Автор: Рудцкой Е.Л.  

Теги: история   история россии   революционное движение   новое время   российская академия наук   издательство археографический словарь  

ISBN: 5-080-86169-4

Год: 1997

Похожие

Революционный радикализм в России. Век девятнадцатый

Революционное движение в России XIX в

Революционное подполье в России (60-е годы XIX в.)

К. Маркс, Ф. Энгельс и революционная Россия

Текст
                    ГО
S

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
институт РОССИЙСКОЙ ИСТОРИИ

•;

|î S
РЕВОЛЮЦИОННЫЙ
<
с
РАДИКАЛИЗМ
à
$ ■Ш 1
В РОССИИ:
І
M
ВЕК
#^HM•Щ
девятн адц аты й
о
^ If
І
I
mlШ-U ::
'HPs-!"Ъ"г

;•:-•?:/'•••■•уf'/'A -

,ЧГ-Н

if1я«-- .- ■
)■:
h— H

.:

■'••’•ï

:

!"ТН

ьІ1

4

........

Е®
ВЕЗфЖЖЛ

—

-


РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
институт РОССИЙСКОЙ ИСТОРИИ

РЕВОЛЮЦИОННЫЙ
РАДИКАЛИЗМ
В РОССИИ:
ВЕК
девятн адц аты й

Документальная публикация
под редакцией
Е.Л. РУДНИЦКОЙ

АЦ
Москва
“АРХЕОГРАФИЧЕСКИЙ ЦЕНТР”
1997


Составители:

Е. Л. Рудницкая, О. В. Будницкий.
С предисловием Е. Л. Рудницкой


Содержание

Русский радикализм (Е. Рудницкая) ...................................................................................

7

Раздел I
«Эпоха прокламаций». Общественно-демократический подъем
середины XIX века
< Вступительная статъя> ......................................................................................................
1. Юрьев день! Юрьев день! Русскому дворянству ...................................................
2. < Первое видение святого старца Кондратия> ........................................................
3. Второе видение святого отца Кондратия ..................................................................
4. Емельян Пугачев честному казачеству и всему Русскому люду Вторично
шлет низкий поклон.......................................................................................................
5. Н. А. Добролюбов. Дума при гробе О ленина...........................................................
6. < Пародия на манифест Александра II по поводу окончания Крымской
войны и заключения Парижского мирного договора>...........................................
7. <Сатирическая афиша по поводу тысячелетия Р осси и > .......................................
8. <Из записки Петра Завадского о Харьковском тайном обществе> ...................
9. Письмо из провинции.....................................................................................................
10. «Барским крестьянам...»................................................................................................
11. К солдатам.........................................................................................................................
12. К молодому поколению ................................................................................................
13. <Речь А. П. Щапова после панихиды по убитым в селе Бездне крестъян а м > ...................................................................................................................................
14. Что нужно народу?..........................................................................................................
15. Ответ «Великоруссу».....................................................................................................
16. <Прокламация с призывом свергнуть династию Романовых>.............................
17. < Студенческая прокламация с призывом к продолжению борьбы против
правительства> ..............................................................................................................
18. <Воззвание к крестьянам «Бью челом народу православному...» > .....................
19. Пора!....................................................................................................................................
20. <Цель русского движения> .........................................................................................
21. < 0 6 организации тайных обществ и подготовке восстания>...............................
22. Молодая Р оссия...............................................................................................................
23. К образованным классам ..............................................................................................
24. Граждане! ..........................................................................................................................
25. <Воззвание к крестьянам «Долго давили вас, братцы... » > ....................................
26. <Обращение Русского Центрального народного комитета тайного общест­
ва «Земля и воля»> .......................................................................................................
27. Всему народу русскому, крестьянскому от людей ему преданных поклон и
грам ота..............................................................................................................................
28. Братья солдаты!...............................................................................................................
29. Офицерам всех войск от общества «Земля и Воля» ..............................................
30. Свобода. № 1 ....................................................................................................................

23
54
60
63
66
70
73
75
76
80
85
94
95
108
109
115
120
121
122
126
132
133
142
150
152
153
155
162
165
167
169

Р а з д е л II
Нечаевско-бакунинская агитационная кампания 1869—1870 гг.
<Вступительная статъя> .......................................................................................................
1. Наша программа (Из № 1 «Народного дела» за 1868 г . ) ......................................
2. Программа революционных действий .......................................................................

173
201
203
3


3.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
10.
11.
12.
13.
14.
15.
16.

Студентам Университета, Академии, Технологического Института в Петербурге.............................................................................................................................
Несколько слов к молодым братьям в России .......................................................
Постановка революционного вопроса .....................................................................
Начала революции.........................................................................................................
Издания общества «Народной расправы» № 1. Лето 1869. М оск в а .................
< Катехизис революционера> ....................................................................................
<Гой, ребята, люди Русские!.. > ..................................................................................
Мужичкам и всем простым людям работникам ....................................................
Издания общества «Народной расправы». № 2. Зима 1870. С.-Петербург . . .
К офицерам русской армии.........................................................................................
От русского революционного Общества к женщинам..........................................
«Община». Орган русских социалистов. Под редакцией С. Нечаева н В.Се­
ребреникова. № 1. 1 сентября 1870 г
<Программа революционной партни>. Основные положения...........................
М. А. Бакунин. «Прибавление А» к книге «Государственность н анархия» . .

207
210
214
218
223
24.4
248
251
255
279
288
291
304
306

Р а з д е л III
Русский бланкизм: Петр Ткачев
<Встушггельная статъя> ......................................................................................................
1.
П. Н. Ткачев. Из брошюры «Задачи революционной пропаганды в России
(П исьмо в редакцию журнала “Вперед!”) » ..............................................................
2.
П. Н. Ткачев. Открытое письмо господину Фридриху Энгельсу........................
3.
П. Н. Ткачев. «Набата (Программы журнала). В набат.......................................
4. П. Н. Ткачев. Из статьи «Наши иллюзии»..............................................................
5. П. Н. Ткачев. Из статьи «Революция и государство» ..........................................
6.
П. Н. Ткачев. Народ н революция.............................................................................
7. П. Н. Ткачев. Из статьи «Жертвы дезорганизации революционныхсил» . . . .
8. П. Н. Ткачев. Из статьи «Новый фазис революционного движения»...............
9.
П. Н. Ткачев. Что же теперь делать?.......................................................................
10. Устав Общества Народного Освобождения ...........................................................
11. Инструкции членам Общества Народного Освобождения..................................
12. < Бланк Общества Народного Освобождения>......................................................
13. Воззвание от Общества Народного Освобождения ко всем честным людям
Р оссии................................................................................................................................
14. <Прокламация Общества Народного Освобождения> .......................................

315
329
335
344
355
357
360
365
368
370
376
377
381
382
384

Р а з д е л IV
Эпоха «Земли и Воли» и «Народной Воли»
< Вступительная статья> ......................................................................................................
1.
< Программа «Земли и воли». Май 1878. Окончательная редакция>..............
2.
С. Кравчинский. Смерть за смерть (Убийство Мезенцева) ...............................
3.
< Передовая статья из газеты «Земля и Воля!». 1878. № 1. 25 октября...........
4.
< Прокламация «Земли и Воли»> «Покушение на жизнь Дрентельна»............
5.
Н. А. Морозов. Значение политических убийств .................................................
6.
Программа Исполнительного Комитета..................................................................
7.
Подготовительная работа партии...............................................................................
8.
От Исполнительного комитета .................................................................................
9
< Прокламация Исполнительного комитета по поводу взрыва в Зимнем
д в ор ц е> .............................................................................................................................
10.
Л. А. Тихомиров. Из статьи «Чего нам ждать от революции?» ........................
11.
Гракх (П. Н. Ткачев). Терроризм как единственное средство нравственно­
го и общественного возрождения Р оссии.................................................................
4

385
395
398
404
412
413
416
420
428
429
430
433


[2. <Я. Я. Штернберг.> Политический террор в России ............................................
(3. А. И. Ульянов. Программа террористической фракции партии «Народная
Воля» (Фрагмент) .........................................................................................................
14 . Из работ и писем П. А. Кропоткина ..........................................................................

439
449
450

Раздел V
От «Народной Воли» к партии социалистов-революционеров
< Вступительная статья> ......................................................................................................
1. Из передовой статьи № 1 журнала «Самоуправление» (Женева, декабрь
1 8 8 7 )..................................................................................................................................
2. Передовая статья из газеты «Свободная Россия» (1889. № 1 ) .............................
3. <А. А. Федулов.> Накануне (Летучий листок. 1892. № 1) ..................................
4. П. Л. Лавров. О программных вопросах (Летучий листок. 1893. № 4 ) ..............
5. <Е. Г. Левит.> Открытое письмо к народовольцам — издателям «Летучего
листка» .............................................................................................................................
6. Фрагменты из статей В. Л. Бурцева ..........................................................................
7. Наши задачи. Основные положения программы Союза социалистовреволюционеров ..............................................................................................................
8. Свобода. <Программная брошюра Рабочей партии политического освобож­
дения России>................................................................................................................
9. <Г. А. Гершуни.> Боевая организация Партии социалистов-революционе­
ров ....................................................................................................................................

455
468
469
472
480
485
498
502
510
514

Приложение
Витторио Страда. Гуманизм и терроризм в русском революционном движе­
нии ....................................................................................................................................
Список сокращений................................................................................................................
Указатель и м е н ........................................................................................................................

517
561
562


Русский радикализм
Предлагаемая книга — первая попытка выстроить достаточно репрезента­
тивный документальный ряд, отражающий историю радикализма в Рос­
сии. При этом радикализм представлен его крайней, революционной фор­
мой, определившей, в конечном счете, судьбу России. Эта судьбоносность
революционного начала не была случайным фактом. Она явилась следст­
вием своеобразия русской истории, определяющей вехой которой были
преобразования Петра I. Они не только придвинули Россию к Европе, но
и породили глубокие национальные проблемы социального и идеологиче­
ского характера. Выражением первых стал глубокий разрыв, образовав­
шийся вследствие приобщения верхов общества, дворянства к европейской
культуре и массой народа, крестьянства прежде всего. Выражением вто­
рых, связанное с этим разрывом, — появление интеллигенции, которой
было суждено сыграть огромную роль в русской истории. Собственно,
речь должна идти не об интеллигенции как таковой, а о сопряжении само­
державия и интеллигенции, интеллигенции и власти.
Если век XVIII при всех коллизиях политического характера, возни­
кавших на его протяжении между самодержавной властью и дворянством,
отмечен в целом их единством перед лицом народной России, то век XIX
радикально меняет картину. Реформаторские устремления и практические
поползновения Александра I были яркой вспышкой самодержавной власти
на путях европеизации и либерализации русского социально-политическо­
го строя. Это был тот непродолжительный отрезок русской истории, ког­
да, казалось, готовы были слиться воедино в понимании национальных за­
дач России власть и просвещенное дворянство.
14 декабря 1825 г. стало результатом отступления самодержавия с пути
Просвещения, и, вместе с тем, положило начало никогда больше не исче­
завшего противостояния интеллигенции и власти.
Идеи декабристов питал тот же источник, что и идею просвещенного
абсолютизма — французское Просвещение. Рационализм давал импульс
воззрению наиболее целеустремленной части просвещенного меньшинства
на свое историческое предназначение, питаемое оторванностью от народ­
ной почвіл и проникнутое героическим самосознанием спасения России от
бюрократического абсолютизма, крепостного права, пронизывающей ее ис­
торию вековой татарщины.
7


Удар, нанесенный французскому Просвещению революционным опы­
том Франции, преломился в России, стал детонатором складывания рус­
ского политического радикализма. Концепция военной революции, к кото­
рой в итоге пришли от просветительской конспирации декабристские об­
щества и одним из самых убежденных и последовательных сторонников
которой стал Пестель, исключала народ из непосредственного историче­
ского действия. Революция, совершающаяся во имя народа, но помимо на­
рода. И потому, чем радикальнее была программа, тем антидемократичнее
становились установки на способы ее реализации. Первопричина: радика­
лизм _находился в обратном соотношении с реальными историческими
предпосылками. Ударной силой в осуществлении революционного перево­
рота, направленного на захват государственной власти, выступает заговор­
щическая организация, верхушка которой в конституционных проектах
Пестеля мыслилась будущим революционным правительством, осуществ­
ляющим свое двойное назначение: предотвратить стихийные действия на­
рода и, с другой стороны, подавить всякое сопротивление вводимым рево­
люционным установлениям, обеспечить их реализацию диктаторской вла­
стью революционной элиты.
В подходе Пестеля к проблеме государства и в его политическом, и в
национальном аспекте со всей очевидностью просматривается воздействие
идей Николо Макиавелли, чтение которого он специально рекомендовал
членам Южного Общества. Преобладание государственных интересов над
частными, представление о заговоре как единственной возможности уста­
новления достойных общества законов, утверждение диктатуры, реализую­
щей мечты народа об идеальном общественном устройстве, — все эти
принципы, развивавшиеся автором «Государя», были близки духу соци­
ально-политических идей Пестеля.
Духом Макиавелли была овеяна и трактовка Пестелем морали, к кото­
рой он подходил с мировоззренческих позиций. Для Пестеля понятие «по­
литика» шире, чем мораль, а это значит, что в ней остается сфера, находя­
щаяся вне нравственных категорий. Именно этот момент определил в пер­
вую очередь расхождения, выявившиеся уже в декабризме, в самом пони­
мании революционной власти, которая в конституции Пестеля реализова­
лась идеей Временного Верховного Правления. Пестеля разделяла с руко­
водителями Северного общества, как справедливо замечено, не степень
революционности, а отношение к средствам достижения поставленной
цели 1.
За Пестелем пошли лишь немногие члены Южного Общества. Его ра­
дикализм не вписывался в культурно-мировоззренческую ауру дворянско­
го свободомыслия, либерального настроя первой четверти XIX в. и был
исключительно продуктом индивидуального преломления французского
революционного опыта, синтезировавшего моменты его негативного вос­
приятия с сочувственным освоением, признанием самой идеи революци­
онной диктатуры. Уже в социальной программе Павла Пестеля, нашедшей
1 См.: Парсамов В. С. Идея национальной самобытности в преобразовательных проектах
П. И. Пестеля / / Автореферат дисс. на соискание уч. степ. канд. истор. наук. Саратов,
1993. С. 11.
8


свое выражение в «Русской Правде», в ряде примыкающих к ней докумен­
тов была как бы заложена модель исходных идейных слагаемых: культ ра­
зума и его ипостась — утопизм, определивших в дальнейшем движение
мысли наиболее радикальной части интеллигенции, и вытекающая отсюда
абсолютизация государства как орудия осуществления, реализации «ра­
зумного», революционного преобразования общества.
Обращение к феномену Пестеля раскрывает как бы завязь тех тенден­
ций, которые позже обретут свою силу в русском радикализме, определяя
характер его наиболее жесткого революционного выражения.
1830-е гг. стали реакцией на декабризм. Это было время раздумья: ос­
мысления трагического эксперимента и размышлений о судьбах России.
Любомудры, Чаадаев, кружок Станкевича, нарождавшееся славянофильст­
во кладут начало историософскому направлению в русской общественной
мысли. Складывавшаяся парадигма русской философии истории несла в
себе начала и «русской идеи», в основание которой было положено убеж­
дение в мессианском призвании России, и «русского социализма», раскры­
вавшего перед Россией революционные перспективы2.
Одновременно начинается и новая история русской интеллигенции.
Подспудно она приобретает качественно иной характер: наряду с самодер­
жавием интеллигенция становится неотъемлемым фактором русской обще­
ственной жизни, во многом определяет ее духовное содержание, дает ей
цвет и направление движения. Она все более и более как бы выходит на
поверхность из кружковой замкнутости, из салонных словопрений, идей­
но-теоретических споров на страницах журналов в мир жесткого полити­
ческого противостояния власти. И в то время, когда передовая дворянская
интеллигенция, представленная прежде всего кругом Пушкина, Вяземско­
го, И. Киреевского, как бы на новом витке обращается к идее просвещен­
ного абсолютизма, признавая за русским самодержавием единственную си­
лу прогресса в России, новое поколение в лице Герцена, Огарева, петра­
шевцев уповает на иные пути и средства. В их идейных установках нахо­
дит свое выражение феномен движения России к Западу: переосмыслив
по-своему рожденные на Западе идеи, она сумела в то же время отторг­
нуть и начавшие внедряться европейские формы жизни: антибуржуаз­
ность и социализм становятся неотъемлемыми атрибутами радикальной
мысли3. Не только Белинский, но и Герцен, Бакунин, Огарев уже в
40-е гг. определили начало этого процесса, ознаменованного соединением
идеи революции с социализмом. Сам этот перечень имен заключает в себе
как бы сколок социального состава радикальной интеллигенции, в кото­
рой разночинец станет занимать все более заметное место. Соединение
Дворянского и разночинского пластов давало на выходе различные оттен­
ки этического склада радикальной интеллигенции, где было место и «каю­
щемуся дворянину» и нигилисту, что, впрочем, далеко не всегда существо­
вало в чистом виде или зависело от личной социальной принадлежности,
2 См.: Новикова Л., Сизимская И. Парадигма русской философии истории / / Свободная
—мысль. 1995. № 5.
3 См.: Гайденко П. П. «Вехи»: неуслышанное предостережение / / Вопросы философии.
1992. № 2.
9


как и то, что постепенно тип идеалиста 40-х гг. сменялся реалистом
60-х гг. Бердяев прав, указывая на ключевую роль Белинского в формиро­
вании духовно-психологического типа русского радикала, отмеченного то­
талитаризмом мышления, с присущей этому типу сознания нетерпимо­
стью к инакомыслию, подчинение жизни идее, логическим итогом кото­
рой была высказанная самим Белинским мысль, что народ силой надо вес­
ти к счастью. Вместе с тем, социалистическим убеждениям как Белинско­
го, так и Герцена был присущ гуманизм и индивидуализм, ставящий лич­
ное выше социального. Однако фактическое движение русской революци­
онно-социалистической мысли утвердило абсолютный приоритет противо­
положного начала, когда личность приносится в жертву коллективизму,
его абсолютное торжество над индивидуальным началом.
Политическая направленность определила характер кружков петрашев­
цев. Даже более. С именем Н. А. Спешнева связан ярко выраженный ра­
дикализм способов решения проблем русской социально-политической
жизни — подготовка всероссийского крестьянского восстания, предпосыл­
ка которого — создание «комитета тайного общества на восстание» со все­
ми сопровождающими его атрибутами заговорщической организации. И
хотя замыслы Спешнева остались лишь фактом внутренней истории круж­
ков петрашевцев, сам факт многозначителен. Недаром Ф. М. Достоевский
увидел общность генетическую и типологическую между петрашевцами и
нечаевцами, увидел неотвратимую логику превращения самых благород­
ных людей в Нечаевых, коль скоро отвлеченная идея противопоставляется
органическим законам жизни. Мысль Достоевского затрагивает один из
сложнейших моментов нравственного суда над революционерами: его тво­
рит сама история. «Да неужели же вы вправду думаете, — вопрошает он в
“Дневнике писателя за 1873 год”, размышляя над феноменом йечаевщины, — что прозелиты, которых мог бы набрать у нас какой-нибудь Нечаев,
должны быть непременно лишь одни шалопаи? Не верю, не все; я сам ста­
рый “нечаевец”, я тоже стоял на эшафоте, приговоренный к смертной каз­
ни, я уверяю вас, что стоял в кампании людей образованных... Почему же
вы знаете, что петрашевцы не могли бы стать нечаевцами, то есть стать на
нечаевскую же дорогу, в случае если б так обернулось дело? Не те совсем
были времена. Но позвольте мне про себя одного сказать: Нечаевым, веро­
ятно, я бы не мог сделаться никогда, но нечаевцем, не ручаюсь, может, и
мог бы... во дни моей юности»4.
Но наступали иные времена. Подспудно происходивший процесс демо­
кратизации русской жизни, стремительный взлет общественной активно­
сти после мертвящего гнета последних лет николаевского царствования
вывел на передний план новых людей, одушевленных новыми идеями.
Дворянскую интеллигенцию начинают теснить разночинцы, выходцы из
среды духовенства, мелкого чиновничества. Происходит решительный
сдвиг в идейных ценностях.
Обаятельная сила идеи всемогущества разума, которая лежала в основе
просветительской философии, воодушевлявшей декабристов, вновь поко­

4 Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч. в 30-ти тт. М., 1980. T. XXI. С. 129.

10


ряет интеллигентское сознание, как бы обретая второе дыхание. На этот
раз ее деструктивный запал выявил себя исчерпывающим образом. На
смену философскому идеализму, поглощенности системами Шеллинга,
фихте, Гегеля, философским осмыслениям исторических путей России
приходит материализм в лице его наиболее вульгарных представителей,
таких как Л. Бюхнер, Я. Молешотт, К. Фогт, и всепоглощающая идея ра­
ционализма, абсолютизация разума как универсального начала социально­
го и политического обновления, как созидающей силы идеального строя
жизни. Здесь — гносеологические корни утопизма. В социально-психоло­
гическом и этическом облике «новых людей», которые вышли на авансце­
ну русской общественной жизни на рубеже 1850—1860-х гг., переплелись
многоразличные, употребляя термин Достоевского, начала. От своих пред­
шественников, идеалистов 40-х гг., они наследовали тревогу за судьбы
России и идеалистический отрыв от почвы (если иметь в виду западниче­
скую ипостась идейного движения того времени, преемниками которой
были шестидесятники). Вместе с тем, будучи связаны социальными корня­
ми с народом, близкие к нему по своим жизненным условиям разночинцы
ощущали себя его частью, его сознательной и действенной силой, ответст­
венными за его судьбу. Они считали себя вправе говорить от имени наро­
да, что воодушевляло сознанием истинности своего дела.
Русский радикализм, выступивший как активная политическая сила с
середины 1850-х гг., был, по существу, явлением глубоко трагичным, осо­
бенно в своем крайнем, революционном выражении. Идее самосохранения
абсолютизма противостояла идея прогресса — социального и политическо­
го. Однако на русской почве прогресс фатально представал в отрыве от
объективных исторических предпосылок: умозрительно конструируемое
будущее жестко противостояло старому; начало консервативное, связь с
укоренившимся веками не входило живой тканью в построения радика­
лов. Утопизм радикализма, наряду со ставкой на крестьянскую револю­
цию, опиравшуюся на веру в готовность народа к восстанию, питался убе­
ждением, что народ, будучи освобожден от политического гнета, готов
стать творцом нового общества. И хотя шестидесятники исходили из реа­
лий российской действительности, требовавшей радикального реформиро­
вания, отсутствие либеральной традиции в обществе резко поляризовало
силы прогресса: либеральное начало олицетворялось практически рефор­
мирующим правительством, самодержавием, действующим при помощи
либеральной бюрократии и начавшим с главнейшего — отмены крепостно­
го права.
Половинчатость крестьянской реформы стала контрапунктом, опреде­
лившим резкое расхождение власти и радикалов, в лийе своих идеологов
еще готовых в период подготовки реформы на сотрудничество, а отныне
бескомпромиссно вставших на путь революционной борьбы. Разрыв, на­
ступивший после обнародования Положений 19 февраля 1861 г., пере­
черкнул намечавшуюся возможность цивилизованного решения об­
щенациональных проблем. Он, этот разрыв, прошелся и по самому осво­
бодительному движению, резко противопоставив методы действия — ре­
форма или революция. Либерализм и революционность навсегда обособ­
ляются друг от друга в русской политической жизни. А спор либералов со
11


сторонниками «русской идеи», решающими социальные вопросы с помо­
щью абсолютной цели — Бога и духовными средствами, стал постоянно
действующим фактором, подрывающим либеральную политическую
идею 5. С другой стороны, лишенные ореола жертвенности и героизма,
овевавших революционеров, либералы оказываются в результате отрину­
тыми на второй план, не востребованными обществом. Социализм был не­
приемлем для либералов, абсолютизм, который олицетворял для либера­
лов русское государственное историческое начало, был неприемлем для
радикалов. Отныне революционные идеи и революционные методы станут
доминантой политического климата России.
Объективно радикалы берут на себя роль третьего сословия в противо­
стоянии абсолютизму. Но выдвигаемое решение социальных задач не уме­
щалось в рамки, очерченные буржуазной революционностью: их сметала
воинствующая антибуржуазность, социалистическая устремленность рус­
ского радикализма. Социализм, написанный на его знамени, поставлен­
ный как цель, наложил свою печать, хотя и не всегда выявленную, на
практические программы шестидесятников, нацеленные прежде всего на
радикальное решение крестьянского вопроса, который рассматривался как
исходный момент для развития России на социалистических началах. В
лице Герцена и Огарева произошла как бы стыковка наиболее радикаль­
ной части дворянской интеллигенции 40-х гг. с новым поколением ради­
калов, представленном разночинцами. Общей для них была идея социа­
лизма, модифицированная Герценом в теорию «русского социализма», вос­
принятого в своей основе Чернышевским. Это определило принципиаль­
ную общность их социальной программы: будущая Россия виделась социа­
листической страной, в основании экономического и общественного уст­
ройства которой лежат поземельная крестьянская община и рабочая ар­
тель.
Несомненно центральной фигурой общественного движения шестиде­
сятых годов был Н. Г. Чернышевский — духовный вождь и на многие го­
ды знамя русской радикальной интеллигенции. Его личность как бы смо­
дулировала трагические противоречия, которыми отмечен радикализм в
России. Он вошел в сознание революционёров таким, каким заявил себя
на гребне общественного подъема рубежа 1850—1860-х гг., заняв позицию
безусловной поддержки революционных устремлений разночинной интел­
лигенции. Между тем, как и в предшествующие годы, так и после спада
общественной волны, он с глубоким пессимизмом оценивал не только по­
тенциальные возможности русского народа, его способность к осмыслен­
ному политическому действию, но и вообще роль народа в деле общест­
венного преобразования. Об этом выразительно свидетельствуют мысли
Чернышевского, высказанные им как политическое завещание молодым
революционерам. В 1871 г. на Александровском заводе, прощаясь с уез­
жавшими на поселение ишутинцами, он говорил им: «...ни один народ до
сих пор не спасал сам себя, и даже, в счастливых случаях, приобретая се­
бе самодержавие, передавал его первому пройдохе <...> Становясь душе­
5 См.: Щелкин А. Русский политический космос: либерализм против «веховства» / / Звез­
да. 1994. № 5.
12


приказчиком своего народа, оно (самодержавие. — Е. Р.) именно распоря­
жается им, как мертвым, и с имуществом народа поступает по своему бла­
гоусмотрению» 6. Как и в конце 1850-х гг., первостепенным он считал вос­
питание гражданского самосознания, формирование «новых людей» — ре­
шающее условие движения к социализму. Но именно политическая борьба
оставалась для Чернышевского универсальным средством трансформации
и общественного строя, и сознания людей. Несомненная широта подхода
Чернышевского к проблеме революции, которая представала итогом дли­
тельного реформирования общества, не была адекватно воспринята рус­
скими радикалами.
Русский радикализм, во всех своих модификациях, в силу эсхатологи­
ческого восприятия социализма как конечной цели истории, исходя из
возможности его волевого приближения, был укоренен на идее револю­
ции — единственно возможном способе скорейшего достижения социаль­
ного благоденствия. С практической ориентацией на революцию связана
рано выявившаяся установка на ускорение социального переворота, кото­
рый первоначально умещался в формулу: «освобождение народа — дело
самого народа». Дело интеллигенции — помочь народу совершить свое ос­
вобождение. Отсюда — четко осмысливающиеся два элемента, два слагае­
мых, обеспечивающие реализацию этой установки, тесно между собой свя­
занных: создание единого централизованного тайного общества для подго­
товки и руководства восстанием и разработка самой его схемы. «Восста­
ние, идущее строем», — схема, предложенная Огаревым, как бы переос­
мысливала опыт декабризма: армия мыслилась ударной силой революции,
но она находится не в самоизоляции, напротив, встает во главе народа,
ведет его за собой, придает организацию и целенаправленность револю­
ции, военно-крестьянской по своим движущим силам. Надо сказать, что в
дальнейшем, подчас затухая, эта ориентация на армию, привлечение ее на
сторону народа к участию в революции, продолжала подспудно существо­
вать; она приобретает новую силу в тактических планах народовольцев.
Но самой жизнеспособной стала начавшая складываться на рубеже
1850—1860-х гг. идея создания централизованного революционного обще­
ства. «Земля и воля» — лозунг, под которым разворачивалось движение
шестидесятников, стал одновременно названием первой конспиративной
революционной организации, стремившейся приобрести всероссийский
размах. Оно строилось, исходя из фактического положения дел, на феде­
ративной основе, вбирая в себя многочисленные разрозненные кружки и
объединения, возникавшие главным образом в среде студенчества. И если
создание общероссийской революционной организации осталось тблько
стремлением, то идейная консолидация была в известной степени достиг­
нута. Хотя вопрос о практическом участии Чернышевского в создании об­
щества «Земля и Воля» решается отрицательно, но несомненна его буди­
рующая роль, его общее воздействие на умы и дела радикальной разно­
чинской молодежи, студенчества, прежде всего. Как несомненно и то, что
разработанные Огаревым в его конспиративных документах принципы, на
6 Шаганов В. Н. Николай Гаврилович Чернышевский на каторге и в ссылке. Воспомина­
ния. СПб., 1907. С. 28.
13


которых создавалось тайное общество для руководства крестьянской рево­
люцией, впитало в себя тенденции, уже определившиеся в среде молоде­
жи, рвущейся к «делу», и начинавшие находить свое практическое прило­
жение. Создание общества «Земля и Воля», положившего начало тради­
ции организационному объединению радикальной интеллигенции для осу­
ществления революции, было результатом процессов, происходивших в
революционном подполье и целенаправленной деятельности идеологов в
лице Чернышевского; Огарева и, в известной мере, Герцена. Но именно в
разработках Огарева, закрепленных в конспиративных документах, в на­
писанных им прокламациях и нашедших отражение на страницах «Коло­
кола», были впервые обозначены исходные организационные принципы —
конспиративность, централизация, жесткая дисциплина и соподчиненность снизу доверху, которые прочно войдут в русскую революционную
практику и станут дополнительным фактором нравственной деформации
революционеров. «Чистейшие сердцем», как именовал их Достоевский,
своим революционаризмом, окрашенным чертами сакральности, они несли
в себе заряд нравственного нигилизма, разрушавшего личность и налагав­
шего печать аморализма на само революционное дело. В шестидесятниках,
определивших тип последующих радикальных деятелей, парадоксальным
образом сочетались чистейший альтруизм и прагматизм, жертвенность и
беспощадность, утилитаризм и идеализм, нравственный релятивизм
вплоть до принципиального отрицания приложимости морали к делу ре­
волюции. Цепная реакция в становлении самосознания радикальной ин­
теллигенции, прочерченная С. Булгаковым: героизм—максимализм—фана­
тизм, давала на выходе оправдание, допустимость любых средств для дос­
тижения благородной цели.
Уже ранний этап разночинского движения дает впечатляющую ампли­
туду духовного облика задействованных в нем личностей. Если его начало
можно олицетворить именем Добролюбова, обладавшего, по справедливо­
му замечанию Н. Бердяева, «структурой души, из которой выходят свя­
тые», или не менее светлым образом Н. Серно-Соловьевича, то уже конец
60-х гг. порождает Нечаева — зловещий символ перерождения «чистейших
сердцем» в «бесов». Эта общая закономерность, обнаруживающая себя, как
признавал Достоевский, «на всем свете... всегда и с начала веков, во вре­
мена переходные, во времена потрясений в жизни людей, сомнений и от­
рицаний, скептицизма и шаткости в основных общественных убеждени'
я х » 7, в условиях перелома русской жизни имела свои совершенно опреде­
ленные предпосылки и была связана с идеей беспощадной революции.
Еще на взлете, в одной из ранних прокламаций 60-х гг. — «К молодому
поколению» (1861 г.) прозвучала допустимость убийства сотен тысяч,
представляющих опору режима, ради счастья народа. Эта бесчеловечная
философия сразу же не осталась не востребованной. Прокламация «Моло­
дая Россия» (1862 г.) подхватила идею «революции кровавой и неумоли­
мой». Призывая — «В топоры!», она не исключала и другой ход дела:
уничтожение «императорской фамилии, т. е. какой-нибудь сотни, другой

7 Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч. T. XXI. С. 131.
14


людей...», что должно привести к падению «императорской партии» —
всех стоящих над народом, т. к. ни «он (царь. — Е. Р.) без нее, ни она без
него существовать не могут». Как справедливо замечено, эта идея, порож­
денная политическим устройством России, персонификацией власти, яви­
лась одним из факторов, который станет питать политический террор, ус­
тановку на цареубийство, в первую очередь8. С ней неразрывно связано
перенесение «Молодой Россией» центра тяжести с народа на самих рево­
люционеров. Со всей tочевидностью обнаруживался факт капитального са­
мообмана радикальной интеллигенции, видевшей в себе выразителей нужд
и запросов народа, его идеалов, его революционных порывов. Между тем,
жизнь народа и идеи интеллигенции не пересекались. Это точно сформу­
лировал Ф. А. Степун: «Интеллигентское революционное движение было
Не столько восхождением народной нужды к идее свободы, сколько восхо­
ждением идеи свободы к народной нужде»9. В этом одна из коренных
причин разрыва между народом и революционной интеллигенцией, что
усугубляло утопизм целей и волюнтаризм средств их достижения. Россий­
ская реальность начинала приоткрывать истину: «Молодая Россия» как
бы фиксирует момент самоопределения радикалов по отношению к наро­
ду. Утопическая оторванность от русской социальной действительности,
питавшая убежденность, что крестьянская революция стучится в дверь,
при первом же охлаждающем опыте — не оправдавшейся надежде, что
крестьянство подымется сразу же вслед за объявлением условий ликвида­
ции крепостного права, — форсировало развитие тенденций, имманентно
присущих радикальному мировоззрению, и, как мы видели, заявивших се­
бя уже в декабризме. «Молодая Россия» содержала побеги бланкизма, пе­
ренесение центра тяжести в деле революции на заговорщическую органи­
зацию.
Преломление этой установки в революционной практике и ее нравствен­
ные результаты не заставили себя долго ждать. Уже к середине 1860-х гг.
в недрах ишутинской организации произрастают ядовитые побеги заго­
ворщичества, аморализма, политического террора, обсуждается и делается
попытка осуществления идеи цареубийства.
Материалы следствия по делу покушения Каракозова на Александра II
4 апреля 1866 г. воссоздают нравственные и практические установки, ко­
торые вызревали в этом обществе. Для реализации поставленной цели —
«посредством революции устроить общество на социальных (т. е. социали­
стических. — Е. Р.) началах» — замышлялось, помимо более широкой ор­
ганизации, создать внутри нее строжайше законспирированный кружок —
«Ад», численностью человек в 30, который должен был бы стать, говоря
условно, штабом, идейным и организационным средоточием подготовляе­
мой революции, с непосредственной задачей — цареубийство. Основопола­
гающее требование к членам «Ада» — полное отречение от нравственных
принципов. «Члены “Ада” должны отчуждаться от всех порядочных лю­

8 <*Кровь по совести»: терроризм в России. Документы и биографии. Предисл., сост., при­
меч. О. В. Будницкого. Ростов-на-Дону, 1994. С. 5.
9 Степун Ф. А. Мысли о России / / Новый мир. 1991. № 6. С. 299,
15


дей и, чтобы отвлечь от себя подозрения правительства, сделаться абсо­
лютным негодяем... предполагалось, для пробы характера и нравственной
силы членов, третью часть членов по жребию делать доносчиками... Член
“Ада” должен был в случае необходимости жертвовать жизнию своею, не
задумавшись жертвовать жизнию других, тормозящих дело и мешающих
своим влиянием». «Члены “Ада”, — разъяснял ишутинец Юрасов, —
должны находиться во всех губерниях и должны знать о настроении кре­
стьян и лиц, которыми крестьяне не довольны, убивать или отравлять та­
ких лиц, а потом печатать прокламации, с объяснением за что было убито
лицо». Эти смертники должны были отказаться от семейных, дружеских
связей, наслаждений, чтобы «взамен получить и сосредоточить в себе не­
нависть и злобу ко злу и жить и наслаждаться этой стороной жизни 10.
Как очевидно, нечаевский «Катехизис революционера» возник не на
пустом месте. Нечаев получил свою первоначальную революционную за­
калку в среде бывших ишутинцев, прошел через так называемую «Сморгонь», «Сморгонскую академию» — объединение, сосредоточившее к тому
времени наиболее экстремистские элементы революционного подполья.
Всепоглощающая злоба, замешанная на аморализме средств и нравствен­
ных устоев, провозглашаются чертами, определяющими облик борца за
народное дело, движимого, по словам Ишутина, «бесконечной любовью и
преданностью родине и ее благу» п . Сам Нечаев видел в Николае Ишутине своего духовного отца.
Так трансформировалась личность революционера, и, независимо от
того, насколько был реализован замысел создания «Ада», он отозвался вы­
стрелом Каракозова — этого первого предвестника будущего политическо­
го террора, кульминацией которого стало 1 марта 1881 г.
Политический беспредел, который вытекал из возведения аморализма в
принцип политической борьбы, был выразительным образом продемонст­
рирован пропагандистско-агитационной кампанией, развернутой Нечае­
вым в 1869—1870 гг. при самом деятельном участии Бакунина и Огарева.
Авантюризм, циничное заигрывание со всеми слоями общества, шантаж,
ориентация на самые низменные инстинкты, прямая ставка на разбойни­
чий мир, революция во что бы то ни стало — таковы «начала», которые
были положены в основу практического развязывания революции.
Сам факт тесного сотрудничества Нечаева, Бакунина, Огарева отодви­
гает на второй план серьезные теоретические расхождения между ними в
понимании характера русской революции. Для Нечаева, отличавшегося
эклектизмом политических пристрастий, но при том, несомненно, более
тяготевшего к бланкистскому типу революции, чем к анархизму, было
важно безоговорочное единство в «общем деле» с патриархами русской ре­
волюции. И, как бы ни отмежевывался впоследствии Бакунин от Нечаева,
и для него, и для Огарева он был прежде всего ярким воплощением рево­
люционера новой формации, тем выходцем из «низов», которые, как за­
долго до того писал Огарев, «должны стать руководящей силой будущей
10 Покушение Каракозова 4 апреля 1866 г. / / Красный архив. 1926. Т. 4(17). С. 119, 123.
11 Там же. С. 120.
16


крестьянской революции». В конечном счете, безоглядная вера в сиюми­
нутную возможность революции в России поставила на одну доску едва
тронутого культурой фанатика Нечаева и отдавших дань философской ре­
зиньяции дворянских интеллигентов 40-х гг., какими были Бакунин и
Огарев. Можно даже сказать, что Нечаев послужил в определенной мере
ферментом, способствовавшим закреплению Огарева на революционно-на­
роднических позициях, что углубило его расхождения с Герценом, пере­
смотревшим к концу жизни свое отношение к революции вообще и к рус­
ской революции, в частности.
Широта взгляда Герцена выразила себя в письмах «К старому товари­
щу», адресованных Бакунину и Огареву одновременно. Безоглядному уто­
пизму Огарева, желавшего ускорения революции дабы уберечь поземель­
ную общину от буржуазной угрозы, тотальной идее разрушения во имя
создания нового мира, которую развивал Бакунин, Герцен противопоста­
вил понимание органичности буржуазного миропорядка, его исторической
неизжитости: «Подорванный порохом, весь мир буржуазный, когда уля­
жется дым и расчистятся развалины, снова начнет с разными изменения­
ми какой-нибудь буржуазный мир. Потому что он внутри не кончен...» 12.
«Постепенность» он противопоставляет утопии, утвержденной на наси­
лии, на освобождении «избиением».
Идея Бакунина о спонтанно присущей русскому народу приверженно­
сти к бунту удобно вписывалась в раздуваемую Нечаевым фикцию о поло­
жении дел в России и питала анархический пафос его прокламаций, адре­
сованных русской молодежи и офицерству. При этом Бакунин был хоро­
шо осведомлен о нравственных принципах, которые укоренял Нечаев сво­
им «Катехизисом революционера» и изданиями «Народная расправа». От­
нюдь не совпадая с собственными представлениями Бакунина о револю­
ционной нравственности (хотя он и допускал возможность применения
некоторых нечаевских «заповедей» по отношению к врагам), они, как кон­
статирует Н. М. Пирумова, «занимали не столь определяющее место в
системе его взглядов, чтобы ими нельзя было пренебречь тогда, когда со­
юз с Нечаевым представлялся реальным революционным делом»,3. То
есть моральный релятивизм решительно одерживал верх.
«Катехизис революционера» подводил идейную и организационную ос­
нову под революцию-авантюру, под революцию, порождающую деспотию
и тоталитаризм. Морально все, что служит революции: прямая интерполя­
ция принципа иезуитизма на дело социального прогресса ляжет в основу
нравственной парадигмы русской революции.
Несмотря на то, что поначалу нечаевщина вызвала возмущение и рез­
кое неприятие в революционной среде и реакцией на нее было решитель­
ное осуждение всякого «генеральства», далеко не всеми и безоговорочно
она была отринута. Феномен Нечаева как деятеля, беззаветно преданного
революции, служению народу, оставался, по существу, непоколебим в соз­
нании революционеров. Свидетельство тому — реальная дилемма, встав­
12 Герцен А. И. Собр. соч. в 30-ти тт. М., 1960. T. XX. Кн. 2. С. 577,
13 Пирумова Н. М. Социальная доктрина М. А. Бакунина. М., 1990. С. 206.
17


шая перед «Народной Волей»: сосредоточить свои силы на исполнении
приговора, вынесенного Центральным Комитетом Александру II, или же
направить их на освобождение Нечаева из Александровского равелина Пе­
тропавловской крепости. Круг замкнулся. Этому предшествовало развер­
нувшееся на новом этапе народнического движения «хождение в народ»
начала 1870-х гг., итогом которого стало разочарование в готовности наро­
да к революции, во всяком случае ее возможности при существующих
формах деятельности революционеров. И хотя вторая «Земля и Воля», ос­
нованная в Петербурге в~1876 г., была ориентирована на подготовку рево­
люции путем пропаганды в народе, характер этой пропаганды, ее содержа­
ние и формы — вплоть до составления подложных манифестов от имени
царя — подстегивало стремление сделать ее более действенной, сближая,
по существу, с установкой Бакунина на агитационно-бунтовскую тактику,
на агитацию фактами. Анархистски-бунтарская тактика и программа, из­
ложенные Бакуниным в «Приложении А» его работы «Государственность
и анархия», давала идейную оснастку спонтанно нараставшей радикализа­
ции действий народнических групп, неотвратимо приводившей к террору
как практически наиболее эффективной форме борьбы.
Изначально питаемая русскими политическими условиями, исключавши­
ми открытый диалог с властью, борьба революционной интеллигенции все
более ужесточала репрессивные меры правительства. В свою очередь, смерт­
ные приговоры, каторга, ссылка усугубляли чувство ненависти и мести. Бес­
корыстие, бесстрашие, религиозное служение борьбе за благоденствие наро­
да создавали вокруг революционеров ореол мученичества и героизма. Сведе­
ния, доходившие до общественности (главным образом из публикаций мате­
риалов политических процессов), способствовали радикализации русского
общества. Массированный террор, усиливая кризисные моменты в полити­
ческой жизни России, дамокловым мечом нависал над самодержавием.
Переживая определенные этапы в своих побудительных мотивах — са­
мооборона, месть, устрашение, дезорганизация власти, средство активиза­
ции народа, — террор стремительно выдвигается на первое место и, буду­
чи фактически закреплен программой «Народной Воли», легализуется. Ра­
дикальная интеллигенция, узурпируя право выражать волю народа, узур­
пирует и право на ее реализацию. Разрыв интеллигенции с властью дости­
гает своего завершения: вооруженный кинжалом и бомбой революционер
вступает с ней в открытую схватку.
Такой финал был подготовлен глубинным идейным процессом, сомкнув­
шим воедино революционное сознание и его практическое воплощение.
Синтезом стал «русский бланкизм», последовательно развитый Петром Ткачевым. Ж изнь Ткачева целиком сконцентрирована на революционной
идее: революция была его «одной, но пламенной страстью». Вне револю­
ционного дела нет биографии Ткачева. Характер этой абсолютной самоот­
дачи он сам раскрыл с полной определенностью: «...Можно жертвовать
своим “благополучием” ради “благополучия” других совсем не из любви к
этим людям, а просто из любви к своему принципу, к своей идее»14.
14 Ткачев П. Н. Недоконченные люди / / Ткачев П. Н. Избранные литературные статьи. М.;
Л. 1928. С. 136.
18


Именно таким был сам Ткачев, таким он видел идеал «новых людей», оли­
цетворенный образом Рахметова. Формула Ткачева обнажает истоки уто­
пизма: разум, а не «любовь к обиженной судьбой братии», «жизнь ума, а не
жизнь чувства» двигала «людьми мысли», как называл их Ткачев. Естест­
венный итог — попрание личности во имя отвлеченного идеала. Сам Ткачев
выразительно проделал этот путь, как бы прочертив эволюцию русского ра­
дикализма от Чернышевского до «Народной Воли». Разработанная им тео­
ретическая платформа русского бланкизма была крайним выражением революционаризма: в своем практическом выражении он нашел воплощение во
вдохновленном Ткачевым «Обществе Народного Освобождения», напря­
мую смыкался с нечаевщиной. Следует оговорить, что нравственно-этиче­
ская позиция Ткачева, отражая в наиболее законченном виде процесс фор­
мирования революционного сознания, самоопределения революционера,
не была фактом, характерным для всей революционной интеллигенции, а
лишь глубинной идеологической тенденцией. Но именно она, эта тенден­
ция определила характер практического воплощения модели революцион­
ного переустройства русского общественно-политического строя.
В общей перспективе русской революции русский бланкизм с его абсо­
лютизацией революционного начала, полным отрицанием социального ре­
форматорства стал идейно-теоретической первоосновой утверждения наси­
лия и террора как созидающей силы общественного переустройства, что
отчетливо выявило себя в практике большевизма. Диктатура партии, от­
теснение народа как деятельной социальной и политической силы, на­
сильственная ломка экономического строя народной жизни во имя абст­
рактной идеи, достижение цели любой ценой — все это шло вполне по
Ткачеву. Антигуманистическая первооснова характера политической рево­
люции, заложенная в ее бланкистской модели, разработанной Ткачевым,
перечеркивала гуманистическую идею, заложенную в социализме, порож­
дала трагическое противоречие между идеалом и действительностью.
Особое место в истории русского радикализма занимает виднейший
идеолог народничества П. Л. Лавров. Будучи убежденным революционе­
ром и социалистом, выражая объективно тенденцию, заложенную шести­
десятниками, Лавров представлял как бы наиболее «цивилизованное» на­
правление в русской революционности. По словам исследователя, его «Ис­
торические письма», да и вся программа, развивавшаяся в его журнале
«Вперед», «являлись долговременной, многосторонней программой — от
просвещения народных масс до активных действий революционеров, на­
правленных на коренное социальное переустройство общества»15. При
тактических разногласиях, существовавших между идеологами народниче­
ства, все они в конечном счете стояли на признании идеи реальности кре­
стьянской революции, исходили из представлений о коммунистическом
инстинкте, заложенном в русском крестьянине, и основанной на этом кон­
струкции будущего строя русской жизни. Тем не менее существенно, что
именно степень радикализма находилась в прямой связи с нравственными
установками, отношением к морали революционных идеологов. Условно

15 Итенберг Б. С. П. 71. Тіавров в русском революционном движении. М., 1988. С. 293.
19


говоря, можно выстроить определенную последовательность: высокий уро­
вень нравственных принципов, выдвигавшихся Лавровым, нравственный
релятивизм Бакунина и решительный аморализм Ткачева, который как бы
«обнародовал» сам механизм формирования религии безнравственности,
обнаружив ее рационалистические истоки, превращающие благородное в
своей первооснове стремление к благу ближнего в зло и насилие.
Общность исходных идей и конечных целей обусловливала и общность
стремления к сплочению революционных сил и создания единой, центра­
лизованной организации революционеров: эта установка равно присуща и
Лаврову, и Бакунину, и Ткачеву. И опять же степень радикализма непо­
средственно воздействовала на разрабатывавшиеся и осуществлявшиеся
формы организации революционеров. Но симптоматично, что в конечном
счете, в момент пика деятельности «Народной Воли» с ней солидаризиру­
ется при всех оговорках и Лавров, и без оговорок Ткачев. Единая социаль­
но-политическая топология нивелировала направления революционной
мысли, давая на выходе революционное насилие, нацеленное на захват
власти централизованной организацией заговорщического типа, чреватый
последующим установлением тоталитарной диктаторской власти револю­
ционного меньшинства.
Таков был итог, несмотря на то, что русский революционный процесс
пошел путем соединения массового народного движения, столь бурно зая­
вившего себя в революции 1905—1907 гг., с политическим авангардом, ко­
торый наряду с социал-демократией представляли эсеры. В программных
и тактических установках партии эсеров, складывавшейся на рубеже ве­
ков, как бы сплавились различные тенденции, существовавшие в народни­
честве. Демократическая нацеленность их программных установок проти­
востояла бланкизму во всех его ипостасях. Вместе с тем, формировавшая­
ся партия стала преемницей «Народной Воли» в вопросе о терроре, в ко­
тором видели одно из самых «крайних и энергичных средств борьбы с са­
модержавной бюрократией и средство, активизирующее общество, мобили­
зующее революционные силы» 16. О месте террора в политической практи­
ке эсеров свидетельствует сам факт создания и функционирования Боевой
организации (БО ), действовавшей автономно от ЦК и от партии в целом.
Несмотря на непримиримость отношения эсеров к самодержавию, убеж­
денность, что свергнуть его можно только революционным путем, в обще­
теоретическом плане ставка делалась не на насильственные меры, а на не­
капиталистическую эволюцию крестьянского хозяйства к социализму. Но
именно приверженность эсеров демократическим институтам, модели де­
мократического социализма делала их бессильными перед бланкизмом
большевиков, одержавших полную победу. Бланкистская устремленность,
изначально существовавшая в русском освободительном движении и дав­
шая цвет его наиболее радикальному выражению, со всей определенно­
стью выявила себя в революции октября 1917 г., совершенной под знаме­
нем социализма. Ее результаты преподали человечеству трагический урок
торжества насильственно насажденной идеи.

16 См.: История политических партий в России. М., 1994. С. 159.
20


*

*

*

Пять разделов, составляющих данное издание, образуют последовательный
хронологически-тематический ^яд публикаций документов, содержащих
программные и организационные установки революционных объединений,
прокламации, издания подпольной русской и зарубежной печати, извлече­
ния из них, публицистические выступления радикальных мыслителей. В
своей совокупности они должны воспроизвести историю левого радикализ­
ма, начиная с того времени, когда он стал фактом русской общественной
жизни, т. е. с начала 1850-х гг., заявив себя в изданиях бесцензурной печати,
Вольной русской типографии А. И. Герцена, прежде всего, и в возникнове­
нии объединений радикальной интеллигенции — групп, кружков, конспира­
тивных обществ, последовательно создававшихся, сосуществовавших и сме­
нявших друг друга на протяжении десятилетий. Крайняя дата — грань веков,
складывание партии эсеров, начало нового этапа истории революционного
радикализма в России, связанного с возникновением социал-демократии.
Составители стояли перед необходимостью строгого отбора материала
из громадного документального массива, однако не в ущерб воссоздания
крайне насыщенного идейного и организационного процесса истории рус­
ского радикализма. Мы опирались на существующие капитальные доку­
ментальные издания, такие как «Материалы для истории русского соци­
ально-революционного движения» (Женева, 1896); «Революционная жур­
налистика семидесятых годов» (Второе приложение к сборникам «Госу­
дарственные преступления в России», издающимся под ред. Б. Базилев­
ского (В. Богучарского)) (Ростов-на-Дону, б. г.); «Литература партии “На­
родная Воля”» (М., 1930); двухтомное собрание документов и материалов
«Революционное народничество 70-х годов XIX века» (М., 1964—1965);
многотомное документальное издание «Восстание 1863 года» («Русскопольские революционные связи») (М.; Wroclaw, 1963. Т. 1—2); «Общест­
венно-политическое движение на Украине» (Киев, 1963—1964. Т. 1—2);
герценовско-огаревские тома «Литературного наследства» (М., 1941—1956.
Т. 41/42, 61—63). Использовался ряд тематических сборников, сочинения
народнических идеологов. Наряду с ранее опубликованными материалами,
значительное количество документов воспроизводится впервые. В их чис­
ле такие уникальные издания, как «Народная расправа» (№ 1, № 2 с его
приложениями) и «Община» С. Г. Нечаева, а также публикации, отра­
жающие идейные процессы, происходившие в революционном подполье
после разгрома «Народной Воли»: статьи из газеты «Самоуправление»,
«Свободная Россия», «Летучих листков», «Народовольца». Впервые вос­
производятся такие программные издания, как «Наши задачи» — брошюра
Союза социалистов-революционеров, или находящаяся в архивном хране­
нии рукописная брошюра «Свобода» — «Программа рабочей партии поли­
тического освобождения России».
Материалы воспроизводятся по современным правилам публикации
исторических документов, сопровождаются библиографическим описа­
нием 'И комментарием. Прокламации 60-х гг., в том числе и нечаевско-ба­
кунинской прокламационной кампании, сверены с архивными подлинни­
ками.
21


Предваряющие каждый раздел развернутые вступительные статьи слу­
жат раскрытию идейного содержания включенных в раздел документов,
обстоятельств их возникновения, их сопряженности с ходом общественно­
го движения.
Публикуемая в виде Приложения статья итальянского слависта, про­
фессора Венецианского университета Витторио Страда «Гуманизм и тер­
роризм в русском революционном движении» восполняет практически не­
возможное в рамках документального издания воспроизведение материа­
лов, отражающих идейное наследие Герцена. Предпринятый Витторио
Страда сравнительный историко-философский анализ идей выдающегося
русского мыслителя Герцена и идей идеолога революционного радикализ­
ма Бакунина выявляет животворную струю гуманизма, которая наличест­
вовала в русском революционном движении.
Раздел I подготовлен канд. истор. наук Р. Г. Эймонтовой, II — канд.
истор. наук А. Ю. Минаковым (комментарии совместно с Е. Л. Рудниц­
кой), III — докт. истор. наук Е. Л. Рудницкой, IV и V — канд. истор. наук
О. В. Будницким. Рукопись для печати подготовлена Г. Я. Данилиной
(при участии Л. С. Новоселовой-Чурсиной).
Е. Рудницкая


РАЗДЕЛ

I

«Эп ох а п р о к л а м а ц и й » .
О б щ е с т в е н н о - д е м о к р а т и ч е с к и й подъем
се р е д и н ы X I X в е ка
Замечательная пора «шестидесятых годов» 1 издавна привлекает внимание
всех, интересующихся прошлым России. Страна впервые вошла тогда в
полосу общественно-демократического подъема. Переход ее от одного со­
циально-экономического строя к другому сопровождался крупными сдви­
гами в разных сферах жизни. Обострилась социальная напряженность.
Обнаружился кризис правительственной политики; пытаясь действовать
по-новому, власти вступили на путь преобразований. Образованную часть
общества захватили политические интересы. Появились недоступные ра­
нее возможности для выражения освободительных и демократических уст­
ремлений — легальные (нарождающаяся гласность) и нелегальные (руко­
писная политическая литература). Столкновение мнений и взглядов при­
обрело более открытый характер.
«Шестидесятые годы» — знаменательная веха в истории российской де­
мократии. Демократические идеи впервые зазвучали в полный голос, при­
обрели популярность в обществе. Отстаивание этих идей встречало труд­
нопреодолимые препятствия со стороны властей. Противостояние было
неизбежно. Демократизм чаще всего выступал в форме политического ра­
дикализма, требуя коренного изменения существующего строя. Накапли­
вавшиеся в течение многих лет, но нещадно подавлявшиеся чувства недо­
вольства, негодования на правительство вырвались в новых условиях на
волю, проявляясь порой с небывалой резкостью. Широкое хождение полу­
чили так называемые «отрицательные учения», порожденные распростра­
нением просветительских идей. Их отличало критическое отношение к об­
щепризнанным авторитетам — религии и царской власти. Категорическое
неприятие существовавших порядков, традиционного мировоззрения, а
вместе с тем — привычных нравственных норм получило у современников
название нигилизма, его выразителей стали называть нигилистами. Credo
нигилистов рельефно запечатлел молодой критик и публицист Д. И. Пи­
сарев: «вот ultimatum нашего лагеря: что можно разбить, то и нужно раз­
бивать; что выдержит удар, то годится, что разлетится вдребезги, то хлам;
во всяком случае, бей направо и налево, от этого вреда не будет и не мо­
1 Выражение, не отличающееся хронологической точностью: так условно называют деся­
тилетие примерно с середины 50-х до середины 60-х гг. XIX в.
23


жет быть»2. Нигилизм явился благоприятной питательной почвой для ле­
вого радикализма в общественно-политической жизни России. Радикально
настроенные современники обличали правительственные реформы как ан­
тинародные, в большинстве случаев отвергая любые уступки и компро­
миссы, пропагандируя крайние меры борьбы с власть имущими. Револю­
ционное насилие призывалось послужить своему антиподу — свободе! Де­
ло не ограничилось разговорами и рассуждениями: началась практическая
подготовка революции в России. Отличительной чертой новой полосы ос­
вободительного движения — народничества — стала ориентация на народ,
прежде всего крестьянство. То была пора неумеренной идеализации наро­
да прогрессивно мыслящими людьми, подпитывавшаяся общеевропейской
демократической мыслью, а еще более — противоречившим современному
общественному сознанию положением крепостных в России. Наложившее­
ся на подобные настроения увлечение социалистическими идеями ярко
проявилось в форме «крестьянского социализма». Подтверждение своим
надеждам на восстание революционеры видели в крестьянских войнах не
столь далекого прошлого, а также в упорном противостоянии официаль­
ной церкви и государству со стороны старообрядцев, на поддержку кото­
рых рассчитывали в первую очередь. Предчувствие социального взрыва не
было чуждо и тем, кто не желал кровавой развязки. Революцию ожидали
многие, стремясь к ней или, напротив, страшась ее прихода.
Особую роль в пропаганде демократических идеалов и пробуждении
радикальных настроений сыграла демократическая печать — легальная и
нелегальная, внутрироссийская и зарубежная. На авансцену политической
жизни России вышла новая общественная сила — разночинная интелли­
генция. Происходившие в стране социально-экономические сдвиги размы­
вали сословные перегородки, вели к разложению сословного строя. Поро­
жденная новыми процессами, разночинная интеллигенция не вписывалась
в прежнюю социальную структуру. Образованные разночинцы были вы­
ходцами из разных слоев общества — духовенства, дворянства (чаще всего
обедневшего, но иногда и весьма богатого), купечества, мещанства, феже —
крестьянства. Избрав иной образ жизни и деятельности по сравнению со
своими отцами и дедами, они тем самым прерывали шедшую от предков
традицию и вступали на новый путь. «Новые люди», как назвал их Чер­
нышевский, большей частью чуждались государственной службы и пред­
почитали так называемые свободные профессии. Распространение просве­
тительских взглядов, повлекшее за собой падение религиозности в общест­
ве, обусловило заметное место среди разночинной интеллигенции выход­
цев из духовного сословия. Вышедшие в большинстве своем из народа и
на себе почувствовавшие социальную несправедливость, разночинцы вос­
принимали дело народа как свое собственное. Характерна и фигура «каю­
щегося дворянина», выступавшего против привилегий и сословности по
идейным и гуманным соображениям. Положение народа, крепостная зави­
симость миллионов крестьян возбуждали в них справедливое негодование.
Придавая первостепенное значение в судьбах страны науке и образова­

2 Писарев Д. И. Соч. В 4-х тт. М., 1955. Т. 1. С. 135.
24


нию, эти люди не могли примериться с приниженным положением того и
другого в России. Понятно, что разночинная интеллигенция оказалась
весьма восприимчива к радикализму.
С наибольшей силой радикально-демократические настроения захвати­
ли образованную молодежь — студентов, молодых литераторов, учителей,
других людей интеллигентных профессий. Большей частью это были уча­
щиеся и выпускники университетов. Совсем недавно скованные тесными
рамками запретов и стеснений, благодаря потеплению политического кли­
мата в стране они почувствовали себя самостоятельными, более того —
способными и призванными решать государственные проблемы. Воздух
освободительной эпохи кружил молодые головы. Отрицательное отноше­
ние к существующему, распространение просветительских идей, типичные
для той поры надежды на молодое поколение внушали юношам уверен­
ность в своих силах, преувеличенное понятие о своих возможностях. Мак­
симализм, непримиримость в отстаивании своих мнений стали характер­
ной чертой этого поколения. «Примирить разницу в воззрениях в то вре­
мя было невозможно, — рассказывает современница. — Молодежь страшно
горячилась, и слова: “Если ты не с нами — ты подлец”, были ее лозун­
гом» 3. Казалось, что коренное преобразование страны — дело ближайшего
будущего и осуществить его сможет сам народ во главе с преданной ему,
энергичной и обладающей знаниями молодежью. Студенчество явилось
видным фактором общероссийского демократического движения. Идейны­
ми центрами движения служили редакции радикальных изданий — Воль­
ная русская типография в Лондоне, «Современник» в Петербурге. Вокруг
них развернулась организационная работа по собиранию сил, приведшая в
конце концов к созданию всероссийской революционной организации —
первой «Земли и Воли».
Характерной формой революционной деятельности на рубеже 50—60-х
годов стало написание и распространение нелегальных противоправитель­
ственных прокламаций. Никогда раньше они не распространялись столь
широко. «Эпохой прокламаций» назвал те годы видный шестидесятник
Н. В. Шелгунов 4. По словам другого участника демократического движе­
ния, П. Ф. Николаева, прокламации являлись тогда «непрерывно и целы­
ми массами... Не было места, где бы они не встречались, не было лица,
сколько-нибудь выдающегося в обществе, которое не получало бы их пря­
мо по почте и совершенно невольно не делалось распространителем их,
храня их у себя и читая своим знакомым... действовала, думала, а, думая,
писала целая масса лиц...» 5 «Прокламации обращались в обществе свобод­
но, без особенной осторожности», — свидетельствовал другой современ­
н и к 6. О том же вспоминал Шелгунов: «Случалось встречать знакомых с
3 Шелгунова Л. П. Из далекого прошлого / / Шелгунов Н. В., Шелгунова 71. П., Михай­
лов М. 71. Воспоминания. В 2-х тт. М., 1967. Т. 2. С. 116.
4 Шелгунов Н. В. Воспоминания / / Там же. Т. 1. М., 1967. С. 242.
5 Николаев П. Ф. Очерк развития социально-революционного движения в России / / Тіит.
наследство. Т. 87. М., 1977. С. 412.
6 Бунаков Н. Ф. Записки. Моя жизнь, в связи с общерусской жизнью, преимущественно
провинциальной, 1837—1905. СПб., 1909. С. 49.
25


оттопоренными боковыми карманами, и на вопрос: “Что это у вас?” — по­
лучался совершенно спокойный ответ: “Прокламации”... Прокламации
раскладывали в театре на кресла, в виде афиш, приклеивали к стенам в
концертных залах, совали, как рассказывают, даже в карманы, а проклама­
цию “К молодому поколению”, говорили, какой-то господин ехал на бе­
лом рысаке по Невскому и раскидывал ее направо и налево. Наконец,
прокламации рассылались по почте»7.
Конспиративный характер революционной деятельности, установка
тайных обществ на устное ведение дел, истребление компрометирующих
документов вслед за начавшимися арестами, превратности судьбы под­
польщиков, понятная сдержанность немногочисленных мемуаристов — все
это крайне сузило круг печатных и письменных источников. Изложение
истории революционного движения в нашей литературе — чаще всего да­
леко не полная реконструкция на основе сопоставления и анализа сохра­
нившихся отрывочных и часто весьма противоречивых сведений. Отсю­
да — нередко встречающийся субъективизм выводов.
Радикально-демократическое направление в общественном движении
60-х годов XIX в. составляло излюбленную тему советских историков. Это
и неудивительно: история революционной борьбы находилась в центре
внимания. Позиция революционеров-шестидесятников считалась единст­
венно правильной для своего времени. В историографии, да и в общей пе­
чати за ними прочно укрепилось наименование «революционные демокра­
ты», превратившееся в штамп. Демократами признавались только револю­
ционеры. Остальных участников общественного движения либо старались
«подтянуть» к ним, либо клеймили за неприятие революционных методов
трусами и корыстолюбцами.
Для разработки фактической истории революционного движения 60-х
годов советские историки сделали чрезвычайно много. Велась большая ис­
следовательская работа. Был поднят огромный архивный материал, опуб­
ликовано множество ценнейших материалов. Однако довлевшие?над обще­
ственными науками идеологические стереотипы нередко побуждали иссле­
дователей к надуманным и сомнительным выводам. Возобладала неуме­
ренная идеализация радикализма и революционаризма. Преувеличивались
размах, организованность, зрелость, единство революционного движения
60-х годов. Вопреки фактам стремились доказать централизованное руко­
водство им. Чернышевскому приписывалась несвойственная ему роль «во­
ждя» революционного подполья.
В связи с перестройкой отечественной исторической науки в постсовет­
ское время обнаружилась необходимость критического пересмотра преж­
них концепций. Как нередко бывает, появилась склонность к шараханью в
противоположную сторону, стремление поменять плюс на минус и наобо­
7 Шелгунов Н. В. Воспоминания. С. 160. О том же рассказывают и другие современники.
См., напр.: Суворин А. С. Всякие: Очерки современной жизни. СПб., 1907. Изд. 2.
C. XXIII—XXIV; Штакениінейдер Е. А. Дневник и записки (1854—1886). М.; Л., 1934.
С. 337. Согласно показаниям арестованных землевольцев, прокламации рассылались с
помощью адрес-календаря и по адресам знакомых («Колокол». 1865, 15 дек. С. 1723
и др.).
26


рот. Так, стало заметно стремление отделить Герцена и Чернышевского от
революционного движения. Думается, что это — очередной перекос, кото­
рый со временем будет выправлен.
*

*

*

Зачинателем радикально-демократического направления в обществен­
ном движении разночинского периода явился дворянский революционер
Александр Герцен, создатель теории «крестьянского (русского) социализ­
ма», один из родоначальников народничества. Деятельность Герцена силь­
но воздействовала на революционизирование общественного сознания. По
меткому выражению Ленина, он «разбудил разночинцев». Но революцион­
ный фанатизм был ему чужд. Идею революции Герцен толковал широко,
не противопоставляя ее реформам. Он не был сторонником исключитель­
но насильственного способа действий. Главным для него было существо
дела — реализация нужных стране преобразований. Превалировала идея
созидания. Предпочтение отдавалось мирному пути. Лишь при невозмож­
ности такого исхода Герцен высказывался за революцию или восстание.
Его позиция отличалась гибкостью и эволюционировала в зависимости от
менявшейся в России ситуации. Эволюционировало и его мировоззрение.
В начале 1847 г. Герцен с семьей уехал за границу — как оказалось, на­
всегда. Отвергнув требование властей немедленно вернуться в Россию, он
стал политическим эмигрантом. Его неоценимой заслугой перед соотечест­
венниками стало основание в Лондоне в 1853 г. Вольной русской типогра­
фии — пристанища для свободной русской речи. Произошло это в то вре­
мя, когда в стране свирепствовала реакция и обсуждение современных по­
литических вопросов в печати не допускалось ни под каким видом; ка­
саться острых тем опасались даже при встречах в частных домах. Замысел
был реализован при помощи польских эмигрантов-демократов. Герцен
рассчитывал, что друзья-поляки помогут и в доставке его изданий на ро­
дину, поскольку у них имелись налаженные связи с Украиной и Прибал­
тикой. Так и произошло. Всю свою кипучую энергию Герцен отдавал раз­
вертыванию деятельности ВРТ — сам писал, публиковал, заботился о на­
лаживании путей переправки ее изданий в Россию. В 1857 г. к нему при­
соединился эмигрировавший оттуда друг юности Н. П. Огарев, в 1861 г. —
бежавший из сибирской ссылки давний приятель М. А. Бакунин (послед­
ний, впрочем, занимал особую позицию и не играл решающей роли в из­
дательской деятельности).
Начал Герцен с развертывания борьбы за освобождение крестьян. Пер­
вым изданием ВРТ стала прокламация «Юрьев день! Юрьев день!» (док.
№ 1), написанная Герценом в мае 1853 г. и через месяц с небольшим вы­
шедшая из печати. «К русскому дворянству» — гласил ее подзаголовок.
Автор убеждал помещиков самим заняться уничтожением «гнусного, по­
зорного, ничем не оправданного рабства крестьян». Надежда на дворянст­
во основывалась на том, что из этого сословия вышли самоотверженные
борцы за свободу, в нем развилась умственная деятельность страны. Гер­
цен доказывал, что ликвидация крепостничества — в интересах самих дво­
рян, что без этого они останутся царскими рабами, ибо нельзя защищать
27


права человека и человеческое достоинство, держа в рабстве других лю­
дей. Он апеллировал к уму и здравому смыслу дворянства: «умнее, расчет­
ливее уступить, нежели ждать взрыва». Напоминая, что крестьяне пере­
стают мириться с крепостным состоянием, Герцен предупреждал помещи­
ков о возможности повторения пугачевщины. Желая избежать такой раз­
вязки, он тем не менее был уверен, что «если освобождение крестьян не
может быть куплено иначе, то и тогда оно не дорого куплено». Давалось
понять, что в случае упорства помещиков авторы сами призовут крестьян
к топорам.
Расчет Герцена на то, что его почин найдет у соотечественников живой
отклик, поначалу не оправдался. Основатель Вольной русской типогра­
фии довольно долго оставался единственным автором выпускавшихся ею
изданий. В отечестве все было глухо. Оттуда не приходило никаких по­
ступлений. Более того — московские друзья, на которых в первую очередь
возлагались надежды, были крайне недовольны предприятием Герцена.
Всеми возможными путями они пытались убедить его отказаться от сво­
его намерения, опасаясь в противном случае усиления репрессий в Рос­
сии. Сотрудничеству мешал крайне радикальный характер пропаганды
Герцена на раннем ее этапе.
Но именно это привлекло к нему кое-кого из русских эмигрантов. Во­
зобновились отношения с жившим в Париже В. А. Энгельсоном, незадол­
го перед тем прерванные. Герцен привлек его к работе Вольной русской
типографии. Среди ее ранних изданий (до выхода «Полярной звезды»)
этому автору принадлежит видное место — четыре из общего числа трина­
дцати агитационно-пропагандистских произведений8. В. А. Энгельсон — в
прошлом участник кружка М. В. Буташевича-Петрашевского. Арестован­
ный вместе с другими посетителями «пятниц» Петрашевского, он вскоре
был выпущен из-за недостатка улик. С Герценом, своим сверстником, по­
знакомился в конце 1850 г. Их личные отношения были крайне неровны­
ми — от тесной дружеской близости до резких объяснений и, наконец,
полного разрыва 9.
Все четыре прокламации Энгельсона написаны с леворадикальных по­
зиций. В них отчетливо прослеживаются черты, проявившиеся позднее в
революционной пропаганде 60-х годов: та же непримиримость к сущест­
вующему режиму, та же жажда вооруженной борьбы с ним. Все проклама­
ции Энгельсона обращены к народу, прежде всего к старообрядцам. С
умыслом используются верования и предрассудки народа. В двух «Виде­
ниях святого отца Кондратия» 1854 г. (док. № 2 и 3) автор, подделываясь
под религиозную лексику и религиозное сознание простых людей, пытал­
ся возбудить чувства и подтолкнуть к действиям, с православием несо­
вместимым. В первом «Видении» внушалось: Господь прогневался на Рос­
сию за то, что русские верят нечестивому царю Николаю, служат ему и
8 См.: Рудницкая Е. Л. А. И. Герцен. Начало революционной пропаганды (К 175-летию со
дня рождения / / Ист. записки. М., 1988. Т. 116. С. 268.
9 См. главу «Энгельсоны» в «Былом и думах» / / Герцен А. И. Собр. соч. в 30-ти тт. М.,
1956. Т. 10. С. 334—370. Далее сноски на это издание даются в тексте: римская цифра
обозначает том, арабские — страницы.
28


поклоняются как кумиру; и гнев этот не прекратится, пока русский народ
будет давать царю рекрут. Во втором «Видении» Энгельсон — в дополне­
ние к Ветхому и Новому заветам — провозглашал человечеству от имени
Бога (!) Третий завет: «Ведай, что твориши!». Смысл его — в осуждении
бессознательного повиновения. Любопытный пример просветительской
пропаганды в религиозном облачении! Под видом духовной литературы
пропагандировалось противодействие самодержавию, идеи народного са­
моуправления и гласного суда. Прославлялся человеческий разум. Бог
представал вдохновителем всемирного восстания, не удавшегося якобы изза предательства Иуды, Николай I — в образе свирепого Голиафа, побеж­
денного Давидом в виде молодого парня в зипуне. Автор пытался вну­
шить соотечественникам веру в свои силы и готовность к борьбе.
Прокламации Энгельсона Герцену понравились (первую он даже на­
звал шедевром), хотя и вызвали кое-какие замечания («не до того теперь
дело, чтоб учить уму-разуму, а учить злобе и непослушанию» (XXV, 133).
В конце января 1854 г. (ст. ст.) 500 экземпляров первой прокламации бы­
ли уже отправлены в Константинополь для пересылки в Россию 10.
В остальных двух прокламациях (тоже 1854 г. — см. док. № 4) Энгель­
сон обращался к русскому народу от имени Емельяна Пугачева. Имя это­
го предводителя крестьянской войны XVIII в. еще раньше использовал
Герцен — в прокламации «Юрьев день! Юрьев день!» и в эпиграфе к бро­
шюре «Крещеная собственность». Оба не сомневались, что память о Пуга­
чеве жива в России, и прокламации такого рода способны вызвать в наро­
де живой отклик. С тактической точки зрения использованный Энгельсоном прием удачен и исполнен умело: простой и образный язык был досту­
пен каждому, рассчитан на эмоциональное воздействие. Но и революцион­
ный авантюризм автора очевиден. Разжигая антицаристские настроения,
обвиняя в развязывании Крымской войны лишь российского императора,
Энгельсон желал бы воспользоваться военными действиями, чтобы взбун­
товать народ, направить его не против внешних врагов, а против царя с
целью свержения последнего и установления в России республики.
Подобный характер пропаганды, начатой Герценом, не вызывал сочув­
ствия у либерально настроенных русских. Иное впечатление она произве­
ла на учащуюся молодежь и молодую разночинную интеллигенцию. За­
хваченные новыми для них идеями, студенты столичных и провинциаль­
ных университетов увидели в Герцене «нового Мессию» п .
С середины 50-х годов внутриполитическая обстановка в России нача­
ла меняться. Поражение в Крымской войне нанесло непоправимый урон
престижу самодержавия. Смерть Николая I была воспринята многими как
знак гибели установленного им ненавистного режима. Новому царю хва­
тило ума и проницательности, чтобы понять неизбежность перемен. По­
немногу режим стал смягчаться: ослабели цензурные строгости, были при­
няты поощрительные меры в отношении просвещения. Несмотря на огра­
10 Летопись жизни и творчества А. И. Герцена. 1851—1858. М., 1976. С. 182.
11 Буквальное выражение в письме петербургского студента Н. Рашевского 23 февраля
1858 г. своему харьковскому приятелю (см.: Общественно-политическое движение на
Украине в 1856—1862 гг. Киев, 1963. Т. 1. С. 16).
29


ниченность новоявленной гласности, печать преобразилась. Журналы ста­
ли яснее выражать мнения различных общественно-политических направ­
лений, включая леворадикальное. На левом фланге идейной борьбы оказа­
лись «Современник», «Русское слово», «Искра».
Политика правительства — непоследовательная, колеблющаяся, соче­
тавшая либеральные меры с репрессивными, многих раздражала, заставля­
ла терять надежду, что оно осуществит жизненно нужные стране преобра­
зования. Это создавало благоприятную почву для роста радикальных на­
строений. Радикалы, состоявшие большей частью из молодых журнали­
стов и учащейся молодежи, кипели возмущением и порывались к крайним
мерам. «Нетерпеливцы» — колоритно назвал их писатель Н. С. Лесков,
отличив тем самым от либералов-«постепеновцев», готовых поддержать
правительство, если оно вступит на путь преобразований.
Главными очагами брожения стали университетские города — Петер­
бург, Москва, Харьков, Киев, Казань. Возникло множество студенческих и
смешанных молодежных кружков. В них обсуждали жгучие вопросы со­
временности (тяжелое положение народа, необходимость преобразований,
роль образованной молодежи в судьбах страны, способы действий и
проч.), доставали и жадно поглощали появившуюся в стране рукописную
политическую и вообще запрещенную литературу, демократические жур­
налы. Участников этих кружков объединяли радикально-оппозиционные
настроения, сочувствие народу, желание быть ему полезным. Часть моло­
дежи увлеклась социалистическими идеями.
Среди наиболее ранних радикальных кружков — «вертепники» 12, или
Общество П. Н. Рыбникова—М. Я. Свириденко, как его часто называют в
нашей литературе. Образовалось оно в 1854 или 1855 г. и просуществова­
ло до конца 50-х годов. Состояло из студентов и выпускников Московско­
го университета. Таков и кружок, возникший примерно тогда же в Глав­
ном педагогическом институте в Петербурге. Душой его 6і*іл Николай
Добролюбов 13. Стихотворения будущего критика, выпускавшаяся им вме­
сте с товарищами рукописная газета «Слухи» проникнуты ненавистью к
самодержавной власти и крепостническим порядкам, страстным порывом
к борьбе с ними. Возмущение ужасами крепостничества, неприятие «пови­
новенья и терпенья», нетерпеливая надежда на восстание, которое сделает
Россию и русский народ свободными, с особой силой выражены в стихо­
творении «Дума при гробе Оленина» (помещика, убитого своими крепост­
ными), написанном в самом начале 1855 г. (док. № 5). Для другого стихо­
творения — «18 февраля 1855 г.» (день смерти Николая I) — характерны
скептический взгляд на нового самодержца («Один тиран исчез, другой
надел корону / И тяготеет вновь тиранство над страной»), уверенность в
близящемся освобождении: «Поверь, назло царям к свободе Русь придет /
Тогда не пощадят тирана род несчастный / И будет без царей блаженст­
вовать народ». Сочинениями Герцена Добролюбов начал интересоваться

12 См.: Клевенский М. «Вертепники» / / Каторга и ссылка. 1928. № 10.
13 См.: Рейсер С. А. Н. А. Добролюбов и его товарищи в Главном педагогическом институ­
те (1853—1857) / / Освободительное движение в России. Саратов, 1973. Вып. 3. С. 3—28.
30


еще во время учебы в духовной семинарии: первое упоминание имени
лондонского изгнанника в дневнике юного семинариста относится к янва­
рю 1853 г. Во время учебы в институте юноша пережил сильное увлече­
ние Герценом и изданиями Вольной русской типографии, как видно из
его писем и дневников 1856—1857 г г .14
Поучительна эволюция Харьковского тайного общества, возникшего в
середине 50-х годов из студентов местного университета 15. История этой
организации известна из записки ее бывшего члена Петра Завадского,
предназначенной товарищам-студентам (док. № 8). Тайное общество тогда
уже не существовало, и автор судил о его деятельности как о переверну­
той странице прошлого, ясно видя наивность и неосуществимость былых
надежд: этим объясняется налет иронии в тоне повествования. Харьков­
ское тайное общество основали двое незаурядных по уму, способностям и
нравственным устремлениям юношей — Яков Бекман и Митрофан Муравский 16 (оба из мелкопоместных дворян). Позже к ним присоединилось
еще несколько человек — П. Ефименко, П. Завадский, А. Тыщинский,
В. Португалов и др. В большинстве это были люди из небогатых семей.
Состоявший из семи человек кружок ставил перед собой грандиозную
цель — «произвести всеобщий переворот в России, начав с освобождения
крестьян». По молодости лет члены тайного общества полагали, что осу­
ществить такой замысел будет нетрудно: стоит только напечатать прокла­
мацию тиражом побольше и распространить ее среди крестьян, военных и
раскольников. Царскую фамилию предполагалось истребить. Строились
планы будущего устройства России. Сочинялись зажигательные проклама­
ции. Соблюдалась строгая конспирация. Члены общества деятельно зани­
мались распространением рукописных политических сочинений, которые
удавалось достать, особенно сочинений Искандера (Герцена). В ноябре
1856 г. кружок объединился с «Пасквильным комитетом» — тоже из уни­
верситетских студентов, принадлежавших большей частью к аристократи­
ческим и влиятельным фамилиям (Н. и В. Раевские, А. и Е. Марковы,
Н. Абаза). Деятельность его заключалась в сочинении и распространении
«пасквилей» на местные и высшие власти. Среди них — едкие пародии на
царские манифесты, сатирическая афиша (док. № 6 и 7), остроумные пам­
флеты на университетское начальство. После объединения выработали ус­
тав тайного политического общества, избрали президента, вице-президен­
та, секретаря, казначея. Однако замысел государственного переворота
вскоре был благоразумно оставлен, устав и другие бумаги сожжены. Изме­
нившаяся в стране обстановка побуждала действовать по-иному. Решили
заняться самообразованием. Создали литературное общество, куда прини­
мали молодежь, близкую по взглядам. Составили библиотеку, стали уст­
раивать литературные вечера. Как узкая группа заговорщиков тайное об­
u Добролюбов Н. А. Собр. соч. В 9-ти тт. М.; Л., 1964. Т. 9.
15 См.: Козъмин Б. П. Харьковские заговорщики. 1856—1858 гг. Харьков, 1930.
™См.: Таубин Р. А. Я. Н. Бекман и Харьковско-Киевское тайное общество / / Революцион­
ная ситуация в России в 1859—1861 гг. (Далее: PCP). М., 1963. С. 399—425. Сб. 3; Лемке М. Молодость «отца Митрофана» / / Лемке М. Очерки освободительного движения
«шестидесятых годов». По неизд. документам. СПб., 1908. С. 277—331.
31


щество перестало существовать. Но активная общественная деятельность
продолжалась. Бекман, Муравский, Португалов, Рымаренко и др. участво­
вали в студенческих протестах, горячо пропагандировали демократические
идеи. После исключения из университета некоторые участники харьков­
ского содружества перешли в Киевский университет, сгруппировав там во­
круг себя близких по духу студентов. Сблизились с профессором
П. В. Павловым 17. Из этого кружка и вышла идея просвещения народа пу­
тем устройства по всей России воскресных школ. Ее поддержали студен­
ты-харьковчане. Переехав в Петербург, Павлов явился инициатором орга­
низации воскресных школ в столице. Инициативу подхватили в Москве,
Казани, других местах.
После запрещения властями воскресных школ и утраты надежд на про­
ведение преобразований мирным путем бывшие участники Харьковского
тайного общества снова занялись революционными конспирациями,
примкнув к «Земле и Воле» (Рымаренко стал одним из ее руководителей).
Кружки возникали и в других городах — прежде всего там, где имелись
университеты. В Московском университете выходцы из Поволжья образо­
вали Библиотеку казанских студентов (типа землячества). К ним примк­
нули другие студенты, молодые офицеры и чиновники. В начале 60-х го­
дов из Библиотеки выделился кружок Перикла Аргиропуло — Петра Заичневского, занявшийся литографированием запрещенной литературы, и
еще несколько кружков. Позднее на ее основе возникло московское отде­
ление «Земли и Боли».
В Казани подобные кружки возникали с середины 50-х годов. В начале
60-х они стали объединяться. Выделился ведущий кружок, послуживший
позднее основой казанского отделения «Земли и Воли». Видную роль в нем
сыграли высланный из Харькова В. Португалов и В. Манассеин. В кружок
входили главным образом студенты университета, а также несколько гимна­
зистов. Тесно контактировали с кружком некоторые молодые преподавате­
ли (А. П. Щапов и А. В. Петров). Тесная связь соединяла казанский кружок
с пермским, образовавшимся вокруг библиотеки В. С. Иконникова; органи­
зоваться ему помог высланный в Пермь харьковчанин П. Ефименко. Одним
из ее главных опорных пунктов была местная духовная семинария 18.
Положение Вольной русской типографии к тому времени совершенно
изменилось. Наладились, наконец, связи с родиной. Россияне снова полу­
чили возможность выезжать за границу. В Лондоне у Герцена появились
русские. Их становилось все больше. В 1855 г. Герцен начал выпускать
альманах «Полярная звезда», самим названием, силуэтами пяти казненных
декабристов на обложке, а главное содержанием провозгласив преемствен­
ность революционных традиций. В следующем году появилось издание
другого рода — «Голоса из России». Содержание его первого выпуска со­
ставили присланные из России политические статьи либеральных авторов.
В открывшем выпуск письме к издателю инициаторы этой акции —
17 См.: Эймонтова Р. Г. Ученый-просветитель П. В. Павлов / / Ист. записки. М., 1986.
Т. ИЗ. С. 208-256.
18 См.: Вулъфсон Г. Н. Разночинно-демократическое движение в Поволжье и на Урале. Ка­
зань, 1974.
32


К. Д. Кавелин и Б. Н. Чичерин — убеждали Герцена изменить тон пропа­
ганды и вместо преждевременных для России идеи социализма сосредото­
читься на более насущных для нее проблемах. О революционном знамени
«Полярной звезды» они отзывались с отвращением.
Задетый тоном письма, Герцен все же не остался глух к полученному
совету. Начав издавать летом 1857 г. вместе с Огаревым газету «Колокол»,
он занял более гибкую позицию, сумев привлечь к сотрудничеству широ­
кий круг корреспондентов.
А в это время внутри России, в Петербурге, формировался другой
центр революционной пропаганды. Наиболее крупной фигурой и идей­
ным вдохновителем его был молодой Н. Г. Чернышевский, уже в середине
50-х годов ставший ведущим сотрудником некрасовского «Современника».
Еще в студенческие годы он проникся революционными идеями, стал, по
собственному выражению, «решительно партизаном социалистов и комму­
нистов и крайних республиканцев». Будучи гимназическим преподавате­
лем в Саратове (где его отец долгие годы служил протоиереем), Черны­
шевский оставил в дневнике 1853 г. знаменательную запись: свою невесту
он предупредил, что непременно примет участие в будущем крестьянском
восстании и что его не испугают «ни грязь, ни пьяные мужики с дубьем,
ни резня» 1Э. О надежде на грядущее восстание и победу «поселян» Чер­
нышевский откровенно писал профессору-экономисту И. К. Бабсту летом
1858 г .20 Свои идеи он осторожно, но достаточно выразительно проводил
сначала на уроках в гимназии, позже в подцензурной печати.
Вокруг Чернышевского сгруппировался кружок людей, настроенных
столь же радикально. Его ближайшим другом и помощником стал только
что окончивший Педагогический институт Н. А. Добролюбов, возглавив­
ший литературно-критический отдел «Современника». Подобно им двоим
из духовного сословия происходили также Г. 3. Елисеев и М. А. Антоно­
вич, сменивший в конце 1861 г. умершего Добролюбова. К тому же кругу
принадлежали офицер и литератор Н. В. Шелгунов, богатый помещик
А. А. Слепцов (пожертвовавший свое состояние на просвещение народа),
вышедшие из дворянской среды братья Н. А. и А. А. Серно-Соловьевичи,
полковник Генерального штаба H. Н. Обручев, его двоюродный брат —
офицер и начинающий журналист Вл. Обручев. Из идейных соображений
некоторые из них оставили престижные места в государственной службе:
Слепцов — в Министерстве народного просвещения, Н. Серно-Соловьевич — в Государственном совете, Вл. Обручев — в Генеральном штабе,
Елисеев — в Казанской духовной академии (где был профессором) и по­
святили себя журналистской, книгоиздательской, общественно-просвети­
тельной деятельности.
Преклонявшийся в юности перед Герценом Чернышевский со временем
стал относиться к нему критически: «Колокол» не удовлетворял его, ка19 Чернышевский Н. Г. Полн. собр. соч. В 15-ти тт. М., 1939. Т. 1. С. 122, 419.
20 См.: Бутина К. И. Письма Н. Г. Чернышевского к Е. Ф. Коршу / / Записки Отдела ру­
кописей Гос. б-ки СССР им. В. И. Ленина. М., 1969. Вып. 31. С. 236. Письмо было най­
дено и опубликовано уже после выхода Полного собрания сочинений Чернышевского и
потому мало известно даже специалистам.
33


зался слитком умеренным. Летом 1859 г. они встретились: Чернышевский
тайно приехал для этого в Англию. Поводом для поездки послужил воз­
мущенный отклик Герцена в статье «Very dangerous!!!» на насмешки «Со­
временника» и «Свистка»21 над так называемой обличительной литерату­
рой, которая казалась их сотрудникам недостаточно острой. Герцен пре­
достерегал, что подобные нападки угодны властям, и нападающие риску­
ют «досвистаться до Станислава на шею», т. е. получить в поощрение цар­
ский орден. При огромном авторитете «Колокола» среди прогрессивно на­
строенных русских такое обвинение могло породить неприятные для «Со­
временника» последствия. Последовало объяснение. Герцен вскоре помес­
тил в «Колоколе» заметку, снимающую нежелательные для Чернышевско­
го, Добролюбова и их друзей толкования. М. В. Нечкина, а вслед за ней
другие историки не без оснований увидели во встрече Герцена с Черны­
шевским нечто большее, чем обсуждение инцидента с «Very dangerous!!!»
Разговор двух ведущих деятелей революционного движения, конечно, не
мог ограничиться этим предметом. Предполагали, что главным итогом бе­
седы явилась договоренность о совместной линии поведения. Другие, на­
против, доказывали, что встреча показала наличие непреодолимых разно­
гласий. Полемика по этому поводу, начатая Козьминым и Нечкиной, дли­
лась несколько десятилетий. Истина находилась, вероятно, где-то посере­
дине. До взаимопонимания действительно было далеко. Под впечатлением
разговоров с Герценом Чернышевский назвал его в частном письме «Каве­
линым в квадрате», подчеркнув тем самым несходство позиций. Однако
обе стороны понимали важность взаимной поддержки и каких-то согласо­
ванных действий. Попытки переубедить друг друга и договориться про­
должались и в дальнейшем. Нашлись люди, сумевшие стать связующим
звеном между двумя центрами (Н. А. Серно-Соловьевич, Н. Н. Обручев и
др.). Со временем сотрудничество все же удалось наладить.
*
Неудовлетворенность крайних радикалов позицией Герцена особенно
ярко выразилась в открытом письме в «Колокол» за подписью «Русский
человек», опубликованном там 1 марта I860 г. (док. № 9). Его автор при­
зывал издателей не верить добрым намерениям и обещаниям правительст­
ва, а звать соотечественников «к топору». Историки строили всевозмож­
ные догадки насчет того, кто скрылся под псевдонимом. Одни называли
Чернышевского, другие Добролюбова22. Первое из этих предположений
явно несостоятельно, второе — более реалистично, но недоказуемо. Авто­
ром мог быть и кто-то третий: высказанные в письме мнения были от­
нюдь не единичны. Вопрос так и остался открытым.
«...K топору, к этому ultima ratio* притесненных, мы звать не будем до
тех пор, пока останется хоть одна разумная надежда на развязку без то­
пора», — отвечал Герцен «Русскому человеку», предлагая вместо топора
звать к метлам.
21 Сатирический еженедельник, приложение к «Современнику».
22 Козьмин Б. П. Был ли Чернышевский автором письма «Русского человека» к Герцену? / /
Лит. наследство. М.; Л., 1936. Т. 25—26. С. 578; Эйделъман Н. Я. Еще раз о письме «Рус­
ского человека» / / PCP. М., 1963. Вып. 3.
* Последний довод (лат.).
34


В конце 50-х — начале 60-х годов в российских радикальных кругах
вынашивалась идея создания тайной революционной организации всерос­
сийского масштаба. Одним из ее главных энтузиастов был Огарев. Об
этом свидетельствуют сохранившиеся в его бумагах конспиративные за­
писки. Самая ранняя из них относится к 1857 г .23 Она имела просвети­
тельскую направленность и была далека от радикализма. Общественно по­
лезными признавались наука и гражданская реформа — уничтожение кре­
постного состояния. Автор выступал за создание тайного общества, кото­
рое должно выработать научный подход к решению современных вопро­
сов и популяризировать свои выводы, опираясь на существующее законо­
дательство. В другой записке Огарева, которую М. В. Нечкина датировала
1859 г .24, выдвигался план коренного государственного переустройства
России в направлении децентрализации управления. Центральную власть
предлагалось заменить общинно-волостным самоуправлением и конфеде­
рацией регионов. Радикализм цели сочетался с умеренностью способов ее
достижения. Методами будущего тайного общества признавались: воздей­
ствие на общественное мнение и замещение государственных должностей
своими членами, а через них — влияние на правительственные распоряже­
ния. Организационные принципы были заимствованы у декабристского
Союза благоденствия.
Замыслы создания всероссийской политической организации зрели и
внутри России — как в окружении Чернышевского, так и в студенческой
среде Харькова, Киева, Москвы, Петербурга25. Но до их реализации дело
тогда еще не дошло, хотя некоторые исследователи стремились доказать
обратное. Наиболее увлекающиеся относили возникновение конспиратив­
ного революционного центра в России к 1859 или даже к 1857 г .26 Поло­
жение изменилось после крестьянской реформы.
19 февраля 1861 г. Александр II подписал манифест и Положения о
крестьянах, выходящих из крепостной зависимости. Великое событие со­
вершилось. Но отношение к нему было неоднозначным: реформа болез­
ненно задела интересы многих. По образному выражению Некрасова,
«Порвалась цепь великая, / Порвалась — расскочилася: / Одним концом
по барину, / Другим — по мужику!». Крестьяне не получили ожидаемой
земли и «полной воли». В некоторых местах произошли волнения. Власти
подавили их вооруженной рукой. Наиболее известны выступления кресть­
ян в селах Бездна Казанской и Кандеевка Пензенской губерний.
23 [Огарев Н. П.] Записка о тайном обществе. Публ. Б. П. Козьмина / / Лит. наследство.
М.; Л., 1941. Т. 39—40. С. 323—328. О датировке ее см.: Рудницкая Е. Л. Н. П. Огарев в
русском революционном движении. М., 1969. С. 97.
24 Новые материалы о революционной ситуации в России (1859—1861 гг.). Статья и публ.
М. В. Нечкиной. Пять революционно-конспиративных документов из бумаг Огарева.
1 <Цель, методы и организация общества> Идеалы / / Лит. наследство. М., 1953. Т. 61.
С. 494-500.
25 C nw: Эймонтова Р. Г. Русские университеты на грани двух эпох (От России крепостной
к России капиталистической). М., 1985. С. 281 —-286.
26 См.: Нечкина М. В. Встреча двух поколений: Из истории русского революционного дви­
жения конца 50-х — начала 60-х гг. XIX в. М., 1980. С. 226—229.
35


Крестьянская реформа активизировала оппозиционные правительству
силы. В Казани радикально настроенные студенты университета и Духов­
ной академии устроили панихиду по убитым в Бездне правительственны­
ми войсками крестьянам. Присутствовало до 400 человек. Молодой уни­
верситетский преподаватель А. П. Щапов взволнованно произнес речь,
призывавшую к восстанию и демократической конституции (док. № 13).
Текст ее переписывался и распространялся каю прокламация даже за пре­
делами Казани.
События в России потрясли Герцена. Познакомившись с манифестом
19 февраля, он устроил 10 апреля 1861 г. торжественный праздник по
случаю освобождения крестьян. Но тут дошли вести о расстреле царскими
войсками польских манифестантов в Варшаве. Узнав об этом, Герцен так
и не произнес задуманный тост в честь Александра И. На вооруженное
подавление крестьянских волнений он откликнулся возмущенными стать­
ями в «Колоколе». Надежды на мирный исход преобразований на родине
были разрушены.
1861-й год вызвал волну прокламаций. Их писали, печатали, литогра­
фировали отдельные кружки, организации, группы, даже одиночки. Те,
что вышли из круга «Современника», нередко объединяют названием
«прокламационного плана», поскольку было решено обратиться к разным
слоям населения — крестьянам, солдатам, молодежи, раскольникам27. Это
были слои, на поддержку которых прежде всего рассчитывали революцио­
неры. К помещичьим крестьянам обращался сам Чернышевский. Текст
этого воззвания известен. Но поскольку оригинал написан не рукой Чер­
нышевского, некоторые исследователи оспаривают его авторство — впро­
чем, неубедительно. В настоящее время вопрос достаточно прояснен 28.
Воззвание к «Барским крестьянам» (док. № 10) написан^ под непо­
средственным впечатлением царского манифеста и «Положений» 19 фев­
раля 1861 г. В понятных народу словах разоблачался кабальный характер
крестьянской реформы. Автор старался убедить крестьян, что жить им
станет еще хуже, чем при крепостном праве.
На примере западных стран (Франции, Англии, Соединенных штатов
Америки) разъяснялось, что такое настоящая воля. Крестьян призывали
добыть и себе такую же, а для того запасаться оружием, готовиться к вос­
станию, учиться у братьев-солдат военному делу. Рекомендовалось также
присматриваться к офицерам, готовым помочь народу. Вместе с тем про­
водилась мысль о необходимости выдержки и согласованных действий:
подчеркивалось, что восстание должно быть одновременным и повсемест­
ным. В нужный момент обещали дать сигнал: «Мы уж увидим, когда пора
будет, и объявление сделаем. Ведь у нас по всем местам свои люди есть,
отовсюду нам вести приходят, как народ да что народ». Основываясь на
этих словах, М. В. Нечкина утверждала, что революционная организация,
27 Шелгунов Н. В. Воспоминания. С. 242—243; свидетельство А. А. Слепцова приведено в
кн.: Лемке М. К. Политические процессы в России 1860-х годов. По архив, документам.
М.; Пг„ 1923. 2-е изд. С. 318.
28 См.; Перпер М. И. Прокламация «Барским крестьянам от их доброжелателей поклон» (Ре­
зультат изучения рукописи и архивных дел) / / Рус. литература. 1975. № 1. С. 138—154.
36


готовящая восстание, существовала в России уже до 19 февраля 1861 г .29
Однако такой вывод — явная натяжка. В прокламации преобладает стрем­
ление удержать народ от стихийных, обреченных на поражение выступле­
ний, аналогичное пожеланию Чернышевского в письме к Бабсту летом
1858 г. (дополнительный довод в пользу его авторства).
Прокламация печаталась не в Швеции, как сказано в ее тексте, а в Рос­
сии, в Москве. Но дело не было доведено до конца. Помешал арест взяв­
шегося за это В. Д. Костомарова, сыгравшего впоследствии неблаговидную
роль в процессе следствия и суда над Чернышевским.
Больше повезло написанной Н. П. Огаревым при участии H. Н. Обру­
чева прокламации «Что нужно народу?» (док. Jsfe 14), опубликованной
1 июля 1861 г. в «Колоколе». Помимо этого, ее отпечатали отдельно и от­
правили в Россию в количестве нескольких десятков тысяч экземпляров.
Прокламация сыграла видную роль в русском революционном движении.
Она стала его программным документом, сформулировав основные соци­
ально-политические требования и определив тактическую линию на бли­
жайшее время; она явилась «первой увидевшей свет из обращенных к на­
роду прокламаций»30.
«Очень просто, народу нужна земля и воля», — отвечал Огарев на по­
ставленный в заглавии вопрос. Осудив крестьянскую реформу как обман
народа и новое крепостное состояние, автор выдвигал альтернативу: без
всякого выкупа передать крестьянам всю землю, которой они владеют, а
если ее недостаточно, добавить из пустующих государственных земель.
Землею владеть сообща, общинами. В податях уравнять бывших поме­
щичьих крестьян с государственными. Помещикам же предоставить возна­
граждение из общей суммы собираемых податей. Войско сократить напо­
ловину. Чиновников заменить выборными людьми. Царь назван в прокла­
мации первым врагом народа. Но требование ликвидации царской власти
не выдвигалось, говорилось лишь о сокращении расходов на царя и его се­
мью. Народу советовали сближаться с войском и искать себе друзей среди
офицеров, помещиков, купцов, образованных людей, доказавших делом со­
чувствие ему. «Шуметь без толку и лезть под пулю вразбивку нечего; а
надо молча сбираться с силами», чтобы «отстоять против царя и вельмож
землю мирскую, волю народную да правду человеческую», — сказано в за­
ключение. О восстании прямо не говорилось, но ставка явно делалась на
силовое решение наболевших вопросов.
Успех ставился в зависимость от позиции, которую займет армия —
опора царизма. Большое значение придавалось поэтому пропаганде среди
солдат. Обращенную к ним прокламацию написал в Петербурге Н. В. Шел­
гунов (док. № 11). Солдат уверяли, что данная ими присяга не требует
выполнять подлые и преступные приказания царя, а потому они не долж­
ны стрелять в народ, когда тот восстанет, а, напротив, присоединиться к
нему. В этом случае им обещали облегчения в службе.

29 Нечкина М. В. Встреча двух поколений. С. 71—78.
30 Рудницкая Е. Л. Н. П. Огарев в русском революционном движении. С. 245- 249.
37


Не идти против народа, а помочь ему получить землю и волю убежда­
ла солдат и опубликованная «Колоколом» в ноябре 1861 г. прокламация
Огарева «Что надо делать войску?»31. Войско призывали «спасти Россию
от беды и кровопролития», от «кровавой напасти», а для этого не выпол­
нять царского приказа о подавлении волнений крестьян, а также поляков,
чтобы не стать клятвопреступниками. Для убедительности привлекались
библейские образы Каина и Авеля. Речь пока шла лишь о пассивном со­
противлении.
На роли армии Огарев сосредоточил внимание и в конспиративной за­
писке «Цель русского движения» (док. № 20), где впервые прямо писал о
неизбежности восстания. Большинство исследователей — Ш. М. Левин,
Я. И. Линков, Е. Л. Рудницкая — с полным основанием датируют ее 1862 г.,
поскольку выдвинутый в ней лозунг созыва Земского собора был провоз­
глашен демократами весной этого года. Кратко определив главные прин­
ципы будущего устройства России (подобно прокламации «Что нужно на­
роду?»), автор проектировал меры по подготовке и организации восстания,
рассчитывая устроить его «не кровопролитно и не разорительно». Основ­
ная надежда возлагалась на войска. Предлагалось образовать офицерские
общества «для разъяснения солдатам цели и необходимости восстания», а
также руководства им. В ходе восстания к войскам будет присоединяться
народ, полагал Огарев. Связующим звеном для офицерских обществ дол­
жен явиться лондонский эмигрантский центр. Думается, что столь явно
определившаяся ориентация на радикально настроенное офицерство име­
ла подоплекой завязавшиеся весной—летом 1862 г. контакты издателей
«Колокола» с А. Потебней и Комитетом русских офицеров в Польше 32.
Как видим, позиция Огарева, будучи несколько менее радикальной по
сравнению с петербургским центром, все более приближалась к йей.
Если названные выше прокламации Чернышевского, Огарева, Шелгу­
нова были обращены к народу — основной движущей силе ожидаемой ре­
волюции, то листовка Н. В. Шелгунова и М. Л. Михайлова «К молодому
поколению» (док. № 12) адресовалась «друзьям народа» или «народной
партии»33. На образованную молодежь — независимо от ее социального
происхождения — возлагались особые надежды. Авторы были убеждены,
что правительством недовольны все сословия. Императорская власть («де­
сяток правителей», «ватага негодяев») противопоставлялась всему населе­
нию страны. В то же время все поддерживающие правительство (уже явно
не десяток человек!) признавались врагами России, врагами народа (выра­
зительная терминология, порожденная Французской революцией XVIII в.
и хорошо памятная советским людям!). Большинство помещиков объявля­
лось «партией плантаторов». Требования выдвигались весьма радикаль­
31 Огарев Н. П. Избранные социально-политические и философские произведения. М.,
1952. Т. 1. С. 548-554.
32 Лейкина-Свирская В. Р. Андрей Потебня / / PCP. М., 1963. Сб. 3. С. 83—114; Летопись
жизни и творчества А. И. Герцена. 1859—1864. М., 1983. С. 314, 318, 364 и др.
Под «народной партией», согласно тогдашнему словоупотреблению, имелась в виду не
определенная организация, а все сочувствующие народу. Слово «партия» употреблялось
в смысле: часть.
38


ные: ликвидация самодержавия, установление республики, полное уничто­
жение крепостного права, передача земли крестьянам, общинное владение
ею, ликвидация сословного неравенства, самоуправление народа, гласное
судопроизводство, замена многочисленной армии ополчением, сокращение
расходов на управление, возвращение политических эмигрантов. Деклари­
ровалось предпочтение мирного преобразования страны. Но при невоз­
можности выполнить выдвинутые требования мирным путем выражалась
безоговорочная приверженность революции: «Что значит какая-нибудь
сотня людей, когда этой жертвой покупается счастье народа! Но и до этой
цифры не дойдет», — уверяли авторы. Впрочем, их, по собственным сло­
вам, не пугала и перспектива «вырезать сто тысяч помещиков». Тем са­
мым в принципе признавался беспощадный массовый террор. Социали­
стические идеи прямо не пропагандировались. Но в тексте заметно влия­
ние герценовской теории крестьянского социализма.
Надежды на молодое поколение не были беспочвенны. Нараставшее
студенческое движение вылилось осенью 1861 г. в крупные волнения во
всех пяти русских университетах. Поводом к ним явилась попытка прави­
тельства вернуть университеты к прежним порядкам. Радикально настро­
енные студенты вели в дни волнений открытую антиправительственную
агитацию, распространяли революционные прокламации34. Из студенче­
ской среды вышло несколько воззваний с призывом к борьбе против само­
державного деспотизма, к свержению царствующей династии, с приветст­
вием приближавшейся революции (док. № 16 и 17).
Сочинением агитационной литературы занималась и молодежь других
городов. В Казани при обыске у студентов братьев Пеньковских нашли
воззвание к крестьянам, начинавшееся словами «Бью челом народу право­
славному» (док. № 18). Воззвание разоблачало антинародную царскую
власть и разорительные для народа условия крестьянской реформы. Кре­
стьян призывали точить топоры, чтобы расквитаться с притеснителями и
установить в стране новые порядки с выборным народным правлением
(то ли с царем, то ли без него — из текста не ясно). Воззвание проникну­
то идеей борьбы за землю и волю и написано под очевидным влиянием
брошюры Огарева «Что нужно народу?», а также лондонских воззваний
от имени Емельяна Пугачева.
В Перми в самом начале 1862 г. была обнаружена прокламация «По­
ра!» (док. № 19). Написанная в весьма резких тонах по отношению к рос­
сийским самодержцам, прокламация обличала «страшную тиранию», угне­
тающую русский народ. Характерна ссылка в тексте на Искандера. Глав­
ную причину рабского повиновения деспотизму авторы видели в право­
славной религии, проповедующей покорность и смирение. Монархия и ре­
лигия изображены неразлучными спутниками, держащими народ в неве­
жестве. Единственным выходом из существующего положения признава­
лась революция. Удобный для нее момент, по мнению автора, уже насту­
пил. А потому прокламация призывала к немедленным действиям «словом

34 См.: Эймонтова Р. Г. Русские университеты на путях реформы (60-е годы XIX века). М.,
1993. С. 47-48.
39


и делом». Как видно из текста, предполагалось выпустить серию агитаци­
онно-пропагандистских изданий того же рода.
Как эта, так и предшествующая прокламация не были напечатаны и
сколько-нибудь значительного распространения не получили.
Не удовлетворившая демократов развязка крестьянского вопроса послу­
жила ощутимым толчком для развертывания работы по созданию всерос­
сийской политической организации. Мысль о значении организованности
и согласованных действий для завоевания свободы пропагандировал всеми
возможными способами Чернышевский. Как выяснил Я. И. Линков, раз­
вернутое выражение она получила в его статье «Предисловие к нынешним
австрийским делам», увидевшей свет в февральской книжке «Современни­
ка» за 1861 г. Та же мысль проводилась в прокламации «Барским крестья­
нам» и в листках «Великорусса», написанных, вероятно, им же.
Выпустил «Великорусе» некий комитет, о составе и направленности ко­
торого существуют разные гипотезы35. Вероятнее всего, комитет возник в
офицерской среде36. Первый номер «Великорусса» появился в июне 1861 г.
(раньше других прокламаций тех лет), второй — в сентябре, третий — в
октябре того же года. Вопросы организации и тактики освободительного
движения ставились в нем на практическую почву. Это издание стало зна­
чительной вехой на пути создания всероссийской «революционной пар­
тии». Сама постановка вопроса, тем более — призыв создавать на местах
«комитеты, которые руководили бы партиями», деловые советы о способах
действия этих комитетов дали мощный импульс движению.
«Великорусе» выступил за радикальное решение крестьянского и на­
ционального (польского) вопросов. Отвергая надежды на царствующую
династию, его авторы вместе с тем отстаивали идею согласованных, дейст­
вий радикалов-республиканцев и «умеренной партии» (конституционали­
стов). «Всего важнее, чтобы друзья свободы действовали заодно», — гово­
рилось там. А потому — в целях «политического воспитания нации» —
предлагалось начать с адреса царю, где излагалось бы ходатайство о созы­
ве в Москве или Петербурге представителей русской нации для выработки
конституции. Таким путем надеялись привлечь на сторону революции и
те слои населения, которые верили в возможность мирного исхода: ясно
было, что царь ответит отказом. Листки «Великорусса» вызвали живой от­
клик в разных кругах русского общества.
Вокруг «Великорусса» немедленно разгорелась полемика. Крайние ради­
калы не соглашались с предложенной им тактикой и отвергали союз с кон­
ституционалистами. Единственным путем к освобождению провозглаша­
лась народная революция. Выразителем такой позиции явился автор «Отве­
та “Великоруссу”», опубликованного в «Колоколе» 15 сентября 1861 г. за
подписью «Ваш. Один из многих» (док. № 15). По свидетельству автори­
35 Полный текст «Великоруса» опубликован в кн.: Русско-польские революционные связи:
Документы и материалы. М.; Wroclaw, 1963. Т. 1. С. 75—84. О нем см.: Миллер И. С. Вокруг
«Великоруса» (Некоторые вопросы стратегии, организации и тактики революционной пар­
тии начала 60-х годов) / / PCP. М., 1965. Сб. 3; Новикова H. Н. «Великорус» и его комитет
в революционной борьбе 1861 г. М., 1968.
36 См.: Эймонтова Р. Г. «Великорусе»: спорные вопросы / / Отечественная история. 1992. № 3.
40


тетного источника, это был Н. А. Серно-Соловьевич. О «Великорусов» го­
ворилось с сочувствием — как о первом шаге к обузданию самовластия.
Но чтобы добиться свободы, полагал автор, нужно обращаться не к «об­
ществу» — дряблому, бессильному и неразрывно связанному с правитель­
ством, а к «ограбленному, обманутому, доведенному до остервенения» на­
роду. Живое начало в обществе, развивал он свою мысль, представляет
лишь незначительное меньшинство, преданное народу, но не имеющее с
ним связи. Народу же недостает духа начинания и инициативы. Меньшин­
ству необходимо соединиться с народом и внушить ему «правую ненависть»
к правительству. Автор ратовал за создание общероссийского тайного сою­
за, «идущего к одной цели и действующего как один человек»; как видно,
речь шла о единой централизованной организации. Целью провозглашалось
«полное освобождение крестьян, право народа на землю, право его устро­
иться и управляться самим собою, освобождение и свободный союз облас­
тей». Развивалась конкретная программа действий будущих тайных об­
ществ, включавшая прежде всего пропаганду в народе и войске и органи­
зационную работу по подготовке восстания. Конституционистам же пред­
лагалось предоставить идти своей дорогой, не помогая им и не мешая.
Такая тактическая линия вызвала возражения со стороны Огарева, по­
местившего в следующем листе «Колокола» «Ответ на “Ответ Великоруссу”». В разработке организационных принципов освободительного движе­
ния роль Огарева исключительно велика. Его размышления по этому по­
воду запечатлены не только в открытой печати, но и в нескольких кон­
спиративных записках, опубликованных в советское время Б. П. Козьминым и М. В. Нечкиной37. Как видно из текста самой ранней из них
(Козьмин датировал ее 1860-м, Нечкина 1857 г.), автор высказался тогда
за создание тайного общества, не ставившего перед собою непосредствен­
но революционных целей.
То же можно сказать о его записке «Идеалы» (1859 г.): рекомендуемые
в ней методы действия тайного общества не выходили за рамки легаль­
ных. Написанный через два года «Ответ на “Ответ Великоруссу”» 38 отра­
зил уже новую, более радикальную позицию Огарева. Продолжая считать
«войну и кровопролитие безумием», он уже признавал весьма вероятным
«военное» освобождение России и Польши (хотя это еще не равнозначно
военно-крестьянскому восстанию: допускалась возможность удачного по­
вторения 14 декабря 1825 г.). При этом автор обращал внимание на пред­
стоящие трудности, мудро замечая, что «вековые задачи в один день не
решаются» и что неизбежно придется сообразоваться с реальными обстоя­
тельствами. В отличие от автора «Ответа “Великоруссу”» он утверждал,
что демократам незачем расходиться с конституционалистами: те и дру­
гие — естественные союзники, поскольку принадлежат к образованному
меныпинвтву, сочувствующему народу, хотя оно и подразделяется на
«чисто народное» и «меньшинство с помещичьим оттенком». Существенно

37 Лит.’-наследство. М., 1941. Т. 39—40; М., 1953. Т. 61.
36 Огарев Н. П. Избранные социально-политические и филосбфские произведения. Т. 1.
С. 537—547 (Первоначально опубликован в «Колоколе» 1 окт. 1861 г. Л. 108).
41


и то, что Огарев настаивал на группировке этого меньшинства в «явнотайные общества» по областям, а отсутствие на первых порах центра при­
знавал моментом положительным. Конституция, полагал он, в любом слу­
чае подвинет дело «простором, данным мысли, слову и действию». При
благоприятном стечении обстоятельств даже помещичья конституция мо­
жет мирным путем установить бессословное самоуправление и союз облас­
тей. «Дикого кровопролития» Огарев желал бы избежать и надеялся, что
крестьянские восстания обойдутся без убийств. Царскую династию пред­
полагалось отправить за пределы Россйи. Падение самодержавия и обще­
ственное освобождение казались автору наиболее вероятными примерно
на шестой год после издания манифеста 19 февраля 1861 г. (хотя не ис­
ключались и другие возможные сроки — на второй или девятый год).
В развернутом виде характер и структура тайного общества, направ­
ленность пропаганды, способы подготовки и организации восстания изло­
жены в конспиративной рукописи Огарева, относящейся к 1862 г. (док.
№ 21). Единое централизованное общество Огарев считал невозможным,
настаивая на федеративном принципе устройства и подчеркивая значение
местных центров (особо выделив университетские города, места дислока­
ции войск, ярмарки). В каждом местном обществе предлагалось устано­
вить прямую подчиненность действительных членов центральному агенту.
Детально определялась численность военных сил в разных местностях и
опорные пункты будущего восстания, способы сношений между тайными
обществами и всех их — с Лондоном, а также с Берлином и Гейдельбер­
гом, где скопилось немало русской учащейся молодежи. Целью признавал­
ся созыв Земского собора (с согласия правительства или путем восстания)
для нового устройства страны на основах общинного владения ^емлей, вы­
борного управления и федерации областей. Начать предстояло с подачи
адресов о созыве Земского собора, а дальше действовать в зависимости от
ответа властей. В качестве ближайшей задачи выдвигалось развертывание
пропаганды, с привлечением для работы в народе крестьян из раскольни­
ков и православных, а также семинаристов.
Наиболее крупной общероссийской политической антиправительствен­
ной организацией тех лет стала «Земля и Воля». Первоначальная мысль о
создании этого тайного общества принадлежала, по-видимому, Огареву.
Обдумывать ее он начал уже в 1857 г. (если принять эту датировку его пер­
вой конспиративной записки). Вместе с ним основателями будущей «Земли
и воли» явились братья Н. А. и А. А. Серно-Соловьевичи. В первый по вре­
мени центр организации вошли также Н. Н. Обручев, А. А. Слепцов и поэт
В. С. Курочкин, редактор сатирического еженедельника «Искра». На пер­
вых же порах к ней примкнула группа офицеров и студентов из московской
«Библиотеки казанских студентов» и кое-кто из видных литераторов. Как
свидетельствовал А. Слепцов, подготовительная работа по созданию тайно­
го общества началась в конце октября 1861 г. Формирование организации
происходило весной—летом 1862 г., завершившись в основном к осенизэ.
Название «Земля и Воля» придумал в августе 1862 г. Герцен, взяв эти
39 Слепцов А. А. Заметки из тетради (В передаче М. К. Лемке) / / Н. Г. Чернышевский в воспо­
минаниях современников. Саратов, 1958. Т. 1. С. 286.
42


слова из прокламации Огарева «Что нужно народу?»40. Так появился на
свет лозунг, вдохновлявший не одно поколение революционеров. Назван­
ная прокламация и стала первоначальной платформой тайного общества.
Весной 1862 г., на время деловой поездки Слепцова в Поволжье, его заме­
нил студент Медико-хирургической академии Сергей Рымаренко. Но в
мае Рымаренко с несколькими товарищами по организации был аресто­
ван, в июне та же участь постигла Н. Серно-Соловьевича. Брат последне­
го, Александр, находившийся за границей, отказался вернуться по вызо­
ву правительства. Тем временем, помимо Петербурга и Москвы, возник­
ли комитеты «Земли и Воли» в Астрахани, Саратове, Казани, НижнемНовгороде, Твери и других городах. В конце года с участием представи­
телей местных организаций был избран Центральный народный комитет.
Места выбывших заняли в нем студент Петербургского университета
Н. У ти н 41 и редактор «Русского слова» Г. Е. Благосветлов. Близкое уча­
стие в делах «Земли и Воли» принимали врач и литератор Н. С. Куроч­
кин (брат поэта), офицеры В. Ф. Лугинин и П. Л. Лавров, сотрудник
«Современника» Г. 3. Елисеев (последние двое — не входя формально в
организацию).
«Земля и Воля» представляла собой федерацию ранее сложившихся и
вновь образовавшихся кружков. Вливаясь в нее, они вносили туда свои
привычки, свойственную им пестроту состава, взглядов, мнений, непри­
ятие иерархии и формальностей, а вместе с тем непривычку к дисципли­
не. В какой-то мере это ослабляло силу тайного общества, но на других
основаниях объединение было тогда невозможно. Существовало и индиви­
дуальное членство. В целях конспирации вновь принятые группировались
по «пятеркам». Центр выполнял, по-видимому, не столько руководящую,
сколько объединяющую и координирующую функцию, а также вербовал
новых членов и направлял пропаганду. Его личный состав не был извес­
тен рядовым землевольцам. В повседневном общении руководители счита­
лись обычными агентами тайного общества. Это создавало трудности: им
нелегко было упрочить свое влияние на товарищей по организации. Еди­
ноличного руководителя «Земля и Воля», судя по всему, не имела.
Чернышевский стоял у истоков «Земли и Воли», живо интересовался
ее деятельностью и, по словам Слепцова, «то подвергал критике наши оче­
редные проекты, то давал советы», но вступить в организацию отказался,
сославшись на занятость в «Современнике».
Связи с издателями «Колокола» затруднялись, кроме всего прочего,
расстоянием, отделявшим Россию от Англии. Однако видные деятели тай­
ного общества (H. Н. Обручев, Н. А. Серно-Соловьевич, А. А. Слепцов)
не раз приезжали в Лондон. Особую активность в делах организации про­
являл Огарев. Герцен держался несколько в стороне, не отказываясь, впро­
чем, от роли советчика. По мере развития событий, а также встреч с моло­
40 См /.Линков Я. И. Революционная борьба А. И. Герцена и Н. П. Огарева и «Земля и Во­
ля» 1860-х годов. М., 1964. С. 265—266, 272. М. В. Нечкина, а за ней и другие исследователи
датировали возникновение «Земли и Воли» более ранним сроком — весной 1861 г., но
такая датировка не подтверждается источниками.
41 См. о нем статью Б. П. Козьмина в «Лит. наследстве». М., 1955. Т. 62. С. 607—625.
43


дыми русскими радикалами его отношение становилось все более сдер­
жанным. В начале 1863 г. он отклонил сделанное ему, Огареву и Бакуни­
ну А. Слепцовым предложение стать агентами «Земли и Воли» и «предло­
жил вступить просто-напросто с ними в союз и быть их друзьями, а не
агентами» (XI, 626, XXVII, 291). Позже, в конце того же года, возникла
мысль превратить редакцию «Колокола» в руководящий орган «Земли и
Воли», но это намерение не осуществилось из-за последовавшей вскоре ее
самоликвидации42.
Тайное общество было идейно неоднородным. Всех объединяли освобо­
дительные стремления, революционная настроенность, твердое намерение
бороться за коренное улучшение положения народных масс, передачу кре­
стьянам земли, созыв Земского собора или Народного собрания с учреди­
тельными функциями, за демократическое решение национального вопро­
са. Но представление о путях достижения целей, о формах будущего уст­
ройства России было неодинаковым. Многие (хотя далеко не все) считали
себя социалистами. Однако представления о социализме были у большин­
ства смутными, а знакомство с социалистическими идеями — чаще всего
поверхностным.
Массовую основу тайного общества составили студенты. Поворотным
пунктом в процессе революционизирования учащейся молодежи стали
студенческие волнения осенью 1861 г. Основателей тайного общества сту­
денчество привлекло не только своей радикальной настроенностью и ак­
тивностью протеста, но и умением действовать организованно. Навыки со­
гласованных выступлений студенты приобрели в незадолго до того воз­
никших коллективных формах студенческой жизни — на сход^рх, в кассах
взаимопомощи и проч. Сразу после выхода арестованных студентов из
крепости произошло сближение их активного ядра с Н. Серно-Соловьевичем и Чернышевским43. По свидетельству Слепцова, готовность присоеди­
ниться к тайному обществу выразили мелкие военные организации, раз­
бросанные по всей России (особенно на западе и юге страны).
Количественный состав «Земли и Воли» точно неизвестен. Весной
1862 г., принимая в организацию Л. Ф. Пантелеева, Слепцов сообщил,
что она располагает поддержкой полка и батареи и что во всех крупных
центрах началась группировка44. В начале следующего года на вопрос
Герцена о численности землевольцев он ответил: «Это трудно сказать...
несколько сот человек в Петербурге и тысячи три в провинции». Скепти­
чески настроенному Герцену эти данные показались преувеличенными, но
он был оторван от России и не знал истинного положения дел. Трудно
сказать, насколько точны сведения Слепцова, но известно, что студенчест­
во, разночинная интеллигенция, офицерский корпус (особенно выпускни­
ки и слушатели военных академий и училищ) были широко охвачены ре­
волюционными настроениями. Восстановить личный состав «Земли и Во­
42 См.: Лищинер С. Д. Существовал ли Совет общества «Земля и воля»? / / Ист. записки.
1966. Т. 79.
43 Тишкин Г. А. Н. А. Серно-Соловьевич и студенты Петербургского университета в 1861 —
1862 гг. / / Вестник ЛГУ. 1969. № 2. История, язык, литература. Вып. 1.
44 Пантелеев Л. Ф. Воспоминания. М., 1958. С. 293.
44


ли» невозможно не только из-за скудости источников, но и потому, что
далеко не все действовавшие в ее духе и помогавшие ей люди формально
входили в организацию.
Землевольцы развернули энергичную пропагандистскую работу. «Всю
силу организации мы видели прежде всего и больше всего в пропаган­
де», — вспоминал А. А. Слепцов45. Средством к достижению поставлен­
ных целей «Земля и Воля», по словам Н. И. Утина, «считала прежде все­
го стройную, крепко сплоченную и широко разветвленную “Организацию
пропагандистов” ввиду способствования для позднейшего образования
другой широкой “ Народной организации вооруженных бойцов” 46. Упоми­
навшийся уже П. Ф. Николаев заметил, что землевольческое тайное обще­
ство 60-х годов «всего скорее может быть названо обществом писания и
распространения прокламаций». По его мнению, эту задачу оно выполня­
ло блестяще: прокламации землевольцев были, распространены «весьма
широко». Начинали землевольцы с распространения агитационно-пропа­
гандистской литературы, появившейся еще до возникновения их организа­
ции или выпущенной другими. Энергично велась и устная пропаганда
среди образованных людей, учащейся молодежи, в войсках, на фабриках, в
больших селах. Все это способствовало революционизированию значитель­
ной части населения.
Большие трудности пришлось испытать с устройством нелегальной ти­
пографии. Наладить это дело пытался еще Рымаренко, но тогда замысел
сорвался из-за ареста его и еще нескольких землевольцев47. Летом 1862 г.
Н. Утин с товарищами оборудовали тайную типографию, которую не­
сколько позже перевели из Петербурга на мызу Мариенгаузен Витебской
губернии.
Для пропаганды среди образованной части населения задумали изда­
вать периодический орган. Первый номер журнала был уже составлен и
печатался. Но из-за разгрома типографии завершить печатание не уда­
лось. Однако сохранившаяся часть набора позволяет судить о его содер­
жании 48.
В программной статье задуманного журнала (док. № 26) Русский цен­
тральный народный комитет (руководящий орган «Земли и Воли») заяв­
лял о соединении многих кружков, преданных народному делу, в единую
организацию. Среди них назван русский военный комитет в Польше. Упо­
миналось о связях с польской революционной организацией. Привержен­
цам свободы советовали объединяться в кружки, чтобы в будущем присое­
диниться к «Земле и Воле». Имевшиеся разногласия не рассматривались
как помеха объединению: «в деле народного освобождения должны сгла­
45 Слепцов А. А. Заметки из тетради. С. 286.
46 Лит. наследство. Т. 87. С. 375.
47 См.: Эймонтова Р. Г. Страничка из истории революционного движения 60-х гг. XIX в.
(По материалам следственного дела С. С. Рымаренко и его товарищей) / / Экономиче­
с к и и общественная жизнь России нового времени: Первые Дружининские чтения:
Сб. докладов и сообщений. М., 1992. Вып. 2.
48 Неупокоев В. И. Важнейший программный документ «Земли и воли» 60-х годов XIX в. / /
PCP. М., 1960. Сб. 1.
45


живаться спорные оттенки одной и той же свободолюбивой партии», —
говорилось в журнале. Целью объявлялось низвержение самодержавного
деспотизма и созыв народного собрания. Крестьянская реформа и другие
предпринятые правительством «мнимо либеральные» преобразования от­
вергались как неудовлетворительные. Провозглашалась необходимость но­
вых форм жизни. Единственным выходом из положения признавалась ре­
волюция.
Поскольку с журналом ничего не вышло, решили издавать небольшие
листки. Первый из них вышел, по-видимому, в апреле 1863 г. под знаме­
нательным названием «Свобода» (док. № 30) 4Э. Установки оставались те
же. Во всех бедах, терзающих Россию, обвинялся самодержавный деспо­
тизм. Существующий порядок назван гибельным для страны, правительст­
венные реформы — уродливыми. Самодержавие признавалось врагом рус­
ского народа. Образованных людей призывали встать на сторону народа,
чтобы окончательно обессилить правительство и предотвратить или осла­
бить кровавую драму назревающей революции. Тем, кто не сможет сам
участвовать в работе организации, предлагали помочь ей денежными сред­
ствами, присылая их в редакцию «Колокола». Целью провозглашалось
разрушение самодержавия и торжество народных интересов. «Земля и Во­
ля» принимала на себя обязанность гарантировать свободные выборы в
будущее «Народное собрание», которое определит новый общественный
строй России. Выполнением этой задачи должна была завершиться дея­
тельность тайного общества.
Всего вышло два листка «Свобода». Во втором, среди прочего, сообща­
лось о присоединении к «Земле и Воле» бывших членов комитета «Вели­
корусе».
Новым моментом в петербургских землевольческих изданиях весны
1862 г. явился лозунг Народного собрания вместо Земского собора. Смысл
замены раскрыл позже Н. Утин, пояснив, что тайное общество «столько
же стремилось к самозванному Народному собранию, сколько хотело по­
мешать возможной случайности созвания правительством официального
Земского собора, т. ]е. дарования какой-нибудь непристойной конститу­
ции» 50. Мирный путь развития Тем самым фактически исключался. Нали­
цо — явная радикализация прежнего лозунга, связанная, по-видимому, с
изменением персонального состава руководства тайного общества. Однако,
как увидим далее, в прокламациях, написанных за границей Огаревым и
Слепцовым, по-прежнему фигурировал лозунг Земского собора.
В качестве первоочередной задачи выдвигалась идея завоевания поли­
тической свободы, установление которой должно помочь в решении соци­
альных проблем. Социалистические идеи в агитационно-пропагандистской
литературе открыто не провозглашались. Ведущие деятели тайного обще­
ства — революционеры и социалисты — стремясь к объединению оппози­
ционных сил и не желая отпугнуть многих искренних противников суще­
49 Гурвич-Лищинер С. Д. О времени распространения листка «Свобода» № 1 / / PCP. М.,
1986. Сб. 9. С. 172.
50 Утин Н. И. Пропаганда и организация: Дело прошлое и дело нынешнее / / Дит. наследство.
Т. 87. С. 375.
46


ствовавшего строя, признавали целесообразным выдвигать те лозунги, ко­
торые могли сплотить движение и превратить его в реальную силу. К то­
му же передача земли народу, по убеждению землевольцев, распространи­
ла бы общинное устройство на всю Россию и тем самым привела бы к
осуществлению социалистического идеала.
В конце 1862 — начале 1863 г. «Земля и Воля» усилила пропаганду
среди крестьян и в армии. Весной 1863 г. заканчивался срок временно­
обязанного состояния бывших крепостных, надеявшихся получить к этому
времени новую, «настоящую» волю. Поскольку их ожидало неизбежное
разочарование, революционеры рассчитывали, что вслед за этим последует
подъем крестьянского движения, который может послужить началом все­
общего восстания.
Одна из наиболее значительных прокламаций той поры — «Долго да­
вили вас, братцы» (док. № 25). Пытаясь развенчать в глазах крестьян ца­
ря, авторы хотели пробудить в них стремление своими силами отстоять
для себя волю и землю. Вместе с тем они предостерегали от поспешности
и разновременных выступлений, обещая дать знать, когда наступит нуж­
ный момент. По своим основным положениям прокламация близка воззва­
нию к «Барским крестьянам». Написана она в Казани, но ее значение, как
и масштаб распространения, далеко выходили за местные рамки.
«Всему народу русскому, крестьянскому» предназначалась проклама­
ция, написанная Огаревым в дни пребывания в Лондоне А. Слепцова
(док. № 27). В ней раскрывались программные требования «Земли и Во­
ли». Народу разъясняли, что такое подлинная воля, кто его враг и кто из
дворян, офицеров, «сочинителей» его друг. Приспосабливаясь к понятиям
людей из народа, авторы сообщали, что защитники народных интересов
«собрались и поклялись перед святым крестом и Евангелием послужить
народу русскому, отстоять его землю и волю». Как и в предыдущей про­
кламации, говорилось об опасности выступать «вразбивку» и давалось обе­
щание дать знак, когда все будет готово. В тексте по-прежнему шла речь
не о Народном собрании, а о Земском соборе. Намечались главные поста­
новления, которые ему предстояло принять: передача крестьянам земли
без выкупа, замена чиновников выборными людьми, а рекрутчины — на­
родным ополчением, уничтожение телесных наказаний, разделения людей
на сословия, свобода веры, предоставление Земскому собору исключитель­
ного права определять налоги и повинности. Прокламация была отправле­
на в Россию в количестве 2 тысяч экземпляров.
Особое значение приобретало привлечение на сторону восставших ар­
мии. Надежды возлагались прежде всего на офицеров. Основания для это­
го имелись: революционный почин декабристов в прошлом, вольнолюби­
вые настроения среди образованной военной молодежи в настоящем.
Офицерские кружки более или менее радикального направления сущест­
вовали в Петербурге среди слушателей военных академий и училищ, ин­
женеров, артиллеристов. Нечто подобное наблюдалось в Польше, где тогда
располагалось свыше трети российской армии. Многие офицеры были
проникнуты свободолюбивыми идеями, пропагандировали их среди това­
рищей и солдат, получали и распространяли издания Вольной русской ти­
пографии, сами сочиняли прокламации. Во второй половине 1861 г. от­
47


дельные офицерские кружки (общей численностью до 200—400 человек)
объединились в Комитет русских офицеров в Польше51. Туда входили и
русские и польские офицеры. Душой его был подпоручик А. Потебня. Ор­
ганизация твердо отстаивала идею русско-польского революционного сою­
за. Комитет издал несколько прокламаций, среди них — «Русские офице­
ры солдатам русских войск в Польше» (июнь 1862 г.). В «Духовном заве­
щании» от имени приговоренных военным судом к казни офицеров
И. Арнгольда^ П. Сливицкого, унтер-офицера Ф. Ростковского, рядового
Л. Щура солдатам внушали, что их друзья из молодых офицеров выступа­
ют за свободу и землю для народа, чего не хотят допустить царь, великие
князья, генералы и богачи. «Не бойтесь истребить их, — говорилось в лис­
товке, — кровь их облагородит, а не опозорит вас». На другой день после
конфирмации приговора царским наместником в Польше генералом
А. Н. Лидерсом А. Потебня стрелял в него на глазах публики, после чего
скрылся. Это был, пожалуй, первый террористический акт в России. Че­
рез А. Потебню Комитет вступил в контакты с Герценом, Огаревым, Баку­
ниным, а в ноябре 1862 г. присоединился к «Земле и Воле». 1 декабря
1862 г. «Колокол» и одновременно с ним «Общее вече» (1862, № 7) опуб­
ликовали воззвание «Офицерам русских войск от Комитета русских офи­
церов в Польше» вместе с письмом Комитета издателям; и то и другое на­
писано, вероятнее всего, А. Потебней. По наблюдению Линкова, в нем впер­
вые гласно излагался замысел военно-крестьянского восстания, разработан­
ный Огаревым в конспиративной записке «Цель русского движения».
Русские революционеры рассчитывали соединить в будущем силы
польского восстания с военно-крестьянским в России. Желательным сро­
ком казалось лето 1863 г.: до того на революцию в России рассчитывать
не приходилось, да и сама «Земля и Воля» не была к ней готова. Однако
обстоятельства сложились так, что восстание в Польше началось на полго­
да раньте. Десятки офицеров и солдат российской армии перешли на сто­
рону повстанцев. Но самостоятельной русской части создать не удалось,
как замышляли раньте.
В январе 1863 г. в Варшаву по дороге в Лондон заехал А. Слепцов. В
дни начинавшегося восстания он написал там листовку «Льется польская
кровь, льется русская кровь»52. Листовка призывала офицеров и солдат
русской армии не обагрять своих рук польской кровью, не позорить этим
честь русского народа и, вернув Польше свободу, направить оружие про­
тив собственного правительства. В Петербурге землевольцы, немного под­
правив текст, напечатали ее большим тиражом и распространили в Рос­
сии и Царстве Польском.
Вскоре после начала восстания Огарев при участии Слепцова и А. Потебни написал воззвание к «Офицерам всех войск» (док. № 29). Офице­
ров убеждали объединяться в кружки и примыкать к «Земле и Воле».
Пропагандировалась идея военно-крестьянского восстания, движущегося
51 Дьяков В. А. Герцен, Огарев и Комитет русских офицеров в Польше / / PCP. М., 1963.
Сб. 3. С. 4.
52 Русско-польские революционные связи: Документы и материалы. М.; Wroclaw, 1963. Т. 2.
С. 77-81.
48


от окраин к центру страны, всюду поднимая народ, вдохновляя его на со­
зыв бессословного Земского собора, который даст крестьянам землю и во­
лю и установит в центре и на местах народное самоуправление. Перед
офицерами ставилась задача — готовить солдат к выступлению: «Чем
сильнее будет подготовка, тем бескровнее будет русское восстание», — уве­
ряли авторы. Выражалось твердое убеждение, что инициатива должна
принадлежать войску.
Тогда же Огарев написал воззвание к солдатам (док. N» 28). Их былое
участие в подавлении венгерской революции 1849 г., национально-освобо­
дительных движений в Польше и на Кавказе, крестьянских волнений в
России клеймилось как «грех палачества». Чтобы от него избавиться, сол­
дат призывали помочь народу отстоять землю и волю, установив новое
устройство страны на всенародном Земском соборе. Достигнуть такой це­
ли можно бескровным путем, говорилось в прокламации. При новом уст­
ройстве солдатам обещали всемерно облегчить службу и сократить ее
срок.
Руководители польской революционной организации еще в 1862 г. про­
сили землевольцев поддержать грядущее польское восстание диверсией в
глубине России. Весной 1863 г. такая попытка была предпринята самими
поляками: с помощью подложного царского манифеста и прокламаций,
при поддержке живших в Казани поляков и революционно настроенной
местной молодежи они надеялись поднять крестьянское восстание в Ка­
занской губернии, рассчитывая распространить его и на другие местности.
Казанский комитет «Земли и Воли», как и Центральный комитет тайного
общества, отказались принять участие в этой авантюре. Однако кое-кто из
студентов-землевольцев поддался на уговоры польских офицеров, увлек­
шись идеей немедленного восстания. «Казанский заговор» был раскрыт
властями и разгромлен. Началось следствие. Последовали аресты. Им под­
верглись не только участники заговора, но и многие землевольцы-пропагандисты («апостолы»), отправившиеся распространять прокламации в
Поволжье и на Урале. Хотя Казанский комитет продержался до конца
1863 г., но все его усилия сосредоточились на том, чтобы скрыть следы
своей деятельности 53.
Замысел общероссийского восстания провалился. «Земля и Воля» до­
живала последние дни. Ее руководители находились кто в заключении,
кто за границей, в вынужденной эмиграции (А. Серно-Соловьевич,
Н. Утин, А. Слепцов). Замерла деятельность Центрального, Петербургско­
го, Казанского комитетов. Та же участь постигла Московский комитет: ле­
том 1863 г. была арестована большая группа московских землевольцев во
главе с игравшими в нем ведущую роль Ю. Мосоловым и Н. Шатиловым.
Кое-кто из видных деятелей отошел от движения. Так, А. Слепцов при­
шел к выводу о бесплодности «кровавых переворотов»54. В обстановке
усилившихся репрессий и провалов «Земле и Воле» пришлось свернуть

53 Ѣулъфсон Г. Н. Разночинно-демократическое движение в Поволжье и на Урале. С. 296.
54 См.: Огарев Н. П. Избранные социально-политические и философские произведения. М.,
1956. Т. 2. С. 481.
49


свою деятельность. В 1864 г. она самоликвидировалась. Так завершилась
наиболее значительная попытка создания всероссийской революционной
организации 60-х годов.
Среди участников движения имелись экстремистские элементы, кото­
рым остальные казались слишком умеренными. Позиции крайних радика­
лов отразила прокламация «Молодая Россия», появившаяся в Петербурге
весной 1862 г. (док. № 22). Прокламация призывала к кровавой и неумо­
лимой революции, расправе с домом Романовых и «императорской парти­
ей», куда зачислялись помещики, чиновники, купцы и все имущие. Авто­
ров не смущало, что прольются реки крови и погибнут многие невинные
люди. Они обещали быть последовательнее не только «жалких революцио­
неров 48 года, но и великих террористов 92 года» и пролить, если понадо­
бится, втрое больше крови, чем это сделали якобинцы во время Француз­
ской революции конца XVIII в. Выдвигался лозунг «социальной и демо­
кратической республики Русской» в виде федерации областей. Польше и
Литве предполагалось предоставить полную независимость. Образованию
федерации должна была предшествовать диктатура революционной пар­
тии, построенной на началах централизма. Программные требования «Мо­
лодой России»: наделение каждого землей (с переделами в определенные
сроки), национализация фабрик, конфискация монастырских и церковных
имуществ, замена постоянного войска национальной гвардией. Брак и се­
мья объявлялись установлением отжившим и подлежащим уничтожению.
Все прочие революционные программы и прокламации отвергались.
Герцена осуждали за его «отвращение от кровавых действий, от крайних
м ер»55, признаваемых единственно эффективными. Позиция «^еликорусса» именовалась ошибочной и отсталой. Остальные прокламации обвиня­
лись в «либеральничаньи». Отличие от них «Молодой России» заключа­
лось и в открытой приверженности делу социализма.
Совершить переворот авторы «Молодой России» рассчитывали силами
народа (прежде всего крестьянства), возглавляемого образованной молоде­
жью (студенчеством); большие надежды возлагались на старообрядцев, а
также на офицеров. Все, что раздражает народ и общество, возбуждает в нем
недовольство и негодование, считалось содействующим желанной цели.
Автор прокламации остался властям неизвестен. Им был студент Мос­
ковского университета Петр Заичневский, сын помещика Орловской гу­
бернии. Летом 1861 г. по пути домой юноша выступил в Подольске на
крестьянской сходке, убеждая крестьян не надеяться на государя, давшего
им «такую гадкую волю», и уверял, что «земля их», а помещиков, если
они с этим не согласятся, можно принудить силой. Находясь под арестом
в полицейском участке (уже в Москве), Заичневский и сочинил проклама­
цию при участии кое-кого из товарищей. Условия заключения были не­
обычны: к арестованному пропускали всех желающих. В камеру собира­

55 В пренебрежительном отзыве «Молодой России» о Герцене — предвестие его впоследст­
вии сложных отношений с «молодой эмиграцией» в Женеве. Сказывалось не только не­
сходство позиций и взглядов, но и несоизмеримое различие масштаба личностей, пред­
ставлявших ту и другую сторону, культурной почвы, их взрастившей.
50


лась молодежь, происходили горячие и откровенные споры, туда доставля­
лась и там распределялась нелегальная литература56.
«Молодая Россия» написана от имени Центрального революционного
комитета как первый номер журнала этой организации57. Однако про­
должения не последовало. Заичневского вскоре перевели в Петербург, а
затем по приговору Сената отправили в ссылку, и его революционная дея­
тельность на время прервалась.
Появление «Молодой России» произвело большое впечатление на со­
временников. По словам одного из них (радикала Л. Ольшевского), неко­
торое время в обществе ни о чем другом не говорили. Восприятие было
неоднозначным: одни осуждали, другие приветствовали. «“ Молодую Рос­
сию” никто не хвалил, — писал позднее В. И. Кельсиев, имея в виду ради­
кально-демократическую среду, — но думавших одинаково с нею было
множество; ей только в вину ставили, что она разболтала то, о чем мол­
чать следовало»58. Особый энтузиазм «Молодая Россия» вызвала у оппо­
зиционно настроенных военных59. Тактической ошибкой считал ее Чер­
нышевский, намеревавшийся обратиться с письмом к ее авторам — «на­
шим лучшим друзьям», увещевая их не действовать столь опрометчиво.
«Нелепой бравадой» назвал «Молодую Россию» Н. Серно-Соловьевич.
Угрозы авторов «Молодой России» расправиться со всеми, кто окажет­
ся не на их стороне, настроили общественное мнение против революцио­
неров, которым до того многие сочувствовали. Большинство населения от
них отшатнулось. А когда вскоре в Петербурге вспыхнули небывалые пожа­
ры, такие настроения усилились еще более. Пожары бушевали в центре го­
рода, принося жителям огромный урон, нещадно истребляя их имущество.
Пылали Щукин и Апраксин дворы, находившиеся там лавчонки мелких
торговцев. Пламя охватило здания министерств народного просвещения и
внутренних дел, множество жилых домов. Город переживал тревожные дни.
Молва приписывала поджоги революционерам. Студентам (обвиняли
именно их) стало опасно появляться на улицах: участились случаи само­
суда разъяренных толп. Нередко пишут, будто подобные слухи спровоци­
ровала полиция. Это маловероятно. Петербургским генерал-губернатором
был тогда князь А. А. Суворов — человек, отличавшийся благородством и
придерживавшийся либеральных взглядов, покровительствовавший сту­
дентам и любимый ими, «гуманный внук воинственного деда», как позже
назвал его поэт Ф. И. Тю тчев60. Он же возглавил комиссию по расследо­
56 П. Г. Заичневский. [Письма] / Сообщ. В. Алексеев / / Красный архив. 1922. Кн. 1. С. 278—
279; \Можарова А. М.\ Воспоминания о П. Г. Заичневском / / О минувшем. Ист. сб. СПб.,
1909. С. 181-183 (Подп.: А. М.).
57 Б. П. Козьмин считал ее мифической ( Козьмич Б. П. Из истории революционной мысли
в России / / Избр. труды. М., 1961. С. 228). Но думается, что в данном случае точнее го­
ворить о неосуществленном замысле.
58 «Исповедь» В. И. Кельсиева //Л и т . наследство. М., 1941. Т. 41—42. С. 350.
59 Автобиографическое письмо П. Д. Баллода [к Л. Ф. Пантелееву 15 ноября 1903 г.] / /
Революционное движение 1860-х годов. М., 1932. С. 134.
60 Эпиграмма Тютчева была вызвана отказом Суворова присоединиться к чествованию
М. Н. Муравьева-«вешателя» в 1863 г.
51


ванию причин пожара, куда вошли также некоторые университетские про­
фессора-юристы61. Комиссия действовала на строго правовых основаниях
и, несмотря на серьезные подозрения против некоторых молодых радика­
лов, из-за недостатка улик не признала их виновными. Подлинная причи­
на пожаров осталась невыясненной.
Но не только обыватели — многие из демократической среды тоже счита­
ли случившееся делом рук революционеров. В этом не сомневался сам автор
«Молодой России» П. Заичневский62. Так же полагал, по-видимому, П. Баллод м. Радикально настроенные офицеры увидели в пожарах желанный при­
знак действий. Другие (из числа землевольцев), напротив, возмущались рас­
пространившимися слухами. Пресечь их пытались и те и другие. Изъятая
при аресте Балл ода в июне 1862 г. рукописная прокламация «Предостереже­
ние» отрицала, что революционеры возбуждают народ к бунтам и поджогам.
Автор предупреждал «публику» о грозящей ей опасности в час близящегося
восстания, если она не прекратит распускать подобные слухи и «сплетни» и
тем поддерживать реакционные меры правительства м. Прокламация не уви­
дела света, но спустя два месяца близкую ей по содержанию листовку «К
образованным классам» выпустил Н. Утин с товарищами (док. № 23) 65.
Вызванный «Молодой Россией» и пожарами перелом в общественных
настроениях развязал руки правительству в его борьбе с оппозиционным
и революционным движением. Начались репрессии — закрытие демокра­
тических журналов, воскресных школ, аресты. «Эпоха прокламаций» за­
вершалась. Революционная борьба принимала иные формы. Умеренная
оппозиция притихла.
т
*

*

*

Радикально-демократическое направление не было единым. В нем
представлены разные поколения: подавляющее большинство составляли
совсем юные студенты; в Чернышевском, едва перешагнувшем за три­
дцать, молодые радикалы видели своего учителя (кое-кто действительно
учился у него в гимназии) 66; возраст Герцена, Огарева, Бакунина достиг
или приближался к пятидесяти. Жизненный опыт всех этих людей был
неодинаков, неодинаково и восприятие происходящего, стиль поведения,
нравственные установки. Старшие годами действовали обычно более про­
думанно и гибко. Младшее поколение, вступившее в жизнь в пору обще­
ственного подъема, превосходило их радикализмом, прямолинейностью,
безоглядностью. Сказывалось и различие социального происхождения, а
61 Князь А. А. Суворов в воспоминаниях профессора И. Е. Андреевского / / Рус. старина.
1882. № 5.
62 См.: Пантелеев Л. Ф. Воспоминания. С. 301—302.
63 См.: Валескалн П. И. Революционный демократ П. Д. Баллод. Рига, 1957. С. 128, 134.
64 Полный текст прокламации «Предостережение» см.: Валескалн П. И. Там же, С. 59—61.
65 Б. П. Козьмин считал Утина автором обеих прокламаций, что маловероятно.
66 Бушканец Е. Г. Ученики Н. Г. Чернышевского по гимназии в освободительном движении
2-й половины 1850-х — начала 1860-х гг. Казань.
52


вместе с тем — культурного кругозора. Правда, немало молодых радикалов
вышло из дворянства, но тон в этой среде в наступившую эпоху задавали
разночинцы, с их по преимуществу «бурсацким» воспитанием.
Для демократических кругов той поры характерно разнообразие взгля­
дов и мнений: популярные в образованном обществе просветительские
идеи предполагали умственную самостоятельность личности. В революци­
онном движении существовали различные группировки. Их тактические
линии часто не совпадали. Даже действовавшие вместе и заодно люди не­
редко расходились во мнениях; примером могут служить Герцен и Огарев,
единство взглядов которых в литературе нередко преувеличивается. Мас­
штабы распространения радикальных настроений, как и степень радика­
лизма отдельных людей во многом зависели от быстро менявшейся обста­
новки в стране. А потому позиции тех или иных деятелей не оставались
неизменными; это относится и к деятелям Вольной русской прессы, и к
Харьковскому тайному обществу, и к землевольцам.
Превалировала идея крестьянского или военно-крестьянского восста­
ния, руководимого сплоченными в организацию образованными демокра­
тами. Главным методом деятельности на раннем этапе признавалась про­
паганда. При всем радикализме намерений, во многих прокламациях про­
водилась мысль о желательности (и, как казалось авторам, возможности)
избежать кровопролития. Будущее устройство страны предполагалось пре­
доставить самому народу в лице Земского собора или Народного собрания.
Разделяя просветительские представления об общенациональных интере­
сах, многие демократы высказывались за максимально широкое вовлечение
в освободительное движение представителей всех слоев и сословий, всех оп­
позиционно настроенных людей, невзирая на отдельные разногласия между
ними. Поэтому социалистические идеалы в агитационно-пропагандистской
литературе тех лет в большинстве случаев прямо не выдвигались, хотя не­
редко подразумевались авторами. Такова была позиция «Земли и Воли».
Существенно иной была установка экстремистски настроенных людей
и групп (прежде всего «Молодой России»), ориентировавшихся на разру­
шительную революцию и захват власти революционным меньшинством;
при этом социалистические лозунги провозглашались открыто.
В национальном вопросе все демократы проявляли единодушие, высту­
пая за независимость Польши и самоуправление народов.
Радикально-демократическое движение «шестидесятых годов» выдвину­
ло ряд крупных, ярких личностей. Имена их хорошо известны. Некоторые
из них (Герцен, Огарев, Слепцов, Серно-Соловьевичи, Заичневский) вы­
шли из помещичьих семей. Но из идейных и гуманных соображений отка­
зались от своего привилегированного положения и материального благо­
получия, посвятив жизнь борьбе за освобождение родины, как они его по­
нимали. Большинство же участников движения были разночинцами. Сре­
ди них — сыновья духовных лиц (Чернышевский, Добролюбов, Антоно­
вич, Елисеев), мелкопоместных дворян и мелких чиновников (М. Муравский, С. Рымаренко). Немало имелось представителей нерусских наро­
дов — поляки (офицеры, студенты, державшиеся чаще всего особняком),
евреи (сын богатого откупщика Н. Утин, сын купца В. Португалов), укра­
инцы (П. Завадский), латыши (П. Д. Баллод).
53


Большинство участников движения были искренне и горячо преданы
народу, преисполнены энтузиазма, самоотверженности, бескорыстия. Мно­
гих увлекал романтизм опасности, которому они себя ежеминутно подвер­
гали. Социалистическая идея, еще ничем не омраченная, представала как
несколько туманная, но прекрасная мечта о социальной справедливости и
светлом будущем человечества. Однако уже в 60-х годах проявились — ес­
ли не в полный рост, то в зародыше — и присущие крайнему радикализму
негативные черты. Будучи порождением жестокого николаевского режима,
это направление восприняло от него многое: ориентацию на силовые ме­
тоды решения острых проблем, пренебрежительное отношение к человече­
ской жизни, нетерпимость к политическим противникам, готовность к
беспощадным мерам борьбы. Все это усугублялось молодостью и незрело­
стью подавляющего большинства участников радикальных кружков и ор­
ганизаций, свойственной этому возрасту нетерпеливостью, неумением
предвидеть последствия своих действий. Позиция огульного отрицания,
отход от вековых нравственных устоев, утилитаризм вели к неразборчиво­
сти в средствах — вплоть до демагогии и прямого обмана. Культивирова­
ние в себе чувства ненависти формировало характер. Посеянные на поро­
ге 60-х годов семена дали впоследствии горькие всходы.
Усиление или ослабление революционных настроений в обществе во
многом зависело от политического курса правительства в данный момент.
Смягчение политического режима в стране после Крымской войны и не­
которое допущение гласности, дав выход общественной энергии*и поро­
див надежды, привело к их временному затуханию. Новые жесткие меры
властей имели результатом обратный процесс. Радикализм, в свою оче­
редь, воздействовал на правительство. Воздействие это было неоднознач­
ным. Радикально-демократическая пропаганда в печати не раз вынуждала
власти к уступкам, подталкивая их более решительно двигаться по пути
реформирования России. Но такие события, как появление «Молодой
России», прямые призывы к восстанию, террористические акты и проч.
неизбежно вызывали волну репрессий. В судьбах России экстремизм сыг­
рал роль поистине трагическую.

№ 1
Ю р ь е в день ! Ю р ь е в д е н ь ! 1
Р усском у дворянству
Первое вольное Русское слово из-за границы пусть будет обращено к
вам.
В вашей среде развилась потребность независимости, стремление к сво­
боде и вся умственная деятельность последнего века.
Между вами находится то самоотверженное меньшинство, которым ис­
купается Россия в глазах других народов и в собственных своих.
Из ваших рядов вышли Муравьев и Пестель, Рылеев и Бестужев 2.
Из ваших рядов вышли Пушкин и Лермонтов.
54


Наконец, и мы, оставившие родину для того, чтоб хоть вчуже раздава­
лась свободная русская речь, вышли из ваших рядов.
К вам первым мы и обращаемся.
Не с словами упрека, не с невозможным на сию минуту зовом на бой, а с
дружескою речью об общем горе, об общем стыде и с братским советом.
Горестно, стыдно быть рабами, но всего горестнее и больнее сознавать,
что рабство наше необходимо, что оно в порядке вещей, что оно естест­
венное следствие.
На нашей душе лежит великий грех, мы его унаследовали и в этом не
виноваты, но мы удерживаем неправо унаследованное, оно стягивает нас
как тяжелый камень на дно, и с ним на шее мы не всплывем.
Мы рабы — потому что наши праотцы продали свое человеческое дос­
тоинство за нечеловеческие права, а мы пользуемся ими.
Мы рабы — потому что мы господа.
Мы слуги — потому что мы помещики и помещики без веры в наше
право.
Мы крепостные — потому что держим в неволе наших братий, ровных
нам по рождению, по крови, по языку.
Нет свободы для нас, пока проклятие крепостного состояния тяготит
над нами, пока у нас будет существовать гнусное, позорное, ничем не оп­
равданное рабство крестьян.
С Юрьева дня начнется новая жизнь России, с Юрьева дня начнется
наше освобождение.
Нельзя быть свободным человеком и иметь дворовых людей, куплен­
ных как товар, проданных как стадо.
Нельзя быть свободным человеком и иметь право сечь мужиков и по­
сылать дворовых на съезжую3.
Нельзя даже говорить о правах человеческих, будучи владельцем чело­
веческих душ.
Разве Царь не может сказать: «Вы хотите быть свободными — с какой
стати? Берите оброк с ваших крестьян, берите их труд, берите их детей во
двор, обмеривайте их землею, продавайте их, покупайте, переселяйте, бей­
те, секите их — а если устали, посылайте ко мне в полицию, я охотно бу­
ду сечь за вас. Мало вам этого, что ли? Надобно честь знать. Предки на­
ши уступили вам часть нашего самодержавия, кабаля вам свободных лю­
дей, они оторвали полу царской багряницы своей и бросили ее на бед­
ность вашим отцам, вы не отказались от нее, вы покрываетесь ею, живете
под нею; какая же может быть между нами речь о свободе? Оставайтесь
крепки царю, пока православные крепки вам. С чего помещикам быть сво­
бодными людьми?»
И Царь будет прав.
Многие из вас желали освобождения крестьян, Пестель и его друзья
ставили освобождение их своим первым делом 4. Спорили сначала о том: с
землею или без земли дать волю? Потом все увидели нелепость освобож­
дения в голод, в бродяжничество, и вопрос шел только о количестве земли
и о возможном возмездии за нее.
55


В самых помещичьих губерниях, в Пензе и Тамбове, в Ярославле и
Владимире, в Нижнем, и, наконец, в Москве вопрос об освобождении на­
ходил сочувствие и нигде не встречал того остервенения, с которыми Аме­
риканские помещики защищают свои черные права5.
Тульское дворянство подало проект, в десяти других губерниях совеща­
лись, делали предположения.
И вдруг дворяне и правительство перепугались, и из их дрожащих рук
выпали все благие начинания.
А бояться было вовсе нечего, разлив 1848 года был слитком мелок,
чтоб понять наши степи 6.
С тех пор все заснуло.
Куда делось меньшинство, которое шумело в Петербургских и Москов­
ских гостиных об освобождении крестьян?..
Чем кончились все эти комитеты, совещания, проекты, планы, предпо­
ложения?..
Наше сонное бездействие, вялая невыдержка, страдательная уступчи­
вость наводют грусть и отчаяние. С этой распущенностью мы дошли до
того, что правительство нас не гонит, а только пугает и если б не юноше­
ская, полная отваги и безрассудства история Петрашевского и его дру­
зей 7, можно бы было подумать, что вы поладили с Николаем Павловичем
и живете с ним душа в душу.
А между тем в деревнях становится неловко. Крестьяне посматривают
угрюмо. Дворовые меньше слушаются. Всякие вести бродют: там*то поме­
щика с семьей сожгли, там-то убили другого цепами и вилами, там-то
приказчика задушили бабы на поле, там-то к а м е р г е р а высекли роз­
гами и взяли с него подписку молчать®.
Крепостное состояние явным образом надоело мужикам, они только не
умеют приняться сообща за дело. Вы с своей стороны знаете, что шагу
вперед нельзя сделать без освобождения крестьян. Но оно-то, по счастию,
всего больше зависит от вас.
Зависит сегодня. Мы не знаем, что будет завтра.
Чего ж вы ждете, в самом деле?
Разрешение Правительства? Оно дало вам какой-то лукавый и дву­
смысленный намек в 1842 году9. Вы им не воспользовались.
Да и какое тут позволение? Насильно заставить владеть невозможно,
это было бы тиранство совершенно нового рода, обратная конфискация.
Вникните в наши слова, поймите их.
На сию минуту вы имеете за себя больше, нежели право*, — факт вла­
дения, власть. Так или иначе, но ключ от цепи у вас в руках. Нам кажется
умнее, р а с ч е т л и в е е уступить, нежели ждать взрыва. Умнее бросить
за борт долю груза, нежели дать утонуть всему кораблю.
Мы не предлагаем вам, как Христос Никодиму 10, роздать ваше достоя­
ние из самоотвержения, у нас нет вам рая в замену за такую жертву. Мы
* Всякое дворянство на Западе может сослаться на какие-нибудь слабые призрачные пра­
ва владения крестьянами, у нас и тех нет. Не кровью приобрело Русское дворянство ра­
бов, а рядом полицейских мер, низким потворством Царей, плутнями чиновников и бес­
стыдной алчностью своих праотцев.
56


ненавидим фразы и вовсе не верим в повальное великодушие, ни в беско­
рыстие целых сословий. Французское дворянство 4-го Августа 1792 г. по­
ступило в десять раз больше умно, нежели самоотверженно и .
Взвесьте, что вам выгоднее, освобождение крестьян с землею и с вашим
участием или борьба против освобождения с участием правительства?
Взвесьте, что выгоднее, начать собой новую свободную Русь и полюбовно
решить тяжелый вопрос с крестьянами или начать против них крестовый
поход с ружьем в одной руке, с розгой в другой?
Если есть только будущность Руси и миру Словянскому:
Крестьяне будут свободны...
Или вовсе не будет России, и след ее, отмеченный ненужной кровью и
дикими победами, исчезнет мало-помалу, как след Татар, как второй не­
удачный слой северного населения после Финнов. Государство, не умею­
щее отделаться от такого черного греха, так глубоко взошедшего в внут­
реннее строение его, не имеет права ни на развитие, ни на образование,
ни на участие в деле истории.
Но ни вы не верите такой страшной будущности, ни я.
И вы и я, мы чувствуем и знаем, что освобождение крестьян необходи­
мо, неотразимо, неминуемо.
Если вы не сумеете ничего сделать, они все-таки будут свободны, по
Царской милости или по милости Пугачевщины.
В обоих случаях вы погибли, а с вами и то образование, до которого
вы доработались трудным путем, оскорбительными унижениями и боль­
шими неправдами.
Больно, если освобождение выйдет из Зимнего Дворца, власть Царская
оправдается им перед народом и, раздавивши вас, сильнее укрепит свое
самовластие, нежели когда-либо.
Страшна и Пугачевщина, но скажем откровенно, если освобождение
крестьян не может быть куплено иначе, то и тогда оно не дорого куплено.
Страшные преступления влекут за собой страшные последствия.
Это будет одна из тех грозных исторических бед, которые предвидеть и
избегнуть заблаговременно можно, но от которых спастись в минуту раз­
грома трудно или совсем нельзя.
Вы читали историю Пугачевского бунта, вы слыхали рассказы о Старорусском восстании 12.
Наше сердце обливается кровью при мысли о невинных жертвах, мы
вперед их оплакиваем, но, склоняя голову, скажем: пусть совершается
страшная судьба, которую предупредить не хотели или не умели.
Если б мы думали, что эта чаша неотвратима, мы не обратились бы к
вам, наши слова были бы тогда праздны или походили бы на неуместную
и злую насмешку.
Совсем напротив, мы уверены, что нет никакой роковой необходимости,
чтоб каждый шаг вперед для народа был отмечен грудами трупов. Крещение
кровью — великое дело, но мы не разделяем свирепой веры, что всякое осво­
бождение, всякий успех должен непременно пройти через него.
Неужели грозные уроки былого всегда будут немы?!
57


И кого может лучше поучать прошедшее и настоящее, как не вас? Вы зрите­
ли, вы смотрите, сложа руки, на грозную борьбу, совершающуюся в Европе.
Чем дошла она, за исключением Англии, до Петербургского управле­
ния, до того, что образованнейшие города ее превратились в съезжие дво­
ры, Париж — в человеческую бойню, Франция — в католическую Сибирь,
Германия — в Остзейские провинции? — Упорным нехотением уступать
тому мощному веянию, которое неотразимо двигает род людской.
Западные мещане 13 все потеряли: честь, покой, свободу, все, так труд­
но нажитое их собственною кровью, — и что же, победили ли они тот на­
тиск страстных стремлений к новому общественному чину, которого они
так боятся? Нет. Правда, сломленные, оттолкнутые порывы отступили, но
не исчезли, не уничтожились, они бродют и роются глубже в тайниках
сердца человеческого, делают горькою мысль, острою кровь и трепетным
огнем гнева пробегают суставы всего тела.
Вместо общественного пересоздания готовится общественное разруше­
ние. Мало будет теперь тем, которым* так добродушно обещали три меся­
ца голода и дали пять лет мученичества и, мало для них теперь одного во­
дворения нового, им надобна месть. Они заслужили эту награду.
Учитесь, пока еще есть время.
Мы еще верим в вас, вы дали залог, наше сердце их не забыло, ^ о т по­
чему мы не обращаемся прямо к несчастным братьям нашим для того,
чтоб сосчитать им их силы, которых они не знают; указать им средства, о
которых они не догадываются, растолковать им вашу слабость, которую
они не подозревают; для того, чтоб сказать им: «Ну, братцы, к топорам те­
перь. Не век нам быть в крепости, не век ходить на барщину, да служить
в дворе; постоимте за святую волю, довольно натешились над нами госпо­
да, довольно осквернили дочерей наших, довольно обломали палок об реб­
ра стариков... Ну-тка, детушки, соломы, соломы к господскому дому, пусть
баричи погреются в последний раз!»
Вместо этой речи мы вам говорим: предупредите большие бедствия, по­
ка это в вашей воле.
Спасите себя от крепостного права и крестьян от той крови, которую
они должны будут пролить.
Пожалейте детей своих, пожалейте совесть бедного народа русского.
Но торопитесь — время страдное, ни одного часа терять нельзя.
Горячее дыхание больной, выбившейся из сил Европы, веет на Русь пе­
реворотом. Царь отгородил вас забором, но в казенном заборе его есть ще­
ли, и сквозной ветер сильнее вольного.
Наступающий переворот не так чужд русскому сердцу, как прежние.
Слово С о ц и а л и з м неизвестно нашему народу, но смысл его близок
душе русского человека, изживающего век свой в сельской общине и в работнической артели.
В социализме встретится Русь с революцией.

* В подлиннике опечатка: которые.
58


Таких океанических потоков нельзя, в самом деле, остановить таможен­
ными мерами и розгами... Посторонитесь, если не хотите быть потоплен­
ными, или плывите по течению.
...Может, те из вас, которые не хотят освобождения, думают, что царь
поможет им в разгроме?
Они привыкли к свирепым военным усмирениям, они привыкли к роли
палача, которую правительство так охотно берет на себя по требованию
помещика. Они привыкли к его преступной глухоте к крестьянским жало­
бам и к его позорному потворству противузаконным продажам, чрезмер­
ным податям, насильственному употреблению крестьян вне деревни...
Быть может, в самом деле Царь поможет — теми средствами, которыми
его б л а г о с л о в е н н ы й
предшественник помог введению военных
поселений, засекая до смерти десятого, двадцатого человека... Может...
Но если вы воспользуетесь с ними вместе царской защитой, тогда смот­
рите, ведите себя хорошо и смирно; забудьте всякое человеческое достоин­
ство, и речь, сколько-нибудь свободную, и мечту о личной независимости,
будьте тогда верноподданными и только верноподданными.
Не то вспомните, если юродивый Австрийский Император, отрешенный
от дел за неспособность15, нашел средство унять галицких помещиков с своим
сообщником Ш елой16, —что с вами сделает Николай Павлович и его дети?
Лондон.
Вольная русская книгопечатальня
при Польском Демократическом товариществе.
Печатается по отдельному изданию 1853 г. (РГАЛИ. Ф. 2591. On. 1. Д. 92. Л. 7—9).
Автор — А. И. Герцен (Собр. соч. В 30-ти тт. М., 1957. Т. 12. С. 80—86).
Первая прокламация, выпущенная Вольной русской типографией летом 1853 г. Часть
тиража была отправлена по почте в Россию «высшим чиновникам». В середине июля лис­
товка была получена в Петербурге, представлена в III Отделение и царю, распорядившему­
ся принять строгие меры против ее распространения (см.: Летопись жизни и творчества
А. И. Герцена. 1851-1858. М., 1976. С. 150, 153, 154, а также с. 155-157, 163, 169).
1 Выражение «Юрьев день» Герцен употребил как символ крестьянского освобождения,
а вместе с тем освобождения России и начала ее новой жизни. В этот день (26 ноября)
в старину зависимые крестьяне пользовались правом свободного ухода от помещика
(после расчета с ним).
2 Речь идет о декабристах. В их движении принимали участие несколько Муравьевых и
несколько Бестужевых. Вероятнее всего, Герцен имел в виду казненных по приговору
Верховного уголовного суда С. И. Муравьева-Апостола, П. И. Пестеля, К. Ф. Рылеева,
М. П. Бестужева-Рюмина.
3 Съезжий двор — полицейский участок, куда помещик мог отправить крепостного с по­
ручением высечь его.
4 Уничтожение крепостного права было одним из главных требований декабристов.
5 BJ850-X гг. в США еще существовало рабовладение. Борьба между его сторонниками
и противниками привела к гражданской войне 1861—1865 гг.
6 Революция 1848—1849 гг. в странах Западной Европы повлекла за собой усиление рет­
роградных настроений в правительстве и консервативных кругах, сопровождавшееся
59


7

8

9

10

11

12

13
14

15
16

17

прекращением предпринимавшихся до того попыток правительства приступить к реше­
нию крестьянского вопроса. Последний при Николае I Секретный комитет по кресть­
янскому делу был создан в 1849 г. Принятый в результате царский указ 19 июля 1849 г.
представлял собой шаг назад по сравнению с предшествующим указом 8 ноября 1847 г.
(см.: Мироненко С. В. Страницы тайной истории самодержавия. М., 1990. С. 105).
Буташевич-Петрашевский Михаил Васильевич (1821 —1866) — вдохновитель и органи­
затор общества дворянской и разночинной образованной молодежи, существовавшего в
1844—1849 гг. На его «пятницах» рассуждали о социализме, просвещении, необходимо­
сти серьезных преобразований в России. Среди петрашевцев имелись и революционно
и реформистски настроенные люди. Общество было разгромлено властями в 1849 г.
Реальный случай с камергером П. А. Базилевским, помещиком Киевской губернии. О
том же см. в статье Герцена «Russian Serfdom» («Русское крепостничество») и брошюре
«Крещеная собственность» (Герцен А. И. Собр. соч. В 30-ти тт. Т. 12).
Указ об обязанных крестьянах от2 апреля 1842 г. разрешал помещикам предоставлять кре­
стьянам личную свободу и участок земли в пользование за условленные повинности (при
сохранении помещичьей собственности на землю, а также вотчинной полиции и суда).
Никодим — фарисей, член Иудейского синедриона. По-видимому, речь идет о тайном
посещении Никодимом Иисуса Христа ночью, когда тот открыл ему основы евангель­
ского учения и правила жизни христиан. По преданию, Никодим принял впоследствии
крещение от апостолов. Существует апокрифическое Евангелие от Никодима.
26 (4) августа 1789 (а не 1792) г. Учредительное собрание Франции приняло Деклара­
цию прав человека и гражданина, первая статья которой гласила: «Люди рождаются и
остаются свободными и равными в правах».
В июле 1831 г. в Старой Руссе вспыхнуло восстание военных поселян, охватившее
вскоре 13 округов Новгородских военных поселений. Восстание было подавлено с по­
мощью войск, а военные поселения преобразованы.
Речь идет о буржуазии.
Имеются в виду пять лет со времени революции 1848 г., реальные результаты которой
не принесли облегчения народным массам. Три месяца длилось осадное положение во
Франции после разгрома июньской революции.
Австрийский император Фердинанд I в 1848 г. отрекся от престола в пользу своего
племянника Франца-Иосифа.
Имеется в виду польское восстание в Галиции в 1846 г., подавленное правительством
Фердинанда I, уничтожившего вслед за тем Краковскую республику, признанную Вен­
ским конгрессом 1815 г.
Шела — предводитель крестьян, громивших в 1846 г. помещичьи усадьбы в Галиции,
что оказалось на руку австрийскому правительству.

№ 2

< П е р в о е ви д е н и е с вят о г о с т а р ц а К о н д р а т и я >
Душе моя, душе моя, восстани! что спиши? Конец приближает­
ся, и имаши смутитися. (Кондак на 1-ю седмицу святыя четыредесятницы).

Шедше во дни недавние старец благочестивый и богобоязненный, со
св[ятой] молитвою во сердце и на устех, по земли Российстей. И слышен
60


бе ему глас велий с небеси! И возведе старец очи горе. И узриша небеса
развер[с]тыя и Силы Небесные сидящи у поднозия огнезрачного Престола
Господня. И играша Херувимы на кимвалех, и вопиаша Серафимы ко Гос­
поду: Свят, Свят, Свят, Господь Саваоф, исполнь небо и земля славы Твоея, Осанна в вышних, благословен грядый во имя Господне. И взмолишася Архангелы: «Едине человеколюбче! яко Ты еси свят, такожде верно, что
земли Российстей конец приближается и имат оная смутитися. Почто,
Живодавче, гонеши народ Российстий?» И отвечах Владыко: Гонение наложихом на народ Российстий по то, что преступив он есть мою заповедь.
Аз рех: Не сотвори себе Кумира ни всякого подобия, елико на небеси го­
ре, елико на земли низу, елико в водах и под землею, да не послужиши,
да не поклонишася им. Народ же Российстий сотворих себе кумира в царе
своем нечестивом Николае Гольштинском 1, иже вошед на престол Мономахов путем беззакония, уморив брата своего Констентина2 и тем уподобихся окаянному Каину3. И многие скверны сей царь бе соделатель во
мнози лета своего царения. При восшествии на престол повесил он Му­
равьева Апостола, иже бе за народ и правду4. Во Молитвословиях приказует нечестивец-царь имя свое печатать буквами крупными, Мое же имя
возле его изображено печатаю мелкою. Судьи его лихоимцы, чиновники
грабители, народ отдан им и содержится им, царем, противно закону мо­
ему, в крепости у дворян. Он же сам, яко Фараон 5, потешается токмо на­
борами рекрутскими, да поборами денежными, да потешными полчищами
своими, именуемыми Гвардия. И в еликом бы конце вселенныя Моея на­
роды Мои ни восстали во имя Мое, Христово, противу Фараонов своих,
русский царь посылает туда свои полчища, своих лазутчиков и деньги,
обираемые им с бедных крестьян на помощь царям, своим сродникам, на
удручение слабых, но праведных мучеников за правду и закон Христовый.
И глаголит сим мучеником, во Египетской гордости своей, русский Нико­
лай Фараон: «камо бежишь от лица моего? Аще возьмеши криле твои ра­
но, и вселишися в последних моря[х] (сиречь в Английском государстве в
тридевятом царстве) и тамо рука моя, глаголимая милорд Абердин б, по­
прет и скрушит тя. Аще взыдешь на небо, и тамо Аз имам попов-пьяниц и
монахов-развратников; аще снидешь во ад, и тамо имам отца моего Диавола, прежде век рожденного, нерукотворенного, иже везде сый и вся испол­
няй, коего нарех аз Богом моим и о котором возглашаю: С нами Бог, ра­
зумейте языцы, и покоряйтеся: яко с нами Бог».
И рек еще Господь Бог с высоты величия Своего Архангелом своим:
И азъ гнев Мой являх народу российстему почти каждый год с восше­
ствия на престол Николая, Фараона Голыптинского. Насылах Аз на Россею то язву-холеру7, то пожары, то глад велий, то падеж скотский. Но на­
род не внях знамениям Моим небесным и рек, по внушению царя своего
нечестивца: «Се холера-язва не от Господа за грехи наши, но от Поляков».
Тако надругается царь и народ русские над Польшею, распенши ее яко во
время оно Мене распяли Ирод и жиды его. Ныне царь-нечестивец, ощу­
щая ѵ что и его житию приближается конец и что и он имат предстати на
суд Мой, хощет надуть и меня и ложию бесстыдною загладити, пред ли­
цом Моим и людей, все грехи свои. На сей конец выдумах он, будто бы
Аз повелехом ему изгнати Турков из земли Турецкой и заступитися за
61


якобы гонимую в Туречине веру М ою8. И сие есть бесстыдная ложь и
всуе приемлет окаянный имя Мое. Токмо корысть и гордость фараонов­
ская гнездятся в сердце его, и прежде, чем о правде и вере в иноземных
странех заботитися, подобало бы ему, Николаю, соблюсти правду и закон
в своей российстей земле, в коей творятся беззакония и неправда, яко в
Содомской стране э.
И издах Николай манифест своему народу о войне с Туркою, и лживо
глаголих в нем, якобы за подлинно он, Николай, бе царь благочестивый:
«на тя, Господи, уповахом, да не постыдимся во веки».
И народ русский омраченный, поверил вере и слову Николая, и покло­
няется и служит ему, како только подобает служити и поклонятися Мне,
ибо: Аз есмь Господь Бог твой, и да не будут тебе бози иные разве Мене.
И разослал Николай манифест свой во все страны земли, всех против
Турки созывая и обещая добычею поделитися. И каждому царю рек Нико­
лай: «Тебя, брате аз разумех под именем господа. На тя уповахом. Приди и
помоги мне завладети Царемградом, чтобы и там воплотилася власть моя,
развелися бы мои чиновнички и генералы. Аз тебе за помощь взятку дам».
Но ни единый из иноземных царей, кроме разве Австрийского Кесаря,
не пошел на совет нечестивый, устрашася Меня и народов своих, кои суть
глас Мой.
И тако идет ныне царь Николай един с своим богоотступным народом
противу всех царей и народов Моих, чтоб распяти Турку, яко он уже рас­
пял Польшу.
л
Но Аз вся подыму противу нечестивых и буду азъ гневен на Российстий народ, дондеже он не престанет давать рекруты и деньги царю сво­
ему богохульному на удручение иноплеменных и не изгонит Николая из
земли Российстей. В моем бо царствии несть ни Еллин, ни Еврей, ни
Турка, но все люди Моя едино суть стадо, Аз единый им пастырь и запо­
ведь Моя есть: Возлюби ближнего твоего яко сам себя. Аминь.
1854.
Печатается по первому отдельному изданию, выпущенному Вольной русской типогра­
фией в Лондоне (Российская государственная библиотека). Название появилось позже.
Автор — русский политический эмигрант Владимир Аристович Энгельсон (1821 —
1857), дворянин. В 1849 г. подвергался аресту по подозрению в принадлежности к пет­
рашевцам, но вскоре был освобожден. С 1850 г. жил за границей.
Прокламация была отпечатана в январе 1854 г. большим по тем временам тиражом.
Часть его в количестве 500 экземпляров была отправлена в начале февраля в Констан­
тинополь, где тогда находилось много русских военнопленных, которым вскоре пред­
стояло вернуться в Россию, 200 экземпляров — северным путем, через Балтийское море.
1

2
62

Намек на полунемецкое происхождение Николая 1: его дед, российский император
Петр III, до своего воцарения — немецкий принц Карл Петр Ульрих, был сыном гер­
цога голштейн-готторпского Карла Фридриха и дочери Петра I Анны Петровны; его
бабка, Екатерина II — по происхождению немецкая принцесса.
Великий князь и цесаревич Константин Павлович — брат Александра I и Николая I.
Согласно завещанию Александра I, хранившемуся до смерти последнего в тайне, вме-


3
4

5
6
7
8
9

сто Константина Павловича на престол вступил в 1825 г. великий князь Николай Павло­
вич, который был моложе его. Многие в России сочли это нарушением законного порядка
престолонаследия. Однако — вопреки сказанному в прокламации - Константин Павло­
вич никаким преследованиям не подвергался, от престола же отрекся добровольно.
Каин—согласно Библии, старший сын Адама и Евы, из зависти убивший своего брата Авеля
и проклятый за это Богом. Имя Каина стало символом братоубийства и предательства.
Имеется ввиду казнь пяти декабристов после разгрома правительственными войсками вос­
стания 14 декабря 1825 г. на Сенатской площади в Петербурге и последовавшего затем вос­
стания Черниговского полка под командованием С. И. Муравьева-Апостола на Украине.
Фараон — царь в древнем Египте.
Абердин (Эбердин) Дж. Г. Г. — премьер-министр Великобритании в 1852—1855 гг. В
1854 г. возглавляемое им правительство объявило России войну.
В царствование Николая 1 Россию дважды поразила эпидемия холеры.
Защита православных святынь в Иерусалиме была официальным поводом объявления
Россией войны Турции.
Согласно Библии, Содом —древний город в долине Иорданской, жители которого были из­
вестны своей нечестивой жизнью, за что Бог жестоко покарал их, предав весь город гибели.

№ 3
В т о р о е в и д ен и е с вят о г о о тца К о и д р а т и я
Архангел Богу вопиял:
Господи! гони Фараона, он причина всему злу и всем беззакониям, но
взмилуйся над воинством и народом его, не гони их за грехи царя их. Хо­
тя они ему и помогают, прости им, Отче, не ведают бо, что творят.
Рече Господь:
Н е в е д а ю т б о , ч т о т в о р я т ! По такому неведению люди
распяли Мене. Тогда, яко сын человеческий, Аз сам возопил реченные то­
бою словеса; но, яко Саваоф, яко Дух святый, Аз не могу прощать людям не
ведающим, что они творят. Где ныне царство Иудеев, где гордая держава
Римлян, распнувших Мене? Аз сокрушил их и разметал по лику земли.
Творити не ведая что содеваешь — сие подобает токмо скоту, которому
Аз мало дал ума, но человеку, которому дано больше ума, сие есть велий
грех. Кому мало дано, с того мало и взыщется; кому же дано мнозе, с того
и взыщется мнозе.
Ведай,
что
твориши!
сие есть первая заповедь Моего
Третьего Завета роду человеческому... Да, двух Заветов, Ветхого и Нового,
аз зрю, что людем мало. Притом же Аз троицу люблю, и посему даю им
третий Завет. Первый (Ветхий) бе дан Мною яко Саваофом; вторый (Н о­
вый) дан мною яко Сыном; третий дается Мною яко Духом Святым, Ду­
хом Истины, издревле глаголившим Пророки, а весь Закон и все Пророки
заключены в двух заповедях, тако и в третьем моем Завете все в двух за­
поведях. И первая из них:
ЧВедай, ч т о т в о р и ш и !
Если б люди ее соблюдали, они не вверялись бы, яко слепцы, яко стадо
безразумное, кииждому Фараону, выдающему себя им за доброго пастыря,
63


за премудрейшего всех. Чтоб ведать, что они творят, они требовали бы от
правителей своих отчет в управлении, яко ныне на Руси крестьяне на ми­
ру спрашивают отчет от старосты, ими самими же избираемого, но яко
они не спрашивают отчета ни в деньгах, ни в крови, сиречь рекрутах, да­
ваемых ими Фараону, возсевшему самовольно в старосты всея России, го­
воря, будто бы Аз его егда-либо на то помазал!
И суд и расправа творились бы гласно на Руси.
И законы государственные полагались бы самим народом.
В е д а й , ч т о т в о р и ш и ! Если б люди держались сей заповеди,
они не предавались бы пьянству до беспамятства, иже притупляет разум
человеческий, ведет к ссорам, обедняет народ, обогащая токмо казну Ф а­
раона, отдающего вино-зелье на откуп.
В е д а й , ч т о т в о р и ш и ! Соблюдающие сию мою заповедь, ни­
что не делают на авось и кое-как, но тщательно. Доверяя кому бы то ни
было из среды своей какую-либо власть на что бы то ни было, они в дого­
ворах своих все договаривали бы, ничего не оставляли бы неясным, неоп­
ределенным, неограниченным. Мера была бы во всех их деяниях, яко Аз
Сам все создал по мере, весу и числу. В мере бо состоит справедливость;
ее держаться дал Аз человеку судью — рассудок. И сей судья назначен
Мною быть миротворцем на земли, а не орудием на хитрость и обман.
Творяй справедливость, творить мир и любовь. Яко вера без дел мертва,
такожде и любовь без разума рассудка не блага и часто ведет лишь ко вра­
жде.
*
Ведай,
ч т о т в о р и ш и ! Сие есть то же, что не предавайся,
ниже по злобе, ниже по любви, ниже по чему-либо иному. Соблюдая сию
заповедь, люди и по любви не возводили бы возлюбленных своих в куми­
ры себе, и тако исполняли бы вторую заповедь по Ветхому Завету. И не
было бы над ними ни единой неограниченной, безусловной Власти разве
Мене.
В е д а й , ч т о т в о р и ш и ! Соблюдая сие, люди читали бы свя­
тое Писание не яко пономарь, но с чувством, с толком, с расстановкой, не
мертво держались бы они буквы, иже мертва, егда не оживляется живым
духом разумения.
И поняли бы они и вторую Заповедь Моего третьего Завета, иже есть:
Не хорони.
Н е х о р о н и ! глаголю Аз, не зарывай таланты, сиречь и силы и
добро Твое в землю. Все, что Аз создал, создал Аз на жизнь, а не для
смерти. Не отлагай свою копейку на черный день, пускай ее в оборот на
белый день, на свет Мой Божий. И воздастся тебе яко человеку, не зарыв­
шему таланты, о коем рех Аз в Моей притче Нового Завета.
Н е х о р о н и ! сие бо есть татьба, татьба от жизни. И егда Аз рех
на скрыжалех осьмую заповедь: Не укради, Азъ рех: Не хорони, не отло­
жи в сторону ни себя, ни добро твое. Не говори, моя хата с краю, я ниче­
го не знаю. Сие бо есть богохульство, нет края миру Моему, нигде он
клином не сошелся.
О, хитрые люди! егда же поймете вы, за что Аз проклял Анания! 1
Н е х о р о н и ! глаголю Аз. Оставим мертвым погребать мертвых. И
егда умрет твой ближний, не предавай его тело гробу каменному ниже де­
64


ревянному; но сожги прах. Аз всесожжение люблю и в виде огненного
куста явился Моисею Аз. Егда будеши предавать огню тела усопших, дам
Аз благорастворение воздухов и положу конец мнозим язвам. О воскресе­
нии не заботься! Мне Лазаря воззвать из мертвых не труднее из воздухов,
чем из-под земли, где червы поедали его тело.
— Господь замолк на время. Потом он снова из глубины души воз­
звал:
О, Иуда, предатель! зачем ты погубил Мене? Какое Аз тогда готовил
всемирное восстание! Не помешала бы мне Иудина измена, был бы Аз
ныне Единый царь Небесный, и не было бы возле Мене царей земных, и
мне Единому служили бы вся люди Моя. И было бы царствие Мое на
земли яко на небеси, и в нем не было бы ни рабов, ни господ. Все люди
были бы ни помещичьи, ни государевы, как ныне, а люди Божии, люди
вольные, яко пташки Мои. А теперь?.. Теперь люди утратили даже смысл
содеянного Мною подвига на их спасение и искупление! Читают и не по­
нимают!
И Бог, сидевший на престоле, поник Своим Святым челом и Ангелы, ви­
дя сокрушение, взыграли в трубы и кимвалы2, и возгласили песнь, иже име­
нуется: Кондак, поемый в 1-ю седмицу Святыя Четыредесятницы «Душе
моя, душе моя, восстани! что спиши? конец приближается, и имаши смутитися, воспряни убо, да пощадит тя Христос Бог, везде сый и исполняй».
И то казалось мне, что колокол бил в набат, то, что гром гремел по
поднебесью.
И вдруг песнопение затихло. Одни кимвалы раздавались.
И узрел я, как принесли невиданного великана. И кто-то рек за мной:
Се Голиаф. Его воздвигнули. И страхом объят был я, грешный. Я узрел в
чудовище — царя! царя нашего Николая! На плечах эполеты, чрез плечо
лента, глаза навыкате.
Затем веселой, легкой поступью (яко бы плясал он пред ковчегом3) в
зипуне4, накинутом на плечи, рукава на отлете, явился парень молодой.
И кто-то рек за мной: Давид 5. Он не царем, а бедным пастырем явился. В
руке держал он пращь. Он подошел к Голиафу. Голиаф, с презрением гля­
дя на-малютку, положил руку на огромный свой меч. Давид взмахнул сво­
им пращем — и великан-чудовище повалился.
Тогда Псалмопевец6 приблизился ко мне. Молча указал он мне на
страшный рост Голиафа и на свой низменный, удалый. Потом он мигнул
мне в ту сторону, где Петербург, и внятно произнес: Не бось!
И все исчезло предо мною. И видению моему бе конец.
Имущие уши да внимут. Аминь.
1854. В. А.
Печатается по первому отдельному изданию, выпущенному Вольной русской типо­
графией в 1854 г. (Гос. публичная историческая библиотека России. Отдел редких книг).
Автор —В. А. Энгельсон (см. коммент. к до к. № 1). Подпись В. А. означает л ибо первые бу­
квы его имени и отчества, либо связана с его шутливой подписью под одним из писем к
Герцену — «Воля ангелов», в которой автор обыграл перевод своей фамилии с немецкого
на русский язык (см.: Энгельсон В. А. Статьи, прокламации, письма. М., 1934. С. 103, 175).
65


Прокламация написана в начале 1854 г. Рукопись ее прислана автором Герцену в
Лондон около 31 января ст. ст. (12 февраля н. ст.) Издана сначала отдельно, а затем, по
желанию Энгельсона, вместе с «Первым видением святого отца Кондратия».
В Россию прокламации Энгельсона переправлялись, по-видимому, как через Кон­
стантинополь, так и через Белград (см.: Летопись жизни и творчества А. И. Герцена.
1851—1858. М., 1976. С. 186). По сообщению новороссийского и бессарабского генералгубернатора в III Отделение 9 декабря 1855 г., подобными брошюрами «были завалены»
находившиеся в Константинополе русские военнопленные (см.: Энгельсом В. А. Статьи,
прокламации, письма. С. 104).
1 Ананий (Анания) — согласно Библии, человек, (обратившийся в христианство, но ута­
ивший от апостолов часть суммы, полученной им от продажи своего имения, и за ложь
святому Духу преданный смерти (см.: Библейская энциклопедия. М., 1991. Т. 1. С. 44).
2 Кимвал — старинный музыкальный инструмент.
3 Ковчег Завета — ларец, в котором, согласно Библии, хранились скрижали с записан­
ными на них пророком и вождем народа Израильского Моисеем заветами Бога людям.
4 Зипун — русская крестьянская одежда из грубого домотканого сукна, типа кафтана.
5 Давид — царь Израильско-Иудейского государства в конце XI в. — ок. 950 г. до н. э.
Согласно Библии, Давид, Божий избранник, будучи еще 19-летним пастухом, победил
в единоборстве великана Голиафа, метнув в него камнем из пращи и убив наповал.
6 Царь Давид известен как автор 150 псалмов — священных песнопений, вошедших в
христианский культ и послуживших основой многих поэтических произведений миро­
вой литературы.
Л

№ 4
Емельян Пугачев честному казачеству
и в с е м у Р у с с к о м у люду
В то р и ч н о ш лет н и зк и й п окл он
Христос воскресе, братцы! С праздником вас поздравляю. Теперь он на
нашей улице: Царю плохо — нам хорошо.
Наконец-то Господь взмиловался над бедным русским народом, рас­
крыл очи чужеземцам и дал им усмотреть, что Николай не только своему
народу, но и им враг — какого злее быть не может.
Чужеземные войска подходят к Русской земле проучить Николая. При­
нимайте их не как врагов ваших, но как ниспосланных Богом помощни­
ков вам для низвержения с ваших плеч гнета царя и чиновников его.
Не попутал бы Бог Николая завести ссору с иностранными державами,
долго бы гнет его еще тяготел над русским народом, который один не в
силах справиться с царем. В этой-то нашей немощи и состоит все извине­
ние наше пред лицом вселенной, зачем мы уже давно не свергнули с нас
иго царское.
Теперь настал для вас удобный час положить конец царскому самовластию
и установить, чтоб впредь Русь управлялась по старинному, по русскому дере­
венскому обычаю: выборными людьми, которые не смели бы ни единого рек­
рута, ни единого рубля с народа взять, не давая в том отчета народу.
66


Для этого нужно две вещи:
Во-первых, остерегаться козней Николая;
Во-вторых, самим за дело взяться.
Николаю плохо — и пуще всего потому, что он видит, что русский на­
родец, невзирая на все манифесты, неохотно идет в рекруты заступаться
за него. Вот, например, в Одессе, где теперь остались только развалины от
царских укреплений, разрушенных пушками французских и английских
кораблей 10 апреля, добровольно никто в рекруты не шел, так что поли­
ции надобно было оцепить кабак, в котором сидели простолюдины, схва­
тить их и годных из них, сковав в железа, отправить в полки. Честь и сла­
ва вам за это, братцы, что наконец-то вы за ум беретесь!
Чтоб сбить вас с толку, царь объявляет, будто бы идущие на него идут
на вас. Отчего же в той самой Одессе англичане и французы стреляли
только по казенным строениям, по пороховому магазину (который взорва­
ли каленым ядром на воздух), а по домам жителей, по церквам, по купе­
ческим кораблям и гавани не метили?
Царь объявляет, что они-де антихристы, стреляя-де против его крепо­
стей в Страстную Субботу. — А в какой день в 1831 году царские солдаты
вырезали в церквах безоружных людей первого польского города, Осмяны, в который во время того похода полчища вошли? — в самое Светлое
Христово Воскресение! Да в какой день полководец бабки Николаевой,
Екатерины — Игельстром1 — намеревался житёлей Варшавы перере­
зать? — В Великую же Субботу. (Коли это не удалось ему, так только по­
тому, что Поляки в Пяток восстали.)
Царь объявляет, что идущие на него чужеземцы хотят сделать, чтоб
впредь Русь не была такою сильною державой, какою она была доселе. Дай
Бог, чтоб это только была правда, ибо: нешто вам, простолюдинам, был
прок доселе оттого, что Русь, угнетаемая царем, была страшилищем, пуга­
лом для других народов, была палачем для Польши, для Финляндии, для
Горцев? — Или лестно вам быть палачами для одних, пугалами для дру­
гих? — Лестно вам, что, бывало, встанет ли Прусский народ против своего
короля (Николаевского шурина) 2, тотчас этот король, чтоб унять свой на­
род, распустит слух: сто тысяч, мол, русских штыков идут ему, королю, на
подмогу? — восстанут ли Венгерцы, Николай на них нападает? — что заго­
ворит ли народ во Франции, и там приверженцы (Не Наполеона, а преж­
них, теперь уже изгнанных королей), народу тотчас говорят: «Цыц! Вот мы
казаков против вас позовем! Николай Павлович, сильнодержавный, нам
друг и приятель; он их как раз нам пришлет! Они вас по-своему, по-казацкому, проучат!...» Николай, пугая других, указывал им на вашу многочислен­
ность и ваше беспрекословное ему повиновение, вместе с тем и вас держал
в страхе пред собою, показывая вам, будто нет во всем мире никого, кто
бы его не боялся. Теперь вы на деле видите, что есть же люди на свете,
которые не больно-то Николая Павловича боятся, что он не в самом деле
Бог земной, и что даже Царь Небесный не за него, не на его стороне.
JJ,apb объявляет, что чужеземцы хотят завоевать Р у с с к у ю землю.
Не видали* они небось наших полей и снегов; им и своих довольно; не
* В подлиннике опечатка: видались.
67


все же так алчны, как Николай. А если Польша отделится, если Ф инлян­
дия отложится, так что за беда? Разве эти земли — русские, разве они
т в о и , народец мой бедный?
Николай дает теперь льстецам своим печатать в Питере, что правители
английские и французские, идущие на него войною, не поборники-де за
свободу народов, что они, мол, такие-сякие, не Богом (как он, вишь!) по­
мазанные, что они-де люди себе на уме. — Вестимо, братцы, что они, как
и все люди, себе на уме, что, идучи войною против Николая, они свою, а
не чужую, выгоду впервых в виду имеют. Да тебе-то, русский народ, теперь
ли время наводить справки о том, худо ли, хорошо ли француз и англича­
нин у себя дома проживают? Ну, коли они худо живут у себя, так ты только
старайся лучше, чем они у себя, устроиться. Принимай их хорошо потолику, поколику они заодно с тобою против Николая ныне идут. Враг врага
моего — мне поневоле приятель. Будь же и ты себе на уме! Скажут: «Смот­
ри! Сегодня они против Николая, а там — как они побьют его или помирят­
ся с ним — они против тебя обернутся». Отвечай: «Утро вечера мудренее,
каждому дню своя забота, а ум-то и состоит в распознании того, какое де­
ло сегодня, какое завтра предстоит. За двумя зайцами погонишься, ни од­
ного не поймаешь. Да и нам ли, беднякам, пристало быть разборчивыми
на помощников? Были бы только, всякое даяние благо». Предоставь царю
замашку больше иностранными делами, чем своими русскими заниматься.
Какая нужда справки наводить о том, что у человека, мне сподручного,
в-первые, что у него во-вторых, что у него в-третьих на уме? Дело — в де­
ле, братцы, а не в чувствах, не в расположении, с которыми оно соверша­
ется. Известно, что человек располагает, а един Бог определяет.
Желать теперь победы Николаю Павловичу, чтоб, например, Наполеон
не усилился, значило бы — уж куда каким немощным Николая считать.
Справится он если с войсками, так справится и с народами, не хуже, чем
он вот с Поляками справился, о которых же ведь никто не говорит, чтоб
они были робче, например, Немцев или Французов.
Храни меня Бог думать, будто бы чужеземным войскам шутка с Нико­
лаевским справиться. Поэтому-то я вас и умоляю, не оставляйте теперь
дело на а в о с ь . Не говорите: «А пусть их себе дерутся — это ведь цари
промеж себя враждуют, моя хата с краю, я ничего не знаю, — посижу, по­
гожу вмешиваться, авось вот они перемелятся, так мне мука будет». Не
мукі, а только горшая мука будет тебе, русскому, да и другим народам, ес­
ли, по несчастию, Николай одержит верх.
Итак, к делу, братцы! Чужеземных гостей, накликанных Николаем, не
как врагов принимайте, да и сами в бой против царя вступайте.
Не в нравах никакого правительства лелеять мятежников. Оттого мало
надежды, чтоб иностранные державы, которые воюют против Николая, да­
ли вам не только денег и оружие, но даже совет подняться против Нико­
лая. Еще может статься, что они сами поднимут Поляков, Финляндцев,
Горцев; народы эти им ближе к сердцу, ближе к сердцу их собственных
народов, чем мы, русские. Все, что от иностранных держав нам можно
ожидать, это, чтоб они невольно, неумышленно нам помогли высвободить­
ся из-под Николая, чтоб они нам не поперечили в этом н а ш е м деле.
Оттого-то я и прошу вас: с вашей стороны им не поперечить.
68


Что державы не захотят заступаться за власть Никблая над нами, —
это вероятно, и именно вот почему: что хоть он доселе и был им кумом,
сватом и приятелем, но теперь, наконец, показал он и им, что он не на­
дежный союзник, что кого он сегодня одолжит, с того завтра такую упла­
ту потребует, что хоть «караул» кричи. Он сам им на деле теперь показал,
что, пока он
о д и н , б е з о т ч е т н о будет располагать огромными
силами Русской земли, дотоле чужеземные державы ни на единый миг не
могут быть уверены: а не вздумается ли завтра Николаю Павловичу для
потехи своей с кем-нибудь из них войну завести? — Иностранные держа­
вы, по собственному опыту, теперь не могут не знать, что будь на Руси не
самовластный, единодержавный царь, а будь в ней гласное, общинное
правление, составленное из нескольких от народа избранных людей, наро­
ду в своих поступках отчет дающих, без народного разрешения не могу­
щих ни рекрута, ни рубля подати взять, то такое правление не могло бы
столь взбалмочно мир и тишину повсюду нарушать, как царь, который ку­
тит себе, как ему вздумается. Вот почему невероятно, чтоб иностранцы
нашему восстанию поперечить стали.
Но они и не подадут нам, словно готовое блюдо, вольности, свободы от
наших царей. Да и что за прок в даровой свободе, в подаренном праве? —
Что сегодня даровано, может завтра быть отнято. — Свободу, право надоб­
но самому снискать себе в поте лица, ценою крови, коли хочешь свободу,
право упрочить за собою. — Завоюем же сами себе — теперь, пока Нико­
лай занят иностранцами, нашу в о л ю - в о л ю ш к у ,
волю дорогую,
без которой жизнь не мила!
Принимайтесь так за дело:
Николаю скоро придется либо народ, то есть вас всех, ополчить, либо
сильный новый рекрутский набор объявить.
Коли ополчение, милиция, как было в 1812 году (а об этом в Питере
уж поговаривали), то ведь вам раздадут ружья, пистоли, тесаки. Вы их бе­
рите. А с ними — шайками — чем на границу идти против чужеземных
войск, идите-ка на судоходные реки — и подальше, пожалуй, от мест, где
царские войска стоят, пуще всего на Волгу, на Оку, на Самару. Идите в
пристани, где хлеб в гамазеи ссыпают: в Саратов, Симбирск, в Гжатск,
Моршанск, Рыбинск, Сомину — остановите там все хлебные запасы, иначе
Николай их все возьмет, на границу полках своим пошлет, а в а м
даст с голоду умереть.
Тут как начнете вы хлеб-то заби­
рать, на вас пошлют внутреннюю стражу, серых гарнизонных. Ну, с ними-то справиться не Бог весть что, когда у вас у самих ружья со штыками.
Потом идите на Москву; на Питер — всюду, где царь будет, да и отрешай­
те его.
А не будет ополчения, но только опять набор, так вы, братцы, смотри­
те, — сначала, при объявлении набора в церквах, ни гу-гу! И ведите, про­
вожайте своих рекрутов и подставных — целыми гурьбами — в города, в
которых будут открыты рекрутские присутствия. Норовите так, чтоб схо­
диться вам в те города не из одного села, а разом с многих волостей или
погостов, и так, чтоб каждый раз вас сходилось не в пример больше, чем
будет там гарнизонных-то солдатов для охранения присутствий и отвода
рекрутских партий. Как придете вы, соберетесь вы перед присутствием,
69


одни из вас должны отобрать ружья у сермяжных-то солдатов, а другие с
назначенными в рекруты пусть себе идут в присутствие, да и скажут засе­
дающим: «Вы, господа, приказываете нам лоб забрить. Слушаем-с, только
наперед позвольте вам самим затылки забрить, и тем вас негодными для
службы объявить». А затем, по выше писанному, в хлебные пристани и к
царю!
Ну, в добрый час, братцы! До свидания, голубчики! До свидания, Ф о­
ма Соколов! До свидания, Груша юродивая! И ты, седина-старовер, друг
мой Петр Спиридоныч!
Апрель 1854 г.
Вольная русская книгопечатня. Лондон.
Печатается по первому отдельному изданию, выпущенному Вольной русской типо­
графией (Гос. публичная историческая библиотека России. Отдел редких книг).
Автор — В. А. Энгельсон (см. о нем коммент. к док. № 2).
Из печати прокламация вышла не раньше конца мая 1854 г. (см.: Энгельсон В. А. Ста­
тьи, прокламации, письма. С. 104).
1 Барон (потом граф) О. А. Игельстром (1734—1817) — генерал и государственный дея­
тель. В 1793 г. принял начальство над русскими войсками в Польше. Предугадывая восста­
ние, безуспешно настаивал на увеличении армии. Во время восстания едва спасся от смерти
и был вынужден оставить службу. Впоследствии — военный губернатор в Оренбурге.
2 Прусский король Фридрих-Вильгельм IV — брат императрицы Александры Федоровны.
Здесь и далее речь идет о событиях революции 1848—1849 гг. в Германии, АвстроВенгрии, Франции.

№ 5
Н. А. Д о б р о л ю б о в . Д у м а при гр обе О л е н и н а
Перед гробницею позорной
Стою я с радостным челом,
Предвидя новый, благотворный
В судьбе России перелом.
О славном будущем мечтаю
Я для страны своей родной,
Но о прошедшем вспоминаю
С негодованьем и тоской,
И деспотизмом беззаконным
Доселе Русь угнетена,
И до сих пор в забытьи сонном
Молчит и терпит все она.
70


Царь стал для русских полубогом
Как папа средневековой;
Но не спокойствия залогом
Был он, а гибельной грозой.
О Русь! Русь! Долго ль втихомолку
Ты будешь плакать и стонать
И хищного в овчарне волка
«Отцом-надеждой» называть?
Когда, о Русь, ты перестанешь
Машиной фокусника быть?
Когда проснешься ты и встанешь,
Чтобы мучителям отмстить?
Проснись, о Русь! Восстань, родная!
Взгляни, что делают с тобой!
Твой царь, себя лишь охраняя,
Сам нарушает твой покой.
И сам в когтях своих сжимая
Простых и знатных, весь народ,
Рабов чиновных награждая,
Такое ж право им дает.
И
К
И
И

хладнокровно приступает
позорной купле старый плут.
люди братьев покупают!..
люди братьев продают!..1

Ужасный торг. Он — поношенье
Покупщикам и продавцам,
Царю и власти униженье,
Всему народу стыд и срам.
Какой закон, какое право
Торг этот могут оправдать?
Какие дикие уставы
Дозволят ближних продавать?
И что за рабство! Цепь мучений,
Лишений, горя и забот;
Не много светлых исключений
Представит горький наш народ.
Все в угнетеньи, все страдает,
Но все трепещет и молчит,
Лишь втайне слезы проливает
Да тихо жалобы твердит.


Но ни любви, ни состраданья
Нет в наших барах-палачах,
Как нет природного сознанья
О человеческих правах.
На грусть, на плач простолюдина
Они с презрением глядят;
Рабы в руках их все — машина,
Они вертят ей, как хотят.
Вставай же, Русь', на подвиг славы, —
Борьба велика и свята!..
Возьми свое святое право
У подлых рыцарей кнута...
Она пойдет!.. Она восстанет,
Святым сознанием полна,
И целый мир тревожно взглянет
На вольной славы знамена.
С каким восторгом и волненьем
Твои полки увижу я!
О, Русь! с каким благоговеньем
Народы взглянут на тебя,

*

Когда, сорвав свои оковы,
Уж не ребенком иль рабом,
А вольным мужем жизни новой
Предстанешь ты пред их судом.
Тогда республикою стройной,
В величьи благородных чувств,
Могучий, славный и спокойный,
В красе познаний и искусств,
Глазам Европы изумленной
Предстанет русский исполин,
И на Руси освобожденной
Явится русский гражданин.
И в царстве знаний и свободы
Любовь и правда процветут,
И просвещенные народы
Нам братски руку подадут.
Печатается в извлечении по: Добролюбов Н. А. Собр. соч. В 9-ти тт. М.; Л., 1964.
Т. 8. С. 12-24.
72


Написано 19-летним Добролюбовым по поводу убийства 25 декабря 1854 г. видного
чиновника Министерства юстиции помещика А. А. Оленина двумя его дворовыми за
«дурное обращение» с крепостными, как сказано в отчете III отделения царской канце­
лярии. Опубликовано впервые в 1861 г. в Лондоне в сборнике «Русская потаенная лите­
ратура XIX столетия» без подписи, под названием «На смерть помещика Оленина, уби­
того крестьянами за жестокое обращение с ними».
1

Имеется в виду продажа помещиками своих крепостных, широко практиковавшаяся в
дореформенной России.

№ 6
< П а р о д и я на м а н и ф е с т А л е к с а н д р а II
по п о в о д у о к о н ч а н и я К р ы м с к о й войны
и з а к л ю ч е н и я П а р и ж с к о г о мирного д о г о в о р а >
Божьим попущением и неистощаемым терпением любезноверного нам
русского народа мы, Александр Вторый, император и самодержец Всерос­
сийский, объявляем всенародно:
Упорная кровопролитная борьба, начавшаяся так счастливо, ознамено­
ванная впоследствии неоднократными поражениями наших войск, потряс­
ла государство и угрожала его целости, между тем, силы врагов наших
увеличились присоединением к союзу их держав, сохранявших доселе ней­
тралитет; потому мы вынуждены были просить мира и принять условия,
предложенные нам союзными державами 1, условия хотя невыгодные и по­
зорные для чести народа, игрою судьбы нам вверенного, но за принятие
которых воспели нам хвалебные гимны в иностранных газетах. Условия
эти следующие:
1. Покровительство над восточными христианами принадлежит пяти
великим державам; по этому пункту Россия утрачивает права, приобретен­
ные ею по Кучук-Кайнарджийскому, Ясскому, Бухарестскому и Адрианопольскому трактатам 2, в силу которых покровительство над восточными
христианами принадлежало одной только России.
2. Флот наш в Черном море уничтожается, кроме небольшого числа
мелких судов, хотя Турция обязуется таким же условием, но, сохраняя
право держать в Архипелаге какой ей угодно флот, она при первом случае
может напасть на южные пределы нашей империи, которые остаются без­
защитными в силу третьего пункта.
3. Все крепости по берегам Черного моря, которые не были срыты,
срываются, а которые срыты, не должны быть возобновляемы; верфь, ар­
сенал и укрепления в Николаеве уничтожаются.
4. Чтобы отнять у нас всякую надежду на возвращение потерянного,
союзные державы признали нужным основать между Россией и Турцией
новое независимое государство, существование которого признать мы обя­
зываемся и к которому отходят из благоприобретенных имений наших
устье Дуная и часть Бессарабии от Придунайских озер до Хотина3.
73


5.
Карс со всеми местами, отнятыми в нынешнюю войну у турок, воз­
вращается Турции. Хотя султан своих христианских подданных и сравнил
в правах с мусульманами, но это сделал он не для нас, а для врагов на­
ших. Не того хотел памятный россиянам родитель наш: он хотел, чтобы
турецкие христиане получили эти права по его требованию и, таким обра­
зом, будучи обязаны ими русскому царю, видели бы в России своего за­
щитника и благодетеля; теперь же они во врагах наших будут видеть за­
щитников своих и благодетелей. Итак, россияне, ваша благородная рев­
ность к славе отечества, ваши пожертвования, ваша кровь были напрасны!
Народ и войско сделали все, что могли, но неспособность и корыстолюбие
генералов, хищничество высших сановников, инженеров и комиссариат­
ских чиновников, наши собственные беспечность, невнимание и нерадение
были причиною неудач. Памятный россиянам родитель наш преследовал
и гнал всякое развитие ума, всякий порыв истинной любви к отечеству.
Вот почему в решительную для отечества минуту не нашлось достойных
вождей, честных инженеров и чиновников! Изложив условия настоящего
мира, мы желаем изъявить нашему любезноверному русскому народу на­
шу искреннюю благодарность. Благодарим вас, добрые россияне, за ваше
ослепление, в котором вы не видите всех злоупотреблений наших; благо­
дарим вас за ваше терпение, поистине овечье, с которым вы переносите
все бедствия, все несправедливости, всю тьму зол, происходящих от деспо­
тической власти нашей; благодарим вас за то, что вы ревностно помогаете
нам — тунеядцам — разорять вас, расточая на наши удовольствия доходы
государственные, добытые вашим потом и кровью. Благодарим вас за то,
что вы не стремитесь к истинному просвещению, а, поверив нашим рабам,
вашим оббиралам, архиереям и попам, торгующим истинами евангельско­
го учения и вашею совестью, спите во мраке невежества. Спите, добрые
россияне, пока с вас не стянули последней рубахи, не выпили последней
капли вашей крови! Спите! Верьте архиереям и попам, продающим и рас­
пинающим Христа, вечную воплощенную истину! Утешайтесь нашими о
преобразованиях обещаниями, в которых не было, нет и не будет ни слова
правды! Будьте всегда такими, каковыми были доселе: мы вами неизъяс­
нимо довольны.
Дан в С.-Петербурге и проч., и проч., и проч.
Печатается по: ОПДУ. Т. 1. С. 2—3. В основе публикации — копия документа, нахо­
дящаяся в ГАРФ. Ф. 109. 1 эксп. 1856. г. Д. 26. Ч. 7. Д. 26-27.
Автор —Николай Раевский, ведущий участниктак называемого Пасквильного комитета,
состоявшего из студентов Харьковского университета и влившегося в Харьковское тайное
общество.
Дата написания — апрель 1856 г. 15 апреля этого года 25 экземпляров рукописной
пародии было расклеено по стенам домов в Харькове. В ее распространении приняли
участие П. Завадский, П. Ефименко, М. Муравский (см.: Пародии на царские манифе­
сты 1856 и 1857 гг. Сообщ. Б. Козьмин / / Красный архив. 1929. Т. 1; Козъмин Б. П. Харь­
ковские заговорщики 1856—1858 гг. Харьков, 1930; ОПДУ. Т. 1. С. 3).
1
2
74

Имеется в виду Парижский трактат, подписанный воевавшими сторонами 30 марта 1856 г.
Кучук-Кайнарджийский мирный договор 1774 г. заключен между Россией и Оттоман­
ской империей после окончания победоносной для России Русско-турецкой войны


3

1768-1774 гг. Ясский мир 1791 г. завершил Русско-турецкую войну 1787—1791 гг., оз­
наменовавшуюся победами русских войск под командованием А. В. Суворова и русско­
го флота под командованием адмирала Ф. Ф. Ушакова. Бухарестский мирный договор
подписан в 1812 г. с российской стороны М. И. Кутузовым в знак окончания Русскотурецкой войны 1806—1812 гг. Адрианопольский мир 1829 г., также выгодный для Рос­
сии, положил конец Русско-турецкой войне 1828—1829 гг.
Речь идет о Валахском и Молдавском княжествах, до 1856 г. находившихся под про­
текторатом России.

№ 7
< С а т и р и ч е с к а я а ф и ш а по поводу
ты сячелетия России, распространявш аяся
студентами Харьковского университета>
Изволением божьим в пользу человечества. К 1862 г., тысячелетнему
юбилею России, обитателями Русской земли, если народ поскорее очнет­
ся, совершено будет:
О СВО БО Ж Д ЕН И Е РОССИИ ОТ БАТЫЕВЫХ НАСЛЕДНИКОВ

или
ПОБЕДА СВЕТА СВОБОДЫ НАД МРАКОМ САМОДЕРЖАВИЯ
Историческая драма в 3-х действиях, соч[инение] судьбы народов.
Действие первое.
М ИР 1856 г. ИЛИ П РО ЗРЕН И Е РУССКИХ
Действующие лица:
Проповедники истины.
Гонители истины.
Народ.
Действие второе.
ДА И С Ч ЕЗН ЕТ САМОДЕРЖАВИЕ ИЛИ ПЕРЕВОРОТ В РОССИИ
Действующие лица:
Патриоты.
’’Враги отечества.
Войско.
Народ.
75


Действие третье.
СВОБОДА ИЛИ ВЕЛИЧИЕ РОССИИ
Действующие лица:
Избранные русские.
Народ (действие в России во второй половине XIX века).
Начало во всякое время дня и ночи.
1856 г. май.
Печатается по: ОПДУ. Т. 1. С. 4—5. В основе публикации — копия, находящаяся в
ГАРФ. Ф. 109. 1 эксп. 1860 г. Д. 26. Ч. 7. Л. 30.
Написано весной 1856 г. В мае этого года 4 экземпляра рукописной листовки рас­
клеено на стенах Харьковского университета и на заборе университетского сада (см.:
Козъмин Б. П. Харьковские заговорщики 1856—1858 гг. Харьков, 1930. С. 15).
Автор — студент II курса юридического факультета Харьковского университета Мит­
рофан Данилович Муравский.
Прокламация, предвещавшая свержение самодержавия в России путем народного
восстания, написана в форме театральной афиши. «Прозрение русских» связывается в
ней с поражением царских войск в Крымской войне и унизительными для странц усло­
виями Парижского мирного договора.

№ 8
< И з записки Петра Завадского о Харьковском
тай но м о б щ е с т в е >
Много было в нем недостатков, ошибок, увлечений, односторонности.
Взгляд этот совершенно справедлив. Вот факты, читатель может судить
сам.
На днях окончило свое существование знаменитое литературное] об­
щество. Небезынтересно, думаем, будет для студ[ентов] хоть краткий
очерк деятельности этого общества. Образовалось [оно] еще в начале 1856
года. Начало положили ему 2 члена, к которым вскоре присоединился
третий, потом четвертый и пятый, потом нескоро еще один и несколько
спустя еще один. В числе 7 членов оно существовало почти целый год до
этого, 1856, потом разом возросло до рокового числа 13 действительных
членов. Собственно говоря, оно было не литературное, а тайное политиче­
ское общество. Целью его было произвести всеобщий переворот в России,
начав с освобождения крестьян. Достижение этой цели не казалось слиш­
ком затруднительным и потому члены общества полагали, что к этому ве­
ликому делу можно будет приступить немедленно. И действительно при­
ступили, так, по крайней мере, думали члены, что их деятельность уже
началась. Деятельность эта с самого начала главным образом состояла в
следующем: либералы собирались довольно часто, на чем свет стоит руга­
76


ли правительство вообще, и в особенности жестоко доставалось Николаю.
Затем переходили к вопросу, как помочь горю России. Предлагались са­
мые широкие планы будущего устройства России, разбирались средства
произвести всеобщее восстание. Им казалось, что произвести восстание в
России решительно ничего не стоило. Помнится, как-то раз <...>* члены и
так хорошо все устро[илось], что казалось вся Россия в этом же году под­
нимается.
Стоило только напечатать несколько тысяч экземпляров чего-то вроде
обширной прокламации, с ними достаточное количество агентов для рас­
пространения экземпляров] про[кламаций] между крестьянами], военны­
ми и расколь[никами], разослать везде агентов, дать им достаточные сред­
ства для приведения в исполнение начертанных правил, и в одно прекрас­
ное утро Россия узнает, что во всех ее концах поднялся жестокий бунт.
Сделать это казалось тем более легко, что ни одно из сословий не было
довольно правительством. Маленькое затруднение состояло в том, что
р[усский] народ очень привязан к царю, и все зло приписывает панам, а
не ему, но для этого положено было в то самое время как только поды­
мется бунт, истребить всю царскую фамилию. Как истребить ее — тоже
задумывались не долго. Просто выждать случай, когда будут ехать все
вместе да и души их. Одним словом, все было устроено как нельзя лучше.
Только не помню, как перешло к тому, что... «И. И. проклятые, — завопил
один из членов, отчаяннейший из отчаянных республиканцев, — не вывер­
нулись бы, если б поймал».
«Если 6 были деньги, — сказал он, немного успокоившись, — сейчас бы
отправился в Петербург».
«Да, — сказали другие, — если бы были средства, — скоро б можно
подвинуть это дело».
«Да, без денег ничего не сделаешь».
«Но где же взять денег?»
«Мудреная задача, — заключ[ил] кто-то и начал молча ходить взад и
вперед; другие тоже долго молчали и потом разо[шлись]».
В этом духе происходили первые заседания тайного политического об­
щества, прибав[лю] к этому, что все это говорилось вполголоса при тща­
тельном наблюдении, чтоб никто не подслушал. В то время еще опасно
было говорить о подобных вещах, впрочем, в скором времени как-то само
собою пришло в голову всем членам, что прежде, чем начинать восстание,
нужно приготовить общество и что приготовлять его распространением
либеральных идей, употребляя в дело свои собственные сочинения, тоже
неудобно. Что удобнее всего — распространять либеральные] сочинения,
уже известные сочинения. Дело пошло быстрее. Первое либеральное сочи­
нение, появившееся в Х[арькове], были письма Погодина о в[осточной]
войне2, записка «Древн[яя] и нов[ая] истори[я] России»3, письмо Штен-

* В этом месте подлинник документа поврежден. Примеч. Завадского: Одним из этих чле­
нов даже начато было что-то вроде такой прокламации на малороссийском языке *. Но
этот член из головы выпустил, что едва ли сотая часть его соотечественников могут чи­
тать и что из этих читающих сотая часть едва ли в состоянии понять читанное.
77


гел я4. Но первое произведение, произведшее, так сказать, фурор в Х а р ь ­
кове], это были стихи «Русскому царю» и «Русскому народу»5.
Все, что только появлялось либерального в Х[арькове], принадлежит
6[олыпей] ч[астыо] этому обществу. Деятельно члены этого общества все
появляющееся переписывали и раздавали всякому желающему. Наплыв
сочинений Искандера, можно сказать, [оживил] всю деятельность членов.
Этим собранием и распространением либер[альных] сочинений общ ест­
во] занималось исключительно до конца года. Заметим при этом, что об­
щество держало себя в величайшей тайне, ежеминутно опасаясь шпи­
он [ов] и потому часто приходилось прятать то в грубку*, то в подушках
(раз даже закопали в землю) тетради при известии о каком-нибудь подоз­
рении на счет открытия их. Это распространение сочинений и соединен­
ное с ним узнавание людей с либеральным направлением имело благоде­
тельное влияние как для студ[ентов], так и для общества. Между студ ен ­
тами] оно зарождало мысль, общество мало-помалу знакомилось с убежде­
ниями студ[ентов] и ско[ро] ему была известна б[олыпая] ч[асть] людей
благородного образа мыслей.
Собирание, переписывание и распространение запрещенных сочинений
поглотило всю политическую деятельность общества. Впрочем, неразлучно
с распространением запрещенных] сочинений следовала мысль об увеличе­
нии числа членов общества. Положено было, чтобы каждый из членов обра­
зовал новый круг, так сказать, приготовительный, из которого бы можно
было выбирать людей в главные члены. Но это осталось только предположе­
нием. Впрочем, члены узнавали людей и имели на них надежды, но все это
шло вяло, неудачно, от вялости и неудачности действий самих членов.
Так прошел первый год существования этого общества; к концу первого
года один из членов нечаянно открыл другое общество, существовавшее
также около года. Цель его была более близкая, именно: преследование
начальства непосредственного. Это был, как его называли, «Пасквильный
комитет». Оба общества соединились. 13 ноября собралось 13 членов тай­
ного политического общества для формального соединения и для начерта­
ния устройства. В речах, сказанных по этому поводу, яснее и определен­
нее высказалась цель деятельности общества — приготовление себя и дру­
гих к гражданской деятельности. Притом какой дух братства слышался в
этих речах! Невозможно было допустить, чтобы эти пылкие благородные
личности не сделали многого для пользы себя и других. Но тут же была
положена и непреодолимая преграда к достижению каких бы то ни было
полезных результатов. Еще пред собранием за несколько дней каждый
член написал план устройства общества. Тут же начали читаться эти пла­
ны. Ни один из них даже стороною не коснулся мысли о приготовлении к
гражданской] деятельности] самих членов, все предлагали устройство],
при котором бы удобнее было действовать на других. Забыли мудрое из­
речение Спасителя: «аще слепец слепца водит, не оба ли в яму упадут».
На этом же собрании назначена была комиссия для составления устава
общества6. Две недели трудились 3 члена над составлением этого устава.

* грубка — печка (укр.).

78


Все было обдумано и определено так хорошо, что если бы члены литера­
турного общества] действовали сообр[азно] правилам, то было бы много
и очень много сделано, по крайней мере можно было поручиться], что к
концу года общество будет считать своих членов десятками. Но из всех
постановлений исполнены только следующие: а) избраны должностные
лица в обществе: президент, вице-президент, секретарь7 и казначей,
б) подписан устав и начали переписывать устав тайным способом. Около
2-х месяцев секретарь возился над этой перепиской, и 8 к концу второго
месяца все бумаги были сожжены, с) Для прикрытия тайного общества
положено было основать и основано литературное общество. Вот начало
собственно литературного общества... Положено было устроить его так,
чтобы оно служило как бы средством... Оное, кроме прикрытия, должно
было служить пристанищем и как бы оглашенных непосвященных членов.
Но скоро действия тайного политического общества совершенно прекра­
тились, или лучше сказать оно совершенно перемешалось с действиями
литературного. Хотя, собственно говоря, нечему было и прекращаться.
Потеряны только прежнее значение, мысль о произведении переворота в
скором времени. Принялись заниматься приготовлением] себя самих и
только по возможности других. Для этого стали выписывать журналы, со­
ставлять] библиотеку, писать сочинения и собираться на литературные
вечера. Выписка журналов через об[щество] — дело хорошее и полезное,
но, как показал опыт, весьма неудобное. Неудобство его состоит в том,
что стоит чрезвычайных усилий удержать обращение журналов между
членами в должном порядке. Беспорядок происходил от несвоевременного
получения и несвоевременного] возвращения] журн[алов]. Все члены
должны были читать журналы и газеты по списку (порядок которого оп­
ределялся жребием). Каждый должен был держать журнал 2 дня, а газету
1 день. Но ни порядок получения, ни срок чтения очень часто не на6люд[ался], и [иные] перехватывали и задерживали.
Замечательно, что ни то, ни другое не было следствием недобросовест­
ности, а просто невозможностью. Например, следует получить г. N., но
г. N. в тот день не увидел 6иблиотек[аря], отдать следующему — и того
нет. День журнал пролежал даром, или же отдан тому, кто попался на
глаза. От этого происходила страшная неурядица. Порядок был только
при последнем 6иблиотекар[е], но каких трудов стоил ему этот порядок!
Литератур[ное] общество составило библиотеку, но библиотека эта была
нечто вроде складочного места всякого ненужного хлама. Иного и быть не
могло порядка [...]9.
Что касается сочинений, писанных самими членами, то они, кроме тра­
ты времени, мало приносили пользы. Нет сомнения, что сочинение сту­
дента с претензиею на ученость не может иметь интереса ни для кого.
Ученые не могут встретить ничего нового, непосвященные в тайны науки
ничего не поймут. Доказательством тому служат статьи, помещенные в
сборнике петербургских студ[ентов] 10. Таковы же большею частию были
и сочинения членов литературного] общества, хотя их было очень не­
много.
Верно: ген.-лейтенант Лужин и .
79


Печатается по: ОПДУ. Т. 1. С. 19—22. В основе публикации — заверенная копия, на­
ходящаяся в ЦГИА Украины (Киев). Ф. 442. Оп. 810. Д. 185. Д. 151—156.
Записка представляет собой сжатый очерк возникновения и деятельности Харьковско­
го тайного общества, активным членом которого был автор. Завадский предназначал ее сту­
дентам с целью передачи им своего и своих товарищей опыта и предостережения от повторе­
ния допущенных ими ошибок. Написана не позже января 1859 г. (см.: ОПДУ. Т. 1. С. 22).
1 Прокламация на украинском языке была написана самим П. Завадским.
2 «Историко-политические письма и записки в продолжение Крымской войны» М. П. Пого­
дина с критикой политики правительства распространялись первоначально в тысячах руко­
писных копий. Впервые изданы много позже: Погодин М. П. Сочинения. М., 1874. Т. 4.
3 Записка «О древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях»
(1811 г.) принадлежит перу Н. М. Карамзина. Политика правительства Александра I
критиковалась в ней с консервативных позиций. Записка впервые издана за границей
в 1861 г., в России опубликована только в 1914 г.
4 В письме декабриста барона В. И. Штейнгейля императору Николаю I, написанном
11 января 1826 г. во время следствия по делу участников тайных обществ, ярко обри­
сованы общее недовольство существующими порядками и жажда перемен. Письмо
вскоре же стало распространяться в списках. Опубликовано в кн.: Восстание декабри­
стов: Документы. М., 1976. Т. 14. С. 181—191. См. также: Штейнгейлъ В. И. Сочинения
и письма. Иркутск, 1985. Т. 1. С. 36, 208—226.
5 Стихотворения «Русскому царю» и «Русскому народу» написаны П. Л. Лавровым. Рас­
пространялись в середине 50-х гг. в рукописном и гектографированном виде. Последнее
из них напечатано А. И. Герценом в сборнике «Голоса из России». Лондон, 1856. Кн. 4.
6 В комиссию вошли: Я. Бекман, Н. Раевский, П. Завадский.
7 Секретарем был избран П. Завадский.
8 Здесь в документе были зачеркнуты слова: «означая буквы цифрами». В этом, по-види­
мому, и заключался тайный способ переписки.
9 В этом месте часть текста оказалась вырвана.
10 В 1857—1860 гг. вышло из печати два выпуска «Сборника, издаваемого студентами
С.-Петербургского университета».
11 И. Д. Лужин — в 1857—1861 гг. харьковский гражданский и военный губернатор.

№ 9
П и сь м о из пр ов ин ци и
Милостивый государь,
На чужой стороне в далекой Англии вы, по собственным словам ва­
шим, возвысили голос за русский народ, угнетаемый царскою властию, вы
показали России, что такое свободное слово... и за то, вы это уже знаете,
все что есть живого и честного в России с радостию, с восторгом встрети­
ло начало вашего предприятия и все ждали, что вы станете обличителем
царского гнета, что вы раскроете перед Россией источник ее вековых бед­
ствий — это несчастное идолопоклонство перед царским ликом, обнаружи­
те всю гнусность верноподданнического раболепия; и что же? Вместо
грозных обличений неправды, с берегов Темзы несутся к нам гимны Алек­
80


сандру II, его супруге (столь пекущейся о любезном вам православии с от­
цом Бажановым) *. Вы взяли на себя великую роль и потому каждое ваше
слово должно быть глубоко взвешено и рассчитано, каждая строка в ва­
шей газете должна быть делом расчета, а не увлечения. Увлечение в деле
политики бывает иногда хуже преступления... Помните ли, когда-то вы
сказали, что России при ее пробуждении может предстоять опасность, ес­
ли либералы и народ не поймут друг друга, разойдутся, и что из этого мо­
жет выйти страшное бедствие — новое торжество царской власти2. Может
быть, это пробуждение недалеко, царские шпицрутены, щедро раздавае­
мые верноподданным за разбитие царских кабаков 3, разбудят Россию ско­
рее, чем шепот нашей литературы о народных бедствиях, скорее мерных
ударов вашего Колокола... Но чем ближе пробуждение, тем сильнее грозит
опасность, о которой вы говорили... и об отвращении которой вы не ду­
маете... По всему видно, что о России настоящей вы имеете ложное поня­
тие, помещики-либералы, либералы-профессора, либералы-литераторы
убаюкивают вас надеждами на прогрессивные стремления нашего прави­
тельства. Но не все же в России обманываются призраками... Дело вот в
чем: к концу царствования Николая все люди, искренно и глубоко любя­
щие Россию, пришли к убеждению, что только силою можно вырвать у
царской власти человеческие права для народа, что только те права проч­
ны, которые завоеваны и что то, что дается, то легко и отнимается. Нико­
лай умер, все обрадовались и энергические мысли заменились сладостны­
ми надеждами и поэтому теперь становится жаль Николая, да я всегда ду­
мал, что он скорее довел бы дело до конца, машина давно бы лопнула. Но
Николай сам понимал и при помощи Мандта предупредил неизбежную и
грозную катастрофу4. Война шла дурно, удар за ударом, поражение за по­
ражением — глухой ропот поднимался из-под земли! Вы писали в первой
Полярной Звезде, что народ в эту войну шел вместе с царем и потому царь
будет зависеть от народа5. Из этих слов видно только, что вы в вашем
прекрасном далеко забыли, что такое русские газеты и на слово поверили
их возгласам о народном одушевлении за отечество. Правда, иногда случа­
лось, что крепостные охотно шли в ополчение, но только потому, что они
надеялись за это получить свободу. Но чтоб русский народ в эту войну за­
одно шел с царем, нет. Я жил во время войны в глухой провинции, жил и
таскался среди народа и смело скажу вам вот что: когда англо-французы
высадились в Кры м6, то народ ждал от них освобождения, крепостные от
помещичьей неволи, раскольники ждали от них свободы вероисповедания.
Подумайте об этом расположении умов народа в конце царствования Ни­
колая, а вместе с тем о раздражении людей образованных, нагло на каж­
дом шагу оскорбляемых николаевским деспотизмом и мысль, что незаб­
венный 7 мог бы не так спокойно кончить жизнь, не покажется вам меч­
тою. Да, как говорит какой-то поэт, счастие было так близко, так возмож­
н о 8. Тогда люди прогресса из так называемых образованных сословий не
разошлись бы с народом; а теперь это возможно и вот почему: с начала
царствования Александра II немного распустили ошейник, туго натяну­
тый Николаем и мы чуть чуть не подумали, что мы уже свободны, а после
издания рескриптов9 все очутились в чаду — как-будто дело было конче­
но, крестьяне свободны и с землей; все заговорили об умеренности, об­
81


ширном прогрессе, забывши, что дело крестьян вручено помещикам, кото­
рые охулки не положут на руку свою. Поднялся такой чад от либераль­
ных курений Александру II, что ничего нельзя было разглядеть, но опус­
тившись к земле (что делают крестьяне во время топки в курных избах)
можно еще было не отчаиваться. Вслушиваясь в крестьянские толки, мож­
но было с радостию видеть, что народ не увлечет 12-ть лет рабства 10 под
гнетом переходного состояния и что мысль, наделят ли крестьян землею,
у народа была на первом плане. А либералы? Профессора, литераторы
пустили тот час же в ход эстляндские, прусские и всякие положения, ко­
торые отнимали у крестьян землю и . Догадливы наши либералы! Да и те­
перь большая часть из них еще не разрешила себе вопроса насчет кресть­
янской земли. А в правительстве в каком положении в настоящее время
крестьянский вопрос? В большей части губернских комитетов положили
страшные цены за земли, центральный комитет делает чорт знает что, се­
годня решает отпускать с землею, завтра без земли, даже кажется не со­
всем брошена мысль о переходном состоянии. Среди этих бесполезных
толков желания крестьян растут, при появлении рескриптов можно было
еще спокойно взять за землю дорогую цену, крестьяне охотно бы заплати­
ли — лишь бы избавиться от переходного состояния, теперь они спохвати­
лись уже, что нечего платить за вещь 50 целковых, которая стоит 7-мь.
Вместе с этим растут и заблуждения либералов, они все еще надеются
мирного и безобидного для крестьян решения вопроса, одним словом кре­
стьяне и либералы идут в разные стороны. Крестьяне, которых помещики
тиранют теперь с каким-то особенным ожесточением, готовы с отчаяния
взяться за топоры, а либералы проповедуют в эту пору умеренность, исто­
рический постепенный прогресс и кто их знает что еще. Что из этого вый­
дет? Выйдет ли из этого, в случае если народ без руководителей возьмется
за топор — путаница, в которой царь как в мутной воде половит рыбки
или выйдет что-нибудь и хорошее, но вместе с Собакевичами, Ноздревы­
ми погибнет и наше всякое либеральное поколение, не сумевши пристать
к народному движению и руководить им? Если выйдет первое, то ужасно,
если второе, то, разумеется, жалеть нечего. Что жалеть об этих франтах в
желтых перчатках, толкующих о демокраси й Америке и не знающих, что
делать дома, об этих франтах, проникнутых презрением к народу, уверен­
ных, что из русского народа ничего не выйдет, хотя в сущности не выйдет
из них-то — ничего... Но об этих господах толковать нечего, есть другого
сорта люди, которые желают действительно народу добра, но не видят пе­
ред собою пропасти и с пылкими надеждами увлеченные в общий водово­
рот умеренности — ждут всего от правительства и дождутся, когда их
Александр засадит в крепость за пылкие надежды, если они будут жало­
ваться, что последние не исполнились, или народ подведет под один уро­
вень с своими притеснителями. Что же сделано вами для отвращения этой
грядущей беды? Вы, смущенные голосами либералов-бар, вы после первых
нумеров Колокола переменили тон. Вы заговорили благосклонно об авгу­
стейшей фамилии; об августейших путешественниках говорили уже иначе,
чем об августейшей путешественнице 12. Зато с особенною яростию напали
на Орловых, Паниных, Закревских 13. В них беда, они мешают Александ­
ру II ! Бедный Александр II ! Мне жаль его: видите, его принуждают так
82


окружать себя — бедное дитя, мне жаль его! Он желает России добра, но
злодеи окружающие мешают ему! И вот вы, вы — автор «С того берега» и
«Писем из Италии» — поете ту же песню, которая сотни лет губит Рос­
сию. Вы не должны ни минуты забывать, что он самодержавный царь, что
от его воли зависит прогнать всех этих господ, как он прогнал Клейнми­
хеля 14. Но Клейнмихеля нужно было ему прогнать, по известному прави­
лу Макиавелли 15 — в новое царствование жертвовать народной ненависти
любимым министром прежнего царствования, и вот Клейнмихель очутил­
ся козлом очищения за царствование Николая. Согласитесь, ведь жертва
ничтожна? Но как бы то ни было, либералы восторгались и этим фактом,
забыв, что Николай также прогнал Аракчеева 16; что же из этого? Неужели
на эту удочку всегда будут поддаваться? Или, может быть, вы серьезно
убеждены, что Александр слушается вашего «Колокола»? Полноте... Сколь­
ко раз вы кричали долой Закревского 17, долой старого холопа, а старый
холоп все правил Москвой, пока собственная дочь не уходила его. Да раз­
ве Москва за свою глупую любовь к царям стоит лучшего губернатора? Бу­
дет с ней и такого... Говорят, даже Александр II нарочно его держал губерна­
тором, чтобы не показать, что он слушает «Колокола». Это может быть. И
это нисколько не противоречит слуху, что вы переписываетесь с императ­
рицей*. Что же, она может вас уверять, что муж ее желает России счастия
и даже свободы, но что теперь рано. Так обольстил, по рассказу Мицкеви­
ча, Николай I Пушкина. Помните ли этот рассказ, когда Николай призвал
к себе Пушкина и сказал ему: «Ты меня ненавидишь за то, что я раздавил
ту партию, к которой ты принадлежал, но верь мне, я также люблю Рос­
сию, я не враг русскому народу, я ему желаю свободы, но ему нужно
сперва укрепиться» 1в. И 30 лет укреплял он русский народ. Может быть,
этот анекдот и выдумка, но он в царском духе, т. е. брать обольщением, об­
маном там, где неловко употребить силу. Но как бы то ни было, сближение
с двором погубило Пушкина... Как ни чисты ваши побуждения, но я уве­
рен — придет время, вы пожалеете о своем снисхождении к августейшему
дому. Посмотрите, Александр II скоро покажет николаевские зубы. Не ув­
лекайтесь толками о нашем прогрессе, мы все еще стоим на одном месте;
во время великого крестьянского вопроса нам дали на потеху, для развле­
чения нашего внимания, безымянную гласность; но чуть дело коснется де­
ла, тут и прихлопнут. Так и теперь господин Галилеянин 19 запретил пи­
сать о духовенстве и об откупах. Нет, не обманывайтесь надеждами и не
вводите в заблуждение других, не отнимайте энергии, когда она многим
пригодилась бы. Надежда в деле политики — золотая цепь, которую легко
обратит в кандалы подающий ее. В то время, как вы так снисходительны
стали к августейшему дому, само православие в лице умнейших своих пред­
ставителей желало бы отделаться от союза с ним. Да, в духовенстве являют­
ся люди, которые прямо говорят, что правительство своею опекою убьет
православие, но к счастию ни Григорий, ни Ф иларет20 не понимают этого!
Так пусть они вместе гибнут, но вам какое дело до этих догнивающих тру­
пов? Притом Галилеянин продолжает так ревновать о вере, что раскольники
* Неужели речь идет о моем письме к императрице Марии Александровне о воспитании на­
следника? (Примеч. Герцена).
83


толпами бегут в Австрию и Турцию, даже вешают у себя на стенах портреты
Франца-Иосифа 21 вместо Александра II. Вот подарок славянофилам! Что,
если Франц-Иосиф вздумает дать австрийским славянам свободную консти­
туцию, — ведь роли между Голштинцами22 и Габсбургами переменятся? Вот
была бы потеха! Нет, наше положение ужасно, невыносимо и только топор
может нас избавить и ничто, кроме топора, не поможет! Эту мысль уже вам
кажется высказывали и оно удивительно верно, другого спасения нет. Вы
все сделали, что могли, чтобы содействовать мирному решению дела, пе­
ремените же тон и пусть ваш Колокол благовестит не к молебну, а звонит
набат! К топору зовите Русь. — Прощайте и помните, что сотни лет уже
губит Русь вера в добрые намерения царей, не вам ее поддерживать.
С глубоким к вам уважением
Русский человек.
Я просил бы напечатать вас это письмо, и если вы печатаете письма вра­
гов ваших, то от чего же бы не напечатать письмо одного из друзей ваших?
Печатается по: «Колокол». I860. 1 марта. Л. 64. С. 533—535. Автограф письма неиз­
вестен. Неизвестен и его автор, назвавшийся «русским человеком». Высказывались
предположения, что это мог быть Н. Г. Чернышевский или Н. А. Добролюбов (см. всту­
пительную статью к разделу).
1

2

3
4
5

6
7
84

В заметке «Черезтри года» («Колокол». 1858.15 февраля. Л. 9. С. 67—68), напифнной после
получения известий о царских рескриптах В. И. Назимову и П. Н. Игнатьеву 20ноября и
5 декабря 1857 г., А. И. Герцен («Искандер»), приветствуя приступ правительства к кре­
стьянской реформе, обращался к Александру II со словами: « Т ы п о б е д и л , Г а ­
лилеянин!»
Приведенное восклицание приписывается римскому императору
Юлиану, безуспешно боровшемуся с христианством и признавшему в конце концов победу
учения Иисуса Христа («Галилеянина»), Письмо А. И. Герцена к Александру II опубликова­
но в альманахе «Полярная звезда на 1855 год» (кн. 1), письмо его к императрице Марии
Александровне — в «Колоколе» 1 ноября 1858 г. (л. 27). В. Б. Бажанов — духовник цар­
ской семьи.
Вероятно, автор имеет в виду брошюру А. И. Герцена «О развитии революционных идей в
России», в которой высказано опасение, что народное движение «национального и комму­
нистического характера», которое может начаться среди раскольников, и идущее ему на­
встречу общественное движение, «источником которого являются революционные идеи Ев­
ропы», могут, «не осознавая своего родства», вступить между собой в борьбу, «к вящему удо­
вольствию царя и его друзей» (Герцен А. И. Собр. соч. В 30-ти тт. Т. 7. С. 187).
Речь идет о подавлении крестьянского движения против винных откупов в 1858—1859 гг.
Император Николай I умер 18 февраля 1855 г. Ходили слухи (вероятнее всего, недосто­
верные), что император с помощью лечившего его лейб-медика М. М. Мандта принял яд.
Во введении к 1-й книге «Полярной звезды» говорилось: «Народ идет поправлять сво­
ей кровью царскую вину... война становится народной. Народ снова имеет нечто общее
с царем — оттого-то царь и будет зависеть от него» («Полярная звезда на 1855 год».
Кн. 1. Лондон; М., 1966. C. VII).
Имеются в виду события Крымской (Восточной) войны 1855 г.
«Незабвенным» называли покойного Николая I как его приверженцы, так и неприми­
римые противники, вкладывая в это слово противоположные чувства.


8
9
10

11
12

13

14

15

16
17
18

19
20
21,
22

Немного измененные строки из «Евгения Онегина» А. С. Пушкина: «А счастье было
так возможно, так близко» (слова Татьяны).
См. коммент. 1.
«12-тъ лет рабства»—такавтор письма определяет проектировавшийся Главным комитетом
по крестьянскому делу 12-летний переходный период, в течение которого временнообязан­
ные крестьяне должны были исполнять прежние повинности в пользу помещиков.
Имеется в виду безземельное освобождение крестьян в Эстонии, П руссии и других местах.
Заметка А. И. Герцена «Августейшие путешественники. 1. Вдовствующая императри­
ца» опубликована в «Колоколе» 1 июля 1857 г. (л. 1), заметка «Высочайшие путешест­
венники at home» — там же 1 декабря 1857 г. (л. 6).
А. Ф. Орлов — начальник Ш отделения царской канцелярии, В. Н. Панин — министр
юстиции, А. А. Закревский — бывший генерал-губернатор Москвы. Названные лица
придерживались сугубо консервативных позиций и слыли крепостниками.
Граф П. А. Клейнмихель — до 1855 г. главноуправляющий путями сообщения и пуб­
личными зданиями, один из первых сановников, отстраненных Александром II в угоду
общественному мнению.
Никколо Макиавелли (1469—1527) — средневековый политический мыслитель, автор
трактата «Государь», выступавший за сильное государство и считавший ради этого до­
пустимыми любые средства.
Аракчеев Алекс. Андреевич (1769—1834) — всесильный временщик при Александре I,
после воцарения Николая I уволенный от прежних должностей.
О причинах отставки А. А. Закревского в 1859 г. см.: Никитенко А. В. Дневник. В 3-х тт.
М., 1955. Т. 2. С. 84, 87, 575-576.
Адам Мицкевич (1798—1855) — польский поэт, во время жизни в Петербурге сблизился с
А. С. Пушкиным. С 1829 г. в эмиграции. На смерть Пушкина отозвался статьей «Пушкин
и литературное движение в России», опубликованной во французском журнале «Le
Globe» (1837. № 1. 25 мая). О Пушкине А. Мицкевич говорил и в курсе лекций о славян­
ских литературах, прочитанном в Коллеж де Франс (Париж) в 1840—1843 гг. См.: Мицке­
вич А. Собр. соч. Т. 4. М., 1954. С. 93 и 389. Об аудиенции, данной Пушкину Николаем I в
1826 г., там рассказывается несколько иначе, чем в письме «Русского человека».
Галилеянин — см. примеч. 1.
Григорий (Постников) — митрополит с.-петербургский и новгородский. Филарет
(Дроздов)
митрополит московский и коломенский.
Франц-Иосиф I (1830—1916)
с 1848 г. австрийский император.
Голштинцами, Голштинской, Гольштейн-Готторпской династией в радикально-оппози­
ционной среде называли царскую фамилию Романовых, намекая на немецкое происхо­
ждение некоторых из них.

№ 10
«Барским крестьянам...»
Б а р с к и м к р е с т ь я н а м от их д о б р о ж е л а т е л е й п о к л о н
Ждали вы, что даст вам царь волю, вот вам и вышла от царя воля.
Хороша ли воля, какую дал вам царь, сами вы теперь знаете. Много
тут рассказывать нечего. На два года остается все по-прежнему: и барщи­
85


на остается, и помещику власть над вами остается, как была А где бар­
щины не было, а был оброк, там оброк остается, либо какой прежде был,
либо еще больше прежнего станет. Это на два года, говорит царь. В два
года, говорит царь, землю перепишут да отмежуют. Как не в два года! Пять
лет, либо десять лет проволочут это дело. А там что? Да почитай, что то же
самое еще на семь лет; только та разница и будет, что такие разные управле­
ния устроят, куда, вишь ты, можно жаловаться будет на помещика, если
притеснять будет. Знаете вы сами, каково это слово «жалуйся на барина».
Оно жаловаться-то и прежде было можно, да много ли толку было от жа­
лоб? Только жалобщиков же и оберут, да разорят, да еще пересекут, а иных,
которые смелость имели, еще и в солдаты забреют, либо в Сибирь да в аре­
стантские роты сошлют. Только и проку было от жалоб. Известно дело:
коза с волком тягалась, один хвост остался. Так оно было, так оно и бу­
дет, покуда волки останутся, значит помещики да чиновники останутся. А
как уладить дело, чтобы волков-то не осталось, это дальше все рассказано
будет. А теперь покуда не об этом речь, какие новые порядки надо вам за­
вести; покуда об том речь идет, какой порядок вам от царя дан, — что зна­
чит, не 6ольно-то хороши для вас нонешние порядки, а что порядки, ка­
кие по царскому манифесту да по указам заводятся, все те же самые преж­
ние порядки. Только в словах и выходит разница, что названья перменяются. Прежде крепостными, либо барскими вас звали, а ноне срочно-обя­
занными вас звать велят2; а на деле перемены либо мало, либо вовсе нет.
Эки слова-то выдуманы! Срочно-обязанные, вишь ты глупость какая! Ка­
кой им чорт это в ум-то вложил такие слова! А по-нашему надо сказать:
вольный человек, да и все тут. Да чтобы не названием одним, а самым де­
лом был вольный человек. А как бывает в неправду вольный человек, и ка­
ким манером вольными людьми можно вам стать, об этом обо всем даль­
ше написано будет. А теперь покуда о царском указе речь, хорош ли он.
Так вот оно как: два года ждите, царь говорит, покуда земля отмежует­
ся, а на деле земля-то межеваться будет пять, либо и все десять лет; а по­
том еще семь лет живите в прежней кабале, а по правде-то оно выйдет
опять не семь лет, а разве что семнадцать, либо двадцать, потому что все,
как сами видите, в проволочку идет. Так значит, живите вы по-старому в
кабале у помещика все эти годы, два года, да семь лет, значит девять лет 3,
как там в указе написано, а с проволочками-то взаправду выйдет двадцать
лет, либо тридцать лет, либо и больше. Во все эти годы оставайся мужик
в неволе, уйти никуда не моги: значит, не стал еще вольный человек, а
все остается срочно-обязанный, значит — все тот же крепостной. Не
скоро же воли вы дождетесь, — малые мальчики до бород аль и до седых
волос дожить успеют, покуда воля-то прийдет по тем порядкам, какие
царь заводит.
Ну, а покуда она прийдет, что с вашей землею будет? А вот что с нею
будет. Когда отмежевывать станут, обрезывать ее велено против того, что
у вас прежде бы ло4, в иных селах четвертую долю отрежут из прежнего, в
иных третью, а в иных и целую половину, а то и больше, как придется
где. Это еще без плутовства от помещиков, да без потачки им от межев­
щиков, — по самому царскому указу. А без потачки помещикам межевщи­
ки делать не станут, ведь им за то помещики станут деньги давать; оно и
86


выйдет, что они оставят вам земли меньше, чем наполовину против преж­
ней: где было на тягло по две десятины в поле, оставят меньше одной де­
сятины. И за одну десятину, либо меньше, мужик справляй барщину поч­
ти что такую же, как прежде за две десятины, либо оброк плати почти та­
кой же, как прежде за две десятины.
Ну, а как мужику обойтись половиной земли? Значит, должен будет
прийти к барину просить: дай, дескать, землицы побольше, больно мало
мне под хлеб по царскому указу оставили. А помещик скажет: мне за нее
прибавочную барщину справляй, либо прибавочный оброк давай. Да и за­
ломит с мужика, сколько хочет. А мужику уйти от него нельзя, а прокор­
миться с одной земли, какая оставлена ему по отмежевке, тоже нельзя.
Ну, мужик на все и будет согласен, чего барин потребует. Вот оно и вый­
дет, что нагрузит на него барин барщину больше нонешней, либо оброк
тяжеле нонешнего.
Да за одну ли пашню надбавка будет? Нет, ты барину и за луга пода­
вай, ведь сенокос-то, почитай что весь отнимут у мужика по царскому
указу. И за лес барин с мужика возьмет, ведь лес-то, почитай, что во всех
селах отнимут: сказано в указе, что лес барское добро, а мужик и валеж­
нику подобрать не смей, коли барину за то не заплатит 5. Где в речке или
в озере рыбу ловили, и за то барин станет брать. Да за все, чего ты ни
коснись, за все станет с мужика барин либо к барщине, либо к оброку
надбавки требовать. Все до последней нитки будет барин драть с мужика.
Просто сказать, всех в нищие поворотят помещики по царскому указу.
Да еще не все. А усадьбы-то переносить?6 Ведь от барина зависит. Ве­
лит перенести, — не на год, а на десять лет разоренья сделает. С речки на
колодцы пересадит, на гнилую воду, да на вшивую, с доброй земли на со­
лончак, либо на песок, либо на болото, — вот тебе и огороды, вот тебе и
коноплянники, вот тебе и выгон добрый, все поминай, как звали. Сколько
тут перемрет народу, на 6олотах-то, да на гнилой-то воде! А больше того
ребятишек жаль: их лета слабые, как мухи будут на дрянной-то земле, да
на дрянной-то воде мереть. Эх, горькое оно дело! А гробы-то родитель­
ские — от них-то каково отлучаться?
Тошно мужику придется, коли барин по царскому указу велит на но­
вые места переселяться. А коли не переселил барин мужиков, так они,
значит, уж в чистой, как есть, в кабале у него; на все у него одно такое
словцо есть, что в ноги ему упадет мужик да завопит: «батюшка, отец род­
ной, чего хочешь, требуй, все выполню, весь твой раб!» А словцо это у ба­
рина таково: «коли не хочешь такую барщину справлять, либо такой об­
рок платить, как я хочу, переноси усадьбу». Ну, и сделаешь все по этому
словечку.
А вот что еще скажет: ты на меня работал этот день, да его в счет не
ставлю: плохо ты работал; завтра приходи отрабатывать. Ну, и прийдешь.
На это тоже власть барину дана по указу царскому.
Это все об том говорится, как мужикам будет жить, покуда их срочно­
обязанными звать будут, значит, девять лет, как в бумаге обещано, а на
деле дольше будет, лет до двадцати, либо до тридцати7.
Ну, так; а потом-то что будет, когда, значит, мужику разрешено будет
отходить от помещика? Оно, пожалуй, что и толковать-то об этом нечего,
87


потому что долго еще ждать этого по царскому указу. А коли любопытст­
во у вас есть, так и об этом дальнем времени рассудить можно.
Когда срочно-обязанное время покончится, волен ты будешь отходить
от помещика. Оно так в указе обещано. Только в нем вот что еще прибав­
лено: а коли ты уйдешь, так земля твоя останется за помещиком. А поме­
щик и сам, коли захочет, может тебя прогнать с нее. Потому, вишь ты,
что земля, которая тебе была отмежевана, все же не твоя была, а барская,
а тебе барин только разрешение давал ее пахать, либо сено с нее косить;
покуда ты срочно-обязанным назывался, он тебя с нее прогнать не мог; а
когда перестал ты срочно-обязанным называться, он тебя с нее прогнать
может. ,В указе не так сказано напрямик, что может прогнать, да на то вы­
ходит. Там сказано: мужик уйти может, когда срочно-обязанное время
кончится. Вот вы и разберите, что выходит. Барину-то у мужиков землю
отнять хочется; вот он будет теснить их да жать, да сожмет так, что уйдут,
а землю ему оставят, — оно, попросту сказать, и значит, что барин у му­
жиков землю отнять может, а мужиков прогнать.
Это об том времени, когда срочно-обязанными вас называть переста­
нут. А покуда называют, барину нельзя мужиков прогнать всех с одного
разу, а можно только по отдельности прогонять: ноне Ивана, завтра Сидо­
ра, послезавтра Карпа, поочередно; оно, впрочем, на то же выходит.
А мужику куда итти, когда у него хозяйство пропало? В Москву, что
ли, али в Питер, али на фабрики? Там уже все полно, больше народу не
требуется, поместить некуда. Значит, походишь, походишь по срету, по
болыпим-то городам да по фабрикам, да все туда же в деревню назад вер­
нешься. Это спервоначала пробу мужики станут делать. А на первых-то
глядя, как они нигде себе хлеба не нашли, другие потом и пробовать не
будут, а прямо так в том околотке и будут оставаться, где прежде жили. А
мужику в деревне без хозяйства да без земли, что делать, куда деваться,
кроме как в батраки наняться. Ну, и наймешься. Сладко ли оно батракомто жить? Ноне, сами знаете, не больно вкусно; а тогда и гораздо похуже
будет, чем ноне живут батраки. А почему будет хуже, явное дело. Как
всех-то погонят с земли-то, так везде будут сотни да тысячи народу ша­
таться да просить помещиков, чтобы в батраки их взяли. Значит, уж по­
мещичья воля будет, какое житье им определить, они торговаться не мо­
гут, как ноне батрак с хозяином торгуется: они куску хлеба рады будут, а
то у самого-то в животе-то пусто, да и семья-то приюта не имеет. Есть та­
кие поганые земли, где уж и давно заведен этот порядок, вот вы послу­
шайте, как там мужики живут. У вас ноне избы плохи, а там и таких нет:
в землянках живут да в хлевах; а то в сараях больших, в одном сарае се­
мей десяток набито, все равно как там табун скота какого. Да и хлеба чис­
того не едят, а дрянь всякую, как у нас в голодные годы, а у них вечно
так. У нас, в русском царстве, есть такая поганая земля, — где города Ри­
га, да Ревель, да Митава стоят8, а народ там тоже христианский, и вера у
него тоже хорошая; да не по вере эта земля поганая, а по тому, как в ней
народ живет: коли хорошо мужику жить в какой земле, то и добрая земля;
а коли дурно, то и поганая.
Так вот оно к чему по царскому-то манифесту да по указам дело по­
ведено: не к воле, а к тому оно идет, чтобы в вечную кабалу вас поме­
88


щики взяли, да еще в такую кабалу, которая гораздо и гораздо хуже но­
нешней.
А не знал царь, что ли, какое дело он делает? Да сами вы посудите,
мудрено ли это разобрать? Значит, знал. Ну, и рассуждайте, чего надеять­
ся вам на него. Оболгал он вас, обольстил он вас. Не дождетесь вы от не­
го воли, какой вам надобно. А почему не дождетесь от него, тоже рассу­
дить можно.
Сам-то он кто такой, коли не тот же помещик? Удельные-то крестьяне
чьи же? Ведь они его крестьяне крепостные. Да и вас-то в крепостные поме­
щикам все цари же отдали, иных давно, так что вам уж и не памятно; а дру­
гих не больно давно, так что деды помнят, прабабка нонешнего царя Екате­
рина отдала в крепостные из вольных. А есть еще такие неразумные, что ее
матушкою Екатериною величают. Хороша матушка, детей в кабалу отдала.
Вы у помещиков крепостные, а помещики у царя слуги, он над ними
помещик. Значит, что он, что они — все одно. А сами знаете, собака соба­
ку не ест. Ну, царь и держит барскую сторону. А что манифест да указы
выпустил, будто волю вам даст, так он только для оболыценья сделал. А
почему сделал, вот почему. У французов да у англичан крепостного наро­
да нет, вот они ему глаза и кололи, что у тебя, говорят, народ в кабале.
Ему и стыдно было перед ними. Вот он им пыль-то в глаза и подпустил:
для похвальбы это сделано, для обману сделано.
Волю, слышь, дал он вам! Да разве такая в исправду-то воля бывает?
Хотите знать, так вот какая.
Вот у французов есть воля, у них нет розницы: сам ли человек землю
пашет, других ли нанимает свою землю пахать; много у него земли — зна­
чит, богат он, мало — так беден, а розницы по званью нет никакой, все
одно как богатый помещик, либо бедный помещик, — все одно помещик.
Надо всеми одно начальство, суд для всех один и наказание всем одно.
Вот у англичан есть воля, а воля у них та, что рекрутства у них нет: кто
хочет, иди на военную службу, все равно, как у нас помещики тоже юнкера­
ми или офицерами служат, коли хотят. А кто не хочет, тому и принужденья
нет. А солдатская служба у них выгодная, жалованье солдату большое дает­
ся; значит, доброй волей идут служить, сколько требуется людей.
, А то и вот еще в чем воля и у французов и у англичан: подушной по­
дати нет. Вам это, может, и в ум не приходило, что без рекрутчины да без
подушной подати может царство стоять. А у них стоит. Вот, значит, ум­
ные люди, коли так устроить себя умели.
А то вот еще в чем у них воля. Пачпортов нет; каждый ступай, куда
хочет, живи, где хочет, ни от кого разрешенья на то ему не надо.
А вот еще в чем у них воля: суд праведный. Чтобы судья деньги с кого
брал, у них это и не слыхано. Они и верить не могут, когда слышут, что у
нас судьи деньги берут. Да у них такой судья одного дня не просидел бы
на месте, в ту же минуту в острог его запрятали бы.
А то вот еще в чем у них воля: никто над тобою ни в чем не властен,
окроме мира. Миром все у них правится. У нас исправник, либо становой,
либо какой писарь, а у них ничего этого нет, а заместо всего староста, ко­
торый без миру ничего поделать не может и во всем должон миру ответ
давать. А мир над старостою во всем властен, а кроме мира никто над ста­
89


ростою не властен, и ни к кому староста страха не имеет, а к миру страх
имеет. Полковник ли, генерал ли, у них все одно: перед старостою шапку
ломит и во всем старосту слушаться должон, а коли чуть в чем провинил­
ся генерал, али кто бы там ни был, перед старостою, али ослушался ста­
росты, староста его, полковника-то аль генерала-то, в острог сажает, — у
них перед старостою все равно: хоть ты простой мужик, хоть ты помещик,
хоть ты генерал будь, все одно староста над тобою начальствует, а над
старостою мир начальствует, а над миром никто начальствовать не может,
потому что мир значит народ, а народ у них всему голова: как народ пове­
лит, так всему и быть. У них и царь над народом не властен, а народ над
царем властен. Потому что у них царь, значит, для всего народа староста,
и народ, значит, над этим старостою, над царем-то, начальствует. Хорош
царь, послушествует народу, так и жалованье ему от народа выдается, а
чуть что царь стал супротив народа делать, ну так и скажут ему: ты, царь,
над нами уж не будь царем, ты нам неугоден, мы тебя сменяем, иди ты с
Богом, куда сам знаешь, от нас подальше, а не пойдешь, так мы тебя в
острог посадим да судить станем тебя за твое ослушанье. Ну, царь и пой­
дет от них, куда сам знает, потому что ослушаться народа не может. А как
провожать его от себя станут, они ему на дорогу еще деньжонок дадут, из
жалости, Христа ради там складчину ему сделают промеж себя по грошу
аль по копейке с души, чтобы в чужой-то земле с голоду не умер. Добрый
народ, только и строгой же: потачки царю не любят давать. А на место его
другого царя выберут, коли захотят, а не захотят, так и не выбирают, ко­
ли охоты нет. Ну, тогда уж просто там на срок староста народный выби­
рается, на год ли там, на два ли, на четыре ли года, как народ ему срок
полагает. Так заведено у народа, который швейцарцами зовется, и у дру­
гого народа, который американцами зовется. А французы и англичане ца­
рей у себя пока держут. И надобно так сказать, когда народный староста
не по наследству бывает, а на срок выбирается, и царем не зовется, а про­
сто зовется народным старостою, а по-ихнему. по-иностранному, прези­
дентом, тогда народу лучше бывает жить, и народ богаче бывает. А то и
при царе тоже можно хорошо жить, как англичане и французы живут,
только, значит, с тем, чтобы царь во всем народу послушанье оказывал и
без народа ничего сделать не смел, и чтобы народ за ним строго смотрел,
и чуть что дурное от царя увидит, сменял бы народ его, царя-то, и вон из
своей земли выпроваживал, как у англичан да у французов делается9.
Так вот она какая в исправду-то воля бывает на свете: чтобы народ все­
му голова был, а всякое начальство миру покорствовало, и чтобы суд был
праведный, и ровный всем был бы суд, и бесчинствовать над мужиком ни­
кто не смел, и чтобы пачпортов не было и подушного оклада не было, и
чтобы рекрутчины не было. Вот это воля, так воля и есть. А коли того
нет, значит, и воли нет, а все одно оболыценье в словах.
А как же нам, русским людям, в неправду вольными людьми стать?
Можно это дело обработать; и не то, чтобы очень трудно было, надо толь­
ко единодушие иметь между собою мужикам, да сноровку иметь, да силой
запастись.
Вот вы, барские крестьяне, значит, одна половина русских мужиков. А
другая половина — государственные да удельные крестьяне. Им тоже во­
90


ли-то нет. Вот вы с ними и соглашайтесь, и растолкуйте им, какая им во­
ля следует, как выше прописано. Чтобы рекрутчины, да подушной, да пачпортов не было, да окружных там, да всей этой чиновной дряни над ними не
было, а чтобы у них тоже мир был всему голова. И от нас, ваших добро­
желателей, поклон им скажите: как вам, так и им одного добра мы хотим.
Г осударствен н ы м и удельны м кр естьян ам
от их д о б р о ж е л а т е л е й п окл он
А вот тоже солдат — ведь он опять из мужиков, тоже ваш брат. А на
солдате все держится, все нонешние порядки. А солдату какая прибыль за
нонешние порядки стоять? Что, ему житье, что ли, больно сладкое? Али
жалованье хорошее? Проклятое нонче у нас житье солдатам 10. Да и лоб-то
им забрили по принуждение, и каждому из них вольную отставку полу­
чить бы хотелось. Вот вы им и скажите всю правду, как об них написано.
Когда воля мужикам будет, каждому солдату тоже воля объявится: служи
солдатом, кто хочет, а кто не хочет, отставку чистую получай. А у солдата
денег нет, чтобы домой идти да хозяйством или каким мастерством обза­
вестись, так ему при отставке будут на то деньги выданы: сто рублей се­
ребром каждому. А кто волей захочет в солдатах остаться, тому будет в
год жалованья пятьдесят рублей серебром. А и принужденья никакого нет,
хочешь — оставайся, хочешь — в отставку иди. Вы так им и скажите, сол­
датам: вы, братья солдатушки, за нас стойте, когда мы себе волю добывать
будем, потому что и вам воля будет: вольная отставка каждому, кто в от­
ставку пожелает, да сто рублей серебром награды за то, что своим братьям
мужикам волю добыть помогал. Значит, и вам и себе добро сделают. И
поклон им от нас скажите:
с о л д а т а м р у с с к и м от их д о б р о ж е л а т е л е й п о к л о н
А еще вот кому от нас поклонитесь: офицерам добрым, потому что есть
и такие офицеры, и не мало таких офицеров. Так чтобы солдаты таких
офицеров высматривали, которые надежны, что за народ стоять будут, и
таких офицеров пусть солдаты слушаются, как волю добыть.
А еще вот о чем, братцы, солдат просите, чтобы они вас учили, как в
военном деле порядок держать. Муштровки большой вам не надо, чтобы
там в ногу идти по-солдатски да носок вытягивать, — без этого обойтись
можно; а тому надо учиться вам, чтобы плечом к плечу плотнее держать­
ся, да команды слушаться, да пустого страха не бояться, а мужество иметь
во всяком деле да рассудок спокойный, значит, хладнокровие. И то вам
надо узнать, что покуда вперед прешь да плотно держишься, да команды
слушаешься, — тут мало вреда терпишь; только тогда и опасность большая
бывает, когда дрогнешь да мяться начнешь, да еще коли побежишь на­
зад, — ну, тут уж плохо дело. А покуда вперед идешь, мало тебе пушка
вреда делает. Ведь из сотни-то ядер разве одно в человека попадет, а дру­
гие все мимо летят. И о пулях то же надо сказать. Тут грому много, а вре­
да мало.
А кроме того, ружьями запасайтесь, кто может, да всяким оружием.
Так вот оно какое дело: надо мужикам всем промеж себя согласье иметь,
чтобы заодно быть, когда пора будет. А покуда пора не пришла, надо силу
91


беречь, себя напрасно в беду не вводить, значит спокойствие сохранять и
виду никакого не показывать. Пословица говорится, что один в поле не
воин. Что толку-то, ежели в одном селе булгу поднять, когда в других се­
лах готовности еще нет? Это значит только дело портить да себя губить.
А когда все готовы будут, значит везде поддержка подготовлена, ну, то­
гда и дело начинай. А до той поры рукам воли не давай, смиренный вид
имей, а сам промеж своим братом мужиком толкуй да подговаривай его,
чтобы дело в настоящем виде понимал. А когда промеж вами единодушие
будет, в ту пору и назначение выйдет, что пора, дескать, всем дружно на­
чинать. Мы уж увидим, когда пора будет, и объявление сделаем. Ведь у
нас по всем местам свои люди есть, отовсюду нам вести приходят, как на­
род, да что народ. Вот мы и знаем, что покудова еще нет приготовленности п . А когда приготовленность будет, нам тоже видно будет. Ну, тогда и
пришлем такое объявление, что пора, люди русские, доброе дело начи­
нать, и что во всех местах в одну пору начнется доброе дело, потому что
везде тогда народ готов будет, и единодушие в нем есть, и одно место от
другого не отстанет. Тогда и легко будет волю добыть. А до той поры го­
товься к делу, а сам виду не показывай, что к делу подготовка у тебя идет.
А это наше письмецо промеж себя читайте да друг дружке раздавайте.
А кроме своего брата-мужика да солдата, ото всех его прячьте, потому что
для мужиков да для солдат наше письмецо писано, а к другому ни к кому
оно не писано, значит, окроме вас, крестьян да солдат, никому и знать об
нем не следует.
Оставайтесь здоровы, да вести от нас ждите. Вы себя берегите rfo поры до
времени, а уж от нас вы без наставленья не останетесь, когда пора будет.
Печатано письмецо это в славном городе Христиании, в славном царст­
ве Шведском 12, потому что в русском царстве царь правду печатать не ве­
лит. А мы все люди русские и промеж вас находимся, только до поры до
времени не открываемся, потому что на доброе дело себя бережем, как и
вас просим, чтобы вы себя берегли. А когда пора будет за доброе [дело]
приниматься, тогда откроемся.
Печатается по уточненному тексту публикации С. А. Рейсера, приложенной к его
статье: «Прокламация Н. Г. Чернышевского “Барским крестьянам...” (Историография.
Текстология)» / / Книга: Исследования и материалы. М., 1967. Сб. XIV. С. 229—236.
Подлинник прокламации находится в РГИА (С.-Петербург). Ф. 1582. Оп. 14. Д. 2155
(«Об издании и распространении злоумышленных сочинений»).
Воззвание к барским крестьянам набиралось в нелегальной типографии в Москве
студентами Я. Сулиным, И. Сороко, а также литератором В. Д. Костомаровым (сыграв­
шим позже зловещую роль в судьбе Чернышевского). Но печатание не было закончено.
За составление этого воззвания Чернышевского приговорили к каторге, хотя его вина не
была юридически доказана и сам он ни в чем не признался.
Совокупность данных, находящихся в распоряжении исследователя, позволяет счи­
тать автором прокламации Чернышевского. Прямые свидетельства на этот счет содер­
жатся в воспоминаниях Н. В. Шелгунова и А. А. Слепцова. В обоих случаях (равно как
в «Записках» М. Л. Михайлова, показаниях В. Д. Костомарова, в следственном деле
Чернышевского) она названа прокламацией к народу или к крестьянам. Кстати, свою
прокламацию, начинавшуюся словами «Русским солдатам от их доброжелателей по­
92


клон» (полная аналогия с прокламацией Чернышевского, свидетельствующая о единстве
замысла), Шелгунов тоже называет коротко — «К солдатам» (Шелгунов Н. В. Воспоми­
нания. М., 1967. С. 243, ср. 327). «Барским крестьянам от их доброжелателей поклон» —
не название, а начало текста прокламации, в которой и далее имеются подобные обра­
щения с поклонами государственным и удельным крестьянам, русским солдатам, также
выделенные в виде отдельных строк.
Отсутствие автографа, написанного рукой Н. Г. Чернышевского, дало некоторым
ученым повод сомневаться в его авторстве. Сомнения такого рода высказывались и ра­
нее, и теперь. Сравнительно недавно, на дискуссии в Саратовском университете с кате­
горическим отрицанием авторства Чернышевского выступил Н. А. Алексеев, приписав­
ший прокламацию В. Д. Костомарову. Другой участник той же дискуссии (В. И. Аза­
нов) пытался доказать, что автором был П. Г. Заичневский (см.: Н. Г. Чернышевский:
Исследования и материалы. Саратов, 1968—1971. Вып. 5—6). Оба приведенных мнения,
на наш взгляд, совершенно несостоятельны.
Наиболее конкретно и четко история создания прокламации и ее публикаций изло­
жена в упоминавшейся статье М. И. Перпер (Русская литература, 1975. № 1). В 1973 г.
с помощью графологической экспертизы удалось установить, что автограф написан ру­
кой А. В. Захарьина. По-видимому, это делалось под диктовку Чернышевского, который
вообще не пользовался черновиками и с 1857 г. обычно диктовал свои статьи секрета­
рям набело. Выдвинутая М. И. Перпер гипотеза представляется убедительной. А. В. За­
харьин — брат жены Чернышевского, фигурировавший в агентурных донесениях как его
«доверенное лицо» и один из самых близких ему людей (Дело Чернышевского: Сб. доку­
ментов. Саратов, 1968. С. 111, 113, 134 и др.).
Судя по всему, прокламация написана в марте 1861 г. — вероятнее всего, уже после
отъезда из Петербурга в первых числах месяца В. Костомарова (получившего только про­
кламацию Шелгунова к солдатам) и до отъезда оттуда самого Чернышевского 25 марта.
В Москву ее привез Я. Сулин, уехавший из Петербурга 28 марта.
1

Царский манифест и «Положения» 19 февраля 1861 г. провозглашали личную свободу
бывших крепостных крестьян и получение ими гражданских прав. Однако собствен­
ность на землю сохранялась за помещиками, и до подписания уставных грамот (введе­
ние которых предполагалось завершить в течение двух лет) крестьяне должны были
выполнять почти все прежние повинности в пользу владельцев. С согласия помещиков
им предоставлялась возможность приобрести свой надел в собственность за выкуп.
2 Точнее — временнообязанные. Термин «срочнообязанные» употреблялся в проекте «По­
ложений», но потом был заменен. Однако фактически в ходу оставались оба термина
(см.: Перпер М. И. Прокламация «Барским крестьянам от их доброжелателей поклон»
(Результат изучения рукописи и архивных дел) / / Рус. литература. 1975. № 1. С. 151).
3 По Местному Положению о поземельном устройстве крестьян Великороссийских, Ново­
российских и Белорусских губерний крестьяне, за некоторыми исключениями, в течение
9 лет со времени утверждения «Положений» не могли отказаться от пользования поле­
вым наделом, а значит, и от выполнения повинностей в пользу помещика (§§ 120—127).
4 При определении величины земельного надела для большинства губерний устанавли­
валось два размера: высший и низший. Если существующий крестьянский надел пре­
вышал высшую норму, то помещик мог отрезать «излишек» в свою пользу. Если же
"'крестьянский надел был меньше низшей нормы, то помещику предоставлялось или
прирезать крестьянам недостающее количество земли (с их согласия) или, соответст­
венно, уменьшить выполняемые ими повинности (Местное Положение... §§ 16—20).
93


5

6

7

®
9
10
11

12

Лес, как правило, не входил в состав крестьянского надела. Туда включались только
«удобные земли», т. е. годные к пашне, сенокошению и т. п. Если среди них имелись
солончаки, то земли полагалось втрое больше (Местное положение... §§ 26—27).
Перенесение крестьянских усадеб без согласия крестьян допускалось в указанных По­
ложением случаях и на определенных условиях (за счет помещика) — см.: Местное
Положение... §§ 75—91.
Временнообязанные крестьяне становились крестьянами-собственниками в разное вре­
мя в зависимости от достижения соглашения с помещиками о переходе на выкуп. Про­
цесс этот завершился в 1883 г.
Имеется в виду безземельное освобождение крепостных крестьян в Прибалтийских гу­
берниях.
Рассуждение о порядках в Англии, Франции и других западных странах явно приноров­
лено к перспективам будущего устройства России в результате победившей революции.
Обязательная служба солдат продолжалась в дореформенной России 20—25 лет. По­
ставляли рекрут только податные сословия.
Из всего этого рассуждения видно, что автор прокламации считал восстание в ближай­
шем будущем несвоевременным и отодвигал его до того момента, когда удастся достиг­
нуть среди крестьян единодушия и «приготовленности».
Данное утверждение имело целью усыпить бдительность властей. Прокламация печата­
лась в Москве.

№ 11

<•

К солдатам
Много лет русское войско, русские солдаты исполняли службу только
царя, а не служили вовсе своей родине; они даже, по приказанию царя,
угнетали ее; например, разве не угнетение это, когда царь из своей прихо­
ти на счет крестьян держит огромное войско, половина которого вовсе
бесполезна, и это войско расставляет на квартиры по деревням и селам к
мужикам, которым и без солдат тяжело жить, которые и так разорены
своими начальниками? Разве не угнетение это, скажите, пожалуйста, ко­
гда царь, не дав мужикам настоящей свободы и тем заставив их взбунто­
ваться, посылает солдат для усмирения ничем не виноватых бедных мужи­
ков, и солдаты, по приказанию царя, бьют, угнетают народ?! Хотел бы я
знать, неужели между солдатами не найдется таких, которые поняли бы
это и растолковали бы другим своим товарищам? Растолковали бы они
им, что присяга, которую они произносят при вступлении на службу, обя­
зывает их на служение своей родине, своему русскому народу, а не испол­
нять несправедливые, преступные приказания царя; исполнять эти прика­
зания все равно, что делать самому преступления. Ведь никто из солдат
не сделает убийства, например, сам по себе; всякий из них чувствует от­
вращение от этого преступления, а по приказанию начальства они делают
преступления хуже этого; например, угнетение народа, следствием которо­
го бывает: и голодная смерть, и самоубийство, и грабежи, и убийство, и
разврат, и пьянство, которое тоже ведет ко многим порокам. И всем этим
несчастьям, всем этим порокам виною царь и исполняющие его приказа­
94


ния, а солдаты служат во многом царю, следовательно, и они отчасти ви­
новны в несчастьях народа — лучше бы им не исполнять преступные прика­
зания царя. Сам Бог учит, чтобы не повиноваться приказаниям против со­
вести. А неужели совесть не говорит, что грешно убивать безоружный не­
винный народ, как это было в Бездне, или, что грешно бить палками до по­
лусмерти невинного товарища, убежавшего от горького солдатского житья.
Говорят, что солдаты любят царя! Да за что его любить солдату? Разве
за то, что царь отнимает вас вовсе от семьи и приказывает служить ему
25 лет, в продолжение которых он и ест дрянь, и бьют его немилосердно
начальники, а случись солдату быть раненому на войне, которую царь ве­
дет не по желанию народа, а по своей прихоти, так и не поблагодарит он
его за это, не даст ему куска хлеба, как, например, многим севастополь­
цам, а иди бедный солдат по миру. На службе-то помаялся 25 лет, да и
после службы майся. А убеги солдат от горького житья, так поймают да и
сквозь строй прогонят. Нет, если солдат все это поймет, он не будет лю­
бить царя и не будет исполнять его подлые приказания. Он не станет
стрелять в народ, когда тот восстанет, чтобы облегчить свою горькую до­
лю, а присоединится к нему, чтоб ему помочь да и свое житье поправить;
а как поправить его, ему расскажут, ему укажут, что можно сделать.
Можно сделать, чтобы солдат служил только от 3 до 5 лет и во время
службы получал бы достаточное жалованье, такое, чтоб мог посылать из
него и семье своей на подмогу; можно сделать, чтобы его варварски не би­
ли; можно сделать, чтобы он не уходил от семьи далеко, а жил бы побли­
зости и после службы своей снова приходил бы на помощь семье своей,
одним словом, можно сделать, чтобы солдатское житье было хорошее, и
всякий с охотой бы шел служить солдатом.
Когда бы все солдаты об этом знали да поняли бы все это, так верно
при случае помогли бы себе да и другим тоже, и сами после были бы сча­
стливы, да и другие бы им были благодарны.
Печатается по: Шелгунов И. В., Шелгунова Л. П., Михайлов М. Л. Воспоминания. В
2-х тт. М., 1967. Т. 1. С. 350.
Автор
Николай Васильевич Шелгунов. Листовка написана и размножена осенью
1861 г. Представляет собой сокращенный текст его же прокламации «Русским солдатам
от их доброжелателей поклон». Отпечатана небольшим тиражом вручную. Распростра­
нялась преимущественно в петербургском гарнизоне. Отдельные рукописные копии по­
пали в Москву и другие города.

№ 12
К м о л од ом у п о к о л ен и ю
Печатано без цензуры в С.-Петербурге, в сентябре 1861 года*.

* Далее в тексте прокламации следует эпиграф
нин», которое здесь не воспроизводится.

стихотворение К. Ф. Рылеева «Гражда­
95


Когда манифест о воле был уже готов и оставалось только объявить
его, русское правительство прежде всего струсило; оно испугалось своего
собственного дела, — ну а если вся Россия поднимется? если народ пойдет
на Зимний дворец? И решили объявить народу волю в великом посту *, а
балаганы на время масленицы отнесли подальше от дворца
на Царицын
луг. О, знание сердца человеческого! О, знание русского народа! Ведь пра­
вительство думало, что оно осчастливит свой народ? Где же слыхано, что­
бы человек счастливый пошел бить стекла и колотить встречных? Если же
правительство боялось народа — значит, оно имело причины его бояться.
И точно, причина была; во-первых, государь обманул ожидание народа —
дал ему волю не настоящую, не ту, о которой народ мечтал и какая ему
нужна. Во-вторых, он украл у него радость, объявил манифест в великом
посту, а не 19 февраля. В-третьих, организацией комиссий, составлявших
и рассматривавших «Положение», государь показал полнейшее презрение
ко всему народу и к лучшей, то есть к образованнейшей, честнейшей и
способнейшей, части русского общества — к народной партии; все дело ве­
лось в глубочайшем секрете, вопрос разрешался государем и помещиками,
никто из народа не принимал участия в работе, журналистика не смела
пикнуть — царь давал народу волю как милость, как бросают сердящемуся
псу сухую кость, чтобы его успокоить на время и спасти свои икры.
Все это не может и не должно быть прощено правительству. Не народ
существует для правительства, а правительство для народа. Следователь­
но, очевидно, что правительство, которое не понимает народа, не знает его
нужд и потребностей, которое, считая себя помещиком, действует» исклю­
чительно в своекорыстных целях, которое, наконец, презирает народ, им
управляемый, недостойно этого народа. Романовы, вероятно, забыли, что
они свалились не с неба, а выбраны народом, потому что их считали спо­
собнее управлять Россией, чем каких-нибудь польских и шведских коро­
левичей 2. Вот почему, если они не оправдывают надежд народа, — долой
их! Нам не нужна власть, оскорбляющая нас; нам не нужна власть, ме­
шающая умственному, гражданскому и экономическому развитию страны;
нам не нужна власть, имеющая своим лозунгом разврат и своекорыстие.
Нам нужен не царь, не император, не помазанник Божий, не горно­
стаевая мантия, прикрывающая наследственную неспособность; мы хотим
иметь главой простого смертного, человека земли, понимающего жизнь и
народ, его избравший. Нам нужен не император, помазанный маслом в
Успенском соборе, а выборный старшина, получающий за свою службу
жалованье.
Освобождение крестьян и последние четыре года показали, что новое
правительство, при своем настоящем составе и при тех правах, которыми
оно пользуется, решительно никуда не годится. Все та же сиятельная ту­
пость и подлость окружают царя; все те же казнокрады, Адлерберги и
М уравьевы3, стоят во главе правительства; России правительство не знает
и знать не хочет; общественного мнения для него не существует, как не
существует для него русского общества, как не существует для помещика
мнения его крестьян. Правительство наше знает только себя и делает
только то, что ему выгодно. Укажите нам людей, довольных правительст­
вом! Адлерберги да Муравьевы, наживающиеся добром, собранным с на­
96


рода? Десять человек, из-за которых страдают шестьдесят миллионов? И
это правительство, и это императорская власть!
Мы не знаем ни одного сословия в России, которое бы не было оскорб­
лено императорской властью. Обижены все. Последняя обида нанесена
как раз в то время, когда императорская власть думала, что она творит ве­
ликое дело, что она кладет первый камень великому будущему России.
Мы не отвергаем важности факта, заявленного манифестом 19 февраля;
но мы видим важность его не в том, в чем видит его важность правитель­
ство. Освобождение крестьян есть первый шаг или к великому будущему
России, или к ее несчастию; к благосостоянию политическому и экономи­
ческому или к экономическому и политическому пролетариату. От нас са­
мих зависит избрать путь к тому или к другому. Момент освобождения
велик потому, что им посажено первое зерно всеобщего неудовольствия
правительством. И мы пользуемся этим, чтобы напомнить России ее на­
стоящее положение, Мы хотим напомнить ей, что наступила пора сделать
с нашим правительством то, что сделали крестьяне одного именья Тамбов­
ской губернии с своими управляющими из немцев. Когда манифест о воле
был прочитан крестьянам, они запрягли лошадей в телеги, вежливо по­
просили своих управляющих садиться, довезли их до границы именья и
так же вежливо просили их вылезть. «Мы вам очень благодарны за ваше
управление, — сказали крестьяне немцам, — но больше его не хотим; сту­
пайте с Богом куда вам угодно, но уж к нам больше не возвращайтесь».
Правительство наше, вероятно, не догадывается, что, положив конец
помещичьему праву, оно подкосило свою собственную императорскую
власть. Император был крепок только помещиками, и Екатерина II отлич­
но понимала это, называя себя первой помещицей. Кончились помещики,
кончилось и императорство — у него нет больше почвы, осталось имя без
сущности, форма без содержания.
Из всей русской истории мы знаем только один случай, когда деспо­
тизм явился на помощь народу. «Хочу, чтобы крестьяне были свобод­
ны», — сказал царь, и сто тысяч помещиков низким поклоном выразили
Полную готовность повиноваться воле монаршей. Но это была последняя
вспышка умирающего деспотизма. Этим он кончил. Ему больше нет дела
в России, ждать от него больше нечего. Сословия уже начинают пони­
мать, какую жалкую роль они играли до сих пор, освобожденные крестья­
не уже думают о своим безвыходном положении — они недовольны. Недо­
вольные везде; все ждут чего-то... императорская Россия разлагается.
Если Александр II не понимает этого и не хочет добровольно сделать
уступку народу — тем хуже для него. Общее неудовольствие могло бы еще
быть успокоено; но если царь не пойдет на уступки, если вспыхнет общее
восстание, недовольные будут последовательны — они придут .к крайним
требованиям. Пусть подумает об этом правительство, время поправить бе­
ду еще не ушло; но пусть же оно и не медлит.
Но, с другой стороны, и мы должны помнить, что имеем дело с прави­
тельством ненадежным, с правительством, которое временными уступками
будет успокаивать нас и из личных, временных выгод готово испортить
все будущее всей страны — для десяти подлецов ничего не значит счастье
шестидесяти миллионов.
97


Молодое поколение! не забывайте этого. Не забывайте того, что мы об­
ращаемся к вам по преимуществу, что только в вас мы видим людей, спо­
собных пожертвовать личными интересами благу всей страны. Мы обра­
щаемся к вам потому, что считаем вас людьми, более всего способными
спасти Россию, вы — настоящая ее сила, вы — вожаки народа, вы должны
объяснить народу и войску все зло, сделанное нам императорской вла­
стью, вы должны показать народу, что тут нет никакого помазания, что
Бог познается в делах общего блага, в делах добрых, а где добра нет, там
действует злая сила — дух тьмы, а этот-то дух и есть русская император­
ская власть в том виде, как она существовала до сих пор.
Вы должны объяснить народу, что у него есть доброжелатели, что есть
люди, желающие, чтобы он владел землей, а не находился в вечной зави­
симости от землевладельцев; есть люди, желающие убавить ему подати и
всякие платежи, водворить правду в суде, избавить народ от лишних ня­
нек и опекунов.
Не забудьте и солдат. Объясните им, что и у них есть доброжелатели,
которые хотели бы убавить солдатам срок службы, дать им больше жало­
ванья, избавить их от палок.
Объясните все это народу и солдатам, но не забудьте прибавить, что
помехой всему царь и его министры, для которых это не выгодно.
В последнее время расплодилось у нас много преждевременных стар­
цев, жалких экономистов, взявших свой теоретический опыт из немецких
книжек. Эти господа не понимают, что экономизм нищает нас в дуэдрвном
отношении, что он приучает нас только считать гроши, что он разъединя­
ет нас, толкая в тесный индивидуализм. Они не понимают, что не идеи
идут за выгодами, а выгоды за идеями. Начиная материальными стремле­
ниями, еще придем ли к благосостоянию? — односторонняя экономиче­
ская наука нас не выручит из беды. Напротив, откинув копеечные расчеты
и стремясь к свободе, к восстановлению своих прав, мы завоюем благоден­
ствие, а с ним, разумеется, и благосостояние, то есть то, чего нам так хо­
чется, — деньги.
А эти, к несчастью, плодящиеся у нас конституционные и экономиче­
ские тенденции ведут к консерватизму; они черствят человека; они ведут к
сословному разъединению, к привилегированным классам. Хотят сделать
из России Англию и напитать нас английскою зрелостью. Но разве Рос­
сия по своему географическому положению, по своим естественным богат­
ствам, по почвенным условиям, по количеству и качеству земель имеет
что-нибудь общего с Англией? Разве англичане на русской земле вышли
бы тем, чем они вышли на своем острове? Мы уж довольно были обезья­
нами французов и немцев, неужели нам нужно сделаться еще и обезьяна­
ми англичан? Нет, мы не хотим английской экономической зрелости, она
не может вариться русским желудком.
Нет, нет, наш путь иной,
И крест не нам нести...
Пусть несет его Европа. Да и кто может утверждать, что мы должны
идти путем Европы, путем какой-нибудь Саксонии, или Англии, или
Франции? Кто берет на себя ответственность за будущее России, кто мо­
98


жет сказать, что он умнее шестидесяти миллионов, умнее всего населения
страны, что он знает, что ей нужно, что он приведет ее к счастию? Где та
наука, которая научила его этому, которая сказала ему, что его взгляд без­
ошибочен? По крайней мере, мы не знаем такой науки; мы знаем только, что
Гнейсты, Бастиа, Моли, Рау, Рошеры 4 раскапывают навозные кучи и гниль
прошедших веков хотят сделать законом для будущего. Пусть этот закон
будет ихним законом; а мы для себя попытаемся поискать закон другой.
Для неверующих мы делаем следующий пример. Существует Китай;
ближайшие соседи его не знают другой страны, более цивилизованной.
Рошеры и Моли Китая утверждают, что закон, по которому развивалась
жизнь в Китае и слагалась тамошняя цивилизация, есть именно тот закон,
по которому должны развиваться все народы. Соседи верят глубокомыс­
ленным ученым и, не видя жизни и цивилизации выше китайской, лезут
сами из всех сил в Китай. Но вдруг оказывается, что есть другие страны,
что у других народов существуют стремления, неизвестные китайцам.
Следует ли из этого, что стремления эти вздор? что только китайская ци­
вилизация и политические убеждения китайцев одни истинны? Человек,
видевший только Европу, сотни немецких королевств с их кенигами, гер­
цогами и принцами, или Францию с ее Наполеоном, разумеется, удивит­
ся, узнав, что в Америке порядки совсем другие. Почему же России не
прийти еще к новым порядкам, неизвестным даже и Америке? Мы не
только можем, мы должны прийти к другому. В нашей жизни лежат нача­
ла, вовсе не известные европейцам. Немцы уверяют, что мы придем к тому
же, к чему пришла Европа. Это ложь. Мы можем точно прийти, если наде­
нем на себя петлю европейских учреждений и ее экономических порядков,
но мы можем прийти и к другому, если разовьем те начала, какие живут в
народе. Европа сложилась из остатков древнего мира; тысячу лет назад в
Европе была монархия; уж тогда Европа разбилась на могучих собствен­
ников и на бессильных рабов, не имевших земельной собственности; уж
тогда было положено в ней начало того экономического и политического
неравенства, которое привело и к пролетариату и вызвало социализм.
Европа попыталась было выйти из своего крайнего положения, но пар­
тия привилегированных людей была слишком сильна; вековые традиции
были слишком крепки и в народе, и в тамошнем мещанстве; а социальные
теории настолько смутны и слабы своей организационной стороной, что
1848 год 5 должен был привести к неудаче. А этой-то неудачи струсили и
наши западники, и наши доморощенные политикоэкономы.
Припомните, как легко Рошер решил вопрос об освобождении кресть­
ян. И с немецкой точки зрения дело не могло быть решено иначе. Отчего
же наш народ недоволен царской милостью, недоволен тем, от чего немцы
пришли бы в восторг? А недоволен народ потому, что он не может пред­
ставить себя без земельной собственности, он не может представить себя
вне земледельческой общины. Ему нужно равенство прав и владения; он
не верит и не хочет верить в законность такого порядка, по которому у
тридцати миллионов крестьян есть своя земельная собственность, а у ос­
тальных двадцати трех миллионов земля чужая, принадлежащая какой-ни­
будь сотне тысяч владельцев. В Европе сидят еще и до сих пор остатки
феодального права; а мы его не знали и не знаем; наше дворянство, наши
99


помещики не европейская аристократия; наши — просто незаконнорож­
денная власть, вышедшая из того же народа, искусственно созданная им­
ператорской властью и особенно расплодившаяся со времен Екатерины II;
она должна осесть в народ и осядет с падением власти императорской.
Неудача 1848 года, если что-нибудь и доказывает, так доказывает толь­
ко одно — неудачу попытки для Европы; но не говорит ничего против не­
возможности* других порядков у нас, в России. Разве экономические, зе­
мельные условия Европы те же самые, что и у нас? Разве у них существу­
ет и возможна земледельческая община? Разве у них каждый крестьянин
и каждый гражданин может быть земельным собственником? Нет. А у нас
может. У нас земли столько, что достанет ее нам на десятки тысяч лет.
Мы народ запоздалый, и в этом наше спасенье. Мы должны благослов­
лять судьбу, что не жили жизнью .Европы. Ее несчастия, ее безвыходное
положение — урок для нас. Мы не хотим ее пролетариата, ее аристокра­
тизма, ее государственного начала и ее императорской власти.
До сих пор народ наш жил своей жизнью, не мешаясь в дела правитель­
ства и не понимая их, и он был прав. Правительство тоже не знало народа,
да ему было и некогда за политическими бирюльками. А между тем русская
мысль зрела, мы изучали экономическое и политическое устройство Евро­
пы; мы увидели, что у них неладно, и тут-то мы поняли, что имеем полней­
шую возможность избегнуть жалкой участи Европы настоящего времени.
Мы похожи на новых поселенцев: нам ломать нечего. Оставимте наше
народное поле в покое, как оно есть; но нам нужно выполот^» ту негодную
траву, которая выросла из семян, налетевших к нам с немецкими идеями
об экономизме и государстве. Нам не нужно ни того, ни другого в той
форме, как это проповедовали и проповедуют нам наш профессор-прави­
тельство и разные последователи Рошера и Гнейста.
Европа не понимает, да и не может понять, наших социальных стрем­
лений; значит, она нам не учитель в экономических вопросах. Никто ней­
дет так далеко в отрицании, как мы, русские. А отчего это? Оттого, что у
нас нет политического прошедшего, мы не связаны никакими традициями,
мы стоим на новине и, нисколько не пленяясь немецкими садиками и ро­
щами, хотим разделить свое поле не по немецкой методе, не в загранич­
ном вкусе, а как делилась земля встарь, когда еще людям не было тес­
но, — и мы можем сделать это. Вот отчего у нас нет страха пред будущим,
как у Западной Европы; вот отчего мы смело идем навстречу революции;
мы даже желаем ее. Мы верим в свои свежие силы; мы верим, что призва­
ны внести в историю новое начало, сказать свое слово, а не повторять за­
ды Европы. Без веры нет спасения; а вера наша в наши силы велика.
Если для осуществления наших стремлений — для раздела земли меж­
ду народом — пришлось бы вырезать сто тысяч помещиков, мы не испуга­
лись бы и этого. И это вовсе не так ужасно. Вспомните, сколько народу
потеряли мы в польскую и венгерскую войну6. И для чего? Из капризов
Николая, и не только без всяких выгод, но на позор своей страны. Вспом­
ните, что Крымская война7 стоила нам 300 ООО народу, что она разорила

Так в тексте.
100


целый край, что ввела нас в громадный долг, а разве мы испугались ее?
Нет, хоть она и стоила нам лучших сил страны. А разве наше дворянст­
во — лучшая рабочая сила страны? Нет. До сих пор оно стояло враждебно
к народу, оно было именно тем осадком общества, куда уходило все сочув­
ствующее царской власти, все лакействующее, все ничего не делающее, все
притесняющее народ, все своекорыстное, все вредное для России. Дворян­
ство представляло у нас постоянно элемент более чем консервативный.
Но нам могут заметить, что наше образование шло из дворянства, что
лучшие люди были из этого сословия. Во-первых, это не совсем правда. А
Ломоносов, Кольцов, Белинский? Во-вторых, лучшее, что выходило из
дворянства, тотчас же отделялось от него и становилось на сторону угне­
тенного народа. При разрешении вопроса об освобождении крестьян дво­
рянство, и из него особенно так называемая старая аристократия, показа­
ло еще раз, чего может ожидать от него Россия. Мы увидели еще раз и
убедились окончательно, что это партия плантаторов, что это помеха Рос­
сии на пути ее развития. Нравственные силы России, если они даже и из
этого источника, они не принадлежат и не могут принадлежать дворян­
ской партии; они составляют свое особое сословие, свой круг, не признан­
ный правительством, враждебный ему и дворянству, дружественный наро­
ду. Что народное, что сильно своей внутренней силой, что составляет
нравственное украшение страны, то не дворянское, не правительственное.
Ни один человек, способный различить только серое от черного, не
примкнет к правительственной партии, не пойдет в привилегированное
сословие, не воспользуется своим дворянским происхождением и титулом
для притеснения народа, для своих узких корыстных целей. Не ту пору
мы переживаем. Современный честный русский не может быть другом
правительства. Он друг народа. Все же враждебное народу, все эксплуати­
рующее его есть правительство; а все поддерживающее правительство и
стремящееся не к общему равенству прав, а к привилегиям, к исключи­
тельному положению, есть дворянство и партия дворянская. Это враг на­
рода, враг России. Жалеть его нечего, как не жалеют вредные растения
при расчистке огорода.
И что значит это привилегированное сословие, эта аристократия рож­
дения, аристократия физической силы, одна пользующаяся всеми выгода­
ми, работающая чужими руками? В чем ее способности, в чем ее право на
исключительность положения?
Представьте себе, что внезапно, в один день, умирают все наши минист­
ры, все сенаторы, все члены Государственного совета. Пусть вместе с ними
умирают все губернаторы, директоры департаментов, митрополиты, архие­
реи — одним словом, вся нынешняя служебная аристократия. Что теряет от
этого Россия? Ничего. Через час явятся новые министры, новый Сенат, но­
вый Государственный совет; явятся новые губернаторы, директоры департа­
ментов, архиереи и митрополиты — и колесо государственного управления
пойдет до того по-старому, что Россия и не заметит никакой перемены.
Представьте, что в одно время с ними умирают все тунеядствующие
вельможи, великие князья и княжны, все лакированные флигель-адъютан­
ты, фрейлины, все статс-дамы — весь придворный штат. Разумеется, поте­
ря эта, как и всех министров, взятая с общей человеческой точки [зрения],
101


принесет много огорчений родственникам, оставшимся в живых, но и
только. На место умерших найдется немедленно не меньшее число людей,
способных заниматься тем же, и через час такие же лакированные адъю­
танты и фрейлины наполнят снова двор, и если государь вздумал бы на­
значить вечером бал, то едва ли бы и сам он заметил перемену в лицах.
Новые флигель-адъютанты танцевали бы с неменьшим искусством, как и
прежние, шеи новых фрейлин были бы так же пленительны, улыбки их
так же очаровательны, разговоры их так же пусты, как и прежних, и в об­
щем характере не было бы заметно никакой перемены.
Представьте, что вместе с министрами и фрейлинами умирает все наше
старое дворянство, вся аристократия происхождения, все ничего не делаю­
щие помещики. Пусть даже число новых покойников будет сто тысяч. И
эту потерю Россия не заметит. Через час йарь может создать новых поме­
щиков, наделать новых графов и князей. Разве не всякий на это способен?
Таким образом, внезапная потеря более ста тысяч людей, признавае­
мых правительством полезными и необходимыми ему, не только не повре­
дит России, — напротив, принесет народу пользу, избавив его от необхо­
димости кормить тунеядцев.
Но вот картина меняется. Министры с их товарищами живы и здоро­
вы, Сенат и Государственный совет тоже, а с ними и все ничего не делаю­
щее столбовое дворянство; фрейлины и флигель-адъютанты танцуют, ка­
мер-юнкеры и камергеры прислуживают за царским столом; одним сло­
вом, все идет так, как идет теперь; все бесполезное население в І^оссии
живо и здорово, но умирает аристократия мысли, умирают литераторы,
поэты, ученые, художники, фабриканты, т. е. те люди, которые произво­
дят вещи, полезные для страны, и снабжают ее предметами наиболее нуж­
ными, в произведениях которых высказывается гений и все способности
народа, которые составляют гордость и славу нации. Что станется тогда с
Россией? И сколько нужно времени, чтобы восстановить ее потерю? Ни
фрейлины, ни сенаторы, ни архиереи, ни митрополиты, ни члены Госу­
дарственного совета и флигель-адъютанты не в состоянии быть литерато­
рами, художниками, учеными, фабрикантами. Что станется с страной, по­
стигнутой таким страшным бедствием, лишенной всей нравственной си­
лы? Что станут делать столбовые дворяне, министры, фрейлины, митропо­
литы и флигель-адъютанты? Царю останется одно — поселиться с ними
особой колонией под Петербургом и возращать картофель. Да, пожалуй, и
этого будет не нужно.
И странное дело, эта клейменая неспособность, окружающая царя, эта
дворянская партия, представители выгодного для них консерватизма ду­
мают, что народ нельзя предоставить самому себе, что ему нужно дать ня­
нек. Жалкие мыслители, хоть и последовательные, вы не хотите дать на­
роду свободу, потому что и для себя самих вы видите возможность только
одного положения — холопства. Но кто же дал вам право переносить свое
тупоумие и бессердечие на весь народ? Кто сказал вам, что все должны
быть лакеями, потому что вы лакеи? Что ни у кого не должно быть собст­
венной воли, потому что ее у вас нет? Что все должны быть тупоумны,
потому что вы тупоумны? Вы говорите, что народ не созрел. Да что зна­
чит зрелость? Неужели нужна какая-то зрелость, чтобы понимать удоволь­
102


ствие ходить в просторных сапогах, чтобы переменить узкий сапог на ши­
рокий? Неужели нужна какая-то зрелость, чтобы отличить справедливость
от бессудия? Чтобы чувствовать потребность дышать свежим воздухом,
есть, пить, мыслить и, следовательно, свободно выражать свои желания и
мысли? Или вы думаете, что все это не есть органическая потребность че­
ловека? Или вы думаете, что наш крестьянин бесчувствен ко всему этому?
Что его нужно приучать постепенно к справедливости и правде? Что в де­
ле народного грабежа и разорения нужно сходить на нет постепенно? Что
если с крестьянина брали в год по лишнему волу, то не следует прекра­
щать грабеж вдруг, а убавлять ежегодно порцию — сначала корову, потом
теленка, барана, овцу, курицу, цыпленка, куриное яйцо — и даже в этом
деле вести крестьянина путем переходного состояния, как это сделали с
волей? Да ведь это бессмыслица!
«Что же вы хотите? — могут наконец спросить нас. — Вы говорите о
скудоумии власти, но кто же этого не знает?» Тем хуже для нас. Мы зна­
ем, мы видим все умственное и нравственное ничтожество власти, и мы
терпим ее.
Кому нравится это, пусть остается в ярме; но кто проснулся и дозрел
до понимания человеческого достоинства, в ком есть хоть искра граждан­
ского мужества, гражданской доблести, пусть сбросит с себя цепи, пусть
пристает к людям, ищущим свободы, пусть число свободных людей растет
все больше и больше, пусть они теснее и теснее пристают один к другому
и, наконец, потребуют перемены существующих порядков.
К этим-то людям свободы мы и обращаемся — они поймут нас.
Чего мы хотим?
Мы хотим, чтобы власть, управляющая нами, была власть разумная,
власть, понимающая потребности страны и действующая в интересах на­
рода. А чтобы она могла быть такой, она должна быть из самих нас — вы­
борная и ограниченная.
Мы хотим свободы слова, то есть уничтожения всякой цензуры.
Мы хотим развития существующего уже частью в нашем народе начала
самоуправления. Если крестьяне имеют это право, если они избирают са­
ми из себя старшин и голов, если общинам предоставлено право граждан­
ского суда и полицейской расправы, зачем же этими правами выборного
начала и самоуправления не пользуется вся остальная Россия? Или все
остальное население хуже понимает свои потребности и потребности стра­
ны? Или в нем меньше смыслу, чем в земледельческом населении? Нет,
этого не скажет наше правительство. Оно дало крестьянам волю потому,
что боялось крестьянских топоров, но нас никто и никогда не боялся. Те­
перь же мы сильнее и мы хотим последовательного развития начал народ­
ного управления. Наша сельская община есть основная ячейка, собрание
таких ячеек есть Русь. Везде должно проходить одно начало. Вот что нам
нужно.
Мы хотим, чтобы все граждане России пользовались одинакими права­
ми, чтобы привилегированных сословий не существовало, чтобы право на
высшую деятельность давали способности и образование, а не рождение;
чтобы назначение в общественные должности шло из выборного начала.
Мы не хотим дворянства и титулованных особ. Мы хотим равенства всех
103


пред законом, равенства всех в государственных тягостях, в податях и по­
винностях.
Мы хотим, чтобы денежные сборы с страны не шли неизвестно куда,
чтобы их не крали; чтобы правительство давало народу отчет в собранных
с него деньгах.
Мы хотим открытого и словесного суда, уничтожения императорской
полиции — явной и тайной; уничтожения телесного наказания.
Мы хотим, чтобы земля принадлежала не лицу, а стране; чтобы у каж­
дой общины был свой надел, чтобы личных землевладельцев не существо­
вало, чтобы землю нельзя было продавать, как продают картофель и ка­
пусту; чтобы каждый гражданин, кто бы он ни был, мог сделаться членом
земледельческой общины, то есть или приписаться к общине существую­
щей, или несколько граждан могли бы составить новую общину. Мы хо­
тим сохранения общинного владения землей с переделами чрез большие
сроки. Правительственная власть не должна касаться этого вопроса. Если
идея общинного владения землей есть заблуждение, пусть она кончится
сама собой, умрет вследствие собственной несостоятельности, а не под
влиянием экономического учения Запада.
Мы хотим, чтобы девять миллионов десятин свободных земель Евро­
пейской России (оброчные статьи) были отданы дворовым людям, пущен­
ным манифестом 19 февраля по миру.
Мы хотим уничтожения переходного состояния освобожденных кресть­
ян; мы хотим, чтобы выкуп всей личной земельной собственности состо­
ялся немедленно. Если операцию эту не в состоянии взять на себя прави­
тельство, пусть возьмут ее все сословия страны. Это путь мирный, и мы
хотели бы, разумеется, чтобы дело не доходило до насильственного пере­
ворота. Но если нельзя иначе, мы не только не отказываемся от него, но
мы зовем охотно революцию на помощь к народу. Если из пустого често­
любия Наполеон I перебил на своем веку восемь миллионов народу, что
значит какая-нибудь сотня людей, когда этой жертвой покупается счастье
народа! Но и до этой цифры не дойдет. Стоит сделать один пример с те­
ми, кто не идет на добровольную уступку, — остальные согласятся. «Но
ведь это насилие», — скажут сторонники настоящего порядка. А как вы
назовете обращение двадцати миллионов свободных людей в крепостных?
Или последнюю муравьевскую кражу? Разве это не было хуже, чем грабеж
народа? Мы не предлагаем такого грабежа, мы только хотим возвратить
вполне права тем, от кого они были отняты.
Мы хотим полного уничтожения следов крепостного права, уничтоже­
ния развитого им неравенства в землевладении; мы хотим полного обнов­
ления страны.
Мы хотим уничтожения мещанства, этой неудавшейся русской буржуа­
зии, выдуманной Екатериной II. И какие они tiers état* ! Те же крестьяне,
как и все остальные, но без земли, бедствующие, гибнущие с голоду. Им
должна быть дана земля.

* Третье сословие (фр.).

104


Мы хотим сокращения расходов на бесполезно громадную армию. Она
стоит нам более ста миллионов деньгами, да военные натуральные повинно­
сти, падающие на народ, стоят почти столько же (девяносто миллионов). А
чего стоит потеря в рабочей силе, оторванной от плуга и от верстака? Н а­
сколько должен народ усилить свои занятия, чтобы трудящиеся люди ра­
ботали за ничего не делающую армию? В армию берут самых лучших лю­
дей, и люди эти делаются совсем бесполезными для своей страны на всю
жизнь. Прослужив двадцать пять лет, отставной солдат делается неспособ­
ным к сельским занятиям, от которых его оторвали. Он идет или по
миру, как искалеченные севастопольские герои, или в сторожа, швейцары, в
легковые извозчики. А зачем нам гвардия? Для защиты Зимнего дворца и
царской семьи ее слишком много. И что такое гвардия? Военное дво­
рянство! Но это вздор: или все гвардия, или все армия — все граждане
равны, обязанности всего военного сословия одинаковы, а потому — нет
привилегий.
Мы хотим, чтобы офицеры армии и гвардии поняли свое истинное
назначение; чтобы они поняли, что они не царское войско, исполняю­
щее капризы императорской власти, а народная стража; что они служат
не на угнетение слабого, а на его защиту против обид сильных и вла­
сти, эксплуатирующей его труд и время. Непохвальна роль, которую иг­
рало до сих пор русское войско. Оно рубило поляков, рубило венгерцев,
оно участвовало во всех злодеяниях русских императоров. Для него не
существовало родной земли, родного народа. Его кумиром был царь, и
волю его оно исполняло свято — оно резало свой народ, когда того хо­
телось царю; оно было палачом и тюремщиком России. Солдат прикры­
вается присягой, которую он не понимает, и солдату это прощается, пото­
му что он не понимает, что он делает. Но чем можете оправдывать себя
вы, господа офицеры? Вы учились кое-чему, вы развитее рядовых солдат,
вы понимаете смысл присяги, вы должны знать, что вас призвали на за­
щиту страны своей, а не на ее угнетение. Вы говорите, что сердце у вас
обливалось кровью, когда вам приходилось бить венгерцев, — так зачем
же вы их били! Вы не хотели дружиться с австрийцами. Зачем же вы с
ними дружились? Мы видели седых казаков, которые до сих пор рыдают,
как дети, рассказывая историю с графиней Платер 8 — постыдную казнь,
выдуманную злодеем Николаем. А нынче; народу дали полусвободу, не
растолковали дела, он недоволен, и вас шлют стрелять и бить безоруж­
ных, и вы, храброе русское войско, хладнокровно стреляете в безоружных.
Вот на что употреблялось наше войско. Позор ему! Пора кончить эту по­
стыдную роль. Пора вспомнить о службе отечеству. Пора перестать быть
царской стражей. Вот почему мы хотим, чтобы наше войско было не им­
ператорская гвардия, а стража народная. Тогда, в минуту восстания угне­
тенного народа, когда страна потребует своих прав, и войско не забудет,
что оно было игрушкой власти, ее слепым и позорным орудием, и оно
не забудет предъявить свои требования и встанет на стороне народа, а
не. на стороне общего врага. И неужели вы думаете, что идти против
французов и англичан, как это было в последнюю войну, менее опасно,
чем сказать: нет, мы не хотим идти против своих, — и не тронуться с мес­
та? Вас гнали на верную смерть, и вы шли, а тут приходится сказать толь­
105


ко «нет», и вы не смеете! Никто еще не укорял русских офицеров и сол­
дат в недостатке военного мужества, но зато и никто не находил в них
мужества гражданского.
Уж если в вас не найдется силы сказать «нет» — идите; но первый
залп, который вам велят сделать в своих, сделайте в тех, кто вам велит его
сделать, — и уж за одно это благословит вас народ.
Мы хотим, чтобы срок службы солдату не была целая вечность, уби­
вающая в нем все гражданские способности, все человеческие силы, де­
лающая его никуда негодным в отставке. Мы хотим, чтобы солдат шел в
службу охотой, чтобы она представляла ему выгоды, чтобы срок службы
был три-пять лет, чтобы солдат не отрывался окончательно от своей род­
ной избы, чтобы он уходил только на время и после службы возвращался
в свою семью, чтобы после службы он оставался тем же селянином, как и
до рекрутства, чтобы он получал жалованье, не только достаточное для
его текущих потребностей, но чтобы он мог посылать кое-что и домой, а
не тянуть из дому последнюю копейку. Пусть наше войско будет ополче­
нием, пусть каждая губерния составляет свою дружину. Незачем солдату
уходить в мирное время за тысячу верст от своего дома.
Мы хотим сокращения расходов на все управление; мы хотим уничто­
жения вредных для народа управлений, как министерство государствен­
ных имуществ, министерство двора, удельное управление. У народа есть и
головы и старшины, есть, наконец, здравый смысл, в который верует и са­
мо правительство. К чему после этого еще управляющие палатами ді кон­
торами, окружные и депутаты? А к чему двору целое министерство? До­
мовые конторы да расходчики — вот все, что нужно для дворцов. Народу
все это слишком тяжело — ведь он, а не кто другой, платит за все это.
Мы хотим сокращения расходов на царскую фамилию. Зачем какомунибудь великому князю сто тридцать лошадей, когда люди не менее поря­
дочные и уж разумеется, более полезные довольствуются вполне парой?
Зачем на двор тратится пятьдесят миллионов в год, когда за десятую
часть этой суммы можно иметь людей, знающих лучше свое дело и дейст­
вительно полезных стране? Крепостное право кончилось, а с ним должно
кончиться и барство, и всякие помещичьи замашки — дворовые, дворцы и
дворы.
Мы хотим освобождения из казематов и возвращения из ссылки осуж­
денных за политические преступления; мы хотим возврата на родину всех
политических выходцев.
Наконец, мы хотим совершенного изменения основных законов. На­
пример: «Император всероссийский есть монарх самодержавный и неогра­
ниченный. Повиноваться верховной его власти, не токмо за страх, но и за
совесть сам Бог повелевает». Что за клевета на Бога и совесть! В этом
можно уверять только китайцев и турок, да и те едва ли верят подобной
басне. Странно навязывать подобное верование народу, у которого девять
миллионов сектантов, не признающих царя. А между тем, во всем Своде
проходит эта мысль — везде благоговение пр^д властью и сословное нера­
венство. Понятно, что мы хотим изменения основных законов и очистки
всех остальных.
106


Но кому мы указываем эту программу? Кто станет ее выполнять? Где у
нас люди, понимающие свои гражданские и человеческие права и способ­
ные предъявить свои требования? Дворянство? Нет, в дворянство мы не
веруем, — оно показало уже свое бессилие, непониманье своих выгод и не­
уменье пользоваться обстоятельствами. Когда государь сказал им: «Я хочу,
чтобы вы отказались от своих прав на крестьян», — им следовало ответить:
«Государь, мы согласны, но и вы должны тоже отказаться от безусловной
власти; вы ограничиваете нас, мы хотим ограничить вас». Это было бы
последовательно, и в руках дворянства была бы конституция. Дворянство
струсило, в нем недостало единодушия, и теперь очередь не за ним.
Надежду России составляет народная партия из молодого поколения
всех сословий; затем все угнетенные, все, кому тяжело нести крестную но­
шу русского произвола — чиновники, эти несчастные фабричные канцеля­
рий, обреченные на самое жалкое существование и зависящие вполне от
личного произвола своих штатских генералов; войско, находящееся совер­
шенно в таком же положении, и двадцать три миллиона освобожденного
народа, которому 19 февраля 1861 года открыта широкая дорога к евро­
пейскому пролетариату.
Обращаемся еще раз ко всем, кому дорого счастие России, обращаемся
еще раз к молодому поколению. Довольно дремать, довольно заниматься
пустыми разговорами, довольно бранить правительство втихомолку или
рассказывать все одни и те же рассказы об одних и тех же плутнях раз­
ных Муравьевых. Довольно корчить либералов, наступила пора действо­
вать. И кто выдумал, что правительство сумеет сделать что-нибудь нужное
само по себе? С какой стороны вы ждете еще доказательств способности
правительства и желания его сделать что-нибудь полезное для России?
Откуда ваши надежды? Или вам мало исторического прошедшего России?
Не питайте в себе пустой надежды, этого предательского, усыпляющего
чувства; не переносите своих благородных стремлений на ватагу негодяев,
называемых русскими министрами и русским правительством. Или вы не
видите, что власть скудоумна и смеется над вами? Вы зовете Муравьева
втихомолку трехпрогонным, называете его казнокрадом, заграничные из­
дания публикуют его проделки, а он в то же время прибирает к себе два­
дцать две тысячи десятин лучшей земли России. Нет, с такими господами
нечего церемониться; пора с ними кончить, пора приступить к делу те­
перь же, не теряя ни минуты.
Говорите чаще с народом и с солдатами, объясняйте ему все, чего мы
хотим и как легко всего этого достигнуть; нас миллионы, а злодеев сотни.
Стащите с пьедестала, в мнении народа, всех этих сильных земли, недос­
тойных править нами, объясните народу всю незаконность и разврат вла­
сти, приучите солдат и народ понять ту простую вещь, что из разбитого
генеральского носа течет такая же кровь, как и из носа мужицкого. Если
каждый из вас убедит только десять человек, наше дело и в один год под­
винется далеко. Но этого мало. Готовьтесь сами к этой роли, какую вам
придется играть; зрейте в этой мысли, составляйте кружки единомысля­
щих людей, увеличивайте число прозелитов, число кружков, ищите вожа­
ков, способных и готовых на все, и да ведут их и вас на великое дело, а
107


если нужно, то и на славную смерть за спасение отчизны, тени мучеников
14 декабря! Ведь в комнате или на войне, право, умирать не легче!
Печатается по: Шелгунов Н. В., Шелгунова Л. П., Михайлов М. JI. Воспоминания.
В 2-х тт. М., 1967. Т. 1. С. 332-350.
Прокламация написана Н. В. Шелгуновым (возможно, при участии М. Л. Михайло­
ва) в марте—апреле 1861 г. Напечатана в Вольной русской типографии в Лондоне в ию­
не того же года (вопреки тому, что сказано в самой прокламации). Распространялась в
Петербурге 3—4 сентября 1861 г.
1

2

3
4

s
6
7
3

Манифест и «Положение о крестьянах, выходящих из крепостной зависимости» были
подписаны Александром II 19 февраля 1861 г., а обнародованы только 5 марта. В столич­
ных газетах текст был опубликован 6 и 7 мірта (сначала в Петербурге, затем в Москве).
Первый царь из династии Романовых — Михаил Федорович — был избран на царство
Земским собором в 1613 г. Претендентами на царский престол во время Смуты XVII в.
являлись также польский королевич Владислав, его отец — польский король Сигизмунд III и один из сыновей шведского короля.
В. Ф. Адлерберг — министр императорского Двора, М. Н. Муравьев — министр госу­
дарственных имуществ.
Известные в то время западноевропейские ученые: Р. Г. Ф. Гнейст (1816—1895) — не­
мецкий правовед, публицист, политический деятель, профессор Берлинского универси­
тета; Р. фон Моль (1799—1875) — немецкий правовед, профессор Гейдельбергского
университета; К. Д. Г. Рау (1792—1870) — профессор Гейдельбергского университета,
предтеча «историко-реалистической школы»; В. Г. Ф. Рошер (1817—1894) — один из
родоначальников исторической школы в политэкономии, профессор Геттингенского и
Лейпцигского университетов; Ф. Бастиа (1801—1850) - французский экономист, сто­
ронник фритредерства, считавший свободное предпринимательство важным условием
социальной гармонии в обществе.
Имеется в виду революция 1848—1849 гг. в странах Западной Европы.
Т. е. при подавлении Польского восстания 1830—1831 гг. и революции 1848 г. в Венгрии.
Крымская (Восточная) война России с Турцией и западными державами в 1853—1856 гг.
Эмилия Платер (1806—1831) — героиня Польского восстания 1830—1831 гг. Участво­
вала в сражениях, руководила повстанческим отрядом. Умерла на пути к Варшаве. Су­
ществуют разные версии ее смерти. А. Мицкевич посвятил ей стихотворение «Смерть
командира». Ее образ вдохновлял польских художников (см.: Encyklopedia powszechna
PWN. Warszawa, 1975. T. 3. S. 538; Wielka Encyklopedia powszechna PWN. Warszawa,
1966. T. 8. S. 723; Мицкевич А. Собр. соч. В 5-ти тт. Т. 1. М., 1948. С. 189, 480).

№ 13
< Р е ч ь А. П. Щ а п о в а п о с л е п а н и х и д ы по уби ты м
в селе Бездне крестьянам>
Други, за народ убитые! Демократ-Христос, доселе мифический, — бо­
готворимый европейским человечеством, страданиям которого вот люди
будут поклоняться на предстоящей Страстной неделе, — возвестил миру
общинно-демократическую свободу, во времена ига Римской империи и
108


рабства народов, — и за то военно-пилатовским судом пригвожден был ко
Кресту и явился всемирно-искупительной жертвой за свободу. В России
за полутораста лет стали являться среди горько-страдавших темных масс
народных, среди Вас — мужичков свои Христы — демократические кон­
спираторы. С половины прошлого столетия они стали называться проро­
ками, и народ верил в них, как в своих искупителей-освободителей. Вот
снова явился такой пророк, — и вы, други, первые, по его воззванию, па­
ли искупительными жертвами деспотизма за давно ожидаемую всем наро­
дом свободу. Вы первые нарушили наш сон, разрушили своей инициати­
вой наше несправедливое сомнение, будто народ наш неспособен к ини­
циативе политических движений. Вы громче царя и благороднее дворяни­
на сказали Народу: ныне отпущаеши раба твоего... Земля, которую Вы
возделывали, плодами которой питали нас, которую теперь желали приоб­
рести в собственность и которая приняла Вас мучениками в свои недра, —
эта земля воззовет народ к восстанию и свободе... Мир праху Вашему и
вечная историческая память Вашему самоотверженному подвигу. Да
здравствует демократическая конституция!
Печатается по: Вульфсон Г. Н. Глашатай свободы: Страницы из жизни Афанасия Про­
кофьевича Щапова. Казань, 1984. С. 119—120. Первая публикация: Красный архив. 1923.
Кн. 4. С. 409—410. В обоих случаях приведено факсимиле автографа. Подлинник хранится
в Отделе рукописей Российской государственной библиотеки. Ф. 218. Д. 192.
Речь была произнесена преподавателем Казанского университета и Казанской духовной
академии А. П. Щаповым в кладбищенской церкви после состоявшейся 16 апреля 1861 г.
панихиды по убитым во время подавления крестьянских волнений в с. Бездна Казан­
ской губернии. Пророком в ней назван Антон Петров, толковавший Положения 19 фев­
раля в духе крестьянских чаяний.

№ 14
Что н у ж н о на роду?
Очень просто, народу нужна земля да воля.
Без земли народу жить нельзя, да без земли нельзя его и оставить, пото­
му что она его собственная, кровная. Земля никому другому не принадлежит,
как народу. Кто занял землю, которую зовут Россией? кто ее возделал, кто
ее спокон веков отвоевывал, да отстаивал против всяких врагов? Народ,
никто другой, как народ. Сколько погибло народа на войнах, того и не пе­
речтешь! В одни последние пятьдесят лет куда более миллиона крестьян
погибло, лишь бы отстоять народную землю. Приходил в 1812 году Напо­
леон, его выгнали, да ведь не даром: слишком восемь сот тысяч своего на­
рода уложили. Приходили вот теперь в Крым англо-французы, и тут
слишком пятьдесят тысяч людей было убито или умерло от ран. А кроме
этих двух больших войн, сколько в эти же пятьдесят лет уложили народа
в других малых войнах? Для чего же все это? Сами цари твердили народу:
«для того, чтобы отстоять свою землю». Не отстаивай народ русской зем­
ли, не было бы и русского царства, не было бы и царей и помещиков.
109


И всегда так бывало. Как приедет к нам какой-нибудь недруг, так на­
роду и кричат: давай солдат, давай денег, вооружайся, отстаивай родную
землю! Народ и отстаивал. А теперь и царь и помещики будто забыли, что
народ тысячу лет лил пот и кровь, чтоб выработать и отстоять свою зем­
лю, и говорят народу: «покупай, мол, еще эту землю за деньги». Нет! это
уж искариотство! 1 Коли торговать землей, так торговать ею тому, кто ее
добыл. И если цари и помещики не хотят заодно нераздельно с народом
владеть землей, так пусть же они покупают землю, а не народ, ибо земля
не ихняя, а народная, и пришла она народу не от царей и помещиков, а
от дедов, которые заселили ее во времена, когда о помещиках и царях еще
и помину не было.
Народ спокон веков на самом деле владел землей, на самом деле лил за
землю пот и кровь, а приказные на бумаге чернилами отписывали эту зем­
лю помещикам да в царскую казну. Вместе с землей и самый народ забра­
ли в неволю и хотели уверить, что это и есть закон, это и есть божеская
правда. Однако никого не уверили. Плетьми народ секли, пулями стреля­
ли, в каторгу ссылали, чтобы народ повиновался приказному закону. На­
род замолчал, а все не поверил. И из неправого дела все же не вышло де­
ла правого. Притеснениями только народ и государство разорили.
Увидели теперь сами, что по-прежнему жить нельзя. Задумали испра­
вить дело. Четыре года писали да переписывали свои бумаги. Наконец,
решили дело и объявили народу свободу. Послали повсюду генералов и
чиновников читать манифест и служить по церквам молебны. Молись,
мол, Богу за царя, да за волю, да за свое будущее счастье.
Народ поверил, обрадовался и стал молиться.
Однако, как зачали генералы да чиновники толковать народу Положе­
ния, оказывается, что воля дана только на словах, а не на деле. Что в но­
вых Положениях — прежние приказные законы, только на другой бумаге,
другими словами переписаны. И барщину и оброки отбывай помещику
по-прежнему; хочешь получить свою избу и землю — выкупай их на свои
собственные деньги. Выдумали переходное состояние. Не то на два года,
не то на шесть, не то на девять лет определили для народа новое крепост­
ное состояние, где помещик будет сечь через начальство, где суд будет
творить начальство, где все перепутано так, что если б в этих царских По­
ложениях и нашлась какая-нибудь льготная крупица для народа, то ею и
воспользоваться нельзя. И государственным крестьянам по-прежнему их
горькую судьбу оставили, и землей и народом оставили владеть все тех же
чиновников, а хочешь на волю, так выкупай свою землю. Слушает народ,
что ему толкуют генералы и чиновники про волю, и понять не может —
какая это воля без земли под помещичьими и чиновничьими розгами. Ве­
рить не хочет народ, что его так бесчестно обманули. Быть, говорит, не
может, чтобы царь своим словом четыре года ласкал нас свободой, а те­
перь, на деле, подарил бы прежней барщиной и оброком, прежними розга­
ми и побоями.
Хорошо, кто не поверил, да смолчал; а кто не поверил да стал тужить
по несбывшейся воле, тех пришли вразумлять плетьми, штыками да пуля­
ми. И полилась по Руси безвинная кровь. Вместо молитв за царя разда­
но


лись стоны мучеников, падающих под плетьми и пулями, да изнемогаю­
щих под железами по сибирской дороге.
Так-то опять плетьми да каторгой хотят заставить народ верить, что
новый приказный закон есть божеская правда.
Да еще глумятся царь да вельможи, говорят, что через два года будет
воля. Откуда же она будет — воля-то? Землю урежут, да за урезанную за­
ставят платить в три-дорого, да отдадут народ под власть чиновников,
чтоб и сверх этих тройных денег еще втрое грабежом выжимали; и чуть
кто не даст себя грабить, так опять плети да каторга. Ничего они не то,
что через два года, — а никогда для народа не сделают, потому что их вы­
года — рабство народное, а не свобода.
И откуда это народу такая беда, что живет он, живет, работает, а до
правды дожить не может, и вечно народом торгуют?
Как откуда? Ради чего Иуда Христа продал? Ради алчности. Та же алч­
ность заставляет и царей, и помещиков, и чиновников торговать народной
землей, народной кровью и обманывать народ. Чтобы им была во всем из­
лишняя роскошь, народ живи в бедности, неволе, невежестве.
Землю от народа отписали за себя. Все, что народ ни выработает, —
подавай ко двору, да в казну, да дворянам; а сам вечно сиди в гнилой ру­
бахе да в дырявых лаптях.
Свободу отняли. Шагу не смей сделать без чиновничьего позволения,
без паспорта или билета, и за все плати.
Ничему народ не учили. Деньги, что сбирают на народное ученье, со­
рят на царские конюшни и псарни, на чиновников и ненужное войско, ко­
торое стреляло бы по народу.
Понимают сами, что так быть нельзя, что с таким искариотством и на­
род сгубишь, и царство сгубишь, и самих себя не при чем оставишь. Сами
сознаются перед народом, что надо дать ему поправиться; а как до дела
дойдет, алчности-то своей преодолеть не могут. Жалко царю* своих бес­
счетных дворцов с тысячами лакеев и арапов, жалко царице своих парчей
и бриллиантов. Еще не сумели они полюбить народа более, чем своих
охотничьих собак, чем золотую посуду, чем пиры и забавы. Вот и не мо­
гут они отрешить и унять своих вельмож и чиновников, которые помога­
ют им сбирать с народа миллионы рублей, да и сами на себя тянут столь­
ко же. Не могут победить своей алчности, вот и двоедушничают. И пишет
царь такие манифесты, которых народ в толк взять не может. На словах
будто добр и говорит с народом по совести; а как слова на деле исполнять
приходится, держится с вельможами все той же алчности. На словах от
царской доброты народу радость и веселье, а на деле все прежнее горе да
слезы. На словах народу от царя воля, а на деле за эту же волю царские
генералы секут народ да в Сибирь ссылают, да расстреливают.
Нет! двоедушничать с народом и обманывать его — бесчестно и пре­
ступно. Торговать землей и волей народа не то ли же, что Иуде торговать
Христом? Нет, дело народа должно быть решено без торга, по совести и
правде. Решение должно быть простое, откровенное, всякому понятное;
чтобы слов решения, раз произнесенных, ни царь, ни помещики с чинов­
никами перетолковывать не могли. Чтобы ради глупых, бестолковых, из­
меннических слов не лилось неповинной крови.
111


Что нужно народу?
Земля, воля, образование.
Чтобы народ получил их на самом деле, необходимо:
1) Объявить, что все крестьяне свободны с той землей, которою теперь
владеют. У кого нет земли, например у дворовых и некоторых заводских,
тем дать участки из земель государственных, то есть народных, никем еще
не занятых. У кого из помещичьих крестьян земли не в достачу, тем при­
резать земли от помещиков или дать земли на выселок. Так, чтобы ни
один крестьянин без достаточного количества земли не остался. Землей
владеть крестьянам сообща, т. е. общинами. А когда в какой общине наро­
дится слишком много народу, так что тесно станет, дать той общине для
крестьян сколько нужно земли на выселок из пустопорожних удобных зе­
мель. В тысячу лет русский народ заселйл и завоевал земли столько, что
ему ее на многие века хватит. Знай плодись, а в земле отказа быть не мо­
жет.
2) Как весь народ будет владеть общей народной землей, так, значит,
весь народ за пользование этой землей будет платить и подати на общие
народные нужды, в общую государственную (народную) казну. Для сего
освобожденных с землей крестьян обложить такою же податью, какую ны­
не платят государственные крестьяне, но не более. Подати те взносить
крестьянам сообща, за круговою порукою; чтоб крестьяне каждой оббщны
отвечали друг за друга.
3) Хотя помещики триста лет и владели неправо землей, однако народ
их обижать не хочет. Пусть им казначейство выдает ежегодно, в пособие
или вознаграждение, сколько нужно, примерно хоть шестьдесят миллио­
нов в год*, из общих государственных податей. Лишь бы народу осталась
вся земля, которую он теперь на себя пашет, на которой живет, с которой
кормится и отапливается, с которой скот свой кормит и поит, да лишь бы
подати ни в каком случае не повышали, а то народ на ртсчитывание воз­
награждения помещикам из податей согласен. А сколько кому из отсчиты­
ваемых на это из податей денег приходится, помещики сами промеж себя
по губерниям согласиться могут. Народу это все равно, лишь бы подать
не повышали. Помещичьих крестьян по последней ревизии считается все­
го 11.024.108 душ. Если их обложить одинаковою податью с государствен­
ными крестьянами, т. е. рублей по семи с души в год, то, отсчитав из этих
семи рублей около 1 руб. 60 коп. серебром, которые помещичьи крестьяне
ныне платят в казну (подушными и разными повинностями), останется
затем с каждой души около 5 рублей 40 коп. сер[ебром], а от всех поме­
щичьих крестьян в России — около шестидесяти миллионов рублей сереб­
ром. Значит, есть чем пособить и вознаградить помещиков; больше этого
им и желать стыдно, и давать не следует.
4) Если при такой подати до полных 60 миллионов, следующих поме­
щикам, чего и не хватит, то для покрытия недостатка все-таки никаких
лишних податей требовать не надо. А следует убавить расход на войско.
Русской народ живет в миру со всеми соседями и хочет жить с ними в

* Авторское примечание с подробными расчетами здесь опущено.
112


миру; стало, ему огромного войска, которым только царь тешится, да по
мужикам стреляет, не надо. А потому войско следует сократить наполови­
ну. Теперь на войско и на флот тратится сто двадцать миллионов, а все
без толку. С народа собирают на войско денег кучу, а до солдата мало до­
ходит. Из ста двадцати миллионов сорок миллионов идет на одних только
военных чиновников (на военное управление), которые еще, кроме того,
сами знатно казну разворовывают. Как сократить войско наполовину, да в
особенности посократить военных чиновников, так и солдатам будет луч­
ше, да и излишек от расходов на войско большой останется, миллионов в
сорок серебром. С таким излишком, как бы ни было велико вознагражде­
ние помещикам, а уплатить будет чем. Податей не прибавится, а распреде­
лятся они разумнее. Те же деньги, которые народ теперь платит на лиш­
нее войско, чтоб царь тем войском по народу стрелял, пойдут не в смерть,
а в жизнь народу, чтоб выйти народу спокойно на волю с своею землею.
5) И собственные расходы царского правительства надо сократить.
Вместо того, чтоб строить царю конюшни да псарни, лучше строить хоро­
шие дороги да ремесленные, земледельческие и всякие пригодные народу
школы и заведения. Притом, само собой разумеется, что царю и семье
царской нечего напрасно присвоивать себе удельных и заводских крестьян
и доходы с них; надо, чтоб крестьянство было одно и платило бы одина­
ковую подать, а из подати и будут отсчитывать, сколько царю за управле­
ние положить можно.
6) Избавить народ от чиновников. Для этого надо, чтоб крестьяне, и в
общинах и в волостях, управлялись бы сами, своими выборными. Сель­
ских и волостных старшин определяли бы своим выбором и отрешали бы
своим судом. Между собой судились бы своим третейским судом или на
миру. Сельскую и волостную полицию справляли бы сами своими выбор­
ными людьми. И чтоб во все это, равно как и в то, кто какою работою
или торговлей и промыслом занимается, отныне ни один помещик или
чиновник не вмешивался бы, лишь бы крестьяне во-время вносили свою
подать. А за это, как сказано, отвечает круговая порука. Для легкости же
круговой поруки крестьяне каждой общины промеж себя сделают складчи­
ну, то есть составят мирские капиталы. Случится ли с кем беда, мир ссу­
дит его из этого капитала и не даст погибнуть; запоздал ли кто податью —
мир внесет за него подать в срок, даст ему время поправиться. Понадоби­
лось ли для всей общины построить мельницу, или магазин, или купить
машину, общественный капитал поможет им сладить общеполезное дело.
Общественный капитал и хозяйству сельскому поможет, да и от чиновни­
ков спасет, так как при исправном платеже податей ни один чиновник ни­
кого и притеснить не может. Тут-то и важно, чтоб все стояли за одного.
Дашь одного в обиду — всех обидят. Само собой разумеется, не надо, чтоб
до этого капитала чиновник пальцем дотронулся; а те, которым мир его
поручит, — те в нем отчет миру и дадут.
7) А для того, чтоб народ, получив землю и волю, сохранил бы их на
вечные времена; для того, чтобы царь не облагал произвольно народ тяж­
кими податями и повинностями, не держал бы на народные деньги лиш­
него войска и лишних чиновников, которые давили бы народ; для того,
чтобы царь не мог прокучивать народные деньги на пиры, а расходовал
113


бы их по совести на народные нужды и образование, — надо, чтоб подати
и повинности определял бы и раскладывал промеж себя сам народ через
своих выборных. В каждой волости выборные от сел решат промеж себя,
сколько надо собрать с своего народа денег на общие нужды волости, и
выберут промеж себя доверенного человека, которого пошлют в уезд, чтоб
вместе с выборными от других волостей, и землевладельцев, и городских
обывателей, решить, какие нужны подати и повинности по уезду. Эти вы­
борные, на уездном сходе, выберут промеж себя доверенных людей и по­
шлют их в губернский город, чтобы решить, какие народу принять повин­
ности по губернии. Наконец, выборные от губерний съедутся в столицу к
царю и порешат, какие повинности и подати должны быть отбываемы на­
родом для нужд государственных, т. е. обдцих для всего русского народа.
Доверенные от народа люди не дадут народа в обиду, не позволят
брать с народа лишних денег; а без лишних денег не из чего будет содер­
жать и лишнего войска и лишних чиновников. Народ, значит, будет жить
счастливо, без притеснений.
Доверенные люди решат, сколько податей платить народу и как пла­
тить их, чтобы никому не было обидно. Как соберутся выборные да стол­
куются, им уж можно будет порешить, чтобы подать платилась не с души,
а с земли. У какой общины земли более, да земля получше, той, значит, и
платить податей придется более; а кто землей беднее — те и платить бу­
дут менее. Тут и помещики с своей земли платить будут. Значит, дело бу­
дет справедливее и для народа льготнее. Доверенные же решат, как по
справедливости отбывать рекрутскую повинность; как по справедливости
отбывать дорожную, постойную и подводную повинности; оценят их день­
гами и разложат по всему народу безобидно. Разочтут всякую народную
копейку, на какое именно дело ей идти: сколько денег на правительство,
сколько на войско, сколько на суды, сколько на училища народные, сколь­
ко на дороги. И что решат, то только и будет. Как пройдет год, так в каж­
дой копейке подай отчет народу — куда она истрачена.
Вот тогда народ и будет в самом деле благоденствовать. Вот что нужно
народу, без чего он жить не может.
Да кто же будет ему таким другом, что доставит ему все это?
До сих пор народ веровал, что таким другом ему будет нынешний
царь. Что не в пример прежних царей, которые отписали землю от народа
и отдали его в неволю вельможам, помещикам и чиновникам, новый царь
осчастливит народ. Только как пришли генералы с солдатами расстрели­
вать народ за волю и сечь шпицрутенами, так пришлось и про нового ца­
ря сказать то же, что пророк Самуил говорил народу израильскому, когда
советовал ему обойтись без царя: «И поставит (царь) тебе сотники и ты­
сячники; и дщери ваши возьмет в мироварницы и поварницы; и селы ва­
ши и винограды ваши и маслична ваша драгия возьмет и отдаст рабам
своим; и семена ваша и винограды ваша одесятствует; и стада ваша благая
возьмет и одесятствует на дела своя; и пажити ваша одесятствует и вы бу­
дете ему рабы» 2. Иными словами: не жди от царя никакого добра, а толь­
ко одного зла, так как по алчности своей цари и волю и достаток народа
обирают неминуемо. И наш царь, что приказывает стрелять по народу,
оказывается, значит, царем самуиловским. Того и смотри, что он не друг,
114


а первый враг народа. Говорят, что он добрый: да что же бы он мог хуже
теперешнего сделать, когда б он был злой? Пусть же народ подождет мо­
литься за него, а своим чутьем да здравым смыслом поищет себе друзей
понадежнее, друзей настоящих, людей преданных.
Пуще всего надо народу сближаться с войском. И отец ли, мать ли сна­
ряжает сына в рекруты — не забывай народной воли, бери с сына клятву,
что по народу стрелять не будет, не будет убийцей отцов, матерей и сес­
тер кровных, кто бы ни дал приказ стрелять, хотя бы сам царь, потому
что такой приказ, хотя бы и царский, все же приказ окаянный. Затем ищи
себе друзей и повыше.
Когда найдется офицер, который научит солдат, что стрелять по наро­
ду грех смертный — знай, народ, что это друг его, который стоит за землю
мирскую да за волю народную.
Найдется ли помещик, который тотчас отпустит крестьян на волю со
всею их землею, самым льготным способом и ни в чем не обидит, а во
всем поможет: найдется ли купец, который не пожалеет своих рублей на
освобождение; найдется ли такой человек, у которого ни крестьян, ни руб­
лей нет, но который всю жизнь и думал, и учился, и писал, и печатал
только для того, как бы лучше устроить землю мирскую да волю народ­
ную, — знай народ: это все друзья его.
Шуметь без толку и лезть под пулю вразбивку нечего; а надо молча
сбираться с силами, искать людей преданных, которые помогали бы и со­
ветом, и руководством, и словом, и делом, и казной, и жизнью, чтоб мож­
но было умно, твердо, спокойно, дружно и сильно отстоять против царя и
вельмож землю мирскую, волю народную да правду человеческую.
Печатается по первой публикации: Колокол. 1861. 1 июля. 71. 102. Без подписи. Од­
новременно прокламация была выпущена отдельно, как приложение к «Колоколу», а
позднее — в виде брошюры.
Программный документ будущей «Земли и Воли».
Автор — Н. П. Огарев, при участии H. Н. Обручева.
1
2

Производное слово от имени Иуды Искариотского (Искариота), предавшего Иисуса
Христа за 30 серебренников.
Согласно Библии, предсказание пророка Самуила связано с просьбой израильтян,
управлявшихся дотоле самим Богом, поставить над ними царя (по примеру языческих
народов); первым царем Израильским стал Саул (см.: Библейская энциклопедия. М..
1991. Кн. 2. С. 125 128, 132 133).

№ 15
О т в ет « В е л и к о р у с с у »
Каким бы чувством ни внушена мысль Великорусса, мы приветствуем
ее горячим сочувствием. Дело ли это юношеского пыла, возмущающего
чистые, не испорченные еще житейскою ложью натуры и увлекающего на
бой, несоразмерный силам, или же сознательно непримиримой ненависти
115


к позорному порядку, растлевающему Россию, ненависти, рассчитавшей
шансы, решившейся на смертельную борьбу, — во всяком случае оно
должно радовать каждого, сохранившего хотя одну живую струну, не по­
рванную подавленным существованием.
Вольное печатное слово, сказанное в Петербурге, в главном центре тай­
ных и явных полиций, под носом у Долгорукова и Шувалова, Игнатьева
и Паткуля *, открытый вызов самодержавию в самом пекле его — это луч­
ший признак, что рабство начинает нас тяготить, что самодержавие со
всеми окружающими и охраняющими его учреждениями бессильно, что
для энергической смелости у нас нет невозможного. Это первый шаг к
обузданию самовластия, первый шаг к нашей воле.
Всякое действие, всякое распоряжение самодержавия свидетельствует о
его несостоятельности. Лучшие мысли, пройдя через сточные канавы его
ведомств, порождают самые черные дела. Оно само разрушает порядок,
обусловливавший его существование, не имея силы заменить его чем-ни­
будь разумным. Не имея в самом себе прочных условий существования,
оно сильно отрицательно — апатией, бездействием, инерцией управляе­
мых им, и при такой обстановке может продержаться еще долго. Элемен­
ты, враждебные бездарному правительству, накопляются с каждым днем;
но они ему не опасны, пока у них нет ни связи, ни единства, ни доверия
к себе. Соединить их и возбудить к совокупному действию — вот пред­
стоящее нам дело, без которого невозможны ни благосостояние, ни свобо­
да, ни правда. Время надежд и ожиданий прошло. Они оказались столь
же несостоятельны, как и правительство, в пользу которого возбудились.
После уродливого решения крестьянского вопроса, выгодного только для
чиновничества, а для всего государства гибельного, о них не может быть и
речи. Теперь наступила пора борьбы непрерывной, беспощадной, до по­
следнего издыхания враждебной силы.
«Великорусе» сознает неизбежность борьбы; он хочет подвинуть на нее
«общество». Но если он серьезно взялся за дело и хочет положительных
результатов, ему следует действовать несколько иначе. Надо обращаться
не к «обществу», а к народу, и не предлагать вопросов, а прямо отпра­
виться от положительного начала: что жить долее при настоящем порядке
невозможно, а лучшего быть не может, пока власть в царских руках.
Шевелить одержимое спячкой общество, конечно, не вредно, — но ведь
этим дела не сделаешь, а сентиментальничать да мямлить теперь некогда.
«Общество» никогда не пойдет взаправду против правительства и никогда
не даст народу добровольно, чего тому нужно. Общество — это помещикичиновники, у которых одни начала, одни стремления с правительством,
общность интересов, общность преступлений; стало, серьезной вражды
быть не может, могут быть только размолвки о том, чтоб поровнее делить­
ся правом теснить и грабить народ. Да к тому же это общество точно так
же дрябло и бессильно, как правительство, которому оно постоянно слу­
жило дворней. Оно в массе пропитано до мельчайших клеточек организма
черствым доктринерством, лакейским раболепием или развратно-эгоисти­
ческими инстинктами; ему не обновить не только России, но и самого се-6я. В его среде живое начало представляется незначительным меньшинст­
вом, ему враждебным. Меньшинство по чувствам принадлежит к народу,
116


но на деле не имеет с ним никакой связи. В этом все несчастие. Добрые
желания меньшинства бесполезны при его бессилии, и народу недостает
духа начинания, инициативы. Его мощь в отрицании; он знает, чего не
хочет, но не формулирует, чего надо. Он не подчинился петровской лом­
ке, но полтора века сопротивлялся ей чисто отрицательно; он не требовал
водки хорошей и дешевой, но бил кабаки с дорогою и дурною 2; он не вос­
ставал, чтоб добыть себе волю, но по всей России отказывался повино­
ваться Положению, узаконившему новое крепостное право. Надо, чтобы
меньшинство соединилось с народом, стало в его ряды, открыло ему все
преступления правительства и внушило правую ненависть. Если б такой
союз существовал раньше, не текла бы теперь понапрасну неповинная
кровь народная и не прошло бы правительству даром его преступное лжеосвобождение. Но еще не все потеряно. Тупость самодержавия послужила
впрок, обратив против него силу, которая могла бы поддержать его всем
своим могуществом. Настоящее освобождение упрочило бы его на сотню
лет, позволив ему пренебречь всевозможными противниками. Лжеосвобождение погубит его. С ребяческим доверием ждет обманутый народ через
два года полной воли и найдет — новое крепостное право. В этот проме­
жуток меньшинство должно сделать дело.
Но как за него приняться? Как соединиться с народом — людям, не
имеющим прочной связи даже промеж себя? Ответ в самом вопросе. Все
эти личности, родные по убеждениям, по стремлениям, по вражде к суще­
ствующему порядку, но разъединенные, разбросанные одиноко по всей
России, а потому бессильные, должны дружно сплотиться в один союз,
идущий к одной цели, действующий как один человек. Достигнув этого,
уже не трудно будет сойтись с народом. В союзе непременно найдутся лю­
ди, близкие ему, — может, люди из его среды. Одного энергического чело­
века, знающего народ и имеющего его доверие, достаточно, чтоб связать с
ним сплоченное меньшинство. Для образования союза нет другого пути,
как составление тайных центров, обществ, братств. Против них многие
восстают, называя их средствами устаревшими, отжившими... То малодуш­
ные трусы или равнодушные эгоисты. Для страны, находящейся под веко­
вым рабством, нет другого средства сбросить иго, как тайные союзы. Они
образуют бойцов, соединяют силы, подготовляют движение; без них массы
или не поднимутся, или, поднявшись неподготовленные, не выдерживают
борьбы с организованным врагом. Назовите из целой истории хотя одно
удавшееся народное движение, совершенное без них, или одно, без них
удавшееся? Таких примеров не найдется. У нас обыкновенно ссылаются
на неудачи 25 и 48 годов 3. Тут неудачи произошли не оттого, что тайные
союзы вообще средства негодные, а потому, что начала этих союзов были
неверны. Для нас они служат предостережением от двух важных ошибок;
от попыток достичь чего-либо силами одного общества без содействия на­
рода и от отвлеченных теорий, не имеющих корня в стране. Такие предос­
тережения — положительные приобретения в нашем деле.
Польза и сила союзов так очевидны, что на этом нечего и настаивать. Ты­
сяча самых решительных человек, взятых каждый отдельно, разбросанных
по городам и селам России, не знающих друг друга, считающих себя одино­
кими, бесплодно мельчают и гибнут в массе мерзостей, даже не пытаясь про­
117


тивиться им; соединенные в один союз, они проповедуют, действуют, рас­
пространяют свои убеждения, они — сила. Имея каждый сто рублей, ни
один из них даже не подумает повредить ими правительству; соединясь,
они разом становятся в главе ста тысяч, которыми можно кое-что сделать.
Составлять союзы у нас легче, чем где-нибудь. Громадность расстоя­
ний, пространство границ, простор населения затрудняют надзор, облегча­
ют возможность действовать и укрываться от преследования. Кроме того,
шпионство не в нашей натуре, само подлежащее чиновничество занимает­
ся им нехотя и спустя рукава. Все это драгоценные условия для дела. Го­
ворят, что мы не умеем молчать и оттого существование тайных союзов у
нас невозможно. Но на чем основан такой приговор? Где были у нас слу­
чаи заявить уменье молчать? А взгляните-ка на раскольников или на му­
жиков при следствиях и допросах, вышибите-ка из них компрометирую­
щее словцо! Нет, болтовни бояться нечего; там, где длинный язык ведет в
опасность собственную шкуру, всякий прикусит его. К тому же ведь нам
не в лесу пролагать дорогу. Стоит устроиться так, чтоб открытие одного
или нескольких центров не подвергло опасности всех, — вот и гарантия
против болтливости. Малочисленностью тоже смущаться нечего. Мы не
знаем своих сил, потому что не было случая проявить им себя. Из этого
еще не следует, чтоб не явилось людей, когда представится возможность
действовать, война родит героя. Да хотя бы сразу явилось и мало, беды в
том нет. Надо только, чтоб образовалось зерно; правительственные сума­
сшествия, чиновничьи грабежи, помещичьи зверства не замедлят превра­
тить его в глыбу.
Перелистуйте наудачу «Колокол»'. 115 офицеров, исключенных из инже­
нерной академии 4, расправа губернатора Смирнова в Ямбургском уезде 5,
варшавские убийстваб, безднинская резня7, истязания на «Пластуне»8,
предсмертные злодейства крепостного права9, теснение университетов 10,
казацкие переселения, палачество Дренякина и, распятие казацких бо­
р о д 12, истребления крестьян... ведь каждое из подобных преступлений (а
они непременно будут повторяться до бесконечности) соединит против
правительства десятки, сотни людей, если только будут центры, к кото­
рым можно прилепляться, и люди, сторожащие такие случаи, чтоб пользо­
ваться неостывшими чувствами отвращения, ненависти, жажды мести.
Раз начатую работу правительству не остановить. Что оно может сде­
лать? Удесятерить строгости, усилить цензурные беснования, прижать
университеты, водворить террор, осадное положение? Но ведь все это ни­
мало не разрушает союзов, а напротив, способствует усилению их, ожесто­
чая всех. К тому же такие меры имеют значение только веденные система­
тически, а для этого нужны известный закал и сила; правительство же
дрябло и бессильно во всем и для всего. Начнет ли оно преследовать ис­
ключительно членов союза? Но опыт веков свидетельствует, что всякое
преследование усиливает преследуемую партию. Пострадавшие станут му­
чениками, святыми, их страдания сделают для дела в сто раз более их
личных действий. Заключат их — они в заточении явятся гигантами в
умах единомышленников; сошлют — в местах ссылки найдутся люди для
проповеди, найдутся средства для бегства; казнят — каждая капля крови
родит мстителей. Если найдется несколько человек, которые отдадутся де­
118


лу всецело, с полным самоотвержением, — самовластию не устоять. А они
найдутся; конечно, не в «обществе», где за убеждения не рискуют и парою
рысаков, но в ограбленном, обманутом, доведенном до остервенения наро­
де. Тем, которые на всякую смелую речь имеют наготове ответ: «У нас не
на что опереться», мы в свою очередь ответим: наша опора те несчетные
массы, которые, благодаря полутору века правительственного зверства,
распутства, помешательства, иезуитизма, террора, представляют градации
от апатии до безвыходного отчаяния, которым нечего ждать от этого по­
рядка, нечего терять с ним, а остается только глубоко ненавидеть его. На
эти массы мы и обопремся.
Круг действий союзов должен быть так широк, чтоб всякий нашел себе ра­
боту. Надо писать, писать много и понятно народу; заводить тайные типо­
графии, распространять печатанное в народе и войске; обучать крестьян и
солдат, заводить братства в полках, сближать солдат с народом, войти в сно­
шения с раскольниками, казаками, монахами, ввозить заграничные издания,
привлечь к себе как можно больше военных, извлекать из коронной службы 13
способных людей, давая им другие средства существования, завести торго­
вые и промышленные заведения и готовить денежные и всякие средства.
Остается последний и главный вопрос. К чему стремиться союзу: к
конституции или к чему иному? За конституцию стало бы, вероятно, поч­
ти все дворянство. Пусть конституции добиваются те, кому она может
быть полезна. Нам не следует ни помогать, ни мешать им теперь. Пусть
они идут своей дорогой, мы своей. Конституция лучше самодержавия тем,
что при ней будет больше простора для действия, если она принесет пра­
во собрания и свободу печати. Мы не знаем, вызовет ли сила обстоя­
тельств конституцию, но мы знаем, что не она цель и последнее слово.
Наша цель — полное освобождение крестьян, право народа на землю,
право его устроиться и управляться самим собою, освобождение и свобод­
ный союз областей.
Ваш.
Один из многих
Печатается по первой публикации: «Колокол». 1861. 15 сент. Л. 107.
Предполагаемый автор — Н. А. Серно-Соловьевич. Так свидетельствовал его друг,
видный землеволец А. А. Слепцов (см. его воспоминания в записи М. К. Лемке: Гер­
цен А. И. Полн. собр. соч. и писем. Пг., 1920. Т. 16. С. 72; Н. Г. Чернышевский в воспо­
минаниях современников. Саратов, 1958. Т. 1. С. 285; то же в реконструкции С. А. Рейсера: Н. Г. Чернышевский: Статьи, исследования и материалы. Саратов, 1962. [Вып.] 3.
С. 274). Вполне убедительным считает свидетельство А. Слепцова исследователь дея­
тельности Н. А. Серно-Соловьевича (см.: Володарский И. Б. «Ответ “Великоруссу”» и
его автор / / PCP. М., 1965. Сб. 4. С. 52—83). В издании сочинений Н. А. Серно-Соловь­
евича ( Серно-Соловьевич Н. А. Публицистика. Письма. М., 1963) «Ответ “Великоруссу”»
помещен в разделе Dubia.
1

Князь В. А. Долгоруков — шеф жандармов и главный начальник III отделения; П. А. Шу­
валов — управляющий III отделением, начальник штаба корпуса жандармов; П. Н. Иг119


2
3
4

5

6
7

8

9
10

11

12
13

натьев - петербургский генерал-губернатор до 1861 г.; А. В. Паткуль — петербургский
обер-полицмейстер.
Здесь говорится о «питейных бунтах» крестьян разных губерний в 1858—1859 гг. про­
тив винных откупов.
Т. е. разгром восстания декабристов 14 декабря 1825 г. и поражение революции 1848—
1849 гг. на Западе.
В октябре 1860 г. офицеры-слушатели Николаевской инженерной академии почти в
полном составе (126 из 135) подали рапорты о своем отчислении — в виде протеста
против несправедливого, по их мнению, приказа начальства. После настойчивых уго­
воров И человек согласились взять свои рапорты обратно. Остальные 115 были отчис­
лены из академии с правом поступить туда вновь через 1—2 года (Колокол. Л. 92.
1861. 15 февр. С. 769-770).
О расправе петербургского губернатора Н. М. Смирнова с крестьянами одного из име­
ний подвластной ему губернии сообщалось в корреспонденции «Нарвская революция и
рукопашный Кавеньяк-Смирнов» (Колокол. Л. 91. 1861. 1 февр.),
Возмущенный отклик Герцена на расстрел польских демонстрантов царскими войсками в
Варшаве см.: Колокол. Л .96.1861.15апр.С.805(«10апреля 1861 г. и убийства в Варшаве»),
Имеется в виду статья Герцена «12 апреля 1861 ( Апраксинские убийства)» о воору­
женном подавлении крестьянских волнений в с. Бездна Казанской губернии под руко­
водством флигель-адъютанта, генерала графа А. С. Апраксина (Колокол. Л. 101. 1861.
15 июня. С. 848; см. также л. 102. 1 июля. С. 860).
ß
О расследовании причин взрыва на клипере «Пластун», вскрывшем жестокое обраще­
ние командира и старшего офицера с матросами, что, возможно, и заставило одного из
них в порыве отчаяния взорвать клипер. См.: (Герцен А. И.] Собственное сознание о
взрыве «Пластуна» / / Колокол. Л. 90. 1861. 15 янв. С. 756—758.
См.: Колокол. Л. 101. 1861. 15 июня. С. 849.
О преследовании польских студентов за устройство панихиды по убитым в Варшаве 13
и 15 февраля 1861 г. и поддержке, оказанной им русскими студентами и профессорами
см.: Колокол. Л. 102. 1861. 1 июля. С. 856—857.
Флигель-адъютант, генерал A. М. Дренякин руководил подавлением крестьянских волне­
ний в с. Кандеевка Пензенской губернии. См.: Убийства в Пензенской губернии / / Коло­
кол. Л. 102. 1 июля. С. 859; Депеши Дреннкина / / Колокол. Л. 103. 1861. 15 июля. С. 866;
fГерцен А. И. | Храбрый Дренякин / / Колокол. Л. 104. 1861. 1авг. С. 876.
О пытках, применявшихся командиром казачьего Терского полка, с целью принудить
казаков переселяться за Кубань (Колокол. Л. 104. 1861. 1 авг. С. 876).
Т. е. службе короне, императору, иначе — государственной службе.

16
< П р о к л а м а ц и я с п р и з ы в о м свер гнуть
династию Романовых>
Для окончательного разрыва с кровожадным деспотизмом русского им­
ператорства торжествующая революция должна уничтожить права наслед­
ственной короны, и громадная социальная партия, питающая ненависть к
дому Романовых, будет первой представительницей в его неизбежном ис­
треблении. Принимая горячее сочувствие в кровавой борьбе народного
120


восстания, она изберет достойнейших представителей нового правления и
новые законы облегчат судьбу столько веков порабощенного народа. В ис­
тории западных революций мы положительно знаем, насколько народ ока­
зывал защиту в пользу своих королей, когда неукротимые волнения воз­
двигали им плаху. Нам кажется, что и русский ожесточенный народ будет
не менее равнодушен к падению своих могучих владык, когда он утратит
всякое терпение, превосходящее меру. Ему тогда будет не до того, чтобы
скорбить о потере своих повелителей, когда родная земля его, упитанная
кровью, должна переродиться снова. Мы знаем, как мало он был изумлен,
когда в 25 году 1 толпа заговорщиков хотела устремиться в Зимний дво­
рец, предназначенный ею к уничтожению. И так из настоящих и прибли­
жающихся новых кровавых событий мы утвердительно можем сказать, что
уже наступил роковой год для дома Романовых.
Но если, по воле судеб, род царствующей династии и сохранит свое су­
ществование, или социальная революция сверх всякого ожидания и поща­
дит императорство, то все-таки оно должно будет искать себе, хотя и в от­
даленных уголках России, необходимого приюта, или взять свои миллио­
ны из английских и голландских банков, положенные будто бы Николаем,
и удалиться в Америку, ибо девиз социальной революции: смерть или из­
гнание. Нам скажут: это дело невозможное, Россия не решится на такое
страшное предприятие; да ведь сердце России — Москва, а Петербург —
глава, поэтому-то и хотят, отвечаем мы, согласовать убеждение сердца с
убеждением рассудка. Слава России нисколько не померкнет от того, что
тираны низвергнутся с трона и бездумная толпа аристократов попадет под
топор палача. Державы процветают только под правлением мудрых и спра­
ведливых правителей, а не под властью слабых и низких временщиков.
Печатается по: РПРГ.. Т. 1. С. 114 -115.
Подлинник находится и ГА РФ. Ф. 109. 1 зксп. 1861 г. Д. 464. Д. 6—7.
Датируется осенью 1861 г. (не позднее первой половины ноября) на основании
имеющейся па документе пометы начальника ІП отделения князя В. А. Долгорукова:
«Прилагаемую записку читал, по не помню, каким путем она до меня дошла. 15 нояб­
ря». По-видимому, прокламации попала в III отделение в разгар студенческих волнений,
вызванных введением ь университеты новых правил. Как можно судить по приложен­
ной к документу сопроводительной записке, прокламация вышла из студенческой среды.
Ее содержание вполне соответствует распространенным среди тогдашнего университет­
ского студенчества революционным настроениям.
1 Имеется в виду восстание на ( ’епатской площади в Петербурге 14 декабря 1825 г.

№ 17
<С ту ден ч еск ая проклам ация с призывом
к п р о д о л ж е н и ю б о р ь б ы против п р а в и т е л ь с т в а >
Студенты! Неотложные требования, возникшие в самой жизни ва­
шей, — все соединяется к тому, чтобы осуществить все надежды ваши и
121


все пламенные ожидания. Здесь придется вам еще раз повторить то же са­
мое, что уже не раз было нами сказано. Но если вы отчаиваетесь в успехе,
не видя еще результатов, мужайтесь, результаты явятся сами собой; ска­
жите, кто начинает постройку дома с крыши? Имейте только твердые по­
литические убеждения с примесью нравственных. Дело в том: никогда не
изменяйте им и носите их в душе вашей.
Должно, однако, сказать, что последнее время на вас привыкли смот­
реть с какой-то особой мрачной точки зрения, и вы должны выдержать
этот напор общественного мнения с несокрушимым спокойствием. Работа
еще только начинается, только слышны еще первые, неровные удары то­
пора. Идите же к призванию, зовущему вас неотклонной судьбой!
Деспотизм убил всякую свободную жизнь, и страшно от него потерян
человек, всего должно ожидать сверху от высших велений. Деспотизм об­
щий подавил все, весь интерес и местный и частный. Он не оставил ни
одного пункта свободным от своих влияний и с уменьем управляется в
своих общественных делах. Но он слишком много взял на себя, и его за­
дачи скоро будут совершенно не выполнены.
Надо же подавить его сразу одним ударом, и все построить совершенно
на новых началах, не забудьте, что свобода теперь нисколько не делает
шага вперед, она скорее делает его назад и окончательно сосредоточена в
правительственной власти. От каких же причин это зависит и при каких
условиях совершается? Опять повторяем: от деспотизма.
Студенты! Готовьтесь же к будущим подвигам, принесите вашему делу
пользу и славную о себе память, да скажет грядущее поколение, что вы мо­
жете послужить примером неизменной твердости, достойным подражания.
Печатается но: РПРС. Т. 1. ('. 115.
В основе публикации — копия прокламации, хранящейся в ГАРФ. Ф. .109. 1 эксп.
1862 г. Д. 230. Ч. 2. Л. 73- 74.
Распространялась среди студентов не позже 8 декабря 1861 г., когда попала в III отде­
ление.

№ 18
< В о з з в а н и е к к р е с т ь я н а м «Б ью челом
н а р о д у п р а в о с л а в н о м у . ..»>
Бью челом народу православному, середь горя-злосчастья своего. Авось
он примет слово от души от сердца, слово это об теперешней народной
воле, какой ожидал он сотни лет и наконец дождался от царя своего; да
не радость, не счастье принесла она, эта воля, эта милость царская, а за­
ставила народ повесить голову; розгами да кровью своей отпраздновал на­
род свою волю желанную, да и до сих пор эдак же ее празднует.
Нет, нечего ожидать радости от царской милости, в одних сказках
только знаем мы доброго царя-батюшку, что любит нас, как детей своих, а
на деле солоно нам от царской милости, стонем да волю свою проклинаем
от обид да неправды под крылышком у царя батюшки, валом валят наши
122


кровные трудовые денежки в казну царскую; отдаем последних детей сво­
их, всю утеху свою в рекруты на службу царскую, — а забота та об нас на­
шего царя батюшки: его чиновники царские да начальники, что дерут с
нас шкуру, жить не дают нам в наших бедных домишках, последнюю кро­
ху отымают, его верные слуги — помещики-дворяне, наши душители и му­
чители ненавистные; пирует наш царь-батюшка на наши денежки со свои­
ми дворянами да с министрами и много миллионов наших рублей на эти
пиры им каждый год с нас идет; а наших детей, взятых в рекруты, чтобы
за нас стоять, царь на нас же шлет стрелять, на нас обезоруженных, когда
обманул он нас своим манифестом о воле. Вот в чем доброта да милость
царская на деле-то, а не в сказках; такова она всегда была для нас с того
времени, как цари стали владеть нами и вести свои порядки по своей во­
ле, не слушая народного голоса; они нас приписали к помещикам, отняли
землю и волю нашу понемногу, разными хитростями, да силой. Они нам
поставили своих верных слуг: чиновников да начальников и связали по
рукам и по ногам и заставили стонать, да горькую участь нести; так было,
так и будет всегда, покуда будут цари владеть нами да распоряжаться на­
шим добром и землей, без нашей воли, в свою только выгоду на пиры
свои и праздники; пока мы будем молчать да покоряться таким порядкам
неправедным; отдавать им добро наше и землю нашу вековую, нами засе­
ленную, нашими руками возделанную, нашим потом политую. Какое не­
чистое неправедное дело — отнимать у нас землю — единственное богатст­
во народное, заставлять выкупать ее у наших мучителей против всякой
правды Божеской и человеческой; высасывали у нас [с] кровью последние
крохи, насиловали дочерей наших, что нам приходится еще платить день­
гами или закабалиться по-прежнему, работать на них, чтобы получать
свои деньги, иначе хоть по миру идти, умирать с голода целыми сотнями.
Нечего правда и лучшей доли ждать нам от царя нашего немца; он знает
свои выгоды и соблюдает их, да выгоды своих верных слуг помещиков,
что помогают ему давить и обижать нас. Назад тому месяца два царь и
сам это сказал крестьянам, которые приходили жалобиться и просить не
такой воли, а воли, какая следует, царь их выслушал и сказал, что не бу­
дет им никакой другой воли, кроме этой. Это было в газетах напечатано.
Стало быть, нечего ожидать от него лучшего, надо другой путь держать,
чтобы получить себе волю настоящую, без розог да без чиновников, и зем­
лю, без которой нам и жить нельзя, а если ждать будем дальше, то все по
миру пойдем или задолжаем и снова закабалимся помещикам! Терпели до
последней крайности, все надеялись на лучшее, теперь уже ждать нечего,
и царь сам сказал это; у казенных крестьян также хотят урезать землю, ос­
тавить им гораздо меньше, чем теперь, да и ту заставить их выкупить, как
будто не ихняя была, а чужая или царская. Плохое дело, надо подумать о
себе своим умом, своей силой поправлять дела свои; будет, пожили чужим
умом, на чужой воле, помыкали горя, да все не в прок пошло, не переста­
нут нас грабить да обманывать, все дела вести на нашу голову. А сила-то
Лаша велика — 23 млн. крепостных людей, казенных крестьян немало то­
же, да кроме крестьян наберется много всякого другого народу бедняков,
которым наскучило жить на белом свете, горюя от обид и притеснений, от
пошлин и наборов. Кто устоит против такой силы? Не устоит царь с по­
123


мещиками, силой возьмем то, что не добились, не дождались мирно, возь­
мем землю от помещиков, избавимся от царских чиновников и грабежа и
неправды; расквитаемся за горькие века отцов и за все, что мы сами по­
терпели, расквитаемся за все с нашими неправедными притеснителями,
забывшими Божеские и наши родные законы старинные. Подняться толь­
ко, расшевелиться нам дружнее, выберем себе сами лучших людей в пра­
вители на срок и станем смотреть за ними, кто не хорош, того после срока
долой; подати и повинности сами сообща назначим и будем с них отчета
требовать у выборных правителей, чтобы не пропадали, как теперь пропа­
дают без пользы для нас, наши денежки, а на нашу прямую пользу шли;
избавим себя от рекрутской повинности, отнимающей от нас лучших де­
тей и лучших в семье работников, а оставим себе немного войска, а на
случай войны — ополчение пошлей, как в иных землях и делают; да без
царя у нас и войны не будет, война бывает только по царской прихоти,
когда он с кем из других царей поссорится, а без царя нам нет нужды ни
с кем ссориться, будем мирно жить с соседями. Нечего ждать нам и изны­
вать в нашей горькой судьбе, сильны мы, и уладим мы своей силой наше
дело и судьбу нашу, топор нам точить да дружнее подыматься, расплатим­
ся с нашими мучителями за свои обиды, пот и кровь; 200 крестьян побито
по указу царскому в Бездне за свою волю, помянем их и отомстим по уби­
тым за правое дело; Бог поможет нам в этом святом деле за Правду.
Полилася кровь горячая
Православных христиан,
Полегла толпа стоячая
Первой вольности граждан;
И зачем скажи, могучая
Русь, стоишь тиха, мрачна,
Льется кровь твоя кипучая,
Словно волжская волна.
Ты не встанешь, не всколышешься
Против нашего царя,
Ты народом его пишешься
И сорит тобой он зря.
Но делать нечего, что обещали, то надо выполнить, а то за обман-то
кабы худо не вышло от народа; хитростью-то много его царь обманывал, а
прямо-то обмануть трудно; пожалуй, за обман и топор мужицкий пойдет
в дело, тогда больно плохо придется царю с немцами начальниками да с
помещиками. Что же долго думать надо и тут хитрить, да хитростью про­
вести народ как-нибудь. Вот составил царь из помещиков да из немцев
больших чиновников комитет по крестьянскому делу, и принялись писать
да рассуждать, как тут лучше провести, обдуть простяка крестьянина. По­
падали случаем изредка в комитет люди добрые, которые хотели постоять
за крестьян, да немного удалось-то им сделать: либо отравят, либо в Си­
бирь упекут их помещики, чтобы не стояли за народ против выгод поме­
щиков. Четыре года все писали да рассуждали, как провести народ хитрее,
наконец рассудили и царь написал манифест, да такой, что и читать-то ус­
124


танешь, да и дела-то мало — больше слова, чтобы понять было его труднее
простому мужичку; похвалил он тут в манифесте дворянство, что вот, дес­
кать, каково оно, всегда оно мне служило верой и правдой и теперь послу­
жило; сами, дескать, дворяне отказались от своих собственных вещей, т. е.
крестьян. Потом с манифестом вышли «Положения», их-то в толки взять
еще труднее, чем манифест. И послали везде по крестьянам генералов да
чиновников читать и объяснять народу положения, читать манифест да по
царю-то молебны служить. Молись, мол, народ православный Богу за ца­
ря да за волю, да за свое будущее счастье. А перед тем, как объявить волю-то, везде расставили войска по помещичьим губерниям на всякий слу­
чай; видно, сами чуяли, что хороша будет эта воля, для народа-то. А на­
род спроста-то и поверил им и стал было молиться за царя да за свое бу­
дущее счастье (дальше см. «Что нужно народу» Искандера, лист 2-й на
обороте: однако, как стали объяснять народу положение и т. д.).
Забыл народ свое старое время, когда узнал он свою силу и расплачи­
вался с барами за свои обиды. Когда появился с Урала Пугач и стал ве­
шать всех бар, всех помещиков, да брать города, народ валом валил к не­
му и творил разделку с барами за свои обиды. Не удалось Пугачу пройти
по всей матушке Руси и перерезать помещиков, да добраться до царского
величества; пришли войска царские, запугали народ и схватили Пугача;
народ не устоял тогда из страха, не поборолся за правду с войсками цар­
скими и остался при своей прежней горькой доле; да теперь что год, то
хуже станет ему, все больше плодится крапивного семени — чиновников
да дворян, больше народу тягости. Пора народу опять подыматься против
неправды, пора опять ждать Пугача да приставать к нему с топорами, ид­
ти против неправды, порешить чиновников-грабителей да дворян, что со­
сут и пьют кровь народную, пора опять устроить свое выборное правле­
ние, не давать себя царю с немцами в обиду; будет уже терпеть, натерпе­
лись довольно неправды в земле своей. Приставим к царю своих выбор­
ных от народа, чтобы он во всем с ними советовался и лишней копейки с
нас не требовал; землю нашу дедовскую разделим поровну безобидно, и
сообща будем владеть ею. Тогда не станем ходить в лохмотьях век свой да
унижаться перед всяким, управлять будут те, кого мы знаем, кого сами
выберем на 3 года, не по нас пришелся — так сменим его. Вот тогда будет
правда в земле нашей, будет суд справедливый.
Вот когда не будут палить в нас из ружей по царскому приказу. Вста­
нем теперь только дружней, да без страха постоим за себя, не разбежимся
от кучки солдат с ружьями, не подставим им молча свои головы под пули,
как в Бездне подставили. Пусть узнают силу русского топора мужицкого.
Покажем царю, что нельзя нас принимать вместо скота рабочего, прого­
ним немцев с земли своей!
Ничего ему, бездушному,
Стон и слезы сограждан,
Адъютанту равнодушному
Перебить велел крестьян.
Полегли сыны отечества
Не в прославленном бою,
125


А без права человечества
С клали голову свою.
Восставай же, Русь могучая,
На защиту прав твоих
И пролей ты кровь кипучую,
Поразив врагов своих.
Пореши царя сапожника,
Пореши его семью,
Не щади его безбожника,
Не клони главу твою.
Восставай же, Русь священная,
Восставай, честной народ,
Кровь твоя не отомщенная
К отомщенью вопиет.
Печатается по: РПРС. Т. 2. С. 284—287. Подлинник: РГИА. Ф. 1282. On. 1. Д. 142.
Л. 154-159.
'ß
Написана в декабре 1861 г. Признавший себя ее автором студент Казанского универ­
ситета Иван Пеньковский датировал прокламацию 24 декабря этого года.
Р у к о п и с ь прокламации была обнаружена в Казани при обыске у братьев И. Д. и
Е. Д. Пеньковских в июне 1863 г. Возможно, что при ее составлении И. Пеньковскому
помогали его брат Евграф и живший вместе с ними студент Михаил Элпидин (см.:
Вулъфсон Г. Н. Разночинно-демократическое движение в Поволжье и на Урале в годы
первой революционной ситуации. Казань, 1974. С. 257). Исследователь полагает, что
она не была размножена и не распространялась главный образом из-за ее несоответст­
вия тактической линии Петербургского и Лондонского революционных центров.

№ 19
По ра!
Прости, мой край родной, изъеденный врагами,
Подавленный рабством,
Позорно скованный безумными властями,
Шпионством, ханжеством!
Обширнейшее государство — Россия, занимающая пространство почти
вдвое более всей Европы, стонет под тяжким игом деспотизма вечно пья­
ных, безумных Государей, и народ русский, вероятно, привыкший к этому
безобразию, молчит и стонет. Что же заставляет его стонать? Неужели он
не может освободиться от этого варвара — императора? Верно, такова
уже его участь! Вот уж 1000 лет страшная тирания лежит на нем. Сколько
народ перетерпел в это сравнительно малое время. Что ж причиной всему
126


этому? Причина естественна — рабство, налагающееся на нас религиею с
детства: «возьми крест свой и иди», — учит православие, и русский с по­
корностью слушает и несет тяжкое иго рабства, он не осмеливается вос­
стать против тирании, насилия, затрогивающих даже за самое больное ме­
сто — нравственность. «Возьми крест свой и иди!» Рабское повиновение
деспотизму в нашей, зовущейся Православной, религии является на пер­
вом плане. Человек не должен защищаться, учит Православие, когда его
бьют, когда с ним поступают как со скотом, и должен с покорностию не­
сти крест свой и повиноваться произволу Помазанника Божия. Деспо­
тизм и религия идут рука с рукой, они не отстанут один от другого, да и
можно ли им разойтись — не будет одного, уничтожится и другая, не будь
монархии — не будет и религии, и наоборот. Деспотизм поддерживает ре­
лигию, и религия делает в свою очередь то же. И настанет время, когда
этих двух спутников, блуждающих по матушке России, напрягающих по­
следние свои силы, чтоб удержать народ в невежестве, топором и различ­
ными воинскими оружиями, впрочем, чем попало — и кочергой, й засту­
пом, пожалуй, и мутовкой — разобьют в пух и прах. Деспотизм теперь в
высшей степени, не время ли нам освободиться, сложить с себя тягостное
бремя и основу его — религию?
Да, п о р а !
Несомненно, что Православие, распространяемое, как говорится, дурь­
ей породой, пьяными с заплывшими рожами попами, слепыми проводни­
ками каждого дурного дела, лишь бы оно было во имя Господне, — начало
деспотизма и монархизма.
Свобода!
Вера есть суеверие, задерживающее развитие, а это* и нужно нашим
фарисеям, выдающим себя за патриотов. У них на этот случай свои расче­
ты. «Чем, дескать, народ-то необразованнее, тем нам удобнее действовать,
взять его в руки, а там когда он еще образумится?» Вот на этом-то основа­
нии, на этих-то данных эти два спутника и давят нас и высасывают си­
бирскими рудниками да Петропавловскою крепостью последнюю кровь. А
народ? Он все терпит и стонет. Проснись, Россия, восстань за свои права,
за право человека. Вспомни свое прошедшее, взгляни на него попристаль­
нее, оно все облито кровию тысячи мучеников, которые взывали громко к
тебе, звали тебя на защиту, но ты как будто не слышала их голоса, просы­
палась, с полуоткрытыми глазами отвечала на этот сильный зов истинных
патриотов и потом снова засыпала, усыпляемая сонмами всякой духовной
челяди, и не пошла на призыв людей, искренно любящих тебя. А попы,
низкие поклонники деспотизма, потому что он их не касается, сладкими
псалмами и различными процессиями во храме Божием убаюкивали тебя
как маленького ребенка: «спи, дитя, ведь это еретики, богоотступники
кричат там, все ведь они за это в ад пойдут!» И ты, Россия, веришь им!
Прошедшее скверно, все облито кровью, настоящее еще хуже, потому
что оно так близко к нашему сердцу, а будущее, если оно останется при
таком_порядке дел, будет еще подлее. Где же исход всему этому? Исход

* В копии прокламации, видимо, описка: что.
127


топор. Никогда, Россия, ты еще не наслаждалась спокойствием! Свирепый
норман взял молоток и начал сколачивать тебя, потом Владимир принес
тебе византийский клиентизм, а там начались кровавые распри диких норманов, далее накрыли на тебя* ужасные татары, от влияния которых ты
не освободилась и в настоящее время, и не успела еще смыть кровавые
пятна, совершенно поработившие тебя, явился Грозный, а там смутное
время, Петр, прозванный, вероятно, по росту и безнравственности вели­
ким, гнал просвещаться палкой. Не все еще! У нас после Петра были еще
уроды-цари, из которых, не знаю, умер ли хоть один без отравы и распо­
ротого брюха; наступил сильнейший из всех деспот — Николай, в его
царствование в XIX веке Россия окончательно запятнала себя.
Он и его сотрудники забили окончательно все человеческие стремле­
ния русских, которые только что начали пробуждаться. Пять декабристов
в прологе этого царствования ознаменовали себя славной битвой истин­
ных тружеников за отечество и с петлями на шее они предрекли России
будущее. Николай торжествовал. Наконец помер этот страшный крово­
пийца. Миллионы радовались за Россию, предрекали ей свободу, думали в
Александре II видеть своего избавителя; во всех концах прогремело имя
его, как нечто великое, поражающее ум. Я смотрел, пишет Искандер, этот
доблестный труженик, так глубоко любящий Россию, на простую Любовь,
с которою шел к нему навстречу этот бедный народ и думал: чем он от­
платит за эту любовь? Вот оно, время уплаты, и как оно вам легко! «Дай­
те волю вашему сердцу! Вы, верно, любите Россию и вы можете так мно­
го, много сделать для народа русского!»
Напрасно, все напрасно! Ожидания наши не сбылись, Россия не сво­
бодна, у Александра не любящее сердце, а просто черствый сухарь, загру­
бевший еще более от безнравственной жизни, постоянного распутства и
пьянства. Все гуманные стремления, щедро рассыпаемые его воспитате­
лем — поэтом, которого любит вся Россия *, забиты в нем деспотом-отцом.
Это видно из того, что Александр нисколько не заботится о воспитании
своего сына и из поступков и стремлений самого его. Александр пошел по
стопам своих отцов и дедов. Деспотизм, со вступлением его на престол,
замаскировался только либеральной фразой — освобождение (крестьян и
обещанием реформы). Несчастная жертва деспотизма, пора восстать тебе
и взяться за что попало. Александр остается почти один. Кроме того, рус­
ские должны ни на шаг не отставать от поляков, которые, пострадавши
почти полвека под тяжелым игом России, начинают просыпаться и уже
действовать соединенными силами, напасть на этот гранитный пьедестал
царя и окончательно разбить его и поддерживающих его. Поляки готовы.
И, вероятно, к 1000-летию России они будут свободны. Пора и нам!
Волнения, происходящие в Царстве Польском, доказывают ясно, что поля­
ки дружно восстают и хотят силою вырваться из рук правительства. На­
прасно Александр объявил всю Польшу на военном положении, делает
различные преобразования, замаскировывая тем деспотизм. Все напрасно,
поляки не будут более терпеть. Это последняя мера деспотизма. Мы

* Так в документе.

128


должны держаться их и дружно восстать вместе с ними, иначе нам будет
плохо.
Да, повторяю, пора нам выступить с вооруженною рукою на кровавое поле
революции. К тому же все обстоятельства, необходимые условия революции,
способствуют этому. Угнетение крестьян, господа которых и управители,
предвидя (впрочем, совершенно ложно) «отход крестьян к Государю», как
они выражаются, безмилосердно грабят, тянут от них последнее, утешая,
что скоро будут государевы. Бедные крестьяне, и они выносят все это!
Мировые посредники, не имеющие никаких прав, только моргают гла­
зами, да дерут при посредстве кровопийц становых тех же крестьян, при­
шедших просить защиты от ярых нападений помещиков. Где ж ему искать
правосудия? У него нередко, кроме того, отбирают все имущество, которое
принадлежит ему, отнимают и последнее, кажется неотъемлемое право че­
ловека — жену или дочь. Что же он? Он молчит. Русский человек спосо­
бен на это. Это главная характеристическая черта русского. Теперь же са­
мое удобное время возбудить крестьян от апатии. Крестьянин ждет, что
царь избавит его от деспотизма помещиков, что он отдаст ему землю да­
ром — это последнее достояние его. Но мы видим, как царь хочет освобо­
дить: земля остается во владении помещика, получить которую крестья­
нин может, давши о[т]куп. Конечно, он если и даст о[т]куп, если и приоб­
ретет землю на известное время, то разве он избавится от поборов и взя­
точничества своих властей? Нет! его точно так же будут гнуть и обирать.
Крестьян даже можно разделить на две части: одна из них [за] совершен­
но безвозмездную отдачу земли, а другая думает, что за деньги, и, конеч­
но, очень тем недовольна. Да и скоро ли это дело решится? Нет! Потому
что правительство из своих видов старается как можно дольше задержать
его. А крестьянин во все это время должен страдать. Не лучше ли нам
взяться за это дело? Сперва должно втолковать крестьянам, что их освобо­
дят не иначе, как за деньги, и освободивши, все-таки их будут угнетать их
власти, потому что на это очень способен русский человек: «если сам он
под игом, так и другого давить нужно».
Потом представить им, что при новом порядке дел подати и сборы раз­
личные уменьшатся, что для общего блага деньги нужно брать не вымани­
вая, как делается это в настоящее время, а стараясь внушить, что это полез­
но, и, следовательно, по добровольному согласию. Далее, что при новом по­
рядке дел не потребуется столько солдат, потому что они нужны только при
деспотическом образе правления, чтобы защищать силою свою монархиче­
скую власть, ее интересы, а следовательно, большая часть солдат будут рас­
пущены на свою родину в свои дома, заниматься тем же делом, как и преж­
де, но только с той разницею, что они будут уже не господскими, а свобод­
ными русскими гражданами, имеющими право человека. Зачем же нам до­
жидаться того времени, когда кончится крестьянское дело, хотя и очень не­
утешительно для нас? Тем более, что время теперь очень удобное — Польша
и Малороссия уже готовы подняться. Лучше, я думаю, подняться всем тро­
им, чем каждому поодиночке! Будьте уверены, что если вспыхнет поголов­
ное восстание, то дело, наверное, решится в нашу пользу, потому что чем
монарх будет защищать себя? Солдатами, скажут. 1825 год доказал это, го­
ворят. Странно принимать во внимание 1825 год: тогда Россия еще спала,
129


тогда восстали только немногие, или, наконец, если и весь Петербург, то
все-таки еще не поголовное ополчение. Тут не участвовали крестьяне. А в
состоянии ли солдат бить своих отцов и братьев? Не захочет ли он также ос­
вободиться от этой тяжкой обязанности, которая лежит на нем в настоящее
время? 1825 год доказал, как легко обидеть солдат. Следовательно, солдаты
никак не останутся на стороне Престола. Помещики, — но и те делятся на
две партии: первая часть принадлежит к молодому поколению, а другая, на­
против, не выпускает из виду материальный расчет, хочет пользоваться зем­
лею и поэтому, конечно, останется на стороне монарха. Плохо же придется
подобным господам, первая петля падет на их шею.
Городское население, хотя и не вполне сочувствует, но оно составляет
меньшинство. Впрочем, весь люд городского населения можно разделить
на три класса: 1) людей так называемых мыслящих, прогрессистов, сочув­
ствующих всему и доказывающих необходимость нового устройства;
2) людей регрессистов, считающих царя помазанником Божиим, волю
царскую священной, противодействующих всякому проявлению свободной
воли, которые, конечно, останутся на стороне престола и откажутся от
своих убеждений разве только тогда, когда на них накинут узду, и, нако­
нец, 3) люди, которых современное положение дел вовсе не интересует,
люди, не имеющие относительно будущности России никаких убеждений,
да и не рассуждающие об нем. Эти люди, понятно, примкнут к той сторо­
не, на которой будет перевес, а перевес должен быть уже, конечно, на сто­
роне первых, потому что все молодое поколение готово восстать, да к то­
му же крестьяне недовольны своим положением. Следовательно, партия,
любящая свое отечество, будет гораздо обширнее. Плохо будет господам,
не желающим блага своему отечеству! Пора нам! Нужно действовать и
действовать! Деспотизм напрягает свои последние силы, действия тайной
и явной полиции препятствуют живому слову русского человека, горячо
любящего свое отечество. Но это бесполезно. Под глазами клиентов тай­
ной полиции пишутся воззвания к народу, который только что начинает
просыпаться. Теперь необходимо действовать словом и делом. Напрасно
державный монарх новыми учреждениями, как будто заботящимися о бла­
ге народа, хочет замаскировать деспотизм. Это нисколько не поможет. На­
прасно государь старается садить в темные углы — оплот самодержавия,
которые уже полны народу, но ведь всех не пересадишь же. Слова патрио­
тов из далекой А нглии2 проникают к нам, а их уже трудно достать прави­
тельству.
Пора нам! Я оканчиваю. Пусть слово мое пронесется по России и па­
дет на плодотворную почву, западет в русские любящие сердца и отклик­
нется на вызов людей, любящих свою отчизну. Мы более не можем сто­
нать под тяжелым деспотизмом. Вторая половина 19-го века начинает
пробуждать нас, и пробуждение русских увенчается успехом. Русского че­
ловека только расшевелить трудно, а если уж он поднимется, то, прави­
тельство, не жди добра!
Не устрашит нас напрягающий последние силы деспотизм — мы гово­
рим свободно. Не устрашат нас пытка и застенки III отделения, мы должны
говорить, потому что время наше настало. Говорю — застенки, потому что
они у нас еще и в 19-м веке существовали и существуют. Отплатим же за все
130


это народным палачам! Не нужно более говорить. Люди здравомыслящие
поймут и понимают. Да, повторяю, должна понять Россия и освободить се­
бя из-под ужасного гнета Александра и его сотрудников. Пора нам!
Объяснение с публикой
Выпустивши 1-й номер, мы вздумали подробно объясниться с общест­
вом насчет цели нашего издания. Статьи — Революционные мотивы и По­
ра (№ № 2 и 3) 3 и были именно выпущены с этою целью; ими объясняют­
ся наши стремления. Вот об этих-то стремлениях мы и хотим прибавить
кое-что для публики.
Признавая единственным исходом из рабства революцию, мы, само со­
бою разумеется, желаем скорейшего ее появления. Желая способствовать
произведению ее, мы вздумали на первый раз выпускать в публику разно­
го рода статьи.
Знакомя таким образом публику с нашими взглядами, мы будем пока
излагать только опровержения существующих мнений как насчет револю­
ции, так и насчет существующего порядка дел, не излагая нашего взгляда
на способ действия. Излагать наши планы действия в подробности те­
перь — значило бы прямо подвергать их неудаче. Всякая партия, полагаем
мы, желающая только блага России, будет действовать при первом случае,
хотя бы случай этот и не представлял полного соответствия мыслям этой
партии. Дело понятное, что все либеральные партии будут распространять
в обществе свои взгляды, различные, конечно, в частностях, но у всех ли­
беральных партий есть общее — именно стремление к свободе.
Никто не скажет, которая из либеральных партий возьмет верх после
революции, как устроится общество; это будет зависеть от разных обстоя­
тельств, но несомненно то, что победа будет на стороне свободы, если
только все так называемые либеральные партии будут действительно же­
лать свободы.
Наше направление заключается в том, чтобы на основании истории, на
основании исторического опыта, отстранить те бедствия, которые могли
бы произойти при революции, и всеми силами содействовать благу наро­
да, а не одной какой-нибудь касты. Но при этом надо заметить, повторим
мы, что, излагая свои воззрения, отрицая многое, признаваемое другими
либеральными партиями, мы действуем только в виде распространения
своих мнений, но при всяком случае будем действовать, хотя бы случай к
действию и не соответствовал вполне нашей теории.
Печатается по копии, заверенной жандармским штаб-офицером (ГАРФ. Ф. 109. 1 эксп.
1862 г. Д. 67. Л. 7-12).
Текст прокламации обнаружен у пермскРго семинариста М. Констанского в Нытвенском заводе Пермской губернии в январе 1862 г. Написана она, по-видимому, в конце
1861 г. Констанский получил ее в библиотеке А. И. Иконникова от помощника библио­
текаря В. Тихомирова перед отъездом домой на рождественские каникулы и, приехав в
Нытву, читал кое-кому из знакомых. Как видно из его позднейшего свидетельства, сочи^ш л прокламацию Тихомиров, окончательный же вид придал ей Иконников (см.: Горовой Ф. С. Важные документы революционно-демократического движения на Урале / / Уче­
ные записки Пермского гос. университета. Пермь, 1957. Т. 10. Вып. 3. С. 136). Вручая
прокламацию Констанскому, Тихомиров сообщил, что в Перми существует общество, за131


нимаюідееся изготовлением подобных статей. При обыске у Констанского были найдены
копия речи А. П. Щапова (док. Ns 13) и посвященное Щапову стихотворение, получен­
ные также от Тихомирова (который, однако, в том не признался).
1
2
3

Воспитателем будущего Александра II в его юные годы был поэт В. А. Жуковский.
Имеются в виду А. И. Герцен и Н. П. Огарев.
Эти прокламации до нас не дошли.

№ 20
<Ц ель русского движ ения>
* Цель русского движения: созвать Земский собор из посланцев ото
всех уездов, выбранных всем народом, без различия сословий для всеоб­
щего нового устройства России, которое состоит:
1) В немедленном уничтожении всякого крепостного права, помещичь­
его и казенного, на людей и землю.
2) В отдаче общинам (громадам, миру) земли, им принадлежащей —
как есть межа, положив помещикам денежное вознаграждение из общих
государственных доходов, без всякого особого взимания с кре<уьян чеголибо, сверх обычной подати, платимой всеми на пользу общую.
3) В уничтожении, затем, всякой сословной розни и введении равно­
правности.
4) В учреждении, заместо казенного чиновничества, бессословно вы­
бранных и перед обществом ответственных людей для суда и управления
сельского, городского и уездного.
5) В соединении уездов в области, самостоятельно управляемые своими
выборными областными думами.
6) В соединении областей в один общий Союз (Федерацию), заведываемый ото всех областей выборною Земскою думой.
Всего этого без общего Земского собора учредить и поставить нельзя.
Если (или так как) государь не хочет созвать Земского собора, то не­
урядица неизбежно доведет до восстания.
Так как восстание неизбежно, то надо его устроить и направить в ра­
зумном порядке, отнюдь не кровопролитно и не разорительно.
Такое восстание, идущее строем, можно только образовать в войсках.
Для этого надо составить офицерские общества для разъяснения солда­
там цели и необходимости восстания.
Образование таких обществ должно быть преимущественно и усиленно
вырабатываемо в войсках, стоящих на окраинах государства: на Кавказе с
Доном и Черноморьем, на Урале с Приволжьем, в Польше с западными гу­
берниями.
Образовавшись, общества должны принять начальство над войсками и
вести их таким образом со всех концов на Москву и Петербург, всюду поды­
мая народ на содействие и умножаясь прибылыми охотниками-ратниками,
* Над текстом написано синим карандашом: «Проект Огарева».
132


оставляя по дороге селы и города учреждать сами[м] свой внутренний поря­
док, с упразднением казенного чиновничества и клича клич на общий Зем­
ский собор, который, если б император не захотел его, собрался бы помимо
его воли и выбрал бы царя нового — если нужно — или составил бы при себе
правительственный совет из людей, перед Земским собором ответственных.
Сопротивление такому движению может быть только ничтожное.
Чтобы, пока идет образование восстания войск, офицерские общества
разных местностей могли иметь между собою узел, сношения и заявлять
свое дело гласно печатным словом, — надо каждому из них войти в посто­
янные сношения с нами, людьми, поставленными в Лондоне вне пресле­
дований казенной полиции.
Для успеха образования восстания нужно во всех войсковых центрах
учредить денежные сборы из посильных приношений каждого на общее
дело, поручая кассы избранным офицерам.
Печатается по: Новые материалы о революционной ситуации в России (1859—1861 гг.).
Статья и публ. М. В. Нечкиной. Пять революционно-конспиративных документов из бу­
маг Огарева / / Лит. наследство. М., 1953. Т. 61. С. 501. Подлинник: РГАЛИ. Ф. 2197.
On. 1. Д. 376. Л. 1-2.
Автор — Н. П. Огарев.
М. В. Нечкина датировала документ 1860 г. Однако^более обосновано отнесение его
к 1862 г. (см. вступительную статью к разделу).

№ 21
< 0 6 о р г а н и з а ц и и т ай н ы х о б щ е с т в и по д го т о в к е
восстания>
Заграничные общества могут только давать общее направление печат­
ной пропаганды и служить складочными связями для обществ, реально
действующих в России.
Единое централизованное общество невозможно; возможно только обще­
ство федеративное. Это доказывается фактом: в разных местностях образо­
вались кружки; это совершенно противоположно карбонаризму, который
рос из центра и от этого составлял единое, централизованное общество. У
нас даже 14 Декабря разделилось на Север и Юг — не потому, что они не во­
все сходились в тенденциях, — они на чем-нибудь да помирились бы, — но
просто по географической пространности, на которой уже образовавшиеся
отдельные кружки могут сойтись, но где рост из одного центра несбыточен.
Я очень напираю на это потому, что оно дает чрезвычайную важность
местностям и определяет план кампании.
Всмотревшись в Россию, можно предположить, где какие (т. е. фрач­
ные, а не народные) кружки, вероятно, образовались и, следственно, на те
пункты направить поиски и стараться примкнуть и основать отдельные
местные центры и их связь между собою.
Йачнем с севера.
Наверно в Петербурге есть не один кружок, а несколько, и состав их
офицеро-студентский, военно-литературный. Столкновений, т. е. сближе­
133


ний с народом (кроме офицеров с солдатами), мало, и они очень мнимы,
потому что у литературных людей есть свои коньки: поговорили с извоз­
чиком — значит есть сближение с народом; между тем как его в сущности
нет, потому что нет резких, общих обеим сторонам, местных интересов
землевладения и общественного устройства.
Далее нельзя не предположить центров во всех университетских горо­
дах, центров, очень рьяных и очень неопытных. Вот они:
Москва. Сближения с народом могло бы быть больше, чем в Петербурге,
но местный интерес землевладения и общественного устройства много по­
глощен интересами большого города и не стоит на первом плане. Потом
кружки уже не военные, а учено-литературные, и Москва представляет им
большое удобство кабинетной жизни, где создаются теории или фантазируются движения, нейдущие дальше из-за с^ен студии; от этого в Москве са­
мое сближение розных кружков туго, и они или слишком осторожны или
фантазируют.
Казань. Чрезвычайно важный пункт, где университет резко противуположен дворянству, где местный интерес землевладения и общественного
устройства сильно бродит в округе от Вятки до Урала, где встречается мо­
лодежь из юго-восточных приволжских губерний. Этот центр примыкает к
крепкому расколу и к духовной Академии. В этом центре есть войско, но
его настроение мне совершенно неизвестно. С университетом оно, кажет­
ся, не сближено.
Харьков. Университетский центр русской Малороссии и Войска Дон­
ского. Насколько в Малороссии пан может сойтись с мужиком, что даже
потруднее, чем в Великороссии, и насколько молодежь из казаков может
иметь влияние на донское казачество — это вопрос, который требует осно­
вательных сведений.
Одесса. Центр чрезвычайно важный как университетский центр Ново­
россии и доли Украины и как корреспонденция.
Киев. Один из наиболее объемистых университетских центров, где
встречаются русские, малороссы, литовцы и поляки. Центр, необходимый
для соединения и трудный по разрозненности национальностей. Важный
центр по духовной Академии.
Дерпт — теперь малозначащий центр; для русских и поляков враждеб­
ный университет. Его лучше обойти.
Ярославский лицей мне мало известен, и как на университетский центр
не знаю, насколько на него рассчитывать.
Итак, для деятельности литературно-народной, т. е. для сближения мо­
лодежи с народом, самые важные пункты остаются, располагая по степени
важности: Петербург, Киев, Москва, Казань, Одесса и Харьков.
Кроме того, Петербург, Москва, Киев и Казань имеют важное значение
по духовным академиям, имеющим несомненное влияние на семинарии и,
следственно, охватывающие все духовенство, в настоящее время самое та­
лантливое сословие.
Далее важное значение имеют военные центры. Приблизительное чис­
ло войска следующее:
Гвардии и гренадер
— 60 ООО (гвардия в Петерб<урге>;
гренадеры — в Москве)
134


Армии
Внутренней стражи
На Кавказе

- 180 ООО
- 50 ООО
- от 200<000> до 300 ООО

Всего регулярного войска 590 000, а в военное время при пополнении
кадр — от 800 000 до 1 180 000 чел.
Генеральный штаб и Военная академия — 460 офицеров.
1-й корпус — в Вильно
1
2
— в Варшаве
?■ Лучшие корпуса по настроению
3
— в Житомире
J
5
— в Одессе
4
— в Воронеже
1 Худшие
6
— в Симбирске
J по настроению
В Сибири и по Уралу 15 батальонов линейного войска; следственно
артил<лерийских> орудий 25 (в мирное время), 50 (в военное).
В Оренбурге (4 полка) 12 батал<ьонов> (от 20 до 40 орудий).
В Финляндии — 12.
Генералов — 357, офицеров — 30 000 челов. Около половины надо счи­
тать на Кавказе. Следственно, на 6 корпусов придется слишком 15 000
офицеров; следственно, на лучшие 4 корпуса 19 000 (считая штаб и обер)
да и настроение офицеров и войска на Кавказе не может быть дурно.
Следственно, военные центры регулярного войска составляют, по важ­
ности:
Петербург
Варшава
Житомир
Кавказ
Одесса.
В Восточной России мудрено определить центр; два корпуса рассеяны;
сегодня — в Нижнем, завтра — неизвестно где.
Оренбург составляет маленький центр для регулярного войска.
Финляндия вовсе не нужна.
На внутреннюю стражу вовсе нельзя рассчитывать; но пометить надо
города с крепостями как ее центры, всегда снабженные орудиями и поро­
ховым магазином. Их надо пересчитать; многие губернские города с кре­
постями (кремлем) и, сверх того, отдельные крепости (Бобруйск и т. п.)
пограничные и непограничные.
Флот везде хорошо настроен.
Иррегулярное войско имеет центры противуположно регулярному. Там,
где оно примкнуто к регулярному, оно или составляет полицейскую силу и
входит в кадры и интересы внутренней стражи или вовсе не составляет си­
лы (кроме Кавказа, который сам по себе совпадающий центр регулярного и
иррегулярного войска). Несовпадающие же центры — Оренбург с Уралом и
Дон, Астрахань, Азов, Черноморье и Новороссия или крайний восток, юговосток и юг России. Иррегулярного войска всего 308 400 человек. Половина
на Кавказе; из остальной половины '/з ~ на внутренней страже, 2/з ~~ дома
и составляют центры; следственно, приблизительно: на Кавказе 150 000. Из
остальных 150 000, отсчитав 50 000 на внутреннюю стражу, остается около
135


50 ООО на юге и юго-востоке, около 50 ООО на востоке (считая не поселян, а
только входящих в кадры войска) и, вероятно, до 300 орудий (по 150 в каж­
дом центре, может и меньше). Цифры собрать мудрено, и они требуют по­
верки. Иррегулярное войско большею частью совпадает с расколом. Центры
иррегулярных войск, естественно, противуположны регулярному, ибо пра­
вительство, рассчитывая на иррегулярное войско, посылает наименьшее
число регулярного туда, где наибольшее число иррегулярного. Важное зна­
чение для нас оно имеет там, где оно дома, где оно самостоятельная сила и
центр; а там, где оно примкнуто к внутренней страже, оно дает шансы противу нас, ибо каждый казак становится грабящим чиновником. Различия
между нижними чинами и офицерами по образованию нет; по местным ин­
тересам есть оппозиция та же, что у народа с чиновниками; стало, всего ме­
нее рассчитывать можно на офицеров, опять совершенно противуположно
регулярному войску.
Далее — классификация городов, помимо центров университетских и
военных, не существует для образованного меньшинства, и приходится
классифицировать только помещичество. Меньшинство его всегда будет
зависеть от университетских центров; большинство распределится на об­
рочников и барщинников, а последние — на крупных и мелкопоместных.
Так как эта классификация повсюдная, то центров, помимо университет­
ских, для меньшинства мы не найдем, кроме центров ярко обозначенных
народностей; следственно, сверх университетских центров могут встре­
титься центры в западных губерниях.
Далее идет классификация собственно народа. Тут в глаза бросаются
три основания классификации:
Народность (Польша, Литва, Малороссия).
Раскол (я вскоре разработаю классификацию раскола) и торговые под­
вижные центры — ярмарки, и неподвижные центры — приречных боль­
ших городов и сел.
Кроме того, два большие отдела губерний помещичьих и губерний, где
помещиков мало или вовсе нет. Так, Север по прямой черте от Олонецкой
губернии до Екатеринбурга, и Восток — от Екатеринбурга до Астрахани
составляет беспомещичью, народную, раскольничью полосу.
Какое бы ни было основание классификации, но народ всюду группи­
руется по ярмаркам, подразделенным на бесконечное число базаров, кото­
рые для него составляют место стачки, митингов, вечей.
Проследим группировку по ярмаркам и приречным торговым городам.
(Я не говорю о повсюдных годовых местных ярмарках в каждом городе, а
только о больших, сбирающих народ со всех краев).
На севере существует только одна замечательная ярмарка — Весьегонская. Стало, на севере рассчитывать на большие временные центры нель­
зя, а только на постоянные центры.
Кроме обычных портовых городов, как Архангельск, Петербург и Рига,
один из главных притоков народа — Рыбинск. Рыбинск отделяет к северу
Русь беспомещичью и начинает Русь помещичью Ярославо-Костромского
округа и собирает временно всю приволжскую Русь.
Ярмарочный центр крайнего востока — Ирбит, южнее — Менселинск,
следственно — Пермская и Оренбургская губернии. Главные ярмарочные
136


центры низовых городов — Нижний-Новгород и Симбирск. Главные по­
стоянные центры на соединении Волги и Дона, т. е. на границе Саратов­
ской губернии и земл<и> войска Донского.
Далее ярмарки в земле войска Донского.
К западу пойдут малороссийские ярмарки — Коренная в Курске, Харь­
ковская (3 раза в год), Роменская (в Полтавской губернии 3 раза в год),
Кролевецкая (Чернигов<ской> губернии), Ростовская и Екатеринославская, Таганрогская.
Литва и Белоруссия, т. е. западные губернии, имеют только одну Сельвимскую ярмарку.
Киев, конечно, самый большой народный, торговый и всяческий центр
для Западной Украины, и Украина составляет только округ Киевский.
Центральная Россия, забегающая в Ярославскую губернию Ростовской
ярмаркой, все же составляет только округ Московский.
Этот беглый обзор приводит к следующему заключению: центры обще­
ства должны основаться легко в местностях, где совпадают все три инте­
реса — университетский (т. е. меньшинство образованного сословия), во­
енный и народный; менее легко, но все же не слишком затруднительно —
в центрах, где совпадают только два интереса — военный и народный или
меньшинства и народный; центры с трудом, но должны быть основаны в
местностях, где один только народный интерес при отсутствии войска и
университетского меньшинства.
Поэтому распределим:
Первый разряд:
Петербург, Киев, Одесса*.
Второй разряд:
а) Военно-народный: Кавказ и Астрахань, Дон и Азов, Урал и Завол­
жье.
б) Меныпинство-народный: Казань, Москва, Харьков, Рыбинск, Ниж­
ний, Курск, Екатеринославль.
Третий разряд:
Народный без войска и меньшинства: север беломорский и остзейские
губернии. В русском отношении Беломорье и Балтика имеют общий инте­
рес раскола.
В первом разряде нам остается только встретиться с людьми и оставить
в каждом одного с нами соединенного.
Во втором разряде мы должны пользоваться встречею, где она возмож­
на, а там, где она маловероятна, иметь нарочного агента. Начинаю с союза
меньшинства с народом.
На линии от Петербурга до Москвы мы встретим готовых людей в
Твери и потому должны воспользоваться, чтоб из них основать ТверскоЯрославско-Костромской округ, который бы работал пропагандой для
сближения меньшинства с народом, где для него удобный центр — Ры­
бинск. Тут местные интересы землевладения и выборного начала дают
сильную основу для пропаганды по трем адресам. Тут надо рационально
* На полях написано карандашом рукой Герцена: «Я полагаю, что в Москве все ж можно
с тою же легкостью составить ц<ентр>, как в Киеве и Одессе».
137


примкнуть (положим, к Европеусу *) и на него возложить дело составле­
ния союза для целого округа и устроить с ним корреспонденцию. Вероят­
но, к этому округу присоединится Новгород и Псков.
Второй округ пропаганды по всем трем адресам — Московский. Я чую,
что тут можно встретить человека, но я его не знаю. Все те, которых я знаю,
представляют много преданности, но мало таланта. А это округ, охваты­
вающий Москву, Владимир, Рязань, Тулу, Орел, Калугу.
Третий округ — Нижний и низовые губернии. Тут готового ничего не
встретишь, и надо иметь нарочного, который уже сам выберет резиден­
цию. Можно подумать о сосланном в Нижний Павлове2. К округу отно­
сятся: Нижний, Самара, Симбирск, Пенза, Саратов по т<у> его сторону
Волги и Тамбов.
Четвертый округ, переходный по смеси малороссийского и русского
интереса, — это округ Курско-Воронежский. И тут придется иметь нароч­
ного.
Пятый округ тоже переходного интереса — это Смоленск. Тут придется
иметь нарочного. Конечно, всегда лучше найти местного человека, и тогда
его оставить для составления центра, а нарочный может быть употреблен
в другом месте.
Шестой округ — Харьков, где вероятно, легко встретить человека и го­
товые кружки. Едва ли Екатеринославль требует от Харькова отдельного
центрального агента.
Эти шесть округов не могут действовать иначе как пропагандой по
трем адресам и сюбировать* восстание, идущее от периферии, примыкая к
нему в свое время. Они на восстание самостоятельно не способны. Поэто­
му они для центральных людей требуют талантливых пропагандистов
штатских.
Чем ближе к перифериям, тем больше пропаганда соединяется с воен­
ными и военно-народными центрами.
Начнем с запада:
Варшава, Киев, Одесса.
Во всех трех пунктах легко сыщется агент, корреспондирующий с на­
ми, к этим трем пунктам примкнет Литовский и Белорусский округ, где
также легко иметь агента. Очевидно, что тут мы везде должны иметь в
Варшаве и Литве по одному русскому военному корреспонденту, в Киеве
сверх военного еще агента национально-малороссийского; в Одессе агента
из 5<-го> корпуса и агента гражданского.
Кавказ требует агента военного. Астрахань, Дон и Азов зависят от
Кавказа, как я покажу ниже, хотя Дон и должен находиться под влиянием
харьковской пропаганды, Астрахань — под совокупным влиянием Завол­
жья и Понизовья, а Азов — под влиянием Одессы.
Заволжье делится, естественно, на два округа — на Урало-Оренбург­
ский и Урало-Казанский; в первый входит уральское казачество, во вто­
рой — Пермь и горные заводы. В первом надо создать одного агента — в
Оренбурге; во втором — двух: одного — в Екатеринбурге, другого — в Ка­

* Буквально: переносить, испытывать на себе воздействие (франц. subir),
138


зани. Оренбургский и екатеринбургский агенты должны быть преимуще­
ственно военные, чтобы в случае нужды уметь распорядиться военными
действиями.
Если восстание совершится только в Варшаве и Киеве, оно пойдет в
междоусобие — польскую войну; для того, чтоб оно было народным осво­
бождением, оно должно идти от всей периферии, т. е. чтоб одновременно
с Варшавой и Киевом — тронулся Кавказ во внутрь России, захватывая с
собой Астрахань, Дон и Черноморье, и тронулся бы Оренбургский
Урал — на Нижний и Пермский Урал — на Казань. Между этими тремя
крылами, увлекающими народные массы, 4-й и 6-й корпуса, расположен­
ные в Понизовье, или не станут драться или окажут пустое сопротивле­
ние. А четвертое крыло пойдет с запада.
При таком восстании едва ли возможно большое кровопролитие. Это
скорее мирно-завоевательный поход.
Север не может самостоятельно восстать; он может помогать или сюбировать. Он требует двух агентов: в Петрозаводске (Рыбников) и Архан­
гельске. О значении их и о значении Риги, где тоже нужен агент, скажу
после.
Теперь перечтем же округи, т. е. число нужных для нас агентов: Пе­
тербург, Тверь, Москва, Нижний, Курск, Смоленск, Харьков, Одесса, Киев,
Варшава, Литва, Кавказ, Оренбург, Казань, Архангельск, Рига. Всего
16 человек, которые должны быть друг с другом в постоянных сношениях
и в постоянных сношениях с тремя пунктами за границей: Берлин, Гей­
дельберг и Лондон. Берлин необходим как пункт, близкий к границе и
удобно сносящийся и с Гейдельбергом и с Лондоном.
16 человек в России обязаны каждый в своем округе организовать об­
щество, т. е. целую сеть агентов. Известия между центральными агентами
должны передаваться словесно, посылкою членов общества, так, чтоб орга­
низовались свои почты из конца в конец России и за границу. Письмен­
ность, по возможности, исключена. Мы имеем сношение с 16 человеками
в Империи, на которых лежит устройство деталей. Округи сносятся толь­
ко в лице центральных агентов, не замешивая бесконечного числа имен и
лиц.
Вот, мне кажется, самый естественный строй общества.
Теперь цель: цель — привести правительство к созванию Земского со­
бора, на основаниях трех адресов (общего — формального, адреса от мень­
шинства и адресов от народа)3, то есть на основаниях, что земли — зем­
ское достояние, что управление выборное и что области распределятся по
собственному желанию на самостоятельные отделы федерации. Далее
цель — если правительство в Земском соборе откажет, то на тех же осно­
ваниях произвести восстание со всех периферий разом*.
Общее средство — пропаганда всех трех адресов и значения отказа пра­
вительства созвать Земский собор: царь, отказывающий в Земском соборе,
не есть земский царь.
* Против последних двух фраз написано карандашом рукой Герцена: «Но правительство
может, не отказывая и не принимая, взять mezzo termine <полумеры>, уступить долею,
что, вероятно, и будет».
139


Пропаганда, без сомнения, имеет больший объем, чем только подача ад­
ресов. Есть пропаганда общечеловеческого образования, которая должна
быть всегда и всегда помогает и в каждом данном случае, но я, собственно,
говорю о пропаганде ad hoc*. Общая пропаганда, действующая посредством
школ, низших и высших, должна идти своим путем и в настоящее время
служить неутомимо для пропаганды ad hoc, т. е. для пропаганды адресов.
Но в перифериях к пропаганде первых трех пунктов должна присоеди­
няться военная организация. Центральные военные люди, кроме пропове­
ди и сближения с солдатами или казаками и крестьянами, должны иметь
в виду все предметы занятий начальников штаба, чтобы восстание могло
идти стройно. Военные действия в средних и северных губерниях могут
свестись только на выж<и>данье приближения сил от периферий для
присоединения к ним; а для того, чтоб ничто этому не мешало, они долж­
ны быть во-время извещены от периферий о необходимой минуте для
обезоружения народом внутренней стражи (если она не содействует).
Больше им делать нечего в военном отношении. Самая важная доля дей­
ствий лежит на центральных людях периферий. Стало, выборы на эти
места талантливых военных людей — дело страшной важности. К Петер­
бургскому. Одесскому, Кавказскому и Архангельскому округу должен при­
надлежать флот.
Дисциплина в военных центрах состоится, естественно; но и в средней
полосе пропаганды меньшинства необходимо разделить местное общество
на действительных членов, которые дают слово на безусловное повинове­
ние центральному агенту, и на пособляющих, которые не должны ничего
знать о действиях общества, а могут содействовать бессознательно, направ­
ляемые членом общества на какое-нибудь отдельное дело. Центральный агент
округа должен хлопотать о фонде; если удастся с раскольников начать
сбор по 10 коп. с души, кроме пожертвований, то дело будет обеспечено.
Петербургский центр должен охватывать военную академию и, может,
даст тала<н>тливых людей для других местностей. Если можно достичь,
чтоб гвардия, выступавшая против периферии, не дралась <и> присоеди­
нилась — это desideratum**.
Я не думаю, чтоб полякам можно было говорить о плане. Я мало верю
в варшавское восстание, тем меньше, что вмешательство Мерославского4
везде было порукою за неуспех. Оно ограничится двумя сотнями жертв, и
надо будет много хлопотать, чтоб впечатление жертвоприношения на рус­
ский народ было хорошее. Но, тем не менее, надо скорее организовать
Кавказ и Урал, так, чтобы они помогли, если западное движение удастся,
дать ему значение народного восстания, а не мезвдоусобия. Если же не
удастся, то Кавказ и Урал должны продолжать организацию так, чтоб че­
рез известное время новое западное движение вышло им в помощь.
Общий адрес и адрес меньшинства должны быть распространены в на­
роде и поданы до февраля 1863 года, хотя бы было не больше 10 ООО под­
писей. Распространение их зависит от заграничных и местных типогра­
* Для данного случая (лат.).
“"''Желаемое (лат.).
140


фий и литографий. Число подписей и имена должны быть сообщаемы за
границу, чтобы в Лондоне иметь к февралю итог и публиковать одновре­
менно с подачею. Об адресах народных должно быть сообщено число сел
подающих и их названия. Они вольно и невольно произведут стачки, и
адресы от народа о Земском соборе должны идти из всех местностей, как
бы различно они ни были написаны. Раскольники, у которых царствует
действительная дисциплина, первые подадут пример — у них адресы пой­
дут, если их святые прикажут подавать их. Тут надо действовать на рас­
кольничьи центры.
Кроме проповеди, пропаганда должна действовать общностью местных
интересов в их столкновениях с властями и равно пользоваться хорошим
распоряжением начальства, как шагом к дальнейшему запросу и дурным
распоряжением, как требующим отмены на Земском соборе.
4-й пункт пропаганды — распространение потребности самостоятельно­
го областного устройства.
Программу деталей пропаганды невозможно создать; регламентация
нигде не удается. От этого я и требую, чтоб все 16 центральных человек
были люди талантливые и умели бы определенно распоряжаться второсте­
пенными деятелями. Неужто мы не найдем 16-ти, которые бы умели орга­
низовать округ?
Пропаганда по трем пунктам, необходимая всюду, составляет единст­
венное средство для центральной и северной России. В северной она огра­
ничивается одним народным адресом. Рига, как раскольничий притон,
также может действовать только на народ и в оппозицию немецкому помещичеству.
Устройство школ, — где, как, какое возможно — должно быть руково­
димо центральными людьми округов, постоянно возбуждая в школах во­
просы землевладения, самоуправления и Земского собора. Школы для де­
тей и распространения грамотности в руках пропагандиста должны обра­
щаться в проповедь, исключительно направленную на три первые пункта
(называю их так в противоположность знаменитым первым двум пунктам
уложения о наказаниях). Специальные лекции техники и сельского хозяй­
ства, легко допускаемые, могут всегда служить основой для проповеди о
первых трех пунктах*. Проповедь нужна для высших сословий и молоде­
жи не меньше, чем для народа. Для народа надо организовать проповед­
ников из крестьян. Центральный человек легче найдет нескольких из кре­
стьян, которые убедятся и пойдут проповедовать, чем если б меньшинство
стало проповедовать массе, которая ему не поверит.
Пропаганда должна образовать три разряда проповедников: 1) крестьян
из раскольников, которых следует убедить, как тесно связан вопрос о сво­
боде вероисповедания с вопросом о первых трех пунктах; 2) семинарис­
тов, которые легче сблизятся с крестьянами, чем дворяне, и там, где дво­
рянин не успеет, они образуют разряд; 3) крестьян из православных, про­
поведующих первые три пункта. Эти проповедники должны быть направ­
ляемы, по естественной классификации округа, по базарам.

* Напротив последних двух фраз написано карандашом рукой Герцена: Зачем?
141


Если царь примет Земский собор, то восстание приостанавливается, но
организация, в особенности военная и вся организация общества, продол­
жаются, чтобы быть всегда наготове.
Центральные члены обязуются под пыткой не называть друг друга.
Печатается по: Новые материалы о революционной ситуации в России (1859—1861 гг.).
Статья и публ. М. В. Нечкиной. Пять революционно-конспиративных документов из бу­
маг Огарева. <3аграничные общества> / / Лит. наследство. Т. 61. М., 1953. С. 502—511.
Подлинник: РГАЛИ. Ф. 2197. On. 1. Д. 377. Л. 1—19.
Автор — Н. П. Огарев. Документ не озаглавлен. В первой публикации заглавием по­
служили начальные слова рукописи. Данное в нашем издании заглавие более соответст­
вует содержанию записки Огарева.
Датируется предположительно 1862 г. Я. 3. Черняк уточнил эту датировку, отнеся ее
к началу октября (Лит. наследство. М., Т. 63. 1956. С. 116).
1

А. И. Европеус (1826—1885) — бывший петрашевич. В конце 50-х — начале 60-х гг.
примыкал к оппозиционно настроенной группе тверских либералов.
2 Речь идет о профессоре П. В. Павлове (см. о нем: Эймонтова Р. Г. Ученый-просветитель
П. В. Павлов / / Истор. записки. М., 1986. Т. 113. С. 208—256).
3 Огарев выступал в это время за подачу Александру II трех адресов о созыве Земского
собора: общего, «формального» (конституционного характера), от меньшинства (в духе
социализма) и от народа (см. указ. выше статью Я. 3. Черняка).
4 Людвиг Мерославский (1814—1878) — видный деятель польской политической эмигра­
ции, генерал, участник Польского восстания 1830—1831 гг., революции 1848—1849 гг.
на Западе. В феврале 1863 г. был провозглашен диктатором Польского восстания. Од­
нако после разгрома возглавляемого им отряда снова эмигрировал.

№ 22
Молодая Россия
Россия вступает в революционный период своего существования. Про­
следите жизнь всех сословий, и вы увидите, что общество разделяется в
настоящее время на две части, интересы которых диаметрально противо­
положны и которые, следовательно, стоят враждебно одна к другой.
Снизу слышится глухой и затаенный ропот народа, народа, угнетаемо­
го и ограбляемого всеми, у кого в руках есть хоть доля власти, — народа,
который грабят чиновники и помещики, продающие ему его же собствен­
ность — землю, грабит и царь, увеличивающий более чем вдвое прямые и
косвенные подати и употребляющий полученные деньги не на пользу го­
сударства, а на увеличение распутства двора, на приданое фрейлинам-любовницам, на награду холопов, прислуживающих ему, да на войско, кото­
рым хочет оградиться от народа.
Опираясь на сотни тысяч штыков, царь отрезывает у большей части
народа (у казенных крестьян) землю, полученную им от своих отцов и
дедов, делает это в видах государственной необходимости, и в то же
время, как бы в насмешку над бедным, ограбляемым крестьянином, да­
142


рит по несколько тысяч десятин генералам, покрывшим русское оружие
неувядаемою славою побед над безоружными толпами крестьян; чинов­
никам, вся заслуга которых — немилосердный грабеж народа; тем, кото­
рые умеют ловчее подать тарелку, налить вина, красивее танцуют, лучше
льстят!
Это всеми притесняемая, всеми оскорбляемая партия, партия — н а ­
род.
Сверху над нею стоит небольшая кучка людей довольных, счастливых.
Это помещики, предки которых или они сами были награждены населен­
ными имениями за свою прежнюю холопскую службу; это потомки быв­
ших любовников императриц, щедро одаренные при отставке; это купцы,
нажившие себе капиталы грабежом и обманом; это чиновники, накравшие
себе состояния, — одним словом, все имущие, все, у кого есть собствен­
ность родовая или благоприобретенная. Во главе ее царь. Ни он без нее,
ни она без него существовать не могут. Падет один — уничтожится и дру­
гая. В настоящее время партия либеральничает, обиженная отнятием у
нее права на даровую работу крестьян, ругает государя, требует конститу­
ции, но не бойтесь: она и царь неразрывно соединены между собою, и зве­
ном соединения — собственность. Она понимает, что всякое народное, ре­
волюционное движение направлено против собственности, и потому в ми­
нуту восстания окружит своего естественного представителя — царя. Это
партия и м п е р а т о р с к а я .
Между этими двумя партиями издавна идет спор, спор, почти всегда
кончавшийся не в пользу народа. Но едва проходило несколько времени
после поражения, народная партия снова выступала. Сегодня забитая, за­
сеченная, она завтра встанет вместе с Разиным за всеобщее равенство и
республику русскую, с Пугачевым за уничтожение чиновничества, за на­
дел крестьян землею. Она пойдет резать помещиков, как было в восточ­
ных губерниях в 30-х годах, за их притеснения; она встанет с благород­
ным Антоном Петровым 1 и против всей императорской партии.
К этой безурядице, к этому антагонизму партий, антагонизму, который
не может прекратиться, пока будет существовать современный экономиче­
ский порядок, при котором немногие, владеющие капиталами, являются
распорядителями участи остальных, присоединяется и невыносимый об­
щественный гнет, убивающий лучшие способности современного человека.
В современном общественном строе, в котором все ложно, все неле­
по — от религии, заставляющей веровать в несуществующее, в мечту раз­
горяченного воображения — бога, и до семьи, ячейки общества, ни одно
из оснований которого* не выдерживает даже поверхностной критики, от
узаконения торговли этого организованного воровства и до признания за
разумное положения работника, постоянно истощаемого работою, от кото­
рой получает выгоды не он, а капиталист; женщины, лишенной всех поли­
тических прав и поставленной наравне с животными.
Выход из этого гнетущего, страшного положения, губящего современ­
ного человека, и на борьбу с которым тратятся его лучшие силы, один —

^ В оригинале опечатка: которой.
143


революция, революция кровавая и неумолимая, — революция, которая
должна изменить радикально все, все без исключения, основы современно­
го общества и погубить сторонников нынешнего порядка.
Мы не страшимся ее, хотя и знаем, что прольется река крови, что по­
гибнут, может быть, и невинные жертвы; мы предвидим все это и все-таки
приветствуем ее наступление, мы готовы жертвовать лично своими голо­
вами, только пришла бы поскорее она, давно желанная!
Понимает необходимость революции инстинктивно и масса народа, по­
нимает и небольшой кружок наших действительно передовых людей... и вот
из среды их выходят один за другим эти предтечи революции и призывают
народ на святое дело восстания, на расправу с своими притеснителями, на
суд с императорской партией. Расстреливание за непонимание дурацких
Положений 19-го февраля, работа в рудниках за указание безнадежности
настоящего положения, ссылка в отдаленные губернии, ссылка гуртом в ка­
торжные работы за публичное заявление своего мнения, за молитву в церк­
вах по убитым, — вот чем отвечает императорская партия им!
Императорская партия! думаете ли вы остановить этим революцию, ду­
маете ли запугать революционную партию? или до сих пор вы не поняли,
что все эти ссылки, аресты, расстрелы, засечения на смерть мужиков ведут
к собственному же вашему вреду, усиливают ненависть к вам и заставля­
ют теснее и теснее смыкаться революционную партию, что за всякого чле­
на, выхваченного вами из ее среды, ответите вы своими головами? Мы
предупреждаем и ставим на вид это только вам, члены императорской
партии, и ни слова не говорим о ваших начальниках, около которых вы
группируетесь, о Романовых — с теми расчет другой! Своею кровью они
заплатят за бедствия народа, за долгий деспотизм, за непонимание совре­
менных потребностей. Как очистительная жертва сложит головы весь дом
Романовых!
Больше же ссылок, больше казней! — раздражайте, усиливайте негодо­
вание общественного мнения, заставляйте революционную партию опа­
саться каждую минуту за свою жизнь, но только помните, что всем этим
ускорите революцию, и что чем сильнее гнет теперь, тем беспощаднее бу­
дет месть!
Революции все способствует в настоящее] время: волнение Польши и
Литвы, финансовый кризис, увеличение налогов, окончательное разреше­
ние крестьянского вопроса весною 1863 года, когда крестьяне увидят, что
они кругом обмануты царем и дворянами; а тут еще носятся слухи о но­
вой войне, поговаривают, что государь поздравил уже с нею гвардию.
Начнется война, потребуются рекруты, произведутся займы, и Россия дой­
дет до банкротства. Тут-то и вспыхнет восстание, для которого достаточно
будет незначительного повода! Но может случиться, что крестьяне восста­
нут не сразу в нескольких губерниях, а отдельными деревнями, что войско
не успеет пристать к нам, что революционная партия не успеет сговорить­
ся, недостаточно централизуется и заявит свое существование не общим
бунтом, а частными вспышками, императорская партия подавит их и дело
революции снова остановится на несколько лет.
Для избежания этого Центральный Революционный Комитет2 в пол­
ном своем собрании, 7-го Апреля, решил:
144


Начать издание журнала, который выяснил бы публике принципы, за
которые он борется, и в то же время служил бы органом революционной
партии в России. В нем будут помещаться отчеты о заседаниях Комитета,
будут предлагаться] вопросы на обсуждение провинциальным] комите­
там, будут заявляться публике мнения* революционной партии о каждом
важном событии. Комитет вынужден был приступить к изданию своего
органа и тем, что еще ни один из издаваемых журналов не выяснил обще­
ству революционной программы. Для доказательства этого мы обратимся
к двум органам: Колоколу и Великоруссу.
Несмотря на все наше глубокое уважение к А. И. Герцену как публи­
цисту, имевшему на развитие общества большое влияние, как человеку,
принесшему России громадную пользу, мы должны сознаться, что «Коло­
кол» не может служить не только полным выражением мнений революци­
онной партии, но даже и отголоском их.
С 1849 г. у Герцена начинается реакция: испуганный неудачною революциею 48 года, он теряет всякую веру в насильственные перевороты.
Два, три неудавшихся восстания в Милане, ссылка и смерть на его глазах
французских республиканцев, наконец, казнь О рсини3 окончательно ту­
шат его революционный задор, и он принимается за издание журнала с
либеральною (не более) программою4.
«Колокол», встреченный живым приветом всей мыслящей России, как
первый свободный орган, вскоре становится загадкою для людей действи­
тельно революционных. Где же разбор современного политического и об­
щественного быта России, где проведение тех принципов, на которых
должно построиться новое общество?
Проходит еще год, и Колокол, оказывая влияние на правительство, уже
совсем становится конституционным. Увлечение им молодежи уменьшает­
ся, революционная партия ищет другого органа и если он читается, то
этому способствует еще прежняя слава Герцена, Герцена, приветствовав­
шего революцию, Герцена, упрекавшего Ледрю-Роллена и Луи Б лана5 в
непоследовательности, в том, что они, имея возможность, не захватили
диктатуры в свои руки и не повели Францию по пути кровавых реформ
для доставления торжества рабочим.
Наконец, его надежды на возможность принесения добра Александром
или кем-нибудь из императорской фамилии, его близорукий ответ на
письмо человека, говорившего, что пора начать бить в набат и призвать
народ к восстанию, а не либеральничать6. Его совершенное незнание со­
временного положения России, надежда на мирный переворот; его отвра­
щение от кровавых действий, от крайних мер, которыми одними можно
только что-нибудь сделать, — окончательно уронили журнал в глазах рес­
публиканской партии.
Но нам могут возразить, что ошибаемся мы, а не Герцен, что отвращение
его от насильственных переворотов проистекло из знакомства с историей За­
пада, от его уверенности, что каждая революция создает своего Наполеона.
„ Мы ответим на это, что и сам Герцен не разделяет этого мнения, да и
революции кончались худо от непоследовательности людей, поставленных
* В подлиннике: мнение.
145


во главе ее*. Мы изучали историю Запада и это изучение не прошло для
нас даром: мы будем последовательнее не только жалких революционеров
48 года, но и великих террористов 92 года, мы не испугаемся, если уви­
дим, что для ниспровержения современного порядка приходится пролить
втрое больше крови, чем пролито Якобинцами в 90 годах7.
В июле прошлого года появился в России «Великорусе».
Несмотря на всю ошибочность и отсталость его мнений, несмотря на
радикальную противоположность их с нашими, мы все-таки должны зая­
вить свое уважение к редакции его, выдавшей в России же протест против
существующего порядка. Успех «Великорусса» был громадный, что и надо
было предвидеть вначале. Удовлетворяя и как нельзя лучше совпадая с
желаниями нашего либерального общества, т. е. массы помещиков, стре­
мящихся хоть чем-нибудь нагадить правительству и опасающихся в то же
время даже тени революции, грозящей поглотить их самих, кучки бездар­
ных литераторов, сданных за ветхостью в архив, а во времена Николая
считавшихся за прогрессистов, он все-таки не мог составить около себя
партии8. Его читали, об нем говорили, да и только. Он вызывал улыбку
революционеров своим мнением о том, что государь побоится отдать при­
каз стрелять в собравшийся народ, своими невинными адресами, которы­
ми думает спасти Россию.
Об остальных заграничных журналах даже и упоминать не стоит. Не
понимаем, зачем это уезжают из России господа вроде Блюммера и
Кн. Долгорукова9. Шли бы себе они, шли рука об руку с «Русским Вест­
ником» и «Северной Почтой» 10, да вызывали бы все вместе своими прин­
ципами презрение всех честных людей.
О прокламациях (на всякой брошюре, изданной нами, будет стоять
«Изд. Центр. Рев. Ком.»), выходивших в последнее время в таком изоби­
лии, тоже распространяться не стоит: неимение определенных принципов,
пустое, ничего не значущее и ни к чему не ведущее либеральничанье, —
вот отличительные черты их.
Не находя ни в одном органе полного выражения революционной про­
граммы, мы помещаем теперь главные основания, на которых должно по­
строиться новое общество, а в следующих номерах постараемся развить
подробнее каждое из этих положений п .
...Мы требуем изменения современного деспотического правления в республиканско-федеративный союз областей, причем вся власть должна перей­
ти в руки Национального и Областных Собраний. На сколько областей распа­
дется земля русская, какая губерния войдет в состав какой области, — это­
го мы не знаем: само народонаселение должно решить этот вопрос.
Каждая область должна состоять из земледельческих общин, все члены
которых** пользуются одинаковыми правами.
Всякий человек должен непременно приписаться к той или другой из
общин: на его долю по распоряжению мира назначается известное количе­
ство земли, от которой он, впрочем, может отказаться или отдать ее в на­
* Так в тексте.
**В подлиннике: которой.
146


ем. Ему предоставляется также полная свобода жить вне общины и зани­
маться каким угодно ремеслом, только он обязан вносить за себя ту по­
дать, какая назначается общиною.
Земля, отводимая каждому члену общины, отдается ему не в пожизнен­
ное пользование, а только на известное количество лет, по истечении ко­
торых мир производит передел земель. Все остальное имущество членов
общины остается неприкосновенным в продолжение их жизни, но по
смерти делается достоянием общины.
Мы требуем, чтобы все судебные власти выбирались самим народом;
требуем, чтобы общинам было предоставлено право суда над своими чле­
нами во всех делах, касающихся их одних.
Мы требуем, чтобы, кроме Национального Собрания, составленного из
выборных всей земли Русской, которое должно собираться в столице, бы­
ли бы и другие Областные Собрания в главном городе каждой области,
[Доставленные только из одних представителей последней. Национальное
Собрание решает все вопросы иностранной политики, разбирает споры
областей между собою, вотирует законы, наблюдает за исполнением преж­
де постановленных, назначает управителей по областям, определяет об­
щую сумму налога. Областные Собрания решают дела, касающиеся до од­
ной только той области, в главном городе которой они собираются.
Мы требуем правильного распределения налогов, желаем, чтоб они па­
дали* всею своею тяжестью не на бедную часть общества, а на людей бо­
гатых. Для этого мы требуем, чтобы Национальное Собрание, назначая
общую сумму налога, распределило бы его только между областями. Уже
Областные Собрания разделяют его между общинами, а сами общины в
полном своем собрании решают, какую подать должен платить какой член
ее, причем обращается особое внимание на состояние каждого; одним сло­
вом, вводится налог прогрессивный.
Мы требуем заведения общественных фабрик, управлять которыми
должны лица, выбранные от общества, обязанные по истечении известно­
го срока давать ему отчет; требуем заведения общественных лавок, в кото­
рых продавались бы товары по той цене, которой они действительно сто­
ят, а не по той, которую заблагорассудится назначить торговцу для своего
скорейшего обогащения.
Мы требуем общественного воспитания детей, требуем содержания их
на счет общества до конца учения. Мы требуем также содержания на счет
общества больных и стариков — одним словом, всех, кто не может рабо­
тать для снискания себе пропитания.
Мы требуем полного освобождения женщины, дарования ей всех тех
политических и гражданских прав, какими будут пользоваться мужчины;
требуем уничтожения брака как явления в высшей степени безнравствен­
ного и немыслимого при полном равенстве полов, а следовательно и
уничтожения семьи, препятствующей развитию человека, и без которого
немыслимо уничтожение наследства.
~Мы требуем уничтожения главного притона разврата — монастырей,
мужских и женских, тех мест, куда со всех концов государства стекаются
* В подлиннике: он падал.
147


бродяги, дармоеды, люди ничего не делающие, которым приятен даровой
хлеб и которые в то же время желают провести всю свою жизнь в пьянст­
ве и разврате. Имущества как их, так и всех церквей должны быть отобра­
ны в пользу государства и употреблены на уплату долга внутреннего и
внешнего.
Мы требуем увеличения в больших размерах жалования войску и
уменьшения солдату срока службы. Требуем, чтобы по мере возможности
войско распускалось и заменялось национальной гвардиею.
Мы требуем полной независимости Польши и Литвы, как областей,
заявивших свое нежелание оставаться соединенными с Россиею.
Мы требуем доставления всем областям возможности решить по боль­
шинству голосов, желают ли они войти в состав федеративной Республи­
ки Русской.
Без сомнения, мы знаем, что такое положение нашей программы, как фе­
дерация областей, не может быть приведено в исполнение тотчас же. Мы да­
же твердо убеждены, что революционная партия, которая станет во главе
Правительства, если только движение будет удачно, должна сохранить тепе­
решнюю централизацию, без сомнения, политическую, а не административ­
ную, чтобы при помощи ее ввести другие основания экономического и об­
щественного быта в наивозможно скорейшем времени. Она должна захва­
тить диктатуру в свои руки и не останавливаться ни перед чем. Выборы в
Национальное Собрание должны происходить под влиянием Правительст­
ва, которое тотчас же и позаботится, чтобы в состав его не вошли сторонни­
ки современного порядка (если они только останутся живы). К чему приво­
дит невмешательство революционного Правительства в выборы, доказыва­
ет прошлое французское Собрание 48 года, погубившее республику и при­
ведшее Францию к необходимости выбора Луи Наполеона в императоры.
Теперь, когда мы выяснили свою программу, к нам обратятся с вопро­
сом: на кого же мы надеемся, где те элементы, сгруппировать которые мы
хотим, кто на нашей стороне?
Мы надеемся на народ: он будет с нами, в особенности старообрядцы,
а ведь их несколько миллионов.
Забитый и ограбленный крестьянин станет вместе с нами за свои пра­
ва, он решит дело, но не ему будет принадлежать инициатива его, а вой­
ску и нашей молодежи.
Мы надеемся на войско, надеемся на офицеров, возмущенных деспо­
тизмом двора, той презренной ролью, которую они играли и теперь еще
играют, убивая своих братьев поляков и крестьян, повинуясь беспреко­
словно всем распоряжениям государя. Оно вспомнит сентябрьский при­
каз 12, разберет хорошенько, в какое положение поставит себя, если станет
исполнять его, да кстати вспомнит и свои славные действия в 1825 году,
вспомнит бессмертную славу, которой покрыли себя герои-мученики.
Но наша главная надежда на молодежь. Воззванием к ней мы оканчи­
ваем нынешний нумер журнала, потому что она заключает в себе все луч­
шее России, все живое, все, что станет на стороне движения, все, что гото­
во пожертвовать собой для блага народа.
Помни же, молодежь, что из тебя должны выйти вожаки народа, что
ты должна стать во главе движения, что на тебя надеется революционная
148


партия! Будь же готова к своей славной деятельности, смотри, чтобы тебя
не застали врасплох! Готовься, а для этого сбирайтесь почаще, заводите
кружки, образуйте тайные общества, с которыми Центральный Революци­
онный Комитет сам постарается войти в сообщение, рассуждайте больше
о политике, уясняйте себе современное положение общества, а для боль­
шего успеха приглашайте к себе на собрания людей, действительно рево­
люционных и на которых вы можете вполне положиться.
Скоро, скоро наступит день, когда мы распустим великое знамя буду­
щего, знамя красное и с громким криком «Да здравствует социальная и
демократическая республика Русская!» двинемся на Зимний дворец истре­
бить живущих там. Может случиться, что все дело кончится одним ис­
треблением императорской фамилии, то есть какой-нибудь сотни, другой
людей, но может случиться, и это последнее вернее, что вся император­
ская партия, как один человек, встанет за государя, потому что здесь бу­
дет идти вопрос о том, существовать ей самой или нет.
В этом последнем случае, с полной верою в себя, в <5вои силы, в сочув­
ствие к нам народа, в славное будущее России, которой вышло на долю
первой осуществить великое дело социализма, мы издадим один крик: «в
топоры», и тогда... тогда бей императорскую партию, не жалея, как не жа­
леет она нас теперь, бей на площадях, если эта подлая сволочь осмелится
выйти на них, бей в домах, бей в тесных переулках городов, бей на широ­
ких улицах столиц, бей по деревням и селам!
Помни, что тогда кто будет не с нами, тот будет против; кто против —
тот наш враг; а врагов следует истреблять всеми способами.
Но не забывай при каждой новой победе, во время каждого боя повто­
рять: «Да здравствует социальная демократическая республика Русская!»
А если восстание не удастся, если придется нам поплатиться жизнию
за дерзкую попытку дать человеку человеческие права, пойдем на эшафот
нетрепетно, бесстрашно, и кладя голову на плаху или влагая ее в петлю,
повторим тот же великий крик: « Д а з д р а в с т в у е т с о ц и а л ь ­
ная и д е м о к р а т и ч е с к а я р е с п у б л и к а Русская!»
Печатается по: Политические процессы 60-х гг. Материал подгот. к печати В. П. Алек­
сеевым под ред. Б. П. Козьмина. М.; Л., 1923. С. 259—269. Опущен эпиграф, взятый из
статьи А. И. Герцена «Роберт Оуэн».
Автор — Петр Григорьевич Заичневский (Зайчневский) (1842—1896), сын помещика
Орловской губернии, студент физико-математического факультета Московского универси­
тета, один из руководителей студенческого кружка, занимавшегося переводом и литогра­
фированием запрещенной (социалистической, материалистической, политической) лите­
ратуры. Арестован одновременно с другим руководителем кружка — Периклом Эммануи­
ловичем Аргиропуло 22 июля 1861 г.
Прокламация написана весной 1862 г. во время заключения Заичневского в Твер­
ском полицейском («частном») доме г. Москвы, где он находился с ноября 1861 г. В ее
окончательном оформлении принимали участие товарищи Заичневского по кружку (см.:
—Козьмин Б. П. П. Г. Заичневский и «Молодая Россия» / / Козьмин Б. П. Из истории ре­
волюционной мысли в России / Избр. труды. М., 1961. С. 227—230). С помощью солдата-часового рукопись прокламации была передана на волю и отпечатана в имении ря­
занского помещика П. И. Коробьина (см.: Попов И. П. Где была отпечатана проклама149


ция «Молодая Россия»? / / Проблемы истории русского общественного движения и ис­
торической науки. М., 1981. С. 152—154).
В мае 1862 г. прокламацию начали распространять сначала в Петербурге, затем в
Москве и других городах. Ее рассылали по почте, разбрасывали на улицах и бульварах,
в здании Московского университета, в университетских клиниках.
1

Антон Петров — вдохновитель бунта, вспыхнувшего в апреле 1861 г. в с. Бездна Ка­
занской губернии. После вооруженного подавления бунта был расстрелян.
2 По-видимому, Заичневский называет так сгруппировавшийся вокруг него леворади­
кальный кружок.
3 Феличе Орсини, итальянской революционер, был казнен за покушение в январе 1858 г.
на французского императора Наполеона III'
4 Вероятно, имеется в виду альманах «Полярная звезда», издававшийся А. И. Герценом
и Н. П. Огаревым в 1855—1862 и 1868 гг.
5 А. О. Ледрю-Роллен и Луи Блан — деятели февральской революции 1848 г. во Фран­
ции. По-видимому, речь идет о «Письмах из Франции и Италии» А. И. Герцена (см.:
Герцен А. И. Собр. соч. В 30-ти тт. М., 1955. Т. 5. С. 7—224.
6 Имеется в виду письмо «Русского человека» к издателю «Колокола» (см. док. № 9).
7 Речь идет о революциях 1848 г. и в конце XVIII в. во Франции, о терроре в период
якобинской диктатуры 1793—1794 гг. во Франции.
8 «Великорусе» и издания Герцена характеризуются здесь с экстремистских позиций, не
адекватно действительности.
9 Л. П. Блюммер (1840—1888) — русский политический эмигрант, в 1862—1864 гг. издавал
за границей либерально-конституционный журнал «Свободное слово», газеты «Весть»
(вышел единственный номер) и «Европеец». Князь П. В. Долгоруков (1816/17—1868) —
эмигрант с 1859 г. Издавал за границей либерально-конституционные газеты «Будущ­
ность», «Правдивый», «Листок»и др. Автор политических памфлетов против царского до­
ма и аристократии.
10 «Русский вестник» — журнал, издававшийся в Москве М. Н. Катковым, в 1862 г. еще счи­
тавшийся либеральным органом. «Северная почта» — газета Министерства внутренних
дел. Ее редактором в начале издания был либеральный профессор А. В. Никитенко.
11 Задуманное издание не состоялось, поскольку Заичневский был осужден и сослан на ка­
торжные работы в Сибирь. Дело ограничилось изданием прокламации «Молодая Россия».
12 Имеется в виду приказ 4 сентября 1861 г., определивший, когда и при каких условиях
войскам, вызванным на помощь гражданским властям, следует употреблять оружие.

№ 23
К образованным классам
Семь лет прошло с того времени, когда Россия приветствовала нового
правителя с радостными надеждами. В то время многие готовы были за­
быть о кровавых ранах — следах николаевских оков. Тернистый ряд реак­
ционных мер в последнее время слишком горько свидетельствует о том,
как оскорбительно надругалось над всеми законными требованиями и на­
деждами нынешнее правительство. Вместе с тем эта бешеная реакция пра­
вительства быстро подвинула его на пути своего падения: история положи­
150


тельно доказывает, что дряхлеющие правительства всегда стараются поддер­
жать свое существование одним гонением всего честного, обманами, подку­
пами, но тем самым только ускоряют свою погибель. Теперь, значит, глав­
ный вопрос для всех классов состоит в том, сколько невинных жертв погло­
тит это правительство, обезумевшее от предчувствия своего падения.
Желание напомнить образованным классам, что пока еще от них зави­
сит способность [к] более или менее лучшему исходу этого вопроса, и за­
ставляет нас взяться за станок. И на такое напоминание мы имеем полное
право — его дало нам изумительное, ничем не оправдываемое легкомыс­
лие ваше, образованные классы. Мы достаточно долго молчали для того,
чтобы нас не смели заподозрить в желании насильственно навязывать
свои воззрения, теперь очередь за нами.
Появление «Молодой России», случайно столкнувшиеся с этим появле­
нием пожары вызвали всеобщее смятение, при котором правительство на­
шло возможность воспользоваться вашим пагубным легковерием. Подкуп­
ные литературные органы правительства поспешили обвинить в гнусных
поджигательствах образованную молодежь для того, чтобы вызвать против
нее ненависть во всех сословиях. И вы способны были поверить безобраз­
ной клевете, вы готовы были даже просить защиты у петербургского п р а ­
вительства от призраков, созданных испуганным воображением. И п р а ­
вительство поспешило высказать свое отеческое попечение о русских гра­
жданах объявлением военного суда, расстреливания, вешания... даже за
одно подозрение.
Такое безотрадное положение вызывает один из двух вопросов образо­
ванным классам: или вы бесчувственны к интересам своей родины, к сво­
ей собственной безопасности? Или вы забыли, что такое петербургское]
п рави тел ьство? Вся Россия объявлена на военном положении. Для
прлицейско] -военных реакционных мер воскресают злодеи, подобные
Лауницу і, кровожадная натура которого поражала даже Николая, и полу­
чают право вешать и расстреливать... Ваши отцы, сыновья, братья томятся
в казематах, ни один честный человек не может быть уверен, что его не
схватят и не загубят в каторге... Расстреляние в Варшаве офицеров и сол­
дат (за номер «Великорусса», которому громко сочувствовала вся Россия) 2
служит, по-видимому, только предлогом к кровавой драме, которую наме­
рено разыграть петербургское] п[равительст]во... Возможность народного
образования уничтожена закрытием всех школ, вследствие самим же п р а ­
вительством изобретенной клеветы; лучшие органы общественного мне­
ния запрещены, а по новым варварским правилам о печати в литературе
могут свободно царить только презренные подкупные спекуляторы*.
В недавно прошедшем — тот же гнетущий произвол, обман всех сосло­
вий со стороны прави тел ьства мнимым разрешением крестьянского во­
проса, пролитие неповинной крови крестьян, побиение прикладами и
штыками ваших братьев и сыновей — студентов, заточение их в казематы,
гонение просвещения. В близком будущем тот же губительный мрак — об­
маны, подкупы, преследование всего честного... Честные люди не должны

* А. Краевский, Н. Павлов, Усов, П. Мельников, Кушнеров 3.
151


и не могут оставаться равнодушными зрителями такого неестественного
положения! Опомнитесь! Помните, что п[равительст]во, действуя таким
образом, само ведет себя к бездне падения, но пусть же оно гибнет одно,
не увлекая за собой все образованные массы. Мы, ваши братья, не можем
быть против вас, но если вы будете на стороне п[равительст]ва, то народ,
грозное восстание которого близится, будет против вас, и тем самым вы
заставите быть против вас и нас, не имеющих права и ни малейшего же­
лания отстать от народа в минуту роковой борьбы.
П[равительст]во губит сотни людей в казематах, а наш станок стоит
безвредно и будет стоять. П[равительст]ву пора было бы понять, что ни­
какие угрозы не могут заставить людей отказаться от того, что составляет
вопрос их жизни, и что каждое преступное действие его только усилит
энергию людей, посвятивших себя великому делу освобождения. Чем же
искупит п[равительст]во гибель невинных жертв? Чем же искупите ее вы,
своим потворством допускающие п[равительст]во к злодействам и престу­
плениям?
30 августа 1862 г.
Печатается по: РПРС. Т. 1. С. 175—177. В основе публикации — экземпляр, храня­
щийся в ГАРФ. Ф. 109. 1 эксп. 1862 г. Д. 230. Ч. 134. Л. 9 и 9 об.
Автор листовки — Николай Исаакович Утин (1841—1883) — см.: Пантелеев JI. Ф.
Воспоминания. М., 1958. С. 311. Цель ее — развеять появившиеся в обществе слухи о
студентах-революционерах как инициаторах и участниках поджогов.
1
2

3

Лауниц В. Ф. фон дер — генерал-адьютант, командир Отдельного корпуса внутренней
стражи.
16 июня 1862 г. в Moдли не (Польша) были расстреляны за распространение револю­
ционных прокламаций и пропаганду среди солдат поручики И. Арнгольдт, П. Сливицкий, унтер-офицер Ф. Ростковский.
А. А. Краевский — издатель-редактор журнала «Отечественные записки», Н. Ф. Пав­
лов — издатель-редактор газеты «Наше время», П. С. Усов — издатель-редактор газет
«Северная пчела» и «Посредник», П. И. Мельников (Печерский) — писатель, И. Н. Кушнеров — издатель-редактор журнала для народа «Грамотей».

№ 24
ГражданеІ
Много и долго мы спали, а нас в это время давили, били, теснили...
Пора проснуться и доказать и царю, и всем его сподвижникам, и аристо­
кратам, что мы молчали до сих пор только потому, что хотели приискать
больше причин, по которым бы можно обвинить их и за которые бы он,
т. е. царь дал ответ народу. Причин очень много, и конец их блаженству.
Долой царя! На виселицу его! Мы и без него управимся гораздо лучше.
Приготовляйте оружие! Скоро наступит блаженная минута, когда не пра­
вительства, а мы выйдем победителями. Пора! Пора!
152


Печатается по: РПРС. Т. 1. С. 172. Подлинник: ГАРФ. Ф. 112. On. 1. Д. 10. Л. 6.
Автор — почетный гражданин, сын чиновника Николай Васильевич Васильев, 18 лет,
готовившийся поступить в Петербургский университет, участник студенческих волнений
осенью 1861 г., заключенный вместе со многими студентами в Кронштадтскую крепость.
Прокламация найдена у него при обыске 15 августа 1862 г. Написана, вероятно, вскоре
после выхода из крепости, откуда его с товарищами освободили 6 декабря 1861 г. Листовка
размножалась путем переписывания. Сам Васильев переписал и распространил 18 экземп­
ляров. Тем же занимались его товарищи — отставной канцелярский служитель Николай
Волков 20 лет (переписавший, по собственному признанию, 5 или 6 экземпляров), а также
студент Николай Воронов 19 лет и готовившийся к поступлению в университет Яков
Емельянов 17 лет, которые отрицали свое участие, но были оставлены «в сильнейшем по­
дозрении». Предполагают, что кружок Васильева (включавший, кроме него, H. Н. Волкова,
Н. А. Воронова, Я. К. Емельянова, П. Ф. Крампфа) представлял собой одну из землеволь­
ческих пятерок (РПРС. Т. 1. С. 171). Васильева и Волкова сослали в каторжные работы на
10 лет, Воронов и Емельянов отделались годичным заключением в крепости.

№ 25
<В оззвание к крестьянам
«Д олго д а в и л и ва с, б р а т ц ы . ..»>
Долго давили вас, братцы, мучили работой, секли розгами да кнутами,
водили жен и дочерей ваших к барину; все вы терпели; все надеялись,
что-де батюшка царь вспомнит об нас бедных да и защитит нас. Вот и
вспомнил об вас царь; написал пять лет тому назад манифест: хочу-де
крестьян освободить. Поверили вы царскому слову и уж как то, сердеч­
ные, молились Богу за своего избавителя, а царь тем временем собирал со­
веты из помещиков, судил да рядил с ними и, наконец, дал вам волю.
Прочитали вам эту волю, пораскинули вы умом-разумом да и призадума­
лись. Ничего-то тут не поймешь, что это за воля такая. Вольные вы люди
стали, только земли-то вам не дали, а хотите иметь землю, так выкупайте
ее на свои кровные денежки. Вольные вы люди стали, и уж помещик не
смеет вас тронуть, да может он пожаловаться начальникам, а те хоть пол­
деревни готовы передрать и сослать в Сибирь. Не поверили вы этому, не
поверили, чтобы царь обещал волю дать и не сдержал своего обещания
царского; и подумали вы, что обманывают вас помещики да чиновники,
что не царский они вам указ читают. И послал царь вразумить вас своих
генералов, и стали они вразумлять вас розгами да солдатскими штыками
да пулями. Да уж больно вы видно на царя-то понадеялись, и пули-то не
разуверили вас. Наконец, царь сам в Полтаве велел собрать волостных го­
лов и сказал им: «Дошли до меня слухи, что вы ждете чрез два года ка­
кой-то новой воли — никакой вам больше воли не будет», да велел еще
это в газетах припечатать. Сентября нынешнего года праздновал царь в
Новгороде тысячелетие России. Некоторые из вас думали, что будет мило­
стивый манифест и что царь даст наконец волю. А он в Новгороде-то ска­
зал народу опять то же, что и в Полтаве: «Вы все ждете новых благодея­
ний, не ждите ничего больше, а торопитесь сделками с помещиками». А
153


вместо милостивого манифеста назначил рекрутский набор. Вот вам и на­
дежда государь!!
Нет, братцы, плоха надежда на нашего царя-батюшку. Вспомните-ка
сами, кто его советники? Бары да помещики. Так кто же ему про вашу ну­
жду расскажет. Да коли кто и скажет ему, да коли он и захочет что сде­
лать для вас, те же бары-помещики помешают. Хотел он освободить вас,
собрал совет из помещиков, вот они-то вас и освободили. Вы думали, что
царь на то и царь, чтоб слабых защищать от сильных, бедных от богатых;
а на деле-то выходит, что он вместе с сильными бьет слабых, вместе с бо­
гатыми обворовывает бедных. Пророк Самуил сказал народу израильско­
му, когда советовал ему обойтись без царя 1: «И поставит (царь) тебе сот­
ники и тысячники; и дщери ваша возьмет в мироварницы и поварницы; и
села ваши, и винограды ваши, и маслична ваша драгая возмет и отдаст ра­
бом своим; семена ваши и винограды ваши одесятствует; и стада ваша
благая возьмет и одесятствует на дела своя; и пажити ваша одесятствует и
вы будете ему рабы» (I книга Царств, г. 8). И наш царь оказывается, зна­
чит, царем самуиловским. Полно же, братцы, утешать себя пустяками,
полно надеяться на такого государя.
Вы скажете: на кого же нам надеяться? Надейтесь, братцы, на самих
себя, да и добывайте себе волю сами. Только помните, братцы, что не сле­
дует до поры до времени затевать дело по кучкам — этак, кроме беды, ни­
чего не добудете. Приведут солдат, велят им стрелять по вас, одних убь­
ют, других изувечат, третьих сошлют в каторгу, а остальных опять отда­
дут помещикам, и последние будут горше первых, и себя сгубите и дру­
гим пользы не принесете. Другое дело, как все разом скажете: «Будет,
мол, терпеть-то нам от бар и от чиновников. Довольно от них потерпе­
ли — время и отдохнуть». Да как все в один голос потребуете себе волю
вольную, так тогда отказать не посмеют, и царь со всем своим войском не
в силах защитить своих холопов бар да чиновников. Подумайте-ха, брат­
цы, ведь одних помещичьих крестьян 23 миллиона да государственных
30 миллионов, а войска до 500 тысяч. Только не торопись, братцы, чтоб
не испортить дело. Прежде пообдумайте, да соберитесь с силами. Знайте,
братцы, что и между кафтанниками есть такие, у которых болит сердце за
вас, которые всем, чем могут, готовы помочь вам. Они-то и посылают вам
этот листок; они же вам и напишут, когда все будут готовы подняться на
святое дело, за волю вольную.
А когда все вы будете готовы стоять твердо за свое дело, тогда царь не
посмеет отказать вам ни в чем и тогда можно будет от него потребовать
все, что вам нужно и чего теперь не дают вам.
Теперь царь заставляет вас выкупать себе землю; и вы ее спокон веков
возделывали, не зная отдыха, сколько раз отстаивали от врагов, не жалея
своей крови, следовательно, она и без выкупа ваша. Тогда и потребуйте,
чтобы землей владели вы, а не царь да помещики.
Теперь податями вас совсем разоряют; а зачем собирают царь да чинов­
ники эти подати и куда их тратят, ничего вы не знаете. Тогда можно бу­
дет потребовать, чтобы подати назначались и расходовались не царскими
чиновниками, а вами же самими, через выборных людей, которые и будут
в каждой копейке вам отчет отдавать.
154


Теперь для того, чтобы судить да разбирать вас, царь держит чиновни­
ков и платит им жалованье из ваших же денег. А что вы видите от этих
чиновников? Кроме притеснений ничего. Тогда можно будет потребовать,
чтобы не было этих чиновников, чтобы вас судили и разбирали не цар­
ские чиновники, а ваши же выборные люди.
Вот тогда-то, братцы, вы и будете жить без горя, вот тогда-то и будет
настоящая воля. Вот такую волю и надо от царя требовать, вот за нее-то и
надо стоять до последних сил.
Печатается по: РПРС. Т. 2. С. 297—299. В основе публикации — типографский от­
тиск, хранящийся в ГАРФ. Ф. 174. Д. 8127. Л. 58—59.
Прокламация написана и напечатана в Казани примерно в ноябре 1862 г. Широко
распространялась в центральных и столичных губерниях.
Согласно показаниям И. Орлова и К. Лаврского следственной комиссии по делу о Ка­
занском заговоре 1863 г., автором ее считается один из руководителей казанского отделе­
ния «Земли и Воли», студент Казанского университета Иван Умнов, скончавшийся летом
1863 г. В научной литературе высказано мнение о том, что, кроме него, в составлении дан­
ного воззвания участвовал и П. А. Ровинский,Н. М. Шатилов и другие эемлевольцы. Предпо­
лагают, что оно может считаться прокламацией центра «Земли и Воли» (см.: Вульфсон Г. Я.
Разночинно-демократическое движение в Поволжье и на Урале. Казань, 1974. С. 277—282).
1

См. примеч. 2 к док. № 14.

№ 26
< О б р а щ е н и е Р у с с к о г о Ц е н т р а л ь н о г о нар одн ого
к о м и т е т а тайного о б щ е с т в а « З е м л я и Б о л я » >
з е м л я

и воля

Журнал, издаваемый обществом «Земля и Воля».
От Русского народного комитета.
Находя необходимым издавать в настоящее время журнал, Русский
центральный народный комитет уже самим этим изданием гласно заявля­
ет о своем существовании и потому считает нужным и уместным сказать
несколько слов о той организации, которой он поставлен представителем.
В последний тревожный год революционное брожение в России выра­
зилось весьма ясно: революционная мысль стремилась к пропаганде в про­
кламационных листках; в отдельных кружках были попытки революцион­
ной деятельности, в массе народа возросло недовольство — все это вызва­
ло гибель отдельных личностей, неизбежные жертвы, знаменующие бли­
зость борьбы.
Ввиду такого неестественного положения своего отечества, мы убеди­
лись, что наступило время для соединения энергически преданных народ­
ному делу людей в одну стройную, полную единодушия организацию. Не­
обходимое для этого соединение отдельных кружков нам удалось. Работа
155


над связью рассеянных революционных элементов показала нам, как мно­
гочисленны эти элементы повсюду, куда только проникал гнет царского
деспотизма.
Между прочим, наша скрытная, негласная деятельность нашла себе от­
радный отзыв в тех, кого самодержавное тупоумие поставило в безвыход­
ное положение — гибнуть или быть палачами. Мы говорим о западной ар­
мии, о войсках, стоящих в Польше. Из среды этих войск выделились бла­
городные, энергические личности, ясно сознавшие, что лучше гибнуть са­
мим, чем быть палачами мученического народа. С таким сознанием соеди­
нились эти люди вместе в одну организацию 1 и стали энергически проповедывать свое сознание между собратами солдатами и офицерами. Эта про­
паганда, конечно, в короткое время не могла достигнуть вполне желаемого
результата, но тем не менее, основываясь на сведениях, полученных нами от
нашего Военного комитета в Варшаве, мы можем утвердительно сказать, что
слова Александра Николаевича о существовании изменников2 совершенно
справедливы; весьма много из русских воинов в Польше не подымут пре­
ступной руки на поляков, отступление русских войск уже было и будет;
эти воины, свидетели всех правительственных злодейств и ужасов, пони­
мают, кто истинный виновник всех последних событий в Польше и на ко­
го должна раньше или позже обрушиться справедливая кара народов —
польского и русского. Отказываясь быть палачами, эти люди в то же вре­
мя понимают всю важность русского революционного дела и успеху этого
дела готовы заплатить своею жизнью. Основываясь на таких одинаковых с
нашею организациею убеждениях и стремлениях, русская военная органи­
зация в Польше соединилась с нами для того, чтобы действовать едино­
душно, со взаимною помощью, насколько то возможно при разных поло­
жениях и обстоятельствах. При этом разветвлении русской организации
необходимость близких сношений с организациею польскою и ее предста­
вителем — Центральным комитетом — ясна. Эти отношения и дают нам,
более чем кому-либо, возможность судить о польском деле честно и бес­
пристрастно и вследствие этих суждений относиться к польскому народу с
братскою любовью, всегда приветствуя его в успехах, всегда глубоко со­
чувствуя его бедствиям в борьбе с ненавистным самодержавным игом.
Затем, говорить здесь о своих силах и о той главной силе, на которую
должно опираться всякое серьезное революционное дело, т. е. о народе,
связях с ним, было бы неуместно по причинам понятным. Пока вынуж­
денные заявить о себе гласно, мы обратимся только к тем людям, которые,
сочувствуя страданиям родины и желая участвовать в деле освобождения,
должны были до сих пор оставаться праздными зрителями всего совер­
шающегося, — оттого, что не видели вокруг себя поддержки, а сами не на­
столько сильны, чтобы создать ее. Пусть такие люди соединяются в круж­
ки, заводят всевозможные сношения; не сегодня, так завтра они увидят
возможность присоединиться к общей нашей организации; не они нас, так
мы их отыщем — для этого именно Народный комитет старается заводить
везде своих деятельных агентов. От этих агентов и общества «Земля и Во­
ля» присоединяющиеся к обществу люди узнают более подробные сведе­
ния об организации. Пусть все, любящие свою родину, готовые разделить
с нами труды и случайности борьбы, соединяются около одного знамени
156


«Земля и Воля»; в деле народного освобождения должны сглаживаться
спорные оттенки одной и той же свободолюбивой партии. Пусть таким
образом возрастет наша дружная сила — и никакие разбойничьи ужасы
самодержавия, никакие выхваченные деспотизмом жертвы не остановят
этой силы на пути, по которому она будет идти неуклонно до тех [пор],
пока не поставит своего знамени «Земля и Воля» среди народного собра­
ния от всей свободной Русской земли.
В программу действий, принятую Русским центральным комитетом
для низвержения императорского деспотизма, препятствующего развитию
свободной народной жизни, между прочим, входит издание журнала, на­
стоящий первый номер которого познакомит публику с его задачей и це­
лями. История западных народов свидетельствует, что царизм с первого
же дня своего средневекового рождения стал стремиться к беспощадному
угнетению народов. Только ценою крови могли купить себе народы неко­
торые права, ограждавшие их от ненавистных притеснителей, и эти так
называемые конституционные права народа никогда не были и не будут
прочны. «Цари всегда вероломны», — сказал М акиавелли3; с минованием
опасности цари забывали свои обещания, вынужденные страхом, и своим
гнетом снова и снова вызывали народы на кровавые восстания. Подобные
отношения обманывающих, вероломных деспотов к угнетаемым массам су­
ществуют и в настоящее время. Напрасно наивные люди надеются возвра­
тить народу похищенные права парламентской борьбой, идущей теперь
почти везде в Европе. Подавленные массы остаются глухи к звонким фра­
зам враждующих парламентских партий; массам нужны хлеб и полная
свобода — и потому они тяготятся цепями своего рабства, питают в себе
зародыши грозных восстаний; их натянуто-тревожное состояние предве­
щает близкую гибель существующим порядкам и повторение кровавой
драмы, потрясшей в 48 году всю Европу, только в больших размерах и с
более отрадным результатом.
Чувство ужаса и отчаяния овладевает мыслящим человеком в первую
минуту, как только он сравнит даже это совершенно неудовлетворитель­
ное положение Европы с положением нашего отечества. Царский деспо­
тизм заразил все сферы русской жизни; тупоумный деспот властвует про­
извольно над десятками миллионов людей. В его руках наша жизнь, наш
ум, наша свобода, наша собственность, все наши человеческие естествен­
ные права, он может лишить нас всего, и нет силы, которая могла бы за­
щитить нас от его насилия; всякий закон, ограждающий нас, он может
уничтожить или нарушить, когда ему вздумается. Для него мы должны
жертвовать всем, для защиты даже его личных интересов мы должны не
щадить своего живота до последней капли крови. Чем же платит нам са­
модержавный идол за принесение ему в жертву всех человеческих прав?
Деспотизмом, стеснением и задержанием нашего развития, угнетением, от­
равою нашего существования. Для этого в его полном распоряжении нахо­
дится многосложная адская машина, состоящая из огромной армии солдат
и такой же армии чиновников; каждое лицо той или другой армии в свою
очередь является в своей среде нашим деспотом и так же безнаказанно и
жестоко, как и верховный глава, угнетает народ. Самодержавие лишило
нас существенного права человеческой личности — личной свободы; еже­
157


дневные аресты без всякого повода лиц всех полов, возрастов и сословий
горько доказывают это и в то же время свидетельствуют, как нагло пору­
гана священная неприкосновенность жилищ этими разбойническими ноч­
ными и дневными набегами полиции. Естественная свобода мысли и сло­
ва у нас не существует: мы должны мыслить, чувствовать и говорить так,
как нам прикажет верховный деспот. Даже тайные помышления и личные
чувства находятся под вечным надзором самодержавия: за каждое слово,
нечаянно сорвавшееся в письме к другу, к матери или жене, вас губят в
каземате и грозят каторгой. Не пощажено даже и религиозное чувство, и
то, что наивная душа доверила на исповеди духовнику — «посреднику ме­
жду этою душою и Богом», — если оно заключает в себе хоть оттенок, не­
благоприятный для высшего бога — земного царя, — становится обвине­
нием и влечет к казни. И для того, чтобы унижение человеческой лично­
сти, систематическое преследование в ней всякого проявления человече­
ских потребностей шло постоянно, безостановочно, существует известное
своей гнусной подлостью III отделение — лучший алмаз в венце царизма,
самое полное и типическое выражение его.
Безусловно властвуя над личностью и свободой граждан, самодержавие
воровским образом распоряжается их собственностью. Все и вся обложено
у нас податями и налогами прямыми, косвенными и смешанными; все
терпит от невозможных повинностей, произвольно увеличиваемых и пося­
гающих на последнюю потовую копейку народа. И никому не привык да­
вать отчета деспотизм по растрате ненасытной казны; очевидно, однако,
что почти вся эта казна поглощается громадной армией, нужной, конечно,
не столько для страны, сколько для поддержания царизма; поглощается на
содержание царских дворов и дворни, на содержание армии чиновников и
армии самодержавных шпионов; поглощается, наконец, наглою кражею
многих властей. Тот же гнет задерживает развитие промышленности и
торговли, предприятия частных лиц гибнут от правительственных распо­
ряжений и насильственных мер. Так тратятся кровные жертвы народа; так
разрушается деспотизмом возможность материального благосостояния
России, славящейся своими естественными богатствами.
Самодержавие заразило своим тлетворным влиянием нравственную
жизнь общества и сферу частной семейной жизни, оно берет под свою за­
щиту благоприятствующие его власти религиозные предрассудки и суеве­
рия, которые мешают развитию здравых нравственных понятий и против
которых нельзя бороться открыто; поэтому большая часть общества погря­
зает в самом грубом суеверии и не имеет физической возможности освобо­
диться от него. Вмешиваясь во всевозможные отношения членов семьи,
деспотическое законодательство делает главу семьи таким же деспотом,
каков самодержец в государстве; осуждает женщину на рабское положение
своими нелепыми постановлениями о церковном браке; препятствует уста­
новлению свободных отношений между супругами, между отцами и деть­
ми. Таково всестороннее растлевающее влияние царского деспотизма на
весь быт русского народа.
Даже из сказанного здесь в общих чертах о самодержавии, гнетущем и
губящем всю нашу жизнь, не может не быть ясным для каждого честного
русского, что долее оставаться в подобном напряженном и вопиющем по­
158


ложении нельзя, что русская жизнь под влиянием различных условий не
может уже улечься в старые формы и энергически требует новых; что в
нынешней удушающей смрадной атмосфере нельзя жить, что нужен безот­
лагательный выход из существующего положения. Где же и какой этот вы­
ход? Есть люди наивные и недальновидные, которые воображают, что с
течением времени деспотизм постепенно ослабеет и устранится сам собою
и что также постепенно исчезнут все его гибельные следствия; эти люди
особенно возлагают надежды на «благодушного ныне царствующего госу­
даря», на его либеральное направление и воображают, что венценосный
деспот поведет нас к свободе. Жалкая, больная мечта. Настоящий наш са­
модержец менее всего способен на ограничивание своего деспотизма, он
так же любит власть, как любил ее незабвенный родитель, он не терпит
свободы и жестоко преследует малейшее обнаруживание ее — это показы­
вает вся история его царствования. Все его мнимо либеральные действия
и меры, вызванные необходимостью и чувством самосохранения, проник­
нуты боязнью и опасением, чтобы ими не ослабилась его деспотическая
власть; эту боязнь и опасение поддерживают и усиливают в нем окружаю­
щие его второстепенные деспоты. Вследствие этого все его преобразова­
ния не удовлетворяют никого, а, напротив, возбуждают неудовольствие и
вызывают всеобщее раздражение.
Правительство, например, только коснулось крестьянского вопроса, но
отнюдь не разрешило, а, напротив, запутало его и до такой степени, что
он никак не может разрешиться мирным путем. Народ обманут, он не по­
лучил, чего ожидал и что ему нужно; тяготевший над ним гнет помещи­
ков не уничтожен, а только получил другую форму. Народ понимает это,
он отвергает реформу, сделанную правительством, не принимает «Поло­
жений» и требует новой воли; правительство хочет принудить народ к
принятию «Положений», но все жестокости не достигают цели и только
еще более раздражают народ, разрушают его веру в царя и превращают ее
в положительную ненависть к нему. В некоторых местах крестьяне, по-видимому, соглашаются на сделки с помещиками, подписывают уставные
грамоты, но все это делается по принуждению, и притом крестьяне сохра­
няют полную уверенность, что порядок, определенный грамотами, должен
скоро измениться, что наступит новая реформа, удовлетворительная для
них. Но державный деспот в своих солдатских речах уверяет, что ничего
не сделает для народа, сурово приказывает не надеяться на улучшение
своей участи какими-нибудь новыми, более справедливыми царскими по­
ложениями. Всякое заявление народа о неудовлетворительности царской
воли, всякая просьба об каком-нибудь изменении «Положений» встречает­
ся со стороны правительства военными экзекуциями, жестокими наказа­
ниями, поголовными избиениями. Ясно, стало быть, что народу не от кого
ждать улучшения своей участи и что он сам должен взяться за свое осво­
бождение и устроение своей судьбы.
Удивительно, как верно и последовательно идет деспотизм к своей гибели:
не удовлетворивши крестьян, крестьянская реформа не удовлетворила и по­
мещиков; последние недовольны и раздражены тем, что реформа поставила
их в фальшивое, натянутое и даже опасное положение к крестьянам и что им
придется жестоко поплатиться за неспособность и деспотизм правительства.
159


Можно наперед сказать, что и все другие реформы правительства так­
же будут неудовлетворительны и только вызовут всеобщее неудовольст­
вие. Правительство напечатало так называемый бюджет4, но что же вы­
шло из этого? Разве меньше стало воровства государственных доходов и
больше бережливости в расходах? Разве не прежний произвол и безотчет­
ность в растрате собственности граждан? Готовится судебная реформа,
обещающая ввести правду в русские суды; но, не говоря уже о недостаточ­
ности начал, положенных в основание ее, не говоря о том, что она пред­
ставляет полную свободу административному деспотизму делать какие
угодно насилия и жестокости под видом «Мер для предупреждения и пре­
сечения преступлений и проступков» и устанавливает различные формы и
виды суда для различных преступлений и различных личностей, — даже
если бы эта реформа была построена на самых широких либеральных на­
чалах, и тогда она не обеспечит свободу и независимость суда до тех пор,
пока в России существует неограниченный деспотизм самодержца. Точно так
же учреждаемые уездные и губернские собрания лишены будут всякой само­
стоятельной инициативы. Правительство собирается уничтожить цензуру и
дать свободу печати. Несчастная печать... Она будет страдать под игом этой
деспотической свободы, и честные писатели будут проклинать ее и жалеть
о цензуре, как жалеют о ней писатели в некоторых западных государствах, где
тоже дана подобная деспотическая свобода печати. Свобода слова положи­
тельно невозможна при неограниченном самодержавии — это аксиома. Вооб­
ще все мнимо либеральные реформы правительства не могут принести ника­
кой пользы русскому народу, они только затемняют общественное сознание и
мешают явственно рассмотреть ту бездну, в которую при теперешнем возбуж­
денном состоянии народцых масс ведет правительство наше отечество. Несча­
стная страдалица Польша знает либерализм русского царя, она вполне испы­
тала на себе, что значит благодушие нашего повелителя, и понимает, насколь­
ко дорого для него благо народа и обязательна народная воля; она видит кро­
вавые доказательства того, что он готов скорее погубить сотни тысяч людей,
чем отказаться хотя от одной из своих ни на чем не основанных привилегий.
Позор для русских, что государь и правительство, терзающие Польшу, на­
зываются русскими. Но пусть знают поляки, что русское общество не име­
ет ничего общего с своим жестоким государем и его кровожадным прави­
тельством, что честные русские люди желают свободы и освобождения
Польши от того же ига, какое гнет и нас. Национальная независимость и
самостоятельность Польши ни в каком случае не может быть помехою
или стеснением для нашего развития; настоящее польское движение не
имеет никаких видов посягательства на право русской национальности и
на самостоятельность России. Поляки хотят быть самостоятельной наци­
ей, уважающей свято право и свободу других наций, они хотят уничто­
жить у себя поземельный деспотизм, разделив всю помещичью землю ме­
жду народом с вознаграждением помещиков; они не станут стеснять на­
родной воли и примут в свое родство только те из областей, принадлежа­
щих ныне России, где народ сам пожелает присоединиться к Польше; дру­
гих намерений они не имеют. В этом мы убедились вполне вследствие на­
ших личных сношений с руководителями польского движения и честным
словом уверяем в том же всех русских.
160


Итак, Россия находится в критическом неестественном положении. С
одной стороны, в народе пробуждается сознание своих прав, гнет само­
державия чувствуется повсюду, и вследствие этого является непреодоли­
мая потребность освободиться от него. С другой стороны, стоит пошат­
нувшееся правительство, по своему неотъемлемому тупоумию не при­
знающее народных прав, растерявшееся от тяжкого сознания своего бес­
силия и в то же время решившееся всеми бесчеловечными средствами
поддерживать свою отжившую власть и грозящее мучительною смертью
всякому, кто отважится на какие-нибудь действия с целью ограничить
его.
Таков, впрочем, и всегда был характер деспотизма. Не было еще при­
мера в истории, чтобы деспот по доброй воле отказался от своей всегнетущей власти, даже «ограниченная монархия» везде начиналась с революции
и была ее действием — это закон новой истории. Англия, на которую ука­
зывают защитники постепенного развития, ограничила деспотизм своих
королей двумя революциями; то же было и в других государствах. В силу
такого непреложного закона истории, в силу того, что деспотизм никогда
не бывает способен отказаться от своего гнета, а напротив, чувствуя свое
падение, усиливает свою разбойническую бесчеловечность, в силу неот­
ступной всеобщей потребности лучшей свободной жизни народа, и в
России самодержавие должно пасть и падет под ударами революции.
Для беспрепятственного развития русского народа нужно вырвать деспо­
тизм с корнем, нанести ему сильный и решительный удар, каким всегда
казнят преступный деспотизм народные восстания и революции. Пусть
малодушные люди перестанут страшиться слова «революция», пусть пой­
мут и х...5
Печатается по первой полной публикации: Неупокоев В. И. Важнейший программ­
ный документ «Земли и Воли» / / PCP. М., 1960. Сб. 1. С. 537—542. В основе публика­
ции — оттиск, находящийся в ЦГИА Литвы. Ф. 439. Оп. 20. Д. 60. Ч. 3. Л. 7. 86—87.
Сохранившаяся часть текста документа, которым должен был открыться первый но­
мер задуманного периодического издания «Земли и Воли». Журнал печатался в неле­
гальной типографии, устроенной в имении Мариенгаузен Витебской губернии. Печата­
ние не было закончено из-за нависшей над типографией опасности захвата властями. В
ночь с 25 на 26 февраля 1863 г. занимавшиеся этим землевольцы Д. Степанов и И. Жу­
ков были арестованы на границе Витебской и Псковской губерний. При них находились
70 экземпляров отпечатанной первой части Обращения РЦНК, две доски с набором и
типографские принадлежности.
1 Имеется в виду Комитет русских офицеров в Польше.
2 На другой день после получения известия о вспыхнувшем в Польше восстании, 13 ян­
варя 1863 г. Александр II произнес перед офицерами Измайловского полка речь, в ко­
торой говорил о существовании в армии изменников.
3_ См. примеч. 15 к док. № 9.
4 Государственный бюджет до того в России не публиковался.
5 На этом обрывается связный текст обращения РЦНК. Далее следует текст оттиска дос­
ки с рассыпанным набором.
161


№ 27
В с ем у н а р о д у р у с с к о м у , к р е с т ь я н с к о м у
от л ю д ей ем у п р е д а н н ы х п о кл о н и гр а м о т а
Прошло два года с «Положения о выходе из крепостной зависимо­
сти».
Что же в эти два года сделано? Дана ли крестьянам земля? Дана ли во­
ля? Дана ли та земля, которая по правде не чья иная, как крестьянская,
народная? Дана ли та воля, которая по правде народу приходится?
Землю русскую заселяли не царь и не казна, не дворяне и не чиновни­
ки. Землю русскую заселял народ русский. Земля — дело Богом народу
данное, и в Писании сказано: «Множитесь и заселяйте землю».
А что же в эти два года сделано? Уставные грамоты насильно и облыж­
но подписаны, земля у народа урезана, оброки повышены; позволен вы­
куп, то есть за свою же землю крестьяне должны денежки заплатить, да
еще не по своей оценке, а по чиновничьей. Сбираются заставить и госу­
дарственных крестьян за свои же земли казне выкуп заплатить, — знать
казна-то помещик! Нет — это не божье дело, это насильство властей, не от
Бога поставленных.
Воля народная значит — что народ должен управляться мирским согла­
сием да своими людьми выборными, а не приказными людьми и не поме­
щиками. Землею владеть без всякого оброка и выкупа, каждому с мирско­
го согласия, безобидно. Денежный сбор на общее дело вершить с общего
согласия и по мирской раскладке, а не отдавать последнее достояние чи­
новникам, чтоб тратили — куда, никому не известно, или, попросту ска­
зать, грабили.
Воля значит — чтобы суд был вершим людьми выборными, которым
народ верит, вершим по совести человеческой и по разуму народному; а
не навязан приказными, неведомо отколь взятыми, народом не прошенны­
ми, — судящим по законам, неведомо кем и для кого писанным.
Воля значит — веровать в Бога по совести, как кто по какому обряду
верит от искреннего сердца, и чтобы молиться по своей вере никому не
было помехи и притеснения.
Воля значит — чтобы не было насильной рекрутчины, чтобы солдат
был поставлен для охраны той области, где родился, и, прослужив охотно
свой год на пользу своих же кровных сел и городов, возвращался бы в
свою семью, на свою землю; в даль ходил бы только, когда есть война не­
минучая. А не то, что теперь, когда рекрута уводят на долгие годы в даль­
ние места и в мирное время ставят постоем на грабеж народа, да еще за­
ставляют стрелять по крестьянам.
Воля значит — чтобы не было ни барина-чиновника, ни мужика да ме­
щанина, а были бы только люди русские, единый народ безо всякой розни
сословной, и что право для одного право и для другого.
Воля значит — чтоб не было паспортов да стеснений; когда что надо взы­
скать — миром взыскивалось бы с урожая да с имущества, а человек был бы во­
лен идти, куда ему сподручно и выгодно, без того, чтобы ему чиновники пути
заказывали, да на заработок не пущали, да семью в раззор разоряли.
162


А что для этой настоящей воли народной в эти два года сделано? Да
только то, что когда народ об ней затолковал, то послали солдат пороть
крестьян, по крестьянам стрелять, да захваченных как преступников али
собак каких, расстреливать. Так было в Казани, в Пензе, в Смоленске и по­
читай что везде. А царь сам ездил по России, помещикам говорил, что он
и сам помещик, а крестьянам объявлял, и печатно в газетах и изустно сам
своей царской речью, что другой воли народу не даст, кроме той, которую
уже дал, то есть той, где народ за свою же землю деньги заплатит, а если
вздумает пенять на неправду, то быть ему битому и расстрелянному.
Хороша воля!
Нет, батюшка-царь, эдак земские-то цари не поступают, это впору толь­
ко заморским пришельцам да антихристам.
А ты лучше созови Земский Собор из людей, народом без всякой розни
сословной выбранных; пусть они и решат и как землею владеть, и как во­
лю народную учредить. Тебе, батюшка-царь, одному с вельможами этого
дела не решить. Тут надо не канцелярский приказ, секретарями писанный
да князьями подписанный; тут нужен общий совет, крестьянский ум да
народный толк, нужен Земский Собор.
Ах, родимые, родимые! Как бы не так! Даст он вам Земский Собор! Не
Земский Собор он даст, а опять пошлет солдат пороть крестьян да рас­
стреливать, чтобы не было другой воли, кроме той неволи, которую рус­
ские писаря из немцев за приказным столом сочиняли.
Ну! так не пеняй же государь-батюшка, Александр Николаевич, если
народ и без твоего соизволения сам свою землю да волю возьмет, сам свой
Земский Собор созовет. Ты за нас не стоишь, видно Бог велит нам всем
самим за себя постоять. Быть воле Божией!
Кто же с нами, с народом — и кто против народа? Надо счесться.
Против народа большая часть дворян и чиновников, бояр и князей, все
те, которые хотят себе царя-барина, царя-помещика, а не Земского Собора
и не земского управления.
Но в эти два года нашлись и из дворян люди народу преданные; они
просили царя, чтобы дал всем права равные, отрешил бы льготы дворян­
ские, уничтожил бы рознь сословную. Их царь за это в тюрьму засадил и
судить велел как бунтовщиков.
Нашлись и офицеры, которые стали уговаривать солдат не стрелять по
крестьянам, а стоять за народ. Нашлись и сочинители, которые писали в
пользу народа, отстаивали его землю и волю.
Число их, может, было и не больно большое, но и не малое, да велика
у них была твердость духа и вера в правоту дела народного.
И вот они собрались и поклялись перед святым крестом иЕвангелием
послужить народу русскому, отстоять его землю и волю противу всяких
немцев и вельмож, и царю доказать, что дело народное — дело правое, и
добиться до созвания Земского Собора.
Собрались они и стали промеж себя деньги собирать на общее дело и
посылать во все концы России гонцов — собирали бы людей, народу пре­
данных, проповедовали бы землю и волю народную, офицеров и солдат
повещали бы присягать, что не станут стрелять по крестьянам, а будут
стоять за них твердо и пойдут на помощь делу народному.
163


Пускай царь называет нас бунтовщиками, сажает в крепость да ссылает
на каторгу, пускай полицейские ярыжки стараются чернить нас даже в
глазах народа, будто мы и изменники-то и поджигатели-то, пускай взво­
дят на нас всякую дьявольскую ложь и клевету. На правом деле благосло­
вение Божие, и вот же, несмотря на козни супостатов, круг людей, народу
преданных, растет не по дням, а по часам, умножается числом, крепнет
духом и силой.
Скоро, братья-крестьяне, скоро услыпИГге вы, что везде собирают ополченья, земля отдается крестьянам, учреждается свободное, мирское управ­
ление. Тогда, значит, час настал, мы готовы и вышли на дело. В ту пору
мы опять вас вот таким же листком повестим.
И тогда, благословясь, идите с верой за свою правду народную. А до
тех пор будьте мудры яко змии. Не портите дела вразбивку. Не восставай­
те отдельными селами. Вразбивку вас задавят. Мы повестим вас только
тогда, когда все силы будут собраны и мы все вместе можем спокойно тре­
бовать всего, что народу по правде приходится, не боясь ни вельможских
козней, ни царских отказов.
Да еще до тех пор не забудьте, когда рекрут ставите, берите с них при­
сягу по совести, что никогда по народу стрелять не станут и крестьян по­
роть не пойдут.
Сходитесь, рассуждайте, сговаривайтесь. Помечайте людей, народу пре­
данных, и сближайтесь с ними. Помечайте людей, народу враждебных, и
давайте знать о них, чтобы и мы от них отстранялись, избегали их преда­
тельства и выставляли бы имена их на позор человечеству. А их будет не­
мало — вельможи да чиновники и все те, которые нас называют бунтов­
щиками за то, что мы им мешаем высасывать кровь народную, терзать на­
род судом бессудным и управлением разбойничьим, да отнятием у кресть­
ян земли в свою бояро-чиновничью пользу; все те, которые ненавидят нас
и преследуют за то, что мы с первого же шага объявляем о признании за
народом земли и воли.
Но не страшны нам враги народные и не перестанем мы добиваться до
созвания Земского Собора, на котором будет провозглашено:
1. Отдача крестьянам земли без выкупа.
2. Отрешение чиновников и замена их людьми, народом выбранными.
3. Совершенное уничтожение розог и всякого сечения.
4. Уничтожение рекрутчины и устройство народного ополчения.
5. Запрет — чтобы без согласия народного Земского Собора нельзя бы-ло налагать ни податей, ни пошлин, и чтобы без его ведома никуда прави­
тельство денег не тратило.
6. Свобода веры.
7. Уничтожение всякой сословной розни, чтоб не было ни дворян, ни
крестьян, ни мещан, а был бы только под одно народ русской.
И многое, многое еще должен рассмотреть и решить Земской Собор,
где бы он ни собрался, в Москве ли, или где придется.
И еще раз повторяем, братья-крестьяне, готовьтесь покуда втихомолку.
А придет великий ослушной час, не выдайте правого дела. Все вместе — и
солдатушек всех с собою возьмемте, да двинемтесь за землю и волю на­
родную и да воскреснет Бог и расточатся враги его.
164


Печатается по: Огарев Н. П. Избранные социально-политические и философские про­
изведения. М., 1956. Т. 2. С. 95—99. В основе публикации — текст воззвания, выпущен­
ного в феврале 1863 г. в Берне.
Автор — Н. П. Огарев, возможно, при участии А. А. Слепцова и А. А. Потебни. Воззва­
ние было издано большим по тем временам тиражом. Только через Польшу предполага­
лось отправить 2 тыс. экземпляров (см.: Лит. наследство. М., 1953. Т. 61. С. 554). О пу­
тях транспортировки прокламаций в Россию в это время см.: Рудницкая Е. Л. Н. П. Ога­
рев в русском революционном движении. М., 1969. С. 318—320 и далее.

28
Б р а т ь я солдаты!
Одумайтесь — пока время.
Оглянитесь назад — что вы были и что из вас сделали. Поглядите впе­
ред — чтоб не вышло еще хуже.
Прежде, в [18] 12-м году, солдаты были воины русские, спасали Россию
от французского нашествия, и весь народ поднялся вслед за ними на спа­
сение родной земли. И чужие народы, и свой народ смотрели на солдат
как на избавителей.
С тех пор — кого вы спасали? Кого избавляли?
Никого.
Кого заставили вас бить, кого пороть, кого расстреливать?
Всех притесненных, кто попадался под руку — и чужих, и своих.
В [18] 12-м году вы были воины, а с тех пор из вас сделали палачей и
полицейских холопов.
Кто же положил вам на душу этот грех палачества?
Генералы и сановники, которые вокруг царя; царь, который им верит и
потворствует.
Вспомните: венгерцев душил австрийский император; вас послали бить
не австрийского императора, а венгерцев, — вы били венгерцев *.
Полякам горько пришлось от всяких, из Петербурга наездных, полунемецких и совсем немецких генералов и чиновников, и захотели они жить
по-своему, как им лучше... Вас послали бить поляков — и вы били поля­
ков 2.
А какое вам, кажется, дело до венгерцев? Что они вам худого сделали?
И какое вам дело до поляков? Сами знаете, что на содержание их в
подданстве уходит подать с русского мужика и что, помогая душить Поль­
шу, вы только помогаете чиновникам грабить русский народ.
С горцами на Кавказе давно можно было помириться и оставить их
жить в покое, чтоб они и нас не трогали. Но их земли насильно отдают
казакам, которые переселяться на их земли сами не хотят. А вас посылают
бить горцев — и вы бьете горцев3. За что? За то, что немцы и полунемцы
генералы не хотят покончить дело миром и сделать из горцев свободных
друзей народу русскому и союзников.
Не ради России и ее пользы, а ради генеральской наживы вы бьете со­
седние племена.
165


Мало этого: вас послали душить своих — и вы пошли.
В Казанской губернии вам велели стрелять по крестьянам —вы стреляли.
В Пензенской вам велели стрелять по крестьянам — вы стреляли.
В Смоленской — вы стреляли.
Нет такой губернии, где бы вас не заставляли пороть крестьян — и вы
пороли, пороли, пороли...4
И за что? За то, что они, крестьяне, хотели Земли и Воли, хотели вла­
деть всей своей землею, потому что она ихняя, и хотели жить свободно и
спокойно, управляясь своими выборными.
И вы пошли против их правого, святого дела! И вы подняли на них
руку, подняли руку на ваших отцов и братьев!
Да ведь это не простой грех — это злодейство.
Вот какую тягость положил вам на душу царь, управляемый своими
петербургскими генералами и сановниками.
А за то, что вы приняли на душу этот грех, за то и вас самих учат и
мучат, морят голодом и холодом, грабят и порют, секут розгами до полу­
смерти и вовсе на смерть батожьем. Это на вас кара Господня за принятие
греха на душу, и покамест у вас рука будет подниматься на притесненно­
го — до тех пор это проклятие с вас не снимается.
Оно снимется только тогда, когда вы станете за народ, за его землю и
волю.
Только тогда отдастся солдату земля, какая ему следует как всякому, а
не то что пошел служить, так и землю у тебя отобрать за твою же службу-то!
Только тогда солдат не будет тереть лямку бесконечные годы, шляясь
без пользы, по прихоти начальства, из конца в конец России. А будет он
служить короткий срок, и то в своей области, близко от дому, потому что
солдат будет не палачом, а ополченцем народным и там, где родился, тот
край и охранять должен. Отслужил свой короткий срок — и опять стал
домохозяином, а не бессрочно-отпускным нищим, без кола и двора.
Только тогда не станут вам заказывать — будь, мол, вечно солдатом, а
всякому дадут право, по приговору полка, быть выбранным в офицеры.
Такое отпущение греха вашего, такое новое устройство солдатства дадут
вам уж, конечно, не немцы-генералы, а народные выборные на Земском
Соборе.
Да не пойдет же брат против брата! Не посрамим земли русской! Ста­
нем все крепко вместе на спасение народа русского, крестьянского.
Если из нас какой-нибудь десяток с небольшим отказался бы стрелять
по народу, пожалуй, начальство и запороло бы. А если мы все станем вме­
сте, никакое начальство пальцем до нас не дотронется.
С нас брали присягу на повиновение этому начальству — это была
присяга, властями вынужденная, людьми выдуманная. Мы дадим присягу
по совести, в нас самим Богом вложенной, служить до последней капли
крови народу русскому.
Скоро придет время — крестьяне, которых насильно заставляли подпи­
сывать грамоты, у которых землю урезали, оброки повысили, станут вол­
новаться. Присягните же в своей совести, что по ним стрелять не станете
и пороть их не пойдете.
166


И придет час, братья-солдаты, когда мы таким же листком, как вот
этот, кликнем клич, чтобы вы собирались на спасение народа русского.
Тогда оставьте поляков, оставьте горцев жить по-ихнему, как им хочется,
не поминайте их лихом и отпустите с миром и собирайтесь и станьте за
Землю и Волю народа русского. Идите на его избавление от помещиков и
чиновников, от грабежа и рекрутчины, помогите народу устроить свое
земское управление на великом русском Земском Соборе из людей, вы­
бранных целым народом, бессословно.
И опять, как в [18] 12-м году, вы будете не палачами, а воинами. И на­
род за вами, за своими избавителями, пойдет торжественно. И отдаст он
вам долю земли, которая вам по праву приходится, и будете вы не поли­
цейскими холопами, а народным ополчением. Путь ваш будет бескровен:
никто не сможет и потому никто не станет вам сопротивляться.
Ради устройства Земли Русской по правде, за святое дело народное, идите,
благословясь, братья-солдаты, и да воскреснет Бог и расточатся враги его.
Печатается по: Огарев Н. П. Избранные социально-политические и философские про­
изведения. М., 1956. Т. 2. С. 100—103. В основе публикации —текст воззвания, выпущенно­
го в Берне в феврале 1863 г. и распространявшегося из Лондона через Польшу, Турцию,
Швецию и Норвегию. См. о нем: Рудницкая E. JI. Н. П. Огарев в русском революцион­
ном движении, М., 1969. С. 316.
1
2
3
4

Имеется в виду поход русской армии по приказу Николая I в Венгрию для подавления
там революции (1849 г.).
Речь идет о подавлении польских восстаний 1830—1831 и 1863 гг.
Подразумевается Кавказская война 1817—1864 гг.
В с . Бездна Казанской губ., с. Кандеевка Пензенской губ., в Смоленской и других гу­
берниях России царские войска подавляли крестьянские волнения, вспыхнувшие после
объявления манифеста и «Положений» 19 февраля 1861 г. о крестьянах, выходящих из
крепостной зависимости.

№ 29
О ф и ц е р а м в с е х во й ск от о б щ е с т в а « З е м л и и Воли»
Товарищи!
Наше общество не погибло. Напротив того, оно упрочилось и увеличи­
лось. Учредился Совет Общества* х.
Те из вас, которые в Польше и в западных губерниях, пусть не теряют наде­
жды, несмотря ни на что. Зверские страсти поустан'ут, и мы еще снова соеди­
ним дело польской свободы с делом свободы русского народа. Не унывай­
те, не рассеивайтесь. Держитесь крепко в союзе друг с другом и с нами.
Те из вас, которые вне Польши, где бы вы ни были — на Юге ли, на
Севере, на Востоке или внутри России — примыкайте к нашему русскому
народному делу.
* В России, а не за границей, хотя мы и за границей имеем друзей, преданных нашему об­
щему народному делу.
167


Мы не оставляем нашего прежнего убеждения: войско, которое так дол­
го служило петербургским царям палачами народа русского, — войско
обязано начать и его освобождение. На вас лежит долг искупления Рос­
сии — исполните его свято и непоколебимо.
Мы не оставляем нашей прежней мысли: вы должны готовиться и го­
товить солдат — на Востоке и Юге, на Западе и Севере. Дружно, со всех
окраин, двинемтесь внутрь России, подымая народ на созвание бессослов­
ного Земского Собора.
Только он может осуществить право народа на Землю и Волю, област­
ное и союзное самоуправление.
Романовы никогда не созовут его. Если со страху и попытаются со­
строить какую-нибудь бояро-немецкую думу, — это будет так ничтожно,
так чиновно, что Россия такого законодательного собрания признать не
должна и не может.
Настоящий Земский Собор нам надо себе завоевать.
С этой целью составляйте офицерские кружки и примыкайте к нашему
Обществу, чтобы составить один строй и одну дисциплину. Приготовляй­
те солдат. Чем сильнее будет подготовка, тем бескровнее будет русское
восстание, потому что оно найдет не сопротивление, а соединение всех
для единой цели народного самоустройства.
Слабые, своекорыстные, чиновные, петербургские, управлявшие и
грабившие — все, от станового до императора, или покорятся или уйДУТ.

С нами поднимется весь народ. Против нас и народа никто не устоит,
да никто и не явится.
Вслед за каждым нашим шагом должно учреждаться местное само­
управление.
Когда силы наши будут несомненны, наш Совет повестит вас. Тогда
начинайте поход.
До свидания, товарищи! До торжественного свидания там, где мы с
разных концов все сойдемся и где Земский Собор утвердит за народом
Землю и Волю.
Выше этого торжества, выше этой славы ни одно войско в мире не до­
сягало.
Печатается по: Огарев Н. П. Избранные социально-политические и философские про­
изведения. М., 1956. Т. 2. С. 106—107. Воззвание было отпечатано в Вольной русской
типографии и выпущено в Лондоне и Берне в феврале или начале марта 1863 г.
Автор — Н. П. Огарев вместе с А. А. Слепцовым и А. А. Потебней.
В инструкции о порядке отсылки изданий «Земли и Воли» (составленной, по-види­
мому, Слепцовым) намечалось переправить 1000 экземпляров «офиц[ерских] проклама­
ций]» в Польшу и через Польшу в Россию (Лит. наследство. М., 1953. Т. 61. С. 554—
557). Несколько сот экземпляров вывез Слепцов из Лондона в Париж, отправив их от­
туда на юг (очевидно, в Тульчу братьям В. И. и И. И. Кельсиевым). Через Швецию и
Норвегию прокламация была отправлена в Петербург.
1
168

Под Советом тайного общества в данном случае имелся в виду руководящий орган
«Земли и Воли» — Русский центральный народный комитет (см.: Лищинер С. Д. Суще-


ствовал ли Совет общества «Земля и Воля» при редакции «Колокола»? / / Историче­
ские записки. 1966. Т. 79. С. 259—272).

№ 30
Свобода. № 1
Единственным источником всех бедствий, терзающих Россию, есть са­
модержавный деспотизм; под влиянием его сложился весь настоящий ги­
бельный порядок вещей, давящий нас и губящий всякое развитие. Самый
поверхностный взгляд на все отрасли русской жизни подтверждает эту
очевидную истину и убеждает, что все они парализованы и убиты бес­
смысленным самодержавием, составляющим непрерывную иерархическую
цепь, начинающуюся самодержавным императором и оканчивающуюся са­
мым последним чиновником, таким же самодержцем в сфере, ему подчи­
ненной. Уродливые попытки разных реформ еще нагляднее выставляют
всю несостоятельность самодержавия.
Мнимое разрешение крестьянского вопроса, лишение народа его собст­
венности — земли и избиение крестьян; судебная реформа, сохраняющая
прежний административный произвол под именем «предупредительных
мер», и, естественно, не могущая ввести правильного суда при существо­
вании деспотизма; лицемерные заботы о «благе народа»и новые обремени­
тельные налоги и поборы, разоряющие преимущественно беднейшие клас­
сы народа; пошлое либеральничанье и закрытие воскресных ш кол 1 —
единственного источника народного образования, закрытие университетов
с бесчеловечным преследованием лучшей учащейся молодежи; нелепые
разглагольствования об уничтожении цензуры и свободе печати (вещь не­
мыслимая при самодержавии) и окончательная передача литературы в
полное распоряжение ІІІ-го отделения и Валуева с ком п.2; шутовские гим­
ны благодушию монарха и, с одной стороны, казематы, ссылки в каторгу,
с другой — кровожадная жестокость в упорном отстаивании беззаконного
господства над польским народом, господства, тем более гибельного для
нашего отечества, что, разоряя и губя наш народ, оно еще вызывает неиз­
бежное столкновение с европейскими державами, могущее окончиться еще
более печальными последствиями, чем какие мы видели у стен разрушен­
ного Севастополя. В этих строках вся история нынешнего п р а в и ­
тельства, обидная и позорная для людей, терпящих такое п р а в и ­
тельство...
Но терпению людей есть конец. Даже рабы, доведенные до безнадежно­
го отчаяния, восстают за свои похищенные права и восстание их тем гроз­
нее, чем ужаснее были оскорбления и истязания. Измученные и лишен­
ные всех человеческих прав, все классы русского общества почувствовали,
наконец, потребность новой свободной жизни. Императорское самодержа­
вие, по самому принципу, не способно удовлетворить этой потребности и
никогда добровольно не может отказаться от вооруженного господства над
жизнью людей и их свободою, — и потому должно быть разрушено; цепи
императорского деспотизма, глубоко врезавшиеся в народный организм,
169


должны быть разорваны. Стремление разорвать эти цепи обнаружилось в
разных концах обширной нашей родины и запечатлелось кровью поборни­
ков русской свободы. Напрасно пр[авительст]во думает обмануть русскую
и заграничную публику, уверяя ее в мнимом сочувствии к себе народа;
мученическая кровь крестьян, — кровь, пролитием которой почти повсеме­
стно прославила себя «царская воля», еще не застыла. Не застыла и та
кровь, которую высасывают у наших сыновей и братьев в казематах Пе­
тропавловской крепости достойные наместники царской власти — Голи­
цын, Потапов и ком п.3
Кровь пролита — этою кровью протест против самодержавия признан
им же самим. Отступления теперь быть не может. Для людей, отдавшихся
со всею энергиею служению делу народного освобождения, исход только
один — в н е у к л о н н о й
борьбе
с врагом русского народа, с
императорским пр[авительст]вом, всегда обманывавшим нас, всегда попи­
равшим заветные права наши, проливавшим нашу кровь, губившим брать­
ев и сыновей, уничтожавшим покой, разрушавшим труд, разорявшим бо­
гатство нашей страны.
Для этой борьбы и составилось общество «Земля И Воля». Говорить
о силе этого Общества — неуместно; мы можем заметить только, что это
Общество успело соединить в себе членов тех отдельных кружков, кото­
рые не раз уже заявляли себя и вместо которых пр[авительст]во преследо­
вало непричастных к делу лиц. Р у с с к и й Ц е н т р а л ь н ы й Н а ­
родный
Комитет
является только представителем антиправи­
тельственной организации. Организация Общества не образовалась из лю­
дей, увлекаемых на борьбу с пр[авительст]вом одними возбужденными
страстями или безотчетным фанатизмом. Образование нашей организации
вызвано потребностью самого общества, в котором пробудилось сознание
необходимости и неизбежности борьбы с самодержавным деспотизмом.
Лучшее выражение себе сознание это нашло в многочисленных жертвах
из всех классов народа. Время завещанной борьбы пришло, и мы не укло­
няемся и идем на нее, сильные желанием лучшей доли нашей родине,
крепкие всегдашнею готовностью заплатить жизнью за исполнение своего
желания.
Так, организация наша составилась из людей, непоколебимо убежденных,
и по слишком очевидным данным, что при неспособности пр[авительст]ва
революция в России неизбежна, что она н е м и н у е м о
разразится в
восстании ограбленного и подавленного народа, и что при жестокости и
тупоумии пр[авительст]ва она может получить исполинские размеры кро­
вавой драмы, если все или, по крайней мере, большинство способное и че­
стное из образованных классов не станет на сторону доведенного до вос­
стания народа и не обессилит тем самым окончательно пр[авительст]ва,
лишив его какой бы то ни было пользы в диком упорстве. Таким образом,
выступая на борьбу с пр[авительст]вом за права народные, Народный Ко­
митет в настоящее время ставит себе одною из задач — привлечение обра­
зованных классов на сторону интересов народа и, значит, их собственных.
В этой задаче ясно стремление так называемых революционеров — предот­
вратить или, по крайней мере, ослабить то кровопролитие, которое
пр[авительст]во вызовет своим дальнейшим существованием.
170


В силу всего сказанного Народный Комитет призывает теперь открыто
всех русских граждан на служение великому делу народного освобожде­
ния. Никто из честных здравомыслящих людей не может, оставаясь пра­
вым пред своею совестью, уклоняться от служения этому делу. Пусть все
те, которые могут и готовы вместе с нами энергически и непрестанно, не
щадя себя ни в каких трудах и опасностях, служить народному делу, —
присоединяются к нам; доступ к нам такие люди найдут всегда и везде
при посредстве наших столичных, провинциальных и заграничных аген­
тов, снабженных от Комитета известными установленными уполномочия­
ми и доверенностями. Агенты Комитета сообщают вновь вступающим в
организацию и уже достаточно испытанным лицам особую, за печатью
Комитета, инструкцию, знакомящую подробно с задачами Общества и с
тем, как вести дело организации. Вместе с тем, мы не призываем людей к
сверхъестественным самопожертвованиям; люди, жизнь которых тесно
связана семейными узами или которые не способны по своему положению
к деятельному участию в общенародном деле, — те люди, тем не менее,
могут оказывать посильную пользу с своей стороны доставлением разных
средств, необходимых для обширной деятельности организации, между
прочим, доставлением денежных пожертвований. Для этих пожертвований
наша открытая касса находится в Лондоне при редакции «Колокола». В
самой же России денежные взносы доходят до Комитета чрез вышеупомя­
нутых столичных и провинциальных агентов, выдающих нумерованные, с
приложением особой печати Общества, квитанции. Нумера выданных
квитанций печатаются в ближайших нумерах «Свободы» или «Колокола».
Призывая в настоящую минуту открыто всех и каждого к содействию в
народном освобождении, Народный Комитет, естественным течением об­
стоятельств поставленный во главе русского революционного движения,
ответствует пред каждым из членов Общества «Земля и Воля» в том, что
он будет неуклонно и постоянно вести дело к предположенной цели — к
разрушению императорского самодержавия и к торжеству народных инте­
ресов, которое должно выразиться прежде всего в созвании Н а р о д ­
н о г о С о б р а н и я из выборных представителей свободного народа.
Собрание это само определит новый общественный строй нашего свобод­
ного отечества и последним моментом деятельности Общества «Земля и
Воля» будет гарантия свободных выборов в Народное Собрание и ограж­
дение Собрания от всяких насильственных влияний и от притязаний иму­
щественных и сословных привилегий.
Затем, Комитет считает нужным сообщить членам организации, что, сооб­
разуясь с желанием большинства членов, Комитет будет от времени до време­
ни выпускать свои печатные издания, под настоящим названием. В этих изда­
ниях будет или разъясняться общее положение дел в России, или же бу­
дут делаться обществу предостережения и указания на разные гнусные
действия правительства, которые оно всегда старается скрыть. Вместе с
этим, разумеется, сообразно с ходом дела, будут постепенно выясняться
цеди Общества и те средства, которыми оно идет к их осуществлению.
Типография Общ[ества] «3[емля] и В[оля]»
[Вверху — печать «Земли и Воли»]
171


Печатается по экземпляру, хранящемуся в РНБ (С.-Петербург). То же: Колокол.
Л. 164. 1863. 1 июня. С. 1349.
Программный номер печатного органа тайного общества «Земля и Воля» (вышло
всего два номера). В РПРС предположительно датируется декабрем 1862 г. В статье
С. Д. Гурвич-Лищинер «О времени распространения листка “Свобода № 1”» (PCP. М.,
1986. Сб. 9. С. 169—175) выяснено, что документ напечатан не раньше марта 1863 г.
1
2

3

В июне 1862 г. в двух воскресных школах Петербурга была обнаружена революцион­
ная пропаганда, после чего все воскресные школы в России были закрыты.
Проектировалась передача надзора за печатью из Министерства народного просвеще­
ния в Министерство внутренних дел (состоявшаяся в 1865 г.). П. А. Валуев — министр
внутренних дел в 1861—1868 гг.
Князь А. Ф. Голицын в 1862—1864 гг. — председатель Комиссии по расследованию дел
о революционной пропаганде. Генерал А. Л. Потапов — начальник корпуса жандармов
и управляющий III отделением царской канцелярии.


РАЗДЕЛ

II

Н ечаевско-бакун ин ская агитационная
к а м п а н и я 1869—1870 гг.
Сложное и многоплановое явление, которое в отечественной историогра­
фии принято обозначать как «нечаевско-бакунинская агитационная кампа­
ния» является одной из наиболее ярких и интересных страниц истории
революционного движения в России конца 60-х — начала 70-х гг. XIX в . 1
Она является неотъемлемой частью так называемого «нечаевского дела»,
получившего свое название от имени Сергея Геннадиевича Нечаева
(1847—1882), деятеля русского революционного подполья конца 60-х гг.
XIX в., человека с мрачной и одиозной репутацией.
Сын мещанина из села Иванова (впоследствии — город Иваново-Воз­
несенск), Нечаев рос в чрезвычайно суровых жизненных и семейных усло­
виях, сформировавших из него личность весьма волевой и деспотической
складки. Не имея в силу своего социального происхождения возможности
получить не только высшее, но даже и гимназическое образование, он са­
мостоятельно, преодолевая многочисленные препоны, осваивает курс гим­
назии и даже поступает вольнослушателем в Петербургский университет,
одновременно работая учителем Закона Божьего в Сергиевом училище.
Именно этот молодой провинциал оказался в эпицентре студенческих бес­
порядков, вспыхнувших в конце 1868 г. в столице Российской империи.
Накануне их Нечаев завязал знакомства с рядом участников немногочис­
ленных радикальных кружков, которые в идейном и организационном
плане являлись наследниками каракозовцев. В их среде вынашивались хи­
мерические планы государственного переворота, цареубийства, имел хож­
дение макиавеллистский принцип «цель оправдывает средства». В этой-то
атмосфере и сформировался Нечаев.
1 История агитационно-пропагандистских кампаний 1869 и 1870 гг. получила сравнительно
подробное освещение в следующих работах отечественных историков: Сватиков С. Г. Сту­
денческое движение 1869 г. (Бакунин и Нечаев) / / Наша страна. СПб., 1907. Сб. № 1;
Стеклов Ю. Бакунин: Его жизнь и деятельность. М.; Л., 1927. Т. 3; Козъмин Б. П. Герцен,
Огарев и «молодая эмиграция» / / Козьмин Б. П. Из истории революционной мысли в Рос­
сия. М., 1961; КушеваЕ.Н. Революционные прокламации Женевской типографии 1869—
1870 гг. //Л итературное наследство. М., 1941. Т. 41/42. С. 121 —150; Черняк Я. 3. Неиздан­
ные и несобранные произведения Огарева / / Литературное наследство. М., 1953. Т. 61.
С. 581—601); Рудницкая Е. Л. Русская революционная мысль: Демократическая печать.
1864 -1873. М., 1984; Пирумова Н. М. Социальная доктрина М. А. Бакунина. М., 1990.
173


Революционное подполье конца 60-х гг. в это время пыталось взять ре­
ванш за разгром, последовавший после выстрела Каракозова 4 апреля
1866 г., стремясь создать относительно многочисленную революционную
организацию. Для этого была избрана беспроигрышная тактика, предпола­
гающая паразитирование на вполне законных студенческих требованиях
(создание касс взаимопомощи, разрешение сходок и т. п.), которые, одна­
ко, игнорировались правительством. Радикалы же пытались спровоциро­
вать конфликт между студенчеством и университетским начальством, с
тем, чтобы вызвать массовые исключения из учебных заведений. При этом
предполагалось, что выбитые из привычной жизненной колеи юноши по­
полнят ряды подпольщиков.
Главную роль в событиях 1868—1869 гг., когда революционерам до из­
вестной степени удалось выполнить вышеописанную задачу, сыграла груп­
па молодежи, объединенная вокруг некоего закулисного «Комитета», глав­
ную роль в котором играли Нечаев и П. Н. Ткачев2. Этой группке заго­
ворщиков удалось организовать ряд крупных студенческих сходок и про­
вести на них решение о проведении демонстрации с предъявлением требо­
ваний начальству. Поскольку подача каких бы то ни было коллективных
прошений запрещалась, подобная акция неизбежно вела к крупномасштаб­
ному конфликту.
Предъявлением петиций дело, разумеется, не ограничилось бы, по­
скольку сам Нечаев стремился придать назревающему столкновению кро­
вопролитный характер. Так, он, по словам его ближайшего сподвижника
В. Ф. Орлова, «хотел устроить восстание студентов... объясняя это как ко­
нечный исход студенческого движения после того, как будут закрываться
одно за другим все учебные заведения»3. Одновременно с этим Нечаев
уже тогда выдвинул задачу создания конспиративных «пятерок» или «де­
сяток» (по типу возникшей несколько позже «Народной расправы»), но
эти старания в то время не увенчались успехом: весной 1869 г. организа­
ции как таковой еще не сложилось, и по сути дела можно говорить лишь
о ее «зародыше».
В конце января 1869 г. Нечаева пыталось арестовать III отделение. В
литературе, посвященной нечаевскому делу, как правило, утверждается,
что никакого ареста не было, что Нечаев специально выдумал эту исто­
рию для того, чтобы заработать на ней «революционный капитал», создать
вокруг себя ореол мученика с тем, чтобы в дальнейшем ему было легче
получить всестороннюю поддержку со стороны революционных эмигран­
тов для осуществления своих авантюристических замыслов.
Между тем, архивные материалы позволяют утверждать, что кратковре­
менное задержание и допрос Нечаева полицией имел место 29 января
1869 г., после чего он тут же исчез из Петербурга. От III Отделения не
2 О создании, составе и деятельности этого «Комитета» см.: Ралли 3. С. Г. Нечаев: Из моих
воспоминаний / / Былое. 1906. № 7; Он же. М. А. Бакунин: Из моих воспоминаний / / Ми­
нувшие годы. 1908. № 10; Замфир Арборе. Опере алесе. Кишинэу, 1957. С. 169; Неттлау М.
Жизнь и деятельность М. Бакунина. Пг.; М., 1920. С. 51; ГАРФ. Ф. 7026. On. 1. Д. 1
(Ралли 3. К. Воспоминания). Л. 43.
3 ГАРФ. Ф. 112. Особ, присут. правит. Сената. On. 1. Д. 493. Л. 236.
174


укрылось, что радикалы явно активизировали свою деятельность и оно,
соответственно, предприняло превентивные меры 4.
В начале марта 1869 г. Нечаев по чужому паспорту выехал за границу.
При этом в Петербурге лицами из его ближайшего окружения были рас­
пущены слухи о том, что он якобы был заключен в Петропавловскую кре­
пость, а затем из нее сбежал.
Любопытные воспоминания относительно обстоятельств «ареста» и
«бегства» Нечаева за границу оставил Г. П. Енишерлов, который, будучи
студентом Технологического института, некоторое время тесно сотрудни­
чал с Нечаевым, а затем стал одним из активных «антинечаевцев»5. Он
утверждал, что группа лиц, называющая себя «Обществом принесения
пользы народу» и ставящая себе одной из основных целей противодейст­
вовать Нечаеву, едва ли не насильно «спровадила» последнего за грани­
цу. Вот как описывает в своих неопубликованных мемуарах Енишерлов
замысел антинечаевской группировки: «Раз Нечаев будет выслан из Рос­
сии — он уже, разумеется, не вернется, будучи скомпрометирован и сво­
им поведением на сходках и своим самовольным выездом за границу».
И далее в енишерловских воспоминаниях следует почти невероятный
пассаж: «Нечаев был “похищен”, снабжен паспортом и деньгами, поса­
жен на английский корабль и увезен из России»6. Енишерлов пишет,
как у него «чесались руки» скинуть Нечаева с парохода и он не сделал
этого лишь потому, что при Нечаеве были некие «компрометирующие
письма» 7.
За границей Нечаев быстро сошелся с М. А. Бакуниным и Н. П. Ога­
ревым, что послужило основой первой «прокламационной кампании».
Она имела свою предысторию. Бакунин, сам того не ведая, дал мощ­
ный толчок всему нечаевскому делу уже на начальной стадии его разви­
тия. Его статьи, опубликованные в эмигрантском журнале «Народное де­
ло» (1868, № 1) и нелегально доставленные в Россию, оказали сильное
влияние на складывание мировоззрения Нечаева и его политической про­
граммы.
Статья «Наша программа» первого номера журнала (док. № 1) излага­
ла основные принципы организации будущего общества «на началах анар­
хии». Первым условием «освобождения» в анархистском духе было безого­
ворочное признание материализма и атеизма, поскольку вера в Бога и
«идеализм вообще» лишали-де народ энергии, «необходимой для завоева­
ния его естественных прав и для полного устройства свободной и счастли­
вой жизни». Вторым условием «народного освобождения» объявлялось
уничтожение права наследственной собственности и права наследования
как такового. Затем в статье следовали пункты об уравнении прав женщи­
ны с правами мужчины, уничтожения семейного права и брака, об обще­
4 ГАРФ. Ф. 112. III Отд. с. е. и. в. к., 3 эксп., 1869. Д. 112. Ч. 1. Л. 15.
5 Отдел рукописей Российской Государственной Библиотеки (ОР РГБ). Ф. 100. On. 1.
Д-. 1—15 (Енишерлов Г. П. Автобиография. Рукопись).
6 Там же. Д. 4. Л. 149.
7 Там же.
175


ственном воспитании детей. Принципами устройства будущего общества
объявлялись коллективное владение землей и капиталами, а земледельче­
ские общины и рабочие ассоциации призваны были стать первичными
ячейками федерации, идущей снизу доверху. Одновременно в «Нашей
программе» провозглашалось право «всех народов, ныне угнетенных импе­
рией», на «полнейшее самораспоряжение». И, наконец, основным про­
граммным заявлением статьи было «искоренение всякой государственно­
сти» 8.
Перепевы некоторых положений «Нашей программы» совершенно от­
четливо просматриваются во многих программных документах, написан­
ных с несомненным участием Нечаева, в частности в «Программе револю­
ционных действий» (док. N° 2) и в особенности в статье «Главные основы
будущего общественного строя» (о них речь пойдет ниже).
Впрочем, еще в большей степени повлияла на формирование идеоло­
гии нечаевского дела статья Бакунина «Постановка революционных во­
просов», опубликованная в том же номере «Народного дела». В ней реши­
тельно заявлялось: «Путь освобождения народа посредством науки для нас
загражден, нам остается... только один путь, путь революции, наше же де­
ло подготовить всенародное восстание путем пропаганды»9. Бакунинские
статьи на первых порах послужили руководством к действию для импуль­
сивного Нечаева. Его соратники свидетельствовали, что он на студенче­
ских сходках в конце 1868 г. неоднократно утверждал, что программа
«Народного дела» «весьма хорошая, что следовало бы приступить к осу­
ществлению положений, высказанных “Народным делом”, т. е. насильст­
венного переворота», а «брожение студентов нужно немедленно поддер­
жать, организуя их в кружки для осуществления тенденций “Народного
дела” 10. Предполагалось, что «народ сам поднимется, цель кружков из
среды разночинной интеллигенции — направлять народное движение наи­
более разумно и целесообразно» п .
Бакунинские инвективы в адрес науки были крепко усвоены Нечаевым.
Ложная дилемма: «наука или революция» уже на ранней стадии нечаев­
ского дела получила крайне экстремистскую интерпретацию. Так, Нечаев
заявлял: «Ходить в школу учиться — ерунда, ибо все развитые люди и са­
мое достижение ими развитости есть эксплуатация, так как развитые люди
неизбежно эксплуатируют неразвитых» 12.
Отметим, что влияние Бакунина на Нечаева выразилось не в усвоении
последним собственно анархических идей, а в использовании сугубо
«практических» моментов бакунинской программы, нацеленных прежде
всего на подготовку «насильственного переворота».

8 Все цитаты, здесь и в последующем, на которые отсутствуют ссылки, взяты из текста со­
ответствующих прокламаций, помещенных в настоящем издании.
3 Цит. по: Рудницкая Е. Л. Русская революционная мысль... С. 133.
10 Правительственный вестник. 1871. 8 (20) июля. № 161. С. 5.
11 Там же. 3 (15) июля. № 157. С. 3.
12 Там же. 6 (18) июля. № 159. С. 3.
^
176


В планах Нечаева и нечаевцев совершенно особое место отводилось да­
те 19 февраля 1870 г. Дело в том, что «Положения 19 февраля 1861 года»
устанавливали срок, в течение которого крестьяне были обязаны удержи­
вать в своем пользовании без права отказа отведенную им мирскую землю
за установленные повинности в пользу помещиков. По истечении этого
срока, т. е. с 19 февраля 1870 г. крестьяне получали право выбора: или от­
казаться от пользования землей и возвратить ее помещику, или сохранить
ее в своем пользовании, продолжая нести установленные повинности. Та­
ким образом, Нечаеву мнилось, что приближение 19 февраля революцио­
низирует крестьянство, ставя его перед вопросом о дальнейшем отноше­
нии к земле и к помещику.
Наиболее отчетливо взгляды Нечаева того периода выражены в «Про­
грамме революционных действий». Она интересна не только тем, что ос­
новные ее положения в дальнейшем развивал и отстаивал лидер русских
бланкистов Ткачев, но и тем, что Нечаев, создавая осенью 1869 г. органи­
зацию «Народная расправа», старался придерживаться ее основных пунк­
тов. Согласно этой программе, участники нечаевского общества должны
были до мая 1869 г. сгруппироваться в университетских центрах, после
чего им следовало рассредоточиться в провинциальных городах. С осени
1869 г. им предписывалось начать действия среди народа с тем, чтобы вес­
ной 1870 г. начать восстание.
«Программа революционных действий» исходила из того постулата,
что только «радикальная перестройка нелепых и несправедливых общест­
венных отношений» могла бы дать людям «прочное и истинное счастье».
Достигнуть этого «счастья» можно было лишь через политическую рево­
люцию, предполагающую «истребление гнезда существующей власти» и
«государственную реформу». Авторы «Программы...» заявляли: «Социаль­
ная революция — конечная цель наша и политическая — ...единственное
средство для достижения этой цели».
Этот вполне бланкистский документ декларировал необходимость соз­
дания в обществе «возможно большого количества революционных типов»
путем «распространения известного рода листков в известном духе», уст­
ройства «протестов», сплочения нужных людей в кружки, завязывания
связей с европейской революционной организацией. Кроме того, предпи­
сывалось составление «особого катехизиса», правила которого должен бу­
дет соблюдать всякий, вошедший в непосредственное сношение с органи­
зацией, и проекта, в котором излагалась бы «форма будущего устройства
государства».
В заключение «Программа...» «назначала» «удобное время» для восста­
ния — весну 1870 г.
Знание политической биографии Нечаева в полном объеме позволяет
утверждать, что основных положений этого документа он старался строго
придерживаться с самого начала «нечаевского дела» и вплоть до своего
ареста в 1872 г.
В марте 1869 г., уже после бегства Нечаева за границу, в Петербурге
вспыхнули студенческие беспорядки. Они поочередно прокатились в сте­
нах Медико-Хирургической Академии, Технологического института и
Университета. 46 главных виновников в Медико-Хирургической Академии
177


были арестованы, в Университете число исключенных дошло до 150 чело­
век, общее же число участников беспорядков в столичных вузах перевали­
ло за 600 человек 13.
В эти горячие дни немалую роль сыграл Ткачев, тайно распространив­
ший написанную им прокламацию «К обществу» «в защиту студентов».
Появление ее на свет не могло быть в принципе результатом одной лишь
личной инициативы Ткачева. Выдержанная в революционном духе, она,
конечно же, подлила масла в огонь, способствовала обострению ситуации,
а выдвинутые в ней требования, невзирая на их умеренность, конкретизи­
ровали основные пункты нечаевско-ткачевской «Программы революцион­
ных действий»: выдвигалось требование организации студенческих касс и
пр. В этой же программе был намечен до мая 1869 г. «протест студентов,
как университета, так и других высших учебных заведений, за право офи­
циальных сходок».
Совпадение пунктов ткачевской прокламации с положениями «Про­
граммы революционных действий», а также время появления ее не могло
быть случайным, а ее широкое распространение сразу же придало сту­
денческим беспорядкам желанный для революционеров политический ха­
рактер.
Надо отметить, что в нечаевском деле на первом, подготовительном его
этапе (осень 1868 — весна 1869 г.) тесно связанном с студенческим движе­
нием, сами студенты не играли сколько-нибудь серьезной и самостоятель­
ной роли. Во всех «студенческих делах» представители революционного
подполья сумели сыграть решающую роль: они выступили в роли «за­
стрельщиков», смогли создать координирующий центр («Комитет»), дали
движению «идеологию», организовали сходки, сборы подписей, денег и
т. д. В довершение всего именно они сформулировали за студентов их
«собственные» требования.
Разумеется, на протяжении весны 1869 г. III Отделение тоже не сиде­
ло, сложа руки. В марте—апреле были арестованы Ткачев и другие актив­
ные участники нечаевских конспираций. К апрелю беспорядки были пре­
кращены.
Тем временем Нечаев развернул бурную деятельность за границей.
Очевидно, что он заблаговременно предупредил женевских эмигрантов о
своем приезде, в частности, он прислал Бакунину текст «Программы рево­
люционных действий». Об этом свидетельствовал впоследствии сам Баку­
нин: «Около года назад (т. е. весной 1869 г. — А. М.) Комитет, найдя по­
лезным известить меня о своем существовании, прислал мне свою про­
грамму с изложением плана революционных действий в России» и . Баку­
нин следующим образом воспроизвел содержание этой программы: «всецелостное разрушение государственно-юридического мира и всей так назы­
ваемой буржуазной цивилизации, посредством народно-стихийной рево­
люции, невидимо руководимой отнюдь не официальною, но безыменною

13 Ткаченко П. С. Учащаяся молодежь в революционном движении 60—70 гг. XIX в. М.,
1978. С. 128-132.
14 Цит. по: Литературное наследство. Т. 96. С. 501.
178


и коллективною диктатурой друзей полнейшего народного освобождения
из-под всякого ига, крепко сплоченных в тайное общество и действующих
всегда и везде ради единой цели и по единой программе» 15. По прямому
смыслу этого текста, Бакунин мог говорить, хотя и с сильным анархиче­
ским «акцентом», только об одном документе, название которого он почти
что дословно воспроизвел — «Программе революционных действий».
Так или иначе, но Бакунин и Огарев приняли эту программу как осно­
ву для дальнейшего сотрудничества с Нечаевым, закрыв глаза на бланки­
стский характер этого документа. В их глазах это было не столь уж и важ­
но, поскольку они полагали, что за спиной Нечаева в России осталась
мощная организация, энергично готовящая крестьянский бунт. Нечаеву
довольно легко было ввести их на этот счет в заблуждение: ведь студенче­
ские беспорядки произошли, и в них ощутимо чувствовалось «инородное»,
отнюдь не студенческое влияние. И в этом отношении Нечаеву вовсе не
приходилось лгать. Ведь он и в самом деле великолепно знал все детали
студенческого дела и, вероятно, не преминул козырнуть перед эмигранта­
ми своей осведомленностью.
Единственное, что можно было вменить в вину Нечаеву, так это наив­
ный миф о заключении в «промерзлые стены» Петропавловской крепости
и побеге из нее.
Словом, по приезде в Женеву, Нечаев не был таким уж отъявленным
лжецом и самозванцем, каким его обычно представляют. Не следует изо­
бражать Бакунина и Огарева не в меру доверчивыми и простодушными
стариками, коварно обманутыми молодым и энергичным злодеем-мистификатором. Если идея агитационной кампании с последующим «всенарод­
ным бунтом» принадлежала Нечаеву и его окружению, то большая часть
задуманного, в том числе и цепь последующих беспардонных мистифика­
ций является делом рук Бакунина и Огарева.
Дело в том, что подобно тому, как Нечаев хотел использовать русскую
революционную эмиграцию во внутрироссийских целях, буквально следуя
«Программе революционных действий», точно так же и Бакунин желал
использовать нечаевскую организацию в интересах своего анархического
Альянса Социальной демократии, который он создавал в недрах I Интер­
национала. И добро бы, если бы Нечаев появился осенью 1869 г. в России
как представитель Альянса, отнюдь нет, он отправился туда как член ни­
когда не существовавшего «Европейского революционного союза». Ман­
дат, выданный ему Бакуниным, гласил: «Податель сего есть один из дове­
ренных представителей русского отдела Всемирного революционного
Союза, 2771». Под ним стояла подпись: «Михаил Бакунин», а на печати
было выгравировано — «Европейский Революционный Союз. Главный Ко­
митет».
Прекрасно известно, что никакого «Всемирного революционного сою­
за» не существовало, как и не было «Европейского революционного сою­
за», так же, впрочем, как и его «русского отдела». Конечно, был «Главный
комитет», который включал в себя трех человек: Бакунина, Огарева и Не­

15 Литературное наследство. Т. 96. С. 500.
179


чаева, но нельзя не признать, что все вышеперечисленные мистификации
имели куда более далеко идущие последствия, чем «невинная» нечаевская
ложь о Петропавловке. А если принять во внимание такой факт, как по­
священие огаревского стихотворения «Студент» Нечаеву, где речь шла о
героической смерти этого самого студента «в снежной каторге Сибири»,
то очевидно, что на такие «мелочи», как искажение биографии и расцве­
чивание ее пикантными подробностями все трое смотрели сквозь пальцы.
И, конечно же, совершенно исключительную роль во всей последующей
«нечаевской истории» сыграл поток прокламаций, засылаемый, начиная с
весны 1869 г., в Россию.
И здесь начинается уже история собственно пропагандистской кампа­
нии.
В Женеву Нечаев прибыл в первых числах апреля 1869 г. и сразу про­
извел очень сильное впечатление на Бакунина и Огарева, которых пора­
зил как своими рассказами, так и особенностями своей безусловно неза­
урядной личности (Герцен сразу же отмежевался от каких бы го ни было
совместных акций с Нечаевым и не принимал никакого участия в нечаев­
ской истории). Если Бакунин хотел использовать Нечаева в интересах
своего Альянса, то участие Огарева в агитационной кампании объясняется
тем, что он целиком попал под влияние Бакунина, причем рассказы Не­
чаева явно разбудили в нем «террористическую жилу» (выражение Герце­
на) 16. Именно Огарев по наущению Бакунина категорически потребовал
от Герцена предоставления половины так называемого «бахметьевского
фонда» для финансирования агитационно-пропагандистских акций.
С апреля по август 1869 г. был выпущен целый комплекс прокламаций.
Они печатались Вольной русской типографией, номинальным владельцем
которой считался Л. Чернецкий, но фактическим руководителем был Ога­
рев. Организацией пересылки занимался в основном Огарев, причем адре­
са предоставлял Нечаев. Прокламации в тысячах экземпляров шли в Рос­
сию и частью доходили до адресатов, частью же перехватывались III От­
делением: с марта по август 1869 г. было перехвачено 560 пакетов с же­
невскими изданиями, адресованных 370 лицам 17. Разумеется, революцио­
неров среди адресатов было мало: прокламации рассылались вслепую, хао­
тично и бессистемно, а большинство адресов было взято Нечаевым из
обыкновенных адресных книг.
Всего вышло около двух десятков прокламаций. Далеко не все вошли в
предлагаемый настоящим изданием раздел; многие из них были лишь пе­
реизданием старых прокламаций начала 60-х гг., часть же являлась их
своеобразным переложением в новых условиях1в. Мы же рассмотрим в
этом очерке лишь ту часть изданий, которая несла на себе яркий отпеча­
ток «нечаевщины» и специфична именно в этом отношении.
Наибольшей известностью из них пользуется так называемый «Катехи­
зис революционера» (док. № 8), который иногда даже называют «квинтэс­
16 Герцен А. И. Собр. соч. В 30-ти тт. М., 1954-1965. T. XXX. Кн. 1. С. 144.
17 Рудницкая Е. Л. Русская революционная мысль... С. 168.
18 Это также относится и к так называемому «нечаевскому “Колоколу”».
180


сенцией нечаевщины». Создание документа такого рода было одним из
пунктов «Программы революционных действий». Долгое время большин­
ство исследователей считали «Катехизис» созданием Бакунина. Н. М. Пи­
румова, опираясь на воспоминания Г. П. Енишерлова, приписывающего
себе приоритет в изобретении принципа «цель оправдывает средства» для
революционных нужд, полагает, что «идеи иезуитизма, мистификации,
террора по отношению к инакомыслящим — всего того, что принято назы­
вать нечаевщиной, в наиболее концентрированном виде было сформули­
ровано в кругу Енишерлова—Нечаева» 19. С нашей точки зрения, ставить
знак равенства между программой, приведенной в воспоминаниях Ени­
шерлова и «Катехизисом революционера» все же нельзя, ибо целый ряд
положений этой программы приходит в явное противоречие с идеями
«Катехизиса». К примеру, в енишерловской программе социальная рево­
люция должна достигаться путем исключительно мирной пропаганды, там
же декларируется отрицательное отношение к идее государственного пере­
ворота, более того, содержится призыв оказывать ей противодействие. В
тексте нечаевского «Катехизиса» всего этого нет и не могло быть и в
принципе. Но одно бесспорно — идея «иезуитчины» не могла не прийтись
по вкусу Нечаеву. «Против силы — насилие, против неправды — ложь,
против интриг и козней — система Лойолы», — так Енишерлов изложил
свое кредо20.
Не отрицая влияния Енишерлова на Нечаева и даже участия его в со­
ставлении одной из первоначальных версий «Катехизиса», следует под­
черкнуть, что несравненно большее влияние на Нечаева в этом отношении
не мог не оказать Ткачев.
Еще в начале 20-х годов Б. П. Козьмин пришел к выводу о том, что
ключевые идеи «Катехизиса» были изложены Ткачевым в статье «Люди
будущего и герои мещанства», опубликованной в 1868 г. Она фактически
содержала в себе развернутый план самого известного документа нечаев­
ского дела: «Подчинение всей жизни одной идее, вражда ко всему, что
противоречит ей или удерживает ее развитие, пренебрежение законами и
нравственностью современного общества, признание нравственным лишь
того, что способствует достижению цели, соединение революционной
страсти с холодным расчетом, полный отказ от личной жизни... Все эти
черты, — подчеркивал Б. П. Козьмин, — поразительно совпадают и в соз­
данном Ткачевым образе людей будущего и в тех требованиях, с которы­
ми устав нечаевской организации обращается к своим членам»21.
Таким образом, Нечаев лишь повторял вслед за Ткачевым одну из
стержневых идей «Катехизиса» о том, что для революционера нравственно
лишь то, что способствует успеху революции. Они исповедовали в облас­
ти морали революционный макиавеллизм, предполагающий полное отри­
цание общеобязательных этических норм, характерных для традиционной
христианской нравственности, основывающейся на системе надрациональПирумова Н. М. М. А. Бакунин или С. Г. Нечаев? / / Прометей. М., 1968. Т. 5. С. 181.
20 ОР РГБ. Ф. 100. On. 1. Д. 4. Л. 140.
21 Козьмин Б. П. П. Н. Ткачев и революционное движение 1860-х гг. М., 1922. С. 97—98.
181


ных моральных абсолютов (это, впрочем, характерная особенность всех
мировых религий).
Суть «новой морали» (точнее было бы употребить выражение «прин­
ципиальный аморализм») была следующим образом выражена в «Катехи­
зисе»: «Он (революционер. — А. М.) презирает и ненавидит во всех побу­
ждениях и проявлениях нынешнюю общественную нравственность. Нрав­
ственно для него все, что способствует торжеству революции. Безнравст­
венно и преступно все, что помешает ему».
В «Катехизисе революционера» впервые в истории русской революци­
онной мысли была сформулирована детальная программа широкомасштаб­
ной террористической деятельности.. До нечаевского дела мы встречаемся
лишь с фрагментарными набросками таковой, например, в прокламации
«Молодая Россия».
В «Катехизисе» «все это поганое общество» дробилось на шесть катего­
рий, осужденных на смерть. В первую категорию попадали люди «особен­
но вредные для революционной организации», а также те, чья «внезапная
и насильственная смерть... может навести наибольший страх на прави­
тельство». Ко второй категории осужденных относились люди, которым
«временно» даровали жизнь для того, чтобы они «рядом зверских поступ­
ков довели народ до неотвратимого бунта». В третью категорию входило
«множество высокопоставленных скотов», которых, по замыслу Нечаева,
перед смертью надо было «эксплуатировать всевозможными манерами...
сбить их с толку и, овладев <...> их грязными тайнами, сделать <...>
своими рабами».
Заслуживает особого внимания отношение Нечаева к четвертой и пя­
той категориям осужденных на истребление, в которые входили либералы
и не согласные с тактикой Нечаева революционеры. С первыми надлежа­
ло «конспирировать по их программам, делая вид, что слепо следуешь за
ними, а между тем, прибрать их в руки, овладеть всеми их тайнами, ском­
прометировать их донельзя, так чтобы возврат для них был невозможен, и
их руками мутить государство». Революционеров же, не согласных с Не­
чаевым, следовало «беспрестанно толкать и тянуть вперед, в практичные
головоломные заявления, результатом которых будет бесследная гибель
большинства и настоящая революционная выработка немногих». Этому
принципу Нечаев неукоснительно следовал на всем протяжении своей ре­
волюционной карьеры.
Центральная тема «Катехизиса»: каким должен быть подлинный рево­
люционер? По Нечаеву, это — главный субъект истории, существо совер­
шенно особого рода, сверхчеловек, противопоставляющий себя обществу и
миру, у которого «нет ни своих интересов, ни дел, ни чувств, ни привя­
занностей, ни собственности, ни даже имени». В «Катехизисе» рисуется
уникальный образ «хомо идеологикус», «человека идеологического», сле­
дующего во всем голой рациональной схеме, в которой исключается какая
бы то ни было опора на традицию, на естественные, органические общест­
венные связи и институты. В этом существе все «нежные... чувства родст­
ва, дружбы, любви, благодарности и даже самой чести должны быть задав­
лены <...> единою холодною страстью революционного дела». Подлинная
революционность, как в том убежден был Нечаев, «исключает всякий ро­
182


мантизм, всякую чувствительность, восторженность и увлечение. Она ис­
ключает даже личную ненависть и мщение». Революционер «должен при­
учить себя выдерживать пытки». В «Катехизисе» революционер с предель­
ной жесткостью (и жестокостью!) противопоставлялся не просто «врагам
народа», а обществу как таковому: «Между ними существует тайная или
явная, но непрерывная и непримиримая война на жизнь и на смерть <...>
Он, — подчеркивал Нечаев, — в глубине своего существа, не на словах
только, а на деле, разорвал всякую связь с гражданским порядком и со
всем образованным миром, со всеми законами, приличиями, общеприня­
тыми условиями, нравственностью этого мира». Таким образом, опреде­
ляющая черта революционера — ненависть к действительности: «Он не ре­
волюционер, если ему чего-нибудь жаль в этом мире, — настаивал Неча­
ев, — если он может остановиться перед истреблением положения, отно­
шения или какого-либо человека, принадлежащего к этому миру, в кото­
ром все и все должны быть ему равно ненавистны».
В своих рассуждениях Нечаев исходил из того, что в среде революцио­
неров должна была существовать жесткая иерархия. «Другом и милым че­
ловеком для революционера, — писал Нечаев, — может быть только чело­
век, заявивший себя на деле таким же революционерным делом, как и он
сам». Все прочие категории, естественно, не попадали в разряд «милых
людей». По мысли Нечаева, должны существовать революционеры «второ­
го и третьего разрядов», или, как он их называет, «не совсем посвящен­
ных», отношение к которым должно соображаться не «какими-нибудь лич­
ными чувствами, но только пользою революционного дела».
«Катехизис революционера» рисует картину предельно замкнутой ие­
рархической касты, ставящей себя не только над обществом, но и над те­
ми, кого Нечаев именовал «народом». В этом документе впервые в исто­
рии русского революционного движения с предельной ясностью и откро­
венностью были зафиксированы наиболее характерные черты нарождаю­
щегося в России слоя «профессиональных революционеров». «Катехизис»
является своеобразным звеном в цепи идеальных образов профессиональ­
ных революционеров, создаваемых в революционное демократической ли­
тературе того времени: Рахметов Чернышевского, «мыслящие реалисты»
Писарева, «люди будущего» Ткачева. Эти абстрактные идеологические
схемы получили в конце 60-х гг. реальное воплощение в Нечаеве. Он был
весь как бы «сделан» революционной литературой. В этом отношении
правы те историки, которые утверждают, что Нечаев «был одним из пер­
вых профессиональных революционеров»22. При этом Нечаев был не про­
сто первопроходцем, но и разработал своего рода «символ веры», свобод­
ный от всяких недомолвок, цензурных условностей и в этом отношении
чрезвычайно интересный, как первое и притом очень яркое и по своему
талантливое выражение революционного самосознания.
«Катехизис» носил «эзотерический» характер. Он предназначался для
особо «посвященных» революционеров «первого разряда» и по формаль­
ным признакам не входил в состав агитационно-пропагандистских изда­

22 Гросул В. Я. Предисловие / / Гельман Л. 3. Михаил Негрескул. Кишинев, 1983. С. 25.
183


ний. Но именно в нем содержались все основные идеи нечаевского дела,
при этом они были доведены до логического завершения. Большая часть
«Катехизиса» (§§ 1—21) была составлена, вероятно, еще в России. В ней
нет практически ничего такого, что позволяло бы говорить об авторстве
Бакунина. Зато заключительный раздел — «Отношение товарищества к
народу» носит ярко выраженный анархистский характер: в нем говорится
о революции, «которая уничтожит в корне всякую государственность и ис­
требит все государственные традиции, порядки и классы в России», кроме
того, там же декларируется необходимость соединения революционеров «с
разбойничьим миром — этим истинным и единственным революционером
в России». Скорее всего Бакунин отредактировал весь текст, придал ему
известный литературный блеск и'дописал целиком в своем духе послед­
ний раздел «Катехизиса». Так или иначе, следует признать «Катехизис» в
своем роде уникальным документом, явно имеющим несколько авторов,
среди которых было два ведущих теоретика революционного народничест­
ва и который оказался «точкой», в которой пересеклись различные «векто­
ры» революционной мысли, активно разрабатывающей стратегию и такти­
ку революционного подполья.
«Катехизис революционера» оказался ключевым документом не только
для пропагандистской кампании, но и всего нечаевского дела в целом. Но
этот текст был зашифрован и предназначался для очень узкой группы лиц.
Все же другие издания предназначались для широкого распространения.
Прокламацией такого рода было послание Нечаева «Студентам университе­
та, Академии и Технологического Института» (док. № 3). Это единствен­
ный документ, подписанный лично Нечаевым и содержащий присущие
всем его действиям элементы мистификации, в частности, миф о заключе­
нии и побеге из Петропавловской крепости. В прокламации содержалась
разнузданно-нигилистическая характеристика университетской науки и
преподавания. В последних Нечаев видел лишь «поток лжи, возведение в
закон беззаконий, поток подлых, утонченных суеверий». Поэтому в стенах
высших учебных заведений молодежи делать нечего: «Пусть отныне задачей
студента не будет диплом, не будет казенное теплое место, а жизнь среди
народа и борьба за его интересы», — призывал Нечаев. Большая часть воз­
звания — это откровенно-демагогический призыв к новым столкновениям
студентов с начальством и полицией во имя выработки революционных
характеров, которые «родит протестующая деятельность, и чем в больших
размерах протест, чем чаще столкновения с темной силой, чем сильней
борьба, тем более людей, вырабатывается для дальнейшего ее продолже­
ния». «Не бывало истинного дела без жертв», — утверждал Нечаев.
Он оказался пророком, когда заявлял на страницах своей прокламации
о том, что «вопрос русской молодежи» сделается «вопросом Русской Зем­
ли». Именно по этому поводу жандармский историк А. Ф. Гиляров про­
ницательно отметил: «Тем-то и худо, что случилось именно так, как про­
ектировал 22-летний Нечаев»23, т. е. ставка революционного подполья на
молодежь себя оправдала.
23 Гиляров А. Ф. 15 лет крамолы (4 апреля 1866 — 1 марта 1881). СПб., 1883. Т. 1. Ч. 1.
С. 123.
184


Нечаев, впрочем, не «изобретал колеса». Такого рода тактику (выталки­
вания в подполье как можно большего числа молодых людей в результате
провоцирования столкновений со студенческим начальством) было приня­
то осуждать на словах, но на деле ее в той или иной степени разделяли
многие крупнейшие революционные авторитеты того времени. В воспоми­
наниях землевольца Л. Ф. Пантелеева есть запись одного из разговоров с
П. Л. Лавровым, в котором Пантелеев «высказал свое недоумение и сожа­
ление, что сами по себе пустые университетские истории со стороны ис­
кусственно разжигаются и в результате получаются десятки и даже более
выброшенных недоучек, ни к какой серьезной работе не подготовленных».
«Что делать, — отвечал Петр Лаврович, — революционная партия так чис­
ленно слаба, что для увеличения своих рядов она должна пользоваться
всяким подходящим случаем, который ей представится»24. Это весьма от­
кровенное высказывание одного из бесспорных «столпов» революционной
мысли пересекается с подобными же высказываниями Бакунина. В одном
из своих писем он следующим образом выразил отношение к соответствую­
щим приемам Нечаева: «Ошибка Барона (псевдоним Нечаева. — А. М.),
по моему мнению, — писал он, — состояла не в том, что он хотел оконча­
тельно оторвать молодежь от общества и поставить ее в бесцельно-враж­
дебное отношение к нему, — это, по моему убеждению, необходимость,
вытекающая из всего настоящего положения в России»25. Эти строки бы­
ли написаны Бакуниным спустя год с лишним после прекращения студен­
ческих волнений.
По горячим же следам он высказал свое отношение к ним в проклама­
ции «Несколько слов к молодым братьям в России» (док. № 4), определяя
в ней «смысл нынешних, еще невинных движений» с ультраанархических
позиций. В студенческих беспорядках он увидел ни много ни мало как
приближение времен Стеньки Разина, знаменующих «конец этому погано­
му государству». Анархические убеждения — «старый государственный
мир, основанный на религии, на метафизике и на буржуазной цивилиза­
ции, на праве семейном и на наследственном праве, видимо падает и дол­
жен уступить место освобожденному чернорабочему миру» — выдавались
Бакуниным за «убеждение лучших людей на Западе».
Практические же рекомендации апостола анархии русским студентам
оказались выдержанными в еще более радикальном духе, нежели это сде­
лал Нечаев в своей прокламации. Так, Бакунин договорился до того, что
«наука должна погибнуть вместе с миром, которого она есть выразитель».
Такого рода безответственная демагогия должна была, вероятно, психоло­
гически облегчить для студенческой молодежи восприятие истерических
призывов «утопиться в народе», стать «не учителем, не благодетелем и не
диктатором-указателем для народа, а только повивальною бабкою самоос­
вобождения народного». На страницах этой прокламации Бакунин нари­
совал фантастический (для конца 60-х гг. XIX века!) образ «коллективно­
го Стеньки Разина», т. е. «легиона бессословной и безымянной молодежи,
7І Пантелеев Л. Ф. Воспоминания. М., 1958. С. 554.
25 Цит. по: Литерат7 рное наследство. Т. 96. С. 534.
185


живущей уже теперь народною жизнью, и сплоченной крепко между со­
бой одною мыслью и целью». Конечно, в данном случае желаемое выдава­
лось за действительное.
Впрочем, общий дух и характер идей выше рассмотренного документа,
вышедшего из-под пера Бакунина, отличались еще известной «умеренно­
стью» и «сдержанностью» в сравнении с анонимными прокламациями,
озаглавленными «Постановка революционного вопроса» (док. № 5) и «На­
чала революции» (док. № 6). Последняя была, скорее всего, продуктом со­
вместного творчества Бакунина и Нечаева.
Появление «Постановки революционного вопроса» знаменовало собой
качественно новый этап в развитии русской революционной мысли. Вся­
кая ставка на так называемое «революционное просвещение» народа и
длительную пропаганду в его среде безоговорочно отметались авторами
прокламации как абсолютно бессмысленные: «Учить народ?... Мы должны
народ не учить, а бунтовать!». В этом документе пока еще в самом общем
виде ставился вопрос об организации, которая должна была бы объеди­
нить разрозненные народные бунты. Ставка, естественно, делалась на ра­
дикально-настроенную молодежь. Но — не только! Именно в «Постановке
революционного вопроса» впервые открыто появилась чудовищная аполо­
гия разбоя, характерная для «зрелого» бакунизма: «Разбой — одна из по­
четнейших форм русской народной жизни... Разбойник, это герой, защит­
ник, мститель народный; непримиримый враг государства и всего общест­
венного и гражданского строя, установленного государством, боец на
жизнь и на смерть против всей чиновно-дворянской и казенно-поповской
цивилизации... настоящий и единственный революционер — революцио­
нер без фраз, без книжной риторики, революционер непримиримый, не­
утомимый, неукротимый на дело, революционер народно-общественный, а
не сословный». В отличие от «крестьянского мира», который лишь време­
нами поднимается на бунт, а большей частью «спит», разбойный мир —
это «мир русской революции». «В нем и только в нем одном существует
издавна настоящая революционная конспирация». Следовательно, делают
из вышесказанного очередной «практический» вывод авторы прокламации,
студенческая молодежь должна «броситься дружно в народ, в народное
движение, в бунт разбойничий и крестьянский, и храня верную, крепкую
дружбу между собой, сплотить все разрозненные мужицкие взрывы в на­
родную революцию, осмысленную и беспощадную» (здесь перефразирова­
но известное выражение Пушкина!).
Обычно советские исследователи, касаясь подобных «разбойных» уста­
новок и явно смягчая крайне негативное впечатление, ими производимое,
«объективистски» отмечали, что-де надежды Бакунина и иже с ним были
необоснованны, поскольку этого «полумифического разбойного мира» в
действительности не существовало. Подобный буквализм в истолковании
достаточно недвусмысленных заявлений по меньшей мере наивен. Речь
шла, конечно же, не о былинных Васьках Буслаевых и Кудеярах, а о мар­
гинальных слоях, совершенно реальных уголовных элементах, что пре­
красно понимал тот же Нечаев, первый попытавшийся осуществить баку­
нинские установки на практике. В уставе его «Народной расправы» откро­
венно говорилось о необходимости «знакомства с городскими сплетника­
186


ми, публичными женщинами» и «заведении сношений с так называемой
преступной частью общества»2б.
Что же касается «Начал революции», то эта прокламация, пожалуй, во­
обще является одним из самых экстремистских документов в истории ми­
ровой леворадикальной мысли. Центральным понятием в ней, вокруг ко­
торого структурируется весь текст, является «Революция» (именно так, с
большой буквы!). Под революцией понимается процесс, предполагающий
«замену всех, без исключения форм, современной европейской жизни но­
выми, совершенно противоположными». Таким образом, вся энергия рево­
люционеров должна сосредоточиться исключительно на всеобъемлющем
разрушении. Тотальное разрушение является абсолютной необходимо­
стью, возводится в степень догмата, ибо, по мысли авторов прокламации,
«совершенно новые формы жизни могут произойти только из совершен­
ной аморфности». Под «аморфностью» понималось такое состояние обще­
ства, при котором все традиционные институты и отношения были бы
полностью ликвидированы.
«Начала революции» — это подлинный гимн тотальному разрушению:
«Если убережется несколько, даже хотя одна старая форма — значит уце­
леет зародыш прежних форм и возможность ему в будущем пышно раз­
растись, — значит изменение будет только кажущееся и временное, а
жертвы и кровь, ценой которых куплено изменение, будут потрачены да­
ром», — заявлялось в прокламации. Какие бы то ни было созидательные
цели не выдвигались, более того, попытка сформулировать положитель­
ный общественный идеал расценивалась как преступление, как «бесплод­
ное растление ума, онанизм мысли».
В прокламации наряду со всем прочим высказывались любопытные со­
ображения о характере деятельности революционеров во время всеобщего
бунта. Так, заявлялось, что «для настоящей революции нужны личности,
не во главе толпы стоящие, а скрытые незаметно в самой толпе и незамет­
но связывающие посредством себя одну толпу с другой, дающие незамет­
но также одно и то же направление, один дух и характер движению».
Нельзя не признать, что в данном случае конкретизировались представле­
ния о способе реальной организации бунтов.
В первую очередь эти «незаметные личности» должны были развязать
широкомасштабный террор. Это — «естественный путь». «Истребление
высокопоставленных лиц, в которых воплощаются правительственные
формы или формы экономического разложения, должны начаться с еди­
ничных деяний», а затем «перейти в деяния коллективных масс» и приоб­
рести «все более народный, характер». При этом заранее допускалось при­
менение любых средств террористической деятельности: «Яд, нож, петля
и т . п.! Революция все равно освящает в этой борьбе... Это назовут терро­
ризмом. Этому дадут громкую кличку! Пусть, нам все равно!» Подобного
рода дикостям на страницах прокламации тут же подыскивалось и соот­
ветствующее «моральное» оправдание: «Гораздо человечнее резать и ду­
шить десятки, много сотни ненавистных людей, чем участвовать с этими

26 Цит. по: Бакунин М. А. Речи и воззвания. Изд. И. Г. Балашова. Б. м., 1906. С. 262.
187


людьми в систематических, законных убийствах, мучениях и терзаниях
миллионов мужиков, как участвуют более или менее непосредственно на­
ши чиновники, наши ученые, наши попы, наши купцы, словом, все со­
словные, гнетущие бессословных».
Пропагандистский опус под названием «Издания общества “Народной
расправы” № 1» (док. № 7) входил в ту же самую теоретическую «обой­
му» и содержал в себе две большие статьи. Первая, без заглавия, имела
подпись: «От Русского Революционного Комитета». Так же была подписа­
на и вторая статья, озаглавленная: «Взгляд на прежнее и нынешнее пони­
мание дела (Предназначается для истинно народной молодежи, прочувст­
вовавшей всю сладость современного общественного строя)».
Издание это задумывалось каю периодический орган, который якобы
публиковался в России, хотя на самом деле два вышедших номера были
отпечатаны в Женеве. Большинство авторов склоняется к тому, что Не­
чаевым была написана львиная доля текста этого издания, при активном
редактировании Бакуниным.
В передовой статье откровенно формулировалась цель всей пропаган­
дистской кампании: «соединить в одно неразрывное дело все разрознен­
ные революционные усилия в России». Тут же заявлялось, совершенно в
духе «Начал революции», что «Народную расправу» не следует восприни­
мать как «литературный» или «ученый» орган, ибо «мысль дорога только,
если она может служить великому делу радикального и повсюдного разру­
шения», что на деле важны лишь «фактические проявления», т. е. дейст­
вия, устраняющие «конкретное лицо, вещь, отношение».
Во второй статье этого выпуска давалось развернутое «историческое
обоснование» идейных, программных и тактических принципов, развивае­
мых «Народной расправой», с тем, чтобы показать их преемственность с
деятельностью предшествующих поколений революционеров, придать им
своего рода «революционную легитимность». Большинство из своих пред­
шественников Нечаев, мягко говоря, не жаловал, делая в этом отношении
исключение лишь дли декабристов, издателей «Колокола» и, в особенно­
сти, каракозовцев. Остальные же, по его словам, «с чрезвычайной серьез­
ностью толкли воду в ступе», отдаваясь бесплодному теоретизированию.
Декабристы, по Нечаеву, были «людьми дела», «их отрицание было от­
рицанием на деле». Но и они, с его точки зрения, не понимали «стремле­
ний народных». Лишь немногие из них предлагали «разбивать кабаки, по­
зволить грабеж и, взяв хоругви из церквей, идти прямо на дворец для рас­
правы с его обитателями», чтобы «перерезать всю семью царя Николая со
всеми домочадцами».
Большинству же своих предшественников Нечаев ставит в вину отсут­
ствие «полного равнодушия к выбору средства, которое служит основани­
ем всякой серьезной борьбы и составляет главнейшую силу правительств».
Главная причина, по которой революционное движение в России долго
топталось на месте — это недостаточный аморализм и макиавеллизм его
участников: «Размышления над нравственностью и честностью той или
другой меры, необходимой для истинного дела, именно и мешали и оста­
навливали всякое реальное начинание». Итак, нравственность и честность
являлись главными помехами революции.
188


Совершенно исключительное место в статье отводилось апологии ишутинского дела. С него «началась новая эра революционного понимания»,
«мощные образы ишутинцев крепко запечатлелись в головах юношества и
сделались образцами». Выстрел же Каракозова объявлялся Нечаевым «на­
чинанием нашего святого дела».
Что же так привлекало в «каракозовщине» Нечаева? На этот вопрос
можно ответить словами историка ишутинского дела М. М. Клевенского:
«Идеологическое и психологическое родство ищутинцев и нечаевцев — не­
сомненное»27. Так, весьма много сходного было в некоторых личных каче­
ствах Нечаева и Ишутина. Последний зачастую применял мистификатор­
ские приемы, сообщая заведомо недостоверную информацию своим това­
рищам. Подобно Нечаеву, он обладал живым темпераментом и был чрез­
вычайно инициативным человеком, умеющим организовать людей.
Особое место в идеологии ишутинцев занимал принцип «цель оправ­
дывает средства». Ишутин постоянно преувеличивал силы революционе­
ров, придумал миф о «Европейском революционном комитете» для того,
чтобы привлечь в свои ряды как можно больше сторонников, использовал
«дня поднятия духа» фальшивые прокламации якобы от «Земли и Воли»
и т. д.
Многие идеи, бытовавшие в ишутинской организации, нашли свое от­
ражение на страницах «Катехизиса революционера». Так, Ишутин харак­
теризовал революционеров как людей обреченных, долженствующих по­
рвать со старым миром. Член ишутинского «Ада» должен был жить под
чужим именем, порвать семейные связи, воздерживаться от брака, бросить
старых друзей и т. п. Его целью должна была стать «бесконечная любовь
и преданность родине и ее благу», для чего член «Ада» должен был отка­
заться от личных наслаждений, сосредоточивая в себе ненависть и злобу к
существующему строю.
Сходство ишутинцев с нечаевцами бросается в глаза. Так, когда
один из членов ищутинской организации стал резко возражать «вож­
дям», то всерьез был поставлен вопрос о его физическом устранении, как
слишком много знающего и потому опасного, если он отстанет от обще­
ства.
Подобные «совпадения» можно объяснить не только прямым заимство­
ванием опыта «каракозовщины», но и наличием некоей внутренней логи­
ки развития замкнутых левоэкстремистских группировок, заставляющей
проходить их в своем развитии сходные стадии (нечто подобное, к приме­
ру, можно обнаружить и в деятельности современных итальянских «Крас­
ных бригад», немецкой «Фракции Красной Армии» и др.).
Несомненно также, что Нечаев сознательно заимствовал некоторые су­
щественные элементы революционной практики ишутинцев. Кроме того, в
его организации оказались люди, в свое время в большей или меньшей
степени связанные с ишутинской организацией, и они сыграли едва ли не
определяющую роль во всем нечаевском деле.

27 Цит. по: Покушение Каракозова: Стенографии, отчет по делу Д. Каракозова, И. Худякова,
Н. Ишутина и др. М., 1928. Т. 1. C. V.
189


Наряду с апологией каракозовщины в нечаевской статье содержались,
как всегда, «практические» рекомендации единомышленникам. Это была
обширная террористическая программа, предусматривающая последова­
тельное и целенаправленное уничтожение определенных слоев населения:
чиновников, военачальников, предпринимателей, чинов III Отделения,
консервативных журналистов и т. д. Одних следовало бы «положительно
истреблять, безо всяких рассуждений», у других необходимо было «отби­
рать их экономические силы и средства» или же «уничтожать эти силы и
средства», третьих надобно было заставлять молчать «хотя бы лишением
языка» и т. п. Члены же III Отделения «должны быть казнены самым му­
чительным образом и в числе самых первых».
Но главным пунктом «практических действий» было «истребление ца­
ря со всей семьей, со всеми чадами и домочадцами, со всей, так называе­
мой ектенией, для искоренения формы государя вообще». (Это место не­
чаевского листка, если верить воспоминаниям В. Д. Бонч-Бруевича, вы­
звало особый восторг у Ленина: «Ведь это сформулировано так просто и
ясно, что понятно для каждого человека, жившего в то время в России,
когда православие господствовало, когда огромное большинство так или
иначе, по тем или другим причинам, бывали в церкви, и все знали, что на
великой, на большой ектении вспоминается весь царствующий дом, все
члены дома Романовых. Кого же уничтожить из них? — спросит себя са­
мый простой читатель. — Да весь дом Романовых, — должен он был дать
себе ответ. Ведь это просто до гениальности!»)28.
В террористическом раже Нечаев заявлял: «Чувствуется настоятельная
потребность в подробном списке не по алфавитному порядку имен, а по
степени мерзости и зловредности» (далее в тексте действительно перечис­
лялось около двух десятков известных всей России фамилий).
Это была несомненная конкретизация террористических идей «Катехи­
зиса революционера», их дальнейшее уточнение и развитие. Да, Нечаеву
нельзя было отказать в деловом подходе: вот как надо было идти в народ
и вот что необходимо было там делать. И, наконец, совершенно неожи­
данно, в тексте статьи всплыла «преступная» тема будущего устройства
общества: «В казацком кругу, устроенном Василием Усом в Астрахани, по
выходе оттуда Степана Тимофеевича Разина, идеальная цель обществен­
ного равенства неизмеримо более достигалась, чем в фаланстерах Фурье,
институтах Кабе, Луи Блана и прочих ученых социалистов, более чем в
ассоциациях Чернышевского». В 1870 г. эта тема получила дальнейшее
развитие.
Заканчивая анализ наиболее специфичных изданий 1869 г., нельзя
обойти вклад Огарева в бакунинско-нечаевскую кампанию. Его роль была
ничуть не меньшей, чем, скажем, Бакунина. Достаточно указать на тот
факт, что с июля 1869 г., после отъезда Нечаева в Россию и временного
отхода от «русских дел» Бакунина (он в это время с головой ушел в борь­
бу против Маркса в I Интернационале), пропагандистскую кампанию до
конца года вел никто иной, как Огарев. Правда, справедливости ради надо

28 Цит. по: Пирумова Н. М. Разрушитель / / Родина. 1990. № 2. С. 82.
190


отметить, что большинство прокламаций, вышедших из-под пера Огарева
лишь перепевало мотивы его пропагандистских выступлений начала
60-х гг., в которых проводилась идея объединения различных социальных
групп против правительства. Кроме того, он весьма широко использовал
свои старые прокламации того же периода.
Но были и определенные «новации». Так, Огарев явился создателем
ряда документов, представляющих собой образчики самой разнузданной
демагогии, в которых содержались призывы к погрому и резне высших со­
словий. Никаких принципиальных отличий от вышеприведенной баку­
нинско-нечаевской литературной продукции в них не содержалось. Если
разночтения и были, то они носили по преимуществу вербальный харак­
тер. Так, отвергая необходимость «разбойничьего восстания», Огарев жаж­
дал некоего «человеческого», «народного», «откровенного восстания», опи­
рающегося, помимо русских крестьян, на башкир и киргизов с Урала и
Д она29.
В стихотворной прокламации Огарева «Гой, ребята, люди русские!»
(док. № 9), написанной в псевдонародном стиле, присутствовал целый
ряд идей, четко вписывающихся в общий контекст нечаевско-бакунинской
агитации. Ее главные мотивы — разжигание иррациональной ненависти к
высшим сословиям, апология разбоя, «расправа» над «злодеями-ворогами»:
«Припасайте петли крепкие
На дворянские шеи тонкие!
Добывайте ножи вострые
На поповские груди белые!
Подымайтесь, добры молодцы,
На разбой — дело великое!»
В погромном раже Огарев заявляет:
«Надо всех их нам со света сжить
Города, дворцы огнем спалить...
...Мироедам всем карачун дадим,
Все дома их пустим по ветру».
Особо выделяются в этих «стихах» мотивы цареубийства, обильно
сдобренные вообще характерной для Огарева германофобией:
«Подставному царю-батюшке
Александрушке подмененному
Мы скрутим руки немецкие,
Поведем на площадь Красную.
...Мы теперь тебя разорвем в куски
Разбросаем их во все стороны».
Те же нехитрые «идеи» — только прозой — развивались в огаревской
прокламации «Мужичкам и всем простым людям работникам» (док. № 10):

29 См.: Рудницкая Е. Л. Русская революционная мысль... С. 165.
191


«Становые, исправники, мировые посредники, мировые судьи — все одна
сволочь... Надо нам их всех вконец истребить, чтоб и духу их не осталось,
чтоб и завестись они не могли опять никак. А для того надо нам, братцы,
будет города их жечь. Да выжигать дотла. Да места выжженные вспахи­
вать».
Подобные строки делают Огарева достойным компаньоном Нечаева и
Бакунина. Более того, в чем-то они, пожалуй, и порадикальней соответ­
ствующих списков и «рекомендаций» «Катехизиса» и листка «Народная
расправа».
Весь этот комплекс разрушительных идей, сформулированных в доку­
ментах прокламационной кампании весны—лета 1869 г., Нечаев и попы­
тался реализовать на практике в России.
В начале сентября 1869 г. он появляется в Москве, где за три с неболь­
шим месяца ему удалось сколотить организацию «Народная расправа».
Деятельность ее определялась «Программой революционных действий»,
идеями, изложенными в листке «Народной расправы», «Катехизисе рево­
люционера» и пр. Ближайшей целью организации был не столько анархи­
ческий бунт, сколько подготовка государственного переворота. Нечаев
планировал со временем создать отряд боевиков, который должен был во­
рваться в Зимний дворец и уничтожить царскую фамилию30. Тщательно
законспирированная, жестко централизованная, построенная по иерархи­
ческому принципу и подчиняющаяся «Комитету» (— Нечаеву) «Народная
расправа» насчитывала в своих рядах несколько десятков «пятерок». Внут­
ри ее был установлен тотальный контроль за каждым членом организа­
ции. Для ее создания и поддержания боевого духа Нечаев постоянно ис­
пользовал ложь и мистификацию. В ноябре 1869 г. в самой верхушке «На­
родной расправы» возник конфликт между студентом Ивановым и Нечае­
вым. В итоге Иванов решил покинуть организацию и создать новую, на
тех же самых принципах. Таким образом, возникла угроза раскола. По­
скольку Нечаев собирался уехать за границу в конце ноября 1869 г., он
решил, что поведение Иванова ставит на карту само дальнейшее сущест­
вование организации. Ему удалось убедить «практически разрешить»
спорный вопрос членов центрального «руководящего» кружка и 21 ноября
1869 г. Иванов был убит своими товарищами.
Вскоре «Народная расправа» была разгромлена III Отделением, причем
главной причиной провала оказалась система рассылки прокламаций из-за
границы. Так, на имя главного помощника по «Народной расправе»
П. Г. Успенского, в течение весны—лета 1869 г. несколько раз высылались
пакеты с прокламациями, попадавшие в руки жандармов. Успенский был
взят на заметку и в ноябре 1869 г. на его квартире, где Нечаев хранил всю
основную документацию «Народной расправы», был произведен тщатель­
ный обыск, после чего последовали повальные аресты членов организа­
ции. Вдобавок ко всему был обнаружен труп Иванова и установлено, что
он являлся членом организации.

30 Кузнецов А. К Автобиографическая заметка / / Деятели СССР и революционного дви­
жения в России: Энциклопедический словарь братьев Гранат. М., 1989. Стб. 227.
192


В декабре 1869 г. Нечаев вновь бежал за границу и в начале 1870 г.
снова объявился в Женеве. Стиль его поведения резко изменился. Ведь на
сей раз перед эмигрантами предстал не «зеленый» и никому не известный
юноша, а «человек дела», многоопытный конспиратор, создавший круп­
ную революционную организацию в России. Словом, теперь он мог свысо­
ка диктовать собственные условия заграничным теоретикам.
Нечаев сразу же потребовал от Огарева предоставления на нужды про­
пагандистской кампании оставшейся части Бахметьевского фонда. После
смерти Герцена, последовавшей в конце января 1870 г., Огарев передал в
распоряжение Нечаева требуемую сумму.
Бакунин также по-прежнему безоговорочно поддерживал Нечаева. Слу­
хи из России о полном провале организации еще не дошли, и Бакунин
был абсолютно уверен, что за спиной Нечаева стоит «Комитет», готовый
возглавить назревающий бунт. «Дело» закипело вновь!
Уже в январе 1870 г. началась вторая прокламационная кампания. Она
явилась продолжением первой, и цель ее заключалась в том, чтобы взбу­
доражить сословно-классовые интересы тех слоев, к которым были адресо­
ваны те или иные прокламации, вызвать волну тревожных слухов накану­
не ожидаемого бунта и, наконец, спровоцировать конфликты между раз­
ными сословиями и правительством.
Первой ласточкой новой агитационной кампании стал второй номер
издания «Народная расправа» (док. Kg 11), открывающийся неозаглавленной статьей, в которой живописались подробности ареста в Тамбове «в
последних числах октября» некоего молодого человека, в чертах которого
легко угадывался Нечаев: «Вечером в канцелярии губернатора тихо пере­
шептывались чиновники, по рукам ходил какой-то портрет и слышались
отрывистые слова: «Нечаев, переодетый, Агитация, Досье, Тайное общест­
во, Бакунисты, Революция, 70-й год и пр.». Далее следовало повествова­
ние о гибели загадочного арестанта от рук жандармов на пути в Нерчинскую каторгу. Главным назначением этой литературной мистификации
было, очевидно, стремление сбить с толку швейцарскую полицию, разы­
скивающую Нечаева в качестве тривиального уголовного преступникаубийцы, создать впечатление, что он не убивал Иванова, а, напротив, сам
был убит царским правительством.
Возможно, какую-то роль эта выдумка на первых порах и сыграла. Но
вскоре появились публикации статей в западноевропейских радикальных
газетах за подписью самого «убитого» Нечаева. Соответственно, вышеупо­
мянутая версия приобрела характер развязной, беспардонной и попросту
глупой мистификации.
Что показательно, в том же втором номере «Народной расправы» отнюдь
не отрицался факт политического по своим мотивам убийства Иванова, на­
против, это убийство всячески оправдывалось. В статье с характерным на­
званием «Кто не с нами, тот против нас» убийство Иванова объяснялось
нарушением последним внутренних правил «Народной расправы». Всякий
же, кто их нарушает, говорилось в статье, «выбрасывается из нашей сре­
ды, как загнивший член тела, негодный для работы и могущий только пе­
редать гниение остальным частям». При этом специально подчеркивалось,
что «исключение из наших рядов... есть исключение из списка живых».
193


В этой же статье содержалась традиционная для нечаевских изданий
апология террора и революционного «иезуитизма». Аргументация при
этом приобретала подчас совершенно неожиданный характер. Так, к при­
меру, со ссылкой на авторитет английского философа Д. С. Милля, не
имеющего решительно никакого отношения к революционным идеологиям
и конспирациям, заявлялось, что «уничтожение тунеядцев» следует счи­
тать трудом «истинно производительным», причем в разряд «тунеядцев»
попадал ни много ни мало как «весь внешний цивилизованный мир». Тут
же, разумеется, в «высоких» интересах революционного дела, превозно­
сился ценный опыт отцов-иезуитов: «Незачем противопоставлять коварст­
ву — искренность, пороку — добродетель, наглости — кротость, грубо­
сти — вежливость».
И, наконец, во втором номере «Народной расправы» имелась одна из
ключевых для понимания сути нечаевщины статей — «Главные основы бу­
дущего общественного строя». Надо заметить, что вплоть до появления
брошюры Ленина «Государство и революция» русская революционная
мысль не знала произведения, отличающегося такою же яркостью, завер­
шенностью и «практичностью» основных идей. Публикация этой статьи
вряд ли была личной прихотью Нечаева. Он придавал ей, судя по всему,
огромное значение: не будучи склонным к «абстрактному теоретизирова­
нию», он напечатал ее в течение 1870 г. дважды: во втором номере «На­
родной расправы» и в номере первом газеты «Община». Причем, в «На­
родной расправе» он поместил ее, невзирая на возражения Бакунина, тем
самым ставя под угрозу саму возможность их дальнейшего сотрудничества
(впрочем, этим сотрудничеством Нечаев к тому времени вряд ли уже до­
рожил, относя Бакунина в разряд «кабинетных революционеров»!). Одно
из объяснений подобной странной настойчивости Нечаева мы усматрива­
ем в том, что эта статья фактически реализовала один из принципиальных
пунктов ткачевско-нечаевской «Программы революционных действий», в
котором говорилось о том, что к осени 1869 г. «лучшими литераторами по
социальным и естественным наукам... должна быть составлена форма ор­
ганизации будущего устройства государства». Скорее всего, автором ста­
тьи был сам Нечаев.
Статья начиналась с заявления о том, что «состояние человечества
ложное» и совершенно не соответствует его (человечества) природе, а то,
что исказило и обезобразило эту природу, «выразилось главным образом в
следующих четырех формах: капитал, государство, семья, религия». Рево­
люция, избавляющая народ от этих форм, должна была начаться с «сосре­
доточения всех средств для существования общественного в руках нашего
Комитета», а большая часть «гнилых элементов» должна была погибнуть в
течение нескольких дней после захвата власти.
Отношение автора статьи к «буржуазному праву» можно однозначно
охарактеризовать как принципиальный правовой нигилизм: «Все юриди­
ческие сословные права, обязанности и институции, освященные религи­
озными бреднями, не имеют места при цовом строе рабочей жизни... Уст­
раняются все возможные гарантии, как полицейские, так и судебные. Н и­
каких контрактов и обязательств между лицами или группами не призна­
ется».
194


Упразднение «буржуазной законности» должно было расчистить почву
для активного и, по существу, насильственного вмешательства государства
во все сферы жизни общества. Экспроприированные и сосредоточенные в
руках Комитета «средства существования» должны были быть переданы
«рабочим артелям», выборные члены которых составили бы сеть так назы­
ваемых «контор», в чьи функции, по замыслу Нечаева, входили бы плани­
рование общественного производства — составление таблиц «знающими
людьми» и «указывающие, какие отрасли труда необходимы в данной ме­
стности»; распределение произведенной продукции — все рабочие группы
обязывались доставлять в распоряжение местных контор произведения
своего труда, «получая все нужное из запасных складов» и т. д.
Как показал опыт истории, осуществление такого рода проектов на
практике неизбежно приводило к полному огосударствлению относитель­
но автономной экономической жизни общества и к созданию, таким обра­
зом, одного из главнейших компонентов тоталитарной системы.
Контора сосредоточивала деятельность всех артелей местности — «бу­
дет ли то село или город». Каждый индивид должен был примкнуть к той
или иной «рабочей артели», а все не примкнувшие «без уважительных
причин» лишались права доступа в общественные столовые, обществен­
ные спальни и, соответственно, оставались «без средств к существова­
нию». Для них, заявлял Нечаев, «закрыты будут все дороги, все средства
сообщения, останется один выход, или к труду, или к смерти».
Все артели должны были выбирать на неопределенный срок так назы­
ваемых «оценщиков», в обязанности которых должны были входить регу­
лирование хода работы, записывание суммы производительности труда ка­
ждого «по мере накопления, а также и его потребления», посредничество
между артелью и конторой и т. д.
Как видно из вышеизложенного, описываемый проект, казалось бы, не
исключал возможности использования элементов общинного самоуправле­
ния. Но в условиях жесткой тоталитарной модели присвоение государст­
вом практически всех функций гражданского общества само по себе неиз­
бежно должно было бы исключить какое бы то ни было развитие механиз­
мов самоуправления. Таким образом, не общество, а государство выступа­
ло бы главным организатором общественной жизни.
Одним из принципиальных пунктов программы Нечаева было уничто­
жение традиционной семьи, одной из основных «ложных форм» состоя­
ния человечества. Его проект предусматривал полную ликвидацию семьи:
«Мужчина и женщина, — провозглашал Нечаев, — могут быть свободны
во всех отношениях... при взаимном согласии... живут вместе и расходят­
ся, если найдут это более удобным».
Соответственно, огосударствлению подлежало также воспитание и обу­
чение детей. Нечаев мечтал о том времени, когда дети будут «воспиты­
ваться обществом» в «особых зданиях», где воспитание и обучение вплоть
по достижении совершеннолетия должны будут сопровождаться физиче­
ские трудом.
В одном из примечаний к статье заявлялось: «Подробное теоретическое
развитие наших главных положений желающие найдут в изданной нами
статье “Манифест Коммунистической партии”. Здесь же (т. е. в статье
195


«Главные основы будущего общественного строя».
А. М.) выявляется,
главным образом, практический путь достижения». Необходимо отметить
по этому поводу, что никто иной, как Нечаев, был первым, кто опублико­
вал перевод «Манифеста» на русском языке. Представляется, что нет ни­
чего невероятного в том, что Нечаев мог заимствовать некоторые эле­
менты теории Маркса, включив их в собственные теоретические по­
строения.
Если резюмировать взгляды Нечаева на будущее государственное уст­
ройство, то следует отметить, что наиболее характерной их чертой была
абсолютная убежденность в возможности беспредельной рационализации
жизни человеческого общества, что, разумеется, исключало какое бы то ни
было признание необходимости и неизбежности его спонтанного развития
и саморегуляции. Нечаев при этом исходил из чрезвычайно примитивного
представления об обществе, рассматривал его как некий простейший меха­
низм, якобы готовый в любой момент к радикальному переустройству, ко­
торое была призвана осуществить организация революционного меньшин­
ства по заранее разработанной «лучшими умами» абстрактно-утопической
схеме.
Одним из наиболее крупных по объему документов второй агитацион­
ной кампании была прокламация «К офицерам русской армии» (док.
№ 12), подписанная Бакуниным. Она наиболее полно и целостно доводи­
ла до широкого сведения принципы организации революционного мень­
шинства. Само по себе обращение к офицерству было для Бакунина лишь
поводом для того, чтобы дать радикалам обширнейшую инструкцию, в ко­
торой излагались соображения о моральном облике членов революцион­
ной организации, способах ее подпольного функционирования и т. п. Ри­
суя образ «коллективного Стеньки Разина», Бакунин на первый план вы­
двигал такие качества членов организации, как коллективизм и «единоду­
шие», построенные на «полнейшем самоотвержении и самозабвении каж­
дого». Бакунин пропагандировал полный отказ от своей личности как не­
пременном условии принадлежности к организации. Верхушка же этой
идеальной организации («Комитет») вообще должна «обречь себя на веч­
ную неизвестность». Даже в случае прихода к власти она должна оставать­
ся в подполье, «выдвигая наружу людей, находящихся вне его («Комите­
та». — А. М.), может быть, даже людей чуждых целей организации, и до­
вольствуясь тем, что эти люди будут выполнять предначертания его».
Словом, члены «Комитета» должны действовать, «как иезуиты, только не
с целью порабощения, а освобождения народного».
Одновременно Бакунин провозглашал «безвозвратность» вступления в
организацию и тем самым оправдывал убийство студента Иванова: «Всту­
пление в организацию свободно, но выход из нее невозможен». Парадок­
сально, но этот поборник «свободы личности» горячо отстаивал в своей
прокламации принцип самой строгой и жесткой иерархичности. Так, член
организации должен сообразовывать свое поведение «безусловно и строго
со всеми приказаниями и инструкциями, полученными им свыше, не
спрашивая и не стараясь даже узнать, на какой степени организации он
находится сам». Более того, Бакунин безоговорочно защищал систему все­
общего шпионажа, введенного Нечаевым в качестве основополагающего
196


принципа в организации «Народная расправа»: «Каждый член подвергает­
ся... неумолимо строгому, взаимному контролю, какому подвергаются все
остальные члены организации... действия каждого из них всегда и везде
прозрачны для остальных».
Бакунин в своей прокламации изображал «Комитет» «Народной рас­
правы» «первой, окончательно удавшейся организацией революционных
сил в целой России». Эта организация, заявлял Бакунин, «не перестанет
действовать до тех пор, пока вся программа ее не станет русскою обыден­
ною жизнью, не станет жизнью всесветной». Эти слова Бакунина оказа­
лись пророческими. Ведь, по сути дела, взгляды Бакунина и Нечаева на
характер и принципы построения революционной организации надолго
пережили их самих. В качестве идеала ими выдвигалась тайная организа­
ция орденского типа, концентрирующая в своих руках все нити конспира­
тивной деятельности, организация ультрацентралистическая и иерархиче­
ская, действующая по одному общему плану, подчиняющаяся одному об­
щему руководству, представляющая собой как бы одно живое тело, ста­
рающееся проникнуть во все поры общества: «Революционеры должны
проникнуть всюду, во все высшие и средние классы, в купеческую лавку,
в церковь, в барский дом, в мир бюрократический, военный, в литературу,
в Третье отделение и даже в Зимний» — так гласил один из пунктов «Ка­
техизиса».
Иногда можно встретить суждения о том, что «Народная расправа»
представляла собой «обычную» заговорщическую организацию. Это лишь
отчасти верно. Нечаев, Ткачев, Бакунин создали целую программу иерар­
хической тоталитарной структуры, которая получила свое развитие и во­
площение в таких организациях, как «Земля и Воля», «Народная Воля»,
РСДРП(б) и, в конечном счете, на многие годы определила всю политиче­
скую систему послеоктябрьской России. Сам Нечаев, похоже, вполне соз­
навал свое новаторство, характеризуя свою организацию, ни много, ни ма­
ло, как «зачаток нового мира» (в статье «Кто не за нас, тот против нас»).
Только организация подобного типа и могла осуществить на практике не­
слыханную в мировой истории задачу замены всех без исключения тради­
ционных форм жизни на «прямо противоположные»...
Следует обратиться к комплексу изданий завершающего этапа второй
прокламационной кампании. Большинство из них отличали полнейшая
беспринципность, демагогичность и неприкрыто мистификаторский харак­
тер. Среди них следует назвать прокламации «Русское дворянство» с под­
писью: «Потомки Рюрика и Революционный Дворянский Комитет», «Бла­
городное Российское дворянство», имеющее подпись: «Потомки Рюрика и
Партия Российского Независимого Дворянства», а также прокламации
«К русскому мещанству» и «К русскому купечеству» (с соответствующими
подписями: «Дума всех вольных мещан» и «Контора компании Вольных
русских купцов»). Все эти издания «были рассчитаны на разжигание свое­
корыстных интересов классов и сословных групп ради возбуждения восстаййя любой ценой»31.

31 Рудницкая Е. Л. Русская революционная мысль... С. 209.
197


Несколько особняком от них стоит прокламация В. А. Зайцева «От
русского революционного общества к женщинам» (док. № 13) — одно из
последних печатных изданий, вышедших в 1870 г.
В ней получили развитие идеи «Катехизиса революционера» и статьи
«Главные основы будущего общественного строя» в той их части, в какой
они касались так называемого женского вопроса: отношения революционе­
ров к женщинам различных «категорий», браку и семье.
«Женский вопрос» однозначно рассматривался в прокламации Зайцева
как «оружие социальной революции». Причем в данном случае одной из
«устаревших форм жизни» оказывался «мужчина», эксплуатирующий
женщину в качестве «наложницы и кухарки». Демагогически сгущая
краски, Зайцев следующим образом «революционизировал» представи­
тельниц прекрасной половины рода человеческого: «Самая талантливая из
вас, — писал он, — поставлена ниже самого глупого мужчины»... «вас раз­
вращают и извращают с самого детства, вот и вся программа вашего вос­
питания».
Как идеал женщины в прокламации рисуется образ нигилистки, «жад­
но» бросающейся «на науку и труд», создающей социалистические ассо­
циации с тем, чтобы стать «независимыми от мужчин». Но, с точки зре­
ния автора, в условиях самодержавного государства женщина все равно не
в состоянии полностью освободиться. «Где же искать выхода?» — задается
вопросом Зайцев. И отвечает: «В социальной революции, в уничтожении
частной собственности и, соответственно, “семьи юридической”». «Жить
вне религии и брака народ не помешает никому».
Между тем, в течение весны 1870 г. между Нечаевым, с одной стороны,
и Бакуниным и Огаревым, с другой, назревал серьезнейший конфликт,
который закончился полным и скандальным разрывом в начале июля
1870 г. Причин этому было несколько, и все они носили принципиальный
характер. Известную роль сыграло нарастание идейных разногласий. Не­
чаев все в возрастающей степени эволюционировал в сторону бланкизма,
чего Бакунин и Огарев категорически не могли принять по идейным сооб­
ражениям. Самое же главное, ожидаемого «повсюдного бунта» в России
весной 1870 г. так и не произошло, а это не могло не породить серьезных
трений и взаимного охлаждения.
В довершение ко всему из России стала приходить достоверная инфор­
мация, рисующая все нечаевское дело в крайне неприглядном свете. Почва
начинает уходить из-под ног Нечаева. Бакунин и Огарев переживают го­
рестное разочарование.
После разрыва Нечаев покидает Женеву и через некоторое время
объявляется в Лондоне со своим подручным В. И. Серебрениковым.
Там, осенью 1870 г. они совместно издали первый (и единственный) но­
мер «Органа русских социалистов» «Община» (док. № 14), продолжив­
шего традиции издания «Народная расправа», но сильно уступающего
ему в литературном отношении. Очевидно, на качестве публикации ска­
залось отрицательно отсутствие редакторской правки со стороны Бакуни­
на и Огарева.
Наиболее значительная публикация в «Общине» — статья «Наша об­
щая программа», которая почти дословно воспроизводила основные пунк­
198


ты «Главных основ будущего общественного строя». Любопытны, впро­
чем, примечания к этой статье, сделанные Нечаевым. В них он грозил
тем, кто не пожелает жить в проектируемой им гигантской казарме, при­
нести их «в жертву благосостояния масс».
Журнал открывался передовицей, в которой Нечаев отмежевывался от
всех наличных революционных сил, существовавших тогда в России и За­
падной Европе. С его точки зрения, I Интернационал объединял в своих
рядах «гораздо более фразеров, говорунов, лиц без всяких убеждений, чем
серьезных личностей и способных борцов за народное дело». Аналогично­
му шельмованию подвергались и «вожди» Интернационала. Все надежды
возлагались на молодых людей нечаевской складки в России да на то, что
ситуация в Европе вот-вот изменится, появятся «удобно сложившиеся об­
стоятельства», к каковым Нечаев относил «жестокую продолжительную
войну», «повсюдный голод», словом, все то, что могло «особенно усилить
народное несчастье», вызвать «взрыв масс» и появление «новых вождей».
В этих своих рассуждениях Нечаев лишь следовал излюбленному своему
принципу «чем хуже, тем лучше».
В заключавшем «Общину» открытом письме к Бакунину и Огареву Не­
чаев с характерной для него наглостью требовал доставить в редакцию ос­
татки Бахметьевского фонда. Рассыпая иронические «комплименты» в ад­
рес Бакунина и Огарева, он заявлял, что отказывается «от всякой полити­
ческой солидарности с ними».
Документом, подводящим своеобразный итог идейной эволюции Не­
чаева, является текст так называемых «Основных положений» (док.
№ 15), представляющих собой руководство к действию для полуэфемерных групп и кружков славянских революционеров, с которыми тесно со­
трудничал Нечаев вплоть до своего ареста в августе 1872 г. В дальнейшем
они составили ядро бланкистского «Общества народного освобождения»,
которое возглавил бежавший за границу Ткачев.
\ / В этом документе сочетались анархистские идеи о революционном
союзе славянских народов и славянской федерации, зиждущейся на об­
щинном устройстве, с принципами республиканского государствен­
ного устройства и диктатуры революционного правительства, органич­
ных для бланкистской идеологии. Основная идея, красной нитью про­
ходящая через весь документ, — это идея строго законспирирован­
ной централистической заговорщической организации, которая после пе­
реворота должна сформировать всю политическую систему будущего
строя.
,---- /
Анализом этого документа, весьма эклектичного по своему содержанию
и тусклого по стилю, можно было бы смело завершить историю проклама­
ционной кампании 1869—1870 гг., однако существует еще один документ,
написанный гораздо позже, но весьма известный, многократно переиздан­
ный и по сути дела представляющий собой масштабную попытку осмыс­
ления опыта нечаевского дела. Речь идет о «Прибавлении А» к книге Ба­
кунина «Государственность и анархия» (док. № 16), в котором последний
Изложил особую программу деятельности, предназначенную для русских
революционеров.
199


Связь идейного содержания этого документа с практикой и идеологией
нечаевского дела как-то выпадала из поля внимания исследователей. Между
тем, в «Прибавлении» сам Бакунин утверждал, что именно «несчастный ис­
ход нечаевского предприятия» оказался решающим толчком для оконча­
тельного оформления и кристаллизации двух направлений революционно­
го движения того времени: собственно бакунинского, «бунтовского», и бо­
лее «умеренного» и «миролюбивого», связанного с именем П. Л. Лаврова.
В «Прибавлении» Бакунин повторил и предельно заострил крайне ни­
гилистическую оценку основ жизни традиционалистского крестьянского
общества. В глазах Бакунина главным врагом революционеров является
русская «патриархальность». Именно она сообщает русской крестьянской
жизни черты «тупоумной неподвижности, непроходимой грязи родной,
той коренной лжи, алчного лицемерия и, наконец, того холопского рабст­
ва, которые делают ее нестерпимой». В таком «революционно-русофоб­
ском» стиле бакунинской тотальной критике подвергаются все основные
устои традиционалистского общества.
Так, семья, по Бакунину — «гроб убеленный», а «русский семьянин» —
это «просто добродушная свинья, невинная и безответная, существо, ниче­
го ясно не сознающее, ничего определенно не хотящее и делающее безраз­
лично, и тем будто бы ненарочно, почти в одно и то же время, добро и
зло». В интерпретации Бакунина крестьянская община и само самодержа­
вие есть лишь продолжение и «расширение» подобной семьи, а царь вы­
ступает как «всеобщий патриарх и родоначальник всей России».
На мрачном фоне нарисованной Бакуниным отвратительной картины
русской крестьянской жизни рельефно выступает лишь одно «светлое пят­
но». Это — разбойники, «первые бунтовщики, первые революционеры в
России». В «Прибавлении» Бакунин доводит апологию разбоя до крайних
пределов, до абсурда. Так, он утверждает: «Более, чем когда-нибудь, разбой остался единственным выходом для лица», подобно тому как «для це­
лого народа — всеобщий бунт, революция».
Испытав жесточайшее разочарование весной 1870 г., когда все его стра­
стные надежды на ожидаемый крестьянский бунт рухнули, Бакунин окон­
чательно утрачивает чувство реальности и впадает в какую-то революци­
онную хлестаковщину, утверждая, что в каждой губернии ведется «война
против патриархальщины», а народ в России повсюду «находится в таком
отчаянном положении, что ничего не стоит поднять любую деревню».
Сообразно этой оценке, в которой желаемое в очередной раз выдава­
лось за действительное, Бакунин призывал «умственный пролетариат»,
т. е. революционную молодежь, «идти в народ». При этом бакунинский
план организации революционной деятельности в деревне явно носил на
себе отпечаток опыта нечаевского дела. Так, его рецепты совпадают с од­
ним из ключевых положений ткачевско-нечаевской «Программы револю­
ционных действий»: «Необходимо, — писал он, — чтобы села, волости, об­
ласти связались и организовались по единому общему плану». Задачей ре­
волюционеров должно быть «установление всеми средствами и во что бы
то ни стало живой бунтовской связи между разъединенными общинами».
В качестве средства, позволяющего установить подобную «бунтовскую
связь», Бакунин, задолго до ленинского «Что делать?», называет газету,
200


«которая бы немедленно извещала повсюду, во всех концах... о всяком ча­
стном народном, крестьянском или фабричном бунте, вспыхивающем то в
одном, то в другом месте, а также и о крупных революционных движени­
ях, производимых пролетариатом Западной Европы».
Отдельные положения нечаевского «Катехизиса революционера» воспро­
изводятся Бакуниным на страницах «Прибавления» едва ли не буквально, с
сохранением нечаевской лексики: «Порвавши безвозвратно все связи с ми­
ром эксплуататоров <...> они (революционеры. — А. М.) должны смотреть
на себя, как на капитал драгоценный, принадлежащий исключительно де­
лу народного освобождения, как на такой капитал, который должен тра­
тить себя лишь на пропаганду народную, на постепенное возбуждение и
на организацию всенародного бунта» (ср. с разделом «Катехизиса револю­
ционера» — «Отношение революционера к товарищам по революции»).
Показательно и отношение Бакунина к так называемым доктринерам,
т. е. революционерам, занимающим более умеренные позиции, нежели сам
Бакунин. Вслед за нечаевским «Катехизисом» Бакунин возглашает: «С
этою категориею, как бы многочисленна она ни была, разговоры напрас­
ны. До революции ее можно только разоблачать и срамить; а в револю­
цию... ну тогда будем надеяться, что они сами пропадут». В другом месте
он уточняет: «Большинство останется только со срамом измены и погиб­
нет в нужде, в пошлости и подлости».
Можно констатировать, что экстремистский дух нечаевщины сохранился
вполне «нетленным» в одном из основных бакунинских творений, а целый
ряд идей, высказанных им совместно с Нечаевым, получил в нем дальней­
шее развитие и конкретизацию, что делает «Прибавление А» воистину ито­
говым документом прокламационной кампаний 1869 и 1870 гг., несмотря на
происшедший к тому времени разрыв между Бакуниным и Нечаевым.
Это тем более важно отметить, что бакунинское завещание русским ре­
волюционерам оказало сильнейшее влияние на складывание идеологии и
практики революционного движения в России в 70-е гг. XIX в.
Итак, исследование исходных политических идей, содержащихся в доку­
ментах двух нечаевско-бакунинских агитационных кампаний, определенно
позволяет утверждать, что они являются не только важнейшими этапами
становления на русской почве анархизма и бланкизма, но и своеобразной
«лабораторией», в которой выращивались зародыши тоталитарной идеоло­
гии и политики. Через ряд опосредующих звеньев идеология и практика не­
чаевщины оказали достаточно сильное влияние на складывание поздней­
ших революционных течений в России, в том числе и таких, как больше­
визм.

№ 1
Н а ш а п р о г р ам м а
( И з № 1 « Н ар одн ог о дела» за 1868 г.)
Мы хотим полного умственного, социально-экономического и полити­
ческого освобождения народа.
201


I. Умственного освобождения, потому что без него политическая и соци­
альная свободы не могут быть ни полными, ни твердыми. Вера в бога, ве­
ра в бессмертие души и всякого рода идеализм вообще, служа, с одной
стороны, непременной опорой и оправданием деспотизма, для всякого ро­
да привилегий и для эксплуатирования народа, с другой стороны, демора­
лизует самый народ, разбивая его существо как бы на два друг другу про­
тиворечащие стремления и лишая его таким образом энергии, необходи­
мой для завоевания его естественных прав и для полного устройства сво­
бодной и счастливой жизни.
Из этого явно следует, что мы сторонники атеизма и материализма.
II. Социально-экономического освобождения народа, без которого всякая
свобода была бы отвратительной и пустозвонной ложью. Экономический
быт народов был всегда краеугольным камнем и заключал в себе настоя­
щее объяснение их политического существования. Все доселе существовав­
шие и существующие политические и гражданские организации в мире
держатся на следующих главных основаниях: на факте завоевания, на пра­
ве наследственной собственности, на семейном праве отца и мужа и на
освящении всех этих основ религиею, а все это вместе и составляет су­
щество государства. Необходимым результатом всего государственного
устройства было и должно было быть рабское подчинение чернорабочего
и невежественного большинства так называемому образованному экс­
плуатирующему меньшинству. Государство без привилегий политических
и юридических, основанных на привилегиях экономических, — немыс­
лимо.
Ж елая действительного и окончательного освобождения народа, мы хо­
тим:
1. Упразднения права наследственной собственности.
2. Уравнения прав женщины, как политических, так и социально-эко­
номических, с правами мужчины; следовательно, хотим уничтожения се­
мейного права и брака, как церковного, так и гражданского, неразрывно
связанного с правами наследства.
3. С уничтожением брака рождается вопрос о воспитании детей. Их со­
держание со времени определившейся беременности матери до самого их
совершеннолетия, их воспитание и образование, равное для всех — от низ­
шей ступени до специального высшего научного развития, — в одно и то
же время индустриальное и умственное, соединяющее в себе подготовле­
ние человека и к мускульному, и к нервному труду, должно лежать глав­
ным образом на попечении свободного общества.
Основой экономической правды мы ставим два коренных положения:
Земля принадлежит только тем, кто ее обрабатывает своими руками —
гражданским общинам. Капиталы и все орудия работы — работникам —
рабочим ассоциациям.
III. Вся будущая политическая организация должна быть ничем дру­
гим, как свободною федерациею вольных рабочих, как земледельческих,
так и фабрично-ремесленных артелей (ассоциаций).
И потому во имя освобождения политического мы хотим прежде всего
окончательного разрушения государства, хотим искоренения всякой госу­
дарственности со всеми ее церковными, политическими, военно- и граж202


данско-біорократическими, юридическими, учеными и финансово-эконо­
мическими учреждениями.
Мы хотим полной воли для всех народов, ныне угнетенных империею,
с правами полнейшего самораспоряжения, на основании их собственных
инстинктов, нужд и воли, дабы, федерируясь снизу вверх, те из них, кото­
рые захотят быть членами русского народа, могли бы создать действи­
тельное вольное и счастливое общество в дружеской и федеративной свя­
зи с такими же обществами в Европе и в целом мире.
Печатается по: Историко-революционная хрестоматия. М., 1923. Т. 1. С. 74—76.
Статья «Наша программа» составлена Н. И. Жуковским на основании текста, при­
надлежащего Бакунину (см.: Рудницкая Е. Л. Русская революционная мысль: Демокра­
тическая печать. 1864—1873. М., 1984. С. 130). Впервые напечатана в первом номере
журнала «Народное дело» в типографии М. К. Элпидина в Женеве в 1868 г.
«Наша программа» исходила из историко-философских идей обоснования анархизма,
изложенных Бакуниным в рукописи «Международное тайное общество освобождения
человечества» (см.: Рудницкая Е. Л., Дьяков В. А. Рукопись М. А. Бакунина «Междуна­
родное тайное общество освобождения человечества» (1864 г.) / / Революционная ситуа­
ция в России в 1859—1861 гг. М., 1974. С. 295—355).

№ 2
Программа революционных действий
Мы не можем не признать, что главнейшей причиной бедствия нашего
общества служит дурной экономический строй его, допускающий и узаконяющий господство сильного над слабым, богатого над бедным, тунеядст­
ва капиталиста над выбивающимся из сил рабочим. Одни работают с ран­
него утра до поздней ночи и получают за это скудную плату, неспособную
подкрепить их и восстановить потраченные силы: вместо одежды у них
грязные, жалкие лохмотья, вместо жилища — какая-нибудь отвратитель­
ная конура, сырой, смрадный подвал, да и это все только в тех счастли­
вых случаях, когда у них есть работа. А что же делают в это время дру­
гие — те, от кого зависит их работа, а следовательно, их существование?
Они отбирают у первых весь продукт труда их, оставляя им только самое
необходимое для поддержания4их голодного и холодного существования.
Чтобы не утомиться и этим трудом отбирания, они нанимают управляю­
щих, приказчиков и т. д. и т. д. и за это dolce far niente* они пользуются
всевозможным комфортом и почетом. Более развитые из них на деньги,
отобранные у крестьян и ремесленников, поощряют изящные искусства и
литературу, сожалеют о несчастной судьбе бедняков и оказывают им гро­
шовые благодеяния. Если вдуматься в окружающее, невольно покажется,
что живем в царстве сумасшедших — так странны и неестественны взаимные-отношения людей, так странно и непонятно их спокойное отношение

* Приятное ничегонеделанье (фр.).
203


к той массе гадостей, подлостей и несправедливостей, которые поражают
наш общественный строй. Грабить и считать себя честным, давать ограб­
ленному из у него же отнятых сотен какой-нибудь грош и искренно счи­
тать себя за это благодетелем, это больше чем наивность, это сумасшест­
вие. Но как понять то, что подобные вещи считаются естественными да­
же самими ограбленными? Но такой порядок не может продолжаться
вечно. Народ сознает, что право и сила на его стороне, а тогда победа
будет за ним. Этот исход неизбежен. Все дело в том, чтобы по возможно­
сти ускорять его, разъясняя народу его силу, необходимость объединения
и восстания.
Полная свобода обновленной личности лежит в социальной револю­
ции. Только радикальная перестройка ^іелепых и несправедливых общест­
венных отношений может дать людям прочное и истинное счастье. Но
достигнуть этого при настоящем политическом строе невозможно, потому
что в интересах существующей власти — мешать этому всеми возможными
способами, а, как известно, власть обладает для этого всеми средствами.
Поэтому, пока будет существовать настоящий политический строй обще­
ства, экономическая реформа невозможна, единственный выход — это по­
литическая революция, истребление гнезда существующей власти, государ­
ственная реформа. Итак, социальная революция — как конечная цель наша
и политическая — как единственное средство для достижения этой цели1.
Для того, чтобы воспользоваться этим средством, приложить его к делу,
мы имеем уже приемы, выработанные историей прежних революций; нам
следует только отнестись к ним сознательно, то есть принять, что так как
они составляют явление, повторяющееся в истории, то их следует при­
знать за исторический закон, и, не дожидаясь, пока этот закон проявит
себя во всей своей полноте силою времени и обстоятельств, — что неиз­
бежно, так что все дело во времени — ускорить это проявление, подго­
товить его, постараться подействовать на умы таким образом, чтобы это
проявление не было для них неожиданностью и они могли бы действо­
вать сознательно, по возможности спокойно, а не под влиянием страсти,
с налитыми кровью глазами. Конечно, между прежними революциями и
настоящим временем прошло много лет, много изменилось, следователь­
но, и приемы должны быть необходимо видоизменены и приспособлены
к настоящему времени, но все же закон остается законом, и мы можем
видоизменять приемы, привносить в них новые начала, но не игнориро­
вать их.
Мы должны стараться создать возможно большее количество револю­
ционных типов, развить в обществе сознание необходимости и возможно­
сти революции, как единственного средства для достижения лучшего по­
рядка вещей, и заботиться об устройстве революционной организации.
Для достижения этого мы должны распространить известного рода ли­
стки в известном духе, устраивать сходки и частные протесты, как предва­
рительную пробу, как практический прием для выработки революционных
типов и для выделения из массы уже готовых в этом направлении типов,
наконец, как средство сближения между собою, как отдельных лиц, так и
многочисленных, но разрозненных кружков; вербовать людей и образовы­
вать повсеместно частные кружки в том же направлении и с той же един­
204


ственной целью — революции, устраивать кассы для образования револю­
ционного фонда, стараться вступать в сношения с европейскими револю­
ционными организациями и поддерживать постоянную связь с ними. В
нашу революционную организацию должны быть привлечены те начала
социально-экономические, которые получат основы будущего государствен­
ного и политического строя. Организация должна быть устроена по духу
децентрализации и на законе передвижения, т. е. члены ее должны пере­
меняться местами, т. е. через известное время переходить с одного места
на другое, что необходимо как потому, что требуется усиление деятельно­
сти в различных местах, — а организация не будет в первое время в со­
стоянии послать отдельных агентов для каждой местности, — так и пото­
му, что подобная деятельность одного и того же лица, постоянно в одной
и той же местности, непременно поведет за собой слишком сильную огла­
ску и поставит агента в опасное положение, а затем неизбежно последует
то, что он будет поставлен властью в невозможность действовать. Децен­
трализация здесь в смысле ослабления главного центра и предоставления
большей инициативы в деятельности провинциальных центров2. Затем,
вступающие в организацию должны отказаться от собственности, от заня­
тий, от семейных привязанностей, насколько эти последние (семья и заня­
тия) могут мешать деятельности членов, требовать же полного отречения
от них организация не может считать себя в праве, так как это значило
бы стеснять без нужды и причины свободу личности, что несовместимо с
организацией, покоющейся на разумных основаниях3. До мая деятель­
ность лучших людей должна быть сосредоточена в Питере и Москве, а
также частию и в других университетских городах. В это время должен
быть подготовлен и совершен протест студентов как университета, так и
других высших учебных заведении, за право официальных сходок; в то же
время должно быть положено начало пропаганды в среде голытьбы людь­
ми этой же голытьбы. С мая деятельность должна быть перенесена в гу­
бернские и уездные города и сосредоточена главным образом в среде раз­
ночинцев, семинаристов и провинциальной голытьбы, и так далее. С ок­
тября общими силами провинциальных и столичных деятелей пропаганда
должна быть ведена в среде, в самой массе народа (что неудобно летом по
случаю страдного времени), поэтому в октябре по крайней мере 3/ 4 деяте­
лей отправятся из столицы в провинцию, по направлению к западной
границе, до Динабурга — путь важный для эмиграции и потому подготов­
ка провинций по этому пути имеет особенное значение. С мая и до сен­
тября в столицах остается не более */4 членов. В числе их должны быть
специалисты из лучших литераторов по социальным и естественным нау­
кам. Ими до сентября должен быть определен в подробностях строй и
правила русской революционной организации, составлен катехизис, пра­
вила которого должен будет соблюдать всякий, вошедший в непосредст­
венные сношения с организацией; определена деятельность центра и
провинции, приемы и все касающееся постановки частных протестов
(разумеется, теоретически) в массе на 1870 г., также правила для земле­
дельческих и ремесленных ассоциаций, указание других приемов для
вербовки людей; должна быть составлена форма будущего устройства го­
сударства и определено время революции. В октябре должны собраться
205


члены из всех провинций, и все решенное теоретически должно быть об­
суждено и решено большинством голосов. С этого времени должна на­
чаться систематическая, захватывающая всю Русь революционная деятель­
ность организации.
NB. При теоретическом составлении форм организации будущего госу­
дарственного строя должно быть соглашение с заграничными революцио­
нерами, следовательно, устроена заграничная корреспонденция. Самое
удобное время восстания — весна 1870 года4 как потому, что этот год по­
ставит народу много серьезных и близких вопросов, так и потому, что, в
случае неудачи восстания в центрах, летнее время будет благоприятство­
вать сепаративной войне по Волге и Днепру и укрывательству народа це­
лыми массами в лесах. Главное условие для членов организации — не рас­
плываться во многосторонней деятельности и, берясь за это дело, остав­
лять в стороне все, что не касается ее, отдавать ей все свои средства и все
свое время, насколько позволят денежные средства, так как организация
не имеет пока возможности обеспечить своих членов с материальной сто­
роны, и, следовательно, они должны употреблять известное время на до­
бывание средств к жизни, если не имеют возможности иметь частную сти­
пендию, или не имеют собственных средств.
Печатается по: Историко-революционная хрестоматия. М., 1923, Т. 1. С. 81—85.
«Программа революционных действий» была продуктом коллективного творчества.
Наиболее сильно в ней прослеживается влияние идей П. Н. Ткачева и С. Г. Нечаева.
Она была составлена в конце 1868 или в начале 1869 г. и представляла собой програм­
му ткачевско-нечаевского кружка. Текст «Программы революционных действий» был
изъят при аресте по нечаевскому делу Ф. В. Волховского жандармами III Отделения
с. е. и. в. канцелярии. Впервые была опубликована в стенографическом отчете суда
над нечаевцами в «Правительственном вестнике» (1871. Na 163).
1 Провозглашение конечной целью социальной революции, а средством, ведущим к этому
финалу, — политической революции, делает «Программу революционных действий»
бланкистским документом: установку на политическую революцию в рамках народниче­
ской идеологии будет в 70-е гг. XIX в. развивать П. Н. Ткачев.
2 Положение о «децентрализации» как «ослаблении главного центра» приходит в проти­
воречие со взглядами Нечаева и Ткачева, что свидетельствует о наличии более чем
двух авторов у комментируемого документа.
3 В словах о нежелательности «стеснять без нужды и причины свободу личности» яв­
но содержится полемика с одним из основополагающих пунктов «Катехизиса рево­
люционера», что говорит о том, что наброски последнего были составлены в России
еще до бегства Нечаева за границу в марте 1869 г. Составление Катехизиса, как
видно из дальнейшего текста, входило в намеченный Программой план действий.
4 С 19 февраля 1870 г. крестьяне получали право выбора: или отказаться от пользования
землей и возвратить ее помещику, или сохранить ее в своем пользовании, продолжая
нести установленные повинности. Нечаев полагал, что весна 1870 г. обернется массо­
выми крестьянскими бунтами. Расчет этот оказался ошибочным, но именно на нем
строилась вся тактика нечаевской организации.
206


№ 3
С т у д е н т а м У н и в е р с и т е т а , А к ад ем ии ,
Технологического Института в Петербурге
Выбравшись, благодаря счастливой удаче, из промерзших стен Петро­
павловской крепости, на зло темной силе, которая меня туда бросила,
шлю вам, мои дорогие товарищи, эти строки из чужой земли, на которой
не перестану работать во имя великого, связывающего нас дела. Пусть
удачнее продолжается то, что начато вместе; пусть наученные опытом, вы
не будете тратить напрасно сил и времени для того, чтоб урезонивать тех,
которые по своему положению могут быть только тормозами всякого бла­
гого начинания. Баричи, понимающие, что они, как и все барство, коре­
нятся на разрозненности и на разделимости русской силы, будут всегда
против всякого сплочения. Вы будете крепки, друзья, когда очиститесь от
этой сволочи, разжиревшей от сытых блюд, составленных из крох, что вы­
рваны из мужичьих рук. Вы будете крепки, когда порвете с ними всякия
отношения, когда будете считать осквернением подачу руки этим против­
никам всех светлых проявлений, позорящим студенчество. Не имея на­
столько храбрости, чтобы явно стать в оппозицию с вами и итти со свои­
ми отцами Треповыми *, они всегда будут лгать, прикрываться маской де­
шевого либерализма и во имя туманного неопределенного будущего топ­
тать то, что начинает зарождаться в настоящем. Им было хорошо, когда
тяжело дышалось каждой честной студенческой натуре, в первые дни на­
чала нынешнего семестра, когда полнейшее казарменное затишье царило в
университетских стенах. Там расхаживали эти паркетные франты, одетые
по бальному, приходя в университет затем, чтобы научиться искусству ли­
берально-учеными фразами прикрывать свою бессодержательность и без­
деятельность и оправдать стоящее кровавого пота мужику существование
себе подобных паразитов вариациями известного словоизвержения, кото­
рое породил уже спятивший с ума немец2: «Das Wirkliche ist das Ver­
nünftige und das Vernünftige ist das Wirkliche*.
Теперь охваченные лихорадочной деятельностью, мы сидели тогда по
углам, понурив унылые головы, со скверным выражением на озлобленном,
недовольном лице... Да, тягостное чувство охватывало тогда свежего чело­
века при входе в здание, где вырабатывалось тогда направление более чем
тысячи молодых русских сил, имеющих в будущем, в разных формах
стать регуляторами русской жизни... С грустью на сердце входили мы в
аудиторию, строго обязанные с одинаково тупым взором, без порицания и
одобрения, выслушивая брань молодому и свежему, восхваление древнему,
отживающему...
Злоба душила тех, кто издалека притащился сюда искать ответа на
множество вопросов, зародившихся в голове. И искали мы выхода из это­
го растления, руководимые трезвой, строго-самостоятельной мыслью, не-

* Все действительное разумно и все разумное действительно (нем.).
207


подкупленной грязными светскими наслаждениями, в которых утопает
студент-аристократ по возвращении с лекции.
Разбредясь по своим каморкам, думали мы о хлебе — главная тема для
размышлений, с которою тесно связано все наше миросозерцание. Не рос­
кошь и не мишура жизненных декораций виднелась нам; перед нами вста­
вали обратные стороны — грязные подмостки театра жизни, на которых
мы видели изможденного, забитого мужика, надрывая грудь, перетаски­
вающего кулисы и бессознательно производящего там те превращения, что
вызывают столько удовольствия у блестящей сволочи, рассевшейся на до­
рогих местах. Тысячи исхудалых, оборванных, обиженных, обворованных
приходили нам на память, в них узнали мы отцов и близких. Все они из­
немогают в борьбе с чем-то, тщетно призывая на помощь, они ведут эту
борьбу слепо, тратят силы бесплодно, не видя врага, который их давит.
Мы, дети этих тружеников, видим причины зла; для нас так ясно видна
эта темная сила, заманивающая нас к себе на служение выставкой роско­
ши и блеска. Продадим ли себя, как было доселе?..
Развив наши мозги на деньги народа, вскормленные хлебом, забранным
с его поля, станем ли мы по-прежнему в ряды его гонителей? «Нет», — го­
ворили мы. Пусть отныне задачей студента не будет диплом, не будет ка­
зенное теплое место, а жизнь среди народа и борьба за его интересы... И
пусть именем подлеца будет заклеймен от товарищей каждый изменивший
этому правилу!..
Первой потребностью, необходимой для нас теперь, оказались сходки;
мы решились добиваться их. «Нужно сплотиться!» — крикнули смелые го­
ловы в одной из аудиторий в последний день перед Рождественскими
праздниками... И было подхвачено это слово, давно жданное свежими си­
лами, и заволновалась университетская молодежь; заговорили испуганным
голосом профессоры; забегали инспекторы, тщетно стараясь восстановить
нарушенную тишину и покой. Во время праздников сходки начались. Мы
отворили двери их для всех учащихся, и, встречая сочувствие в студентах
других заведений, мы скоро обобщили с ними наше дело. Мы не обраща­
ли внимания на противодействия профессоров и студенческой аристокра­
тии, не веря, что видим в них противников всего живого. Мы не разорва­
ли связи с ними, думая, что эта часть молодежи еще не лиіпена возможно­
сти поддаться наплыву хороших идей и сделаться сторонниками честного
дела. Это наша ошибка! Мы встретили в них уже сложившихся, окрепших
буржуа, противодействующих, сознательно понимая выгоды и невыгоды
своего сословия. Задержанные бесплодными рассуждениями с людьми, от
которых сразу нужно было резко отвернуться, мы, наконец, сплотились.
Решившись известить другие университеты, мы поставили наш вопрос де­
лом всей русской учащейся молодежи и... ограничились этим. Думали
приступить к делу, надеясь нашими собственными силами добиться удов­
летворительного разрешения. Эта наша вторая ошибка!..
Мы согласились дружно протестовать против всех условий, в которые
поставлена русская учащаяся молодежь, согласились требовать права схо­
док, на которых думали сами выработать нужные нам условия, согласи­
лись, наконец, отстаивать эти требования всеми силами... В чем же заклю­
чаются эти силы?.. После сходки, на которой вся толпа молодежи, не го­
208


воря красных речей, поголовно подписалась под согласием отстаивать
протест, — преследования, давно начавшиеся, вдруг резко усилились; не­
которые, вырванные из среды товарищества, были брошены в крепость.
Чем могли бы мы отстоять их? Чем можем, наконец, отстоять свои требо­
вания, когда придется придти в столкновение о физической силой?.. Кто
из нас сомневается еще в том, что правительство, давно загрязнившее себя
всевозможными чистыми мерами, постыдится устроить еще раз студенче­
скую бойню? Не будем закрывать глаза на будущее, не будем обманывать­
ся. Правительство прикладами ружей снова прикажет разрешить наши
требования. Но откажемся ли мы от них перед наведенными ружьями и
не поднимемся ли, после нескольких дней упорства, снова под ненавист­
ными матрикулами, потому что нелепо было бы с пустыми руками пы­
таться дать отпор солдатским штыкам?.. Нет! Не будем более полагаться
на благородство подлейшей в мире администрации... Мы не выйдем с пус­
тыми руками, мы не погубим еще раз дорогого зародившегося дела; мы не
выйдем одни. У нас есть товарищи, есть люди, у которых нет никаких
прав, кроме фиктивных, положение которых самое худшее в Европе, и
ожесточение которых тем сильнее, что слепо и не имеет прямого исхода,
не зная своего врага. Укажем же рабочим этого врага, растолкуем всем
сильным и здоровым рукам, отчего голодают и холодают они, изнемогая
над непомерным трудом.
Обобщим же, братцы, еще более наш вопрос — и из вопроса русской
молодежи сделаем вопрос Русской Земли, к разрешению которого и будем
горячо, энергически готовиться. Итак, пусть ваши сходки, друзья, на кото­
рых я, лишенный возможности приходить, буду писать, сделаются еще бо­
лее общими, пусть войдут в них элементы всех недовольных; пусть эти
недовольные, рука об руку, подготовляют наступление обновления Рус­
ской Земли, той давно желанной поры, которая с таким нетерпением ожи­
дается вашими друзьями в чужой земле, чтобы явиться тогда и снова
стать в ваши ряды.
Разбирая друзей и врагов по положению, которое они занимают, а не
по словам их, верьте в факты, друзья, и сами заявляйте о себе фактами, а
не словопрениями, чтобы приобресть доверие тех, на чей хлеб вы вскорм­
лены, чьими руками сложены стены ваших аудиторий, напечатаны ваши
книжонки, тех, что давно рвутся к свободе, часто в местностях поднима­
ясь поголовно, но поднимаясь без определенного сознания, кто его непри­
ятель. Вас давно ждут они, чтобы услышать, где сосредоточены главные
силы врага, которого надо сломить, чтобы дать вздохнуть Русской мужиц­
кой Земле. Но знайте, друзья, что ждут они не говорунов, не проповедни­
ков во фраке, а деятелей, которые бы сумели доказать им фактически
свою преданность. Только таким людям они поверят, только за ними пой­
дут и постоят крепко.
Создайте же, братцы, скорей условия, необходимые для того, чтоб об­
разовывались общественные деятели, не отделяющие честной мысли от че­
стного дела. Пусть чаще и в большем числе продолжаются ваши собрания;
в них лежит ваше развитие. В глуши кабинетов, в уединении над кипами
древних мудрствований и отживших начал не могут выработаться харак­
теры, необходимые для настоящего времени, когда все вопросы сводятся к
209


одному — это к необходимости обновления русской жизни переворотом.
Такие характеры, устойчивые в борьбе, твердые в преследовании целей,
вырабатываются только тоже в борьбе, в столкновениях. Застой не создает
этих людей: их родит протестующая деятельность, и чем в больших разме­
рах протест, чем чаще столкновение с темной силой, чем сильней борьба,
тем более людей вырабатывается для дальнейшего ее продолжения. Вот
почему является необходимость фактических заявлений, которые способ­
ствуют быстрому закреплению убеждений тех, кто во время затишья в це­
лые годы не додумался бы до известных воззрений. Они создают в двой­
ном числе прозелитов на место жертв.
Пусть бдительность и осторожность при ведении дела не переходят в
те боязливые опасения, которые отнимают всякую возможность деятельно­
сти. Преследование есть то зло, которого совершенно разве тогда можно
избежать, когда совершенно сложить руки. Не бывало истинного дела без
жертв. Совершенно безопасны только переливанья из пустого в порожнее,
которым заняты благодушные либералы, устраивающие ассоциацию из
буржуа и думающие выростить социальные розы на болоте деспотизма.
Пусть каждый, кого вырвут ненавистные условия из вашей среды, бу­
дет глубоко убежден, что оставшиеся и уцелевшие продолжат дело и добь­
ются возвращения всех пострадавших, отомстив сторицею за их мучения,
как убежден в этом я,
ваш Нечаев.
Печатается по: Сватиков С. Г. Студенческое движение 1869 года: (Бакунин и Неча­
ев) / / Наша страна. СПб., 1907. № 1. С. 228—231.
Единственная прокламация, авторство Нечаева которой бесспорно. Написана во вто­
рой половине марта 1869 г. Отпечатана 5—6 апреля 1869 г. в типографии Чернецкого в
Женеве по инициативе Н. П. Огарева. 11 апреля 1869 г. первые экземпляры проклама­
ции были зарегистрированы в III Отделении с. е. и. в. канцелярии. Впервые опублико­
вана в стенографическом отчете судебного процесса над нечаевцами в «Правительствен­
ном вестнике» (1871, № 163, «Судебные известия»).
1
2

Трепов Федор Федорович (1812—1889), генерал-адъютант, с 1866 г. — обер-полицмей­
стер Петербурга.
Имеется в виду Гегель Георг Вильгельм Фридрих (1770—1831), немецкий философ.

№ 4
Н е с к о л ь к о сло в к м о л о ды м б р а т ь я м в Р о с с и и
Вы встали опять. Значит вас похоронить не успели. Значит противугосударственный, все разрушительный дух молодого бессословного поколе­
ния не мимолетная вспышка юношеского легкомыслия и тщеславия, а вы­
ражение настоящей жизни и страсти. Значит он коренится глубоко в по­
требностях и во всем настроении народа.
Если б ваше революционное настроение было болезнию только накож­
ною, то героические средства, употребленные отеческим правительством
210


для вашего излечения, давно бы увенчались успехом. Вы были бы уже
здоровы, т. е. отказавшись от всякой мысли и от всего, что составляет че­
ловечество в человеке, вы стали бы скотами в ряду великого множества
чиновных и государственно-сословных скотов, поедающих нашу родину и
губящих наш народ. Вы заслужили бы право называться Всероссийскими
патриотами.
Русская грамотная и бессословная молодежь, несмотря на свою моло­
дость, вынесла уж много бурь. Она свежа и бодра духом, но стара опытом.
В наше время, в блаженные времена простодушного и сравнительно не­
винного деспотизма царя Николая 1, надо было прожить лет двадцать и
больше, чтоб испытать половину того, что вам пришлось испытать в про­
должении последних восьми или девяти лет.
После пожаров 1862 года, во время и после Польского восстания2 и
вслед за Каракозовским делом3 до настоящей поры, благодушащий царь
Александр Николаевич4, кажется, не пожалел ничего, чтобы довершить ва­
ше политическое воспитание. Поощряемый всею отечественною литерату­
рою, славянофилами и западниками, плантаторами и либералами, он путем
розог и палок, пыток и виселицы, гуртовых заключений и ссылок, путем об­
речения тысячи лучших людей на голодную смерть, старался измерить вашу
силу, вашу упрямую волю, вашу веру в предпринятое нами Народное де­
ло. Вы устояли, значит, вы крепки. Много, много товарищей ваших по­
гибло, но на каждого погибающего растут из земли десять новых бойцов,
врагов государства. Значит, приходит конец этому поганому государству.
Откуда берете вы вашу веру и силу? Веру без Бога, силу без личной
надежды и цели? Откуда взялась в вас эта способность отдавать себя на
погибель без тщеславия и фразы? Где источник того дико-разрушительно­
го и холодно-страстного воодушевления, от которого цепенеет ум и оста­
навливается кровь в жилах у наших противников? Холопская литература
стала в тупик пород вами. Она просто тут ничего не понимает.
Были бы вы прислужниками, доносчиками, шпионами, ворами частны­
ми или казенными, со взломом или без взлома, благонамеренными подле­
цами, поборниками лакействующего либерализма в журналах, душителя­
ми крестьян и поляков; если б вы загубили десятки тысяч народу, она бы
вас поняла, и стоило бы вам показать себя благодарными, для того, чтоб
она вас защитила и оправдала. Все это в нашем византийско-славянском
мире дело житейское и бывалое, отнюдь не противоречит ни нашему госу­
дарственному благочинию, ни нашей государственной нравственности, не
противоречит поэтому и Всероссийскому патриотизму.
Были бы вы идеальными юношами, мечтающими о науке и человечест­
ве, о свободе и праве по книжкам, она бы вас опять приняла. Многозаслу­
женные и многоиспытанные ветераны нашей отечественной литературы, в
свое время, также читали, увлекались, мечтали, были студентами, страстно
кланялись идеалам и обрекали себя на подвиг. Жизненный опыт, приоб­
ретенный в омуте грязнейшей в мире действительности, сделал их подле­
там и. Но они с умилением вспоминают свои молодые годы, и, без сомне­
ния, простили бы вам юношеский бред, твердо уверенные в том, что под
влиянием той же самой действительности вы скоро сделаетесь не хуже их
подлецами.
211


Но вы ни воровать, ни мечтать не хотите; вы презираете почти одина­
ково мир всероссийской действительности, и книжноидеальный мир, слу­
живший доселе для ч и с т ы х душ убежищем от государственной гря­
зи. Вот отчего отечественная литература наша стала в тупик, вот отчего
она но может понять ни куда вы идете, ни чего вы хотите.
В недоумении, господа московские и петербургские журналисты реши­
ли, что ваше настоящее движение — дело польских подземных интриг.
Нельзя было выдумать ничего подлее и глупее. Подлее, потому что вызы­
вать ярость свирепого палача против измученной жертвы, такое позорное
преступление, которое именно только в нашей холопско-государственной
России возможно; глупее, потому что нужно дойти до крайней степени
тупоумия, чтоб не заметить с первого раза пропасти, лежащей между про­
граммою огромного большинства польских патриотов и программою на­
шей молодежи, представительницы и поборницы русского народного дела.
Между большинством польских деятелей и именно тою польскою шляхетски-католическою партиею, которой журналистика наша приписывает
наибольшее влияние на русскую молодежь, и между нами есть только од­
но общее чувство и одна общая цель: это ненависть ко Всероссийскому го­
сударству и твердая воля способствовать всеми возможными средствами
его наискорейшему разрушению. Вот в чем мы сходимся. Шаг далее, и ме­
жду нами открывается пропасть: мы хотим окончательного разрушения
всякой государственности в России и вне России; они мечтают о восста­
новлении Польского государства.
Польские государственники мечтают не о добром, потому что всякое
государство, как бы либеральны и демократичны ни были его формы, ло­
жится подавляющим камнем на жизнь народную. Они мечтают о невоз­
можном, потому что, впереди государства будут только рушиться, а не
строиться. Они народо-ненавистной мечтой обрекают свою родину на но­
вую гибель, и если б им удалось, пожалуй хоть с помощью иностранцев,
разумеется, не с народною помощью, восстановить Польское государство,
необходимо основанное на шляхетство, или, что все равно, на личнор по­
земельной и наследственной собственности, они, без сомнения, сделались
бы столько же нашими врагами, сколько и притеснителями своего собст­
венного народа. Если это случится, мы станом войной против них, во имя
общенародной свободы и жизни. А до тех пор, мы им друзья и помощни­
ки, потому что их дело — дело разрушения Всероссийского Государства,
также и наше дело.
У русских и не русских народов, закабаленных в империю, нет теперь
злее врага, чем Всероссийское государство.
Но польские патриоты, к несчастью, также мало разумеют смысл рус­
ского движения, как и наша кабальная журналистика. Потому и нет у них
доверия к нему, и влияние их на него всегда было, и, до сих пор, остается
ничтожным. А не худо бы было и для них и для нас, если б мы действи­
тельно заслужили клевету всероссийских патриотов. Не худо бы было, ес­
ли б мы могли согласиться на единодушное действие, хоть в продолжении
первого акта готовящейся обще-славянской трагедии. Это не помешало бы
нам разойтись и стать друг против друга врагами в трех последующих ак­
тах, и, как следует, окончательно примириться в последнем.
212


Нет, не влияние польских интриг, а другая, более громадная сила дви­
жет русскою молодежью — сила народная. Приближаются времена Стень­
ки Разина...5
Нынешнее благодушное царствование представляет замечательное сход-.
ство с царствованием добрейшего из Романовых, царя Алексея Михайло­
вича6, который не смотря на свое историческое благодушие, также неми­
лосердно душил и грабил народ, как и нынешний, в пользу царской каз­
ны, в пользу дворян, чиновников-людоедов и во славу всероссийского го­
сударства. Тогда, как теперь, измученный, разграбленный, и изнуренный
голодом народ бежал из деревень в леса. Теперь, как и тогда, волнуется
вся крестьянская, вся чернорабочая Русь, все более понимающая царский
обман, и ожидающая новой, настоящей воли, уж не сверху, а снизу, пу­
тем, указанным ей Стенькой Разиным... Да, явно готовится и приближает­
ся новая кровавая встреча, новый бой на жизнь и на смерть между Русью
народною и между Россией казенною.
Кто победит в этот раз? Народ, без сомнения. Стенька Разин был бога­
тырь, но он был один между всеми и надо всеми; его личная громадная
сила не могла устоять против сплотившейся и организовавшейся государ­
ственной силы, так как в народе, предводительствуемом им одним, не бы­
ло и тени организации. Погиб он, и все погибло. Теперь будет не то. Не
будет вероятно народного богатыря Стеньки Разина, сосредоточивающего
в своем лице всю народную жизнь и силу. Не будет зато легион бессо­
словной и безымянной молодежи, живущей уже теперь народною жизнью
и сплоченной крепко между собой одною мыслью и целью. Соединение
этой молодежи с народом, вот залог народной свободы.
Русская грамотная молодежь потому сделалась теперь так крепка, не­
преклонна и непримирима, что она приняла уже в себя душу народную —
она хочет не своего, а народного торжества. Стенька Разин, на этот раз,
не одинокий, а коллективный, и тем самым непобедимый, у ней за плеча­
ми. Вот настоящий смысл ее нынешних, еще невинных движений, и вот
почему эти движения, несмотря на свою видимую незначительность, по­
вергают в трепет весь нащ сословный, казенный, литературствующий и
правительствующий государственный мир.
Итак, молодые друзья, бросайте скорее этот мир, обреченный на ги­
бель, эти университеты, академии и школы, из которых вас гонят теперь и
в которых стремились всегда разъединить вас с народом. Ступайте в на­
род! Там ваше поприще, ваша жизнь, ваша наука. Научитесь у народа, как
служить народу и как лучше вести его дело. Помните, друзья, что грамот­
ная молодежь должна быть не учителем, не благодетелем и не диктатором-указателем для народа, а только повивальною бабкою самоосвобожде­
ния народного, сплотителем народных сил и усилий. Чтоб приобрести
способность и право служить народному долу, она должна утопиться в на­
роде. Не хлопочите о науке, во имя которой хотели бы вас связать и обес­
силить. Эта наука должна погибнуть вместе с миром, которого она есть
Выразитель. Наука же новая и живая несомненно народится потом, после
народной победы, из освобожденной жизни народа.
Таково убеждение лучших людей на Западе, где так же, как и в Рос­
сии, старый государственный мир, основанный на религии, на метафизике
213


и на буржуазной цивилизации, на праве семейном и на наследственном пра­
ве, видимо, падает и должен уступить место освобожденному чернорабоче­
му миру. Вам врут, говоря, что в Европе все спит. Напротив, все просыпает­
ся, и надо быть, право, слепым и глухим, чтоб не услышать и не уви­
деть несомненных признаков приближающейся общественной бури.
Готовясь к борьбе, помимо всех границ государственных, рабочий
мир подал себе руку, в Европе и в Америке, и во имя общей победы,
зовет вас, русскую бессословную молодежь, вас работников революции,
на крепкий союз.
Михаил Бакунин.
Женева, 1869.
Печатается по подлиннику. Второй оттиск: ГАРФ. Ф. 1741. On. 1. Д. 27036. Пере­
печатка: Бакунин М. А. Письма М. А. Бакунина к А. И. Герцену и Н. П. Огареву: С прил.
его памфлетов, биогр. введения и объяснит, примеч. М. П. Драгоманова. Женева, 1896.
С. 463—468; Речи и воззвания. Изд. И. Г. Балашова. [Б. м.], 1906. С. 230—235. Написана
Бакуниным в марте 1869 г., отпечатана 1 апреля в Женеве в типографии Чернецкого, то­
гда же началась ее рассылка в Россию.
1
2

3
4
5
6

Николай — Николай Павлович (Романов) (1796—1855), российский император с 1825 г.
Польское восстание — восстание 1863—1864 гг., охватившее территории Королевства
Польского, Литву и частично Белоруссию и Правобережную Украину. Восставшие ста­
вили своей целью воссоздание Польши в границах 1772 г.
Процесс по делу Дмитрия Владимировича Каракозова, стрелявшего в Александра 114 ап­
реля 1866 г.
Александр Николаевич — Александр II, Александр Николаевич (Романов) (1818—
1881), российский император с 1855 г.
Разин Степан Тимофевич (1630—1671), предводитель крестьянского восстания 1670—
1671 гг.
Алексей Михайлович — Алексей Михайлович (Романов) (1629—1676), русский царь с
1645 г.

№

5

П остановка революционного вопроса
Между Россией казенной и Россией народной, между государственным,
сословно образованным миром в России и революцией народной, откры­
вается ныне пуще прежнего, и как бы в последний раз, война на жизнь и
на смерть.
В этой войне, ни примирение, ни средний исход невозможны. Один из
противников должен погибнуть: или Государство со всею своею мишурнообразованною сволочью, или Народ.
Все эксплуататоры, все пользующиеся так или иначе существованием,
процветанием, могуществом Государства, т. е. народною бедою, стоят за
Государство. Мы, разумеется, стоим за Народ.
214


Но недостаточно говорить, надо доказать делом, что мы стоим за на­
род. Хотеть освобождения народного, значит хотеть беспощадного разру­
шения всего государственного строя, коренного уничтожения всех поряд­
ков общественных, сил, средств, вещей и людей, на которых зиждется кре­
пость империи, всего, одним словом, что ныне существует и торжествует в
России на гибель Народа.
Нам предстоит сломать силу громадную. Словами ее не проймешь, на­
до дела. В чем же состоит это дело?
Само правительство указывает нам путь, по которому мы должны ид­
ти, чтобы достигнуть своей, т. е. народной цели.
Оно гонит нас теперь из университетов, из академий, из школ. И
что ж, ведь в самом деле, оно право. Во всех этих заведениях, основан­
ных и содержимых им для образования слуг Государства, т. е. притесни­
телей и эксплуататоров Народа, под влиянием доктринерских учений и
подтасованной науки, мы пожалуй могли бы испортиться. Ведь доктринерный, ученый разврат пожалуй опаснее всякого другого. Он проника­
ет медленным ядом все помышления и чувства, волю, сердце и ум чело­
века, создавая и узаконяя во имя столь же лживого, сколько и громкого
слова: Цивилизация, теорию самой гнусной народной эксплуатации.
Под влиянием этой науки и государственно-общественных выгод, со­
пряженных с нею у нас, большинство между нами дообразовалось бы до
чиновного скотства. Другая, меньшая часть додумалась бы до конституци­
онного, монархического или пожалуй даже республиканского либерализ­
ма, несомненно более благовидного, но пожалуй еще более пагубного для
Народа, чем даже настоящее чиновничье управление. Третья, еще мень­
шая часть, состоящая из благодушных социалистов по книжкам, бросилась
бы, по примеру некоторых известных людей, воображающих, что можно
устроить экономическое благо Народа при существующем государствен­
ном строе и без совершенного разрушения всех государственных условий
и форм, бросилась бы в устройство рабочих артелей. Остальные же и
весьма немногие, соединяющие в себе доктринаризм псевдоученый с на­
клонностями к драматизму, и социализм по книжкам с пустопорожнью и
самолюбивыми мечтами о конспирации и о революции, стремились бы
создать тайные кружки.
— Но какие кружки?
Кружки, без сомнения основанные, в их собственном мнении, для еди­
ной пользы Народа, но вне Народа, над ним. Кружки, состоящие исклю­
чительно из молодых, доктринерно-образованных конспираторов-социалистов и революционеров по книжкам, упояющихся самомечтанием, своим
собственным, большею частью пустым, но горящим словом, попадаю­
щ ихся] и пропадающих не за дело, а за слова, и обреченных самим поло­
жением своим столько же, сколько и направлением своих мыслей, на жал­
кое безделье и бессилье, потому что сила и дело только в Народе, а между
ними и Народом — пропасть.
Таковы наши кабинетные революционеры-государственники и будущие
диктаторы, поклонники и представители какой-то молодежи вне Народа,
призванной будто бы учить, вести, освобождать и счастливить Народ.
Они играют в революцию, но лишены способов делать ее... В желании у
215


них нет недостатка, охота у них страстная, самообольщение и самомнение
огромное, да сила нулевая.
От университетского развращения уцелело бы разве только несколько
живых, настоящих народных людей; масса учащейся молодежи погибла
бы так или иначе. Вот этого-то вероятно и боялось наше попечительное
правительство, и для того, чтоб не дать молодежи даром пропасть, оно за­
крывает ныне академии, университеты и школы, и бросает ее в настоящую
школу — в Народ.
Спасибо ему за то, что оно поставило нас на такую славную и крепкую
почву. Теперь у нас есть земля под ногами, мы можем делать. Что ж ста­
нем мы делать?
Учить Народ? Это было бы глупо. Народ сам и лучше нас знает, что
ему надо. Напротив, мы должны у него научиться и понять тайны его
жизни и силы, тайны не мудреные, правда, но недостижимые для всех
живущих в так называемом образованном обществе.
‘
Мы должны Народ не учить, а бунтовать. Да разве он сам собой не
бунтует? Бунтует и никогда не переставал бунтовать; да только бунтовал
он бесплодно, потому что бунтовал в рознь, и был до сих пор, нередко по­
сле самой кровавой борьбы, всегда побежден и задавлен.
Что ж можем мы ему принести? Какую можем мы оказать ему по­
мощь? Только одну, но чрезвычайно важную: мы можем дать ему то, чего
у него до сих пор не доставало и недостаток чего был главною причиною
всех его поражений — единство повсеместного движения, посредством спло­
чения его же собственных бунтующих и до сих пор разрозненных сил.
Но для того, чтобы соединить все его частные бунты в один бунт пого­
ловный и несокрупштельный, т. е. в народную революцию, нам надо са­
мым деятельнейшим образом, открыто и смело участвовать в каждом из
них. Только под этим условием признает он нас за своих. Для Народа
слово ничего не значит, дело все. Братство с ним возможно потому только
на деле, и только увидев нас в своем деле, признает он нас за своих. Ну, а
когда признает, мы будем всесильны.
В России существуют издавна два вида народного бунта; бунт мирного
села, выведенного из терпения, и разбойничий бунт.
Долготерпелив русский крестьянин, черт знает какую тягость неправ­
ды, притеснений и насилий государственных, чиновничьих, помещичьих,
поповских, купеческих и кулацких носит он, не жалуясь, на своих плечах.
На нем стоит вся империя, и кормит он всех своих лиходеев, довольный,
когда ограничиваясь лишь одним ограблением его, они не терзают и не
душат его. Но наконец приходится и ему невтерпеж, и когда, доведенный
до крайности, он подымается против своих супостатов, становясь в свою
очередь беспощадным, он готов истребить все, что ему попадается под ру­
ки. Частные крестьянские бунты возобновляются таким образом каждый
год, со времени основания Московского Царства и прикрепления крестьян
к земле, во всех концах нашей широкой империи. Нередко обнимают они
целые волости и уезды. Но не поддержанные одновременным бунтом со­
седних волостей, уездов и губерний, они легко подавляются военною си­
лой, и утопают в крестьянской крови, которой правители наши никогда
не жалели.
216


Крестьянский рабочий люд смирится на время, под напором штыка и
кнута, и принимается вновь за работу, тяжкую и для него бесплодную. Но
выделяются из его среды беспрестанно лихие ребята, которые ни прими­
риться, ни покориться не могут. Они бегут в леса от государственных зло­
деев, и становятся разбойниками.
Разбой, одна из почетнейших форм русской народной жизни. Он был,
со времени основания Московского Государства, отчаянным протестом
Народа против гнусного общественного порядка, не измененного, но усо­
вершенствованного по Западным образцам, и укрепленного еще более ре­
формами Петра и освобождениями Благодушного Александра. Разбойник,
это герой, защитник, мститель народный; непримиримый враг Государства
и всего общественного и гражданского строя, установленного Государст­
вом; боец на жизнь и на смерть против всей чиновно-дворянской и казен­
но-поповской цивилизации.
Кто не понимает разбоя, тот ничего не поймет в русской народной ис­
тории. Кто не сочувствует ему, тот не может сочувствовать русской народ­
ной жизни, и нет в нем сердца для вековых неизмеримых страданий на­
родных. Тот принадлежит к лагерю врагов-Государственников.
Русский разбой жесток и беспощаден, но не менее его беспощадна и
жестока та правительственная сила, которая своими злодействами вызвала
его на свет. Правительственное зверство породило, узаконило и делает не­
обходимым зверство народное. Но между ними та огромная разница, что
первое стремится к совершенному уничтожению, второе же к освобожде­
нию Народа.
Со времени основания Московского Государства, никогда не прерывал­
ся русский разбой. В нем хранится предание народных обид; в нем одном
доказательство жизненности, страсти и силы Народа. Прекращение разбоя
в России означало бы или окончательную смерть Народа, или полнейшее
освобождение его.
Разбойник в России настоящий и единственный революционер — рево­
люционер без фраз, без книжной риторики, революционер непримири­
мый, неутомимый и неукротимый на деле, революционер народно-общест­
венный, а не политический и не сословный... В тяжелые промежутки, ко­
гда весь крестьянский рабочий мир спит, кажется, сном непробудным, за­
давленный всею тяжестью Государства, лесной разбойничий мир продол­
жает свою отчаянную борьбу и борется до тех пор, пока русские села
опять не проснутся. А когда оба бунта, разбойничий и крестьянский сли­
ваются, порождается народная революция. Таковы были движения Стень­
ки Разина и Пугачева1.
И ныне, от Петербурга до Москвы, от Москвы до Казани, от Казани до
Тобольска, до Алтайских заводов, до Иркутска и до Нерчинска, идет непре­
рывное течение подземного разбойничьего потока. Разбойники в лесах, в го­
родах, в деревнях, разбросанные по целой России, и разбойники, заключен­
ные в бесчисленных острогах империи, составляют один, нераздельный,
крепко связанный мир — мир русской революции. В нем, и в нем только
одном, существует издавна настоящая революционная конспирация.
Кто хочет конспирировать не на шутку в России, кто хочет революции
народной, тот должен идти в этот мир...
217


Времена приближаются... Села не спят... нет! Волнуются. Со всех кон­
цов империи слышатся жалобы, стоны, угрозы. На Севере, на Востоке, в
Остзейских губерниях2 были уже значительные народные восстания. На­
родная кровь под солдатским штыком потекла пуще прежнего. Но пере­
полнилась мера терпения народного, голодная смерть не легче смерти от
штыка и от пули. Народ теперь не заснет и число частных восстаний бу­
дет возрастать все больше и больше. Возрастает, видимо, и число ребят,
бегущих в леса; разбойничий мир пободрел и оживился... Приближаются
годовщины Стеньки Разина и Пугачева. Надо же будет отпраздновать па­
мять народных бойцов... Все должны готовиться к пиру...
В чем же состоит наша Задача?
Следуя пути, указываемому нам ныне правительством, изгоняющим нас
из академий, университетов и школ, бросимся, братцы, дружно в Народ,
в народное движение, в бунт разбойничий и крестьянский, и храня вер­
ную, крепкую дружбу между собой, сплотим все разрозненные мужицкие
взрывы в народную революцию, осмысленную и беспощадную.
Печатается по подлиннику: ГАРФ. Ф. 109. 3 эксп. 1872. Д. 34. Перепеч.: Бакунин М. А.
Письма М. А. Бакунина к А. И. Герцену и Н. П. Огареву. Женева, 1896. С. 469—474;
Бакунин М. А. Речи и воззвания. Изд. И. Г. Балашова. [Б. м.], 1906. С. 235—241.
Автор — М. А. Бакунин. Прокламация написана в конце апреля и напечатана в Же­
неве в типографии Чернецкого около 10 мая 1869 г.
1
2

Пугачев Емельян Иванович (1740—1775), предводитель крестьянского восстания
1773-1775 гг.
Остзейские губернии — территории современных Эстонии и Латвии.

№ 6
Н ачала революции
«Quae medicamenta non sanat, ferrum sanat: Quae ferrum
non sanat, ignis sanat».
Hippocrate*

Мы понимаем Революцию, как переворот радикальный, как замену
всех без исключения форм современной Европейской жизни другими, но­
выми, совершенно противуположивши. Если все существующие формы
дурны, то совершенно новые могут произойти только тогда, когда от раз­
рушения не уцелеет ни одна из них; т. е. совершенно новые формы жизни
могут произойти только из совершенной аморфности. В противном слу­
чае, т. е., если убережется несколько, даже хотя одна старая форма — зна-

щ Когда не лечит лекарство, лечит железо, когда не лечит железо, лечит огонь» (Гигаюкрат) (лат.).
218


чит уцелеет зародыш прежних форм и возможность ему в будущем
пышно разростись, — значит изменение будет только кажущееся и вре­
менное, а жертвы и кровь, ценой которых куплено изменение, будут по­
трачены даром. Такие кажущиеся изменения производились подлой зна­
тью до сих пор во всех странах. Государственники, закрываясь тем или
другим мишурно-либеральным костюмом, водили опьяненные речами
толпы на кровавый бой и потом, после победы, среди трупов, павших за
мнимую свободу, устраивая новые виселицы и эшафоты, на которых
казнили уцелевших братьев революционеров и восстановляли таким об­
разом снова прежние гнетущие условия. Честолюбцы пользовались все­
гда народным недовольством и озлоблением для удовлетворения често­
любия. Революционеры и демократы в начале, они становились деспота­
ми в конце; брошенный народ, лишенный организации, уступал спло­
ченной массе войск. Таким образом настоящей революции не было еще
у народов (у одного народа ее и быть не может, она может начаться
только в одной стране, но приведена к концу должна быть всеми вме­
сте). Для настоящей революции нужны личности, не во главе толпы
стоящие и ею повелевающие, а скрытые незаметно в самой толпе, и не­
заметно связывающие посредством себя одну толпу с другой, дающие
также незаметно одно и то же направление, один дух и характер движе­
нию. Такой только смысл имеет ведение тайной подготовительной орга­
низации, и настолько она необходима. Деятели настоящей народной ре­
волюции, как только выработает их жизнь, заявляют о себе фактически,
сплочиваются и организуются во время самого дела. Долгая подпольная
работа, разъединенная с тактической деятельностью, нередко наполняла
ряды людьми несостоятельными, поддававшимися обстоятельствам при
первом напоре. Чем ближе ко времени истинно народного движения,
тем реже встречается раздвоение мысли и дела. Глубже проникнутые ре­
волюционной идеей поколения, предшествующие перевороту, заключают
в среде своей личностей, не могущих удерживать страсти разрушения до
наступления всеобщей борьбы, быстро отыскивающих врагов и не заду­
мывающихся над их уничтожением сперва, как бы исключительные со­
бытия, называемые современниками поступками фанатизма или исступ­
ления, они должны чаще и чаще повторяться в разных формах, перейти
потом как бы в повальную страсть молодежи, и наконец, во всеобщее
восстание. Это естественный путь... Истребления высоко поставленных
лиц, в которых воплощаются правительственные формы или формы эко­
номического разложения, должны начаться с единичных деяний. Далее
эта работа будет облегчаться; по мере того, как будет увеличиваться па­
ника того слоя общества, что обречен на погибель. Дела, инициативу
которых положил Каракозов, Березовский1 и пр., должны перейти, по­
стоянно учащаясь и увеличиваясь, в деяние коллективных масс, в роде
деяний товарищей Шиллерова Карла М оора2, с исключением того толь­
ко идеализма, который мешал действовать, как следует, и с заменой его
суровой, холодной, беспощадной последовательностью. Все таковые кол­
лективные деяния молодежи быстро должны принимать все более и бо­
лее народный характер от прилива озлобленных, ничего не щадящих на­
родных сил.
219


Понятие революции заключает в себе, относительно времени, два со­
вершенно различные факта: начало, время разрушения существующих об­
щественных форм, доведение их до аморфности, и конец, созидание, т. е.
образование совершенно новых форм из этого аморфизма. Следуя одной
из тех дряхлых классических истин, что начало есть абсолютно не ко­
нец, хотя незаметно переходит в него, — разрушение абсолютно не есть
созидание и с ним не совместно. Дилетанты или филистеры науки, сы­
тые мудрствователи доброго старого времени, в борьбе с идеями всеоб­
щей революции, писали длинные рассуждения на одну и ту же тему:
«Нельзя разрушать, не имея строго выработанного плана постройки».
Они как бы забывали, что все те благородные, святые личности, задав­
шиеся идеями о новой жизни, что думали воспроизвести мирным путем
в существующем лучшие формы, в виде опыта, были во всех странах
преследуемы, гонимы, подвергались страданиям и мукам. И что после
миллионов жертв мы дошли до убеждения в том, что только насильст­
венный переворот, борьба на жизнь и на смерть между наслаждающимися
и угнетенными обновит искаженный мир... Наше первое дело — борьба,
холодная, ожесточенная; наша цель — полное разрушение всех стесняю­
щих уз. Не говоря о лжецах по профессии, подлых трусах, служителях
деспотизма, нанятых отстаивать в литературе и науке существующий
строй; мы знаем людей, чистосердечно измышляющих планы лучшей об­
щественной жизни. Они знают хорошо, что ни на одно изменение, про­
тивное правительству, не может быть испрошено соизволение правитель­
ства, знают, что выгоды правительства радикально расходятся с выгодами
народа; понимают, знают, что нужно все взять силой и... все-таки измыш­
ляют, измышляют, черт знает для кого и на что; так как материал для из­
мышлений берется из существующих гадких условий, то все выходит одно
и то же — та же гадость. Целые десятки, сотни лет эти глупые люди наби­
вали себе брюхо народным добром и все измышляли чепуху; писали це­
лые томы, из томов составлялись библиотеки, это перечитывалось молоде­
жью и снова переходило на бумагу. Так дошла до нашего времени куча
разных прав человека-раба, сбор философских систем человека суевера,
систем одна другую породивших и одна другую пожравших, и пр. и пр.
и все это зовется наукой... Гадко... Итальянские мужики начали настоя­
щую революцию; они жгут все бумаги — если овладеют городом! Тако­
вое истребление должно быть везде. Мы говорим: полное разрушение
несовместимо с созиданием, и потому должно быть исключительно абсо­
лютно едино. Данное поколение должно начать настоящую революцию,
начать полное изменение всех условий общественной жизни, т. е. дан­
ное поколение должно разрушить все существующее сплеча, без разбора,
с единым соображением «скорей и больше». И так как данное поколение
само подвергалось влиянию тех отвратительных условий жизни, против
которых восстает, то этому поколению не может принадлежать дело со­
зидания, дело тех чистых сил, которые выработаются в дни обновления.
Мы говорим: мерзости современной цивилизации, в которой мы вырос­
ли, лишили нас способности устраивать здание Рая будущей жизни, о
которой мы можем иметь только туманное представление по понятию
противоположности гадостям существующего!... Для людей начавшегося
220


практического дела революции мы считаем всякие рассуждения об этом
туманном будущем преступными, потому что они мешают чистому разру­
шению, задерживают ход начала революции, а следовательно отдаляют ее
конец. Во время дела практического — это бесплодное растление ума, она­
низм мысли. И так, по закону необходимости и строгой последовательно­
сти, мы должны отдаться безраздельно разрушению, постоянному, безоста­
новочному, неослабному, идущему крещендо до тех пор, пока не оста­
нется ничего из существующих общественных форм для разрушения. Не
конспирация наша задача, а борьба фактическая с первого шага. Все что
можно назвать годным для дела обновления Русской Земли, вырастает из
этой борьбы. Будет расти борьба, будут расти и наши силы!... Отсюда
ненависть к покою, в ком бы и в чем бы он ни проявлялся!... Мы долж­
ны нарушать этот тлетворный общественный сон, эту монотонность, эту
апатию всеми средствами!... Мы верим только тем, что фактически заяв­
ляют о своей преданности делу революции, не боясь ни пыток, ни за­
ключений, потому мы отрицаем все те слова, за которыми немедленно
не следует дело. Бесцельная пропаганда, не задавшаяся определенно вре­
менем и местом для осуществления целей революции нам более не нуж­
на!... Мало того, она мешает нам, и мы будем всеми силами ей противо­
действовать!... Мы хотим, чтоб теперь говорили только дело, чтоб ум не
путался в словах празднословия; чтоб тон полемики, журнального задо­
ра не растлевал характеры, не порождал новых говорунов, и не отвлекал
на пустяки внимания, которому необходимо теперь сосредоточиваться на
важном деле. Всех говорунов, кто не захочет понять этого, мы заставим
замолчать силой!... Мы разрываем связь со всеми политическими эмиг­
рантами, которые не захотят вернуться на родину, чтоб стать в наши
ряды, а пока эти ряды еще не видны, со всеми, которые не будут содей­
ствовать их открытому выступлению на сцену Русской жизни. (Исклю­
чения для тех эмигрантов, которые уже заявили о себе, как о работни­
ках Европейской революции). Мы обращаемся теперь в первый и по­
следний раз ко всем оппозиционным элементам Русской жизни и при­
зываем их к делу практическому тотчас же. Пусть заявляют о себе в
борьбе всем своим людям и пусть во имя дела тесно смыкаются с ними
во время дела. Далее повторений и воззваний от нас не будет. Имею­
щий очи и уши увидит и услышит деятелей, и если не примкнет к ним,
не наша вина в его гибели, как не наша вина, если все, что будет пря­
таться за кулисами, из трусости или из подлости, будет раздроблено
равнодушно, без сожаления вместе с этими кулисами. Не признавая Дру­
гой какой-либо деятельности, кроме дела истребления, мы соглашаемся,
что формы, в которых должна проявляться эта деятельность, могут быть
чрезвычайно разнообразны. Яд, нож, петля и т. п.!... Революция все рав­
но освящает в этой борьбе. Итак, поле открыто!... Жертвы указываются
нескрываемым народным негодованием! Пусть же все честные, свежие
головы воспрянут для обновления жизни после столетних растлений.
Пусть омрачатся последние дни общественных пиявиц! Вопли страха и
раскаяния раздадутся в обществе, тряпичные литераторы будут испус­
кать лирические стоны. Обращать ли на это внимание!? Нет!... Мы
должны оставаться глубоко равнодушными ко всем этим завываниям и
221


не входить ни в какие компромиссы с обреченными на гибель. Это на­
зовут терроризмом!... Этому дадут громкую кличку! Пусть, нам все рав­
но! Мнением их мы не дорожим. Мы знаем, что в целой Европе не жи­
вет спокойной гражданской жизнью ни один честный человек, и ни
один честный человек не может, не кривя перед справедливостью, ки­
нуть нам упрек. От литературы современной, которая вся состоит из до­
носов да лести, от литературы, продающей себя, мы не должны ждать
ничего, кроме гадости и сплетен. Интересы современной, реальной нау­
ки есть интересы царя и капитала, которым она исключительно служит,
исключительно потому, что до сих пор ни из одного открытия не сдела­
но прямого приложения к народной жизни; все открытия или эксплуа­
тированы барством, дилетантами, торгашами, или приноравливаются на
увеличение военных сил. Вся изобретательность учащихся направлена в
сторону не народную, и потому интересы этой реальной науки не есть
наши интересы. О науке социальной нужно ли говорить! Кто не знает
десятков дорогих имен, усланных в Сибирь, или на поселение за то, что
думали честным словом горячего убеждения восстановить права людей.
Их пылкие, исполненные веры и любви речи прекращались грубой си­
лой... Данное поколение должно само образовать ничего не щадящую
грубую силу и идти безостановочно по дороге разрушения. Здоровый,
не испорченный мозг молодежи должен понять, что гораздо человечнее
резать и душить десятки, много сотни, ненавистных людей, чем участво­
вать с этими людьми в систематических законных убийствах, мучениях и
терзаниях миллионов мужиков, как участвуют более или менее непосред­
ственно наши чиновники, наши ученые, наши попы, наши купцы, словом,
все сословные, гнетущие бессословных!... Пусть же все здоровые молодые
головы принимаются немедленно за святое дело истребления зла, очище­
ния и просвещения Русской Земли огнем и мечом, братски соединяясь с
теми, которые будут делать то же в целой Европе.
Печатается по подлиннику: ГАРФ. Ф. 109. 3 эксп. 1872 г. Д. 34. Перепеч.: Баку­
нин М. А. Письма М. А. Бакунина к А. И. Герцену и Н. П. Огареву. Женева, 1896.
С. 477—483. Прокламация отпечатана в Женеве в типографии Чернецкого около 6 июня
1869 г. Тогда же началась ее рассылка в России. Вопрос об авторстве прокламации яв­
ляется спорным. Большинство исследователей считают, что «Начала революции» напи­
саны Бакуниным. Н. М. Пирумова полагает, что прокламация «по идеям и стилю»
была сочинением Нечаева (Пирумова Я. М. Социальная доктрина М. А. Бакунина. М.,
1990. С. 180—181). Скорее всего, прокламация написана совместно Бакуниным и Нечае­
вым.
1

2

222

Березовский Антон Иосифович (1847—?), польский революционер, 6 июня 1867 г. со­
вершил неудачное покушение на Александра II во время пребывания последнего в Па­
риже.
Шиллер Иоганн Кристоф Фридрих (1759—1805), немецкий поэт, драматург, теоретик
искусства, основоположник немецкой классической литературы. Карл Моор — благо­
родный разбойник, главный персонаж драмы «Разбойники».


№ 7
И здания общества «Народной Расправы».
№ 1. Л е т о 1869. М о с к в а
Проснись, о Русь! восстань родная,
Взгляни, что делают с тобой!
Твой царь, себя лишь охраняя,
Сам нарушает твой покой.
И сам, в когтях своих сжимая
Простых и знатных, весь народ,
Рабов чиновных награждая,
Такое ж право им дает.
Вставай же Русь, на подвиг славы!
Борьба велика и свята,
Возьми свое святое право
У подлых рыцарей кнута 1.
Всенародное восстание замученного русского люда неминуемо и близ­
ко!...
Мы, то есть та часть народной молодежи, которой удалось, так или
иначе, получить развитие, должны расчистить ему дорогу, то есть устра­
нить все мешающие препятствия и приготовить все благоприятные усло­
вия.
В виду этой неминуемости и близости, мы находим необходимым со­
единить в одно неразрывное дело все разрозненные, революционные уси­
лия в России; вследствие чего постановили издавать, от имени Революци­
онного Ц ентра2, листки, из которых каждый из наших единомышленни­
ков, разбросанных по разным углам России, всякий из работников святого
дела обновления, хотя и не знаемый нами, всегда будет видеть, чего мы
хотим и куда мы идем.
Цель этих листков, разумеется, не литературная и не ученая. Пусть лю­
ди, у которых остается много времени от безделья, продолжают тешить се­
бя и морочить других, праздноглагольствуя о литературе, о науке, о про­
свещении и воспитании, о прогрессе и цивилизации!
Нам некогда!
По нашему, нет теперь в России литературы, а есть печатная лесть и
доносы.
Нет науки, а есть софистика, искажающая прошлое и возводящая в не­
пременный закон страдания народных масс, как неизбежную основу раз­
вития господствующего меньшинства.
Нет просвещения и воспитания народного, а есть выработка шпионов
и чиновников.
Нет прогресса и цивилизации, а есть громадная, государственная экс­
плуатация народных сил для удовольствия вечно-празднующего и пресы­
щающегося барства, эксплуатация, обхватывающая со всех сторон Русский
народ, сосущая его грудь, удушающая и подавляющая всякое проявление
жизни в нем.
223


Мы хотим, чтобы наши задавленные государством отцы, братья и сест­
ры сбросили со своих плеч праздное, тунеядствующее меньшинство; мы
хотим, чтобы русский мужик широко, свободно вздохнул мощной, воль­
ной грудью.
Мы хотим народной мужицкой революции.
Для нас мысль дорога только, поскольку она может служить великому
делу радикального и повсюдного всеразрушения. Но ни в одной из ныне
существующих книг нет такой мысли. Кто учится революционному делу
по книгам, будет всегда революционным бездельником. Мысль, способная
служить революции народной, разрабатывается лишь для народного рево­
люционного дела, должна быть результатом ряда практических опытов и
проявлений, стремящихся всеми средствами и всегда неуклонно к одной и
той же цели беспощадного разрушения. Все, что нейдет по этому пути,
для нас чуждо и враждебно. Мы не позволим себя закупить никакими ре­
волюционными фразами, на которые ныне так щедры доктринерствующие
поборники бумажной революции. Мы потеряли всякую веру в слова: сло­
во для нас имеет значение только, когда за ним чувствуется и непосредст­
венно следует дело. Но далеко не все, что называется делом, есть дело.
Например, скрытная и чересчур осторожная организация тайных обществ,
сеть всяких внешних, практических проявлений в наших глазах не более,
как мальчишеская игра, смешная и отвратительная. Фактическими же
проявлениями мы называем только ряд действий, разрушающих положи­
тельно что-нибудь: лицо, вещь, отношение, мешающие народному освобо­
ждению.
Не щадя живота, и не останавливаясь ни перед какими угрозами, труд­
ностями и опасностями, мы должны, рядом личных действий и жертв,
следующих одни за другими, по общему строго обдуманному и сговорен­
ному плану, должны рядом смелых, да, дерзких попыток ворваться в на­
родную жизнь и, возбудив в народе веру в нас и себя, веру в его собствен­
ную мощь, расшевелить, сплотить и подвигнуть его к торжественному со­
вершению его же собственного дела.
Сущность нашей общей программы, кто хочет, может найти в 1-м №
«Народного Дела», журнала, продолжающего издаваться в Женеве, но со
второго номера уже изменившего направление, мысль и характер, пере­
ставшего быть поэтому представителем нашего направления, и сделавше­
гося, одним словом, журналом доктринерствующим. Он будет отныне
иметь значение только для праздношатающегося по Европе нашего благо­
душного барства, которое за пределами отечества старается казаться пере­
довым и революционным. В другое время, если упомянутый журнал будет
следовать тому же пути, мы не преминем высказать и выказать к нему
свое отношение.
Вообще мы будем считать обязанностью рекомендовать всем людям на­
шего лагеря, так или иначе работающим для народного освобождения, ве­
щи, печатаемые здесь в России и за границей, которые будут соответство­
вать нашей практической, революционной программе, и предупреждать их
против тех, которые будут от нее отстраняться. Это не будет критика в
литературном или научном смысле. Мы уверены, что истинные люди дела
отстранят теперь в сторону всякую теорию, тем более доктринаризм. Рас­
224


пространению же вещей, хотя и искренних, но прямо противоположных
нашему знамени, мы можем помешать различными практическими спо­
собами, которые в наших руках. За доносы и пасквили вроде Катковских 3, за излишнее усердие в придумывании разных государственных фо­
кусов, новых мерзостных реформ и преобразований будем платить не печатно.
Мы вполне согласны с программой, высказанной в статье 1-го № «На­
родного Дела», но далеко не согласны с его умеренным тоном, с его лите­
ратурными формами и вообще со всею абстрактно-теоретической обста­
новкой. Нам нужна та же мысль, та же цель, но высказанная просто, на
языке общенародном, в форме, доступной для всех и потому без всякого
ученого или ложно ученого хлама.
В числе листков, вышедших за последнее время за границей, рекомен­
дуем мы почти безусловно воззвание Бакунина к учащейся бессословной
молодежи. Вещь дельная, хотя и далеко не высказывающая всего, что ве­
роятно должно приписать обстоятельствам, его окружающим, и положе­
нию*.
Бакунин прав, уговаривая вас бросить академии, университеты и шко­
лы и идти в народ. Эта мысль справедливая, но далеко не новая. Дело в
том, к а к и д т и в н а р о д и ч т о д е л а т ь в н а р о д е ?
Бакунин не сказал об этом ни слова, а в этом-то и состоит ныне главная
задача всех честных революционеров в России, которые, не довольствуясь
словами и требуя дела, нуждаются не в туманных, а точных и определен­
ных советах.
Поэтому мы рекомендуем, гораздо более, листки, в которых этот прак­
тический вопрос поставлен прямее и решается откровенней и дельней, —
таковы «Постановка, революционных вопросов», «Начала революции»,
«Прокламация к студенчеству» Нечаева**.
И так, главною целью наших изданий, конечно, будет не критика, а из­
вещение наших единомышленников и товарищей, рассеянных по России,
о методах и путях наступающего движения, о фактах, совершенных рево­
люционным товариществом.
Мы не будем иметь определенного места для наших изданий и опреде­
ленного времени для их выхода. Мы будем издавать по мере надобности и
оттуда, где придется напечатать. Наши листки иногда будут являться изза границы.
Москва.
От Русского Революционного Комитета.

* Мы надеемся, что теперь все честные, деятельные люди русской эмиграции (как-то:
’"'Бакунин, издатели «Колокола» и неизвестный автор 1-го № «Народного дела») (име­
ется в виду Бакунин. — Ред.) составляют одно общее, стройное тело, начнут дружно
работать для русского движения.
сожалению, носящая исключительно студенческий характер.
225


В з г л я д на п р е ж н е е и ны н е ш н ее п о л о ж е н и е дела
(Предназначается для истинно-народной молодежи, прочувствовавшей
всю сладость современного общественного строя).
Когда взошла заря и страшный день багровый,
Народный день настал.
Когда гудел набат, и крупный дождь свинцовый
По улицам хлестал,
Когда Париж взревел, когда народ воспрянул
И малый стал велик,
Конечно, не было там видно ловко сшитых
Мундиров наших дней —
Там действовал напор лохмотьями прикрытых,
Запачканных людей,
Чернь, грязною рукой, там ружья заряжала
И закопченным ртом,
В пороховом дыму, там сволочь восклицала
Е... М...! умрем!
А эти баловни в натянутых перчатках
С батистовым бельем
Женоподобные, в корсетах на подкладках
Там были ль под ружьем?
Пет! их там не было, когда все низвергали,
По сквозь картечь стремясь.
Та чернь великая и сволочь та святая
К бессмертию неслась.
А те господчики, боясь громов и блеску
По слыша грозный рев,
Дрожали где-нибудь вдали, за занавеску
Па корточки присев.
(Из Барбье) 4
Революционная мысль образованного слоя в России, до последнего
времени чрезвычайно медленно развивалась. Она как бы не имела поч­
вы под ногами. Она постоянно уклонялась на ложный путь, и нередко
представляла совершенную противоположность тому целостному, здоро­
вому, революционному складу воззрений, который постоянно, во все
времена исторической жизни, был присущ нашему народу, поднимавше­
муся во имя полной свободы, для полного истребления условий неволи и
рабства.
Ход развития этой мысли у образованного сословия, не выключая и
учащуюся молодежь, со времени Декабристов почти вплоть до Каракозовского дела, с которого началась новая эра революционного понимания,
был робкий, пристрастный, постоянно готовый на уступки, и даже прими­
рение при первом веянии правительственного либерализма.
Революционное возбуждение не только слабело, но даже как бы совер­
шенно сглаживалось, при появлении какой-нибудь мишурно-либеральной
реформишки, или нововведеньица.
226


Тон литературной критики за весьма редким исключением, переходил
из осуждающего в восхваляющий, и даже, не останавливаясь на этом, до­
ходил до лести, до доносов.
Всего ярче выразилось это, когда сел в цари Александр и начал наде­
лять Русь реформами.
Разумеется, мы говорим здесь об общем состоянии всех оппозицион­
ных элементов Русской жизни, а не об исключениях.
Умные люди, горячо преданные делу народного освобождения, объяс­
няли эту нравственную шаткость цивилизованного меньшинства отсутст­
вием в нем неподкупных народных соков.
Мыслящие силы, пока в ряды их не пробилась струя народная, не мог­
ли быть крепкими и устойчивыми. Головы их работали над «жгучими во­
просами» не по необходимости, не из желания освобождения от мук и бо­
ли, а больше от праздности, от скуки и пресыщения. Поэтому дальше раз­
очарований в настоящем и скептицизма, относительно будущего, дело не
шло даже у личностей серьезных.
Таким образом весь радикализм образованного сословия, все стремле­
ния к общественной переделке были внешним модным наростом, ограни­
чивавшимся громкой фразой и отстранением себя от всякого дела.
Были, конечно, исключения, хоть и редкие. Но для того, чтобы опреде­
лить стоимость образованных частиц цивилизованного общества для на­
родного дела, надо брать в расчет не исключения, а характеристические
черты большинства.
Так и делалось! И общая ценность этих образованных частиц оказыва­
лась почти ничтожной. Народу нельзя было положиться на устойчивость
называвшихся его вождями; он не мог дождаться от них инициативы на­
стоящего, революционного начинания в его духе.
Между тем, как таким образом, за последнее десятилетие, пред глазами
всех открыто совершались нравственные превращения и извращения в оп­
позиционной среде образованного общества, втихомолку, вдали от крик­
ливых фразеров, вырабатывались люди мощи и силы, люди положившие
инициативу настоящего, истинного, святого революционного дела, дела
обновления русской жизни.
Мы говорим о Каракозове, Ишутине5 и товарищах! Их начинание бы­
ло прологом готовой теперь начаться Русской народной трагедии. В этом
прологе заключаются все существенные мотивы и характер нашего буду­
щего Русского дела.

I
«Правительство есть средоточие, в которое необходимо должна стекать­
ся всякая мысль о благе общем. Горе, если мы станем рассуждать на пло­
щади подобно другим народам!» (Письмо Каразина6 к Александру I).
Многие из образованного молодого слоя русского общества в конце
прошлого столетия чувствовали, что в раззолоченной, утонченной цивили­
зованной среде плохо живется честному человеку с деятельными мозгами,
человеку не отказавшемуся от работы мыслью, но ясного представления о
причинах негодности жизни ни у кого не имелось.
227


Каждое жизненное зло, каждая жизненная гадость рассматривались от­
дельно; тесной связи между всем этим еще не замечалось. Критика нахо­
дила причину зол и бедствий почти всегда в характере личности, редко в
какой-либо системе действий и никогда в общем складе жизни, взятой в
политическом и экономическом смыслах.
Настоящие бедствия, которые вытерпевал народ, были известны только
понаслышке, или вовсе неизвестны. А потому неизвестна была и исход­
ная, критическая точка.
У сытых, обеспеченных людей мысли медленно растрогивались прави­
тельственными столкновениями, а не физическими страданиями, а потому
все ограничивалось медленным развитием этих мыслей, которые не могли
перейти в дело, за отсутствием сильно побуждающих стимулов.
Все это производило кружки недовольных, например тем или другим
направлением государственных действий, той или другой системой управ­
ления!... и только. Личностей же совершенно отрицающих смысл государ­
ства, которые бы не находили в нем ничего кроме зла, таких личностей не
могло являться. Передовые того времени негодовали против государствен­
ных мужей, не как против людей, воплощающих в себе уродливые формы,
а как против злых деспотов или безнравственных негодяев. Сами же фор­
мы не отрицались.
В начальнике не любили только человека, между тем, как самое поня­
тие о начальстве не разбивалось логикой. По тогдашнему мнению можно
было быть хорошим и дурным государем, честным и подлым министром;
хотя весь тогдашний состав государства был отвратителен. Тогдашние че­
стные люди сами стремились сделаться неподкупными судьями, хороши­
ми генералами, справедливыми министрами, и мучились, когда при осу­
ществлении их стремлений ничего путного не выходило*.
Одним словом, весь корень зла видели в личности.
Идеализм, вера в существование души и в ее прирожденные свойства
не позволяли тогдашнему человеку смотреть на те или другие стороны ха­
рактера, как на образовавшиеся от влияний общественных условий и глав­
ное от той жизненной формы, в которой проявлялась деятельность лично­
сти. Жестокость, например, не рассматривалась, как необходимая, сущест­
венная принадлежность правителя и господина вообще, подлость, тру­
сость — как неотъемлемое свойство забитого раба.
Все эти стороны напротив понимались, как прирожденные, а потому и
выходило, что честные люди, или обращали исключительно внимание на
воспитание, (Б е ц к и й )7 на улучшение общественной нравственности (ма­

* Мы не хотим этим высказать нежелание, чтоб кто-либо из людей нашего поля не шел
в генералы и вообще отстранялись от деятельности в высшем круге! Только была
бы деятельность его отрицательно-государственная. Так счастливого пути! Попутного
ветра! Ясно, что будучи на высокой ступени административной лестницы, можно если
не наносить, то нанесть хотя однажды, сильнейший удар этой самой лестнице (государ­
ству). Но влияние разлагающей среды слишком сильно, и нужна громадная уверенность
в своих силах, чтобы не поддаться растлению. У кого является хоть тень сомнения в
своей мощи, тот должен скорей уходить с этой лестницы, и тем скорее, чем выше он
стоит.
228


сонские общества, мартинисты8), или же наивно «стучались во дворец и
на коленях умоляли опомниться»*.
За особенную искренность и усердие во всем этом, их ссылали в Си­
бирь.
Они видели в этом несправедливость, а не естественный, необходимый
ответ правительства, избавлявшегося от своих врагов.
Они не роптали, а покорялись судьбе. И не считали ложной мысль о
совместимости власти царской с народным благосостоянием.
Но число таковых было очень невелико... Большинство необразованно­
го сословия, обыкновенно в молодости подававшего надежды, как только
входило в ряды государственного организма и занимало места чиновников
и военных, то быстро впадало в эту грязную колею и становилось подлы­
ми взяточниками, мотами и тиранами народными.
Так шло поколение за поколением! — Свежие молодые силы мужали и
грязнились в омуте государственности. Естественные побуждения, чувство
общности, так называемый альтруизм, лежащий в натуре человека, переде­
лывался в казенную нравственность и в ужасающий эгоизм.
Естественные потребности сдерживались или получали неправильный
исход, на место их развивались фальшивые страсти и ложные привязанно­
сти. Тысячи развращались вдосталь! Сотни гибли надломленными или ис­
калеченными в формах государственной сословной жизни. А люди то­
гдашней мысли все еще боролись против лица, все еще не понимали, что
все то, что составляет лицо, то есть его отличительные свойства, привива­
ется извне, от общего влияния всех жизненных условий; и что не паллиа­
тивы нужны для устранения зла, а радикальное, всеобщее намерение, при
котором все гнилое и дряблое должно быть уничтожено.
Иногда являлась мысль о связи и зависимости всех частей окружающе­
го. но это была робкая мысль, движимая не стимулом необходимости раз­
решения вопроса, а скорее желанием познавания. Она не доходила до
конца, останавливалась на полдороге, боясь тех следствий, которые нужно
было логически принять. Нежные, чувствительные сердца сытых, взрос­
ших в тепле и неге образованных людей того времени, приходили в ужас
от одной мысли о той народной расправе, которой должен подвергнуться
весь цивилизованный мир во дни искупления.
Но в то же время, они привычным взором смотрели на кровь испоро­
того по их приказанию мужика, и те танталовы муки, которые терпел на­
род, не приводили их в содрогание.
А между тем расправа народная приближалась!...
Чаша мужицких страданий переполнялась, цивилизованное меньшин­
ство не чувствовало боли народной, и, если ее иногда замечало, то как яв­
ление, беспокоящее нежные барские очи и чувствительное господское ухо.
Народ заволновался! Все цивилизованные мыслители бежали от него и
становились в ряды его гонителей. Между толпами воспрянувшего во вре­
мя Пугачева люда не было ни одного тогдашнего развитого образованного
* «В. Каразин», Искандера в «Полярной Звезде», 1862 г. <Ссылка на статью А. И. Герце­
на «Император Александр I и В. Н. Каразин» / / Полярная звезда на 1862, издаваемая
Искандером и Н. П. Огаревым. Лондон, 1862. Кн. VII. Вып. 2. С. 49. — Ред.>.
229


человека. Это сильнейшее доказательство полного отсутствия понимания
народных скорбей и полного отсутствия силы, мощи и характера в то­
гдашнем молодом образованном обществе.
Долго спустя, после усмирения Пугачевского бунта, еще носились
страшные образы грозного, ничего не щадящего народа-бунтовщика перед
тогдашними передовыми людьми. При одном воспоминании о событиях,
они приходили в ужас. Это народное движение им мерещилось, виделось
в каждом незначительном волнении.
До чего напугано было государственное меньшинство, даже в 80-х го­
дах этого столетия, видно из писем Каразина к Александру I.
«Все меры полицейской и духовной цензуры недостаточны против рас­
пространяющихся мнений. Излишняя строгость возмущает лишь сердца.
Натянутая вервь внезапно перервется. Во многих разночинцах и отпу­
щенниках я предвижу злодеев, которые превзойдут Робеспьеров. Есть и
дворяне, прожившие свое имение, воспитанные в разврате и дурных на­
чалах, недовольные службою, следовательно, готовые присоединиться к
черни. Время Пугачева, Московского бунта при Еропкине 9 и явления безначалий при нашествии в 1812 году, в разных местах Московской и Ка­
лужской губерний оказавшиеся, возвещают... какова чернь наша при не­
возбранном употреблении вина! Горе нам! престол потонет в крови дво­
рянства!»

II
Длинный период застоя окончился деянием великим, подвигом герои­
ческим... В ушах нерешительного, не сознающего своих сил, тогдашнего
общества вдруг раздался неслыханно смелый призыв к великому делу.
Я ль буду в роковое время
Позорить Гражданина сан
И подражать тебе, изнеженное племя
Переродившихся славян?
Нет, не способен я в объятьях сладострастья,
В постыдной праздности влачить свой век младой
И изнывать кипящею душой
Под тяжким игом самовластья.
Пусть юноши, своей не разгадав судьбы,
Постигнуть не хотят предназначенье века
И не готовятся для будущей борьбы
За угнетенную свободу человека10.
Они раскаются, когда народ, восстав,
Застанет их в объятьях праздной неги,
И, в бурном мятеже, ища свободных прав,
В них не найдут ни Брута и, ни Риеги 12.
(«Гражданин» К. Рылеева 13)
Декабристы, сознававшие нелепость деспотизма монархического, видев­
шие невозможность какого бы то ни было улучшения общественной жиз­
230


ни при этом, отличались главным образом от своих предшественников си­
лой и крепостью.
Конечно, они отрицали государя-монарха Николая, не отрицая госуда­
ря или государства вообще. Дело, значит, сводилось не на устранение
сущности народного гнета, а только на его мнимое, кажущееся ослабле­
ние. Это дело народом не могло быть понято, и для него имело только по­
средственное значение, воздействовав на образованный класс. Явление
этих мощных людей пробудило от спячки сознание общественных сил.
И, каково бы ни было их отрицание оно было отрицанием на деле; а
потому для нас оно имеет неизмеримо больше значения, чем вся деятель­
ность последовавших за ними теоретиков, которые вплоть до Каракозовского дела, за исключением заграничной деятельности издателей «Колоко­
ла», с чрезвычайной серьезностью, толкли воду в ступе. А ведь прошло
почти пол столетия!... В Декабристах проявляется революционный героизм
молодой проснувшейся Русской общественной силы.
Это страстное воодушевление, эта полная отдача себя делу, когда про­
игрыш уже был очевиден, высоко ставит их во мнении всех честных тру­
жеников народного освобождения.
Величаво встают их тени пред предшествующими и последующими по­
колениями, ограничивавшимися словопрением. Огромное развивающее
влияние имел их подвиг, показавший изверившемуся барству, что могут
быть люди не эгоисты.
После Декабристов, людей дела, крепких и мощных натур, страстно
преследовавших политические цели, начинается фаланга новых теорети­
ков, слабохарактерных, бессильных, неспособных осуществить то, до чего
доводила их мысль.
Они отличаются от теоретиков, предшествовавших Декабристам, тем,
что глубоко анализируют жизнь и доходят до понимания связи между все­
ми сторонами государственного быта. Они видят круговую поруку всех
цивилизованных слоев, направленную на эксплуатацию народную.
Таким образом Декабристами заканчивается род людей, думавших о
союзе народа с государством, взятом в той или другой форме, конституци­
онной или республиканской: и вопрос, в кругу образованного слоя, начи­
нает переходить из политического в так называемый экономически-социальный.
На самом же деле, то, что обыкновенно называется социализмом, вовсе
не новость. Это те стремления, что всегда и везде были присущи массам,
и для осуществления их и поднимался народ. Мужики везде и всегда вста­
вали затем, чтоб стереть с лица земли сильного, гнетущего, в форме ли ка­
питалиста или в форме барина*.
* Конечно, мужики никогда не занимались измышлением форм будущего общинного быта,
но тем не менее они, по у с т р а н е н и и в с е г о м е ш а ю щ е г о и м ( т о
есть, после в с ера з рушитель ной революции, первого
д е л а , а п о т о м у д л я н а с т е п е р ь с а м о г о г л а в н о г о ) сумеют уст­
роиться гораздо осмысленнее и лучше, чем то может выйти по всем теориям и проектам,
писанным доктринерами-социалистами, навязывающимися народу в учителя, и главное, в
распорядители. Для неиспорченного очками цивилизации народного глаза слишком ясны
стремления этих непрошенных учителей, во всех таких проектах, оставить себе и подобным
231


Если бы Декабристы имели более народного понимания, если бы они
больше знали душу мужика, то не стали бы с толпами солдат и народа на
площади заниматься переговорами да криками о желании конституции,
пока Николай собирал артиллерию, они немедленно повели бы народ на
избиение сильных и на отнятие у них всего для возвращения в мужицкие
руки (грабеж, на официально-буржуазном прилизанном языке), всего, что
вместе с кровью и потом выжималось из крестьянства в продолжение сто­
летий. Народ бы встал за ними, во имя этого, везде сплошной массой; и
победа была бы на его стороне.
Но Декабристы не понимали стремлений народных. Совет одного из
них, капитана Якубовича 19 не был принят товарищами. А это был дель­
ный совет; он состоял в предложении разбивать кабаки, позволить грабеж
и, взять хоругви из церквей, идти прямо на Дворец для расправы с его
обитателями.
Из всех главных участников движения 14 декабря один только Па­
нов 20, шедший во дворец для того, чтобы перерезать всю семью царя Ни­
колая со всеми домочадцами, имел истинно народный смысл, чувства и
стремления мужика. О, если б ему удалось!...

III
После Декабристов все отдается теории!
Как будто вся энергия и устойчивость, необходимая для всякого прак­
тического дела, была израсходована русской силой в деле Рылеева и Пес­
теля. Осталась одна мысль. Люди бессильные, слабохарактерные всегда
впадают в излишние измышления и ненужные теоретические изыскания.
Они как бы боятся перейти к делу, говоря, что еще то не готово, другое
не выработано и неуяснено. Им чуждо то практическое понимание, по ко­
торому серьезная революционная подготовка, выработка и уяснения не
могут идти иначе, как рядом фактических проявлений.
За исключением немногих сильных умов, у которых в самом деле рабо­
та мысли не проходит бесследно, большинство таких мыслителей-теоретиков дает человечеству сплошную массу пустословия. На молодые силы,
вырабатывающиеся в это время, также исключительно теоретическое на­
правление имеет самое разлагающее влияние.
Люди привыкают к третированию, не дающему никаких результатов.
Погоня за красным словом, фраза является общим стремлением. В об­
щественных отношениях, за отсутствием характера, выработанного живой
деятельностью, начинают руководствоваться общими формулами, взятыми
напрокат из книжек.
У людей развивается способность критики и слабнет решительность и
энергия.
теплое местечко под кровом науки, искусства и т. п. Для народа не легче, если даже эти
стремления являются искренно, наивно, как неотъемлемая принадлежность человека, про­
питанного современной цивилизацией. В казацком кругу, устроенном Василием Усом 14 в
Астрахани, по выходе оттуда Степана Тимофеевича Разина, идеальная цель общественно­
го равенства неизмеримо более достигалась, чем в фаланстерах 15 Фурье 16, институтах
Кабе 17, Луи Блана 1в и пр. ученых социалистов, более чем в ассоциациях Чернышевского.
232


Революционные стремления, не находя фактического проявления, глох­
нут, начинают терять свой живой смысл.
Люди теряют уверенность в чужих и своих силах; вместе и самое вы­
полнение преследуемых целей откладывается все далее, и наконец, начи­
нает казаться в недостижимом будущем.
Живущие во дни этого застоя, гордящиеся пониманием исторического
прошлого, как бы выгораживают себя из истории. Они более ждут, что
произойдет из задатков, дарованных предшественниками, чем от себя са­
мих, деятелей настоящего.
Это ложное игнорирование своего собственного участия в деле измене­
ний общественной жизни, не признание за собой исторической роли, дей­
ствует самым удушающим образом.
Жить становится тяжело!
Люди сдерживают себя, сдерживают других, ждут чего-то, откуда-то.
«Нет людей!...» слышатся восклицания, и такие нелепые восклицания
остаются без ответа. Как будто «люди» должны с неба упасть, а не выйти
из рядов этих самых умников.
«Стойте, куда вы?... Еще рано!... еще нет организации, нет системы, не
выработан план!» кричат эти трусы на всякого, начинающего на деле со­
ставлять организацию, вырабатывать систему и план, а не в отвлеченных
размышлениях...
Нужно ли упоминать, что в такое время полнейший простор гуртовому
опошлению личности, полнейший простор правительственным и буржуаз­
ным притязаниям.
Сдержанное отношение к гадостям современного порядка ведет к тому,
что наконец становятся равнодушными умнейшие и сильнейшие, переде­
лываясь или в разочарованных скептиков, или в положительных подле­
цов. Большинство начинает относиться положительно индифферентно.
Между тем, противная сторона свободно и безбоязненно возводит эти га­
дости существующего в непреложный, неизменный закон.
Каково было жить в это время такой натуре, как Белинский?!... Близ­
кие друзья его положительно уверяют, что этот человек задохнулся от
удушающей тогдашней русской общественной атмосферы, не находя воз­
можности бунтовать против засасывающих условий жизни. Общее бесси­
лие отражалось на самых даровитых личностях. Эта безысходная, гнету­
щая тоска, беспредельное отчаяние, безверие и сомнение во всяком начи­
нании довольно ярко выражается в стихотворении Константина Аксако­
в а 21, уцелевшем в рукописях от того времени. Оно характеризует время
лучше всякой ученой многотомной исторической монографии; и потому
мы приводим его вполне:

~

Пусть гибнет все, к чему сурово
Так долго дух направлен был,
Терзалась мысль, трудилось слово,
В запасе было много сил.
Слабейте ж силы, вы не нужны,
Усни ты дух — давно пора!
Рассейтесь все, кто были дружны
233


Во имя правды и добра.
Бесплодны все труды и рвенье,
Бесплоден слова дар живой,
Безумен всякий честный бой,
Безумна честная отвага
Правдивой юности, и с ней
Безумны все желанья блага,
Святые бредни юных дней.
Так сокрушись души твердыня,
В борьбе неровной ты падешь!
Сплошнее льда стоит твердыня,
Царит бессмысленная ложь;
Она сильней врагов опасных,
Сильна не внешнею бедой,
Но тратой дней и сил напрасных
В безбрежной пошлости людской!
О веселись, и нас безумцев,
Ученьем горьким испытуй,
Клейми прозваньем вольнодумцев,
Казни, цари и торжествуй!
Слабейтеж силы, вы не нужны,
Смирись, о дух — давно пора,
Рассейтесь все, кто были дружны
Во имя правды и добра.
Далее этого тоска и отчаяние идти не могут.
Медленно тянулось время такого общественного состояния, засасываю­
щего, опошляющего, уродующего.
Даже до наших дней уцелели люди отрицающие в теории все формы
современной ж и з н и , как негодные, с умом, кажется, свободным от пред­
рассудков, но на практике постоянно впадающие в сомнения относитель­
но той и л и другой связи, той и л и другой жертвы.
Таков результат жизненного движения, производимого одними идеями,
а не силою ненависти к современному порядку, ненависти, вынесенной из
прожитого, прочувствованного страдания народного.
Николай ссылал бунтующих студентов на родину, к отцу или матери.
Семейная жизнь для молодежи делалась новыми узами, порвать которые
не хватало сил. Протестовавшая против начальства личность, поддава­
лась обаянию семейной гнили, и не находила сил восстать против род­
ственной эксплуатации. Молодой человек, высланный из столицы, уже
совсем опускал руки, он как бы смирялся, считал свое дело покончен­
ным и брал в удел себе страдание, никому не нужное и потому еще бо­
лее тяжелое.
Не было той постоянно неослабной революционной деятельности, от
которой не откажутся теперь нигде, куда бы человека не забросило III от­
деление. Не было того полного равнодушия к выбору средств, которое
служит основанием ведения всякой серьезной борьбы, и составляет глав­
нейшую силу правительств. Напротив, эти размышления над нравственно­
234


стью и честностью той или другой меры, необходимой для истинного де­
ла, именно и м етали и останавливали всякое реальное начинание.
Это страшно мучило тогдашних людей и доставляло им самые серьез­
ные, нравственные пытки.
Состояние умов было в высшей степени томительное; в воззрениях
большинства как бы начинала совершаться революция.
Но, вот, зазвонил К о л о к о л , могучим гулом возвещая наступление
дней борьбы и приближение новой жизни!...
Жадно вслушивались молодые русские люди в неслыханные доселе, но­
вые звуки.
А тут польская революция!...22
В русских молодых офицерах проявляется снова, заснувшая со времени
Декабристов, доблесть и мощь. Офицерский круг с Потебней23 удивил
своей преданностью революционному делу самих поляков, ради которых
выставили сотни героических лиц.
Но зашевелились еще быстрее, молодые русские мозги, уже достаточно
возбужденные свободным печатным словом с бесцензурного станка.
И революция мысли наконец совершилась.
Нужно было начать дело, истинное, настоящее. Русское, революцион­
ное дело.

IV
Начинание нашего святого дела было положено утром 4 апреля 1866 го­
д а 24 Д м и т р и е м В л а д и м и р о в и ч е м К а р а к о з о в ы м ! . . .
При самом начале следствия русские инквизиторы пришли в ужас!...
Они почувствовали существование в России силы громадной, которую со­
всем истребить уже нельзя.
«Подлые твари! — говорил один из преступников перед допрашивающей
его следственной комиссией, — я отвечу вам только, что я слепое орудие ог­
ромной уже силы, которая быстро растет и скоро, скоро раздавит вас
всех!»...
Поседевшие в бойнях, маститые генералы вздрогнули и не решились
продолжать допрос над ним. Именно «кровь стынет в жилах наших про­
тивников». В первое же заседание, следственной комиссии по делу Кара­
козова решено было оставаться навсегда под названием; С л е д с т в е н ­
ной
комиссии
по п о л и т и ч е с к и м
преступлени­
ям Р о с с и й с к о й и м п е р и и .
«Не хотят ни Александра, ни Константина25, ни царя, ни императо­
ра?!...» Заговорили испуганным шопотом Петербургские столбы государст­
ва, с ослиным бессмыслием во взоре.
«Сорок тысяч не пожалел, а потом в худом сертучиппсе ходил?!...» Сооб­
щали друг Другу изумленные буржуа про одного из Ишутинцев, отдавшего
все свое наследство на ведение подготовительного, революционного дела.
'"Для истиной, народной революции, не частной сословной вспышке,
кончающейся стоном и жалобами, служит необходимейшим основанием
настроение того огромного большинства оппозиционных по природе и по­
235


ложению элементов, которое никогда не может быть охвачено никакою
организациею.
Это общее одушевление вызывается только фактическими проявления­
ми силы и мощи характеров, революционные страсти зажигаются приме­
рами героизма.
В этом смысле явление группы людей, смело бросивших камень в лицо
грязному обществу, бесстрашно высказавших III отделению свои убежде­
ния, убеждения, которые приводили в трепет палачей, имело громадное,
развивающее влияние.
С этой поры начинается в молодежи сознание своих революционных
сил. Быстро разносились рассказы о этих людях и, обхватывая душу ог­
нем, быстро развивали крепость, энергию и готовность безраздельно от­
даться делу освобождения.
Пример, факт!., по силе развивающего значения, с ним не может рав­
няться никакая пропаганда.
Мощные образы Ишутинцев крепко запечатлелись в головах юношест­
ва и сделались образцами.
Тот, кто не прожил в среде Русской молодежи это многозначительное
время, тот едва ли поймет теперь ее стремления.
Как длинные ряды теоретиков конца прошлого и начала нынешнего
столетия, теоретиков, недовольных политическими формами Русского го­
сударства, завершились Декабристами, мощными людьми дела, так после
долго тянувшегося ряда отрицателей государства вообще и экономических
условий современной жизни, являются люди дела, люди, разбивающие
этот государственный и экономический строй не в отвлеченной идее, а в
тех формах и лицах, в которых он проявляется.
Разница между Декабристами и людьми современного, начинающегося
дела такая:
Первые руководились политическими стремлениями и имели положи­
тельный план, но с трудом пробивались сквозь путающие узы пошлых по­
нятий о нравственности и долге. Они например, считали необходимостью
убить государя, собирались даже истребить всю царскую фамилию, и, в то
же время, смотрели на это, как на нечто особенно ужасное. «Знаю, что
для успеха нужна смерть государя; однако же, если жребий велит мне
быть исполнителем ужасного приговора, то я сам себя лишу жизни!» —
говорил Ж уков 2б. Революционеры, они толковали о долге, о чести, о не­
прикосновенности по отношению к тому, против чего восставали. «Дворец
во всяком случае должен быть неприкосновенным, священным залогом
безопасности общей», — говорил с жаром Батенков27.
Между всеми ими, только Пестель да Якубович отличались последова­
тельностью и отсутствием предрассудков. Если б первому с организован­
ным им Южным обществом пришлось вести Декабрьское дело в Питере,
то исход был бы другой наверно.
Мы из народа, со шкурой, прохваченной зубами современного устрой­
ства, руководимые ненавистью ко всему ненародному, не имеющие поня­
тий о нравственных обязанностях и чести по отношению к тому миру, ко­
торый ненавидим и от которого ничего не ждем, кроме зла.
236


Мы имеем только один отрицательный неизменный план — беспощад­
ного разрушения.
Мы прямо отказываемся от выработки будущих жизненных условий,
как несовместной с нашей деятельностью; и потому считаем бесплодной
всякую исключительно теоретическую работу ума.
Мы считаем дело разрушения настолько громадной и трудной задачей,
что отдаем ему все наши силы, и не хотим обманывать себя мечтой о том,
что у нас хватит сил и уменья на созидание.
А потому мы берем на себя, исключительно, разрушение существующе­
го общественного строя; созидать не наше дело, а других, за нами следую­
щих.
Мы беремся сломать гнилое общественное здание, в котором мучается
большинство обитателей для доставления нечистых радосхей и грязных
наслаждений небольшой горсти счастливцев. Пусть новое здание строют
новые плотники, которых вышлет из своей среды народ, когда мы дадим
возможность вздохнуть ему воли полною грудью, сбросив с нее тяжкий
гнет государства.
Сосредоточивая все наши силы на разрушении, мы не имеем ни сомне­
ний, ни разочарований; мы постоянно одинаково, хладнокровно преследу­
ем нашу единственную, жизненную цель.
Наши близкие предшественники не понимали этого, имея все удобства
для начала борьбы и благоприятные условия для всеобщего переворота.
(Время объявления крестьянам мнимой воли; время, когда обитатели Зим­
него Дворца дрожали от страха последствий своей шулеровской проделки
с обманутым народом).
Они (предшественники) сидели сложа руки и сторонились от бунтую­
щего местами населения вместо того, чтобы, бросившись в эти местные
бунты, связать их в одно грозное всеразрушающее народное восстание.
Они (предшественники) занимались весьма старательно, чтобы безуко­
ризненно выполнить в своем воображении планы будущей народной жиз­
ни и упустили благоприятные дни для народного освобождения от госу­
дарственности и сословности.
А потому наши близкие предшественники ничего не сделали положи­
тельного.
Много ль нас, мало ль?!
Чтоб нас не ждало?!
За дело народа
Мы ляжем костьми!...
Дело Каракозова надо рассматривать как пролог!
Да, это был пролог! Постараемся, друзья, чтобы поскорее наступила и
сама драма!...
Теперь, откинув в сторону все отвлеченные рассуждения, станем лицом
к лицу с нашей реальной задачей.
Т ак как окончательное разрешение нашего жизненного вопроса, (то
есть окончательное разрушение государственности) может быть совершено
только сообща всею поднявшейся народной силой, то мы, т. е. та часть
молодежи, получившей развитие, что вышла из народа и вполне почувст­
237


вовала боли, которые он терпит ввиду близкого, общего, народного вос­
стания, обратит теперь все наше внимание и силы на уничтожение всех
тех, ясно бросающихся в глаза препятствий, которые могут особенно по­
мешать восстанию и затруднять его ход.
Главнейшие из этих препятствующих условий суть:
1) Те из лиц, занимающих высшие правительственные должности и со­
средоточивающих власть над военными силами, которые особенно усердно
выполняют свои начальнические обязанности.
2) Люди, обладающие большими экономическими силами и средствами
и употребляющие эти силы исключительно для себя и своего сословия,
или для пособий государству.
3) Люди, рассуждающие и пишущие по найму, т. е. публицисты, под­
купленные правительством и литераторы, лестью и доносами надеющиеся
добиться до административных подачек. Первых надо положительно ис­
требить, безо всяких рассуждений.
У вторых надо отбирать их экономические силы и средства и употреб­
лять для дела народного освобождения; а в случае невозможности отобра­
ния, следует уничтожать эти силы и средства.
Третьих заставить молчать, тем или другим способом (хотя бы лише­
нием языка).
Теперь определенней и ближе к сущности, а главное к началу дела.
Имея в мысли и цели истребление царя со всей семьей, со всеми чада­
ми и домочадцами, со всей, так называемой эктенией, для искоренения
формы государя вообще, мы теперь, однако, до поры до времени подож­
дем трогать Александра Николаевича, и вот почему:
Над этим слабоумным и безличным деспотом, живущим умом и волею
своих наложниц и любимцев — извергов, начинают уже собираться тучи
народного негодования и ненависти. Обманутый, ограбленный голодный
народ начинает раскрывать свои очи; и скоро ясно увидит причину своих
невыносимых мук. Под розгами либерала — мирового посредника, под пу­
лями солдат-усмирителей он прочувствовал гнусный царский обман, так
называемую «Волю 19 февраля». Неопределенная тоска и озлобление пе­
реходит в осмысленную ненависть, которая накапливается быстро в му­
жицкой груди. По истечении 9-летнего срока своего новопридуманного
рабства в 1870, в юбилей Разина и Пугачева, эта осмысленная ненависть
грянет Божьим громом над утопающей в разврате и подлости знатью.
Пусть же живет наш палач, разоритель и мучитель народа, осмелившийся
назваться его освободителем, — пусть он живет до той поры, до той мину­
ты, когда разразится гроза народная, когда сам, истерзанный им чернора­
бочий люд, воспрянув от долгого мучительного сна, торжественно произ­
несет над ним свой приговор, когда вольный мужик, разорвав цепи рабст­
ва, сам непосредственно размозжит ему голову вместе с ненавистной коро­
ной до дня народной расправы.
Да мы оставим царя жить до наступления дней мужицкого суда. Его
царствование слишком дорого стало народу и мы одни не можем иметь
притязаний на право казни над ним: это право принадлежит всему Рус­
скому, черному люду, изможденному, обворованному, поруганному, обма­
нутому им; за это право этот черный люд заплатил потоками своей кре­
238


стьянской честной крови в Бездненском побоище28, устроенном Апракси­
ным 29 над безоружными толпами, окружившими Антона Петрова 30, в рез­
нях, произведенных над голодными в северных губерниях и в тысяче ме­
нее крупных избиений за последние пять лет, когда без расспросов, без
расследований наповал клали деревенские толпы, собиравшиеся рассуж­
дать о «Воле 19 февраля» 31.
Да, мы не будем трогать царя, если нас к тому не вызовет преждевре­
менно какая-либо безумно-нелепая мера или факт, в котором заметна бу­
дет его инициатива. Мы убережем его для казни мучительной, торжест­
венной, перед лицом всего освободительного черного люда, на развалинах
государства.
А теперь мы безотлагательно примемся за истребление его Аракчее­
вых 32, то есть тех извергов в блестящих мундирах, обрызганных народной
кровью, что считаются столбами государства; тех, которые устраивали и
устраивают избиение поднимающегося крестьянского люда; тех админист­
ративных пиявиц, непрестанно сосущих наболевшую тоскующую грудь
народную, которые особенно поусердствовали и будут усердствовать в
придумывании мер и средств для выжимания последних жизненных соков
из народа, для помрачения зарождающегося народного понимания. И, во­
обще, и прежде всего, тех, которые окажутся наиболее мешающими наше­
му сближению с народом в нашей подготовительной работе.
Нужно ли говорить, что члены III отделения и полиции вообще, отли­
чающиеся особенной деятельностью и способностями ищеек, должны быть
казнены самым мучительным образом и в числе самых первых.
До начала всеобщего народного восстания, нам необходимо придется
истребить целую орду грабителей казны, подлых царских льстецов, народ­
ных тиранов. Нам надо очистить мысль от гнилых наростов, нам надо ис­
коренить продажность и подлость современной Русской науки и литерату­
ры, воплощающуюся в огромной массе публицистов, писак и псевдоуче­
ных, состоящих на жаловании у III отделения, или стремящихся заслу­
жить это жалованье. Надо избавиться тем или другим путем от лжеучите­
лей, доносчиков, предателей, грязнящих знамя истины, в которое они дра­
пируются как ее служители*.
* Чувствуется, настоятельная потребность в подробном списке не по алфавитному поряд­
ку имен, а по степени мерзостности и зловредности с присовокуплением чина и звания,
а также и мест пребывания. Таковой список, составленный знающими людьми, конечно
не замедлит последовать. Здесь в примечании приведем некоторых из особенно бросаю­
щихся в глаза:
Это, напр., Адлерберг 33, министр двора, растлитель воспитанниц Смольного инсти­
тута и других пансионерок Петербурга, поставщик для удовлетворения животных ин­
стинктов обитателей Зимнего дворца, а потому (как и было у нас всегда в России)
имеющий самое сильное влияние на ход всех государственных дел и пользующийся не­
ограниченным доверием монарха. Во время оргий в императорской спальне полуразде­
тый Адлерберг, развалившись на диване среди голых фрейлин, из желания пошутить,
заставляет иногда пьяного Александра подписывать самые дикие указы, от глупости ко­
торых потом краснеет весь государственный Совет, несмотря на свое тупоумие.
Это Мезенцев
сумевший в бытность гвардейским поручиком, подсунуть обрюзгше­
му от пьянства монарху свою смазливую сестренку, и потому быстро перекочевавший из
поручиков в шефы жандармов, производя теперь в этой должности над подозреваемыми в
239


В этом состоит начало истинного движения, с целью подготовления
благоприятных условий для близкого, общенародного восстания против
государственности и сословности.
Работа наша велика! Надо успеть закончить ее к сроку!... Примемся же
страстно и горячо безраздельно отдавшись этому святому делу очищения,
чтобы иметь право сказать, когда настанет с в е т л ы й
вольный
д е н ь , воспрянувшему народу: «Мы не похожи на наших отцов, твоих
мучителей! Мы не даром ели твой хлеб, мы не были тунеядцами! Мы сде­
лали все, что было в наших силах. Прими же нас в свои ряды без сомне­
ния и нерешительности, дабы об руку, вместе дружным, единым телом ид­
ти далее... по дороге очищения к новой жизни.
Работа наша велика!...
Почин сделали Ишутинцы. Пора начинать и нам, пока не остыли их
горячие следы.
Во имя близкой НАРОДНОЙ РАСПРАВЫ начнем же!!!
От Русского Революционного Комитета.
политических преступлениях тиранию и злодейства, неслыханные даже во времена Би­
ро на.
Это Трепов 35, обер-полицмейстер, постоянно занятый придумыванием разных поли­
цейских представлений, называемых политическими преступлениями, которые он застав­
ляет разыгрывать своих агентов с театральным эффектом перед испуганно-выпученными
очами слабоумного повелителя. Сам он с другой частью полицейских еще с большей театральной ловкостью и храбростью раскрывает эти преступления и тем спасает отечество и
царя, который обнимает своего верного Личарду и сыплет мильоны на содержание поли­
ции в карманы Трепова, откуда оные мильоны спокойно переходят в английский банк!
Это Ш у в а л о в ы 36, Т и м а ш е в ы 37, В а л у е в ы 36, П о т а п о в ы 39,
О б у х о в ы 40, З е л е н ы е 6 Т о л с т ы е 42, Д о л г о р у к и е ^ А п р а к ­
с и н ы 44 и пр. сволочь. И н а д о в с ю э т у ж и в у ю , в и д и м у ю , я с н о ­
р а з л и ч и м у ю д р у г от д р у г а с в о л о ч ь с т е р е т ь с л и ц а з е м ­
ли , ч т о б ы и з б а в и т ь с я от м и н и с т е р с т в а , г е н е р а л ь с т в а
и барства вообще.
Наудачу назовем из первых попавшихся под руку литераторов и ученых, в которых
воплощается продажность. Например, в московском публицисте К а т к о в е ,
глава
которого уже несколько раз подвергалась сраму (в самом реальном, народном значении
этого слова) от московского юношества, и который до сих пор не перестал еще писать
доносы и пасквили на всякое проявление жизни в России и клеветать на всех тех, на
которых укажет ему III отделение, как своему агенту, получающему 40 ООО. В молодом
псевдоученом Градовском45, нахально с кафедры провозгласившем о святости права
кнута, как эмблемы самодержавия. За что и было приказано совету университета от III от­
деления пожаловать ему степень доктора русского государственного права. В Якове
Л а м а н с к о м , директоре одного из высших учебных заведений (технологического
института), а потому как и следует чиновника III отделения, занимающемся выработкой
агентов тайной полиции из подчиненных ему студентов, которых он заставляет практи­
коваться в доносах на своих товарищей (студенты В а л ю ж и н и ч и П о р о з и н с к и й оказавшиеся шпионами, в последнем студенческом восстании, когда были нака­
зываемы товарищами, положительно заявили, что их вовлек в шпионство директор
Л а м а н с к и й прельщениями и угрозами).
О, позор!... И в огромной массе мелюзги, лающей и попирающей все не государст­
венное и не правительственное, из желания выслужиться и попасть на жирное содержа­
ние III отделения: это Краевские 46, Скарятины 47, Погодины 46 и пр. дрянь.
И надо б у д е т вырвать язык у этих т в а р е й , чтоб и з ­
б а в и т ь с я от п р о д а ж н о с т и , л жи и п р е д а т е л ь с т в а , в л и ­
тературе и науке вообще.
240


Печатается по тексту оригинала, хранящегося в РГБ.
Издание вышло в Женеве в типографии Чернецкого летом 1869 г. Большинство иссле­
дователей склоняется к тому, чтобы признать авторами этого издания Нечаева и Бакунина
(см.: Козьмин Б. П. Русская секция I Интернационала. М., 1957. С. 159). Полностью публи­
куется впервые.
1
2

Строфы из стихотворения Н. А. Добролюбова «Дума при гробе Оленина». См. наст,
изд., разд. I, док. № 5 и коммент. к нему.
«Революционный центр» или «Революционный комитет», «Комитет» обычно принято
считать выдумкой, мистификацией Нечаева. От имени этого «Комитета» он явился в
1869 г. за границу к Бакунину и Огареву, от его же имени он действовал и впоследст­
вии, по возвращении в Россию, создавая организацию «Народная расправа».
Есть основания считать, что на начальной стадии нечаевского дела, т. е. до первого отъез­
да Нечаева за границу, «Комитет» все же существовал. В неопубликованных воспомина­
ниях 3. Ралли, одного из активных участников студенческих волнений 1868—1869 гг., со­
держатся об этом интересные сведения. В начале 1869 г., на одной из сходок у Ткачева,
последний «предложил составить временный комитет для руководства движением сту­
дентов». Ралли, признав организацию комитета целесообразной, заявил, однако, что «та­
кой комитет должен быть составлен из делегатов от существующих студенческих круж­
ков». Однако, против этого предложения высказались и Нечаев и Ткачев, находя лучшим
создать комитет из студентов, намеченных ими, а не обращаться за этим к кружкам.
«Кружки должны будут признать комитет и подчиниться его директивам, — заявил Неча­
ев, — таким образом мы сможем использовать кружковую организацию студенчества».
Ралли нашел это предложение «бестактным», поскольку «его делали люди, не принадле­
жавшие студенческой среде». Дело закончилось тем, что комитет все же составился, во­
преки замыслам Ткачева и Нечаева, «из среды самого студенчества» (ГАРФ. Ф. 7026. On. 1.
Д. 1. Л. 44). Его члены избрали делегатов «для отъезда в другие университетские города с
целью приобщить студенчество университетов Казани, Харькова, Киева и Москвы к дви­
жению студентов Петербурга» (Ралли 3. С. Г. Нечаев: Из моих воспоминаний / / Былое.
1906. № 7. С. 138). В эту чисто студенческую организацию вошли представители двух на­
правлений: одни, «умеренные», выступали за предъявление студенческих требований ле­
гальным путем «по начальству», другие, «радикальные», собирались устроить студенче­
скую манифестацию. Таким образом, комитет составился из элементов, куда менее рево­
люционных, чем этого хотелось бы Ткачеву и Нечаеву.
Тем не менее, видимо, помимо этого студенческого комитета существовал еще и дру­
гой, преследовавший более обширные и более радикальные задачи. В мемуарах того же
Ралли, изданных на молдавском языке, упоминается о существовании «комитета дейст­
вия», состоящего из Нечаева, Ткачева, Орлова, Ралли, братьев Аметистовых и еще трех
лиц, который по инициативе Ткачева и Нечаева был переименован в «Комитет русской
революционной партии», куда вошли Ткачев, Нечаев, Ралли, Аметистовы, Сиряков, Ни­
кифоров, Орлов и некий Л. (Замфир Арбуре. Опере алесе. Кишинэу. 1957. С. 169). Между
тем, в другом месте Ралли называет русский революционный комитет «фантазией Нечае­
ва» (Ралли 3. М. А. Бакунин: Из моих воспоминаний / / Минувшие годы. 1908. № 10.
С. 159). Как объяснить это противоречие? Очевидно Ралли не считал комитет и в этом со­
ставе серьезной организацией. Скорее всего, это была инициативная группа, пытавшаяся
придать студенческому движению политический характер. Но студенты, входившие в ее
состав, не были убежденными революционерами, в отличие от Ткачева и Нечаева, кото­
рые лишь использовали этих людей в своих целях. Только так можно объяснить смысл
241


3
4

5
6
7
8
242

следующих слов Ралли: «Не знаю, но очень может быть... Нечаев составил этот Комитет с
Ткачевым» (ГАРФ. Ф. 7026. On. 1. Д. 1. Л. 44).
Существование «Комитета» подтверждается свидетельством активного нечаевца
В. Черкезова (впоследствии видного анархиста): «В начале 1869 года в России существо­
вало студенческое движение с агитационным комитетом во главе, к которому Нечаев сто­
ял очень близко. Несомненно, что Нечаев дал Бакунину преувеличенные сведения об
этом комитете и, заметив сильное впечатление, произведенное его личностью и столь дол­
гожданными известиями о существовании действительной организации в России на охва­
ченного энтузиазмом Бакунина, он впоследствии постепенно стал мистификатором, ис­
кренно стремясь при этом действовать на пользу революции и вместе с тем оставаясь по
существу бланкистом-террористом, чуждым более благородных свободных воззрений»
(Цит. по: Неттлау М. Жизнь и деятельность Михаила Бакунина. Пг.; М., 1920. С. 51).
То же самое фактически подтверждал и Ралли: «Нечаев, познакомившись с Михаи­
лом Александровичем, на первых порах был почти что правдив и только преувеличи­
вал количественно круг своих связей в России». По его словам, Нечаев, «приехавший
в Женеву, объявил себя делегатом революционного комитета, который будто бы сущест­
вует в России; как на члена комитета он указывал на Ткачева, о котором Бакунин слы­
шал, остальные фамилии ему были абсолютно неизвестны» (Ралли 3. М. А. Бакунин: Из
моих воспоминаний. С. 153, 157). Вряд ли Нечаев в данном случае лгал: его утвержде­
ния сравнительно легко поддавались проверке, поскольку революционная эмиграция
поддерживала связи в России. Кроме того, Ткачев был арестован 26 марта 1869 г., ко­
гда Нечаев уже находился в Женеве и, разумеется, не мог об этом знать.
Идея «Комитета» была использована Нечаевым при создании организации «Народ­
ная расправа» осенью 1869 г. И опятъ-таки нельзя однозначно утверждать, что это было
голой мистификацией. Так, Ю. М. Стеклов считал, что представителями данного «Коми­
тета» за границей были Бакунин и Огарев. Нечаев же должен был создать его и в России
(Стеклов Ю. М Михаил Александрович Бакунин. М., 1927. Т. 3. С. 436). В пользу этой
версии свидетельствуют показания на следствии П. Г. Успенского, ближайшего помощ­
ника Нечаева по «Народной расправе». Объясняя причины расхождений между Нечае­
вым и убитым впоследствии Ивановым, Успенский заявлял: «Его (Иванова. — А. М.) не­
довольство еще больше усилилось, когда узнал, что мы перешли в Комитет, попросту в
кружок, более высший по положению» (ГАРФ. Ф. 112. On. 1. Д. 490. Л. 51). Таким обра­
зом, «Комитетом» являлся кружок, в который, помимо П. Г. Успенского, входили И. Г. Прыжов, А. К. Кузнецов, H. Н. Николаев, которых Нечаев сделал соучастниками убийства
студента Иванова.
Катков Михаил Никифорович (1818—1887), русский журналист и публицист консерва­
тивного направления.
Приведено в переводе В. Г. Бенедиктова с пропуском двух строк начало стихотворения
Анри Огюста Барбье (1705—1882) «La curée» (в переводе озаглавлено «Собачий пир»),
написанное в августе 1830 г. по поводу июльской революции.
Ишутин Николай Андреевич (1840—1879), организатор и руководитель тайного рево­
люционного общества в Москве (1863—1866).
Каразин Василий Назарович (1733—1842), государственный и общественный деятель,
основатель Харьковского университета.
Бецкой Иван Иванович (1704—1795), президент Академии художеств, общественный
деятель.
Мартинисты — мистическая секта, основанная в XVIII в. Мартинесом Паскалисом,
близка к масонству.


9

Еропкин Петр Дмитриевич (1724—1805), генерал-аншеф, усмиритель «чумного бунта»
в Москве в 1771 г.
10 Далее пропущены четыре строки: «Пусть с хладною душой бросают хладный взор / На бедствия своей отчизны / И не читают в них грядущий свой позор / И справедливые потомков
укоризны».
11 Брут Марк Юкий (85—42 до н. э.), римский республиканец, глава (вместе с Кассием)
заговора против Юлия Цезаря.
12 Риего-и-Нуньес Рафаэль (1785—1823), испанский революционер, возглавил восстание
1 января 1820 г., положившее начало испанской революции 1820—1823 гг.
13 В оригинале стихотворение названия не имеет.
14 Ус Василий Родионович (? — лето 1671), донской казак, один из руководителей кре­
стьянского восстания 1670—1672 гг.
15 Фаланстер — тип здания-дворца, которое Фурье в своих утопических планах проекти­
ровал для расселения первичной ячейки общества — «фаланги».
16 Фурье Шарль (1772—1837), французский утопический социалист.
17 Кабе Этьен (1788—1856), французский утопический коммунист.
18 Блан Луи (1811—1882), французский социалист, историк, деятель революции 1848 г.
19 Якубович Александр Иванович (1796 или 1797—1845), капитан, участник восстания на
Сенатской площади, неоднократно заявлял о намерении убить Александра I.
20 Панов Николай Алексеевич (1803—1850), поручик лейб-гвардии Гренадерского полка,
член Северного общества.
21 Аксаков Константин Сергеевич (1817—1860), русский литератор, публицист, историк.
Помещенное ниже стихотворение опубликовано Н. П. Огаревым в составе сборника
«Русская потаенная литература XIX столетия» (Ч. I. Отд. 1. Стихотворения. Лондон,
1861. С. 229—230). Авторство К. С. Аксакова оговаривается в предваряющем тексте Ога­
рева, а перед самим стихотворением обозначено: «Стихотворение К. С. Аксакова».
22 Имеется в виду польское восстание 1863 г.
23 Потебня Андрей Афанасьевич (1838—1863), русский революционер, создатель револю­
ционной организации офицеров русской армии в Польше.
24 4 апреля 1866 г. — дата покушения Каракозова на Александра II.
25 Константин, Константин Николаевич (1827—1892), великий князь, сын Николая I.
26 Жуков Иван Петрович (1801 или 1802 — после 1847), штабс-ротмистр, член Южного
общества.
27 Батеньков Гавриил Степанович (1793—1863), полковник корпуса инженеров путей со­
общения, член Северного общества.
28 Бездненское побоище — подавление восстания крестьян в с. Бездна Спасского уезда
Казанской губернии весной 1861 г., в ответ на Положения 19 февраля 1861 г.
29 Апраксин Антон Степанович (1817—1899), граф, генерал-майор свиты, руководил по­
давлением крестьянского восстания в с. Бездна.
30 Петров Антон (18307—1861), возглавил крестьянское восстание в с. Бездна, расстрелян.
31 «Воля 19 февраля» — 19 февраля 1861 г. Александр II подписал Манифест и Поло­
жение, знаменовавшие освобождение помещичьих крестьян от крепостной зависимости.
32 См. коммент. 16 к док. № 9 раздела I.
33 См. коммент. 3 к док. № 12 раздела I.
34"“"Мезенцев Николай Владимирович (1827—1878), флигель-адъютант. С 1864 г. началь­
ник штаба корпуса жандармов.
35 См. коммент. 1 к док. № 3.
36 См. коммент. 1 к док. № 15 раздела I.
243


37 Тимашев Александр Егорович (1818—1893), генерал-адъютант, начальник штаба корпуса
жандармовиуправляющийIII Отделениемв 1856—1861 гг. В 1868—1878гг.—министрвнутреннихдел.
38 Валуев Петр Александрович (1814—1891), граф, русский государственный деятель. В
1861—1868 гг. — министр внутренних дел.
39 См. коммент. 3 к док. № 30 раздела I.
40 Обухов Борис Петрович (1819—1895), сенатор, министр внутренних дел.
41 Зеленой Александр Алексеевич (1819—1880), генерал-адъютант, с 1832 по 1872 г. —
министр государственных имуществ, член Государственного совета.
42 Толстой Дмитрий Андреевич (1823—1889), граф. В 1865—1880 гг. — обер-прокурор Св.
Синода, с 1866 г. — одновременно министр народного просвещения.
43 См. коммент. 1 к док. № 15 раздела I.
44 См. коммент. 29.
45 Градовский Александр Дмитриевич (1841—1889), историк права, публицист, общест­
венный и политический деятель, один из идеологов российского либерализма.
46 Краевский Андрей Александрович (1810—1889), редактор-издатель журнала «Отечест­
венные записки».
47 Скарятин Владимир Дмитриевич, публицист, редактор-издатель газеты «Весть».
48 Погодин Михаил Петрович (1800—1875), историк, писатель, журналист и публицист.

№ 8
<К атехизис революционера> 1
О т н о ш е н и е р е в о л ю ц и о н е р а к с ам о м у с еб е
§ 1. Революционер — человек обреченный. У него нет ни своих интере­
сов, ни дел, ни чувств, ни привязанностей, ни собственности, ни даже
имени. Все в нем поглощено единственным исключительным интересом,
единою мыслью, единою страстью — революцией.
§ 2. Он в глубине своего существа, не на словах только, а на деле, ра­
зорвал всякую связь с гражданским порядком и со всем образованным ми­
ром, и со всеми законами, приличиями, общепринятыми условиями, нрав­
ственностью этого мира. Он для него — враг беспощадный, и если он про­
должает жить в нем, то для того только, чтоб его вернее разрушить.
§ 3. Революционер презирает всякое доктринерство и отказался от мир­
ной науки, предоставляя ее будущим поколениям. Он знает только одну
науку, науку разрушения. Для этого и только для этого, он изучает теперь
механику, физику, химию, пожалуй медицину. Для этого изучает он ден­
но и нощно живую науку людей, характеров, положений и всех условий
настоящего общественного строя, во всех возможных слоях. Цель же од­
на — наискорейшее и наивернейшее разрушение этого поганого строя.
§ 4. Он презирает общественное мнение. Он презирает и ненавидит во
всех ея побуждениях и проявлениях нынешнюю общественную нравствен­
ность. Нравственно для него все, что способствует торжеству революции.
Безнравственно и преступно все, что мешает ему.
§ 5. Революционер — человек обреченный. Беспощадный для государ­
ства и вообще для всего сословно-образованного общества, он и от них не
244


должен ждать для себя никакой пощады. Между н и м и и и м существует
тайная и л и явная, но непрерывная и непримиримая война на жизнь и на
смерть. Он каждый день должен быть готов к смерти. Он должен при­
учить себя выдерживать пытки.
§ 6. Суровый для себя, он должен быть суровым и для других. Все
нежные, изнеживающие чувства родства, дружбы, любви, благодарности и
даже самой чести должны быть задавлены в нем единою холодною стра­
стью революционного дела. Для него существует только одна нега, одно
утешение, вознаграждение и удовлетворение — успех революции. Денно и
нощно должна быть у него одна мысль, одна цель — беспощадное разру­
шение. Стремясь хладнокровно и неутомимо к этой цели, он должен быть
всегда готов и сам погибнуть и погубить своими руками все, что мешает
ея достижению.
§ 7. Природа настоящего революционера исключает всякий романтизм,
всякую чувствительность, восторженность и увлечение. Она исключает да­
же личную ненависть и мщение. Революционерная страсть, став в нем
обыденностью, ежеминутностью, должна соединиться с холодным расче­
том. Всегда и везде он должен быть не то, к чему его побуждают влечения
личные, а то, что предписывает ему общий интерес революции.

Отношение револю ционера к товарищам
по р е в о л ю ц и и
§ 8. Другом и милым человеком для революционера может быть только
человек, заявивший себя на деле таким же революционерным делом, как и
он сам. Мера дружбы, преданности и прочих обязанностей в отношении к
такому товарищу определяется единственно степенью полезности в деле
всеразрушительной практической революции.
§ 9. О солидарности революционеров и говорить нечего. В ней вся си­
ла революционного дела. Товарищи-революционеры, стоящие на одинако­
вой степени революционного понимания и страсти, должны, по возможно­
сти, обсуждать все крупные дела вместе и решать их единодушно. В ис­
полнении таким образом решенного плана, каждый должен рассчитывать,
по возможности, на себя. В выполнении ряда разрушительных действий
каждый должен делать сам и прибегать к совету и помощи товарищей
только тогда, когда это для успеха необходимо.
§ 10. У каждого товарища должно быть под рукою несколько револю­
ционеров второго и третьего разрядов, то есть не совсем посвященных. На
них он должен смотреть, как на часть общего революционного капитала, от­
данного в его распоряжение. Он должен экономически тратить свою часть
капитала, стараясь всегда извлечь из него наибольшую пользу. На себя он
смотрит, как на капитал, обреченный на трату для торжества революцион­
ного дела. Только как на такой капитал, которым он сам и один, без со­
гласия всего товарищества вполне посвященных, распоряжаться не может.
'Ç 11. Когда товарищ попадает в беду, решая вопрос спасать его или
нет, революционер должен соображаться не с какими нибудь личными
чувствами, но только с пользою революционного дела. Поэтому он должен
взвесить пользу, приносимую товарищем — с одной стороны, а с другой —
245


трату революционных сил, потребных на его избавление, и на которую
сторону перетянет, так и должен решить.

Отношение революционера к обществу
§ 12. Принятие нового члена, заявившего себя не на словах, а на деле,
в товарищество не может быть решено иначе, как единодушно.
§ 13. Революционер вступает в государственный, сословный и так на­
зываемый образованный мир и живет в нем только с целью его полнейше­
го, скорейшего разрушения. Он не революционер, если ему чего нибудь
жаль в этом мире. Если он может остановиться перед истреблением поло­
жения, отношения или какого либо человека, принадлежащего к этому
миру, в котором — все и все должны быть ему равно ненавистны.
Тем хуже для него, если у него есть в нем родственные, дружеские или лю­
бовные отношения; он не революционер, если они могут остановить его руку.
§ 14. С целью беспощадного разрушения революционер может, и даже
часто должен, жить в обществе, притворяясь совсем не тем, что он есть. Рево­
люционеры должны проникнуть всюду, во все еле (?) высшия и средние <сословия>, в купеческую лавку, в церковь, в барский дом, в мир бюрократиче­
ский, военный, в литературу, в третье отделение и даже в зимний дворец.
§ 15. Все это поганое общество должно быть раздроблено на несколько
категорий. Первая категория — неотлагаемо осужденных на смерть. Да бу­
дет составлен товариществом список таких осужденных по порядку их от­
носительной зловредности для успеха революционного дела, так чтобы
предыдущие номера убрались прежде последующих.
§ 16. При составлении такого списка и для установления вышереченаго
порядка должно руководствоваться отнюдь не личным злодейством чело­
века, ни даже ненавистью, возбуждаемой им в товариществе или в народе.
Это злодейство и эта ненависть могут быть даже отчасти и кремего (?)
полезными, способствуя к возбуждению народного бунта. Должно руково­
дствоваться мерою пользы, которая должна произойти от его смерти для ре­
волюционного дела. Итак, прежде всего должны быть уничтожены люди,
особенно вредные для революционной организации, и такие, внезапная и
насильственная смерть которых может навести наибольший страх на прави­
тельство и, лишив его умных и энергических деятелей, потрясти его силу.
§ 17. Вторая категория должна состоять именно из тех людей, которым
даруют только временно жизнь, дабы они рядом зверских поступков дове­
ли народ до неотвратимого бунта.
§ 18. К третьей категории принадлежит множество высокопоставлен­
ных скотов или личностей, не отличающихся ни особенным умом и энергиею, но пользующихся по положению богатством, связями, влиянием и
силою. Надо их эксплуатировать всевозможными манерами и путями;
опутать их, сбить их с толку, и, овладев, по возможности, их грязными
тайнами, сделать их своими рабами. Их власть, влияние, связи, богатство
и сила сделаются таким образом неистощимой сокровищницею и сильною
помощью для разных революционных предприятий.
§ 19. Четвертая категория состоит из государственных честолюбцев и
либералов с разными оттенками. С ними можно конспирировать по их про­
246


граммам, делая вид, что слепо следуешь за ними, а между тем прибрать их в
руки, овладеть всеми их тайнами, скомпрометировать их до нельзя, так
чтоб возврат был для них невозможен, и их руками и мутить государство.
§ 20. Пятая категория — доктринеры, конспираторы и революционеры
в праздно-глаголющих кружках и на бумаге.
Их надо беспрестанно толкать и тянуть вперед, в практичные голово­
ломный заявления, результатом которых будет бесследная гибель боль­
шинства и настоящая революционная выработка немногих.
§ 21. Шестая и важная категория — ж енщ ины , которых должно разде­
лить на три главных разряда.
Одне — пустые, обессмысленные и бездушные, которыми можно поль­
зоваться, как третьего и четвертою категориею мужчин.
Другая — горячия, преданный, способный, но не наши, потому что не
доработались еще до настоящего безфразного и фактического революцион­
ного понимания. Их должно употреблять, как мужчин пятой категории.
Наконец, женщины совсем наши, то есть вполне посвященныя и при­
нявший всецело нашу программу. Они нам товарищи. Мы должны смот­
реть на них, как на драгоценнейшее сокровище наше, без помощи которых
нам обойтись невозможно.

Отношение товарищ ества к народу
§ 22. У товарищества ведь* другой цели, кроме полнейшего освобожде­
ния и счастья народа, то есть чернорабочего люда. Но, убежденные в том,
что это освобождение и достижение этого счастья возможно только путем
всесокрушающей народной революции, товарищество всеми силами и
средствами будет способствовать к развитию и разобщению тех бед и тех
зол, которые должны вывести, наконец, народ из терпения и побудить его
к поголовному восстанию.
§ 23. Под революциею народною товарищество разумеет не регламен­
тированное движение по западному классическому образу — движение, ко­
торое, всегда останавливаясь с уважением перед собственностью и перед
традициями общественных порядков так называемой цивилизации и нрав­
ственности, до сих пор ограничивалось везде низложением одной политиче­
ской формы для замещения ее другою и стремилось создать так называемое
революционное государство. Спасительной для народа может быть только
та революция, которая уничтожит в корне всякую государственность и ис­
требит все государственные традиции, порядки и классы в России.
§ 24. Товарищество поэтому не намерено навязывать народу какую бы то
ни было организацию сверху. Будущая организация без сомнения вырабаты­
вается из народного движения и жизни. Но это — дело будущих поколений.
Наше дело —страстное, полное, повсеместное и беспощадное разрушение.
§ 25. Поэтому, сближаясь с народом, мы прежде всего должны соеди­
ниться с теми элементами народной жизни, которые со времени основания-московской государственной силы не переставали протестовать не на

* Следует читать: «нет».
247


словах, а на деле против всего, что прямо или косвенно связано с государст­
вом: против дворянства, против чиновничества, против попов, против гилдейского мира и против кулака мироеда. Соединимся с лихим разбойничь­
им миром, этим истинным и единственным революционером в России.
§ 26. Сплотить этот мир в одну непобедимую, всесокрушающую си­
лу — вот вся наша организация, конспирация, задача.
Печатается по: Шилов А. «Катехизис революционера» (к истории «нечаевского» де­
ла) / / Борьба классов. 1924. № 1—2. С. 268—272.
Написан и отпечатан летом 1869 г. в Женеве в типографии Чернецкого. Представлял
собой печатную книжку, содержавшую зашифрованный текст. Впервые был расшифрован
при следствии и опубликован в «Правительственном вестнике» (1871, № 162). Экземпляр
«Катехизиса», который опубликовал А. А. Шилов, ныне утерян. «Катехизис революционера»
является плодом коллективного творчества, в котором прослеживается влияние идей не толь­
ко Нечаева и Бакунина, но и Ткачева, Г. П. Енишерлова (см. о нем: ПирумоваН. М. Михаил Ба­
кунин или Сергей Нечаев? / / Прометей. 1968. Т. 5. С. 168—181). Он рассматривался Не­
чаевым, как «общая», вступительная часть к уставу общества «Народная расправа» (см.
коммент. 3 к публ. «Прибавление к 2-му № “Издания Общества Народной Расправы”»).
1

Как явствует из приложенного Шиловым фотовоспроизведения первой страницы шиф­
рованного текста <Катехизиса революционера> этот документ не был никак озаглавлен и
начинался непосредственно с заглавия первого раздела. Также без заглавия была дана
его первая публикация в «Правительственном вестнике»; нет его и в публикации Шило­
ва, имевшего в руках другой экземпляр этого издания. Вопрос о возникновении названия
остается открытым. Уже в 1871 г., в ходе процесса над нечаевцами, употребляется слово­
сочетание «катехизис революционера», или «катехизис революционеров». Так, известный
адвокат В. Д. Спасович в своей речи в защиту Алексея Кузнецова использует выражение
«так называемый катехизис революционера» (см.: Спасович В. Д. Соч. СПб., 1893. Т. 5.
С. 147). А В. П. Быкова записывает в своем дневнике 11 августа 1871 года: «Газеты
наполнены прокламациями Бакунина, его агента Нечаева, целым катехизисом револю­
ционеров и изложением суда над виновными». (Цит. по: Шилов А. «Катехизис револю­
ционера» (К истории «нечаевского» дела) / / Борьба классов. 1924. № 1—2. С. 263).
По-видимому, одно из наиболее ранних обозначений этого документа как «катехизи­
са», находится в письме Бакунина к Нечаеву от 2 июня 1870 г., где он вспоминает, как Не­
чаев «сердился» на него, когда он называл его «абреком», а его катехизис «катехизисом
абреков». (См.: Oeuvres complètes de Bacounine Publiées pour l'Intemationaal Instituut voor
sociale gescbiedenis Amsterdam par A. Lebning. Éditions Champ Libre. Paris, 1977. Vol. V.
P. 106.

№ 9
<Г о й , р е б я т а , лю ди Р у с с к и е ! . .>
Гой, ребята, люди Русские!
Голь крестьянская рабочая!
Наступает время грозное,
Пора страдная, горячая.
Подымайтесь наши головы,
248


От печалей преклоненные!
Разминайтесь наши рученьки,
От работы притомленные!
Мы расправу учинить должны,
Суд мирской злодеям ворогам.
А злодеи эти вороги:
Все дворяне, все чиновники.
Люди царские, попы, купцы,
Монастырские, пузатые;
Все они нас поедом едят,
Поедом едят — судом судят,
Обложили нас оброками,
Мы за все про все платить должны,
Про их брюхо ненасытное
Работаем о утра до ночи,
Сами наги, сами голодны
На Руси мы как в Аду живем!
Подмененный царь Александрушка,
С головой пустой, со немецкою *,
Только пьет да командует
Палачам своим, толстой гвардии,
Чтоб стреляли в нас, чтоб нас вешали,
Чтоб в Сибирь вели людей умных.
Видно, с глупыми легче оправиться:
Как ни мучай их, все ура кричат.
А отродье-то его царское,
Дети, внучата, сестры, братчики
В золотых дворцах потешаются,
Только пьянствуют, да распутствуют;
А мы глупые, неразумные
За них молимся, много лет кричим.
От нужды-горя от крестьянскова
Как бы стон стоит на земле Русской;
В деревнях печаль ветром носится,
Сердце рвет у всех, зубы скоркают.
Услыхал о том Стенька Разин сам,
Во горах что спал лет поболе ста.
Он, заступник наш, просыпается,
На помогу к нам собирается.
Подымайтесь наши головы,
От печалей преклоненные!
Разминайтесь наши рученьки,
От работы притомленные!
Мы расправу учинить должны,
Суд мирской царю да ворогам.
Припасайте петли крепкие
На дворянские шеи тонкие!
Добывайте ножи вострые


На поповские груди белые!
Подымайтесь добры молодцы
На разбой — дело великое!
Мы отплатим нашим недругам
Все злодейства, все мучения;
От рук наших умираючи
Пусть помянут годы тяжкие,
Как тиранили народ простой,
Как поборами нас грабили!
Будут плакать, будут сетовать
Жены их и дети малые;
Не должно для них пощады быть,
Надо всех их нам со света сжить
Города, дворцы огнем спалить,
Чтоб не знали, где главы склонить.
И очистим мы землю Русскую
От всех ворогов да бездельников,
Что наш хлеб едят да нам зло творят.
От попов, купцов, от чиновников,
От дворян, от барь, что кровь нашу пьют.
Мироедам всем карачун дадим,
Все дома их пустим по ветру.
Подставному царю-батюшке,
Александрушке подмененному,
Мы скрутим руки немецкие,
Поведем на площадь Красную,
На Московскую площадь Красную,
Пред мужичий люд, им обманутый;
Там судить его станем миром всем,
Мы допрос ему учиним такой:
«Подмененный царь, Александрушка,
Лиходей земли нашей Русския!
А зачем ты нас обманул, надул?
Вместо волюшки в кабалу отдал?
Ты зачем велел нас рубить, стрелять,
Как хотели мы себе землю брать?
Ты за что про что мучил пытками
Вожаков наших да заступников?
Ты за что рубил, ты за что ссекал
Их разумные, буйны головы?
Подымалися под Архангельском
Мы от голоду, от великого,
Наги, босы, отощалые
В Питер город шли шестьсот тысячей.
Ты послал на нас свою гвардию,
С генералом своим плутом Треповым2,
Свою гвардию откормленную,
Откормленную, подпоенную;
250


Ты велел нас бить, да без милости,
Без разбору безо всякого,
Палить залпами да картечами,
На штыки сажать, конем топтать.
От тое ли от картечи от поганые
Полегло нас много тысячей,
Потекла ручьем кровь мужицкая
По лицу земли нашей Русския.
Мы теперь с тобой, подмененный царь,
Поквитаемся, рассчитаемся!
Мы теперь тебя разорвем в куски,
Разбросаем их во все стороны.
Подымайтесь наши головы,
От печалей преклоненные!
Разминайтесь наши рученьки,
От работы притомленные!
Мы расправу учинить должны,
Суд мирской царю да ворогам,
Без пощады им поделом воздать,
Чтоб добыть себе волю вольную.
Печатается по: Кушева Е. Революционные прокламации Женевской типографии
1869—1870 гг. / / Литературное наследство. М., 1941. Т. 41/42. С. 129—131.
Автором этой прокламации являлся Н. П. Огарев. Она была отпечатана в типографии
Чернецкого в Женеве летом 1869 г. Впервые была обнаружена III Отделением 20 августа
1869 г. Впервые опубликована в изд.: Огарев Н. П. Стихотворения и поэмы. М., 1938.
С. 338-341.
1
2

Германофобский мотив, вообще свойственный прокламациям, выходившим в 60-е гг.
из-под пера Огарева.
См. коммент. 1 к публикации № 3. Все, сказанное здесь о восстании крестьян Архангель­
ской губернии, не находит документального подтверждения и имело, скорее всего, своим
источником фальсифицированную информацию, исходившую от Нечаева (см.: Кушева Е.
Указ. соч. С. 132).

№ 10
М у ж и ч к а м и вс ем п р о с т ы м л ю д я м р а б о т н и к а м
Братцы! приходит нам невтерпеж!.. Житье на Руси все хуже да хуже!
Свободой нас обманули, только по губам помазали!.. Бог-то земли-то дал
для всех, а о н и забрали под свое владение. Какая же это такая правда
на свете! Это кривда, как есть. Прежде земля была общая, кто работал,
тот и владел. Не было ни дворян, ни купцов, ни попов, ни мироедов. Жили~все в деревнях на великой свободе, все были равны и своими делами
сами заправляли. И было великое довольство для всех. Пришли в нашу
землю тогда князья из-за моря с войском !, привели с собой дворянскую
сволочь, — поделали нам чиновников да начальников; стали нашу землю
251


отбирать да под себя подводить. Мы не давали, боролись, да справиться
не могли, потому что не все зараз поднимались бунтовать. А эти князья,
которые место покорят, сейчас велят себе город построить, да тут и зася­
дут, корешки и запустят, да так крепко, что и до сих пор держатся. При­
думали законы разные, стали со всех оброкгі да налоги собирать. Ну, и
начали они таким манером жить да пировать, в силу вошли, отъелись на­
шим хлебушком. Города эти укрепили так, что и подступу нет, разве толь­
ко красного петуха подпустишь, так стены-то каменные и порастрескают­
ся. Взяли они себе и леса, и пашни, размерили, в книжки записали, сторо­
жей, смотрителей приставили. Это говорят: наше дворянское, это наше
поповское, это наше купецкое. А ты, говорят, мужичок, работать для нас
должен: так они нас в свои руки и забрали, сели на нас да и поехали, по­
ехали, да и едут до сих пор, и вздохнуть нашему брату не дадут. Ежели
ты слово грубое скажешь, тебя как Сидорову козу вспорят. Ежели сгово­
ришься с другими да упираться против какого побора начнешь — в Си­
бирь, а кто поудалее, того под расстрел. Ежели весь мир шибко заговорит,
к примеру, по всей России затолкуют, баря тогда со штуками, с хитростя­
ми подъезжать станут, прельстят, посулят и то, и другое, и пятое, и деся­
тое, а потом, как успокоится народ, опять попрежнему: так нас свободой
надули, как услыхали, что мужики шибко о воле поговаривают. Царь пья­
ной сдуру и подписал нам указ, что девятнадцатого февраля читали. Будь­
те, говорит, мужички, свободны; нет вам ни земли, ни лесу. Хорошо, гово­
рят, что он пьяный подписывал, а то бы еще хуже. Завели цари солдатчи­
ну, стали наших же молодых ребят в рекруты забирать, ружья, пушки по­
наделали и все нашими руками, а все против нас. А нам говорят, что вой­
ско против француза али немца, да так нас глупых людей и обманывают.
А французскому да немецкому народу так же плохо, что и у нас. Там то­
же цари да короли, дворянство, купечество да поповство все в свои руки
забрали да войском народ в страхе держат. А французскому али немецко­
му народу говорят, что войско против русских. А народу за что воевать?
Эти же короли-цари перессорятся да войну и объявят, а мы кровь проли­
вай. А воевать им выгодно, потому что о н и боятся, чтоб народы в соглас не пришли, если в мире будут жить. Ну, а ежели все мужики во всех
землях в чем согласятся, так тогда воем нашим злодеям беда неисходная,
никакое войско не устоит. А теперь вот, пока этого согласия нет, барству
это и ладно: всячески они один народ против другого разжигают да уська­
ют. Особливо это от царя попам препоручено. Они, жеребячья порода,
другие народы
нам в голову то и вбили: в с е , д е с к а т ь ,
нехристи.
А чего нехристи? Та же самая вера в того же Христа;
только французские или немецкие попы иначе обедню служат да набольшого другого имеют. У нас митрополит, а там папа. Вот от этой причины
и раздоры между нашими и чужеземными попами. А для простого народа
везде они одинаковы, везде на шее сидят, как пиявицы мужиков сосут.
Так-то вот и мучаемся мы и терпим от наших злодеев! И чем больше тер­
петь будем, тем хуже нам будет. Потому мы для них всю свою силушку
убиваем, в голоде, в холоде, отощали вконец; а они у пас все забирают,
ничего сами не работают, отъедаются, словно боровы, погуливают да на
нас покрикивают, и разродилось их тьма-тьмущая. Ежели теперь один на­
252


род забунтует, то-есть свободы добиваться захочет, тут сейчас другой царь
против него войско пошлет. Да нето что один, а со всех земель, как кор­
шунье, налетят, потому чуют беду для себя от народной свободы. Вот, на­
пример, поляки забунтовали годов шесть-семь назад. Царь наш войску
сейчас приказал рубить, стрелять без пощады, а нашим попам приказано
было в церквах говорить, что поляки против русских идут, чтобы в про­
стом народе вражду возбудить. А все потому, что испугалися свободы.
Земля наша с польской рядом, как бы там мужики успели своим злодеям
головы перевертеть да зажили бы вольной волей, без всякого начальства!..
И у нас бы, русских мужиков, глядя на них, руки бы зачесались, и мы бы
за расправу с дворянством да с богачами принялись. Все это баря хорошо
понимают, а потому так и действуют искони.
Князья у нас обжились, зажирели, стали царями называться, страх та­
кой на народ нагнали, что и боже упаси. Попы все нам твердили, что царь
земной бог, а дворяне ангелы, служители его. Мы так и привыкли им
шею-то подставлять. Одно время у нас царь и все его отродье передохло,
тогда призвали наши дворяне от немцев одного князька немудрого2. Этот
у нас стал императором прозываться, его племя теперь нами и владеет.
Теперь этой немецкой породы царской расплодилась куча; слыхали чай,
как попы в церквах насилу пересчитают всех. Каждому огромное содержа­
ние, да за каждым прихлебывателей — дворян — стая. И все они только
пьют, едят да потешаются. Вот мы на всех добра и напасись. Серебра и
золота на Руси ныне уж почти не видать, все они спустили в другие зем­
ли, все прожили; мало того, цари наши задолжали в другие земли столько,
что никогда уж теперь и не расплатятся. Вся царская порода делами ника­
кими не занимается, потому что ума нет, с молоду привыкли все чужим
умом пробавляться. И правят нашей землей и нами, глупыми, все минист­
ры, графы разные, больше все немцы, потому что сам царь из немцев про­
исходит. Ну, и правят нами для того, чтоб только карман набить, как на­
бил так и в отставку. А царь государь с князьями великими по земле рус­
ской ездит, прогуливается да любуется, ловко ли мы шапки кверху броса­
ем да громко ли ура горланим. В этом он толк понимает и очень любит. В
которой губернии его лучше примут да лучше употчуют, там губернатору
и чинов больше. Таким образом, все наше добро, все оброки, все подуш­
ные в царское да барское брюхо и идет; и становятся они все сильнее,
жирнее да толще, да все ненасытней. А мы все тощаем да слабнем с голо­
ду да с холоду. Выжимают они из нас последний сок. Ежели который из
них поумней да почестней, нашу сторону брать начнет, вступаться за нас
будет, сейчас они его бунтовщиком обзовут, в кандалы закуют, в рудники
сошлют. Много такого народику, много умных людей в Сибири теперь изза нашего брата горе мыкают. Книжки они хорошие писали про нашу бе­
ду неисходную, про мужицкую печаль тяжкую. Думали этими книжками
наших ворогов усовестить. А чего с ними было толковать. Разве их сло­
вом проймешь? Разве у них стыд есть? Вот бог даст, как примемся душить
их как собак, так небойсь хвост-то подожмут, лисами сделаются. Да не на­
дуют теперь, врут, вера в них вся пропала. Всех метлой сметем. Пощады
не будет. Только надо нам согласиться, чтобы в раз подняться да друг за
друга стоять крепко, вожаков своих не выдавать и прелестным барским
253


речам и посулам не верить. Было такое времячко, был у нас заступник Степан
Тимофеевич, батюшка Разин. Задал он всем им гонку, перевешал всю сволочь
благородную; облегчало жить мужикам на Руси, настала воля полная. Земля
вся была наша, кто сколько хотел, столько и запахивал, была бы только охота
потрудиться, ни поборов, ни подушных не знали, не ведали; ни законов, ни су­
дов, нечего было бояться. Уж больно, очинно хорошо было жить на Руси в то
время, как бунтовали мы со Степаном Тимофеевичем. Да не успели мы с ба­
тюшкой всех бояр, попов, чиновников со света сжить; не успели мы до Москвы
дойти да с царем покончить, в нем вся сила. Потому пока царь будет, и вся
барская сволочь и чиновники будут, только имена разные, а то все единст­
венно. Становые, исправники, мировые посредники, мировые судьи — все
одна сволочь, друг за дружку заступаются, а вас теснят да жмут. Надо нам
их всех вконец истребить, чтоб и духу их не осталось, чтоб и завестись
они не могли опять никак. А для того надо нам, братцы, будет города их
жечь. Да выжигать до тла. Да места выжженные вспахивать. В городах
простова народа совсем мало живет, да и тот живет в услужении, чтобы
на подати заработать. А как не будет подушных да поборов, незачем и в
городе нашему брату жить, незачем прислуживать, каждый мужик будет
сам себе господин. Фабрики-то мы и в деревнях заведем, да и будем рабо­
тать все сами на себя да про себя. А ежели города мы оставлять будем, то­
гда они в них укрепятся, и с ними нам не справиться. У них ведь и пуш­
ки, и ружья и всякие хитрости придуманы. Мы их только огнем и можем
пробрать. Как городов-то не будет, так им всем передохнуть придется. Ну
а который сможет мужиком сделаться, пожалуй, приходи к нам жить-работать, такой нам не помешает. Надо будет все бумаги огнем спалить, что­
бы не было никаких ни указов, ни приказов, чтобы воля была вольная.
Да, ядать-то нам нечего, чего зевать? кому подошлось, если какой из на­
ших ворогов подвернулся под руку, и кончай с ним. Греха в этом нету,
потому мы себя так освобождаем. Ловить если нас будут, в лес. А там по
большим дорогам. В деревнях помогут и скроют, ежели надо будет. Как
так мы начнем во всех сторонах, так небойсь присмиреют и судить нас за­
боятся. Главное, надо нам будет остроги да тюрьмы ломать, потому там
много хорошева народу из ловких, потому большую нам окажут услугу.
Телеграфы, эти проволоки рвать надо, а то беда, теперь ты до уездного го­
рода не успеешь дойти, а уж в Питере царь знает и войско шлет, а знает
потому, что телеграфы. А вы, мужички, читайте, да умом смекайте. Согла­
шайтесь, собирайтесь да на злодеев поднимайтесь. Будет им кровь то на­
шу пить да толстеть от жиру. Пора им всем карачун.
Грамоту эту передавайте один другому, да половчей, чтоб начальству
невдомек.
Печатается по: Кушева Е. Революционные прокламации Женевской типографии
1869—1870 гг. //Литературное наследство. М., 1941. Т. 41/42. С. 133—137.
Автором прокламации являлся Н. П. Огарев. Создана она была, очевидно, в конце лета
1869 г., поскольку первые ее экземпляры, рассылаемые в Россию, были зарегистрированы
III Отделением 24 августа 1869 г. Впервые опубликована в указанной статье Кушевой.
1
2
254

Имеется в виду летописное предание о призвании варягов.
Петр III (1728—1762), русский император с 1761 г.


№ 11
И здани я общества «Народной расправы».
№ 2. З и м а 1870. С .- П е т е р б у р г
I.
В последних числах октября 1869 г., под вечер, в один из кабаков в
центре города Тамбова, нахлынула толпа жандармов с несколькими офи­
церами. Из среды горячо о чем-то рассуждавших мужиков был выхвачен
один молодой парень, в сером армяке и рваной шапке, по-видимому фаб­
ричный. Жандармы посадили его в простую повозку и тотчас же ускакали
с ним куда-то. Вечером в канцелярии губернатора тихо перешептывались
чиновники, по рукам их ходил какой-то портрет и слышались отрывистые
слова: «Нечаев, переодетый. Агитация, Донос, Тайное общество, Бакунисты,
Революция, 70-ый год и пр.». В ту же ночь в городе было арестовано не­
сколько десятков личностей и увезено куда-то. Дней через десять в одном из
селений, лежащих за Пермью по сибирской дороге, в единственный постоя­
лый двор быстро въехала телега с 4-мя седоками. Трое было жандармов, а
четвертый представлял из себя какое-то странное существо: закутанный, с
руками назади и с завязанным ртом, он был притянут к телеге накрепко
ремнями. Старший из жандармов спросил отдельную комнату у хозяина,
и строго приказал никого не впускать на двор, обещая щедрую плату за
послушание и угрожая ужасами за неповиновение. Другие жандармы с по­
разительной торопливостью перерезали ремни, которыми был прикреплен
закутанный к телеге, и втащили его под руки в избу. Двери заперлись.
Вслед затем в комнате раздался сильный шум, как бы началась какая-то
борьба, слышались глухие удары, стоны... Не более как через час, по дороге
в Пермь возвращалась телега с теми же жандармами. Только их уже было 3,
а не 4: в телеге лежало что-то длинное завязанное в сукно и крепко пере­
витое веревками... Утром от Пермского губернатора летела в Питер кудато в высшие сферы телеграмма о том, что пересылаемый в Нерчинские
рудники политический преступник, во время следования по тракту Перм­
ской губернии, умер на пути. Но еще раньше этой телеграммы, в самый
кабинет Мезенцова 1 прилетела другая от полковника Пермских жандар­
мов, содержания, по-видимому самого общего. В ней говорилось только:
«Приказание вашего сиятельства, за X? таким-то, выполнено в точности, о
чем имею честь почтительнейше довести немедленно по выполнении».
— Полковник такой-то.
Получивши таковую телеграмму, Мезенцов привскочил со стула и це­
лый вечер радостно облизывал свои тонкие иезуитские губы, как-то сквер­
но улыбаясь. Между молодежью в Питере и Москве стал ходить слух, что
Нечаев, услеженный тайной полицией, вследствие доноса какого-то либе­
рала петербуржца, задушен, без всякого суда и следствия, по личному
приказанию М езенцова2.
Через несколько дней после этого были произведены обыски в магази­
нах Питера и Москвы, из коих некоторые были тотчас же закрыты, а при­
казчики и прислуга посажены в крепость. Хозяин известного книжного
255


Питерского магазина, Черкесов3, мировой судья, был схвачен в заседании
съезда судей. Указывая на статьи закона мировых учреждений и на свои
права, как мирового судьи, Черкесов, возложив на себя цепь, знак своего
звания, просил не трогать стола, в котором хранятся судебные дела его
участка. Ш увалов4 приказал оттащить его силой, т. е. при содействии
мускулов городовых, а стол взломать, что и было исполнено.
Жена Успенского5, одного из арестованных московских приказчиков,
переживала последние часы беременности, когда полковник Воейков6 во­
рвался в квартиру для обыска. Ей не позволено было перейти на постель
с дивана, на котором ее застали. Жандармы окружили ее, и в продолже­
ние двух суток грубыми толчками отвечали на ее просьбы, не давая ей да­
же воды. Офицер накормил плюхами кухарку, которая было приблизилась
к хозяйке на ее зов. Третьеотделенская повивальная бабка приходила
только за тем, чтобы исследовать маточный проход, не найдется ли там
чего; когда же наступили минуты разрешения от бремени, несмотря на все
вопли и мольбы несчастной женщины, к ней не допустили никого, и Ус­
пенская должна была умереть в ужасных муках. Две сестры этой несчаст­
ной жертвы, находящиеся вместе с огромным количеством других лиц в
заточении еще со времени весенней студенческой истории, изнасилованы
на днях каким-то третьеотделенским ловеласом.
Обыски все учащались. Число арестованных в столицах росло чрезвы­
чайно быстро (к 1-му декабря насчитывали до 400). Скоро все части в
Москве были переполнены захваченными, тайная полиция заняла пять ча­
стных зданий для помещения. Дряхлая, разваливающаяся, псевдоученая
сволочь — московское профессорство, деятельно содействовало розыскам.
Ректор Барш ев7 с злостной радостью водил отряд жандармов по аудито­
риям, лабораториям и клиникам университетским. Он энергически помо­
гал указаниями при обыске и кажется очень опечалился, что мало нашли.
Он составил тайный, всеподданнейший донос о студентах, в котором го­
ворит, что благодаря своей прозорливости и неусыпному наблюдению за
поведением юношества, он с уверенностью может указать на всех тех. ко­
торые должны были непременно участвовать в политических кружках.
В этом подлом шпионском докладе, эта гадкая развалина очернила са­
мыми грязными красками до половины московского студенчества. Самые
истые шпионы по положению удивились проницательности и подлости
этого экс-шпиона профессора Баршева. 40 человек студентов, исключен­
ных за отказ посещения лекций сумасшедшего Полунина6, в одну ночь
разосланы в разные отдаленные губернии*. Говорят, эти студенты успели
собрать довольно солидную сумму из частных пожертвований для продол­
жения своего образования вне университета. Этот капитал захвачен и по­
шел на награды третьеотделенских деятелей.
Проезжающие по железным дорогам на этих днях, удивляются, что все
столичные вокзалы запружены жандармами и полицейскими, высшими и
низшими. Рассказывают, что кроме того в каждом вагоне разъезжают пе­
реодетые шпионы, которые вслушиваются в разговоры и при первом поче-

" На днях получены сведения, что некоторых с места ссылки уже увезли в крепость.
2 56


му-либо показавшемся им подозрительном слове или фамилии — пассажи­
ра арестуют. В руках жандармов иногда видны целые колоды фотографи­
ческих карточек, с которыми они сличают проезжающих, без церемонии
останавливая их и всматриваясь в физиономии. Обыкновенная полиция
не спит ночи, постоянно рыскает и клянет свою службу. Число вольно-на­
нятых доносчиков и ищеек на этих днях, поражает своей громадностью.
Царь приказал отпустить Трепову9, по его просьбе, такую огромную сум­
му, что заведывающие финансами ахнули. Генерал Трепов получив день­
ги, выказал удивительную энергию. Прежде всего он собрал дворников и
угрожал Сибирью, если они будут слабо наблюдать за каждым шагом сво­
их жильцов. Хозяек-содержательниц квартир в частях города, населенных
студентами, каждый вечер таскают в квартал для допросов: что успели уви­
деть и услыхать. Войско в столицах постоянно готово к резне. Солдат гвар­
дии откармливают как баранов и поят вином больше чем в коронацию. Ма­
ло того, не только генералы, великие князья ежедневно приезжают на все­
возможные разводы и ученья, хвалить их выправку, превосходство перед
стариками, говорить льстивые речи. Брат царский по матери Николай 10 в
таких речах доходит до пафоса, до слез. Смысл всех речей один и тот-же:
братцы, выручайте в случае чего, на вас вся надежда. Адлерберг 11 распус­
тил весь царский гарем по квартирам молодых гвардейских офицеров.
(Значит ничего не жалеют). Великие княжны и кровные и незаконные
сделались как-то особенно любезны и милы с седыми бурбонами генерала­
ми. Сам царь Александр II весь облекся в броню, конечно скрытую под
мундиром, так что никакой револьвер не произведет желаемого действия,
и последователям Дм. Владимировича Каракозова придется метить прямо
в лоб. Раза три в неделю по ранним утрам бывают тревоги и все войска,
находящиеся в Питере, с ужасающей быстротой* несутся ко дворцу за тем
только, чтоб выслушать благодарность царя за исправность.
Весь этот взрыв преследований, арестов, ссылок и заключений обру­
шился совершенно неожиданно. Самые разнообразные толки и мнения
слышатся всюду; трусливая дрожь благодушных либералов перешла в ка­
кой-то панический ужас. На ухо сообщались сведения о чем-то ужасном,
готовящемся совершиться на Руси. Больше всего и чаще всего слышались
мнения на такую тему: «Случай или донос раскрыл неожиданно ужасный
заговор, имеющий целью и пр.»**.
* При повороте в одну узкую улицу было раздавлено скачущей конницей несколько чело­
век, между которыми была женщина с грудным ребенком; отец ребенка за то, что осме­
лился рассуждать, посажен в Литовский замок.
**В «Jomal de Genevè» № 3, 1870, в одной из ретрограднейших иностранных газет, дело
представляют так (далее в подлиннике на французском языке, даем в переводе. — Ред.):
«В течение нескольких дней шло расследование большого социалистического заговора в
Петербурге.
“Группа молодых людей, скрывшихся от полиции во время дела Каракозова и Ишутина, создала новую «революционную организацию», охватившую вою Россию. Они
вступили в контакт с некими молодыми эмигрантами в Женеве. Пакет прокламаций из
этого города попал в руки однофамильцу того лица, которому была адресована посылка.
Этот однофамилец, чрезвычайно удивленный полученной посылкой, сообщил о ней в
полицию, и машина расследований закрутилась.
257


В одном из прудов парка Петровской земледельческой академии, что
близ Москвы, найден утопленный человек, с простреленной насквозь го­
ловой. При следствии оказалось, что это студент Петровской академии,
Иванов, три дня тому назад отправившийся в Москву и потом не возвра­
щавшийся. Следователи дивились убийству и л и «ужасному злодеянию» по
словам Мос<ковских> вед<омостей>, злодеянию, которое совершено не с
умыслом грабежа, ибо нашли и кошелек и часы в карманах убитого. До­
просы знакомых показали, что Иванов вел жизнь таинственную, был
очень скрытен, и кажется, принадлежал к какому-то тайному политическо­
му обществу...
Дня через два дело перешло от обыкновенных следователей и становых
в руки III отделения. Не будем говорить, ошиблась ли полиция, сделав за­
ключение, что это убийство есть месть общества своему сочлену за какоелибо отступление от обязанностей. Для всякого здравомыслящего дело
должно быть ясно!... Суровая логика истинных работников дела не долж­
на останавливаться ни перед каким фактом, ведущим к успеху дела, а тем
более перед фактами, могущими спасти дело и устранить его гибель.
Дело в том, что в голове разных Мезенцевых, Воейковых и Треповых
составилось тотчас нелепейшее заключение, что в Москве, а именно в
Петровском-Разумовском находится гнездо революционеров*; они вздума­
ли захватить гидру на ее месте. Вследствие таких соображений третьеотделенцев, все дороги и тропинки, ведущие из Петровского-Разумовского в
Москву, были обставлены полицией, которая прекратила всякие сообще­
ния между городом и академией. В одну ночь К о м и т е т был уведом­
лен, что из Москвы отправляется в Петровское целая куча шпионов обое­
го пола и целые толпы переодетых жандармов. Цель их такая: шпионы и
шпионки в виде дам-нигилисток, вкупе с теми, которые уже там живут,
устроят пирушки в трактирах и привлекут молодежь, рассчитывая на то,
что эта молодежь будет болтать о событиях, даст возможность подметить
и высмотреть всех членов общества (не глупы ли?). К о м и т е т сделал
“Поскольку в Петербурге полиция часто придумывала громкие заговоры, сообщение
о новой конспирации не произвело на европейскую публику особого впечатления.
“Именно русским социалистам, проживавшим в Швейцарии, приписывалась организа­
ция заговора. Экземпляры прокламации М. Бакунина были изъяты в Москве, Киеве, Харько­
ве. Примерно сто пятьдесятчеловекбылиарестованы в Москве ипятьдесят—в Петербурге.
“Эмиссары вели агитацию среди университетской молодежи и призывали 17 февра­
ля, в день годовщины освобождения крестьян, поднять восстание».
В другом журнале отзываются: «Эта страна все еще продолжает бурлить под деспо­
тической властью. Так, в среде учащейся молодежи, в университетах, находятся люди,
готовые пожертвовать собой за святое дело человечества.
“Вопрос заключается в широком заговоре, цель которого — поднять народ 17 февра­
ля, в день освобождения крестьян.
“Экземпляры прокламаций были конфискованы в Москве, Киеве и Харькове. Около
ста пятидесяти человек были арестованы в Москве, а пятьдесят — в Петербурге.
“Смерть, Сибирь или ссылка грозят тем, чья вина состоит лишь в том, что они хотят
видеть конец царству мерзостей». «Эгалитэ», № 3, 1870.
* Начальник литературных шпионов, Катков, уже успевший вероятно от них получить све­
дения, пишет «Снова обыски, снова аресты между учащейся молодежью. Все с изумлением
озираются вокруг, и никто не может понять, что все это значит... Ходят слухи о каком-то
революционном замысле, гнездящемся будто бы в Москве».
258


надлежащие распоряжения, хорошо убежденный, что ошибившись в расче­
те и убедившись, что молодежь не проболтается, т р е т ь е о т д е л е н с к а я сволочь удерет какую-нибудь бессмысленно-ужасную штуку!... Так
и вышло. Ночь наступила. Шпионы и шпионки пируют в гостинице за
академией одни совершенно. Ни один честный человек не вошел в трак­
тир в этот вечер. Даже извозчики, обыкновенно стоявшие около крыльца,
куда-то разъехались. Все было тихо. Озлобленный неудачей, распоряди­
тель замысла Воейков, чтоб не уехать даром, ни с чем, отдал приказание,
превосходящее своей бессмыслицей все до сих пор виденное и слышанное
даже во время Муравьевщины 12.
В час ночи раздался свисток, по которому скрытые в парке и в некото­
рых жидовских квартирах жандармы высыпали на улицу и хватая всякого
проходящего, связывали руки назади, затыкали рот, чем попало, клали
плашмя на телегу и увозили. При малейшем сопротивлении или крике,
несчастные захваченные были немилосердно биты, тоже чем попало*.
Тотчас после этого был сделан повальный обыск во всех домах Петров­
ского-Разумовского и бесчисленные аресты ни за что, ни про что. Одного
студента, говорят, взяли за то, что нашли у него какую-то цензурную
книжку об артелях; другого за то, что нашли в его квартире станок для
прессования. Первый на запрос: «Нравятся ли ему арт$ли, если он об них
читает?» объяснял: «Я готовлюсь к экзамену из политической экономии, а
изучение артели входит в программу нашего курса». — Второй занимался
издавна переплетным мастерством и говорил, что станок для прессования
необходим для его ремесла. Все эти доводы не имели никакого значения
для третьеотделенцев.
Всех захваченных разместили в разных частях, пока вместе с ворами и
жуликами. Положение их, говорят, самое ужасное. Во всем Петровском ни
у кого ничего не нашли.

II.
Кто не з а нас, тот против на с
Горячее время настало. Русский образованный слой во всех его видах
(барство, полубарство, ученое филистерство, никому ненужное, самоуслаждающееся труженичество), разделилось на два враждебных лагеря, кото­
рые уже начали военные действия. В золотой середине оставаться теперь
невозможно... Это значит во время перестрелки стоять среди двух враж­
дебных сил, стреляющих друг в друга, это значит гибнуть даром, падать
от картечи и тех и других, не имея возможности чем-либо противодейст­
вовать; это значит выносить на своей шкуре и розги и пытки III отделе­
ния, или пасть от пули наших револьверов. Благодушные либералы долж­
ны пристать решительно к нашим рядам, или поступить в шпионы; оста­
ваться в теперешнем положении и гибнуть ни за что, ни про что — бес­
смысленно. Спасибо правительству за его содействие в развитии и быст­

* Дорогой до Московского острога некоторые умерли.
259


ром ходе нашего дела, которое стремительно приближается к желанному
концу. Все содействуют нам лучше всякой пропаганды. Сколько бы мир­
ного времени нужно было для того, например, чтобы объяснить подмос­
ковным мужикам как следует относиться к студентам. Теперь аресты кор­
мильцев, друзей, учителей, лекарей и приятелей этих мужиков дали им
сразу надлежащее воззрение и озлобили против светлых пуговиц до край­
ней степени*.
В течение декабря 1869 г., вместе с другими, из благодушных либера­
лов захвачены целые десятки; эти милые простодушные человечки откло­
нялись от участия в организации, дрожали от каждого решительного шага
других и пропали ни за грош. Разрозненные, без средств, они не имели
возможности ни скрыться, ни избежать преследования тем или другим
способом, которые всегда под руками тайных обществ, т. е. там где каждая
единица тем более обеспечена и гарантирована от всякой случайности,
чем полезней деятельность ее, чем решительней и энергичней она работа­
ет, чем полней отдана делу. Теперь реально видна та практическая исти­
на, лежащая в основе всякого серьезного дела, а не диалектического крас­
нобайства. Служение и Богу и Мамоне невозможно, а то и бог накажет и
Мамона в когти заберет. Тяжело и грустно убеждаться в тупости здравого
смысла либерально-умеренных скромников, всех цветов. Они не могли по­
нять, что выгодней и безопасней стоять под защитой коллективности и
истинно работать, чем болтать либерально, будучи одинокими; не могли
понять до тех пор, пока их не стали хлестать за эти слова, тогда как ис­
тинные работники не видны, не знаемы и не доступны для преследова­
ния. Наш сочлен, Нечаев, вернувшийся из заграничной эмиграции, под
носом русских шпионов, в продолжении пяти месяцев агитировал на Юге
во всех средах, и в продолжение этого времени, бывал несколько раз в
Киеве, и в Москве и в Петербурге, сталкивался часто с полицией и всегда
благополучно ускользал. И если погиб, попавши в петлю Мезенцовских
брави, то тоже по вине благодушного либерала, державшегося золотой се­
редины, желавшего услужить ему и сделавшего наивно-бессознательно оп­
ределенный донос, то есть оказавшего совершенно медвежью услугу. На­
ступит пора, когда заявим о том, что делаем и можем делать мы, благода­
ря стойкости организации и нравственной революционной последователь­
ности.
Теперь наступает в России пора, которую назовут эпохою, приближа­
ются светлые дни обновления русской жизни, дни народного самоосвобо­
ждения!... Горе тем, кто не слышит и не чует этого!... Горшее горе тем, кто
сознательно не хочет видеть и слышать, подличая со своим умом, закры­
вая свои глаза призмой и заглушая рев и глухое клокотанье озлобленного
народонаселения звуками бальной музыки на балу в пользу бедных. На­
род во дни расправы их раздавит вместе с своими палачами. Кончился пе­
риод «безысходной тоски», нет более глубоко мучащих душу «жгучих во­
просов», все решено, все дело в факте переворота. Перед глазами мысля­
* Некоторые из мужиков плакали, когда забирали Петровцев-студентов, а другие ходили с
сжатыми кулаками и высказывали намеренье бросить Воейкова в тот самый пруд, из кото­
рого вытащили застрелянного Иванова; много труда стоило удержать их от исполнения.
260


щих людей, не лишенных сил, воли и характера, кипучее дело. Сплотив­
шиеся зовут честных личностей разделить сладкий труд подготовки к ве­
ликому дню. Доступ в наши ряды найдет всякий отдающийся безраздельно
делу революции и отказавшийся от личных интересов. Беспрекословно
выполняя обязанности, налагаемые коллективностью, неуклонно следуя
строго обдуманному плану деятельности общества, он найдет в нашей сре­
де зачаток нового мира, то братство, которое не имеет другой цели кроме
той, чтоб идея равенства и общности в пользовании дарами природы об­
хватила весь мир.
Принимая в наши отверстые объятия все честные свежие силы, мы за­
являем, что связь с нами есть вечная, безраздельная, нерушимая; что те
условия, те правила нашей теперешней работы, лежащие в основе всего
плана постройки нашей организации, неуклонное следование которым, хо­
тя бы ценой жизни, составляют главную силу нашу, не только не могут
быть нарушаемы, но и всякое отступление от них, каково бы оно ни было
по своему значению, совершенное сознательно, вследствие колебания уве­
ренности в истине и справедливости известных начал, ведет к тому, что
лицо выбрасывается из нашей среды, как загнивший член тела, негодный
для работы и могущий только передать гниение остальным частям. Нужно
ли присовокуплять, что это исключение из наших рядов, при теперешнем
положении, когда весь ход нашего дела и весь механизм и состав наших
сил есть непроницаемая тайна для всего остального внешнего мира, — что
это исключение есть исключение из списка живых.
Ко всему тому, что мы раз признали за истину, за необходимость, за
неизбежность, ценой крови множества братьев заплатив за это признание:
ко всем средствам и приемам, которые считаем наиполезнейшими, наивер­
нейшими и наискорейшими в преследовании нашего великого дела, убеж­
денные в этом, путем горького опыта, мы относимся как к священным за­
поведям, не допуская никаких отступлений, послаблений и непоследова­
тельностей, вызываемых обыденной ли Грошевой нравственностью или
барской честью. Мы крайние ригористы ко всему относящемуся до нашего
общего дела, чувствуя и сознавая нашу главную силу в неумолимой после­
довательности и неотступности в преследовании нашей задачи.
Наши стремления — доставить победу идее общности и равенства, со­
действовать тому, чтоб она охватила весь мир. Мы уверены в правоте на­
шего дела, в его несовместимости с современным положением, также как в
ложности и неестественности настоящего порядка общественного. Эта уве­
ренность — наша главная сила и опора. Она производит то, что если бы
от какого-либо случайного неожиданного погрома уцелел только один из
наших братьев, он один снова примется за ту же работу неустанно и не­
усыпно, приобретая новых союзников и все дальше прокладывая путь, вы­
ход к новой жизни из настоящих буржуазных, правительственных и рели­
гиозных трущоб. Эта уверенность в каждом из нас, вместе с убеждением в
нашей правоте и заставляет нас безбоязненно идти на смерть и равнодуш­
но класть в петли наши головы, когда мозг убедился в необходимости и
полезности жертвы. Эта самая уверенность и сознание нашей правды, слу­
жит мотивом в отношениях ко всему внешнему миру, ко всему, что не мы
и что не может быть нами. Отсюда и положение, служащее нам девизом:
261


«•Кто не за нас, тот против нас!». Этот мир «обреченный на гибель*, мы
считаем испорченным, обезображенным до того, что не видим в нем ни
одного справедливого начала, а по всюдную ложь и всеобщее растление;
потому совершенно равнодушно попираем мы все понятия, лежащие в ос­
нове теперешних общественных отношений. Горькая улыбка презрения
является на губах у нашего собрата, когда ему приходится слышать в этом
подлом мире рассуждения о нечестности, безжалостности, нравственности
и долге семейном, гражданском и пр. Мы заявляем, что следуем совершен­
но на перекор всем этим понятиям и гордимся тем, что заслуживаем по­
рицание от сторонников этого проклятого строя. Не признавая другой ра­
боты, кроме подготовления социальной революции, мы отрицаем чест­
ность всякого труженичества и преданности науке, искусству или чему-ли­
бо, если в основании этого труженичества и преданности лежит не вывод
из анализа современной жизни, а какое-нибудь частное стремление или
какая-нибудь частная цель.
Английский мыслитель и политико-экономист Д. С. М илль13 понимает
производительность труда совершенно верно, когда говорит: «Спасение жиз­
ни друга будет производительным трудом только в том случае, если им спасен
производительный работник, производящий больше, нежели потребляет»**.
Развивая логически это определение, мы придем к такому выводу: «ес­
ли спасение, сохранение или забота о жизни и благосостоянии тунеядцев
есть труд не производительный, то их уничтожение, обессиливание, под­
готовление их гибели будет трудом истинно производительным. Так как
за тунеядцев мы считаем все. что не народ и что не мы, т. е. весь внешний
(относительно нас) цивилизованный мир, то наши отношения к этому ми­
ру теперь будут для всякого <понятны> без дальнейших рассуждений.
«Гейне говорит, что и свобода должна иметь своих иезуитов, я говорю
то же самое. Но не только иезуитов, она должна иметь все, чем обладают
ее враги... Нам не зачем противопоставлять коварству — искренность, по­
року — добродетель, наглости — кротость, грубости — вежливость»***.
Так понимает дело и так говорит один из сильнейших теоретиков, ана­
лизировавших общественную европейскую жизнь; так понимаем дело, так
проповедуем и поступаем мы, открыто заявляя об этом.

III.
Г л а в н ы е о с н о в ы бу ду щ его о бщ ес т ве н н о го строя****
На основании изучения человеческой природы и тех форм обществен­
ных отношений, при которых мучилось большинство человечества в про­
* Совершенно верное выражение Бакунина в одной из его прокламаций.
**«Основания политической экономии с некоторыми из их применений к общественной
философии» Д. С. Милля, в переводе Чернышевского, т. I, стр. 74.
***Бернс. «Парижские Письма» в русском переводе, письмо от 2-го февраля 1832 г.
"’"’'''Подробное теоретическое развитие наших главных положений, желающие найдут в из­
данной нами статье. «Манифест Коммунистической партии». Здесь же выявляется, глав­
ным образом, практический путь достижения.
262


должение долгого прошлого, мы пришли к выводу что все зло заключает­
ся в том, что при естественной необходимости общежития, каждая лич­
ность, составляющая общество, устраивала свое благо и счастье на несча­
стий других, т. е. некоторые личности достигали довольства и избытка не
иначе, как путем урезывания и отнятия; необходимого у целых десятков,
сотен и даже тысяч. Таким образом, весь естественный капитал богатств,
даруемых природой, вполне достаточный для обеспечения всех и для дос­
тавления возможности его быстро увеличивать при правильном равно­
правном общем труде, — этот капитал захватывался только в некоторые
руки и эксплуатировался не с целью развития человечества, а, напротив, в
видах сохранения тупости и непонимания масс, в видах развития в них
ложных понятий, религиозных и юридических, для беспрепятственного
продолжения этого захвата.
Меньшинство людей, успевших завладеть общественным достоянием,
имело девизом эгоизм в продолжение целых столетий*. Миллионы людей,
лишенных необходимого, скованы были цепями рабства, нищеты и всевоз­
можных лишений.
Такое состояние человечества ложное и совершенно несоответствующее
его природе, а напротив, исказившее и обезобразившее многое в его нату­
ре, выразилось главным образом в следующих четырех формах: КАПИ­
ТАЛ, ГОСУДАРСТВО, СЕМЬЯ, РЕЛИГИЯ.
Естественные свойства и побуждения человечества, искаженные тако­
выми общественными отношениями, проявлялись в ложно понимаемой
нравственности и долге, что породило юридические науки, моральную ли­
тературу и пр., а подкладкой всего этого являлись казни за преступления,
приготовленные самим обществом, ссылки в Сибирь, обезличение и дове­
дение до идиотизма целых поколений. Проявлялись они также в ложном
чувстве эгоистической любви, откуда получил начало брак, рабство и раз­
врат женщины в бардаках и салонах, вместе с своими последствиями —
сифилисом и пр., проявлялись во многом другом, снаружи прикрытом зо­
лотом и бархатом, а внутри смоченным кровью миллионного люда.
Глубоко убежденные в том, что благо человечества возможно только
при несуществовании этих основ, мы предлагаем следующую постройку
общественных отношений.
В основе всего лежит Т р у д , и так как истинное счастие и благо ка­
ждого зависят от счастия и блага всех, довольство каждого от довольства
всех, так как общее благо возможно только там, где каждый, посвящая
труду все свои силы, отдает все произведения своего труда в общую со­
кровищницу, из которой взамен получает все, чем обусловливается его
благосостояние, то все силы и произведения этих сил, по справедливости
должны считаться общественным достоянием и следовательно в основу
будущего строя ложится также о б щ н о с т ь и м у щ е с т в а .
Выход из существующего общественного порядка и обновление жизни
новыми началами может совершиться только путем сосредоточения всех
средств для существования общественного в руках нашего КОМИТЕТА и

* Chacun pour soi, et Dieu pour tous (Каждый для себя, и Бог для всех — фр.).
263


объявлением обязательной для всех физической работы. Это может про­
изойти так:
Комитет тотчас по низвержении существующих основ, объявляет все
общественным достоянием и предлагает составление артелей, объявляя
притом таблицы, составленные знающими людьми и указывающие, какие
отрасли труда наиболее необходимы в данной местности и какие обстоя­
тельства могут мешать тому или другому разряду занятий.
В течение известного числа дней, назначенных для переворота и неиз­
бежно последующей за ним сумятицы, каждый индивидуум должен
примкнуть к той или иной рабочей артели, по собственному выбору, ру­
ководствуясь соображением с своими силами и способностями. Все остав­
шиеся отдельно и непримкнувшие к рабочим группам без уважительных
причин, не имеют права доступа ни в общественные столовые, ни в обще­
ственные спальни, ни в какие-либо другие здания, предназначенные для
удовлетворения разных потребностей работников-братьев, или заключаю­
щие в себе продукты и материалы, запасы и орудия, предназначенные для
всех членов установившегося рабочего общества; одним словом, непримк­
нувшая без уважительных причин к артели личность, остается без средств
к существованию.
Для нее закрыты будут все дороги, все средства сообщения, останется
только один выход, или к труду или к смерти.
Внутренняя сторона трудовой жизни каждой артели, должна совпадать
в своих существенных, основных чертах, с следующими положениями. Ка­
ждая группа рабочих, будут ли это сапожники или портные, каменщики
или слесари, выбирает из своей среды оценщика, т. е. лицо наиболее зна­
комое с техникой и искусное в отрасли труда данной группы, вместе и
наиболее опытное и умное. Выбор делается на неопределенный срок, и ар­
тель всегда может заменить его наиболее полезным, если убедится в его
неспособности.
Обязанности выборного состоят главным образом в регулировании хо­
да работы, в записывании суммы производительности труда каждого, по
мере накопления, а также и его потребления, и в посредничестве между
артелью и общей конторой той местности, к которой имеют отношение
все рабочие группы, доставляя сюда произведения своего труда и получая
взамен все нужное из запасных складов.
Контора, составленная из избранных членов всех артелей местности,
занимается регулированием хода работ, развитием деятельности и усовер­
шенствованиями всей этой местности, будет ли то село или город. Она
принимает продукты и произведения всех рабочих групп, рассортировыва­
ет их и отпускает для потребления или для дальнейшей обработки в дру­
гие артели. Она периодически печатает о деятельности каждой артели и
сумме труда каждого работника за определенное время.
Все эти публикуемые цифры в определенные сроки служат руково­
дством для избирателей оценщиков и для регулирования движения или
каких-либо видоизменений в рабочем мире.
Контора заведует всеми общественными учреждениями (спальнями,
столовыми, школами, больницами), общественными местными работами
больших размеров, где участвуют поочередно все работники всех артелей,
264


например, прорытием каналов, устройством дорог, разными землекопны­
ми работами, очисткой труб, устройством мостовых, словом, всеми теми
работами, где не требуется технического навыка, а необходима только фи­
зическая сила. Все таковые общие работы находятся в ведении конторы,
тогда как все частные, где необходимо особое искусство и навык, выпол­
няются отдельно артелями.
Контора заведует воспитанием детей, для которых целесообразно уст­
раиваются особые здания, где воспитание идет об руку с физической рабо­
той; до наступления известного возраста, принятого в местности за норму,
дети не принадлежат к артелям. Матери, желающие сами воспитывать
своих детей, могут этим заниматься, но это не избавляет их от обязанно­
сти работать физически известное число часов в сутки. Вообще все работ­
ники по наступлении часа, в который оканчивается физический труд*, мо­
гут заниматься чем им угодно, отдыхать, гулять, быть в музеях, в библио­
теках, слушать лекции или читать их, быть в театре актером или зрите­
лем, заниматься наукой или изобретениями и открытиями. Тот, кто хочет
посвятить все свое время на какое-либо изыскание или усовершенствова­
ние представляет в контору проект, который, если находят удобоисполни­
мым или удободостижимым, то и выключают работники из артели. Его
наделяют всеми необходимыми средствами или пособиями; получив право
на исключительное занятия чем-либо, лицо это доставляет периодические
отчеты о своей деятельности для публикования**.
Таким образом, контора имеет отношения ко всем техникам, механи­
кам, исследователям и пр., которые двигают вперед какое-либо производ­
ство или изучают местность в различных отношениях с целью увеличения
благосостояния края. Она избирает из них распорядителей разных обще­
ственных работ и пр.
Раздавая право на исключительный специальный труд и занятия, рабо­
чий мир может всегда оного лишить то лицо, которое окажется несостоя­
тельным. При полнейшей публичности, гласности и деятельности каждо­
го, пропадет бесследно, исчезнет всякое честолюбие, как его теперь пони­
мают, и всякая ложь. Единственной желанной целью каждого сделается,
как можно более принести пользы обществу. Таким образом может сов­
пасть личное стремление с общим благом. Здесь на этой стадии общест­
венных отношений, развитие людей, их самоусовершенствование, пойдет
вполне правильным путем и чрезвычайно быстро. Скоро воспоминания о
теперешнем гадком порядке сделаются тяжелыми грезами.
* Число рабочих часов определяется конторой для местности, на основании условий стра­
ны, температуры, времени года и пр. Для слабых, болезненных, делаются понятно ис­
ключения, как и по другим уважительным причинам.
**Не должно думать, чтобы в этих случаях могло бы происходить какое-либо стеснение,
задерживающее прогресс науки или техники. Рабочее сословие, понимая науку так, как
ее давно стали понимать истинно умные люди, имея своим девизом слова, сказанные ве­
ликим мужем: «Nicht für die Schule, für das leben muss man lernen» <учиться нужно не
для иГколы, а для ж и з н и — нем > не стеснит никакого начинания, не положит преграду,
а будет содействовать всякому предприятию, как бы смело оно ни было, если только це­
лью его будет увеличение благосостояния всех. Факты в роде истории испанских ученых
и Колумба немыслимы в будущем, тогда как история прошлого ими переполнена.
265


Все юридические, сословные права, обязанности и институции, освя­
щенные религиозными бреднями, не имеют места при новом строе рабо­
чей жизни. Мужчина и женщина, будучи производительным работником,
могут быть свободны во всех отношениях.
В основе всяких дел и отношений, не имеющих значения для всего обще­
ства, ложится взаимное соглашение и доверие к избранному лицу. Устра­
няются все возможные гарантии, как полицейские, так и судебные. Ника­
ких контрактов и обязательств между лицами или группами, не признает­
ся. Отношения между полами совершенно свободные. При взаимном со­
гласии, мужчина и женщина живут вместе и расходятся, если найдут это
более удобным. Дети, как видно выше, воспитываются обществом. Осно­
вываясь на том, что с изменением экономических условий быта людей, их
общественных отношений, их общественного строя, изменятся и их пред­
ставления, воззрения и понятия, словом, преобразуется все их миросозер­
цание, мы смело утверждаем, что никаких злоупотреблений быть не мо­
жет при общественных отношениях, основанных на провозглашаемых на­
ми началах.
Какой глупец, напр<имер>, будет роскошно наряжаться и тратить об­
щественные продукты более чем того требует его благосостояние, когда в
периодически появляющихся таблицах о труде и потреблении, он будет
отмечен, как личность менее производящая, чем потребляющая, чрез это
лишится уважения и доверия своих сотоварищей-работников.
Нет, тогда стремлением каждого будет производить для общества как
можно более и потреблять как можно менее: в этом сознании своей поль­
зы для общества будет заключаться вся гордость, все честолюбие тогдаш­
них деятелей, тогда как теперь, эта гордость и честолюбие удовлетворяет­
ся или густыми эполетами, или тугим кошельком.
Мировоззрение всех членов общества преобразуется радикально; и
только те гнилые элементы, которые вконец испорчены современными
растлевающими привилегиями, поддерживаемыми штыками и кнутом, все
те лица, которые обезображены нравственно до мозга костей, должны по­
гибнуть во дни переворота, как несовместные в своем существовании с об­
новленной жизнью.
Наступят дни, когда наше современное тайное братство, скрытое от
глаз нынешнего мира, распространится и идея его охватит всю русскую
народную землю, истребив в конец все барское, чиновничье, проприетерское, словом, все не природное и не рабочее.
Хорошо переносить всевозможные лишения и напасти за это святое,
великое, всенародное дело истины. Сладко умереть, разбивая рабские цепи
и ценой крови искупая освобождение многомиллионному люду.
Печатается по оригиналу, хранящемуся в РГБ.
Издание вышло в Женеве в тип. Чернецкого в начале зимы 1870 г., автор этого до­
кумента — Нечаев.
1
2
266

См. коммент. 34 к док. № 7.
Рассказ об аресте и последующем убийстве Нечаева носит грубо мистификаторский ха­
рактер.


3

4
5
6
7
8
9
10
11
12

13

Черкесов (Черкасов) Александр Александрович (1839—1908), владелец книжных мага­
зинов в Петербурге и Москве, участник революционного движения, привлекался по де­
лу Каракозова и по делу Нечаева.
См. коммент. 1 к док. № 15 раздела I.
См. коммент. 6 к Примечаниям к док. «Приложение 1».
Воейков Николай Васильевич (1832—1898), московский жандармский штабс-офицер.
Баршев Сергей Иванович (1808—1862), профессор уголовного права (1863—1876) Мос­
ковского университета.
Полунин Александр Иванович (1820—1888), профессор медицинского факультета Мос­
ковского университета.
См. коммент. 1 к док. М» 3.
Николай Николаевич, великий князь, член Государственного совета, главнокомандую­
щий войсками гвардии в Петербургском военном округе.
См. коммент. 3 к док № 12 раздела 1.
Муравьев Михаил Николаевич («Вешатель») (1796—1866), реакционный государствен­
ный деятель, участвовал в подавлении польских восстаний 1831 и 1863 гг., председа­
тель следственной комиссии по делу Каракозова.
Милль Джон Стюарт (1806—1871), английский философ-позитивист экономист.

П р и л о ж е н и е 1.
Известные арестованные до 1-го Декабря 1869 года,
в Питере, Москве и провинции:
1. Билибин И. И., приказчик
2. Черкезов, князь
3. Черкесов, книгопродавец
4. Негрескул с женой, литерат<ор>
5. Малиновский, посреднник
6. Успенский, приказчик, жену уморила тайная полиция
7. Прыжов И. Г. с женой, литерат<ор>
8. Беляева А., купчиха
9. Беляева Л., купчиха
10. Артемьевская, акушерка
11. Филипов, военный лекарь
12. Капацинский Ф., брат сидящего в крепости
13. Солов, механик
14. Миронов, священик
15. Старицины, семья
16. Коврейн, семья
17. Лунин, писатель
18. Борисовы, помещики
19. Кузнецов, студент
20г Красновский, торговец
21. Гослинский, студент
22. Евдокимов, прикащик
23. Ардуньин, чиновник
267


24. Аргутинский, офицер
25. Петровский, студент
26. Павлов, студент
27. Марков, прикащик
28. Скипский, прикащик
29. Василий, работник в магаз<ине>
30. Долгов, студент
31. Карепан, управляющий фабр<икой>
32. Лау, студент
33. Гавришев, студент
34. Свечин, студент
35. Карабин, студент
36. Климен, студент
37. Попов, студент
38. Голиковы, два брата студенты
39. Енкуватовы, два брата студенты
40. Бутурлин, граф
41. Ланге, студент
42. Пешко, студент
43. Майков, почтмейстер
44. Михаил Рябов, извощик
45. Пантелей Росков, извощик
46. Федор Гудилин, извощик
47. Андрей Захаров, булочник
48. Дмит. Лепешкин, сапожник
49. Дмит. Федоров, сапожник
50. Головин, часовщик
51. Кубенко, учитель
52. Калачевский, брат сидящей в крепости девушки
53. Головачевский, студент
54. Головачевская
55. Пандуров, студент
56. Абрамов, студент
57. Костыркин, студент
58. Минин, купец
59. Ивановский, семинарист
60. Раскольников, учитель
61. Петр Подгорной, разнощик
62. Колбин, студент
63. Митьков, учитель
64. Пошевалов, учитель
65. Редькин, учитель
66. Ихвин, студент
67. Сопова, гувернантка
68. Позерн с женой, чиновник
69. Прокопенко, бывший студент
70. Коровин, писарь
71. Лярский, мещанин
268


72. Трифонов, студент
73. Спасский, студент
74. Ерусланов, писарь
75. Дебеловский, семинарист
76. Горский, семинарист
77. Куприяновский, семинарист
78. Майданович, семинарист
79. Визиткин, чиновник
80. Пошнев, актер
81. Бадурины, семья
82. Федоровы, семья
83. Квиткин, студент
84. Павел Неверов, лавочнник
85. Марфа, кухарка
86. Иваников, учитель
87. Русляков, офицер
88. Эндельсон, студент
89. Попков, студент
90. Ратько, студент
91. Нельс
92. Ундаковский, юрист
93. Рожес, землемер
94. Мухин
95. Подобедова
96. Косицкая
97. Стрей, брат и сестра
98. Тульцов
99. Кисляков, торговец
100. Щелкуновский, студент
101. Линдере
102. Путейцов
103. Арнольде
104. Вишняков
105. Зайцов
106. Пасюкова
107. Михайлова А.
108. Михайлова Ольга
109. Борзенков
110. Стрельников
111. Смирнов, студент
112. Рязанцев
113. Озеров, студент
114. Серебрянков
115. Бахметев
116. Маклевич, офицер
J. 17. Н. Федоров, крестьян<ин>
118. Никита Иванов, крестьян<ин>
119. Дементий, крестьян<ин>
269


120.
121.
122.
123.
124.
125.

Павел Федоров, крестьян<ин>
Дмитрий Гаврилов, крестьян<ин>
Петр Голубков, крестьян<ин>
Петр Иванов, крестьян<ин>
Прасковья Прыткова, крестьян<ка>
Анна Григорьева, крестьян<ка>

Имен множества захваченных фабричных работников не знаем, также
как и многих студентов и воспитанников военнных учебых заведений.
Всех арестованных до 1-го Декабря, насчитывают до 400 126. Кроме того,
весьма многие аресты, особенно в провиннции, остались неизвестны. О
арестах, которые шли усиленно в первых числах Декабря, не замедлим
заявить все, что узнаем.
Список арестованных, приведенных в «Приложении 1», отчасти соответствует дейст­
вительности, поскольку в нем содержатся фамилии ряда арестованных нечаевцев. Веро­
ятно также, что в нем значатся и вымышленные фамилии, включенные в текст с целью
преувеличить масштаб репрессий со стороны III Отделения.
1

Билибин И. И., приказчик — Билибин Иван Иванович, губернский секретарь, дворя­
нин, сын статского советника, родился около 1841 г. Окончил 2-ю СПб. гимназию и
СПб. университет, служил в книжном магазине Черкесова. В 1866 г. подвергнут обы­
ску в связи в делом Каракозова. С 1866 по 1869 г. чиновник Государственного банка.
30 ноября 1869 г. арестован по нечаевскому делу. 12 февраля 1870 г. освобожден на
поруки. В мае 1871 г. судебное преследование прекращено по недостатку улик.
2 Черкезов, князь — Черкезов Варлаам Джон Асланович (Николаевич) (1846—1925). В
1866 г. привлекался по каракозовскому делу, был одним из организаторов революционно­
го общества «Сморгонская академия», принимал участие в «Народной расправе». 28 де­
кабря 1869 г. был арестован по нечаевскому делу. В 1871 г. — приговорен к лишению всех
прав и ссылке в Томскую губ. Впоследствии —видный деятель анархистского движения.
3 Черкесов, книгопродавец — Черкесов Александр Александрович (1839—?) — владелец
известных в радикальных кругах библиотеки и книжного магазина в Санкт-Петербурге
и Москве. Арестован в конце ноября 1869 г. по нечаевскому делу. 10 февраля 1870 г.
освобожден под домашний арест. По недостатку улик дело прекращено.
4 Негрескул с женой, литератор — Негрескул Михаил Федорович (1849—1871). Активный
противник Нечаева. Арестован 4 декабря 1869 г. по нечаевскому делу. В мае 1870 г. освобож­
ден по болезни под домашний арест. 12 февраля 1871 г. умер. Его жена арестована не была.
5 Малиновский, посредник — ?
6 Успенский, приказчик — Успенский Петр Гаврилович (1847—1881). Был заведующим
книжным магазином Черкесова в Москве, принадлежал к «Народной расправе», являлся
ближайшим помощником Нечаева, участвовал в убийстве Иванова. 26 ноября арестован,
судом приговорен к лишению всех прав, каторжным работам на 15 лет и к поселению в
Сибири навсегда. Убит своими товарищами по ложному подозрению в предательстве.
«...жену уморила тайная полиция» —традиционная для Нечаева ложь. Успенская Алек­
сандра Ивановна (урожд. Засулич), сестра В. И. Засулич (1847—1924). Жена П. Г. Успен­
ского. 26 ноября подверглась домашнему аресту в связи с нечаевским делом, в январе 1870 г.
была арестована, по суду —оправдана. Автор апологетических воспоминаний о Нечаеве.
7 Прыжов И. Г. с женой, литератор — Прыжов Иван Гаврилович (1828—1885). Активный
член «Народной расправы», участник убийства Иванова. Арестован 3 декабря 1869 г. по
270


нечаевскому делу, приговорен клишению всех прав, ссылке в каторжные работы на 12 лет и
поселению в Сибири навсегда.
Была ли арестована его жена — неизвестно.
8 Беляева А., купчиха — ?
9 . Беляева Л., купчиха — возможно, имеется в виду Беляева Елизавета Ивановна, мещанка
г. Калуги. В сентябре 1869 г. состояла в московском нечаевском кружке Долгова, должна
была ехать с Нечаевым за границу. Арестована по нечаевскому делу 24 декабря 1869 г.
Приговорена к двухмесячному тюремному заключению и к отдаче под строгий надзор
полиции на пять лет.
10 Артемьевская, акушерка — ?
11 Филипов, военный лекарь — ?
12 Капацинский Ф., брат сидящего в крепости. Если о Ф. Капацинском ничего не известно,
то его брат действительно был причастен к нечаевскому делу. Капацинский Алексей Оси­
пович (?—1875), земляк Нечаева. Арестованв мае 1869 г. вследствие получения из-за грани­
цы на его имя писем Нечаева. В 1870 г. освобожден и выслан в Змиев под надзор полиции.
13 Солов, механик — ?
14 Миронов, священник — ?
15 Старицыны, семья — Старицын Александр Петрович (1846—1871). Студент Технологи­
ческого института. 5 декабря 1869 г. арестован по нечаевскому делу, умер в заключении.
16 Коврейн, семья — Известен Коврейн Николай Корнеевич, студент Московского универ­
ситета, участник кружка для самообразования Ф. Волховского. 15 апреля 1869 г. обыскан
в Москве.
17 Лунин, писатель —Лунин Виктор Игнатьевич (1843—1913). Арестован 28 декабря 1869 г.
по нечаевскому делу. Судом оправдан.
18 Борисовы, помещики — ?
19 Кузнецов, студент — Кузнецов Алексей Кириллович (1841—1928). Студент Петровской
академии. Активный деятель «Народной расправы», участник убийства Иванова. Аре­
стован 3 декабря 1869 г, приговорен судом к лишению всех прав состояния, к каторж­
ным работам на 10 лет и к поселению в Сибири.
20 Красновский, торговец — ?
21 Гослинский, студент — ?
22 Евдокимов, прикащик — Евдокимов Василий Яковлевич (1830—?). Служил приказчиком
в книжном магазине Черкесова в Петербурге. 27 ноября 1869 г. арестован в связи с неча­
евским делом. В феврале 1870 г. освобожден, дело прекращено по недостатку улик.
23 Ардуньин, чиновник — ?
24 Аргутинский, офицер — ?
25 Петровский, студент — Петровский Сергей, студент Московского университета. Аре­
стован в конце ноября 1869 г. в связи с нечаевским делом; при обыске найдены стихо­
творения Рылеева и масонские знаки. В конце января 1870 г. освобожден.
26 Павлов, студент — Павлов — одна из конспиративных кличек Нечаева.
27 Марков, прикащик — ?
28 Скипский, прикащик — Скипский Виктор Павлович (1847—?). Окончил Московский уни­
верситет. Осенью 1869 г. принадлежал к «Народной расправе». 26 ноября 1869 г. арестован,
приговорен судом к тюремному заключению на 2 месяца и к надзору полиции на 5 лет.
29 Василий, работник в маг<азине> — ?
30 Долгов, студент —Долгов Николай Степанович ( 1844—?). Студент Петровской академии,
'"член «Народной расправы». Арестован 6 декабря 1869 г. Судом приговорен к 1 году тюрь­
мы и надзору полиции на 5 лет.
271


31 Карепан, управляющий фабр<икой> — ?
32 Лау, студент —Лау Эдуард Вильгельмович (Васильевич) (1843—?). В 1869 г., состоя сту­
дентом Петровской академии, был членом «Народной расправы». Арестован 7 декабря
1869 г. Судом приговорон к 4 месяцам тюрьмы и отдаче под надзор полиции на 5 лет.
33 Гаврищев, студент — Гавриціев Георгий Яковлевич (1846—?). Слушатель Петровской
академии, член «Народной расправы». Арестован 5 декабря 1869 г., судом приговорен
к 4 месяцам тюрьмы и отдаче под надзор на 5 лет.
34 Свечин, студент — Свечин Григорий Агеевич (1846—?). Студент Петровской академии,
член «Народной расправы». 7 декабря 1869 г. арестован, судом приговорен к тюремно­
му заключению на 2 месяца и к надзору полиции на 5 лет.
35 Карабин, студент — ?
36 Климен, студент — Климин Иннокентий Федорович (1847—?). Студент Петровской
академии, член «Народной расправы». 8 декабря арестован, приговорен судом к 1 году
тюрьмы и полицейскому надзору на 5 лет.
37 Попов, студент — Попов Владимир Константинович (1846—?). Студент Петровской
академии, член «Народной расправы». Арестован 5 декабря 1869 г., судом приговорен
к 2 месяцам тюремного заключения и к надзору полиции на 5 лет.
38 Голиковы, два брата, студенты —Голиков Леонид Иванович ( 1850—'?). Студент Петровской
академии, вдекабре 1869 г. привлекался по нечаевскому делу, судом был оправдан Впослед­
ствии проходил по процессу 193-х; Голиков Николай Иванович ( 1848—?). Студент Петров­
ской академии, член «Народной расправы». 2 декабря 1869 г. арестован, судом оправдан.
39 Енкуватовы, два брата, студенты — Енкуватов Дометай Александрович (1847—?). Сту­
дент Московского университета, член «Народной расправы». 7 декабря 1869 г. арестован,
судом приговорен к 8 месяцам тюрьмы и надзору полиции на 5 лет. В 1877 г. из ревности
убил своего брата П. А. Еккуватова; Енкуватов Пимен Александрович (1848—1877). Сту­
дент Петровской академии, член «Народной расправы». 5 декабря арестован и судом при­
говорен к 1 году тюрьмы и полицейскому надзору на 5 лет.
40 Бутурлин, граф — ?
41 Ланге, студент — Ланге Валентин Карлович (1848—?). Студент Петровской академии,
принадлежал к «Народной расправе». Арестован 7 декабря 1869 г., приговорен судом к
2 месяцам тюрьмы и строгому полицейскому надзору на 5 лет.
42 Пешко, студент — ?
43 Майков, почтмейстер — ?
44 Михаил Рябов, извощик — ?
45 Пантелей Росков, извощик — ?
46 Федор Гудилин, извощик — ?
47 Андрей Захаров, булочник — ?
48 Дмит<рий> Лепешкин, сапожник — ?
49 Дмит<рий> Федоров, сапожник — ?
50 Головин, часовщик — ?
51 Кубенхо, учитель — ?
52 Калачевский, брат сидящей в крепости девушки—Колачевский Андрей Николаевич ( 1848—
1888) — помощник присяжного поверенного, арестован в апреле 1869 г. по студенческому
делу, но вскоре освобожден на поруки. 5 декабря 1869 г. вновь арестован в связи с нечаевским
делом, приговором суда оправдан; Колачевская Людмила Николаевна (1850—?). Арестова­
на 3 мая 1869 года, в начале 1870 г. освобождена и отдана под надзор полиции.
53 Головачевский, студент — Головачевский Александр Константинович (ок. 1849—?),
студент СПб. университета, потом Московской земледельческой академии. Арестован
272


30 ноября 1869 г. в связи с нечаевским делом, т. к. фамилия его числилась в списке,
найденном у П. Г. Успенского. Освобожден 10 января 1870 г.
54 Головачевская — ?
55 Пандуров, студент — ?
56
Абрамов, студент — Абрамов Николай Иванович (1846—?). Студент Петровской акаде­
мии. 5 декабря 1869 г. арестован по нечаевскому делу. Следствие по недостатку улик бы­
ло прекращено.
57
Костыркин, студент — Костыркин Алексей Антонович (1840—1901). Студент Петровской
академии, член «Народной расправы». 5 декабря 1869 г. арестован, судом оправдан.
58 Минин, купец — ?
59 Ивановский, семинарист — ?
60
Раскольников, учитель — ?
61 Петр Подгорной, разнощик — ?
62 Колбин, студент — ?
63 Митьков, учитель — ?
64
Пошевалов, учитель — ?
65
Редькин, учитель — ?
66 Ихвин, студент — ?
67
Сопова, іувернантка — ?
68 Поэерн с женой, чиновник — Позерн Карл Карлович (1845—?), владелец книжного ма­
газина в Москве, перешедшего в 1867 г. к Черкесову. Арестован 5 декабря 1869 г. по
нечаевскому делу. За отсутствием улик дело прекращено. Его жена — ?
69
Прокопенко, бывший студент — Прокопенко Павел Васильевич (1845—?) — служил при­
казчиком в книжном магазине Черкесова в Москве. В 1870 г. привлекался по нечаевскому
делу, но за недостатком улик следствие было прекращено. По освобождении скрылся.
70
Коровин, писарь — ?
71
Лярский, мещанин — ?
72
Трифонов, студент — ?
73
Спасский, студент — Спасский Валерьян Александрович (1849—?). Студент МедикоХирургической академии, арестован 30 ноября 1869 г. по нечаевскому делу. Следствие
было прекращено по недостатку улик.
74
Ерусланов, писарь — ?
75 Дебеловский, семинарист — ?
76
Горский, семинарист — ?
77
Куприяновский, семинарист — ?
78
Майданович, семинарист — ?
79
Визиткин, чиновник — ?
80
Пошнев, актер — ?
81
Бадурины, семья — ?
82
Федоровы, семья — известен Федоров Сергей, сын чиновника, студент Медико-Хирурги­
ческой академии. Арестован в Петербурге 9 января 1870 г. в связи с нечаевским делом за
принадлежность к сибирскому кружку, был причислен к III группе сообщников Нечаева.
В мае 1871 г. преследование прекращено за недостатком улик.
83
Квиткин, студент — ?
84
Павел Неверов, лавочник — ?
85
Марфа, кухарка — ?
86
Иваников, учитель — ?
87
Русляков, офицер — ?
273


88 Эндельсон, студент — ?
89 Попков, студент — Попков Михаил, чиновник, учился в Нижегородском дворянском
институте, привлекался по нечаевскому делу. 25 августа 1871 г. судом был оправдан.
90 Ратько, студент — ?
91 Нельс — ?
92 Ундаковский, юрист — ?
93 Рожес, землемер — ?
94 Мухин — ?
95 Подобедова — ?
96 Косицкая — ?
97 Стрей, брат и сестра — ?
98 Тульцов — ?
99 Кисляков, торговец — ?
100 Щелкуновекий, студент — возможно, Щелкунов Дмитрий (1848—?). Студент Петер­
бургского университета, привлекался к нечаевскому делу. В мае 1871 г. его дело по не­
достатку улик было прекращено.
101 Линдере — ?
102 Путейцов — ?
103 Арнольде — ?
104 Вишняков — ?
105 Зайцов — возможно, Зайцев Александр, быв. воспитанник гимназии в Ставрополе. В
конце ноября 1869 г. обыскан в Москве в связи с нечаевским делом.
106 Пасюкова — ?
107 Михайлова А. — ?
108 Михайлова Ольга — ?
109 Борзенков — ?
110 Стрельников — ?
111 Смирнов, студент — Смирнов Валериан Николаевич (1850—1900). Студент Московско­
го университета. В феврале 1870 г. привлечен к нечаевскому делу. В июне 1871 г. бе­
жал за границу, где сотрудничал с П. Л. Лавровым.
112 Рязанцев — Рязанцев Иван Владимирович ( 1847—?). Студент Петровской академии, член
«Народной расправы». Арестован 7 декабря 1869 г. Судом приговорен к тюремному за­
ключению на 2 месяца и полицейскому надзору на 5 лет. Его двоюродный брат, Рязанцев
Владимир Владимирович (1845—?), также студент Петровской академии, член «Народ­
ной расправы». Арестован 7 декабря 1869 г. Приговорен судом к 2 месяцам тюремного за­
ключения и надзору полиции на 5 лет.
113 Озеров, студент—Озеров Сергей Григорьевич (1846—?), студент медицинского факультета
Московского университета. Принимал участие в 1869 г. в студенческих волнениях; за уча­
стие в «полуденской истории» 29 октября того же года исключен на год из университета.
114 Серебрянков — ?
115 Бахметев — ?
118 Маклевич, офицер — ?
117 Н. Федоров, крестьян<ин> — ?
118 Никита Иванов, крестьянеин> — ?
119 Дементий, крестьян<ин> — ?
120 Павел Федоров, крестьян<ин> — ?
121 Дмитрий Гаврилов, крестьян<ин> — ?
122 Петр Голубков, крестьян<ин> — ?
274


123
124
125
126

Петр Иванов, крестьян<ин> — ?
Прасковья Прыткова, крестьян<ка> — ?
Анна Григорьева, крестьян<ка> — ?
Цифра значительно преувеличена. Так, список лиц, подвергшихся обыскам до 3 декаб­
ря 1869 г., насчитывает 62 человека (см.: ГАРФ. Ф. 109. III Отд. с. е. и. в. к. 3 эксп.
Д. 115. Ч. 1. 1869. Л. 124). Число же арестованных было значительно меньше.

П р и л о ж е н и е 2.
Имена лиц, известных из захваченных во время весенней студенческой
истории и сидящих по сие время в крепости:
1. Томилова, жена полковника
2. Аметистов Иван, студент
3. Аметистов Евлампий, хирург
4. Ралли, хирург
5. Никифоров, юрист
6. Енишерлов, студент
7. Левченко, хирург
8. Арбузов, хирург
9. Писемкая гувернантка
10. Засулич, две сестры умершей жены Успенского
11. Нечаева, сестра
12. Успенская, сестра
13. Волховский
14. Капацинский Алексей
15. Антонова
16. Аверкиев
17. Калачевская
18. Орлов Владимир
19. Онешин
20. Масловский
21. Иванчиков
22. Симонов
23. Николаев
24. Перанский
25. Лунина, сестра
26. Малицин
27. Жученко
28. Бомас
29. Жученко, сестра
30. Маврицкий Федор
31. Кокушкин, фотограф
32. Преображенский
33. Менделеев, учитель
34. борисовский, учитель
35. Васильев
36. Перлушинский
275


37. Кошкина
38. Крыловская
39. Любимская
1 Томилова, жена полковника — Томилова Елизавета Христиановна (1839—90-е гг.). Аре­
стована в Петербурге 13 апреля 1869 г. по нечаевскому делу. Судом оправдана.
2 Аметистов Иван, студент—Аметистов Иван Васильевич (1845—?). В 1868—1869 гг., будучи
студентом Петербургского университета, принимал участие в студенческих волнениях, за
что 28 марта 1869 г. был выслан из Петербурга. В конце апреля этого же года был аресто­
ван, привлекался по нечаевскому делу. Следствие по недостатку улик было прекращено.
3 Аметистов Евлампий, хирург — Аметистов Евлампий Васильевич (1850—?). В 1868—
1869 гг., будучи студентом Медико-хирургической академии в Петербурге, принимал
деятельное участие в студенческих волнениях. В конце апреля 1869 г. был арестован,
привлекался по нечаевскому делу. Следствие по недостатку улик было прекращено.
4 Ралли, хирург — Ралли-Арборе Земфирий Константинович (1849—?). Студент Медико­
хирургической академии, участник студенческих волнений 1868—1869 гг. В марте 1869 г.
выслан на родину, где вскоре был арестован по нечаевскому делу. Весной 1870 г. был
освобожден на поруки и бежал за границу, где стад видным бакунистом.
5 Никифоров, юрист — Никифоров Лев Павлович (?—1917). Студент СПб. университета.
Участник студенческих волнений 1868—1869 гг. В апреле 1869 г. арестован, в июне
1870 г. освобожден и выслан в Тверь.
6 Енишерлов, студент — Екишерлов Георгий Петрович (1849—?). Студент Технологиче­
ского института в СПб. Участвовал в студенческом движении 1868—1869 гг. В апреле
1869 г. был арестован. Привлекался по нечаевскому делу, но по недостатку улик след­
ствие было прекращено.
7 Левченко, хирург — Левченко Елисей Георгиевич (1849—?). Студент Медико-хирурги­
ческой академии. За участие в студенческих волнениях 1869 г. 16 марта был арестован,
а затем выслан в Воронежскую губернию под надзор полиции.
8 Арбузов, хирург — ?
9 Писемская, гувернантка — ?
10 Засулич, две сестры умершей жены Успенского — о жене Успенского см. коммент. 6 к
«Приложению 1». Засулич Вера Ивановна (1849—1919). В мае 1869 г. арестована по неча­
евскому делу. Вследствие недостатка улик ее дело было прекращено. Впоследствии — из­
вестная революционерка. Засулич, Екатерина Ивановна. 1 мая 1869 г. арестована в связи
с нечаевским делом, затем освобождена на поруки.
11 Нечаева, сестра — Нечаева Анна Геннадиевна, сестра С. Г. Нечаева, арестована 13 ап­
реля 1869 г. В феврале 1870 г. была освобождена и выслана в Иваново-Вознесенск под
надзор полиции.
12 Успенская, сестра — Успенская Надежда Гавриловна (1854—?). В 1869 г. принадлежала к
кружку самообразования, организованному Ф. В. Волховским. 14 апреля 1869г. была аре­
стована. 4 февраля 1870 г. освобождена из-под ареста. За недостатком улик следствие было
прекращено.
13 Волховский — Волховский Феликс Вадимович (1844—1914). 16 апреля 1869 г. аресто­
ван в связи с нечаевским делом. Судом оправдан. Впоследствии — известный народ­
ник, член партии эсеров.
14 Капацинский Алексей — см. коммент. 12 к «Приложению 1».
15 Антонова —Антонова Мария Осиповна (1848—1877). 13 апреля 1869 г. арестована в Петер­
бурге на квартире Томиловой( см. коммент. 1), 17 апреля была освобождена. Вскоре аресто­
276


16
17
18

19
20
21
22
23

24
25
26
27

28
29
30

31

32
33

34
35
36
37

38

39

вана в Москве. 12 января 1870 г. освобождена. Следствие по недостатку улик было прекра­
щено.
Аверкиев — Аверкиев Михаил, студент Технологического института. Арестован в свя­
зи с нечаевским делом в апреле 1869 г. и заключен в Петербургский тюремный замок.
Калачевская — см. коммент. 52 к «Приложению 1».
Орлов Владимир — Орлов Владимир Федорович (1843 — конец 90-х гг.). Учитель в Ива­
ново-Вознесенске. В конце 1868 г. приехал в Петербург и, сблизившись с Нечаевым, при­
нимал деятельное участие в студенческом движении. В феврале 1869 г. скрылся из Петер­
бурга и скитался по России. Арестован в конце июня 1869 г. Судом был оправдан.
Онешин — ?
Масловский — ?
Иванчиков — ?
Симонов — ?
Николаев — возможно, Николаев Николай Николаевич (ок. 1850—?), член общества
«Народная расправа», участвовал в убийстве Иванова 21 ноября 1869 г. 31 декабря
арестован по нечаевскому делу. Приговорен к лишению всех прав состояния, к ка­
торжным работам в крепостях на 7 лет 4 месяца и поселению в Сибири.
Перанский — ?
Лунина сестра — ?
Малицин — ?
Жученко — Добач-Жученко Иван Демьянович (1848—?), студент Технологического ин­
ститута в Петербурге. За участие в студенческих волнениях 1869 г. выслан в Полтав­
скую губернию под надзор полиции.
Бомас — ?
Жученко, сестра — ?
Маврицкий Федор — Маврицкий Федор Абрамович (1845—?), студент юридического фа­
культета Московского университета. В конце ноября 1869 г. привлекался по нечаевскому
делу. В 1870 г. был вторично арестован, по недостатку улик дело следствием прекращено.
Ко кушкин, фотограф — имеется в виду Кукушкин Василий, род. в с. Иванове ок. 1841 г.
Содержал фотографическое заведение в Иванове. 21 апреля 1869 г. арестован по нечаев­
скому делу. Следствие было прекращено по недостатку улик
Преображенский — ?
Менделеев, учитель — Менделеев Николай, учитель в г. Череповце (Новг. губ.). При­
влекался по делу Нечаева, т. к при обыске у него было найдено воззвание общества
«Народная расправа». Судом был оправдан.
Борисовский, учитель — ?
Васильев — Васильев Николай Евгеньевич, студент Медико-хирургической академии.
За участие в студенческих волнениях 29 марта 1869 г. выслан в Смоленск
Перлушинский — ?
Кошкина — возможно, Кошкин Петр Михайлович, студент Медико-хирургической ака­
демии. Арестован в Петербурге 4 января 1870 г. в связи с делом Нечаева и предан су­
ду. Признан невиновным, но за произнесение дерзких слов против государя пригово­
рен к двухмесячному заключению в смирительном доме.
Крыловская —возможно, Крылова Мария Константиновна (1842—?), дворянка, участница
артельных начинаний в Москве в 1865 г., была в сношениях с членами кружка Ишутина. В
1869 г. принимала участие в кружке самообразования Ф. Волховского в Москве. Привлека­
лась к дознанию по нечаевскому делу по подозрению в перевозке переписки нечаевцев.
Любимская — ?
277


П р и б а в л е н и е к 2-му № « И з д а н и я
Общ ества Народной расправы»
И з в е щ ен и е и п р е до с те р е ж е н и е от Комитета
При одном из обысков в Москве, в квартире лица, совершенно не по­
дозревавшего, что у него что-либо хранится, были найдены несколько бланок нашего общества с печатью *. Признавая таковыя бланки и самую пе­
чать более недействительными и заменив их другими, мы предостерегаем
неопытных от всевозможных пакостей и сетей, которые могут придумать
теперь третьеотделенские негодяи, являясь с этими бланками. Вид бланок
и печати следующий: синяя почтовая бумага в восьмушку, внизу на пер­
вом листе с правой стороны печать темносинею краскою, в форме овала,
длина которого около вершка, а ширина полвершка; в середине изображе­
ние топора с окружающей его надписью: «Комитет Народной Расправы,
19 февраля, 1870 года».
Вместе с другим захвачена также небольшая часть «Общих правил нашей
организации первой степени»2, которую мы и считаем нужным привести
ниже в подлинном виде, чтоб предупредить всякие искажения, которые ве­
роятно появятся в третьеотделенских органах (Московский вед[омости] и Го­
лос). Понятно, что захваченные параграфы, несмотря на их общность, нис­
колько не раскрывающую механизм, уже заменены другими Комитетом.
Кроме того, захвачена общая часть нашего устава, напечатанного шиф­
ром, разобрать который, мы вполне уверены, третьеотделенцам не удастся,
а между арестованными нет ни одного пока знакомого с этим шифром, а
потому публикование этой хотя и общей части устава, мы считаем преж­
девременным 3.
Параграфы «Общих правил организации»,
попавшие в руки ІІІ-го отделения.
§ Организация основывается на доверии к личности...
§ Ни один член не знает, к какой степени он принадлежит, т. е. как да­
лек или близок от центра.
§ Лицо, принадлежащее к N. степени общества, избирает из своей-среды своих лучших знакомых, наиболее надежнейших и переговорив с ними
в одиночку и заручившись согласием с положениями изустно высказывае­
мыми, собирает их вместе и закладывает основание замкнутого кружка, в
котором весь механизм дела и вся сумма связей, есть непроницаемая тай­
на для всех, кроме лиц по восходящей...
§■ §• § ...................
§ Устранение полное всяких вопросов к представителю кружка от чле­
нов, если вопросы эти относятся не к нисходящей.
§ Члены не знают чрез кого сносится с центром их представитель, то­
гда как тот имеет подробнейшие сведения о всякой связи, о всяком наме­
рении и поступке членов по нисходящей.
§ Беспрекословное повиновение распоряжениям Комитета.
§ Отрешение от собственности, которая передается в ведение Комитета.
§ Член, приобретший известное количество прозелитов дела, заявив­
ший фактами о своих силах и способностях, знакомится с этими правила­
278


ми, а потом более или менее и с уставом общества. Мера же сил и способ­
ностей определяется Комитетом.
§• §• § .........................

1

2

3

Бланки были обнаружены при обыске на квартире у П. Г. Успенскокого 26 ноября
1869 г. В обвинительном акте по «Делу о заговоре, составленном с целью ниспроввержения существующего порядка управления в России», сообщалось: «...Найдена тетрадь
синей почтовой бумаги в восьмую долю листа, в которой оказалось восемь полулистов
и девять листов одинакового формата; на каждом из них внизу, к одной стороне, от­
тиснута печать овальной формы, а кругом надпись: “Комитет народной расправы 19-го
февраля 1870 года”...» (Государственные преступления в России в XIX веке: Сборник
официальных изданий правительственных сообщений. Составлен под ред. Б. Базилев­
ского. Stuttgart, 1903. Т. 1. С. 294).
«Общие правила организации» были обнаружены при обыске на квартире П. Г. Успен­
ского 26 ноября 1869 г. Как сообщалось в обвинительном акте по «Делу о заговоре, со­
ставленном с целью ниспровержения существующего порядка управления в России», они
были написаны «на полулисте, с тою же печатью “Комитета народной расправы”, на ко­
тором мелким шрифтом написаны 10 пунктов <...>, а внизу подпись: «Великорусский от­
дел. Москва»; на другом полулисте, сообщалось далее, было «написано то же самое <...>,
но другим почерком», и еще один «полулист, но без оттиска печати, имеющейся на всех
предыдущих, заключает в себе в 10 написанных пунктах те же правила... с пометкою “Мо­
сква, № 420”...» (Государственные преступления в России в XIX веке. Т. 1. С. 294).
Кроме помещенных в «Прибавлении к 2-му № “Издания Общества Народной Распра­
вы”» «Общих правил организации», при обыске у Успенского были обнаружены 5 бла­
нков «с такими же овальными печатями... из них один на двух листах с № 17, исписанный
мелким почерком и озаглавленный: “Изложение общих правил сети отделений” в 12 пунк­
тах...» (там же). Оба эти документа составляли единое целое и служили руководством для
организационного построения общества, первичную ячейку которого должны были со­
ставлять кружки из пяти человек, из которых только один служил соединением с ниже­
стоящим кружком; вся эта иерархия пятерок возглавлялась строжайше законспирирован­
ным Комитетом («Общие правила для сети отделений». Опубл.: там же. С. 332—333).
Наличие обоих этих документов лишь в рукописных копиях говорит о том, что они
были созданы Нечаевым в Москве, уже по возвращении из Швейцарии, и должны бы­
ли служить основой для структурного оформления сколачивавшегося им общества
«Народная расправа». Помета «№ 240» на одном из трех захваченных экземпляров
«Общих правил организации» является, скорее всего, обычным мистификаторским
приемом Нечаева, стремившегося создать видимость размаха своей организации.
Речь идет о <Катехизисе революционера^ который, как видно из данного текста, рас­
сматривался Нечаевым в виде вступительной «общей части устава», включавшего в се­
бя «Общие правила организации» и «Общие правила для сети отделений».

№ 12
К о ф и ц е р а м Р у с с к о й ар м и и
Наступает час последней борьбы между Романовским Гольпггейн-Готторпским Государством 1 и между русским народом, между татаро-немец­
279


ким игом и между широкою славянскою волею. Весна у нас на носу, а в
ранней весне бой начнется.
Всякий человек, к какому сословию или даже полу он ни принадлежал,
должен поэтому спешить свести с собой счеты, и решить окончательно, к
какой из обеих сторон он может, должен и хочет пристать. Серединчество
становится невозможным, потому, что ни та, ни другая сторона серединников не потерпят.
Весьма важно будет для торжества народного дела решение, которое
будет принято войском. Если оно воспрянет вместе с народом за святое
дело народа, кровопролития почти не будет, а будет только поголовное
изгнание за пределы России всех дармоедов и белоручек, для того, чтоб
они научились на чужой стороне зарабатывать хлеб насущный, в поте ли­
ца своего, личным трудом. Поплатятся только, поганою жизнью своею,
сверху до низу, все палачи, сыщики и помощники их — все мучители на­
родных людей и народа. — Великодушный в победе своей, народ, позабыв
множество старых грехов и старых обид, предоставит всем остальным или
убираться подобру-поздорову куда им будет угодно, или умереть с голоду
на месте, или жить вольно на освобожденной русской земле, работая вме­
сте и наравне с народом.
Если же войско примет сторону палачей народных, тогда будет другое де­
ло. Для того, чтобы низложить громадную организованную военную силу,
революционная народная партия принуждена будет вызвать из возбужден­
ной страсти народа все ужасы беспощадного разрушения и истребления.
От войска зависит избавить Россию от такого несчастья. И для этого у него
средство только одно: перейти на сторону нашу, слиться с войском народ­
ным. Офицеры русского войска, мы полагаем на вас большую надежду!
<...> Народная сила за нас, в этом быть не может сомнения. Кто толь­
ко мало мальски знает Россию, кто дает себе труд замечать то, что проис­
ходит вокруг его ежедневно, тот знает каковы мучения и обиды народные,
тот знает до какой степени народ ненавидит всю эту воровскую и злобно
притеснительную правительственную, чиновно-дворянскую, поповскую и
полицейскую сволочь, составляющую собственно у нас государство; как он
в действительности ненавидит само государство. Если народ наш не встал
еще поголовно и не сокрушил этого поганого государства, так это только
потому, что он не сознал еще всей своей силы и не умеет сплотиться.
Дать ему вполне это сознание, вот единственная цель революционной
пропаганды; сплотить его разрозненные, стихийные силы в единую, всесо­
крушающую мощь — вот цель революционной организации.
Для такой работы мало сил и воли одного человека, будь он семи пядей во
лбу и будь он вооружен богатырскою волей; для исполнения ее необходимо
дружное, коллективное, беспрерывное и главное, единому плану строго под­
чиненное действие нескольких сотен людей. Надо чтоб эти люди, связанные
между собою не только единою, народно-революционною программою, не
только общими началами, но и действительною, полнейшею и безусловною
солидарностью воли и дела, а такая солидарность может быть достигнута и
осуществлена только посредством строжайшей организационной дисципли­
ны, основанной на полнейшем самоотвержении и самозабвении каждого —
надо, говорю я, чтоб они всегда и везде действовали, как один человек.
280


Создать такую организацию не легко; но если раз она создана, револю­
ционная сила готова, и при существовании глубокого и повсеместного не­
удовольствия народа, такого например, какое существует ныне в целой
России, победа ее несомненна. Тайная организация, это как бы штаб рево­
люционного войска; а войско — целый народ,
В воззвании «К молодым братьям в России», я говорил о том, что
Стенька Разин, который поведет народные массы в будущем, столь явно
приближающемся разгроме Всероссийской Империи, будет не богатырь
одинокий, а Стенька Разин коллективный. Для всякого не дурака должно
было быть ясно, что я под этим разумел тайную, уже теперь существую­
щую и действующую организацию, сильную своею дисциплиною, страст­
ною преданностью и самоотвержением своих членов и безусловным под­
чинением каждого всем приказаниям и распоряжениям единого Комитета,
всезнающего и никому неизвестного2.
Члены этого Комитета вполне отреклись от себя; вот что дает им право
требовать от всех сочленов организации самоотречения безусловного. Они
до такой степени отказались для себя лично от всего, что составляет глав­
ный предмет искания всех тщеславно-самолюбивых, честолюбивых и вла­
столюбивых людей, что отказавшись раз навсегда от личной собственно­
сти, от официальной или публичной власти и силы, и вообще от всякого
значения в гражданском обществе, они обрекли себя на вечную неизвест­
ность, предоставляя другим славу, внешний блеск и шум дел, и оставляя
для себя, опять-таки не лично, а коллективно, только сущность его, как
иезуиты, только не с целью порабощения, а освобождения народного, каж­
дый из них отказался даже от собственной воли. В Комитете, равно как и
во всей организации, мыслит, хочет, действует не лицо, а только коллек­
тивность.
Такое отречение от собственной жизни, от собственной мысли и от
собственной воли, для многих покажется невозможным и даже возмути­
тельным. Оно действительно трудно, но вместе с тем необходимо. Особен­
но трудно оно покажется начинающим и только что вступающим в орга­
низацию; людям еще не отвыкшим от пустословного, мишурного фанфа­
ронства; людям играющим в полную честь, в личное достоинство и право,
и вообще потешающим себя теми жалкими призраками вообразимой чело­
вечности, за которыми, в нашей русском обществе проглядывает полней­
шее покорение всех и каждого условиям самой гнусной и самой подлой
обыденной действительности. Оно покажется трудным для тех, кто в деле
ищет потехи для своего самолюбия, предлога для фразы, любит в нем от­
ражение своего собственного драматически рисующегося лица, а не самое
дело; а также для тех, кто находясь на пороге организации и не втянув­
шись в дело, еще не успел понять необходимых и непременных условий
его торжества, стремление к которому становится в них потом, мало по
малу и по мере практического ознакомления с ним, страстью всепогло­
щающею, исключающею и подавляющею все другие личные страсти. Под
неотступным влиянием тайной революционной практики, люди живые,
способные и действительно преданные народному делу, все более и более
отрешаются от мелких страстишек и побуждений, наполнявших их преж­
нюю жизнь; проникаются все более и более коллективною страстью, кол­
281


лективною мыслью, коллективною волею и дисциплиною организации; а
чем они становятся к нему ближе, тем шире и разнообразнее становится
естественным образом деятельность их.
Организация требует от всех своих членов отнюдь не отречения от
мысли, воли и страсти. Ей необходимы умные, сильные и страстные, а
именно сдержанно-страстные люди. Она требует только, чтобы человек,
вступающий свободно и сознательно в ее ряды, отказался бы раз навсегда
от тщеславного своеволия мысли и страсти, — требует чтоб он был после­
дователен сам с собою.
Да, она требует только последовательности от него. Всякий новый член
вступает в нее свободно, зная что вступив в нее раз, он принадлежит уж
ей, не себе. Вступление в организацию свободно; но выход из нее невоз­
можен, потому что всякий член, выходящий, непременно подверг бы опас­
ности самое существование организации, которая не должна зависеть от
легкомыслия, капризов или большей или меньшей степени скромности,
честности и силы одного или нескольких лиц. В стране, где одного поли­
цейского подозрения достаточно для того, чтоб подвергнуть каждого чело­
века самым грозным пыткам, организация должна смотреть на выходящих
как на изменников... И потому вступая в нее, каждый должен знать, что
он отдает себя ей, со всем, что у него есть сил, средств, умения и жизни,
безвозвратно.
Поэтому, легкомысленное вступление в организацию — вещь невозмож­
ная. Для того, чтоб желать участвовать в ней, человек должен быть побу­
ждаем самым серьезным мотивом, и глубокою страстью. Но организация
ни других мотивов ни другой страсти не признает, кроме единой страсти
к делу народного освобождения. Это ясно и определенно высказано в об­
народованной ею программе3, обязательной столько же для членов Коми­
тета, сколько и для всех остальных членов ее, находящихся вне Комитета.
Организация так мало отрицает ум и мысль во всех членах, что прежде
всего обращается к мозговому приготовлению и настроению каждого но­
вого человека, изъявляющего желание вступить в ее ряды, и не принимает
его пока не убедится, что он понял вполне и всецелостно усвоил себе ее
народно-революционную программу.
Программа эта свойства такого, что половинчатое отношение к ней не­
возможно. Она или вся принимается или отвергается вся. Но ни один че­
ловек не может принять ее серьезно и искренне, пока ненависть ко всему
существующему ныне политическому, гражданскому и экономическому
порядку и желание его беспощадного разрушения не стали в нем преобла­
дающею и всепоглащающею страстию. Поэтому уже самым вступлением
своим в организацию, новый член заявляет, что в нем эта страсть сущест­
вует, так что организации остается только проверить на практике, не об­
манул ли он себя и ее. Проверка не трудная, потому, что первые шаги че­
ловека на поприще общего дела, ясно и определенно обозначают характер
и способности каждого.
Если эта страсть в нем действительно существует, то все, что организа­
ция от него потребует, будет для него легко. Известно, для страсти труд­
ности не существует, она не признает невозможного, и чем непреодолимее
кажутся препятствия, тем сильнее напрягается воля, умение и сила возбу­
282


жденного ею человека. В ком эта страсть существует, в том не может быть
места для личных страстишек; он даже не жертвует ими, потому что
они в нем более не существуют. Жертвы приносят только люди пови­
нующиеся богословскому или метафизическому долгу, а не люди, дейст­
вующие под влиянием действительной страсти. У таких людей не может
быть ни самолюбия, ни честолюбия, ни любостяжания, ни чуждых ей
сердечных побуждений, ни усталости и ни стремления к покою. Страсть
не знает усталости и не терпит покоя. Попирая все, что не она, она денно
и нощно стремится к своему предмету, к своей единой и исключительной
цели.
Всякий человек, вступающий в ряды организации с тою страстью, ко­
торая лежит в основании ее, естественным образом может хотеть только
одного: торжества народного дела, на основании принятой им всецелостно организационной программы. Все остальное, касается ли оно до него
самого, или до самых близких ему людей, сравнительно и относительно,
для него трын-трава, ибо лишь только он действительно встал на такую
высоту революционной страсти, он сам возненавидит все, что может по­
вредить и помешать делу.
Он возненавидит прежде всего праздноглагольство и праздное любо­
пытство. Он с яростью будет преследовать всякую тень словесного ще­
гольства и парламентского пустоговорения в кружках; во-первых потому,
что оно чрезвычайно опасно, ибо всегда кончается жандармским визитом;
а главное потому, что оно действует разлагательно на организацию и на
всех членов ее, вызывая тщетные споры, борьбу сопоставленных лиц и
стремление создавать разные партии в среде самой организации, которая
создана не для словопрений и не для личной потехи более или менее спо­
собных членов своих, а единого дела ради. Всякое липшее, даже невинное
слово вредно, потому что тратя драгоценное время и деморализуя и как
бы расслабляя энергию членов организации, мешает быстроте ее движе­
ний и действий, а в этой быстроте ее главная сила.
Серьезный член общества убил в себе самом всякое любопытство и
преследует его беспощадно во всех других. Хотя он и сознает себя достой­
ным всякого доверия, и именно потому что он его достоин, т. е. что он
серьезный человек, он не ищет и не хочет знать ничего, кроме того, что
ему необходимо для лучшего исполнения возложенного на него дела. Он
говорит о деле только с тем и только то что ему приказано говорить; и
вообще он сообразуется безусловно и строго со всеми приказаниями и ин­
струкциями, полученными им свыше, не спрашивая и не стараясь даже уз­
нать на какой степени организации он находится сам; желая только есте­
ственным образом, чтоб ему было поручено как можно более дела, но
ожидая вместе с тем терпеливо, чтоб оно было возложено на него.
Такая железная и безусловная дисциплина может удивить и даже ос­
корбить новичков; но она не удивит и не оскорбит, а напротив, порадует
и вместе успокоит всякого серьезного члена, всякого действительно умно­
го и сильного человека, лишь бы только в нем действовала та всепогло­
щающая страсть народного торжества, о которой я говорил выше. Серьез­
ный член поймет, что именно такая дисциплина есть необходимый залог
относительной безличности для каждого члена, условие sine qua non обще­
283


го торжества, и что только она одна может сплотить действительную орга­
низацию и создать коллективную революционную силу, которая опираясь
на стихийной мощи народной, будет в состоянии побороть и разрушить
громадную силу государственной организации.
Иные спросят: как же нам доверится диктаторскому руководству неиз­
вестного нам Комитета?
Но Комитет вам известен: во-первых, по своей программе столь опре­
деленной и ясной, обнародованной им и объясняемой еще подробнее каж­
дому вновь вступающему з организацию. Он рекомендуется вам во-вторых
тем безусловным доверием, которое имеют к нему известные вам и ува­
жаемые вами лица, доверие, которое заставляет вас вступить именно в
эту, а не в другую организацию. Действительным же членам организации,
он становится скоро еще более известным своею неутомимою, решитель­
ною и всюду проникающею деятельностью, всегда сообразною с програм­
мою и с целью организации. И все покоряются ему охотно, убеждаясь все
более и более, на самой практике, с одной стороны, в его истинно удиви­
тельной предусмотрительности, бдительности, разумной энергии и в целе­
сообразности его распоряжений, а с другой, в спасительности и необходи­
мости такой дисциплины.
Комитет представляет всем членам организации еще другое обеспече­
ние. Всем известно, что он есть тело коллективное, в котором каждый
член подвергается тому же самому неумолимо строгому, взаимному кон­
тролю, какому подвергаются все остальные члены организации. Ни один
из членов его не может действовать сам по себе. Все делается коллективно
и действия каждого из них всегда и везде прозрачны для всех остальных.
Поэтому в комитете не может быть места для личного честолюбия, тем бо­
лее, что все члены его обрекли свои имена на вечную неизвестность, а са­
мих себя на пожизненную общественную незначительность. Удайся завтра
революция, ни один из них не выйдет на свет и не займет видного места.
Комитет останется тайным, выдвигая наружу людей, находящихся вне его,
может быть даже людей чуждых целой организации, и довольствуясь тем,
что эти люди будут выполнять предначертания его.
В Комитете не может быть также и партий. Уже потому не может их
быть, что две главные производительные причины всех партий: личное
честолюбие и личное корыстолюбие в нем уничтожены в корне. Нет воз­
можности развиться ни тому, ни другому там, где мысль, дело, самое дос­
тояние, одним словом, все общее. Наконец, зарождение партий возможно
только там, где честолюбивые и тщеславные лица могут интриговать вти­
хомолку и производить стачки одних членов против других. Такие стачки
и такие интриги при взаимном полнейшем контроле и при совершенной
прозрачности действий каждого члена, решительно невозможны.
Каким же образом набирается необходимое число членов Комитета, и
каким образом, в случае нужды, это число пополняется и расширяется? Я
уже сказал: все члены организации тем ближе становятся к центру, чем
более они проникаются, не на словах, а на деле, духом и страстью органи­
зационной программы, чем более показывают самоотвержения, энергии и
способности в исполнении возложенных на них поручений. Члены при­
ближаются к центру или принимаются в него на основании фактических
284


доказательств, причем, разумеется всегда берется в соображение не так на­
зываемая личная заслуга, или личное право принимаемого, а только поль­
за организации, польза народно-революционного дела.
Меня могут спросить: Если личный состав Комитета остается для всех
тайною непроницаемою, каким же образом могли вы собрать о нем все
эти сведения и убедиться в его действительной состоятельности?
Отвечу на этот вопрос откровенно. Мне не известен ни один из членов
Комитета, ни число его членов, ни даже местопребывание его. Знаю толь­
ко, что он существует не за границей, а в России, как и быть должно, по­
тому что заграничный революционный Комитет для России, такая неле­
пость, которая может породиться разве только в голове бестолково-често­
любивых и пустозвонных фразеров эмиграции, скрывающих свое тщеслав­
но-суетливое и злостно интригующее безделье, под громким именем «На­
родного Дела».
Около года тому назад. Комитет, найдя полезным известить меня о
своем существовании, прислал мне свою программу с изложением общего
плана революционного действия в России4. Согласный и с тем и с дру­
гим, и убедившись в серьезности дела, равно как и людей предпринявших
его, я сделал то, что по моему убеждению должен сделать всякий честный
эмигрант за границей: подчинился безусловно власти Комитета, как един­
ственного представителя и руководителя революционного дела в России.
Обращаясь к вам ныне, я повинуюсь требованию самого Комитета. Боль­
ше вам сказать ничего не могу.
Прибавлю только одно слово о том же предмете. Я достаточно озна­
комлен с планом целой организации, для того, чтоб быть вполне убежден­
ным, что никакая сила не может теперь разрушить ее. Если б даже в пред­
стоящей борьбе народная партия потерпела новое поражение — чего одна­
ко никто из нас не боится — мы все верим в близкое торжество народного
дела, но если б даже наши надежды не сбылись, то и тогда бы, посреди
самого бедственного разгрома народного воспитания, и посреди самой ди­
кой реакции, организация останется цела и невредима. Основанная на
безусловной, фанатической и неизменной преданности всех членов, а
главное на глубоко народном характере своей программы, она так крепка
и вместе так неуловима, что никакая сила, ни хитрость под нее подко­
паться не может. Враги ее не найдут; но найдут и обопрутся о ней все
друзья по положению, по инстинкту, по осмысленной страсти — а число
таких друзей быстро растет во время реакции — и будет она набирать но­
вых членов, крепнуть и расширяться, до тех пор, пока не создаст новой
силы, достаточной чтобы разрушить в конец поганое государство.
<...> Положение народа, освобожденного милостивым монархом, стало
невыносимо. Разоренный и забитый в кандалы до конца, он должен выби­
рать теперь между бунтом и голодною смертью. Нет сомнения, что он бу­
дет искать спастись в бунте.
Со времени основания Московского Государства, он не переставал ис­
кать его в бунте.
~ Три раза: Во время междуцарствия, потом с Степаном Тимофеевичем
Разиным, потом под предводительством Пугачева, он подымался бунтом
громадным и всенародным, потрясавшим в самих основаниях его ненави­
285


стнее ему государство и грозившим стереть с лица земли три ненавистные
ему государственные сословия, живущие его потом и кровию: чиновное
дворянское, именитое купечество и казенное духовенство.
В первый раз народ победил, но дал боярам, купцам и попам себя на­
дуть, дозволив им сохранить московский престол и посадить на него дом
Романовых, который потом, известным рядом подлогов и с помощью гвар­
дейских солдат обратился в дом чисто немецкий, Гольштейн-Готторпский,
и был, и продолжает быть, под обоими именами, самым жестоким врагом
народного благосостояния и народной свободы.
В другие два раза, народный бунт, после первых побед, повергших весь
льготный мир в трепет необъятный, был в свою очередь побежден и пото­
плен в народной крови. Он был побежден, потому что ни при Стеньке Ра­
зине, ни при Пугачеве, далеко не была еще выработана революционная
мысль, соответствующая могучим народным инстинктам, вследствие чего
вся участь народного бунта зависела от гения, от личной силы и от лич­
ного счастия одного лица — Стеньки Разина, а потом Пугачева.
После Пугачевского бунта, были правда огромные местные бунты, об­
нимавшие целые области, но не было всенародного русского бунта. Одна­
ко русский народ бунтовать не переставал. — Кому же это лучше знать
как не вам?
Проходит ли год, проходит ли месяц, чтобы не послали того или дру­
гого военного отряда усмирять мужиков? Значит мужики бунтуют. Зачем
же они бунтуют? От жиру что ли? Или потому что уж очень избалованы
царскою милостью и надеются на царя? Да, еще десять лет тому назад они
в самом деле надеялись на царя; но теперь перестали надеяться. За это
большое спасибо Александру Николаевичу! Он, никто как он научил и
вразумил мужиков, убив в них окончательно эту несчастную, историче­
скую веру в царское провидение, и доказав им десятилетним кровавым
опытом, что у народа нет хуже врага чем царь, и что единственно на царя
опирается сила всех его супостатов.
Народ ни от кого не ждет защиты теперь, и не надеется более ни на
чью справедливость, ни на чье милосердие. Он знает, что каждый бунт
кончается для него страшными истязаниями и ухудшением его положе­
ния. И все таки бунтует! Значит мочи не стало терпеть мужицкие бунты
повсеместны, только еще раздельны. — В этом вся слабость их. У кого
есть сердце для действий народных, тот должен думать теперь об одном:
как бы соединить все эти местные, раздельные бунты в один бунт всена­
родный, способный победить и свалить государство, и как бы, сообразуясь
строго с собственными инстинктами и вековыми требованиями народа, оп­
ределить, в главных чертах, программу народную, которая, заключая в се­
бе в одно и то же время и последнюю цель и первые меры, шаги и спосо­
бы революции, могла бы создать, на развалинах государства свободу и
счастие народа.
Десятилетнее мышление и горячее искание молодого бессословно-гра­
мотного поколения, опираясь на целом ряде искренних опытов, самоот­
верженных попыток и подвигов, за которые множество лучших людей по­
платилось, кто свободою, а кто даже и жизнью, выработали наконец эту
программу — программу не книжно-педантскую, но живую, простую, про­
286


стонародную, а вместе с тем соответствующую требованиям самого разви­
того разума.
Основание программы самое широкое, самое человеческое: полнейшая
свобода и полнейшее равенство всех людей обоих полов и всякого возрас­
та, основанные на общественной собственности и на общем труде, равно
для всех обязательном, исключая разумеется тех, которые предпочтут го­
лодную смерть не работая.
Такова ныне программа чернорабочего люда всех стран, и эта програм­
ма вполне соответствует вековым инстинктам и требованиям нашего наро­
да. Я говорю не по одному соображения только и не по догадке, а основы­
ваясь на множестве опытов, сделанных и делаемых беспрестанно членами
нашей организации. Предлагая эту программу чернорабочему люду, они
не могут надивиться, с какою быстротою и как широко он понимает и с
какою горячностью принимает ее.
Значит программа готова 5. Она неизменна. Кто за нее, тот пойдет с нами и
будет нам другом. Кто против нее, тот друг всех супостатов народных, цар­
ский жандарм, царский палач — наш враг. Но одной программы еще мало.
Для того, чтоб провести ее в сознание народное, и для того, чтоб на осно­
вании ее сплотить стихийную силу в народореволюционно-победоносную
силу, необходима организация. Мало того, надо чтоб организация создала це­
лый план народного восстания, и чтоб она подготовила первые необходимые
условия успеха его. Все это сделано, все это уж существует. Я вам сказал, что
наша организация построена так крепко, а теперь прибавлю еще, она пустила
уже такие глубокие корни в самый народ, что потерпи мы даже теперь са­
мую страшную неудачу, наша реакция не будет в силах разрушить ее. Она
кончит тем, что уничтожит самый корень всякой реакции — государство.
Лакейские газеты и журналы, повинуясь внушениям III отделения, ста­
раются уверить публику, что правительству удалось захватить заговор в
самом корне. Оно ничего не схватило. Комитет и организация остались и
останутся целы, и оно скоро в этом само убедится, потому что народный
взрыв близок.
Он так близок, что каждый должен решить теперь — хочет ли он быть
нашим другом, другом народа, или нашим и народным врагом. Для всех
друзей, к какому бы они сословию и положению ни принадлежали, лишь
были бы они только искренни, наши ряды открыты.
Но как отыскать вас? — Спросите вы. Это будет не трудно. Организа­
ция везде окружающая вас и считающая уже много членов между вашими
товарищами, сама отыщет того, кто будет искать ее с правдивым желани­
ем и твердою волею служить народному делу. Кто не за нас, тот против
нас. Выбирайте.
Женева, Январь 1870.

Михаил Бакунин.

Печатается со значительными купюрами по: Oeuvres complètes de Bakounine. Publiées
pour rintem ationaal Instituut voor sociale geschiedenis Amsterdam, par A. Lehning. Éditions
Champ Libre. Paris, 1977. Vol. V. P. 3, 5—11, 33—35.
Tекстпрокламации «К офицерам русской армии», воспроизведенный в кн.: Бакунин М. А.
Речи и воззвания: Изд. И. Г. Балашова. <Б. м.,> 1906, представляет собой обратный пе­
287


ревод с французского, почти втрое сокращенного и несколько переработанного первона­
чального текста; редакция эта принадлежит, несомненно, Нечаеву, о чем свидетельствует
отсутствующее у Бакунина упоминание И. Н. Лихутина (род. ок. 1848 г.), основателя со­
циалистического кружка в Петербурге, тесно сотрудничавшего с Нечаевым. О нем сказано:
«После дворянского заговора декабристов (1825) первая серьезная попытка организации
была сделана Лихутиным». Исключенный из публикации текст касается сюжетов польско­
го восстания 1863 г., связанных с деятельностью возглавленного А. А. Потебней «Комитета
русских офицеров в Польше», о котором Бакунин говорит как о «второй серьезной военной
организации после заговора декабристов». Создание сокращенной редакции диктовалось,
по-видимому, как условиями транспортировки прокламаций в Россию, так и стремлением
заострить текст на современную проблематику.
Прокламация написана Бакуниным в январе 1870 г. в Женеве и отпечатана в типо­
графии Чернецкого.
1
2

Родоначальником Голштейн-Готгорпской линии Романовых был Петр III.
В данной прокламации, написанной Бакуниным после возвращения Нечаева из России,
речь идет о Комитете общества «Народная расправа», о которой он сообщил Бакуину
как о реально существующей и действующей сильной революционной организации.
Речь идет о статье «Главные основы будущего общественного строя», помещенной в
«Издании общества «Народная расправа» № 2, зима 1870. См. док. № 11. Под заглави­
ем «Наша общая программа» текст этой публикации без существенных изменений был
перепечатан Нечаевым в «Общине», № 1 , 1 сентября 1870 (См. док № 14, коммент. 5).
В данном случае Бакунин имеет в виду «Программу революционных действий» (док
№ 2). См. о ней во вступ. статье к разделу.

3

4

№ 13
От р у с с к о г о р е в о л ю ц и о н н о г о о б щ е с т в а к ж е н щ и н а м
История юридического развития человеческих обществ поставила вас
повсюду в положение безусловной подчиненности мужчине. Создавая за­
коны гражданские, имея в виду только свои интересы, мужчина отвел вам
около себя место наложницы и кухарки. Поставленные вне всех сфер об­
щественных, которые дают хоть малейшую возможность развития челове­
ческого, вы сами по себе ничто и получаете значение только тогда, когда
церковь и X т. Свода законов припрягут вас к мужчине. Никакой усилен­
ный труд, никакая самостоятельная деятельность не выводят вас из под
этой унизительной подчиненности. Все законы написаны в таком духе,
что самая талантливейшая из вас поставлена ниже самого глупого мужчи­
ны. Вас учат танцевать и вышивать по канве; вас учат уметь льстить и
угождать папеньке, дяденьке, мужу и, особенно, жениху; вас учат хитрить,
обманывать и нравиться — вас развращают и извращают с самого детства,
вот и вся программа вашего образования, вот все знания, которые вы при­
носите с собой в жизнь. Зная, что вы ничего не знаете, пока вас не при­
стегнут к мужчине, вы лезете из кожи вон, чтоб кому-нибудь понравиться;
вы ищете жениха богатенького, так уж вам с детства и няньки, и гувер­
нантки, и маменьки приказывают. Любовь и привязанность, истинное вле­
288


чение и правдивая страсть редкость между вами, как и вообще между
людьми. Вы лжете, давая клятву жениху, лжете под венцом, лжете потом
и целую жизнь. Отношения, основанные на лжи, рано или поздно разры­
ваются, вы ищете выхода из них, ищете удовлетворения. Если, выйдя за­
муж, вам случится полюбить другого — тогда вас проклинают и закон гра­
жданский, написанный фрачниками, и церковь, управляемая рясниками;
общество гонит вас, и гонения эти вы навлекаете на себя именно тогда,
когда вы решитесь, может быть, не солгать. Мужчины, судящие вас, начи­
ная с самого развратника Александра II, только о том и помышляют, как
бы побольше завести наложниц. Вот место, отведенное вам законодателя­
ми в гражданском обществе. Из институтов и пансионов вы выходите со­
вершенными невеждами, вы не имеете даже тех жалких сведений, которые
выносят мужчины из царских школ. Становясь матерями, вы приносите
страшный вред людям — вы портите детей, потому что не имеете никако­
го понятия ни об уходе за ними, ни о воспитании; причина тому лежит в
вашем невежестве, вам ни слова не говорят об этих предметах, считая их
вздорными. От обмана вы ни на шаг не отходите: при людях вы любите
мужа и ласкаете детей, а за глаза вы ненавидите мужа .и равнодушны к де­
тям. Вы занимаетесь только своей внешностью, с в о и м и тряпками, потому
что, выйдя замуж, вы не перестаете желать нравиться и щеголяете друг
перед другом своими любовниками. Так идет жизнь ваша, если вы при­
надлежите к привилегированному классу общества. Ну, а бедные что дела­
ют? Они умирают от голода и холода с иглой в руках или попадают сна­
чала к какому-нибудь подлецу кавалергарду или другому императорскому
опричнику, потом идут, все спускаясь и спускаясь, по мере утраты свеже­
сти, пока не попадут, наконец, в публичный дом, где их доконает отчаян­
ный разгул и п о л и ц и я . Проклятия сыплются на них со всех сторон, редко
кто не оттолкнет их от себя с презрением. Совсем другое в аристократиче­
ском мире, там вы добиваетесь как бы попасть в наложницы к императору
или великому князю, к Ш увалову1 или другому временщику-мерзавцу.
Тогда вы становитесь сильными мира, грабительницами и притеснитель­
ницами; в этом случае вас не клянут, а, напротив, раболепствуют перед
вами. Есть между вами скромные и добрые, любящие и честные, как гово­
рят, обыкновенно, в обществе; но и их участь горькая. Они век свой моют
и полощут, варят и жарят на своих мужей-повелителей; они любят детей
своих искренно, но, тем не менее, портят их вследствие невежества, кото­
рым наделили их и родители, и школа. Вот как вы существуете из рода в
род, из поколения в поколение. Сами подумайте и скажите, можно ли на­
звать такое существование человеческим?
Многие из вас давно уже серьезно задались этим вопросом и ищут себе
выхода из общественной и семейной тесноты. Их прозвали нигилистками
и стали гнать. За что же? За то, что они отделились от лагеря тунеядст­
вующих эксплуататоров и жадно бросились на науку и труд. Они правы:
только трудящийся человек может представлять собой единицу в челове­
ческом обществе #и в силу этого требовать себе человеческих прав. В этом
отноіпении между мужчиной и женщиной нет разницы; тунеяды обоих
Полов обречены на бесправие и на погибель, право на жизнь имеют толь­
ко работники и работницы. Оставаясь исключительно дочерью или налож­
289


ницей, женщина не может требовать так называемой эмансипации — такое
требование нелепость. Нигилистки наши поняли это и принялись за труд.
Заводя ассоциации, они думали достигнуть возможности жить своим тру­
дом и в силу этого стать независимыми от мужчины. Правительство нача­
ло их гнать и преследовать — ассоциации не удались; развратный Алек­
сандр II причислил к публичным женщинам всех тех, которые хотели пе­
рестать жить на счет крестьянского труда и велел им выдать желтые биле­
ты. — Итак: учиться вам не позволяют и своим трудом ассоциационным
жить не дают. Не возмущайтесь, иначе и быть не может. Как же вы хоти­
те, чтоб эксплуататоры ваши сами дали вам в руки средства освободиться
от них? Не ждите от них такой наивности и знайте вперед, что всякая по­
пытка ваша стать на ассоциационный труд будет подавлена ими. Где же
искать вам выхода? Ищите его в социальной революции. Только после та­
кой революции, которая уничтожит всякое эксплуататорство, настанет для
вас возможность человеческого существования. Ваше дело неразрывно свя­
зано с общим делом всего притесненного работающего народа. Разрушай­
те вместе с ним помещичью империю; разрушайте ее со всем навязанным
народу законодательством. Тогда только откроется свободное поле ассоциационному женскому труду, тогда только вы сделаетесь производитель­
ными единицами в обществе, тогда только ваши права уравня[ю]тся с
правами мужчин. Только уничтожив частную собственность, можем мы
уничтожить семью юридическую. Жить вне религии и вне брака народ не
помешает никому — много есть всяких сект между ним, есть и безбрачник и 2, к которым он относится с полной терпимостью. Нетерпимость и пре­
следование всех проявлений воли идут от царя, помещиков и всяких дру­
гих эксплуататоров. Народ уничтожит и царя, и помещиков, и всех экс­
плуататоров, потому что они народу жить не дают. В с я з е м л я , в с е
ф а б р и к и и з а в о д ы , все м а с т е р с к и е , все о р у д и я
т р у д а , все пу ти с о о б щ е н и я , т е л е г р а ф ы , и пр. и
пр. будут п р и н а д л е ж а т ь артелям р а б о т н и к о в и
р а в н о п р а в н ы х с ними р а б о т н и ц . Эти п р о и з в о д и ­
тельные артели устроятся сообразно с географи­
ческими и этнографическими условиями каждой
м е с т н о с т и и все с в я ж у т с я м е ж д у с о б о й ф е д е р а ­
тивной солидарностью.
Вот цель, вот программа великой народной революции. Час народного
освобождения близок! Горе и нужда, притеснения и лишения, в которых
живет народ, дошли до крайних пределов. Он восстанет и сотрет с лица
земли всех своих притеснителей. Но для того, чтоб был успех на стороне
революции, нужно организовать наши силы. Приставайте и вы к органи­
зации; внесите в нее вашу силу.
Особенности вашей природы, отличающие вас черты характера и ума
пополнят нашу деятельность, она сделается тогда всестороннею. Идите же
вместе с нами в народ. Ваши интересы тесно связаны с его интересами.
Вы не раз уже доказали и свою преданность делу народного освобожде­
ния; и свою смелость и свою стойкость. Мы зовем вас на общую револю­
ционную работу и встретимся с вами, как равные с равными. — Гибель ту­
неядцам и да здравствует артельный труд!
290


Печатается по: Кушева Е. Революционные прокламации Женевской типографии
1869—1870 гг. //Л итературное наследство. М., 1941. Т. 41/42. С. 147—150.
Одна из последних прокламаций 1870 г., напечатанных в первой половине года в
Женеве в типографии Чернецкого. Ее автором является, скорее всего, В. А. Зайцев
(1842—1882) — русский публицист, сотрудник журнала «Русское слово», выехавший в
1869 г. за границу, где вступил в I Интернационал и тесно сотрудничал с Бакуниным.
Прокламация зарегистрирована впервые в III Отделении 20 апреля 1870 г.
1
2

См. коммент. 1 к док № 15 раздела I.
Безбрачники — секта, не признававшая какого-либо оформления брака.

№ 14
Община(La Commune. Die Commune.)
ОРГАН РУССКИХ СОЦИАЛИСТОВ, ПОД РЕДАКЦИЕЙ С. НЕ­
ЧАЕВА и В. СЕРЕБРЕНИКОВА, к которому адресуются с письмами,
посылками и проч. и проч. в London, H untley street, № 7, Tottinham
court road. W . C.—Mr. Serebrenicoff. NB. — Номера имеют прибавление
на Французском и Немецком языке
Ne і. Сентября 1-го, 1870 года.
Цена Six Репсе.

I
Европа приближается к социальному кризису.
Порядок общественных отношений, существующий доселе, доживает
свои последние дни. Близка эпоха обновления жизни новыми началами,
радикально противоположными теперешним.
Это видит каждый, умеющий правильно мыслить, если наблюдает
жизнь всего общества, а не одной какой-либо части его.
Все основания старого порядка давно разбиты критикой реального ра­
зума, отрешившегося от предрассудков и идеализаций: они оказались лож­
ными, противными природе человека, приводившими до сих пор только к
общественным бедствиям и страданиям масс и доставлявшим счастье и до­
вольство только небольшому числу привилегированных лиц. В справедли­
вость этих основ уже давно не верит никто.
Разного рода проповедники общественной морали, публицисты, поли­
тики, тенденциозные литераторы, попы и юристы продолжают еще трак­
товать о правах и законах, развивают учения о нравственности, чести и
Долге гражданском в империи или республике и о различных обязанно­
стях и добродетелях, личных, семейных и общественных, но все их речи и
проповеди давно уже потеряли всякий смысл в их собственных глазах.
Они подобны римским авгурам того времени, когда те без улыбки не мог­
ли смотреть друг на друга, совершая свои обряды.
Правда есть еще упорные защитники старого, но в рядах их нет более
ни талантливых, ни даже особенно способных. Напротив, они в последнее
291


время, в большинстве случаев, своей крайней ограниченностью, узкостью
и бестактностью, очевидною до нелепости, приносили медвежью услугу
своим учением. Государственные люди, агенты религий, проповедники
«нравственности» своими действиями теперь подрывают для себя кредит
даже в массах.
Весь порядок держится еще покуда той сплоченной, централизованной
организацией кнутов и штыков, которая создавалась веками: тогда как ме­
жду сторонниками нового направления еще не установились никакие пра­
вильные отношения, и они представляют из самих себя крайне безобраз­
ную массу людей, лишенных почти всякой организации, более толкую­
щих, нежели действующих, а если и действующих, то порознь, или еди­
нично, или небольшими группами, компаниями, и то почти всегда без яс­
но определенного плана, без практического навыка, т. е. без уменья. Не­
удивительно, что все попытки таких деятелей добиться хоть какого-ни­
будь положительного результата не имели до сих пор успеха.
На Западе Европы, лишь весьма недавно, в среде недовольных совре­
менными условиями общественной жизни положено начало организации,
наиболее серьезной сравнительно с предшествовавшими.
Организация эта с довольно формулированной программой подготов­
ления и чрезвычайно туманной, или вернее почти совершенно неопреде­
ленной формулой будущего устройства общества. Мы говорим здесь про
организацию «борьбы работы против капитала», про интернациональную
ассоциацию работников. Эта организация, открыто существующая хотя не
во всех странах Западной Европы, быстро увеличивается, вследствие сво­
ей неопределенной программы, удобно перетолковываемой на всевозмож­
ные лады и потому удовлетворяющей весьма многих: но зато в рядах ее
представителей можно встретить гораздо более фразеров, говорунов, лиц
без всяких убеждений, чем серьезных личностей и способных борцов за
народное дело; в ней много лиц явно враждебных друг другу, составляю­
щих партии и истощающих и без того слабые силы организации в междо­
усобной борьбе.
Эта первая попытка сплотиться всем недовольным существующим по­
рядком в Европе, вероятно скоро вызовет другую; и наверно в среде этой
же самой, уже огромной по числу своих членов, организации родится дру­
гая, более серьезная и крепкая, которая и разрешит задачу нашего време­
ни, задачу общественной перестройки. Теперешнее же состояние Интер­
национала 1 есть состояние выжидающее, скорее сдерживающее, чем побу­
ждающее своих членов к практической деятельности.
Условия западной общественной жизни таковы, что людям из среды
народной рабочей очень трудно дойти до той степени развития и образо­
вания, которая бы давала возможность смотреть на вещи всесторонне и
делать правильные обобщения. Западные работники получают элемен­
тарное образование, часто специальное, но никогда или весьма редко
идут далее. На поприще науки и литературы, за весьма небольшими исклю­
чениями, наезничают члены буржуазии и вообще классов обеспеченных в
отношении материальном. В университетах, академиях дети богачей, чинов­
ников, собственников. Вот почему на Западе: между передовыми мыслите­
лями, нередко бесспорно глубокими, нет или весьма мало людей, вышед­
292


ших из народной среды, прочувствовавших на себе боли и муки рабоче­
го класса.
Почти все члены Интернациональной ассоциации, за исключением
весьма небольшого количества лиц — вожаков, суть работники. Они тяго­
теют к тому или другому журналу, редактируемому каким-либо ученым
или литератором. Эти люди, в силу своего бблыпаго развития сравнитель­
но с простыми работниками, естественно являются их вождями. Между
ними есть умные и преданные делу люди, но все они, почти без исключе­
ния, вышли из среды, в которой жилось хорошо. Ж изнь работника-бедняка, страдания пролетария известны им лишь по слухам. Естественно, что
у такого рода вождей нет самого сильного стимула энергичных борцов,
стимула необходимости, во чтобы то ни стало выйти из невыносимого по­
ложения. Естественно поэтому также и то, что такие вожди удовлетворя­
ются теоретическими развитиями своих взглядов на бумаге или с трибу­
ны; настоящее же практическое дело их пугает, оно им чуждо, не по си­
лам, не по нервам.
Такие вожди суть не вожди, а тормозы для народного, революционного
дела, и до тех пор, пока мы не увидим хотя одного настоящего работника
труженика, который бы, пройдя через страдания нашей каторжной народ­
ной жизни и вынеся оттуда страстную ненависть к существующему поряд­
ку, обладал бы и достаточно широким мировоззрением для общего всесто­
роннего понимания жизненных условий, до тех пор Интернационал не
выйдет из того пассивного выжидающего положения, в котором его дер­
жат красноречивые, сытые умники, заседающие в комитетах. Всюду, во
главе различных секций интернациональной ассоциации, между трусливы­
ми и бесхарактерными писаками можно встретить и так называемых ра­
ботников белоручек (брилльянщики, часовщики, рисовальщики и прочие
поставщики роскоши для пресыщенных тунеядцев теперешнего порядка).
Эти люди, зараженные дарами нашей цивилизации, всеми силами стара­
ются подражать кровным ораторам и писакам. Все они страстно желают
казаться солидными, глубокомысленными, добродетельными и безукориз­
ненными. Они всегда поэтому против всякого начинания, как бы ни было
оно очевидно полезно для дела масс, если оно хотя немного расковано
или идет в разрезе с современными понятиями о чести, долге и нравствен­
ности, понятиями, которые они считая ложными в теории, не решаются
отрицать на практике из боязни скомпрометировать себя в глазах буржу­
азного общества, как бы забывая, что это общество их враг. Одним сло­
вом, почти все крупнейшие представители радикальной социалистической
партии в современной Европе исполнены противоречий и непоследова­
тельности между словом и делом; они все, в теории равнодушные, даже
нередко враждебные ко всякому насущному практическому делу, не оду­
шевляемы страстью творчества, хотя отчасти подобною страсти, руково­
дившей людьми первой революции.
И так, на западе при существовании уже огромной явно существующей
организации недовольных современным порядком, нет пока людей, кото­
рые бы с широтой своих воззрений соединили и сильную волю и страсть
творчества. Пока не явятся эти люди так или иначе, и не сбросят с пьеде­
сталов теперешних безхарактерных краснобаев, до тех пор нельзя ожидать
293


самостоятельного серьезного революционного социалистического движе­
ния от этой интернациональной ассоциации, как бы она ни была велика.
Удобно сложившиеся обстоятельства: жестокая продолжительная война,
повсюдный голод или что-либо подобное, могущия особенно сразу уси­
лить народные несчастья, могут также вызвать в Европе взрыв масс. При
этом взрыве явятся иные страстные люди, иные вожди, выработавшиеся в
битве, за которыми массы последуют, и конечно дойдут к своей цели.

II
Положение дел в России совершенно иное.
Среди масс совершенно лишенных всякого даже элементарного образо­
вания, не знавших грамоты, погруженных в глубочайшее невежество, опу­
танных предрассудками и религиозными бреднями, под гнетом ужасающе­
го деспотизма, образовались, выросли и быстро растут кучи новых людей,
вышедших из самых темных закоулков народной нищеты, прочувствовав­
ших на себе все горести рабочей жизни.
Эти люди с сжатыми кулаками пробились к свету через все препятст­
вия, устроенные абсолютизмом, для того, чтобы не допустить в народ лу­
чи знания и истины. Тысячи гибли на их пути, раздавленные острыми зу­
бами суровой жизни. Только самые стойкие уцелели через голод и холод,
через унижения и оскорбления, извиваясь как змеи между тиранами, по­
ставленными на стражу общественного невежества: они пробрались теперь
всюду, и всюду пустили ростки. Трудно сказать, как скоро настанут дни
их торжества, но очевидно, что никакая темная сила государственного дес­
потизма не в состоянии их теперь истребить.
Суровая логика их проверила все данные цивилизации, не останавли­
ваясь ни перед какими авторитетами, она провела их через всю массу
мыслей, оставленных лучшими людьми всех времен. Ни что не спутало
их, ни что не сбило с толку. У них выработалось новое реальное мировоз­
зрение путем дорого ставшего горького опыта.
Строгие практики, они надеются только на себя, и верят в будущее Ру­
си, создать которое они считают своим назначением и единственной це­
лью, для которой стоит жить.
Долго дивились, и теперь еще дивятся люди 40-х годов, демократы-ба­
ричи, развивавшиеся во времена Пушкина и ему подобных, смотря на со­
временную молодежь. Не могут они ни понять, ни объяснить их ни перед
чем не останавливающуюся последовательность.
Да и где им понять? Они нам чужие.
Один из остатков отжившего поколения, И. Тургенев попробовал изо­
бразить что-то подобное нашему типу. Он начал рисовать Базарова; но ед­
ва наметил в нем некоторые наши еще не существенные черты, как сам до
того испугался образа, являющегося под его пером, что поскорее закончил
свой роман. Эта бледная фигура, едва намалеванная, Базаров все-таки за­
ключает в себе несколько характерных черт нашего поколения, тех черт,
которые понять могли люди прошлого.
Другой, А. Герцен в одной из своих статей (Полярная Звезда) 2 тщетно
силился отыскать связующие нитки между Базаровым и Печориным, Ру294


диным — или лучше сказать между поколением, выступающим на сцену
русской жизни и своим. Но попытка не удалась, потому что между нами
й ими нет ничего общего, ничего связующего, кроме слов: социализм, ре­
волюция и проч., которые однако мы понимаем иначе нежели они.
Поколение, к которому принадлежал Герцен, было последним заклю­
чительным явлением либеральничающего барства. Его теоретический
радикализм был тепличным цветком пышно распустившимся в искусст­
венной температуре обеспеченной жизни и быстро увядшим при первом
соприкосновении с обыкновенным реальным воздухом практического
дела.
Они критиковали, осмеивали существующий порядок с язвительной са­
лонной ловкостью, утонченным политическим языком. Их занимал самый
процесс этой критики. Они были довольны своими ролями.
До сих пор политическая проповедь в России могла встретить слушате­
лей двоякого рода: одна часть, несравненно более громадная второй, (sic!)
состояла из людей-дилетантов, слушающих критику и насмешку над суще­
ствующим порядком, как музыку оперы, и вовсе не желающих услышать
что-либо положительное, предлагаемое взамен этого строя, потому что
всякое изменение было бы разрушением их благосостояния. Таковы были
почти все слушатели проповеди Герцена, наслаждавшиеся чтением его Ко­
локола также бесцельно и безрезультатно, как они наслаждались балетным
канканом или арией певицы, получающей за вечер сумму, превосходив­
шую годовую подать целой деревни.
Другие слушатели Герцена, в весьма небольшом количестве, были мы.
Нам было некогда наслаждаться: нас душила тоска общественного застоя.
Перед нашими глазами умирали с голоду наши братья; в ушах раздава­
лись удары кнута, которым бичевали наших отцов и вопли сестер, прода­
ваемых на разврат матерями за кусок хлеба. Огонь негодования горел в
нашей крови; мозг искал выхода в другой жизни. Не услыхав ничего по­
ложительного, мы должны были с презрением отвернуться от дилетантов,
которые из гадостей существующего порядка сделали новое удовольствие,
и наслаждались звучным языком и картинным изложением при описании
народных несчастий, блеском острот и фигурных насмешек над палачами
русской земли. Мы сочли паясничеством всякую насмешку над тем, что не
знаешь, чем и как заменить.
Когда мы намекнули этим дилетантам о последовательности между
словом и делом, мы сразу оттолкнули их и от себя, и от либерализма.
Барство оказалось нам враждебно при первом нашем практическом шаге к
народной цели. Дилетанты поняли к чему ведет эта опасная забава либе­
ральничать; они увидали, что модное удовольствие, критика современного
порядка, есть их предсмертная пляска. Они остановились, злобно повер­
нули назад, и из либералов превратились в консерваторов. Потоки грязи
полились на всех тех, которые хотели быть последовательными и начина­
ли проводить революционную мысль в практическое дело. Герцен первый
бросил камнем в Каракозова 3.
Все возвышенные побуждения, весь радикализм этих баричей разле­
телся как пух при соприкосновении с реальностью. Либерализм их пере­
ходит теперь в ярую ненависть к «безумным мальчишкам», и скоро эта
295


благородная, обеспеченная среда, поставлявшая доселе поэтов, художников
и радикалов, будет поставлять лишь жандармов в роде Каткова 4.

III
Ж елая здесь наметить главные пункты наших основных стремлений,
мы прежде начнем с объяснения, кто мы и что должны мы хотеть в силу
нашего положения, в силу самой необходимости.
Мы дети голодных, задавленных лишениями отцов, доведенных до оту­
пения и идиотизма матерей.
Мы взросшие в среде грязи и невежества, среди оскорблений и униже­
ний; с колыбели презираемые и угнетаемые всевозможными негодяями,
счастливо живущими при существующем порядке.
Мы, для которых семья была предверием каторги, для которых лучшая
пора юности прошла в борьбе с нищетой и голодом, пора любви, пора ув­
лечений в суровой погоне за куском хлеба.
Мы, у которых все прошлое переполнено горечью и страданиями, в буду­
щем тот же ряд унижений, оскорблений, голодных дней и бессонных ночей, а
в конце концов суды, остроги, тюрьмы, рудники или виселица.
Мы находимся в положении невыносимом, и, так или иначе, хотим
выйти из него.
Вот почему в изменении существующего порядка общественных отноше­
ний заключаются все наши желания, стремления, все заветныя цели.
Мы можем хотеть только народной революции.
Мы хотим ее, и произведем ее.
В основе существующего порядка лежит зависимость масс от меньшин­
ства, общества от нескольких личностей; чтоб изменить существующий
порядок надо перевернуть отношения между единицей и обществом, надо,
чтобы меньшинство зависело от масс, и каждый от всех.
Наша цель — О Б Щ И Н А .
В обеспеченной цивилизованной среде можно встретить нередко после­
дователей социальных теорий, теперь сделавшихся модными. Они восста­
ют против капитала, против привилегий, кажутся радикальными, красны­
ми до ужасов, пока бранят существующий порядок, но лишь дело зайдет о
положительной постановке, они пятятся назад. Их пугают принципы ком­
муны, будто бы стесняющие личность.
Мы говорим, — изучение природы человека приводит к выводу, что
для него также необходимо быть членом общества, как необходимо есть и
пить. Он, так сказать, есть животное общественное. Единично, изолиро­
ванно он перестает быть человеком; лишенный дара слова он зверь. Зна­
чит в самой природе нашей есть уже обстоятельства, ставящие нас в необ­
ходимость признать некоторые условия для проявления нашей воли отно­
сительно других индивидуумов.
Если люди необходимо должны жить обществами, то ясно кажется что они,
при разумной выработке условий общественной жизни, должны брать во вни­
мание прежде выгоду и нужды всех, а не наоборот, как в существующем по­
рядке. При таком устройстве жизни, где довольство каждого будет зависеть
от довольства всех, ясно — каждый будет стараться принести как можно бо­
лее пользы другим, понимая что только тогда из общей суммы счастья боль296


ціе достанется и на его долю. Человек будет поступать так, самостоятельно ру­
ководствуясь очевидной пользой; следовательно свобода личности всех тех ин­
дивидуумов, которые могут быть чем-либо полезны обществу — нестеснима.
Но так как существующий порядок держится на принципе диаметраль­
но противоположном, по которому всякое счастье основывается на несча­
стье других и увеличения благосостояния лица — на увеличении лишений
масс, то образовалось не малое количество индивидуумов, которым тем
лучше живется, чем более вреда приносят они роду человеческому и кото­
рые уже не способны приносить ни какой польза, а лишь могут только
пропорционально времени делаться более и более зловредными.
Таким образом, теперь, при существовании множества зловредных эле­
ментов мы, вырабатывая условия новой общественной жизни, не должны
брать во внимание пользу всех, но можем только руководствоваться поль­
зой миллионного большинства, так как наслаждающееся привилегирован­
ное меньшинство почти все состоит из таковых элементов.
Тем, кому теперь особенно хорошо, потому что массам невыносимо пло­
хо, — тем после социального переворота будет весьма худо. Это чувствуется
всеми цивилизованными демократами, теперь купающимися в шелке и барха­
т е ц вот почему они так кричат против стеснения личности в общинной
жизни. Свобода лица, проявляющаяся в деятельности, противной пользе
большинства, естественно, должна быть стеснена. При постановке жизни
на новых общинных условиях нужно позаботиться прежде всего о том,
чтобы личности, испорченные физически и нравственно, не имеющие ни
мускульных сил для работы, ни достаточно здравого беспристрастного
ума для того чтобы рассуждать без прикидывания на эгоистический ар­
шин, чтоб такие личности лишены были возможности вредить обществу.
А таких индивидуалистов так много породила наша цивилизация, что
их никакая «всеразрушительная революция» не может истребить не толь­
ко всех, но даже, в большей части. Их будет много, они не уступят сразу
и вероятно несколько раз попробуют повернуть к старому.

Н а ш а о б щ а я пр ограм м а* 5

* Некоторые из общих положений были уже напечатаны и вызвали, как и следовало ожи­
дать, крики ужаса и порицаний от всех тех, которые думали бы вечно оставаться теоретизи­
рующими социалистами, сладко живущими за мужицкий счет. Мы слышали одного ради­
кала, известного в публике за самого рьяного, говорившего об общественных столовых, ко­
торые в первое время, ясно не могут быть особенно роскошны, следующее: «Я бы застре­
лился, если бы мне предложили сесть за такой стол!» Другой также радикальный и еще бо­
лее свежий и молодой сказал: «А я бы застрелил тех, кто мне бы это предложил». О убогая
наивность. Да разве люди дела не знают, что в первые дни переворота великое множество
подобных господ, которые не могут есть без серебряного сервиза и прочих комфортабель­
ностей, умрет героической смертью. Люди дела глубоко убеждены, что некоторые из них
попробуют конспирировать и сделать попытки повернуть на старый лад. Знание этого и за­
ставляет социальную партию приготовиться отразить всякую реакцию, и при первой необ­
ходимости принести подобных субъектов в жертву благосостояния масс.
297


Где н а ш а сила? Где на ши средс т ва?
I.
Тюрьмы и казематы, остроги и рудники, виселицы, топоры и пули, не
говоря уже об ружьях и пушках — вот они! атрибуты человеческой циви­
лизации. Вопли и рыдания, стоны и слезы, идиотизация и отчаянные
страдания и все скелеты, живые и мертвые, скелеты с кожею и без кожи, с
головой и без головы, скелеты всюду, куда глаз проникает — вот они! па­
мятники и плоды нравственного развития человечества до последнего дня.
Правда, не только люди, но и животные кусаются, бьют и убивают
друг друга. Но они кусают без злого умысла и без добродетельного наме­
рения, единственно, чтобы удовлетворить требованиям своего желудка, ко­
торый и санкционирует спокойно и беспристрастно все эти кусания. Че­
ловек же, — «божественный» скот и потому он придумал понятие пре­
ступности, преступления и преступника. Аристотель назвал человека —
политическим животным, он мог бы его назвать криминалистическим ско­
том. Политика совсем не исключительно — человеческая черта: есть жи­
вотные, живущие обществами и организованными государствами. И все
же животные эти не знают преступлений, потому что не знают законов.
Человек же и отличился пред животными: придумал преступление и за­
кон, в высшей и совершенной форме своей носящий название уголовного
свода законов. Что же такое закон? Определение при каких обстоятельст­
вах человека можно, и должно вешать и душить, запирать в клетки и зака­
пывать живым. Закон, так сказать, организует убийство и взаимное куса­
ние людей, приводит в систему разбойничество; закон — тот талисман, ко­
торый позволяет небольшой шайке мазуриков и паразитов эксплуатиро­
вать и избивать массы людей — безбоязненно для себя! Будь ты самый по­
следний сукин сын, самый последний мерзавец, и ты неприкосновенный и
святой человек, если ты вне закона, (быть вне закона значит сочинять за­
коны) и будь ты самый добродетельный субъект, закон все же может окре­
стить тебя в подлецы! Один закон определяет добродетель и порок. А кто
пишет законы? Кто довольно силен и хитер, чтобы заставить массы ува­
жать и повиноваться своим сочинениям? Первый негодяй, следовательно,
которому удалось перевязать своего сонного или физически слабого това­
рища, и обратить его в своего холопа. Первая клика подобных соединив­
шихся вместе негодяев, достаточно сильная для того, чтобы перевязать од­
ну часть огромного большинства своих ближних, передушить другую, за­
переть в клетки и третью. Сила родила закон; инстинкт эксплуатации сво­
их ближних, инстинкт паразитства, инстинкт разбойничества родили за­
кон. Закон стал орудием, мощным орудием, страшным орудием грубой си­
лы... небольшая кучка мерзавцев не могла бы долго держать в рабстве и
холопстве массы людей, если бы не позаботилась отнять у новых своих
рабов всякое поползновение сбросить иго, если бы не позаботилась приду­
шить или наложить оковы на мозги их... надо было лишить всякой воз­
можности сомневаться в мудрости и справедливости насилия, лишить его
той нравственной силы, воли и энергии, без которых никакое сопротивле­
ние невозможно!... вот всем этому закон, со всеми своими атрибутами, й
298


помог отлично. Чем дальше человечество «развивалось, и цивилизовалось»,
тем атрибуты закона становились сложнее, многочисленнее и всесторон­
нее... закон окрепал все сильнее и сильнее... так что теперь религии, науки
(юридические, экономические, социальные, философские), литература, ис­
кусство... ну все, что ум человеческий произвел, все это обратилось в фун­
дамент закона... Мало того, самые глубокие корни закона — в нравствен­
ности, в «совести людской» и уме. и чувство человека одинаково служат
фундаментом и защитой тому закону, который прописан кучкой подлых
мерзавцев, паразитов и бандитов — целым десяткам миллионов людей.
Замечательная последовательность преступления, что оно всегда теми
совершается, или те в нем обвиняются, кто не имеет в руках силы! Заме­
чательная последовательность добродетели, встречаемой всегда только у
тех, которые могут распоряжаться острогами и рудниками, виселицами и
пулями несчастных своих холопов! И еще более замечательная логичность
закона, который здесь окрещает в добродетель окрещаемое там в порок,
который в одном месте позволяет запрещаемое в другом, и который сего­
дня награждает как подвиг добродетельный то, что завтра сочтет за ос­
корбление, и за что будет мстить! Нет абсолютных добродетелей и поро­
ков, закон не знает таких, общество человеческое не признает таковых:
есть только относительные добродетели, относительные пороки. Одно
только абсолютно у всех народов, во всех обществах замечается, это повсе­
местность законов и следовательно преступлений; и чем больше законов,
тем больше преступлений, и тем многочисленнее и разнообразнее наказа­
ния (т. е. насилие), так что наказания не ради преступлений, а преступле­
ния наказаний ради кажутся существующими. Во времена Римской Импе­
рии жгли, и жарили людей, теперь больше запирают в клетки... О, лице­
мерие цивилизации! умасливать свою совесть тем, что теперь-де гуманнее
наказания! Лезешь в гуманность, когда бельмеса понимать не научилось
до сих пор в справедливости, истины от лжи, подлости от честности отли­
чать не умеешь? Что такое преступление и что не преступление? Где доб­
ро и зло? Живешь ты, человечество, миллионы лет, историю имеешь, тьму
законов, религий, наказаний, государственных постановлений и учрежде­
ний, нравственность, и вопроса этого простого разрешить не могло. Ника­
кой ученый дока, никакой поп, судья и адвокат, коронованный вор и
убийца, никакой страж тюремный и палач, никто не знает, что такое пре­
ступление и что не преступление! Они начнут нам сейчас врать из уго­
ловного свода или читать заповеди самого Бога, о! идиоты несчастные!
Все эти авторитеты вам скажут, что надо быть мазуриком и подлецом
(т. е. занимать известный пост в государственной организации), чтобы заслу­
жить название честного человека, без боязни наслаждаться свободой и не
знать наказаний, или же обратиться в механического холопа правителей-паразитов, питать их своим потом и кровью и молиться за благополучное про­
должение их эксплуатации; если же вы ни того, ни другого не хотите, то
вы преступник... вот они вам как определяют преступные действия. Ника­
кие законодательства из существующих и существовавших на земле не за­
ключали в себе ни малейшего понятия об истинном различии между пра­
вом и бесправием, между преступлением и не преступностью, между доб­
ром и злом. И притом сегодня одни законы и кодекс такой, завтра он дру­
299


гой и законы другие, меняясь с временами, событиями, «степенями циви­
лизации народа», и проч. и проч. Право и бесправие — вещи вечные, не­
изъяснимые: а тут они вменяются, смотря по временам и обстоятельствам,
и все же общество храбро подписывает над одними глупыми томами «пра­
во», над другими, не менее глупыми и подлыми томами «преступления»!...

II.
Человечеству неминуемо предстоит революция в мировоззрении, рево­
люция во взглядах и понимании преступности и непреступности. Челове­
чество должно убедиться и признать, что до сих пор закон, рождавший
преступления, сам был величайшим преступлением, и преступниками бы­
ли не наказуемые, а наказывающие. Человечество, во имя закона, родило
преступников, устанавливая этим род идолатрии к политической органи­
зации общества, закалывая в жертву небольшой кучке раэбойников-эксплуататоров определенный процент и без того угнетенной, забитой, истер­
занной массы, под именем преступников. Придет время, где остроумно­
ученые маранья наших законодателей и юристов об уголовном праве, су­
допроизводстве, судебном карании, полицейском и гражданском праве, и
проч. и проч. будут также читаться, как мы теперь читаем сказки об Ада­
ме и Еве в раю и Господе Боге у Авраама в гостях. Придет время, что ис­
тория человечества будет написана, как криминалистические анналы пи­
шутся, и теперешним всем судьям, законодателям и исполнителям придет­
ся расчитываться за свои подвиги.
О толпа! когда привяжут беднягу, какую-нибудь несчастную жертву
проклятого теперешнего социального деспотизма, где-нибудь на площади
к позорному столбу, или вздернут на воздух, так ты это с чувством нрав­
ственного своего достоинства (и превосходства) видишь, и пробегает в те­
бе шепот презрения; а как ты сама бессознательно, и как все человечество
стоит, и висит на позорном столбу, и сковано оковами самого подлого
деспотизма — этого ты не видишь и видеть не хочешь! Человек «сотворен
по образу и подобию Божию». Трус! вот истинное ему имя. Вся история,
все воспитание, как политическое, так и неполитическое, как будто ставит
себе в задачу делать человека трусом. Цивилизованный, моральный, спра­
ведливый и богатый законами человек, ты — трус и глупый трус! Нет у
тебя убеждений, а если есть, то ты от них без всякой нужды и прока отка­
зываешься, и топчешь в грязь свои понятия о правах человека, потому что
тебе импонирует сила, насилие, ты побеждаешься предрассудками подлы­
ми: коронованного мазурика со скиптром ты чуть ли не боготворишь, и
обобранного, обманутого, изнасилованного своего ближнего в рубищах
стыдишься и презираешь, первому все мерзости и подлости прощаешь,
бедняку же даже голод ставишь в вину и преступление; трон и президент­
ское кресло освящают в твоих глазах бандитство и паразитство; ты при­
знаешь законом всякое самое бессмысленное, самое варварское приказание
своих верховных пройдох, потому что умеешь чувствовать к штыкам их
подкрепляющим глубокое уважение! хорошо правосудие, которое находит­
ся в руках самих виновных, самих преступников; да, они — мазурики, эти
правители наши, они одни собственно из всего общества должны бы быть
300


судимы, на них лежит громадная ответственность, они одни имели безгра­
ничную волю и всевозможные средства в руках, к их услугам была мысли­
тельная способность миллионов, и что они сделали? Воровали, убивали,
всячески мучили, высасывая все соки из огромной массы рабов работни­
ков, и развращали их ум и сердце, да и не могли они иначе поступать, на
то ведь они и эксплуататоры и правители! Хорош человек, и велика же
его трусость, если он максимы этих мерзавцев признал за законы, и пра­
восудие их рук — за справедливое наказание, налагаемое обществом (чи­
тай: немногими разбойниками) на непокорных членов (читай: на общест­
во) (и читай еще: за трусость)! Глупый ты трус, потому что если бы со­
хранил хоть каплю своего ума, так ни минуты не хотел бы терпеть этой
деспотии, этого грабительства, этого разврата, самого пошлого и грязного
разврата из всех. А если ты так легко потерял свои мыслительные способ­
ности, так ты жалкий трус! Люди живут 1900 лет в христианской вере,
взаимной любви, и доказали же они силу и глубину этой любви. Христос
сказал: «Царство мое не от мира сего!» Что же! царство гнета, мук и пы­
ток, убийств и грабежа, царство идиотизма и оскототворения, царство ду­
ховного и телесного кусания и избиения от мира сего, верно! Все это хри­
стианство можно назвать искусством рождать и сочинять преступления.
Против чего их нет! против всего, только не против свободы и разума, не
против вечных, неоспоримых природных прав человека!... Довольно, это­
му пора положить конец: нечего нам бесправие и насилие называть «зако­
ном» и признавать его за таковой, потому что оно сильно, а мы слабы!
Нечего нам искать хоть слова правды и истины во всех этих государствен­
ных сводах и кодексах! Там ложь одна, там кровь одна, там хартия раз­
бойничества открытого и прославляемого, там санкционируется самая
жестокая несправедливость, какая может быть только на свете: подчинен­
ная зависимость работающего большинства от паразитного, беспутного
меньшинства самых мерзких людей и организованная бойня всякого чело­
века, который не хочет знать мазурнических законов, и своего собственно­
го бесправия! Братья! довольно пало несчастных, бесследно погибших
жертв подлого законодательства нашего проклятого социального строя!
Кровь их требует положить конец этой бойне! Мы знаем что дает подоб­
ный существующему социальный строй, мы знаем и то, во что он обхо­
дится! Не хотим знать мы законов, ни гражданского, ни уголовного свода,
никаких из существующих прав и преступлений не хотим знать, никакого
правосудия не признаем и признавать не будем, пока не уничтожим суще­
ствующий социальный строй, с которым все это бесправие связано, пока
не уничтожим в корень все существующие порядки и учреждения, как ос­
нованные на лжи, обмане, эксплуатации и подлых убийствах!
Продолжение в след. №№.

П и сь м о к О г а р е в у и Б а к у н и н у
Мм. Гг.
Не предвидя скорой возможности лично видеться с вами, я прошу вас
через посредство старшей дочери Герцена, заведующей нашей кассой, дос­
301


тавить в редакцию Общины остаток того фонда, которого части получены
мною при жизни Л. Герцена и еще в недавнее время 6.
При сем пользуюсь случаем заявить, что не смотря на разногласие в
наших воззрениях относительно политических целей и путей, разногла­
сие, выказывавшееся при столкновении с практикой, требующей не одного
теоретического радикализма, но и последовательности в действиях, я, от­
казываясь отныне от всякой политической с вами, Мм. Гг., солидарности,
тем не менее не перестаю смотреть на вас как на лучших представителей
поколения, к сожалению, бесследно сходящего со сцены истории. Идеи ва­
шего поколения, Мм. Гг., не имеющие никаких корней в нашей жизни и
положении, полученные извне и совершенно идущие в разрез с вашей об­
становкой, хотя и не могли быть поэтому никогда вами практически осу­
ществлены, все-таки спасали хоть немногих от той тины и грязи, в кото­
рую погрузились ваши бывшие сверстники и товарищи по школе — Кат­
ков, Л еонтьев7 и им подобные. Ваши социальные убеждения мешали сде­
латься сторонниками проклятого теперешнего государственного строя, но
они так мало были прочувствованы поколением, вышедшим из вненародной среды, что не делали никого и реальным врагом этого государства;
потому что противоречие между революционной мыслью и аристократиче­
ской жизнью вело к безотрадному скептицизму и бесплодному разочарова­
нию даже такие сильные умы, как ум А. Герцена.
Все, что могло выйти полезного из этого поколения, выразилось в бле­
стящих литературных работах покойного издателя Колокола и ваших.
Поэтому, смотря на вас, если не как на действительных работников то
как на верных сторонников нашего дела, я буду считать своею обязанно­
стью относиться к вам с той же искренностью и прямотой, которую я ис­
ключаю из своих отношений к нашим врагам.
Я глубоко уверен в широте вашего, Мм. Гг., политического смысла, ко­
торый не допустит вас поддаться личной досаде или минутному раздраже­
нию и принести тем пользу нашему общему врагу, русскому правительст­
ву, ненавидимому вами, вероятно, также сильно, как и мной.
Поэтому, я считаю ложными те слухи, по которым будто бы в ваших
последних обо мне отзывах проглядывало более значительного озлобле­
ния, чем здравого смысла, сдерживающего порывы личного неудовольст­
вия у каждого серьезного политического деятеля.
Расставаясь с вами, Мм. Гг., после окончательного объяснения, я дал
вам руку, как друг, и смею надеяться, что не перестану быть им, тем более
потому, что между нами не может быть никаких деловых столкновений,
так как я глубоко уверен, что вы никогда не выступите более как практи­
ческие деятели русской революции.
Лондон, Августа 1870.

Сергей Нечаев.

Недостаток места заставляет отложить нам до следующего номера «исто­
рические эскизы попыток социального переворота и причины их неудач»,
равно как и полученные для печати корреспонденции из России.
Главные социальные органы Интернационального Общества работни­
ков в Европе:
302


в Бельгии, Bruxelles, «International», (red. Hins), и Liberté, в Verviers,
Mirabeau.
в Швейцарии, Женеве «Vorbate» (red. Becker) и «Egalité», в Neuchatele
«Solidarité».
в Германии, в Leipzig «Volkstaat», (red. Liebknecht), в Augsburg, «Pro­
letarier», (red. Neff), в Берлине, «Social Democrat», Швейцера — газета субсидиозная, служит Бисмарку.
в Австрии Wien, «Volkswille», (red. Scheu),
в Италии: нет теперь,
в Испании, «Solidaridad», в Мадриде
во Франции, «Reforme Sociale» à Rouen
в Англии, нет.
в Америке, «New York», «Arbeiter», «Union». Chicago, Tho W orking
Men's Association.
Печатано: Plackett & Moday, 9&10, S. Bride's Avenue, Fleet Street, Lon­
don, E. O.
Печатается по оригиналу, хранящемуся в РГБ.
Авторами журнала были Нечаев и Владимир Иванович Серебреников (1850—?), сту­
дент Медико-Хирургической Академии, в 1868—1869 гг. участник студенческих волнений в
Петербурге, был арестован и в марте 1869 г. выслан в Ригу, откуда вскоре бежал за грани­
цу, где примкнул к Нечаеву. Помогал Нечаеву в редактировании возобновленного «Коло­
кола», а позже — «Общины». Первый номер «Общины» был подготовлен к выпуску в конце
лета 1870 г., после окончательного разрыва Нечаева с Бакуниным и вышел в Лондоне
1 сентября 1870 г. Второй номер «Общины» оказался столь неудачным, что был уничтожен
самими авторами.
1

2
3

4
5

6
7

Интернационал — Международное товарищество Рабочих — первая международная ре­
волюционная организация, возникшая в 1864 г. и возглавлявшаяся К. Марксом и Ф. Эн­
гельсом.
Речь идет о статье А. И. Герцена «Еще раз Базаров», опубликованной в «Полярной
звезде» на 1869 г. (Genève et Bâle, 1868. C. 141—160).
В своем первом отклике на выстрел Каракозова — в статье «Иркутск и Петербург», от­
крывшей 219-й лист «Колокола» от 1 мая 1866 г., Герцен высказал свои принципиаль­
ные возражения против индивидуального террора; в акте 4-го апреля 1866 г. он видит
поступок «сумасшедшего, фаннатика или озлобленного человека...» (Герцен А. И. Собр.
соч. В 30-ти тт. М., 1960. T. XIX. С. 59).
См. коммент, 3 к док № 7.
Данная публикация в несколько иной редакции повторяет основные положения статьи
«Главные основы будущего общественного строя», помещенной в «Изданиях обще­
ства “Народной расправы”» № 2. Ввиду этого мы сочли возможным ее не воспроизво­
дить.
Бахметьевский фонд — создан в 1858 г. по инициативе Бахметьева, который передал
Герлену на нужды революционного движения в России 800 фунтов стерлингов.
Леонтьев Павел Михайлович (1822—1874), русский историк и публицист консерватив­
ного направления.
303


№ 15
<П рограмма революционной партии>
Основные положения
1. Мы, ____ , убежденный что при существующем положении нашей
страны взрыв недовольных масс народа близок и неизбежен, составляем
общество для образования партии с целью изменения настоящего порядка
как в политическом, так и в экономическом отношениях, т. е. учреждения
демократической респ[ублики] на место царящаго сегодня деспотизма и
эксплуатации.
2. Политические события в истории зап[адных] наций представляют
нам много печальных примеров революционных] движений, оставшихся
без положительных] результатов, и все потоки народной крови, пролитыя
до сих пор, не приведи еще к желанной цели главным образом потому,
что восстававший народ не имел в своей среде сведующих и опытных лю­
дей, которых интересы были бы тождественны с его интересами, и пото­
му, что большая часть восстаний заставала честную часть интеллигентнаго
меньшинства врасплох, неожиданно. На основании этого мы приступаем к
организации новой партии, которая бы при благоприятных обстоятельст­
вах не только возбудила и направила народное восстание, но которая бы
сумела и смогла упрочить результаты, добытыя революцией.
3. Имея в виду борьбу на жизнь и на смерть с громадной дисциплини­
рованной организацией деспотизма, мы, хотя и имеем окончательной це­
лью устройство федеративного союза гмин 1 нашей страны, тем не менее
считаем необходимым и единственно спасительным во время революции
сконцентрирование народных сил, а потому, подымая снова наше
революционное] знамя, на котором еще не изгладилась кровь наших пад­
ших братий, мы оставляем на нем девиз: [брак в оригинале], до тех
пор, пока результаты, добытия революцией, не будут вполне обезпечеными как от попыток внутренней реакции, так и от притязаний внеш­
них врагов.
4. Когда пробьет желанный час нар[однаго] освоб[ождения], когда
рев[олюционное] знамя разовьется победоносно в нашей стране, члены,
основавшие общество, считают своею непременной обязанностью принять
немедленно все необходимыя гарантии как против интриг частных лиц,
так и против ретроградных стремлений целых обществ различных местно­
стей. Все попытки реакции повернуть к старому должны быть парализова­
ны, и население должно быть направлено всеми возможными средствами
по пути революции.
5. На основании этого, одной из главных задач образующейся револю ­
ционной] партии будет организация революционной пропаганды в первое
время революции и совершенное устранение всякаго влияния сторонников
низвергнутаго порядка на выбор представителей нации.
6. Револ[юционная] партия должна ввести в жизнь все главнейший ос­
новы новаго общ[ественнаго] устройства и только тогда, когда возвраще­
ние к старому будет очевидно невозможным, т. е. при полной свободе револ [юционной] пропаганды — эта партия организует выбор предст[авите304


лей] нации для составления] конституционного госуд[арственнаго]
устройства] страны.
7. Убежденныя из опытов последняго столетия, какое могущественное]
орудие реакция сделала для себя из общ[его] изб[ирательнаго] права,
партия на основании револ[юционнаго] прав[ительственнаго] единства,
реального и неоспоримаго, не признает кандидатами в конституцион­
ное] собрание тех, кто выступает против следующих социальных] поло­
жений:
а) Республиканская] форма устройства государства не может быть
подвер[гнута] обсуждению, так как при всякой иной форме не возможна
свобода самого обсуждения.
б) Функция государственной] деятельности после окончательной] по­
беды социальной] револ[юции] над внутренними] и внешними врагами
ея будет заключаться в организации] и регуляризации работ. Государство
разрешит вопрос о произв[одительности] или непроизв[одительности]
труда.
с) Земля должна принадлежать тем, кто ее обрабатывает, то есть мил­
лионному люду, целому народу, а не частным владельцам, а потому объ­
является собственностью] цел [ого] государства, которое и распределит ее
между гминами.
д) Фабрики вместе с орудиями производства должны принадлежать го­
родскому раб[очему] населению, т. е. составляют точно так же лишь часть
национальной] собственности, а посему распределяются государством ме­
жду раб[очими] ассоциациями.
е) Воспит[ание] и образование] детей лежит на обязанности] государ­
ства.
8. Высказанныя положении мы кладем в основу нашей программе; глу­
боко уверенные в справедливости и спасительности оных, мы зовем на со­
юз с нами демократов других слав [янских] племен.
9. Признавая всю важность значения слав [янской] расы в буду [щей]
истории континента, мы уверены, что разрешая социальной] вопрос в
стране, подавленной ужасающим деспотизмом, мы тем самым будем со­
действовать разрешению социальной задачи во всей Европе.
10. Если инициатива в деле рев[олюции] славян[ской] расы будет при­
нята нами... то окончательное устройство социальной] демократической]
республики может конечно быть только результатом возстания всех еди­
ноплеменных народов, соединенных в могучий революционный] с л ав я н ­
ский] союз.
Да наступит скорей день, когда вел[икая] слав [янская] раса, освещ ен­
ная] солнцем свободы, равеЦства] и солидарности], займет свое настоя­
щее место между народ[ами] Европы и выполнит свое великое историчес­
кое] назначение.
Да здравствует социальная] демокр[атическая]
повст[анческая]
респ[у6лика]! Да здравствует союз соц[иал]-дем[ократических] слав[янских] государств.
[1872]
305


Печатается по: машинописная копия с автографа Нечаева, предоставленная нам проф.
В. Макклелланом, опубликовавшим «Основные положения» на английском языке (см.:
Macclellan W. Nechaevschina: An Unknown Chapter / / Slavic Review. 1973. September.
Vol. 32. No. 3).
Вероятно, Нечаев был автором этого документа. Рукопись «Основных положений»
находилась среди бумаг, которые Нечаев имел при себе при аресте в Цюрихе 2(14) авгу­
ста 1872 г. Документ представляет собой программу русско-польско-славянской органи­
зации, сколачиваемой Нечаевым совместно с рядом славянских революционеров.
Впервые опубликовано в России: Рудницкая E. JI. У истоков «Общества народного освобождения»: К истории идейного и организационного оформления русского бланкизм / /
История СССР. 1986. № 6. С. 21-39.
1

Гмина (польск.) — община.

№ 16
М. Л. Б а к у н и н . < « П р и б а в л е н и е А» к книге
«Государственность и анархия»>
Для предупреждения недоразумений считаем однако необходимым за­
метить, что то, что мы называем идеалом народа, ничего не имеет подоб­
ного с теми политически-социальными схемами, формулами и теориями,
выработанными, помимо народной жизни, досугом буржуазных ученых
или полуученых и предлагаемые милостиво невежественной народной
толпе, как необходимое условие их будущего устройства. Мы не имеем ни
малейшей веры в эти теории, и самые лучшие из них кажутся нам Прокустовыми кроватями, слишком узкими для того, чтобы охватить могучее
и широкое раздолье народной жизни. Наука, самая рациональная и глубо­
кая, не может угадать формы будущей общественной жизни. Она может
определить только отрицательные условия, логически вытекающие из
строгой критики существующего общества. Таким образом социально-эко­
номическая наука при такой критике дошла до отрицания лично-наследст­
венной собственности и, следовательно, до отвлеченного и, как бы сказать,
отрицательного положения собственности коллективной, как необходимо­
го условия будущего социального строя. Таким же путем дошла она до от­
рицания самой идеи государства и государствования, т. е. управления об­
ществом сверху вниз, во имя какого бы то ни было мнимого права, бого­
словского иди метафизического, божественного или интеллигентно-учено­
го и вследствие того пришла к противоположному, а потому и отрица­
тельному положению — к анархии, т. е. к самостоятельной свободной ор­
ганизации всех единиц или частей составляющих общины и их вольной
федерации между собою, снизу вверх, не по приказанию какого бы то ни
было начальства, даже избранного и не по указаниям какой-либо ученой
теории, а вследствие совсем естественного развития всякого рода потреб­
ностей, проявляемых самою жизнью.
Поэтому никакой ученый не в состоянии научить народ, не в состоя­
нии определить даже для себя, как народ будет и должен жить на другой
день социальной революции. Это определится, во-первых, положением ка306


экдого народа и, во-вторых, теми стремлениями, которые в них проявятся
в будут сильнее действовать, отнюдь же не руководствами и уяснениями
сверху и вообще никакими теориями, выдуманными накануне революции.
Нам известно, что в России теперь развилось целое направление к об­
разованию так называемых народных учителей. Утверждают, что должно
прежде всего научить народ, а когда он научится и поймет свои права и
обязанности, тогда только можно его бунтовать. Тут сейчас же является
вопрос, чему вы станете учить народ? Не тому ли, чего сами не знаете, не
можете знать и чему сами должны прежде всего выучиться у народа?
В этом направлении или в этой, далеко, впрочем, не новой партии не­
обходимо различать две категории.
Самая многочисленная — это категория доктринеров, шарлатанов,
большею частью и себя-надувателей, которые, не отказываясь ни от каких
удовольствий и выгод, доставляемых существующим обществом привиле­
гированному меньшинству, вместе с тем хотят приобрести или сохранить
репутацию людей, преданных в действительности делу народного освобо­
ждения, а пожалуй даже революционеров, — когда это не бывает сопряже­
но с слишком большими неудобствами. Таких господ в России появилось
слишком много. Они учреждают народные банки, артели, потребительные
и производительные общества, занимаются, конечно, женским вопросом, и
именуют себя громко поборниками науки, позитивистами, а теперь мар­
ксистами. Общая черта, отличающая их — это ничем не жертвовать, бе­
речь и холить свои дорогие личности пуще всего, и вместе с тем желать
слыть передовыми людьми во всех отношениях.
С этою категориею, как бы многочисленна она ни была, разговоры на­
прасны. До революции ее можно только разоблачать и срамить; а в рево­
люцию... ну тогда будем надеяться, что они сами пропадут.
Но есть другая категория, состоящая из молодых людей честных, дей­
ствительно преданных и которые бросались в это направление, в послед­
нее время, как бы с отчаяния, только потому, что им кажется, что при на­
стоящих обстоятельствах другого дела и выхода нет. Мы не определим их
ближе, боясь обратить на них внимание полиции; но те из них, которые
прочтут эти строки, поймут, что слова наши обращены прямо к ним.
Именно их хотелось бы нам спросить: чему они намереваются учить
народ? Хотят ли они преподать народу рациональную науку? Сколько
нам известно, их цель не такова. Они знают, что правительство останови­
ло бы на первом шагу всякого, кто захотел бы ввести науку в народные
школы, и знают кроме того, что самому народу нашему, в его настоящем,
слишком бедственном положении, совсем не до науки. Для того, чтобы
сделать доступною для него теорию, надо переменить его практику, и пре­
жде всего преобразовать радикально экономические условия его быта, вы­
рвать его из повсеместной и почти поголовной голодной беды.
Каким же образом честные люди могут изменить экономический быт
народа? Никакой власти у них нет, да и сама государственная власть как
Мы это постараемся доказать ниже, бессильна исправить экономическое
положение народа; единственно, что она может сделать для него, это —
упраздниться, исчезнуть, так как ее существование несогласно с благом
Народным, могущим быть созданным только самим народом.
307


Что же могут сделать друзья народа? Возбудить его к самостоятельно­
му движению и действию, и прежде всего — утверждают именно добросо­
вестные поборники того направления, о котором мы теперь говорили, —
указать ему пути и средства к его освобождению.
Пути и средства могут быть двоякого рода чисто: революционные,
стремящиеся прямо к организации всенародного бунта; и другие, более
мирные, начинающие освобождение народа систематически медленным,
но вместе с тем радикальным преобразованием его экономического быта.
Этот второй метод, если ему хотят следовать искренно, исключает, разу­
меется, проповедь о сбережении, столь любимую буржуазными экономи­
стами по той простой причине, что чернорабочему народу вообще, и осо­
бенно нашему, сберегать решительно нечего.
Но что же могут сделать честные люди для того, чтобы толкнуть наш
народ на этот путь медленных, но радикальных экономических преобразо­
ваний? Не откроют ли они в деревнях кафедры социологии? Во-первых,
все то же отечески бдительное правительство не позволит; ну — а во-вто­
рых, крестьяне ничего не поймут и насмеются над самим профессором; да
наконец и сама социология, наука будущая, в настоящее же время она не­
сравненно богаче неразрешимыми вопросами, чем положительными отве­
тами, не говорим уже о том, что нашим бедным мужикам заниматься ею
право некогда, на них можно действовать только путем практики, отнюдь
же не посредством теорий.
В чем же может состоять эта практика? Именно практика, ставящая се­
бе главною, если не единственною целью — толкнуть всю огромную массу
нашего крестьянства на путь самостоятельных экономических преобразо­
ваний, в духе новейшей социологии? Она не может состоять ни в чем дру­
гом, как в образовании рабочих артелей и кооперативных обществ, ссуд­
ных, потребительных и производительных и по преимуществу последних,
как идущих прямее других к цели, т. е. к освобождению труда от господ­
ства буржуазного капитала.
Но возможно ли это освобождение при экономических условиях, пре­
обладающих в настоящем обществе? Наука, опираясь на факты, а именно
на целый ряд опытов, сделанных в продолжение последних двадцати лет в
разных странах, решительно говорит нам — невозможно. Лассаль *, кото­
рого мы, впрочем, далеко не последователи, доказал эту невозможность са­
мым блестящим и популярнейшим образом в своих брошюрах, и в этом
сходятся с ним все новейшие экономисты, хотя и буржуазные, но серьез­
ные, как бы нехотя раскрывают немощь кооперативной системы, на кото­
рую довольно справедливо смотрят, как на спасательный громоотвод про­
тив социально-революционной грозы.
<...> В русском народе существуют в самых широких размерах те два
первых элемента, на которые мы можем указать, как на необходимые ус­
ловия социальной революции. Он может похвастаться чрезмерною нище­
тою, а также и рабством примерным. Страданиям его нет числа, и перено­
сит он их не терпеливо, а с глубоким и страстным отчаянием, выразив­
шимся уже два раза исторически, двумя страшными взрывами: бунтом
Стеньки Разина и Пугачевским бунтом, и не перестающим поныне прояв^
ляться в беспрерывном ряде частных крестьянских бунтов.
308


Что же служит ему препятствием к совершению победоносной револю­
ции? Недостаток ли в общем народном идеале, который был бы способен
осмыслить народную революцию, дать ей определенную цель, и без кото­
рого, как мы выше сказали, невозможно одновременное и всеобщее восста­
ние целого народа, а следовательно, невозможен и самый успех револю­
ции? Но вряд ли было бы справедливо сказать, что в русском народе уже
не выработался такой идеал.
<...> Понятно, что если народ не выработает сам из себя этого идеала,
то никто не будет в состоянии ему его дать. Вообще нужно заметить, что
никому, ни лицу, ни обществу, ни народу нельзя дать того, чего в нем
уже не существует не только в зародыше, но даже в некоторой степени
развития.
<...> Нужно быть олухом царя небесного или неизлечимым доктрине­
ром для того, чтобы вообразить себе, что можно что-нибудь дать народу,
подарить ему какое бы то ни было материальное благо или новое умствен­
ное или нравственное содержание, новую истину и произвольно дать его
жизни новое направление или, как утверждал тридцать шесть лет тому на­
зад покойный Чаадаев2, говоря именно о русском народе, писать на нем,
как на белом листе, что угодно.
<...> повторяю еще раз, самые прославленные гении ничего или очень
мало сделали до сих пор собственно для народа, т. е. для многомиллион­
ного чернорабочего пролетариата. Народная жизнь, народное развитие,
народный прогресс принадлежат исключительно самому народу. Этот про­
гресс совершается конечно не путем книжного образования, а путем есте­
ственного наростания опыта и мысли, передаваемого из рода в род, и не­
обходимым образом расширяющегося, углубляющегося по содержанию,
усовершенствующегося и облекающегося в свои формы, разумеется, чрез­
вычайно медленно, путем бесконечного ряда тяжких и горьких исторических
испытаний, доведших наконец в наше время народные массы, можно сказать
всех стран, по крайней мере, всех европейских стран, до сознания, что им от
привилегированных классов и от нынешних государств, вообще от поли­
тических переворотов, ждать нечего, и что они могут освободиться только
собственным усилием своим, посредством социальной революции. Это са­
мое определяет всеобщий идеал, ныне в них живущий и действующий.
Существует ли такой идеал в представлении народа русского? Нет со­
мнения, что существует, и нет даже необходимости слишком далеко углуб­
ляться в историческое сознание нашего народа, чтобы определить его
главные черты.
Первая и главная черта, это всенародное убеждение, что земля, вся зем­
ля, принадлежит народу, орошающему ее своим потом и оплодотворяюще­
му ее собственноручным трудом. Вторая столь же крупная черта, что пра­
во на пользование ею, принадлежит не лицу, а целой общине, миру, раз­
деляющему ее временно между лицами; третья черта, одинаковой важно­
сти с двумя предыдущими, это квази-абсолютная автономия, общинное са­
моуправление, и, вследствие того решительно враждебное отношение об­
щины к государству.
Вот три главные черты, которые лежат в основании русского народно­
го идеала. По существу своему, они вполне соответствуют идеалу, выраба­
309


тывающемуся за последнее время в сознании пролетариата латинских
стран несравненно ближе ныне стоящих к социальной революции, чем
страны германские. Однако русский народный идеал омрачен тремя дру­
гими чертами, которые искажают его характер и чрезвычайно затрудняют
и замедляют осуществление его; чертами, против которых поэтому мы все­
ми силами должны бороться, и против которых борьба тем возможнее, что
она уже существует в самом народе.
Эти три затемняющие черты: 1, патриархальность; 2, поглощение лица
миром; 3, вера в царя.
Можно было бы прибавить в виде четвертой черты христианскую веру,
официально-православную или сектантскую; но по нашему мнению, у нас
в России, этот вопрос далеко не представляет той важности, какую он
представляет в западной Европе, не только в католических, но даже и в
протестантских странах. Социальные революционеры разумеется не пре­
небрегают им, и пользуются всяким случаем, чтобы в присутствии народа
сказать убийственную правду господу Саваофу и богословским, метафизи­
ческим, политическим, юридическим, полицейским и буржуазно-экономи­
ческим представителям его на земле. Но они не ставят религиозный во­
прос на первое место, убежденные в том, что суеверие народа, естествен­
ным образом сопряженное в нем с невежеством, не коренится однако
столько в этом невежестве, сколько в его нищете, в его материальных
страданиях и в неслыханных притеснениях всякого рода, претерпеваемых
им всякий день; что религиозные представления и басни, эта фантастиче­
ская склонность к нелепому, явление еще более практическое, чем теоре­
тическое, а именно не столько заблуждение ума, сколько протест самой
жизни, воли и страсти против невыносимой жизненной тесноты; что цер­
ковь представляет для народа род небесного кабака, точно также как кабак
представляет нечто вроде церкви небесной на земле; как в церкви, так и в
кабаке он забывает хоть на одну минуту свой голод, свой гнет, свое уни­
жение, старается успокоить память о своей ежедневной беде один раз в
безумной вере, а другой раз в вине. Одно опьянение стоит другого.
Социальные революционеры знают это и потому убеждены, что рели­
гиозность в народе можно будет убить только социальною революцией,
отнюдь же не отвлеченною и доктринерною пропагандою так называемых
свободных мыслителей. Эти господа, свободные мыслители, с ног до голо­
вы буржуа, неисправимые метафизики по приемам, привычкам и жизни
даже и тогда, когда называют себя позитивистами и воображают себя ма­
териалистами. Им все кажется, что жизнь вытекает из мысли, есть как бы
осуществление предпосланной мысли, вследствие чего и утверждают, что
мысль, и разумеется их бедная мысль, должна заправлять и жизнью; и не
понимают они того, что мысль, напротив, вытекает из жизни и что для
того, чтобы изменить мысль, надо прежде всего переменить жизнь. Дайте
широкую человеческую жизнь народу и он вас удивит глубокою рацио­
нальностью своих мыслей.
<...> так как мы сами глубоко убежденные безбожники, враги всякого
религиозного верования и материалисты, всякий раз, когда нам придется
говорить о вере с народом, мы обязаны высказать ему во всей полноте на­
ше безверие, скажу более, наше враждебное отношение к религии. На все
310


вопросы его по этому предмету мы должны отвечать честно, и даже когда
становится нужно, т. е. когда предвидится успех, должны стараться ему
объяснить и доказать справедливость своих воззрений. Но мы не должны
сами искать случаев к подобным разговорам. Мы не должны ставить рели­
гиозный вопрос на первом плане нашей пропаганды в народе. Делать это,
по нашему глубокому убеждению, одназначительно с изменою народному
делу.
Народ не доктринер и не философ. У него нет ни досуга, ни привычки
заниматься одновременно многими вопросами. Увлекаясь одним, он забы­
вает все другие. Поэтому, наша прямая обязанность поставить перед ним
главный вопрос, от разрешения которого более чем от всех других зависит
его освобоэвдение. Но этот вопрос указан самим положением его, всей его
жизнью — этот вопрос экономически-политический, экономический в
смысле социальной революции и политический в смысле разрушения го­
сударства. Занимать его религиозным вопросом значит отвлекать его от
настоящего дела, значит изменять его делу.
Народное дело состоит единственно в осуществлении народного идеа­
ла, с возможным, в народе же самом коренящемся исправлением и луч­
шим, прямее и скорее к цели идущим направлением его. Мы указали на
три несчастные черты, омрачающие главным образом идеал русского наро­
да. Теперь заметим, что две последние: поглощение лица миром и богопочитание царя, собственно вытекают, как естественные результаты из пер­
вой, т. е. из патриархальности, и что поэтому патриархальность есть то
главное историческое, но к несчастью совершенно народное зло, против
которого мы обязаны бороться всеми силами.
Оно исказило всю русскую жизнь, наложив на нее тот характер тупо­
умной неподвижности, той непроходимой грязи родной, той коренной
лжи, алчного лицемерия, и наконец того холопского рабства, которые де­
лают ее нестерпимой. Деспотизм мужа, отца, а потом старшего брата, об­
ратил семью, уже безнравственную по своему юридически-экономическому
началу, в школу торжествующего насилия и самодурства, домашней еже­
дневной подлости и разврата. Гроб, убеленный, отличное выражение для
определения русской семьи. Добрый русский семьянин, если он человек
действительно добрый, но бесхарактерный, значит просто добродушная
свинья, невинная и безответная, существо ничего ясно не сознающее, ни­
чего определенно не хотящее и делающее безразлично, и тем будто бы не­
нарочно, почти в одно и то же время, добро и зло. Его действия гораздо
менее определяются целью, чем обстоятельствами, минутным расположе­
нием и главное средою; привыкши повиноваться в семье, он продолжает
повиноваться и гнуться по направлению ветра и в обществе, он создан
быть и оставаться рабом, но деспотом не будет. На это у него не хватит
силы. Он сам сечь поэтому не будет, но непременно подержит того несча­
стного, виновного или невиноватого, которого начальство высечь захочет,
начальство же является ему в трех главных и священных видах: как отец,
как мир и как царь.
Если же он человек с норовом и с огнем, он будет в одно и то же вре­
мя и рабом и деспотом; деспотом самодурствующим над всяким, кто будет
стоять ниже его, и будет зависеть от его произвола. Господа же его — мир
311


и царь. Если он сам глава семьи, он будет деспотом безграничным у себя
дома, но слугою мира и рабом царя.
Община его мир. Она ничто иное, как естественное расширение его
семьи, его рода. Поэтому в ней преобладает то же патриархальное нача­
ло, тот же гнусный деспотизм и то же подлое послушание, а потому и
та же коренная несправедливость и то же радикальное отрицание всяко­
го личного права, как и в самой семье. Решения мира, каковы бы они
не были, закон. «Кто смеет идти против мира!» — восклицает с удивлени­
ем русский мужик. Мы увидим, что кроме царя, его чиновников и дворян,
стоящих собственно вне мира или вернее над ним, есть в самом русском
народе лицо, смеющее идти против мира: это разбойник. Вот почему разбой составляет важное историческое явление в России — первые бунтов­
щики, первые революционеры в России, Пугачев и Стенька Разин, были
разбойники.
В мире имеют право голоса только старики, главы семейства. Нежена­
тая или даже женатая, но не отделенная молодежь, должна исполнять и
повиноваться. Но над общиною, над всеми общинами стоит царь, всеоб­
щий патриарх и родоначальник, отец всей России. Поэтому власть его
безгранична.
Каждая община составляет в себе замкнутое целое, вследствие чего — и
это составляет одно из главных несчастий в России — ни одна община
не имеет, да и не чувствует надобности иметь с другими общинами ни­
какой самостоятельной органической связи. Соединяются же они между
собою только посредством царя-батюшки, только в его верховной, отече­
ской власти.
<...> Государство окончательно раздавило, развратило русскую общину
уже и без того развращенную своим патриархальным началом. Под его
гнетом само общинное избирательство стало обманом, а лица, временно
избираемые самим народом, головы, старосты, десятские, старшины, пре­
вратились, с одной стороны, в орудия власти, а с другой, в подкупленных
слуг богатых мужиков-кулаков. При таких условиях последние остатки
справедливости, правды, простого человеколюбия должны были исчезнуть
из общин, к тому же разоренных государственными податями и повинно­
стями, и до конца придавленные начальственным произволом. Более чем
когда-нибудь, разбой остался единственным выходом для лица, а для це­
лого народа — всеобщий бунт, революция.
В таком положении, что может делать наш умственный пролетариат,
русская, честная, искренняя, до конца преданная социально-революцион­
ная молодежь? Она должна идти в народ несомненно, потому что ныне
везде, по преимуществу-же в России, вне народа, вне многомиллионных
чернорабочих масс, нет более ни жизни, ни дела, ни будущности. Но как
и зачем идти в народ?
В настоящее время у нас после несчастного исхода Нечаевского пред­
приятия, мнения на этот счет, кажется чрезвычайно разделились, но из
общей неурядицы мыслей, выделяются уже теперь два главные и противо­
положные направления. Одно более миролюбивого и подготовительного
свойства; другое, бунтовское и стремящееся прямо к организации народ­
ной обороны <...> В него мы верим и только от него ждем спасения.
312


Народ наш явным образом нуждается в помощи. Он находится в таком
отчаянном положении, что ничего не стоит поднять любую деревню. Но
хотя и всякий бунт, как бы неудачен он ни был, всегда полезен, однако
частных вспышек недостаточно. Надо поднять вдруг все деревни. Что это
возможно, доказывают нам громадные движения народные под предводи­
тельством Стеньки Разина и Пугачева. Эти движения доказывают нам,
что в сознании нашего народа живет действительно идеал, к осуществле­
нию которого он стремится, а из неудач их мы заключаем, что в этом
идеале есть существенные недостатки, которые мешали и мешают успеху.
Эти недостатки мы назвали и высказали свое убеждение, что прямая
обязанность нашей революционной молодежи противодействовать им и
употреблять все усилия, чтобы побороть их в самом народном сознании, а
для того, чтобы доказать возможность такой борьбы, мы показали, что она
уже давно началась в самом народе.
Война против патриархальности ведется ныне чуть ли не в каждой де­
ревне и в каждом семействе, и община, мир, до такой степени обратились
теперь в орудие ненавистной народу государственной власти и чиновниче­
ского произвола, что бунт против последних становится вместе с тем и
бунтом против общинного и мирского деспотизма.
Остается богопочитание царя. Мы думаем, что оно чрезвычайно поприелось и ослабло в самом сознании народном за последние десять или
двенадцать лет, благодаря мудрой и народолюбивой политике императора
Александра благодушного.
<...> Нет, воля ваша, русский мужик невежа, но не дурак. А он должен
был бы быть круглейшим дураком, чтобы после стольких, глаза колющих
фактов и испытаний, вынесенных им на своей собственной шкуре, он
<не> начал понимать наконец, что у него нет врага пуще царя. Втолко­
вать, дать ему почувствовать это всеми возможными способами, и, пользу­
ясь всеми плачевными и трагическими случаями, которыми переполнена
ежедневная народная жизнь, показать ему, как все чиновничьи, помещи­
чьи, поповские и кулацкие неистовства, разбои, грабежи, от которых ему
нет житья, идут прямо от царской власти, опираются на нее и возможны
только благодаря ей, доказать ему, одним словом, что столь ненавистное
ему государство, это сам царь и ничто иное как царь — вот прямая и те­
перь главная обязанность революционной пропаганды.
Но этого мало. Главный недостаток, парализующий и делающий до сих
пор невозможным всеобщее народное восстание в России, это замкнутость
общин, уединение и разъединение крестьянских местных миров. Надо во
что бы то ни стало разбить эту замкнутость и провести между этими от­
дельными мирами живой ток революционерной мысли, воли и дела.
<...> Надо их убедить в том, что в народе живет несокрушимая сила;
против которой ничто и никто устоять не может; и что если она до сих
пор не освободила народа, так это только потому, что она могуча только
тогда, когда она собрана и действует одновременно везде, сообща, за одно
и что до сих пор она не была собрана. Для того же, чтобы собрать ее, не­
обходимо, чтобы села, волости, области связались и организовались по од­
ному общему плану и с единою целью всенародного освобождения. Для
того же, чтобы создалось в нашем народе чувство и сознание действитель­
313


ного единства, надо устроить род народной печатной литографированной,
писаной или даже изустной газеты, которая бы немедленно извещала по­
всюду, во всех концах, областях, волостях и селах России, о всяком част­
ном народном, крестьянском или фабричном бунте, вспыхивающем то в
одном, то в другом месте, а также и о крупных революционных движени­
ях, производимых пролетариатом западной Европы...
<...> В заключение прибавим еще одно слово. Класс, который мы на­
зываем нашим умственным пролетариатом, и который у нас уже в поло­
жении социально-революционном, т. е. просто-напросто отчаянном и не­
возможном, должен теперь проникнуться сознательною страстью социаль­
но-революционного дела, если он не хочет погибнуть постыдно и втуне,
этот класс призван ныне быть приуготовителем, т. е. организатором на­
родной революции. Для него нет другого выхода. Он мог бы, правда,
благодаря полученному им образованию, стремиться достать какое-ни­
будь более или менее выгодное местечко, в рядах уже черезчур перепол­
ненных и чрезвычайно не гостеприимных грабителей, эксплуататоров и
притеснителей народа. Но, во-первых, таких мест все остается меньше и
меньше, так что они достижимы только для самого малого количества.
Большинство останется только со срамом измены и погибнет в пошлости
и подлости. Мы же обращаемся только к тем, для которых измена немыс­
лима, невозможна.
Порвавши безвозвратно все связи с миром эксплуататоров, губителей и
врагов русского народа, они должны смотреть на себя, как на капитал
драгоценный, принадлежащий исключительно делу народного освобожде­
ния, как на такой капитал, который должен тратить себя лишь на пропа­
ганду народную, на постепенное возбуждение и на организацию всенарод­
ного бунта.
Печатается с купюрами по: Бакунин М. А. Поли. собр. соч.: Изд. И. Балашова.
<СПб.,> б/г. T. II. С. 241-245, 247-248, 249, 250-252, 254-256, 258, 260-264.
Автором «Прибавления А» является Бакунин. Этот документ был написан им осе­
нью 1873 г. в Цюрихе и вошел в состав книги «Государственность и анархия».
1

2

Лассаль Фердинанд (1825—1864), немецкий социалист, делал ставку на всеобщее изби­
рательное право и парламентскую деятельность, организатор и руководитель Всеобще­
го германского рабочего союза (1863—1875).
Чаадаев Петр Яковлевич (1794—1856), русский мыслитель.


РАЗДЕЛ

III

Р у с с к и й б л а н к и з м : П етр Т к а ч е в
Русский бланкизм — самобытное явление отечественной истории. Генети­
чески он не связан непосредственно с классическим бланкизмом как тако­
вым. Его зароздение и развитие находятся как бы вне связи с концепцией
революционного действия и социального преобразования общества, кото­
рая была выдвинута коммунистом, деятелем революций 1830 и 1848 г.,
членом Парижской коммуны Луи Огюстом Бланки. Однако их родовая
близость со всей очевидностью обнаружила себя к 70-м гг., ко времени,
когда русский бланкизм уже полностью заявил себя и как теоретическая
доктрина и как факт русского революционного движения, что нашло свое
выражение не только в идейном, но и организационном сближении рус­
ских и французских бланкистских структур.
Сложившись на идейной основе народничества, русский бланкизм са­
мим фактом своего возникновения обнажил кризис этого широкого идей­
ного направления и оказал несомненное воздействие на его развитие. «На­
родная Воля», с ее программой и тактикой, стала как бы конечной фор­
мой, выявившей со всей очевидностью тот объективный процесс, который
на протяжении десятилетий подспудно проходил в русском революцион­
ном движении. Более того, печать бланкизма легла на всю последующую
историю русской революции.
Сами русские бланкисты именовали себя якобинцами, и этот термин
бытовал в революционной среде (мы тоже будем употреблять его в сво­
ем изложении), хотя в строгом смысле эти понятия не идентичны, раз­
личаясь в принципиальном подходе к проблеме «народ и революция».
Именно данной дилеммой был порожден русский бланкизм, уходивший
своими корнями в глубинные пласты отечественной революционной тра­
диции. Впервые она со всей остротой встала перед декабристами (ее тра­
гически переосмыслил и Радищев), а затем перед радикальной интелли­
генцией 60-х гг. Именно из ее рядов вышел Петр Никитич Ткачев (1844—
1886), с именем которого связано появление русского бланкизма как тече­
ния общественной мысли, его теоретическая разработка и вплетение в
ткаць русского революционного движения. Все процессы, которые проис­
ходили в общественном движении, и в сфере идеологической, и в сфере
практической, отмеченные тенденциями бланкизма, как бы персонифици­
руются в личности Ткачева.
315


Сам социальный статус Ткачева соединил в себе элементы, питавшие
разночинствтэ. Отец Ткачева — выходец из купеческой среды, — был пожа­
лован в дворянство «За беспорочную службу» в качестве архитектора Ка­
бинета его императорского величества; позже дворянство было распро­
странено и на детей. Однако его ранняя смерть оставила семью в крайне
стесненном материальном положении. Дальнейшая жизнь молодых ее чле­
нов — типичный образец жизни разночинной интеллигенции, зарабаты­
вавшей хлеб собственным трудом.
Еще на гимназической скамье Ткачев был захвачен новыми идеями, окра­
сившими демократический подъем в русском обществе с конца 1850-х гг.
Рано оставив гимназию, Ткачев был зачислен в 1861 г. на юридический
факультет Петербургского университета, который стал для него не столь­
ко вехой на пути в науку, сколько началом пути в революцию. Волнения
студентов столичного университета осенью 1861 г., соединившие в себе
академические требования с политическими, положили начало устойчиво­
му студенческому движению, ставшему массовой основой для деятельно­
сти революционных элементов. С первых же дней Ткачев услышал в уни­
верситетских аудиториях не профессорские лекции, а зажигательные при­
зывы радикальных вожаков на шумных студенческих сходках.
Сразу же оказавшись в гуще событий, он ознаменовал начало своего
студенчества заключением в Петропавловскую, а затем Кронштадтскую
крепость, а выйдя из нее, был отчислен из университета (позже он окон­
чил его экстерном, предоставил диссертацию и получил степень кандидата
права). Недолгое пребывание в университете определило всю последую­
щую жизнь Ткачева, его окружение, сферу его деятельности. Отныне он
неразрывно свяжет себя с движением разночинной интеллигенции. Очень
выразительна его самохарактеристика, относящаяся к 1874 г. Ткачев при­
числял себя к поколению «детей», пришедших на смену «отцам», идеали­
стам ушедших лет: «я пережил» с этим поколением, писал он, «его увлече­
ния и ошибки, его верования и надежды, его иллюзии и разочарования... с
гимназической скамьи —я не знал другого общества, кроме общества юношей,
то увлекающихся студенческими сходками, то таинственно конспирирую­
щих, то устраивающих воскресные школы и читальни, то заводящих арте­
ли и коммуны, то опять хватающихся за народное образование, за идею сбли­
жения с народом и опять, и опять конспирирующих; я всегда был с ними и сре­
ди них, — всегда, когда только меня не отделяли от них толстые стены казема­
та Петропавловской крепости» і. Перед нами как бы канва конспиратив­
ной жизни Ткачева; в точной последовательности перечислены вое формы
его участия в общественных и подпольных начинаниях.
Ткачев формируется на идеях Герцена и Чернышевского, однако тяго­
теет к тем последовательно сменявшимся революционным кружкам, объе­
динениям, организациям, в которых явно прочерчивается линия на заго­
ворщичество. Ему глубоко импонировал революционный экстремизм, ко­
торый наличествовал уже в прокламации «К молодому поколению», был
родственен примитивный радикализм и впервые столь отчетливо проявив­
1 Ткачев П. Н. Избранные сочинения на социально-политические темы. В 4 тт. / Редакция,
вступит, статья и прим. Б. П. Козьмина. М., 1933. Т. 3. С. 58.
316


шие себя в прокламационной литературе элементы бланкистской тактики
«Молодой России».
Непредвзятый идейно-психологический облик Ткачева этих лет воспро­
изведен в воспоминаниях его сестры А. Н. Ткачевой (в замужестве Аннен­
ская). Она пишет, что по выходе из первого заключения он высказывал
убеждение, «что для обновления России необходимо уничтожить всех лю­
дей старше 25 лет. Через несколько времени он отказался от этого челове­
коубийственного плана, но все-таки находил, что ради общего блага не
только можно, но даже должно жертвовать отдельными личностями. Боль­
шинство представлялось ему всегда косною массою, неспособною ни по­
нимать, ни отстаивать свои интересы; сознательное революционное мень­
шинство должно было создать для него новый, лучший строй жизни и на­
сильно заставить его принять этот строй...» Свои «якобинские», по словам
сестры, идеи, свое убеждение в том, что «цель оправдывает средства» Тка­
чев заявлял «безапелляционным тоном, для доказательства справедливо­
сти их не останавливался ни перед каким абсурдом и на возражения отве­
чал спокойно, с легкой усмешкой»2.
Ткачев естественно оказывается в активе худяковско-ишутинской орга­
низации, ориентированной на всемерную активизацию революции, кото­
рая мыслилась прежде всего в плане политическом, сближается с «Сморгонью», — объединением откуда выйдут будущие нечаевцы. Участвуя в
конспирациях, он развертывается и как публицист.
Ткачев начал печататься в 18 лет: с 1862 г. — сотрудник журнала
братьев Ф. М. и М. М. Достоевских «Время», где выступает с глубоко
профессиональными статьями по вопросам юриспруденции, затем «Эпо­
ха», «Библиотека для чтения» П. Д. Боборыкина, с конца 1865 г. — посто­
янный сотрудник «Русского слова» и почти до конца жизни связывает се­
бя с основанным Благосветловым после его закрытия в 1866 г. журналом
«Дело». Исключительно драматическая даже для русских условий история
цензурных гонений «Дела» самым тяжелым образом отразилась на судьбе
статей Ткачева. Но при этом именно сотрудничество в «Деле» определило
место Ткачева в русской журналистике второй половины 1860-х гг. Он
окончательно сложился как публицист, чей авторитет и популярность в
радикальных кругах приобрели устойчивый характер. По признанию цен­
зоров, даже «самое имя его... не может не иметь значения известного зна­
мени»3. Именно это определило роль Ткачева в студенческом движении,
новый виток которого пришелся на 1868—1869 гг., его роль в подполье, в
конспирациях, «закрученных» Нечаевым. Он вместе с ним во главе Коми­
тета, который стремится повести за собой волнующееся студенчество, на­
целивая движение на ближайшую революционную перспективу, он едино­
лично старается овладеть руководством после внезапного исчезновения
Нечаева из Петербурга. Несомненно участие Ткачева в составлении «Про­
граммы революционных действий», в которой преломились его теоретиче­
2 Анненская А. Из прошлых лет (Воспоминания о Н. Ф. Анненском) / / Русское богатство.
1913. № 1. С. 62.
3 Цит. по: Шахматов Б. М. Петр Никитич Ткачев / / П. Н. Ткачев. Кладези мудрости рос­
сийских философов. М., 1990. С. 5.
317


ские воззрения (см. о «Программе» во вступительной статье ко 2-му разде­
лу данного издания).
Участвуя в подполье, Ткачев отнюдь не плыл по течению. Он осмыс­
ливал его изнутри, поверял теорией. К разработке проблемы «революция и
социализм» — двух слагаемых, соединение которых произошло в России в
1860-х гг. и отныне определило содержание, смысл всего последующего ре­
волюционного движения, — Ткачев подключился в момент обозначившего­
ся кризиса в его решении. Человек выдающихся теоретических способно­
стей и мощного деятельного заряда, максималист по складу он с наиболь­
шей остротой и адекватностью преломил в своем подходе реакцию, порож­
денную в среде радикальной интеллигенции неоправдавпшмися надеждами
на революционную активность крестьянства. Его революционный темпера­
мент чутко среагировал на разрыв между верой во всеобщее крестьянское
возмущение, исповедуемой учениками Чернышевского, и фактическим по­
ложением дел. Зарождавшаяся в подполье переориентация на активизирую­
щую роль революционного меньшинства — радикальной интеллигенции,
что заявило себя уже и в прокламации «Молодая Россия», и в установках
ишутинской организации, нашла в Ткачеве своего яркого идейного выра­
зителя. Талантливый публицист он подспудно проводит на страницах ле­
гальных журналов идеи об освободительной роли мыслящего меньшинст­
ва. Близкий к Писареву в гиперболизации этой роли он заостряет ее до
явного снижения той демократической первоосновы, которая была прису­
ща убеждениям шестидесятников, Писареву в том числе. Проблема интел­
лигенции, теоретически преломленная Ткачевым в проблему роли лично­
сти в истории, становится стержнем развиваемой им теории революции.
Определяя возможности личности в историческом процессе и подчер­
кивая, что личная деятельность не может быть самопроизвольной, она
«должна опираться на какие-нибудь реальные общественные элементы...
находить поддержку и оправдание в данных условиях экономического бы­
та народа», что «без этой твердой почвы под ногами она совершенно бес­
сильна», он тем не менее полагал: «Личная деятельность может разрушить
то, что создали века, и проложить дорогу для дальнейшего развития чело­
вечества...» 4 Это положение становится для Ткачева основополагающим
принципом для решения ключевого в системе его социально-политических
воззрений вопроса о роли интеллигенции в общественном развитии.
Именно интеллигенция вершит исторический процесс, противостоя «не­
цивилизованной толпе», большинству, приближающемуся «по складу сво­
его ума и по образу своей жизни... к состоянию первобытных людей»5.
Отсюда — политические установки Ткачева, определившие его революци­
онную тактику: толпа, «взятая во всей ее совокупности, не верит и не мо­
жет верить в свои силы, поэтому она никогда по собственной инициативе
не начнет и не может начать борьбу с окружающей ее бедностью». И тут
на авансцену выступает «цивилизованная толпа», все стремления которой

4 Ткачев П. Н. Избранные сочинения на социально-политические темы. В 4 тт. М., 1932.
Т. 1. С. 259.
5 Там же. С. 277.
318


должны быть направлены к созданию этой силы: «Она должна найти ее в
самой себе, в своем знании, своем более высоком умственном развитии, в
своих нравственных и интеллектуальных условиях, среди которых она жи­
вет и действует» 6. Однако ссылка на нравственность оказалась проходной
для Ткачева. Гипертрофированной ролью мыслящего меньшинства обу­
словливалась в его построениях та мораль, которую Ткачев провозгласил
нормой для «новых людей», «людей будущего». Его статья «Люди будуще­
го и герои мещанства» («Дело», 1868, № 4, 5) стала своеобразным мани­
фестом новой нравственности. «Новый» человек, «чтобы доставить торже­
ство своим идеям, не щадит ни людей, ни принципов», он признает, гово­
рит Ткачев словами героя рецензируемого им романа, «только одну добро­
детель — доставлять торжество своим принципам; одну только слабость —
отвлекаться от этого пути какими-нибудь побочными соображениями. Он
пожертвовал бы своим лучшим другом, он пожертвовал бы любимой жен­
щиною, если бы считал это необходимым для успеха дела».
Отрицая «филистерскую» буржуазную мораль, Ткачев вообще размывает
границы нравственности, доказывая ее полную неприемлемость в политиче­
ской борьбе: в конечном счете «нравственное правило... имеет характер от­
носительный, и важность его определяется важностью того интереса, для
охраны которого оно создано»7. Так получала идейную санкцию мораль ре­
волюционного действия, которая, в свою очередь, обосновывалась разрабо­
танной Ткачевым «теорией скачка» — потенциальной возможности и закон­
ности революции в любой исторический момент. Заметим, что при этом
Ткачев опирался на своеобразно трансформированную им экономическую
теорию Маркса, одним из первых при этом назвав его имя в русской печа­
ти. Элементом этой трансформации было и перенесение акцента с обще­
экономического фактора на экономическое положение в русском обществе
разночинной интеллигенции, делающее ее выразителем чаяний народа.
Так «оснастил» Ткачев русское революционное движение; его частным
выражением стала нечаевщина.
Очередной арест в марте 1869 г., вызванный цензурными обстоятельства­
ми литературной деятельности Ткачева, начавшееся расследование по пово­
ду прокламации «К обществу» (см. о ней во вступительной статье ко 2-му
разделу данного издания) привели к включению его дела в общее, возник­
шее позднее обширнейшее следствие, которое закончилось процессом, по­
лучившим название «нечаевского». Несмотря на то, что следствие отнесло
Ткачева к первой группе нечаевцев, суд, не располагая юридически досто­
верными фактами его руководящей роли в студенческом движении 1868—
1869 гг., вынужден был судить его лишь за составление прокламации «К
обществу», в котором сознался сам. Он провел в заключении без малого
четыре года, и в январе 1873 г. был отправлен в ссылку в Великие Луки.
Ткачев не имел прямого отношения ни к «Катехизису революционера»,
ни к сколоченной Нечаевым после возвращения из-за границы «Народной

6 Ткачев П. Н. Избранные сочинения на социально-политические темы. В 4 тт. М., 1932.
Т. 1. С. 192.
7 Там же. С. 194.
319


расправе». Но он сделал немало для утверждения основанных на них мо­
ральных принципов. О своем отношении к нечаевщине, по ее горячим следам,
Ткачев сказал в написанной в заключении рецензии на роман Ф. М. Достоев­
ского «Бесы» — «Больные люди». Она трактуется им не как типологиче­
ское явление, а как «некоторое исключение»; картину, нарисованную Дос­
тоевским, считает карикатурой и отсекает «больных людей» от движения
революционной молодежи в целом. Но и их Ткачев не отдает Достоевско­
му, признавая оправданным пункт «помешательства» — идею разрушения.
Опубликованная в № 3 и 4 журнала «Дело» рецензия на «Бесов» как
бы заключила доэмигрантский период литературного творчества Ткачева.
Побег из ссылки в декабре 1873 г. навсегда оторвал его от России. Но
именно в эмиграции Ткачев развернулся как теоретик нового направления
в народничестве — русского бланкизма; из-за рубежа им предпринимаются
попытки воздействовать и на организацию революционных сил в России,
определить характер их деятельности.
Побег Ткачева был мотивирован идейной конфронтацией, назревавшей в
русском революционном движении. Осуществленный при помощи кружка
«чайковцев» — группы, положившей начало основанию второй «Земли и Во­
ли», — он имел целью воздействовать на направление журнала П. Л. Лаврова
«Вперед!». Его первый номер (вышел в Цюрихе в сентябре 1873 г.), тон кото­
рому задавала помещенная в нем статья Лаврова «Знание и революция», вы­
звал у русских радикалов, в том числе «чайковцев», крайнее неудовольствие
и даже возмущение. Рвущуюся к «делу» молодежь не устраивал положи­
тельный ответ Лаврова на вопрос «нужно ли знание и серьезные занятия»
для «приготовления революции», не устраивала установка на длительное
подготовление революции, которая развивалась в программе, открывавшей
№ 1 «Вперед!». Сразу же обнаружившиеся расхождения не помешали Лав­
рову привлечь к сотрудничеству в своем журнале «талантливого литерато­
ра», как он характеризовал Ткачева. Последний же счел целесообразным
свое участие в эмигрантском революционном органе, полагая, что сумеет
воздействовать на Лаврова, «первые неудачные шаги» которого объяснял
недостаточным знанием им русской молодежи, тем, что он никогда «не за­
нимался революционным делом» (в этом Ткачев разделял распространенное
среди радикалов мнение). Но уже при подготовке второго номера «Вперед!»
обнаружились труднопримиримые расхождения, вызванные, в частности,
статьей сотрудника журнала В. Смирнова «Революционеры из привилеги­
рованной среды», развенчивавшей якобинские тенденции в среде русской ре­
волюционной молодежи. Позиция, занятая Ткачевым, весь характер его дей­
ствий говорили о том, что, отправляясь в эмиграцию, он собирался действо­
вать самостоятельно и выступить с собственной программой. Статья Смирно­
ва стимулировала Ткачева. Родившийся первоначально замысел статьи, близ­
кой к ее тематике — «Русская молодежь и социальная революция» — транс­
формировался в создание программной по своему характеру брошюры, на­
званной Ткачевым «Задачи революционной пропаганды в России» (док. № 4)
и направленной против программы «Вперед!», против Лаврова. Она была от­
печатана в бакунистской типографии в Лондоне в апреле 1874 г. после оконча­
тельного разрыва с Лавровым, категорически отказавшим Ткачеву в требова­
нии предоставления ему равного права в руководстве редакцией «Вперед!».
320


Своей брошюрой Ткачев дал жизнь новому направлению в народниче­
стве. Хотя он адресовал свою брошюру Лаврову, она, по существу, была
направлена и против Бакунина. Линия размежевания с идеологами народ­
ничества проходила через отсечение народа как главной силы революции.
Подлинная революция, по Ткачеву, это революция, осуществляемая мень­
шинством: «...Революция тем-то и отличается от мирного прогресса, что
первую делает меньшинство, а второй — большинство». Это исходное
бланкистское положение кладется Ткачевым в основу его концепции рус­
ской социалистической революции. Возможность насильственной револю­
ции он обусловливал двумя факторами: субъективным — «меньшинство не
хочет ждать, чтобы большинство само осознало свои потребности... оно
решается, так сказать, навязать ему это сознание», и объективным — дей­
ствия меньшинства опираются «на постоянно присущее народу чувство
недовольства своим положением», доводя его до «взрыйа», который возмо­
жен практически в любой момент. Формула Ткачева: «Теперь, или очень
нескоро, быть может, никогда» обосновывалась угрозой, которую он ус­
матривал для общины — ячейки будущего коммунистического строя — в
буржуазных тенденциях развития русской экономической жизни.
Ткачев сам определил смысл своей революционной доктрины словом
«нетерпение». Выдвигаемому Лавровым принципу соединения революции
и знания как предпосылки сознательного революционного действия про­
тивопоставляется прямая агитация, которая возбудила бы в народе «аф­
фекты», поднимала бы на борьбу. На вопрос: «Что делать?» у Ткачева ла­
коничный ответ: «делать революцию», политическую революцию, абсо­
лютно не утруждая себя раздумьями о будущем: «Нам некогда, нам не до
того, чтобы вперять свой взгляд в будущее и развлекать себя созерцанием
его красот». Вместе с тем, в его рассуждениях наличествует идея, касаю­
щаяся этого будущего: революционная диктатура меньшинства.
На брошюру Ткачева тут же откликнулся Энгельс. Он высказался о
ней в одной из статей (V) своей сериц «Эмигрантская литература», ставя
ее в ряд авантюристических выступлений Бакунина и Нечаева, против ко­
торых была направлена вышедшая перед тем брошюра «Альянс социали­
стической демократии и Международное Товарищество Рабочих», напи­
санная им совместно с Лафаргом при участии Маркса. Энгельс считает
незаслуженным и излишним то внимание, которое оказал выступлению
Ткачева Лавров, ответивший ему пространным обращением — «Русской
социально-революционной молодежи. По поводу брошюры “Задачи рево­
люционной пропаганды в России”». Квалифицируя идеи Ткачева как «ре­
бяческие, скучные, противоречивые, вращающиеся в порочном кругу», не
стоющими серьезного теоретического разбора, Энгельс ограничивал свою
критику ироническим вопросом, обращенным к Ткачеву: «...Если ваш на­
род в любое время готов к революции, если вы считаете себя вправе в лю­
бое время призвать его к революции и если уж вы совершенно не можете
ждать, чего же ради вы еще надоедаете нам своей болтовней, почему же,
черт возьми, вы не приступаете к делу?»8

8 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 18. С. 254.
321


Вопрос о готовности России к революции и стал центральным в ответе
Ткачева — «Открытом письме господину Фридриху Энгельсу» (док № 2).
Аргументация Ткачева, опиравшаяся на народническую трактовку русских
социально-экономических отношений — беспочвенность государства, отсут­
ствие буржуазии — служила ему основанием для коренного переосмысления
типа предстоящей в России революции. Именно на это и на вопрос о по­
литическом заговоре как одном из путей политической борьбы, о чем он
писал и в брошюре «Задачи революционной пропаганды в России», дела­
ет упор Ткачев в своем Ответе, утверждая обоснованность методов специ­
фической формы организации революционных сил — жесткой конспира­
ции, которая единственно возможна в русских политических условиях.
В Ответе Ткачева Энгельсу не столько излагается политическая плат­
форма русской революции, сколько дается ее историко-социологическое
обоснование. Однако нечеткость в раскрытии вопроса «народ и револю­
ция» дала основание Энгельсу уже в его выступлении по поводу брошюры
«Задачи революционной пропаганды в России» назвать рассуждения Тка­
чева о сущности «истинной революции», о готовности русского крестьян­
ства восстать в любой момент «бакунистскими фразами». Конечно в этом
Энгельс был прав. Вместе с тем, его второе выступление, последовавшее
после Ответа Ткачева, четко обозначив противостояние марксистской и
народнической концепции социалистической революции, обнаружило уто­
пичность и той, и другой. В конечном счете Энгельс тоже полагал, что
Россия стоит на пороге революции и предупреждал только о гибельности
преждевременного призыва к восстанию, а социалистическое будущее
страны, связанное с поземельной крестьянской общиной, обусловливал
победоносной пролетарской революцией на Западе.
Оценивая полемику между Ткачевым и Энгельсом, следует отметить,
что Ткачев в аргументации своих взглядов на особенности российской ре­
волюции уловил ее национальные особенности: относительную независи­
мость самодержавной власти и давние традиции борьбы с царизмом рево­
люционной интеллигенции. Нельзя не согласиться с Бердяевым, увидев­
шим в споре Ткачева с Энгельсом предвосхищение спора меньшевизма с
большевизмом, ортодоксального марксизма — с бланкистской установкой
на социалистическую революцию.
Уязвимость критики Энгельса, полностью отрывавшего народническую
идеологию от породивших ее национальных условий, была схвачена Тка­
чевым и стала полемическим подтекстом Программы основанного им в
Женеве в конце 1875 г. журнала «Набат» (док. № 3). Пронизанная мыс­
лью о революции как ближайшей практической цели деятельности рус­
ской радикальной молодежи, программа обосновывает эту установку ана­
лизом экономических и социальных процессов, протекавших в России, и
перспектив их воздействия на политические устои государства. Основной
тезис, провозглашенный в брошюре «Задачи революционной пропаганды
в России», — отсутствие у русского абсолютизма корней в социально-эко­
номическом строе и угроза, нависшая над существованием крестьянской
поземельной общины, диктовал призыв: «Поторопитесь же! В набат! В на­
бат! Сегодня мы сила». Он звучал камертоном, на который настраивалась
начатая журналом пропаганда революции, не требующей подготовки: она
322


предполагает только комбинацию «уже готовых, данных революционных
элементов, которые выработала экономическая жизнь народа. Революцио­
нер не подготовляет, а делает революцию». Именно в «Набате» русский
бланкизм получил свое целостное выражение, выявил тенденции, в нем
заложенные.
В отличие от ответа Лаврову, где Ткачев допускал возможность различ­
ных подходов к революции, программа «Набата», предваряемая подзаго­
ловком журнала — «Орган русских революционеров», — подчеркнуто про­
тивостояла другим революционным направлениям — пропагандистскому
(лавристы) и анархистскому (бакунисты); она запрограммировала в себе
остро-наступательный по отношению к ним характер учрежденного яко­
бинского журнала. Его экстремистский пафос получил дополнительный
заряд от потрясений, которое переживало народничество в связи с прова­
лом «хождения в народ», погромом, учиненным над его участниками, го­
товившимся грандиозным процессом. Жизнь как бы подтверждала несо­
стоятельность господствовавших методов революционной борьбы.
Программа, заявленная «Набатом», давала законченную модель бланки­
стской революции — «революции посредством государственного загово­
ра» — «главного и наиболее целесообразного средства к насильственному
перевороту», и связанную с этим необходимость создания «боевой органи­
зации» — «дисциплинированной организации революционных сил», кото­
рая и осуществляет после победы революционную диктатуру. Указывая на
ошибочность отрыва бакунистами проблемы установления безгосударственного строя от проблемы социального неравенства, Ткачев противопос­
тавляет анархизму основополагающую для русского бланкизма идею рево­
люционной власти, создающей условия для реализации ее цели — уничто­
жения неравенства, торжества социальной справедливости. Главным атри­
бутом нового революционного правопорядка провозглашается насилие.
В модели революционной власти, сконструированной Ткачевым, ни о
каком народовластии нет и речи. Волеизъявление народа, организуемое
все той же властью, дает санкцию на осуществление социальной револю­
ции силой государства: она «происходит путем ряда реформ в области
экономических, политических и юридических отношений общества», наце­
ленных на создание общества коммунистического, основой которого ста­
нет существующая крестьянская община.
Хотя и неорганично, Ткачев соединяет схему заговорщической револю­
ции с народным бунтом, подготовленным революционной партией. Даль­
нейшее развитие тема соотношения заговора и народного бунта получает
в статье Ткачева «Наши иллюзии» («Набат», № 2/3, январь—февраль
1876) (док. № 4). Статья направлена на развенчание двух заблуждений,
распространенных в революционной среде: иллюзии о многочисленности
революционеров и «иллюзии относительно народа, иллюзии относительно
его революционной способности». Казалось бы, это капитальные факторы,
вопиющие против установки на революцию, однако для Ткачева они лиш­
ний довод за ее организацию: для этого необходимо, во-первых, сплочение
всех наличных революционных сил для создания единой организации ре­
волюционеров, во-вторых, превращение народа, «всегда готового к рево­
люции», «из возможной революционной силы — в действительную, из воз­
323


можного революционера — в реального», что требует уничтожения «гнету­
щего его политического строя, консервативного, эксплуататорского госу­
дарства».
Таким образом, революционизирование народа, уточняет Ткачев свою
первоначальную схему, происходит уже после захвата власти революцио­
нерами. Этот процесс предстает как частное выражение решающей роли
государственной власти в осуществлении революции. Его успех обуслов­
лен силой власти, единственное, что может заставить большинство, «кос­
ное, рутинное большинство», не понимйощее необходимости революции,
«перестраивать свою жизнь сообразно с его истинными потребностями,
сообразно с идеалом наилучшего и наисправедливейшего общежития».
Намеченная здесь же социальная программа была программой авторитар­
ного коммунизма, направленной на коммунистическое переустройство об­
щества, игнорируя волю народа.
Тем не менее, Ткачев стремился связать свою коммунистическую про­
грамму с реалиями жизни русского крестьянина. Признавая, что его поло­
жительный идеал «строго консервативен» и не может быть идеалом рево­
люции, Ткачев утверждал, что общественный быт народа — самоуправ­
ляющаяся община — обладает ярко выраженным коммунистическим от­
тенком.
Но для Ткачева это — второй вопрос; он сосредоточен на средствах вне­
дрения коммунизма, на вопросе зависимости успеха от силы, прочности и
могущества государственной власти. Развивая эту тему в «Набате» в специ­
ально посвященной ей статье «Революция и государство» (док. № 5) он
выдвигает осью проблемы организацию власти: именно она обеспечивает
ее качество. Совершенство власти требует следования двум принципам:
1) объединение, централизация каждой отдельной функции власти и
2) возможно большая дифференциация этих функций. Нельзя не увидеть
в этой установке, полемически заостренной против идеи общественного
самоуправления, всех необходимых элементов для возникновения бюро­
кратического, сверхцентрализованного государственного аппарата.
К роли народа в революции Ткачев возвращается в статье «Народ и ре­
волюция» (док № 6). Вновь обнажая исторические истоки своей оценки
революционных потенций народа, Ткачев обращается к урокам 1860-х го­
дов, показавших, что он был завышен революционерами того времени. К
этому добавляется новый довод — отсутствие у народа ясного идеала. На­
род, утверждал Ткачев, «не может и не должен играть никакой выдающей­
ся, первенствующей роли» при устроении нового мира, ибо «его идеалы
не революционны» и «применение их к жизни очень мало подвигнет нас
к конечной цели социальной революции — к торжеству коммунизма». Н а­
род выступает у Ткачева разрушительной силой лишь только после того,
как революционное меньшинство, сокрушив господствующую власть, осво­
бодит его тем самым «из-под ига гнетущего... страха и ужаса»; он будет
использован как таран против непосредственных врагов революции. И,
поскольку революционная роль народа кончается при переходе к созида­
нию нового общества, он становится объектом революционного творчества
меньшинства, которое, пользуясь своей силой и авторитетом, вносит в его
жизнь «новые, прогрессивно-коммунистические элементы... сдвигает эту
324


жизнь с ее вековых устоев, одухотворяет ее окоченевшие и заскорузлые
формы».
Ткачев отторгает народ как революционную силу и в то же время гово­
рит о его постоянной готовности восстать. Это крайне противоречивая
концепция перерастает, по существу, в фанатическую веру в «революцию
во что бы то ни стало». Тем острее, насущнее вставала задача организации
революционного меньшинства, социальную базу которого Ткачев видел в
разночинной интеллигенции, выходцев из различных социальных слоев —
от дворянства до крестьянства.
Объединение всех революционных элементов становилось абсолютным
условием скорейшего осуществления революции — отсюда, как первосте­
пенная задача, создание единой организации, объединяющей якобинцев,
анархистов, пропагандистов. «На почве практической деятельности, — за­
являл Ткачев, — не должно быть разделения между эллинами и иудеями,
между якобинцами и народниками». «С точки зрения практических инте­
ресов якобинской партии социалистическая пропаганда среди народа и ре­
волюционизирование его при помощи местных бунтов не только не вред­
ны, но, напротив, — в высшей степени полезны и даже необходимы»9.
Ткачев опирался при этом на действительные процессы, происходившие в
русском революционном подполье, подводившие к преодолению организа­
ционного разброда и возникновению в 1876 г. централизованной органи­
зации — второй в его истории «Земли и Воли».
Консолидация революционных сил, начатая «Землей и Волей», спон­
танно возникавшая террористическая практика были осмыслены Ткаче­
вым в их единстве, что получило отражение в двух его статьях, опублико­
ванных в «Набате» в 1878 г.: «Жертвы дезорганизации революционных
сил» (док. № 7) и «Новый фазис революционного движения» (док. М® 8).
Первая отражала понимание им главного фактора жизнедеятельности рус­
ской революционной традиции — наличие «централистской боевой орга­
низации революционных сил как <...> одного из элементарнейших усло­
вий успешной борьбы с централистически организованною силою прави­
тельства». Вместе с тем, статья имела совершенно очевидное служебное на­
значение: исторически аргументированное обоснование принципов устрой­
ства и функционирования созданного группой «Набата» «Общества Народ­
ного Освобождения». Жесточайшая централизация, иерархическая подчи­
ненность и строжайшая дисциплина, предельная конспиративность не
только во вне, в том числе по отношению к другим революционным орга­
низациям, но и внутри самого Общества, меящу его членами, были положе­
ны в основу его построения. Генетически эта модель восходила к ишутин­
ской организации с ее законспирированной группой «Ад», к нечаевской
«Народной расправе», «Катехизису революционера». Создавалась заговор­
щическая организация, способная не только совершить государственный
переворот и захватить власть, но и стать основой для создания органа рево­
люционной диктатуры. Вместе с тем, внешним фактором, стимулировавшим
учреждение тайного якобинского общества, было стихийно нараставшее в
9 Набат. 1876. № 7/8. С. 3—4; Ткачев П. Н. Избранные сочинения на социально-политические
темы. В 4 тт. М., 1933. Т. 3. С. 288, 291.
325


России террористическое движение. Набатовцы увидели в нем столь во­
жделенный переход к настоящему революционному делу, требовавшему
наличия подлинно боевой организации. Оба эти момента были неразрывно
связаны.
После некоторых колебаний Ткачев принял террор, что и нашло свое
отражение в статье «Новый фазис революционного движения». Написан­
ная после убийства в апреле 1878 г. С. М. Кравчинским шефа жандармов
Н. В. Мезенцева и выхода вслед за тем брошюры Кравчинского «Смерть
за смерть!» (см. в разделе IV наст, издания), статья Ткачева содержала
теоретическое обоснование террора как метода политической борьбы, да­
вала санкцию стихийно возникшей в гуще народничества террористиче­
ской практике сначала по отношению к шпионам, предателям, а затем и
представителям власти. Для Ткачева обращение к террору — средство ак­
тивизации народа, средство, а не цель: «Мы стремимся, — писал он, — не
к уничтожению того или иного лица, воплощающего в себе те или другие
функции власти, мы стремимся к уничтожению самой этой власти...»
Именно в силу его конечной задачи Ткачев связывал террор с необходи­
мостью наличия организации, способной овладеть властью: только при
этом условии отдельные акции местных кружков станут служить непо­
средственной цели — политической революции.
Призыв к созданию «одной, строго дисциплинированной и централизо­
ванной организации» как «средства терроризирования, дезорганизирования и уничтожения существующей правительственной власти как ближай­
шей, насущнейшей цели», провозглашенный Ткачевым в статье «Что же
теперь делать?» (док. № 9), венчает пропаганду «Набата». Логика движе­
ния к терроризму, заложенная в модели бланкистской революции, одер­
живает полную победу: смещая акценты, Ткачев смыкает теперь политиче­
ский переворот не с народным возмущением, а с террором, видя в нем ре­
шающую, ударную силу революции. Ее фактическое начало в России он
усматривает в неудержимо нараставших там террористических акциях.
Неудивительно, что группа «Набата» бросила все свои силы на создание
тайного общества, отвечающего поставленным целям. Им стало «Общест­
во Народного Освобождения».
История ультраконспиративной организации «Общество Народного
Освобоэвдения» уходит своими корнями во времена, когда Нечаев пред­
принимал усилия по созданию за рубежами России революционной орга­
низации, памятником чему является публикуемая во И-м разделе настоя­
щего издания составленная им программа — «Основные положения». Кон­
цом 1876 г. фиксируются первые действия группы «Набата», направлен­
ные на организационное оформление тайного общества — «Общества рус­
ской революции». Печатное оповещение о создании организации, но уже
под названием «Общество Народного Освобоэвдения», появилось в конце
1877 г., а затем, в самом «Набате», датированном 1878 годом и содержав­
шем номера за второе полугодие 1877 г. и первое — 1878 г . 10

10 Историю «Общества Народного освобождения» см.: Рудницкая E. JI. Русский бланкизм:
Петр Ткачев. М., 1992. С. 105—123, 149—162.
326


Идейные установки «Общества Народного Освобождения», развивав­
шиеся Ткачевым, получили адекватное выражение в его уставных доку­
ментах: «Уставе» (док. № 10) и «Инструкции» его членам (док. № 11).
Изложение задач и организационных принципов Общества вытекало из
того типа революции, которому оно служило и которая представлялась де­
лом ближайшего будущего. Устав Общества исходил из предпосылки, что
«наш народ... не в силах сбросить с себя давящий гнет, если друзья народа не
помогут ему в этом деле —- народного освобоэадения», и что самодержавие
может сломить только сила «дисциплинированного и хорошо организо­
ванного заговора». Олицетворением этого заговора и представал Комитет
Общества, осуществляющий народное освобождение. Он концентрировал в
своих руках, держал единолично все нити управления, подчинял через своих
агентов деятельность членов Общества, проникающих как в сферы госу­
дарственной жизни, так и в различные слои общества. Среди социальных
сил, на которые Общество должно было опереться, полностью отсутствует
крестьянство. Предполагалась некоторая подготовительная работа в среде
городских рабочих, заключенных, учащейся молодежи и либеральной ин­
теллигенции. Тип заговорщической организации, который регламентиро­
вали «Устав» и «Инструкция» Обществу, не имеет аналогов в истории
русского революционного движения. Низовая система отсутствует, непо­
средственно Центру подчиняются его агенты и члены Общества. Член Обще­
ства должен был действовать один в контакте с агентом — единственное
звено, связывающее центр с членами Общества. Этот принцип был ориен­
тирован на вторичность «Общества Народного Освобождения» по отноше­
нию к существующим в России революционным организациям: его члены,
непосредственно между собой не связанные, должны были проникать, вне­
дряться в существовавшие в России революционные объединения. При этом
«свою принадлежность к Обществу Н. О. член должен тщательно скры­
вать...». Его функция состояла в том, чтобы внедрять в революционные
кружки, объединения, организации идейные н тактические установки Об­
щества. Помимо принципа сверхконспиративности, такое построение было
связано с тем обстоятельством, что центр Общества находился за грани­
цей, а также с непопулярностью в революционной среде якобинских идей.
«Общество Народного Освобождения», будучи очень близким по сво­
ему заговорщически-централистскому принципу «Народной расправе» Не­
чаева, пошло в этом направлении еще дальше. В отличие от «Программы
революционного действия», полностью исключая ориентацию на крестьян­
ское восстание, оно глубоко родственно нечаевской организации в своих
нравственных ориентирах. Инструкции обязывали члена Общества достав­
лять агенту «подробные сведения» не только о лицах, «относящихся к Об­
ществу враждебно», но следить за своими же членами, «за их деятельно­
стью и сообщать все сведения, касающиеся их...». Эти «частности» лишь
детализировали исходный девиз, закрепленный Уставом: «Для преуспева­
ния Общества народного Освобождения все средства считаются хороши­
ми». Принцип иезуитизма настойчиво внедрялся в революционную прак­
тику. Призрак Сергея Нечаева как бы витал над пунктом Устава, касаю­
щегося клятвы члена Общества хранить тайну его существования: «Нару­
шивший эту клятву подвергается смертной казни».
327


К концу 1877 г. относятся две известные нам прокламации «Общества
Народного Освобождения»: «Воззвание от Общества Народного Освобож­
дения ко всем честным людям России» (док. № 13) и другое, начинающее­
ся обращением «Народ русский! Граждане!» (док № 14). Обе проклама­
ции, клеймившие антинациональный и антинародный характер русского
самодержавия, были ориентированы на объединение широких слоев насе­
ления под явно демагогическими лозунгами национального возрождения
и политической свободы при полном замалчивании социалистических за­
дач революции. Главная цель «Воззвания» — привлечь в ряды Общества
всех «честных людей», сознающих необходимость «освобождения Родины
от гнета, разъединяющей ее политической и экономической эксплуата­
ции», что и является целью его создания. Воззвание отражало общие уста­
новки «Набата» на народное возмущение, связанное с начавшейся русскотурецкой войной, вызванное ее тяготами. В этой связи война рассматрива­
лась как благо: «Чем хуже — тем лучше».
Но подлинным выражением идейной позиции «Общества Народного
Освобождения», характера его пропаганды стала брошюра «Революцион­
ная расправа» с печатью Общества на титуле. Все ее внешнее оформление
было подчеркнутым подражанием изданиям Нечаева «Народная распра­
ва». В тексте сообщалось, что Общество считает себя последователем «ве­
ликого и доблестного примера Каракозова и Нечаева, этих великих пред­
шественников» и . Появившись в России в марте 1878 г. как прямой от­
клик на выстрел Веры Засулич, «Революционная расправа» провозглаша­
ла террор главным методом политической борьбы. Не имея возможности
включить текст брошюры в настоящее издание ввиду значительности объ­
ема, отметим ее основные положения: она объявляла войну «буржуазным
теориям индивидуальной свободы», с вызовом отвергала роль знаний и
просвещения народа, противопоставляла книге револьвер, призывала пере­
лить «свинец типографских литер... на пули», а «проповедь к народу о
лучшем для него общественном строе» заменить «выстрелами по врагам
народа». Провозглашение тезиса, что «грядущее братство человечества»
есть не что иное, как уничтожение всед его противников, венчалось деви­
зом «Кто не за нас, тот против нас» и заверением: «Смерть врагам челове­
чества уже дело, решенное в груди всего пролетариата». Автор этой бро­
шюры Каспар Турский — главный организатор и идеолог «Общества На­
родного Освобождения», фактически возглавивший редакцию «Набата» с
осени 1876 г., с предельной четкостью и последовательностью сформули­
ровал концепцию революционного тоталитаризма, которую несла в себе
модель бланкистской революции, «обогащенная» полным отрицанием об­
щечеловеческих гуманистических ценностей.
В этом направлении двигался и сам Ткачев, неизменно развивавший
постулат: «Что полезно для общества, что способствует осуществлению че­
ловеческого счастья, то и справедливо», естественно проистекавший из ис­
поведуемого им принципа: «Цель оправдывает средства». Стремление при­
близить час русской революции двигало отчаянные попытки Ткачева по­
11 Турский К.-М. Революционная расправа: Издание «Общества народного освобождения».
Женева, 1878. С. 5.
328


ставить «Набат» на службу «Народной Воле», привить к ней непрочные
побеги «Общества Народного Освобождения», так и не ставшего скольконибудь ощутимым в деятельности революционного подполья.
Публицистика Ткачева и созданная при его участии ультраконспиративная революционная организация предстают как целостное выражение
русского бланкизма в его теории и практике.

№ 1
П. Н. Т к а ч е в . И з б р о ш ю р ы « З а д а ч и р е в о л ю ц и о н н о й
пропаганды в России (Письмо в редакцию ж урнала
“ В п е р е д ! ” )»
...Что подразумевает ваш журнал под словом р е в о л ю ц и я ?
Н а­
родное движение, направленное к уничтожению существующего порядка
вещей, к устранению тех исторически выработавшихся условий экономи­
ческого быта, которые его давят и порабощают. Это слишком обще. Какое
движение? О с м ы с л е н н о е , р а з у м н о е , вызванное ясным соз­
нанием принципиальных недостатков диких общественных условий, руко­
водимое верным и отчетливым пониманием как его средств, так и конеч­
ных целей. Это сознание и это понимание должны быть присущими всему
народу или, по крайней мере, большинству его, — только тогда, по ваше­
му мнению, совершится истинная народная революция. Всякую другую
революцию вы называете искусственным «навязыванием народу револю­
ционных идей» (кн. 1, «Наша программа»). «Будущий строй русского общест­
ва, — гласит ваша программа, — осуществлению которого мы решились
содействовать, должен воплотить в дело п о т р е б н о с т и
боль­
ш и н с т в а , и м с а м и м с о з н а н н ы е и п о н я т ы е » (ib.).
Следовательно, революцию вы понимаете в смысле осуществления в
общественной жизни потребностей большинства, им самим с о з н а н ­
н ы х и п о н я т ы х . Но разве это будет революция в смысле насиль­
ственного переворота? Разве когда большинство сознает и поймет как
свои потребности, так и те пути и средства, с помощью которых их можно
удовлетворить, разве тогда ему нужно будет прибегать к насильственному
перевороту? О, поверьте, оно сумеет тогда сделать это, не проливая ни
единой капли крови, весьма мирно, любезно и, главное п о с т е п е н н о . Ведь сознание и понимание всех потребностей придет к нему не
вдруг. Значит, нет резона думать, будто и осуществлять эти потребности
оно примется зараз: сначала оно сознает одну потребность и возможность
удовлетворить ее, потом другую, третью и т. д., и, наконец, когда оно дой­
дет до сознания своей последней потребности, ему уже даже и бороться
ни с кем не придется, а уже об насилии и говорить нечего.
Значит, в а ш а р е в о л ю ц и я есть не иное что, как утопический
путь
мирного прогресса.
Вы обманываете и себя и читате­
лей, заменяя слово
п р о г р е с с словом р е в о л ю ц и я . Ведь это
шулерство, ведь это подтасовка!
Неужели вы не понимаете, что революция (в обыденном смысле слова)
тем-то и отличается от мирного прогресса, что первую делает меныпинст329


во, а второй большинство. Оттого первая проходит обыкновенно быстро,
бурно, беспорядочно, носит на себе характер урагана, стихийного движе­
ния, а второй совершается тихо, медленно, плавно, «с величественною
торжественностью», как говорят историки. Насильственная революция то­
гда только и может иметь место, когда меньшинство не хочет задать, что­
бы большинство само сознало свои потребности, но когда оно решается,
так сказать, н а в я з а т ь ему это сознание, когда оно старается довести
глухое и постоянно присущее народу чувство недовольства своим положе­
нием до взрыва.
И затем, когда этот взрыв происходит, — происходит не в силу какогонибудь ясного п о н и м а н и я и с о з н а н и я
и т. п., а просто в
силу накопившегося чувства недовольства, озлобления, в силу невыноси­
мости гнета, — когда этот взрыв происходит, тогда меньшинство старается
только придать ему осмысленный, разумный характер, направляет его к
известным целям, облекает его грубую чувственную основу в идеальные
принципы. Народ действительной революции — это бурная стихия, все
уничтожающая и разрушающая на своем пути, действующая всегда безот­
четно и бессознательно. Народ в а ш е й революции — это цивилизован­
ный человек, вполне уяснивший себе свое положение, действующий созна­
тельно и целесообразно, отдающий отчет в своих поступках, хорошо пони­
мающий, ч е г о он хочет, понимающий свои истинные потребности и
свои права, человек принципов, человек идей.
Но где же видано, чтобы цивилизованные люди делали революции! О,
нет, они всегда предпочитают путь мирного и спокойного прогресса, цуть
б е с к р о в н ы х протестов, дипломатических компромиссов и реформ —
пути насилия, пути крови, убийств и грабежа.
Потому, повторяю опять, когда «большинство народа» дойдет до «ясно­
го понимания и сознания» своих потребностей, тогда
насильст­
в е н н ы й , кровавый переворот станет немыслим, тогда наступит та эра
«бескровных революций» в немецком вкусе, о которой мечтал Л ассаль1,
идея которой лежит в основе современного западноевропейского рабочего
движения, в основе немецкой программы Интернационала.
Буржуа и философы, палачи и эксплоататоры без особенного страха и
трепета созерцают отдаленную возможность наступления подобной эры.
При слове «бескровная революция» их волосы не поднимаются дыбом,
они только лукаво улыбаются и одобрительно кивают головами. Они зна­
ют, что эти «тихие ужасы» начнутся не при них, не при их детях, не при
их внуках, даже не при их правнуках, что к тому времени, когда «боль­
шинство сознает и поймет свои потребности» солнце, быть может, давно
уже потухнет, и на земле наступит царство вечного мрака и холода, царст­
во смерти.
Даже нашему III отделению, впадающему в умоисступление при одном
слове «революция», п о д о б н а я
р е в о л ю ц и я — в а ш а рево­
люция, революция, обусловленная «ясным сознанием и пониманием боль­
шинством своих потребностей», не может быть страшной. Напротив, его
прямой интерес состоит в том, чтобы пропагандировать ее идеи. С помо­
щью такой пропаганды можно совсем сбить молодежь с толку, представ­
ляя ей д е й с т в и т е л ь н у ю
революцию
как искусственное
330


навязывание народу несознанных и непрочувствованных им идей, как не­
что деспотическое, эфемерное, скоротечное и потому вредное; уверяя ее,
что победа народного дела, что радикальный переворот всех существую­
щих общественных отношений зависит от степени сознания народом его
Прав и потребностей, т. е. от степени его умственного и нравственного
развития, — можно незаметно довести ее до убеждения, будто развивать
народ и уяснять ему его потребности и т. п. значит подготовлять не тор­
жество мирного прогресса, а торжество и с т и н н о й революции.
<...> Неужели вы не понимаете, что революционер всегда считает и
должен считать себя в праве призывать народ к восстанию; что тем-то он
и отличается от философа-филистера, что, не ожидая, пока т е ч е н и е
и с т о р и ч е с к и х с о б ы т и й с а м о у к а ж е т м и н у т у , он
выбирает ее сам, что он признает народ в с е г д а готовым к революции.
<...> Ведь каждый час, каждая минута, отдаляющая нас от революции,
стоит народу тысячи жертв; мало того, она уменьшает самую вероятность
успеха переворота. Пока самый сильный и могущественный враг, с кото­
рым нам приходится бороться, — это наше правительство с его военными
силами, с его громадными материальными средствами. Между ним и на­
родом не существует еще никакой посредствующей силы, которая могла
бы на долгое время остановить и удержать народное движение, раз оно
началось.
Сословие наших землевладельцев, взятое само по себе, разрозненно,
слабо и как по своей численности, так и по своему экономическому поло­
жению совершенно ничтожно. Наше tiers état* состоит более чем наполо­
вину из пролетариев, из нищих, и только в меньшинстве его начинают
вырабатываться настоящие буржуа в западноевропейском смысле этого
слова.
Но, конечно, нельзя надеяться на слишком долгое существование этих
благоприятных для нас общественных условий; хотя тихо и вяло, но все
же мы кое-как подвигаемся по пути экономического развития. А это раз­
витие подчинено тем же законам и совершается в том же направлении,
как и экономическое развитие западноевропейских государств.
Община уже начинает разлагаться; правительство употребляет все уси­
лия, чтобы уничтожить и разорить ее вконец; в среде крестьянства выра­
батывается класс к у л а к о в , покупщиков и съемщиков крестьянских
и помещичьих земель — мужицкая аристократия. Свободный переход по­
земельной собственности из рук в руки с каждым днем встречает все
меньше и меньше препятствий, расширение земельного кредита, развитие
денежных операций с каждым днем становятся все значительнее. Помещи­
ки volens-nolens** поставлены в необходимость вводить усовершенствова­
ния в системе сельского хозяйства. А прогресс сельского хозяйства идет
обыкновенно рука об руку с развитием туземной фабричной промышлен­
ности, с развитием городской жизни. Таким образом, и у нас уже сущест­
вуют в данный момент все условия для образования, с одной стороны,
* Третье сословие, буржуазия (фр.).
**Волей-неволей (лат.).
331


весьма сильного консервативного класса крестьян-землевладельцев и фер­
меров, с другой — денежной, торговой, промышленной, капиталистиче­
ской буржуазии. А по мере того, как классы эти будут образовываться и
укрепляться, положение народа неизбежно будет ухудшаться, и шансы на
успех насильственного переворота становиться все более и более пробле­
матическими.
Вот почему мы не можем ждать. Вот почему мы утверждаем, что рево­
люция в России настоятельно необходима и необходима именно в н а ­
стоящее
время;
мы не допускаем никаких отсрочек, никакого
промедления. Т е п е р ь или очень нескоро, быть может н и к о г д а !
Т е п е р ь обстоятельства за нас, через 10, 20 лет они будут против нас.
Понимаете ли вы это? Понимаете ли вы истинную причину нашей тороп­
ливости, нашего нетерпения?
<...> Революции делают революционеры, а революционеров создают
данные социальные условия окружающей их среды. Всякий народ, задав­
ленный произволом, измученный эксплоататорами, осужденный из века в
век поить своею кровью, кормить своим телом праздное поколение туне­
ядцев, скованный по рукам и по ногам железными цепями экономическо­
го рабства, всякий такой народ (а в таком положении находятся все наро­
ды) в силу самых условий своей социальной среды есть революционер; он
всегда м о ж е т ; он всегда х о ч е т сделать революцию; он всегда го­
тов к ней. И если он в действительности не делает ее, если он в действи­
тельности с ослиным терпением продолжает нести свой мученический
крест... то это только потому, что в нем забита всякая внутренняя инициа­
тива, что у него не хватает д у х а самому выйти из своей колеи; ноГраз
какой-нибудь внешний толчок, какое-нибудь неожиданное столкновение
выбили его из нее — и он поднимается, как бурный ураган, и он делает
революцию.
Наша учащаяся молодежь точно так же в большинстве случаев нахо­
дится в условиях, благоприятных для выработки в ней революционного
настроения. Наши юноши — революционеры не в силу своих знаний, а в
силу своего социального положения. Большинство их — дети родителейпролетариев или людей, весьма недалеко ушедших от пролетариев. Среда,
их вырастившая, состоит либо из бедняков, в поте лица своего добываю­
щих хлеб, либо живет на хлебах у государства; на каждом шагу она чувст­
вует свое экономическое бессилие, свою зависимость. А сознание своего
бессилия, своей необеспеченности, чувство зависимости — всегда приводят
к чувству недовольства, к озлоблению, к протесту.
Правда, в положении этой среды есть и другие условия, парализующие
действие экономической нищеты и политической зависимости; условия, до
известной степени примиряющие с жизнью, потому что они дают возмож­
ность эксплоатировать чужой труд; условия, заглушающие недовольство,
забивающие протест, развивающие в людях тот узкий, скотский эгоизм,
который не видит ничего дальше своего носа, который приводит к рабству
и тупому консерватизму. Но юноши, еще не охваченные губительным
влиянием условий второго рода, еще не втянувшиеся в будничную прак­
тику пошлой жизни, не успевшие присосаться ни к одному из легализиро­
ванных способов грабежа и эксплоатации, юноши, не видящие ничего в
332


будущем, кроме необеспеченности и зависимости, вынесшие из прошлого
безотрадные воспоминания о всякого рода унижениях и страданиях, кото­
рым зависимость и нищета подвергают человека, — эти юноши, едва они
начинают сознательно мыслить, невольно, неизбежно приходят к мысли о
необходимости революции, невольно, неизбежно становятся революционе­
рами. В революции они видят единственную возможность выйти из того
положения, в которое втиснули их данные экономические и политические
условия нашей социальной жизни.
Вот почему почти вся наша революционная партия слагается из одной
учащейся молодежи, вот почему никакие гонения, никакие ухищрения
III отделения, никакие Голицыны2, Муравьевы3, Ш уваловы4, и Левашевы 5, ни тюрьмы, ни крепости, ни ссылки, ни каторга, ни виселицы, ни
расстреливания, — ничто и никто не может выкурить из нее р е в о л ю ­
ц и о н н о г о д у х а , — этого « к о р н я в с е х з о л » .
Напрасно царские опричники с каким-то диким бешенством топчут и
давят молодые силы, напрасно пускают они в ход все возможные и невоз­
можные средства, чтобы устрашить, запугать или хоть развратить моло­
дежь, напрасно восстановляют они против нее общественное мнение, бро­
сают в нее грязью и инсинуациями, напрасно: ни их угрозы, ни их ласки,
ни их кары, ни их преследования, ни их клеветы, — ничто не может одо­
леть ее. Десятки, сотни юношей ежегодно гибнут в этой неравной борьбе,
но на месте погибших борцов сейчас же являются новые, и борьба про­
должается почти без отдыха, без перерывов.
Это точно какая-то сказочная тысячеголовая гидра: отрубят одну голо­
ву, на ее месте вырастает другая сейчас же! И ни в одном царском арсена­
ле нет такого орудия, которым можно бы было ее убить. Чтобы ее убить,
нужно изменить социальные условия той среды, из которой выходит наша
учащаяся молодежь, нужно перестроить заново все здание нашей общест­
венной жизни, т. е. деспотическое государство должно убить прежде всего
само себя. В этой-то н е у н и ч т о ж и м о с т и (при данных, разумеет­
ся, условиях), в этой, так сказать, б е с с м е р т н о с т и нашей револю­
ционной молодежи и заключается один из основных элементов ее силы.
На сознании этой силы она основывает свою веру в свое революционное
призвание. И эта вера, одушевляя и вдохновляя юношей, дает им сме­
лость мужественно поддерживать неравную борьбу с их страшным врагом,
укрепляет их энергию, поощряет их на отважные подвиги, делает из них
героев.
<...> После всего мною сказанного, я, как мне кажется, имею некоторое
право утверждать, что, с точки зрения насущных интересов русской рево­
люционной партии, задачи ее революционной пропаганды могут быть
формулированы следующим образом.
1.
По о т н о ш е н и ю к о б р а з о в а н н о м у б о л ь ш и н ­
с т в у , по отношению к привилегированной среде, равно как и по отно­
шению к народу, она должна преследовать главнейшим образом цели
агитаторские.
Она должна возбуждать в обществе чувство недо­
вольства и озлобления существующим порядком, останавливая его внима­
ние главным образом на тех именно фактах, которые всего более способ­
ны вызвать и разжечь это чувство. При выборе этих фактов она должна
333


соображаться не столько с тем, в какой мере в них воплощаются общие
принципы данного порядка, сколько с тем, в какой мере они причиняют
д е й с т в и т е л ь н ы е , осязательные страдания людям той или другой
среды.
2 . По о т н о ш е н и ю
к революционной
молоде­
ж и , к своей партии, она должна преследовать цели по преимуществу
организационные. Убеждая ее в настоятельной необходимости непосредст­
венной, практической революционной деятельности, она должна выяснить
ей, что главное условие успеха этой деятельности зависит от прочной ор­
ганизации ее революционных сил, от объединения частных, единичных
попыток в одно общее, дисциплинированное, стройное целое. Наша рево­
люционная практика выработала несколько путей революционной дея­
тельности: путь государственного политического заговора, путь народной
пропаганды (именно то, что ваш журнал называет «развитием в народе
сознания его прав и потребностей»), путь непосредственной народной
агитации (т. е. непосредственного подстрекательства народа к бунту). Не
время теперь спорить, какая из этих деятельностей подезнёе,^ какой путь
целесообразнее.
Все три пути о д и н а к о в о целесообразны, все три деятельности
одинаково
необходимы для скорейшего осуществления народной
революции. Пусть каждый выбирает себе тот путь, к которому он чувству­
ет наиболее склонности, ту деятельность, условиям которой он всего легче
может удовлетворить; кто чувствует себя в состоянии работать на всех
трех поприщах одновременно, тот пусть и работает. Тем для него лучше.
А кто этого не чувствует, тот должен ограничиться доступною ему сферою
революционной деятельности, не насилуя себя, не тратя дорогого времени
на предварительное самообразование и перевоспитание...
Теперь не до длинных сборов, не до вечных приготовлений, — пусть
каждый наскоро соберет свои пожитки и спешит отправиться в путь. Во­
прос ч т о д е л а т ь ? нас не должен больше занимать. Он уже давно
решен. Д е л а т ь
р е в о л ю ц и ю . — Как? Как кто может и умеет.
При разумной организации ни одна частная попытка, ни одно единичное
усилие не пропадут даром. Следовательно, вопрос об организации есть са­
мый существенный вопрос революционной пропаганды по отношению к
нашей революционной молодежи. В виду его чрезвычайной важности она
не может придавать слишком большого значения тем вопросам, которые,
не имея никакого прямого отношения к практической революционной
деятельности в н а с т о я щ е м ,
касаясь исключительно б у д у щ е г о , вносят, тем не менее раздоры и разъединение в кружки нашей рево­
люционной молодежи.
Я здесь имею в виду вопросы, касающиеся устройства возможно наи­
лучшего порядка вещей в будущем и практических средств применить его
в жизни п о с л е т о г о , как революция совершит свою разрушитель­
ную миссию. Н а с т о я щ е е должно теперь приковывать к себе все на­
ше внимание: нам некогда, нам не до того, чтобы вперять свои взоры в
будущее и развлекать себя созерцанием его красот.
Мы знаем только, что. каково бы ни было это будущее, оно не может
быть хуже настоящего. Когда человека душат, единственная мысль, кото­
334


рая его занимает, — это: как бы поскорее освободиться от своего душителя;
что он потом станет делать, что он на себя наденет, какую пищу себе по­
требует и т. п., — обо всем этом ему и на ум не приходит. Мы находимся в та­
ком же точно положении: нас душат; избавиться от разбойничьей руки, сжав­
шей нам горло, — вот единственный насущный вопрос, который должен по­
глощать все наше внимание. Перед этим вопросом — в о п р о с ы б у д у ­
щ е г о стушевываются, отходят на задний план. Я не хочу этим сказать,
что мы должны совсем отказаться от их разрешения. Это было бы нелепо.
Но мы не должны раздувать их важность настолько, чтобы делать из
них барьер, разделяющий революционную партию н а с т о я щ е г о .
Мы не должны никогда забывать, что все, что нас разделяет, все, что вно­
сит в среду нашу рознь и раздор, — все это усиливает нашего общего вра­
га, ослабляет и парализует нашу революционную деятельность. Потому на
знамени революционной партии, п а р т и и д е й с т в и я ,
а не пар­
тии резонерства, могут быть написаны только следующие слова: Б о р ь ­
ба с п р а в и т е л ь с т в о м , б о р ь б а с у с т а н о в и в ш и м ­
ся п о р я д к о м в е щ е й , б о р ь б а до п о с л е д н е й к а п ­
ли к р о в и , до п о с л е д н е г о и з д ы х а н и я .
Только это знамя способно соединять, а не разъединять нашу партию,
следовательно, только оно одно и соответствует ее реальным, ее истинным
интересам.
<1874, апрель>
Печатается с купюрами по: Ткачев П. Н. Избранные сочинения на социально-по­
литические темы. В 4 тт. Редакция, вступит, статья и прим. Б. П. Козьмина. М., 1933. Т. 3.
С. 63,66, 69, 70, 71—73, 84—86. Впервые издана Ткачевым в виде брошюры в апреле 1874 г.
в Лондоне.
1
2
3
4
5

См. коммент. 1 к док. 16 раздела II.
Голицын Александр Федорович (1796—1864), князь, председатель Следственной ко­
миссии, учреязденной в 1882 г. для расследования политических преступлений.
См. коммент. 12 к док. № 11 раздела II.
См. коммент. 1 к док. № 15 раздела I.
Левашов Николай Васильевич (1827—1888), граф, помощник главного начальника III От­
деления с 1871 по 1874 г.

№ 2
П. Н. Т к а ч е в . О т к р ы т о е пись мо го с по д ину Ф р и д р и х у
Э н ге л ьс у , а в т о р у с та т е й « Э м и г р а н т с к а я л и т е р а т у р а »
в 117 и 118 № № V o l k s s t a a t ' a , год 1874
Милостивый государь.
~ В 117 и 118 номерах Volksstaat'a вы посвящаете две передовицы рус­
ской эмигрантской литературе, или, вернее, выходящему за границей жур­
налу «Вперед!» и изданной мною брошюре: «Задачи революционной про­
335


паганды в России», чем, конечно, далеко не исчерпывается русская эмиг­
рантская литература. При писании этих статей вами руководило вообще
говоря, похвальное желание прежде всего выяснить германской революци­
онной рабочей партии стремления русских революционеров, а затем также
дать этим последним некоторые советы и практические указания, которые,
по вашему мнению, больше всего отвечают их интересам. Что за прекрас­
ная цель! Но для достижения прекрасных целей, к несчастью, недостаточ­
но одной доброй воли, — нужно обладать еще и некоторыми познаниями.
А эти немногие познания у вас отсутствуют, и потому ваши поучительные
уроки должны в нас, русских, вызвать такое же чувство, какое вы сами,
наверное, испытали бы, если бы какому-нибудь китайцу или японцу, кото­
рый случайно изучил немецкий язык, но который при этом никогда в Гер­
мании не бывал и за литературой ее не следил, пришла бы вдруг в голову
оригинальная мысль поучать с высоты своего китайского или японского
величия немецких революционеров о том, что им надо делать и от чего им
следует отказаться. Но изречения китайца были бы только очень смешны
и совершенно безвредны; совсем иначе обстоит дело с вашими. Они не
только в высшей степени смешны, они могут также принести большой
вред, ибо вы рисуете нас, представителей русской социал-революционной
партии за границей, наши стремления и нашу литературу в самых небла­
гоприятных для нас красках перед германским рабочим миром, который,
будучи сам в недостаточной степени с нами знаком, по необходимости
должен верить словам человека, говорящего в тоне самоуверенного авто­
ритета, тем более, что этот человек считается у них известной величиной.
Изображая нас подобным образом, вы оскорбляете основные принципы
программы Интернациональной рабочей ассоциации. Это обстоятельство
не мешает вам, однако, приглашать нас в заключении вашей последней
статьи соединиться с вами для того, чтобы избежать возможности принес­
ти лишь один вред.
Вам должно быть хорошо известно, что мы, русские, первые протянули
братскую руку великому объединению западноевропейских рабочих, что
мы самым активным образом приняли в нем участие, более активно, чем
того, быть может, требовали наши интересы. Но, к несчастью, вы не были
в состоянии понять, что мы, будучи вполне солидарны с основными со­
циалистическими принципами европейской рабочей партии, можем в то
же время и не быть солидарными с ее тактикой и никогда солидарны не
будем и быть не должны (по меньшей мере с той фракцией, во главе кото­
рой стоят господа Маркс и Энгельс) в вопросах, касающихся исключи­
тельно практического осуществления этих принципов и революционной
борьбы за них. Положение нашей страны совсем исключительное, оно не
имеет ничего общего с положением какой-либо страны Западной Европы.
Средства борьбы, применяемые последней, по меньшей мере совершенно
непригодны для нашей. У нас требуется совершенно особенная революци­
онная программа, которая в такой степени должна отличаться от герман­
ской, в какой социально-политические условия в Германии отличаются от
таковых в России. Судить о нашей программе с германской точки зрения
(т. е. с точки зрения социальных условий германского народа) было бы
так же абсурдно, как рассматривать германскую программу с русской точ­
336


ки зрения. Вы не понимаете этого, вы не в состоянии воспринять русскую
точку зрения и, тем не менее, вы отваживаетесь выносить нам приговоры
и давать нам советы!
Если бы можно было предположить, что эта смелость и невежество не
предназначены для дискредитирования русской революционной эмигра­
ции в общем или что немецкая публика будет в состоянии проверить ва­
ши данные, то я бы не занял вашего внимания моим письмом. К сожале­
нию, этих предположений сделать нельзя, и потому я считаю своей обя­
занностью притти на помощь вашему невежеству, чтобы несколько обуз­
дать вашу дерзость.
Да будет вам прежде всего известно, что мы в России совершенно не
располагаем ни одним из тех революционных средств борьбы, которые
имеет в своем распоряжении Запад вообще и Германия в частности. Мы
не имеем городского пролетариата, у нас нет свободы печати, нет пред­
ставительных собраний, словом — ничего, что давало бы нам право на­
деяться объединить когда-либо запуганные, искалеченные, невежествен­
ные массы трудящегося народа (в случае, если экономическое status
quo* останется без изменения) в благоустроенный дисциплинированный
союз всех рабочих, которые сознавали бы вполне как свое положение,
так и средства для улучшения его. Рабочая литература у нас немыслима;
но если бы она даже и была возможна, то была бы совершенно беспо­
лезна, так как огромное большинство нашего народа не умеет читать.
Личное влияние на народ вряд ли может дать какие-либо значительные
длительные результаты, но если оно и могло бы принести действитель­
ную пользу, — оно у нас совершенно невозможно. На основании недав­
но изданного правительственного указа, каждая попытка сближения об­
разованных классов с «темными» (как их у нас называют) крестьянами
была бы возведена в степень государственного преступления. Ж ить сре­
ди собственного народа возможно, лишь переодевшись в чужое платье и
пользуясь фальшивым паспортом. Вы должны будете согласиться, мило­
стивый государь, что, при наличии подобных условий, мечтать о пере­
садке Интернациональной рабочей ассоциации на русскую почву было
бы более чем ребячеством. Это обстоятельство не Должно вас, однако,
привести к мысли, что победа социальной революции в России более
проблематична, менее надежна, чем на Западе. Ни в малейшей степени!
Если мы и не обладаем теми благоприятными обстоятельствами, кото­
рые имеются у вас, то мы можем назвать ряд других, которых у вас
нет.
У нас нет городского пролетариата, это, конечно, верно; но зато мы не
имеем и буржуазии. Между страждущим народом и давящим его деспо­
тизмом государства у нас нет среднего класса; нашим рабочим предстоит
борьба лишь с п о л и т и ч е с к о й в л а с т ь ю , — в л а с т ь к а ­
п и т а л а находится у нас еще только в зародыше.
Вам, милостивый государь, должно быть известно, что борьба с первой
гораздо легче, чем со второй.

* Положение (лат.).
337


Наш народ невежествен — и это факт. Но зато он в большинстве своем
(особенно в северных, центральных, северо- и юго-восточных частях России)
проникнут принципами общинного владения; он, если можно так выразиться,
коммунист по инстинкту, по традиции. Идея коллективной собственности
так крепко срослась со всем миросозерцанием русского народа, что теперь,
когда правительство начинает понимать,, что идея эта несовместима с
принципами «благоустроенного» общества, и во имя этих принципов хочет
ввести в народное сознание и народную жизнь идею частной собственно­
сти, то оно может достигнуть этого лишь при помощи штыков и нагайки.
Из этого ясно, что наш народ, несмотря на свое невежество, стоит го­
раздо ближе к социализму, чем народы Западной Европы, хотя последние
и образованнее его.
Наш народ привык к рабству и покорности — этого, правда, нельзя ос­
паривать. Но из этого вы не должны заключать, что он доволен своим по­
ложением. Нет, он протестует, и протестует беспрерывно... В какие бы
формы ни выливались его протесты, будь это форма религиозных сект —
«раскола», как их у нас называют, — или форма отказа от уплаты податей,
или форма разбойничьих шаек и поджогов, или же, наконец, форма вос­
станий и открытого сопротивления власти, — все же он протестует, и по­
рой весьма энергично. Вы не можете, конечно, ничего обо всем этом
знать: Европу об этом никогда не оповещают, а в России даже запрещено
вслух говорить об этом.
Протесты эти, правда, незначительны и разрозненны. Тем не менее,
они в достаточной степени ясно показывают, что народу невыносимо его
положение и что он пользуется всякой возможностью, чтоб дать выход на­
копившемуся в нем чувству горечи и ненависти к своим притеснителям.
И потому русский народ можно назвать инстинктивным революционером,
несмотря на его кажущееся отупение, несмотря на отсутствие у него ясно­
го сознания своих дел.
Наша интеллигентская революционная партия мала количественно, —
это тоже верно. Но зато она и не преследует других идеалов, кроме социа­
листических, а ее враги, пожалуй, еще бессильнее, чем она, и это их бес­
силие приходит на помощь нашей слабости. Наши высшие классы (дво­
рянство и купечество) не образуют никакой силы — ни экономической
(они слишком бедны для этого), ни политической (они слишком не разви­
ты и чересчур привыкли доверять во всем мудрости полиции). Наше ду­
ховенство совсем не имеет значения — ни в народе, ни вне его. Наше го­
сударство только издали производит впечатление мощи. На самом же деле
его сила только кажущаяся, воображаемая. Оно не имеет никаких корней
в экономической жизни народа, оно не воплощает в себе интересов како­
го-либо сословия. Оно одинаково давит все общественные классы, и все
они одинаково ненавидят его. Они терпят государство, они, по-видимому,
выносят его варварский деспотизм с полным равнодушием. Но это терпе­
ние, это равнодушие не должно вводить вас в заблуждение. Они являются
лишь продуктом обмана: общество создало себе иллюзию российской госу­
дарственной мощи и находится под очарованием этой иллюзии.
Правительство, со своей стороны, старается, конечно, поддержать ее.
Но с каждым днем ему становится это все труднее. 15 лет тому назад, не­
338


посредственно вслед за крымской войной, русское правительство убеди­
лось, как мало понадобилось бы для того, чтоб государство распалось на
части.
Да, для этого требуется очень мало — 2—3 военных поражения, одно­
временное восстание крестьян в нескольких губерниях, открытое восста­
ние в столице в мирное время, — и то очарование, под которым еще в не­
которой степени находятся средние и высшие общественные классы, мо­
ментально исчезнет, и правительство останется в одиночестве, всеми по­
кинутое.
Вы видите, таким образом, что и в этом отношении мы имеем больше
шансов для победы революции, чем вы. У вас государство не является
лишь видимой силой. Оно обеими ногами упирается в капитал; оно во­
площает в себе определенные экономические интересы. Оно держится не
только на полиции и солдатчине (как у нас), но и весь порядок буржуаз­
ного режима укрепляет его. И пока вы этот режим не уничтожите, для вас
немыслимо победить государство. У нас имеет место совсем обратное от­
ношение, — наша общественная форма обязана своим существованием го­
сударству, государству, висящему, так сказать, в воздухе, государству, ко­
торое не имеет ничего общего с существующим социальным строем и кор­
ни которого находятся в прошлом, а не в настоящем.
После всего изложенного вы должны будете признать, что мы, верящие
в возможность и осуществимость в ближайшее время социальной револю­
ции в России, мы не пустые мечтатели, не «зеленые гимназисты» (как вы
изволите нас называть), а что мы стоим на твердой почве, что наши веро­
вания не построены на песке и что они скорее всего являются логиче­
ским выводом из всего того, что нам известно об условиях жизни рус­
ского народа.
Может быть, вы теперь поймете, п о ч е м у и в ч е м и м е н н о
наши пути революционной деятельности не могут согласоваться с ваши­
ми? Прежде всего, у нас в России немыслима никакая открытая борьба
против существующего порядка вещей. Наши законы, наши учреждения
не дают нам ни малейшей возможности вести нашу пропаганду на л е ­
г а л ь н о й почве. У в а с т е п е р ь имеется ata возможность: это
счастье, но возможно также, что и несчастье. Но было время, когда и вы
были лишены этой возможности. Что вы делали тогда? Вы образовали
тайные общества и объединения, вы пользовались подпольной деятельно­
стью. Почему же вы нам ставите в упрек нашу конспирацию? Если бы мы
должны были отказаться от конспиративной, тайной, подпольной деятель­
ности, то должны были бы отказаться от всякой революционной деятель­
ности вообще. Но вы караете нас также и за то, что мы и здесь, в Запад­
ной Европе, где, по вашему мнению, можно обойтись и без тайных кон­
спираций, что мы и здесь не хотим отказаться от наших конспиративных
привычек и тем самым пятнаем (ваше выражение) интернациональное ра­
бочее движение и даже мешаем ему. Вы забываете при этом, что независи­
мо от нас и помимо нас имеются на Западе в большинстве «благоустроен­
ных» государств обстоятельства, которые в сильной степени благоприятст­
вуют развитию тайной конспиративной деятельности. В Испании, Ита­
лии, Франции не осталось ни малейшей возможности вести социально-ре­
339


волюционную пропаганду, и итальянские революционеры заявили офици­
ально на брюссельском конгрессе *, что они поставлены в необходимость
облечь свою деятельность в тайную конспиративную форму. Возможно,
что и Германия в скором времени очутится в таком же положении. Разве
вы не замечаете, что благодаря метким стрелам полиции уже теперь оста­
лись лишь осколки от того щита легальности, которым вы так напрасно
стараетесь защитить немецких рабочих? Не надо быть пророком, чтобы с
уверенностью предсказать, что через короткое время также и эти немногие
осколки будут вырваны из ваших рук. Что вы тогда будете делать? Одно
из двух: или ничего, или же займетесь конспирацией. Вы не найдете дру­
гого выхода, точно так же, как не могли найти другого выхода и мы.
Но у нас не только немыслима никакая открытая пропаганда (хотя бы
даже только в том виде, в каком она ведется в Германии), у нас также не­
мыслима и т а й н а я организация рабочих в одном или нескольких со­
циально-революционных обществах (наподобие испанских или итальян­
ских). Она немыслима потому, что 1) огромное большинство наших рабо­
чих являются землевладельцами, и, как таковые, они не пролетарии (как в
Англии), а собственники; они расчленены в небольшие общины, которые
совершенно изолированы друг от друга; никакие общие интересы их друг
с другом (по крайней мере, вне «волости»*) не связывают, и они привык­
ли разрешать интересующие их вопросы с узкой, местной точки зрения;
2) потому, что в истории наших трудящихся классов не существует ника­
ких прецедентов для образования подобных союзов. А вам, конечно, из­
вестно, что рабочие объединения на Западе являются продуктом и с торической,
а не л о г и ч е с к о й
необходимости. Интерна­
ционал создали не вы и не ваши друзья, а создала его история; его первые
зародыши коренятся еще в средневековье; он является неизбежным послед­
ствием всех профессиональных, кооперативных, забастовочных, кредитных
и других союзов и ассоциаций, в которые давно уже объединились массы
европейского пролетариата (конечно, главным образом в городах) и следы
которых вы напрасно ищете в России. Наши ad hoc** образующиеся «арте­
ли» (рабочие общества) не имеют ничего общего с вышеупомянутыми сою­
зами; а что касается искусственно насаженных в России с недавних пор
кооперативных обществ по германскому образцу, то они приняты боль­
шинством наших рабочих с полнейшим равнодушием и почти везде потер­
пели фиаско. Наконец, в 3) к этим двум вряд ли преодолимым препятст­
виям следует прибавить еще целую кучу других, объяснение которых сле­
дует искать в обстоятельствах нашей политической жизни и в духовной
незрелости нашего народа. Вы должны будете убедиться, милостивый госу­
дарь, что всякая революционная борьба при помощи рабочих союзов (тайных
или явных), подобно западноевропейской, в настоящее время на русской
почве совершенно невозможна. Так что же у нас возможно? На этот вопрос
наша социально-революционная партия отвечает двояким образом.

* «Волостью» называют у нас определенную административную единицу, которая являет­
ся объединением нескольких общин. Примечание Ткачева.
**Для данного случая (лат.).
340


Одна часть, идеи которой отчасти представляет журнал «Вперед!», —
часть наиболее умеренная и наименее практическая, — думает, что в на­
стоящее время в России еще нет достаточно сильных революционных эле­
ментов; что эти элементы должны быть еще созданы — и притом путем
развития в народе сознания его прав и потребностей, путем разъяснения
ему его идеалов и средств к их осуществлению; далее, это течение полага­
ет, что, когда народ придет к этому сознанию, когда он поймет, к а ­
к и м о б р а з о м ' и з а ч т о он должен бороться, он сам объеди­
нится в революционные союзы (наподобие западноевропейских рабочих
союзов) и что эти союзы образуют ту всемогущую революционную силу,
перед которой рассыплется в прах старый прогнивший мир социальной
лжи и несправедливости.
Другая фракция наших революционеров, к которой принадлежит все,
что имеется в нашей революционной интеллигенции молодого, смелого,
умного и энергичного, придерживается совершенно иной программы. Эта
фракция убеждена, что умеренные революционеры поставили себе цели,
которые, по вышеизложенным причинам, не являются ни практичными,
ни выполнимыми, и что, пока мы будем гнаться за недостижимым, наши
враги соберутся с силами, наша нарождающаяся буржуазия может тем
временем в достаточной степени окрепнуть, чтобы стать непоколебимой
опорой правительства.
Эта группа убеждена, что настоящий исторический период является
наиболее благоприятным для осуществления социальной революции и что
на ее пути нет в настоящее время никаких затруднений; нужно только од­
новременно в нескольких местностях России пробудить то накопившееся
чувство горечи и недовольства, которое, как я уже упоминал, всегда кипит
в груди нашего народа. Каждодневный опыт показывает нам, как легко
это чувство выдает себя при всяком подходящем случае. А раз это чувство
будет одновременно вызвано сразу во многих местах, то объединение ре­
волюционных сил придет само собой, и борьба, которая возникнет между
правительством и восставшим народом, должна будет кончиться благопри­
ятно для народного дела. Практическая необходимость, инстинкт самосо­
хранения достигнут того, чего наши умеренные революционеры на том
ложном пути, по которому они следуют, никогда не могли достигнуть, а
также и никогда не достигнут. Но прочный и неразрушимый союз между
протестующими общинами может быть создан у нас не народным созна­
нием, а одновременным революционным протестом. Исходя из этой точки
зрения, партия последовательных революционеров, — партия, которая мо­
жет с полным правом быть названа п а р т и е й д е й с т в и я , — счи­
тает, с одной стороны, своей обязанностью прямой призыв народа к вос­
станию против существующей власти, с другой — внесение в свои ряды
той дисциплины и организации, которые могли бы служить верным зало­
гом одновременности этого восстания, по крайней мере в некоторых гу­
берниях.
Такова программа, правда — лишь в общих чертах, самой деятельной и
интеллигентной части наших революционеров. Основную идею последних
я выяснил в моей брошюре «Задачи революционной пропаганды в Рос­
сии», в той самой брошюре, которая подверглась столь резкой критике с
341


вашей стороны. Вы утверждаете прежде всего, что я, будучи недостаточно
зрелым, разрешаю себе тем не менее высказывать уверенность, что соци­
альная революция может быть легко вызвана жизнью. «Если так легко вы­
звать ее к жизни, — замечаете вы, — то почему вы не делаете этого, вме­
сто того, чтобы говорить о ней». Вам это кажется смешным, детским пове­
дением, и, согласно вашему утверждению, следовало бы верить, что все
ваши соотечественники придерживаются в этом отношении того же мне­
ния. Но вы на них клевещете! Немцы слишком любят литературные уп­
ражнения, чтобы не знать действительной цели и задачи литературной
деятельности и чтобы эту последнюю смешать с прямой практической
деятельностью. Вы знаете, что литература лишь теоретически разрешает
известные вопросы и указывает только в о з м о ж н о с т ь
практиче­
ского применения и условия определенной деятельности. Применение же
с а м о п о с е б е не является ее делом. Вы того мнения, что если раз­
решение вопроса просто, если на пути к его применению не стоит ника­
ких затруднений, то литературе нечего эти вопросы обсуждать. Вы сильно
ошибаетесь. Я, например, и мои единомышленники убеждены, что осуще­
ствление социальной революции в России не представляет никаких за­
труднений, что в любой момент можно подвинуть русский народ к обще­
му революционному протесту. Эта уверенность обязывает нас, правда, к
известной практической деятельности, но она ни в малейшей степени не
говорит против пользы и необходимости литературной пропаганды. Не­
достаточно того, чтобы м ы были в этом убеждены, мы желаем, ч т о ­
бы и д р у г и е
разделяли с нами эту уверенность. Чем больше мы
будем иметь единомышленников, тем сильнее мы будем себя чувствовать,
тем легче нам будет разрешить практически нашу задачу. Не раздражает
ли вас, что мы, «варвары», должны вам, цивилизованному человеку Запа­
да, разъяснять столь элементарные истины! Я охотно поверил бы, что у
вас действительно было намерение во что бы то ни стало представить нас
в смешном свете немецким читателям. Вы не постеснились сделать вид,
что вы не понимаете необходимости литературной пропаганды и значения
тех вопросов в различных формах, которые занимали и еще долго будут
занимать всех недовольных существующим социальным порядком и стре­
мящихся к осуществлению социального переворота. Вы выражаете по от­
ношению к нам, русским, глубочайшее презрение, потому, де, что мы на­
столько «глупы» и «незрелы», что серьезно интересуемся вопросами, в ро­
де следующих: когда и при каких условиях должна быть вызвана к жизни
социальная революция в России, достаточно ли уже наш народ к ней под­
готовлен, имеем ли мы право ждать и отсрочивать революцию до того
времени, пока народ не созреет до правильного понимания своих прав и
т. п., — вопросами, которые, как вы могли в достаточной степени убедить­
ся из всего уже сказанного, являются главными пунктами, разделяющими
п а р т и ю д е й с т в и я и партию умеренных революционеров. И что­
бы нас устыдить, вы с гордостью указываете на своих соотечественников,
которые, как вы утверждаете, давно решили уже эти вопросы и больше те­
перь никогда не занимаются подобной пустой болтовней. Далее, вы, ради
своих полемических целей, клевещете на немцев, что они будто бы не ин­
тересуются вопросами об условиях и средствах для социального переворо­
342


та. Откуда же тогда этот вечный спор: следует ли воздержаться от поли­
тики или нет, должно ли пользоваться государством или лучше совершен­
но отказаться от его поддержки, нужно ли централизировать революцион­
ные силы под единым общим руководством или нет, не будет ли полезно
вызвать местные революционные восстания, при какой организации сил
можно рассчитывать на скорейшую победу революции, какие обстоятель­
ства благоприятны для нее и какие неблагоприятны и т. п. Разве это не те
же вопросы, которые занимают и нас? С той лишь разницей, что у нас
они иначе поставлены и иначе формулированы, так как и условия дея­
тельности нашей революционной партии совершенно иные. Во всяком
случае, если вы обсудите только общий смысл тех двух революционных
программ, которые разделяют наши революционеры, то вам станет ясно,
что наши вопросы точно так же связаны с нашей программой, как ваши
вопросы с вашей.
Впрочем, если вы действительно читали журнал «Вперед!» и мою бро­
шюру, то вам это должно было быть уже ясно, и я хотел бы думать, что
вам это действительно известно. Вы же, как я уже указывал, сочли необ­
ходимым дискредитировать нас в глазах наших читателей. Вы забыли,
что, борясь против русского правительства, мы боремся не только ради
интересов нашей родины, но и ради интересов всей Европы, ради интере­
сов рабочих вообще и что, следовательно, это общее дело делает нас ваши­
ми союзниками. Вы забыли, что, высмеивая нас, вы тем самым сослужили
хорошую службу нашему общему врагу — российскому государству. Вы
все это забыли и думали лишь о том, что мы, русские, имели неслыхан­
ную смелость не стать с вами под одним флагом во время того великого
спора, который расколол Интернациональную рабочую ассоциацию на две
части. Вы делаете резкий упрек «Вперед!» за то, что он в своем отчете
русским читателям об этом споре назвал памфлетом вашу бестактную бро­
шюру против «Allance»2, за то, что он не хочет окунуться в ту полемиче­
скую грязь, которой вы и ваши друзья старались загрязнить одного из ве­
личайших и самоотверженнейших представителей той революционной
эпохи, в которую мы живем.
Против меня вы упражняетесь в разного рода ругательствах, так как вы
нашли в моей брошюре неизвестные мне до сих пор «бакунистские фра­
зы», из которых вы усмотрели, что наши симпатии, как и симпатии боль­
шей части нашей единодушно настроенной революционной партии, нахо­
дятся не на вашей стороне, а на стороне человека, который осмелился
поднять знамя восстания против вас и ваших друзей и который с тех пор
стал вашим заклятым врагом, стал кошмаром — bête noire* вашего апока­
липсиса.
Таким образом, русская эмигрантская литература убедила вас, что на­
ши революционеры, как «умеренные» так и «радикальные», во многих
пунктах отличаются от вас и во многих вопросах осмеливаются иметь и
высказывать собственное мнение. Вместо того, чтобы одобрить нашу само­
стоятельность или же, если мы ошибаемся, обратить наше внимание на

* Предметом ненависти (фр.).
343


наши ошибки и доказать их несостоятельность, вы сердитесь и ругаете
нас, не приводя никакого благоразумного основания*.
Точно таким же образом поступают обычно высшие чиновники, когда
они наталкиваются на какое-нибудь сопротивление. Их чиновничья нату­
ра возмущается против лиц, с ними не согласных, которые позволяют себе
иметь иные взгляды, чем взгляды высокорожденных. Своей страстью, на­
правленной против нас, вы показали, что вы сами принадлежите к расе
таких высокопоставленных чиновников. И как только можете вы обвинять
нас, русских, будто мы имеем диктаторские наклонности? И разве госпо­
дин Бакунин не имеет права ответить вам на все ваши инсинуации: «Вра­
чу, исцелися сам!».
Петр Ткачев.
1874 г.
Печатается по: Ткачев П. Н. Избранные сочинения на социально-политические темы.
Т. 3. С. 88—98. Впервые издана Ткачевым в виде брошюры на немецком языке под за­
главием: «Offener Brief on Herrn Fr. Engels». Zürich, 1874.
1

2

3

Брюссельский конгресс Международного Товарищества рабочих (I Интернационал)
состоялся в сентябре 1874 г. Входивший в него Итальянский социально-революцион­
ный комитет не прислал на конгресс своих депутатов, объявив в присланном заявле­
нии, что «в Италии Интернационал открыто более не существует» и превратился из
«открытой или массовой организации» в «широкий заговор».
Речь идет о написанной в 1873 г. Энгельсом и Лафаргом при участии Маркса брошю­
ры «L'Alliance de la démocratie socialiat et l'Association international des travailleurs:
Rapports et documents publies par ordre du Congre International de la Haage», направлен­
ной против Бакунина и его сторонников.
Имеется в виду группа русских эмигрантов во главе с Н. Утиным, образовавшим в марте
1876 г. в Женеве «Русскую секцию Интернационала», и оказавшая помощь Марксу в его
борьбе с Бакуниным (см.: Козьмин Б. П. Русская секция Первого Интернационала. М.,
1957; Рудницкая Е. Л. Русская революционная мысль: Демократическая печать. 1864—
1873. М., 1984. С. 253-285).

№ 3
П. Н. Т к а ч е в . « Н а б а т » ( П р о г р а м м а ж у р н а л а )
В набат
Когда при зареве пожара раздается звон набата, каждый бросает свой
дом и спешит на пожарище для того, чтобы спасать достояние и жизнь
* Вы сделали исключение лишь для тех ваших соотечественников, которые не увлекаются тще­
славной гордостью и смиренно прячутся в складках вашего диктаторского плаща. Вы хва­
лите этих юношей; в какой степени заслуживают они этой похвалы, нам очень хорошо из­
вестно; но так как вы не могли решиться назвать нам их имена, то мы не считаем нужным
сообщать вам то, что нам об этом известно. Одно только мы должны здесь отметить, что, к на­
шему счастью, число этих благонравных юношей не очень велико 3. <Примечание Ткачева. >
344


ближнего; отвлеченная идея солидарности человеческих интересов высту­
пает здесь во всей ее реальной силе и простоте. Каждый чувствует, что,
лишь спасая достояние другого, он может спасти свое собственное. Личная
вражда, мелочные будничные дрязги — все забывается в виду общей опас­
ности. Враги становятся рядом и действуют заодно. Все, что есть в чело­
веке мелкого, дрянного, уходит на задний план, вперед выдвигаются его
возвышеннейшие, благороднейшие побуждения. Потому-то только подлые
трусы, только расслабленные эгоисты остаются глухими к звону набата.
Потому-то те минуты, когда он раздается, бывают обыкновенно лучши­
ми минутами в народной жизни, несмотря на то, что это — минуты вели­
чайших народных бедствий.
Мы переживаем теперь такие минуты.
Пришло время ударить в набат. Смотрите! Огонь «экономического
прогресса» уже коснулся коренных основ нашей народной жизни. Под его
влиянием уже разрушаются старые формы нашей общественной жизни,
уничтожается самый « п р и н ц и п
о б щ и н ы » , принцип, должен­
ствующий лечь краеугольным камнем того будущего общественного строя,
о котором все мы мечтаем.
На развалинах перегорающих форм нарождаются новые формы, —
формы буржуазной жизни, развивается кулачество, мироедство, воцаряет­
ся принцип индивидуализма, экономической анархии, бессердечного, алч­
ного эгоизма.
Каждый день приносит нам новых врагов, создает новые враждебные
нам общественные факторы.
Огонь подбирается и к нашим государственным формам. Теперь они
мертвы, безжизненны. Экономический прогресс пробудит в них жизнь,
вдохнет в них новый дух, даст им ту силу и крепость, которых пока еще в
них нет.
Сегодня наше государство фикция, предание, не имеющее в народной
жизни никаких корней. Оно всем ненавистно, оно во всех, даже в собст­
венных слугах, вызывает чувство тупого озлобления и рабского страха,
смешанного с лакейским презрением. Его боятся, потому что у него мате­
риальная сила; но, раз оно потеряет эту силу, ни одна рука не поднимется
на его защиту.
Но завтра за него встанут все его сегодняшние враги, — завтра оно бу­
дет выражать собой их интересы, интересы кулачества и мироедства, инте­
ресы личной собственности, интересы торговли и промышленности, инте­
ресы нарождающегося буржуазного мира.
Сегодня оно абсолютно-нелепо и нелепо-абсолютно.
Завтра оно станет конституционно-умеренным, расчетливо-благоразум­
ным.
Поторопитесь же!
В Набат! В Набат!
Сегодня мы сила.
Вы видите, государство, отчаиваясь совладать с нами, зовет к себе на
помощь буржуазное общество, интеллигенцию.
Но увы! Его союзники отказываются ему служить, по крайней мере да­
ром, устами своих публицистов они говорят ему: «мы сами ненавидим те­
345


бя; если ты хочешь, чтобы мы тебе служили, — поделись с нами всеми
твоими правами; в противном случае — мы лучше пойдем за революционерами-утопистами. Они утописты, мы их не боимся. Только бы с тобою
нам совладать, а с ними-то мы справимся!»
И они посылают в ряды наши своих детей, а их интеллигенция, за
очень немногими исключениями, принадлежать к которым считается
«позором
и п о д л о с т ь ю » , — их интеллигенция решительно
держит нашу сторону.
Народ, изнывающий под гнетом деспотического, грубого, варварского
произвола, униженный, ограбленный, разоренный, лишенный решительно
всех человеческих прав, слушает нас, сочувствует нам, и, если бы не его
рабские привычки, исторически выработавшиеся под влиянием условий
окружающей его жизни, если бы не его панический страх перед «властью
предержащею», он открыто восстал бы против своих эксплоататоров и
грабителей.
Сегодня наши враги слабы, разъединены, разрознены. Против нас одно
правительство с своими чиновниками и солдатами. Но эти чиновники и
солдаты — не более как бездушные автоматы, бессмысленные, слепые и
часто бессознательные орудия в руках небольшой кучки автократов. Унич­
тожьте их, и вместо дисциплинированной армии живых врагов вы очути­
тесь лицом к лицу с нестройною толпою обезглавленных трупов. Следова­
тельно, сегодня единственно сильным и опасным врагом является для нас
только эта ничтожная кучка автократов.
Но к ней относится враждебно и все наше общество; как ни разнооб­
разны составляющие его элементы, оно давно уже тяготится настоящим
порядком вещей; неуверенность в личной безопасности, капризный и
совершенно бессмысленный произвол выводят из терпения самых терпе­
ливых.
Куда бы вы ни обратились, вы везде слышите одни и те же фразы:
«Нет, т а к продолжаться долго не может! Нужно положить э т о м у
конец! Нет сил более терпеть!»
Это сегодня.
Но что будет завтра?..
Не надейтесь слишком на глупость ваших врагов.
Пользуйтесь минутами. Такие минуты не часты в истории. Пропустить
их значит добровольно отсрочить возможность социальной революции на­
долго, — быть может, навсегда.
Не медлите же!
В Набат! В Набат!
Довольно вам толковать все о « п о д г о т о в л е н и и » да « п о д ­
готовлении».
Подготовлять революцию — это совсем не дело революционера. Ее под­
готовляют эксплоататоры, капиталисты, помещики, попы, полиция, чинов­
ники, консерваторы, либералы, прогрессисты и т. п.
Революционер же должен только пользоваться и известным образом
комбинировать те уже готовые, данные революционные элементы, кото­
рые выработала история, которые вырастила экономическая жизнь народа,
которые крепнут и развиваются благодаря тупости «охранителей», бес­
346


смыслию правительств с их жандармами и войсками, — благодаря, нако­
нец, трудолюбивым возделывателям вертограда «мирного прогресса» и их
буржуазной науки.
Революционер не подготовляет, а « д е л а е т » революцию.
Делайте же ее! Делайте скорее! Всякая нерешительность, всякая прово­
лочка — преступны.
В Набат! В Набат!
З а д а ч и н аш его ж у р н а л а
Бить в набат, призывать к революции значит указывать на ее необхо­
димость и возможность именно в данный момент, выяснять практические
средства ее осуществления, определять ее ближайшие цели.
Такова и будет главная задача нашего журнала.
Нас, революционеров, наши враги называют мечтателями, у т о п и ­
стами.
Враги наши правы, — правы, если они судят о нас по нашим «теоретикам-софистам», по нашим болтунам-резонерам, — словом, по нашей тепе­
решней заграничной прессе.
В то время, как наиболее деятельная, наиболее искренняя и энергиче­
ская часть молодежи инстинктивно ищет н е п о с р е д с т в е н н о ­
возможного,
практически-осуществимого,
ей ре­
комендуют а н а р х и ю , как ближайшую цель революции.
В то время когда молодежь частью сознательно, частью бессознательно
стремится организоваться, сплотиться как можно теснее и крепче, — ей
нашептывают в уши, что основные принципы всякой тайной организации:
иерархия, дисциплина, подчиненность, — что эти принципы ложные,
вредные и даже безнравственные.
В то время, как она, полная сил и веры, рвется на дело и хочет как
можно скорее сорвать с народа давящие его цепи, ей говорят: «подожди,
не трогай, сперва п р о п а г а н д и р у й , внушай, просвещай, а уж по­
том — срывай».
Анархия, — как ближайшая, непосредственная цель революции, пропа­
ганда — как практическое средство для ее осуществления, и, наконец, ор­
ганизация без дисциплины, иерархии и подчиненности, — разве все это не
фантастические утопии, не ребяческие мечты?
А между тем вне этих мечтаний наша заграничная пресса* не видит
ничего реального, она влюблена в свои утопии и навязывает их молодежи.
Мы не отрицаем, что революционеры-мечтатели, революционеры-уто­
писты, быть может, и необходимы, но только в подготовительный период,
в период революционного б р о ж е н и я .
В период же непосредствен­
ного д е й с т в и я они не только бесполезны, они вредны. Они отвле­
кают людей от практического дела, они расслабляют и обескураживают
их, они их превращают в холодных резонеров и в конце концов доводят
или до полного отчаяния, или до разочарования и покаяния.
* Разумеется, говоря о современной революционной прессе, мы имеем в виду лишь прес­
су, предназначенную для русской интеллигенции. Примечание Ткачева.
347


Мы утверждаем, что последний период наступил.
Вот почему мы и говорим: «Не уноситесь мыслью слишком в п е ­
р е д , не отдаляйтесь от данной действительности, стойте твердо на поч­
ве трезвого, разумного реализма. Не мечтайте, а делайте, делайте револю­
цию и делайте ее как можно скорее!»
Но для этого, прежде всего, нужно ясно и точно определить себе как
ближайшую, практически-достижимую цель революции, так и пути, веду­
щие к ее немедленному осуществлению.
В ч ем д о л ж н а с о с т о я т ь б л и ж а й ш а я , п р а к т и ч е с к и -д о с т и ж и м а я
цель револю ции?
Мы признаем анархию (или, точнее выражаясь, то, что под этим сло­
вом обыкновенно подразумевается), но только как желательный «идеал»
отдаленного будущего. Однако, мы утверждаем, что слово а н а р х и я
не выражает собою вполне идеала этого будущего; оно указывает только
на одну его сторону, на одну, и совсем не существенную, черту будущего
общественного строя.
Анархия значит б е з в л а с т и е .
Но безвластие есть только одно
из неизбежных, логических последствий причины более коренной, более
глубокой — равенства.
Точно так же как и власть есть не причина, как утверждают анархисты,
существующего социального зла, а лишь его необходимый результат.
Все общественные бедствия, вся социальная неправда обусловливаются
и зависят исключительно от неравенства людей, неравенства физического,
интеллектуального, экономического, политического и всякого другого.
Следовательно, пока существует неравенство, хотя в какой-нибудь сфе­
ре человеческих отношений, до тех пор будет существовать власть. Анар­
хия немыслима, немыслима логически (не говоря уже о ее практической
невозможности) без предварительного установления абсолютного равенст­
ва между всеми членами общества. И потому-то самая существенная, са­
мая характеристическая черта будущего общества и должна выражаться не
словом а н а р х и я ,
а словом — равенство. Равенство предполагает
анархию, анархия — свободу; но и равенство, и анархия, и свобода, все
эти понятия совмещаются в одном понятии, в одном слове, в слове —
братство. Где братство, там и равенство, где равенство — там и безвластие,
там и свобода.
Отсюда само собою следует, что никакая революция не может устано­
вить анархию, не установив сначала братства и равенства.
Но, чтобы установить братство и равенство, нужно, во-первых, изме­
нить данные условия общественного быта, уничтожить все те учреждения,
которые вносят в жизнь людей неравенство, вражду, зависть, соперничест­
во, и положить основание учреждениям, вносящим в нее начала противо­
положные первым; во-вторых, изменить самую природу человека, перевос­
питать его. Осуществить эту великую задачу могут, конечно, только люди,
понимающие ее и искренно стремящиеся к ее разрешению, т. е. люди ум­
ственно и нравственно развитые, т. е. меньшинство. Это меньшинство в
силу своего более высокого умственного и нравственного развития всегда
348


имеет и должно иметь умственную и нравственную власть над большин­
ством.
Следовательно, революционеры — люди этого меньшинства, револю­
ционеры, воплощающие в себе лучшие умственные силы общества, необ­
ходимо обладают и, оставаясь революционерами, не могут не обладать
властью.
До революции эта власть имеет чисто нравственный, так сказать, ду­
ховный характер, а потому она оказывается совершенно бессильною в
борьбе с таким порядком вещей, в котором все основано на грубой мате­
риальной силе, все подчинено расчету алчного, своекорыстного, хищниче­
ского эгоизма. Революционеры это понимают и стремятся путем насильст­
венного переворота обратить свою силу умственную и нравственную в си­
лу материальную. В этой метаморфозе сил и заключается основная сущ­
ность всякой истинной революции. Без нее революция немыслима. Умст­
венная сила, изолированная от силы материальной, может создать лишь
так называемый м и р н ы й п р о г р е с с . С другой стороны, всякое
нападение на существующий порядок вещей, не руководимое и не дисцип­
линированное силою умственною, может породить лишь хаотическое бро­
жение, — движение бессмысленное, бесцельное и в конце концов всегда
реакционное.
Но так как в современных обществах вообще и в России в особенности
материальная сила сосредоточена в государственной власти, то, следова­
тельно, истинная революция, — действительная метаморфоза силы нравст­
венной в силу материальную, — может совершиться только при одном ус­
ловии: при захвате революционерами государственной власти в свои руки;
иными словами, ближайшая, непосредственная цель революции должна
заключаться не в чем ином, как только в том, чтобы овладеть правительст­
венною властью и превратить данное, к о н с е р в а т и в н о е государ­
ство в государство р е в о л ю ц и о н н о е .
Отрицать непреложность этого условия, отрицать эту ближайшую цель
всякой революции значит или не понимать ее сущности, или сознательно
стараться препятствовать ее практическому осуществлению.
И наша так называемая революционная заграничная пресса поступает
вполне последовательно с своей антиреволюционной точки зрения, когда
утверждает, что революционеры должны хлопотать не о том, чтобы сосре­
доточивать в своих руках государственную власть, т. е. материальную си­
лу, а о том, чтобы разрушить эту власть, чтобы оставаться и после перево­
рота такими же бессильными и безоружными, какими они были до рево­
люции, каковы они теперь.
Она не хочет истинной революции. Она мечтает или о мирном про­
грессе, или о беспорядочном, хаотическом, а потому бесцельном броже­
нии. В обоих случаях ее идеалы не выходят за пределы буржуазного ми­
росозерцания и по существу своему безусловно консервативны. Ее пропо­
ведь а н а р х и и вполне ей соответствует.
В самом деле, что такое анархия без предварительного практического
осуществления идей братства и равенства? Это — хищническая борьба че­
ловека с человеком, это — хаос противоречивых интересов, это — господ­
ство индивидуализма, царство алчного, своекорыстного эгоизма, одним
349


словом, это — именно, то, что дает содержание так называемому м и р ­
н о м у п р о г р е с с у , то, что составляет сущность буржуазного обще­
ства.
Итак, ближайшая цель революции должна заключаться в захвате поли­
тической власти, в создании революционного государства. Но захват вла­
сти, являясь необходимым условием революции, не есть еще революция.
Это только его прелюдия. Революция осуществляется революционным го­
сударством, которое, с одной стороны, борется и уничтожает консерватив­
ные и реакционные элементы общества, упраздняет все те учреждения, ко­
торые препятствуют установлению равенства и братства; с другой — вво­
дит в жизнь учреждения, благоприятствующие их развитию.
Таким образом, деятельность революционного государства должна быть
двоякая: революционно-разрушительная и революционно-устроительная.
Сущность первой — борьба а следовательно, н а с и л и е .
Борьба
может вестись с успехом только при соединении следующих условий: цен­
трализации, строгой дисциплины, быстроты, решительности и единства в
действиях. Всякие уступки, всякие колебания, всякие компромиссы, мно­
гоначалие, децентрализация борющихся сил ослабляют их энергию, пара­
лизуют их деятельность, лишают борьбу всех шансов на победу.
Деятельность революционно-устроительная, хотя и должна итти рука
об руку с деятельностью разрушительною, но она, по своему основному
характеру, должна опираться на принципы совершенно ей противополож­
ные. Если первая преимущественно опирается на силу материальную, то
вторая — на силу нравственную; первая имеет прежде всего в виду быст­
роту и единство в действиях, вторая — прочность и удобоприменяемость
вводимых в жизнь перемен. Первая осуществляется насилием, вторая —
убеждением; ultima ratio* одной — победа, ultima ratio другой — народная
воля, народный разум.
Обе эти функции революционного государства должны быть строго
разграничены: отличаясь непреклонностью в борьбе с консервативными и
реакционными элементами общества, его конституционная деятельность,
напротив, должна отличаться эластичностью, уменьем приспособляться к
данному уровню народных потребностей и народного развития. Чтобы не
удаляться от этого уровня, не впадать в утопии, чтобы дать жизненную
силу своим реформам, оно должно окружить себя органами народного
представительства, Народной думой, и санктировать их волею свою ре­
форматорскую деятельность. В то же время оно должно постоянно стре­
миться к расширению народного развития, к поднятию уровня его нравст­
венных идеалов. И тут ему открывается широкое поприще для пропаган­
ды — той п р о п а г а н д ы ,
о которой мечтают наши буржуазные
псевдо-революционеры.
Мы признаем вместе с ними, что без пропаганды социальная револю­
ция не может осуществиться, не может войти в жизнь. Но мы утверждаем,
в противоположность им, что пропаганда только тогда и будет действи­
тельна, целесообразна, только тогда и принесет ожидаемые от нее резуль­

* Решающий довод (лат.).

350


таты, когда материальная сила, когда политическая власть будут нахо­
диться в руках революционной партии.
Следовательно, не она должна предшествовать насильственному пере­
вороту, а, наоборот, насильственный переворот должен ей предшествовать.
Упрочив свою власть, опираясь на Н а р о д н у ю д у м у и широко
пользуясь пропагандой, революционное государство осуществит социаль­
ную революцию рядом реформ в области экономических, политических и
юридических отношений общества, — реформ, общий характер которых
должен состоять: 1) в постепенном преобразовании современной крестьян­
ской общины, основанной на принципе временного, ч а с т н о г о вла­
дения, в общину-коммуну, основывающуюся на принципе о б щ е г о ,
совместного пользования орудиями производства и общего, совместного
труда; 2) в постепенной экспроприации орудий производства, находящих­
ся в частном владении и в передаче их в общее пользование; 3) в посте­
пенном введении таких общественных учреждений, которые устраняли бы
необходимость какого бы то ни было посредничества при обмене продук­
тов и изменили бы самый его принцип, — принцип буржуазной справед­
ливости: око за око, зуб за зуб, услуга за услугу, — принципом братской
любви и солидарности; 4) в постепенном устранении физического, умст­
венного и нравственного неравенства между людьми, при посредстве обя­
зательной системы общественного, для всех одинакового, интегрального
воспитания в духе любви, равенства и братства; 5) в постепенном уничто­
жении существующей семьи, основанной на принципе подчиненности
женщины, рабства детей и эгоистического произвола мужчин; 6) в разви­
тии общинного самоуправления и в постепенном ослаблении и упраздне­
нии центральных функций государственной власти.
Такова должна быть, по нашему мнению, в самых общих чертах про­
грамма деятельности революционного государства. Входить в подробности
здесь не место. Но журнал наш ставит одною из своих задач дальнейшее
развитие и уяснение этой программы. Мы полагаем, что такое развитие и
уяснение в настоящее время существенно необходимы.
Насильственным переворотом не оканчивается дело революционеров,
напротив, — им оно начинается. Захватив в свои руки власть, они должны
суметь удержать ее и воспользоваться ею для осуществления своих идеа­
лов; а для того у них должна быть прежде всего ясная, точная, строго оп­
ределенная, последовательно-выдержанная программа. Не имея ее, они бу­
дут действовать ощупью, впадать в постоянные, неизбежные противоречия
и своею непоследовательностию погубят себя.
О р г а н и з а ц и я р е в о л ю ц и о н н ы х сил
Если ближайшая практически-достижимая задача революционеров сво­
дится к насильственному нападению на существующую политическую
власть с целью захвата этой власти в свои руки, то отсюда само собою
следует, что именно к осуществлению этой-то задачи и должны быть на­
правлены все усилия истинно-революционной партии. Осуществить ее
всего легче и удобнее посредством государственного заговора. Государст­
венный заговор является таким образом если и не единственным, то во
351


всяком случае главным и наиболее целесообразным средством к насильст­
венному перевороту. Но всякий, признающий необходимость государст­
венного заговора, тем самым должен признать и необходимость дисципли­
нированной организации революционных сил.
Не этой призрачной, невозможной, фиктивной организации, которую
рекомендуют буржуазные революционеры, революционеры-анархисты, а
организации реальной, организации, тесно сплачивающей разрозненные
революционные элементы в одно живое тело, действующее по одному об­
щему плану, подчиняющееся одному общему руководству, — организации,
основанной на централизации власти и децентрализации революционных
функций. Только организация, удовлетворяющая этим условиям, может
создать и осуществить государственный заговор. Только при такой орга­
низации революционеры, захватив власть, будут в состоянии защитить ее
от притязания враждебных партий, интриганов, политических честолюб­
цев, только она даст им возможность подавить консервативные и реакци­
онные элементы общества, только она одна вполне отвечает потребностям
борьбы, вполне соответствует типу боевой о р г а н и з а ц и и .
Напротив, организация, рекомендуемая революционерами-утопистами,
организация, отвергающая всякую подчиненность, централизацию и при­
знающая лишь федеративную связь между автономными, самостоятельно
действующими революционными группами, — такая организация не удов­
летворяет ни одному из требований боевой организации. Она неспособна
к быстрым и решительным действиям, она открывает широкое поприще
для взаимной вражды, пререканий, для всякого рода колебаний и компро­
миссов, она постоянно связана в своих движениях, она не может со стро­
гою последовательностию держаться одного какого-нибудь общего плана,
в ее деятельности никогда не может быть ни стройности, ни гармонии, ни
единства.
Не будучи боевою, она, вследствие этого, не может быть и революцион­
ной. Мало того, она антиреволюционна по своему основному принципу,
чисто буржуазному, принципу и н д и в и д у а л и з м а ,
ставящему
л и ч н о е выше о б щ е г о , е д и н и ч н о е выше ц е л о г о , э г о ­
и з м выше с а м о о т в е р ж е н и я .
Противоречащая основному принципу революционной нравственности
и совершенно непригодная для революционной борьбы эта организация
не удовлетворяет и самому элементарному требованию всякого так назы­
ваемого «противозаконного общества». Она не может и по характеру сво­
ему не должна быть вполне и безусловно тайною.
Следовательно, у нас в России ее существование возможно лишь в том
случае, когда она будет преследовать цели не только мирные и легальные
(при таком условии она может существовать лишь в государствах консти­
туционных), но консервативные, реакционные, в роде, напр., распростра­
нения книг священного писания, изданий товарищества «Общественной
пользы» и т. п.
Сгруппировавшись в боевую организацию и сделав основною ее зада­
чею захват политической власти, революционеры, — не упуская из виду це­
ли заговора, — не должны ни на минуту забывать, что удачное достижение
этой цели неосуществимо без прямой или косвенной поддержки народа.
352


Отсюда — деятельность революционной партии и до насильственного
переворота должна иметь такой же двойственный характер, какой она бу­
дет иметь (как мы уже сказали выше) после переворота. С одной стороны,
она должна подготовлять захват власти наверху, с другой — народный
бунт внизу. Чем теснее будут связаны обе эти деятельности, тем скорее и
удачнее каждая из них достигнет своей цели. Местный народный бунт, не
сопровождающийся одновременным нападением на центр власти, не имеет
никаких шансов на успех, точно так же нападение на центр власти и за­
хват ее в революционные руки, не сопровождающийся народным бунтом
(хотя бы и местным), — лишь при крайне благоприятных обстоятельствах
может привести к каким-нибудь положительным, прочным результатам.
Революционная партия никогда не должна терять этого из виду, она
должна избегать всякой исключительности и односторонности в выборе
средств, ведущих к осуществлению ближайшей цели революции. Только
тогда она будет в состоянии добиться того, чего желает; только тогда ее
организация может обхватить все теперь разрозненные революционные
силы и указать каждой силе деятельность, наиболее соответствующую ее
средствам, наиболее отвечающую ее наклонностям и общественному поло­
жению. Успех революционного дела в значительной степени зависит от
правильного распределения разнообразных революционных функций между членами революционной партии. Каждый революционер должен
браться лишь за такую работу, которая ему по силам. Потому мы нахо­
дим совершенно нецелесообразным приурочивать всех революционеров к
одной и той же деятельности. Если нелепо утверждать, что революцио­
неры должны исключительно заниматься подготовлением политического
переворота, то так же нелепо настаивать на необходимости — всем «итти
в народ».
Такова наша исходная точка зрения на вопрос об организации и дея­
тельности революционной партии. Задача нашего журнала будет состоять
в ее дальнейшем, более всестороннем и детальном развитии и уяснении.
Главные материалы для такого развития и уяснения мы будем черпать из
нашей русской жизни; эти условия настолько своеобразны, что они созда­
ют для русской революционной партии совершенно особое положение в
ряду революционных партий Западной Европы, ставят ее более или менее
в исключительные отношения к народу, обществу и государству. Видеть в
этих отношениях полную аналогию с отношениями, существующими на
Западе (как это делают некоторые), значит не понимать того радикально­
го различия, которое существует между экономическими и политическими
условиями общества, только что начинающего делать первые шаги по до­
роге буржуазного прогресса, и обществом, достигшим высшей, кульмина­
ционной точки этого прогресса.
Однако, отрицая эту призрачную аналогию, мы утверждаем, что для
Интересов нашей революционной партии было бы в высшей степени по­
лезно находиться в постоянном общении с революционными партиями
^Западной Европы. Союз же с польской революционной партией мы счита­
ем для нее безусловно, абсолютно необходимым.
Указывая на необходимость этого общения и этого союза, наш журнал
будет стараться своевременно знакомить молодежь с составом, характером
353


и деятельностью западноевропейских революционных партий. В их дея­
тельности мы найдем для себя много поучительных уроков, указаний и
предостережений.
На Западе, как и у нас, мы замечаем два течения: одно- чисто утопиче­
ское, федеративно-анархическое, другое — реалистическое, централизационно-государственное. Несколько лет тому назад первое вступило в борь­
бу со вторым, и в первые минуты трудно было сказать, за кем останется
победа. Но теперь положение дел настолько выяснилось и определилось,
что в окончательном исходе борьбы сомневаться почти невозможно.
Несостоятельность так называемого анархического принципа по отно­
шению к революционной борьбе сознается самими анархистами; но, не ре­
шаясь отказаться от него вполне, они вводят в него такие поправки и из­
менения, которые подрывают его в корне. Вопрос о необходимости пред­
варительного политического переворота для осуществления идеи социаль­
ной революции, — вопрос, который еще недавно они решали безусловно
отрицательно, становится для них теперь вопросом спорным. Революци­
онная партия все яснее и яснее начинает сознавать, что без захвата госу­
дарственной власти в свои руки невозможно произвести в существующем
строе общества никаких прочных и радикальных изменений, что социали­
стические идеалы, несмотря на всю их истинность и разумность, до тех
пор останутся несбыточными утопиями, пока они не будут опираться на
с и л у , пока их не прикроет и не поддержит авторитет в л а с т и .
В связи с таким сознанием необходимо должна измениться и самая
форма организации революционных сил. По мере того, как политический
элемент борьбы выдвигается на первый план, все сильнее и сильнее чувст­
вуется потребность, с одной стороны, более централизовать революцион­
ные силы, с другой — облечь большею тайною их деятельность. Политиче­
ская реакция, последовавшая за франко-прусской войною, дикие и бес­
смысленные гонения, повсюду воздвигнутые на «Международный союз ра­
бочих», сделали эту потребность еще настоятельнее. История этого союза
и его современное положение в различных государствах Европы показыва­
ют, что та л е г а л ь н а я почва, на которой он хотел бороться с суще­
ствующим порядком, с каждым днем все более и более уходит из-под ног,
а вместе с тем радикально изменяются и его организация, и его ближай­
шие цели. В настоящее время почти бесспорно, что, оставаясь на этой
почве, он неизбежно должен утратить всякий революционный смысл, вся­
кое революционное значение. И действительно, на легальной поверхности
осталась теперь одна лишь мертвая форма когда-то осуществленного орга­
низма, — форма, никого более не пугающая, тихо и мирно доживающая
свои последние дни. Все, что было живого, практичного, действительно
революционного, ушло внутрь, скрылось под землю и там начинает свою
таинственную работу.
Мы не сомневаемся в успехе этой работы, мы верим, что революцион­
ные силы, скрывшись под легальную почву, кончат тем, что взорвут ее,
разрушат величественное здание «буржуазного общества» и под его облом­
ками погребут старый мир.
1875, ноябрь.
354


Печатается по: Ткачев П. Н. Избранные сочинения на социально-политические темы.
Т. 3. С. 219—231. Впервые опубликовано в ноябре 1875 г. в программном номере «Наба­
та». В составлении Программы «Набата», наряду с Ткачевым, возможно участие других
сотрудников редакции журнала, К. Турского, прежде всего.

№ 4
П. Н. Т к а ч е в . И з с т а т ьи «Н а ш и и л л ю зи и»
<...> Недовольство существующим порядком делает народ всегда г о т о в ы м к революции. В этом смысле мы имеем полное право сказать,
что угнетенный, эксплоатируемый, лишенный всех человеческих прав на­
род (а именно в этом положении и находится русский народ), что такой
народ есть и всегда должен быть революционером, но революционером в
возможности.
Но при каких же условиях эта г о т о в н о с т ь народа к револю­
ции, эта его в о з м о ж н о с т ь сделаться революционером может быть
осуществлена в действительности?
Народ, в массе, состоит, конечно, из средних людей, следовательно,
наш вопрос может быть сформулирован несколько обще: при каких усло­
виях средний, обыкновенный человек решается насильственно протесто­
вать против гнетущих его условий жизни?
Нужно только немножко знать человеческую природу, немножко пом­
нить историю и хоть сколько-нибудь уметь подмечать то, что ежедневно
совершается перед нашими глазами, чтобы отвечать на этот вопрос без ма­
лейшего затруднения.
Средний человек решается на открытый протест лишь при двух усло­
виях: 1) когда его страсти возбуждены до такой степени, что он уже пере­
стает отдавать себе отчет в своих поступках, когда он впадает как бы в па­
роксизм умоисступления, действует «очертя голову», 2) когда он уверен в
успехе или б е з н а к а з а н н о с т и с в о е г о п р о т е с т а .
Говорят, будто средний человек может отважиться на насильственный
протест еще при одном условии, а именно, когда он вполне хорошо п о н и м а е т всю скверность и безвыходность своего положения, когда он
с о з н а е т необходимость так или иначе выйти из него.
Но мы думаем, что это мнение ошибочно. Правда, п о н и м а н и е
и сознание
нередко возбуждают людей к великим, героическим
подвигам, нередко служат руководящим импульсом всей их практической
деятельности. Но каких людей? Людей, стоящих на очень высокой степе­
ни умственного и нравственного развития; людей, привыкших жить умст­
венною жизнью, привыкших сообразовать все свои поступки с чисто ин­
теллектуальными мотивами. Очевидно, «средний человек» не принадле­
жит к числу таких людей. Средний человек может прекрасно понимать,
что положение его скверно, и все-таки не почувствует потребности выйти
из яего во что бы то ни стало.
Постоянно ругая и себя, и свою обстановку, он тем не менее весьма
спокойно будет уживаться с нею.
355


Нужно совершенно не знать ни людей, ни жизни, чтобы отрицать этот
факт.
Итак, есть только два средства вызвать «среднего человека» на насиль­
ственный протест: нужно или возбудить его страсти до такой степени,
чтобы они безусловно над ним господствовали, или вызвать в нем уверен­
ность в успехе протеста, вызвать в нем чувство безнаказанности. Но у
среднего человека и страсти с р е д н и е . Взбудоражить их очень труд­
но, и еще труднее довести их до необходимой степени напряжения.
Средний человек — вообще человек бесстрастный. Это в особенности
справедливо относительно русского среднего человека, т. е. русского наро­
да. Вековое рабство, вековой гнет приучили его к терпению и бессловес­
ному послушанию, развили в нем рабские инстинкты: скрытность, лице­
мерие, приниженность, уменье хорошо владеть своими чувствами: физиче­
ски и нравственно растлили и обессилили его, атрофировали его энергию.
Он флегматик по преимуществу. На его страсти нельзя возлагать никаких
надежд. Самые вопиющие факты, самые возмутительные насилия не в со­
стоянии вызвать его из стоической пассивности, с которою он сросся как
улита с раковиною.
Нечего и говорить, что при таких его психических свойствах вызвать в
нем уверенность в успехе протеста совершенно невозможно. Притом же
вся его история, весь опыт его жизни самым наглядным и убедительным
образом доказывают ему, что при данных условиях он не имеет ни малей­
шего основания не только надеяться, но даже и мечтать об успехе.
Значит, остается только одно: вызвать в нем чувство безнаказанности.
Но при каких условиях возможно вызвать в нем это чувство?
Только при одном. Отведите штык, вечно торчащий перед его грудью;
сломайте кнут, вечно висящий над его спиною; разожмите руки, крепко
сдавившие его горло. Когда он увидит, что та грозная власть, перед кото­
рой он привык трепетать и пресмыкаться, в несокрушимую силу которой
он привык верить, — что эта грозная власть поругана, расстроена, дезорга­
низована, бессильна, — о, тогда ему нечего и некого будет бояться, и его
скрытое недовольство, его подавленное озлобление с неудержимою силою
вырвется наружу...
Какой же вывод должны мы отсюда сделать? Очевидно, мыслим только
один вывод: д л я т о г о , ч т о б ы п р е в р а т и т ь н а р о д и з
возможной революционной силы в д е й ст ви т ел ь­
ную, из в о з м о ж н о г о р е в о л ю ц и о н е р а в р е а л ь н о г о ,
мы
(т.
е.
революционное
меньшинство),
мы
должны
первоначально
расшатать,
ослабить,
у н и ч т о ж и т ь г н е т у щ и й его п о л и т и ч е с к и й с т р о й ,
консервативное,
эксплоататорское,
самодер­
жавное государство.
Да, только уничтожив к о н с е р в а т и в н о е государство, мы унич­
тожим народный к о н с е р в а т и з м , мы выведем народ из его раб­
ской пассивности.
Это единственное средство; другого нет и быть не может!
Если априористические доказательства для вас недостаточно убедитель­
ны, обратитесь к опыту истории. Проследите все чисто народные движе356


/

ния, начиная от великого восстания рабов в Риме и кончая Парижскою ком­
муною, и вы увидите, что все они, в с е б е з и с к л ю ч е н и я , имели
место лишь тогда, когда в высших, правящих слоях общества царил хаос,
беспорядок, безначалие или многоначалие; когда рука «власти предержа­
щей» начинала дрожать и колебаться. Да, только тогда, когда тираны тре­
петали за свои головы, народ решался поднять свою; только тогда у него
хватало духу открыто восстать против гнетущей его социальной системы.
Поразмыслите-ка над этим историческим фактом, и вы сами устыди­
тесь своих иллюзий. Вы сами поймете, как нелепо, как ребячески глупо с
вашей стороны мечтать, будто вы, — вы, ничтожная горсточка революцио­
неров, — можете поднять народ, и в особенности русский народ, одною
силою в а ш е г о слова, — в а ш е ю пропагандою, в а ш е ю агитациею.
Довольно вам быть детьми! Пора перестать разыгрывать из себя ДонКихотов! Пора взяться за ум!
Однако, тут еще не конец нашим иллюзиям насчет народа. Мы не
только воображаем, что народ сам может начать социальную революцию;
мы верим даже, что он сам в состоянии и осуществить ее. Но... об этой
иллюзии в следующий раз.
1876, январь—февраль.
Печатаются с купюрами по: Ткачев П. И. Избранные сочинения на социально-по­
литические темы. Т. 3. С. 242—245. Впервые напечатана в № 2/3 «Набата» 1876, ян­
варь-февраль.

№ 5
П. Н. Т к а ч е в . И з с т а т ьи « Р е в о л ю ц и я и г о с у д а р с т в о »
Наша программа, — как мы этого и ожидали, — вызвала резкие напад­
ки и возражения со стороны той группы нашей революционной молоде­
жи, которая называет себя анархическою, хотя, говоря по правде, она
очень плохо понимает истинный смысл этого почему-то излюбленного ею
словечка. Ей показалось, что наши воззрения идут вразрез со всем ее ми­
росозерцанием и что между ею и нами лежит пропасть. Отчасти она пра­
ва. Да, наши воззрения противоречат ее миросозерцанию, но противоречат
ему лишь настолько, насколько само это миросозерцание преисполнено
ложью, лицемерием, бессмысленной непоследовательностью и ребяческим
идеализмом. Да, между ею и нами лежит пропасть, но пропасть эта сама
собою уничтожится, как только из него будет выброшено все нелогичное
и нелепо метафизическое.
Доказать нам это очень не трудно: стоит только разобрать мнения на­
ших «противников», как они себя называют (хотя мы за таковых их и не
считаем), выраженные ими по поводу нашей программы. Мы остановим­
ся, разумеется, лишь на главных и, с их точки зрения, наиболее сущест­
венных возражениях...
357


Раз вы признаете, что революцию должно сделать меньшинство, вы
этим самым признали, что оно должно быть сделано в л а с т ь ю .
Только обладая властью, меньшинство может заставить большинство, — то
косное, рутинное большинство, которое не доросло еще до понимания не­
обходимости революции и не уяснило себе ее цели и задачи, — заставить
это большинство переустраивать свою жизнь сообразно с его истинными
потребностями, сообразно с идеалом наилучшего и наисправедливейшего
общежития.
Лишенное власти, оно будет лишено и всякого влияния. Неумелое и
неразвитое большинство, предоставленное само себе, восстановит старый
порядок под новою формою. Оно отстранит, пожалуй, некоторые частные,
единичные проявления общего зла, те проявления, от которых ему более
приходится страдать, но коренной причины зла оно не в состоянии будет
уничтожить. Чтобы ее уничтожить, нужно ее знать, нужно иметь перед
глазами выработанный идеал того будущего общественного строя, с кото­
рым данный исторический строй не имеет ничего общего. Никто не ре­
шится это отвергать. Но в таком случае стоит ли делать революцию? Изза чего же вы бьетесь? Чего хотите?
Неужели вы хотите для того только разбить двери народной темницы,
чтобы потом бросить народ у ее порога, — народ, отвыкший от света, ис­
томленный тюремной диэтой, обессиленный оковами рабства? Неужели
вы с равнодушным бессердечием отстранитесь от него в тот именно мо­
мент, когда он всего более будет нуждаться в вашей помощи и поддержке?
Неужели вы решитесь сказать этому истомленному, истерзанному, облито­
му кровью мученику: «Теперь ты свободен, живи, как знаешь, иди, куда
хочешь»? Но он знает только одну жизнь — жизнь в тюрьме, ноги его дав­
но уже отвыкли ходить, у него нет сил сдвинуться с темничного порога.
Что он станет делать, куда он пойдет? Он вернется в свой могильный
склеп. Этого ли хотите?
Нет, вы, конечно, оставляете право за меньшинством, сделавшим рево­
люцию, руководить большинством, не вполне сознавшим, чем и как следу­
ет заменить разрушенный, дореволюционный строй общественных отно­
шений; вы не хотите, чтобы это меньшинство сошло со сцены, чтобы оно
улетучилось тотчас после освобождения народа из-под гнетущего его ига,
данной экономической и политической эксплоатации; вы согласны с тем,
что оно должно принимать деятельное участие не только в разрушении
с т а р о г о , но и в создании н о в о г о . Прекрасно, но ведь степень
его участия будет зависеть от степени того влияния, того авторитета, ко­
торым оно будет пользоваться на другой день после революции. Чем же
может обусловливаться это влияние, этот авторитет?
Единственно только — с и л о ю . Чтобы иметь влияние, чтобы поль­
зоваться авторитетом, меньшинство должно обладать с и л о ю . И пер­
вые будут тем значительнее, чем значительнее будет последняя. Это так
же очевидно и неопровержимо, как и то, что дважды два — четыре.
Вы не можете с этим не согласиться.
Будьте же логичны, не играйте словами. Всякая сила есть власть, хотя
не всякая власть — сила. Отсюда само собою следует, что если меньшин­
ство, для осуществления идеалов социальной революции, должно обладать
358


силою, то это значит, что оно должно иметь в своих руках в л а с т ь .
Очевидно также, что чем могущественнее будет эта сила, т. е. власть, тем
скорее и легче ему удастся провести в жизнь те идеалы, во имя которых
оно борется. Чем же обусловливается могущество власти? О, на этот счет
все и теоретики, и практики согласны между собою. Все они, в один голос,
утверждают, что прочность и могущество власти зависят от совершенства
ее организации. Совершенство же всякой организации обусловливается, с
одной стороны, объединением, централизацией каждой ее отдельной функ­
ции, с другой — возможно большим дифференцированием этих функций.
it/Ho власть, организованная таким образом, есть то, что принято назы­
вать г о с у д а р с т в о м , иными словами, г о с у д а р с т в е н н а я
в л а с т ь есть высший тип организованной власти, т. е. власти наиболее
прочной и могущественной.
<...> Революционное меньшинство, распавшись по отдельным, само­
стоятельно действующим общинам и городам, волею-неволею и почти не­
приметно для себя, должно будет подчиняться местным влияниям, т. е.
тому самому большинству, которое насквозь пропитано рутинными тради­
циями, которое чувствует инстинктивное уважение к с т а р и н е и, по­
стоянно обращая свои взоры на прошлое, ищет в нем руководящих идеа­
лов и образцов для настоящего.
Можно себе представить, как быстро и как удачно пойдет осуществле­
ние социалистических идеалов, если оно будет поставлено в зависимость
от местных единичных желаний, от капризного произвола рутинного
большинства! При самых благоприятных обстоятельствах оно будет дви­
гаться черепашьим шагом, постоянно путаясь в напрасном желании при­
мирить старое с новым, постоянно сворачивая с прямого логического пути
общественных реформ в сторону исторических традиций. Некоторые, при­
том наиболее важные вопросы народной жизни, напр[имер], вопрос о се­
мейных отношениях, по всей вероятности, останутся нетронутыми. Рути­
на оберегает эти отношения с особенным упорством и изменить их в духе
коммунистического идеала возможно лишь при том единственном усло­
вии, когда реформирующая власть будет стоять вне всяких местных влия­
ний, вне всяких исторических традиций; отрицать эту очевидную истину
могут только люди, лишенные всякого практического смысла. Неудиви­
тельно поэтому, что ее отрицают наши противники анархисты. Но вот что
удивительно: рекомендуя для осуществления идей социальной революции
такие пути, которые гораздо скорее могут привести к реставрированию
с т а р о г о , чем к утверждению н о в о г о , — пути, идя по которым,
мы будем не приближаться, а постоянно удаляться от нашего идеала, —
эти господа упрекают нас, зачем мы ввели в нашу программу слово п о ­
с т е п е н н о . Вот упрек для нас поистине неожиданный. Как, они, ис­
тые представители самой постепенной постепеновщины, они, желающие
подчинить революционную власть гнету исторических традиций и мест­
ных интересов, они упрекают нас за то, что мы откровенно заявляем, что
Искоренить из исторического общества традиции личной собственности,
вырвать с корнем принцип обмена, переустроить семейные отношения, пе­
ревоспитать людей, — что всего этого можно достигнуть лишь путем по­
следовательных и постепенных реформ! <...>
359


Публикуется с купюрами по: Ткачев Я. Я. Избранные сочинения на социально-по­
литические темы. Т. 3. С. 246,252—253,256. Впервые напечатана в «Набате», К? 2 /3 за 1876 г.

№

6

П. Н. Т к а ч е в . Н а р о д и р е в о л ю ц и я
Мы говорили в прошлый раз, при каких условиях народ наш может
превратиться из в о з м о ж н о й революционной силы в д е й с т в и ­
т е л ь н у ю , из в о з м о ж н о г о революционера — в революционера
р е а л ь н о г о . Теперь является другой вопрос, не менее существенный:
как велика может быть в данное время эта действительная революционная
сила народа? Имеем ли мы право возлагать на нее чересчур большие наде­
жды и упования? В состоянии ли она, предоставленная сама себе, осуще­
ствить основные принципы социальной революции?
Ответы на эти вопросы должны определить, с одной стороны, степень
в о з м о ж н о г о , ж е л а т е л ь н о г о участия народа в революции, с
другой — ту роль, которую будет обязано играть в ней революционное
меньшинство.
Само собою понятно, что чем менее существует в народе революцион­
ных элементов, чем ничтожнее размеры его революционной силы, тем не­
значительнее должна быть его роль в деле осуществления «социального
переворота» и тем большим значением, тем большею властью и влиянием
должно пользоваться революционное меньшинство. Точно так же и наобо­
рот: участие народа в революции должно быть тем больше, чем большее
количество революционных элементов он в себе содержит.
Эта истина так же бесспорна и очевидна, как и то, что дважды два —
четыре.
Чем же определяется вообще революционная сила той или другой об­
щественной среды?
Она определяется главным образом двумя данными: с одной стороны,
характером идеалов этой среды, с другой — ее отношениями к окружаю­
щей ее действительности.
Эти идеалы могут быть к о н с е р в а т и в н ы (если они стремятся
к сохранению всех или некоторых наиболее существенных из данных
форм исторически сложившегося общежития) или р е в о л ю ц и о н н ы (если они стремятся к устранению, к пересозданию этих форм); эти
отношения могут быть или враждебны, или миролюбивы.
Каковы же общественные идеалы нашего народа? Каковы его отноше­
ния к окружающей его действительности?
Его общественный идеал — самоуправляющаяся община, подчинение
лица миру, право частного пользования, но отнюдь не частного владения
землею, круговая порука, братская солидарность всех членов общины, —
одним словом, идеал с ясно выраженным коммунистическим оттенком*.
* Правда, в некоторых местностях России общинного землевладения уже не существует, —
однако, и там народный идеал не вполне еще утратил свой коммунистический характер, —
360


Конечно, от форм жизни, обусловливающих этот идеал, еще очень далеко
до полного коммунизма; коммунизм кроется в них, так сказать, в зерне, в
зародыше. Это зерно может разрастись, но может и заглохнуть, — все за­
висит от того, в каком направлении будет развиваться наша экономиче­
ская жизнь. Если она будет развиваться в том направлении, в каком она
развивается теперь, — в направлении буржуазного прогресса, — то нет со­
мнения, что нашу общину (а следовательно, и наши народные идеалы)
постигнет судьба западноевропейской общины: она погибнет, как погибла
община в Англии, Германии, Италии, Испании и Франции. Но если рево­
люция поставит вовремя плотину быстро несущимся волнам буржуазного
прогресса, если она остановит его течение и даст ему другое, совершенно про­
тивоположное направление, тогда, нет сомнения, при благоприятном ухо­
де, наша теперешняя община обратится мало-помалу в общину-коммуну.
В настоящее же время она стоит, так сказать, на перепутье двух дорог:
одна ведет к царству коммунизма, другая — к царству индивидуализма;
куда толкнет ее жизнь, — туда она и пойдет. Если же жизнь не толкнет ее
ни в ту, ни в другую сторону, она так, навеки, и останется на перепутье.
В ней самой нет ничего такого, что бы могло двинуть ее вперед или на­
зад; все ее элементы находятся в устойчивом равновесии. Вот почему она
почти ни на волос не изменилась в течение нескольких веков, вот почему
она, предоставленная самой себе, может просуществовать in status quo*
еще тысячи, миллионы лет**.
Каковы формы общежития — таковы и идеалы, порождаемые ими. Ес­
ли первые консервативны, если в них не содержится никакого внутренне­
го стимула к дальнейшему развитию, то точно таким же консервативным
характером запечатлены будут и последние. И действительно, обществен­
ный идеал нашего народа не идет далее окаменелых форм его быта. Даль­
ше своей веками освященной, обычной формы землевладения, въевшегося
в плоть и кровь патриархального чинопочитания, пассивного подчинения
лица миру, — дальше своих традиционных семейных отношений т. п. он
ничего не видит, ничего не знает и знать ничего не хочет. Предоставьте
ему устроить свою жизнь по его собственной воле, и вы увидите, что он
не внесет в нее ничего нового, — он распространит формы своей жизни,
свою общину, свой мир, свою семью на те сферы, из которых они теперь
вытеснены влиянием буржуазного прогресса, но этим и ограничится его
реформаторская деятельность, и перед нами явится тот же старый кресть­
янский мир с его закорузлыми, окаменевшими устоями, с его неподвиж­
ным консерватизмом.
и там в народном сознании личное я, единичная воля стушевываются и теряются перед
представлением о мире, о громаде. Примечание Ткачева.
* В том же положении (лот.).
'‘‘Действительно, исследования Мэна *, Маурера 2, Лавелэ 3 и др. вполне доказали ту ис­
тину, что подобная община представляет одну из самых консервативных, самых устой­
чивых форм общежития. Она способна приурочиваться к всевозможным политическим
переворотам. На острове Яве, на Алеутских островах, у индейцев Ориноко, у афганов, в
некоторых кантонах Швейцарии она существует, напр., безо всяких изменений с незапа­
мятных времен. Очевидно, в ней самой не содержится никакого стимула к прогрессу, к
развитию; этот стимул должен быть дан ей извне. Примечание Ткачева.
361


Итак, положительные идеалы нашего крестьянства еще не революцион­
ны; они не могут быть идеалами революции. Самое полное и беспрепятст­
венное применение их к жизни очень мало пододвинет нас к конечной це­
ли социальной революции — к торжеству коммунизма.
Для того, чтобы приблизиться к этой цели, чтобы приготовить почву
для коммунизма, мы должны внести новые элементы, новые факторы в
исторически сложившийся строй народной общины, — такие элементы,
такие факторы, которые вывели бы ее из ее устойчивого равновесия, сдви­
нули бы ее с ее насиженного места, толкнули бы ее на дорогу коммуни­
стического развития. Но представления об этих новых элементах, новых
факторах мы тщетно стали бы искать в народном идеале; он еще их не
знает; они еще ему чужды; они присущи лишь социалистическому миросо­
зерцанию революционного меньшинства. Вот почему идеал этого мень­
шинства, как более широкий и более революционный, чем народный иде­
ал, и должен во время революции господствовать над последним. Народ
не в состоянии построить на развалинах старого мира такой новый мир,
который был бы способен прогрессировать, развиваться в направлении
коммунистического идеала; потому при построении этого нового мира он
не может и не должен играть никакой выдающейся, первенствующей ро­
ли. Эта роль и это значение принадлежат исключительно революционно­
му меньшинству.
Но если народ не имеет существенного значения, как п о л о ж и ­
т е л ь н а я революционная сила (т. е. с точки зрения его положитель­
ных идеалов), то, может быть, он имеет значение как сила отрицательная,
революционно-разрушительная?
Действительно, народ наш исконный враг помещиков и властей. И те, и
другие грабят его, эксплоатируют, выжимают из него лучшие соки... и тех,
и других он глубоко ненавидит... Дайте возможность этой ненависти сво­
бодно проявиться наружу — и он одним могучим порывом уничтожит тепе­
решних защитников и охранителей данного status quo* — он возвратит себе
отнятую у него землю, он разрушит все, что до сих пор давило и гнело его мир,
его общину, он жестоко отомстит своим врагам. Но дальше он не пойдет.
Разрушив учреждения, чуждые, враждебные привычным ему формам
общежития, уничтожив всех своих непосредственных врагов, захватив в
свои руки их достояние, он, более свободный, более довольный, более
обеспеченный, возвратится в свою «святую святых», — в свой «мир», в
свою общину, к своей семье. Его внутренний мир, обветшалые, традици­
онные формы его жизни останутся нетронутыми, он любит их, он доро­
жит ими, и он не прикоснется к ним ни единым пальцем.
Таким образом, даже в деле разрушения революционная сила нашего
народа может иметь лишь относительное значение. Опираясь на нее,
пользуясь ею, революционное меньшинство уничтожит непосредственных
врагов революции и устранит первоначальные препятствия, мешающие
практическому осуществлению социально-революционных идеалов. Но
оно не может на этом и успокоиться. Оно должно внести свою разруши­

* Положения (лат.).
362


тельно-революционную деятельность и в недра крестьянской жизни, —
оно должно стремиться устранить из этой жизни ее обветшалые, враждеб­
ные коммунистическому прогрессу формы, заменяя их формами наиболее
приспособленными к потребностям этого прогресса.
Но вот именно для того, чтобы иметь возможность продолжать свою
разрушительно-революционную деятельность и в тех сферах, где она едва
ли может рассчитывать на живую поддержку и содействие большинства
народа, — для этого-то революционное меньшинство и должно обладать
силою, властью и авторитетом. И чем больше будет эта сила, чем тверже
и энергичнее будет эта власть, тем полнее и всестороннее осуществятся в
жизни идеи социальной революции и тем легче будет избежать столкнове­
ния с консервативными элементами народа.
Итак, отношение революционного меньшинства к народу и участие по­
следнего в революции может быть определено следующим образом: рево­
люционное меньшинство, освободив народ из-под ига гнетущего его стра­
ха и ужаса перед властью предержащею, открывает ему возможность про­
явить свою разрушительно-революционную силу и, опираясь на эту силу,
искусно направляя ее к уничтожению непосредственных врагов револю­
ции, оно разрушает охраняющие их твердыни и лишает их всяких средств
к сопротивлению и противодействию. Затем, пользуясь своею силою и
своим авторитетом, оно вносит новые прогрессивно-коммунистические
элементы в условия народной жизни; сдвигает эту жизнь с ее вековых ус­
тоев, одухотворяет ее окоченевшие и закорузлые формы.
В своей реформаторской деятельности революционное меньшинство не
должно рассчитывать на а к т и в н у ю поддержку народа.
Революционная роль последнего кончается с той минуты, когда он раз­
рушит непосредственно гнетущие его учреждения, уничтожит своих непо­
средственных тиранов-эксплоататоров.
Но так как, с одной стороны, существование революционных идеалов
не будет находиться в противоречии с его насущными, реальными потреб­
ностями, а с другой стороны — реформы, вводимые меньшинством, будут
проникнуты тем же духом общинной солидарности, каким проникнут и
весь строй народной жизни, — то нет ни малейших оснований предпола­
гать, чтобы народ отказал революционерам в своей п а с с и в н о й под­
держке. Напротив, они имеют полное право рассчитывать на нее: ведь их
революционный идеал в общих своих чертах есть тот же консервативный
идеал народа, только полнее и всестороннее развитый в известном, опре­
деленном направлении.
Следовательно, проводя его в жизнь они будут мочь до известной сте­
пени опираться на консервативную силу народа, как прежде они опира­
лись на его силу р е в о л ю ц и о н н у ю .
Таким образом, р е в о л ю ц и о н н о е м е н ь ш и н с т в о , п о л ь ­
зуясь разрушительно-революционною силою п а ­
р о д а , у н и ч т о ж и т в р а г о в р е в о л ю ц и и и, о с н о в ы в а я_с ь н а о б щ е м д у х е п о л о ж и т е л ь н о г о н а р о д н о г о
И д е а л а ( т . е. к о н с е р в а т и в н ы х с и л а х н а р о д а ) , п о ­
ложит основание новому разумному порядку об­
щежития.
363


Вот общая формула, определяющая относительную роль и участие в
революции тех двух факторов, от совместной деятельности которых зави­
сит ее успех. Формула эта с логической неизбежностью вытекает из сде­
ланной нами оценки характера и объема действительной революционной
силы, заключающейся в н а с т о я щ е е в р е м я в нашем народе.
Кто согласен с этой оценкой, для того обязательна и наша формула. А
кто же не согласится с нами, что разрушительно-революционная сила на­
рода может иметь значение лишь для явлений и факторов общественной
жизни, стоящих вне сферы внутреннего крестьянского быта, вне сферы
его патриархально-общинных отношений, — что самый этот «внутренний
быт», что эти «патриархально-общинные» отношения представляются на­
роду чем-то священным и неприкосновенным? Кто не согласится с нами,
что исторически выработавшиеся формы народной жизни отличаются
крайнею устойчивостью, неподвижностью и что, следовательно, таким же
свойством должен отличаться и общественный идеал народа? Но согла­
ситься с этими двумя положениями значит согласиться и с выведенным
из них заключением об общем характере действительной революционной
силы народа.
Признавая же это заключение, мы должны быть последовательны. Мы
не должны сами перед собою лгать и лицемерить; мы должны прямо, не
жмурясь и не конфузясь, взглянуть в глаза грубой действительности.
Мы должны навсегда вычеркнуть из своего словаря пошлые и бессмыс­
ленные фразы о каком-то н а р о д н о м г е н и и , фразы, взятые на­
ми напрокат у реакционеров-славянофилов. Мы не должны, мы не имеем
права возлагать на народ чересчур больших надежд и упований. Нечего
говорить глупости, будто народ, «предоставленный самому себе», может
осуществить социальную революцию, может сам наилучшим образом уст­
роить свою судьбу... Народ — необходимый фактор социальной револю­
ции, но только тогда, когда революционное меньшинство возьмет в свои
руки дело этой революции, когда оно постоянно будет направлять и руко­
водить как революционными, так и консервативными силами народа. Мы
не должны этого скрывать. Истины не следует бояться. Только трусам
свойственно льстить и вилять перед ими же самими созданными кумира­
ми. У нас нет и не должно быть кумиров. Нам незачем коленопреклоняться перед народом, возводить его на пьедестал. Напротив, чем строже мы
будем относиться к нему, чем откровеннее мы будем высказывать наше о
нем мнение, тем более мы докажем ему свое к нему уважение, свою к не­
му любовь. Тот не уважает народ, кто льстит ему. Тот не любит его, тому
и не дорого его счастие, кто с фарисейским лицемерием уверяет его, будто
он только с а м с е б я может спасти, кто сваливает исключительно на
одни его плечи великое дело социальной революции.
Освобождение народа посредством
народа —
это та же теория н а р о д н о й с а м о п о м о щ и , под громкими фра­
зами которой буржуазные экономисты стараются скрыть свое бессердеч­
ное, свое эгоистическое отношение к народным страданиям, к народному
горю. Люди, близко принимающие к сердцу это горе и эти страдания, —
честные, преданные революционеры, — они должны не только п о н и ­
м а т ь , они должны ч у в с т в о в а т ь всю ее лживость. Они должны
364


знать, что миф народной самопомощи изобретен врагами народа для того,
чтобы как можно дольше удержать народ в его теперешнем беспомощном
положении. Потому всякий, кто признает и пропагандирует этот миф, —
враг народа, друг и союзник (сознательный или бессознательный) его эксплоататоров и грабителей.
Народ не может себя спасти, народ, сам себе предоставленный, не мо­
жет устроить своей судьбы сообразно реальным потребностям, не может
провести и осуществить в жизни идей социальной революции. С этим со­
гласны даже и защитники мифа народной самопомощи; но при этом они
лицемерно прибавляют, будто народ лишь в н а с т о я щ е е в р е м я
не может ничего для себя сделать, но что в ближайшем будущем, когда он про­
светится и поумнеет, этой невозможности для него не будет существовать.
Ложь, наглая, возмутительная ложь! Пока народ будет находиться в
тех экономических и политических условиях, в каких он находится те­
перь, — ни его идеалы, ни его отношения к окружающей его сфере изме­
ниться не могут, следовательно, и в будущем он останется настолько же
беспомощным, насколько он беспомощен в настоящем.
Потому людей, которые возлагают на фантастическое будущее какие
бы то ни было надежды, которые ради его готовы откладывать дело рево­
люции в долгий ящик и проповедовать необходимость в ы ж и д а н и я
и т е р п е н и я , — таких людей мы должны считать или лицемерными
шарлатанами, замаскированными врагами народа, или же просто наивны­
ми дураками, верующими в чудеса.
Ни в настоящем, ни в будущем народ, сам себе предоставленный, не в си­
лах осуществить социальную революцию. Только мы, революционное мень­
шинство, можем это сделать, — и мы должны это сделать как можно скорее!
Печатается по: Ткачев П. Н. Избранные сочинения на социально-политические темы.
Т. 3. С. 262—268. Впервые напечатана в М® 4 «Набата». 1876, март.
1

2
3

Мэн Генри Джемс (1822—1888), английский юрист-историк, автор «Древнего права» и дру­
гих работ, в частности, посвященных изучению общинного устройства Индии и других
стран.
Маурер Георг-Людвиг (1790—1872), немецкий историк права, доказавший, что общин­
ное землевладение лежало в основе аграрного строя древней Германии.
Лавель Эмиль Луи (1822—1892), бельгийский экономист, автор книги «Собственность
и ее примитивные формы» (1874), доказавший, что общинное землевладение существо­
вало в древности у всех народов.

№ 7
П. Н. Т к а ч е в . И з с т а т ь и « Ж е р т в ы д е з о р г а н и з а ц и и
р е в о л ю ц и о н н ы х сил»
Два года тому назад, приступая к изданию нашего журнала, мы с осо­
бенною силою настаивали на необходимости б о е в о й организации ре­
волюционных сил нашей партии. Только при помощи такой организации
365


может она, — говорили мы, — осуществить свою великую задачу, только
такая организация в состоянии до некоторой степени гарантировать безо­
пасность революционных борцов, только при такой организации мы име­
ем возможность с успехом бороться с правительством, — с его жандарма­
ми, прокурорами и сыщиками, наконец, только такая организация даст ре­
волюционерам силу — н а д р у г о й д е н ь после революции — пода­
вить и уничтожить всякие антиреволюционные, консервативные и реакци­
онные влияния и защитить народную власть от притязаний враждебных
народу партий, — от захвата ее разными интриганами и политическими
честолюбцами. Мы указали тогда же и на главнейшие, существеннейшие
условия всякой боевой организации: 1) централизация власти и децентра­
лизация функций революционной деятельности, 2) иерархическая подчи­
ненность и безусловная дисциплина членов. Из этих двух основных тре­
бований боевой организации само собой вытекает и третье: 3) сохранение
в строжайшей т а й н е революционной деятельности каждого из членов
организации, — не только по отношению к правительству, но и по отно­
шению ко всем остальным ее членам. Каждый член организации может
знать о существовании и деятельности других ч л е н о в н а с т о л ь к о , насколько это существенно необходимо для успешного выполнения
той революционной функции, которую он призван выполнить.
Только при этих условиях организация революционной партии может
иметь, как мы сказали, чисто б о е в о й
характер,
т. е. только
при этих условиях ее разбросанные элементы могут сплотиться в о д н о
живое
тело,
только при этих условиях в их деятельность будут
внесены та полная солидарность и единство плана и та разумная целесо­
образность, при которых она только может рассчитывать на успешную
борьбу с врагами народа. Действительно, история показывает нам, что все
т а й н ы е о б щ е с т в а , — а само собою понятно, что всякое общест­
во, преследующее цели, признаваемые существующим законом за преступ­
ные, — должно быть т а й н ы м , — что все тайные общества, где бы и
когда бы они ни возникали, везде и всегда соблюдали, везде и всегда бу­
дут соблюдать указанные нами условия во всей их правильности и строго­
сти. Нечего, казалось бы, и говорить, что Россия и русская революцион­
ная партия не составляют и не могут составлять исключения из этого об­
щего правила, правила, которое, — в противность всем грамматическим
правилам, — не допускает вообще никаких исключений <...>
<...> история пропагандистского движения 1872—75 гг. и предшество­
вавших русских революционных движений, начиная с заговора декабри­
стов и кончая нечаевскою организациею, самым убедительным и несо­
мненным образом доказывает:
1) Что сколько-нибудь систематическая, последовательная и продолжи­
тельная пропаганда, при дезорганизации революционных сил или при их
федералистической
организации,
не имеет никаких
шансов на успех.
2) Что при дезорганизации или федералистической организации круж­
ков, личная безопасность членов последних ничем не гарантирована, и
они обыкновенно попадают в руки полиции раньше еще, чем успевают
приступить к непосредственной деятельности.
366


3) Что чем более организация революционных сил приближается к ти­
пу боевой централистической организации, тем более обеспечиваются как

непрерывность, единство и продолжительность революционной д е я ­
т е л ь н о с т и , так и безопасность революционных д е я т е л е й .
4) Что при неуспехе ц е н т р а л и с т и ч е с к и
организованного
движения в руки правительства попадается гораздо меньше жертв, чем
при неудаче д е з о р г а н и з о в а н н о г о или ф е д е р а л и с т и ч е с к и организованного движения.
5) И что поэтому с у щ е с т в е н н о н е о б х о д и м о не только в
интересах более энергического, более быстрого и солидарного ведения ре­
волюционного дела, но просто даже в и н т е р е с а х
личной
безопасности, в интересах возможно большего
с б е р е ж е н и я р е в о л ю ц и о н н ы х сил, и с у щ е с т в е н ­
н о н е о б х о д и м о для всех наших революционных деятелей, какие
бы клички они ни носили, как можно скорее забыть и бросить всякие
федералистические утопии и вернуться к старому, много раз испробо­
ванному типу централистической организации. В ней их сила, в ней их
спасение.
Выше мы уже говорили, что сознание этой необходимости на время
было затемнено и отодвинуто на задний план под влиянием реакции, про­
никшей после неудачного исхода нечаевского заговора даже в среду рево­
люционной молодежи. С ослаблением реакции и в особенности в виду тех
гибельных практических последствий, к которым привело дезорганизован­
ное движения 1872—75 гг., сознание это снова пробудилось, если и не у
всей, то по крайней мере у некоторой части нашей молодежи. Отголоском
и проводником его явился между прочим и « Н а б а т » .
Стараясь оживить среди молодежи старые революционные традиции,
призывая ее к непосредственной революционной деятельности, основная
задача которой состоит не в п о д г о т о в л е н и и , а в о с у щ е ­
ствлении
революции, для которой пропаганда (словами или
ф а к т а м и , т. е. книжная или бунтовская) является не целью, а лишь
средством он постоянно указывал на
централистическую
б о е в у ю о р г а н и з а ц и ю революционных сил, как на одно из эле­
ментарнейших и необходимейших условий успешной борьбы с централи­
стически организованною силою правительства. Он предсказывал все те
гибельные последствия, к которым должно было привести на практике
применение к делу революционной организации анархических бредней и
федералистических утопий. И практика, действительно, оправдала эти
предсказания. Практика доказала всю несостоятельность, всю н е в о з ­
можность
федералистической организации и снова выдвинула на
первый план принципы организации централистической. Благодаря этому
обстоятельству, пропаганда нашего журнала, как ни шла она в начале
вразрез с господствующим анархически-реакционным настроением моло­
дежи, не осталась «голосом, вопиющим в пустыне». В России образова­
лось О б щ е с т в о н а р о д н о г о о с в о б о ж д е н и я на принци­
пах боевой централистической организации. С возникновением этого
общества
теоретическая
задача
«Набата» может счи­
таться практически осуществившеюся, теоретическая пропаганда необхо­
367


димости централистической организации является, следовательно, в на­
стоящее время совершенно излишнею.
Теперь мы, как и каждый, который сочувствует принципам организа­
ции, обязаны содействовать ее успеху и процветанию не теоретической
проповедью этих принципов, а их непосредственным применением к
практической действительности. Принципы же централистической органи­
зации прежде всего требуют, чтобы отныне революционная деятельность
как отдельных лиц, так и изолированно стоящих групп и кружков, соглас­
ных с целями общества, с л и л а с ь
с его д е я т е л ь н о с т ь ю
и
подчинилась
его
регулирующему
руково­
дству.
И мы первые считаем своим долгом безусловно подчиниться
этому основному требованию революционной дисциплины. Вот почему
мы теперь же п е ч а т н о и о т к р ы т о заявляем комитету Общест­
ва народного освобождения, ч т о с э т о г о в р е м е н и н а ш ж у р ­
нал, все н а ш и и з д а н и я , все н а ш и н а л и ч н ы е с и л ы
и с р е д с т в а п р е д о с т а в л я ю т с я в его п о л н о е и б е з ­
условное распоряжение.
Печатается с купюрами по: Ткачев П. Я. Избранные сочинения на социально-по­
литические темы. Т. 3. С. 382—383. Впервые напечатана в «Набате», вышедшем без но­
мера в виде брошюры в 1878 г.

№ 8
П. Н. Т к а ч е в . И з ста тьи «Н о в ы й ф а з и с
р е в о л ю ц и о н н о го д в и ж е н и я »
<...> Революционеры, выразители передовой общественной мысли, во­
плотители высших нравственных идеалов, перестали бы быть революцио­
нерами, изменили бы своему призванию, пошли бы наперекор своей при­
роде, если бы они, увлекшись советами «благоразумных» людей, сносили
бы с кротким безмолвием и смиренномудрым терпением дикие расправы,
наглое самоуправство над ними и кругом них, ежедневно, ежечасно совер­
шаемые самодержавным произволом. Они должны были протестовать, и
они протестовали. Среди повального раболепия, среди гробовой тишины
обширной российской темницы раздался их теплый и энергичный голос:
«Тираны, эксплоататоры, народные палачи, ненавистные тюремщики, вы
богаты, могущественны и сильны; вы сильны народным невежеством, на­
родною нищетою, раболепием общества; вы опираетесь на миллионы шты­
ков, в вашем распоряжении миллионы преданных вам слуг и клевретов;
мы — ваши невольники, мы скованы по рукам и ногам, у нас нет ни ва­
ших богатств, ни вашей власти, ни войска, ни полиции, ни жандармов; у
нас есть только безграничная любовь к народу, безграничное уважение к
человеческой личности и к человеческим правам. И во имя этой любви, во
имя поруганных вами прав человека, мы не позволим вам больше безнака­
занно пить кровь народа, безнаказанно давить и мучить наших братьев.
Око за око, зуб за зуб, кровь за кровь! Наши материальные силы далеко
368


не равны: вас много, нас мало; вы вооружены с головы до ног, мы же вы­
ходим против вас почти с голыми руками, как Давид против Голиафа. Но
за нами великая нравственная сила, которой нет у вас. Эта нравственная
сила — глубокое сознание правоты и святости нашего дела — поддержит и
укрепит нашу руку, обеспечит нам победу в нашей неравной борьбе. До­
вольно было протестовать на с л о в а х , мы будем протестовать ф а к ­
т а м и . Никакие убеждения здравого смысла не могли вас образумить,
вы были глухи к самым справедливейшим и естественнейшим требовани­
ям народа, своими казнями, своими насилиями, своими преследованиями
вы убедили нас, что с вами нельзя говорить разумным человеческим язы­
ком, мы будем теперь говорить с вами кинжалом и револьвером. Насилие
можно обуздывать только насилием же. Может быть, и кинжалы, и ре­
вольверы вас не образумят, но по крайней мере они отомстят вам за про­
ливаемую вами кровь народа, кровь наших братий <...>
<...> П о д г о т о в л я т ь ,
развивать,
мирно
пропа­
гандировать
и выжидать,
пока большинство народа под­
растет до понимания своих прав и обязанностей, все эти и им подобные
символы революционно-реакционных программ прошлых лет перестали,
очевидно, удовлетворять современному настроению революционной моло­
дежи. Она стремится встать теперь на чисто революционный путь и своим
примером, своею смелостью увлечь за собою по этому пути и народ. Таким
образом, вместо того, чтобы заниматься п о д г о т о в л е н и е м средств
для подготовления революции, они стараются вызвать непосредственный
протест; иными словами, они снова возвращаются к нашим старым рево­
люционным традициям, тем традициям, которые на минуту были как
будто забыты и на которые постоянно указывал наш журнал, традиции,
с точки зрения которых задача революционера должна заключаться не в
подготовлении, а в непосредственном осуществлении революции <...>
<...> признавая вполне все великое нравственное и агитаторское значе­
ние таких явлений, как казнь Гейкинга, Мезенцова, вооруженное сопро­
тивление в Одессе и т. п., мы тем не менее утверждаем, что на подобные
казни и демонстрации следует смотреть лишь как на одно из
с р е д с т в , а совсем не как на ц е л ь и главную задачу революцион­
ной деятельности. Для развития революционного дела в России будет в
высшей степени вредно, если и это с р е д с т в о
будет возведено в
ц е л ь , как раньше были возведены в цель распространение запрещен­
ных книжек, хождение в народ, местные бунты и другие более или менее
частные революционные средства. Кто забывает за средством цель, тот тем
самым удаляется от осуществления этой цели.
Казни наших врагов, местные бунты, вооруженные сопротивления на­
шим палачам — все это вещи в высшей степени полезные и необходимые
как для удовлетворения нашего нравственного чувства, так и для револю­
ционизирования общества, но не они составляют конечную цель нашей
деятельности. Мы стремимся не к уничтожению того или другого л и Ц а , воплощающего в себе те или другие функции современной государ­
ственной власти, мы стремимся к уничтожению самой этой в л а с т и ,
к освобождению народа не от гнета того или другого из слуг данного го­
сударства, а от гнета самого государства. Революционеры ни на секунду
369


не должны упускать из виду этой своей основной задачи. Но для того,
чтобы с успехом осуществить ее, они должны сомкнуться в тесную, соли­
дарную, строго дисциплинированную организацию. Только объединение
деятельностей единичных кружков, только подчинение их общему плану и
руководству предохранит нас от смешения частных средств революцион­
ной деятельности с ее главною целью; только при таком объединении и
подчинении мы приходим теперь к сознанию необходимости в непосред­
ственно-революционной деятельности, вполне, всецело осуществится на
практике* <...>
Печатается по: Ткачев П. Н. Избранные сочинения на социально-политические темы.
Т. 3. С. 428—429. 430—432. Впервые напечатана в «Набате» № 5/6 за 1878 г.

Лс 9
П. Н. Т к а ч е в . Что ж е т е п е р ь д елать?
За последние годы наше революционное движение несколько раз меня­
ло свой характер и свое направление. Революционеры начали с конца 60-х
годов сплачиваться в более или менее централистическую, боевую органи­
зацию, стремиться к непосредственному осуществлению революции в бли­
жайшем настоящем: они верили в п о д г о т о в к у народа к переворо­
ту, верили в свои силы и действовали сообразно с этою верою. Потому их
деятельность имела направление н е п о с р е д с т в е н н о - р е в о л ю ­
ц и о н н о е , а не м и р н о - п о д г о т о в и т е л ь н о е .
Делать ре­
волюцию и делать ее как можно скорее — таков был их девиз. В начале
70-х годов по причинам, о которых мы не раз уже говорили в нашем жур­
нале, это непосредственно-революционное и централистически-организационное направление деятельности наших революционеров существенно
изменило свой первоначальный характер. Среди революционеров появи­
лось множество частью искренних, частью лицемерных скептиков и неве­
рующих, начавших убеждать молодежь, будто наличные силы и средства
наших революционеров совершенно недостаточны для проведения револю­
ционного переворота, будто народ совсем не подготовлен к нему и что
будто потому всякие попытки к его непосредственному осуществлению
должны быть признаны за вредные и преждевременные. Революционеры
не должны тратить на них свои силы, т. е. они должны сойти с непосред­
ственно-революционного пути своей деятельности и должны заняться ис­
ключительно одним лишь п о д г о т о в л е н и е м в о з м о ж н о с т и
для
осуществления
революции
в
более
или
м е н е е о т д а л е н н о м б у д у щ е м . Как самые надежные средст­
ва для подготовления этой возможности, молодежи рекомендовались мир­
ная социалистическая пропаганда среди народа, устройство лавочек и ар­
телей и пр. При этом провозглашалась полная свобода л и ч н о й
и
* Очевидно, в этом месте имеется какая-то ошибка или пропуск, исправить которые нет
возможности. — Ред.
370


к р у ж к о в о й инициативы и проповедывался крестовый поход против
всякой централистической организации с разными и с п о л н и т е л ь ­
н ы м и и р а с п о р я д и т е л ь н ы м и комитетами во главе.
Под влиянием этих внушений и этой проповеди революционные круж­
ки, действительно, в значительной степени дезорганизовались, обособи­
лись, и их деятельность из деятельности непосредственно-революционной
преобразилась в деятельность чисто подготовительную, мирно-пропаган­
дистскую. Девиз прежних революционеров — делать революцию и делать
ее как можно скорее — заменился девизом «не делать революции, а итти в
народ и развивать его ум, воспитывать его чувство».
Само собою понятно, что это «хождение в народ» должно было окон­
читься полнейшим фиаско. Мы п е р в ы е указали в свое время на не­
избежность этого фиаско, мы п е р в ы е (в заграничной прессе, разуме­
ется) заклинали молодежь сойти с этого гибельного антиреволюционного
пути и снова вернуться к традициям непосредственно-революционной дея­
тельности и боевой, централистической революционной организации. И
наш голос не был голосом вопиющего в пустыне. Основные принципы на­
шей программы стали в настоящее время ( и в этом торжественно созна­
лась сама правительственная власть) основными принципами деятельно­
сти всех честных и искренних революционеров. В чем в самом деле со­
стояли эти основные принципы? К чему мы звали нашу революционную
молодежь?
Мы говорили ей (говорили, начиная с самого основания «Набата»),
что народ готов к революции и что ей нечего заботиться о подготовлении
его к ней. Чуть только она освободит его от тяготеющего над ним
с т р а х а перед в л а с т я м и п р е д е р ж а щ и м и , и он встанет,
как один человек, и сметет одним мощным движением своих ближайших
экономических и политических врагов и эксплоататоров. Поэтому непо­
средственная задача революционной партии должна заключаться в скорей­
шем ниспровержении существующей правительственной власти. Осущест­
вляя эту задачу, революционеры н е п о д г о т о в л я ю т ,
а де­
л а ю т революцию. Но для того, чтобы осуществить ее, говорили мы, ре­
волюционеры должны, сомкнувшись в боевую централистическую органи­
зацию, направить все свои усилия к подорванию правительственного авто­
ритета, к д е з о р г а н и з а ц и и и т е р р о р и з а ц и и правитель­
ственной власти. «Чтобы превратить народ из в о з м о ж н о й револю­
ционной силы в действительную из возможного революционера в р е ­
ального,
мы (т. е. революционное меньшинство) должны первона­
чально расшатать, ослабить, уничтожить гнетущий его политический
строй, консервативное, эксплоататорское, самодержавное государство»
(«Набат», № 2—3, 1876). Иными словами, — мы приглашали молодежь
сойти с пропагандистского пути и стать на путь непосредственно-револю­
ционной деятельности, т. е. деятельности, направленной к непосредствен­
ной дезорганизации и терроризации правительственной власти.
Таким образом, боевая организация революционных сил, дезорганиза­
ция й терроризация правительственной власти — таковы были с самого
начала основные требования нашей программы. И в настоящее время тре­
бования эти стали наконец осуществляться на практике. О мирной пропа­
371


ганде, о хождении в народ с педагогически-нравственными целями уже и
помину нет. Современная деятельность всех или, по крайней мере, огром­
ного большинства наших революционных кружков исключительно направ­
лена лишь к подготовлению и совершению таких революционных актов,
которые имеют своею ближайшею, непосредственною целью дезорганиза­
цию и терроризацию правительственной власти. Каждый из этих револю­
ционных актов (здесь нам нет надобности снова перечислять их: они у ка­
ждого на виду), взятый сам по себе, представляет уже не п о д г о т о в ­
ление,
а начало
осуществления революции. Да, р е в о л ю ­
ц и я началась.
На этот счет не может быть никаких сомнений. Само правительство
торжественно созналось в этом, объявив всю Россию на военном положе­
нии. Революция началась, началась с того момента, когда мы, революцио­
неры, бросив ложный путь мирной пропаганды, вернулись к деятельности
непосредственно-революционной, выразившейся в ряде вооруженных со­
противлений, демонстраций, бунтов (в Ростове-на-Дону) !, казней царских
палачей, сыщиков и предателей. Революция не совершается в один день, в
один час. Потому с представлением о революции никак нельзя отождеств­
лять представление лишь о том заключительном революционном акте, ко­
торым упраздняется существующее правительство. Этим заключительным
актом оно обыкновенно упраздняется только п о - в и д и м о м у ,
в
сущности же оно упраздняется постепенно целым рядом революционных
фактов, предшествовавших и подготовивших заключительный факт. Ины­
ми словами, каждый из этих п р е д ш е с т в у ю щ и х фактов знамену­
ет собою начало революции.
Вот почему мы и утверждаем, что в настоящее время революция в Рос­
сии уже началась... Скептики и неверующие, так еще недавно убеждавшие
молодежь в невозможности скорого пришествия революции и упрашивав­
шие ее ждать, терпеливо ждать, ждать десятки, сотни веков этой «желан­
ной гостьи», должны теперь посыпать головы свои пеплом и... замолк­
нуть. «Желанная гостья» пришла... и от нас, от одних только нас зависит
удержать ее. Она явилась к нам скорее, чем боязливые и разочарованные
люди желали и надеялись. Но как скоро она к нам пришла, так же скоро
и даже еще скорее она может и уйти от нас. Революция началась, но она
может быть остановлена, уничтожена, загублена в самом начале. Путь, на
который мы постоянно призывали молодежь и на который она, по-види­
мому, решилась теперь окончательно вступить, путь непосредственно-ре­
волюционной деятельности, — это путь крайне скользкий, крайне опас­
ный; чтобы твердо удержаться на нем, чтобы не пятиться назад, но свора­
чивать в сторону, чтобы смело отпарировать удары врагов, не падать ду­
хом и не разочаровываться от неудач (на которые, особенно на первых по­
рах, мы должны рассчитывать), для этого теперь уже совершенно недоста­
точно одной личной энергии, личной инициативы, личной предприимчи­
вости или поддержки ограниченного кружка приятелей и т. п. Нет, тут
нужна совокупная, вполне солидарная деятельность, взаимная помощь и
поддержка всех наличных революционных сил. Мы вступили в открытую,
решительную революционную борьбу с существующею государственною
властью, т. е. организованною и строго дисциплинированною армиею сол­
372


дат, чиновников, сыщиков и жандармов. Чтобы выдержать эту борьбу,
чтобы остаться в ней победителями, мы должны собрать все свои силы и
противопоставить организации — организацию, дисциплине — дисципли­
ну. Враждебная нам армия с систематическою последовательностью и с
неуклонною настойчивостью стремится уничтожить с корнем революцион­
ную партию в России. С точно такою же систематическою последователь­
ностью, неуклонною настойчивостью должны и мы стремиться д е з о р ­
ганизовать,
терроризировать
и уничтожить
с
корнем существующую государственную власть.
Око за око, зуб за зуб, кровь за кровь! Как ее, так и нас должна вооду­
шевлять только одна идея; как у нее, так и у нас должна быть только одна
цель; как она, так и мы должны действовать по одному общему плану,
подчиняясь одному общему руководству, не разбиваясь по сторонам, ни
на минуту не упуская из виду нашей основной задачи. Почти все различ­
ные фракции, не исключая даже самых крайних анархистов, сознали уже
теперь необходимость централизованной и дисциплинированной органи­
зации. Почти все революционные акты последнего времени были вызваны
и санктированы распоряжениями и прокламациями каких-нибудь «распо­
рядительных», «исполнительных», «центральных» и иных «комитетов».
Очень может быть, что в большинстве случаев «комитеты» эти имели чис­
то фиктивный характер. Но уже одно то обстоятельство, что революцио­
неры всех оттенков и фракций чувствуют потребность прибегать к такого
рода фикциям, служит ясным доказательством справедливости статируемого нами факта. Вступив на путь непосредственно-революционной дея­
тельности, молодежь не замедлила убедиться в необходимости централизо­
ванной организации с распорядительными и исполнительными комитета­
ми; так что в настоящее время доказывать эту необходимость т е о р е ­
тически
не представляется уже никакой надобности; теперь нужно
стараться только о том, чтобы она нашла себе на практике возможно пол­
ное и широкое удовлетворение. Только при сильной, строго дисциплини­
рованной, разумно централизованной организации непосредственно-рево­
люционная деятельность получит то единство, ту систематичность, ту це­
лесообразность, без которых она не может рассчитывать на успех. Недос­
таточно, чтобы организация обхватывала лишь некоторые отдельные рево­
люционные кружки, недостаточно, чтобы кружки организовывались толь­
ко в р е м е н н о , для совершения того или другого частного револю­
ционного акта. Нет, необходимо, чтобы она распространялась на все дей­
ствующие наличные революционные силы, чтобы она имела н е в р е ­
м е н н ы й , а п о с т о я н н ы й характер, чтобы те организационные
узы, которые налагают на себя революционеры в видах успешнейшего осу­
ществления того или другого определенного революционного предпри­
ятия, не распадались и по окончании этого предприятия. В противном
случае, в их деятельности не будет никакой ни систематичности, ни по­
следовательности; она будет иметь какой-то беспорядочный, лихорадоч­
ный, перемежающийся характер. А при таком характере она не в состоя­
нии будет достигнуть своей цели — т е р р о р и з и р о в а т ь ,
дез­
организовать
правительственную власть. Чтобы достигнуть этой
Цели, чтобы действительно терроризировать и дезорганизовать правитель­
373


ство, необходимо наносить ему удары с систематическою последовательно­
стью и неуклонным постоянством, так, чтобы оно не имело времени ни
вдуматься, ни притти в себя, ни собраться с силами. Сколько бы личной
смелости, энергии и отваги ни проявилось в тех или других революцион­
ных актах, но, если эти акты не связаны между собою никакою общею ру­
ководящею идеею, если они имеют более или менее случайный характер,
если их разделяют большие промежутки времени, если они обусловлива­
ются не какою-нибудь общею системою, не вытекают из какого-нибудь об­
щего плана, а являются просто лишь как результаты чисто личной ини­
циативы, личной предприимчивости, индивидуального каприза и т. п., —
они никогда не будут иметь того революционного значения, которое они
должны бы были иметь: правительство терроризируется и дезорганизуется
не столько с и л о ю и с м е л о с т ь ю наносимых ему ударов, сколь­
ко их
систематичностью
и
последовательно­
с т ь ю . Революционеры, искренно преданные делу революции, не долж­
ны ни на минуту забывать этой истины. Но для того, чтобы удары, нане­
сенные ими правительству, отличались тою систематичностью и неуклон­
ной последовательностью, о которой мы сейчас говорили, для этого необ­
ходимо, чтобы все активные революционные силы сплотились в одну
строго дисциплинированную и централизированную организацию, чтобы
все они действовали по одному общему плану, шли по одному и тому же
пути, стремились к одной и той же цели... Только при этом условии и мо­
жет быть с успехом осуществлена та непосредственно-революционная дея­
тельность, к которой стремится теперь наша революционная молодежь. Но
к несчастию в настоящее время условие это, хотя и не отрицается теорети­
чески, но на практике далеко не всегда соблюдается.
Последние аресты в Петербурге, Киеве и Харькове ясно указывают на
отсутствие всякой разумной организации в значительном числе революци­
онных кружков, ставших уже на путь непосредственно-революционной
деятельности. И на этом новом пути они оказались настолько же дезорга­
низованы, насколько были два-три года тому назад, в период «подготови­
тельной пропаганды» и «хождения в народ». В одном из предыдущих
№№ «Набата» мы указывали уже на те вредные, гибельные для нашего
дела последствия, к которым привела эта дезорганизация так называемых
«пропагандистов» и «народников». Прежде, чем они успели приступить к
своей деятельности, как уже большинство из них попалось в руки прави­
тельства, а те, которые не попались, были вынуждены вернуться вспять.
То же самое, по-видимому, начинает повторяться и теперь по отношению,
по крайней мере, к некоторым кружкам. Чуть только они приступили к
непосредственно-революционной деятельности, как большая часть из них
была раскрыта правительством и притом с легкостью и быстротою поистине изумительною. Там, где правительственные агенты искали одногодвух, они находили обыкновенно пять-шесть, а иногда и более; тут же в
квартирах людей, за которыми давно уже следила полиция, находили
склады запрещенных книг, оружие, адреса и т. п. Арест каждого человека
влек за собою аресты многих, потому что сейчас же обнаруживалось, что
и эти многие его знали и он их знал. Несмотря на беспощадную облаву,
устроенную правительством против всех сколько-нибудь «подозрительных
374


людей», революционеры с поразительною беспечностью продолжали жить
до нескольку человек в одной квартире, устраивать у себя более или ме­
нее многочисленные сходки, держать при себе запрещенные вещи, совер­
шенно открыто видеться между собою и т. п. Члены как одного и того же
кружка, так и различных не только все знали друг друга, но и постоянно
между собою сносились; благодаря этому обстоятельству, они сами, про­
тив воли, наводили полицию на следы своих товарищей и приятелей. Но
хотя члены одного и того же кружка и члены многих кружков находились
между собою в отношениях знакомства и приятельства, их деятельность
не обнаруживала большого согласия и единства; вследствие этого не­
сколько предприятий, имевших, по-видимому, все шансы на успех, окон­
чились самым прискорбным фиаско и повлекли за собою аресты почти
всех лиц, принимавших в них участие. Эти неудачи и многочисленные
аресты могут в ближайшем будущем весьма плачевным образом отра­
зиться на душевном настроении нашей революционной молодежи; они
могут повлечь за собою преждевременное и совершенно напрасное раз­
очарование и снова вызвать к жизни реакционные элементы революцион­
ной партии.
Вот почему теперь более, чем когда-нибудь, необходимо всем искрен­
ним, преданным делу революционерам сплотиться в тесную организацию,
дисциплинированную, иерархическую, подчиняющую личную инициативу
общему руководству, вносящую целесообразность и единство в деятель­
ность всех своих членов. Только при такой организации может быть с ус­
пехом и с наименьшею затратою сил достигнута наша ближайшая и в
н а с т о я щ е е в р е м я н а ш а е д и н с т в е н н а я задача — зада­
ча терроризировать и дезорганизовать п р а в и т е л ь с т в е н н у ю
власть.
Только такая организация может оградить личную безопас­
ность революционных борцов, только она может дать нам возможность
отомстить нашим палачам за наших мучеников-героев, за наших дорогих
братий и товарищей; только с ее помощью в состоянии мы будем удер­
жаться на том пути непосредственно-революционной деятельности, на ко­
торый вступила теперь лучшая и наиболее энергическая часть нашей мо­
лодежи. О р г а н и з а ц и я
как
средство,
терроризи­
рование,
дезорганизирование
и
уничтожение
существующей
правительственной
власти
как
б л и ж а й ш а я , н а с у щ н е й ш а я ц е л ь — такова должна быть в
настоящее время единственная программа деятельности всех революцио­
неров (без различия фракций), таков должен быть их mot d'ordre*, девиз
их знамени. «И сим знаменем победиши!»
Печатается по: Ткачев П. Н. Избранные сочинения на социально-политические темы.
Т. 3. С. 441—447. Впервые напечатано в № 3/5 «Набата». 1879.
1

Бунт в Ростове-на-Дону в 1879 г., вызванный арестом на базаре рабочего в нетрезвом
аиде и учиненным над ним насилием со стороны полиции, вылился в разгром поли-

* лозунг {фр.).

375


цейских частей и квартир полицейских, питейных и публичных домов. Для подавления
бунта были вызваны войска из Новочеркасска и Таганрога.

№ 10
Устав Общества Народного Освобождения
У став
1) Принимая во внимание, что существующий в России порядок, как
политический, так и экономический, основывается на произволе и само­
властии, на беспощадной эксплоатации народа привилегированным мень­
шинством,
2) Что наши тираны, называющиеся правительством, и наши экоплоататоры, находясь все в тесном союзе, в заговоре против народа, никогда
не откажутся добровольно от своих узурпированных прав,
3) Что наш народ, опутанный сетями вековой тирании, лишенный зна­
ний, необходимых для борьбы о его врагами, не в силах сбросить с себя
давящий его гнет, если друзья народа не помогут ему в этом деле — н а ­
родного освобождения,
4) Что эта тирания, эта эксплоатация народа поддерживается и охраня­
ется только с помощью грубой, организованной силы,
5) Что сколько бы ни было нас, недовольных существующим порядком,
мы никогда не достигнем победы над нашими врагами, пока организован­
ной силе их не противопоставим нашу силу, тоже организованную,
6) Что такого рода силу может создать только дисциплинированный и
хорошо организованный заговор, который обеспечит за нами победу, —
Мы, друзья народа, составляем тайное общество н а р о д н о г о о с ­
в о б о ж д е н и я , с целью скорейшего низвержения монархии, полного
уничтожения всякой эксплоатации народа и провозглашения его естест­
венных прав, основанных па политическом и экономическом равенстве.
Пр авила
1) В члены тайного общества н а р о д н о г о
освобождения
принимаются лишь с согласия Комитета.
2) Член Общества обязан хранить в тайне как существование этого об­
щества, так и принадлежность к нему известных ему лиц.
3) Сделавшийся членом этого общества не может из него выбыть без
разрешения Комитета.
4) Все распоряжения Комитета должны точно исполняться членами.
Если же, по чему бы то ни было, исполнение того или другого из этих
распоряжений окажется невозможным, то получивший это распоряжение
должен немедленно известить Комитет, через своего агента.
5) Комитет сообщается с обществом через своих агентов.
6) Не имеющие сполна 18 лет не могут быть приняты в члени Обще­
ства.
376


7) Каждый член, действующий против Общества словом или делом, не­
медленно исключается Комитетом и судится по специальным правилам
Общества.
8) Строго воспрещается стараться какими бы то ни было путями разуз­
навать о месте нахождения Комитета и о лицах, его составляющих.
9) Строго воспрещается принадлежать к другим тайным или явным об­
ществам без разрешения на то Комитета.
10) Члены Общества могут быть исключаемы Комитетом, который бе­
рет письменную клятву с них хранить тайну существования Общества и
всего, что ему известно было касательно его. Нарушивший эту клятву —
подвергается смертной казни.
11) Все проекты и предложения, касающиеся цели Общества или его
организации, возникшие у его членов, сообщается (sic) немедленно Коми­
тету, который, по рассмотрении, принимает или отвергает их.
12) Для преуспевания Общества н а р о д н о г о
освобожде­
н и я и достижения его великих целей, — все средства считаются хоро­
шими.
13) Члены общества принимаются без различия пола.
14) Каждый член Общества н а р о д н о г о
освобождения
безусловно обязан явиться по первому призыву, где бы он ни находился и
куда бы его ни требовали.
С целями Общества, равно как и с его уставом вполне согласен. Добро­
вольно подписал...
<Круглая печать:> Общество Народного Освобождения. Комитет.
Печатается по: Каторга и ссылка. 1931. № IV (77). С. 56—57.

№ 11
И нструкции членам Общества Народного
Освобождения
Независимо от беспрекословного исполнения предписаний и поруче­
ний, даваемых агентами Комитета «Общества Народного Освобожде­
ния», — в круг деятельности членов Общества входят нижеследующие
обязанности:
А.
Обязанности по отношению к административным, судебным и поли­
цейским властям той местности, где живет член Общества Народного Ос­
вобождения.
Член Общества Народного Освобождения обязан собирать и сообщать
агенту Комитета Общества, с которым он находится в непосредственном
сношении, точные сведения.
Д. Об имени, месте жительства и знакомствах главнейших властей ад­
министративных, судебных и полицейских той местности, где он живет.
2. Об их отношении к высшей центральной власти, об их местном влия­
нии и об отношении к ним местного населения. 3. О лицах, через кото­
377


рых можно иметь на них влияние. 4. В случае надобности снимать и сооб­
щать агенту Комитета план занимаемых ими помещений.
Б. Обязанности по отношению к войскам, квартирующим в место жи­
тельстве члена Общества.
1. Член Общества обязан собирать и сообщать агенту Комитета сведе­
ния: а) о количестве войск (с точным указанием имен полков и числа ору­
дий), квартирующих в той местности, где он живет; б) имена, места жи­
тельства, знакомства и умственное настроение обер и штаб офицеров; в)
расположение казарм, настроение солдат и их отношение к непосредствен­
ному начальству.
Кроме того, член Общества обязан употребить все усилия для сближе­
ния с солдатами и офицерами и в их среде распространять те книги, бро­
шюры и журналы, которые будут ему указаны агентом Комитета. 2. Член
особенно должен сходиться с теми из солдат или офицеров, которые по
своему влиянию, развитию и умственному настроению выдаются из общей
среды; их имена, местожительство и знакомых он обязан немедленно сооб­
щать агенту. 3. Он должен стараться проникнуть в общество офицеров и
собрать точные сведения как о средствах существования тех из офицеров,
которые могут быть полезны, так и тех, которые могут быть вредны при
осуществлении целей Общества Народного Освобождения. 4. Член, сбли­
жаясь с офицерами и солдатами, должен стараться восстановить их про­
тив существующего порядка вещей, — и указать на возможность измене­
ния этого порядка путем насильственного переворота, успех которого
много зависит от их активного или пассивного в нем участия. 5. Если не
может член войти в непосредственные с ними отношения, он должен ста­
раться действовать на них с помощью знакомых и тех лиц, которые по
тем или другим причинам могут иметь на них влияние.
В.
Обязанности по отношению к крестьянам и рабочим той местности,
где живет член Общества.
1. Член Общества обязан все усилия употребить для сближения с рабо­
чими и распространения среди них книг, брошюр и журналов, которые
ему будут указаны агентом. 2. Для достижения упомянутой цели член
обязан посещать места сборищ рабочих (кабаки, трактиры и пр.). 3. С тем
из рабочих, который по своему влиянию на товарищей, по своему разви­
тию и умственному настроению выдаются (sic!) из общей среды, он дол­
жен вступить в возможно близкие сношения и стараться приобрести их
доверие и любовь; их имена, местожительство и знакомых он немедленно
должен сообщить агенту Комитета. 4. Член обязан тщательно следить за
настроением рабочих той местности, где живет, и сообщать агенту о всех
тех фактах, которые могут влиять на возбуждение среди них чувства недо­
вольства существующим порядком, равно как и о всех тех лицах (их име­
на, местожительство, знакомства и средства к существованию), которые в
силу тех или других обстоятельств давят и эксплоатируют крестьян и ра­
бочих, и об отношениях этих к первым. 5. Член должен подробно сооб­
щать агенту как о лицах принадлежащих, так и непринадлежащих к Об­
ществу Народного Освобождения, кои ведут среди рабочих революцион­
ную или антиправительственную пропаганду, о результатах этой пропа­
ганды и о ее влиянии на местное население.
378


Г. Обязанности по отношению к земским деятелям.
1. Член Общества обязан собирать и сообщать агенту Комитета сведе­
ния о всех выдающихся земских деятелях: членах управы, мировых судь­
ях, посредниках и др<угих> той местности, где он живет. 2. Он должен
войти с ними в прямые или посредственные сношения и влиять на них в
том смысле, каком ему будет указано агентом Комитета. 3. Он должен со­
бирать и сообщать агенту вое сведения, касающиеся отношений админист­
ративной власти к земцам и населения (sic!).
Д. Обязанности по отношения к интеллигенции и учащейся молодежи.
1. Член Общества обязан следить и сообщать агенту Комитета настрое­
ние умов учащейся молодежи и интеллигентного общества по отношению
к правительству, революционной партии и местным властям. 2. Он дол­
жен составлять и сообщать агенту подробные описки всех лиц из учащей­
ся молодежи и интеллигенции, которые по своему развитию и настроению
могут быть полезны или вредны в деле осуществления целей общества.
3. Член обязан входить в возможно тесные сношения с местными влия­
тельными либералами, сближаться с учащеюся молодежью, при чем дол­
жен употребить вое усилия, чтобы склонить ее к усвоению идей и про­
граммы Общества. 4. Он должен среди их распространять книги, журналы
и брошюры, на которые ему будет указано агентом, и пользоваться каж­
дым случаем для возбуждения среди молодежи недовольства существую­
щим порядком. 5. Он должен внимательно следить за молодежью и сооб­
щать агенту о лицах, как принадлежащих к Обществу, так и не принадле­
жащих, кои ведут среди ее революционную и антиправительственную про­
паганду и о результате ее. 6. Он должен сообщать агенту о всех фактах,
могущих влиять на настроение молодежи, и пользоваться этими фактами
сообразно указаниям агента. 7. Он должен сообщать агенту о всех средст­
вах, помощью которых, по его мнению, Общество может приобрести себе
сторонников среди молодежи, но приступать к осуществлению этих
средств он не может без разрешения агента Комитета. 8. Кроме влиятель­
ных либералов и учащейся молодежи, член Общества должен обращать
особенное внимание на народных учителей, на фельдшеров, акушерок и
проч. лиц, находящихся в непосредственном сношении с народом. 9. Он
обязан сообщать агенту точные сведения о всех этих лицах и об отноше­
нии к ним населения. 10. Он должен стараться приобрести между ними
сторонников и через них влиять на сельское население.
Е. По отношению к населению местных тюрем и острогов.
1. Член должен сообщать агенту Комитета точные сведения о тюрьмах
и иных местах заключения, находящихся в местности, где он живет и, ес­
ли возможно, доставлять агенту подробные планы означенных мест за­
ключения. 2. Входить в сношения о арестантами и особенно с теми из
них, которые содержатся по обвинению в политических преступлениях,
сопротивлении властям, разбое шайками и др. преступлениях, указываю­
щих на враждебные отношения к правительству. 3. Сообщать агенту име­
нами сроки заключения арестантов, отличающихся враждебным настроени­
ем к правительству, их влияние на товарищей, сведения о совершенных
ими преступлениях и их вне-тюремных знакомствах; если член найдет
должным, он может способствовать побегу арестанта, ему оказывать вся­
379


кую помощь и поддержку, но все это не иначе, как с разрешения Комите­
та. 4. Он должен стараться входить в сношения с тюремными сторожами
и заводить знакомство среди тюремного начальства. 5. Он должен иметь и
сообщать агенту точные сведения о лицах, составляющих персонал тюрем­
ного начальства, их знакомствах, лицах, имеющих на них влияние, об их
средствах к существованию, отношении к арестантам и отношении послед­
них к ним.
Ж. По отношению к революционным кружкам, не принадлежащим к
организации, но находящимся в одной и той же местности.
1. Член Общества обязан собирать и сообщать агенту Комитета точные
сведения о всех революционных кружках, находящихся в местности, где
он живет: о лицах, их составляющих, их связях среди местного населения
и их отношении к Обществу Народного Освобождения. 2. Он должен вой­
ти в тот или иной кружок, или же приобрести в нем знакомства. 3. Член
не может, однако, содействовать кружку, ни принимать участия в его дея­
тельности иначе, как с разрешения агента. 4. Свою принадлежность к Об­
ществу Н. О. член должен тщательно скрывать от упомянутых кружков,
если только не получает противного предписания от агента Комитета.
5. Он должен стараться распространять те (sic) между ними книги, бро­
шюры и журналы, которые ему будут указаны агентом Комитета, и упот­
ребить все усилия к приобретению среди их сторонников. 6. Он должен
немедленно сообщать агенту о всяком революционном предприятии круж­
ка (демонстрации, возбуждении к бунту, устранение того или другого пра­
вительственного лица и проч.). 7. Он может принять участие в означен­
ных предприятиях не иначе, как с разрешения агента Комитета.
3.
По отношению члена к Обществу, Комитету, агентам и прочим чле­
нам.
1.
Каждый член обязан скрывать свою принадлежность к Обществу во
всех тех случаях, когда он не будет иметь разрешения от агента заявить о
том лицу или кружку. 2. Он должен сообщать агенту о всех мнениях, ко­
торые он услышит касательно Общества и давать подробные сведения как
о лицах, относящихся к нему сочувственно, так и враждебно, с указанием
их имен, жительства, знакомств и связей. 3. Он должен употребить все
усилия, чтобы возбудить во всех лицах, с которыми находится в сноше­
нии, сочувствие к идеям и деятельности Общества Народного Освобожде­
ния и склонить их вступить в ряды его членов. 4. Он должен (если только
не получил особого предписания от агента) везде и всегда защищать
принцип организации Общества и рассеивать и уничтожать все клеветы и
неблагоприятные слухи, распространяемые врагами как об Обществе, так
и лицах, к нему принадлежащих.
По отношению к Комитету «Общества Народного Освобождения» член
обязан безусловным повиновением, при чем ему воспрещается разузнавать
имена лиц, составляющих Комитет. Если же до сведения его дойдет что
кто-либо из лиц, принадлежащих или не принадлежащих к Обществу, пы­
тается проникнуть тайну Комитета, он обязан о всех подобных попытках
немедленно сообщить агенту Комитета.
По отношению к прочим членам каждый член Общества обязан сохра­
нять тайну своей принадлежности к Обществу, равно как и строго воспре­
380


щается ему разузнавать о принадлежности к нему того или другого из его
знакомых или посторонних лиц. Член Общества может лишь знать о при­
надлежности к Обществу тех лиц, которые ему будут указаны агентом Ко­
митета. С разрешения или по предписанию агента он может вступить с
ними в сношения и действовать совместно, причем форма и характер этих
сношений и общей деятельности указывается в каждом частном случае
агентом Комитета. Члену строго воспрещается жить с известными ему
членами Общества на одной квартире, составлять сходки или кружки без
разрешения на то агента. Во всех случаях он должен защищать известных
ему членов и поддерживать их. В то же время он обязан следить за их
деятельностью и сообщать все сведения, касающиеся их, агенту. Все пред­
писания, письма и адресы, касающиеся деятельности членов Общества,
член обязан уничтожать или же поступать с ними сообразно указаниям
агента. Члену строго воспрещается хранить у себя или своих знакомых,
без особого на то разрешения агента, какие бы то ни было шифрованные
бумаги и адресы, могущие компрометировать кого-нибудь из членов Об­
щества или навести правительство на его следы. Член Общества сообща­
ется с другими членами и с агентом только теми способами, которые бу­
дут указаны сим последним. Член Общества обязан сообщать агенту о
всех лицах, которые по его мнению могут быть приняты в Общество На­
родного Освобождения, но сам их принимать в организацию не может.
Все предписания, даваемые членам Общества, должны быть скреплены пе­
чатью Комитета Общества Народного Освобождения.
В случае нарушения или уклонения от исполнения предписаний, изло­
женных в означенных инструкциях, член Общества Народного Освобож­
дения, по заявлению агента Комитета, немедленно исключается Комите­
том и судится по специальным правилам Общества Народного Освобож­
дения.
<Круглая печать:> Общество Народного Освобождения. Комитет.
Печатается по: Каторга и ссылка. 1931. >fe IV (77). С. 57—61.

№ 12
< Б л а н к «Общ ества Народного Освобождения»
с печатью Комитета «Общества»>
(в е с ь те к с т на б л ан к е в н и зу с п р а в а )
§ I. Каждый указ и распоряжение от Комитета сопровождается печатью
Комитета на бланке.
§ II. По прочтении указа или распоряжения бланк немедленно уничто­
жается.
§ III. Распоряжения Комитета должны немедленно и с безусловной
точностью быть выполняемы.
§ IV. Все указы и распоряжения Комитета должны храниться в тайне.
381


§ V. В случае невозможности привести в исполнение распоряжений
Комитета — немедленно изложить причины таковой невозможности и
§ VI. За неисполнение распоряжений Комитета виновный подвергается
всей строгости Устава.
Печатается по: Каторга и ссылка. 1931. № IV (77). С. 61.

№ 13
В о з з в а н и е от О б щ е с т в а Н а р о д н о г о О с в о б о ж д е н и я
ко в с е м ч ес т ны м л ю д я м Р о с с и и
Час народного воскресения, час открытого восстания, час гибели гнету­
щего нас порядка вещей приближается.
Вековые цепи рабства настолько уже износились и поржавели, что дос­
таточно одного мужественного, дружного усилия — и они сами собой спа­
дут с нас.
Последние события разогнали последние иллюзии запуганных и заби­
тых людей: до сих пор они могли еще верить в силу и крепость давящего
нас государственного строя — теперь эта вера исчезла безвозвратно, его внут­
ренняя несостоятельность, его полнейшее бессилие очевидны для каждо­
го 1. Самодержавная тирания оказывается абсолютно бессильною спасти
Россию от той поголовной нищеты и разорения, в которую она ее ввергла,
бессильною спасти государство от неминуемо грозящего ему финансового
и политического банкротства, бессильною освободить несчастный народ
от сосущих его кровь эксплоататоров вампиров, бессильною даже сдер­
жать и подавить со всех сторон рвущееся наружу чувство всеобщего про­
теста и недовольства.
Неужели же ввиду этого бессилия, ввиду всех этих несомненных при­
знаков окончательного разложения российского самодержавия, ввиду всех
грозящих нам экономических и политических опасностей, неужели ввиду
всего этого мы по-прежнему с ослиным терпением станем сносить ярмо
рабства и с бараньею покорностью подставлять свои шеи под палки на­
ших неумелых и бессмысленных погонщиков?
Довольно позора и унижения! Пора, наконец, показать нашим тиранам,
что мы — не бессловесное стадо безмозглых скотов, что мы люди, люди,
сознающие свои права и твердо решившиеся воспользоваться ими.
«Общество
Народного
Освобождения»,
поста­
вивши своею целью освобождение родины от гнета разъедающей ее по­
литической и экономической эксплуатации, давно уже работает во тьме
и тиши для осуществления своей великой задачи; давно уже старается
оно организовать все протестующие и недовольные силы России и на­
править их к одной цели — к нанесению решительного удара российско­
му самодержавию. Теперь оно находит, что пора действия наступила.
Час деспотизма пробил. Не сегодня, завтра все будущее русского народа
будет поставлено на карту. В эту роковую и торжественную минуту оно
обращается к вам, всем честные люди России, оно приглашает вас со­
382


единиться с ним и дружным усилием ниспровергнуть гнетущую нас
гидру.
Да здравствует русская свобода!
Вы не можете отказать ему в своем содействии, ведь его цель, цель ка­
ждого честного человека: с п а с т и с в о ю р о д и н у о т п о з о р а и
н и щ е т ы , в к о т о р у ю в в е р г ее д е с п о т и з м , з а в о е ­
вать себе ч е л о в е ч е с к и е права, пр е д о с т а в и т ь н а ­
роду самому у п р а в л я т ь своими делами, самому
быть р е ш и т е л е м своих судеб.
Разве есть хоть один честный человек, который открыто решится зая­
вить, что он считает положение раба законным и вполне нормальным по­
ложением, что он не хочет свободы ни для себя, ни для своей родины?
Разве есть хоть один честный человек, который открыто решится заявить,
что один человек, одна семья потому только, что она носит фамилию Ро­
мановых, имеет право бесконтрольно и самовластно распоряжаться судь­
бою миллионов людей, что народ — стадо баранов, предназначенных пи­
тать своим мясом и кровью несколько десятков выскочек и эксплуатато­
ров?
Разве есть хоть один честный человек, который решится открыто ут­
верждать, что он не чувствует потребности пользоваться самыми элемен­
тарными человеческими правами — правами свободы мысли, свободы сло­
ва, свободы самому обсуждать свои собственные дела, и что лишение этих
прав не возбуждает в нем ни малейшего чувства недовольства, чувства оз­
лобления и протеста?
Нет, честные люди глубоко сознают весь позор, всю унизительность
своего положения, они искренно желают свободы своему народу, и потому
они станут в ряды « О б щ е с т в а
Народного
Освобожде­
ния».
Объединенные одним общим знаменем « Н а р о д н о г о
Осво­
бождения»,
они завоюют свободу своей родине и возвратят мил­
лионам людей отнятые у них права, и положат начало новой эре русской
истории — эре, в которой деспотизм и эксплуатация не будут играть ника­
кой роли, эре, которая проникнута будет духом свободы, братства и ра­
венства.
Да здравствует же русская свобода.
<Круглая печать:> Общество Народного Освобождения. Комитет.
<Вторая половина 1877 г.>
Печатается по: Каторга и ссылка. 1931. № IV (77). С. 61—62.
1

Имеется в виду русско-турецкая война, начавшаяся в апреле 1877 г. в условиях пере­
живаемых Россией экономических и финансовых трудностей, при общем стечении не­
благоприятных обстоятельств в состоянии военных сил и подбора командования, что
сказалось на ходе военных действий, получивших перелом лишь в декабре 1877 г. со
взятием Плевны. Датируется по содержанию.
383


№ 14
< П роклам аци я «Общества Народного
Освобождения>
Народ русский!
Граждане!
Мы накануне кризиса, страшного для нашего национального существо­
вания.
Дом Романовых, два столетия бременящий Россию, довел нас до такого
положения... Настоящий кризис, политический, финансовый и военный,
поведет нас от пропасти к пропасти, вплоть до уничтожения России, если
только в порыве отчаянья мы не реформируем наше безнадежное государ­
ство в новое государство, государство славянского возрождения, патриоти­
ческого пробуждения, национального воскресения...
Сограждане! Народ русский! К оружию! К оружию!...
<Конец 1877 г.>
Печатается по: Былое. 1903. № 3. С. 173. Датируется по содержанию. См. коммент. 1
к док. № 13.


РАЗДЕЛ

IV

Э п о х а « З е м л и и Воли» и « Н а р о д н о й Воли»
Неудача «хождения в народ» заставила русских революционеров пере­
смотреть идейные и организационные основы своей деятельности. Пропа­
ганду (с целью вызвать в конечном счете всероссийское крестьянское вос­
стание) было решено вести на почве ближайших и конкретных интересов
народа; на смену разрозненным кружкам должна была прийти всероссий­
ская централизованная революционная организация. Первой формой та­
кой организации стала «Земля и Воля». Образование «Земли и Воли» оз­
начало, по определению А. И. Желябова, конец «розовой, мечтательной
юности» народнического движения: на смену моральному единству при­
шло организационное, на смену слову пропагандиста вскоре пришли кин­
жал и револьвер террориста.
Землевольческие «поселения» в деревне имели столь же мало успеха,
сколь и предыдущая «летучая» пропаганда. Единственная результативная
попытка организовать крестьян для последующего выступления («чигиринское дело») была основана на фальсификации — подложных «царских
грамотах» — и пресечена до предполагаемого бунта. Отсутствие видимых
достижений в деревне, преследования со стороны правительства, которое
упорно не желало быть «нейтральным», подталкивали революционеров к
переходу от анархизма к политической борьбе, от бунтарства, которое так
и осталось чисто теоретическим, к терроризму.
Ключевым в дальнейшей истории российского радикализма стал 1878
год, политически начавшийся выстрелом Веры Засулич. Если нечаевский
терроризм шел от теории, убийство Иванова диктовалось холодным расче­
том, то покушение Засулич — следствие чувства оскорбленной справедли­
вости. И парадоксальным образом этот абсолютно беззаконный акт стал
своеобразным средством защиты закона и прав личности і. Это очень точ­
но почувствовали присяжные заседатели, вынесшие по делу Засулич оп­
равдательный вердикт. Дело Засулич высветило еще один мотив перехода
радикалов к терроризму — при отсутствии в России личных прав и, разу­
меется, демократических свобод, оружие казалось тем людям, которые не
1 Напомним, что В. И. Засулич 24 января 1878 г. стреляла в петербургского градоначаль­
ника Ф. Ф. Трепова, по приказу которого был высечен розгами политический заключен­
ный А. С. Боголюбов.
385


могли взглянуть на человеческую историю с точки зрения вечности, един­
ственным средством самозащиты и справедливого возмездия.
После выстрела Засулич последовал еще ряд террористических актов,
самым громким из которых стало убийство С. М. Кравчинским 4 августа
1876 г. в Петербурге шефа жандармов Н. В. Мезенцева. В программе «Зем­
ли и Воли» (док. № 1) террору отводилась ограниченная роль. Он рас­
сматривался как средство самозащиты и дезорганизации правительствен­
ных структур, признавалось целесообразным «систематическое истребле­
ние наиболее вредных или выдающихся лиц из правительства и вообще
людей, которыми держится тот или другой ненавистный порядок». В пе­
редовой статье центрального органа «Земли и Воли» (док. № 3) — одно­
именной газеты — разъяснялось, что «террористы — это не более как ох­
ранительный отряд, назначение которого — оберегать этих работников
(пропагандистов. — О. Б.) от предательских ударов врагов».
Однако «дезорганизаторская» деятельность все больше напоминала по­
литическую борьбу, а террор все меньше казался вспомогательным средст­
вом. Расхождение меяеду теорией и практикой, диссонанс в сознании ре­
волюционеров отчетливо видны в таком документе переходного периода,
как печатаемая ниже прокламация С. М. Кравчинского «Смерть за
смерть» (док. № 2), написанная им после убийства Мезенцева. Советуя
«господам правительствующим» не мешаться в борьбу революционеров с
буржуазией и обещая за это также не «мешаться» в их, правительствую­
щих, «домашние дела», Кравчинский формулирует некоторые политиче­
ские, по сути, требования. Для нашей темы, однако, существеннее здесь не
то, насколько Кравчинским осознается политический характер его терро­
ристического акта, сколько признание им террора едва ли не важнейшим
средством достижения целей революционеров — безразлично, экономиче­
ских или политических:
«До тех пор, пока вы будете упорствовать в сохранении теперешнего
дикого бесправия, наш тайный суд, как меч Дамокла, будет вечно висеть
над вашими головами, и смерть будет служить ответом на каждую вашу
свирепость против нас... Не по дням, а по часам растет наше великое дви­
жение... С выстрела Веры Засулич прошло всего полгода. Смотрите же,
какие размеры оно приняло теперь! Л ведь такие движения растут со все
возрастающей силой, подобно тому, как лавина падает со все возрастаю­
щей скоростью. Подумайте: что же будет через какие-нибудь полгода, год?
Да и много ли нужно, чтобы держать в страхе таких людей, как вы, госпо­
да правительствующие?»
В упоминавшейся передовой статье в «Земле и Воле», автор которой,
тот же Кравчинский, объявлял террористов лишь «охранительным отря­
дом» и подчеркивал, что «обратить все наши силы на борьбу с правитель­
ственною властью — значило бы оставить свою прямую, постоянную цель,
чтобы погнаться за случайной, временной», несколькими строками выше,
с плохо скрытым восторгом, говорилось: «...На наших глазах совершается
явление поистине необыкновенное, быть может, единственное во всей ис­
тории: “горсть” смелых людей объявляет войну насмерть всемогущему
правительству, со всеми его неизмеримыми силами; она одерживает над
ними одну за другою несколько кровавых побед; во многих местах обуз­
386


дывает дотоле ничем необузданный произвол и быстрыми шагами идет к
победам, еще более блестящим и решительным».
Приведенные в настоящем издании «землевольческие» тексты позволя­
ют проследить радикализацию взглядов русских революционеров, переход
их к все более «боевым» способам борьбы. Подробно процесс перехода
части землевольцев от анархизма к политической борьбе, от бунтарства к
терроризму рассматривается в монографии В. А. Твардовской «Социали­
стическая мысль в России на рубеже 1870—1880-х годов» (М., 1969). Твар­
довская пишет, что «высшая стадия бакунизма в России — землевольче­
ская — с требованием пропаганды фактами, наглядной агитации вплотную
подводила революционеров к политической борьбе». Причем «наиболее
яркой формой нового проявления движения был террор». По справедли­
вому замечанию автора, «террор рождался в процессе поисков наиболее
результативных и действенных способов той самой агитационно-бунтов­
ской деятельности, о которой особенно настойчиво заговорили после пер­
вых неудач землевольческих поселений»2.
В книге Твардовской прослежено развитие идеи политической борьбы
путем террора в конце 1870-х годов. Она рассматривает воззрения ряда
«переходных» фигур — М. А. Коленкиной, В. Д. Дубровина, С. Н. Бобохова, Г. Д. Гольденберга, И. М. Ковальского, деятельность и систему
взглядов кружков С. Я. Виттенберга — И. И. Логовенко и В. А. Осинского — Д. А. Лизогуба, разногласия среди землевольцев по поводу покуше­
ния А. К. Соловьева и статей Н. А. Морозова в «Листке “Земли и Воли” 3.
Нас в этой ситуации интересует, во-первых, то, что террор, чем бы ни руко­
водствовались лица, его применявшие и приветствовавшие, в 1878 — нача­
ле 1879 гг. становится обычным приемом борьбы русских революционе­
ров, во-вторых, что некоторые из них начинают признавать его е д и н ­
с т в е н н о возможным и эффективным способом борьбы.
Наиболее последовательно возведение политических убийств в систему
отстаивал в революционной журналистике «переходного» периода Н. А. Мо­
розов. В сдвоенном 2/3 номере «Листка “Земли и Воли”» (22 марта 1879 г.)
он опубликовал статью с недвусмысленным названием «Значение полити­
ческих убийств» (док. № 5). Начав с заявлений, вполне укладывающихся
в землевольческий «канон», что «политическое убийство — это преяще всего
акт мести» и «единственное средство самозащиты при настоящих услови­
ях и один из лучших агитационных приемов», Морозов пошел дальше. По
его словам, политическое убийство, «нанося удар в самый центр прави­
тельственной организации... со страшной силой заставляет содрогаться
всю систему. Как электрическим током, мгновенно разносится этот удар
по всему государству и производит неурядицу во всех его функциях».
Указав, что объединение в тайные общества давало «горсти смелых лю­
дей возможность бороться с миллионами организованных, но явных вра­
гов», Морозов добавлял, что «когда к этой тайне присоединится политиче­

2 Твардовская В. А. Социалистическая мысль России на рубеже 1870—1880-х годов. М.,
1969. С. 16-17.
3 Там же. С. 16-28, 37-48.
387


ское убийство как систематический прием борьбы — такие люди сделают­
ся действительно страшными дли врагов. Последние должны будут каж­
дую минуту дрожать за свою жизнь, не зная, откуда и когда придет к ним
месть». Тайна обеспечивает неуязвимость террористов и бессилие могуще­
ственной государственной машины: «Неизвестно, откуда явилась караю­
щая рука и, совершив казнь, исчезла туда же, откуда пришла — в никому
неведомую область».
«Политическое убийство, — делал вывод будущий почетный акаде­
мик, — это самое страшное оружие для наших врагов, оружие, против ко­
торого не помогают им ни грозные армии, ни легионы шпионов». С его
точки зрения, «3—4 удачных политических убийства» заставили прави­
тельство прибегать к таким экстраординарным мерам самозащиты, «к ка­
ким не принудили его ни годы пропаганды, ни века недовольства во всей
России, ни волнения молодежи» и т. д. «Вот почему, — писал Морозов, —
мы признаем политическое убийство за одно из главных средств борьбы с
деспотизмом». Несколькими строками выше он высказался еще категорич­
нее: «Политическое убийство — это осуществление революции в настоя­
щем».
Статья Морозова послужила одним из поводов для «выяснения отно­
шений» между «политиками» и «ортодоксами» — народниками внутри
«Земли и Воли». Разногласия по вопросу о методах борьбы за осуществле­
ние народных идеалов привели, как известно, к расколу организации.
«Политики», разочаровавшись в революционном потенциале народа, ре­
шили взять дело борьбы за его счастье в свои руки.
Если в уже цитировавшейся программной статье первого номера «Зем­
ли и воли» говорилось: «Революции — дело народных масс. Подготовляет
их история. Революционеры ничего поправить не в силах», то в Програм­
ме Исполнительного комитета «Народной Воли» (док. № 6) утверждалось
нечто прямо противоположное: «Ввиду придавленности народа, ввиду то­
го, что правительство частными усмирениями может очень надолго сдер­
живать общее революционное движение, партия должна взять на себя по­
чин самого переворота, а не дожидаться того момента, когда народ будет в
состоянии обойтись без нее...». В первом номере «Народной воли» работа
в народе уподоблялась наполнению бездонных бочек Данаид.
Разумеется, народовольцы собирались «произвести политический пере­
ворот с целью передачи власти народу». Разумеется, в текстах народоволь­
ческих идеологов неоднократно выражалась надежда на народное восста­
ние и на самоорганизацию народных масс. Однако если о перевороте, о
захвате власти партией говорится достаточно конкретно, определяются си­
лы, на которые может опереться партия, методы работы с офицерством,
студенчеством и т. д., способы дезорганизации власти и даже формы про­
паганды в Европе, дабы заручиться поддержкой международной общест­
венности, то слова о возможном народном восстании, о переустройстве са­
мим народом своей жизни на социалистических основах выглядят скорее
ритуальными заклинаниями, данью народнической традиции.
Наиболее последовательно заговорщическую тактику отстаивал на
страницах народовольческой печати Лев Тихомиров, признанное «первое
перо» партии. Ему принадлежала «первенствующая роль» при подготовке
388


«Программы Исполнительного комитета», которая была в известной мере
продуктом коллективного творчества. Ему же принадлежала опубликован­
ная в четвертом номере «Народной Воли» (декабрь 1880 г.) статья с ха­
рактерным названием «Желательная роль народных масс в революции».
Заверяя читателей в приверженности партии интересам народа, Тихоми­
ров в то же время отказывал (и вполне справедливо) народным массам в
политической сознательности. Превратиться в сознательную политиче­
скую силу народ может лишь при помощи партии, которая вручит ему
предварительно захваченную власть.
Заявляя, что «принцип указывает нам вообще, что главная созидатель­
ная сила революции в народе», Тихомиров в то же время писал, что на­
строение народных масс в «инсуррекции» относится к числу неизвестных
величин. «Очень часто горячая, кипучая, по всем наблюдениям, масса в
решительный момент не двинет пальцем; наоборот, забитая, инертная тол­
па совершенно неожиданно проявляет энергию и самостоятельность». По­
этому «правительство в революционный момент терпит поражение от
двух причин: во-первых, вследствие нападения боевой революционной си­
лы, во-вторых — вследствие разложения собственных сил. Но боевую си­
лу, достаточную для того, чтобы разбить правительство, хотя на короткое
время, немыслимо составить без участия народа, ибо несколько тысяч бой­
цов одновременно интеллигенция поставить не в состоянии»4. Таким об­
разом, рассуждая в принципе о главной созидательной силе народа в рево­
люции, на практике Тихомиров сводил желательную роль народных масс
к «поставке» нескольких тысяч бойцов в помощь заговорщикам.
Народовольцы были уверены, что смогут захватить власть в любой из­
бранный ими момент, если сумеют заручиться определенной поддержкой
городского населения в центре и обеспечить по меньшей мере нейтралитет
провинций. Они не собирались дожидаться благоприятных условий для
восстания: «Партия обязана исполнить свои задачи во что бы то ни стало,
а потому свою подготовку должна вести так, чтобы не оказаться ниже ро­
ли даже при самых худших, самых трудных условиях». Так говорилось в
«Подготовительной работе партии» (док. № 7), программном народоволь­
ческом документе, в котором заговорщические тенденции выражены, по­
жалуй, наиболее отчетливо.
. «...Партия должна иметь силы создать сама себе благоприятный мо­
мент действий, начать дело и довести его до конца <...> Вообще подгото­
вительная работа партии должна выполнить все, что необходимо для ус­
пеха восстания, начатого партией даже без всяких экстраординарных бла­
гоприятных условий, т. е. при таком приблизительно положении, в каком
находится Россия в настоящее время», — яснее не скажешь. Впрочем, яс­
ность формулировок могла в данном случае конкурировать лишь с фанта­
стичностью их содержания. Ни рабочая, ни военная организации партии
«Народной Воли», даже если бы они действительно были использованы в
качестве вспомогательной силы для захвата власти, вряд ли, в силу своей
ограниченной численности и аморфности, могли сыграть существенную
4 Народная воля. № 4. 5 декабря 1880 / / Литература партии «Народная воля». М., 1930.
С. 93.
389


роль. Впрочем, до попытки реального захвата власти дело, как известно,
никогда не дошло.
Что, однако, не помешало Тихомирову, три года спустя после главного
успеха партии, цареубийства 1 марта 1881 г., уверенно писать в известной
статье «Чего нам ждать от революции?» (док. № 10): «Не подлежит со­
мнению, что вопрос о захвате власти всякою революционною силою опре­
деляется прежде всего тем, достаточно ли дезорганизовано, расшатано и
непопулярно существующее правительство, и если все эти данные имеют­
ся в наличности — государственный переворот не представляет ничего не­
возможного и даже особенно трудного». Фактический разгром партии по­
сле ее наиболее «дезорганизационного» акта не повлиял существенно на
взгляды ее теоретика.
Действительную проблему Тихомиров видел в вопросе о продолжи­
тельном удержании власти. Однако, по его мнению, и это «затруднение в
наименьшей степени стоит именно перед правительством социалистов-революционеров». Временному революционному правительству надо будет
всего лишь помочь народной революции, результатом которой станет уст­
ройство крестьянского самоуправления и решение аграрного вопроса «в
смысле принадлежности земли государству и пользования ею только тру­
дящимися». При таких условиях «мы действительно не видим причин, по­
чему бы организация национального производства... не могла у нас разви­
ваться совершенно иным путем, чем это было сделано капитализмом в Ев­
ропе».
Тихомиров считал неосновательными опасения, что революционное
правительство будет «приневоливать» народную массу. Конечно, оно
«принуждено будет употреблять меры к повышению производительности
труда, а между прочим, и к организации крупного производства». Однако
незачем и «толковать о деспотизме коммунистического правительства.
Правительство, народом выбираемое, контролируемое и сменяемое, не мо­
жет насильно навязывать народу благодеяния социализма или коммуниз­
ма». Три с половиной десятилетия спустя престарелый «Тигрыч» (под­
польная кличка Тихомирова) мог воочию наблюдать попытку претворе­
ния в жизнь коммунистической утопии, сопровождавшуюся кровавым на­
силием над тем самым народом, который энтузиасты социализма хотели
привести в царство справедливости. Сам Тихомиров к тому времени,
правда, давно уже совершил удивительный переход от утопии коммуни­
стической к утопии монархической.
И все же в историю «Народная Воля» вошла благодаря серии покушений
на императора, закончившейся кровавым «успехом» 1 марта 1881 г., прежде
всего как террористическая организация. Все последующие террористические
организации в России отталкивались от народовольческого опыта, прини­
мая его за эталон или пытаясь модернизировать, все последующие идеологи
терроризма тщательно изучали народовольческие документы, пытаясь уяс­
нить, в чем причина поражения партии — во внешних ли обстоятельствах
или же в самой системе взглядов народовольцев была червоточина.
Парадокс заключается в том, что принципиально террор не занимал
главного места ни в программных документах, ни, за исключением отдель­
ных периодов, в деятельности партии. Проект программы партии, предло­
390


женный Н. А. Морозовым и сводивший ее тактику к терроризму, был
большинством народовольцев отвергнут, а его автор фактически выслан
заграницу. Здесь он издал свой проект под названием «Террористическая
борьба». В «Программе Исполнительного комитета» террору отводилось
скромное место в разделе «Д». «Деятельность разрушительная и террори­
стическая» расшифровывалась в подпункте 2) как «состоящая в уничтоже­
нии наиболее вредных лиц правительства, в защите партии от шпионства,
в наказании наиболее выдающихся случаев насилия и произвола со сторо­
ны правительства, администрации и т. п., — имеет своею целью подорвать
обаяние правительственной силы, давать непрерывное доказательство воз­
можности борьбы против правительства, поднимать таким образом рево­
люционный дух народа и веру в успех дела и, наконец, формировать год­
ные и привычные к бою силы».
Нетрудно заметить, что, повторяя во многом землевольческую програм­
му, в которой террор рассматривался прежде всего как орудие самозащиты
и мести, программа народовольческая рассматривает его, по точному вы­
ражению В. А. Твардовской, «как один из эффективных методов подрыва
власти, как наступательное оружие»5. Со временем, убедившись, что наи­
большие успехи партии, рост ее авторитета в революционной среде и в
обществе связаны прежде всего с террором, народовольцы возлагают на
него все большие надежды. Уже в «Подготовительной работе партии» тер­
рор рассматривается как важнейший элемент при захвате власти: «Искус­
но выполненная система террористических предприятий, одновременно
уничтожающих 10—15 человек — столпов современного правительства, при­
ведет правительство в панику, лишит его единства действия и в то же время
возбудит народные массы: т. е. создаст удобный момент для нападения».
Любопытно, что в таком ярко выраженном «заговорщическом» доку­
менте, как «Письмо Исполнительного комитета “Народной Воли” загра­
ничным товарищам» (конец 1881 г.) содержалось признание, что само су­
ществование партии связано со степенью успеха террористической борь­
бы: «19-е ноября нас, было, на секунду поправило. О нас заговорили как о
чем-то существующем. Но в то же время провалы типографии и пр[очего]
выхватили у нас множество людей и средств. Только 5-е февраля постави­
ло нас окончательно на ноги. Россия признала, что мы е с т ь » 6.
Под влиянием народовольческих достижений менялось отношение к
террористической тактике и у тех русских революционеров, кто ранее от­
носился к ней по меньшей мере скептически. Так, П. Л. Лавров в письме
к русским революционерам от 1(13) января 1880 г. дал крайне негативную
оценку терроризма: «Я считаю эту систему столь опасной для дела социа­
лизма и успех на этом пути столь маловероятным, что если бы я имел ма­
лейшее влияние на ваши совещания и решения, когда вы вступали на этот
путь... я постарался бы всеми силами отклонить вас от этого. Но теперь
уже поздно. Вы вступили на этот путь и он — именно один из тех, с кото­

5 ТЗм.: Твардовская В. А. Н. А. Морозов в русском освободительном движении. М., 1983.
С. 96-103.
6 Революционное народничество 70-х годов XIX века. Л., 1965. T. II. С. 318.
391


рых сойти трудно, не признав явно слабость партии, не признав себя в
глазах посторонних наблюдателей побежденными и не подорвав своего
нравственного значения в совершающейся борьбе». В письме Н. А. Моро­
зову в мае 1880 г. Лавров предупрезвдал, что терроризм в конечном счете
«вызовет общее отвращение» и что если правительство продолжит «серьез­
ную войну против террористов, нет ни малейшего сомнения, что все они
погибнут, а императорство останется»7.
Однако после 1 марта 1881 г. Лавров писал уже нечто иное. Теперь он
отмечает, что «все живые силы страны примкнули к этой партии», а Испол­
нительный комитет «своей энергической деятельностью» «в невероятно ко­
роткое время довел дело расшатывания русского императорства весьма да­
леко». Год спустя после цареубийства Лавров писал: «И никто не решится
сказать, что победа на стороне правительства, когда именно его меры по­
вели к гибели одного императора, к добровольному самозаключению дру­
гого, к полному расстройству в настоящее время всего государственного
организма России»8.
Оставаясь противником терроризма в принципе, Лавров, тем не менее,
примкнул к «Народной Воле», став, по словам Б. С. Итенберга, ее «союз­
ником». Итенберг справедливо пишет, что Лавров «отдавал себе отчет в
том, что «Народная Воля» представляет собой единственную реальную си­
лу революции»9. Но поскольку «реальная сила» партии определялась пре­
имущественно ее успехами на поприще терроризма, не означало ли это со
стороны Лаврова ф а к т и ч е с к о г о признания эффективности наро­
довольческой тактики?
Заметные изменения произошли во взглядах на террористическую так­
тику другого крупнейшего идеолога народничества — П. Н. Ткачева. Тка­
чев вплоть до конца 1870-х годов признавал террор лишь в отношении
шпионов. Начавшуюся в России террористическую борьбу он рассматри­
вал как симптом осознания революционерами «необходимости прямой не­
посредственно-революционной деятельности». Для Ткачева террор, спра­
ведливо пишет Е. Л. Рудницкая, «лишь частное средство», «лишь одно из
средств, а совсем не... цель и главная задача революционной деятельно­
сти...». Цель для Ткачева — захват власти революционерами, точнее, орга­
низацией революционеров, и террор для него ценен постольку, поскольку
он помогает решению этой главной задачи 10.
После цареубийства тон в статьях Ткачева, напечатанных в возобнов­
ленном «Набате» и почти целиком посвященных террору, заметно меняет­
ся. В статье «Казнь тирана и ее последствия» он писал: «Казнь палача, ре­
волюционный терроризм в самое короткое время сделали то, чего при
других способах и приемах революционной борьбы мы не могли бы до­
биться в течение десятков, сотен лет... Этот путь и т о л ь к о этот путь
7 Цит. по: Итенберг Б. С. П. Л. Лавров в русском революционном движении. М., 1988. С. 195,
198.
8 Там же. С. 199, 208.
9 Там же. С. 221, 207.
10 См.: Рудницкая Е. Л. Русский бланкизм: Петр Ткачев. М., 1992. С. 139, 145.
392


не замедлит привести нас к желанной цели — к о с в о б о ж д е н и ю
н а р о д а и к отмщению за святую кровь замученных палачами наших
сестер и братий. Поэтому теперь, более чем когда-нибудь, необходимо,
чтобы все честные люди... организовались и тесно сплотились под крова­
выми знаменами революционного терроризма...» п .
Ткачев выдвигал «боевой лозунг»: «Смерть палачам, смерть тиранам,
без различия ранга и места, занимаемого ими в той прессовальной маши­
не, которая зовется русским самодержавным государством; смерть всем ви­
сельникам (так в тексте; возможно: «насильникам». — О. Б.) смерть всем
эксплуататорам народа!» 12. В итоге, начав с весьма сдержанного, если не
скептического, отношения к терроризму, Ткачев пришел к апологии то­
тального террора, превзойдя не только народовольцев, но и сторонника
«террористической революции» Морозова.
Кульминации ткачевская проповедь терроризма достигла в публикуе­
мой в настоящем сборнике статье «Терроризм как единственное средство
нравственного и общественного возрождения России» (док. № 11). Нари­
совав апокалиптическую картину экономического и культурного состоя­
ния России, наиболее прискорбным Ткачев счел чувство «животного стра­
ха» перед властью, в котором пребывает большинство ее населения. Лишь
революционный терроризм, разрушающий иллюзию неприкосновенности
самодержавия, способен освободить «верноподданных из-под гнета обол­
ванивающего и оскотинивающего их страха», привести их к нравственно­
му возрождению.
«Революционный терроризм является, — писал Ткачев, — не только
наиболее верным и практическим средством дезорганизовать существую­
щее полицейско-бюрократическое государство, он является единственным
действительным средством нравственно переродить холопа-верноподданного в человека-гражданина». По-видимому, в революционной литературе
нет другого текста о терроризме, проникнутого таким языческим востор­
гом. Логика последовательного сторонника революционного насилия при­
водит к парадоксальному умозаключению о благотворности убийства для
возрождения нравственности и пользе тактики устрашения для избавле­
ния от страха.
Неудачи попыток организовать сколько-нибудь существенную поддерж­
ку усилиям революционеров и, напротив, то, что террористические акты ока­
зались единственным видимым достижением «Народной Воли», привело по­
следователей «великого ИК» к выводу об исключительности террора как
способа борьбы с самодержавием. Это отчетливо проявилось во взглядах
участников народовольческих организаций середины — второй половины
1880-х годов: южно-русской организации партии «Народной Воли» (из­
вестной также как организация Б. Д. Оржиха — В. Г. Богораза) и так называе­
мых «вторых первомартовцев» (группа П. Я. Шевырева — А. И. Ульянова).
В брошюре «Политический террор в России» ( 1885 г.) (док. № 12), принад­
лежащей перу одного из идеологов «южных» народовольцев Л. Я. Ш терн­
11 Набат. 1881. № 1. 20 июня. С. 2.
12 Там же. С. 1.
393


берга, откровенно указывалось на «полный индифферентизм» «всех обще­
ственных сил к их врагам». В этих условиях «русская революционная пар­
тия... сочла самым удобным и коротким путем свергнуть деспотизм непо­
средственно своими собственными силами, вступив с представителями его
в прямую рукопашную схватку».
Основным орудием в этой схватке служит политический террор, кото­
рый «не есть ни месть, ни самосуд, ни бессознательный протест отчаяния,
ни, наконец, прямое средство ниспровержения существующих экономиче­
ских условий, — это временная, сознательная и рассчитанная борьба рево­
люционеров против кучки столпов деспотизма; террор в этом случае толь­
ко наиболее благоприятная форма борьбы, чем всякая другая форма при
ее нынешних условиях». Штернберг указывал, что террор нецелесообра­
зен, если с его помощью борются против целой «совокупности учрежде­
ний» или с «экономическими интересами целой категории лиц». Но в
России «террористы ведут борьбу с отдельными личностями, их личными
интересами — с главой династии и его важнейшими столпами... при таких
условиях борьба не только целесообразна, но имеет все шансы на успех».
Участники группы П. Я. Шевырева — А. И. Ульянова, метко назван­
ной Богоразом «эпилогом» «Народной Воли»13, недвусмысленно обозна­
чили себя как «Террористическую фракцию партии “Народной Воли”. В
программе группы (в изложении А. И. Ульянова) (док. № 13) террор ха­
рактеризовался как «столкновение правительства с интеллигенцией, у ко­
торой отнимается возможность мирного культурного воздействия на об­
щественную жизнь», т. е. возможность вести социалистическую пропаган­
ду. Террор — это средство «вынуждения у правительства уступок путем
систематической его дезорганизации». Кроме того, «полезные стороны»
террора Ульянов, в духе программных документов «старой» «Народной
Воли» видел в том, что «он поднимает революционный дух народа; дает
непрерывное доказательство возможности борьбы, подрывая обаяние
правительственной силы; он действует сильно пропагаторским образом на
массы».
В силу пропагандистского эффекта террора Ульянов считал полезной
«не только террористическую борьбу с центральным правительством, но и
местные террористические протесты против административного гнета».
Он был сторонником децентрализации «террористического дела», полагая,
что «сама жизнь будет управлять его ходом и ускорять или замедлять его
по мере надобности». Возможно, нежелание излишней централизации объ­
яснялось грандиозными провалами, доконавшими старую «Народную Во­
лю» и разрушившими иллюзии относительно неуловимости террористов.
Таким образом, русская леворадикальная мысль народнического толка
в рассматриваемый период проделала эволюцию от идеи добиться осуще­
ствления народных идеалов «посредством самого народа», путем организа­
ции крестьянского восстания, до осознания «индифферентизма» всех сло­
ев русского общества, за исключением революционной интеллигенции.
Методы борьбы интеллигенции против самодержавного режима были в
13 Тан (В. Г. Богораз). Повести прошлой жизни / / Русское богатство. 1907. № 10. Отд. I.
С. 158.
394


конце концов сведены к терроризму. Впрочем, после ареста «вторых первомартовцев» терроризм в России почти на пятнадцать лет стал делом
чистой теории или полицейских экспериментов.

№ і
< П р о г р а м м а « З е м л и и воли» Май 1878 г. —
Окончательная редакция> 1
Конечный политический и экономический наш идеал — анархия и кол­
лективизм.
Но, признавая, с одной стороны, что партия может быть влиятельною
и сильною только тогда, когда она опирается на народные требования и
не насилует выработанного историей экономического и политического на­
родного идеала, а с другой — что коронные черты характера русского на­
рода настолько социалистичны, что если бы желания и стремления народа
были в данное время осуществлены, то это легло бы крепким фундамен­
том дальнейшего успешного хода социального дела в России, мы сужива­
ем наши требования до реально осуществимых в ближайшем будущем, т. е.
до народных требований, каковы они есть в данную минуту. По нашему
мнению, они сводятся к четырем главнейшим пунктам.
1. Правовые народные воззрения признают несправедливым тот поря­
док, при котором з е м л я находится во владении тех, которые ее не об­
рабатывают. По народному понятию, «земля божья» и каждый земледелец
имеет право на землю в том количестве, которое он с в о и м
тру­
д о м может обработать. Поэтому мы должны требовать п е р е х о д а
всей земли
в руки
сельского рабочего
сосло­
в и я и р а в н о м е р н о г о е е р а с п р е д е л е н и я . (Мы убеж­
дены, что две трети России будут владеть землею на общинном начале).
2. Что касается политического идеала, то мы признаем, что в русском
народе существует стремление к полному мирскому самоуправлению, хотя
относительно междуобщинных и внешних отношений вряд ли существуют
в народе одинаковые определенные воззрения. По нашему мнению, каж­
дый союз общин определит сам, какую долю общественных функций он
отдаст тому правительству, которое каждая из них образует для себя. Н а­
ша обязанность только стараться уменьшить возможно более эту долю.
3. В области религиозной в народе русском замечаются веротерпимость
и вообще стремление к религиозной свободе; поэтому мы должны доби­
ваться п о л н е й ш е й с в о б о д ы и с п о в е д а н и й .
4. В состав теперешней Российской империи входят такие местности и
даже национальности, которые при первой возможности готовы отделить­
ся, каковы, напр[имер], Малороссия, Польша, Кавказ и пр. Следовательно,
наша обязанность — с о д е й с т в о в а т ь
разделению
тепе­
решней
Рос[сийской]
и м п е р и и на ч а с т и с о о т ­
ветственно местным желаниям.
Таким образом, «земля и воля», служившая девизом стольких народ­
ных движений, служившая принципом организации при заселении тех на­
395


ших окраин, куда еще не проникало влияние современного этим заселени­
ям русского правительства, — эта формула, по нашему мнению, и теперь
служит наилучшим выражением народных взглядов на владение землею и
устройство своего общежития. Признавая невозможным привить народу
при настоящих условиях другие, с точки зрения отвлеченной, может быть
и лучшие, идеалы, мы решаемся написать на своем знамени исторически
выработанную формулу «земля и воля».
Само собою разумеется, что эта формула может быть воплощена в
жизнь только п у т е м н а с и л ь с т в е н н о г о п е р е в о р о т а , и
притом возможно скорейшего, так как развитие капитализма и все боль­
шее и большее проникновение в народную жизнь (благодаря протекторату
и стараниям русского правительства) разных язв буржуазной цивилиза­
ции угрожают разрушением общины и большим или меньшим искажени­
ем народного миросозерцания по вышеуказанным вопросам.
Указанное противоречие между народным идеалом и требованиями пра­
вительства создавало и создает в России ту массу крупных и мелких народ­
ных движений, сект религиозно-революционного характера, а подчас и раз­
бойничьих шаек, которые выражают собою активный протест русского на­
рода против существующего порядка. Но эта борьба с организованной силой
государства, в руках которого около миллиона войск, оказывается слишком
неравною, тем более что народ в значительном большинстве разъединен и
так обставлен со стороны разных властей, а главным образом со стороны
экономической, что ему и очень мудрено подготовить и противопоставить
правительственной организации широкую народную организацию.
Из предыдущего вытекают две главные общие задачи, на которые должно
быть устремлено все внимание русской соцально-революционной партии:
1)п о м о ч ь о р г а н и з о в а т ь с я э л е м е н т а м н е д о в о л ь ­
ства в н а р о д е и с л и т ь с я с с у щ е с т в у ю щ и м и уже н а ­
родными организациями революционного харак­
т е р а , агитацией же усилить интенсивность этого недовольства, и
2) ослабить, расшатать, т. е. д е з о р г а н и з о в а т ь с и л у г о ­
с у д а р с т в а , без чего, по нашему мнению, не будет обеспечен успех
никакого, даже самого широкого и хорошо задуманного, плана восстания.
Отсюда таковы наши ближайшие практические задачи.
А. Ч а с т ь о р г а н и з а т о р с к а я
а) Тесная и стройная организация уже готовых революционеров, соглас­
ных действовать в духе нашей программы, как из среды интеллигенции, так и
из среды находившихся в непосредственном соприкосновении с нею рабочих.
б) Сближение и даже слияние с враждебными правительству сектами
религиозно-роволюционного характера, каковы, напр[имер], бегуны, не­
плательщики, пггунда и пр.
в) Заведение возможно более широких и прочных связей в местностях,
где недовольство наиболее заострено, и устройство прочных поселений и
притонов среди крестьянского населения этих районов.
г) Привлечение на свою сторону по временам появляющихся в разных
местах разбойничьих шаек типа понизовой вольницы.
д) Заведение сношений и связей в центрах скопления промышленных
рабочих — заводских и фабричных.
396


Деятельностьл людей, взявшихся за исполнение этих пунктов, должна
заключаться, в видах заострения и обобщения народных стремлений, в
агитациим в самом широком смысле этого слова, начиная с легального
протеста против местных властей и кончая вооруженным восстанием, т. е.
бунтом. В личных знакомствах как с рабочими, так и с крестьянами (в
особенности с раскольниками) агитаторы, конечно, не могут отрицать
важности обмена идей и пропаганды.
е) Пропаганда и агитация в университетских центрах среди интелли­
генции, которая в первое время является главным контингентом для по­
полнения рядов нашей организации и отчасти источником средств.
ж) Заведение связей с либералами с целью их эксплуатации в свою пользу.
з) Пропаганда наших идей и агитация литературою: издание собствен­
ного органа и распространение листков зажигательного характера в воз­
можно большем количестве.
Б. Ч а с т ь д е з о р г а н и з а т о р с к а я
а) Заведение связей и своей организации в войсках, и главным образом
среди офицерства.
б) Привлечение на свою сторону лиц, служащих в тех или других пра­
вительственных учреждениях.
в) Систематическое истребление наиболее вредных или выдающихся
лиц из правительства и вообще людей, которыми держится тот или дру­
гой ненавистный нам порядок.
Печатается по: Революционное народничество 70-х годов XIX века. М.; Л., 1965. T. II.
С. 30—33*. В основе публикации — рукописный подлинник, хранящийся в ГМР в С.-Пе­
тербурге. Ф. 2. Д. 12675, 13855.
1

Датировка этого документа не вызывала у исследователей сомнений, поскольку на нем
рукою А. Д. Михайлова сделана карандашная пометка: «1878 год, май». Рукописный
подлинник хранится в ГМР в Санкт-Петербурге. Ф. 2. Д. 13855 — см.: Революционное
народничество... С. 33, 367.

№ 2
С. К р а в ч и н с к и й . С м ер т ь за смерть
(Убийство М езен цева)
Посвящается светлой памяти Мученика Ивана Мартыновича
Ковальского *, расстрелянного опричниками за защиту своей
свободы, 2 августа 1878 года в г. Одессе.

Шеф жандармов — глава шайки, держащей под своей пятой всю Рос­
сию, убит. Мало кто не догадался, чьими руками был нанесен удар. Но,
л От этого слова до конца переписано другой рукой.
* ^Примечание на полях.> Кроме того, путь действия, т. е. бунты, стачки, всякого рода
волнения, мы считаем наилучшим средством для организации революционных сил.
* При комментировании текстов, перепечатываемых из сборника «Революционное народ­
ничество...», использовались комментарии данного издания.
397


во избежание всяких недоразумений, мы объявляем во всеобщее сведение,
что шеф жандармов генерал-адъютант Мезенцев действительно убит нами,
револ юционерами-социалистами.
Объявляем также, что убийство это как не было первым фактом подоб­
ного рода, так не будет и последним, если правительство будет упорство­
вать в сохранении ныне действующей системы.
Мы — социалисты. Цель наша — разрушение существующего экономи­
ческого строя, уничтожение экономического неравенства, составляющего,
по нашему убеждению, корень всех страданий человечества. Поэтому по­
литические формы сами по себе для нас совершенно безразличны. Мы,
русские, вначале были более какой бы то ни было нации склонны воздер­
жаться от политической борьбы и еще более от всяких кровавых мер, к
которым не могли нас приучить ни наша предшествующая история, ни
наше воспитание. Само правительство толкнуло нас на тот кровавый путь,
на который мы встали. Само правительство вложило нам в руки кинжал и
револьвер.
Убийство — вещь ужасная. Только в минуту сильнейшего аффекта, до­
ходящего до потери самосознания, человек, не будучи извергом и вырод­
ком человечества, может лишить жизни себе подобного. Русское же прави­
тельство нас, социалистов, нас, посвятивших себя делу освобождения
страждущих, нас, обрекших себя на всякие страдания, чтобы избавить от
них других, русское правительство довело до того, что мы решаемся на
целый ряд убийств, возводим их в систему.
Оно довело нас до этого своей цинической игрой десятками и сотнями
человеческих жизней и тем наглым презрением к какому бы то ни было
праву, которое оно всегда обнаруживало в отношении к нам.
Мы не будем перечислять всех свирепостей, совершенных над нами в те­
чение последнего десятилетия. Упомянем только о последних. Все помнят
большой процесс, так называемый] процесс 193-х. Сам Ж елеховский2, бес­
совестный Желеховский, публично заявил на нем, что из всех привлечен­
ных им к суду только девятнадцать человек действительно виновны. Все
же. остальные (вместе, стало быть, с семью-восемью стами выпущенных до
суда и просидевших кто год, кто два, кто три), все остальные — привлече­
ны лишь для о т т е н е н и я
виновности
помянутых девятна­
дцати. А между тем из этих «оттенителей» 80 человек — почти все моло­
дых, свежих юношей и девушек — умерло либо в самой тюрьме во время
четырехлетнего
предварительного заключения, либо тотчас по
выходе из тюрьмы. А из выживших н е т п о ч т и н и о д н о г о ,
кто не вынес бы из тюрьмы весьма серьезной, часто смертельной болезни!
За что же погублено столько молодых сил, за что разбито столько жиз­
ней?
Но этого мало. Сенат нашел невозможным осудить и 19 человек, кото­
рых требовал от него Желеховский. Один Ипполит Никитич М ышкин3
был приговорен к каторжным работам. Все же прочие были либо совер­
шенно оправданы, либо присуждены к самым легким — для нас, привык­
ших ко всяким свирепостям — наказаниям.
Чтобы постановить такое решение, Сенат воспользовался своим ю р и ­
дическим
правом,
в форме ходатайства о помиловании, смяг­
398


чать следуемое по букве закона наказание в тех случаях, когда, по его убе­
ждению, этого требует юридическая справедливость. Что судебное хода­
тайство о помиловании имеет именно такой смысл, что оно не то же, что
воззвание адвоката к милосердию и человеколюбию — это говорили нам и
повторяют всякому все юристы. На сколько сам сенат, главный прокурор,
председатель суда были убеждены в том, что приговор суда окончателен,
доказывается тем, что они выпустили на поруки, напр., Ив. Ив. Добро­
вольского4, которому независимо от ходатайства следовало 9 л[ет] цен­
тральной тюрьмы!
Как было обмануто такое убеждение — известно всем.
По стараниям шефа жандармов Мезенцева вместе с его достойным по­
собником графом Паленом5, приговор был отменен и составлен новый,
возмутительный по своей жестокости и полному, абсолютному пренебре­
жению ко всякому признаку законности. Без всякого отношения к уликам,
без всякого внимания к каким бы то ни было указаниям предварительного
или судебного следствия, из всех обвиненных выхватили 12 человек, кото­
рых, вместо ссылки и поселения отправили на каторгу — одних в Сибирь,
других в центральные тюрьмы. Затем 28 человек отдали на полный произ­
вол администрации, которая двум из них назначила наказание, превышаю­
щее даже то, к которому их формально, независимо от ходатайства, приго­
ворил суд.
Вот как уважают жандармы законы и суд, если когда-нибудь они слу­
чайно окажутся на нашей стороне!
Но как ни возмутительно здесь такое наглое самоуправство жандармов
и их клевретов, как ни чудовищно, как ни беспримерно в истории их бес­
совестное издевательство над судом и обществом, над всеми человечески­
ми правами, тем не менее мы можем указать на факты еще большего, про­
сто цинического презрения их ко всякому закону. Мало того, что они нас
хватают по своему полному произволу, без всякой санкции какой бы то
ни было, хотя бы даже русской, рабски покорной юридической власти; ма­
ло того, что они по произволу перерешают приговоры даже таких судов,
как Особое присутствие Сената, — на самые приговоры, ими самими про­
диктованные, они просто плюют, когда им это покажется выгодным.
Вот факт, известный всей России, первые пионеры современного вели­
кого движения, многострадальные долгушинцы: Папин, Плотников, Дмоховский 6 и товарищи, за распространение нескольких книжек, по прика­
занию третьего отделения, были приговорены к самым страшным, самым
бесчеловечным наказаниям. Но теперь срок наказания для многих из них
(Плотников, Папин) кончился. И что же? Их продолжают держать совер­
шенно так же, как и прежде; в той же центральной тюрьме, при таких ус­
ловиях, от которых волосы становятся дыбом. А Н. Г. Чернышевский?
Кто не знает, что уже много лет, как кончился срок его наказания, а его
все продолжают держать в той же тундре, окруженного двенадцатью жан­
дармами!
В отлто делают у нас жандармы! Наша свобода, жизнь, жизнь всех лю­
дей нам близких отданы на полный произвол первой жандармской ищейки!
Где же, в чем, в ком найти нам защиту драгоценнейших своих прав —
свободы, жизни?
399


Обратиться к обществу, к печати?
Да разве все наши страдания, наши процессы, наши осуждения не бы­
ли одним долгим, непрерывным воплем, обращенным ко всему, в чем жи­
ва искра человечности?
Что же ответило нам наше оппозиционное, фрондирующее общество,
при вести о сотнях замученных, о других сотнях осужденных на медлен­
ное замучивание, при рассказе об унижениях, об истязаниях, которым нас
подвергают?
Наши жалкие либералы умели только хныкать. При первом же слове
об активном, открытом протесте, они бледнели, трепетали и позорно пя­
тились назад.
А печать!..
При H e ä , на ее глазах совершались все эти зверства над нами. Она их
слышала, видела, даже описывала. Она понимала всю их гнусность, пото­
му что перед ее глазами была вся Европа, государственному устройству
которой она сочувствовала.
И что же? Хоть бы слово, хоть бы единое слово сказала она в нашу за­
щиту, в защиту священных прав человека, которые поругивались в нашем
лице. Но она молчала.
Что ей справедливость, честь, человеческое достоинство! Ей нужны
только пятачки с розничной продажи. Убеждение, право мыслить, непри­
косновенность личности — все меркнет для нее перед блеском пятачка.
Из-за него она будет лизать руку, еще вчера побившую ее по щекам, будет
кланяться, унижаться! Рабы, рабы! Есть ли в мире такой кнут, который
заставит наконец выпрямиться вашу рабски изогнутую спину? Есть ли та­
кая пощечина, от которой вы поднимете, наконец, голову?
Молчит печать. Молчит общество. Мы, социалисты, отданы на съеде­
ние жандармам. Они делают с нами все, что им угодно.
Пусть же ответит нам всякий честный, порядочный человек, что же ос­
тается нам делать?
Если к человеку врывается в дом шайка разбойников, то, по всеми при­
знанному естественному праву, он может защищаться с оружием в руках.
Мы спрашиваем, чем лучше разбойников жандармы, вламывающиеся но­
чью в чью-нибудь квартиру? Разве смерть от ножа или кистеня не во сто
крат лучше медленного, многолетнего замаривания в крепости или в
«предварительном», среди всяких нравственных и физических пыток, как
были заморены 80 человек процесса 193-х и сотни из привлеченных по
другим процессам? Жандармы — представители закона. Нас ждет впереди
суд. Но разве существуют для нас какие-нибудь гарантии против жан­
дармского произвола? Разве есть над жандармами суд? Напомним снова о
тех немногих примерах, которые мы указали, и пусть найдется такой под­
лец, который осмелится сказать, что наше утверждение ложно!
Что же нам остается, как не защищать с оружием в руках свою жизнь
и свободу против жандармов, являющихся к нам с обыском, как мы защи­
щаем ее против разбойников, нападающих на нас на большой дороге?
Так поступил Ковальский с товарищами и имел полное право так по­
ступить. Освирепевшие опричники расстреляли его, тайком, втихомолку,
боясь публики.
400


Последними словами, сказанными им своим палачам, были:
— Знайте, что у меня есть на свободе друзья, которые отомстят за меня!
И он не ошибся.
Нашлись мстители. Найдутся и последователи. Но самое большое, что
можно достигнуть этим способом — это случайное личное освобождение.
Мы поражаем слепых исполнителей чужой воли, почти всегда ненавидя­
щих тех, кому из страха они повинуются. Настоящие же виновники все­
гда остаются безнаказанными и из золотых своих покоев снова будут по­
сылать на нечаянные ночные нападения на нас свое пушечное мясо.
Нужно было добраться до настоящих виновников.
Поставленные русским правительством вне закона, лишенные всех га­
рантий, доставляемых, общественным союзом, на основании верховного
права всякого человека на самозащиту, мы должны были сами принять на
себя защиту своих человеческих прав, подобно тому, как это делает чело­
век или группа людей, живущих в дикой первобытной стране.
Мы создали над виновниками и распорядителями тех свирепостей, ко­
торые совершаются над нами, свой суд, суд справедливый, как те идеи,
которые мы защищаем, и страшный, как те условия, в которые нас поста­
вило само правительство.
Этим судом генерал-адъютант Мезенцев за все свои злодеяния против
нас был признан заслуживающим смерти, каковой приговор и был приведен
над ним в исполнение на Михайловской площади утром 4 августа 1878 года.
Предоставляя себе изложить все его преступления в первом же номере
имеющегося вскоре появиться, органа нашего «Земля и Воля», мы счита­
ем необходимым перечислить их здесь вкратце, чтобы стало известным
всем, кому о том знать подлежит, что Мезенцев убит нами не как вопло­
щение известного принципа, не как человек, занимающий пост шефа жан­
дармов; мы считаем убийство мерой слишком ужасной, чтобы прибегать к
ней для демонстрации, — генерал-адъютант Мезенцев убит нами, как че­
ловек, совершивший ряд преступлений, которых мог и должен был не со­
вершать.
Генерал-адъютант Мезенцев —
1) Главный виновник отмены сенатского приговора по процессу 193-х
и составитель нового, о чем говорено нами выше.
Генерал-адъютант Мезенцев —
2) Главный виновник в том, что когда 30 человек наших товарищей,
заключенных в Петропавловской крепости, заявили свои требования (в
конце июня текущего года): 1) самые скромные — так как они желали
только несколько большего количества воздуха и движения, абсолютно не­
обходимых для их расстроенного 4-х-летним, предварительным заключе­
нием, здоровья; 2) самые удобоисполнимые даже при русской администра­
ции, так как часть заключенных уже пользовалась ими, сидя в доме пред­
варительного заключения, — крепостное начальство, по прямому приказа­
нию шефа жандармов, решительно заявило им, что их требования не будут^никогда исполнены. Когда же заключенные, в числе 30 человек, объя­
вили, что они намерены в таком случае заморить себя голодом, шеф жан­
дармов имел бесчеловечие, в течение ш е с т и д н е й , морить голо­
дом этих больных замученных людей, чтобы только не удовлетворить их
401


скромнейших требований. Когда же он увидел, что голодание может
иметь роковые последствия (на шестой день голода у Мозгового7 появи­
лась сильная рвота, у Н атансона8 — обмороки, у В. Костюрина9 — голов­
ная боль), то прибег к самому подлому обману для прекращения его.
Генерал-адъютант Мезенцев —
3) Главный виновник в той кулачной расправе, которая была предпри­
нята над теми же заключенными, когда они, узнав об обмане, снова возоб­
новили свой протест*.
4) Генерал-адъютант Мезенцев виновен, наконец, как подстрекатель и
внушитель тех свирепостей, которые были предприняты против социали­
стов в разных городах России, преимущественно же в городе Одессе.
5) Мезенцеву принадлежит, сверх того, введение так называем [ой] ад­
министративной ссылки в Восточную Сибирь, меры, о бесправии которой
говорить излишне, и которой он подвергал людей за одну простую непо­
корность его воле, как было, напр[имер], с Табелем и Фрессером 10.
Вот за что генерал-адъютант Мезенцев был признан достойным смерти.
Господа правительствующие жандармы, администраторы. Вам повинует­
ся миллионная армия и многочисленная полиция; вашими шпионами навод­
нены все города и скоро наводнятся все деревни; ужасны ваши тюрьмы и бес­
пощадны ваши казни. Но знайте: со всеми вашими армиями, полициями,
тюрьмами и казнями вы бессильны и беспомощны против нас! Никакими каз­
нями вы нас не запугаете, никакими силами не защититесь от руки нашей!
Вы перепугались от первых наших ударов и решились прибегнуть к во­
енному суду, чтобы устрашить нас перспективой кровавых казней.
Горе, горе вам, если вы решитесь идти до конца по этому пути. Нас вы
не напугаете — это знаете вы сами. Вы нас сделаете только еще беспощад­
нее к вам. И знайте, что у нас есть средства еще более ужасные, чем те,
которых силу вы уже испытали; но мы не употребляли их до сих пор, по­
тому что они слишком ужасны. Берегитесь же доводить нас до крайности
и помните, что мы никогда не грозим даром!
Господа правительствующие жандармы, администраторы, вот вам наше
последнее слово:
Вы — представители власти; мы — противники всякого порабощения
человека человеком, поэтому вы наши враги и между нами не может быть
примирения. Вы должны быть уничтожены и будете уничтожены! Но мы
считаем, что не политическое рабство порождает экономическое, а наобо­
рот. Мы убеждены, что с уничтожением экономического неравенства унич­
тожится народная нищета, а с нею вместе невежество, суеверия и предрас­
судки, которыми держится всякая власть. Вот почему мы, как нельзя бо­
лее, склонны оставить в покое вас, правите л ьствующие. Наши настоящие
враги — буржуазия, которая теперь прячется за вашей спиной, хотя и не­
навидит вас, потому что и ей вы связываете руки.
* Во время упомянутой расправы были пущены в ход штыки, так что двое из заключен­
ных едва не были проколоты. На Чудновского 11 была надета сумасшедшая рубаха, и в
таком виде был привязан к кровати. Некоторых из заключенных посадили в карцер; ос­
тальных же, а именно ожидающих еще суда, лишили столов, скамеек, гуляния на целую
неделю и, как говорят, привязали к кроватям.
402


Так посторонитесь же! Не мешайте нам бороться с нашими настоящи­
ми врагами, и мы оставим вас в покое. Пока не свалим мы теперешнего
экономического строя, вы можете мирно почивать под тенью ваших
обильных смоковн.
До тех же пор, пока вы будете упорствовать в сохранении теперешнего
дикого бесправия, наш тайный суд, как меч Дамокла, будет вечно висеть
над вашими головами, и смерть будет служить ответом на каждую вашу
свирепость против нас.
Мы еще недостаточно сильны, чтобы выполнить эту задачу во всей ее ши­
роте. Это правда. Но не обольщайтесь. Не по дням, а по часам растет наше
великое движение. Припомните, давно ли вступило оно на тот путь, по ко­
торому идет. С выстрела Веры Засулич прошло всего полгода. Смотрите
же, какие размеры оно приняло теперь! А ведь такие движения растут все с
возрастающей силой, подобно тому, как лавина падает со все возрастающей
скоростью. Подумайте: что же будет через какие-нибудь полгода, год?
Да и много ли нужно, чтобы держать в страхе таких людей, как вы,
господа правительствующие?
Много ли нужно было, чтобы наполнить ужасом такие города, как
Харьков и Киев?
Подумайте об этом, господа, и затем выслушайте наши требования:
1) Мы требуем полного прекращения всяких преследований за выраже­
ние каких бы то ни было убеждений как словесно, так и печатно.
2) Мы требуем полного уничтожения всякого административного про­
извола и полной ненаказуемости за поступки какого бы то ни было харак­
тера иначе, как по свободному приговору народного суда присяжных. '
3) Мы требуем полной амнистии для всех политических преступников
без различия категорий и национальностей, — что логически вытекает из
первых двух требований.
Вот чего мы требуем от вас, господа правительствующие. Большего от
вас мы не требуем, потому что большего вы дать не в силах. Это большее
в руках буржуазии, у которой мы и вырвем его вместе с жизнью. Но это
уже наши счеты. Не мешайтесь в них. Точно также и мы мешаться не ста­
нем в ваши домашние дела.
До вопроса о разделении власти между вами и буржуазией нам нет ре­
шительно никакого дела. Давайте или не давайте конституцию, призывай­
те выборных или не призывайте, назначайте их из землевладельцев, попов
или жандармов — это нам совершенно безразлично. Не нарушайте наших
Человеческих прав — вот все, чего мы хотим от вас.
Теперь два слова шавкам во всевозможных ошейниках.
Мы нисколько не обольщаемся насчет значения этого нашего заявле­
ния. Мы вовсе не надеемся, чтобы правительство наше оказалось настоль­
ко сообразительным, а наша либеральная печать настолько честною, что­
бы сознаться, что немедленное удовлетворение наших требований — един­
ственное лекарство против «болезни», о которой теперь причитывают разНые-газетные салопницы. Цель нашего заявления — выяснить живой час­
ти русского общества, нашим молодым друзьям в разных концах России и
Нашим иноземным товарищам по делу и убеждениям как причины, так и
истинный смысл фактов, подобных совершенному 4-го августа, так как в
403


противном случае эти факты могли быть неверно истолкованы как в ту,
так и в другую сторону.
Что же касается до правительства, то пусть поступает, как ему угодно.
Мы ко всему готовы...
Печатается по: Кравчинский С. Смерть за смерть (Убийство Мезенцева). С приложени­
ем стихотворения А. А. Ольхина «У гроба» и со вступительной статьей В. Петровского. Пг.,
1920. С. 13-20.
1

2
3

4
5
6

7
8
9
10
11

Ковальский Иван Мартынович (1850—1878), революционер-народник, организатор
кружка «бунтарей» в Одессе. За вооруженное сопротивление при аресте был пригово­
рен Одесским военно-окружным судом к расстрелу.
Желеховский В. А., товарищ обер-прокурора Сената, составил обвинительный акт по де­
лу «193-х».
Мышкин Ипполит Никитич (1848—1885), революционер-народник. На процессе «193-х»
произнес программную речь. Приговорен к 10 годам каторги. Расстрелян в Шлиссельбургской крепости за оскорбление смотрителя.
Добровольский Иван Иванович (1848 — после 1934), революционер-народник, впо­
следствии известный эмигрантский публицист.
Пален К. И. (1833—1912) — в 1867—1878 гг. товарищ министра, затем министр юстиции.
Папин Иван Иванович (1849 — после 1903), Плотников Николай Александрович (1851—
1886), Дмоховский Л. А. (1851—1881) — члены народнического кружка А. В. Долгушина.
По процессу «долгушинцев» (1874) Папин и Плотников были приговорены к 5, а Дмо­
ховский к 10 годам каторги.
Мозговой П. И. — член кружка «Наши», ведшего пропаганду среди крестьян Области
Войска Донского.
Натансон Марк Андреевич (1850—1919), один из основателей общества «чайковцев».
Костюрин В. Ф. (1853—1919), участник объединений «бунтарей» юга России.
Фрессер В. Н. — участник демонстрации сочувствия долгушинцам.
Чудновский Соломон Лейзерович (1849—1912), «чайковец», на процессе «193-х» приго­
ворен к ссылке в Западную Сибирь.

№ 3
< П е р е д о в а я с т а т ь я из г а з е т ы « З е м л я и Воля!».
1878. Мг 1. 25 о к т я б р я > 1
З е м л я и В о л я ! — вот два магических слова, много раз подни­
мавшие из глубины России могучие стихийные движения. Дважды чуть
не повалили они государственной Руси и до сих пор глубоко волнуют ду­
шу серого крестьянства от одного конца России до другого.
Земля и Воля! — Вот тот девиз, который написали на своем знамени,
верные духу и истории своего народа, наши предшественники, социали­
сты-народники 60-х годов.
Те же слова пишем на нашем знамени и мы.
Мы убеждены, что только те культурные формы имеют историческое
будущее, которые коренятся в умах и стремлениях народных масс; мы не
404


верим в возможность путем предварительной работы создать в народе
идеалы, отличные от развитых в нем всей предшествующей его историей.
На все попытки подобного рода мы смотрим, как на совершенно нерассчетливую трату сил, потому что опыт всех прошлых движений, во всех
землях, и у всех народов, начиная с крестьянских восстаний и кончая па­
рижской коммуной, показывает нам, что всякое революционное движение,
по мере своего расширения, необходимым образом развивает, очищает и
совершенствует те революционные элементы, которые послужили перво­
начальным стимулом движения.
Революции — дело народных масс. Подготовляет их история. Револю­
ционеры ничего поправить не в силах. Они могут быть только о р у ­
д и я м и истории, выразителями н а р о д н ы х стремлений. Роль их
заключается только в том, чтобы, организуя народ во имя его стремлений
и требований и поднимая его на борьбу с целью их осуществления, содей­
ствовать ускорению того революционного процесса, который, по непре­
ложным законам природы, совершается в данный период. Вне этой роли,
они — ничто; в пределах ее, они — один из могущественных факторов ис­
тории.
Поэтому, основанием всякой историко-революционной программы
должны быть народные идеалы, как их создала история в данное время и
в данной местности.
Во все времена, где бы и в каких бы размерах ни поднимался русский
народ, он требовал земли и воли!
Земли — как общего достояния тех, кто на ней работает, и воли — как
общего права всех людей самим распоряжаться своими делами.
Отнятие земель у помещиков и бояр, изгнание, а иногда поголовное
истребление всего начальства, всех представителей государства и учрежде­
ние «казачьих кругов», т. е. вольных автономных общин с выборами, от­
ветственными и всегда сменяемыми исполнителями народной воли, — та­
кова была всегда неизменная «программа» народных революционеров-социалистов: Пугачева, Разина и их сподвижников.
Такова же, без сомнения, остается она и теперь для громадного боль­
шинства русского народа.
Поэтому ее принимаем и мы, революционеры-народники.
Этой программой мы выдвигаем на первый план вопрос аграрный. Во­
прос же фабричный мы оставляем в тени, и не потому, чтобы не считали
экспроприацию фабрик необходимою, а потому, что история, поставившая
на первый план в Западной Европе вопрос фабричный, у нас его не вы­
двинула вовсе, заменив его вопросом аграрным. А между тем, революци­
онное движение, поднявшееся во имя земли, на другой же день роковым
образом само придет к сознанию необходимости экспроприации фабрик й
полного уничтожения всякого капиталистического производства, потому
что, сохранив его, оно само вырыло бы себе могилу. Точно так и город­
ское социалистическое движение, если бы оно началось независимо от де­
ревень, неминуемо наткнулось бы с первых же шагов, на вопрос о социа­
лизме аграрном.
По тем же причинам не станем мы предрешать в нашей программе во­
просов, касающихся частных форм будущего социалистического строя.
405


Все это вопросы будущего. Предоставим же будущее будущему. Настояще­
му предстоит достаточно громадная задача: осуществление народной рево­
люции, которая одна в состоянии развить будущий социалистической
строй из тех элементарных основ социализма, которые уже созданы в
умах народа.
В 60-х годах русская партия движения впервые написала на своем зна­
мени — Н а р о д н а я Р е в о л ю ц и я .
В 70-х — движение из кружкового переходит в общее, массовое, по­
вальное, которое, несмотря на кровавые гонения, идет все вперед, стано­
вясь с каждым годом, все шире и грознее.
Мы стоим в конце старого десятилетия на рубеже нового, переживая
эпоху, очевидно, первостепенной важности, как по интенсивности револю­
ционной работы, так и по совершенно особому характеру, который она
принимает.
Разобраться в массе фактов последнего времени, выяснить, какие тече­
ния определились, какие стремления обнаружились в среде нашей народ­
но-революционной партии — вот задача, которая предстоит первому номе­
ру нашего журнала.
Каковы наши силы? Каково положение? Каковы шансы победы?
Грозно поднимается отовсюду могучая подземная сила. Какое лучшее
зеркало для бойца, как не лицо его противника? Смотрите же, как искази­
лось оно у наших врагов, как мечутся они, обезумевшие от ужаса, не зная,
что предпринять, чем спастись от таинственной неуловимой, непобедимой
силы, против которой бессильны все человеческие средства.
Что-нибудь действительно ужасное должно было совершиться, чтобы
внушить такой страх нашим врагам.
Да, действительно, на наших глазах совершается явление поистине не­
обыкновенное, быть может, единственное во всей истории: «горсть» сме­
лых людей объявляет войну насмерть всемогущему правительству, со все­
ми его неизмеримыми силами; она одерживает над ними одну за другою
несколько кровавых побед; во многих местах обуздывает дотоле ничем не­
обузданный произвол и быстрыми шагами идет к победам, еще более бле­
стящим и решительным.
«Чудовище», жившее до сих пор где-то под землею, занимаясь подка­
пыванием разных «основ», вдруг от времени до времени начинает высовы­
вать наружу одну из своих лап, чтобы придушить то ту, то другую гади­
ну, которая слишком надоест ему. И при каждом своем появлении на
свет, «чудовище» обнаруживает все большую и большую дерзость и беспо­
щадность в исполнении своих кровавых замыслов и все большую и боль­
шую ловкость и быстроту в укрывании своих следов.
Ужас охватывает врагов. Он передается и зрителю. Что если, думает
он, «чудовище», разлакомившись человеческим мясом и не находя более
жертв перед собою, кинет свой свирепый взгляд на самих зрителей? Ему
уже чудится*, что налитые кровью глаза остановились на нем, с быстро­
тою молнии вытягивается чья-то лапа...

* См. «Голос» (Прим. авт. ст.).
406


Зритель, успокойся!
Социализм — высшая форма всеобщего, всечеловеческого счастья, ка­
кая только когда-либо вырабатывалась человеческим разумом. Нет для не­
го ни пола, ни возраста, ни религии, ни национальности, ни классов, ни
сословий!. Всех зовет он на чудный пир жизни, всем дает он мир, свобо­
ду, счастье, сколько каждый может взять!
В этом, и только в этом та непреодолимая, чарующая сила, которая
влечет в ряды социалистов все свежее, чистое, бескорыстное. Только вера
в свое служение всему человеческому способна возбудить тот пламенный,
чисто-религиозный фанатизм, который воодушевляет социалистов и дела­
ет их неодолимыми, непобедимыми, потому что самые гонения превраща­
ются для них в источник высочайшего блаженства на земле — блаженства
мученичества и самопожертвования.
Господа филистеры! Поверьте же, что для нас личность человека не ме­
нее священна, чем для вас, рукоплещущих бесцельному истреблению со­
тен тысяч людей из-за честолюбивых династических фантазий и допус­
кающих гибель миллионов рабочего люда, чтобы только не поступиться
некоторой долей своих скотских наслаждений.
Если мы прибегли к кинжалу, то значит, действительно, не остава­
лось других средств заставить уважать наши священные, человеческие
права.
С той же минуты, как наша свобода и наша личность будут гарантиро­
ваны от произвола, мы безусловно прекращаем ту систему самосуда и са­
мозащиты, к которой вынуждены прибегать теперь. Признайте за нами
наши человеческие права — и мы будем свято чтить ваши. Мы не прекра­
тим нашей социально-революционной деятельности, т. е. борьбы за пол­
ное освобождение человека от всякого порабощения и прежде всего пора­
бощения труда капиталу. Но тогда нашими противниками являются при­
вилегированные сословия, как целое. Отдельные лица перестают иметь ка­
кое бы то ни было значение, и потому борьба принимает совершенно
иной характер,
До тех пор, пока останется в действии нынешняя система, основанием
которой служит произвол о т д е л ь н о й л и ч н о с т и , начиная от ца­
ря и кончая булочником, произвол всевозможных размеров, оттенков и ви­
дов, произвол, регулируемый, усиливаемый, ослабляемый опять же произ­
волом, — до тех пор врагами нашими, врагами человечества, интересы кото­
рого олицетворяет социализм, являются о т д е л ь н ы е л и ч н о с т и .
Поэтому мы будем вести самую беспощадную войну против этих личностей.
Вот смысл, цель и характер тех деяний, которые в последнее время
так громко отозвались не только по всей России, но и по всей Европе,
как факты, если не наиболее важные, то наиболее яркие в нашей дея­
тельности.
Теперь по поводу них два слова уже нашим друзьям и товарищам.
Не ободрять не звать их на продолжение начатой борьбы намерены
мы: мы очень хорошо знаем, насколько излишни для них и ободрения и
призывы. Мы, напротив того, хотим предостеречь их от слишком сильно­
го увлечения этого рода борьбой, так как есть признаки, показывающие
возможность такого рода увлечения.
407


Мы должны помнить, что не этим путем мы добьемся освобождения
рабочих масс. С борьбой против основ существующего порядка терроризация не имеет ничего общего. Против класса может восстать только класс:
разрушить систему может только сам народ. Поэтому главная масса на­
ших сил должна работать в среде народа. Террористы — это не более как
охранительный отряд, назначение которого — оберегать этих работников
от предательских ударов врагов. Обратить все наши силы на борьбу с пра­
вительственною властью — значило бы оставить свою прямую, постоян­
ную цель, чтобы погнаться за случайной, временной.
Такое направление нашей деятельности было бы великой ошибкой еще
с другой стороны, со стороны тактики партии. Падение нашего современ­
ного политического строя не может подлежать ни малейшему сомнению.
Не нужно быть пророком, чтобы предсказать это. Вопрос только о дне и
часе, когда это совершится. Самодержавие, поражаемое со всех сторон, па­
дет, уступит место более современному, конституционному строю, кото­
рый, как всякая конституция, выдвинет на первый план привилегирован­
ные сословия: помещиков, купцов и фабрикантов — всех владетелей капи­
тала движимого и недвижимого, одним словом, буржуазию в экономиче­
ском смысле слова. В настоящее время они разрознены и потому бессиль­
ны. Конституционная же свобода, как бы жалка она ни была, им-то во
всяком случае даст возможность соорганизоваться в сильную партию, пер­
вым делом которой будет провозглашение крестового похода против нас,
социалистов, как своих опаснейших врагов.
Направив все свои силы на борьбу с правительством, мы, конечно,
сильно ускорим его падение. Но тогда, не имея, никаких корней в народе,
мы будем не в состоянии воспользоваться своей победой. Это будет побе­
да Пирра, сказавшего после битвы при Гераклее: «Еще одна такая побе­
да — и я без войска поплыву в Эпир». Ценою кровавой борьбы и, несо­
мненно, тяжких жертв мы ничего не приобретем для своего дела. Разби­
тый, но никем не преследуемый враг будет иметь все нужное ему время,
чтобы укрепиться на новой позиции, и нам снова придется брать ее от­
крытым нападением под его усиленным огнем, преодолевая все воздвигну­
тые им препятствия.
Только тесная связь с народом может дать нам возможность восполь­
зоваться тем замешательством, которое всегда сопровождает перемену
системы, и разом создать могучую силу, которая не даст нашим новым
врагам укрепиться, как в Западной Европе, высосав из народа его послед­
ние соки.
Повернем же теперь свой фонарь на другие картины, осветим, насколь­
ко это нам возможно, тот черный подземный мир, мир скорби и мук, где
медленно зреют семена будущего, где из бесчисленных, разнообразнейших
элементов слагается та великая равнодействующая, которая двигает ходом
истории.
Мы говорим до сих пор о нашей деятельности в сферах вненародных.
Скажем теперь о нашей деятельности в самом народе. Много ли мы сдела­
ли до сих пор в этом направлении? Нет, мы сделали мало, чрезвычайно
мало. Будем иметь мужество сознаться в этом откровенно, не боясь ни
злорадства врагов ни ропота друзей. Друзьям мы скажем: мы достаточно
408


сильны, чтоб не нуждаться в искажении истины. Врагам мы ответим: по­
годите радоваться!
Повторяем: в народе мы сделали очень, очень мало. Нам укажут на та­
ких личностей, как М алиновский2, Крылов3, Зарубаев4, Сою зов5, Ага­
п о в6 — крестьян и рабочих, мученичеством запечатлевших свою предан­
ность делу социальной революции.
Нам укажут на еще большее число рабочих и крестьян, с честью про­
должающих до сих пор свое служение этому святому делу.
Нам укажут на дело несравненно более важное, на то, что своей неус­
танной работой, своими кровавыми жертвами русские социалисты проби­
ли уже во многих местах, если не вполне разрушили, ту вековую стену,
которая разделяла их от народа. Городские рабочие уже отличают «сту­
дента» от «барина». Не только лучшие, но и обыкновенные, средние рабо­
чие знают, что эти «студенты», как они называют социалистов, не баре,
которые «бунтуют против царя» за то, что он крестьян отнял, как говори­
лось 4—5 лет тому назад, а добиваются лучших порядков для крестьянства
и для них, рабочих, и что за это-то начальство и проследует их. Некото­
рые имена, которые с благоговением повторяет вся молодая Россия, с та­
ким же чувством повторяются устами тысяч рабочих.
Нам укажут, наконец, на такие города, как Одесса, где рабочие на деле
заявили свою солидарность с социалистами, как своим адресом в день го­
довщины Парижской Коммуны, так еще более своим участием во всех
уличных движениях последнего времени.
Все это совершенно справедливо. Есть из среды народа герои-мучени­
ки; есть и агитаторы-революционеры. Массы начинают понимать нас.
Все это результаты очень важные сами по себе, но ничтожные по срав­
нению с теми силами, которые на них были употреблены, и с теми жерт­
вами, которых они стоили.
Мы, русские, слишком богаты импульсивными силами, и потому не
знаем им цены и готовы тратить их с расточительностью мота, не пони­
мающего цены своим богатствам.
Человек, преданный идее, решившийся посвятить ей всю свою жизнь,
готовый принять за нее все муки, но страшащийся самой смерти, такой
человек представляет силу поистине громадную. Не единицы и не десят­
ки, а тысячи последователей увлекает он за собой. И не слабое воспо­
минание, а глубокий, неизгладимый след оставляет он за собой в исто­
рии. Если же при этом природа наделила его исключительными талан­
тами, тогда из таких людей являются Иоанны Лейденские, Мараты, ВарЛены 7.
Ну, а разве между нами нет людей с исключительными талантами? От­
чего же их деятельность в народе дала такие ограниченные результаты?
Посмотрите на Западную Европу. Несколько человек рабочих в 60-х
годах, т. е. одновременно с нами, провозгласили необходимость народной
революции для освобождения народа. Это были основатели Интернацио­
нала с его принципом: «освобождение рабочих должно быть делом рук са­
мих рабочих».
Через 10 лет Интернационал насчитывал в своих рядах несколько сот
тысяч членов.
409


Отчего же произошел их успех?
От большей ли энергии, преданности и самоотвержения пропаганди­
стов народной революции на Западе?
Нет. Мы знаем большинство этих людей и можем смело сказать, что
русские социалисты никому из них не уступают в этом отношении.
От большой ли своевременности их проповеди на Западе? Нет: страда­
ния русского народа еще ужаснее, будущее его еще безнадежнее. Значит,
еще громче и единодушнее должен бы он отозваться на призыв к освобож­
дению.
Не во внутренних, а во внешних причинах должно, стало быть, искать
сравнительной скромности результатов нашей деятельности в народе, Не
глух народ, не безголосые и мы. Мы только говорили с народом до сих
пор на непонятном народу языке.
Взгляните на интеллигенцию. До сих пор никто из нас но посвящал
себя серьезно деятельности среди интеллигентной молодежи. В своем ув­
лечении народничеством, мы открещивались не только от всей гнили той
среды, из которой вышли, но даже от того свежего, сильного, хорошего,
что в ней находили. Поэтому в молодежи каждый из революционеров-социалистов действовал только скрепя сердце, стремясь бросить эту деятель­
ность при первой же возможности.
Но здесь мы не были иностранцами. Каждое наше слово было так же
понято и близко тем, к кому мы его обращали, как и нам самим. Здесь
мы были своими людьми. Поэтому, несмотря на такое совершенно нера­
зумное отношение к делу, — смотрите, какие результаты: нет почти се­
мьи, которая не поставила бы своего солдата в наши ряды. И это не
временное увлечение, ничуть: поставка борцов в ряды социалистов-рево­
люционеров превратилась точно в особого рода рекрутскую повинность
для привилегированных сословий. А между тем, здесь призыв соверша­
ется во имя интересов чуждых, во вред интересам своим и своих близ­
ких!
Так же успешна, как в интеллигенции, так же успешна как на Западе,
будет наша работа в среде народа, если мы действительно станем н а родными людьми.
Мы, русские, страдаем, вообще, скромностью, неверием в свои силы.
Тем не менее, кто из нас скажет, что мы слабее тех полуграмотных, нераз­
витых, иногда далеко не нравственных отставных солдат, деревенских баб
и мужиков, действующих, например, в расколе, где они так часто подни­
мают массы народа и ведут их за собою во имя каких-нибудь диких, ни с
чем несообразных идей, привлекательных для народа лишь какой-нибудь
каплей правды, которая таится в них? Отчего же за нами, предлагающими
народу полной чашей эту самую, дорогую для него правду, идут отдель­
ные личности из народа, а не массы? Бросим ту иноземную, чуждую на­
шему народу, форму наших идей, заменим ее тою, которая ему свойствен­
на, близка и родственна, — пойдет и он за нами. Пять лет тому назад мы
сбросили немецкое платье и оделись в сермягу, чтобы быть принятыми
народом в его среду. Теперь мы видим, что этого мало, — пришло вре­
мя сбросить с социализма его немецкое платье и тоже одеть в народную
сермягу.
410


В настоящее время мы имеем уже один факт первостепенной важности,
знаменующий собою этот переход социалистов на почву чисто народную.
Стефанович, с друзьями в Чигиринской глуши создает первую в нашей ре­
волюционной истории народную организацию, безусловно революцион­
ную и народно-социалистическую, которая в несколько месяцев охватыва­
ет собою до 1 Ѵ2 тысячи крестьян. Революционеры-социалисты здесь ста­
новятся впервые действительными, признанными вождями народных
масс ®.
Было бы крайней близорукостью и даже нарушением основного прин­
ципа народнической программы рекомендовать способ действия Стефано­
вича для всех местностей и народностей русской земли.
Каждая местность и каждая народность имеют свою индивидуальную
физиономию, и сообразно с нею должны изменяться способы действия в
каждой из них.
Можно не соглашаться с теми принципами и приемами, к которым,
под давлением местных условий и крестьянского миросозерцания, прибег­
ли в Чигиринском деле социалисты. Не в них, не в частных приемах, ко­
торые будут разнообразиться до бесконечности, собразно с местными ус­
ловиями, заключается громадное значение подобных попыток, а в том, что
они впервые показывают нам возможность вызвать на свет могучую, чис­
то-мужицкую революционную организацию, исходя из местных крестьян­
ских интересов.
В одном из ближайших М®М® мы поговорим подробнее об этой части
нашей программы, а также о Чигиринском деле со всеми его достоинства­
ми и неизбежными несовершенствами. Здесь же скажем: делу этому, по­
добно делу Засулич, суждено быть одним из поворотных пунктов в исто­
рии русской революции. Как дело Засулич разом изменило характер на­
шей борьбы с правительством, так это дело изменит характер нашей дея­
тельности в среде народа.
Оставьте катехизисы и учебники! Погрузитесь в великое море народ­
ное, раскройте ваши очи, разверзайте уши. Прислушайтесь к рокотанию
волн народной жизни, уловите ту струю, которая прямо брызжет из сердца
народного, и тогда смело беритесь за руль вашей лодочки и сильным ударом
бросайте ее туда, в самую середину ее! Радостно подхватит она вас и высо­
ко-высоко подбросит на своих могучих волнах! Труден ваш путь: много уте­
сов и подводных скал коварно сторожит вас на пути. Не мало водоворотов в
глубинах этого неизведанного моря. Не легко отличить действительно
жизненное стремление массы от уродливых, болезненных продуктов ее не­
нормальных условий. Но разве трудности пугают бойца? Разве не в них
черпает он новые силы для их преодоления? Идите! Веруйте в свой на­
род, веруйте и в себя. И вы будете сильны в бою, тверды в невзгоде.
Много вас погибнет, но не с горьким сознанием бесплодности своей
гибели, не во мраке казематов, а во главе народных, масс, в борьбе за свя­
тое дело их освобождения!
Мы твердо веруем в то, что, русская народно-революционная партия
сумеет пойти по этому новому пути, сумеет избегнуть всех его опасно­
стей, создаст народную силу — грозную, могучую, непобедимую.
Мы верим в будущность Русской Народной Революции!
411


Печатается по: Революционная журналистика семидесятых годов / Второе приложе­
ние к сборникам «Государственные преступления в России», издающимся под редакцией
Б. Базилевского (В. Боіучарского). Ростов-на-Дону, б/г.: Репринтное изд. Дюссельдорф,
1970. С. 71-78.
1

2
3
4
5
6
7

8

Первый номер социально-революционного обозрения «Земля и воля!» был напечатан в
Петербургской вольной типографии и фактически вышел в свет 1 ноября. Редактиро­
вали первый номер С. М. Кравчинский и А. Д. Оболешев. Передовую статью написал
Кравчинский.
Малиновский Марк Прохорович (1851—1877 или 1876), рабочий, революционер.
Крылов Григорий Федорович (ок. 1849—1876), рабочий, революционер.
Зарубаев Степан Петрович (род. ок. 1848), петербургский рабочий, революционер.
Союзов Иван Осипович (ок. 1846—1904), московский рабочий, по процессу «193-х»
приговорен к 9 годам каторги.
Агапов С. И., осужден по процессу «50-ти».
Иоанн Лейденский (1509—1536) — один из руководителей нидерландских анабапти­
стов, глава Мюнстерской коммуны; Ж.-П. Марат (1743—1793) — деятель Великой
французской революции крайне левого толка; Э. Варлен (1839—1871) — рабочий-пере­
плетчик, член I Интернационала, левый прудонист. Один из руководителей Парижской
коммуны. Расстрелян версальцами.
Имеется в виду организация Я. В. Стефановичем при помощи Л. Г. Дейча, И. В. Бохановского и С. Ф. Чубарова крестьянской «Тайной дружины» в Чигиринском уезде Ки­
евской губ. Организация насчитывала к середине 1877 г. около 2 тыс. человек. Стефа­
нович выдавал себя за ходатая по крестьянским делам перед царем, от которого он яко­
бы и привез «Высочайшую тайную грамоту», устав «Тайной дружины» и текст «Обряда
святой присяги». Организация была раскрыта полицией, к следствию было привлечено
около 1 тыс. крестьян. Арестованным Стефановичу, Дейчу и Бохановскому удалось бе­
жать из киевской тюрьмы. Слова Кравчинского, что «революционеры-социалисты здесь
становятся впервые действительными, признанными вождями народных масс», следует
признать, мягко говоря, не вполне соответствующими действительности.

№ 4
< П р о к л а м а ц и я « З е м л и и В о л и » .> « П о к у ш е н и е на
жизнь Д р ен т ел ь и а» 1
Не успела еще на наших кинжалах обсохнуть кровь шпиона Рейнш тейна2, не успело еще остыть в земле тело Кропоткина3, как мы снова
должны были пустить в дело наши револьверы.
Целый ряд преследований, не прекращавшихся с самой осени, ряд аре­
стов, безвременно губивших целые сотни молодых жизней, ряд ссылок,
перебрасывавших людей, как мячики, в Архангельск, Мезень, Тобольск и
Якутск в угоду дикому произволу самодержавного третьего отделения, вы­
нудили нас, наконец, сделать новую попытку политического убийства, к
сожалению кончившуюся неудачно.
Нам нет надобности указывать здесь преступления Дрентельна. Он дос­
тоин смерти уже за одно то, что был при с у щ е с т в у ю щ и х п о 412


л и т и ч е с к и х у с л о в и я х шефом жандармов. Его вины (sic!) пе­
ред глазами всей России. Столбцы «Земли и воли» наполнены рассказами
0 его преступлениях. Он практиковал в самых широких размерах а д м и ­
н и с т р а т и в н у ю ссылку в Восточную Сибирь. Он зверски расправ­
лялся через своих подчиненных с нашими товарищами, заключенными в
крепости, при последнем их «голодном бунте» 4.
Нам остается заявить, что если он не оставит своей деятельности, то
рано или поздно он не уйдет от руки Исполнительного комитета. Приго­
вор над ним уже поставлен.
До тех пор, пока произвол и насилие будут царить над нашей родиной,
пока кучка высокопоставленных злодеев будет издеваться над всеми чест­
ными порывами лучших сынов русской земли, пока будет продолжаться
этот дикий и кровавый пир третьего отделения вместе с безумным само­
державием, — до тех пор, несмотря на временные неудачи, Исполнитель­
ный комитет не прекратит своей деятельности.
«Петербургская вольная типография», 13 марта 1879 г.
Печатается по: Революционное народничество 70-х годов XIX века. М.; Л., 1965. T. II.
С. 81—82. В основе публикации — печатный подлинник, хранящийся в РГИА. Ф. 1410.
On. 1. Д. 203.
1 Неудавшееся покушение на жизнь шефа жандармов А. Р. Дрентельна совершил 13 марта
1879 г. Л. Ф. Мирский. Он не был членом «Земли и Воли», но его предложение о по­
кушении на Дрентельна было одобрено большинством голосов землевольческого цен­
тра. Прокламацию о покушении на Дрентельна написал, по его словам, Н. А. Морозов.
2 Рейнштейн Николай Васильевич, московский рабочий, агент III Отделения, убит 26 фев­
раля 1879 г. М. Р. Поповым и Н. В. Шмеманом.
3 Кропоткин Дмитрий Николаевич, харьковский губернатор, убит 9 февраля 1879 г.
Г. Д. Гольденбергом.
4 Имеется в виду избиение заключенных в Петропавловской крепости в феврале 1879 г.
в ответ на их акцию протеста, сопровождавшуюся шумом, битьем стекол и т. п. Высту­
пление произошло во время голодовки, объявленной заключенными в знак протеста про­
тив лишения А. Д. Оболешева (Вл. Сабурова), заядлого курильщика, табаку в качестве
наказания за отказ писать показания своей рукой.

№ 5
Н. А. М о р о з о в . З н а ч е н и е п о л и т и ч е с к и х уб и й с тв
( « Л и с т о к “ З е м л и и В о л и ” ». № 2—3, 22 м а р т а 1879 г.)
Петербург, 14 марта 1879.
Политическое убийство — это прежде всего акт мести. Только отомстив
за погубленных товарищей, революционная организация может прямо
взглянуть в глаза своим врагам; только тогда она становится цельной, не­
раздельной силой; только тогда она поднимается на ту нравственную вы­
413


соту, которая необходима деятелю свободы для того, чтобы увлечь за со­
бою массы. Политическое убийство — это единственное средство самоза­
щиты при настоящих условиях и один из лучших агитационных приемов.
Нанося удар в самый центр правительственной организации, оно со
страшной силой заставляет содрогаться всю систему. Как электрическим
током, мгновенно разносится этот удар по всему государству и произво­
дит неурядицу во всех его функциях. Когда приверженцев свободы было
мало, они всегда замыкались в тайные общества. Эта тайна давала им гро­
мадную силу. Она давала силу горсти смелых людей бороться с миллио­
нами организованных, но явных врагов. «В подземных ходах пещер спла­
чивались они в те несокрушимые общины «святых безумцев», с которыми
не могли совладать ни дикое варварство одного мира, ни маститая циви­
лизация другого»*. Но когда к этой тайне присоединится политическое
убийство, как систематический прием борьбы — такие люди сделаются
действительно страшными для врагов. Последние должны будут каждую
минуту дрожать за свою жизнь, не зная, откуда и когда придет к ним
месть. Политическое убийство — это осуществление революции в настоя­
щем. «Неведомая никому» подпольная сила вызывает на свой суд высоко­
поставленных преступников, постановляет им смертные приговоры — и
сильные мира чувствуют, что почва теряется под ними, как они с высоты
своего могущества валятся в какую-то мрачную, неведомую пропасть... С
кем бороться? Против кого защищаться? На ком выместить свою бешеную
ярость? Миллионы штыков, миллионы рабов ждут одного приказания, од­
ного движения руки... По одному жесту они готовы задушить, уничтожить
целые тысячи своих собственных собратьев.... Но на кого направить эту
страшную своей дисциплиной, созданную веками все развращающих уси­
лий государства силу? Кругом никого. Неизвестно, откуда явилась караю­
щая рука и, совершив казнь, исчезла туда же, откуда пришла — в никому
неведомую область. Кругом снова тихо и спокойно. Только порою труп
убитого свидетельствует о недавней катастрофе. Враги чувствуют, как са­
мое существование их становится невозможным, они чувствуют свое бес­
силие среди своего всемогущества. Политическое убийство — это самое
страшное оружие для наших врагов, оружие, против которого не помога­
ют им ни грозные армии, ни легионы шпионов. Вот почему враги так бо­
ятся его. Вот почему 3 ^ 4 удачных политических убийства заставили наше
правительство вводить военные законы, увеличивать жандармские дивизио­
ны, расставлять казаков по улицам, назначать урядников по деревням — од­
ним словом, выкидывать такие salto mortale самодержавия, к каким не
принудили его ни годы пропаганды, ни века недовольства во всей России,
ни волнения молодежи, ни проклятия тысяч жертв, замученных им на ка­
торге и в ссылке... Вот почему мы признаем политическое убийство за од­
но из главных средств борьбы с деспотизмом. <...>
Мы переживаем не совсем обыкновенное время. После ряда светлых
образов мучеников и мучениц за свободу, которых мы видели в процессах* «Колокол». 1 января 1864 г. (не совсем точная цитата из статьи А. И. Герцена «1864», поме­
щенной в л. 176 «Колокола» от 1 января 1864 г. Приведенные слова имеют в виду ранних
христиан. — Ред. ).
414


76 и 78 гг., перед нами встают ряды таких же светлых, но более грозных
мстителей за нее.
После Софьи Бардиной, Петра Алексеева, Мышкина, Здановича, Вол­
ховского 1 и др., перед нами на скамьях подсудимых являются Засулич,
Садовцы, Фомин и Бобохов2. Перед нами скоро явятся Дубровин, Федо­
рова, Малиновская и кружок революционеров, защищавших свою свободу
в Киеве3. Эти люди были последовательны до конца. Гордые борцы за
свободу всех, они не могли позволить никому наложить руку и на свою.
Свобода была им дороже жизни, и только с жизнью они хотели отдать ее.
Когда враги стучались в запертую дверь их жилища, они вынимали ре­
вольверы; еще шаг — и они стреляли... Вырвутся ли они из рук врагов
или погибнут — они все равно оставят свой след в истории. Это были
действительно свободные люди среди миллионов рабов, для которых даже
не понятно все чудное величие этих личностей. Это последние могикане
единичной и самой трудной революционной борьбы; это первые застрель­
щики революции, осужденные на гибель, но необходимые для дела... Бу­
дущее — время массовых движений... Когда страсти улягутся, когда собы­
тия очистятся от той коры, которою покрыли их злоба, зависть и честолю­
бие, когда дела предстанут в надлежащем свете, — перед этими людьми
будут преклоняться, их будут считать за святых.
Печатается по: Революционная журналистика семидесятых годов / Второе приложе­
ние к сборникам «Государственные преступления в России», издающимся под редакцией
Б. Базилевского (В. Богучарского). Ростов-на-Дону, б. г.: Репринтное издание. Дюссель­
дорф. 1970. С. 282-284.
1

Бардина Софья Илларионовна (1852—1883), Алексеев Петр Алексеевич (1849—1891),
Здановнч Георгий Феликсович (1855—1917) — члены народнического кружка «москви­
чей». Судились по процессу «50-ти» (1877). Речи Бардиной и Алексеева на суде получили
широкую известность. Волховский Феликс Вадимович (1846—1914) — «чайковец», су­
дился по процессу «193-х».
2 «Садовцы» — имеются в виду члены кружка И. М. Ковальского, оказавшие вооруженное
сопротивление при аресте в доме на Садовой ул. в Одессе 30 января 1878 г.; «Фомин» —
настоящее имя Медведев А. Ф. (1852—1926) — член «южного» Исполнительного комите­
та»; участник покушения на товарища киевского прокурора М. М. Котляровского 23 фев­
раля 1878 г. В феврале 1879 г. приговорен к смертной казни, замененной вечной каторгой;
С. Н. Бобохов (1858—1889) —участник саратовского народнического кружка. Был сослан
в Архангельскую губ., откуда бежал. При аресте 14 декабря 1878 г. оказал вооруженное
сопротивление. Приговорен к смертной казни, замененной 20-летней каторгой.
3 Дубровин Владимир Дмитриевич (1855—1879) — был близок к «Земле и Воле». Будучи
офицером, пытался создать военную террористическую организацию. При обыске ^ д е к а б ­
ря 1878 г. оказал вооруженное сопротивление. Казнен 20 апреля 1879 г.; «Федорова» —
Коленкина Мария Александровна (1850—1926) и Малиновская А. Н. (1849—1891) — вхо­
дили в «Землю и Волю», при аресте в ночь на 12 октября 1878 г. в квартире Малиновской
Коленкина оказала вооруженное сопротивление. Приговорена к 10 годам каторги. Ма­
линовская во время следствия сошла с ума, содержалась в казанской психиатрической
лечебнице; «кружок революционеров, защищавших свою свободу в Киеве» — очевидно,
имеются в виду члены «южного» ИК, оказавшие вооруженное сопротивление при аресте
415


в доме Коссаровской по Жилянской ул. 11 февраля 1879 г., причем в завязавшейся пере­
стрелке было ранено несколько жандармов и революционеров, из них братья Иван и Иг­
натий Ивичевнчи — смертельно.

№ 6
П р о г р а м м а И с п о л н и т е л ь н о го К о м и т е т а 1
А.
По основным своим убеждениям мы — социалисты и народники. Мы
убеждены, что только на социалистических началах человечество может
воплотить в своей жизни свободу, равенство, братство, обеспечить общее ма­
териальное благосостояние и полное всестороннее развитие личности, а стало
быть, и прогресс. Мы убеждены, что только н а р о д н а я в о л я может
санкционировать общественные формы, что развитие народа прочно толь­
ко тогда, когда оно идет самостоятельно и свободно, когда каждая идея, имею­
щая воплотиться в жизнь, п р о х о д и т п р е д в а р и т е л ь н о ч е ­
рез с о з н а н и е и волю народа.
Народное благо и народ­
ная воля — два наших священнейших и неразрывно связанных принципа.

Б.
1) Вглядываясь в обстановку, среди которой приходится жить и дейст­
вовать народу, мы видим, что народ находится в состоянии полного раб­
ства экономического и политического. Как рабочий — он трудится исклю­
чительно для прокормления и содержания паразитных слоев; как гражда­
нин — он лишен всяких прав; вся русская действительность не только не
соответствует его воле, но он даже не смеет ее высказывать и формулиро­
вать, он не имеет возможности даже думать о том, что для него хорошо и
что дурно, и самая мысль о какой-то воле народа считается преступлени­
ем против существующего порядка. Опутанный со всех сторон, народ до­
водится до физического вырождения, до отупелости, забитости, нищенст­
ва, — до рабства во всех отношениях.
2) Над закованным в цепи народом мы замечаем облегающие его слои
эксплоататоров, создаваемых и защищаемых государством. Мы замечаем,
что это государство составляет крупнейшую в стране капиталистическую
силу, что оно же составляет единственного политического притеснителя
народа, что благодаря ему только могут существовать мелкие хищники.
Мы видим, что этот государственно-буржуазный нарост держится исклю­
чительно голым насилием: своей военной, полицейской и чиновничьей ор­
ганизацией, совершенно так же, как держались у нас монголы Чингис-хана. Мы видим совершенное отсутствие народной санкции этой произволь­
ной и насильственной власти, которая силою вводит и удерживает такие
государственные и экономические принципы и формы, которые не имеют
ничего общего с народными желаниями и идеалами.
3) В самом народе мы видим еще живыми, хотя всячески подавляемы­
ми, его старые, традиционные принципы: право народа на землю, общин­
416


ное и местное самоуправление, зачатки федеративного устройства, свобода
совести и слова. Эти принципы получили бы широкое развитие и дали бы
совершенно новое направление в народном духе всей нашей истории, если
бы только народ получил возможность жить и устраиваться так, как хо­
чет, сообразно со своими собственными наклонностями.

В.
1) Поэтому мы полагаем, что, как социалисты и народники, мы долж­
ны поставить своей ближайшей задачей — снять с народа подавляющий
его гнет современного государства, произвести политический переворот с
целью передачи власти народу. Этим переворотом мы достигнем: во-1-х,
того, что развитие народа отныне будет идти самостоятельно, согласно его
собственной воле и наклонностям: во-2-х, того, что в нашей русской жиз­
ни будут признаны и поддержаны многие чисто социалистические прин­
ципы, общие нам и народу.
2) Мы полагаем, что н а р о д н а я в о л я была бы достаточно хо­
рошо высказана и проведена учредительным собранием, избранным сво­
бодно, всеобщей подачей голосов, при инструкциях от избирателей. Это,
конечно, далеко не идеальная форма проявления народной воли, но един­
ственно в наше время возможная на практике, и мы считаем нужным по­
этому остановиться именно на ней.
3) Таким образом, наша цель: отнять власть у существующего прави­
тельства и передать ее учредительному собранию, составленному, как сей­
час сказано, которое должно пересмотреть все наши государственные и об­
щественные учреждения и перестроить их, согласно инструкциям своих
избирателей.

Г.
Подчиняясь вполне народной воле, мы тем не менее, как партия, со­
чтем долгом явиться перед народом со своей программой. Ее мы будем
пропагандировать до переворота, ее мы будем рекомендовать во время из­
бирательной агитации, ее мы будем защищать в учредительном собрании.
Эта программа следующая:
1) постоянное народное представительство, составленное, как выше
сказано, и имеющее полную власть во всех общегосударственных вопро­
сах;
2) широкое областное самоуправление: обеспеченное выборностью всех
должностей, самостоятельностью мира и экономической независимостью
народа;
3) самостоятельность мира, как экономической и административной
единицы;
4) принадлежность земли народу;
5) система мер, имеющих передать в руки рабочих все заводы и фабри-

киг
6) полная свобода совести, слова, печати, сходок, ассоциаций и избира­
тельной агитации;
417


7) всеобщее избирательное право, без сословных и имущественных ог­
раничений;
8) замена постоянной армии территориальной.

д.
Мы будем проводить эту программу и полагаем, что в ней все пункты
невозможны один без другого и только в совокупности обеспечивают по­
литическую и экономическую свободу народа и правильное его развитие.
В виду изложенных целей, деятельность партии располагается в сле­
дующих отделах;
1) Деятельность пропагаторская и агитационная.
Пропаганда имеет своей целью популяризировать во всех слоях населе­
ния идею д е м о к р а т и ч е с к о г о п о л и т и ч е с к о г о п е р е ­
ворота,
как
средство
социальной
реформы,
а
также
популяризацию
собственной
программы
п а р т и и . Критика существующего строя, изложение и уяснение спосо­
бов переворота и общественной реформы составляют сущность пропа­
ганды.
Агитация должна стремиться к тому, чтобы со стороны народа и обще­
ства заявлялись в наивозможно широких размерах протест против сущест­
вующего порядка и требование реформ в духе партии, особенно же требо­
вание созыва учредительного собрания. Формами протеста могут быть
сходки, демонстрации, петиции, тенденциозные адресы, отказ от уплаты
податей и пр.
2) Деятельность разрушительная и террористическая.
Террористическая деятельность, состоящая в уничтожении наиболее
вредных лиц правительства, в защите партии от шпионства, в наказании
наиболее выдающихся случаев насилия и произвола со стороны прави­
тельства, администрации и т. п., — имеет своей целью подорвать обаяние
правительственной силы, давать непрерывное доказательство возможности
борьбы против правительства, поднимать таким образом революционный
дух народа и веру в успех дела и, наконец, формировать годные и при­
вычные к бою силы.
3) Организация тайных обществ и сплочение их вокруг одного центра.
Организация мелких тайных обществ со всевозможными революцион­
ными целями необходима как для исполнения многочисленных функций
партии, так и для политической выработки ее членов. Но эти мелкие ор­
ганизации, для более стройного ведения дела, особенно же при организа­
ции переворота, необходимо должны группироваться вокруг одного обще­
го центра на началах полного слияния или федерального союза.
4) Приобретение влиятельного положения и связей в администрации,
войске, обществе и народе.
Для успешного исполнения всех функций партии в высшей степени
важно прочное положение в различных слоях населения. По отношению к
перевороту особенно важны администрация и войско. Не менее серьезное
внимание партия должна обратить на народ. Главная задача партии в на­
роде — подготовить его содействие перевороту и возможность успешной
418


борьбы на выборах после переворота, борьбы, имеющей целью проведение
чистонародных депутатов. Партия должна приобрести себе сознательных
сторонников в наиболее выдающейся части крестьянства, должна подгото­
вить себе активное содействие масс в наиболее важных пунктах и среди
наиболее восприимчивого населения. В виду этого, каждый член партии в
народе должен стремиться занять такое положение, чтобы иметь возмож­
ность защищать крестьянские интересы, помогать их нуждам, приобрести
известность честного и благожелательного крестьянству человека и под­
держивать в народе репутацию партии, защищать ее идеи и цели.
5) Организация и совершение переворота.
В виду придавленности народа, в виду того, что правительство частны­
ми усмирениями может очень надолго сдерживать общее революционное
движение, партия должна взять на себя почин самого переворота, а не до­
жидаться того момента, когда народ будет в состоянии обойтись без нее...
Что касается способов совершения переворота*...
6) Избирательная агитация при созвании учредительного собрания.
Каким бы путем ни произошел переворот, — как результат самостоятель­
ной революции, или при помощи заговора, —обязанность партии — способст­
вовать немедленному созыву учредительного собрания и передаче ему власти
временного правительства, созданного революцией или заговором. При изби­
рательной агитации партия должна всячески бороться против кандидатуры
различных кулаков и всеми силами проводить чисто мирских лю дей2.
Печатается по: Литература партии «Народная Воля» / Издательство Всесоюзного
общества политкаторжан и ссыльно-поселенцев. М., 1930. С. 49—51.
Впервые опубл.: Народная Воля: Социально-революционное обозрение. Год второй.
№ 3. 1 января 1880 г. С. 5—7.
1

2

Программа ИК была выработана в сентябре — начале ноября 1879 г. и являлась в значи­
тельной степени плодом коллективного творчества при «первенствующей роли» Л. А. Ти­
хомирова. Большинство народовольцев, принимавших участие в обсуждении проектов
программ, предпочло текст Тихомирова проекту Н. А. Морозова, изданному впоследст­
вии под названием «Террористическая борьба».
Нетрудно заметить переход от землевольческого понимания террора как преимуществ
венно орудия самозащиты и мести к народовольческому — как одному из средств борьбы
против правительства. Подробнее см.: Волк С. С. Программные документы «Народной
Воли» / / Вопросы историографии и источниковедения истории СССР. М.; Л., 1963;
Твардовская В. А. Социалистическая мысль России на рубеже 1870—1880-х гг. М., 1969.
Далее следовал пункт «Е», который был опущен в публикации Программы Исполни­
тельного Комитета в № 3 «Народной Воли», но вошел потом в отдельное издание, вы­
пущенное Летучей типографией «Народной Воли» 22 марта 1880 г. (Литература пар­
тии «Народная воля» / Издательство Всесоюзного общества политкаторжан и ссыльно­
поселенцев. М., 1930. Предисловие, б. с.). Этот пункт гласил:
«Руководящие принципы действий Исполнительного Комитета определяются отно­
шением лиц и общественных групп к делу революции таким образом:

* Эта часть 5-го пункта не подлежит опубликованию (примеч. редакции).
419


1) по отношению к правительству, как к врагу, цель оправдывает средства, т. е.
всякое средство, ведущее к цели, мы считаем дозволительным;
2) все оппозиционные элементы, даже не вошедшие с нами в союз, найдут в нас
помощь и защиту;
3) лица и общественные группы, стоящие вне нашей борьбы с правительством,
признаются нейтральными; их личность и имущество — неприкосновенны;
4) лица и общественные группы, сознательно и деятельно помогающие правительст­
ву в нашей с ним борьбе, как вышедшие из нейтралитета, принимаются за врага» (там же).

№ 7
П о д г о т о в и т е л ь н а я р а б о т а партии 1
Подготовительная работа партии имеет своею задачею развить количе­
ство силы, необходимое для осуществления ее целей.
Цели же эти сводятся прежде всего к созданию в ближайшем будущем
такого государственного и общественного строя, при котором в о л я н а ­
р о д а сделалась бы единственным источником закона*. Это — ближайшая
цель, и лишь по ее достижении станет возможною широкая партийная дея­
тельность, имеющая пропаганду и агитацию своими главными средствами.
Но в стремлении своем к осуществлению этой ближайшей цели, пар­
тия становится в необходимость сломить ныне существующую правитель­
ственную систему. Этим и должна озаботиться партия прежде всего.
Уничтожение ныне существующей правительственной системы может
произойти, конечно, весьма различными путями. Может быть, напр., од­
ряхлевшее правительство, не дожидаясь восстания, решится пойти на са­
мые широкие уступки народу. Это была бы, так сказать, естественная
смерть старого порядка, и тогда, очевидно, силы партии пришлось бы на­
править уже прямо на деятельность в народных массах, оставивши в сто­
роне нынешние планы. Может быть также, правительство, не сдаваясь
вполне, даст, однако, настолько свободную конституцию, что для партии
будет выгоднее отсрочить восстание с тем, чтобы, пользуясь свободой дей­
ствий, возможно лучше организоваться и укрепиться. Но все подобные со­
ображения нисколько не отрицают необходимости теперь, в настоящее
время, готовиться к восстанию, ибо, во-первых, всякие уступки, мелкие
или крупные, мыслимы со стороны правительства только тогда, если оно
будет к этому в ы н у ж д е н о ;
во-вторых, никаких существенных ус­
тупок со стороны правительства может очень легко и не быть (и гораздо
вероятнее — не будет); партия же обязана исполнить свои задачи и в этом

* Это выяснение ближайших задач партии является в то же время ответом на вопрос, что
собственно означает название, усвоенное организацией («Народная Воля»). Само собою
разумеется, что члены партии не считают себя выразителями и носителями воли народа; но
они борются за такой строй, при котором воля народа должна быть определителем всех об­
щественных форм. Поэтому выражение «Народная Воля» является, конечно, самым естест­
венным и удачным девизом этой борьбы (Прим. изд. Кал[ендаря] Щародной] В[оли\ (далее:
К. Н. В. — ред.)).
420


случае. Поэтому п а р т и я д о л ж н а п о д г о т о в л я т ь с я и м е н ­
н о к в о с с т а н и ю ; если же оно, паче чаяния, окажется излишним,
то тем лучше: собранные силы пойдут тогда на мирную работу.
Что касается самого восстания, то для него по всей вероятности, мож­
но будет выбрать благоприятный момент, когда сами обстоятельства зна­
чительно облегчат задачу заговорщиков. Такие благоприятные условия соз­
даются народным бунтом, неудачной войной, государственным банкротст­
вом, разными усложнениями европейской политики и проч. Каждым из та­
ких благоприятных стечений обстоятельств партия должна своевременно
воспользоваться, но при своей подготовительной работе она не должна на
них возлагать всех своих надежд. Партия обязана исполнить свои задачи
во что бы ни стало, а потому свою подготовку должна вести так, чтобы не
оказаться ниже роли даже при самых худших, самых трудных условиях.
Такие наиболее неблагоприятные условия представляются именно в
том случае, если партии придется самой начинать восстание, а не присое­
диниться к народному движению, и если при том нет вдобавок никаких
экстраординарных благоприятных случайностей, облегчающих первое на­
падение. К такому-то положению вещей мы и должны быть подготовлены.
Партия должна иметь силы создать сама себе благоприятный момент дей­
ствий, начать дело и довести его до конца. Искусно выполненная система
террористических предприятий, одновременно уничтожающих 10—15 че­
ловек — столпов современного правительства, приведет правительство в
панику, лишит его единства действия и в то же время возбудит народные
массы: т. е. создаст удобный момент для нападения. Пользуясь этим мо­
ментом, заранее собранные боевые силы начинают восстание и попытают­
ся овладеть главнейшими правительственными учреждениями. Такое на­
падение легко может увенчаться успехом, если партия обеспечит себе воз­
можность двинуть на помощь первым застрельщикам сколько-нибудь зна­
чительные массы рабочих и проч. Для успеха точно так же необходимо
подготовить себе положение в провинциях, достаточно прочное для того,
чтобы или поднять их при первом известии о перевороте, или хоть удер­
жать в нейтралитете. Точно так же следует заранее обезопасить восстание
от помощи правительству со стороны европейских держав и т. д. и т. д.
Вообще подготовительная работа партии должна выполнить все, что необ­
ходимо для успеха восстания, начатого партией даже без всяких экстраор­
динарных благоприятных условий, т. е. при таком приблизительно поло­
жении, в каком находится Россия в настоящее время.
С этой точки зрения главнейшими задачами нашей подготовительной
работы является следующее:
1) создание центральной боевой организации, способной начать восста­
ние;
2) создание провинциальной революционной организации, способной
поддержать восстание;
3) обеспечить восстанию поддержку городских рабочих;
4) подготовить возможность привлечения на свою сторону войска, или
парализования его деятельности;
5) заручиться сочувствием и содействием интеллигенции — главного
источника сил при подготовительной работе;
421


6) склонить на свою сторону общественное мнение Европы.
а) Ц е н т р а л ь н а я о р г а н и з а ц и я *
При наших русских условиях, не допускающих открытого партийного
действия, центральная организация не может быть создана в виде выбор­
ного представительства от партии, а должна являться в виде тайного об­
щества**. Это тайное общество, собразно с предстоящими ему задачами,
должно обладать боевым характером. Оно должно распространяться на
все пункты, с которых необходимо начать восстание, но нет для него ни­
какой нуэвды охватывать всю Россию. Наоборот, выгоднее остальной час­
ти организоваться в самостоятельные*** группы, ибо одно громадное об­
щество слишком трудно законспирировать и охранить от бдительности
правительственных агентов. В то же время необходима тесная связь меж­
ду центральной и остальными организациями для того, чтобы централь­
ная организация могла фактически являться выразительницей стремлений
всей партии. Далее, в виду важной роли, выпадающей на долю централь­
ной организации, партия должна обеспечить ей достаточное количество
средств, высылая годных людей, снабжая материальными средствами и
проч. В этом отношении весьма практично было бы установить правиль­
ные постоянные взносы**** со всех членов партии для того, чтобы цен­
тральная организация имела определенный и не подлежащий случайным
колебаниям бюджет. Ввиду солидарности целей и необходимости единст­
ва, центральная и частные группы должны иметь правильно организован­
ные сношения и получать взаимно сведения об имеющихся налицо средст­
вах и стоящих на очереди намерениях.

• Вообще основания, на которых должен быть устроен центр организации, обозначены в
этом параграфе слишком поверхностно. С другой стороны, по уставам разных групп
видно, что в действительности сложилось не совсем то, что рисует настоящий параграф.
В действительности центр, т. е. Исполнительный Комитет, вовсе не имеет территориаль­
ного характера, который ему в некоторой степени предназначается здесь. По уставам
видно, что уже в 1880 же году центр брал на себя работу не в тех или других м е с т ­
н о с т я х , а работу известного рода: именно на его долю, в принципе, предоставлялось
все, что, во-первых, относится к поддержанию единства организации, во-вторых, все, что
относится к вооруженной борьбе с правительством (Прим. изд. «К. Н. В.»).
••Центр пополняется по собственному его выбору из среды своих агентов или членов част­
ных (местных и специальных) групп. Это, впрочем, общее правило. «Всякая группа выс­
шего порядка пополняется по собственному выбору насчет групп низшего порядка», —
так гласят соответственные §§ устава всех групп. Правило это установлено в виду необ­
ходимости сохранять в тайне личный состав организации (Прим. изд. «К. Н. В.»).
•••Обыкновенно каждая группа самостоятельна в пределах своих местных дел; но в боевом
отношении все они безусловно подчинены центру. Сверх того, центру принадлежит наблю­
дение за точным выполнением группами программы, руководство партийной публицисти­
кой, регулирование сношений различных групп между собою и т. д. (Прим. изд. «К. Н. В.»).
••••М ера эта никогда не практиковалась. Сверх того, уставы групп повсюду, если не ошиба­
емся, приняли совершенно иной принцип, а именно: обязательная взаимная помощь между
центром и группами. Центр обязан помогать группам как людьми, так и деньгами, если это
нужно. А нужно бывает большею частью в первое время возникновения группы и после
сильных погромов. В свою очередь и центр имеет право требовать помощи у групп, уставы
которых и обозначают приблизительно размеры этой помощи (напр., «такая-то часть на­
личного состава группы и такой-то процент ее доходов»), (Прим. изд. «К. Н. В.»).
422


б) О р г а н и з а ц и и с п е ц и а л ь н ы е и м е с т н ы е
Организации с п е ц и а л ь н о г о * характера, с целями исключительно
пропаганды или для каких-либо производств, для добывания средств, с це­
лями филантропическими, и т. п., — могут возникать даже в районе непо­
средственных действий центра. Связь всех подобных групп с центром под­
держивается особо назначенными к тому лицами. Что касается форм и це­
лей подобных групп, очевидно — все это определяется ими самими.
Гораздо сложнее вопрос об организациях м е с т н ы х**, задающихся
общереволюционными целями, но ограничивающихся географическими
или этнографическими районами действий. Несомненна огромная важ­
ность подобных организаций: успех революционного движения вполне за­
висит от их развития, и в отсутствии их всякие попытки центральной ор­
ганизации сопряжены с риском. Местные группы только в очень исключи­
тельных случаях могут получить значение в смысле почина революций; в
большинстве случаев их роль, конечно, сведется к тому, чтобы поддержать
начавшееся в центрах движение и не допускать свою местность пойти на
помощь правительству. Но в этом смысле их вмешательство определяет
весь исход борьбы. При торжестве революции значение местных организа­
ций подымается еще больше. Им придется возбуэвдать дух масс, им при­
дется главным образом влиять на выборы в Учредительное Собрание,
формулировать требования крестьянства и пр. Вообще, насколько роль
разрушительная падает преимущественно на центральную организацию,
настолько же роль созидательная падает на местные организации. В виду
всего этого мастные группы должны заранее заручиться:
а) положением в администрации и войске;
б) влиянием на крестьянство;
в) должны по возможности сходиться с местными либералами и кон­
ституционалистами;
г) должны запасаться материальными средствами;
д) основательно ознакомиться со своей областью.
В достижении этих целей члены партии должны действовать дружно,
поддерживая и вытягивая друг друга, замещая своими людьми все выгод­
* В числе с п е ц и а л ь н ы х
групп впоследствии появились б о е в ы е ,
во мно­
гом отличающиеся от других. Каждая боевая группа (по уставам) должна составлять не­
большой кружок (чел. 10), непосредственно и безусловно подчиненный Исполн. Комите­
ту в н а п р а в л е н и и
своей деятельности, но вполне самостоятельный в и с ­
полнении
указанных ему дел. Боевая группа должна состоять из товарищей,
вполне полагающихся друг на друга, а потому составляется и дополняется самостоятель­
но: Исполн. Комитету принадлежит право только не допускать в состав группы тех или
других лиц. Во внутренних делах группа решает все общим собранием, по большинству
голосов; в боевое время группа выбирает из своей среды а т а м а н а ,
который име­
ет диктаторскую власть. В члены группы принимаются лишь лица, обязующиеся итти на
самопожертвование (Прим. изд. «К. Н. В.»).
■^Организация местных групп впоследствии подробно разработана их «Уставами». Каждая
местная группа имеет свой устав, утвержденный Исполн. Комитетом. Сходные по типу,
эти уставы всегда имеют некоторые различия в подробностях, иногда чисто случайные и
-несущественные, иногда вызываемые местными условиями. В общем, однако, деятельность
местных групп всегда складывалась по типу, намеченному в настоящем параграфе (Прим.
изд. «К. Н. В.»).
423


ные для партии места, заботясь о поддержании репутации и влияния друг
на друга.
Приобретение положения в администрации и войске особенно важно
для первых моментов движения. Даже самое неполное достижение успеха
в этом отношении может в значительной степени помочь делу. Когда при
известии о восстании местные власти вздумают помочь правительству, не­
много нужно, чтобы смутить их. Когда губернатор видит колебания среди
хотя нескольких своих подчиненных, когда слышит от них указания на
опасность связывать свою судьбу с падающим правительством; когда дру­
гие члены партии производят демонстрации среди общества, народа; когда
среди офицерства и особенно начальников отдельных частей оказываются
два-три случая неповиновения, — это уже достаточно для того, чтобы гу­
берния осталась в нейтралитете сегодня, а, стало быть, завтра перешла в
руки революционеров. Особенно важны в этом случае войска, среди кото­
рых необходимо усиленно действовать, приобретая наиболее развитых и
честных людей в члены партии и возбуждая в остальных гражданское чув­
ство. Прежде всего следует обратить внимание на офицерство, и через них
действовать на солдат. В отношении крестьянства следует занимать места,
где возможно близкое соприкосновение с массами, заслуживать их уваже­
ние своим поведением, помогать им, защищать их интересы, опираясь на
содействие чиновных и влиятельных лиц партии. Не ведя массовой про­
паганды, должно, однако, сходиться с лучшими из крестьян, обращая их
по возможности в сознательных сторонников партии, знакомя их с ее це­
лями*. В отношении к либералам следует, не скрывая своего радикализ­
ма**, указывать на то, что при современной постановке партионных задач
интересы наши и их заставляют совместно действовать против правитель­
ства. Изучение губернии должно быть самое основательное: личности на­
чальствующих, влиятельных в обществе, войске, земстве или городских
управлениях людей, их взаимные отношения, пререкания и проч. — долж­
ны быть точно известны; необходимо знать, кто сознательный сторонник
правительства, кто простой карьерист, кто сочувствует партии и способен
ее поддерживать, необходимо знать количество войск, местонахождения
их, а также разных складов и учреждений; необходимо наблюдать за на­
строением народных масс, знать их ожидания, надежды, неудовольствия и
старательно намечать народных вожаков, сходясь с ними возможно теснее.
Короче: вся внутренняя жизнь данной области, все ее наличные силы,
имеющие политическое значение, должны быть тщательно изучены.
* Привлечение в организацию отдельных лиц из крестьянства, способных к ней примк­
нуть, конечно, всегда признавалось очень желательным. Составители «Подгот. работы»
лишь косвенно упоминают об этом просто потому, что дело слишком ясно для всех. Но
что касается организации в настоящее время в массе крестьянства, то она признавалась
в эпоху составления программы совершенной фантазией, и, если не ошибаемся, даль­
нейшая практика не могла изменить в этом отношении мнений наших социалистов
(Прим. изд. «К. Н. В.»).
* Т . е. своей социалистической и революционной программы. Как известно, в домашнем
жаргоне наших революционеров слово «радикал» сплошь и радом употребляется в смысле
«социалиста-революционера». Делаем это пояснение для людей, незнакомых близко с рус­
ской революционной средой (Прим. изд. «К. Н. В.»).
424


Организация местных групп по необходимости должна приспособлять­
ся к общим условиям деятельности в России. В центре каждой местной
организации должна стоять крепко сплоченная группа, тайное общество,
связанное, с одной стороны, с центром, с другой — со своими подгруппа­
ми. Проповедуя программу действий, сообразно с общими планами пар­
тии, местная группа должна, однако, держать в секрете частности своих
действий, сношений, средств, не допуская втираться в свою среду малоиз­
вестным лицам на том лишь основании, что им вздумалось выдавать себя
за людей единомыслящих.
в) Г о р о д с к и е р а б о ч и е
Городское рабочее население, имеющее особенно важное значение для
революции, как по своему положению, так и по относительно большей
развитости, должно обратить на себя серьезное внимание партии. Успех
первого нападения всецело зависит от поведения рабочих и войска. Если
партия заранее заручится такими связями в рабочей среде, чтобы в мо­
мент восстания имела возможность закрыть фабрики и заводы, взволно­
вать массы и двинуть их на улицы (с сочувственным, конечно, отношени­
ем к восстанию), — это уже наполовину обеспечит успех дела. С другой
стороны, городские рабочие, в силу своего положения, явятся представи­
телями чисто-народных интересов, и от их более или менее активного от­
ношения к восстанию, к мерам временного правительства, к самому со­
ставлению временного правительства — значительно зависит весь характер
движения и степень полезности революции для народа*.
Поэтому в рабочей среде должна усиленно вестись п р о п а г а н д а :
1) социалистических идей (чем шире, тем лучше), 2) политического пере­
ворота и создания демократического правительства, как первого шага к
осуществлению народных требований. Рядом с пропагандой должна итти
о р г а н и з а ц и я рабочих масс, имеющая целью сплотить их, развить в
них сознание единства и солидарности интересов. Организация рабочих
может быть ведена на всякой почве, начиная с артелей, товариществ,
кружков саморазвития, стачек и кончая чисто революционными сообщест­
вами. Члены партии должны составлять из развитых людей (интеллиген­
ции или рабочих — все равно) кружки последнего рода и рассеивать чле­
нов этих кружков по всем фабрикам и заводам для образования групп
первого рода, с тем, чтобы, во-первых, повышать постоянно уровень рабо­
чих масс, во-вторых, намечать и присоединять к себе новых личностей из
их среды, в-третьих, чтобы при перевороте иметь возможность взволно­
вать самую обширную массу рабочих. Эти революционные кружки долж­
ны быть сохраняемы в глубочайшей тайне от посторонних, но в то же
время связаны между собою и центральной организацией.

* Это значение рабочих для самого характера революции впоследствии более подробно
развито в «Программе рабочих членов партии Народной Воли», составленной СПб. цен­
тральным рабочим кружком по соглашению с Исполн. Комитетом. В организационном
отношении — первоначальное воздействие на рабочих лежало на обязанности местных
групп, которые должны были иметь «рабочие подгруппы». В СПб. же был организован
«Центр, раб. кружок», непосредственно связанный с Исполн. Ком. и имевший несколько
своих подгрупп, разветвленных в массе рабочих (Прим. изд. «К. Н. В.»).
425


д) Войско
Значение армии при перевороте — огромное. Можно сказать, что, имея
за себя армию, можно низвергнуть правительство даже без помощи наро­
да; а имея армию против себя, ничего, пожалуй, не достигнешь и с под­
держкой народа. При настоящих условиях, однако, пропаганда меэвду сол­
датами затруднена в такой степени, что на нее едва ли можно возлагать
много надежд*. Гораздо удобнее воздействие на о ф и ц е р с т в о : бо­
лее развитое, более свободное, оно более доступно влиянию. Между тем в
момент переворота, конечно, никто не может склонить солдат на сторону
восстания лучше, чем популярный офицер, обращающийся к своим солда­
там с соответственными указаниями и предложениями. Наконец, если бы
дух роты или батальона не допускал хакого обращения, то командир всетаки может повести солдат не туда, куда приказано, может их удержать от
пальбы, заставить отступить, деморализовать бесцельными переходами и
т. д. В виду всего этого, офицерство должно быть предметом самого вни­
мательного воздействия. Лучших, наиболее развитых и энергичных следу­
ет привлекать, как сознательных членов партии. По отношению к массе
остальных — должно подымать их уровень развития, выяснять им их обя­
занности к народу, подрывать в их глазах значение правительства и выяс­
нять цели революционеров. Офицеры — члены партии — должны пресле­
довать две главные цели: 1) или выслуживаться, занимать важные места,
2) или обращать все внимание на приобретение популярности между сол­
датами. Затем, конечно, они должны поднимать уровень развития товари­
щей, а также солдат, причем по отношению к последним могут быть, меж­
ду прочим, утилизированы силы первых.....................
Наконец, следует употребить все старания, чтобы стягивать лучшие си­
лы армии в пункты, важные для восстания, и по возможности так, чтобы
в отдельных частях все важные места были заняты своими людьми**.
д) И н т е л л и г е н ц и я и молодежь
Интеллигенция и молодежь, в частности, составляют такие сферы, где
каэвдое честное направление должно только давать о себе знать, чтобы
иметь сторонников. Больших комментариев к способам действий в этой
среде не требуется. Относительно молодежи — важно поддерживать в ее
рядах революционные тенденции, воспитывая молодое поколение в рево­
люционном духе и давая деятельность, доступную для его сил и в то же
время полезную для дела революции. Так, учащаяся молодежь может под­
держивать в своей среде дух солидарности, стойкость в борьбе и граждан­
ское мужество, добиваясь расширения студенческих прав; может вести
* Как читатели видят, эти слова не отрицают важности пропаганды между солдатами.
Практика впоследствии во многих местностях показала, что при п о т в о р с т в е
офицеров
пропаганда может быть очень успешной. Само собою разумеется, что
партия не упускала таких благоприятных случаев (Прим. изд. «К. Н. В.»).
NB. Точками здесь обозначен пропуск нескольких слов, касающихся технической
стороны воздействия на солдат. Мы не решались опубликовать такие частности, разо­
блачение которых может мешать действующим в военной среде (Прим. изд. «К. Н. В.»).
"^Вообще деятельность в среде военной впоследствии была гораздо подробнее развита в
уставах военных групп, которые, согласно указаниям практики, должны были иметь не­
которые отличия от местных.
426


пропаганду среди рабочих, помогать распространению революционных из­
даний и т. д.*
е) Е в р о п а
По отношению к Европе политика партии должна стремиться к тому,
чтобы обеспечить русской революции сочувствие народов. Правительства, с
их изменчивой политикой, с их дипломатическими интересами, не могут
быть сколько-нибудь прочными союзниками для нас. Не могут они быть и
особенно опасными, если мы заручимся симпатиями общественного мнения
Европы. Могущество этой силы мы видели недавно на примере Гартмана.
Для достижения этой цели партия должна знакомить Европу со всем
пагубным значением русского абсолютизма для самой европейской циви­
лизации, с истинными целями партии, со значением нашего революцион­
ного движения, как выражения всенародного протеста. Факты революци­
онной борьбы, деятельность и цели партии, мероприятия русского прави­
тельства, его отношения к народу, — если Европа будет все это знать без
искажений, то ее сочувствие нам обеспечено. В этих видах необходимо ор­
ганизовать снабжение европейской прессы всякими такого рода сведения­
ми. Лица, проживающие за границей, должны и лично действовать в том
же духе на митингах, общественных собраниях, читая лекции о России
и т. п. В случаях, подобных гартмановскому, необходимо вести оживлен­
ную агитацию, пользуясь моментом, когда внимание общества обращено
на русские дела.
Печатается по: Литература партии «Народная Воля» / Издательство Всесоюзного
общества политкаторжан и ссыльно-поселенцев. М., 1930. С. 305—309.
Впервые опубл.: Календарь «Народной воли» на 1883 год. Женева, 1883.
1

«Подготовительная работа партии» являлась секретной инструкцией, поясняющей разде­
лы «Программы Исполнительного комитета», посвященные деятельности партии. Пред­
назначенная только «для вполне своих людей», инструкция «имела целью лишь устано­
вить в среде организации общую, одинаковую точку зрения на деятельность» (Календарь
«Народной воли» на 1883 год. С. 121).
Первоначальный набросок инструкции, написанной Л. А. Тихомировым (раздел о ра­
бочих— по-видимому, А. И. Желябовым — см.: Революционное народничество... T. II.
С. 379), был разослан в начале 1880 г. по всем народовольческим группам для обсужде­
ния и поправок. Примерно в марте—апреле, «по получении отзывов и замечаний», инст­
рукция была исправлена и получила окончательную редакцию. В 1880-х — начале 1890-х
годов несколько раз гектографировалась с рукописного текста (см.: Сводный каталог рус­
ской нелегальной и запрещенной печати XIX века: Книги и периодические издания.
М., 1982. Ч. 2. С. 37-38).

* Впоследствии были составлены более подробные указания тех услуг революционному
делу, которые может оказывать учащаяся молодежь (см. так наз. «Инструкцию», гекто­
графированное издание, кажется, 1881 года). В организационном отношении — партия
действовала на молодежь посредством «студенческих подгрупп», бывших при каждой
'местной группе. В СПб. же с 1880 г. организована особая «Центральная студенческая
группа», заявившая себя деятельным участием во всех студенческих волнениях (см., ме­
жду прочим, выпущенные ею прокламации) (Прим. изд. «К. Н. В.»).
427


№ 8
От И с п о л н и т е л ь н о го К о м и т е т а
19 ноября сего года под Москвою, на линии Московско-Курской ж. д.,
по постановлению Исполнительного комитета произведено было покуше­
ние на жизнь Александра II посредством взрыва царского поезда. Попыт­
ка не удалась. Причины ошибки и неудачи мы не находим удобным пуб­
ликовать в настоящее время 1.
Мы уверены, что наши агенты и вся наша партия не будут обескураже­
ны неудачей, а почерпнут из настоящего случая только новую опытность,
урок осмотрительности, а вместе с тем новую уверенность в свои силы и в
возможность успешной борьбы.
Обращаясь ко всем честным русским гражданам, кому дорога свобода,
кому святы народная воля и народные интересы, мы еще раз выставляем
на вид, что Александр II является олицетворением деспотизма лицемерно­
го, трусливо-кровожадного и всерастлевающего. Царствование Александ­
ра II с начала до конца — ложь, где пресловутое освобождение крестьян
кончается Маковским циркуляром, а разные правды, милости и свобо­
ды — военной диктатурой и виселицами. С начала до конца оно посвяще­
но упрочению враждебных народу классов, уничтожению всего, чем жил и
хочет жить народ. Никогда воля народа не попиралась более пренебрежи­
тельно. Всеми мерами, всеми силами это царствование поддерживало каж­
дого, кто грабит и угнетает народ, и в то же время повсюду в России сис­
тематически искореняется все честное, преданное народу. Нет деревушки,
которая не насчитывала бы нескольких мучеников, сосланных в Сибирь за
отстаивание мирских интересов, за протест против администрации и кула­
чества. В интеллигенции — десятки тысяч человек нескончаемой верени­
цей тянутся в ссылку, в Сибирь, на каторгу, исключительно за служение
народу, за дух свободы, за более высокий уровень гражданского развития.
Этот гибельный процесс истребления всех независимых гражданских эле­
ментов упрощается, наконец, до виселицы.
Александр II — главный представитель узурпации народного самодер­
жавия, главный столп реакции, главный виновник судебных убийств.
14 казней тяготеют на его совести, сотни замученных и тысячи страдаль­
цев вопиют об отмщении. Он заслуживает смертной казни за всю кровь,
им пролитую, за все муки, им созданные.
Он заслуживает смертной казни. Но не с ним одним мы имеем дело.
Наша цель — народная воля, народное благо. Наша задача — освободить
народ и сделать его верховным распорядителем своих судеб. Если б Алек­
сандр II сознал, какое страшное зло он причиняет России, как несправед­
ливо и преступно созданное им угнетение, и, отказавшись от власти, пере­
дал ее всенародному Учредительному собранию, избранному свободно по­
средством всеобщей подачи голосов, снабженному инструкциями избира­
телей, — тогда только мы оставили бы в покое Александра II и простили
бы ему все его преступления.
А до тех пор борьба! Борьба непримиримая! Пока в нас есть хоть кап­
ля крови, пока на развалинах самодержавного деспотизма не разовьется
428


знамя народной свободы, пока народная воля не сделается законом рус­
ской жизни!
Мы обращаемся ко всем русским гражданам с просьбой поддержать на­
шу партию в этой борьбе. Нелегко выдержать напор всех сил правительст­
ва. Неудачная попытка 19 ноября представляет небольшой образчик тех
трудностей, с которыми сопряжены даже отдельные, сравнительно незна­
чительные эпизоды борьбы. Для того чтобы сломить деспотизм и возвра­
тить народу его права и власть, нам нужна общая поддержка. Мы требуем
и ждем ее от России.
С.-Петербург, 22 ноября 1879 г. «Петербургская вольная типография».
Печатается по: Революционное народничество 70-х годов XIX века. М.; Л., 1965. T. II.
С. 221—222. В основе публикации — печатный подлинник, хранящийся в РГИА. Ф. 1410.
On. 1, Д. 246.
1

По ошибке был взорван поезд с царской свитой. При взрыве никто не пострадал.

№ 9
< П р о к л а м а ц и я И с п о л н и т е л ь н о г о к о м и т е т а по п о в о д у
взрыва в Зимнем дворце>
По постановлению Исполнительного комитета 5 февраля в 6 час.
22 мин. вечера совершено новое покушение на жизнь Александра Вешате­
ля посредством взрыва в Зимнем дворце *. Заряд был рассчитан верно, но
царь опоздал на этот раз к обеду на полчаса, и взрыв застал его на пути в
столовую. Таким образом, к несчастью родины, царь уцелел.
С глубоким прискорбием смотрим мы на погибель несчастных солдат
царского караула, этих подневольных хранителей венчанного злодея. Но...
пока армия будет оплотом царского произвола, пока она не поймет, что в
интересах родины ее священный долг стать за народ против царя, такие
трагические столкновения неизбежны.
Еще раз напоминаем всей России, что мы начали вооруженную борьбу,
будучи вынуждены к этому самим правительством, его тираническим и
насильственным подавлением всякой деятельности, направленной к на­
родному благу. Правительство само становится преградой на пути свобод­
ного развития народной жизни. Оно само ставит каждого честного чело­
века в необходимость или отказаться от всякой мысли служить народу,
или вступить в борьбу на смерть с представителями современного госу­
дарства.
Объявляем еще раз Александру II, что эту борьбу мы будем вести до
тех пор, пока он не откажется от своей власти в пользу народа, пока он
не предоставит общественное переустройство всенародному Учредительном усобранию , составленному свободно, снабженному инструкциями от из­
бирателей. А пока первый шаг в деле освобождения родины по-прежнему
стоит задачей перед нами, и мы разрешим ее во что бы то ни стало.
429


Призываем всех русских граждан помочь нам в этой борьбе против бес­
смысленного и бесчеловечного произвола, под давлением которого погиба­
ют все лучшие силы отечества.
Исполнительный] ком[итет], 1880 г., 7 февр[аля].
Летуч[ая] тип[ография] «Нар[одной] воли».
Печатается по: Революционное народничество 70-х годов XIX века. М.; Л., 1965. T. II.
С. 223—224. В основе публикации — печатный подлинник, хранящийся в РГИА. Ф. 1410.
On. 1. Д. 309.
1 Взрыв был подготовлен и осуществлен С. Н. Халтуриным при помощи Исполнитель­
ного комитета.

№ 10
Л . А. Т и х о м и р о в . И з ста т ьи «Чего нам ж д а т ь
от революци и? »
<...> Революция могла бы быть предотвращена только посредством та­
кой социально-экономической организации страны, которая позволила бы
народу развивать свои производительные силы хоть приблизительно на­
равне с нашими европейскими соседями. Самодержавная власть, бессиль­
ная выполнить эту задачу, и продолжая влачить свое существование, дела­
ет положение вещей все более «невозможным». И нет в России такого
класса, который обладал бы достаточной силой для организации страны.
Мы идем к катастрофе. Попытки правительства затормозить это движе­
ние, посредством поощрения то буржуазии, то дворянства — создают
больше усиление эксплуатации, чем организацию производительных сил и
только ускоряет наступление страшного и торжественного момента, когда
Россия с размаху войдет в полосу революционного разрушения, как низ­
вергается река в пропасть водопада. Но что же нас ждет за этой таинст­
венной чертой, где бурлят и пенятся волны исторического потока?
Царство капитализма, отвечают нам некоторые.
Начало социалистической организации России, отвечаем мы.
< ...>

Здесь-то и выступает с огромной важностью вопрос о власти народа,
как мы уже предваряли в начале статьи. В чьих руках окажется государст­
венная власть в пореволюционный момент? Будет ли наша революция
процессом политического сплочения буржуазии, сопровождаясь переходом
в ее руки первенствующего государственного влияния, или при этом, на­
оборот, получит преобладающее значение масса народа, которая у нас есть
масса рабочая? Вот вопрос, от решения которого зависит наша деятель­
ность в подготовительную эпоху, но решение которого в момент развязки
тоже значительно зависит от того, что мы, социалисты-революционеры,
будем делать в настоящее время. Потому-то и нельзя молчать о нем те­
перь, нельзя пропускать без возражения таких призывов к конституции,
430


которые приучают революционеров заранее отказываться от борьбы за на­
родную власть.
Чем вызывается, однако, такая преждевременная уверенность в победе
буржуазии? Какими средствами, какими силами буржуазия может захва­
тить власть и удерживать ее? Численно ничтожная, нравственно разроз­
ненная, экономически слабая, — какими чудесными способами она может
стать во главе государственного правления? Если бы она имела достаточ­
но силы, она бы это сделала уже теперь. <...>
Едва ли Россия в современном хаотическом состоянии может задать,
пока буржуазия сложится сама настолько, чтобы уметь привести этот хаос
к какому-нибудь порядку, хотя бы даже буржуазному. Тем более, что меж­
дународное положение России, с точки зрения производства, возбуждает
весьма сильные сомнения в том, возможно ли такое сформирование наше­
го капитализма вообще. Если же мы доживем до крушения существующе­
го строя раньше этого, то буржуазия не имеет никаких данных захватить
политическую власть. Масса народа, сила громадная — каждый раз когда
она сплочена, выдвинет и поддержит только такой строй, в котором будут
осуществляться главные основы его миросозерцания: народное самодержа­
вие в государственных отношениях, и организация земельных отношений
на основании общенародного права на землю. В этом смысле захват вла­
сти социально-революционной партией вовсе не представляется ни фанта­
стичным, ни бесплодным.
По поводу этого вопроса о захвате власти против народовольства гово­
рилось очень много, и очень, по большей части, неосновательно. Люби­
мый прием наших оппонентов состоит в победоносном опровержении то­
го, чего мы никогда не предлагали. Нам возражают таким образом, что со­
циалистическая организация страны декретами временного правительст­
ва — невозможна. Совершенно соглашаемся с этим, и скажем даже боль­
ше: мы не считаем захвата власти революционной партией сколько-нибудь
желательным результатом революции. Напротив, такой факт сам по себе
служил бы доказательством неудачи революционного движения, потому
что его настоящая цель — это именно возбуждение в народе процесса са­
мостоятельной организации, охватывающей между прочим и государствен­
ные отношения. Мы говорим иногда о захвате власти революционерами
только как об исходном пункте революции. В этом смысле он легко может
оказаться необходимым и полезным. Мы не станем останавливаться на
опровержении мнений о невозможности такого захвата. Эти мнения дер­
жатся на перетасовке понятий на рассуждениях о возможности продолжи­
тельного захвата вместо обсуждения возможности самого факта захвата.
Не подлежит сомнению, что вопрос о захвате власти всякою революцион­
ною силою определяется прежде всего тем, достаточно ли дезорганизова­
но, расшатано и непопулярно существующее правительство, и если все
эти данные имеются в наличности — государственный переворот не пред­
ставляет ничего невозможного и даже особенно трудного. Действительно
трудная задача представляется временному правительству лишь потом,
лишь, на вопросе о сколько-нибудь продолжительном удержании власти.
Однако же это затруднение в наименьшей степени стоит именно перед
правительством социалистов-революционеров. Для того, чтобы удержать
431


захваченную власть, они должны только пользоваться ею, и разумеется, не
для создания социалистического строя. Ближайшая и первая задача побе­
доносного временного правительства состоит в том, чтобы явиться на по­
мощь народной революции. Захваченная государственная власть должна
быть употреблена для того, чтобы повсюду революционировать народные
массы и организовать их власть, а это — такая задача, при выполнении
которой революционеры стоят на твердой почве. Тут временное прави­
тельство даже ничего не творит, а только разрешает силы, существующие
в народе и даже находящиеся в состоянии сильнейшего напряжения. В
народных понятиях и привычках точно также находится в наличности
достаточно элементов для успешной организации его сил. Крестьянство
умеет устроить свое самоуправление, умеет принять в мирское владение
землю и общественно ею распоряжаться. Временное правительство не
имеет тут нужды ни приневоливать народную массу, ни учить ее. Оно
только помогает ей с чисто внешней стороны, А между тем каждый шаг,
сделанный в смысле такого употребления власти, укрепляет временное
правительство, постоянно увеличивая, с одной стороны, количество сил,
его поддерживающих, и в такой же мере ослабляя все больше и больше
^го противников.
Так представляется нам роль временного правительства, вынужденного
захватить государственную власть. В результате оно создает не какой-ни­
будь прочный общественный строй, а только вызывает силы, необходимые
для его создания. Оно организует народ временно и лишь настолько, на­
сколько его самодержавие может быть осуществлено при таких условиях.
Оно делает это на такой почве, где народ организуется легко и быстро,
становясь при этом достаточно независимым, чтобы при окончательной
реорганизации государственно-общественных отношений не находиться
под непреодолимым давлением эксплуататорских слоев. Ничего большего
временное правительство сделать не может, но успешно исполнив эту за­
дачу, оно вполне обеспечивает будущность русской революции.
Что будет дальше? Что дает нам народное самодержавие, поставленное
таким образом настолько прочно, насколько это возможно без окончатель­
ной социалистической организации страны? Нам говорят, что затем все,
созданное революцией, мало-помалу станет разрушаться и приходить к
прежнему порядку. Мы смотрим на дело иначе.
То относительное равенство и та относительная политически-экономическая независимость народа, которые созданы революционным переворо­
том, по нашему мнению, достаточно сильны, чтобы создать правительство,
вполне демократическое, действующее и принужденное действовать в ин­
тересах народных масс. Если мы вспомним громадное, всеопределяющее
значение земли для русского национального производства, то должны бу­
дем согласиться, что решение аграрного вопроса в смысле принадлежно­
сти земли государству и пользования ею только трудящимися — такое ре­
шение сразу до чрезвычайности обессиливает и без того слабые сословия
дворянства и буржуазии. Какие бы то ни были интриги людей этих сосло­
вий против народа станут бесполезны, потому что вырвать землю из рук
народа, ее захватившего — это совершенно очевидная нелепость; а до тех
пор, пока земля изъята из области эксплуатации, народ закабалявать нет
432


возможности. Правительство в собственных интересах должно будет слу­
жить народу, и даже самая предприимчивость людей из буржуазного слоя
принуждена будет, также в собственных выгодах, обратиться на служение
народу, на организацию его общественного производства. Мы действи­
тельно не видим причин, почему бы организация национального произ­
водства, при обрисованных условиях, не могла у нас развиваться совер­
шенно иным путем, чем это было сделано капитализмом в Европе.
По этому поводу нам вовсе незачем насмешливо вспоминать о Перу
или Парагвае, и толковать о деспотизме коммунистического правительст­
ва. Правительство, народом выбираемое, контролируемое и сменяемое не
может насильно навязывать народу благодеяния социализма или комму­
низма. Но, с другой стороны, то же правительство, ответственное за ход
дел в стране, заинтересованное в ее благосостоянии, от которого зависит и
его собственная популярность, без сомнения принуждено будет употреб­
лять меры к повышению производительности труда, а между прочим, и к
организации крупного производства; точно также, как принуждено будет
эти меры сообразовать с установленной политической и социальной кон­
ституцией народа.
Печатается по: Вестник Народной Воли: Революционное социально-политическое
обозрение. Женева: Вольная рус. тип., 1884. № 2. 24 апреля. С. 248—249, 254—257.

№ 11
Гр а к х ( П . Н. Т к а ч е в ) . Т е р р о р и з м к а к
единственное средство нравственного
и общественного возрож дения России
«Кто только вдумается в современное положение России, придет необ­
ходимо к заключению, что положение это одно из тяжелых и быть про­
должительным не может. Наше экономическое положение потрясено; ф и­
нансы в расстройстве; в управлении по крестьянским делам обнаружились
такие существенные недостатки, что правительство нашлось вынужденным
передать на рассмотрение земств вопрос о реорганизации крестьянских
учреждений; крестьяне, составляющие в общей массе народонаселения
России 80%, обеднели и оказываются почти не в состоянии нести тяжесть
лежащих на них повинностей; учебная часть поставлена дурно, а учрежде­
нию народных школ и развитию грамотности в народе бывшее министер­
ство народного просвещения ставило преднамеренные препятствия; еврей­
ские беспорядки обнаружили присутствие в народных массах недоброго
чувства не только против евреев, но и вообще против имущих классов; по­
лиция оказывается несоответствующею обязанностям, на нее возложен­
ным, и урядники вместе со становыми и исправниками не приносят ни
народу, ни правительству пользы; злоупотребления и хищения расстроивают народный организм...»
Вышеприведенная выписка сделана нами не из какой-нибудь «подполь­
ной» брошюры, не из какой-нибудь революционной прокламации, не из
433


какого-нибудь заграничного издания, — нет, она сделана из передовой ста­
тьи № 174 (от 25 июня 1881) «Голоса», газеты, которую, конечно, никто
не упрекнет в политической неблагонадежности, в недостатке холопского
пресмыкательства, полицейского рвения и иных добродетелях, присущих
российскому верноподданному *. Если «Голос» т а к характеризует со­
временное положение России, если даже он находит его невыносимо тя­
желым, то страшно даже подумать, каково же оно должно быть в действи­
тельности! Каково оно должно быть в действительности, если сознание
его невыносимости начинает проникать в умы даже того забитого чинов­
ничества, того отупелого и погрязшего в хищничестве дворянства и купе­
чества, той развращенной, изолгавшейся и исподличавшейся «интеллиген­
ции», отголоском чувств и мнений которых служат «Голос» и иные подоб­
ные ому представители нашей полицейско-официозной прессы! Но кто же
довел Россию до такого положения? кто расстроил и погубил народное
благосостояние? кто довел массу народонаселения до состояния нищенст­
ва и хронического голода? кто задавил крестьянство под «бременем непо­
сильных» налогов и повинностей? кто препятствовал развитию в народе
грамотности, кто «поставил дурно» нашу учебную часть? кто водворил во
всех отраслях общественного управления систему «хищения и всяческих
злоупотреблений»? кто наградил нас урядниками, становыми, исправника­
ми и иными «блюстителями общественного спокойствия», не приносящи­
ми — по сознанию самих верноподданных — «ни малейшей пользы ни на­
роду, ни государству»?
Кто? — Самодержавная, бесконтрольная, вездесущая и всемогущая
власть «царя-батюшки». Ни один из верноподданных не может усомнить­
ся в этом факте, не перестав быть верноподданным. Усумниться в нем
значит усумниться в силе, в всемогуществе, в самом п р и н ц и п е са­
модержавия. Но если с а м о д е р ж а в и е довело нас до такого положе­
ния, которое, по сознанию в е р н о п о д д а н н е й ш и х
из в е р ­
н о п о д д а н н ы х , «продолжаться долее не может», если оно, по соз­
нанию тех же верноподданнейших из верноподданных «потрясло наше
экономическое состояние», «расстроило наши финансы», «ввергло боль­
шинство населения в бедность и нищету», «водворило во всех отраслях
общественного управления систему хищничества и грабежа» и т. п., — то
какие же чувства должно оно возбуждать к себе во всяком человеке, не ут­
ратившем «образа и подобия человеческого»? Чувство негодования, озлоб­
ления, презрения, ненависти и мщения. Эти чувства должны вызываться в
нем, так сказать, с а м и с о б о ю , помимо даже его воли и желания,
чисто рефлективным, роковым, неизбежным образом, подобно тому, — как
вызывается чувство б о л и при известном раздражении нерва. По-види­
мому, невозможно себе представить такого нравственно и физически иска­
леченного и развращенного существа, которое было бы в состоянии с ис­
креннею признательностью лизать руку, его защищающую, целовать ногу,
его топчащую, которое было бы в состоянии пылать чувством любви, бла­
годарности и уважения к тому, кто вверг его во тьму нищеты и невежест­
ва, кто отнял у него все его человеческие права, кто предал его в безгра­
ничную власть хищников и грабителей. По-видимому, подобного нравст­
венного урода не может существовать, так как его существование было бы
434


отрицанием всех известных нам законов, управляющих природою, не
только всякого м ы с л я щ е г о ,
но и просто даже ч у в с т в у ю ­
щ е г о , организма. Потому, казалось бы, что и наши в е р н о п о д д а н ы е , в качество если не м ы с л я щ и х , то хоть ч у в с т в у ю ­
щ и х организмов не могли бы и не должны были бы питать к самодер­
жавной власти — источнику всех своих страданий и злосчастий — ника­
ких иных чувств, кроме чувства озлобления, ненависти и негодования. Но
что же мы видим на самом деле?
Ч у в с т в у я , и не только чувствуя, но и сознавая, и не только соз­
навая, но даже выражая это сознание в устном, а где и когда возможно, и
в п е ч а т н о м слове, — чувствуя и сознавая невыносимость того поло­
жения, до которого довела нас самодержавная власть, наши верноподдан­
ные, в то же время, наперерыв спешат отличиться друг перед другом в вы­
ражении чувств «беспредельной благодарности», «бесконечной любви»,
«безграничной преданности» и «безусловного почтения и благоговения» к
этой самой самодержавной власти! Со всех углов России и от всех сосло­
вий шлют они своему самодержавному палачу, тирану и грабителю свои
верноподданнические излияния; со всех концов России и от всех сословий
шлют они ему своих «выборных» депутатов, которые, от лица всех послав­
ших их, лижут (не в литературном, а в буквальном смысле слова) ему но­
ги, целуют его руки и, обливаясь слезами, заверяют его в своей любви,
преданности и благодарности!...
Читая официальные отчеты о всех этих верноподданнических «излия­
ниях», «коленопреклонениях» и «лизаниях», становится стыдно и гадко
называться р у с с к и м и невольно вспоминаются слова поэта:
К чему скотам дары природы?
Их можно резать или стричь —
Наследье им, из рода в роды
Ярмо с гремушкою, да бич!2
Каким же образом могли д о т а к о й с т е п е н и атрофироваться
в людях, не только чувство «собственного, человеческого достоинства», но
даже и элементарное, животное чувство с е б я л ю б и я ? Каким обра­
зом могли они дойти до такого невероятного нравственного падения и са­
моуничижения?
Никто, разумеется, не исключая даже и самих верноподданных, не со­
мневается в том, что во всех этих «излияниях», «коленопреклонениях»,
«лизаниях» и «славословиях» очень мало искренности и правды, но очень
много лжи и лицемерия. Омывая слезами благодарности руку, которая их
бьет, выражая свою любовь, преданность и благоговейное уважение к чу­
довищу, которое их грабит, разоряет, унижает, топчет в грязи, вернопод­
данные действуют очевидно под влиянием тех же самых мотивов, которы­
ми во времена крепостного права определялись и обусловливались отно­
шения бесправного раба-холопа к полноправному владыке-помещику. Мо­
тивы же эти сводились — как всем известно — главным и почти исключи­
тельным образом к чувству страха, — страха за свою жизнь и личную
безопасность. Под гнетом этого чисто скотского страха, вызываемого при­
сущим всякому животному инстинктом самосохранения, в душе раба-хо­
435


лопа вытравлялись постепенно все симпатические, человеческие чувства,
извращались все его умственные и нравственные понятия, и он превра­
щался действительно в какое-то нравственное чудовище, способное с бла­
гоговением и признательностью лизать руку, которая его душит, целовать
ноги, которые его топчут; нравственное чудовище, совершенно лишенное
всякого сознания собственного достоинства, всякого сознания своих чело­
веческих прав, совершенно неспособное ни к какой борьбе, ни к какому
активному протесту. Упразднение крепостного права, устранив чисто
юридическую
(экономическая
подчиненность осталась
прежняя) подчиненность, в которой находилось крестьянство к помещи­
кам, нисколько не устранило, а напротив еще больше усилило ту п о д ­
ч и н е н н о с т ь , ту зависимость, в которой все русские верноподдан­
ные вообще находились и находятся, по отношению к самодержавной,
бесконтрольной, всемогущей власти полицейско-бюрократического госу­
дарства. Верноподданные, как во время, так и после крепостного права,
остаются по-прежнему полными, безгласными холопами-рабами «царя-батюшки» и его слуг и клевретов. В силу основного принципа самодержа­
вия, царь-батюшка, его слуги и клевреты по-прежнему остаются полными,
неограниченными хозяевами и распорядителями имущества, чести, свобо­
ды, жизни и всех вообще человеческих прав верноподданного. Сознавая
или если и не всегда сознавая, то все-таки чувствуя и чувствуя весьма ося­
зательно на собственной шкуре, свое рабское, бесправное, зависимое поло­
жение перед «предержащей, самодержавною властью», верноподданные
всех чинов и сословий, а преимущественно верноподданные средних, бур­
жуазных и так называемых интеллигентных классов, постоянно живут,
или лучше сказать, прозябают, под всесокрушительным гнетом того же
вечного, инстинктивного, животного страха, под гнетом которого, во вре­
мена крепостного права, прожили дворовые холопы самодержавных поме­
щиков. И этот-то страх и заставляет так, как он заставлял и дворовых хо­
лопов, лизать руки и ноги их самодержавного барина; воскурять ему фимиамы и воссылать ему слезные благодарности за все то унижение, за все
те муки и страдания, которым ему благоугодно подвергать их. Этот-то
страх в такой же степени, если еще не большей, исказил и продолжает ис­
кажать их нравственную, человеческую природу, в какой он исказил и из­
вратил природу дворового холопа. Он делает их совершенно неспособны­
ми — как делал и последнего — ни к борьбе, ни даже к пассивному про­
тесту; он вытравляет из его ума самые элементарные понятия о правде и
справедливости, из их сердца — самые элементарные чувства: человеческо­
го достоинства, чести и самоуважения; он лишает их образа и подобия че­
ловеческого; он превращает их в бессмысленных скотов, с ослиным терпе­
нием несущих положенное на них ярмо; мало того, он атрофирует у них
даже такие чувства, которые присущи и последнему скоту: собака, кошка
защищают своих детенышей от своего владыки — человека; верноподдан­
ные, же в угоду своего владыки-царя, откармливают его палачей мозгом и
кровью своих собственных сыновей, дочерей, сестер и жен! Чтобы спасти
свои шкуры, отец предает своего сына, жена — мужа, брат — брата! Как
ужасен, как всесилен и всемогущ должен быть с т р а х , доведший ты­
сячи, сотни тысяч людей до такого нравственного падения и вырождения,
436


до такого нравственного уродства! Извращая и искажая нравственную
природу человека, страх этот является в то же время одною из самых мо­
гучих и непоколебимых опор самодержавной власти полицейско-буржуазного государства. В сущности говоря, последнее им только и сильно; ис­
чезни страх из сердца верноподданных и самодержавное государство не
могло бы просуществовать и дня. Потому-то все усилия людей, понимаю­
щих и сознающих весь ужас и всю невыносимость современного положе­
ния России, людей, искренно любящих народ и стремящихся к экономи­
ческому, политическому и нравственному возрождению своей родины, все
усилия этих людей должны быть направлены к освобождению русского
человека из-под гнета оболванивающего и оскотинивающего его страха.
Только освободившись хотя отчасти от этого страха, он в состоянии будет
нравственно возродиться, он сознает свои права, сознает всю унизитель­
ность своего рабства и сделается способным к активной борьбе со своими
тиранами, кровопийцами и эксплуататорами.
Но каким же образом, при существовании данных политических и об­
щественных условий, возможно достигнуть освобождения верноподданно­
го от гнетущего его страха? Ведь этот страх порождается именно этими
данными политическими и общественными условиями, — условиями, при
которых судьба, свобода, честь и жизнь верноподданного всецело и безус­
ловно зависят от самодурного произвола самодержавных чиновников.
Следовательно, страх может исчезнуть лишь с устранением этих, порож­
дающих его условий. Но с другой стороны, как могут быть устранены по­
следствия, при господстве страха, обезличивающего человека, забивающе­
го в нем все человеческие чувства, делающего его неспособным ни к борь­
бе, ни к активному протесту?
Как выйти из этого, по-видимому, заколдованного круга? По мнению
так называемых либералов из него нас может вывести лишь путь м и р ­
ного,
постепенного
общественного
прогресса;
они утешают себя наивною мечтою, что будто бы при «благожелательном
направлении самодержавной власти постепенно будут расширяться раз­
личные общественные свободы, будет распространяться образование и что
естественным результатом этого развития образования и расширения сво­
бод явится ослабление самодержавного гнета, то есть освобождения верно­
подданного от извращающего и оболванивающего его страха. Но ведь это
несбыточная иллюзия, неосуществимая, химерическая утопия! Во-первых,
при том отношении, которое существует у нас между верноподданными, с
одной стороны, и самодержавною властью, с другой, последняя не имеет
ни малейшего резона поступаться своими правами в пользу первых. За­
чем? Ведь верноподданные не только не протестуют и не жалуются, но,
напротив, постоянно заверяют ее (не только на с л о в а х , но и на де­
ле) в своей преданности, любви и признательности. Во-вторых, если бы
даже самодержавной власти и пришла невозможная фантазия развивать
среди своих верноподданных человеческие идеи, и расширять их общест­
венные свободы, то какой же бы от этого получился результат? Реформа­
торские попытки прошедшего царствования доказывают с очевидностью,
не подлежащею ни малейшему сомнению, чему результат этот должен был
бы равняться. Разве наши д у м ы , наши з е м с т в а , наша м а 437


г и с т р а т у р а отваживались хоть когда-нибудь на серьезную попытку
воспользоваться предоставленными им с в о б о д а м и ? Напротив, при
всяком удобном случае, они из кожи лезли, чтобы засвидетельствовать пе­
ред самодержавною властью свою холопскую преданность и свое решитель­
ное нежелание в чем бы то ни было eâ перечить и прекословить. Страх
перед всесильным самодержавием, страх вполне естественный и неизбеж­
ный, делал и делает наших верноподданных совершенно неспособными
пользоваться какими бы то ни было свободами, которыми благоугодно бу­
дет самодержавной власти наградить их. Что же касается до распространения
разумного, человеческого воспитания среди людей, потерявших —под гнетом
страха — образ и подобие человеческое, то об этом смешно даже и думать...
Разве рабская, извращенная с т р а х о м натура способна воспринять и
подчиниться влиянию каких-нибудь, разумных, человеческих идей?
Нет, — единственно практическое, единственно действительное средст­
во достигнуть политического и социального возрождения России состоит
в том, чтобы освободить верноподданных от гнетущего их страха перед
«властью предержащею», и только тогда, когда они освободятся от этого
страха, в них проснутся человеческие чувства, в них пробудится сознание
их человеческих прав, у них явится и желание, и сила, и энергия бороться
за эти права... А так как сила гнетущего их страха прямо пропорциональ­
на силе, дисциплине и организации «предержащей власти», то отсюда са­
мо собою следует, что для ослабления первой, т. е. силы страха, необходи­
мо ослабить, расшатать, дезорганизовать силу второй, т. е. данной госу­
дарственной власти. Достигнуть же последней цели, т. е. дезорганизовать
и ослабить правительственную власть, при существующих условиях поли­
тической и общественной жизни России, возможно лишь одним способом:
терроризированием отдельных личностей, воплощающих в себе, в боль­
шей или меньшей степени, правительственную власть. Скорая и справед­
ливая расправа с носителями самодержавной власти и их клевретами про­
изводит на эту власть, как доказали события последнего времени, именно
то действие, которое, с точки зрения истинных интересов верноподдан­
ных, должно быть для последних наиболее желательным. Она ослабляет
эту власть, нагоняет на нее панику, расстраивает ее функции, заставляет
ее — в буквальном смысле этого слова — терять голову. В то же время,
она умаляет ее авторитет и разрушает ту иллюзию н е п р и к о с н о ­
венности
самодержавия,
в которую так искренне варит
большинство верноподданных. Иными словами, революционный терро­
ризм, дезорганизуя, ослабляя и запугивая правительственную власть (или,
что все равно, носителей этой власти), тем самым содействует высвобож­
дению верноподданных из под гнета оболванивающего и оскотинивающе­
го их с т р а х а , т. е. содействует их нравственному возрождению, про­
буждению в них, забитых страхом, человеческих чувств; возвращению им
образа и подобия человеческого... Революционный терроризм является, та­
ким образом, не только наиболее верным и практическим средством дезор­
ганизовать существующее полицейско-бюрократическое государство, он
является
единственным
действительным
средством
нравственно переродить х о л о п а - в е р н о п о д д а н н о г о в ч е ловека-гражданина.
438


Печатается по: «Набат». Женева. 1881. № 3, 1 сентября.

1

2

«Голос» — ежедневная политическая и литературная газета, выходившая в Петербурге в
1863—1864 гг. Издатель-редактор А. А. Краевский, с 1Ö71 г. соредактор — В. А. Бильбасов. С середины 70-х гг. «Голос» — одна из наиболее влиятельных и распространенных га­
зет в стране, рупор русского либерализма. В газете сотрудничали видные публицисты ли­
берального толка: В. П. Безобразов, А. Д. Градовский, Л. А. Полонский и др. «Голос»
прекратил свое существование из-за цензурных преследований.
Неточная цитата из стихотворения А. С. Пушкина «Свободы сеятель пустынный...».

№ 12
< Л . Я. Ш тернберг>. Политический террор
в России
«...И к нашему протесту присоединяется протест самой
жизни...»
(Из одного воззвания)
Два года прошло с тех пор, как единственная активная партия в Рос­
сии, партия Нар[одной] Воли, прервала свою открытую деятельность,
углубившись в тайную работу над обновлением своей организации и
размещением сил. За эти два года страшная гроза реакции пронеслась
над бедной страною и, добивая все, еще недобитое предыдущими годами
гнета и мрака, она мчится вперед, не зная никаких пределов своей не­
обузданности. Сознавая, что за действиями народовольцев скрывается
неотразимое стремление общества к свободе и новым политическим уч­
реждениям, правительство решилось замазать последние щели, дававшие
интеллигенции свет и надежду на лучшее будущее: печать, наука, воспи­
тание юношества и народа, все, все, что способно служить выражением
и залогом развития лучших сил общества и личности — все это преда­
но страшному аутодафе, а пепел, вдобавок, отдан под полицейский над­
зор, дабы мифический феникс света и мысли не посмел воспрянуть из
пепла.
А неумолимая логика жизни делает свое: системой деспотизма истоще­
ны до последней крайности платежные и экономические силы страны, ф и­
нансовые средства народа и государственное хозяйство доведены до степе­
ни, близкой к банкротству и, в довершение всего, России грозит финансо­
вый кризис, ничем не предотвратимый при status quo политических и со­
циальных условий у нас и в Зап[адной] Европе.
И вот при таком положении дел, когда лучшая часть русской интелли­
генции, оскорбленная в своих священнейших чувствах, лишенная своих
первых прав, лишенная, можно сказать, права на жизнь, в отчаянии ожи­
дает, по-видимому, исхода борьбы между жизненными потребностями
страны и злой волей деспотизма, партия «Щародной] В[оли]» или, как ее
называют, партия террора, вновь выкинула свое знамя неуклонной и
страшной борьбы за свободу России.
439


Замечательные успехи этой партии с первого дня ее существования, не­
сомненные симпатии к ней общества, следившего за ее действиями с тре­
петом ожидания; самоотверженная деятельность ее членов, неразрывно
связанная с мартирологом ее великих и незабвенных жертв;, наконец, что
всего важнее, идеалы и принципы ее, — все это невольно привлекает все­
общее внимание к ее новым шагам, невольно заставляет всех честных лю­
дей вдуматься в принципы и средства борьбы партии, взявшейся на собст­
венный страх и риск завоевать политическую свободу.
Принципы и конечная цель партии — достижение свободных полити­
ческих учреждений, которые давали бы возможность всем передовым пар­
тиям развернуть свои силы на всестороннее благо народа — получили все­
общее признание и никем не оспариваются за исключением разве наем­
ных реакционеров; в продолжение пятилетнего существования ее ни одна
партия не выступала на арену революции, — отчасти отложив свои лич­
ные планы на тот день, когда будет завоевана политическая свобода, от­
части присоединившись к ее деятельности, — самое лучшее доказательство
исторической необходимости ее стремлений.
Но средства борьбы, средства достижения своей цели, собственно сово­
купность тех частных средств, которая подразумевается под словом «тер­
рор», различным образом вызывали недоразумения среди сочувствующих
этой партии лиц; недоразумения эти возникли вследствие необычайности
этих средств, вызванных к жизни оригинальными условиями нашей поли­
тической жизни и положения общества, отчасти странными с первого
взгляда последствиями предыдущей деятельности этой партии.
Выяснить цель и характер борьбы террористов, показать необходи­
мость, целесообразность и моральные мотивы этих исторических средств
для данного, переживаемого нами времени, — разобрать главнейшие, ис­
кренние возражения так называемых, анти-террористов — вот предмет
предлагаемой нами брошюры.

I
Политическая свобода и соответствующие ей государственные учрежде­
ния — это такая стадия, которую может и должен пройти всякий народ,
имеющий шансы на будущее развитие; след[овательно] всякому, верующе­
му в будущее России, факт установления таких учреждений является не­
сомненным; явится ли он плодом борьбы одного какого-нибудь класса или
результатом общенародного движения или любой исторической комбина­
ции — это совершенно безразлично, если рассматривать чисто философ­
ским образом; в данном случае даже неважно количество времени, потреб­
ного для достижения этого, ибо в жизни народов мелкая историческая
случайность может отсрочить уже вполне назревшее событие на многомного лет.
Но партия, желающая и находящая возможным добиться политической
свободы в известный момент, при данных общественных условиях, при
наличных интенсивных силах народа, должна прежде всего считаться с те­
ми силами общества, которые в данный момент могут выступить на от­
крытую борьбу с язвами времени, все же остальные условия, равно как и
440


потенциальные силы общества, которые через известный промежуток вре­
мени или случайно могут играть решительную роль, она только принима­
ет во внимание как факторы, не вполне рассчитанные и во всяком случае
не подлежащие ее воздействию, иначе говоря, революционная партия пре­
жде всего рассчитывает на свои личные активные силы, все же остальные
факторы принимаются ею во внимание только по тому положению, какое
они непременно должны принять среди борющихся сторон. Рассмотрим
же те общественные силы нашей страны, которые могут играть роль в
предстоящей борьбе: крестьянство и городские классы в обширном смыс­
ле, включая сюда и буржуазию, мещанство, интеллигенцию и рабочие
классы.
Что касается крестьянства, то при всем далеко не блестящем положе­
нии, оно еще до сих пор переживает период приспособления к новым по­
реформенным порядкам в экономической жизни. К чему приведет это
приспособление «своими средствиями», это другой вопрос, но пока оно
имеет кой-какие наделы, кой-какую возможность бороться за существова­
ние, оно будет прибегать к всевозможным исходам вроде переселений на
свой счет, но не решится на открытую борьбу по той простой причине,
что народ редко жертвует хоть сколько-нибудь сносным существованием
ради рискованного будущего. Так или иначе дезорганизованность народ­
ных масс, незаконченность его экономических идеалов, а с другой сторо­
ны многомиллионная дисциплинированная армия делает для нас факт
крестьянской революции в данную минуту нежелательным по многочис­
ленности и бесплодности ее жертв; помимо того крестьянская революция
на время тесно сплотит имущественные классы с правительством и может
отсрочить на многие годы эру свободы. Воспользоваться же крестьянским
восстанием для политических целей едва ли представится возможность в
минуту стихийного разлива народных сил, когда вообще руководство
трудно, а там более для русской интеллигенции, не заручившейся положи­
тельными симпатиями массы. Историческая целесообразность требует от
русской интеллигенции предупредить это событие, где кровь народа будет
литься обильно, но бесплодно по его преждевременности. Если же оно со­
вершится по исторической необходимости, то придется преклониться пред
этим фактом, но предсказать момент этого события, а тем более подготов­
лять его, помимо нецелесообразности его, интеллигенция даже не в со­
стоянии, и потому такая комбинация, даже при самом благоприятном ее
исходе, должна быть признана «нерассчитанной» и не зависящей от ее
воздействия. Мало того, допустим и даже с большой вероятностью, что
народное восстание из-за политических соображений возможно и что оно
приведет, следовательно, к идеалу самоосвобождения, т. е. к свободе наро­
да посредством народа, то и в этом случае наша незначительная по коли­
честву интеллигенция не может взяться за подготовление этого по той же
причине, по которой она уже раз должна была отказаться от подготовки
народа к социальной революции, опять-таки вследствие деспотизма, не до­
пускающего путем всяких репрессалий внесение здравых идей в народ.
бледовательно, какими бы жизненными двигателями народ ни пришел
к идее самоосвобождения, момент наступления этого скрыт от нас и при­
близить его путем пропаганды невозможно.
441


Мы впоследствии увидим, какие средства предлагает партия «Нар[од­
ной] Воли» для привлечения симпатий массы к политическому переворо­
ту вообще и к ее действиям и программе в частности, увидим, что дейст­
вительно может сделать ее единственно популярной партией во время на­
родных движений, но эти средства не пропаганда, а, так сказать, средства
косвенно действующие. Пока же мы должны констатировать, что этот
путь, т. е. крестьянская революция не может быть в числе «рассчитанных»
в борьбе данной минуты. Но в одном мы твердо убеждены, что во время
борьбы партии с правительством крестьянская масса, по меньшей мере,
окажется индифферентной и с этой стороны препятствий не предвидится.
Индифферентизм в отношении к партии объясняется пока неусвоением еще со стороны народа ясных понятий о народовольцах, и вот почему
симпатии его до сих пор положительно не могли высказаться; но индиф­
ферентизм в отношении к правительству объясняется мотивами слишком
печальными для последнего, мотивами, ясными для всех. Будущее может
представить яркий пример просветления народа, которое при серьезном
акте партии выльется грозною манифестациею против правительства, но
даже в худшем случае можно рассчитывать на индифферентизм к потерям
правительства, как это и было до сих пор, и, следовательно, захват власти
со стороны партии или крупные уступки со стороны правительства не
встретят никакого сопротивления в массе.
Что же касается пресловутой идеи царизма, столько же распространен­
ной у нас, как и во всех деспотических государствах, то и она в последние
двадцать лет «милостей царских народу» и без того сильно расшатана, а
постепенное ослабление правительства нападениями террористов лишают
ее всякой роли на воодушевление массы во имя ее.
Перейдем к нашим городским классам, прежде всего к классам куль­
турным.
Без сомнения, даже в массе этих классов господствует сильнейшее не­
довольство правительством, доведшим страну своим хищническим управ­
лением до полного разорения финансовых средств, потери кредита нашего
в Зап[адной] Европе, потери, убивающей в корне возможность обширного
обмена с другими государствами. Административный произвол, всесиль­
ный и губительный во всех благословенных уголках нашего обширного
отечества, дополняет предыдущее и вселяет в культурных классах, так или
иначе привыкших к обобщениям, убеждение в необходимости коренного
преобразования государственного строя страны. Мы уже не говорим о тех
обыденных фактах, которые ежедневно и всечасно дают чувствовать всю
прелесть нынешнего режима. Если поднимемся до высших слоев городско­
го населения, до интеллигенции, то ее потребности, потребности духа, на­
столько заглушены, что о стремлении ее к новому порядку является лиш­
ним говорить. Итак, недовольство есть, недовольство сознательное, коре­
нящееся в реальных интересах желудка и ума, но за всем тем неопреде­
ленность физиономии этих классов, отсутствие внешних исторических
форм солидарности и общения, хотя бы в узких пределах сословности, ли­
шают их возможности резко и открыто выступить на борьбу за свободу.
Возможно одно только допустить, что восстание городских рабочих клас­
сов, которые везде в Европе создавали своею кровью свободные учрежде­
442


ния, послужит сигналом к вступлению буржуазии в ряды баррикадных
борцов; равным образом в случае политического переворота путем загово­
ра городские культурные классы не останутся в стороне и прибавят свои
усилия в процессе упразднения императорского деспотизма. Вот чего
можно ждать от этих классов: сочувствия, содействия après tout fait*, по­
рой пожалуй, преступный, трусливый индиферентизм, но рассчитывать на
инициативу его нет возможности.
Остается обратить свои взоры на городской пролетариат, этого тради­
ционного свершателя судеб на Западе.
Среди этого класса пропаганда гораздо доступнее, чем среди крестьян­
ства, и гораздо интенсивнее. Сама городская жизнь, соприкосновение с
другими классами, промышленные кризисы, безработица, скопление масс
в одном месте — все это достаточно развивает рабочего для усвоения свя­
зи между личными страданиями и общественным и политическим строем;
а частое перекочевание рабочего, дающее ему представление о тождествен­
ности неблагоприятных условий жизни, следовательно, и причин — все
это делает возможным политическое движение среди них, но возможно ли
подготовить крупное, охватывающее всю массу рабочих в столице, поли­
тическое восстание ad hoc**, а не случайное, непредвиденное и, следова­
тельно, ускользающее от преднамеренного вмешательства партии? На это
невозможно ответить категорически. Состав рабочего класса в столице
преимущественно пришлый, то приливающий, то отливающий, меняю­
щийся с каждым годом, отсюда отсутствие прочных традиций, солидарно­
сти в большинстве массы, а только меньшей, постоянной части, — на_ ко­
торую можно было бы рассчитывать вполне. А если принять в соображе­
ние целую сеть пшионств, страшные преследования рабочих, прикосно­
венных к пропаганде, то еще более станет понятна трудность подготовки
всеобщего значительного рабочего движения. Пройдут годы и сознание
все более и более проникнет в умы городского пролетариата и будет дос­
таточно сильного толчка вроде промышленного кризиса и масса восстанет
против угнетателей, но при нынешнем его составе и сравнительно малом
его развитии можно только рассчитывать на восстание меньшей части его
для поддержки партии в день важного акта с ее стороны. Но ждать в на­
стоящий момент от него инициативы в деле политической революции или
признавать силы партии достаточными призвать его к этому теперь при
невозможно стеснительных условиях пропаганды и при возможности еще
большего усиления надзора со стороны правительства — является очень
гадательным.
Что касается вообще положения городских рабочих за последнее время,
то оно чрезвычайно критическое. С одной стороны деревня гонит его [их]
в город, а город сулит ему [им] сокращение работ, понижение заработной
платы и очень часто массовую безработицу — условия, прямо ведущие к
рабочим движениям. Грозное настроение их ясно для всякого наблюдате­
ля жизни рабочего, а антиеврейские движения в больших центрах, если и
* прежде всего (фр.).
**ддя данного случая (лат.).
443


не обличают в участниках сознательного отношения к фактам, то по край­
ней мере искание исхода из своего положения. Активной партии нельзя
игнорировать этого настроения: она должна выделить туда часть сил для
пропаганды своих идей и разъяснений своих действий.
Указанное положение общественных сил России приводит нас к тому
заключению, что равновесие их нарушено, недовольство, исходящее из
различных мотивов, накопленное веками, все более и более концентриру­
ется и становится сознательнее; общие экономические и социальные усло­
вия России и других государств в последнее время делают натянутость
положения еще более резкой, — и все идет, по-видимому, к роковому ис­
ходу, к борьбе с существующим режимом. Роль передовой партии в такую
эпоху — стремиться достигнуть назревших целей с наивозможно меньшими
жертвами и в наивозмохсно скорейшее время, а затем словом и делом, а
главнее всего делом, указать народу надлежащий путь, цели и задачи в его
роковом стремлении разорвать цепи старого порядка, ибо среди всеобщего
недовольства, различным образом обоснованного, может отсутствовать
единство и ясность цели. Партия, руководящаяся в своей борьбе и этой
второй своей целью, никогда не погибнет: если она сама не добьется соб­
ственными силами желанной цели, то она выполнит по крайней мере вы­
сокую миссию — быть авангардом сознательной народной революции.
Переходя к конкретной действительности и обобщая сказанное уже на­
ми, мы видим, что пропаганда среди крестьянства невозможна; доступна
она, несмотря на репрессалии правительства, среди рабочих культурных
классов, но не в таких благоприятных размерах, чтобы можно было наде­
яться на подготовление этим путем непосредственной революции, а борь­
ба становится все необходимее и необходимее, чем беспощаднее становят­
ся удары деспотизма и чем более закрывают все пути для интеллигенции
к работе во имя своих идеалов. Отсюда один исход — борьба всех налич­
ных сил интеллигенции своими средствами для непосредственного свер­
жения императорского правительства, борьба, которая, помимо ее конеч­
ной цели — захвата власти и вручение ее представителям народа, — дове­
дет правительство до полного замешательства и потери всякой уверенно­
сти в завтрашнем дне и вместе с тем потери кредита и уважения среди
подданных и соседей, а народ она научит смотреть на деятелей этой борь­
бы, как на борцов за свои интересы, лозунг и идеи которых послужат ему
программой его действий на другой день, когда он явится решителем сво­
их судеб.
Мы переходим, значит, к деятельности «Народной Воли» и одному из
главных ее орудий борьбы — к террору.
Цель террора — свержение царизма и привлечение симпатий масс,
средства его — систематические убийства царя и главнейших явных вра­
гов народа и интеллигенции; изолированность правительства, низводящая
его до степени кучки личностей — с одной стороны, — самоотверженная
преданность последователей террора — с другой — гарантирует успех его,
а симпатии общества к свободе обеспечивают прочность победы.
Действительно, неорганизованность общественных сил лишает возмож­
ности открытой борьбы с правительством, а гнет деспотизма препятствует
подготовить ее, между тем положение народа и самосохранение интелли­
444


генции не допускают ни малейшей отсрочки: борьба неизбежна, другая
форма, кроме поединка революционеров с представителями деспотизма,
невозможна, значит террор единственная форма борьбы, а то обстоятель­
ство, что все силы государства останутся индифферентны к правительству
во время борьбы, делают цель борьбы осуществимой.
Необычайные условия нашей жизни вызвали на свет этот способ борь­
бы, те же необычайные условия гарантируют ему успех и осуществление.
Та же необычайность формы борьбы вызвала некоторые недоразумения
среди сочувствующих лиц, одно из таких недоразумений заключается в
том, что совершенно неправильно отождествляют террор, как временное
сознательное средство борьбы против кучки личностей, с понятием о тер­
роре, как об универсальном лекарстве общественных зол <...>

II
Террор понятие историческое и глубоко различное для различных вре­
мен и в руках различных пользующихся им партий, посему и различное
по своим непосредственным последствиям. И поэтому террор, как средст­
во, нельзя никоим образом рассматривать, как универсальный принцип,
годный для всякого времени и места, не впадая в крупное и вредное за­
блуждение; целесообразность его должно судить с точки зрения данных
условий жизни и борьбы <...> Что же такое современный русский террор?
Какие его цели и в чем его надежды? <...>
<...> Прошлая и настоящая жизнь русского народа выдвинула на пер­
вый план настоятельную и неотложную задачу — свержение деспотизма и
установление сво[бо]дных политических учреждений.
Анализ современного политического строя показал, что последний по­
терял всякое право на существование и прямо противоречит народным
интересам и общественному сознанию, а существование, вернее сказать,
переживание его обусловливается пока только историческою косностью и
дезорганизованностью массы. Равным образом живые представители дес­
потизма, которые именем устаревших, потерявших доверие учреждений
все еще эксплуатируют и угнетают народ, являются столь же одинокими и
оторванными от чьих-либо интересов и симпатий в стране, как и пред­
ставляемые ими учреждения, — мало того, вся сила политического гнета в
России сосредоточивается в кучке этих личностей, которые, пользуясь вы­
годами своего положения, вопреки назревшим потребностям времени и же­
ланиям народа, своей злой волей отсрочивают до последней возможности
падение деспотизма и торжество свободы: падение этих личностей есть
падение их системы. Свергнуть же этих личностей столь же легко и необ­
ходимо, как, наоборот, трудно сорганизовать массу для открытой борьбы с
правительством, дисциплинированная и миллионная армия которого мо­
жет сделать бесплодными всякие, даже крупные, народные восстания.
Вот почему русская революционная партия, преследуя ближайшую за­
дачу нынешнего момента и приняв во внимание наличные активные силы
общества, сочла самым удобным и коротким путем свергнуть деспотизм
непосредственно своими собственными силами, вступив с представителя­
ми его в прямую рукопашную схватку <...>
445


<...> Таким образом нынешний политический террор в России не есть
ни месть, ни самосуд, ни бессознательный протест отчаяния, ни, наконец,
прямое средство ниспровержения существующих экономических усло­
вий, — это временная, сознательная и рассчитанная борьба революционе­
ров против кучки столпов деспотизма; террор в этом случае только наибо­
лее благоприятная форма борьбы, чем всякая другая форма ее при нынеш­
них условиях. Там, где, как мы видели, террор борется не с отдельными
личностями, а с целою совокупностью учреждений, сословий или, что еще
главнее, с экономическими интересами целой категории лиц, там он пря­
мо нецелесообразен, хотя и в таких случаях он может иметь временное
косвенное значение; но у нас террористы ведут борьбу с отдельными лич­
ностями с их личными интересами — с главой династии и его важнейши­
ми столпами, — притом среди полного индифферентизма всех обществен­
ных сил к их врагам; при таких условиях борьба не только целесообразна,
но имеет все шансы на успех <...>

I II
Необходимость и целесообразность террора, равно как и искренние,
бескорыстные побуждения адептов его — это единственное и достаточное
нравственное основание его, делающее, по нашему мнению, всякие споры
по этому поводу неразумными и бесплодными. Мы только скажем пару
слов нашим пуританам-революционерам, не примиряющимся с террором
из моральных только мотивов.
Прежде всего заметим, что возражения исходят из уст людей, ничего
не имеющих против народных революций со всеми их последствиями в
виде многочисленных заслуженных и невинных жертв; — следовательно,
раз они признают необходимость этих жертв (заметьте — даже невинных),
значит признают нравственными самые мотивы борцов и, значит, их дей­
ствия; что же имеют эти люди против истребления личностей, не только
тормозящих народное благосостояние и развитие, но прямо противодейст­
вующих им, и с устранением которых возможно свободное течение народ­
ной жизни?
Можно понять еще Виктора Гюго, восклицающего, что если бы для
спасения государства достаточно было убийства месячного ребенка, он от­
верг бы это ужасное средство, ибо, в самом деле, что же это за высокая
идея, осуществление которой требует неизбежной смерти невинного суще­
ства?
Но тот же Виктор Гюго в день coup d'etat* призывает народ к кровавой
борьбе против узурпаторов! Если никто не вздумал тогда посягнуть на
жизнь Наполеона, то только потому, что Франция пережила [изжила?]
эпоху необходимости в таких средствах [и] имеет постоянный контингент
борцов за свободу; индифферентизм же французов в тот момент объясня­
ется слишком глубокими причинами, чтобы личность Бонапарта имела в
данном случае особенное значение.

* государственный переворот (фр.).
446


Но тех, кто против убийства личностей, являющихся сознательными
виновниками единовременных физических убийств многих и томительно­
продолжительного умерщвления массы, даже в том случае, когда с их ги­
белью падут препятствия благосостояния народа, — тех-то мы не понима­
ем и отказываемся понимать.
Можно спорить о целесообразности подобных убийств, хотя они, по
нашему мнению, и во всяком случае не безнравственны, но если они необ­
ходимы и целесообразны, то тут споров быть не может <...>

IV
Таковы наши теоретические аргументы. Оглянемся, что дал нам террор
в прошлом за три года его действий с 1879 года по 1-ое марта 1881 года.
Это тем более необходимо, что страшная реакция, обрушившаяся после
1-го марта, выставляется некоторым аргументом против террора, как сред­
ства, способного ухудшить еще положение.
Этот краткий период начала деятельности партии «Народной Воли» не
настолько цельный, не настолько еще содержателен, чтобы по нем соста­
вить программу будущего. Начался террор чисто эмпирическим путем изза простой необходимости покончить с непосредственными ближайшими
врагами пропаганды в народе, это было инстинктивное шествие к истине,
так сказать, ощупью, пока часть партий [партии] держалась еще прежней
программы.
Только постепенно программа выяснилась в указанном смысле. Первые
энергичные усилия пришлось употребить против падишаха деспотизма,
Александра ІІ-го, нужно было заявить себя крупным фактом, убийством
царя, смутить правительство, заставить работать ум масс, привлечь их
внимание к своей деятельности и постепенно своими действия доказать ей
[им], что партия борется против ее [их] истинных врагов. Такой колос­
сальный результат не мог быть выполнен одним, хотя бы таким крупным,
фактом, как 1-ое марта. Работа предстоит впереди, но результаты этого
события и красноречивы и поучительны для нас самих.
Правительство было в буквальном смысле разбито; растерянное оно
озиралось кругом, не посыплются ли новые удары, уже на этот раз от на­
рода и общества; уступки лежали на готовых раскрыться устах, о под­
держке оно и надежды не имело. Явились робкие, но внятные голоса в
пользу конституции и в печати, и в общественных учреждениях. Это бы­
ли робкие голоса общества, объятого ужасом пред смелостью фа[к]та и,
очнувшись, не умевшего ориентироваться, не знавшего [к]ак приступить
отчасти из боязни не наступить на туловище все еще многоголовой гидры.
До явного конфликта не дошло, но стороны поняли друг друга. Прави­
тельству стало ясно, что действия террористов — это голос самого общест­
ва, и вот, переживши благополучно опасный момент, оно собрало послед­
ние усилия, чтобы опутать общество, искоренить противные элементы,
ибо оно отлично поняло, что важен момент, что вопрос идет на жизнь и
смерть,-на половину прижать нельзя: вот причина реакции.
А общество, разбуженное на время, но пропустившее удобный момент,
погрузилось опять в апатию.
447


Но где же гарантия в том, что правительство перенесет, хотя бы как
первый, и второй свой удар, а общество не воспользуется вдвое энергич­
нее замешательством правительства?
Не только никакой гарантии нет, но наверное оно так и будет.
А народ? Мы ответим, что общее впечатление было равнодушие: само
разнообразие истолкования этого факта со стороны народа показывает его
полную безучастность к царю; но он не был настолько подготовлен к по­
ниманию этого факта, не мог в своей массе понять с первого разу мотивы
этого события и физиономию его виновников.
Часть крестьянства и городских рабочих классов поняла его в благо­
приятном смысле, а последующие воззвания значительно распространили
истинный смысл цареубийства. Одно мы видели ясно, что ни одно сосло­
вие в государстве не пришло в минуту трудную не то, что на поддержку,
но и для успокоения правительства; все и вся отворачивалось, как бы не
сказать правды открыто; даже мнимые успокоительные адресы некоторых
общественных учреждений носили явные следы лжи или замаскирован­
ных притязаний. Куда делась пресловутая органическая связь народа с ца­
рем? Все оказалось мыльным пузырем.
Сказанным предопределяются детали будущей деятельности. Предстоит
целый ряд фактов, по смыслу направленных против явных и крупных
врагов народа (хоть в таких историях, как с Дрентельном, высекшим са­
молично несколько сотен крестьян), чтобы завоевать сознательные симпа­
тии народа к борцам за его свободу и их программе. Эти факты подгото­
вят народ к пониманию крупного, серьезного удара правительству, чтобы
в роковой день выразить через своих ходоков-представителей свою волю и
презрение к прошлому. Его истинные друзья, вчерашние борцы, станут
его руководителями и защитниками в борьбе мнений и интересов на дру­
гой день победы. А лучшая часть русской интеллигенции, рассеянная ны­
не по своим норам и забившаяся в свое внутреннее «я», при первом дуно­
вении свободы, отзовется искренним и сильным откликом на требования
и задачи времени, забудет свои личные и сословные интересы с тем же са­
моотвержением, с каким она уже раз заявила себя в начале 60-х годов при
худших условиях и худшем прошлом.
Силы для будущей работы найдутся: они есть и будут, их создаст, на­
конец сама свобода.
Конечно, дело требует, чтобы катастрофа не застала врасплох. Интел­
лигенция должна запастись серьезными политическими идеалами, чтобы
вылить свои великодушные порывы в осязательные жизненные формы:
это лучшая скрепа и залог прочности нашей победы.
А теперь, à la guerre comme à la guerre*! Пусть каждый приложит свои
силы по мере своих способностей и знаний, неподготовленные пусть гото­
вятся; готовые — примкнут к нашим передовым рядам; пропагандисты
распространят наши идеи среди рабочих и интеллигенции; партия сорга­
низует новые силы и поднимет свой страшный молот против рассвирепев­
шего деспотизма.

* На войне как на войне {фр.).
448


Одно мы должны твердо помнить, что время дорого, каждое замедле­
ние есть шаг назад, гибель для общества, увеличение надежд правитель­
ства.
Конец
Печатается с купюрами по: Лавров П. Л. Годы эмиграции: Архивные материалы. В 2 тт. /
Отобр., снабдил примеч. и вступ. очерком Б. Сапир. Dordrecht; Boston, [1974]. T. 2.
C. 572-594.
В основе публикации —экземпляр, изготовленный на шапирографе, хранящийся в Ин­
ституте социальной истории в Амстердаме. Об авторстве этой брошюры см.: Шахтер-Ми­
нор А. Н. Южно-русская народовольческая организация / / Народовольцы после 1-го марта
1881 г. М., 1928. С. 133.
Брошюра Штернберга впервые была издана на гектографе в Одессе в 1885 г., переиздана
на гектографе петербургской группой молодежи партии «Народная Воля» в 1885 и 1887 гг.,
московским народовольческим кружком К. М. Терешковнча, Г. Э. Аппельберга и других в
1887 г.

№ 13
А. И. У л ь я н о в . П р о г р а м м а т е р р о р и с т и ч е с к о й
ф р а к ц и и п а р т и и « Н а р о д н а я Во л я» . < Ф р а г м е н т >
<...> Являясь террористической фракцией партии, то есть принимая на
себя дело террористической борьбы с правительством, мы считаем нуж­
ным подробнее обосновать наше убеждение в необходимости и продуктив­
ности такой борьбы.
в
Историческое развитие русского общества приводит его передовую
частьа) все к более и более усиливающемуся разладу с правительством.
Разлад этот происходит от несоответствия политического строя русского
государства с прогрессивными, народническими стремлениями лучшей
части русского общества •>. Эта передовая часть растет, совершенствуется
и развивает свои идеалы нормального общественного строя, но вместе с
этим усиливается и правительственное противодействие, выразившееся в
целом ряде мер, имевших целью искоренение прогрессивного движения и
завершившееся правительственным террором. Но жизненное движение не
может быть уничтожено, и когда у интеллигенции была отнята возмож­
ность мирной борьбы за идеалы и закрыт доступ ко всякой форме оппози­
ционной деятельности, то она вынуждена была прибегнуть к форме борь­
бы, указанной правительством, то есть к террору б).
Террор есть, таким образом, столкновение правительства с интеллиген­
цией, у которой отнимается возможность мирного культурного воздейст­
вия на общественную жизнь. Правительство игнорирует потребности об­
щественной мысли, но они вполне законны, и интеллигенцию, как реаль­
ную общественную силу, имеющую свое основание во всей истории своего
народа, не может задавить никакой правительственный гнет. Реакция мо­
а) Слова «его передовую часть» и «лучшей части русского общества» подчеркнуты Алек­
сандром III, и на поле его пометка: «Действительно, это все перлы России !!!».
Последняя фраза отчеркнута Александром III, и на поле его пометка «Ловко!».
449


жет усиливаться, а с нею и угнетенность большей части общества, но тем
сильнее будет проявляться разлад правительства с лучшею и наиболее
энергичною частью общества, все неизбежнее будут становиться террори­
стические факты, а правительство будет оказываться в этой борьбе все бо­
лее и более изолированным4). Успех такой борьбы несомненен. Прави­
тельство вынуждено будет искать поддержки у общества и уступит его
наиболее ясно выраженным требованиям. Такими требованиями мы счи­
таем: свободу мысли, свободу слова и участие народного представительст­
ва в управлении страной. Убежденные, что террор всецело вытекает из от­
сутствия даже такого минимума свободу, мы можем с полной уверенно­
стью утверждать, что он прекратится, если правительство гарантирует вы­
полнение следующих условий:
1. Полная свобода совести, слова, печати, сходок, ассоциаций и пере­
движений.
2. Созыв представителей от всего народа, выбранных свободно прямой
и всеобщей подачей голосов, для пересмотра всех общественных и госу­
дарственных форм жизни.
3. Полная амнистия по всем государственным преступлениям прошлого
времени, так как это были не преступления, а исполнение гражданского долга.
Признавая главное значение террора, как средства вынуждения у пра­
вительства уступок путем систематической его дезорганизации, мы нис­
колько не умаляем и других его полезных сторон. Он поднимает револю­
ционный дух народа; дает непрерывное доказательство возможности борь­
бы, подрывая обаяние правительственной силы; он действует сильно пропагаторским образом на массы. Поэтому мы считаем полезной не только
террористическую борьбу с центральным правительством, но и местные
террористические протесты против административного гнета.
Ввиду этого строгая централизация террористического дела нам кажет­
ся излишней и трудно осуществимой. Сама жизнь будет управлять его хо­
дом и ускорять или замедлять по мере надобности. Сталкиваясь со сти­
хийной силой народного протеста, правительство тем легче поймет всю
неизбежность и законность этого явления, тем скорее сознает оно все свое
бессилие и необходимость уступок.
Печатается по: Первое марта 1887 г.: Дело П. Шевырева, А. Ульянова, П. Андреюшкина, В. Генералова, В. Осипанова и др. М.; Л., 1927. С. 377—379.

№ 14
И з р а б о т и писем П. А. К р о п о т к и н а
И з статьи «Б унтовск ой д у х » 1
<...> Когда в какой-нибудь стране общее положение становится рево­
люционным, но дух протеста еще недостаточно развит в массах, чтобы
Вторая половина фразы отчеркнута Александром III, а на поле его пометка: «Самоуве­
ренности много, отнять нельзя!».
450


проявиться в шумных уличных демонстрациях, бунтах или восстаниях —
именно д е л о м удается меньшинству пробудить чувство лично­
го почина и смелость, без которых невозможна никакая революция.
Люди чувствующие, люди, которые не удовлетворяются словами, а
стремятся осуществить свои мысли в жизни, неподкупные характеры, для
которых д е л о
нераздельно связано с м ы с л ь ю ,
для которых
тюрьма, изгнание, смерть — лучше, чем жизнь, несогласная с убеждения­
ми, люди отважные, которые знают, что для успеха необходимо умение
р е ш и т ь с я — являются застрельщиками. Они начинают сражение за­
долго до того времени, когда возбуждение в массах станет настолько силь­
ным, чтобы они открыто подняли знамя восстания и пошли с оружием в
руках на завоевание своих прав.
Среди общих жалоб, разговоров, теоретических споров, вдруг соверша­
ется какой-нибудь акт протеста — единоличный или коллективный, — вы­
ражающий господствующее настроение. Возможно, что в первую минуту
масса отнесется к нему безразлично. Быть может, она втайне будет даже
восхищаться смелостью отдельного лица или группы, взявшей на себя по­
чин дела, но сама она скорее последует за теми благоразумными и осто­
рожными людьми, которые поспешат назвать это дело «безумием» и заго­
ворят о том, что «сумасшедшие, отчаянные головы портят все». В самом
деле, эти благоразумные, осторожные люди так хорошо рассчитали, что их
партия, медленно ведя свою работу, дойдет в конце концов до того, что
через сто, двести лет завоюет, пожалуй, весь мир... Всякий же, кто хоть
сколько-нибудь правильно мыслит, должен знать заранее, что теоретиче­
ская пропаганда революции непременно поведет к отдельным выступлени­
ям, задолго до того, как теоретики решат, что настало время действовать...
Но «безумцы» встречают и сочувствие; народная масса втайне восхища­
ется их смелостью; они находят подражателей. Первые борцы уходят в
тюрьмы и в каторгу, но за ними являются другие, которые продолжают их
дело; противозаконные выступлениях мелких групп, бунты, проявления
мести становятся все многочисленнее.
...Выступления, привлекающие всеобщее внимание, открывают идее
доступ в умы и вербуют ей новых приверженцев. Один такой акт делает
иногда в один день больше пропаганды, чем тысячи брошюр.
Важнее всего то, что он будит бунтовской дух, пробуждает в людях
смелость... Скоро начинает обнаруживаться, что существующий государст­
венный «порядок» не так силен, как думали раньше. Какого-нибудь смело­
го акта оказывается достаточно, чтобы весь правительственный механизм
расстроился: чтобы великан пошатнулся...
<...> Повесить или четвертовать чье-нибудь чучело или изображение —
было в восемнадцатом веке очень обычным приемом и одним из самых
общенародных способов агитации. Всякий раз, когда только началось бро­
жение в умах, появлялись на улицах группы людей с куклой, изображав­
шей того, кто в настоящую минуту был главным врагом. Эту куклу затем
вешали, жгли или четвертовали. — «Ребячество!» — скажут нам молодые
старики, считающие себя очень мудрыми. А между тем нападение на дом
Ревельона2 во время выборов 1789 года и убийство Фулона и Бертье3
(скупщики хлеба и грабители), — два выступления народа, совершенно
тогда,

451


изменившие характер надвигавшейся революции и давшие выборам в
Париже совершенно новый характер, были ничем иным, как осуществле­
нием на деле того, что уже издавна подготовлялось казнью соломенных
чучел.
Парижский народ ненавидел Мону, одного из любимых министров ко­
роля. И вот в один прекрасный день собирается толпа, в ней раздаются
голоса, выкрикивающие, что «приговором Парламента канцлер Мону при­
говаривается к сожжению, а прах его должен быть рассеян по ветру!». За­
тем толпа направляется с чучелом канцлера, увенчанным всеми орденами,
к статуе Генриха IV, и там чучело предается сожжению при рукоплеска­
ниях толпы. В другой раз, чучело аббата Террэ4, в священническом обла­
чении, в белых перчатках, повесили на фонаре. В Руане четвертуют чуче­
ло Мону, а когда жандармы мешают толпе собраться, она, чтобы дать себе
некоторое удовлетворение, вешает в другом место за ноги чучело, изобра­
жающее одного скупщика хлеба, у которого из носа, рта и ушей сыплется
рожь.
В таком чучеле — целая проповедь, гораздо более действительная, чем
отвлеченная проповедь, доступная лишь меньшинству осведомленных лю­
дей! <...>
<...> ...восстание деревень не могло быть вызвано одною агитациею
против короля и министров, ни расклеиванием в Париже прокламаций,
направленных против королевы. Крестьянское восстание было подготовле­
но, с одной стороны, общим положением дел, общим угнетением и обед­
нением крестьян, а с другой стороны — агитациею, которую вели среди
народа люди, вышедшие из самого народа и нападавшие на его непосред­
ственных врагов: на помещика, на богатого попа, на хлеботорговца, ску­
павшего хлеб по деревням у голодных мужиков, на сытого купца, хуторя­
нина.
Этот род агитации гораздо менее известен, чем то, что говорилось в па­
латах и делалось в столице...
В деревнях повсеместно и постоянно стали организовываться, под на­
званием «Яковов» (Ж ак и )5, тайные общества с бунтовскими целями. То
оказывалось, Жаки подожгли помещичий амбар, или сожгли барские стоги, а иногда и самого барина убили, если оказывалось, что от него, богато­
го и сильного, или от его управляющего, не было житья народу. И не раз
и не два случалось, что около помещичьего замка находили чей-нибудь
труп, пронзенный кинжалом, у которого к рукоятке была привязана над­
пись, «От Жаков!»
Печатается по: Кропоткин П. Речи бунтовщика. Пг.; М., 1921. С. 275—277, 286—287,
290-292.

И з работы «Этика анархизм а»
<...> Перовская и ее товарищи убили русского царя, и все человечест­
во, несмотря на отвращение к кровопролитию, несмотря на симпатию к
тому, кто освободил своих крестьян, признало, что они имели право на
этот поступок.
452


Почему? Не потому, чтобы этот акт был признан полезным: три чет­
верти человечества еще сомневается в этом, но потому, что каждый чувст­
вовал, что Перовская и ее товарищи ни за какие сокровища мира не со­
гласились бы стать в свою очередь тиранами. Даже те, которым неизвест­
на эта драма в ее целом, тем не менее убеждены, что в этом поступке ска­
залось не удальство молодых людей, не попытка к дворцовому перевороту,
или стремление к власти, а ненависть к тирании, ненависть, доходящая до
самоотвержения и смерти. «Эти люди, — говорят про них, — завоевали се­
бе право убивать», как говорят о Луизе М ишель6: «Она имела право гра­
бить» или еще — «они имели право воровать», когда упоминают о терро­
ристах, которые, питаясь сами сухим хлебом, украли целый миллион или
даже два в Херсонском казначайстве7, принимая при этом, с риском соб­
ственной гибели, все предосторожности для того, чтобы снять ответствен­
ность с часового, который с заряженным ружьем стоял на часах у кассы.
/ Человечество никогда не отрицает права пускать в ход силу — будь то
на баррикадах или глухом перекрестке — тех людей, которые уже з а в о е в а л и с е б е э т о п р а в о . Но для того, чтобы подобные по­
ступки могли оказывать глубокое влияние на умы, необходимо завоевать
себе это право. Иначе поступок, как полезный, так и вредный, будет лишь
просто актом грубости, не имеющим никакого значения для идейного про­
гресса. Его будут рассматривать, как простое перемещение силы, простой
подмен одного эксплуататора другим.
Печатается по: Кропоткин П. Этика анархизма. Б/м. и г. С. 138.

И з письма Н. В. Ч айковском у 8 от 2 февраля 1895 г.
<...> Ну, а насчет террора вот что я тебе скажу. Люди, принимавшие в
нем д е я т е л ь н о е
участие, личное участие, все, по мере того, как
факт отходил в прошедшее, начинали бояться, как бы их пример не по­
влек за собою молодой рисовки террором, как бы факты такие не случа­
лись без необходимой крайности, как бы люди молодые не прибегали к
нему легкомысленно. После Парижских д ел 9, Сергей10, сплошь в этом
смысле говорил со мною. И любил он говорить об этом с Малатестой и ,
который еще строже Сергея стал к этому относиться. В этом смысле он и
говорил, и писал: «Террор — ужасная вещь, есть только одна вещь х у ж е террора: это — безропотно сносить насилие».
Когда ж и в о й
рассказ заставлял его п е р е ж и т ь
злодейства,
ну хоть французских штрафных батальонов, он становился террористом.
Но он всегда боялся, как бы молодые люди не шли в террор без достаточ­
но глубоких аффектов.
Оно — так. Т е р р о р п о н и м а ю т т о л ь к о т е , к т о п е ­
р е ж и в а е т а ф ф е к т ы , в ы з ы в а ю щ и е его.
Печатается по: Письма П. А. Кропоткина к Н. В. Чайковскому / / Русский историче­
ский архив. Прага, 1929. Сборник первый. С. 307.
1

Впервые напечатана в газете «Le Révolte» в 1880 г.
453


2
3

4
5
6

7
8

9
10
11

Ревельон, фабрикант, дом которого был разграблен в апреле 1789 г., в период выборов
в Генеральные Штаты.
Фуллон Ж.-Ф., интендант армии, флота, затем государственный советник, и его зять
Бертье де Совиньн, интендант Парижа, были убиты толпой в июльские дни 1789 г.,
вскоре после взятия Бастилии.
Террэ Ж.-М., аббат, генеральный контролер финансов.
«Жаки» — прозвище французских крестьян.
Мишель Луиза — участница Парижской коммуны, после падения Коммуны сослана на
каторгу на остров Новая Каледония. После амнистии вела в Парижепропаганду анар­
хизма. Арестована в 1883 г., судима вместе с Кропоткиным поЛондонскомупроцессу
анархистов, приговорена к 6 годам тюрьмы.
Имеется в виду экспроприация из Херсонского казначейства, осуществленная в 1879 г.
революционерами-народниками Ф. Н. Юрковским, Е. И. Россиковой и др.
Чайковский Николай Васильевич (1850—1926) — один из основателей народнического
кружка, получившего его имя. Член Фонда вольной русской прессы. Впоследствии —
народный социалист. В годы гражданской войны — глава антибольшевистского прави­
тельства в Архангельске. Умер в эмиграции.
Подразумевается ряд террористических актов — взрывы в кафе и т. п., осуществлен­
ных французскими анархистами в целях «пропаганды действием».
С. М. Степняк-Кравчинский.
Малатеста Э. — итальянский анархист, соратник М. А. Бакунина, затем П. А. Кропот­
кина.


РАЗДЕЛ

V

О т « Н а р о д н о й Воли» к партии
социалистов-революционеров
Крах «Народной Воли» и неудачи попыток ее возрождения требовали пе­
ресмотра народовольческого идейного багажа и тактических приемов. Бур­
ное развитие социал-демократии и критика, которой со стороны адептов
нового для России учения подверглось народовольческое «наследство»,
требовали от «наследников» адекватного ответа. Однако, сколь бы далеко
ни заходили в переоценке народовольческой стратегии и тактики русские
радикалы немарксистского толка, один народовольческий элемент неиз­
менно оставался в их арсенале — террор. Как уже упоминалось, революци­
онный терроризм вплоть до возникновения партии социалистов-револю­
ционеров оставался делом чистой теории. Однако полтора десятилетия
«затишья» между двумя мощными волнами терроризма в России в идей­
ном отношении явились, возможно, важнейшими для дальнейшего разви­
тия этого способа революционной борьбы. Дискуссии, которые велись на
страницах нелегальной — преимущественно эмигрантской — печати, спо­
собствовали, прямо или косвенно, утверждению террористических идей в
умах и душах немалого числа русских революционеров.
Одной из первых «пост-народовольческих» групп стали «социалистыфедералисты», издавшие заграницей четыре номера газеты «Самоуправле­
ние» (1887—1888 гг.). В редакцию входили А. С. Белевский, О. Н. Флоровская-Фигнер, «каракозовец» П. Ф. Николаев, позднее Н. К. Михайлов­
ский. Номера первый и второй были напечатаны при содействии В. К. Дебагория-Мокриевича, третий и четвертый — В. Л. Бурцева. В газете со­
трудничали П. Л. Лавров, С. М. Степняк-Кравчинский, И. И. Доброволь­
ский, М. П. Драгоманов *.
В программной статье первого номера газеты (док. № 1) была пред­
принята, по сути, ревизия народовольческого наследства. Ставя своей це­
лью завоевание политической свободы, «социалисты-федералисты» не счи­
тали пригодным для достижения ее не только путь народной революции,
но и захват власти революционной партией: «Мы не думаем, чтобы свое­
временно и экономично было затрачивать силы на дворцовую или город­
скую революцию: такой способ действия, не говоря уже об его трудности,
1 Подробнее см.: Широкова В. В. Газета «Самоуправление» / / Вопросы истории. 1982. № 11.
С. 180-184.
455


может привести к нежелательным результатам, — мы не хотим менять од­
ну деспотию на другую».
Предпочтительнее «самоуправленцам» казался путь легального давления
на правительство посредством агитации в печати, земствах, организации об­
щественных протестов и т. п. Однако тут же следовала оговорка, что вряд ли
один легальный путь приведет к значительному успеху. «Поэтому, — говори­
лось в статье, — в число путей борьбы с абсолютизмом мы считаем нужным
включить путь, избранный уже людьми 1-го марта. Мы уверены, что если не
отдельный террористический факт, то ряд таких фактов, система их, при не­
которой общественной поддержке, заставит монархизм, держащийся толь­
ко разрозненностью общества и традицией рабства, положить оружие...»
Современникам, наблюдавшим нечто противоположное — разгром тер­
рористических групп и усиление реакции, пояснялось, что монархизм ка­
питулирует только тогда, когда убедится в безнадежности своего положе­
ния. Поэтому, чем сильнее натиск революционеров, тем упорнее сопротив­
ление самодержавия. Получалось, что «усиление реакции и гнета» вполне
может служить предвестием краха режима.
К вопросу об эффективности рекомендуемого способа борьбы вновь об­
ратился автор напечатанной в том же номере статьи «По поводу 1-го мар­
та 1881 года». В самом деле, пропагандировать терроризм, не объяснив
внятно, почему после крупнейшего успеха террористов — цареубийства —
не последовало ожидаемых революционной партией благих для дела сво­
боды результатов, было невозможно. Отвечая скептикам, говорившим, что
«террористическая борьба русской социально-революционной партии была
ошибкой, что жертвы принесены ею напрасно» и что «партия этой борь­
бой нанесла громадный вред делу свободного развития родной страны»,
автор статьи указывал, что борьба «часто в первые периоды не дает и не
может дать прямых положительных результатов, что она, вызывая реак­
цию, тем самым создает условия для борьбы в более широких размерах, а
потому и приближает день торжества победы» 2, т. е. критерии эффектив­
ности оказывались размытыми.
Условия для борьбы, созданию которых способствовало цареубийство,
автор усматривал, во-первых, в том, что оно освободило общество от ил­
люзий относительно намерений власти. Одну из причин того, что послед­
ствия цареубийства не принесли ожидаемых результатов, публицист видел
в неподготовленности общества, замороченного либеральными поползно­
вениями правительства и не оказавшего поэтому поддержку революционе­
рам в решающий момент.
Второй положительный результат убийства Александра II — «известие
о казни царя никак не отразилось в народе». Факт, по мнению автора
«Самоуправления», тем более знаменательный, что «с личностью покойно­
го царя в народе связывалось воспоминание о полученной воле». Следова­
тельно, «у интеллигенции теперь развязываются руки, она смело теперь
может идти вперед и не бояться, что народ будет против нее» 3.
2 Самоуправление. 1887. № 1. Декабрь. С. 5.
3 Там же.
456


Избежать разгрома, постигшего Исполнительный комитет, «социали­
сты-федералисты» намеревались, построив свою партию «на началах един­
ства и неуловимости». Единство мыслилось как одинаковое понимание
всеми членами партии ее целей и идеалов, а неуловимость должна была
обеспечиваться децентрализацией партии. «Партия слагается из отдельных
местных групп, работающих совершенно самостоятельно в зависимости от
местных условий. Эта организационная обособленность особенно строго
должна быть проведена в жизнь боевых групп... Боевые группы составля­
ются из разбросанных в обществе отдельных террористов лишь при на­
добности совершить какой-либо террористический акт. Быстро сплотив­
шись, они, как бы с налету, совершают политическое убийство и вновь
распыляются и тонут в обществе» 4.
Террористические намерения «самоуправленцев» подверглись критике
со стороны Г. В. Плеханова, который рекомендовал им идти не по пути
«людей 1-го марта», а по пути «людей 93-го года». И недвусмысленно по­
яснял: «Против русского деспотизма динамит недурное средство, но гиль­
отина еще лучше» 5.
Наметившиеся на страницах «Самоуправления» идеи — борьба за по­
литическую свободу при опоре на либеральное общество, использование в
качестве главного инструмента этой борьбы политического террора, отказ
не только от надежды на народную революцию, но и от попыток захвата
власти революционной партией — нашли развитие в другом заграничном
органе конца 1880-х годов, газете «Свободная Россия». Редактировали ее
В. Л. Бурцев и бывший «бунтарь», к тому времени заметно «поправев­
ший», В. К. Дебагорий-Мокриевич. Среди сотрудников были М. П. Драго­
манов, И. И. Добровольский, Э. А. Серебряков и др. Нетрудно заметить,
что большинство из них было «причастно» к «Самоуправлению».
В передовой статье первого номера (док. № 2) говорилось: «Теперь в
России нет и не может быть никаких иных задач, кроме чисто политиче­
ских». Поэтому необходимо «бить все время в одну точку... Пора, давно
пора бросить нам делиться... на “либералов” и “революционеров”; теперь
мы все либералы, теперь мы все революционеры, и никто не имеет права
отказываться от долга и чести быть либералом и революционером». В ста­
тье констатировалось, что ставка на деревню себя не оправдала, что же ка­
сается пролетариата, то «даже успешная пропаганда среди отдельных да­
ровитых рабочих не окупает той массы жертв, которых требует».
Условием союза с либералами авторы «Свободной России» считали
временный отказ от социалистических требований. Программа «Свобод­
ной России» вызвала осуждение большинства революционной эмиграции,
4 Спиридович А. И. Партия социалистов-революционеров и ее предшественники. 1886—
1916. Пг., 1918. Изд. 2-е. С. 10-11.
5 Плеханов Г. В. Библиографические заметки из «Социал-демократа» / / Плеханов Г. В. Соч.
М., б/г. Т. 1У. С. 274; отчетливо выраженная террористическая тенденция в программ­
ных статьях первого номера «Самоуправления» не позволяет согласиться с высказывав­
шимся в литературе мнением, что «террористический элемент» в программе «социалистов^федералистов» был «существенно приглушен» (см.: Лаверычев В. Я. Отношение чле­
нов группы «Освобождение труда» к буржуазному либерализму / / Группа «Освобожде­
ние труда» и общественно-политическая борьба в России. М., 1984. С. 174).
457


как народнической, так и социал-демократической. Особое возмущение вы­
зывал временный отказ от социализма, который С. М. Кравчинский на­
звал «самоурезыванием и самозапрятыванием»6. О какой-либо реакции
российских либералов на идеи, сформулированные на страницах «Свобод­
ной России», нам неизвестно.
В «Свободной России» состоялся литературный дебют В. Л. Бурцева,
который в течение последующей четверти века был самым последователь­
ным и шумным пропагандистом терроризма в русской революционной
публицистике. В. М. Чернов не без оснований назвал его enfant terrible
идеи терроризма7. На страницах газеты Бурцев развивал идеи о том, что
«все пункты программы, кроме политического террора, имеют теперь для
организации второстепенное значение... Мы будем иметь громадное значе­
ние, если наша организация вся, как один человек, посвятит все свои си­
лы, средства и связи для террористических нападений на правительство».
Отказываясь на время от социализма, Бурцев, по его же словам, сводил
политическую борьбу к простому бомбизмув.
Любопытно, как Бурцев представлял механизм воздействия террора
на власть. В ответ на ироничный вопрос одного из «драгомановцев»:
«Так цареубийство для вас является, очевидно, только средством всепод­
даннейшего увещания?» — он воскликнул: «Да! да! да! — это для меня
именно прежде всего только средство увещания, в том смысле, как в
свое время народовольцы увещали Александра II — и он внял их увеща­
ниям и призвал Лорис-Меликова...» 9 Так что В. М. Чернов был недалек
от истины, когда назвал Бурцева теоретиком «челобитной царю, подкре­
пленной бомбою и подсунутой через какого-нибудь умного временщи­
ка» 10.
Столь же недалек от истины был видный деятель эсеровской партии и
один из ее первых историков С. Н. Слетов, охарактеризовавший сотруд­
ников «Свободной России» как террористов-конституционалистови . Од­
нако среди сотрудников газеты единства взглядов на террор не наблюда­
лось. Если Бурцев был его фанатичным сторонником, то Драгоманов —
принципиальным противником. Очень скоро идейные разногласия и не­
достаток средств привели к «кончине» издания.
Систематический террор непременно входил в намерения более-менее
заметных революционных групп конца 1880-х — начала 1890-х годов. В
проекте программы кружка народовольческого толка, возникшего в Петер­
бурге в 1888 г. (лидеры — К. Кочаровский, Н. Беляев. В. и Н. Истомины,
С. Фойницкий), говорилось: «Из всех систем борьбы с правительством
для достижения политической свободы... единственной доступной для нас
6 См.: Широкова В. В. Партия «Народного права». Саратов, 1972. С. 22—24.
7 Чернов В. Мало загадочная метаморфоза / / Воля России. 1924. № 12—13. С. 118.
8 Бурцев В. Из моих воспоминаний / / Свободная Россия. 1889. № 1. Февраль. С. 30.
9 Воля России. 1924. № 12/13. С. 124-125.
10 Чернов В. Перед бурей. М., 1993. С. 128.
11 Слетов С. К истории возникновения партии социалистов-революционеров. Пг., 1917.
С. 20.
458


в настоящее время в размерах, обеспечивающих все шансы на успех, мы
считаем систему политического террора...» 12.
Возобновить политический террор в России намеревались и участники
парижского народовольческого кружка (А. Дембский, И. Н. Кашинцев,
Е. Д. Степанов, А. Л. Теплов и др.), возникшего на рубеже 1880—1890-х
годов и разгромленного впоследствии совместными усилиями заграничной
охранки и французской полиции 13.
Не представляли возможности добиться политической свободы без ис­
пользования террористических методов участники московского кружка,
одним из лидеров которого был известный социал-демократ М. И. Бруснев. В программе «Временного организационного исполнительного коми­
тета» (1892 г.), составленной в кружке, высказывалось убеждение, что
«при современном соотношении общественных сил в России политическая
свобода в ближайшем будущем может быть достигнута лишь путем систе­
матического, в форме политического террора, воздействия на центральное
правительство со стороны строго централизованной и дисциплинирован­
ной революционной партии при дружном содействии всех живых сил
страны». Интересно, что пропаганду идей социализма среди демократиче­
ской интеллигенции и «рабочего пролетариата» кружковцы намеревались
вести «в связи с пропагандой идеи политического террора»14.
Американский историк Н. Неймарк, посвятивший специальную моно­
графию русскому революционному движению 1880-х — начала 1890-х го­
дов, пришел, на наш взгляд, к вполне справедливому выводу, что боль­
шинство радикалов, независимо от того, придерживались ли они народни­
ческой или социал-демократической ориентации, принимали террор. Не­
многочисленные критические выступления против терроризма определя­
лись тактическими соображениями и опять-таки не зависели от идейных
основ мировоззрения критика — он в равной степени мог оказаться как
социал-демократом, так и народовольцем 15.
Нетрудно заметить, что для народовольческих или полународовольческих групп конца 80-х — начала 90-х годов террор представлялся единст­
венно возможным способом борьбы в данный момент. Или даже единст­
венным способом заявить о своем существовании. Однако положение к се­
редине 90-х годов начинает постепенно меняться. Рост рабочего движения
породил у революционеров новые надежды и привел к усилению влияния
социал-демократических идей. Неизменные неудачи террористических
приготовлений — чаще всего еще на уровне разговоров — заставляли
усомниться в целесообразности пути «людей 1-го марта».
Эволюция отношения к террору отчетливо прослеживается в изданиях
последней в России серьезной организации, которая стремилась подчерк­
12 Спиридович А. И. Партия социалистов-революционеров... С. 20.
13 См.: Степанов Е. Д. Из заграничных воспоминаний старого народовольца / / Каторга и
ссылка. 1926. № 3. С. 123—144; Бурцев Вл. В погоне за провокаторами. М.; Л., 1928: Ре­
принт. изд. М., 1989. С. 3—20, 77—78.
14 Спиридович А. И. Партия социалистев-революционеров... С. 28.
15 Naimark Norman М. Terrorists and Social Democrats: The Russian Revolutionary Movement
Under Alexander III. Cambridge (Mass.) and London, 1983. P. 242.
459


нуть свою связь с «Народной Волей» в самом названии — я имею в виду
петербургскую «Группу народовольцев». Для первого состава группы, вы­
пустившего в 1892 и 1893 гг. два номера «Летучих листков», террор оста­
ется непременным атрибутом борьбы русских революционеров, и автор
статьи «Накануне» в первом номере «Листка» (док. № 3) пишет: «Надо
решительно признать, что обращение русских революционеров к самолич­
ной борьбе с правительством, борьбе террористической, отнюдь не было
опрометчивым шагом, сделанным сгоряча... Деспотизм, оставаясь неизмен­
ным, и впредь будет толкать их на прежнюю позицию: как ни тяжело по­
добное положение для всех, а особливо для самих революционеров, но
террор все еще не избыт нами и стоит грозным призраком...»
В то же время в статье подчеркивалось, что «суть народовольчества во­
все не в терроре». Партия вынуждена обращаться к террору «как своего рода
суррогату агитации и отчасти пропаганды». Террористические акты — это
только «предварительные сообщения» с целью дать политической борьбе
дальнейшее развитие; придать ей широту и прочность сможет лишь «вы­
ступление на историческую сцену сильной всесословной партии; здесь за
живою, страстною борьбою революционная интеллигенция впервые поло­
жит начало своему тесному союзу с трудящейся массою».
Правда, в заключительной части статьи ее автор, А. А. Федулов, назвав
цареубийство 1-го марта 1881 г. важнейшим прецедентом в борьбе с пра­
вительством, великим фактом русской истории и основным фактом исто­
рии русской революции, восклицал: «Приуроченная преимущественно к
нему революционная борьба в ее высшем напряжении — вечный завет для
передовой интеллигенции!».
Участники группы второго состава (1894—1895 гг.), или так называе­
мые «народовольцы 4-го “Листка”, приходят, после определенных колеба­
ний, к отказу от терроризма. Сторонниками терроризма, по-видимому, ос­
тавались в группе только Е. А. Прейсс и А. А. Федулов. Прейсс и Феду­
лов, редактировавшие третий номер «Листка», датированный 1-м апреля
1895 г., высказались на его страницах в пользу террора. По свидетельству
П. Ф. Куделли, Прейсс вставила в статью лидера и ведущего теоретика
группы А. С. Белевского, относившегося к террору отрицательно, целую
тираду в его защиту 16.
Прейсс, кстати, предприняла определенные шаги для организации ца­
реубийства. Осенью 1895 г. она отправилась в Москву, где вела перегово­
ры с некими Олениным и Захлыстовым о подготовке покушения. Они
предложили ей два проекта: «Построить огромнейшую разрывную ракету
большой разрушительной силы и направить ее с дальнего расстояния на
царский дворец или же отравить воду -в дворцовом водопроводе» 17. Эти
фантастические проекты, разумеется, и не пытались воплотить в жизнь.
В итоге дискуссий, которые велись в группе, было решено отказаться
от террора «даже и в теории» и направить издательскую деятельность

16 Куделли П. Ф. Народовольцы на перепутьи: Дело Лахтинской типографии с прил. докумен­
тов и «Летучих листков» группы народовольцев 1892 и 1895 гг. Л., 1925. С. 19,100—101.
17 Там же. С. 14.
460


главным образом на пропаганду и агитацию в рабочей среде. В четвертом
номере «Летучего листка», датированного 9-м декабря 1895 г., о терроре
уже не упоминалось вовсе 1в.
Усиление влияния социал-демократических идей, с одной стороны, по­
пытки части революционеров «спрятать» временно социализм с целью при­
обрести союзников среди либералов («народоправцы» 1Э) — и все это, разу­
меется, «за счет» народовольческой традиции, вызвали отклик П. Л. Лав­
рова. Он обратился с посланиям к своим товарищам по парижской «Груп­
пе старых народовольцев», в котором анализировал эти тревожные, по его
мнению, тенденции и пытался направить «заблудших» на путь истинный.
Конечно, подлинным адресатом были не «парижане» — тех-то убеждать в
правильности народовольческого пути не требовалось, а революционеры в
России, находившиеся на распутье20.
В сокращенном виде текст Лаврова, под названием «О программных
вопросах» (док. № 4), был опубликован в четвертом номере «Летучего Л и­
стка». Лавров по-прежнему «наиболее рациональной» считал программу
народовольцев. Несмотря на то, что он полагал «элемент терроризма», до­
пущенный в программу партии, крайне для нее опасным и считал захват
власти невозможным в какой-либо заранее «рассчитанный» момент, он на­
стойчиво повторял, что народовольческая программа «подготовления со­
циального переворота и разрушения русского абсолютизма есть наиболее
рациональная и единственная»21.
Письмо Лаврова вызвало, в свою очередь, критический отзыв в статье
В. И. Ленина «Задачи русских социал-демократов». Ленин подверг крити­
ке прежде всего заговорщическую тенденцию в народовольческой тактике,
заявив, что «для народовольца понятие политической борьбы тождествен­
но с понятием политического заговора» и что «они не могут себе предста­
вить политической борьбы иначе, как в форме политического заговора»22.
Однако, мне представляется, что Ленин несколько «спрямил» мысль Лав­
рова. Тот ведь писал об «организации революционного заговора», с одной
стороны, и «об одновременном распространении социалистических идей и
сплочении зародышей рабочей организации», с другой23.
Лавров, на мой взгляд, проповедует не столько «чистое» заговорщиче­
ство, сколько централизм и организованность как для борьбы за власть,
так и для сплочения рабочих масс. Он напоминал, что «народовольцы —
армия и была армией с энергическим штабом в блестящий период ее дея­
тельности. Может ли она продолжать свое сложное дело, не упуская из
виду того и другого элемента своей задачи, без этой военной организа­
18 Спиридович А. И. Партия социалистов-революционеров... С. 39—40; Куделли П. Ф. Народо­
вольцы на перепутья... С. 20.
19 См.: Широкова В. В. Партия «Народного права».
20 Об обстоятельствах создания этой работы Лаврова см.: Итенберг Б. С. П. Л. Лавров в
русском революционном движении. М., 1988. С. 278—283.
21 Куделли П. Ф. Народовольцы на перепутьи... С. 158—159.
22 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 2. С. 459.
23 Куделли П. Ф. Народовольцы на перепутьи... С. 159.
461


ции? Не должны ли все усилия ее быть направлены не только на то, что­
бы сплотить народовольческие группы, но и чтобы создать для нее цен­
тральный руководящий орган?...»24
Вспоминал ли автор «Задач русских социал-демократов» о своей полеми­
ке с Лавровым, когда писал свою гораздо более известную работу — «Что де­
лать?» Или когда в «Письме к товарищу о наших организационных задачах»
(1902 г.) подчеркивал, что «непосредственным... практическим руководите­
лем движения может быть только особая центральная группа (назовем ее
хоть Центральным комитетом), сносящаяся лично со всеми комитетами,
включающая в себя все лучшие революционные силы всех русских соци­
ал-демократов и распоряжающаяся всеми общепартийными делами» 25.
Во второй половине 1890-х годов отношение к терроризму участников
социально-революционных групп в России становится крайне сдержан­
ным, если не отрицательным. Если террор и признавали, то старались от­
крыто об этом не заявлять. Дело литературной защиты терроризма «при­
шлось» взять на себя эмигрантам.
Дрейф петербургской «Группы народовольцев» в сторону социал-демо­
кратизма, их явный отказ от террористических традиций народовольчест­
ва вызвал отклик на страницах «Материалов для истории русского соци­
ально-революционного движения», издававшихся парижской «Группой
старых народовольцев»26. В сдвоенном шестом-седьмом выпуске «Мате­
риалов...», оказавшемся последним, было опубликовано за подписью «Ста­
рый народоволец» «Открытое письмо к народовольцам — издателям “Ле­
тучего Листка”» (док. № 5). Под псевдонимом скрывался EfjT. Левит, в
прошлом участник южнорусской организации «Народной Воли» середины
1880-х гг. Впоследствии он принял участие в создании партии социали­
стов-революционеров, а к 1905 г. перешел к большевикам27.
В «Открытом письме» Левит дал характеристику «Народной Воле», ос­
тановившись в особенности на ее тактике. Он считал «Народную Волю»
безусловно социалистической партией. Однако социализм Левит понимал
не как «объективную философскую доктрину», а учение «этическое по
преимуществу... Социализм — учение революционное и не допускает спо­
койного созерцания “естественного хода вещей”, — он требует сознатель­
ного вмешательства в этот ход вещей».
Под «естественным ходом вещей» Левит понимал действие историче­
ской закономерности. Он отрицал, с позиций субъективной социологии,
ее объективный характер. Отсюда и неприятие Левитом марксизма, кото­
рый он по существу отождествлял с фатализмом. Пока «на арене остава­
лись такие деятели», как народовольцы, заявлял он, «не могло быть места
для социального учения, подобного современному русскому марксизму».

24 Куделли П. Ф. Народовольцы на перепутьи... С. 159.
25 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 7. С. 8.
26 См. о «Группе...» и ее изданиях: Итенберг Б. С. П. Л. Лавров... С. 230—232; Будницкий О. В.
Группа старых народовольцев / / Отечественная история с древнейших времен до 1917
года: Энциклопедия. М., 1994. Т. 1. С. 647.
27 Рязанов Д. Предисловие редактора / / Плеханов Г. В. Соч. М., б/г. T. IX. С. 2.
462


Левит всецело одобрял народовольческую тактику, полагая, что совре­
менные ему революционеры должны безоговорочно ее воспринять. Он счи­
тал, что в России нет «ни одного политически развитого класса», поэтому
партия будет «рекрутироваться» во всех классах общества, особенно «сре­
ди интеллигентной молодежи». Поскольку революционные силы немного­
численны, партия должна иметь «строго заговорщицкий характер». С та­
ких же позиций Левит подходил к народовольческому террору, заявляя,
что «единственная ошибка террористической борьбы — ее прекращение».
Призыв к возрождению программных и тактических основ народоволь­
чества вызвал резкую критику со стороны Г. В. Плеханова. Он посвятил
брошюру «Новый поход против русской социал-демократии» разбору «От­
крытого письма “Старого народовольца”», доказывая несостоятельность
его положений. Любопытно, что в предисловии Плеханов сожалел, что
ему «в этой брошюре пришлось иметь дело с очень мало интересными
противниками»28. Однако для опровержения их взглядов (Плеханов за­
тронул также упоминавшуюся выше статью Лаврова) ему пришлось затра­
тить в несколько раз больший листаж.
Плеханов, говоря о 1890-х годах, сравнил «Народную Волю» с коля­
ской, от которой осталось «разве лишь одно колесо. Спора нет, коляска
была недурна в свое время, но оставшееся от нее колесо все-таки не эки­
паж, и в нем нельзя ездить»29. Колесо, однако же, доехало не только до
Москвы, но и до Казани...
Главным трубадуром терроризма в эмигрантской печати выступал
В. Л. Бурцев. В 1897 г. он издал в Лондоне три номера журнала «Народо­
волец». Основным автором был сам Бурцев, печатались в журнале также
И. Н. Капшнцев, В. П. Ж ук ( Маслов-Стокоз), А. Л. Теплов. Даже на не
отличавшихся умеренностью русских революционеров «Народоволец»
произвел несколько шокирующее впечатление.
На сакраментальный для русских революционеров вопрос: «Что де­
лать?» — на страницах журнала давался категорический ответ: «Возобно­
вить партию “ Народной Воли”, и другого ответа нет»30. «Боевую» про­
грамму предлагалось свести «к одному пункту: цареубийству, — а, если бы
оказалось нужным, то к целому ряду цареубийств и систематическому по­
литическому террору»31. Возобновление террористической борьбы в Рос­
сии, по мнению Бурцева, являлось «не только наиболее настоятельной по­
требностью революционного движения, но и его неизбежным условием»
(док. № 6).
В каждом номере «Народовольца» встречаются выпады против россий­
ских социал-демократов. Как бы в ответ на слова Плеханова из доклада
Лондонскому конгрессу II Интернационала: «...B настоящее время все бо­

28 Плеханов Г. В. Новый поход против русской социал-демократии / / Соч. T. IX. С. 295.
29 Там же. С. 330.
•
30 Бурцев Вл. К вопросу — что делать? / / Бурцев Вл. Долой царя! [London,] 1901. II паги~ нация. С. 9. Статьи Бурцева из первых трех номеров «Народовольца» цитируются далее
по указанному сборнику.
31 Там же. С. 1.
463


лее и более становится ясным, что движение в среде наших рабочих есть
единственное истинно-революционное движение в современной России» 32,
во втором номере «Народовольца» напечатано: «Пора убедиться всем, что
революционная деятельность в России не может сводиться к одной пропа­
ганде социализма и организации рабочих... Социал-демократизм нам не ко
двору... Признаем же недостаточность социал-демократических программ
и пойдемте на выучку к “Народной Воле”!»33
Бурцев, как и его соратники, объяснял неудачу «Народной Воли» при­
остановкой террора после 1-го марта. Он полагал, что «бытовавшие «у не­
которых народовольцев мечты о захвате власти, поглотившие немало энер­
гии» в 1881 г., погубили результаты всей прежней деятельности «Народной
Воли».
Нетрудно заметить, что издатель «Народовольца» по существу фальси­
фицировал программу и тактику Исполнительного комитета. Его трактов­
ка террора более сходна с проектом программы, предложенным в свое вре­
мя партии Н. А. Морозовым и отвергнутым ее большинством.
Не случайно Бурцев впоследствии перепечатал «Террористическую
борьбу» Морозова в одном из своих сборников м. Прав он был в одном —
воодушевить в народовольческом наследии мог прежде всего террор —
ведь именно здесь был достигнут успех, плодами которого не сумели пра­
вильно распорядиться. Поэтому столь настойчивы были призывы наибо­
лее нетерпеливых пройти по этому пути еще раз, но теперь-то уж, проана­
лизировав причины неудачи народовольцев, распорядиться плодами успе­
ха (казавшегося несомненным) как должно.
Издание «Народовольца» печально закончилось для Бурцева. Он был
арестован в декабре 1897 г., а уже в феврале 1898 приговорен британским
судом за побуждение к убийству «лица, не состоящего в подданстве ее ве­
личества», к полутора годам каторжных работ. Этим лицом, на защиту ко­
торого встала британская Фемида, был Николай II. Единственный в сво­
ем роде «литературный» процесс (Бурцев был осужден не за какие-либо
конкретные действия, а за статьи в его журнале) стал возможен благодаря
тесному сотрудничеству шефа заграничной охранки П. И. Рачковского и
главного инспектора Скотланд-Ярда У. Мелвилла, специалиста по ир­
ландскому терроризму. Приложили к делу руку и дипломаты, причем на
самом высоком уровне — «проблемой Бурцева» лично занимался премьерминистр и одновременно глава Форин Оффис Р. Солсбери 35.
Бурцеву не удалось сплотить русских революционеров на платформе
чистого терроризма. Уж очень схематичной и прямолинейной выглядела

32 Плеханов Г. В. Соч. T. IX. С. 367.
33 Рецензия на киевскую рабочую газету «Вперед» из второго номера «Народовольца» цит.
по: Бурцев Вл. Долой царя! С. 43.
*
м См.: д а здравствует «Народная воля»! Paris, 1907.
35 См.: Senese D. Le Vil Meiville: Evidence from the Okhiana File on the Trial / / Oxford Sla­
vonic Papers. 1981. Vol. 14. P. 150—153; Будницкий О. В. Англо-русские отношения и «де­
ло Бурцева» / / Научные чтения по всеобщей истории, посвященные памяти академика
С. Д. Сказкина. Ростов-на-Дону, 1992. С. 106—109.
464


его программа»36. Больше преуспели деятели, открыто принимавшие на­
родовольческое «наследство», но стремившиеся модернизировать его в ду­
хе веяний времени.
Один из основоположников «Северного союза социалистов-революционеров», конституировавшегося в Саратове в 1896 г., А. А. Аргунов, вспо­
минал, что «много споров кипело... вокруг вопроса о народовольческой
тактике, в особенности о терроре, и я не помню ни одного из тогдашних
народовольцев, который отстаивал бы во всей неприкосновенности догму
народовольчества, не допуская никаких поправок» 37.
На съезде социально-революционных групп в Воронеже в августе 1897 г.
наибольшие дебаты вызвал вопрос о терроре. Его в принципе признавали
все участники съезда, но одни «находили нужным выставить его в про­
грамме и начать немедленно проводить в жизнь», большинство же считало
это преждевременным и решило о нем пока молчать, так как «о терроре
не говорят, но его делают». На съезде в Полтаве в ноябре того же года
«южные» социалисты-революционеры утвердили проект программы, в ко­
тором о терроре «говорилось глухо», определенно он рекомендовался
лишь как средство самозащиты36.
Иначе подошли к народовольческому «наследству» «северяне». В 1898
году они издали программу под названием «Наши задачи» (док. № 7).
В нее был включен специальный раздел «Средства революционной борь­
бы: Деятельность террористическая и массовая революционная борьба».
Во-первых, в нем обосновывалась особая роль революционной партии в
деле завоевания политической свободы. По мнению составителей про­
граммы, в условиях абсолютизма, защищенного «миллионной армией»,
создание массовой социально-революционной партии невозможно. Следо­
вательно, надо предварительно разрушить существующий политический
строй, и это должна взять на себя партия, основанная «на принципе за­
говора».
Во-вторых, выделялось значение систематического террора, который
«совместно с другими, получающими только при терроре огромное значе­
ние формами открытой массовой борьбы (фабричные и аграрные бунты,
демонстрации и проч.), приведет к дезорганизации врага. Террористиче­
ская деятельность прекратится лишь с победой над самодержавием, лишь
с полным достижением политической свободы».
Таким образом, с одной стороны подчеркивалась роль массовой борь­
бы, с другой — указывалось, что она может принести пользу только при
наличии террора, являясь как бы приложением к нему. Кроме главного
назначения террора как средства дезорганизации правительства, перечис­
лялись его функции как средства агитации и пропаганды, самозащиты и
«охранения» организации, традиционно упоминалось о терроре как сред­
стве борьбы, «подрывающей обаяние правительственной власти» и т. д.

36 См.: Saunders D. Vladimir Burtsev and the Russian Revolutionary Emigration / / European Stu­
dies Review. 1983. Vol. 13. No. 1. P. 39—62.
37 Аргунов А. Из прошлого партии социалистов-революционеров / / Былое. 1907. № 10. С. 98.
38 Спиридович А. И. Партия социалистов-революционеров... С. 71—72.
465


«Северный союз социалистов-революционеров» сумел издать два номе­
ра газеты «Революционная Россия». «Северянами» был подготовлен и тре­
тий номер, но он вышел уже заграницей, как орган единой партии социа­
листов-революционеров. Первый номер был довольно «бледным». «Причи­
на была та, — объяснил впоследствии Аргунов, — что, выступая перед ши­
роким кругом читателей, мы, ради нащупывания почвы, разбавили крас­
ки, а передовая статья и совсем была обесцвечена»39. В обзоре революци­
онных изданий аккуратно говорилось, что «по-видимому, предсказания о
неизбежном повороте революционной мысли в сторону принципов эпохи
«Народной воли»... начинают понемногу сбываться». При этом указыва­
лось на программную брошюру «Свобода» (док. № 8), выпущенную «Ра­
бочей партией политического освобождения России».
«Северяне» правильно почувствовали в деятелях «Рабочей партии...»
«своих». Партия сложилась в Минске в конце 1890-х годов, у ее истоков
стояли старый народник С. Ф. Ковалик и народоволец Е. Гальперин,
«приложила руку» и Е. К. Брешковская. Позднее на первые роли выдвига­
ется Г. А. Гершуни. Брошюру «Свобода» написала Л. М. Родионова-Клячко. В ней, вполне по-народовольчески, говорилось, что партия «системати­
чески, разумно направляя свои удары... устрашит и дезорганизует прави­
тельство, у которого народ сумеет вырвать принадлежащие ему права.
Партия не прекратит своих действий, пока не добьется конституции, наи­
более удобной для основной идеи пролетариата». Причем, добившись кон­
ституции либерально-буржуазной, партия не собиралась останавливаться
на полпути, а, используя все то же «универсальное» средство — террор,
намеревалась принудить правительство «дать рабочую конституцию».
Текст «Свободы» был проредактирован Гершуни. Он, в частности, ис­
ключил положение, что террор не касается личности государя (Родионова
делала акцент на «удалении» «сподвижников царизма») и внес некоторые
стилистические изменения. В. М. Чернов высказал в свое время мнение,
что часто цитировавшаяся фраза из брошюры: «Социал-демократам мы
протягиваем свою левую руку, потому что правая держит меч», принадле­
жит Гершуни40. Гершуни была свойственна романтическая приподнятость
стиля, он даже написал поэму в прозе «Разрушенный мол», настолько на­
поминавшую по манере произведения Максима Горького «Песня о Соко­
ле» и «Песня о Буревестнике», что неизвестные издатели, выпустившие
произведение Гершуни в Берлине, приписали его Горькому.
Между выходом первого и второго номеров «Революционной России»
произошло событие, наполнившее умы и души русских революционеров
смятением и восторгом. 14 февраля 1901 г. бывший студент П. В. Карпо­
вич, не связанный тогда с какой-либо революционной организацией, смер­
тельно ранил министра народного просвещения Н. П. Боголепова41. Вско­
33 Аргунов А. Из прошлого... С. 110.
40 Чернов В. М. Перед бурей. С. 137.
41 Любопытно, что исключенный из Юрьевского университета за участие в студенческих
волнениях Карпович, перебравшись в Берлин, где он поступил в университет, вращался
в кружке Е. Г. Левита. Вряд ли можно сомневаться в идейном влиянии последнего на
Карповича. Хотя о готовящемся покушении Карпович никого в известность не ставил
466


ре другой «самодеятельный» террорист, Ю. Ф. Лаговской, выстрелил в ок­
но квартиры К. П. Победоносцева.
«К чему теперь наши споры о том, нужен или не нужен террор, если
террористические факты начались помимо наших решений и наших про­
грамм», — говорилось в передовой статье второго номера «Революционной
России»42. Выстрелы террористов-одиночек показали, что недовольство
части общества политикой властей, не имеющее легальных каналов для
выхода, чревато экстремистскими формами протеста. Подобный исход
прогнозировали не только радикалы, но и такие сравнительно уравнове­
шенные наблюдатели, как Н. К. Михайловский и П. Н. М илюков43. Сти­
хийное возобновление террора воодушевило его последовательных сторон­
ников и заставило заколебаться противников.
Итак, террористическая идея в России пережила и полтора десятилетия
неудачных попыток претворить ее в жизнь, и полицейские преследования
ее пропагандистов, и критику со стороны социал-демократов. За это время не
изменились принципиально ни взаимоотношения власти и общества, ни умо­
настроения значительной части русских радикалов, считавших, что народные
массы не смогут выразить свою волю, если революционеры не расчистят
для этого дорогу. Некоторые полагали даже, что для завоевания политиче­
ской свободы хватит только террористической борьбы. Однако большая часть
сторонников террористической тактики, в духе времени, рассматривали ее не
как самодостаточную, а как неотъемлемый элемент, дополняющий борьбу
массовую, помогающий массовому движению, пробуждающий революцион­
ную активность и дезорганизующий в то же время правительство.
В конце 1901 — начале 1902 г. в результате объединения «южных» и
«северных» социалистов-революционеров, к которым тогда же или не­
сколько позднее примкнули «Группа старых народовольцев», «Аграрно-со­
циалистическая лига» и другие заграничные группы, а также «Рабочая
партия политического освобождения России», образовалась единая партия
социалистов-революционеров. Впервые со времен «Народной Воли» воз­
никла всероссийская революционная партия, сумевшая не только объя­
вить террор одним из средств своей борьбы, но и развернуть его в мас­
штабах, далеко превзошедших народовольческие.
Парадоксально, но эсеры начали террористическую борьбу до «офици­
ального» определения ее задач и места в партийной деятельности. Причи­
(см.: Клейнборт Л. М. П. В. Карпович: К десятилетию со дня его смерти / / Каторга и
ссылка. 1927. № 6. С. 204-208).
42 Революционная Россия. 1901. № 2. С. 2.
43 Чернов В. М. Перед бурей. С. 61—62; Милюков, выступая зимой 1900 г. на тайном митинге
памяти П. Л. Лаврова, «заключил... что всякая динамика революционного движения, не
приводящего к цели, кончается террором». «Мои слушатели немедленно поставили воп­
рос, — вспоминал Милюков, — в какой же стадии мы находимся теперь, — и из моего исто­
рического изложения сделали практический вывод. Я не помню содержания довольно
многочисленных речей на эту тему и моего заключительного слова; но на аудиторию все
JTO произвело то впечатление, которое потом не раз подчеркивал мне Борис Савинков,
бывший тогда студентом и находившийся в числе присутствующих. “Я, собственно, ваш
ученик”, — говорил он мне полушутя, полусерьезно, — и напоминал мне мой анализ, пре­
вратившийся в пророчество...» (Милюков П. Н. Воспоминания. М., 1990. Т. 1. С. 208).
467


ны этого были психологического порядка — боялись неудачи и посему ре­
шили принять ответственность лишь за успешный террористический акт.
Поэтому и будущая партийная Боевая организация считалась инициатив­
ной группой, которой предстояло доказать свою способность осуществить
задуманное.
В третьем номере «Революционной России» (первом общепартийном)
о терроре говорилось достаточно неопределенно: «...Пункт о терроре мо­
жет и должен, при известной формулировке, войти в общую программу
партии... Признавая в принципе неизбежность и целесообразность терро­
ристической борьбы, партия оставляет за собой право приступить к ней
тогда, когда, при наличности окружающих условий, она признает это воз­
можным» 44.
Возможным партия нашла это уже три месяца спустя. 2 апреля 1902 г.
член Боевой организации С. В. Балмашев застрелил министра внутренних
дел Д. С. Сипягина. На следующий день была отпечатана прокламация под
грифом Боевой организации партии социалистов-революционеров (док.
№ 9), объясняющая мотивы этого партийного террористического акта.
Этим выразительным документом, знаменующим переход от радикальных
деклараций к их воплощению в жизнь, мы завершаем публикацию подборки
материалов, позволяющих, хотя бы пунктирно, проследить развитие одно­
го из направлений русской революционной мысли конца XIX в.

№ 1
И з передовой статьи № 1 ж урнала
« С а м о у п р а в л е н и е » ( Ж е н е в а , д е к а б р ь 1887)
<...> Из путей, ведущих к этой свободе (политический. — О. Б.), путь
народной революции мы считаем едва ли пригодным. Невозможно осно­
вывать никаких прочных надежд на таком стихийном явлении, как подоб­
ная революция, ни момент наступления, ни исход которой, к тому же, и
предсказать нельзя. Мы не думаем, чтобы своевременно и экономично бы­
ло затрачивать силы на дворцовую или городскую революцию: такой спо­
соб действия, не говоря уже об его трудности, может привести к нежела­
тельным результатам, — мы не хотим менять одну деспотию на другую.
Путь легальной агитации в печати, земствах и т. д., организация легальных
общественных протестов и легального давления на правительство имеет за
собой многое и нами усиленно рекомендуется. Но едва ли он один пове­
дет к значительному успеху. Поэтому, в число путей борьбы с абсолютиз­
мом мы считаем нужным включить путь, избранный уже людьми 1-го
марта. Мы уверены, что если не отдельный террористический факт, то
ряд таких фактов, система их, при некоторой общественной поддержке,
заставит монархизм, держащийся только разрозненностью общества и тра­
дицией рабства, положить оружие... Нечего и думать, что монархизм сразу

44 Неотложная задача / / Революционная Россия. 1902. № 6. Январь. С. 7—8.
468


положит оружие. Напротив, он употребит сначала все силы, чтобы зада­
вить врага и сохранить свое положение. И только тогда, когда перепробо­
вавши все средства, он убедится, что враг сильнее его, что на место погиб­
ших бойцов встают новые, — только тогда решится он капитулировать.
Перед смертью его мы вправе ожидать усиление реакции и гнета. Это тя­
желое время надо пережить, оно не должно никого смущать... <...>
Печатается по: Самоуправление (Женева). № 1. Декабрь 1887. С. 4.

№ 2
П е р е д о в а я с т а т ь я из г а з е т ы « С в о б о д н а я Р о с с и я »
( 1889. № 1)
П о л и т и ч е с к а я с в о б о д а — вот в двух словах программа на­
шего органа, Под политической свободой мы понимаем — личные права и
самоуправление.
I. Л и ч н ы е
права:
неприкосновенность личности, свобода
слова, печати, сходок, вероисповедания, национального языка, право судеб­
ного иска против чиновников и т. д. Эти права человека и гражданина —
непререкаемое достояние каждого члена общества и должны быть непри­
косновенны ни для какой административной и политической власти.
II. С ам оуп равлен и е:
А. Общины (сельская и городская),
волости, уезды, губернии (либо области) должны пользоваться широким
местным самоуправлением; собрания депутатов, выбранных непосредст­
венно самим населением, должны ведать все вопросы местной жизни, и
им должны быть подчинены все представители местной администрации и
чины полиции. Б. Общегосударственное представительство должно состо­
ять из выборных депутатов и иметь законодательное право по всем вопро­
сам общегосударственной жизни; при этом в самую организацию государ­
ственного представительства должны быть введены гарантии неприкосно­
венности местного самоуправления. На почве этих личных прав и местно­
го самоуправления, мы думаем, могут быть удовлетворительно разрешены
и вопросы разных национальностей в России.
Политическая свобода не может быть конечной целью нашей борьбы. Ко­
гда завоевана политическая свобода, — сделана часть дела, другая часть —
экономические задачи — впереди. Скажем более: без серьезных реформ со­
временного экономического строя невозможно и воплотить в жизни пол­
ную политическую свободу: сытые и голодные никогда не будут в одина­
ковой мере пользоваться так называемыми общими законами. Все это со­
вершенно верно.
Но если за известный период своей борьбы мы достигнем некоторых
существенных элементов политической свободы и за то же время не будем
в состоянии сделать ничего существенного для изменения современного
экономического строя, то все-таки и такой результат в наших глазах будет
крупной победой, будет.серьезным шагом вперед: п о л и т и ч е с к а я
с в о б о д а с а м а п о с е б е е с т ь б л а г о ; кроме того она, по
469


нашему убеждению, в высшей степени важна для каждого социалиста уже
и потому, что без нее немыслимо не только разрешение экономических
вопросов в духе социализма, но даже серьезная постановка их. Русским
революционерам особенно необходимо верно оценить значение политиче­
ской свободы: живем мы при исключительном бесправии, давным-давно
забытом во всей Европе, и потому политический вопрос нигде не может
иметь того значения, как у нас. Еще недавно мы игнорировали политику
ради экономики, теперь мы не можем говорить даже об одновременном
преследовании этих двух задач. Необходимо понять раз навсегда и нико­
гда не забывать, что теперь перед нами главной задачей является вопрос
политический. Как убежденные социалисты, мы думаем, что в конце кон­
цов все экономические отношения будут построены в духе социалистиче­
ских идеалов. Каждая живая политическая партия — раз находится у вла­
сти или хотя бы только имеет возможность оказывать давление на прави­
тельство — обязана проводить возможно более широкие экономические ре­
формы в духе народных интересов. Этим мы ясно говорим, что наши сим­
патии столько же на стороне экономических задач, сколько и политиче­
ских. В своем прошлом мы сами верили в возможность борьбы за социа­
листические идеалы при настоящих политических условиях России, но
личным опытом и наблюдениями над русской действительностью и рус­
ским революционным движением дошли до глубокого убеждения, что
т е п е р ь в Р о с с и и н е т и не м о ж е т б ы т ь н и к а к и х
иных задач, кроме чисто политических.
Это до­
рога не в сторону, тем более не назад. Нет. От политической свободы мы
придем ко всем назревшим экономическим реформам и в конце концов к
социализму. В нашем органе мы отведем должное место экономическим
вопросам, выдвинутым самою жизнию, и будем относиться к ним с точки
зрения интересов крестьян и рабочих.
С какой целью мы будем вводить в свою программу социализм и эко­
номические требования? От кого ждать их выполнения? к кому за ними
обращаться? Конечно, не к правительству Александра III; нелепо возла­
гать подобные надежды на самодержавного царя. Нет смысла обращаться
с экономическими требованиями ни к земству, ни к городам: их круг дея­
тельности слишком ограничен для того, чтобы они могли удовлетворять
серьезным экономическим нуждам народа. Экономические вопросы мы
выставим в своей программе, когда пред нами будут органы местного и
государственного самоуправления, а не безапелляционные самодержцы.
Тогда дело иного рода, тогда мы представим программу с широкими зе­
мельными реформами, с фабричным законодательством, с переселенче­
ским вопросом, государственным кредитом для организации труда и т. д.
Социалистические требования в программах не помогут сорганизовать
крестьян и рабочих вокруг революционного дела. Рассчитывать на это,
значит совсем-таки не знать ни условий русской жизни, ни истории рус­
ского революционного движения. В 70 и 80 гг. революционеры не могли
создать среди крестьян и рабочих н и ч е г о ,
что имело бы хотя бы
признак серьезной силы для борьбы с правительством, и впредь — это на­
ше глубокое убеждение — не сделают ровно ничего до тех пор, пока не при­
обретут для себя неприкосновенности своих личных прав, мало того — по­
470


ка все эти права не сумеют обеспечить. До тех пор все попытки крестьян­
ских и рабочих организаций по своей незначительности и несерьезности
политического значения иметь не будут, а императорский режим, под зву­
ки разъяснений теорий социализма, будет грабить народ и калечить целые
поколения рабочего люда.
Нет, — мы должны, не останавливаясь н и н а к а к и х д р у г и х
задачах, б и т ь все время в о д н у т о ч к у , стремиться всеми си­
лами к возможно скорому изменению политических условий жизни нашей
родины. На этом пути мы пойдем рука об руку с либералами и для нас
будут людьми чуждыми все, кто не поставит в своей программе н а
п е р в ы й план политической свободы.
В органе мы будем поддерживать все, что может приближать нас к на­
шему широкому политическому идеалу. Мы будем приветствовать всякий
шаг (как бы он ни был мал) в обеспечении прав человека и гражданина,
всякий шаг в развитии самоуправления. Мы будем стоять за Земский Со­
бор из представителей от современных земств, если сама жизнь выдвинет
этот вопрос, как это было несколько лет тому назад. Конечно, т а к о й
Собор очень далек от нашего идеала, но даже и самый идеальный Зем­
ский Собор еще не решает вопроса о политической свободе; без серьезно­
го местного самоуправления всякий Земский Собор воскресит в своей дея­
тельности немало ошибок централистического самодержавия. Мы первые
говорим о слабых сторонах таких политических учреждений, как Земский
Собор, но мы знаем в то же время и их сильные стороны; кроме того мы
убеждены, что они для нас — е д и н с т в е н н ы й выход из путаницы
современных политико-социальных условий нашей жизни, и как бы даль­
ше ни складывалась история России, какие бы события ни происходили —
первым годом серьезного обновления России будет г о д
созыва
Земского Собора.
Наша задача возможно скорое приблизить русскую историю к Земско­
му Собору; эта задача достойна революционных организаций, она стоит
жертв, какие бы ни были ей принесены.
Мы зовем стать под наше знамя все оппозиционные силы России. «Ре­
волюционеры» и «общество» слишком долго шли разными дорогами, их
отчужденность друг от друга переходила иногда во вражду. Довольно!
долг перед русским народом требует нашего С о ю з а . Нам необходи­
мо сплотиться в единую солидарную противоправительственную партию и
дружно работать над общим делом.
Искренний, честный, товарищеский союз всех оппозиционных сил —
это злоба дня. Пора, давно пора бросить нам делиться на «Мы» и «Вы»,
на «либералов» и «революционеров»; — теперь мы все либералы, теперь
мы все революционеры, и никто не имеет права отказываться от долга и
чести быть либералом и революционером.
Дорой самодержавие!...
Да здравствует Свободная Россия!...
Редакция.
Печатается по: Свободная Россия. № 1. Февраль. 1889 г. С. 1—2.
471


«Свободная Россия» —газета (иногда ее называют журналом), выходившая в Женеве с
февраля по май 1889 г. под редакцией В. Л. Бурцева и В. К. Дебогория-Мокриевича. Всего
вышло три номера. В газете сотрудничали И. И Добровольский, М. П. Драгоманов, В. П. Маслов-Стокоз (В. Жук), Г. Ненашев (Г. М. Баломеэ), Э. А. Серебряков. «Объединительные»
призывы «Свободной России» не встретили поддержки в эмигрантской среде: для одних
ее платформа оказалась недостаточно социалистической, для других — недостаточно уме­
ренной. Издание прекратило свое существование отчасти из-за недостатка средств, отчас­
ти в связи с разногласиями мезду Бурцевым, с одной стороны, и Дебогорием-МокриевичемиДрагомановым,сдругой.«Бомбиэм» Бурцева оказался неприемлемым для последних.

№ 3
<А . А. Ф е д у л о в . > Н а к а н у н е ( Л е т у ч и й л исток.
1892. № 1)
Императорское
самодержавие и социалистич е с к и - р е в о л ю ц и о н н а я т е н д е н ц и я , — в этом противопо­
ложении заключается весь смысл переживаемой переходной эпохи: отвра­
тительное, застывшее воплощение мертвого духа старого быта и... привле­
кающая сердца, горячая борьба за новые начала исторической ж и з н и ; ис­
сякший, загнивший и с т о ч н и к , что давно уже стал очагом общего нравст­
венного и материального разложения и... свежий родник, откуда бьет жи­
вою водою, этот верный залог общественного обновления. Нимало не
смягчают этого контраста ни золотая середина либерализма, — удобное
местечко для расчетливого выжидания, — ни многочисленные, там и сям
понастроенные « к е л ь и » и « х а т ы с к р а ю » всяких личников, — надежные убежища для миролюбивой ограниченности: все это
только дополнительные, несущественные штрихи картины. Мрачный же
фон ее — народная нужда и всяческая общая скудость, — делает основной
контраст еще более резким, это внутреннее противоречие русской ж и з ­
н и — еще более острым.
Но придет конец переходному времени и придет тем скорее, чем с боль­
шею силою вспыхнет опять дух революционной инициативы. Так или ина­
че избудутся общественные противоречия и избудутся тем полнее, чем резче в
общем освободительном движении будет оттенен революционный момент.
Да, выдержанным обличьям обскурантов и хищников, пестрой и лос­
кутной средней физиономии русского обывателя, всему этому единствен­
ным противовесом может явиться только строгий революционный облик!

I.
Все то, чем сказалось до сих пор русское революционное движение, со­
ставляет как бы прекрасное, с горячим воодушевлением написанное «вве­
дение», где последовательно намечаются отдельные стороны предмета. Те­
перь за нами первая глава... мы остановились в раздумьи перед нею, но не
потому, чтобы общая тема ее требовала для нас еще уяснения, или нам темен был смысл всей работы в ее целом. Нет, революционная мысль точно
472


прикована к политической революции, этой совершенно определенной за­
даче настоящего, и провидит уже за нею революцию социальную, рисую­
щуюся пока лишь в общих чертах и в далеком будущем; в первой русский
революционер видит начальный, неизбежный момент второй, и в глазах
его только и д е а л ы с о ц и а л ь н о г о б у д у щ е г о русского на­
рода могут придать смысл предпринятой политической борьбе.
Правда, наметить, их сразу с достаточною полнотою и точностию — де­
ло непосильное; и вот до сих пор в революционной сфере противостоят
друг другу две схемы, обе, конечно, социалистического характера, но зна­
чительно расходящиеся между собою. Они разного возраста, и если теперь
в революционной литературе налицо разногласия по поводу них, то ини­
циативу полемики надо приписать юному социал-демократическому тече­
нию. Оно естественно на первых порах стремится разобраться по-своему в
теоретических взглядах на русское революционное дело и при этом само
ставит себя в резкую оппозицию к народничеству.
Эти разногласия, может быть, не совсем гармонируют с острым харак­
тером настоящего момента, но они е с т е с т в е н н ы : обе схемы слу­
жат взаимной поправкой друг другу. Они построены как раз таким обра­
зом, чтобы интересы тех классов, за которые предпочтительно борются, с
одной стороны, народники, а с другой — социал-демократы, нашли себе в
социальном будущем России возможно прочное обеспечение. «В широко
развитом общинно-артельном быту, который у нас имеет все гарантии на
прочное развитие, крестьянству гарантировано возможно полное удовле­
творение его нужд и потребностей», так гласит одна схема; а рабочие?
«Что же, — говорил правоверный народник, — здесь найдут себе место и
рабочие, их так немного, да в сущности это те же крестьяне, только что не
работающие у себя дома». Отчасти как реакция против натяжки, выдвига­
ется теперь другая схема: «в социалистическом строе, который неизбежно,
роковым образом водворится у нас на развалинах капиталистического, ин­
тересы рабочего класса впервые будут прочно обеспечены, но что будет с
крестьянами? С точки зрения чистого социал-демократа и крестьянин
приобщен к светлому будущему социализма: ведь уже повсюду рушится
крестьянский мир, разлагается община, так что сегодняшний общинник в
сущности — завтрашний пролетарий». Такая натяжка, пожалуй, еще гор­
ше. В самом деле, если тайное желание народников вернуть рабочих, от­
бившихся от земли, сколько там их ость, «в первобытное состояние», было
все-таки довольно мирного свойства, то скрытое пожелание социал-демо­
кратов — создавался бы скорее пролетариат, — поистине чудовищно и, по­
жалуй, еще более наивно... Впрочем, все это, может быть, только крайние
проявления той и другой тенденции; но все же они при взаимном сопос­
тавлении вскрывают односторонность самих построений.
В этом смысле все эти разногласия н е б е с п о л е з н ы . Афоризм
соц.-демократов, — русский народ неизбежно должен пройти фазу капита­
лизма, — ценен своим отрицательным влиянием: это, пожалуй, еще одно
Новое побуждение критически отнестись к наличным формам народной
жизни. Было время, когда община и артель в их современном виде пони­
мались как продукт сознательного творчества народа, «социалиста в ду­
ше», когда культурные люди умилялись перед правдой крестьянской жиз­
473


ни. Но исследования народной жизни поизгнали много подобных иллю­
зий из нашего идейного обихода: мы не можем игнорировать теперь той
значительной роли, которую играл в поддержании общинного строя чисто
фискальный момент, не можем закрывать своих глаз и на то, как мало ос­
мыслены народом эти дорогие нам начала его быта. Пожалуй, лишнее пре­
достережение, хоть и задним числом, от всех этих увлечений делу не поме­
шает... Но, в свою очередь, и социал-демократ чистой воды должен был
призадуматься, всматриваясь в выдвигаемый народниками громадный кре­
стьянский мир со всеми его бытовыми особенностями. Строго-научная
критика основ капиталистического строя, это ядро научного социализма,
составляет прочное достояние всех русских революционеров (смешно ко­
му-либо из них брать как бы привилегию на монопольное пользование ею),
и дело лишь в приложении ее к нашей земледельческой стране. Какую роль
сыграет у нас капитал, раз он возьмет верх и в поземельных отношениях?
Литературой уже отмечалась особая тенденция крупной поземельной соб­
ственности и капитала к системе фермерства, часто весьма мелкого. А раз
такая тенденция обнаружилась бы и у нас, то сколько бы ни ушло обезземельного люда в промышленные центры, все пришлось бы считаться с
громадной массой земледельческого населения, осевшей на земле в качест­
ве арендаторов. И главное, этой массе не пришлось бы испытать на себе
всего «благодетельного» влияния концентрации производства и связанно­
го с ною дисциплинированна и объединения рабочего класса.
Не естественно ли было бы, в виду всего этого, со стороны русских со­
циалистов настаивать не только на защите, но и на развитии общинного и
артельного начала в крестьянской жизни, видя в этом необходимую сту­
пень к полному обобществлению производства? Подобное стремление от­
нюдь не исключает признания за схемою, выдвигаемою соц.-демократами,
серьезного значения, — конечно, в том объеме, в каком она приложима к
русской действительности, покрывая в ней известный более или менее
значительный угол.
Надо признать, фетишизм научных имен стоит фетишизма общины и
артели, и если в самом народническом учении хотели бы найти следы уто­
пического социализма и увидеть странную претензию на самобытность, то
с таким же основанием можно бы, пожалуй, и в рассуждениях соц.-демо­
кратов обнаружить признаки преклонения перед буквой научного социа­
лизма и усмотреть недостаточную вдумчивость по отношению к своему.
Если же вовсе не будет налицо всех этих безусловно периферических явле­
ний, то это поможет социалистическим принципам тем глубже утвердить­
ся в революционном сознании во всей их чистоте и научной строгости.
При этом условии все эти разногласия, конечно, разрешимы, — если не
теперь, то к тому времени, когда совершится политическое освобождение
России. Тогда в наших руках будут и нужные факты. Именно, смотря по
тому, в каком положении оно застигнет крестьян и рабочих, определится,
в какой комбинации могли бы быть предприняты меры для полного осво­
бождения трудящейся массы. Эти меры, коренным образом изменяющие
социальный быт народа, могут быть предприняты, конечно, только самим
же народом, как единством людей умственного и физического труда, а на
такое сплочение их понадобится время. Это дает возможность двум струй­
474


кам революционной мысли своевременно слиться в одно социалистическое
течение со всею характерною для него силою и влиянием на массы.

И.
Естественным дополнением к социальным схемам, их необходимым за­
вершением должен явиться п л а н п о л и т и ч е с к о й
борьбы.
Если там можно было, устраняя всякие осложнения, брать тенденцию за­
щищаемых классов в ее чистом виде, то здесь необходимо охватить жизнь
со всею резкою противоположностью наличных общественных стремле­
ний; там на первом плане была строгость и последовательность... <целой
строки нет>... прочность и продуктивность практического дела: задача
сводится к тому, чтобы идейное веяние сделать фактическим движением.
Естественно поэтому, что те фазы в истории развития революционной
тенденции, которые ознаменованы систематическими попытками полити­
ческой борьбы, охарактеризуются наибольшей силой и высоким подъемом:
это — гребни бегущих одна за другою волн...
Соответствуя высшей точке первой волны движения, народовольчество
сделало эпоху в русском революционном деле. Оно сумело от широких
перспектив отдаленного будущего (дальнейшая разработка их могла быть
отложена и до завтра!) перенести центр тяжести к задачам настоящего:
оно фиксировало революционную мысль на политической революции.
Оно сумело выработать и способы политической борьбы; вряд ли они
имеют значение на один раз; во всяком случае, они должны послужить ис­
ходным пунктом для дальнейшей разработки метода борьбы.
Чем ближе мы к современному положению государства, тем все исклю­
чительнее условия общественной борьбы.
Прежде всего, со стороны революционного контингента. Тогда как со­
циальная борьба мыслима только как дело народа, этого живого совмеще­
ния начал идеи и массы, — и то и другое, необходимое также и для поли­
тической борьбы, приходится брать из двух еще не слившихся источни­
ков. Но и сама политическая борьба не есть что-то втиснутое в узкие рам­
ки исторического момента: это не событие, а процесс, и поэтому на протя­
жении его общие условия государственной жизни не остаются неизменны­
ми, а самое дело постепенно расширяется. Политическая революция, это
желанное завершение политической борьбы, требует для своего осуществ­
ления сильной всесословной партии, ведущей борьбу на почве всеобщей
жажды общественных перемен. И, конечно, передовая интеллигенция все
время неукоснительно стремится расширить движение в обе стороны, пус­
кая корни как среди рабочих, так и среди крестьян (не говоря уже об об­
разованном обществе). Но этому стремлению противостоят тем большие
преграды, чем ближе мы к началу движения; громадные усилия сплотить
недовольные элементы среди массы и общества вознаграждаются тем ме­
нее, чем сильнее полицейский гнет деспотического правительства. Поэто­
му на первых порах много значат даже революционные группы, попол­
ненные преимущественно из рядов интеллигенции; тем большее значение
имеет партия, хотя бы даже и не очень обширная, но напряженностью ра­
боты вознаграждающая сравнительно малую широту движения.
475


Интеллигенция теперь не может быть мыслима только при крестьянстве
и рабочих, только на службе у них: у нее есть и свои запросы, конечно, не
узко эгоистические — далеко нет! — запросы за народ в целом, но сделав­
шиеся ее кровным, личным достоянием; есть у ней и право — не только
нравственные основания, но и историческое право — действовать за народ
на первых порах от себя, раз он молчит и недвижим, а все пути к нему за­
казаны! Эти запросы подчас, как теперь, особенно обостряются, это право,
раз полицейский гнет только усиливается, естественно расширяется...
Может быть, возможно было представлять себе политическое освобож­
дение прежде как результат крестьянского бунта, а теперь как фазис рабо­
чего движения, но переносить эти односторонние и теоретические построе­
ния на практическую почву, это значит затруднять самим себе дело и ото­
двинуть начало политического движения вдаль. Это игнорирование рево­
люционной интеллигенции, как таковой, — своего рода близорукость; она,
правда, может легко развиться, особливо если все время слитком настой­
чиво разглядывается далекое будущее и при этих построениях приучаются
оперировать не больше, не меньше как с народными массами? там на да­
леком горизонте интеллигенция в них само собою тонет; очень может
быть, что этому промаху глазомера благоприятствует отчасти и классовое
покаяние: от «кающихся» интеллигенции никакой уже веры нет...
Между тем, именно у нас, как вообще в странах, идущих в хвосте ци­
вилизации, особенно важна руководящая роль революционной интелли­
генции. Направить борьбу с крепостными началами так, чтобы на расчи­
щенной революцией почве установился не капиталистический строй и
расцвела не буржуазная цивилизация, но создалось мужицкое и рабочее
царство и развилась истинно демократическая гражданственность, — тако­
ва историческая задача русской интеллигенции. Начать теперь же полити­
ческую борьбу и вести ее всеми силами до тех пор, пока не удастся приоб­
щить к ней рабочих и крестьян, — таково обязательство революционной
интеллигенции, записанное на ее текущем счету. Народовольчество имеет
заслугу первой фактической уплаты по этому обязательству.
Условиями же государственной жизни определяется решение острого
вопроса о средствах борьбы: по мере приближения к полной политиче­
ской свободе, естественно все большее развитие получают пропаганда и
агитация; при этом они могут становиться и более последовательными, и
более открытыми. Но в деспотическом государстве для партии (и отчасти
даже для отдельных революционных групп) стоит чрезвычайных усилий
воздержаться от террора: при известных условиях это значило бы вовсе
отказаться от революционной работы.
Деспотический строй предполагает своеобразную роль правительства:
это не представитель чьих-либо определенных классовых интересов, а ско­
рее общий насильник-эксплоататор, и держится оно только в силу общей
разрозненности; это придает смысл террору, как орудию борьбы с прави­
тельством. Деспотический режим ставит революционеров в особенное по­
ложение: у них почти вовсе отнята возможность вести последовательно
пропаганду и агитацию; у партии остается только террор, как средство от­
воевать почву для своей же деятельности. Деспотический гнет находит се­
бе выражение в бытовых особенностях всего населения в целом; если за­
476


битая масса отличается идейной инертностью, то малодушное общество в
свою очередь — многознайством (конечно, поверхностным); на такой поч­
ве важны не только равномерное давление, но и резкие толчки; партия об­
ращается к террору, как своего рода суррогату агитации и отчасти пропа­
ганды.
Надо решительно признать, что обращение русских революционеров к
самоличной борьбе с правительством, борьбе террористической, отнюдь не
было опрометчивым шагом, сделанным сгоряча. Нет, и более того! Деспо­
тизм, оставаясь неизменным, и впредь будет толкать их на прежнюю по­
зицию: как ни тяжело подобное положение для всех, а особенно для са­
мих революционеров, но террор все еще не избыт нами и стоит грозным
призраком...
В свое время для народовольцев террор явился необходимостью. Но
как будет в более или менее близком будущем, если суть народовольчества
вовсе не в терроре? Вторая волна движения может подняться и выше пер­
вой, не останавливаясь на тех же уровнях. Если бы дело ограничилось
только террором, исходящим от одиночных групп, то это было бы только
возобновлением старого, даже не полным, потому что там в свое время
была налицо целая организация. Не следует нам закрывать глаза на неиз­
бежность при известных условиях террористических фактов, этих своего
рода «предварительных сообщений», но, во всяком случае, наше искреннее
и естественное стремление, это — дать политической борьбе дальнейшее
развитие, придавая ей большую широту и прочность. И признаком дейст­
вительно нового периода в движении послужит только выступление, на
историческую сцену сильной всесословной партии; здесь за живою страст­
ною борьбою революционная интеллигенция впервые положит начало
своему тесному союзу с трудящейся массою и, как Антей от соприкоснове­
ния с матерью землею, встанет полною силы и мощи.
Вести политическую борьбу теперь, насколько есть силы и как ее разу­
меешь, выпало на долю всех нас — революционеров, стоящих при деле и
готовых приступить к нему. Ограниченное время нашей «свободной» жиз­
ни, более или менее узкий круг действия ставят в тесные рамки деятель­
ность отдельной личности: каждому из нас предстоит внести в движение
только свою лепту, подчас очень маленькую, и ею — правда, она скрасит
своеобразным счастьем всю нашу жизнь! — поневоле, и может быть, на­
всегда ограничиться.
Но из малых и больших слагаемых сложился общий результат, кото­
рый отметит собою известный момент в истории развития движения и
станет одним из звеньев общей цепи. Этот момент будет охарактеризован
так или иначе, смотря по сделанной работе и соответствию ее с общим ду­
хом движения и раз взятым направлением.
Долго лучшими людьми родной страны были разыскиваемы ключи от
народного счастья, они были разысканы «социалистами-революционерами»; ключ от первой двери был вложен на место и раз перевернут народо­
вольцами, но и первая дверь оказалась запертою не на один раз... Теперь
надо попытаться перевернуть ключ еще раз!
По нашему убеждению, общереволюционное дело теперь неизбежно
должно принять народовольческую окраску. В сфере революционной мыс­
477


ли невольно произошло как бы своеобразное разделение труда, и народо­
вольчество с принципиальной стороны, в сущности, самостоятельно разра­
ботанное учение о политической борьбе. План ее намечен широко: он
предполагает и работу среди крестьянства, что связывает его с народниче­
ством, и рабочее дело, что сближает с ним социал-демократическое тече­
ние, — но, сверх того, здесь подчеркивается особенное значение революци­
онной интеллигенции. И насколько далека еще от завершения только на­
чатая политическая борьба, насколько долго и живо будет ощущаться по­
требность в полном переходе власти к народу, — настолько прочно обес­
печена жизненность идей Народной Воли и способность их стать чем-то
связующим и организующим в революционном лагере. Не о программном
объединении, конечно, идет здесь речь. Напротив, богатство оттенками и
некоторая внутренняя дифференцировка действующего революционного
состава только помогли бы партии стать еще более сильной. Объединит
же революционеров, конечно, только одно общее дело.
Не говоря уже о работе среди образованного общества, работа на оба
фронта — среди крестьян и среди рабочих — представляется поистине
грандиозной и давно ждет работников, сильных своею численностью и бо­
гатых энергией. Здесь вовсе не нужно долгих пояснений, но, пожалуй, не­
лишним будет отметить, что движению среди трудящейся массы надлежа­
ло бы придать возможно более самостоятельный характер и ради этого по­
степенно передавать дело в руки самих же рабочих и выдающихся лично­
стей в крестьянской среде. В свою очередь, пропаганда и агитация среди
образованного общества должны бы приобрести характер более острый:
первой приличествует быть не столько научно-педагогической, сколько
политической, а второй пора бы перестать пробавляться земским собором
и стать более определенной.
Но разве произнесены новые волшебные слова, которые могли бы ув­
лечь массу и прийтись по душе просвещенным людям?
У н а с есть только с в о е , — прежнее и дорогое. «Захват власти,
завоевание ее народом» остается в наших глазах и теперь неизменным ло­
зунгом революционной работы. Если на первых порах казалось, что в бли­
жайшем будущем и усилиями тесной партии, естественно поддерживаемой
населением, власть может быть захватом передана народу, то опытом на­
родовольцы дознались, что с их стороны потребуется упорная и, может
быть, долгая работа, прежде чем общее недовольство перейдет в жгучую
жажду общественных перемен, и широкая народная партия на такой поч­
ве отвоюет народу власть.
Фактическая проверка, уясняя принцип, дает ему силу над сознанием,
более властную во много крат. Верность ему предохранит в то же время
нашу среду от всяких примирительных веяний и оппортунистических
происков.
Конечно, при общей инертности и вялости весьма возможно, что рус­
ская жизнь опустится в низкие долины мирной эволюции и обойдет, веро­
ятно впрочем временно, политическую революцию. Трудно разглядеть все
извороты и крюки, какие делает та дорога, но возможно, что первой стан­
цией явится там нечто в роде земского собора «по высочайшей воле» и по
некоторому понуждению снизу. Но все это не может входить в предвари­
478


тельные расчеты партии и никогда не повлияет на ее деятельность огра­
ничивающим и умиротворяющим образом, скорее напротив.
Революционеры прямо и резко противополагают себя самодержавию,
неохотно допуская каких-либо посредников, хотя бы на такую роль и
предназначалась наша либеральная оппозиция. Все, что можно было бы
предложить от себя этой разношерстной и пестрой толпе, это — отки­
нуть всякие претензии на самостоятельное значение и прежде всего...
раскассироваться. Какие там есть положительные величины могли бы,
обособляясь от других и сплачиваясь между собою, приблизиться до не­
которой степени к революционерам, т. е., сохраняя со «справедливой
гордостью» либеральную программу, стать, по крайней мере, на неле­
гальную почву; тем самым они толкнули бы «поумневших», величины без­
условно отрицательные, окончательно в объятия к правительственной
клике; тогда чистые конституционалисты невольно очутились бы между
двух стульев, и это было бы поистине «недоумение нулей, к какой при­
стать им единице»...
Но для нас не может быть речи о слиянии революционеров в одну пар­
тию даже с самыми последовательными, крайними либералами: две боль­
шие помехи тому — социализм и революция.
Если общее освободительное движение в русской истории, резко разо­
шедшееся с императорским самодержавием, фактически обнаружило свою
самостоятельность 14 декабря 25 г., то для выделившейся из него соц.-революционной тенденции ее роковое противоположение самодержавию
вскрылось с достаточной яркостью лишь 1 марта 81 г. Этот важнейший
прецедент в борьбе с правительством — великий факт русской истории,
основной факт истории русской революции.
Приуроченная преимущественно к нему революционная борьба в ее
высшем напряжении — вечный завет для передовой интеллигенции! До
и после него, оживленная выработка социальных идеалов — верное ру­
чательство за демократичность ее стремлений. Как рамка этого первого
периода движения, с одного конца — шумиха реформ, окончившихся
пустяками (вечная память ей!), с другого — (удержим горький смех,
друзья) «честная, народная политика!» Как общие же качества, реакция,
напряженная и понемногу исчерпывающая себя; лихорадочная и еще не
установившаяся при правительство Александра II, этого, увы, неудавшегося освободителя, она становится устойчивой и утонченно-лицемерной
при правительстве Александра III, этого маленького Петра Великого на­
изнанку...
Все оскверняется в руках правительства, и обновление принесет лишь
революция! Идея ее жива, а в самом движении нет и не может быть ни
малейших признаков внутреннего разложения. И верится нам, что если
теперь еще нет достаточного оживления в революционном лагере, то мы
накануне его... Разве нет на это некоторых признаков? Разве не слышно
далекого шума от подвигающихся сюда один за другим работников?
Мы напрягаем свой слух и зрение: мы настойчиво ждем от своих отДОика, ответа революционным словом-делом!
Типография «Группы Народовольцев».

Сентябрь 1892 г.
479


Печатается по: Куделли П. Ф. Народовольцы на перепутьи: Дело Лахтинской типогра­
фии с прил. документов и «Летучих листков» Группы народовольцев 1892 и 1895 г. Л.,
1925. С. 70-77.
Статья «Накануне» была опубликована без подписи в «Летучем листке “Группы наро­
довольцев”», отпечатанном летом 1892 г. в Петербурге. «Листок» был датирован издателя­
ми сентябрем 1892 г.; в отличие от последующих выпусков, номер, оказавшийся в итоге
первым из четырех, не был обозначен. Статья написана Александром Александровичем
Федуловым (р. 1867), главной «литературной силой» первого состава «Группы». Авторст­
во установлено по: Александров М. С. (Ольминский). «Группа народовольцев» (1891—1 8 94)//
Былое. 1906. № И . С. 20-21.

№ 4
П. Л. Л а в р о в . О п р о г р а м м н ы х в о п р о с а х
( Л е т у ч и й л ис т о к. 1893. № 4 ) * 1
Вопросы, которые нам следует решить в настоящую минуту, мне ка­
жется следующие: 1) как нам представляется положение социально-рево­
люционного дела в России? 2) как нам представляется отношение нашей
группы к разным оттенкам русских социалистов-революционеров и оппо­
зиционных групп вообще? 3)... 4)...
1.
Так как русские либералы в настоящем точно так же, как это было в
прошедшем, не проявляют даже попытки организоваться в нечто подобное
политической партии, то на политической сцене фигурируют настоящие
или бывшие социалисты. О террористических группах полученные нами
сведения не сообщают ничего... О старых пропагандистах среди крестьян
с целью подготовить и вызвать народное восстание с социалистическими
тенденциями никто даже не помнит: их традиция пропала. Остаются: на­
родовольцы, поддерживающие свою программу с большими или меньши­
ми видоизменениями, социал-демократы, программа которых написана
для них конгрессами н е м е ц к и х
социалистов, и народоправцы —
бывшие социалисты, свертывающие знамя социализма для того, чтобы
приобрести больше союзников в борьбе против абсолютизма. В среде бо­
лее зрелых социалистов прежнего времени указывается на значительное
отпадение в ряды народоправцев. В последнее время народоправцы потер­
пели сильный разгром. С своей стороны социал-демократы проповедуют
вражду к «ложным друзьям народа», рекомендуя народоправцев, как более
откровенных, и готовы их поддержать, впрочем не сливаясь с ними. Доба­
вочную силу социал-демократам придает в последние месяцы возможность
защищать идеи свои в легальной русской прессе. Возражения им со сторо­
ны противников выходили фатально такими, что социал-демократы могли
* К печатному нами ниже письму, которое дошло до нас непосредственно, приложена за­
писка, где объясняется, что «письмо представляет выдержки из более обширного посла­
ния автора к товарищам по изданию “Материалов” и что взгляд на положение вещей
большинства издателей «Материалов» — в общем согласный с письмом». В виду общего
интереса, который представляет мнение нашего дорогого учителя Петра Лавровича,
мы с большою охотою печатаем эти «выдержки». Ред.
480


называть их «жиденькими» и «наивными», так как для откровенных наро­
довольцев русская легальная пресса закрыта герметически. Подобное же
отношение к этим возражениям со стороны единомышленников едва ли
справедливо, так как для подобных возражений условий не существует.
Какую же будущность могут иметь попытки организоваться и действо­
вать против капитализма и абсолютизма на почве программ этих трех борю­
щихся партий, и что может сделать каждая из них для торжества общего дела?
Приму за точку исхода положения, для меня составляющие аксиомы,
как при теоретическом, так и при практическом решении вопросов на­
стоящего времени.
а) социализм, как с о з н а н н а я
рабочими
классовая
борьба
труда
с капиталом,
есть основное историческое
явление нашего времени. Все остальные вопросы не могут и не должны
быть поставлены иначе, как по отношению к этому основному явлению.
Из того условия, что социализм есть борьба, сознанная рабочими, следует,
что его окончательное торжество может быть д е л о м л и ш ь с а ­
м и х р а б о ч и х , организованных, как класс, во время борьбы для то­
го, чтобы поглотить все классы в минуту своего торжества и с тем вместе
положить конец классовой борьбе в истории человечества;
б) для России борьба социалистическая не может быть ведена с успе­
хом и привести к торжеству рабочих ни помимо борьбы с абсолютизмом,
ни поглощая все революционные силы исключительно этою борьбою.
Лишь партия, способная комбинировать рационально решение этих обоих
задач или приблизиться, по возможности, к их одновременному решению,
имеет шансы на прочный успех.
Все остальные вопросы нашего времени, которые ставят себе социали­
сты всех стран и русские революционеры всех оттенков, суть лишь более
или менее удачные приемы п о д г о т о в л е н и я к решению этих ос­
новных задач, и политика всех фракций может быть оценена лишь по от­
ношению к только что указанному подготовлению.
Программа народников-пропагандистов 70-х годов была, по моему мне­
нию, в т е о р е т и ч е с к о м
отношении поставлена правильно, но
оказалась вполне несостоятельной, во-1-х, по недостатку подготовления
классового сознания в той доле русского рабочего класса (крестьян), на
которую была направлена почти исключительно деятельность пропагандистов-революционеров; во-2-х, по недостатку подготовления самих пропа­
гандистов знанием того «народа», в который они несли свою пропаганду.
Для меня л и ч н о
вовсе не решен отрицательно и бесповоротно для
будущего вопрос, не придется ли русским революционерам, после неудачи
всех прочих политических приемов борьбы против абсолютизма на социа­
листическом основании, в е р н у т ь с я
к задаче, оказавшейся непо­
сильной для социалистов 70-х годов, но видоизменяющейся с каждым го­
дом расширением культуры в народе, именно к такой задаче — внести в
русское крестьянство сознание задач всемирного социализма, подготовить
и вызвать в этом самом крестьянстве восстание, которое унесет одновре­
менно и абсолютизм, и все те завоевания, которые уже сделал и еще сде­
лает капитализм на нашей родине. Впрочем, для этой программы в на­
стоящую минуту, как я сказал выше, недостает безусловно никакого эле­
481


мента содействующих и сочувствующих; следовательно, о ней речи быть
не может.
Народоправцы имеют за собою длинную традицию в прошлом, но они
разрывают связь своего революционного дела с тем, что я признал основ­
ным историческим явлением настоящего, следовательно, хотят для России
вернуть историю назад сравнительно с тем, что было и есть в других стра­
нах. Политическая борьба против абсолютизма необходима и обязательна,
но она является при новых условиях: она не может уже быть ведена со­
циалистами при исчезнувших для них нравственных условиях прежних
чисто политических революций. Чисто политическая программа не в со­
стоянии уже вызвать в настоящее время того энтузиазма и того самоотвер­
жения, которые необходимы для рискованного дела. К этой программе,
по р а с с у ж д е н и ю (более или менее ошибочному), могут пристать
люди, руководимые расчетом, и между либералами, не затронутыми со­
циалистическими течениями нашего времени, политическая партия еще
возможна. Но энтузиазм молодежи всегда толкает последнюю в среду той
или другой социалистической партии. Это положение наглядно подтвер­
ждается современными фактами: опыт целой Уд века показал, что русские
либералы не в состоянии были организовать партию, устроить заговор
или даже вызвать серьезное литературное движение в подпольной прессе
ни при Александре II, когда все условия позволяли это сделать, ни при
Александре III, когда они должны были возмутиться гонениями, на них об­
рушившимися. Им недоставало для этого энтузиазма, не знающего опасе­
ний. За недостатком достаточно политического энтузиазма в рядах либера­
лов и революционеров, социалисты, среди которых этот энтузиазм вызыва­
ет чуть ли не во всех странах значительные исторические явления, хотят
привить этот свой, социалистический энтузиазм политическим группам,
отрицающим именно те принципы, которые могут в настоящее время вы­
звать этот энтузиазм; социалисты надевают маску политиков-несоциалистов, но не могут сами перед собою скрыть, что они лицемерят перед собою
и перед другими. Для всех этих маскарадных политиков нет будущности.
После якобинцев 70-х годов, после «Свободной России», после лондон­
ской «Свободной России»2 народоправцы повторяют снова эту маскарад­
ную попытку. Так, как совершается, она удаться не может, и сообщаемые
нам сведения об уступках социалистам со стороны народовольцев весьма
правдоподобны... На мой взгляд, единственная рациональная политика со­
циалистов, свертывающих свое красное знамя ввиду чисто-политической
задачи, могла бы быть такой: остатками своего социалистического энтузи­
азма разогреть русских либералов до того, чтобы они организовались в
серьезную политическую партию; совершив эту Геркулесову работу, пре­
доставить этим либералам всю политику, а самим (если в них еще оста­
нется какая-либо способность к деятельности после своего маскарада) пе­
рейти к естественной роли противников либерализма, капитализма и т. п.
Но эта комбинация в практическом своем осуществлении по своей слож­
ности и трудности едва ли не превосходит и задачу организовать русскую
рабочую партию при господстве абсолютизма, не организуя в то же время
революционной партии против этого абсолютизма; и задачи подготовить
и вызвать социалистическое восстание русского крестьянства; и задачи
482


подготовить и совершить по преднамеренному плану захват власти социа­
листами...
Русские социал-демократы, как нам сообщают, пользуются успехом.
Они, как нам пишут, «распространяют социалистическое миросозерца­
ние»; следовательно, в этом отношении подготовляют решение задач как
мирового, так и специально русского социализма. Но пропаганда идей
есть для социалистов всего мира лишь один элемент этого подготовления.
Другой — организация рабочих. На Западе, деятельность которого служит
для русских социал-демократов безусловным образцом, история создала
почву этой организации. Ее приходится укреплять, расширять, отстаивать,
но почва в ю р и д и ч е с к и х
формах и общественных
п р а в а х дана. В Р о с с и и е е н е т . Организацию русской рабо­
чей партии приходится создавать при условиях существования абсолютиз­
ма со всеми его прелестями. Е с л и социал-демократам удалось бы сде­
лать это, не организуя в то же время политического заговора против абсо­
лютизма со всеми условиями подобного заговора, то, конечно, их полити­
ческая программа была бы надлежащей программой русских социалистов,
так как освобождение рабочих силами самих рабочих совершалось бы.
Но
оно
весьма
сомнительно,
если
не
невоз­
можно.
Если же им придется, так или иначе, группировать не только рабочие
силы для борьбы с капиталом, но сплачивать революционных личностей и
группы для борьбы с абсолютизмом, то русские социал-демократы ф а к ­
тически
примут программу своих противников, народовольцев, как
бы они себя ни называли. Разница во взглядах на общину, на судьбы ка­
питализма в России, на экономический материализм суть частности, весь­
ма маловажные для действительного дела и способствующие или мешаю­
щие решению частных задач, частных приемов подготовления основных
пунктов, но — не более.
О том, что здесь с у щ е с т в е н н о ,
нельзя издавать книги, про­
дающиеся в лавках; о нем едва ли можно спорить даже в подпольной ли­
тературе, которую читают не все, потому что существенно здесь одно и
только одно: возможна ли организация сильной рабочей партии при абсо­
лютизме и помимо организации революционной партии, направленной
против абсолютизма? Или же неизбежно лишь п о д г о т о в и т ь пер­
вую в самом процессе функционирования второй и в самой тесной связи
между обоими задачами? Я полагаю, что первое н е в о з м о ж н о
и
что, следовательно, все социалисты-революционеры в России, как бы они
ни думали об общине, о судьбах капитализма и об экономическом мате­
риализме, неизбежно должны прийти к о
второй
политической
Программе.
Это самое показывает, что из трех политических программ, которые те­
перь налицо в среде русских революционеров, н а и б о л е е р а ц и о ­
н а л ь н о й я считаю программу народовольцев. Она имеет свою исто­
рию*... В этой программе оставлены элементы, с которыми я был несогла-

А, по-нашему, она также имеет за себя историю. Прим. составителей «выдержек».
483


сен, но которые, по моему мнению, не м етали мне быть союзником наро­
довольцев на основании общности основных воззрений. Я всегда публич­
но высказывался, что элемент терроризма, допущенный в эту программу,
есть элемент крайне опасный для партии... точно так же я всегда считал
задачу захвата власти невозможной в какой-либо р а с с ч и т а н н о й
программе действий... Во всяком случае, при соображении достоинств и
недостатков этой программы, я нашел уже в 1883 г. и повторяю в 1895 г.,
что для меня эта программа подготовления социального переворота и раз­
рушения русского абсолютизма есть наиболее рациональная и единствен­
ная, которая удовлетворяет аксиомам, выше поставленным. Но она также
программа очень трудная. Дело идет об одновременном распространении
социалистических идей и сплочении зародышей рабочей организации под
давлением абсолютизма, с одной стороны, и с другой — об организации ре­
волюционного заговора, не упуская из виду ни того, ни другого. Организа­
ция, сближение кружков, сношения между ними, их постоянное расшире­
ние, энергия личностей, примкнувших к программе — необходимые усло­
вия. Предоставляю самим народовольцам, действующим в России, судить,
поступили ли они в эти два последние года сообразно этому условию.
...Но каковы бы ни были течения общественной мысли и как бы рацио­
нальна ни была сравнительно та или другая программа, однако, во-1-х,
все течения мысли состоят из личных мыслей и личной деятельности, и
без энергичного и упорного действия и противодействия личностей ника­
кое течение не может ни образоваться, ни усилиться, ни победить. Bo-2-x,
самая рациональная программа устанавливается вовсе не сама собою, не
автоматически, а энергическою деятельностью личностей.
Русская молодежь высказала в своей истории достаточную решимость
рисковать для идеи, чтобы не нужно было ей повторять, что личный риск,
даже безрассудный, предпочтительнее инерции, даже более или менее хо­
рошо охраняющей личности. Но, может быть, полезно заметить и следую­
щее: «народовольцы» — армия и была армией с энергическим штабом в
блестящий период ее деятельности.
Может ли она продолжать свое сложное дело, не упуская из виду того
и другого элемента своей задачи, без этой в о е н н о й
организации?
Не должны ли все усилия ее быть направлены не только на то, чтобы
сплотить народовольческие группы, но и чтобы создать для нее ц е н ­
т р а л ь н ы й руководящий орган?... Я не могу себе представить функ­
ционирование партии «Народной Воли» без центрального руководства.
Печатается по: Куделли П. Ф. Народовольцы на перепутья: Дело Лахтинской типо­
графии с прил. документов и «Летучих листков» Группы народовольцев 1892 и 1895 г.
Л., 1925. С. 155-159.
1

484

Статья П. Л. Лаврова, опубликованная в 4-м номере «Летучего листка» от 9 декабря
1895 г., представляла собой структурно переделанное письмо В. Я. Яковлеву-Богучарскому. Яковлев направил в сентябре 1895 г. письмо Лаврову, в котором сообщал об
«удивительном шатании политической мысли в России» и просил его ответить как ему
лично, так и в виде открытого письма революционерам в России. Послание Лаврова
Яковлеву (фактически русским революционерам) было в основе поддержано его това-


2

рищами по парижской «Группе старых народовольцев» (см.: Итенберг Б. С. П. Л. Лав­
ров в русском революционном движении. М., 1988. С. 279—282).
Лондонская «Свободная Россия» («Free Russia») — орган британского «Общества дру­
зой русской свободы», издавалась с 1890 г. на английском языке, фактическим редак­
тором был С. М. Степняк-Кравчинский.

№ 5
<Е . Г. Л е в и т . > О т к р ы т о е пи сьмо к н а р о д о в о л ь ц а м —
и з д а т е л я м « Л ет у ч ег о листка»*
Товарищи!
Вы впервые после большого промежутка лет выступили в России под
именем народовольцев, выступили в такое время, когда партия уже утра­
тила обаятельность активной силы, которой раньше пользовалась в «оппо­
зиционных сферах»; когда распространители новых успокоительных тео­
рий из всех сил старались (и не безуспешно) окончательно подорвать до­
верие к прежней форме борьбы, искоренить традицию этой борьбы, когда
большинством новых социалистов самое слово «народоволец» употребля­
лось чуть ли не как бранное — произносилось или с полемическим задо­
ром, или с презрительной снисходительностью. Назвав себя «народоволь­
цами», вы как будто хотели заявить, что не удовлетворяетесь ходячими ус­
покоительными теориями, что ваши симпатии лежат на стороне той фрак­
ции — единственной в России, которая вела активную, решительную борь­
бу за осуществление своих идеалов.
Можно было ожидать, что если вы и внесете в старую программу 1 чтонибудь новое, то не существенное, в главном же будете стоять на точке
зрения прежней партии, явитесь — так сказать — носителями ее воззре­
ний, хранителями ее традиций.
К сожалению, издаваемый вами «Летучий Листок» далеко не оправдал
этих ожиданий. Очень трудно, по вашему изданию, составить себе вполне
определенное мнение о вашей политической физиономии: некоторые ста­
тьи как будто написаны представителями тех направлений, против кото­
рых вы выступили, большая же часть статей отличается такой неопреде­
ленностью, сбивчивостью, что не могут характеризовать никакого направ­
ления. Как на пример такого рода сбивчивых статей укажу на «Письмо в
редакцию», помещенное в третьем Кз «Летучего Листка»**. Говоря о «сою­
зе дряхлеющего льва с молодым коршуном», т. е. о союзе самодержавия и
буржуазии (купечества?), автор то как будто видит в молодой буржуазии
* Лицо, доставившее нам эту статью и подписавшееся «Старым Народовольцем», не вхо­
дит в состав Группы, принявшей это название, но, судя по этой статье, его взгляды на
прошедшее и настоящее русского движения отличаются лишь не особенно значительны­
ми оттенками от тех, которые проводятся в этом издании, а потому мы с большим удо­
вольствием помещаем эту статью. Ред. «Летучего листка».
^Редакция говорит, что вполне солидарна с автором письма, и оно, благодаря этому, яв­
ляется как бы программной статьей редакции.
485


силу, которая должна победить самодержавие, то как будто думает, что ее
интересы расходятся с интересами самодержавия, что ей даже удобнее под
покровительством самодержавия обделывать свои хищнические дела и она
бороться с ним не захочет. Да и самое самодержавие вдруг оказывается не
дряхлеющим, а довольно сильным зверем, который в союзе с дворянством
может противостоять всяким коршунам. Потом опять поворот, и буржуа­
зия опять оказывается как будто силой, стремящейся обуздать самодержа­
вие... Говоря (очень поверхностно и часто без фактического знакомства с
делом) о революционных течениях в России, автор как будто относится
одинаково отрицательно ко всем направлениям: он не верит в культурное
общество, как политическую силу; он не верит в народничество, не верит
также в рабочее движение. Говоря о «якобинцах» автор отрицательно от­
носится к организованной заговорщицкой борьбе... Как тут разобраться,
как решить, во что же верит автор! Судя по тому, что он несколько раз
возвращается к буржуазии, можно думать, что ему все-таки ближе всего
марксизм; но в конце статьи, совершенно неожиданно для читателя, автор
заявляет, что необходима бомба (!). Кто и во имя чего ее должен пустить
в ход — совершенно неизвестно...
Не буду останавливаться на других статьях вашего издания: все они
отличаются (в особенности весь 3-й №) тою же неясностью взглядов, той
же невыдержанностью точки зрения, преобладанием критики и отсутстви­
ем даже намека на положительную программу. В большей части статей
преобладает тяготение к марксизму, и во всех 3-х №№ — ни одной статьи,
под которой мог бы безусловно подписаться человек, признающий программу
«Народной Воли».
Но вы называете себя, и без сомнения, искренно, народовольцами!...
Мне думается, что тут недоразумение; что вы недостаточно разобрались в
истории русского революционного движения, не уяснили себе с достаточ­
ной точностью ни характера «Народной Воли», ни истинного характера
существующего теперь в России движения. И мне кажется большой ошиб­
кой, что вы при таких условиях выступили печатно. При отсутствии твер­
до выработанных взглядов, при том противоречии между общими положе­
ниями и практическими их выводами (например, марксизм и бомба), ка­
кое у вас замечается на каждом шагу, ваше издание, помимо вашей воли,
может принести только вред, может только поддерживать и увеличивать
ту сумятицу в понятиях и сумбур в головах, из которых русская молодежь
не может выбраться вот уже десять слишком лет. Особенно вреден может
быть такой орган в настоящую минуту, когда по некоторым симптомам,
есть основание думать, что русское общество* начинает просыпаться от
той позорной спячки, в которой пребывало десять слишком лет.
Это десятилетие, без сомнения, одно из самых мрачных в истории рус­
ской общественной жизни; оно ужасно правительственной реакцией, дос­
тигшей размеров неслыханных со времен Николая I; оно еще ужаснее той
* Термин «общество» требует оговорки: обыкновенно этим словом обозначают у нас ин­
теллигенцию и даже преимущественно либеральную его часть — я здесь под словом «об­
щество» разумею не тот или другой класс, а более активные общественные элементы,
рассеянные во всех классах.
486


тупой покорностью, с которой общество относится к этой реакции, не пы­
таясь не только бороться, но даже протестовать против нее.
Коренная причина этой совершенной пассивности Общества, которое
несколькими годами раньше обнаружило такой запас революционной
энергии, выделило из своей среды столько борцов-героев, коренная причи­
на без сомнения в упадке духа, в разочаровании, которое овладело боль­
шинством оппозиции после 1 марта, после эпохи террористической борь­
бы, стоившей так дорого и не давшей, как тогда казалось, никаких поло­
жительных результатов. Повторяю, это казалось тогда: мы теперь знаем,
что борьба не была безрезультатна, результаты были, но ими не умели
воспользоваться*. Она дала все, чего от нее можно было ожидать и в
смысле воздействия на правительство, и как могучее агитационное средст­
во**. Мы теперь с уверенностью можем сказать, что продолжись борьба, и
победа — в смысле политических завоеваний — была бы несомненно одер­
жана. Но тогда это не было так очевидно.
Когда новый царь оказался недостаточно терроризирован (что он был
сильно терроризирован — доказывается его трусливым поведением в пер­
вые два года царствования), а «общество» почти безмолвствовало; когда
либералы «выразили свои желания» так нерешительно, так робко, что впе­
чатления на царя произвести не могли; когда те самые либералы, которые
до цареубийства оказывали партии и сочувствие и материальную под­
держку, даже tacitu consensu <с молчаливого согласия (лат.)> одобряли
самое цареубийство***; когда эти самые либералы поспешили торжествен­
но отречься от партии, одним из мотивов своей петиции выставили жела­
ние снять с царя часть бремени и ответственности, и защитить его особу
от посягательств крамолы, — партия растерялась, не решилась на свой
страх и риск продолжать борьбу. Это была роковая ошибка партии — она
действительно сделала бесплодными все свои прежние усилия и жертвы.
Единственная ошибка террористической борьбы — ее прекращение. Гово­
рят, что продолжать борьбу некому было. Это не верно: после 1 марта ос­
тавалось еще достаточно боевых сил (они потом вошли в так называемую
лопатинскую организацию). Правда, благодаря разгромам и предательст­
вам (например Меркулова) силы эти были разбросаны, организация рас­
шатана, но все-таки бороться еще можно было, и продолжись тогда борь­
ба, количество сил несомненно возросло бы.
В продолжение двухлетних колебаний царя партия ничего не предпри­
нимает; либералы своим холопским поведением только убеждают царя,
что опасность прошла; этого достаточно, чтобы царь «внял голосу Чичери­
* Автор конституционалистической брошюры: «Насущный вопрос» «диктатуру сердца»
прямо называет победой революционеров.
**См. Изданные за границей бумаги Лорис-Меликова 2, а также брошюру Л. Тихомирова:
«Конституционалисты в 81 г.» 3 — говорят об агитационном значении террора, я не хочу
сказать, что он революционизировал все наше общество, но он пробуждал к жизни, на­
правлял на борьбу все активные общественные силы.
ф**См. в той же брошюре Л. Тихомирова, а ему, в данном случае можно верить. Да и во­
обще после всех покушений на жизнь Александра II либералы не могли не знать о гото­
вящемся новом. А что партия пользовалась их поддержкой — теперь не секрет.
487


ны х»4, чтобы восторжествовала «внутренняя политика» Толстых5 и Побе­
доносцевых б.
Революционеры скоро спохватились, вновь стали организовываться со­
единились с польской партией и готовились снова вступить в борьбу с пра­
вительством (убийство Судейкина7 — первой акт этой борьбы), но страш­
ный провал Л опатина8 и почти одновременный с ним провал Куницкого
и Бардовского*, вырвав лучшие организаторские и боевые силы партии9,
наносит ей окончательный удар, от которого она уже не оправилась.
Уцелевшие от этих разгромов революционеры собираются на юге; к
ним присоединяются некоторые молодые; они заводят типографии; часть
их даже организует террористическую группу10. Но это — уже не прежние
революционеры: у них ни прежней веры, ни прежней решимости**. В из­
даниях этой организации (11 и 12 №№ «Народной Воли» и брошюра
«Борьба общественных сил в России») 11 уже замечается некоторая шат­
кость взглядов, готовность сделать некоторые принципиальные уступки,
именно ограничить свои требования, приблизить их к вожделениям либе­
ралов. Эта организация просуществовала, впрочем, очень недолго: стояв­
шие во главе ее были сильно скомпрометированы раньше и скоро прова­
лились, увлекши за собою остальных.
Это была последняя революционная организация. Последовавшие за ее
разгромом 2—3 года можно назвать временем критики, по преимущест­
ву — критики старой программы. Разбирается она с самых различных то­
чек зрения и вывод всегда — отрицание этой программы: одни видят глав­
ный недостаток в ее социалистичности, что отпугивает от партии либера­
лов; другие, напротив, видят корень зла в ее недостаточной социалистич­
ности, в ее преимущественно политическом характере, что делает к ней
равнодушным «народ» и т. д.
Критика эта имела самые гибельные для революционного движения ре­
зультаты. Плодотворна только та критика, в основе которой лежат какиенибудь положительные начала, «Критики» второй половины восьмидеся­
тых годов ничего положительного за душой не имели. Без сомнения, са­
мая возможность такого исключительно-критического течения уже есть
симптом упадка революционного настроения; но в свою очередь, эта кри­
тика, подрывая окончательную веру в старое и не заменяя его ничем но­
вым, сильно содействовала разложению объединенных традицией недавней
борьбы элементов, убивала энергию и решимость там, где они еще сохра­
нились, парализовала всякую революционную инициативу у отдельных
лиц и групп***.
* Польский процесс.
^Единственный кажется, энергичный и решительный человек — Оржих 12. Но, окружен­
ный слабыми и колеблющимися товарищами, он погиб, ничего не сделав.
*,,*А революционная инициатива со стороны отдельных лиц и небольших групп не раз про­
являлась в последние 10—12 лет. Общеизвестно лишь несколько чисто-террористических
попыток (покушение 1 марта 1887 и 1890 гг. и т. д. дело С. Гинцбург 13, заграничные бомбы
1889 и 1890 г. 14 и т. д.), но от них легко заключить, что были и другого рода частные прояв­
ления революционного духа. Пишущему эти строки известны случаи, когда революционе­
ры с инициативой должны были отказываться от своих планов, не встретив ни в ком сочув­
ствия, и иногда даже наталкиваясь на противодействия.
488


Полное отрицание целесообразности и желательности не только преж­
ней, но какой бы то ни было формы революционной борьбы; культуртре­
герские программы и проповедь «малых дел», с которыми выступают вче­
рашние социалисты-революционеры, — прямой результат этой «критики»,
ренегатство Тихомирова лишь крайнее ее выражение.
Рядом с этими явно не революционными направлениями возникает
движение, которое, оставаясь внешним образом как будто революционным,
по существу не может иметь революционного характера, так как оно не
имеет практической почвы под ногами, — я говорю о движении, которое
можно назвать революционно-конституционалистическим.
Тенденцию урезать программу в принципиальном отношении, прибли­
зить ее по задачам к стремлениям либералов можно, как я уже заметил
выше, обнаружить еще в изданиях последней южной организации. Но там
она чуть-чуть заметна, выражена очень робко, туманно. Более определен­
но она выступает позже.
В одном из первых номеров начинающего издаваться (кажется, в 87 г.)
в Москве революционного органа «Самоуправление» печатаются письма
более видных русских эмигрантов. Письма эти служат ответом на запрос
редакции: «что в данную минуту требуется для России?». Эмигранты* от­
вечают, что нужна свобода слова, печати, сходок и т. д. — словом, пере­
числены все вольности, которые можно найти в любой западноевропей­
ской конституции. Реакция выражает неудовольствие, по пЬводу того, что
эмигранты вполне сходятся с нею во взглядах. Вопрос тот, кто и какими
средствами должен добиваться этих вольностей, серьезно не обсуждается.
Правда, говорится где-то и о «противодействии» и о «протестах» (преиму­
щественно пассивных), упоминается даже о терроре, но все бессистемно,
бессвязно, — ничего похожего на практическую программу.
«Самоуправление» остается еще органом социалистическим: говоря о
политической свободе, как о вещи насущно необходимой, оно видит в ней
только первый шаг, за которым последуют экономические реформы и т. д.
На той же почве стоит в первом номере и редакция издававшегося в
1889—90 гг. в Женеве революционного органа «Свободная Россия»**. Но
«Свободная Россия» скоро отказывается от своих социализмов, заявляет,
что теперь ей нужна конституция ап und für sich <сама по себе (нем.)>, а
там — видно будет. Таким приемом «Свободная Россия» думала оконча­
тельно завербовать либералов. Практической программы у «Свободной
России» тоже нет. Она тоже как-то упомянула о протестах, прокричала о
терроре, заметила, что отрицает необходимость организации, — но все это
* У меня, к сожалению, нетпод рукою этого издания, но, кажется, Лаврова среди этих эмигран­
тов нет. Насколько могу припомнить были напечатаны письма следующих лиц: Кравчинского, Драгоманова, Плеханова, Дебагория-Мокриевича, Веры Засулич и, кажется, Аксельрода.
^Приблизительно в одно время со «Свободной Россией» издавался в Швейцарии и другой
конституционный орган («Свобода» или «Свободное слово» или что-то в этом роде). Но
тот журнал, кажется совершенно не имел читателей. Я вообще здесь не хочу касаться дея­
тельности эмигрантов, так как имею в виду исключительно революционное движение в
самой России. О «Свободной России» говорю потому, что главный редактор ее г. Бур­
цев, человек тогда молодой и недавно приехавший из России, может служить выразите­
лем одного из направлений, существовавших там.
489


мимоходом. Главная задача, — уловление либералов: «мы хотим только
свободы. Пусть между нами не будет ни либералов, ни радикалов, ни со­
циалистов, пусть будут только революционеры. Пусть все враги русского
самодержавия сплотятся, соединятся в одну антиправительственную пар­
тию». Так или почти так (я цитирую на память) «Свободная Россия»
формулировала свои желания. Но это сказать не трудно (это недавно по­
вторили, как «новое слово», и наши так называемые «народоправцы»), но
сделать не так-то легко — создать либерально-революционную партию не
удалось. И по весьма простой причине — негде было рекрутировать такую
партию: те, которые у нас «придерживаются либеральных взглядов», боль­
шею честью народ самый миролюбивый, самый пассивный, не обладающий
ни решимостью, ни самоотверженностью, необходимыми для русского ре­
волюционера; более же пригодные для революции элементы у нас — ши­
роко демократичны, и их объединить и воодушевить на борьбу идеал ли­
берализма не может. Так было всегда в России. Этим, между прочим, объ­
ясняется бесплодность поползновений дворян-конституционалистов вто­
рой половины прошлого столетия. Из дворян, стремившихся к политиче­
ской свободе, революционный характер проявили только декабристы, но
они — для своего времени — не либералы, а демократы. Наши либералы
один только раз представляли политическую силу, это — когда они, при ос­
вобождении крестьян, явились демократами. Слишком долго было бы здесь
говорить об исторических причинах, вызвавших это, но факт несомнен­
ный: активная политическая борьба в России может вестись только во имя
идеала широко-демократического (для нашего времени — социалистического).
Этого не понимали наши конституционалисты конца 80-х годов, этого
не понимают действующие (?) ныне в России конституционалисты («на­
родоправцы») 15. Наивны они, близоруки, когда говорят: «...было бы очень
печально, даже преступно, если бы те, кого одушевляют освободительные
традиции недавнего прошлого, усилили эту смуту (в направлениях), вы­
ставив на своем знамени задачи, практически неосуществимые, или не от­
вечающие настоятельнейшим требованиям действительности. Не фраза*
как бы красиво и громко она ни звучала, и не мечта, как бы она ни казалась
обаятельна сама по себе, должна служить для них лозунгом в борьбе, если
они действительно желают противопоставить силе — силу, правительст­
ву — народ(?!) систематической реакции — систематический отпор и
явиться перед лицом торжествующего абсолютизма не кружком заговорщи­
ков, а политической партией» в настоящем смысле этого слова**.
* Курсив мой.
'""‘Жаль, что почтенный автор (или авторы) этой брошюры не говорят, какпрактически осущест­
вить такие нелегкие задачи, как «противопоставить правительству - народ», «явиться не
кружком заговорщиков, а политической партией в настоящем смысле слова». Я позволил себе
такую большую выписку потому, что она очень характерна для тех новых направлений, кото­
рые, не обладая никакой творческой силой, не имея за душой ничего положительного, свой ре­
волюционный пыл проявляют исключительно в критике, и преимущественно в отрицатель­
ной критике... все той же народовольческой программы. Замечу мимоходом, что эта партия,
выступившая с таким треском («Настал момент борьбы против самодержавия на жизнь и
смерть, момент, решающий будущность нашей родины», и т. д. —«Н. В.» стр. 9), что эти прак­
тики, столько хорошо понимающие потребности действительности, эти враги фразы, на деле
490


Нет, не фразой был социалистический идеал для тех, которые выражалось
словами той же брошюры — «купили победу (готовность Александра II на ус­
тупки) ценою невиданных историей героических усилий и почти сверхчеловече­
ских жертв» — не фразой, ибо только в нем, в социалистическом идеале, в соз­
нании, что борются за благо миллионов, в сознании грандиозности своей
задачи они черпали свой энтузиазм, те нравственные силы, которые им
нужны были для проявления «невиданных историей героических усилий».
Не фразой остался социалистический идеал для лучшей части нашего
общества и до настоящего времени, — и в этом причина бесполезности
всех организационных потуг наших конституционалистов.
В этом же отчасти и причина успеха нашей, так называемой социалдемократической пропаганды. Я сказал отчасти потому, что только в по­
следнее время и для молодого поколения наш марксизм представляет при­
манку своей социалистичностью. Первое же время он привился у нас на
той же почве и по таким же причинам, как все мирные течения конца
80-х и начала 90-х годов. Несмотря на всю крикливую псевдореволюцион­
ность, он в очень близком родстве и с бумажно-революционным направле­
нием конституционалистов, и с мечтательными воздыханиями либералов,
и даже с культуртрегерством. Как все эти направления, марксизм (в той
уродливой форме, в какой он стал проповедываться у нас) — направление,
в политическом отношении, регрессивное, симптом упадка революционно­
го настроения, расписка в политическом бессилии. Учение «об естествен­
ном ходе вещей» — щит, под который прибегают все политические индифферентисты для оправдания своего квиетизма. Вернейший признак собст­
венной слабости, это — чаяние спасения от силы вне нас лежащей: «Вот
приедет барин, — барин нас рассудит». Для проповедников нашего марксиз­
ма таким желанным барином является «капитализм»; для большинства ли­
бералов, «новый царь», для некоторых — неудачная война (Ах, если бы нас
опять поколотили, как под Севастополем! Это бы нас образумило, научи­
ло», ... даже слово то же, что у марксиста г. Струве) 1б. Многие приветство­
вали голод, надеясь, что он нас «научит», он будет вожделенным барином.
Все эти «патриотические» чаяния свободолюбивых граждан россий­
ских, конечно, одинаково возмутительны по своему доктринерскому бес­
сердечию («капитализм» г-на Струве ничуть не лучше «войны» или «голо­
да» г.г. либералов), но, помимо этого, они, повторяю, вернейший признак
бессилия и стремления прикрыть это бессилие какой-нибудь модной, пере­
довой теорией. Марксизм у нас не так нов, как это утверждают его новые
апостолы: он давно известен всему интеллигентному русскому обществу,
он и в литературе имел своих представителей*, он и революционерам не
был неизвестен; для последних Маркс во многих отношениях был даже
ничем, кроме крупного провала, себя не проявили —даже не сорганизовали ни одного столь
излюбленного нашими конституционалистами пассивного протеста. А моменты были для ли­
бералов самые благодатные: и голод и мор (труса не было), и «перемена царствующего лица».
Жаль, не было войны; но, вероятно, и тогда они проявили бы себя только писанием и печата­
нием «не фраз».
* И даже мне думается, не менее ученых, чем сам г. Струве (например, Зибер) 17, не менее
ученых и убедительных, чем сам г. Бельтов 18 (например г. Николай — он 19 конца семиде­
сятых годов).

491


авторитетом. Но практического значения марксизм у нас не имел, да и не
мог иметь, пока велась активная борьба, пока наши революционеры оста­
вались социалистами на деле, а не на словах только, не в теории только.
Социализм не объективно философская доктрина, а учение этическое,
по преимуществу: оно отвечает на известные нравственные запросы и по­
требности, он налагает известные нравственные обязанности на своих
адептов. Прежде всего, социализм — учение революционное и не допуска­
ет спокойного созерцания «естественного хода вещей», — он требует соз­
нательного вмешательства в этот ход вещей. Социалист стремится револю­
ционным путем изменить этот ход наших вещей, дать ему направление,
связанное с m in im u m 'ом страдания для масс. Социализм не может возла­
гать своих надежд на педагогические способности капитализма; он, напро­
тив, стремится обуздать его, где можно, — не дать ему «учить» нас, ибо
эта наука слишком дорого стоит.
На обязанности социалиста не только пропаганда и организация рабо­
чих для будущей революции, но и борьба вместе с рабочими массами про­
тив их угнетателей и эксплуататоров в данное время, добывание лучшего
положения для рабочих в настоящем.
Так понимали свою задачу (понимают и теперь, — и в этом их сила)
все западноевропейские социалисты; так понимал свою задачу и сам
К. Маркс в 40-х годах. Так понимали свою задачу и русские революционе­
ры семидесятых годов*. Но, наталкиваясь во всех своих практических на­
чинаниях на непреодолимые препятствия, выдвигаемые абсолютизмом,
они естественно направили свои силы против этого первого и самого
сильного врага. Борьба с ним началась стихийными, изолированными ак­
тами; но скоро приняла систематический характер; на борьбу с абсолютиз­
мом направились все главные силы революционеров.
Такова история возникновения партии «Народная Воля», с ее преобла­
дающим политическим характером. Но, ведя чисто политическую борьбу с
самодержавием, народовольцы всегда оставались социалистами, боролись
во имя социалистического идеала.
Понятно, что пока на арене оставались такие деятели, не могло быть
места для социального учения, подобного современному русскому марк­
сизму.
Лишь, когда борьба прекратилась, борцов не стало, их места заняли
стремящиеся на покой «наблюдатели» и «критики», лишь тогда — наряду
с другими учениями, исходящими из положения, что «плетью обуха не
перешибешь» — на русской почве начинает прививаться и марксизм: он —
такое прекрасное средство сложить с себя все нарушающие покой обязан­
ности и сохранить почетное звание социалиста («и капитал приобрести, и
невинность соблюсти»).
Первое время марксизм распространяется преимущественно среди ус­
талых революционеров. Молодежи того времени он не увлек: в ней еще
жива была потребность служить истине, бороться за нее. Доверие к ста­
рым путям служения истине было подорвано, новых никто не указал; не
* См. процесс 193 и 50 и, в особенности последний; также киевские и одесские дела «Юж­
но-русского рабочего союза» 20.

492


мог указать и марксизм: он мог предсказать, что сделается само собою, а
молодежь мучил вопрос: «что ей делать?» Не найдя нигде ответа на этот
вопрос, она впадает в пессимизм, в отчаяние: перестает верить в осущест­
вимость своих идеалов, в возможность даже бороться за них.
Но живое чувство требует исхода, и он находится.
Потеряв веру в возможность бороться со злом, в осуществимость царства
правды на земле, молодежь идет за проповедниками подчинения злу на земле,
и искания путем самоусовершенствования царства небесного. Утратив веру в
истину земную, она идет за проповедниками истины небесной, потому что по­
следняя от нее требует борьбы (с собственными страстями — борьба весь­
ма не легкая), требует жертв, дает ей нравственное удовлетворение.
В то время как «успокоившиеся» солидные «деятели» стараются воз­
можно удобнее устроиться под охраной «объективной истины», неспокой­
ная молодежь отдается всецело служению новой «субъективной истине», и
в это служение вносит ту же страстность, преданность и самоотвержение,
которые раньше вносила в служение социализму*.
Но подрастает новое поколение, не пережившее нравственной ломки и
разочарования восьмидесятых годов; оно не утратило веры в истину зем­
ную, оно не идет за проповедниками подчинения злу, ибо оно чувствует
себя сильным и хочет бороться с ним. Оно принимает марксизм, но толь­
ко потому, что он — единственная форма, в которой ей теперь преподает­
ся социализм. Но прочен ли успех марксизма у этой молодежи?
Пока он распространялся исключительно в ее среде, распространялся,
как теория, — он имел все данные для успеха: он дает довольно стройное,
цельное миросозерцание, он дает принципиальные ответы на многие на­
сущные вопросы... Но ведь молодежь живая, активная одними принципи­
альными решениями вопросов не удовлетворится. Способная реагировать
на жизненные явления, отзываться на чужое страдание, она не согласится
вместе с г. Струве** ждать, пока капитализм «нас обучит» (т. е. сначала
обездолит, в конец разорит, а потом сорганизует). Не удовлетворится она
также фразеологией и г-на Бельтова, фразеологией, из которой нет прак­
тического выхода***.

* У нас почему-то к «толстовщине относятся легко, шутя. А между тем она несомненно
поглотила лучшие силы целого поколения: многие «толстовцы» проявили громадную си­
лу воли и способность беззаветно, самоотверженно служить тому, во что верили.
**Я слышал, что в России существует кружок «струвистов», имеющий какие-то практические
задачи. Решительно не моіу себе представить, какого рода эти задачи. Организация борьбы
труда с капиталом?... Но ведь это — антиструвизм. Это задержит рост капитализма! Или за­
дача «струвистов» не мешать росту капитализма (способствовать они, к сожалению, не мо­
гут; сам г. Струве не прочь бы — он это доказал в истории с Херсонскими артелями), а
только «развивать самосознание», т. е. говорить напутственные речи обездоливаемым и ра­
зоряемым? Скромная же практическая задача.
ФФФКлассовая борьба возможна только при политической свободе — политическая свобода
будет результатом классовой борьбы. Для добывания политической свободы требуется раз, витое политическое самосознание — для развития политического самосознания требуется
политическая свобода. Таков заколдованный круг, в котором вертится почтенный писа­
тель. Впрочем «монизм» г-на Бельтова так эластичен, что из него можно сделать какие
угодно практические выводы.
493


Если проповедникам «непротивления злу» и христианской любви мо­
лодое поколение могло сказать
W ir naben lang genug geliebt,
W ir wollen endlicn hassen.
<М ы долго любили, / / Мы хотим наконец ненавидеть (нем.).>
то без сомнения, «глубокомысленным Платонам и быстрым разумом Невтонам», вроде г.г. Струве и Бельтовых, она не замедлит сказать: «мы до­
вольно мудрствовали и болтали, мы хотим дела истового, практического
дела; мы хотим жить, бороться».
А какое практическое «социал-демократическое» дело возможно в Рос­
сии, где простая стачка рассматривается законом, как преступление, где
действует закон 1886 г. «о найме сельских рабочих», где, наконец, сущест­
вует «административный разбор политических дел», солдатские приклады
и казацкие нагайки, стоящие выше всех законов...
Я слышал от некоторых марксистов, что их задача — только пропаганда
среди рабочих. Но, во-первых, это тоже дорого стоит: такие невинные ве­
щи, как чтение брошюр г. Плеханова, или устройство кассы взаимопомо­
щи, влекут за собой после продолжительного предварительного заключе­
ния 2-х и 3-х летнее одиночное заключение, иногда с прибавкой ссылки в
Восточную Сибирь (я говорю на основании фактов); во-вторых, достаточ­
но ли одной пропаганды для развития классового самосознания рабочих.
На этот вопрос ответила уже сама молодежь.
Мне известны две брошюры, написанные несомненно молодыми мар­
ксистами*. В обоих доказывается недостаточность одной словесной про­
паганды** для развития классового самосознания у рабочих, необходи­
мость соединить ее с каким-нибудь практическим делом, в котором рабо­
чие могли бы чувствовать свою солидарность, могли бы на деле отстаи­
вать свои интересы. Автор одной из брошюр единственным таким делом
видит организационную борьбу против капиталистов (стачки).
Брошюры эти по содержанию не представляют большого интереса, но
они очень интересны как знамение времени: они доказывают, что моло­
дежь — по крайней мере часть ее — уже отказывается присутствовать в
качестве зрителя при «капиталистической эволюции», уже находит недос­
таточными те способы «развития классового самосознания» («воздействия
на среду», как выражается ученый г. Бельтов), которые ей рекомендуют
учителя. Молодежь уже находит, что пропаганда только идейного социа­
лизма не облегчит «мук родов». А так как всякое дело, которое молодежь
может делать в самодержавной России преступно (даже устройство рабо­

* Одна называется «Об агитации» 21; названия другой не помню, — я ее читал, когда она
еще не была напечатана, ходила по рукам гектографированная. Слышал потом, что она
напечатана и издана в России.
одной из брошюр доказывается, что пропаганда «одного научного социализма» среди ра­
бочих ничего не дает, она может дать только отдельным, более способным рабочим умст­
венное развитие; но такой обинтеллигентившийся рабочий уже не будет жить интересами
рабочего класса; он примкнет к интеллигенции, и рабочий класс ничего не выиграет, а на­
против потеряет —лишится одного из наиболее способных своих представителей.
494


чей кассы взаимопомощи), то не трудно предвидеть, куда приведет тече­
ние, выразителями которого являются авторы указанных брошюр: оно не­
минуемо, неизбежно в самом недалеком будущем вновь поставит лицом к ли­
цу русских социалистов и русское самодержавие, или надо допустить, что
«история прекратит свое течение», что люди перестанут жить и чувство­
вать...
Переживаемый момент поразительно во всех деталях схож с моментом,
который пережила Россия в конце семидесятых годов, и нельзя ни мину­
ты сомневаться в том, что мы живем накануне образования новой соци­
ально-революционной партии, первой и главной задачей которой будет
борьба с самодержавием*.
Не знаю, как будет называться новая партия, но ее положительная про­
грамма по существу, ничем не будет отличаться от программы Народной
Воли, поскольку последняя продиктована самой жизнью (а условия жизни
не изменились, разве только — реакция увеличилась), а не фразерами, же­
лающими блеснуть своей псевдоученостью; поскольку она выработана жи­
выми людьми, социалистами борцами, а не — плод безжизненно-доктри­
нерских логических выкладок «объективных мыслителей», которые на до­
суге иногда предаются в своем кабинете размышлениями «о грядущих
судьбах любезного отечества».
1) Новая партия главные силы направит против абсолютизма.
2) Новая партия будет представлять прочную компактную организа­
цию, ибо враг слишком силен, чтобы с ним можно было бороться изоли­
рованными личными или групповыми силами.
3) У нас нет ни одного политически развитого класса: партия будет рек­
рутироваться во всех классах общества (первое время — преимущественно
среди интеллигентной молодежи).
4) Революционные силы у нас немногочисленны: партия будет (пока
существует абсолютизм) иметь строго заговорщицкий характер.
Таким образом, в существенном, новая партия будет иметь тот же ха­
рактер, какой имела и Народная Воля. Одним только новая партия будет
отличаться от старой — жизненным опытом:
1) Она будет знать, что только социалистический идеал может в Рос­
сии вызвать тот энтузиазм, который необходим для борьбы — и ни в ка­
кую сторону принципиальных отклонений делать не будет.
2) Она будет знать, что, кроме социалистов, никто в России не спосо­
бен активно бороться за политическую свободу и не положит оружия, по­
ка самодержавие не будет раздавлено.
Я сказал, что мы живем накануне образования такой партии, но этот
канун может затянуться надолго. Дело в том, что движение, которое — помоему приведет к организованной борьбе, пока обозначается очень смут­
но, стихийно; партия может сложиться только тогда, когда это движение
примет вполне сознательный характер. Последнему, в значительной степе­
ни мешает «путаница в направлениях, на которую так жалуются народо­
правцы и которую поддерживают и они сами вместе со всеми проповедни­
* Правы «народоправцы», говоря: «настал момент борьбы против самодержавия на жизнь
и смерть». Только не им и не их средствами вести такую борьбу.
495


ками «теории без практики», в особенности же апостолы марксизма, чув­
ствующие, что царствию их конец, как только вопрос будет поставлен на
практическую почву.
Вам теперь понятно, почему я придаю особенное значение настоящей
минуте, почему я говорю, что теперь революционная организация без оп­
ределенной политической программы может принести больше вреда, чем
когда бы то ни было. Большого агитационного или организаторского зна­
чения я печатному слову не придаю: я думаю, что один акт может больше
содействовать объединению революционных элементов, чем сотня «мани­
фестов» и печатных программ. Большое значение имеет печатное револю­
ционное слово во время борьбы, комментируя и популяризируя ее, но вы­
звать борьбу оно не может.
Но, не признавая за печатным словом творческого, объединяющего зна­
чения, я думаю, что разрушительное, разлагающее значение оно может
иметь и большое: занимаясь, например, только анализом, и относясь толь­
ко практически к жизненным явлениям, или разбрасываясь и выставляя
противоречащие одна другой задачи, оно может если не убить в зароды­
ше, то парализовать надолго начинающееся общественное движение, кото­
рое само стихийно может быть набрело бы на настоящую дорогу. Это
должны иметь в виду все революционеры, выступающие теперь печатно в
России, должны иметь в виду в особенности вы, выступившие под знаме­
нем Народной Воли — партии, которая имела резко очерченную физионо­
мию, ясно формулированные задачи и определенную практическую про­
грамму для их осуществления. Вы должны стоять на точке зрения партии,
или не выступать под ее знаменем; в противном случае, вы только запуты­
ваете дело, давая ложное представление и о ней, и о себе.
Я назвал вас в начале письма товарищами, хотя, как видите, мы во мно­
гом далеко расходимся. Но я готов повторить это обращение: я убежден,
что нами руководят одни и те же чувства, что у нас одни и те же стремле­
ния: только это дает мне право обратиться к Вам с настоящим письмом.
Надеюсь, вы на него посмотрите, как на мнение, высказанное товарищем.
Старый Народоволец.
P. S. Настоящее письмо было написано вскоре после выхода 3-го М®
«Летучего Листка» и не предназначалось для печати: автор хотел отпра­
вить его частным образом тем, кому оно предназначалось. По независя­
щим обстоятельствам отправка письма задержалась на несколько месяцев,
а в это время успел выйти 4-й № «Летучего Листка». Номер этот отлича­
ется большим внешним благообразием, чем предыдущие, большею «цель­
ностью» содержания, но по характеру своему настолько далек от всего на­
родовольческого, настолько проникнут тенденциями, идущими вразрез с
народовольчеством, что автор не находит возможным обратиться к издате­
лям этого номера непосредственно, как товарищам и решается письмо на­
печатать.
Печатается по: Материалы для истории русского социально-революционного движе­
ния. Женева, 1896. X. С. 475—489.
496


1

2

3
4

5

6
7

®

9

10

11

12

13

14

Программная брошюра партии «Народного права» «Насущный вопрос», написанная
А. И. Богдановичем и проредактированная Н. К. Михайловским, была отпечатана в типо­
графии партии в Смоленске в 1894 г., а затем переиздана «Фондом вольной русской прес­
сы» в Лондоне в 1895 г.
Очевидно, имеется в виду брошюра «Конституция графа Лорис-Меликова», изданная
«Фондом вольной русской прессы» в 1893 г. Автором брошюры, вышедшей анонимно,
был М. М. Ковалевский; в тексте использовались и перепечатывались документы М. Т. Ло­
рис-Меликова.
Тихомиров JI. Конституционалисты в эпоху 1881 г. М., 1895. 3-е изд.
Чичерин Борис Николаевич (1828—1904), историк, правовед, философ. Либеральный пуб­
лицист и общественный деятель, решительный оппонент идеологов революционной демо­
кратии.
Толстой Дмитрий Андреевич (1823—1839), обер-прокурор Святейшего синода (1865—
1880), одновременно министр народного просвещения (1866—1880), министр внутрен­
них дел (1882—1889). Проводил реакционно-охранительную политику.
Победоносцев Константин Петрович (1827—1907), обер-прокурор Святейшего синода
(1880—1905); был в общественном сознании символом реакции.
Судейкин Георгий Порфирьевич, инспектор тайной полиции, один из творцов системы
провокации. Убит 16 декабря 1883 г. народовольцами В. П. Конашевичем и Н. П. Стародворским при помощи «соблазненного» Судейкнным провокатора С. П. Дегаева.
Лопатин Герман Александрович (1845—1918), русский революционер; предпринял по­
пытку восстановить народовольческую организацию, фактически разрушенную много­
численными арестами и провокацией; в октябре 1884 г. при аресте у него были захва­
чены многочисленные адреса и явки, что повлекло за собой новые аресты.
Куницкий Станислав (1861—1886) и Бардовский Петр Васильевич (1846—1886), лиде­
ры польской революционной партии «Пролетариат», заключившей в марте 1884 г. со­
глашение с «Народной Волей» о совместной борьбе и признавшей высшей формой
борьбы экономический и политический террор. Повешены по приговору военного суда.
О южнорусской организации «Народной Воли» см.: Будницкий О. В. Последние народо­
вольцы: дела и судьбы / / Известия высших учебных заведений: Северо-Кавказский реги­
он. Общественные науки. 1993. № 4. С. 60—71.
«Борьба общественных сил в России» — брошюра одного из лидеров южнорусской ор­
ганизации «Народной Воли» Владимира Германовича Богораза-Тана (1865—1936), от­
печатанная в Новочеркасской народовольческой типографии в 1886 г.
Оржих Борис Дмитриевич (1864 — после 1934), лидер южнорусских народовольцев; при­
говорен в 1888 г. к смертной казни, замененной вечным заключением в Шлиссельбургской крепости.
«Дело С. Гинцбург» — Гинсбург София Михайловна (1863—1891), революционерка-на­
родница; в 1888 г. приехала в Россию из Франции с целью воссоздать «Народную Волю»
и организовать покушение на Александра III. В мае 1889 г. арестована, приговорена к
смертной казни, замененной вечной каторгой. Покончила самоубийством в Шлиссельбургской крепости.
«Заграничные бомбы 1889 и 1890 г.» — в 1889 г. в Швейцарии при случайном взрыве бом­
бы был смертельно ранен русский революционер-эмигрант И. Дембо и тяжело ранен
А. Дембский; это происшествие обнаружило, что русские революционеры не оставляют
террористических замыслов и предпринимают шаги к их практическому воплощению. В
следующем году в Париже были арестованы несколько русских эмигрантов (Е. Д. Степа­
нов, А. Л. Теплов и др.) по обвинению в изготовлении взрывчатых веществ. По так назы­
497


15

16

17
18
19
20

21

ваемому «делу парижских бомбистов» несколько человек были приговорены к различным
срокам заключения. В данном случае дело не обошлось без провокации —деньги на лабо­
раторию эмигранты получили от агента русской полиции А. Ландезена-Геккельмана.
«Народоправцы» — члены партии «Народного права» (1893—1894), в которую входили
многие известные революционеры-народники; народоправцы в программных документах
ограничивались требованием политической свободы. Подробнее см.: Широкова В. В. Пар­
тия «Народного права». Саратов, 1972.
Струве Петр Бернгардович (1870—1944), публицист, философ, экономист, политический
деятель. Его книга «Критические заметки об экономическом развитии России» (1894) от­
крыла эпоху легальной борьбы с народничеством и стала на некоторое время «символом
веры» русских марксистов.
Зибер Николай Иванович (1844—1883), русский экономист, один из первых в России
популяризаторов экономических идей К. Маркса.
Бельтов — псевдоним Г. В. Плеханова, под которым он публиковался в легальной рос­
сийской печати.
Николай-он — псевдоним Николая Францевича Даниельсона (1844—1918) — народни­
ческого экономиста и публициста, подвергшегося влиянию идей К. Маркса.
Киевские и одесские дела «Южно-русского рабочего союза» — речь идет о разных организа­
циях: «Южнороссийском союзе рабочих», возникшем в Одессе в 1875 г., — процесс по его
делу проходил и мае 1877 г. в Особом присутствии правительствующего Сената, и «Юж­
но-русском рабочем союзе», возникшем в Киеве в 1880 г., — его руководители — револю­
ционеры-народники Н. П. Щедрин, Е. Н. Ковальская и др. предстали в Киеве перед воен­
ным судом в мае 1881 г.
Автор брошюры об агитации, изданной Виленской социал-демократической группой на
гектографе в 1895 г., Арон Иосифович Кремер (1865—1935). Редактор — Ю. О. Мартов.

№ 6
Ф р а г м е н т ы из ста т ей В. Л. Б у р ц е в а
Из статьи «Правда ли, что террор делают, но о терроре
не говорят?» (Н ар о д о в о л е ц . Лондон. 1897. № 2)
Возобновление террористической борьбы в России, по нашему мнению
является теперь не только наиболее настоятельной потребностью революци­
онного движения, но и е г о н е и з б е ж н ы м у с л о в и е м . <...>
<...> Мы будем первыми, кто выскажется за полное прекращение тер­
рористической борьбы, раз только правительство честно захочет отказать­
ся от нынешней своей разбойничьей политики. Мы теперь за террор не
потому, что он нам нравится, а единственно потому, что, по нашему мне­
нию, в настоящее время нет других средств борьбы с правительством, ко­
торые могли бы — без помощи террора — заставить его пойти на уступки.
Когда в России будет возможна честная, уверенная в себе политика, н е
з а в и с и м а я н и о т к а к и х П о б е д о н о с ц е в ы х 1, хотя бы та­
кая, какая началась под давлением революционеров при Лорис-Меликове2,
и будет открыто заявлено с д о с т а т о ч н ы м и г а р а н т и я м и , о
наступлении новой эры для России — эры свободного развития, мы тоже
498


подобно Степняку «одобрим принятие мирных условий», и будем тогда
против террора так же, как мы и теперь против него в свободных странах.
Мы считаем необходимыми условиями успешной политической борь­
бы: свободу печати, сходок, личности. При наличности этих условий мы и
без террора дойдем до всех своих заветных идеалов.
Решение вопроса о том, нужен или не нужен террор в России, зависит
не от революционеров, а от Николая и Победоносцевых... <...>
Печатается по: Бурцев В. JÎ. Долой царя! London, [1901.) II пагинация. С. 10, 18.

Из статьи «От издателей “ Н а ро до в о ль ца ”»
Александр III благополучно процарствовал целых, 14 лет, и вот уже
7-ой год не менее благополучно царствует Николай И, — и это в то время,
когда реакция должна была, по-видимому, вызвать против себя сильней­
ший отпор со стороны революционеров и свести их боевую программу к
одному пункту: ц а р е у б и й с т в у , — а, если бы оказалось нужным,
то и к ц е л о м у р я д у ц а р е у б и й с т в и к с и с т е м а т и ­
ч е с к о м у п о л и т и ч е с к о м у т е р р о р у . <...>
<...> Политический террор имеет такое решающее значение в жизни
нашей родины, его влияние так глубоко, всеобъемлюще, что перед ним все
другие разногласия террористов д о л ж н ы и с ч е з н у т ь .
Полити­
ческий террор — главным образом он — должен быть доминирующим
фактором в установлении отношений между группами, признающими
одинаково его огромное значение. Все защитники политического террора,
несмотря ни на какие разногласия по всем другим вопросам, должны чув­
ствовать себя членами одной семьи — так или иначе слиться в одну л и г у п о л и т и ч е с к о г о т е р р о р а . <...>
<...> Одинокие выстрелы Карповича и Лаговского3 заставили прави­
тельство вздрогнуть более, чем сотни стачек и десятки наиболее удачных
манифестаций: в петербургских правительственных сферах была уже за­
метна паника... <...>
<...> Условия русской жизни с 1881 года не изменились коренным об­
разом, а поскольку они изменились, то эти изменения делают в данное вре­
мя более плодотворной и насущной именно народовольческую программу.
Вне «Народной воли» нет спасения России! <...>
Печатается по: Бурцев В. JI. Долой царя! London, (1901.) I пагинация. С. 1,22, 25,51.

И з статьи «Николай II и Последний»
( Н а р о д о в о л е ц . Ж е не в а . 1903. № 4)
<...> ...Пусть современные русские революционеры докажут Нико­
лаю II — и хорошо, убедительно докажут, — как в свое время доказали
Желябов и Халтурин его деду, что ему держаться за реакционных минист­
ров более невыгодно, что они, если и сохранят в России самодержавие
еще на несколько лет в пользу какого-нибудь Михаила, то сохранят его
тою же ц е н о ю , к а к о ю о н о д о с т а л о с ь А л е к с а н д ­
499


р у I I I , — тогда Победоносцевы и Плеве4 не продержатся на своих
местах и суток: Николай, опираясь на каких-нибудь Ухтомских5, прого­
нит моментально нынешних своих советников, призовет нового Лориса и
не будет ему связывать рук, как это по недальновидности сделал Алек­
сандр II в 1880—81 гг.
В новейшей русской истории раз только — один только раз — русский
царь почувствовал, что внешние обстоятельства делают для него н е ­
у д о б н ы м и н е в ы г о д н ы м долее держать около себя министров-реакционеров. Это было в феврале 1880 г., после взрыва Зимнего
Дворца, после 8-ми месячной деятельности вновь народившейся партии
«Народной воли». Едва только понял это Александр И, как для него было
делом двух-трех дней (даже менее) переменить реакционных министров
на либеральных и дать русской жизни другое направление. Действуй то­
гда народовольцы еще систематичнее, удачнее, энергичнее, Александр II
еще лучше понял бы в те годы русские политические вопросы и не огра­
ничился бы переменой Макова и Д. Толстого на Лориса и Сабурова6, а
описал бы дугу в 180° и навсегда променял бы «неблагодарную» Россию с
ее народовольцами на бесподобное Монте-Карло с его рулетками. <...>
Печатается по: Будущее: Сборник статей на злобу дня. Пг., № 1. Май 1917. С. 18—19.

И з с т а т ь и « С о ц и а л и с т ы -р е в о л ю ц и о н е р ы и н а р о д о в о л ь ц ы »
Русским революционерам надо усвоить народовольческий взгляд на
террор, как на самостоятельное и самодовлеющее средство для революци­
онной борьбы с правительством. В таких деспотических странах, как Рос­
сия, террор против реакционных деятелей всегда целесообразен. Конечно,
всегда было бы желательно приурочивать террористическую борьбу к ка­
ким-нибудь выдающимся событиям и загодя приготовлять обстановку,
чтобы воспользоваться ею потом, но надо помнить, что террор такое сред­
ство революционной борьбы, которое само в себе заключает все нужные
условия для всестороннего воздействия в желательную сторону в самом
широком и глубоком смысле этого слова на все слои общества и на прави­
тельство. Всякого рода искусственное приурочивание террора к событиям
немного прибавляет к тому, что террористическая борьба сама вызывает к
жизни. Поэтому вся тактика русских террористов в данное время, п р и
данных политических условиях нашей родины,
заключается в одном желябовском пароле: «жарь!» — все остальное прило­
жится к борьбе само собою.
...Балмашев7, прежде чем перешагнул через порог здания Комитета ми­
нистров, был очень многим обязан помощи своих товарищей и без них ни­
когда не мог бы сделать того, что он сделал, но раз он удачно спустил курок
по Сипягину, пропаганда его дела перешла из рук его ближайших друзей в
миллионы рук тех, кто его никогда не знал, но для кого, подобно ему, были
близки вопросы сипягинской политики. Таким образом, факт так называе­
мого «индивидуального», а не «массового», террора Балмашева оказался
связанным бесчисленными нитями с идейной жизнью страны, более тесно
связанным, чем десятки самых удачных массовых стачек и демонстраций.
500


<...> На с.-р. можно смотреть, как на партию с террористическими тен­
денциями, но о ней нельзя сказать, что она — террористическая партия. В
руках Боевой Организации с.-р. террор был орудием агитации, мести,
протеста, но он не был террором в прямом смысле этого слова: он никого
серьезно не терроризировал, а в этом и должно заключаться его главное
значение... Террор должен т е р р о р и з и р о в а т ь правительство: ина­
че он не будет террором, а для этого многое в деятельности с.-р. должно
измениться: напр., пора не ограничиваться браунингом и бороться не
главным образом с Богдановичами 8.
<...> Настаивая на террористической борьба в России в настоящее вре­
мя, мы не требуем от революционеров ничего такого, чего не было еще в
русской истории и что может казаться проблематичным по условиям рус­
ской жизни. «Народная воля» показала в свое время возможность в Рос­
сии громкой террористической борьбы, — и она была единственной рево­
люционной партией, которая не только оставила в русской истории глубо­
кий след, но имела политический успех, — и если она не смогла довести
дело до конца, то это не ошибка ее программы, а ошибка ее деятелей и ре­
зультат инертности тогдашнего русского общества и неподготовленности
народных и рабочих масс.
В деятельности «Народной воли» с.-р. смогли бы найти блестящие указа­
ния для своей современной деятельности, — и мы надеемся, что изучение
истории «Народной воли», для чего с.-р. теперь так много делают, сослужит
делу освобождения русского народа огромную услугу: оно выведет и са­
мих с.-р. и всех вообще русских революционеров на должную дорогу.
Печатается по: Народоволец. Женева. 1903. № 4. С. 17—19, 21.
1 Победоносцев К. П. См. коммент. 6 к док. Ms 5.
2 Лорис-Меликов М. Т. (1825—1888), Председатель Верховной распорядительной комис­
сии, образованной после взрыва в Зимнем дворце 5 февраля 1880 г., затем министр
внутренних дел. С его именем связывали конституционные поползновения в послед­
ний год царствования Александра II.
3 Карпович П. В., бывший студент, не связанный в то время с какой-либо организацией,
14 февраля 1901 г. смертельно ранил министра народного просвещения Н. П. Боголе­
пова в знак протеста против репрессий по отношению к студенчеству. Его выстрел, так
же, как четыре выстрела, произведенные вскоре тоже «неорганизованным» революцио­
нером Ю. Ф. Лаговским по окну квартиры Победоносцева, знаменовали собой стихий­
ное возобновление терроризма.
4 Плеве В. К., министр внутренних дел в 1902—1904 гг., ставший символом реакции.
Убит 15 июля 1904 г. членом Боевой организации Е. С. Сазоновым.
5 Ухтомский Э. Э., князь. С 1896 г. редактор-издатель «Санткт-Петербургских ведомо­
стей». Публицист либерально-консервативного толка.
6 В 1880 г., когда наметилась некоторая либерализация правительственного курса, мини­
стры внутренних дел Л. С. Маков и народного просвещения Д. А. Толстой были заме­
нены на более умеренных М. Т. Лорис-Меликова и А. А. Сабурова.
Член Боевой организации С. В. Балмашев 2 апреля 1902 г. в здании Комитета министров
застрелил министра внутренних дел Д. С. Сипягина. Это был первый террористический
акт Боевой организации.
501


8

Богданович Н. М., уфимский губернатор, убит 6 мая 1903 г. членом БО Е. Дулебовым за
расстрел в марте того же года выступления бастовавших рабочих в Златоусте. Террорист
скрылся.

№ 7
Н а ш и з а д а ч и . О с н о в н ы е п о л о ж е н и я пр огр ам м ы
Союза социалистов-революционеров 1
I
1. Мы социалисты-революционеры. Главной нашей целью, нашим конеч­
ным идеалом является переустройство общества на социалистических на­
чалах. Мы убеждены, что только при таких условиях будет достигнуто
полное освобождение трудящихся масс, что только социалистический
строй даст возможность воплотиться в жизнь человечества идеалам свобо­
ды, равенства и братства.
Осуществление идеала социалистического строя будет принадлежать
трудящейся массе. Социальная революция явится средством воплощения
этого идеала в жизни.
2. Обращаясь к окружающей нас действительности, мы видим прежде
всего, что экономический строй России не дает никаких оснований для
того, чтобы надеяться на возможность непосредственного осуществления
в ближайшем будущем идеала социализма.
Мы переживаем эпоху перехода патриархального строя в строй капитали­
стический, перехода, осложненного при этом запоздалым выступлением Рос­
сии на путь общеевропейского экономического и политического развития.
Экономическая отсталость России и замечаемый во всех отраслях обществен­
ного хозяйства отпечаток переходного времени сказывается весьма рельефно
на распределении и группировке ее общественных классов. Это распределе­
ние и эта группировка только начинаются, процесс совершается медленно.
В среде крестьянства идет ломка старого патриархального строя, растет
противоположность интересов, борьба за эти интересы и группировка на­
селения по степени зажиточности, могущая привести в более или менее
отдаленном будущем к распаду крестьянской массы на два лагеря: экс­
плуатируемых и эксплуататоров; пока же мы присутствуем лишь при са­
мом начале процесса разрушения старых устоев и возникновения нового
капиталистического строя и главным эксплуататором — капиталистом для
земледельческой рабочей массы остается класс крупных дворян землевла­
дельцев, вытесняемый местами земельной буржуазией других сословий.
Переходя, затем в область промышленности, мы видим, что здесь про­
цесс капитализации, связанный с превращением самостоятельных работ­
ников в простых пролетариев и объединением их под властью крупного
капиталиста, сделала значительные, по сравнению с земледелием, успехи.
За тридцать лет нашей промышленной истории у нас создалась фабричнозаводская промышленность, образовались центры ее, и появился, хотя
сравнительно и немногочисленный, но территориально сплоченный, одно­
родный по своим материальным интересам, промышленный пролетариат.
502


Соединение мелких разрозненных предприятий в огромные фабрики и за­
воды, а следовательно и концентрация промышленных рабочих совершает­
ся с достаточной быстротой, и в этом отношении некоторые губернии на­
шего промышленного района уже в настоящее время являются сколком с
Западной Европы.
Но рост промышленного капитализма далеко не всеобщ и одинаков для
огромной территории России. Не говоря уже об окраинах ее, в самом да­
же центре капиталистического царства сохранились и выдерживают борь­
бу многие архаические черты прежнего строя с его упрощенными способа­
ми производства и эксплуатации труда.
Рядом с более или менее организованным отрядом промышленного
пролетариата, мы имеем многомиллионную массу кустарей, — этих полусобственников и полупролетариев.
Та часть этой массы, которая лишилась в борьбе за самостоятельность
собственных средств производства, попала в эксплуатацию мелких капита­
листов и на этой почве развилась и упорно держится система домашнего
производства, система, препятствующая скорейшему механическому объе­
динению эксплуатируемых рабочих и их большему культурному развитию.
Переходный характер сказался и на нашем правительственном механизме.
Вместо упрощенной, ярко окрашенной узко-дворянскими интересами
политики русского царизма, давившего и разорявшего народ, вносившего
повсюду лишь принципы хищничества и грубой эксплуатации и не забо­
тившегося о завтрашнем дне, мы присутствуем в последнее время при по­
пытке этого, вполне, однако, сохранившего свои основные черты, абсолю­
тизма, пойти навстречу нарождающейся промышленной буржуазии, при­
знав интересы ее за одни из важнейших интересов государства, словом, из
патриархального абсолютизма превратиться в абсолютизм буржуазный.
Растет наша крупная промышленность, растут миллионы в карманах вся­
чески опекаемых капиталистов-буржуа, но рядом с этим растет разорение
народа, быстро истощаются народные силы, подтачивается фундамент го­
сударственной фискальной политики.
Рассыпая одной рукой благодеяния промышленности и исконно-пара­
зитному дворянству, давя и грабя другой рукой народное благосостояние,
русский абсолютизм медленно, но неуклонно сам себе готовит то будущее,
от которого он так тщательно старается отвернуться.
Такова, в кратких словах, действительность, среди которой приходится
жить и действовать русским социалистам-революционерам.
Не заглядывая в далекое будущее, не пытаясь дать здесь вполне опре­
деленный ответ: ждет ли нас та же картина смены капиталистических
форм, какие пережил и переживает Запад, или же наше экономическое бу­
дущее не лишено некоторых особенностей, создаваемых своеобразными
историческими условиями, мы, отрицая революционное доктринерство,
считаем себя вправе поставить только один вопрос: какова задача в на­
стоящее время русских социалистов-революционеров, и, сообразуясь со
всем, выше сказанным, ответить на него следующим образом: каково бы
»и было экономическое будущее России, мы, во имя идеала социализма,
Должны готовить условия для ускорения торжества этого идеала, должны
внести в среду трудящихся масс социалистическое сознание, должны по­
503


мочь им организоваться для борьбы с эксплуататорами, словом, должны
готовить почву для будущей социальной революции.
Перед нами авангард рабочего класса — фабрично-заводской пролета­
риат, перед нами, далее, многомиллионная масса крестьянства, подавляю­
щее большинство которого является земледельческим пролетариатом.
Пропаганда идей социализма и организация социалистической пар­
тии — такова стоящая на очереди задача русских социалистов, как и их
западно-европейских собратьев.
3.
Но, поставив себе такую задачу, мы не можем и не должны забывать
тех условий, среди которых ее приходится осуществлять. Мы должны пом­
нить, что живем в деспотическом государстве, отрицающем и давящем вся­
кую попытку критики его основ, всякое проявление свободной мысли и об­
щественной деятельности. Борьба с абсолютизмом, завоевание политиче­
ской свободы необходимы и неизбежны для русских революционеров-социалистов, если они действительно желают способствовать проведению в
жизнь своих принципов и подготовить почву для будущего социалистиче­
ского строя.
Необходимость уничтожения абсолютизма выдвигается самой жизнью,
в вопросе о политической свободе сходятся все, за исключением лишь тех
немногих слоев общества, которые прямо заинтересованы в существова­
нии современного порядка, охраняющего их хищнические противообщест­
венные инстинкты.
Таким образом, и как социалисты, помнящие что политическое освобо­
ждение рабочего класса всегда предшествовало и должно предшествовать
его экономическому освобождению, и как практические общественные дея­
тели, признающие, что в достижении политической свободы заинтересова­
ны все честно мыслящие слои русского населения, вся разоряемая, бес­
правная, хотя и не сознающая пока причин своего разорения и бесправия,
многомиллионная трудящаяся земледельческая и фабричная масса, что аб­
солютизм держится у нас благодаря политическому индифферентизму на­
селения, что уничтожение его есть неизбежная фаза нашего общественного
и экономического развития, — мы должны, сохраняя неприкосновенным
свой идеал будущей социальной революции, начать борьбу с абсолютизмом,
сосредоточив на этом все свои силы, и продолжать ее до тех пор, пока не
добьемся такого политического строя, который обеспечивал бы за лично­
стью право на самоопределение, не ставил бы преград ее общественной дея­
тельности а нам — социалистам гарантировал бы возможность открытой
пропаганды своих идей, свободной широкой организации русской социали­
стической партии и выступления ее в будущей политической жизни Рос­
сии для борьбы за свои дальнейшие политические и экономические права.
Главными основами, следовательно, такого политического строя, должны
быть: свобода слова, вероисповеданий, печати, собраний и союзов. Наиболее су­
щественными из наших дальнейших политических требований являются:
1. Всеобщее избирательное право, без всяких сословных и имуществен­
ных ограничений.
2. Постоянное народное представительство в высшем законодательном
собрании и широкое областное и общинное самоуправление, обеспеченное
выборностью всех должностей.
504


3. Федерация самостоятельных государств (Финляндия, Польша, Вели­
короссия, Малороссия, Кавказ и прочее).
4. Пересмотр всего нашего уголовного и гражданского кодекса.
5. Всеобщее и равное для всех образование.
6. Замена постоянной армии народной милицией.
В области экономической мы будем бороться за проведение в жизнь
тех радикальных реформ, которые имеют своей целью постепенное улуч­
шение положения фабричного класса и крестьянства и приближение соци­
альной революции:
1. Установление прогрессивного подоходного налога.
2. Широкое фабричное и аграрное законодательство (сокращение рабо­
чего дня, повышение заработной платы, законодательное регулирование
отношений между хозяевами и рабочими во всех отраслях промышленно­
сти, земледелия и прочее).
3. Государственная помощь производительным (промышленным и зем­
ледельческим) артелям.
4. Система мер, имеющих целью передать в будущем в руки рабочих
все фабрики и заводы.
5. Национализация земли.
,

II
Поставив себе ближайшей задачей достижение политической свободы,
мы должны дать теперь ясный отчет о способах достижения этой задачи,
выдвигаемых русской действительностью.
А. П О Д Г О Т О В И Т Е Л Ь Н А Я Д Е Я Т Е Л Ь Н О С Т Ь П А Р Т И И : П Р О П А Г А Н Д А ,
А Г И Т А Ц И Я И О Р Г А Н И З А Ц И Я Р Е В О Л Ю Ц И О Н Н Ы Х С ИЛ

Пропаганда имеет своей целью распространение во всех слоях населе­
ния идеи политической свободы на основании критики существующего
строя, уяснение способов достижения этой свободы и изложение ближай­
ших и отдаленных задач партии.
Агитация имеет целью вызвать в различных слоях населения протесты
против существующего строя, совершающиеся на почве разнообразных ме­
стных нужд и интересов. Пропаганда и агитация должны создавать как
сторонников социально-революционной партии, так и условия для более
успешной дальнейшей деятельности ее. Обращаясь далее к выяснению тех
общественных слоев, среди которых можно ожидать наибольшего числа
сторонников идеи политической свободы во имя социальной революции,
где, следовательно, главным образом должна сосредоточиваться пропагаторская и агитационная деятельность партии, мы приходим к следующим
выводам относительно каждого из этих слоев:
1.
Интеллигенция. Под словом интеллигенция мы понимаем культур­
ный класс населения, вмещающий в себе лиц разнообразных профессий,
положений и взглядов. Деятельность социально-революционной партии в
среде интеллигенции естественно, сосредоточивается главным образом, на
той части ее, которая наиболее всего способна признать и осуществить в
505


жизни принципы партии, которая до сих пор всегда выставляла и продол­
жает выставлять самых энергичных и убежденных борцов за политическое
и социальное освобождение России. Этот авангард русской революции
черпается из всех слоев русского общества, но главным образом, из дво­
рянства и буржуазии, являясь таким образом, по своим убеждениям и на­
правлению деятельности отщепенцем этих сословий, или становясь прямо
в ряды пролетариата в качестве наемных рабочих в сфере умственного
труда.
В этом слое интеллигенции вместе с передовым отрядом промышлен­
ного пролетариата создается ядро революционной партии и отсюда оно
распространяется на другие слои населения.
Среди интеллигенции особенное внимание партия обращает на уча­
щуюся молодежь, как наиболее восприимчивую к социально-революцион­
ным идеям. Деятельность партии в среде учащейся молодежи сводится:
а) к воспитанию и укреплению молодежи в духе солидарности, граждан­
ского мужества и умственного развития. С этой целью лица и группы,
близко стоящие к молодежи, содействуют распространению в среде ее раз­
ного рода учреждений и предприятий (класс взаимопомощи, землячеств и
иного рода организаций, библиотек, читален, кружков саморазвития, това­
рищеских судов и т. д), организованных протестов против начальства и
существующего правительственного устава заведений.
б) к пропаганде социалистических и революционных идей и привлечению
молодеоки к революционной деятельности. Пропаганда социально-револю­
ционных идей совершается среди умственно и нравственно окрепшей мо­
лодежи, способной вполне сознательно относиться к окружающему и к
своим задачам. Эта часть молодежи привлекается к практической деятель­
ности в духе партии, служа, с одной стороны, посредственным звеном ме­
жду партией и остальной частью учащейся молодежи, а, с другой стороны,
участие в некоторых делах непосредственно касающихся партии, и, нако­
нец, становясь полноправными членами ее.
Отношение партии к остальным слоям дворянско-буржуазной интелли­
генции определяется теми взглядами и идеалами, которые проводят в
жизнь эти слои. Относя большую часть подобной интеллигенции в ряды
сознательных или бессознательных защитников русского самодержавия,
партия направляет свою деятельность на ту часть ее, которая во имя ли
своих собственных или чужих интересов становится в антагонизм с са­
модержавием и выставляет на своем знамени принцип политической сво­
боды.
Деятельность партии в среде такой либеральной интеллигенции заклю­
чается:
в) в косвенном или прямом участии во всякого рода культурных начи­
наниях, не идущих вразрез с принципами партии и облегчающих ее рево­
люционную деятельность (ученые и образовательные общества для куль­
турной и рабочей массы, народные библиотеки и читальни, распростране­
ние полулегальных книг, публичные лекции для рабочих, газеты для на­
рода и т. п.);
г) в схождении на почве свободного договора с тою частью либераль­
ной интеллигенции, которая, не довольствуясь личной культурной рабо­
506


той, встала в открытую оппозицию с существующим политическим стро­
ем, сорганизовавшись самостоятельно в особую конституционно-либераль­
ную партию и, борясь всеми зависящими от нее средствами, манифеста­
циями, петициями, печатной и устной пропагандой идеи политической
свободы и т. п.
2. Фабричный пролетариат. Будучи более или менее сплочен общно­
стью экономических интересов, более или менее территориально объеди­
нен, а, главное, по своему общему культурному состоянию более (сравни­
тельно с другими слоями трудящегося населения) восприимчив к идеям
политического освобождения и социализма, фабричный пролетариат круп­
ных центров должен привлечь к себе самое серьезное внимание социали­
стов-революционеров, являясь в союзе с социалистической интеллигенцией
главной опорой партии. Социально-революционная деятельность среди
фабричного населения сводится к устной и печатной пропаганде идеи со­
циализма и политической свободы, организации революционных кружков
и союзов среди более развитой его части, и, в особенности, к агитации в
более обширных размерах на почве насущных потребностей данного места
и времени.
С этой целью, члены партии, непосредственно связанные с рабочими,
берут на себя инициативу или руководительство в рабочих движениях
(стачках), преследующих определенные задачи (повышение заработной
платы, сокращение рабочего дня, уничтожение штрафов, изменение усло­
вий расплаты с рабочими, условий труда и т. п.). Главной задачей рабо­
чих членов партии в подобных случаях является внесение большей созна­
тельности и организованности в самое движение, предупреждение по воз­
можности неудачных исходов его, и использование результатов движения
в интересах партии, в особенности по отношению к пропаганде необходи­
мости борьбы с самодержавием.
3. Крестьянство. Представляя огромнейшую часть трудящегося населе­
ния России, крестьянство призвано играть важную роль в нашем экономи­
ческом и политическом будущем. Но отводя крестьянству такую роль в
будущем, социально-революционная партия не может считать его в на­
стоящее время главной опорой для достижения политической свободы и
удобной почвой социально-революционной пропаганды.
По своей политической забитости, нищете, невежеству, разбросанности
по огромной территории России, крестьянство мало, сравнительно, дос­
тупно социально-революционной пропаганде, и сознательное массовое ре­
волюционное движение в крестьянстве — пока невозможно. Но ввиду от­
крытого систематического грабежа народных средств, совершаемого пра­
вительством, часто повторяющихся голодовок, ввиду попирания элемен­
тарных человеческих прав крестьянства, ввиду постепенного, мало замет­
ного, но бесспорно существующего роста общего культурного сознания и
развития в среде его; ввиду, наконец, никогда не исчезающих разнообраз­
ных проявлений критической мысли и т. п., нельзя отрицать возможности
возникновения в крестьянстве различных форм протеста на почве местт ш х нужд и интересов и выделения личностей и кружков революционно­
социалистического характера. Пользоваться такими моментами в жизни
крестьянства и выделяемыми им революционными силами не может не
507


войти в задачи партии, действующей сообразно с практическими требова­
ниями действительности.
Деятельность партии в среде крестьянства сводится:
а) к пропаганде идей социализма и в особенности политической свобо­
ды среди наиболее развитой части крестьянства при помощи лиц, стоящих
близко к нему.
б) к воздействию через эту передовую часть на остальную массу кресть­
янства. Воздействие это выражается в организации или лишь участии и
руководительстве всякого рода крестьянскими движениями, преследующи­
ми ближайшие практические цели, содействующими росту солидарности
интересов среди трудящихся слоев деревни, а, главное, подрывающими до­
верие к современному политическому строю. Движения эти могут пресле­
довать разнообразные (смотря по характеру местности и условиям быта)
цели: повышение заработной платы, уменьшение арендных цен, сложение
податей и недоимок, открытые протесты против административных при­
теснений со стороны правительственных чиновников, против духовенства,
начальства и проч.
Б. СРЕДСТВА РЕВ О Л Ю Ц И О Н Н О Й Б О Р Ь Б Ы : ДЕ ЯТ ЕЛЬНОСТЬ
Т Е Р Р О Р И С Т И Ч Е С К А Я И МА С С О В А Я Р Е В О Л Ю Ц И О Н Н А Я Б О Р Ь Б А

Пропаганда социально-революционных идей и агитация служат естест­
венным оружием для усиления численного состава партии и создания воз­
можно благоприятных условий для успешной деятельности ее. Но раз ре­
волюционное движение, выйдя из узких пределов первоначальной пропагаторской организации станет широко общественным, пустившим доста­
точно глубокие корни в различных слоях населения, тогда наступит пери­
од планомерной борьбы с врагом.
Выходя из того положения, что русские политические условия настоя­
щего не есть нечто случайное, что они исчезнут лишь вместе с насильст­
венно низверженным абсолютизмом и что эти условия ставят неодолимые
преграды созданию всероссийской революционной партии, могущей с по­
мощью лишь своего физического превосходства, путем открытой револю­
ции вступить, с уверенностью на победу, в открытую борьбу с русским са­
модержавием, окруженным миллионной армией и всеми орудиями защи­
ты, мы полагали, что дело разрушения существующего политического
строя будет вестись, следовательно, лишь от имени социально-революци­
онной партии, покоящейся на принципе заговора и связанной с окружаю­
щим населением органическими нитями массового сочувствия, а также
деятельной поддержки в форме открытого протеста и непрерывного по­
явления отрядов новых борцов на смену уходящим.
Одним из сильных средств борьбы такой партии, диктуемым нашим
революционным прошлым и настоящим, явится политический террор, за­
ключающийся в уничтожении наиболее вредных и влиятельных при дан­
ных условиях лиц русского самодержавия.
Систематический террор, совместно с другими, получающими только
при терроре огромное решающее значение, формами открытой массовой
борьбы {фабричные и аграрные бунты, демонстрации и проч.), приведет к
508


дезорганизации врага. Террористическая деятельность прекратится лишь с
победой над самодержавием, лишь с полным достижением политической
свободы. Кроме своего главного значения, как средства дезорганизующего,
террористическая деятельность послужит вместе с тем средством пропа­
ганды и агитации, как форма открытой, совершающейся на глазах всего
народа борьбы, подрывающей обаяние правительственной власти, доказы­
вающей возможность этой борьбы и вызывающей к жизни новые рево­
люционные силы, рядом с непрерывающейся устной и печатной пропа­
гандой.
Наконец, террористическая деятельность является для всей тайной ре­
волюционной партии средством самозащиты и охранения организации от
вредных элементов — шпионства и предательства.
Итак, политическая свобода во имя социальной революции — такова на­
ша ближайшая цель.
Социалистическая интеллигенция и передовая часть фабричного проле­
тариата — вот наши главные, но не исключительные силы.
Пропаганда, агитация и организация для с о з ­
дания условий, которые дадут возможность н а ­
ч а т ь и д о в е с т и до к о н ц а п о л и т и ч е с к о е о с в о б о ж ­
дение России, при помощи систематической т е р ­
рористической борьбы с самодержавием, наряду
с другими формами массовой борьбы, исходящей
от р а з л и ч н ы х с л о е в н а с е л е н и я — т а к о в ы з а д а ч и
по п о д г о т о в и т е л ь н о й д е я т е л ь н о с т и в н а с т о я щ е е
время.
Печатается по: Наши задачи: Основные положения программы Союза социалистовреволюционеров. London, 1900. С. 52—62.
1

~

По воспоминаниям А. А. Аргунова, одного из лидеров народовольческой группы, «кон­
ституировавшейся» в «волжских Афинах» — Саратове — в 1896 г., ее программа, пере­
печатываемая в настоящем сборнике, была выработана в том же году и распространя­
лась в гектографированном виде.
В 1898 г. программа с прибавлением краткого исторического обзора революционно­
го движения под названием «Наши задачи» была издана на мимеографе в Москве, ку­
да перебралось ядро саратовской группы. В 1900 г. она была переиздана типографским
способом в Женеве с послесловием С. Григоровича (X. О. Житловского) «Социал-де­
мократы и социалисты-революционеры».
По словам Аргунова, по-видимому, основного автора программы, в ее основу «была
положена программа Исполн(ительного) Комитета Щародной] В[оли]. Изменения были
внесены как в общую, принципиальную часть, так и в тактическую. Кое-что пришлось со­
кратить или развить, кое-что совсем вычеркнуть из прежнего. Необходимо было подчерк­
нуть, что мы—сторонники революционного социализма, —в виду сильно распространивше­
гося тогда “эволюционизма”, пришлось выставить более выпукло насущность н неизбеж­
ность борьбы за политическое освобождение... в виду господства “экономизма” социал-демократических кругов, особенно петербургской организации с газетой “Рабочая Мысль”.
Взгляд на аграрный вопрос был изложен в возможно менее “утопической” (выра­
жаясь соц.-демократнческим языком) форме, с целью устранить кривотолкования. Кон509


статировалась наличность процесса дифференциации крестьянской массы (но процес­
са, однако, недостаточно широкого и глубокого), рядом с этим усиленно подчеркива­
лась солидарность интересов громадного большинства крестьянства и интересов проле­
тариата в борьбе за социализм, наличность объективных условий для вовлечения кре­
стьянства в борьбу за переустройство земельных отношений на началах национализа­
ции земли как переходной ступени к будущему аграрному строю и т. д.
В области тактики программой указывался план подготовительной работы для соз­
дания массовой партии и борьбы за очередные задачи. На первое место выдвигались
пропаганда, агитация и организационная деятельность среди учащейся молодежи и
пролетариата. На втором месте стояла работа в крестьянстве... благодаря неверию на­
шему в возможность разбудить в то время деревню (в чем мы, конечно, ошибались).
Наконец, в программе фигурировала систематическая террористическая борьба как
орудие пропаганды, агитации и, в связи с массовой борьбой (что нарочно подчеркивалось),
как средство решающего характера в смысле достижения политических свобод» {Аргунов А.
Из прошлого партии социалистов-революционеров / / Былое. 1907. Ma 10. С. 104—105).

№ 8
С в о б о д а . < П р о г р а м м н а я б р о ш ю р а Р а б о ч е й п а р т ии
политического освобож дения России>
Все существующие в России революционные группы, оппозиционные
партии и просто свободомыслящие люди единодушно сходятся в одном: в
крайней и безусловной необходимости политической свободы, без которой
не предвидится возможности выбраться из того гнетущего состояния, в
котором находится наша родина.
«Минимум этой политической свободы, давно уже заявленной всеми
европейскими народами, может быть выражен:
1) свободой совести и религии,
2) свободой слова устного и печатного,
3) свободой сходок и собраний,
4) свободой союзов и ассоциаций
5) свободой участия в законодательстве и управлении страны,
6) свободой трудящейся личности без различия национальности, с пол­
ной гарантией прав личности на духовное и материальное обеспечение.
До какого состояния может дойти страна, граждане которой лишены
этих основных и необходимых, как воздух для дыхания, прав личности,
мы поймем, если всмотримся в положение мучающейся в судорожных
конвульсиях нашей бедной родины...
...Всем тяжело дышать, все ищут выхода, ищут верного пути, который
привел бы к спасению родины. Мы знаем, в чем это спасение: наш иде­
ал — не буржуазная республика Франция, не конституционная монар­
хия — Англия, — а социалистический строй. Но если в Европе далеко до
этого строя, то что же говорить о России! Социалистический строй в со­
временной России — это звучит для нас какой-то иронией. Чтобы начать
жить, дышать, начать думать и учиться, начать работать в пользу своего
идеала, нам нужно раньше всего сделать первый шаг — нужно получить
510


свободу действий. По пути нашего стремления к социалистическому
строю лежит преграда, русская династия, и до тех пор, пока династия не
будет снесена, все усилия к проведению социалистического строя будут
разбиваться, как волны о каменный утес. Снесение абсолютизма есть толь­
ко чистка пути к будущему. Горький опыт показал нам, что никакие мир­
ные действия не дадут нам даже минимума политической свободы. Мирно
идти вперед нам нельзя уже по одному тому, что успех мирной тактики
зависит от количества действующих сил, а нас засадят в тюрьмы преж­
де, чем мы соберем и организуем наличные силы огромной неразвитой
массы.
Нет, не мирным путем нам уничтожить гнет деспотии: тут нужно сред­
ство более сильное, более неумолимое, и так как мы убедились в непри­
годности всех других — называем его. Оно не ново. Оно завещано нам ве­
ликими борцами революции и знамя, на время выбитое палачами из рук
неустрашимых отцов, поднимем мы, благоговейно преклонимся перед их
лучезарными образцами, их духовные дети.
Выступая в бой во имя достижения социалистического строя, мы начи­
наем широкую пропаганду идеи социализма и обнажаем оружие, которое
мы не выпустим из рук до тех пор, пока не будет пробита брешь в тол­
стой стене закосневшей в насилии и произволе русской деспотии. Другого
исхода у нас нет. Правительство само позаботилось, чтобы у нас была от­
нята возможность действовать другим путем. Добиться для России поли­
тической свободы есть дело партии политического освобождения. Направ­
ляя свои удары на членов правительствующей группы (?) мы имеем в ви­
ду удалить прежде всего сподвижников царизма — тех представителей
власти, которые непосредственно заинтересованы в поддержании сущест­
вующего строя, оправдывающего и требующего их участия в управлении
страны, сделать их ответственными за их деятельность, карая все, клоня­
щееся ко вреду родины. Партия заставит представителей власти помнить,
что им не дадут безнаказанно разорять народ, держать его в невежестве,
попирать человеческие права всех граждан, держать в рабском подчине­
нии сотни миллионов людей лишь для того, чтобы представители власти
могли бесконтрольно пользоваться благополучием за общий счет, за на­
родный стон, за невинные слезы партия потребует ответа у лиц, их вы­
звавших. Систематически, разумно направляя свои удары, партия устра­
шит и дезорганизует правительство. Поэтому партия не остановится на
полпути. Добившись сначала конституции только либерально-буржуазной,
она принудит правительство дать рабочую конституцию. Боевая роль пар­
тии кончается в тот день, когда в России будет провозглашена полная
свобода, когда будет открыт путь для свободной борьбы пролетариата, для
осуществления социалистического строя. Но и тогда партия останется на
страже конституции, охраняя неприкосновенность и полное проведение ее
в жизнь страны. Партия оцепит своим конвоем расчищенный путь, удаляя
с пути все, что будет мешать пролетариату победоносно идти вперед. Ко­
гда поле действия пролетариата будет обеспечено от неприятеля, настанет
время мирной деятельности. Пропаганда идеи социализма и агитация ши­
рокой рекой потекут в народное море. Только при наличности рабочей
конституции и под охраной партии освобождения пропаганда и агитация
511


будет надежным оружием социалистов, приготовит пролетариат к полной
революции, к замене капиталистического строя социалистическим.
Нас спросят, есть ли теперь эта партия в России, — да, она есть; эта
партия не организована, не объединена проблемами тактики, не формули­
ровала своей программы, не сознала себя партией, не связана воедино;
она разбросана по всем углам России, рассеяна в слоях интеллигенции,
народа, — но она есть, ибо есть те элементы, из которых партия должна
состоять: есть негодующие, есть задыхающиеся под тяжелым гнетом дес­
потии, есть мучающиеся от всеобщего горя и страданий, есть жаждущие
отдать свою жизнь за спасение родины. Отсюда ясно, что делать тем, кто
не хочет сидеть, сложа руки, кто признает себя социалистом, кто сознает
свои обязанности по отношению к обездоленным, кто хочет быть свобод­
ным гражданином, а не рабом. Организовать, вырабатывать приемы так­
тики, точнее формулировать самую программу, связывать воедино людей,
бессознательно* составляющих партию — вот наша ближайшая задача.
Пользуясь опытом прошлых лет, мы отрицаем строго централизован­
ную организацию. Наша партия имеет центром программу, а не круг лю­
дей. Строгая централизация невозможна, т. к. центр из лиц, достойных
своей задачи, искусственно не создается. Строгая централизация нежела­
тельна в смысле конспирации: гибель центральной кучки является гибе­
лью всего дела. Наш план организации — федерация автономных местных
групп, объединенных программой и практическими приемами, но имею­
щих свой местный центр, составленный из выборных представителей от­
дельных кружков. Этот местный центр, или комитет, руководясь общей
программой, свободен однако применительно к местным особенным усло­
виям, видоизменять организацию; этот центр ведет свои местные дела и
собирается с другими комитетами посредством своих делегатов. Собрание
делегатов от нескольких комитетов составит высшую инстанцию — совет
партии. Этот совет на непериодических съездах обсуждает все дела пар­
тии, вносит поправки в программу, вырабатывает общие правила тактики,
решает моменты, наиболее подходящие для отдельных активных действий
и т. п.
Что касается личного состава кружков, то, отдавая первое место проле­
тариату (рабочему и интеллигентному), мы все-таки распространяем аги­
тацию и пропаганду на все слои русского населения. Наиболее активный
элемент мы зовем на работу в пользу социализма вообще и политической
свободы в частности. Наша главная надежда на молодежь; но участие лю­
дей, умудренных опытом, только подвинет вперед дело освобождения.
Для начала активных действий нам незачем ждать десятки лет, ждать,
пока наша партия составила бы большинство в обществе. Партия полити­
ческого освобождения не есть партия массы. Наша программа есть про­
грамма людей чистой идеи, — а такие во все времена и во всех обществах
составляли и составляют меньшинство. Мы находим достаточным иметь
организацию в столице и крупных центрах, чтобы начать решительные
* Людьми, бессознательно составляющими партию, мы называем ту массу рабочих и ин­
теллигентов, которые уже развиты, уже социалисты по убеждению, уже ищут деятельно­
сти, но еще не организованы.
512


действия. Может для начала действия должен быть выбран на съезде со­
вет комитетов.
Чисто активная деятельность есть дело боевого отряда партии. Как са­
мая опасная, самая тяжелая, и самая важная в то же время, деятельность
эта требует героев, людей, способных идти на эшафот за свои идеи.
И потому боевой отряд составляется из добровольцев партии, которым
партия дает свою санкцию, объясняя каждый отдельный террористиче­
ский факт от имени всей партии в прокламациях. Итак: пока партия орга­
низуется — центр ее тяжести есть пропаганда и агитация; когда партия
выступит на открытую борьбу, центр ее тяжести переносится на боевой
отряд, и хотя партия, не оставляя пропаганды и агитации, главным обра­
зом направляет свои средства на помощь боевому отряду. Затем, когда у
нас будет отвоевана политическая свобода, центр тяжести переместится
снова на пропаганду и агитацию, а боевой отряд останется на страже кон­
ституции.
Вступая в борьбу за политическую свободу, мы не могли сказать, какой
минимум или максимум даст борьба: наш максимум был бы — полная пе­
рестройка, полная замена царизма народным правлением, замена капита­
лизма социальным строем. Но если борьба даст и меньше, мы будем до­
вольны, мы добьемся политической свободы, а тогда пойдем дальше.
Дай бог, чтобы как можно меньше пришлось нам действовать огнем и
мечом, дай бог, чтобы как можно скорее нашим верным оружием стало
свободное слово. Мы не жаждем крови, как говорят наши враги, и первая
человеческая жизнь, которую мы приносим в жертву, есть наша собствен­
ная жизнь, жизнь наших друзей, жизнь наиболее ценная с человеческой
точки зрения.
Практическая работа партии вообще распадается на два отдела, два ви­
да деятельности: мирную деятельность и деятельность непосредственно
военную. Этим одним заранее определяется роль каждого лица. Есть лю­
ди, преданные делу, но не способные к оружию. Им предстоит мирная ра­
бота.
Виды мирной деятельности в пользу партии такия: а) пропаганда среди
интеллигенции, т. е. 1) распространение нашей литературы среди молоде­
жи, 2) организация кружков самообразования и взаимопомощи учащейся
молодежи, 3) организация легальных и нелегальных библиотек, 4) органи­
зация касс на революционное дело; 6) пропаганда в среде рабочих с таки­
ми же организациями кружков, как и среде интеллигенции, в) пропаганда
в народе, г) пропаганда в войске, д) агитация везде в пользу идеи полити­
ческой свободы, е) печатное дело, ж) разведочное бюро партии.
Вообще вся подготовительная работа партии есть работа мирная. За­
тем, когда военный отряд начнет свои действия, мирная дружина будет
его помощницей и ее главная задача на то время: создать прессу, которая
бы влияла на общество, объясняя ему цель и причину действий боевой
дружины. О видах боевой деятельности мы не говорим, т. к. это уже дело
наиболее конспиративное.
- На социал-демократию мы смотрим, как на братьев: цель одна, но пути
различные. Идея социал-демократии получить право гражданства в Рос­
сии не раньше, как при наличности политической свободы, а пока мы 6у513


дем делать свое, а социал-демократы пусть делают свое: пусть организуют,
сколько можно, пусть приучают массы к протесту, к борьбе с капитализ­
мом, пусть улучшают экономическое положение масс. Мы будем помогать
им левой рукой, ибо правая уже занята мечом. Наша партия для Рос­
сии — партия настоящего. Партия соц.-дем. — партия следующего за нами
периода времени. В этом вся разница.
Итак, прежде всего организация наличных сил путем ознакомления с
Программой. Затем, подготовка новых сил путем пропаганды и агитации.
Затем, военные действия. А когда завоевана политическая свобода — кни­
ги в руки, меч в ножны. Тогда иди в школы, в рабочие мастерские, в села
и города, в церкви и на площади; учи свободным устным словом, учи пе­
чатью, составляй союзы, артели, готовь избирателей и депутатов в парла­
мент! Тогда уже путь открытый, дорога свободная — и тогда-то настоящая
работа друзьям народа, друзьям четвертого сословия.
Печатается с купюрами по: РЦХИДНИ. Ф. 334. On. 1. Д. 8. Программная статья «Сво­
бода» Рабочей партии политического освобождения России. Рукописный подлинник на 4 л.
Б/д. Л. 1,2 об.—4. Автор —Л. М. Родионова-Клячко, текст проредактировал Г. А. Гершуни.

№ 9
<Г. А. Г е р ш у н и . > Б о е в а я о р г а н и з а ц и я П а р т и и
социалистов-революционеров
«По делам вашим воздается вам».
Они этого хотели и они этого дождались...

Своими чудовищно жестокими и беззастенчивыми мерами они застави­
ли всех потерять веру в возможность какой бы то ни было мирной работы.
Попиранием закона, издевательством над честью и неприкосновенно­
стью личности они внушили всем ужас и отвращение к себе.
Печать они задушили в тисках цензурных циркуляров.
Университеты они превратили в дворы для постоя солдат и полиции.
Они убили земство и уничтожили суд.
Они душат евреев, поляков, финляндцев и прочие народности.
Всю страну они наводнили шпионами.
Все тюрьмы они наполнили рабочими и молодежью.
Они опустошили столицы от интеллигенции и разослали ее.
Весь народ они разорили непомерными налогами и, разорив, окружили
его высокой стеной полицейской охраны не пропуская никого на помощь
в деревню, в это царство голодовок и смерти.
Повсюду свистят нагайки и сверкают обнаженные шашки.
Безоружных рабочих расстреливают на улицах.
Вся Россия отдана во власть казаков и городовых и превращена в
сплошное побоище.
Все это делают наши министры, наши генерал-губернаторы и прочие
царские слуги.
514


И мы не предвидим, где конец этом жестокостям, этим зверствам.
Мы не знаем, какими ужасами еще наполнят страну наши правители,
но мы знаем, что нет ужасов, нет зверств, которых они с легким сердцем
не сеяли бы вокруг себя.
Мы не видим силы, которая сдерживала бы своеволие этих кровожад­
ных и корыстных временщиков, бесконтрольно и безнаказанно распоря­
жающихся достоянием и жизнью 130 миллионов людей.
Все вокруг безропотно несет это позорное иго, все трусливо прячет
свое негодование, свое гражданское чувство, и этой рабской покорностью
только усиливается гнет, увеличивается наглость наших властителей.
Мы, социалисты-революционеры, признаем, что всякий, кто не препят­
ствует злодеяниям, совершаемым правительством, является не только по­
пустителем, но и пособником его.
Лишенные возможности каким бы то ни было мирным способом про­
тиводействовать этим злодеяниям, мы, сознательное меньшинство, счита­
ем не только своим правом, но и своей священною обязанностью — не­
смотря на все отвращение, внушаемое нам такими способами борьбы — на
насилие отвечать насилием, за проливаемую народную кровь платить кро­
вью его угнетателей.
Мы слагаем ответственность за все ужасы этой борьбы на правительст­
во, которое вынудило нас ступить на этот путь.
После демонстрации 4-го марта 1901 г . 1 Сипягин заявил, что он «кро­
вью зальет Петербург при первой же попытке к новой демонстрации», а
на протест литераторов против возмутительного побоища на Казанской
площади он ответил, что «отучит этих писателишек не только говорить,
но и думать по-своему».
В стране, где при выражении мирного протеста министры намеревают­
ся залить кровью столицу, и имеют полную возможность осуществить это
на деле, в стране, где они ставят себе целью принудить к молчанию од­
них, в тот момент, когда это им удается, неизбежно должны заговорить
другие, на языке ином.
Свист пули — вот единственно возможный теперь разговор с нашими
министрами, пока они не научатся понимать общечеловеческую речь и
прислушиваться к голосу страны.
Нам незачем объяснять, почему казнен Сипягин. Его преступления
слишком известны, его жизнь слишком всеми проклиналась, его смерть
слишком всеми приветствуется.
Министры, запершись в своих недоступных кабинетах, окружив себя
жандармской охраной, вершат зло и неправду, рассчитывая на полную
свою безнаказанность.
Отчаянно смелый и блестяще выполненный акт революционера Степа­
на Валериановича Балмашева2 докажет им, что люди, готовые жизнью
своей пожертвовать за благо народа, сумеют достать врагов этого народа,
для совершения над ними правого суда.
Сипягин казнен в комитете министров не случайно. В этом комитете
он совершал свои преступления. Здесь вырабатывались и утверждались
его невыразимо жестокие меры. Отсюда сеялось зло и несчастье на всю Рос­
сию. Здесь попирались ногами самые ненарушимые права человеческие,
515


здесь он старался умертвить живой дух и живые силы русского народа и
здесь же он, как сраженный ударом грома, пал к ногам судьи-мстителя.
«По делам вашим воздастся вам».
И пусть казнь этого врага народа напомнит всем, держащим в своих
руках судьбы России, что и для ее бесправных и малодушных сынов есть
предел унижений и гнета, за которым даже самый робкий верноподдан­
ный превращается в самоотверженного борца и грозного мстителя.
Этот момент для нашей родины наступает теперь. Правительственный
произвол становится все более невыносимым и оскорбительным. Всеобщее
возмущение против него растет с каждым днем...
Занимается заря великой борьбы, грозящей ужасами и бедствиями на­
полнить всю страну...
Предотвратить ее возможно только одним — предоставив народу воз­
можность мирными и культурными способами сдерживать произвол пред­
ставителей власти.
Мы требуем немедленног о п р е кр а щ е н и я п р о и з ­
в о д с т в а по в с е м д е л а м п о л и т и ч е с к о г о х а р а к т е р а
и о с в о б о ж д е н и я всех п о л и т и ч е с к и х з а к л ю ч е н ­
ных.
Мы т р е б у е м н е м е д л е н н о й о т м е н ы всех и с к л ю ­
чительных законов и правил, национальных и со­
словных ограничений и изъятий, свободы собра­
ний, печати и слова.
Мы т р е б у е м с о з ы в а в с е н а р о д н о г о З е м с к о г о С о ­
бора.
Боевая Организация Партии социалистов-революционеров.
С.-Петербург, 3-го апреля 1902 г.
Типография Партии социалистов-революционеров.
Печатается по: Да здравствует «Народная воля»! Paris, 1907. С. 29—31.
1
2

Демонстрация интеллигенции у Казанского собора в Петербурге, жестоко разо­
гнанная полицией.
Балмашев Степан Валерианович (1882—1902), в январе 1901 г. за участие в студенческой
забастовке был исключен из Киевского университета и сдан в солдаты, осенью того же го­
да уволен со службы. В БО вступил в Киеве. Повешен в Шлиссельбурге 3 мая 1902 г. См.
коммент. 7 к док. № 6,


ПРИЛОЖЕНИЕ

Витторио Ст рада
Гуманизм н терроризм в русском
революционном движении
В революционных анналах 1871 год отмечен как год Парижской Комму­
ны. Но он должен быть отмечен также как год другого события в истории
революционного духа от взятия Бастилии до штурма Зимнего дворца:
год процесса над членами организации Сергея Нечаева «Народная распра­
ва» 1.
Проходивший с июня по сентябрь в Петербурге процесс был кульмина­
цией нечаевского дела и одновременно важным, переломным моментом в
более широком смысле: это был, в действительности, первый публичный
политический процесс в России; более того, царские власти, не препятст­
вовавшие скрупулезному соблюдению всех процедурных норм, придавали
процессу максимальную гласность, поскольку рассчитывали, как оказа­
лось, ошибочно, скомпрометировать в глазах общественного мнения тех
революционных экстремистов, что были замешаны в убийстве одного из
своих товарищей — студента И. И. Иванова и были причастны к столь
одиозному документу, как «Катехизис революционера», немедленно опуб­
ликованному в официальном «Правительственном вестнике». Катков в пе­
редовице «Московских новостей» от 25 июля 1871 г. выразил с макси­
мальной ясностью эту надежду на отрезвление либеральных и прогрессив­
ных слоев русского общества перед лицом подобных чудовищных фактов:
«Вы, господа, снимаете шляпу перед этою русской революцией; вы, не
приученные жить своим умом и путаясь в рутине чужих понятий, вообра­
жаете, что у вас действительно есть какая-то крайняя партия прогресса, с
которою следует считаться, и что русский революционер есть либерал и
прогрессист, стремящийся ко благу, но слишком разбежавшийся и сгоряча
перескочивший через барьер законности. Но вот катехизис русского рево­
люционера... Послушаем, как русский революционер сам понимает себя.
На высоте своего сознания он объявляет себя человеком без убеждений,
без правил, без чести. Он должен быть готов на всякую мерзость, подлог,
1 Процессу над группой Нечаева посвящены две недавние работы: статья Н. А. Троицкого
~ «Дело нечаевцев» (в сб. «Освободительное движение в России». Саратов, 1975. T. IV), и
глава «Первый гласный политический процесс» в кн.: Карлова Т. С. Достоевский и рус­
ский суд. Казань, 1975. О месте этого процесса в судебной реформе 1864 г. см.: Вилен­
ский Б. В. Судебная реформа и контрреформа в России. Саратов, 1969.
517


обман, грабеж, убийства и предательство. Ему разрешается быть предате­
лем даже своих соумышленников и товарищей... Революционный катехи­
зис не оставляет ничего в туманной неопределенности. Он правдив и то­
чен до конца... И вот этим-то людям прямо в руки отдаете вы нашу бед­
ную учащуюся молодежь!»2 Но уже в ходе процесса чиновник III Отделе­
ния К. Ф. Филиппеус констатирует, что стороны поменялись ролями: «Не
общество и государство в лице суда является обвинителем, а, напротив,
они становятся обвиняемыми и обвиняются с силой и красноречием фана­
тического убеждения, как бы напрашивающегося на мученичество. Такие
примеры всегда создают последователей, и для того, чтобы последователи
этих смелых “отщепенцев” знали, как им сплотиться и какие средства ве­
дут к замене старого общества новым, им теперь нужно будет иметь толь­
ко “Правительственный Вестник”, который отныне сделается руково­
дством наших революционеров, так как в него вошли все документы, про­
читанные на суде, то есть правила организации тайного общества, испо­
ведь революционера (т. е. «Катехизис») и почти все возмутительные воз­
звания, которые до сих пор держались в тайне и за распространение коих
законы определяют строгие наказания». И добавляет, показывая себя про­
ницательным социологом: «Так называемая благонамеренная, благоразум­
ная часть публики, без сомнения, с омерзением отвернется от подсудимых
и их теорий, но она при всем своем численном превосходстве представля­
ет пассивную массу, и все перевороты всегда исходили от буйного мень­
шинства, приобретающего силу через систематическое сплочение» 3.
Не только царские власти осознавали, что дело Нечаева и процесс,
причиной которого оно явилось, имеют показательное значение. То, что с
Нечаевым проявилось нечто серьезное, поняли и революционеры: сначала
в России, в лоне самого студенческого движения, где, как показал Козьмин, быстро появились антинечаевские тенденции4, а затем, с еще боль­
шей силой, — в русской эмиграции, где приезд Нечаева оттенил различия
между Герценом, с одной стороны, и Бакуниным и Огаревым — с другой,
а также в самих международных кругах, ввиду того, что как раз тесное со­
трудничество с Нечаевым стало новым и решающим пунктом обвинения
Бакунина со стороны его противников — Маркса и Энгельса5. В литера­
туре имя Нечаева ассоциируется с одним из крупнейших романов Досто­
евского, который поставил проблему революции в центр собственных эти2 Салтыков-Щедрин М. Е. Собр. соч. М., 1970. T. IX. С. 198—200. Цитата взята из подбор­
ки публикаций русской печати о деле Нечаева, подготовленной Салтыковым-Щедриным
в 1871 г. для «Отечественных записок».
3 Нечаев и нечаевцы: Сб. материалов / Под ред. Б. П. Козьмина М.; Л., 1931. С. 168.
4 См.: Козьмин Б. П. С. Г. Нечаев и его противники в 1868—1869 гг. / / Революционное
движение 1860-х годов, Под ред. Б. И. Горева и Б. П. Козьмина. М., 1932.
5 Отношения между Бакуниным и Марксом и Энгельсом в период нечаевского дела не яв­
ляются темой этой работы. Об отношении Маркса и Энгельса к этому делу см. часть их
доклада «Альянс социалистической демократии и Международная ассоциация трудя­
щихся». Среди многочисленных исследований по этой проблеме назовем работу Д. Ряза­
нова «Анархистский товар под флагом марксизма (Маркс и Бакунин в 60-х годах)» в
его книге «Очерки по истории марксизма» (М.; Л., 1928) и книгу под редакцией А. Ленинга «Michel Bakounine et les conflits dans l'Internationale 1872». Leiden, 1965.
518


ко-интеллектуальных поисков. Наконец, с Нечаевым, недолго и сумрачно
сверкавшим на революционном небосклоне, связана более интенсивная и
развернутая деятельность Петра Ткачева, крупнейшего из русских якобин­
цев или бланкистов 6.
Вот почему процесс, имевший место в Петербурге в 1871 г., может
быть поставлен по важности рядом со знаменитыми событиями Париж­
ской Коммуны. Однако это сближение может показаться скандальным,
ибо в то время, как над Коммуной светится ореол сурового героизма,
над Нечаевым нависает тень двусмысленного бесславия. Если истинное
лицо революции трагично и лучезарно, как лик Коммуны, бледный об­
раз Нечаева, убийцы макиавеллиевского толка, должен рассматриваться
как аномальное пятно, появившееся, подобно призраку, на мгновенье,
чтобы тут же рассеяться. Уже Михайловский упрекал Достоевского в не­
понимании того, что «нечаевское дело есть до такой степени во всех от­
ношениях монстр, что не может служить темой для романа с более или
менее широким захватом. Оно могло бы доставить материал для романа
уголовного, узкого и мелкого, могло бы, пожалуй, занять место и в карти­
не современной жизни, но не иначе, как в качестве третьестепенного эпи­
зода» 7.
Бессмысленно полемизировать с Михайловским, защищая политиче­
ское, историческое и художественное чутье Достоевского. Мнение Михай­
ловского интересно как проявление того замешательства, когда стремятся
минимизировать предмет скандала и объявляют его случайным и исклю­
чительным. Но слишком многочисленны и слишком глубоки те отклики^ ко­
торые вызвало в свое время дело Нечаева, чтобы разделять ободряющее спо­
койствие русского народника, и наш опыт потомков, лучше знакомых
именно с «нечаевским» аспектом революции, не позволяет нам свысока
смотреть на этот эпизод, но побуждает прояснить его смысл и значение.
С другой стороны, случай Нечаева можно использовать отвлеченно,
воспринимая его как препарат для метафизического анатомирования рево­
люции. Но если оборвать жизненные связи нечаевского дела с духовной
средой, в которой оно возникло, то мы и получим «монстра», о котором
говорил Михайловский, и суть, которая из него извлекается, будет поистине чудовищной. Нечаев совершил революцию в революции, и тот, кто
не учитывает, каким образом революция реагировала на того, кто ее рево­
люционизировал, рискует упустить самый смысл нечаевского случая как
конкретного события и как сюрреволюционной парадигмы. Материалы,
документально подтверждающие наличие этого узла значений, многочис­
ленны и разнообразны по характеру. Их круг не может ограничиваться
центральной и традиционной проблемой взаимоотношений Нечаева и Ба­
6 «Для Франции понятия “бланкизм” и “якобинство” хоть и родственны в принципиаль• ных моментах, однако различны; для русского революционного движения пореформен­
ной эпохи они сливаются воедино: говорить о русских бланкистах — все равно, что го­
ворить о русских якобинцах и наоборот» ( Седов М. Г. Некоторые проблемы истории блан­
кизма в России (Революционная доктрина П. Н. Ткачева) / / Вопросы истории. 1971. № 10.
С. 39.
7 Михайловский Н. К. Соч. СПб., 1896. Т. 1. С. 851.
519


кунина. Даже недавно опубликованные архивные документы8 не прольют
свет на эти взаимоотношения, если не погрузиться в более широкий и бо­
гатый контекст фактов и проблем. В этом случае пересечется множество
лучей, исходящих из источников различной природы: от политико-фило­
софской полемики до романическо-фантастического вымысла, от писем до
дневников, от программных статей до литературных рецензий. Тогда самые
авторы этих документов откроются в динамичном ракурсе со всеми прису­
щими им противоречиями и изменениями и из средств для осмысления не­
чаевского дела превращаются в сгустки опыта, которые могут быть осмыс­
лены в свете этого беспрецедентного дела. Только так Нечаеву, имени ин­
дивидуальному для целого клубка анонимных сил в стадии становления,
можно будет вернуть те истинно присущие ему черты, восприятие кото­
рых неоднократно менялось как у его современников, так и в наше время.
В марте или апреле 1869 г. Сергей Нечаев, тогда 22-летний, прибыл в
Женеву и установил личные контакты с Бакуниным и Огаревым. Он на­
чал включаться в широкую политическую деятельность, в которой руково­
дящая роль принадлежала Бакунину и в которую был втянут также Ога­
рев, несмотря на неодобрение со стороны своего друга Герцена. Свои пер­
вые шаги на этом поприще Нечаев совершил за год до этого, в 1868 г., в
студенческих кружках Петербурга, где был вольнослушателем местного
университета. В российскую столицу он попал из провинции, занявшись
учебой после тяжелых мытарств обездоленного простолюдина; в 19 лет,
выдержав учительский экзамен, начал преподавать в народной школе в
Петербурге.
Недостаток культуры и прежде всего того общего духа, который куль­
тура формирует даже в своих образованных ниспровергателях, компенси­
ровался или усугублялся, однако, другими качествами, и в первую очередь
гигантской энергией и дьявольской волей, поставленными целиком на
службу революционному Абсолюту, что признавали за ним с восхищением
или ужасом все современники.
По этим причинам Нечаев мог восприниматься как явление новое и
для многих чуждое традиционной революционной среде. Таково было впе­
чатление Веры Засулич, нарисовавшей его портрет, лишенный симпатии,
но отнюдь не проницательности, в следующих строках: «Нет достаточно
данных, чтобы проследить, как сложился этот бесконечно дерзкий и дес­
потический характер и на чем именно выработалась его железная воля;
несомненно, однако, что главнейшая роль принадлежит тут происхожде­
нию, исключительной личной судьбе Нечаева. Самоучке, сыну ремеслен­
ника пришлось, конечно, преодолеть массу препятствий, прежде чем уда­
лось выбиться на простор, и эта-то борьба, вероятно, и озлобила, и зака­
лила его. Во всяком случае ясно одно: Нечаев не был продуктом нашей
8 Сотфпо М. Violence dans la violence. Le débat Bakounine-Necaev. Paris, 1973. Наше исследо­
вание в значительной мере отличается от предпринятого М. Конфино как по постановке
проблемы, так и по результатам. В дальнейшем мы будем избегать ненужных ссылок на эту
книгу, к которой заинтересованный читатель может обратиться сам. То же самое относится
к другой важной книге «Michel Bakounine et ses relations avec Sergej Necaev: 1870—1872».
Leiden, 1971. Под ред. A. Ленинга, написавшего к ней обширное предисловие.
520


интеллигентной среды. Он был в ней чужим. Не убеждения, не взгляды,
вынесенные им из соприкосновения с этой средой, были подкладкой его
революционной энергии, а жгучая ненависть, и не против правительства
только, не против учреждений, не против одних эксплуататоров народа, а
против всего общества, всех образованных слоев, всех этих баричей, бога­
тых и бедных, консервативных, либеральных и радикальных. Даже к зав­
леченной им молодежи он, если и не чувствовал ненависти, то, во всяком
случае, не питал к ней ни малейшей симпатии, ни тени жалости и много
презрения. Дети того же ненавистного общества, связанные с ним бесчис­
ленными нитями, “революционеры, праздноглаголящие в кружках и на
бумаге”, при этом гораздо более склонные любить, чем ненавидеть, они
могли быть для него “средством или орудием”, но ни в коем случае ни то­
варищами, ни даже последователями. Таких исключительных характеров
не появлялось больше в нашем движении и, конечно, к счастью» 9.
Как и Михайловский, Засулич открещивается от фигуры Нечаева, про­
возглашая ее уникальность. Если и можно согласиться с Верой Засулич,
когда она называет «исключительным» этот характер, то ни в коем случае,
когда она пишет, что подобных характеров «больше не появлялось» в ре­
волюционном движении. Но было бы ошибочным обращать внимание ис­
ключительно или прежде всего на «характер» Нечаева: если его психоло­
гический портрет и важен, то решающим является все же тот тип практи­
ческой и теоретической деятельности, которому Нечаев положил начало и
который вполне может быть повторен и при менее «исключительных» ха­
рактерах, причем даже с большим успехом в безличных и коллективных
формах.
Именно вокруг этого «типично-идеального» образа Нечаева и разверну­
лась полемика в среде русских и европейских революционеров. И именно
исходя из этой объективной политико-философской базы различными
способами пытались выстроить соответствующую психологию, иногда вы­
ходя за рамки конкретного «характера» Сергея Нечаева: смотри размыш­
ления Герцена о Базарове и «базароидах» 10, не говоря уже о метафизиче­
ской «психологии» персонажей «Бесов» Достоевского. Сам Бакунин, лю­
бивший Нечаева старческой небескорыстной любовью, пытаясь интерпре­
тировать эту фигуру, не смог разделить тип Нечаева и самого Нечаева и
видел одно лишь через призму другого.
Политический дебют Нечаева был связан со студенческим движением,
которое после периода затишья, наступившего после волнений 1861 г.,
вновь оживилось в 1867—1868 гг. Непосредственные причины нового
подъема студенческого движения были несущественными, однако ситуа­
ция обострилась вследствие несоразмерных репрессий со стороны властей.
Возобновившись, движение реорганизовалось и выдвинуло ряд требова­
ний, касавшихся внутриуниверситетской жизни. В это, уже самостоятель­
но сформировавшееся движение, Нечаев включился со своей рискованной
9 Засулич В. И. Нечаевское дело / / Освобождение труда. 1924. 2. С. 69. Цитата приведена из
посмертной публикации, и мы позволили себе опустить некоторые замечания издателя.
10 См.: Strada V. Leggendo «Padri i fyli» / / Tradizione e rivolutione nella littérature russa. Torino,
1980.
521


программой, предложив основать тайную организацию, способную орга­
низовать и возглавить революцию, возможную, по его мнению, в скором
будущем. Он намеревался расширить и углубить студенческое движение,
придав ему политический характер и сделав его инструментом своих еще
более грандиозных планов. Эти тактические уловки, прежде чем стать тео­
рией «Катехизиса революционера», рождалась у Нечаева в конкретном
опыте и подпитывалась не совсем уж опрометчивой надеждой. Социаль­
ная революция, на которую рассчитывал Нечаев, была не только общим
категорическим императивом каждого революционера, но казалась осуще­
ствимой в реальные и близкие сроки. У революции была конкретная дата;
положениями 19 февраля 1861 г. устанавливался девятилетний срок, по
истечении которого, т. е. «с 19 февраля 1870 г., крестьяне получали право
выбора: или отказаться от пользования землей и возвратить ее помещику,
или сохранить ее в своем пользовании, продолжая нести установленные
повинности. Таким образом, приближение 19 февраля 1870 г. вновь стави­
ло русское крестьянство вплотную перед вопросом о его дальнейших от­
ношениях к земле и к помещику» и .
По мнению Нечаева, этот важный выбор, затрагивающий судьбы мил­
лионов людей, должен был спровоцировать столкновения, беспорядки и
даже настоящие крестьянские стихийные бунты. Следовало предотвратить
чисто локальный характер подобных выступлений и, следовательно, их
легкое подавление: центральная организация, заранее сформированная по­
литически сознательным меньшинством, должна была превратить спон­
танные мятежи во всеобщую революцию. В этом пункте идеи Нечаева ес­
тественно совпадали с бакунинскими, статьи которого в первом, вышед­
шем в сентябре 1868 г. в Женеве номере «Народного дела» 12, оказали зна­
чительное влияние на Россию, прежде того более широкого и решающего
влияния, которое оказала на народническое движение «Государственность
и анархия» 1873 г., в особенности Приложение А. И если проект Нечаева
соотносился с идеями, развиваемыми Бакуниным, то в студенческом дви­
жении в России он встретил жесткое отторжение среди самих революци­
онных сил, которые не верили в скорую готовность крестьянских масс ко
всеобщему перевороту. Попутно можно отметить, что расхождения между
Нечаевым и его противниками выходили за рамки мнения о степени го­
товности крестьян к революции и в неявном виде затрагивали стратегию
и самую идею революции. Впрочем, Нечаев не был сильным эмпириком и
не исходил из анализа положения крестьян при формулировании своего
революционного проекта, но от последнего переходил к конкретной такти­
ке, которая при этом вроде бы находила подтверждение в судьбоносной
дате 19 февраля 1870 г. А если действительность не соответствовала тео­
рии (указанная дата и в самом деле не оправдала ожиданий), тем хуже
для действительности: следовало просто, как мы увидим, придумать такую
действительность, которая подходила бы к теории. В заключение этой час­
ти уместно добавить, что у Нечаева были не только противники: он нашел
11 Козьмин Б. П. С. Г. Нечаев и его противники в 1868—69 гг. С. 173.
12 Впоследствии Бакунин вышел из редколлегии из-за политических разногласий.
522


группу единомышленников, среди которых первое по важности место за­
нимает Петр Ткачев. По-видимому, вместе с Ткачевым Нечаев написал
свое первое политическое произведение — «Программу революционных
действий» 1868—1869 гг., которая была найдена полицией среди бумаг
Феликса Волховского, арестованного по делу Нечаева, и опубликована в
1871 г. в «Правительственном вестнике»13. Парадоксально, но показатель­
но, что первые шаги Нечаев сделал с благословения двух противополож­
ных друг другу фигур, таких, как анархист Бакунин и якобинец Ткачев 14.
На четырех или пяти страницах «Программы» революция февраля
1870 г. («самое удобное время восстания — весна 1870 года») была распла­
нирована во всех организационных деталях, с точными сроками выступле­
ний и мероприятий и кульминировала «систематической, захватывающей
всю Россию, революционной деятельностью организации» 15.
Такова тактическая часть, демонстрирующая твердую веру в сознатель­
ное действие, способное организовать стихийные движения масс. Но так­
тический план переплетается с насыщенным теоретическим обоснованием
действия. Описание классового неравенства и угнетения подводит к за­
ключению о том, что «мы живем в царстве сумасшедших — так странны и
неестественны взаимные отношения людей, так странно и непонятно их
спокойное отношение к той массе гадостей, подлостей и несправедливо­
стей, которые поражают наш общественный строй». С другой стороны,
«пока будет существовать настоящий политический строй общества, эко­
номическая реформа невозможна», а значит, «единственный выход — по­
литическая революция, истребление гнезда существующей власти, государ­
ственная реформа. Итак, социальная революция — как конечная цель, и по­
литическая — как единственное средство достижения этой цели».
Чтобы реализовать эту программу, в которой государство определено
как объект реформы, а не уничтожения, революционер располагает «прие­
мами, выработанными историей прежних революций». Но к революцион­
ному опыту прошлого необходимо подходить «сознательно», поскольку,
если верно, что революции образуют некий «исторический закон», то не
стоит «ожидать, что этот закон будет проявляться сам во всей своей пол­
ноте», хотя речь и идет о том, чтобы «ускорить это проявление, подгото­
вить его, постараться подействовать на умы таким образом, чтобы это
13 «Кто именно был автором этого документа, мы не знаем. Вернее всего, что он был продук­
том коллективного творчества и что Ткачев, как и Нечаев, принимал ближайшее участие в
его составлении. Несомненно, что документ этот формулировал взгляды кружка, группи­
ровавшегося вокруг Нечаева и Ткачева» (Козьмин Б. П. Из истории революционной мысли
в России. М., 1961. С. 357). В своей работе «П. Н. Ткачев и революционное движение
1860-х годов» (М., 1922), Козьмин писал: «Если у нас и нет достаточных оснований, подоб­
но Сватикову, категорически утверждать, что программа “принадлежала Нечаеву и была
им создана”, то, тем не менее, мы можем с достоверностью предположить, что в ней нашли
выражения идеи, руководившие Нечаевым в его политической деятельности» (с. 145).
u По мнению Седова, «Программа революционных действий» содержит «основные поло­
жения», которые затем развивались и пропагандировались Ткачевым в журнале «Набат»
(ср.: Седов М. Г. Некоторые проблемы... С. 17).
15 Здесь и далее «Программа революционных действий» цитируется по ее публикации в
настоящем издании (см. раздел II, док. № 2).
523


проявление не было для них неожиданностью и они могли бы действовать
сознательно, по возможности спокойно, а не под влиянием страсти, с на­
литыми кровью глазами».
Нужно обратить внимание на тот факт, что у «революционного типа»,
т. е. у профессионального революционера, привносящего в стихийное и
разрозненное движение масс сознательность и организованность, есть своя
тайная, но четкая модель в романе Чернышевского «Что делать?», чья эти­
ческая бескомпромиссность наложила мощный отпечаток на русских рево­
люционеров 16.
Таким Нечаев еще до начала полицейского подавления студенческих
волнений (около донца марта 1869 г.) оставил Россию и приехал в Жене­
ву, чтобы встретиться с Бакуниным, Герценом и Огаревым. Среди пунк­
тов «Программы революционных действий» был и такой, что предусмат­
ривал «сношения с европейскими революционными организациями» и
«постоянную связь с ними». В Герцене и Бакунине Нечаев искал точку
опоры, в том числе и финансовой, для своей дальнейшей деятельности.
Прежде чем обратиться к результатам встреч Нечаева с двумя великими
эмигрантами и причинам, по которым молодой революционер вызвал эн­
тузиазм у Бакунина и неприязнь у Герцена, представляется уместным ска­
зать несколько слов о «революционной мистификации». Нечаев действи­
тельно был активным центром целой сети мистификаций в Западной Ев­
ропе и, после своего возвращения, — в России, мистификаций, которые
для него представляли естественную составляющую революционного дей­
ствия. Следовательно, стоит посмотреть, хотя бы вкратце, на самом ли де­
ле Нечаев был «монстром» без прямых предшественников (что же касает­
ся последователей, прекрасно известно, что они у него были).
Известно значение революционной прокламации «Молодая Россия»,
написанной Заичневским и опубликованной в 1862 г. Это воззвание,
представляющее собой наиболее экстремистский документ из всех неле­
гальных русских публикаций шестидесятых годов и рассматриваемый как
наиболее последовательное из сочинений русского бланкизма, было изда­
но от имени анонимного «Центрального революционного комитета». Сей­
час известно, что этого «Центрального революционного комитета <...> в
действительности не существовало. Упоминание о нем в прокламации —
мистификация, направленная на то, чтобы придать больший вес прокла­
мации и произвести большее впечатление на публику» 17. Можно также
вспомнить революционное общество Ишутина, действовавшего в Москве в
1863—1866 гг. и представляющего случай, наиболее сходный с нечаевским
(профессиональные революционеры-заговорщики; вера в принцип «цель
оправдывает средства»; сверхзасекреченное ядро, называемое «Ад», внутри
тайной группы, называемой «Организация»). Историк Клевенский изучал
функции, которые выполнял среди последователей Ишутина «Европей­
ский революционный комитет», предназначенный поддержать восстание в
16 Герцен писал, что «русские молодые люди, приезжавшие после 1862 г., почти все были
из “Что делать?” с прибавлением нескольких базаровских черт» (Герцен А. И. Собр. соч.
В 30-ти тт. М., 1954—1966. T. XX, 1. С. 337. Далее сноски на это издание).
17 Козьмин Б. П. Из истории революционной мысли в России. С. 228.
524


России, и пришел к заключению, что вера в этот Комитет была довольно
«тесно связана с их самыми революционными замыслами»: «слухи и разго­
воры о Европейском революционном комитете явились отправной точкой
для попытки организовать особый революционный кружок, знаменитый
“Ад”», более того — под их «влиянием окончательно оформилось террори­
стическое намерение Каракозова». Последний, по характеру закрытый и ме­
ланхоличный, намеревавшийся «совершить самоубийство», был возбужден
известием о существовании этого Комитета и еще больше расположен к ца­
реубийству 1в. И все же Европейский Революционный Комитет был «не ре­
альностью, а мифом, созданным с целью поднять революционное настрое­
ние молодежи в России. Это — революционная мистификация, столь харак­
терная вообще для революционного движения шестидесятых годов» 1Э.
Очень интересны исследования Клевенского о формировании данного
мифа. Достаточно вспомнить, что он склонен приписывать его авторство
самому Ишутину, являвшемуся превосходным примером прирожденного
конспиратора «нечаевского» ти п а 20.
Достоин упоминания, наконец, случай «революционной мистифика­
ции» иного рода, так называемый Чигиринский заговор 21. В 1877 г. груп­
па народников решила создать тайную крестьянскую организацию с целью
подготовки восстания. Один из народников, Я. В. Стефанович, выдавая
себя за крестьянина, распространял поддельное «Тайное письмо», из кото­
рого явствовало, что царь освободил крестьян, отдав им землю без всякого
выкупа, но, поскольку дворяне и чиновники отказывались исполнять волю
государя, сам царь призывал крестьян создавать «Тайные дружины» для
подготовки восстания против непослушных дворян22.
Этот последний пример мистификации отличается от первых двух, по­
скольку изобретения Заичневского и Ишутина могли и должны были
иметь хождение только в пределах группы революционеров, руководите­
лями которых и были придуманы, в то время как «Чигиринская сказка»
была хоть и создана в рамках революционного меньшинства, но предна­
значалась для влияния на массы и использовала с этой целью их веру в
«доброго царя», обманутого «злыми» дворянами и чиновниками. Вера эта
была одной из двух форм русской крестьянской утопии: легенды о цареосвободителе и легенды о далеких землях23. Границы между мифом, не­
18 Клевенский М. «Европейский революционный комитет» в деле Каракозова / / Революци­
онное движение I860 годов, М., 1932. С. 147, 148—149, 151.
19 Там же. С. 154.
20 Там же. С. 165.
21 Чигиринский уезд Киевской губернии.
22 «Народные дружины» были и в самом деле организованы. Летом 1877 г. организация была
раскрыта. Процесс состоялся в 1879 г. Ср.: Документы к Чигиринскому делу / / Былое.
1901. № 12.
23 См.: Чистов К. В. Русские народные социально-утопические легенды. М., 1967. Пугачев,
например, использовал народное предание о Петре III, чей образ был сильно идеализиро­
ван крестьянскими массами, и присвоил его имя и титул. Другая форма народных уто­
пий — мифы о дальних чудесных краях, в поисках которых люди отправлялись по одному и
группами.
525


легко воссоздаваемым в современном обществе, и мистификацией, легко
организуемой в массах, нечетки и подвижны, в том числе и для револю­
ции. Нет более двусмысленной формулы, чем обманчиво прозрачное ут­
верждение, что «истина революционна».
Все это помогает избавить образ Нечаева от мнимой исключительно­
сти, которую пытались ему придать как современники, так и потомки. То,
что он представлял себя русским эмигрантам членом Центрального коми­
тета мощной революционной организации в России, сбежавшим из Петро­
павловской крепости, и что вернулся на родину в августе 1869 г. с манда­
том, подписанным Бакуниным и провозглашавшим Нечаева доверенным
лицом русской секции «Всемирного революционного союза», являвшегося
якобы частью Интернационала — все эти мистификаторские трюки —
часть атмосферы, без учета которой невозможно понять Нечаева, Бакуни­
на и их сложные отношения. И не удивителен тот факт, что во время
процесса против нечаевцев в русской печати фигурировало имя Хлестако­
ва, бессмертного персонажа гоголевского «Ревизора». Мы встречаем ссыл­
ку на него в статье «Санкт-Петербургских ведомостей», включенной в уже
упоминавшуюся подборку Салтыкова-Щедрина. Автор статьи отмечает боль­
шое сходство между Нечаевым и Хлестаковым. Нечаев, по его мнению,
«Хлестаков действия, Хлестаков, который сознательно бросается в обман
и прельщается собственной ролью»24, в точности как гоголевский герой.
Тот же Хлестаков, впрочем, является лишь одним из членов большой се­
мьи, обитающей в русской литературе и истории, семьи самозванцев, мо­
шенников и узурпаторов. Гоголевский Чичиков, скупающий мертвые ду­
ши, — ярчайший пример сюрреалистического мошенничества.
В историческом ракурсе тему самозванства мы встречаем в «Борисе Го­
дунове» и «Капитанской дочке» Пушкина. В этом романе мистификация
Пугачева, провозгласившего себя императором Петром III, непосредствен­
но связана с крестьянским мифом о царе-освободителе25. У Достоевского
«мошенничество» становится исторически-универсальным и этико-фило­
софским: Раскольников представляет себя Наполеоном. В революции,
призванной установить новую власть, проблема «мошенничества» и «узур­
пации» еще более трудноразрешима: как отличить «законное» политиче­
ское представительство от его противоположности? В «Бесах» Достоев­
ский изобразил дьявольски изощренную форму самозванства. Но в неко­
торых из них, кроме бесовства, присутствует фарсовая механистичность,
напоминающая Хлестакова.
Обычно говорят, что Бакунин был очарован Нечаевым. И это верно.
Но нечаевское очарование не было всепокоряющим и дало осечку в случае
с Герценом, например26. С другой стороны, Бакунин действительно легко
24 Салтыков-Щедрин М. Е. Указ. соч. С. 204.
25 Об образе «самозванца» у Пушкина см.: Турбин В. Н. Характеры самозванцев в творче­
стве А. С. Пушкина / / Филологические науки, 1968. № 6. О Хлестакове и связи этого
гоголевского персонажа с менталитетом эпохи см: Лотман Ю. М. О Хлестакове / / Тру­
ды по русской и славянской филологии T. XXVI. Литературоведение. Тарту, 1975.
26 «Нечаев был до того антипатичен Герцену, что он постоянно отдалял его и никогда не
допускал в свое семейство. Если же Нечаев появлялся у него в доме, то говорил своим:
526


увлекался27, но объяснить одной лишь слабостью его тесные отношения с
Нечаевым невозможно. Упоминаются также обстоятельства их встречи:
уже немолодой, находящийся долгое время вдали от родины, отец анар­
хизма, не мог устоять перед мощным напором молодой революционной,
окруженной легендами энергии из России. Но мог ли великий Бакунин,
проводивший в жизнь собственную революционную программу, титаниче­
ски противопоставившую его Марксу, лишь пассивно приспосабливаться
к этому незнакомцу? И, с другой стороны, разве этот незнакомец не был
ли продуктом его идей и духа? Очевидно, что как бы ни было сильно вос­
хищение Бакунина молодым «человеком действия», а скорее, именно по­
тому, что оно было столь сильно, он должен был видеть в Нечаеве прови­
денциальное орудие реализации своей политики, возможного незаменимо­
го проповедника своих революционных планов на русской земле.
Следующая проблема — причина разрыва, происшедшего между Баку­
ниным и Нечаевым после их краткого, но интенсивного содружества.
Проблема эта, стоившая историкам многочисленных усилий, не может
быть решена отдельно от той, что касается истинных причин их союза.
Однако союз Нечаева и Бакунина не может быть освещен только изнутри,
но лишь в свете сложной революционной обстановки в России тех десяти­
летий. Вот почему даже недавно обнаруженные архивные документы26,
при всей их ценности, не могут побудить нас воскликнуть «Эврика!», а
предоставляют лишь новый материал для критического осмысления вдоба­
вок к тому, что уже давно известен.
Нечаев усвоил бакунинский дух раньше, чем Бакунин усвоил нечаев­
ский, и их сотрудничество длилось до тех пор, пока два этих духа допол­
няли друг друга, и Нечаев уважал правила игры. Ему нужны были орга­
низационная поддержка Бакунина и Герцена (и Огарева, ввиду враждеб­
ности, а затем смерти Герценд) и тот политический авторитет, который
могла принести эта поддержка. Для Бакунина Нечаев был превосходной
возможностью создать в России филиал своей собственной организации и
утвердить свою гегемонию в новом русском революционном движении.
Его энтузиазм в отношении Нечаева, безусловно искренний, был, следова­
тельно, политическим актом, совершенным в момент, когда после разрыва
с Герценом даже связи с новой эмиграцией стали для него проблематич­
“Ступайте, куда хотите: вам незачем видеть эту змею”» (Пассек Т. П. Из дальних лет.
М., 1963. T. И. С. 560).
27 См., например, длинное письмо, отправленное Бакуниным Герцену в ноябре 1860 г. из
Иркутска, где он находился в ссылке. Это письмо — целый гимн местному губернатору,
графу Николаю Муравьеву-Амурскому, в чьих заслугах, в том числе и политических,
Бакунин пытался убедить своего эмигрировавшего друга. Любопытно, что в этом круп­
ном царском чиновнике, который приходился ему еще и дальним родственником, он
оценил как раз те качества, которые впоследствии восхищали его в Нечаеве: МуравьевАмурский — человек сильный и волевой. «Друг дела, он ненавидит болтовню» (Письма
М. А. Бакунина к А. И. Герцену и Н. П. Огареву / Под ред. М. П. Драгоманова. СПб.,
1906. С. 116). «Нельзя не любить его, он сам так горячо ненавидит и любит, у него так
много сердца, он весь сердце» (Там же. С. 115). Он верит в «разумную диктатуру, кото- рая, по его убеждению, одна только может спасти Россию» (Там же. С. 114). Короче го­
воря: «его мы можем назвать безусловно н а ш и м » (Там же. С. 113).
28 Ср. прим. 8.
527


ными. Резкий раскол произошел, когда поведение Нечаева вместо того,
чтобы способствовать политике Бакунина, начало ее компрометировать. И
более того — Нечаев, своевольный и экстремистски настроенный, обратил
против Бакунина то макиавеллиевское оружие, которое они ранее теоре­
тически обосновали и использовали вместе29. Именно против этого зара­
женного нечаевским духом Бакунина и против старого друга Огарева,
присоединившегося к Нечаеву под давлением Бакунина, обратил Герцен
свои размышления в статье «К старому товарищу».
Идеи и программы Бакунина ясно изложены в работах «Постановка
революционного вопроса» и «Начала революции». В них четко выявлены
глубинные причины симпатии Бакунина к Нечаеву и подлинные направ­
ления их совместной деятельности. Но многие из пунктов еще предстоит
прояснить.
В 1876 г. Ткачев в своем журнале «Набат» опубликовал статью с иронически-парадоксальным заголовком «Анархическое государство», где ана­
лизировал противоречия антиавторитаризма бакунинского толка. Ткачев
вскрывает «гермафродитизм» 30 будущего анархистского общества, лишен­
ного государственной власти и основанного на «общественных службах»;
«Все те разнообразные общественные отправления, которые анархисты под­
водят под категорию общественной службы, все они составляют в своей
совокупности то, что в данном обществе называется государственным и об­
щественным управлением. Слово управление равнозначно слову власть»31.
Следовательно, «проекты организации общественной службы суть не что
иное, как проекты организации общественной власти. Отрицать власть в
принципе и в то же время сочинять проекты организации власти — это,
разумеется, не. совсем последовательно»32. В одной из предшествующих
статей — «Анархия мысли» — Ткачев, прямо полемизируя с работой «Го­
сударственность и анархия», отмечает фундаментальное противоречие воз­
зрений Бакунина в отношении масс: Бакунин различает и разграничивает
инстинктивные идеалы масс и сознательные идеалы меньшинства и отво­
29 Бакунин пишет Мрочковскому 19 августа 1870 г.: «Я постоянно защищал (Нечаева) (...)
Но связь с Нечаевым стала невозможною — он изменил всякой солидарности. (...) Что ж
касается до его последнего предприятия в Швейцарии, то ты, милый Мрук, чрезвычайно
ошибаешься, вообразив, что расстроив его, я стал в противоречие с началами и планами,
мною самим защищаемыми некогда против М оншаля. Я от них отнюдь не отказался и до­
кажу это в широкой практике скоро. — Но дело в том, чтоб все это вести, в о - п е р ­
в ы х , в самой строгой солидарности, а во-вторых, с знанием места, обстоятельств, людей
и с чрезвычайным умом. — Неч[аев] хотел же начать его помимо нас, втянув в него, тайно
от нас, наших людей, напр. Henry [Генри Сетерленд, сын гражданской жены Огарева. —
Ред.], и к тому же так глупо, что все дело осрамило бы и погубило нас всех до конца. — Вот
почему я разрушил его» (Письма М. А. Бакунина к А. И. Герцену и Н. П. Огареву. С. 405—
406). По мнению Драгоманова, здесь Бакунин намекает на предприятие по учреждению
«революционного капитала» посредством «экспроприации». Интересно, что Бакунин под­
тверждает свое соглашение с Нечаевым, приписывая тому измену «солидарности» и указы­
вая на чисто технические причины своего отхода от «предприятия».
30 Ткачев П. Н. Избранные сочинения на социально-политические темы. В 4-х тт. М., 1933.
Т. 3. С. 358.
31 Там же. С. 345.
32 Там же. С. 346.
528


дит первым моральное и политическое превосходство, видя в них мотор
революции. Ткачев задается вопросом, почему Бакунин предпочитает «на­
родные инстинкты» «сознательной, научной мысли», коль скоро и те, и
другие «заимствуют свой материал из того же самого источника» и «в
мысли нет ничего такого, чего бы не было в инстинкте»33. Вся разница
состоит в том, что «последний бессознателен, безотчетен и потому не все­
гда логичен и последователен, — он действует ощупью, с завязанными
глазами, первая же — отдает себе отчет в каждом своем шаге, она постоян­
но сама себя контролирует и проверяет...»34. Ткачев, стало быть, допуска­
ет интеллектуальное меньшинство, возносящее инстинктивные идеалы на­
рода на более высокую ступень осознания. Но Ткачев не ограничивается
противопоставлением Бакунину собственного понимания отношений меж­
ду массами и меньшинством: он видит, что Бакунин не может не следо­
вать отвергаемому им самим принципу и, значит, доходит до крайней сте­
пени «лицемерия или непоследовательности»
В самом деле, Бакунин различает положительные и отрицательные сто­
роны русского народного идеала 36 и стремится выработать политику, осно­
ванную на первых и противную вторым: «С одной стороны, русскую моло­
дежь уверяют, что дело революционера, “народное дело”, состоит единст­
венно в осуществлении “народного идеала” (...), с другой, ей говорят, что
народный идеал только тогда и будет соответствовать “нормальной общест­
венной организации”, только тогда и должен быть осуществлен, когда рево­
люционеры его исправят, когда они очистят его от всего дурного и ненор­
мального» 37. Ткачев завершает анализ этого центрального аспекта бакунин­
ского учения следующим образом: «Теория, противоречивая в своих прин­
ципиальных основаниях, неизбежно должна привести к противоречивым
практическим выводам. Теория, как мы показали выше, постоянно виляет
между Сциллою и Харибдою — между метафизическим идеализмом и гру­
бым житейским реализмом. Соблазнительная (для старцев, конечно) сире­
на — метафизика шепчет ему в уши, что в народе живет какой-то вечный
идеал, “который способен осмыслить народную революцию, дать ей опреде­
ленную цель...”; она уверяет его, что этот идеал есть идеал анархии, идеал
полного и абсолютного господства фихтевского “я ” (...) Поверив на слово
вероломной сирене, очарованный ее фантастическими бреднями, автор зо­
вет молодежь идти в ряды идеализированного народа и немедленно подни­
мать его на бунт, “стать на бунтовской путь”. Но тут является на сцену гру­
бый реализм и бесцеремонно сметает карточные домики метафизики»

33 Ткачев П. Н. Избранные сочинения... С. 310—311.
34 Там же. С. 311.
35 Там же. С. 313.
36 «У русских инстинктивный идеал имеет три хороших черты: (1) убеждение, что земля
принадлежит всему народу; (2) что на пользование ею имеет право не лицо, а мир, об­
щина; (3) враждебное отношение общины к государству, и четыре дурных (патриархальность, поглощение лица миром, вера в царя и христианская религия)» (Там же. С. 312).
37 Там же.
38 Там же. С. 316.
529


т. e. говорит, что народный идеал имеет существенные дефекты и никакая
революция невозможна, если будет его придерживаться. Поэтому «стать
на бунтовской путь» не означает «бунтовать народ», а значит — «исправ­
лять недостатки народного идеала, т. е. перевоспитывать народ в духе
анархического символа и затем сплотить в один крепкий союз разрознен­
ные “села, волости и даже области”, союз, действующий по одному обще­
му плану и с единой целью, т. е. подчиняющийся одному общему верхов­
ному руководству, одной общей верховной власти» зэ.
Если упустить это противоречие бакунизма, поведение Бакунина по от­
ношению к Нечаеву становится непонятным, либо для его объяснения по­
надобится создать легенду о добром революционере, совращенном ковар­
ным мошенником, но в конце концов исправившемся и раскаявшемся. Как
раз для более глубокого проникновения в отношения Бакунина и Нечаева
целесообразно продолжить анализ трех фундаментальных понятий зрело­
го бакунизма, а именно понятий науки, организации и свободы в свете
противоречий, выявленных Ткачевым.
Проблема взаимоотношений науки и организации не что иное, как дру­
гой способ сформулировать проблему взаимоотношений стихийности и
сознательности или народных масс и интеллектуального меньшинства.
Этой группе вопросов, затронутых также в «Постановке революционного
вопроса» и «Началах к революции», Бакунин посвятил написанную в тот
же период прокламацию «Наука и насущное революционное дело». По Ба­
кунину, «сознательность» не следовало привносить в массы, которые, на­
против, следует беречь от враждебной им культуры. «Чернорабочий чело­
век» не должен становиться социалистом: «Он социалист именно по сво­
ему положению». Ведь «существенная разница между образованным со­
циалистом, принадлежащим, хоть даже по одному образованию своему, к
государственно-сословному миру, и бессознательным социалистом из чер­
норабочего люда, состоит именно в том, что первый, желая быть социали­
стом, никогда не может сделаться им вполне, в то время, как последний, бу­
дучи вполне социалистом, не подозревает о том и не знает, что есть соци­
альная наука на свете, и даже никогда не слыхал самого имени социализ­
ма. Один знает, но не есть, другой есть, но не знает. Что лучше? По-мо­
ему, быть лучше. Из отвлеченной мысли, не сопровождаемой жизнью и не
толкаемой жизненной необходимостью, переход в жизнь, можно сказать,
невозможен. Возможность же перехода бытия к мысли доказывается всею
историею. Она доказывается именно историею чернорабочего люда»40.
Над этим бакунинским тезисом стоит поразмышлять. Его можно вос­
принимать как наиболее яркое проявление определенной тенденции рус-'
ского народничества, видящей в народе, особенно в крестьянстве, храните­
ля социальной истины и революционной энергии. У Бакунина, однако,
этот примат народа над наукой не означает наивного человеколюбия или
народолюбия, а проявление антиинтеллектуалистской религиозности. В
бурном духовном развитии Бакунина скрыта некая глубинная структура,
39 Ткачев П. Н. Избранные сочинения... С. 317.
40 Бакунин М. Наука и насущное революционное дело. Женева, 1870. С. 13.
530


прочно объединяющая различные фазы формирования его идей. Поэтому
не будет неуместно вспомнить об одном письме, которое он в декабре
1847 г., т. е. в разгар революционного периода, написал Анненкову. В
письме — мимолетные размышления Бакунина о собственной жизни в мо­
мент наступления новых трудностей, о жизни со всеми ее «почти неволь­
ными переворотами», определившейся «независимым от предположений
образом». Но, продолжает Бакунин, «в этом вся моя сила и все мое досто­
инство, в этом также вся действительность и вся правда моей жизни. В
этом моя вера и мой долг; а до остального мне дела нет: будет как будет».
После такого «признания», предполагает Бакунин, его собеседник увидит
в этих словах «слишком много мистицизма», и отвечает: «Кто есть мис­
тик? Может ли быть хоть капля жизни без мистицизма? Ж изнь только
там, где есть широкий мистический горизонт, безграничный, а значит, не­
сколько неопределенный; на самом деле мы все почти ничего не знаем,
мы живем среди чудес и жизненных сил, и каждый наш шаг может вы­
звать их проявление, так что мы не будем отдавать себе в этом отчета и
часто даже независимо от нашей воли»41. В этих искренних словах «ве­
рующего» Бакунина «скептику» Анненкову — ключ к пониманию баку­
нинского культа инстинкта и народной энергии. Его «народничество»42
имело налет мистического витализма. Здесь и заключается первая из
«подспудных» причин расхождений Бакунина с Нечаевым и в целом со
всем молодым русским революционным поколением рационалистического
толка. Виталистический (и народнический) антиинтеллектуализм Бакуни­
на не доходил, однако, до иррационалистической метафизики, отрицаю­
щей ценность науки. Наука для него — одно из ценнейших сокровищ че­
ловечества, но следует признавать ограниченность науки по сравнению с
безграничностью жизни: наука — часть, жизнь — целое. В той степени, в
какой наука является абстрактной, она есть отрицание (необходимое) ре­
альной жизни, которая вопреки любой общей абстрактной схеме постоян­
но утверждает свою постоянно обновляющуюся и каждый раз неповтори­
мую энергию. Бакунин поддерживает права жизни в противовес правам
науки в том смысле, что отказывает последней в праве на абсолютную
власть над ж изнью 43. Такое антидогматическое понимание науки, не раз­
витое Бакуниным во вполне законченную теорию знания, есть в полити­
ческом смысле палка о двух концах. С одной стороны, оно не признает
абсолютности любых рациональных систематизаций, с другой — абсолю­
тизирует высшее и эзотерическое («мистическое», по выражению Бакуни­
на) знание, становящееся исключительным достоянием одного или не­
скольких избранных. Ясно, что и историзм гегельянского типа может то­
же служить основой для абсолютизации особого, а значит, авторитарного
знания, и полемика между Бакуниным и Марксом несомненно имеет под­
спудный характер философского соперничества. Но в концепции, подоб­
41 Бакунин М. А. Собр. соч. и писем. М., 1935. T. III. С. 284.
^ Мы используем термин «народничество» в узком смысле, подразумевая этический и по­
литический приоритет народных масс по сравнению с интеллектуальной элитой. О зна­
чениях термина см. наше введение к книге: V. I. Lenin. «Che fare?» [Torino, 1971].
43 Ср.: Temkinowa H. Bakunin i antinomie wolnosci. Warszava, 1964.
531


ной бакунинской, это высшее знание должно было принимать организаци­
онно-практические формы заговора, чуждые и враждебные марксову науч­
но-критическому рационализму, несмотря на внутренне присущую ему
гностико-утопическую подкладку 44.
В брошюре «Наука и насущное революционное дело» Бакунин, указав
на приоритет жизни над знанием, утверждает, что «история чернорабо­
чих» демонстрирует возможность самостоятельного перехода от «бытия к
мысли», и поэтому задачей интеллектуального меньшинства не является
привнесение в массы сознательности. Ткачев, как мы видели, вскрыл про­
тиворечивость этих положений, но и сам Бакунин, похоже, отдавал себе
отчет в сложности вопроса. Он понимает, что слабым местом народных
масс по сравнению с их угнетателями является невежество: «Вследствие
этого невежества народ не понимает себя как солидарную и в своей соли­
дарности всемогущую массу, он разъединен в своем понятии о себе, точно
так же, как под влиянием гнетущих его обстоятельств разъединен в жиз­
ни». Бакунин убежден, что массы, опираясь на свою историю, не книж­
ную, но пережитую, то есть на собственный опыт борьбы, достигнут разу­
ма. Но им не хватает «организованности», т. е. преодоления двойного
«разъединения» в жизни и в сознании, о чем он говорит в вышеприведен­
ном отрывке: ведь «сила стихийная, лишенная организации, не есть на­
стоящая сила», а значит, «первое условие народной победы» — «организа­
ция народных сил» 45. Но не представляет ли собой этот момент единства,
или организации, или всеобщей сознательности, которого недостает наро­
ду, как раз некую «сверхнауку» в сравнении с наукой низшего ранга, т. е.
книжной, которую так презирает Бакунин? И если допустить, что сверх­
наука может конституироваться независимо от обычной эмпирической
науки, кто и как понесет ее в народ, который, по мнению того же Бакуни­
на, сам неспособен сознательно организоваться? Как разорвать порочный
круг невежества и рабства и как совершить скачок от революционного ин­
стинкта масс к их сознательной и эффективной организованности?
Ответ на этот вопрос можно найти в «Катехизисе революционера», где
представлена жесткая и своеобразная модель заговорщической организа­
ции. Однако, оставив в стороне проблему объяснения механизмов этого
Катехизиса, ответ может показаться неудовлетворительным, учитывая, что
авторство этого документа дискутируется до сих пор, и до сих пор есть те,
кто пытаются снять с Бакунина этот грех. В таком случае следует обра­
титься к доподлинно бакунинскому сочинению — рукописи, озаглавлен­
ной «Société internationale secrète de l'émancipation de l'humanité. But de la
société» («Международное тайное общество освобождения человечества.
Цель общества») 46, сохранившейся в Шведской Королевской библиотеке.

44 О «деле Нечаева» см. полемическую точку зрения Маркса и Энгельса в докладе «Альянс
социалистической демократии и Международная ассоциация трудящихся».
45 Бакунин М. Наука и насущное революционное дело. С. 14, 20.
46 Мы используем русское издание под редакцией Е. Л. Рудницкой и В. А. Дьякова: Рукопись
М. А. Бакунина «Международное тайное общество освобождения человечества. 1864» / /
«Революционная ситуация в России в 1859—1861 гг.» (М., 1974). См. также: Lehning А.
532


Написанная в 1864 г., рукопись отмечает «его (Бакунина) переход от кон­
цепции национальных революций к представлению о революции как о яв­
лении главным образом общеевропейском»47, т. е. относится к заключи­
тельному? зрелому этапу бакунинского анархизма. Этот документ мы бу­
дем использовать, разумеется, лишь в части, касающейся настоящего ис­
следования.
Целью тайного общества является «объединение революционных эле­
ментов всех стран для создания подлинно Священного союза свободы
против Священного союза всех тираний в Европе: религиозных, полити­
ческих, бюрократических и финансовых»48. С тем же пристрастием к
классификациям, которое обнаруживается в Катехизисе, Бакунин подраз­
деляет европейское общество на шесть разрядов — от народной массы,
«неспособной двигаться вперед, если ее не ведут за собой», до «либераль­
ного меньшинства цивилизованных классов», включающего «писателей,
ученых и политических деятелей»49. Это меньшинство делится на три
подразряда, последний из которых состоит из «совсем незначительного
меньшинства интеллигентных людей, искренних, страстно преданных де­
лу человечества, преданных ему до конца». Речь идет о «маленькой неви­
димой секте», которая «во все времена увлекала за собой человечество»
Именно эти люди должны будут образовать ядро Общества, которое мо­
жет быть только тайным: «создайте его в один прекрасный день открыто,
и оно будет заниматься болтовней, а не делом». Необходима не только
секретность — Общество нуждается также в единстве, которое может быть
обеспечено лишь максимальным совпадением философских, религиозных,
политических и социальных убеждений. В его основу следует положить
«великий единый принцип, настолько многообещающий и возвышенный,
что он станет для людей, признающих его, чем-то вроде религии»51. Так
как «за всеми божественными религиями должен последовать социализм,
который в религиозном смысле есть вера в исполнение предназначения
человека на земле»52, Бакунин, обрисовав катастрофическую картину си­
туации в современной ему Европе, оправдывающую его проект «тайной
организации» или «международного заговора» как единственного спасе­
ния, предостерегает против «безумной надежды» на то, что программа
«освобождения человечества» может быть реализована в короткий срок и
предрекает продолжительный, как минимум в пятьдесят, а то и сто, если
не больше, лет, период работы. И здесь Бакунин ссылается на иезуитскую
модель, которая затем многократно будет упоминаться в период его со­
трудничества с Нечаевым: «Как иезуиты, создавшие тайные общества с
Bakunin's Conceptions of Revolutionary Organisations and Their Role: A study of His «Secret
Societies» in Essays in Honour of E. H. Carr. Ed. by C. Abramsky. London, 1974.
47 Рудницкая E. Jl., Дьяков В. А. Рукопись М. А. Бакунина... С. 296.
48 Там же. С. 313.
49 Там же. С. 317.
Там же. С. 318.
51 Там же. С. 321.
52 Там же. С. 327.
533


лучшей в мире организацией, неустанно и ожесточенно трудились свыше
двух веков, чтобы уничтожить всякую свободу в мире, мы, желающие ее
торжества, основали общество на долгий срок, которое должно нас пере­
жить и которое будет распущено только тогда, когда вся его программа
будет выполнена» 53.
Эти тайные общества, которые должны были способствовать революци­
онному переходу к новому общественному порядку и затем действовать
как анонимная и невидимая диктатура, пока не утвердится «Анархическое
государство», имели, если не считать своеобразия ряда идей, знаменитые
прообразы, от «Просвещенных» Вейсгаупта до «Равных» Буонарроти. К
этим широко известным прообразам можно добавить еще один, примеча­
тельный и малоизвестный, являвший особый тип восприятия европейско­
го революционного опыта в России.
Книгой, которой Петрашевский, основатель первого социалистическоутопического кружка в России, приписывал «величайшую революционную
силу» и которую «рекомендовал всем знакомым, полагая, что перед лю­
бым, кто ее прочтет, как перед ним самим, не встанет больше проблема
законности и желанности революции в России, и останется лишь найти
средства для ее реализации», — такой чудодейственной книгой был пере­
вод «Mémoires pour servir à l'histoire du jacobinisme» иезуита Огюстена
53 То, что идея иезуитской модели принадлежала Бакунину, и он оставался верным ей в
период отношений с Нечаевым, видно из его призыва «К офицерам русской армии»
1870 г., где теоретик анархизма точно излагает жесткие организационные принципы,
представленные в «Катехизисе революционера» (См.: «К офицерам русской армии» в
наст. изд. раэд II, док. № 12).
Интересны, но неубедительны материалы, представленные Н. Пирумовой для дока­
зательства тезиса о непричастности Бакунина к «Катехизису революционера» (критику
этой попытки «реабилитации» Бакунина см.: Филиппов Р. В. К вопросу об авторстве «Кате­
хизиса революционера» / / Очерк истории дореволюционной России. Уфа, 1972. T. I).
Пирумова приводит несколько страниц из неизданных воспоминаний Г. П. Енишерлова,
участвовавшего в студенческом движении 1868—1869 гг. и бывшего одним из обвиняе­
мых по делу Нечаева; освобожденный за недостатком улик, он отошел от революционно­
го движения. В своих мемуарах он претендует на авторство иеэуитско-революционной
теории, которую Нечаев якобы украл у него, доведя до чудовищных последствий (ср.:
Пирумова H. М. Бакунин или С. Нечаев? / / Прометей. М., 1970. T. V). Но даже в свете
этого любопытного свидетельства, вопреки Пирумовой, следует заключить, что хотя Не­
чаев и приехал в Европу с уже оформленными организационными установками, однако
идея иезуитской модели совершенно не была чужда Бакунину, а значит, и с этой точки
зрения их соглашение было возможно. Уместнее вспомнить о том, что идея революцион­
ного иезуитизма появилась в России еще до Бакунина, Енишерлова и Нечаева: впервые
мы находим ее у крайнего «коммуниста» петрашевца Н. А. Спешнева, который различал
«три пути (политического) действия»: «иезуитизма, пропаганды и восстания»; а посколь­
ку ни одна из них не гарантирует успех, «больше возможностей для него, если следовать
всем трем, для чего необходим централизующий комитет» (Петрашевцы: Сборник мате­
риалов / Под ред. П. Е. Щеголева. М.; Л., 1928. T. III. С. 63. См. также: Лейкина В. Пет­
рашевцы. М., 1924. С. 46). Как известно, Спешнев оказал особое влияние на петрашевца
Достоевского, который называл его: «Мой Мефистофель» (см: Долинин А. Достоевский
среди петрашевцев / / Звенья. М.; Л., 1936. IV). Наконец, следует выяснить, не повлия­
ла ли на идею революционного иезуитизма критикующая иезуитизм с позиций право­
славного христианства книга славянофила Ю. Ф. Самарина «Иезуиты и их отношение к
России: Письма к иезуиту Мартынову» (М., 1866). Эта книга, разумеется, могла ока­
заться ценной лишь с точки зрения знакомства с иезуитской системой.
534


Баррюэля, сочинения откровенно реакционного, преподносящего француз­
скую революцию как дьявольский заговор «софистов», т. е. философовпросветителей и масонов (половина книги посвящена Спартаку Вейсгаупту и «Просвещенным»). Петрашевский всерьез воспринял трактовку абба­
та, поменяв с отрицательного на положительный знак оценки заговора ин­
теллектуалов. Эта «роковая иезуитская книга» убедила его, что «револю­
ция может быть делом отдельных индивидов», и поэтому он «никогда не
мог совершенно отказаться от мысли организовать тайное общество» 54.
Но каковы бы ни были исторические прообразы планов организации
тайного общества, маниакально выстроенных Бакуниным, планов, в кото­
рых он не ставил себе целью заместить массовые движения, а только под­
держивать их и руководить ими через своего рода оккультный штаб рево­
люции 55, в этих планах мы находим отголоски того мессианизма, который
Бакунин уже в молодости с упорством и в избытке проявил в своем родо­
вом поместье Премухино, разыгрывая из себя спасителя и наставника, ф и­
лософствующего и тираничного, родных и друзей, и вдобавок всего чело­
вечества. В те годы, находясь сначала под влиянием Фихте, затем Гегеля,
Бакунин, эгоцентрично властный при вторжении в самые интимные сто­
роны жизни близких к нему людей, растворял свое «Я» в океане Абсолют­
ного. Его письма изобилуют патетическими выражениями вроде следую­
щего: «Думаю, что мое личное я убито навсегда, оно не ищет уже ничего
для себя, его жизнь отныне будет жизнью в абсолютном, где мое личное я
нашло больше, чем потеряло»56. Именно здесь проявляется философия
«абсолютной свободы» и «абсолютной любви» как основы для «освобожде­
ния человечества и всего мира», воспринимаемого как «наше назначе'
ние» 57у Миссия, несущая отпечаток религиозного проекта: «Исус Христос
начал с человека-животного и кончил человеком-Богом, каким все мы
должны бы ть»56. И когда Бакунин говорит: «Действие, die T hat — вот
единственное осуществление ж изни»5Э, речь, очевидно, идет не о теорети­
ческом знании («объяснение» мира), переходящем в практическое делание
(«переделку» мира), но о перманентном действии, внутренне присущем
«абсолютной любви» и «абсолютной свободе», любви слишком универ­

54 Петрашевцы в воспоминаниях современников. М., 1926. T. I. С. 87. Щеголев, вслед за
М. К. Лемке, приписывает Герцену статью о Петрашевском, содержащую это свидетельст­
во. Сегодня доказано, что автором статьи был В. А. Энгельсон, связанный с делом пет­
рашевцев.
55 На вопросы, вытекающие из идей о невидимой послереволюционной диктатуре и пред­
революционной иезуитской организации, Бакунин не отвечает, кто и как определяет
временную границу филантропической диктатуры? Кто и как определяет пространствен­
ную границу между внешней и внутренней сферами организации (в первой применимы
иезуитские средства обмана, запрещенные во второй)? Не может ли диктатура утвер­
диться навечно? Не образуется ли внутри организации узкое ядро, единственный субъ­
ект, а не объект иезуитских действий?
56 Бакунин М. А. Собр. соч. и писем. М., 1934. T. I. С. 398.
Г Там же. С. 329.
58 Там же. С. 384-385.
59 Там же. М., 1934. T. И. С. 262.
535


сальной, чтобы не быть идеальной, и свободе слишком общей, чтобы не
быть абстрактной, и, следовательно, действии, слишком многое призван­
ном пересоздать, чтобы быть эффективным. Бакунин, прежде чем последо­
вательно прийти к анархической формуле, прошел через целый ряд опре­
делений этого Абсолюта, которым он был ослеплен до такой степени, что
не всегда разбирался в средствах для его достижения, всегда считая, что
призван этим Абсолютом, чтобы достичь его. Личности Бакунина было
присуще противоречие, которое чутко уловили и выразили близкие к не­
му люди. Трезво и искренне рисует его портрет Белинский в письме, на­
писанном самому Бакунину в 1838 г., где критик подводил итоги их бур­
ной интеллектуальной связи: «Всегда признавал и теперь признаю я в те­
бе благородную львиную природу, дух могучий и глубокий, необыкновен­
ное движение духа, превосходные дарования, бесконечное чувство, огром­
ный ум; но в то же время признавал и признаю: чудовищное самолюбие,
пылкость в отношениях с друзьями, ребячество, легкость, недостаток заду­
шевности и нежности, высокое мнение о себе насчет других, желание по­
корять, властвовать, охоту говорить другим правду и отвращение слушать
ее от других (...). Как в индийском пантеизме живет один Брама, все рож­
дающий и все пожирающий, и частное есть жертва и игрушка Брамы —
тени преходящие, так и для тебя идея выше человека, (...) и ты прино­
сишь его в жертву всерождающему и всепожирающему Браме своему»60.
Эти слова помогают понять Бакунина и в его отношениях с Нечаевым, че­
ловеком другого происхождения, поколения и образования, который не
менее Бакунина, даже с большим фанатизмом, был одержим и движим ре­
волюционным Абсолютом, представшим ему в других ипостасях.
Существует еще один документ, который следует включить в досье Ба­
кунина. Историки с бедной фантазией не берут его в расчет и в своей
затхлой строгости отклоняют как не относящийся к делу: этот документ
подписан Александром Блоком. В 1906 г. Блок написал очерк, представ­
ляющий пример одного из удачнейших проникновений в личность Баку­
нина, сопоставимый лишь со страницами писем Белинского. И для Блока
«целая туча острейших противоречий»61 сосредоточена в дупіе Бакунина:
«Искать Бога и отрицать его; быть отчаянным “нигилистом” и верить в
свою деятельность так, как верили, вероятно, Александр Македонский или
Наполеон; презирать все установившиеся порядки, начиная от государст­
венного строя и общественных укладов и кончая крышей собственного
жилища, одеждой, сном, — все это было для Бакунина не словом, а де­
лом... Такая необычная последовательность и гармония противоречий не
даются никакими упражнениями. Но эта “синтетичность” все-таки как-то
60 Белинский В. Г. Поли. собр. соч. М., 1956. T. XI. С. 344. И в дальнейшем, после «скачка»
из абстракто-спекулятивной сферы в сферу революционной практики, Бакунин остался
для Белинского «немцем, который рожден мистиком, идеалистом, романтиком и тако­
вым умрет, ибо отказаться от философии не значит изменить собственную природу»
(Письмо к В. П. Боткину от декабря 1847 г. — Белинский В. Г. Поли. собр. соч. М., 1956.
T. XII. С. 449). Белинский в одном из писем к Анненкову (15 февраля 1848 г.) проница­
тельно увидит в революционном Бакунине наряду с порывом к социальному действию
мистический фатализм, сближающий его со славянофилами.
61 Блок А. Собр. соч. М.; Л., 1935. T. V. С. 154.
536


дразнит наши половинчатые, расколотые души. Их раскололо то сознание,
которого не было у Бакунина. Он над гегелевской тезой и антитезой возвел
скоропалительный, но великолепный синтез, великолепный, потому, что он
им жил, мыслил, страдал, творил. Перед нами — Новое море “тез” и “анти­
тез”. Займем огня у Бакунина!» 62 Сомнительно, что нужно и можно ис­
пользовать «огонь» Бакунина. Но историк должен увидеть этот «огонь» в
Бакунине, в том числе в его отношениях с Нечаевым, и те противоречия, ко­
торые с холодной и саркастической проницательностью политика указал в
нем Ткачев, историк должен чувствовать вплетенными в живое единство ве­
ликой жизни, в которой такие далекие друг от друга люди, как Белинский и
Блок, улавливали неповторимое, но чреватое риском очарование: «Любовь к
фантастическому, к необыкновенным, неслыханным приключениям, к пред­
приятиям, открывающим горизонт безграничный, и которых никто не мо­
жет предвидеть конца», о которой говорит Бакунин в автопортрете «Испо­
веди», любовь, которая заставляла его оплакивать тот факт, что он не родил­
ся «в американских лесах, между западными колонистами, там, где циви­
лизация едва расцветает и где вся жизнь — есть беспрестанная борьба
против диких людей, против дикой природы» м, эту любовь Бакунин реа­
лизовывал в своей революционной деятельности, столь исключительной и
избыточной, что ей невозможно было найти место в европейском «устро­
енном гражданском обществе»64. В Нечаеве Бакунин нашел родственную
и одновременно отличную силу, поднявшуюся с темного дна плебейской
России
силу, доведенную до крайности, до неузнаваемости и неприятия
своими же товарищами, новую волну и новый этап революции.
Рядом с Бакуниным Нечаев кажется менее яркой фигурой. Менее бога­
тым в интеллектуальном отношении он, безусловно, и был. Но трудно
сравнивать человека, имевшего возможность свободно развиваться в тече­
ние десятилетий жизни, полной приключений, и юношу после нищенско­
го сурового ученичества, блеснувшего как мрачная и быстрая комета на
небосклоне действия, чтобы затем сгинуть во мраке тюрьмы и смерти —
«Программа революционных действий», «Катехизис революционера» и
статьи в «Народной расправе» и «Общине» — слишком скудный материал,
чтобы представлять законченную теорию, хотя, без сомнения, они свиде­
тельствуют о становлении политической мысли, которая оригинально и
уверенно развивалась на экстремистском крыле революционного движения
62 Блок А. Собр. соч. М.; Л., 1935. T. V. С. 34.
63 Бакунин М. А. Собр. соч. и писем. М., 1935. T. V. С. 154.
64 Там же.
65 С этой точки зрения особый интерес среди нечаевцев представляет фигура И. Г. Прыжова (1827—1885), изучавшего русский народный мир в его наиболее низких слоях и со­
кровенных аспектах, сам будучи его частью. Показательны уже самые темы главных ра­
бот этого революционного историка и этнографа крестьянскогопроисхождения: нищие,
кабаки, секты, ереси. Арестованный в 1869 г. за участие вубийстве студентаИванова,
Прыжов был приговорен к ссылке в Сибирь. В образе Толкаченко из «Бесов» Достоев­
ского отображены его биографические черты. См. сборник его сочинений (изданных
^ лишь частично) под редакцией М. С. Альтмана (автора очерка о нем): И. Г. Прыжов.
Очерки, статьи, письма (М.; Л., 1934). О Прыжове как народоведе см.: Базанов В. Г.
Русские революционные демократы и народознание. Л., 1974.
537


и которая, восприняв основные бакунинские импульсы, быстро преодолева­
ла их в направлении примитивного «коммунизма», не будучи чуждой при
этом и «Манифесту» Маркса—Энгельса. Сильной стороной мысли Нечае­
ва является центральное место, отводимое им организационным пробле­
мам. Гамбаров в своей попытке «исторической реабилитации» Нечаева
приходит к выводу, что с помощью своего «гениального политического
нюха» Нечаев смог опередить время, и его идеи нашли «свое глубочайшее
и полное воплощение в методах и в тактике политической борьбы Россий­
ской Коммунистической Партии на протяжении 25-летней ее истории» 66.
66 Гамбаров А. В спорах о Нечаеве. К вопросу об исторической реабилитации Нечаева. М.; Л.,
1926. С. 146 (см. рец. Д. Кузьмина на эту книгу / / Каторга и ссылка. 1927. № 3). Гамбаров,
очевидно, имеет здесь в виду большевистское крыло русской социал-демократии. Для Гамбарова нечаевское движение в истории революционной борьбы больше всех других имеет
точки соприкосновения с большевизмом (Там же. С. 107): «В лице Нечаева история имела
первого и притом крупного партийного организатора» (Там же. С. 116), а тактические по­
ложения, впервые выдвинутые им, были победоносно осуществлены большевиками (Там
же. С. 123).
Еще до Гамбарова, правда, совершенно по-иному, сближение бакунизма и ленинско­
го большевизма было сделано в последних выступлениях Плеханова в 1917—1918 гг. и в
статьях Горького, того же периода из «Новой жизни»: и Горький, и Плеханов ус­
матривали в октябрьском перевороте демагогический и мистификаторский авантюризм,
деспотические и антисоциалистические тенденции, характерные для деятельности Баку­
нина и Нечаева. Поэтому нельзя согласиться с позицией Ю. Ф. Карякина и Е. Г. Плимака по проблеме связи Бакунина и Нечаева, с одной стороны, и Ленина — с другой, в
статье «Нечаевщина и ее современные буржуазные “исследователи”» («История СССР».
1960. № 6), согласно которым, сближение имен трех русских революционеров — пред­
взятый тезис антисоветски настроенных советологов и не имеет под собой никакой поч­
вы в русской марксистской литературе. Можно согласиться, что в западной историогра­
фической публицистике связь между Нечаевым—Бакуниным и Лениным крайне упро­
щалась в политических целях (как. впрочем, упрощает ее Гамбаров, идя в противопо­
ложном политическом направлении). Но историческая проблема остается: дело не в
прямом механическом влиянии Бакунина и Нечаева на Ленина (хотя Ленин их не игно­
рировал, как не игнорировал и Ткачева, а о Нечаеве устно высказывался с пиететом),
но сложном и органическом синтезе, образовавшемся в русской истории между внешне
и реально противоположными тенденциями. Удивительна уже анархическо-якобинская
спайка, которую мы проанализировали в отношениях Бакунина и Нечаева. Проанализи­
ровать следует (и для первого знакомства мы отсылаем к нашему уже упоминавшемуся
введению к кн.: <V. J. Lenin. «Che fare?»> Torino, 1971) сплав этой тенденции русского
народничества с марксизмом в рамках новой исторической ситуации. Ленин стал твор­
ческим синтезом различных синтезов и в его мысли—действии воплотилось и перебро­
дило, если можно так выразиться, все русское народничество (кроме позднелиберально­
го), а значит, и весь комплекс взаимоотношений народничества и марксизма. В Ленине
присутствует и наследие Герцена, которому он в 1912 г. посвятил статью, которую стоит
принять во внимание, изучая политический спектр интерпретаций Герцена в те годы в
России. Вспомним, что писал Струве в 1908 г. по поводу работы «К старому товарищу»:
«Как ум свободный, Герцен имел мужество смотреть в глаза реальности и подвергать
суровой проверке лучшие верования и надежде (...) Здесь Герцен собрал всю мудрость
своей богатой жизни, и вся самая недавняя критика социализма в зародыше уже при­
сутствует в этих письмах» ( Струве П. Патриотика. СПб., 1911. С. 530). Реагируя на эту
«ревизионистскую» интерпретацию Герцена, Ленин, возражая, подчеркнул самоценность
последнего труда Герцена — писем «К старому товарищу», поскольку в них Герцен, по­
рывая с Бакуниным, обратил свой взгляд не к либерализму, а к Интернационалу,
«Интернационалу, возглавляемому Марксом» (Ленин В. И. Полн. собр. соч. М., 1961.
Т. 21. С. 257). И все-таки прав был и Плеханов, усматривая в Ленине влияние Бакуни­
538


Разумеется, нельзя принять столь примитивное отождествление нечаевщины и большевизма, хотя, как мы показали, нельзя принять и тезис о
том, что Нечаев — из ряда вон выходящий «монстр», не имевший корней
и не оставивший последствий в русском революционном движении. Неча­
ев был своего рода Макиавелли революционной партии, которая впослед­
ствии утвердилась не только в России. Его непреклонность и беззастенчи­
вость, стремление к железной организованности и укорененное презрение
к либеральному и образованному обществу, члены которого подразделя­
лись им на категории в зависимости от возможности использовать их, не­
нависть к старому порядку и культ революции как абсолютной и всеоб­
щей ценности, готовность очищать и сплачивать революционную группу,
не останавливаясь перед преступлением, организация жесткого революци­
онного ядра внутри аморфного и разнородного мира революции, — все
это указывало на то, что открывается целый этап в способе заниматься по­
литической деятельностью во имя революции, способе, отвергнутом Герце­
ном в той части, в какой он успел это узнать и почувствовать, и одобряе­
мом Бакуниным до тех пор, пока это было возможно, не нанося ущерба
своему положению и репутации.
Теперь следовало бы обсудить две значительные проблемы, затрагивае­
мые в литературе, посвященной делу Бакунина и Нечаева: кто является
автором «Катехизиса» и почему Бакунин отмежевался от Нечаева? Никто
из ученых, даже те, кто хочет оправдать Бакунина и считать Нечаева
«монстром», не приводят решающих доказательств в пользу того, что ав­
тором «Катехизиса» является один лишь Нечаев. Самый характер нашего
интереса и нашего исследования, относящегося к истории идей, а не ста­
вящего себе задачей кого-либо реабилитировать или разоблачить, избавля­
ет нас от попытки нового бесполезного и нудного процесса, основанного
на косвенных уликах. В ожидании неоспоримых доказательств физиче­
ской непричастности Бакунина к сочинению «Катехизиса» можно утвер­
ждать, что в духовном смысле он, безусловно, тоже был его отцом. Не
только из-за некоторых, ему принадлежавших принципиальных идей (ре­
волюционный разбой, заговор посвященных, иезуитская модель), но и по­
тому, что крестным отцом нечаевского предприятия был он: без его авто­
ритетного посредничества (от фальшивого мандата Революционного коми­
тета до убеждения Огарева) дело Нечаева имело бы совсем иные последст­
вия. С другой стороны, существует вероятность, что письмо Бакунина к
Нечаеву, опубликованное Конфино67 и привлекаемое в качестве доказа­
тельства «невиновности» Бакунина, было ловким политическим прие­
м ом 68, ведь это письмо носило характер публичного документа: автор на­
правил его своему адресату через Огарева, Озерова, Серебренникова и На­
на. Присущий Ленину сложный синтез распался после его смерти, породив «ленинизм», в
котором Сталин усилил внутренний «нечаевский» элемент.
67 Подведение итогов притязаний на авторство «Катехизиса революционера» см. в статье: Канев С. Н. Современная советская историческая литература об анархизме в России / / Исто- рия СССР. 1973. № 6.
68 Впрочем, сам Нечаев отрекся от своего Катехизиса. Ср.: Щеголев П. С. Г. Нечаев в Алексан­
дровском равелине / / Красный архив. 1923. T. IV.
539


талью Герцен, и оно должно было означать своевременное отмежевание
Бакунина от человека, которого он всеми силами поддерживал и который
теперь явно компрометировал его в глазах товарищей б9.
Письмо слитком напыщенно велеречиво, чтобы исключить подобное
толкование. Бакунин, считавший, что Нечаев поступил с ним «по-иезуит­
ски», вполне мог обратить то же самое «иезуитское» оружие против него.
Если это так, то следует признать, что Бакунин сделал это изящно и уме­
ренно, насколько было достаточно, чтобы выгородить самого себя, не
очерняя бывшего товарища и не отрицая своего прежнего любовного вос­
хищения им. Со своей стороны, Нечаев в Лондоне на страницах «Общи­
ны» ответил корректным открытым прощальным письмом, не лишенным
определенной доли иронии. Но если в наши задачи не входит возобновле­
ние судебного расследования, то мы не вправе обойти дискуссию, начатую
вокруг бакунинско-нечаевского дела Герценом. Эта дискуссия позволяет
взглянуть на всю нашу историю в широком историческом и политическом
контексте и перейти от обвинений и оправданий к критическому ее ос­
мыслению. В этом ключе, но совсем в другом свете предстает реакция
Достоевского, выраженная в «Бесах».
Письма «К старому товарищу» — итог духовных поисков Герцена — и
знаменуют максимальное расхождение его с Бакуниным. Их первая встре­
ча произошла в 1839 г. в разгар философских и политических дискуссий
вокруг гегельянства в среде молодых русских интеллектуалов. В «Былом и
думах», где гениально описана та эпоха, Герцен вспоминает свои споры с
Бакуниным и Белинским, которые тогда были в плену особой интерпрета­
ции гегельянского отождествления разумного и действительного, интер­
претации, приводящей к «примирению» с современной социально-истори­
ческой действительностью. Такая апология «разумности» действительно­
сти принимает крайние формы у Белинского, который дошел до ославления, как реального, царского самодержавия. Бакунин же, искавший тогда
внутреннюю гармонию в фихтевском субъективизме, прежде чем обрести
69 Тем, кто склонен идеализировать, а вернее, упрощать Бакунина, он видится сделанным
из единого куска, преданным принципам и неспособным к маневрированию. С этим спо­
рил уже сам Бакунин, объяснявший в своем письме к Герцену от 28 сентября 1869 г.,
когда отношения с Марксом были сложными и напряженными, почему он хвалил своего
противника, называя его «гигантом». Первая причина, пишет Бакунин, — справедливость,
ибо у Маркса, несмотря ни на что, неопровержимые заслуги перед социализмом. Вторая
же причина — «тактическая», и прежде чем объяснить, в чем состоит эта тактика, Баку­
нин принимается защищать свои тактические способности: «Ты меня считаешь, я знаю,
весьма плохим политиком. Не сочти за самолюбие, если я тебе скажу, что ты ошибаешь­
ся. Дело в том, что ты меня судил и судишь по моим действиям в цивилизованном об­
ществе, в буржуазном мире, и в самом деле я обращаюсь в этом мире без всякого расче­
та и без малейшей церемонии с ругательною, беспардонною откровенностью. (...) С тем
же расчетом обращаюсь в мире рабочих (...) В этом черном мире, единственной почве,
на которой построится будущее, я, любезный Герцен, признаю и политику, и тактику,
изучаю внимательно все его сильные и слабые стороны, равно у м н о с т и , как и глу­
пости, и стараюсь соображаться с ними так, чтобы и дело народное подвигалось, — это
разумеется главная и первая цель, — но также и так, чтоб и мое положение в нем укреп­
лялось» (Письма М. А. Бакунина к А. И. Герцену и Н. П. Огареву. С. 338—339). Затем
после этой самозащиты-исповеди Бакунин излагает свой тактический план против Мар­
кса. Письмо к Таландье — еще один великолепный пример бакунинской тактики.
540


ее в гегелевском объективно-идеалистическом синтезе человека, мира и
Бога, заканчивал свою первую статью «Гимназические речи Гегеля», опуб­
ликованную в 1838 г. в «Московском наблюдателе», следующими словами:
«Будем надеяться, что наше новое поколение также выйдет из призрачно­
сти, что оно оставит пустую и бессмысленную болтовню, что оно сознает,
что истинное знание и анархия умов и произвольность в мнениях совершен­
но противоположны, что в знании царствует строгая дисциплина, и что без
этой дисциплины нет знания. Будем надеяться, что новое поколение срод­
нится, наконец, с нашею прекрасною русскою действительностью, и что,
оставив все пустые претензии на гениальность, оно ощутит, наконец, в се­
бе законную потребность быть действительными русскими людьми» 70.
Герцен, интеллектуальное развитие которого было по сравнению с ба­
кунинским более надежным и менее причудливым, формировался не в от­
влеченной религиозно-философской, а социально-политической и естест­
веннонаучной культуре; молодой Герцен, уже переживший со своим дру­
гом Огаревым тюрьму и ссылку, не мог не вступить в полемику с «реалистами»-гегельянцами Белинским и Бакуниным. С первым он тогда порвал,
а о втором писал, что тот «хотя и спорил горячо, но стал призадумывать­
ся, его революционный такт толкал его в другую сторону»71. Эта линия
развития через несколько лет приведет его к повороту в толковании геге­
левской диалектики, а затем к решительному повороту во всем строе его
мысли и в поведении: в статье «Die Reaction in Deutschland», опублико­
ванной в 1842 г. в «Deutsche Jahrbücher» под псевдонимом Жюль Элизар,
Бакунин от апологии позитивной реальности переходит к апологии реаль­
но негативного и окончательно переселяется из философии в политику,
перенеся, однако, и туда ту же религиозную жажду Абсолюта72. Из этого
?° Бакунин М. А. Собр. соч. и писем. T. II. С. 177—178.
71 Герцен А. И. Собр. соч. T. IX. С. 23.
72 В этой статье Бакунин проявляет устремление к «новому небу и новой земле, юному и пре­
красному миру, в котором все современные диссонансы разрешаются в гармоническом
единстве» (Бакунин М. А. Собр. соч. и писем. T. III. С. 130). Он завершает свою статью
знаменитым афоризмом: «страсть к разрушению есть вместе с тем и творческая страсть!»
(Там же. С. 144).Через тридцать четыре года в «Государственности и анархии» Бакунин
увидит в гегельянстве «окончательное завершение» философии, исходную точку двух про­
тивоположных «партий»: «консервативной партии», увидевшей в новой философии оправ­
дание и узаконивание всего существующего, абсолютизируя вывод Гегеля: «все разумно»,
и «партии так называемых революционных гегельянцев, оказавшихся последовательнее
самого Гегеля и несравненно смелее его; «она сорвала с его учения консервативную маску
и представила во всей наготе беспощадное отрицание, составляющее его настоящую суть»
(Бакунин М. А. Поли. собр. соч. Изд. И. Балашова. Б/м. и г. T. II. С. 160).
Гегелю Бакунин посвятил и другие строки из написанного как раз в «нечаевский»
период труда «Наука и насущное революционное дело» — строки, казалось бы, противо­
речащие цитированным, но на самом деле их проясняющие, выявляя единство бакунин­
ской мысли. Бакунин полемизирует с теми, кто с высоты метафизического Олимпа
смотрит «на все революционные помышления как на проявление ребяческого фанфарон­
ства». Отношение, знакомое Бакунину по собственному опыту, поскольку, самокритично
замечает он, «в тридцатые годы, увлеченный гегельянством, он сам впадал в этот грех».
- Вспоминая доктрину гегельянских «объективистов», объясняющих «все исторические
факты логической необходимостью, исключающей из истории участие личного подвига и
признающей в ней только одну действительную неотвратимую и всемогущую силу — са541


первого спора дискуссии Герцен выносит желание «ex ipso fonte bibeге»*73, т. е. изучает Гегеля, чью философию он определил как «алгебру ре­
волюции» 74 и воспринял как момент личного поиска, приведшего, однако,
к совершенно иному воззрению75. Тридцатилетие, отделяющее эту первую
встречу Герцена и Бакунина и последнюю, связанную с именем Нечаева,
богато и насыщено событиями. Для нас интересен один эпизод, не цен­
тральный и вызвавший куда меньший резонанс по сравнению со многими
другими. Но он касается важного момента в интеллектуальной и полити­
ческой биографии Герцена: его отношения к новому этапу русской рево­
люции, этапу шестидесятых годов, в ходе которого вызрела как своеобраз­
ный, но не случайный феномен, фигура Нечаева.
В письме к Герцену и Огареву, отправленному с острова Искья 19 ию­
ля 1866 г., Бакунин подвергает серьезной критике политику «Колокола».
Момент был критическим: 4 апреля состоялось покушение Каракозова.
Проблемы, обсуждаемые в письме, затрагивают всю ситуацию в России и
всю политику Герцена, его отношение к либеральным силам и революци­
мовыражение объективного разума», Бакунин сближает гегелевский объективизм с объ­
ективизмом Конта, у которого диктатура «объективного разума» заменена диктатом «необ­
ратимых сцеплений или следований естественным социологическим фактам». Итог обоих
видов объективизма один: «в них нет места для личного дела. И та и другая служат превос­
ходным предлогом для людей, боящихся дела». Следовательно, нечему удивляться, про­
должает Бакунин, что в среде образованного русского сословия этот квиетисте кий объекти­
визм имел успех. И тем не менее и здесь «возможны, хоть и редки», явления превращения
абстрактной революционной идеи в живую «страсть» и тогда, несмотря на преимущества
их положения, «в сердцах» этих привилегированных зажигается «беспощадная страсть к
разрушению» (Бакунин М. Наука и насущное революционное дело. С. 31—32). Отрицание,
доведенное Бакуниным до исключения возможности любого синтеза, который бы «снял»
отрицаемое, становится путем восстановления фихтеанского Я и средством перехода к про­
возглашенной будущей гармонии «Анархистского государства». Понятие страсти, на кото­
ром Бакунин будет настаивать в последнем письме к Нечаеву, — ядро бакунинского анти­
интеллектуализма, деструктивно-креативная страсть, живущая внутри объективного соци­
ального проекта и поэтому, в отличие от Штирнера, анархизм Бакунина оптимистическиколлективисткий. Бакунин выступает против «объективистов» за право страстного дейст­
вия, но имея в виду абсолютное общество, где индивид растворяется. Вопреки Руссо и его
тезису, что свобода каждого ограничена свободой всех других, Бакунин утверждает, что
порядок в обществе должен быть не ограничением свободы составляющих его индивидов,
но подтверждением свободы всех, и эта свобода справедлива и полна только во всеобщей
солидарности всех и каждого (ср.: Рудницкая Е. Л., Дьяков В. А. Рукопись М. А. Бакунина
«Международное тайное общество освобождения человечества». Цит. изд. С. 329—331).
Свобода по Бакунину, вверенная не испытывающему сомнений активному и виталистскому оптимизму, не получает строго теоретического обоснования, и ее противоречия остав­
ляют место новой диктатуре Абсолюта (социального) и диктатуре организации в переход­
ный период.
* и пить из самого источника (лага.).
73 Герцен А. И. Собр. соч. T. IX. С. 23.
74 Там же.
75 Смотри яркий очерк Г. Шпета «Философское мировоззрение Герцена» (Пг., 1921) и ра­
боту 3. В. Смирновой: «Социальная философия А. И. Герцена» (М., 1973). О паралле­
лях между Герценом и Бакуниным смотри: Beriin I. Herzen and Bakunin on Individual
Liberty / / E. J. Simmons. Continuity and change in Russian and Soviet Thought. Cambridge
[Mass.], 1955.
542


онной деятельности. Анализировать их значило бы отклониться от на­
шей цели. Наоборот, приближают нас к ней некоторые утверждения Ба­
кунина, которые он приводит в полемике с Герценом и которые показы­
вают, сколь продуманными и проработанными были их позиции в пери­
од дела Нечаева.
Против герценовского мифа общины — сельской коммуны как условия
специфического развития России Бакунин выдвигает другую сторону тра­
диционной русской действительности: бунтовскую, Стеньки-Разиновскую,
Пугачевскую, раскольничью — единственную сторону, от которой должно,
по его мнению, ждать морализации и спасения для русского народа76. Что
касается покушения Каракозова, Бакунин обладал слишком большим по­
литическим опытом, чтобы не разделять суждение Герцена, считавшего,
что этот акт не сулит ничего хорошего, напротив, — он на руку реакции.
Но в отличие от Герцена, который в «Колоколе» назвал Каракозова «сума­
сшедшим» и «фанатиком»77, Бакунин считал, что «нашелся человек, менее
философски развитой, но зато и более энергичный, чем мы, который по­
думал, что гордиев узел можно разрезать одним ударом»7в. Расходясь с
Герценом по этим важнейшим вопросам (а здесь мы ограничились имею­
щими самое общее и существенное значение и во всяком случае менее свя­
занными с детальной политической хроникой времени), Бакунин призы­
вает друзей искать новую публику «в молодежи, в недоученных учениках
Чернышевского и Добролюбова, в Базаровых, в нигилистах —. в них
жизнь, в них энергия, в них честная и сильная воля»79. И со свойствен­
ным ему пафосом Бакунин заключает: «Перестаньте быть Эразмами,
станьте Лютерами и возвратится к вам вместе с утраченною верою в дело
и старое красноречие и старая сила» ®°.
Ссылкой на Базарова и нигилистов, «недоученных учеников Черны­
шевского и Добролюбова», Бакунин напоминал, возможно невольно, о
критических и полемических размышлениях Герцена о тургеневском Ба­
зарове?1. В другом письме к Герцену от 23 июня І867 г. Бакунин возвра­
щается к теме молодого революционного поколения, поколения Базарова
и «базароидов», и предлагает собственный его анализ, который следует
привести целиков, ибо, искренний и проницательный, он великолепно
проясняет позицию одобрения, занятую Бакуниным через некоторое вре­
мя в пользу Нечаева, и его несогласие с Герценом: «В молодом поколе­
нии, взятом порознь — в отдельных экземплярах, тьма неприятных, непо­
рядочных, даже грязных сторон. Явление, впрочем, весьма натуральное.
76 См.: Письма М. А. Бакунина к А. И. Герцену и Н. П. Огареву. С. 284.
77 Герцен А. И. Собр. соч. T. XIX. С. 59.
78 Письма М. А. Бакунина к А. И. Герцену и Н. П. Огареву. С. 291.
79 Там же. С. 293.
80 Там же. С. 294. В другом письме от 23 июня 1867 г. Бакунин заменяет противопоставле­
ние Эразм—Лютер оппозицией Руссо—Вольтер и пишет «Не старей, Герцен, в старости
право нет прока, не становись доктринером à la J. J. Rousseau, оставайся нашим могучим
Вольтером. В этом твоя истина и потому и сила твоя» (Там же. С. 318).
81 См. наше исследование о романе «Отцы и дети» в «Tradizione e rivoluzione nella letteratura
russa».
543


Старая нравственность, основанная на религиозных, патриархальных и со­
словных преданиях, рушилась безвозвратно. Новая далеко еще не созда­
лась, но предчувствуется. Действительно, осуществить ее может только ко­
ренной социальный переворот. Одиноких сил одного человека, как бы он
умен и силен ни был, для этого недостаточно. Поэтому новой нравствен­
ности еще нет. Молодое поколение ищет ее, но еще не нашло; отсюда ко­
лебания, противоречия, безобразия и нередко грязные скандалы. Так было
в 93-х годах, — только там гильотина чистила нравы и не давала гнить не­
дозрелой зелени. Все это очень неприятно, больно и грустно, но натураль­
но и неминуемо. Все это в среде нашей бедной, неопытной русской эмиг­
рации еще углублено тою эмиграционною болезнью, которую ты так вер­
но изучил и описал в своих записках. Но все это не должно заслонять от
нас серьезных да, великих качеств нашего молодого поколения — в нем не
оранжерейная, не искусственная и не рефлективная только, а настоящая
страсть равенства, труда, справедливости, свободы и разума. Из-за этой
страсти десятки из них уже пошли на смерть и сотни в Сибирь. Между
ними, как всегда и везде, много пустых хвастунов и фразеров, но есть и
герои без фраз или только с фразою клеветы на себя или крайностью ще­
голяющего отрицания. Нет, воля твоя, Герцен, — эти неумытые, неуклю­
жие и часто весьма неудобные пионеры новой правды и новой жизни в
миллион раз выше стоят всех твоих приличных покойников» 82.
Что же удивительного, если Бакунин с распростертыми объятиями
принял Нечаева? Он ждал этого «пионера новой правды и новой жизни»,
и ждал, не питая иллюзий, не идеализируя его, готовый принять даже ме­
нее чистые и менее приятные его стороны, не только во имя революцион­
ного Абсолюта, но и потому, что был убежден: то время было временем
морального вакуума, когда старые ценности умерли, а новые еще не роди­
лись, и породить их должны были как раз те «пионеры», которым следо­
вало простить «колебания, противоречия, безобразия и нередко грязные
скандалы». В этих письмах, где «fatras бакунинской демагогии» не так
сильно83, просматривается вся логика последующих отношений Бакунина
с Нечаевым и Герценом. Именно эти документы, доступные изначально,
позволяют нам понять и документы, недавно найденные. Но следует по­
нять также и то, что бакунинскую постановку проблемы, прямую и ясную,
требуется подкорректировать с точки зрения более четкой исторической
дистанции. Успех был бы половинчатым, если бы, развенчав легенду о
«монстре» Нечаеве и простодушном Бакунине, мы способствовали созда­
нию новой — о Бакунине — творце-бунтаре и Герцене — умеренном скеп­
тике. Встреча трех русских революционеров в Европе победоносной бур­
жуазии и возникшая между ними сеть политических, нравственных и ин­
теллектуальных противоречий знаменует подспудно совершившийся пово­
рот революционного духа, момент его кризиса и перерождения, и сегодня,
размышляя об этом, нельзя не удивляться сложной и пророческой новиз­

82 Письма М. А. Бакунина к А. И. Герцену и Н. П. Огареву. С. 316—317.
83 Выражение Герцена в письме Тургеневу от 22 ноября 1862 г. (Герцен А. И. Собр. соч.
T. XXVII, 1. С. 264). Fatras — пустословие (франц).
544


не этой игры. Игры, которая оказалась намного тоньше, чем представлял
ее Бакунин: игра шла не между «молодыми» и «стариками», хотя смена
поколений слишком очевидна, чтобы пренебрегать ею, и не «экстремиста­
ми» и «умеренными», хотя в конкретной русской политике того времени
их можно воспринимать и так. На карту игры было поставлено понима­
ние революции, ее практика и теория, перед которыми тогда открывались
новое перспективы, поскольку новая русская действительность, предвосхи­
щавшая ситуации других наций и континентов, вливалась в западноевро­
пейскую революционную традицию, расширяя и взрывая ее схемы. В этом
смысле в идеях и Бакунина, и Герцена, и Нечаева содержалась своя доля
истины, поскольку в них свободно и концентрированно находила выраже­
ние историческая реальность, которой было суждено оказать решающее
влияние на будущее. Впрочем, это не означает, что сегодня, как и тогда,
их спор не ставит каждого перед выбором своей позиции.
Письма «К старому товарищу» — ответ на бакунинские тезисы, провоз­
глашенные как в двух вышецитированных письмах, от 1866 и 1867 гг., так
и в публичных выступлениях того времени. Герцен слишком хорошо знал
Бакунина и русскую революционную среду, чтобы не понимать, еще до
возникновения нечаевского дела, какие глубинные мотивы двигали Баку­
ниным, какую плодородную почву имела деятельность Нечаева и сколь
рискованная судьба ожидала идею революции. То, о чем говорит Гер­
цен — не импровизация и не полемика — в его словах сосредоточен жиз­
ненный опыт мыслителя; размышления эти начались издалека. Отследить
и упорядочить дальние предпосылки этих идей равносильно анализу всей
изменчивой системы герценовских идей, системы, опиравшейся на свои
мифы, вроде мифа «общины», но в отличие от бакунинской обладавшей в
высшей степени критичной и самокритичной интеллектуальной сутью
(ведь сколько самокритики в письмах «К старому товарищу»!84). Бакунин­
ские же декламации о свободе, едва забывается их пылкое красноречие,
обнаруживают свою расплывчатость, отвлеченность и неопределенность.
Герцен же постоянно опирается на исторический опыт, который, не буду­
чи локальным и узким, конкретен и охватывает Россию в ее становлении
и связях с Европой и Европу — в ее прошлом и противоречивом настоя­
щем: и все это — в перспективе будущего, которое для Герцена связано с
социализмом, но социализм для Герцена — открытая проблема, как и то
будущее, в котором он должен осуществиться. Очищенное от неизбежных
для него иллюзий, это сочинение Герцена, которое нельзя превращать в
некий догматический абсолют, предстает исполненным не противоречий,
но напряженности, не скоропалительных поворотов, но выстраданных
84 В этой связи, совсем не затрагивая вопроса об эволюции взглядов Герцена, приведем крат­
кое замечание, которым Драгоманов завершает свой сборник писем Бакунина к Герцену и
Огареву: «Не мешает напомнить, что сам Герцен в сочинениях, написанных под впечатле­
нием неудачи революции 1848—1849 годов “Письма из Франции и Италии” и “С того бере­
га”, высказал немало мыслей, которые подходят к бакунинским, с их раэмахами то к всеразрушению “старого общества”, то к революционной диктатуре» («Молодая Россия» уп~рекала в 1862 г. Герцена за отступление от этих мыслей). Правда, что более реальный ум и
художественный талант Герцена не дали ему и тогда дойти до схематического доктри­
нерства Бакунина» (Письма М. А. Бакунина к А. И. Герцену и Н. П. Огареву. С. 456).
545


кризисов, не декларированных застывших окончательных истин, но неус­
танного непрерывного поиска. Его мысль естественно связана с действи­
ем, а точнее, действенная мысль, отдающая себе отчет в своей деятельно­
сти и в своей практике, а значит, свободная от мании самодовлеющего
действия, которое, отнюдь не воплощая в жизнь теорию или поверяя ее
жизнью, превращают теорию в придаток практики. Герцен был свободен
от недуга, которым, как и многие другие революционеры, страдал Баку­
нин — религиозного атеизма, перенесения религиозного абсолютизма в
мирскую политику. При этом его спокойная аконфессиональность, свобод­
ная от абстрактно-рационалистического фанатизма, не будучи окрашена
бездеятельным скептицизмом, переходила в скепсис, т. е. в критическое
размышление об истории и внутри истории, в рамках конкретного, проти­
воречивого и драматичного развития современного общества, в принципи­
альный выбор социализма и в целый ряд решений меньшего масштаба, с
которыми должен постоянно соображаться основной выбор. Он был анар­
хистом не в смысле учителя анархизма Бакунина, ниспровергателя госу­
дарств и изобретателя тайных обществ и скрытых диктатур, но в том
смысле, в котором анархист — каждый, кому не чужд дух и вкус свободы,
той свободы, которая хотя и имеет социальное выражение, но прежде все­
го является личной, и поэтому социальная свобода, бросающая на свой
жертвенный алтарь свободу личную, является свободой ложной и фаль­
шивой, каким бы ни был тот идол, которому приносится жертва.
Пережитое Герценом, несмотря на все семейные и общественные не­
взгоды, настолько внутренне его закалило, а интеллектуальный и нравст­
венный фундамент его личности был настолько прочен, что он мог не бо­
яться обвинений в том, что отстал от молодых революционеров и мог не
только не гнаться за ними, но и с чистой совестью критиковать их и делать
свои разногласия с ними (и со старыми товарищами, которые или стояли
на других позициях, или, будучи внутренне слабыми, не задумываясь,
приспосабливались к новым явлениям) предметом публичного политиче­
ского и теоретического обсуждения. Герцен и Бакунин, выходцы из од­
ного социального слоя и одной культурной среды, объединенные общим
прошлым и общими идеями, разошлись перед лицом принципиального
выбора. Нечаев же послужил лишь катализатором этого размежевания.
Мы упоминали атеизм Герцена, атеизм критический, а не доктринер­
ский, если он мог написать такие слова: «Объясните мне, пожалуйста, от­
чего верить в бога смешно, а верить в человечество не смешно; верить в
царство небесное — глупо, а верить в земные утопии — умно? Отбросив­
ши положительную религию, мы остались при всех религиозных привыч­
ках и, утратив рай на небе, верим в пришествие рая земного и хвастаемся
этим »85. Может быть, эти слова приложимы и к Бакунину? Вот его эк­
зальтированное (правда, юношеское) утверждение: «Назначением моим
является бог. Великие бури и громы, потрясенная земля, я не боюсь вас, я
вас презираю, ибо я человек! Моя гордая и непоколебимая воля спокойно
пройдет сквозь все ваши потрясения, чтобы достигнуть своего высокого

85 Герцен А. И. Собр. соч. T. VI. С. 104.
546


предназначения! Я — человек, и я буду богом!»86 Здесь обнаруживается
некое фундаментальное ядро, которое не могло исчезнуть при переходе от
философии к политике и от демократической революционности — к анар­
хистскому коллективизму. Более того, эта титаническая и богохульная ре­
лигиозность, похоже, как раз в политической деятельности и анархист­
ской гармонии нашла себе адекватное выражение. Из нее логически выте­
кает для Бакунина его миссионерское предназначение: возглавить исход
человечества или, по меньшей мере, стать его пророком. Сколь же кощун­
ственными и абсурдными должны были казаться ему слова Герцена: «Я
советую вглядеться, идет ли в самом деле масса туда, куда мы думаем, что
она идет, и идти с нею или от нее, но зная ее путь; я советую бросить
книжные мнения, которые нам привили с ребячества, представляя людей
совсем иными, нежели они есть. (...) Вместо того, чтобы уверять народы,
что они страстно хотят того, что мы хотим, лучше было бы подумать, хо­
тят ли они на сию минуту чего-нибудь, и, если хотят совсем другое, сосре­
доточиться, сойти с рынка, отойти с миром, не насилуя других и не теряя
себя. Может, это отрицательное действие будет началом новой жизни. Во
всяком случае, это будет добросовестный поступок» ®7. Бакунин определил
бы эти слова как «эразмовские» и противопоставил бы им свою «лютеров­
скую» веру, не принимая адогматическую прозрачность герценовского
подхода, и здесь совершенно свободного от мифов, затемняющих реалии
политики и истории. Но возможно ли противопоставлением Эразма и
Лютера решить спор, разделивший этих двух русских? Не произошли ли
в обществе и культуре в новую эпоху, последовавшую за французской ре­
волюцией, столь радикальные изменения, чтобы сделать весьма приблизи­
тельными подобные отсылки? На этот вопрос помогает ответить другая
историческая аналогия, использованная Бакуниным и распространенная в
России: разинский бунт и пугачевщина.
Имя Пугачева упоминается Тургеневым по поводу Базарова: в герое
«Отцов и детей», писал он в одном из своих писем, он воображал «чудака
pendant Пугачева»88. Герцен, много размышлявший о романе Тургенева, в
том числе и в ракурсе своих конфликтных отношений с молодым револю­
ционным поколением России, не мог отделить друг от друга оба эти об­
раза — Пугачева и Базарова, крестьянские массы и радикальную интелли­
генцию. Иными словами, Герцен понял, что чисто массовые движения уже
невозможны: на революционную сцену вышел новый персонаж, револю­
ционер — как институция, профессия и призвание, а Пугачев был уже ми­
фом: за его маской неизбежно должно скрываться лицо Базарова, вернее
«базароидов». Герцен не был морализаторствующим противником наси­
лия: насилие пронизывает историю, и там, где мера его превышается «за­
конными» институтами, возмездие со стороны жертв вполне законно: ис­
торический Пугачев — не что иное, как примитивное и насильственное
утверждение справедливости. Но время самостоятельных стихийных бун­
88 Бакунин М. А. Собр. соч. и писем. T. I. С. 261—262.
87 Герцен А. И. Собр. соч. T. VI. С. 131—132.
88 Тургенев И. С. Поли. собр. соч. и писем. Письма. М.; Л., 1962. T. IV. С. 431.
547


тов прошло и теперь их удел — быть лишь завязкой и орудием возможно­
го революционного процесса, который их подчиняет и поглощает в своих
формах. Даже французское якобинство, модель для будущих революцио­
неров, было не чем иным, как неосознанной зародышевой фазой этой но­
вой исторической тенденции на пути организационно-теоретического
сплочения и могло повториться только в образном смысле (как образно
повторили в свою очередь якобинцы модель древнеримских добродете'
лей) ®9. В революцию вторгались макиавеллизм и партийные интересы, ие­
зуитство и двойная мораль и истина, а затем цезаризм и тайны власти.
Отрицание культуры провозгласил не дикий в своей первозданности Пу­
гачев, который и не мог этого сделать, а дерзкий базароид, напичканный
однобокой и безжизненной культурой, вооруженный наукой, понимаемой
и утверждаемой как техника. Духовный опыт Герцена был не настолько
скуден, чтобы считать гарантией бакунинские декларации о ничем не ог­
раниченной свободе: он был достаточно диалектичен, чтобы отдавать себе
отчет в том, что, как скажет один из персонажей «Бесов», начав с неогра­
ниченной свободы, заканчивают неограниченным деспотизмом. Само вос­
торженное сотрудничество Бакунина с Нечаевым, несмотря на попытки
первого в последний момент свалить на другого основную вину, показы­
вает, что Герцен все разглядел верно — ему удалось определить болезнь
раньше, чем начался метастаз.
23 сентября 1869 г. Герцен писал из Брюсселя своему другу Огареву,
с которым тогда наметились разногласия: «Продолжаю читать здешнюю
“Liberté” о конгрессе в Базеле 90 и совершенно с ней согласен. И кон­
гресс, и обсуживание его — большой шаг вперед. Они — издат[ели]
“Liberté” — совершенно против авторитарного, террористического образа
действия. Я их понимаю — и опять-таки жалею, что не напечатал моих

89 То, что якобинцы положили начало новому этапу развития революционного духа, доволь­
но хорошо почувствовал уже Токвиль, писавший в своей работе «Ancien Regime et la revo­
lution»: «С Французской революцией, из-за одновременного краха религиозных и граждан­
ских законов человеческий дух потерял чувство равновесия: уже не знал, за что ухватиться,
где остановиться, так, что возникали революционеры невиданного дотоле вида, чья сме­
лость доходила до устрашающего безумия, не колебавшиеся ни перед чем, не страдающие
угрызениями совести, не испытывавшие колебаний при осуществлении любого плана.
Не следует думать, что эти новые существа были уникальным и призрачным порожде­
нием одного мгновения, обреченным на немедленное исчезновение: они дали жизнь но­
вому типу, утвердившемуся и распространившемуся во всех цивилизованных регионах
мира, и везде сохранявшему то же обличье, ту же страстность, те же нравы. Рождаясь,
мы уже находили его в мире, он и теперь еще перед нашими глазами». Но в этой «расе»
с «профессионализацией» произошла новая историко-генетическая мутация, основанная
на всеобщей философии истории, на железной теории организации и на жесткой идео­
логии власти. Вполне допустимо считать, что эта мутация, подготовленная развитием
западноевропейского якобинства, проявилась в России в нечаевское время и более всего —
в самом Нечаеве. Уже на раннем и романтическом этапе существования этой «новой ра­
сы» революционеров в ней латентно присутствовал новый тип чиновника, свойственный
ее зрелому и прозаическому этапу: идеобюрократ как составная часть иерархии (по­
скольку он подчинен центру власти) и абсолютный (поскольку этот центр — единствен­
ный и самодовлеющий).
90 I Конгресс Интернационала, проходивший в Базеле в сентябре 1869 г.
548


писем91. Что Бакун[ин] так старается стереть личностъЧ92 Этим путем
действительно можно дойти до того, что из человека выйдет мешок пище­
варения — в полипнике, устроенном так, что все будут сыты. Или, может,
это-то и будет конечная форма — история остановится — искусство отбросится, как игрушка, наука — как аристократия ума (...). Я больше верю,
чем когда-нибудь, в успех именно этих социальных сходок — и вижу...
провижу..., что дело пойдет ста путями, в ином месте круче, в другом
мирнее — но нигде не пойдет “разнузданием дурных страстей” — вырезы­
ванием языков, резней из-за угла, ноядами и митральядами. Это грешные
мечты — слишком старых и слишком молодых. Человечество теперь выше
Нелатона 93 — и не воображает, что на свете только хирургия и каутеризация. А ведь вся беда от незнания и непризнания истории» 94.
Знаменательные слова, хотя и потонувшие затем, как и добрые надеж­
ды, в океане реальности, свидетельствующие, как близок был Герцен к по­
зициям Интернационала, полностью отмежевавшись от якобинских схем.
Ответ Огарева содержит конкретные возражения (например, касающиеся
взаимовлияния экономических и политических просчетов), которые Гер­
цен учтет в окончательном варианте своих писем. Но суть ответа Огарева
отражает слабость его политической и личной позиции. Огарев полемизи­
рует и с Герценом, и с Бакуниным, однако разделяет практическую уста­
новку последнего и сотрудничает с ним в деле Нечаева, радикально расхо­
дясь, стало быть, с Герценом. С этой точки зрения, Огарева, используя
выражение, получившее широкое распространение полвека спустя, можно
назвать попутчиком Нечаева и Бакунина, и как все попутчики, он видоиз­
меняет политику, с которой солидаризируется. Некоторые его возражения
Герцену, касающиеся отношения между эволюцией и революцией, пред­
ставляются разумными, но фактом остается то, что Герцен уловил опас­
ную новизну бакунинско-нечаевской революции, в то время как Огарев
продолжал толковать ее в устаревших, усыпляющих терминах. Расхожде­
ния двух друзей касались также природы буржуазного общества, которое
Герцен признавал исторически законным этапом в развитии человечества,
а Огарев продолжал считать патологическим отклонением, которое необ­
ходимо искоренить с помощью революции 95.

91 Речь идет о письмах «К старому товарищу», которые были опубликованы только после
смерти Герцена в 1870 г., несмотря на возражения Огарева, продолжавшего считать их
публикацию неуместной и несвоевременной.
92 На конгрессе Бакунин заявил: «Есть кое-кто поумнее Вольтера, а именно — все челове­
чество. Величайший гений, если бы он с пятилетнего возраста жил в пустыне, ничего бы
не создал» (Цит. по: Герцен А. И. Собр. соч. и писем. T. XXX. I. С. 420).
93 Огюст Нелатон (1807—1873), знаменитый французский хирург.
94 Герцен А. И. Собр. соч. T. XXX, 1. С. 198, 199.
95 См. работу Е. Л. Рудницкой «Н. П. Огарев в русском революционном движении» (М.,
1969), в которой одна из глав посвящена отношениям Огарева и Нечаева. Различия в пози­
циях Огарева и Бакунина, сохранявшиеся в период их сотрудничества с Нечаевым, выяв­
лены Р. В. Филипповым в его книге «Из истории революционно-демократического движе­
ния в России в конце 60 —начале 70-х годов XIX века» (Петрозаводск, 1962).
549


Конкретное понимание экономических отношений и социальных клас­
сов, действующих в истории, позволили Герцену набросать теорию рево­
люции, в которой социализм разрешает комплекс имеющихся противоречий
с помощью современных уровню культурного развития средств и изменяет
регулирующие принципы общества при условии, что силой собственного
сознания и сознанием собственной силы действует в рамках существующей
ситуации, а не как провиденциальный исполнитель тайного плана исто­
рии и субъективного заговора, считающего себя орудием этого телеологи­
ческого замысла. В этой своей стратегии Герцен, не признававший нравст­
венных компромиссов, допускал компромисс как момент глобального ре­
волюционного развития и отвергал холодный расчет исторических аван­
тюр, под плебейским и якобинским покровом которых провидел скипетр
еще более деспотического владыки и алтарь еще более гнетущей религии.
Постоянным критерием политического выбора и исторического дейст­
вия для Герцена была защита автономии и ответственности индивида от
любой внешней и абстрактной власти. В противовес ему Бакунин был пи­
таем авторитарными идеями, которых не удается преодолеть свободолюби­
выми декларациями. Но основная слабость бакунинской мысли кроется в
отсутствии критического самоосознания: Бакунин, веривший в революци­
онный инстинкт масс и анархическую гармонию будущего, обходит мол­
чанием противоречия и слабые места своего проекта. Страсть к бунту,
апология отрицания, воспевание разбоя, мания заговора наделяют дейст­
вие или волю к действию исключительной энергией, но в плане идей не
избегают двусмысленности и неопределенности, отнюдь! Герцен же не
только не ослабляет момента социальности и историчности, но усиливает
его путем отказа от новых идолов, созданных культом общества и исто­
рии. «Подчинение личности обществу, народу, человечеству, идее — про­
должение человеческих жертвоприношений, заклание агнца для примире­
ния бога, распятие невинного за виновных (...). Лицо, истинная, действи­
тельная монада общества было всегда пожертвовано какому-нибудь обще­
му понятию, собирательному имени, какому-нибудь знамени» 96. Герцен не
обращает эту критику в одном-единственном направлении, как будто нис­
провержение традиционных государства, религии, культуры, вернее госу­
дарства, религии и культуры как таковых, гарантирует личность от всяко­
го подчинения 97.
«Идол прогресса» в разных обличьях почитается провозвестником но­
вого общества не менее, чем защитником старого. Против этой общепри­
нятой философии истории Герцен повторяет свою теорию исторического
действия, по которой человек — не «пассивный могильщик прошлого» и

96 Герцен А. И. Собр. соч. T. VI. С. 125-126.
97 Это глубинное ощущение конкретной личности, утверждающей свои права против цар­
ства безличной абстрактной универсальности, позволило сблизить имя Герцена с име­
нем Кьеркегора (ср.: Davison Я М. Herzen and Kierkegaard / / Slavic Review. 1966. 2).
Сближение парадоксальное, но стимулирующее мысль при условии сохранения критиче­
ской меры. Герцен, «субъективный мыслитель» социализма, экзистенциально переживав­
ший философию и историю, противостоит также и Бакунину, который, будучи романти­
чески мятежен, подчинен абсолютной общей схеме.
550


не «бессознательный акушер будущего», но «рассматривает историю как
свое свободное и необходимое дело»98. В «Былом и думах» он еще убеди­
тельнее развивает эту идею: «<...> человек живет не для совершения судеб,
не для воплощения идеи, не для прогресса, а единственно потому, что ро­
дился, и родился для (как ни дурно это слово)... для настоящего, что во­
все не мешает ему ни получать наследство от прошедшего, ни оставлять
кое-что по завещанию. Это кажется идеалистам унизительно и грубо; они
никак не хотят обратить внимание на то, что все великое значение наше,
при нашей ничтожности, при едва уловимом мелькании личной жизни, в
том-то и состоит, что пока мы живы, пока не развязался на стихии задер­
жанный нами узел, мы все-таки сами, а не куклы, назначенные выстрадать
прогресс или воплотить какую-то бездомную идею. Гордиться должны мы
тем, что мы не нитки и не иголки в руках фатума, шьющего пеструю
ткань истории... Мы знаем, что ткань эта не без нас шьется, но это не
цель наша, не назначенье, не заданный урок, а последствие той сложной
круговой поруки, которая связывает все сущее концами и началами, при­
чинами и действиями. И это не все: мы можем переменить узор ковра. Хо­
зяина нет, рисунка нет, одна основа, да мы одни-одинехоньки» " .
На возражение, что подобная идея, предоставляя человека самому себе,
ведет его к квиетизму, Герцен отвечает: «Стремление людей к более гар­
моничному быту совершенно естественно, его нельзя ничем остановить,
так, как нельзя остановить ни голода, ни жажды. Вот почему мы вовсе не
боимся, чтобы люди сложили руки от какого бы учения ни было. Найдут­
ся ли лучшие условия жизни, совладает ли с ними человек или в ином
месте собьется с дороги, а в другом наделает вздору — это другой вопрос.
Говоря, что у человека никогда не пропадет голод, мы не говорим, будут
ли всегда и для каждого съестные припасы, и притом здоровые» 10°. Гер­
цен отрицает деятельность во имя воображаемого будущего, потому что
знает — это мистифицированное будущее, т. е. сконструированное в уме
доктринера в настоящем и мистифицирующее, т. е. навязанное доктрине­
ром реальности настоящего. Но Герцен принимает будущее как открытую
возможность, а значит, реабилитирует настоящее, со всем противоречивым
наследием прошлого, как место исторически разумных выборов и дейст­
вий, в которых, в рамках объективно складывающихся групп и динамич­
ных проектов, участвуют индивиды. Прогресс — больше не сакральная ав­
торитарная цель, окруженная нимбом призрачных надежд, а непрекращающееся создание бесконечной сети личных и коллективных участий,
проявляющихся на базе создавшейся социальной «основы» и способных
привнести в нее неожиданные изменения и новшества. Сфера социалисти­
ческого действия — не сухая парадигма будущего, в котором должен быть
создан «новый» человек, а конкретный человек в настоящем, открытом
выбору, от которого зависит, в свою очередь, выбор в будущем. Этот но­
вый вид разума, не просветительский и не диалектический, который мож­
98 Герцен А. И. Собр. соч. T. XX, 1. С. 442.
99 Там же. T. XI. С. 249.
100 Там же. С. 250.
551


но определить как полицентрический, конечно, утрачивает твердую уве­
ренность, присущую прежним видам разума, унаследованного от безмя­
тежной религиозности, и обладает при этом слишком обостренным само­
сознанием, чтобы целиком отдаться тому инстинктивному витализму, ко­
торый питал Бакунина в его страстных теоретических и практических
авантюрах. Полицентрический разум находится на границе не-разума и
осознает шаткость этой границы. Неслучайно в последние годы своей
жизни Герцен возвращается к теме, уже затронутой им в молодые годы:
теме безумия.
В своей ранней повести «Доктор Крупов» (1847) Герцен писал: «Исто­
рия — горячка, производимая благодетельной натурой, посредством кото­
рой человечество пытается отделываться от излишней животности; но как
бы реакция ни была полезна, все же она — болезнь. Впрочем, в наш обра­
зованный век стыдно доказывать простую мысль, что история — автобио­
графия сумасшедшего» 101. Примерно через двадцать лет Герцен возвраща­
ется к своему герою доктору Крупову и к его теории истории как умопо­
мешательстве в «Aphorismata по поводу психиатрической теории доктора
Крупова» — небольшом философско-ироническом произведении, написан­
ном от лица ученика и товарища Крупова Тита Левиафанского. Идеи по­
следнего не только повторяют идеи Герцена, но повторяют их с горькой
последовательностью как раз тогда, когда Герцен был полностью вовлечен
в полемику с новыми, догматическими рационалистически-утопическими
и авторитарными тенденциями в русском революционном движении. В
«Aphorismata» слышно эхо этих полемических размышлений и философ­
ской рефлексии о свободе воли, так интересовавшей Герцена в то время.
Homo sapiens переименован в homo insanus, но речь идет о безумии (insanus)
как явлении если не абсолютно благотворном, то по меньшей мере сложном
и амбивалентном, без которого человек был бы сведен лишь «на логику и
математику» 102. Человек отличается от животного умом и словом и, «так
как безумие есть творчество ума, так вымысел — творчество слова». Дейст­
вительно, «одно животное пребывает в бедной правдивости своей и в жал­
ком здравом смысле. Природа молчит или звучит бессвязно, ибо она-то и
находится под безвыходным самовластьем разума — в то время, как чело­
век городит целые Магабараты и Урвазии. Все сковано в природе железною
необходимостью, она не усовершается, не домогается, не ждет обновленья
и искупленья, она только перерабатывается, «не ведая, что творит», — и в
эту-то кабалу, в этот дом без хозяина, без добродетелей и пороков, толка­
ют человека под предлогом излечения»? 103 И тоном героя Достоевского
Левиафанский восклицает: «Отнимите у людей сказки и бредни, библии и
апокалипсисы, веру в пришествие вечного мира и такового же братства —
и род человеческий, как Калигула, возжелает иметь едину главу и едину
каротиду, чтоб перерезать ее одним ударом бистурия»104.
101 Герцен А. И. Собр. соч. T. IV. С. 264. •
102 Там же. T. XX, 1. С. 115
103 Там же.
104 Там же. С. 116.
552


Безумие, «великое и покровительствующее безумие» будет сопровож­
дать род человеческий до тех пор, пока не будет поглощено геологической
катастрофой: «Пусть перед его торжественным шествием несется, как и
прежде, — то лучезарное, то в облаках, то — полное, то с ущербом, свети­
ло разума, пребывающее, как луна все в том же расстоянии от земного ша­
ра, как бы он ни торопился» 105. Холодный свет чистого разума освещает
мир человеческого творчества, не поглощая его, не сводя его к «логике и
математике». Ход истории не предопределяется «хитрым» разумом, гармо­
низирующим хаотичные движения людей в соответствии с собственным
тайным (или известным только избранным) планом, но есть «безумие» в
глазах абстрактного разума, идеала, всегда остающегося одинаково далеко,
как луна от земли.
Как в письмах «К старому товарищу», где ведется спор ante litteram с
пшгалевщиной из «Бесов», в «Aphorismata» Герцен близок к Достоевско­
му, что не удивительно, поскольку точки соприкосновения двух русских
мыслителей, в особенности в части критики западноевропейского буржу­
азного общества, обнаружились уже ранее106. Общим для обоих было ост­
рое ощущение проблемы нравственной свободы личности, этический пер­
сонализм, переживаемый во всех его драматических и парадоксальных
противоречиях, духовные искания, основанные на осознании кризиса как
религиозных, так и светских ценностей. Но и в отношении дела Нечаева
можно говорить о точках соприкосновения двух умов, двигавшихся, разу­
меется, в разных направлениях.
То, что в «Бесах» Достоевский не ставил себе целью изобразить реаль­
ных членов нечаевской группы, — факт очевидный и имеющий докумен­
тальное подтверждение: «Ни Нечаева, ни Иванова, ни обстоятельств того
дела я не знал и совсем не знаю, кроме как из газет. Да если б и знал, то
не стал бы копировать. Я только беру совершившийся факт. Моя фанта­
зия может в высшей степени разниться с бывшей действительностью и
мой Петр Верховенский может нисколько не походить на Нечаева» 107. Но,
исключая событийное совпадение с хроникой нечаевского дела, Достоев­

105 Герцен А. И. Собр. соч. T. XX, 1. С. 117.
,06 Об отношениях Достоевского и Герцена см.: Долинин А. Достоевский и Герцен (К изу­
чению общественно-политических воззрений Достоевского) / / Достоевский. Статьи и
материалы / Под ред. А. С. Долинина. Пг., 1922; Лищинер С. Д. Герцен и Достоевский:
Диалектика духовных исканий / / Русская литература. 1972. N» 2; Дрыжакова Е. Н. Дос­
тоевский и Герцен (У истоков романа «Бесы») / / Достоевский. Материалы и исследо­
вания. Л., 1974. 1. Нельзя согласиться с распространенным тезисом о том, что десять
сибирских лет (1849—1859) стерли в душе Достоевского все следы юношеского соци­
ального утопизма. Наоборот, верно, что «кризис» Достоевского шестидесятых годов вы­
зрел в период появления нового типа революционера (вспомним его постоянную поле­
мику со «Что делать?» Чернышевского) и в этом смысле мог иметь что-то общее с кри­
зисом Герцена. Следует же говорить не столько о «кризисе», сколько о творческой про­
верке органических идей при столкновении со своеобразной действительностью, с точки
зрения которой его прошлое подвергается глубокому пересмотру.
107 Достоевский Ф. М. Письма. М.; Л., 1930. T. II. С. 288. О возможном соотношении «Бе­
сов и исторической реальности см. полемику Л. П. Гроссмана и В. Полонского в кн.:
Спор о Бакунине и Достоевском. Л., 1926.
553


ский определяет свой роман как «исследование почти историческое» 10в.
Это определение встречается в одном из его писем от февраля 1873 г. к
цесаревичу, будущему царю Александру III, который тогда обладал славой
человека открытых взглядов и либерального. Отправляя ему экземпляр
«Бесов», только что вышедших отдельной книгой, Достоевский кратко из­
лагает замысел и идеи романа: «Объяснить возможность в нашем стран­
ном обществе таких чудовищных явлений, как нечаевское движение.
Взгляд мой состоит в том, что это явление не случайность, не единичное,
оно — прямое последствие великой оторванности всего просвещения рус­
ского от родных и самобытных начал русской жизни. (...) А между тем
главнейшие проповедники нашей национальной самобытности с ужасом и
первые отвернулись бы от Нечаевского дела. Наши Белинские и Гранов­
ские не поверили бы, ёсли б им сказали, что они прямые отцы нечаевцам.
Вот эту родственность и преемственность мысли, развивающуюся от отцов
к детям, я и хотел выразить в произведении моем»109. Эти два заявления
Достоевского уточняют среду «Бесов»: особое пространство между хрони­
кой и историей. Однако очевидно, что роман опирался на известные тогда
документальные факты нечаевского дела, ставил сугубо историческую за­
дачу: «объяснить» причины возможности подобных явлений, отнюдь не
«случайных». Хроника и история в романе — не более чем предпосылки
размышления и взгляда, который, выходя за их рамки, открывает более
широкие перспективы, освещая потрясения европейского (включая и рус­
ское) сознания в эпоху тотального кризиса, который немногие ощущали
тогда в полном его объеме. Историко-философская проблема, затрагивае­
мая Достоевским, по его собственным заявлениям, т. е. проблема отноше­
ния России и Европы и поколений «западников» — отцов и «нигили­
стов» — детей, в его представлении не есть проблема чисто национальная,
а представляет собой средоточие всех кардинальных вопросов политиче­
ской, духовной, нравственной, религиозной истории современного мира и
вместе с тем — метафизическое преломление всего этого комплекса жгу­
чих вопросов. Поэтому «Бесы» — не история и не хроника нечаевского де­
ла: они лишь катализатор в начавшемся интеллектуальном процессе, кото­
рый уже нашел отражение в предыдущих романах Достоевского и латент­
но присутствовал в то время в рабочих планах писателя. Бакунинско-не­
чаевская история послужила лишь своего рода толчком к кристаллизации
в нескончаемых интеллектуальных цепных реакциях, протекавших в фан­
тастической лаборатории Достоевского, все формулы же и элементы их
уже пред существовали. «Бесы», связанные с особым фактом русской жиз­
ни, стали произведением, значение которого намного перекрыло этот са­
мый факт, и если мы здесь говорим об этом романе, то не для того, чтобы
предлагать новый его анализ, а потому, что он, намного превосходя непо­
средственную действительность, может пролить на нее свет, помогающий
увидеть ее наиболее потаенные пласты и углубляющий разоблачения герценовских писем. Углубляющий потому, что, с одной стороны, как было
108 Достоевский Ф. М. Письма. М.; Л., 1934. T. III. С. 49.
109 Там же. С. 49—50.
554


сказано, мысли Герцена о деле Нечаева пересекаются в некоторых момен­
тах с мыслями Достоевского, чтобы затем повернуть в другом направле­
нии; с другой, — драма Герцена, борющегося и с представителями своего
поколения, и одновременно с «базароидами» нового поколения, в опреде­
ленной степени затронута и в романе Достоевского. Как мы видим, дело
Нечаева, которое современники и историки сводят к тератологии, приоб­
ретает все новые грани. Но и теми, что обнаружены, дело не исчерпывает­
ся; на роман Достоевского, отражающий и преломляющий нечаевскую
авантюру, среди других откликнулся обширной рецензией Ткачев, кото­
рый, как известно, был связан с Нечаевым и по иронии судьбы дебютиро­
вал как публицист в журнале братьев Достоевских «Время».
Долгое время «Бесы» считались произведением реакционным — сейчас
это предубеждение рассеялось и в России. В «Бесах» Достоевский раскры­
вает превращение нигилизма в тоталитарный феномен. В своем диагно­
стическом исследовании он беспощаден, и его книга, которую историки
русской литературы помещали среди «антинигилистских романов», в дей­
ствительности становится самым нигилистическим анализом нигилизма,
который когда-либо имел место. В «Бесах» нет ни одной общественной
силы, способной сопротивляться тотальному разложению и редки светлые
точки, вспыхивающие зарницами в гротескном и судорожном мире, окру­
жающем мрачно-трагическое пространство Ставрогина. Однако из при­
зрачной игры мистификаций и легенд, переворачивающей вверх дном
символический город романа, вырисовывается «созидательный» план, с
маниакальной точностью утопий воплощенный в словах Шигалева. Это
точка, где ничто переходит во все, согласно тому казарменному воображе­
нию, которое обличали Герцен и Маркс, критикуя Нечаева и Бакунина. В
проекте Ш игалева ощущается дьявольская диалектическая сила, сливаю­
щая идеал равенства и иерхаическую реальность, социализм и деспотизм,
свободу и рабство в едином синтезе, имеющем внутри себя механизмы для
своего самовоспроизводства и увековечения.
В своем «Дневнике писателя» за 1873 г. Достоевский, говоря о «Бесах»,
спорит с утверждением одного публициста, согласно которому последова­
телями Нечаева могли быть только праздные и глупые молодые люди.
Достоевский отвечает, что в своем романе он стремился «изобразить те
многоразличные и разнообразные мотивы, по которым даже чистейшие
сердцем и простодушнейшие люди могут быть привлечены к совершению
такого чудовищного злодейства»ш , как убийство студента Иванова. В
«Бесах» Достоевский не только продолжал свои философские и религиоз­
ные искания, не только откликался на другие литературные произведения
(в частности, на тургеневских «Отцов и детей») ш , которые интерпрети­
ровали новую политическую и духовную действительность России, но и
переосмыслял свой собственный юношеский опыт, приведший его в ссыл­
ку. Этот план личных воспоминаний (в особенности воспоминаний о

*10 Достоевский Ф. М. Дневник писателя за 1873 и 1876 годы. М.; Л., 1929. С. 136.
111 См.: Буданова Н. Ф. Проблема «отцов» и «детей» в романе «Бесы» / / Ф. М. Достоев­
ский. Материалы и исследования. Л., 1974. I.
555


Спешневе l12) позволил писателю увидеть дело Нечаева в новом свете. По­
этому, отвергая тезис о том, что нечаевцами могли быть только глупцы и не­
годяи, Достоевский открыто отрицает и то, что «Нечаевы» непременно фа­
натики: они могут быть просто «мистификаторами» и вспоминает, что в
«Бесах» один из «Нечаевых» (Петр Верховенский) говорит: «Я мошенник, а
не социалист» 113. Эти мошенники — «очень хитрые и изучившие именно ве­
ликодушную сторону души человеческой, всего чаще юной души, чтоб
уметь играть на ней, как на музыкальном инструменте» 114. Так с Достоев­
ским возвращается тема мистификации и самозванчества в революционном
движении, тема, которая у русского писателя, в соответствии с его поэтико­
интеллектуальным методом, выходит за рамки эмпирического случая и при­
обретает философско-политический резонанс. В набросках к «Бесам» фигу­
ра Петра Верховенского в первый момент освещается в духе гоголевского
Хлестакова, но в окончательной редакции романа этот момент приглушен.
Поместить рядом с трагической душой нигилизма мистификаторскую — од­
но из великих прозрений Достоевского, который не «очернял» социализм
и революцию, а просто видел их внутренние негативные возможности 115.
В этом он в очередной раз оказывается рядом с Герценом.
В «Бесах» имеется и другое тематическое ядро, созвучное мыслям Гер­
цена, но, разумеется, преломленное в ином ключе: тема безумия; тема, на
которой различным образом останавливаются в своих рецензиях и Ткачев,
и Михайловский. Последний, убежденный, что дело Нечаева — инцидент,
исключительный в русской жизни, считал, что Достоевский в романе,
спровоцированном этим делом, «втискивает эксцентричные идеи туда, где
их в действительности нет. Это объясняется очень легко, если мы примем
в соображение, как богат г. Достоевский эксцентричными идеями» п6. Без­
мятежному рационализму Михайловского, верного оптимистическому и
прогрессивистскому представлению о социализме, Нечаев казался прехо­
дящим искажением, а Достоевский — эксцентричным выдумщиком. Тема
112 Ср. прим. 53.
113 Достоевский ф. М. Дневник писателя за 1873 и 1876 годы. С. 133.
114 Там же.
115 «Исследуя и расчленяя душу революционной среды, Достоевский добавил в нее столь
интимные детали, что сами люди этой среды отвращали свой взгляд и пугливо их избе­
гали. Они негодовали на него как раз потому, что он обнажил устрашающую противо­
речивость революционной среды, которую они, проявляя сознательную или неосознан­
ную глухоту, игнорировали...
Единственным ответом было оскорбление, потому что он на площади кричал о ве­
щах, о которых обычно не говорят и о которых избегают даже думать. Этот кричащий
истерик был значительно опаснее буйных, но бессильных обскурантистов, он навлек на
себя яростные атаки и тяжелые оскорбления со стороны революционных кругов... О ре­
волюции он знал намного больше, нежели знали самые радикальные из радикалов, и
то, что он о ней знал, было страшным и своей противоречивостью разрывало надвое
его душу» (Переверзев В. Творчество Достоевского. М., 1922. С. 9—10). Чтобы понять
метод, с помощью которого Достоевский проникает в мир революции, приведем его
слова из дневника за 1876—1877 гг.: «На фоне сатиры всегда должна присутствовать
трагедия. Трагедия и сатира — две сестры и идут рядом, имя им одно — истина» (Неиз­
данный Достоевский: Литературное наследство. М., 1971. Т. 83. С. 608).
1,6 Михайловский Н. К. Соч. Т. 1. С. 852.
556


безумия поэтому была для него приемом, который романист использовал
для воплощения своего болезненного и жестокого воображения: «Герои
г. Достоевского как раз настолько безумны, что им позволительно уклонять­
ся от самых неопровержимых истин, и в то же время как раз настолько ум­
ны, что могут излагать довольно связно весьма замысловатые идеи. Люди
нормальные для г. Достоевского неудобны, так как им нельзя вложить в
уста эксцентрическую идею. Сумасшедшие тоже не годятся, потому что
тут пришлось бы довольствоваться совершенно бессвязной галиматьей» 117.
В этом контексте историческое безумие, которое Достоевский разглядел в
революции, теряло всякий смысл и, опять-таки согласно Михайловскому,
оказывалось поэтической неудачей в повествовательном плане.
В своей статье «Больные люди» Ткачев 11в, в отличие от Михайловско­
го, всерьез воспринимает безумие героев «Бесов» и далекий от того, чтобы
считать его внешним приемом писателя, пытается дать ему социологиче­
ское и психологическое объяснение, описывая условия среды, способст­
вующие формированию аномальной психики, близкой «к крайностям по­
граничной зоны между болезнью и здоровьем»11Э. Кроме этого объясне­
ния, тем более интересного, поскольку оно исходит от лица, непосредст­
венно вовлеченного в анализируемую ситуацию, Ткачев делает другое за­
мечание, отсылающее к его статье «Люди будущего и герои мещанства»,
где обрисовывает положительные черты революционера и где слышны от­
звуки «Программы революционных действий» и «Катехизиса революцио­
нера» 120. В «Больных людях» Ткачев, анализируя процесс, в ходе которого
не имеющий возможности реализоваться во внешнем мире идеальный им­
пульс болезненным образом обращается во внутрь и деспотично подчиня­
ет себе внутренний мир, пишет: «В идее нужно различать ее содержание
от ее мотива: идеи, весьма различные по своему содержанию, могут быть
одинаковы по своему мотиву, и наоборот. Для оценки общего направле­
ния и характера умственной жизни данной среды те мотивы, под влияни­
117 Михайловский Н. К. Соч. T. I. С. 852.
118 Он умер в 1886 г. в одной из психиатрических больниц Парижа.
1,9 То, что это не клиническое сумасшествие, подчеркивается в последних строках «Бесов»,
где тело Ставрогина, который в «Исповеди» подверг себя самоанализу, подвергается
вскрытию, и врачи приходят к выводу, что его мозг здоров. Согласно диагнозу, поставлен­
ному Достоевским в романе, безумие Ставрогина носит исторический характер.
120 На сходство этой статьи Ткачева 1868 г. с «Катехизисом революционера» обращает
внимание Б. Козьмин в работе «П. Н. Ткачев и революционное движение 1860-х годов»
(с. 95—98). Другая проблема — соотношение типа революционера, как его мыслил Тка­
чев, и типа, идеализированного Чернышевским. Уже говорилось, что роман Чернышев­
ского «Что делать?», появившись в 1863 г., стал идеальным источником вдохновения
для всего последующего (до Ленина включительно) русского революционного движе­
ния. Как писал Ткачев в своем предисловии к этому роману, «русская молодежь нашла
в “Что делать?” практическое разрешение великих моральных и социальных вопросов,
которые начинали уже волновать умы» ( Ткачев П. Н. Избранные сочинения... М., 1933
T. IV. С. 414). Это не означает политического тождества между Чернышевским и Тка­
чевым (и Нечаевым), которые были самостоятельными «детьми» как Чернышевского,
так и других «отцов». Другая позиция изложена в кн: Володин А. И., Карякин Ю. Ф.,
Плимак Е. Г. «Чернышевский или Нечаев?». М., 1976; авторы представляют Нечаева
«монстром», противопоставляя ему «святого» Чернышевского.
557


ем которых создаются ее идеи, часто бывают гораздо важнее самого содер­
жания этих идей. Устраним же на время содержание идей, развиваемых
«больными» г. Достоевского, и посмотрим на вызвавший их мотив. У всех
у них он одинаков: у всех у них была одна и та же исходная точка — это
желание принести людям возможно большую пользу. Их мысль, постоян­
но работая в этом направлении, привела их к различным выводам, а эти
выводы, крепко засев в их голове, расстроили под влиянием причин, ука­
занных выше, их умственные отправления, нарушили равновесие их внут­
ренней ж и з н и . У каждого из них, как хочет показать автор, благородная и
бескорыстная идея жить на пользу ближних, всецело посвятить себя слу­
жению их интересам выродилась в какую-нибудь узенькую и нелепую
идейку, деспотически овладевшую их существом, идейку, на алтаре кото­
рой они самым добросовестным образом сжигают свою жизнь» ш . Но если
такова болезнь в своем проявлении, «следует задаться вопросом, не при­
сутствует ли она в латентной форме уже в состоянии «здоровья», как его
описал Ткачев в своей положительной модели революционера: «Отличи­
тельный признак людей будущего состоит в том, что вся их деятельность,
даже весь образ их жизни определяется одним желанием, одной страстною
идеею — сделать счастливым большинство людей, призвать на пир жизни
как можно больше участников. Осуществление этой идеи становится един­
ственною задачей их деятельности, потому что эта идея совершенно сли­
вается с понятием о их личном счастии» 122. «Люди будущего» сливают все
свои жизненные цели в одну единственную: «Доставить торжество своей
идее <...>, они принадлежат ей так всецело и беззаветно, что всякие дру­
гие побуящения и стремления не имеют ни малейшей силы и ни малейше­
го влияния на нового человека, — они для него не существуют, они ему
неизвестны»123. «Новый человек» решительно отличается и от «аскетов
древности», и от «средневековых монахов», поскольку в тех «отвлеченные
правила» не «гармонируют с их природою», а подавляют ее и, значит, на­
ходятся с ней в конфликте, поэтому христианский аскет «может сожалеть
о своем прошлом, аскет может в тайне своего сердца горько раскаиваться
и стремиться снова сделаться обыкновенным нормальным человеком» 124.
Но «новому человеку» чужд какой-либо внутренний конфликт, и вопло­
щение идеи стало «органичной потребностью» его природы. «Новый чело­
век», противопоставляющий себя «буржуа» и «мещанину», должен быть
свободен в отношении господствующей («фарисейской») морали: ведь
«нравственное правило» имеет характер относительный и важность его
определяется важностью того интереса, для охраны которого оно созда'
но» 125. Скандальным для «добродетельных буржуа» образом «новый чело­
век» утверждает критическое отношение к моральному кодексу и основы­
вает свободную систему новых ценностей в рамках иного экономического
121 Ткачев П. Н. Избр. соч. T. III. С. 45.
122 Там же. T. I. С. 174.
123 Там же. С. 177.
124 Там же. С. 178.
125 Там же. С. 194.
558


порядка и для защиты иных социальных интересов. Ткачев отвергает аске­
тический идеал, поскольку он оставляет непреодоленным «природный» ос­
таток, в то время как новый идеал, больше не противопоставляя себя какойлибо «природе», в «человеке будущего» сам становится «природой». Ткачев
не признает этический «догматизм», поскольку идея-природа, — которая,
как «страстная идея», есть не что иное, как воля, — в своей творческой энер­
гии не может подчиняться уже предсуществовавшему кодексу: выбирая и
решая, энергичная воля должна руководствоваться системой личных и об­
щих «интересов», которые только в этой воле могут найти свою проверку.
В этом якобинец Ткачев сходится с анархистом Бакуниным, а «комму­
нист» Нечаев вполне мог быть точкой их сходности.
Это проблема нигилизма. Для Герцена, человека поколения «отцов»,
«нигилизм не превращает что-нибудь в ничего, а раскрывает, что ничего
принимается за что-нибудь, — оптический обман и что всякая истина, как
бы она ни перечила фантастическим представлениям, — здоровее их и во
всяком случае обязательна». Но Герцену удается увидеть и другой ниги­
лизм: «обратное творчество, т. е. превращение фактов и мыслей в ниче­
го» 126, нигилизм, который мы будем называть негативным: нигилизм «де­
тей» ш . Где такая теоретическая и историческая граница, которая могла
бы четко разделить два эти нигилизма? Каково нечто, которое нельзя све­
сти к нулю? В превращении нечто в ничто и ничто в нечто архимедовым
рычагом станет «страстная идея», «страсть к разрушению», которая одно­
временно и «созидающая страсть», революционная воля к власти. Герцен
последних лет перед лицом нигилистической пропасти искал ubi consistant
культуре и истории и нашел его в мучительном и отчаянном требовании
воли к истине, которое, являясь моральным, одновременно приобретает и
политическое значение. В пиетете к прошлому человечества и в любви к
человеческой свободе и христианское слово принимается с точки зрения
земной судьбы человечества. Но Герцен понял, что импульс к tabula rasa и
к созданию из ничего уже вырвался из ящика Пандоры. Тогда еще не про­
явился один вариант: сохранить культурное наследство посредством его
мумификации и утвердить нигилизм посредством технического админист­
рирования. Его позднее представит Достоевский в «Легенде о Великом
инквизиторе».
В заключение нашего размышления о Нечаеве, революционере maudit,
ставшим железным Макиавелли нового «Государя», дадим еще раз слово
Бакунину, который в одном из своих последних писем, уже предчувствуя
смерть, усталый и разочарованный, но верный своему революционному
духу, подошел к позициям своего «старого товарища» Герцена, говоря в
предостережение молодым. «В сношения с людьми новыми, с которыми
126 Герцен А. И. Собр. соч. T. XX, 1. С. 349.
127 Нам представляется, что в сочинении Нечаева «Где наша сила? Где наши средства?»
негативный нигилизм достигает своих крайних последствий, исходя из которых создает
проект позитивного «создания из ничего», обрисованного уже в другом сочинении —
«Наша общая программа». Правда, эта программа, как и любая другая, проникнута ис­
торически определенной формой рациональности: налицо лихорадочная диалектика са­
моразрушения и само возвеличивания разума.

559


ты найдешь возможным и полезным связаться, постарайся внести столько
правды, искренности и сердца, сколько твоя скупая природа позволит.
Пойми же ты, наконец, что на иезуитском мошенничестве ничего живого,
крепкого не построишь, что революционная деятельность, ради самого ус­
пеха своего дела, должна искать опоры не в подлых и низких страстях, и
что без высшего, разумеется, человеческого идеала никакая революция не
восторжествует»ш . Эти последние слова Бакунина не должны значить
меньше, чем его совместные дела с Нечаевым, хотя именно эти дела оказа­
ли большее воздействие на историю.
Венеция, февраль 1977.
Статья профессора Венецианского университета известного слависта Витторио
Страда является сокращенным авторизованным переводом с итальянского его введения
к книге «Aleksandr Herzen: A un vecchio compagno». A curu di Vittorio Strada. Giudio
Einaudi editore. Torino. 1977. С разрешения автора и согласия редактора данного изда­
ния этот перевод опубликован в журнале «Вопросы философии», 1996, № 9.

128 Письма М. А. Бакунина к А. И. Герцену и Н. П. Огареву. С. 455.
560


Сп и со к с о к р а щ е н и й

ВРТ
ГЛ РФ

Вольная русская типография
Государственный архив Российской Федерации
I MP
Государственный музей революции (С.-Петербург)
ОІІДУ
- Общественно-политическое движение на Украине в 1856—
1862 гг.
РГАЛИ
- Российский государственный архив литературы и искусства
РГБ
- Российская государственная библиотека
РГИА
- Российский государственный исторический архив
РНБ
- Российская национальная библиотека
РПРС
- Русско-польские революционные связи. Восстание 1863 года.
Материалы и документы
PCP
- Революционная ситуация в России в 1859—1861 гг. (Сборни­
ки)
РЦНК
- Русский Центральный Народный Комитет
РЦХИДНИ
- Российский центр хранения и изучения документов новейшей
истории
ЦГИА Украины — Центральный государственный исторический архив Украины

561


У к а з а т е л ь имен*

Абаза Н. 31
Абердин (Эбердин) Дж. Г. Г. G3
Абрамов Н. И. 268, 273
Авель (библ.) 38, 63
Аверкиев М. 275, 277
Авраам (библ.) 300
Агапов С. И. 409, 412
Адам (библ.) 63, 300
Адлерберг В. Ф. 108, 239, 257, 267
Адлерберги 96
Азанов В. И. 93
Аксаков К. С. 233, 243
Аксельрод Л. И. 489
Александр 1 7, 62, 80, 85, 227, 229, 230,
243
Александр II 3, 15, 18, 35, 36, 73, 80—
85, 97, 108, 128, 131, 142, 145, 156,
161, 163, 227, 235, 238, 239, 243,
249, 250, 257, 286, 289, 290, 335,
428, 429, 447, 456, 458, 479, 482,
487, 491, 500, 501
Александр III 449, 450, 459, 470, 479,
482, 497, 499, 501, 554.
Александр Македонский (ант.) 536
Александра Федоровна (имп). 70
Александров (Ольминский) М. С. 480
Алексеев В. П. 51, 149
Алексеев Н. А. 93
Алексеев П. А. 415
Алексей Михайлович (Романов) 213,
214
Альтман М. С. 537
Аметистов Е. В. 275, 276
Аметистов И. В. 275, 276
Аметистовы 241
Ананий (Анания) (библ.) 64, 66
* Указатель составлен Г. Я. Данилиной.

562

Андреевский И. Е. 52
Андреюшкин П. 450
Анна Петровна (Романова) 62, 182
Анненков П. В. 531, 536
Анненская А. Н. 317
Анненский Н. Ф. 317
Антей (ант.) 477
Антонова М. О. 275, 276
Антонович М. А. 33, 53
Аппельберг Г. Э. 449
Апраксин А. С. 120, 239, 243
Апраксины 240
Аракчеев А. А. 83, 85, 239
Арборе 3. см. Ралли 3. К.
Арбузов 275, 276
Аргиропуло П. Э. 32, 149
Аргунов А. А. 465, 466, 509, 510
Аргутинский 268, 271
Ардуньин 267, 271
Аристотель (ант.) 298
Арнгольдт (Арнгольд) И. Н. 48, 152
Арнольде 269, 274
Артемьевская 267, 271
Бабст И. К. 33
Бадурины 269, 273
Бажанов В. Б. 81, 84
Базанов В. Г. 537
Базаров (лит.) 294, 303, 521, 543, 547
Базилевский Б. (Богучарский В. Я.)
21, 279, 412, 415
Базилевский П. А. 60
Бакунин М. А. 4, 9, 16—18, 20, 22, 27,
44, 48, 52, 17 3 -1 7 6 , 1 7 8 -1 8 1 , 184—
188, 190, 193, 194, 1 9 6-201, 203,
210, 214, 218, 222, 225, 241, 242,


248, 258, 262, 287, 288, 291, 301,
303, 306, 314, 321, 344, 454, 518—
524, 526—550, 552, 555, 559, 560
Балашов И. Г. 187, 214, 218, 287, 314,
541
Баллод П. Д. 51—53
Балмашев С. В. 468, 500, 501, 515, 516
Баломез Г. М. (Г. Ненашев) 472
Барбье А.-О. 226, 242
Бардина С. И. 415
Бардовский П. В. 488, 497
Барюэль О. 535
Баршев С. И. 256, 267
Бастиа Ф. 99, 108
Батенков Г. С. 236, 243
Бахметев 269, 274
Бахметьев 303
Безобразов В. П. 439
Бекман Я. Н. 31, 32, 80
Белевский А. С. 455, 460
Белинский В. Г. 9, 10, 101, 536, 537,
5 4 0 -5 4 2 , 554
Бельтов см. Плеханов Г. В.
Беляев Н. 458
Беляева А. 267, 271
Беляева Л. 267, 271
Бенедиктов В. Г. 242
Бердяев Н. А. 10, 14, 322
Березовский А. И. 219, 222
Бернс Р. 262
Бертье де Совиньи 451, 454
Бестужев-Рюмин М. П. 54, 59
Бецкой(ий) И. И. 228, 242
Билибин И. И. 267, 270
Бильбасов В. А. 439
Бирон Э. И. 239
Бисмарк О. 303
Благосветлов Г. Е. 43, 317
Блан Луи 145, 150, 190, 232, 243
Бланки Луи Огюст 315
Блок А. 536, 537
Блюммер Л. П. 146, 150
Боборыкин П. Д. 317
Бобохов С. Н. 387, 415
Богданович А. И. 497
Богданович Н. М. 502
Боголепов Н. П. 466, 501
Боголюбов А. С. 385
Богораз В. Т. 393, 394, 497
Богучарский В. см. Базилевский Б.
•Бомас 275, 277
Бонч-Бруевич В. Д. 190

Борзенков 269, 274
Борисовский 275, 277
Борисовы 267, 271
Ботнин В. П. 536
Бохановский И. Б. 412
Брама (рел.) 536
Брешновская Е. К. 466
Бруснев М. И. 459
Брут Марк Юний (ант.) 207, 230, 243
Буданова Н. Ф. 555
Будницкий О. В. 2, 15, 22, 462, 497
Булгаков С. Н. 14
Бунаков Н. Ф. 25
Буонарроти М. 534
Бурцев В. Л. (Burtsew W .) 455, 457—
459, 4 6 3 -4 6 5 , 472, 489, 498, 499
Буслаев В. (былин.) 186
Буташевич-Петрашевский М. В. 28, 56,
60, 534, 535
Бутина К. И. 33
Бутурлин 268, 272
Бушканец Е. Г. 52
Быкова В. П. 248
Бюхнер Л. 11
Валескалн П. И. 52
Валуев П. А. 172, 244
Валуевы 240
Валюжанич 240
Варлен Э. 40 9 ,4 1 2
Василий 268, 271
Васильев Н. В. 153
Васильев Н. Е. 275, 277
Вейсгаупт С. 535
Верховенский П. (лит.) 553, 556
Визиткин 269, 273
Виленский Б. В. 517
Виттенберг С. Я. 387
Вишняков 269, 274
Владимир 128
Владислав 108
Воейков Н. В. 258—260, 267
Волк С. С. 419
Волков Н. Н. 153
Володарский И. Б. 119
Володин А. И. 557
Волховский Ф. В. 206, 271, 275—277,
415, 523
Вольтер М.-Ф. 543, 549
Воронов Н. А. 153
Вульфсон Г. Н. 32, 49, 109, 126, 155
Вяземский П. А. 9
563


Габель 402
Гаврилов Д. 270, 274
Гавришев Г. Я. 268, 272
Гайденко П. П. 9
Гальперин Е. 466
Гамбаров А. 538, 541
Гартман Л. Н. 427
Гегель Г.-В.-Ф. И , 210, 535, 541, 542
Гейкинг 369
Гейне Г. 262
Гельман Л. 3. 183
Генералов В. 150
Генрих IV 452
Геркулес (ант.) 482
Герцен А. И. 9, 10, 12, 14, 17, 21, 22,
2 7 - 3 4 , 36, 39, 43, 44, 48, 50, 52, 53,
59, 60, 65, 66, 78, 80, 83^85, 119,
120, 128, 132, 137, 139, 141, 145,
149, 150, 173, 180, 193, 214, 218,
222, 229, 294, 295, 3 0 1 -3 0 3 , 316,
414, 518, 520, 521, 524, 526, 535,
5 3 8 -5 5 6 , 559, 560
Герцен Н. А. 540
Гершуни Г. А. 5, 466, 514
Гиляров А. Ф. 184
Гинцбург (Гинсбург) С. М. 488, 497
Гиппократ (ант.) 218
Гнейст Р.-Г.-Ф. 99, 100, 108
Годунов Б. (лит.) 526
Голиаф (библ.) 41, 369
Голиков Л. И. 268, 272
Голиков Н. И. 268, 272
Голицын А. Ф. 170, 172, 335
Голицыны 333
Головачевская 268, 273
Головачевский А. К. 268, 272
Головин 268, 272
Голубков П. 270, 274
Гольденберг Г. Д. 387, 413
Горев Б. И. 518
Горовой Ф. С. 131
Горский 269, 273
Горький М. 466, 538
Гослинский 267, 271
Градовский А. Г. 240, 244, 439
Гракх см. Ткачев П. Н.
Грановский Т. Н. 554
Григорий (митр.) (Постников) 83, 85
Григорович С. (Житловский X. О.)
509
Григорьева А. 270, 275
Гроссман Л. П. 553

564

Гросул В. Я. 183
Гудилин Ф. 268, 272
Давид (библ.) 29, 65, 66, 369
Дамокл (ант.) 386, 403
Данаиды (ант.) 388
Даниельсон Н. Ф. 491, 498
Данилина Г. Я. 22, 562
Дебагорий-Мокриевич В. К. 455, 457,
472, 489
Дебеловсний 269, 273
Дегаев С. П. 497
Дейч Л. Г. 412
Дембо И. 497
Дембский А. 459, 497
Дементий 269, 274
Дмоховский Л. А. 399, 404
Добач-Жученко (Жученко) И. Д. 275,
277
Добровольский И. А. 399, 404, 455,
457, 472
Добролюбов Н. А. 3, 14, 30, 31, 33, 34,
53, 70, 72, 73, 84, 241, 543
Долгов Н. С. 268, 271
Долгорукие 240
Долгоруков В. А. 116, 119, 121
Долгоруков П. В. 146, 150
Долгушин А. В. 404
Долинин А. С. 534, 553
Достоевский М. М. 317
Достоевский Ф. М. 10, 11, 14, 517—
519, 521, 526, 534, 537, 540, 5 5 2 55 7 ,5 5 9
Драгоманов М. П. 214, 455, 457, 458,
472, 489, 528, 545
Дрентельн А. Р. 412, 413, 448
Дренякин А. М. 118, 120
Дрыжакова Е. Н. 553
Дубровин В. Д. 387, 415
Дулебов Е. 502
Дьяков В. А. 48, 203, 532, 533, 542
Ева (библ.) 63, 300
Европеус А. И. 138, 142
Екатерина II 62, 67, 97, 100, 104
Елисеев Г. 3. 33, 43, 53
Емельянов Я. К. 153
Енишерлов Г. П. 175, 181, 248, 275,
276, 534
Енкуватов Д. А. 268, 272
Енкуватов П. А. 268, 272
Еропкин П. Д. 230, 243


Ерусланов 269, 273
Ефименко П. 31, 32, 74

Ишутин Н. 16, 189, 227, 242, 257, 277,
524, 525

Желеховский В. А. 398, 404
Желябов А. И. 385, 427, 499
Жук В. П. см. Маслов-Стокоз В. П.
Жуков И. П. 161, 236, 243
Жуковский В. А. 132
Жуковский Н. И. 203
Жученко см. Лобач-Жученко И. Д.

Кабе Э. 190, 232, 243
Кавелин К. Д. 33
Каин (библ.) 38, 61, 63
Калачевская Л. Н. 272, 275, 277
Калачевский А. Н. 268, 272
Калиіула (ант.) 552
Канев С. Н. 539
Капацинский А. О. 271, 275, 276
Капацинский Ф. О. 267, 271
Карабин 268, 272
Каразин В. Н. 227, 229, 230, 242
Каракозов Д. В. 15, 16, 174, 189, 214,
219, 227, 235, 237, 243, 257, 267,
270, 295, 303, 328, 335, 525, 542,
543
Карамзин Н. М. 80
Карл Фридрих 62
Карлова Т. С. 517
Карпович П. В. 466, 467, 499, 501
Карякин Ю. Ф. 538, 557
Кассий (ант.) 243
Катков М. Н. 150, 240, 242, 258, 296,
302, 517
Кашинцев И. Н. 459, 463
Квиткин 269, 273
Кельсиев В. И. 51, 168
Кельсиев И. И. 168
Киреевский И. В. 9
Кисляков 269, 274
Клевенский М. М. 30, 189, 524, 525
Клейнборт Л. М. 467
Клейнмихель П. А. 83, 85
Климин И. Ф. 268, 272
Ковалевский М. М. 497
Ковалик С. Ф. 466
Ковальская Е. Н. 498
Ковальский И. М. 387, 397, 400, 404,
415
Коврейн 267
Коврейн Н. К. 271
Козьмин Б. П. 31, 34, 35, 41, 43, 51, 52,
74, 76, 149, 173, 181, 241, 316, 335,
344, 518, 522, 523, 524, 557
Кокушкин В. 275, 277
Колбин 268, 273
Коленкина М. А. (Федорова) 387, 415
Колумб X. 265
Кольцов А. В. 101
Конашевич В. П. 497

Завадский П. 3, 31, 53, 74, 76, 77, 80
Заичневский П. Г. 32, 50, 51—53, 93,
149, 150, 524, 525
Зайцев А. 269, 274
Зайцев В. А. 198, 291
Закревские 82
Закревский А. А. 83, 85
Зарубаев С. П. 409, 412
Засулич В. И. 270, 275, 276, 328, 385,
386, 403, 411, 415, 489, 520, 521
Засулич Е. И. 275, 276
Захаров А. 268, 272
Захарьин А. В. 93
Захлыстов 460
Зданович Г. Ф. 415
Зеленые 240
Зеленый А. А. 244
Зибер Н. И. 491, 498
Зубарев С. П. 409, 412
Иваников 269, 273
Иванов И. И. 192, 193, 242, 258, 260,
270, 271, 277, 385, 517, 537, 553,555
Иванов Н. 269, 274
Иванов П. 270, 275
Ивановский А. И. 268, 273
Иванчиков 275, 277
Ивичевич Ив. 416
Ивичевич Игн. 416
Игельстром О. А. 67, 70
Игнатьев П. Н. 84, 116, 119
Иконников А. И. 131
Иконников В. С. 32
Иоанн Лейденский 409, 412
Ирод (библ.) 61
Искандер см. Герцен А. И.
Истомин В. 458
Истомин Н. 458
Итенберг Б. С. 19, 392, 461, 462, 485
Иуда (библ.) 29, 66, 111, 115
Ихвин 268, 273

565


Кондратий, о. 3, 28, 60, 63, 66
Констанский М. 131, 132
Константин Николаевич, вел. кн. 235,
243
Константин Павлович, вел. кн. 61—63
Конт О. 542
Коробьин П. И. 149
Коровин 268, 273
Корш Е. Ф. 33
Косицкая 269, 274
Коссаровская 415, 416
Костомаров В. Д. 37, 92, 93
Костыркин А. А. 268, 273
Костюрин В. Ф. 402, 404
Котляревский М. М. 415
Кофино М. (Confino М.) 520, 539
Кочаровский К. 458
Кошкин П. М. 276, 277
Кравчинский С. М. см. СтепнякКравчинский
Краевские 240
Краевский А. А. 151, 152, 244, 439
Крампф П. Ф. 153
Красновский 267, 271
Кремер А. И. 498
Кропоткин Д. Н. 412, 413
Кропоткин П. А. 450, 452—454
Крупов (лит.) 552
Крылов Г. Ф. 409, 412
Крыловская 276, 277
Кубенко 268, 272
Куделли П. Ф. 460—462, 480, 484
Кудеяр (былин.) 186
Кузнецов А. К. 192, 242, 248, 267, 271
Кузьмин Д. 538
Куницкий С. 488, 497
Куприяновский 269, 273
Курочкин В. С. 42
Курочкин Н. С. 43
Кутузов М. И. 75
Кушева E. Н. 173, 251, 254, 291
Кушнеров (Кушнерев) И. Н. 151, 152
Лавель Э.-Л. 361, 365
Лаверычев В. Я. 457
Лавров П. Л. 5, 19, 20, 43, 80, 185, 200,
274, 320, 321, 323, 391, 392, 449,
455, 4 6 1 -4 6 3 , 467, 480, 484, 485,
489
Лаврский К. 155
Лаговской Ю. Ф. 467, 499, 501
Лазарь (библ.) 65

566

Ламанский Я. 240
Ланге В. К. 268, 272
Ландзен-Геккельман А. 498
Лассаль Ф. 308, 314, 330
Лау Э. В. 268, 272
Лауниц В. Ф. фон дер 151, 152
Лафарг П. 321, 344
Левашев Н. В. 335
Левашевы 333
Левиафанский Тит (лит.) 552
Левин Ш. М. 38
Левит Е. Г. 5, 462, 463, 466, 485
Левченко Е. Г. 275, 276
Ледрю-Роллен А.-О. 145, 150
Лейкина-Свирская В. Р. 38, 534
Лемке М. К. 31, 36, 119, 535
Ленин В. И. (V. I. Lenin) 27, 190, 194,
461, 462, 531, 538, 542, 557
Леонтьев П. М. 302, 303
Лепешкин Д. 268, 272
Лермонтов М. Ю. 54
Лесков Н. С. 30
Лидере А. Н. 48
Лизогуб Д. А. 387
Линдере 263, 274
Линков Я. И. 38, 40, 43, 48
Лихутин И. Н. 288
Лищинер (Гурвич-Лищинер) С. Д. 44,
46, 168, 172, 553
Лобач-Жученко И. Д. 275, 277
Логовенко И. И. 387
Ломоносов М. В. 101
Лопатин Г. А. 488, 497
Лорис-Меликов М. Т. 458, 487, 497,
500, 501
Лотман Ю. М. 526
Лугинин В. Ф. 43
Лужин И. Д. 79, 80
Лунин В. И. 267, 271
Лунина 275, 277
Любимская 276, 277
Лютер М. 543, 547
Лярский 268, 273
Маврицкий Ф. А. 275, 277
Майданович 269, 273
Майков 268, 272
Макиавелли Н. 8, 83, 85, 157, 538, 559
Маклевич 269, 274
Маков Л. С. 500, 501
Малатеста Э. 453, 454
Малиновская А. Н. 415


Малиновский 267, 270
Малиновский М. П. 409, 412
Малицин 275, 277
Манассеин В. 32
Мандт М. М. 81, 84
Марат Ж.-П. 409, 412
Мария Александровна, имп. 83, 84
Марков 268, 271
Марков А. 31
Марков Е. 31
Маркс К. 190, 196, 303, 321, 336, 344,
492, 498, 518, 527, 531, 532, 538,
540, 542, 555
Мартинес Паскалис 242
Мартов Ю. О. 498
Мартынов 534
Марфа 269, 273
Масловский 275, 277
Маслов-Стокоз В. П. 463, 472
Маурер Г.-Л. 361, 365
Машель Л. 453, 454
Медведев А. Ф. (Ф омин) 415
Мезенцев Н. В. 4, 239, 243, 255, 258,
260, 268, 326, 369, 386, 398, 399,
401, 402, 404
Мелвилл У. 464
Мельников (Печерский) П. И. 151, 152
Менделеев Н. 275 277
Меркулов 487
Мерославский Л. 140, 142
Мефистофель (лит.) 534
Миллер И. С. 40
Милль Дж.-Ст. 194, 262, 267
Милюков П. Н. 467
Минаков А. Ю. 22
Минин 268, 273
Мироненко С. В. 60
Миронов 267, 271
Мирский Л. Ф. 413
Митьков 268, 273
Михаил, вел. кн. 499
Михаил Федорович (Романов) 108
Михайлов А. Д. 397
Михайлов М. Л. 25, 38, 92, 95, 108
Михайлова А. 269, 274
Михайлова О. 269 274
Михайловский Н. К. 455, 467, 497, 519,
521, 556, 557
Мицкевич А. 83, 85, 108
Мишель Л. 453, 454
Можарова А. М. 51
Мозговой 402, 404

Моисей (библ.) 65, 66
Молешотт Я. 11
Моль Р. фон 99, 108
Мону 452, 454
Моншаль 528
Моор Карл (лит.) 219, 222
Морозов Н. А. 4, 387, 388, 3 9 1 -3 9 3 ,
413, 419, 464
Мосолов Ю. М. 49
Мрочковский В. 528
Муравский М. Д. 31, 32, 53, 74, 76
Муравьев М. Н. («Вешатель») 51, 107,
108, 259, 267 , 335
Муравьев-Амурский H. Н. 527
Муравьев-Апостол С. И. 54, 59, 61, 63
Муравьевы 96, 107, 267, 333
Мухин 269, 274
Мышкин И. Н. 398, 404, 415
Мэн Г.-Дж. 361, 365
Назимов В. Н. 84
Наполеон Бонапарт 67, 99, 104, 109,
145, 446, 526, 536
Наполеон Луи 148, 150
Натансон М. А. 402, 404
Неверов П. 269, 273
Негрескул М. Ф. 183, 267
Некрасов Н. А. 35
Нелатон О. 549
Нельс 269, 274
Ненашев см. Баломез Г. М.
Неттлау М. 174, 242
Неупокоев В. И. 45, 161
Нечаев С. Г. (Necaev S.) 4, 10, 14, 16—
18, 21, 1 7 3 -1 7 7 , 1 7 9 -1 8 6 , 1 8 8 -1 9 0 ,
1 9 2 -1 9 9 , 201, 206, 210, 222, 225,
241, 248, 255, 2 6 6 -2 6 8 , 270, 271,
273, 276, 277, 279, 288, 291, 302,
303, 306, 317, 319, 321, 327, 328,
5 1 7 -5 2 4 , 5 2 6 -5 2 8 , 5 3 0 -5 3 4 , 5 3 6 539, 5 4 1 -5 4 6 , 548, 549, 5 5 3 -5 5 7 ,
559, 560
Нечаева А. Г. 275, 276
Нечкина М. В. 3 4 - 3 7 , 41, 43, 133, 142
Никитенко А. В. 85, 150
Никифоров Л. П. 241, 275, 276
Никодим (библ.) 56, 60
Николаев H. Н. 242, 275, 277
Николаев П. Ф. 25, 45, 455
Николай I 28—30, 56, 59, 60—63, 65—69,
80, 81, 8 3 -8 5 , 100, 105, 128, 146 167,
188, 211, 214, 231, 234, 243, 486
567


Николай II 464, 499, 501
Николай Николаевич, вел. кн. 257, 267
Николай-он см. Даниельсон Н. Ф.
Новикова JI. 9
Новикова H. Н. 40
Новоселова-Чурсина Л. С. 22
Оболешев А. Д. 412, 413
Обручев В. А. 33
Обручев H. Н. 33, 34, 37, 42, 43, 115
Обухов Б. Н. 244
Обуховы 240
Огарев Н. П. 9, 1 2 -1 4 , 16, 17, 27, 33,
35, 3 7 -3 9 , 4 1 -4 4 , 46, 48, 49, 52, 53,
115, 132, 133, 142, 150, 165, 167,
168, 173, 175, 179, 180, 1 90-193,
198, 199, 210, 214, 218, 222, 229,
2 4 1 -2 4 3 , 251, 254, 301, 518, 520,
524, 527, 528, 538, 539, 5 4 1 -5 4 5 ,
548, 549, 560
Озеров С. Г. 269, 274, 539
Оленин А. А. 3, 70, 241, 460
Ольминский М. С. см. Александ­
ров М. С.
Ольхин А. А. 404
Ольшевский Л. 51
Онешин 275, 277
Оржих Б. Д. 393, 488, 497
Орлов А. Ф. 85
Орлов В. Ф. 174, 275, 277
Орлов И. 155
Орловы 82
Орсини Ф. 145, 150
Осинский В. А. 387
Осипанов В. 450
Оуэн Р. 149
Павлов Н. Ф. 151, 152
Павлов П. В. 32, 138, 142
Павлов см. Нечаев С. Г.
Пален К. И. 399, 404
Пандора (миф.) 559
Пандуров 268, 273
Панин В. Н. 85
Панины 82
Панов Н. А. 243
Пантелеев Л. Ф. 44, 51, 52, 152, 185
Папин И. И. 399, 404
Парсамов В. С. 8
Пассек Т. П. 527
Пасюкова 269, 274
Паткуль А. В. 116, 120
568

Пеньковские 39
Пеньковский Е. Д. 126
Пеньковский И. Д. 126
Перанский 275, 277
Переверзев В. Ф. 556
Перлушинский 275, 277
Перовская С. Л. 452, 453
Перпер М. И. 36, 93
Першин П. Н. 175
Пестель П. И. 8, 9, 54, 55, 59, 236
Петр I 7, 128, 217, 479
Петр III 62, 254, 288, 525, 526
Петров А. В. 32, 239, 243
Петров Антон 109, 144, 150
Петровский В. 404
Петровский С. 268, 271
Печорин (лит.) 294
Пешко 268, 272
Пирр (ант.) 408
Пирумова Н. М. 17, 173, 181, 190,
248, 534
Писарев Д. И. 23, 24, 163, 318
Писемская 275, 276
Платер Э. 105, 108
Плеве В. К. 500, 501
Плеханов Г. В. 457, 4 6 2 -4 6 4 , 489,
493, 494, 498, 538, 542
Плимак Е. Г. 538, 557
Плотников Н. А. 399, 404
Победоносцев К. П. 467, 488, 497
500, 501
Погодин М. П. 77, 80, 244
Погодины 240
Подгорной П. 268, 273
Подобедова 269, 274
Позерн К. К. 268, 273
Полонский В. И. 553
Полонский Л. А. 439
Полунин А. И. 256, 267
Попков М. 269, 274
Попов В. К. 268, 271
Попов И. П. 149
Попов М. Р. 413
Порозинский 240
Португалов В. 31, 32, 53
Потапов А. Л. 170, 172
Потаповы 240
Потебня А. А. 38, 48, 165, 168,
243, 288
Пошевалов 268, 273
Пошнев 269, 273
Прейсс Е. А. 460

222,

491,

498,

235,


Преображенский 275, 277
Прокопенко П. В. 268, 273
Прыжов И. Г. 242, 267, 270, 537
Прыткова П. 270, 275
Пугачев Е. И. (Пугач) 3, 29, 39, 66,
125, 143, 217, 218, 229, 230, 238,
285, 286, 308, 312, 313, 405, 525,
526, 543, 547, 548
Путейцов 269, 274
Пушкин А. С. 9, 54, 83, 85, 186, 294,
439, 526
Радищев А. Н. 315
Раевский В. 31
Раевский Н. 31, 74, 80
Разин С. Т. 3,143, 185, 190, 196,213, 214,
217, 218, 232, 238, 249, 254, 281,
285, 286, 308, 312, 313, 405, 543
Ралли 3. К. (Ралли-Арборе) 174, 241,
242, 275, 276
Раскольников (лит.) 526
Раскольников 268, 273
Ратько 269, 274
Рау К. Д. Г. 99, 108
Рахметов (лит.) 19, 163
Рачковский П. И. 464
Рашевский И. 29
Ревельсон 451, 454
Редькин 268, 273
Рейнштейн Н. В. 412, 413
Рейсер С. А. 30, 92, 119
Риего-и-Нуньес Рафаэль 230, 243
Робеспьер М. 230
Ровинский П. А. 155
Родионова-Клячко Л. М. 466, 514
Рожес 269, 274
Романовы 3, 85, 96, 120, 144, 190, 213,
286, 288, 384
Росков П. 268, 272
Россикова Е. И. 454
Ростковский Ф. 48, 152
Рошер В. Г. Ф. 99, 100, 108
Рудин (лит.) 294
Рудницкая Е. Л. 1—3, 22, 28, 35, 37,
38, 165, 167, 173, 176, 180, 191, 197,
203, 306, 326, 344, 392, 532, 533,
542, 549
Русляков 269, 273
Руссо Ж.-Ж. 542, 543
Рыбников П. Н. 30, 139
Рылеев К. Ф. 54, 59, 95, 230, 271
Рымаренко С. С. 32, 43, 45, 53

Рюрик 197
Рябов М. 268, 272
Рязанов Д. Б. 462, 518
Рязанцев В. В. 274
Рязанцев И. В. 269, 274
Сабуров А. А. 500, 501
Сабуров Вл. см. Оболешев А. Д.
Саваоф (библ.) 310
Савинков Б. В. 467
Сазонов Е. С. 501
Салтыков-Щедрин М. Е. 518, 526
Самарин Ю. Ф. 534
Самуил (библ.) 114, 115, 154
Сапир Б. 449
Саул (библ.) 115
Сватиков С. Г. 173, 210
Свечин Г. А. 268, 272
Свириденко М. Я. 30
Седов М. Г. 519, 523
Сергей см. Степяк-Кравчинский С. М.
Серебреников В. И. 4, 198, 291, 303
Серебренников С. И. 539
Серебряков Э. А. 457, 472
Серебрянков 269, 274
Серно-Соловьевич А. А. 33, 42, 43, 49
Серно-Соловьевич Н. А. 14, 33, 34,
4 1 -4 4 , 119
Серно-Соловьевичи 53
Сетерленд Г. (Henry) 528
Сигиэмунд III 108
Сизимская И. 9
Симонов 275, 277
Сипягин Д. С. 468, 500, 501, 515
Сиряков 421
Сказкин С. Д. 464
Скарятин В. Д. 244
Скарятины 240
Скипский В. П. 268, 271
Слепцов А. А. 33, 36, 42—49, 53, 92,
119, 165, 168
Слетов С. Н. 458
Сливицкий П. М. 48, 152
Смирнов В. Н. 269, 274, 320
Смирнов H. М. 118, 120
Смирнова 3. В. 542
Солов 267, 271
Соловьев А. К. 387
Солсбери Р. 464
Сопова 268, 273
Сороко И. 92
Союзов И. О. 409, 412

569


Спасович В. Д. 248
Спасский В. А. 269, 273
Спешнев Н. А. 10, 534, 556
Спиридович А. И. 457, 459, 461, 465
Ставрогин (лит.) 555, 557
Сталин И. В. 539
Станкевич Н. В. 9
Старицын А. П. 271
Старицыны 267, 271
Стародворский Н. П. 497
Стеклов Ю. М. 173, 242
Степанов Д. 161
Степанов Е. Д. 459, 497
Степняк-Кравчинский С. М. 4, 326,
386, 397, 404, 412, 4 5 3 -4 5 5 , 458,
485, 489, 498
Степун Ф. А. 15
Стефанович Я. В. 411, 412, 525
СтрадаВ. (StradaV .)5, 22, 517, 521, 560
Стрей 269, 274
Стрельников 269, 274
Струве П. Б. 491, 4Ô3, 494, 498, 538
Суворин А. С. 26
Суворов А. А. 51, 52
Суворов А. В. 75
Судейкин Г. П. 488, 497
Сулин Я. А. 92, 93
Таландье А. 540
Тан см. Богораз В. Г.
Таубин Р. А. 31
Твардовская В. А. 387, 391, 419
Теплое А. Л. 459, 463, 497
Терешкович К. М. 449
Террэ Ж.-М. 452, 454
Тигрыч см. Тихомиров Л. А.
Тимашев А. Е. 244
Тимашевы 240
Тихомиров В. 131
Тихомиров Л. А. 4, 388, 389, 390, 419,
427, 430, 487, 489, 497
Тишкин Г. А. 44
Ткачев П. Н. 4, 1 8 -2 0 , 174, 176-178,
181, 183, 197, 206, 241, 242, 248,
3 1 5 -3 2 9 , 335, 340, 344, 347, 355,
357, 360, 361, 365, 368, 370, 375,
392, 393, 433, 519, 523, 5 2 8 -5 3 0 ,
532, 537, 538, 5 5 5 -5 5 9
Ткачева А. Н. см. Анненская А. Н.
Ткаченко П. С. 178
Токвиль А. 548
Толкаченко (лит.) 537
570

Толстой Д. А. 244, 497, 500, 501
Толстые 240, 488
Трепов Ф. Ф. 207, 210, 240, 250, 257,
258, 385
Трифонов 269, 273
Троицкий Н. А . 517
Тульцов 269, 274
Турбин В. Н. 526
Тургенев И. С. 294, 544, 547
Турский К.-М. 328, 355
Тыщинский А. 31
Тютчев Ф. И. 51
Ульянов А. И. 4, 393, 394, 449, 450
Умнов И. Н. 155
Ундаковский 269, 274
Ус В. Р. 190, 232, 243
Усов П. С. 151, 152
Успенская А. И. 256, 270
Успенская Н. Г. 275, 276
Успенский П. Г. 192, 242, 267, 270,
273, 276, 279
Утин Н. И. 43, 45, 49, 52, 53, 152, 344
Ухтомский Э. Э. 500, 501
Ушаков Ф. Ф. 75
Федоров Д. 268, 272
Федоров Н. 269, 274
Федоров П. 270, 274
Федоров С. 273
Федорова см. Коленкина М. А.
Федоровы 269, 273
Федулов А. А. 460, 472, 480
Фемида (миф.) 464
Фердинанд I 60
Филарет митр. (Дроздов В. М.) 83, 85
Филиппеус К. Ф. 518
Филиппов 267, 271
Филиппов Р. В. 534, 549
Фихте И.-Г. 11, 535
Флоровская-Фигнер О. Н. 455
Фогт К. И
Фойницкий С. 458
Фомин см. Медведев А. Ф.
Франц-Иосиф I 60, 84, 85
Фрессер В. Н. 402, 404
Фридрих-Вильгельм IV 70
Фуллон Ж.-Ф. 451, 454
Фурье Ш. 190, 232, 243
Халтурин С. Н. 430, 499
Хлестаков (лит.) 526, 556


Христос 56, 65, 74, 84, 85, 90, 108, 109,
111, 115, 301, 535
Худяков И. А. 180
Цезарь Юлий 243
Чаадаев П. Я. 9, 309, 314
Чайковский Н. В. 453, 454
Черкезов В. Дж. А. 242, 267, 270
Черкесов (Черкасов) А. А. 256, 267,
270, 271, 273
Чернецкий Л. 180, 210, 214, 218, 222,
241, 248, 251, 266, 288, 291
Чернов В. М. 458, 466, 467
Чернышевский Н. Г. 12—14, 18, 24, 26,
27, 3 3 - 3 8 , 40, 42, 44, 52, 53, 84, 92,
93, 119, 183, 190, 232, 316, 318, 399,
524, 543, 553, 557
Черняк Я. 3. 142, 173
Чистов К. В. 525
Чичерин Б. Н. 33, 407
Чичерины 488
Чичиков (лит.) 526
Чубаров С. Ф. 412
Чудновский С. Л. 402, 404
Шаганов В. Н. 13
Шатилов Н. М. 49, 155
Шахматов Б. М. 317
Шахтер-Минор А. Н. 449
Шевырев П. Я. 393, 394, 450
Шела 59, 60
Шелгунов Н. В. 25, 26, 33, 36—38, 92,
93, 95, 108
Шелгунова Л. П. 25, 95, 108
Шелкуновский 269, 274
Шеллинг Ф.-В. 11
Шигалев (лит.) 555
Шиллер И.-К.-Ф. 219, 222
Шилов А. А. 248
Широкова В. В. 455, 458, 461, 498
Шмеман Н. В. 413
Шпет Г. 542
Штакеншнейдер Е. А. 26
Штейнгель В. И. (Штенгель) 77, 80
Штернберг Л. Я. 4, 393, 394, 439, 449
Штирнер М. 542
Шувалов П. А. 116, 119, 256, 289, 335

Шуваловы 240, 333
Щапов А. П. 3, 32, 36, 108, 109
Щеголев П. Е. 534, 535, 539
Щедрин Н. П. 498
Щур Л. 48
Эйдельман Н. Я. 34
Эймонтова Р. Г. 22, 32, 35, 40, 45, 142
Элизар Ж. см. Бакунин М. А.
Элпидин М. К. 126, 203
Энгельс Ф. 4, 303, 321, 322, 335, 336,
344, 518, 532, 538
Энгельсон В. А. 28,29,62, 65, 66, 70, 535
Эндельсон 269, 274
Эразм Роттердамский 543, 547
Юрасов Д. А. 16
Юрковский Ф. Н. 454
Яковлев-Богучарский В. Я. 484
Якубович А. И. 232, 236, 243
Abramsky С. 533
Becker 303
Berlin J. 542
Сагг E. H. 533
Davison R. M. 550
Hins 303
Kierkegaurd S. 550
Lening A. 248, 287, 518, 532, 550
Liebknecht W. 303
MacKlellan W. 306
Naimark N. 459
Neff 303
Saunders D. 465
Scheu 303
Senese D. 464
Simmons E. J. 542


ИЗДАНИЕ ОСУЩЕСТВЛЕНО ПРИ ФИНАНСОВОЙ
ПОДДЕРЖКЕ РОССИЙСКОГО ГУМАНИТАРНОГО
НАУЧНОГО ФОНДА ПРОЕКТ № 96-01-80228

Р-32

Революционный радикализм в России: век д е ­
вятнадцатый. Документальная публикация / Под ред.
Е. Л. Рудницкая. М., Археографический центр, 1997. 576 с.
ISBN 5-080-86169-4
ервая комплексная публикация документов по исто­
рии данного политического направления с 1850-х гг.
до рубежа веков. В издание включены программные доку­
менты различных течений радикальной мысли, пропаган­
дистские и агитационные произведения, издания русской
подпольной и заграничной печати.
Обширный научно-справочный аппарат (статьи, ком­
ментарии, указатель) дополняет тексты документов.
В приложении помешено исследование итальянского
слависта Витторио Страда.

П


НАУЧНОЕ ИЗДАНИЕ

РЕВОЛЮ ЦИОННЫЙ РАДИКАЛИЗМ В РОССИИ:
ВЕК ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ

Документальная публикация

Отв. составитель
РУДНИЦКАЯ
Евгения Львовна

Редактор
С. Н. Романова
Корректор
И. Д. Королева
Художник
Т. Н. Войткевич
Набор
В. А. Жилкин

Л Р№ 070787 от 16.12.92
Формат 60x90 1/16.
Печать офсетная. Объем
Тираж 1000 экз.
Цена договорная

Изд-во «Археографический центр»
Тел.: 245-83-55. Факс: 245-30-98.
Типография Гео-Тэк


ВЫШЛА ИЗ ПЕЧАТИ

В раздумьях о России (XIX век) / Под ред.
Е. Л. Рудницкая. — .М., 1996. — 444 с.
оллективный труд включает в статьи российских и
зарубежных исследователей, посвященных неис­
сякаемой теме русской общественной мысли: пути
России, ее исторические судьбы. Проблема «Россия
и Запад», Азия глазами русских, Просвещение и его
российская адаптация, самобытность и народность,
революция и реформа, интеллигенция и революция,
интеллигенция и государство — эти и другие сюжеты,
рассматриваемые авторами труда, воссоздают насы­
щенную картину раздумий русских мыслителей, об­
щественных и политических деятелей в поисках ду­
ховных ориентиров и исторически выверенных путей
движений России по пути прогресса.

К


ВЫШЛА ИЗ ПЕЧАТИ

Лавров В. М.
«Крестьянский парламент» России (Всерос­
сийские съезды Советов крестьянских депута­
тов в 1917-1918 годах). — М., 1996. — 240 с.,
илл.
монографии исследуются проблемы истории
Всероссийских съездов Советов крестьянских
депутатов, предпринявших попытку привести к влас­
ти в крестьянской стране крестьянские же партии.
Источниковую базу работы составил комплекс газет­
ных публикаций (включая отчеты о выступлениях
В. И. Ленина, не напечатанных в Полном собрании со­
чинений), многочисленные воспоминания участников
и очевидцев, архивные материалы съездов, партии
эсеров, крестьянской секции ВЦИК.

В


ВЫШЛА ИЗ ПЕЧАТИ

Лавров В. М.
Мария Спиридонова: террористка и жертва
террора: Повествование в документах. — М.,
1996. — 288 с., илл.
нига посвящена террористке Марии Спиридо­
новой, ставшей одним из лидеров левоэсеров­
ской партии и Октябрьского переворота, человеку,
через судьбу которого предстает страшная, но вели­
кая Россия от революции 1905-1907 гг. до ГУЛАГа.
Книгу подготовил историк, кандидат исторических
наук, В. М. Лавров в жанре повествования в докумен­
тах — письмах и воспоминаниях самой Спиридоновой
и близко знавших ее людей. Автором впервые ис­
пользованы уникальные документы из архива КГБ.

К