ПЛАМЕННЫМ БОРЦАМ
ЗА СОВЕТСКУЮ ВЛАСТЬ
НА ЗЕМЛЕ КУБАНСКОЙ
КНИГА ЭТА ПОСВЯЩАЕТСЯ

ГЕРОИ
ОКТЯБРЯ
Издание второе, переработанное
КРАСНОДАРСКОЕ КНИЖНОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО, 1977

Художник И. Я. КОНОВАЛОВ
По крупицам собирались докумен¬
тальные сведения о жизни и рево¬
люционной борьбе участников Вели¬
кой Октябрьской социалистической
революции, героев этой книги — сбор¬
ника очерков, рассказывающих о заме¬
чательных людях, пламенных борцах
за власть Советов на Кубани. Книга
выпускается вторым изданием по
многочисленным просьбам читателей.
10604-49
Г М146(03)-77 без объявл.
© Краснодарское книжное издательство, 1977

БОЙЦЫ ПАРТИИ,
СЫНЫ И ДОЧЕРИ НАРОДА
Ленинское перо стремительно скользило по листу бума¬
ги, оставляя за собой короткие строки сообщения о вели¬
чайшем в истории человечества событии...
«К гражданам России!
Временное правительство низложено. Государственная
власть перешла в руки органа Петроградского Совета рабо¬
чих и солдатских депутатов — Военно-революционного ко¬
митета, стоящего во главе петроградского пролетариата
и гарнизона.
Дело, за которое боролся народ: немедленное предло¬
жение демократического мира, отмена помещичьей собст¬
венности на землю, рабочий контроль над производством,
создание Советского правительства, это дело обеспечено.
Да здравствует революция рабочих, солдат и крестьян!»
— К гражданам России!— отстукивал на аппарате
ключом, забыв об усталости, телеграфист-солдат...
— К гражданам России! — кричали заголовки только
что вышедших, еще пахнущих краской большевистских
газет...
— К гражданам России!— неслось над необъятными
просторами русской земли.— Временное правительство
низложено... Да здравствует революция рабочих, солдат и
крестьян!..
Пламенные слова ленинского призыва проникали в люд¬
ские сердца, поднимая на борьбу за власть Советов, за со¬
циализм миллионы и миллионы работников великой армии
труда. Великий Октябрь, подготовленный всем ходом исто¬
5

рического развития России, во имя которого десятилетия
бесстрашно боролись революционеры-ленинцы, начал три¬
умфальное шествие по стране...
На Кубань весть о победе социалистической революции
пришла утром 26 октября (по старому стилю). Телеграфис¬
ты быстро доставили ее по назначению — в Екатеринодар¬
ский комитет РСДРП(б). И вот уже в тысячах экземпля¬
ров разлетелась по городу и области экстренная листовка
большевиков:
«Товарищи и граждане!
Великое событие переживает сейчас Россия!
Власть в стране переходит в руки народа, в руки рабо¬
чих, солдат и крестьян...
Товарищи рабочие, крестьяне, казаки и солдаты! Спла¬
чивайтесь вокруг своих Советов и их военно-революцион¬
ных комитетов. Соединяйтесь в грозную революционную
армию...
Час освобождения близок. Напряжем же наши силы.
Да здравствует власть Советов рабочих, солдатских и
крестьянских депутатов!..
Да здравствует борьба за социализм!»
Листовку читали и перечитывали в цехах заводов, на
нефтепромыслах, на морских причалах, в станицах и на ху¬
торах. Большевики разъясняли суть великого события,
призывали трудящихся готовиться к решительной схват¬
ке с местной контрреволюцией.
Обстановка в Кубанской области и Черноморской гу¬
бернии в то время отличалась большой сложностью. Реак¬
ционная казачья верхушка действовала против революции
огнем и мечом. Следуя воле врагов трудового народа, Ку¬
банское войсковое правительство вынесло 26 октября пос¬
тановление, в котором заявило о непризнании Советского
правительства — Совета Народных Комиссаров, образо¬
ванного Вторым Всероссийским съездом Советов. Взяв
всю полноту власти на себя, войсковое правительство объ¬
явило в области осадное положение, со всеми вытекающи¬
ми отсюда последствиями, издало приказ об отправке на
фронт революционно настроенных армейских подразде¬
лений.
Но уже и самые грозные меры не могли остановить ре¬
волюции. Рабочий класс, трудовое крестьянство Кубани и
Черноморья твердо шли за большевиками. Всей предшест¬
вующей революционной деятельностью, самоотвержен¬
6

ной борьбой за дело трудового народа большевики завое¬
вали огромный авторитет среди трудящихся. Особенно
возросло их влияние в массах в период от февраля к ок¬
тябрю 1917 года.
Большевистские организации Кубани последовательно
проводили ленинскую линию на перерастание буржуазно¬
демократической революции в революцию социалистиче¬
скую. А эта линия отвечала кровным интересам трудового
народа, и он сплачивался вокруг большевиков, самые же
передовые рабочие и крестьяне вступали в ряды ленин¬
ской партии.
Комитеты и ячейки РСДРП(б) были организованы во
всех городах и многих крупных станицах Кубани. В их
рядах насчитывались тысячи большевиков. С 5 мая
1917 года большевистская организация области начала из¬
давать свою газету «Прикубанская правда», которая сы¬
грала большую роль в идейном и организационном укреп¬
лении партийных комитетов и ячеек, в подготовке трудя¬
щихся к революции. Упрочилось положение большевиков
в Советах рабочих, крестьянских и солдатских депутатов.
И вот наступил решающий бой с контрреволюцией. Ко¬
митеты РСДРП(б) создали ревкомы, развернули форми¬
рование боевых вооруженных отрядов, повсюду поднима¬
ли трудовой народ на свержение реакционных властей.
Первыми на Кубани и Черноморье 3 ноября (16 нояб¬
ря) 1917 года взяли власть в свои руки рабочие и солдаты
Туапсе. В декабре победное знамя большевистских Сове¬
тов развевалось во всех городах, селах, станицах и хуто¬
рах Черноморской губернии. Начало 1918 года принесло
победу трудящимся Армавира и Майкопа, Ейска и Тихо¬
рецкой, Темрюка и Тимашевской, Павловской и Усть-Ла-
бинской и многих других населенных пунктов области.
Большевики уверенно вели трудящихся к полной побе¬
де. И она наступила 1 (14) марта 1918 года, когда под
ударами Красной гвардии пал последний оплот кубанской
контрреволюции — Екатеринодар.
Социалистическая революция завершила свое шествие
на Кубани и Черноморье.
Заняться мирным созидательным трудом, строить
жизнь по-новому, по-социалистически — таким было же¬
лание трудового народа, взявшего власть в свои руки. Та¬
кую задачу поставил перед партией и страной Владимир
Ильич Ленин.
7

Но выброшенные за борт истории бывшие «хозяева»
России — буржуазия и помещики — не оставили попыток
вернуть власть, привести народ к повиновению. И они на¬
вязали молодой Республике Советов гражданскую войну,
призвали на помощь иностранных интервентов.
Кубань в числе первых районов страны приняла на
себя удары отборных сил контрреволюции. Уже в марте
1918 года сюда вторглись офицерские полки Доброволь¬
ческой армии Корнилова. Они прорвались на Кубань, ре¬
шили взять штурмом Екатеринодар. Екатеринодарский
комитет большевиков, Кубано-Черноморский военно-рево¬
люционный комитет подняли всех трудящихся на защи¬
ту города.
Многодневное ожесточенное сражение частей молодой
Красной Армии, поддержанных населением Екатеринода-
ра, против отборных корниловских войск является одной
из ярких страниц в боевой истории нашей армии. Как и в
февральские дни под Нарвой и Псковом, здесь, под Ека-
теринодаром, была продемонстрирована несокрушимость
Рабоче-Крестьянской Красной Армии, верность трудово¬
го народа власти Советов, партии большевиков. Разгром¬
ленные офицерские полки бежали на север.
Однако мирная передышка была недолгой. Скоро на
Кубань хлынула новая волна контрреволюционных армий,
иностранных военных интервентов. Дни и ночи продолжа¬
лись кровопролитные бои. Организатором и вдохновите¬
лем трудящихся, воинов молодой Красной Армии на ге¬
роическую борьбу против врагов Советской власти высту¬
пила Кубано-Черноморская областная партийная органи¬
зация — боевой отряд ленинской партии большевиков.
Коммунисты проявляли чудеса героизма, самоотвержен¬
ности и боевой доблести. Они цементировали боевые по¬
рядки Красной Армии, личным примером увлекали их на
бой с врагом. Когда же белогвардейцам ценой больших
потерь удавалось захватить районы области, большевики
создавали подпольные партийные центры, развертывали
партизанскую войну в тылу врага.
В сражениях против белогвардейцев родилась боевая
слава многих полков и соединений Красной Армии. Ни¬
когда не забудут люди ожесточенных боев против бело¬
гвардейцев в районах Екатеринодара и Песчанокопской,
Кореновской и Платнировской, Пшехской и Невинномыс¬
ской, Ставрополя и Моздока, Георгиевска и Владикавказа.

Железным потоком по тылам врага прошла знаменитая
Таманская армия.
Сражавшиеся на Кубани полки и соединения состави¬
ли 11-ю Северо-Кавказскую Красную армию, которая вы¬
несла на своих плечах основную тяжесть гражданской
войны на Северном Кавказе в 1918 —1919 годах.
«Советская Россия должна знать,— писал в докладе
Совету Народных Комиссаров РСФСР в 1919 году
Г. К. Орджоникидзе, — что 11-я армия, в продолжение цело¬
го года, как раз в тот момент, когда у Советской России не
было еще организованной армии, когда на нее напирали
Краснов, чехословаки и Колчак... в то самое время, когда
напирала самая сильная, самая организованная, сплочен¬
ная дисциплиной контрреволюционная Добровольческая
армия во главе с Алексеевым, Деникиным, Покровским
и др., имевшая несколько всевозможных офицерских пол¬
ков, насчитывающих каждый по 5 тысяч офицеров,—
11-я армия приковала к себе внимание Добровольческой
армии и вела с ней смертельный бой».
Эта высокая оценка имеет особое звучание, ибо
Г. К. Орджоникидзе, являясь Чрезвычайным комиссаром
Юга России, находился в самой гуще событий. Он направ¬
лял деятельность партийных и советских организаций
Кубани.
К концу 1918 года белогвардейцам удалось оккупиро¬
вать Кубань. И тогда в тылу врага под руководством боль¬
шевиков развернулось массовое партизанское движение.
Подпольщики и партизаны ни днем ни ночью не давали
покоя деникинцам. Земля горела под ногами захватчиков.
Народные мстители оказывали активную помощь насту¬
пающим частям Красной Армии.
Весной 1920 года под натиском частей Красной Армии
деникинцы бежали с Кубани. В августе — сентябре
1920 года был сброшен в море десант черного барона
Врангеля.
Власть Советов навсегда утвердилась на бескрайних
кубанских просторах.
...60 лет назад трудящиеся России под руководством
Коммунистической партии и своего вождя Владимира
Ильича Ленина совершили величайший в истории челове¬
чества подвиг — социалистическую революцию, отстояли
ее завоевания в огне борьбы с белогвардейцами и иност¬
ранными интервентами и открыли путь народам к комму-
9

низму. Все прогрессивное человечество отмечает славный
юбилей Великого Октября, шлет горячие приветы и иск¬
ренние поздравления первооткрывателям новой эры на
Земле.
Мы, поколение советских людей семидесятых годов
XX столетия, горды этим безмерно.
Но как хотелось бы каждому из нас, чтобы это чувство
гордости и удовлетворения разделили с нами все те ты¬
сячи коммунистов, миллионы и миллионы рабочих и
крестьян России двадцатых годов, которые по зову и под
руководством ленинской партии ломали многовековые
устои эксплуатации, не щадя крови и самой жизни, боро¬
лись за власть Советов. Они, наши дорогие прадеды, деды
и отцы, были первыми бойцами армии коммунизма. Их
борьбой заложена основа всего того, чем владеет, чем
гордится сейчас советский народ.
Неумолимый бег времени все дальше в глубь истории
уносит события Великого Октября и гражданской войны.
Но никакое отдаление по времени не способно затмить
немеркнущую память о героях тех пламенных лет. Благо¬
дарные поколения никогда не забудут имен творцов рево¬
люции, создателей Советской власти.
Легендарные бойцы ленинской партии, сыны и дочери
трудового народа, они стояли у истоков Советской власти
в каждом городе, станице, селе, ауле, с оружием в руках
защищали ростки новой жизни от посягательств уходя¬
щего в прошлое мира капитала. Только на Кубани их мно¬
гие тысячи и тысячи — рабочих, крестьян, казаков.
Им — героям Октября и гражданской войны на Куба¬
ни — посвящается эта книга, созданная совместными
усилиями писателей, поэтов, журналистов, историков,
партийных работников.
...На заре нынешнего века встали в ряды партии ком¬
мунистов организатор первого Кубанского комитета
РСДРП В. С. Попов и одна из боевых кубанских рево¬
люционерок секретарь Екатеринодарского партийного ко¬
митета в 1917 —1918 годах П. И. Вишнякова, руководи¬
тель победоносного вооруженного восстания пролетариа¬
та Сочи в декабре 1905 года, вожак сочинских большеви¬
ков в дни Великого Октября Н. П. Поярко и руководитель
большевиков  Майкопа в 1912 —1917 годах, корреспон¬
дент В. И. Ленина и газеты «Правда» С. Я. Дальняя-Дер-
ман, пламенные борцы за революцию О. Т. Волощук,
Т. А. Сухинин, М. Яковенко, А. Н. Соколов, И. В. Нефе¬
дов, Л. П. Стрелянов, Д. П. Швец, И. П. Пузырев...
Через всю свою жизнь пронесли верность В. И. Ленину,
Коммунистической партии агент Центрального Комитета
партии на Кубани, председатель областного Совета народ¬
ных депутатов, политработник 11-й армии И. И. Янков¬
ский, первый председатель исполкома областного Совета
рабочих, солдатских, крестьянских и казачьих депутатов
Я. В. Полуян, делегат исторического Второго Всероссий¬
ского съезда Советов П. Н. Гудима, редактор газеты
«Прикубанская правда» М. К. Седин и его сын, активный
участник событий социалистической революции на Кубани,
Г. М. Седин, руководитель тихорецких большевиков
М. К. Меньшиков, первый председатель большевистского
Совета станицы Тихорецкой (ныне Фастовецкая) С. П. Фа¬
стовец и многие другие, чьи имена составляют нашу гор¬
дость. Не только на Кубани, но и далеко за ее пределами
известны имена Г. Н. Батурина, Я. Ф. Балахонова,
Д. П. Жлобы, Е. И. Ковтюха, И. А. Кочубея, М. К. Леван¬
довского, И. Ф. Федько, С. П. Захарова — талантливых
полководцев, командиров Красной Армии, громивших
белогвардейцев в кубанских степях, горах и плавнях.
Собрав по крупицам документальные сведения, воспо¬
минания товарищей по борьбе, авторы очерков взволно¬
ванно рассказывают о жизни и революционной борьбе та¬
ких замечательных героев Октября и гражданской войны,
как В. Ф. Черный — секретарь Северо-Кавказского под¬
польного комитета РКП(б), В. Крайний — первый пред¬
седатель Северо-Кавказского краевого комитета партии в
1918 году, А. А. Рубин — делегат Второго Всероссийско¬
го съезда Советов, председатель ЦИК Северо-Кавказской
Советской республики, И. И. Матвеев — командующий и
Н. К. Кича — политический комиссар легендарной Таман¬
ской армии, П. В. Самарский — делегат Шестого съезда
партии, руководитель большевиков Туапсе...
Выполняя волю партии, большевики шли на самые
трудные и опасные участки борьбы, увлекая за собой
массы. Многие из них отдали свою жизнь за торжество ре¬
волюции. Среди них — один из руководителей екатерино¬
дарских большевиков, член КПСС с 1903 года М. И. Бар¬
мин, руководитель большевиков Новороссийска, ком¬
мунист с 1904 года А. Е. Худанин, нарком по горским де¬
лам Северо-Кавказской Советской республики М. X. Шов-
11

генов, председатель Новороссийского ревкома А. А. Яков¬
лев, видные кубанские коммунисты М. А. Дроздов,
М. М. Карякин, С. Д. Одарюк и многие другие. Их место
в строю занимали новые бойцы партии.
Понятно, что ни в какой, даже самой объемной, книге не
расскажешь о всех героях революционного периода. Их,
повторяем, тысячи. Многие ветераны и сейчас не ищут по¬
коя, вместе с нами, их внуками и сыновьями, продолжа¬
ют вахту борьбы и труда.
Живут среди нас председатель исполкома Екатерино-
дарского Совета в 1918 году П. С. Платонов, член Екате-
ринодарского комитета партии большевиков в 1917 году
3. А. Зенкевич, секретарь Новороссийского комитета
РСДРП(б) в 1917 году В. Я. Клейменов, член Сочинского
партийного комитета в 1917 —1918 годах Л. К. Ти-
ракьян, боевые командиры Красной гвардии и Красной
Армии Н. Е. Батлук и И. Л. Хижняк.
Подвиг героев Октября был приумножен на стройках
пятилеток, многократно повторен на фронтах Великой
Отечественной войны против немецко-фашистских захват¬
чиков. В историю Советской Родины страницей боевой
славы навечно вошел подвиг защитников Северного Кав¬
каза, беспримерная стойкость и доблесть воинов и жите¬
лей города-героя Новороссийска, которых вдохновлял и
вел вперед начальник политотдела 18-й армии, ныне Ге¬
неральный секретарь ЦК КПСС, Председатель Президиу¬
ма Верховного Совета СССР, дважды Герой Советского
Союза и Герой Социалистического Труда товарищ
Л. И. Брежнев.
В год 60-летия Великого Октября называются имена
героев каждого города, поселка, станицы, аула, села. На¬
род славит их подвиги, увековечивает их память. На¬
всегда.
Лучшим памятником героям революции и войн явля¬
ется построенное в нашей стране развитое социалистиче¬
ское общество, созидание светлого здания коммунизма.
За 60 лет Советской власти наша Родина, когда-то «стра¬
на рабов, страна господ», превратилась в могучую держа¬
ву мира и олицетворяет собой наивысшее достижение со¬
циального прогресса в истории человечества.
Кубань — в прошлом аграрная окраина на юге Рос¬
сии — стала краем высокоразвитой промышленности и
крупного индустриального сельского хозяйства. На ее про-
12

сторах, там, где в революционные годы кипели бои против
белогвардейской своры, выросли новые города и посел¬
ки, возведены корпуса заводов, развернули свои могучие
плечи колхозы и совхозы.
Колоссально выросли производительные силы края. В
юбилейном году промышленность Кубани за каждые три с
половиной дня дает продукции больше, чем выпускалось
ее за целый год в предреволюционную пору. Продуктив¬
ность земель за годы Советской власти утроилась, произ¬
водство зерна увеличилось более чем вдвое.
Изменился социальный состав, образ жизни населе¬
ния, его быт, культура, нравы. Исчезли с лица советской
земли представители эксплуататорских классов, покончено
с национальной рознью.
Население Краснодарского края — это большая и
дружная семья, состоящая из 1 миллиона 750 тысяч рабо¬
чих, 660 тысяч колхозников, 370 тысяч специалистов на¬
родного хозяйства, почти миллионной армии учащейся мо¬
лодежи и миллиона ветеранов труда.
Население советской Кубани — это братское содру¬
жество русских и адыгов, украинцев и армян, белорусов
и грузин, представителей многих других наций и народ¬
ностей, составляющих ныне новую историческую об¬
щность — великий советский народ.
Год от года растет материальное благосостояние и
культурный уровень трудящихся дважды орденоносной
Кубани. Реальная заработная плата рабочих и служащих
края только за последние десять лет выросла более чем
наполовину, а денежные доходы колхозной семьи — на
70 процентов. До революции две трети населения были
неграмотными, а сейчас каждый второй взрослый имеет
высшее или среднее образование. Сеть Дворцов культу
ры и клубов, кинотеатров и библиотек увеличилась за
60 лет более чем в 140 раз.
Новые поколения кубанцев — верных наследников ле¬
гендарных революционеров Октября — отдают свой труд,
знания, энергию великому делу коммунизма.
В постановлении ЦК КПСС «Об организаторской и по¬
литической работе Краснодарского крайкома партии по
выполнению решений XXV съезда КПСС» отмечается: «В
крае создана обстановка высокой политической и трудо¬
вой активности. Массовый характер приобрело социали¬
стическое соревнование за повышение эффективности и
13

качества труда на каждом рабочем месте, расширилась
практика принятия встречных планов, многие передовые
рабочие и коллективы по примеру москвичей включились
в борьбу за выполнение заданий двух лет пятилетки к
60-й годовщине Великого Октября».
Вдохновленные историческими документами XXV съез¬
да КПСС, постановлениями майского (1977 г.) Пленума
ЦК партии, проектом новой Конституции СССР, постанов¬
лением ЦК КПСС «Об организаторской и политической
работе Краснодарского крайкома партии по выполнению
решений XXV съезда КПСС», трудящиеся Кубани под ру¬
ководством краевой партийной организации мобилизуют
все свои усилия на дальнейший подъем народного хозяй¬
ства и культуры, сделают все необходимое, чтобы богатые
природные ресурсы, благоприятные почвенно-климатиче¬
ские условия края все полнее ставились на службу лю¬
бимой Родине.
Хорошеет, расцветает наша родная Кубань — частица
великой Страны Советов. И впереди у нас — широкая и
светлая дорога в коммунистическое завтра.
Все, о чем мечтали герои революции и войн, за что бо¬
ролись и умирали они,— осуществлено и осуществляется
неуклонно и последовательно под руководством нашей
славной ленинской партии.
«Партия умело соединяет и обогащает опыт всех поко¬
лений борцов за победу революции, за социализм и ком¬
мунизм, спаянных общими интересами и идеалами,— го¬
ворится в постановлении ЦК КПСС «О 60-й годовщине
Великой Октябрьской социалистической революции».—
В крепнущем единстве всех классов и социальных групп,
всех наций и народностей, всех поколений советского об¬
щества— залог новых побед великого дела Октября».

Прасковья Ивановна
Вишнякова
Ф. ЗЫРЯНОВ
ПЛАМЯ,
РОЖДЕННОЕ ИСКРОЙ
Площадь бурлила. Здесь собралось более 30 тысяч че¬
ловек. Ждали начала митинга. Кто-то старательно уста¬
навливал трибуну.
— Народ жаждет свободы,— говорил Михаил Вла¬
сов.— Ты, Иосиф, с этого сразу и начни. Потом выступит
Паня Вишнякова. Тебе будет доброе подкрепление.
К трибуне пробиралась молодая женщина с красной
повязкой на рукаве.
— Смотри, наша Паня,— Иосиф Янковский показал
рукой.— Как всегда, ко времени.
— Можно начинать митинг,— сказал Власов.
Оба шагнули к трибуне.
В это время площадь пронзил испуганный возглас:
— Дикие!.. Прямо на нас...
— Будет драка! — раздался чей-то голос из толпы.
Из-за поворота выскочили кавалеристы в погонах и
стали разгонять плетками собравшихся на митинг. Ряды
митингующих плотно сомкнулись. Вдруг раздался ружей¬
ный залп. За ним — второй, третий. Безоружная масса за¬
волновалась. Люди побежали. А на земле остались ране¬
ные и убитые.
— Этого нельзя оставлять безнаказанным,— сказала
Паня. В ее голосе ощущались боль за убитых и ненависть
15

к палачам.— Я пойду в казармы, к пластунам, за поддерж¬
кой.— В глазах, движениях женщины столько было реши¬
мости, что Власов не осмелился удерживать ее.
У казармы стоял казачий полковник. Жестом руки в
белой перчатке он приказал Пане остановиться.
— Сюда вход только казакам, — зло заметил офи¬
цер.— Марш отсюда!..
— Я член исполкома Совета рабочих и солдатских
депутатов,— отчеканила Паня.— Они, рабочие и солдаты,
дали мне право входить в казачьи казармы.
Паня отстранила руку оторопевшего полковника и
пошла в казармы. Казак с ружьем отступил, пропустив ее.
В казарме молодая женщина открыла митинг. Она гово¬
рила о правах трудящихся и свободе, о том, что казаки
должны быть вместе с трудовым народом, призвала их
поддержать городской митинг. С гневом рассказала о рас¬
стреле мирных горожан.
— Наказать палачей! — крикнул кто-то из казаков.
— Правильно!..
— Надо выделить комиссию от вас, от рабочих,— про¬
должала Паня.— Подсчитать жертвы и предъявить обви¬
нение и наши требования войсковому правительству...
Несмотря ни на что, городской митинг состоялся. На
нем была принята резолюция, требующая предать суду
виновников расстрела митинга, возвратить оружие верно¬
му революции разоруженному дивизиону, немедленно ос¬
вободить из-под ареста членов Совета рабочих и солдат¬
ских депутатов. Для переговоров с войсковым правитель¬
ством была выделена группа из семи человек, в том числе
и Паня Вишнякова.
Филимонов и Покровский пытались быть вежливыми.
Но этой напускной доброты им едва хватило на минуту.
Как только были предъявлены им требования участников
митинга, маски учтивости на их лицах как не бывало.
— Я прикажу арестовать вас за большевистскую про¬
паганду в Кубанском войске,— крикнул Филимонов.
— Можете арестовать. Но не забывайте, что я пред¬
ставитель сорокатысячного собрания. От его имени мы
требуем выполнения наших условий. Иначе участники
митинга не приступят к работе... Наше решение —
твердое...
...После ухода делегации Покровский метал громы и
молнии. А Филимонов дал приказ ловить комитетчиков и
16

сажать в тюрьму, громить организации Советов. По ули¬
цам патрулировали конные казаки.
Большевики Кубани ушли в подполье.
Трудно было работать в нелегальных условиях. Связь
с другими городами прервалась.
«Как там, в центре? —думала Паня.— Надо устано¬
вить связь».
И она направляется в Ростов. Но в город проникнуть
ей не удалось. В это время на Дону свирепствовали отря¬
ды Каледина. Паня решила во что бы то ни стало добрать¬
ся до Царицына. Через вражеские пикеты, через села и
станицы, охваченные пламенем гражданской войны, про¬
легал путь на Волгу. И мужественная революционерка
преодолела его.
В Царицынском комитете большевиков ее встретили
гостеприимно. Расспрашивали о положении на Северном
Кавказе. Что рассказать? Обстановка на Кубани сложи¬
лась тревожной... Белоказаки расправлялись с большеви¬
ками, громили Советы. Готовились к походу против Сове¬
тов Центральной России...
— Энергии для борьбы хватит,— говорила Вишняко¬
ва.— Но нам нужна поддержка, нужна прочная связь с
центром.
Большевики Царицына снабдили Паню политической
литературой, листовками, воззваниями.
— А для белоказачьего офицерья возьмите вот эти
подарки,— сказал представитель царицынского комитета
партии и показал на два деревянных ящика.
— Там бомбы,— пояснил товарищ в кожаной куртке,
перехватив удивленный взгляд Вишняковой.— Пригодят¬
ся. А в провожатые даем вам двух красногвардейцев. Для
конспирации они переоденутся. Время тревожное.
И снова путь через вражьи кордоны. Снова где-то ря¬
дом, притаясь, шагает опасность. Надо выстоять, не дрог¬
нуть, не привлечь к себе подозрительных взглядов бело¬
казачьих шпиков.
Был конец декабря семнадцатого года. А на Кубани
свирепствовали белоказаки. С каждым днем усиливалась
реакция.
...Екатеринодар показался Пане притихщим, но не над¬
ломленным, готовым к борьбе с врагами революции.
Встретилась с рабочими обувной фабрики.
17

— Как наши?— было первым вопросом Пани.
— Готовят оружие.
— Трофим Сухинин занимается Красной гвардией.
— Делаем запас продовольствия.
...Через несколько дней состоялось заседание комитета
екатеринодарских большевиков. Обсуждались методы кон¬
спиративной борьбы. Все сошлись на одном: накапливать
силы, работать в глубоком подполье.
Поздно ночью разошлись. А наутро страшная весть:
арестованы И. Янковский, М. Карякин, А. Лиманский и
другие революционеры.
— Надо активизировать работу,— сказала Паня остав¬
шимся товарищам,— чтобы враг не ликовал по поводу
разгрома нашего комитета. Пусть он почувствует, что си¬
лы у нас крепнут...
Большевистский комитет пополняется новыми борца¬
ми. Во главе его становится Паня Вишнякова. И она с рве¬
нием принялась за дела, которых было много. Приходи¬
лось заниматься и текстами воззваний, и распространени¬
ем листовок, и вооружением рабочих боевых дружин. К
ней без конца приходили люди и тут же получали задания.
— Миша, на станции находятся два вагона с винтовка¬
ми и патронами. Угнать бы их надо. Потом оружие пере¬
нести на Дубинку и раздать нашим рабочим. Поможет Тро¬
фим Сухинин.
Дроздов по-военному вытянулся и коротко сказал:
— Все сделаем без шума.
На другой день пришло сообщение, что черноморские
железнодорожники захватили еще один вагон. Паня при¬
нимает решение:
— Вагон переправить в Крымскую. Рискованно, но не¬
обходимо: там работает Ян Полуян.
С каждым днем становилось труднее. Слежка усили¬
лась. Но Паня была неуловимой. Она ловко исчезала бук¬
вально на глазах у шпиков. В день приходилось переоде¬
ваться множество раз. То она наряжалась в одежду аристо¬
кратки, то в платье крестьянки, а то и в мужской костюм.
На одной и той же квартире дважды не ночевала. В рабо¬
чих семьях принимали ее, как родную, оберегали и давали
новую явочную квартиру.
Большим конспиратором была Паня Вишнякова. Этот
опыт приобрела она за многие годы суровой подпольной
работы в партии большевиков. Истоки его уходят к тем да-
18

леким годам, когда в конце XIX столетия на Кубани по¬
явились первые марксистские кружки, когда молодое ра¬
бочее движение стало соединяться с научным социализ¬
мом.
В доме отца Пани — железнодорожного рабочего Ивана
Вишнякова — часто собирались революционно настроен¬
ные рабочие. Бывали нередко политические ссыльные. В
такие вечера беседовали о политике, притеснителях-бога¬
чах, тяжелой доле трудового люда. Девушка с интересом
прислушивалась к этому разговору, пыталась самостоя¬
тельно разобраться в сложных политических вопросах. Но
не все было ей ясно. Старший брат Яков как-то посовето¬
вал Пане:
— Ответ ищи в умных книжках.
Паня долго думала об этих, брошенных мимоходом, сло¬
вах. «Разве бывают неумные книги?— размышляла она.—
А как из всех умных книжек найти самую умную?..»
Девушка стала частой посетительницей гоголевской
библиотеки, открывшейся на Дубинке — рабочей окраине
Екатеринодара. Читала все подряд, брала без всякого раз¬
бора. А книг, близких к темам бесед отца с ссыльными, так
и не попадалось. В голове возникало все больше и боль¬
ше трудных вопросов.
Паня заметила, что в библиотеку в одно и то же время
приходит молодой человек. Читает он много: в зале около
него всегда возвышалась стопка книг. И на дом брал много
литературы. Что, если с ним поговорить о тех умных кни¬
гах, о которых сказал Яков? Может, он знает... Подошла
к парню.
— Хочу спросить вас,— сказала она.— Вы много чи¬
таете. Что-то все время выписываете из книг на листочки.
А я вот читаю, а в голове пустота какая-то. Может, не то
читаю?
— А ты, девушка, с головой,— сказал загадочно па¬
рень.— Стоит помочь тебе.
Он подобрал несколько книг и вручил их Пане.
— Попробуй «раскусить» эти.
Книжки оказались интересными. Они отвечали на те
вопросы, которые возникали у Пани. А тот «парень-книго¬
люб» (так его мысленно называла теперь Паня) подбирал
ей новые и новые. Однажды он отвел Паню в сторону и
сказал:
— Молчать ты умеешь. Я убедился в этом. Значит,
19

можно доверить тебе одно важное, но рискованное дело.
— Согласна?..
Паня кивнула головой. Парень вручил ей несколько
листочков, свернутых трубочкой.
— Спрячь,— сказал он.— А потом распространишь
среди железнодорожников и консервщиков.
Дома Паня с трепетом развернула листовку. На душе
стало тревожно и радостно. Волновала предстоящая опас¬
ность. Радовало то, что ей поручили важное дело. На лис¬
товке, призывающей рабочих бороться за свои права, под
текстом стояла подпись: «Российская социал-демократи¬
ческая рабочая партия».
Первое поручение Паня выполнила добросовестно. А
потом пошло. Листовки Паня распространяла и на кон¬
сервной фабрике Коваленко, и у железнодорожников, и
среди рабочих завода барона Штенгеля.
Появились у Пани и товарищи по нелегальной работе:
Трофим Сухинин и Михаил Дроздов. Они помогали рас¬
пространять листовки, которые Паня получала от того же
«книголюба». Им оказался студент из Питера. У него была
партийная кличка: «Павел».
В 1902 году Паня со своими юными подпольщиками
участвовала в маевке. Тут она впервые почувствовала, что
такое братская солидарность пролетариев. Видела одухо¬
творенные лица людей, проникновенно исполняющих «Мар¬
сельезу». Как клятву, повторяла Паня вместе с другими
слова революционной песни.
Время бежало стремительно. Вишнякова постепенно
втягивалась в подпольную работу, набиралась знаний.
Однажды с девушкой встретилась уже опытная под¬
польщица Ольга Волощук. Она доверительно беседовала с
Паней.
— Ты— грамотная, Паня,— сказала она.— Нам такие
нужны. Надо нести знания в массы. Тебе решено поручить
ответственное дело: создать кружок на консервной фаб¬
рике.
— Постараюсь,— горячо заверила Паня.
— Вот и хорошо...
С тех пор ей не раз приходилось произносить это слово.
И всегда она с честью сдерживала свои обещания.
Ольга Волощук внимательно следила за работой круж¬
ка, который организовала Вишнякова. Она была довольна:
Паня старательно выполнила ее поручение.
20

А однажды Ольга сказала:
— Панюша, я думаю рекомендовать тебя в партию.
Волнение охватило девушку. Однако она не нашла, как
выразить свою благодарность за высокое доверие, и лишь
едва слышно прошептала:
— Спасибо...
Шел 1903 год. Прасковья Вишнякова вступает в пар¬
тию. Это было время, когда в России создавалась маркси¬
стская партия нового типа. Начало этому положил Второй
съезд РСДРП. Основными кадрами боевой организации
рабочего класса являлись закаленные в борьбе профессио¬
нальные революционеры, ее руководителями — большеви¬
ки-ленинцы.
В условиях жестоких полицейских преследований, в
острой борьбе с различными проявлениями оппортунизма
партия закалялась как революционная сила. Сразу же
после съезда группа стойких и последовательных ленин¬
цев — Паня Вишнякова, Вениамин Попов. Мария Костелов¬
ская, Михаил Дроздов предложили создать местный
единый руководящий большевистский центр. Вскоре он
был создан — Кубанский комитет РСДРП, который возгла¬
вил деятельность революционеров Кубанской области и
Черноморской губернии.
Перед партией стояла задача подготовки масс к назре¬
вавшей революции. В те суровые годы Паня выполняла от¬
ветственные поручения. Она была избрана членом Дубин¬
ского районного комитета партии города Екатеринодара.
Подпольная работа стала намного сложнее. Меньшеви¬
ки добились раскола партии и захватили важные посты в
ее руководящих органах. Они полностью отошли от реше¬
ний Второго съезда РСДРП. Это свое отступничество они
всячески скрывали от революционно настроенных рабочих.
— Надо созвать межрайонное партийное собрание,—
убеждала Паня своих товарищей.— Там мы должны дать
бой меньшевикам.
Кое-кто сомневался в целесообразности такого собра¬
ния. Паня убеждала, настаивала. И товарищи наконец со¬
гласились с ее доводами.
Собрание прошло бурно. Меньшевики подверглись
уничтожающей критике. Было принято решение, предло¬
женное большевиками. В нем вскрывались корни преда¬
тельской тактики меньшевиков, давалась суровая и прав¬
дивая характеристика поведению оппортунистов. В заклю-
21

чение большевики резко осудили раскольническую де¬
ятельность меньшевиков и предложили партийным коми¬
тетам разъяснить рабочим антиленинскую сущность дейст¬
вий фракционеров, показать всю опасность оппортунизма
в революционном движении.
Однажды Сухинин встретил Паню взволнованной и чем-
то очень обеспокоенной.
— Что с тобой, Панюша?
— Тебя искала, Трофим,— сказала она.— Погово¬
рить надо...— И после небольшой паузы продолжала:— Не
можем мы вариться в собственном соку. Нужна связь с
центром. Мы решили на комитете послать специально в
Питер нашего человека, большевика. Через него будем
держать связь с центром.
— Это хорошо,— с одобрением отозвался Трофим.
— Значит, ты согласен?
— Если надо — согласен,— твердо заявил Трофим.
Но добраться до Питера Сухинину не удалось. Обстоя¬
тельства вынудили его вернуться с полдороги. Тогда была
предпринята попытка установить связь с большевиками
Закавказья. С этой целью отправили представителя в
Тифлис.
Активность Пани Вишняковой, ее растущий авторитет
среди рабочих заметили местные власти. За ней установи¬
ли постоянную слежку. Во время одной из забастовок, ког¬
да Паня пришла на казенный винный склад, чтобы пере¬
дать собранные для семей забастовщиков деньги, ее задер¬
жал городовой.
Революционерку бросили в тюрьму. Начались беско¬
нечные допросы. Паню пытались заставить назвать имена
большевиков — организаторов стачек и забастовок. Два
месяца длилось это испытание. Вишнякова мужественно
выдержала его. За неимением прямых улик ее освободили
из-под стражи.
...Паня сразу же окунулась в революционную работу.
А тем временем надвигались великие события. По всей
стране прокатились стачки, забастовки, политические де¬
монстрации. Волнениями были охвачены Москва, Петер¬
бург, Рига, Тифлис, Варшава, Поволжье.

— Пора и нам выступать,— горячо говорила Паня ко¬
митетчикам.— Рабочие ждут нашего слова.
Состоялось заседание Екатеринодарского комитета
РСДРП. Обсуждались тактические вопросы. Подпольщики
22

были единодушны в том, что надо возглавить революцион¬
ные выступления рабочих, установить прочную связь с
другими городами.
По поручению большевистского центра Паня выступает
на массовом митинге бастовавших рабочих спиртового за¬
вода, участвует в формировании боевых дружин. В числе
первых Вишнякова становится дружинницей. Она учится
стрелять, метать бомбы, возводить баррикады.
И вот пришло известие: восстали рабочие Ростова. Это
радостное событие было обсуждено. Все товарищи ратова¬
ли за то, чтобы и на Кубани начать строить баррикады.
Выступала Паня.
— Долг екатеринодарских революционеров — помочь
ростовским рабочим,— сказала она и тут же предложи¬
ла:— Нужно создать боевую дружину и направить ее на по¬
мощь ростовчанам...
Боевые дружины формировались спешно. В темпе про¬
ходило и обучение их. На Дубинке была создана группа,
которая занималась изготовлением бомб. Часть дружины
выполняла задание по сковыванию действий правительст¬
венных войск.
Везде можно было видеть в эти дни Паню Вишнякову.
С пламенной речью выступает перед железнодорожниками,
призывая их поддержать восставших рабочих Новорос¬
сийска.
— Товарищи,— говорила она,— в Новороссийске рабо¬
чие установили свою власть, власть рабочих. Там создана
республика. У власти — Совет рабочих депутатов. Кубан¬
ское правительство бросает туда войска. Восставшие рабо¬
чие просят вас срывать отправку эшелонов с правительст¬
венными войсками.
Паню дружно поддержали.
— Не допустим палачей к морю!— крикнул один из
железнодорожников.
— Новороссийцы — наши братья. Мы — с ними,—
подтвердили другие свою готовность оказать братскую по¬
мощь боевым товарищам.
Железнодорожники сдержали свое слово. Они реши¬
тельно саботировали военные перевозки. Выводили из
строя паровозы — и эшелоны стояли в тупике.
Две недели держались новороссийские рабочие. Две
недели над городом-портом, городом цементников гордо ре¬
ял алый стяг свободы. «Новороссийская республика» во¬
23

шла в историю как образец пролетарской солидарности
рабочих.
В начале 1906 года Паня получает особое задание. В
Батуми должны были судить военно-полевым судом руко¬
водителей восстания минеров и саперов. Надо устроить по¬
бег. Для этого создали боевую группу, в которую вошла и
Прасковья Вишнякова.
Большевики были и в воинских частях. Они помогли
достать соответствующие документы и оружие.
В один из февральских дней к гауптвахте подошла мо¬
лодая женщина с маленькой девочкой.
— Стой!— окликнул часовой.— Кто вы и куда идете?
На крик часового прибежал караульный начальник.
— Господин офицер!— скороговоркой произнесла мо¬
лодая женщина.— Вот мой паспорт, вот еще документ...
Посмотрите. Я невеста арестованного. А это его сестренка,
младшая.
Офицер внимательно разглядывал документы, затем
женщину и девочку. Потом обратился к часовому:
— Организуй ей свидание с арестантом. Пусть встре¬
тятся. Может быть, это будет их последняя встреча. После
суда всех бунтовщиков поставят к стенке.
Трижды приходила женщина с девочкой к «бунтовщи¬
ку» на свидание. Это была Паня Вишнякова. Ей удалось
передать заключенным паспорта, четыре револьвера и кос¬
тюмы, а также пилочки для перепиливания решеток. Дого¬
ворились они и о дне побега.
В ту ночь Паня и ее товарищи пережили немало тре¬
вожных минут. Они просидели в засаде невдалеке от тюрь¬
мы до самого рассвета. Уже минул условный час, но все
вокруг было спокойно. Неужели провал? Что могло поме¬
шать? Ведь побег тщательно подготовлен.
— Обидно и больно, Сергей,— сказала Паня.— Неуже¬
ли придется возвращаться ни с чем?
В этот момент со стороны тюрьмы раздались выстрелы.
На крепостной стене мелькнули три белые фигуры и ис¬
чезли. А через несколько минут три человека показались
на улице в одном белье.
— Они!— Паня резко дернула Сергея за руку.
Оба кинулись к извозчику.
— Товарищи!— приглушенным голосом крикнула Па¬
ня.— Сюда!..
Всех троих беглецов усадили в подводу. Они были ра-
24

йены. Один в руку, другой — в ногу, третий — в плечо.
Несмотря на ранения, они бодро вели себя. Один даже пы¬
тался шутить:
— А ты, друг, хорош,— сказал он товарищу, которого
ранило в ногу. — Мне простительно: пуля в руке мешала
одеться. Ты же при даме появился в нижнем белье.
Пока пробирались по темным переулкам, Паня расска¬
зала о последних событиях. Добравшись до места, ране¬
ных перевязали и переодели.
— Прощайте, товарищи!—сказала им Паня.— Мне
надо сегодня же уехать в Екатеринодар. Там ждут друзья.
Да и здесь небезопасно оставаться: сыщики рыщут в поис¬
ках пропавшей «невесты» беглеца.
В Екатеринодаре ее ждали новые поручения. Одно
сложнее другого. Перед большевиками стояла задача —
воссоздать Кубанский комитет РСДРП, разгромленный ох¬
ранкой. Этим делом занялась инициативная группа. Вид¬
ные большевики, вошедшие в нее, приступили к выполне¬
нию намеченного плана действий.
— Тебе, Паня, надо взяться за выпуск листовок,—
сказал Аркадий Демиденко.— Дело сложное и ответ¬
ственное.
— Я же незнакома с типографией.
— Не беда. Главное — есть сердце революционера.
Типография помещалась на Дубинке, в небольшом част¬
ном доме. Работали по вечерам. Пане приходилось быть и
автором листовок, и их редактором.
Домой Паня возвращалась утром и валилась с ног от
усталости. Зато с наступлением дня жандармы теряли по¬
кой. Они рыскали по городу в поисках «крамольников».
Но тщетно. На следующий день картина повторялась.
Листовки разбрасывались на улицах, доставлялись на
фабрики и заводы.
— Просто здорово получается,— возбужденно говорил
Пане ее брат.— Везде листовки можно встретить... А се¬
годня была потеха. Листовку кто-то из наших рабочих
прилепил на спину прикорнувшего городового. Вот тебе и
государево око!
— Пусть лопнут они от злости,— говорила Паня.— Мы
еще и митинг массовый созовем.
— Вот это дело...
Митинг большевики провели организованно. «Дер¬
зость» революционеров привела жандармов в ярость. По¬
25

лицейские ищейки обнюхивали почти каждый двор.
Весной 1907 года им удалось напасть на след типогра¬
фии на Базарной улице. А немногим позже Паню аресто¬
вали. При обыске жандармы нашли запрещенную полити¬
ческую литературу. Листовки же им обнаружить не уда¬
лось: Паня с матерью предусмотрительно спрятали их в
мешке с мукой.
— И этих книг достаточно, чтобы упрятать в тюрьму,—
зло сказал старший жандарм.— Давно она плачет по тебе.
Полицейский участок. Допросы. Грубые окрики поли¬
цейских. Однако ничто не могло сломить волю револю¬
ционерки, ее стремление к свободе. Паня решила бежать.
Помогли смелость и находчивость. Пришлось пробираться
мимо караульного, дважды перелезать через забор, идти
кружным путем на окраину города.
— Молодчина, Паня,— обрадованно сказал Александр
Дронин, выслушав рассказ Пани.
— Как наши? — интересовалась Паня.— Надо бы во¬
зобновить выпуск листовок.
Дронин покачал головой. Здесь же предупредил:
— Тебе нельзя оставаться в городе. Опасно.
Товарищи раздобыли ей документы. Сообщили пароль
явочной квартиры в Ставрополе. До станции Кавказская
Паня шла пешком. Ее провожали Василий Ругаленко и
Александр Дронин. Там она села в поезд и благополучно
добралась до Ставрополя. Жила на нелегальной квартире,
портняжила в мастерской. Потом перебралась в Харьков.
Через некоторое время Вишнякова вновь возвратилась
домой. И опять работа... Выпуск листовок... Типография.
Страстные беседы с рабочими о необходимости борьбы с
самодержавием... Работа шла при строжайшей конспира¬
ции. На улице появляться было небезопасно. Могли вы¬
следить шпики. Но и в этих условиях Паня находила воз¬
можность бывать на заседаниях комитета. Кто мог рас¬
познать в озорном мальчишке, бросающем камешки в Ка¬
расунское озеро и насвистывающем веселые мелодии, ее,
Паню Вишнякову.
Однако охранка не дремала. Ее агенты выслеживали
подпольщиков; засылала она своих людей и в большевист¬
скую организацию. И вот в августе 1907 года, по доносу
провокатора, был арестован почти весь состав Кубанского
комитета РСДРП.
Снова тюрьма. Допросы. Побои. Почти два года шло
26

следствие. Потом состоялся военно-полевой суд. Паня
Вишнякова и Мария Франк приговариваются к четырем
годам каторги, которую впоследствии заменили: Пане —
крепостью, а Марии Франк — ссылкой. На длительный
срок были осуждены другие семь революционеров. Трое
не вынесли кошмарных условий, тюремных пыток и умер¬
ли до суда.
В тюрьмах Вишнякова томилась до 1912 года. Когда же
она вернулась домой, к ней пришли Трофим Сухинин и
Петр Гудима.
— Родные мои, дорогие друзья, как я рада, что снова
с вами,— радостно говорила Паня.
— А меньшевики предлагают нам объединиться,—
сообщил Сухинин.— Приходил от них Солнцев.
— Ни в коем случае, нам с меньшевиками не по пу¬
ти,— категорически заявила Паня.— Продажные это лю¬
ди. Я на меньшевиков насмотрелась в тюрьмах. К рабочим
надо идти: там наша сила...
Состоялось собрание представителей заводов Буков¬
ского, Аведовых, барона Штенгеля, «Кубаноль», «Сало¬
мас». Проходило оно за железным мостом около речушки
Чибая. С зажигательной речью выступила Паня.
Волна репрессий не прекращалась. Полиция и жан¬
дармерия усилили слежку, преследования. Аресты шли за
арестами. Схвачены руководители большевистского коми¬
тета Трофим Сухинин, Петр Гудима, Александра Газен¬
буш, Иван Павлюков.
— Организация не должна погибнуть,— убежденно
говорила Вишнякова товарищам.— Надо восстановить.
Она встречается с А. Лиманским, М. Карякиным,
Я. Полуяном. Вместе они посещают заводы в районе Ду¬
бинки, привлекают на свою сторону портных, устанавлива¬
ют прочную связь с газетой «Правда». Для этой цели была
создана специальная группа правдистов. С ее помощью
большевики Кубани познакомились с решениями Праж¬
ской партийной конференции, которые требовали усилить
политическую работу.
Годы, проведенные в тюрьме и лишениях, дали о себе
знать. Паня тяжело заболела. По настоянию руководите¬
лей подполья она едет в Геленджик. Там организует ре¬
волюционные кружки на цементном и лесопильном заво¬
дах, создает подпольную типографию, устанавливает связь
с Тихорецкой и Армавиром.
27

Активная деятельность Вишняковой вновь привлекает
внимание полиции. Сыщики нападают на след Пани. А
вскоре в ее квартиру нагрянули жандармы и учинили тща¬
тельный обыск.
Вишнякова опять переходит на нелегальное положе¬
ние и возвращается в Екатеринодар. Но полиция почти
тотчас же узнает об этом, и за нею потянулся хвост шпи¬
ков. Работать стало трудно да и опасно: так можно прова¬
лить всех товарищей.
Что делать? Партийный комитет предлагает Пане на
время покинуть Кубань. Она едет в Донбасс, затем — в Та¬
ганрог. Там ведет работу и держит непрерывную связь с
екатеринодарским подпольем, часто переписывается с
Яном Полуяном и Михаилом Карякиным.
Однажды Паня получает записку: «Приезжай, конспи¬
рация надежная». Это писал Ян Полуян. Вишнякова не¬
медленно отправляется в Екатеринодар. Здесь она узнает,
что полиция буквально ходит по пятам Яна. Вот-вот аре¬
стует его.
— Теперь твой черед, Ян, скрыться подальше от цар¬
ских ищеек,— сказала ему Паня.— В лапы им попадать¬
ся нельзя.
Ян переехал в Киев. Вишнякова же работает на Кубани
ровно год, а потом опять за ней началась слежка. Тогда
она тайно перебралась в Петроград и связалась с комите¬
том питерских большевиков.
— Можно послать на оптический завод,— сказали ей
в Петроградском комитете.— Там много женщин работа¬
ет. Ваша задача — завоевать их сердца...
Недолго пришлось поработать на том заводе. Паню
уволили за «подрывную деятельность» против самодер¬
жавия.
— Характеристика неплохая,— выслушав Паню, ска¬
зал Константин Матвеевич Шведчиков. Он работал в то
время в Бюро по доставке заграничной литературы.
— Предлагаем вам ответственный пост,— продолжал
он,— будете партийным «дипкурьером».
Теперь Паня стала частенько ездить в Финляндию.
Там она получала большой груз и с ним возвращалась в
Питер. В ящиках, чемоданах, саквояжах находились ле¬
нинские труды. Они шли из Парижа и Женевы. До Фин¬
ляндии их везла М. И. Ульянова, а уже в Россию — Виш¬
някова. Среди участников доставки заграничной литерату¬
28

ры она значилась под именем «П. И.». Часть нелегальной
литературы направляли и на Кубань: в Екатеринодар, Но¬
вороссийск, Тихорецкую. Паня транспортировала их через
Настю Мелещенко и Лизу Кармазину.
Вишнякова участвовала в забастовках питерских ра¬
бочих. В 1916 году пошла на маевку. Полиция приметила
молодую женщину, выкрикивавшую большевистские ло¬
зунги. В целях конспирации пришлось немедленно поки¬
нуть Петроград.
Паня вернулась в родные края. Здесь она, как и рань¬
ше, продолжала бурную революционную деятельность.
Полиция чувствовала, догадывалась, что в Екатеринодаре
появилась Вишнякова. Но на ее след напасть не могла.
Выдал провокатор. Без суда и следствия Паню высылают
в Якутскую губернию.
Свободу принесла ей Февральская революция. Виш¬
някова едет в Петроград.
— Очень рады видеть вас,— сказали ей в Централь¬
ном Комитете партии.— Наслышаны о вас много. Такие
кадры революции нужны. У вас богатый опыт. Юг вы
знаете...
— Значит, вы мне рекомендуете Кубань? — обрадова¬
лась Паня.— Я согласна.
На сборы в дорогу потребовалось немного времени. По¬
лучила необходимые инструкции, советы, рекомендации
и... в путь. А в Екатеринодаре — сразу в гущу партийной
работы. И уже буквально на другой день ее избирают в
состав Екатеринодарского большевистского комитета.
Великий Октябрь воодушевил кубанских большевиков
на самоотверженную борьбу. Они организовали свой под¬
польный военно-революционный комитет, куда были из¬
браны представители преданных делу революции воин¬
ских частей и два члена Екатеринодарского комитета
РСДРП(б) — Паня Вишнякова и Елена Полуян. Военно¬
революционный комитет становится во главе рабочих
дружин и красногвардейских отрядов. Партийный коми¬
тет направляет Паню Вишнякову и Елену Полуян в Но¬
вороссийск с целью организации единого руководства
красногвардейскими отрядами и вооруженными дружи¬
нами.
— Наша Паня не знает усталости,— говорили това¬
рищи...
Да, такой осталась она на всю жизнь. Куда бы партия
29

ни посылала Вишнякову, она всецело отдавалась поручен¬
ному делу. Осенью восемнадцатого года она возглавляет
подпольную работу в тылу врага — в районе Геленджика.
Позднее партия командирует ее на политическую работу в
армии.
В годы мирного строительства П. И. Вишнякова явля¬
лась председателем Кубано-Черноморской областной пар¬
тийной контрольной комиссии. Затем — заведующей от¬
делом агитации и пропаганды обкома партии. Работает
она и в Юго-Восточном Бюро ЦК РКП(б), а после, уже
в 1927 году,— в аппарате Центрального Комитета партии.
Избиралась в состав Центральной Контрольной Комиссии.
Была делегатом четырех партийных съездов.
Прасковья Вишнякова всегда была страстным пропа¬
гандистом ленинских идей. Она встречалась с пионерами,
комсомольцами, рабочими, колхозниками. С воодушев¬
лением рассказывала им о тех боевых днях, когда партия
готовила силы к грядущим битвам за свободу и счастье
людей труда, когда большевики вели массы на последний
решительный штурм старого мира.
Ради лучезарного завтра людей земли отдала свою жизнь
Прасковья Ивановна Вишнякова. И, как сказал поэт рево¬
люции Владимир Маяковский, пусть ей памятником бу¬
дет в боях построенный социализм.

Михаил Андреевич
Дроздов
В. КЛИМОВ
СОЛДАТ
ЛЕНИНСКОЙ ГВАРДИИ
Начало двадцатого века. Из Питера, Иваново-Вознесен¬
ска, Ростова-на-Дону доходили на Кубань радостные ве¬
сти о крупных политических стачках и забастовках проле¬
тариата. Россия шла к революции. Приближавшаяся гро¬
зовая буря захватывала и волновала умы передовых лю¬
дей того времени. Все это заставляло серьезно задумы¬
ваться Михаила Дроздова, токаря Екатеринодарского па¬
ровозного депо. Безудержный произвол железнодорожной
администрации рождал в сознании юноши глубокий внут¬
ренний протест. Он говорил друзьям:
— Так продолжаться не может, самодержавие должно
рухнуть.
А в 1902 году Михаил становится одним из организа¬
торов маевки екатеринодарских рабочих. Накануне собра¬
ния он вполголоса сказал Вишняковой:
— Завтра мы пойдем в Панский Кут.
— Зачем? — спросила Вишнякова.
— Гулянье там будет,— в шутку бросил Дроздов и тут
же серьезно добавил:— Маевку организуем. Приходи обя¬
зательно, не опаздывай...
День выдался тихий, солнечный. Соблюдая осторож¬
ность, чтобы не привлечь к себе внимания царских ищеек
и жандармов, люди поодиночке шли в заповедное место.
31

Участников маевки охватило торжественное волнение, когда
зазвучала речь оратора, призывавшего к пролетарскому
единству, к решительной борьбе против самодержавия и
буржуазии. Его слова потонули в гуле одобрения. С пени¬
ем «Марсельезы» рабочие расходились в приподнятом
настроении. Маевка влила в них новые силы.
Второй съезд РСДРП, проходивший в Брюсселе и Лон¬
доне, положил начало созданию подлинно марксистской пар¬
тии в России. Решения съезда обязывали социал-демо¬
кратов укреплять местные партийные организации.
Член Дубинского партийного комитета Михаил Дроз¬
дов принимал деятельное участие в пропаганде решений
съезда. Он твердо отстаивал ленинские взгляды в борьбе
против оппортунизма меньшевиков.
Отдаленность крупных революционных центров, отсут¬
ствие должной теоретической закалки подчас мешали ека¬
теринодарским большевикам глубже понять и объяснить
причины и суть партийных разногласий. А потребность в
этом с каждым днем росла. Жизнь ставила новые и новые
вопросы.
И местные подпольщики, сознавая всю важность момен¬
та, стремились овладеть теорией, пополнить свой идейный
багаж. Эту задачу они ставили перед всеми активистами.
— Нам, рабочим,— говорил Михаил Дроздов,— надо
много и кропотливо изучать марксизм. Но мы, пролета¬
рии, своим рабочим чутьем улавливаем, на чьей стороне
правда. Коли меньшевики льют воду не на нашу рабочую
мельницу, мы без них обойдемся, мы пойдем за большеви¬
ками, за Лениным...
Михаил толково разбирался в людях. Он умел подме¬
чать и подбирать для пополнения партийных рядов самых
достойных, горячо преданных революционному делу лю¬
дей, давать им ответственные поручения в условиях глу¬
бокого подполья.
Михаил Андреевич вместе с Паней Вишняковой, Ве¬
ниамином Поповым, Марией Костеловской и другими рево¬
люционерами развернули работу по созданию единого ру¬
ководящего большевистского организующего центра на
Кубани. В сложившейся обстановке, доказывали они,
Донской комитет РСДРП, отдаленный от Екатеринодара,
не в состоянии обеспечить постоянное живое руководство
революционной работой. Большинство подпольщиков под¬
держало это предложение. В результате был образован
32

Кубанский комитет РСДРП, возглавивший деятельность
социал-демократов Кубанской области и Черноморской гу¬
бернии.
В борьбе за массы, за подготовку трудящихся к при¬
ближавшимся революционным битвам сторонники Лени¬
на испытали немало трудностей. Во второй половине пред¬
грозового 1904 года в состав руководящего ядра Кубан¬
ского и Екатеринодарского комитетов пробрались мень¬
шевики. Оппортунисты задались целью дезорганизовать
работу большевиков. Михаил Дроздов оказался на высо¬
те. Он стойко защищал ленинские принципы, разработан¬
ные Вторым съездом партии. В горячих спорах расколь¬
ники терпели поражения. Взгляды Ленина одерживали
верх.
Социал-демократическое движение охватывало все но¬
вые и новые слои трудящихся Кубани и Черноморья. На
предприятиях, в станицах нарастало недовольство произ¬
волом царского режима.
Михаил Андреевич — в бурлящем потоке защитников
интересов рабочего класса. Предприниматели и их слуги,
пользуясь покровительством блюстителей царских поряд¬
ков, вели себя безмерно нагло по отношению к трудовому
люду.
Возмутительный случай произошел на консервной
фабрике Коваленко. Мастер — наушник и доносчик хозяи¬
ну на революционно настроенных рабочих — надругался
над молодой работницей. Грязный поступок «гниды» —
так презрительно звали его консервщики — вызвал гнев¬
ное возмущение рабочих. Они потребовали сурово нака¬
зать насильника. Хозяин упирался, запугивал полицией,
грозил уволить зачинщиков «волынки». Рабочие настаи¬
вали на своем и решили объявить забастовку.
Паня Вишнякова сообщила об этом Дроздову. Михаил
Андреевич не замедлил связаться с Екатеринодарским ко¬
митетом РСДРП. Комитет поддержал требование рабочих.
— Действуйте решительно и смело,— сказал Дроздов
при встрече с уполномоченным стачечного комитета.
Жизнь на консервной фабрике замерла. Хозяин пред¬
принимал все меры, чтобы сломить боевой дух бастующих,
но его потуги оказались тщетными. Рабочие упорно от¬
стаивали требования о повышении заработной цлаты, на¬
казании мастера-насильника. Их стойкость и организо¬
ванность взяли верх. Администрация фабрики пошла на
2 Герои Октября
33

уступки. Победа вдохновила рабочих, повысила авторитет
социал-демократов — организаторов забастовки.
Михаил Дроздов был человеком большой души. Всегда
подтянутый, опрятный. Его любили за простоту, умение
поддержать, подбодрить близкого по работе товарища.
Он проявлял особую заботу о сохранении партийных кад¬
ров — подпольщиков, оберегал их от провала.
Случилось так, что агенты охранки установили слежку
за Паней Вишняковой. Заметив старания шпика, она под
покровом ночи пришла к Дроздову. Михаил Андреевич
внимательно выслушал Паню.
— Штука неприятная, надо быть на страже,— сказал
он.— Арестуют, пойдут допросы, а дальше — тюрьма. Те¬
бе, Паня, надо временно скрыться из города. Домой не
ходи, ночуй у нас, а завтра поезжай в станицу, адрес дам.
— Спасибо, Миша, сегодня я ночую у подруги, а завт¬
ра уеду...
1905 год... Ознаменовался он бурным ростом стачеч¬
ной борьбы по всей стране.
В знак солидарности с пролетариатом промышленных
центров, забастовали железнодорожники, рабочие многих
фабрик и заводов Кубани.
В Новороссийске власть перешла в руки Совета рабо¬
чих депутатов. Михаил Дроздов, Паня Вишнякова, Петр
Гудима и другие екатеринодарские большевики принима¬
ли решительные меры к тому, чтобы сорвать царские пла¬
ны удушения «Новороссийской республики». С этой целью
из Екатеринодара в Ростов-на-Дону направлялись рабо¬
чие дружины, чтобы помешать отправке в город-порт эше¬
лонов с карателями. В числе организаторов этого дела был
и сам Михаил Дроздов...
Первая русская революция потерпела поражение. Цар¬
ское правительство мстило ее руководителям, ее участни¬
кам. Тысячи революционеров были заточены в казематы
тюрем и крепостей, отправлены на каторгу. Много людей
было сослано в далекую Сибирь.
Царские сатрапы упрятали за решетку и Михаила
Дроздова. Около года он томился, без суда и следствия, в
одиночной камере в Екатеринодаре. Наконец его терпению
настал предел. Михаил Дроздов объявил голодовку. Над¬
зиратели, а за ними и все начальство тюрьмы растерялись.
Туда поспешно прибыл представитель начальника Кубан¬
ской области.
34

— Почему бунтуешь, чем недоволен? — высокомерно
спросил он заключенного.
— До каких пор меня будут здесь держать? Требую
ускорить разбор дела,— последовал ответ.
Голодовка возымела действие. Следствие и суд были
проведены в течение суток. Михаила Дроздова пригово¬
рили к двум годам тюремного заключения с отбыванием
наказания в Сибири.
Когда Дроздова освободили, он приехал в Екатерино¬
дар. Вновь поступил в паровозное депо.
...Годы революционного подъема. С товарищами по пар¬
тийной работе — Паней Вишняковой, Петром Гудимой,
Карпом Пантасом, Настей Мелещенко, Даниилом Помпо—
Михаил Дроздов посещает воскресную школу. Наряду с
изучением общеобразовательных дисциплин, слушатели
находили время здесь же, в классе, накоротке обменяться
мнениями и наметить планы революционных действий в
массах.
Февральскую революцию Михаил Андреевич встретил
в Екатеринодаре. Вместе с Паней Вишняковой, Яном По¬
луяном, Иосифом Янковским, Антоном Лиманским, Фе¬
дором Воликом и другими большевиками он энергично
борется за выполнение решений Апрельской партийной
конференции.
Войсковое правительство, Кубанская рада, учитывая
нарастание революционных событий, готовились распра¬
виться с «нарушителями спокойствия». Большевики, от¬
вечая на эту акцию врага, продолжали сплачивать трудо¬
вые массы для решающих боев. Выполняя решения Ше¬
стого съезда РСДРП, нацелившего партию и рабочий класс
на вооруженное восстание, большевистский центр как в
Екатеринодаре, так и в станицах начал вооружать револю¬
ционные отряды из рабочих и крестьянской бедноты. По¬
требовалось много оружия. Где его взять? И выход был
найден. Через станцию Екатеринодар в тот момент про¬
ходили воинские эшелоны с солдатами, возвращавшимися
с турецкого фронта.
Партийный комитет предложил Михаилу Дроздову
брать под контроль все воинские поезда, прибывавшие на
станцию. С чувством большой ответственности отнесся
Михаил Андреевич к важнейшему партийному поручению.
Как-то вечером ему доложили о том, что в распоряжение
войскового правительства прибыл вагон с винтовками.
2*
35

— Вагон нужно разгрузить глубокой ночью,— пред¬
ложил он.
В два часа ночи электромонтер большевик Иван Семе¬
нович Жуков сделал умышленно замыкание провода, по
которому шла электроэнергия во все служебные помеще¬
ния. Ослепительная вспышка, треск — и станция погрузи¬
лась в темноту. Охрана растерялась.
Тем временем машинист подал вагон в депо. Рабочие
начали спешно выгружать завернутые в рогожи винтов¬
ки и складывать их в топку стоящего на ремонте парово¬
за. Порожний вагон, пока охрана не пришла в себя, был
отогнан на станцию Екатеринодар-II. Оружие было пере¬
несено на стоявшие поблизости подводы и увезено в услов¬
ленное место. Затем роздано дружинникам.
Несмотря на стойкость и решимость трудящихся Ку¬
бани продолжать борьбу за установление власти Советов,
силы революции здесь были еще слабы. Белогвардейцы,
при помощи иностранных империалистов, летом 1918 года
вновь перешли в наступление. 16 августа они заняли Ека¬
теринодар. Советские войска с боями отходили на восток.
На Крымскую, в Новороссийск, к морю уходили Паня
Вишнякова, Петр Гудима, Михаил Дроздов. По решению
партии все трое были направлены в Геленджик для руковод¬
ства партизанскими отрядами, боровшимися против дени¬
кинских банд в горах.
Находясь в одном из партизанских отрядов, смельчаки
попали в засаду. Вишняковой и Гудиме удалось про¬
рваться из окружения белых. А Михаил Дроздов получил
тяжелое ранение. В полубессознательном состоянии пар¬
тизаны привезли его в «холерный барак». Так с конспира¬
тивной целью назывался лазарет, где лечились раненые
партизаны и красноармейцы. Белые боялись заходить в
это помещение. Состояние Дроздова резко ухудшилось.
Через несколько дней он скончался. Прах Михаила Андре¬
евича покоится на геленджикском кладбище.

Михаил Карлович
Левандовский
П. СТАРОДУБЦЕВ, В. СУХОРУКОВ
ЧЕЛОВЕК
НЕСГИБАЕМОЙ ВОЛИ
Юноша не отрываясь смотрел в вагонное окно. Соседи
по купе видели только часть его лица: грустный глаз, чуб,
развеваемый ветерком, да плотно сжатые губы.
Поезд набирал скорость, а вдали таял, все прозрачнее и
чище становился родной Эльбрус, кутался в хмурое маре¬
во Скалистый хребет. Все осталось там, в горах: мать,
друзья, детство. Все там. Вся жизнь. Пожалуй, впервые с
такой свежестью и щемящей болью вспоминались прожи¬
тые годы, события, люди. И тоже впервые посмотрел паре¬
нек на себя, на свою жизнь со стороны, удивляясь тому,
как разноречиво прошлое, как причудливо перемешались в
нем и радости, и обиды.
...Терек... На юру, возле обрыва, стоит пастушонок Ми¬
ша Левандовский. То, что он видит окрест, прекрасно. Сле¬
ва засиненные шапки горных вершин, похожие на сахарные
головы. От них спускаются вниз, к человеку, леса, пастби¬
ща, виноградники. Глянешь вправо, а там другой мир —
безбрежная, уходящая за горизонт степь. Позади лиманы,
за ними угадывается и сам батюшка-Каспий. Удивительный
этот край, кажется, жадно вобрал в себя все лучшее на
земле. Как не засмотреться на эту красоту, когда тебе все¬
го десять лет.
37

— Чего глаза-то разинул?—раздался рядом сердитый
голос хозяина. Старику за семьдесят. Сухой, орлиным про¬
филем смахивающий на индейца-ирокеза, этот бывший
атаман станицы ворчлив и невероятно скуп. Платит он Ми¬
хаилу ровно два рубля за сезон, кормит скудно, но прове¬
ряет почти каждый день.
— Дай-ка суму-то, Михайла,— скрипит он.— Проверю,
нет ли окаянных книжек. Нет. Вот и ладно. Застану за
книжкой — не обессудь — отстегаю кнутом и прогоню с ра¬
боты. Понял? Ступай к стаду. Я тут на пригреве подрем¬
лю.
Старик по-своему хочет мальчишке добра: зачем бедня¬
ку грамота? Забьет голову книгами, обленится и пропадет
под забором. Михаил выслушал хозяина спокойно, только
еле заметная черточка залегла между бровей. С ней, с этой
черточкой, молча ушел за бугор, несколько минут наблю¬
дал за хозяином, потом свистнул собаке, вынул из-под ру¬
башки потрепанную книжицу, стал читать.
Жизнь складывалась плохо. Мише было всего два года
от роду, когда в Тифлисе умер его отец — Карл Левандов-
ский. Он не оставил семье ни денег, ни особняков — да и
что мог оставить «вечный унтер», получавший грошовое
жалованье. Мать, Варвара Степановна, женщина редкой
красоты, вышла замуж за терского казака Максима Воз¬
любленного. У Миши появился отчим. Он не принес в дом
богатства, но с ним, всегда веселым и добродушным, стало
теплее в семье. «Поедем-ка, братцы, на мою родину, в ста¬
ницу Николаевскую,— предложил Максим жене и пасын¬
ку.— Там и хлеб, и приварок будет».
Несколько лет семья жила в Николаевской, на Тереке.
Все трое батрачили у богатеев. Хлеб, правда, был, но при¬
варок, как и в Тифлисе, появлялся по праздникам.
Еще тогда Миша обнаружил сговор и тайную мечту ма¬
тери и отчима. Сквозь сон он слышал их шепот:
— Пусть хоть Мишутка какое-то счастье увидит,— го¬
рячо шептала мать.
— Дожить... увидеть,— отвечал Максим.— Наш Ми¬
хаил и вдруг учитель или инженер... Нет, надо поднимать¬
ся, мать. В Грозный ехать — там школы.
Грозный встретил фабричной гарью, многолюдьем и
шумом. Миша и отчим, удивленно озираясь, прошли по
главной улице, где гуляли разодетые баре, спустились к
заводской окраине. Им повезло. Максима взяли на нефте¬
38

перегонный завод кочегаром. Миша устроился масленщи¬
ком. Вскоре стала прачкой и мать. Все трое работали с ут¬
ра до ночи, но денег не хватало.
Прошли дни, недели, и померкла Мишина радость от
встречи с городом. Усталый, невыспавшийся, каждое ут¬
ро сбегал он по тропинке к дороге и пропадал в потоке
молчаливых и хмурых людей, шагавших на завод. Вечером
с этим же потоком возвращался домой. Он уже многих
знал в лицо, многим полюбился. Ловкий, приветливый маль¬
чишка скоро стал одним из вожаков рабочих подростков.
Но встречаться с ведомыми приходилось редко, не было
времени. Дома всегда ждала мать. Она уже приготовила го¬
рячую воду и песочное мыло — начиналось превращение
чернокожего в белого человека. Потом обед и скорее... за
книги. Приятели роптали.
— Ты и так, Мишка, все знаешь,— говорили они.—
Вон купчик-то в реальном, а ты его учишь, как числа
умножать. Сдашь ты экзамен, не бойся.
— Не то говоришь,— вмешался в беседу мальчишек
Максим.— Сдать надо так, чтобы комар носа не подточил.
Вон сына нашего хозяина, сказывают, без экзамена приня¬
ли. Так то ж господа. А у Михайлы родня-то не очень си¬
ятельная: кочегар да прачка. С таких и спрос строже, не
лезь, чумазый, в науку.
— Ты уж постарайся, сынок,— просила мать, виновато
опуская глаза. Она видела, как осунулся Миша и как
строго он заставляет себя сидеть за книгой.
— Не беспокойся, мама. Назло им сдам отменно,— и
весь загораясь, почти крикнул:— Дети прачек не хуже. Ни¬
чем не хуже.
И действительно сдал, да так, что даже самые недобро¬
желательные экзаменаторы не возражали против принятия
в школу этого странного паренька с судорожно сжатыми
губами. Кто-то сказал: «Вот тебе и прачкин сын».
Один за другим потянулись годы учебы. Михаил остал¬
ся верен давно принятому решению: учился упрямо,
всерьез. Ему легко давались иностранные языки, матема¬
тика, литература. Он много читал. Стали поговаривать о
том, что Мише Левандовскому надо поступать в инсти¬
тут — уж очень одаренный и трудолюбивый паренек.
Может, и не говорили бы педагоги так сочувственно о
Мише, если бы знали о его обязанностях в кружке
«Школьный мир», который неожиданно превратился в
39

политическую организацию. Не просто связь с рабочими
промыслов, а с их комитетами и лидерами — вот чем зани¬
мался Левандовский в безобидном и «вполне легальном»
ученическом кружке. Когда на явочную квартиру заходил
остролицый, не по годам серьезный подросток, его встре¬
чали приветливо и доверительно.
Для Варвары Степановны начались тревожные дни.
Люди, жалея парня, передавали матери, что видели Миха¬
ила то на маевке, то на демонстрации — побереги, мол, сы¬
на, долго ли до беды. А как его убережешь? Станешь выго¬
варивать, а он ведь большой уже, улыбнется, чмокнет в
щеку: «Не сердись, мама, мне некогда. Срочное дело...»
Вот так всегда.
Мать чуяла сердцем: все это очень опасно. Особенно тя¬
жело было Варваре Степановне во время маевки. Она зна¬
ла, без Михаила там дело не обойдется. А тут прибежали
соселки, начались рассказы. Оказывается, 2-й Кизляро-
Гребенский полк пошел усмирять «крамольников». Михаил
действительно находился среди рабочих. Окруженный
парнями, он стоял возле штабеля лесин, приготовленных
на дрова. Потрогав лесины рукой, Левандовский сказал
друзьям:
— Ребята! Если полковник Петров бросит казаков на
нас, быстро хватайте эти оглобли. Хоть торчком, хоть с ма¬
ху — ими конных бить сподручно. Только не зевай и не
трусь...
Запела труба. Казаки, выхватив шашки, помчались впе¬
ред. Истошно закричали женщины. Толпа попятилась на¬
зад, а впереди оказались парни с огромными дубинками в
руках. Лес дубин отгородил толпу от карателей. Дрались
молча, остервенело. Казаки, первыми подскакавшие к де¬
монстрантам, были выбиты из седел. Неожиданный и дерз¬
кий отпор всколыхнул толпу. Рабочие расхватали остаток
лесин и пошли вперед. Казаки смешались, повернули на¬
зад. «Заставили мы карателей пуститься наутек,— сооб¬
щал позднее в автобиографии М. К. Левандовский.— По¬
том в газетах писали, что бунтовщиков было не меньше
трех тысяч».
...Мимо вагонных окон давно уже бежала степь. Раста¬
ял в синеве Эльбрус, далеко отодвинулись горы. Юноша
подошел к лавке и устало опустился на нее. Как это могло
случиться? Откуда пришло решение? Ведь и мать, и люби¬
мые педагоги настаивали: иди в университет. Но Михаил
40

задумал учиться там, куда ему, сыну прачки, труднее все¬
го было попасть,— в военном училище. Родные и друзья
искали ответа. Неужели Михаилу захотелось стать «вашим
благородием» и покрасоваться в военном мундире? Нет,
Левандовский был не такой. Он никогда не стремился вы¬
делиться среди других, любил простых людей и не мог
терпеть несправедливости. В чем же тогда дело?
Сейчас трудно ответить на этот вопрос. Одни говорят:
Михаил пошел за детской мечтой. Еще подростком он ча¬
сами сидел над старыми картами, изучая прошлые войны,
походы Македонского, Суворова, Кутузова. Собранный,
быстро и обдуманно принимающий решения, Левандовский
как нельзя более подходил к военной деятельности. Есть
и другое объяснение. Участник маевок и тайных сходок,
сын прачки и сам с малолетства рабочий, Левандовский не
мог, конечно, не видеть приближения большой очиститель¬
ной грозы — революции. Можно ли исключить предполо¬
жение, что юноша готовился встретить будущее во всеору¬
жии военных знаний, чтобы стать одним из командиров
революционной армии? Думается, что нельзя. Во всяком
случае, дальнейшая жизнь Михаила Карловича подтвер¬
ждает именно эту мысль.
...В 1912 году в местный пехотный полк прибыл подпо¬
ручик Михаил Левандовский. Он снял недорогую квартиру
и зажил по своему распорядку: служба в полку, а дома —
книги и книги. Ни в офицерском собрании, ни в модных
ресторанах его не видели. Это обстоятельство могло стать
подозрительным, но Михаил Карлович объявил сразу: «В
академию готовлюсь, господа. Времени в обрез. Не обес¬
судьте». Правда, многие удивлялись, когда этот затворник
Левандовский «нашел время», чтобы познакомиться с ку¬
таисской красавицей Лидией Кубанейшвили, ставшей его
верным другом на всю жизнь. Свадьба была скромной,
счастье недолгим. Началась мировая война.
Первые бои М. К. Левандовский принял на Западном
фронте. Солдаты какое-то время присматривались к ново¬
му начальнику пулеметной команды и определили его сло¬
вами: «Наш» и «Заговоренный». На фронте бывало так:
попадется солдатам умный, волевой да еще справедливый
офицер, и к нему прикипают солдатские сердца. Офицера
считают не только командиром, но как бы явочно выбира¬
ют своим вожаком и называют «наш». Не часто, но подоб¬
ное случалось и в старой русской армии. Именно так сло¬
41

жились отношения с подчиненными у Левандовского. Его
полюбили. Прощали ему то, что другому бы ни за что не
простили — железную требовательность. Окопники, умуд¬
ренные опытом люди, знали, что «херувимы» на войне —
вещь лишняя. Тем более, что вся требовательность Леван¬
довского направлялась на сохранение солдатских жизней,
на то, чтобы как-то облегчить участь фронтовиков. Да, он
не похлопывал по плечу солдата, не говорил ханжеским
голосом: «Сделай, голубчик». Но он никогда не оставлял
подчиненных в беде.
— Наш-то — орел,— говорили окопники.— Вчера ока¬
зался я на пятачке. Немцы хлынули, а у меня пулемет за¬
ело. Ну, думаю, смерть пришла. Вдруг сбоку застрочил
пулемет, закосил кинжальным огнем немецкую цепь. Тут
и мой «максимка» вроде сам исправился. Ударил и я. Ото¬
гнали неприятеля. Оглянулся я на своего спасителя. Рядом
наш Левандовский с ручным пулеметом стоит. Улыбнулся
мне да еще подмигнул.
— Все время под огнем,— говорил другой.— Одно сло¬
во, заговоренный... А вчера мне его ординарец новость ска¬
зал. Наш-то вышел из самого что ни на есть простого лю¬
да. Сын прачки. А на чужеземных языках говорит свобод¬
но. По военному делу офицерики с ним советуются. Выхо¬
дит, что прачкин сын командует лучше, чем те, кто голубых
кровей.
Все это не просто слова. Через два года, сразу же после
Февральской революции, обнаружилось, что значил для
солдат Михаил Левандовский. Не кто другой, а именно он
стал первым выборным командиром дивизиона. Причем
дивизиона бронемашин, где служили главным образом ра¬
бочие-машиностроители.
...Октябрь семнадцатого года. Большевики взяли власть
в свои руки. Обстановка тяжелейшая. Генерал Краснов
движется на Питер. В эти дни бронедивизион Левандов¬
ского тайно покидает Царское Село, устремляясь на
помощь революции. Грозные для того времени броневики
остановились на окраине города. Из первой машины вы¬
шел рослый, совсем еще молодой командир дивизиона и,
узнав, что штаб находится в полуразрушенной сторожке,
направился туда. Его встретил человек с копной черных
волос и умными, добрыми глазами.
— Орджоникидзе,— сказал он.— Представитель ЦК
большевиков.
42

— Левандовский — командир дивизиона броневиков.
Прибыл в ваше распоряжение.
Так встретились старый революционер, соратник Ле¬
нина товарищ Серго и никому еще не известный, беспар¬
тийный штабс-капитан Левандовский. Правда, через не¬
сколько часов солдаты выложили все: «Нашему командиру
ни храбрости, ни военных знаний не занимать,— говорили
они с гордостью.— Солдата он любит и бережет. Словом,
наш до конца».
Они сидели в сторожке, неторопливо беседовали и рас¬
сматривали друг друга. Оба не знали, что вскоре неожи¬
данно расстанутся и так же неожиданно встретятся, съедят
вместе «пуд соли», пройдут через такие испытания, кото¬
рые по плечу лишь сильным да верным людям. Серго умел
разгадывать человеческие души. Он сразу поверил Миха¬
илу Левандовскому. Больше того, поручил ему отвезти
арестованного генерала Краснова в Смольный. Это первое
поручение революции с честью было выполнено.
...Михаил Левандовский лежал в госпитале, поправля¬
ясь после тяжелой болезни. Он думал о Серго, вспоминал
его рассуждения такого широкого размаха и такой необыч¬
ной новизны и смелости, что от них захватывало дух. Лежа
в постели, написал короткое письмо-открытку и послал ее
в Смольный. В открытке просьба: навестите! Орджоникид¬
зе не отозвался. Молодость мнительна. Михаил решил, что
Серго не хочет знаться с бывшим штабс-капитаном.
«Уеду,— думал Левандовский.— Домой... к Лиде. От шу¬
ма и пальбы...» Решение принято. Но его могло не быть,
если бы кто-нибудь сообщил, что Серго нет в Питере,— он
назначен Чрезвычайным комиссаром Украины.
Поезда в то время ходили до Беслана. Дальше не было
рельсов — их растащили мятежные казаки. Пришлось ид¬
ти пешком. Левандовский все дальше и дальше уходил от
Питера и, как он считал, от революции, но на самом деле
приближался к ней же, к революции, к жестоким боям за
дело Ленина.
Вот и Грозный. Михаила Карловича с радостью встре¬
тили жена, мать и отчим. Пришли друзья. А через несколь¬
ко дней явился неожиданный и дорогой гость — дядя Кос¬
тя — К. В. Осипов, один из первых грозненских революцио¬
неров, член партии с 1904 года.
— Это хорошо, что ты с нами, Михаил,— тепло сказал
дядя Костя. Видимо, он знал о действиях Левандовского в
43

Питере, о его настроениях.— Но учти, отдыхать не дадим.
Завтра же за дело. Сколачивай, обучай дружины — нам
нужна крепкая революционная армия. А я еду к Ленину
за оружием. Ной Буачидзе посылает. Кстати, я тебя с ним
познакомлю. Ной — председатель Совнаркома Терской Со¬
ветской республики.
Осипов приехал в столицу в те дни, когда враг, угро¬
жая революции, рвался к ее колыбели — Питеру. И все же
Владимир Ильич нашел возможным удовлетворить прось¬
бу Ноя Буачидзе. Осипов возвратился с эшелоном оружия
и боеприпасов. Советское правительство выделило трудя¬
щимся Терека пять миллионов рублей.
Между тем мятежники, накапливая силы, наглели.
Из-за угла был убит замечательный революционер Ной
Буачидзе. Турецкий наймит Ахметхан Мутушев потребо¬
вал: «Я, Ахметхан первый, диктатор Чечни, приказываю
ревкому и большевикам-рабочим сложить оружие и поки¬
нуть Грозный». Ультиматум новоявленного «самодержца»
только посмешил рабочих да вызвал более активную под¬
готовку к грядущим боям с врагами Советской власти.
Когда Терская республика была окружена белогвар¬
дейскими полками, сюда, на островок свободы, прорвался
Серго Орджоникидзе. На экстренном съезде Советов он
предложил назначить Михаила Карловича Левандовского
военным комиссаром республики. Михаилу пришлось ехать
во Владикавказ.
Встреча была теплой, но короткой и деловой, так как
военную обстановку все оценивали как очень тяжелую.
Михаил Карлович жадно слушал рассказы товарища Сер¬
го о положении в Питере, о Ленине, записывал в книжку
указания по организации обороны Владикавказа. Потом
говорил Михаил Карлович. С улыбкой показал он Серго
письмо «терского Керенского» Георгия Бичерахова, в ко¬
тором «офицеру императорской присяги» М. Левандовско¬
му обещалось «всепрощение», если он перейдет на сторону
белых, и было обещано «прекращение его жизни», если он
останется с большевиками. Ответ на угрозу мог быть
только одним: скорее и надежнее укрепить революционные
отряды, построить бронепоезда, наладить ремонт оружия,
а затем драться до полной победы.
В эти дни и начинает развертываться деятельность
Михаила Левандовского как организатора рабочих отря¬
дов, преподавателя тактики и военачальника. У него не
44

было опыта и уж, конечно, не имелось никаких инструк¬
ций. А дела ждали необычные, сложные. Революция бес¬
пощадно требовательна ко всем: к массам и полководцам.
Одних военачальников она отбрасывала в сторону, как не
сумевших водить войска в это горячее время. Других под¬
нимала на своей волне и двигала их развитие вперед так
стремительно и полно, что люди менялись буквально в
считанные дни. Нечто подобное произошло с М. К. Леван-
довским. Обладая серьезными военными знаниями, он
тем не менее чувствовал, что для военачальника армии на¬
рода их недостаточно. Тут все по-другому. Много таких
факторов, которых днем с огнем не найдешь в старой воен¬
ной науке.
Неустанно укрепляя революционные отряды, Михаил
Карлович не жалел никого, в том числе и себя. На все де¬
ла дня не хватало. Учеба командиров. Укрепления. Ма¬
стерские по ремонту оружия. Разведка. Всюду нужен глаз
и воля военного комиссара. Может, именно потому, что
Орджоникидзе и Левандовский недосыпали ночей, полчи¬
щам белогвардейцев, хоть у них и было, пожалуй, трех¬
кратное превосходство в силе, с ходу захватить Владикав¬
каз не удалось.
Завязались ожесточенные бои в центре города, у кадет¬
ского корпуса, где сражались с белогвардейщиной делега¬
ты съезда народов Терека. Причем вторым номером у круп¬
нокалиберного пулемета был тогда Чрезвычайный комис¬
сар Юга России товарищ Серго. Он же перевязывал ране¬
ных, посылал связных в горы к кунакам-ингушам с прось¬
бой поторопиться на помощь, настойчиво искал связи с Ле¬
вандовским, но его найти не смогли. Стало известно, что же¬
ну Левандовского Лидию схватили белогвардейцы, выво¬
дили ее к берегу Терека на расстрел, пытаясь сломить
волю, но ничего не добились. Лидию выпустили с расче¬
том: в дом вернется военный комиссар и угодит в засаду.
А Левандовский в это время возглавлял небольшой
гарнизон в купеческом особняке. Здесь было две роты
красноармейцев, грузинский отряд Саши Гегечкори, рабо¬
чие добровольцы. Десятый день враг штурмовал эту свое¬
образную крепость. И хотя гарнизон был обескровлен, он
держался стойко.
Душная августовская ночь. Левандовский проверил
посты и засады, вернулся в особняк. Тревожные мысли
гнали сон. Где Орджоникидзе? Какова судьба делегатов
45

съезда народов Терека? Живы ли? Страшно подумать об
их судьбе.
В коридоре торопливые шаги. Вбежал Саша Гегечкори:
— Гонцы вернулись! Грозненцы идут на помощь. Что
будем делать, Михаил?
— Останешься за меня, Саша. Я встречу грозненский
отряд за городом. Ударим казакам в тыл. Услышишь пуле¬
меты — бей и ты. Побольше шума и грома. Надо заставить
бородатых дьяволов бежать.
И еще одно обнадеживающее, радостное событие про¬
изошло в эту ночь: прискакал конный отряд ингушей, вы¬
ступивший против белых банд Бичерахова. Положение
осажденных изменилось. «С тринадцатого числа,— писал
Орджоникидзе,— военные действия уже почти полностью
велись по плану Левандовского. Одиннадцатидневная обо¬
рона завершилась сокрушительным ударом. Мятежные
казаки бросили позиции. Поспешил убраться назад в
Моздок и Бичерахов со своим «казачье-крестьянским пра¬
вительством».
Разгром был полный. Белогвардейцам не помогло и то,
что во главе их военных сил стоял полковник генерально¬
го штаба дворянин Беликов. С удовольствием говорили
тогда красноармейцы о том, что неистового, крикливого
полковника побил бывший штабс-капитан, бывший пастух,
масленщик и разносчик газет.
В эти же месяцы проходил ставший легендарным сто¬
дневный бой под Грозным. «В конце третьего месяца оса¬
ды Грозного,— писал Г. К. Орджоникидзе,— силы и тер¬
пение наших товарищей истощились... но осажденный
островок держался с невероятным упорством. Пути отступ¬
ления от города не было. Рабочие и крестьяне решили
или умереть, или победить. И вот, в конце третьего меся¬
ца осады, мы с тов. Левандовским (военком области) че¬
рез горы пробрались в Грозный. Организатор Грозненской
Красной армии, любимый командир, неустрашимый
тов. Левандовский сразу вселил дух победы в товарищей и
совместно с тов. Гикало, охранявшим город в течение трех
месяцев, выработали план наступления...»
Написана еще одна славная страница борьбы револю¬
ционных масс за Советскую власть. Контрреволюционные
войска перестали существовать, а их остатки рассеялись в
горах. А когда Серго Орджоникидзе послал на помощь
революционной Сунже бронепоезд, то он встретил не про¬
46

тивника, а отряд красных казаков. Кольцо вражеской бло¬
кады Терека распалось. Терская область стала советской.
И все же до мира, до спокойной трудовой жизни было
еще далеко. Советские войска Северного Кавказа, входив¬
шие в 11-ю армию, к зиме 1919 года были отрезаны от
России, от Ленина. Снабжение прекратилось. Армию тер¬
зал самый страшный враг, против которого бессильны
храбрость и оружие,— сыпной тиф. Он уже свалил 40 ты¬
сяч бойцов. К тому же полчища Деникина удерживали в
своих руках Кубань и часть Ставрополья. В эти тяжелей¬
шие дни Левандовский был назначен начальником опера¬
тивного отдела штаба 11-й армии, а затем — и ее коман¬
дующим.
Нет, не в победное время принял Михаил Карлович
армию. Это было «хмурое утро» девятнадцатого года —
холодный январь. Горько было видеть растрепанные от¬
ступающие красноармейские части. В войсках нет продо¬
вольствия. Командиры частей с гневом говорят: «Оста¬
лось патронов по обойме на винтовку да по два снаряда на
орудие». Всюду только и слышалось: тиф, тиф, тиф. Враг
празднует победу. Он прорвал фронт, занял Благодарное
и хлынул на Георгиевск.
Какой же твердой волей нужно было обладать, чтобы
в этих условиях почти катастрофы повлиять на ход собы¬
тий! А Левандовский повлиял, и повлиял ощутимо. После
решительного вмешательства кончилось паническое бегство.
Дивизии стали отступать более организованно, зло огры¬
заясь, нанося чувствительный урон врагу. Под Георгиевском
удалось окружить и полностью разгромить белогвардей¬
скую кавдивизию. Здесь отличились конники Кочубея и
Воронова, артиллеристы бронепоезда. Взяты орудия, пу¬
леметы, пленные. Чтобы облегчить отход 1-й и 2-й стрелко¬
вых дивизий, командарм направил в тыл вражеского кор¬
пуса сильную подвижную группу. Словом, М. К. Леван¬
довский делал все возможное и невозможное, чтобы спа¬
сти армию от окружения и полного разгрома.
И все же главное горе и необходимость принять тяже¬
лейшее решение были впереди. Инерция отступления на¬
бирала силу. Полки и дивизии перемешались. В потоке
людей, повозок, конных масс растаяла армия, исчезла
дисциплина. Остановить этот поток было уже нельзя. По
дороге шли не воины, а больные, голодные, потерявшие
силы люди. Они шли в Астрахань. 400 километров пути.
47

Морозная степь. Бесприютье. Вехами служили замерзшие
трупы.
...Серго и Левандовский прощались возле дороги. Пер¬
вый уходил к горцам, чтобы сохранить революционные
отряды, наладить подпольную работу; второго звал воин¬
ский долг...
Да, поток отступающих нельзя подчинить воле штаба,
но командарм должен остаться на своем посту. Михаил
Карлович, его ближайшие помощники и жена Лидия сту¬
пили на страшную дорогу. От привала к привалу, по це¬
почкам бредущих тифозных людей пошла весть: коман¬
дарм с нами! Доносились и приказы: «Беречь людей!»,
«Искать топливо!», «Делиться едой!», «Идти, идти и ид¬
ти...». Потом свалил тиф и командарма.
«Все больные, в том числе и Левандовский,— вспоми¬
нает верная боевая подруга командарма Лидия,— лежали
на земляном полу. Медикаментов не было. За больными уха¬
живать было некому. Трупы убирать было некому. После
первого приступа тифа пришлось Михаилу самому помо¬
гать больным, среди других и мне. Ходить он не мог от
слабости, но ползком оказывал всем посильную помощь,
пока не свалил его второй приступ тифа».
Астрахань!.. Весь этот нечеловечески трудный путь
она была призывным огоньком для тысяч идущих. Теперь
остатки армии вступали на улицы волжской твердыни и
других городов. Спаслось 25 тысяч бойцов. Они пришли не
с пустыми руками. Доставлено 80 орудий, 300 пулеметов,
тысячи винтовок. Трудно сказать, насколько уменьшилось
бы число спасенных, если бы не железная воля коман¬
дарма...
...Едва оправившись после тифа, похудевший, но по-
прежнему энергичный, Михаил Карлович принял 33-ю Ку¬
банскую дивизию. Он смотрел в знакомые лица командиров
и красноармейцев — они сражались под Георгиевском и
Кизляром, прошли страшный путь на Астрахань. Это бой¬
цы из 11-й армии, кубанцы. Левандовский знал, что эти
люди крепче железа, что они пойдут за дело Ленина на лю¬
бого врага и раздавят его.
Так оно и вышло. Кубанская дивизия, ведомая Леван¬
довским, всюду одерживала победы, а под Лисками совер¬
шила такой подвиг, который стал известен всей стране.
«Эта дивизия,— писал Г. К. Орджоникидзе о кубанцах,—
спасла положение и своим удивительным маневром вместо
48

отступления к Воронежу разбила врага и захватила у него
Лиски и Бобров. И кто знает, если бы не было их — в чьих
руках был бы сейчас Воронеж».
Победный марш продолжался. Кубанцы прорвали
фронт белых в устье Дона под Ольгинской. На плечах про¬
тивника ворвались в Новочеркасск. Им, кубанцам, выпала
честь первыми, вместе с полками Первой Конной, проне¬
сти свои знамена по улицам освобожденного Ростова.
А на дворе снова хмурый сердитый январь. Прошел
год с той поры, когда толпы больных, обмороженных лю¬
дей с изумительным упорством пробивались на Астрахань.
Теперь иная картина. 33-я дивизия возвращается на Ку¬
бань с громкой революционной славой. И хоть январь ни¬
чем не лучше прошлогоднего, в полках дивизии царит та
атмосфера взволнованного подъема, которая сопутствует
только победителям. У комдива Левандовского в эти дни
особая радость. В боях ему вручили билет члена Россий¬
ской Коммунистической партии (большевиков).
Гражданская война подходила к концу. Но боевой путь
Левандовского продолжался. Он снова командарм 11-й.
Его войска освобождают Баку. Затем Михаилу Карлови¬
чу поручают уничтожение врангелевского десанта в райо¬
не Приморско-Ахтарска. Летом 1921 года военная дорога
привела командарма в Тамбов — он один из организато¬
ров разгрома кулацких банд Антонова. Когда в стране на¬
чалось мирное строительство, Левандовский продолжал
бои — руководил операциями по ликвидации басмаческих
банд в Средней Азии.
Так уж сложилась жизнь Михаила Карловича. Она на¬
столько богата боевыми подвигами и событиями, что опи¬
сать ее можно разве лишь в большой развернутой книге.
Пройдут еще многие годы. Советская Родина, ведомая
ленинской партией, поднимется к новым вершинам про¬
гресса и могущества. Вырастут новые поколения людей.
Но и тогда в памяти народной останется светлый образ
Михаила Карловича Левандовского, человека несгибае¬
мой воли, верного ленинца, одаренного полководца.

Григорий Николаевич
Батурин
К. ОБОЙЩИКОВ
ОН ТВОЙ СЫН,
РЕВОЛЮЦИЯ!
История... Она сама периодически пересматривает свои
ценности, придирчиво перебирает все, что попало в ее хра¬
нилища. Тщательно просматривает она пожелтевшие опи¬
сания событий, отбрасывает мелкие, потерявшие силу
факты и, наоборот, стирая пыль времени, возвращает пер¬
воначальную яркость бессмертным своим страницам.
Никогда не потускнеет подвиг героической Таманской
армии. Не могут затеряться также имена людей, которые
создали и возглавили ее, сцементировали десятки тысяч
бойцов и беженцев своей волей, партийной убежденностью.
Да разве можно, к примеру, забыть имя легендарного та¬
манца Григория Николаевича Батурина?! Его жизнь — это
эпопея подвигов и свершений, волнующая своей необычай¬
ностью и нынче всех нас, потомков славных революционе¬
ров. Его жизнь — это большая дорога борьбы и побед, до¬
рога славы, мужества и отваги.
СЕМЬЯ И ПОЛК
Родился Григорий Батурин в семье адвоката, присяж¬
ного поверенного, в 1880 году. Родители его жили тогда на
хуторе близ станицы Ахтанизовской Таманского отдела.
50

Учиться мальчик начал в Казанской классической гим¬
назии. А потом он перешел в Михайловский кадетский
корпус, который находился в Воронеже. Восемнадцатилет¬
ним юношей Батурин успешно окончил его.
Левые либеральные убеждения отца и матери оказали
большое влияние на сознание Гриши, на его отношение к
окружающему миру. Ему часто потом вспоминался милый
родительский дом...
Люстра горит в гостиной.
Летят из рояля звуки.
Над ним плывут лебединые
белые мамины руки.
В доме Батуриных гости.
И местные либералы
самодержавия кости,
как кумушки, перебирали...
Гриша идет по гостиной,
вслушиваясь в разговоры.
В тесном кружке мужчины
вновь затевают споры.
— Господа, грядет Революция!
— Время царей кончается!..
Качается белая люстра.
Казалось, что все качается.
Более всего восхищал мальчика своими рассказами о
революции и светлом будущем России брат матери Петр
Афанасьев. Он и заронил в Гришиной душе юношескую
готовность к борьбе за свободу.
Это влияние не оставило Батурина и по «выходе в
полк». В кругу товарищей-офицеров, среди солдат ведет
он «недозволенные» беседы.
Батуриным заинтересовалось охранное отделение.
За ним устанавливается слежка.
И во время отпуска в 1905 году в Петербурге...
АРЕСТ
Щеголеватый и наглый хорунжий,
честь отдавая,
чеканит гундосо:
— Поручик Батурин?
Сдайте оружие!
51

Вы арестованы...
И — без вопросов!..
В закрытой пролетке везут его в крепость.
А он все не верит: ошибка, быть может?
Конечно, ошибка!
Какая нелепость!
Он в рапорте все объяснит и доложит!
Пока он надеется, думает, верит,
что все обойдется, что судьи честны.
...В сырой одиночке
тяжелые двери,
тяжелые стены,
тяжелые сны.
И вот — трибунал.
За спиною — солдаты.
Судьи надменно и грозно сидят.
Продолговатые лысины
матово,
как обнаженные сабли, блестят.
Напрасны защита,
прошения,
жалобы —
вопрос уже ясен давно, без суда:
«Измена... В Сибирь...
В рядовые разжаловать...»
Но в чем вы вините меня, господа?
Не в том ли, что бедную нашу Россию
завел я в глухой, беспросветный тупик?
Не в том ли, что в бурном проливе Цусима
я славу морскую хотел утопить?
Не в том ли вина, что стрелять я заставил
в безвинных рабочих, шагавших к Дворцу,
что я, как следы преступлений, оставил
кровавые пятна
на белом плацу?
За горькие беды
несчастной России
вините царя, господа!
...И входят уже в биографию
ссылки,
острожные города.
52

ССЫЛКА
Тобольская губерния.
Ссыльные края.
Там вторая родина горькая твоя.
Кедры в три охвата
у крутого берега.
Как же ты богата,
бедная губерния!
Клады твои дивные
снегом припорошены.
Славишься рубинами
и людьми хорошими.
В край холодный, мерзлый
•	эти люди сосланы,
где, как птицы, звезды
падают за соснами.
Только люди крепче —
духом не упали.
Жаркие их речи
сердце согревали.
И дышал Батурин
тайными речами,
и читал брошюры
зимними ночами.
И в него входила
солнечно и ново
марксовская сила,
ленинское слово...
Нет, двадцатипятилетний разжалованный поручик еще
не стал убежденным марксистом и последовательным ре¬
волюционером. Ему еще предстояло познать этапную
жизнь арестантских рот, холод и бесчинства одиннадцати
царских тюрем. Он еще дважды совершит побег и, дважды
пойманный, будет возвращен жандармами в ссылку в за¬
терянный в зауральских лесах городишко Туринск («Бату¬
ринск» — как невесело называл он его).
Сын дворянина, он еще по-настоящему окунется и по¬
знает нищету и бесправную жизнь простых людей. В тре¬
тий раз сбежав из ссылки, беспаспортный, он будет на слу¬
чайных работах добывать себе на пропитание.

Будет Батурин и грузчиком, и каменщиком. Станет
53

ремонтировать железные дороги и таскать сети на рыбоза¬
водах Приазовья.
Все это еще предстояло. Но уже сейчас, в ссылке и
тюрьмах, в общении с другими политическими, Батурин
начинал понимать сущность классовой борьбы. Его юно¬
шеские восторженные мечты о революции постепенно ста¬
новились убеждением и пониманием, как ее делать. Одна¬
ко жизнь его складывалась так, что иногда еще приходили
к нему минуты сомнений и душевной слабости.
ПЕРВАЯ ИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ...
Жаркое южное солнце в ленивой истоме зависло в не¬
бе. Недвижим тяжелый густой воздух. Душно...
В тени, падающей от небольшого травяного шалаша,
лежит сторож бахчи в белой без пояса рубахе и широкопо¬
лой соломенной шляпе. Это Григорий Николаевич Бату¬
рин. Он молча смотрит на рыжего лохматого пса Тузика.
— Ну, что, туз бубновый, жарко?
Собака лежит, не шевелясь. Она только слегка косит
на хозяина подслеповатые, слезящиеся глаза и снова за¬
крывает их.
Батурин тяжко вздыхает и ложится на спину. Он смот¬
рит на белые клубящиеся облака и думает, думает.
Где-то на западной границе напала на Россию кайзе¬
ровская Германия. А он, беспаспортный беглец, лишен
даже права умереть в бою за родину.
К черту летят все его военные знания! Революция по¬
терпела поражение... А годы идут, идут, как эти облака.
Молодость ушла уже безвозвратно за горизонт, а чего до¬
стиг он? Сторожит арбузы и дыни у богатого кубанского
казака... И никому он не нужен, как и старый пес Тузик...
Батурин закрывает глаза. И по его загорелым впавшим
щекам скользит тень обиды и отчаяния.
Но вот амнистия!
И сильно
истосковавшийся в «плену»,
чтоб защитить свою Россию,
Батурин едет на войну.
На смерть,
на штык,
на гулкий выстрел
54

шли слепо тысячи голов —
под крики ярых шовинистов
и медный звон колоколов.
И он ходил под вой снарядов,
под злую музыку войны.
И шли к нему кресты, награды
и офицерские чины.
Но испытавши полной мерой
продажность царских игроков,
штабс-капитан Батурин
с верой
искал в полку
большевиков.
Революции ветер свежий
по России прошел,
по сердцам угнетенных.
И у самых забитых и темных
зародилась на счастье надежда.
Трогал русский мужик землицу,
не чужую —
как есть свою.
«Да таперича я кормилицу
не отдам никому, отстою.
Не подходь!..»
Но враги подступали
и кричали: «Мое, мое!»
И летело из дальней дали
иностранное воронье.
Полыхало пожарами лето,
трудным был восемнадцатый год...
На защиту кубанских Советов
коммунист Батурин
идет...
В июне 1918 года на Кубань прибыл для руководства
боевыми операциями военком Ставропольского фронта
Григорий Батурин. Обстановка к этому времени сложилась
чрезвычайно тяжелая. На таманский берег высадился Бер¬
линский полк немцев. Войска белых угрожающе надвину¬
лись на отрезанные части Таманского отдела. Нужно было
предпринимать срочные меры. И Батурин поставил против¬
нику плотный заслон восточнее станицы Курчанской — от
правого берега Кубани до Приазовских плавней. В него
вошли отряд курчанцев и роты батальона анастасиевцев.
55

Белогвардейцы наступали со стороны Славянской и
Петровской. Но все их яростные атаки были отбиты бойца¬
ми, окопавшимися на небольшой Андреевской горе.
А в это время по указанию Батурина спешно строился
наплавной мост через Кубань в районе станицы Варени-
ковской. Красноармейцы местной роты, с помощью жите¬
лей, днем и ночью прокладывали единственный путь к
спасению.
23 августа мост был готов. Советские войска начали пе¬
реправу. За ними потянулись беженцы, которые боялись
расправы белых.
По приказу Батурина мост после перехода был сожжен.
Прикрываясь эскадроном Якова Казюры, части Темрюк¬
ской группы отошли к Верхнебаканской. Здесь они примк¬
нули к войскам Ковтюха и Матвеева. И отсюда 25 авгус¬
та огромная масса бойцов и беженцев начала свой леген¬
дарный тысячекилометровый боевой марш от низовьев Ку¬
бани до низовьев Волги.
Слева — горы, справа — море,
слева — голод,справа — горе.
Сзади рыщут белых части,
впереди — гремят бои —
за свое людское счастье,
вековые сны свои.
Трудно было пробиваться,
но, мечтой окрылены,
шли кубанцы,
шли таманцы —
Революции сыны...
27 августа по инициативе большевиков в Геленджике
было созвано совещание командиров частей. Командую¬
щим Таманской армией был избран Иван Матвеев, а его
заместителем — Епифан Ковтюх, начальником штаба —
Григорий Батурин.
На первых порах штаб армии был, наверно, самым не¬
оборудованным и бедным из всех когда-либо существовав¬
ших военных штабов. Единственная, отнятая у беляков;
карта и два карандаша. Вот и весь боевой реквизит...
Батурин развернул такую деятельность, что вскоре во
все подразделения начали регулярно поступать приказы
командарма, отпечатанные на машинке. Эти, написанные
лично Григорием Николаевичем, боевые оперативные до¬
56

кументы сыграли исключительную роль в воспитании бой¬
цов и командиров, в установлении крепкой воинской дис¬
циплины в красноармейских рядах.
СПУСТЯ МНОГО ЛЕТ...
Завидно крепкая дружба у бывших таманцев. Ни годы,
ни расстояния не могут ослабить и тем более растор¬
гнуть ее.
Гордо несут свои седые головы таманцы. Часто вспоми¬
нают они свою опаленную юность, боевых товарищей, ско¬
шенных пулями на военных дорогах Кубани, Ставрополья,
сраженных тифом и холодом в голодных калмыцких сте¬
пях. Вспоминают они талантливых полководцев Епифана
Ковтюха и Григория Батурина, которые через неимовер¬
ные трудности и лишения привели остатки армии в Аст¬
рахань.
Вспоминают год двадцать третий... В те дни Батурин
открывал памятник бойцам Таманской армии в Славян¬
ске-на-Кубани. На обелиске, похожем на ракету, устрем¬
ленную в небо, и сейчас сияют вечные слова:
Падали и гибли, но свои заветы
гордо на знаменах вы несли вперед.
Грудью пролетарской берегли Советы,
оттого и слава ваша не умрет.
Горит у памятника неугасимый огонь революционной
славы. А вокруг цветет, бурлит, совершенствуется вечная
и прекрасная жизнь, которую видел в мечтах своих и в ко¬
торую вошел Григорий Батурин, твой сын, революция!..

Ян Васильевич
Полуян
А. СЕДИНА
ЯН ПОЛУЯН
У потомственного казака Василия Макаровича Полуяна
радостное настроение. 28 октября 1891 года родился еще
один сын. Как было принято, крестная понесла младенца в
церковь. Попу было некогда. Торопливо справившись в
святцах, он бухнул младенца в купель и нарек его Яковом.
— Та есть уже у них Якив!— пыталась возражать
крестная. Но поп только махнул рукой.
Вернувшись к Полуянам, крестная сказала:
— Принесла вам Якива.
Родители не на шутку всполошились. Да что же это,
мол, делается на белом свете!
— Та як же так?
— Старшого-то у нас кличут Якивом!
Чтобы не путать братьев, младшего решено было звать
Яном.
В первые годы жизни Ян рос в станице Елизаветинской.
Учился в школе. А когда семья переехала в Екатеринодар,
Ян стал учеником городского училища.
1905 год... Почти все Полуяны втягиваются в револю¬
ционный водоворот. Другой сын, Дмитрий — член Екате¬
ринодарского комитета РСДРП. Несколько раз арестовы¬
вался. А однажды вместе с ним посадили в тюрьму и отца.
Другого брата — Якова лишают звания народного учителя
58

казачьих школ. По братьям равняется и Ян,— он участву¬
ет в ученических забастовках, распространяет прокла¬
мации.
Полиция врывается в дом к Полуянам. У шестнадцати¬
летнего Яна находят большое количество нелегальной ли¬
тературы. За ним устанавливается гласный надзор. Как
«политически неблагонадежного», его исключают из учи¬
лища.
— Як будешь дальше жить?—беспокоясь за судьбу
младшего сына, спрашивает отец.
— Хочу учиться!
— Та хто ж тэбэ визьмэ!
— Может, ты и прав...
Действительно, для «политически неблагонадежного»
двери государственных учебных заведений были закрыты.
С большим Трудом юноше удалось поступить в анапскую
частную гимназию. Но и в Анапе Ян Полуян не остается в
стороне от революционных событий. Он продолжал дер¬
жать связь с екатеринодарскими подпольщиками —
М. Барминым, М. Пивоваровым. От них получал нелегаль¬
ную литературу и распространял ее. Вместе с анапскими
социал-демократами создал подпольный кружок, в кото¬
рый вошло несколько учителей гимназии, землемер, трое
учащихся.
Настойчивая, повседневная революционная учеба помо¬
гла Яну Полуяну сделать верный выбор в жизни. В мае
1912 года он вступает в партию большевиков. В тот же
период его вводят в состав Екатеринодарского подпольного
партийного комитета. Через год, окончив гимназию, Ян
возвращается в Екатеринодар и начинает жизнь професси¬
онального революционера.

 По всей стране бушевало пламя стачечного движения,
грозившего устоям царского самодержавия. Неспокойно
и на Кубани. По поручению комитета Ян Васильевич регу¬
лярно посылает в «Правду» информации о стачках и забас¬
товках в Екатеринодаре, подписывая их псевдонимом: «Ян
Пролетарский».
Но проводя подпольную партийную работу, Ян Полуян
не оставляет своей мечты — упорно готовится к поступле¬
нию в высшее учебное заведение. Ему хотелось быть широ¬
ко образованным человеком, чтобы стать еще более полез¬
ным родной партии. И наконец в 1914 году он поступает в
Киевский университет.
59

С первых дней пребывания в Киеве Ян связывается с
подпольной организацией и по ее заданию ведет большую
работу. Активная деятельность Полуяна не проходит мимо
внимания жандармерии. Вскоре его арестовывают. За при¬
надлежность к партии большевиков и антиправительствен¬
ную пропаганду военно-окружной суд приговаривает По¬
луяна к пяти годам каторги, которую он отбывает в Злато¬
устовском централе. И только Февральская революция да¬
ла ему возможность обрести свободу.
Ян Полуян возвращается на Кубань. В то время мест¬
ным большевикам было особенно трудно. Контрреволюция
прилагала все силы к тому, чтобы превратить казачью Ку¬
бань в свой надежный оплот.
Яна Васильевича избирают членом Екатеринодарского
партийного комитета, депутатом городского Совета, глас¬
ным думы. Он неизменный оратор на митингах и рабочих
собраниях. Его страстные речи звали на борьбу с контрре¬
волюцией и ее пособниками — меньшевиками и эсерами.
Популярность Полуяна была столь велика, что его избира¬
ют начальником милиции в пролетарском районе — на Ду¬
бинке. Этот выборный пост имел большое значение для де¬
ла революции. Милиция — вооруженная сила. Поэтому
партийный комитет дал Полуяну наказ: под видом нужд
милиции вооружать рабочих.
Под предлогом «вооружения милицейских отрядов для
борьбы с бандитизмом» Ян Полуян получает значительное
количество оружия и боеприпасов. Немало винтовок, ре¬
вольверов, обрезов милиция приобретает за счет разоруже¬
ния различных темных элементов, прячущихся на окраи¬
нах Дубинки.
Для так называемого городского гражданского комите¬
та и меньшевистского Совета возникает очень сложная си¬
туация. С одной стороны, начальник Дубинской милиции
Ян Полуян, опираясь на широкие круги пролетарского на¬
селения, обеспечил на Дубинке такой образцовый порядок,
какого не было даже в центре города. А с другой — город¬
ским властям становится известно, что начальник милиции
снабжает оружием рабочих, чего они никак не могли до¬
пустить.
Гражданский комитет выносит решение — снять Яна
Полуяна с занимаемого поста. Меньшевистский исполком
Совета утверждает это решение.
В знак протеста большевики проводят на Дубинке мно¬
60

голюдный митинг. В единодушно принятой резолюции да¬
ется оценка действиям городских властей: «Поступок граж¬
данского комитета по отношению к тов. Полуяну мы счита¬
ем совершенно недопустимым, нарушающим наши права,
добытые революцией...»
Вслед за митингом была организована многолюдная де¬
монстрация дубинских рабочих, поддержанная трудящими¬
ся других районов Екатеринодара. Формальный повод к
демонстрации—увольнение Яна Полуяна. Но над колон¬
нами демонстрантов реют боевые большевистские лозунги:
«Вся власть Советам!», «Да здравствует социалистическая
революция!».
Усиление влияния большевиков ввергает в панику мень¬
шевистские городские власти. Исполком Совета города вы¬
пускает специальное «воззвание», в котором демонстрация
объявляется контрреволюционной, а ее участники — «по¬
громной полуяновской шайкой». Меньшевики предупреж¬
дали вместе с тем, что в случае повторения выступлений —
будет применена военная сила. В ответ на такую угрозу по
городу прокатывается волна митингов и демонстраций. Ян
Полуян выступает с открытым письмом в «Прикубанской
правде». Он пишет:
«Товарищи рабочие! Вы сами участвовали в этой де¬
монстрации и вы легко поймете всю грязную ложь, выли¬
ваемую буржуазией и «социалистами» (меньшевики, эсе¬
ры) на голову екатеринодарского. пролетариата...». Здесь
же он разоблачает предательскую роль меньшевистского ис¬
полкома Совета, докатившегося до выпуска этого позорно¬
го «воззвания», грозящего карами революционному проле¬
тариату.
В июле до Кубани дошли вести о расстреле в Петрогра¬
де пролетарской демонстрации, на знаменах которой были
начертаны слова призыва к немедленной передаче власти
Советам. По этому поводу меньшевистский исполком Сове¬
та Екатеринодара проводит специальное заседание. Оно
проходило бурно. Меньшевики одобрили действия Времен¬
ного правительства, а большевики — заклеймили его.
С горячей речью выступил Ян Полуян.
— Мы приветствуем выступление петроградского про¬
летариата и революционной армии,— говорил он.— Собы¬
тия в Петрограде показывают несоответствие политики
Временного правительства с волею революционной демо¬
кратии...
61

Большевики развертывают широкую разъяснительную
работу в массах трудящихся. В результате, когда состоя¬
лись перевыборы исполкома городского Совета, его боль¬
шинство стало большевистским. Председателем исполкома
единодушно избирается Ян Васильевич Полуян.
26 октября (8 ноября) 1917 года телеграф приносит
волнующую весть. В Петрограде свершилась Октябрьская
революция, власть перешла в руки Петроградского Совета.
Ян Васильевич срочно созывает специальное заседа¬
ние Совета. На нем между меньшевиками и большевиками
снова разгорается яростный бой. Выступая на этом заседа¬
нии, Полуян разъясняет сущность социалистической рево¬
люции, призывает признать новое, Советское правительст¬
во во главе с Лениным.
— Признаем! Поддерживаем!—дружно восклицает
большинство депутатов и приглашенных на заседание
представителей рабочих коллективов и воинских частей
гарнизона...
Контрреволюция не дремлет. Войсковое правительство,
опираясь на реакционные офицерские и казачьи воинские
части, вводит военное положение, разоружает революцион¬
но настроенный артиллерийский дивизион, запрещает ми¬
тинги, собрания, демонстрации, арестовывает большевиков
М. Марочкина, Е. Полуян-Верецкую, П. Платонова.
Яну Полуяну удается избежать ареста. Но в обвинитель¬
ном акте следователя по важнейшим делам окружного суда
упоминалось его имя как «лидера большевиков, призыва¬
ющего к восстанию, низвержению Временного правитель¬
ства, прекращению войны и передаче власти Советам».
В ноябре — декабре положение в Екатеринодаре еще
сильнее обостряется. Разгромлен партийный комитет и его
орган «Прикубанская правда». Продолжаются аресты
большевиков и их сторонников. Часть большевистских
партийных лидеров — Ян Полуян, П. Вишнякова, Г. Се¬
дин и другие отправляются в Новороссийск, чтобы там,
в крупном пролетарском центре, возглавить вооруженные
силы для борьбы за победу революции на кубанской
земле.
Ян Васильевич не знает покоя ни днем ни ночью. Он
проводит митинги в порту, призывая возвращающихся с
фронта солдат встать на защиту власти Советов, вооружает
красногвардейские отряды. Одновременно связывается с
Крымской, Армавиром, Тихорецкой и другими населенны-
42

ми пунктами, где прочно держится власть Советов, и дого¬
варивается с ревкомами о созыве съезда для избрания об¬
ластного революционного комитета.
А 30 января 1918 года такой съезд состоялся в стани¬
це Крымской. Делегаты решают:
— Даешь Екатеринодар!..
Избирается областной ревком. Возглавил его Ян По¬
луян.
Однако дальнейшие события показывают, что один энту¬
зиазм революционных масс, без высокой организованности
и без внушительной военной силы, не может принести побе¬
ды над контрреволюцией, которая располагала кадровыми,
хорошо вооруженными войсками. Областной ревком сов¬
местно с Новороссийским ревкомом и партийным комите¬
том занялся подбором опытных командиров, обучением
красногвардейцев. Отлично понимая, что без широкой под¬
держки казачества Советская власть на Кубани победить
не может, Ян Васильевич для разъяснительной работы
рассылает по станицам членов ревкома. Он и сам разъез¬
жает по области.
Вот он в Подгорной. На митинг пришло почти все насе¬
ление станицы. Полуян говорил так проникновенно, что его
слушали с напряженным вниманием. По всему было вид¬
но, что его слова доходят до сердца каждого трудового че¬
ловека. После Яна на трибуну поднялся убеленный седи¬
нами казак-старик и, обращаясь к стоявшим здесь же сы¬
новьям-фронтовикам, сказал:
— Идите, сынки, бить панив, их всих треба изнич¬
тожить!..
По станичной площади пронеслось:
— Правильно, батько! Бить панив!..
После митинга началась запись добровольцев. Среди
них Полуян увидел и старика со своими сыновьями.
В Подгорной был создан целый отряд. В него пошли
станичники, чтобы сражаться за свободу, за землю, против
тех, кто хотел превратить их в послушных рабов, отда¬
ющих все свои силы для обогащения хозяев-богатеев...
Так изо дня в день накапливались силы. Одновременно
шла деятельная подготовка к Первому областному съезду
Советов. Поскольку его нельзя было проводить в Екатери¬
нодаре, инициативная группа, которой руководил больше¬
вик И. Пузырев, наметила местом съезда город Армавир.
Сюда и приехал Ян Полуян. На съезде он делает основ¬
63

ной доклад, посвященный вопросам организации Совет¬
ской власти на Кубани. В принятой по его докладу резолю¬
ции съезд приветствует центральное Советское правитель¬
ство во главе с Владимиром Ильичем Лениным и провоз¬
глашает власть Советов на Кубани. Делегаты избрали вре¬
менный областной исполком. Его председателем становит¬
ся Ян Полуян.
В марте объединенными усилиями советских войск очи¬
щается от контрреволюционных сил областной центр. Воз¬
вратившись в Екатеринодар, Ян Васильевич, по договорен¬
ности с партийным комитетом, проводит подготовительную
работу ко Второму областному съезду Советов.
Съезд открылся 1 апреля. Председательствовал на
нем Ян Полуян. В это время над городом нависла смер¬
тельная опасность: генерал Корнилов, объединив все раз¬
розненные белогвардейские отряды, вплотную подошел к
Екатеринодару. Съезд бросает клич:
«Все на разгром врага!»
Полуян не только призывает других в бой, но и сам с
винтовкой в руках становится в ряды защитников города.
Все трудящиеся Екатеринодара помогали советским вой¬
скам.
Враг был разбит. Съезд продолжил свою работу. Он за¬
слушал доклад по текущему моменту. В принятой резолю¬
ции съезд одобрил заключенный Советским правительст¬
вом Брестский мир. Были также приняты постановления о
земле и народном хозяйстве, по продовольственному и фи¬
нансовому вопросам, по народному образованию, о пенси¬
ях и пособиях, а также об упразднении сословий. В основу
постановлений легли законодательные акты центрального
Советского правительства.
Второй областной съезд Советов избрал исполнитель¬
ный орган. Он также утвердил председателем облисполко¬
ма Яна Полуяна.
Работать советским органам в ту пору приходилось в
невероятно тяжелых условиях. В городе сосредоточились
различные штабы. Руководители некоторых из них стре¬
мились принимать важные решения в одиночку, что вело
к неразберихе. На этой почве то и дело возникали конфлик¬
ты. Почти каждый день заседал облисполком, обсуждая
меры по ликвидации самочинных действий анархиствую¬
щих элементов.
К Яну Васильевичу, как к председателю облисполкома,
64

беспрерывно поступали с мест требования об ассигновании
средств, снабжении воинских частей оружием, боеприпаса¬
ми, продовольствием. Около него всегда были люди, кото¬
рые что-то просили, чего-то требовали. А сколько у него
каждый день бывало представителей различных организа¬
ций, делегатов с мест!
С любым посетителем Ян Васильевич душевно погово¬
рит, расспросит его, как идут дела на местах, окажет содей¬
ствие и помощь. А люди долго об этом помнят. Так именно
принял Полуян большевика Карпа Илларионовича Чирву.
Возвратившись в Васюринскую, он рассказывал земля¬
кам:
— Я приехал за оружием. К кому пойти? Все гово¬
рят — к Полуяну. Захожу к нему. Он тепло здоровается,
усаживает меня на стул. Интересуется, чем может помочь.
Я излагаю суть просьбы. Он что-то прикидывает в уме, по¬
том говорит, что можно отпустить такое-то количество вин¬
товок. Я был доволен и этим. Знал, что нужда в них всюду
большая. Поднялся и собрался уходить. Ян Васильевич
меня задержал и стал расспрашивать о настроениях каза¬
чества, какую работу мы, местные работники, проводим по
ликвидации вражды между казаками и иногородними, дал
несколько дельных советов... Я ушел от Полуяна в припод¬
нятом настроении. Меня порадовал простой, товарищес¬
кий прием, спокойный тон беседы...
В эти дни Яна Васильевича Полуяна постигло тяжелое
личное горе. Его отца Василия Макаровича захватили в
плен белобандиты атамана Филимонова.
Как-то в кабинет Полуяна, как всегда, переполненный
людьми, вошел немолодой горец. Он пробрался к столу
Яна Васильевича и подал пакет.
— От его высокоблагородия атамана Филимонова,—
проговорил горец.
Шум в кабинете мгновенно смолк. Люди настороженно
следили за тем, как Полуян разрывает жесткую бумагу
конверта.
Глава контрреволюционных сил на Кубани атаман Фи¬
лимонов сообщал Яну Васильевичу о пленении его отца и
предлагал обменять старика на арестованного красными
белого генерала Гулыгу. В случае отказа он грозил рас¬
стрелять Василия Макаровича.
Люди с удивлением наблюдали, как побледнело силь¬
ное. волевое лицо Яна Полуяна, как опустил он голову.
3 Герои Октября
65

— Что случилось?—заволновались члены облиспол¬
кома.
— Читайте,— и Ян протянул им письмо.
— Надо передать этого дьявола Гулыгу белым! Черт
с ним!— посоветовал кто-то.
— Нельзя!—сдавленным голосом проговорил Полу¬
ян.— Гулыга — матерый враг революции. Его руки обаг¬
рены кровью наших людей. Отпустим его, опять он будет
творить свое кровавое дело. Поймите, товарищи, не могу я
поменять тысячи жизней на одну, хотя бы и родного от¬
ца,— и, обращаясь к горцу, твердо сказал:— Иди! Ответа
не будет!
И старик Полуян был расстрелян белобандитами...
Обострение положения на Кубани отодвигало на задний
план личное горе Яна Полуяна. Стали поднимать голову
контрреволюционные элементы. В ряде районов начались
восстания против Советской власти. На Дону создавалась
так называемая Добровольческая армия белых. Немцы, во¬
преки заключенному мирному договору с Советским пра¬
вительством, развернули военные действия на границе
между Доном и Кубанью.
Чтобы объединить силы для борьбы с белогвардейцами
и наступающими немцами, на совместном заседании Ку¬
банского облисполкома и Черноморского губернского ис¬
полкома принимается решение о создании Кубано-Черно-
морской республики. Центральный Исполнительный Ко¬
митет возглавил прибывший из Новороссийска большевик
А. Рубин. Председателем Совета Народных Комиссаров
утверждается Ян Полуян. Вскоре он, возглавляя кубано-
черноморскую делегацию, выехал к немцам для перегово¬
ров. В результате этих переговоров интервенты приоста¬
навливают наступление.
В июне восемнадцатого года Ян Полуян — в Москве.
Он участвует в работе Пятого Всероссийского съезда Со¬
ветов. Там его избирают членом Всероссийского Цент¬
рального Исполнительного Комитета.
В то время, когда Полуян находился в Москве, под на¬
пором белогвардейских полчищ советские войска оставля¬
ют Тихорецкую, затем — Екатеринодар и Новороссийск.
Военные действия переносятся в район Армавира, на тер¬
риторию Терской области и Ставропольской губернии.
Лишь в октябре Ян Васильевич смог прибыть в Пяти¬
горск, где находился тогда ЦИК вновь образованной Се-
66

веро-Кавказской республики. На другой же день после
его приезда заседает реввоенсовет Северного Кавказа,
переименованный позже в РВС 11-й армии. Председате¬
лем его утверждается Ян Васильевич Полуян.
Двадцатый год... Красные полки с боями продвигаются
на юг. И в марте над Екатеринодаром взвилось победное
красное знамя свободы.
 В эти же незабываемые дни Ян Васильевич Полуян
становится председателем Кубанского ревкома. И сразу
же перед ним встало множество вопросов, которые нужно
было безотлагательно решать: поднимать разрушенное
многолетней войной хозяйство области, провести органи¬
зованно посевную кампанию, обеспечить трудящихся хле¬
бом, водой, светом, наладить работу транспорта и связи,
принять меры к ликвидации эпидемий тифа и холеры.
Всю жизнь приходилось перестраивать на новых, совет¬
ских началах.
Ян Васильевич понимал, что успешно выполнить все
эти сложнейшие задачи можно только при активной под¬
держке всего населения Кубани. И он сообща с товарища¬
ми по работе укрепляет связь с массами, встречается с
рабочими и крестьянами, организует различные мероприя¬
тия, в том числе собрания, совещания, а где нужно—и
митинги. Сам много выступает, призывая тружеников го¬
родов и станиц по-настоящему приняться за строительство
повой жизни.
Трудовое казачество с глубоким уважением относи¬
лось к Яну Полуяну. В одной из телеграмм, присланных в
то время на его имя, сообщалось, что на общем собрании
жителей станицы Передовой он избран почетным казаком
и гражданином «в честь освобождения Кубани от насиль¬
ников над трудовым казачеством» и что ревком станицы
приветствует его от имени общего собрания за его плодо¬
творный труд.
 В июне Полуяна вызывают в Москву. Оттуда он воз¬
вращается уже членом Кавказского бюро Центрального
Комитета РКП(б). Ему было вменено в обязанность —
координировать деятельность всех партийных комитетов
Северного Кавказа.
К этому времени на Кубани вновь активизировались
белозеленые банды. Их антисоветские действия направля¬
лись врангелевским командованием из Крыма.
 Для борьбы с белозелеными при 9-й Кубанской армии
3*
67

действует реввоенсовет. Он принимает решительные ме¬
ры к быстрейшей ликвидации белозеленых банд. На борь¬
бу с бандитами поднимается все население трудовой Кубани.
Кубанцам на помощь приходит Центральный Комитет
РКП(б). По его указанию в 9-ю армию было послано около
600 коммунистов. Григорию Константиновичу Орджони¬
кидзе было поручено принять непосредственное участие в
организации ликвидации белозеленых банд и врангелев¬
ских десантов. Помощь партии большевиков, меры, при¬
нятые на месте, дали возможность в короткие сроки по¬
кончить с вооруженными вражескими отрядами и банда¬
ми на всей территории Северного Кавказа.
6 ноября 1920 года... В городе состоялось торжествен¬
ное заседание, посвященное третьей годовщине Октября.
Оно вошло яркой страницей в историю Кубани: на нем
было принято решение о переименовании областного
центра Екатеринодара в город Краснодар. Был переиме¬
нован также ряд улиц и площадей. Жители же станицы
Елизаветинской, где родился Ян Васильевич Полуян, от¬
мечая революционные заслуги своего земляка, присвоили
его имя одной из улиц.
Вскоре состоялась первая областная партийная конфе¬
ренция, которая избрала полномочный руководящий пар¬
тийный орган области. В его состав вошел и Ян Полуян.
На первом же заседании он ставит вопрос о советизации
всей области, то есть о замене ревкомов, как временных
органов власти, постоянными органами управления —
выборными исполкомами.
В январе 1921 года состоялся областной съезд Сове¬
тов. Он одобрил решения Восьмого Всероссийского съезда
Советов, а также многотрудную работу ревкома. Съезд
избрал полномочный орган власти — облисполком. Ис¬
полнительный комитет возглавил неутомимый труже¬
ник — большевик Ян Полуян.
 Разгромлены белогвардейцы. Изгнаны интервенты.
  Казалось, наступили спокойные времена. Однако это было
далеко не так. Началось мирное строительство новой
жизни, и работы стало еще больше.
В кабинете председателя исполкома областного Сове¬
та беспрерывно хлопает дверь — идут посетители один за
другим, часто звонит телефон. Распухает заметками о са¬
мых неотложных делах записная книжка. На первой ее
страничке несколько слов из доклада Владимира Ильича
68

Ленина на Восьмом Всероссийском съезде Советов, слова,
которые Ян Васильевич не устает читать и перечитывать,
повторять при каждом удобном случае: «...давайте только
добьемся, чтобы многие миллионы сознательнее отнеслись
к войне на хозяйственном фронте. В этом задача... всех
партийных работников, в этом задача всех и всяких аппа¬
ратов Советской власти, в этом задача всей нашей пропа¬
ганды...» А дальше — графики отправки хлеба в централь¬
ные губернии, списки коммун и артелей для выдачи ссуды,
выписки из сводок о политическом положении в отделах и
борьбе с белобандитами, предложения о назначении и
перемещении работников советского и хозяйственного ап¬
парата, просьбы рабочих коллективов о восстановлении
предприятий... Полуяну приходилось работать с огромным
напряжением сил, чтобы с честью выполнять задачи, воз¬
ложенные на него партией.
— Ян Полуян на посту председателя Кубано-Черномор¬
ского облисполкома пробыл до середины 1922 года. Затем
работал в центральных государственных органах. В те¬
чение многих лет он являлся членом ВЦИК и ЦИК СССР,
избирался делегатом Десятого и Двенадцатого съездов
партии. Но где бы Полуян ни работал, никогда не забывал
ни трудных условий борьбы за власть Советов на Кубани,
ни своих чудесных земляков, обеспечивших победу в со¬
циалистическом строительстве.
Да, с именем Яна Васильевича Полуяна неразрывно
связана борьба за установление и укрепление Советской
власти на Кубани. Вспоминая его плодотворную работу в
то знаменательное время, старая большевичка, испытан¬
ный боец ленинской гвардии, ответственный работник
Центрального Комитета партии, Елена Дмитриевна Ста¬
сова с восхищением говорила:
— В те тяжелые годы я часто встречалась с Яном
Полуяном в ЦК партии, на партийных совещаниях на Кав¬
казе и всегда в нем видела хорошего партийного и совет¬
ского работника, умевшего в сложных кубанских усло¬
виях проводить партийную линию...

Софья Яковлевна
Дерман-Дальняя
Л. БАНДУРКО
«ПИСАТЬ ХИМИЕЙ...»
Двести пятьдесят адресов... И среди них есть один, ко¬
торый читаешь с особым волнением.
«Майкоп (для Сони Дерман, писать химией), Кубан¬
ской обл., Георгиевская улица, дом Боршневского, кв. 28,
Л. Дерману...» И все. Запись предельно лаконична, но за
нею — целая героическая эпопея. Она рассказывает о свя¬
зях Владимира Ильича Ленина, Центрального Комитета
партии с большевиками-подпольщиками Кубани в 1912 —
1914 годах. Повествует она о жизни и борьбе одного из
славных бойцов ленинской гвардии, человека, беззаветно
преданного великому делу революции.
Знаменательна история майкопского адреса.
У Надежды Константиновны Крупской хранилась не¬
большая записная книжечка в дерматиновом переплете с
надписью, сделанной ею на первой странице: «Русские ад¬
реса». Эта дорогая нашему сердцу реликвия была найдена
среди более тысячи документов краково-поронинского ар¬
хива Ленина, в свое время переданного правительством
Польской Народной Республики Институту марксизма-
ленинизма при Центральном Комитете КПСС.
В эту-то книжечку Надежда Константиновна, держав¬
шая в своих руках многочисленные связи большевистского
70

ЦК, и заносила все нужные адреса в России — явки, кон¬
спиративные квартиры, «почтовые ящики» подпольщи¬
ков. Таким вот путем и была произведена запись кубан¬
ского адреса.
Майкоп... для Сони Дерман...
В тот момент, когда Надежда Константиновна вписала
в свою уникальную в своем роде книжечку адрес загадоч¬
ной Сони, жандармские управления ряда городов Россий¬
ской империи прилагали тщетные усилия, чтобы отыскать
неуловимого конспиратора Софью Яковлевну Дерман. Ее
разыскивали, как автора острых и целеустремленных
большевистских листовок, как страстного агитатора и ор¬
ганизатора революционного подполья. Охранке она была
известна как «Соня-табачница» и «Дальняя».
В 1912 году макеевских шахтеров взбудоражи¬
ла первомайская листовка. Она остро и убедительно обли¬
чала произвол царизма, звала на борьбу против самодер¬
жавия. Через провокаторов местным жандармам удалось
установить, что автором листовки является «большевичка
Софья Дальняя». Кто-то из полицейских сыщиков сумел
составить беглый «словесный портрет» Дальней. Вся
местная полиция была поставлена на ноги. На вокзалах
дежурили шпики и жандармские офицеры, которые с осо¬
бой подозрительностью приглядывались ко всем молодым
женщинам.
...На одном из вокзалов небольшого шахтерского го¬
родка в этот день было особенно оживленно. В конце
пыльного перрона, на скамеечках, расставленных в чахлом
скверике, ожидала поезда на юг шумная компания. Муж¬
чины — в дешевых, но франтоватых клетчатых костюмах
с галстуками-«бабочками», женщины — в модных шляп¬
ках с большими полями; разговаривали нарочито громки¬
ми голосами, смеялись, обменивались шутками.
— Что это там за балаган? — пренебрежительно при¬
щурив глаза, спросил полицейского подтянутый, выхолен¬
ный жандармский офицер.
— Так это актеры, ваше благородие! — почтительно
доложил полицейский.— Комедианты, одним словом...
— Разрешите доложить, ваше благородие! — зашептал
на ухо офицеру юркий тип в соломенной шляпе и с
тросточкой в руке.— Среди этих актерок есть одна, моло¬
дая, черноглазая, схожая по описанию с этой самой
Софьей Дальней... Проверить бы надо!..
71

— А не путаешь? — нахмурился офицер.
— Никак нет, ваше благородие! Все соответствует!
Черноволосая, большеглазая, худощавая... Все как есть
сходится.
— Ладно! Проверим!..
За жандармами внимательно наблюдали двое акте¬
ров— мужчина с умным, энергичным лицом и молодая
привлекательная женщина. Когда офицер в сопровожде¬
нии полицейского неторопливой походкой направился в
конец перрона, женщина кокетливо улыбнулась и попро¬
сила:
— Лева, проаккомпанируй! Не переношу вокзальной
скуки!
Плавным, гибким движением она поднялась со скамьи
и вскинула голову. Мягко зазвенели струны гитары.
Вот вспыхнуло утро,
Румянятся воды...—
проникновенным контральто запела женщина. В ее голосе
звучала страстная грусть и глубокое, волнующее чувство.
На звуки песни подошло несколько шахтеров и желез¬
нодорожников. Из здания вокзала выбежал долговязый
юноша-телеграфист. А популярная в то время песня о чай¬
ке, подстреленной случайным охотником, летела над
пыльным перроном и жалким сквериком. Она тревожила
сердца своей затаенной печалью...
Жандармский офицер острым взглядом впился в кра¬
сивое лицо певицы. Оно было задумчивым...
Когда песня смолкла, раздались аплодисменты. Офи¬
цер протиснулся сквозь толпу слушателей, снял фуражку
и склонил коротко остриженную голову.
— Вы действительно талантливы, мадам! — Он щелк¬
нул шпорами.— Разрешите выразить вам мое искреннее
восхищение! К глубокому сожалению, я не имею чести
знать вашу фамилию...
— Вольская! — сдержанно улыбнулась певица, про¬
тягивая офицеру обтянутую серой перчаткой маленькую
руку.
— Я восхищен вашим талантом! — жандарм склонил¬
ся к ее руне и еще раз щеголевато щелкнул шпорами...
К перрону медленно, тяжело громыхая колесами, под¬
катил пассажирский поезд. Певица поспешила к своему
чемодану, стоявшему рядом со скамейкой.
72

— Не беспокойтесь, мадам!..— опередил ее офицер.
И приказал полицейскому: — Сизов! Помоги даме!
Полицейский услужливо подхватил чемодан.
Когда поезд трогался, артистка кокетливо улыбнулась
и помахала из окна вагона рукой. Офицер отдал ей честь...
— Я очень волновался, Соня! — тихо прошептал на
ухо женщине ее аккомпаниатор.— Если бы жандарм мог
знать, что полицейский несет в вагон большевистские
прокламации!..
— Я тоже волновалась! — призналась Соня.— Волно¬
валась до тех пор, пока полицейский взял мой чемодан...
А потом успокоилась. Чего нам бояться, если наш багаж
охраняет сама полиция...
Колеса стучали все чаще, унося Софью Дерман и ее
мужа Льва Дермана на юг...
Это только один маленький эпизод из бурной жизни
большевички-подпольщицы Софьи Дерман.
...Она родилась за 14 лет до завершения XIX века. В
рабочей семье Якова Цукерблюма, жившего тогда в ма¬
леньком заштатном донецком городке Бахмуте, ее появ¬
ление на свет не вызвало особой радости. На руках у ма¬
тери был больной муж, скончавшийся через полгода после
рождения Сони, и еще четверо детей. И детство у девоч¬
ки — суровое и голодное — прошло безрадостно.
Когда Соня встретила свою девятую весну, ее, малыш¬
ку, определили на табачную фабрику, где она проработала
около шести лет. Там, на фабрике, она и познала первые
азы большевистской правды.
В 1903 году Софья Яковлевна Цукерблюм, луганская
папиросница, вступила в ряды Российской социал-демо¬
кратической рабочей партии и сразу же примкнула к боль¬
шевикам. Преследуемая полицией, она вынуждена была
некоторое время скрываться в Екатеринославе.
Руководители луганского подполья давно уже при¬
сматривались к энергичной, пользующейся большим авто¬
ритетом среди рабочих и работниц «Соне-табачнице». И
вот в памятном 1905 году член городского большевистского
комитета Климент Ефремович Ворошилов привлек моло¬
дую работницу к активной подпольной работе. Она полу¬
чила партийную кличку: «Дальняя».
На квартире Софьи Яковлевны часто проводились
конспиративные совещания большевиков. В них принима¬
ли участие Климент Ефремович Ворошилов, Николай
73

Михайлович Шверник и Федор Андреевич Сергеев — то¬
варищ Артем — признанные вожаки рабочих Донбасса.
И вдруг — арест: жандармам удалось выследить Соню
Дерман. Об этом в скором времени поведала своим читате¬
лям ленинская газета «Вперед».
Девять месяцев тянулось следствие. Многоопытные
царские сатрапы применили все имеющиеся в их распоря¬
жении средства. Здесь были и угрозы, и шантаж. Попыта¬
лись они и задобрить революционерку, при этом обещая
ей «роскошную жизнь». Однако их потуги оказались на¬
прасными: молодая большевичка держалась стойко, не
поддаваясь на уловки и провокации охранки.
Потом — тюрьма. После — жизнь под гласным поли¬
цейским надзором на родине — в Бахмуте... И снова —
тюрьма...
В 1912 году Соня Дальняя познакомилась с про¬
фессиональным революционером-большевиком Григо¬
рием Ивановичем Петровским. Шла кампания по выбо¬
рам в Четвертую Государственную думу, и Софья Яков¬
левна, работавшая тогда на махорочной фабрике в Кре¬
менчуге, по заданию большевистского центра разъезжала
по всему Донбассу, агитируя за избрание в думу больше¬
вика Г. И. Петровского. Через Григория Ивановича в те
дни она направила несколько своих стихотворений в га¬
зету «Правда».
Да, Софья Яковлевна увлекалась и поэзией. Работала
в подполье и сочиняла стихи. В одном из первых своих
стихотворений она писала:
Пойдемте, братья, поскорее
На тот великий славный путь,
Где правду и свободу сеют,
Где знамя равенства несут...
Революционерка пробовала свои силы и в драматургии.
Одну из своих пьес — «На новый путь» — она послала на
остров Капри на суд Алексею Максимовичу Горькому. Ве¬
ликий пролетарский писатель обнадеживающе ответил:
«Способности есть, надо учиться».
И она училась писательскому мастерству, не прекра¬
щая революционной деятельности. Выполнение заданий
партии, ее поручений составляли главное содержание
жизни Софьи. А литературное творчество являлось как
бы отдыхом от суровой и опасной работы подпольщика.
Это она так думала. На самом же деле оказалось, что и ее
74

литературный труд тоже нужен революции. И когда в
феврале 1914 года создается легальный большевистский
журнал «Работница», вместе с Инессой Арманд, Анной
Ильиничной Ульяновой-Елизаровой его активной сотруд¬
ницей становится и Софья Дальняя.
В первом номере «Работницы» было опубликовано ее
стихотворение. Оно страстно звало женщин-работниц к
борьбе:
Сестры, матери, жены, рабыни труда,
Обездоленной жизни тяжелой!
С нами смело вперед!
Даль приветна, светла,—
Мы куем ее в доле суровой...
Здесь же было помещено ее приветствие журналу.
Рассказывая о пути, пройденном вместе с ленинской пар¬
тией, Софья Дальняя горячо приветствовала первый жур¬
нал русских работниц, славила революционную борьбу с
самодержавием.
«Тяжелы были наши первые шаги, много горя и глу¬
бокой муки пришлось нам испытать...— писала Софья
Яковлевна.— Наступила реакция. С чувством скорби мы
видели, что редеют наши ряды... Но мы, привыкшие ко
всем невзгодам, закаленные в борьбе, все шли и шли.
А время делало свое дело, на места старых прибывали все
новые и новые силы, все теснее становились ряды, все
звучнее слышалась наша громкая песнь, в пути к нам
приставали новые силы. И среди них мощно стал разда¬
ваться голос женщины-работницы, женщины-товарища,
гордо идущей с мужчиной в его работе и борьбе...»
Эти строки написала Софья Яковлевна уже в Майкопе,
куда она приехала как «артистка Вольская».
Неожиданный выезд из Донбасса нарушил налаженную
связь с ленинским ЦК.
Накануне отъезда из Юзовки Софья Яковлевна полу¬
чила письмо от Ленина из-за границы. Оно представляло
собой предложение некоей фирмы выслать готовую верх¬
нюю одежду согласно запросу Дальней о костюме. Пись¬
мо обработали химикатами и выяснили, что донбасским
подпольщикам посылают свой адрес и просят связаться
с ними. Но этого сделать Соня уже не смогла: грозящий
арест вынудил ее немедленно уехать из города. В даль¬
нейшем ее попытка связаться с Владимиром Ильичем
не удалась.
Так внезапно оборвалась связь. Ее удалось восстано¬
75

вить только после приезда в Майкоп. Теперь она имела пе¬
реписку не только с ЦК, но и с «Правдой», и с петербург¬
ским большевистским комитетом, и с Г. И. Петровским,
сосланным царскими властями в Сибирь. В те дни и по¬
явился в записной книжке Надежды Константиновны
Крупской адрес: «Майкоп (для Сони Дерман, писать
химией)...»
В Майкопе Софья Яковлевна становится одним из ру¬
ководителей большевистской организации. Она ведет
марксистские кружки города, распространяет на заводах
и фабриках «Правду», «Работницу», большевистские ли¬
стовки, работы Владимира Ильича Ленина, которые при¬
ходили на ее адрес из Кракова и Петербурга.
Началась первая мировая война. Софья Дерман зани¬
мает четкую ленинскую позицию в вопросах войны и ми¬
ра. В эти дни повсюду звучит ее протестующий голос про¬
тив кровавой бойни, развязанной империалистами, ее
страстный призыв — превратить войну империалистиче¬
скую в войну гражданскую. Майкопские рабочие горячо
поддерживают верного большевика-ленинца.
И вот наступил февраль семнадцатого года. Майкоп¬
ские большевики принимают самое активное участие в
подготовке и проведении выборов в Совет рабочих и сол¬
датских депутатов. А 15 марта состоялось первое заседа¬
ние Совета. В числе его депутатов была и Софья Яков¬
левна Дерман. Ее избрали товарищем председателя.
В стране складывается весьма сложная обстановка.
По ряду причин меньшевики и эсеры проникают в Сове¬
ты, захватывают в них командные высоты и начинают про¬
водить антинародную политику. Перед ленинской партией
встает новая гигантская задача — завоевать большинст¬
во в Советах и всю полноту власти в них взять в свои ру¬
ки. Большевики Майкопа настойчиво работают над претво¬
рением этой задачи в жизнь.
...Екатеринодар. Первый съезд народов Кавказа. Ру¬
ководит съездом комиссар Временного буржуазного пра¬
вительства Бардиж. Голосуется вопрос о доверии Вре¬
менному правительству. Против — одна рука — рука де¬
легата от Майкопского Совета Софьи Дерман.
— Что можете вы доказать своим одиноким паль¬
цем? — с презрительной усмешкой спрашивает Бардиж.
— Счет будем вести позднее, и займется этим исто¬
рия,— твердо ответила Софья Яковлевна.
76

...Июль семнадцатого года. Майкопский Совет обсуж¬
дает свое отношение к демонстрации рабочих Питера
3 июля. Шумит эсеро-меньшевистское большинство Сове¬
та — ему мешают принять резолюцию, осуждающую боль¬
шевиков. И кто?! Маленькая, хрупкая женщина, больше¬
вичка Софья Дерман.
Зал скандирует:
— До-лой!.. До-лой!.. До-лой!..
А она спокойно стоит на авансцене перед бушующей,
орущей толпой соглашателей.
Шум постепенно стихает. Женщина коротко бросает в
зал:
— Я не уйду, пока не выскажусь. Где ваша хваленая
демократия, господа социалисты?!
И снова свист, улюлюканье, топот ног. И опять злобные
крики:
— До-лой!.. До-лой!..
Искаженные злобой лица, полные ненависти глаза.
— К этому не привыкать большевикам!—усмехаясь,
восклицает Софья Дерман.— Знайте, ленинцев криками
не испугать...
Софья Яковлевна делает шаг вперед.
— От имени фракции большевиков я протестую против
действий подпевал буржуазии, нагло клевещущих на нашу
партию, на Владимира Ильича Ленина, и призываю всех,
кто честно хочет служить народу и революции, всех, кто
не согласен с позорной резолюцией социал-предателей,
покинуть этот зал...
Непримиримая позиция, занятая Софьей Дерман, была
ненавистной эсеро-меньшевистскому большинству Совета
и казачьим властям Майкопского отдела. Атаман отдела
объявил ее вне закона. И снова, как при царизме, спасаясь
от ареста, Софья Яковлевна едет в Грузию. Туда из
Майкопа ей переслали делегатский мандат Майкопского
Совета, дающий право участия в Кавказском съезде Со¬
ветов.
В меньшевистской Грузии Софья Дерман опять стано¬
вится подпольщицей и умело ведет большевистскую про¬
паганду. В девятнадцатом году она попадает в кутаисскую
тюрьму. После освобождения С. Дерман возвращается на
Северный Кавказ. Работает заведующей женотделом Тер¬
ского областного комитета партии во Владикавказе...
Рядовая славной ленинской гвардии Софья Яковлевна
77

Дерман до последних дней своей жизни все силы отдавала
делу партии, делу коммунистического воспитания молоде¬
жи. Она работала в различных советских органах, выступа¬
ла с публицистическими статьями и стихами в наших жур¬
налах.
Уже будучи неизлечимо больной, прикованной к посте¬
ли, Софья Яковлевна написала свое последнее стихотво¬
рение, славящее великого вождя революции Владимира
Ильича Ленина, родную партию коммунистов. В нем есть
такие строки:
Ильич родной, твой путь тяжел!
Его избрала я сурово.
И через муки он привел
Меня к свободе, к жизни новой.
И вот стою я у конца,
Горжусь дорогою пройденной...
Твоим заветам до конца
Служила, вождь непревзойденный!..

Михаил Константинович
Меньшиков
Г. ЧУЧМАЙ
ЕСТЬ В ТИХОРЕЦКЕ
УЛИЦА
Молодой привокзальный парк... Рабочий клуб... Одна
тихорецкая улица... Все они носят имя Михаила Констан-
тиновича Меньшикова. А в историко-краеведческом музее
города на видном месте расположен портрет широкоплече¬
го мужчины с волевым лицом и пристальным взглядом.
Около него особенно долго задерживаются посетители,
внимательно слушая рассказ экскурсовода о замечатель¬
ной жизни большевика-ленинца.
...Михаил Константинович Меньшиков — по профессии
рабочий-слесарь — был одним из создателей и руководи¬
телей Тихорецкой организации большевиков. Членом со¬
циал-демократической партии стал он в 1903 году, когда
жил в Ростове-на-Дону.
Однако революционной работой Михаил Константино¬
вич начал заниматься несколько раньше. Еще в ноябре
1902 года он активно участвовал в стачке тихорецких
железнодорожников и через несколько месяцев после нее
был схвачен жандармами и заключен в тюрьму. Там вы¬
держал недельную голодовку протеста против издева¬
тельств тюремной администрации. Вместе с другими ста¬
чечниками его сослали в далекую Сибирь, откуда он при¬
ехал в родные края лишь летом 1905 года.
79

В период Декабрьского вооруженного восстания Миха¬
ил Меньшиков — вновь в первой шеренге пролетарских
бойцов. Он принимает участие в революционной борьбе в
Тихорецке, а потом — и в Ростове.
Полиция берет Меньшикова на заметку. А в 1906 го¬
ду он во второй раз попадает под суд и высылается в Си¬
бирь. Оттуда бежит и укрывается от преследования за гра¬
ницей.
Михаилу Константиновичу немного пришлось скитать¬
ся по чужим странам. Подвертывается счастливый слу¬
чай — и он, не колеблясь, с радостью возвращается в Рос¬
сию и, конечно, тут же включается в партийную работу. Да
недолго Меньшиков был на свободе. Не успел он явиться в
Тихорецкую (это произошло летом шестнадцатого года),
как его арестовывают и в третий раз отправляют в далекую
сибирскую ссылку.
Июльские события семнадцатого года в Петрограде за¬
стали Меньшикова в дороге. В Тихорецкой он отыскал
товарищей по партии и вместе с ними начал фактически за¬
ново создавать большевистскую организацию. До этого,
правда, насчитывалось здесь 15 партийцев, но деятель¬
ность их не соответствовала духу революционного времени.
Михаил Константинович своей неутомимостью и напо¬
ристостью внес свежую струю в политическую работу в
массах. Оживилась внутрипартийная жизнь. Стали расти
и ряды членов партии: в октябре их уже было до 300 чело¬
век, не считая сочувствующих.
Быстро повышался авторитет большевиков. Шаг за
шагом они завоевывали на свою сторону трудящиеся мас¬
сы. Им удалось возглавить рабочий комитет железнодо¬
рожных мастерских. Была установлена связь с Централь¬
ным Комитетом РСДРП(б). В работе с массами, в пропа¬
ганде марксистско-ленинских идей коммунисты активно
использовали столичную и местную большевистскую пе¬
чать. Из Москвы, Петрограда и других пролетарских цент¬
ров поступали газеты «Правда» («Рабочий путь»), «Солдат¬
ская правда», «Деревенская беднота» (московские издания),
«Пролетарское дело» (орган фракции большевиков при
Кронштадтском Совете рабочих и солдатских депутатов),
«Наше знамя» (издавалась в Ростове-на-Дону), «Пролета¬
рий» (орган Харьковского партийного комитета), «Звезда»
(Екатеринославский партийный комитет), «Кавказский ра¬
бочий» (выходила в Тифлисе).
80

Вместе с другими кубанскими большевиками Меньши¬
ков в августе семнадцатого года ездил в Пятигорск на
съезд социал-демократических организаций Северного
Кавказа, созванный по инициативе Владикавказского
комитета РСДРП(б). Участник этого съезда П. С. Ковалев,
хорошо знавший Михаила Константиновича, рассказывал
в своих воспоминаниях: «Познакомившись с Меньшико¬
вым, я лично в нем видел одного из преданных делу Ле¬
нина товарища и старался с ним встречаться, заезжая в
Тихорецкую. Держал с ним связь, бывал на его выступле¬
ниях среди рабочих вагоноремонтных мастерских станции
Тихорецкой. Знал и видел, с каким уважением относились
к нему рабочие мастерских».
...17 сентября собрание Тихорецкой большевистской
организации, «в присутствии беспартийных, вынесло реше¬
ние с требованием о немедленном заключении мира, на¬
ционализации земель, предании суду контрреволюционе¬
ров и передачи Советам всей власти на местах. Во время
новых выборов в Тихорецкий Совет рабочих, солдатских
и крестьянских депутатов Меньшиков стал его членом.
Незабываемые дни Октября...
Меньшиков возглавил боевую дружину. Он вошел в
состав военно-революционного комитета, созданного боль¬
шевиками совместно с комитетом 39-й пехотной дивизии.
Благодаря активной деятельности Тихорецкой боль¬
шевистской организации, которой руководил Меньшиков,
были созданы отряды Красной гвардии. Они располага¬
лись в населенных пунктах, а сама Тихорецкая преврати¬
лась в один из важных революционных центров Кубан¬
ской области.
Обстановка была напряженная. Белогвардейцы гото¬
вились в новый поход на Кубань. Она усугублялась еще и
тем, что в то же самое время немецко-гайдамацкие войска
сосредоточенные на Дону и Тамани, пытались выйти на
просторы Кубани и оккупировать ее.
В это тревожное время Тихорецкий Совет и дорожный
комитет Владикавказской железной дороги направили
своих представителей к Владимиру Ильичу Ленину. Ку¬
банцы были приняты вождем пролетарской революции и
получили от него соответствующие указания по основным
проблемам текущего момента, которые легли в основу
программы практических действий местных партийных и
советских органов.
81

Меньшиков работал напряженно и плодотворно. Он хо¬
рошо разбирался в основных вопросах программы боль¬
шевистской партии, верно ориентировался в происходя¬
щих событиях и имел прекрасные ораторские способно¬
сти. Свои знания и опыт он целиком отдавал делу револю¬
ции, был душой и организатором борьбы трудящихся
масс.
В анкете, составленной летом восемнадцатого года по
указанию Наркомата внутренних дел РСФСР о деятель¬
ности Тихорецкого Совета рабочих депутатов, имелся та¬
кой вопрос: «Имя, отчество и фамилия наиболее видных
ответственных и популярных товарищей в вашей мест¬
ности». И вот на первом месте, среди других перечис¬
ленных имен, была названа фамилия Михаила Меньши¬
кова. В той же анкете отмечалось, что он принимает самое
активное участие в местной газете.
В июле восемнадцатого года на Первом Северо-Кав¬
казском партийном съезде Меньшикова избрали членом
Северо-Кавказского краевого комитета РКП(б). На пер¬
вом съезде Советов Меньшиков был избран одним из заме¬
стителей председателя ЦИК Северо-Кавказской Совет¬
ской республики, а на общем собрании екатеринодарских
большевиков введен в состав Екатеринодарского больше¬
вистского горкома партии. Впоследствии Михаил Кон¬
стантинович Меньшиков, пользовавшийся заслуженным
авторитетом среди коммунистов Северного Кавказа, ста¬
новится председателем Северо-Кавказского крайкома
РКП(б). И снова — работа, работа, работа...
Между тем военная обстановка на юге страны резко
ухудшилась. Враг, пока имея превосходство в живой силе
и боевой технике, оккупировал и захватил все ключевые
позиции на Северном Кавказе. 11-я армия начала отсту¬
пать. В эти дни Михаил Меньшиков проявляет незауряд¬
ные организаторские способности по мобилизации рево¬
люционных сил для отпора врагу.
Находясь во Владикавказе, М. Меньшиков со своими
боевыми соратниками принимает активное участие в рабо¬
те Чрезвычайной комиссии. По его инициативе был создан
ревтрибунал Владикавказской железной дороги для рас¬
смотрения дел о саботажниках и провокаторах, которые
оживили свою деятельность в связи с начавшимся отступ¬
лением 11-й армии, задерживали двигавшиеся по желез¬
ной дороге эшелоны с ранеными и больными, вели под¬
82

рывную пропаганду против Советской власти. Контррево¬
люционерам оказывали явную поддержку эсеро-меньше¬
вистские социал-предатели. Они пытались дезорганизо¬
вать армию, подорвать ее моральный и боевой дух. В эти
грозные и трудные для молодой республики Северного
Кавказа дни приходилось работать с удвоенной и утроен¬
ной энергией, быть в гуще масс, давать им ответы на са¬
мые злободневные вопросы.
Выступая перед коммунистами, пламенный трибун-
большевик Михаил Константинович Меньшиков говорил:
— Надо обратить серьезное внимание на работу в
армии. Работать там, где решается судьба революции...
Нужно отдать все силы для борьбы с Деникиным...
В конце января девятнадцатого года деникинцы по¬
дошли к Владикавказу. Красные воинские части были
готовы к эвакуации города. Но здесь возникла одна боль¬
шая проблема: было много раненых и больных сыпным
тифом.
Болезнь не обошла и Меньшикова. Сыпной тиф и вос¬
паление легких свалили его в постель. Об этом узнал
Григорий Константинович Орджоникидзе.
В тот день в вагоне Чрезвычайного комиссара собра¬
лись руководящие работники, чтобы обсудить создавшееся
положение. В начале совещания Серго спросил всех:
— Как быть с больным Меньшиковым?... Меньшиков
тяжело болен. Ехать с нами в горы не может. Во Влади¬
кавказе надо найти надежную квартиру и там укрыть его.
Мы подвергаем серьезному риску нашего дорогого и пре¬
красного товарища, которого в городе хорошо знают...
Но у нас нет другого выхода. Город еще продержится
дня два...
Присутствующие согласились с таким предложением.
По распоряжению Орджоникидзе был выделен специаль¬
ный автомобиль, на котором перевезли Михаила Констан¬
тиновича на квартиру знакомого опытного врача. Осмот¬
рев больного, он объявил свое заключение: состояние —
безнадежное. Тогда Меньшикова переправили в Моло¬
канскую слободу — в квартиру Павла и Дарьи Алешеч¬
киных. Сюда еще трижды наведывался врач. Десять дней
шла борьба за жизнь Михаила Константиновича. Одна¬
ко болезнь, к несчастью, победить не удалось...
Память о герое революции, отдавшем свою жизнь за
народное дело, навсегда останется в сердцах людей,
83

В историко-краеведческом музее Тихорецка собраны бо¬
гатые материалы о жизни славного большевика. С инте¬
ресом изучают их посетители.
Однажды работники музея пригласили горожан в ра¬
бочий клуб имени М. Меньшикова на вечер, посвящен¬
ный памяти замечательного революционера. Своими
воспоминаниями поделились старые большевики, лично
знавшие Михаила Константиновича. С волнением выслу¬
шали собравшиеся рассказ приемной дочери Меньшико¬
ва — Елены Дмитриевны, который был дополнен ее му¬
жем— старым коммунистом Ковтуном. Ветераны трех
революций поведали людям о героическом пути отважно¬
го большевика-ленинца Михаила Меньшикова.
Бережно хранят тихоречане память об этом удиви¬
тельном человеке. Ведь значительная часть его жизни и
борьбы прошла в их родном городе.

Михаил Иванович
Бармин
В. ГОЛЯНОВ
В ДОРОГОМ СЕРДЦУ
ГОРОДЕ
Горы, покрытые хвойным лесом, громоздились вокруг.
По их скатам пролегала извилистая дорога. Она то вне¬
запно поднималась ввысь, то стремительно сбегала под
уклон. По ней катилась пролетка, запряженная усталыми
лошадьми. Полицейский, восседавший в небрежной позе
позади кучера, то и дело толкал его в спину тяжелой ру¬
кой: «Торопись!..»
Кучер лихо хлопал кнутом, лошади, пробежав метров
тридцать, снова шли понурым шагом. Путь был нелег¬
ким — ехали из Геленджика. С трудом взобрались на Ми¬
хайловский перевал и вот только-только миновали село
Береговое.
Богатством красок наделила природа Черноморское
побережье. Кругом — зелень, в долине над бурной речуш¬
кой — деревья, отягченные плодами. Но не до красот по¬
лицейскому приставу Новороссийского округа. Довольно
щекотливое задание, как казалось ему, поручило началь¬
ство... Выпутаться бы из него!..
Примерно в 12 верстах от Берегового в стороне от
пыльного тракта показалась двухэтажная постройка.
Сквозь густую листву деревьев мелькнули резные окна,
голубые наличники, веранда, переплетенная виноградны¬
ми лозами. То была дача генерал-майора Голованова.
85

Пристав остановил пролетку. Одернул мундир и на цы¬
почках пошел по песчаной дорожке.
Обитатели дачи, видимо, давно проснулись. Слышался
звонкий девичий смех, вторили ему солидные мужские
голоса. Полицейский в нерешительности остановился,
когда в глубине сада рассмотрел коренастого пожилого
плотного человека в штатском платье. Выправка, вся фи¬
гура, стройная и подтянутая, выдавали в нем кадрового
военного.
У стола, уютно разместившегося под яблоней, хлопо¬
тала девушка лет двадцати трех. Тоненькая, нежная («Ко¬
нечно, из благородных»,— решил полицейский). Лицо ее
сияло красотой, удивительно выразительными и, хотя де¬
вушка сейчас смеялась, печальными глазами.
Мужчину, который сидел чуть боком к приставу,
трудно разглядеть. Худощав, лицо заросло рыжеватой
щетиной. Он то и дело снимал пенсне, протирал его, не
спешил вступать в беседу.
Потоптавшись на месте, полицейский подошел ближе,
кашлянул. Первой его заметила девушка.
— К вам, наверное, Петр Иванович.
Пожилой мужчина — генерал-майор Голованов — по
праву хозяина и начал разговор с прибывшим. Он вежли¬
во обратился к полицейскому:
— Прошу, голубчик, выкладывай, что у тебя...
Пристав замялся.
— Разрешите, ваше высокопревосходительство... на
минутку вас. Весьма важно... весьма ответственно...
Генерал развел руками, добродушно улыбнулся и
вместе с собеседником отошел на несколько шагов в сто¬
рону. Покопавшись в нагрудном кармане, пристав извлек
сложенную вчетверо бумагу и, прежде чем передать ее
Голованову, спросил с сомнением:
— У вас ли на даче проживают Бармин Михаил
Иванович и Зенкевич Зоя Александровна, учителя екате¬
ринодарских учебных заведений?
— Да, уважаемый, конечно... Вот они рядом, за
столом...
Пристав, сделав испуганные глаза, наклонился почти
к самому уху генерала:
— Позволю доложить, ваше высокопревосходитель¬
ство, социалисты они... У меня ордер на обыск,— и протя¬
нул бумагу хозяину дачи.
86

Слова пристава произвели на генерала впечатление.
Это было заметно хотя бы по тому, с какой поспешностью
отыскивал он свои очки, чтобы прочитать ордер.
«Всем обнаруженным по обыску бесцензурным изда¬
ниям, всей без исключения переписки...— значилось в бу¬
маге,— запрещенным к хранению или могущим свиде¬
тельствовать о преступности или неблагонадежности обыс¬
киваемого лица, должна быть составлена опись...»
Голованов был человеком довольно демократических
убеждений, так во всяком случае считали в штабах, где
служил Петр Иванович. Он снисходительно смотрел на
социалистов, считая, что их деятельность в условиях ны¬
нешнего режима — пустая возня.
«Черт возьми, можно ли подумать, что эта девчонка —
Зойка Зенкевич — революционерка? Отец ее — дворянин,
добрый старый знакомый... Хотя есть в ней что-то особен¬
ное, не от мира сего... А муж ее — Бармин — этот опреде¬
ленно социалист. Но Зоя, Зоя?» — И генерал вдруг отчет¬
ливо вспомнил, как недавно с необъяснимым восторгом,
с убежденностью в правоте того, что говорит, она доказы¬
вала ему, постаревшему генералу, необходимость уста¬
новления демократической республики в стране, необхо¬
димость свободы слова, печати... Как ратовала за эманси¬
пацию женщин. Голованов лишь подивился: откуда это
у нее? Подивился и половину сказанного пропустил мимо
ушей. А теперь вспомнил...
Генерал не кричал, не выгонял своих постояльцев и
после того, как пристав обнаружил несколько номеров га¬
зет «Путь правды», «Трудовая правда» и «Наша рабочая
газета». Голованов замкнулся и, хмурясь, следил, как
понятые подписывали протокол обыска, как пристав, ко¬
зырнув ему, попросил разрешения удалиться.
Голованова удивило, что ни Бармин, ни Зоя не приня¬
ли очень близко к сердцу случившегося. Напротив, они
пересмеивались, по-прежнему горячо спорили между
собой.
— Видите ли, Петр Иванович, мы считаем, что можем
пользоваться литературой, которая нравится нам, глубоко
отражает наши идейные убеждения...
— Хорошо, хорошо... не спорю. Только ведь газеты
эти запрещены правительством,— отвечал генерал Михаи¬
лу Ивановичу.
— Запрещены потому, что в стране нет ни свободы
87

слова, ни свободы печати. А ведь это произвол, господин
генерал...
Голованов с досадой стал отмахиваться: в такие кра¬
мольные разговоры он не хотел впутываться, хотя и счи¬
тал себя человеком демократичным. Он не знал, что дочь
его знакомого — Зоя Зенкевич — уже в то время была
видной правдисткой, а Михаил Бармин являлся одним
из руководителей комитета Екатеринодарской больше¬
вистской организации.
Генералу, конечно, не хотелось, чтобы эти люди впредь
оставались у него на даче. И он подыскивал выражения
помягче, чтобы обосновать мотивы отказа. Подыскивал
долго и мучительно. Его опередили. Зоя сказала, что
ночью уедут в Геленджик, ведь они все понимают... Оста¬
ваться здесь не следует. Голованов так обрадовался, что
не увидеть этого было просто невозможно.
К вечеру возле дачи наготове стоял барский фаэтон,
запряженный сытыми лошадьми. Петр Иванович вышел
на крыльцо, чтобы любезно проститься с гостями. Он да¬
же поцеловал Зою, а Бармину дружелюбно пожал руку.
Гости не спешили сесть в пролетку. Зоя, о чем-то переки¬
нувшись с Барминым двумя-тремя фразами, попросила
Голованова пройти к нему в кабинет...
Скоро они вышли из дома. Генерал казался растерян¬
ным, старчески покашливал... Он помогал нести две стоп¬
ки книг и большой сверток газет. Все это, в том числе
и лежащие сверху произведения В. И. Ленина, хранилось
в кабинете Голованова, где полицейский делать обыск не
рискнул. Минуту спустя Зоя сказала хозяину дачи и об
этом, и тут он здорово перетрусил: поскорее убрать эту
пороховую бочку, избавиться от неблагонадежных по¬
стояльцев. Теперь он ничуть не сомневался: Зоя Зенке¬
вич — подлинная социалистка...
В дворянской семье родилась и воспитывалась Зоя.
Отец ее — ветеринарный врач. Мать — высокообразован¬
ная, одаренная женщина. Учиться в гимназии девочка на¬
чала в Твери, а закончила ее с золотой медалью в Орен¬
бурге. В старших классах принимала участие в юноше¬
ских социал-демократических кружках.
Около шести лет училась она на историко-философ¬
ском факультете Московских высших женских курсов.
Уже в те годы, хотя о большевиках имела слабое представ¬
ление, Зоя стала, проявлять интерес к вопросам классовой
88

борьбы. Помогли ей в этом Пречистенские курсы, где
учились рабочие и она преподавала им литературу.
Зоя Александровна видела, с какой жадностью тянул¬
ся простой люд к сочинениям Пушкина, Лермонтова, Чер¬
нышевского, Белинского. В августе 1912 года, окончив
Московские высшие женские курсы, Зоя поступила пре¬
подавательницей во Вторую женскую гимназию Екатери¬
нодара. Тогда у нее появились собственные взгляды на
жизнь, на борьбу рабочих с царизмом. Правда, никаких
связей с местной организацией большевиков у нее не име¬
лось, но она искала людей, которые дали бы ей ответ на
десятки, сотни неразрешенных вопросов.
Каждое воскресенье она и здесь, в Екатеринодаре, зна¬
комила рабочих с литературой. Школа называлась вос¬
кресной и умело использовалась большевиками-подполь¬
щиками для пропагандистской работы. Слушателем в
группе Зенкевич оказалась и Паня Вишнякова.
Зою Александровну уважали, даже больше того —
любили, восторженно слушали, как читала она стихи,
наизусть рассказывала целые главы из книг любимых
писателей. Говорила она страстно, умела зажечь сердца
людей.
«Эта девушка должна быть вместе с нами»,— так по¬
думал Михаил Иванович Бармин, посетивший как-то за¬
нятия Зои Зенкевич. И она обратила внимание на строго¬
го, худощавого человека, болезненного на вид, но,-очевид¬
но, решительного и мужественного. Поглаживая рукой
непослушный и жесткий ежик рыжеватых волос, то и де¬
ло протирая платочком пенсне, Михаил Иванович все
больше увлекался рассказами молоденькой учительницы.
Не раз и не два посетил Бармин уроки Зои Зенкевич,
прежде чем поздним кубанским вечером впервые прово¬
дил ее домой.
II когда они шли по темным улочкам, слабо освещен¬
ным газовыми фонарями, Зоя попросила Михаила Ивано¬
вича рассказать о себе. Он преподавал в женской частной
гимназии. Это потом узнала Зоя, что Бармин вступил в
социал-демократическую партию в 1903 году, накануне
первой русской революции.
Постоянно, с соблюдением такта, давал Михаил Ива¬
нович Зое уроки марксизма. Она постепенно становилась
его единомышленницей, твердо решив посвятить свою
жизнь борьбе за народное счастье.
89

Знакомство с видными революционерами Кубани
Паней Вишняковой, Яном Полуяном, Иосифом Янков¬
ским произвело на Зою неизгладимое впечатление. Ее
восхищала их стойкость, их преданность делу большевист¬
ской партии. С 1914 года молодая учительница выполня¬
ет первые партийные задания. Она — распространитель
ленинской газеты «Правда». Это опасное дело, тем более
что местная полиция взяла ее и Бармина на учет.
Началась первая мировая война. Екатеринодарские
большевики организовали антивоенные выступления. Они
призывали рабочих и казацкую бедноту к борьбе против
империалистической бойни. Подпольщики развернули аги¬
тацию среди рабочих города и области.
Зоя Зенкевич однажды получила номер газеты «Со¬
циал-демократ», в котором были напечатаны материалы
Циммервальдской конференции, в том числе и резолюция
Циммервальдской левой. Чтение их помогло Зое Алек¬
сандровне глубоко разобраться в происходящих событиях,
вооружило ее ленинским учением об империализме...
Вместе с товарищами по борьбе Зенкевич распространяет
среди рабочих нелегальную литературу, расклеивает
листовки, выступает на подпольных собраниях и митингах.
День за днем закалялся ее характер, крепло политиче¬
ское сознание. Она уже не могла жить без «Правды»,
без ленинских трудов, которые читала ночами, с жадно¬
стью поглощая каждое слово. Читала вместе с Барминым,
который разъяснял ей многие непонятные вопросы, давал
ясные толкования сущности диктатуры пролетариата,
теории социалистической революции.
Молодых людей связывала не только революционная
деятельность, постоянная опасность быть схваченными
царскими агентами. В совместной работе родилась боль¬
шая любовь.
Михаил и Зоя поженились. Им часто приходилось рас¬
ставаться. Но разлука еще сильнее сближала сердца.
Май шестнадцатого года для Зои Зенкевич был особен¬
ным. В этот период ее принимают в члены РСДРП...
9 августа Бармин сообщил жене об арестах среди боль¬
шевиков. Схвачены, без суда и следствия осуждены и со¬
сланы в отдаленные места царской империи П. Вишняко¬
ва, К. Соловьев, А. Худанин и многие другие преданные
делу революции товарищи. Михаил и Зоя на этот раз из¬
бежали тюремных застенков.
90

Аресты многих видных большевиков привели к ослаб¬
лению руководящего партийного центра. Подпольщики
вынуждены были избрать новый состав Екатеринодарско¬
го комитета партии. Впервые в него вошла и Зоя Зенке¬
вич. Такое доверие окрылило ее, и она еще более самоот¬
верженно выполняет порученную ей работу, чаще общает¬
ся с рабочими города. Особенно хорошо узнали Зою
Александровну рабочие завода «Саломас», труженицы
табачной фабрики и многие жители Дубинки.
Незаметно подошел семнадцатый год. И вдруг оше¬
ломляющая новость — в Петрограде революция!
Екатеринодарские большевики выходят из подполья и
широко развертывают работу в массах. Всей их деятель¬
ностью по-прежнему умело руководит видный марксист-
ленинец Михаил Бармин.
Михаил Иванович продолжает поддерживать непре¬
рывную связь с Центральным Комитетом РСДРП, получа¬
ет партийную литературу. С огромной работой справля¬
ется энергично, с необыкновенным молодым задором. Од¬
нако совсем немногие, и в особенности Зоя, знали, каких
усилий это стоило Бармину: тяжелая болезнь с каждым
днем подтачивала его здоровье.
В марте—апреле из ссылки возвратились опытные ре¬
волюционеры П. Вишнякова, Г. Седин, Ян Полуян, И. Ян¬
ковский. Екатеринодарский комитет партии в еще боль¬
ших масштабах развертывает активную деятельность в
Совете рабочих и солдатских депутатов, где была создана
большевистская фракция из 20 человек. Зоя Зенкевич,
будучи членом постоянного областного комитета, плодо¬
творно трудится в редколлегии журнала «Прикубанские
степи».
Все новые и новые партийные поручения... Создание
профессиональных союзов домашних работниц и ресто¬
ранных служащих... Агитационные выступления на табач¬
ной фабрике Бедросова... Все это ложится на плечи моло¬
дой, но уже довольно опытной революционерки.
На смену испытанному в борьбе боевому журналу
«Прикубанские степи», на основе решения Екатеринодар-
ского партийного комитета, приходит большевистская га¬
зета «Прикубанская правда». Газету делает редколлегия,
в которую входят 3. А. Зенкевич и М. И. Бармин.
Газета опирается на политическую и моральную под¬
держку рабочих. Зенкевич полностью отдается журналист¬
91

ской деятельности. Ведь газета должна сыграть немалую
роль в идейном сплочении партийных комитетов и ячеек,
должна готовить рабочих, трудовых казаков к социалисти¬
ческой революции. Страстные публицистические кор¬
респонденции пишут Бармин и Зенкевич.
Высокую оценку газете кубанских большевиков дала в
этот период ленинская «Правда». Она отметила, что «При¬
кубанская правда» стоит на той же позиции, что и «Прав¬
да» петроградская.
...Июльские события в Петрограде. Расстрел мирной
демонстрации питерских рабочих. Контрреволюция Кубани
и Черноморья на это отвечает усиленным разгулом реак¬
ции и террора.
Белогвардейцы учиняют разгром редакции «Прику¬
банской правды». Зоя Александровна и несколько сотруд¬
ников газеты, буквально час назад вернувшиеся с коррес¬
понденциями рабочих, подвергаются аресту. Зенкевич
презрительно бросает черносотенцам:
— Палачи! Свободу нашу не задушите!..
Недолго продержали в тюрьме Зою Зенкевич и ее то¬
варищей. Рабочие Екатеринодара, любившие свою газету,
ее сотрудников, потребовали освобождения арестованных,
угрожая в противном случае забастовкой. Большевиков-
журналистов немедленно выпустили на свободу.
...Грянул Великий Октябрь. Это радостное событие за¬
стало Михаила Бармина и Зою Зенкевич в Туле. И они
оба с рвением берутся за дело.
Мирные дни длились недолго. Контрреволюция развяза¬
ла гражданскую войну. Пришлось взяться за оружие, что¬
бы защитить завоевания Октября. Михаил Бармин и Зоя
Зенкевич идут на фронт. Зоя Зенкевич, находясь в красно¬
армейских частях, сражалась с белыми под Царицыном
и Ростовом, Луганском и Таганрогом. В одном из боев
была захвачена в плен на разъезде Суровикино (под Цари¬
цыном). Чудом спаслась Зоя из застенков в Нижне-Гир¬
ской. Темной ночью бежала она с товарищами на север.
Добралась до Тулы, к родным. Приехавший вскоре туда
Михаил Иванович не мог поверить своему счастью: люби¬
мая снова рядом!
В Туле они жили до конца двадцатого года. Михаилу
Ивановичу становилось все хуже и хуже. Врачи посовето¬
вали ему переехать на юг. Так они и сделали. Снова Бар¬
92

мин и Зенкевич в дорогом сердцу городе. Только теперь
он носил другое имя — Краснодар.
Михаил Иванович лечится. А Зоя Александровна ра¬
ботает в совете профсоюзов. Но осенью 1921 года ее
постигло непоправимое горе: скончался Михаил Ивано¬
вич — любимый человек, боевой соратник по партии.
Зою Александровну отзывают в Москву. Она около
двух лет трудится в отделе работниц ЦК РКП(б). Затем —
любимая журналистская деятельность. З. Зенкевич — за¬
меститель ответственного редактора «Крестьянки», ре¬
дактор Госполитиздата. Ныне она персональный пенсио¬
нер, живет в подмосковном поселке Переделкино.
Жизнь замечательных кубанских революционеров
Михаила Ивановича Бармина и Зои Александровны Зен¬
кевич прекрасна, словно песня — бунтарская, неистовая,
яркая. И хочется, чтобы каждый знал их имена и хранил
в своем сердце.

Семен Пантелеевич
Фастовец
А. ПАВЛОВ
ПЕРВЫЙ ПРЕДСЕДАТЕЛЬ
В большой казачьей станице Тихорецкой власть при¬
надлежала богатому атаману Фастовцу. Надменный и за
носчивый, он не терпел возражений, любил лишь покор¬
ность и раболепие перед ним, верным слугой царского
трона.
У атамана было обширное родство. В станице жили его
братья, сестры, свояки, кумовья, зятья, племяши.
— У меня поддержка крепкая,— хвастался он в
станичном правлении, когда приезжало высшее началь¬
ство.
Зажиточное хозяйство имел и его младший брат Пан¬
телей. Своему сыну Семену младший Фастовец стремил¬
ся дать хорошее образование в надежде, что тот сделает
блестящую карьеру.
— Ты мой наследник,— часто говорил он сыну.— Со
временем, глядишь, на высокую должность взойдешь.
Можно и по казачьей части — атаманом станицы на место
дяди.
Но чем прилежнее учился Семен, тем больше разоча¬
ровывался в своих мечтах его отец. Умный, пытливый
юноша не обнаруживал никакого почтения к обветшавшим
казачьим обычаям и царским законам.
Слишком резко бросалась ему в глаза суровая правда
94

жизни, чтобы не замечать несправедливых буржуазно¬
помещичьих порядков. Кто беден, но честен, того сильные
мира сего не считали людьми, а кто порочен, но богат,
тот процветал, и его «добродетели» превозносились с цер¬
ковных амвонов.
Тунеядцы всех мастей обогащались за счет жестокой
эксплуатации трудового человека. Все это видел Семен
Фастовец в своей родной станице, в городе, когда учился
в гимназии, на военной службе, откуда возвратился убеж¬
денным противником старого строя.
Потому и разошлись его пути с дядей и отцом. Однаж¬
ды у Фастовцев произошел жаркий семейный спор. Тут
находился и дядя-атаман.
— Нахватался в городах от голытьбы мудрости! —
гремел на весь дом гневный голос станичного воротилы.—
Весь наш род позоришь своими поблажками батракам.
Семен терпеливо слушал, а потом спокойно сказал:
— Придет время, и все, что создал трудовой народ,
будет принадлежать ему, а не вам, захребетникам...
После такой откровенной схватки Семену Фастовцу
оставалось одно: уехать из станицы. И он вскоре уехал.
Учительствовал в станице Афипской, затем стал почтовым
работником. Он еще ближе сошелся с тружениками, под¬
держивая их сторону во всех конфликтах с богатеями. Он
уже тогда словом и делом поддерживал большевиков. А
когда свершилась Октябрьская революция, Семен Фасто¬
вец навсегда связал свою жизнь с великой ленинской пар¬
тией.
В Тихорецкую Семен возвратился в дни, когда там, как
и повсюду на Кубани, вскипала волна человеческих стра¬
стей, разбуженных Октябрьской бурей, происходила ост¬
рая размежевка классовых сил.
— Нашего полку прибыло! — радостно приветствова¬
ли его знакомые фронтовики, возвратившиеся в станицу.
Среди них особенно выделялись кузнец Ефрем Дрово¬
возов и каменщик Федор Федосеев. И тот, и другой пови¬
дали свет. Федосеев служил в Иркутске и Бодайбо, где
ссыльные революционеры приобщили его к идеям боль¬
шевизма. На фронте он окончательно уверовал в их пра¬
воту. Вернувшись на родину, он устроился на работу в
Тихорецких железнодорожных мастерских. А потом пере¬
брался в станицу, где жила его жена со своими родителями.
95

Словом, у бывшего учителя и почтового работника
нашлось много верных друзей. По их требованию было
распущено старое станичное правление. Но, когда зашла
речь о выборах Совета рабочих, крестьянских и казачьих
депутатов, местные богатеи оказали яростное сопротивле¬
ние, склонив на свою сторону часть неустойчивых станич¬
ников.
— В Екатеринодаре еще нет Совета, а вы его нам
навязываете! — хрипло, с озлоблением орали толстосумы
и их подпевалы.
Два дня длилась сходка. Кто за Совет — тем предла¬
галось отойти налево, кто за атамана — направо. Взбудо¬
раженное море людей шумным приливом колыхалось на
станичной площади, образуя все более мощный поток там,
где собиралась беднота. Видя, что перевес складывается
не в их пользу, зажиточные спешили спутать и смешать
ряды, вливаясь в них вместе с общей массой. Начиналось
все сначала.
— Батюшки-светы, что деется-то! — крестилась то
одна, то другая старуха, стоя поодаль от столь необычного
зрелища.
Наконец, основательно поустав, наиболее упрямые ста¬
ли вести себя спокойнее. Слово взял Федор Федосеев.
— Граждане станичники! — обратился он к сходке.—
Разъясняю вам: у нас будет атаман — только наш, совет¬
ский, председатель по должности. Мы предлагаем избрать
всем вам хорошо известного Семена Пантелеевича Фастов¬
ца. Он и грамоте обучен, и за народ крепко стоит.
Послышался одобрительный гул голосов, и в нем на¬
конец окончательно потонули резкие выкрики недругов
Советской власти. Сходка проголосовала за Совет, за
избрание его председателем Семена Пантелеевича. Он
стоял тут же, в группе своих единомышленников.
Вот и сменил он своего дядю, но совсем не так, как ду¬
малось его отцу. Настоящий вожак трудового казачества
и иногородней бедноты, Семен Фастовец без промедления
приступил к своим нелегким обязанностям. Вопросом воп¬
росов был передел земли. Приближалась весна. Требо¬
валось произвести обмер и перераспределение пахотных
участков и выгонов, дать неимущим возможность трудить¬
ся на своем поле, на самих себя, а не на тунеядцев. Свое
поле! У сотен бедняков эти два слова были тогда на устах,
заставляли чаще биться сердца, вселяя в них уверенность
96

и надежды. Фастовец знал о чаяниях трудового люда и де¬
лал все возможное, чтобы он быстрее воспользовался пло¬
дами своих завоеваний.
...Первый Кубанский областной съезд Советов прохо¬
дил в феврале восемнадцатого года в предпосевное время.
И хотя Семен Пантелеевич не являлся его делегатом —
он прекрасно знал все, что решалось на съезде. Он хоро¬
шо использовал прежний опыт связиста. Из Совета, обос¬
новавшегося в здании бывшего станичного правления, или
с почты, находившейся напротив через улицу, он созвани¬
вался по телефону с рабочим поселком Тихорецким или
даже с Армавиром, где работал съезд, и, переговорив с вер¬
ными товарищами, получал обстоятельную информацию.
В один из таких дней, как всегда занятый множест¬
вом неотложных дел и забот, Фастовец собрал актив Со¬
вета. Выждав, пока утихнет гомон, объявил новость:
— Будем создавать земельный комитет. Так постано¬
вил съезд. Пока я вкратце могу обрисовать его задачи.
И он начал говорить — ярко, вдохновенно. Этот чело¬
век, прошедший большую жизненную школу, начитанный
и эрудированный, умел зажечь в людях ответный огонь.
Словно давно ожидаемую чудесную сказку, слушали они
его рассказ о том, что теперь уже и на Кубани узаконен
учет и передача в руки бедноты всех помещичьих, частно¬
владельческих, казенных, войсковых, церковных и мона¬
стырских земель, инвентаря и построек, находящихся в
пользовании крупных землевладельцев.
— Только земли трудового казачества и трудового
крестьянства,— разъяснял он,— остаются за их владель¬
цами по установленным трудовым нормам.
Среди присутствовавших находились две-три моло¬
дые женщины. Одна из них — самая энергичная и смелая
батрачка Надежда Букина счастливым звонким голосом
воскликнула:
— Мы, Семен Пантелеевич, этого часа ждали всю
жизнь!
— Правильно, Надя! — поддержали ее станичники.
Председатель тепло улыбнулся, а потом продолжал:
— Но борьба предстоит нелегкая. Наши станичные
куркули за землю зубами будут держаться. Подготовьтесь
к бою, друзья! Для этого я вас и собрал.
Наконец пришел день, когда можно было начать на¬
турный обмер земель. Фастовец сидел в Совете и что-то
4 Герои Октября
97

писал. В это время в комнату влетела взволнованная и
чем-то огорченная Надежда Букина.
— Семен Пантелеевич! — чуть не плача воскликнула
она.— Кулаки спаивают землемеров. Самогон ведрами
выставили.
— У кого такой пир?
— У Дейкиных да еще в каком-то доме.
Фастовец на секунду задумался. «А ведь предполагал
о таком возможном шаге со стороны кулаков, но забыл
предупредить товарищей, — мысленно укорил он себя.—
Теперь надо принимать срочные меры». Вслух же он ска¬
зал Букиной:
— Спасибо, что предупредила. Ничего, верю, и с этой
бедой справимся.
Спустя несколько минут Фастовец ехал на линейке к
окраине станицы, где возвышался большой кирпичный
дом Степана Дейкина — угрюмого казачины, имевшего в
станичном юрту двести десятин земли. «Развеселился,—
с иронией и презрением подумал Фастовец,— даже само¬
гона не жалеет: лишь бы ублажить нужных людей и сохра¬
нить надел на лучших землях».
Хозяин хмуро встретил незваного гостя. На время
утихло все застолье. Председатель, откинув полы шинели
и заложив руки в карманы френча, тоном приказа обра¬
тился к порученцам земельного комитета, пришедшим в
смущение и замешательство:
— Немедленно явитесь в Совет, разговор состоится
там. Иначе вместе с выпивкой у вас останется здесь и со¬
весть. А она нам нужна для революции.
Дейкин исподлобья ненавидящими глазами смотрел
на председателя.
— Ну и времена, даже дома покоя не дают,— проце¬
дил он сквозь зубы.
Его жена, куда более острая на язык, запричитала:
— А что тут плохого? Завтра у людей большая рабо¬
та, вот мы и угощаем.
— Нам известно ваше бескорыстие,— с многозначи¬
тельным ударением на последнем слове коротко ответил
Фастовец.— Собирайтесь, ждать некогда,— сказал он,
уже обращаясь к сидящим за столом трем мужчинам, еще
не успевшим захмелеть.
Точно таким же путем председателю удалось увести
двух землемеров от кулака Мясоеда, который тоже пытал¬
98

ся угощением купить в свою пользу их покладистость при
обмере земельных угодий. С провинившимися Фастовен
вел долгий разговор, раскрывал им суть и значение по¬
литики большевиков в аграрном вопросе, всю сложность
его решения.
В последующие дни не менее двадцати землемеров за¬
шагало в степи с саженями в руках. А следом за ними шли
толпы станичников, горячо и заинтересованно обсуждая,
что и как будет теперь с землей-кормилицей при новой
власти.
...Однажды к председателю пришел в рваном некази¬
стом полушубке станичный новосел, приехавший сюда от¬
куда-то из-под Курска или с Рязанщины. Года три или че¬
тыре он батрачил у местного кулака, живя впроголодь со
своей многочисленной семьей. Крестьянин нерешительно
переминался с ноги на ногу.
— Слушаю вас, товарищ,— приветливо сказал Фа¬
стовец.
— Кубыть и грех жаловаться,— почти шепотом про¬
изнес пришелец.— Но и терпежу никакого не стало,—
уже смелее закончил он.
— А в чем дело?
— Да поп Леонид вчистую обирает,— переведя дух,
выпалил мужик.— Хоть бы разбирал, у кого можно про¬
сить, а у кого — нельзя.
Оказывается, местный батюшка, особенно перед боль¬
шими церковными праздниками, взял себе за правило
объезжать на своей таратайке станичную паству и без
зазрения совести вымогать «дары».
Так было и на этот раз. Зима только началась, у му¬
жика в сусеке муки внатруску, а тут — отдавай последнее.
Поп Леонид не верил словам мужика, ему выкладывай
дар.
Фастовец пригласил священника на беседу. Еще не
старый, крепкий мужчина в черной рясе, украшенной
серебряным крестом на груди, явился в Совет с откровен¬
ным желанием дать бой «антихристову племени», ниспро¬
вергавшему, как он считал, законы божьи. Тридцатичеты¬
рехлетнего председателя и его зажиточную родню поп
хорошо знал и поэтому решил, помимо всего, укорить Фа¬
стовца в вероотступничестве и непочтении к отцу и дяде.
Но председатель не позволил священнику спекулиро¬
вать на его родственных взаимоотношениях.
4*
99

— Подумайте о своем собственном поведении,— ска¬
зал он,— вы проповедуете любовь к ближнему, но не за¬
мечаете нищеты бедняков. И еще хуже — одурманиваете
их ядом религии.
— Это вы зря, Семен Пантелеевич,— пытался возра¬
зить поп.— Мы, священники, несем людям свет и утеше¬
ние.
На бледном лице Фастовца, оттененном небольшой чер¬
ной бородкой и тонкими усами, появилась усмешка.
— По части приношений у вас каноны в свою поль¬
зу,— отпарировал он доводы человека в рясе.— Не вы их
делаете людям, а они — вам, по вашим же домогательст¬
вам.
Бывший учитель мог бы долго дискутировать с попом.
Но не для дискуссий и споров вызвал председатель в Со¬
вет этого представителя уходящего старого мира. И встав
из-за стола, Семен Пантелеевич решительно потребовал:
— Вы знаете, что декретом Советской власти церковь
отделена от государства. Мы запрещаем вам вне храма
принимать какие-либо дары от верующих и совершать по¬
ездки по станице с этой целью...
Аудиенция была закончена. Обескураженный поп
ушел восвояси.
Новая жизнь налаживалась, ставя перед Советом серь¬
езные проблемы. И приходилось ими заниматься много и
кропотливо. Станица не желала отставать от города. Она
стремилась шагать в ногу с пролетарским рабочим по¬
селком, расположенным по соседству, в каких-нибудь пя¬
ти— семи километрах. И это понятно. Там, в поселке, на
железнодорожном узле, подобрался сильный большевист¬
ский авангард. Во главе ревкома железнодорожной стан¬
ции Тихорецкая стоял деятельный и энергичный коммунист
Михаил Меньшиков, человек, познавший тюрьмы и ссылки
и, как рассказывают ветераны, встречавшийся в эмиграции
с Владимиром Ильичем Лениным. Это он, Меньшиков,
вскоре после победы Октября послал к Ильичу своих пред¬
ставителей Дмитрия Вялова и Федота Безгузова с тем.
чтобы Советское правительство выделило средства на
приобретение оружия для красногвардейского формиро
вания. А для подкрепления молодой Республики со своей
стороны направил в столицу ценности, изъятые у буржуа¬
зии, бежавшей из центра страны и пытавшейся провезти
на юг награбленное добро.
100

В самом начале восемнадцатого года, когда в Екатери¬
нодаре контрреволюция развернула открытое преследо¬
вание большевиков, на станцию Тихорецкая приехал ека¬
теринодарский большевик Митрофан Седин. Он сразу же
включился в работу, стал первым редактором тихорецкой
газеты «Рабочий и солдат».
Семен Фастовец близко сошелся с этими замечатель¬
ными людьми. Настоящую опору нашли в нем вожаки ти¬
хорецких пролетариев.
— В смычке города и деревни — наша сила,— часто
говорил Меньшиков.— Так учит нас Владимир Ильич
Ленин. И тебе, Семен Пантелеевич, вместе с партийной
ячейкой и ревкомом нужно превратить станицу в форпост
Советской власти в нашей округе.
Председатель станичного Совета трудился на своем
посту не жалея сил. Особенно деятельное участие прини¬
мал он в руководстве красногвардейскими отрядами, ко¬
торые готовились к походу на Екатеринодар. Как набат,
звучало тогда со страниц «Рабочего и солдата» обращение
к гражданам, подписанное от имени Тихорецкого военно
революционного комитета Михаилом Меньшиковым:
«Товарищи рабочие, солдаты, крестьяне и казаки! Не
поддавайтесь на провокацию. В ваших руках кровью до¬
бытая свобода. Крепче держитесь за Советы рабочих, сол¬
датских, крестьянских и казачьих депутатов. Это ваши
органы управления, это ваша власть».
Фастовец разъяснял станичникам смысл этого обраще¬
ния, убеждал бывших фронтовиков вступать в красногвар¬
дейские отряды. Одними из первых он проводил в отряд
двух братьев — двух Иванов Украинских, старший из
которых впоследствии стал командиром полка и сложил
свою голову в Белоруссии в боях с бандами Булак-Булахо¬
вича.
Наступление на Екатеринодар развивалось успешно.
Как-то, возвратившись от Меньшикова и Седина, Семен
Пантелеевич привез в станицу радостную весть:
— Красные войска заняли Выселки, стремительно
продвигаются вперед вдоль железнодорожной ветки. О на¬
шем пополнении командиры отзываются хорошо.
А спустя полмесяца над Екатеринодаром гордо взви¬
лось красное знамя. Теперь на местах органы Советской
власти получили крепкую поддержку. Из областного
центра к ним шла действенная помощь.
101

Чем больше укреплялся авторитет Совета станицы
Тихорецкой, тем мрачнее становился бывший атаман,
родной дядя председателя — Иван Фастовец Косо по¬
сматривал он на Семена при встречах.
— В комиссарах ходишь, племяш? — с ехидной из¬
девкой спрашивал он и, не ожидая ответа, со злостью
шипел: — Ну-ну, действуй, да смотри не наткнись на ка¬
кую-нибудь корягу.
Между тем на горизонте сгущались тучи. Из остатков
разгромленных корниловских войск, новых добровольцев
и принудительно набранных солдат бывший царский ге¬
нерал Деникин сформировал многотысячную армию.
Белогвардейцы обрушили довольно сильный удар на крас¬
ноармейские части в районе Великокняжеской, развернули
наступление на Белую Глину, станицу Плоскую, село
Горькая Балка. В конце июня передовые части противни¬
ка уже вступили в пределы Кубанской области, создав
непосредственную угрозу крупнейшему узлу железных
дорог — поселку Тихорецкому.
Вскоре враг завязал бои на девятой версте царицын¬
ской ветки. Помогая красным бойцам, рабочие отряды
самообороны держались до последнего патрона. Особенно
яростный огонь вел бронепоезд, командовал которым быв¬
ший прапорщик Василий Ачкасов, позже возглавлявший
броневые части 11-й армии и сражавшийся на многих дру¬
гих фронтах. И все же устоять перед натиском белогвар¬
дейцев не удалось. Наспех обученные, плохо вооруженные
красноармейские полки вынуждены были оставить желез¬
нодорожный поселок. Сказалось и отсутствие должного
боевого опыта, твердого и умелого руководства.
В эти напряженные дни Фастовец находился на перед¬
них рубежах обороны. Перед самым отходом красных
войск он решил заскочить в станицу, чтобы уничтожить до¬
кументы в Совете и проститься с женой и семилетним сы¬
нишкой.
— Спеши, мы уходим, быстрее присоединяйся к сво¬
им,— напутствовал его Меньшиков, ставший комиссаром
1-го коммунистического полка.
Выбраться из станицы Семену Фастовцу так и не уда¬
лось. Сюда ворвались головорезы деникинского офицер¬
ского полка.
Коротка летняя ночь. Семен Фастовец, покинув ста¬
102

ницу, осторожно уходил в глубь степи. На рассвете пока¬
зался конный разъезд белых.
— Стой! Поворачивай назад! — послышался грозный
окрик.
Этот хриплый голос принадлежал казачьему офицеру
Безгину. Выходец из местной богатой верхушки, он рыс¬
кал теперь со своим отрядом по степи, охотясь за красно¬
армейцами.
Фастовец сумел запутать след. Он пошел в станицу
по берегу речки Тихонькой, покрытой густыми зарослями
камыша. Вот и родной дом. Укроет ли он от опасности?
Полдня прятался Семен Пантелеевич от посторонних
глаз, надеясь вечером незаметно уйти из станицы. Неожи¬
данно в дом заявился дядя, бывший атаман. Ему уже стало
известно от родственников, что Семен ушел от преследова¬
телей и сейчас скрывается у отца.
— Покайся, и тебя простят,— потребовал старший
Фастовец.
— Я не изменник делу народа,— твердо и убежденно
отвечал племянник.— А если хочешь меня спасти — не вы¬
давай белым.
На лице Ивана Фастовца появилась гримаса озлоб¬
ления.
— Просто так не отделаешься,— не скрывая угрозы,
заявил бывший атаман.— Мы спросим с тебя за твои Со¬
веты и комитеты.
За атаманом захлопнулась дверь. Спустя полчаса при¬
шли два офицера и увели Семена. Белогвардейская контр¬
разведка привлекла к участию в «правосудии», учинен¬
ном над первым председателем Совета, самое жестокое ку¬
лацкое отродье станицы и продажного учителишку Рязан¬
цева.
На допросах Фастовец отказался вымаливать себе по¬
щаду. Он с презрением выпроводил из камеры атамана-пре¬
дателя.
— Наша правда не умрет! — таков был его ответ па¬
лачам.
Суд приговорил Фастовца к повешению. Других захва¬
ченных в плен красноармейцев — к расстрелу.
День клонился к вечеру. По пыльным улицам носились
гонцы, сгоняя станичников на широкую площадь. Там уже
зловеще возвышалась виселица.
Несколько шагов отделяло Семена Фастовца от места
103

казни. Все еще не верилось, что через несколько минут
оборвется жизнь. Слабые отблески заходящего солнца на
мгновение осветили его лицо. Оно в этот миг было бледное,
без кровинки, но такое же мужественное, преисполненное
благородного достоинства, как и прежде.
Помост. Вокруг притихшая толпа людей. Изверги то¬
ропятся совершить свое черное дело. Фастовец, оттолкнув
от себя карателей, крикнул:
— Советская власть снова придет сюда! Прихвостням
буржуазии недолго господствовать. Боритесь за Советскую
власть!
...Прошло много лет. В бывшей станице Тихорецкой жи¬
ва память о первом председателе станичного Совета. Еще
в тридцатом году названа она в честь его имени. В городе
Тихорецке, который шестьдесят лет назад был небольшим
железнодорожным поселком, есть улица имени Фастовца.

Михаил Константинович
Марочкин
Ел. БОТИНА
ВСЕГДА СРЕДИ ЛЮДЕЙ
Поединок начался спокойно, даже чересчур спокойно.
Следователь жандармского управления, просматривая ка¬
кие-то бумаги на столе, неторопливо и как бы нехотя за¬
давал самые обычные вопросы. Стоявший перед ним вы¬
сокий человек в рабочей куртке, подлаживаясь под взя¬
тый следователем тон, так же неторопливо, слегка растя¬
гивая слова, отвечал ему.
— Фамилия?
— Марочкин Михаил Константинович.
— Когда и где родился?
— В 1884-м в Орловской губернии.
— Профессия?
— Токарь по металлу.
— Имеете ли недвижимое имущество?
— Нет, не имею...
Вопрос. Пауза. И снова вопрос.
Михаил с любопытством посматривал на следователя.
Немало повидал он их за последний десяток лет, изучил
все жандармские уловки. Вот и этот усыпить хочет своим
спокойствием, а потом — быстрый вопрос о главном и от¬
вет чтобы сразу же, не задумываясь.
«Но когда же будет о главном? И как ответить? Что
105

им известно о моей революционной деятельности? Вероят¬
но, немало...»
Вопрос. Ответ. Пауза.
«Ага! Вот он!»
— Расскажите, Марочкин, все о своей революцион¬
ной деятельности.
— Все?.. Да что рассказывать, господин следова¬
тель?.. Вот разве... в тысяча девятьсот тринадцатом на
петроградском заводе «Старый Парвиайнен»... привле¬
кался...— Михаил не торопится. Улыбнувшись, он сму¬
щенно пожимает плечами — Но это же совершенно слу¬
чайно... недоразумение... А так я и не знаю, что вам еще
сказать...
— И это все?
— И это все.
Куда девалось спокойствие жандарма. Он уже не гово¬
рит, а кричит.
— Все?! Напрасно скрываешь. Мы все знаем. Ты аре¬
стован за организацию забастовки на заводе «Кубаноль»...
По законам военного времени... В Сибирь!.. В кандалы!..
Рассказывай!..
— Я ничего не знаю, господин следователь.— Миха¬
ил снова улыбнулся, а про себя подумал: «Рассказать тебе
все? Как же, держи карман шире...» А сообщить он бы
мог многое...
Детство Михаила небогато радостями. Большая
семья, которую отец был не в состоянии прокормить на
свой скудный заработок. И четырнадцатилетний Миша
пошел на Брянский завод. Здесь близко сошелся с рабо¬
чими-революционерами и в девятьсот третьем стал боль¬
шевиком.
В том же году был уволен под предлогом сокращения
штатов. Уехал в Москву. Вскоре вновь вернулся в Бежи¬
цу и поступил токарем в механический цех. Организовал
политические кружки среди брянских рабочих, принимал
самое активное участие в демонстрации протеста против
мобилизации на русско-японскую войну.
Когда наступил памятный пятый год, участвовал в ря¬
де забастовок и демонстраций. Был членом рабочей бое¬
вой дружины. Тогда же впервые попал в лапы жандар¬
мов — по подозрению в распространении нелегальной ли¬
тературы. Но до суда дело не дошло. У охранки не хвата¬
ло улик.
106

И снова стачки, демонстрации, борьба с черносотенца¬
ми, работа в кружках, распространение большевистских
прокламаций... Скоро Михаил Марочкин становится приз¬
нанным вожаком рабочих.
Годы реакции. Глубокое подполье, собирание сил,
подготовка к грядущим боям. В двенадцатом году снова
наметился мощный революционный подъем. И рабочие
Брянского завода избирают Михаила одним из десяти вы¬
борщиков в Государственную думу.
Минул еще год. Марочкин — один из организаторов
крупной забастовки на том же заводе. Затем он выезжа¬
ет в Петербург, работает в подполье, где его знают под
именем Володи Выборгского.
И вот забастовка на заводе «Старый Парвиайнен».
Арест. Нисколько месяцев тюремного заключения и вы¬
сылка из Питера с лишением права жительства в 57 горо¬
дах Российской империи.
В четырнадцатом году Марочкин в Екатеринодаре. То¬
карь на заводе «Кубаноль». Входит в большевистское под¬
полье. По указанию партии, сообща с другими товарища¬
ми, создает легальные рабочие объединения — больнич¬
ные кассы. Через них устанавливает связь с петроград¬
ской экспедицией ленинской «Правды», получает оттуда
большевистские газеты и журналы, книги Карла Маркса,
Фридриха Энгельса, Владимира Ильича Ленина.
Новое задание — организовать политическую демонст¬
рацию в знак солидарности с забастовавшими рабочими
Баку. И оно было успешно выполнено Михаилом Мароч¬
киным.
Первые месяцы мировой войны. «Кубаноль» передает¬
ся военному ведомству и переключается на производство
боеприпасов.
Ссылаясь на законы военного времени, администрация
повела наступление на права кубанольцев. Рабочий день
был увеличен до 12 часов, введены сверхурочные. На лю¬
дей по любому поводу накладывались штрафы, делались
значительные вычеты из без того нищенской зарплаты.
Многие рабочие семьи жили в землянках и трущобах. За¬
работанных денег на жизнь не хватало, одевались плохо,
питались скудно. Среди кубанольцев росло недовольство.
По настоянию большевиков, на заводе была создана
рабочая комиссия. Она под различными предлогами про¬
водила собрания. И хотя друзья призывали Марочкина
быть осторожным, он часто выступал перед рабочими, под¬
робно разъясняя им бессмысленность, несправедливость
кровопролитной империалистической войны, затеянной ка¬
питалистами и уносившей жизни тысяч и тысяч рабочих и
крестьян, одетых в солдатские шинели.
Большевики «Кубаноля» всячески поддерживали все
революционные выступления екатеринодарских пролета¬
риев. Они неустанно воспитывали у рабочих чувство клас¬
совой солидарности. В феврале шестнадцатого года под¬
польщики М. Марочкин, Г. Седин и Н. Зайцев проявили
хорошую инициативу. По их предложению проводился сбор
денег для бастующих рабочих обувной фабрики Фотиади.
Кубанольцы также помогали политическим ссыльным и то¬
варищам, томящимся в тюрьмах.
В тот же период рабочие избрали Михаила Марочкина
председателем комитета помощи семьям фронтовиков.
Одновременно кубанольские большевики вели активную
подготовку к забастовке. Экономические и политические
требования, которые предполагалось предъявить адми¬
нистрации завода и властям города, обсуждались на рабо¬
чих собраниях.
Администрация завода, узнав об этом, не на шутку пе¬
реполошилась. Она тут же обратилась за помощью к на¬
чальнику Кубанской области. В ответ на эту просьбу бы¬
ло издано грозное постановление. Оно гласило: в случае
самовольного оставления работы на заводах, выполняю¬
щих военные заказы, рабочие будут подвергнуты штрафу,
трехмесячному аресту или увольнению с предприятия и
отправке на фронт.
Однако кубанольцы, а с ними и рабочие других пред¬
приятий не отступали от своих требований. Но админист¬
рация в категорической форме отказалась выполнять их и
пригрозила уволить всех, кто после одного дня, отпущен¬
ного на размышление, не явится на завод. И опять такие
суровые меры не остановили рабочих. На «Кубаноле»
вспыхнула забастовка. Состоялся массовый митинг. Его
участники приняли обращение ко всем рабочим города с
призывом поддержать кубанольцев. Председательствовал
на митинге Михаил Марочкин.
Полиция пронюхала о митинге, который проходил за
рощей «Круглик». Ей стало известно и то, что забастов¬
щиков решили поддержать все екатеринодарские рабочие.
Принимается решение — всеми мерами помешать рас¬
108

пространению забастовки. Начались повальные обыски и
аресты. Среди заключенных под стражу оказались Г. Се
дин, М. Марочкин, Н. Зайцев.
Однако забастовка, несмотря ни на что, продолжалась.
Она помогла сорвать выполнение заказа царского прави¬
тельства — «Кубаноль» не выпустил полмиллиона круп¬
нокалиберных снарядов, предназначенных для действую¬
щей армии.
Городские власти еще более жестокие репрессии обру¬
шили на рабочих, и забастовка была подавлена. Многие из
ее участников были отправлены на фронт, остальных обя¬
зали возместить ущерб, понесенный военным ведомством
из-за простоя завода. Охранка установила слежку за все¬
ми рабочими. А внушающие хотя бы незначительное
подозрение были взяты на учет в жандармском управ¬
лении.
Арестованных судили. Приговор один — в Сибирь. В
августе их отправили по этапу. Марочкин был поселен в
селе Качуг Иркутской губернии. Но и во время ссылки он
поддерживал связь с рабочими Брянска и Екатеринодара,
внимательно следил за всеми событиями в России.
После Февральской революции Михаил Константино¬
вич приехал в Екатеринодар. А в апреле семнадцатого го¬
да был избран в состав комитета партии большевиков.
И снова — ни минуты покоя. Сегодня беседа с рабочи¬
ми на одном заводе, завтра — на другом. Яростные схват¬
ки с меньшевиками и эсерами на митингах и собраниях.
Работа в партийном комитете и городском Совете.
У каждого члена большевистского комитета — масса
дел. Некогда отдыхать. Надо завоевывать на свою сторо¬
ну людей, вести их к социалистической революции.
Предельно коротко рассказывал Михаил Марочкин об
этом периоде своей жизни в автобиографии. Принимал
участие в свержении контрреволюционного правительства
на Кубани и создании Красной гвардии... Участвовал в бо¬
ях с Корниловым...
...В один из августовских дней восемнадцатого года в
штаб 10-й армии Царицынского фронта вошел красноар¬
меец:
— Товарищ командующий! Прибыл Марочкин.
Климент Ефремович Ворошилов быстро поднялся на¬
встречу входящему человеку:
— Рад, сердечно рад видеть вас, Михаил Константи¬
109

нович, и доволен, что вы назначены к нам комиссаром
военного снабжения... Сложное положение у нас на Цари¬
цынском фронте. Необходимо четко организовать беспере¬
бойное снабжение фронта оружием, боеприпасами и об¬
мундированием... Сейчас вы получите мандат и вместе с
товарищем Пархоменко выедете в Москву к Владимиру
Ильичу Ленину за помощью.
...Преодолевая саботаж врагов, засевших в снабжен¬
ческих организациях, группа представителей 10-й ар¬
мии Царицынского фронта выполняла задание и одновре¬
менно помогала разоблачать саботажников.
...Марочкина затем перебрасывают в Особую украин¬
скую дивизию Николая Щорса.
Потом назначают военным комиссаром автопарка Юго-
Восточного фронта.
Когда Кубань была освобождена от белогвардейцев,
партия направила Михаила Марочкина на хозяйственный
фронт. Он участвует в организации совнархозов в Ставро¬
полье, Новороссийске, Терской области и Владикавказе.
Он принимает участие в боях против банд генералов
Улагая и Хвостикова.
Красная Армия покончила с Врангелем, и Михаил
Константинович с головой ушел в работу по восстановле¬
нию разрушенного войной и интервенцией народного хо¬
зяйства Кубано-Черноморской области. ...Член президиу¬
ма и заведующий отделом металла областного совнархо¬
за... Первый красный директор завода «Кубаноль»...
Уполномоченный Наркомата Рабоче-Крестьянской инспек¬
ции по Юго-Востоку России...
Партия посылает Марочкина на самые трудные и от¬
ветственные участки социалистического строительства. В
30-е годы — он заместитель председателя правления
Азово-Черноморского рыбного треста.
Повсюду он трудился с рвением, стремясь образцово
выполнять порученное дело. До последних дней своей жиз¬
ни Михаил Константинович Марочкин отдавал все свои
силы строительству коммунизма, за победу которого он
начал борьбу еще в начале XX века.

Татьяна Григорьевна
Соломаха
Л. АРГУТИНСКАЯ
ТАНЯ СОЛОМАХА
У меня на письменном столе лежит темная папка с
тремя тонкими тетрадями, исписанными с начала и до кон¬
ца. И я открываю тетради и в который уж раз читаю эту
трагическую незабываемую историю.
Я знаю, что имена таких героев, как Татьяна Солома¬
ха, навсегда останутся в сердцах советской молодежи, как
образец мужества, верности и любви к своей великой Ро¬
дине.
ТЕТРАДЬ ПЕРВАЯ
Как мне не стыдно, нервы не
выдержали, и я заплакал слезами
сейчас, в час ночи, старый парти¬
зан, брат Татьяны, Николай Со¬
ломаха.
Жалко мне стало ее, дорогую
сестру.
(Из письма Николая Соло¬
махи)
Мы дружно жили с Таней. Помню я ее еще совсем ма¬
ленькой девчонкой, в коротком платьице, босоногую, заго¬
релую, с небольшой косицей на затылке.
111

Зимой Таня была занята в школе, вечера просиживала
за уроками, а весной и летом нас нельзя было удержать
дома. Мы вскакивали на рассвете, забирали по ломтю
хлеба, удочки и бежали на Уруп.
Это было нашим любимым занятием.
Иногда же Таня отбрасывала удочки, и мы начинали
игры, которые выдумывала она. То мы были индейцами,
то ехали в неведомые страны на воздушном корабле, ко¬
торым управляла она, то, бродя по колено в болоте, оты¬
скивали старые, разрушенные города.
Когда Тане исполнилось 12 лет, она закончила сель¬
скую школу, и отец отвез ее учиться в армавирскую гим¬
назию.
Лето для меня стало самым лучшим временем года,
потому что на каникулы приезжала Таня. Как много ин¬
тересного рассказывала она! И город, и весь мир вставали
передо мной необычайно яркими. Сначала Таня казалась
мне чужой в темном, коричневом платье с черным фарту¬
ком, но потом мать бережливо укладывала форму в сун¬
дук, и снова со мной была прежняя Таня.
Я очень смутно помню, как у нас в станице проходил
1905 год. Одно ярко осталось в памяти: по широкой ули¬
це двигались станичники. Люди с красными бантами что-
то возбужденно пели и громко кричали. А впереди всех
шел отец, и высоко над головой его колыхался красный
флаг. Я никогда не видел отца таким молодым и краси¬
вым. И странно было то, что казаки шли под руку с ино¬
городними.
В это лето я не узнал Тани. Она вытянулась, из угло¬
ватого подростка превратилась в высокую, стройную де¬
вушку с толстой и длинной косой.
Приехав на каникулы, Таня до рассвета просидела с
отцом. Лежа на кровати и затаив дыхание, я прислушивал¬
ся к их разговору. Таня расспрашивала о революции, о
гнете царского правительства. Отец раскрывал толстую
тетрадь и читал свои записи. Впервые говорил он с до¬
черью, как с равной:
— Душит меня станица, в город надо. Крестьянство
без рабочих ничего не может сделать. А в городе не возь¬
мут меня. Экзамен на учителя я не сдал, а там требования
большие. Тяжело в станице. Когда она еще раскачается!..
112

Таня молча слушала, и впервые я увидел ее такой серь¬
езной.
На следующий день она взяла у отца какую-то книжку
и долго ходила с ней по степи. Я издали наблюдал за
сестрой, боясь помешать, и мне казалось, что я потерял
друга.
Но через несколько дней она позвала меня с собой в
степь. Мы улеглись на высокую душистую траву, и Таня
стала тихо рассказывать о поэте, которого звали Шевчен¬
ко. Она говорила о том, как он боролся всю жизнь за уг¬
нетенный народ, как его мучили и преследовали, а он ни¬
кого не боялся и писал свои прекрасные стихи, которые
люди перекладывали на песни.
Отец с чердака снес пачку книг, и по вечерам Таня чи¬
тала вслух. Особенно мне запала в память книга Войнич
«Овод». Кончили мы читать ее поздно ночью... Наконец
Таня захлопнула книгу. Глаза ее были красны и опухли
от слез.
— Вот были же где-то такие люди! Сколько бы я да¬
ла, чтобы посмотреть на них!
— А ты думаешь, у нас таких людей нет? — удивлен¬
но спросил отец и, отложив работу, стал рассказывать ей
о ссыльных, о каторжниках, о «волчниках» — людях, вы¬
пущенных из тюрем с «волчьим» билетом и вынужденных
скитаться с одного места на другое.
Они долго говорили в эту ночь...

Шли годы. Отец часто тосковал. Он только немного
оживлялся, когда к нему заходили «волчники». Мать во¬
зилась по хозяйству и с четырехлетней шустрой сестрен¬
кой Раисой.
Весной, когда Таня окончила седьмой класс, в семье
произошло несчастье. Все началось из-за ссоры отца с по¬
пом. Поп давно недолюбливал отца: и за то, что учитель
не бывает в церкви, и за то, что при встречах не оказывает
ему должного почтения.
Однажды, встретив отца на площади, священник стал
кричать на него, что он безбожник, отрешился от церкви,
развращает детей, не посылая их в храм божий, учит
неповиновению и разврату.
Отец вспылил, попросил его не учить, а лучше самому
поменьше обманывать народ. Поп затопал ногами и, захле¬
113

бываясь от злости и оглядываясь на подходивших людей,
закричал, что от такого, как мой отец, можно всего ожи¬
дать и что он, должно быть, ворует школьные деньги на
содержание своей дочери в городе. Тогда отец, не помня
себя, ударил священника по лицу.
А через несколько дней, накануне пасхальных кани¬
кул, поздно вечером, школьный сторож постучал к нам в
дом и передал срочный пакет, присланный из города.
Я не узнал отца, когда он появился в дверях. Он ярост¬
но размахивал правой рукой с зажатой в кулаке бумагой и,
не глядя на меня, хрипло сказал:
— Меня выгнали из школы... как вора...
Затем заметался, разорвал ворот рубахи. Лицо его на¬
лилось кровью, он глухо застонал, схватился руками за
голову и со всего размаху упал на пол.
Таня приехала неожиданно, когда отцу уже стало луч¬
ше; он мог немного разговаривать и двигать правой рукой.
Левая половина все еще оставалась парализованной. Я
бросился навстречу сестре. Она торопливо шла по двору
с побледневшим лицом и испуганными глазами.
— Как папа? — взволнованно спросила она.
— Ничего, сейчас лучше.
— Ты не ходи, я сама,— задержала она меня.
Я видел, как она быстро прошла в комнату отца, затем
оттуда донесся радостный возглас.
Меня испугал громкий смех Тани. Я вбежал в комнату.
Таня сидела на кровати отца и, гладя его руку, весело
рассказывала о гимназии, об экзаменах, о медали, кото¬
рую получила. Вся семья собралась вокруг. Отец вышел
из своего обычного тяжелого состояния и, улыбаясь, слу¬
шал рассказ Тани.
Только один раз он зажмурил глаза и тихо сказал:
— Ну вот, я теперь калека. Никому не нужен.
— Это неверно,— перебила его Таня. — Дай время,
поправишься — снова на работу пойдешь. А на попа не
стоит обращать внимания, мы ему еще покажем.
Я исподтишка приглядывался к Тане и никак не мог
ее понять. Может быть, она не знала, как опасно болен
отец?
К вечеру отец устал и задремал. Таня еще долго гла¬
дила его руку, потом встала и ушла из комнаты.
114

Я бросился за ней.
Мы вышли во двор, на небе застыла большая круглая
луна.
У ворот Таня остановилась, провела ладонью по моим
волосам и тихо сказала:
— Ну вот, теперь я осталась старшей в семье. Не по¬
правится он.
И вдруг, резко повернув меня к себе, заглянула в гла¬
за:
— Запомни хорошо: мы должны гордиться отцом. Та¬
ких честных, как он, трудно найти. Всю свою жизнь отец
людям помогал. А теперь его сильно обидели. Я вот гово¬
рила: на попа управу найдем. А кто нас послушает? Ино¬
городние мы! Да и отца в городе социалистом считают.
Все лето Таня ухаживала за отцом и работала по хо¬
зяйству. Отец чувствовал себя гораздо лучше: опираясь
на палку и волоча за собой ногу, он медленно проходил
на огород, пасеку и наблюдал, как работала Таня.
Она несколько раз писала в город, просила разобрать¬
ся с увольнением отца, но ничего не добилась. Когда же
ей предложили преподавать в станичной школе, она с
радостью согласилась.
С раннего утра Таня уходила в школу, возвращалась
оттуда поздно, и в нашем доме все чаще и чаще стали
появляться ребятишки.
В свободное время мы много читали и гуляли.
Помню, однажды мы вышли с Таней на завалинку.
Был тихий вечер. Солнце уже зашло за дальние облака, и
прохладой повеяло от реки.
Таня улеглась на завалинку, подложила под голову
руки и неподвижно смотрела на потемневшее небо, где
уже загорались бледные звезды.
Для кого я росла и кохалась...—
прорезал тишину ее грустный высокий голос,—
Для кого я всю жизнь отдала...
Таня вдруг оборвала песню, пристально посмотрела на
меня и улыбнулась:
— Это только так, в песне. А ты думаешь, я не знаю,
зачем живу? — приподнялась она на локте.— Сколько я
ночей об этом думала. Помнишь, я с тобой об отце говори¬
ла, когда заболел он? Много он дал мне, человека из меня
сделал! Всю свою жизнь я хотела бы отдать за народ.
Иногда я себя представляю на баррикадах, в тюрьме. Мо¬
жет быть, меня расстреляют так же, как и Овода. Мне ка¬
жется, что я по каплям отдала бы всю свою жизнь, только
чтобы людям жилось лучше.
Где-то далеко началась война. Станица со слезами
провожала молодежь на фронт. За молодежью пошли ста¬
рики — и притихла станица. Бабы тонко и надрывно
плакали.
Таня приносила из школы газеты и вместе с отцом
долго сидела над картой, обсуждая положение на фронтах.
Однажды глубокой осенью к нам зашел «волчник» —
молодой голубоглазый студент. Присев у печки и глядя на
огонь, он высоким голосом напевал волжские песни, тихо
наигрывая на гитаре. Таня сидела в углу и с любопытст¬
вом разглядывала студента.
Разморенный теплом, устав за день, я незаметно уснул.
Проснулся от громкого, возбужденного голоса студента.
Он стоял, держась за спинку стула, ворот рубахи у
него был расстегнут.
— Ведь это же понятно,— говорил он.— Война импе¬
риалистическая должна стать войной гражданской. Сотни,
тысячи людей, вооруженных с ног до головы, повернут
свои ружья против тех, кто веками угнетал их. А тогда,—
эх! — что мы тогда сделаем!
Прохаживаясь по комнате и постукивая палкой, отец
вдруг широко улыбнулся. Таня не спускала со студента
потемневших блестящих глаз. И когда он на минуту за¬
молчал, Таня подошла и обеими руками схватила его руку.
— Так зачем же ждать? — резко спросила она. —
Надо теперь же! Надо сейчас!
Студент засмеялся в ответ и быстрым, порывистым
движением ласково похлопал мою сестру по плечу:
— Поторопимся — дело провалим. Надо к этому
хорошо подготовиться.
— Но разве можно ждать? — взволнованно спросила
Таня.
— А ты не горячись,— успокаивал ее отец.
Потом все втроем уселись за стол, и до меня долетали
отдельные фразы гостя. Он говорил о партии большеви¬
ков.
116

На рассвете, когда я работал на дворе, студент со¬
брался в путь. Таня вышла проводить его к воротам. Я
видел строгое, грустное лицо. Студент наклонился к ней и.
смеясь, что-то тихо говорил. Затем он пошел по дороге, а
Таня долго неподвижно стояла у плетня, не отрывая взгля¬
да от высокой, быстро удаляющейся фигуры.
Когда я вернулся домой, Таня сидела за книгой, кото¬
рую оставил ей студент. На обложке было написано: «Ле¬
нин».
Я точно не знаю, когда Таня вступила в партию, но это
было до Февральской революции. Только уже позже я уз¬
нал, что на квартире у станичника Григория Половинко
собиралась небольшая подпольная организация, состояв¬
шая из солдат, казаков-фронтовиков и нескольких иного¬
родних.
О Февральской революции нам сообщила Таня. Она
бежала по двору и кричала, размахивая газетой. Случи¬
лось что-то радостное и большое, что заставило всех вско¬
чить и броситься к Тане: задыхаясь, она читала сообщение
об отречении царя.
Я увидел глаза отца, наполненные слезами. Таня тоже
оглянулась на отца, бросилась к нему и обняла за шею.
Начиналась новая жизнь.
А потом?
Армия на фронте браталась с немцами, бросала око¬
пы, разбегалась по домам. На улицах Петрограда между
восставшими и войсками Керенского шла борьба. На Ку¬
бани раду возглавило белое офицерство.
С самого начала февраля Таня целиком ушла в пар¬
тийную работу. Она выступала на митингах, разъезжала
по ближайшим станицам, требовала прекращения войны,
передачи земли трудящимся.
Против нее ополчились кулаки и учителя. Они как-то
выгнали Таню с собрания, когда она выступала в школе,
обозвали ее немецким шпионом, предателем.
Но Таня спокойно относилась к таким стычкам. Она
рассказывала мне о них и весело смеялась, поблескивая
глазами:
— Это неважно. Мы все равно добьемся своего! Пусть
орут. Не пойдут за ними люди.
Однажды в станице Отрадной ее чуть не избили кула¬
117

ки. К тому времени мы с братом Григорием уже вступили
в красногвардейский отряд. Он собирался по вечерам,
выходил в степь, и там кто-нибудь из фронтовиков учил
нас, как надо обращаться с винтовкой и стрелять. Таня
была одним из организаторов нашего отряда.
Иногда мы по очереди выезжали в станицы вместе с
партийными товарищами, которые должны были высту¬
пать на митингах. И в тот день, когда Таня поехала в ста¬
ницу Отрадную, я отправился вместе с ней. Перед отъез¬
дом один из товарищей рассказал, что в станице неблаго¬
получно — там орудуют кулаки и приехавшие белые офи¬
церы.
Я чувствовал, что Таня волнуется, хотя внешне она
старалась ничем не выдавать тревоги.
Станичная площадь была полна народу. Мы с трудом
протиснулись к трибуне. Там с важным видом сидел ста¬
ничный атаман с погонами ' войскового старшины. Зало¬
мив папаху на затылок и размахивая руками, выступал
сотник в белой черкеске с серебряными газырями.
Он говорил о традициях вольного казачества, о том,
что позор падет на головы верных и лучших сынов роди¬
ны, если они не победят Германию.
— Надо забыть распри, нужно, чтобы иногородние
перестали баламутить народ и вместе с казачеством пошли
на защиту отечества! — закончил он свою речь и, тяжело
дыша, спрыгнул на землю.
Где-то рядом закричали «ура». Крик прокатился по
площади, и, когда он затих, из толпы донесся злобный го¬
лос:
— Как на бойню, так вы нас зовете, а как землю де¬
лить... Не видали мы земли до сих пор. Что же, ребятиш¬
кам да бабью с голоду пухнуть?!
Поднялся страшный шум. Кто защищал иногородних,
кто кричал против них.
Я не заметил, как Таня взобралась на трибуну. Звон¬
кий женский голос заставил успокоиться толпу.
— Да ведь это учительша из Попутной! — крикнул
кто-то.
Я никогда не слышал, чтобы так выступали. Она го¬
ворила горячо, как настоящий оратор. И голос ее прони¬
кал в душу и заставлял верить каждому слову.
Она говорила о земле, о которой затаенно мечтали
люди, о той жизни, которую нужно отвоевать с оружием в
118

руках. А когда она стала рассказывать о большевиках и
произнесла имя Ленина, толпа замерла.
Мне бросились в глаза нахмуренное лицо атамана,
встревоженный взгляд сотника. Он наклонился к высоко¬
му пожилому уряднику, стоявшему рядом с ним и не
спускавшему глаз с Тани.
Тревога сжала сердце. Урядник быстрым движением
бросился к Тане и локтем оттолкнул ее в сторону.
— Казаки, не слухайте бабу! — пронзительно закри¬
чал он, заглушая Танин голос.— Она из германских
шпионов!
Урядник неожиданно обернулся к Тане и наотмашь
ударил ее по голове.
Я видел, как она зашаталась, и бросился к трибуне.
Но прорвать хлынувшую к ней толпу не было сил.
Неожиданно раздался резкий свист. Я заметил знако¬
мое лицо товарища Чередниченко. Заложив пальцы в рот
и заслоняя Таню от урядника, он пронзительно свистел.
И этот свист как-то разрядил атмосферу.
Чередниченко закричал густым басом:
— Что вы делаете?.. Беззащитную женщину убить
хотите? Разве это к чести казачества? Совести у вас нет —
связываться с бабой!
Толпа еще долго гудела, люди продолжали спорить, но
злоба пропала. Подоспевшие товарищи помогли Тане вы¬
браться с площади.
Так спас Таню товарищ Чередниченко, позже ставший
командиром красногвардейского отряда.
Большевики ушли в подполье. Таня не жила дома, но¬
чевала у знакомых, скрывалась в камышах вместе с то¬
варищами.
...В холодную осеннюю ночь по приказу подпольного
ревкома красногвардейский отряд окружил управление
станичного атамана. Всю ночь в станице шла стрельба, а
на рассвете белые отступили в горы.
На первом заседании ревкома Таню назначили прод-
комиссаром.
Вся семья поздно ночью собралась дома. Таня возбуж¬
денно рассказывала отцу о событиях. В этот вечер она
отрезала свою длинную косу. Мать испуганно закричала и
119

заплакала. Таня громко засмеялась и тряхнула коротко
остриженными волосами:
— Нельзя иначе, мама. Намучилась я с косой. А те¬
перь вот придется разъезжать за продуктами по станицам.
Мешает она. Да ты не плачь, я ведь еще долго буду жить.
Успеет отрасти.
Я смотрел на Таню и не узнавал ее: лицо стало иным,
совсем детским. И я невольно подумал: «Если бы ее наря¬
дить в мужской костюм, какой бы славный из нее вышел
мальчишка!»
В эту ночь отец долго не мог заснуть. И вдруг в ти¬
шине раздался его взволнованный, тихий голос:
— Как хорошо, что у нас такие дети! Слышишь, мать?
И если б не нога моя проклятая, взял бы винтовку и по¬
шел вместе с ними! Ты думаешь, меня бы не приняли в
Красную гвардию?
Таня теперь редко бывала дома: забегала только для
того, чтобы переодеться и поесть. Мать упрашивала ее по¬
беречь себя, но она всегда отшучивалась.
— Нельзя сейчас, мама. Время такое, что каждая ми¬
нута дорога. Мне ведь нужно накормить и армию и бедно¬
ту. За нас никто работать не будет. А кулачье народ мутит,
продукты прячет.
Я часто заходил в ревком. Около Тани всегда было
много женщин, которые помогали ей в работе.
Я с удивлением прислушивался, как умело она распо¬
ряжалась, видел, что с ней считались товарищи.
Разгоралась гражданская война. Разбитые корнилов¬
ские войска бежали на Кубань, на Дон. Офицерство под¬
нимало кулаков против Советов. Станицы переходили из
рук в руки.
Озверевшее белое казачество вместе с генералами и
офицерами билось «за единую неделимую Россию», за
«вольное казачество» и жестоко расправлялось с семьями
ушедших в Красную Армию.
В нашем отряде была и Таня. Она прекрасно ездила
верхом и стреляла почти без промаха. Во время походов
она не отставала от ребят, шла бодрым размашистым ша¬
гом, и ее смех и песни далеко разносились по степи.
Однажды Таню чуть не убили кулаки, когда она соби¬
рала продовольствие в соседней станице.
120

У мельника на базу беднота нашла запасы запрятан¬
ной муки. Таня приехала в тот момент, когда мешки с му¬
кой уже были вытащены из ямы и ровными штабелями
разложены на земле.
— Собрать все! Свезти в ревком! — приказала она
и распорядилась арестовать мельника и его сына, здорово¬
го молодого парня, злобно смотревшего на нее.
Было уже за полночь, когда она вышла из ревкома. На
темном небе ярко горели звезды. Подвода с красноармей¬
цами, которая должна была ее дожидаться, куда-то уехала.
До станицы Попутной верст пятнадцать. Таня нереши¬
тельно постояла на месте, вспомнила крики, угрозы, ко¬
торые раздавались на базу. В ревкоме уже никого из това¬
рищей не было, идти и разыскивать их по домам не хоте¬
лось. Люди могли подумать, что она чего-то испугалась. А
ночевать в любой избе рискованно: еще не так давно в
этой станице было кулацкое восстание.
Таня пошла по улице, напряженно всматриваясь в
темноту. В домах погасли огни. Кругом пусто, только со¬
баки лаяли в подворотнях.
За станицей, в степи, стало светлее. Таня осторожно
шла, держа палец на предохранителе револьвера.
Верстах в двух от станицы пролегала небольшая балка
с прогнившим мостом. Затаив дыхание и приглушив шаги,
Таня перешла через мост. Вдруг совсем близко раздался
выстрел, над ухом тонко взвизгнула пуля.
Таня бросилась в сторону, упала на землю, -огляну¬
лась назад. Две темные фигуры бежали за ней. Подпустив
их поближе, она спустила курок. Фигуры отскочили и за¬
легли в канаве. Таня ползла по земле и, изредка огляды¬
ваясь, стреляла наугад.
Где-то далеко затарахтела подвода. И чем ближе до¬
носился ее стук, тем страшнее становилось. Кто это: свои
или чужие?
И только когда подвода подъехала совсем близко, Та¬
ня узнала кучера и двух бойцов.
— Куда ушла? — встревоженно кричал боец. — Мы
ведь только за овсом поехали!
Поздно ночью Таня приехала домой. Стараясь не шу¬
меть, я угощал ее топленым молоком, а она рассказывала,
как ее подкараулили кулаки.
— Я не растерялась. Но все же было страшно. Уж
очень глупо так умирать. Бестолковая смерть.
121

— А разве есть смерть толковая? — удивился я.
— Конечно, — усмехнулась она. — Я бы хотела уме¬
реть так, чтобы от этого польза была. А глупо — всякий
может.
Я с недоумением смотрел на нее. И только гораздо
позже понял, о чем она говорила.
Летом 1918 года белые начали наступление. Красная
Армия тогда не имела еще достаточного количества ору¬
жия и снаряжения, крепкого командного состава.
Осень установилась холодная, с ветрами. Белые заня¬
ли Екатеринодар, Армавир, и совсем близко от станицы
шли бои с частями генерала Покровского. 11-я Красная
армия отступила к Невинке, часть войск — к Ставропо¬
лю, где шли непрерывные жестокие бои. Вспыхнул сып¬
ной тиф. Он косил бойцов, оголяя фронт.
Мы оставили станицу после горячего боя. Отступали в
сумерках. Подымая по улице пыль, цокали копытами ло¬
шади, тарахтели колеса подвод с имуществом и продукта¬
ми. Длинной вереницей растянулся обоз с женщинами,
стариками и ребятишками.
Прикрывая обоз и отстреливаясь, мы медленно про¬
двигались к нашему дому, где на базу стояли оседланные
лошади.
Таня забежала домой, поцеловала мать, сестренку и
обняла отца. Он крепко прижал ее к груди и взволнован¬
но, торопливо сказал:
— Если с вами что-нибудь случится, очень мне тяже¬
ло будет. А если с дороги свихнетесь — еще хуже.
Вблизи застучал пулемет. Таня бросилась на баз. Лов¬
ко вскочив на коня, она хлестнула его плеткой и махнула
рукой стоящим в дверях старикам.
С боями армия отступала к Невинке. Тыла не было:
всюду шли бои.
Мы редко виделись с Таней: меня перебросили в дру¬
гой отряд, брата Григория направили в соседнюю часть. Я
старался через ребят узнавать о сестре, которая находи¬
лась при штабе, но это не всегда удавалось.
122

Таню я увидел только в Невинке. Она приехала в
штаб поздно ночью и никак не могла отогреться.
— Весь день сегодня на собраниях выступала. Голос
сорвала, — хрипло говорила она.
Я уговорил ее прилечь в соседней со штабом комнате
и, хорошенько закутав, напоил горячим чаем. Она немного
отошла, согрелась и радостно сказала:
— Из Москвы сообщение получено. К нам выслали
целую группу красных командиров. Они через Царицын
пробираются. Вот тогда мы опять пойдем в наступление.
— А ты думаешь, у нас достаточно силы, чтобы по¬
бедить?
— Уверена ли я? Ну, конечно! Пускай отдельные по¬
ражения, неудачи — это временно! Мы еще пойдем в на¬
ступление. Армия сейчас перестраивается, накапливает
силы, а потом сам увидишь, что будет.
Таня волновалась за младшего брата Григория:
— Ты, Николай, съезди к нему, ведь он же мальчиш¬
ка! Сдуру и в плен попадет. Видела я, как он в бою дер¬
жится. Надо спокойно, а он прямо на белых рвется. Зачем
свою голову даром отдавать? Никому это не нужно.
Я обещал навестить брата и поздно ночью уехал в
часть.
Через несколько дней, как и говорила Таня, по всему
фронту началось наступление.
Перед самым выходом из Невинки я заехал навестить
сестру. У дома, запрягая лошадь в телегу, возился Гри¬
горий.
— Ты зачем здесь? — удивился я. — Почему не в
части?
— Да я тут уж второй день. Ты разве не слыхал, что
Таня заболела? Из штаба меня вызвали за ней ухажи¬
вать. Доктор утром был, говорит — тиф. Я ее в больницу
уговаривал лечь — не хочет. Теперь велела лошадь за¬
прячь.
— Да куда же ей ехать! — удивился я и прошел в дом.
Таня лежала на той же самой койке, на которую я уло¬
жил ее несколько дней тому назад. Она поспешно переда¬
вала какие-то бумаги молодому парню и рассказывала, что
надо делать. Увидев меня, она улыбнулась и провела ла¬
донью по лбу.
123

— Что же это ты, Танюша, так скандалишь? Не вре¬
мя сейчас, — попробовал пошутить я. — В больницу на¬
до, сестренка. Ну какое тут лечение?
Она привстала, по щекам разлился яркий румянец. Я
никогда не слыхал у нее такого раздраженного тона:
— Что вы все заладили одно и то же: в больницу, в
больницу!.. Не пойду я туда.
— Да ведь ты не поправишься, если за войсками бу¬
дешь мотаться.
Она вдруг показалась мне совсем маленькой и слабой.
Лицо сморщилось, на лоб набежали морщинки, и, пряча
влажные глаза, Таня тихо сказала:
— Не могу я оторваться от своих. От тоски тут одна
умру. Да ты не бойся: все будет хорошо! Гриша сейчас со
мной, товарищи подводу дали. Поедем в обозе, торопить¬
ся не будем, — уговаривала она меня, и впервые за всю
жизнь я почувствовал себя старше и сильнее ее.
Зачем я тогда не настоял на своем и не задержал ее
в Невинке!
С победными боями мы продвигались вперед по тому
самому пути, по которому еще недавно отступали.
В начале ноября мы заняли село Козьминки, в двадца¬
ти верстах от станицы Попутной. Отряд на короткое время
задержался на отдых. Часа два я обходил дома, чтобы уз¬
нать, где остановилась Таня с братом.
Один из бойцов указал мне небольшой домик посреди
села. Не стучась, я открыл дверь. В лицо ударил спертый
воздух. Я сразу увидел Таню. Она сильно изменилась: на
бледном лице ярко выделялись огромные темные глаза.
Около кровати возилась какая-то женщина.
Я увидел худую, бледную руку с длинными, слегка
дрожащими пальцами.
— Как дела там, на фронте? — чуть слышно спро¬
сила она.
— Хорошо, Танюша, видишь, как мы их гоним. Дом
под боком. Дня через два и стариков наших увидим. Ты
только поправляйся.
Она тяжело вздохнула и отвела взгляд в сторону.
Таня лежала молча и, казалось, не слушала меня. От¬
куда-то издалека донеслись звуки горна.
— Пора, — встрепенулась она.
Я нагнулся к сестренке и поцеловал ее в горячий лоб.
Она взяла мою руку и крепко пожала ее.
124

На пороге я обернулся и увидел тревожный, тоскую¬
щий взгляд сестры. Мне хотелось броситься к ней, взять,
унести ее отсюда, уберечь от чего-то страшного, что огром¬
ным камнем давило мне сердце.
По улице уже скакали всадники. Я вышел наружу и
прикрыл дверь. Разве я мог предполагать, что это была
моя последняя встреча с Таней?
А через день случилось то, чего никто не ожидал. Мы
уже подходили к Попутной, когда, ударив с тыла, белые
ворвались в Козьминки и заняли их. Наша часть стала
спешно отступать к Невинке.
Только через год я узнал все, что случилось тогда с
Таней.
На другой день после моего отъезда брат решил к ве¬
черу отправиться в Невинку за фуражом. Кругом было
спокойно, а около Тани оставалась хозяйка.
Поздно ночью Григорий с мешком овса возвращался
в Козьминки. Ночь была темная, ветер поднял порошу, и
плохо было видно, что делается впереди.
Он уже въехал в село, когда неожиданно раздалась
стрельба. А затем навстречу понеслись повозки, подводы,
тачанки, люди с криком. Кто-то бежал в одном белье. Со
всех сторон кричали бойцы и ошалело стреляли в тем¬
ноту.
Григорий не растерялся, хлестнул лошадей. До дома,
где лежала Таня, оставался один квартал.
— Куда гонишь? — кричали ему вслед обозники. —
Белая кавалерия все село заняла.
В первую минуту Григорий не мог понять, что случи¬
лось. Обоз уже мчался в несколько рядов. Подвода Григо¬
рия перевернулась. Ее сбили отступающие повозки. Кру¬
гом свистели пули, совсем рядом затарахтел пулемет.
Тогда, обрезав постромки, Григорий вскочил на коня
и погнал его вслед за отступающими в панике людьми. И
только когда выехал из села, ясно понял: Таня осталась
там, в руках у белых...
К вечеру, когда Григорий уехал в Невинку, у Тани
поднялась температура. Она металась в постели, с жадно¬
стью пила воду и, впадая в забытье, тонким, жалобным го¬
лосом звала отца, мать, меня и Гришу. Ее мучили страш¬
ные кошмары.
Иногда она приходила в себя, слегка приподнимала го¬
лову и тревожно прислушивалась к завыванию ветра.
125

— Гриши нет? Что ж он не приехал? — испуганно ог¬
лядывала она хозяйку, чужую комнату и маленький коп¬
тящий каганец.
Поздно ночью она открыла глаза и долго всматрива¬
лась в сморщенное лицо хозяйки.
Когда в селе началась перестрелка, Таня вскочила с
кровати.
— Кто это там? — спросила она. — Брат приехал?
— Не видать еще, — ответила хозяйка.
Таня откинулась назад, прикрыв глаза ладонью.
На дворе раздался цокот копыт. Хозяйка бросилась в
сени. На улице разгоралась стрельба, откуда-то доноси¬
лись испуганные крики.
А когда хозяйка вернулась в комнату, Таня без памя¬
ти лежала у окна. Видимо, она пыталась выбраться нару¬
жу.
И уже позже, придя в себя, она снова заметалась:
— Пропала я теперь. Не уйти мне отсюда.
Послышались мужские голоса, и кто-то громко и на¬
стойчиво застучал в дверь...
ТЕТРАДЬ ВТОРАЯ
Мне до боли тяжело вспоми¬
нать все это, но я хочу, чтобы
наша молодежь узнала о героях,
научилась, как надо бороться и
жить и, если нужно, достойно
умереть, как большевику.
(Из письма бывшего ученика
Татьяны Соломаха Григория
Половинко)
Я уже второй год учился в школе, когда к нам присла¬
ли новую учительницу. Мы, ребятишки, с любопытством
разглядывали Татьяну Григорьевну. Учительница была
стройная, высокая, с длинной косой, и нам казалось,
что она только немного старше нас. Быстрой, легкой
походкой вошла она в класс и, поглаживая по головам ре¬
бят, расспрашивала о том, что мы проходили до нее. По¬
том она села за стол, а мы столпились вокруг нее и слу¬
шали ее рассказы. Никто не говорил с нами так просто,
интересно и хорошо, как она. А на перемене Татьяна Гри¬
126

горьевна играла с нами в лапту и окончательно покорила
ребят.
Одно меня сильно смущало. К отцу иногда по но¬
чам собирались какие-то люди, о чем-то разгова¬
ривали до рассвета и затем тихо расходились по домам.
Среди них была одна женщина, и я страшно испугался,
когда однажды узнал в ней нашу учительницу. О чем она
говорила, я не знал, так как в эти ночи мать стелила мне
постель на кухне.
Я решил обязательно узнать, о чем говорили эти лю¬
ди.
Однажды, когда мать постелила мне на кухне, я быст¬
ро улегся и притворился заснувшим. Слышно было, как
мать возилась в комнате, затем вышла во двор. Я вскочил
с кровати и подбежал к окну. Мать стояла у ворот, точно
сторожила кого-то.
Я положил к себе на постель шубу, сверху прикрыл ее
одеялом и на цыпочках пробежал в комнату отца. Там еще
никого не было. Я бросился под кровать и, затаив дыха¬
ние, прижался к стене.
Как будто издалека я слышал, как отец предлагал из¬
брать председателя и секретаря. А затем чей-то незнако¬
мый голос отчетливо сказал:
— По первому вопросу — о вооруженном восстании —
предоставляется слово Татьяне Соломаха, только что
приехавшей из Екатеринодара.
Сердце заколотилось так, что было трудно дышать. В
полной тишине учительница начала свой доклад. Я тогда
не понимал всего, о чем говорила она, и только позже, ког¬
да отец вернулся из Красной Армии домой, он подробно
объяснил мне все.
Вскоре после этого собрания большевики захватили
власть. Каждый день в станице шли митинги. Мы, ребя¬
тишки, обычно торчали у трибуны и слушали все, о чем
говорила Татьяна Григорьевна. Нам нравилось, что у нее
сбоку висел маленький черный револьвер и, когда на со¬
седние станицы налетали белые банды, она уходила вме¬
сте с отрядом выгонять кадетов.
Мы создали целые легенды о нашей учительнице, и
нам казалось, что на всем свете нельзя найти такой уди¬
вительной и храброй, как она.
127

Я не помню, когда из Попутной ушли наши и пришли
белые. Сильный недуг отбил у меня память.
Как страшно и одиноко было без отца, особенно по
ночам. Белые ходили из дома в дом, арестовывали и уво¬
дили куда-то людей.
Как-то поздно вечером из села Козьминки под усилен¬
ным конвоем белые привели пленных красноармейцев. Го¬
ворили, что среди них находится одна женщина, но ее ник¬
то не мог разглядеть, так как всадники близко к аресто¬
ванным не подпускали.
Площадь перед станичным управлением была полна
народу. Около самого здания на бревнах сидели старики,
разговаривая и посмеиваясь. Рядом с ними стояли воен¬
ные с нагайками. В задних рядах боязливо толпились ино¬
городние и казачья беднота.
Все уже говорили о том, что поймали учительницу.
Старики обсуждали эту новость, молодые угрюмо молча¬
ли, богатые казачки ругали комиссаршу и ожидали прихо¬
да атамана. Он пришел не один, а с бывшим нашим учи¬
телем Калиной, который с первых же дней, как белые за¬
няли станицу, надел офицерские погоны и нацепил ме¬
даль. Высокий и плотный, он шел около атамана и огля¬
дывал толпу, небрежно ударяя по щегольскому сапогу сте¬
ком.
Я с ненавистью посмотрел на него. Сколько раз, когда
в станице были наши, он забегал к отцу и говорил, что пер¬
вым запишется в отряд, когда белые подойдут к станице.
Сколько раз я видел его около трибуны, когда горячо вы¬
ступала учительница. Тогда у него было другое лицо, за¬
искивающее и покорное.
Немного погодя я услыхал громкий голос Калины:
— Ну-ка, выводи комиссаршу. Мы с ней поговорим о
земле, свободе и власти!
Я с трепетом смотрел на дверь тюрьмы. И вдруг мне
страшными показались толпа, дряблое лицо атамана с тор¬
чащими кверху усами и насмешливый взгляд Калины.
Дверь со скрипом отворилась, и на пороге показалась
учительница.
Рядом кто-то громко ахнул, сзади пробежал изумлен
ный шепот. А я не спускал взгляда с дорогого, милого ли¬
ца. Как она изменилась и похудела!
Темное разорванное платье свисало клочьями, и каза¬
лось, что учительница еле держится на ногах.
128

Громкий крик, хохот, брань нарушили тишину. Учи¬
тельница сделала несколько шагов и удивленно огля¬
дела толпу. И вдруг она заметила своих учеников. Татьяна
Григорьевна внимательно оглядывала нас, точно хотела по¬
нять: кто же мы? И по обычной нашей привычке, которая
установилась издавна при встрече с учительницей, мы под¬
няли в знак приветствия руки. Она чуть заметно улыбну¬
лась. только уголками губ, и тоже подняла руку.
Слезы застилали мне глаза, лились по щекам, хотелось
подбежать к учительнице, защитить ее.
— А ну-ка, комиссарша, расскажи теперь сходу, чему
ты детей учила! — подступал к ней Калина, размахивая сте¬
ком, и только сейчас я заметил по его возбужденному лицу
и походке, что он пьян. — Может быть, как людей грабить,
как хлеб из-под земли выкапывать да денежки к себе в кар¬
ман класть?
Учительница свысока спокойно смотрела на офицера.
Я боялся, что он ударит ее по голове стеком, окружающие
его белоказаки бросятся на девушку, задушат, разорвут на
куски.
— Что же у тебя лицо такое? — снова кривлялся офи¬
цер. — На большевистских харчах, видно, не больно слад¬
ко? Или ты, может быть, уже забыла о них? Будешь слу¬
жить теперь нам?
— Большевики не бывают предателями,— неожидан¬
но громко раздался знакомый звонкий голос.
— Учительство позоришь,— шагнул к ней Калина, раз-
махивая кулаками, и вдруг развернулся и наотмашь уда¬
рил учительницу по лицу.
Она пошатнулась и упала на землю. Несколько казаков
бросились к ней, в воздухе засвистел шомпол, и сквозь рас¬
сеченное платье показалась кровь.
Учительница лежала молча.
Ее били яростно, с ожесточением, и каждый удар гулко
отдавался в моем сердце.
Где-то сзади закричала женщина. Несколько человек
растерянно заметались.
Затыкая уши, я сорвался с места и, ничего не видя пе¬
ред собой от брызнувших слез, побежал прочь от тюрьмы.
Через несколько дней мы с ребятами снова пошли на¬
вестить Татьяну Григорьевну. Мы не знали, как помочь ей,
5 Герои Октября
129

но каждому хотелось пробраться в тюрьму, как-то выра¬
зить нашу любовь и сказать учительнице, что она не одна и
что мы постараемся отомстить тем, кто посмел мучить ее.
Но на площади перед тюрьмой снова шла порка. Избитую,
окровавленную учительницу подняли с земли и поставили
у стены дома. Она еле держалась на ногах. И опять меня
поразило ее спокойное лицо. Я искал в нем страх, мольбу
о пощаде, но видел только открытые глаза, пристально
вглядывающиеся в толпу. Вдруг она подняла руку и гром¬
ко, отчетливо сказала:
— Вы можете сколько угодно пороть меня, вы можете
убить меня, но Советы не умерли. Советы живы. Они вер¬
нутся к нам!
Рябой, небольшого роста, с бельмом на правом глазу,
урядник Козлика со всего размаху ударил учительницу
шомполом по плечу и рассек платье. А потом стража бро¬
силась на Татьяну Григорьевну. Крики смешивались со
свистом шомполов и глухими ударами. Пьяная орда нава¬
лилась на беззащитное тело, била ногами, руками, прикла¬
дами.
Я весь дрожал от ненависти к белым.
Каждый вечер в течение двух с половиной недель я го¬
ворил себе, что больше никогда не пойду к тюрьме, и каж¬
дое утро я снова бежал туда.
Татьяну Григорьевну били всегда первой, даже никого
из мужчин не истязали так жестоко. Ей мстили за то, что
она не кричала, не просила пощады, а смело смотрела на
своих палачей. Ее били за то, что она, учительница, обра¬
зованный человек, ушла к большевикам и до последней ми¬
нуты оставалась с ними.
Наступала зима.
Теперь Татьяну Григорьевну выводили во двор в од¬
ной рубашке. На худом, покрасневшем от мороза теле яр¬
ко выделялись синие кровоподтеки и красные полосы от
шомполов.
По ночам меня душили кошмары. Я вскакивал с по¬
стели.
— Мама! — испуганно шептал я. — Мама! Они ведь
убьют ее! Надо же помочь. Надо спасти.
130

В серое вьюжное утро, торопливо семеня ногами, к
тюрьме с узелком в руках подошла Наталья Семеновна,
мать учительницы.
Старуха нерешительно подошла к часовому и протя¬
нула ему какую-то бумагу. Не читая ее, часовой кивком
головы направил мать к старшему — уряднику Козлике.
Она долго объясняла ему, что имеет письменное раз¬
решение атамана пройти к дочери и перевязать ей раны.
Козлика сидел со скучающим видом, точно старуха
говорила не с ним, и тонким хлыстом ударял по сапогу.
Не глядя в ее сторону, злобно процедил:
— Не пущу!
Старуха снова принялась уговаривать, протянула бу¬
магу с разрешением. Наконец урядник медленно поднял¬
ся и оглядел старуху с ног до головы.
— А ты чего же ко мне раньше не приходила? Или
не видела, как твоя комиссарша у меня все зерно отобра¬
ла? Так теперь, думаешь, меня жалость возьмет? Шкуру
всю спущу ей!— разъяренно кричал он.— Попомнит она
Козлику! Нечего ей, бабка, раны перевязывать, все равно
новые будут. Решено ее повесить. Да так, чтобы всем
видно было. Вниз головой повесим.
Старуха охнула.
— Изверги вы, проклятые! Пропасть бы вам всем!
Урядник повернулся к ней, схватил за плечи и, силь¬
но тряхнув, бросил старуху на землю. Она упала на бок,
платок сполз с головы, и по снегу рассыпались длинные
седые пряди волос.
Козлика что-то крикнул. Двое казаков схватили мать
за руки, двое навалились на ноги. Она билась по земле,
извивалась, стараясь освободиться, но Козлика опустил
на нее шомпол...
Вначале еще было видно, как судорожно откидыва¬
лась назад седая голова, а потом она поникла в снег. Се¬
рая юбка покрылась красными пятнами, они расходились
.все шире и шире.
Когда палачи встали и отошли в сторону, на земле
застыла неподвижная старческая фигура: беспомощно
торчали тонкие ноги в белых домотканых носках и муж¬
ских полусапожках.
— Померла?—испуганно спросил кто-то рядом с
нами.— Мученица святая...
5*
131

— Отойдет, — поймал возглас Козлика. — Ничего,
зато дочь повидает.
В это время скрипнула дверь, и на площадь вывели
Татьяну Григорьевну. Откуда, больная, измученная,
она брала столько сил?! На мертвенно-бледном лице выде¬
лялись большие, горящие глаза. Все тело было в ранах.
Люди напряженно застыли. Учительница заметила нас
и быстро подняла руку вверх. Затем она оглянулась на
Козлику. Мне показалось, что он слегка растерялся, и,
храбрясь и нервничая, крикнул Татьяне Григорьевне в
лицо:
— Что, комиссарша, где же твои Советы? Задрали
хвосты и побежали? Всех дружков твоих поймали. А
братьев в Моздоке повесили.
Учительница пристально посмотрела на него, пере¬
ступая босыми ногами по снегу.
— Не торопись,— тихо сказала она.— Придут еще
Советы. Живы они. Сметут вас с лица земли. Только
этих вот жаль,— указала она рукой на стоявших казаков-
станичников.— Обманули вы их, белопогонники. Придет
время — поймут они, что делали. А вам, белогвардейцам,
пощады не будет.
Урядник подскочил к ней и медленно стал оттягивать
прилипшую к телу рубаху. Я видел, как от боли вспыхну¬
ли щеки у Татьяны Григорьевны, видел закушенные гу¬
бы. И в этот самый момент она заметила лежавшую в
снегу мать.
— Мама! — закричала она, и от этого крика холодная
волна пробежала по моему телу.
Учительница бросилась к матери, но ее тут же схва¬
тили.
— Пропустите попрощаться! — приказал подошедший
атаман.
Казаки отпустили руки, и учительница упала на ко¬
лени. Обхватив голову матери, она приподняла ее и бы¬
стрыми поцелуями покрывала окровавленное лицо.
— Мама!.. И тебя тоже, мама!— тихо, взволнованно
повторяла она.
— Довольно! Прекратить! — снова раздался голос
атамана. Учительницу оттащили в сторону.
— Звери вы!— крикнула она уряднику.— Все равно
вас сметут! Гадины!
Как ее били после этого!
132

— Хватит, а то забьет до смерти. А мы еще заставим
комиссаршу на допросах говорить,— усмехнулся атаман.
Когда учительницу волоком потащили к тюрьме, по
снегу пополз за ней алый кровавый след...
ТЕТРАДЬ ТРЕТЬЯ
Сейчас, когда я пишу эти стро¬
ки, передо мной сидят трое моих
детей и спрашивают, отчего я пла¬
чу:
— Ведь тетя Таня завоевала
нам свободную жизнь. Почему же
ты плачешь?
	(Из письма Раисы Соломаха,
сестры Тани)
Мне было 13 лет, когда красные отступили из нашей
станицы. Вместе с ними ушла Таня и двое моих братьев —
Григорий и Николай.
Сколько ночей до рассвета мы просидели в своей ком¬
нате с отцом и матерью и, слушая, как завывает в трубе
ветер, плакали о тех, кто ушел!
Даже днем на улицу было страшно выходить. Ветер
качал на столбах трупы повешенных станичников с сини¬
ми, распухшими лицами.
Кругом стоял плач и стон: белые жгли дома казаков
и иногородних, которые ушли с Красной Армией, выгоня¬
ли сирот на улицу, и босые, раздетые ребятишки в стужу
ютились в обгоревших развалинах.
...Я видела, как белые привезли больную, измученную
Таню! Я видела, как ее били!
Дрожа от ужаса, я вглядывалась в родное, милое ли¬
цо. Мне хотелось броситься к Тане, защитить ее от уда¬
ров, как-то помочь ей.
Только через неделю мне удалось пробраться в
тюрьму.
Каждый день на рассвете мать будила меня, давала
завязанную в тряпку посуду с едой и совала за кацавейку
бутылку с аракой.
Иногда по дороге меня останавливали женщины и, ог¬
лядываясь, давали украдкой какой-нибудь гостинец для
Тани.
133

Когда около часового никого не было, я поспешно со¬
вала ему в руки бутылку. Он торопливо открывал дверь
и, как котенка, вталкивал меня в помещение. Я с разма¬
ху падала на цементный пол, стараясь сохранить еду, ко¬
торую посылала мать.
Спертый, кислый воздух ударял в лицо.
Люди с ужасом оглядывались на скрип двери. Каж¬
дый ждал, что пришли за ним. По ночам белые целыми
партиями уводили куда-то арестованных, а наутро
тюрьма наполнялась новыми людьми.
Тюрьма — тесное, маленькое помещение — была до
отказа набита. На холодном полу лежали больные, мно¬
гие не имели места, чтобы прилечь. При свете маленького
каганца я с ужасом всматривалась в темные, засохшие
пятна на стене, и мне казалось, что там и Танина кровь.
Я осторожно пробиралась между лежащими и усажи¬
валась около Тани. В первые минуты я не могла разгова¬
ривать и только молча гладила худые, с голубыми про¬
жилками руки. Таня тормошила меня, стараясь развлечь
шуткой. Иногда она показывала свои раны и рассказыва¬
ла, как на допросах издевались и били ее револьвером.
Заметив дрожащие губы и полные слез глаза, она
трепала меня ладонью по волосам и старалась успокоить:
— Ничего, девочка, не так это страшно. Вот глупо я
в плен попала — это да. Надо было послушаться Николая.
Тогда бы все иначе сложилось.
Она расспрашивала меня о больном отце, о матери.
Наказывала получше ухаживать за ними и просила, что¬
бы они не волновались за нее.
— Тогда и мне спокойнее будет.
Как хорошо к Тане относились арестованные! Как они
прислушивались к каждому ее слову! Они старались по¬
удобнее устроить Таню на холодном полу, подкладывая
под нее свою одежду и тряпки.
— Не надо, ребята,— говорила она.— Ведь у вас са¬
мих ничего нет. А мне и так лежать неплохо.
Но все же они настаивали на своем и осторожно, боясь
прикоснуться к израненному телу сестренки, каждый
день перестилали ей подстилку.
Иногда она собирала людей около себя и долго расска¬
зывала о Ленине, о партии, о Москве, о борьбе с бело¬
гвардейщиной.
— Советы временно отступили, но они крепки, скоро
134

вернутся, и тогда будет новая, прекрасная жизнь! Нас мо¬
гут убить белые, к этому надо быть готовыми. Но дело на¬
ше не умрет. Надо только стойко переносить все пытки,
чтобы весь народ увидел, что мы сильны и нас сломить
нельзя.
Я не понимала, почему, когда Таня говорила о смер¬
ти, товарищи становились спокойнее. Может быть, она за¬
ражала их тем, что горело в ее душе, заражала своей си¬
лой и выдержкой.
Часовой часто стучал прикладом в дверь, приказывая
замолчать. Но Таня не обращала на него внимания.
Последний день я провела с Таней до поздней ночи...
Заметив меня, она очень обрадовалась и, крепко
схватив мои пальцы, приложила их к горячему лбу.
Ей, видимо, было невыносимо тяжело...
— Я думаю, что сегодня ночью меня убьют,-— тихо,
так чтобы не было слышно окружающим, сказала она.
— Зачем ты так говоришь? — перебила я ее. — Раз¬
ве они могут убить такую больную, как ты?— убеждала я
Таню, стараясь отогнать от себя страшную мысль. — Не
может этого быть, Танюшка!..
Она гладила меня ладонью по волосам.
— Может быть, мы с тобой сегодня в последний раз
разговариваем. А мне так много надо сказать. Как бы мне
хотелось увидеть то, что будет потом, когда мы победим!
И мне грустно оттого, что я не могу этого сделать. Но
помни, Рая, что смерть, которую мне готовят,— это по¬
четная смерть.
Я смотрела на пламя каганца. Казалось, что оно так
же билось и металось, как Таня.
— Скоро придут наши... красные... Я не увижу
братьев. Расскажи им подробно все, что ты видела здесь.
Пусть они передадут всем, как меня пытали, как мучили
и как я умерла. Я никого не предала и до конца осталась
верным членом партии. И пусть братья знают, что я их
очень сильно люблю. Пусть крепко помнят мой наказ и
так же до конца будут преданы партии!
Неожиданно она прижала меня к себе, заглянула в
глаза.
— Рай, скрой от отца,— поспешно зашептала она,—
135

не говори ему, пока братья не придут. Пожалей его. Не
выдержит он! Умрет!
Я разрыдалась. Только теперь я поняла, что наступи¬
ли последние часы ее жизни. С материнской нежностью
она обнимала, ласкала, целовала меня и даже шутила,
больная, вся в ранах!
На мокром цементном полу громко застонали, рядом
кто-то сдержанно заплакал. В дверь постучал часовой.
— Ты скажи нашим, что мне очень, очень легко, —
торопливо сказала она.
Таня снова погладила меня по волосам, взглянула в
глаза и крепко поцеловала в губы. Кто-то оторвал меня
от Тани и вытолкнул в дверь...
...Ночью 7 ноября 1918 года белые ввалились в
тюрьму. Все поняли, зачем они пришли.
Кто-то закричал, кто-то заплакал, кто-то забился на
полу.
Таня вскочила с пола.
— Тише!— крикнула она.— Не надо плакать! Вы не
одни, товарищи. Мы все вместе пойдем...
Когда арестованных стали прикладами выгонять из
камеры, Таня у двери обернулась к тем, кто оставался.
— Прощайте, товарищи! Пусть эта кровь не пропа¬
дет даром.
Избитые, окровавленные люди еле держались на но¬
гах, но никто не сел на подводу. Взявшись за руки и под¬
держивая друг друга, они медленно шли по темной
пустынной улице. Шли босые, в лохмотьях.
Было холодно, дул ветер. В лицо ударял колючий
снег. И вдруг в ночной тишине раздался звонкий голос
Тани:
Вставай, проклятьем заклейменный...
Товарищи подхватили партийный гимн. Звуки росли,
ширились и разносились далеко-далеко над спящей стани¬
цей...
Офицер приказал замолчать, но люди продолжали
петь. На них набросилась стража, била непокорных, но
ни один человек не смолк.
За станицей их заставили рыть могилу. Люди проща¬
лись, обнимали друг друга, жали руки.
Татьяна Соломаха гордо крикнула палачам:
136

— Вы можете казнить нас, но Советскую власть вы
не убьете!
Белогвардейцы бросились на беззащитную толпу и
стали шашками рубить людей.
В раннее морозное утро белые зарубили 18 товарищей.
Последней была Таня. Она еще была жива, когда у нее
отрубили руки, ноги. Потом отрубили голову.
Верная своему слову, она не просила пощады...
* * *
...Через много лет этот очерк, впервые напечатанный
в 1937 году в сборнике «Женщина в гражданской войне»,
прочла московская школьница Зоя Космодемьянская.
Подвиг кубанской учительницы произвел на нее неизгла¬
димое впечатление. Вот почему Зоя и назвала себя гор¬
дым именем Тани и пошла на подвиг, подобный тому, ка¬
кой свершила в годы гражданской войны Татьяна Соло¬
маха.

Александр Евдокимович
Худанин
Н. ВЕРТЫШЕВА
У САМОГО СИНЕГО МОРЯ...
Вечерняя мгла окутала город. Тихо в эти часы на ново¬
российских улицах.
К маленькому приземистому домику, затерявшемуся
на городской окраине, приближались два человека. Они
негромко разговаривали.
Вдруг тишину прорезал резкий возглас:
— Стой! Руки вверх! — И выскочившие из засады жан¬
дармы окружили подошедших.
— Вы арестованы!.. Обыскать их, — распорядился вы¬
ступивший из темноты унтер.
Руки жандармов бесцеремонно заскользили по одеж¬
де. Вывернуты карманы, на землю полетели спички, ском¬
канная папиросная коробка.
— Ничего нет, вашбродь...
— Веди их в хату, там еще посмотрим, — недовольно
пробурчал старший.
Свет лампы упал на лица арестованных.
— А, старый знакомый, господин Худанин! — криво
усмехнулся жандарм, взглянув на молодого, слегка при¬
храмывающего мужчину. — Теперь уж вы попались, не
отопретесь, — и он показал рукой на стол, где был рассы¬
пан типографский шрифт, навалена бумага, краски, кни¬
ги, документы, большевистские газеты, журналы. Рядом
138

стояли четыре наборных станка, гектограф, валялись раз¬
ные типографские принадлежности. В комнате все было
перевернуто вверх дном.
Худанин стоял бледный. Небольшие узкие глаза его
еще больше сузились от гнева, кулаки сжались в бессиль¬
ной ярости. Типография, его детище, драгоценный шрифт,
на днях привезенный Яковом Олейниковым от екатерино-
дарских товарищей... Все пропало.
...И вот — тюрьма. Новороссийская, губернская. Оди¬
ночная камера. Затянувшееся следствие. На допросах Ху¬
данин держался спокойно, даже, казалось, безразлично.
— Откуда вы получили шрифт? — допытывался сле¬
дователь.
— Ну, чего разговаривать, — нехотя отвечал Худанин.
— Нашли, посадили, ну и не спрашивайте, судите. Все рав¬
но ничего не скажу.
— Кто входит в новороссийскую группу большевиков?
С кем связаны? Кто с вами работает? — не унимался жан¬
дармский офицер.
Худанин молчал.
— Ну-с?!
— Вы работаете! — вдруг взорвался Худанин. — Вы!..
— Как прикажете понимать?
— А так, очень просто. Вот я сижу, а вы, господин
офицер, работаете, — явно издеваясь над следователем,
отвечал Худанин.
— Молчать! — кулак жандарма с силой опустился на
стол. Жалобно задребезжала ложка в стакане с остывшим
уже чаем, и в кабинете установилась тягостная тишина.
— Уведите его! — так ничего и не добившись от аре¬
стованного, распорядился ротмистр.
Лязгнул замок камеры, и снова потянулись длинные,
однообразные дни тюремного заключения. В который раз
перебирал в памяти Худанин последние дни работы. Он
старался установить свой непростительный промах, по¬
влекший за собой арест августовским вечером шестнадца¬
того года. Вновь и вновь вспоминал, как все происходило.
Приехал из Екатеринодара Олейников, привез долго¬
жданный шрифт. Как радовался тогда Худанин! Ведь это
помогло бы наладить печатание листовок и прокламаций.
А они были нужны рабочим как хлеб, как воздух.
Решено было всем собраться у порта. Но вовремя заме¬
тили, что кругом снуют шпики и переодетые полицейские.
139

Перенесли встречу на другой день и в другое место. Все
обошлось тогда благополучно — царские ищейки остались
с носом. Собрание прошло хорошо, спокойно. Олейников
проинформировал о работе Екатеринодарского комитета,
передал инструкции. Потом обсуждали вопросы об устройст¬
ве подпольной типографии, о выпуске новых листовок. И
вот арест. Не знал, конечно, тогда Худанин, что, несмотря
на все предосторожности и конспирацию, филеров привел
за собою Олейников.
В зарешеченное окно камеры виднелся кусочек неба.
Оно было ярко-голубое и казалось густым и тяжелым. Сов¬
сем не такое, как у него на родине, на далеком Урале. Там
оно светлое, высокое и прозрачное. Невольно Худанину
вспомнилось детство. Было оно нерадостным. В памяти
встала глухая, с покосившимися избами уральская дере¬
венька Гладкий Мыс, в которой родился он в ноябре 1884
года. Большая семья Худаниных жила в бедности и посто¬
янной нужде. Не оттого ли и пошла их горемычная фами¬
лия — Худанины?..
Единственное светлое пятно в босоногом детстве —
деревенское приволье да пристрастие к грамоте. Читать
Александр научился очень рано — от матери. Грамотный
человек в деревне в то время был большой редкостью, а
уж семилетний мальчонка, умеющий читать и писать,—
и подавно вызывал удивление у односельчан.
Детство кончилось рано. В 1891 неурожайном году
семья Худаниных, спасаясь от голода, с плачем и причита¬
ниями покинула родное гнездо. Обосновались в Перми, но
и там не нашли счастливой доли. Чтобы хоть как-то про¬
кормиться, детям пришлось идти просить милостыню. Че¬
го только не натерпелся Александр за эти годы! Насмеш¬
ки, оскорбления, брань больно ранили мальчишескую ду¬
шу. Именно тогда начала подниматься в нем еще глубоко
неосознанная, глухая ненависть к богачам.
Когда мальчик немного подрос, мать отдала его в уче¬
ники к сапожнику. Здесь Александра постигла участь че¬
ховского Ваньки — сапожному ремеслу обучался мало,
больше помогал по хозяйству да нянчил хозяйских ребя¬
тишек.
Такое ученье продолжалось недолго. А потом потяну¬
лись годы скитаний по уральским дорогам, пока наконец
не встретился в Перми со старшим братом Иваном.
Братья поселились вместе, жили дружно. Помимо
140

родственных чувств, их объединила любовь к чтению, тя¬
га к знаниям. Оба записались в только что открывшуюся
тогда при знаменитом Пермском пушечном заводе Смыш-
ляевскую библиотеку.
Однажды, когда братья пошли менять книги, к ним по¬
дошла Юлия Алексеевна Хлынова.
— Давно я к вам присматриваюсь, ребята, — сказала
она приветливо. — Читаете вы много, да не то, что надо.
Вам бы учиться нужно, знаний у вас маловато, а парни-то
вы, как я вижу, способные. У нас при воскресной школе
вечерние рабочие курсы есть. Приходите завтра...
На другой день, наскоро перекусив после работы, Иван
и Александр отправились на курсы. Небольшое помеще¬
ние воскресной школы было переполнено. Но за одним из
столов молодые рабочие дружелюбно потеснились, давая
место новичкам. Только успели сесть, как в комнату энер¬
гичными шагами вошел преподаватель, бросил на стол
небольшую стопку книг, поправил пенсне и начал занятия.
Александр слушал как завороженный, жадно ловил
каждое его слово. Уж очень интересно говорил тот чело¬
век и не только о науках, но и о их рабочей жизни.
С того дня Худанины зачастили на курсы. Они стали
самыми активными слушателями.
Недолго продолжалось ученье. Как-то братья, придя
на занятия, обнаружили на дверях огромный замок и объ¬
явление о закрытии курсов. От товарищей узнали, что ру¬
ководители воскресной школы и библиотеки арестованы.
Спустя некоторое время один из рабочих отозвал Ху-
данина в сторонку. Поговорил с ним о житье-бытье, а по¬
том, как бы невзначай, предложил:
— Заходи сегодня вечерком вот по этому адресоч¬
ку, — и тихо назвал улицу и дом, — будем продолжать за¬
ниматься.
Так пятнадцатилетний Александр Худанин стал чле¬
ном подпольного социал-демократического кружка. Здесь
было еще интереснее, чем в школе,— открыто говорили
о жестокой эксплуатации рабочих и необходимости бороть¬
ся за свои права. А однажды Александру даже дали осо¬
бое поручение. Как сейчас, он помнит тот день.
Руководитель кружка подозвал его к себе. Вручая
лачку листовок, сказал:
— Даем тебе очень важное задание — распространить
вот эти листовки в рабочем районе. Где и как — сообра-
141

жай сам... Да смотри, не попадись. А попадешься — так
ты ничего не знаешь. Понял?
— Понял!.. Не беспокойтесь, все в порядке будет,—
радостно ответил Александр.
Рано утром, отчаянно ругаясь, полицейские бегали по
городу, то тут, то там сдирая прокламации и разгоняя тол¬
пившийся возле них народ. Рабочие расходились медлен¬
но, неохотно. Некоторые из них, оглянувшись по сторонам,
быстро прятали листовки в карманы.
Вечером Худанина встретил руководитель. Он похва¬
лил парня и крепко, как равный равному, пожал ему руку.
— Молодец. Считай, что получил боевое крещение.
Александр почувствовал, как горячая волна подступила
к сердцу. Он был рад и горд за себя.
Работа кружка становилась все активнее. В стране на¬
зревала революция, пролетариат готовился к решитель¬
ной схватке с царизмом. В этой предгрозовой обстановке
мужал и креп молодой революционер.
В 1903 году, когда Александр занимался перевозкой
нелегальной литературы, его впервые арестовали. Однако
прямые улики отсутствовали, и Худанина тут же освободи¬
ли из-под стражи.
Приблизительно в эти годы Худанин перебирается на
Кубань. Устанавливает связь с екатеринодарскими боль¬
шевиками и активно включается в работу.
Революционная деятельность требовала постоянного
общения с народом. И Александр Худанин подыскивает
себе такую работу, которая позволяла бы ему, не возбуж¬
дая подозрения полиции, встречаться со многими людь¬
ми. Он то кассир (на Конном рынке), то рассыльный (у
нефтепромышленника Андрейса), то сапожник. А вечера¬
ми Худанин продолжает учиться: посещает народный уни¬
верситет, воскресную школу и, при всей своей занятости,
успевает еще находить время для занятия музыкой, лю¬
бовь к которой жила в нем с детства. И везде, где бы ни
находился, Александр Худанин проявляет себя неутоми¬
мым пропагандистом революционных идей.
Летом 1913 года Худанин выехал в Новороссийск.
Перед ним стояла задача — организовать в городе-порту
работу большевистского подполья, действовавшего под
вывеской потребительского общества «Союз труда».
Под видом сапожника Худанин поселился на окраине
Новороссийска и начал устанавливать связи с нужными
142

людьми. Здесь ему очень пригодилось ремесло, полу¬
ченное еще в детстве. Уже к концу года были созданы со¬
циал-демократические кружки в железнодорожных мастер
ских, в порту, на цементных и нефтеперегонном заводах,
деятельность которых становилась значительной. На мас¬
совки в горах иногда собиралось до 300 человек. Худанин
вместе с другими большевиками проводил беседы по во¬
просам рабочего движения. На одной из таких массовок
рабочие вынесли постановление о том, чтобы ни одна заба¬
стовка в городе не проводилась без ведома и согласия Но¬
вороссийской организации большевиков. Это было боль¬
шим достижением.
Кипучая деятельность Александра Худанина была за¬
мечена новороссийской охранкой. Царские прислужники
не без оснований увидели в нем одного из главных руково¬
дителей пролетариев города.
На стол начальника Черноморского жандармского уп¬
равления одно за другим ложились донесения секретных
агентов. «...На старо-цементном заводе рабочие подготов¬
лены к беспорядкам и агитатором этого состоит по выбо¬
ру самих рабочих Александр Худанин...» «На заседании
правления общества «Союз труда» предполагают поднять
вопрос о необходимости немедленного сношения с петер¬
бургскими социал-демократами с целью приглашения
опытного руководителя и получения прокламаций...» «Пе¬
чатные прокламации, появившиеся на цементном заводе...
изготовлены Александром Худаниным...» «Главным про¬
пагандистом среди новороссийских рабочих является са¬
пожник Александр Худанин...»
Желая расправиться с человеком, доставлявшим «блю¬
стителям порядка» так много беспокойства, охранка под¬
купила нескольких анархически настроенных матросов и
поручила им покончить с Худаниным. Однажды, когда
Александр выступал на митинге, они, предварительно спо¬
енные для храбрости, ввалились в помещение и под руко¬
водством офицера с угрозами и выкриками стали протал¬
киваться к оратору. Заметив это и быстро оценив обста¬
новку, рабочие выключили свет, помогли Худанину пере¬
одеться и скрыться.
Рабочий класс города продолжал сплачивать свои ря
ды, готовясь к завершающим боям с самодержавием. Вес¬
ной 1916 года прошло несколько забастовок. Особенно
стойко держались рабочие железнодорожных мастерских.
144

где не без участия Худанина был создан стачечный коми¬
тет и выработаны требования к хозяевам. Забастовка за¬
кончилась победой рабочих — им была увеличена заработ¬
ная плата.
Понемногу налаживалась работа. Успехи новороссий¬
ских большевиков были налицо.
Большие надежды возлагались и на типографию. И
вдруг... арест.
...Следствие затягивалось. Тюремные дни проходили
однообразно и бесполезно. А терять время было преступ¬
лением.
«Нужно использовать пребывание в тюрьме с пользой
для себя»,— решил Худанин. Он потребовал книги и
письменные принадлежности.
Пообещали дать учебники по эсперанто, отобранные
у Худанина при обыске. Пообещали да и «забыли». Потре¬
бовал еще и еще раз. И опять повторилась та же история:
не отказывали, но и не давали.
Связь с внешним миром Александр поддерживал с по¬
мощью товарищей. Ему, как не имеющему родных, не
разрешались даже свидания.
Революционное движение повсюду нарастало и шири¬
лось, царский трон шатался. Бездеятельное пребывание в
тюрьме становилось все более мучительным. Скорее...
скорее бы на свободу!
И такой день пришел!..
4 марта 1917 года за стенами новороссийской тюрьмы
послышался необычно разноголосый шум. С каждой мину¬
той он приближался и нарастал. Уже отчетливо слыша¬
лись отдельные возгласы:
— Да здравствует революция!..
— Свободу политическим заключенным!..
В тюремных коридорах гулко загремели торопливые
шаги. Залязгали замки. Заскрипела и широко распахну¬
лась дверь камеры.
— Товарищ, вы свободны!..
Худанин шагнул навстречу чьим-то дружеским рукам.
Кто-то крепко стиснул его в объятиях, и он бегом, все
быстрее и быстрее, устремился к выходу. Яркое солнце
ударило в глаза. Зажмурился с непривычки. Сердце ра¬
достно стучало: свобода! свобода!.. Глубоко вздохнул, ши¬
роко раскинул руки навстречу солнцу и быстро зашагал
по улице.
145

К центру города отовсюду стекался народ. В голубую
высь неслись бодрые революционные песни.
Худанин взобрался на импровизированную трибуну. При¬
ветливо взмахнул рукой.
— Товарищи! — разнесся его голос над притихшей
площадью. — Самодержавие пало!.. Да здравствует рево¬
люция!..
— Ур-р-р-а!!! — раскатисто ответила площадь.
С удесятеренной энергией окунулся Худанин в партий¬
ную работу. Побывал на всех предприятиях, повстречался
с товарищами по подполью. Через несколько дней ново¬
российские большевики собрались на первое легальное
собрание. Сюда заявились и меньшевики.
— Прежде чем открыть собрание, — сказал, подни¬
маясь со своего места, Худанин, — я предлагаю меньше¬
викам покинуть это помещение. Здесь проводится собра¬
ние большевистской организации. А вы ничего общего с
ней не имеете.
— Это произвол! — крикнул один из них.
Однако предложение Александра нашло дружную
поддержку со стороны товарищей по партии. И меньшеви¬
кам ничего не оставалось делать, как покинуть собрание.
Обсудив создавшееся в городе положение, большевики
Новороссийска избрали партийный комитет. Его возгла¬
вил Александр Евдокимович Худанин.
— Доверие партии, ваше доверие, товарищи, поста¬
раюсь оправдать, — взволнованно сказал Худанин.
Революцию приняли новороссийцы восторженно: радо¬
вались, произносили горячие речи. Но минуло несколько
месяцев, а в городе фактически ничего не изменилось. Вре¬
менное правительство не желало рассматривать ни одного
вопроса в интересах рабочих.
За решение всех этих вопросов взялись А. Худанин и
его боевые товарищи. И вскоре влияние большевиков в
массах начало возрастать. Широко развернули агитаци¬
онно-пропагандистскую деятельность среди рабочих и сол¬
дат. Восьмичасовой рабочий день на многих предприятиях
установили явочным порядком. Начали создаваться проф¬
союзные организации.
В мае из Петрограда приехал большевик А. Яковлев. В
Новороссийск направил его Центральный Комитет партии.
Александр Евдокимович радостно встретил нового то¬
варища.
146

В тот вечер они проговорили до глубокой ночи. Обме¬
нялись мнениями, прикинули план действий на ближайшее
время.
Работа шла своим чередом. Умело используя недо¬
вольство революционного народа политикой Временного
правительства, большевики города сумели получить боль¬
шинство на выборах в Совет. А в конце семнадцатого года
Второй Черноморский съезд Советов провозгласил победу
Советской власти в городах, селах, станицах, аулах Черно¬
морской губернии. Таким образом, Черноморье стало опор¬
ным районом в борьбе за установление власти Советов на
всей Кубани.
Александр Евдокимович трудился самоотверженно. Он
оказывался всегда там, где труднее.
Худанин пользовался большим авторитетом и уважени¬
ем среди рабочих. И они дружески называли его просто по
имени — Александр.
Грозовые тучи сгущались над Черноморьем. Контрре¬
волюция стягивала все силы на Юг, чтобы задушить моло¬
дую Советскую Республику. А в августе восемнадцатого
года Новороссийск захватили деникинские войска.
Большевики ушли в подполье, чтобы там продолжать
борьбу против врага. Оставаться в городе Александру Ху-
данину, которого здесь почти все хорошо знали в лицо, бы¬
ло опасно. Он получает новое задание партии и выезжает
из города. Его ждали новые люди, новые дела. Его ждал
Крым.

Иосиф Иосифович
Янковский
Р. УСИКОВ
КТО ВЫ,
ТОВАРИЩ АНТОН?
Начальник областного жандармского управления оста¬
новился у окна, несколько минут невидящими глазами
смотрел на часового, мерно прохаживающегося у парад¬
ного входа. Резко повернулся кругом и, подойдя к столу,
снова стал просматривать агентурные сводки, время от
времени подчеркивая так часто повторяющуюся фами¬
лию — Расевич.
В Екатеринодаре среди социал-демократов больше¬
виков образовалась «Екатеринодарская инициативная
группа РСДРП». Главным руководителем этой группы яв¬
лялся петроградский рабочий Антон Антонов-Расевич
(партийная кличка «Антон»).
...Девятого июля в городе разбросаны воззвания к ра¬
бочим... В изготовлении их принимал участие рабочий за¬
вода Проценко — Антон Расевич, личность которого уста¬
навливается... Десятого июля... Семнадцатого... Девятна¬
дцатого...
— Устанавливается! — громко произнес полковник,
п на стол обрушился кулак, бумаги разлетелись по черно¬
му сукну. Ладонь жандармского офицера легла на непри¬
метную кнопку. Трель звонка разорвала тишину кабинета.
В дверях вырос адъютант:
— Слушаю, ваше...
148

— Всех занимающихся делом большевистской груп¬
пы немедленно ко мне!..
Прохаживаясь по просторному кабинету перед вытя¬
нувшимися в струнку офицерами, начальник жандармско¬
го управления, едва сдерживая ярость, цедил сквозь зубы:
— Вы не находите, господа, что все это больше похо¬
же на балаган, чем на жандармское управление — опору
государя-императора? Защитники устоев престола в роли
комедиантов... Прекрасно! Сотрудники областного управ¬
ления научились марать бумагу донесениями о том, что
они полгода «устанавливают» личность некоего Расевича,
ведущего злонамеренную пропаганду...
— Ваше превос...
— Что?! Молчать! — взорвался полковник. — Мол¬
чать! Я вас собрал не для разговоров. Если этот Расевич
не будет взят... Вы свободны, господа!
В один из первых дней 1916 года на перрон екатерино-
дарского вокзала сошел с поезда хорошо одетый молодой
человек с маленьким чемоданчиком в руке. Порыв холод¬
ного, перемешанного со снежной пылью ветра подтолкнул
его в спину, заставил поднять воротник пальто. Поежи¬
ваясь, он направился к выходу на привокзальную пло¬
щадь, прошел мимо пританцовывающего на морозном вет¬
ру полицейского. Остановился. Осмотрелся.
— Эй, извозчик! До гостиницы «Метрополь»!

Мелькали, убегая назад, убогие хибарки рабочих. Про¬
плывали мимо добротные каменные особняки казачьей
верхушки и купечества. В глаза лезли назойливо золотые
купола собора...
Отпустив лихача, молодой человек прошелся по ули¬
це Красной, изредка останавливаясь у зеркальных витрин
магазинов, внимательно изучая выставленные в них то¬
вары и отражения немногочисленных прохожих. Свернул
на боковую улицу. Квартал, второй третий... Небольшой до¬
мик. Дверь и ручка звонка. На улице ни души. За
дверью едва слышные шаги и негромкий женский голос:
— Кто там?
— У вас продается редкое издание сочинений Пуш¬
кина?
Приоткрылась дверь.
— Да, но это очень дорогое издание.
149

— Надеюсь, мы сойдемся в цене.
— Проходите, пожалуйста!
И снова пустынно на запорошенной снегом улице.
Первая мировая война до предела обострила классо¬
вые противоречия в стране. В России назревала револю¬
ционная ситуация.
С каждым днем усиливать борьбу за массы, с каждым
днем расширять и углублять пропаганду идей социализма,
вносить элементы сознательности в растущее движение
народного протеста, вести его по пути к революции, доби¬
ваться перерастания войны империалистической в войну
гражданскую — эти задачи ставил перед революционера¬
ми Владимир Ильич Ленин. Над проведением их в жизнь
трудилась вся партия.
В центре происходящих событий находились и екате¬
ринодарские большевики. В своей повседневной работе
они стремились неукоснительно выполнять ленинские
указания.
Однако трудности росли с каждым днем. Усилилась
жандармская слежка. Участились обыски и аресты. Моби¬
лизация на фронт большевистски настроенных, «неблаго¬
надежных» рабочих вырывала из рядов организации то од¬
ного, то другого товарища.
На помощь екатеринодарцам, как и прежде, вновь
пришел Питер. По указанию ЦК РСДРП Петроградский
большевистский комитет направил в Екатеринодар не¬
сколько испытанных в борьбе, закаленных в схватках с
царизмом и оппортунистами всех мастей революционеров.
Одним из них и был молодой человек, сошедший с пасса¬
жирского поезда на екатеринодарский перрон в один из
первых дней шестнадцатого года.
— ...Значит, вы хотите приобрести редкое издание
Пушкина?— Михаил Иванович Бармин протер платком
пенсне и внимательно посмотрел на гостя.
— Да, мне рекомендовали обратиться к вам по этому
вопросу.
— Как величать вас, товарищ?
— По паспорту Расевич Антон, сын Антонов, крестья¬
нин Варшавской губернии. В действительности же —
Иосиф Иосифович Янковский. Товарищи зовут Антоном.
В партии с 1912 года...
До поздней ночи горел огонек в квартире скромного
учителя женской гимназии, одного из руководителей под¬
150

польной большевистской организации Екатеринодара Ми¬
хаила Ивановича Бармина. Михаил Иванович и его же¬
на — большевичка Зоя Зенкевич расспрашивали товари¬
ща Антона о жизни и борьбе питерских рабочих, расска¬
зывали об условиях работы в областном центре.
...На фабрике Проценко появился новый слесарь Ан¬
тон Расевич. Дело знал хорошо. Искусством своим не по¬
хвалялся. На глаза начальству не лез. Держался просто и
скромно. Присматривался к товарищам по работе. Осто¬
рожно прощупывал, кто чем дышит. С иными подолгу бе¬
седовал на пути с работы домой. Расспрашивал о семье,
о жизни. Сам рассказывал, как работал в вагонных ма¬
стерских Николаевской железной дороги в Питере, как
петроградские рабочие отстаивают свои права.
Скоро на фабрике — то в ящиках для инструмента, а
то и прямо на станках — стали появляться листовки за
подписью «Екатеринодарская инициативная группа
РСДРП». Антон Расевич вместе со всеми читал их, встав¬
ляя свои замечания, следя за тем, как относятся рабочие
к словам большевистской правды. А вечерами...
Вечерами член екатеринодарской инициативной груп¬
пы и один из ее основателей и руководителей Иосиф Ян¬
ковский — товарищ Антон — с головой уходил в дела
большевистской организации. Эта группа, в которую вхо¬
дили питерцы И. Янковский, В. Горохов, екатеринодар¬
цы П. Вишнякова, А. Лиманский, Я. Олейников и другие,
вела работу по восстановлению партийных ячеек на круп¬
ных предприятиях Екатеринодара и в других городах и
станицах области, установила связь с большевиками Но¬
вороссийска, Геленджика, Кавказской, Тихорецкой. В ее
распоряжении были ручная типография и гектограф.
Иосиф Янковский принимал участие в подготовке и
проведении нелегальных собраний, массовок рабочих за
рекой Кубань и заводом «Саломас». Он также писал и ре¬
дактировал листовки, статьи для журнала «Прикубанские
степи».
А жандармы сбивались с ног, пытаясь установить лич¬
ность слесаря фабрики весов Антона Антонова-Расевича,
который, как они не без оснований предполагали, был од¬
ним из руководителей местных большевиков. Вспомога¬
тельные сотрудники областного жандармского управле¬
ния — шпики царской охранки — почти ежедневно доно¬
сили о каждом замеченном ими шаге подпольщика...
151

«...Антон Расевич распространял среди рабочих печат¬
ные воззвания инициативной группы РСДРП...
...Антон Расевич приглашал рабочих на сходку для
решения вопроса об отношении рабочего класса к буржуа¬
зии...
...Расевич организовывал сбор средств на приобрете¬
ние типографских принадлежностей для печатанья листо¬
вок...
...На сходке Расевич говорил: «Петроград, Москва, а
также армия достаточно подготовлены. Остается дело
только за провинцией. Рабочий класс объединяется в ве¬
ликую грозную армию революции и сметет с лица земли
кровожадное царское правительство и тысячи дармоедов-
чиновников...»
И так изо дня в день, из месяца в месяц. А жандарм¬
ские ищейки продолжали охотиться за Иосифом Янков¬
ским, и вокруг него все туже и туже сжималось кольцо.
27 июля Иосиф выехал скорым поездом из Екатерино-
дара — на связь с петроградским комитетом. Вслед за ним
полетело в департамент полиции уведомление областного
жандармского управления.
На платформе питерского вокзала к Иосифу Янков¬
скому подошли два жандармских агента в штатском.
Щелкнули наручники на сведенных сзади руках товари¬
ща Антона.
Царские прислужники припомнили Янковскому все.
И то, что он был членом Невского районного большевист¬
ского комитета и вел пропаганду ленинских идей среди
рабочих-железнодорожников в 1913 году. И его участие
в работе русской секции социал-демократов большевиков
в Риге в четырнадцатом. И активную деятельность на Ку¬
бани в шестнадцатом году...
Тесна тюремная камера-одиночка: три шага вдоль,
два — поперек. В маленькое окошечко с толстыми прутья¬
ми решетки под самым потолком едва пробивается свет.
Из окна доносятся лишь мерные шаги часового. Обострен¬
ный тишиной слух улавливает негромкий стук. Узник из
соседней камеры передает новости, дошедшие в каменный
мешок с воли. Иосиф присаживается на койку, прислуши¬
вается. Но тут же, заметив око жандарма в дверном
глазке (шагов не слышно, на ногах у внутренней тюрем¬
ной охраны войлочные туфли), принимает вид задумав¬
шегося человека...
152

Долго бы пришлось сидеть Иосифу Иосифовичу в
тюрьме, если бы не Февральская революция. Выйдя на
свободу, Иосиф Янковский сразу же стал собираться в
путь.
— Поеду на Кубань,— говорил он.— Там много рабо¬
ты и мало, очень мало подготовленных людей.
Екатеринодар встретил его плакатами и призывами
всех партий, начиная от монархистов и кончая анархиста¬
ми, летучими митингами, в мгновение ока возникавшими
на улицах, спорами и горячей полемикой межпартийной
борьбы, борьбы за умы и сердца масс. Каждая партия вы¬
двигала свои лозунги, звала за собой тех, от кого зависе¬
ли судьбы страны,— трудовой люд. Лучше всего это полу¬
чалось в первые дни революции у меньшевиков и эсеров
с их псевдореволюционной фразой. Им и удалось, введя в
заблуждение часть рабочих, завоевать большинство в пер¬
вом Екатеринодарском Совете. Ведь большевики — на¬
стоящие борцы за дело народное — были еще в тюрьмах,
на каторге, в ссылке, куда отправило их царское прави¬
тельство почти накануне февральских событий в Питере.
Но время шло... Крепла большевистская организация
города. Почти одновременно с И. Янковским в Екатерино¬
дар вернулись из тюрем и ссылки опытные, прошедшие
суровую школу подполья большевики П. Вишнякова,
М. Карякин, Ян Полуян. Все они вошли в состав больше¬
вистского комитета, впервые действовавшего легально.
Вскоре Янковский был избран депутатом городского
Совета от завода «Саломас» и членом центрального бюро
профсоюзов. В сентябре, когда большевики завоевали
большинство в Совете, он стал председателем гориспол¬
кома.
Этому большому событию предшествовала долгая и
кропотливая работа большевиков в массах. Открыто и сме¬
ло говорили они правду о положении в стране, разоблача¬
ли лживую антинародную политику Временного прави¬
тельства, социал-предателей — меньшевиков и эсеров.
— Нельзя упускать ни одной возможности, даже са¬
мой маленькой, самой незначительной, чтобы рассказать
людям о наших целях и задачах,— говорил на заседании
комитета Иосиф Иосифович.— Кто, кроме нас, большеви¬
ков, способен повести за собой рабочий класс, кре¬
стьян и казаков к социалистической революции? Никто...
И сам твердо следовал своим словам.
153

...На город опускался теплый майский вечер. Проти¬
скиваясь через толпу гуляющих, спешил домой Янков¬
ский — выпало несколько свободных часов для отдыха.
День выдался «жаркий»— провели митинг рабочих и сол¬
дат в городском саду, собрание городской организации, и
это не считая массы мелких повседневных дел. Пришлось
вместе с Яном Полуяном, Михаилом Карякиным и Митро¬
фаном Сединым править, редактировать, а затем и наби¬
рать очередной номер «Прикубанской правды»; беседо¬
вать с рабочими в комитете и самому побывать на мель¬
нице Ершова, где рабочие явочным порядком ввели вось¬
мичасовой рабочий день. А завтра? Какой же план на
завтра?
Мысли о предстоящем дне борьбы прервал громкий
голос, доносившийся с противоположной стороны улицы.
Взгромоздившись на скамью, вынесенную из магазинчика,
какой-то господин с красным бантом на груди держал
речь перед собравшейся толпой. Иосиф Иосифович подо¬
шел поближе. Прислушался.
— ...Да, да, граждане! Война до победного конца —
это и наш лозунг. Конечно, прекратить войну можно, но
только усилиями демократии всех стран. Пока мы брата¬
емся на фронте, французская армия, а значит, и фран¬
цузская демократия, стонет под ударами германцев...
— Простите, — перебил оратора Янковский,— вы го¬
ворите: «мы», но почему-то сами не идете на фронт вое¬
вать до победного конца?..
Оратор смешался. А потом выкрикнул:
— Это демагогия, граждане!..
— Нет, не демагогия!— Иосиф Янковский решитель¬
но вскочил на скамью:— Товарищи и граждане! Я не бу¬
ду говорить речей, лишь прочитаю письмо, которое при¬
слал в нашу газету солдат с фронта. Слушайте, что гово¬
рит фронт таким господчикам с красным бантом в петли¬
це: «Хоть и мало нам приходится читать газет, но кое-что
долетает до нас. Мы слышим громкий голос буржуазии:
«Война до победного конца!» Это говорят те, кто не нюхал
пороху. И мы хотим сказать свое слово из окопов. Госпо¬
да буржуи, одевайте наши шинели и идите к нам в окопы,
и тогда вместе будем кричать: «Война до победного кон¬
ца!» Господа буржуи, вы не знаете, что такое война. Я не
в силах описать всех страданий в окопах. Придите к нам
и увидите! А если не хотите идти в окопы и продолжаете
154

кричать в тылу, то вы — черные вороны, жаждущие
крови...»
Толпа вокруг оратора росла. Собравшиеся люди, за¬
таив дыхание, слушали письмо фронтовика.
Янковский продолжал:
— Вот что пишет солдат с фронта. И мы, большеви¬
ки, согласны с ним. Не война, а немедленный мир без ан¬
нексий и контрибуций нужен трудовому народу, который,
взяв в свои руки власть, будет строить новую, счастливую
жизнь... Да здравствует мир! Да здравствует социалисти¬
ческая революция! Вся власть Советам!..
Исчез куда-то господин с красным бантом, не видно в
толпе разряженных дам и господ. Правда, больше стало
в толпе рабочих кепок.
Иосиф Иосифович бросил взгляд вдоль улицы. К тол¬
пе, окружавшей его, спешил юнкерский патруль. Сказав
-еще несколько слов, Янковский соскочил со скамьи и, на¬
двинув шляпу, зашагал прочь.
Это были будни революции. Но они-то и подготовили
праздник всего мира — Октябрьскую победу.
Двадцать шестое октября... Семнадцатый год...
Екатеринодарцы взбудоражены: в Петрограде — ре¬
волюция!
В этот же день в одноэтажном каменном особняке ря¬
дом с Карасуном заседал Екатеринодарский большевист¬
ский комитет. Обычно спокойный и уравновешенный Аким
Лиманский не мог усидеть на месте:
— Товарищи! Ведь это победа. И какая победа!! Те¬
перь очередь за нами.
Ян Полуян положил ему руку на плечо:
— Да, очередь за нами. Надо брать в руки власть. Но
прежде всего давайте спокойно обсудим план восстания...
...Взять власть в свои руки большевикам Кубани в
эти дни не удалось. Кубанская контрреволюция перешла
в наступление. В ожесточенной классовой борьбе прошли
ноябрь и декабрь семнадцатого года.
Как и все члены комитета, Иосиф Янковский эти ме¬
сяцы не знал отдыха. В течение дня он успевал сделать
массу дел — и побеседовать с рабочими, и принять уча¬
стие в заседании комитета, и побывать на учении дружин¬
ников-красногвардейцев, и выступить под аккомпанемент
топота, свиста и улюлюканья на заседании городской ду¬
мы, в состав которой избрали его рабочие.
155

Он не мог жить без людей, и люди жадно тянулись к
нему, получая от каждой встречи с пламенным револю¬
ционером заряд бодрости и сил. И, пожалуй, никто в те
грозные дни не пользовался таким уважением, авторите¬
том и любовью рабочих, солдат, казаков и иногородних,
как Иосиф Янковский. Недаром областной съезд иного¬
родних, который меньшевики и эсеры созвали для того,
чтобы укрепить свои позиции, пошел не за ними, а за
Иосифом Янковским, за большевиками.
Большевики раскололи съезд. Четырнадцатого декаб¬
ря его большевистски настроенные делегаты на заседании
в «Мон-Плезире» (сейчас кинотеатр «Кубань») избрали
Совет народных депутатов области во главе с Иосифом
Иосифовичем Янковским и поручили ему провести в Ека¬
теринодаре в январе 1918 года съезд Советов.
Первый Кубанский областной съезд Советов проходил
в Армавире. Иосиф Янковский на нем не присутствовал.
В первых числах января он вместе с другими руководите¬
лями екатеринодарских большевиков был арестован бело¬
гвардейцами и долгие месяцы томился в тюрьме.
После освобождения И. Янковский вступил в Красную
Армию и отважно сражался с контрреволюцией за власть
Советов, за окончательную победу Великого Октября.
Социалистической революции, делу ленинской партии и на¬
рода отдал он свою жизнь. Вражеская пуля сразила его в
1919 году в бою под Царицыном. В тот год товарищу Ан¬
тону — Иосифу Иосифовичу Янковскому исполнилось
лишь 26 лет.

Павел Васильевич
Асаульченко
А. ГЕЛДЫШ
ЗАРЕ НАВСТРЕЧУ
Декабрьское морозное утро 1905 года... Площадь ста¬
ницы Славянской, до отказа забитая людьми, бушует. Лю¬
ди волнуются не случайно: вот уже несколько дней хозяи¬
ном здесь — восставший народ.
На самом видном месте стоит с гордо поднятой голо¬
вой молодой телеграфист Павел Асаульченко. Еще никог¬
да за все 17 лет своей жизни не чувствовал он себя таким
свободным, как в эти беспокойные, наполненные бурными
событиями дни.
Накануне он участвовал в захвате лагерных оружей¬
ных складов. Вместе с отцом и другими руководителями
выступления ходил в казармы 15-го пластунского баталь¬
она и казачьего полка. Здесь он впервые узнал о револю¬
ции в России, о «Новороссийской республике» и о многом
другом, о чем раньше даже не подозревал.
— Товарищи!...— разнеслось над площадью.
Еще так непривычно для слуха станичников это обра¬
щение! Оно заставило всех разом повернуться к наскоро
сколоченной трибуне. Павел тоже обернулся. И увидел
отца.
— Товарищи!.. Братья!.. Восстал народ всей России.
Он требует улучшения жизни и человеческих прав...
Сильный голос отца звучал все увереннее и уверен-
157

нее. И Павел не мог оторвать от говорившего глаз, не мог
привыкнуть к мысли, что этот оратор — родной отец.
Более двух десятилетий был отец почтовым служа¬
щим, в последние годы — даже начальником Славянской
почтово-телеграфной конторы. В сознании Павлика он —
образец верности службе, долгу, семье. И вдруг... Отец —
председатель стачечного комитета. Его с большим внима¬
нием слушают станичники.
— Правильно говоришь, Василь Васильич!..
— Верно!..
— Долой палачей!..
— Долой самодержавие!
На трибуне — казак в форме пластуна.
— Народ увидел,— крикнул он,— что правительство
не защитник ему, а враг. Увидели это и мы, казаки. Было
время, когда мы слепо шли за царем. Нас обманывали,
льстили, называя опорой царя и отечества, награждая
титулом «верных слуг». Царь посылал нас разгонять
рабочих и крестьян...
Солдат остановился на мгновение. Окинул взором
застывшую в ожидании толпу и призывно закончил свою
речь:
— Хватит! Мы не палачи, мы больше не защитники
царя! Долой царя-палача!..
На трибуне появлялся новый казак, потом — иногород¬
ний. Все они говорили об одном: тяжела жизнь простого
народа, надо бороться за землю и свободу.
Местный богатей попытался было уговаривать казаков
«образумиться». Но его слова потонули в гневном шуме
толпы.
Внезапно кто-то крикнул:
— Атамана сюда!..
Его поддержали. И тут же направили к атаману деле¬
гатов. Вместе с ними пошел и Павлик. Атамана привели
на площадь. Вид у него был растерянный, лицо бледное.
Еще бы! Такое приходилось испытывать впервые. Он
знал о восстании 2-го Урупского полка, но был уверен,
что в частях его отдела этого не произойдет. И вот —
ошибся...
Эта сцена на всю жизнь запомнилась Павлу Асауль¬
ченко. Стоит атаман перед народом, и народ требует у не¬
го отчета. Значит, сила — народ, значит, он может быть
настоящим хозяином своей судьбы.
158

Однако силы еще были неравными. И в станице вы¬
ступление было подавлено.
Власти жестоко расправились с его участниками. И
никому из руководителей не удалось скрыться. Все они
были взяты под стражу и переправлены в екатеринодар¬
скую областную тюрьму.
В станице начались репрессии. Атаман мстил... Он
снова обрел свою силу над народом...
Отца также арестовали. Позже стало известно, что его
судили, и по высочайшему приказу министра внутренних
дел он уволен с работы без права поступления на госу¬
дарственную службу. За что такая немилость? За то, что
хотел правды.
Самому Павлу тоже нельзя было оставаться в станице.
И, уезжая из нее, он увозил с собой последний отцов¬
ский совет. Глубоко в памяти засели слова: «Человек
должен служить народу».
Павел поселился в Кавказской. Здесь он окунулся в
общественную жизнь, завел знакомство с рабочими. Сре¬
ди друзей его больше всего привлекал Гриша, который
называл себя анархистом. Гриша часто заходил в мастер¬
скую, где работал Павел, и рассказывал о своих «подви¬
гах», о том, что он с товарищами готовит большое револю¬
ционное дело. А Павел рвался в борьбу, и он упросил
своего нового товарища взять его с собой.
Ему доверили только почистить два револьвера. Но с
собой все-таки не взяли. А утром стало известно, что на
хуторе Романовском ограбили монастырь. Павел видел,
как толпа избивала ногами человека... Это был тот самый
Гриша. Анархист. Революционные фразы и ограбление
церкви?.. Нет, таким «революционером» Павел быть не
хотел!..
Славянские события не прошли бесследно для юноши.
В сознании Павла произошел какой-то перелом. И вот
перед ним встали мучительные вопросы: «С кем быть?
Куда идти?» С жадностью читал Павел различную запрет¬
ную литературу. Встречались среди других книг и ра¬
боты К. Маркса и Ф. Энгельса. А однажды товарищи дали
тоненькую брошюрку, на которой стояла фамилия:
«Н. Ленин». Ее автор писал просто и четко отвечал на
вопрос — с кем должны быть настоящие друзья народа.
159

Теперь Павел понял, куда он пойдет. И он становится
пленом нелегального социал-демократического кружка.
Но полиция разгромила кружок, а всех его членов аресто¬
вала. Занятия в нем оставили глубокий след в сердце
молодого человека. Асаульченко понял и смысл таких
слов, как «капитал», «прибавочная стоимость», «эксплуа¬
тация».
В 1911 году Павла освободили. Он приезжает в Екате¬
ринодар. Теперь юноша смело включается в работу. Он
выполняет первое задание — создает рабочие коопера¬
тивы.
Способность нового товарища организовать людей и
умение повести их за собой не ускользнули от внимания
екатеринодарских большевиков. Комитет привлекает мо¬
лодого рабочего к партийной работе. В здании телеграфа,
где к этому времени Павел Асаульченко стал работать,
состоялось его знакомство с Паней Вишняковой.
Прасковья Вишнякова, а затем Михаил Карякин сыг¬
рали важную роль в жизни Павла Асаульченко. Они вве¬
ли его в среду людей, мировоззрением которых были идеи
большевизма. При их содействии он начал посещать заня¬
тия воскресной школы, принялся изучать марксистскую
теорию. Большое влияние оказала на него и Александра
Георгиевна Газенбуш, агент ленинской «Искры».
Период идейных заблуждений и поисков для Павла
Васильевича закончился. В ноябре 1913 года его приняли
в партию большевиков.
...Это был чудесный вечер кубанской осени. Веселый,
бодрый, он шел по улицам города, который погружался в
глубокий сон. И, как клятву, повторял слова своего тезки
Павла Власова из романа Горького «Мать»: «Наши ло¬
зунги просты — долой частную собственность, все средст¬
ва производства — народу, вся власть — народу, труд —
обязателен для всех!..»
Так началась новая жизнь. Павел понимал, что она не
будет легкой. Но к этому он шел сам, к любому испыта¬
нию был готов...
Поначалу поручили распространять листовки и про¬
кламации. Он делал это старательно, но в душе был недо¬
волен. Такая работа ему была давно знакома, хотелось
большего...
И вот однажды его вызвали на заседание комитета.
Там предложили настоящее, серьезное дело.
160

Царское правительство, в связи с ростом недовольст¬
ва народа войной и усилением революционных выступле¬
ний в стране, все шире прибегало к репрессиям против
партии большевиков. Партийный комитет должен был знать
о намерении властей в этом направлении. Павел Асауль¬
ченко и посылался в стан врага как партийный разведчик,
как специальный агент-связист...
И Павел выполнил это задание успешно. Он добился
доступа к секретной корреспонденции, а затем получил
право расшифровывать телеграммы жандармского управ¬
ления. Все сведения поступали от него в подпольный
центр своевременно, регулярно.
Партийному комитету стало легче дышать. Любые
шаги, предпринимаемые против революционеров, теперь
были известны большевикам заранее. Таким путем уда¬
лось предупредить арест видного партийного работника
А. Лиманского и провал Армавирской организации.
Наступил 1917-й...
В Петрограде победила Февральская революция.
Большевики вышли из подполья.
Претворяя в жизнь решения Седьмой (Апрельской)
партийной конференции, они развернули активную работу
в массах. А после июльских событий воскресная школа
стала штабом по подготовке к последнему штурму старого
строя.
Готовясь к вооруженному восстанию, большевистский
комитет проявил много заботы о Красной гвардии. При
воскресной школе были созданы курсы по «тактике в
уличных боях». Сколачиванием рабочих отрядов, их во¬
оружением и обучением руководили Сухинин, Дунин и Аса¬
ульченко. Город был разбит на 12 участков, а участки —
на десятки. Красногвардейцев вооружали отобранными у
ночных патрулей винтовками. Помогали и железнодорож¬
ники. Они загоняли в тупики вагоны с военными грузами,
а ночью рабочие разбирали оружие.
В декабре семнадцатого года ряд руководителей боль¬
шевиков был арестован Кубанским войсковым правитель¬
ством. Екатеринодарский городской большевистский
комитет ушел в подполье. Возглавил его Павел Василье¬
вич Асаульченко.
Работа не останавливалась ни на один день. Возобно¬
вилось издание «Прикубанской правды», выпускались и
распространялись листовки. Немалый переполох в стане
6 Герои Октября
161

врагов вызвала листовка «Всем!», подготовленная П. Аса¬
ульченко. В ней, в частности, говорилось:
«Жалкие, ничтожные прислужники капитала в газе¬
тах, на митингах и лекциях обрабатывают общественное
мнение, запугивают, обещают то, чего никогда исполнить
не могут... Посмотрите, из кого состоит эта белая гвардия!
Из наемников!.. Они издеваются, расстреливают наших
товарищей. Но близок час расплаты!..»
Подпольный комитет держал под своим контролем
почту, телеграф, железную дорогу. Даже в штабе «главно¬
командующего» войсковым правительством Покровского
находился свой человек. И командованию наступающей
Красной гвардии комитет регулярно посылал через фронт
сведения о военном положении в городе и его окрестно¬
стях.
Красные части успешно наступали... Были уже слыш¬
ны орудийные раскаты. Каратели свирепствовали. Все
тюрьмы в городе были переполнены. В эти дни белогвар¬
дейским ищейкам удалось выследить и арестовать Павла
Асаульченко. В качестве заложника он находился у белых
более восьми месяцев.
...В марте двадцатого года Советская власть была
восстановлена на Кубани. Мы смело шли вперед — заре
навстречу. И мы победили. Началась новая жизнь.

Н. БАЛАХОНОВ
КАВАЛЕР ТРЕХ ОРДЕНОВ
Рано пришлось познать моему отцу Якову Балахоно¬
ву тяжкую долю рабочего человека. С 12 лет он вместе с
моим дедом трудится в колесной мастерской. Ремесло
это сложное, изнурительное. По 14—16 часов в сутки ко¬
лесники обделывали вручную непокорное дерево.
У молодого колесника в юности была только одна
светлая радость: неуемная тяга к знаниям, страстная лю¬
бовь к чтению. Короткими ночами он засиживался в
мастерской за книгой. Особенно увлекался он историче¬
скими повествованиями о военных походах Александра
Суворова, Джузеппе Гарибальди.
В 1915 году Якова Балахонова призывают на военную
службу. Его направляют на русско-турецкий фронт. Здесь
он быстро завоевывает славу бесстрашного разведчика.
Начальство его хвалит за боевые успехи и храбрость, не
зная, что молодой солдат в это время был уже связан с
группой подпольщиков-большевиков, ведущих революци¬
онную пропаганду среди фронтовиков. Больше того, то
же самое начальство, как бы оказывая особое доверие
одному из храбрых и сметливых солдат, направляет
Я. Балахонова в Тифлисскую школу прапорщиков. А в
марте 1917 года Балахонов был уже ротным командиром
на русско-австрийском фронте.
6*
163
Яков Филиппович
Балахонов

Рядовые полюбили командира роты — простого и от¬
важного, не кичащегося своим офицерским званием.
В начале восемнадцатого года Яков Балахонов ехал
домой, в родную станицу Баталпашинскую. В Армавире,
на вокзале, произошла знаменательная встреча.
Яков Филиппович с котелком в руке занял очередь за
кипятком. И вдруг возглас:
— Глядите, товарищи! Да ведь это же Яша Бала¬
хонов!
Он обернулся. Позади стояли свои, баталпашииские
хлопцы, знакомые еще с детских лет. Они смотрели на не¬
го радостно и чуть-чуть настороженно.
— Куда справляешься, Яков? — спросил солдат, об¬
росший черной колючей щетиной.
— Домой, хлопцы! В нашу родную Пашинку!.. А вы
куда?
Старые друзья переглянулись.
— А мы из Пашинки! — с вызовом, зло нахмурив
брови, бросил один из солдат. — Там житье только тем,
кто и дальше готов кровь проливать за веру, царя и оте¬
чество... А нам такое дело не подходит. Вот мы и смотали
удочки, пока отдельский атаман не приказал нас шомпо¬
лами наградить...— Он с усмешкой скользнул взглядом
по заношенной, но хорошо сшитой офицерской шинели Ба¬
лахонова.— А ты, Яков, езжай! Тебе там рады будут! Как
же — офицер! Ты теперь среди нас вроде белая ворона...
— Точно! — подхватили его друзья.
— Если ворона, то еще более редкая,— засмеялся
Балахонов.— Не белая, а красная. Вера и царь мне тоже
не подходят. А вот отечество — новое, советское отечест¬
во — это по мне!
— Яшка! Да ты ж молодец! — обрадовался солдат.—
Пошли тогда в Совет!..
— Это можно...
Пошли. Там оказались люди, хорошо знавшие Якова
Балахонова и по Кавказскому, и по Западному фронту.
— Ты ж для нас, Балахонов, просто золотой чело¬
век! — обрадовался матрос, ведающий деятельностью
красногвардейских отрядов.— Пролетарских кровей и во¬
енное дело знаешь отлично! Принимай красногвардейский
отряд... В нем больше половины ваших, баталпашинцев,
беломечетинцев, джегутинцев!.. Ребята боевые... Коман¬
дуй!
164

— Я согласен, если и отряд согласится,— ответил Ба¬
лахонов.
В тот же вечер в бывших солдатских казармах состо¬
ялся митинг. Полсотни солдат единодушно проголосовали
за то, чтобы командиром их отряда стал Яков Балахонов.
— Мы ж тебя. Яков, еще по Кавказскому фронту
знаем! — басил высокий, широкоплечий казак.— Пом¬
нишь, как под Карсом вместях в разведку ходили?..
Балахонов вступил в свою новую должность. И тут же
он потребовал, чтобы отряд жил по закону: «Один за всех,
все за одного». Под этой братской клятвой расписались
все бойцы красногвардейского отряда.
Первые же боевые операции прославили балахонов-
ский отряд. Командир его в обращении с бойцами был
всегда прост, но в служебных делах требователен и пунк¬
туален. Он в совершенстве владел военным делом и каж¬
дый раз умел наносить по врагу внезапный и меткий
удар как раз в том месте, где он меньше всего его ожи¬
дал.
Отряд быстро рос... В него вливались солдаты-фронто¬
вики, фабрично-заводские рабочие, железнодорожники,
казачья беднота, крестьяне. Они приходили из кубанских
станиц Баталпашинской, Невинномысской, Ольгинской,
Отрадной, Сторожевой, Удобной, Попутной, из сел Каз¬
минское, Ивановское, Богословское. Здесь собирались
братья по классу — представители всех национальностей,
населяющих Северный Кавказ.
Словом, пополнение прибывало, что радовало всех.
Зато в другом была беда: отряд не имел достаточного
количества оружия. Многие бойцы ходили в бой лишь с
шашками и охотничьими ружьями. А более сотни красно¬
гвардейцев и этого не имели.
В одну из февральских морозных и лунных ночей от¬
ряд остановил воинский эшелон. В нем следовали с
фронта подразделения Донского казачьего полка. Рабо¬
чие-железнодорожники незаметно для казаков отцепили
паровоз.
В штабной вагон смело вошел Яков Балахонов со
своими ординарцами и предъявил ультиматум:
— Именем революции сдать все оружие в течение
часа!..
— А если не сдадим?! — ухмыльнулся седоусый пол¬
ковник.
165

— А если...— и Балахонов подозвал офицера к окну,
рванул оконную раму. И тотчас же из-под откоса желез¬
нодорожной насыпи прогремел ружейный залп. Яков
Филиппович повернулся к полковнику и холодно за¬
кончил: — ...Иначе полк будет уничтожен пулеметно-ар¬
тиллерийским и ружейным огнем!..
Остолбеневшие офицеры, в их числе и полковник, уви¬
дели, как по залитой лунным светом степи к эшелону
четким шагом приближается несколько цепей бойцов.
Цепи шли молча, держа наперевес винтовки.
— Мы согласны на ваше предложение! — поспешно
сказал полковник, отирая выступивший на лбу пот.—
Только просим не задерживать наш эшелон...
По приказу полкового командира донцы сложили
возле насыпи несколько сот винтовок и шесть пулеметов.
Потом они стали торопливо выносить из вагонов ящики с
патронами.
Молчаливые, темные цепи, так напугавшие офице¬
ров, остановились в нескольких сотнях метров от желез¬
нодорожного состава. Если бы только полковник и все
ему подчиненные офицеры знали, что красногвардейцы
израсходовали на условленный залп половину своего запа¬
са патронов, а грозные цепи, приближавшиеся из степи, бы¬
ли вооружены не винтовками, а... подсолнечными бодыл-
ками, выломанными здесь же, в степи!
Эшелон донцов двинулся дальше. А балахоновский
отряд, полностью обеспеченный оружием и достаточным
количеством патронов, отправился на выполнение нового
боевого задания...
 Много славных боевых дел свершил балахоновский
отряд. Множество фронтовых дорог он исколесил, освобо¬
ждая кубанские станицы и села от белогвардейской
нечисти...
Особенно зверствовала тогда банда головорезов, кото¬
рой верховодил белый офицер Шкуро — садист, насиль¬
ник, грабитель. Шкуровцы, врываясь в станицы, рубали
шашками партийных и советских работников, грабили
мирное население, издеваясь над ним, не щадили ни
стариков, ни женщин, ни детей.
Терпеть это дальше было нельзя. Банду нужно ликви¬
дировать во что бы то ни стало. Столь ответственную за¬
дачу советские органы Кубани решили поручить Якову
Филипповичу Балахонову...
166

Собрав необходимые сведения о численности и воору¬
жении противника. Балахонов посадил стрелковый ба¬
тальон на телеги, подкрепил его кавалерийским эскадро¬
ном и выступил в поход. Глубокой ночью отряд бесшумно
окружил станицу Бургустанскую, где, как донесла развед¬
ка, заночевала банда. В предрассветной мгле балахоновцы
стремительно атаковали врага. В короткой схватке часть
бандитов была уничтожена, а остальные — арестованы и
обезоружены. Среди пленных оказался и Шкуро, которо¬
го под усиленным конвоем препроводили в кисловодскую
тюрьму. С бандой было покончено. Задание выполнено.
Однако история с главарем разгромленной банды не
закончилась. Случилось противоестественное: Шкуро
вскоре был выпущен из тюрьмы под «честное» офицер¬
ское слово, данное им главкому Северо-Кавказской армии
Автономову. Оказавшись на свободе, злейший враг власти
Советов, как и следовало ожидать, забыл о своем «чест¬
ном слове»: сколотил банду и опять начал чинить зверскую
расправу над советскими людьми.
А несколько позже военная судьба вновь сталкивает
Якова Балахонова с бандитским главарем Шкуро. Вот
как это произошло.
Однажды в штаб Якова Балахонова поступило тревож¬
ное донесение. В нем сообщалось, что красноармейский
отряд из города Армавира, осуществлявший операцию
по ликвидации остатков белогвардейщины в станице Беке-
шевской, во время марша был внезапно окружен много¬
численной и сильно вооруженной шкуровской бандой.
Завязался бой, в нем погибло около 100 красноармейцев.
Шкуро, окончательно уверовавший в свой успех, поручил
своим помощникам довести бой до конца, а сам укатил
пьянствовать на один из хуторов.
Тем временем на подмогу армавирцам пришли бала¬
хоновцы. Они нанесли по шкуровцам сокрушительный
удар, истребив большую часть бандитов. Когда об этом
донесли Шкуро, он бежал с хутора в такой панике, что
забыл там даже свой любимый золотой портсигар, с кото¬
рым ни при каких обстоятельствах не расставался...
Летом восемнадцатого года у бойцов-балахоновцев про¬
изошли большие перемены. Так, в начале июня все они
вступили во 2-й Кубанский революционный полк, который
числился регулярной частью Красной Армии. А в августе
этот же полк был подчинен 9-й колонне Северо-Кавказской
167

Красной армии. По распоряжению Чрезвычайного штаба
обороны эта колонна перебрасывается под Ставрополь.
Бои на этом участке фронта носили ожесточенный
характер. Продвигаясь вперед, красноармейцы с ходу
захватили станицы Беломечетинскую, Невинномысскую и
Барсуковскую. В районе горы Недреманной они натолк¬
нулись на отчаянное сопротивление превосходящих сил
противника. Сосредоточившись у села Татарки, бойцы
9-й колонны, во взаимодействии с отрядом Ф. Шпака,
развертывают бой на подступах к пригородам Ставрополя.
Положение для наших войск сложилось исключитель¬
но тяжелое. Не хватало продовольствия и фуража. Осо¬
бенно плохо было с боеприпасами. Снаряды на исходе. Па¬
тронов приходилось по пять—десять штук на человека.
Балахонов организовал в одной из лощин на скате го¬
ры Недреманной своего рода «патронный завод». Бойцы
выбивали из стреляных гильз пистоны, обкатывали ку¬
сочки свинца в пули, засыпали в гильзы охотничий порох.
Кроме того, специально подготовленные команды по но¬
чам совершали внезапные налеты на первые траншеи
оборонительной линии врага. Главная цель таких выла¬
зок— добыча патронов... Порох для «патронного завода»
доставали по селам у охотников.
За время боев в районе села Татарки и на горе Не¬
дреманной белые потеряли около одной тысячи человек
убитыми, из них — более 400 офицеров. Около 300 бело¬
гвардейцев взято в плен. Среди них также были офицеры
и даже один генерал.
В конце июля разведка установила, что противник со¬
средоточивает на этом участке крупные силы. Враг ста¬
вил перед собой задачу — окружить красных и изолиро¬
вать их от баз снабжения — станицы Барсуковской и села
Богословского.
Обстановка резко ухудшилась. Для балахоновцев оста¬
вался один выход: во что бы то ни стало прорваться в
станицу Барсуковскую и село Богословское. И Яков Фи¬
липпович снова применил военную хитрость.
Ночью бойцы, оставив в окопах наряженные в старое
обмундирование соломенные чучела, начали отход. Дви¬
гались бесшумно: копыта коней и колеса телег были об¬
мотаны тряпьем, никто не разговаривал и не курил.
Артиллеристам, которыми командовал Дронов, было
приказано открыть интенсивный огонь в направлении
168

Ставрополя, чтобы создать у белых впечатление: 9-я ко¬
лонна собирается прорвать кольцо окружения именно
в этом направлении. На самом же деле красные части
продвигались в сторону села Богословского, где путь им
преграждала лишь редкая цепочка охранения противника.
На рассвете красноармейская колонна уже подходила
к станице Барсуковской. В этот час корниловская офицер¬
ская дивизия, во взаимодействии с конницей Шкуро, «ли¬
хо» атаковала передовые позиции красных на горе Не¬
дреманной. Велико же было разочарование врага, когда
из окопов не раздалось ни единого выстрела, а вместо
красноармейцев он обнаружил... чучела.
Командование белых, разобравшись наконец в истин¬
ной обстановке, бросило вслед балахоновцам кавалерий¬
скую бригаду шкуровцев. По приказу своего командира
балахоновцы заняли удобную позицию — у моста через
реку Кубань около села Богословского. Здесь завязался
ожесточенный бой. Но снова точный расчет Балахонова
принес ожидаемые результаты: его подразделения, не по¬
теряв ни одного человека, нанесли шкуровцам значитель¬
ный урон в живой силе и технике и обратили их в бегство.
9-я колонна благополучно вышла из окружения и в рай¬
оне станицы Невинномысской соединилась с главными
силами Красной Армии, отступившими из-под Екатерино¬
дара.
Генерал Деникин, когда узнал о всех подробностях
атаки белой дивизии на соломенные чучела, пришел в
ярость. Он тут же издал специальный грозный приказ, в
котором объявлял взыскания офицерам, руководившим
этой операцией...
Глубокой осенью восемнадцатого года началось кро¬
вопролитное сражение за Невинномысскую и Курсавку. В
этих тяжелых оборонительных боях Яков Филиппович
Балахонов снова показал себя талантливым военачаль¬
ником.
В апреле девятнадцатого года начальником 33-й стрел¬
ковой Кубанской дивизии становится Михаил Левандов¬
ский. А в его распоряжение прибыл Я. Балахонов и стал
командовать 1-й бригадой. Бойцы этого соединения отваж¬
но сражаются на фронтах гражданской войны. Особенно
они отличились в боях под Воронежем.
В августе девятнадцатого, выполняя задание Главно¬
командования Красной Армии, Балахонов возглавил 3-ю
169

отдельную кавалерийскую бригаду. В ее состав входило
немало кубанцев и сибиряков. Кавалеристы-балахоновцы
показывают чудеса храбрости и героизма. Они успешно
совершают глубокий рейд по вражеским тылам южнее Во¬
ронежа, громят конницу Мамонтова и Шкуро. В районе
станции Лиски 3-я кавалерийская бригада Я. Ф. Ба¬
лахонова разбила остатки конного корпуса генерала Шку¬
ро. Затем балахоновцы сражаются за Ростов-на-Дону, Ста¬
рочеркасскую, Аксай и многие донские станицы.
В боевой жизни Якова Филипповича — волнующее
событие. За искусное руководство боевыми действиями
подчиненных воинских частей, умелую организацию боя и
личную отвагу Я. Балахонов впервые награждается орде¬
ном Красного Знамени.
А впереди — новые и новые схватки с врагом. Кава¬
лерийская бригада участвует в освобождении Кубани от
белых, в разгроме десанта Улагая и ликвидации банд ге¬
нерала Хвостикова, действовавших в предгорьях Северно¬
го Кавказа. На Кубани Яков Филиппович Балахонов полу¬
чает повышение — он принимает 5-ю Кубанскую кавале¬
рийскую дивизию.
В сентябре двадцатого года дивизия на Украине. Она
участвует в боях с Врангелем.
Командующий Южным фронтом Михаил Васильевич
Фрунзе ставит перед Балахоновым задачу — прорваться в
тыл врангелевской армии и разгромить базы снабжения
белых в районе Большого Токмака и Михайловки. Пред¬
стояла сложная операция, и Яков Филиппович готовится
к ней самым тщательным образом.
Представляя трудность трехсоткилометрового рейда
по тылам врага, командир дивизии, вместе со своим шта¬
бом, разрабатывает детально план действий. Он лично сам
подсчитывает количество боеприпасов, проверяет состоя¬
ние конского состава, подбирает опытных проводников из
числа местных жителей. А накануне боевой операции раз¬
ведчики и несколько отдельных, отборных красных эскад¬
ронов по приказу Балахонова переоделись в белогвардей¬
скую форму.
11 октября начался рейд.
Дивизия под покровом темноты перешла линию фрон¬
та и двинулась на Большой Токмак. На первых порах ее
не обнаруживали. Штабы белых были введены в заблуж¬
дение: разведка донесла, что в тыловых районах, где нын¬
170

че находились балахоновцы, видели «казаков в бурках и с
погонами»; красных там нет.
Дивизия с ходу атаковала Большой Токмак. Бой за¬
кончился полным разгромом вражеского гарнизона. Бы¬
ли захвачены большие трофеи и взят в плен командую¬
щий тылом врангелевского фронта генерал Томилин и весь
его штаб.
Налет красных на тыловой город Большой Токмак
явился неожиданностью для Врангеля. А генерал Томи¬
лин пришел в крайнее изумление от того, что он попал в
плен к красным, находясь в глубоком тылу.
Командование Южного фронта и лично Михаил Ва¬
сильевич Фрунзе высоко оценили боевые действия 5-й
дивизии. «Этот блестящий рейд Пятой кавдивизии займет
одно из первых мест в истории красной конницы»,— отме¬
тил Фрунзе в своем приказе по фронту.
Балохоновцы благополучно возвратились из рейда. И
тут же они получают новое ответственное задание: осво¬
бодить в короткий срок Мелитополь, а затем повести
стремительное наступление на Геническ и Джанкой.
Под Мелитополем противник организовал мощную обо¬
рону — построил проволочные заграждения в несколько
рядов кольев, нарыл несметное число волчьих ям, пона¬
строил множество хитроумных ловушек. И вся эта оборо¬
нительная система надежно прикрывалась массированным
пулеметно-артиллерийским огнем.
Однако город нужно было взять любой ценой. Здесь на¬
ходилась главная продовольственная база белых. Тут же
располагались огромные склады продуктов, предназна¬
ченных к отправке за границу.
Мелитопольское сражение было тяжелым и упорным.
И снова искусное маневрирование силами, умелое ис¬
пользование резервов, точный расчет принесли Балахоно¬
ву победу.
Партия и правительство по достоинству оценивают
подвиг талантливого военачальника. Яков Филиппович
Балахонов был награжден вторым орденом Красного Зна¬
мени.
А доблестная дивизия идет вперед. По Арабатской
стрелке ее воины прорываются в Крым, освобождают от
врага Феодосию и Керчь.
И опять бои и походы. Яков Филиппович, занимая
различные командные посты, самоотверженно выполняет
171

свой долг: организует завершающие операции по разгро¬
му врангелевцев, участвует в ликвидации контрреволюци¬
онных банд, прятавшихся в предгорьях Терека.
Многолетняя окопная, походно-боевая жизнь резко
сказалась на состоянии здоровья Якова Филипповича. В
этой связи он в 1922 году переходит на мирную работу.
Его назначают военным комиссаром только что образо¬
ванной Карачаево-Черкесской автономной области.
И здесь нашлось много важных дел. Это были годы
напряженной борьбы с разрухой, борьбы за быстрое вос¬
становление народного хозяйства. Чтобы руководить
строительством новой жизни, нужно иметь опытные кадры
партийных и советских работников. А их-то как раз и не
хватало теперь. И не удивительно, что Яков Филиппович
продолжительное время был и облвоенкомом и замести¬
телем председателя областного исполнительного комитета.
Как военком, Балахонов особое внимание уделял во¬
оружению и обучению национальных воинских частей из
карачаевцев и черкесов, которые раньше в армию не при¬
зывались. В то же время ему приходится заниматься не
только военными делами, но и народным образованием,
здравоохранением, землеустройством, развитием животно¬
водства, организацией товариществ по совместной обработ¬
ке земли и многими другими вопросами.
Яков Филиппович был участником Первого съезда Со¬
ветов Карачаево-Черкесии. Избирался он и делегатом на
Первый Всесоюзный съезд Советов.
Наряду с плодотворной деятельностью в области хо¬
зяйственного и культурного строительства Я. Балахонов
выполняет и другие государственные задания. Так, он
командовал частями особого назначения (ЧОН) и с их по¬
мощью вел активную борьбу с остатками белогвардейских
и кулацких банд, оперировавших в предгорьях Северного
Кавказа.
Когда советский народ отмечал десятилетний юбилей
своей родной и любимой Красной Армии, Яков Филиппо¬
вич был удостоен правительственной награды. За ликви¬
дацию контрреволюционных банд на Северном Кавказе он
награждается третьим орденом Красного Знамени.
Немногим из боевых красных командиров в годы
гражданской войны посчастливилось быть отмеченными
такими высокими правительственными наградами, каких
по праву удостоился Яков Филиппович Балахонов. Он
172

стал кавалером трех орденов Красного Знамени. Кроме
того, его воинские отличия отмечены Золотым Почетным
революционным оружием. Это оружие, как указывалось
в декрете Президиума Всероссийского Центрального Ис¬
полнительного Комитета в августе девятнадцатого года,
являлось «наградой исключительной и присуждалось за
особые боевые отличия, выказанные высшими начальст¬
вующими лицами в Действующей армии».
...Сбылась давняя мечта Якова Балахонова, В два¬
дцать четвертом году его послали учиться в военную ака¬
демию в Москву. После учебы Яков Филиппович еще не¬
которое время находится на военной службе, занимая ряд
ответственных командных постов.
Последние два года своей кипучей жизни Балахонов
работал директором авиационного завода. Несмотря на
плохое здоровье, он трудился с полным напряжением сил,
с большевистской настойчивостью, доводя каждое начатое
дело до конца.
3 марта 1935 года Балахонова не стало. Смерть Якова
Филипповича тяжело пережили его боевые товарищи по
борьбе за торжество дела революции, за победу социализ¬
ма в нашей стране. Они поклялись навсегда сохранить в
своих сердцах его светлый образ.
По ходатайству трудящихся Карачаево-Черкесии
останки легендарного полководца гражданской войны пе¬
ренесены в город Черкесск. Там же воздвигнут ему и
памятник. А село Богословское, в котором когда-то нахо¬
дился штаб 2-го красногвардейского отряда, теперь носит
имя героя — Балахоновское.

Анастасия Ивановна
Мелещенко
Е. РОМАНЕНКО
БЕССТРАШНАЯ
Настя — старшая в семье, где растет семеро ребя¬
тишек. Отец — бондарь, кустарь-одиночка, в прошлом
батрак. Заработки только летом, зимой семья ест картош¬
ку, соленые огурцы да квашеную капусту. Запах мяса в
доме — только по великим праздникам. Когда на дворе
холодно, дети копошатся в хате: одежды теплой нет ни у
одного — нужда страшная.
Насте хватает хлопот и дома, а нужно зарабатывать
деньги, помогать родителям, и в 14 лет она идет на поден¬
щину. Горький это хлеб, особенно для гордой Насти. Сти¬
рает, скребет, моет полы, а зубы крепко сжаты, взгляд
исподлобья.
Отец и мать радуются каждой копейке, принесенной в
дом старшей дочкой,— с такой на старости лет не оста¬
нешься без куска хлеба. И это заставляет Настю опять ид¬
ти в люди. Нанимают ее охотно — рослая, широкоплечая.
Такую, как говорят на Кубани, и об дорогу не разобьешь.
Подруги постарше зовут Настю в воскресные дни за
Кубань, в лес. Там будет молодежное гулянье. Ради инте¬
реса пошла за реку. А там — народу тьма. И кругом дев¬
чата, такие же прачки и судомойки лет по 15—17. Они
все старше Насти, но она выглядит не моложе их. Подхо¬
174

дят еще парни, девчата, рабочие. Все свои, понятный на¬
род, жители Покровки и Дубинки.
Девичий гомон вдруг стихает. Кто-то новый, незнако¬
мый Насте, пришел. Это мужчина средних лет. Он нето¬
ропливо и деловито вынимает из бокового кармана пиджа¬
ка сложенную вдвое тетрадку. О чем будет говорить этот
сдержанный, аккуратно и строго одетый человек? Зачем
они все тут? Что-то необычное угадывает Настя в настро¬
ении собравшихся здесь людей.
И вот он начинает читать по своей тетрадке. Что это
он сказал? Ничего не может Настя уловить. Напрягает
внимание, пытается услышать хоть что-то интересное, но
ничто не привлекает внимания — все какие-то непонят¬
ные слова: капитал, социализм, интернационал... Но Настя
чувствует, что другим интересно, они все понимают, а
если не понимают — задают вопросы, просят разъяснить
незнакомое слово. Странно, в воскресной школе учитель
никогда не говорил ни о чем таком...
Но подоспело другое воскресенье, и опять потянуло
пойти с девчатами к тем людям. А почему — Настя и са¬
ма не знает. На этот раз речь держала женщина. Эта
говорит понятно: будь прокляты богачи, надо уничтожить
их и отдать все бедноте, вот такой, как Настя, ее отец,
мать, сестры и братья, и все, кто живет по соседству с ни¬
ми. Это интересно, это здорово, это очень волнует! Нужно
объединиться в союзы — ну, значит, в такие группы, где
люди труда могут помогать друг другу. А когда весь тру¬
довой люд поднимется на борьбу — присоединиться к ним.
Тогда легче будет сбросить с трона царя — этого главного
богача России, он поддерживает всех тех, тоже богачей-
хозяев, на которых работает беднота. Вот это да!..
Настя слушает очень внимательно эту милую девуш¬
ку. работницу с какой-то фабрики. Говорят, она больше¬
вичка. А что это такое, большевичка? Хочется быть ближе
к ней, к таким, как она. Для этого нужно научиться что-то
делать — шить, например. Тогда—Насте так кажется —
станешь сразу совсем взрослой и независимой от этих
высокомерных барынек, которые суют ей в руку медяки
за ее унизительную работу...
Решение принято. Вскоре Настя становится швеей, как
многие из ее знакомых девчат. Но с первых же дней ста¬
ло ясно: она нужна в мастерской не для обучения, а для
побегушек и мытья полов. Нет, этому не бывать. Настя
175

обязательно научится какому-то хорошему ремеслу,
получит специальность, начнет работать с такими, как эти
люди — Аким Лиманский, Паня Вишнякова, Ян Полуян.
Как они ей нравятся, как она хочет быть такой же, как
и они!
...Среди новых знакомых Насти много печатников, на¬
борщиков. Но это все мужчины. И вдруг случается что-то
вроде чуда. Есть такой хозяин типографии в Екатеринода¬
ре со смешной фамилией — Труба. Многих его наборщи¬
ков отняла война, и ему приходит в голову мысль: поста¬
вить на эту работу женщин, молодых девчат. А сам же
подшучивает над собой: «Труба вылетит в трубу со свои¬
ми наборщицами». При этом он только посмеивается за¬
гадочно, а газета между тем выходит регулярно. Глядя
на него, и другие издатели берут на работу женщин на¬
борщицами и печатницами.
Настя начинает набирать первые строчки в типогра¬
фии Трубы. Сначала медленно, а потом все уверенней и
быстрей.
Среди типографских многие ходят на молодежные гу¬
лянья. Настя всегда с ними. Из того, что там говорится,
ясно только одно — этот разговор о них, о бедноте. Есть
где-то какие-то замечательные люди, которые думают о
них и хотят помочь ей и таким, как она. Нужно быть с ни¬
ми. А когда начинаются песни, сердце Насти готово вы¬
прыгнуть из груди и душат слезы. Почему-то хочется
встать, выпрямиться и идти куда-то прямо, кричать о чем-
то нужном...
В типографии же в это время делается опасная рабо¬
та: старшие товарищи набирают прокламацию (до чего же
их трудно выговаривать, эти иностранные слова!). В ней
екатеринодарские большевики (Настя их знает теперь —
это Лиманский, Полуян, Вишнякова, Асаульченко) призы¬
вают рабочих срывать мобилизацию, мешать хозяевам вы¬
полнять военные заказы, призывают готовиться к сверже¬
нию царя и захвату власти.
Насте тоже дали задание — набрать заголовки круп¬
ным шрифтом. Как радостно, что ее считают своей — то¬
варищем!
Настя знает, насколько опасна эта работа, если ее за¬
станут жандармы за набором.— тюрьма и ссылка. Ну
что ж, ведь старшие товарищи уже сидели, может, придет¬
ся и ей...
176

А после работы, голодная и усталая, Настя бежит на
собрание кружка, далеко по Дмитриевской, куда-то к Ку¬
бани. Там будут слипаться глаза, но она станет упорно
слушать и стараться вникнуть в смысл того, о чем говорят
люди.
Потом домой. Грязь невылазная, тьма, из каждой под¬
воротни бросаются злые собаки. Доберется домой поздно-
поздно.
Тут отец не спит, ждет и ворчит: «Дывысь, мать, що
робыця: чорты десь носять, башмакы рветь, нэ жалиить
обув, бисова дочка!»
А рано утром, когда сладко посапывают младшень¬
кие и с надрывом храпит отец, Настя зажигает лампу, за¬
гораживает ее тетрадкой, достает из-под подушки книжку
и читает. Это «Манифест Коммунистической партии» и
«Эрфуртская программа»... («Ох уж эти иностранные сло¬
ва! Но я вас все равно одолею!..») И она читает, читает,
читает, пока, наконец, становится ясным все — так, во
всяком случае, кажется Насте.
Иногда в кружке дают газету «Социал-демократ». На¬
печатана она очень мелким шрифтом на папиросной бума¬
ге, присылают ее из-за границы в Петроград, а оттуда —
сюда, екатеринодарским большевикам.
На одном таком занятии Насте поручают организовать
кружок из молодых наборщиц типографии. Трудное дело.
Но девчата хорошие есть: Катя Мартынова, Лиза Самой¬
ленко, Настя Галабурда и другие.
В конце концов кружок сколочен. Настя — его вожак.
Собираются самостоятельно по праздникам, когда не ра¬
ботает воскресная школа. Дают им лектора. Но очень уж
трудно понять, что он говорит, хотя и нравится девчатам.
Вот когда кружку поручают уносить из наборного цеха
шрифт для подпольной типографии — это другое дело,
это понятно и делается с увлечением.
...Мировая империалистическая война в разгаре. Газе¬
ты заполнены сообщениями с фронтов. Они захлебывают¬
ся «патриотизмом». Нужно разъяснять рабочим правду о
войне. Екатеринодарские подпольщики выпустили хлест¬
кую прокламацию. Все в ней так здорово описано: и про
войну, и про мерзавцев-хозяев, которые скоро лопнут от
жира, а рабочие, чем больше отдают сил заводчикам и
фабрикантам, тем меньше могут купить на заработанные
жалкие гроши.
177

Вся партия прокламаций сложена в маленькой, низ¬
кой и душной хате рабочего Валерия Павлова на Базов¬
ской улице, около Карасуна. Много собралось здесь това¬
рищей, некоторые упираются головой почти в самый по¬
толок— старая хатка вросла в землю. Набирает каждый
себе за пазуху пачки прокламаций и кулечек типограф¬
ского клея. Разбиваются парами — «кавалер и барышня».
В хате смех, шутки. Прощаются, тепло жмут друг дру¬
гу руки. Каждый понимает: поймаешься — крышка...
Тюрьма, а то и виселица — по законам военного времени.
Настя идет с молодым рабочим на Кубанскую набе¬
режную. Быстро приклеивают листовки на столбы, забо¬
ры, лавочки, подкладывают под калитки. Ночь, тишина,
сердце колотится громко. Насте страшно: за каждым уг¬
лом мерещится кто-то — может, шпик уже выследил их?
Вдруг в той стороне, куда пошла Варя, любимая по¬
дружка, пальба. «Неужели Варька попалась?!»
Притаились за кустом. Ждут, затаив дыхание. Но нет,
пальба прекратилась, и тишина нарушается только лаем
собак.
Вдалеке раздаются гулкие шаги. Настя бросается в
объятия своему товарищу — надо изобразить влюбленных.
Ну, кажется, обошлось.
Счастливая Настя не может заснуть в эту ночь. На¬
утро выясняется, что у всех все прошло хорошо. Здорово
до чего!
Но вот печальное известие. Охранка пронюхала о ле¬
тучке — так называется прокламация.
Журнал, который набирали Настя и ее подруги, за¬
крыт. Все вместе поступают в типографию Асланова. Был
такой в Екатеринодаре либеральствующий издатель: у
негр мастера работают не девять часов, как во всех
остальных типографиях, а столько, сколько нужно для на¬
бора газеты. Это обычно занимает два-— четыре часа. На¬
стя и ее подруги — еще не мастера. Они числятся учени¬
цами и поэтому работают восемь часов.
И вдруг управляющий заявляет, что они должны рабо¬
тать девять часов, то есть приходить в типографию на час
раньше. Настя первой стала возмущаться. Собрала вокруг
себя работниц, взволнованно говорит:
— Если мы дружно выступим, ни за что этого не бу¬
дет. Если мы — молоденькие девчонки, то это не значит,
что мы работаем хуже взрослых, умелых мастеров.
178

— Правильно, Настя!— раздалось со всех сторон.
— Кончай работу!— призывает Мелещенко.— Газета
не выйдет! Пусть Асланов попросит нас вернуться в цех!..
И все девчата дружно покинули наборный цех.
Газета не выходит день... два... три... И Асланов, не
выдержав, на самом деле приглашает работниц в контору.
Настя выступает от имени всех девчат:
— Будем работать, как все мастера, и не выйдем на
работу, пока не прибавите всем по 50 копеек. Вот наше
условие.
Асланов — либерал, он верен себе, и ему не хочется
лишиться этой завидной репутации. Он соглашается:
50 копеек сверх прежней платы и работа от набора — на¬
брали, и домой. Вот это здорово! Это же победа!
Все сердечно, наперебой поздравляют Настю и подруг.
Подумать только, совсем девчонки, а вот вам — бастуют
и добились успеха...
Дни идут за днями. Настя — уже в самой гуще собы¬
тий. Она всегда горит в работе, везде успевает: и унести
шрифт из типографии, и сходить на массовку, и побывать
на собраниях в больничной кассе, и позаниматься в своем
кружке и в воскресной школе. Она уже и сама разъясня¬
ет подругам то, что ясно ей самой.
И вот — несчастье: арестована подруга Насти Нюра
Кармазина. У нее в кладовке хранились не только запре¬
щенные книги, но и... Какой ужас! Что же теперь будет?..
Там же Настин дневник, заполненный описанием не толь¬
ко ее юношеских любовных увлечений, а и забастовки в
типографии Асланова...
После работы Настя мчится в больничную кассу — там
всегда по вечерам можно встретить кого-нибудь из опыт¬
ных товарищей. Так и есть — Паня Вишнякова и Савва
Лесничий. Настя, волнуясь, сбивчиво сообщает им об аре¬
сте Нюры и о дневнике. Очень стыдно признаваться в
своей глупости — допустила такое. Хорошо еще, что нет
там ни одной фамилии руководителей, только описание
забастовки. Паня и Савва убеждены, так же как и сама
Настя, что ее арестуют, и советуют на допросах упорно
отрицать все.
Придя домой, Настя не может найти себе места. Вся
семья сидит за круглым столом во дворе, под деревом:
обедает. Однако Настя уходит в хату, не проглотив ни
179

ложки пищи, начинает собирать вещи — ведь тюрмы не
миновать.
Громкое бряцание шпор нарушает тишину. С улицы во
двор вваливаются жандармы, двое городовых и пристав.
Утром первый допрос. Жандарм сначала даже улыба¬
ется, вежливо спрашивает фамилию и имя. А вот и днев¬
ник. Раскрывает его. Некоторые строчки подчеркнуты
красным карандашом.
Жандарм задает вопросы. Кто руководил забастовкой?
Кто научил девушек сделать это? Чьи выступления слы¬
шала Настя на собраниях? В ответ Настя упрямо твердит:
«Никто не руководил, никто не учил, само получилось...»
«Ни с кем не знакома...» «На собраниях не бываю...» Ей
показывают дневник, но Настя упорно «не узнает» его.
Жандарм уже давно не улыбается. Он взбешен, стучит
кулаком по столу, багровеет и орет в лицо Насте:
— Не хотите рассказывать ничего?! Сгниете в тюрь¬
ме!.. Сейчас вам 17 лет... вы молодая девушка... а из
тюрьмы выйдете старухой... Расскажете, где, кто и что
говорил,— сейчас же домой отпущу...— Он то поднимает¬
ся из-за стола и бегает по комнате, то опять бросается в
кресло. Настя безучастно смотрит в окно...
Потом — месяц тюрьмы. Сначала — камера уголовни¬
ков. А там — одиночка. Допросы, редкие прогулки. Спать
днем нельзя, читать можно только евангелие...
Наконец за недостаточностью улик дело прекращено.
Однако встречаться нельзя ни с кем — ведь ее выпусти¬
ли для того, чтобы она, забыв об опасности, навела на след
других подпольщиков — руководителей. Замысел ко¬
варный да только Настю не провести: ей понятен их ход,
и они тут промахнутся.
Шпики преследовали Настю. Ясно было: ей нельзя
ничего поручать, с нею нельзя и встречаться. А без дела,
сложа руки, девушка сидеть не могла. Словом, обстоя¬
тельства сложились так, что Насте и двум ее подругам
пришлось немедленно покинуть город.
Насте и Нюре Кармазиной подготовили новые паспор¬
та. Теперь Настя стала Анной Ивановной Савченко. Де¬
вушки уехали в Саратов. А потом — перекочевали в Сама¬
ру. Здесь и застала их Февральская революция. По ряду
причин они не смогли сразу же отправиться в Екатерино¬
дар. Пришлось ждать более подходящего момента.
Спустя несколько месяцев в Петрограде грянул Ве-
180

ликий Октябрь. Настя с подругами возвратилась на род¬
ную кубанскую землю.
И — опять подполье... Здесь революция проходила
совсем не так, как в Самаре. В области и в самом Екате-
ринодаре свирепствовала реакция. Господствовавшая тут
местная буржуазия не хотела без боя сдавать свои пози¬
ции.
Большевистский комитет налаживает выпуск газеты
«Прикубанская правда». Никто из издателей не решается
ее печатать. Наконец за большие деньги удается догово¬
риться с администрацией одной из типографий города.
Набирала газету группа коммунистов. Ее поистине соз¬
давали сами рабочие. Среди них была и Настя Мелещенко.
Кипучая энергия Насти не давала ей ни минуты покоя.
В эти тревожные дни в воскресной школе под маркой
обычных повседневных занятий велась ускоренная подго¬
товка санитарного отряда. Настя тоже была здесь. Заня¬
тия проводил большевик Дунин. События надвигались, и
партийная организация серьезно готовилась к уличным
боям. Здесь же, в воскресной школе, красногвардейцы
усердно учились владеть оружием, разрабатывали план
захвата власти в городе.
И вот, наконец, этот долгожданный час пришел.
14 марта восемнадцатого года местное контрреволюцион¬
ное правительство было свергнуто. Екатеринодар стал со¬
ветским.
Однако враг не дремал. С севера Кубани угрожала
Добровольческая армия Корнилова, которая подошла
уже к городу.
Защитники города стояли насмерть. Все трудовое на¬
селение Екатеринодара — от мала до велика — участвова¬
ло в этом неравном сражении. Не только мужчины были в
окопах, много среди них встречалось и женщин. Тут же
находилась и Настя.
Как враг ни бесновался, он не мог сбить с занимаемых
позиций геройских защитников города. Много яростных
атак корниловцев разбилось о железную стойкость рабо¬
чих отрядов.
На фронте наступило временное затишье. В этот мо¬
мент Настя выглянула из окопа. И увидела: впереди, на
нейтральной полосе, один из считавшихся убитым крас¬
ных бойцов шевельнулся. Значит, жив!.. Настя, долго не
раздумывая, поднялась во весь рост и устремилась к ра-
181

неному. Пробежав метров десять, она вызвала на себя
сильный огонь залегшей вражеской цепи. Упала, пополз¬
ла. Подобралась к раненому, взвалила его на плечи, по¬
тащила в тыл. А пули так и свистят, так и взметают землю
вокруг. Вдруг боец затих. Настя оставила мертвого това¬
рища и быстрей поползла к своему окопу.
Стрельба не утихала. И когда до окопа осталось, как
говорят, рукой подать, девушка ощутила острый толчок —
разрывная пуля ударила в ногу. С трудом доползла до
места. И только тут почувствовала страшную боль...
Долго она пролежала в городской больнице. А перед
уходом красных из города была переведена в общину (ны¬
не водолечебница).
Когда белые захватили Екатеринодар, в общине было
опасно лежать. Хирург, оперировавший Настю, невольно
проникся уважением к этой мужественной девушке и ре¬
шил ее спасти. Настю перевезли в родильный дом. Здесь
ее долечивали под видом попавшей под трамвай беремен¬
ной женщины.
И снова подполье. Но теперь уже все взрослые члены
семьи активно помогали Насте. Когда нужно было спря¬
тать нелегальную литературу в более надежном месте,
отец девушки, не говоря ни слова, охотно взялся за это
опасное дело. Все упаковал в большие корзины, забил в
бочки и хранил в своем дворе до прихода Красной Армии.
В этот сложный период Настю разыскала Сина Полу¬
ян. Она добилась, чтобы за счет средств партийной орга¬
низации девушке изготовили хороший протез. А потом
устроила Настю на работу. Несмотря на то, что рана поч¬
ти все время кровоточила, Мелещенко пошла в типогра¬
фию. Участвовала в выпуске двух большевистских прокла¬
маций, готовила штемпеля и печати для документов.

Митрофан Карпович
Седин
А. МУСЕВ
СИЛОЙ БОЛЬШЕВИСТСКОГО
СЛОВА
Маленькая, двухкомнатная хатка на окраине Екатери-
нодара. Убогая обстановка, тусклый свет десятилиней¬
ной керосиновой лампы. На полу, вповалку, спят дети...
А за небольшим столиком, склонившись над коррек¬
турой журнальной полосы, сидит немолодой, усталый че¬
ловек... Когда от утомления слипаются глаза и ряды пе¬
чатных букв начинают сливаться в расплывчатое, неяс¬
ное пятно, человек встает, осторожно, на цыпочках выби¬
рается из хаты во двор.
Ледяная колодезная вода помогает моментально ото¬
гнать сон. Человек долго-долго вслушивается в спящий
южный город, плотно окутанный ночным мраком.
Он хорошо знал и любил этот город. И в эту темную
ночь, в тишине, нарушаемой только ленивым лаем собак,
он представлял маленькие хибарки Покровки и Дубинки,
в которых забылись тяжелым сном смертельно усталые,
полуголодные люди — рабочие завода Аведова и десят¬
ков кустарных мастерских. А в центре города, в особня¬
ках, облицованных цветным кафелем и окруженных сада¬
ми, почивают те, кто сладко ест и пьет за счет труда и по¬
та трудового люда.
В уме, словно сами собой, рождались горячие гнев¬
ные строки нового стихотворения. Митрофан Карпович,
183

до боли сжав кулаки, шептал про себя эти строки, прове¬
ряя их на слух...
Сын ейского кузнеца, Митрофан Седин был талантли¬
вым, одаренным человеком, какими издавна была богата
русская земля. Родился он в 1861 году и с детства познал
тяготы тяжелой, полуголодной жизни.
Грамотой он овладел без учителей. Горячо полюбил
книги.
В те времена Ейск, где родился и рос Митрофан Седин,
был одним из заштатных окраинных городков царской
империи. Хозяевами города были купцы, владельцы хлеб¬
ных ссыпок, лавок, кузниц и кустарных мастерских.
Отец Митрофана слыл хорошим кузнецом. Но его
кузница не давала почти никакого дохода, а семья была
большая. И нередко ребятишки ложились спать голодны¬
ми. Вечная нужда стала постоянной хозяйкой в доме.
Когда Митрофану минуло десять лет, он начал рабо¬
тать, как и его старшие братья, в кузнице. В семье Седи¬
ных не было грамотных. А маленькому Митрофану хоте¬
лось научиться писать и читать. И когда он однажды по¬
просил отца отдать его в школу, тот нахмурился. «Мы не
бары, и денег на такое дело у нас нет...» Так ответив сыну,
отец решил, что на этом разговор окончился.
Однако мысль о грамоте не покидала Митрофана. Он
предложил своим старшим братьям (в семье Митрофан
был самым младшим) накопить деньги и купить букварь,
чтобы по нему научиться читать. Братья пожалели млад¬
шего. И вот в руках Митрофана оказался заветный бук¬
варь. С большим трудом, урывками, занимаясь обычно
ночью, Митрофан научился читать, а вскоре и писать.
Тяжелая, полуголодная жизнь, свободолюбивые поэ¬
мы и стихи Тараса Шевченко, ставшего любимым поэтом
Митрофана, рано заставили его задуматься над окру¬
жающей действительностью, вызывали многочисленные
вопросы о бедных и богатых, о социальной несправедли¬
вости. Не раз он обращался к отцу с вопросом, почему
одни беспрерывно работают и вечно живут в нужде, а
другие ничего не делают и утопают в роскоши. Но отец
только отмахивался да тяжко вздыхал...
Митрофан рос и мужал. Он много читал.
Работа в кузне его не удовлетворяла, и он ушел в
порт. Здесь подружился с грузчиками и моряками, близ¬
ко узнал их нелегкую жизнь. Работа в Ейском порту,
184

общение с портовиками были продолжением суровой шко¬
лы жизни.
Узнав об убийстве народовольцами царя, Митрофан
воскликнул: «Ай да молодцы, не побоялись поднять руку
на царя!» Когда же в Ейск пришли сведения о коронации
другого монарха, то Митрофан Карпович не преминул за¬
метить: «Одну пиявку раздавили, а на ее месте появилась
другая...»
В начале 80-х годов Седин обзавелся семьей. Вскоре
у него появились дети. Жить становилось все труднее и
труднее. Пришлось перекочевывать из одной станицы в
другую в поисках работы и сносных условий существо¬
вания.
Таким образом Митрофан Карпович из Ейска переби¬
рается в станицу Роговскую, затем в Староминскую. По¬
том переехал в Ивановскую. Но, работая кузнецом, он
постоянно мечтал о литературной деятельности.
Молодой кузнец своими знаниями и убеждениями
привлекал к себе не только молодежь, но и пожилых лю¬
дей, которые часто шли к нему за советом. В станице
Ивановской за Сединым прочно укрепилась кличка:
«Смутьян». Это за то, что он поддерживал бедноту и ино¬
городних и вместе с ними шел против богатых. В это вре¬
мя он начал пробовать свои силы в литературном твор¬
честве...
Митрофан Карпович усердно изучал историю Кубани,
ее быт и нравы. Все это ему пригодилось, когда в начале
90-х годов прошлого века он написал свою первую пьесу
«Маруся-казачка». Автор назвал это произведение дра¬
мой. В ней поднимается тема антагонизма бедных и бога¬
тых, борьбы зажиточного казачества и иногородних. Пьеса
была насыщена кубанским фольклором, яркими характе¬
ристиками действующих лиц. Она пользовалась особой
популярностью и любовью населения Кубани. В ней Се¬
дин беспощадно вскрыл всю гниль казачьей верхушки
кубанской станицы и показал ростки нового... Эта пьеса
была поставлена на сцене Екатеринодарского украинско¬
го театра в 1893 году.
Слухи об этой пьесе дошли и до жителей станицы
Ивановской. Ее раздобыли и поставили там. Она кое-кому
пришлась не по вкусу. Богатеи увидели в пьесе себя и
еще больше возненавидели правдолюбца-кузнеца.
За первым драматургическим произведением появ¬
185

ляются другие пьесы — «Камень преткновения», «На
возвратном пути». Они имели яркую социальную окраску,
и им не суждено было увидеть в то время свет рампы: в
Петербурге главная царская цензура отказала в их публи¬
кации.
В 1896 году Митрофан Седин создает нелегальный
кружок, куда вошло 20 человек. Этот кружок еще не был
марксистским: Седин тогда не знал марксизма. Но к тому
времени Митрофан Карпович уже хорошо изучил творчест¬
во Чернышевского, Добролюбова, Некрасова, других писа¬
телей-демократов и находился под влиянием их прогрес¬
сивных идей.
И вот 1903 год. Семья Сединых — в Екатеринодаре.
Жить устроились на Кузнечной улице, рядом с заводом
Гусника (ныне — завод тензометрических приборов).
Семья занимала две комнатки с сенями, которые летом
служили и спальней.
Революцию пятого года Митрофан Карпович встретил
радостно. «Наконец-то дождались свободы!» —говорил
он близким. Но свобода была призрачной. И скоро Седин
это почувствовал на себе: за участие в массовой городской
демонстрации у Сенного базара казачий есаул отхлестал
его нагайкой.
Первая буржуазно-демократическая революция в Рос¬
сии, русская революция 1905 —1907 годов потерпела
неудачу. Митрофан Карпович, как и многие представите¬
ли прогрессивной части русского общества, очень тяжело
переживал ее поражение.
По-прежнему все свободное время отдавая литератур¬
ному творчеству, Митрофан Карпович стремился выра¬
зить в своих произведениях гневный протест против репрес¬
сий царского самодержавия, против темных сил реакции.
Но и в это время он еще стоял на позициях простого бун¬
тарства.
В двенадцатом году Митрофан Седин знакомится с
Акимом Лиманским, старшим мастером переплетного от¬
деления типографии «Основа». А уже потом, через него,
сходится с местными большевиками. Среди них были
М. Карякин, А. Худанин, П. Асаульченко.
Многие годы Митрофан Карпович вынашивал идею об
издании рабочей газеты. Но для этого требовались боль¬
шие средства, а их у него не было.
В четырнадцатом году грянула первая мировая война.
186

И в первые же месяцы Митрофан Карпович характери¬
зует ее как войну грабительскую. Всей душой и сердцем
протестуя против кровавой бойни, он стремился дать вы¬
ход своим чувствам и своей ненависти к царизму и бур¬
жуазии.
В пятнадцатом году Седин распродал весь свой куз¬
нечный инструмент. Расторгнув договор с владельцем
помещения, несколько месяцев он не мог устроиться на
работу: никто из предпринимателей не хотел брать пожи¬
лого, к тому же еще и хромого работника (в молодости во
время охоты подстреленный кабан повредил ему ногу
клыками).
Местные большевики не остались безучастными к
судьбе Седина и его семьи. Они устроили Митрофана
Карповича в больничную кассу завода «Кубаноль». Седин
быстро вошел в трудовой коллектив, сдружился с рабо¬
чими. Это общение многому научило его. И хотя Митро¬
фан Карпович еще не являлся членом партии большеви¬
ков, он уже в это время по поручению Екатеринодарского
подпольного комитета вел занятия с рабочими.
Все глубже познавая тяжелую жизнь заводских рабо¬
чих, Седин убеждался в необходимости печатного слова.
С большим трудом он собрал небольшую сумму денег и
договорился с издателем — хозяином одной типографии —
о создании печатного рабочего органа. И 5 мая 1915 года
он получает от начальника области разрешение на изда¬
ние журнала.
Подготовка первого номера журнала, которому реше¬
но было дать название «Прикубанские степи», заняла
целых полгода. Она так поглотила его, редактора-издате¬
ля, что Митрофан Карпович вынужден был бросить рабо¬
ту в больничной кассе.
Первый номер «Прикубанских степей» вышел в свет
в ноябре 1915 года. В нем были помещены различные
статьи. Здесь же было напечатано стихотворение самого
редактора «Колыбельная песня».
Как признал сам Седин, журнал вышел «по форме и
норме, но без души». Издатель был недоволен своим пер¬
вым детищем. В этом номере журнала были допущены
серьезные идейные просчеты.
К чести Митрофана Карповича, он глубоко осознал
свои ошибки и охотно принял помощь, оказанную ему
большевиками. Они помогли Седину встать на правильный
187

путь, на защиту интересов рабочего класса. Его оконча¬
тельный переход на марксистские позиции определился
в конце пятнадцатого — начале шестнадцатого года. С
той поры начался новый, особенно плодотворный период
в жизни Митрофана Карповича. Постепенно он становится
большевистским журналистом, писателем и редактором.
Екатеринодарский партийный комитет направлял
деятельность редакции журнала. Кроме того, он в раз¬
ное время посылал для работы в «Прикубанских сте¬
пях» М. Карякина, А. Лиманского. Немало сделали для
улучшения его содержания и другие товарищи из боль¬
шевистского подполья.
Политическое лицо «Прикубанских степей» менялось
коренным образом. Уже во втором номере в сообщении
от редакции говорилось, что журнал «Прикубанские сте¬
пи» выходит при участии совершенно нового состава
сотрудников и ничего общего, кроме названия и юриди¬
ческого редактора, с предыдущим номером не имеет. В
передовой статье этого номера «Кто мы?», написанной
большевиком И. Янковским, прибывшим из Петрограда
для налаживания подпольной работы на Кубани, указыва¬
лось, что журнал рассчитан на рабочий класс, который
является самой активной и передовой силой общества и
которому принадлежит будущее.
Благодаря стараниям Митрофана Карповича Седина
журнал приобрел широкий круг рабочих корреспондентов.
«Прикубанские степи» помещали статьи, корреспонден¬
ции и заметки, в которых рассказывалось о классовой
борьбе рабочих с капиталистами, о стачках и забастовках
трудящихся. Журнал разъяснял рабочим, что «пока су¬
ществует капиталистический строй, борьба пролетариата
не исчезнет». Он показывал, как многие экономические
забастовки перерастали в политические. Примером явля¬
лась забастовка рабочих екатеринодарского военизиро¬
ванного завода «Кубаноль», вспыхнувшая в мае 1916 го¬
да. Рабочие поддержали организаторов забастовки, созда¬
ли на заводе стачечный комитет, а затем коллективно
выработали и предъявили хозяевам предприятия свои
конкретные требования. Царские власти жестоко распра¬
вились с забастовщиками, сослав большевиков Г. Седина,
М. Марочкина, А Зеленкевича и других в Сибирь.
«Прикубанские степи» на основе ленинских устано¬
вок открыто призывали рабочих не участвовать в военно¬
188

промышленных комитетах, справедливо называя их «де¬
тищем буржуазии». Рабочие Екатеринодара, Новороссий¬
ска, Геленджика и других городов умело провели ленин¬
скую линию бойкота военно-промышленных комитетов и
сорвали буржуазную затею, направленную на внешнее
смягчение классовых противоречий в России.
Журнал активно защищал интересы трудящихся,
страстно выступал против бесправного положения жен¬
щин, сплачивал пролетариат вокруг большевистской
партии. Он звал к борьбе за «неурезанные лозунги», свя¬
зывал отдельные требования рабочего класса с его бли¬
жайшей и конечной целью.
Выход каждого номера был сопряжен с большими
трудностями. Нередко цензура вообще запрещала его
выпуск в свет. Так было, например, с седьмым номером,
который должен был выйти в день юбилея большевист¬
ской печати — и не вышел «по не зависящим от редакции
обстоятельствам». Однако он все же был выпущен через
неделю, за что его редактора-издателя М. Седина аресто¬
вали и посадили в тюрьму первого полицейского участка
Екатеринодара. Благодаря мерам, принятым большевика¬
ми, Митрофан Карпович через три дня после внесения
большого денежного штрафа был освобожден из-под
ареста.
Выпускать журнал становилось все труднее и труднее.
Но Митрофан Карпович самоотверженно преодолевал
трудности, опираясь на поддержку местных большевиков,
многочисленного рабочего и корреспондентского актива,
на постоянные денежные взносы своих читателей.
Редакция журнала «Прикубанские степи» вначале
помещалась в больничной кассе «Объединение», а за¬
тем — при типографии Бойко. Весной шестнадцатого года
полиция разгромила помещение больничной кассы «Объ¬
единение». В то же время владелец типографии отказался
печатать журнал. Седину пришлось затратить много сил
и энергии, чтобы хозяин типографии «Печатник» дал со¬
гласие на выпуск «Прикубанских степей» и отвел место
для редакции.
Обстановка в стране и на Кубани осложнялась. Деньги
упали в цене, а бумага и типографские материалы подо¬
рожали в несколько раз. Седин все острее ощущал недо¬
статок средств. Для уменьшения расходов он был вы¬
нужден перевести редакцию к себе домой.
189

Несмотря на эти неурядицы, тяготы и лишения, Мит¬
рофан Карпович в свои 55 лет с юношеским пылом и
задором полностью отдавался своему любимому делу.
Редакции журнала, во избежание цензурных рогаток, мно¬
гие материалы приходилось облекать в такие формы,
чтобы рабочий мог читать «между строк».
Митрофан Карпович гордился тем, что в журнале
печатались статьи видных деятелей ленинской партии
М. С. Ольминского и М. К. Муранова, публицистов
В. И. Зеленского (псевдоним — Леонтий Котомка),
А. Б. Батова (псевдоним — Донецкий Май) и других. На
страницах журнала выступал писатель А. С. Серафи¬
мович.
Легальный журнал «Прикубанские степи» выполнял
большую и важную работу. Его выступления по важней¬
шим вопросам помогали кубанским рабочим формировать
пролетарское мировоззрение, сплачивать свои растущие
революционные силы и готовиться к грядущим боям с
отжившим свой век старым строем — за новую жизнь.
Тысяча девятьсот шестнадцатый год для М. К. Седина
явился годом особого творческого подъема. За короткое
время он написал несколько пьес, немало стихотворений,
рассказов и других литературных произведений.
Большой интерес представляла пьеса «В городе»,
вышедшая в качестве приложения к журналу «Прику¬
банские степи». Ее главными действующими лицами яв¬
ляются рабочие — слесарь Дарцев и токарь Погуляев. В
лице Дарцева Митрофан Карпович нарисовал образ свое¬
го старшего сына, большевика Глеба Митрофановича...
Заслуживал внимания и рассказ М. К. Седина «Ма¬
ня», в котором он резко критиковал буржуазную печать
за сенсации и дезинформацию читателя. Митрофан Кар¬
пович говорил: «Истинная печать не должна вводить в
заблуждение население».
Митрофан Карпович написал в общей сложности око¬
ло двух десятков пьес. Среди них, кроме уже названных,
были и такие драматургические произведения: «Суженую
конем не объедешь», «Что посеешь, то и пожнешь», «На¬
казание» (драма, рассказывающая о тяжелой жизни на¬
родных учителей), трагедия в стихах «Бурсак», «Косо¬
лап — атаман войска Азовского», сотни стихотворений,
несколько рассказов и исторических повестей...
Наступил грозный семнадцатый год... Грянула Фев¬
190

ральская революция, навсегда покончившая с господством
царизма. В апреле этого же года журнал «Прикубанские
степи», выполнив свою роль, перестал существовать.
Начало семнадцатого года было особенно памятно для
Митрофана Карповича. Его приняли в ряды ленинской
партии.
Почти в тот же период Екатеринодарский партийный
комитет, учитывая огромное значение печатного слова,
принял решение издавать ежедневную газету «Прикубан¬
ская правда». В состав редколлегии вошли стойкие и
испытанные большевики Ян Полуян, Михаил Карякин,
Михаил Бармин, Митрофан Седин.
«Прикубанская правда» стала подлинным агитатором,
пропагандистом и организатором трудящихся масс в
борьбе за. сплочение вокруг большевистской партии, за
передачу всей полноты власти в руки Советов. Газета
быстро завоевала широкую популярность. Она за корот¬
кий срок обросла широким рабкоровским активом.
Газета разоблачала предательскую политику мест¬
ных меньшевиков и эсеров. На своих страницах она
раскрывала истинное лицо контрреволюционного Вре¬
менного правительства, которое настаивало на продолже¬
нии империалистической войны...
Борьба разгорелась в июльские дни семнадцатого го¬
да. Кубанская контрреволюция перешла в решительное
наступление. Начались репрессии, участились погромы.
Девятого августа была разгромлена и редакция «При¬
кубанской правды». Ее имущество разграбили, а часть
сотрудников схватили и посадили в тюрьму. Вслед за
этим был разгромлен и Екатеринодарский большевист¬
ский партийный комитет.
Митрофану Карповичу нельзя было оставаться в го¬
роде, и ему пришлось уйти в подполье. Он на время
уехал в станицу Медведовскую, к брату Герасиму.
Торжество контрреволюции было недолгим. Уже в
конце сентября 1917 года Седин вновь возвращается в
Екатеринодар. И снова включается в работу.
Восторженно встретил Митрофан Карпович весть о
победе в Петрограде Октябрьской революции. Он, как и
все трудовое население Кубани, горячо приветствовал
образование Советского правительства, которое возгла¬
вил Владимир Ильич Ленин.
Однако Кубанское войсковое правительство отказа-
191

лось признать Советскую власть. В спешном порядке оно
стало наращивать силы контрреволюции.
Несмотря ни на что, опять стала выходить «Прику¬
банская правда». Но только два номера газеты было изда¬
но, которые были распространены нелегально. В конце
декабря кубанские контрреволюционеры схватили мно¬
гих членов Екатеринодарского партийного комитета.
Юнкера разыскали редакцию «Прикубанской правды»,
разбили и уничтожили мебель, рукописи. По счастливой
случайности. Митрофана Карповича в редакции не ока¬
залось.
И снова Седину пришлось покидать Екатеринодар. На
этот раз он выехал в Тихорецкую, где Советская власть
имела твердую опору в лице рабочих-железнодорожников
и революционных частей местного гарнизона.
Здесь Митрофан Карпович налаживает выпуск газе¬
ты «Рабочий и солдат» — органа Тихорецкого Совета ра¬
бочих, солдатских, крестьянских и казачьих депутатов и
ревкома 39-й дивизии. Уже 2 февраля восемнадца¬
того года М. Седин подписал к печати первый номер, на
первой странице которого пламенели слова: «Пролетарии
всех стран, соединяйтесь!»
Из номера в номер М. Седин проводит в газете линию
большевистской партии. В своих статьях зовет трудящих¬
ся, казачью бедноту к сплочению под знаменем Советской
власти, к беспощадной борьбе с провокаторами и разнос¬
чиками всякого рода контрреволюционных слухов, к
охране общественного добра и наказанию воров и расхи¬
тителей народного имущества.
В редакции вместе с Митрофаном Карповичем рабо¬
тал большевик М. Пивоваров, который задержался в
Тихорецкой после поездки в Москву, где он докладывал
Ленину о положении дел на Кубани. Седин жадно рас¬
спрашивал М. Пивоварова о Владимире Ильиче Ленине,
о беседах с Ильичем, о том, что вождь революции просил
передать большевикам и трудящимся Кубани.
Апрель восемнадцатого года. Центральный Исполни¬
тельный Комитет Кубано-Черноморской республики от¬
зывает из Тихорецкой Митрофана Карповича Седина и
поручает ему редактировать свой печатный орган — газе¬
ту «Известия». Она начала выходить регулярно.
Однако обстановка на Северном Кавказе продолжала
ухудшаться. С севера угрожали белогвардейские дени-
192

кинские полчища. А контрреволюционные элементы, до
поры притаившиеся в станицах и городах, сеяли панику
среди населения и, собирая свои силы, лихорадочно гото¬
вились к разгрому Советов.
В этой связи четырнадцатого августа Митрофан Кар¬
пович Седин выступает в своей газете со статьей-обраще¬
нием к гражданам Кубани «Не всякому слуху верь». Это
был страстный призыв к защите родной Советской власти.
И нельзя читать без волнения этот документ.
Еще не просохла типографская краска на этом номе¬
ре газеты, как контрреволюционные войска Деникина
захватывают Екатеринодар. Начался жесточайший белый
террор.
Митрофан Карпович Седин в эти дни находился в го¬
роде. И он был схвачен белыми палачами.
...Так трагически закончился славный жизненный
путь одного из пламенных борцов за Советскую власть,
большевика-ленинца, журналиста, литератора Митрофана
Карповича Седина. Память о нем хранится в сердцах со¬
ветских людей. Его именем названа одна из центральных
краснодарских улиц.
7 Герои Октября

Пантелей Кузьмич
Зоненко
Б. ТУМАСОВ
ГЕНЕРАЛ
РЕВОЛЮЦИОННОЙ АРМИИ
Прилепилась Приморско-Ахтарская к самому Азов¬
скому морю. В ненастье слышно в крайних хатах, как ро¬
кочут, набегая одна на другую, волны, свистит просолен¬
ный ветер, ворошит камышовые крыши.
Приморско-Ахтарская — станица прирожденных рыба¬
ков и землепашцев, станица казаков и иногородних. Так
уж повелось с давних пор, что тянулись сюда, в казачий
поселок, дотла разорившиеся крестьяне со всех концов
России.
Миновал не один десяток лет. Выросла и станица. А
пришлые — иногородние мало кто разбогател, все больше
беднота. Да оно и среди коренного казачьего населения
тоже голытьбы хоть отбавляй...
И пошла в революцию эта беднота, поднялась за но¬
вую жизнь против веками устоявшихся традиций, взялась
за оружие. А тому головой в Приморско-Ахтарской был
революционный комитет. Вошли в станичный ревком
большевики Зоненко и Шмойлов, Подыма и Чернецкий
да другие фронтовики. Так с ноября семнадцатого года
жила станица при двух властях. Одна — бедноты, дру¬
гая — богатеев.
С большой охотой избрали станичники председателем
ревкома Пантелея Зоненко.
194

— Справится,— единодушно одобрил сход.— Зонен¬
ко свой, рабочий человек, портовик. Знает, за что воюем...
В ту пору Пантелею Кузьмичу Зоненко исполнилось
29 лет. Сын шахтера, он детство и юность провел в стани¬
це Приморско-Ахтарской. Здесь же в девятьсот шестом
году, работая грузчиком в порту, принимает участие в за¬
бастовке портовых рабочих. За это шесть месяцев отси¬
дел за тюремной решеткой.
Спустя три года Зоненко призвали в армию. Рослый,
крепко сложенный парень попал в лейб-гвардейский кон¬
ноартиллерийский полк.
Империалистическую войну провел на Кавказском
фронте. За храбрость получил Георгиевский крест.
Революцию Зоненко встретил в звании унтер-офицера.
С первых же ее дней он связал свою судьбу с партией
большевиков. Его избирают председателем батарейного
комитета, а там — делегатом на Тифлисский съезд фрон¬
товиков. Здесь Пантелей Зоненко слушает страстные ре¬
чи пламенного большевика-ленинца Степана Шаумяна.
Со съезда Пантелей Кузьмич пробирается к себе на роди¬
ну, чтобы вести борьбу с местной казачьей контрреволю¬
цией.
И вот станичники избирают его председателем ревко¬
ма. Тут же они назначают Зоненко и командиром красно¬
гвардейского отряда...
Февраль восемнадцатого года выдался на Кубани мо¬
розный. Синевой, до боли в глазах, отливает лед на море.
Намело к хатам и заборам снеговые сугробы. Зима ра¬
зошлась не на шутку.
В первых числах февраля в Приморско-Ахтарскую
вступил пятисотенный казачий отряд. Сытые кони легко
несли четыре пулеметные тачанки. Пулеметы расчехлен¬
ные, наготове, даже ленты заложены. Позади отряда тяну¬
лась батарея из двух орудий.
Командир отряда комиссар Временного правительства
есаул Бардиж вручил ревкому ультиматум. Условие чудо¬
вищное — немедленно ликвидировать Советскую власть, а
красногвардейский отряд распустить.
В ту ночь ревком работал до рассвета. А утром от
причалов порта отчалили рыбацкие суда. Вооруженные
красногвардейцы тесно сидели в рыбацких баркасах. С
ближнего, перекрывая говор, раздался голос Семена
Шмойлова:
195

— Пантелея Зоненко упредите, а мы вернемся!
Кто-то из провожавших ответил с берега:
— Упредим!..
Вечерний поезд прибыл на станцию засветло. Тяже¬
ло пыхтя, маленький паровозик, прозванный в народе
«овечкой», протащил несколько теплушек и, лязгнув бу¬
ферами, замер у вокзала.
Из последнего вагона на усыпанный ракушечником
перрон легко соскочил рослый солдат, одетый в папаху и
шинель. Пригладив усы, он быстрым взглядом оглядел
высыпавший из поезда люд, широко зашагал в сторону
станционного здания.
Кто-то позади окликнул:
— Пантелей Кузьмич!
Зоненко оглянулся на зов. К нему спешил знакомый
рыбак.
— Слушай, Кузьмич, вчера казаки из Екатеринодара
заявились. Наши утром на Ейск уплыли, а часть отряда
на Косе и в Садках укрылась. А зараз у правления общий
сход. Атаман надумал ликвидировать продкомитет.
— Бардиж, говоришь, заявился? — переспросил Зо¬
ненко. — Вот тебе и комиссар. А ну, шагаем на сход!
У станичного правления шумно. Пока Пантелей Кузь¬
мич пробирался поближе к столу, за которым сидело не¬
сколько казаков-стариков, атаман закончил речь.
— Не слушайте вы его, станичники!— крикнул Зо¬
ненко.— Хитрит атаман. Нельзя отдавать продовольствен¬
ный комитет в руки богатеев.
— Смутьян! — застучал палкой старик, одетый в
форму лейб-гвардейца.— С Кубани гнать таких!
Атаман побагровел. Разглядев в толпе Зоненко, крик¬
нул:
— Вот он, председатель ревкома. Взять его!
— Не дадим!..
— Не позволим!..
Толпа бедноты зашумела, сомкнулась в плотное коль¬
цо, прикрыв собой Пантелея Кузьмича.
К Уманской сводный отряд красногвардейцев-кубан¬
цев подошел в полночь. Впереди эшелона двигался пуль¬
ман. Из-за обложенных мешками с песком стен выгляды¬
вали стволы двух орудий.
196

Отряд бесшумно выгрузился из теплушек, кавалери¬
сты по сходням свели лошадей, привязали к коновязям у
станции. Бойцы по очереди бегали греться в двухэтажное
кирпичное здание вокзала.
Командиры отряда Зоненко, Балабанов и Хижняк про¬
шли в комнату дежурного. Вскоре тут появился и коман¬
дир отделения разведки.
— В станице спокойно. Казаки не ждут нас. Пушки
пластунов стоят на площади в центре, — доложил он.
— Хорошо,— одобрительно заметил широкоплечий
ейчанин Иван Хижняк.
Коренастый, голубоглазый Балабанов промолчал.
— Вот что, товарищи,— заговорил Зоненко,— раз
обстановка не изменилась, действуем по первоначальному
плану. Ты, Иван,— он повернулся к Хижняку,— поведешь
наступление со стороны элеватора, ты, Иван,— обратился
Зоненко к Балабанову,— со стороны староминской доро¬
ги, а я с ахтарцами — от станции. Начнем по сигналу ра¬
кеты. Задача номер один: отбить у казаков орудия, вывез¬
ти их к вокзалу, а самим отойти на исходные позиции. В
бой с пластунами не ввязываться. Задача номер два: уль¬
тиматум атаману — разоружить батальон...
— Как решили, так и сделаем...
Вскоре небо разрезала красная ракета. С криками
«ура» красногвардейцы пошли в атаку. Застигнутая врас¬
плох, охрана орудийного парка разбежалась. Захватив
орудия и пулеметы, отряд, воспользовавшись паникой во
вражеском стане, отошел на прежние позиции.
На рассвете нарочный вручил атаману ультиматум...
Утро выдалось промозглое. Бойцы грелись у костров,
приплясывали, стучали нога об ногу. Кто-то обронил:
—• И мороза почти нет, а пробирает.
Ему ответили:
— Сыро, а у тебя, Андрюха, шуба, что у моей жены
решето.
— Долго ли нам ждать атаманского ответа?— раздал¬
ся чей-то голос.
— Жди, пока атаман дозорюет.
Разговоры прервал набатный звон. Он поплыл с цер¬
ковной колокольни над станицей, созывая казаков на
сход.
Хижняк разыскал Зоненко у пульмана. Тот стоял у
лестнички, беседуя с командиром орудия.
197

— Вот тебе, Пантелей, и ответ на наш ультиматум.
Видно, решили обороняться. Что будем делать?
— Ничего, сейчас я дам по колокольне один упреди¬
тельный выстрел. Если не разоружатся, начнем орудий¬
ный обстрел.— Зоненко легко поднялся по лестнице
внутрь пульмана, и сейчас же рявкнуло тяжелое орудие.
Колокол замолчал. Пантелей Кузьмич спрыгнул на пер¬
рон, подмигнул Хижняку.
— Теперь подождем маленько...
Ждать пришлось недолго. Вскоре на станцию пришла
делегация стариков-казаков с заявлением, что ультиматум
принят. А в полдень прибыли подводы с оружием. Ба¬
тальон разоружился. Лишь офицеры оказали сопротивле¬
ние. Укрывшись в домах, они отстреливались из пулеме¬
тов и винтовок. Их пришлось выбивать силой. И с уман¬
ским гарнизоном, резиденцией казачьего атамана Ейского
отдела, было покончено.
Прошло немногим больше месяца, как вернулся в
Приморско-Ахтарскую отряд Зоненко. С прибытием крас¬
ногвардейцев власть станичного атамана была свергнута
и передана в руки Совета рабочих, крестьянских и ка¬
зачьих депутатов.
Из станиц и ближайших хуторов в отряд приходили
добровольцы. Они говорили командиру:
— Принимай, Пантелей Кузьмич, хотим повоевать с
богатеями, бо дуже они нашей крови попили.
Вскоре отряд вырос в грозную силу.
Через Незамаевскую и Новолеушковскую, отмечая
путь кровавыми следами злодеяний, продвигался на Ека-
теринодар белоофицерский корпус. У станицы Коренов-
ской красногвардейские отряды остановили корниловцев,
а потом отбросили их на северо-восток. Тогда белые по¬
вернули на Усть-Лабинскую и ушли в Закубанье.
На левобережье в их армию влились войска Кубанско¬
го казачьего правительства, которым командовал Покров¬
ский. Форсировав у станицы Елизаветинской реку Ку¬
бань, белогвардейцы очутились у Екатеринодара.
Для обороны города от врага были подтянуты револю¬
ционные полки. С северо-запада сдерживал корниловцев
приморско-ахтарский полк, с западной, в районе кожзаво¬
дов,— батальоны из ейчан и должанцев, а чуть ближе —
тимашевцев.
Ранним апрельским утром Зоненко и Хижняк возвра¬

щались из штаба. Позванивая удилами, кони шли резво.
Несмотря на ранний час, в городе царило оживление.
Дребезжа, прокатил переполненный ополченцами трам¬
вай. Прошел с песней отряд моряков-черноморцев.
— Ну, Пантелей, дни наступают горячие. Жарко при¬
дется,— нарушил молчание Хижняк.
— Выстоим. Нам бы только первые атаки отбить, а
там вымотаем и откинем всех этих марковых да богаев-
ских.
Где-то далеко ухнуло орудие. Со свистом пролетел
снаряд, разорвался у здания войсковой лечебницы.
— Кажется, начинается,— Зоненко хлестнул коня.—
Поспешим, Иван.
Кони перешли на широкую рысь. У Самурских казарм
Зоненко и Хижняк разъехались.
Когда Пантелей Кузьмич добрался до линии обороны,
корниловцы уже пошли в атаку. Легко соскочив с коня,
Зоненко побежал по окопу, на ходу роняя:
— Не стрелять... Не стрелять... Подпустим поближе...
Вот и командный пункт. Приложив к глазам бинокль,
Зоненко из-за бруствера глянул на наступавшие цепи.
Цейсовский бинокль приблизил корниловцев. Они бы¬
ли почти что рядом. С винтовками наперевес шли офице¬
ры. Шли лихо, как на параде, уверенные в победе.
— Пьяные,— обронил лежавший рядом красногварде¬
ец,— им и море по колено.
Зоненко подмывало поднять полк и сойтись врукопаш¬
ную, как, бывало, сходились с турками там, на Кавказ¬
ском фронте. Но здесь этого делать нельзя. Знал, корни-
ловцы того и ждут. Они бросят на полк бригаду, сомнут,
на плечах ворвутся в город...
А цепи наступавших все ближе и ближе. Вот они уско¬
рили шаг, перешли на бег.
— Полк, слушай мою команду! — прокричал Пантелей
Кузьмич. — По белогвардейской сволочи — огонь!..
И разом, перекрывая пьяное «ура», застрочили пуле¬
меты, вразнобой и залпами ударили винтовки. Поредели
офицерские цепи, но не остановились. Вот они уже совсем
рядом, каких-то сто шагов. И тут не выдержали, дрогну¬
ли, оставляя убитых и раненых, покатились назад.
А потом еще не одну атаку выстояли приморскоах¬
тарцы...
В полдень прискакал связной, доложил:
199

— Марковцы дошли до Сенного рынка. И тимашевцы
отступили до Самурских казарм.
Зоненко принимает решение. Оставив часть полка в
обороне, он с одним батальоном обрушивается на левый
фланг наступавших. Удар был столь неожиданным, что
белогвардейские цепи вмиг расстроились, и корниловцы
отхлынули назад.
Четвертый день обороны Екатеринодара. Разведка до¬
несла: в трех верстах от города, над Кубанью, в районе
фермы, большое скопление противника. Пантелей Кузь¬
мич поспешил на батарею.
— А ну, хлопцы, врежьте по той ферме,— обратился
он к батарейцам, показывая рукой на видневшиеся вдали
маленькие домики.— Или погодите, дайте я вспомню, как
служил царю-батюшке в артиллерии.
Он стал за орудие, не отрываясь от прицела, бросил:
— Заряжай!
Щелкнул замок. Зоненко выпрямился, хитро подмиг¬
нул батарейцам и дернул шнур. Ахнув, вздрогнуло ору¬
дие и замерло. Снова заряжающий вложил снаряд, и сно¬
ва рявкнула пушка...
На исходе дня корниловцы в последний раз всеми
силами атаковали позиции красных. На приморскоахтар¬
цев обрушилась кавалерия генерала Эрдели. Едва полк
отбил первую лавину, как за ней нахлынула другая. От¬
бил и эту. А тут показалась третья, многочисленней пер¬
вых, грозная, ревущая, гикающая, несется на полном
скаку. Крыльями распахнулись бурки у казаков, блестят
па заходящем солнце сабли, дрожит под копытами земля.
Замерли в окопах.
— Батарея, шрапнелью!.. Пулеметы!..
И ожили окопы, огрызнулись шквальным пулеметным
и винтовочным огнем. Облачками разорвались шрапнель¬
ные снаряды.
Вздыбились кони, сбилась лава, смешалась. И вот
уже бьются на поле в предсмертных судорогах лошади,
маковым цветом алеют башлыки убитых. Оставшиеся в
живых, повернув коней, уносятся в степь, подальше от
губительного огня...
В ту же ночь, похоронив своего командующего, гене¬
рала Корнилова, белогвардейцы отошли от города. Поре¬
девшие, изрядно потрепанные корниловские полки Дени¬
кин увел на Дон.
200

В июньские дни восемнадцатого года Тихорецкая
напоминала военный лагерь. Здесь, на узловой кубанской
станции, разместился штаб советских войск Северного
Кавказа.
В коридоре штаба Зоненко встретился с Хижняком.
На радостях обнялись.
— Значит, тебя, Пантелей, поздравить?
— Да вот, Султаншаеву полк сдал, а сам бригаду
принимаю.
— Значит, комбриг. Это что ж, по царским временам;
в генералы ты, Пантелей, вышел.— Хижняк улыбнулся,
а потом уже серьезно спросил: — Какие же полки вошли
в твою бригаду?
— Приморско-ахтарский полк, тимашевский и твой,
ейский.
— А кто тимашевским командует?
— Ковалев Михаил. Мужик башковитый и товарищ
хороший...
А над Кубанью уже сгустились тучи. У Ростова и Азо¬
ва ей угрожали немецко-гайдамацкие войска и донская
белогвардейская армия.
Из донских станиц Мечетинской и Егорлыкской устре¬
мились полчища Деникина. Прорвав фронт, двинулись на
Екатеринодар.
Четвертый месяц шел со дня отступления. Выбивая из
станиц белоказаков и сама отбиваясь от наседавших на
нее деникинцев, 11-я шла на Ставрополь. Зоненко вел в бой
корпус. Таманская армия и корпус Пантелея Кузьмича про¬
кладывали дорогу для армии. Упорные бои развернулись
за станицы Надеждинскую, Михайловскую и Бурсаков¬
скую. Вскоре Ставрополь был освобожден от белых...
Так в боях и походах прошли огненные годы граждан¬
ской войны. А когда наступили мирные дни, Пантелей
Кузьмич сменил армейский мундир на штатский костюм.
И всегда шел туда, где было наиболее трудно, куда звала
ленинская партия.

М. СЕРИКОВ
ВПЕРЕД, ДИВИЗИЯ
НЕСОКРУШИМАЯ...
Атаки неприятельских позиций в районе города Тер¬
нополя, следовавшие одна за другой, русским войскам
успеха не принесли. Зато убитых и раненых было много. В
числе раненых оказался и я.
Продолжительное время лежал в госпитале. А как
только выздоровел, мне дали краткосрочный отпуск с вы¬
ездом на родину. Дата эта мне запомнилась: было 18 ок¬
тября 1917 года.
Тысячи солдат русской армии, оставляя окопы, тогда
уходили с фронта домой. В этот людской поток влился и
я. После долгих мытарств, в конце ноября наконец до¬
брался до своих родных мест. Пробыв дома несколько
дней, решил съездить в уездный город Николаевск нашей
Самарской губернии, чтобы встать на военный учет. Го¬
род был переполнен солдатами. В центре, на площади, то
и дело проходили многочисленные митинги. На одном из
них я услышал знакомую фамилию — Чапаев. Разузнав у
солдат адрес, я направился к нему. В просторной комнате
я застал Василия Ивановича Чапаева с двумя неизвест¬
ными мне военными. Тут же состоялось знакомство. Од¬
ним из моих новых товарищей оказался Сергей Пармено¬
вич Захаров, который в те дни помогал Чапаеву в нала¬
202
Сергей Парменович
Захаров

живании обучения и снабжения красногвардейских отря¬
дов города.
В ходе нашей беседы Захаров интересовался настрое¬
нием фронтовиков, их вооружением и командным соста¬
вом. В армии я прослужил несколько лет, принимал уча¬
стие во многих боях, знал огневую мощь русских полков,
знал многих командиров. Поэтому, отвечая на вопросы,
рассказывал подробно обо всем, и все с вниманием слу¬
шали меня.
Внешность Сергея Парменовича Захарова вызывала
симпатию к нему. Стройный и подтянутый, в серой армей¬
ской, немало испытавшей фронтовой шинели и ей под
стать фуражке. Было видно, что этот человек прошел су¬
ровую школу окопной жизни. Чувствовалось, что он и в
военных делах разбирается досконально.
Что еще я тогда узнал об этом человеке? Очень мало.
Николаевск — родина Сергея Парменовича. Это не¬
большой уездный степной городок. Расположен он на
высоком берегу реки Иргиз. В далекие годы восстания
Емельяна Пугачева он назывался Слободой Мечетной.
Городок известен еще и тем, что уже здесь в семнадцатом
году Василий Иванович Чапаев проявил себя талантливым
командиром отряда Красной гвардии.
Отсюда Сергей Захаров был призван на службу в.
царскую армию. В годы первой мировой войны дослужил¬
ся до офицера, а в марте семнадцатого вернулся больше¬
виком в свой родной город. Сразу же после победы Ок¬
тябрьской революции в Петрограде большевистская пар¬
тия направляет его в районы для установления Советской
власти.
Вторично встретиться с Сергеем Парменовичем мне
довелось уже в другой обстановке. В феврале восемна¬
дцатого года в городе Балаково вспыхнуло кулацкое вос¬
стание. Бандиты захватили и злодейски расправились с
городским военным комиссаром — большевиком Григо¬
рием Ивановичем Чапаевым (младшим братом Василия
Ивановича Чапаева). Вооруженный отряд балаковских ра¬
бочих под командованием С. Захарова и прибывшие на
помощь красногвардейцы, возглавляемые В. Чапаевым,
подавили контрреволюционный мятеж.
В Балакове немедленно наводится революционный
порядок. Военным комиссаром города назначается Сергей
Парменович Захаров.
203

Крепкая дружба связывала Захарова с Чапаевым.
Вместе они возглавляли первые красногвардейские отря¬
ды. Вместе отправляли в бой регулярные полки Красной
Армии. Вместе дрались против врагов революции.
...Это было в конце августа восемнадцатого года. Вой¬
ска белочехов и самарской «учредилки» неожиданно об¬
рушились на дивизию Сергея Парменовича Захарова, обо¬
ронявшую Николаевск. Не выдержав натиска объединен¬
ных сил контрреволюции, части дивизии оставили город.
Красные войска, оправившись от перенесенных тяже¬
лых боев, снова были готовы выступить в поход. Встала
задача — освободить Николаевск. Кому можно поручить
это дело?
«Конечно, Чапаеву, его бригаде»,— решил без колеба¬
ний Сергей Захаров. И в тот же день он отдает приказ ча¬
паевским полкам на бой.
Славные чапаевцы дрались с врагом отважно. На под¬
ступах к городу, в районе села Таволжанка, они наголо¬
ву разгромили вставших на их пути белогвардейцев и ут¬
ром 21 августа ворвались в Николаевск.
В ходе боев Красная Армия пополняется новыми во¬
инскими подразделениями и частями. Появляются новые
полки, соединения. В те же дни на Урале родились две
знаменитые дивизии — одну возглавил С. П. Захаров, а
другую — В. И. Чапаев.
И снова — ожесточенные бои, военные походы.
Части захаровской дивизии принимают участие в бо¬
ях за Самару. Они первыми, как победители, входят в го¬
род на Волге. Сергей Парменович Захаров назначается
начальником Самарского гарнизона.
Однако недолго пришлось побыть Захарову на этом
посту. Вскоре он тяжело заболел.
Лето года девятнадцатого, незабываемого...
Контрреволюционные полки под командованием Дени¬
кина развернули наступление на широком фронте. Они
угрожали столице нашей Родины — Москве. В опасности
оказалась вся Республика Советов.
Владимир Ильич Ленин провозглашает клич: «Все на
борьбу с Деникиным!» Этот боевой призыв становится
программой деятельности всех партийных, советских и
военных органов, программой всех коммунистов, всех со¬
ветских людей.
204

Объявляется мобилизация. Усиливается ударная мощь
армий Южного фронта. Туда перебрасывается и 22-я
стрелковая дивизия, которой командует С. Захаров.
В начале сентября дивизия выдвигается на линию ре¬
ки Дон. А через два дня деникинцы, стремясь сбить пра¬
вофланговые части красных, начали яростно их атаковать.
Одновременно другая группа противника, пытаясь зайти
в тыл дивизии, переправилась через Дон в районе стани¬
цы Усть-Хоперской и силой более тысячи сабель обруши¬
лась на стоявший в хуторе Шемякин стрелковый баталь¬
он захаровцев.
Завязалась рукопашная схватка. Красноармейцы дра¬
лись, как львы. Однако силы слишком неравные, и, не вы¬
держав натиска, батальон начал отступать.
Сергей Парменович зорко следил за ходом сражения.
Когда он увидел, что обстановка на наших позициях ухуд¬
шилась, сам повел в бой свежие подразделения, стоявшие
в резерве. Воодушевленные примером командира, бойцы
отбивают у белых Усть-Хоперскую и преследуют врага до
полного его разгрома.
Дивизия продолжала наступать. Каждая операция,
каждый бой тщательно готовились.
У Сергея Парменовича был такой нерушимый поря¬
док: прежде чем принять боевое решение, он советовался
с людьми. С этой целью приглашал в штаб всех команди¬
ров бригад, а если позволяла обстановка — и командиров
полков. Здесь сообща уточняли, как с наименьшими по¬
терями выполнить поставленную перед дивизией боевую
задачу. Захаров внимательно выслушивал каждого, тер¬
пеливо поправлял, если допускалась какая-либо неточ¬
ность. И все это делалось тактично, не задевало самолю¬
бия командиров.
Только после этого Сергей Парменович писал опера¬
тивный приказ. Затем он выезжал на самый ответствен¬
ный боевой участок...
Однажды командарм приказал силами нашей дивизии
произвести глубокую разведку в тыл врага. Выполнение
этой задачи было возложено на полк, которым я командо¬
вал.
Сергей Парменович Захаров приехал к нам в полк и
ознакомил меня и комиссара с планом предстоящей опе¬
рации. Затем мы совместно разработали мероприятия по
выполнению задачи. Объектом для захвата мы избрали ху¬
205

тор Попов, что в 20 километрах от реки Хопер (там были
сосредоточены большие запасы боеприпасов и продоволь¬
ствия врага). Мы создали специальный отряд, усиленный
артиллерией и кавалеристами.
Настал час начала операции. Захаров лично присутст¬
вовал при подготовке отряда к броску в тыл. Он потребо¬
вал сытно накормить красноармейцев, иметь двойной
комплект боеприпасов и двухсуточный запас продоволь¬
ствия. Сергей Парменович сам проверил на выдержку у
некоторых бойцов обувь, а также седловку коней. Затем
он проводил нас в рейд, пожелав боевого успеха.
Под покровом темноты отряд форсировал Хопер меж¬
ду станциями Зотовская и Аржановская. Стремительным
броском приблизился к хутору Попова.
На рассвете мы были у цели. Противник, совершенно
не ожидавший нашего появления, пытался оказать сопро¬
тивление. Но мощным натиском наших кавалеристов был
смят и отброшен.
Через пять дней наш полк, когда переправлялся через
Хопер, разгромил белогвардейскую кавалерийскую часть.
С большими трофеями и разведывательными данными мы
возвратились на свои позиции.
Победоносное наступление частей Красной Армии от
Хопра в направлении Верхнего Дона имело громадное
значение. Здесь было сломлено упорное сопротивление
противника. Был открыт путь вперед. В этих горячих бо¬
ях отличились все части и подразделения дивизии Сергея
Парменовича Захарова.
После небольшого отдыха в станице Мечетинской ди¬
визия возобновляет свое движение на юг. Полки Первой
бригады перешли в наступление.
Впереди — два хутора. В них засели отпетые голово¬
резы пластунской дивизии белых.
Бой разыгрался упорный. В самый разгар его прибыл
начальник дивизии Захаров и находился в бригаде до кон¬
ца сражения. Он, не навязывая своей воли и не стесняя
никого своим присутствием, помогал нам деловым сове¬
том и ободряющим словом.
Как и в прежних схватках, мы снова побили пласту¬
нов. Немногим из них удалось уцелеть.
Не задерживаясь в Новолеушковской, двигаемся
дальше. Продолжаем преследовать отступающего против¬
ника.
206

В Динской враг снова попытался остановить дивизию.
Но мы дружно атакуем — и белогвардейцы бегут без ог¬
лядки.
На рассвете 16 марта занимаем станицу Динскую. На¬
строение у бойцов приподнятое — отсюда рукой подать
до Екатеринодара. За ним — Черное море. А там — и
конец войне...
В освобожденную от врага станицу приехал Сергей
Парменович. Он побеседовал с бойцами, расспросил их о
житье-бытье и сообщил им фронтовые новости. После это¬
го, собрав командиров, он отдал приказ о наступлении на
Екатерннодар.
Дивизия пошла в наступление. И на рассвете 17 марта
ее полки достигли екатеринодарских окраин.
У нас появились пленные белогвардейцы. От них мы
узнаем, что деникинские части и их тылы спешно пере¬
правляются на другой берег реки Кубани. А оборона горо¬
да возложена на конницу Шкуро и другие кавалерийские
части, усиленные бронепоездами.
После ожесточенного боя красные полки достигают
Крепостной площади. Сюда же прибыл и полевой штаб
дивизии во главе с Захаровым.
Сергей Парменович поехал на Бурсаковскую улицу,
решив пробраться в юго-западную часть города. Там он
собирался выбрать удобные позиции, осмотреть железно¬
дорожный мост и переправу через Кубань. Ехать по Бур¬
саковской было нелегко. Ее заполнил сплошной поток обо¬
зов отступающих деникинцев.
Думая, что переправы уже заняты нашими красными
частями, Захаров выехал вперед. Вытянувшись в колонну
по одному, мы с трудом пробирались за ним. Это стесня¬
ло наше движение, и мы несколько поотстали от начдива.
На одном из углов Бурсаковской улицы, у водолечеб¬
ницы, стоял какой-то всадник. Видимо, кого-то поджидал.
Сергей Парменович потребовал от него освободить доро¬
гу, назвав себя:
— Я начдив 22-й... Захаров...
Всадник уступил дорогу. Захаров продолжал двигать¬
ся вперед. Но не успел он отъехать и трех десятков мет¬
ров от злополучного места. Из-за угла водолечебницы вы¬
скочило не меньше 30 вражеских конников. Подскакав к
Захарову, они моментально окружили его.
207

Это произошло молниеносно. Мы, ошеломленные,
сразу не смогли сообразить, что случилось там, впереди.
А когда поняли, в чем дело, и начали торопливо действо¬
вать, было уже поздно.
Мы тщательно осмотрели весь берег, каждый кустик,
каждую ямку. Однако поиски были безрезультатны —
начдив исчез. Можно лишь предполагать, что могилой ему
стала быстрая Кубань, как и для его друга Василия Ива¬
новича Чапаева — седой Урал.
Так погиб любимец дивизии Сергей Парменович Заха¬
ров. Погиб в сражениях за Советскую власть, за освобож¬
дение Екатеринодара.
С боями он провел свою дивизию от Волги до Кубани.
На месте гибели Сергея Парменовича Захарова в наши
дни установлена мемориальная доска. Его имя носит одна
из улиц Краснодара.

Глеб Митрофанович
Седин
Э. ЕФИМОВА-СЯКИНА
ЗА СЧАСТЬЕ НАШИХ ДНЕЙ
А вот наконец и Кузнечная... Вон тот, самый малень¬
кий, домик, что так часто снился в далекой сибирской
ссылке!.. Все, как в тех снах: чуть перекосившиеся ма¬
ленькие окна, тополек возле старых ворот. Только домик
за какой-то лишь год словно стал меньше, врос в землю.
А тополек, напротив, вытянулся, выше крыши взметнул¬
ся...

Глеб Седин закинул за спину вещевой мешок, нажал
на щеколду и толкнул скрипучую калитку. По мощенной
кирпичом дорожке, все ускоряя шаг, добежал до дверей
дома. И вдруг двери распахнулись. Родные материнские
глаза, омытые радостными слезами, взглянули на него.
— Глебушка!.. Сынок!..
И ласковые руки обвились вокруг его шеи. Сияющие
от радости младшие братишка и сестренка улыбались ему
из сеней...
— А где же батька? — спросил Глеб.
— Да все пропадает в своей печатне! — ответила
мать. — Пошли в хату! Ты же голодный, наверное? А ре¬
бята пока за батькой сбегают...
Взволнованный, припадая на больную ногу, торопли¬
во пришел отец. Сдержанно, по-мужски обнялись. Митро¬
фан Карпович жадно всматривался в сына. Нет, не сломи¬
209

ли его тяготы ареста, ссыльной жизни, все такой же улыб¬
чивый, ясноглазый. Только взгляд стал глубже, сосредо¬
точеннее...
— Ну, как жилось на царских харчах? — нахмурив
брови, спросил отец.
— Да ничего! — сдержанно ответил Глеб.
И вспомнил убогую сибирскую деревушку, где ему до¬
велось отбывать ссылку,— два десятка бревенчатых изб,
кругом хмурая, болотистая тайга. Непривычные для южа¬
нина морозы, скудная пища. Но и в ссылке время не прохо¬
дило попусту. Изучали марксистскую литературу, устраи¬
вали собрания и дискуссии.
Запоздалая весть о Февральской революции в Петро¬
граде вызвала среди ссыльных бурное ликование. Стали
было собираться к отъезду по домам, но местный урядник
ни за что не решался собственной властью отпустить «госу¬
дарственных преступников», ожидая предписания свыше.
А растерявшиеся губернские власти в сумятице, должно
быть, забыли о ссыльных...
Глеба выбрали уполномоченным от политических
ссыльных всей округи и послали тайно в губернский центр.
Триста верст до Иркутска, то на лошадях, то пешком, про¬
делал Глеб Седин. Но в губернской канцелярии на его на¬
стойчивые вопросы только разводили руками. Там все бы¬
ли растеряны, ошеломлены свершившимся. Зато в исполни¬
тельном комитете Совета Глеб получил официальное раз¬
решение для себя и товарищей на право выезда из ссылки...
— Ну, ты, почитай, всю Россию проехал! Что же про¬
исходит везде? — заинтересовался Митрофан Карпович.
— Всколыхнулась страна! Солдаты требуют мира, вое¬
вать не хотят, самовольно едут по домам. Крестьяне захва¬
тывают землю, громят помещичьи усадьбы. Но буржуазия
не сдается, а меньшевики и эсеры помогают Временному
правительству, — ответил Глеб. И сам задал вопрос: — А
как здесь, отец?
Митрофан Карпович пожал плечами.
— Вначале власти растерялись, пытались скрыть со¬
общение о революции в Петрограде. Теперь оправились и,
как ни в чем не бывало, вчера славословили царя — сегод¬
ня произносят цветистые речи о светлом празднике на Ру¬
си, долгожданной свободе. Начальства много стало. Тут те¬
бе и комиссар Временного правительства, и дума, и рада,
как поганые грибы, повылазили...
210

— А Совет избрали? — спросил Глеб.
— А как же! Только маловато большевиков в нем ока¬
залось. Эсеры да меньшевики. Поддакивают буржуазии.
— Ничего, отец. Долго им не удастся обманывать на¬
род. Он все равно пойдет за большевиками... Как там на¬
ши, кубанольские?
Отец улыбнулся:
— Воюют кубанольские! Не дают спуска прислужни¬
кам буржуазии. Вчера на митинге комиссара Временного
правительства освистали... Тебя там помнят! Можно ска¬
зать, имя Седина там стало знаменитым именем...
— Ну, отец, ты скажешь! — засмеялся Глеб. — Зна¬
менитым! Мы — не генералы, не губернаторы, куда нам
быть знаменитыми!..
— А у тех, кто народу служит, слава покрепче гу¬
бернаторской бывает! — серьезно проговорил Митрофан
Карпович. — А ты как? Отдохнешь?
— Завтра же двину к друзьям на завод...
С «Кубанолем» Глеб был связан давно. В четырнадца¬
том году, когда началась первая мировая война, Г. Седина
мобилизовали, но, как квалифицированного токаря по ме¬
таллу, оставили на заводе. «Кубаноль», в мирное время
изготовлявший оборудование для нефтепромыслов и масло¬
бойных заводов, во время войны начал изготовлять бое¬
припасы. Для Глеба Седина «Кубаноль» стал подлинной
школой революционной борьбы. Здесь окрепли его связи
с рабочим классом, здесь он вырос в способного организа¬
тора и пропагандиста, здесь он стал членом партии боль¬
шевиков.
На «Кубаноле» действовала крепкая подпольная боль¬
шевистская организация. Она неустанно разъясняла рабо¬
чим, кому выгодна мировая бойня. Да и сама жизнь убеж¬
дала людей в правоте большевиков: возрастала дороговиз¬
на, жить рабочим становилось все труднее. А купцы и за¬
водчики, наживавшиеся на военных заказах, благоденство¬
вали. Атмосфера была накалена до предела. Пытаясь пре¬
дупредить развитие событий, заводская администрация в
феврале шестнадцатого года сделала мизерную прибавку
к жалованью. Большевики, разоблачая хитроумные шаги
хозяев, настаивали на организации забастовки. Они убе¬
ждали, что дело не в отдельных хозяевах, хороших или
плохих, а в существующем строе, с которым нужно бороть¬
ся.
211

28 апреля рабочие постановили отказаться от сверх¬
урочных работ. А 5 мая, в день получки, выбрали делегатов
от всех цехов для предъявления требований администра¬
ции. От рабочих снарядного цеха был послан Глеб Седин.
Администрация отклонила требования рабочих. И это
было последней каплей, переполнившей чашу терпения.
Протяжно завыла заводская сирена... Грозная, роп¬
щущая масса людей заполнила двор... Остановились стан¬
ки, смолк привычный ритмичный гул. Испуганные, засуе¬
тились мастера. Управляющий заводом, вышедший было
«успокаивать» возмущенный народ, вынужден был рети¬
роваться. Среди многоголосого шума толпы раздался звуч¬
ный голос Глеба Седина:
— Товарищи! Мы — рабочие! Своими руками, потом
и кровью создаем все блага на земле, а сами голодаем.
Буржуи гонят нас на войну проливать кровь ради их обо¬
гащения. Довольно терпеть! Настала пора сказать свое
слово пролетариату. Мы не одиноки: сейчас бастуют рабо¬
чие Петрограда и Николаева. Долой самодержавие! Долой
войну!..
Три дня безмолвствовали заводские цехи. К кубаноль¬
цам стали присоединяться рабочие других предприятий.
Царские власти ответили на это массовыми репрессия¬
ми. Поздним вечером 10 мая начались аресты...
Глубокой ночью тишина Котляревского переулка была
нарушена топотом жандармских сапог. Грубые кулаки за¬
стучали в двери домика, где жил с женой Глеб Седин.
Жандармы долго копались в имуществе молодого то¬
каря. Перетрясли всю одежду, перелистали по страничкам
каждую книгу...
Глеб был осторожен и ничего запрещенного дома не
хранил. Однако к делу оказались приобщенными «Песни
труда», изданные в 1905 году, несколько номеров журнала
«Прикубанские степи», редактором которого был Седин-
старший. Несмотря на то что на этих изданиях стояла
надпись «Дозволено цензурой», жандармы усмотрели в них
«тенденциозное» содержание.
Глеб был заключен в Екатеринодарскую тюрьму. Поч¬
ти три месяца длилось дознание. Три месяца одиночной
камеры, скудной тюремной пищи, беспрестанных допро¬
сов.
Прямых улик не было, и Глеб всячески отрицал свою
руководящую роль в забастовке. Но жандармы выложили
212

на стол доносы провокаторов: «19 февраля совместно с
другими смутьянами завода «Кубаноль» Глеб Седин про¬
изводил сбор денег в пользу бастующих портных...» «26
февраля, когда на заводе «Кубаноль» рабочими обсуждал¬
ся вопрос по поводу того, как следует в дальнейшем дей¬
ствовать,— Глеб Седин особенно настаивал, чтобы немед¬
ленно прекратить работы...» «5 апреля Глеб Седин прини¬
мал деятельное участие в сборе денег в снарядном отделе¬
нии у токарей — в пользу бастующих рабочих фабрики Фо¬
тиади...» «В начале мая Седин имел свидание на заводе
«Кубаноль» с Марочкиным, где и было ими решено предъ¬
явить требование о прибавке содержания, а в случае отка¬
за — забастовать...»
Приговор по делу Глеба Седина гласил: «...выслать в
отдаленные губернии Сибири на пять лет без права про¬
живания в столицах, столичных губерниях и больших фа¬
бричных и заводских центрах». Почти целый год пробыл
Глеб Седин в тюрьме и ссылке.
...На следующий день после возвращения Глеб, радост¬
но взволнованный, уже был среди друзей-кубанольцев. И
сразу же ощутил ту взрывчатую атмосферу, которая цари¬
ла на заводе.
— Надо действовать, Глебушка! Терпенья больше
нет! — сказал один из друзей. — Подскажи, что делать?
— Царя скинули, а что изменилось?
— По-прежнему гнем горб на буржуев...
— Еле концы с концами сводим, продуктов совсем не
стало, за ценами не угонишься...
Глеб внимательно слушал товарищей. Он то хмурился,
то улыбался.
— Да,— задумчиво произнес он,— борьба нам предсто¬
ит трудная, но мы своего не уступим...
Глеб Седин снова встал к станку. Но это была не основ¬
ная. не главная часть работы, проводимой большевиком
Сединым. Глеб занимался сбором материалов и средств на
издание партийного большевистского органа «Прикубан¬
ская правда», участвовал в подготовке выборных кампаний
в Советы п новую городскую думу, вел разъяснительную
работу среди кубанольцев о политике и предательской роли
Временного правительства, меньшевиков и эсеров.
Весть из Петрограда — Октябрьская революция свер¬
шилась! — Глеб Седин встретил с воодушевлением. «Нет.
недаром столько мы боролись,— думал он,— не зря столь¬
213

ко жертв принесли на алтарь свободы. Вот оно, сверши¬
лось!..» И он с еще большим рвением взялся за работу.
В середине декабря 1917 года открылся Второй съезд
иногородних Кубани. Буржуазия и казачья верхушка пы¬
тались подчинить своему влиянию его делегатов. Больше¬
вики, в свою очередь, вели усиленную агитацию за ленин¬
ские лозунги. В конечном итоге съезд раскололся надвое.
Его большая — революционная — часть признала власть
Совнаркома РСФСР и избрала Кубанский областной Со¬
вет народных депутатов. Председателем его стал Иосиф
Янковский. Глеб Седин, как человек безукоризненной че¬
стности и преданности революционному делу, был избран
казначеем Совета.
Совету народных депутатов поручалось созвать в янва¬
ре восемнадцатого года в Екатеринодаре Первый областной
съезд Советов. Но положение обострялось: контрреволюция
готовилась к выступлению против большевиков. Кубанское
войсковое правительство с этой целью собирало внушитель¬
ную военную силу.
Совет решил, что, если контрреволюция начнет поход
против завоеваний Октября, надо быть готовыми ответить
ударом на удар. На городских предприятиях срочно форми¬
ровались боевые рабочие дружины. Однако было ясно, что
эти плохо вооруженные, не имеющие боевого опыта дружи¬
ны не смогут противостоять кадровым казачьим и офицер¬
ским частям, находящимся в распоряжении войскового пра¬
вительства. Совет народных депутатов решил обратиться
за помощью к солдатам революционной 39-й дивизии, рас¬
квартированной в Тихорецкой, и к рабочим пролетарского
Новороссийска.
В начале января восемнадцатого года Глеб Седин вме¬
сте с другими делегатами был направлен партийным ко¬
митетом в Новороссийск. Цель их поездки — добиться за¬
вершения переговоров о вооруженной помощи Екатерино¬
дару.
Как раз в это время враги революции нанесли свой пер¬
вый удар. В Екатеринодаре были произведены массовые
аресты. За решетку попали оставшиеся в городе члены Со¬
вета народных депутатов, большевики, профсоюзные работ¬
ники. Специальным воззванием войсковое правительство
сообщило о запрещении созыва съезда Советов.
Большевики Кубани стали напряженно готовиться к
ответному удару. Со стороны Крымской на Екатеринодар
214

должны были наступать красногвардейские и матросские
отряды Новороссийска, со стороны Тихорецкой — солдаты
революционной дивизии. А перед их выступлением решили
сделать еще одну попытку избежать кровопролития. В
Екатеринодар для переговоров направили двух парламен¬
теров — Глеба Седина и Самуила Стрилько.
...Поезд шел медленно, неторопливо постукивая на сты¬
ках рельсов. Синеватые сумерки спускались на степь.
— Скоро Екатеринодар!.. Сейчас мост через Кубань
будет,— проговорил Глеб Седин и вздохнул. Его тревожи¬
ли результаты предстоящих переговоров.
Поезд остановился неожиданно. За окнами защелкали
выстрелы, послышался топот ног, крики...
— Что такое?
— Где стоим?
— На разъезде...
— Юнкера оцепили поезд!
Подталкивая прикладами, юнкера вывели Седина и
Стрилько из вагона.
— Кто такие? — строго спросил усатый офицер.
— Мы — делегация Совета народных депутатов. Упол¬
номочены для переговоров с войсковым правительством...
Вот наши мандаты! — с достоинством ответил Глеб Седин.
Офицер зло усмехнулся:
— Вот как... Значит, имею честь принимать высоких
представителей?! Милости прошу в резиденцию! — И де¬
ланно гостеприимным жестом он указал на кирпичную
будку путевого обходчика.
— Вы не имеете права нас задерживать!— запротесто¬
вал Стрилько. — Мы обязаны немедленно начать перегово¬
ры с правительством! Иначе прольется кровь...
— Что ж... Переговоры мы сейчас начнем,— с кривой
усмешкой заявил белопогонник.
Их привели в будку.
Офицер неторопливо уселся за шаткий столик.
— Простите, господа послы! — снова усмехнулся он.—
Мягких кресел вам не приготовлено... Ну, да вы и постоять
можете! — Глаза его наливались холодной, свинцовой зло¬
бой. — Итак, поговорим по душам, господа большевист¬
ские делегаты. Разговор у меня будет короткий, или —
или... Или вы рассказываете мне о том, откуда, сколько
идет к Екатеринодару ваших единомышленников, как они
вооружены...
215

Офицер вскочил, грохнул кулаком по столу и яростно-
взвизгнул:
— Ну!.. будете говорить, красные быдла?!.
— Выпейте воды! У вас истерика! — холодно и на¬
смешливо проговорил Глеб. — А издевательства ни к чему
не приведут... Мы требуем, чтобы нам была предоставлена
возможность переговоров с войсковым правительством...
— Охрименко! — задохнувшись от злобы, выкрикнул
офицер.— Пороть! Бить!..
Хмурые бородачи из казаков-богатеев выволокли Седи¬
на и Стрилько из будки. Били нагайками, шомполами, в бе¬
шенстве кололи штыками. Но большевики молчали.
— Як каменны,— докладывал офицеру вахмистр.
Палачи швырнули изуродованные тела под откос.
...Весть о страшном насилии всколыхнула кубанольцев.
Когда повозка с телом героя поравнялась с заводом, цехи
опустели. Рабочие — все, как один, высыпали на улицу.
— Твое имя, наш товарищ Глеб Седин, будет нашим
знаменем в борьбе!— крикнул кто-то из кубанольских боль¬
шевиков.
...Кубанское войсковое правительство дало заводу за¬
каз на установку брони к железнодорожным платформам и
автомобилям. Кубанольцы отказались выполнять этот за¬
каз. Прекратили работу цехи, выпускавшие боеприпасы.
«Теми снарядами и патронами, которые производили куба¬
нольцы, убит наш рабочий, поэтому никаких военных зака¬
зов выполнять не будем!» — говорилось от имени всех ра¬
бочих в листовке, выпущенной на «Кубаноле».
Промчались годы... Ныне красавец завод, выросший на
месте «Кубаноля», носит светлое имя рабочего-большеви¬
ка Глеба Седина. Это славное имя теперь известно и в зной¬
ной Индии, и на берегах Средиземного моря, и в Чехосло¬
вакии, и Венгрии — везде, где безотказно работают мощ¬
ные и совершенные карусельные станки-полуавтоматы, на
которых стоит марка этого станкостроительного предприя¬
тия. Делают эти умные машины советские люди — красно¬
дарцы, потомки мужественного борца за свободу.

Сергей Деомидович
Одарюк
Р. УСИКОВ
ЧЛЕН ПРАВИТЕЛЬСТВА
Как только началась первая мировая война, учителя
станицы Березанской Сергея Одарюка мобилизовали в ар¬
мию. На первых порах он служил рядовым.
Когда же разобрались, что Сергей Деомидович — чело¬
век образованный, его немедленно направили в школу пра¬
порщиков. Успешно ее окончил — и в Действующую ар¬
мию.
На фронте Одарюк познакомился с солдатами-больше¬
виками. Часто беседовал с ними. Старался разобраться:
где же правда? в чем она? И в скором времени пришел к
выводу: единственная правда на земле — ленинская. Он
понял, что лишь большевики ведут народ по правильному
пути — к свободе, к счастью...
В январе семнадцатого года Сергея отпустили в крат¬
косрочный отпуск. На русско-германский фронт он не вер¬
нулся. Началась Февральская революция.
С огромной радостью встретил Сергей Деомидович со¬
общение о свержении самодержавия. Он сразу же вклю¬
чился в активную работу по пропаганде революционных
идей.
Вместе с рабочими кирпичного завода Сергей Одарюк
читал статьи Владимира Ильича Ленина, которые периоди¬
чески публиковала большевистская «Прикубанская прав¬
217

да». Распространял он и листовки, прокламации с призы¬
вами к борьбе за власть Советов, за мир, за землю.
В этот период Временное правительство начало моби¬
лизацию в армию всех офицеров, по каким-либо причинам
находившихся дома. Чтобы не попасть на военную службу,
Одарюк едет в родную станицу Березанскую. Там он скры¬
вается до самой осени...
Станичники ликуют: в Петрограде победила социали¬
стическая революция. Митинг проходит за митингом. И на
одном из них Сергей Деомидович Одарюк единодушно из¬
бирается комиссаром станицы.
Вскоре Одарюк едет в Екатеринодар. Там, на област¬
ном съезде иногородних, он впервые открыто, с трибуны,
заявил о своей принадлежности к партии большевиков, о
своей верности великому ленинскому делу.
С каждым днем рос авторитет большевика Сергея Ода-
рюка. Его последовательная борьба за укрепление власти
Советов вызывала уважение у большинства беднейшего и
среднего казачества, у иногородних. В то же самое время
его злобно ненавидели кулаки и белогвардейские прихво¬
стни — они грозили коммунисту расправой.
Однажды Сергей Деомидович отлучился из станицы
на несколько дней. Он ездил в Кавказскую, где его на съез¬
де Советов избрали комиссаром отдела. А в тот момент в
сто родной станице появились белогвардейцы. Как только
они вступили в Березанскую, генерал Корнилов объявил:
«Кто доставит Одарюка Сергея живым или мертвым, полу¬
чит в награду двадцать тысяч рублей». Вверх дном пере¬
вернули корниловские контрразведчики дом Одарюков. За¬
брали политические брошюры, личные письма Сергея, га¬
зеты, в которых он напечатал свои статьи.
...Время было тревожное. Станица Кавказская кишела
офицерами и казаками, которые не хотели добровольно
сдавать оружие и разъезжаться по домам.
В этой сложной и чреватой самыми неожиданными по¬
следствиями обстановке комиссар действовал спокойно и
рассудительно. Одним из первых его распоряжений был
приказ о привлечении к строгой ответственности тех, кто
разжигает сословную рознь. В отделе была проведена мо¬
билизация, пополнялись более опытными командирами
регулярные красноармейские части. Была установлена
связь с центром.
Дни проходили в постоянных разъездах по станицам и
218

хуторам. Прибыв в станицу, Сергей Одарюк поначалу
встречался с местными коммунистами, советским активом,
со старыми казаками. Подолгу беседовал с ними. Это по¬
могало ему выяснить, какие настроения у казаков и ино¬
городних, чем они недовольны, что делает Совет, какую
работу проводят коммунисты. А после таких бесед, давав¬
ших ему возможность ближе познакомиться с положением
на месте, он обязательно выступал на митинге.
...По сигналу колокола на станичную площадь стека¬
ются казаки и казачки, иногородние крестьяне, все жите¬
ли от мала до велика. Как не прийти: ведь казачий комис¬
сар о Советской власти рассказывать приехал!
Шумит площадь, волнуется... Издали посмотреть —
все на одно лицо, а поближе... Отдельными группами стоят
богатеи — кулаки и офицеры, батраки-крестьяне, фронто¬
вики, которые и сюда, на митинг, пришли с винтовками в
руках—защищать, если потребуется, своего комиссара.
От группы к группе шныряют кулацкие прихвостни.
Они чутко прислушиваются, о чем говорит народ...
Но вот смолкли разговоры.
И в тишине в толпу падают спокойные слова Одарюка:
— Товарищи! Братья казаки и иногородние! Кончи¬
лась власть царя-кровопийцы. Она теперь в наших ру¬
ках — в руках простого трудового народа. И никому —
ни недобитым буржуям, ни мироедам, ни белогвардей¬
цам — не отнять ее у нас!..
На площади — звенящая тишина. Все — и друзья, и
враги — слушают большевистского комиссара. А Сергей
Деомидович с чувством продолжает речь.
— Много врагов у народной власти,— говорит он.—
Каких только небылиц не сочиняют о ней те, кто хочет,
чтобы вернулись старые порядки! Но вы сами хорошо
видите, что власть Советов — лучший защитник хлеборо¬
ба и рабочего, казака и иногороднего. Она несет с собой
мир, она дает трудовому люду свободу, она ведет нас к
новой счастливой жизни...
В бессильной злобе, поглядывая то на фронтовиков и
голытьбу, то на оратора, молча сжимают кулаки офицеры.
Нет, сила не на их стороне...
Народ идет за Советами, за большевиками. Он смело
идет за красным казачьим комиссаром Сергеем Одарю-
ком. верит каждому сказанному им слову.
Мало времени — уйма дел. И всюду поспеть надо.
219

Сергей Деомидович забывает о сне и отдыхе. Работает с
великим напряжением. За простоту, за усердие и внима¬
ние к крестьянским делам, к житью-бытью станичников
горячо полюбили его люди.
Свою признательность станичники выражали ему в
личных встречах, в письмах. А как-то в отдел пришло
большое приветственное письмо на его имя. В нем было
написано следующее:
«Президиум Совета народных депутатов хутора Рома¬
новского приветствует вас, многоуважаемый Сергей Део¬
мидович, на посту председателя исполнительного комите¬
та Кавказского отдела и, выражая свою радость по пово¬
ду вашего возвращения в родной отдел, надеется, что вы
и руководимый вами исполнительный комитет всегда бу¬
дете идти навстречу желаниям хуторян и их избранников
в вопросах строительства новой жизни».
Еще один значительный факт признания Сергея Ода-
рюка. Вскоре он был избран делегатом на Пятый Всерос¬
сийский съезд Советов...
Сергей Деомидович — в Москве. Он — делегат съез¬
да — внимательно слушает доклад Владимира Ильича
Ленина о работе Совета Народных комиссаров РСФСР. С
каждым словом вождя в груди кубанского казака росла
и крепла уверенность в своих силах, желание поскорее
вернуться домой и с еще большим рвением взяться за
работу. Программа — вот она, вся в ленинских словах!..
Съезд продолжал свои заседания. Однако вскоре их
пришлось временно прервать.
6 июля левые эсеры подняли мятеж. Делегаты-больше¬
вики взяли в руки оружие и совместно с воинскими частя¬
ми разгромили контрреволюционеров.
8 июля съезд продолжал свою работу. А десятого
числа Одарюк проголосовал за утверждение первой Со¬
ветской Конституции. В этот же день Сергей Деомидович
был избран членом высшего органа власти — Всероссий¬
ского Центрального Исполнительного Комитета.
...Уже получено разрешение на проезд по железной до¬
роге от Москвы до станции Кавказская. Закончены по¬
следние дела в столице. Можно ехать домой.
Короткие и несложные сборы в дорогу прервал стук в
дверь гостиничного номера. Рассыльный ВЦИК. Распоря¬
жение: «Члену ВЦИК тов. Одарюку. ВЦИК постановил
ввиду чрезвычайных обстоятельств временно делегиро-
220

вать Вас в распоряжение Народного комиссариата по
военным делам и предлагает Вам явиться 26 сего месяца
в оперативный отдел к тов. Аралову».
Возвращение на Кубань было временно отложено. И
Сергей Одарюк срочно выехал в Царицын. Он имел на
руках Удостоверение члена ВЦИК, подписанное Яковом
Михайловичем Свердловым. Кроме того, ему выдали ман¬
дат Народного комиссариата по военным делам. В нем было
сказано: «Предъявитель сего... член ВЦИК тов. Одарюк
Сергей Деомидович командируется в Царицын в распоря¬
жение Центрального штаба Северо-Кавказского округа
как ответственный и опытный партийный работник и спе¬
циалист — военный».
В город на Волге Сергей Деомидович добрался без
особых приключений. Здесь его уже ждали.
До конца августа Одарюк работал в штабе округа, зна¬
комился с обстановкой. Потом по заданию штаба выезжал
в Астрахань.
Наступил сентябрь — и Сергей Одарюк уже в Пяти¬
горске. Центральный Исполнительный Комитет Северо-
Кавказской Советской социалистической республики на¬
значает его военным руководителем республики, а за¬
тем — начальником штаба реввоенсовета.
На этом посту проявились лучшие черты характера
Сергея Деомидовича Одарюка. Он обладал большевист¬
ской принципиальностью и деловитостью, проявлял чет¬
кость и точность в решении любых вопросов, действовал
постоянно с сознанием личной ответственности перед пар¬
тией и народом за свои дела.
Осень восемнадцатого года. Центр борьбы с контрре¬
волюцией перемещается с востока на юг.
...Под натиском превосходящих сил белогвардейцев
части Красной Армии с боями отступали к Астрахани. В
этих условиях членам реввоенсовета — Я. Полуяну,
И. Федько, Б. Мдивани, С. Одарюку — приходилось при¬
лагать максимум сил и энергии, чтобы в ходе отступле¬
ния сохранить боеспособность красных полков. Работали
круглые сутки, лишь иногда урывая время для сна.
...В аппаратную штаба армии вошел Одарюк:
— Что нового, товарищ?
Телеграфист протянул ленту.
— Только что получено сообщение из Курсавки...
«В частях, обороняющих Курсавку,— прочел он,— рас¬
221

пространились слухи о прорыве белыми нашей обороны.
Вспыхнула паника».
Еще раз Одарюк пробежал глазами сообщение и на
минуту задумался. Потом положил ленту на стол и, засте¬
гивая на ходу шинель, торопливо вышел.
А через несколько часов на глухой разъезд под Кур¬
савкой прибыл паровоз с одним вагоном. Сергей Деоми¬
дович вышел на перрон. И вот уже остановлены проходя¬
щие через разъезд отступающие красноармейские части.
Короткий митинг. Совещание с командирами частей, шта¬
бом колонны. Паника прекращается. На участке обороны
восстановлен революционный порядок. И так изо дня в
день, из месяца в месяц... Так всегда действовал испы¬
танный большевик-ленинец.
В январе девятнадцатого года Сергей Одарюк выпол¬
няет обязанности начальника общего резерва. Он прово¬
дит громадную работу по усилению мощи красноармей¬
ских частей, посылая в них выздоравливающих бойцов и
командиров, налаживает снабжение армии боеприпасами,
продовольствием и медикаментами.
Армия пробилась к Астрахани. Она сохранила воору¬
жение, немало военных материалов. И несмотря на боль¬
шие потери, красноармейцы были готовы к новым боям с
врагами революции.
В этом была большая заслуга члена правительства
РСФСР и реввоенсовета армии Сергея Деомидовича Ода-
рюка. Он, как всегда, честно и добросовестно выполнил
свой партийный долг. Ведь в его груди билось пламенное
сердце большевика.

Вениамин Серафимович
Попов
В. ЛАТКИН
КАРАВАИ
КУБАНСКОГО ХЛЕБА
В переполненный вагон Вениамин Серафимович во¬
шел в самую последнюю минуту. С трудом протиснулся к
окну и, прижавшись лицом к стеклу, рассеянно глядел
на то, как в сумерках мелькали редкие огоньки подмо¬
сковных дач.
Неумолкаемый шум и говор не могли отвлечь его от
тревожных дум. Задание — выехать на Кубань в распоря¬
жение главного комиссара по продовольствию — было
неожиданным. Даже с женой, которая с утра до ночи ра¬
ботала в военно-продовольственном бюро, удалось перего¬
ворить перед отъездом лишь по телефону...
Волновали мысли о предстоящей работе... На очень
важный участок посылала его партия — на продоволь¬
ственный фронт.
Только утром Вениамин Серафимович наблюдал сце¬
ну: огромная очередь у закрытого магазина. Женщины и
дети в ожидании куска хлеба. А его нет. Даже по карточ¬
кам выдавать нечего. Лучшими днями считались уже те,
когда рабочие и их семьи могли получить по восьмушке
черного хлеба, выпеченного наполовину со жмыхами. И
так не только в Москве и Петрограде, так во многих горо¬
дах республики.
223

Но хлеб был. Его еще много в деревнях, особенно в
южных районах страны, на Кубани. Только кулаки давали
решительный бой Советской власти: прятали хлеб, сбы¬
вали его по спекулятивным ценам.
Борьба за хлеб в сложнейших условиях военной
блокады молодой Советской республики становилась
борьбой за социализм. И для того чтобы Советская власть
могла дать хлеб людям, стоящим в очередях у магазинов,
партия посылала сейчас своих верных солдат в деревню.
...Почти неделю длился путь от Москвы до Екатерино¬
дара. Бесконечные проверки документов, надоевшие
стоянки в тупиках, бандитские обстрелы поезда по ночам.
С поезда, даже не пытаясь получить место в гостини¬
це, Вениамин Серафимович сразу направился к главному
комиссару по продовольствию Кубано-Черноморской ре¬
спублики. Дунаевский встретил обрадованно:
— Если бы вы знали, как нам не хватает людей. Не¬
медленно приступайте к работе, товарищ Попов. На пер¬
вых порах вам будет трудновато — на Кубани свои осо¬
бенности, а вы их не знаете...
Попов улыбнулся, и Дунаевский заметил эту улыбку:
— Или я ошибаюсь?..
Он действительно ошибался. Для Вениамина Серафи¬
мовича Попова Кубань была второй родиной. Ведь именно
здесь еще в 1903 году он вступил в ряды партии больше¬
виков.
Его революционная деятельность началась с гимнази¬
ческих лет в родной станице Усть-Медведицкой (ныне
г. Серафимович), куда часто приезжал старший брат
Александр, в будущем — выдающийся писатель Алек¬
сандр Серафимович. Под влиянием Александра у Вениа¬
мина Попова и формировались убеждения. Ведь Алек¬
сандр тогда учился в Петербурге вместе с братом Влади¬
мира Ильича Ленина — Александром Ульяновым и по
делу Александра Ульянова был затем сослан в Архан¬
гельскую губернию.
Вениамин Попов, будучи студентом, активно участво¬
вал в работе марксистских кружков. В 1901 году за уча¬
стие в демонстрации он был арестован и выслан в Ново¬
черкасск. Эту участь с ним разделила и Мария Михайлов¬
на Костеловская.
...Они встретились в Петербурге. Она была слушатель¬
ницей высших женских курсов. Революционная деятель-
224

ность связала их вместе. И они с тех пор уже никогда не
разлучались: работали в Ростове, Екатеринодаре и Ялте —
в социал-демократических организациях. В Екатеринода¬
ре Попов и Костеловская были дважды: в канун первой
русской революции, когда был создан Кубанский комитет
РСДРП, и в 1910 году...
Особенно много и плодотворно потрудились они в
свой первый приезд на Кубань. Попов устроился в крае¬
вую библиотеку — и Костеловская стала его помощником.
После стачек рабочих в Тихорецкой и Новороссийске мно¬
гие руководители социал-демократических организаций
были тогда арестованы. Попов и Костеловская возглавили
работу по объединению партийных сил области. В январе
1904 года возник Кубанский комитет РСДРП, в руково¬
дящее ядро которого вошел Вениамин Серафимович.
Выполняя решения состоявшегося несколько месяцев
назад Второго съезда РСДРП, члены комитета разверну¬
ли большую пропагандистскую работу среди пролетариев
города и села, организовали нелегальную типографию,
наладили массовый выпуск листовок и прокламаций.
Охранка бросила все свои силы на поиски революцио¬
неров. И в апреле 1904 года ей удалось напасть на след
Вениамина Попова. Он был арестован и брошен в Екате¬
ринодарскую тюрьму.
Но и в тюремном застенке не прекратил борьбу с не¬
справедливостью мужественный революционер. Он по¬
днял на голодовку против произвола властей всех полити¬
ческих заключенных. Взбешенные его упорством, жандар¬
мы «за организацию беспорядков» переводят Попова в
усть-лабинскую тюрьму, считавшуюся самой страшной на
Кубани. Она находилась вдали от центра, и ее палачи
сами творили суд и расправу над заключенными.
Здесь было подорвано здоровье Вениамина Серафи¬
мовича. Он заболел туберкулезом. И лишь в конце 1905
года друзьям удалось вызволить совершенно больного
Попова из царских застенков.
С женой и детьми Попов переезжает в Ялту. И тут,
тяжело больной, он не прекращает революционной рабо¬
ты. Один из наиболее ярких эпизодов бурной деятельности
Вениамина Серафимовича и Марии Михайловны Косте¬
ловской в этот период связан с восстанием севастополь¬
ских матросов. Они помогали лейтенанту Петру Шмидту
готовить это восстание. Костеловская своими руками
8 Герои Октября
225

сшила красный флаг, который гордо развевался в дни
восстания над мятежным крейсером «Очаков».
После Ялты они были в Петербурге. Затем В. Попов
вел подпольную работу в Финляндии и Закавказье.
А в 1910 году снова приехал на Кубань. Используя
свое служебное положение сотрудника газеты «Кубанский
край», он часто разъезжал по городам и станицам, нала¬
живая связи между большевистскими организациями.
И вот теперь, уже после Октября, в мае восемнадцато¬
го года он в третий раз на этой плодородной, богатой зем¬
ле. Цель приезда — помогать партии в борьбе за хлеб.
...Вениамин Попов приступил к этой работе немедлен¬
но, как его и просил Дунаевский. В тот же день выехал в
станицы и хутора.
То, что Вениамин Серафимович увидел там, подтвер¬
ждало его вывод: хлеба у богатеев много. Но получить
его было нелегко. Надо было сплотить все силы на борьбу с
саботажниками и дать промышленным районам страны
хлеб. Эту задачу решал Чрезвычайный продовольствен¬
ный комитет Юга, главным комиссаром которого на Куба¬
ни был коммунист Дунаевский. И можно только предста¬
вить себе, сколько усилий пришлось затратить большеви¬
кам Кубани, солдатам продовольственного фронта...
Однако все трудности большевиками были преодолены.
Май и июнь 1918 года были периодом наиболее напря¬
женной работы по заготовке хлеба. Но она была внезапно
прервана: на кубанскую землю вторглась армия Деники¬
на. Белогвардейцы захватили станцию Ремонтная, пере¬
резав линию Тихорецкая — Царицын. А 14 июля была
взята ими и Тихорецкая. Вскоре Северный Кавказ ока¬
зался полностью отрезанным от центра. И Продоволь¬
ственный комитет прекратил свою деятельность.
Коммунист Дунаевский трагически погиб осенью во¬
семнадцатого года. Вениамин Серафимович Попов, отсту¬
пая вместе с частями Красной Армии, покинул Северный
Кавказ и через Крым прибыл в Москву. Так закончился
третий период его партийной деятельности на Кубани,
связанный с борьбой за хлеб.

Павел Васильевич
Самарский
М. ПОПОВА
ДЕЛЕГАТ ПАРТИЙНОГО
СЪЕЗДА
Весть о февральских событиях в Петрограде пришла
в Туапсе в первых числах марта.
Туапсинские большевики — их тогда было 70 чело¬
век — вышли из подполья. А через день они уже участ¬
вовали в массовом городском митинге.
Один за другим поднимались на трибуну ораторы и
высказывали свою точку зрения на происходящие собы¬
тия. По существу же здесь шла борьба между двумя про¬
тивоположными политическими партиями.
Большевики П. Самарский, А. Поярко, И. Некрасов,
И. Нефедов, С. Стяжкин, горячо приветствуя низложение
самодержавия, призывали создать Совет — по примеру
петроградских рабочих. Кадеты, поддерживаемые эсеро-
меньшевистской группой, ратовали за доверие Временно¬
му правительству и за его лозунг: «Война до победного
конца!».
Большинство участников митинга освистало меньше¬
виков и эсеров. Однако рабочие, не искушенные в полити¬
ке, не разгадали тогда хитроумный тактический ход врага.
Использовав все свое красноречие, соглашатели пред¬
ложили избрать такой орган власти, где были бы пред¬
ставлены все слои городского населения. Так в Туапсе
8*
227

вместо Совета рабочих депутатов появился гражданский
комитет, в котором контрреволюционные элементы полу¬
чили подавляющее большинство.
Потерпев неудачу, большевики не сложили оружия.
Они развернули активную борьбу за массы, начали под¬
готовку рабочего класса к предстоящим революционным
битвам.
Деятельностью большевистской партийной организа¬
ции города руководил Павел Васильевич Самарский —
токарь механического завода. Это был закаленный рево¬
люционер-ленинец. За плечами у него — суровая школа
политической борьбы.
В 1909 году восемнадцатилетним юношей начинает
Павел свой трудовой путь на Никополь-Мариупольских
заводах. Интересуясь политикой, Самарский первоначаль¬
но примкнул к эсерам, но вскоре он убеждается, что ему,
рабочему, с эсерами не по пути. И Павел устанавливает
связь с большевиками. А в 1911 году он навсегда связы¬
вает свою судьбу с ленинской партией.
Рабочие Мариуполя знали Самарского как стойкого
борца за дело революции. И когда в пятнадцатом году
решался вопрос, кого послать во временное объединенное
бюро ЦК РСДРП Донбасса, мариупольцы, не колеблясь,
остановили на нем свой выбор.
В начале шестнадцатого года Павел Васильевич был
организатором политической стачки мариупольских рабо¬
чих. Стачка страшно напугала заводчиков. Они поспешно
обратились к властям за помощью. И вооруженная жан¬
дармерия жестоко подавила выступление рабочих.
Начались аресты. Многие революционеры и участники
стачки угодили на каторгу и в тюрьмы. Часть подпольщи¬
ков выслали за пределы промышленных губерний России.
Так Павел Самарский оказался в Туапсе. Но царские
сатрапы просчитались, отправив его в этот южный при¬
морский городок.
Приехав сюда, Самарский налаживает связи с револю¬
ционно настроенными рабочими механического завода.
Знакомится он с большевиками и других предприятий.
Создает социал-демократические кружки и руководит
ими.
В то время в Туапсе еще не было единой городской
организации большевиков. Самарский горячо берется за
объединение партийных сил. Его помощниками стали та¬
228

кие испытанные революционные борцы, как А. Поярко,
И. Нефедов, А. Соколов, И. Некрасов.
Подпольщики организованно вели революционную
работу в массах. Они возглавляли борьбу туапсинских
пролетариев за свои политические права. И выступления
рабочих стали приобретать массовый и организованный
характер. Выступая против хозяев-капиталистов, рабочие
проявляли большую выдержку и стойкость, вынуждая
администрацию идти на определенные уступки. Одна из
таких забастовок вспыхнула на строящейся Черноморской
железной дороге в декабре шестнадцатого года. Причи¬
ной ее послужил неоднократный отказ предпринимателей
оказывать медицинскую помощь рабочим. Стихийному
выступлению рабочих большевики придали организован¬
ный характер и довели его до конца. Администрация вы¬
полнила требования забастовщиков. Но после прекраще¬
ния забастовки уволила ее организаторов. Тогда строите¬
ли вновь не вышли на работу. Наниматели вынуждены бы¬
ли вызвать для усмирения войска, но потом все же усту¬
пили бастующим.
И вот — Февральская революция. Выход большевиков
из подполья. Первый массовый митинг пролетариата го¬
рода. И неудача большевиков на этом митинге. Но рабо¬
чим постепенно становилось ясно, что эсеро-меньшевист¬
ское руководство гражданского комитета целиком и пол¬
ностью поддерживает Временное правительство и его по¬
литику. А большевики продолжали разъяснять трудя¬
щимся контрреволюционную сущность правительства
Керенского, предательскую роль меньшевиков и эсеров.
Павел Самарский, как член гражданского комитета,
использовал его трибуну для революционной пропаганды.
Он не пропускал ни одного заседания, совещания и ми¬
тинга, проводившихся гражданским комитетом. Разобла¬
чая соглашательскую политику эсеров и меньшевиков,
Павел Васильевич выступал от имени рабочих с требова¬
нием создать Совет рабочих депутатов. В то же время, как
и другие большевики, он настойчиво ведет пропаганду
среди рабочих «Юрмеза» (так стал называться механиче¬
ский завод), порта, депо, железнодорожных мастерских,
раскрывая политическую несостоятельность гражданского
комитета, его буржуазное нутро. Вместе с тем Павел Ва¬
229

сильевич агитировал за немедленную передачу всей пол¬
ноты власти Совету рабочих и солдатских депутатов.
И большевики добились своего. Рабочие, окончатель¬
но убедившись в том, что гражданский комитет не наме¬
рен отменять царские законы и не заинтересован в улуч¬
шении положения трудящихся, 9 марта по инициативе
большевиков создают Совет рабочих депутатов. Несколь¬
ко дней спустя возникает и Совет солдатских депутатов.
Оба Совета вскоре объединяются и избирают председате¬
лем президиума П. Самарского.
В конце марта в Туапсе возникает Объединенный ко¬
митет РСДРП. Его председателем также избирается Па¬
вел Самарский. С первого же дня партийный комитет
разворачивает активную работу по установлению и укреп¬
лению власти Советов в селах и аулах Туапсинского ок¬
руга. Одновременно его руководители ведут широкую
разъяснительную работу в массах.
Апрельские тезисы Владимира Ильича Ленина и ре¬
шения Седьмой (Апрельской) партийной конференции бы¬
ли встречены в Туапсе с огромным воодушевлением.
Большевики города восприняли их как свою боевую про¬
грамму действий.
Партийный комитет много внимания уделяет деятель¬
ности городского Совета рабочих и солдатских депутатов.
Он добивается усиления роли Совета, как единственного
представительного органа власти в городе и Туапсинском
округе. Вскоре Совет вырвал из-под влияния гражданско¬
го комитета милицию и подчинил ее себе. Затем национа¬
лизировал все городские типографии и конфисковал бу¬
магу. Таким образом, он получил в свое распоряжение
ключевые позиции для широкого развертывания печатной
пропаганды и агитации.
Совет создает рабочий контроль на заводах, в порту и
на Черноморской железной дороге. В те же дни органи¬
зуется и рабочая инспекция.
Как никогда остро встал вопрос о большевизации Со¬
вета рабочих и солдатских депутатов, где большинство
пока еще принадлежало меньшевикам и эсерам. Они ря¬
дились в рабочие одежды, но на деле предавали пролета¬
риат, идя на соглашение с буржуазией и представителем
ее власти — гражданским комитетом. Все это тормозило
проведение в жизнь решений Седьмой (Апрельской) кон¬
ференции РСДРП(б).
230

Надо было показать истинное нутро соглашателей, их
предательскую политику. Павел Васильевич и его това¬
рищи организуют митинги, собрания, конференции. В на¬
родном доме и в городском саду большевики устраивают
вечера, на которых выступают с докладами и лекциями.
Незаурядным оратором проявил себя в этот период
Самарский. Он успевал буквально везде. Любое его вы¬
ступление встречалось с большим вниманием. Он зажигал
слушателей горячей речью, умел убеждать их в правиль¬
ности большевистских лозунгов, увлекать массы за
партией.
Огромную работу провели большевики по привлече¬
нию на свою сторону профсоюзов — самых массовых ра¬
бочих организаций в городе. Для координации их дея¬
тельности Самарский предложил снять помещение, где
могли бы разместиться все союзы. Но у комитета не было
для этого средств. Меньшевики, входя в Объединенный
комитет партии, его не поддержали.
Однако выход был найден. Большевики изыскали
необходимые средства. Все руководящие органы профсо¬
юзов переселились в одно здание.
Первыми поддержал большевиков самый крупный про¬
фессиональный союз металлистов, созданный в семнадца¬
том году. Примеру металлистов вскоре последовали и пе¬
чатники. А спустя месяц все профсоюзы пошли за боль¬
шевиками. Это была крупная победа, если учесть, что
меньшевики и эсеры пользовались тогда еще немалым
влиянием среди рабочих. Успех этот также лишний раз
подтверждает, что политика соглашателей была чужда
интересам рабочего класса.
Окончательно потеряв влияние в профсоюзах, мень¬
шевики и эсеры решили дать бой на перевыборах Совета.
После долгих дебатов избрали новый состав Совета, в
который попало немало меньшевиков. И его председате¬
лем был утвержден ярый меньшевик А. Трусковский.
Павел Васильевич Самарский избирается заместителем
председателя.
Работая в Совете, Павел Самарский последовательно
и твердо проводил большевистскую линию, активно вел
идейную и политическую борьбу с меньшевиками и эсера¬
ми. Он всячески препятствовал проведению в жизнь ан¬
тирабочих законов и политики соглашательства с буржу¬
азией. Своей кипучей деятельностью Самарский спутал
231

все карты меньшевиков. И они решили от него избавить¬
ся. С помощью навязанного Совету решения меньшевики
откомандировали Павла Васильевича в городские типо¬
графии под предлогом налаживания работы в них.
Вначале Самарский почувствовал в этом серьезное
ущемление своих прав и сопротивлялся такому повороту
дела. Однако, когда он увидел, что в типографиях работа¬
ют нужные люди, решил там остаться до определенного
момента. Павел Васильевич быстро завоевал авторитет у
печатников. И все типографии города теперь находились
в руках у большевиков. К июлю Самарский сколотил
здесь группу из надежных товарищей, среди которых бы¬
ли Метлин, Волчков, Лебедев, Епифанцев и другие,
развернул издание большевистской литературы.
После июльских событий в Петрограде предатели ре¬
волюции перешли в открытое наступление на рабочий
класс, на большевиков.
«Просвещенные революционеры» в блестящих пого¬
нах с университетскими значками юристов — Краснов,
Царевский, Сургунт и председатель меньшевистского
Совета Трусковский провоцировали несознательные эле¬
менты на хулиганские выходки против руководителей
партийного комитета. Меньшевики и эсеры пытались да¬
же арестовать Самарского и других активных работников.
В такой обстановке один выход — уйти на время в
подполье. Это и было сделано безотлагательно. Вот где
пригодились связи Павла Васильевича с печатниками! С
их помощью партийный комитет налаживает выпуск ли¬
стовок, прокламаций и даже брошюр, разоблачающих по¬
литическое банкротство Временного контрреволюцион¬
ного правительства, его резидентов на местах — меньше¬
виков и эсеров.
Июль в Туапсе был месяцем дальнейшего революци¬
онного подъема. Несмотря на нелегальное положение,
большевики расширили свое влияние на массы не только в
городе и Туапсинском округе, но и за его пределами.
Изданные массовым тиражом прокламации, листовки и
брошюры специальными агентами регулярно отправля¬
лись в города и станицы Черноморья. Большевики Туап¬
се наладили прочные связи с организациями Армавира,
Майкопа, Гулькевичей, Кавказской и других населенных
пунктов Кубани.
Самарский придавал огромное значение связи с цент¬
232

ром. Помимо переписки, по заданию комитета он и другие
товарищи несколько раз выезжали в Петроград, получа¬
ли в ЦК партии соответствующие инструкции. Это помо¬
гало придерживаться в работе правильного курса.
Трудности политической работы в условиях подполья
закаляли большевиков Туапсе. Их авторитет в массах рос
с каждым днем. Росли и партийные ряды. В июле семнад¬
цатого года Туапсинская большевистская организация
насчитывала уже около 500 коммунистов. В партию всту¬
пали в основном представители рабочего класса, посвя¬
тившие себя борьбе за дело революции.
В Петрограде открывался Шестой партийный съезд.
На него был избран делегатом Павел Васильевич Самар¬
ский.
На закрытом партийном собрании коммунистов Туап¬
се докладывал делегат съезда П. Самарский. Решения
съезда нашли у туапсинских большевиков полную под¬
держку. В резолюции говорилось о необходимости подго¬
товки рабочих и беднейшего крестьянства к вооруженно¬
му восстанию, к социалистической революции.
Руководствуясь решениями съезда, большевики горо¬
да повели решительную борьбу за изоляцию меньшевиков
и эсеров от народных масс, за изгнание их - из Советов.
И вновь с неиссякаемой энергией П. Самарский совмест¬
но с А. Поярко, П. Ковалевым, Л. Стреляновым, И. Не¬
федовым, С. Стяжкиным и другими товарищами органи¬
зует беседы, митинги и собрания рабочих на всех пред¬
приятиях, в воинских частях. Они заканчивались приняти¬
ем резолюций, в которых выражалось недоверие меньше¬
вистскому Совету, высказывалось требование о его не¬
медленном переизбрании.
Репутация меньшевиков и эсеров серьезно пошатну¬
лась. На всех митингах и собраниях их стали освистывать,
а иной раз даже изгонять. Своей поддержкой Временного
правительства, не желавшего прекращения империалисти¬
ческой войны, они окончательно дискредитировали себя
в глазах трудящихся масс.
В подготовке перевыборов огромную роль сыграла
местная газета «Известия Туапсинского Совета», членом
редколлегии которой был Павел Самарский. Он, а также
Стрелянов и Поярко в своих статьях изобличали меньше-
233

виков и эсеров, призывая трудящихся к поддержке боль¬
шевиков. А отпечатанные партийным комитетом листов¬
ки и прокламации, направленные против эсеро-меньшеви¬
стского Совета, расклеивались и в городе, и на предприя¬
тиях, и в порту, и в воинских частях, и даже в казармах
недружелюбно настроенных двух казачьих сотен.
На очередных перевыборах-— 16 сентября была нако¬
нец одержана победа. В Совет в основном теперь прошли
большевики и их верные сторонники. Председателем Со¬
вета стал Л. Стрелянов, П. Самарский остался его заме¬
стителем.
Вскоре Совет принял решение о создании красногвар¬
дейских отрядов и о передаче им необходимого оружия
из местных воинских частей. Павел Васильевич взял на
себя организацию дружины на заводе «Юрмез». Вместе
с П. Ковалевым и С. Стяжкиным он вовлек в нее наиболее
проверенных людей. Красногвардейский отряд «Юрмеза»
стал одним из самых крупных в городе. Его командир
С. Стяжкин наладил регулярную военную подготовку.
Для повседневного руководства красногвардейскими от¬
рядами и дружинами был создан штаб Красной гвардии,
который функционировал непосредственно при Совете.
Совет повседневно занимался и работой в деревне. В
села и станицы регулярно выезжали члены исполкома,
бывали там и партийные работники. Все эти товарищи
разъясняли крестьянам политику большевиков по вопро¬
сам войны, мира, земли. Знакомили их и с задачами
Туапсинского Совета, сколачивали сельский актив.
На вторую половину октября семнадцатого года наме¬
чался созыв в Туапсе Второго окружного съезда кресть¬
янских депутатов. Большевики развернули деятельную
подготовку этого важнейшего мероприятия. Во все города,
станицы и поселки были посланы агитаторы и пропаган¬
дисты. Проделанная ими политическая работа среди
крестьян дала свои плоды. Делегатами съезда из Сочи,
Адлера, Лазаревской, Архипо-Осиповки и других населен¬
ных пунктов в подавляющей массе были избраны люди,
стоявшие на политической платформе большевиков.
Окончательно потеряв всякую надежду опереться на
крестьян, меньшевики и эсеры поспешно создают «коми¬
тет спасения родины и революции». Делая такой шаг, они
рассчитывали с помощью гарнизона расправиться с
большевиками и Советом.
234

Назревали грозные события.
В те дни был образован ревком. Его работники обстоя
тельно изучили обстановку, создавшуюся в городе, и
вошли в партийный комитет со своими конкретными
предложениями. После их обсуждения на совместном за¬
седании парткома и ревкома, проходившем 15 ноября (по
новому стилю), принимается боевое решение — в эту же
ночь начать вооруженное восстание.
Для оперативного руководства восстанием создается
полевой штаб. В помощь командирам красногвардейских
отрядов и военных железнодорожных батальонов назна¬
чаются политкомиссары.
Все продумано, все уточнено. Силы расставлены.
Сроки также определены. Можно начинать!..
Председатель ревкома К. Мацилецкий вызывает по
телефону начальника военного гарнизона. Полковник Ка¬
расев берет трубку и, выслушав Мацилецкого, принимает
к сведению сообщение о том, что военным комендантом
вместо прежнего назначен другой — представитель рев¬
кома.
К тому времени железнодорожные батальоны, верные
революции, и красногвардейские отряды были сосредото¬
чены на исходном рубеже — на линии железной дороги.
На рассвете 16 ноября они начали наступление на город.
Однако вооруженного столкновения не произошло.
Полковник Карасев, сообразив, что сопротивление беспо¬
лезно, явился в партийный комитет и предложил его
представителю пойти в гарнизон и договориться с команд¬
ным составом. Он заявил, что офицеры не намерены всту¬
пать в бой с восставшими рабочими, но, боясь арестов,
приготовились защищаться.
В стан врага отправился Павел Васильевич Самар¬
ский... В накуренной комнате было человек 150. Недру¬
желюбные, сверкающие злобой взгляды, презрительно
сжатые губы, кривые усмешки.
Так встретили Самарского офицеры. И лишь только
он сказал, что наступил такой момент, когда, в силу диа¬
лектической необходимости, история выдвигает к власти
рабочих и крестьян, некоторые из них схватились за ко¬
буры... Но железная воля и исключительное самообладание
Павла Васильевича предотвратили столкновение... Когда
волнение несколько улеглось, Самарский вновь загово¬
рил. Прежде всего он заметил, что лишь трусы могут
235

стрелять в человека, если он один против сотни. Эти от¬
кровенные слова подействовали отрезвляюще. Офицеры,
конечно, понимали, что сейчас сила на стороне революци¬
онных рабочих и солдат, и не решились поднять руку на
их представителя.
А когда на Черноморье пришло известие о победо¬
носном восстании питерского пролетариата, рабочие го¬
рода-порта, руководимые большевиками, быстро подавив
сопротивление гарнизона, взяли власть в свои руки. Та¬
ким образом, Туапсинский округ одним из первых на
Кубани поднял знамя Великого Октября и установил
власть Советов на местах.
Павел Васильевич Самарский и его товарищи по борь¬
бе с первых дней установления Советской власти в городе
начали претворять в жизнь ленинские указания, решения
Центрального Комитета партии, декреты Советского пра¬
вительства. На промышленных предприятиях был уста¬
новлен рабочий контроль, введен восьмичасовой рабочий
день, трудящимся были обеспечены политические свобо¬
ды. Все эти мероприятия находили горячий отклик и под¬
держку тружеников округа.
Однако на этом борьба не закончилась. Контрреволю¬
ционное Кубанское правительство готовилось к разгрому
первого советского района. Оно усилило свои военные
заградительные отряды по линии шоссейной и железной
дорог с задачей — не допустить подвоза продовольствия
Туапсинскому округу, затруднить связи с городами и
станицами Кубани, чтобы задержать революционные
преобразования.
Но никакие трудности и лишения не смогли сломить
волю революционного пролетариата Туапсе. Активно
устанавливалась Советская власть на Черноморье, а затем
и на Кубани. Члены партийного комитета и депутаты Со¬
вета оказывали большую помощь соседним городам и ста¬
ницам: Майкопу, Армавиру, Гиагинской, Усть-Лабинской,
Кавказской, Тихорецкой, Новороссийску. И пришло вре¬
мя, когда алое знамя свободы взвилось над всем Север¬
ным Кавказом.

Авраам Азарьевич
Рубин
Г. УЛЬКО
ДОРОГА ПАРТИЕЙ УКАЗАНА...
Всем памятна эта дата: 25 октября семнадцатого года.
В тот день в белоколонном зале Смольного открылся
Второй Всероссийский съезд Советов. Делегаты, запол¬
нившие зал, съехались в Петроград со всех концов не¬
оглядной России. Среди них находился и Авраам Азарье¬
вич Рубин. Он, как и все большевики — участники такого
представительного форума, вслед за вождем партии и ре¬
волюции Владимиром Ильичем Лениным решительно
заявил:
— Мир народам!.. Земля крестьянам!.. Вся власть
Советам!..
Делегат исторического съезда А. Рубин наравне со
всеми, присутствующими в Смольном, решал будущее
своей страны, своего героического народа...
Кто же этот человек? Почему ему было оказано такое
высокое доверие?..
Авраам Азарьевич Рубин прожил немного — всего
тридцать пять лет. А сделать успел он очень многое.
Истинные ленинцы измеряют свой пройденный путь не
прожитыми годами, а тем, что они сделали, какой след
оставили на земле.
Родился А. Рубин в 1883 году в семье рабочего в Кры¬
237

му. С детских лет познал нужду и бесправие. И немало
сил ему пришлось приложить к тому, чтобы получить
среднее образование.
1905 год двадцатидвухлетний А. Рубин встретил в
Москве. Юноша активно участвует в боях с царскими
войсками на баррикадах Красной Пресни. После пораже¬
ния революции он вынужден был оставить Москву.
Февральская революция застала А. Рубина в Ново¬
российске. Страстный пропагандист ленинских идей, бле¬
стящий оратор, Авраам Азарьевич вскоре выдвигается в
число вожаков рабочего класса города-порта, города це¬
ментников. И во время выборов в Новороссийский Совет
его имя было названо одним из первых.
В апреле большевики развернули кампанию по разо¬
блачению антинародных действий комиссара Временного
правительства кадета Николаева, добиваясь передачи всей
власти в руки Совета рабочих и солдатских депутатов.
Активную роль в этом играл А. Рубин — непременный
оратор от большевиков на многочисленных митингах и
собраниях.
Опираясь на поддержку широких народных масс, боль¬
шевики на первом же съезде Советов Черноморской гу¬
бернии, проходившем в мае семнадцатого года, добились
своего. Буржуазный прихвостень Николаев вынужден
был уйти в отставку.
Новороссийский пролетариат с негодованием встре¬
тил весть о кровавых июльских событиях в Петрограде.
Собравшись на митинг, рабочие города приняли резолю¬
цию, выражающую резкий протест против расстрела мир¬
ной демонстрации контрреволюционными войсками. Этот
протест был настолько сильным, что даже буржуазная
«Черноморская газета» была вынуждена признать: «Боль¬
шевики на этом митинге завербовали себе много сторон¬
ников».
Видные большевики Новороссийска А. Рубин, а вме¬
сте с ним А. Яковлев и А. Худанин в эти дни ежедневно
бывали на заводах, фабриках и в порту. Встречаясь с рабо¬
чими, они разъясняли политику партии коммунистов, ра¬
зоблачали предательскую деятельность Временного пра¬
вительства, знакомили их с ближайшими задачами,
вставшими перед пролетариатом города. Особенно много
внимания Авраам Азарьевич уделяет цементникам, пер¬
238

выми установившим рабочий контроль над произ¬
водством.
Работать было нелегко. Засевшие в местных органах
власти мелкобуржуазные элементы путались в ногах,
саботировали все мероприятия партийного комитета
большевиков. Наконец в сентябре семнадцатого года, по¬
сле разгрома корниловщины, происходит долгожданная
большевизация Новороссийского Совета рабочих и сол¬
датских депутатов. И сразу дела пошли намного лучше
прежнего.
В Петрограде открывался Второй Всероссийский
съезд Советов. Делегатом на него от новороссийских тру¬
дящихся избирается А. Рубин. При этом ему дают наказ:
голосовать за переход всей полноты власти в руки Сове¬
тов. В столице Рубин был не только свидетелем, но и
участником революционных событий. На съезде Сове¬
тов он был избран членом Всероссийского Центрального
Исполнительного Комитета.
В первых числах ноября Авраам Азарьевич вернулся
в Новороссийск. Здесь его ожидали с большим нетерпе¬
нием.
...Около Народного дома толпился народ. Зал не мог
вместить всех, кто пришел послушать делегата Второго
Всероссийского съезда Советов. А в зале, затаив дыха¬
ние, слушали рассказ А. Рубина о работе съезда в
Смольном, о речах Владимира Ильича Ленина, о штурме
Зимнего и ликовании народа, восторженно встретившего
весть об аресте Временного правительства и о первых
декретах новой власти — власти Советов. Участники ми¬
тинга единодушно приветствовали решения съезда Сове¬
тов и создание первого Советского правительства во гла¬
ве с Владимиром Ильичем Лениным.
С митинга расходились люди в приподнятом настрое¬
нии. Да и как им было не радоваться, если теперь вся
власть в стране принадлежит народу, если каждый чест¬
ный труженик становится хозяином своей судьбы. Каж¬
дый верил, что отныне жизнь пойдет лучше. Только для
этого надо хорошо потрудиться. И новороссийские рабо¬
чие горячо взялись за дело. Повсюду закипела созида¬
тельная работа.
В ноябре состоялся съезд Советов Черноморской гу¬
бернии. Президиум его был избран в основном из боль¬
шевиков. Меньшевики и эсеры своими демагогическими
239

выступлениями пытались сорвать работу съезда. Но это
им не удалось.
Выступая на одном из заседаний, А. Рубин сделал
сообщение о победе социалистической революции в Рос¬
сии и решениях Второго Всероссийского съезда Советов.
По его докладу была единодушно принята резолюция, в
которой выражалось удовлетворение результатами рабо¬
ты Второго Всероссийского Съезда Советов и определя¬
лись мероприятия по выполнению его решений.
Съезд упразднил так называемый «революционный
комитет», созданный в свое время городской думой и
соглашательскими организациями. Много вреда наделал
этот комитет. Он мешал установлению и укреплению вла¬
сти Советов, саботировал все мероприятия, направлен¬
ные на социалистическое преобразование города и дерев¬
ни. Теперь этому был положен конец. Съезд избрал
Центральный Исполнительный Комитет Советов Черно¬
морской губернии — первого советского района на Север¬
ном Кавказе. В состав ЦИКа в качестве комиссара по
финансовым делам вошел и А. Рубин, а несколько позд¬
нее он стал его председателем.
В начале восемнадцатого года А. Рубин участвует в
работе Третьего Всероссийского съезда Советов. Этот
съезд принял «Декларацию прав трудящегося и эксплу¬
атируемого народа» и закрепил, таким образом, органи¬
зацию новой государственной власти, созданной Октябрь¬
ской революцией, наметил пути социалистического строи¬
тельства.
Вскоре был созван съезд Советов Кубанской области.
От трудящихся Черноморской губернии в его работе при¬
нимал участие А. Рубин. От имени ЦИКа Советов Чер¬
номорья он внес предложение об объединении Кубани и
Черноморья в единую территориально-административную
единицу. Это предложение единодушно принимается.
Рубин и его товарищи по работе добиваются созыва
Чрезвычайного съезда Советов Кубани и Черноморья.
Такой съезд прошел в мае восемнадцатого года. В его
работе участвовал Чрезвычайный комиссар Юга России
Григорий Константинович Орджоникидзе.
Открыл съезд Авраам Азарьевич Рубин. Он расска¬
зал делегатам о тяжелом положении, в котором тогда на¬
ходилась Советская Россия, познакомил с обстановкой
на фронтах гражданской войны. Оратор назвал и главную
240

задачу, которую следует немедленно решить, — это объе¬
динение сил, укрепление нашей армии и организация за¬
щиты завоеваний революции от внешних и внутренних
врагов.
Съезд провозгласил создание Кубано-Черноморской
Советской республики как неотъемлемой части Совет¬
ской России. Рубин был избран председателем ЦИКа.
Под руководством большевистской организации Цент¬
ральный Исполнительный Комитет проводит ряд социа¬
листических преобразований. Началась национализация
промышленных предприятий. Все цементные заводы —
«Бетон», «Титан», «Орел», «Цепь» и другие — были
объявлены народным достоянием. Комиссариат земледе¬
лия приступил к осуществлению Декрета о земле.
Авраам Азарьевич очень много трудится. Он не жа¬
леет ни сил, ни времени на то, чтобы поспеть всюду — и
заседания провести, и принять делегации рабочих, каза¬
ков и крестьян, выступить на митинге, осмотреть пред¬
приятия, посетить воинские части. Рубин досконально
изучает политическую обстановку, создавшуюся на Се¬
верном Кавказе, его экономику и сырьевые ресурсы. Это
позволяет ему сделать некоторые выводы и предпринять
ряд практических шагов.
Именно в это время, в условиях тяжелой борьбы с
контрреволюцией, ЦИК Кубано-Черноморской республи¬
ки во главе с А. Рубиным поддержал Г. К. Орджоникид¬
зе, предложившего объединить все советские республи¬
ки Северного Кавказа. Это предложение было одобрено
на местах, приветствовала его и Москва.
В первых числах июля в Екатеринодар на Первый
Северо-Кавказский съезд РКП(б) собрались представите¬
ли большевистских организаций Кубано-Черноморской,
Ставропольской и Терской республик. Они высказались
за объединение всех партийных и советских организаций
Северного Кавказа. Съезд избрал Северо-Кавказский
крайком партии, в состав которого вошел и Авраам
Азарьевич Рубин.
Через несколько дней около 400 делегатов Первого
Северо-Кавказского съезда Советов единогласно избра¬
ли А. А. Рубина председателем Центрального Исполни¬
тельного Комитета Северо-Кавказской Советской респуб¬
лики. Неутомимый большевик, он горячо берется за дело.
Как он тогда работал, впоследствии обстоятельно расска¬
зала своим читателям газета «Известия» (Москва).
Рубин неукоснительно осуществлял линию Совнаркома
РСФСР, последовательно проводил политику объедине¬
ния всех республик Северного Кавказа.
Обстановка осложнялась с каждым днем. На грани¬
цах Северного Кавказа стояли части немецких оккупантов.
На республику наступали деникинцы, обмундированные
и вооруженные до зубов иностранными империалистами.
Но Рубин ни на минуту не терял присутствия духа. Неиз¬
менно спокойный и деловитый, он всем своим видом вну¬
шал товарищам уверенность в победе. Несмотря на
крайне неблагоприятные условия, он неустанно укреплял
аппарат всех звеньев руководящих органов Советской
власти, многое сделал для осуществления первых социа¬
листических декретов, заботился о создании крепкой и
высокодисциплинированной армии с тщательно подобран¬
ным и хорошо обученным политическим и командным со¬
ставом воинских частей и соединений. Будучи пламен¬
ным оратором, дальнозорким и реальным политиком, он
умел зажигать массы и мобилизовать их на патриотиче¬
ские дела.
Усилия Рубина не пропали даром. Это доказывает са¬
ма история сложной борьбы за торжество революции на
Северном Кавказе. Как бы ни бесновалась реакция, ка¬
кие бы трудности ни вставали на пути к заветной цели,
народы Северного Кавказа объединенными усилиями
сорвали коварные замыслы внутренних и внешних вра¬
гов и в горниле гражданской войны отстояли завоевания
Великого Октября. Они навсегда установили на своей
земле Советскую власть, перестроили жизнь трудящихся
всех национальностей, населяющих Северный Кавказ, на
социалистических началах.
В эту историческую победу вложен немалый труд
страстного борца за народное счастье большевика Авраа¬
ма Азарьевича Рубина. Он всю сознательную жизнь не¬
устанно шел вперед дорогой, указанной партией. И наро¬
ды Северного Кавказа никогда не забудут его славного
имени, как не забывают они всего того, что сделала для
них ленинская партия.

Иван Антонович
Кочубей
1
А. ПЕРВЕНЦЕВ
ИВАН КОЧУБЕЙ
В не столь отдаленные времена, когда на нашу роди¬
ну нападали иноземные пришельцы, то ли польская вель¬
можная шляхта, то ли крымские и турецкие ханы и им
подобные, и страна наша подвергалась разорению, а лю¬
ди глумлению, в бескрайних степях Украины появлялись
бунчужные полки запорожской вольницы — казаков-се¬
чевиков. Против врага разворачивались для боя запорож¬
ские стяги, широкие степи звенели подковами, гремели
великими схватками.
И где-то под пестрыми значками казачьих куреней
дрались горячо и беззаветно мужественные предки Ивана
Кочубея. История донесла до нас замечательные подвиги
народные, совершенные во имя защиты родины от ино¬
земных посягательств. История рассказала нам о черной
корысти и предательстве некоторых атаманов казачьих,
променявших славу свою и народное уважение на ино¬
странное золото и ядовитую ласку. Это были отдель¬
ные люди, одиночки, самовлюбленные и честолюбивые,
и, как правило, ни один из них не живет с добрым име¬
нем в народной молве, наоборот, — глубочайшее презре¬
ние и ненависть следуют за их именами! Народ никогда
не прощал измены отчизне!
243

Когда у полевых шатров, возле дымных костров в
короткий момент передышки рассказывались были и не¬
былицы, страшные и веселые истории, всякие присказки
и «побрехеньки», можно было слышать взрывы смеха,
нарочитый перебой рассказчика неожиданным перели¬
вом гармошки. Но вот начинает старый казак, сивоусый
и мудрый, тихую речь о подвигах народных, о великой
славе героев и безмерной подлости «перевертней». Тогда
стихает смех, кучкуются люди, гармонисты перекидыва¬
ют через плечи расписные ремни гармошек, цыкают на
шумливых, хотя и они-то сидят тихо и незаметно, и над
этими людьми, сгрудившимися у костров, звучит спокой¬
ный и строгий голос рассказчика. Вот в огонь подкинули
хворост, взвился искрящийся столб, пахнет дымом, го¬
релыми листьями, и на медных лицах, на ценном казачь¬
ем оружии, на чеканных газырях играют потешные ог¬
ненные зайчики. У коновязей заржет зверюга-жеребец,
где-то предостерегающе заорет филин, а тут тихие и вни¬
мательные, по-детски восприимчивые, страшные врагу
воины Ивана Кочубея, всадники революционной конной
бригады.
Среди них такой же притихший и зачарованный ска¬
занием далекой были сам Кочубей. На нем серая, даге¬
станского сукна черкеска, каракулевая шапка-кубанка,
надвинутая на лоб, ластиковые черные шаровары, во¬
бранные в мягкие козловые сапоги, а на плече покоится
пурпурный конец широкого кубанского башлыка. Ба¬
шлык висит за спиной, конец башлыка случайно переки¬
нут вперед, но это хорошо, это как-то красочно выделяет
комбрига. Окончен рассказ. С минуту все молчат, потом
разом начинают говорить, делается шумно. Кочубей под¬
нимается, обходит костер, приближается к сивоусому
сказителю, хлопает его по широкой спине.
— Добры истории балакал, батько. Это дуже треба
знать красным бойцам-товарищам. — Тяжело вздыхает
и продолжает с оттенком зависти: — Все помнишь, як
было при царе Петре, при Катерине-царице. Добра па¬
мять у тебя, казак...
Не обращая внимания на попытку казака оправдать¬
ся, доказать, что он и не такой уж древний старик, что
былины эти он слышал от деда, а тот, может, от людей
постарше, Кочубей продолжает говорить, и в голосе за¬
метны повелительные нотки командира:
244

— Будешь вслух вспоминать все это, як на то будет
свободное время. Даю приказ тебе обучить своей розмове
другого и третьего... бо, не дай боже, могут подвалить те¬
бя в бою кадеты, так заступят те на твое место. А вы,
хлопцы, — обращаясь к бойцам, говорит Кочубей, — бе¬
режите этого батьку, он сурьезный казак, а не якийсь
там хи-хи-хи да ха-ха-ха...
После он говорит комиссару:
— Слухай сюда, политичный ты мой комиссар! Треба
в сотнях пустить розмову про польское падло Мазепу, як
он карлам всяким казаков продавал, да про мазепова
недруга Кочубея...— Тут он мнется, точно стесняется, по¬
том суровеет и быстро добавляет: — Только треба пояс¬
нить, шо тот Кочубей был княжеского звания и богатого
роду, а я ж, як не як, простой казак, без всякого сродст-
вия к тому князю и, як сам знаешь, роду не богатого, а
казак-бедняк станицы Александро-Невской, станция Бур¬
сак Катеринодарской ветки...
2
Александро-Невская, небольшая станица Кубанской
области, расположена по долине мелководной степной ре¬
чушки, впадающей в плавно текущий Бейсуг. К речушке
прилепились хутора — Доно-Хоперский, Крупский, бога¬
тая станица Новодонецкая. А в устье — хутора Буряков-
ские и Мальцевские. Когда населялась Кубань то ли вы¬
ходцами из Запорожской Сечи, то ли из Центральной
России, образовавшими так называемое линейное каза¬
чество, — всегда внимание колонистов привлекали реки.
По долинам рек селились, чтобы, наряду с выпасами,
иметь для табунов и скота пресные водопои, рыболовные
угодья и огороды, а также возможность копать питьевые
колодцы на местах с неглубокими грунтовыми водами.
Кубань начала обживаться, устраиваться.
Кое-кто богател, кто нищал и попадал в кабалу к бо¬
гачам, захватившим лучшие земли и выпасы. Казачество,
которое посторонним наблюдателям казалось чрезвычай¬
но однородным, классово дифференцировалось. Станич¬
ная верхушка цензового казачества держала в повинове¬
нии и кабале не только пришлых людей, так называемых
иногородних, но также казачью бедноту и значительную
часть середнячества. Поэтому после Октябрьской рево¬
245

люции казачество резко разделилось на два враждующих
лагеря: с одной стороны — богатеев-казаков, с другой —
казачью и иногороднюю голытьбу. Середняческие ка¬
зачьи слои населения либо нейтрализовались, выжидали,
либо переходили на ту или другую сторону. Фронтовое
казачество, испытавшее не только ужасы войны, но и из¬
девательство офицеров, в большей части примкнуло к
революции. Так поступил и Иван Кочубей, вышедший из
казачьих низов, из бедноты.
В молодости Кочубей жил у своих богатых дядьев, в
предгорье, в Рощинских хуторах. Нелегко доставался ку¬
сок хлеба мальчишке. Зверская эксплуатация батраков,
практиковавшаяся у кулаков-казаков, распространялась
и на бедных родственников.
Иван Кочубей жил вместе с батраками, вместе с ни¬
ми крутил быкам хвосты, вместе с ними в лихие морозы
перегонял скот, задавал корма, чистил базы, пахал, сеял,
косил. Кочубей знал, как тяжело и горько добывается
пропитание, ему была известна ценность хлеба. Недаром
в 1918 году он говорил своему адъютанту Левшакову:
— Вот хлебороб. Кинет он хлеб в навоз? Нет. А го¬
рожанин кинет. Бо он не знает, кто и як тот хлеб рожает.
Навсегда осталась у Кочубея неистребимая ярость к
буржуазии, кулачеству, к золотопогонным офицерам и
замечательная, трогательная любовь к своему брату, к
бедному землепашцу, батраку. Кочубею чужды были со¬
мнения, раздвоение личности. Перед ним никогда не стоя¬
ла дилемма: «Куда идти? К белым или красным?»
Не имея возможности даже посещать школу и оставшись
неграмотным, он накалил сердце ненавистью к издева¬
тельским порядкам царского режима, к бесправию и бес¬
просветности.
Вот он тыждневой при станичном правлении, молодой
казак, высланный в очередной наряд для несения кара¬
ульной службы. Его грубо оскорбляет атаман. Кочубей
не выносит оскорбления и пускает в ход штык. Покуше¬
ние на атаманскую жизнь! Такие преступления не прохо¬
дили даром. Его ожидала публичная порка, когда винов¬
ных уносили замертво с места экзекуции. Кочубей бежит
из родной станицы и надолго делается изгнанником. Он
пристает к казачьей части, добровольно проходит служ¬
бу. Против него прекращается преследование.
Кочубей обзаводится семьей. Началась война... Кочу¬
246

бей — на Кавказском фронте. Будущий противник Ко¬
чубея — есаул Шкуро — организует партизанский отряд
из лихачей-казаков и горцев. Кочубей попадает под на¬
чальство Шкуро, выделяется своей отчаянной храбро¬
стью и становится некоронованным вожаком в отряде.
Здесь сталкиваются Шкуро и Кочубей, и здесь возгорает¬
ся непримиримая вражда между этими людьми.
Шкуро — авантюрист и бретер, неказистый по виду
казачий офицер, всю жизнь посвятил честолюбивой меч¬
те — прославиться какими бы то ни было путями. Не бу¬
дучи достаточно умным, чтобы познать сложные и недо¬
ступные ему военные науки, он всю боевую деятельность
основывает на использовании удали и отваги рядовых.
Особенно отчетливо выявились личные качества
Шкуро и Кочубея в гражданскую войну. В то время как
Кочубей с глубокой скорбью переживал гибель каждого
бойца своей части, Шкуро расшвыривался людьми, все¬
гда имея возможность пополнить убыль насильственными
мобилизациями и сбродом, идущим под его команду ради
личной наживы.
3
После Октябрьской революции фронтовик Кочубей
появляется в родной станице. Здесь снова господствует
атаман, власть — в руках казачьей верхушки. Это сму¬
щает Кочубея. Он ищет разрешения своим сомнениям в
ближайшем рабочем центре, в Тихорецкой. С группой
фронтовых друзей Кочубей приезжает в Тихорецкую.
Нет сомнения, что окончательному оформлению его ми¬
ровоззрения помогли тихорецкие большевики, рабочие.
Он всегда с большой теплотой вспоминал тихорецких же¬
лезнодорожников, давших замечательные примеры орга¬
низованности и мужественной борьбы с контрреволюцией.
Близится время решающих схваток, силы быстро раз¬
межевываются. Кочубей — по своей кипучей натуре —
не мог оставаться нейтральным. Он еще не бесспорно опре¬
делившийся большевик, нет! Но он знает, что на стороне
угнетенного народа Ленин, а поэтому путь он изберет
только тот, который указывает Ленин.
По области шныряют агенты контрреволюционного
войскового правительства, обосновавшегося, в областном
центре — Екатеринодаре.
247

Областной атаман Филимонов и его подручный По¬
кровский собирают силы для разгрома революции. На
Тихорецком вокзале группу фронтовиков-казаков вместе
с Кочубеем пытаются завербовать на службу Покровско¬
му какие-то два юнкера.
Вот что Кочубей рассказывал о результате вербовки
его агентами буржуазии. «На станции юнкера пристают:
«Иди да иди, казак, к нам». Рубанул я одного юнкера и
гукнул: «Кто хочет вырубать окно гострыми шашками к
жизни хорошей?» Кинулись до меня хлопцы. Сгарбузо¬
вал я отряд и вступил в революцию вооруженный, при
полной форме... Мешал буржуев и офицеров, як полову
коням вилами-двойчатками. Головой в землю, ногами в
гору. Легла не одна подлюка в степовых балках. Подоили
с их мы кровь... Вот как, политичный ты мой комиссар!
А если спросишь, як я новую жизнь понимаю, то скажу
тебе: можу об этом балакать только с товарищем Лени¬
ным, бо он, по слухам, тоже моей программы придержива¬
ется...»
Правы те, на чьей стороне Ленин. А следовательно,
Кочубей должен быть на стороне Ленина.
Кочубей становится на сторону социалистической ре¬
волюции, и с этого мига не знает отдыха его булатный
клинок, выкованный прославленным оружейником Осма¬
ном. Своим боевым примером Кочубей заражает людей,
пошедших в бой за революцию. Он, бесхитростный и
справедливый, учит их героизму, величайшему самопо¬
жертвованию, теплой человеческой дружбе.
Кочубей не лишен недостатков, и о нем ходят неле¬
пые слухи. Он неграмотен и возит в сумах боевого поход¬
ного вьюка вместе с патронами и гранатами затрепанный
букварь и хрестоматию Лукашевича, которые в перерыве
между двумя атаками тайком читает ему адъютант. Он
принадлежит к числу тех людей, которые, живя в окру¬
жении удивительной по красоте природы, ни разу не мог¬
ли познать ее красоты, ибо головы их вечно пребывали в
положении, склоненном вниз, а когда разгибали спины, то
было уже темно, — они работали от утренней до вечер¬
ней зорьки.
Однажды поутру, после боя в бассейне Зеленчуков,
начали подводить пленных. Кочубей, принявшийся было
допрашивать нахального высокомерного дроздовца, вдруг
снял шапку и, точно зачарованный, стал глядеть вдаль.
248

— Убивайте! — потребовал дроздовец.
Кочубей с улыбкой надел шапку. Лицо его было бла¬
городно и взволнованно в отличие от физиономии наглого,
гримасничающего офицера. Кочубей помолчал, обвел
своих соратников мягким взглядом:
— Вот чудо! Який красавец, синий и холодный,— не¬
ожиданно сказал он.
— Кто? — удивленно спросил его комполка Михай¬
лов.— Вот этот жундик? — он указал на офицера.
— Ни, гора Эльбрус.
Он протянул руку в ту сторону, где на горизонте, на
фоне летнего неба, точно вымытая, поднималась серо-го¬
лубая громада величайшей вершины Кавказа.
— Сколько жил тут, а ни разу не бачил,— грустно
сказал Кочубей.— А вот зараз бачу. Можу даже срисо¬
вать в тетрадку...
4
В те времена вожаками отрядов становились люди,
доказавшие на деле умение руководить людьми. Прежде
всего, конечно, надо было показать свою храбрость на
полях сражений, сметку в проведении различных боевых
операций, способность выиграть сражение и разбить вра¬
га при небольших потерях со своей стороны. К людям,
прославившим себя, стремились с разных сторон, записы¬
вались в их отряды, полки, бригады или дивизии. Органи¬
зовывались регулярные части, создавались штабы. Кочу¬
бей — признанный вожак — командир революционного от¬
ряда. Октябрь пришел на Кубань значительно позже, чем
в центральные губернии Советской России. Только в
декабре 1917 года и в январе 1918 года, когда усилился
поток солдат и казаков, возвращающихся с фронтов, в ря¬
де городов Кубани взяли власть военно-революционные
комитеты и руководимые большевиками Советы. Так, в
Армавире, Тихорецкой большевики опирались на части
39-й пехотной дивизии, пришедшей с фронта и сыгравшей
большую роль в установлении Советской власти в области.
Но центр области, город Екатеринодар, долгое время
находился в руках контрреволюционного войскового пра¬
вительства.
Войсковое правительство, видя, что вслед за городами
большевики усиливают влияние в станицах, спешно со-
249

здает офицерские добровольческие части, поручает ко¬
мандование этими частями полковнику Покровскому,
бесталанному и жестокому вояке. В предгорных районах
в это же время организовывает повстанческие группы
полковник Шкуро, имевший к тому времени связь с ос¬
новным ядром мятежников — генералами Корниловым и
Алексеевым.
В феврале против Кубанского войскового правитель¬
ства двинулись революционные полки и отряды. Кочу¬
бей — в рядах армии революции. Екатеринодар был взят,
войсковое правительство бежало в горы. А в конце марта
под стенами города появилась Добровольческая армия
генерала Корнилова. Глава мятежников опоздал, город
находился в руках революционного народа, и обозленный
генерал решил взять город. В это время в Екатеринодаре
начал работу Второй областной съезд Советов.
На Кубани была ранняя весна. Стояла ясная погода,
светило солнце, по голубому небу только изредка про¬
плывали небольшие облачка, но воздух сотрясала беспре¬
рывная канонада. В атаках сходились офицерские батальо¬
ны и полки защитников города. Пять дней шли бои,
напряженные и беспрерывные, и в течение пяти дней в
рядах защитников города дрался Иван Кочубей со своим
отрядом. О его личной отваге начали ходить крылатые
слухи, и имя Кочубея получило широкую славу.
Как известно, Корнилов был убит под Екатеринода¬
ром. Город не был взят, а разгромленная Добровольче¬
ская армия отступила в северные районы...
На горизонте заклубились новые грозовые тучи. Заняв
Советскую Украину, предав цветущие ее села огню и
разграблению, к Дону подкатывались немецкие оккупа¬
ционные войска. Северному Кавказу угрожали тевтонские
штыки, обагренные уже кровью украинских рабочих и
крестьян.
Ростов был взят немцами при поддержке новых и нео¬
жиданных союзников: полковника Дроздовского, пришед¬
шего с оккупантами с румынского фронта, и донских ге¬
нералов, возглавивших силы местной казачье-кулацкой и
офицерской контрреволюции.
Заняв Ростов, немцы начинают вторжение в пределы
250

Северного Кавказа, но сразу же встречают неожиданное
сопротивление. Разбитые под Батайском, оккупанты от¬
хлынули на правобережье Дона. Путь к грозненской и ба¬
кинской нефти был закрыт. Организуется новый, Батай¬
ский фронт. Все силы брошены на борьбу с иноземными
насильниками. Народ поднимается на защиту завоеваний
революции. Борьба возглавляется большевиками. Созда¬
ется Чрезвычайный штаб обороны.
Немцы пытаются оккупировать Северный Кавказ с
моря. Они высаживают на Таманском полуострове де¬
сантные части, но вскоре покидают полуостров, разбитые
красными таманцами.
Большевики самоотверженно защищают родину, а
бывшие царские генералы, до этого кричавшие о родине,
связываются с немецким командованием, получают от не¬
го поддержку.
Белые, расположившись в плодородных Сальских
степях и пользуясь тем, что внимание советских войск
отвлечено на борьбу с интервенцией, рассылают повсюду
агитаторов, организуют ряд восстаний против Советской
власти. Окрепнув, они выступают против революции, раз¬
жигая пламя мятежей и топя в крови цветущие районы
советской Кубани.
В обстановке гражданской войны мужал Кочубей и
закалял свое сердце, одевал его в броню ненависти про¬
тив предателей, против изменников делу защиты револю¬
ционного отечества. Чрезвычайно заманчиво, казалось бы,
ему, казаку, вступить в ряды белогвардейцев, распева¬
ющих свои фарисейские песни о борьбе за восстановление
казачьей доблести и славы.
Были ли, хотя бы на один миг, колебания в душе Кочу¬
бея? Не было. Он носился по полям войны с маузером и
клинком в руках, с алым башлыком за спиной, мчался в
атаке во главе таких же, как и он, людей, преданных делу
революции, и горело в сердце его величественное пламя
любви к Родине, любви к партии, к Ленину как вождю
партии коммунистов.
Вот Кочубей после сражения. Боевой конь поводит
боками, ржет. Грива коня мокрая, на храпе, на пахах со¬
лоноватые следы просыхающего пота. Кочубей ослабляет
подпруги седла, срывает пучок сочной травы, сует боево¬
му другу. Конь, изогнув шею, хватает траву, жует, разду¬
вает ноздри, шумно обнюхивая ладонь Кочубея. Кочубей
252

приказывает своему верному ординарцу и телохранителю:
— Ахмет, треба поводить коня, расседлать. Як охоло¬
нет — попоить...
Лошадь уводят. Он раскидывает на траве косматую
бурку, снимает сапоги. На его лице улыбка полного удов¬
летворения. Сейчас он не против того, чтобы поболтать. Он
уже не грозный военный начальник, а простой дружок,
побратим обступивших его бойцов. Кочубей беседует на
украинском языке, получившем на Кубани несколько
иную окраску. Это кубанское наречие, или, как здесь его
называют, «перевертень», безусловно, отличается от язы¬
ка, на котором изъяснялись Кочубеевы предки. Язык
Кочубея по-своему сочен и колоритен, но не всегда под¬
дается записи. Добросовестно записанный, трудно усваи¬
вается русским читателем. Приходится сознательно руси¬
фицировать речь Кочубея, одновременно сохраняя ее ко¬
лоритность.
— Вот чуете,— говорит Кочубей,— бачил я сегодня,
як во время атаки один пузатый полковник орал: «За ма¬
терь Россию, ур-а!» — и зло меня взяло. Да нам-то Рос¬
сия не матерь, га? Шо ж она нам — мачеха? Сволочь ка¬
детская — тот полковник. Як начал от Батайска немец
жмать на матерь на Россию, так поховались все эти пол¬
ковники, як червивые кобели, в холодок. Одни мы оста¬
лись... Прогнали мы немца, думали, начнем хозяйство
справлять, а тут и выскочил вот этот самый пузач свер¬
кать погонами: «За матерь, ур-а!» Рассерчал я на него,
ей-богу. Рассек по хребту. На две части развалил горло-
хвата и не жалкую. Вот только шашку жалко, об такой
махан ее оскоромил...
Кочубей хмурится, лицо его нервно передергивается.
С шутливого тона он переходит на серьезный, даже за¬
пальчивый, хотя никто с ним не собирается спорить, во¬
круг единомышленники.
— ...Вот мы, красные бойцы, сколько разного лозун¬
гу имеем, не перечесть: за свободу, за землю, за револю¬
цию, за Советскую власть, за товарища Ленина,— Кочу¬
бей, пересчитывая, подгибает пальцы. Вскоре пальцев не
хватает, он машет рукой.— Мало того, «Смело, товарищи,
в ногу», або «Отречемся», або «Интернационал» заспи¬
ваем. А они шо? Я спрашиваю — шо они за пазухой дер¬
жуть, га? Я шось и лозунгов у них нияких ни чув.
Кто-то подсказывает:
253

— За единую, неделимую Россию!
— Шо? Неделимую? Да мы-то ее по карманам ра¬
зобрать хотели? Россию-то? Кто же ей делиться думает?
Зубом у нас куска не вырвешь. Мы цепкие! Цепкие ж мы,
хлопцы?
— Цепкие! — дружно отвечают бойцы.
— То-то мне,— улыбается Кочубей и, чтобы посме¬
шить людей, снова вспоминает про полковника.— Ни,
мабудь, мы за делимую. Ишь, як я единого и неделимого
полковника на две биштексы поделил...
6
Кочубей обладает трезвым и ясным умом, одновре¬
менно у него скрыта этакая казачья хитринка. Он приду¬
мывает неожиданные курьезы, чтобы поддержать дух
бойцов, чтобы заставить их уверовать в свою непобеди¬
мость. У Кочубея совершенно отсутствует паника. Пани¬
керов он не любит, и боец с такими свойствами не может
быть в рядах его сотен. Вот, к примеру, поведение Кочу¬
бея перед решительным сражением.
Дело было уже после того, как Деникин, выйдя из
Сальских степей, повел наступление на Екатеринодар. У
станицы Кореновской шел упорный бой с переменным
успехом. Непрерывно гудели орудия. Бой вели пехотные
части, но вскоре стало известно, что противник решил
прорвать фронт и пустить в прорыв кубанскую конницу,
мобилизованную в линейных станицах. Отряд Кочубея по
диспозиции действовал с северо-восточной стороны стани¬
цы Кореновской. На поддержку Кочубея главкомом был
выслан из Журавских хуторов один кавалерийский полк,
недавно подошедший со стороны Брюховецкой. День был
жаркий. Хлеба начали косить, но из-за боев прекратились
полевые работы. Пшеница пересыхала, осыпалась. На
убранных загонах правильными рядами стояли копны.
Красный полк двигался в колонне, впереди играл оркестр,
позади шли обозы и дымящиеся кухни. Чем ближе подъ¬
езжали, тем сильнее чувствовались «запахи» боя: суетли¬
вые тылы, суматошные ординарцы и связные, патронные
повозки, передвигаемые на рысях батареи. Кое-где земля
была легонько разворочена и обожжена: здесь падали
шальные снаряды.
По мере приближения к кочубеевскому расположе¬
254

нию картина изменялась. Правда, по-прежнему гудели ору¬
дия и на голубом небе висли шрапнельные дымки раз¬
рывов, но вокруг, возле степных кошей, у кукурузы, воз¬
ле стройных стеблей пряно пахнувшей конопли, за бугро¬
винами, в балках мирно жевали строевые лошади, рядом
лежали седла потниками вверх, для просушки, и везде жи¬
вописно одетые люди, в большинстве казаки. Они мало
обращали внимания на разгорающееся пламя сражения,
а занимались каждый тем, что ему больше всего было по
душе.
Во времяпровождении этих людей ощущалось от¬
нюдь не презрение к надвигающейся боевой страде, от¬
нюдь не глупое, часто бывающее трусливым, бахваль¬
ство. Люди готовились к бою и к возможной смерти. Од¬
ни чинили сбрую, чтоб быть в полном сборе и никакая
мелочь не подвела бы во время конного удара; другие
латали шаровары, стирали рубахи в небольших оцинко¬
ванных тазиках или в деревянных корытцах, чтобы не
отойти в тот мир грязными; третьи, очевидно окончив
стирку и починку, чистили оружие и пели песни; четвер¬
тые — безмятежно храпели, запрокинув чубатые головы.
Командир красного полка солдат Бондарь был недав¬
но выбран на столь почетную должность. Под ним красо¬
вался серый, «крытый» яблоками конь, чистокровной
английской породы.
Сдвинул комполка на лоб шапку-кубанку с красным
верхом, спросил:
— Какой части будете, товарищи бойцы?
— Кочубеевцы.
— А где сам товарищ Кочубей?
— Вон там, у того база, при третьей сотне.
Комполка спешил полк и поехал искать Кочубея.
Третья кочубеевская сотня расположилась вокруг поле¬
вого коша, и занятия ее почти ничем не отличались от
занятий первых встреченных кочубеевцев. Но третья сот¬
ня лошадей держала оседланными, и кой-когда то там,
то здесь появлялись торопливые всадники, вероятно,
разведчики и дозорные.
— Где товарищ Кочубей?— спросил комполка.
Оглядев спрашивающего и признав его достойным
внимания, ответили:
— Кочубей вон там, в кукурузе, купается.
Комполка спрыгнул с лошади, передал повод орди¬
255

нарцу, а сам, оправляя оружие, пошел по протоптанной
в высоких стеблях кукурузы дорожке. Она привела к по¬
лянке. Кукуруза на полянке была вырвана с корнем. Бо¬
дылья сложены в кучу на самой середине полянки. На
бодыльях сидел голый человек. Возле стоял здоровен¬
ный детина и лил на него воду из ведра. Третий житель
кукурузной поляны, молодой и смешливый казак, прини¬
мал пустые ведра и подавал наполненные водой. Снаб¬
жал водой бесперебойно, так, что купающийся был дово¬
лен, фыркал, быстрыми взмахами ладони тер свое му¬
скулистое, сухое тело.
— Кто товарищ Кочубей?—спросил комполка.
Голый человек не прекращал купаться.
— А шо тебе от меня треба?
Комполка понял — перед ним Кочубей. Он коротко
объяснил ему цель приезда, а также добавил, что на
фронте ожесточенная перестрелка и, судя по показани¬
ям перебежчиков и пленных, вскоре на нашем правом
фланге должна прорваться кавалерия белых. Кочубей не
переставал купаться.
— Все?
— Все,— ответил комполка.
— А як тебя зовут?
— Василий.
— Добре, Василь! А якой станицы?
— Старощербиновской.
— Тоже добре. Шо за полк ты привел, Василь?
— Революционный кавалерийский полк. А состоит
он из иногородних, казаков и матросов.
— Матросов? — хитровато переспросил Кочубей.—
Ну, теперь кадюкам каюк. Они здорово перелякаются,
як побачут, что идет твой крейцер на конях.
Казаки, купавшие Кочубея, весело расхохотались.
Кочубей улыбнулся и внимательно оглядел вновь при¬
бывшего. Многоверстный марш по грунтовой дороге ска¬
зался на физиономии комполка. Лицо его было покрыто
пылью, от пота превратившейся в грязь.
— Вот шо, Василь,— сказал Кочубей,— скидай папа¬
ху, я тебя умою.
Не успел комполка снять шапку, как новое начальст¬
во принялось лить на него воду из ведра. Опорожнив вед¬
ро, Кочубей похлопал комполка по мокрой шее, похвалил
за послушание и быстро начал одеваться.
256

— На рассвете я было сунулся сбивать кадета, а он
меня в лоб из пулеметов,— рассказывал Кочубей,— коней
побил, а людей почти шо никого. Ну, а зараз хай себе
главком, як хочет, планует, а я после такой бани буду спать
па пуховиках в Кореновской. Хай только чуть-чуть смерк¬
нется...
Кочубей шел по тропинке, и кукурузные махры высо¬
ко шевелились над его головой. Он шел быстрым шагом,
своей особой подпрыгивающей походкой искусного наезд¬
ника. Выйдя из кукурузы, он поднялся на пригорок, вски¬
нул бинокль и, внимательно обшарив местность, спросил:
— Вот могила, бачишь?
Вдали ясно вырисовывался курган, возможно, могила
какого-то вождя скифов.
— За ней ты поведешь свой полк,— приказал Кочу¬
бей,— я буду правее тебя.
...Начался бой. Вновь прибывший полк занял позицию,
указанную Кочубеем. Мигом оседлали коней и разбежа¬
лись по своим местам рысистые кочубеевские сотни. Вез¬
де чувствовались порядок, дисциплина, умелая рука на¬
чальника. Белые начали прорыв фронта. На участке ей¬
цев появился идущий от станицы бронеавтомобиль. Под
его прикрытием скакали две сотни кавалерии. Внизу, за
курганом, протянулась глубокая мокрая балка. Броне¬
вик и конница опускались в балку. Комполка, направив
часть бойцов для флангового удара и выставив по венцу
балки пулеметы, пошел в лобовой удар по белым. Пулеме¬
ты, взяв верный прицел, отделили конную группу от бро¬
неавтомобиля, и сотни повернули обратно. Броневик,
прыгнув в канаву, завяз. Выскочившие из машины два
офицера и шофер, не успев подняться до гребня балки,
были настигнуты красными.
Конница белых уходила по той же дороге. Вдруг от¬
куда-то сбоку вырвалась небольшая группа всадников. Это
был Кочубей, прискакавший на помощь новым боевым то¬
варищам. Короткий бой на этом участке был окончен. Бе¬
лых не преследовали. Кочубей подъехал к командиру пол¬
ка, и тот увидел его смеющееся лицо.
— Молодец, Василь!— похвалил Кочубей.— Слышу,
застрочили пулеметы. Кажу хлопцам: сидаем на коней да
до Василя, бо як бы он со своим крейцером на мель не
сел. А зараз бачу, хоть капитан с тебя молодой, а, видать,
самому Кочубею не уступит.
9 Герои Октября
257

Подъехали к броневику. Кочубей обратился к коман¬
диру полка:
— А ну, прочитай, шо тут написано на броневике.
— «Покровский»,— прочитал комполка.
Кочубей спрыгнул с лошади, подошел к бронеавтомо¬
билю, немного постоял, точно перечитывая надпись. Он
был неграмотен, но крупные буквы ненавистной ему фа¬
милии оживали, выстраивались, принимали очертания
известного ему вешателя Покровского. Он выхватил шаш¬
ку и порывистыми движениями стал соскабливать буквы:
— Ну, шашка, скреби пока буквы, а потом доберешь¬
ся до его шеи.
Подошли готовые к атаке сотни. Над отрядами разве¬
валось бархатное красное знамя. Знамя было высвобож¬
дено из чехла, развернуто, приготовлено к битве. Впере¬
ди была станица Кореновская, которую нужно было взять
во что бы то ни стало.
Смеркалось. Орудия по-прежнему потрясали воздух,
и над захваченной мятежниками станицей поднималось
зловещее зарево. Кочубей сел на коня, подобрал полы
черкески, засунул их за пояс, отдал приказание. Трубачи
протрубили сигналы.
— Ну, Василь,— сказал Кочубей, обращаясь к ком¬
полка,— треба пробиваться до пуховиков в Кореновку. А
твоя удача в том, шо я тебе побанил голову... Вперед!
После ряда жестоких атак Кочубей ворвался в ста¬
ницу. Вышколенные офицерские батальоны дрогнули и
бросили станицу. В Кореновской горели дома жителей.
Гудел набат. Кочубеевцы ехали по улицам, где зачастую
дымились только одни столбы. Около дотлевающих жи¬
лищ бедноты качались полуобгорелые трупы повешенных.
Вот, завидя родимое пепелище, отпросился из строя боец
и, покачиваясь, пошел по горячей золе, оставляя ясные
следы сапог. Нагнулся, и судорожная дрожь потрясла
его плечи, перекрещенные боевыми ремнями. Рыдал су¬
ровый солдат кочубеевской дружины.
— Чего он?— спрашивали в сотнях.
— Чего он?—спрашивали всадники, видя, что будто
бы все в порядке у плачущего: и винтовка, и конь, привя¬
занный чумбуром у обугленной акации, оседланный доро¬
гим седлом с затейливо расшитым чепраком.
Возвращался по колонне ответ, и, как клятву, произно¬
сили ответ этот бойцы Кочубея:
258

— Жену и двух ребятишек нашел под золой казак...
Эту ночь не спал Кочубей на кореновских пуховиках.
Горя священным пламенем мести, он преследовал разби¬
того противника, пока не были измотаны кони.
7
Белогвардейские генералы, начав с трогательной
дружбы с бывшими врагами — немцами, уже осенью 1918
года имели значительный транспорт оружия и амуниции
ст бывших союзников, а на рейде Новороссийска бросили
якоря англо-французские корабли интервентов. 11-я армия
Северного Кавказа грудью приняла на себя удар южной
контрреволюции, за это ей слава. Но судьба 11-й армии
в период 1918 года и начала 1919 трагична.
Летом 1918 года, когда еще сохранялась связь с
красным Царицыном, была в руках Советов царицынская
магистраль, в Тихорецкую прибыл с чрезвычайными по¬
ручениями иуды Троцкого военспец Снесарев. На сове¬
щании командного состава 11-й армии он заявил, что нет
смысла вытягивать армию к Царицыну по удобной ма¬
гистрали, успеется. Он всех заверял: «Подождите немно¬
го, из Царицына к вам на подмогу идет двадцатипятиты¬
сячное регулярное войско, везут снаряды и патроны».
Командиры протестовали, они уже знали, что в Цари¬
цыне консолидируются силы революции, что поход к это¬
му волжскому городу — единственно правильный выход.
Но, поскольку оттуда идет помощь и магистраль со¬
храняется, может, прав этот военспец?
Снесарев уехал, а через несколько дней на севере за¬
гремели пушки. Кто это мог быть? Кто приближался? Ко¬
нечно, подмога, обещанная Снесаревым. Вскоре иллюзии
рассеялись. Из Сальских степей вышла окрепшая армия
Деникина, отрезавшая связь с Царицыном и центром, и
ударила по полкам.
Командир бригады Иван Кочубей беззаветно дрался с
открытым врагом, но он видел и отвратительные результа¬
ты предательства. Всем своим страстным, мятущимся
сердцем он стремился к вождю партии, к товарищу Лени¬
ну. В сердце его жила прекрасная мечта о том, как он
встретится с этим человеком.
Но вот на пост командующего 11-й армией поставлен
волею Второго Чрезвычайного съезда Советов Северного
9*
259

Кавказа новый командарм — Федько. Кочубей получает
боевое задание — прикрывать отход армии — и с честью
выполняет это почетное задание нового революционного
командования.
Армия начала отход на Святой Крест, Кизляр, Астра¬
хань. В жестокие морозы, при сильных северо-восточ¬
ных ветрах отступает армия, разутая, раздетая, заражен¬
ная тифом, лишенная снарядов и патронов. Кочубей оста¬
ется в арьергарде, заслоняет отход армии.
8
В начале 1919 года бригада Кочубея, арьергардная
бригада 11-й армии, подошла к прикаспийскому селу Про-
мысловка. Было радостно и тепло в сердцах кочубеевцев,
честно выполнивших свой долг перед революцией.
Глубокая обида ждала их под Промысловкой. Преда¬
тели и изменники, ставленники Троцкого, не допустили
бригаду Кочубея проследовать в город Астрахань. Они
прислали Кочубею циничный приказ провокационного со¬
держания и приказали бригаде разоружиться. Когда брига¬
да, не поверив в этот приказ, хотела двинуться вперед,
чтобы добиться правды, ее не пустили, а встретили огнем.
Кочубеевцы, не сделав ни одного выстрела, отступили, а
полубольной Кочубей сказал:
— Не может бригада рубать своих же братов. Подни¬
мем мы руку, и проклянет нас племя наше. Разоружай¬
тесь, а я прорвусь к товарищу Ленину и расскажу ему
всю правду.
Кочубей в сопровождении преданных друзей снова
углубился в пустыню, чтобы пробиться в Царицын.
9
Больной тифом Кочубей был захвачен белыми в райо¬
не села Солдатского Ставропольской губернии и привезен
в город Святой Крест. Знаменитый вожак кубанских рево¬
люционных казаков попал в руки белогвардейцев. Над го¬
ловой Кочубея скрестились вожделения белых генералов.
Они захотели склонить его на свою сторону, сделать зна¬
менем контрреволюционного казачества. Ему предложили
чин полковника, обещали командование крупным кава¬
лерийским соединением.
260

Кочубей отверг предложения врагов.
Он плюнул в лицо председателю военно-полевого суда
и был приговорен к смертной казни.
О последних минутах легендарного героя так расска¬
зывает С. Бескин, прикумский врач, присутствовавший в
толпе при казни Кочубея.
«...Я лично видел, как Кочубея вели под руки два бело¬
бандита на базарную площадь к виселице. Ноги его тяну¬
лись без движения по земле. По-видимому, сыпной тиф
дал осложнение (паралич ног). Сзади в спину его толкали
двое прикладами. Ни звука, ни стона он не издал. Когда
веревка оборвалась, он крепко встал на ноги, выругался,
прибавив: «Вешать, сволочи, не умеете. Пролетарии бу¬
дут не вешать, а расстреливать таких, как вы». И в мо¬
мент, когда на него накинули другую петлю, он крикнул:
«Бейтесь за Советскую власть!»
Это была последняя команда Кочубея. Прожив исклю¬
чительно ценную, почти что сказочную жизнь, этот не¬
грамотный кубанский казак ни разу не запятнал себя из¬
меной или корыстью и умер, как большевик.
Человек, отдавший свою жизнь за счастье народное,
Всегда будет чтим народом. Кочубей всего себя отдавал
основной идее, ей было подчинено его пламенное сердце,
Идее борьбы за счастье трудящихся, борьбы, идущей под
знаменами партии. Этой борьбе он отдал самое дорогое,
что имеется у человека,— жизнь.

Михаил Федосеевич
Власов
А. НИКОЛАЕНКО
С ИМЕНЕМ
ГОРЬКОВСКОГО ГЕРОЯ
Ведь это он, Михаил Власов, первый объявил рабочим
Екатеринодара о свержении царского самодержавия. Это
он был в числе трех большевиков, которые вошли в состав
первого исполкома городского Совета рабочих депутатов
в марте семнадцатого года.
И, наконец, это он, Власов, был организатором комсо¬
мола в Екатеринодаре и первым чекистом Кубани.
Михаил Власов... Фамилия эта знакома у нас многим
людям. Она напоминает о себе, когда попадаешь на одну
из краснодарских улиц, названную его именем.
Власова все знают. А спросите кого-нибудь: «Вы зна¬
ли Михаила Богоявленского?» Редко кто ответит вам ут¬
вердительно. А ведь настоящее имя этого человека, из¬
вестного большевика — Михаил Богоявленский...
Михаил — москвич, сын потомственного рабочего-
слесаря. Окончив с отличием трехклассное городское учи¬
лище, он поступил в школу торгового ученичества, кото¬
рая готовила счетных и канцелярских работников. Вне¬
запно Мишу постигло горе: умер отец. Четырнадцатилет¬
нему мальчику пришлось бросить учение, чтобы помочь
матери прокормить многочисленную семью. Он поступил
на Московский центральный телеграф. Одновременно под¬
262

росток учится в народном университете Шанявского.
Здесь лекции для рабочих читались бесплатно, экзаменов
не было, но зато и дипломы не выдавались.
Среди рабочей молодежи, посещавшей университет в
двенадцатом году, большевики вели пропаганду. Смыш¬
леный и смелый телеграфист привлек их внимание. Мишу
постепенно вовлекают в революционную работу. Он помо¬
гает товарищам. Однажды, узнав о затруднениях в под¬
боре нелегальных явок, юноша предложил свою помощь.
— Я вне подозрения,— доказывал он в партийном ко¬
митете,— меня не знают в полиции. Я разыщу квартиру
для собраний и встреч. Пусть это будет моим первым пар¬
тийным поручением.
— Хорошо, парень, действуй!— согласились руково¬
дители большевистского подполья.
Недалеко от Москвы, в селе Крылатском, Михаил
снял дачу. Под видом отдыха и пирушек здесь устраива¬
лись тайные встречи и собрания, коротали ночи скрываю¬
щиеся от преследования полиции революционеры, храни¬
лась нелегальная литература. Явка эта была хорошо за¬
конспирирована. Большевики использовали ее до лета
четырнадцатого года...
— Ваше имя?
— Богоявленский Михаил Федосеевич.
— Сколько лет?
— Девятнадцать.
— Занятие?
— Писарь-телефонист.
— Где работаете?
— В канцелярии главного инженера московских водо¬
проводов.
— Знаете ли вы, за что арестованы и в чем обвиняе¬
тесь?
— Нет, не знаю,-— отвечал коротко Михаил.
— Вы арестованы за выступление против политики
правительства. Вы лично принимали участие в собраниях
местных социал-демократов, на которых решались вопро¬
сы о выпуске листовок против войны,— разъяснил жан¬
дарм, предварительно заглянув в бумагу, лежавшую на
его столе,— вы участвовали и в антивоенной демонстра¬
ции...
263

Михаил молчал. Он мысленно прикидывал: «А что еще
им известно обо мне? Говорить ничего не буду...»
— А теперь назовите ваших соучастников и ближай¬
ших сообщников по преступной деятельности...
— Отказываюсь отвечать на вопросы,— твердо про¬
изнес Михаил.
...Следствие длилось более двух недель. А в протоко¬
ле допроса не прибавилось ни одной новой строки.
Царские власти выслали Михаила Богоявленского из
Москвы. Ему запретили проживать не только в Москве,
но и в Петрограде.
Михаил Федосеевич попадает в Харьков. И с ходу он
включается в революционную работу. Когда же в Москве
страсти вокруг его имени улеглись, он тайно возвратился
домой. Несколько позже его вызвали в большевистский
комитет и сообщили: он должен уехать немедленно в
Петроград — там его ждет новая работа. Устроившись
на Путиловский завод, Богоявленский активно сотрудни¬
чает в больничной кассе.
Царская охранка превосходно знала, что в страховых
кассах действуют большевики, проживающие нелегально.
Поэтому здесь часто устраивались массовые проверки пас¬
портов. В один из таких налетов полиции Михаил был за¬
стигнут врасплох. Выскочить на улицу не удалось — жан¬
дармы стояли и у проходной. Спрятаться среди рабочих
на заводском дворе или в цехах он тоже не смог.
Не раздумывая долго, Михаил бросился на второй
этаж, где помещалась заводская поликлиника. Распахнул
дверь... Кроме врача, в кабинете никого не было.
— Полиция!.. — едва переводя дыхание, выпалил
Михаил.
Врач все понял. Молча указал на кресло. Затем быстро
стал бинтовать голову необычного пациента.
Через минуту в кабинет ворвались жандармы.
— Ваши документы!..
Продолжая перевязку, врач спокойно ответил:
— У этого рабочего серьезная травма черепа. Я не
могу сейчас отвлечься и уделить вам должного внимания.
Его, — он кивнул на Михаила,— нужно срочно везти в
больницу, на операцию...
Полицейские ни с чем покинули поликлинику...
Михаил Богоявленский был связным между Петро¬
градским и Московским комитетами РСДРП. Выполняя
264

партийные задания, он часто ездил в Москву. Скрываясь
от полиции, изменял не только одежду, но и лицо, появля¬
ясь то с усиками, то с бородкой. Все же охранному отде¬
лению удалось его выследить.
В досье полиции появилось очередное донесение аген¬
та «Птицына». «Проживающий одно время в Харькове,—
писал он,— а затем переехавший в Петроград социал-де¬
мократ Богоявленский в воскресенье, 20 сего марта, при¬
ехал по партийным делам в Москву, откуда предполагает
выехать обратно в Петроград 28 сего марта, причем пове¬
зет с собой паспорта... Его приметы: 26 лет, выше средне¬
го роста, худощавый, брюнет, продолговатое лицо, ма¬
ленькие усики и бородка...»
Петроградская полиция напрасно разыскивала Михаи¬
ла. Он вновь изменил свою внешность — и его нелегко бы
ло распознать. Все же в декабре шестнадцатого года шпи¬
ки вновь напали на его след...
Товарищи организовали ему побег из тюрьмы. Оста¬
ваться дольше в Петрограде было нельзя. Возникло ре¬
шение — направить Михаила Богоявленского в Екатери¬
нодар. На Кубани в это время были арестованы многие
большевики. Нужно было срочно пополнить организацию
новыми кадрами.
Перед отъездом Михаил пошел проститься с друзьями.
— Завтра уезжаю в Екатеринодар, — сказал он.
— Под какой фамилией ты едешь, Миша?
— Теперь я Михаил Власов.
— У тебя уже оформлены документы?
— Пока нет...
— Тогда почему же именно Власов?
— Мое любимое произведение — роман Горького
«Мать»... Я хотел бы действовать, как Павел Власов.
...И много позже, уже после победы революции, когда
партия большевиков вышла из подполья и многие комму¬
нисты возвращали себе настоящие имена, Михаил Федосе¬
евич сохранил свой партийный псевдоним.
Этот день надолго запомнится Михаилу. Шло обычное
занятие в воскресной школе екатеринодарских рабочих.
Неожиданно в зал вбегает работник телеграфа боль¬
шевик Павел Асаульченко. В руках у него развевающаяся
лента. Пробравшись к столу, он передает ее Михаилу.
В одну секунду Власов пробежал главами текст и
крикнул:
265

— Товарищи! Только что из Петрограда получена те¬
леграмма о свержении царского самодержавия. Вот она,
слушайте...
В зале поднялось что-то невообразимое...
— Ура!.. Да здравствует свобода!..
Рабочие обнимались, поздравляли друг друга. К по¬
толку летели фуражки. Со стен были сорваны царские
портреты... Их топтали ногами... Когда шум в зале утих,
опять заговорил Михаил Власов:
— Товарищи! Екатеринодарские рабочие должны
взять власть в свои руки. По опыту революции пятого го¬
да необходимо создать Советы рабочих и солдатских де¬
путатов...
И здесь же была выделена инициативная группа из
трех человек. Она на следующий день организовала де¬
монстрацию трудящихся города и провела работу по под¬
готовке к выборам в Совет рабочих депутатов. Возглавил
группу Михаил Власов.
И он, и его товарищи Дунин и Беседин вошли в состав
городского Совета и его исполкома. Большинство в Ека¬
теринодарском Совете тогда, как и повсюду в стране, за¬
хватили меньшевики и эсеры. Большевики повели с ними
настойчивую и непрестанную борьбу, шаг за шагом завое¬
вывая на свою сторону массы.
Митинги и демонстрации устраивались чуть ли не еже¬
дневно. Михаилу приходилось выступать особенно много.
Он был прекрасным оратором, умел логично, просто, до¬
ходчиво излагать самые сложные вопросы политики. Он
был неутомим. Вся жизнь его подчинялась задачам рево¬
люции. Не имея семьи, он жил тут же, в партийном коми¬
тете. Правда, редко кто заставал его на месте, — он воз¬
вращался не раньше четырех-пяти часов утра, устраивал¬
ся спать на стульях или на столе, а в шесть утра
снова был на ногах. И никто не видел его усталым.
Великий Октябрь Михаил Власов встречает в Москве.
Он занимается обучением красногвардейских отрядов,
принимает непосредственное участие в штурме Кремля.
Когда власть перешла в руки большевиков, Власов на¬
значается комиссаром Второго Мясницкого участка города
Москвы.
Состоявшийся в январе восемнадцатого года Третий
съезд Советов России констатировал победу революции и
первые успехи Советской власти в Петрограде, Москве,
266

па Волге, Урале, в Сибири. Съезд призвал к борьбе с
черносотенными генералами, капиталистами и помещи¬
ками, окопавшимися на Дону.
Именно тогда Михаил Власов явился в районный ко¬
митет партии и попросил:
— Товарищи, отпустите меня на юг. Ведь я работал
па Кубани, знаю там обстановку, знаю людей.
С его доводами согласились. Вместе с товарищами с
Украины — делегатами съезда Советов — он выехал из
столицы...
— Дело у нас найдется,— сказали ему.— Вот надо
разворачивать работу среди юношества. Создавай Союз
пролетарской молодежи...
И Михаил Власов приступил к делу. Он разъясняет
юношам и девушкам цели и задачи Союза молодежи. Уст¬
раивает собрания, проводит митинги молодых рабочих и
учащихся города.
В апреле восемнадцатого года создается организацион¬
ное бюро Союза пролетарской молодежи «Третий Интер¬
национал». Возглавил его Михаил Власов.
И работа развернулась широким боевым фронтом. Ми¬
хаил Власов стал главным организатором и зачинщиком
многих молодежных начинаний. Создавал он и отряды по
охране революционного порядка в городе. Появилась пер¬
вая молодежная дружина, начертавшая на своем знамени:
«Трепещите, тираны, юный пролетариат восстал!». Через
несколько месяцев жизнь Михаила Власова трагически
оборвалась...
Молодежные отряды один за другим уходили на
фронт. Дружина, преобразованная в Добровольческий от¬
ряд юных коммунистов, мужественно дралась с врагом.
Комсомольцы-екатеринодарцы служили образцом отваги
и бесстрашия в борьбе за торжество великого дела рево¬
люции. Их пламенные сердца горели священной нена¬
вистью к врагам трудового люда и великой любовью к ле¬
нинской партии, открывшей простым людям широкую до¬
рогу к счастью.

Аким Антонович
Лиманский
Н. ВЕЛЕНГУРИН
НА РАССВЕТЕ
За Тихорецкой пошел мелкий, осенний дождь. Стекло
покрылось бисерной россыпью, и теперь почти нельзя
было рассмотреть ни опустелые поля с редкими заросля¬
ми терновника в балках, ни телеграфные столбы вдоль
дороги, мелькавшие в квадрате вагонного окна.
Лиманский вздохнул, прислонился спиной к подраги¬
вавшей переборке вагона и вдруг почувствовал, как смер¬
тельно устал. После горячих споров и яростных митингов,
после стольких тревог, схваток в городской думе и на
собраниях, проходивших порой всю ночь напролет, рит¬
мичное покачивание вагона и дробный стук дождя
неудержимо нагоняли сон. Хотелось тут же склониться,
забыться, заснуть. Хоть на минуту. Но этого делать нель¬
зя до самого Батайска: агенты Бардижа и Филимонова
шныряли сейчас по всей Кубани.
Лиманский сжал в кулаке и слегка подергал бородку,
усмехнулся. Уж кто-кто, а Бардиж не упустит случая
снять с поезда большевистского делегата Второго съезда
Советов. И тут не поможет Лиманскому даже городской
голова и краснобай Адамович: все будет меньше одним
беспокойным гласным городской думы!
Он припомнил, что каких-нибудь два месяца назад
268

Адамович, молитвенно прижав к груди пухлые руки, с
подчеркнутой торжественностью произнес:
— Уважаемый Аким Антонович! Мы не позволим ни
вам, большевикам, ни Филимонову и Бардижу разжечь
братоубийственную гражданскую войну. На долю мень¬
шевиков выпала великая миссия третьей силы. И мы бу¬
дем достойны ее!
Как реагировать на эту тираду?
Ох, уж эти адамовичи! Кичливые лидеры екатерино¬
дарских меньшевиков! Сколько ни помнил их Лиманский,
они все такие же. А куда девалась их спесь, когда Фили¬
монов обнажил когти, начал травлю большевиков. Вот
тогда Адамович — его губы дергались от нервного тика —
прибежал в Екатеринодарский городской Совет:
— Нужно спасать положение! Это неслыханно!..
Поднялся переполох.
— Создать революционный комитет! — предложил
меньшевик Сверчков.
Ну что ж, комитет так комитет...
Создали. Вошли в него меньшевики во главе с самим
Адамовичем, эсеры. Совет послал туда Яна Полуяна, Во¬
лика и Лиманского. Да что толку, если, кроме трескучих
фраз, от меньшевиков и эсеров в этом комитете ничего
другого нельзя было добиться.
И, вспомнив этот комитет, Лиманский почувствовал,
что снова, как и раньше, в его душе нарастает гневное
чувство. Хорошо, что вовремя раскусил Адамовича.
Нужен другой, большевистский, пусть подпольный, но по-
настоящему революционный комитет.
Лиманского поддержали тогда в комитете партии боль¬
шевиков и исполкоме Совета. А вскоре Ян Полуян и Паня
Вишнякова сообщили, что ему поручается создать под¬
польный военно-революционный комитет из одних боль¬
шевиков.
Это был единственно правильный выход. В конце кон¬
цов, не случайно же шлют делегатами на Второй съезд
Советов пять большевиков и ни одного меньшевика. Прав¬
да, еще каких-нибудь полгода назад, всплыв на волне ре¬
волюционного подъема, адамовичи процветали. Больше¬
вики только возвращались из таежной глуши — из ссы¬
лок, каторги, тюрем. Двадцать пять большевиков повели
за собой десятки тысяч людей. Рабочие и солдаты пошли
за ними, потому что большевики звали на борьбу за но¬
269

вую жизнь. А меньшевики... Что ж, они остались верны¬
ми себе...
Уже перед самым отъездом Лиманского Павел Аса-
ульченко, работавший на телеграфе, передал ему сооб¬
щение организационного бюро по созыву Второго съезда
Советов. Опять меньшевистский ЦИК перенес открытие
съезда. В который раз? Теперь уже с 20 октября на 25.
Лиманский посоветовался с товарищами. Решили — надо
ехать. Не откладывая. Меньшевикам сорвать съезд Со¬
ветов не удастся...
В вагоне начало быстро темнеть. Зажглась и тускло
замерцала электрическая лампочка. Соседи Лиманского,
повозившись, улеглись спать. А он все еще сидел, при¬
слушивался к еле слышному шороху дождя, прикиды¬
вал — скоро Сосыка.
Рядом раздался частый и тупой стук. Лиманский под¬
нялся и осторожно выглянул в коридор. Вдоль купе шел
кондуктор и, ни к кому в отдельности не обращаясь,
стучал ключом в двери.
— Граждане! Проверка документов! Проверка доку¬
ментов!
В самом конце вагона показались офицер и несколько
юнкеров.
«Появились-таки!» — подумал Лиманский и прилег на
нижнюю полку. В кармане у него лежали заранее заго¬
товленные документы — на случай встречи с юнкерами.
И все же сердце учащенно забилось.
Юнкера, присветив тускло мерцавшим ручным фона¬
рем, полистали его бумаги и, небрежно швырнув их, зато¬
ропились дальше. Лиманский почувствовал облегчение:
беда минула его.
С тех пор как впервые стал он на путь революционе¬
ра, ему не раз приходилось иметь дело с жандармами,
тюрьмами, обысками, проверками, слежками. С удиви¬
тельной ясностью припомнился девятьсот пятый год.
Солнечный первомайский день. Армавирцы праздновали
пасху. С утра город окутан дремой. Малолюдно и бестре¬
вожно: в домах готовились к заутрене.
И никто поэтому не обратил внимания на небольшую
кучку людей, направлявшихся по главной улице. Мало ли
кто? Компания, собравшаяся за город. Рабочие с ночной
смены.
Лиманский шел вместе с товарищами, посматривая по
270

сторонам. Вот-вот, как условились накануне, к ним долж¬
ны присоединиться десяток рабочих, потом еще... А что,
если заробеют?.. Но он отгонял эти мысли. Ведь он-то ра¬
бочих знал не один год. Нельзя не верить: кремневый на¬
род. Отчего же волнение захватывало его так, как и в ту
пору, когда впервые он встретился здесь, на бульваре, с
сероглазой Аннушкой. Встретился и полюбил ее. И каж¬
дый раз с тревожно-радостным волнением ждал встречи с
нею... А может, и эта встреча с рабочими, как первая лю¬
бовь?
Из переулка, ведущего к депо, показалась группа
рабочих. Наконец-то! Лиманский выхватил из кармана
сшитый Аннушкой красный флаг, наскоро укрепил его на
палке и поднял над головой. В ярких лучах утреннего
солнца багряно заалело полотнище. И тогда-то впервые на
улицах города прозвучали слова гордой песни:
Смело, товарищи, в ногу,
Духом окрепнем в борьбе,
В царство свободы дорогу
Грудью проложим себе...
Это было так радостно и волнующе, что и до сих пор, а
ведь прошло двенадцать лет, он помнит, как захватило и
понесло его окрыляющее чувство братства. Он идет с това¬
рищами нога в ногу. И вот кучка — уже не кучка, а слитая
воедино рабочая гвардия, готовая к долгой и жестокой
борьбе. А товарищей все больше и больше. И уже выгля¬
дывают из окон, выбегают из домов любопытные армавир¬
ские обыватели — встревоженные, напуганные. Появляют¬
ся рабочие из депо и маслобоен, фабричные девчата. При¬
страиваются и идут рядом с демонстрантами.
Лиманский замечает рядом с собой Ирину и человека,
которого она вчера на маевке назвала представителем ЦК.
Ирина приветливо, ободряюще помахала рукой. Лиманс¬
кий знает, что Ирина вовсе не Ирина, а Екатерина Павлов¬
на Бутягина, армавирская учительница и большевичка. Ли¬
манский кивает ей. Все-таки удалось, все-таки сбылось то,
о чем жарко спорили накануне. Они впервые идут по горо¬
ду открыто с красным знаменем в руках.
У городского сквера дорогу перекрыли полицейские.
Раздались пронзительные свистки.
— Товарищи, теснее ряды!— раздается голос Ирины.
Вокруг Лиманского рабочие смыкаются в кольцо. На вы¬
тянутой руке он высоко держит флаг над толпой. Они идут
271

вперед, надвигаясь на полицейский заслон. Полицейские
медленно пятятся. А через минуту на демонстрантов в кон¬
ном строю вынесся взвод казаков. С удивительной отчет¬
ливостью запомнились ему оскаленные, разгоряченные
шпорами казачьи кони, приподнявшиеся в стременах
всадники с плетками в руках, ржание, крики. Рабочие бро¬
сились врассыпную через сквер, заборы, подворотни. Ли¬
манский успел спрятать флаг на груди и скрыться от охран¬
ников.
На следующий день его встретила Ирина.
— Целы? Не арестовали? Двух маслобойщиков жан¬
дармы все-таки успели взять.— Она понизила голос до ше¬
пота:— За Абрамом слежка. Сегодня он выезжает в Рос¬
тов-на-Дону. Теперь будем вести работу сами...
С той памятной первомайской демонстрации девятьсот
пятого года за ним стали следить жандармы. Неотлучно
следовали сыщики. Да и предприниматели не жаловали.
В 1907 году ему удалось объединить всех полиграфис¬
тов города и начать забастовку. Полтора месяца владельцы
типографий посылали во все концы страны ходоков вербо¬
вать рабочих — в Ростов, в Москву, в Харьков. Но там уже
знали о событиях в Армавире. Штрейкбрехеров не нашлось.
Вот тогда-то и сдались владельцы типографий. Принял
требования рабочих и хозяин самой крупной типографии
Нестеров. Но заявил, что ни за что не возьмет на работу
зачинщика забастовки Акима Лиманского.
Февральским оттепельным днем добрался Лиманский
до Ростова, думая тут поступить на работу. В Ростове с го¬
товностью соглашались взять его: опытные переплетчики
нужны. Но едва он называл свою фамилию, лица владель¬
цев типографий становились кислыми. Они разводили ру¬
ками — сейчас не требуется. То же происходило и в Харь¬
кове. В Юзовке. Словно сговорились. В подпольном рос¬
товском профсоюзе печатников узнал, что его фамилию
владельцы типографий занесли в черный список. При¬
шлось вернуться в Армавир. Трудно было бы ему, да по¬
могли рабочие,— он открыл мастерскую дома. И это
к лучшему: чаще стали к нему заходить люди. Лиманский
кивнет Аннушке: погляди! А сам достанет присланные ему
книги и читает товарищам. И не раз, бывало, выручала их
Аннушка. Завидит жандармов — просигналит. И рабочие
через ближний садик успевали скрыться. Разъяренные не¬
удачей жандармы вышвыривали из ящиков шкафа, из кла¬
272

довой одежду, книги, посуду. Пух летел. И хотя знали, что
перед ними один из руководителей армавирских большеви¬
ков, а придраться не к чему.
Кто его знает, чем бы вся эта история закончилась, если
бы однажды вечером Лиманскому не передали: сам гене¬
рал Косякин, взбешенный неудачами, сказал о Лиманском:
— Загоню его туда, где Макар телят не пас!..
Несколько месяцев Лиманский скрывался в Шапсуг¬
ской. А потом перебрался в Екатеринодар, осенью посту¬
пил в типографию Бойко. Тут-то его и настигли жандармы.
Лишь сейчас он понял, как продуманно действовала тогда
охранка. За несколько дней до ареста к нему подошел
долговязый, с маленькими усиками человек. Назвался на¬
борщиком Александром Вычужановым.
— Господин Лиманский!—хрипловатым голосом ска¬
зал Вычужанов.— Вы под бойкотом рабочих. Мы не потер¬
пим вас в своей среде.
— Почему?
— Сами должны знать!
— Но меня хорошо знают армавирские рабочие...
Можете справиться у них.
— Незачем. А вам лучше убраться!
— Погоди, Александр!..— вмешался в разговор слу¬
шавший их молодой наборщик.— Товарищ Лиманский де¬
ло говорит. Надо справиться у армавирцев...
Тогда Лиманский не придал этой беседе никакого зна¬
чения. И когда сидел в тюрьме и размышлял, почему это
вдруг жандармам потребовалось объявить его главарем
банды «Степных дьяволов», наводившей два года страх на
всю Кубанскую область,— он еще не представлял всей
последовательности задуманной провокации.
Несколько раз его вызывал жандармский ротмистр Та¬
расов. Мягко и вкрадчиво, витиевато и долго говорил о ве¬
личии России и незыблемости основ ее устройства. А по¬
том вдруг предложил вступить в охранку и «Союз истинно
русских людей».
— ...Иначе выселим!— добавил ротмистр. И загадочно
улыбнулся.— Туда, где Макар телят не пас... Знаете, есть
такие места в таежных краях...
— Предателем рабочего класса я не стану!—заявил
Лиманский.
273

— Не таких ломали!— вспыхнул ротмистр.— Поси¬
дите — заговорите по-другому!
И снова тюремная камера. Одиночка. Тягостные раз¬
думья.
Но однажды его выпустили, и это было тоже неожи¬
данно. Потом он узнал: рабочие типографии запросили ар-
мавирцев и, выяснив, что Лиманский под бойкотом не ра¬
бочих, а капиталистов, стали гневно протестовать против
ареста их товарища.
Лишь недавно, разбирая жандармский архив, в спис¬
ках провокаторов и осведомителей охранки нашел фами¬
лию Вычужанова, того самого, который требовал от Лиман¬
ского убраться из города. Так вот для чего было затеяно
«дело»! Для охранки важнее было скомпрометировать его
в глазах рабочих, чем просто сослать. Это по ее указанию
Вычужанов пустил клеветнический слушок. Рабочие по¬
слушают, почитают в газете «Кубанские ведомости», за
что он арестован, глядишь, и задумаются, стоит ли прислу¬
шиваться к главарю «Степных дьяволов»...
Наверное, ротмистр Тарасов кусал себе локти, когда
понял, что просчитался, и Лиманский в те трудные годы
стал одним из вожаков екатеринодарских рабочих. Едва
Лиманский вышел из тюрьмы, типографские рабочие со¬
брались в его маленьком домике на Дмитриевской и рас¬
сказали, как их обрадовало письмо армавирцев...
Да, многое, многое узнал он, по поручению Совета раз¬
бирая вместе с другими дела охранного отделения. Месяц
за месяцем, год за годом проходил перед ним точно и ста¬
рательно зафиксированный прилежным каллиграфическим
почерком писцов и ровными строчками «Ундервудов»
«послужной список» Лиманского.
...Девятьсот двенадцатый год... «Подпольной группой
большевиков организована и проведена в городе одно¬
дневная забастовка. Зачинщиков выявить не удалось...»
Еще бы! Забастовка разразилась, как гром среди яс¬
ного неба. Это был мощный протест против расстрела рабо¬
чих на Ленских приисках. Не вышли на работу печатники,
рабочие маслобойни Аведова, механического завода Бу¬
ковского, трамвайщики. Забастовка всколыхнула весь го¬
род. На улицах появились казачьи патрули, толпы подгу¬
лявших мещан, возбужденно кричавших:
— Это все социалисты! Их рук дело!..
А это было дело «рук» большевика Лиманского и его
274

товарищей. Накануне забастовки Лиманский провел у себя
на квартире нелегальное совещание представителей рабо¬
чих. Договорились, что забастовка начнется сразу, в один
день. Правда, тогда на совещании ему сообщили, что фаб¬
ричная инспекция, не раз заявлявшая, что она за рабочих,
высказалась против забастовки.
— Против?—переспросил Лиманский.— Какие же
они защитники интересов рабочих? Рабочие гибнут, а они
советуют молчать. Это защитники не рабочих, а буржуа¬
зии. Да и чего ждать от этой инспекции, если она вся со¬
стоит из меньшевиков! Будем бастовать!..
Еще один любопытный документ. Донесение городско¬
го почтмейстера шефу жандармов: «Имею честь довести до
Вашего сведения. Старший мастер переплетного цеха ти¬
пографии И. Ф. Бойко Аким Антонович Лиманский полу¬
чает из Санкт-Петербурга газету «Звезда», издающуюся
социал-демократической фракцией Государственной думы.
При сем препровождаю очередной номер поступившей в го¬
род для вручения ему газеты...»
Так вот почему не все номера «Звезды» попадали тог¬
да к нему. Газета исчезала в недрах охранки, бравшей на
учет подписчиков. Лиманский невольно улыбнулся. Под¬
писчиков «Звезды» можно было взять на учет, было их не
так много. А вот подписчиков «Правды»!.. В тот год он,
Паня Вишнякова и Михаил Дроздов вместе с приехавшими
из других городов П. Полторацким, Я. Олейниковым,
М. Марочкиным и другими товарищами создали инициа¬
тивную группу, взявшую на себя обязанности подпольного
партийного комитета. Нужен был легальный выход к мас¬
сам. Каким путем? Собрались на квартире Лиманского,
посоветовались и решили использовать больничные кассы.
Только не дать меньшевикам захватить в них руководство.
Обсудили устав кассы и план действий. Хоть и противи¬
лись владельцы типографий — избрали председателем
больничной кассы «Типограф» Лиманского. А он предло¬
жил пригласить на штатную должность секретаря больше¬
вика Михаила Карякина. Позже большевики добились
слияния касс в одну общегородскую. И вот уже 8 тысяч, а
затем 12 тысяч рабочих Екатеринодара объединены боль¬
ничными кассами. Теперь жандармам не так-то просто бы¬
ло взять Лиманского, избранного и облеченного доверием
рабочих.
Для больничной кассы сняли контору на окраине горо¬
275

да. Десятки и сотни рабочих наведывались сюда по вече¬
рам. Узнать новости. Посоветоваться. Получить газеты.
Контора городской больничной кассы стала экспедицией
«Правды». Число подписчиков росло быстро: 50, 200... Со¬
тый номер выписывало 500 человек. Вскоре в город стала
поступать 1000 экземпляров «Правды». А читали многие
тысячи.
Попытались было и меньшевики распространять через
больничную кассу свою газету. Выписали сотни две экзем¬
пляров. Но рабочие не брали эту газету...
Припомнилось еще одно донесение. Жандармы сообщи¬
ли, что екатеринодарские большевики в четырнадцатом го¬
ду установили связь с ЦК партии большевиков. Что кана¬
лы этой связи еще не выявлены... В ту пору Лиманскому,
Карякину, Вишняковой и другим немало пришлось порабо¬
тать, чтобы наладить переправу большевистских изданий.
Они регулярно получали из ЦК руководящие письма, ли¬
тературу и даже женевское издание журнала «Коммунист».
А когда жандармы в шестнадцатом году схватили в городе
многих местных большевиков и угроза ареста нависла над
самим Лиманским, он обратился к Петроградской органи¬
зации за помощью и попросил прислать товарищей для ра¬
боты. А сам, не теряя времени, начал готовить для под¬
польной большевистской работы новых людей.
Теплым сентябрьским вечером он собрал оставшихся
товарищей. Договорились создать новую подпольную ор¬
ганизацию большевиков. По конспиративным соображени¬
ям назвали группу «Тайга».
— Тайга — безбрежна и могуча,— говорил Лиман¬
ский.— На смену старым деревьям поднимаются молодые
и полные сил. Вот так и мы должны поднимать рабочих.
Тайга... Там, среди ее могучих просторов, томятся со¬
сланные на каторгу большевики, несгибаемые революцио¬
неры. Тайгой, сибирской каторгой царь хочет запугать
большевиков. Но придет время — будет и на нашей улице
праздник!
Он осторожно достал маленькую, присланную ему кни¬
жечку, бережно разгладил листы.
— Сегодня хочу познакомить вас с работой Ленина.
Называется она «Социализм и война»...
«Сколько же прошло с того вечера лет? Это было... это
было...— Лиманский в волнении потер лоб...— Десятого
октября шестнадцатого года! Неужели только год?
276

Как же с тех пор изменилось положение! Взволнован¬
ный воспоминаниями, Лиманский поднялся, приоткрыл
дверь и вышел в коридор. Прислонившись к стенке вагона,
он внимательно смотрел в поблескивавшее вагонное окно,
скрывавшее темно-фиолетовую муть ночи.
С удивительной ясностью припомнилась ему эта встре¬
ча с товарищами и ленинские мысли о войне, о жизни рабо¬
чих, о социализме и революции. И блестевшие при слабом
свете керосиновой лампы возбужденные лица рабочих. И
сам тогда он был взволнован не меньше товарищей.
Отчего же она особенно взволновала его в те минуты?
Почему тогда вдруг с пронзительной ясностью он ощутил,
что ленинские мысли воспринимаются, будто это его соб¬
ственные? Может, оттого, что вторично, страница за стра¬
ницей читая книгу Ленина, словно выверял ею свою жизнь
и свои поступки?
Да, Ильич был прав, в любой работе — легальной и не¬
легальной — нужно оставаться революционером. Разве не
этому Ленин учил молодых большевиков Армавира? Пом¬
нится, на выборах в Первую Государственную думу арма¬
вирские социал-демократы (а это были по преимуществу
меньшевики) заключили избирательный блок с кадетами.
Ох, как досталось тогда им от ЦК партии! Лиманский был
так возмущен поведением армавирских меньшевиков, от¬
казавшихся от нелегальной революционной борьбы, что
даже ушел с одного из собраний. И поначалу решил было,
что вряд ли вообще рабочим стоит заниматься избиратель¬
ной кампанией. Но потом прочитал ленинские статьи в
газете «Пролетарий» и понял, что ошибся. И выборы в ду¬
му нужно использовать в целях пропаганды рабочего дела.
Через два месяца Ирина передала Лиманскому восьмой
номер «Пролетария».
— Почитай. О нас пишут.— И добавила:— Ленин
пишет.
«Как армавирские социал-демократы ведут избира¬
тельную кампанию?» — прочел Лиманский. В заметке с
похвалой говорилось об армавирских большевиках, толь¬
ко что выпустивших номер газеты «Армавирский пролета¬
рий» и листовку «К избирателям». О том, что армавир¬
ские товарищи «не только не проповедуют блоков с каде¬
тами, а, напротив, говорят о кадетах всю правду пря¬
миком».
Помнится, автор особо выделил некоторые цитаты из
277

газеты и заключительные строки листка «К избирателям»:
«...Товарищи и граждане! Наша будущая Дума не бу¬
дет черносотенной, не будет и кадетской — она будет про¬
летарской и крестьянской — нашей полновластной Ду¬
мой».
— Ленин?—переспросил, прочитав заметку, Лиман¬
ский.
— Он,— кивнула Ирина.
Ленин... В далеком заштатном Армавире заметил он
искорки революционного огня, поддержал — и вот оно.
бушующее пламя революции, которую теперь никому не
сдержать, не остановить.
Лиманский посмотрел в окно. Вдали замерцали огоньки
большого города. Он неторопливо прошел к кондуктору
справиться, какая станция. В конце вагона, у раскрытых
дверей купе, сбилось несколько человек. Лиманский при¬
двинулся, разглядел бородатого солдата.
— Бывал и на Лене, и на Колыме. Золотишком про¬
мышлял,— услышал он хрипловатый голос солдата.
— И долго промышляли?
— До глубокой осени. Пока не покроет снег. Возишься,
возишься, а все идет прахом. То приемщик обсчитает, то
за долги возьмут или кержаки отнимут... За золото запрос¬
то могли убить. Осенью возвращаются из тайги старатели, а
их уже поджидают в кустах. Хлоп, выстрел — и готов гор¬
бач! Заберут золотишко и идут дальше. Прямо-таки охоту
устраивали на людей...
— Да-да,— закивал стоявший рядом высокий человек
в форменной шинели почтовых работников.— Глушь, ди¬
кость... И вся наша матушка Россия — сплошная тайга...
Сейчас большевики, как те охотники за горбачами, о кото¬
рых вы изволили рассказывать, готовы обездоленную
Русь ограбить и продать немцам!
Солдат приподнялся и, всматриваясь в интеллигента,
сплюнул.
— Ну и народец пошел. Ты говоришь — милый, а он
тебя вилой... Ты что это заныл: глушь да дичь! Сами раз¬
беремся. Ты, братец, не знаешь ни тайгу, ни большевиков!
Дикость...
— Уважаемый, вы меня не так поняли...
— Все понял!
Лиманский положил руку на плечо солдата.
— Сам-то не большевик?
278

Солдат озорно посмотрел на Лиманского.
— Я, милый человек, солдат! — и вдруг заговор¬
щически и хитро подмигнул.
Смольный встретил Лиманского разноголосым шумом...
Еще издали, подъезжая на трамвае, он разглядел окай¬
мленные золотом сизо-голубоватые купола монастыря и
рядом с ним длинное трехэтажное здание. За металличе¬
ской решетчатой оградой и у самого входа стояли солдаты
и красногвардейцы, проверяли мандаты.
Лиманскому выписали пропуск, и он вошел во двор, на¬
правился к парадному входу, где стояли два пулемета и
часовые. Было сыро. Каменные плиты и ступеньки у подъ¬
езда Смольного мокро поблескивали. Солдаты перемина¬
лись с ноги на ногу.
Лиманский поднялся в вестибюль. Его захватил водо¬
ворот людей.
Разноголосый гул, стук. Чей-то зычный голос звал:
— Делегатам съезда — на второй этаж на регистра¬
цию!
В вестибюле кто-то размашисто написал суриком прямо
на стене: «Смелость, смелость и еще раз смелость!».
— Нашенские слова! — с улыбкой сказал солдат, обра¬
щаясь к Лиманскому.
— Это слова Дантона.
— Не русский?
— Вождь революции во Франции. Смелый был чело¬
век.
На втором этаже очередь у столиков. Регистраторша
взяла документы Лиманского, прочитала, и вдруг лицо ее
досадливо искривилось:
— Опять большевик!
Она торопливо поднялась и показала документы кому-
то из оргбюро, назначенного еще старым ЦИК. Тот пожал
плечами. Лиманский понял: эсеро-меньшевистский ЦИК
встревожен составом избранных делегатов. Рядом ругал¬
ся солдат:
— Как неверно избран? Видишь — печать...
— Какой грубый народ!—обращаясь за сочувствием к
Лиманскому и вручая ему мандат, заявила девушка.— Со¬
всем, совсем не та публика, что на первом съезде.
— Это вы верно сказали — публика не та. Пришли на¬
279

стоящие представители трудового народа. Не беспокой¬
тесь,— Лиманский взял за локоть солдата,— начнется
съезд — сядете на свое место. Меньшевистский ЦИК до¬
живает последние дни!..
Его услышал кто-то из меньшевиков. Торопливо протер
очки, вздернул на нос, дрожащим голосом произнес:
— Извините, уважаемый товарищ! Это революция по
милости большевиков доживает последние дни. Мы, мень¬
шевики, старые революционеры, хотим предостеречь вас,—
он выразительно повел пальцем в сторону Лиманского.—
Опомнитесь, подумайте, в какую тяжелую пору мы живем.
В какую пучину вы толкаете Россию! Когда-то великий
римский поэт сказал: «О navis referent in mare tenovi Tluctus!
О guid agis! Tertiter accupa Portum!..»
— Что ты темнишь!—бросил солдат, стоявший рядом
с Лиманским,— говори по-русски!
К ним придвинулись стоявшие в очереди делегаты.
Меньшевик чуть испуганно произнес:
— Это означает: «О корабль, что ты делаешь, новые те¬
чения относят тебя в открытое море; куда стремишься; за¬
нимай спокойную гавань...» Я обращаю свои слова к вам,
представители народа...
— Это не ваши слова!— Лиманский подошел вплотную
к меньшевику, чувствуя, что за ним уже наблюдают десят¬
ки внимательных глаз.
— Позвольте, чьи же?
— Не помните?—Лиманский пристально посмотрел
на меньшевика.— Это говорил Пуришкевич... Во время от¬
крытия Четвертой Государственной думы!
— Вот это голос!— загудели вокруг,— Подпевала Пу¬
ришкевича!
— Позвольте... уважаемый...— меньшевик, отодвинув¬
шись, быстрым взглядом окинул Лиманского,— товарищ
рабочий. Это надо доказать!
— Не надо доказывать!— раздалось за спиной Лиман¬
ского.— Я могу подтвердить. Именно так в двенадцатом
году говорил Пуришкевич. Если не ошибаюсь, в прениях
по докладу председателя совета министров Коковцева.
— А вы кто будете?
— Депутат Четвертой Государственной думы Му¬
ранов...
— Муранов?!
Лиманский повернулся. Кто не слышал о мужествен¬
280

ном депутате-большевике. Невысокий, очень похожий на
Лиманского. Почти одногодок. С такой же коротко остри¬
женной бородкой.
— Товарищ рабочий правильно сказал,— продолжал
Муранов,— меньшевики сейчас говорят с голоса кадетов.
И другого нельзя ждать от соглашателей, которые не хо¬
тят, чтобы власть перешла в руки рабочих и крестьян.
— Это еще посмотрим, смогут ли они помешать это¬
му!— бросил Лиманский. И его дружно поддержали рабо¬
чие и солдаты.
— Товарищи, это очень хорошо!— Муранов жестом
пригласил всех:— А сейчас проходите регистрироваться...
Потом протянул руку Лиманскому:
— Будем знакомы, Матвей Константинович Муранов!
— А я вас знаю!— Лиманский пожал крепкую, мозо¬
листо-узловатую руку, назвал себя.— Мы-то первый раз с
вами встречаемся. Я хотел сказать — читал вашу статью.
Помните, в прошлом году из Минусинска прислали ее в
журнал «Прикубанские степи»?
— Помню,— ответил Муранов.— Журнал мне ваш
понравился. Пожалуй, это единственный в то время рабо¬
чий, боевой журнал. Жаль, статью цензура не пропустила.
— Но статью-то вашу рабочие прочли. Мы ее размно¬
жили и пустили через больничную кассу. Да и журнал мы
сделали органом больничной кассы. А касса была в наших
руках.
— Вот как? Это очень интересно.
— Я рад, Матвей Константинович, что вы вернулись
из ссылки.
— Да, почти все таежники вернулись. Скажите,— Му¬
ранов взял под руку Лиманского,— а откуда вы узнали о
речи Пуришкевича?
— По профессии я переплетчик. Однажды пришлось
кому-то переплетать стенографические отчеты думы. II
тогда же прочитал их...
— Вы были в большевистской фракции? Нет? Пойдем¬
те, я вас проведу и познакомлю с товарищами.
Они спустились вниз, прошли в большую комнату с
цифрой «18» на эмалированной дощечке. В комнате было
еще более многолюдно, чем там, наверху. Муранов повел
Лиманского в дальний угол. Навстречу им шел невысо¬
кий черноволосый человек в пенсне. Это был Свердлов.
— Матвей Константинович! Здравствуйте, дорогой!
281

Военно-революционному комитету архисрочно нужны
агитаторы. Стойкие большевики.
— Вот один из них. Знакомьтесь — товарищ Лиман¬
ский.
Яков Михайлович быстро протянул руку.
— Свердлов.— И, не отпуская Лиманского, увел его
с собой.
В упругом течении времени он шел вместе с другими
по точно прочерченному пути. Впоследствии он вспомнил,
что ему, как и другим делегатам, дали направление в об¬
щежитие, выписали мандат. Но он сразу же забыл о нем.
Засыпал здесь же, в Смольном. Забирался на верхний
этаж, в узкий коридорчик, где поставили деревянные нары
для солдат.
Никогда еще ему не приходилось выступать так часто
и так много. Хотя он и не был блестящим оратором и гово¬
рил, взвешивая каждое слово, его слушали с той душевной
признательностью, которая порой дороже бурно возника¬
ющих и быстро гаснущих оваций.
На углу Невского он купил ленинскую брошюру «Удер¬
жат ли большевики государственную власть?», быстро на
ходу полистал. «Удержим, Владимир Ильич!» В этом Ли¬
манский не сомневался. Еще накануне, во фракции, ему
дали анкету в двадцать четыре вопроса. Вопросы самые
разнообразные. Последний выяснял отношение Совета
и, стало быть, представляющего его делегата к вопросу о
власти. Анкета требовала подчеркнуть одну из формул:
Вся власть Советам...
Вся власть демократии...
Власть коалиционная без кадетов...
Коалиционная власть...
Именно вокруг этих вопросов и бушевали теперь страс¬
ти в ста обширных комнатах Смольного института. Подни¬
мались вихри нарастающей бури далеко за пределами
Смольного. Только одна партия — партия большевиков
последовательно и до конца отстаивает лозунг «Вся власть
Советам!» Но Лиманский уже знал, что есть и у большеви¬
ков колеблющиеся делегаты. Ведь подчеркнул же в анкете
большевик, делегат из соседнего Владикавказа, требова¬
ние отдать «всю власть демократии», а представитель Смо¬
ленского Совета пожелал власть коалиционную без каде¬
тов. Впрочем, таких анкет было немного.
И даже не это его беспокоило. На заседаниях фракции
282

делегатов-большевиков он уже слышал, что члены ЦК Ка¬
менев и Зиновьев против вооруженного восстания. Против
того, чтобы Советы немедленно взяли власть в свои руки.
Хороши революционеры! Им кажется, что без помощи Ев¬
ропы мы погибнем. Всегда спокойный и сдержанный, в те
часы Лиманский взволнованно и горячо заявил, что он
против людей, которые тянут назад революцию, предают
интересы рабочего класса. Тогда же в анкете решительно
подчеркнул: «Вся власть Советам!»
В день открытия съезда Лиманский узнал, что из 649
уже прибывших делегатов съезда 390 — большевики. И 505
делегатов уже высказались за немедленную передачу влас¬
ти в руки Советов.
Поздним вечером 25 октября Аким Антонович отпра¬
вился в зал заседаний на втором этаже. Белый огромный
зал был заполнен делегатами. Сверху падал ровный свет
сотен электрических лампочек, установленных в глазиро¬
ванных белых канделябрах. Огромный зал Смольного не
отапливался, и делегаты сидели в пальто, шапках. Лиман¬
ский приметил несколько свободных мест возле беломра¬
морных колонн, недалеко от дощатого, наскоро сбитого
помоста для президиума, и протиснулся туда.
Зал гудел. Большевики, меньшевики, эсеры, предста¬
вители других партий продолжали спорить. От сизого та¬
бачного дыма, от жаркого дыхания сотен людей в огром¬
ном зале было душно. Делегаты выходили на несколько
минут подышать свежим воздухом и снова возвращались
в зал.
Все знали — Ленин здесь, в Смольном. Все знали — с
минуты на минуту съезд начнет свою работу. Мысли были
прикованы к Дворцовой набережной. Восставшие пролета¬
рии уже взяли Адмиралтейство, Мариинский дворец, зда¬
ние штаба Петроградского военного округа. Жерла ору¬
дий «Авроры» и Петропавловской крепости были нацеле¬
ны на Зимний дворец, где укрылось Временное правитель¬
ство.
За окном вспыхнула песня и на несколько секунд при¬
глушила гул в зале:
Свергнем могучей рукою
Гнет роковой навсегда.
И водрузим над землею
Красное знамя труда...
283

— Еще один отряд отправился добивать буржуев! —
сказал Лиманский соседу и достал из кармана часы.
Девять часов вечера. В окнах вдруг отразились зарни¬
цы — и Лиманский услышал тяжелый орудийный вы¬
стрел. Это начала обстрел Зимнего дворца крепостная ар¬
тиллерия Петропавловки. И Лиманский понял: отряды го¬
товятся к штурму. Через сорок минут над Питером раз¬
несся грохот нового выстрела. Это стреляла «Аврора», по¬
давая сигнал к штурму.
А еще через час на дощатый помост поднялись члены
президиума старого ЦИКа. Понуро, безрадостно шел вы¬
сокий Гоц. Рядом толстый Дан в мундире военного докто¬
ра. За ними Либер, Богданов, Бройдо, Филипповский. Они
молча сели за покрытый алым бархатом стол президиума,
чтобы через несколько минут убраться отсюда, из истории
уже навсегда.
Лиманскому запомнилось все. И пугливый звонок ко¬
локольчика в руках Дана. И напряженно непривычная ти¬
шина зала. И театрально-печальный голос Дана, откры¬
вавшего съезд. И недовольный гул в зале, когда Дан
вдруг заявил, что его партийные товарищи находятся в
Зимнем под обстрелом, выполняя свой долг министров. И то¬
ропливое его сообщение, что первое заседание Второго
съезда считает открытым.
А через несколько минут за столом президиума уже си¬
дели избранные съездом большевики. Многих Лиманский
знал: Коллонтай, Крыленко, Луначарский, Склянский,
Стучка, Антонов-Овсеенко. Не было в зале только Ленина.
Он здесь же, в Смольном, держал в руках нити вооружен¬
ного восстания. Направлял революцию. Ее музыку слышал
Лиманский, все делегаты съезда. Пулеметные и винтовоч¬
ные выстрелы все нарастали и докатывались сюда, к
Смольному, сливаясь в сплошной рокот. К трибуне бро¬
сился бледный Мартов и истерически закричал: «Граждан¬
ская война началась, товарищи!..» Он прижимал руки к
груди, протягивал их к делегатам, требуя остановиться,
опомниться. Один за другим на трибуну поднимались пред¬
ставители меньшевиков, эсеров, бундовцев, обвиняя боль¬
шевиков во всех грехах.
И Лиманскому порой даже казалось — не слишком ли
они, большевики, проявляют терпимость. Уж совсем нагло
вел себя меньшевик офицер Кучин, заявивший от имени
12-й армии: «Армия считает, что съезд Советов не имеет
284

необходимой власти...» Надо было видеть, с какой яростью
бородатые, в истрепанных шинелях делегаты-солдаты на¬
бросились на Кучина.
— Вы от чьего имени говорите? Кого вы представляе¬
те?!— кричали в зале.
Кучин попытался было перечислять воинские части.
— Это голос не армии, а штабов!
Лиманский понял, что сочувствия среди подавляюще¬
го большинства делегатов меньшевики уже не найдут.
Чувствуя провал, меньшевики, часть эсеров и бундовцы
покинули съезд. Вдогонку им рабочие, солдаты, крестьяне
кричали:
— Скатертью дорога, предатели революции!
Не захотели обслуживать съезд и подобранные старым
меньшевистским ЦИК стенографистки, некоторые канце¬
лярские служащие.
Но съезд продолжал работу. Самый величайший в мире
революционный акт был совершен в самых демократичес¬
ких условиях.
И в этом смысле речь солдата-фронтовика Петерсона,
выступившего от имени латышских стрелков, Лиманскому
пришлась особенно по душе.
—...Довольно слов! — страстно говорил Петерсон.—
Нужны дела. Мы должны взять власть в свои руки!
И словно в подтверждение этого призыва, в разгар за¬
седания поступила телеграмма: красногвардейцы, рево¬
люционные матросы и солдаты взяли Зимний дворец. Вре¬
менное правительство арестовано. Министры отправлены в
Петропавловскую крепость.
Пошел четвертый час ночи. Стрельба в городе стихла.
Город спал. Только в Смольном, озаренном огнями элек¬
трического света и пламенем разведенных у входа в зда¬
ние костров, по-прежнему не стихало людское море.
На заседании появляются распаленные, усталые, без¬
мерно счастливые участники штурма Зимнего. Их радость
передается делегатам. Наконец в пятом часу ночи на три¬
буну вышел Луначарский и от имени фракции большеви¬
ков зачитал проект обращения к рабочим, солдатам и кре¬
стьянам. В притихшем, затаившем дыхание зале звучали
слова обращения: «Опираясь на волю громадного большин¬
ства рабочих, солдат и крестьян, опираясь на совершив¬
шееся в Петрограде победоносное восстание рабочих и
гарнизона, съезд берет власть в свои руки...»
285

Свершилось!..
Это были незабываемые, волнующие минуты. И когда
в шесть часов председательствующий объявил первое засе¬
дание съезда Советов закрытым, Лиманский вместе с дру¬
гими вышел из Смольного. Наступал рассвет. Было холод¬
но, зябко, мглисто. Но Лиманский не замечал этого. Радо¬
стное возбуждение не покидало его. Но вместе с тем росло
новое и острое чувство. Чувство ответственности, приня¬
той на себя. Ответственности перед пролетариями всего
мира. Оно поднимало Лиманского. В эти первые счастли¬
вые минуты хозяев первого в мире государства рабочих и
крестьян к нему словно устремились взоры людей всей
планеты. Он знал, что это чувство сохранится надолго, на¬
всегда.
А вечером Лиманский в зале заседаний увидел знако¬
мого бородатого солдата. Подошел к нему и, обрадованный
встречей, дружески протянул руку:
— Здорово,тайга!
— Мать честная!..— ошалело произнес солдат.— Не с
тобой ли мы в одном вагоне сюда ехали?.. То-то вижу, зна¬
комая личность! Вот это встреча!
— Я тебя что-то не видел на заседании!..
— Так я ж брал Зимний дворец! Да ты присаживайся,
видно, заседание еще не скоро... Слышал я — Ленин сейчас
кой-кому из трусливых втолковывает... Взяли мы Зимний...
Часть наших оставили охранять. Остался и я...— солдат
расчесал взлохмаченную бородку и, почти зажмурив гла¬
за, произнес:— Да, милый, довелось... Поверишь... спал
прямо возле трона! Вот не гадал, не думал. Насмотрелся
там. Золотишка много... Чегой-то только не делали из него!
Всю жизнь добывал, гибнул из-за него. А сейчас не тро¬
нул,— солдат просветленными глазами посмотрел на Ли¬
манского,— теперь оно народное. Я так думаю...
— Ты правильно думаешь!—сердечно отозвался Ли¬
манский.— Я вот прочитал книжку «Удержат ли больше¬
вики государственную власть?» Ленина. Он пишет — про¬
летариям надо научиться управлять государством, на¬
учиться считать!.. Ведь мы теперь хозяева.
— Какой Ленин-то? Очень хочется увидеть.
И сам Лиманский мечтал о том же.
Ленин появился на помосте как-то вдруг, неожиданно.
Его узнали сразу, хотя никто и не объявлял об этом. Мно¬
гие рабочие видели раньше, а кто не видел, тот сразу уга¬
286

дал в невысоком большелобом и лысоватом человеке Ле¬
нина. По залу прокатился восторженный гул:
— Ленин!..
Вождь революции спокойно и несуетливо слушал ора¬
торов. На трибуну опять поднялся представитель Бунда.
Он заявил, что бундовцы отказываются от дальнейшего
участия в работе съезда.
Лиманский, не выдержав, крикнул бундовцу:
— Сколько раз будете уходить?
— Правильно!— раздались гневные крики делега¬
тов.— Мы думали, что вы ушли еще прошлой ночью!
Чуть прищурив глаза, Ленин иронически смотрел на
бундовца. Лиманский понял: Ленин доволен реакцией за¬
ла. И потом, когда вслед за бундовцем слово предостави¬
ли меньшевику-интернационалисту, зал будто взорвался.
— Как! Вы еще здесь?.. Вы еще мутите воду?..— не¬
слось отовсюду.
Поднявшийся на трибуну меньшевик торопливо заявил,
что со съезда ушла только часть меньшевиков-интернаци¬
оналистов... Но оставшиеся меньшевики будут голосовать
против передачи власти Советам.
«Поздно спохватились»,— подумал Лиманский и снова
посмотрел на Ленина. Наклонив голову, Ильич что-то по¬
метил карандашом на листе бумаги и чуть отрешенно, уже
не слушая оратора, задумался. Лиманскому показалось,
что в ту минуту легкая досада отразилась на лице вождя.
Словно кто-то отвлекал его от главного и важного. Нако¬
нец Ленин поднялся и сделал несколько шагов по помосту.
А навстречу ему неслись аплодисменты, восторженные
крики; повсюду в зале — сияющие лица делегатов.
Он положил руку на край трибуны, обвел внимательно¬
зоркими глазами огромный зал, чуть прищурившись,
ждал, когда утихнут делегаты. Потом в наступившей тиши¬
не тихо-тихо сказал:
— Теперь пора приступать к строительству социалис¬
тического порядка.
И будто подвел черту — таким неожиданным после
стольких яростных речей, вспышек гнева и страстей был
этот тихий, с картавинкой голос. И это спокойное предло¬
жение. Так захватывающе прост и убедителен был этот при¬
зыв, что делегаты снова в едином порыве зааплодировали.
Ленин начал свой знаменитый доклад о мире. Не раз
потом Лиманский читал и слышал рассказы о незабывае¬
287

мых выступлениях Ильича на съезде Советов. Но всякий
раз сам себе с сожалением говорил, что никогда уже не¬
возможно восстановить во всей полноте и волнующей
правде живой голос вождя, силу и страстность ответного
чувства, которое вызывал Ильич в сердцах делегатов. Ли¬
манский видел усталые, изможденные голодом и бессонни¬
цей лица рабочих и солдат, в которых словно отсвечивался
живой огонь души и сердца вождя.
Ленин словно олицетворял в себе животворящую силу
революции, первым актом которой был призыв к миру.
Ленинский Декрет о мире поставили на голосование.
Лиманский поднял руку с мандатом, осмотрелся: лес рук.
— Кто против?
Лишь у двери кто-то поднял было мандат. Но сразу же
опустил, услышав негодующий гул зала.
Декрет о мире, написанный и предложенный Лениным,
принят!
Еще секунда — другая, и пронзительное чувство тор¬
жества подняло на ноги делегатов. Они запели «Интерна¬
ционал». Лиманский пел — и щемящий ком подступал к
горлу. Рядом плакали товарищи. Со слезами на глазах пел
знакомый солдат-бородач. И на помосте Александра Кол¬
лонтай, чуть наклонив голову, осторожно смахивала пла¬
точком слезы.
— Конец войне!—неслось по залу.
— Товарищи, вспомним тех, кто погиб за свободу!..
Замучен тяжелой неволей...
Лиманский подхватил. Пел, не стыдясь слез...
И снова на трибуне Ленин. Доклад о земле. Простые и
душевные слова о нуждах крестьян понятны и близки тру¬
дящимся. Эсеры еще пытаются вызвать у крестьянских де¬
легатов недоверие к большевикам, но это были уже попыт¬
ки обреченных.
В перерыве, бродя по гудящим коридорам Смольного,
Лиманский слышал, как горячо обсуждали крестьяне и
солдаты ленинский проект Декрета о земле. Он вернулся в
актовый зал.
Подошел к одной из групп. В центре, совсем рядом, Ле¬
нин. Кто-то из рабочих спрашивал:
— Владимир Ильич, а не сузит ли социальную базу
нашей революции уход со съезда эсеров и меньшевиков?
Ведь многие крестьяне еще верят эсерам...
288

Ленин повернулся к рабочему:
— Не смущайтесь этим. Это очень хорошо, что они, ог¬
ласив свои декларации, покинули съезд. Тем самым они
поставили себя по другую сторону баррикад и показали
свое истинное лицо.— Ленин замолчал на секунду. Вдруг
потрогал рыжеватую, чуть пробивающуюся бородку, доба¬
вил:— После этого крестьянам, да и отсталым рабочим
легче будет разобраться в политических партиях и отли¬
чить своих врагов от друзей. А это только на пользу рево¬
люции...
— Владимир Ильич, меньшевики не просто ушли со
съезда — они ушли в лагерь буржуазии!— произнес Лиман¬
ский.
Ленин сразу же отозвался:
— Вот именно! Вы очень хорошо сказали... Вы откуда,
товарищ? Как ваша фамилия?
Ильич внимательно смотрел на Лиманского. В его чуть
прищуренных глазах горели огоньки дружелюбия и инте¬
реса.
— Я из Екатеринодара... Лиманский.
Ленин хотел еще о чем-то спросить. Но в это время кто-
то подошел к нему и тихо отозвал.
— Извините, товарищи!— Ленин смущенно развел ру¬
ками.— Неотложное дело!—улыбнулся и, уже отходя,
дружески кивнул Лиманскому.
Все это было так нежданно и волнующе, что Лиманский
не заметил, как началось снова заседание. И, находясь во
власти счастливых минут общения с Ильичем, почти не
слышал выступления первых ораторов.
Ильич сидел за столом, обхватив ладонью левой руки
огромный лоб. Он внимательно всматривался в лица деле¬
гатов, прислушивался к голосам ораторов, изредка делая
записи. На какую-то секунду его взгляд встретился со
взглядом Лиманского. И сразу же Лиманский почувство¬
вал, что Ленин, заприметив в этой огромной, волнующей¬
ся массе людей знакомое лицо, узнал екатеринодарца, чуть
улыбнулся.
И снова прищур воспаленных от бессонницы глаз Ильи¬
ча нацелен в большой зал Смольного. Лиманскому даже
казалось, что Владимир Ильич, поглядывая на делегатов,
слушая речи ораторов, отсюда, из Смольного, уже видит
то, что не видели другие,— живое воплощение провозгла¬
шаемых декретов. Это не мешало Ильичу зорко следить за
10 Герои Октября
289

ходом работы съезда. Когда по просьбе левых эсеров был
объявлен перерыв для совещания фракций, Ленин быстро
поднялся и обратился к делегатам. Он не возражал против
совещания, но заметил:
— Нам нельзя терять времени, товарищи! Завтра ут¬
ром вся Россия должна узнать новости колоссального зна¬
чения! Никаких задержек!
В перерыве Лиманского подозвал Муранов.
— Будете уезжать на Кубань, захватите газеты с дек¬
ретами и обращениями. Я вам приготовил «Деревенскую
бедноту», «Известия» и «Правду»... Пригодятся!
— Закончим ли к утру съезд?—спросил Лиманский.
— Закончим!—уверенно произнес Муранов.— Вот
только левые эсеры не захотели войти в новое правитель¬
ство...
— Без них создадим!—сказал Лиманский. И, напра¬
вляясь в зал заседаний, добавил:— Во главе с Лениным!..
Съезд продолжал работу. В два часа ночи был принят
Декрет о земле. Приняты другие важные и неотложные
постановления. Наконец съезд перешел к обсуждению во¬
проса о власти.
Впервые здесь прозвучало название нового правитель¬
ства — правительства рабочих и крестьян — Совет Народ¬
ных Комиссаров. И когда произнесли имя Ленина — Пред¬
седателя Совета Народных Комиссаров,— зал снова взор¬
вался аплодисментами. И потом ни выступления меньше¬
вика Авилова и левого эсера Никитина, ни речь представи¬
теля Викжеля, требовавших в полном согласии друг с дру¬
гом создать правительство коалиции и только коалиции,
уже не могли остановить решимости подавляющего боль¬
шинства делегатов съезда.
Съезд избрал правительство и новый ЦИК. Из ста чле¬
нов ЦИКа — почти 70 большевиков. Обрадованный Лиман¬
ский нашел в списке членов нового ЦИКа и имя Мурано¬
ва, с которым здесь встретился, и имена многих людей, с
которыми познакомился и которых хорошо узнал за эти
дни.
Второй съезд Советов закончил работу. Был уже седь¬
мой час. Лиманский вышел на улицу. В сумеречном рас¬
свете по-прежнему ярко сиял электрическими огнями
Смольный. Мокро блестел асфальт. Позванивая и поскри¬
пывая, уходили трамваи с делегатами съезда. Сквозь сизо-
290

молочную мглу ночи все сильнее и отчетливее проступали
вдали очертания зданий и улиц.
Наступало утро нового мира.
В Екатеринодар Лиманский вернулся на третий день
после съезда. Во фракции большевиков перед отъездом ему
посоветовали не задерживаться в Питере. На местах ждут
делегатов, нужно рассказать людям о великих событиях.
Борьба еще предстоит нелегкая. Особенно на окраинах
страны, где контрреволюция собирает свои силы.
Здесь, в Екатеринодаре, он сразу понял, как правы бы¬
ли товарищи из фракции. После того как сообщил о ре¬
зультатах съезда на исполкоме городского Совета, реши¬
ли провести митинги рабочих. Лиманский выступил на од¬
ном и собрался на второй митинг у Самурских казарм. Там
уже ждало несколько тысяч рабочих. В Совете ему сказа¬
ли, что туда же направились юнкера.
Неужели здесь, в Екатеринодаре, восторжествует Фи¬
лимонов? Но ведь он, Лиманский, и его товарищи многие
годы отдали для того, чтобы подготовить сознание проле¬
тариев и воспитать в них готовность к борьбе. И кружки, и
забастовки, и больничная касса, и подпольная работа боль¬
шевиков, и созданная им, Лиманским, большевистская
группа «Тайга» — все это оставило глубокий след в созна¬
нии рабочих. Семена брошены в хорошо разделанную поч¬
ву и дадут в конце концов богатые всходы. В этом Лиман¬
ский был уверен.
Впереди раздались выстрелы. Вразнобой, громко, тре¬
вожно. Показалась бегущая женщина. Растрепанная, обес¬
памятевшая.
— Ой, что делается!— задыхаясь, произнесла она, об¬
ращаясь к Лиманскому.— Юнкера стреляют в рабочих!
Скорее, Аким Антонович!..
Лиманский молча бросился вперед, почти побежал на¬
встречу гулким, гремящим выстрелам...
10*

Иван Иванович
Матвеев
И. КУЦЕНКО
ДНИ РАВНЯЛИСЬ ГОДАМ...
Рассказывают, что Иван Матвеев был сыном потомст¬
венного моряка. С отцом-матросом он с детства плавал на
корабле в качестве подручного, побывал во многих стра¬
нах мира.
Весной восемнадцатого года в степях Левобережной Ук¬
раины впервые получает известность имя красного коман¬
дира Ивана Матвеева. Его бойцы наносят врагу ощутимые
удары. Когда же германские интервенты захватывают
Крым, Иван Иванович уводит свой полк на Кубань. Здесь
он дислоцируется в районе Анапы, на левом фланге Та¬
манского боевого участка войск Кубано-Черноморской Со¬
ветской республики.
Июнь восемнадцатого года... Чтобы предотвратить за¬
хват Черноморского флота интервентами, выполняя дирек¬
тиву Владимира Ильича Ленина, революционные моряки
в Цемесской бухте потопили линкор «Свободная Россия»,
десять эсминцев и несколько транспортных судов. Иван
Матвеев попросил передать его отрядам часть оружия и
военного имущества, снятых с кораблей. Готовясь к новым
схваткам с контрреволюцией, он не только приказал возво¬
дить укрепления на сухопутном фронте, но и укреплять
оборону побережья на случай появления вражеского де¬
292

сайта. В наиболее вероятных местах высадки противника
были установлены наблюдательные посты, береговые ору¬
дия, начал курсировать сторожевой катер.
Партийная организация полка, насчитывавшая несколь¬
ко десятков коммунистов, вела политико-массовую работу
среди бойцов и местного населения. Часто устраивались
общие собрания, митинги. Особенно большой успех имели
выступления Матвеева в анапском городском саду, неиз¬
менно собиравшие много слушателей. Страстно и горячо
рассказывал молодой командир об Октябрьской револю¬
ции, партии большевиков, о Владимире Ильиче Ленине...
В эти дни обстановка резко ухудшилась. Начались бои.
4-й Днепровский и Крымский полки храбро бились про¬
тив высадившихся на Тамани немцев, успешно ликвидиро¬
вали кулацкие мятежи. Это не раз отмечалось в приказах
по фронту. Боевая группа Матвеева считалась наиболее
сильной. Это чувствовали на себе и враги.
В жизни каждого человека бывает решительный, самый
важный момент, когда наиболее полно раскрываются его
идейная убежденность, характер, духовные и физические
силы. Для Ивана Матвеева таким временем стали жаркие
недели конца лета и осени восемнадцатого года.
27 августа состоялось экстренное совещание команд¬
ного состава совместно с представителями Екатеринодар¬
ского и Геленджикского комитетов большевиков. Оно при¬
няло решение объединить все войска в единую Таманскую
армию. Ее командующим был назначен Иван Иванович
Матвеев.
С первых шагов Матвеев разворачивает энергичную де¬
ятельность. Особенно большое внимание уделял он идей¬
но-политическому воспитанию таманцев, способствовал
улучшению работы партийного аппарата, организации при
штабе армии агитационного отдела. На привалах проводи¬
лись короткие партсобрания, митинги. Значимость поли¬
тического руководства подчеркивалась еще и тем, что при¬
казы по армии, наряду с командующим и начальником
штаба, подписывались и политическим комиссаром.
Бойцам импонировала необыкновенная личная храб¬
рость командарма, его полнейшее презрение к смерти. На
войне иногда и генералам нужно идти в атаку.
Пройдя горнило суровых испытаний, закалившись в
жестоких битвах, героическая Таманская армия стала од¬
ной из боеспособных и организованных частей советских
293

вооруженных сил на Северном Кавказе. В этом была нема¬
лая заслуга ее командующего.
Короткую, но замечательную жизнь прожил Иван Ива¬
нович Матвеев. Его светлый образ гордой песней живет в
памяти народа, он в сердцах советских людей. Ему, леген¬
дарному полководцу, поэт Виктор Подкопаев и посвятил
свою поэму...
В. ПОДКОПАЕВ
ЛЕГЕНДА О КОМАНДАРМЕ
НАЧАЛО ЛЕГЕНДЫ
Начиналась она
грозным ревом
седого Днепра.
Озарялась она
жарким сполохом
ратной отваги.
Окрыляли ее
голубые, тугие ветра.
Осеняли ее
краснозвездные стяги.
Над страной фронтовой
Революция
била в набат:
— Встань, народ трудовой!
На врагов!
За Свободу и Правду!..
Помнят степи Херсона,
как дрался
Днепровский отряд
за Советскую власть,
за свою молодую отраду.
Лютовали враги:
безоружных пытали и жгли,
поднимали на штык,
вбивали в сугробы прикладом.

Но убитые
вновь оживали,
вставали и шли,
шли в отряд,
чтобы мстить
палачам и петлюровским гадам.
Невозможно
народ победить,
покорить,
запугать,
если сбросил он гнет,
если вольности дух
ему дорог.
И росла,
 и росла,
и росла
пролетарская рать —
рос Днепровский отряд
комендора.
Оккупанты,
страшась,
уступали дорогу ему.
Гайдамаки,
трясясь,
убегали, завидев бушлаты.
И суровая быль,
что творилась
в огне и дыму,
обрастала легендой,
летела, как сокол крылатый.
И смятение душ
лихорадило вражеский стан.
Пробивался восторг
даже в людях, отравленных злобой.
«Командир у днепровцев
какой-то Бесстрашный Иван
богатырь
большевистской закалки особой.
Злым и жадным — он враг.
Честным, бедным — он брат.
Десять раз
погибал он,
но смерти ни разу не сдался...»
295

Был и впрямь комендор
от рождения силой богат.
Но Бесстрашным он стал
потому, что за Правду сражался.
«Черным вихрем»
враги
окрестили Днепровский отряд.
«Черным вихрем»
он мчался за ними
по отчим просторам.
И всегда впереди
развевался матросский бушлат.
знаменитый бушлат
комендора.
Пусть ночами еще
бесновался жестокий мороз.
Пусть Днепровский отряд
отступления горечь изведал.
Все равно
сила Солнца
сильнее ненастья и гроз.
Все равно
Революция —
это Победа!
НА КУБАНСКОЙ ЗЕМЛЕ
Быль — как боль,
как под сердце удар.
Весть — как пламя,
в глаза командиру:
«Красные
оставили Екатеринодар.
Красные
отходят к Армавиру...»
Таманские части
в кольце врагов.
С востока и севера —
белогвардейцы.
С юга и запада,
у берегов —
оккупанты...
Некуда деться!
296

К Тоннельной
отходит Днепровский полк.
Хмуры, как дым,
командирские брови.
Враг наседает.
Рыщет, как волк:
Крови!..
Крови!..
Крови!..
В станицах — пожары.
В станицах — стон.
Черное пиршество,
злое веселье...
Беженцы,
беженцы —
со всех сторон.
Ищут защиты,
ищут спасенья...
К полудню
солнце нещадно печет.
И вдруг
из балки —
белоказаки...
— Полундра! —
махнул комендор.
— Вперед!
И — захлебнулся аллюр атаки.
И вспыхнула ярость
в глазах моряков:
первого...
третьего...
пятого сняли.
Ударили с флангов,
зажали, подмяли —
выбили стаю
кулацких сынков.
ТАМАНСКИЙ ПОХОД
Он — в книгах
и песнях.
Он — в бронзе
и камне.
297

Озвучен в эфире.
Закадрен в кино.
Какими же мне
поведать словами
про то,
что легендою
стало давно?
...Повозки...
Коляски...
Тачанки...
Фургоны...
И кони...
И люди...
Сколько их тут?!
Гонимые бурей,
огромные волны
вздымаются,
падают,
снова растут.
Бурлящее море,
гудящее море...
Гляди, комендор!
Да позорче гляди!
Возьми эту силу,'
слепую от горя,
спрессуй, как заряд,
и на цель наведи!
Очисть эту силу
от сброда и хлама.
Уйми паникеров.
Ударь по рвачам.
Железный порядок! —
твоя программа.
Железная воля! —
твой главный рычаг.
Веди их
скалистым, крутым побережьем,
дорогою
Новороссийск—Туапсе.
Веди — пробивайся сквозь горы...
Но прежде

решенье свое
объяви им всем.
Маршрут обозначен —
сбиваться не сметь!
Только вперед —
а иначе смерть!
Приказ подписан —
горланить не сметь!
Крепи дисциплину —
а иначе смерть!
...Едут конники — бравые парни.
Идут пехотинцы —
их шаг широк.
И это уже
Таманская армия,
хоть это еще
не «Железный поток».
Тридцать тысяч
бойцов-таманцев
Почти безоружный,
оборванный люд.
А надо отбиться,
а надо прорваться...
Шагают колонны,
обозы ползут.
И столько же тысяч —
женщин, детишек...
Измученный,
жаждущий,
страждущий люд.
А солнце все жарче,
дорога все выше...
Шагают колонны,
обозы ползут.
Эскадра пиратская
снизу их глушит.
Белые банды
сверху их жмут.
Отбиты атаки
с моря и суши...
Шагают колонны,
обозы ползут.

Ослабли ремни
и обвисли поводья.
Лишь нервы
натянуты, как провода...
Четвертые сутки
таманцы в походе.
Четвертые сутки
не спит Командарм.
Осунулся.
Черный — из Африки вроде.
Глубокие,
твердые складки у рта.
Четвертые сутки
таманцы в походе.
Четвертые сутки...
Но что это там?!
Взметается грива,
дымятся копыта,
на взмыленной лошади
скачет связной:
— Белобандиты!..
Дорога закрыта!..
И гул по колоннам:
— Стой!..
— Стой!
— Стой!..
Оскалились скалы
и слева и справа.
Шипят провокаторы:
— Лезем в капкан...
Над этой
снующей,
орущей
оравой
он вырос,
как сказочный великан.
Его окружали матросы,
седые от пота и пыли.
С ними моря бороздил он,
не раз побеждал ураган.
Ведь это они —
братишки —
эскадру свою потопили,
300

рыдали, глотая ругань,
но флот
не отдали врагам.
Разве они
не готовы
биться и в битве пасть,
чтобы жила Россия,
крепла родная власть?!
Его окружали солдаты,
дубленные ветром и зноем.
С ними он в плавнях Тамани
куркульские банды громил.
Ведь это они —
работяги —
бросали подворье родное
и шли добывать в сраженьи
свободный и светлый мир.
Разве они
не готовы
биться и в битве пасть,
чтобы жила Россия,
крепла родная власть?!
А дальше — матери, дети —
худые и скорбные плечи.
Не покорились белым,
в красный влились обоз.
Кто сосчитает могилы,
которыми путь их отмечен?!
Кто сосчитает реки
пролитых ими слез?!
Разве не ради их жизни
кровь миллионов лилась?!
Разве не ради их счастья
рождалась Советская власть?!
Так что же
он скажет им?!
Что же?!
Выход предложит какой?
Он правду сказать им должен.
Он должен послать их в бой.
Трудно им будет,
круто

на узком, как сабля,
шоссе...
И он поднимает руку:
— Слушайте
в с е!..
...У нас одна цель — пробиться к своим.
У нас один путь — через Туапсе на Белореченскую.
У нас один выход — раздавить белую гадину,
смести ее с дороги.
У нас мало оружия, но наша ненависть к врагам
Революции — это тоже оружие.
Помните, только вместе — мы сила!
Будьте стойки! Ни шагу назад!
Трус и маловер — это не таманец!
Помните: вы — таманцы!..
И пошло по рядам,
понеслось по рядам:
— Говорит Командарм...
— Говорит Командарм...
Его бас рокотал,
словно трубная медь:
— Наступление — жизнь!
Промедление — смерть!
Он тряхнул головой,
вздыбил шапку волос.
По толпе,
над толпой
гул катился и рос:
— Мы готовы на все —
и на бой и на труд!
Атаманы, страшитесь:
таманцы идут!
ЖЕЛЕЗНЫЙ ПОТОК
Над водой —
тумана клочья.
Над землею —
душный гнет.
В черноте
оглохшей ночи
речка Белая ревет.
Берега во тьме таятся.
302

В двух шагах —
уже ни зги...
Левый берег...
Здесь таманцы.
Правый берег...
Там враги.
Там отборнейшее войско —
офицерские полки.
Выхваляется Покровский:
— Ну-ка, суньтесь,
 босяки!..
«Босяки» к земле припали.
Злость и голод сводят рот.
«Босяки» сигнала ждали,
чтоб рвануться
	вплавь и вброд...
Где-то филин ухнул глухо.
Духота.
Тревога.
Мрак.
Напряженье зренья, слуха
перед бурею атак.
Военный Совет
заслушал разведку...
План наступленья
дерзок и прост:
пехота
бесшумно
форсирует реку,
конница
с боем
штурмует мост.
Начало атаки —
в два тридцать ночи.
Бить — в рукопашной,
патроны беречь...
Командиры встают
и расходятся молча...
Мечется тощее пламя свеч.
Усы Командарма
черней бушлата.
Черные тени
у черных глаз.
303

— Пойдем, комиссар,
на берег к солдатам!
А ты, начштаба,
готовь приказ...
— Темь-то,
как в трюме
с задраенным люком.
Тоскую, братишка,
как вспомню флот...
А ночь, как могила,—
ни света,
ни звука.
Только река
ревет и ревет.
У белых
в окопах переднего края
хмельная дрема,
всхрапы,
зевки...
— О господи, боже мой!
Матерь святая!
Гляди,— мертвяки над обрывом реки!..
Кошмаром
из бездны ночной вырастая,
дьявольским блеском
сверкнули штыки.
Сверкнули.
Вонзились.
И — рявкнули глотки.
Звериная схватка.
Звериный вой.
Убитые вскидывали подбородки,
навзничь грохались головой.
Живые дрались,
свирепея, как волки.
Бой продолжался...
Страшный бой...
Заря разгоралась
кроваво и споро.
Земля —
как жертвенник —
Молоху в дар.
304

Бились красные
с белой сворой:
сила — на силу,
удар — на удар!
И там, где опасно,—
бушлат комендора.
И там, где трудно,—
там Командарм.
— За мной, таманцы!
Вперед, матросы! —
Тряхнул тяжелой копной волос.
Хлестнул кадетов
словцом соленым...
— За власть Советов!..
	— Настал наш час!..
Пошли колонны...
Пошли колонны...
Как будто
горы двинул
Кавказ.
Полковник-щеголь
рванул погоны
и вскинул ручки...
в последний раз.
Покровский бежал,
как баба, расхристанный.
Офицеры
тыкались
в пыль лицом.
Войска,
ведомые
коммунистами,
наступали,
рвали кольцо.
Крепла в сраженьях
сила ударная.
Был ее дух
и могуч
и высок.
Так
превращалась
Таманская армия
305

в легендарный
«Железный поток»...
Спит в земле
скромный пахарь Истории.
Русский воин,
матрос-бомбардир.
Комендору
видится

море.
Командарму
видится
Мир.
Шел он
в битву
за счастье народное.
Все ей отдал:
и силу,
и страсть...
О героях своих
помнит
Родина
и родная Советская власть.
Над борцами,
что пали
под пулями
за великую
нашу мечту,
Революция —
в карауле,
Революция —
на посту.

Мос Хакаропич
Шовгенов
А. ШЕУДЖЕН
АДЫГИ ИДУТ ЗА ЛЕНИНЫМ
Когда проходил Второй съезд Советов Кубани, в его
работе принимали участие и представители адыгейского
народа. Поднявшись на трибуну, Мос Шовгенов торже¬
ственно провозгласил:
— Сыны Кавказа послали меня протянуть вам руку.
Горцы поняли, что лучшим судьей своей судьбы является
сам трудовой народ.
Это было в апреле восемнадцатого года. Тогда же де¬
легаты съезда единодушно избрали большевика Шовгено¬
ва народным комиссаром по горским делам.
Мос Шовгенов... Его знала вся Адыгея, жители каж¬
дого аула и станицы. И знали не понаслышке, а по его
делам.
...Родной аул Моса Шовгенова — Шхащефиж. Распо¬
ложен он в живописной долине реки Урупа. Возраст его,
как утверждают старожилы, за сто лет. Шхащефиж по-
русски означает: откупленные головы. Первыми поселен¬
цами этих мест были крепостные крестьяне, откупившиеся
у армавирских феодалов-князей.
Одним из последних получил свободу Хакар Шовге¬
нов. Весь век свой с утра до ночи гнул он спину на безжа¬
лостного крепостника Косепьянца. И даже после того как
получил выстраданную свободу, до самой смерти носил
307

оскорбительную кличку — Косепе-яхакар. Хакар — значит
черная собака. Феодалы любили «одаривать» своих кре¬
постных унизительными прозвищами.
Отдав барину молодость и здоровье, Хакар с трудом
карабкался по жизненной тропе. Он не нажил ни богат¬
ства, ни славы, семья его никогда не знала достатка.
Единственной отрадой его были два сына, которые росли
дружными, честными и отзывчивыми.
Хакар поставил перед собой цель: выучить грамоте,
вывести в люди хотя бы одного сына. Выбор пал на млад¬
шего. В те далекие времена и это было для адыгейца
делом сложным. Ведь адыгейские племена не имели своей
письменности, а стало быть, и своих школ.
Однако Хакар был упрямым человеком. Он все-таки
сумел устроить смышленого мальчика Моса в двухклас¬
сное Бебердовское училище.
Аульские баи-остряки посмеивались:
— Смотри, Косепе-яхакар, выучишь сына да поса¬
дишь писарем в аульское правление, вот тогда заживешь!..
Но Мос не собирался быть писарем. Окончив учебу,
он уговорил отца отпустить его из аула. Тот уступил
просьбе сына, и Мос подался в Армавир.
Город встретил парня неласково. Ему пришлось дол¬
го обивать пороги, пока его не взяли учеником в торговый
дом Алибердовых. Потом Мосу повезло: он стал масте¬
ром по продаже швейных машин на складе компании
«Зингер». Пришлось ему работать и на мельнице. Здесь-
то и началась его биография революционера.
Когда в пятом году пролетариат города, руководи¬
мый большевиками, организованно выступил против са¬
модержавия, предъявив своим угнетателям политические
и экономические требования, Мос Шовгенов оказался в
его первых рядах. А вскоре он стал таким активным про¬
пагандистом-ленинцем, что полицейские власти обратили
на него особое внимание. Начались преследования. Тогда
Мос переходит на нелегальное положение.
Первая мировая война в разгаре.
В пятнадцатом году партийный комитет дает Шовге¬
нову ответственное задание. Он должен был наладить ра¬
боту среди солдат Урупского военного лагеря. На терри¬
тории лагеря вскоре обосновался торговый ларек. Владель¬
цем его числился один знакомый Шовгенову аульчанин. Но
за фасадом этой торговой точки скрывался настоящий штаб
308

политической работы. Проводились тайные собрания. Рас¬
пространялись среди солдат листовки. Шовгенов разъяс¬
нял солдатам антинародную сущность империалистиче¬
ской бойни.
Результаты большевистской агитации не замедлили
сказаться. Солдаты и казаки отказывались ехать на
фронт.
Известный в округе садист полковник Жуков начал
расследование.
...Ночью Шовгенова предупредили: «Беги! Завтра
приедут за тобой».
Наутро в аул Урупский прискакал с усиленной охра¬
ной Жуков. Но Мос исчез бесследно. Царский сатрап
предъявил аулу ультиматум. А Шовгенов был объявлен
государственным преступником.
Как профессиональный революционер, Мос на много¬
численных митингах разоблачает замыслы князей, дворян
и баев, стремившихся столкнуть горцев с русским насе¬
лением.
— Адыгейский народ получит свободу только при
помощи и поддержке русского народа! — постоянно под¬
черкивал в своих беседах и речах Шовгенов.
Вместе с другими большевиками Мос готовил Первый
съезд Советов Кубани. Он состоялся в начале февраля
восемнадцатого года.
Враги Советской власти не сдавались. Кубанский
атаман Филимонов стремился склонить на свою сторону
горцев. Он объезжал адыгейские селения в сопровожде¬
нии свиты из национального духовенства и баев, суля
одним офицерские звания, другим — дворянские титулы,
третьим — поместья.
Вояж атамана по горским аулам кончился полным
провалом. Адыгейцы отказались быть его союзниками в
контрреволюционных затеях. В ответ на льстивые речи
царских прислужников многие из них вступили в красно¬
гвардейские отряды, а потом участвовали в установлении
Советской власти на Кубани.
Немалую роль в этом сыграл и Мос Шовгенов. Он
тоже выезжал в адыгейские аулы и повсюду, где бы ни
бывал, встречал дружную поддержку трудового люда. В
те незабываемые дни и избрали его народным комиссаром...
309

Особенно благодарны ему земляки за то, что Шовге¬
нов проявил заботу о создании адыгейской письменности.
С помощью учителей он начал составлять азбуку родного
языка. Было издано несколько газет на адыгейском язы¬
ке, которые восторженно встретили во всех аулах.
Мало пришлось Мосу потрудиться на мирном попри¬
ще. Контрреволюция, накопив силы, вновь зашевелилась.
Пришлось опять заняться военными вопросами, спешно
укреплять оборону областного центра.
В период боев с корниловскими бандами за Екатери-
нодар среди защитников города рядом с русскими дрались
Мос Шовгенов и его друзья — Даут Гутекулов, Муса
Мамижев, Гошевнай Шовгенова.
Однако вслед за Корниловым, нашедшим свою смерть
под стенами Екатеринодара, двинулся на Кубань Дени¬
кин. Опираясь на помощь англо-французских интервен¬
тов и кайзеровских захватчиков, он собрал внушительные
силы и сделал попытку разгромить Советскую власть.
Шовгенов снова и снова объезжает аулы и села об¬
ласти, вербует новых бойцов в красноармейские полки,
собирает оружие. В этой сложной работе ему активно по¬
могали инструкторы комиссариата национальностей Му¬
са Мамижев, Худ Тешов и жена Шовгенова — Гошевнай.
В конце мая восемнадцатого года Шовгенов доложил
Кубано-Черноморскому правительству: очередная моби¬
лизация в армию прошла очень успешно. Жители Адамия,
Джембечия, Уляпа, Хатажукая, Кошехабля, Пшизова,
Бжедугских и Шапсугских аулов стали под боевые зна¬
мена бригад, которыми командовали легендарные воена¬
чальники Дмитрий Жлоба и Иван Кочубей.
Адыгейцы плечом к плечу с бойцами других нацио¬
нальностей самоотверженно защищали Советскую власть.
Они сражались не только на Кубани, но и на Тереке, вое¬
вали под Царицыном и Ростовом, Азовом, Калачом. Мос
и Гошевнай Шовгеновы всегда находились на передовой
линии борьбы за торжество революции.
Трудно пришлось молодой Красной Армии. Недоста¬
точно обученная, плохо обеспеченная вооружением, бое¬
припасами и продовольствием, она вела непрерывные
ожесточенные бои с врагом. Под натиском до зубов воору¬
женных войск контрреволюции и интервентов ее части
временно оставили пределы Северного Кавказа.
Большевики Кубани, в соответствии с изменившейся
310

обстановкой, изменили тактику. Они перешли на подполь¬
ные и партизанские методы борьбы с деникинцами. В чис¬
ле оставленных для работы в тылу у белых был и Мос
Шовгенов. Он позже других, в самую последнюю мину¬
ту, покинул Екатеринодар, перебравшись на левый берег
реки Кубани — в адыгейские аулы.
Добравшись до аулов Уляп, Пшизов и Хатажукай,
Шовгенов со своей боевой подругой Гошевнай некоторое
время скрывался здесь, главным образом в лесах. Рево¬
люционно настроенные адыгейцы помогали им во всем.
Они приносили нужные сведения, доставляли продукты.
Мос Шовгенов устанавливал связи с надежными людь¬
ми, постепенно налаживал партийную работу в тылу про¬
тивника.
Сперва все шло хорошо. Но в один из дней сюда на¬
грянул карательный отряд белогвардейского полковника
Шестакова. Расположившись в ауле Хакуринохабль, ка¬
ратели направили во все концы своих лазутчиков на ро¬
зыски Шовгенова. Вскоре в ауле Уляп была схвачена
Гошевнай Шовгенова. Ее заключили под стражу. Об этом
сразу же узнали аульчане. В каждом доме гневно загово¬
рили:
— Позор белым офицерам! Они воюют против жен¬
щин. Скоро примутся за беспомощных детей.
Возмущение нарастало. И вот ночью группа смельча¬
ков — верных сторонников Советской власти — соверши¬
ла дерзкую операцию. Она выкрала из арестантского по¬
мещения Гошевнай и тайком переправила ее в лес.
Узнав о побеге Гошевнай, полковник Шестаков при¬
шел в ярость. В этот момент кто-то из местных предате¬
лей донес ему, где находится Шовгенов. Он немедленно
послал в аул Хатажукай особый отряд карателей. Бело¬
гвардейцы оцепили квартал, а затем и дом, в котором
скрывался Шовгенов.
Мос был арестован. Его доставили в аул Хакурино¬
хабль.
— Расстрелять! — приказал палач Шестаков.
Так без суда от руки врага погиб славный революци¬
онер-ленинец.
Через несколько дней была вновь схвачена и его же¬
на Гошевнай. Ее бросили в подвал, в котором томились
пленные красноармейцы, женщины и дети красных бой¬
цов, партийных и советских работников.
311

Жестоко издевались над женщиной озверевшие пала¬
чи. Подвергая Гошевнай нечеловеческим пыткам, они
стремились вырвать у нее хотя бы одно признание. Но
она стойко перенесла все испытания и не сказала ни сло¬
ва. И лишь в последнюю минуту, когда ее вместе с груп¬
пой красноармейцев вывели в поле на расстрел, Гошев¬
най бросила в лицо врагу гневные слова:
— Презренные трусы! Вы можете расправляться
только с безоружными!.. Нашу гибель за революцию оце¬
нят потомки. А вы все будете прокляты, как злодеи!
...Память о героях живет в сердцах потомков.
Именем Моса Шовгенова названы крупный район
Адыгейской области, колхоз и одна из улиц Майкопа. В
парке города ему поставлен монумент. Такой же мону¬
мент высится и в ауле Хакуринохабль, на месте гибели
славного сына адыгейского народа. Помнят люди и о
Гошевнай Шовгеновой. В горских аулах, селах, станицах,
хуторах и сейчас слагают о них песни и сказания.

Николай Кузьмич
Кича
В. ЛАТКИН
ПОЛИТКОМ
«ЖЕЛЕЗНОГО ПОТОКА»
Ранним сентябрьским утром было это. Красноармей¬
цы полков Северо-Кавказской армии, расположенных на
левом фланге фронта, услышали орудийные раскаты в
тылу противника.
— Что это такое? — недоумевали одни.
— Беляки не поладили со своими союзниками,—
шутили другие.
А то доносились отзвуки развернувшегося сражения.
Бойцы легендарной Таманской армии, прошедшие с боя¬
ми по тылам белых сотни километров, рвали последние
заслоны врага, пробиваясь вперед, к своим. Армию ге¬
роев вели прославленные красные командиры Иван Ива¬
нович Матвеев, Епифан Иович Ковтюх, Григорий Нико¬
лаевич Батурин. Цементировали ее коммунисты, душой
которых был Николай Кузьмич Кича — политический ко¬
миссар армии.
Николай Кича... Много трудностей, невзгод и лише¬
ний пришлось перенести в жизни этому человеку. Едва
исполнилось Коле Киче четыре года, как его отца, сель¬
ского учителя станицы Прочноокопской Кубанской обла¬
сти, арестовали за революционную деятельность и сосла¬
ли в Сибирь. Мать осталась одна-одинешенька с ребен¬
ком на руках, без всяких средств к существованию. Кое-
313

как перебивалась мытьем полов да стиркой белья в домах
богатеев.

Шли годы. Изнурительная работа вконец вымотала
ее. Вернувшись как-то с работы, она упала от усталости
на кровать и расплакалась.
— Нет сил моих больше, Коля — виноватым голосом
прошептала она.— Придется тебе бросать учебу и идти в
люди...
Через день девятилетнего мальчика отвезли в Екатери¬
нодар. Там определили его учеником в слесарную мастер¬
скую. По договору мальчик должен был отработать
шесть лет. Однако и половины срока не прошло, как он
сбежал от кровопийцы-хозяина. Закинув за худые Маль¬
чишечьи плечи котомку, вскочил на подножку вагона пер¬
вого попавшегося поезда и укатил из города. С теми гро¬
шами, что он заработал, сумел добраться до станицы Пол¬
тавской, куда в то время переехала мать. Здесь два года
батрачил в пастухах.
А потом куда только не забрасывала Николая судьба!
Был учеником в слесарных мастерских на Херсонщине...
Подмастерьем в кубанской станице Славянской... Маля¬
ром в Петровске-Порте (ныне Махачкала) и городе Гроз¬
ном... Жизнь нигде не баловала его, но в то же время и
многому научила.
Работая в Баку слесарем на заводе «Олеум», Николай
Кича познакомился с революционно настроенными рабо¬
чими. Они вовлекли молодого парня в социал-демократи¬
ческое движение. Вначале давали читать запрещенные
книги, потом поручали распространять листовки и прокла¬
мации.
Однажды, когда Николай возвращался после смены
домой, его догнал дядя Вася — широкоскулый, с пышны¬
ми усами, пожилой мастеровой. Взял по-дружески под ру¬
ку и зашагал нога в ногу с парнем.
— Смотрю я на тебя, Николай,— начал он нетороп¬
ливо,— вырос ты крепко за последний год. Книжки-то чи¬
таешь?
— Читаю, да разбираюсь в них с трудом,— откровен¬
но признался паренек.
— Ну, этому делу помочь нетрудно,— успокоил его
дядя Вася. — Приходи-ка сегодня вечерком к Федору
Хопихину.
...И стал с тех пор Николай Кича непременным участ¬
314

ником нелегальных собраний бакинских рабочих. А в ре¬
волюционном пятом году он уже вступает в большевист¬
скую партию и получает первое ответственное задание
партийного комитета — организовать забастовку.
Весь завод тогда поднялся на борьбу с хозяевами. А
наиболее авторитетные рабочие вошли в стачечный коми¬
тет, или, как его тогда называли,— «союз». Председате¬
лем выбрали Николая Кичу.
Вскоре его пригласили на заседание партийного коми¬
тета. Он с волнением слушал речи умудренных опытом
большевиков.
— Товарищ Кича, комитет решил направить вас в Пет-
ровск-Порт. Там начались волнения среди рабочих, а хоро¬
шего организатора у них нет. Кроме того, здесь после
забастовки царская охранка усиленно вами интересуется.
Так что на’время выехать даже целесообразно.
— Готов выполнить любое задание партии,— ответил
Кича.
Через несколько дней он был в Петровске-Порте. Здесь
Николай создает партийную группу и организует забастов¬
ки на заводах.
В сентябре 1906 года его арестовывают и высылают за
пределы Дагестанской области. Но в конце года Николай
Кича вновь на свободе. Он опять в Баку и в самой гуще со¬
бытий. Бакинские рабочие оказывают ему большое дове¬
рие. Они проводят молодого революционера в число выбор¬
щиков во Вторую Государственную думу.

Власти уже начинают видеть в Николае Киче весьма
опасного политического деятеля. За ним устанавливается
постоянная слежка. Спасая активного подпольщика от не¬
минуемого ареста, Бакинский комитет РСДРП снабжает
его явкой в Екатеринодар.
Поздним мартовским вечером девятьсот седьмого года
Николай Кузьмич приехал в Екатеринодар. Шел мокрый
снег. На улицах — непролазная грязь. Город он знал хоро¬
шо, но, чтобы не привести за собой «хвоста», долго петлял
по улицам. Было уже около полуночи, когда он наконец по¬
стучал в окошко небольшой хатенки на Дубинке.
Открыл молодой мужчина. Николай поздоровался и
произнес условленную фразу. Хозяин посторонился, про¬
пуская гостя в комнату. Николай шагнул в темноту, еще
раз негромко сказал:
— Здравствуйте!
315

— Все спят,— предупредил хозяин.— Света зажигать
не стану, так будет лучше. Располагайтесь здесь.— И он,
взяв Николая за руку, усадил на низкий топчан...
Наутро Кича был уже в Кубанском комитете РСДРП.
Секретарь комитета Федор Яворский долго расспрашивал
о положении в Баку, о работе бакинских большевиков. Мно¬
гих из них он знал лично. Затем поинтересовался, где Ни¬
колай хотел бы работать.
— Я буду работать там, где я больше всего нужен,—
ответил Кича.
— Если так,— обрадовался Яворский,— мы направим
вас в Славянскую.
В станице Славянской в конце пятого года произошли
серьезные волнения среди казаков. Чтобы избежать таких
событий в будущем, власти почти полностью обновили со¬
став казачьей сотни.
Несмотря на изменившуюся обстановку, большевики
стремились не упускать казаков из-под своего влияния. На
этот трудный участок и был послан опытный пропагандист-
ленинец Николай Кича.
Наладить работу в Славянской было нелегко. Партий¬
ная организация оказалась слабой, люди в казачьей сотне
совершенно незнакомые. Николай Кузьмич начал укреп¬
лять партийную организацию, развертывать агитационную
работу среди казаков, даже организовал одну массовку. Но
пробравшийся на массовку провокатор выдал полиции ее
организатора, и Николай был немедленно выслан из ста¬
ницы.
По совету товарищей из Кубанского комитета РСДРП
он устраивается в станице Полтавской. Но при первых же
попытках начать пропаганду наталкивается на «недреман¬
ное жандармское око». Пришлось покинуть и эту станицу
да снова вернуться в Екатеринодар. Однако и здесь шпики
ходили за ним по пятам. Чтобы не провалить все партий¬
ное подполье города, Николай опять отправляется в Баку.
Друзья встретили Николая радостно.
— Ты приехал очень кстати! — забасил Федор Хопи-
хин. — Опытные подпольщики нужны здесь позарез. Ре¬
акция наступает. Не дают дыхнуть рабочему человеку, чуть
что — под арест и в ссылку.
Николай внимательно слушал товарища.
316

— А горючего материала в массах богато,— продол¬
жал Федор,— только искру брось...
Друзья помогли Николаю устроиться слесарем на за¬
воде Шабаева. Быстро вошел Кича в трудовой коллектив и
вскоре прослыл адвокатом рабочих: не пропуская ни одно¬
го случая, он указывал мастерам и инженерам на творя¬
щиеся беззакония. В результате буквально с первых же
дней он был занесен администрацией в черные списки. А
когда стало известно, что он еще ведет и революционную
пропаганду, его немедленно уволили, сообщив о беспокой¬
ном слесаре жандармскому управлению.
...И снова бесконечные переезды из одного города в
другой, смена паспортов. Новые длинные дороги, новые лю ¬
ди, новые товарищи по борьбе. В мае восьмого года Нико¬
лай Кузьмич приезжает в Новороссийск, работает на заво¬
де «Русский стандарт». Затем — Севастополь... Ростов-на-
Дону... Другие города необъятной России.
В девятьсот девятом году, выполняя просьбу соратни¬
ков по партийной работе, он возвращается в Баку. Этот го¬
род с богатыми революционными традициями, насыщенный
промышленными предприятиями с многотысячной армией
рабочих, всегда привлекал Кичу. Здесь была та родная
среда, в которой он действовал надежно и уверенно,
Определившись слесарем в частные мастерские, он с
головой ушел в подпольную партийную работу. Несмотря на
самые изощренные методы слежки жандармской охранки,
Николаю и его товарищам удавалось проводить сходки и
массовки рабочих. И все же в марте 1911 года опять навис¬
ла угроза ареста. Он уезжает в Екатеринодар. Выполняя
задание партии, Кича ведет революционную агитацию на
селе, поднимает землепашцев на самовольные захваты мо¬
настырских земель. Он лично участвует в разделе захва¬
ченных земель.
И на этот раз не удалось избежать ареста.
Его допрашивал следователь Екатеринодарского ок¬
ружного суда. Причмокивая губами, он укоризненно качал
головой:
— Как же вы решились, господин Кича, покуситься на
дарованное от бога священное право монастыря на землю?
— А мы не признаем бога! И этого монастырского пра¬
ва на землю — тоже. Земля должна принадлежать тем, кто
ее обрабатывает,— ответил Николай.— Она принадлежит
тем, кто всю жизнь поливает ее потом и кровью.
317

— Эге, да я вижу, вы не малограмотный мужик,—обо¬
злился следователь. — Опасный социалист!
Царский суд приговорил Николая Кузьмича Кичу к по¬
лутора годам строгой изоляции. Местом заключения была
указана Екатеринодарская тюрьма. Царские застенки не
сломили воли убежденного большевика. И выйдя на свобо¬
ду, Кича вновь включается в кипучую партийную работу.
Всю жизнь свою посвятил он благороднейшей идее —
борьбе за революционное преобразование мира. И всеми по¬
мыслами своими стремился к тому, чтобы пришло к лю¬
дям настоящее, светлое счастье на всей нашей земле.
Еще в далекие детские годы Коля Кича, когда был па¬
стухом в станице Полтавской, видел, как много пропадает
земли, полоненной болотами и плавнями. «Вот, смотри,
Колька,— говорили старики-станичники,— если бы поднять
эту землю, осушить да засеять... Но разве осилить нам та¬
кую ширь?»
И так запала ему в голову эта мысль, так обидно было
ему за бедняков-хлеборобов, пытавшихся осушить жадное
болото с помощью лопаты да своих мозолистых рук, что,
став грамотным человеком, высококвалифицированным
слесарем, Николай попробовал практически помочь лю¬
дям.
Напряженно работая почти два года, Кича изобрел ма¬
шину — своеобразный «экскаватор» для рытья канав при
осушке болот и дренажей. Он послал свое изобретение в
Петроград. А в декабре четырнадцатого года даже полу¬
чил на это изобретение патент. Но в то время он уже хоро¬
шо знал, что истинное освобождение всех крестьян и рабо¬
чих от каторжного труда принесут, конечно, не такие изо¬
бретения. Вот почему он ни на один день не прекращал
своей профессиональной революционной деятельности — и
встретил освежающую бурю Октября верным солдатом ле¬
нинской партии.
Выполняя задания Кубанского областного исполнитель¬
ного комитета, Николай Кузьмич Кича проводит огром¬
ную работу по установлению Советской власти на местах.
Объезжая станицы и хутора, он выступает на митингах, со¬
браниях, призывает народ брать власть в свои руки, созда¬
вать Советы. Он возвращался из этих поездок радостный,
оживленный и, сдавая в облисполком резолюции, приня¬
тые на станичных и хуторских сходках, говорил возбуж¬
денно Яну Полуяну:
318

— Послушай, Ян Васильевич, какими чаяниями жи¬
вут люди в нашей области! ― Он вытаскивал из кипы при¬
везенных бумаг листок за листком и громко читал: «Не
признавать и не подчиняться филимоновской войсковой ра¬
де, которая стремится поработить народные массы, стра¬
давшие триста лет под игом дома Романовых и его приспеш¬
ников Каледина, Корнилова, Бардижа и К°! Призна¬
ем,— читал далее Кича,— единственную власть — власть
Советов рабочих, солдатских, крестьянских и казачьих де¬
путатов, как выразителя воли трудового и беднейшего на¬
рода. Долой кадетов — корниловцев, калединцев, филимо-
новцев и К°! Да здравствует власть Совета Народных Ко¬
миссаров!»
Что и говорить, на Кубани, как и по всей стране, это
были дни триумфального шествия революции. И как тут
не радоваться пробуждению самосознания трудящихся!
Но враг еще не сложил оружия. И нередко он показы¬
вал хищный оскал зубов. В одной из станиц Ейского отде¬
ла Николай Кузьмич едва избежал кулацкой расправы.
Летом восемнадцатого года мирная жизнь кубанских
станиц и городов была нарушена. На Таманском полуостро¬
ве высадились немецкие интервенты. На Дону зашевели¬
лись деникинцы.
В эти трудные дни партия направляет Николая Кузь¬
мича Кичу на самый ответственный участок. Он становит¬
ся политическим комиссаром Таманской армии.
Комиссар с ходу окунулся в кипучую жизнь таманцев.
Развертывая массово-политическую работу, он стремился
изыскать такие формы и методы, которые были бы прием¬
лемы в создавшихся условиях. Ведь Таманская армия, стис¬
нутая огненным вражеским кольцом, в течение целого ме¬
сяца была отрезана от всей Республики Советов, от воору¬
женных революционных сил Северного Кавказа. И от то¬
го, как бойцы будут держаться в этом беспримерном походе,
в конечном счете зависело осуществление главного замыс¬
ла — прорыв вражеского кольца, выход на оперативный
простор и, наконец, соединение с основными силами Крас¬
ной Армии. Над этими проблемами коммунисты, руково¬
димые политкомом, и трудились усердно.
А сколько заботы проявлял Кича о беженцах, раненых
и больных, которые находились в армейских тылах. Однаж¬
ды таманцам удалось захватить в качестве трофеев не¬
сколько мешков муки и сахару.
319

— Посоветуй, комиссар,— обратился тогда командую¬
щий Иван Матвеев к Николаю Киче,— как лучше распре¬
делить между частями захваченное продовольствие?
— Я считаю и даже настаиваю, Иван Иванович, на
том,— ответил Николай Кузьмич,— чтоб продовольствие
раздать прежде всего детям, раненым и больным.
Матвеев рассмеялся:
— Ну, что ж... Значит, у нас с тобой мысли одинако¬
вые. Я ведь и сам собирался сделать то же самое...
Таманцы с честью выполнили свой революционный
долг. Они победным маршем прошли сотни километров,
вырвались из вражеского окружения...
1919 год... Кича снова в большевистском подполье. Рис¬
куя жизнью, он тайком пробрался в захваченный белогвар¬
дейцами Ростов-на-Дону. Здесь у него были явки, здесь
предстояло ему начать новое дело. Товарищи помогли Ни¬
колаю Кузьмичу устроиться в железнодорожные мастер¬
ские. Тут он организовал подпольную группу из рабочих,
которая занялась диверсиями в тылу врага. Подпольщики
выводили из строя паровозы, насыпали песок в буксы ваго¬
нов, всячески срывали передвижение белых войск и от¬
правку военных грузов на фронт.
Однако вражеские агенты напали на след диверсион¬
ной группы и руководителей партийного центра. Кича и с
ним еще несколько товарищей были схвачены деникинской
контрразведкой. Целый год он томился в белогвардейских
застенках. По счастливой случайности оставшийся в жи¬
вых, Николай Кузьмич в марте двадцатого года был осво¬
божден Красной Армией.
Закончилась гражданская война. Кича направляется в
народное хозяйство. Много лет он находится на ответствен¬
ной советской и хозяйственной работе на Дону, Кубани,
в Ставрополье.
Жизнь Николая Кузьмича Кичи оборвалась трагически
в годы Отечественной войны. В сорок третьем году старый
большевик пал от рук немецко-фашистских палачей в Пя¬
тигорске. Погиб он как герой, без остатка отдав свою
жизнь за Советскую власть, в становлении которой он уча¬
ствовал в те далекие, огненные годы.

Михаил Митрофанович.
Карякин
А. НИКОЛАЕНКО
ЖИЗНЬ
ПРОСТАЯ И ПРЕКРАСНАЯ
Михаил Карякин отлично понимал: оставаться на
квартире ему сейчас нельзя. Кубанское войсковое прави¬
тельство окончательно сбросило маску мнимой демокра¬
тичности, стало откровенно контрреволюционным и отдало
приказ об аресте большевиков.
Но в его комнатушке было тепло, а на улице, в не¬
проглядном мраке январской ночи, сыпал холодный
дождь вперемежку с мокрыми хлопьями снега. Михаил
Митрофанович уже несколько дней чувствовал себя сов¬
сем больным. Серьезная болезнь, полученная им в тюрем¬
ных застенках, безостановочно продолжала свою разруши¬
тельную работу. А сейчас недомогание усиливалось про¬
студой. Голова гудела от высокой температуры, тело дро¬
жало от холода. Беспрерывно мучила жажда...
«Вот только напьюсь чаю и уйду!— решил Михаил.—
Только десять минут, не больше!..» Железная печурка,
раскаленная докрасна, в которой он только что жег доку¬
менты, дышала жаром. Карякин поставил на нее жестя¬
ную кружку с водой и сунул в огонь последнюю пачку бу¬
маг. Откинувшись на спинку стула, он забылся в тяжелой
полудремоте... В затуманенном сознании четко, как наяву,
вдруг возник зал первого областного съезда иногородних
Кубани, созванного эсерами и меньшевиками.
11 Герои Октября
321

...Вот председательствующий — долговязый человек с
буйной гривой рыжеватых волос, холодно поблескивая
стеклышками пенсне, предоставляет слово ему, Михаилу
Карякину. Он рассказывает настороженному залу о вели¬
ких событиях, неделю назад происшедших в Петрограде,
о создании Советского правительства во главе с Владими¬
ром Ильичем Лениным.
— Мы этого правительства не признаем,— бросает
председатель-эсер.
— А мы его признаем и поддерживаем!— отвечает
Карякин.
— А я вас лишаю слова!— взвизгивает председатель.
— Вот она, ваша демократия! Но я все равно буду го¬
ворить, хотите вы этого или нет...
В зале гремят аплодисменты. Они становятся все
громче и громче. Они разгоняют дремотное оцепенение.
...Михаил поднимает голову. Дверь домика сотрясает¬
ся от тяжелых, глухих ударов. Как видно, в нее колотят
прикладами...
«Опоздал!» — пронеслось в голове Карякина, и он
бросил взгляд на дверцу печурки. Бумаги уже сгорели, но
на всякий случай Михаил торопливо перемешивает кочер¬
гой пепел. И только тогда подбегает к окошку, выходяще¬
му в огород. Под окном сквозь ритмичный шорох дождя
пробивается глухой гул тяжелых шагов и звяканье метал¬
ла. Да, контрразведчики новоиспеченного генерала По¬
кровского работают не хуже царских жандармов, они пе¬
рекрыли ему все пути...
Михаил Митрофанович выходит в сени и отодвигает
засов. В комнату врываются двое офицеров с наганами в
руках и трое юнкеров, вооруженных винтовками.
— Михаил Карякин?!—прищурив светлые, холодные
глаза, спрашивает туго затянутый ремнями, с ровно под¬
стриженной золотистой щеточкой усов офицер.
― Да...
— Ты арестован! Собирайся!..
— Кто отдал приказ об аресте?
— Не разговаривать!.. Быстро собирайся! У нас еще
много работы...
На печурке в жестяной кружке пузырится закипаю¬
щая вода. Полой шинели Карякин подхватывает кружку и,
обжигая рот, жадно пьет горячую воду. Как это приятно —
напиться крутого кипятка, когда тело дрожит в лихорадке!
322

Офицер резким взмахом руки выбивает у него кружку.
Она, жалобно звякнув, откатывается в угол.
— Иди! У нас тебя напоят вволю! Доволен будешь! —
злобная усмешка перекашивает тонкое, красивое лицо
офицера...
Штаб Покровского. Глухая каморка под лестницей, ку¬
да втолкнули Карякина, была набита до отказа. Здесь уже
находились арестованные нынешней ночью большевики
Иосиф Янковский, Аким Лиманский, Яков Полуян.
Михаил Карякин горел в жару и временами терял со¬
знание. Товарищи, как могли, ухаживали за ним. Но они
и сами сидели на черством хлебе и воде — больше им ни¬
чего не давали.
Через несколько дней, когда уже знакомый всем офи¬
цер-контрразведчик заглянул в каморку, Янковский ска¬
зал:
— Необходимо вызвать врача. Нашему товарищу сов¬
сем плохо.
— А скоро ни ему, ни вам врач уже не потребуется,—
отрезал офицер.
— Прежде чем так говорить, я бы припомнил одну
русскую поговорку... — спокойно сказал Янковский.
— Какую же, позвольте вас спросить?—с дерзкой
ухмылкой поинтересовался белопогонник.
— Не плюй в колодец... Военное счастье переменчиво.
А у вас, наверное, есть близкие. Подумайте об их судьбе.
По лицу контрразведчика прошла тень.
— Это что, угроза? — спросил он.
— Нет, предупреждение, есаул Зеленский...
— Вот как! Вы уже и фамилию мою знаете?
— И мы, и наши товарищи там, на воле, ее знают. И
знают, что в одном доме, ну, скажем, на Бурсаковской
улице, живут ваши два брата и старушка мать... Народ все
видит, господин есаул...
— Проклятье!..
Офицер выскочил из каморки. За ним с грохотом за¬
хлопнулась дверь. Часа через два в каморке появился
врач. Он дал Михаилу Карякину лекарства. Всем аресто¬
ванным были разрешены двухчасовые прогулки.
28 февраля в каморку заглянул тот же самый офицер.
Он объявил:
— Сегодня вечером вас всех расстреляют... Мы поки¬
даем город.
11*	323

Это сообщение не удивило пленников. Все давно уже
ждали его. Они наперед знали, какая участь ждет их здесь,
в белогвардейской контрразведке.
Офицер тут же вышел. И сразу заговорил Михаил Ка¬
рякин:
— Товарищи, нам необходимо сейчас продумать все ва¬
рианты возможного побега. Ведь нас выведут на улицы
города, и нужно будет использовать для этого малейшую
возможность. Всем бежать, конечно, не удастся. Но неко¬
торые товарищи должны попытаться...
Арестованные согласились с таким доводом. И дали
слово — друг друга не подводить, действовать сообща.
Перед вечером есаул Зеленский вновь посетил заклю¬
ченных. Он сообщил:
— Мы не будем вас расстреливать сегодня. Мы возь¬
мем вас с собой.
— Зачем?
— Чтобы в городе было спокойнее без большеви¬
ков,— ответил контрразведчик и тут же объяснил:— Де¬
ло, конечно, не в этом. Мы берем вас в качестве заложни¬
ков, чтобы красные не расстреливали наши семьи. Они
остаются...
Поздним вечером большевиков-заложников вывели из
камеры на улицу. Стало ясно — бежать будет трудно: на
одного заключенного до пяти конвоиров. И все же попыт¬
ка — не пытка... Когда началось построение, поднялась
суматоха. Яков Полуян вдруг перепрыгнул через забор и
растаял в ночной мгле.
Шли пешком всю ночь. Арестованных конвоировал
отряд особого назначения войскового правительства. На¬
чальником его был некий Чадоян, отличавшийся особым
зверством и жестокостью. Часов через шесть достигли
аула Тахтамукай. Пленников в помещение не повели. Их
оставили на аульской площади. Садиться никому не раз¬
решили. Так и стояли.
К утру усилился мороз. Ледяной ветер насквозь про¬
низывал легко одетых людей. И лишь когда сама охрана
стала замерзать, один из конвойных нашел какую-то яму
и в центре ее разложил костер.
— Всем ложиться на землю вокруг костра!—прика¬
зал начальник конвоя.— Лежать и не двигаться!
Не встречая поддержки у населения, теснимые рево¬
люционными отрядами, белогвардейцы метались по ку¬
324

банским степям. Из аула Тахтамукай — в аул Шенджий.
Затем станица Пензенская, снова аул Шенджий. Понежу
кай, станицы Калужская, Новодмитриевская, Афипская,
Северская, Елизаветинская, Медведовская, Дядьковская...
Вот путь, который за месяц проделала группа заложни¬
ков, следуя за обозом сначала войскового правительства,
а затем корниловского отряда.
В одной из станиц посмотреть на «нехристей-больше¬
виков» сбежались казачки.
— Та казали ж, шо у большевиков роги! А це ж лю¬
ди, як все, та й ще заморенные, в чем душа тильки дер¬
житься!— проговорила одна из казачек.
— Вот, мать, и посудите, кто же нехристи и антихри¬
сты?— заговорил Михаил Карякин.— Мы те, кого муча¬
ют...
Тяжелый удар приклада свалил Михаила на землю.
Казачки повздыхали, тайком смахивая платками слезы, а
потом поспешно разошлись. А вскоре вернулись — при¬
несли с собой хлеба, картошки, сала.
— Не сметь большевиков подкармливать!— заорал
один из конвоиров.
— Нехай поедят!—вмешался другой.— Верно — лю¬
ди ведь, а не худоба!..
Ночами, когда обессиленные, изможденные пленники
валились на промерзший пол какого-нибудь сарая или
подвала, Михаил Карякин долго не мог уснуть. Его изну¬
ряли сухой колючий кашель и бессонница. В эти мучитель¬
ные часы, когда тело содрогалось от холода и удушья,
большевик Карякин снова и снова вспоминал свою ко¬
роткую, нелегкую жизнь.
...Родился Михаил в ноябре 1889 года в семье иного¬
роднего в станице Новопокровской. Мальчику было толь¬
ко семь лет, когда у него умерла мать. Надо теперь само¬
му добывать хлеб. Сначала был подпаском, а потом рабо¬
тал на молотилке у зажиточных казаков. Когда подрос,
перебрался в Екатеринодар. Жил у старшего брата. Здесь
окончил церковно-приходскую школу и устроился на ра¬
боту. Разносил бумаги в адвокатской конторе. Довелось
ему заодно торговать спичками и газетами на городских
улицах.
Добывая себе средства на существование, Михаил не
оставлял ни на минуту мечты об учебе. Жажда знаний и
активной деятельности привела его в воскресную школу.
325

При ней действовал подпольный марксистский кружок.
Здесь-то Карякин и получил первые политические знания.
Через два года Михаил считался уже активным членом
большевистской группы. Вместе с Зоей Зенкевич, Яном
Полуяном и Александром Худаниным он организует и
проводит нелегальную работу в воскресной школе, участ¬
вует в распространении большевистской газеты «Звезда»,
а позднее и «Правды».
В двенадцатом году Михаил Карякин, Паня Вишняко¬
ва и Александр Худанин начинают сплачивать екатерино¬
дарских большевиков в единую организацию. Они нала¬
живают связи с заводами, создают рабочие кружки на
предприятиях, организуют демонстрации и забастовки.
Пишут большевистские листовки и прокламации. В три¬
надцатом году был воссоздан Екатеринодарский подполь¬
ный комитет большевиков. В его состав вошел и Карякин.
Он с большой энергией продолжает революционную рабо¬
ту. Такая активность не могла пройти незамеченной. И
вот в Кубанском областном жандармском управлении на
Михаила Митрофановича заводится специальная карточ¬
ка. В ней, в частности, делается пометка, что Карякин —
активный социал-демократ, регулярно посещает нелегаль¬
ные партийные собрания. За ним полиция устанавливает
постоянную слежку.
И пошло... Летом четырнадцатого года жандармы со¬
вершают налет на его квартиру и производят обыск. По¬
том — второе их вторжение...
Надо было что-то предпринимать, чтобы избежать аре¬
ста. И Михаил уезжает из Екатеринодара. Он устраивает¬
ся на новороссийский цементный завод и снова занимает¬
ся подпольной деятельностью. Но полицейские сыщики и
здесь нападают на его след. Михаил вынужден уволиться
с завода. В сентябре пятнадцатого года с паспортом на
имя Василия Ивановича Калинина переезжает в Баку.
Там, устроившись на работу в железнодорожные мастер¬
ские, продолжает вести агитацию и пропаганду в массах.
В ночь с 18 на 19 февраля шестнадцатого года Михаи¬
ла Карякина поднял с постели шум голосов и знакомый
по прошлым годам стук в дверь.
— Открывай! Полиция!..
Обыскивали тщательно, все перевернули вверх дном.
В тайнике полицейские обнаружили революционные про¬
кламации, брошюры, журналы социал-демократического
326

направления. Михаила Митрофановича арестовали. В ту
же ночь в тюрьму привезли еще 12 подпольщиков. Не¬
сколько позже сюда же был переведен и руководитель
бакинских большевиков Степан Георгиевич Шаумян. Всех
их обвинили в подготовке к изданию нелегальной газеты
и в распространении революционной литературы.
Михаила Митрофановича приговорили к высылке в
Иркутскую губернию под гласный надзор полиции. Хода¬
тайство Карякина о замене ссылки в Сибирь другим рай¬
оном в центральных областях России из-за плохого со¬
стояния здоровья не было принято во внимание.
И только после Февральской революции, в конце мар¬
та семнадцатого года, возвратился он в Екатеринодар. Его
сразу же ввели в основную организаторско-пропагандист¬
скую группу большевистского комитета.
В эти же дни состоялось общегородское собрание пар¬
тийных организаций. Михаил Карякин избирается заме¬
стителем председателя Екатеринодарского комитета
РСДРП(б). Вместе с тем ему, как способному организа¬
тору, поручают подготовить базу для издания большеви¬
стской газеты «Прикубанская правда». Дело это оказа¬
лось хлопотливым. Ни один издатель не соглашался печа¬
тать газету. Однако Михаил Митрофанович не из тех лю¬
дей, которые отступают при первом же столкновении с
трудностями. Он в конце концов нашел типографию для
печатания газеты, правда, за большую плату. 5 мая
1917 года вышел долгожданный первый номер «Прику¬
банской правды». Его подготовили члены редакционной
коллегии М. Седин, М. Карякин, М. Бармин и другие то¬
варищи...
В августе в Пятигорске проходил Северо-Кавказский
съезд социал-демократических организаций. На него
прибыли 14 меньшевиков, 9 большевиков и один мень¬
шевик-интернационалист. С Кубани приехало четыре че¬
ловека во главе с Михаилом Карякиным. Екатеринодар¬
ская делегация большевиков твердо отстаивала ленин¬
скую, истинно революционную линию.
...Воспоминания наплывали, но Карякин отгонял их
прочь. Он с трудом заставлял себя забыться сном. А че¬
рез несколько часов снова длинная дорога, издевательст¬
ва белогвардейцев, мучительный голод. Однако чувство¬
валось, что белым с каждым днем становится все тяжелее.
Красные отряды со всех сторон нажимали на них.
327

Как-то весенним вечером в станице Дядьковской
большевиков-заложников впервые завели в теплую хату
и накормили досыта. Офицер — тот самый, который четы¬
ре месяца назад арестовывал Михаила Карякина,— сказал
ему:
— Наше командование оставляет здесь, в станице,
раненых. Вам и Лиманскому мы поручаем уберечь наших
раненых от расправы. Знайте, что от вас зависит и жизнь
пленных красноармейцев.
Сразу же после ухода белых из станицы Михаил Ка¬
рякин выехал в Екатеринодар. Там его встретили, как
воскресшего из мертвых. Товарищи были уверены, что
белые расстреляли его.
— Отдыхай и лечись! — посоветовали Карякину в
партийном комитете.— Белые, видать, чуть не доконали
тебя... Мы обеспечим тебе хорошие условия для лечения.
— Нет, товарищи! — твердо возразил Михаил.— От¬
дыхать сейчас некогда, надо работать. Прошу дать мне
новое задание.
Дело Михаилу Митрофановичу нашли. Областной ко¬
митет партии направил М. Карякина на пост председателя
революционного трибунала. И снова, как в минувшие го¬
ды, кипучая деятельность, напряженная работа на благо
народа, на благо революции...
Но Михаилу Митрофановичу не довелось дожить до
окончательной победы над контрреволюцией, не пришлось
увидеть последнего дня гражданской войны и первого
мирного дня нового мира, рожденного Октябрем. В янва¬
ре девятнадцатого года в астраханских степях в возрасте
30 лет он скончался от тифа.
Григорий Константинович Орджоникидзе назвал ко¬
роткую жизнь Михаила Карякина «простой и прекрас¬
ной». И это, пожалуй, лучшая оценка для человека, цели¬
ком отдавшего себя борьбе за великую ленинскую правду,
самую светлую правду на земле.

Виктор Крайний
П. ИНШАКОВ, Г. ЧУЧМАЙ
ЗА ВЛАСТЬ СОВЕТОВ
Дверь приоткрылась. Раздался сочный, внушительный
голос:
— К вам можно, Ян Васильевич?
— Пожалуйста... С кем имею честь?.. — осведомил¬
ся Ян Полуян.
Молодой человек с живым, энергичным, сразу распо¬
лагающим к себе лицом, с копной черных курчавых волос,
представился, поправляя пенсне:
— Виктор Крайний.
— Так вот какой вы, товарищ Крайний! — восклик¬
нул председатель Совнаркома Кубано-Черноморской рес¬
публики, с улыбкой рассматривая посетителя.— А я пред¬
ставлял вас немного постарше. Слышал о вас.— Полуян:
крепко пожал руку Крайнему. Указал на стул: — Приса¬
живайтесь, пожалуйста...
С центральной улицы, куда выходили окна кабинета,
послышалась песня:
Смело мы в бой пойдем
За власть Советов...
Крайний подошел к окну, глянул на улицу. Там стро¬
ем шли пестро одетые красноармейцы — кто в гимнастер¬
ке, кто в пиджаке или рубахе. За ними в четырехконной
329

упряжке двигались трехдюймовые пушки с зарядными
ящиками, дальше — подводы, груженные военным иму¬
ществом, громыхала походная кухня.
— Бросаем на фронт все, что можем,— сказал Полу¬
ян.— Обстановку знаете?
— В общих чертах.
— С севера наступает деникинская Добровольческая
армия. Она хорошо вооружена иностранными империа¬
листами. Донской атаман Краснов повел наступление на
Царицын. Белогвардейцы решили отрезать нас от Центра.
И это самое страшное. Принимаем все меры...— Помол¬
чав, Полуян добавил:— Мы решили объединить все
республики Северного Кавказа в одну, чтобы сосредото¬
чить силы.— Ян Васильевич энергично сжал пальцы в
кулак.
— Если учесть ситуацию, решение правильное,—
сказал Крайний...
Стояло знойное кубанское лето восемнадцатого года.
— Что ж, познакомимся с вами поближе, товарищ
Крайний. Мне придется докладывать о вас на исполкоме.
Крайний присел к столу, протер платком пенсне и на¬
чал рассказывать о себе. Говорил он спокойно и просто:
— Детство прошло в Одессе. Там же учился в гимна¬
зии, там же приобщился к революционной работе. Из
гимназии меня попросили, как политически неблагона¬
дежного...
— Значит, не окончили гимназию?
— Окончил в шестнадцатом, но частную. В Одессе
поступил в университет, на медицинский факультет.
Успел прослушать только первый курс. В период подго¬
товки к революции меня от большевистской фракции
избрали секретарем исполкома Совета. Одновременно
работал в Одессе в городском комитете большевиков. В
ноябре прошлого года на съезде Советов Одесского окру¬
га меня избрали членом ЦИКа румынского фронта...
— Он назывался довольно заковыристо — Румчеро¬
до... Слыхал,— улыбнулся Полуян и разгладил усы. Он
был доволен тем, что революционная буря забросила на Ку¬
бань этого опытного большевика-ленинца.
— ...Но в связи с оккупацией Украины немецкими
войсками в марте этого года пришлось с товарищами по
работе покинуть Одессу и выехать в Ростов. Там меня
избрали в исполком Совета. А теперь вот прибыл к вам.
330

Председатель Совнаркома встал и прошелся по каби¬
нету.
— Ну что же, опыта вам не занимать. Поработаем
вместе. Нам очень нужны опытные товарищи. Я слышал,
что вы блестящий оратор? — спросил Полуян.
Крайний застенчиво улыбнулся, двинув плечами.
— Не мне судить о моем ораторском искусстве,— от¬
ветил он задумчиво.
— Хочу предупредить вас, товарищ Крайний. Рабо¬
тать в наших условиях будет нелегко. На Кубани страшно
запутанный клубок противоречий. Тут — казачество и
иногородние, казачья верхушка и казачья беднота, рус¬
ские и горцы, буржуазия, помещики и пролетариат, к со¬
жалению, немногочисленный. С другой стороны — острая
борьба фракций. У нас, большевиков, сильные противни¬
ки — эсеры, меньшевики и «левые коммунисты». Все это
усложняет обстановку, создает трудности в работе.
— Спасибо, Ян Васильевич, за разъяснение. Ваши
советы обязательно учту...
Приехав в Екатеринодар, Виктор Крайний сразу же
окунулся в бурный водоворот стремительно развиваю¬
щихся событий. Молодая Советская республика делала
первые шаги, каждодневно встречая массу трудностей.
Идти-то ей приходилось по непроторенной дороге. Край¬
ний, имея опыт партийной работы, быстро сориентировал¬
ся в сложной обстановке, показал завидную работоспо¬
собность, умение правильно оценивать события, находить
верное решение. Энергичного, неутомимого работника,
талантливого организатора сразу заметили местные пар¬
тийные и советские работники. Вскоре он был избран в
новый состав городского комитета партии, куда вошли
П. Вишнякова, М. Карякин и другие видные большевики.
Крайний поспевал всюду. Выступал на митингах в
красноармейских частях, отправлявшихся на фронт.
Проводил инструктаж руководителей партийных ячеек
города, проверял и улучшал работу по военной мобилиза¬
ции. Он интересовался, как идет в городе национализация
промышленных предприятий или переселение рабочих
в конфискованные у буржуазии дома. Особое значение
придавал Крайний росту партийных рядов. Бывал на за¬
водах и в воинских частях, изучал, как организована ра¬
бота по приему в партию.
Неиссякаемая энергия, деловитость, замечательные
331

организаторские способности Виктора Крайнего были
оценены по достоинству. Вскоре его избрали секретарем
Екатеринодарского горкома РКП(б).
Крайнему, Рубину и Власову, как наиболее теорети¬
чески подготовленным товарищам, горком поручил вести
среди трудящихся города и бойцов гарнизона массово-по¬
литическую работу. Обстановка в молодой южной респуб¬
лике была чрезвычайно сложная, и разобраться в проис¬
ходящих событиях порой было не так-то просто. Эсеры,
меньшевики, «левые коммунисты» везде и всюду развили
небывалую активность, прибегая к своему излюбленному
методу — демагогии. Далеко не каждый рабочий или
красноармеец мог толком понять, за что же конкретно
выступает та или иная партия.
Виктор Крайний часто вспоминал предостережения
Яна Полуяна: на Кубани работать трудно. Да и ситуация
менялась и ухудшалась с каждым днем. На фронте неуда¬
чи следовали одна за другой. В станицах агентура бело¬
гвардейцев организовала кулацкие восстания. В армии
на больших командных должностях были вчерашние пра¬
порщики и унтера или же солдаты. Не хватало военных
специалистов. Дисциплина в частях хромала. И без того
напряженную обстановку обостряла еще борьба с эсера¬
ми и меньшевиками. Составив негласный союз, они пыта¬
лись изнутри расшатать единство большевистских партий¬
ных организаций. Социал-предатели делали отчаянные
попытки сорвать Брест-Литовский мирный договор с гер¬
манским правительством и толкнуть на гибельный путь
Страну Советов.
Кубанские большевики взяли ленинский курс на очи¬
щение своих рядов от враждебных партии элементов. Вот
тут-то и понадобился талант Виктора Крайнего — его хо¬
рошая теоретическая подготовка, умение смело и тонко
срывать маски с фракционеров, разоблачать и высмеивать
демагогию предателей.
1 июля состоялось совещание, посвященное вопросу
чистки партийных рядов. С докладом выступил Виктор
Крайний. На убедительных примерах и фактах он пока¬
зал, к чему ведет демагогия социал-предателей. Поблески¬
вая стеклами пенсне и энергично жестикулируя руками,
он с трибуны бросал гневные, обличительные слова:
— Необходимо избавиться от примазавшихся к нам
так называемых «левых коммунистов». И как можно ско¬
332

рее. Они, эти предатели, смеют еще называть себя ком¬
мунистами. Сплошная демагогия! Куда они толкают нашу
молодую республику Советов? К продолжению войны с
Германией. А что значит нарушить Брест-Литовский мир?
Это значит дать повод немецким войскам в союзе с внут¬
ренней контрреволюцией задушить социалистическую рес¬
публику. Вот к чему они клонят! Свои преступные за¬
мыслы они пытаются оправдать авторитетом главковерха
Троцкого. Так его же осудил за это Центральный Комитет.
Разве наши социал-предатели не подбивали Сорокина,
когда он командовал Батайской группой войск, начать
боевые действия против немецких дивизий, щеголяя
ура-патриотическими лозунгами — очистить русскую зем¬
лю от иноземцев?! И к нашему стыду, находятся отдель¬
ные горе-руководители, которые поддаются вредной дема¬
гогии предателей. Нет, нам, большевикам, не по пути с
социал-предателями. Мы должны строго придерживаться
линии ленинского Центрального Комитета партии...
— Это клевета на эсеров! — шумели в зале.
— Кто ты такой, чтобы чернить нас?!
— Просвистел свою Одессу, теперь хочешь и Кубань
подвести под монастырь?!.
Однако подавляющее большинство участников совеща¬
ния поддержало Крайнего. Они единодушно проголосо¬
вали за изгнание из Екатеринодарского городского Сове¬
та эсеро-меньшевистских депутатов. А на второй день
открылся Первый Северо-Кавказский партийный съезд. В
его работе принял участие Чрезвычайный комиссар
Юга России Серго Орджоникидзе. Съезд решал важные
проблемы. Обсуждался и вопрос о создании единого пар¬
тийного центра на Северном Кавказе.
После речи посланца ЦК РКП(б) Серго Орджоникидзе
по текущему моменту выступил В. Крайний. Он говорил
о Брест-Литовском мирном договоре, о предательстве эсе¬
ров и «левых коммунистов», о необходимости жестокой
борьбы с предателями всех мастей. Чрезвычайный комис¬
сар внимательно слушал его, одобрительно кивал головой.
— Хорошо говорит!.. Правильно говорит!.. Моло¬
дец!..— приговаривал он с грузинским акцентом, то и
дело оглаживая пышные усы. Потом стал расспрашивать
у членов президиума о деятельности Крайнего. О нем все
отзывались как о способном, растущем партийном работ¬
нике.
333

— Вот вам и председатель крайкома партии! — ска¬
зал Серго.
Слова его оказались пророческими. Председателем
вновь созданного крайкома РКП(б) единогласно был
избран Виктор Крайний.
А события на Северном Кавказе продолжали разви¬
ваться с ошеломляющей быстротой. Войска генерала Де¬
никина продвигались на юг. Северо-Кавказская Красная
армия, отрезанная от центральных областей России, не в
силах была сдерживать натиск контрреволюции. Крайком
партии и правительство республики принимали все меры
к тому, чтобы укрепить армию, создать перелом на
фронте.
5 июля открылся Первый съезд Советов Северного
Кавказа. Надо было решить вопрос об объединении всех
южных республик в одну. Доклад о текущем моменте сде¬
лал Серго Орджоникидзе. Он обрисовал тревожную обста¬
новку, сложившуюся на юге России. С севера наступают
«добровольческие» войска, с юга — меньшевики Грузии,
с востока — банды Шкуро и Бичерахова, с запада — не¬
мецкие оккупанты с украинскими гайдамаками. И все эти
оголтелые контрреволюционеры стремились любыми сред¬
ствами подавить Советы, чтобы потом двинуться на
красную Москву.
Для борьбы с врагами необходимо было объединить
все силы Северного Кавказа в мощный кулак. На съезде
эсеры, меньшевики и троцкисты пытались оказать сопро¬
тивление, не допустить объединения республик. Но боль¬
шевики одержали и здесь победу. Съезд принял решение
о создании Северо-Кавказской республики. В Централь¬
ный Исполнительный Комитет вошли А. Рубин, В. Край¬
ний, Ян Полуян, М. Меньшиков и другие большевики.
Председателем ЦИКа избрали А. Рубина.
Товарищи по работе просто дивились неутомимости и
феноменальной работоспособности Виктора Крайнего.
Они не знали, отдыхал ли он когда-нибудь, спал ли вволю.
Он был — весь порыв, движение. Сутки его были распи¬
саны буквально до минуты.
Крайний вместе с другими партийными работниками
часто выезжает в воинские части, выступает на митингах,
организует там партийные ячейки, помогает налаживать
агитацию и пропаганду.
Земельный вопрос на Кубани тоже требовал много
334

внимания. Земля — это вопрос вопросов для крестьян.
Работники крайкома, выполняя задания Крайнего, от¬
правляются в сельские районы, помогают местным коми¬
тетам отбирать у помещиков земельные угодья, распре¬
делять их между бедняками. Среди кулачества растет
недовольство. На этом пытаются играть меньшевики и
эсеры, изгнанные из Советов. В своих печатных органах
они открыто выступают против большевиков, против всех
мероприятий Советской власти.
Крайком партии ставит перед правительством респуб¬
лики вопрос о закрытии всех газет антисоветского направ¬
ления. И вскоре принимается специальное постановление,
после которого прекратили свое существование контрре¬
волюционные издания — «Листок Кубани», «Заря», «Ут¬
ро», «Новый кубанский курьер».
Это пришлось кое-кому не по вкусу. Особенно много шу¬
ма подняли эсеры и меньшевики. Они на всех перекрест¬
ках трубили:
— Это все работа Крайнего!..
— Пора кончать с этим ретивым пришельцем...
Крайнему пишут анонимные письма с угрозами. Ста¬
раются мешать ему в работе, клевещут на него, стремятся
скомпрометировать его. Крайнего предупреждает Рубин:
— Виктор, будь осторожен. Работаешь у нас мало, а
врагов успел нажить себе множество. На тебя давно точат
зубы эсеры. Не рискуй жизнью.
Виктор Крайний спокойно поправляет на носу пенсне.
Потом с усмешкой отвечает:
— Волков бояться — в лес не ходить. Пусть наши
враги боятся нас.— Глянул на часы.— Прости, спешу на
курсы агитаторов-пропагандистов. Сегодня читаю там
лекцию.
— Давай, Виктор. Не буду задерживать тебя. Сегодня
у нас на заседании ЦИКа вопрос о национализации пред¬
приятий. Не забыл?
— Нет, конечно. Обязательно буду. Завтра еду по
делам мобилизации в армию людей. Что-то снова заминка.
На это я бросил весь свой аппарат... Ну, до вечера! — и
Виктор Крайний торопливо вышел из кабинета: ждала ра¬
бота. А дел у него было, как, впрочем, всегда, непочатый
край...
Обстановка в республике все усложнялась. На Таман¬
ском полуострове высадились немцы. С оккупантами заод¬
335

но действовали украинские националисты. Одновременно
в ряде таманских станиц вспыхнули кулацкие мятежи.
Руководители республики посылают в этот район опыт¬
ных работников и боеспособные воинские части.
Новый главком Калнин, как и его предшественник, не
справился со своими обязанностями. Калнин честно зая¬
вил: быть главкомом ему не под силу. Встал вопрос: кого
назначить? Как ни странно, выбор пал на Сорокина.
— Почему Сорокин? — насторожился Крайний.
— А кого бы ты предложил? — спросил Рубин.
— Кого бы я предложил? — Крайний задумался. На
самом деле, кого бы можно рекомендовать главкомом? И
тут он признался себе, что он человек сугубо гражданский,
плохо знал кадры командиров.
Время и обстановка на фронтах требовали быстрого
решения. И Сорокин был назначен главнокомандующим.
Он не добился перелома на фронтах. Больше того, по его
приказу 16 августа красные войска без боя оставили Ека¬
теринодар, отступили за реку Кубань. «Что это? — думал
Крайний.— Стратегия? Трудящиеся города, как и красно¬
армейцы, горели желанием защищать Екатеринодар, как
это было в апреле. Какая же тут стратегия?»
В конце октября Северо-Кавказскую армию, по насто¬
янию крайкома, преобразовали в 11-ю регулярную Крас¬
ную армию. Был создан и реввоенсовет. В его состав
вошел и В. Крайний.
А с фронта в правительство и крайком летели настой¬
чивые требования: «Патронов!»... «Снарядов!»... «Меди¬
каментов!»... «Продовольствия!»... «Зимнего обмундиро¬
вания!»... «Денег!»... Правительство Северо-Кавказской
республики, отрезанной от центральных областей, не в си¬
лах было обеспечить армию ни патронами, ни медикамен¬
тами, ни деньгами. Армия роптала. Плохо вооруженной,
раздетой, полуголодной, ей было страшно тяжело вести
бои с деникинскими войсками, вооруженными до зубов.
Начались открытые распри главкома с правительством.
Все чувствовали, что назревают какие-то неприятные со¬
бытия и неизвестно, чем они кончатся.
Тогда же, в октябре, по настоянию крайкома пар¬
тии реввоенсовет созвал в Пятигорске совещание коман¬
диров армии. За трибуну встал главком Сорокин. Он в но¬
венькой черкеске, увешан оружием в дорогой на¬
сечке. Рубя, как шашкой, кулаком воздух перед собой, он
336

старался всю вину за неудачи на фронте свалить на пра¬
вительство и крайком.
Председатель ЦИКа, качая облысевшей головой,
смотрит на Крайнего: «Мол, слышишь, о чем говорит
главком». И глазами дает понять, что Крайнему надо вы¬
ступить сейчас же, после Сорокина. Крайний понимающе-
кивает головой, достает блокнот и торопливо пишет что-то-
на листке, складывает вчетверо и хочет передать началь¬
нику ЧК Пятигорска Михаилу Власову.
— Товарищ Крайний, вам дается слово,— говорит
Рубин.
Крайний встал, на ходу бросил записку через стол в
сторону Власова, но тот не заметил ее. Записка упала на
пол. Ее увидел военный комендант Пятигорска, ставлен¬
ник Сорокина. Он поднял ее, прочел и спрятал в карман..
На его лице мелькнула загадочная усмешка.
Когда выступал Крайний, обычно в аудитории воца¬
рялась тишина. Люди боялись кашлянуть.
— Главком обвиняет правительство и крайком чуть-
ли не в злонамеренном развале нашей армии. Он пытает¬
ся доказать, что мы оставили ее, тоже умышленно, без
боеприпасов и обмундирования. Видите ли, мы злонаме¬
ренно не выдаем армии денег. Так ли это на самом де¬
ле? — Крайний полистал блокнот, назвал крупные суммы,
отпущенные армии в разное время. — Куда же делись
эти деньги? А позвольте спросить вас: на какие средства
вы и ваши работники устраиваете кутежи?..
— Ложь! Клевета! За это ответишь! — крикнул Соро¬
кин.
Крайний поправил на носу пенсне и продолжал:
— Проверим и ваши факты. Все проверим. Пора,
давно пора навести в армии большевистский порядок, по¬
ложить конец произволу, разболтанности. Да, у нас мало-
снарядов, патронов, не хватает медикаментов, нет зимне¬
го обмундирования. Это наше несчастье. И на это надо-
трезво смотреть, правильно оценивать сложившуюся об¬
становку. Наша Северо-Кавказская республика, как и на¬
ша армия, отрезаны от центра. Москва и рада была бы нам
кое-чем помочь, хотя и она переживает те же трудности,
но как? Наша славная 11-я армия вот уже несколько ме¬
сяцев воюет один на один с превосходящими силами
противника, вооруженного за счет немецких-оккупантов и
стран Антанты...

Его речь, логика фактов, слова, идущие от сердца, на¬
ходили живой отклик у собравшихся. Это было видно хо¬
тя бы по тому, что речь председателя крайкома прерыва¬
лась аплодисментами.
Выступали Рубин и другие члены реввоенсовета. Все
они поддержали Крайнего. И Сорокин почувствовал, что
над головой его сгущаются тучи. Во время перерыва к не¬
му подошел комендант Пятигорска Черный. Он незаметно
сунул ему записку.
— На, Иван Лукич. Прочти. Очень важная бумага.
Сорокин быстро пробежал глазами короткую записку.
Сразу он даже не понял, о чем в ней шла речь, а скорее
почувствовал, что в этой записке то, что больной занозой
давно сидит у него в мозгу. В записке было написано:
«Мишук! Для тебя ясно, что он говорит? Не много ли
помех приходится встречать в некоторых ответственных
учреждениях,— не много ли? — Нет, на днях должен ре¬
шиться вопрос: или эта сволочь, или мы! — К...»
Сорокин сурово посмотрел на коменданта, спросил
сквозь зубы:
— Крайнего работа?
— Его.
— А Мишук кто?
— Власов — председатель ЧК. Что будем делать,
Иван Лукич?
Сорокин помедлил с ответом. Потом будто встрепе¬
нулся, косо глянул на Черного:
— Не знаешь, что делают в этих случаях?..
В тот же день вечером военной комендатурой Пяти¬
горска были незаконно арестованы Крайний и многие ру¬
ководящие партийные и советские работники республики.
Совершилось преступление.
Так в расцвете сил погиб вместе с товарищами от руки
авантюриста Виктор Крайний — председатель Северо-
Кавказского крайкома партии. Погиб за власть Советов
талантливый революционер, которому в ту пору едва ми¬
нуло 23 года.

Елисей Михайлович
Воронов
А. ТЕМРЕЗОВ
КАВАЛЕРИСТЫ ИДУТ В БОЙ...
Волновалась Афипская... Уполномоченный войскового
правительства и местный атаман, согнав на площадь ста¬
ничников, посулами и угрозами убеждали их поддерживать
краевую раду в борьбе с большевиками. Но афипцы не
поддавались на уговоры. Особенно дружно держались на
митинге фронтовики, которые группировались вокруг одно¬
полчанина Елисея Воронова.
Гул на площади нарастал. Со всех сторон неслись него¬
дующие возгласы. Тут и Воронов не выдержал — вскочил
на тачанку.
— Да какое равенство, какую справедливость обеща¬
ют нам полковник Филимонов, Быч или Рябовол?! — за¬
кричал он, обращаясь к собравшимся. — У них тысячи де¬
сятин земли, а я свой паевой надел заложил, чтобы коня
да справу для службы купить!.. Нет, станишники, у нас од¬
на дорога с большевиками, с Лениным!..
Власть в Афипской перешла в руки военно-революцион¬
ного комитета. И первым его комиссаром стал Елисей Во¬
ронов. Здесь его все знали хорошо. Елисей в звании вахми¬
стра недавно возвратился с австро-венгерского фронта и
сразу же включился в кипучую жизнь станицы. Говорят,
таким он прослыл и в полку: недаром же кавалеристы из¬
брали его членом полкового и дивизионного ревкомов.
339

Словом, подходящего человека подобрали. Воронов сра¬
зу же принялся за работу. И в первый черед он занялся де¬
лами красногвардейского отряда, который насчитывал 160
штыков.
Красногвардейцы выставили в степи заставы, взяли
под охрану железнодорожный мост. А через несколько
дней, 18 января восемнадцатого года, они участвовали в
бою с контрреволюционными войсками на подступах к Ека-
теринодару — под Энемом.
Конный отряд двадцатишестилетнего командира Ели¬
сея Воронова шесть раз ходил в атаки. Но удача в этом
первом сражении не сопутствовала красным бойцам. И при¬
шлось им отступать к Крымской.
В эти дни Елисей Воронов вступил в ряды большевист¬
ской партии. Всей своей жизнью он доказал право носить
высокое звание ленинца.
...Он боролся за справедливую власть потому, что не
мог иначе. С детства наделенный живым порывистым умом
и обостренным чувством справедливости, он всегда стано¬
вился на сторону слабого против сильного, за бедного —
против богатого.
Ему не удалось закончить даже четырехклассное мест¬
ное училище. Неделю спустя после начала занятий смот¬
ритель училища повстречался с отцом Елисея и мрачно
сказал:
— Ну, Михайло, и хлопця ты спородил. На цего бай¬
стрюка богато лозы пропаде, пока выучится...
Вскоре Елисей заступился за друга, несправедливо оби¬
женного учителем закона божьего. Этого было достаточно,
чтобы сурово наказать подростка. Елисея отчислили из
училища.
А в самый канун Октября на фронте в Карпатах вах¬
мистр Елисей Воронов сидел на гауптвахте. Он ждал роко¬
вого часа, приговоренный военно-полевым судом к расстре¬
лу за то, что поднял руку на офицера: офицер тот хлестал
перчаткой по лицу рядового казака... Революция вырвала
казака из когтей смерти. И вот как же ему было не драть¬
ся, не жалея жизни, за новую власть?!
...Первым сражением под Энемом начался славный бо¬
евой путь красного кавалериста. В феврале Воронова ото¬
звали в Новороссийск. Большевики Кубани готовились к
решительной схватке с продажной Кубанской радой. В во¬
роновском отряде насчитывалось в это время уже четыре
340

сотни конников. Казаки-умельцы ремонтировали в желез¬
нодорожных мастерских оружие, чинили конскую сбрую,
выхаживали коней.
Наконец настало время испытать революционные
силы в бою. Отряд Воронова находился на самых опасных
участках. Он выполнял специальное задание. Ему поручили
любой ценой вырвать из рук врага группу видных кубан¬
ских большевиков, захваченных войсковым правитель¬
ством при отступлении из областного центра.
В дерзких налетах на белогвардейские отряды в аулах
Тахтамукай и Шенджий вороновцы показали чудеса храб¬
рости. Но силы и тут пока были неравными. Отстоять за¬
ложников не удалось. Зато урон врагу нанесли немалый —
при налете на одну из станиц был разбит офицерский от¬
ряд в три сотни человек, взяты в плен командир отряда
Юшков и член войскового правительства Бардиж...
Апрель восемнадцатого года... Вороновский отряд участ¬
вует в боях с корниловцами. И когда враг был разгром¬
лен, отряд занял Афипскую. В эти же незабываемые дни
Елисей Воронов был назначен командиром революцион¬
ного кавалерийского полка.
В конце мая восемнадцатого года в Екатеринодаре от¬
крылся Третий Чрезвычайный съезд Советов Кубано-Чер¬
номорской республики. На его заседаниях присутствовал
верный соратник Владимира Ильича Ленина.— Серго Ор¬
джоникидзе. В первый же день работы съезда Григорий
Константинович зачитал полученную накануне телеграм¬
му Совнаркома РСФСР. Громовое «ура» раздалось под
сводами драматического театра, когда прозвучали слова
ленинского приветствия всем красным полкам, мужествен¬
но отстаивающим Советскую власть.
В перерыве Серго Орджоникидзе представили коман¬
дира кавполка Елисея Воронова.
— Вот ты какой, Воронов,— улыбнулся Серго. — Слы¬
шал, слышал о твоем геройстве. Говорят, у генерала Топор¬
кова чуть ли не полк увел, а?..
Воронов смущенно молчал. А был с ним такой случай...
На исходе кавалерийской атаки в окружении нескольких
своих конников Елисей так увлекся, что ушел вперед и был
отрезан от полка белоказаками. В жаркой схватке все его
сподвижники погибли. Под Вороновым подстрелили ло¬
шадь. Он отбивался от окружавших его врагов до последне¬
го патрона. Истекая кровью от сабельной раны, он попал в
341

плен. Доставили в штаб. На допрос явился казачий гене¬
рал. Он стал убеждать Воронова перейти на службу в де¬
никинскую армию. Но Воронов рассмеялся.
— Мы же все равно победим. Все вы у нас уже в торбе.
Генерал рассвирепел:
— Я тебе покажу «торбу»!..
И тут же приказал расстрелять красного командира.
Шестеро конвойных казаков повели Воронова на край ста¬
ницы. По пути заговорили с ним. Начали расспрашивать,
действительно ли он тот самый бывший афипский сапож¬
ник, о подвигах которого в казачьих частях ходит такая
молва. Он ответил, что он самый и есть, но ему, кажется,
не поверили.
Шагая под дулами винтовок, Воронов заметил среди
отдыхавших под деревьями знакомых казаков. Молниенос¬
но созрел дерзкий план — ведь все равно терять ему было
нечего. Он сделал прыжок в сторону и быстро побежал по
биваку к коновязи. Охранники его оторопели. А когда по¬
гнались за ним и хотели снова схватить, Воронов был уже
окружен знакомыми казаками. Они отогнали конвоиров и
начали расспрашивать большевистского командира о по¬
рядках у красных, о жизни родных в своих станицах. Со
многими из этих людей Воронов перенес солдатские тяго¬
ты на фронте, в окопах.
— Вы та ж самая голытьба, что и я,— начал он убеж¬
дать солдат,— вам с богатеями да с офицерьем не по пути.
Не бойтесь, переходите на нашу сторону. Ну, а если вы та¬
кие уж темные да непонятливые, не верите — стреляйте
Воронова на месте!..
Такие слова оказали воздействие на казаков. Через
полчаса они во главе с Вороновым, отстреливаясь от насе¬
давшей погони, аллюром уходили из стана белых в сторону
позиций красных войск. Впоследствии все они проявили се¬
бя верными солдатами революции.
Были у Елисея Воронова и другие боевые дела, под¬
тверждающие его беспримерное мужество и храбрость. Не¬
даром же до Чрезвычайного комиссара дошла весть об
этом афипском казаке...
— Молодцы! — похвалил Серго Орджоникидзе. — У
нас большая надежда на кубанцев.
— Передайте Владимиру Ильичу,— сказал Воро¬
нов,— мы не подведем! До последней капли крови будем
защищать Советскую власть...
342

Свою клятву Воронов выполнил. Командуя полком, а
позднее — бригадой, он прошел с верными бойцами тыся¬
чи километров по дорогам боевой славы. Он умело вел за
собой солдатские массы. Личная отвага, обаяние, способ¬
ность точно нащупать слабое звено в позициях против¬
ника, добиться победы малыми потерями всегда притяги¬
вали к нему людей. Его мужеству и военной сноровке все
бойцы и командиры доверяли в самые трудные минуты.
В июне восемнадцатого года деникинская Доброволь¬
ческая армия вторично вторглась в пределы Кубани. Раз¬
вернулись бои на подступах к Екатеринодару. 1-й револю¬
ционный полк, которым командовал М. Демус, и один кав¬
полк обороняли город с северо-востока. Станица Пашков¬
ская несколько раз переходила из рук в руки. Полки поте¬
ряли в этих боях треть личного состава.
Красные войска оставили город. Полк Демуса и кав¬
полк прикрывали отступление наших частей. Они послед¬
ними переправились на левый берег Кубани.
Началась полоса беспрерывных боев с деникинцами.
Говоря о революционной армии Северного Кавказа, сам
генерал Деникин был вынужден признать: «В течение се¬
ми с половиной месяцев она отвлекала на себя почти все
добровольческие силы Юга... Справляться с ней нам было
труднее, чем с другими, потому что борьба с нею стоила
нам относительно больших потерь. И не раз разбитая, ка¬
залось, до основания, она возрождалась вновь и вновь,
давая отпор добровольцам...»
Шли бои за Ставрополь. Бойцы бригады вместе с та¬
манцами сдерживали сильный натиск конной дивизии Шку¬
ро у села Татарка. Боеприпасов у красных было в обрез.
Воронов пошел на хитрость. Он приказал изготовить дере¬
вянные трещотки. Их наделали несколько сотен. Во время
боя огонь одного-двух пулеметов сопровождался бешеной
работой трещоток, скрытых от неприятеля. Это приводило
вражеских солдат в трепет. Так была отбита не одна атака.
Однажды в кавбригаду прибыл командарм Иван Федо¬
рович Федько. Увидев повозку с какими-то побрякушками,
он удивился. А когда ему объяснили, в чем дело, пошутил:
— Да-a... То-то Шкуро будет беситься, коль дознается,
какими «пулеметами» его под Татаркой отбивали...
С белым генералом Шкуро у Елисея Воронова были
старые счеты. Еще летом, во время боев за Армавир и Не¬
343

винномысск, этот белобандит подсылал многим команди¬
рам красных частей провокационные воззвания, в которых
обращался к ним, как к единомышленникам и друзьям. Он
давал им разные «указания» и «инструкции» так, будто они
действовали сообща с ним, в ущерб Советской власти. Та¬
кими вот несколькими подметными письмами Шкуро пы¬
тался навести тень и на Елисея Воронова. Комбриг с тех
пор жаждал встречи с бандитом.
«Встреча» эта состоялась в начале девятнадцатого го¬
да, в пору, когда вконец измотанная наша армия с тяже¬
лыми боями отходила на восток. Бригада Воронова шла в
арьергарде, прикрывая отход пехоты, штаба армии и рев¬
военсовета.
Давая возможность армии оторваться от насе¬
дающего противника, вороновцы упорно удерживали Моз¬
док. И вот к середине января бригада в районе Моздока по¬
пала во вражеское кольцо. Под командованием Воронова
здесь было шесть тысяч всадников, треть из них — больные
тифом. Медикаментов, патронов и снарядов не было.
Хлеб — на исходе. Многократные попытки прорвать бло¬
каду оказались безуспешными.
Дивизия Шкуро, в которой насчитывалось 14 тысяч са¬
бель, предвкушала легкую победу. К осажденным были
посланы парламентеры. Они вручили Воронову цидульку
такого содержания: «Эй ты, сапожник! Кончай шутки, уже
настало время преклониться к ногам победителя, твоя ги¬
бель неизбежна, сдавайся. Шкуро».
Пробежав глазами послание, командир кавбригады тут
же написал ответ: «Коммунисты страха смерти не знают.
Сапожник, взявшись шить сапог, не бросает шило, не окон¬
чив работы. Береги свои вязы, веревку для тебя уже намы¬
лили. Воронов». И едва парламентеров выпроводили на
нейтральную полосу, как Воронова охватила неистовая
жажда борьбы. Будто вся его жизнь, вся копившаяся года¬
ми энергия, весь его воинский талант сберегались именно
для этого дня! Уже пораженный сыпняком, с воспаленными
глазами, он в окружении двух десятков всадников скакал
по полкам своей бригады, поднимал всякого, кто еще в со¬
стоянии был держаться в седле. Раненых и тифозных зара¬
нее подготовили к первоочередной эвакуации. Из комму¬
нистов сколотили ядро прорыва.
Всю ночь шла скрытая подготовка к решающему сра¬
жению. А на рассвете ударный полк ринулся в лобовую
344

атаку и навязал противнику ближний бой. Шесть часов про¬
текал беспримерный поединок. И вороновцы одержали
верх: была пробита широкая брешь в обороне врага. Через
нее бригада вырвалась на простор, сумев уберечь все обо¬
зы. Вражеской коннице был нанесен сокрушительный удар.
Сам Шкуро вместе со своим штабом лишь случайно избе¬
жал плена.
Годовщину своей боевой жизни кавалерийская бригада
встретила в Кизляре. Вчерашним героям предстоял пяти¬
соткилометровый страдный путь через песчаную пустыню
без всякой надежды согреться у костра. Потеряв в боях
более половины личного состава, вороновская бригада до¬
бралась до Астрахани. И здесь комбриг почти на два меся¬
ца свалился в горячечном тифозном бреду. Только в конце
апреля неокрепшей походкой впервые выбрался он за по¬
рог инфекционного барака.
А через неделю его принял Сергей Миронович Киров,
который сообщил Воронову, что он назначен командиром
кавалерийского полка. Эта часть состояла из отважных бой¬
цов — бесстрашных кавалеристов 11-й армии. В сущности,
полнокровного полка не существовало. Интендант выдал
Воронову со склада новый комплект обмундирования, ко¬
жаные скрипучие ремни, кинул под ноги повидавшее виды
седло и махнул рукой в сторону дюжины исхудавших ко¬
ней, понуро сгрудившихся возле коновязи.
— Выбирай любого.
Начинать пришлось почти заново. Но уже в июне
полк под командованием Воронова участвовал в обороне
Астрахани и нижнего плеса Волги. А в августе 33-я Ку¬
банская дивизия М. Левандовского была уже под Вороне¬
жем. Лето и осень для конников Воронова прошли в бес¬
прерывных схватках с частями корпуса генерала Гусель¬
никова, с бандами Мамонтова и Шкуро.
Лихими налетами кубанцы выбивали белых из Канте¬
мировки, Касторной, Острогожска и Коротояка. Воронов¬
ский 6-й полк всегда был на самом острие главного удара.
Красная Армия наступала, что называется, на плечах про¬
тивника. Она безудержно теснила контрреволюционные си¬
лы из Донбасса, с Дона и Кубани. 33-я дивизия вместе с 1-й
Конной армией громила врага под Таганрогом и Новочер¬
касском, освобождала Ростов.
Ранней весной двадцатого года, после девятнадцатиме¬
сячного похода по трудным дорогам гражданской войны,
345

после активного участия в битвах за Кавказ, Поволжье,
Центральную Россию и Донбасс, воины-кубанцы ступили
на родную землю. Навстречу победителям торопилось буй¬
ное цветение весны. Родная степь знакомо отдавала насто¬
ем полыни, станицы и хутора курились кизячным дымом
мирных очагов. Сердце и руки воина-пахаря изнывали по
плугу, по хлебной ниве.
Однако для Елисея Воронова гражданская война окон¬
чилась несколько позднее. В августе двадцатого года вран¬
гелевский десант генерала Улагая высадился на Азовском
побережье Кубани и начал наступление.
В районе Тимашевской создалась чрезвычайно тяже¬
лая обстановка. 1-я Кавказская кавалерийская дивизия
красных в боях на этом участке понесла большие потери.
Погибли комдив Мейер и начштаба Мортвиг. Командование
остатками дивизии принял Балахонов. Но и он был ранен
на следующий день, в самый ответственный момент боя.
Инициативу на себя взял командир 3-й особой кавбри-
гады Воронов. Сосредоточив на одном из участков фронта
ударную группу, Воронов выполнил обманный маневр и
внезапно ударил через Гречаную Балку в направлении ста¬
ницы Ольгинской. Прорвав фронт, он захватил Приморско-
Ахтарскую. Эту операцию Елисея Воронова высоко оценил
Реввоенсовет. За особые заслуги в гражданской войне и
разгром улагаевского десанта Елисей Михайлович Воронов
был удостоен высшей революционной награды тех лет —
ордена Красного Знамени. К гимнастерке Воронова этот
орден прикрепил Серго Орджоникидзе.

Иван Ильич
Подвойский
М. ГРЕБЕННИКОВ
ЛЮБИМЕЦ КРАСНЫХ ПОЛКОВ
Среднего роста мужчина в солдатской шинели руково¬
дил разгрузкой боевого корабля. Когда красногвардейцы
снесли последний ящик на берег, он поднялся на палубу
миноносца и дружески распрощался с его командиром.
Затем сел в поджидавшую его за углом машину и, обра¬
щаясь к шоферу, сказал:
— Двигай, Павлуша.
Видавший виды автомобиль фыркнул разок-другой, вы¬
пустив клубы черного дыма, и покатил по новороссийским
улицам. У здания с развевающимся на крыше красным
флагом пассажир проворно вылез из машины и направился
к парадной двери. А через несколько минут он уже стоял
перед председателем ЦИКа Черноморской Советской рес¬
публики.
— Товарищ Рубин? Я — Иван Подвойский. Приплыл
с красногвардейским отрядом и грузом ценностей. На ми¬
ноносце «Капитан Шестаков»...
Рубин горячо пожал прибывшему руку:
— Здравствуйте, товарищ Подвойский. Мы вас ждали.
Рассказывайте о положении...
Положение было серьезное. Немецкие интервенты,
сконцентрировав огромное количество войск, развернули
наступление на Крым. Плохо вооруженные отряды Крас¬
347

ной гвардии были вынуждены покинуть полуостров. Гур¬
зуфский Совет эвакуировался морем в Новороссийск.
— Прошу принять ценности, а меня и приехавших со
мной товарищей направить на фронт,— закончил свое со¬
общение председатель Гурзуфского Совета.
Рубин на минуту задумался. Потом оживленно сказал:
— Что ж... Направим вас в Екатеринодар.
С этого момента на целый год жизнь и деятельность
Ивана Подвойского оказались тесно связанными с Ку¬
банью.
Подвойский... Кому не известна эта фамилия? Николай
Ильич Подвойский—член партии с 1901 года, стойкий
большевик, верный ленинец. Его партийная работа и не¬
посредственное активное участие в Октябрьской револю¬
ции не раз описывались в советской печати. А Иван Иль¬
ич — его родной брат. Он в семье был самым младшим.
Так случилось, что в то время, когда родился младший, у
них уже был один Иван. Но он был таким болезненным и
хилым, что никакой надежды на его выздоровление не бы¬
ло. Потому-то младшего тоже назвали Иваном. А старший,
к счастью, поправился. Так и остались в семье два Ивана.
Чтобы не получилось путаницы, их стали звать: «Иван-
старшой» и «Иван-меньшой».
Отец Подвойских был священником. Дети церковнослу¬
жителей имели право на бесплатное обучение в духовных
учебных заведениях. Так Иван-меньшой и попал в Старо¬
дубское духовное училище.
Однако служителя церкви из него не получилось. Отец
Подвойских, хотя и имел духовное звание, был человеком
самых передовых взглядов. И в революционную работу
включились все его дети: Иван-старшой, Николай, дочери.
Иван-меньшой тоже. Будучи еще семинаристом в Черни¬
гове, он стал членом нелегального кружка и тайно рас¬
пространял марксистскую литературу среди учащейся мо¬
лодежи города.
Отец Подвойский не только сочувственно относился к
революционной работе своих ребят, но даже и помогал им.
Престол в церкви был удобным местом для хранения рево¬
люционных книг и прокламаций. Дети Ильи Подвойского
с его согласия пользовались этим хранилищем.
Недолго просуществовал тайник. Царским ищейкам, у
которых семья Подвойских была давно на подозрении, уда¬
лось выследить, куда они прячут нелегальную литературу.
348

Как-то после богослужения в сопровождении большой сви¬
ты в церковь ввалился сам полицмейстер города.
— Поступила жалоба, отец Илья,— начал он без вся¬
кого предисловия,— что престол у вас установлен с нару¬
шениями церковных канонов. Вот мы и решили помочь вам
разобраться в этом...
Отец Подвойский пытался загородить собой «священное
место». Да городовые оттолкнули его и конфисковали на¬
ходившиеся там запретные бумаги. За хранение «недозво¬
ленных изданий» церковные власти лишили отца Илью
сана священника. Иван-старшой, избежав ареста, эмигри¬
ровал за границу. В тюрьму были заключены сестры Под¬
войские. Несколько позже попала под арест и их мать.
И все-таки ничто не могло сломить революционного ду¬
ха этой семьи. Следуя примеру брата Николая, Иван-мень¬
шой становится революционером-профессионалом. Нико¬
лай Ильич впоследствии вспоминал:
«Вся сознательная жизнь моего родного брата прохо¬
дила на моих глазах. Коммунистическое мировоззрение
его складывалось под моим влиянием и влиянием моей же¬
ны — Нины Августовны Подвойской (члена партии с 1902
года) в период первой империалистической войны. В на¬
шей квартире под Петроградом брат встречался с руково¬
дителями большевистского подполья, выполнял их зада¬
ния. По моим поручениям и поручениям других большеви¬
ков-подпольщиков И. И. Подвойский хранил нелегальную
литературу, поддерживал связь с большевиками, сидевши¬
ми в Крестах».
В то время Ивану Ильичу было лишь 20 лет. Он учился
в Юрьевском ветеринарном институте и активно участвовал
в подпольных студенческих кружках, решительно высту¬
пая против войны. Помогал Иван брату Николаю в нала¬
живании работы больничной кассы на Путиловском заво¬
де и заводе Лесснера. Товарищи по подполью всегда мог¬
ли получить у него газеты «Правда» и «Социал-демократ».
Когда совершилась Февральская революция, Иван
Подвойский приезжает в Петроград. Тут в апреле происхо¬
дит незабываемая для него встреча с Владимиром Ильи¬
чем Лениным. Молодого коммуниста партийный комитет
направил на Финляндский вокзал в день возвращения
Ильича из-за границы. Во время митинга Иван Подвой¬
ский находился в цепи красногвардейцев, охранявших
вождя революции.
349

С мая семнадцатого года Иван Подвойский — в Крыму.
Здесь он проводит огромную работу в массах. Впослед¬
ствии его избирают председателем ревкома и Совета рабо¬
чих и крестьянских депутатов Гурзуфа, членом Ялтинско¬
го городского Совета. Он назначается комиссаром нацио¬
нализированных имений юга Крыма. Но враги — бело¬
гвардейцы и татарская буржуазия — мешают мирной рабо¬
те Совета. В конце семнадцатого года они поднимают мя¬
теж. Иван Подвойский попадает в руки контрреволюционе¬
ров. И только внезапные действия ялтинских и гурзуф¬
ских красногвардейцев, поддержанные миноносцем «Гад¬
жибей», спасли его тогда от жестокой расправы.
Вскоре начали боевые действия германские интервен¬
ты. Ведя наступление, они захватывали один город за
другим. Вот тогда и было решено: без промедления на¬
чать эвакуацию в Новороссийск, чтобы спасти от разгрома
пока еще не окрепшие красноармейские полки и отряды.
Так Иван Ильич попал на Кубань.
...Как испытанного ленинца, Ивана Подвойского ека¬
теринодарские большевики послали на ответственный уча¬
сток борьбы с немецким десантом на Таманском полуост¬
рове. Сражаясь здесь в составе полка «Свободная Таври¬
да», смелый и общительный человек, Подвойский пришел¬
ся по душе всем бойцам. Они избирают его своим предста¬
вителем в Общеармейский комитет Северо-Кавказской
Красной армии, председателем которого он становится с
9 июля 1918 года. На этом посту Иван Ильич пребывает
вплоть до октября того же года, то есть до момента реор¬
ганизации всех войск Северного Кавказа в 11-ю армию
Южного фронта.
Как председатель Общеармейского комитета и член
ЦИКа Северо-Кавказской Советской республики, Иван
Ильич Подвойский много проявляет заботы об улучшении
снабжения воинских частей продовольствием, боеприпаса¬
ми и вооружением. Он принимает непосредственное уча¬
стие и в обороне Екатеринодара.
Однако натиск превосходящих сил врага был огром¬
ным. И красные полки отступили. Иван Ильич еще более
старательно занимается укреплением дисциплины в вой¬
сках, уделяет большое внимание сколачиванию воинских
частей и подразделений, насыщает их проверенными и
опытными партийными кадрами, повсюду наводит строгий
революционный порядок. Все эти мероприятия благотвор¬
350

но сказались на дальнейшем повышении боевой мощи
молодой Красной Армии.
Многогранная деятельность Ивана Ильича Подвойско¬
го не прошла незамеченной. Все, знавшие его лично или
же по делам его, воочию убедились, что перед ними —
стойкий большевик, талантливый военачальник, умелый
организатор. Это дало право реввоенсовету 11-й армии на¬
править И. Подвойского комиссаром в 3-ю Таманскую ди¬
визию.
...Геройски сражались с белогвардейскими полчищами
красные полки. Но силы были неравными — и они начали
отступать по направлению к Астрахани. Иван Подвойский
вместе со всеми прошел этот путь. Он был одним из тех,
кто постоянно поддерживал боеспособность войск, сплачи¬
вал их в борьбе с трудностями походной жизни. В конце
перехода Иван Ильич заболел, и в Астрахань его достави¬
ли в бессознательном состоянии.
После выздоровления Подвойский продолжал вести по¬
литическую работу в армейских частях. Его деятельнос¬
тью непосредственно руководил Сергей Миронович Ки¬
ров.
В апреле девятнадцатого года Ивана Ильича отзывают
в Москву. Но и там еще некоторое время его работа была
связана с Кубанью. По заданию ЦК РКП(б), как человек
знакомый с обстановкой на Юге, Подвойский налаживает
и осуществляет связи с подпольными большевистскими
организациями на Северном Кавказе.
Последние годы гражданской войны Подвойский про¬
вел на фронтах Украины и Крыма. Из Москвы его отко¬
мандировали в распоряжение наркома по военным делам
Украины.
Здесь он вначале получает назначение в Крым на пар¬
тийную работу, а вскоре Иван Ильич становится комисса¬
ром бронепоезда «Борец за свободу». Он принимал самое
непосредственное участие не только в строительстве этого
бронепоезда, но и в формировании команды.
Бойцы бронепоезда, воспитанные опытным партийным
работником И. И. Подвойским, находясь в составе 58-й
дивизии, проявили в боях отвагу и героизм. Примером им
всегда служил комиссар. Навсегда остались в памяти Ива¬
на Ильича бои под Белой Церковью и Фастовом. В одном
из них Иван Ильич был тяжело контужен и, направлен в
госпиталь.
351

В октябре 1920 года Подвойский был направлен инст¬
руктором политуправления 6-й армии. В составе ее Ивану
Ильичу довелось участвовать в разгроме Врангеля. Это
были суровые дни. Войска генерала Врангеля 8 октября
перешли в наступление на Днепре и в районе Александ¬
ровска, а через два дня у Грушевки (южнее Никополя).
Первоначально врагу удалось добиться некоторого успе¬
ха, но он был временным. Нанеся несколько контрударов,
части Красной Армии к 17 октября полностью очистили
правый берег Днепра от врангелевцев. Развивая успех,
Красная Армия 28 октября — 2 ноября разбила основ¬
ные силы Врангеля, а 16 ноября очистила от белых банд
весь Крым.
Наконец наступили мирные дни. Страна перешла к со¬
циалистическому строительству. Иван Ильич направляет¬
ся в народное хозяйство. Успешно окончив сельскохозяй¬
ственную академию, он всю свою энергию и талант отда¬
вал делу становления новой жизни в советской деревне.

Епифан Иович
Ковтюх
Н. ЕФИМОВ
В ПЛАМЕНИ,
В ПОРОХОВОМ ДЫМУ
Однажды утром по тихим станичным улицам дробно
застучали копыта коней. Жители Полтавской осторожно
прильнули к плетням. Они увидели мчавшихся вооружен¬
ных всадников, разгоряченных в только что закончившем¬
ся бою с белогвардейцами.
— Наши!.. красные!.. Партизаны отряда Беликова!—
обрадованно перекликалась беднота.
— Красные, погибели на них нет! Ховайте пока ору¬
жие, бегите в плавни!—тем временем шептали богатеи
своим сынкам, связанным с белыми бандами.
Красногвардейские дозоры рассыпались по станице. И
вскоре в просторное здание станичного правления стали
доставлять арестованных врагов Советской власти — бе¬
лых офицеров, кулаков-мироедов, бывших помещиков. От¬
даленная, затерявшаяся среди камышей и глухих плав¬
ней Полтавская в то время пользовалась недоброй сла¬
вой центра белобандитского движения.
Командир Беликов, бывший солдат, сам разбирался с
арестованными. Время было горячее, тревожное, и для
махровых контрреволюционеров выносился только один
приговор — расстрел.
— Фамилия, имя?! — хрипло спросил Беликов, хму-
12 Герои Октября
353

рым взглядом усталых глаз окидывая стоявшего перед
ним дюжего большелобого человека в старом, но хорошо
сшитом офицерском мундире.
— Ковтюх Епифан,— спокойно ответил человек, гля¬
дя в лицо Беликова твердыми серыми глазами.
— Офицер?
—	Бывший штабс-капитан.
Беликов вздохнул. Человек понравился ему своей вы¬
правкой, твердым и смелым взглядом. Но... штабс-капи¬
тан, офицер в этой станице, считавшейся центром контр¬
революционных банд, конечно, мог быть только врагом ре¬
волюции. И его следовало расстрелять... Командир отря¬
да уже собирался отдать беспощадный приказ, когда в
комнату толпой ввалились местные солдаты-фронтовики.
Многих из них Беликов хорошо знал по совместным
схваткам с белыми бандами.
Фронтовики зашумели:
— Слушай, командир. За что взяли нашего Епифана?
— Ковтюх — наш человек!..
— Сам горе окопное вместе с нами хлебал на фронте!..
— Его же под военно-полевой суд офицеры чуть не
упекли за душевное отношение к нашему брату солдату!..
Беликов с любопытством взглянул на Ковтюха.
— Вот ты какой, оказывается, ваше благородие! —
удивленно проговорил он.
—	Какое там я «благородие»!..— сдержанно усмех¬
нулся Ковтюх. — Сын батрака, сам батрак с малых лет.
— Как же в офицеры попал?
Ковтюх пожал широкими плечами.
— За храбрость его в школу прапоров послали,— под¬
сказал один из фронтовиков.— Кровью своей чины заслу¬
жил...
— А чего же молчал сейчас?—нахмурился Бели¬
ков.— Я ж расстрелять тебя собирался, а ты молчал.
— Молчал потому, что не поверил бы ты моим сло¬
вам...— Ковтюх сдвинул брови.— Надоела мне кровавая
каша. Захотелось пожить просто человеком. Вот и при¬
ехал я сюда, в станицу, женился, семью завел...
— Не то время сейчас, товарищ, чтобы только о себе
думать!— жестко проговорил Беликов.— Сейчас или к од¬
ному берегу греби, или к другому. Болтаться, как щепка
на волнах,— сейчас не выйдет...
— Понимаю!— ответил Ковтюх.
354

— Ну и к какому берегу пристать собираешься?
— Ясно к какому... К вашему! Другого пути у меня
быть не может!
Несколько секунд Беликов сверлил взглядом откры¬
тое, суровое лицо Ковтюха. Потом сказал:
— Верю тебе! Можешь быть свободным!..
Ковтюх кивнул головой и вышел. Шагая по станич¬
ным улицам, он вспоминал свою жизнь... Родители жили
на Херсонщине. Там и родился Епифан. Семья была боль¬
шая — 11 душ. Едва сводили концы с концами. Гонимые
нуждой, Ковтюхи перебрались на Кубань, в станицу Пол¬
тавскую.
Да и здесь жизнь оказалась не слаще. Отец за гроши
гнул спину на местных богатеев. С десяти лет пошел в
батраки и Епифан.
Почти голышом ходил мальчик. Длинная рубаха, под¬
поясанная веревкой,— вот и вся одежда. Через год зара¬
ботал на кусок холста. И мать сшила наконец штаны. Но
обувки не было: ноги мерзли. В ступнях сотни заноз и ко¬
лючек. Кожа от грязи трескалась. Проступала кровь. Пи¬
ща на день — кусок хлеба, соль, две-три луковицы. Масла
и сала не видывал...
Юношей Епифан Ковтюх работал на кожевенном и
кирпичном заводах. В 1911 году Епифана взяли в армию.
Когда началась война, Ковтюх сразу же угодил на передо¬
вую. За мужество, храбрость и находчивость его награди¬
ли Георгиевским крестом и направили в школу прапор¬
щиков. После ее окончания Ковтюх командует сперва ро¬
той, а потом батальоном. Дослужился до штабс-капитана...
В начале восемнадцатого года Епифан возвратился до¬
мой.
...Красный отряд Беликова покинул станицу. И сразу
же местные большевики создают в Полтавской два рево¬
люционных подразделения. Командиром одного отряда
стал И. Подоляк, а другого — Е. Ковтюх. Полтавчане
впоследствии влились в красный отряд матроса-больше¬
вика Рогачева. Революционный рогачевский отряд бы¬
стро становится грозной боевой силой. И в этом была за¬
слуга Епифана Ковтюха, талантливого, опытного, бывало¬
го командира.
В некоторых кубанских станицах вспыхнули контрре¬
волюционные восстания. Белоказачьи банды разгоняли
Советы, расстреливали и вешали коммунистов, команди¬
12*
355

ров, советских работников, расправлялись с беднотой. Мя¬
тежи расшатывали тыл, нарушали нормальную деятель¬
ность местных советских органов, занимавшихся прежде
всего обеспечением фронта пополнением, продовольстви¬
ем и фуражом. И командование Северо-Кавказской Крас¬
ной армии немедленно предприняло суровые меры против
вылазки врагов как в прифронтовой полосе, так и в глу¬
боком тылу.
Для наведения должного революционного порядка в
тылу были привлечены и войска. Так, часть подразделе¬
ний — в основном полтавчан — 1-го Северо-Черноморско¬
го Кубанского полка под командой Епифана Ковтюха бы¬
ла брошена на подавление кулацкого мятежа в Таманском
отделе. А Рогачев с остальными ротами остался в Старо-
величковской. Ковтюх со своим полтавским батальоном
13 августа прибыл в станицу Новониколаевскую. Здесь он
застал 1-й Советский полк, которым командовал М. Смир¬
нов, и два отдельных батальона — бойцов-славянцев (ко¬
мандир С. Белогубец) и бойцов-анастасиевцев (коман¬
дир Д. Пимоненко).
Состоялось общее собрание командного состава всех
сосредоточенных в станице частей. Приглашались и пред¬
ставители от красноармейцев всех подразделений. Тут и
было решено временно объединиться в одну колонну, что¬
бы согласованно действовать в боях с белыми. Командую¬
щим колонной единодушно избрали Епифана Ковтюха.
Колонна Ковтюха с боями прорвалась к станице Сла¬
вянской, а потом через Крымскую двинулась на Новорос¬
сийск. Вместе с войсками тянулись бесконечные обозы со
стариками, женщинами, детьми. Это уходили вместе с во¬
инами семьи красноармейцев и беднота, которым угрожал
белый террор.
...Длинной вереницей вытянулись по дороге отступаю¬
щие батальоны, многочисленные толпы беженцев.
Епифан Ковтюх, закрыв глаза, устало покачивался в
седле. От бессонных ночей, частых тревог лицо его посе¬
рело, осунулось. Под глазами залегли свинцовые тени...
— Товарищ командир, беда... Товарищ командир!..
Ковтюх вскинул голову и открыл глаза. Перед ним на
взмыленном коне один из разведчиков.
— Что такое?!
— Буза, товарищ Ковтюх! Там, у Тоннельной, хлопцы
друг друга за грудки хватают!— торопливо доложил раз¬
356

ведчик.— Одни говорят — измена, на Екатеринодар надо
идти, другие — назад, к своим хатам поворачивать собира¬
ются...
Приподнявшись в стременах, Ковтюх хлестнул коня
нагайкой и помчался вперед, вдоль остановившейся ко¬
лонны изнуренных людей, коней, волов, впряженных в те¬
леги.
— Куда вы, товарищ командир?! — крикнул развед¬
чик, нагоняя Ковтюха.— Убьют вас!.. Надо хоть пару та¬
чанок с пулеметами прихватить.
— Это против кого пулеметы-то? Против своих? —
спросил Ковтюх, подгоняя коня.
У въезда на станцию Тоннельная бушевало человече¬
ское море. Разгоряченные люди наскакивали друг на дру¬
га, спорили, ругались, щелкали затворами винтовок.
Ковтюх влетел на коне в самую свалку и крикнул:
— Тихо, товарищи!.. Внимание!
Толпа на мгновение смолкла. Потом вдруг завопил ог¬
ромный парень в драной матросской тельняшке и старой
кубанке:
— Вот он, изменник!.. А ну, скажи, зачем ведешь нас
на погибель? Деникину, гад, продался!.. Вот я тебя сей¬
час!
Парень стал протискиваться к Ковтюху. Он на ходу
вставлял в винтовку обойму патронов.
— Ну и дурак!— спокойно, негромко проговорил Ков¬
тюх, словно не замечая наведенной на него винтовки.—
Не хочешь — не иди! Можешь поворачивать обратно! Там
белые для тебя уже петлю приготовили. Впрочем, может,
и сотней шомполов обойдешься...
Парень ошалело раскрыл рот. Винтовка, дрогнув, опу¬
стилась прикладом к земле.
На Екатеринодар надо идти!.. Веди нас, Епифан,
на Екатеринодар!— закричало несколько человек в один
голос.— Чего нам от родных хат уходить?!.
— В Екатеринодаре — до зубов вооруженные дени¬
кинские полки,— тем же негромким, спокойным голосом
пояснил Ковтюх.— Идти сейчас на Екатеринодар — зна¬
чит и самим погибнуть, и семьи наши отдать на распра¬
ву врагу...— Он нащупал взглядом одного из тех, кто
звал в Екатеринодар.— Вот ты, скажи, сколько у тебя
патронов?
— Ну, четыре обоймы найдется...
357

— Много у тебя патронов... У других их куда мень¬
ше. А у белых — сотни патронов на солдата да есть ар¬
тиллерия... Капиталисты деникинцев и патронами, и пу¬
леметами, и снарядами снабжают...
Толпа примолкла. Люди переглядывались и озадачен¬
но топтались на месте.
— Путь у нас один, товарищи! — Голос Ковтюха ок¬
реп, зазвучал громко и уверенно.— Нелегкий путь. Но
только он выведет нас к своим, спасет наши семьи. Этот
путь — по берегу моря, через горы... А станем медлить и
митинговать — и этот путь враги перережут. Так что при¬
казываю идти к Новороссийску!.. Строиться!
Толпа колыхнулась. Засуетились командиры, гром¬
ким, отрывистым голосом отдавая распоряжения. Через
десять минут толпы не стало. Появились роты, взводы,
сотни, продолжавшие марш по узкой дороге.
Ковтюх усталым движением вытер рукавом вспотев¬
ший лоб...
Колонна Епифана Ковтюха первой вступила в Ново¬
российск. За ней последовали другие красноармейские
части, сгруппировавшиеся вокруг 1-го Кубано-Черномор¬
ского и 4-го Днепровского полков.
...Беспримерный марш продолжался.
Где-то впереди уже маячил Туапсе. И вдруг на Агой¬
ском перевале путь таманцам преградили отряд генерала
Мазниева и отряд белоказаков, которым командовал гене¬
рал Масловский.
Что ж, бой так бой! Тут же намечается план действий.
Кавалерийский отряд получил задачу обойти вражеские
позиции с флангов и на рассвете ворваться на восточную
окраину Туапсе. Один из полков должен был с наступле¬
нием темноты бесшумно спуститься к морю, до рассвета
пробраться к бухте и захватить пароходы. Остальным
полкам было приказано атаковать противника с фронта —
в лоб.
Штурм перевала начался в три часа ночи. Узкая доро¬
га за поворотом перекрывалась огнем вражеских пулеме¬
тов. В этом месте в серую ленту шоссе врезался крутой
скалистый мыс, высотой в четыре-пять метров. Бойцы,
становясь друг другу на плечи, втыкая штыки в расщели¬
ны скал, преодолели крутые скаты и незаметно сосредо¬
точились на гребне высоты. Все подразделения точно в
срок заняли исходный рубеж для атаки. На рассвете враг
358

был атакован одновременно с фронта и тыла. И против¬
ник, насчитывавший в своих рядах до 10 тысяч штыков и
сабель, был разгромлен.
Весть о блестящей победе молниеносно распространи¬
лась по кубанской земле. Узнал о ней и Серго Орджони¬
кидзе. Он немедленно телеграфировал Владимиру Ильичу
Ленину: «Под Туапсе грузинский отряд генерала Мазние¬
ва, действовавший вместе с алексеевцами, разбит наголо¬
ву. Отряд отступил в Сочи, оставив у нас артиллерию...»
2 сентября авангард таманцев выступил из Туапсе.
При подходе к Белореченской таманцы натолкнулись
на заслон, выставленный генералом Покровским. Бело¬
гвардейцы укрепились на высотах к северо-востоку от
станицы. В это время к ним подошло подкрепление из ча¬
стей генерала Геймана.
Тщательно продуманным массированным ударом та¬
манцы разбили войска Покровского и Геймана. У крас¬
ных бойцов уже почти не было патронов, и они ринулись
в штыковую атаку, откатывались и снова шли на приступ.
Враг дрогнул и попятился. Преследуя бегущего против¬
ника, Таманская армия под станицей Дондуковской
встретилась с красными полками группы Кочергина...
Героический пятисоткилометровый поход десятков ты¬
сяч советских людей через горы, сквозь заслоны контр¬
революционных полчищ, явился легендарным подвигом.
Но испытания еще не кончились. В день соединения
таманцев с главными силами Северо-Кавказской армии
белогвардейцы захватили Армавир. Ковтюх с марша дви¬
нул свою колонну в наступление на город.
И снова военный талант Ковтюха, помноженный на от¬
вагу его бойцов, совершил невозможное. Враг был выбит
из первой и второй линий траншей. Бой переместился на
городские улицы. Не выдержав натиска таманцев, белые
отступили. Взятие Армавира, важного узла железных до¬
рог, имело большое стратегическое значение.
...С октября восемнадцатого года Епифан Иович Ков¬
тюх — командарм. Совместно с начальником штаба Г. Ба¬
туриным он энергично взялся за укрепление Таманской
армии.
В результате большой работы армия окрепла органи¬
зационно и стала еще более грозной боевой силой. Она
упорно готовилась к ответственной операции — к наступ¬
лению на Ставрополь. Но командарму Е. И. Ковтюху не
359

пришлось участвовать в этих боях — тяжелая болезнь на¬
долго приковала его к койке госпиталя.
После выздоровления Епифан Иович едет в Москву.
Реввоенсовет Республики разрешает ему сформировать
Таманскую стрелковую дивизию.
В феврале — марте двадцатого года, когда разверну¬
лись решающие сражения на Северном Кавказе, дивизия
участвует в боях за Ставрополь и вступает в пределы род¬
ной Кубани. Заняв 8 марта внезапной атакой станцию Ти¬
хорецкая, таманцы заканчивают свой поход на Черномор¬
ском побережье. Кубань была освобождена от белых.
Однако враг не сдавался. Барон Врангель, окопавший¬
ся на крымской земле, посылает на Кубань мощный де¬
сант.
Советское командование приняло смелое решение —
послать по реке Протоке в неприятельский тыл (в район
станицы Гривенской) красный десант. Основную силу де¬
сантного отряда составляли таманцы, хорошо знакомые
с местностью. Командиром отряда был назначен Е. Ков¬
тюх, а комиссаром — Д. Фурманов.
Красный десант оказался полной неожиданностью для
противника. Предусмотрительный Ковтюх послал по обо¬
им берегам реки конные разъезды. Они за ночь уничтожи¬
ли все вражеские дозоры. Когда же на рассвете десант
был всего в двух верстах от Гривенской, неприятельский
штаб еще ничего не знал о смелой операции отряда.
Удар красного десанта был нанесен в самое сердце
врага. Последующими атаками красных войск врангелев¬
цы были сброшены в Азовское море.
Так Епифан Иович Ковтюх со славой завершил граж¬
данскую войну. Так в геройском, победном бою с вран¬
гелевским десантом закрыли последнюю страничку во¬
оруженной борьбы за Советскую власть на Кубани бес¬
страшные таманцы.
За успешные боевые действия Ковтюх был награжден
тремя орденами Красного Знамени.

Александр Александрович
Яковлев
А. КОСТЕНКОВ
БЫЛО ЕМУ ДВАДЦАТЬ ОДИН
19 января 1918 года. Бушевало море. Высокие волны
тревожно бились о крутой берег. Новороссийск не спал.
По его каменистым улицам грохотали колеса пушек, в хо¬
лодном сыром воздухе резко звучали слова команды. Ко¬
лонны красногвардейцев спешили к железнодорожному
вокзалу.
Там, на перроне, их встречал молодой сероглазый ко¬
мандир в кожаной тужурке и отдавал распоряжения на
погрузку в вагоны. Это был Александр Яковлев, предсе¬
датель ревкома, командир красногвардейских отрядов
Черноморья. Он вел новороссийских рабочих к станции
Энем.
Эшелон тронулся на заре. Яковлев подошел к окну
вагона и посмотрел на обнаженные по-зимнему горы, на
которые падали первые снежинки. Он думал о предстоя¬
щем бое, который — он это знал точно — будет неравным
и жестоким. Но другого выхода не было. Задержать про¬
тивника хотя бы на два-три дня у станции Энем, где он
сосредоточивается для нанесения удара по районам со¬
ветского Черноморья,— это уже успех. А там подойдет
подкрепление: 39-я стрелковая дивизия из Тихорецкой.
Будут бои, долгие и жестокие, будет много крови, но нель¬
Э61

зя победить народ, который взял власть в свои руки. К
прошлому Россия никогда не вернется!..
И, глядя на снег за окном, Яковлев вспомнил Петер¬
бург. В памяти всплыли годы, проведенные в гимназии.
Там он впервые услышал от старшеклассников о револю¬
ционерах, выступающих против царя. Но кто они, эти от¬
важные люди, он не знал. И как с ними установить
связь — тоже не знал. Как-то шел он по набережной Не¬
вы. Вдруг из-за угла дома к нему подбежал запыхавшийся
человек. Он протянул гимназисту две маленькие книжеч¬
ки и шепнул:
— Спрячь, друг!— И нырнул в ближайший подъезд.
Саша успел разглядеть лишь его удивительно синие
глаза. Он машинально сунул брошюры за пазуху, так как
тут же появились полицейские.
— Здесь кто-то пробегал?! — рявкнул один из них.
— Мастеровой какой-то,— не задумываясь, ответил
Саша, поняв, кого они ищут.— Он побежал вон туда, — и
показал совсем в другую сторону.
Саша шел дальше. Но у него из головы не выходил
голубоглазый человек. Он казался ему знакомым. «Где я
его видел?»—ломал голову Саша. И вдруг вспомнил, что
не раз встречался с ним на своей улице. «Порядок»,— за¬
ключил он и заторопился домой.
Саше не терпелось заглянуть в книги, которые довери¬
ли ему, как другу. Не снимая шинели, он зашел в свою
комнату. Осторожно достал брошюры, прочел: К. Маркс,
Ф. Энгельс. «Манифест Коммунистической партии».
Взглянул на вторую: В. И. Ленин. «С чего начать?».
В комнату вошла бабушка. Саша молча подал ей
книжки. Она полистала их и понимающе кивнула головой.
Она, уроженка Берлина, многое знала о Марксе, была
знакома с Энгельсом. Слышала она и о Ленине, лидере
большевиков.
Саша не все понимал, что было написано в книжках.
И он задался целью: во что бы то ни стало разыскать го¬
лубоглазого мастерового.
Встреча состоялась. Александр Яковлев получил от
партийного комитета первое задание. Ему поручили орга¬
низовать среди учащихся кружок по изучению политиче¬
ской литературы. Так стал Саша профессиональным ре¬
волюционером, навсегда соединив свою судьбу с партией
большевиков.
362

Выпускник гимназии Александр Яковлев за активную
политическую работу среди учащихся и антивоенную аги¬
тацию был на пять месяцев брошен в Петропавловскую
крепость. Затем короткое студенчество, служба в армии,
ранение и работа большевика-подпольщика в Новороссий¬
ске, Керчи, Темрюке, Пятигорске, Ессентуках, Кисловод¬
ске, Екатеринодаре. Короткое пребывание в Петрогра¬
де — и снова он в Новороссийске с мандатом уполномочен¬
ного ЦК партии.
Неожиданный толчок прервал мысли. Поезд остано¬
вился, Яковлев быстро спрыгнул на перрон, готовый вести
в бой своих красногвардейцев.
Начальник станции Крымская сообщил, что против¬
ник не выходил из Энема. Об этом звонили со станции
Афипская.
Спустились серые январские сумерки. Придерживая
наган, висевший на ремне, Яковлев заторопился к парово¬
зу. Противник недалеко, нужно быть особенно бдитель¬
ным. Проходя мимо вагонов, он подбадривал своих бое¬
вых друзей. С ними он громил засевших в Советах мень¬
шевиков и эсеров. С ними и сейчас идет на врага. И ве¬
рит — эти люди будут сражаться до победы.
Яковлев быстро вскочил на ступеньки паровоза. И
сразу же раздался сигнал отхода.
Поезд шел медленно, как бы ощупывал темноту. Вда¬
ли показались огоньки. «Энемские стрелки»,— определил
Яковлев и дал команду на остановку. Красногвардейцы
проворно и бесшумно выскочили из вагонов. Группа раз¬
ведчиков отправилась на станцию, остальные выкатывали
пушки, снимали на землю пулеметы. Вернувшаяся раз¬
ведка доложила, что на станции все тихо, противник не
ждет нападения.
«Славно!» — отметил про себя Яковлев, довольный
сообщением разведчиков. Он немедленно отдал приказ о
наступлении.
Ночную темноту осветили разрывы снарядов. Атака
началась!
Противник, захваченный врасплох, отступал. На его
плечах красногвардейцы ворвались в западную часть по¬
селка. В центре его офицеры и юнкера оказали организо¬
ванное сопротивление, пытались переходить в контратаки.
Враг увидел, что против него сражается не кадровая
часть. Чтобы отразить натиск золотопогонников, Яковлев
363

бросает в бой последний резерв. Но встретив ураганный
ружейно-пулеметный огонь, бойцы залегли. А кое-где по¬
дались к железнодорожной станции. Но в этот критиче¬
ский момент с наганом в руке Яковлев бросился вперед.
— Товарищи! Бойцы революции! За мной!..
— Бей контру! — многоголосо взвилось над ряда¬
ми.—Ура-а!..
И враг не выдержал натиска красногвардейцев, побе-
жад. К полуночи станция Энем стала свободной. Пресле¬
дуя неприятеля, отряд под командованием Яковлева до¬
стиг реки Чибий. На ее берегах решено было остановить¬
ся до прихода свежих сил. Поставленная перед отрядом
задача — остановить продвижение врага — была выпол¬
нена.
Перед зарей на землю опустился густой туман. Яков¬
лев приказал усилить дозоры. Сам же с небольшой груп¬
пой бойцов направился к железнодорожному полотну:
ожидалось прибытие подкрепления.
За насыпью послышался топот копыт. В тумане зама¬
ячили всадники.
— Наши!— радостно шепнул боец.
— Не спеши радоваться, проверим,— Яковлев насто¬
рожился.
Конники приближались. Стали видны черные квадра¬
ты бурок.
— Стой! Кто идет?!—крикнул Яковлев и вышел впе¬
ред.
— А вы кто будете?—послышался хриплый голос.
— Командир красногвардейского отряда Яковлев!
— Ты нам и нужен!..
Предутреннюю тишину резанул револьверный вы¬
стрел...

В. БАКАЛДИН
МОЛОДОЕ БЕССМЕРТИЕ
Поэма
1
Прямо в сердце ударил свинец,
тьма накинулась жадно и слепо,
в подсознанье мелькнуло:
«Конец...»
И — жестокая горечь:
«Нелепо...»
И в крови захлебнулись слова,
в клокотанье последнего вздоха,
и затеряна жизнь,
как глава
в многотомье с названьем Эпоха.
Миллионы нечитаных глав —
это жизни и судьбы людские,
жарко слитые в огненный сплав
на промозглых дорогах России.
От копыт сотрясается степь,
лава бешено скачет на сечу,
и встает пулеметам навстречу
в полный рост
поредевшая цепь.
Пули ловят бегущую цель,
ставят судьбам последние точки.
Капли крови на белой сорочке
торопливо вбирает шинель.
Кто те жизни найдет и прочтет?
Кто подхватит упавшего в лаве,
вынося на всесветный почет,
на бессмертье
в немеркнущей славе?
2
Из тумана ударил свинец,
тьма накинулась жадно и слепо,
в подсознанье мелькнуло:
«Конец...»
365

И — не страх, а досада:
«Нелепо...»
Как горька эта жгучая злость:
не успелось
свершить, что хотелось,
не пришлось ему,
не довелось
встретить мира рожденного
зрелость.
Умирай он подольше,
он смог
оглянуться б
и вспомнить о многом:
крутизну задымленных дорог
предпочел он
спокойным дорогам.
...Чинный свет в кабинете отца,
сотен книг золотое тисненье,
и возникшее в сердце стремленье
быть с народом
всю жизнь до конца.
За высоким оконным стеклом
над Путиловским — зарево плавки,
дверь питейной приземистой лавки,
осененной двуглавым орлом,
на извозчике — поп долгополый,
полицейский,
застывший, как столб,—
всей Российской империи столп,
надзирающий,
нет ли крамолы,
петербургская тусклая ночь...
...В кабинете отцовском покой.
Голос бабушки слышен за дверью.
К ней, суровой и доброй такой,
в сердце столько любви и доверия!
Саша с бабушкой часто вдвоем
вслух мечтают
о счастье народном,
о свободе,
о хлебе голодным
366

и о долге высоком своем.
Саша, сын мирового судьи,
всей душою —
на улицах сонных,
там, в рабочих казармах бездонных,
пламя гнева скопивших в груди.
И на сходках
подпольных кружков
он войну объявил этой ночи,
и на сотнях
крамольных листков
был его ученический почерк.
Гимназистик,
глазастый юнец,
книголюб,
росший в ласке и в холе,
он тогда еще
встретить свинец
был готов
в каземате иль в поле.
Только думать о том
не привык.
Просто жил он,
как совесть велела.
Агитатор,
студент-большевик
скромно делал партийное дело.
Революции ветер крепчал,
и крепчал человек в непогоду.
Это было
началом начал
величайшего в мире исхода.
По России поземки мели,
по фронтам,
по зловонным окопам,
и угрюмые люди земли
по земле разливались потопом.
А навстречу —
сто правд и сто кривд
всяких партий —
и «левых», и «правых»,
и бурлил
человечий прилив
на крутых перепутьях державы.
367

В реве митингов голос сорвав,
отощав,
почернев от бессонницы,
он спешил
каждый новый состав
агитнуть,
пока поезд не тронется.
Юг России, как улей, гудел.
Колобродила пестрая братия.
Александру досталось в удел
здесь вершить
дело ленинской партии.
Всероссийской громады штурвал
Ленин
только что взял
в красном Питере,
а в окрайных степях
пригревал
белый Юг своих белых «спасителей».
Но и здесь полыхала заря,
хоть до Питера было не близко,
и рабочие Новороссийска
насмерть стали
под стяг Октября.
Саша верил в рабочих ребят
всей душой большевистской,
всем сердцем,
и — повел на врага свой отряд
необстрелянных красногвардейцев.
Бой затих, отгремев.
Тишина.
Сырость стылая.
Снежная темень.
Так пришла к Александру война
в неприметном поселке Энеме.
Здесь она и ушла навсегда
от него в непогоде январской.
Ей потом называться — гражданской,
устилая телами года.
Он-то знал,
что повсюду пошли
грудь на грудь
368

в неоглядной России
два потока,
две страшных стихии,
спор ведущих о судьбах земли.
А пока — лишь начало начал...
Выстрел яростно вспыхнул в тумане.
На снегу в трех верстах от Кубани
навсегда командир замолчал.
3
Прямо в сердце ударил свинец,
тьма накинулась жадно и слепо,
в подсознанье мельнуло:
«Конец...»
И — глухая обида:
«Нелепо...»
Как горька эта жгучая злость:
не успелось
свершить, что хотелось,
не пришлось ему,
не довелось
встретить мира рожденного
зрелость.
Умирай он подольше,
он смог
погрустить,
пожалеть бы немного,
что уже не увидит дорог,
что ему не шагать по дорогам.
Горевали о нем:
«Молодой...
Жить на свете еще только начал...»
Вспоминали потом:
— Боевой...
— Образованный...
— Смелый...
— Горячий...
— Это надо случиться беде —
на дозор напороться казачий...
— Знать, у каждого есть свой удел...
— Жить на свете еще только начал...
Не об этом бы Саша жалел:
369

как ни горько, что мало он прожил,—
жаль — не сделал задуманных дел,
дел, что собственной жизни дороже!
Он любил и умел помечтать
широко, дерзновенно и сладко,
чтобы тут же вернуться опять
к повседневным решительным схваткам.
Он грядущее видел во сне,
как сквозь грани светящейся призмы,
наяву
возвращаясь к войне
ради счастья людей коммунизма.
Да, ему — только двадцать один,
и умолкнуть навеки не время.
Но на гребнях жестоких годин
молодые всегда — ногу в стремя!
Молодых убивает война,
на скаку им сшибая папахи,
молодых отправляет она
после долгих допросов на плахи.
День наступит.
И кто-то другой
предрассветьем июньским
на Буге
оземь грянет всем телом упругим...
И ему — только двадцать второй!
И в него из тумана ударит
прямо в самое сердце свинец,
и живому ему не подарит
Кремль московский салюта венец.
Упадет он,
померкнет лицом,
русы волосы в травах запутав...
Станут общей судьбой в ту минуту
две эпохи,
две жизни бойцов.
...Но не будем спешить.
Погодим.
Командир-большевик под Энемом
в темноту погружается немо
с вражьей пулей в широкой груди.
Потонули мечты и слова
в клокотанье последнего вздоха,

и закончена жизнь,
как глава
в многотомье с названьем Эпоха.
Без него продолжались бои
год за годом —
до самой победы,
без него зажигали огни
пятилетки, идущие следом.
Без него,
без ушедших других
поднималась страна трудовая,
поименно их всех называя,
сыновей незабытых своих.
Кто их жизни найдет и прочтет?
Кто подхватит упавшего в лаве,
вынося на всесветный почет,
на бессмертье в немеркнущей славе?
Сколько подвигов!
Сколько имен!
Сколько глав, не прочитанных нами,
не поведанных миру стихами,
не оплаканных крепом знамен!
Чтобы подвиг не сгинул во мгле
(время в страсти к забвенью упрямо!),
следопыты идут по земле
в красных галстуках,
в белых панамах...
Но слова о забвенье —
не ложь:
не всегда так бывает счастливо,
что в таинственных недрах архива
позабытое имя найдешь...
Имена, имена, имена...
Их хранит на скрижалях держава.
А на всех безымянных —
одна
негасимая, вечная слава!

Елена Матвеевна
Полуян-Верецкая
П. ИНШАКОВ, Л. КОРНИЕНКО
НАРОДНЫЙ КОМИССАР
Ветхий товарный вагон, поскрипывая, однообразно
выстукивал на стыках рельсов: «Туки-тук, туки-тук». Еле¬
на Полуян-Верецкая сидела в углу, обхватив зябнущими
руками колени, вслушиваясь в ритмичную скороговорку
колес. В вагоне темно, промозглый холод пробирал до
костей. Людей набито до отказа. Тут и дети, и женщины,
и старики. То и дело слышалось хныканье детей, тревож¬
ный крик малютки. На них сердито шикали взрослые:
мол, и без вас тошно. Люди боялись говорить во весь го¬
лос, будто их мог подслушать тот хмурый и желчный по¬
ручик с худым болезненным лицом, что на станции Афип¬
ская руководил арестом.
«Мерзавцы!— негодует Елена.— Похватали всех под¬
ряд, словно рыбу бреднем с мелкой ячеей, и теперь везут
в город, чтобы передать в руки молодчикам Покровского».
— Ох, как же все глупо получилось!— вздохнула Еле¬
на. Эти слова она произнесла вслух.
— Вот именно глупо,— тихо подхватила Паня Вишня¬
кова, склонив голову на плечо подруги.
А колеса, словно вторя подругам, выстукивают на
стыках: «Да, вот так! Да, вот так!..»
Снова заплакал грудной ребенок. Мать, наверное еще
молодая, певуче и грустно, вполголоса запела песню без
372

слов, баюкая малютку. И Елена вспомнила своего первен¬
ца. Вот так же она баюкала его, пела колыбельную, как
поют все матери мира, прижимая к груди теплое крохот¬
ное тельце.
И вдруг нахлынули воспоминания о своем детстве.
Тогда ей не приходилось трястись в холодном товарняке.
Гувернантки ревностно охраняли ее безмятежное младен¬
чество, с малых лет обучали французскому и английскому
языкам, музыке, хорошим манерам, всему, что полагает¬
ся знать воспитанной девице из интеллигентной семьи.
Отец, видный инженер-путеец, зарабатывал столько, что
мог обеспечить своим детям безбедное существование.
А потом — гимназия, смена впечатлений, много лю¬
дей. Живая, эксцентричная Леночка с детства отличалась
любознательностью и всегда чем-то увлекалась. Особенно
чтением книг. Девочки-гимназистки взахлеб читали Чар-
скую и Вербицкую, приключенческие книги Конан-Дойля,
Майн Рида. Но Елену не увлекали такие сочинения. В до¬
ме отца была хорошая библиотека, в шкафах, рядом с
томами Льва Толстого, стояли произведения Чехова, Не¬
красова, Пушкина, Чернышевского, Добролюбова, Герце¬
на. Гувернантки подбирали для нее легкие книги, но де¬
вочка тайком от своих наставниц читала Некрасова и Чер¬
нышевского. Доставалось ей от матери и гувернанток.
Отец, убежденный либерал, любил серьезную литературу.
В студенческие годы он и сам примыкал к революционно
настроенной молодежи. Он не видел ничего дурного в
том, что дочь рано начала читать серьезные книги. Он
радовался, что дочь растет развитой и начитанной не по
летам. В 1906 году пятнадцатилетняя Елена Верецкая
окончила гимназию с золотой медалью.
И вот встал вопрос: куда определить дочь? Мать за то,
чтобы Леночку отдать в институт благородных девиц.
Отец же, видя незаурядные способности девушки, думал
о другом. В Петербурге был открыт женский политехниче¬
ский институт — новинка для того времени. Когда спро¬
сили Елену — куда бы она пошла, та, не задумываясь, от¬
ветила:
— Ну конечно, в политехнический!
Дорога в жизнь была выбрана. Новые подруги, новые
книги, новые увлечения. Споры о цели жизни, о путях
развития России после революции пятого года. В политех¬
ническом в основном учились дети привилегированного
373

сословия. Но и среди них были революционно настроен¬
ные молодые люди. Революция основательно встряхнула,
заставила по-иному мыслить молодежь. Студентки читали
«Капитал» К. Маркса, работы В. Ленина, Г. Гегеля,
Л. Фейербаха, пели революционные песни.
Лена сразу же вошла в круг тех, кто импонировал ее
взглядам, ее идеалам. Она вступила в студенческий под¬
польный кружок...
Голос Вишняковой возвращает ее к действительности.
— ...Как же все это получилось? Договорились, что
будет общее наступление на Екатеринодар. Что это —
предательство?—шепчет на ухо Паня.— Леночка, ну че¬
го ты такая молчаливая? Скисла?
Елена встряхнула головой, как бы отгоняя от себя рой
воспоминаний. А в уши назойливо сочится скороговорка
колес: «Тут не так... Тут не так...»
— Вспомнилась молодость...
— Подумаешь, старуха. Двадцать семь лет...
— Дело не в возрасте. Мне иногда кажется, что я уже
живу тысячу лет. С тобой бывает такое, Паня?
— Не знаю. Меня другое тревожит: почему все полу¬
чилось так нелепо? Наш отряд выступил в назначенный
день. Был успех. А потом все пошло через пень-колоду.
Не вернулись наши парламентеры... Кадеты зашли нам
в тыл. И опять же эта нелепая гибель командиров — Яков¬
лева, Перова. Куда девался Серадзе? И вот мы с тобой в
этой мышеловке...— шепчет в темноте Паня.
Елена вздрогнула. Мышеловка! Действительно, ведь
их везут в город в запломбированном вагоне, чтобы пе¬
редать в руки казачьему правительству. Что ожидает их
завтра? О Покровском Верецкая наслышана немало. Не
хотелось бы очутиться в его руках. У него разговор ко¬
роткий: «А, господа большевики? Давненько я охочусь за
вами. К стенке!»
Верецкая никогда не думала о смерти. Такие мысли не
в ее характере. И все-таки тревожила неизвестность. Не
раз ей доводилось бывать в застенках царской охранки...
Она перебирала свою недолгую жизнь, год за годом.
Все ли она сделала, что было в ее силах? Так ли она вела
себя, как положено революционеру?
...Шестнадцатилетней студенткой Елена Верецкая со¬
шлась взглядами с однокурсницами Анной Кузьминой,
Марией Балтуновой и Марией Савицкой. Все они были
374

старше Елены, близко знакомы с опытной революционер¬
кой Верой Стуцкой. К этому времени Елена самостоятель¬
но проштудировала «Капитал», прочла многие работы Ле¬
нина. Она удивляла своих старших подруг начитанностью,
широким кругозором, пытливым умом, умением все схва¬
тывать на лету, страстью и логикой полемиста.
Молоденькая девушка имела редкий талант оратора.
Среди студенток Верецкая выделялась феноменальной
памятью и работоспособностью. Книги Герцена, Черны¬
шевского, Некрасова, Белинского с детства научили ее
любить свой горемычный народ, свою родину. Юная сту¬
дентка дала себе клятву, как когда-то Герцен и Огарев,
всю свою жизнь посвятить борьбе за счастье народа, борь¬
бе с произволом самодержавия. Ее взглядам на жизнь, ее
идеалам руководители подпольного студенческого кружка
и подруги-революционерки постарались придать фили¬
гранность, определенную систему.
— ...Леночка, я говорила о тебе с Верой Стуцкой. Мы
сошлись на том, что тебе пора вступить в ряды нашей
партии,— как-то сказала ей Анна Кузьмина.
— Я и сама давно думала об этом. А примут ли?
— Мы с Балтуновой и Савицкой введем тебя в орга¬
низацию, поручимся за тебя. Нас поддержит Стуцкая, —
ответила Анна.
И вот Елена Верецкая уже настоящая подпольщица.
Ей доверяют распространять нелегальную литературу
среди студентов, проводить беседы на политические темы,
руководить рабочими марксистскими кружками. Горячая,
решительная, трудолюбивая, Верецкая старалась каждое
поручение партийного подполья, пусть даже незначитель¬
ное, выполнить так, чтобы и самой было радостно от хо¬
рошо исполненного долга. И ее сразу заметили руководи¬
тели подполья. У Верецкой рано обнаружился и сложил¬
ся талант организатора и агитатора. Она живо, интересно,
увлекательно проводила беседы, будь то аудитория рабо¬
чих или студентов. Она могла беседовать на любую поли¬
тическую тему. Сказалась начитанность. С чувством ра¬
достного волнения юная подпольщица шла на завод или
фабрику, рассказывала рабочим о том, за что борются
большевики, зажигала, увлекала, звала их за собой.
И какова была радость Верецкой, когда товарищи по
подполью избрали ее секретарем парткома большевист¬
ской организации Нарвского района столицы. Здесь ветре-
375

тилась она с молодым казаком-кубанцем Дмитрием Полу¬
яном. Он был членом той же Нарвской организации. Снача¬
ла Елена не могла понять, чем привлек ее внимание этот
спокойный и рассудительный товарищ. Он не выделялся
ни красотой, ни образованием. Словом, был самым обык¬
новенным человеком. Правда, любознательный, как и она,
но сдержанный в поступках, жадно тянущийся к знаниям.
Елена помогала ему заниматься политическим самообра¬
зованием. Елена — порывистая, эксцентричная, непоседа
и певунья. Дмитрий — уравновешенный, обдумывающий
каждое свое слово, каждый свой поступок. Может, сбли¬
зила их романтичность ее натуры. Она воспитывалась в
преуспевающей семье интеллигента, все время жила в су¬
толоке столичного города. Он же — казак-степняк далекой,
экзотической Кубани.
С Дмитрием Полуяном Елена часто ходила на заводы.
Он был неплохим агитатором. И незаметно для себя при¬
кипела к нему сердцем. Она не принадлежала к аскетам.
Молодость, неуемная энергия брали свое. Елена Верец-
кая стала не только соратницей, но и подругой, верной
спутницей жизни Дмитрия Полуяна, матерью его детей.
Два года Елена работала секретарем Нарвского под¬
польного парткома. Обстановка сложилась так, что ей
пришлось оставить политехнический институт и поступить
на высшие Бестужевские курсы, которые были в другом
районе. И ее избрали секретарем партийной организации
Васильевского острова.
Охранка взяла на заметку преуспевающую подполь¬
щицу Елену Верецкую и установила за нею слежку. Хотя
и не новичком была Елена в конспирации, но жандарме¬
рия имела большую сеть шпионов, осведомителей, прово¬
каторов. И вот — первый арест... Ссылка. Побег...
Работа в Ташкенте на нелегальном положении. По¬
том — в Ашхабаде. Работала с душой, всю себя отдавая
любимому, трудному, но благородному делу. И где бы ни
побывала она, всюду оставляла свой добрый след на зем¬
ле. С годами накапливался опыт, приходила зрелость ре¬
волюционера.
Первые дни мировой войны угаром великодержавного
шовинизма закружили многим головы. Однако затянув¬
шаяся, неудачная для России война постепенно выветри¬
ла у этих людей из головы шовинистический угар. Среди
таких, к счастью, был и Дмитрий Полуян...
376

После революции его назначают редактором журнала
«Красный офицер», потом — «Красноармеец». Позже По¬
луян был начальником политотдела 9-й армии на Южном
фронте, а там — начальником политотдела 15-й армии на
Западном фронте. Через некоторое время его рекоменду¬
ют на пост председателя казачьего комитета. Добросовест¬
но выполняя и это поручение, Дмитрий проделал огром¬
ную работу среди казачества.
...В трудное время на плечи молодой женщины легли
все заботы о детях, о больной матери. Верецкая в Екате¬
ринодаре учительствовала в школе. Вечерами читала лек¬
ции в народном университете. Ее слушателями были рабо¬
чие — благодатная почва для прорастания семян марк¬
сизма.
Февральская революция всколыхнула страну. Вот
когда Елене Верецкой можно было развернуться, вот
когда расцвел ее талант трибуна, организатора, пропаган¬
диста! Что ни день, то в городе бурные митинги. При мно¬
говластии в ту пору, при пестроте партий, течений, груп¬
пировок легко было сбиться с толку, встать на ложный
путь. И меньшевики, и эсеры заигрывали с рабочими и
крестьянами, сулили им златые горы... И на словах все
были за революцию.
В конце апреля семнадцатого года Верецкую
вместе с Паней Вишняковой, Акимом Лиманским и
братом ее мужа Яном Полуяном избирают в город¬
скую думу — от организации большевиков. Работа в шко¬
ле, жаркие политические схватки на митингах и в город¬
ской думе с меньшевиками и эсерами, встречи с рабочими
заводов «Кубаноль» и «Саломас»...
В политических спорах даже опытные деятели мень¬
шевиков и эсеров, набившие руку на демагогии, пасовали
перед этой горячей, умной, беспощадной «учителкой». Имя
Елены Верецкой, как и Пани Вишняковой, было популяр¬
ным в народе. Верецкая находила время принимать самое
деятельное участие и в работе большевистской газеты
«Прикубанская правда».
— Елена кругом поспевает! — с гордостью говорили
о ней соратники по партии.
...Вишнякова встала, в темноте попробовала железный
люк. Он плотно заперт снаружи.
— Попытаемся бежать на станции. Надо все время
быть начеку,— шепнула Вишнякова на ухо Верецкой.
377

— И я так думаю. Ночью легче бежать. Лучше полу¬
чить пулю в спину, чем попасть в руки Покровского,—
отвечала Верецкая.
— Что за настроение?! Елена, я не узнаю тебя. Боль¬
ше выдержки! Нам же с тобой приходилось не раз бывать
и в худших переделках,— горячо шепчет Паня, обняв
подругу: так теплее.
— Просто одолели воспоминания,— признается Еле¬
на.— Да... Надо бежать...
Ей как бы вторят колеса на стыках: «Только так!..
Только так!..»
— Господи ты боже мой, чего оно творится? Схвати¬
ли, затолкали сюда взашей и везут бог весть куда,—
охает в темноте старуха.
Заливисто плачет грудной ребенок. Кто-то застонал в
тревожном сне.
— Да уйми ты его...— ворчит мужчина.
— А чего я сделаю ему, ежели в грудях молоко про¬
пало. Есть он хочет,— отвечает сквозь слезы молодая
мать.
— Кошмар,— вздыхает Верецкая. Она все еще нахо¬
дится во власти нахлынувших воспоминаний, обрушив¬
шихся на нее, как снежная лавина. Так всегда бывает с
нею в ожидании рокового исхода беды. Встают все те же
вопросы: как вела себя, как работала, как жила?
...В июле семнадцатого года в Екатеринодаре, как и
повсеместно, наступили черные дни реакции. Елена и Па¬
ня, по настоянию Лиманского, поспешно выехали в Ге¬
ленджик.
Пришла осень. И Верецкая с Вишняковой возврати¬
лись в Екатеринодар. Елена, не отдыхая с дороги, момен¬
тально включилась в партийную работу.
Дела шли хорошо. И вдруг, как гром средь ясного не¬
ба, — крупная контрреволюционная акция войскового пра¬
вительства. В ночь с 1 на 2 ноября его воинские части
разоружили артдивизион, расквартированный в Самурских
казармах. Сразу же было арестовано несколько членов
исполкома Совета — большевиков. Белопогонники схва¬
тили и Верецкую, которая вела активную пропаганду сре¬
ди солдат и была тесно связана с партийной ячейкой диви¬
зиона.
Те, кто был причастен к подготовке вооруженного вос¬
стания, понимали, что это значило. Артиллеристы недав-
378

но перешли на сторону большевиков, ждали сигнала для
выступления. Большевики, естественно, возлагали на них
большие надежды. И вот — случилась беда.
— ...Лена, ты уснула? —шепчет над ухом Паня.
— Нет. А что?
— Значит, договорились? Будем бежать при первой
же возможности.
«Только так! Только так!» — выстукивают скороговор¬
ку колеса вагона.
...В холодные промозглые дни января 1918 года Ве¬
рецкая в составе небольшой группы екатеринодарских
большевиков в Новороссийском порту встречала пароходы
с солдатами, прибывающими с турецкого фронта. Митин¬
ги проводили тут же, на пирсе. Фронтовики слушали ора¬
торов настороженно. Их во всех портах — от Трапезунда
до Новороссийска — обрабатывали меньшевики, эсеры и
кадеты. И все старались склонить на свою сторону, обе¬
щая в будущем устроить райскую жизнь. «А эти куда кли¬
чут?» — был вопрос на лицах солдат.
Комитет неспроста посылал Верецкую выступать на
ответственных митингах и собраниях. Зажечь пламенным
словом сердца — это большое искусство. Для этого преж¬
де всего надо иметь жар в собственном сердце. Отсырев¬
шей спичкой не разожжешь костра. Раскрасневшаяся, со
сбитым набок платком, энергично взмахивая руками, Еле¬
на говорила жарко, словно в серую массу хмурых солдат
бросала раскаленные докрасна куски железа. Она удиви¬
тельно просто, доходчиво разъясняла фронтовикам, кто
такие большевики и за что они борются. По мере того как
постепенно начинали теплеть и светлеть небритые, давно
немытые лица солдат, как постепенно исчезала с них на¬
стороженность, Верецкая стала замечать, а скорее, чув¬
ствовать, что ее слова находят живой отклик в сердцах
вчерашних рабочих и пахарей. Со всех сторон понеслись
выкрики фронтовиков:
— Правильно говорит!..
— Все, как один, запишемся в красногвардейцы!
— Даешь Екатеринодар!..
В Новороссийске солдаты и матросы пошли доброволь¬
цами в большой красногвардейский отряд. В станице
Крымской большевики разработали план общего наступ¬
ления на реакционное самостийное правительство Кубани,
засевшее в Екатеринодаре.
379

Новороссийцы выступили в назначенный день. С отря¬
дом были Верецкая и Вишнякова. В бою они были и
сестрами милосердия, и агитаторами, и политруками, и
рядовыми бойцами — шли рядом с красноармейцами в на¬
ступающей цепи. Под станицей Афипской вспыхнул первый
ожесточенный бой с белоказаками. Прошел он успешно. Это
у красногвардейцев вызвало веру в свои силы, в успех
дела революции. А под станцией Энем, рядом с Екатери-
нодаром, произошла заминка. Большевики против ненуж¬
ного кровопролития. Решили в город послать парламенте¬
ров: зачем проливать кровь? Кровь людская — не водица.
Требовали, чтобы казачье правительство капитулировало,
а его войска подобру-поздорову сложили оружие.
Белые схватили парламентеров, как пленных, пытали
их, чтобы те выдали численность и вооружение отряда,
назвали своих командиров. Пока новороссийский отряд
ожидал возвращения своих посланцев, белые зашли ему
в тыл. Первой жертвой пал командир Яковлев, потом —
сменивший его Перов. Отряд возглавил Серадзе. А потом
и он исчез. Позже выяснилось, что его, тяжело раненного,
схватили белые и расстреляли в городской больнице. Так
на гуманный акт со стороны красных ответили контррево¬
люционеры.
Вечером на станции Афипская Верецкая и Вишнякова
пытались организовать отправку поездом раненых и во¬
енного имущества. И немного замешкались. Их схватили
и впихнули в вагон...
«Туки-так, туки-так», — лопочут колеса на стыках,
словно маятник часов отстукивает секунды. Сколько их,
этих самых секунд, осталось впереди?
«Будем бежать»,— думает Верецкая. «Только так!
Только так!» — вторят ей колеса.
Поезд замедляет ход. Это чувствуется по тому, как ста¬
ли реже переговариваться колеса. Гремят буфера, доно¬
сятся свистки стрелочников. Поезд наконец остановился.
За дверью гремят торопливые шаги солдатских сапог, до¬
носится бряцание оружия. Значит, станция уже оцеплена
войсками. И вот со страшным скрежетом отодвигается
тяжелая дверь.
― Выходи! — гудит зычный бас. Это орет пожилой
усатый офицер, заглядывая в глубь вагона.
Помогая друг другу, на перрон поспешно выскакивают
женщины, дети, старики.
Э80

Прибывший состав окружен солдатами и юнкерами.
«Бежать здесь невозможно,— думает Верецкая.— Надо в
пути выбрать подходящий момент».
— Это что за шантрапа? — спрашивает пожилой офи¬
цер.— Как попали сюда?
— Мы ехали в город. Ждали в Афипской поезда. Нас
схватили и загнали в вагон,— отвечает Верецкая.
— Мешочники? Спекулянты? Нашли время мешочни¬
чать. Вот всыплем вам плетюганов, будете знать,— вор¬
чит офицер. Вместо пленных красногвардейцев перед ним
детишки и женщины. Тут какое-то недоразумение.
— Так мы же...— начала было Верецкая.
— Молчать! Марш по домам! Я доберусь до вашего
брата, мешочники бессовестные! Нашли время... Чтобы
через минуту и духу вашего не было! — гаркнул усатый
офицер и для пущей важности притопнул ногой.
Всех, кто ехал в вагоне, словно ветром сдуло с перро¬
на. Так счастливая случайность сохранила жизнь членам
подпольного комитета, большевичкам Е. Верецкой и
П. Вишняковой...
В Петрограде, Москве, Харькове и других городах
России прочно встала на ноги Советская власть, делая
трудные самостоятельные шаги в эту незабываемую пору
лихолетья. В феврале восемнадцатого во многих кубан¬
ских станицах и городах родились Советы. А в столице
области власть все еще находилась в руках самостийной
рады.
...Решения Первого Кубанского съезда Советов, кото¬
рый состоялся в Армавире, звали народ на борьбу с контр¬
революцией. А на Втором съезде Советов, проходившем
уже в освобожденном Екатеринодаре, Елену Верецкую
избрали народным комиссаром просвещения.
Работы — непочатый край. Ведь все приходилось де¬
лать впервые. Почти все члены правительства Кубано-
Черноморской Советской республики — это вчерашние
рабочие, служащие, хлеборобы, подпольщики. Казна пу¬
ста. Школы нетоплены. Нечем оплачивать труд учителей.
А время суровое, тревожное. На Дону бывшие царские
генералы Алексеев, Корнилов, Деникин, Кутепов и Мар¬
ков сформировали Добровольческую армию для борьбы с
Советами. Со всех сторон, как стервятники, слетаются на
Дон белопогонники. Над Екатеринодаром сгущаются гро¬
зовые тучи.
381

Да, обстановка сложная. Однако работать надо: жизнь
не ждет.
Верецкой не хватает суток. Она забыла, когда спала
вволю, когда сытно ела.
— Милые вы мои, плохая у вас мама,— говорила она
детям.— Замотался нарком ваш окончательно. И сама
голодная, и вы безнадзорные. Ну ничего, лиха беда нача¬
ло. Вот наладим работу...
А с севера на хутора и станицы хлебной Кубани уже
надвинулась военная опасность. В Зимнем театре еще
продолжал свою работу Второй съезд Советов молодой
Кубанской Советской республики, а за городом уже грохо¬
тали пушки. Над крышами домов, над куполами церквей в
синеве весеннего неба вспыхивали облачка шрапнельных
разрывов. Город торопливо опоясался окопами, ощетинил¬
ся штыками.
Корниловские войска обложили город чуть ли не со
всех сторон. Четверо суток ни днем ни ночью не умолка¬
ли орудийные раскаты.
Делегаты съезда заседали по ночам, когда спадало на¬
пряжение боя. А когда наступало утро, поспешно разби¬
рали в пирамидах, стоявших в фойе театра, винтовки и
отправлялись на фронт. Своим появлением на позициях
они приносили защитникам города тепло своих сердец,
слова ленинской правды.
Нарком просвещения Елена Верецкая с карабином за
плечами, верхом на гнедом тонконогом коне за день успе¬
вала побывать на всех участках обороны. Ее видели на
кожзаводах и у артиллеристов — на Черноморской стан¬
ции и Сенбазе, и у пехотинцев — в районе Самурских
казарм.
Живое, пламенное слово наркома просвещения — де¬
легата съезда — было так же на вооружении красногвар¬
дейцев, как и пушки, пулеметы, бронепоезда. Бойцы виде¬
ли, как молодая красивая женщина, в кожанке и черной
кубанке, с карабином в руках, гарцует на лошади под пу¬
лями врага, стремительно мчится вдоль окопов. Это их
воодушевляло, зажигало их сердца отвагой.
— Вот это да! Огонь! И пуля-дура ее боится, и штык
такую не берет.
— А мы, братва, хуже ее?!. Круши белых гадов!..
Смерть мировой гидре!..
И крушили. И уничтожали ненавистных белопогонни¬
382

ков. Славные защитники города стояли неприступной сте¬
ной, стояли насмерть.
Две армии — Добровольческая и самостийной рады —
вдребезги разбились о мужество и стойкость красногвар¬
дейцев, рабочих дружинников и всех тех, кому дорога бы¬
ла власть Советов. Враг отступил!
По случаю победы на городской площади состоялся
парад красных войск. У здания, облицованного зелеными
керамическими плитками, стояли члены правительства.
Площадь у белого собора запружена шеренгами войск.
Под весенним небом гремит бравурная музыка.
Комиссары республики выехали на площадь прини¬
мать парад. Вон рядом с главой правительства — Яном
Васильевичем Полуяном молодая наездница в кожанке.
Она будто впаяна в седло. Смуглолицая, веселая, она с
улыбкой смотрит по сторонам. Под нею гнедой конь гра¬
циозно перебирает точеными ногами, словно танцует под
оркестр.
— Ребята, гляди, кто на коне! Не иначе комиссар,—
дивятся красногвардейцы, любуясь всадницей.
— Да, это та, что на лошади гарцевала под кадетски¬
ми пулями.
— Вот это царь-баба! Ей и сам черт за брата,— вос¬
торгаются бойцы, глядя на молодую женщину. И в их
грубоватых восклицаниях — высокая похвала.
...Окончилась гражданская война. Верецкая опять в
системе народного просвещения. Она ведет борьбу с дет¬
ской беспризорностью, руководит работой по ликвидации
неграмотности взрослых. Школы, приюты, трудовые дет¬
ские колонии — это ее подопечные учреждения.
Неутомимая, увлекающаяся, Елена Верецкая каждый
прожитый день отмечала не по календарю, а результатами
своего труда, своих физических и душевных усилий. Ее
уважали и любили все, кому доводилось работать с нею,
кого ей приходилось опекать, воспитывать, перековывать.
Ей верили, ее ценили, к ее советам прислушивались, ее
имя было авторитетом.
Нет, она не распоряжалась собой. Она всегда была на.
тех участках великой стройки социализма, где нужны бы¬
ли партии ее энергия, ее настойчивость, принципиаль¬
383

ность, инициатива, характер. Да, и характер. Ибо харак¬
тер — это показатель, определяющий, на что способен че¬
ловек.
В одной из анкет Елена Верецкая о себе скромно пи¬
сала:
«Занимала различные посты от наркома просвещения
Кубани до члена коллегии РКИ. Всего не перечтешь. С
юности пришла к идее революционного марксизма, к идее
социалистической революции, с ней и умру...»
Не правда ли — замечательно сказано!
Вся жизнь этой женщины, большевички, страстно
влюбленной в революционные идеи, неутомимого борца,—
безраздельно отдана великому делу служения ленинской
партии, народу, стране.

Никифор Прокофьевич
Поярко
С. КАЛЬНИК
СКВОЗЬ ИСПЫТАНИЯ
1
С портрета смотрят на вас внимательные глаза Ники¬
фора Поярко. Простое и мужественное лицо человека,
много испытавшего и видевшего в жизни. Вот таким же
спокойным и сосредоточенным, глубоко спрятав свое вол¬
нение, проводил он последнее заседание большевистской
группы накануне восстания в 1905 году. И наверное,
только когда шел он во главе сочинских рабочих, глаза
его были не спокойные, как всегда, а счастливые и ра¬
достные. Хотя он и знал, что эта победа ненадолго, впере¬
ди — новая борьба с царизмом. Вот почему, не дрогнув,
выслушал он приговор суда, отправившего его на катор¬
гу в Сибирь.
Таким — мужественным и непреклонным — запечат¬
лела фотография тех далеких дней сочинского большеви¬
ка Никифора Поярко. Таким встает он и в рассказах —
воспоминаниях людей, знавших его, вместе с ним прошед¬
ших тернистый путь трех русских революций.
И вот снова он передо мной — смертельно больной, но
несломленный. Бесконечно счастливый победой Великого
Октября. Так же как и раньше, внимательно вглядывают¬
ся его глаза в новую жизнь, в которой он — боец.
Он снова и снова идет в самую гущу народа, несет слово
13 Герои Октября
385

правды большевиков, освобождает город, ставший его
второй родиной, от социал-предателей и контрреволюцио¬
неров всех мастей.
Я как бы живого вижу его. Чрезмерно исхудавший, за¬
павшие глаза, на скулах яркие пятна нездорового румян¬
ца. Но глаза по-прежнему лучатся негасимым интересом
к жизни. В небольшом сарайчике склонился он над само¬
дельным прибором.
Проверяет его, терпеливо разбирает, переделывает. И
это буквально накануне смерти. Непреклонный больше¬
вик Никифор Поярко был большим мечтателем. С оружи¬
ем в руках он сражался за новую жизнь, о которой мечтал.
Завоевав ее и не имея сил для активной работы, он меч¬
тает соорудить установку для добычи соли из морской
воды с помощью солнечного тепла (в те годы в стране был
соляной голод). Даже обессиленный болезнью, он не мыс¬
лил себя в бездействии. Таков был Никифор Поярко, чело¬
век, вся жизнь которого — борьба за народное счастье.
2
...Год 1905-й. 17 октября. По-летнему светит в этот
осенний день южное солнце. По зеленому бульвару про¬
гуливается сочинское «высшее общество». Разговоры о
модах, ценах, знакомых. Солнце, зелень и морской воздух
действуют умиротворяюще. Только покой этот обманчив.
Разговоры то и дело возвращаются к событиям этого бур¬
ного времени. Господа возмущаются. Еще бы, рабочие
требуют восьмичасовой рабочий день, повышение зарпла¬
ты и свободу... Какая еще свобода нужна им? Да и за¬
чем?! И вдруг над мерным людским говором взвиваются
звонкие ребячьи голоса:
— Свежие газеты!.. Последние новости!..
— Царь издал манифест!..
— Экстренный выпуск!..
Дамы и господа, только что спокойно гулявшие по
бульвару, хватают газеты из мальчишеских рук. Над тол¬
пой рокочет чей-то самодовольный баритон:
— Да, господа, это конец так называемой революции...
Невдалеке под деревом остановились двое рабочих.
Один из них, тот, что постарше, с темной бородой и глубо¬
кими глазами, тоже внимательно читает манифест и тихо
говорит товарищу:
386

— Посмотрим, что он пишет. «Даровать свободы... сво¬
боды совести, слова, собраний и союзов... Призываем всех
помочь прекращению сей неслыханной смуты».
— Допекло, видно, самодержца! — смеются оба. Че¬
рез несколько минут они расходятся, договорившись со¬
браться в харчевне у Максима.
...Шумят за столами, уставленными тяжелыми круж¬
ками с пенистым пивом, грузчики из порта, матросы, ра¬
бочие. В углу дремлет филер. Все как будто спокойно:
обычные посетители и столь же обычные разговоры о
жалованье, штрафах и увольнениях, о ценах. Разговоры,
которые филер слышал не раз и о которых не стоит даже
упоминать в донесении.
Шумит харчевня, пьет, гуляет. А за одним столом идет
серьезный разговор. Сочинские большевики определяют
текущие задачи борьбы. Заседание ведет Никифор Пояр-
ко. Разговаривают тихо, медленно потягивая пиво. Обыч¬
ная компания. Но если прислушаться...
-- Что ж. товарищи. Картина ясна. Царской «свободой»
нас не обманешь. Царь хочет разоружить нас, а нам надо
готовиться к бою,— это сказал Поярко.
— Вооружать людей надо, создавать дружины...—
добавил Хуциашвили.
Задумчиво говорит Гватуа:
— Рабочие у нас вооружены, да только маловато их.
Крестьян поднимать надо.
Поярко внимательно слушает каждого, не забывая
взглянуть на филера и окинуть взглядом харчевню. По¬
том говорит спокойно, неторопливо:
— Предложения дельные. Добавлю — оружием помо¬
гут Батумский и Новороссийский комитеты. Главное для
нас — организоваться. Создадим народную милицию. Все
силы бросим на агитацию среди крестьян...
События развивались быстро. Каждый день руководи¬
тели большевистской группы Н. Поярко, А. Гватуа.
Г. Хуциашвили получали сообщения о проходивших в се¬
лах округа крестьянских сходах. Крестьяне обещали по¬
могать большевикам в революционной борьбе. Так, нава¬
гинцы в решении своего схода записали: «Если в Сочи
начнется восстание, будем оказывать помощь: кто сам
должен пойти, кто дать должен свое оружие и, наконец,
кто не может этого, должен помочь деньгами».
Вскоре, уже в конце ноября — начале декабря, крестья¬
13*
387

не стали разгонять сельские правления и царские суды.
На их месте создавались новые, народные. Крестьяне от¬
казывались от уплаты налогов, от службы в царской ар¬
мии. Народные суды, которые избирались на общих со¬
браниях, твердо защищали интересы рабочих и крестьян.
Их деятельность, как писали впоследствии жандармы,
«направлена была исключительно к тому, чтобы завое¬
вать симпатии рабочего класса и тем самым склонить его
примкнуть к общему революционному движению. Пре¬
следуя такие цели, представители революционной партии
при решении дел в народных судах руководствовались
узкой и односторонней программой, предусматриваю¬
щей только интересы рабочего класса в ущерб интересам
работодателей».
Приближался конец декабря. Обстановка в Сочи и ок¬
руге накалялась. В город стягивались боевые дружины из
окрестных поселков и деревень. Рабочие-дружинники
каждый день, не обращая внимания на жандармов и
стражников, проводили учения на городской площади у
рынка. В Сочи прибыл представитель Батумского коми¬
тета РСДРП большевик Николай Коняев.
В день его приезда в аптеке, которую содержал боль¬
шевик Авксентий Гватуа, собрались члены сочинской пар¬
тийной группы. Внимательно слушали сообщение Ко¬
няева:
— Народ поднялся на борьбу с самодержавием по всей
стране. Восстал пролетариат Москвы и других городов
России. У нас на побережье победу одержали новороссий¬
цы. Они создали свою народную республику. Там действу¬
ет Совет рабочих депутатов. Это большая победа, товари¬
щи! И мы должны поддержать их. Очередь за нами...
...Утром 28 декабря в управлении начальника Сочин¬
ского округа было неспокойно. Чиновники взволнованно
обсуждали события последних дней. В кабинете начальни¬
ка округа Розальон-Сошальского собрались руководите¬
ли отделов, полиции, жандармерии, командиры войсковых
частей. Совещание обсуждало создавшееся положение, так
как контроль над округом фактически был потерян. Решено
было арестовать зачинщиков «беспорядков», обнаружить
и разгромить склады с оружием. Но в те самые минуты,
когда принимались эти решения, на улице произошло пер¬
вое столкновение рабочих с охранниками. Завязалась пе¬
рестрелка. В городе началось восстание.
388

Отряд жандармов и полицейских во главе с Розальон-
Сошальским и жандармским корнетом Поповым занял по¬
зиции в недостроенных базарных лабазах. Но вскоре под
напором рабочей дружины, которую вел в бой Никифор
Поярко, отступил к солдатской казарме и укрепился в
ней. Продовольствия, оружия и боеприпасов здесь было
достаточно, чтобы выдержать не только многодневную, но
и многомесячную осаду.
А революционный народ собирал свои силы, готовил¬
ся к решительному штурму. На улицах Сочи выросли бар¬
рикады. На маяке, церковной колокольне, в доме удель¬
ного ведомства были установлены сторожевые посты. В
город прибывали крестьянские отряды. По распоряжению
Серго Орджоникидзе пришли на помощь сочинцам гагрин¬
ские дружинники. Штаб восставших расположился у хар¬
чевни Максима Хоравы. Отсюда в села округа спешили
курьеры с вестью о начале восстания, сюда поступали до¬
несения о ходе боев.
Никифор Поярко с запавшими от усталости и бессон¬
ных ночей глазами беседовал с прибывающими из окрест¬
ных сел крестьянами, разводил по городу сторожевые
посты, строил на улицах баррикады, вместе с другими
большевиками вел агитацию за создание городского орга¬
на народного самоуправления, выступал на митингах, раз¬
рабатывал планы обороны Сочи от оставшихся верными
царскому правительству войск.
...Засевшие в казарме полицейские продолжали от¬
стреливаться, хотя и не так активно, как в первые дни
боев. А когда по горам прокатилось эхо пушечного вы¬
стрела, они и вовсе притихли. Восставшие заставили стре¬
лять пушку времен Крымской войны. Бой продолжался
пятый день. Люди устали. Поярко собрал руководителей
восстания.
— Давайте подумаем, товарищи, что делать дальше...
После обсуждения решили послать парламентеров. Они
должны были предложить полицейским и жандармам
сдаться добровольно.
В полдень 1 января 1906 года над казармой взвился
белый флаг.
— Товарищи, победа! — тихо и взволнованно прогово¬
рил Поярко. А над рядами восставших рабочих и крестьян
гремело тысячеголосое «ура».
389

3
«...Выдано от коменданта Минусинска предъявителю
сего бывшему политическому ссыльному Никифору Про¬
кофьевичу Поярко, отправляющемуся на родину в города
Баку — Туапсе — Сочи.
...Марта 13 дня 1917 года».
...Почти 11 лет на каторжных работах. Холод, голод,
издевательства надзирателей, жандармов. Неужели этому
конец? Не верится. С утра до позднего вечера стоит у ва¬
гонного окна сутулящийся человек с седой головой. На
вопросы попутчиков отвечает коротко и словно бы через
силу. Он жадно смотрит в окно, словно торопясь все уви¬
деть, ничего не пропустить. Никифор Поярко возвращает¬
ся к жизни, в которой нет звона кандалов и окриков над¬
зирателей. К этой жизни вернула его революция.
Путь долгий до дома. Сколько угодно думать можно.
И изо дня в день он мысленно устраивает смотр своей
жизни. 46 лет прожил на свете Никифор Поярко. Разные
это были годы. В молодости — тяжелая беспросветная ра¬
бота. Кочевье из города в город в поисках заработка и
лучшей доли. Только она везде была одинаково безрадост¬
ной. Это он узнал скоро. А потом познал и то, как сделать
ее лучше. И снова воспоминания. В сознании всплывают
имена аптекаря Авксентия Гватуа и его друга Георгия
Хуциашвили. Словно вчера это было, слышатся их голоса.
Это они открыли ему, рабочему-столяру, приехавшему в
Сочи на строительство дач для питерской знати, глаза на
жизнь. От них он узнал великую правду большевиков, а
узнав, навсегда связал себя с нею. Нет, не зря потерял он
свои лучшие годы в тюремных казематах, в ссылке и на
каторге. Пламя всенародной борьбы, зажженное ими в пя¬
том году, не погасло. Борьба продолжалась, продолжает¬
ся и ныне — после свержения самодержавия. Он знал об
этом из вагонных разговоров, которые водоворотом кру¬
жились вокруг него.
Поезд остановился у туапсинского вокзала. Подхватив
котомку, Никифор спрыгнул на перрон. Стены вокзально¬
го здания и пристанционных построек были увешаны пла¬
катами, расписаны лозунгами:
«Свобода, равенство, братство!»
«Да здравствует демократическая республика!»
«Вся власть Советам!»
390

«Война до победного конца!»
...Никифор прочитал их. Снова, вспомнив вагонные
разговоры, подумал: «И тут борьба!» Вскинув котомку на
плечи, зашагал в Совет рабочих и солдатских депутатов.
У входа замешкался, долго и натужно кашлял. Пятна на
скулах стали ярче, лоб вспотел. Облокотившись о дверной
косяк, он долго хватал ртом воздух. Наконец решительно
толкнул дверь. В большой комнате в клубах тяжелого ма¬
хорочного дыма людей не рассмотреть. А их много. Стоят
группами, что-то обсуждают, о чем-то спорят. В углу не¬
сколько вылощенных, подтянутых, в офицерских френчах
без погон. Это не то. А вот другая группка. В середине
ее — незнакомый человек размахивает руками, поблески¬
вает стеклами пенсне. Нет, кажется, и это не то, что нуж¬
но... А вот еще человека три рабочих, несколько солдат,
говорят негромко. Никифор подошел поближе, прислу¬
шался. Уловил несколько слов: «...Ленин говорит... На
завод... Рабочие поддержат...» — и смело шагнул вперед.
— Здравствуйте, товарищи. Был в ссылке... Вот...
вернулся, хочу работать. Поярко Никифор.
— Поярко?! Не Андрея ли брат?
— Его.
И тут же быстрый короткий вопрос:
— А с кем вы, товарищ?
— В пятом был большевиком. Большевиком и ос¬
тался...
Лица осветились улыбками. Дружески потянулись
руки:
— Павел Самарский, с «Юрмеза»...
— Голдин, солдат...
Никифор Поярко с Павлом Самарским шли по городу.
Июньское солнце жгло немилосердно. На улицах было
пустынно и тихо. Только из порта доносились удары ме¬
ханической бабы, вгонявшей сваи в морское дно, да слы¬
шался шелестящий шум волн. Никифору было не жарко.
Он с удовольствием оглядывался по сторонам, щурил на
солнце глаза. Заметив взгляд Самарского, сказал улы¬
баясь:
— Сколько лет мечтал отогреться на южном солныш¬
ке. Вот и дождался.— И, погасив улыбку, добавил:— Вот
день-два отдохну и к себе, в Сочи. Там работы хватит.
— Нет, Никифор Прокофьевич, не поедешь ты в Сочи
сейчас,— заговорил Самарский.— Поотстал ты за годы
391

ссылки. Разобраться надо тебе в обстановке, подучиться.
У нас ведь не пятый год, а семнадцатый. А в Сочи обста¬
новка посерьезнее, чем у нас. Меньшевиков и эсеров —
тьма-тьмущая. Туда надо ехать, вооружившись до зубов.
Иначе съедят...
— Это верно. Но только долго здесь все равно не за¬
дер...— Никифор закашлялся. Приступ был мучителен и
долог. На платке заалели пятна.
Видя беспокойный взгляд Самарского, Поярко попы¬
тался улыбнуться:
— С пятнадцатого мучаюсь. Но не сдаюсь косой. Ну,
что нахмурился, Павел Васильевич? Работа и морской
воздух быстро выправят меня...
Ранним утром следующего дня он был уже на ногах.
Отдыхать некогда. Революция шла вперед, и, чтобы не
отстать, надо было работать, работать, не жалея сил...
Очень скоро его уже хорошо знали и в порту, и на желез¬
ной дороге, и на заводе «Юрмез», и у рыбаков, и у солдат.
Он беседовал с молодым рабочим и вчерашним крестья¬
нином, надевшим солдатскую шинель, выступал на митин¬
ге в железнодорожных мастерских, с молодым
задором спорил на рабочем собрании в порту с мень¬
шевиком, который тщетно пытался доказать, что Россия
еще не созрела для революции, писал обращение к трудя¬
щимся города по поводу расстрела мирной демонстрации
рабочих и солдат Временным правительством в Петро¬
граде...
После июльских событий работать стало особенно
трудно. И главное было даже не в том, что местные власти
усилили гонения на большевиков. Эти события посеяли
растерянность среди рабочих и солдат. И туапсинские
большевики пошли на заводы, в мастерские, в солдатские
казармы. Рассказывали об истинном положении дел в
стране, разъясняли, убеждали. Поздно вечером собира¬
лись вместе, чтобы наметить план на завтра.
Постепенно прояснялись умы рабочих. Вновь стали
расти ряды организации. Стали выходить из своей партии
и переходить к большевикам рядовые эсеры — рабочие.
Это была победа. Чувствовалось, что в стране назревают
новые грозные события.
В Петроград на Шестой партийный съезд уехал Павел
Васильевич Самарский. Его возвращения с нетерпением
ждали все члены комитета. С особым волнением ждал его
392

Никифор Поярко. Ждал и уже готовился к отъезду в Сочи.
Напрасно уговаривал брат осесть здесь, в Туапсе, пере¬
везти сюда семью из Сочи. Никифор рвался туда, где на¬
чиналась его революционная биография. И когда Самар¬
ский вернулся со съезда, Поярко сказал ему:
— Я еду в Сочи, Павел. Теперь ты не будешь возра¬
жать...
В Сочинской объединенной социал-демократической ор¬
ганизации шли нескончаемые споры большевиков с мень¬
шевиками о формах и методах борьбы, о лозунгах и вы¬
борах в Учредительное собрание. Ни одна из сторон не
могла добиться ощутимого перевеса. К тому же в городе
активно действовала довольно сильная эсеровская орга¬
низация. Никифор вспомнил слова Самарского и подумал:
«Да, здесь обстановка потруднее, чем в Туапсе...»
Опыт Никифора Поярко, старого большевика, стойкого
и убежденного ленинца, помог сочинским большевикам в
борьбе за массы. Поярко неутомимо нес ленинскую прав¬
ду народу. Снова и снова разъяснял каждый шаг партии,
защищал ее политику от злобных нападок врагов. В спо¬
рах с меньшевиками и эсерами, с предательской полити¬
кой которых он познакомился еще в годы первой русской
революции, он неизменно брал верх.
В конце сентября, буквально через две-три недели
после его приезда в Сочи, забастовали рабочие на строи¬
тельстве железной дороги Сочи — Туапсе. А еще через
полмесяца в городе оформилась самостоятельная больше¬
вистская организация. После перевыборов исполкома Со¬
вета большевики и там завоевали большинство. А 16 нояб¬
ря из Туапсе пришло сообщение, что власть там перешла
в руки Совета.
Начали подготовку к взятию власти в свои руки и со¬
чинские большевики. Создается Красная гвардия. Во гла¬
ве ее — Никифор Поярко.
В январе восемнадцатого года власть в Сочи перешла в
руки Совета. Был создан революционный комитет.
Февраль. Ревком распустил городскую думу...
Март. Никифор Поярко вместе с красногвардейцами
выехал в Гагру, чтобы помочь местным большевикам
установить власть Советов...
Июнь. Совет проводит муниципализацию частных до¬
мов и дач в Сочи. Но зреет опасность — на город наступа¬
ют войска меньшевистской Грузии. Сочинская Красная
393

гвардия сражается упорно, но, не получив помощи, 5 июля
вынуждена отступить к Туапсе. Никифор Поярко уходил
из города последним...
Десять месяцев пробыл в Сочи на этот раз Никифор
Поярко. Это были месяцы напряженной борьбы. Даже
простой перечень событий показывает, как трудна была
обстановка в городе.
Сочи во власти грузинских меньшевиков. В это время
Поярко работает в политотделе 13-й армии. Он выполняет
ряд ответственных поручений, восстанавливает органы
Советской власти в освобожденных от белогвардейцев
районах Украины и Крыма, инструктирует и проверяет
работу ревкомов, становится военным комиссаром в Ме¬
литополе. А вернувшись в освобожденный Сочи, Никифор
Поярко летом двадцатого года становится председателем
Сочинского профсоюзного бюро.
Огромный круг обязанностей, порою сутками без сна,
опасность на каждом шагу — и все это по плечу Никифо¬
ру Поярко, уже смертельно больному. Даже чувствуя, что
доживает последние дни, он не хочет оставить активную
работу.
Есть человеческие судьбы, которые с годами не забы¬
ваются, не тускнеют, а словно разгораются ярче. Такой
вот неугасимой звездой стала и судьба незаурядного орга¬
низатора, несгибаемого большевика Никифора Прокофь¬
евича Поярко.
Смотрят с фотографии внимательные, серьезные, ум¬
ные глаза. Глаза простого рабочего, познавшего силу ле¬
нинской правды, поверившего в нее и пронесшего эту веру
непоколебимой через все испытания.

Владимир Федорович
Черный
Ю. САЛЬНИКОВ
ПОДПОЛЬЕ ДЕЙСТВУЕТ!
В Екатеринодаре Владимира Черного ждал удар: был
арестован Лиманский. И не только он. В руки белогвар¬
дейской контрразведки попали десятки верных товарищей.
С трудом налаженная в тылу у деникинцев подпольная ра¬
бота оказалась под угрозой полного провала.
А Черный-то ехал в Екатеринодар через охваченные
пламенем гражданской войны огромные пространства
России, Украины и Крыма, воодушевленный беседами в
Москве с работниками Центрального Комитета партии. И
он вспомнил, как старая большевичка Елена Дмитриевна
Стасова встретила его словами:
— А мы вас ждали!..
Весть о кубанских подпольщиках в тылу у Деникина
уже дошла до центра. После доклада Черного, охаракте¬
ризовавшего положение на Кубани, подпольный комитет
большевиков, созданный в Екатеринодаре, был утвер¬
жден как Северо-Кавказский партийный комитет. Влади¬
миру Черному была дана директива — шире и глубже раз¬
вернуть работу на местах.
И вот после всех этих многочисленных встреч в ЦК,
в Реввоенсовете Республики со Склянским, едва прорвав¬
шись с опасностью для жизни через линию фронта, Влади¬
мир Черный снова прибыл на Кубань, в Екатеринодар. Он
395

мечтал порадовать товарищей прочно установленной свя¬
зью с Москвой. А вместо этого сидел в маленькой комна¬
тушке конспиративной квартиры у Ани Титовой. Мрачно
насупившись, слушал невеселый рассказ Сины Полуян.
Лиманского предал Абросимов. Кто же знал, что связь
с Ростовом обернется провалом! Попав в руки контрразвед¬
ки в Ростове, Абросимов навел деникинцев на след кубан¬
ских подпольщиков. Его привезли в Екатеринодар, и он
явился к Лиманскому в сопровождении переодетого контр¬
разведчика. Спровоцировав на откровенный разговор, он
помог белогвардейцам арестовать Лиманского, его жену,
дочь Валентину и Колодязную.
Сама Сина Полуян спаслась чудом. Шла к Лиманскому
с листовками, но вовремя заметила во дворе у его домика
солдат. И прошла мимо.
А через несколько дней была арестована новая боль¬
шая группа подпольщиков — Михаил Кочин, Забродский,
Бессонов, Киселев, Полина Сергиенко. Попал в тюрьму и
брат Черного — Алексей. Организация была фактически
разгромлена, а аресты все еще продолжались. Прямо
в трамвае взят контрразведчиками Коржов. Начеку надо
быть и Владимиру — за ним тоже охотятся. Приходили и
за Михаилом Маслиевым на Пластуновскую, но он — в го¬
рах вместе с Николаем Пшеничным и Григорием Серге¬
евым. Там, в Левой Щели, ими создан главный штаб пар¬
тизанского движения.
Сина рассказывала обо всем, как всегда, подробно и не¬
громко, а Владимир Черный слушал ее и невольно думал
об этой женщине с чувством почти сыновней признательнос¬
ти. Ненамного старше она, всего на десять лет, но вот он,
вчерашний двадцатитрехлетний студент, сидит перед ней,
как перед собственной матерью, озабоченной судьбой сво¬
ей большой семьи подпольщиков.
Скромная, неприметная, она спокойно и просто выпол¬
няет рядовую и тоже скромную, но всем им так необходи¬
мую работу — связывает товарищей с подпольем, ходит
неутомимо из дома в дом и знает о каждом все, что надо
знать, лишь бы своевременно помочь. Полгода назад она
свела и Черного с Лиманским. А сейчас, после ареста Ко¬
лодязной, в руки Сины Полуян перешло все хозяйство под¬
польщиков — бланки, паспорта, партийная касса.
Что же... Надо действовать. Провал — не поражение. И
надо еще решительнее браться за дело, которое легло те¬
396

перь на плечи Владимира Черного всей тяжестью огром¬
ной ответственности за Северо-Кавказский комитет боль¬
шевиков, созданный в деникинском тылу.
Положение, конечно, не из легких. Успехи белых на
фронтах достигли высшей точки. Добровольческая армия,
вслед за Царицыном и Харьковом, заняла Украину и дви¬
нулась к Курску. В захваченных районах контрреволюция
чинила расправу над всеми, кто боролся за Советскую
власть или же ей сочувствовал. Жестокая расправа жда¬
ла и товарищей, попавших в екатеринодарскую тюрьму.
И все-таки оснований для отчаяния не было. В горах ак¬
тивизировались партизанские отряды. Усилиями екатери¬
нодарских подпольщиков они сформировались в единую
краснозеленую армию. И в самом Екатеринодаре ряды
оставшихся революционеров нужно укреплять организа¬
ционно. Да и с тюрьмой требуется установить надежную
связь.
Жизнь выдвигала перед Черным множество неотлож¬
ных задач.
...С улицы постучали. Приглушенный разговор донесся
из соседней комнаты. Немного погодя вошла Аня Титова.
Она принесла новое печальное известие: только что аресто¬
ван Филипп Клочков. И есть подозрение: его выдал
Григорий Карпущенко.
«Провокатор в наших рядах?..»
...Ночью в квартиру, где скрывался Черный, явились
двое. Один из них был Григорий Карпущенко. Он начал
осторожно расспрашивать у хозяев, что они знают о Вла¬
димире — вернулся ли из Советской России? Хозяева бы¬
ли уже предупреждены о грозящей опасности и не выдали
ему тайны: Черный в это время сидел в дальней комнате.
А через неделю из тюрьмы бежал Филипп Клочков. Он
заболел, и его поместили в тюремный лазарет. Здание ла¬
зарета примыкало к забору, сбоку возвышалась неболь¬
шая пристройка — баня. Клочков — смелый, боевой па¬
рень — нашел в себе силы подняться с постели, выпрыг¬
нуть из окна со второго этажа на крышу бани и перемах¬
нуть через забор. Он бежал по колючей стерне открытого
поля босиком и даже не надеялся на удачу. Но счастье со¬
путствовало ему — не поймали!
Через день он явился на конспиративную квартиру к
Ане Титовой. И сразу подтвердил: его и Коржова выдал
Карпущенко.
397

Связавшись с товарищами, сидящими в тюрьме, Чер¬
ный получил дополнительные факты о предательских дея¬
ниях этого человека. Все было ясно. Именем революции
подпольный комитет вынес предателю смертный приговор.
Этот приговор был приведен в исполнение в ночь, когда
Владимир Черный выезжал в горы, в краснозеленую
армию.
В районе между Пшадой и Архипо-Осиповкой, в глуби
гор, за перевалом, притаилось небольшое селение в 30 —
40 дворов — Левая Щель. В один из майских дней девят¬
надцатого года здесь, в бывшем фельдшерском пункте, в
просторной избе, в комнате, где когда-то находилась апте¬
ка, собрались 16 партизанских командиров — представи¬
телей краснозеленых отрядов, разбросанных по горам Чер-
номорья. Руководили левощельской конференцией екате-
ринодарские большевики Михаил Маслиев, Николай Пше¬
ничный и Григорий Сергеев. Командиры-партизаны дого¬
ворились о совместных боевых действиях против деникин¬
цев, признав руководящую роль екатеринодарских под¬
польщиков. Михаил Маслиев был избран начальником
главного штаба краснозеленой армии Черноморья.
Решение о единстве действий досталось не без борьбы.
Нежелание подчиняться общему руководству проявили
представители пятой группы под командованием Ивана
Пугачева. Эта группа, насчитывавшая до 500 человек, бы¬
ла расположена под Новороссийском.
Пугачев, человек честолюбивый и властный, в Левую
Щель сам не приехал, а в ответ на повторное приглашение
заносчиво ответил, что намерен не болтать языком, а дей¬
ствовать. Он заявил, что через некоторое время о нем услы¬
шат все, так как он собирается въехать в Новороссийск
на белом коне, как победитель. Он начал наступление на
Новороссийск. Как и следовало ожидать, сепаратные, не¬
обдуманные действия его привели к полному краху: ново¬
российская партизанская группа Пугачева была деникин¬
цами разбита.
Владимир Черный приехал в Левую Щель как раз в
тот момент, когда разрозненные отряды пугачевской груп¬
пы растекались по кавказским ущельям. Обескураженные
неудачей, потерявшие веру в свое командование, пугачев¬
ские партизаны повсюду теперь усматривали либо измену,
либо предательство. Небольшая часть их во главе с быв¬
шим начальником штаба Рогожиным двигалась в Грузию.
398

Их уговаривали не покидать Черноморья, но они все-таки
ушли.
Проведя ряд совещаний с командирами краснозеленых
отрядов, Черный созвал коммунистов. Он отчитался перед
ними о своей поездке в Москву, которую совершил по ре¬
шению подпольного комитета совместно с представителем
ЦК «товарищем Антоном». Здесь же были сделаны довы¬
боры членов подпольного комитета — взамен арестован¬
ных. В состав руководящего центра подполья вошли Нико¬
лай Пшеничный и Григорий Сергеев.
За три недели жизни в партизанском крае Черный побы¬
вал во многих местах. Он убедился, что мирное населе¬
ние окружающих станиц и аулов неизменно сочувствует
партизанам и помогает им чем может. Он убедился также,
что в отрядах установилась твердая революционная дис¬
циплина. Попытки проявлять анархию пресекались в кор¬
не. А в этом и была главная задача подпольщиков — на¬
правлять стихийное партизанское движение в русло орга¬
низованной патриотической борьбы.
Сразу после левощельской конференции, летом 1919
года, развернулись успешные боевые операции партизан
по всей территории Черноморья и юга Кубани. Краснозе¬
леные провели удачные налеты на белогвардейские гарни¬
зоны, стоявшие в Абинской, Азовской, Абрау-Дюрсо,
Фальшивом Геленджике, Пшаде, Джубге, Горячем Ключе.
Выполняя указания партии, кубанские подпольщики сде¬
лали партизанское движение по-настоящему массовым.
Недаром Сергей Миронович Киров в письме ЦК, отно¬
сящемся к этому времени, писал о партизанах: «Не пони¬
маю, почему их называют «зелеными», в то время как
они — краснее красных».
Черный выехал во Владикавказ.
Он рассчитывал перенести туда центр руководства
партийным подпольем на всем Северном Кавказе. Но,
создав на Тереке большевистские ячейки и оставив там
для продолжения работы Пшеничного и Сергеева, Черный
вернулся на Кубань. Практически оказалось более удоб¬
ным держать связь с краснозеленой армией непосредст¬
венно из Екатеринодара.
Екатеринодарская подпольная организация росла и
крепла.
Период спада активности после майского провала кон¬
чился. Из партизанских районов приехал Михаил Масли-
399

ев. В тюрьме политические заключенные избрали ревком
во главе с Лиманским и помогали кубанским подпольщи¬
кам своими советами. Был создан и городской комитет
большевиков. В него вошли Сина Полуян, Леонтий Яич¬
ников и другие.
Тимофей Запорожко формировал новую боевую дру¬
жину. Партийные ячейки функционировали на всех заво¬
дах и фабриках, во всех районах города.
Сергей и Сашка появились в Екатеринодаре летом.
Они приехали с Украины и явились прямо к Черному:
знали одну из явок. Они жаждали приключений и немед¬
ленной активности.
Владимиру Черному не понравилась их бесшабаш¬
ность. Они откровенно проявили себя невыдержанными
анархистами, которые не хотят знать, что такое дисци¬
плина. Черный поручил Яичникову:
— Леонтий Андреевич, придется вам заняться ими.
— Хорошо. Займусь...
Старый, опытный подпольщик «охлаждал» горячих
парней. И все-таки однажды они явились в столярную ма¬
стерскую, где он легально работал, попросили выйти во
двор и молча протянули утреннюю газету. В ней кратко
сообщалось, что 1 октября около семи часов вечера в сво¬
ей квартире на Штабной улице убит председатель Кубан¬
ского военно-полевого суда статский советник Лукин.
Этот белогвардейский каратель отличался звериной
ненавистью к большевикам. И именно он вел следствие
по делу подпольщиков, попавших в тюрьму. Его смерть,
естественно, нисколько не огорчила Яичникова. Но в за¬
метке было указано, что убийство совершено двумя неиз¬
вестными людьми среднего роста в черных ученических
блузах.
Яичников посмотрел на парней:
— Вы?!.
— Мы,— ответили они улыбаясь.
Они даже не посчитали нужным переодеться.
— Что же вас носит в этих нарядах по улицам? —
возмутился Яичников.
Он понял, что опасность нависла не только над этими
сорвиголовами. Под удар поставлена организация. Ведь
на ноги поднята вся полиция. И контрразведка не настоль¬
ко глупа, чтобы считать убийство личной местью. Кроме
того, как раз в это время готовился побег политических
400

заключенных из тюрьмы. Уже вторая попытка. Первая
была предпринята несколько раньше. Анархический ге¬
роизм Сергея и Сашки мог стоить дорого.
— Их нельзя оставлять в городе,— вынес решение
Владимир Черный.
Сергей и Сашка были немедленно выдворены из Ека¬
теринодара — в горы.
Побег из тюрьмы Лиманского и его товарищей все же
не состоялся. Но к этому времени изменилась общая по¬
литическая обстановка на Кубани.
Деникин и Кубанская краевая рада никогда не питали
друг к другу любви. А к концу девятнадцатого года раз¬
ногласия между ними созрели до кровавого конфликта.
Лозунг единой, неделимой России, под которым выступал
Деникин, не нравился самостийникам на Кубани. Им не
хотелось подчиняться Деникину. Деникин же не был на¬
мерен уступать кубанским самостийникам хоть каплю сво¬
ей диктатуры. И в ноябре он бросил раде вызов. На Кре¬
постной площади в Екатеринодаре был повешен член Ку¬
банской рады Калабухов. Деникин усмирил раду, но вос¬
становил против себя кубанское казачество.
Однажды член рады Федоренко, работавший в мини¬
стерстве внутренних дел Кубанского правительства, разы¬
скал нелегально живущего в городе Черного. И тут же
передал предложение левой части рады, так называемых
«черноморцев», вести совместную борьбу с Деникиным.
«Тюремный» ревком, руководимый Лиманский, узнав
об этих предложениях, выступил решительно против: ни¬
каких сговоров с представителями рады! «Нельзя дове¬
рять людям, которые зарекомендовали себя политически¬
ми флюгерами!» — сказал Лиманский.
Черный и сам понимал, что ни о каком политическом
объединении речи быть не может. Но, будучи на воле, он
лучше, чем товарищи, томившиеся в тюрьме, улавливал
новые настроения на Кубани. Разоблачая в глазах народа
политику рады в целом как трусливой и бездарной орга¬
низации, можно было в то же время подталкивать отдель¬
ных ее деятелей на более решительные действия против
Деникина. И уж во всяком случае можно было расши¬
рять трещины между отдельными группами депутатов
рады с целью завоевания казачьей массы на сторону
большевистской революции. Ведь поражения белогвардей¬
ских деникинских войск на фронте и начавшееся наступ¬
401

ление Красной Армии вызывали теперь у многих казаков
раздумья и готовность помогать большевикам.
Черный прежде всего потребовал от представителей
левой части рады сохранения жизни всем политическим
заключенным и освобождения их из тюрьмы. Для этого
нужно было сначала вырвать их из рук деникинской
контрразведки с передачей разведке кубанской, подве¬
домственной раде. Федоренко обещал это устроить, в
свою очередь выразив желание, чтобы большевики «га¬
рантировали неприкосновенность их семьям с приходом
красных...».
«С приходом красных...»
Все чаще раздавались теперь эти слова на Кубани.
Они произносились казаками с надеждой на избавление
от деникинского режима. Ведь день ото дня пустели стани¬
цы, гуляли незасеянными плодородные земли, не хватало
продовольствия, а промышленных товаров вовсе не было.
У крестьян отнимали скот, лошадей, хлеб. На фронте по¬
гибли уже тысячи мужчин. Казаки открыто роптали:
— К черту единую и неделимую! Пусть будут Советы!
И несмотря на суровые осенние холода, все реши¬
тельнее действовали партизаны. Они захватывали стани¬
цы, во многих местах контролировали целые районы. Но
были необходимы еще более массированные, тяжелые
удары.
В это время Сина Полуян и передала Черному неожи¬
данные сведения о генерале Болховитинове. Стало из¬
вестно, что этот генерал через каждые десять слов нещад¬
но ругает Деникина и Добровольческую армию.
«Может, подделывается?» — усомнился Черный и по¬
ручил Змеенко выяснить все досконально.
Генерал Болховитинов был прелюбопытнейшей фигу¬
рой. Он участвовал в русско-японской войне, а в период
первой мировой войны являлся одним из видных офице¬
ров генерального штаба. С момента же Октябрьской рево¬
люции он оказался на стороне народа, служил в Красной
Армии, был членом Высшего военного совета РСФСР.
Потом попал к Деникину в плен. И был судим военно-по¬
левым судом, приговорен к каторжным работам. Но Дени¬
кин когда-то учился вместе с Болховитиновым и помило¬
вал его, разжаловав в рядовые. Правда, довольно быстро
разжалованный восстановил свои права. Уже в сентябре
девятнадцатого года деникинские газеты сообщали, что
402

генерал Болховитинов (снова — генерал!) назначается
председателем какой-то комиссии. А еще через некоторое
время он стал управляющим военным ведомством гене¬
рального штаба деникинской армии. Так вот именно этот
старый служака проявлял недовольство порядками в ар¬
мии, в которой числился, и самим главнокомандующим.
Болховитинов ненавидел Деникина.
И у Черного возникла дерзкая мысль: обратить гене¬
ральские настроения на пользу большевистского под¬
полья. Это было рискованно, но... Татьяна Цейтлин полу¬
чила задание комитета: переговорить с Болховитиновым.
...В тот вечер Владимир не мог найти себе места. Он
ходил из угла в угол и, нервничая, ждал возвращения
Тани Цейтлин. Находясь на нелегальном положении, он
не мог выйти на улицу до наступления полной темноты.
Деникинская контрразведка уже оценила голову больше¬
вика Владимира Черного в 100 тысяч рублей. Это была
немалая сумма, в ее величине Владимир видел для себя
некоторое утешение: «Черт возьми, враги ценят, значит, я
чего-то стою!» Но шутки шутками, а напряжение росло.
Борьба изо дня в день становилась ожесточеннее.
Подпольщики к этому времени проникли уже во мно¬
гие воинские подразделения деникинской армии. Была
установлена связь с начальником гаража полковником
Власовым. Власов заявил, что с помощью враждебно от¬
носящихся к Деникину офицеров он, в случае отступления
деникинцев, задержит весь автопарк в городе. Обсуждал¬
ся с ним даже план ареста Деникина и командующего
Донской казачьей армией Сидорина.
— Ну, как? — бросился Черный навстречу Цейтлин,
едва она появилась.
Она улыбнулась:
— Генерал будет нам помогать.
Договоренность с генералом Болховитиновым откры¬
вала теперь новые возможности в деятельности подполь¬
щиков.
Под натиском Красной Армии деникинцы начали стре¬
мительно откатываться к морю. Железная дорога Екате-
ринодар — Новороссийск сделалась для них жизненно
важной магистралью. По совету Черного главный штаб
партизанского движения дал распоряжение краснозеле-
403

ным отрядам перерезать железную дорогу. Краснозеленые
спустились с гор в районе Крымской и Ильской и заняли
станцию Ильская. Деникинцы заволновались. Сидорин
умолял Болховитинова немедленно послать карателей. Но
Болховитинов преднамеренно задерживал отправку войск.
Когда же в последний момент откладывать их выезд из
Екатеринодара было уже невозможно, он направил эшело¬
ны не прямым путем, а через Тимашевскую. Партизаны
об этом были заранее уведомлены подпольным комитетом
через связных. Эшелоны по назначению не доходили.
Татьяна Цейтлин продолжала поддерживать связь с
Болховитиновым. Она открыто, днем, на фаэтоне подъез¬
жала к атаманскому дворцу и смело входила в здание во¬
енного ведомства, называя свою фамилию. Генерал при¬
нимал ее без задержки. Муж Татьяны, юрист, сидел в
тюрьме вместе с Лиманским. Он входил в руководящее
ядро политических заключенных-большевиков, был в со¬
ставе «тюремного» ревкома. Татьяна Цейтлин добилась
разрешения на свидание с мужем. Таким образом под¬
польный комитет установил постоянную и прочную связь
с Лиманским и его товарищами.
Однажды Болховитинов сказал Цейтлин:
— Будьте осторожны. Я не знаю фамилий, но рядом
с вами ходят провокаторы.
Генерал не назвал имен, но подпольщики поняли на¬
мек: подозрение у них уже начал вызывать некто Вале¬
динский. Валединский появился на городском горизонте
в конце девятнадцатого года. Он заявил, что работал в
Питере в Наркомате просвещения, хвастался даже ман¬
датом, полученным якобы от самого Луначарского. В Пя¬
тигорске его арестовали деникинцы, но затем отпустили,
и вот теперь он проявлял в Екатеринодаре максимум
энергии, чтобы войти в доверие к большевикам-подполь¬
щикам.
Черный не отказывался от переговоров с Валединским,
но вел себя с ним крайне осторожно. Было заметно, что
этот «профессор», как его прозвали, много болтает, да
мало делает. Порученную ему работу среди казаков он
фактически провалил. Его явно не прельщала рядовая,
«черновая» работа в организации. Он стремился войти в
подпольный центр. Но туда его не допускали. И тогда он
нашел для себя место «идейного вождя» среди анархи¬
ствующих элементов.
404

Сашка и Сергей, отправленные в свое время в горы,
не были единственными «анархами» в городе. Сложная
политическая ситуация повседневно порождала новые
группировки. На поверхность поднимались разнородные
«деятели». Малостойкие, политически недостаточно зре¬
лые люди попадали иногда под влияние откровенных анар¬
хистов. В городе появился еще один Сергей — Сергей
Паньков. Его группа под флагом борьбы с Деникиным
вершила убийства и занималась грабежами. Подчиниться
подпольному комитету большевиков и направить свои си¬
лы в русло общей политической борьбы эти люди отказа¬
лись. Владимир Черный несколько раз встречался с Пань¬
ковым, но в конце концов между ними произошел полный
разрыв. Зато как раз в это время с Паньковым сблизился
«профессор».
И они сообща убили Таню Цейтлин, объявив ее про¬
вокатором.
Паньков заманил Татьяну на окраину города, пообе¬
щав ей передать подпольщикам типографию-бостонку. Та¬
ня пошла одна, как договаривались... И не вернулась. Это
был изуверский акт насилия, спровоцированный деникин¬
ской контрразведкой.
Обстановка с каждым часом накалялась.
Уже не разгуливали по Красной беззаботные офице¬
рики в английских френчах. И хотя деятели. Освага кри¬
чали еще о «русском духе добровольцев», а сводки штаба
деникинской армии шепелявили об организованном от¬
ходе, все видели, что это не отход, а настоящее бегство.
Владимир Черный приказал привести все подпольные
партийные ячейки в боевую готовность. Дружина воору¬
жилась. Захватывались склады и обозы. Автопарк уже
фактически перешел в распоряжение большевиков. С ра¬
диостанции были сняты и принесены подпольщикам ра¬
диоаппараты.
Завершились переговоры и с левой частью Кубанской
рады. Из екатеринодарской тюрьмы за неделю до прихо¬
да Красной Армии были освобождены все политические
заключенные. Город находился еще в руках белых, а
Владимир Черный 15 марта уже открыл заседание Севе¬
ро-Кавказского комитета большевиков совместно с «тю¬
ремным» ревкомом. Решался вопрос об организации
Советской власти.
17 марта из города бежали последние белогвардейские
405

части. Уехал и Болховитинов. Когда Черному сообщили
об этом, он удивился: думал, генерал останется.
В 12 часов дня донеслась орудийная канонада со сто¬
роны Динской. Началась пулеметная перестрелка.
Владимир Черный впервые за много месяцев вышел
из квартиры не таясь. Несмотря на обстрел, всюду было
много народа. После мрачных дождливых дней выгляну¬
ло солнце. Словно помолодевший и праздничный, город
жил предчувствием близких радостных перемен. Черный
направился к зданию окружного суда, где было решено
разместить временный Кубанский революционный коми¬
тет.
В город вступили передовые части Красной Армии. Это
были 22-я стрелковая дивизия и конный корпус Жлобы.
...Черный встречал своих соратников-подпольщиков
уже не в тесной комнатушке конспиративной квартиры, а
в здании Кубчеробласткома. Он разговаривал с Синой
Полуян, с Клочковым, с Кочиным и Маслиевым, с десят¬
ками и сотнями других товарищей, как обычно, бодрый,
живой и энергичный. И даже тот, кто совсем не знал его,
глядя на этого невысокого молодого человека в пенсне, с
темной шевелюрой и умными, испытующими глазами,
улавливал в нем ту огромную силу воли и закалку, какие
приобретаются лишь в повседневной напряженной борьбе
со смертельной опасностью. Конечно, в сложных условиях
подполья не все было просто. Были, вероятно, и ошибки,
и просчеты. Но главное все-таки сделано честно. И совесть
большевиков, находившихся в подполье, теперь чиста: за¬
дание ЦК партии — бороться с Деникиным до полной
победы — ими выполнено!

Георгий Анатольевич
Кочергин
Н. МИХАЙЛОВ
В БОЯХ И ПОХОДАХ
1
Площадь пограничного с Румынией местечка Рени
гудит от людских голосов. Здесь собрались кавалеристы
8-й дивизии и матросы Дунайской флотилии.
Идет митинг. На трибуне-ящике жестикулирует посла¬
нец буржуазно-националистического правительства Пет¬
люры. Видно, не первый раз он туманил головы городских
рабочих и крестьянской бедноты сладкими речами о «са¬
мостийности» и независимости Украины. Говорил петлю¬
ровец складно, нажимал на струны землячества и нацио¬
нальной гордости. Солдаты и матросы слушали его без
восторга. Правда Октября уже дошла и сюда, в окопы ру¬
мынского фронта, вселяя надежды на будущее. Под
треск пулеметов и ружейные залпы люди в серых шине¬
лях читали первые декреты Советской власти о земле и
мире. Они были желанными и близкими сердцу каждого
из них.
Нервические угрозы петлюровца в адрес Совета, его
намеки на союз с немцами задели за живое солдат. Пло¬
щадь зароптала, и в хмурую осеннюю высь выплеснулись
гневные выкрики:
— Кончай!..
— Долой с ящика!..
407

— Слышали мы таких!..
Два матроса, перепоясанные пулеметными лентами,
столкнули петлюровца с трибуны. И тут же на его место
порывисто поднялся смуглый, широкоскулый кавалерист.
Солдаты одобрительно закричали:
— Давай, Кочергин!..
Однополчане знали Кочергина. В начале 1917 года он
был произведен в корнеты кавалерии. Но вскоре его ис¬
ключили из общего состава офицеров полка за больше¬
вистские настроения. Во время украинизации войск,
когда в украинских частях создавались рады, а в велико¬
русских — комитеты, Кочергин был избран председате¬
лем комитета дивизии. Этот невысокий, крепко сложен¬
ный кавалерист говорил нескладно. Видно было, что и
грамотность у него небольшая, и на трибунах он бывал
не часто. С трудом подбирая нужные слова, он помахи¬
вал над головой рукой, зажатой в кулак. А потом резко
опускал кулак слева направо вниз, как будто рубил вра¬
га клинком.
— Подумайте, товарищи! Этот прихвостень Петлю¬
ры заливается соловьем о свободе народной, обещает
нам золотые горы. Но он забыл сказать о том, что его
хозяева лихорадочно создают кулацко-офицерские части
для борьбы с Советской властью. Гайдамаки уже рыщут
по Украине и громят Советы. Захотел, собака, нас заста¬
вить воевать против наших братьев, против трудового
народа.
Правда о замыслах врагов брала за душу солдат и
матросов, будоражила их сердца. Здесь, на площади, бы¬
ло принято решение для защиты родной власти создать
революционный отряд. И он был создан. Ядром отряда
стали матросы из Галаца и солдаты из рабочих Алексан¬
дровска и Мелитополя. Своим командиром они избрали
Кочергина.
...Георгий Анатольевич Кочергин родился в 1885 го¬
ду в семье крестьянина-хлебороба. Родители его тогда
жили в селе Ново-Даниловском — в Таврии. В шестна¬
дцать лет юноша окончил городское училище. Возвратив¬
шись домой, он помогал отцу по хозяйству.
В пятнадцатом году Георгия Кочергина мобилизова¬
ли на военную службу в кавалерийский гусарский полк.
Оттуда он был направлен в Елизаветградское кавале¬
рийское училище. Потянулись дни бездумной муштры.
408

Полтора года пробыл Кочергин в училище, но командира
из него тогда не получилось. За неподчинение Георгий был
отправлен в кавалерийскую дивизию, которая вела кро¬
вопролитные бои на румынском фронте.
В феврале семнадцатого года он восторженно встре¬
тил весть о свержении самодержавия. Кочергин прини¬
мал самое активное участие в политических событиях,
которые происходили в то время в армии, посещал сол¬
датские собрания, читал большевистские газеты. Это
помогло Георгию посмотреть на всю свою прежнюю
жизнь с классовых позиций. Беспартийный Кочергин не¬
заметно для себя становился на сторону большевиков.
После июльских событий в Петрограде, когда контрре¬
волюция повсюду перешла в наступление, Кочергин сра¬
зу же определил свой путь в революции. Он пошел вме¬
сте с большевиками...
И вот теперь Георгий Кочергин стал во главе рево¬
люционного отряда. Повел молодой командир красных
бойцов на восток, к промышленным центрам, чтобы там
пополнить отряд новыми бойцами и бороться за власть
Советов.
Остались позади Тирасполь, Одесса, Херсон, Нико¬
лаев. В жарких схватках с гайдамаками пробивали себе
путь бойцы революционного отряда на юг Украины. Че¬
рез Каховку они направились к Мелитополю.
Несколько дней отряд стоял у стен города, где прошли
детство и юность Георгия. Ночами не смыкал глаз Кочер¬
гин, размышляя над тем, как освободить своих земляков.
Прикидывал свои силы и так и этак. Но их явно не хва¬
тало для открытой борьбы с врагом.
17 апреля разведка донесла о приближении отряда ре¬
волюционных матросов из Севастополя. Встреча бойцов и
командиров была радостной и братской. Кочергин и Шел¬
ковин решили объединенными силами взять город. Раз¬
работали план операции. Подготовили бойцов и оружие.
Утро следующего дня родилось под грохот орудий.
Кавалеристы и матросы пошли в атаку. Гайдамаки не
ожидали такого стремительного натиска и в панике бежа¬
ли. Сначала в Мелитополе, а затем и в окружающих се¬
лах отряд Кочергина устанавливает Советскую власть.
Георгия Анатольевича мелитопольцы избирают председа¬
телем военно-революционного трибунала. В своем родном
городе он вступает в партию большевиков.
409

Обстановка на юге Украины с каждым днем осложня¬
лась. Немцы переправились через Днепр, двинулись к
Мелитополю и Перекопу. Для мелитопольских коммуни¬
стов настало время грозных событий. В городе буржуазия
саботировала все мероприятия Советской власти. В ок¬
рестностях свирепствовали банды анархистов Егорова и
Маруси. Каждый день красногвардейские отряды и ба¬
тальоны вели ожесточенные бои, защищая каждую пози¬
цию, отбиваясь от яростно наседавшего врага.
Для борьбы с захватчиками и гайдамаками батальоны
Кочергина влились в 1-й Черноморский полк. Этой частью
командовал Иван Федько.
Черноморцы отходят под натиском превосходящих сил
противника через Чонгарский мост на Джанкой. День и
ночь не утихают бои. Немцы стремятся захватить Арабат¬
скую стрелку и зайти в тыл отступающим. Этого нельзя
было допустить. Кочергин, выполняя приказ командова¬
ния, возглавил небольшой отряд смельчаков, который по¬
ставил заслон следующим по пятам немцам и гайдама¬
кам. А тем временем главные силы полка организованно
отошли к Джанкою.
Трое суток три сотни кавалеристов и пулеметчиков
сдерживали натиск озверевших врагов. Они сначала всту¬
пили в бой с противником у Новоалексеевки, а затем —
у Геническа. В этих сражениях отряд выручала железная
воля командира, его военная сметка.
Наступила апрельская ночь. Третья тревожная ночь.
Прискакал связной от Федько. Тот сообщал: полк че¬
рез Владиславку отходит на Керчь. Кочергину приказано
догнать главные силы.
2
Черноморский полк вступил в Керчь. Власть в городе
находилась в руках меньшевиков. С захватом немцами Пе¬
рекопа надежды командования полка собраться с силами
в Крыму и в удобный момент начать наступление на се¬
вер — не оправдывались. Оставаться в Керчи долго тоже
не было смысла. Меньшевики и эсеры делали все, чтобы
ослабить революционные силы. Распространяли вздорные
слухи, что будто большевики воюют не с немцами, а с
братьями-украинцами (так они называли буржуазных на¬
ционалистов). Меньшевики повели дело к расформиро¬
410

ванию Черноморского полка. И вот тогда у командира и
его боевых соратников родился смелый, дерзкий план.
Они решили уйти через пролив на Кубань.
...Волны Азовского моря лижут песок у поселка Глей¬
ки, покачивают большую, на четыре весла, лодку. Иван
Федько, в последний раз обнимая Кочергина, наказывает:
— Неделю ждем от тебя, Георгий, сигнала. Не будет
его — тремя группами попытаемся без уведомления выса¬
диться в Ейске, Темрюке и Новороссийске... Торопись,
время не ждет...
Кочергин крепко сжимает руку командира полка:
— До встречи на кубанской земле! Крепись, Иван.
Меньшевистскую контру нужно перехитрить и полк сохра¬
нить. Иначе грош цена нам с тобою...
Кочергин оттолкнулся ногой от берега. Прыгнул в
лодку. Бойцы взмахнули веслами — и лодка, закачавшись
на морских волнах, рванулась в темень майской ночи...
Через 10 дней весь полк благополучно перебазировал¬
ся на Кубань. Его подразделения сосредоточились в ла¬
герях у станицы Уманской.
Здесь, на кубанской земле, тоже было неспокойно.
Грозовые тучи сгущались над ее городами, станицами и
селами. Германский десант высадился на Тамани. Другая
группа немецких войск с севера приближалась к Батай¬
ску. Добровольческая армия Деникина на линии станиц
Кисляковская — Крыловская — Сосыка потеснила крас¬
ноармейцев Дмитрия Жлобы. Белые продолжали наступ¬
ление в направлении станицы Павловской.
Ейский ревком приказал бойцам Ивана Федько выехать
на фронт. Командование пехотой Федько оставил за
собой. Во главе кавалерии и артиллерии стал Кочергин,
которому была поставлена задача — выйти в тыл насту¬
пающим белогвардейцем.
Взяв с собой батарею из шести пушек, Кочергин со
своими подразделениями двинулся в обход войск генера¬
ла Покровского. В ночь на 16 мая красноармейцы вплот¬
ную подошли к левому флангу противника. Установили
связь с пехотой Федько. Отряд в составе 1500 пехотинцев
и 500 кавалеристов вместе с артиллеристами готовился к
первому бою на кубанской земле.
Томительно тянулось время. Кавалеристам было за¬
прещено курить и громко разговаривать. От внезапности
зависел успех атаки.
411

Ранним утром красные повели наступление по всему
фронту. Кавалеристы стремительно налетели на тылы бе¬
лых и в скоротечном бою смяли офицерский пехотный
полк. Но тут из-за холма выскочила белая конница. На¬
встречу ей Кочергин развернул свою кавалерию. Как
мощные волны, схлестнулись эти две лавины на толоке у
хутора. Началась жестокая рубка... Жеребец Кочергина
вставал на дыбы, метался в самом центре боя. Звенят
клинки. Ржут кони. В звонком утреннем воздухе слы¬
шатся стоны раненых, брань сражающихся... Наконец
противник не выдержал натиска красных конников. От¬
борные части, возглавляемые генералами, поспешно отхо¬
дят за реку Куго-Ея.
Первый бой завершился победой. Красные освободили
весь участок железной дороги Кущевская — Сосыка —
Крыловская — Кисляковская.
После суточной передышки войска Федько и Кочерги¬
на, а также присоединившийся к ним отряд Дмитрия Жло¬
бы повели новое наступление. Переправившись через ре¬
ку Куго-Ея, в упорных боях наши части оттеснили бело¬
гвардейцев и заняли станицы Егорлыкскую и Гуляй-Бо¬
рисовку. Кавалерия своим левым флангом вплотную по¬
дошла (у станицы Кагальницкой) к железнодорожной ли¬
нии Батайск — Торговая.
Эта победа на севере Кубани временно стабилизирова¬
ла положение на фронте. Добровольческая армия за Ма¬
нычем вновь собирала силы для похода на юг.
Деникинцы особенно яростно нажимали на отряды,
прикрывавшие подступы к Кущевской. Третья колонна,
позиции которой вытянулись на значительном расстоя¬
нии от станицы Тихорецкой до Гуляй-Борисовки, соглас¬
но приказу главкома, отходила по Черноморской желез¬
ной дороге к Екатеринодару. По нескольку раз на день
офицерские полки ходили в атаку, преследуя заманчивую
цель — выйти к железной дороге, расчленить колонну
Кочергина и уничтожить ее по частям.
Деникинские дивизии развернули наступление на Ко¬
реновскую. Их главари Дроздов и Казанович бросили в
бой все свои резервы. Завязались ожесточенные бои. Не¬
сколько раз станица переходила из рук в руки. Пять дней
полки Георгия Кочергина держались на этом рубеже.
Взяв под свое командование все кавалерийские части,
Георгий Анатольевич навязывал врагу за боем бой, не да-
412

вал ему покоя ни днем ни ночью. В окрестностях Коре¬
новской, в боях за станицы Пластуновскую, Платниров-
скую и Динскую Кочергин впервые использовал конницу
для массированных ударов по врагу, как самостоятель¬
ную боевую единицу. Часто кавалерия атаковала без под¬
держки пехоты. И каждый раз выходила победителем.
Две с половиной тысячи кавалеристов стали для бело¬
гвардейцев в кореновских степях «черной смертью». От¬
борные дивизии белых были разгромлены.
Эта победа не принесла ожидаемого эффекта. Если
здесь наметился успех, то на других участках огромного
фронта красные полки терпели неудачу и под натиском
превосходящих сил противника оставляли позиции. И
Кочергин, чтобы не попасть в окружение, вынужден был
отойти на новый рубеж — за реки Кубань и Лабу.
3
Верхом на лошади Кочергин ехал по улице разъезда
Энем. На душе было горько и тревожно. И вдруг чей-то
до боли знакомый голос вывел его из глубокой задумчи¬
вости.
— Кочергин!.. Георгий!.. — кричал какой-то военный.
Он бежал от эшелона, который стоял за вокзалом, и махал
картузом.— Кочергин!..
Георгий Анатольевич оглянулся и сразу узнал своего
друга Ивана Федько.
— Иван, и ты здесь? Вот здорово!
Кочергин порывисто схватил друга за плечи и затряс
его так, что Федько застонал:
— Ну ты, медведь! Растрясешь. Швы на ранах поло¬
паются от твоего массажа!..
Георгий сконфузился. От радости он забыл, что Федь¬
ко до отступления советских войск из Екатеринодара ле¬
жал там в госпитале и, конечно, раны его еще не успели
зарубцеваться.
— Прости, Иван... Увидел тебя и забыл про все,— из¬
винился Кочергин.— Куда путь держишь?
— В станицу Афипскую. Ну, как наш Черноморский?
— Потом все расскажу,— прервал его Кочергин.—
Сейчас давай подумаем вместе о нашей колонне. Думаю
отступать на Белореченскую. Что ты на это скажешь?..
Кочергин и Федько сошли с дороги в тень огромного
413

пятнистого платана, сели на запыленный ковер спорыша.
В просторном небе плавилось августовское солнце. День
был жаркий и душный. Командиры надолго склонились
над картой. Взвесив все обстоятельства, Кочергин и Федь¬
ко решили отступать на Белореченскую. Здесь же, в тени
платана, Кочергин впервые высказался о созыве съезда
представителей всех частей и подразделений. Это предло¬
жение впоследствии поддержали все командиры Белоре¬
ченской группы.
В ходе отступления на привалах, во время отдыха в
полках и эскадронах проходили собрания, на которых из¬
бирались делегаты на съезд. Георгий Анатольевич на этих
собраниях и предстоящем съезде стремился разрешить
накопившиеся недоразумения, наметить планы на бли¬
жайшее будущее. Он верил в коллективный разум и всегда
свое мнение согласовывал с комиссаром, выносил на об¬
суждение широких масс красноармейцев.
Вступив в Белореченскую, Кочергин разыскал члена
армейского комитета И. И. Подвойского и доложил ему о
том, как проходило отступление. И тут же Георгий Ана¬
тольевич предложил собрать воедино части и занять оборо¬
ну по реке Белой. К этому времени Добровольческая ар¬
мия переправилась через Кубань и повела наступление
на арьергард колонны, заняв станицу Ханскую. Белогвар¬
дейцы стремились отрезать Белореченскую группу от же¬
лезной дороги, идущей с юга на Армавир.
Подвойский созвал расширенное совещание из пред¬
ставителей всех частей. Нужно было избрать командую¬
щего Белореченским округом. Доверие оказали Георгию
Кочергину.
Белореченский округ имел роты постанично числен¬
ностью в 150 — 200 человек в каждой. Командиров выбира¬
ли бойцы. Роты были объединены в полки и дивизии. А
последние были разделены на три колонны. Первой ко¬
лонной командовал Федько, второй — Демус и третьей —
Рогачев, а после его смерти — Лисконог.
Подготовка к боям велась три дня. 21 августа все ча¬
сти округа заняли оборону у станиц Кужорской — Пшех¬
ской — Бжедуховской — Леонтьевской — Царский Дар. И
сразу же развернулись бои. Они нарастали с каждым
днем. Белогвардейцы несли огромные потери. Настроение
в красных полках и дивизиях поднялось, стало боевым.
Красноармейцы поверили в свои силы. Они с гордостью
414

говорили о Кочергине: «С таким командиром мы уничто¬
жим всякую контру».
...Белогвардейцы наседали. Они наступали со стороны
Армавира и Урупской. Командование округа поставило
перед своими полками и дивизиями задачу — прорвать
фронт белых и соединиться с советскими войсками, дей¬
ствующими за Армавиром и под Невинномысской.
Для прорыва фронта Кочергин выделил лучшие полки
под командованием Ивана Федько. Вторую группу он воз¬
главил сам.
В полночь 29 августа части Кочергина и Федько пере¬
шли в наступление. Их внезапный бросок вызвал в стане
врага панику. Кольцо было прорвано. Войска Белоречен¬
ского округа соединились с соседними частями, восстано¬
вили утраченные позиции.
17 сентября... Памятная дата. В этот день таманцы
встретились с белореченцами.
Георгий Анатольевич побывал в каждом таманском
полку, познакомился с командирами, беседовал с бойца¬
ми. Он видел: люди устали от тяжелого похода, не имели
продовольствия и боеприпасов. Но моральный дух их был
высоким. Они по-прежнему были готовы сражаться за де¬
ло революции и рвались в бой.
Кочергин собрал совещание командиров. На нем и ре¬
шили начать боевые действия. Их цель —прорваться на
Царицын.
1 октября две колонны, которыми командовали Ков¬
тюх и Деревянченко, завязали бой за Армавир. Через три
дня Таманская армия заняла город. Наступление продол¬
жалось...
Но белогвардейцы начали теснить красных в районе
Чамлыкской. Стянули они туда крупные силы, состоящие
из георгиевских кавалеров и офицеров-кавалеристов.
Над осенней степью лежала темная ночь. Но красные
конники не спали. Без лишнего шума, маскируя свое про¬
движение даже от местного населения, они лощинами
прошли на Вознесенские хутора. В ночной мгле красные
конники сосредоточились для атаки в каком-то километре
от белогвардейцев. Противник не видел этой угрозы. Ге¬
нерал Эрдели свою пехоту и конницу бросил против 1-го
полка и бригады Зацепы.
Загремели пушки, затрещали пулеметы. В 8 часов
утра, после ураганного артиллерийского обстрела, белые
415

пошли в атаку. Дугой выгнулся вражеский офицерский
полк. И в это время Кочергин ударил по белогвардейцам
с тыла. Красные кавалеристы лихим налетом смяли офи¬
церские цепи, разметали белоказаков. Оставшиеся в жи¬
вых белопогонники обратились в бегство.
Еще не остывший от жаркого боя, Кочергин возбуж¬
денно диктовал донесение в штаб:
— Части генерала Эрдели под Урупской уничтожены.
Противник потерял восемь пушек, пятнадцать пулеметов,
сотни винтовок и ящиков с патронами и снарядами. До¬
блестные красные полки овладели станицами Хамкетин-
ской, Зольской, Бесскорбной... Вся железнодорожная ли¬
ния от Курганной до Владикавказа в наших руках...
11 месяцев кубанские красные войска изматывали си¬
лы золотопогонников. Отборные части белогвардейцев
приковывали к себе наши войска на Северном Кавказе.
Благодаря их мужеству и отваге генерал Деникин не смог
оказать помощь Краснову, который в конце восемнадца¬
того года хотел разгромить полки Красной Армии на цент¬
ральных фронтах страны и затем захватить Москву.
Не вышло!
...А впереди Георгия Анатольевича Кочергина ждали
новые военные дороги. Они повели его опять в Крым и на
Украину. Обладая незаурядным талантом полководца, он
постоянно находился в горниле гражданской войны до
полной победы над всеми врагами революции.

Макар Николаевич
Демус
А. МАКАРЕНКО
КАК АЛАЯ ГВОЗДИКА
Обелиск взметнулся в голубую высь, словно кавале¬
рийский клинок в атаке. Он стоит в Краснодаре, у Ростов¬
ского шоссе, по которому более 50 лет назад прошли кон¬
ноармейцы. В честь героев гражданской войны и замер на
века рукотворный свидетель истории из бетона и стали.
Каждый, кто идет к этому священному месту, в сердце
несет чье-то бессмертное имя огненных лет. Для одних —
это дед, отец или старший брат, для других — герой ро¬
мана «Железный поток», для третьих — человек, о кото¬
ром ты впервые узнал из газетного очерка или волную¬
щей радиопередачи. И все они солдаты революции, из ар¬
мии тех, кто, не щадя своих жизней, боролся за молодую
Республику Советов.
Среди них — Макар Николаевич Демус.
Апрель восемнадцатого года. Суровые дни обороны
Екатеринодара. Бывший прапорщик, демобилизованный
из старой армии за распространение революционных
идей, оставил работу бондаря на заводе «Саломас» и
пришел в отряд Красной гвардии. Вскоре Демус становит¬
ся его командиром.
В одной из схваток Демус был ранен, но поля боя не
14 Герои Октября	417

покинул. Уже тогда к нему тянулись люди. Макар Нико¬
лаевич подкупал их душевной простотой, а покорял —
беззаветной храбростью.
После апрельских боев с корниловцами большевики
понимали, что враг, отброшенный к Дону, вновь попытает¬
ся захватить Кубань. Обстановка требовала укреплять
оборону.
...Военный комиссар города Федор Волик проводит со¬
вещание командиров красногвардейских отрядов. Прини¬
мается решение пополнить свежими силами 1-й полк Крас¬
ной Армии. Когда встал вопрос о командире, то присутст¬
вующие единодушно назвали имя Демуса. В боях против
белогвардейцев его отряд дрался на самых угрожающих
направлениях. Ему вручили судьбу 6000 бойцов...
В аромат весеннего цветения садов ворвались дым по¬
жарищ, пороховая гарь. На кубанской земле замелькали
каски солдат Берлинского полка.
Главнокомандующий красными частями отдает приказ?
«Против немецких захватчиков направить 1-й революци¬
онный полк...» Перед отъездом на фронт состоялся мно¬
голюдный митинг.
Передавая полку боевое знамя, один из руководителей
кубанских большевиков Ян Полуян сказал:
— Первый раз на Кубани вручаю воинской части зна¬
мя и думаю, что полк оправдает доверие Советской
власти...
От имени бойцов Демус заверил всех, кто пришел их
проводить, что полк будет отважно сражаться против лю¬
бых врагов революции. Над площадью торжественно плы¬
ла мелодия «Интернационала».
Красные бойцы горели желанием поскорее встре¬
титься с германскими интервентами и их приспешниками.
— Аж из самого Берлина притопали гадюки,— словно
шашкой в бою, рубил рукой чубатый Гришка-гармо¬
нист.— Мы им покажем, как воевать с кубанцами,— горя¬
чился он. И добавил несколько соленых слов, от которых
бойцы взорвались хохотом.
— Вот цэ хлопец, по-казацки собирается говорить с
ворогами,— утирая слезы и смеясь, воскликнул заря¬
жающий полковой артиллерии Степан Протира, предки
которого, как он утверждал, жили в Запорожской Сечи
и даже принимали участие в сочинении письма турецко¬
му султану.
418

...Закончилась погрузка... Эшелон тронулся. Мимо
проплывали станционные постройки Черноморского вок
зала, весело перемигиваясь огнями, бежали домики ве¬
чернего города.
Когда приехали на станцию Крымская, бойцы быстро
выгрузились. Там и тут слышались команды. Люди стали
строже — впереди фронт.
До того как пойти в бой, Демус решил выступить пе
ред населением и призвать его к добровольной сдаче ору¬
жия. В этот день он говорил на митингах восемь раз. Ста¬
ничникам он рассказывал о той большой опасности, какая
нависла над Таманью, о Советской власти и ее первых де¬
кретах, подписанных вождем социалистической револю¬
ции Владимиром Ильичем Лениным, призывал казаков
выступить на стороне красных. И лед тронулся. Казаки
охотно сдавали оружие, а некоторые пришли и записы¬
ваться в полк. За крымчанами двинулось население близ¬
лежащих станиц и хуторов.
И хотя Демус никогда не считал себя оратором, в этот
день, оставшись почти без голоса, он был доволен — без
единого выстрела удалось заполучить столько оружия!
Два эшелона с винтовками, пулеметами и боеприпасами
отгрузили тогда в Екатеринодар да по Кубани отправили
несколько барж с военным имуществом. Это был первый
удар по контрреволюции, которая рассчитывала на под¬
держку местного казачества. Потом начались бои. Бои
тяжелые, непрерывные, с коварным и хитрым врагом.
Из Крымской полк выступил в направлении станицы
Джигинской. Демус высылает вперед разведку.
Через некоторое время ему доложили: полевой штаб
противника находится в Джигинской. Его фронт растя¬
нулся от станицы Благовещенской через хутор Суворов¬
ско-Черкесский вплоть до лимана Лутапиловского. Данные
разведки позволили установить, что неприятель численно
превосходит наши силы почти вдвое.
— Будем воевать не числом, а умением. Так, кажет¬
ся, говорил Суворов? — склонившись над оперативной
картой, заметил Демус. С начальником штаба он решал
задачу, как с меньшими потерями обеспечить разгром
врага.
Скрытно от глаз противника бойцы разведки построи¬
ли плоты. На них перебрасывали людей за реку. По но¬
чам в стане белых, короткими вспышками озаряя бархат¬
14*
419

ный небосвод, то и дело рвались лимонки, стучали пуле¬
меты. Это действовали наши разведчики. Когда против¬
ник был основательно прощупан, Демус наметил ре¬
шающую операцию. На выполнение ее в майскую ночь
ушли четыре отряда пехоты (в каждом по 300 человек)
да два отряда кавалерии. А это большая сила — 400 са¬
бель. Бойцы были вооружены винтовками, ручными пу¬
леметами, «карманной» артиллерией.
В распоряжении полка имелось несколько пушек
крупного калибра. По условному сигналу артиллеристы
открыли прицельный огонь по врагу и били до тех пор,
пока пехота и конница не ринулись в атаку. Белопогон¬
ники отступили.
Одержав победу над немцами и белоказаками, Макар
Николаевич водил бойцов в атаки против банды Котлова,
что бесчинствовала в горских селениях. И здесь сказался
талант красного командира. Демусу понадобилось всего
две недели на ликвидацию пятитысячного отряда врага.
За эту операцию от имени Советской власти он был на¬
гражден личным оружием — серебряной шашкой и кин¬
жалом.
В августе к Екатеринодару подошли деникинцы.
Полк Демуса занял оборону на подступах к станице
Пашковской. А враг наседал. Положение создавалось
критическое. Демус вынужден был по направлению к
Черноморскому вокзалу, кожевенным заводам и заводу
«Саломас» выслать несколько заградительных отрядов.
Это позволило продержаться на позициях еще несколько
часов. Ценою больших потерь к вечеру деникинцы овла¬
дели рубежом у Сенного базара. Это, конечно, еще не
означало полной победы противника. Однако защитники
города не смогли остановить врага: кончились бое¬
припасы.
Чтобы не попасть в западню, Демус принимает един¬
ственно возможное решение: отступать на юг.
Под Белореченской Демус показал себя находчивым
и опытным командиром. Когда освобождали Майкоп, лич¬
но водил свой полк в атаку против банд генерала Покров¬
ского.
В конце августа Макар Николаевич докладывал по
инстанции: 1-я Кубанская дивизия, которой ему довери¬
ли командовать, к боям готова.
Макар Николаевич собрал командиров. В штабе стоя¬
420

ла чуткая тишина, сказывалось нервное напряжение. Ус¬
талость, словно свинец, давила на плечи людей: ведь
многие находились в непрерывных боях уже несколько
месяцев.
— Давайте, товарищи, посоветуемся, как нам быть
дальше,— обратился комдив к собравшимся команди¬
рам.— Враг наступает. Патронов почти нет. А продер¬
жаться надо...
Один из командиров предложил:
— А что, если нам самим начать делать патроны? Ра¬
бочий класс поможет. Вот и мастеровые здесь...
Демус сразу оживился, в блокноте сделал карандашом
заметку. Люди заговорили о патронной мастерской, ста¬
ли перечислять мастеров. Одним словом, буквально на
другой день в дивизии наладили производство патронов,
которых иногда за сутки изготовляли до 30 тысяч штук.
На переднем крае заметно возросла плотность огня: по
данным разведки, белые стали нести значительно боль¬
шие потери.
Однако силы по-прежнему оставались неравными. Вы¬
держав до 40 боев, дивизия через неделю вынуждена бы¬
ла оставить Армавир и отойти к станице Успенской.
Здесь стало известно, что белые овладели Невинномыс¬
ской. Дивизия оказалась отрезанной от главных сил
армии.
В столь ответственный момент Демус вновь проявил
выдержку, волю к победе и стойкость. Он поднял бойцов,
за ночь отремонтировали разрушенный мост через Ку¬
бань, перебросили на противоположный берег артиллерию
и обозы, беженцев и склады, за ними — и пехоту.
Деникинцы обнаружили переправу таманцев. На пере¬
хват красных командование противника бросило два от¬
борных офицерских полка, а вдоль железной дороги на¬
правило кавалерийские полки. Завязался тяжелый бой,
который длился четыре часа. Несколько раз комдив сам
водил красных конников в атаку. Красноармейцы дра¬
лись отчаянно. Перемолов офицерские полки, они рассея¬
ли по степи вражескую кавалерию.
Город ликовал. Над крышами домов, словно маки в
саду, пылали флаги. Жители Екатеринодара хлебом-солью
встречали красные полки.
421

Макар Николаевич снова был у отцовского порога. В
кругу родных с грустью вспоминал о погибших братьях,
боевых товарищах. Вот уже несколько лет не выпускал
он из рук поводья коня, не расставался с маузером и клин¬
ком. Его оружие служило революции. Хотелось начать
мирную жизнь, да не пришлось.
Когда белый генерал Улагай высадил десант на Тама¬
ни, Демус снова в боях. Он командует бригадой и участ¬
вует в десантной операции во вражеском тылу. Красные
полки отбросили улагаевцев к плавням и взяли их в по¬
лукольцо. Теперь враг лишен возможности прорваться к
причалу, сесть на корабли и бежать в Крым.
Белогвардейцы не сдавались, отчаянно сопротивля¬
ясь. Прижатые к морю, они делают попытку за попыткой
вырваться из огненного мешка. Многократно устремляют¬
ся в атаку, но красные бойцы их тут же отбрасывают.
И вот разгорелся бой на двух высотках, находившихся
на стыке Новороссийской и Приморско-Ахтарской желез¬
нодорожных магистралей. День будто сменился ночью.
На каждого бойца пришлось не меньше чем по дюжине
снарядов и по сотне вражеских пуль. Задыхаясь в поро¬
ховом дыму и пыли, они все же удерживали важный ру¬
беж. А когда неприятельская конница ринулась в атаку,
навстречу ей, сверкая шашками, с гиканьем неслась крас¬
ная кавалерийская бригада. В боевом строю вместе с дру¬
гими рубил беляков и Макар Демус. Через несколько ми¬
нут все было кончено — противник бежал.
В разгроме белогвардейских частей Улагая активное
участие принимали член Реввоенсовета Кавказского
фронта Серго Орджоникидзе и комиссар десантного от¬
ряда Дмитрий Фурманов. Они не раз видели, как ком¬
бриг Демус водил бойцов в атаку, искусно руководил боя¬
ми. Особенно отличилась его бригада под Барабановкой.
Дорога проходила по узкой полоске суши — широким
фронтом в атаку не пойдешь. И все же Демус не расте¬
рялся. Он собрал пластунов и приказал им незаметно, че¬
рез камыши и болота, пробраться в лагерь белобандитов
и уничтожить их гранатами, ружейно-пулеметным огнем
и штыками.
Силы врага таяли не по дням, а по часам. Наконец он
не выдержал натиска красных полков и был окончательно
разгромлен.
422

По случаю этой победы Григорий Константинович Орд¬
жоникидзе отправил в Москву телеграмму. Она гласила:
«Кремль. Ленину.
Десант в районе Ахтарской — Черноморский (главные
силы) разбит и загнан в болото на берегу моря, где в на¬
стоящее время грузится на суда. Десант на Тамани унич¬
тожен, и полуостров полностью очищен от врага.
Р. В. С. Кавказского фронта
Орджоникидзе. Барабановка.
2 сентября 1920 г.».
Отважно сражался за Советскую власть Макар Нико¬
лаевич Демус. Особенно комбриг отличился в сражениях
против деникинских контрреволюционных полчищ и был
удостоен ордена Красного Знамени. Вторично такую же
награду он заслужил за мужество и отвагу, проявленные
в боях на Таманском полуострове. Так он стал кавалером
двух орденов Красного Знамени.
...О жизни этого замечательного человека напоминает
всем обелиск, взметнувшийся в голубую высь у Ростов¬
ского шоссе. И память о нем никогда не увянет, как алый
цветок гвоздики — символ революции.

Иван Федорович
Федько
Н. ИВАЩЕНКО
ПОД СОЛНЦЕМ ГОРЯЧИМ...
1-й Черноморский революционный полк отступал. Ос¬
тавив позиции у стен Керчи, он поспешно отходил под бе¬
шеным натиском хорошо вооруженных войск герман¬
ских интервентов.
Вот оно, море... Черноморцы организованно перепра¬
вились на тот, кубанский, берег. Высадились в Ейске.
Было тепло. Весна вступала в свои права, первая
весна первого года революции. «Да,— думал командир
полка, сын полтавского хлебороба, коммунист Иван
Федько.— Сейчас бы в поле за плугом походить или же
поработать до десятого пота у станка. А тут... Оторвали,
гады, от мирной жизни. Контра проклятая!..»
Истосковалась душа по труду, истосковалась. Но и по¬
делать ничего нельзя: не по вкусу мировой буржуазии
наши новые порядки, вот и лезут. Воевать надо за свою
жизнь, за свою родную власть. Надо трудиться во имя
победы над врагом...
Размышляя так, Иван Федько торопливо шагал по
ейским улицам. Вот и партийный комитет. Черноморца
приняли незамедлительно. И он отрапортовал:
— Прибыли к вам на подкрепление. Будем теперь
здесь драться за Советскую власть...
Свое боевое крещение на кубанской земле черномор¬
424

цы получили под станцией Крыловская. В жарком бою
красноармейцы встретились с противником, имевшим
двойное превосходство в живой силе и технике, скрытно
обошли его с флангов и внезапной атакой обратили в
бегство.
Весть о блестящей победе черноморцев быстро разнес¬
лась по кубанским станицам и хуторам. К Ивану Федько
потянулись добровольцы.
Потекли страдные дни. Бои не прекращались ни на
один час. Красные полки сражались мужественно, стойко
защищая свои позиции, стремясь обескровить врага и
выбить инициативу из его рук.
...Однажды разведка донесла: на село Лежанку дви¬
жется крупная белогвардейская часть. Утром 20 июня
Федько и несколько командиров направились в село на
трех автомобилях «фиат», чтобы организовать там обо¬
рону. Когда машины въехали на центральную площадь,
то по ним был внезапно открыт мощный прицельный
огонь. Стало ясно: село уже успел занять враг.
Завязался неравный бой. Пулеметным огнем крас¬
ные бойцы косили белых, пытавшихся пробиться из-за
домов на площадь. Противник, перекрывая улицы повоз¬
ками, отвечал винтовочным огнем и забрасывал автомо¬
били гранатами. Одна из них попала в машину Ивана
Федько. Пулеметчики были убиты, сам Федько ранен в
плечо. Быстро вскочив в другой автомобиль, он направил
его в ворота одного из дворов. От удара буфера они рас¬
пахнулись настежь. Автомобиль помчался огородами.
«Только бы не напороться скатами на что-нибудь ост¬
рое!» — с тревогой думал Федько, внимательно вгляды¬
ваясь вперед. Сухо затрещал камышовый плетень. И вот
уже машины, преследуемые частой дробью пулеметов,
выскочили в открытое поле...
В боях под Тихорецкой Федько был тяжело ранен. Его
отправили в Екатеринодар. Но окончить лечение ему не
удалось: красные войска под натиском белых оставляли
кубанскую столицу. И опять — походы и бои...
...А 27 октября 1918 года делегаты Второго Чрезвы¬
чайного съезда Советов собрались в станице Невинномыс¬
ской. Они обсудили положение на Северном Кавказе и ре¬
шили назначить на пост главкома революционными вой¬
сками Ивана Федько.
Когда Иван Федорович вступил в новую должность,
425

обстановка на фронте была очень тяжелой. В декабре
1918 года почти стотысячная Северо-Кавказская армия,
только что преобразованная в 11-ю, с арьергардными
боями начала отходить на Астрахань через Моздок и
Кизляр. Этот невероятно тяжелый переход для многих
оказался трагическим. Тиф валил бойцов в дороге. Не
устоял против него и главком...
Три месяца не отходил от постели больного Ивана
Федько его верный ординарец Иван Израенко, пока не
поставил на ноги своего командира. К весне Федько ок¬
реп, начал ходить, и в эти дни его пригласил к себе Киров.
Сергей Миронович тепло поздоровался с командую¬
щим, сказал:
— Вы честно исполнили свой долг, Иван Федорович,
спасибо вам за это. Где вы хотите служить?
— Я украинец, Сергей Миронович,— медленно про¬
говорил Федько, и в его голосе послышались грустные
нотки.
Киров с минуту помолчал, потом быстро повернулся к
собеседнику:
— Собирайтесь в Москву, повезете Владимиру
Ильичу обстоятельное письмо. Он решит, куда вас на¬
править.
...В столицу Иван Федорович Федько прибыл 7 апреля
1919 года и на второй день был принят Владимиром
Ильичем Лениным. Переступив порог кремлевского каби¬
нета Председателя Совнаркома, он робко остановился у
двери.
— Ну, что же вы, батенька, растерялись? —улыбнув¬
шись, обратился к нему Ильич. Потом усадил Федько в
кресло и начал расспрашивать его о здоровье, настроении
казачества, боях на Северном Кавказе.
Прощаясь, Ленин задержал ладонь Федько в своих ру¬
ках и, прищурившись, спросил:
— Молодой человек, сколько вам лет?
— В июле исполнится двадцать два года, Владимир
Ильич.
— А образование какое?
— Два года назад закончил киевскую школу прапор¬
щиков.
— Прапорщик бьет царских генералов,— сказал Ле¬
нин.— Это здорово!..
И, открывая дверь, Ильич еще раз пожал гостю руку:
426

— Желаю всего доброго! Жду хороших вестей...
В тот же день Реввоенсовет Республики выполнил ука¬
зание Ленина. Ивана Федько направили в распоряжение
Советского правительства Украины...
Отгремели сражения гражданской войны. Страна при¬
ступила к мирному социалистическому строительству.
Но Красная Армия зорко стояла на страже завоеваний
Октября и была готова дать сокрушительный отпор любо¬
му агрессору. Иван Федорович Федько продолжал слу¬
жить в ее рядах. Он много учился сам и учил других. Не¬
уклонно росло его воинское мастерство, он проявил не¬
заурядные способности руководителя. На посту первого
заместителя наркома обороны страны испытанный вое¬
начальник все свои силы, знания и опыт отдавал укрепле¬
нию обороноспособности Советского государства.
Иван Федорович много занимался вопросами страте¬
гии и тактики ведения современной войны. Впервые в ар¬
мейской практике он проводил опытные выброски танке¬
ток и артиллерии с самолетов на парашютах, интересовал¬
ся новыми способами ведения боя, в том числе и десант¬
ных операций, руководил экспериментами по улучшению
проходимости танков всех систем.
Так выполнял воинский долг Иван Федорович Федько,
свой долг члена ленинской партии. И Родина по достоин¬
ству оценила его заслуги: он был награжден орденом Ле¬
нина и четырьмя орденами Красного Знамени.
...На родине героя революции и видного военачальни¬
ка, в селе Хмелево Полтавской области, установлен ему
памятник. В Симферополе, где прошла боевая молодость
И. Ф. Федько, его именем названа одна из красивейших
улиц города.

Лука Васильевич
Ивницкий
А. БОЙКО
ОГНЕННАЯ ВЕСНА
Двое мужчин — высокий, худой, темноволосый, с ма¬
ленькими щегольскими усиками и коренастый, чуть пони¬
же его, с горяче-рыжей копной волос — кривой сухумской
улочкой шли к порту. Высокий вел товарища под руку и
говорил:
— Ты правильно делаешь, товарищ Ивницкий,— ез¬
жай! Пока «Чорох» придет — три дня. Будет стоять день —
четыре дня. Будешь ехать — еще день. А ждать нельзя: мо¬
жешь обратно тюрьма попасть. На баркасе будешь завтра
в Гагра. И в Адлер будешь завтра... Езжай, товарищ Ив¬
ницкий...
У самого моря их нагнал молодой плечистый парень.
Он держал в руках какие-то тряпки, небольшую снасть.
Его рыбацкий баркас оказался на славу: засмолен¬
ный, крашеный и на ходу легок. На корме лежали три
мешка.
— Ставрида,— пояснил парень и добавил: — В Гагре
она — цена! Голод цена знает...
Он тоже говорил по-русски плохо, с сильным акцентом,
и, наверное, поэтому неохотно. Ивницкий был даже рад
его немногословию.
День клонился к концу. Слабое волнение почти не за¬
трудняло плавания. То тут, то там встречались рыбачьи
428

лодки. Но прошел час — их стало меньше. Ивницкий сел
на весла. Так они гребли в паре до самого рассвета.
Отправляя его на выполнение этого особо важного за¬
дания, командарм говорил, что политическое положение
на Черноморье очень сложное. Что в глубоком тылу у
белогвардейцев возникло партизанское движение. Создан
«комитет освобождения Черноморья» (КОЧ). Но этот ор¬
ган — гнездо эсеровских соглашателей. Нужно направить
партизанское движение по большевистскому руслу. Сде¬
лать это надо, опираясь на членов партии, которые, несо¬
мненно, имеются в партизанских отрядах. Для выполнения
задания посылают именно его, Ивницкого, потому что он
хорошо знает и Кубань, и побережье и сможет легче прой¬
ти через фронт, чем кто-нибудь другой. Что, наконец, у
него есть опыт еще дореволюционной подпольной борьбы,
организации партийных ячеек, навыки военного дела.
Да, опыт у него, бесспорно, есть. В детстве — пастух,
потом — рабочий екатеринодарского кожзавода, он стал
профессиональным партийным работником и оставался
им, несмотря на все перипетии судьбы. Ему рано пришлось
за свою революционную деятельность сидеть в тюрь¬
ме, отбывать три года в сибирской ссылке. Зато, вернув¬
шись в семнадцатом году на Кавказ, он стал членом, а
вскоре — и председателем Екатеринодарского комитета
большевиков. Это было ответственнейшее поручение, по¬
тому что в тот момент — в канун Октябрьской револю¬
ции — шла борьба большевиков за массы. А с самого на¬
чала гражданской войны он — в частях Красной Армии.
Участвовал в обороне Екатеринодара. Затем партия по¬
слала его комиссаром в Таманскую армию, и он разделил
с красными бойцами все трудности и лишения перехода
через астраханские пески. Да, опыт был, и он должен
пригодиться, чтобы выполнить нелегкое задание — объ¬
единить все сражающиеся на побережье отряды в одну
Красную Армию Черноморья. Для этого же, как ему сооб¬
щили, Реввоенсовет республики послал Петра Соркина,
но кто из них раньше прибудет на место — не сказали...
Штаб повстанческой армии располагался в центре
Туапсе, на горке, в двухэтажном здании, именуемом «вил¬
лой Евгения». Место это избрал Воронович, которого,
как сообщили Ивницкому, руководитель эсеро-меньшевист¬
429

ского «комитета освобождения Черноморья» Самарин-Фи¬
липповский отстранил от должности командующего пов¬
станцами.
— Сколько у вас в отрядах коммунистов? — спросил
Лука Васильевич.
Ответы были разными. Это свидетельствовало о том,
что настоящей партийной работы в партизанских отрядах,
а тем более в крестьянском ополчении не проводилось.
Ивницкий сразу предложил навести порядок в учете.
И оказалось: в отрядах имеется крепкое ядро членов пар¬
тии. Среди них пять человек с дореволюционным стажем,
тридцать один — вступили в ряды партии в семнадцатом
году. Большинство прошло школу борьбы на Северном
Кавказе. Однако эту силу, которая должна была стать
настоящим политическим авангардом, до сих пор исполь¬
зовали слабо. Не смогли полностью опереться на нее и те,
кого Кавказский комитет партии послал с заданием — вы¬
рвать партизанские массы из-под меньшевистского влия¬
ния КОЧа. Им, видимо, не хватало политического опыта,
знания средств борьбы за массы.
— Пришла пора,— говорил Ивницкий,— усиленно и
открыто подчеркивать роль большевиков в партизанской
армии.
Вечером Лука Васильевич встретился с товарищами, с
которыми ему предстояло выполнять поручение Реввоен¬
совета. Он рассказал, что прибыл так поздно потому, что
вынужден был избрать кружной путь — через Астрахань,
Ивницкий не просто рассказывал, а как бы отчитывался,
называя фамилии и точные даты. Ему представлялось,
что эта первая встреча с товарищами по армии, которыми
он, как комиссар, будет руководить, должна создать ат¬
мосферу доверия и уважения.
Подробно рассказал он о Седьмой (Апрельской) пар¬
тийной конференции в Петрограде. В ее работе он принял
участие как представитель Екатеринодарского комитета
большевиков.
— Ленин учит нас, что восстание — это искус¬
ство,— сказал Ивницкий в заключение.
Его долго расспрашивали о Ленине: какой он из себя,
как говорит, надежно ли охраняют его от врагов. Отвечал
он неторопливо, обстоятельно, стараясь отбирать такие
факты и детали, которые люди не только запоминали бы,
но и пересказывали другим.
430

Назавтра вместе с Казанским, Моренцом и другими
товарищами Ивницкий начал объезд фронтовых частей.
Весь день они беседовали с бойцами.
Ивницкий не просто знакомился с частями. Он внима¬
тельно изучал настроение масс, уровень их революцион¬
ной сознательности. Для многих здесь это было новым.
А он говорил, что подобное изучение масс и составляет
основу деятельности комиссара. Да, теперь в
армии появился настоящий политический деятель, человек
большого опыта и кругозора, которого как раз недостава¬
ло. И в том, что сюда прислали именно такого боль¬
шевика, проявлялась забота партии о партизанском движе¬
нии Черноморья, о скорейшем освобождении благодатного
края от белогвардейщины.
К вечеру в селе Цыпка Ивницкому доложили: в Туап¬
се прибыл Петр Соркин.
— Вы знаете, я был у Филипповского! — сразу сооб¬
щил Соркин. Коренастый, черноглазый, быстрый в дви¬
жениях, он светился юмором, рассказывая об этом своем
«визите» к главе КОЧа: — «Премьер»! Куда тебе —
«премьер». Мы же все — голытьба рядом с ним! Апарта¬
менты во флигеле Ривьеры. Кабинет — во! Два кресла,
дорогие картины, ковры... Одно слово — министр!
И он весело описывал, как юлил перед ним, бывшим
простым учителем, этот известный всей России сановник,
как изворачивался, скрывая грязные свои «федераль¬
ные» делишки, как характеризовал партизанское движе¬
ние («Знаете ли, это какая-то банда. Приказы штаба не
выполняются»)...
Соркин не делал никаких выводов. Он просто сооб¬
щил о том, что Воронович ездил в Новороссийск для пе¬
реговоров с Деникиным, что в Сочи прошла встреча с
представителями Южнорусского правительства — Агее¬
вым, Леонтовичем и английским генералом Кизом; что
Самарин-Филипповский пробовал заключить «сепаратный
мир» с закавказскими меньшевиками. Но когда все это
стало известно командирам партизанских отрядов, они
потребовали ликвидировать КОЧ.
Ивницкий возразил:
— К чему эта торопливость? Попробуем все исполь¬
зовать в наших целях...
— Надо открыто сказать армии то, что известно нам
теперь! — заявил Моренец.
431

С ним согласились.
Решили к съезду фронтовиков прийти не просто с яс¬
ной позицией в этом вопросе. Надо сделать и решитель¬
ные практические шаги. В течение трех дней Ивницкий,
Соркин, Шевцов, Моренец и другие члены реввоенсове¬
та армии в Туапсе вырабатывали меморандум, который
решили предложить «комитету освобождения» для под¬
писания и обнародования. Расчет был простой: сочинские
главари КОЧ откажутся подчиниться военным, считая
себя верховной властью, и будут арестованы. Но в Сочи
узнали об этом. Да и Соркин, когда был в резиденции
КОЧа, наделал много шума. А теперь до кочинцев дошло,
что он вошел в состав реввоенсовета. 8 марта эсеры по¬
требовали, чтобы Казанский, Фавицкий и Шевцов немед¬
ленно прибыли в Сочи. Реввоенсовет на это ответил:
«Просим приехать в Туапсе».
Руководители КОЧа приняли приглашение. И вечером
того же дня к пассажирскому причалу Туапсинского порта
пришвартовался моторный катер, из которого вышли Са¬
марин-Филипповский, Воронович и Учадзе.
Ивницкий зашел в зал «виллы Евгения». Здесь через
несколько минут должна начаться официальная встреча
членов реввоенсовета с руководителями «комитета осво¬
бождения».
Теребя бороду, глубоко в кресле сидел Самарин-Фи¬
липповский, источая поток фраз:
— Голод сметет все, и вслед за ним придут холера и
тиф, который уже появился в прибрежной полосе... Мы
неоднократно призывали крестьян к отпору врагу, но они
не вняли нашим призывам. Нельзя... Нельзя идти к ги¬
бели, к полному физическому истреблению населения.
Наш комитет...
— Хватит петь Лазаря! — оборвал Ивницкий.— Ника¬
кого истребления населения не случится.
— Это как же понимать, милейший?
Самарин-Филипповский вытер лоб, на пальце сверкнул
огонек бриллианта.
— Давайте говорить по существу,— поспешил прекра¬
тить неожиданную заминку Воронович.
Начались переговоры. Воронович предъявил реввоен¬
совету ряд претензий по поводу трофейного имущества и
вооружения, доставшихся при взятии Туапсе «крестьян¬
скому ополчению».
432

— А крестьянского ополчения больше нет, товарищ
бывший главком,— ответил Вороновичу Соркин.—
Есть Красная армия Черноморья, в которую вместе с се¬
верной группой краснозеленых объединились отряды
партизан и «ополченцев». Поэтому мы не будем делить
трофеи. Лучше выясним некоторые принципиальные во¬
просы. В частности... нас интересует, зачем вы, Вороно¬
вич, ездили к Деникину?
Этот вопрос вызвал у представителей КОЧа растерян¬
ность: они не ожидали его.
— Зачем вы встречались с Агеевым, Леонтовичем и
генералом Кизом?— шел в наступление Ивницкий, обра¬
тившись к Самарину-Филипповскому.
— Откуда вы знаете об этом? — промямлил тот.
Ивницкий усмехнулся. Протянул отпечатанные на ма¬
шинке листки. На странице синим карандашом были под¬
черкнуты слова: «Мы являемся противниками партийной
диктатуры... Осуществляя Советскую власть, мы вносим
в нее свое внутреннее содержание, отличное от остальной
Советской России».
Пальцы «премьера» мелко дрожали. Сквозь пенсне
часто-часто моргали испуганные глаза.
— Позвольте... позвольте, это инсинуация. Я ни¬
когда... я никогда не подписывал подобного документа.
— А мы и не говорим, что вы подписывали. Это копия
протокола вашей беседы с Агеевым и Кизом,— с издев¬
кой сказал Ивницкий.— Мы послали ее в Москву, в газе¬
ту «Известия».
Самарин-Филипповский попытался что-то объяснить:
— Борясь вооруженной рукой с деникинской реакци¬
ей, мы делаем ту же работу, что и красные войска. И стре¬
мимся к соединению с трудовой Советской Россией.
— Вы не сможете ввести нас в заблуждение,— пре¬
рвал его снова Ивницкий.— Мы располагаем достоверны¬
ми фактами, которые позволяют сделать некоторые прин¬
ципиальные выводы.
Он напомнил, как за спиной партизанских отрядов,
вошедших в Сочи 2 февраля 1920 года и продолживших
борьбу с белогвардейцами, власть в городе захватили
меньшевики и эсеры в лице испеченного в Гагре пресло¬
вутого «комитета освобождения». И уже через пять дней
Самарин-Филипповский принимал прибывшего на англий¬
ском миноносце представителя верховного комиссара Ве¬
433

ликобритании генерала Киза. Под его давлением КОЧ
стал противиться наступлению партизан на Туапсе. Что¬
бы сорвать это наступление, эсеры созвали окружной
съезд, куда стремились не допустить даже беспартийных
фронтовиков, не говоря уже о большевиках. Зато пригла¬
сили представителя миссии Великобритании на юге Рос¬
сии генерала Коттона, старавшегося примирить партизан
с Деникиным. И наконец, для встречи с Деникиным Во¬
ронович ездил в Новороссийск. Когда же Туапсе, вопреки
приказу КОЧа, был освобожден, Воронович возмутился
и послал три роты усмирять «непослушных» партизан.
Были выпущены из тюрьмы многие офицеры Добрармии.
Таким образом, фактов, которые говорят о том, что дея¬
тельность КОЧа продиктована международной контрре¬
волюцией и преследует цель создать «буферное» госу¬
дарство на территории Черноморской губернии, предоста¬
точно. Эсеры служат Антанте, решившей окружить моло¬
дую революционную Россию «колючей проволокой» из
«государств» на Дону, Кубани, Тереке и вот — на Черно¬
морье.
— Все это дает основание утверждать,— заключил
Ивницкий,— что вы, Самарин-Филипповский, обманывае¬
те реввоенсовет. Деятельность «комитета освобождения»
является предательской. И поэтому ваш «комитет» дол¬
жен быть распущен.
Здесь, как предполагали до начала совещания, должен
был последовать взрыв негодования со стороны кочевцев,
«предержащих власть», а вслед за этим — приняты кру¬
тые меры. Но «взрыва» не произошло. Видимо, кочевцы
понимали, что без армии они — ничто, а армия подчине¬
на реввоенсовету.
— Ну, что ж, мы, пожалуй, договоримся,— растерян¬
но пробормотал Самарин-Филипповский.— Только... «ко¬
митет освобождения» должен продолжать функциониро¬
вать.
Это была капитуляция.
— Хорошо,— сказал Ивницкий.— Вот наши условия.
Он подал каждому из членов КОЧа листок бумаги, на
котором были отпечатаны девять пунктов. Они требовали
признать территорию Черноморской губернии неотъемле¬
мой частью Российской Советской Республики. Предпола¬
галось во главе действующей армии поставить реввоенсо¬
вет, состоящий исключительно из большевиков, которо¬
434

му должны подчиняться все красные полки. Предлага¬
лось распустить «комитет освобождения» и вместо него
образовать ревком.
Тертые политиканы, изрядно поднаторевшие в старой
буржуазной школе, Самарин-Филипповский и Воронович
опешили. Они никогда еще не видели столь убежденных и
решительных людей, какими были Ивницкий и Соркин.
Перед ними — политические деятели совершенно нового
типа, мыслящие широко и свободно в социальном плане.
Руководители КОЧа признали себя побежденными. Они
подписали документ, согласно которому КОЧ фактически
перестал существовать. Ему были оставлены лишь функ¬
ции местного органа. Судьба эсеров на Черноморье была
предрешена. Бой, данный им, большевики выиграли.
— А теперь, товарищи, перед нами стоит новая зада¬
ча,— сказал Ивницкий.— Вести широкую разъяснитель¬
ную работу в массах.
Эта задача была тоже непростой. Стихийно подняв¬
шись на партизанскую борьбу с ненавистной деникинщи¬
ной, многие крестьяне и бывшие фронтовики еще не по¬
нимали, что только большевики приведут их к настоящей
и полной победе над врагом. Умы части крестьян были
засорены мелкобуржуазными идеями.
Однажды Ивницкий зашел в закусочную «Чашка чая».
Сидя над тарелкой каши-просянки, заправленной салом,
он услышал, как один из бойцов, по виду сельский жи¬
тель, рассказывал о военных операциях, а потом добавил:
— В общем я за Советскую власть, за большевиков,
только без коммунистов.
Окружающие засмеялись.
— Это почему же?— чуть заметно улыбнувшись, под¬
сел Ивницкий к парню.
— А как же... Большевики землю крестьянам дають,
а коммунисты все объединяють — и баста!
— Так ведь большевик и коммунист — одно и то же,—
возразил Ивницкий.— Ленин ведь большевик, коммунист.
— Не может быть!—удивился парень.
— А ты его сам-то бачив, Ленина? — спросил кто-то.
Ивницкий обернулся:
— Вот как тебя!
— Да ну... Так повидай нам про Ленина. Повидай...
Они слушали, не прерывая. Велика была их тяга к жи¬
вому слову большевистской правды.
435

Это же подтвердило и созванное реввоенсоветом сове¬
щание фронтовиков. Оно началось 11 марта и проходило
под руководством большевиков Ивницкого и Соркина. По¬
становление, принятое фронтовиками, единодушно гла¬
сило: «Считать Красную Армию Черноморья частью Со¬
ветской Красной Армии. Выразить свое непременное же¬
лание осуществить настоящую Советскую власть, привет¬
ствовать сорганизовавшийся революционный военный со¬
вет в лице товарищей Соркина, Ивницкого, Шевцова и
Цимбалиста (Арсения) и выразить уверенность, что рев¬
военсовет установит в рядах войск железную дисциплину,
не допустит там провокаторов и грабителей. Наладит хо¬
зяйственный аппарат и приведет борьбу с контрреволюцией
к желанному и победоносному концу и соединению Крас¬
ной Армии Черноморья с Красной Армией Российской
Социалистической Федеративной Советской Республики».
Собравшиеся одобрили работу реввоенсовета и констати¬
ровали, что «вся власть в прифронтовой полосе в полити¬
ческом и оперативном отношениях находится в руках рев¬
военсовета». Для контроля и работы в штабе действующей
армии были избраны Подгорский, Федюкевич, Козырев,
Черный, Громов. Делегаты съезда с удовлетворением уз¬
нали о назначении командующим армией Е. С. Казанско¬
го, начальником штаба — В. В. Фавицкого, руководство
политотделом поручили И. Б. Шевцову и А. Цимбалисту.
На Л. В. Ивницкого была возложена партийная работа в
войсках и тылу, строительство Советской власти на Чер-
номорье.
Назавтра после совещания фронтовиков Ивницкий
вызвал к себе Марка Пратусевича. Тот был редактором
газеты «Фронтовик».
Когда он пришел, комиссар беседовал с рабочим Ива¬
ном Бугаем. Он обсуждал с ним, как побыстрее пустить
кузницу и слесарное отделение завода «Юрмез». Прату¬
севич понял: Ивницкий приступил к своим обязанностям,
которые возложило на него совещание фронтовиков.
Это была новая, совершенно новая работа, которой
никто и никогда не учил профессиональных революцио¬
неров. До сих пор они всецело занимались борьбой про¬
тив кадетов, меньшевиков и эсеров, защитой от внутрен¬
ней и внешней контрреволюции... И вот теперь, когда
власть в городе уже оказалась в руках большевиков, пе¬
ред ними встала необходимость заниматься восстановле¬
436

нием хозяйства, организацией всей жизни пролетариата и
крестьянства.
Нельзя сказать, что раньше Ивницкому совсем не при¬
ходилось сталкиваться с подобными вопросами. И все-та¬
ки то, чем предстояло заняться сейчас, было едва ли не
самым сложным! Ведь от того, насколько успешно сумеют
они наладить сейчас хозяйственную жизнь в городе —
труд нескольких тысяч рабочих и служащих, снабжение и
транспорт,— зависит отношение масс к Советской власти.
На всех экономических мероприятиях скрещивались ин¬
тересы людей, занятых в производстве, и это станови¬
лось политикой. Недаром, когда на заседании рев¬
военсовета обсуждали, кому поручить этот участок, выбор
пал на Ивницкого как наиболее подготовленного марк¬
систа.
Но и ему приходилось все начинать с азов. А тем более
Ивану Бугаю. Этот человек был рабочим горячего цеха
на заводе «Юрмез». Здесь же он возглавлял подпольную
партийную группу. Осенью девятнадцатого года во время
повальных обысков и арестов группа Бугая чудом уцеле¬
ла, и сейчас, после освобождения Туапсе, Иван стал во
главе партийной организации города. От него тоже во
многом зависит, как начнет работать городское хозяйство.
Но ведь он еще ничего не умеет. Ему надо помогать.
— Нам придется учиться...— говорил Ивницкий.
«Нам»,— отметил для себя Пратусевич.
— Ты только пойми,— продолжал комиссар,— нам
нельзя отмахиваться от учебы даже у тех, кто вчера вла¬
дел заводами и фабриками. И у тех, кто служил им, капи¬
талистам... Среди этих служащих есть настоящие патрио¬
ты — русские интеллигенты. Но найдутся, конечно, и дру¬
гие. К каждому должен быть свой подход...
Ивницкий говорил, что организация нового об¬
щества самым тесным образом связана с воспитанием
масс. Это должна быть очень разная по формам и мето¬
дам работа, потому что одно дело беседовать о революции,
строительстве социализма с партизаном-крестьянином,
другое — со вчерашним анархистом, третье — с тем, кто
совсем недавно перешел в Красную Армию из белогвар¬
дейских частей.
Обо всем этом Ивницкий говорил Бугаю. А Пратусевич
слушал неторопливую речь комиссара и завидовал его
умению так стройно ладить свои мысли.
437

Когда Иван Бугай ушел, Ивницкий сказал Прату¬
севичу:
— Ну, присаживайся поближе...
На столе лежал свежий номер «Фронтовика». Сего¬
дняшний. Прямо над словами «Орган политотдела при рев¬
военсовете Красной Армии Черноморья» значилась дата
выпуска — «13 марта 1920 года».
Этот третий номер казался Пратусевичу очень удач¬
ным. В нем были и международная информация, и отчет о
вчерашнем съезде, и передовица, которая называлась
«К новому!». Пратусевич, как член бюро окружкома, был
в курсе всех событий и не боялся, что газета что-нибудь
упустит. Правда, редакторский опыт его в прошлом ис¬
черпывался всего-навсего тремя номерами студенческого
ежемесячника «Звено», закрытого царской цензурой. А
сейчас создать газету Пратусевичу было предложено сра¬
зу после взятия Туапсе. Он собрал штат из типографских
рабочих. Тираж определили в 250 экземпляров. В частях
и городе (да и среди пленных) первые номера газеты ста¬
ли событием. Ее появление было едва ли не самым убежда¬
ющим признаком стабилизации новой власти, а уже это
одно имело огромное значение. Пратусевич был доволен.
Потому, когда Ивницкий, пододвинув к себе газетный
лист, приступил к анализу номера, первые же его фразы
буквально ошеломили молодого редактора.
— Знаешь, а ведь мы пока делаем плохую газету.
Он опять сказал «мы». Это немного смягчало суро¬
вость оценки. И все-таки было неприятно.
— Давай говорить конкретно,— продолжал Ивниц¬
кий.— Вот наша передовая. Тема хорошая. Она действи¬
тельно может и должна вести людей к новому. Но что мы
тут пишем? «Великая радость, великое счастье выпало
нам на долю. Нам придется просчитать последние минуты
издыхающего врага.— Ивницкий поднял палец.— Нам
придется встретиться со своими северными товари¬
щами,— он подчеркнул эти слова интонацией,— и полной
мерой взять у них все то, что через тяжелый трехлетний
опыт, подчас через ошибки, через голод и холод, через ад¬
ский труд, безмерную веру, невероятную терпеливость и
пролетарскую дисциплину добыто ими»...
Он остановился. Пратусевич подумал: какой острый
взгляд у этого человека. Он глядел в упор, пронзая глаза¬
ми, и спрашивал:
438

— Ты понял, Марк, о чем мы написали здесь?
Пратусевич молчал. Раз задан этот вопрос, значит, что-
то не так.
— Ну, скажи, во-первых, что это за «трехлетний
опыт»? Нашей революции нет еще и двух с половиной. За¬
чем же преувеличивать? Зачем?.. Что это за «северные
товарищи»?..
— Ну, Красная Армия...
— Нет у нас никаких «северных» или «южных» това¬
рищей. Есть единая, понимаешь, единая большевистская
партия...
Когда Пратусевич ушел, Ивницкий достал из потертой
серой папки листок приложения к газете «Солдатская
правда», где в мае семнадцатого года печатались написан¬
ные Владимиром Ильичем резолюции Апрельской конфе¬
ренции партии большевиков.
Ивницкий разгладил листок, на сгибах которого уже не
так просто было разобрать буквы. И снова он прочитал, не
торопясь, очень знакомые слова: «Товарищи рабочие! При¬
ближается время, когда от вас события потребуют нового
и еще большего героизма,— и притом героизма миллионов
и десятков миллионов,— чем в славные дни февральской
и мартовской революции...
Готовьтесь и помните, что... для взятия власти рабочи¬
ми и беднейшими крестьянами, для удержания ее, для уме¬
лого использования ее необходима организация, организа¬
ция и организация».
В памяти ожил образ Ильича на трибуне конференции.
Каждое его слово было обращено ко всем, но Луке Василь¬
евичу казалось: только к нему. Он и сейчас ощутил в себе
то же волнение, которое испытывал тогда. Словно снова,
сейчас, в этот миг Ильич говорил с ним, призывая к
работе, к организации, к тому, чем сегодня зани¬
мался он, как и все остальные члены реввоенсовета, как и
все 143 большевика Красной армии Черноморья, как и ты¬
сячи бесстрашных рядовых бойцов партии, борющихся под
ее славным, боевым ленинским знаменем.

ПОСЛЕСЛОВИЕ
Перевернута последняя страница. Дочитан последний очерк. Мы
еще ближе познакомились с людьми несгибаемой воли — Прасковьей
Вишняковой, Михаилом Власовым, Митрофаном Сединым, Иосифом
Янковским, Лукой Ивницким, Иваном Кочубеем, Акимом Лиманским,
Никифором Поярко, Яном Полуяном, Мосом Шовгеновым, Татьяной
Соломаха, Александром Яковлевым и многими другими героями
Октября...
Герои не умирают. Их дела воплощены в патриотических свер¬
шениях советского народа-созидателя, их имена — в названиях заво¬
дов и колхозов, станиц и улиц, клубов и школ. Образы людей, штур¬
мовавших последний оплот старого, отжившего свой век капиталисти¬
ческого строя, с оружием в рунах отстаивавших в годы гражданской
и Отечественной войн завоевания народных масс, созидателей нового
революционного мира вечно будут жить в сердце каждого советского
человека — достойного продолжателя дела бесстрашных и стойких
бойцов минувших битв и сражений во имя светлого счастья на земле.
Прошло шесть десятилетий. Те, кто боролся за установление Со¬
ветской власти, их дети и внуки совместными усилиями под руковод¬
ством Коммунистической партии восстановили разрушенное войной и
интервенцией народное хозяйство, провели индустриализацию и кол¬
лективизацию и, совершив великий трудовой подвиг, за годы пред¬
военных пятилеток превратили нашу Родину из когда-то отсталой
страны в могучую индустриальную державу мира.
В суровых боях Великой Отечественной войны они отстояли за¬
воевания Октября и освободили народы Европы от фашистского
рабства. В послевоенные годы самоотверженным трудом советских
рабочих, крестьян, интеллигенции в нашей стране построено разви¬
тое социалистическое общество.
440

«Сегодня, на новом этале развития нашей страны,— сказано в
постановлении ЦК КПСС «О 60-й годовщине Великой Октябрьской
социалистической революции»,— когда решаются небывало мас¬
штабные задачи коммунистического строительства и великой важ¬
ности задача обеспечения прочного мира на земле, с новой силой про¬
является последовательность и нерушимая преемственность ленинско¬
го курса нашей партии. Другими средствами и в другой исторической
обстановке, располагая несравненно большими возможностями, наша
партия продолжает великое историческое дело, во имя которого бо¬
ролась ленинская гвардия Октября, незабываемая когорта большеви¬
ков-ленинцев, составлявших цвет и гордость российского пролетари¬
ата».

СОДЕРЖАНИЕ
Бойцы партии, сыны и дочери народа	 5
Ф. Зырянов. Пламя, рожденное искрой (П. И. Вишня¬
кова) 	15
В. Климов. Солдат ленинской гвардии (М. А. Дроз¬
дов) 	31
П. Стародубцев, В. Сухоруков. Человек несги¬
баемой воли (М. К. Левандовский) ....	37
К. Обойщиков. Он твой сын, революция! (Г. Н. Ба¬
турин) 	 ....	50
А.	Седина. Ян Полуян 	58
Л. Бандурко. «Писать химией...» (С. Я. Дерман-
Дальняя) 	70
Г. Чучмай. Есть в Тихорецке улица (М. К. Меньши¬
ков)		79
В.	Голянов. В дорогом сердцу городе (М. И. Бар¬
мин) 	85
А. Павлов. Первый председатель (С. П. Фастовец)	94
Ел. Ботина. Всегда среди людей (М.	К.	Марочкин)	105
Л. Аргутинская. Таня Соломаха	111
Н. Вертышева. У самого синего моря... (А. Е. Ху¬
данин) 	138
Р. Усиков. Кто вы, товарищ Антон? (И. И. Янков¬
ский)	 148
А. Гелдыш. Заре навстречу (П. В. Асаульченко)	157
Н. Балахонов. Кавалер трех орденов (Я. Ф. Балахо¬
нов) 	163
Е. Романенко. Бесстрашная (А.	И. Мелещенко)	174
А.	Мусев. Силой большевистского	слова (М. К. Седин) 183
Б. Тумасов. Генерал революционной армии (П. К. Зо¬
ненко) 	194
М. Сериков. Вперед, дивизия несокрушимая...
(С. П. Захаров)	202
Э. Ефимова-Сякина. За счастье наших дней
(Г. М. Седин) .	.	....	.209
442

Р. Усиков. Член правительства (С. Д. Одарюк)	217
В.	Латкин. Каравай кубанского хлеба (В. С. Попов)	223
М. Попова. Делегат партийного съезда (П. В. Са¬
марский) 	 227
Г. Улько. Дорога партией указана... (А. А. Рубин) 237
А. Первенцев. Иван Кочубей	243
А. Николаенко. С именем горьковского героя
(М. Ф. Власов) 	262
И. Beленгурин. На рассвете (А. А. Лиманский) 268
И. Куценко. Дни равнялись годам... (И. И. Матвеев) 292
В.	Подкопаев. Легенда о Командарме	 294
А. Шеуджен. Адыги идут за Лениным (М. X. Шовге¬
нов) 	307
В.	Латки н. Политком «железного потока» (Н. К. Кича) 313
А.	Николаенко. Жизнь простая и прекрасная
(М. М. Карякин)	321
П. Иншаков, Г. Чучмай. За власть Советов
(В. Крайний)	329
А. Темрезов. Кавалеристы идут в бой... (Е. М. Воро¬
нов) 	 339
М. Гребенников. Любимец красных полков
(И. И. Подвойский) 	347
Н. Ефимов. В пламени, в пороховом дыму (Е. И. Ков¬
тюх)		....	353
А. Костенков. Было ему двадцать один (А А. Яков¬
лев) 	361
В.	Бакалдин. Молодое бессмертие	365
П. Иншаков, Л. Корниенко. Народный комиссар
(Е. М. Полуян-Верецкая)		372
С.	Кальник. Сквозь испытания	(Н. П. Поярко)	385
Ю. Сальников. Подполье действует! (В. Ф. Чер¬
ный)		...	395
Н. Михайлов. В боях и походах (Г. А. Кочергин) 407
А.	Макаренко. Как алая гвоздика (М. Н. Демус) 417
Н. Иващенко. Под солнцем горячим... (И. Ф. Федь¬
ко) 	 424
А. Бойко. Огненная весна (Л. В. Ивницкий)	428
Послесловие ...	440

ГЕРОИ ОКТЯБРЯ
Редакционная коллегия:
В. Б. Бакалдин, П. К. Иншаков,
В. Ф. Латкин, В. А. Попов,
Ю. В. Сальников, Р. А. Усиков
Составители
В. Ф. Латкин и Р. А. Усиков.
В литературной обработке некоторых ма¬
териалов книги принимали участие
П. К. Иншаков, В. П. Кузнецов, В. А. По¬
пов, Г. Д. Приходько, Ю. В. Сальников

Редакторы Т. М. Лебедева, А. И. Макаренко
Художественный редактор М. К. Омелянчук
Технический редактор Е. П. Кокорина
Корректоры Т. Д. Тюгаева, Т. В. Федорова
Сдано в набор 30 мая 1977 г.
Подписано к печати 12 августа 1977 г.
Бумага типографская, № 1
Формат бумаги 60 × 84/16
Усл. печ. л. 26,04. Учетно-изд. л. 25,23.
МА 12877. Заказ 2456. Тираж 20 000
Цена 1 р. 10 к.
Краснодарское книжное издательство
Краснодар, улица имени Шаумяна, 95
Типография издательства «Советская Кубань»
Краснодар, улица имени Шаумяна, 106

К 60-ЛЕТИЮ ВЕЛИКОГО ОКТЯБРЯ
КРАСНОДАРСКОЕ КНИЖНОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО
ВЫПУСКАЕТ СЛЕДУЮЩИЕ КНИГИ:
«Песня в огне» — малоформатное сувенирное издание,
сборник стихов поэтов-фронтовиков о городе-герое Новорос¬
сийске. Этот сборник — своеобразный памятник тем, кто в
1943 году стоял насмерть, кто защищал Родину и отдал за
нее жизнь.
И. Осадчий. «Октябрь на Кубани». Историко-докумен¬
тальный очерк о событиях революционной борьбы и первых
шагах Советской власти в нашем крае. Борцам за власть Со¬
ветов, за победу социалистической революции на Кубани по¬
свящается эта книга.
«Заре навстречу» — сборник воспоминаний участников
гражданской войны на Кубани и очерков о тех, кто в те су¬
ровые годы вел трудовой народ на баррикады революции.
Страницы сборника воскрешают перед нами сложную эпоху
классовых битв, время, когда из огня и пепла вырастало мо¬
лодое и яркое древо новой жизни.
В сборник включены очерки о кубанских революционерах
П. Гудиме, И. Покровском, Ш.-Г. Хакурате, Р. Каспаровой, об
их военных и трудовых подвигах, о сложной работе в мас¬
сах, проводимой кубанскими большевиками.