Автор: Леонтьева М.
Теги: природоведение история мира индия древняя индия издательство одессполиграф
Год: 1929
Текст
Л. РУССЕЛЕ и Л. ЖАКОЛИО
СТРАНЕ ЧУДЕС
ИЗ ЖИЗНИ И ПРИРОДЫ ИНДИИ
ПЕРЕРАБОТАНО ДЛЯ ДЕТЕЙ
ПОД РЕДАКЦИЕЙ
М. ЛЕОНТЬЕВОЙ
СО МНОГИМИ ИЛЛЮСТРАЦИЯМИ В ТЕКСТЕ
ИЗДАТЕЛЬСТВО „ОДЕСПОЛИГРАФ”
192 9
ГЛАВА I
НА БЕРЕГАХ ГАНГА
Утро в Индии. — „Заклинатель" змей. — Крокодил
Занималась заря. На далеком небосклоне пока-
залось неясное зарево, предвещавшее восход осле-
пительного солнца Индии. Яркие звезды меркли
одна за другой, и только созвездие Южного
Креста боролось еще с восходящим светилом.
В чистом, прохладном воздухе царила невозму-
тимая тишина. Даже в джунглях, где только-что
раздавалась перекличка шакалов и завывание гиен,
внезапно воцарилось полное безмолвие. Дикие
звери спешили скрыться в свои логовища, и не-
ясные тени их быстро мелькали в кустах.
Глубокая тишина всегда сопровождает в Индии
момент быстрого перехода от непроглядной ночи
к ясному дню. Здесь нет сумерек и медленного
рассвета; едва лишь первые лучи солнца позоло-
тят легкие облака, как вся природа вдруг ожи-
вает, как бы очнувшись от ужасов ночи.
Ничто не нарушало мертвой тишины голой,
обширной равнины. Но' вот, на тропинке, изви-
вающейся вдоль правого берега Ганга, п<^азался
5
старик. Он шел, согнувшись под тяжестью двух
больших корзин, которые нес, по индускому обы-
чаю, на концах гибкой бамбуковой жерди.
По временам старик останавливался для от-
дыха, ставил свою ношу на землю и, выпря-
мившись, озабоченно посматривал на горизонт.
Первые лучи утренней зари, осветившие смуглую
худощавую фигуру путника, наполовину при-
крытую лохмотьями,’ придавали ему странный
фантастический вид. Это был странствующий
нищий.
Старик, повидимому, совершил далекий путь
и изнемогал от усталости.
Подвигаясь шаг за шагом по высокому берегу
Ганга, он вдруг очутился на краю глубокого, на-
полненного водою оврага, пересекавшего тропу.
Чтобы не делать далекого обхода, путники обычно
переходили вброд этот узкий залив, покрытый
водорослями.
Наш незнакомец не был, повидимому, склонен
к этому. При виде мутных вод залива, у него
вырвался крик отчаяния, и он в изнеможении
опустил свои корзины на землю.
— Неужели же я никогда не дойду до
моей цели!— воскликнул он безнадежно.—С са-
мого заката солнца иду я по бесконечному
берегу Ганга, и новый день наступит раньше, чем
я и мои друзья успеем найти себе убежище! На
перекрестке дороги в Каунпор я встретил старого
брамицф, совершавшего богослужение. Я совсем
6
окоченел от холода и просил его дозволить мне
погреться перед жертвенным огнем. Но он пре-
зрительно отказал мне, сказав: „Прочь нечистый!
Твое присутствие осквернит священное пламя”.
Изнемогая, я побрел дальше. Завидев, наконец,
издали гостеприимный кров, я .надеялся вскоре
отдохнуть, как вдруг этот проклятый овраг пре-
граждает мне путь! Вверять ли мне мое слабое
тело этим темным водам, убежищу страшного
крокодила?
Вопрос старика остался без ответа. Желая
скорее добраться до видневшегося вдали госте-
приимного крова, он поднял свою ношу, опираясь
на посох, спустился по откосу в овраг, измерил
посохом глубину его и вошел в воду. Ноги его
скользили по илистому дну, а длинные стебли ло-
тоса замедляли его путь; тем не менее, он вскоре
достиг противоположного берега. Но едва успел
он вступить на берег, как из воды показалась
отвратительная голова огромного крокодила, и
острые зубы чудовища крепко вонзились в ногу
старика. Старик с громким криком упал на землю;
корзины его разлетелись в разные стороны; из
них торопливо выползло множество змей, которые
быстро скрылись в высокой траве.
Несчастный старик, падая, ухватился за крепкий
тростник, покрывавший берег. Крокодил, не ожи-
давший встретить сопротивление, поднял над во-
дой голову, пытаясь увлечь за собою свою
жертву.
7
Борьба продолжалась всего несколько мгнове-
ний. Выбившись из сил, старик выпустил из рук
тростник, быстро повернулся к чудовищу и, ухва-
тившись за его голову, мгновенно выдавил ему
оба глаза.
Животное закричало от боли, выпустило до-
бычу и быстро скрылось в мутной воде.
Несмотря на ужасную рану на ноге, путник
поспешно отполз подальше от берега. Но раньше,
чем взобраться на откос, отделявший его от
равнины, он принялся искать свои корзины. Он
вскоре нашел их и убедился, что они пусты.
— Увы, все ушли! — вскричал он в отчаянии.—
Где вы, мои милые спутники, мои дорогие друзья?—
продолжал он мягким, ласковым голосом, как бы
ожидая ответа от своих любимцев, скрывшихся
в густой траве. — Все до единой ушли! Неужели
я затем лишь спасся от страшных челюстей кро-
кодила, чтобы разлучиться с дорогими моему
сердцу друзьями? Возвратитесь, мои кормилицы!
В ответ на его зов в траве послышался легкий
шорох и вслед затем показалась великолепная
черная кобра (очковая змея), одна из самых ядо-
витых змей. Она тихо подползла к ногам старика»
поднялась перед ним и с легким свистом раздула
свой капюшон.
При этом знакомом звуке несчастный „закли-
натель" змей быстро нагнулся, взял осторожно
змею в руки, и вместо того, чтобы положить
в корзину, сунул ее за-пазуху, под лохмотья.
8
Борьба продолжалась всего несколько мгновений (стр. 8)
Змея, повидимому, была знакома с этим уютным
местом и, довольная, тотчас свернулась клубком
у самого его сердца.
Старик снял висевшую у него на боку сопилку
и стал извлекать из нее нежные звуки в надежде
вернуть своих любимиц. Он нежно звал их, суля
несбыточные награды, — но все было напрасно:
на его зов отзывалось одно лишь эхо. Прождав
напрасно некоторое время, старик взял свой по-
сох и корзины и с трудом поднялся на откос.
Это был Мали, укротитель змей. Он возвра-
щался с ярмарки в Голи, где заставлял своих змей
танцевать перед богиней Кали. Но верующих
в Индии становится все меньше, и дары их оску-
девают, так что Мали возвращался таким же ни-
щим, каким он прибыл на ярмарку.
Тем временем солнце уже взошло на безоблач-
ном небе и осветило необозримую равнину. Ста-
рик выбрался на дорогу, но силы скоро изменили
ему; страдая от раны, он в изнеможении опустился
на землю, несмотря на то, что оставалось не более
версты до красивого здания, принадлежавшего,
повидимому, европейцу-плантатору. Но* и этот
короткий путь был для него слишком велик.
Передохнув с минуту, старик поднялся и снова
побрел; но сделав несколько шагов, он упал от
невыносимой боли и вскоре лишился чувств.
11
ГЛАВА II
СЕМЕЙСТВО БУРКЬЕН
Европеец-плантатор. — Возвращение Андре. —
Брат и сестра. — Утренняя прогулка. — Нищий
Мали не напрасно расчитывал на отдых под
крышей дома, до которого ему так трудно было
добраться. Там жил саиб, европеец Буркьен, один
из самых богатых землевладельцев края.
Буркьен не был чужестранцем и не походил
на тех европейцев, которые селятся в Индии с
целью разбогатеть и затем вернуться на родину;
эти временные владельцы только разоряют страну
и, угнетая население, возбуждают к себе общую
ненависть.
Туземцы считали Буркьена скорее индусом,
нежели европейцем, и хотя переделали его фран-
цузское имя на свой индусский манер, называли
не иначе как Бур-хан, т. е. „злой хозяин",—
однако, любили его за доброту и щедрость.
Буркьен родился в Индии и пользовался поче-
том индусов, прежде всего, как внук славного
деда своего, Гектора Буркьена, храброго защит-
ника Алигара.
12
Гектор Буркьен, родом парижанин, принадле-
жал к числу тех французских искателей приклю-
чений, которые в конце прошлого столетия посту-
пали на индусскую службу, чтобы сражаться
против англичан.
Женившись на дочери владетельного индус-
ского принца, Гектор Буркьен получил за нею
в приданое поместье Гандапур, на берегу Ганга,
между Каунпором и Битуром. После поражения
при Ласвари, он поселился в этом поместье с же-
ною и сыном, и основал здесь обширную факто-
рию индиго.
Внук его, Арман Буркьен, посетил Европу. Там
он женился в Париже и вскоре вернулся в Индию.
Когда сыну его Андре исполнилось двенадцать
лет, он отослал его в Париж для окончания обра-
зования. Через два года после отъезда сына, он
лишился матери, а вскоре затем и жены, которая
оставила ему прелестную девочку, четырнадцати-
летнюю дочь Берту.
Одиночество показалось плантатару до того
невыносимым, что он решил вызвать сына домой.
В январе 1857 года юноша прибыл в Калькутту
и через месяц, побывав в чудесном Бенаресе,
приехал в Гандапур, — накануне того дня, с кото-
рого начинается наш рассказ.
Андре был красивый, стройный юноша пятна-
дцати лет. Его смуглое лицо с прекрасными голу-
быми глазами соединяло красоту двух типов —
индусского и французского. Париж поразил его
13
своею лихорадочною жизнью, огромными домами
и мощеными улицами. Но замкнутая жизнь лицея
так резко отличалась от простора Индии, что он
давно стосковался бы по родному крову, если бы
не обещал матери прилежно учиться. И действи-
тельно, Андре учился прилежно и мужественно
переносил затворническую жизнь. В лицее он
оставил по себе самые лучшие воспоминания.
Вызов отца несказанно обрадовал его, и он с ра-
достью вступил на индийскую почву.
Сгорая желанием повидать знакомые, дорогие
места, Андре поднялся на другой день на заре
и поспешил в конюшню, чтобы оседлать свою лю-
бимую лошадь Жальди. Вдруг он услыхал чьи-то
легкие, торопливые шаги и, повернув голову, уви-
дал на пороге конюшни свою сестру.
— Ах, ты хитрец! — воскликнула молодая де-
вушка, грозя ему пальцем. — Едва успел приехать,
как уже снова собрался бежать, забыв совсем
о своем товарище детства!
— Нет, не забыл, — отвечал Андре, целуя
Берту, — но я всю ночь не мог сомкнуть глаз от не-
терпения повидать знакомые места и хотел поско-
рее прокатиться, чтобы вернуться к твоему выходу.
— Пустые отговорки! Изволь, в наказание,
сейчас же оседлать мою Нилу и ехать со мною!
— Подчиняюсь безропотно этому наказанию!—
засмеялся Андре, и поспешил оседлать лошадей.
Несколько минут спустя молодые люди мча-
лись по обширной равнине. Первые лучи солнца
14
уже золотили вершины стройных пальм, не успев
еще коснуться роскошной растительности полей,
окутанных синеватым туманом. Перед глазами на-
ших героев расстилалась необозримая равнина
с прекрасными, обработанными полями, на кото-
рых колосья ячменя поднимались выше голов
лошадей; затем следовали обширные поля индиго
с золотистыми цветами, гряды с многоцветным
маком, волнующиеся нивы и поля с сахарным
тростником; далее виднелись зеленеющие леса,
в которых в изобилии встречались фиговые, гру-
шевые и апельсиновые деревья, обремененные
зрелыми плодами. Насколько мог видеть глаз,
благодатная почва повсюду в изобилии снабжала
владельца самыми разнообразными дарами при-
роды.
Андре был в восхищении от окружавшей его
природы, чем не мало удивлял свою сестру.
— Тебе, сестрица, — воскликнул он, — все это
кажется весьма естественным, потому что ты не
бывала в других странах и привыкла видеть эту
благодать!
— Мне кажется, Европа не менее прекрасна,—
заметила девушка с легким вздохом сожа-
ления.
— Конечно, дорогая сестра; но если бы почва
Индии обрабатывалась так же прилежно, как в
Европе, она могла бы прокормить миллиард людей,
вместо населяющих ее двухсот миллионов. Здесь
все поражает величием и грандиозными разме-
15
рами!^Альпы ничто в сравнении с нашими Гима-
лаями. Чтобы образовать такую реку, как наш
могучий Ганг, пришлось бы слить в одну мно-
жество европейских рек. У нас солнце круглый
год согревает почву, между тем, как там целыми
месяцами лучи его слабо пробиваются сквозь
свинцовые тучи. Там с наступлением зимы вся
природа погружается в долгий сон. Тогда солнце
лишь изредка показывается на далеком небо-
склоне, деревья теряют свою листву, с полей
исчезают цветы и плоды, и почва покрывается
белым снежным покровом; реки застывают, тече-
ние их как будто останавливается под толстою
ледяною корою, и жители укрываются в домах
или выходят, укутавшись в теплые одежды, из
опасения простудиться и захворать.
— Брррр! Меня от одних слов твоих бросает
в озноб!—воскликнула Берта.
— Тем не менее европейцы совсем не считают
себя несчастными. Благодаря трудолюбию и изо-
бретательности, они легко переносят суровый
климат. В то время, как индус довольствуется
ничтожной тряпкой, прикрывающей его пояс и
голову, утоляет голод несколькими плодами и
ищет себе защиты от непогоды под лиственным
кровом,—европейцы должны иметь теплую одежду,
питательную пищу и прочный кров, под которым
они проводят большую часть своей жизни.
В Европе нельзя быть праздным;’там идет беспре-
рывная борьба за существование. Но довольно,
я философствую точно профессор, вместо того,
чтобы восхищаться окружающей нас красотою.
Солнце жгло невыносимо, и Берта напомнила
брату, что пора вернуться' домой, так как отец
наверно ожидает их с нетерпением.
— Я хочу поклониться Гангу — нашему кор-
мильцу и отцу, как называют его индусы. Вперед,
сестрица! Мы скоро домчимся до берега.
Молодые люди галопом поскакали вперед и
вскоре увидали залитые солнцем прекрасные,
голубые воды реки. Вдруг Жальди, лошадь Андре,
так неожиданно бросилась в сторону, что едва
не сбросила седока. Укрепившись в седле, Андре
стал успокаивать своего коня. В то же время он
заметил, что сестра его изменилась в лице и
быстро осадила лошадь.
— Что с тобою, сестрица? — крикнул он ей. —
Неужели ты сделалась трусихой? Жальди, как
видно, не узнает меня, но я докажу ему, что меня
не так-то легко сбросить с седла.
— Взгляни сюда!—вскричала девушка в ужасе,
указывая на лежавшего на дороге путника.
Андре быстро спешился и, бросив сестре по-
водья, подошел к старику Мали. С трудом от-
тащил он его к откосу дороги. Он убедился, что
нищий жив, хотя одежда его была вся в крови,
а на ноге зияла большая рана.
Оставив раненого под надзором сестры, успев-
шей тем временем успокоиться и сойти с ло-
шади,— Андре побежал к реке, намочй^свой~
Платок и, вернувшись, обвязал им голову бедного
путника. Из груди старика вырвался глубокий
вздох; он вскоре очнулся и с изумлением взглянул
на молодых людей.
— Ах, саибы! — пробормотал он едва слышно.
— Да, старик, мы саибы,—ответил Андре;—но
будь покоен, мы не обидим тебя. Скажи, что с
тобой случилось?
— При переходе через овраг на меня напал
крокодил,—ответил Мали, — я так ослабел, что не
могу идти дальше.
— Как ужасно! — вскричала Берта. — Мы
возьмем тебя с собою, я уверена, что отец наш
приютит тебя.
— Вы слишком добры,—ответил Мали слабым
голосом;—но я не в силах дотащиться до вашего
дома. Оставьте меня здесь и пришлите мне не-
много пищи. Я отдохну тут с денек, а потом,
надеюсь, как-нибудь дотащусь до моей хижины.
— Нет, это невозможно, друг мой, — заметил
Андре.—Солнце еще больше растравит твою рану.
Садись на мою лошадь, и мы скоро доберемся до
дому.
— Сесть на вашу лошадь!—удивился Мали.—
Разве вы не видите, что я нищий, презренный
нат!
— Нищий ли ты, или нет — мне все равно;
садись на мою лошадь,—я требую этого.
Настойчивость Андре заставила старика пови-
новаться. Он пробормотал несколько слов в виде
извинения и с помощью молодых людей взо-
брался на лошадь, которую Андре повел в по-
воду домой. Вид нищего, сопровождаемого моло-
дыми европейцами, представлял невиданное зре-
лище для Индии, где глубокая бездна разделяет
все касты (классы). Такой поступок со стороны
саибов, властителей страны, мог считаться настоя-
щим подвигом.
Немудрено, что многочисленная дворня Буркь-
енов была поражена видом странного поезда, при-
бывшего в факторию. Молодые люди не напрасно
расчитывали на гостеприимство отца: по его
распоряжению, укротителя змей 'поместили в
маленькой хижине фермы, где ему была оказана
необходимая помощь.
19
ГЛАВА III
КОБРА САПРАНИ1)
Таинственная собеседница- — Сапрани. — Рассказ
Мали.—Ум змей
На другой день утром Андре и Берта отпра-
вились проведать старика. На пороге они встре-
тили туземного врача, которого еще накануне
позвали к больному. Он успокоил молодых людей,
сказав им, что кости не повреждены и рана по-
этому не опасна; через несколько дней Мали
совсем оправится.
Довольные этою вестью, Андре и Берта на-
правились к больному, но, подходя к хижине,
остановились, услышав, что старик ласково раз-
говаривал с кем-то.
— Ты, моя Сапрани, — говорил старик, — моя
верная подруга. Все покинули меня в минуту
невзгоды, и лишь ты одна, моя красавица, оста-
лась мне верною. Зато отныне все ласки, вся
любовь моя принадлежат тебе. В Бенаресе я
куплю тонкой кисеи для твоего мягкого ложа и
!) Сапрани—царица змей.
20
к
и украшу мой тумриль х) кораллами, чтобы радо-
вать твой ясный взор, а когда поймаю беглецов,
заставлю их в торжественные дни ползать перед
тобою.
Кто же эта таинственная подруга, с которой
так нежно разговаривал нищий? Молодые люди
тихо подошли к порогу и с любопытством загля-
нули в хижину.
Каково же было их изумление, когда они уви-
дели, что Мали полулежал на тростниковой
цыновке, и взор его с любовью отдыхал на пре-
красной, черной кобре—самой ядовитой змее
Индии. Поднявшись на свернутом в кольцо хвосте
и раздув свой капюшон, пресмыкающееся мерно
покачивалось перед стариком из стороны в сто-
рону, как бы прислушиваясь к обещаниям и
нежным именам, ласкавшим ее слух, подобно
чудесной музыке.
У Берты вырвался невольный крик ужаса, испу-
гавший змею; она быстро развернулась и с шипе-
нием скрылась под цыновку. Выдав таким образом
свое присутствие, молодые люди вошли в хижину.
— Это вы, добрые саибы! — воскликнул Мали. —
Добро пожаловать!
Заметив, что молодые люди не решаются по-
дойти к нему, он успокоил их:
— Не бойтесь, добрые саибы! Моя Сапрани
умеет отличать моих друзей и не причинит вам
х) Сопилка
21
никакого зла. Она сделалась робкой вследствие
последних наших невзгод и потому испугалась
вашего прихода.
— Значит, ты разговаривал с этой гадкой
змеей,—сказала Берта.—Я ненавижу змей, и отец
мой приказал убивать этих гадов, где бы они не
встретились.
— Змея змее рознь, — возразил Мали. — Я уве-
рен, что ваш отец не обидит моей подруги. И вы
сами полюбите мою милую Сапрани, когда позна-
комитесь с нею поближе.
— Ну, этого, кажется, никогда не будет,—
заметил Андре,—моя сестра ужасная трусиха; ну,
а отец, конечно, не обидит твоей змеи, к которой
ты так сильно привязан.
Берта слегка поморщилась ,при замечании
брата относительно ее мужества, но ничего не
возразила.
— Как ты чувствуешь себя сегодня?—спросил
Андре старика. — Доктор успокоил нас и сказал,
что ты вскоре будешь в состоянии отправиться в
путь.
— Я еще слишком слаб, — ответил старик; —
надеюсь, вы позволите мне отдохнуть здесь не-
сколько дней...
— Конечно, друг мой, — прервал его Андре,—
оставайся здесь, сколько хочешь. Отец охотно
разрешит тебе это.
— Благодарю вас, добрый саиб. — Дня через
два я все-таки должен отправиться в путь. Во
22
время моего несчастного приключения я растерял
всех моих змей, за исключением Сапрани. Я уве-
рен, что они уползли недалеко, и надеюсь скоро
отыскать их.
— На что вам эти отвратительные гады? —
спросила Берта, содрогнувшись.
— Это мои кормильцы. Я приучил их слу-
шаться моего голоса и показываю их в городах
и селах. Завидев толпу народа, я останавливаюсь
и начинаю играть на моем тумриле. Змеи выпол-
зают из корзин одна за другой, становятся у ног
моих в ряд, и раздув свои капюшоны, пляшут под
такт моей музыки. В заключение они обвиваются
вокруг моего тела, всползают мне на голову и,
составив из себя венец с шипящими головами,
делают меня похожим на самого грозного Сиву.
Тогда медные деньги дождем сыплются на меня
со всех сторон. От Гималаев до реки Нербудды
все знают Мали, укротителя змей. Нет праздника,
куда не пригласили бы меня, потому что никто
не сможет так искусно заставить змей плясать
перед алтарем красной Кали.
Андре ласково перебил старика:
— Ты обещал нам рассказать историю твоей
любимицы кобры. Расскажи, мы рады тебя
послушать.
Эти слова, повидимому, обрадовали старика.
Берта из предосторожности села близ дверей,
а Андре растянулся на цыновке возле укротителя
змей-
23
— Года два тому назад, — начал Мали, — я
отправился с моими змеями на ярмарку в Бильзу.
Вы знаете, конечно, что этот город более 20-ти
столетий славится своими прекрасными памятни-
ками, равно как и своим положением при истоке
Бетвы, изливающейся из Виндийских гор. Окрест-
ности отличаются диким видом, покрыты непрохо-
димыми лесами и населены кровожадными гон-
дами и жестокими билями1). Но мне нечего было
опасаться этих дикарей: они чтили меня и дро-
жали от страха при одном моем виде. Мне угро-
жала другая опасность—встреча с дикими зверями,
которые водились во множестве в тех местах.
Поэтому я вынужден был итти днем, во время
сильного зноя, когда хищные звери скрываются в
своих логовищах.
Однако, я счастливо добрался до селения, от
которого мне оставался лишь один день 'пути до
Бильзы. Но там я узнал от жителей, что в окрест-
ностях свирепствует тигр-людоед, жертвой кото-
рого сделались за неделю перед тем два неосто-
рожных путника. Меня убеждали итти по другой
дороге, но для этого мне пришлось бы делать
далекий обход, требовавший лишних 3 дня пути.
Время было дорого; мне надо было поспеть к
открытию ярмарки. Поэтому я решился итти пря-
мым путем и, несмотря на все предостережения,
J) К первобытным обитателям Передней Индии принадле-
жат, между прочими, дикие племена гондов в Гондове н бнлей
(одно из племен, обитающих в джунглях).
24
Тигр валялся в припадке бешеной ярости (стр. 27)
бодро направился к лесу. По мере того, как я
углублялся в чащу, мною постепенно овладевал
страх. К тому же мои корзины были очень тяжелы
и сильно затрудняли мой путь; за несколько дней
перед тем я поймал несколько молодых кобр,
которые значительно увеличивали вес моей ноши.
Я шел уже часа два и приближался, как мне
казалось, к опушке леса; я радовался, что избрал
прямой путь,—как вдруг, обходя большую скалу,
очутился с глазу на глаз с огромным тигром, ве-
личиною с буйвола.
Выронив со страху мои корзины и не замечая,
что змеи мои расползаются во все стороны, я
остановился, как вкопанный, перед страшным
врагом. Он медленно приближался ко мне, но я и
не думал спасаться. Тигр испустил дикий рев и,
сделав, огромный прыжок, мгновенно бросил меня
на землю. Закрыв глаза, я задыхался под тяжестью
огромного зверя и чувствовал, '.как когти его
вонзились в мою грудь и ноги. Я находился еще
в полном сознании и недоумевал, почему зверь
щадит мою жизнь,—как вдруг, к моему изумле-
нию, почувствовал себя свободным. Открыв глаза,
я увидал, что шагах в трех от меня тигр валялся
в припадке бешеной ярости. В течение четверти
часа метался он по земле в предсмертных судоро-
гах и, наконец, растянулся неподвижно на траве.
В течение нескольких минут я не двигался с
места. Наконец, убедившись, что зверь неподви-
жен, я поднялся и осторожно подошел к нему.—
27
Оказалось, что тигр околел. Собрав своих змей,
скрывавшихся в соседних кустах, я уже намере-
вался удалиться от этого злосчастного места, как
вдруг заметил, что у меня недостает молодой
кобры, одной из самых разумных и преданных
мне любимиц. Все мои поиски оказались тщетными.
Уходя, мне вздумалось еще раз взглянуть на
тигра—и что же представилось моим глазам? Моя
юная Сапрани обвилась вокруг шеи чудовища и
впилась в его горло своими ядовитыми клыками.
Тут я понял все: Сапрани спасла меня от
смерти.
Когда я в тот же день прибыл в Бильзу, весть
о моем чудесном спасении быстро разнеслась по
всему городу. Народ громко- ликовал, все хотели
видеть царицу змей, и я ушел из Бильзы осыпан-
ный подарками. Как же мне после этого не любить
мою добрую, преданную подругу? Не далее, как
вчера, она одна осталась мне верной и не поки-
нула меня во время несчастья.
— Вы правы, — воскликнула Берта, — Сапрани
обладает хорошими качествами! В награду за это
я с сегодняшнего дня прикажу давать ей по
чашке молока.
— О, вы можете быть уверены, что она будет
вам за это благодарна!—ответил Мали.
В это время змея, как будто поняв, о чем шла
речь, высунула голову из-под цыновки, а затем,
сделавшись смелее, выползла на середину
хижины.
28
Это было слишком большое испытание для
мужества Берты,—она закрыла лицо руками и
опрометью выбежала из хижины.
Андре был мужественнее сестры. Он ,остался
со стариком, желая ближе взглянуть на его люби-
мицу. Сапрани была прелестная кобра, длиною в
два аршина; ее блестящее, гибкое тело было по-
крыто черной чешуей, украшенной правильными
рядами желтых пятен. По данному Мали знаку,
кобра поднялась и, раздув свой капюшон, пока-
зала два черных очкообразных круга, украшавших
ее шею.
— Неужели такое небольшое животное в
состоянии убить в несколько минут тигра? —спро-
сил юноша укротителя.
— Укушенный коброй тигр околевает менее
чем в четверть часа,—ответил Мали.
— А человек?
— Человек умрет в несколько минут.
— В несколько минут!—удивился юноша.
— Да, калькутские ученые утверждают, что
яд кобры убивает человека в полторы минуты.
— Это ужасно! — воскликнул Андре. — Наде-
юсь, Сапрани никогда не примет меня за врага.
— На этот счет будьте покойны, дорогой
саиб,—ответил с живостью старик. — Отныне Мали
и Сапрани всецело принадлежат вам. Вы можете
располагать ими по своему усмотрению.
29
ГЛАВА IV
У БИТУРСКОГО РАДЖИ
Андре. — Бенарес. — Обычаи. — „Дурна“ и „Тpa-
ra".— Танец я«ц. — Два слова о классовом раз-
личии. — Первое предостережение
Андре был очень впечатлительным юношей.
Бьющее в глаза неравенство классов в Индии
поразило его. Посетив Бенарес и некоторые другие
замечательные места страны, он увидал бесправие
низших классов, отверженность париев, надмен-
ность браминов и богачей. Разделенный на касты
(подобие европейских классов) народ задыхался в
этих клеточках, изобретенных хитроумными священ-
нослужителями, которые поддерживали такой поря-
док, пользуясь народной темнотой и невежеством.
Андре знал, что в Париже тоже не все люди
равны между собой, что и там блага жизни пре-
доставлены людям далеко неравномерно; и тем
не менее, в Индии нищета и бесправие одних
и безмерная власть и богатство других поразили
его. Еще в лицее он задумывался над сущностью
человеческих отношений. Он видел, что рабочие
в своих мастерских, крестьяне на своих полях —
30
обречены на полуголодное существование бесправ-
ных рабов, а плодами их трудов пользуются привил-
легированные классы, не ударяющие пальцем
о палец для создания этих благ. Такое положение
возмущало честного^ юношу, и он обещал себе
в дальнейшей жизни трудиться, не покладая рук
наравне с рабочими, внушавшими ему симпатию.
Андре ясно не сознавал, в чем именно будет
состоять эта работа; но ему представлялась полной
удовольствия и радостного труда жизнь в фактории
отца — с полевыми работами, с посещениями леса
и лугов, где пасутся отцовские стада. Эти идил-
лические картины, которые Андре рисовал себе
еще в Париже, побледнели^ и расплылись, когда
юноша прибыл в Индию. Все, что он успел увидеть
до приезда в дом отца, за тот месяц, который
он провел, путешествуя по Индии, наводило его
на печальное размышления. Юноша спешил поде-
литься своими впечатлениями с сестрой Бертой,
которая вовсе не знала жизни.
Через несколько дней, когда Андре отдохнул
от путешествия, он уединился с Бертой в отда-
ленном уголке сада и рассказал ей о Бенаресе.
— В Бенарес я прибыл незадолго до заката,
причалив у лестницы Гаты, неподалеку от знаме-
нитой пагоды Шивы, где брамины так обирают
легковерных индусов.
Когда подымаешься вверх по Гангу, то прежде
всего замечаешь верхушки минаретов, возвышаю-
щиеся над громадами дворцов. Эти грациозные
31
башенки живописно разбросаны по всему берегу
на протяжении многих кварталов.
Нельзя забыть панорамы, которую составляют
храмы, башни, колоннады, высокие набережные,
террасы с балюстрадами в сочетании с пышной
листвой баобабов, тамариндов и бананов; прекрас-
ное зрелище представляют собою величественные
деревья, осыпанные кистями цветов, и здания,
покрытые скульптурными украшениями.
Вместо набережных —гигантские лестницы, сту-
пени которых спускаются к самым водам Ганга.
Наверху стоят Гаты, нечто вроде монументов,
состоящих из четырех колонн, соединенных между
собою одним карнизом. От восхода до заката
солнца эти лестницы покрыты толпами кули (груз-
чиков), которые разгружают и нагружают неболь-
шие суда, снующие вверх и вниз по реке и до-
ставляющие товары из Бенгалии, Европы и Азии.
Кули трудятся очень тяжело. Голые, изможденные
тела их облиты потом. Мускулы их напряжены,
жилы на лбу вздуты. Почти не отдыхая, питаясь
незначительными порциями риса, эти люди рабо-
тают не меньше вьючных животных, едва выраба-
тывая себе на пропитание. Мне было очень тяжело
видеть грузчиков в Бенаресе.
— А каковы бенгальские женщины? — перебила
брата Берта. — Говорят, они очень красивы?
— Да, я видел их в Бенаресе — начал Андре: —
на закате солнца тысячи мужчин и жен< чн спу-
скаются по ступеням Гат, чтоб совершить вечернее
32
омовение в священных водах Ганга. Как прекрасны
женщины Бенгалии! Если только они не изнурены
тяжкими работами под палящими лучами солнца,
то все они почти без исключения замечательно
красивы. У них крошечные ручки и ножки, легкие
грациозные движения, большие томные глаза, во-
лосы длинные и шелковистые, кожа тонкая и неж-
ная. Ни один скульптор или художник не нашел бы
в бенгальских женщинах никаких недостатков.
— Где ж ты жил в Бенаресе? — спросила Берта.
— О, мой дом был построен по очень ориги-
нальному плану, — ответил Андре. — Все окна в нем
выходили только в одну сторону и из всех окон
виден был Ганг. Дом состоял из семи этажей, и все
комнаты выходили на крытые галлереи и на тер-
расы, спускавшиеся к набережной. При этом сооб-
щение между этажами было очень странное. Для
того, чтобы попасть из одного этажа в другой,
нужно было сначала пройти всю амфиладу комнат
и затем уже по лестнице в две, три ступенки под-
няться в следующий этаж, здесь тоже пройти все
комнаты, в последней — вновь лестница в третий
этаж, и так до шестого, а в седьмой можно было
попасть лишь по подъемному мостику на цепях.
В седьмом этаже был удивительно чистый
и свежий воздух и великолепный вид на Ганг.
С потолка спускались на бронзовых цепях
лампы, в виде шаров молочного цвета, так что
свет прс^мкал во все уголки комнаты, позволяя
читать даже самую мелкую печать. Тут были
зз
небольшие медные жаровни, на которых постоянно
лежали тлеющие угли. Время от времени угли
посыпались душистым порошком, в состав которого
входит сантал, корень ириса, ладан и мирра. Таким
образом, воздух в комнате всегда был благовонным.
— Расскажи мне, Андре, еще что-нибудь о самом
городе, — попросила девушка.
— Чтобы иметь настоящее представление
о городе, надо углубиться внутрь, пройти узкие
и извилистые улицы, многочисленные лабиринты
и с какой-нибудь возвышенной точки взглянуть
на каждый квартал. Лучше всего влезать на мина-
реты мечетей; но лестницы мечетей, лишенные
решеток, узки и круты, так что довольно опасны
для того, кто страдает головокружением.
Когда я однажды достиг купола минарета,
я был награжден великолепным видом Бенареса.
У моих ног расстилались чудесные сады, красивые
площади и дворцы, а вдали я видел плодородные
равнины, кудрявые леса и величавую реку. Ты-
сячи небольших, но удивительно красивых особня-
ков окружены прелестными цветниками, и почти
в каждом из них центральное место занимает
фонтан. Легкий ветерок разносит его серебристую
влажную пыль на роскошные цветы и освежает
их в знойный полдень. А в садах порхают гор-
линки, зеленые голуби, воробьи с черными го-
ловками и желтыми грудками, попугаи всех цве-
тов и оттенков, начиная с больших ора—белых,
красных, лиловых или синих—и до маленьких зе-
34
леных попугайчиков; и все это пернатое население
щебетало, пело, перекликалось, перепархивая с
ветки на ветку.
— Видел ли ты там священных животных? —
спросила Берта.
— Да, я видел трех быков, посвященных бо-
жественной троице: Браме, Вишну и Шиве. Они
жили во дворе главной пагоды Бенареса, но раз-
гуливали без всякого присмотра по базарам го-
рода и питались овощами с лотков торговцев,
которые не смели им отказать в пище. Законом
воспрещается не только мучить священных живот-
ных, но даже дразнить их. За ними ухаживают,
прекрасно их кормят и поят. Они слоняются по
окраинам города, отдыхают среди рисовых полей
или в огородах; эти раскормленные ленивые жи-
вотные только мешают всем, но прогнать их никто
не решается: индус должен терпеливо ожидать,
пока священному быку будет угодно подняться
и уйти добровольно. Правда, мусульмане и парии
мало стесняются со священными животными: они
их просто гонят палками. А зачастую, в безлун-
ную ночь, когда никто не видит, они преспокойно
уведут животное и в укромном уголке перережут
ему горло. Такой случай был при мне в Бенаресе,
и с заподозренным в убийстве парнем не церемо-
нились: его по-просту безжалостно убили.
— Какой ужас! — перебила рассказчика се-
стра,— расскажи о чем-нибудь менее страшном,
Андре, — попросила она его.
35
— Интересны обычаи, сохранившиеся с неза-
памятных времен в Бенгалии. Мне рассказывали,
что в Бенаресе был объявлен Дурно по случаю
одного распоряжения английского генерал-губер-
натора Калькутты.
Дурно — один из старейших обычаев Индии,
и прежде к нему относились с большим почте-
нием. Вот в чем он заключается. Когда кредитор
ничего не может получить с богатого и влиятель-
ного должника, или если какой-нибудь бедняк
видит, что ему не выпутаться из когтей своего
кредитора, то ему остается Дурно.
Он посыпает себе пеплом голову, надевает
траурные одежды и отправляется на главную пло-
щадь, восклицая: — Я объявляю Дурно против
такого-то!
С этого момента он не должен ни есть, ни
пить, пока не добьется справедливости.
Если его противник допускает, чтобы он умер
в таком состоянии, то толпа устраивает жертве
торжественные похороны и принимает на себя
месть за нее.
Враг умершего объявляется народом вне за-
кона, ему отказывают в рисе, в воде, в огне,
никто не хочет с ним сноситься, он извергнут из
общества, и убить его считается добрым делом,
так как таким поступком уничтожается нечистое
существо.
Власть этого обычая такова, что каждый, про-
тив кого объявлен Дурно, должен уступить, так
36
как смерть того, кого он преследовал, является
сигналом неминуемой смерти его самого; если
даже он уедет или окружит себя самыми вер-
ными, самыми бдительными слугами, — все равно,
рано или поздно его найдут дома в кровати, или
где-нибудь на краю дороги с кинжалом в сердце.
Несколько лет тому назад генерал-губернатор
Калькутты издал приказ, который обязывал му-
сульман убивать коров и быков, мясом которых
они питаются, на берегу Ганга, с тою целью,
чтобы внутренности и кровь убитых животных
тотчас же уносились водами реки.
Весь Бенарес страшно возмутился: неужели
позволят „неверным" так осквернить „священную"
реку!.. Если только это допустят, то Бенарес пе-
рестанет быть священным городом...
Обратились к генерал-губернатору со смирен-
ной просьбой отменить приказ.
Но тот даже не удостоил ответом.
Сейчас же образовываются группы, выбирают
депутатов и шлют в Калькутту... Но депутация
возвращается, не добившись ничего.
Тогда все население грозит губернатору объ-
явить против него Дурно.
Тот лишь рассмеялся, но скоро пришлось
мистеру Джону раскаяться в своем упорстве.
В одно утро все население Бенареса (свыше
пятисот тысяч душ) вышло на улицы в траурных
одеждах: и все расселись на земле против своих
жилищ, восклицая:
37
— Я объявляю Дурно против губернатора
Калькутты и мусульман, убийц животных.
В одно мгновенье остановились все дела, все
лавки закрылись, путешественники, а в особен-
ности мусульмане, спешно бегут из города... В те-
чение двадцати четырех часов никто—ни мужчина,
ни женщина, ни ребенок не позволили себе отсту-
пить, никто не ел, не пил и не спал.
Весь Бенарес обрек себя на смерть, желая до-
биться справедливости.
Губернатор, испуганный этой манифестацией,
отменил приказ и донес об этом своему началь-
нику. Тот уволил своего подчиненного, поло-
жившего конец такой ужасной забастовке, но при-
каз, конечно, возобновлен не был.
В Бенгалии существует еще один обычай, ко-
торый несколько похож на предыдущий, но выра-
жается еще резче.
Существующей в Индии касте скороходов, но-
сильщиков паланкинов и коммиссионеров обыкно-
венно поручают переносить из одной провинции
в другую золото, серебро и драгоценные вещи.
Такие переносчики называются бохи.
Этих бохи можно часто встретить за сто лье
от обитаемых местностей. С своею драгоценною
ношею идут они джунглями, лесами, болотами.
Казалось бы, что их одиночество могло бы со-
блазнить воров... А между тем, ограбление бохи
случается очень редко, едва раз или два в сто-
летие.
38
Бохи, по большей части, очень тщедушен, но
для самозащиты у него есть ужасное орудие —трага.
Если его ограбили, он считается обесчещенным
и не может уже вернуться ни в свою касту, ни
в свою семью, так как дает следующую клятву:—
я доставлю этот предмет по назначению, или
умру.
Несчастный, у которого отняли его ношу,, за-
калывается на глазах грабителей длинным кинжа-
лом, называемым трага.
Но эта смерть тотчас же поднимает на ноги
всю касту, к которой принадлежала жертва. Бро-
сив все свои дела, с трагами в руках, все члены
касты пускаются преследовать воров и убивают
их всех до последнего, их родственников и дру-
зей, начинается поголовная резня.
Преступление никогда не остается безнаказан-
ным, потому что провинция, в которой пал бохи,
наводняется ожесточенными преследователями, ко-
торые не успокоятся, пока не найдут и не уничто-
жат виновных. Тут примешано еще и религиозное
поверье, что до тех пор, пока не будет отомщен
умерший, ни один из его касты не достигнет не-
бесного блаженства.
Подобные самосуды влекли иногда за собою
ужасные преследования. По одному только по-
дозрению в соучастии или в сокрытии виновных
вырезывались целые деревни.
Поэтому-то бохи можно доверить самую дра-
гоценную кладь, и он доставит ее в целости.
39
— Дорогой Андре, ты прочел мне целую лек-
цию о древних обычаях бенгальцев. Но может
быть, тебе удалось наблюдать индусскую семью
не только на улице, но и дома. Меня особенно
интересуют женщины в индусской семье. Расскажи
мне о них, Андре! — просила девушка.
— Нет, Берта, мне не удалось побывать в
индусском гареме. Я знаю, впрочем, что большая
часть домов в Бенаресе походит на крепости; по-
строены дома так, чтобы не было никакой воз-
можности увидеть в окне женщину и чтобы она
не могла выглянуть в окно на улицу. Высокие
стены окружают дома и сады, откуда бедные
затворницы могут видеть только голубое небо.
Иногда им разрешается, но и то только после
заката солнца, выходит на высокие террасы, где
они могут подышать свежим воздухом.
Мне удалось в Бенаресе побывать на званом
торжестве у одного индуса. Вот о танцах, которые
я там видел, я тебе, пожалуй, расскажу.
Как и все праздники в Индии, торжество на-
чалось научем, танцем баядерок. Это собственно
не танец, а серьезная церемония с религиозным
оттенком. Укутанные в длинную шелковую фату,
баядерки кружились медленно и грациозно, сопро-
вождая свои движения однообразным пением под
такт флейт, цимбалов и тамтамов. 4 -
Танец этот мне не понравился, как и индийские
фокусники, сменившие баядерок. Зато знаменитый
танец яиц, один из самых замечательных и гра-
40
циозных фокусов индусов, привел меня в восхи-
щение. На середину залы вышла танцовщица,
молодая, сильная девушка с корзиной яиц в ру7
ках. На голове ее было надето нечто вроде колеса
из ивовых прутьев. Вокруг колеса висели нитки
на равном расстоянии одна от другой, с петлями
на концах, развязаться которым мешали стеклян-
ные бусины. Раздались мерные, монотонные звуки
музыки, и танцовщица быстро завертелась на
одном месте. Затем, схватив яйцо, она вложила
его в одну из петель, отбросила быстрым движе-
нием, и петля затянулась. Вследствие центробеж-
ной силы, вызываемой быстротою вращения тан-
цовщицы, нитка с яйцом натянулась и приняла
горизонтальное положение, на одном уровне с ко-
лесом. Таким образом, яйца одно за другим были
вложены в петли и образовали горизонтальный
ореол вокруг головы танцовщицы. В то же время
танец становился все быстрее и быстрее, так что
уже едва можно было разглядеть лицо танцов-
щицы. Но вот наступил критический момент: ма-
лейшее неловкое движение или остановка — и яйца
разбились бы одно о другое. Чтобы прекратить
танец, нужно было вынуть их из петель. Эта опе-
рация труднее первой., И вдруг танцовщица быстро
и уверенно схватила одно из яиц и, притянув к себе
нитку, вынула его из петли. То же она проделала
с остальными яйцами и неожиданно остановилась,
нисколько не утомленная быстрым верчением,
которое продолжалось около тридцати минут.
41
— Теперь, Андре, расскажи мне о новостях,
какие ты слышал в Бенаресе, — попросила Берта.
— Там рассказывают, что бенгальские стрелки
в Серампуре месяц тому назад возмутились и пе-
ререзали английских офицеров. Действительно, по-
ведение англичан настолько вызывающе, что чаша
терпения у миролюбивых индусов переполнилась.
И хотя англичанам удалось разбить стрелков, но
в Патне и Агре возмутились сипаи1), которые, по
слухам, уже находятся на пути к Дели.
— Значит, вспыхнуло всеобщее восстание? — пе-
ребила его Берта.
— Похоже на то, сестрица. Во всяком случае,
рассказывают, что недавно индусские рабочие на
порогах своих хижин нашли подброшенные кем-то
чапати (туземные хлебцы), которые служат услов-
ными знаками войны и восстания. Чапати должны
сказать каждому индусу: — Настало время. Запа-
сайся хлебом и отправляйся в путь. Вперед, про-
тив угнетателей - англичан!
— Мне страшно, Андре, хоть я и не чувствую
за собой вины, но ведь я — европеянка, и спра-
ведливый гнев индусов может обратиться против
меня. Пойдем домой, Андре!
И дети побежали вперегонку к дому.
!) Туземные солдаты на английской службе.
42
ГЛАВА V
МЕСТЬ И ПЕИШВА!
Прошлое Мали. — Новое предостережение.—
Зловещие слухи. — Причины восстания.—
Нападение. — Пожар фактории
На следующий день Буркьен поднялся рано и
направился к плантациям смотреть на сбор индиго.
Едва успел он выйти из фактории, как встре-
тил старого Мали. Повидимому, заклинатель змей
собрался в путь, потому что его корзины стояли
около него.
— Что с тобою, Мали? — удивился Буркьен.—
Куда ты собрался в такую раннюю пору?
— Мне пора в путь, — ответил старик.— Как
только соберу своих беглянок, я перейду Ганг
и через несколько часов буду дома.
— И ты хотел уйти, не простившись со мною
и с твоими юными друзьями?
— Нет, дорогой саиб, — сказал Мали. — Я хо-
тел поблагодарить вас и ваших детей за оказан-
ный мне прием. Но перед тем я надеялся встре-
тить вас, чтобы поговорить с вами наедине, и по-
тому ждал вас здесь.
43
— Что тебе надо? — спросил Буркьен.— У тебя
такие хорошие адвокаты, что тебе нечего опа-
саться отказа с моей стороны.
— Мне ничего не надо, — ответил старик,—
вы и без того оказали мне много благодеяний.
Позвольте мне вам сказать кое-что. Сядемте, и
прошу вас, выслушайте меня; я еще так слаб, что
ноги подкашиваются у меня.
Буркьен исполнил желание старика и уселся
с ним на краю дороги.
— Давно, давно тому назад, — начал Мали,—
когда я был еще ребенком, отец привел меня во
дворец Пуна, где во время празднеств Дассары
я вместе с ним заставлял плясать змей. Должно
быть, моя наружность понравилась царице; она
спросила, сколько мне лет, и кончила тем, что
оставила меня при дворе.
Таким образом, я вырос при дворе Пеишвы.
В то время он был могущественный князь. Его
полководцы заняли две трети Индостана и побе-
доносно сражались с англичанами, которые явля-
лись к его двору не высокомерными завоевате-
лями, а скромными послами. Там я видел многих
европейцев, в том числе вашего благородного
деда Бур-хана, оставшегося до конца верным на-
шему делу.
Но вскоре счастье нам изменило — и царица
вынуждена была бежать из своего дворца в Пуна.
Я последовал за нею с несколькими верными
слугами, и мы скрылись в деревушке Бундель-
44
кунд. При царице находился ее новорожденный
сын Нана, наследник царя и единственная надежда
великого магаратского народа.
Мальчик рос в изгнании; я все время нахо-
дился при нем и привязался к нему, как к сыну.
От природы Нана был горд и неукротим, сердце
его, казалось, было вылито из стали; в этом мне
скоро пришлось убедиться. Однажды в наше убе-
жище приехал английский офицер. Он был при-
слан победителем, который предлагал принцу гро-
мадное состояние с условием, чтобы он отказался
от своих прав на престол. Я думал, что Дунду
отвергнет такое предложение, но ошибся — он
принял его.
Эта слабость, эта измена отечеству возмутила
меня, и я в тот же вечер, во время прогулки по
берегу Нербудды, откровенно высказал свое мне-
ние. Взглянув на Дунду, я испугался: так сильно
было впечатление, произведенное моими словами.
— Горе тебе, гнусный колдун, что ты осме-
лился усумниться во мне! — вскричал он вне себя
от гнева. — Знай, Нана никогда не забудет, никогда
не простит! Хотя бы мне пришлось унизиться до
дружбы с подлыми англичанами, — я подчинюсь
этой необходимости, чтобы отомстить за себя!
Мщение мое будет полное, и они смоют своей
кровью слезы, пролитые мною над униженной
и порабощенной родиной! Ты же уйди с моих
глаз, чтобы я никогда не видел более твоего зло-
вещего лица!
45
Никакие мольбы не могли смягчить моего цар-
ственного ученика. Я вынужден был взяться за
нищенский посох и снискивать себе пропитание
ремеслом моего отца. Верьте мне, Бур-хан саиб,
Нана до сих пор ничего не забыл, никого не
простил! Сегодня он украшает свои жертвы цве-
тами, а завтра задушит их!
Слова Мали, звучавшие точно пророчества,
были прерваны радостными криками Берты и
Андре.
— Здравствуй, папа! — кричала Берта, — мы
тебя целый час разыскиваем!
Дети бросились в объятия отца.
— О чем ты разговариваешь с Мали? — спро-
сил Андре отца. — Надеюсь, он не пугал тебя
мрачными предсказаниями войны в ближайшем
будущем.
— Ты уже уходишь, Мали? — спросила Берта.
— Да, милая. Я только поджидал вас, чтобы
проститься с вами.
— Почему ты так спешишь?
— Если я замешкаюсь долее, то не найду
моих змей.
— Опять эти гадкие змеи! — воскликнула мо-
лодая девушка.
Старик поблагодарил всех и, уходя, повторил:
— Не забудьте, что нат Мали предан вам за
то, что вы его спасли от смерти. Если он будет
вам нужен, то позовите его, и он явится, хотя бы
находился в самой глубине Индии...
46
Молодые люди долго смотрели вслед уда-
лявшемуся старику и вернулись в дом лишь
тогда, когда он скрылся за поворотом дороги.
Им казалось, что они расстались с хорошим
другом.
Буркьен сожалел, что де^и прервали рассказ
Мали. В первую минуту он хотел было послать
за ним, но затем решил не придавать особенного
значения словам старика.
В тот же день он получил секретное извещение
о том, что положение дел ухудшается с часу на
час, что восстание становится общим. Инсургенты
уже направлялись к Дели, Удский набоб (на-
местник) также примкнул к восстанию, и опасность
грозила даже Каунпору. Буркьена предупреждали,
чтобы он принял необходимые меры предосто-
рожности.
— Лишь бы только, — подумал Буркьен, вспом-
нив слова Мали, — Нана был способен забыть и
простить! Ведь он очень силен, и его войска
расположены вблизи фактории. Опасность прежде
всего грозит мне и моей семье.
Он решил предупредить об опасности Андре
и Берту и позвал их к себе.
— Дети мои, — начал отец, — вы уже не ма-
ленькие, вы должны понимать, что мы живем
в стране, порабощенной англичанами, и что пора-
ботителй ждет месть со стороны туземцев. А так
как мы — европейцы, то справедливое возмущение
индусов может обратиться и против нас.
47
У меня есть сведения, что восстание уже нача-
лось. Я не хочу, чтобы вам оно казалось беспри-
чинным. Вы должны знать, что вся вина за вос-
стание лежит исключительно на англичанах. Вам
полезно узнать получше Англию, которой многие
приписывают величие души, человечность и ве-
кодушие. Я хочу, дети, сорвать перед вами ту
лицемерную маску, которую носит Англия, и ука-
зать вам на воровство, насилия, постыдные убий-
ства, которыми грязнит себя уже около двух сто-
летий эта нация пленителей моря.
Индусам проповедуют любовь, милосердие,
христианское братство, а они видят, что англи-
чане продолжают отбирать индусские владения
одно за другим. Им дают много библий, зато у
них отнимают все, что можно отнять, и благосо-
стояние страны падает, мало-по-малу нищета
проникает чуть ли не в каждую семью.
Вы должны знать, что Англия является винов-
ницей ужасного голода, который опустошает
Индию через каждые пять, шесть лет.
С одной стороны, она отказывается исправить
громадную систему орошения прудов, каналов,
устроенных еще при браминах для сбережения
воды при ливнях и для поливки полей в сухое
время года; а с другой стороны, она позволяет
своим купцам спекулировать на народном бедствии:
они вывозят в громадном количестве хлеб, не
заботясь о тех миллионах индусов, которые уми-
рают от голода.
48
Вся Индия покрыта развалинами, и каждые
пять лет в Индии умирают от голода двести,
триста тысяч человек; гибнут они на дорогах, на
уединенных тропинках, в джунглях, где дикие
звери пожирают их еще живыми.
Я сам видел людей, приносивших своих уми-
рающих от голода детей к дверям наших
жилищ.
— Возьмите их, — говорили несчастные, — я
вам отдаю их совсем, только дайте им немного
риса, чтобы они не умерли от голода.
Пусть англичане не говорят, что восстание
направлено против их законной власти...—закон-
чил Буркьен.
Вся Бенгалия соединилась в одно, и пароль
инсургентов: изгнать чужеземцев.
Но это кроткое и робкое население, хотя и
объединенное общей ненавистью, все еще не
решается взяться за оружие; возможно, что если
бы английское правительсто приняло разумные
меры, все мало-по-малу могло бы улечься. Но
англичане ведут себя так, что восстание должно
вспыхнуть.
Нам нужно спасать себя, а не Англию. Я хочу,
чтоб вы это знали.
Дети молча ушли к себе.
Не теряя времени, плантатор Созвал всех людей
фактории и отдавал распоряжения. Всем приказано
было вооружиться и при первом сигнале собраться
во дворе перед домом. На дороге и на полях
49
были расставлены вестовые, обязанные немедленно
извещать о приближении всякого подозритель-
ного отряда. Стены и ворота были надежно
укреплены.
Каждый день приносил известия о присоеди-
нении к инсургентам одного полка сипаев за
другим.
Так как принц Дунду снова объявил, что он
помогает англичанам и готов дать всем им приют,
то европейцы поспешили послать свои семей-
ства из Каунпора и его окрестностей в Битур.
Андре и Берта, проводившие все время на
берегу Ганга, с грустью смотрели на многочислен-
ные суда, поднимавшиеся против течения к Битуру.
С лодок раздавались рыдания женщин и детей,
лица выражали страх и опасение за отцов и
мужей, оставленных в окруженном врагами городе.
В таком положении прошла неделя. Было изве-
стно, что полки удского набоба шли на Каунпор,
где весь гарнизон состоял из 1500 европейцев и
нескольких тысяч сипаев, на которых нельзя
было полагаться, так как они были возмущены
англичанами.
Буркьен надеялся, что вражеские отряды не
станут терять времени на осаду такого маловаж-
ного места, как фактория.
Вестовые и караульные исполняли свое дело
прекрасно, и никто не мог подойти к фактории
незамеченным. Буркьен строго запретил кому
бы то ни было выходить за оборонительную линию.
.50
Так приходили дни за днями. Но вот однажды
после полудня Буркьену донесли, что к фактории
приближается значительный отряд туземцев.
Раздался сигнал, и во дворе быстро собралось
двести вооруженных рабочих. Ворота заперли, и
Берте приказали укрыться в самой отдаленной
комнате дома. Затем Буркьен поднялся на вал и
увидал на расстоянии одного километра прибли-
жающийся конный отряд.
Четверть часа спустя к воротам прискакал
всадник, на обнаженной сабле которого развевался
белый платок.
— Кто вы? что вам надо?—спросил его Буркьен
с вала.
— Я лейтенант Дода, вестник принца Дунду!
— Чего желает принц? — спросил отрывисто
плантатор.
— Он отправляется в Каунпор с отрядом кон-
ницы на помощь генералу Вилеру. Говорят, что
инсургенты утром подошли к реке. Принц хочет
посоветоваться с вами по поводу мер для защиты
пути в Битур на случай обходного, движения не-
приятеля.
— Хорошо,—ответил Буркьен,—передайте прин-
цу, что я жду его. Один из моих людей проводит вас
и передаст аванпостам приказание пропустить вас.
Затем он подозвал одного из своих слуг и
отдал приказ:
— Открыть главные ворота, но смотри, чтобы
все были настороже!
51
Через несколько минут отряд принца прибли-
зился к воротам. Впереди всех ехал принц на
лошади...
Он один проехал в ворота фактории и, оста-
новившись перед Буркьеном, вежливо поклонился
ему.
— Ваши военные способности, — воскликнул
он, — сделали бы честь вашему предку! Ваш дед
Гектор не сумел бы более искусно укрепить это
слабое местечко! Аванпосты в траншеях! блинди-
рованные стены ! отряд стройных молодцов,
готовых исполнить свой долг ! Поздравляю
вас! во истину, вы были бы прекрасным полко-
водцем!
— Я сделал только то, чего требовали обстоя-
тельства,—заметил просто Буркьен.
— Конечно, конечно, — сказал принц, — и если
бы все следовали вашему примеру, мы были бы
уверены в полном успехе.
— О, на этот счет я спокоен, — ответил уве-
ренно плантатор.
— Может быть, вы правы,—ответил с живостью
Дунду! — но пора нам заняться более существен-
ным делом. Вам известно, что я предоставил евро-
пейцам приют в моем 'дворце. Теперь у меня в
Битуре находятся около тысячи двухсот женщин
и втрое больше детей европейцев. Выступив, по
приказанию генерала Вилера, на защиту Каунпора,
я вынужден был сократить гарнизон Битура.
Поэтому мне необходимо заручиться помощью
52
соседей, и в этом отношении я сильно расчиты-
ваю на вас. Это место прекрасно укреплено, к
тому же у вас есть пушки... Сколько у вас
пушек?
— Две,—ответил Буркьен.
— Этого достаточно,—заметил принц.—С этого
пункта вы можете одновременно господствовать
над дорогой и над рекой, тем более, что при
первом сигнале вашем мы поспешим к вам на
помощь.
— Во мне вы можете быть уверены! — отве-
тил плантатор. — Так и передайте генералу
Вилеру.
— Через час я лично передам ему обо всем.
Итак, до свидания!
И вежливо поклонившись, принц повернул
лошадь и направился к воротам, сопровождаемый
Буркьеном.
Но, подъезжая к воротам, он быстро повернул
коня.
— Я чуть не забыл о главной цели моего
приезда — сообщить вам пароль, условленный
между мною и генералом Вилером. Вам необхо-
димо знать его.
Буркьен приблизился к нему.
— Пожалуйста, подойтите ближе, — я могу
передать вам эту государственную тайну только
на ухо.
Плантатор подошел к самой седельной луке.
Дунду наклонился к его уху и вдруг крикнул
53
громовым голосом: „Месть и Пеишвы"!—и мгно-
венно вонзил между плеч плантатора свой кинжал,
скрытый в рукаве. Буркьен упал к ногам лошади.
Едва разразились ужасные слова, как всадники
ворвались во двор, и началась резня. Застиг-
нутые врасплох защитники фактории были
изрублены..
Во время переговоров Андре находился близ
ограды. Нападение было так неожиданно, что
юноша опомнился лишь тогда, когда всадники
ринулись во двор, и отец его очутился под копы-
тами их лошадей. Вне себя от ужаса, он бро-
сился бежать, и, достигнув ограды, готов был уже
перебраться через нее, как вдруг позади него
раздался крик:
— Отец! Андре! Спасите!
То был голос сестры. Не задумываясь, Андре
ринулся снова во двор. В ту же минуту он уви-
дал, что двое повстанцев выходят из дому, и
один из них выносит на руках Берту, отбиваю-
щуюся от него с отчаянным криком. Не взирая
на опастность, Андре бросился на помощь сестре,
но едва успел он подбежать к ней, как сильный
удар бамбуковой трости с железным наконечником
свалил его на землю. Не обращая на него более
внимания, инсургенты понесли свою добычу
к принцу, любовавшемуся в это время во дворе
плодами одержанной победы.
При виде Берты, на лице его показалась торже-
ствующая улыбка.
54
Буркьен замертво упал к ногам лошади (стр. 54)
— Горе тому, кто осмелится коснуться этого
ребенка! — произнес он повелительным голосом,
указывая на девушку. — В ее жилах течет благо-
родная кровь Пеишвов!
— Куда прикажете доставить принцессу? —
спросил его один из приближенных.
— Отправьте ее под сильным конвоем в мой
дворец, — приказал принц, — и наблюдайте, чтобы
ей были оказаны все почести, подобающие пле-
мяннице Пеишвы! — Поджечь все эти строения!—
продолжал он, обращаясь к своим людям.—Пусть
не останется камня на камне от жилища этого
изменника! И затем—в Каунпор!
— Да здравствует Нана-саиб! Да здравствует
Пеишва!—раздался крик тысячи голосов.
Вскоре все строения были объяты ярким пла-
менем, окрасившим багровым светом темное небо.
Сравняв с землею жилище ллантатора, инсургенты
покинули Гандапур. Там остались лишь дымя-
щиеся развалины.
57
ГЛАВА VI
ВЕРНЫЙ ДРУГ
Страшная ночь. — Пожарище. — Верный друг.
Спасение
Огонь быстро уничтожил цветущую Ганда-
пурскую факторию, составлявшую гордость страны.
От обширных строений, украшенных прекрасными
верандами, осталось догорающее пожарище, зло-
вещее зарево которого резко выделялось среди
темной ночи.
Андре, оглушенный ударом, потерял сознание
и был найден без признаков жизни. Но несмотря
на опасную рану, он был жив, и вскоре ночной
холод привел его в себя. Он глубоко вздохнул, и
приподнявшись, растеряно осмотрелся.
— Какой страшный сон! —подумал он, пытаясь
стряхнуть с себя давивший его кошмар.
В это время вблизи вспыхнула тлеющая го-
ловня, которая на несколько секунд осветила
картину опустошения, — затем все снова погрузи-
лось в непроницаемый мрак. Этих мгновений
было достаточно, чтобы возвратить его к дейст-
вительности.
58
— Отец!.. Берта!.. — воскликнул Андре в ужасе.
Сообразив, что он спасся от смерти только бла-
годаря недосмотру нападавших, он побоялся, что
они вернутся и тогда ему не избежать смерти.
Бежать!.. — мелькнуло у него в голове.— Но куда?
Где найти приют? Он приподнялся, но почувство-
вал сильную слабость и снова в изнеможении опу-
стился на землю.
На небе сверкали тысячи звезд. Знакомый с
южными созвездиями, Андре заметил, что на во-
стоке сияние их бледнеет, предвещая скорое на-
ступление дня. Время было дорого. С трудом
дополз он до водоема, находившегося в конце
двора, и утолил мучившую его жажду; затем ра-
зорвал свой платок и, намочив его, обвязал им
свою голову.
В это время ему послышались чьи-то прибли-
жающиеся шаги; Андре насторожился.
В нескольких шагах он увидел -человека, кото-
рый нагибался и внимательно осматривал трупы
убитых.
Притаив дыхание, юноша скрылся за водоем.
Наконец, незнакомец, казалось, устал искать; он
остановился и зорко осмотрелся, как бы желая убе-
диться, что ничего не ускользнуло от его внимания.
Андре послышалось, что кто-то произнес то-
потом его имя. Он вздрогнул и прислушался.—
„Андре-саиб!"—повторил незнакомец громче. Серд-
це юноши сильно забилось, и он с трепетом спро-
сил себя:—„Кто это? друг или враг?“
59
Но сомневаться долее было нельзя.
— Мали! Мали! — вскричал юноша и минуту
спустя очутился в объятиях старого укротителя
змей.
— Я уже потерял надежду найти тебя, саиб,—
сказал старик.
— Мали! Мали!—бормотал юноша, как бы вы-
ражая этим именем воскресшую у него надежду
на жизнь и спасение.
— Да, саиб, Мали спасет тебя. Я обязан вам
жизнью. К сожалению, я не мог отвратить от вас
этого несчастия. Весь день провел я на другом
берегу Ганга, в виду Гандапура, и не мог пере-
правиться через реку, чтобы предупредить вас о
нападении Нана. Только к ночи удалось мне найти
скрытую в камышах лодку. Я потерял надежду
найти в живых кого-нибудь из вас. Лодка ждет
нас. Нам надо спешить. С рассветом повстанцы
вернутся сюда.
— Бежать!., одному... без отца... без сестры?
— Не знаю, что сталось с ними, — ответил
Мали. — Я осмотрел все трупы, но не нашел среди
них ни отца, ни сестры твоей.
— Вспомнил! — воскликнус Андре.— Два воина
Наны уносили сестру, и когда я бросился к ней
на помощь, меня оглушили железной дубиной.
— Если ты видел сестру в живых, то можешь
быть спокоен, — утешал юношу Мали. — Я знаю
Нана-саиба. Твоя сестра — внучка магаратской
принцессы и потому священна для него. Он будет
60
оказывать ей царские почести, а затем выдаст за
какого-нибудь союзного раджу.
— Несчастная Берта!—воскликнул юноша.—Но
где же отец мой?
— Если я не ошибаюсь, тело твоего отца бро-
шено в огонь. Разыскивая вас среди пожарища, я
видел обгорелый труп, на котором виднелись
остатки европейской одежды.
Эта весть как громом поразила Андре, и он
лишился чувств на руках Мали. Старик осторожно
опустил его на землю и на минуту задумался.
Затем быстро подошел к одному трупу, снял с
него тюрбан и широкий холщевой плащ, и вер-
нувшись к Андре, переодел его в платье индуса.
Ради ’большей предосторожности, он поджег евро-
пейскую одежду юноши и разбросал кругом полу-
обгорелые лохмотья.
Андре все еще не приходил в себя, и Мали
тщетно пытался привести его в чувство. Время
было дорого, на востоке уже занималась заря.
Собрав последние силы, старик поднял юношу на
плечи и направился к реке.
61
ГЛАВА VII
ВОСПИТАННИК МАЛИ
В лачуге Мали.—Пробуждение.—Змеи.—Добрая
весть. — Миана и Гануман. — Аидре и Сапрани
Жилищем старого укротителя змей был жалкий
шалаш. Это ветхое строение состояло из четырех
столбов, которые подпирали соломенную крышу,
густо поросшую вьющимися растениями; стенами
ему служили бамбуковые цыновки, прикрепленные
к столбам. В одной из стен находилось отверстие
для входа, завешанное лохмотьями.
Внутренность лачуги имела такой же невзрач-
ный вид. Пол был сделан из утоптанной глины и
наполовину прикрыт цыновкой. В одном углу была
нагромождена куча корзин, палок, пестрых лох-
мотьев и другого хлама, составлявшего имущество
владельца. В другом углу находилась низкая ве-
ревочная кровать.
На этой убогой постели уже неделю метался
в бреду Андре.
Преданный Мали ухаживал за ним с материн-
ской нежностью и вскоре с радостью заметил,
что сильный организм юноши одерживает верх
62
над болезнью; страдания больного уменьшались,
и он успокоился, хотя все еще не приходил
в себя.
Мали воспользовался улучшением и отправился
в соседнее селение за провизией.
Через несколько часов после ухода старика
Андре проснулся. Он был также сильно поражен
видом окружавшей его обстановки, как и в ту
минуту, когда очнулся от обморока на дворе
сожженной фактории.
В маленькой лачуге было почти темно: из пре-
досторожности Мали плотно закрыл вход, и сла-
бые лучи света лишь скудно проникали в лачугу
через скважины цыновок, заменявших стены. Но
этого света было достаточно,чтобы заметить мно-
жество фантастических существ, покойно копо-
шившихся на полу и по стенам. Освоившись с
полумраком, Андре с ужасом увидал, что вся ла-
чуга наполнена змеями; с зловещим шипением
ползали они по полу, поднимались по столбам к
потолку и, уцепившись хвостами за легкие стро-
пила, со свистом раскачивались в воздухе.
Оцепенев от ужаса, юноша спрятал голову под
одеяло, покрывавшее его нагое тело, и притаил
дыхание, не смея ни крикнуть, ни пошевелиться.
В это время кто-то подошел ко входу и тихо
приподнял завесу.
Андре тотчас узнал своего старого друга.
— Мали! Мали! — вскричал он, приветствуя
своего спасителя.
63
Старик вошел в лачугу, и от одного знака его
все змеи быстро скрылись в свои корзины.
— Наконец-то ты пришел в себя, Андре! —
воскликнул старик, радостно подходя к кровати.
— Где я, Мали? — спросил юноша дрожащим
голосом.
— У меня в доме. Жилище, правда, не роскош-
ное, но я не мог предложить тебе ничего лучшего.
Хотя мы находимся всего в двух милях от Каун-
пора, никто не станет искать тебя здесь, потому
что ни один сипай не посмеет потревожить ста-
рого „колдуна" среди его зловещих охранителей.
Кажется, они и тебя напугали? Успокойся, мы не
долго останемся здесь, и как только ты окреп-
нешь...
— Уйдем сейчас! — вскричал Андре. — Где мое
платье?
— Успокойся,-г-сказал улыбнувшись Мали,—
всему свое время. Сначала выслушай добрую
весть, — она восстановит твои силы лучше всяких
лекарств.
— Мой отец жив! — воскликнул Андре преры-
вающимся голосом.
— Может быть жив, а может быть и нет, —
отвечал старик. — Прибыв сюда, я послал моего
мальчика Миану в Каунпор. Миана предан мне и
иногда ходит со мной на ярмарки со своей обезья-
ной, которой он . не уступает ни в ловкости, ни
в хитрости. Благодаря своим фокусам, он про-
брался в лагерь инсургентов и выведал все, что
64
мне нужно было. Сеиды Нана нашли твое обгоре-
лое платье среди развалин и убеждены, что ты
сгорел. Но твоему отцу, как они предполагают,
удалось спастись бегством. Когда Нана ударил
его кинжалом и он упал замертво, они бросились
во двор и, считая его убитым, не обратили на
него никакого внимания; когда же они вернулись,
его уже не было. Они проследили его кровавый
след до самых джунглей, но дальше не нашли
следов. Где он теперь — не знаю; достоверно
только, что он спасся от рук убийц.
— Мали, пойдем скорей отыскивать его! —
воскликнул Андре.
— Кроме того, Миана выведал, — продолжал
старик, — что твоя сестра Берта жива. Сначала
Нана хотел было отправить ее в Джанси, но раз-
думав, отослал к одному из раджей северного
Индостана, но к кому именно, не знаю—вероятно
в Ауд или в Гарвал. Я это скоро узнаю.
— На тебя моя единственная надежда, Мали;
с твоею помощью я скоро найду отца и сестру.
— Я сделаю все, что будет в моих силах, до-
рогой саиб!—ответил Мали.—Но раньше, чем спа-
сать других, надо позаботиться о собственной
безопасности, а это дело не легкое. Главное, ты
должен во всем слушаться меня,— иначе я не ру-
чаюсь ни за что.
— Будь спокоен, — ответил с твердостью
Андре.—Перед тобою беспомощный ребенок, ко-
торый во всем будет подчиняться тебе.
65
— Хорошо, в таком случае я спокоен. Прежде
всего, ты должен одеться по-индусски; твое платье
может выдать нас.
— Конечно, конечно! — ответил Андре.
— Но это еще не все, — продолжал Мали.—
В такое военное время на все смотрят подозри-
тельно, и в первом же селении люди удивятся.при
виде нового спутника старого „колдуна". Поэто-
му, я везде буду выдавать тебя за моего сына,
не уступающего мне в умении укрощать и закли-
нать змей.
— Но ведь это невозможно,—возразил Андре,—
я не сумею справиться со змеями.
— Нет, что тыл-=-_успокоил его Мали, — через
несколько часов змеи будуть танцовать перед то-
бой также хорошо, как танцуют передо мной.
Вопрос только в том: согласен ли ты взять на
себя эту роль и будешь ли перед публикой точно
исполнять мои приказания?
— Я сделаю все, что ты захочешь,—воскликнул
Андре,—лишь бы только отыскать отца и Берту!
— Хорошо, —сказал Мали.— Теперь выпей эту
настойку, а затем отдохни до утра.
Андре выпил не поморщившись горькое лекар-
ство, обнял от избытка благодарности старика,
и сказав ему „покойной ночи", заснул крепким
сном.
Юноша проснулся на другой день поздно. Он
чувствовал себя снова бодрым и сильным. Сегодня
ветхая лачуга показалась ему несравненно привле-
66
Миана сидел на корточках перед обезьяной (стр. 69)
кательнее, нежели накануне. Вход в лачугу был
открыт и ясные лучи солнца весело золотили бам-
буковые стены и цыновки. Андре увидал, что не-
далеко от него, на цыновке, сидели два незна-
комца, занятые, повидимому, оживленным, хотя и
неслышным разговором. Один из них был юноша,
такого же возраста, как Андре, другой — прекрас-
ная обезьяна из породы лангуров.
Андре догадался, что то были Миана и его
неизменный товарищ, о которых накануне расска-
зывал ему Мали. Миана сидел на корточках перед
своим другом и о чем-то оживленно беседовал с
ним при помощи жестов, на что обезьяна отвечала
недовольными гримасами. Повидимому, молодой
индус уговаривал своего товарища сидеть смирно,
что совсем не нравилось последнему.
Андре понял, что Миана заботится об его по-
кое, и прекратил немой спор друзей внезапным
приветствием: — Здравствуй, Миана!
Миана мгновенно перекувыркнулся с ловкостью
опытного акробата и, нисколько не удивляясь то-
му, что юный саиб знает его, весело воскликнул:—
Здравствуй, Андре! Как ты себя чувствуешь?
Через несколько минут юноши сидели рядом и
беседовали, как старые друзья. Мали не было до-
ма; Миана помог Андре надеть широкий плащ и
обвязал вокруг его головы легкий тюрбан; верх-
няя часть тела и ноги остались голыми.
— Где же башмаки и куртка? — спросил с
изумлением Андре.
69
— Да что ты!—засмеялся Миана.—Разве нищие
носят башмаки и куртки? Будет с тебя и того,
что во время холода тебе позволят укутаться в
лохмотья, прикрывающие наших змей; о башмаках
же забудь и думать. Брамины строго воспрещают
нам, нечистым натам, носить какую бы то ни бы-
ло обувь без особого разрешения. Лишь наш отец
Мали имеет на это разрешение от великого бра-
мина в Бильзе. Но все это пустяки. Наш отец
Мали велел сказать тебе, что ради успеха дела
ты должен всем казаться настоящим натом.
— Хорошо, я исполню все, что мне скажут.
— Да, это необходимо, — заметил Миана. —
Впрочем, все это не так страшно, как тебе ка-
жется. Подошвы твои скоро огрубеют и свыкнутся
с твердой почвой, и через несколько дней ты бу-
дешь ступать по камням так же свободно, как я.
Твое белое тело тоже скоро загорит на солнце, и
никто не заподозрит в тебе европейца.
Вернувшись, Мали с удовольствием увидел, что
юноши весело играют близ лачуги. Миана старался
показать Андре все таланты своего бессловесного
друга, и Гануман — так звали обезьяну — не мало
потешал юношей своим искусством: он послушно
ложился и умирал, проделывал деревянной саблей
военные упражнения, с необычайною быстротою
взбирался на крышу лачуги и выкидывал там все-
возможные фокусы.
— Недурно, — сказал старик, приближаясь к
Андре;—Миана уж начал посвящать тебя в наше
70
дело. Тем лучше, время дорого, мы должны ско-
рее уйти отсюда.
— Пойдем хоть сейчас! — с живостью сказал
Андре. — Но куда?
— По собранным мною сведениям, для нас
открыт только один путь. Инсургенты осаждают
Каунпор, Джанси и Агру. Дели, Бейрут и Лукнов
находятся уже в их руках. Но гималайские раджи
держат сторону англичан, и все европейцы, насе-
лявшие долину Ганга, ради безопасности, перебра-
лись на Муссури. Путь из Каунпора в Муссури
для нас отрезан; поэтому нам придется сделать
большой обход к северо-западу и пробираться
через Тераи, страну дремучего болотистого «леса,
лежащую вдоль подножия Гималайских гор. Мест-
ность эта необитаема, и в лесах кишат стада сло-
нов, гиппопотамов и других диких зверей. Мино-
вав Тераи, нам придется итти по населенной, но
не менее опасной области Дера-Дун. Как видишь,
у нас впереди не легкий путь.
— Что ж такое, Мали?—возразил Андре; — мо-
жет быть, дикие звери окажутся не так крово-
жадны, как люди. Меня теперь ничто не страшит,
я на все готов.
— В таком случае не будем терять времени,—
сказал Мали.— Убери Ганумана, — обратился он к
Миане,— и принеси сюда корзины со змеями. Мы
сейчас начнем урок.
Когда корзины были принесены, Мали открыл
ту, в которой находилась Сапрани, достал свой
71
тумриль и объяснил Андре применение этого не-
сложного инструмента.
Тумриль одна из самых первобытных флейт,
изображение которой встречается уже на памятни-
ках глубочайшей древности. Это короткая, воткну-
тая в маленькую тыкву, дудка, от которой внизу
идут две тростниковые трубочки, снабженные не-
сколькими отверстиями.
— Ограничься самой незатейливой мелодией,—
сказал Мали,—змеи очень неразборчивы в музыке.
Перебирай не торопясь отверстия тумриля и ты
увидишь, что простые однообразные звуки произ-
ведут на них чарующее впечатление. Всякий шум
возбуждает их любопытство. Змеи вытягиваются,
поднимаются и, привлеченные блестящими стекля-
ными бусами, украшающими тумриль, покачива-
ются, распускают свой капюшон для сохранения
равновесия и следуют за всеми движениями игра-
ющего; одним словом — они танцуют. Начинай,
саиб!
Андре заиграл на тумриле. При первом же
звуке дремавшая в корзине Сапрани быстро вы-
ползла и с любопытством поднялась перед юно-
шей; очарованная игрою и блестящими бусами,
она следовала за юношей и таким образом обо-
шла с ним лачугу.
— Отлично! Прекрасно! — воскликнули в один
голос Мали и Миана.
— Это очень забавно! —Я не думал, что это так
легко! — смеялся Андре.
72
— Теперь мы перейдем к более трудному уро-
ку,— сказал Мали. — Проделай это упражнение со
всеми змеями вместе.
Привлеченные звуками тумриля, все змеи вы-
ползли из корзин, и вскоре юноша был окружен
целыми легионами любопытных пресмыкающихся
всевозможных цветов и величин. Увидав, что
страшный круг становится теснее, и змеи все бли-
же подползают к нему, Андре испугался и, выро-
нив из рук тумриль, бросился искать спасения в
лачуге. Но громкий смех Мианы заставил его
выйти оттуда. Он собрался с духом, поднял свой
инструмент и решил свою задачу при полном
одобрении учителей.
Два дня упражнялся Андре в новом искусстве;
на третий день Мали объявил, что его ученик мо-
жет смело выступить перед самой требовательной
публикой. Он научился не только очаровывать
змей, но бесстрашно проделывал с ними другие,
более трудные штуки.
— Никакого колдовства тут нет,—смеясь гово-
рил довольный Мали.
73
ГЛАВА VIII
В ДЖУНГЛЯХ
Бегство. — Первый привал. — Миана повар.—
Гануман на страже. — Индийские джунгли.—
Встреча. — Дода
В полночь Мали и его юные спутники покинули
лачугу, приютившую Андре. Путники были обре-
менены тяжелой ношей: кроме больших корзин со
змеями, пришлось взять с собой провизии на не-
сколько дней. Под предлогом, что Андре не при-
вык ходить босиком, Миана вызвался нести его
нелегкую ношу и взамен этого поручил ему не-
сти Ганумана. Но обезьяна отказалась от помощи
и весело побежала вприпрыжку рядом с путни-
ками.
Путники бодро шагали вперед; даже Андре
успокоился в надежде скоро увидаться с родны-
ми. Мали не давал ему времени задумываться и
составлял самые радужные планы, а беспечный
Миана болтал без умолку, радуясь неожиданному
путешествию.
Отправляясь в путь, Мали принял необходимые
меры предосторожности и задолго до рассвета
74
углубился со своими спутниками в джунгли. Он
решил избегать селений и больших дорог, пока
не минуют Каунпорской области, где Андре на
каждом шагу подвергался опасности быть узнан-
ным. Для большей осторожности решено было
путешествовать ночью, а днем отдыхать, скры-
ваясь в каком-нибудь безопасном месте.
В первую же ночь наши друзья совершили
очень далекий переход и, по знаку Мали, сделали
привал лишь тогда, когда достигли глубокого
оврага, на дне которого сверкал прозрачный
ручеек.
Спустившись не без труда, беглецы располо-
жились отдыхать на берегу ручья. Выбранное для
отдыха место было вполне безопасно: над ними
мог бы пройти целый отряд, не заподозрив их
присутствия в овраге.
Андре в изнеможении растянулся на свежей
траве, между тем как Мали разостлал одеяла,
развязал корзины и занялся своими змеями. Миа-
на, с присущею индусам ловкостью, быстро устроил
очаг из камней, собрал топливо и развел огонь.
Не прошло и нескольких минут, как молодой ин-
дус снял с очага сковородку с дюжиной дымя-
щихся, вкусных чапати.
Утолив голод, путники завернулись в одеяла и
растянулись на траве отдыхать до вечера.
— Если нас застигнут здесь спящими, мы по-
гибли,— заметил Андре.— Не дежурить ли нам по
очереди?
75
— Нам всем необходим отдых,—возразил Миа-
на; — к тому же у нас есть отличный сторож:
Гануман большой трус, как и все обезьяны, и при
малейшем подозрительном шорохе разбудит нас
своим „гу! гу!“.
С этими словами молодой индус плотнее за-
вернулся в одеяло.
В течение всего дня ничто не нарушало покоя
наших друзей. Вечером Миана снова развел ко-
стер для приготовления скромного ужина. На этот
раз Андре пожелал спечь чапати, и Миана посвя-
тил его в тайны поварского искусства. Приготов-
ление этого скромного блюда весьма несложно:
ячменную муку разводят водою и поджаривают
жидкое тесто на каленой сковородке.
Лишь только на темном небе снова засияли
звезды, наши путники подняли свои ноши и на-
правились дальше вглубь джунглей.
Читатель ошибается, если воображает, что ин-
дийские джунгли состоят из дремучего тропиче-
ского леса, лишь слабо освещенного редкими лу-
чами солнца. Напротив, здесь вся растительность
состоит из густого, колючего кустарника, среди
которого лишь изредка встречается одинокое де-
рево. Огромные пространства этих кустарников
часто перемежаются обширными зеленеющими по-
лянами, свидетельствующими о необычайном пло-
дородии почвы. В настоящее время джунгли за-
нимают еще огромные пространства Индии, хотя
эта страна считается одною из самых возделанных
76
в мире, и ее 200-миллионное население состоит
преимущественно из земледельцев.
Путь через джунгли не особенно затрудните-
лен, и Андре вскоре двигался с такою же лег-
костью, как и его спутники.
Из предосторожности беглецы совершали путь
молча; от времени до времени разрешалась оста-
новка для отдыха, и тогда Мали ободрял
Андре или развлекал его каким-нибудь рассказом
из своего прошлого.
— Если нам ничего не помешает, — сказал
Мали на рассвете, поднимаясь после короткого
отдыха для последнего перехода, — мы завтра
минуем Лукнов и затем, без опасения быть
узнанными, можем продолжать путь по насе-
ленным местам. Кстати, мы тогда запасемся
свежей провизией, раньше чем вступим в опас-
ные Тераи. А теперь в путь, дети! Нам
необходимо найти безопасное место до насту-
пления дня.
Но едва путники собрались в дорогу, как
вдали послышались 'звуки колоколов, мерно раз-
дававшиеся среди ночной тишины.
— Слышите!—прошептал Миана.—Кто-то едет
сюда.
Звуки становились яснее, и вскоре послыша-
лись голоса.
— Брось свою ношу,—сказал Мали, обращаясь
к Андре.—Спрячься скорее в кусты и сиди там,
что бы ни случилось.
77
Андре повиновался и ползком скрылся в кус-
тах, между т ем как его спутники расположились
на траве со своими корзинами.
Из-за поворота дороги показалась огромная
черная масса, быстро приближавшаяся к путникам.
То был огромный слон, по бокам которого висели
колокола, издававшие звон при малейшем дви-
жении животного. Несмотря на свою величину,
слоны ступают так неслышно, что эта предосто-
рожность необходима для встречных путников.
Слон был, повидимому, снаряжен в далекий
путь, потому что, помимо колоколов, у него с
боку висела лестница, а на спине находился за-
крытый хаодахJ), в котором могло свободно по-
меститься несколько человек. Слона окружал
отряд вооруженных всадников, и один из них,
повидимому предводитель, выражал вслух свое
недовольство:
— Проклятые джунгли! — ворчал он, — им,
кажется, не будет конца! Все вы достойны смерти,—
обратился он к своим подчиненным, — что не
заметили, как убежал негодяй - проводник, сбив-
ший нас с пути! Плохо бы нам пришлось, если бы
наш повелитель Пеишва увидал нас в таком поло-
жении. Неужели из вас, ослов, никто не может
указать мне, где север и где юг?
Предводитель нерешительно посматривал на
далекий горизонт, где уже начала заниматься
!) Хаодах—седло для слонов, устланное коврами, с балда-
хином, защищающим его от солнца.
78
Прикажи твоему вожаку направить слона в ту сторону, —
ответил Мали (стр. 81)
заря. Заметив отдыхавших на траве нищих, он
пришпорил коня и подскакал к ним.
— Салям1), добрые люди!—крикнул он. — Не
можете ли вы указать нам путь в Лукнов?
Мали и Миана быстро поднялись и почтительно
поклонились незнакомцу.
— Прикажи,— ответил Мали,—твоему вожаку
направить слона в ту сторону, где теперь зани-
мается заря, и через час ты увидишь гордые валы
Лукнова.
— Благодарю за совет. Но, может быть, ты
тоже направляешься туда и возьмешься указы-
вать нам путь? — спросил предводитель, внима-
тельно всматриваясь в старика. — Мне кажется, я
знаю тебя: если я не ошибаюсь, ты Мали, „закли-
натель“ змей и прежний учитель принца Наны.
— Да, я Мали, — ответил просто старик, — но
тебя я не помню.
— Я —Дода, капитан армии Пеишвы. Этот чин
я получил при взятии Каунпора. Поэтому я
вдвойне сожалею, что как раз теперь, когда мы
побеждаем, мне пришлось уехать с поля битвы.
Нана вздумал пожалеть дочь Бур-хана-саиба,
гандабурского плантатора, под предлогом, что
бабка ее была из рода Голькаров. Он приказал
мне доставить ее в Лукнов ко двору Наваб —
Назима. Нана сказал, что я отвечаю за нее
головой. Не можешь ли ты проводить нас туда?
*) Мир с вами.
8.J
— К сожалению, не Могу,—ответил Мали. —
Мы спешим на Гардварскую ярмарку.
— Делать нечего. До свиданья!
С этими словами Дода поскакал за своими
людьми, которые уже отправились по указанному
Мали направлению.
Долго стояли оба индуса на дороге, прислу-
шиваясь к удаляющемуся звону колоколов, и
когда последние звуки замерли вдали, позвали
Андре.
Тот выбежал из кустов и бросился в объятия
своего старого друга.
— Мали, я слышал все! — вскричал он в от-
чаянии.—Берта, сестра моя, была здесь и ее увезли.
Я был так близко и не только не показался
ей, но даже не ободрил ее каким-нибудь
знаком.
— Успокойся, Андре,—возразил Мали, утешая
юношу,—своим появлением ты погубил бы всех
нас, нисколько не облегчив участи твоей
сестры.
— Ты прав, — Мали, — потому я и послушался
тебя. По крайней мере, я знаю теперь, что Берта
жива и находится под покровительством Нана I
Зачем он оставил ее в живых,— не знаю. Но его
милость к ней для нас весьма кстати. Пойдемте,
поспешим в Муссури! Там найдутся люди, которые
помогут нам спасти сестру.
«2
ГЛАВА IX
ПРАЗДНИК В НАНДАПУРЕ
Населенные места. — Перевозчик. — В городе.—
В храме Кали.—Кольцо брамина Сумру
Встреча с приверженцами Наны подтвердила
опасения беглецов; опасность быть узнанными
еще не миновала. Поэтому они углубились еще
дальше в джунгли, продолжая путь только ночью
и старательно скрываясь днем среди непроходи-
мого кустарника.
На пятые сутки они счастливо достигли конца
джунглей. Перед ними расстилалась плодородная,
холмистая равнина, за которой на далеком гори-
зонте, за темною полосою леса, ясно выделялись
на синем небе голубоватые очертания Гима-
лайских гор. Повсюду виднелись прекрасные
поля и обширные плодовые сады, окружавшие
поселения. На сочных пастбищах паслись туч-
ные стада быков и буйволов, и в утреннем
воздухе громко раздавалась веселая перекличка
пастухов.
Но это веселое зрелище не радовало наших
путников; они нерешительно остановились на
83
ОПуШке джунглей, чтобы обсудить, можно ли им
продолжать путь по этим населенным местам.
— У нас нет другого выбора,—сказал Мали,—
не итти же нам назад. Черная полоса на гори-
зонте—это Тераи. Мы достигнем ее только через
три дня. Но раньше, чем мы вступим в эту мест-
ность, нам необходимо возобновить наши запасы.
Денег у нас нет, и потому мы должны заработать
в селах на пропитание.
— Это тревожит меня больше всего,—прервал
старика Андре, — пока вы одни были моими зри-
телями, это дело казалось мне легким. Но теперь
мне становится страшно, — малейшая ошибка с
моей стороны может всем нам стоить жизни.
— Пустое!—засмеялся Миана.— Ты скоро пре-
взойдешь нас обоих. Я рад, что научил Ганумана
совсем новому фокусу и могу теперь хоть немного
помериться с тобой.
— Мужайся, Андре, — ободрял его Мали, —
вспомни об отце и сестре твоей, ради которых
ты должен жертвовать всем — и мысль эта при-
даст тебе силы. Не забудь, что в глазах всех
я твой отец, и веди себя согласно этому.
— Я постараюсь сделать все, что нужно, добрый
Мали,—ответил юноша.
— Итак, нам пора в путь! Еще раз —будьте
осторожны,—предостерегал Мали, поднимая свои
корзины.
Через час путники достигли красивой, широкой
реки, которая, как и все притоки могучего Ганга,
81
катила свои светлые воды среди высоких, крутых
берегов.
— Это Гогра,—заметил Мали,—одна из самых
прекрасных жен отца Ганга. Синие прозрачные
воды ее изливаются с ледников, покрывающих
вершины Кайласа. Хотя эта река не глубока, и
мне известен даже брод через нее, я все же опа-
саюсь перейти ее с вами. Тут во множестве
водятся страшные гавиалы, которые опаснее обык-
новенных крокодилов. Если я не ошибаюсь, мы
приближаемся к местечку Нандапур. Тут побли-
зости должен находиться лодочник, с помощью
которого мы переберемся на другой берег.
Через несколько минут Мали уже стучался в
дверь перевозчика. Из хижины вышел седой ста-
рик и молча спустился с ними к берегу. Когда
путники разместились в лодке, старик отчалил от
берега и с помощью длинного шеста стал пере-
правлять их через реку с такою ловкостью,
какой нельзя было ожидать от человека его
лет.
— Дедушка, не Нандапур ли это ? — спросил
Мали лодочника, указывая на. большое селение,
находившееся на противоположном берегу.
— Да, ты не ошибся, — ответил лодочник. —
Вы, вероятно, тоже спешите на мелу ? Когда мы
узнали о славной победе над белыми собаками,
брамины приготовили жертвы для нашей красной
богини, и на это празднество со всех сторон стал
стекаться народ. Вас приглашали сюда?
85
— И да, и нет, дедушка, — ответил Мали; — я
слышал о блестящих приготовлениях к меле, но
не знаю, понадобятся ли наши услуги великому
брамину.
— Присутствие этого юноши на торжестве
Нанда - Пуджи будет весьма кстати, — заметил
лодочник, указывая на Андре.—Он тоже нат?
— Да, да, это сын мой, — поспешил ответить
Мали.
— В таком случае обратитесь от моего имени
к брамину Сумру, и он хорошо примет вас.
С этими словами лодочник причалил к берегу
и высадил путешественников, не потребовав с них
никакой платы за переезд. Нищие в Индии поль-
зуются большим почетом, и с них никогда не
берут платы за услуги.
Обширное, многолюдное селение Нандапур ни-
чем не отличается от прочих деревень верхней
долины Ганга. Оно расположено на небольшой
возвышенности и обведено высоким земляным
валом с четырьмя воротами, ведущими на боль-
шую квадратную площадь, которая .находится в
центре селения. Вокруг площади, служащей местом
для сходок и торжеств, красуются дома старшины
и других членов сельского управления, а также
ратуша и храм; каменный шпиц его высоко подни-
мается над тяжелыми портиками, украшенными
множеством скульптурных изображений. Опрят-
ные дома с черепичными крышами построены из
глины и расположены вдоль чистых улиц, вымо-
86
щенных каменными плитами. Трудно найти в мире
более чистоплотный народ, чем индусы; самая
бедная деревушка Ауда или Индостана поразила бы
нашего крестьянина той безукоризненной чисто-
тою, которою окружает себя этот народ.
У ворот местечка Мали и его спутников
встретила толпа детей, приветствовавшая их
радостными криками.
— Наты! Наты! — кричали дети, хлопая в
ладоши. — Смотрите, какая славная обезьяна! —
восклицали они, указывая на Ганумана, сидевшего
на плече Мианы, который строил самые забавные
гримасы. — Ты что будешь показывать, — спраши-
вали они Андре: — заклинать змей или глотать
кинжал?
На улицах кишели толпы народа, и все с любо-
пытством смотрели на пришельцев.
Не обращая внимания на раздававшиеся вокруг
них замечания, друзья наши направились к пло-
щади в сопровождении толпы ребятишек. Вскоре
навстречу им показался человек высокого роста,
вооруженный коротким копьем; при виде его ребя-
тишки разбежались во все стороны.
— Рам — Рам, дедушка, — приветствовал он
Мали, — я городской сторож и обязан принимать
пришельцев. Следуй за мной, я уведу тебя от
этой докучливой толпы; ты, кажется, нуждаешься
в отдыхе.
— Благодарю вас,—ответил Мали. — Я пришел
в Нандапур с моим сыном и слугою, чтобы
87
участвовать на меле, и желал бы повидать бра-
мина Сумру.
— Твое желание будет исполнено, — ответил
сторож. — Вот тут, на площади, дом высокочти-
мого Сумру. Он только что вышел из храма и
теперь дома. Я провожу тебя.
Путники последовали за сторожем и вскоре
остановились перед домом брамина. К ним вышел
коренастый мужчица небольшого роста с вели-
чественной осанкой; лицо и голова его были
обриты, и на снежно-белой одежде красовался
тройной голубоватый шнурок, признак его сана.
При появлении его путники наши пали ниц.
— Добро пожаловать, чужестранцы! Встаньте!
—сказал ласково брамин.—Сегодня вечером народ
соберется перед алтарем кровавой Кали. Может
быть, младший из вас поможет нам при совер-
шении торжественного обряда. До того времени
вы найдете приют и защиту в стенах храма, где
служитель снабдит вас пищей из доставленных
жертвоприношений. Ступайте!
И не ожидая ответа, великий брамин с достоин-
ством скрылся за порогом своего дома.
Сопровождаемые сторожем, наши путники
вступили в храм и расположились под его сво-
дами. Андре содрогнулся при виде чудовищных
изображений богов, наполнявших храм; но, по-
давив страх, он с любопытством стал рассматри-
вать святилище индусов, недоступное глазам не-
верных. Их поместили в большом каменном покое,
88
примыкавп&м к самому святилищу. Оно состояло
из обширного помещения с несколькими балко-
нами, выходившими; к преддверью храма. Здесь
были устроены места для знатных жителей города,
желавших присутствовать при торжественных
обрядах. По левую сторону зала находился боль-
шой каменный алтарь с красовавшейся на нем
фигурой кровавой Кали. Трудно было придумать
более безобразного и отвратительного идола: чело
грозной богини, было украшено венцом из чело-
веческих черепов, а десять рук ее были снабжены
смертоносным оружием или каким-нибудь грозным
символом. Ноги ее покоились на мраморном льве,
а весь алтарь, пол, колонны и все окружающие ее
предметы были окрашены в кроваво-красный цвет.
— Неужели народ молится такому безобраз-
ному идолу? — спросил Андре, обращаясь к
Мали.
— Да,—ответил Мали:—по нашему верованию,
могущественная Кали распоряжается жизнью всего
рода человеческого.
— Знаю, Мали, что Кали—олицетворение ужаса.
Богиня эта требует крови, и было время, когда
алтари ее обагрялись человеческою кровью. Но
как можешь ты, человек справедливый и велико-
душный, принадлежать к такому отвратительному
вероучению? Ты оказываешь милосердие всем
угнетенным и все-таки поклоняешься этому чудо-
вищу! Нет, нет, я не преклонюсь перед ним! Не
принуждай меня к этому, Мали!
89
— Тише, тише, Андре! — остановил юношу
Мали. — Если бы эти стены могли слышать тебя,
они рухнули бы и похоронили бы нас под собою.
Это вера отцов наших, я вырос в ней и не могу
отрицать ее. Тебе тяжело будет преклоняться
перед Кали, но приказание великого брамина
должно быть исполнено. К тому же помни, что от
твоего послушания зависит спасение сестры и отца.
— Ты прав, Мали/—воскликнул Андре. — Ради
них я готов заклинать змей, плясать и делать все,
что ты прикажешь.
Как обещал главный брамин, путники наши
были снабжены в изобилии рисом и лепешками.
К вечеру пришел к ним сам Сумру и условился
с Мали относительно роли, которую он должен
был играть со своими спутниками на предстоящем
торжестве. Андре, повидимому, произвел на него
сильное впечатление.
— Кто этот юноша?—спросил он старика.
— Тот—мой сын Андре, а этот — слуга Миана,
ответил Мали, указывая поочередно на юношей.
— Твой сын, — сказал Сумру, — мало похож на
ната. Но у вас, кудесников, в обычае воровать
чужих детей, и мне кажется, в его жилах нет ни
одной капли твоей крови.
Мали поднял руки, как бы собираясь подтвер-
дить свои слова клятвой, а юноши многозначи-
тельно переглянулись. Едва успел Сумру скрыться
за дверью, как Миана от радости перекувырк-
нулся несколько раз.
90
— Теперь нам нечего опасаться! — воскликнул
он. — Если .всевидящий" Сумру не узнал в Андре
европейца, так никто другой и подавно не узнает!
Когда смерилось, под портиками храма раз-
дался громкий барабанный бой, и вскоре толпы
народа заполнили обширный чаори.
Храмы индусов разделяются на две равные
половины: первая, называемая чаори, состоит из
обширной паперти, каменная крыша которой по-
коится на массивных колоннах; здесь собираются
правоверные. Другая половина, самое святилище,
состоит из массивного здания с высоким каменным
шпицем; оно соединено с первой половиной широ-
кою дверью.
Когда народ собрался в чаори, широкие двери
открылись, и глазам правоверных при ярком свете
представилась увенчанная гирляндами грозная бо-
гиня, многочисленные руки которой, казалось, на-
ходились в движении.
Народ встретил появление божества ликую-
щими криками и осыпал его благоухающими цве-
тами. Раздались звуки цимбал — и богомольцы
набожно завыли. В это время перед алтарем по-
казался прекрасный юноша. На голове его красо-
валась золотая тиара, на руках сверкали браслеты,
а голая грудь, увешанная драгоценными ожерель-
ями, резко выделялась своей ослепительной бе-
лизной на ярко-красной ткани, охватывавшей его
стройный стан. В одной руке он держал золотой
жезл, в другой — флейту из слоновой кости.
91
Безучастно простер он свой жезл над обомлев-
шей толпой, очарованной его появлением, и затем,
обратившись к идолу, ударил его сильнее, чем
следовало, своим жезлом. Как бы оскорбившись
этим святотатством, богиня грозно зашевелила
многочисленными руками и на каждой из них по-
казалось по большой змее; спустившись, они
окружили юношу со всех сторон. Не смущаясь
грозным кругом, Андре поднес к губам флейту;
при первых звуках ее змеи высоко подняли го-
ловы и мерно закачались перед идолом. В заклю-
чение Андре схватил самую большую змею, под-
нял ее высоко над толпой и обвил ею шею грозной
богини.
Восторгу народа не было границ.
— Уа! уа! Шавах! шавах! Это сам Кришна! —
раздались со всех сторон восторженные крики
правоверных. Обратившись снова к народу, Андре
повелительно простер над ним жезл—и все бого-
мольцы распростерлись перед ним. Когда же они
поднялись, полубог исчез.
Андре вернулся в отведенное им помещение
и застал там в сборе всех браминов храма, встре-
тивших его громкими похвалами.
— Вероятно, великий Магадева коснулся чела
твоего, юный Андре! — произнес Сумру, главный
брамин, поднимаясь навстречу юноше. — Простой
нат не мог бы произвести такого глубокого впе-
чатления на правоверных. Останься у нас, очистись
в светлых водах Тривеки — и тебя ожидает светлая
92
Андре схватил самую большую змею и обвил ею шею грозной богини (стр. 92)
будущность: окруженный почетом, ты проведешь
жизнь в священном сане под сводами этого
храма.
— Нечистый нат недостоин такой чести! — воз-
разил Андре. — К тому же мой отец Мали стар;
кто будет заботиться о нем, если я его покину?
Мой долг следовать по его пятам, подобно со-
баке, некогда последовавшей за великим Панду
в самый ад.
Брамины были поражены мудрым ответом
юноши и вполне одобрили его.
— Ты награжден сокровищем, — обратился
Сумру к Мали, — и я не хочу отнимать его у тебя.
Иди с миром, и возьми на дорогу две золотые
рупии, назначенные тебе самой богиней. Тебе же,
Андре, я дарю медный перстень с трезубцем.
С этим талисманом ты всегда найдешь себе приют
и помощь в храмах красной Кали.
Великий брамин махнул рукою в знак проща-
ния, и друзья наши вышли из храма, где вскоре
должно было начаться ночное богослужение, к ко-
торому не допускались непосвященные.
— На рассвете мы отправимся в путь, — ска-
зал Мали, — теперь же поищем себе место для
отдыха подальше от этой шумной толпы. Ты се-
годня одержал важную победу, саиб, — обратился
он к Андре: — перстень Сумру послужит тебе на-
дежной защитой против всяких подозрений.
95
ГЛАВА X
ГИМАЛАЙСКИЕ ТЕРАИ
Природа Тераи. — Опасение. — Родина Мианы.—
Первый привал.—Дикая охота. — Пантера.—
Мирное утро
Тераи — единственная в своем роде местность
в мире. Даже путешественник, побывавший в дев-
ственных лесах по реке Амазонке или топором
пролагавший себе путь по непроходимым саван-
нам Гвианы, и тот не может составить себе поня-
тия о страшных Гималайских болотах. Отделяя
плодородные равнины Ганга от подножия Гима-
лайских гор, они тянутся от берегов реки Сет-
леджа до самой Брамапутры на протяжении не-
скольких тысяч верст.
Величественная горная цепь, достигающая
восьми верст вышины, защищает Тераи от север-
ных ветров, вследствие чего эта обширная
местность вечно находится под влиянием раска-
ленных лучей солнца. Тераи, несомненно, преврати-
лись бы в бесплодную пустыню, если бы беспре-
рывно не заливались многочисленными потоками,
катящими свои воды с огромных ледников соседних
96
высочайших гор. Влажная почва Тераи, раскален-
ная тропическим солнцем, покрыта роскошною
растительностью.
Из влажных недр поднимаются исполинские
деревья, лиственные своды которых достигают
такой высоты, о которой не смели даже и мечтать
смелые зодчие наших базилик.
С могучих сучьев спускается множество воло-
кон, или воздушных корней, которые, достигнув
земли, укрепляются в ней и, в свою очередь, обра-
зуют причудливый ряд тонких колонн, поддержи-
вающих могучие сучья исполина-отца.
Эти воздушные лиственные здания украшены
тысячами лиан, причудливо вьющихся по стройным
колоннам, за которые цепляется бесчисленное
множество разных орхидей с блестящими венчи-
ками. Рядом с этими великанами поднимаются из
влажной земли на сто футов в вышину густые
ряды бамбука, тонкие вершины которого ниспа-
дают в виде роскошных снопов. Наконец, всюду,
на всех ручьях и тинистых болотах, цйй^т во
всей красе священные лотосы, украшенные неж-
ными розоватыми лепестками, и золотистые ирисы
рядом с несметным числом других цветов, покры-
вающих топкие берега и откосы.
В этих недоступных человеку лесах царит не
менее могучий мир животных. Королевский тигр,
леопард и пантера оспаривают друг у друга анти-
лопу или оленя, не отваживаясь, однако, нападать
на буйвола и опасного вепря. Огромные стада
97
слонов пролагают себе путь через чащи бамбука
и с наслаждением погружаются в теплые стоячие
воды, изгоняя из них испуганных шумом крокоди-
лов и алигаторов.
На деревьях царит такая же кипучая жизнь:
тысячи обезьян суетятся на сучьях — чернощекие
лангуры, рыжие генаны, арлекины, а среди темной
листвы мелькает множество птиц с золотистым
и серебристым оперением — трусливые павлины,
крикливые попугаи и другие птицы, оглашающие
дремучий лес своим резким, нестройным криком.
По мшистым вековым стволам ползают: страшный
питон, черная кобра, коралловая змея и сотни
других ползучих гадов. Наконец, в раскаленном
черноземе копошится несметное число скорпионов,
тысяченожек, сороконожек и огромных пауков.
Но тигры, носороги, удавы и скорпионы — ничто
в сравнении с малярией, этим страшным врагом,
ожидающим человека в гималайских Тераи. Под
этим непроницаемым лиственным сводом, где не-
замейЦ^ ни малейшего движения воздуха, темпе-
ратура доходит до 60 градусов и насыщена вред-
ными испарениями, выделяемыми ядовитыми рас-
тениями. Эта атмосфера убийственна для евро-
пейца; ему достаточно пробыть в ней несколько
часов, чтобы почувствовать ее гибельное действие.
Индусы легче переносят малярию, но и они часто
гибнут от нее.
Здесь человек напрасно пытался бороться с
природой. Соблазнившись необычайным плодоро-
98
днем почвы, он изгнал отсюда диких зверей,
истребил пресмыкающихся и построил прекрасные
города и дворцы на месте, где некогда возвы-
шался дремучий, непроходимый лес. Но малярия
победила его и изгнала из своих владений, и те-
перь лишь одни опустелые города и заброшенные
дворцы свидетельствуют о бесплодных попытках
человека селиться в этих грозных лесах.
Только мечисы, полудикое племя, бродят го-
лые по этим дремучим дебрям, находясь в посто-
янной борьбе с природой и хищными зверями.
Такова была страна, которую нужно было
пройти Мали и его юным спутникам, и таковы
были страшные, многочисленные враги, с которыми
им предстояло бороться.
На третьи сутки по выходе из Нандапура,
наши друзья достигли этих опасных лесов, за ко-
торыми сверкали снежные вершины Гималайских
хребтов. Раньше, чем вступить в Тераи, Мали
счел необходимым предупредить Андре о пред-
стоящих опасностях, и в заключение сказал ему:
— Если у тебя не хватит мужества, нам еще
не поздно вернуться.
— Нет ли другого пути? — спросил юноша.
— Нет, Андре, — отвечал Мали. — В Нандапуре
я узнал, что инсургенты уже господствуют на
востоке, на юге и на западе и что на севере только
Тераи не заняты ими. Впрочем, в одежде ната ты
неузнаваем, и если хочешь, мы можем спокойно
выждать здесь, пока кончится эта страшная борьба.
99
— Ты сам, кажется, оробел! — воскликнул
Андре. — Ты боишься итти через Тераи!
— Нисколько, — возразил старик. — Тераи не
страшат меня и Миану. Мы не в первый раз идем
этим путем, а ради тебя готовы итти навстречу
и не таким опасностям.
— Так неужели я отступлю! — воскликнул юно-
ша, обидевшись. — Вы готовы ради меня встретить
любую опасность и хотите, чтобы я, сложа руки,
смотрел отсюда на эти белые вершины, у подно-
жия которых меня и моих близких, может быть,
ждет свобода! Нет, Мали! нет! Идем скорее впе-
ред! Я докажу тебе, что европеец так же мало
боится тигров, как и индус!
Мали с улыбкой обнял юношу. Он ожидал
от него такого ответа и высказал свои мни-
мые опасения лишь с целью еще более возбу-
дить мужество своего юного друга.
Несколько времени спустя наши друзья уже
шли глухим лесом, по индийскому обычаю, гусь-
ком, полкой тропе, протоптанной слонами.
Андре был поражен видом чудесной расти-
тельности, окружавшей их со всех сторон, и в
восторге громко делился с Мианой своими впе-
чатлениями.
— Это пустяки! — воскликнул Миана, заметив,
что Андре в изумлении остановился перед испо-
линской смоковницей, бесчисленные воздушные
корни которой, спускаясь на землю, придавали
ей вид причудливого здания, — это пустяки; вот
100
на моей родине ты увидишь такие деревья, в
сравнении с которыми эти лишь тонкие прутья.
— Я вижу, ты очень гордишься своей роди-
ной,— засмеялся Андре. — Мы, значит, побываем
и на твоей родине?
— Без сомнения. Впрочем, я не знаю, наверно,
где я родился. Мне известно только, что мой
отец был нат и славился своею ловкостью в ме-
тании оружия. Хотя я был еще очень мал, но, как
теперь, помню, с каким искусством он бросал и
ловил сабли и кинжалы. Наша лачужка находи-
лась у самых ворот в Муссури, но мы редко бы-
вали дома и большую часть года скитались по
ярмаркам. В то время, как отец мой показывал
свои фокусы, мои сестры танцовали под музыку
матери, игравшей на тамтаме. Едва мне минуло
два года, мне дали обезьяну, с которой я не мало
потешил народ. Однажды мы отправились на зна-
менитую ярмарку в Гардвар. Там воды Ганга
обладают целебной силой. В том году в Гардваре
собралось более двух сот тысяч человек, жажду-
ющих исцеления; несметные толпы народы тесни-
лись в этой узкой речной долине. Мой отец был
очень доволен, потому что дела наши шли пре-
красно. Вдруг там разразилась холера, и в не-
сколько дней от нее погибла половина всего на-
рода, в том числе все мои родные.
— Да, 1848 год был ужасен, — заметил Мали.—
В одном Гардваре умерло от холеры около 100.000
человек, а затем этот страшный бич распростра-
101
нился по всей Индии и в течение трех месяцев
унес три миллиона жертв.
— Помню, — заметил Андре, — отец рассказы-
вал мне, что эта болезнь распространилась даже
по всей Европе и произвела там также страшные
опустошения.
— Я осиротел шести лет, — продолжал расска-
зывать Миана. — Никто не обращал на меня вни-
мания, и я наверно погиб бы от голода и страха, если
бы надо мной не сжалился добрый человек. Заметив,
что я одиноко блуждаю по долине, он расспросил
меня, узнал о моем несчастии и увел меня с со-
бою. То был Мали, который с тех пор, как отец,
постоянно заботится обо мне.
— Мали! Мали! — воскликнул Андре, пожимая
старику руку, —Как же ты мог нам в Гандапуре
сказать, что ты прожил век свой, не сделав ни-
кому добра!
— Дети мои, — сказал старый заклинатель, тро-
нутый словами юношей, но желавший из скром-
ности переменить разговор, — выслушайте мой со-
вет. Если кто-нибудь из вас заблудится в этих
темных лесах, что весьма возможно, —то помните,
что вам следует итти на северо-запад, чтобы
выбраться из них. Каждый из вас имеет при себе
запасы, значит, может продержаться некоторое
время без посторонней помощи.
Путники подвигались вперед с большим тру-
дом. Они нередко встречали непреодолимые пре-
пятствия и вынуждены были возвращаться далеко
102
назад, чтобы иным путем пробраться вперед в
том же направлении. Иногда им приходилось по
самые колени ступать по жидкой грязи, при чем
Андре не раз содрогался при виде отвратительных
насекомых, кишевших около его голых ног.
За час до заката Мали подал знак остановиться.
— Теперь нам придется итти только днем, во
время зноя, — сказал он; — в это время не так
опасны дикие звери, тогда как ночью, после за-
ката солнца, мы не могли бы ступить шагу по
этому дремучему лесу. Для ночлега мы должны
выбирать высокие деревья — это предохранит нас
от укуса ядовитых змей, но не от пантер, кото-
рые легко взбираются на любую высоту. Чтобы
обеспечить себя от пантер, мы должны развести
у дерева костер и поддерживать его всю ночь.
Мали выбрал для ночлега огромное фиговое
дерево, близ свежего ручья, журчавшего на краю
небольшой поляны. Юноши развели костер у под-
ножия дерева и собрали кучу хвороста про запас;
утолив голод скромным ужином, путники взобра-
лись на дерево и расположились отдыхать на
толстых сучьях. Едва успели они кончить все
приготовления, как солнце скрылось за горизон-
том, и весь лес мгновенно погрузился в мрак,
заставивший тотчас умолкнуть крикливых по-
пугаев.
Первые часы ночи прошли спокойно. Костер
ярко пылал, и ничто не нарушало тишины леса.
Вдруг из глубины леса раздался страшный рев,
103
в ответ на который тотчас со всех сторон послы-
шался такой же дикий рев. Андре приподнялся,
с ужасом прислушиваясь к адскому концерту, с ко-
торым слились резкие крики испуганных павлинов.
— Тигры охотятся, — заметил Миана, также
проснувшийся от рева. — Должно быть, они напали
на след большого животного и собираются со-
обща овладеть жертвой.
— Разве тигры охотятся -.сообща? — спросил
Андре.
— Обыкновенно они охотятся в одиночку, —
ответил Миана, — а иногда и целой семьей. При
недостатке добычи они сообща нападают на боль-
ших зверей, которых не могут одолеть в оди-
ночку.
— Таким образом тигры, — заметил Мали,—
эти трусливые животные, побеждают не только
слона, но и носорога.
Тигры с ревом приближались к поляне. Пови-
димому, борьба уже началась, потому что с бе-
шеным воем тигров сливались глухое рычание и
тяжелое фырканье, походившее на трубные звуки.
— Это слон! — воскликнул Миана. — Должно
быть, он отстал от своего стада и подвергся на-
падению тигров.
Вдруг вблизи раздался ужасный треск: каза-
лось, что деревья ломаются и вырываются из
земли с корнями; земля задрожала от тяжелого
топота, — ина поляну выскочил огромный слон,
преследуемый десятью тиграми. Одни из них
104
смело бежали рядом с преследуемой жертвой,
между тем как другие уже успели вцепиться
в нее своими острыми зубами и когтями. Подобно
молнии, пронеслось испуганное животное мимо
пылавшего костра, который на минуту осветил
это страшное зрелище; затем оно исчезло во
мраке леса, в сопровождении своры кровожадных
хищников.
С бьюшимся сердцем прислушивались путники
к удаляющемуся топоту; но вскоре рев и вой
усилился, земля дрогнула от падения тяжелого
животного, и хищники с остервенением заспорили
о богатой добыче.
— Бедный слон! — воскликнул Андре.
— Да, жаль его, — заметил Мали; — но благо-
даря ему, мы спокойно проведем ночь. Зверям
хватит, чем угоститься, и они не потревожат нас.
Ты, Миана, спишь чутко, наблюдай за костром;
если он потухнет, мы погибли.
Опасения были напрасны; высокая груда хво-
росту пылала ярким пламенем, и вскоре путники
наши снова заснули.
Андре заснул тревожным сном; несмотря на
усталость, смыкавшую ему глаза, он часто про-
сыпался и прислушивался ко всякому шуму, на-
рушавшему тишину леса. Невдалеке слышалось
злобное рычание хищников, терзавших слона; по
временам в лесу раздавался зловещий треск, и через
освещенную костром поляну стрелою проносились
олень или дикий кабан, преследуемый пантерой.
105
При каждом новом шуме Андре вздрагивал, и
первым долгом спешил убедиться в том, горит ли
костер, затем снова засыпал. Около полуночи ему
послышалось сквозь сон глухое мяуканье, разда-
вавшееся совсем около него. Он быстро припод-
нялся: кругом царил непроницаемый мрак, и на
потухшем костре сверкала лишь груда раскален-
ных углей. Вне себя от страха, юноша стал пыт-
ливо отыскивать глазами врага и вскоре увидал
вблизи два огненных зрачка, неподвижно устре-
мленных на него.
— Миана, Миана, — прошептал Андре дрожа-
жим голосом, — костер потух! Тигр здесь!
Молодой индус тотчас тихо спустился с де-
рева, осторожно приблизился к костру и, подняв
непотухшую еще головню, с силою метко бросил
ее в голову подкрадывавшегося врага. Головня
попала зверю между глаз; он заревел и поспешно
скрылся в лесу.
— Другой раз не будешь беспокоить нас! —
заметил смеясь Миана, глядя вслед убегавшему
хищнику, и, подбавив в костер топлива, молодой
индус поспешил снова взобраться на дерево.—
То была только пантера, — сказал он Андре.—
Глаза тигра горят ночью, как раскаленные уголья,
между тем как глаза пантеры сверкают подобно
оправленному в золото опалу. Хорошо, что ты
разбудил меня: она выждала бы, когда костер
совсем потухнет, взобралась бы на дерево — и
тогда мне бы не сдобровать.
106
Миама поднял головню и бросил ее в тигра (стр. 106)
— Почему ты думаешь, что выбор ее остано-
вился бы на тебе? — спросил Андре.
— Тебя она ни в коем случае не избрала бы!—
засмеялся Миана. — Все знают, что тигры пред-
почитают коричневое мясо белому, а между мною
и Мали выбор, конечно, был бы не труден.
Миана был прав. В Азии не раз приходилось
наблюдать, что тигры выбирают свои жертвы из
туземцев; но за отсутствием их, не пренебрегают
и европейцами.
Эта ночь показалась Андре бесконечной, так
как он больше не мог заснуть. Наконец, мрак
рассеялся, и свет стал проникать в лесную чащу.
Хищные звери поспешили скрыться в свои лого-
вища, и в лесу воцарилась невозмутимая тишина,
внезапно сменившая страшные ночные шумы. Но
едва первые лучи солнца озолотили вершины де-
ревьев, как раздалось громкое „гу! гу“! обезьян-
лангуров и вслед затем весь лес вдруг огласился
веселым щебетаньем и криками пернатых обита-
телей, приветствовавших восход дневного светила.
Встряхнув свои яркие перья, павлины с резким
криком спустились на лужайку; со всех сторон
слетались серебристые фазаны, красные петухи
джунглей и тысячи других пернатых, жаждавших
освежиться у прозрачного ручья. Если бы теперь
кто-нибудь взглянул на эту мирную картину леса,
он не поверил бы, что всего час тому назад на
той же поляне разыгрывались кровавые сцены.
109
ГЛАВА XI
мертвый ; город
Волшебный дворец. — Пророчество. — Кроко-
дилы.— Мертвый город. — Четвероногие жи-
тели
Едва взошло солнце, беглецы спустились с де-
рева, и после скудного завтрака отправились
в путь. Мали и Миана, привычные к ночному
шуму леса, отлично воспользовались отдыхом;
Андре, не спавший почти всю ночь, изнемогал от
усталости.
Старый укротитель змей глядел на юношу
с сожалением, но оставаться тут дольше было
невозможно. Съестных припасов было мало, и
всякое промедление могло дорого обойтись. Если
бы путники в течение трех недель не успели
выйти из Тераи, им пришлось бы расчитывать
только на дикие плоды, которые встречались да-
леко не часто. И они настойчиво шли вперед,
через лес, по несколько часов в день, держась
северо-западного направления. Но вот, однажды
впереди стало так светло, как будто бы лес при-
шел к концу.
ПО
Действительно, они вскоре вышли на опушку
леса и очутились на берегу красивого озера, окру-
женного со всех сторон невысокими холмами.
Озеро это походило на большой пруд, сооружен-
ный рукою человека. В находившейся вдали до-
лине виднелась прямая линия длинной плотины,
через которую широкой лентой с шумом перели-
валась вода, а самая узкая часть озера была пе-
ререзана прекрасной дорогой, выложенной мра-
мором. Эго было, впрочем, не единственным до-
казательством, что здесь прежде были люди.
На берегах пруда причудливо отражались в
воде очаровательные дворцы с зубчатыми терра-
сами, мраморными куполами и галлереями. В се-
редине пруда поднималось обширное здание с
высокими башнями по углам, увенчанное куполом,
на котором блестел под лучами солнца золоче-
ный трезубец. Вода, поднявша/1ся выше своего
первоначального уровня, наполовину затопила
нижние этажи этих сооружений, а могучая тро-
пическая растительность прикрыла их зеленой
пеленой. Массы цветущих лиан переплетались
между арками, а деревья, выросшие на террасах,
придавали им вид висячих садов. Тысячи водяных
птиц, белые пеликаны, распростершие широкие
крылья, и розовые фламинго, сидевшие на пор-
тиках, оживляли водную поверхность и длинную
линию зданий.
’ Отражаясь в прозрачном озере, которому окру-
жающие леса придавали темный отблеск, все эти зда-
111
ния напоминали волшебную картину очарованных
или проклятых замков из „Тысячи и одной ночи".
Наши беглецы вскрикнули от изумления и
остановились, как бы опасаясь, что все это
шутка обманчивого миража.
— Если я не ошибаюсь, — сказал вдруг Мали,—
этот пруд не что иное, как Джайя-Талао, озеро
Победы; в таком случае за этими холмами нахо-
дится город Амба.
— Город! — вскричал Андре. — Какое счастье!
Я могу спокойно уснуть эту ночь.
— Да, — ответил Мали, — я надеюсь, что город
даст нам убежище, хотя в нем не больше жите-
лей, чем в этих пустынных* дворцах. Я много
слышал о чудесах Амбы и Джайя-Талао, но мне
никогда не приходилось видеть их. Можно пройти
на расстоянии версты от них и не заподозрить
об их существовании.
— И все это навеки покинуто, — заметил Ми-
ана. — Неужели эти прекрасные дворцы никому
не принадлежат?
— С тех пор, как последний брамин, бросив
в это озеро прах последнего царя Амбы, произнес
проклятие, никто не осмеливается приближаться
к этим местам. А между тем, есть предположение,
что здесь хранятся неисчислимые сокровища.
— Что же случилось с Амбой?—прервал его
Андре.
— Было время, когда Амба был одним из
лучших укра/Ьений Индии. Мужественный народ
112
Амбы отвоевал эти леса от тигров и змей, и
скоро руками его был построен здесь чудный
город. Далеко раскинулись его великолепные
поля, и народ Амбы сделался могущественнейшим
и богатейшим из всех народов. При входе в сто-
лицу находилась мрачная нездоровая долина,
овладеть которой, повидимому, было невозможно.
Полузаглушенная тростником река перерезывала
ее и заражала воздух миазмами. Народ Амбы вы-
рубил леса, построил поперек реки плотину, ко-
торую вы видите там, и соорудил этот пруд,
названный им озером Победы, — в память того,
что он победил своим трудом мятежную природу.
Потом на острове этого пруда был построен ве-
личественный замок, о котором говорят вон те
развалины. Посреди большой залы совета, зани-
мавшей нижний этаж замка, был поставлен столб
из черного мрамора, высотой в три фута. В на-
роде Амба повторяли чьи-то пророческие слова:
„Когда воды озера покроют черный столб, Амба
перестанет существовать".
При следующих поколениях поля расширились,
и страна процветала. Им наследовали новые и но-
вые поколения, которые видели, как прекрасна
страна, но они забыли о труде, потраченном
предками на основание этого благополучия. Вместо
того, чтобы вырубать леса и заграждать реки
плотинами, люди строили себе на возвышенности
Амбы великолепные дворцы, блестящие золотом и
драгоценными каменьями. В то время, как дворцы
113.
росли и базары были полны шелка и золота,—леса
заполняли почву, каналы засорялись, воздух ста-
новился вредоносным. Спустя годы зло получило
такую силу, что болотистые леса подступили к сте-
нам города, и лихорадка уносила детей уже из колы-
бели. Скоро стало известно, что озеро Джайя-
Талао поднимается. Воды его уже покрывали по-
ловину залы совета и омывали основание столба.
Вода все поднималась, и жители, видя исполнение
пророчества, в ужасе бежали.
Настал, наконец, день, когда виден был только
верх камня. Последний царь, Лев-Роз, умирал от
лихорадки после беспутной жизни. По обычаю,
его снесли во дворец Красного Льва, уже напо-
ловину затопленный водой, и там он скончался.
Его тело было торжественно сожжено на верхней
террасе, и когда его родственники, в присутствии
еще теплого праха его, спорили, кто из них дол-
жен занять его место, вдруг появился никому не-
ведомый брамин.
— Пророчество исполнилось, — воскликнул он
громовым голосом: — вода озера покрыла столб.
Нет больше Амбы!
Все присутствующие онемели от изумления.
Схватив урну с прахом Льва-Роз, брамин бро-
сил ее в озеро, восклицая: — Проклятие! проклятие!
Толпа в ужасе разбежалась, не смея даже
зайти в город. И с тех пор ни одна человеческая
нога не попирала почву Амбы. Но, — прибавил
Мали, — так как наше дело правое, то мы без
114
боязни войдем в проклятый город, чтобы отыскать
в нем убежище на одну ночь.
Беглецы смело направились по мраморной
дороге, которая вела в город. Дорога эта, сде-
ланная из огромных, обточенных веками камней
была в ширину около сотни футов и имела вид
циклопического сооружения.
Андре, шедший по краю, чтобы лучше видеть
затопленные дворцы, вдруг вскрикнул от ужаса
и отскочил от воды: из нее показалась огромная
пасть с острыми зубами, а затем и длинное, зе-
леноватое, покрытое чешуею отвратительное тело
огромного крокодила. Но Миана сильным ударом
палки по морде заставил чудовище тотчас же
снова скрыться.
— Какая дерзость! — воскликнул он. — Если бы
ты напал на нас в воде, твоей стихии, — другое
дело; а то вздумал пугать нас на суше! Нет,
шалишь!
Крик Андре и восклицание Мианы, казалось,
вывели из оцепенения всех чудовищ озера. Тот-
час же оба края дороги во всю длину покрылись
угрожающими пастями. Казалось, пустынный го-
род выслал своих драконов, чтобы уничтожить
дерзких, осмелившихся нарушить его покой. Для
Мианы и Андре сначала казалось очень' забавным
раздавать палочные удары всем показывавшимся
головам крокодилов. Но скоро число нападающих
настолько возросло, что и бесстрашный Мали
должен был принять участие в битве. Положение
115
сделалось Опасным. Путникам нашим оставалось
пройти еще около сотни шагов, и им пришлось
уже бороться не ради забавы, а для спасения
жизни. Почуяв добычу, крокодилы мало-по-малу
становились смелее, некоторые из них вылезли
на дорогу и следовали за беглецами по пятам.
Путникам приходилось теперь защищаться со всех
сторон; каждый неверный шаг мог им стоить
жизни, и Мали, защищаясь, не переставал кри-
чать:
— Не бойтесь, дети, эти гады трусливы:
главное, не бегите, отступайте медленнее и избе-
гайте скользких камней.
Путники, наконец, добрались до противополож-
ного берега и могли считать себя в безопасности.
Вдруг Андре заметил, что потерял свой тумриль.
Это была важная утрата, и он очень опечалился.
Осматривая издали дорогу, он увидел, что инстру-
мент валяется шагах в двадцати от него, но за
крокодилами, расположившимся на дороге.
Как достать драгоценный инструмент?
— Постойте! я нашел способ,—закричал вдруг
Миана. Сняв с плеча Ганумана, он показал ему
рукой тумриль и сказал:
— Иди, Гануман, и принеси!
Гануман видел не один тумриль, но и кро-
кодилов, и, повидимому, не склонен был повино-
ваться приказу. Но Миана настаивал, и послушное
животное, набравшись храбрости, прыгнуло на
землю и побежало к дороге. Крокодилы пригото-
116
вились его встретить. Подбежав к чудовищам,
обезьяна сделала прыжок мимо раскрытых пастей
и очутилась по другую сторону от них. Пока она
бежала за тумрилем, крокодилы стали шумно
поворачиваться; но это дело, вообще не легкое
для них, усложнялось тем, что их было много.
Не успели они повернуться, как Гануман снова
перепрыгнул через них; тумриль был спасен.
От берегов озера нашим путникам пришлось
подняться на возвышенность. Посреди густой и
могучей растительности они увидали расползшиеся
плиты старинной дороги и по ней скоро дошли
до ворот, своды которых наполовину скрывались
за деревьями. То были главные ворота Амбы.
Все здесь оставалось таким, как было когда-то:
тяжелые створы на железных петлях стояли на-
стежь и позволяли видеть в стороне караульню с
каменными скамейками, медными решетками и
очагами. Можно было подумать, что еще вчера
эти места были полны жизни и движения.
Старый „заклинатель" твердыми шагами всту-
пил в пределы проклятого города; спутники его
следовали за ним со страхом.
По другую сторону ворот росли во множестве
высокие, могучие деревья, охватывавшие своими
огромными корнями каменные обломки, един-
ственные остатки бывших тут некогда зданий.
Вскоре путники снова вышли на открытое место,
и перед ними раскинулась великолепная панорама
долины. Амбы.
117
Представьте себе глубокий кратер, скаты кото-
рого покрыты густым и мрачным лесом; в сере-
дине 'зеленый конусообразный холм, служащий
пьедесталом для мраморного, волшебного блестя-
щего дворца; вокруг холма — покинутый молчали-
вый город, в котором самые незначительные дома
похожи на дворцы, отражающие свои высокие
причудливые фасады в темных водах озера. Высо-
кие стены по краям кратера, вырезывающиеся
своими зубцами на синеве неба, казалось, разоб-
щали город с остальным миром.
Молчаливые, неподвижные, смотрели беглецы
на это зрелище, как бы спрашивая себя, не есть
ли все это мираж, вызванный тяжелой атмосферой
леса. Особенно поразил их, как сверхестественное
видение, один гигантский дворец: купола, крытые
пластинками золота и голубой эмалью, мраморные
башенки, отливающие желтизной слоновой кости,
золоченые балконы, висящие над пропастями —
это был очаровательный замок из сказок Шехе-
резады.
По тропинке, круто спускавшейся в долину,
наши путешественники вскоре пришли к город-
скому пруду; на берегах его обремененные пло-
дами деревья, остатки бывших садов, склоняли
над водой свои ветви.
Друзья наши остановились в саду, чтобы поесть
плодов и напиться. Они смотрели на город, дома
которого начинались за прудом. Мертвая тишина
царила над долиной: ни одного живого существа
118
не показывалось на земле, ни одной птицы в воз-
духе, ни одного чудовища в воде.
Андре и Миану охватил непонятный страх, они
почти жалели, что покинули темный лес. Там, по
крайней мере, была жизнь, хотя и полная опасно-
сти,—между тем как здесь смерть поразила все
живые существа и, казалось, угрожала дерзкому,
осмелившемуся возмутить покой ее владений.
Путники вошли в пустынный город. Вокруг
них поднимались высокие фасады с резными ар-
ками и монументальными дверями. Сквозь откры-
тые двери, створы которых были уничтожены вре-
менем, можно было видеть обширные залы, носив-
шие следы былого великолепия. Во многих местах
обширные кучи мусора, покрытые густою, роскош-
ною растительностью, указывали место базаров и
непрочных построек нищеты.
Но вот, среди темной зелени манговых и дру-
гих деревьев снова показались ряды мрачных арок,
высокие, резные фронтоны и длинные колоннады
величественных дворцов. Нигде природа не соеди-
нялась так грациозно с созданиями человека. Пре-
доставленная самой себе, она покрыла стены лиа-
нами и цветами, расположила тенистые сады во
дворах и украсила кактусами мраморные ограды
террас.
Проходя по мощенным улицам, наши путники
испытывали чувство тихой грусти, какой не вызы-
вают голые и печальные развалины: здесь солнце,
скользя между ветвями, придавало теплый и мяг-
119
кий оттенок этой смеси зелени и обделанных кам-
ней. По тропам, скрытым листвой, беглецы про-
шли к небольшим прудам, окруженным портиками
и отражавшим высокие каменные шпицы велико-
лепных храмов.
Эти священные здания, построенные исключи-
тельно из камня, избежали общего разрушения.
Их мраморные ступени носили еще многочислен-
ные следы ног, попиравших их, а на алтарях бес-
страстно царили идолы, перед которыми некогда
повергалась ниц набожная толпа. Некоторые из
храмов отличались необыкновенной роскошью, и
в нишах их блестели еще золотые и серебряные
сосуды.
Мали задумал сначала расположиться на ночь
в одном из храмов, но дети горели желанием по-
смотреть волшебный царский дворец.
— Хорошо,—сказал старый заклинатель змей,—
пойдемте во дворец, я и сам не прочь видеть ве-
ликолепие жилища царей Амбы, о котором сохра-
нилось столько преданий.
Дворец стоял на вершине холма, в самой сере-
дине узкой долины. К нему, возвышаясь над пру-
дом, вела вокруг холма дорога со ступенями, вы-
сеченными в скале. На уступах расположено было
несколько ворот, защищавших когда-то эту дорогу,
но теперь они стояли открытые настежь. Когда
наши путники приблизились ко входу с монумен-
тальной аркой, Миана внезапно вскрикнул:
— Смотрите, смотрите, — дворец обитаем!
120
И в самом деле, к великому ужасу смелых по-
сетителей, множество голов показались в амбразу-
рах; повидимому, среди таинственных защитников
царило большое волнение; поднялась беготня; ка-
залось, что они занимают места для битвы,—и
вскоре террасы и окна дворца наполнились на-
родом.
Испуганные путешественники стремительно по-
вернули назад, как вдруг услышали продолжи-
тельное—„гу! гу!“,—тотчас же повторенное тыся-
чами хриплых голосов. Гануман, сидевший на
плече хозяина, ответил таким же криком.
— Это обезьяны-лангуры! — вскричал Миана.
— Очень возможно,— сказал Мали,— что это в
самом деле лангуры, расположившиеся в пустом
дворце. Однако, нам не следует рисковать.
— А эти обезьяны опасны? — спросил Андре.
— Нет, саиб, — ответил Мали, — это добрые и
безобидные животные, но когда их много, они не
боятся врагов. Вы знаете, конечно, что они живут
племенами, повинуясь одному начальнику, который
ими предводительствует и управляет. Когда место,
в котором они живут, перестает давать им доста-
точно средств к жизни, они целым племенем пе-
реселяются в другое место, сражаются с племена-
ми, более слабыми, и прогоняют их. Племя, кото-
рое живет во дворце, вероятно, владеет им с тех
пор, как люди оставили его; сады питают их пло-
дами. Обезьяны, вообще, любят занимать оставлен-
ные жилища. Во всяком случае, нам лучше отка-
121
заться от осмотра дворца: обезьяны вряд ли пу-
стят нас туда.
— Я придумал нечто, — сказал Миана после
недолгого раздумья.—Хоть я и умею дрессировать
обезьян, но этих так скоро не выучишь. Зато
Гануман понимает, что я говорю ему, — мы это
видели сегодня утром. Так вот, я пошлю его од-
ного к лангурам, он объяснит им, что мы хорошие
люди и не сделаем им зла, и они нас пустят.
— Все это очень остроумно,—возразил Мали,—
но я сомневаюсь, чтобы Гануману удалось так
легко объяснить им наши намерения.
— Не знаю, что он скажет своим сородичам,—
сказал Миана, немножко обиженный, — но я уве-
рен, что его поймут.
— Попытайся, увидим,— сказал старик.
Миана посадил перед собою обезьяну, и глядя
ей прямо в глаза, стал с нею тихо говорить. За-
тем, поднявшись, он показал ей на своих товари-
щей, потом на обезьян на стене и, хлопнув ладо-
нями, крикнул ей:—„Иди!"
Гануман постоял немного, посмотрел своими
умными глазами на Мали и Андре, как бы упрекая
их за недоверие, и затем, не колеблясь, побежал
ко входу во дворец. Обезьяны, сначала с любо-
пытством смотревшие на посланника, огромной
толпой выбежали к нему на встречу на крыльцо.
Наши путники услышали крики и как бы брань,
походившую на шум людской толпы, затем обезь-
яны вместе с Гануманом скрылись во дворце.
122
Прошло несколько минут. Миана начал уже бес-
покоиться об участи своего любимца; но вдруг
снова поднялся шум, и толпа обезьян опять по-
явилась. Вскоре Гануман прибежал назад в сопро-
вождении двух больших обезьян, которые застен-
чиво остановились на половине дороги; сделав
несколько прыжков, он ловко перевернулся два
раза, что Мианой было истолковано следующим
образом: — нам можно войти.
Мали усмехнулся, увидав такое доверие маль-
чика к обезьяне, и сказал:
— В таком случае идем! Но смотрите, будьте
благоразумны!—и три путника пошли за Ганума-
ном ко дворцу. При их приближении обезьяны
сторонились, не обнаруживая ни боязни, ни вра-
ждебных намерений. Друзья наши твердым шагом
вошли в двери и очутились на обширном дворе
по истине чудесного вида. С трех сторон прости-
рались длинные правильные фасады строгой архи-
тектуры, между тем как четвертая сторона была
прикрыта мраморной террасой с сооружениями
необычайной красоты. Два из них принадлежат к
лучшим произведениям искусства во всем мире:
одно — зал, образуемый ста яшмовыми колоннами,
поддерживающими золотой потолок, другое —
прекрасный портал из мозаики, получивший на-
звание „Чудесных ворот“. Обширное крыльцо ве-
дет на эту террасу из первого двора, который
наши путники перешли с Гануманом в сопрово-
ждении толпы кривлявшихся обезьян.
123
Входя в этот двор, наши друзья увидели си-
дящую на крыше одного из павильонов старую,
седую обезьяну, окруженную несколькими боль-
шими обезьянами. Узнав в этой персоне началь-
ника племени, Мали с уважением отвесил ей низ-
кий поклон и сказал:
— Ведомые Гануманом, мы осмелились про-
никнуть в твои владения. Не думай, однако, что
мы желаем дерзко овладеть сокровищами, находя-
щимися под твоей охраной. Эти молодые люди
хотели только полюбоваться чудесами дворца.
Позволь нам провести эту ночь под твоим могу-
чим покровительством.
Старый вождь внимательно посмотрел на Мали
и его спутников, но, повидимому, не понял
красивой речи „заклинателя". Когда тот кон-
чил, он поднялся не торопясь, дружелюбно
помахал своим длинным хвостом, потом медлен-
ными шагами ушел на крышу павильона и исчез
за изгибом карниза. И тотчас же,—как будто
поведение вождя было условным знаком, — толпа
обезьян, державшаяся в почтительном отдалении,
ворвалась во двор и окружила наших друзей.
По ужимкам и веселым прыжкам четвероруких,
было ясно, что намерения их дружественны.
Гануман, смотревший гордо и самоуверенно, каза-
лось, показывал людей своим новым друзьям;
вероятно, он объяснил им, кто эти странные
существа, имеющие такое сходство с благород-
ным племенем обезьян.
124
Мали с уважением отвесил ей низкий поклон (стр. 124)
Путешественники, с своей стороны, с интере-
сом смотрели на любопытный маленький мир.
Андре особенно забавляли детеныши; более сме-
лые, чем взрослые, они цеплялись за его платье
и шалили с ним. Матери, с малютками на руках,
боязливо держались поодаль от .чужеземцев".
Пока Мали занялся отыскиванием удобного по-
мещения для ночлега, Андре и Миана отправились
осматривать дворец в сопровождении своих новых
друзей.
Переступив „Чудесные ворота", они вошли во
двор, середина которого была занята садом. На-
лево от сада возвышался великолепный, большой
павильон, перед нижним этажом которого находи-
лась широкая веранда с резными арками. Войдя
во внутрь, они очутились в обширной зале, укра-
шенной мозаикой и инкрустациями из драгоцен-
ных камней, нефрита, агата, бирюзы, а также зо-
лота и маленьких зеркал. Трудно передать красоту
чудесной залы в тот момент, когда лучи солнца
внезапно отразились на вделанных в стены кри-
сталлах, засверкавших, подобно брильянтам, тыся-
чами огней.
Верхний этаж павильона, куда затем вошли
наши друзья, представлял собою прелестный мра-
морный киоск. С одной стороны его из больших,
выходивших на долину, окон, прикрытых мрамор-
ными решеточками, открывался удивительный по
красоте вид; с другой — красивая терраса, осеня-
емая гранатовыми и апельсинными деревьями. Это
127
был самый поэтический уголок, какой только
можно себе представить, и молодые люди решили
упросить Мали устроиться здесь на ночлег.
С другой стороны сада тянулась длинная ли-
ния дворцов, не менее первого поражавших кра-
сотой архитектуры и блестящим убранством. В од-
ном из них стены были обшиты сандальным де-
ревом, украшенным инкрустациями из слоновой
кости и серебра; обширные покои перерезывались
прекрасными каналами, изливавшими свои про-
зрачные воды в бассейны, дно и стены которых
были выложены инкрустациями, изображавшими
рыб, водяные растения, лотосы и чудовища. Дру-
гие бассейны состояли из белого мрамора и окай-
млялись лапис-лазурью и зеленым серпантином
или украшались миниатюрами, изображавшими
охоту, сражения, мифологические сцены. Одним
словом, в каждом дворце было что посмотреть и
чему подивиться.
Вечером наши путники устроились в мрамор-
ном киоске, куда обезьяны, следуя примеру Гану-
мана, нанесли им плодов из сада. Л
Настала ночь, и обитатели дворца удалились
каждый в свое помещение. Ложась спать, друзья
наши заметили, что на стенах расположилась мно-
гочисленная бдительная стража.
128
ГЛАВА XII
УРАГАН
Происхождение обезьян. — Поединок слонов.—
Ураган. — На бурной реке
На заре "наших друзей разбудил веселый крик
обитателей дворца Амбы, приветствовавших восход
солнца громким „гу! гу!“. Неумолимый Мали ре-
шил тотчас же выступить в путь. Андре и Миана
наскоро выкупались в садовом пруде, в который
впадал свежий ручеек; укрепленные ванной и хо-
рошо проведенной ночью, они поспешили взять
свою ношу и догнать Мали. Они нашли его во
дворе, где он благодарил вождя лангуров, кото-
рый, однако, не обращал на него никакого вни-
мания и хладнокровно ел превосходный апельсин.
Юноши, в свою очередь, приветствовали обезьяну,
и затем все направились к воротам замка.
Толпа обезьян, смотревшая на них с таким же
любопытством, как и вчера, проводила их за
ограду, а некоторые смельчаки даже до половины
спуска.
— Можно подумать, что обезьяны лучше лю-
дей,— заметил Андре. — С тех пор, как я покинул
129
отцовский дом, я еще не встречал людей, которых
можно было бы сравнить с этими гостеприимными
лангурами.
— Разве ты не знаешь, что обезьяны были
людьми? — сказал Миана:—Некогда они говорили,
как мы; но рассказывают, что однажды обезьяна
прокралась в рай, где боги в то время обсуждали
судьбу людей. Хитрое животное скрылось, и его не
могли найти. Тогда боги, для сохранения своей тай-
ны, отняли у обезьяны дар слова или, по крайней
мере, сделали язык их непонятным для людей.
С тех пор обезьяны не говорят на нашем языке,
но все-таки понимают нас *).
Андре отнесся, конечно, с недоверием к сло-
вам Мианы, но не спорил с ним, зная его безгра-
ничную любовь к этим животным.
Путники снова прошли по молчаливым улицам
мертвого города и достигли других ворот, за кото-
рыми начинался высокий девственный лес.
Несколько дней наши друзья бодро шли к се-
веро-западу без всяких приключений. Ночи они
проводили на деревьях, под которыми разводили
огонь, горевший до 'самого утра. Андре уже
свыкся с шумной, ночной жизнью леса, и если
ие спал так глубоко, как его товарищи, то все-
таки успевал отдохнуть.
По мере того, как они подвигались к северу,
характер местности менялся. Леса становились
*) Индусское поверье.
130
Стадо слонов внимательно следило за бешеной борьбой соперников (стр. 133)
доступнее, почва, не загроможденная кустарни-
ками, значительно суше, а гигантские деревья,
стоявшие более свободно, не представляли уже
темного свода. Через просветы теперь иногда вид-
нелись высокие снежные вершины Гималаев, под-
нимавшиеся над покрытыми елью и пихтой гор-
ными хребтами — первыми предгориями, которые,
казалось, были всего в нескольких верстах от на-
ших путников.
Тем не менее, Мали держался все того Же
направления, и когда юные спутники спрашивали,
почему они не идут теперь к горам, отвечал:
— Это опасно! Те горы населены племенами,
вожди которых с радостью выдадут нас Нана
саибу. Как ни хорошо переодет Андре, все-таки
нам не следует без пользы рисковать.
Действительно, наружность Андре совершенно
изменилась, и в полуодетом дикаре с загоревшим
от солнца телом никто не узнал бы теперь евро-
пейца.
Однажды, переходя небольшой болотистый лес,
путники были поражены страшным шумом, вне-
запно поднявшимся невдалеке от тропинки, .по
которой они шли. Слышались плеск воды и рев,
прерываемый глухими звуками, как будто тараном
били в толстую дубовую дверь. Еще несколько
шагов, и нашим друзьям представилась порази-
тельная сцена.
На соседнем болоте столпилось большое стадо
слонов, следивших за бешеной борьбой двух ве-
133
ликолепных самцов с длинными изогнутыми клы-
ками, бившихся с необычайным ожесточением. Их
лбы бешено сталкивались, клыки скрещивались;
во все стороны летели от них брызги воды и бо-
лотной грязи. Один из гигантов видимо слабел и,
казалось, искал глазами убежища. Вдруг он с та-
ким остервенением бросился на противника, что
тот,, наполовину поднятый на воздух, едва не сва-
лился; воспользовавшись этим замешательством,
нападавший слон быстро повернулся и обратился
в бегство. Мали и его спутники едва успели спря-
таться в чащу, как по тропинке, подобно молнии,
промелькнуло огромное животное, за которым
тотчас же последовал победитель со всем стадом.
— Минутой позже, — сказал заклинатель, — и
свирепые животные раздавили бы нас.
— Из-за чего они боролись?—спросил Андре.—
Все слоны, которых а видел в зверинцах, были
смирны и жили дружно между собой.
— Причина борьбы весьма простая, — ответил
Мали.—Каждое стадо имеет своего предводителя;
но владычество его не бесспорно. Когда он ста-
новится стар или слаб, какой-нибудь молодой и
сильный слон вступает с ним в борьбу перед
всем стадом, и завладев властью, изгоняет его.
С этого времени побежденный слон живет в лесах
одиноким отверженцем, становится „пустынником",
как называют таких слонов охотники. Пустынник,
мрачный и злой, живет в открытой вражде с це-
лым миром; он нападает на все, сражается с ти-
134
грами и носорогами, бросается на людей и в сле-
пом бешенстве уничтожает даже кустарники в лесу.
Битва, при которой мы присутствовали, и есть
ничто иное, как изгнание такого старого предво-
дителя. Нужно сказать, что и домашние слоны не
всегда смирны и безобидны. Случается, что иной
раз без всякой видимой причины они обнаружи-
вают такие же воинственные наклонности, как и
их дикие собратья. Индийские царьки пользуются
этими наклонностями и заставляют их сражаться
либо между собою, либо с дикими зверями, а
иногда даже с людьми. Помню, при одном дворе
мне пришлось присутствовать при борьбе два-
дцати слонов со львами, носорогами и буйволами.
Еще и теперь один магараджа*) содержит при
своем дворе несколько боевых слонов и любит
смотреть на подобные волнующие зрелища.
В этот вечер путники наши остановились на
ночь в местности, по истине чудесной. Среди леса
находилась круглая, цветущая поляна, пересека-
емая светлым ручьем, ниспадавшим со скал кра-
сивым каскадом. Под самым каскадом был чистый
бассейн, окаймленный сплошным зеленым газоном,
напоминавшим луг английского парка; банановое
дерево—вековой гигант с тысячью колонн-отрост-
ков—простирало над его прозрачными водами свои
огромные ветви, между которыми переплетавшиеся
лианы образовали над самою водою нечто вроде
*) Царек.
135
большого цветущего гамака, устланного листьями
и мхом. Молодые люди, проникнув в зелень,
тотчас увидали его и расположились в нем в то
время, как Мали устроился на широкой площадке,
образованной переплетавшимися ветвями. Там же
поставлены были корзины со змеями и остальны-
ми вещами. Скудно поужинав, путники наши раз-
вели костер и расположились на ночь.
Около полуночи Андре приснилось, что он
находится на большом корабле, привезшем его в
Калькутту. Ему казалось, что он испытывает качку
на койке в своей каюте и слышит сквозь стены
рев морских волн. Судно приближается к порту,
завтра войдут в Ганг, скоро он увидит отца и Берту.
Вдруг ужасный грохот разбудил его. Страшный
ветер потрясал лес, дождь лил потоками, огонь
потух, и в страшной темноте то и дело сверкали
необычайно сильные молнии.
— Тайфун! — вскричал Миана, просыпаясь.
—• Циклон, — сказал Андре; — мы пропали!
Нужно пожить в Индии, чтобы понимать,
сколько ужаса и отчаяния в слове циклон. Ника-
кое бедствие не сравнится с этим ужасным атмо-
сферическим явлением, против которого бессильна
вся природа. Воздушный столб, в своем ужаса-
ющем быстром вращении, увлекает все за собой:
вековые деревья, каменные дома,—ничто не может
сопротивляться ему. Жертвы циклона считаются
ежегодно сотнями тысяч. В одной только Бенгаль-
ской области в 1837 году в одну ночь погибло
136
до миллиона жителей, а в 1876 году 500 тысяч
жертв было уничтожено в одно мгновение этим
страшным ураганом.
Теперь ураган разразился над Тераи. Багровые
молнии наполняли светом и грохотом мрачный лес,
а порывы ветра гнули гигантские деревья, как
соломинки.
Мали из своего более надежного убежища звал
юношей к себе, но они тщетно пытались несколько
раз последовать его совету. Нужно было перелезть
через узкое, открытое пространство по ветви, ко-
торая соединяла гамак со стволом дерева, а ветер
был настолько силен, что мог бы унести их. Ти-
хий бассейн преобразился в бурное озеро, зато-
пившее всю поляну и омывавшее низ дерева,
спуститься с которого было поэтому невозможно.
Между тем, положение юношей становилось
опасным. Ураган с такой силой тряс лиановую
сетку, что она могла ежеминутно разорваться.
При беспрерывном свете молний они видели ста-
рого Мали в безопасности на его площадке, на
расстоянии нескольких аршин от себя.
Вдруг молния охватила весь ствол дерева, гря-
нул ужасный гром, за ним последовал какой-то
треск, и юноши почувствовали, что ветвь их отде-
ляется от дерева и падает. Безсознательно прижа-
лись они друг к другу и приготовились к смерти.
Но, к великому изумлению их, они не погрузились
в воду; огромная ветвь вместе с лиановым мешком,
как плот, быстро помчалась по бушующему ручью.
137
— Мали! Мали! — закричали в ужасе юноши.
Но ответа не было. Да никакой голос человеческий
не мог быть слышен среди этой борьбы стихий.
Между тем, плот, на котором они сидели, стре-
лою мчался в глубину леса то по узким оврагам
с деревьями по.сторонам, то через скалистые по-
роги. Так прошло несколько часов. Гроза утихла,
тучи стали расходиться, и юноши увидели, что
начинался рассвет. Первое, что увидал Миана,
была его обезьяна Гануман, забившаяся в лианы.
Он нежно обнял ее, и потом беспокойно взглянул
на небо.
— Какое несчастье! — вскричал он.—Нас несет
к югу.
— Значит, мы скоро будем вне Тераи.
— Нам нужно скорее остановить наш плот,—
ответил Миана. — Как только мы будем близко к
берегу, нам следует ухватиться за нависшие над
водою сучья; так мы можем выбраться на землю.
К несчастию, плот мчался посередине потока,
и молодые люди в течение долгих часов напрасно
пытались подойти к берегу. Наконец, гигантское
дерево, опрокинутое бурей поперек потока, пре-
градило им путь, и юноши быстро выскочили на
берег по этому импровизированному мосту, вне себя
от радости, что спаслись от страшной опасности.
— Что же будет с Мали? — вскричал Андре.
— Я видел,—сказал Миана,—что когда молния
ударила в дерево, он свалился в поток. Должно
быть, он утонул.
138
— Не поискать ли нам его?—заметил Андре.
— Ты думаешь?—ответил Миана.—Нужно два
дня, чтобы пройти к тому месту, откуда нас унес
поток... Мали советовал нам итти все к северо-
западу, пока мы не придем в Муссури.
— Правда, — сказал Андре, — нам необходимо
как можно скорее уйти отсюда. Но если я не
ошибаюсь, Мали считал, что нам остается еще
шесть или восемь дней пути; ты же говоришь,
что поток отнес нас еще на два дня, значит, те-
перь нам нужно итти, по меньшей мере, дней де-
сять. Чем же мы будем жить все это время?
У нас нет даже муки, чтобы спечь себе чапати.
— Мой Гануман нам поможет. Обезьяны легко
находят себе пищу в этих лесах. Да вот, смотри,
он уже сидит на ветви и собирается что-то есть.
Быть может, он уж нашел для нас завтрак.
Молодые люди побежали к дереву, на котором
сидел Гануман; это было дикое манговое дерево,
покрытое плодами, если и не такими сочными,
как превосходное бомбейское манго, то все же
очень вкусными.
Беглецы утолили голод. Миана позвал к себе
обезьяну, и они пустились в путь к северо-западу.
139
ГЛАВА XIII
У МЕЧИСОВ
Как Миана добыл огня. — Антилопы.—Дерево
мова. — В плену у мечисов.— Верный друг.—
Бегство
Падая от усталости, не имея другой пищи,
кроме диких плодов, добываемых Гануманом,
юноши к вечеру остановились на ночлег. Подхо-
дящее дерево было скоро найдено, и Миана при-
нялся, по обыкновению, собирать сухие ветки и
сносить их к дереву.
— Что ты делаешь?—спросил Андре с удивле-
нием.
— Разве не видишь? Хочу развести огонь на
ночь,—отвечал молодой индус. — Мы не можем
обойтись без него. Смотри, вон на соседних де-
ревьях павлины: верный признак, что в лесу
много тигров. Кроме того, сегодня днем я за-
метил в этом лесу следы их. Помоги мне
скорей; ночь настанет быстро, и времени у
нас мало.
— Но... Миана, ты забыл, что мы все потеряли,
а спички и огниво остались у Мали.
140
— Я ничего не забыл, — возразил со смехом
Миана, — и мне не нужно ни спичек, ни огнива,
чтобы добыть огня. Вот ты увидишь.
Молодой индус взял кусок сухого дерева, по-
том отыскал по близости гладкий камень и, поло-
жив между ними пучек волокон от растения азе-
дераша, принялся сильно тереть дерево о камень.
Вскоре в волокнах показался огонь, а секунду
спустя, раздутое Мианой, вспыхнуло пламя и на
дереве.
— Видишь,—сказал Миана,—это совсем не так
трудно. Теперь живо спать, скоро начнется концерт.
Действительно, не прошло и часа, как рев,
поднявшийся со всех сторон в лесу, доказал, что
Миана не ошибся. Андре не раз просыпался от
шума, производимого дравшимися тиграми, что,
впрочем, не помешало ему хорошо выспаться.
Рано утром юноши спустились с дерева, и на
Ганумана возложена была обязанность отыскать
завтрак. Но он нашел только горсть кислых тер-
новых ягод.
Друзья наши собирались уже выступить в путь,
полуголодные, как вдруг из-за кустов с шумом
выскочила и пронеслась перед ними красивая чер-
ная антилопа.
-- Ах, если бы у меня было мое ружье! —
вскричал Андре,— мы хорошо бы позавтракали.
Вместо ответа, Миана бросился бежать за жи-
вотным и вскоре из кустарника позвал к себе то-
варища. Андре со всех ног бросился к нему, и
141
каково же было его удивление, когда он увидел
молодого индуса, наклонившегося над антилопой.
— Как тебе удалось убить ее, Миана? — спро-
сил Андре.
— Не я убил ее, — ответил с живостью нат.—
Когда она пробегала мимо нас, я заметил кровь
на ее боках и догадался, что она смертельно ра-
нена каким-нибудь зверем; вероятно, она вырва-
лась из его когтей, чтобы умереть спокойно в
лесу. Когда я подбежал к ней, она уже лежала
без движения. Отличный завтрак подают нам
тигры! Этого мяса нам хватит на несколько
дней.
Молодой индус поднял антилопу на плечи и
снес на лужайку, где на месте ночного костра еще
тлели уголья. Антилопа тотчас же была очищена
и разрезана на части с помощью кинжалов, нахо-
дившися за поясом у юношей, и вскоре несколько
вкусных кусков мяса уже жарились на раскален-
ных плоских камнях.
— Какой завтрак! — радостно вскричал Миана.
Юноши могли вполне утолить голод, хотя
Андре и морщился, глотая на половину кровавое
мясо без соли и хлеба. Окончив завтрак, они при-
крыли уголья зелеными ветвями, '.на которые раз-
ложили остальное мясо антилопы, и когда оно,
благодаря густому дыму от ветвей, настолько про-
коптилось, что могло сохраниться на несколько
дней, они завернули его в два пакета из листьев
и отправились в путь.
142
Восемь дней шли они все в одном и том же
направлении, останавливаясь только на ночь.Мясо
антилопы быстро уменьшалось, а плоды встреча-
лись редко, и потому они спешили, насколько
хватало сил,—тем более, что, как им казалось,
они приближались к цели своего путешествия.
Действительно, природа страны постепенно изме-
нялась. Они увидели снова перед собою снежные
вершины Гималаев, болота попадались реже, леса
становились не столь густы, а местность разно-
образнее и холмистее.
На восьмой день молодые путники достигли
подошвы высокого холма, зеленые пологие склоны
которого были покрыты великолепными деревьями,
расположенными правильно, как в парке.
Заметив эти деревья, Гануман тотчас спры-
гнул с плеча Мианы, и бросившись к ближайшему
дереву, с жадностью стал собирать и есть плоды,
лежавшие во множестве на земле.
— Мова! — вскричал Миана, бросившись также
к плодам. Примеру его последовал и Андре.
Мова — прекрасное дерево с куполообразною
темно-зеленою листвою и прямым толстым ство-
лом, с правильными и красивыми ветвями, распо-
ложенными в виде канделябра. Для диких мест-
ностей Индии это дерево то же, что кокосовая
пальма для берегов Индийского океана. Природа
снабдила его такими чудесными качествами, что
оно одно доставляло первобытным обитателям
индийских лесов все, чего народы более промыш-
143
ленные требовали от целого растительного цар-
ства. К концу февраля листья его внезапно опа-
дают, совершенно обнажая дерево, и употреб-
ляются туземцами для самых разнообразных целей.
Несколько дней спустя, ветви мовы с изумитель-
ной быстротой покрываются массой цветов, похо-
жих на круглые ягоды, расположенные букетами.
Это—манна ост-иидийских „джунглей"*); от боль-
шего или меньшего урожая мов зависит доволь-
ство или нищета в этих диких местностях. Их
бледно-желтый венчик представляет собою мяси-
стую ягоду, величиною с виноград; созревая, он
падает сам собою. Индусы ограничиваются тем,
что очищают кустарник вокруг дерева и затем
каждый вечер собирают цветы, упавшие в тече-
ние дня. Этот дождь манны продолжается не-
сколько недель. Из цветов-плодов мовы туземцы
делают муку, хлеб, пироги и разные другие пита-
тельные блюда, вино, крепкую водку и, наконец,
уксус. Как только цветы исчезают, листья вновь
быстро покрывают дерево. В апреле появляются
настоящие вкусные плоды, похожие на миндаль,
из которых индусы делают пироги, простые и
сладкие, также добывают съедобное масло, при.
чем выжимки дают прекрасный корм для буйво-
лов. Из коры добываются волокна, из которых
делаются грубые веревки, и, наконец, само дерево,
*) Болотистые местности, покрытые низкорослым лесом или
кустарником.
144
легко раскалываемое, служит превосходным мате-
риалом для постройки хижин, так как его не
портят черви и термиты. .Словом, „мова“ дает
туземцу все, в чем он нуждается. Естественно,
что дикие обитатели индийских лесов отчаянно
защищают мову от всяких покушений. Индусы
равнин, в их борьбе с дикими племенами, ста-
раются уничтожить их деревья, и там, где исче-
зает мова, исчезают дикие племена.
Угостившись бесценными цветами мовы, Андре
и Миана взобрались на холм. Они увидели перед
собой узкую долину, в глубине которой бурлила
река, направлявшаяся к северо-западу. Ее можно
было проследить до плодоносной равнины, оканчи-
вавшейся на горизонте зелеными склонами первых
предгорий Гималаев.
— Ура! ура! — принялся кричать Миана в вос-
хищении— Мы пришли.
— Куда пришли?—спросил Андре.
— Видишь там,—отвечал индус, — эту голубо-
ватую остроконечную гору з зазубренной верши-
ной ? От нее уже недалеко до Муссури. Через
два дня мы будем там.
— Ах, если бы Мали был с нами и мог раз-
делять нашу радость! — сказал Андре. — Вперед,
Миана,—воскликнул он, — освободим скорее отца
и Берту!
Они поспешно спустились в долину, где уже
начинало темнеть. Пришлось остановиться и
искать убежища на ночь. Но в узком ущелье не
145
было ничего, кроме молодых мов, слишком сла-
бых, чтобы удержать на своих ветвях двух бег-
лецов, а вокруг рос только колючий непроходимый
кустарник. Гребень представлял собою острые
скалы, повидимому, недоступные. Местами, на
склонах, образуемых этою линиею скал, можно
было различать круглые кучи сухого кустарника,
с виду похожие на огромные птичьи гнезда.
— Что это за кучи кустарников ? — спросил
Андре. — Словно гнезда. В таких сооружениях
могли бы спать только птицы.
Миана, между тем, с ужасом смотрел на таин-
ственные сооружения.
— Бежим, бежим! — вскричал он вдруг. — Это
не гнезда, а „пали", жилища жестоких горных
дикарей .мечисов”. Если они нас увидят, мы
пропали.
Но бежать было уже поздно. В чаще кустар-
ника внезапно раздались ужасные крики, и в одно
мгновение юноши были окружены толпою воющих
дикарей, вооруженных бамбуковыми луками и
стрелами; одежда их состояла из одной только
повязки вокруг поясницы. Один из них, с орлиным
пером в густых волосах, очевидно начальник, по-
дошел к беглецам с угрожающим видом.
— Кто вы такие? Что понудило вас добро-
вольно броситься в когти смерти?—спросил он
сурово. ш
— Предводитель!—отвечил Андре,—мы бедные
нищие и идем на ярмарку в Гардвар. Мы шли с
146
отцом этим лесом, как вдруг поднялась ужас-
ная буря, разлучившая нас с ним.
— Довольно!—ответил дикарь грубо,— наш
вождь будет судить вас. Следуйте за мной. А вы,—
сказал он своим товарищам,—следите, чтобы эти
молодые собаки не улизнули в кустарник.
Толпа с пленниками направилась к одной из
куч кустарника, привлекших внимание юношей.
Кустарник этот составлял круглую, в несколько
аршин вышиною, толстую ограду с одним только
узким входом, называемую дикарями Индии „паль“.
Женщины и дети, такие же полунагие, как и
мужчины, выбежали навстречу пленникам с гром-
кими проклятиями, но воины окружили пленников
и не давали воющей толпе приблизиться к ним.
Пленников ввели через узкое отверстие во внут-
ренность пали, середину которой занимал камен-
ный дом грубой постройки, покрытый большими
аспидными плитами. Ночь уже настала, и перед
входом дома горел костер, освещавший красно-
ватым отблеском всю сцену. Перед огнем сидел
дикарь, скрестивши ноги, на какой-то скамье, по-
крытой цыновкой из лиан. Он был одет, как и
все, но пара толстых золотых браслет на руках,
обнаженная сабля, лежавшая передним рядом с
луком и стрелами, и толпа дикарей, сидевших
вокруг него на корточках, давала понять, что это
вождь мечисов.
— Кого ты привел, Муза?—спросил он суровым
голосом начальника, сопровождавшего пленников.
147
— Бай!—ответил Муза, -это двое бродяг; они
грабили сегодня утром твои плантации мовы, и
мы схватили их в то время, как они собирались
бежать.
— Вот как!—сказал вождь, обращаясь к бег-
лецам,—вы посмели грабить на моей земле! Не
подозревал я у жителей долин такой дерзости.
Они оскорбляют Бая в самом его жилище! Видано
ли это!
— Предводитель,—ответил Андре,—я уже гово-
рил Музе, что мы не думали никому делать зла;
пользуясь твоими плодами, мы полагали, что у них
нет хозяина.
— Узнаю лживый язык жителей долин! —
гневно вскричал вождь.—Вы преследуете нас, как
зверей, вы отняли у нас плодоносные долины, и
теперь хотите выгнать нас из этих мрачных гор,
в которых произрастает мова, не дающая нам
умереть с голоду! А когда попадаетесь в наши
когти, вы прикидываетесь невинными. Неужели
вы думаете, что я забуду кровь, пролитую между
нами? Ни один из вас не уходил живым из моих
рук. Через два дня настанет новолуние, и когда
серебряный серп покажется на небе, кровь ваша
прольется под ножом жреца к подножию священ-
ной мовы. Слишишь, Муза! — прибавил он, обра-
тившись к вождю, — ты мне отвечаешь головою
за этих собак. Уведи и стереги их.
Андре и Миану, бледного и дрожащего от
ужаса, но все-таки держащего на руках обезьяну,
148
Ни одни индус ие выходил живым из моих рук (стр. 148)
вывели из паля, и через четверть часа, миновав
множество других палей, они очутились связан-
ными в тюрьме. Это был большой сарай из дре-
весных стволов и бамбука, прислоненный одной
стороной к горе, которая таким образом и была
четвертой степной постройки. Спереди, между
двумя стволами, оставалось пустое пространство,
служившее дверью. Перед самым входом стояла
великолепная мова, вековой ствол которой под-
держивал грубый каменный алтарь: место казни
было перед самой тюрьмой.
Когда пленников вязали, испуганный Гануман
бросился на крышу тюрьмы и затем исчез. Остав-
шись одни, юноши затосковали. Особенно опеча-
лился Миана потерей обезьяны, так что Андре,
несмотря на собственное горе, стал утешать его;
он обещал на следующий день упросить вождя
помиловать их, посулив за себя хороший выкуп.
Но Миана был неутешен.
— Если мы и вырвемся отсюда, — говорил мо-
лодой индус, — кто возвратит мне моего Ганумана?
В это время тяжелая дверь сарая отворилась
и вошел Муза, шатаясь, с горящей головешкой в
руках. Очевидно, он угостился не в меру мововой
водкой. Он приблизился к пленникам и, глядя- на
них мутным взглядом, пробормотал несколько раз:
— Бай сказал, что я отвечаю головой.
Потом он вышел, с шумом захлопнул дверь
и присоединился к товарищам, пившим около
огня водку.
151
— Видишь, — сказал Миана, — нас хорошо
стерегут.
— Не очень - то, — ответил Андре. — Муза и
теперь хмелен, а скоро будет мертвецки пьян.
Когда он отворил дверь, я заметил, что другие
сторожа угостились не меньше его.
— О, если бы нам удалось развязать веревки!—
пробормотал молодой индус.
— Да, но как?—возразил Андре. — Кинжалы у
нас отобрали, а зубами не перегрызть эти креп-
кие путы. Притом, если Муза нас поймает, ничто
не спасет нас от гнева. Лучше подождать утра и
попытаться умилостивить бая или, по крайней
мере, возбудить в нем жадность.
Пока они шопотом разговаривали, перед сараем
все затихло.
Андре с трудом подполз к двери, стараясь в
щель рассмотреть, что сделалось с их стражею.
Случилось то, что он предвидел: дикари, пьяные,
валялись на земле и спали. Но, видно, Музу и
пьяного не оставляла забота: он спал навалившись
своим грузным телом на , дверь тюрьмы. Бежать
через нее, очевидно, было невозможно. Оставались
стены; но с трех сторон древесные стволы, пере-
плетенные бамбуком, представляли непоколебимую
твердыню, с четвертой стороны возвышалась голая
скала, а соломенная крыша была слишком высоко.
— Видишь, Миана, я был прав,— сказал пе-
чально Андре, бежать невозможно; остается на-
дежда на жадность бая.
152 *
В это мгновение на крыше послышался легкий
шорох; казалось, кто-то пытался разобрать солому.
Вдруг большой пучек ее был снят невидимой
рукой, и через образовавшееся отверстие юноши
увидели звездное небо.
— Андре-саиб, вы здесь? — прошептал кто-то.
— Это Мали! — вскрикнули дети, забыв об
осторожности.
— Тише!—послышался снова голос.—Ни слова!
Дело идет о нашей жизни.
Этот крик действительно разбудил Музу; он
старался приподняться, но снова упал на землю.
Минуту спустя в сарай спустилась через от-
верстие веревка, и старый Мали, с неожиданной
для его лет ловкостью, спустился к плен-
никам.
В одно мгновение он перерезал связывавшие
их путы и, молча обняв их, прошептал:
— Ни слова, скорее вон отсюда. Сначала ты,
саиб.
Андре повиновался и по веревке поднялся
на крышу. Вслед за ним взобрались Миана и
Мали.
Мали вытянул за собою веревку на крышу,
потом положил оторванную солому на место, при-
крыв таким образом отверстие.
— Они не догадаются, каким путем мы улиз-
нули, — сказал он шопотом,—а пока нас будут
искать в долине, мы будем уже далеко в
горах,
153
Над их головами поднималась отвесная стена,
и тут опускалась с вершины ее веревка, по
которой беглецы не замедлили взобраться на-
верх.
Мали опять вытащил за собою веревку, забот-
ливо свернул ее и поспешил углубиться с юно-
шами в лес. Вскоре беглецы подошли к дереву,
под которым Мали оставил свои корзины. Каково
же было удивление его спутников, когда они там
нашли и Ганумана.
— Я привязал тут твою обезьяну, чтобы она
не побежала за мною и не выдала нас, —заметил
Мали.
— Но каким образом она очутилась у тебя?—
спросил в изумлении Миана.
— А ты, Мали, каким чудом явился к нам на
помощь?—в свою очередь спросил Андре.
— Тише, тише! После узнаете,—остановил их
старик,—Теперь нужно бежать, и скорее. Остается
еще четыре часа до рассвета, и нам необходимо
уйти как можно дальше от преследователей. Днем
мы выйдем в долину, где есть деревни,—я хорошо
знаю эту страну—и мы спасены.
Муза, разбуженный первыми криками павлинов,
заметил бегство пленников и, обезумев от гнева и
страха перед угрожавшей ему участью, бросился
преследовать беглецев. В это время наши путники
находились уже на границах Тераи и приветство-
вали криками радости восходящее солнце, первые
лучи которого осветили перед их глазами зеле-
154
ную, превосходно возделанную равнину, усеян-
ную мирными деревнями. Молодые люди прыгали
от радости и наперерыв обнимали старика, смот-
ревшего на них с изумлением.
— Дорогой Мали!—говорил Андре, — смогу ли
я когда-нибудь отплатить тебе за все, что ты
для нас сделал? Скажи, как ты нашел нас?
— А как ты отыскал Ганумана? — спрашивал
Миана, с любовью прижимая к себе свою
обезьянку.
— Сядемте,—сказал укротитель змей, улыбаясь,
—мы теперь вне опасности, а ноги мои больше
ваших нуждаются в отдыхе. Вы увидите, что во
всем этом нет ничего чудесного.
— С горем и ужасом видел я, как молния бро-
сила вас в пенистый поток вместе с ветвью, на
которой вы сидели; я считал вас погибшими.
Когда настал день, я с грустью спустился с моего
дерева, взял один из узлов с провизией, корзину
с Сапрани и другими змеями и отправился в путь.
Несколько часов я шел, не отдавая себе отчета
в том, что делаю. Наконец, убедившись, что вы
погибли, я решил, что на мне лежит обязанность
исполнить твое дело, Андре, и попытаться отыс-
кать и спасти твою сестру и отца.
— О, ты лучший из людей! — вскричал Андре.
— Я решил продолжать путь в Муссури. Семь
дней шел я, как вдруг однажды утром, переходя
лужайку, заметил под деревом следы огня.
Я осмотрел кругом землю и нашел следы на
155
влажной земле. Смерив их, я убедился, что то
были следы Андре-саиба. Рядом я нашел также
следы Мианы. Значит, вы оба спаслись во время
ужасной катастрофы. Я пошел -по вашим следам,
которых было много: отпечатки ног, сломанные
ветки, смятая трава, потухшие костры. Но мои
старые ноги плохо поспевали за вами. Позавчера,
я с радостью нашел потухший костер с теплыми
еще угольями, оставленный вами утром. Весь этот
и следующий день я спешил за вами, повсюду
встречая ваши свежие следы. Под вечер я под-
нялся на холм, и с вершины его увидел в глубине
долины вас обоих, идущих по берегу ручья.
Я хотел закричать вам, но увидал вдруг, что ди-
кари окружили вас и увели с собою. Я в отчаянии
упал на землю. Мне.щзвестна жестокость мечисов,
я знал, что ничто не могло спасти вас от мучи-
тельной смерти. Поднявшись, я видел в сумерках,
как вас увели к одной из палей, и решил спасти
вас каким бы то ни было способом или разделить
вашу участь. Настала ночь. Бродя в кустах
ощупью, наудачу, по возвышенности, находящейся
над палями, в надежде по доходившим до меня
крикам узнать что-нибудь о вашем положении, я
приблизился к месту, лежащему над вашей
тюрьмой. Тут я услышал шум в кустах, и вслед
за тем какое-то мохнатое животное вскочило на
мое плечо. Оправившись от испуга, я узнал Гану-
мана, и мне все стало ясно. Гануман показал мне
дорогу к вашей тюрьме, и сидя над ней на скале,
156
й слышал, как ваши сторожа со Смехом рассказы-
вали о том, как вас захватили и к чему присудили.
Время было дорого. Я быстро обдумал план, при-
вязал Ганумана, взял крепкую веревку, прикрепил
ее к дереву, растущему на краю скалы, и спу-
стился на крышу вашей тюрьмы. Здесь я обож-
дал, чтобы дикари заснули. Остальное вы знаете...
Через три дня мы будем в Муссури!
157
ГЛАВА XIV
КАРАВАН-САРАЙ В МУССУРИ
Караван-сарай. — Рассказ о восстании. — Чайный
торговец. —Тин-то. — Пандарпурская невеста
Жители первой лежавшей на пути деревни
очень удивились, когда узнали, что наши пут-
ники благополучно прошли страны Тераи и
мечисов. Дикари эти некогда страшно опусто-
шали долину частыми набегами. Добрые индусы
обласкали беглецов и наделили их съестными
припасами.
Два дня спустя друзья наши перешли Ганг,
представляющий собою в этих местах лишь не-
значительную речку, и вступили в Дера-Дун.
Долина эта—одна из самых прелестных и живо-
писных в Индии. Климат здесь — вечная весна,
но дикие звери водятся во множестве; особенно
славятся дерадунские тигры. Тем не менее, бегле-
цы дошли без всяких приключений до Райпура,—
деревни, лежащей у самой подошвы горы, на
которой расположен Муссури; отсюда ясно вид-
нелись уже красивые здания города, окруженные
великолепными садами.
158
До города оставался один переход. Андре был
очень рад, когда они, наконец, вышли из деревни.
Дорога становилась все труднее и труднее; но от
нетерпения он взбирался по откосам, чтобы со-
кратить извилистый путь. В Муссури его ждет
свобода, спокойствие, там ему не придется бояться
дикарей или тигров, там он может сбросить платье
нищего и все принадлежности акробата.
Среди этих мыслей Андре вдруг вспомнил
отца и сестру, которые находились еще в руках
повстанцев. Сердце его сжалось, но, увидав подхо-
дивших спутников, он поспешил скрыть свои слезы.
— Не могу больше,—сказал Андре весело своему
старому другу, — я устал. Мне следовало бы с
большим уважением отнестись к Гималаям. Но
вы, друзья, поймете мое нетерпение: там, вверху,
я, быть может, узнаю что-нибудь об отце и сестре.
— Конечно, -ответил Мали.—Кроме того, при-
знайся, наша бездомная жизнь нищих тяжела для
тебя, и тебе не терпится сбросить это рубище и
надеть платье вашей европейской касты.
— О, нет, уверяю тебя,—с живостью возразил
Андре,—я совсем не хочу сделаться европейцем,
я останусь натом... на некоторое время еще, по
крайнем мере. Я вам выскажу свою мысль. Благо-
даря вам обоим, я так вошел в мою роль, что
никто теперь не узнает меня.
— Конечно, нет,—ответил Мали.—Если брамин
Сумру не узнал тебя, то другие и подавно не
узнают.
159
— Так вот, — продолжал Андре, — так как это
чуждое мне платье спасло меня, то, быть может,
оно даст мне возможность спасти также отца и
Берту. В Муссури, как и в Ауде, я попрежнему
останусь сыном Мали. Мы постараемся собрать
достоверные сведения о моих родных, потом
будем их отыскивать, и там, где я не мог бы
пройти как европеец, моя роль „заклинателя“ змей
даст мне возможность найти дорогу. Как ты
думаешь, Мали?
— Я думаю, саиб, — отвечал Мали, — что ты
прав. Мы с Мианой всюду пойдем за тобой и
поможем тебе во всем.
В тот же вечер наши путники пришли в Мус-
сури и остановилась ночевать в туземном караван-
сарае, на базаре. Караван-сарай был наполнен
тибетскими купцами, ехавшами в Лудиану с гру-
зом козлиной шерсти, употребляющейся на выделку
кашемирских тканей. Пробыв несколько месяцев
в дороге, они только теперь узнали о восстании
сипаев и, укрывшись в Муссури, с нетерпением
выжидали, когда можно будет продолжать путь.
Узнав, что наши путники пришли с театра воен-
ных действий, все окружили их в надежде узнать
от них что-нибудь новое. К несчастию, друзья
наши слишком долго блуждали по Тераи, чтобы
сообщить что-нибудь новое; напротив, от купцов
они узнали о размерах восстания. После Каунпора
и Меерута повстанцы овладели Дели и Лукновом.
В настоящую минуту дела принимали, однако,
160
дурной оборот для победителей. Непальские гурки
и Пенджабские сики им изменили и, приняв сто-
рону англичан, шли против Лукнова и Дели;
борьба получила другой оборот, но исход ее был
еще неизвестен.
В караван-сарае Миана среди двора дал пред-
ставление. Его окружили тибетские купцы, ни-
когда не видавшие подобных чудес, и горячо
апплодировали каждой новой штуке Ганумана; а
когда Миана по окончании представления обходил
общество с своей обезьяной, подставлявшей каж-
дому зрителю медную чашечку, в нее посыпались
со всех сторон мелкие медные монеты.
Между зрителями находился толстый купец с
красным, неприятным лицом, следивший с любо-
пытством за представлением. Это был один из
самых богатых людей китайского Тибета, ехавший
с караваном торговать на английских рынках
куангскими чаями. После представления он подо-
шел к Мали и с важностью сказал ему:
— Поздравляю тебя, почтенный чужеземец, с
талантами твоего сына. Если бы ты отпустил его
со мною в Лассу, он, без сомнения, имел бы
большой успех при дворе Великого Ламы.
— Миана—слуга мой,—ответил Мали,—и если
его искусство велико, то вот этот, сын мой Андре,
обладает более чудесным даром: он умеет усмирять
змей и чудовищ.
— Я слышал об этом, — заметил чайный тор:
говец.—Люди нашего края, ходившие в Индию,
161
говорили, что в долине Ганга можно встретить
знаменитых индусов, которые заклинают гзмей и
заставляют их повиноваться себе, как домашних
животных, но я не доверяю этим басням.
— Ты можешь убедиться в справедливости
этих рассказов, — сказал Мали; — если желаешь,
мой сын покажет тебе свое искусство.
— Я счастлив, что мне удалось встретиться
со столь мудрыми людьми! — воскликнул тибетец.
— Я Тин-то, богатейший купец из Шипки; сделай
мне честь, посети меня с сыном и слугой; я буду
счастлив раделить с вами мой превосходный
пилав. Я созвал к себе нескольких друзей, и
нам лестно будет ваше присутствие между
нами.
Мали и молодые люди благодарили Тин-то и
пошли за ним в его помещение, состоявшее из
двух комнат караван-сарая. В одной из них уже
был накрыт обед. Разостланный на полу ковер
заменял сразу и стол и стулья. Пилав, предмет
угощения,—целая гора из риса, баранины и птиц,—
стоял в середине на громадном медном блюде;
красивые тарелки и чаши из того же металла,
расставленные вокруг, указывали места для
гостей.
Тин-то представил натов своим гостям, и каж-
дый обменялся с ними обычными приветствиями.
Затем гости уселись, поджавши ноги, на свои
места, и принялись за пилав, накладывая его
прямо горстями на свою тарелку, с которой и ели
162
Тин-то пропел знаменитую тибетскую арию (стр. 165)
без помощи ножей и вилок. Вскоре и блюдо, и
тарелки были пусты. Слуги обошли всех с руко-
мойником, в котором каждый вымыл себе руки,
после чего подали варенья, фисташки, а также
пальмовое вино, подаваемое только за дессертом,
так как во время самого обеда не пьют ничего,
кроме воды.
Когда доброе вино развеселило всех, Тин-то
попросил гостей, чтобы каждый из них доставил
удовольствие обществу рассказом или пением.
Чтобы подать пример, он велел принести мандо-
лину и, аккомпанируя себе, пропел знаменитую
тибетскую арию: „Чи-чу-ча чиримиримири-хо!“
Мали, сидевший по правую руку хозяина дома,
рассказал об одном торжестве, происходившем
при дворе Пеишвы, и его несколько напыщенные
описания заставили всех тибетцев вытаращить
глаза.
Очередь была за его соседом, дюжим татари-
ном, маленькие китайские глазки которого едва
виднелись под густыми бровями, торчавшими
из-под ермолки. Он рассказал следующее:
— В течение десяти лет, что я веду торговлю
козлиной шерстью между нашей страной и
Индией, со мной случалось не мало приключений
при переходе через Гималаи. Но в виду того, что
каждый из вас, вероятно, нередко подвергался
таким же опасностям, я не хочу смущать наше
собрание слишком мрачными картинами, а после
того, что рассказал нам почтенный Мали, уже не
165
легко заинтересовать вас описанием каких бы то
ни было чудес. Между тем, несколько дней тому
назад мне удалось недалеко отсюда, в Пандар-
пуре, присутствовать на великолепных торжествах,
дававшихся именно в честь одного из членов
того самого рода Пеишвы, о котором говорил
нам почтенный Мали.
— Пандарпур, как вам известно, довольно
красивый город, лежащий на другой стороне
Синаданты, в очаровательной долине в Гима-
лаях.
— Я прибыл в город рано утром в сопро-
вождении моих носильщиков и вьючных ЯКОВ и
был сильно удивлен необыкновенным оживлением
на базаре. На лавках висели флаги, улицы- были
разукрашены гирляндами из цветов и повсюду
толпились люди в праздничных нарядах.
— Я поторопился добраться до караван-сарая,
что мне удалось не без труда по запруженным
народом улицам, и спросил у сторожа о причине
такого необычайного празднества. Оказалось, что
пандарпурский раджа женит в этот самый день
своего сына на принцессе из рода Пеишвы.
В сущности, это был только торжественный сговор,
так как молодой девушке всего четырнадцать лет,
а ее будущему мужу едва минуло семь. Несмотря
на такое неравенство лет, раджа был очень дово-
лен этим браком, так как принцесса не только
принадлежит к самой высшей знати, но отличается
необыкновенной красотой.
166
Под влиянием какого-то неопределенного чув-
ства, Андре уже несколько времени жадно следил
за рассказом татарина. При последних словах
юноша не выдержал и, вопреки всем правилам
приличия, прервал его вопросом:
— Ты видел принцессу?
— Конечно, — ответил татарин. — Желая из
любопытства посмотреть на въезд принцессы, я
прошел в дом одного из моих друзей и устроился
на балконе, выходившем на главный базар. Сначала
ехали всадники с длинными золочеными саблями,
одетые в бархат; сбруя на конях была из золотой
парчи. За ними шли музыканты, игравшие благо-
звучные песни на больших деревянных флейтах и
медных трубах. Потом следовала свита принцессы
и сам молодой принц на великолепном слоне, по-
крытом сплошь попоной с подвесками. Наслед-
ный принц — еще дитя с черными глазами, с
волосами...
— А принцесса?—прервал опять дрожащим
голосом Андре.
На этот раз послышался легкий ропот собра-
ния; рассказчик гневно взглянул на юношу и
продолжал:
— Затем ехала принцесса на слоне, украшен-
ном так же богато. Никогда не видел я такого
прекрасного лица. Оно озарялось глазами, цвет
которых, казалось, был взят с самого небесного
свода, а из-под короны вырывались волны волос,
как бы сотканных из золотых нитей. Народ
167
приветствовал ее, но она была печальна и за-
думчива...
— Моя сестра!—вскричал Андре, не в силах
долее сдерживать свое волнение.
— Этот мальчик сумасшедший! — заметил в
негодовании Тин-то.
Не обращая никакого внимания на замечание
купца, Андре вскочил с места и бросился к двери.
За ним побежали Мали и Миана. Изумленные
купцы тоже поднялись, выразив негодование по
поводу грубого поведения заклинателей, и затем
разошлись, не дослушав рассказ татарина.
Андре побежал в поле. Он не сомневался, что
татарин видел его сестру. Мали с трудом поспе-
вал за ним.
— Конечно,—говорил старик,—описание тата-
рина напоминает твою сестру, но...
— Не может быть никаких „но“,—прервал его
горячо Андре.—Известна ли тебе другая принцесса
Пеишвы, белокурая и с голубыми глазами, кроме
Берты?
— Нет, саиб.
— Ну, так, значит, именно она в Пандарпуре.
— Не спорю, — сказал Мали; — но было бы
лучше не прерывать рассказа татарина, мы полу-
чили бы более точные сведения; а ты с первого
слова вскочил, как умалишенный, и к тому же
оскорбил людей, которые могли быть нам полезны.
— Что же ты намерен делать?—спросил Мали
после паузы.
168
— Сейчас же отправиться в Пандарпур,—отве-
чал взволнованный Андре, — и вырвать Берту из
плена.
— У тебя есть какой-нибудь план ? — снова
спросил Мали.
— Пока еще нет, но мы с тобой что-нибудь
придумаем,—произнес уверенно юноша,—и я чув-
ствую, что нам все удастся.
— Пусть будет так, мой молодой друг!—произ-
нес с жаром старик.
169
ГЛАВА XV
ЧЕРЕЗ ГИМАЛАЙСКИЕ ГОРЫ
Сведения о пути.-Добрые люди.—Снова в пути.—
Среди глетчеров.—Белый тигр
Едва успел Андре вернуться в караван-сарай,
как уже хотел пуститься в путь, но Мали умерил
его рвение.
— Страна, к которой мы направимся теперь,
мне совсем неизвестна, — сказал он. — Я знаю
только, что нам придется пройти снежную область
Гималаев; поэтому нам необходимо хорошо под-
готовиться. Я схожу к тибетским купцам и попы-
таюсь загладить твою утреннюю выходку; это
единственное средство собрать точные сведения.
Когда Мали пришел к чайному торговцу, то
застал его в разговоре с татарином. Его приняли
холодно. Но он извинился за Андре, которого
назвал своим сыном, и сказал, что молодежь часто
забывает приличия и поддается первым впечат-
лениям.
— Я не сказал вам, — прибавил он: — что не-
когда я занимал должность придворного врача.
Мой сын рос с молодой принцессой, как с сестрой.
170
Когда королева умерла, самой приятной надеждой
в нашей бродячей жизни стало найти принцессу,
и вы поймете нашу радость, а в особенности
волнение моего сына, когда мы узнали, что она в
настоящее время находится в Пандарпуре и окру-
жена почестями. Я и сам смотрю на принцессу,
как на дочь.
При этих словах Мали Тин-то почтительно
поднялся и сказал, кланяясь:
— Почтенный врач! Я не знал, что принимаю
к своему столу людей, пользующихся дружбой
принцев. Я виноват перед вами, что не оказал вам
должного почета.
— Скажите Андре, — прибавил поспешно тата-
рин,—что я к его услугам. Я подозревал уже, по
многим причинам, что вы переодетые принцы.
Я только что сообщил свои мысли моему другу
Тин-то.
— Именно так,—подтвердил тибетец.
Но Мали постарался замять этот опасный раз-
говор.
— Завтра мы расчитываем отправиться в
путь,—-сказал он, — и были бы очень рады
получить от вас какие-нибудь сведения о пред-
стоящей нам дороге. Я хотел бы, чтобы мой
сын и Миана могли присутствовать при нашем
разговоре.
Андре с товарищем ждали поблизости и при-
бежали по знаку Мали. Молодой француз изви-
нился и сам; ему отвечали любезностями.
171
— Город Пандарпур,—начал татарин,—отстоит
отсюда на семь дней пути и лежит в долине одного
из притоков Инда, вон за теми горами. Вам нужно
подняться в*долину Мачли-Нади, потом, повернув
к западу, вы перейдете ущелье Нилы в горах
Кайла на высоте семнадцати тысяч футов.
— Это ущелье, — перебил Тин-то, — самое
страшное место дороги. Там почти всегда дует
сильный ветер, поднимающий тучи снега, которые
нередко засыпают целые караваны. Два года назад
мой племянник, ехавший в Индию по моим делам,
погиб в снегах со всеми своими людьми и яками
(тибетский бык).
— Да,—продолжал татарин,—я тоже испытал,
что значат ужасные снега Нилы. При последнем
переходе двое из моих людей сбились с дороги,
и их нашли на другой день замерзшими. Там
всегда холодно, и вам следует запастйть теплым
платьем, по примеру горцев. А как только вы
перейдете ущелье и спуститесь.в долину, то будете
в прелестнейшем уголке земли.
Купцы снабдили наших друзей меховыми шу-
бами и козлиными шапками и пригласили вечером
к обеду.
Утром Мали и его юные спутники уже шли по
живописной долине Дерали. Дорогой служила
узкая тропа, пролегавшая по крутому склону гор
над ручьем, шумевшим тысячами каскадов между
скал. Местами, вследствие крутизны гор, тропинка
переходила на другой берег ручья, через который
172
были перекинуты искусные лиановые мостики,
устроенные горцами. Когда Андре в первый раз
вступил на такой колеблющийся мост, ему стало
страшно, но Мали объяснил ему, что легкие
мостики этого рода свободно выдерживают восемь
или десять человек с тяжелым багажей.
Природа, окружавшая путников, была необы-
чайно прекрасна. В гималайских долинах глаз
сразу охватывает растительность всех поясов. В то
время, как внизу растут пальмы, папоротники и
другие роскошные растения тропического климата,
средние высоты покрыты темной зеленью вековых
кедров и рододендронов, а выше взгляд встречает
березовые леса и низкорослые дубы—пояс, за ко-
торым следует царство вечных снегов. Повсюду
сверкали ручьи, ясные воды которых местами
ниспадали каскадами и вливались в бассейны,
окруженные ярко-зелеными коврами. После ги-
бельной страны Тераи эта страна вечной весны
казалась настоящим раем.
Чувствуя себя в безопасности, наши путники
вполне наслаждались красотами природы. Теперь
им не было нужды идти в темноте и прятаться
от людей. В деревне, где они остановились, их
приняли очень радушно.
После двух дней пути местность резко изме-
нилась: деревья стали редеть, трудная, крутая до-
рога вилась по краям страшных пропастей, а гора
Нила с своими ледниками находилась, повидимому,
так близко, что путникам показалось, будто опас-
173
ный путь кончается. Но за каждым пройденным
хребтом следовал новый, более трудный для пе-
рехода; в течение трех дней наши путники все
еще поднимались вверх, не имея другого ночлега,
кроме холодных скал, или, в лучшем случае, какой-
нибудь пустой хижины угольщика.
На седьмой день, после трудного подъема, они
увидели под своими ногами деревню Дерали, рас-
положенную в горной лощине среди блестящих
ледников. Несколько часов спустя они вошли в
деревню и остановились перед жилищем ламы, к
которому их направил Тин-то.
Буддийский священник, получив от богатого
купца рекомендацию, растаял. Он приютил путе-
шественников в своем доме, напоминавшем скорее
Швейцарию, чем Индию. Впрочем, и все окружа
ющее было ново для наших путников: деревянные
дома с резными навесами, жители в шубах, мохна-
тые собаки, большие яки.
— Здесь так же холодно, как в Европе, — за-
метил Андре.
Спать расположились на печи, в которой го-
рели кедровые дрова. Утром, благодаря ламе, пут-
ники нашли двух проводников и, наняв двух
яков для перехода через ущелье, намеревались
отправиться в путь. Но лама посоветовал им не
спешить, а сначала хорошенько отдохнуть.
— Вам понадобятся все ваши силы, — говорил
он, и обратившись к храбрившемуся Андре, кото-
рому не терпелось поваляться на белом снегу в
174
хорошей шубе, прибавил смеясь: — Берегитесь,
чтобы этот белый снег нд сыграл с вами нехоро-
шую шутку. Здесь мы только на высоте двена-
дцати тысяч футов над поверхностью океана, а
вам предстоит переход над семнадцатью тысячами
футов...
— Семнадцать тысяч футов!—прервал Андре,—
но ведь это в полтора раза выше Монблана, са-
мой высокой горы Европы!
— Вы должны знать, — продолжал спокойно
лама, — что наши горцы едва держатся на ногах
на этой высоте,—так ослабляет их недостаток воз-
духа, а вам придется провести там ночь. Не за-
будьте закрыть лица покрывалами, иначе ослеп-
нете, и наденьте больше белья, чтобы кровь не
выступала из пор. Только при этих условиях вы
придете живыми и здоровыми в Пандарпур.
Было очень холодно, когда на другой день
утром друзья наши простились с ламой и двину-
лись в путь. Мали поместился с вещами на одном
яке, а молодые люди и Гануман на другом.
— Прежде всего не забывайте наверху пить
чай! — крикнул им вслед лама.
Едва путники выехали из деревни, как уже
вступили в ледник, из трещин которого излива-
лись тысячи игривых ручейков, образующих в до-
лине речку Мачли-Нади. Яки ловко пробирались
между скалами по скользкому льду и перепрыги-
вали ручейки с живостью, которой никак нельзя
было ожидать от этих тяжелых с виду животных.
175
Дорога шла пока легким склоном, и яки, подго-
няемые веревками, пошли рысью.
По мере того, как наши путники поднимались
вверх, перед ними раскрывалась огромная, пре-
красная панорама. Позади них виднелись лесистые
предгорья, пройденные ими от Муссури, а дальше
темный лес Тераи и долина Ганга; впереди гордо
вздымались гигантские пики, окружавшие велико-
лепный Кайла, который с высоты своих двадцати
пяти тысяч футов мог бы с презрением смотреть
на наш Монблан.
— Как здесь все величественно и прекрасно!—
невольно воскликнул Андре, смотревший с почте-
нием на это несравненное зрелище.
— Да,—сказал Мали,— природа могущественна
и необъятна. Что такое люди перед этими горами,
недоступными для смертных!
— Почему же люди не могут взобраться на
вершину Кайла? — воскликнул Миана. — Если бы
наш путь пролегал там, мы взошли бы на нее.
Ведь мы же поднимаемся теперь на Нилу.
— Нет, Миана, — возразил Андре, — ни мы, йи
кто другой, вероятно, не взойдет на такие высоты.
Ученые люди Европы изобрели снаряды, называ-
мые воздушными шарами, с помощью которых
они летают в воздухе, как птицы, но даже они не
могли подняться так высоко. Один из них наибо-
лее смелый, некто Глезер, поднялся на двадцать
две тысячи футов, но там потерял сознание от
недостатка воздуха; а ведь он был на три тысячи
176
футов ниже этой горной вершины, которую мы
видим перед собою.
Воздушные шары очень заинтересовали спут-
ников Андре, и он должен был объяснить им это
чудесное изобретение. В таких разговорах путники
наши прошли полдороги до ущелья; отсюда уже
виднелась глубокая впадина между двумя высо-
кими пиками. Проводники посоветовали отдохнуть,
потому что теперь начиналась самая опасная часть
пути. Развели огонь, вскипятили воду и скудный
обед запили чаем. Даже Миана, не любивший
чаю, должен был сознаться, что горячий напиток
отогрел его члены, начинавшие мерзнуть, несмотря
на шубу.
После этого путники снова пустились в дорогу,
но теперь двигались крайне медленно. Проводники
шли впереди яков на несколько шагов и длинны-
ми палками ощупывали снег, из опасения попасть
в расселину. Спустя часа два все без особых при-
ключений достигли, наконец, входа в длинный,
узкий, сильно покатый скалистый переход, назы-
ваемый на Альпах камином. Проводники остано-
вились и стали о чем-то переговариваться. Затем
один из них подошел к Мали, понимавшем не-
много по-пагарийски, и сказал ему:
— Мы находимся у входа в ужасное ущелье,
у самой ‘Нилы. Когда мы пройдем его, наша за-
дача на этот день будет окончена, но никто не
знает, увидит ли луна сегодня нас живыми. Нет
числа тем жертвам, тела которых спят вечным
177
сном в этой холодной бездне..Взгляните на эти
огромные ледяные глыбы, висйщие в вышине по
бокам прохода; малейший толчеи, малейший шум
может поколебать их, — и вся масса похоронит
под собою дерзкого. Если вы мужественны и если
сможете, не взирая на страшную опасность,
остаться спокойными и не произнести ни крика,
ни слова, то следуйте за нами!
— Идите, мы следуем за вами,- ответил' Мали.
Но предварительно он сообщил своим юным
друзьям предостережение проводника и взял с
горячего Мианы обещание хранить полное мол-
чание.
Маленькая группа тотчас вошла в страшный
проход Нила. Этот узкий проход, называемый по-
индусски лазурно-голубой, представляет собою
огромную трещину в леднике. Его стены состоят
из чистого льда и светятся лазоревым светом, пе-
реливающимся всеми оттенками радуги. Странное
дело! этот проход, в который постоянно свали-
ваются все новые и новые глыбы, заполняющие
его, остается, тем не менее, доступным. По край-
ней мере, в течение многих веков он служит пу-
тем сообщения из Индии в Тибет.
В немом ужасе подвигались вперед наши пут-
ники, коченея от сильного ^рквозного ветра, дув-
шего в ущелье. Даже яки шли едва слышно, как
бы понимая грозившую им опасность.
На проход этого камина требовалось не более
двенадцати минут, но эти минуты показались на-
178
Они принялись разбивать своими железными палками ледйную глыбу (стр. 182)
шим путникам целыми часами. Наконец, як, на
котором сидел Мали, вышел из ущелья; следовав-
ший за ним с молодыми людьми несколько поот-
стал, повидимому, утомленный двойной ношею.
Не сознавая, что он делает, Андре ударил его
ногами, и животное пустилось рысью. Но едва
раздался стук его копыт, как последовал ужасный
треск. Высокие снежные стены дрогнули в своем
основании и рухнули с оглушительным грохотом,
заполнив ущелье огромными глыбами. Двое моло-
дых людей мгновенно исчезли под толстым слоем
льда и снега. Не теряя ни минуты на напрасные
жалобы, мужественный Мали соскочил со своего
яка и закричал пораженным ужасом проводникам:
— Скорее за работу! Разроем снег и вытащим
детей. Они недалеко, и мы, быть может, успеем.
— Увы, ответил один из проводников, — я бо-
юсь, что мы потратим даром время и силы. Ваши
дети раздавлены глыбой льда, потому что, по-
смотрите, на том месте, где они исчезли, самая
стена треснула.
— Все равно, мертвых или живых, а я хочу
вытащить моих детей,—сказал Мали, и вооружив-
шись своей палкой, он принялся разрывать снег.
Пагари принялись помогать ему. Но как они и
предвидели, через несколько минут работы они
дошли до ледяной глыбы, заполнившей весь про-
ход. Под этой массой человек не мог прожить и
минуты, и они остановились, потеряв всякую на-
дежду. Тем не менее, Мали принялся разбивать
181
своей железной палкой ледяную глыбу. Но, не-
смотря на все его усилия, надежда на спасение
молодых людей казалась несбыточной.
Вдруг ему послышалось, что на его стук отве-
чают таким же стуком. Он прислушался,—кругом
было тихо; вероятно, то было эхо. Он снова при-
нялся за работу и снова услышал стук, сопро-
вождаемый глухими, отдаленными, но ясными кри-
ками: „Мали, Мали! помоги!".
Сомнения исчезли; крики слышали и провод-
ники, и все трое принялись крошить лед. По ме-
ре того, как Мали и проводники пробивали лед,
голоса детей становились слышнее.
— Осторожнее! — кричал Андре, — глыба ка-
чается над нами при каждом ударе. Так, я начи-
наю видеть свет... Еще несколько ударов в эту
сторону... Еще удар... еще!
Этот последний удар, действительно, разбил
тонкую стенку, и Андре очутился в объятиях Ма-
ли. За ним вышли и остальные. Ни молодые люди,
ни Гануман, ни як нисколько не пострадали. Одна
из ледяных стен свалилась целою глыбою и,
упершись в противоположную стенку, образовала
большую пещеру, скрывшую детей. Однако, моло-
дые люди почти окоченели от холода в своей
тюрьме, и проводники поспешили развести боль-
шой костер, решившись тут же остановиться на
ночь. Вскоре вода для чая закипела.
— Нехорошо, что нам пришлось остановиться
в этом месте,—сказал один из проводников.—
182
Мы находимся еще на слишком большой высоте,
и нам вряд ли удастся заварить здесь хороший чай.
— Как!—вскричал Миана,— на таком-то хоро-
шем огне?
— Я часто замечал, — сказал пагари, — что на
этой высоте вода кипит, не нагреваясь; нам не-
возможно будет сварить мяса.
— Что ты там рассказываешь! — воскликнул с
живостью молодой индус.—Не может быть!
— Он прав, Миана, — заметил Андре. — Градус
теплоты, при котором вода кипит, понижается по
мере того, как мы восходим на высоты: в то вре-
мя, как на берегу моря вода кипит и испаряется
при 100 градусах, на высоте тысячи метров (около
версты) для этого нужно только 96 градусов, и
так далее. Этим пользуются даже для измерения
возвышенностей. Мы находимся теперь на высоте
пяти тысяч метров; значит, вода здесь кипит при
80 градусах, а этой температуры недостаточно
для того, чтобы сварить мясо, а тем более, зава-
рить чай.
Худой ли, хороший ли, но чай был приготов-
лен, и все принялись за него и за сухие бисквиты.
Потом путники завернулись в шубы и заснули
около костра, измученные усталостью и впечатле-
ниями дня.
Но им не суждено было провести ночь спо-
койно. Спустя несколько часов они были разбу-
жены ужасным шумом; эхо гор разносило какой-
то рев, смешанный с мычанием.
183
— Тигры напали на наших яков! — воскликнул
один из пагари и вместе со своим товарищем
бросился к месту битвы. За ними последовали
Мали, Андре и Миана, вооруженные длинными
горящими головнями.
Отдохнув, яки ночью отошли от костра по-
искать скудный мох, покрывавший местами обле-
денелые скалы. Там на них и напал тигр. Храбрые
животные приготовились к защите и, прижавшись
друг к другу, подставили тигру четыре острых рога,
вид которых заставил зверя зареветь от бешенства.
Трудно сказать, долго ли продолжалась бы
борьба и кто остался бы победителем, — но когда
наши друзья осветили головнями сцену, дело кру-
то изменилось. Смелые горцы напали на тигра
сзади, а яки спереди, и положение зверя сдела-
лось еще затруднительнее, когда число врагов его
увеличилось вновь прибывшими. Он лег на снег
и пополз медленно к краю площадки. Несколько
прыжков — и он был бы вне круга осаждающих,
которые неподвижно следили за ним.
Сердце Андре сильно билось, и он невольно
пожалел, что при нем не было карабина. Впрочем,
в их положении следовало лучше оставить тигра
в покое. Не так, однако, думали горцы. Дав тигру
проползти сажен шесть, они вдруг поднялись и
с криком замахали кинжалами. При этих криках,
точно по сигналу, яки с опущенными рогами га-
лопом бросились на тигра и не дав ему времени
повернуться, принялись катать его рогами по
184
Тигр лежал распростертый на земле без движения (стр. 187)
земле. Пагари поспешили к ним, и в течение не-
скольких минут на месте борьбы решительно ни-
чего нельзя было разобрать. При свете головешек
друзья наши видели только какую-то огромную
черную массу, катавшуюся по снегу. Они уже
стали беспокоиться об участи своих проводников,
как вдруг один из них крикнул им:
— Идите, идите, он убит!
Прибежав к ним, друзья наши увидели тигра, рас-
простертого на земле без движения; горцы с трудом
сдерживали яков, готовых разорвать зверя в клочки.
— Смотрите!—закричал Андре с удивлением,—
совсем белый тигр!
— Да, это белый тигр, — сказал один из про-
водников,—и я уверяю вас, что это один из луч-
ших тигров, каких я когда-либо убивал. Я уверен,
что меховщик в Муссури даст мне за его шкуру
десять рупий.
— Я совсем не знал, что существуют белые
тигры, — заговорил опять Андре. — У вас в горах
все такие?
— Нет, Андре,—у нас есть еще черные и жел-
тые тигры, из Тераи; белые же заходят к нам из
плоских возвышенностей китайского Тибета, но
они встречаются реже других.
—< Какие, однако, храбрые ваши яки!—заметил
Андре.—Я не думал, чтобы эти тяжелые животные
были так смелы.
— О, они привыкли к подобным битвам, — отве-
тил пагари. — Тем не менее, если бы мы не успели
187
прийти на помощь, они обратились бы в конце-
концов в бегство, и тигр убил бы одного из них.
Тигра перетащили к огню и сняли с него вели-
колепную шкуру. Между тем, настал день. Путники
опять пустили в дело благодетельный чай, и под-
крепив свои силы, караван начал спускаться с Нилы.
Через два часа путники достигли границы веч-
ных снегов. Внизу перед ними расстилалась до-
лина реки Сатледжа, извивавшегося широкой
лазурной полосой. Долина эта, напоминающая
широкую расщелину, разрезает насквозь Гималаи,
открывая широкий путь между Тибетом и доли-
нами Пенджаба. Сатледж течет здесь на высоте
шести тысяч футов над поверхностью океана.
Страна Биссагир принадлежит к прелестнейшим
уголкам, расположенным на склонах „Оплота
Мира". Хлебные растения возделывают здесь у
самых подножий ледников, а плодовые деревья
покрывают все склоны гор.
Друзья наши шли некоторое время по густому
лесу. Вдруг Гануман соскочил с плеча своего хо-
зяина, быстро взобрался на ближайшее дерево и
принялся жадно пожирать плоды, покрывавшие
ветви.
— Что это за плоды? — спросил Миана.
— Это дикие абрикосы, если не ошибаюсь,—
ответил Андре.
— Да,—сказал Мали.—Биссагирские абрикосы
считаются лучшими в мире. Их сушат и посылают
во все страны Индии, где нет этих плодов.
188
Но Миана уже не слушал дальнейших объясне-
ний. Соскочив с яка, он бросился к другому де-
реву и быстро очутился на его ветках. Товарищи
его продолжали путь, как вдруг их остановили
крики Мианы, который стремительно спускался с
дерева, как бы спасаясь от преследования.
— Кажется, Миана встретился с хозяином абри-
косов, — смеясь сказал Мали.
Миана, действительно, совсем растерялся от
испуга и неожиданности, и бежал сломя голову
по склону горы, преследуемый разгневанным соб-
ственником. Вдруг он остановился, убедившись,
повидимому, в тщетности своих усилий, и пре-
вратившись в какой-то шар, покатился вдоль пе-
релеска, не обращая больше внимания на беглеца.
— Это медведь напугал Миану, — со смехом
говорили горцы.
Весь запыхавшись, прибежал Миана к това-
рищам.
— Медведь, медведь!—кричал он в ужасе.
Но страх его вызвал лишь новый смех среди
его спутников, хорошо знавших, как неопасен
гималайский медведь, питающийся плодами.
Под горой путешественники нашли деревню и
простились как с пагари, так и с яками.
— Через два часа вы будете в Пандарпуре,—
крикнул им уходя один из горцев.
— Нам предстоит последнее, самое трудное
дело, — прошептал Андре.
189
ГЛАВА XVI
ПЛАН АНДРЕ
В Пандарпуре. — Магаджи, великий жрец. —
Торжественная пуджа. Берта в храме. —
Мали врач
После двухчасового пути по равнине, усеянной
садами, друзья наши подошли к Пандарпуру. Го-
род лежал на уступах обширного естественного
амфитеатра, спускавшегося до самых вод Сатледжа
и оканчивавшегося с боков двумя мысами, кото-
рые вдавались в реку отвесными скалами. Со
стороны горы город защищен полукругом зубча-
тых стен, оканчивавшихся цитаделями, построен-
ными на скалистых мысах. В главной из этих
цитаделей стоял дворец; высокие фасады его из
розового песчаника и многочисленные золочёные
колокольни возвышались над всей окружающей
местностью.
— Вот где моя сестра! — воскликнул Андре,
глядя на эту волшебную картину. — Как вы-
соки эти стены! Тюремщик выбрал хорошую
тюрьму. У нас мало надежды добраться до ее
дверей.
190
— Если мужество не оставит нас, мы ее осво-
дим, — утешал Мали. — Главное —мы у цели! Те-
перь необходимо благоразумие, и каждый из нас
должен хорошо помнить свою роль.
Путники засветло вошли в город и вскоре
очутились на базаре, где толпилось множество
народу. Мали шел впереди с красной палкой и
тумрилем. Андре и Миана несли корзины со зме-
ями, а Гануман, испуганный толпой, благоразумно
держался в середине. При виде путников, тор-
говцы бросили свое дело, и скоро друзья наши
шли, окруженные любопытными. Мали, нисколько
не стесняясь, шел по базару и внимательно всмат-
ривался в вывески над лавками. Перед одной
из них он остановился, величественно повел
палкой и направился через расступившуюся
толпу к прилавку, за которым сидел старый
индус.
— Салям, Гуссейн,—обратился Мали к купцу,—
прошу у тебя приюта для меня и моих спутников,
от имени нашего друга Тин-то.
При этом имени купец быстро поднялся на-
встречу путникам.
— Тысячу лет здоровья почтенному Тин-то,—
сказал он. — Его друзья—мои друзья, его гости—
мои гости. Пожалуйста, войдите.—Потом он крик-
нул толпе: — Идите, друзья, эти иностранцы мои
соотечественники.
Купец ввел наших друзей в одну из комнат
дома и сказал им:
191
— Знайте, что отдан недавно строгий приказ,
запрещающий впускать в город иностранцев, при-
шедших из английских владений.Я не могу объяс-
нить себе, каким образом стражи впустили вас в
городские ворота, я должен отвечать за вас перед
начальником цитадели. Но вы можете быть спо-
койны; мой друг Тин-то хорошо сделал, направив
вас ко мне,—у меня вам нечего опасаться.
— Благодарю тебя, — ответил Мали; — мы вос-
пользуемся твоим гостеприимством только на ны-
нешний вечер и скоро освободим тебя от всякой
ответственности. Завтра мы расчитываем быть у
великого жреца. Я имею важное поручение к ма-
гаджи, и обратился к тебе потому только, что не
хотел в такой поздний час беспокоить этого са-
новника.
На самом деле Мали счел не лишним собрать
некоторые сведения, прежде чем приняться за
исполнение плана, придуманного Андре, и стать
под защиту великого жреца, что далеко не без-
опасно. Действительно, мучимый любопытством,
Гуссейн весь вечер преследовал гостей наивными
расспросами и рассказами, из которых они узнали
больше, чем из самого ловкого допроса. Между
прочим, Андре узнал, что сестра его, называемая
здесь Дулан-Сиркар, жила в цитадели Эклингар
и никогда не выходила иначе, как под сильным
конвоем, и что капитан Дода, конвоировавший ее
сюда, только что уехал из Пандарпура в армию
Нана-саиба, от которого уже два месяца не было
192
никаких известий. Андре очень обрадовался отъезду
капитана, присутствие которого могло бы разру-
шить все его планы.
Одевшись на следующее утро в праздничный
наряд, наши друзья направились к жилищу вели-
кого жреца в сопровождении Гуссейна, указывав-
шего им дорогу. Жрец жил в верхнем городе, в
обширном дворце, от которого шли в обе стороны
длинные крылья с мраморными галлереями. Храм
красовался наверху гигантской лестницы, камен-
ные ступени которой спускались до реки.
Двор резиденции жреца был наполнен факи-
рами, браминами, служителями, встретившими на-
ших „заклинателей" с таким же любопытством,
как и вчерашняя толпа; когда же разнеслась весть,
что чужеземцы желают видеть великого жреца,
любопытство сменилось услужливостью. Один из
служителей побежал предупредить о них магаджи,
и несколько минут спустя воротился с приказа-
нием ввести чужеземцев.
Великий жрец сидел в большой, богато укра-
шенной зале, на высокой бархатной скамье, окру-
женный браминами. Увидав входивших в залу
бедно одетых путников, он сдвинул брови и
вскричал недовольным голосом:
— Что нужно от меня этим бродягам?
— Мудрец не спешит говорить,—отвечал Мали
с гордым поклоном,— и не выслушав, не унижает
друзей. Мы пришли к тебе издалека, перешли
леса и горы, и не страшась дикарей и тигров,
193
преодолели зной солнца и холод снегов. Но так
как наше присутствие тебе не угодно, мы уйдем!—
И снова поклонившись, Мали направился к двери
вместе с товарищами.
— Останьтесь, — остановил их поспешно ма-
гаджи.— Человеку свойственно ошибаться, и он
достигает совершенства только после тридцати
тысяч существований. Что вы за люди?
— Я — Мали, внушающий страх нат, непогре-
шимый старец, тот, кто воспитал Нана-саиба и
сделал из него человека. Вот этот, — Миана мой
слуга, умеющий говорить с обезьянами и пони-
мающий их язык, а вот этот — Андре, мой воз-
любленный сын. Когда ты смотришь на него, не
кажется ли тебе, что ты видишь самого Кришну?
Он имеет его красоту, его голубые глаза и белое,
гибкое тело; он обладает и его могуществом,—
его чары заставляют тигров трепетать, а змей
пресмыкаться. Он мой сын, а я его служитель,
он пришел к тебе и будет говорить с тобою.
— Магаджи, — начал Андре, — моими устами
говорит с тобой могущественная Кали. Когда я
священнодействовал перед ее лицом в Нандапуре,
она воскликнула: „Андре, иди, проникни через
горы и снега и скажи магаджи, что гнев мой ве-
лик и мщение готово. Напрасно он поклоняется
моему изображению и окрашивает мой алтарь
кровью жертв. Женщина, принцесса его крови,
невеста его племянника, сопротивляется мне, отка-
зываясь пасть ниц перед моими алтарями. Если
194
— Я — Мали, внушающий страх нат (стр. 194)
до луны Астара она не будет присутствовать при
торжественной пудже, гнев мой поразит магаджу".
Я ничего не понял в этих словах, но я пошел,
и вот я перед тобою.
— Что докажет мне, — воскликнул верховный
жрец, задрожав от ужаса, — что ты не обманщик,
посланный, быть может, нашими врагами?
— Вот это, — ответил Андре, показывая пер-
стень, данный ему нандапурским брамином.
— Перстень Сумру! Любимого жреца Кали! —
воскликнул магаджи. — Брамины! — сказал он,—
обращаясь к присутствующим: — падите ниц,—
эти чужестранцы посланники доброй богини!
Все присутствующие распростерлись перед
Андре. План его начал осуществляться.
— Великий магаджи, и вы, почтенные бра-
мины! — начал снова Андре. — Вы видите во мне
только смиренного раба могущественной Кали;
благодарю вас от ее имени за оказываемые мне
почести. Я готов содействовать вам в предсто-
ящем торжестве.
— Мы расчитываем на тебя, благородный
Андре, — сказал верховный жрец,— я сейчас при-
кажу поместить тебя с твоими товарищами около
святилища.
В тот же день герольды, разъезжая по городу,
возвестили народу, что в десятый день перед лу-
ною Астара, т. е. через пять дней, верховный
брамин магаджи, при участии трех факиров из
Индии, совершит торжественную пуджу в честь
197
богини Кали. Всем жителям, всех сословий и сект
без различия, приказывалось под страхом смертной
казни присутствовать при пудже.
Андре и его товарищи, поставленные под не-
посредственное покровительство верховного жреца,
могли теперь расхаживать по городу, не возбуж-
дая подозрений. Напротив, зная их миссию, толпа
всюду встречала их знаками почтения.
Заговорщики решили тщательно собирать све-
дения, необходимые для выполнения их плана, и
с этой целью они разошлись по городу в разные
стороны. Провозглашая свое искусство в враче-
вании, Мали проник к самому королю, Миана
с своей обезьяной ознакомился с соседними с
цитаделью кварталами города, а Андре осмотрел
реку и ее берега. Только к вечеру они сходились
в храме Кали и сообщали друг другу добытые
сведения.
Все шло, повидимому, как нельзя лучше, хотя
еще невозможно было предвидеть исхода дела.
Вечером, накануне дня, назначенного для пуджи,
заговорщики снова поделились друг с другом
собранными сведениями.
— Я узнал сегодня, — говорил Мали, — от од-
ного из придворных, что принцесса Дулан-Сиркар
отказалась присутствовать на пудже; но король
решил привести ее насильно, если понадобится.
По правде сказать, дорогой Андре, ты придумал
довольно жестокое средство видеть сестру. А что
касается меня...
198
— Разве ты не знаешь, — прервал его Андре,—
что я никогда не решился бы подвергнуть сестру
этому ужасному насилию, если бы ты сам не
согласился со мной, что нет другого средства.
Раз Берта выходит из дворца под охраной ти-
бетцев, не допускаемых в ваши храмы, и ни один
мужчина не может под страхом смерти входить во
дворец, где она находится, — то можно ли было
колебаться? Я и придумал завлечь Берту в этот
храм, где у нее не будет никакой стражи, кроме
толпы, легко поддающейся обману. Производя
мои чары, я скажу ей по-французски, чтобы она
шла в святилище Кали, и пока толпа, поверив
в обращение принцессы, будет кричать о со-
вершившемся чуде, мы все четверо выйдем
потайною дверью, ведущей к реке. Там нас
ждет лодка с человеком, которого я нанял,
не сказав ему, конечно, с какою целью. Мы
бежим и будем вскоре далеко от толпы, еще
распростертой перед Кали и ожидающей моего
возвращения.
— Да, все это прекрасно, — сказал тихо Мали: —
но если нас будут преследовать?
— Если нас будут преследовать, мы будем
защищаться оружием, которое я купил и положил
в лодку. Если нас одолеют, то для нас лучше
быстрая смерть, чем долгая жизнь.
— Хорошо сказано, Андре, — воскликнул Ми-
ана.— Мне кажется, что мы уже на реке и отстре-
ливаемся от погони.
199
— Ну, дети мои, ваше мужество успокаивает
и ободряет меня, — сказал Мали. — Номы зате-
ваем трудное дело; достаточно малейшего пустяка,
чтобы головы наши очутились под топором па-
лача. Хорошо ли мы запомнили наши роли на
завтрашнем торжестве? Посмотрим. Ты, Миана, по-
местишься за идолом,—не так ли?
— И по знаку Андре, — прибавил молодой ин-
дус,—крикну резким голосом: „Да придет Дулан-
Сиркар пасть ниц в моем святилище!"
— Прекрасно. — одобрил Мали: — а ты, Андре?
— О, я знаю свою роль, не бойся, — отвечал
молодой человек. — В Нандапуре я сначала коле-
бался служить орудием глупой комедии, потому
что рисковал только моей жизнью, теперь же
дело идет о жизни моей сестры, об ее спасении,—
и я больше не колеблюсь.
На ‘другой день, с восходом солнца, гигант-
ские барабаны королевской пагоды наполнили до-
лину глухим рокотом, и тотчас на улицах появи-
лись толпы нарядного и веселого народа, сбегав-
шегося со всех сторон на великое торжество.
Любопытство было всеобщее; всем было изве-
стно, что в пудже будут священнодействовать
индусы-факиры, пришедшие из-за Тераи и Гима-
лаев от первосвященника Сумру. И хотя церемо-
ния должна была произойти только вечером, мно-
голюдная толпа весь день теснилась около храма,
желая увидеть приготовления к великому торже-
ству. Многие крестьяне и горожане воспользова-
200
лись случаем заранее поклониться красной богине,
так как, несмотря на обширные размеры святи-
лища, было вероятно, что мест для крестьян и
горожан будет отведено немного. Другие наде-
ялись увидеть натов; но надежды их не оправда-
лись: ни Андре, ни его товарищи не показы-
вались.
День пролетел быстро для заговорщиков, за-
канчивавших свои приготовления. Андре и Мали
старательно готовились к переодеванию, чтобы
Берта не узнала их сразу и не выдала их своим
изумлением, и повторяли одну за другою все
части предстоящего представления.
За два часа до заката солнца высокопостав-
ленные лица, знать и представители каст начали
собираться в храм, чтобы занять свои места до
прибытия короля. Вот белый дымок вырвался из
амбразуры верхней цитадели Эклингара, раздался
пушечный выстрел, извещавший о выступлении
королевского кортежа, и несколько минут спустя
прискакавшая тибетская гвардия принялась разго-
нять толпу ударами алебард, чтобы очистить путь
кортежу.
Впереди двигались несколько слонов с членами
королевской фамилии, за ними показался сам ко-
роль на огромном слоне, украшенном драгоценными
камнями и парчей; около него на бархатном троне
сидела молодая девушка с белокурыми волосами,
печально смотревшая заплаканными глазами на
падавшую ниц толпу.
201
Перед входом в храм королевский слон скло-
нил передние ноги, король и принцесса спусти-
лись с него и начали подниматься по лестнице.
На пороге храма их встретил верховный жрец.
Поклонившись королю, он сказал Берте:
— Дочь моя, ободрись, только враги Кали тре-
пещут перед ней.
— Ты хорошо знаешь, — ответила со спокойной
гордостью молодая девушка, — что я совсем не
трепещу перед Кали.
— Посмотрим, — пробормотал жрец. И они
вошли в обширный храм, переполненный наро-
дом. Несмотря на свое мужество, Берта вздрог-
нула, очудившись под мрачными сводами; со всех
сторон смотрели на нее безобразные чудовища,
среди которых пред алтарем возвышался ужасный
семирукий идол. Девушка спрашивала себя, какую
роль назначили ей ее палачи в мрачной церемо-
нии, и терялась в догадках. Король провел ее
вперед и посадил на вызолоченный трон. По знаку
магаджи, церемония началась. Между тем, настала
ночь, и огни перед алтарем и по стенам лишь
слабо освещали мрачный храм.
С того момента, как Берта вступила в храм,
Андре, скрытый за идолом, не сводил с нее вос-
хищенных глаз. В то время, как хоры громко
славили Кали, непобедимую разрушительницу, он
едва не забыл свою роль. Да, это Берта, сердце
не обмануло его; вот она перед ним, и он це-
плялся за бронзовую руку идола, чтобы не бро-
202
ситься к ней, не закричать ей, что он здесь,
совсем близко от нее. Мали, повидимому спо-
койный, не отходил от молодого человека, гото-
вый помешать всякому безрассудству его.
— Андре, — вдруг сказал он ему, — пора.—
Хоры поют последнюю песню, подходит наша
очередь. Очнись! Бери Сапрани.
— Да, правда, — пробормотал юноша.
Он тихонько взял кобру, прижал ее к груди
и твердым шагом вышел из святилища.
При виде представшего внезапно перед алта-
рем молодого факира и отца его, размахивавшего
позади юноши двумя большими змеями, из толпы
богомольцев раздались крики восторга, и к алтарю
посыпался дождь цветов. Лицо Андре было по-
крыто толстым слоем красной краски, делавшей
его неузнаваемым. Он поднял руку и, простирая
над собранием свой золотой жезл, замахал другою
рукою, державшей Сапрани. Воцарилась глубокая
тишина. Молодой факир медленно повернулся к
идолу, руки которого были обвиты живыми зме-
ями, которые вдруг зашевелились по его слову.
Затем он медленно запел гимн Кали, которому
тихонько вторили его товарищи.
Несмотря на охвативший Берту ужас, она, за-
дыхаясь от волнения, следила за его малейшими
движениями и вслушивалась в каждое его слово.
Вдруг... странная непонятная иллюзия! — ей пока-
залось, что молодой факир, оканчивая фразу,
произнес по-французски: „Берта, слушай!" Де-
203
вушка с ужасом спрашивала себя, уж не теряет
ли она рассудок.
Настала очередь старика. Берта слушала его
слова, смутно понимая их смысл, но слово „Мали",
произнесенное в конце фразы, снова возбудило
ее внимание. Она вгляделась в факира и узнала
старого Мали, своего гандапурского любимца. Но
какое ей дело до него! Тогда он был друг, а те-
перь, без сомнения, враг; это доказывало его при-
сутствие здесь, в этом храме, куда она попала
по принуждению.
Затем запел молодой факир; он безстрастно
и медленно пропел короткую песнь, окончив ее
следующими словами:
«Берта! это я, Андре!"
На этот раз молодая девушка слышала ясно;
она поняла все и сердце ее сильно забилось.
Волнение ее было так велико, что она не могла
совладать с собой, — она быстро поднялась, про-
тянула вперед руки и с криком, повторенным
'сводами храма, Андре! Андре! — упала без чувств
на руки верховного жреца и короля.
Поднялось страшное смятение. Толпа кричала
о совершившемся чуде и теснились вокруг прин-
цессы, которую без чувств уносили. Все бого-
мольцы направились к выходу, и вскоре храм
опустел. Это было очЖ> кстати для наших дру-
зей, потому что Андре, Фидя свой план разрушен-
ным, обезумев от горя, бЛлся^ в руках товарищей,
с трудом удерживавшихжего от погони за сестрой.
204
— Все потеряно! — кричал юноша.
— Нисколько, далеко не так. Народ думает,
что ты совершил чудо. По мнению верующих,
называя твое имя при всех, принцесса только по-
виновалась воле богини. Твое значение стало еще
больше, и мы скоро найдем более благоприятный
случай действовать.
— Наверно, — сказал Миана, — и я уже соста-
вил план, который непременно удастся.
Эти слова не могли утешить Андре. Вдруг
скорые шаги раздались на крыльце храма и двор-
цовый служитель вошел в залу.
— Святые люди, — сказал он, — кто из вас на-
зывается Мали?
— Я, — ответил старый заклинатель.
— В таком случае, сейчас же следуйте за
мною во дворец.
— Что нужно от меня королю? — спросил
Мали.
— Как вам известно, принцессу Дулан-Сиркар,
пораженную духом богини, унесли без чувств во
дворец. Врач короля привел ее в чувство, по
крайней мере, она открыла глаза; но затем она
отстраняет рукою врача и прислужниц, отказы-
вается от всякой помощи и только повторяет все
время: — Мали! Андре! — Король испугался, что
это состояние ее может^Продолжаться, и получил
от королевы-матери разрешение, в виду твоих
преклонных лет, ввести тебя в терем принцессы;
он надеется, что твое присутствие успокоит ее.
205
— Хорошо, — поспешил ответить Мали. — Сту-
пай, предупреди о моем приходе, я иду сейчас же
вслед за тобою.
Как только слуга вышел, старик сказал своим
сотоварищам:
— Видишь, Андре, удача не покидает нас.
Бегу во дворец и через час сообщу тебе то, что
узнаю от твоей сестры. Но с этой минуты ни один
из вас не должен выходить из храма: дело идет
о спасении всех нас.
206
ГЛАВА XVII
ОСВОБОЖДЕНИЕ
Опасения. — Обращение Берты.— Мали во
дворце. — Ревнивый брамцн. — Брат и сестра
Ночь показалась Андре бесконечной.В течение
часа он терпеливо ждал возвращения Мали. Когда
этот срок кончился, он принялся лихорадочно
ходить по обширному храму; старик, уходя, взял
с него обещание ни в каком случае не выходить
в эту ночь из пагоды, и вернь!й своему слову,
он не переступал порога. Каждый новый час уве-
личивал его мучения. Наконец, он не выдержал,
вышел и сел на первой ступеньке лестницы. Внизу
перед ним расстилался великолепный, спящий го-
род с террасами, суживающимися постепенно к глу-
бине амфитеатра. Но Андре не смотрел туда; взгляд
его был прикова» ко дворцу, темная масса кото-
рого вырезывалась на звездном небе. Проходил
час за часом, отбиваемый гонгами на перекре-
стках; вот и звезды побледнели, потом потухли,
небо побелело, и уже отдаленные ледники окра-
сились багряным утренним светом, — а Мали все
еще не возвращался.
207
Что могло его так задержать? Очевидно, заго-
вор обнаружен, и все потеряно! Так думал Андре.
Миана, усевшийся около него, молчал, но и он
опасался за Мали. *
--- Да, все потеряно! — вскричал Андре. — Наше
совещание выдало нас; шпионы, которыми, ко-
нечно, окружил нас верховный жрец, подслушали
наши проекты. В настоящую минуту, быть может,
Мали уже казнен, и скоро палачи придут в храм
за нами. Я обещал Мали не уходить отсюда всю
ночь, но наступающий день возвращает мне сво-
боду. И раз мы должны погибнуть, Миана, воору-
жимся и идем во дворец.
— Ты не подумал, — возразил молодой ин-
дус,— что итти во дворец — значит подверг-
нуться верной смерти. Да и что нам делать
во дворце?
—, Что делать? Я хочу, если еще время не по-
теряно, проникнуть к королю и вонзить кинжал
в этого тюремщика моей сестры.
— Стража убьет нас раньше, чем мы добе-
ремся до короля, — заметил Миана.
— Ну, что ж, пусть! Если ты боишься, я пойду
один,—запальчиво ответил Андр^.
— Боюсь итти за тобою? — сказал молодой
индус с упреком.—Я думал, что в эти три месяца
ты успел убедиться в противном.
— Правда, Миана, прости меня; горе заставило
меня забыть на мгновение твою дружбу. Но что
же нам делать?
208
— Ты уже сказал, — ответил нат. — Пойдем и
отомстим за Мали,—он, без сомнения, погиб.
Андре с увлечением обнял своего друга; потом
молодые люди воружились кинжалами, заверну-
лись в плащи и вышли из храма. Но едва собра-
лись они спуститься вниз, как увидели поднимав-
шегося к ним человека.—Это Мали!—воскликнули
в один голос молодые люди.
— Куда это вы собрались?—спросил их старик,
подходя к ним.
— Мы шли искать тебя, — ответил Андре, — а
если ты погиб, то отомстить за тебя.
— Неразумные дети! значит, приди я минутой
позже,—ты, Андре, разрушил бы все, что я с
таким трудом создал в эту. ночь,—твоим безумием
ты подверг бы опасности вашу и мою жизнь и
навсегда потерял бы сестру.
— Но что я мог думать, когда ты так долго
не возращался?
— Войдемте скорее в храм, — сказал ста-
рик,— за нами могут наблюдать. Кроме того,
у нас мало времени, а мне многое нужно сооб-
щить вам.
Молодые люди последовали за Мали, который
провел их в святилище и осторожно запер за
собою дверь.
— Нам нужно быть как можно осторожнее,—
сказал он.—Я теперь уверен, что нас подозревают,
и одно слово может погубить нас.
— Ну, не прав ли я был?—прервал Андре.
209
— Не в этом пока дело,—продолжал спокойно
Мали;—но так как рассказ мой немножко длинен,
а времени у нас мало, то прошу не перебивать
меня.—Когда я пришел во дворец, меня тотчас
же провели в помещение королевы, занимающей
всю ту часть крепости, которая выходит на Сат-
ледж. Я тотчас понял всю трудность, даже невоз-
можность проникнуть в терем Берты без позво-
ления.
— Но в таком случае,— воскликнул невольно
Андре,—как же мы можем надеяться проникнуть
к моей сестре ?
— В сопровождении служителя,— продолжал
Мали, не обращая внимания на замечание Андре,—
я прошел тяжелые ворота и очутился в корде-
гардии, наполненной вооруженными солдатами.
Двое стражей схватили меня за руки и повлекли
по запутанным корридорам и дворам, засаженным
апельсиновыми деревьями. Наконец, меня привели
в зал, где находилось много женщин. Одна из
них, старше других, в которой по золотой повязке
я узнал королеву-мать, подошла ко мне и сказала:
— Старец! дух богини Кали, внезапно охва-
тивши мою дочь Дулан-Сиркар, до того смутил
бедного ребенка, что мы опасаемся за ее разум.
По возвращении из храма, она произносит непо-
нятные слова на неизвестном языке и упоминает
твое имя и имя твоего товарища. Как ты думаешь,
сможешь ли ты успокоить ее и привести в
себя?
210
Берта на коленях стояла около своей кровати (стр. 213)
— Королева!—ответил я, не смущаясь,—сведите
меня к вашему ребенку, и я надеюсь возвратить
ее к жизни и к разуму. Гнев богини тяготеет над
нею, но мне дана власть излечивать болезни.
Я требую только, чтобы никто не приходил нару-
шить мое пребывание у ней, — только при этом
условии я могу достигнуть цели.
— Пусть будет по-твоему,—ответила королева
и ввела меня в соседнюю комнату.
Берта стояла около своей кровати. Когда мы
вошли, она обернулась, пристально посмотрела на
меня, но, повидимому, не узнала.
— Дочь моя,—сказала ей королева,—вот Мали,
один из святых служителей Кали. Он пришел
облегчить твои страдания. Слушай его и верь
ему.—Сказав это, она вышла в зал; но я заметил,
что она оставила дверь незатворенною, чтобы
наблюдать за нами.
Собрашись с силами, я сказал ей тихо, чтобы
не слышали в другой комнате:
— Берта, ты узнала меня? Я — Мали послан
твоим братом, чтобы спасти тебя. Но ни одного
движения, ни одного жеста, который мог бы дать
понять наблюдающим за нами, что ты узнаешь
меня. Только при этом условии есть надежда на
спасение.
— Мали, я тотчас узнала тебя, но сомневалась
в тебе. Теперь я верю, потому что видела тебя с
братом, и исполню все, что ты велишь мне.
Я понимаю, что сделала ошибку, отдавшись в
213
храме порыву радости; но это было свыше моих
сил! В это время, как я чувствовала себя осужден-
ной на смерть, я вдруг увидела свободу, жизнь—
и не могла сдержать себя. Прости меня; теперь
ты можешь расчитывать на мое мужество.
Во время разговора я заметил, что окно ее
комнаты выходит на реку. Мы условились, что
она сделает все возможное для того, чтобы
остаться одной вечером, а в полночь осветит свой
балкон, чтобы мы знали, которое ее окно. Услы-
шав троекратный крик павлина, она потушит
огонь и будет готова соединиться с нами. Я сей-
час объясню вам весь план.
— Я проговорил целый час с твоей сестрой.
Когда королева вошла, я сказал:
— Предоставьте молодую девушку ее размыш-
лениям. Один день спокойствия и уединения до-
вершит ее выздоровление.
Я вышел из терема Берты тем же порядком,
как вошел, и торопился к вам—сообщить о моем
свидании, но дворцовый офицер уже ждал меня
с извещением, что король желает говорить со
мной. Я нашел у него верховного жреца ма-
гаджи.
— Ну, Мали,—сказал мне король,—удалось ли
тебе сделать больше, чем моему врачу и священ-
ному верховному владыке?
— Не знаю, — ответил я.—Но побеседовав с
принцессой час, я оставил ее спокойной и отныне
покорной вашей воле.
214
— Королю,—сказал магаджи,—было бы очень
неприятно задерживать вас здесь, и он сделал
распоряжение, чтобы вы могли выйти после завтра,
отдохнув один день.
Я понял, что слова эти — приказание, данное,
очевидно, из ревности к нам верховного жреца,
который опасается нашего возрастающего влияния.
— Мы готовы отправиться, когда угодно будет
королю,—ответил я и вышел.
— Из всего этого ясно, что нам нужно от-
правляться, но перед тем освободить твою сестру,
Андре.
— Но как?—вскричал юноша.—В такой корот-
кий срок!
-- Вот мой план, — ответил заклинатель. —
Комнаты твоей сестры выходят, как я уже сказал,
на реку. Несколько дней тому назад я поручил
Миане осмотреть реку около дворца. Я знаю,
что в этом месте берег реки состоит из крутых
скал футов в пятьдесят высоты, на которых и
построен дворец; но, по уверению Мианы, на
скалы эти можно взобраться.
— Конечно, — заметил молодой индус, — мне
удавалось взбираться без особенной трудности
на эти крутизны.
— Так вот,—продолжал Мали.—Мы пристанем
с лодкой, которую ты, Андре, добыл, к скали-
стому берегу, один из нас взберется наверх, бро-
сит к окну Берты веревку, она привяжет ее к
балкону, спустится сначада на скалы, а потом в
215
лодку, и мы отдадимся быстрому течению Сат-
леджа. План прост, Берта его знает и поможет
нам...
Юноша бросился в объятия Мали, смеясь от
радости.
В течение дня народ желал видеть натов, и
они должны были показаться ему на крыльце.
Верховный жрец также посетил Мали и его
товарищей. Лукавый брамин был еще привет-
ливее, чем прежде, что не помешало ему, уходя,
повторить Мали приказание завтра же утром
оставить город.
— Мне остается попросить у тебя еще лишь
об одном,—сказал старый заклинатель. — Мы так
недолго были здесь, что до сих пор не могли
совершить омовение в Сатледже, священные воды
которого имеют дар очищать душу и тело. Позволь
нам, когда все удалятся из храма, воспользо-
ваться тишцной ночи и пройти к священным
водам.
— Пусть будет по вашему желанию!—ответил
верховный жрец. — Я прикажу страже приречных
ворот пропустить вас к реке во всякий час ночи.
Но помните, что завтра с восходом солнца вы
должны выйти из Пандарпура.
— Завтра еще до восхода солнца мы навсегда
оставим Пандарпур. Клянусь тебе в этом!—сказал
Мали.
Посещения продолжались до позднего вечера,
к великому неудовольствию Андре. Наконец, наши
216
друзья остались снова одни и поспешили сделать
последние приготовления. Им необходимо было
унести с собою съестные припасы, оружие, ве-
ревки, и в то же время не возбудить подозрений
большим количеством вещей; поэтому Мали решил
бросить своих змей и выпустил их в самом свя-
тилище Кали; ему жаль было расстаться только с
Сапрани, и он поместил ее у себя за пазухой. Кор-
зины кобры и других змей были наполнены вещами.
С корзинами на плечах друзья наши вышли
из храма. Была черная ночь, улицы были пусты.
Заговорщики быстро прошли через спящий город
и достигли речных ворот, у которых их встретил
начальник стражы, предупрежденный магаджи.
Но при виде корзин он выразил удивление.
— Магаджи предупредил меня, — сказал он, —
что вы идете на реку только для омовения. Я дол-
жен вам сказать, что вам невозможно будет про-
должать путь, не вернувшись в город, потому
что берег с обеих сторон прерывается скалами.
— Мы не хотим теперь же уходить из города,—
ответил Мали. — Наши корзины обманывают вас
на счет наших намерений: в них лежат только
змеи, служащие нам для „волхвований“.
Начальник стражи извинился в своей нескром-
ности и приказал отворить ворота.
— Я останусь здесь всю ночь, — сказал он
„заклинателям0.—Когда вы пожелаете пойти, вам
достаточно будет постучаться и вызвать меня; я
капитан Рамдео,
217
Заговорщики двинулись в темноте по берегу.
— Вот лодка, — сказал тихо Андре, указывая
на черный предмет, качавшийся на реке у
берега.
Лодка была пуста. Заговорщики сели в нее
со своими корзинами, и молодые люди взялись за
весла. Четверть часа спустя лодка остановилась
перед поднимавшимися отвесно от самой воды
скалами, на которых стояла цитадель Эклингар.
— Уверен ли ты, Мали, что отсюда откры-
вается окно комнаты сестры?—спросил Андре.
— Да,—ответил старик.
— Но я не вижу никакого света,—продолжал
Андре.
— Ждите!
В этот момент гонги в городе один за другим
пробили по восьми ударов, означавших у инду-
сов полночь. И почти тотчас же слабый, едва
заметный свет показался на черной массе цита-
дели. Мали сейчас же увидал его.
— Вот!—сказал он юноше, показывая мерцаю-
щую точку, это сигнал, твоя сестра ждет нас.
Дети, живо за работу, и главное — без шума.
Я останусь здесь в лодке, пока вы взберетесь на
скалы.
Запасшись веревками, молодые люди тотчас
же полезли на верх. Сначала дело шло хорошо;
но в десяти саженях от земли перед ними под-
нялись, повидимому, совершенно неприступные
каменные глыбы: подъем делали возможным лишь
218
выступы и кустики, выросшие в трещинах; но
темнота мешала видеть их. Тут им помог Гануман;
с своим удивительным инстинктом он находил
дорогу и вел за собою наших друзей.
Преодолев трудности, молодые люди добрались,
наконец, до верху.
Они развернули веревки, и Миана, подражая
павлину, крикнул три раза. Свет в окне тотчас
же потух, и черная тень показалась на балконе.
Она наклонилась через перила и прошептала: —
Андре.—Молодой человек тихо ответил: — Берта,
я здесь! Сейчас ты будешь свободна!
Тем временем Миана свернул веревку и, раз-
махнувшись, бросил ее на балкон. Веревка распу-
талась, взвилась вверх, но затем упала назад,—
Берта не успела схватить ее. Андре нетерпеливо
вырвал веревку из рук Мианы и бросил сам, но
тоже без успеха.
— Нет, нам никогда не забросить веревку, —
ворчал Миана;—тут слишком мало места, чтобы
размахнуться. Нужно придумать что-нибудь
другое.
— Что же нам делать? — воскликнул Андре с
отчаянием.
— Если бы я только мог влезть по этим про-
клятым стенам ! Я замечаю ветки в трещинах
между камнями, но они не выдержат моей
тяжести. •
— Все равно, если нет другого средства, я
попытаюсь, — сказал Андре. — И, взобравшись на
219
первый ряд камней, образующий основание стены,
он ухватился за одну из веток.
— Постой! — остановил его Миана, вспомнив о
Ганумане. — Если эти ветки слабы для нас, то
они легко выдержат Ганумана. Пусть он полезет.
Миана привязал веревку к поясу обезьяны,
подсадил ее до первого кустика, потом сказал
ей!—взбирайся! — и умное животное стало караб-
каться на стену.
Даже для обезьяны дело оказалось трудным и
опасным, тем более, что развертывавшаяся веревка
мешала ее движениям : поэтому она взбиралась
медленно и долго. Наконец, Гануман добрался до
балкона и вскочил на него.
При виде этого странного посланца, Берта не
могла удержаться и вскрикнула от испуга. Но
быстро опомнившись, она захватила веревку при-
вязала ее к перилам балкона и стала смело спу-
скаться по ней.
Через минуту она была в объятиях брата. Они
обменялись безмолвным Поцелуем и стояли непо-
движно на узком уступе скалы. Миана счел нужным
прекратить это опасное положение.
— Нужно скорее спускаться к Мали, — сказал
он: — опасность еще не миновала, а вы успеете
наглядеться друг на друга, когда мы будем в
лодке. Берта, спускайся по веревке, а потом и мы
за тобой.
Несколько минут спустя, все беглецы, включая
и Ганумана, были в лодке.
220
Через минуту она была в объятиях брата (стр. 220)
На середину реки, дети, и гребите сильнее!—
сказал Мали;—для разговоров будет время после.
Об одном только я жалею, что мы должны были
оставить веревку привязанной к балкону; по ней
тотчас узнают, каким путем бежала пленница.
В это время в окне комнаты Берты показался
свет. Вслед затем какая-то тень появилась на бал-
коне, и в тишине ночи раздался отчаянный вопль:—
.Дулан-Сиркар!
Склонившись над веслами, молодыелюди гребли
изо всех сил, и лодка, подхваченная течением,
понеслась стрелою.
Вдруг с цитадели Эклингара грянул пушечный
выстрел, и по этому сигналу все гонги города
забили тревогу. Среди ночной тишины послы-
шался смутный шум, затем громкие крики. Речные
ворота с шумом распахнулись, и толпа вооружен-
ных солдат с факелами рассыпалась по берегу.
Но беглецы наши успели уже миновать нижний
мыс с находившеюся на нем цитаделью, и лодка
их, бесшумно скользя по темной воде, быстро
уносила их вдаль от тюрьмы—к свободе!
223
ГЛАВА XVIII
БЕГСТВО
На реке.—В бухте,—Рассказ Берты. — Погоня. —
В джунгли
При наступлении дня беглецы были уже далеко
от Пандарпура. Молодые люди ночью не остав-
ляли весел ни на минуту, и при стремительном
течении Сатледжа, успели проехать значительное
пространство. В первые минуты тревоги нандар-
пурцы могли не заметить исчезновения лодки и
искать беглецов на берегу; но они скоро должны
были убедиться в своей ошибке и, без сомнения,
не отказались от мысли догнать их на реке.
Чтобы сберечь силы молодых людей, Мали велел
им поднять весла и предоставить лодку течению.
Как только отъехали от Пандапура, Берта,
разбитая усталостью и волнением, глубоко заснула
на дне лодки, на шалях и одеялах. Бросив весла,
Андре тихонько подсел к сестре и залюбовался
ее прекрасным лицом. Как он должен быть бла-
годарен Мали и Миане! Чем отплатит он им впо-
следствии? Ведь после разорения отца, он сде-
лался таким же нищим, как и они! И мысли его
224
Андре залюбовался ее прекрасным лицом (стр. 224)
перенеслись к отцу. Что сталось с ним? Спасся
ли он или погиб?
В это время Берта проснулась, и встретив
взгляд брата, поднялась и бросилась в его объя-
тия со словами:
— Андре, неужели я тебя нашла! Я свободна,
я спасена! Чем мне благодарить тебя за такое
счастье?
— Да, Берта, — сказал Андре,—ты спасена,
свободна и, надеюсь, в безопасности; но не меня
следует благодарить за освобождение, а Мали,—
он спас нас обоих.
На горячие изъявления благодарности Берты
старый „заклинатель" ответил дрожащим от вол-
нения голосом:
— Друзья, я ничего особенного не сделал и
уже вознагражден за все. Ты обязана своему брату
свободой. Правда, я помогал ему советами, но
его твердая воля вела и поддерживала нас.
— Я расскажу тебе, чем мы обязаны Мали;
а теперь познакомься с моим другом Мианой и
она полюби его, как брата.
По знаку Андре Миана подошел к Берте, и
она поцеловала его.
— А наш отец? — воскликнула молодая де-
вушка.— Как могла я хоть на минутку забыть
о нем? Где он? Почему не с нами? Ведь он жив,
не правда ли? И в безопасности? Что же вы не
отвечаете мне? Ах! значит, правда то, чего я бо-
ялась: отец погиб!
227
И девушка зарыдала.
— Нет, дорогая Берта, есть еще надежда, что
наш отец жив,—сказал Андре, успокаивая сестру;—
но я не знаю, что с ним. Выслушай, и ты узнаешь
все, что произошло после гибели фактории.
И молодой человек рассказал все случившееся
после пожара фактории. С волнением выслушала
молодая девушка рассказ брата и с убеждением
сказала:
— Как ты вырвался из рук врагов, так и отцу,
наверно, удалось избежать опасности: бегство его,
как мы уже знаем, подтверждают даже развед-
чики Нана. Я уверена, что мы найдем его, и нам
следует тотчас же начать поиски. Я чувствую в
себе достаточно мужества, чтобы следовать за
вами, куда бы вы ни пошли. Если Мали удалось
выдать тебя за сына, ему не трудно будет выдать
меня за свою дочь, и если нужно, я буду, как и
ты, „заклинать" змей, несмотря на весь мой страх
перед ними.
— Предоставьте Андре заниматься змеями,—
предложил услужливо Миана; — займитесь лучше
Гануманом; я научу вас обращаться с ним.
— Ну, об этом мы поговорим после, — вме-
шался Мали; — прежде всего мы должны спастись
от погони. За весла, дети! за весла!
Несколько мгновений спустя лодка, подхвачен-
ная необычайно быстрым течением, стрелою по-
неслась вниз по реке между высокими скалистыми
берегами.
228
— Если мы будем так плыть и дальше, — за-
метил Мали спустя два часа, — то завтра утром
достигнем Лудианы. Но нам нужно поберечь
силы, дети, к тому же время обедать; остано-
вимся вон в том маленьком заливчике и сварим
себе обед на берегу.
Минуту спустя лодка, управляемая старым
„заклинателем", пристала к берегу в глубине за-
лива.
Беглецы тотчас вышли на берег. Берта уле-
глась на свежей траве, а ее спутники развели
огонь и занялись приготовлением обеда.
Когда обед кончился, Андре просил Берту
рассказать пережитые ею приключения после по-
жара фактории.
— Мой рассказ не длинен, — сказала молодая
девушка, — хотя каждый месяц, прошедший с тех
пор, мне казался годом; я могу выразить все в
нескольких словах: жизнь моя в это время была
долгим пленом. Увидав, что тебя, Андре, ударил
воин и ты упал, я громко вскрикнула и лиши-
лась чувств. Несколько часов спустя я очнулась
в кровати в роскошной комнате. Я бросилась к
одному из окон. Был уже день; величественный
Ганг протекал перед моей тюрьмой. Я была в Би-
туре! Тотчас же я направилась к двери, чтобы
узнать что-нибудь о вас. На пороге меня остано-
вил страж со словами: — „Вам нельзя выходить1*.—
„Разве я арестована?" — вскричала я. — Разве мне
нельзя узнать, по крайней мере, где мой отец"?—
229
„Принц приказал не выпускать вас из комнаты ни
под каким видом”. — Напрасно я умоляла; воин
был непоколебим, ничего мне не хотел сказать
и угрожал позвать стражу, если я буду наста-
ивать.
— Два дня провела я в величайшем беспо-
койстве. На третий день с балкона я увидела
несколько больших лодок с людьми, подходивших
к набережной замка. Из первой вышел человек,
в котором я тотчас узнала Дунду. Он взошел
ко мне на балкон и сказал вежливо кланяясь:
— Я хотел видеть тебя тотчас же по приезде
из Каунпора и теперь к твоим услугам.
— Где мой отец? — спросила я его.
— С этих пор я твой отец, и моя семья будет
твоею.
— Но мой отец? мой брат? — опять спросила
я дрожащим голосом.
— Они умерли, — ответил он холодно и кла-
няясь ушел во дворец.
На другой день он пришел опять и объявил
мне, что меня отвезут в Лукнов, а оттуда в Пан-
дарпур.
— Если ты не смиришься, — сказал он мне, —
я прикажу связать тебя и в этом положении ты
совершишь этот дальний путь.
— Не нужно связывать меня, я обещаю сми-
риться, — отвечала я.
— Прекрасно, — сказал он.—А теперь прощай,
прелестная племянница. Когда мы увидимся, я
230
— Не нужно связывать меня, на коленях умоляла я его
(стр. 230)
буду императором Индии, а ты — царицей Ги-
малаев.
Несколько дней спустя я выехала из замка на
слоне, под сильным конвоем. Мы ехали целый
месяц безостановочно по знойным долинам, густым
лесам и покрытым льдами горам.
Наконец, мы прибыли в Пандарпур. Меня при-
няли торжественно. Тут только я узнала, что
Нана просватал меня за гандарпурского наслед-
ного принца, ребенка семи лет! Не буду расска-
зывать вам, что вынесла в моей тюрьме. И вдруг
меня повели в храм, чтобы заставить поклониться
Кали. Остальное вы знаете.
— Забудем все эти несчастия, — сказал просто
Андре, — и встретим будущее мужественно и с на-
деждой.
Предусмотрительный Мали дал знак к отплы-
тию; припасы были внесены в лодку, и все гото-
вились уже сесть в нее, как вдруг заметили, что
Мианы не было с ними. Он оказался на скалах,
возвышавшихся у входа в бухту, и внимательно
всматривался вдаль по реке. Вдруг он бросился
к своим спутникам, видимо охваченный ужасом.
— Бегите, бегите, занами погоня! — кричал он.
Берта, Андре и Миана бросились к лесу.
— Стойте, дети! — закричал им Мали: — иначе
вы нас всех погубите.
Молодые люди остановились в нерешимости.
— Суда, преследующие нас, еще далеко,—
продолжал ^заклинатель", воспользуемся же этими
233
немногими минутами и стащим лодку в лес, —
иначе она выдаст нас, и нас скоро поймают. Ско-
рей за работу!
С помощью Мали и даже Берты молодые
люди вытащили лодку из воды и стащили ее в лес
за густые кусты. Затем беглецы зарядили три
ружья, унесенные из Пандарпура, и, укрывшись за
лодкой, приготовились дорого продать свою жизнь.
Едва все это было окончено, как у входа в
бухту показались три лодки с солдатами, воору-
женными копьями и ружьями, которые ярко свер-
кали на солнце.
Лодки вошли в бухту и остановились.
— В бухте никого нет,—сказал начальник,—
а я поклялся бы, что мы захватим разбойников
здесь: это единственное место на всей реке от
Пандарпура, где можно пристать, и я думаю, что
беглецы устали не менее нас; должно быть, страх
придал им крылья. Но они не ускользнут от нас:
магараджа послал еще верховых, которые раньше
их поспеют в Паргар и поднимут там тревогу;
беглецы не минуют этого города — и попадутся
в тенета. Я дал бы вам отдохнуть здесь, если бы
не боялся, что беглецы ускользнут от нас, а тогда
наши головы не на долго останутся на плечах. Едем!
Лодки вышли из бухты и снова понеслись по
реке.
— Слышал, что сказал начальник? - спросил
Андре у Мали. — Без тебя мы попались бы. Но
что же нам делать? Река для нас отрезана.
234
— Нам остается бежать лесами, — ответил
Мали. — Но дорога трудна, — сможет ли твоя
сестра перенести ее?
— Конечно! — вскричала Берта. — Я готова всю-
ду итти за тобой. Я сильнее, чем ты думаешь, и
дорога меня не пугает. Отец с детства приучил
меня ко всему, и я не раз ходила с ним далеко
на охоту.
— В таком случае, сейчас же в путь! — сказал
Мали,—каждая минута нам дорога! Кто знает?
Не найдя нас в Паргаре, погоня может вернуться
сюда искать нас. Ты, Берта, пока мы готовимся,
переоденься в более простое платье, — в лодке
ты найдешь все, что нужно, — твоя одежда вы-
даст нас в первой же деревне.
Молодая девушка переоделась в скромное
„дути“ (плащ) с широкими складками — одежда
женщин северной Индии — и вернулась к брату.
— Нам нужно уничтожить лодку, — сказал
Мали, — она может навести на наш след.
— Сожжем ее, — предложил Миана.
— Нет, — возразил Мали, ее следует пустить
на воду, и пусть она плывет по Сетледжу; погоня
подумает, что мы утонули, и перестанет искать нас.
Приняв эту предосторожность, беглецы распре-
делили между собою ношу и углубились в лес.
235
ГЛАВА XIX
КАПИТАН ДОДА
Тяжелый путь.—Среди развалин.— Кто виноват.—
Битва. — Допрос. — Приговор
Восемь дней шли наши беглецы через густые
леса, избегая обитаемых мест и придерживаясь
хребта гор, который возвышался над левым бе-
регом Сетледжа. Множество диких зверей, насе-
ляющих эти почти первобытные местности, вы-
нуждали их, как в Тераи, проводить ночи на
больших деревьях. Чтобы не истощить сил Берты,
приходилось отдыхать и днем, во время наиболь-
шей жары, хотя молодая девушка хорошо пере-
носила все трудности, а ее постоянная веселость
поддерживала дух и надежды ее спутников. Под-
вигались они вперед довольно медленно.
Тем не менее, на восьмой день беглецы до-
стигли последнего склона гор и увидели безгра-
ничную однообразную равнину Пенджаба, т. е.
Пятиречья, которая простирается от Гималаев до
Афганистанских гор и орошается пятью давшими
ей имя великолепными реками: Сетледж, Рави,
Чинаб, Джелам и Инд.
236
— Теперь нам нечего бояться пандарпурцев,—
заметил Мали; — но кого мы найдем здесь — дру-
зей или врагов? Это мы сейчас узнаем; я вижу
большую деревню; войдем в нее, расспросим жи-
телей, и тогда будем знать, что делать.
Действительно, в нескольких верстах от по-
дошвы горы виднелся, среди голой равнины, це-
лый лес манговых деревьев, походивший на зеле-
ный остров и указывавший на присутствие деревни.
Беглецы направились к ней. Так как солнце
уже взошло часа два тому назад, и пора была
самая рабочая, беглецы ежеминутно ожидали, что
встретят кого-нибудь из жителей. Но ожидания
их были напрасны: онй дошли до самой деревни
и не встретили никого. Да и в ней царила страш-
ная тишина: не слышно было ни одного обычного
звука, ни веселых голосов пахаря или пастуха,
ни шума мельниц, которые никогда не останавли-
ваются, ни криков птиц и скота.
Не успели беглецы войти в улицу, как их
глазам представилось ужасное зрелище. На месте
жилищ торчали лишь почернелые остовы, зава-
ленные обгоревшими бревнами и рухлядью; на
пустых улицах стояли большие лужи крови, сви-
детельствовавшие о происшедшем здесь крово-
пролитии; в конце деревни путники нашли боль-
шую груду трупов, и Берта с ужасом отшатну-
лась при виде этого страшного зрелища.
— Это повстанцы! — сказал Андре, подходя к
сестре.
237
Тем временем Мали внимательно осматривал
трупы.
— Во всяком случае, здесь происходила
битва, — сказал он, возвращаясь. — Между уби-
тыми находятся сипаи, на мундирных пуговицах
которых осталась английская корона; значит, это
не повстанцы. По тому, что мы видим, довольно
трудно судить, которая сторона потерпела пора-
жение.
Отдохнув несколько минут, беглецы вышли
из опустошенной деревни. К вечеру они пришли
в другую большую деревню, но и в ней нашли
такие же страшные следы войны. Улицы были
усеяны трупами, и ни один дом не избежал огня.
Жители все бежали.
— Это ужасно! — вскричала Берта, содрогнув-
шись.— Что произошло в этой стране? Возможно
ли, чтобы люди были так дики и свирепы? Безжа-
лостные англичане!
— Ах, дети, — сказал старик, — что вам отве-
тить? Кто виновник этого? Кто виноват в крово-
пролитии? Разве индусы не имеют оправ-
дания? У англичан же нет никаких оправда-
ний. Некогда эти богатые равнины, эти велико-
лепные горы, словом — несравненная Индия при-
надлежала индусам, была их собственностью. Их
предки построили в ней города, воздвигли па-
мятники, создали мудрые законы и утонченную
цивилизацию в то время, когда еще ваша холод-
ная Европа, как говорят, была не более, как
238
тем временем Мали внимательно осматривал трупы (стр. 238)
чумное болото. И вот, спустя несколько веков,
европейцы, привлеченные славою наших богатств,
пришли в нашу страну, сначала униженные, с
сладкими речами на устах. Вместо того, чтобы их
выгнать, как поступили наши соседи китайцы,
индусы приняли с ласкою людей запада, открыли
им города, поделились с ними нашими сокрови-
щами. Воспользовавшись нашими несогласиями и
раздорами, они мало-по-малу налагали на нас
свои руки. И, наконец, сделавшись сильнее, под
предлогом, что наша кожа желта и мы покло-
няемся идолам, они отняли у нас все,— наши го-
рода и поля, они смотрели на наше имущество,
как на свое собственное, и поделили его между
собою. Теперь угнетенные индусы поднялись про-
тив своих притеснителей; кто же может сказать,
что они не имеют на это права?
— Да, — сказал Андре; — нужно сознаться, что
первоначальная причина всех этих ужасов мы—
европейцы. Для нас нет никаких оправданий. А у
индусов не было иного выхода, кроме войны. Ты
прав, Мали.
Для ночлега путникам нашим пришлось на
этот раз довольствоваться развалинами деревни.
Но и на другой день они находили все поселения
покинутыми жителями. Страна превратилась в
пустыню. Между тем, съестные припасы стали
истощаться у наших друзей. Мали предложил
поэтому попытаться выйти из опустошенного
края, и вместо того, чтобы продолжать путь
241
в Лагору, беглецы направились на юг, то есть
к Патиале.
К вечеру второго дня они увидели, наконец,
деревню, которую, повидимому, война пощадила.
Высокие столбы голубоватого дыма медленно
поднимались над домами. Сначала путники наши
подумали, не пожар ли это; но приблизившись,
увидели, что весь этот дым выходит из горшеч-
ных печей, около которых сновали работники.
Обратившись к одному из этих людей, они
узнали, что деревня называется Чати, что она
лежит в двух милях, от Патиалы и что население
ее состоит исключительно из гончаров.
Успокоенные этими сведениями, путники вошли
в деревню и попросили указать им дом брамина,
духовного начальника общины. Брамин, почтенный
старик, принял беглецов дружески и предложил
им остановиться в его доме. Мали назвал Андре
и Берту своими детьми.
— Мы идем из Пандарпура, — сказал orf,—
куда почтенный магаджи приглашал нас на празд-
новавшуюся в городе помолвку наследного принца
с Дула-н-Сиркар, племянницей могущественного
Дунду.
— Разве ты не знаешь, что тот, кого ты на-
зываешь принцем Дунду, теперь повелитель Ин-
дии?— прервал его жрец. — Выгнав англичан из
долины Ганга, он послал свои армии преследовать
их на севере. Города Дели, Меерут, Патиала в
его руках, а его капитан Дода сражается в эту
242
минуту недалеко отсюда, чтобы овладеть, дорогой
в Лагор, защищаемой горстью англичан и не-
сколькими сиксами.
— Эти новости удивляют меня, — сказал Мали,—
о них ничего не знают еще по ту сторону Гима-
лаев. Кто мог думать, что могущество наших по-
велителей падет так легко? Значит, жители этого
края на стороне Нана?
— Не могу сказать, чтобы мы приняли с ра-
достью сторонников Нана, — ответил осторожно
брамин. — Что мы выиграем от этой войны?
Англичане не мешали нам заниматься нашими де-
лами, мои подчиненные с выгодой торговали
горшками и произведениями полей, а теперь, под
предлогом нашего освобождения, люди Нана ра-
зоряют нас, жгут деревни и портят сады. Неделю
тому назад они разорили, например, соседнюю де-
ревню Колар. Мы тоже дрожим за себя и с тре-
вогой ждем конца войны. Это, конечно, не зна-
чит,— прибавил благоразумно брамин, — чтобы я
не был всем сердцем за нашего магараджу, могу-
щественного Нана-саиба.
Брамин был, очевидно, за англичан, но боялся
повстанцев. Довериться ему было поэтому не-
благоразумно, и Мали с товарищами решили не
открываться ему и только остановиться на один
день в Чати для отдыха. Вечером они удалились
в отведенную им комнату и расположились было
спать. Вдруг вблизи раздался пушечный выстрел,
от которого дрогнули шаткие стены дома бра-
243
мина. Затем последовали еще выстрелы, и земля
задрожала от сильной канонады.
— Вставайте, дети, — вскричал Мали, — бежим;
сражение близко от нас!
В одно мгновение все были на ногах и броси-
лись из комнаты.
Они нашли брамина в главной комнате дома: его
окружили жители деревни, обезумевшие от страха.
•— Нужно бежать, бросить деревню, — сказал
им Мали, — иначе все мы сгорим, потому что
ядра непременно зажгут ваши соломенные крыши.
— Нельзя, — ответил один из крестьян, — битва
кипит везде кругом и выйти отсюда — значит
подвергнуться верной смерти. Я пытался сейчас
бежать через поле, но пули так и свистали вокруг
меня, и я должен был вернуться ползком.
— Что же делать в таком случае?—спросил
Андре, прижимая к себе испуганную сестру.
— Останьтесь здесь, — сказал спокойно Мали,—
я пойду посмотрю, можно ли выбраться отсюда.
Минут через десять он вернулся. Все присут-
ствующие столпились около него.
— Я обошел деревню, — сказал он; — действи-
тельно, бежать теперь невозможно, кругом сра-
жаются; но нужно приготовиться. Шум битвы,
кажется, удаляется к северу, и через час, быть
может, нам удастся бежать в противоположную
сторону. А вы, дети, — обратился он к своим спут-
никам,— оставайтесь в вашей комнате и ждите,
пока я дам вам знать.
244
Часть ночи битва происходила вокруг Чати.
Ядрами зажгло несколько домов, но пожару не
дали распространиться. К утру артиллерия за-
молкла, ружейная стрельба, повидимому, удалялась,
и караульные известили, что английские войска
отступили, преследуемые по пятам солдатами
Пей швы.
При этой вести все присутствующие принялись
кричать: — Да здравствует Нана-саиб, да здрав-
ствует Пеишва! — Чувствовалось, что он стал на-
циональным героем.
— Бежим,— сказал Мали своим спутникам, и
они бросились к дверям.
Но было уже поздно: колонна повстанцев
вступила в деревню, и итти ей навстречу было
бы безумием. По знаку Мали молодые люди вер-
нулись в дом брамина и замешались между кре-
стьянами.
Минуту спустя всадник, сопровождаемый пе-
хотным отрядом солдат, остановился перед до-
мом. Он спрыгнул с коня и вошел с несколькими
людьми в главную комнату.
— Эй! — закричал он входя, — что ж тут никто
не встречает избавителей отечества? Где хозяин
дома?
— Я,—сказал жрец,—идя навстречу и униженно
кланяясь. — Меня не предупредили о вашем при-
ходе, и...
— Довольно! Я капитан Дода, генерал Север-
ной армии победоносного Пеишвы. Я задал этим
245
англичанам такую трепку, которой они долго
не забудут. Но это ночное сражение утомило
меня, и я выбрал твой дом для отдыха. По-
дай мне пить и есть и накорми моих людей.
Живо!
Пока брамин и его люди прислуживали капи-
тану, Мали со спутниками попытались уйти. Обе-
жав весь дом, они, однако, не нашли выхода, и
им пришлось вернуться в комнату, соседнюю с
той, где были солдаты.
— Слушайте меня, — сказал „заклинатель"
своим спутникам, — что бы ни случилось, будьте
спокойны и старайтесь, чтобы вас не заметили.
Сидите тихо в комнате; может быть, нам и
удастся бежать.
Опасность была очень велика, и возможность
спастись казалась Мали очень мало вероятною,
но он скрыл свои опасения от молодых людей.
В капитане он сейчас же узнал Доду, который
начальствовал над конвоем, сопровождавшим Берту
в Пандарпур. К счастью, молодая девушка не ви-
дала своего тюремщика, иначе она поняла бы всю
опасность, угрожавшую ей и ее спутникам.
Истребляя пилав, капитан рассказывал присут-
ствующим о своих подвигах и победах, одержан-
ных над англичанами. Но он умолчал о том, что
уже две недели отступает перед соединенными си-
лами англичан и сиксов и что в эту самую ночь
он был почти окружен, но вдруг англичане по-
чему-то замялись и начали быстро отступать. Ка-
246
питан поостерегся их преследовать, но это не
мешало ему теперь кричать, искусно скрывая свои
опасения:
— Я сегодня же пошлю курьера с известием
об этой решительной победе нашему верному
союзнику, пандарпурскому королю.
— Как раз здесь, в моем доме, находятся те-
перь несколько натов, пришедших из этого го-
рода,— сказал услужливо брамин.
— А! —вскричал капитан,—очень рад этому
случаю; — эти молодцы могут сообщить мне но-
вости о моих друзьях и вернуться с известием
о победе. Приведите их.
Мали, слышавший все из соседней комнаты,
успел только шепнуть своим: — Сидите смирно! —
и вышел в залу.
— Вот, — сказал брамин, указывая на „закли-
нателя",— один из натов, пришедших из Пан-
дарпура.
Офицер вскрикнул от изумления.
— Как! это ты, Мали?
— Я самый, — капитан.
— Какого черта ты делал в Пандарпуре?
— То, что я везде делаю, — ответил „заклина-
тель":— заставлял змей плясать и забавлял народ
фокусами моего товарища.
— А кто ж твой товарищ? — спросил капитан.
— Да вот он сам. Миана! — позвал „заклина-
тель" змей, — и молодой индус вошел в комнату
со своей обезьяной на плече.
247
— Кланяйся капитану, — сказал ему Мали; — он
желает говорить с тобою.
— Нисколько, — прервал Дода;— мне доста-
точно видеть его. Но к тебе у меня есть дело,
Мали. Знай, что о тебе мне посланы из Каунпора
точные известия. Ты обвинен в измене, и мне при-
казано схватить тебя и расстрелять.
— Не могу ли я спросить, — ответил спокойно
Мали, — чем я мог заслужить такое жестокое на-
казание?
— Тебя обвиняют в измене родине и содей-
ствии нашим врагам. Это ты, говорят, помог бе-
жать Буркьену, ты же скрыл от нашего мщения
его сына. Разве такие преступления не заслужи-
вают смертной казни? Но раньше, чем казнить
тебя, я хочу послушать, что ты можешь сказать
в свое оправдание.
— Ничего, — ответил Мали. — К чему мне за-
щищаться, если я заранее осужден?
— По крайней мере, скажи мне, что ты делал
в Пандарпуре?
— Я уже сказал.
— Вот ты каков! — вскричал капитан.—Хоро-
шо, ты умрешь. Возьмите этих людей и расстре-
ляйте. Нет, повесить их за ноги! Эта смерть более
прилична таким негодяям!
От Андре и Берты не ускользнуло ни одного
слова; забыв всякую осторожность, они быстро
вошли в комнату. Берта бросилась на шею стари-
ку Мали, а Андре заслонил собою Миану.
248
Берта бросилась на шею старику Мали (стр. 248)
— Убейте и нас с ними! — вскричали они в
один голос: — мы одни виноваты во всем!
. Капитан Дода был страшно поражен появле-
нием молодых людей, в особенности Берты, ко-
торая, как он думал, находится в Пандарпуре.
Едва веря глазам своим, он поднялся, шатаясь от
волнения, и закричал громким голосом:
— Взять этих людей... Но не сметь касаться
этой девушки!
Мали и двое юношей были мгновенно схвачены
и обезоружены; Берта осталась свободной.
В ярости Дода выхватил свою саблю и, махая
ею, быстро зашагал по комнате. Видно было, что
он тщетно пытается разрешить трудную задачу:
что делать с этими людьми? Как им удалось осво-
бодить ту, которую он так крепко запер и за ко-
торую отвечает перед Нана? Где теперь укрыть
ее в безопасности? Все эти мысли кружились и
сплетались в его голове. В комнате царила мерт-
вая тишина; солдаты, крестьяне и брамины с изу-
млением смотрели на эту сцену.
Вдруг послышался тихий, но гордый голос мо-
лодой девушки:
— Зачем ты мечешея по комнате, Дода? Будь
великодушен, убивай скорей, и пусть я буду твоей
первой жертвой.
— Не смейся надо мной, Берта, — заревел
Дода: — или я заставлю на твоих глазах медленно
изрезать на куски каждого из этих негодяев. Ты
хорошо знаешь, что судьба их не имеет ничего
251
общего с твоею. Я отвечаю за тебя головой, и
никто не посмеет коснуться тебя.
— Ты смеешься, Дода, — продолжала муже-
ственная девушка.— Хочешь ты, или не хочешь,—
но если мои друзья умрут, умру и я. Посмотри
сюда: вот свобода! — И она показала ему острый
кинжал, который держала скрытым в руке.
Капитан сделал движение, чтобы вырвать у нее
оружие, но она остановила его словами:
— Если ты шевельнешься, этот кинжал вон-
зится в мою грудь. Слушай, что я тебе предложу:
отпусти моего брата с его товарищами, и я кля-
нусь тебе бросить кинжал и позволить отвести
себя, куда угодно.
Дода колебался. Он попытался захватить врас-
плох Берту, но девушка была настороже.
— Хорошо! — воскликнул Дода, убедившись,
что ему не удастся овладеть девушкой; — если ты
сама этого желаешь, вы умрете все!
252
ГЛАВА XX
НОВЫЙ ДРУГ
Месть Дода. — Последний бой. — Английская
расправа с побежденными. —Рассказ Альжер-
нона. — Встреча с отцом. — Эпилог
С этою угрозою, капитан Дода бросился к
Берте, подняв саблю. Андре мгновенно оттолкнул
от себя солдат, вырвал у одного из них палаш и
встал впереди сестры. Дода отшатнулся и позвал
на помощь солдат.
На мгновение наступило всеобщее смятение.
Крестьяне, до сих пор безучастно смотревшие на
происходившее, в ужасе разбежались. Освободив-
шиеся Мали и Миана завладели — один копьем,
другой саблей, и подбежали на помощь к Андре,
который, отбиваясь от нападающих, увел Берту в
угол комнаты.
Маленькая группа храбро держалась против
солдат, начальник которых сражался впереди и
поощрял их. Но борьба не могла быть продолжи-
тельной, и в исходе ее нельзя было сомневаться.
Наши беглецы, притиснутые к стене, не имели
необходимой свободы движения. Пика Мали была
253
переломлена топором, и он защищался обломком.
Миана и Андре были уже ранены, но к счастью легко.
Еще одна минута, и убийство было бы совершено.
Но в это мгновение послышался звук сигналь-
ного рожка, призывавший к атаке, а за ним ру-
жейные выстрелы, смешанные с воплями и кри-
ками— ура! В ту же минуту один из повстанцев
показался на пороге комнаты с криком: — Англи-
чане!—Поднялось невыразимое смятение. Солдаты
Дода мгновенно бросились к единственному вы-
ходу, спасаясь бегством.
Капитан продолжал сражаться один. Покину-
тый своими, слыша на улице победные крики вра-
гов, Дода убедился, что все потеряно. Тогда он
оттолкнул Андре ударом сабли наотмашь, выхва-
тил пистолет из-за пояса и выстрелил в упор в
Берту. Но Мали успел быстро сильным ударом
палки оттолкнуть дуло пистолета, и пуля, просви-
став над головой молодой девушки, глубоко вре-
залась в стену. В то же мгновение сабля Андре и
копье Мианы глубоко вонзились в грудь капитана,
который выронил из рук свою саблю и, судо-
рожно взмахнув руками, тяжело упал на пол.
Вслед затем сипаи ворвались в комнату. При
виде капитана, распростертого у ног наших бегле-
цов, они на мгновение остановились в нереши-
тельности, но потом с поднятыми саблями рину-
нулись на них, принимая их за повстанцев.
Андре бросил оружие и, простирая к ним ру-
ки, закричал:
254
Дода, судорожно взмахнув руками, тяжело упал иа пол
(стр. 254)
еще безбородый; ему было едва двадцать лет и его
скорее можно было принять за школьника, чем за
начальника отряда, внушавшего ужас инсургентам.
Когда Андре и Берта рассказали ему свои приклю-
чения, он, в свою очередь, рассказал им о восстании.
— Я должен сознаться вам в том, — закончил
свою речь офицер, — что виною восстания сипаев
были сами англичане, — наши постоянные придир-
ки, наши нелепые проповеди, религиозная нетер-
пимость и несправедливое присвоение королевства
Ауда. Затем я должен сказать, что ни один из
полков сипаев не убивал ни своих офицеров, ни
их семей и никого из резидентов; что, наоборот,
с самого начала англичане всюду, где сила была на
ихд^.рйнр, убийства и массовые казни.
— После ВЗЯТИЯ КоуНПура Я чтобы отомстить
за тысячи пенджабских жертв, Нана-Саиб отдал
распоряжение расстреливать всех англичан, кото-
рых можно было захватить.
— Но первый пехотный туземный полк отка-
зался исполнять этот приказ, говоря: — „Мы не
убьем генерала Уэллера, который прославил наше
имя и сын которого был нашим квартирмейсте-
ром: мы не хотим убивать англичан, по-
садите их лучше в тюрьму".
Нана-Саиб был принужден передать исполне-
ние своего приказа мусульманам. Всюду, даже на
поле битвы, даже в пылу боя, даже после три-
дцати тысяч пенджабских трупов сипаи отказыва-
лись посягать на своих бывших офицеров.
259
— А знаете ли вы, чем отплатила Англия за
великодушие первого полка?
— Все люди этого полка были убиты до по-
следнего...
Дети так увлеклись рассказом Альжернона, что
не заметили, как прибыла в лагерь группа всад-
ников, и один из них, подбегая к Андре, восклик-
нул:— Это мой сын, мой Андре! — Все произошло
так неожиданно, что Андре, очутившийся внезапно
в объятиях отца, в страшном волнении мог только
проговорить: — Отец, отец! — и лишился чувств.
Буркьен поднял сына на руки и стал при-
водить его в чувство.
— А Берта? — спросил отец дрогнувшим голо-
сом, как только сын открыл -•
— Она здегь.1—ответил лейтенант, входя в па-
латку в сопровождении Берты и заклинателя змей.
Невозможно описать радость, охватившую отца
и детей после долгой разлуки. Выслушав корот-
кий рассказ детей, Буркьен с жаром обнял Мали
и Миану и, в свою очередь, рассказал, как он,
воспользовавшись замешательством ппгпРцОвав.
шим за взятием фактори” «отащился до леса и,
с помощью од! . по слуг, добрался до ближай-
шего города.
— Таким образом, мы все спасены — закончил
свой рассказ Буркьен, — мы опять все вместе...
Это большое утешение в такое ужасное время,
когда вся страна разорена и разорвана на части...
260
эпилог
Одиннадцать лет спустя после рассказанных
событий, в июле 1868 г. я был в Каунпоре. Один
из офицеров английского гарнизона показывал
мне развалины замка Битур, разрушенного вой-
сками. Утром, когда мы вернулись с этой про-
гулки, он предложил мне посетить соседнюю
факторию.
ФакТир’А?. Гандапур лучшая в крае,—сказал
он мне, — и она должна ваС интересовать тем
более, что принадлежит вашему соотечественнику,
Буркьену. Примут нас, я уверен, прекрасно, более
гостеприимного дома я не знаю; а кроме того,
зять хозяина, капитан Альжернон, мой хороший
приятель.
Приняли нас ” Гянпапуре, действительно, чрез-
вычайно ласково. Буркьен, довольный тем, что в
гостях у него француз, не отпускал меня несколько
дней. Проведя вдали от родины целых пять лет,
я, казалось, нашел отечество в этом уголке Ин-
дии. Так познакомился я с героями этого рассказа.
Андре, превратившийся во взрослого красивого
молодого человека, управлял возобновленной фак-
торией, в чем помогал ему зять его, капитан
261
Альжернон, оставивший военную-службу и женив-
шийся на Берте Буркьен. Миана, лишившийся
своего Ганумана, был назначен приказчиком. Мали
стал совсем Дряхлым стариком и проводил дни на
солнце, в разговорах со своей коброй Сапрани,
все такой же живой и резвой.
Однажды, когда я разговаривал со стариком,
мы увидели Буркьена, бегущего по большой аллее
фактории и догонявшего своих внуков, радостный
смех которых наполнял весь сад; их мать, Берта,
шла позади, спокойная и веселая.
— Все это дело твоих рук, — сказал я Мали,
указывая на эту картину счастья.
Храня молчание, он застенчиво улыбался в
свою седую бороду. Потом сказал:
— Я спас их не пот^у Что они европейцы.
Я только отблагодарил их за все, что они для
меня сделали, когда я был укушен крокодилом.
Ни Нана-Саиб, чи другой царек не освободят
Индию от англичан. Национальным героем станет
тот, кому будут близки и понятны нужды индус-
ского земледельца. Индия должна стать гвпИппилй!
ОГЛАВЛЕНИЕ
стр.
Глава ' I. На берегах Ганга......................... 5
Глава IL Семейство Буркьен....................... 12
Глава III. Кобра Сапранн .......................... 20
Глава IV. У битурского раджи...................... 30
Глава V. Месть и Пеишва.......................... 43
Глава VI. Верный друг............................. 58
Глава VII. Воспитанник Мали....... 62
Глава VIII. В джунглях.............................. 72
-”vne................... 81
............ 94
... 108
. 129
МО
158
. . 170,
... 190
1лаии Avn. ч/СВоЬожденне ... 207
Глава XVIII. Бегство............................. 224
Глава XIX. Капитан Дода 236
Глава XX. Новый дру' 253
Эпилог ... 261
's;,bWW