Текст
Д. М. АНАРКУЛОВА
Социально-
политическая
борьба
в ИРАНЕ
в середине XIX в.
АКАДЕМИЯ НАУК СССР
ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ ИНСТИТУТ ВОСТОКОВЕДЕНИЯ
Д.М.АНАРКУЛОВА
Социально-
политическая
борьба
в ИРАНЕ
в середине XIX в.
ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА»
ГЛАВНАЯ РЕДАКЦИЯ ВОСТОЧНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ МОСКВА 1983
9 (М) 31 А64
Ответственный редактор
Н.А.ХАЛФИН
Монография посвящена общественно-политической борьбе, развернувшейся в Иране в середине XIX в. в связи с реформами мирзы Мохаммад Таги-хана, представлявшими собой первую попытку преодолеть социально-экономическую отсталость и укрепить национальный суверенитет в условиях усилившегося проникновения в страну иностранных держав. В ней всесторонне рассматриваются реформы Таги-хана, показывается, как феодальная аристократия и консервативное духовенство боролись против их осуществления.
0506000000=000 А 013(02)=83 70=83
Главная редакция восточной литературы издательства 'Наука*, 1983.
ВВЕДЕНИЕ
Середина XIX в. в Иране ознаменовалась острой социально-политической борьбой вокруг реформ мирзы Мохаммад Таги-хана Ферахани, известного также как Амир Кабир ( Великий Эмир). Будучи первым министром Насер эд-Дин-шаха (1848-1896), Амир Кабир за три года пребывания у власти (1848-1851) предпринял шаги по осуществлению целого комплекса реформ, которые фактически были первыми серьезными попытками модернизации Ирана с целью оздоровить социально-экономический и политический строй и противодействовать проникновению в страну иностранных держав.
Реформы Амир Кабира были одним из звеньев в обшей цепи социально-экономических и политических преобразований, проводившихся в 30-50-е годы XIX в. в странах. Востока, в частности в Турции и Египте. Реформы эти были вызваны прежде всего усилением проникновения иностранных держав. С развитием капитализма на Западе и в России Индия, Китай, Турция, Иран постепенно превращались в рынки сбыта и источник сырья для капиталистических держав. Растущий ввоз иностранных фабричных товаров приводил к разорению и гибели местного производства. Подрывались традиционные устои экономики.
Проникновение иностранных держав приводило к дальнейшему ухудшению экономического и политического положения стран Востока. Неудивительно, что в середине XIX в. в этих странах прокатилась волна массовых народных выступлений, которые нередко принимали форму вооруженных восстаний ('опиумная* война 1840-1842 гг. и восстание тайпинов в Китае, народное восстание 1857-1859 гг. в Индии, бабидские выступления 1848-1852 гг. в Иране).
Отдельные представители господствующих классов стран Востока также пытались ослабить последствия переживаемого их странами глубокого кризиса - путем реформ. Аналогичную цель преследовал и Амир Кабир.
Накануне его прихода к власти экономика Ирана находилась в состоянии упадка. Ухудшению положения способствовали коррупция государственного аппарата, расточительство правящей династии, ослабление государственной власти, проявлявшееся в дезорганизации и падении боеспособности армии, децентрализации и усилении сепаратистских тенденций. Прямым следствием этого были обострение социальных противоречий, участившиеся в конце 40-х годов народные выступления. Крупнейшими из них явились восстания бабидов.
Правительственные реформы Таги-хана были направлены на усиление центральной власти путем создания боеспособной регулярной армии и реорганизации административного аппарата, на укрепление экономического положения страны путем создания условий для развития промышленности, сельского хозяйства и торговли. Программа
3
1*
реформ предусматривала также серию культурно-просветительных преобразований. Наряду с этим Таги-хан добивался ограничения власти высшего духовенства и его влияния на государственные дела. В области внешней политики он стремился к ослаблению позиций иностранных держав, особенно Англии и России, в Иране. При разработке программы реформ Таги-хан старался по возможности использовать опыт реформ в Турции и достижения России и Запада.
Намеченные преобразования были призваны укрепить социальноэкономическое и политическое положение Ирана и его суверенитет. Реформы объективно имели антифеодальный характер, создавая предпосылки для деятельности торговой буржуазии и развития капиталистических отношений в стране.
Из-за отсутствия опоры внутри страны и вследствие интриг придворных, поддержанных представителями иностранных держав, и прежде всего Англии, попытки осуществления намеченных мирзой Тагиханом преобразований окончились неудачей. В ноябре 1851 г. он был смещен с поста первого министра, а в январе 1852 г. по негласному приказу Насер эд-Дин-шаха умерщвлен.
Несмотря на кратковременность правления Таги-хана и неудачу его реформ, деятельность его в рассматриваемый период вызывает значительный интерес с точки зрения как исследования социально-экономического развития Ирана, так и эволюции общественно-политической мысли. Идеи, заложенные в реформах, оказали большое влияние на развитие общественного движения в Иране.
Деятельность Амир Кабира представляет немалый интерес и с точки зрения зарождения иранского национализма. Проявление национализма в Иране, как, впрочем, и в других странах Востока, связано с попытками модернизации социально-экономического и политического строя, с тем чтобы воспрепятствовать усилению зависимости от иностранных держав путем проведения комплекса реформ .
Со времени революции 1905-1911 гг., и особенно в период правления Реза-шаха Пехлеви (1925-1941), интерес иранской общественности к личности мирзы Таги-хана и его реформам все возрастал. В газетах и журналах появлялись статьи, посвященные его жизни и деятельности. В учебниках для высших и средних учебных заведений начиная с 30-х годов мирза изображался как выразитель интересов иранского народа, борец за политическую независимость.
В годы второй мировой войны и в послевоенный период в обстановке роста антиимпериалистического и демократического движения в Иране, когда перед правительством со всей остротой стал вопрос о необходимости расширения и углубления буржуазных преобразований и ослабления позиций западных монополий в стране, деятельность Таги-хана, выступавшего за укрепление экономической и политической самостоятельности Ирана, стала привлекать все большее внимание иранских исследователей. Появились монографии, посвященные его жизни и деятельности^.
4
В 60-е - первой половине 70-х годов, когда в стране осуществлялся ряд преобразований, личность мирзы и его реформы стали объектом особого внимания исследователей как в Иране, так и за рубежом. Об этом свидетельствует выход в свет монографий, публикация мемуаров современников, а также многочисленных документов и статей в Иране. Иранские исследователи (не без давления правительственных кругов) пытались провести параллель между деятельностью Амир Кабира и реформами шахского правительства. В связи с этим мирза был возведен в ранг национального героя, поборника и выразителя интересов широких слоев иранского народа.
К сожалению, в советской литературе реформы Таги-хана не получили должного освещения. Частично они рассматриваются в ряде работ советских исследователей, посвященных общим или отдельным проблемам истории Ирана, в частности в 'Бабидских восстаниях 1848-1852 гг.* и 'Антифеодальных восстаниях в Иране в середине XIX в.* М.С. Иванова, который, кстати, впервые познакомил советского читателя с некоторыми фактами из жизни и деятельности Амир Кабира. Общая характеристика реформ Таги-хана есть в 'Очерках истории Ирана' M.G. Иванова, в 'Государственном строе современного Ирана' М. Милоняна и в других монографиях, а также в учебных пособиях для вузов и в отдельных статьях советских авторовЗ.
В процессе исследования деятельности Таги-хана автором настоян щей монографии особое внимание было обращено на материалы Архива внешней политики России (АВПР), хранящиеся в фондах Архива МИД СССР под заголовком 'Фонд Министерства Иностранных Дел. Канцелярия. Переписка с Тегераном' (184в-18 51). Документы этого фонда являются наиболее полными среди имеющихся в стране источников о деятельности мирзы Таги-хана и его реформах. Фонд содержит комплект донесений в Петербург (нередко сопровождаемых приложениями в виде копий) русского посланника в Тегеране князя Д. Долгорукого, заменившего на этом посту графа Медема, а также донесения консулов из других городов Ирана"*, переписку русского посланника с дипломатическими агентами, с канцелярией кавказского наместника и с иностранными дипломатами. Эти материалы представляют собой систематическое, почти ежедневное изложение всех наиболее значительных событий и явлений, свидетелями которых они были в Иране. В них содержатся весьма ценные фактические данные, позволившие подробно осветить основные аспекты деятельности мирзы. Однако следует иметь в виду, что события в Иране комментировались российскими представителями с точки зрения политики русского самодержавия на Среднем Востоке. Рад донесений имеет пометы Николая I. Почти весь комплекс материалов фонда написан на французском языке. Имеется также рад интересных документов на персидском языке, в том числе письмо-автограф Насер эд-Дин-шаха Николаю 1# официальные уведомления о вступлении на престол Насер
5
эд-Дин-шаха, о назначении Таги-хана на должность первого министра и т.д.
Большое значение для автора имели издания, часто прямо не связанные с деятельностью мирзы Таги-хана, но освещающие международные отношения на Ближнем и Среднем Востоке. К таким изданиям прежде всего относятся Акты Кавказской археологической комиссии, опубликованные под редакцией А.П. Берке . Они содержат материалы и документы из местных архивов и Архива Главного управления кавказского наместника. В Акты включено большое количество официальных документов, писем и отчетов, всевозможных донесений и мемуаров не только русских, но и английских и французских чиновников, работавших в Иране.
Большое значение для исследования реформ имеют персоязычные источники. Однако их выявление представляет определенную трудность. Из-за отсутствия возможности пользования материалами архивов Ирана автору приходилось опираться на архивные данные, приведенные в работах иранских и рада западных авторов.
Среди имеющихся в наличии персоязычных первоисточников следует выделить газету *Рузнаме-Йе вакайе-йе эттефаки-йе' ('Хроника текущих событий')6 и сочинения придворных иранских хронистов. Наряду с материалами АВПР они послужили ценным источником для настоящей работы. Другие иранские первоисточники XIX в. немногочисленны и бедны сведениями по данной теме. Поэтому представляется важным оценить историческую информативность одного из самых обширных, но менее всего изученных источников по рассматриваемому периоду - газеты 'Рузнаме-йе вакай-йе эттефаки-йе'.
Эта газета была основана Таги-ханом в феврале 1851 г. Она является не только историческим, но и историко-культурным источником. Полный комплект ее за 1851-1852 гг. хранится в Ленинграде в Государственной публичной библиотеке им. М.Е. Салтыкова-Щедрина (всего вышло в свет 87 номеров газеты).
Мирза Таги-хан пропагандировал в газету свои реформаторские идеи и опубликовал цикл статей и выдержек из фирманов (правительственных постановлений), где речь шла, в частности, об основании в Тегеране Дар-оль-фонуна (Дома наук) и типографии. На страницах газеты высказывались различные предложения, например об отмене средневековых мистерий в Иране (та’зийе;, и т.д.
Среди сочинений хронистов - современников Гаги-хана наибольший интерес представляли 'Ндсех ат-таварих' Мохаммад Таги Лисан оль-Молька, известного под литературным псевдонимом Сепехр, тома 9 и 10 'Роузат ас-сафа-йе Насери' Реза Кули-хана Хедаята, а также сочинения Мохаммад Хасан-хана Эттемад ос-Салтане и ряд
7
других'.
Сепехр занимал пост мостоуфи (чиновника финансового ведомства) и был весьма, близок ко двору. Указом шаха ему был пожалован по-
6
четный титул Лисан оль-Молька ("язык государства*). Сочинение "Насех ат-таварих" было написано по поручению Мохаммад-шаха (1834-1848) и представляет собой многотомный труд, излагающий всеобщую историю с древнейших времен. Б свое время он был признан в Иране образцом исторического сочинения с точки зрения как стилистической, так и метода изложения событий. Последний том, состоящий из трех частей, посвящен истории Ирана в период правления Каджаров. В данной монографии использована в основном последняя часть третьего тома, которая посвящена началу правления Насер эд-Дин-шаха и охватывает период до '1267 г.х. (1850/51). В ней содержатся наиболее полные сведения о деятельности Таги-хана.
Источниками по истории Ирана рассматриваемого периода явились 8, 9 и 10-й тома придворной истории - "Роузаг ас-сафа-йе Насери". Они были написаны в течение двух лет по приказу шаха и являются дополнением к шести томной истории видного иранского историка Мохаммад Хаванд-шаха Махмуда, более известного под именем Мирхонд. Седьмой том написан внуком последнего -Хондемиром.
Реза Кули-хан Хедаят был близок к шахскому двору . Еще при Фатх Али-шахе ему присвоили почетное звание Амир ош-шоара ("Князь поэтов*). В 1838 г. Мохаммад-шах назначил его воспитателем принца Аббас-мирзы. В 1851 г., вскоре после открытия Дар-оль-фонуна, Реза Кули-хан стал его главой и занимал этот пост в течение 15 лет. Умер он в 1871 г.
Хронист Мохаммад Хасан-хан Эттемад ос-Салтане ("доверие правителя*) находился в родстве с членами династии Каджаров. Его сочинение в трех томах "Тарих-е монтазам-е Насери" посвящено истории Ирана с 622 г. (начало мусульманского летосчисления) до 1883 г. В третьем томе описан период правления Каджаров (с 1779 г. по 21 марта 1883 г.).
Важные сведения содержат путевые заметки и мемуары очевидцев, в частности "Дневник путешествий Аджудан-баши", воспоминания Абдаллы Мостоуфи^ и ряд других**■ О.
Были привлечены также труды и некоторых современных историков и социологов Ирана, посвященные жизни и деятельности Таги-хана.
Как и в западной иранистике, в современной иранской историографии значительное внимание уделяется каджарскому периоду. Иранские исследователи выдвигали собственные концепции развития "иранской цивилизации", в частности о начавшемся в середине XIX в. синтезе ее с достижениями западноевропейской цивилизации. За последние два десятилетия в Иране вышли в свет книги Акбара Хашеми Рафсанджани "Амир-е Кабир йа кахраман-е мобарез-е ба эстемар" и Аббаса Эгбаля "Мирза Таги-хан Амир-е Кабир". Были переизданы монографии "Амир-е Кабир ва Иран" Феридуна Адамийата, "Зендагани-йе мирза Таги-хан. Амир-е Кабир" Хосейна Макки И. Авторы этих работ в большинстве случаев были политическими и государственными деяте-
7
лями, представителями высшего офицерства, что не могло не сказаться на социальной окраске этих работ. Ценность их заключается прежде всего в том, что в них приводятся тексты документов из частных и государственных архивов Ирана и Англии. Исследуются эти документы, как правило, односторонне, с точки зрения классовых позиций авторов, которым свойственны помимо этого методологическая непоследовательность, слабая аргументация, чрезмерная зависимость от английской и американской историографии. Они допускают ошибки и искажения при определении деятельности мирзы.
Следуя установившейся в современной буржуазной литературе традиции изображать время правления Каджаров как период жестокого угнетения, беззакония, общественно-политической депрессии, каким он в действительности и был, иранские и западные исследователи выделяют и противопоставляют ему в целом конструктивный период правления Таги-хана. При этом большинство из них не только переоценивают масштабы и особенно практическое значение деятельности мирзы, но и в значительной степени выхолащивают классовое содержание реформ, хотя и стремятся изобразить Амир Кабира борцом с тиранией в интересах широких слоев иранского народа. Эта тенденция наиболее четко проявилась в работах Хашеми Рафсанджани и Хосейна Макки. Ряд авторов, в частности Реза Аресте^2, не без влияния представителей английской буржуазной историографии^ пытаются изобразить Таги-хана*как предвестника конституционного движения в Иране.
Среди работ иранских авторов, посвященных деятельности Таги-хана, наибольший интерес представляет монография Феридуна Адамийата *Амир-е Кабир ва Иран".
Профессор Тегеранского университета Ф.Адамийат сочетал научную работу с дипломатической деятельностью. Дипломатическая служба, начатая им в политическом департаменте МИД Ирана, в основном проходила в иранских миссиях за границей - в Англии, Индии. В составе делегаций Ирана он неоднократно участвовал в различных международных конференциях. Политические взгляды Адамийата нашли отражение в его трудах. Он автор рада работ по истории и дипломатии Ирана^-4. Одно из последних его крупных произведений посвящено жизни и деятельности известного азербайджанского мыслителя XIX в. Фатхали Ахундова
Книга Адамийата *Амир-е Кабир ва Иран* - одно из первых вышедших в Иране монографических исследований, посвященных деятельности мирзы Таги-хана. Впервые она была опубликована в 1944- 1945 гг. в трех томах и встречена с интересом как в Иране, так и за рубежом. В 1955 г., спустя десять лет после первого издания, появилось второе, а в 1969 г. - переработанное третье, однотомное издание. Это издание (в сравнении с предыдущим) более полно охватывает период деятельности Таги-хана и представляет собой насыщенное фактическим материалом исследование с широким использованием но¬
8
вых документов и рукописных источников государственных архивов, публичных и частных библиотек Ирана и Англии. Это придает монографии Адамийата особую ценность.
К числу положительных сторон монографии следует отнести тот факт, что деятельность мирзы Таги-хана, равно как политическая и экономическая жизнь Ирана XIX в., рассматривается автором в тесной связи с политикой Англии, Франции, России, османской Турции и других стран. Однако, уделяя основное внимание изложению политической истории страны, Адамийат не анализирует в достаточной степени социально-экономическую обстановку в Иране в рассматриваемый период. Сосредоточив основное внимание на исследовании внешних причин отсталости Ирана (ослаблении традиционных торговых связей с Европой, русско-иранских войнах, соперничестве европейских держав в Иране), он почти не касается таких внутренних причин, как жестокая эксплуатация крестьянства и система всевозможных поборов и налогов, произвол феодалов, бесконечные и разорительные войны, расточительство представителей правящей династии и рад других факторов, которые привели к разорению страны. Адамийат старается обойти эти вопросы, ссылаясь в основном на бездарность и алчность того или иного правителя или государственного чиновника.
Большое внимание Адамийат уделяет внешней политике мирзы. Он отмечает ее разносторонность, считает иранского реформатора талантливым политическим деятелем и выразителем подлинно национальных интересов. Особые симпатии автора монографии вызывает деятельность Амир Кабира, направленная на всемерное ослабление влияния Англии и царской России в Иране. Внешняя политика мирзы была одним из самых значительных аспектов его деятельности. Однако Адамийат не всегда объективен в оценке политической борьбы иностранных держав в Иране. Приводя большое количество фактов, характеризующих политику иностранных держав в этой стране, он нередко сводит их анализ к формальному сравнению,
Адамийат отводит Таги-хану видное место в социальной, политической и экономической жизни Ирана. Однако, придавая особое значение роли личности в истории, он преувеличивает его деятельность и практическое значение реформ. Как и другие иранские исследователи, Адамийат стремится представить мирзу борцом с тиранией, действовавшим в интересах широких слоев иранского народа, хотя в действительности ограниченные реформы* Таги-хана служили главным образом интересам нарождавшейся буржуазии.
В своей монографии Адамийат старается обойти вопрос о классовых противоречиях и классовой борьбе в Иране в рассматриваемый период.
В частности, при освещении бабидских восстаний, он не анализирует их социальные причины, ссылаясь на достаточную изученность этого вопроса другими авторами. Сосредоточивая свое внимание на руководителях движения, он ничего не говорит о движущих силах восстания, которые
9
составляли крестьянство, ремесленники, городская беднота и мелкие торговцы. Автор рассматривает бабидские восстания как движение, конечной целью которого было утверждение новой религии ^-6.
Как положительное явление следует отметить эволюцию взглядов Ад амий а та, которая выразилась в отсутствии в третьем издании монографии некоторых высказываний. Как и ряд других иранских авторов, он не видел принципиальных различий во внешней политике царской России и СССР. И если в первом и втором изданиях монографии Ф. Адамийата есть искажения в изображении советско-иранских отношений, то в третьем издании автор объективно и правильно освещает эти вопросы.
Среди работ современных иранских авторов немалый интерес вызывает монография Аббаса Эгбаля^-7, автора многих книг и учебников по истории и культуре, издателя редких рукописей, редактора и члена редколлегий литературно-исторических журналов.
В отличие от названных уже представителей иранской историографии Аббас Эгбаль - выходец из семьи ремесленников. В начале 20-х годов ему удалось поступить в Дар-оль-Фонун, где после окончания филологического отделения он был оставлен в качестве преподавателя и заведующего библиотекой. Последние годы своей жизни Аббас Эгбаль, оставив научную деятельность, работал постоянным атташе по культурным связям Ирана в Турции и Италии. Умер Аббас Эгбаль в 1956 г. в Риме^-З .
Аббас Эгбаль обнаружил ряд ранее неизвестных материалов, касающихся жизни и деятельности мирзы Таги-хана, которые представляют определенную ценность. Смерть прервала его работу над монографией о Таги-хане, и "Мирза Таги-хан Амир-е Кабир" была опубликована в 1962 г. в незавершенном виде.
Другое монографическое исследование, посвященное Амир Кабиру,- "Зендагани-йе мирза Таги-хан Амир-е Кабир", написано Хосейном Макки. Это попытка подробной биографии мирзы Таги-хана с привлечением архивных документов, выдержек из личной переписки Таги-хана, воспоминаний его современников и отдельных отрывков из исторических хроник. Особенность произведения Макки - недостаточное фундирование текста. Значительное большинство документов и выдержек из них приводится, как правило, без указания на источник и даже без даты составления. Трудность датировки и неконкретность происхождения сведений ограничивают возможности исторического исследования.
В настоящей работе были использованы и другие произведения современных иранских авторов по истории религии, социологии и другим проблемам.
В 70-е годы большое внимание деятельности Таги-хана уделяла иранская периодическая печать, в частности газеты "Кейхан" и "Эттелаат". В публиковавшихся статьях и сообщениях историков и соци¬
10
ологов использовались различные данные и документы, содержащие новые и интересные сведения о жизни и деятельности Амир Кабира.
Большое число исследований, посвященных политике европейских держав на Среднем Востоке, дала американская^ и английская буржуазная историография. Однако большинство этих раоот отражает классовые позиции их авторов. Фактические данные, приводимые в них, также нуждаются в тщательной проверке.
Фальсифицированные с целью оправдания английской политики в Иране и других странах Востока, работы английских историков часто противоречат действительности, но вместе с тем содержат немало сведений, полезных и необходимых для разработки рада вопросов. В этом отношении следуёт отметить произведения современных авторов А.К.С. Лэмбтон и П. Эвери
Среди произведений английских авторов о мирзе Таги-хане наибольший интерес представляет исторический труд Р. Ватсона^Эта работа конца XIX в. является как бы продолжением *Истории Персии*
Дж. Малькольма, который доводит изложение событий до конца XVIII в22. Материалом для книги Р. Ватсона послужили сведения, собранные им в период пребывания в Иране (он был прикомандирован к английской миссии при шахском дворе и явился очевидцем событий рассматриваемого периода), а также истории придворных хронистов. Книга Ватсона содержит сведения в основном об экономике, социальной структуре и о положении отдельных социальных слоев иранского общества в первой половине XIX в. Две главы этого труда (12-я и 13-я) охватывают период деятельности Таги-хана. События 1848- 1852 гг., изложенные непосредственным их очевидцем, несомненно представляют большой интерес.
В работе Р. Ватсона достаточно точно освещены некоторые эпизоды из жизни мирзы уже на посту первого министра, максимально уточнены даты отдельных событий, мелкие подробности. К сожалению, Ватсон лишь в общих чертах характеризует наиболее значительные события интересующего нас периода, не дает глубокого анализа реформ Таги-хана. Кроме того, автор недостаточно объективен в оценке отдельных фактов, в частности при освещении политики Англии и России в Иране в середине XIX в. Живо описывая политические интриги и борьбу русских дипломатов за влияние при шахском дворе, Р. Ватсон почти полным молчанием обходит деятельность членов английского посольства. Эта тенденциозность автора наиболее очевидна при освещении событий, связанных с отставкой и гибелью мирзы, когда Р. Ватсон пытается приписать русскому посольству активную роль в смещении Таги-хана, что не соответствует действительности.
Большой вклад в исследование политической и социально-экономической истории Ирана XIX в. внесен советскими учеными. Среди них прежде всего следует отметить работы М.С. Иванова, Б.П. Балаяна,23 П.П. Бушева, М.А. Игамбердыева, Н.А. Халфина и С.В. Шостаковича
11
Часть этих работ отражает события первых десятилетий XIX в. Автор настоящей монографии опиралась на материалы и выводы советских востоковедов, исследовавших проблемы истории Ирана нового времени. Наибольшую ценность для нее представляет работа М.С. Иванова "Бабидские восстания (1848-1852 гг.)*, написанная на важных персидских, русских (преимущественно архивных) и английских источниках. Работы П.П. Бушева и Н.А. Халфина, освещающие политическую историю Ирана нового времени, также содержат материалы исследования процессов общественно-политической жизни страны.
Глава I
ИРАН НАКАНУНЕ РЕФОРМ МИРЗЫ ТАГИ-ХАНА Социально-экономическое и политическое положение Ирана
С развитием капитализма в ведущих государствах Европы начало усиливаться их политическое и экономическое проникновение в слаборазвитые страны Азии, в том числе и в Иран. В начале XIX в. Иран превращается в один из основных объектов возросшей экспансии Англии, России и Франции. Однако после поражения Наполеона эта борьба продолжалась в основном между Англией и Россией.
В 1828 г. Россия заключила с Ираном Туркманчайский договор, по которому ей, как наиболее благоприятствуемой нации, были созданы условия для усиления политического и экономического влияния в Иране. Укрепление экономических позиций проявлялось прежде всего в расширении торговли между Ираном и Россией. Последняя ввозила в Иран хлопчатобумажные ткани, металлические изделия, стекло, фарфор, хрусталь, чай, кофе, сахар, соль, хлеб и другие товары. Иранский экспорт в Россию был представлен в основном такими товарами, как хлопок^, шелк, шерсть, шкуры, рис, сухофрукты, рыба, икра, лекарственные травы. Вывозились и изделия ремесленников - шерстяные и шелковые ткани, керманские шали, а также ковры, пользовавшиеся широким спросом не только в России, но и в других странах Европы. Русские экспортные товары (за исключением незначительного количества изделий развивавшейся мануфактурной промышленности) не конкурировали с изделиями иранских ремесленников и зарождавшейся мануфактуры. Это же подчеркивал К. Маркс: *В противоположность английской, русская торговля, напротив, оставляет незатронутой экономическую основу азиатского производства*2.
Развитие торговли с Россией, повышая спрос на хлопок, шерсть, сухофрукты, ткани и другие товары, стимулировало экономическое развитие северных районов Ирана. Через Россию Иран вел транзитную торговлю со странами Западной Европы. Естественно, все это способствовало укреплению экономических позиций России в Иране и усилению ее политического влияния, с чем не могла примириться Англия, которая всячески противодействовала русской политике в Иране. Она старалась добиться для себя привилегий, аналогичных предоставленным России по Туркманчайскому договору.
Базой для расширения экономической экспансии Англии на Среднем Востоке в 30-е годы XIX в. служило интенсивное развитие английской промышленности, которая испытывала потребность в дополнительных рынках сбыта. 'Острая необходимость беспрерывного расширения торговли, - писал Ф. Энгельс, - этот рок, который словно привидение преследует современную Англию и, если его тотчас не умилостивить,
13
вызывает ужасные потрясения, распространяющиеся на всем протяжении от Нью-Йорка до Кантона и от Петербурга до Сиднея, - эта неумолимая необходимость принуждает английскую торговлю наступать на Внутреннюю Азию одновременно с двух сторон: с Индии и с Черного моря'3.
Стремясь стать "мастерской мира", превратить другие страны, в том числе и Иран, в рынок сбыта своих промышленных изделий и источник сырья и продовольствия^, Англия не ограничивается проникновением в Иран через его южные области Ост-Индской компании. Правительство Великобритании приступает к активному освоению северных областей страны. Важным путем проникновения английских товаров становится дорога через Трабзон-Эрзурум - Тебриз®. И. Бларамберг отмечал, что с использованием этого пути торговля Тебриза развилась до высокой степени®. В 1833 г. через Трабзон в Тебриз было провезено европейских товаров на 15 млн. руб., а в 1836 г. - на 40 млн.руб. 7. С 30-х годов XIX в. стал увеличиваться ввоз в Иран английских текстильных товаров, который, по данным Шостаковича, составлял свыше 90% всего импорта®.
Англия торговала на иранских рынках только изделиями своей фабрично-заводской промышленности. Экспортируя промышленные изделия, англичане "для угождения... персидским вкусам заказывали рисунки ситцев персидским живописцам и уже по этим рисункам приготовляли материал в Англии". "Огромное количество бумажных тканей, привозимых ежегодно из Англии в Константинополь, имело лучший сбыт в Персии"^. В результате английской экономической экспансии со второй половины 30-х годов XIX в. основными районами влияния России становятся прикаспийские провинции Ирана, где английская конкуренция была слабее, чем в Иранском Азербайджане.
Англия все больше оттесняла Россию с рынков не только Ирана, но и других стран Востока. Если в 1829 г. русский экспорт в Иран и Турцию оценивался в 8 млн. руб., то через 10 лет он сократился более чем вдвое - до 3890 тыс. руб.
В 1835 г. между английским посланником Эллисом и иранским правительством велись переговоры о предоставлении Англии прав, аналогичных полученным Россией по Туркманчайскому договору. Однако в 1836 г. иранский шах, предоставив купцам британской нации ряд льгот, в частности право "ввозить свои товары во владения Персии и распоряжаться ими в условиях совершенной безопасности и доверия, платить чиновникам иранского правительства такие же общеустановленные пошлины за свои товары, какие уплачивались в настоящее время купцами русского государства"^-^-, отказался заключить новый торговый договор.
Полностью аналогичных с Россией прав Англии удалось добиться, используя гератский конфликт 1837-1838 гг.
Герат был местом пересечения важнейших путей, крупным "страте¬
14
гическим центром всей области", лежащей между Персидским заливом, Каспийским морем, Сырдарьей на западе и севере и рекой Инд на востоке1^. Включить Герат в сферу своего влияния стремились как Россия, так и Англия. Препятствуя распространению влияния Ирана на Герат, Англия постоянно провоцировала его правителей к неповиновению иранскому правительству^-3. Россия же содействовала тому, чтобы Герат оставался владением Ирана.
Помимо той важной роли, которую Герат играл в англо-русском соперничестве, он был причиной и ирано-афганских противоречий. Обострению этих противоречий в немалой степени способствовали англичане, которые подстрекали правителя Герата Камран-мирзу к захвату Кабульского и Кандагарского ханств в Афганистане -*-4.
В 1837 г. иранский шах предпринял поход на Герат, что вызвало резкое обострение отношений между Англией и Ираном. Военная эскадра Англии захватила иранский остров Харк в Персидском заливе. Дипломатические отношения с Ираном были разорваны. Под угрозой войны с Англией в декабре 1838 г. началось отступление иранских войск от Герата. В октябре 1841 г. под давлением английской дипломатии правительство Ирана было вынуждено пойти на заключение англо-иранского договора, который предоставлял Великобритании права наибольшего благоприятствования. Торговый договор освобождал английских купцов от уплаты различного рода внутренних таможенных пошлин. Экспортно-импортная пошлина устанавливалась в размере 5% стоимости товара. Предоставлялось право на основание английских торговых агентств в Тегеране и Тебризе, помимо уже существовавшего в Бендер-Бушире. Английские подданные получали право экстерриториальности 15. в 1845 г. аналогичные привилегии получили Франция, Австрия и другие европейские государства.
Англо-иранский договор 1841 г. способствовал наводнению иранского рынка дешевыми промышленными изделиями Англии. В начале 40-х годов "Журнал мануфактур и торговли" писал: "Известно, что английские бумажные ткани в Персии в большом употреблении как по своей дешевизне, так и потому, что англичане, проживающие долгое время в Персии, умели хорошо приноровиться к вкусу персиан"^ Широкое распространение в стране изделий английской текстильной промышленности отмечал и И.Бларамберг*^.
В конце 40-х годов в Тебризе и Тегеране были открыты торговые дома братьев Стивенс. Одновременно был основан и торговый дом братьев Берджесс. Эти торговые дома явились центрами, через которые проходила основная часть ввозимых в Иран изделий. В конце 30-х годов были открыты представительства торговых фирм Ф. Ралли, Главани, Стефанович и др. Они торговали главным образом (на 95%) изделиями английской текстильной промышленноети^8. Что касается вывоза товаров в Иран русскими купцами, то он значительно сократился даже на севере страны. По сведениям "Журнала мануфактур и торгов¬
15
ли*, к середине 1846 г. из России в Тебриз русскими подданными было ввезено товаров в два раза меньше, чем в 1845 г. ^9
Наводнение иранского рынка иностранными, главным образом английскими, товарами оказывало отрицательное воздействие на развитие торговли и ремесел.
В первой половине XIX в. в Иране наиболее развита была домашняя промышленность в деревне. Были широко распространены ткачество, шелководство и ковровое дело. Домашние ремесла, ковроткачество, изготовление войлока и различных грубых тканей были распространены и среди многих кочевых племен.
Часть продукции ремесленников поступала на рынок, что свидетельствовало о разложении натурального хозяйства и развитии товарно-денежных отношений. К середине XIX в. в экономически наиболее развитых областях и в районах вблизи городов крестьяне были связаны с рынком. К этому их вынуждало постепенное распространение феодальной ренты в денежной форме. В дальнейшем, в конце XIX в., в результате развития товарно-денежных отношений система натурального хозяйства разрушается, сохранившись лишь в наиболее отсталых районах.
Гораздо теснее стала связь между ремеслом и рынком. В начале XIX в. торговля и ремесло в Иране еще не были окончательно отделены друг от друга. В первой половине XIX в. торговлей занимались главным образом мелкие купцы, тесно связанные с ремесленниками.
Как свидетельствуют многие путешественники и исследователи, в этот период в городах существовало развитое ремесло, продукция которого играла большую роль на внутреннем рынке и даже экспортировалась за границу. Важнейшими центрами торговли и ремесленного производства были: Йезд, который славился своими шелковыми изделиями, вывозившимися в Индию и Бухару; Кашан, где создавались ковры, хлопчатобумажные, бархатные, шелковые и парчовые ткани, а также изделия из меди, железа, золота и серебра; Кум, специализировавшийся на выделке шелковых платков и шалей; Хамадан, известный кожевенными мастерскими и шерстобитнями; Исфахан, центр внутренней торговли, производивший шелковые, хлопчатобумажные и шерстяные ткани; Керман, где выделывались ковры, шали, шерстяные платки, изделия из козьего пуха (преимущественно на экспорт). В Тебризе и Реште были шелкоткацкие фабрики, продукция которых потреблялась не только в Иране, но и вывозилась в Россию, Турцию и другие страны.
Основным типом ремесленного заведения в Иране была небольшая кустарная мастерская. 'Фабричные производства в Персии, - писал И. Березин, вероятнее всего, имея в виду ремесленное производство, - совсем не представляют той обширности, какую они имеют в Европе.
Вы входите на персидскую фабрику ковров или шалей и видите пятьшесть человек, сидящих на полу за станками в пустой и темной комнате* 20
Как правило, вся семья ремесленника участвовала в производстве.
16
"В Персии, - отмечал И. Березин, - не существуют большие мануфактуры, как у нас в Европе"^1. По описанию И. Бларамберга, "каждый частный человек, предаваясь какому-нибудь ремеслу или искусству, упражняется в нем с семейством. Заведение у него всегда соразмерно с числом рук, которыми он может располагать, не прибегая к наемным рабочим"22. Вместе с тем следует отметить, что в Иране в рассматриваемый период начали появляться сравнительно крупные кустарные предприятия, которые авторы того времени нередко называли фабриками. Так, первый секретарь Российской миссии в Тегеране К. Боде писал об одном из центров текстильного производства: "Боруджерд - настоящий Манчестер Персии, в нем находится более 50 ситцевых фабрик"23.
М.С. Иванов считает, что "к середине XIX в. Иран имел уже зачатки капиталистического способа производства", а именно: "начала появляться капиталистическая простая кооперация" и "рассеянные мануфактуры с разделением труда"24. Такой же точки зрения фактически придерживается и В. С. Глуходед, который подчеркивает, что в промышленности Ирана в рассматриваемый период уже "появляются начальные признаки зарождения капиталистического предпринимательства"^.
Усиление проникновения в страну иностранных товаров наносило тяжелый удар по ремеслу, продукция которого не выдерживала конкуренции с западноевропейскими, главным образом английскими, товарами, продававшимися в два-три раза дешевле, чем товары местного производства^. И. Бларамберг писал: "Введение ситца в Персию имело пагубные последствия для самого края, фабрики которого пришли мало-помалу в совершенный упадок, не быв в состоянии поддержать соперничество с дешевыми произведениями европейских фабрик"27.
Конкуренция иностранных товаров создавала серьезные препятствия на пути перерастания ремесла в более высокие формы производства.
В результате путь к развитию капиталистических мануфактур и фабрик оказывался закрытым. По данным М.С. Иванова, небольшие мастерские и рассеянные мануфактуры, которые делали "первые шаги в области разделения труда и повышения его производительности"^ t не выдерживая конкуренции с западноевропейскими дешевыми фабричными товарами, разорялись. Открывшиеся в середине XIX в. близ Тегерана бумагопрядильная, шелкоткацкая и хлопчатобумажная фабрики, а также стекольный завод вскоре вынуждены были закрыться. Ряд отраслей ремесла, в частности текстильная, оказались в состоянии почти полного разорения. "Ввоз иностранной мануфактуры имел такое же влияние на китайскую промышленность, какое он оказывал на промышленность Малой Азии, Персии и Индии. В Китае прядильщики и ткачи сильно пострадали от этой иностранной конкуренции, и это вызвало соответствующие потрясения по всей стране"29. Разорение ремесла и упадок торговли в Иране способствовали обострению социальных проти¬
воречий, вылившихся в бабидские восстания 1848-1852 гг. Вместе с тем разрушение ремесла вело к гибели зарождавшейся национальной промышленности, что в дальнейшем предопределило подчинение страны интересам иностранного капитала.
Усиление проникновения иностранных товаров, сопровождавшееся распространением товарно-денежных отношений в иранской деревне, оказывало воздействие на натуральное сельское хозяйство. Расширялись связи с рынком. Это, особенно в областях, охваченных товарноденежными отношениями (Азербайджане, Гиляне, Мазендеране, Фарсе, Исфахане), в свою очередь , вызывало изменения в социальной базе сельского хозяйства. Изменения в сфере землевладения проявлялись в превращении части условных тиульных пожалований из пожизненных в наследственные, в появлении немалого числа частных "мулькадарских владений7'. В этот период наблюдалось также расширение купли-продажи земельных владений, включая и наследственные, о чем свидетельствует, в частности, секретарь комиссии по турецко—персидскому разграничению 1849-1852 гг. М. Гамазов, который писал, что в 1851 г. Реза Кули-хан урмийский продал за 100 туманов половину деревни Балулан старшине харкийцев Хадже Are. В 1845 г. мирзой Абдуллой была продана шейху Ахмеду Харкийскому деревня Шебан и т.д.ЗО. В результате в Иране наряду с ленным образовался новый тип землевладения, основанный фактически не столько на ленном праве, сколько на праве частной собственности на землк>31.
"Новые помещики" нередко переходили на производство высокотоварных культур (хлопок, рис, кунжут, лен, виноград). В отдельных хозяйствах развивалось кустарно-ремесленное производство, была налажена переработка сельскохозяйственного сырья. Значительная часть продукции поступала на рынки. Однако число такого рода хозяйств было сравнительно невелико. В целом сельское хозяйство Ирана во второй четверти XIX в. сохраняло натуральный характер^2. Землевладельцы, стремясь к увеличению поставок продукции сельского хозяйства на рынок, усиливали эксплуатацию крестьян и зачастую взимали с них от 1/3 до 2/3, а в некоторых местностях и до 4/5 уро-
жая^З.
К концу 40-х годов XIX в. положение экономики Ирана было крайне тяжелым. Характеризовавшаяся господством феодальных отношений и очень низким уровнем развития производительных сил, она переживала упадок, который в значительной степени усугублялся усилившимся во второй четверти XIX в. проникновением иностранных держав. Еще в 30-е годы XIX в. очевидцы отмечали, что в отдельных районах, "равно как и во всей Персии, видны признаки всеобщего упадка промышленности, наук и торговли. Если в правлении не сделается ^ скоро какой-нибудь счастливой перемены, то разрушение неминуемо"
Положение усугублялось господством откупной системы, сокращавшей приток средств в казну, тяжелыми поборами на содержание армии,
18
шахского двора, местных губернаторов, постоянными междоусобицами и т.д. Развитию внешней и внутренней торговли мешали таможенные барьеры и пошлины, плохое состояние дорог и грабежи, произвол феодалов и многое другое.
Страна переживала и политический упадок, что прожилось в ослаблении государственной власти, в дезорганизации и падении боеспособности армии. Шах, его министры, губернаторы и ханы фактически превратились в послушных проводников политики иностранных держав и почти ничего не предпринимали для развития страны. Как писал И. Березин, "отсутствие гражданской свободы, личной неприкосновенности, неимение правосудия и малейшей тени самостоятельности давило и унижало народ в моральном отношении, причем останавливалось и развитие материального богатства"35.
В стране процветали коррупция, взяточничество, казнокрадство государственных чиновников и служащих. Государственная казна была фактически пуста. Огромная задолженность казны служащим и армии вызывала недовольство последних. Мятежи и беспорядки в армейских частях из-за неуплаты жалованья были обычным явлением.
Крайнее ослабление центральной власти способствовало усилению феодального сепаратизма, который серьезно угрожал государственной целостности и самому существованию Ирана. "Персия так давно подвержена всем неприятностям междоусобных раздоров, - отмечали очевидцы, - что начальники отдельных областей не считают политическим преступлением противиться законной власти, если только они в состоянии противустать ей"36.
Шах иногда даже поощрял междоусобную борьбу феодалов из-за опасения усиления отдельны^ ханов. Выступления местных феодалов, особенно на окраинах, а также ханов кочевых племен были часты. Это признавали представители иностранных держав. Английский посол полковник Фаррант отмечал, что жители таких крупных провинций, как Исфахан, Фарс и ряд других, "все более не признают власть шаха, и их разбои и грабежи становятся слишком частыми"^^. Однако представители европейских держав, в частности Англии, всячески поддерживали сепаратизм с целью укрепления своих позиций. На юге Ирана они заключали соглашения с ханами племен, выплачивая им денежные субсидии и снабжая оружием, на севере - постоянно провоцировали к мятежу против центральных властей правителей Хорасана. В 1846 г. в результате подстрекательств и при поддержке англичан был поднят мятеж одним из правителей Хорасана - Салар-ханом.
"Новые помещики" (а также иранское купечество), связанные с внешним рынком, были заинтересованы в установлении порядка, ликвидации феодальной раздробленности, укреплении центральной власти, улучшении финансовой системы и судопроизводства, путей сообщения, в ликвидации самоуправства правителей областей и разбоев. Кроме того, купечество выражало недовольство льготами, предоставляемыми
2*
19
иностранным торговым фирмам. Крупное купечество, давая взятки и делая различные подношения властям, пользовалось определенными привилегиями.
Недовольство названных социальных слоев сочеталось с возмущением ремесленников, разорявшихся в результате конкуренции европейских товаров, а также низшего духовенства, значительное большинство которого в поисках средств к существованию нередко было вынуждено заниматься торговлей или ремеслом.
Все тяготы, порожденные хаосом и произволом, ложились бременем на плечи трудового населения, положение которого заметно ухудшилось к середине XIX в. По свидетельству очевидцев, жизнь в иранской деревне того времени была необыкновенно тяжелой. И, Березин, например, писал: "'Дом в деревне по большей части не заслуживает такого названия, это мазанка из земли с каменьями или с нежжеными кирпичами, совершенно без окон, с одной дверью . . . масса всяких насекомых, дым и холод"38. в деревнях часто вспыхивали эпидемии. Так, в 1830 г. от холеры погибло более четверти населения Гиляна (100 тыс. человек)В тяжелом положении находились и жители других городов и провинций - Талыша, Мазендерана^О.
К концу 40-х годов усилилось бегство крестьян в города, где они попадали не в лучшие условия. Резкое обострение социальных противоречий получило отражение в массовых стихийных выступлениях. В 1847 г. в Исфахане происходили волнения среди городской бедноты - лути. В 1848-1852 гг. по Ирану прокатилась волна народных выступлений, известных как бабидские восстания.
Восстания возглавила религиозная секта бабидов, приверженцев и последователей основателя этой секты, уроженца Шираза сеида Али Мохаммада, называемого Бабом (Вратами)Расхождения бабизма с ортодоксальным шиизмом, который использовался правящими кругами для укрепления своей власти, являлись отражением недовольства трудящихся усилением феодального гнета. Формой оппозиции феодализму был и бабизм-религиозное течение, ставшее идеологией восставших масс.
Бабизм не был лишь учением самого Баба . Под бабизмом необходимо понимать идеологию, выработанную учениками и приверженцами Баба. Ученики Баба во многом изменили его учение и явились вдохновителями и организаторами народных восстаний. Многие идеи самого Баба были заимствованы из других религиозных учений. "’Извлекая из древнейших источников национальные идеи и заимствуя в широких размерах иноземные идеи, - отмечал Берар, - Баб прививал иранскому исламу экстатические концепции Индии, мистическое умиление христианства и несколько теорий или гипотез современной Европы^З.
Свое учение Баб изложил в книге "Беян" ("Откровение"’). В задачи автора не входит подробное изложение этого учения. Нет необходимости также останавливаться и на религиозно-обрядовой стороне уче20
ния. Достаточно лишь напомнить, что она не представляла значительных отклонений от шиизма44. Основные отклонения были те же, что и у шейхитов, которые считали, что среди людей всегда имеется посредник между ними и двенадцатым имамом Махди. В этом посреднике воплощен дух одного из мусульманских святых, и все проповедуемое им является волеизъявлением бога. О том, что учение Баба зародилось в недрах шейхизма, основателем которого был Шейх Ахмад Ахсан, проповедовавший свое учение в Кербеле и Неджефе в начале XIX в., свидетельствует собственное признание Баба. В "Беяне" он говорил, что до него было два "баба": "Шейх Ахмад Ахсан и его последователь, сеид Казем Риштия". Баб был учеником последнего и неоднократно называл его "своим почтенным учителем"45.
В развитии учения Баба можно выделить три основных периода. В первом Баб выступает как глава секты шейхитов и развивает учение шейхизма. Второй относится к переходу Баба с позиций религиозного сектантства на позицию религиозного реформаторства. Третий - период оформления бабизма как идеологии восставших масс, которые ставили вопрос о насильственном изменении феодального строя.
В первый период, продолжая традиции шейхитов, Баб считал основной своей задачей воспитать в человеке "добрые" качества, учил тому, что "царство ожидаемого Махди не материальное, а духовное"46.
В этот период Баб выступал прежде всего как философ, задачей которого было указать путь нравственной, добродетельной жизни. Учениями о необходимости "любить своего ближнего", стремиться "к области истины и сознательной свободе"^ Баб думал преобразовать жизнь не через изменение ее самой, а лишь через отношение к ней человека.
Он "проповедовал самоусовершенствование через самоуглубление и самопознавание, восхваляя преимущества духовной созерцательной жизни ^"48f *и Не отличался ничем особенным, кроме необыкновенной в его годы серьезности, замечательно нравственной жизни, мечтательного темперамента и чрезвычайно мягких манер, которые невольно привлекали к нему всякого, с кем он имел дело"49. Вокруг Баба создался ореол святости.
Уже в тот период он не только выступал как проповедник праведной жизни, но и обличал высшее духовенство, все пороки общественной жизни Ирана. Баб призывал к очищению Корана от искажений. Взяв за основу своего учения идею цикличности развития мира, Баб учил, что оно происходит в результате божественных откровений, каждое из которых отменяет предшествовавшее. Он говорил, "что никакое откровение не может быть окончательным, а представляет ту долю истины, которую человечество в состоянии принять при данной степени его
развития" 9 О .
Таким образом, Баб делал попытку разбить догму мусульманской исключительности, внося свою догму - "своеобразно понятую идею прогресса, которая выражается в смене циклов божественного откро¬
21
вения51,„ внес качественно новое*52. Оно заключалось в выводе о возможности реформы ислама и замены его новой религией. Основные положения его учения содержали требования внести в Коран и шариат изменения, призванные облегчить 'страдания народа*. Старые законы, по мнению Баба, были поставлены на службу ханам и улемам, которым была чужда справедливость. Он выступал против засилья высшего духовенства, поскольку улемы и муджтахвды исказили ислам, превратили его в догму и следуют букве, а не духу ислама. 'Чистая волна мусульманских законов, - считал Али Мохаммад, - так загрязнена спорами и препирательствами муджтахидов, что от них осталось одно
название *53.
Борьба Баба с засильем духовенства отражала недовольство народных масс условиями жизни, системой феодальных отношений, феодальным гнетом. Однако изменение этой системы трактовалось им как изменение религиозной надстройки - ислама, который, являясь идеологическим оправданием системы феодальных отношений, представлял собой идеологию господствующего класса.
В 1844 г. Али Мохаммад провозгласил себя Бабом, а в 1847 г. объявил себя уже самим Махди. В том же году был написан и *Беян*. Но это произведение стало широко известно лишь в 1850 r.54f т.е. в разгар бабидских восстаний. Язык 'Откровений* Баба, полный мистических аллегорий, непонятных не только неграмотному народу, но и всем, кто незнаком со специфическими персидскими религиозными терминами, был крайне труден. Для понимания идей Баба простым народом, *для того, чтобы быть сознательным бабидом, надо быть способным к некоторому философскому мышлению, - указывает Цветков, - а это не удел массы'55.
Баб лишь постепенно объяснял сущность своего ученря; для большинства же она до самого конца осталась непонятной5 . Учение Баба смогло стать доступным для народа лишь в популярном изложении его учеников, иногда в вольной трактовке. Туманность и неясность представлений о будущем царстве, провозглашенном в учении, позволяли участникам бабидского движения толковать и представлять это царство по-своему. Али Мохаммад провозглашал царство справедливости, из которого предполагалось изгнать иностранцев и небабидов. Царство бабидов следовало установить в пяти провинциях Ирана: Азербайджане, Мазендеране, Персидском Иране, Фарсе и Хорасане. Баб стремился оградить царство от внешнего влияния. За исключением паломничества, выезд бабидов за границу запрещался. Основным занятием жителей царства должна была стать торговля. Поощрялись и другие занятия, но воспрещались непроизводительные: изучение логики, философии, грамматики, юриспруденции и т.п. Проповедовалось равенство женщин и гуманное отношение к детям.
Многие положения учения Баба посвящены защите прав человека, недопустимости какого бы то ни было насилия над человеческой лично¬
22
стью. В этих требованиях вырисовывались социальные устремления Баба, направленные прежде всего на обеспечение прав личности и собственности в Иране. Все это показывает классовую сущность учения Баба. Его идеология отражала интересы иранского купечества и ремесленников. Торговцы и ремесленники были призваны играть ведущую роль в новом государстве. Идеология торговцев и мелких товаропроизводителей выступает и в целом ряде других положений учения Баба.
В противоположность Корану учение Баба провозглашало законность взимания ростовщического процента, обязательность уплаты долгов, гарантию безопасности личности и собственности, соблюдение тайны торговой переписки, введение единой денежной меры, развитие путей сообщения и т.д. Возможность ростовщичества в царстве бабидов отражала тесную связь, существовавшую в Иране между торговым и ростовщическим капиталом.
Баб предполагал имущественное неравенство в своем царстве. Он ограничивался лишь уравнением прав бабидов перед законом. Однако антифеодальная направленность учения Баба отражала интересы и других социальных слоев, которые больше, чем иранское купечество, были заинтересованы в уничтожении феодальных отношений. Вместе с тем учение Али Мохаммада отличала общая гуманистическая направленность, типичная для религиозных антифеодальных течений. Основным принципом будущего царства выдвигалось: "не причинять человеку вреда и зла, но делать добро". Этот принцип, ставший критерием идей равенства и социальной справедливости в учении Баба, в ходе бабидского движения был развит его соратниками и получил конкретное выражение в требованиях отмены частной собственности и установления общности имущества, освобождения от налогов и податей и т.д. Принципы бабидов привлекли к ним широкие слои иранского наделения и стали идейным знаменем массовых народных выступлений^'.
Известно, что Баб нигде не говорил о вооруженной борьбе народа. Вопрос о вооруженной борьбе за построение нового царства был выдвинут его учениками, которые в развитии учения Баба пошли гораздо дальше. Об изменениях, внесенных учениками, говорит М.С. Иванов:
"Те ученики Баба (особенно хаджи Мухаммад Али Барфурушский), которые стояли ближе к крестьянству и городской бедноте и затем оказались во главе восстаний этих слоев населения, впоследствии внесли значительные изменения в учение Баба". Далее М.С. Иванов указывает, что в лице Мухаммада Али Барфурушского и его соратников крестьяне и городские низы "нашли своих идеологов и руководителей, которых им так недоставало раньше"^.
Большая часть учеников Баба принадлежала к низшему и среднему духовенству, по положению близкому к угнетенным, эксплуатируемым массам. Среди представителей низшего духовенства часто были выходцы из народа. Так, мулла Мухаммад Али Барфурушский вырос в семье
23
fiO
крестьянина0 . Иранское низшее духовенство выдвинуло из своей среды не только организаторов и руководителей, но и идеологов бабидс-ких восстаний. Кроме того, оно представляло собой более грамотную, близкую к народным массам, часть иранского населения. Представители низшего духовенства смогли изложить в доступной форме и развить религиозно-философские воззрения Баба.
Разница между учением Баба и бабизмом определялась их различной социально-экономической сущностью. Учение Баба было прежде всего идеологией торговой буржуазии, тесно связанной с ремеслом. Бабизм же отражал интересы иранских ремесленников, крестьянства и низшего духовенства, идеологию эксплуатируемых и угнетенных масс. Объединение учения Баба с бабизмом было возможно и произошло в силу общей направленности против феодальной эксплуатации и усилившегося проникновения иностранных держав.
В 40-х годах XIX в. в экономически наиболее развитых областях Ирана -Азербайджане, Мазендеране, Хорасане, Фарсе вспыхивают стихийные выступления ремесленников и городской бедноты Эти восстания, отражавшие недовольство невыносимыми условиями существования, не были оформленным, сознательным протестом, а носили неорганизованный характер и быстро подавлялись шахским правительством. Выступления принимали организованную форму лишь тогда, когда их объединяла общая идеология, как это было в бабизме, который сплотил отдельные выступления в общую волну народных восстаний.
В сентябре 1848 г. скончался Мохаммад-шах. Наследник престола принц Насер эд-Дин находился в это время за пределами столицы. По установившейся традиции он правил одной из наиболее крупных провинций - Азербайджаном. Между тем бабиды, используя замешательство властей, решили предпринять попытку реализации своих идей. В октябре 1848 г. в Барфуруше, собрав около 700 своих сторонников, они готовили вооруженное выступление^. В этот же период в Хорасане, Кермане, Исфахане, Ширазе и Йезде стихийно вспыхнули восстания против местных властей.
Такова была в общих чертах обстановка в Иране накануне вступления на престол нового шаха.
Приход к власти мирзы Таги-хана
10 сентября 1848 г. русский консул в Тебризе граф Аничков доставил принцу Насер эд-Дину известие, полученное от русского посла князя Д. Долгорукого, о смерти Мохаммад-шаха. 13 сентября 1848 г. в Тебризе в присутствии местной знати и дипломатических представителей принц Насер эд-Дин был торжественно провозглашен шахом Ирана 18 сентября новый шах в сопровождении многочисленной свиты и 15-тысячного отряда войск выступил из Тебриза в Тегеран*^,
Между тем еще 5 сентября 1848 г. (сразу после смерти Мохам¬
24
мад-шаха) власть в Тегеране взяла в свои руки придворная группировка во главе с Махди-Улийей, матерью Насер эд-Дина. Она объявила себя регентшей до прибытия шаха в столицу65 за этой группировкой стояло русское посольство. Ей противостояла придворная группировка сторонников находившегося в Багдаде Аллаяр-хана, который носил почетное звание Асеф-од-Доуле ("мудрость государства*). Эта группировка поддерживалась английским посольством
6 сентября Махди-Улийя направила к русскому и английскому посланникам (князю Долгорукому и полковнику Фарранту) делегацию знати и городских нотаблей во главе с министром финансов мирзой Юсуфом Аштиани. Делегация вручила послам декларацию, где объявлялось
0 восшествии на престол Насер эд-Дина и выражалась надежда, что иностранные миссии окажут поддержку новому шаху. Декларация содержала просьбу к миссиям о предоставлении финансовой помощи в размере 10 тыс. туманов для укрепления власти нового шаха в столице
и предотвращения беспорядков. Кроме того, в декларации высказывалась просьба содействовать в устранении от дел первого министра Хаджи мирзы Агаси^.
Русская миссия сразу заявила о признании нового шаха. Русский посол, считая, что "единственная партия, которой сейчас следует придерживаться, - это партия двора", не упускал возможности для оказания поддержки придворной группировке, возглавляемой матерью шаха’®.® Более того, миссия временно расположилась в Арке, где присутствие ее казалось придворным кругам гарантией безопасности города*^. Английский представитель полковник Фаррант не высказал возражений против воцарения Насер эд-Дина, хотя не скрывал недружелюбного отношения английской миссии к наследнику престола^Ч Князь Долгорукий и полковник Фаррант содействовали поддержке Насер эд-Дина тегеранским духовенством. В столичных мечетях неоднократно было объявлено о его восшествии на престол. Имам соборной мечети организовал среди купечества сбор подношения новому шаху, составившего
1 курур туманов ^ 1.
Все, казалось, содействовало укреплению позиции нового шаха. Попытки отдельных представителей каджарской династии оспаривать престол у Насер эд-Дин-шаха потерпели неудачу. Так, в районе Казвина в течение двух недель был подавлен серьезный мятеж, поднятый представителем Каджаров мирзой Сейф-оль-Мольком. Махди-Улийя направила на подавление мятежа 500 всадников во главе с Сулейманом Афшаром. Глава мятежников был схвачен и заточен в тюрьму 7
Оказывая поддержку новому шаху, регентша и ее окружение стремились укрепить и свои позиции при дворе. Они добивались продвижения своих людей на важные государственные посты. Однако требование придворной группировки о смещении Хаджи мирзы Агаси не было поддержано иностранными представителями. Русский посол и полковник Фаррант считали, что прерогатива назначения и смещения первого ми-
25
нистра принадлежит суверену. Князь Долгорукий заверил Хаджи, что он будет находиться под покровительством российского императора"^®. Однако внушительная оппозиция, сложившаяся из крупных вельмож и членов шахского дома, добивалась удаления неугодного им министра, угрожая в противном случае даже покинуть шахскую службу"^
Деятельность Хаджи вызвала крайнее недовольство феодальной аристократии, представителей которой он нередко преследовал. Вместе с тем, как писал И. Березин, *по своему обширному и недобросовестному влиянию на ход дел в Персии ... Хаджи составлял большое зло, и только по нерасположению Мохаммад-шаха к государственным делам могла держаться на месте первого министра такая недаровитая личность, как Хаджи мирза Агаси*? 5. к тому же Хаджи Агаси оказался на этом посту лишь по воле случая, благодаря редкой благосклонности Мохаммад-шаха к своему бывшему духовному наставнику.
Хаджи был первоначально муллой в Эривани, откуда перешел в Хой, а из Хоя в Тебриз, где приобрел себе некоторую известность своими познаниями в мусульманском богословии. Вскоре он был принят в наставники к принцу Мохаммад-мирзе, который чрезвычайно к нему привязался и обещал при восшествии на престол сделать Хаджи своим первым министром?®. Пользуясь милостью шаха, Хаджи '“'набрал себе во владение бездну деревень, так что между Тегераном и Тебризом очень нередко не находишь себе пристанище, потому что деревни составляют собственность Хаджи*. *Во владениях Хаджи находились и мазендеранские рыбные промыслы, приносившие ему до 20 тыс. руб. ежегодного дохода*^?. Ревностный шиит и фанатик, Хаджи окружил себя приверженцами из числа духовных лиц, выплачивая им немалые суммы из государственной казны. Ежегодная сумма таких выплат составляла, по сведениям Ф. Адамийата, б тыс. туманов?®.
Вся государственная власть в стране фактически была сосредоточена в руках Хаджи Р. Ватсон не случайно сравнивал период его везирата с правлением всесильного кардинала Мазарини при Луи XIV?®. *Вся власть находится в руках Хаджи ... все доходы Персии стекают в его сундук, однако, для соблюдения приличия, Хаджи частенько отсылает просителей ... к шаху*®®, - писал И. Березин. Алчность и лихоимство Хаджи вошли в пословицу. В народе про него иронически говорили:
Не оставил в царстве Хаджи ни дирхема,
Истратил на каналы и пушки все излишки и достатки.
Ни пашням друга от тех каналов польза,
Ни врагу от тех пушек боли®-*-.
Более 500 представителей феодальной аристократии, возглавляемых Нур Ага-ханом, разорили несколько деревень бывшего министра и готовили захват его и предание публичному суду. Хаджи вынужден был
26
бежать в Аббас-Абад. Он просил о великодушии, уверяя, что у него нет других намерений, как покинуть Иран® 2.
На пост первого министра регентша назначила принца Али-Кули мирзу. При этом она присвоила 100 тыс. туманов золотом, находившихся в государственной казне, а также суммы, присланные из Исфахана в счет уплаты поземельного налога®®. Однако положение регентши и ее окружения было довольно шатким. Выехавший из Тебриза Насер эд-Дин не утвердил ни одного распоряжения, сделанного его матерью.
Между тем в Тегеране продолжалась борьба между придворными группировками. Эти группировки составляли две ветви каджарской династии - старшей и младшей. Махди-Улийя и Насер эд-Дин принадлежали к младшей ветви - Каванлу-Каджар. Главу старшей ветви - Девеллу-Каджар - представлял Асеф-од-Доуле, приходившийся Моха мм адшаху дядей по материнской линии® л В 1826-1828 гг. Асеф-од-Доуле занимал пост амир-низама. Но во время русско-иранской войны 1826-1828 гг., участвуя вместе с принцем Аббас-мирзой в одном из сражений в 1828 г., Асеф-од-Доуле позорно бежал с поля боя и по приказу Фатх Али-шаха был отстранен от занимаемого поста. С воцарением Мохаммад-шаха Асеф-од-Доуле надеялся найти у того поддержку и восстановить положение, однако, несмотря на все усилия, смог получить только должность губернатора провинции Хорасан. После смерти Абуль-Касема Ферахани Асеф-од-Доуле вновь пытался возвратить власть, но снова потерпел неудачу. Спустя некоторое время он передал правление провинцией своему сыну Салар-хану, сам же выехал за границу и обосновался в Багдаде ®®.
В Иране личность Асеф-од-Доуле, его честолюбие и жестокость снискали ему плохую славу. Небезынтересно отменить, что он был одним из инициаторов разгрома в 1829 г. российской миссии в Тегеране. Управляя Хорасаном, Асеф-од-Доуле противопоставил свою власть центральному правительству. Его сепаратистские тенденции (как и других правителей) пользовались неизменной поддержкой англичан.
После смерти Мохаммад-шаха сторонники Асеф-од-Доуле при поддержке английского посольства надеялись пробраться к власти. В лице проанглийски настроенного Асеф-од-Доуле Англия видела надежного ставленника. Как свидетельствуют источники, находясь за границей, он поддерживал тесные связи с англичанами® ®.
Весьма ощутимую поддержку группировке Асеф-од-Доуле члеиэывали его племянник Сепехдар и беглербег Тегерана. Двору достоверно было известно, что беглербег собрал тысячу стрелков и город при содействии Сепехдара, имевшего двухтысячное войско, готов признать Асеф-од-Доуле везиром нового шаха®^.
Поскольку воцарение Насер эд-Дина состоялось и законность его не вызывала сомнений, борьба группировок пошла вокруг проблемы, на кого будет опираться новый шах, кому занять пост первого минист¬
27
ра. В тот момент это представлялось существенным. Было очевидно, что семнадцатилетний шах, во всяком случае на первых порах, не сможет принимать самостоятельных решений. Вопрос о первом министре был вопросом о фактическом управлении государством. Многочисленная группировка Асеф-од-Доуле при негласной, но весьма ощутимой поддержке английской миссии всячески пыталась получить доступ к власти. Полковник Фаррант, следуя инструкциям из Лондона, добивался возвращения в Иран принца Асеф-од-Доуле или по крайней мере назначения на пост первого министра другого приемлемого для Англии деятеля.
Для этого с помощью английского посольства 19 сентября 1848 г. в Тегеран был возвращен из ссылки в Кашане бывший военный министр мирза Насрулла Нури, известный как Ага-хан Нури. Крупнейший землевладелец Мазендерана, унаследовавший должность военного министра после смерти отца, он в 1847 г. попал в немилость шаха вследствие английской ориентации®®. Ага-хан Нури пользовался среди придворной знати большим влиянием, что давало ему немало шансов на должность министра.
Борьба за пост первого министра между обеими группировками чуть не дошла до вооруженных столкновений. По свидетельству драгомана русской миссии К.Графа, "взаимная ненависть двух партий разожгла бы гражданскую войну. Пушки Арга стреляли бы по городу, а в самом Тегеране 10 тыс. вооруженных людей ждали лишь ружейного выстрела, чтобы приняться за грабеж и мщения. Столица дала бы сигнал провинциям"®®. Учитывая напряженную обстановку в стране, порожденную еще недовольством правлением Мохаммад-шаха, европейские послы с целью примирить группировки поставили вопрос о создании регентского совета^.
Под их давлением регентше пришлось пойти на уступки. В регентский совет вместе с приверженцами Махди-Улийи вошли Ага-хан Нури и ряд сторонников Асеф-од-Доуле. Английскому посланнику удалось также добиться от регентши фирмана (указа), предоставлявшего Асеф-одДоуле право на въезд в Иран. Встревоженная подобным поворотом дел, группировка регентши всеми силами стремилась удержать власть в своих руках. Один из ее главных представителей, мирза Насрулла Садроль-Мамалек, претендовавший на должность первого министра, поселился в особняке Хаджи мирзы Агаси и отправил в лагерь шаха письмо с просьбой утвердить его в должности^ садр-азама®*^. Князь Долгорукий, сообщая об этом факте в Петербург, характеризовал кандидатуру как вполне приемлемую®^.
Обе группировки всячески стремились привлечь на свою сторону шаха. При этом они не пренебрегали никакими средствами. В лагерь шаха посылались жалобы и доносы. Группировка Махди-Улийи обвиняла сторонников Асеф-од-Доуле в организации мятежа против шаха, поднятого мирзой Сейф-оль-Мольком в поддержку восстания в Хорасане, орга-
28
ниэованного сыном Асеф-од-Доуле Хасан-ханом Саларом, в их связях с государственными изменниками вне Ирана. В свою очередь, приверженцы Асеф-од-Доуле обвиняли регентшу и ее сторонников в расхищении государственной казны, в узурпации власти и в самовольном, без санкции шаха, распределении важных государственных постов^.
Тем временем новый шах после шестинедельного пути в сопровождении большого войска и многочисленной свиты приближался к Тегерану. По пути из Тебриза в столицу к свите шаха присоединялись все новые войска и многочисленные феодалы, рассчитывавшие получить льготы у нового шаха. Кроме того, по приказу Махди-Улийи и придворных навстречу новому шаху из столицы выступил с полуторатысячным отрядом Бахш Али-хан Юзбаши Карабаги^. По сообщению иранского хрониста Реза Кули-хана Хедаята, на подступах к Тегерану в свите шаха насчитывалось уже около 30 тыс. человек^. Затраты на путь из Тебриза составили около 50 тыс. туманов золотом. Из-за нехватки средств в казне были сделаны крупные займы у тебризских купцов^ Кроме того, Насер эд-Дину была оказана помощь (несколько тысяч туманов) и английским консулом в Тебризе Стивенсом^.
После вступления шаха в столицу выяснилось, что кандидатура первого министра им уже подобрана. 20 октября 1848 г., в день торжественной коронации Насер эд-Дин-шаха, был окончательно определен исход борьбы за этот пост. В тот день шахским дестхатом было объявлено о назначении первым министром бывшего везира Насер эд-Дина мирзы Мохаммада Таги-хана Ферахани. В торжественной обстановке ему были пожалованы драгоценная одежда (усыпанная жемчугом) и сабля, а также присвоен титул Амир Кабир Атабек-Азама ("Великого эмира"). Шахский дестхат гласил: "Амир-Незам! Мы вручили Вам все дела Ирана; отныне все хорошее и плохое мы считаем исходящим от Вас. Мы сделали Вас первым лицом в Иране в надежде и уверенности в Вашем честном образе действий и добром отношении к нашим подданным. Мы не уверены ни в ком, кроме Вас, потому издали этот дестхат"98.
Дестхат шаха, поставивший во главе правительства мирзу Таги-хана, нанес сильный и неожиданный удар по планам феодальной аристократии. Придворная знать до последнего времени надеялась, что молодой шах не пойдет против воли и желания виднейших вельмож и сановников. Иранский историк Сепехр, состоявший в тот период на службе при дворе, писал, что Таги-хану трудно было рассчитывать на избрание: "Если бы шах из вельмож Ирана сто человек назначил на должность везира, то и тогда вряд ли он (Таги-хан. - Ц.А . ) был близок к назначению на эту должность"9®.
Согласно данным иранских исследователей, Мохаммад Таги-хан родился или между 1795-1800 гг., или в 1807-1808 гг., в местности Хазавэ в Персидском ИракеЮО.По происхождению он не принадлежал к аристократии. Отец его, Махмуд Курбан из рода Кербелаи, был
29
главным поваром в доме мирзы Исы Ферахани, а затем управляющим его сына, мирзы Абуль-Касема Ферахани. Мирза Иса, известный под титулом мирза Бозорг (великий), был каймакамом принца Аббас-мирзы. В обязанности каймакама входило управление делами по ведомству наследника престола. В 1822 г. мирза Иса скончался от холеры.
Его должность и титул, при содействии принца Аббас-мирзы, были унаследованы мирзой Абуль-Касемом Ферахани, которого наследник престола считал самым талантливым среди своих приближенных.
К концу правления Фатх Али-шах передал принцу Аббас-мирзе и управление внешнеполитическими делами Ирана, которые фактически оказались в ведении мирзы Абуль-Касема Ферахани. Уже тогда Абуль-Касем выступал как лицо весьма, по словам Ф. Корфа, "значительное и занимательное для европейцев" Русские путешественники и исследователи, создавшие не совсем объективный образ каймакама, как человека жестокого и коварного, вместе с тем были вынуждены признать, что он "считался умнейшим человеком в Персии: слава эта была, без сомнения, заслужена" Ю2.
При Мохаммад-шахе мирза Абуль-Касем занимал пост первого министра. Вся его деятельность была направлена на укрепление политического положения Ирана. Английский поверенный в делах писал, что "мирза Бозорг - единственный министр, который мечтает о процветании своей страны"^ .
Абуль-Касем Ферахани известен как крупная фигура в политической истории Ирана XIX в., а также как историк и поэт. С его именем связаны первые преобразования в общественной и культурной жизни Ирана: попытки переустройства административного аппарата, развития книгопечатания, изучения западной культуры, формирования нового, упрощенного литературного стиля взамен цветистого, витиеватого и запутанного слога XVIII в. Письма и послания Абуль-Касема Ферахани длительное время служили в Иране эпистолярными образцами.
Попытки введения упрощенного стиля объяснялись в значительной степени расширением в 30-е годы XIX в. дипломатических связей Ирана с Россией и другими европейскими державами. Определенное оживление в экономической и политической жизни, включение страны в сферу международных отношений вели к дроблению государственного аппарата на различные ведомства и отделы. Это требовало от служащих более четкой, налаженной работы. Однако на этом пути стояло много препятствий, одним из которых был чрезмерно усложненный канцелярский язык.
Абуль-Касем Ферахани сыграл большую роль в той просветительской работе, которая приобщила впоследствии иранскую интеллигенцию к буржуазной культуре стран Западной Европы и России. Сильное воздействие оказал каймакам на преобразовательную деятельность принца Аббас-мирзы. Большое значение придавалось обучению военной науке, созданию современной армии. Каймакамом и Аббас-мирзой были
30
приняты меры по развитию просвещения. Впервые группа иранцев была направлена во Францию. Однако, поскольку иранцы не были приняты там, их переправили в Англию, где они обучались инженерному делу, медицине, изобразительному искусству, типографскому делу, государственному управлению. Среди этих иранцев можно назвать мирзу Салеха Ширази, сделавшего впоследствии попытку основать в Иране первую газету-*- 04.
В 1835 г. в результате заговора при дворе, в котором активную роль сыграл Хаджи мирза Агаси, каймакам, обвиненный в посягательстве на жизнь и трон шаха, был арестован. На седьмой день после ареста, по негласному приказу Мохаммад-шаха, он был умерщвлен, а члены его семьи арестованы и отправлены в Ферахан, за исключением жены, родной сестры принца Аббас-мирзы, которой 'сохранили имущество и подобающие ее званию почести'Ю^.
Семья Ферахани сыграла большую роль в судьбе Таги-хана. В немалой степени благодаря ее поддержке проявились его незаурядные способности. Абуль-Касем кроме основных своих обязанностей занимался обучением сыновей принца Аббас-мирзы и оказал немалое влияние на их воспитание. Стремление к знаниям и способности мирзы Таги-хана привлекли внимание каймакама, который допустил его к занятиям вместе с детьми наследника престола. Каймакам учил его персидскому и арабскому языкам, стилистике,
В доме Ферахани, известного своими прогрессивными взглядами, Таги-хан получил первоклассное для того времени образование и воспитание. Здесь начали складываться его политические взгляды. По окончании учебы он выполнял отдельные поручения мирзы Исы. В 1822 г., когда мирза Абуль-Касем получил должность каймакама, Мохаммад Таги-хан был уже его личным секретарем. По данным Ф.Адамийата, Мохаммаду Таги-хану в то время было 15-16 лет^®. В таком раннем возрасте ему уже удалось близко познакомиться со скрытыми пружинами государственной машины.
Подробных сведений об этом периоде жизни Таги-хана нет. Лишь со времени, когда не без помощи своего покровителя Абуль-Касема Ферахани Мохаммад Таги-хан был привлечен к важным делам государственного значения, в ряде документов, принадлежащих каймакаму, вновь встречаются сведения о нем. В частности, в 1829 г. Таги-хан получил весьма ответственное поручение и принял участие в миссии принца Хосров-мирзы в Петербург. Миссия направлялась для принесения извинения иранского правительства императору России по поводу убийства А.С. Грибоедова. В этой поездке Таги-хан именовался мирзой Таги-Ферахани. Числясь официально одним из секретарей Мохаммадхана Зенгани (амир-незама армии наследника), Таги-хан должен был осведомлять каймакама о каждом шаге принца Хосров-мирзы и Мохаммад-хан а Зенгани. Надежды каймакама лично сопровождать иранское посольство в Россию не оправдались, поэтому он и приставил к миссии
31
своего человека . По свидетельству источников, мирза Таги-хан выполнил порученное ему дело успешно: каймакам был осведомлен о всех подробностях посольства^®.
Свита принца Хосров-мирзы состояла из 140 человек. Миссия в Россию длилась одиннадцать месяцев. За период своего пребывания там посольство ознакомилось с достижениями русской науки и культуры, посетило технические и военные школы, арсенал, монетный двор, стекольный завод и шелкоткацкую фабрику, обсерваторию, театры Петербурга. В Москве иранцы посетили военные и гражданские учреждения, университет, театры, торговую палату и т.д. Миссия выезжала также в Тулу, где ознакомилась _с оружейным заводом, арсеналом и Дворянским военным училищем-*-^. Впечатления о поездке нашли отражение в записках, которые вел член миссии мирза Мустафа Афшар, а также в дневнике принца Хосров-мирзы, который обращал внимание *более на предметы полезные, нежели приятные*О.
Пребывание в России и все виденное там произвело огромное впечатление на мирзу Таги-хана и остальных членов миссии. Особый их интерес вызвали система образования и воспитания детей, организация военного образования и производство оружия, горнорудное производство, печать и ее полиграфическая база. Мирза Таги-хан уже тогда высказывал мнение, что "если бы иранское государство направило несколько способных молодых иранцев на эти предприятия (в России. - Д.А . ), они с небольшими затратами и в короткое время могли бы обучиться различным промышленным специальностям"^-*^. Не приходится сомневаться, что поездка оказала влияние и на деятельность Таги-хана на посту первого министра.
После возвращения в Иран мирза Таги-хан перешел на службу в управление армии наследника престола, расположенной в Азербайджане. Быстро продвигаясь по службе, в 1831 г. он получил титул хана и был назначен на должность мостоуфи-незама (счетовода армии наследника), а еще через сравнительно короткий промежуток времени получает чин сартипа (бригадного генерала армии)./В 1834 г., после смерти Фатх Али-шаха и вступления на престол Мохаммад-шаха, Таги-хан был назначен на должность везир-незама армии наследника и стал, таким образом, заместителем главнокомандующего этой армией, Мохаммад-хана Зенгани. В 1836-1843 гг., когда Мохаммад-хан из-за болезни и старости отошел от дел и лишь номинально занимал пост амир-незама, Таги-хан фактически был главой армииК этому периоду относится его вторая зарубежная поездка. В 1837 г. он вместе с Мохаммад- ханом Зенгани и другими представителями шахского двора сопровождал совсем еще юного (семилетнего) принца Насер эд-Дина в Эривань для встречи с царем Николаем I . В 1843 г., после смерти Мохаммад-хана, мирза Таги-хан был назначен на должность амир-незама армии наследника. В этом же году он, в качестве уполномоченного иранской делегации, участвовал в конференции в Эр¬
32
зуруме, посвященной урегулированию спорных пограничных вопросов между Турцией и Ираном.
Спор о границе между двумя государствами имел давнюю историю, восходя к XVI-XVII вв. Пограничные конфликты между Ираном и Турцией нередко принимали форму военных столкновений. В начале XIX в. ирано-турецкие отношения еще более обострились, результатом чего явилась война 1821-1823 гг., закончившаяся заключением Эрзурумского мирного договора. Однако договор не разрешил противоречия, существовавшие между Турцией и Ираном. Корни разногласий, приводившие эти страны к столкновениям, сохранялись.
Основные причины разногласий заключались в отсутствии четкой демаркационной линии на ирано-турецкой границе, которая тянулась от вершины горы Арарат до устья р. Шатт-эль-Араб на протяжении 700 миль; в неопределенности государственной принадлежности западных племен, обитавших в пограничных районах от Азербайджана до Хузестана. Турция и Иран проявляли повышенный интерес к этим районам-^ Серьезные разногласия вызывала постоянная миграция кочевых племен в периоды зимних и летних кочевок из Ирана в Турцию и обратно; почти неразрешимой казалась проблема иранских шиитов, совершавших ежегодное паломничество в священные для мусульман места, а также иранцев, проживавших в Междуречье и составлявших значительную часть населения этого края. Трудно складывались и ирано-турецкие торговые отношения.
Все эти нерешенные проблемы служили основой для периодических инцидентов на границе между Турцией и Ираном, нередко сопровождавшихся массовой резней и разорением жителей. После заключения Эрзурумского договора 1823 г. между двумя странами возникали и крупные военные конфликты, такие, как в 1834-1835 и 1836 гг. Резко обострились и ран о-турецкие отношения в 1838 г. вследствие "гератского конфликта" 1837-1838 гг., когда правитель Багдада Али-Риза-паша совершил набег на иранский порт Мохаммеру. Учинив массовую резню шиитов, захватив женщин и детей, Али-Риза возвратился в Багдад
В 1841-1842 гг. ирано-турецкие отношения опять приобрели весьма напряженный характер. В 1842 г. иранский отряд захватил г. Кербелу, после чего туда ворвались турецкие войска Али-Риза-паши, который учинил массовую резню шиитов. Нужно сказать, что притеснения турецкими властями иранских паломников и жителей Кербелы и Неджефа носили давний характер. Для шиитов Неджеф и Кербела - священные центры, связанные с воспоминаниями об Али и имамах. Расположенные близ Багдада, на подвластных Османской империи территориях, эти центры служили источником соперничества двух государств. Последний акт турецкого паши в Кербеле вызвал всеобщее возмущение в Иране.
Напряженная обстановка сложилась на севере ирано-турецкой грани-
33
3
цы. Обеегрени© ©тноишиий зд©еь было вызвано . ем©щ©ии©м в 1841 г, турецким правительством правителя Солеймаии©, Махмуд-паши, который был вынужден укрытьея в шахеком двора© и просить покровительства иранского правительства. Последи©© пыталось воздействовать на Турцию, Султан, вняв просьб© иранского шаха, сместил назначенного правителя Солеймании Абдул Меджида, но воздержался от возвращения прежнего правителя. Б этой ситуации, якобы для возмещения ущерба, причиненного нападением Али-Риза-паши на Мохаммеру, Мохаммад-шах дал указание правителю Курдистана всеми способами восстановить в Солеймание власть Махмуд-паши. Правитель Курдистана вторгся в Солейманию11
Вооруженные столкновения в пограничных районах вызвали у правительств обоих государств стремление к увеличению военного потенциала и пополнению резервов своих армий. Мохаммад-шах издал приказ о мобилизации. Иранские купцы по распоряжению из Тегерана спешно покидали пределы Османской империи. Центром концентрации шахских войск был избран Хамадан, откуда армия отправлялась в пограничные районы Междуречья, хотя, по сведениям министра иностранных дел России Нессельроде, иранское правительство предпочитало мирное урегулирование спорных вопросов с Турцией. Нессельроде писал военному министру России Чернышеву, что Мохаммад-шах "ходатайствовал перед Николаем I о содействии в ликвидации споров"11^.
В целях предотвращения назревавшей ирано-турецкой войны в посредничество между двумя государствами включился русский дипломатический представитель в Стамбуле, а также английский посол в Ира*- не, который начал переговоры с Мохаммад-шахом и Хаджи-мирзой Агаси о прекращении военных действий Посредничество Англии
и России было продиктовано прежде всего их собственными интересами. "Назревавшая война грозила помешать торговле этих государств в Турции и Иране и безусловно была для них нежелательной"11®,
В ходе предварительных переговоров между Портой и иранским правительством, при посредничестве Англии и России, в январе 1843 г. было принято решение созвать конференцию четырех держав. Местом проведения конференции был избран Эрзурум. Однако в период подготовки конференции, когда некоторые представители уже прибыли в Эрзурум, Османской империей была предпринята провокация с целью срыва конференции. Багдадский правитель Наджиб-паша направил рвои войска в Кербелу, приказав подвергнуть город обстрелу и Поголовно истребить его население11 .
Жестокая резня продолжалась в течение нескольких дней. Роберт Керзон, один из членов смешанной комиссии по урегулированию спорных ирано-турецких вопросов, пишет, что "за каждую отрубленную голову иранца паша установил плату в 10 шиллингов". Когда город был почти полностью разграблен и уже не осталось в живых иранцев, солдаты, чтобы получить побольше вознаграждения от паши, принялись истреблять проживавших в городе турок. Ужасы массового уничтожения населения Кербелы и варварские действия турок, отмечал Р.Кер34
зон, но поддаются описанию, Судя по сообщениям, которые, возможнее, были несколько преувеличенными, число убитых достигало 22 тыс. 3^0 По сведениям Р,Ватсона, было убито от 15 до 18 тыс, человек Резня в Кербеле грозила срывом намечавшейся конференции. Мо~ хаммад-шах вновь отдал приказ о мобилизации. Иранское правительств во готовилось к походу на Багдад. 2 февраля 1S43 г. российский консул в Тебризе Аничков сообщал главному управляющему Закавказс-, ким краем Нейгардту: *Действия турецкого паши были восприняты в Иране как религиозное оскорбление, и теперь снова грозит разгореться война между Портой и Персией4'
Однако под давлением Англии и России Иран был вынужден отступить. Лорд Эбердин, министр иностранных дел Англии, после переговоров с представителем России в Лондоне через своего полномочного министра в Тегеране известил иранского шаха, что 'военное вторжение Ирана на территорию Османской империи явится знаком невнимания* по отношению к Англии и России и произведет на британское правительство "плохое впечатление* -^23 Иран выдвинул требование Турции о возмещении убытков. Однако эта попытка иранского правительства оказалась безуспешной 124
15 мая 1843 г. открытием первого официального заседания представителей четырех держав Эрзурумская конференция начала свою работу. Смешанную комиссию по урегулированию ирано-турецких пограничных конфликтов возглавляли: от России - полковник Дайнези, от Англии - полковник Вильямс (среди представителей Великобритании следует отметить также Р. Керзона и доктора Джозефа Диксона). Турецкую делегацию представлял Анвар-эфенди, который заменил Нуриэфенди, скончавшегося накануне конференции 125. Нури-эфенди был крупной фигурой в Турции. Он представлял Порту в Лондоне и Вене.
Иранскую делегацию возглавлял мирза Таги-хан, заменивший Джафар-хана Мошир-од-Доуле. Мирза Джафар-хан был полномочным представителем Ирана в Стамбуле и одним из видных политических деятелей Ирана в рассматриваемый период. Во время поездки э Эрзурум в Тебризе Мирза Джафар-хан неожиданно серьезно заболел, что и вызвало замену его мирзой Таги-ханом 126 Однако выбор этот не б£ш случайным. Ещё в 30-е годы XIX в., в период обострения ирано-турецких отношений, каймакам мирза Абуль-Касем, в руках которого находились бразды правления внешней политикой Ирана, для мирного урегулирования спорных вопросов с Турцией наиболее подходящей кандидатурой считал именно мирзу Таги-хана. Мнение каймакама горячо поддерживал наследный принц Аббас-мирза, который видел в мирзе Таги-хане одного из преданнейших подданных Ирана 12.7
По утверждению Л. Шейл, мирза Таги-хан был направлен на Эрзурумскую конференцию в значительной степени благодаря стараниям Хаджи-мирзы Агаси, который недолюбливал его. Он весьма ревниво относился к успехам на политическом поприще бывшего воспитанника кай-
35
3*
12,8
макама ги был рад убрать его со своего пути' . Очевидно, что незаурядные политические способности мирзы Таги-хана послужили основанием для выбора его в качестве уполномоченного иранской делегации на Эрзурумской конференции.
Вместе с Таги-ханом в составе делегации Ирана находился и мирза Ахмад-хан Ширази, который был назначен иранским советником в Стамбуле и замещал мирзу Джафар-хана Мошир-од-Доуле. В период работы конференции мирза Таги-хан должен был находиться в тесном деловом контакте с советником. Он направлял ему все деловые бумаги и советовался с ним по всем вопросам, касающимся работы иранской делегации. Мирза Ахмад-хан, автор 'Истории Каджаров", дал в своем труде высокую оценку деятельности мирзы Таги-хана. К сожалению, за неимением этого произведения в фондах наших библиотек мы не имели возможности воспользоваться им.
Другим лицом, оказавшим содействие Таги-хану в ходе конференции, был мирза Мохаммад Хосейн Ферахани, племянник каймакама АбульКасема. На Эрзурумской конференции Мохаммад Хосейн был личным секретарем Таги-хана. Представителем иранской делегации был и Чара-Гули-хан Зенгани, одно из доверенных лиц Таги-хана, работавший вместе с ним в Управлении провинции Азербайджан. И последний, на ком хотелось бы остановить внимание в окружении иранского уполномоченного, был Джон Давид, ставший при везирате Амир Кабира одним из ближайших его сподвижников. Очевидно, что тесное сотрудничество Таги-хана с названными лицами на Эрзурумской конференции послужило привлечению их в дальнейшем к активной политической деятельности в осуществлении намеченных реформ в Иране.
Восемнадцать заседаний Эрзурумской конференции растянулись на срок свыше четырех лет, что лишний раз свидетельствовало о наличии острых разногласий между Турцией и Ираном. Конференция выявила большие дипломатические способности Таги-хана. Роберт Керзон писал позднее, что из делегатов Ирана Мирза Таги-хан был, пожалуй, наиболее способным, компетентным лицом-*-^. Твердость, с которой мирза отстаивал интересы своей страны, принесла ему заслуженное уважение и авторитет. Турецкие власти были всерьез обеспокоены умелыми действиями иранского уполномоченного.
Чтобы воспрепятствовать успешному продвижению работы конференции, в 1844/45 г. турецкие власти организовали насильственное переселение пограничных племен на территорию Османской империи, сопровождаемое взиманием у переселенцев таможенных пошлин. Вскоре турецкий паша Абдул Али совершил вторжение в Курдистан, что потребовало немедленного вмешательства Англии и России. Тогда же по указу правителя Багдада военные суда вошли в Шатт-эль-Араб, препятствуя входу в Мохаммеру торговых судов, вынужденных направляться в Басру, являвшуюся торговым соперником Мохаммеры.
Акция багдадского паши Вызвала одобрение Великобритании. Англий36
с кий консул Шейл считал, что "нет оснований призывать к порядку Турцию, пока иранское правительство распространяет свою власть на Мохаммеру". Решение турецкого правительства воспрепятствовать вводу иранских судов является правильным, делал заключение Шейл^^.
Подобная позиция Англии объяснялась заинтересованностью ее правящих кругов в сохранении Шатт-эль-Араб и Мохаммеры во владениях Османской империи, что давало возможность правительству Великобритании укрепить свои позиции в районе Персидского залива для дальнейшего проникновения в центральные районы Ирана. Особое внимание уделяли англичане Мохаммере, находившейся в устье р. Карун. Этот город рассматривался ими как дверь Персидского залива в Иран^^. Еще в 1836 г., по данным материалов Архива внешней политики России, английское правительство строило планы создания в Мохаммере центра пароходных сообщений. И хотя эти планы не осуществились, Ост-Индская компания исследовала единственную в Иране судоходную реку Карун, составив достаточно "хорошие карты здешних вод и берегов"! 32. По мнению правящих кругов Англии, река Карун и ее притоки были, пожалуй, единственным путем со стороны Персидского залива, который должен был "обеспечить наиболее выгодное и беспрепятственное проникновение английскому капиталу в Иран"^-^^.
Кроме того, Каруну придавалось и важное стратегическое значение. По р. Карун и притокам шли наиболее удобные пути в глубь страны.
С основанием здесь пароходства, располагая такими опорными точками, как Мохаммера в Иране, Багдад и Басра в Турции, Англия имела "возможность, в случае разрыва с какой-либо из мусульманских держав, угрожать одной, опираясь на другую, а сами (англичане. - Д.А.) не лишатся плавания и влияния в Шатт-эль-Араб"^ Поэтому неудивительно, что вопрос о Шатт-эль-Араб и Мохаммере вызвал на конференции продолжительные споры и ожесточенную политическую борьбу.
Острая полемика затрудняла работу конференции. Министр иностранных дел Великобритании писал Вильямсу о необходимости устранения острых противоречий для разрешения спорных вопросов между Турцией и Ираном^3^. Однако непримиримость турецких властей исключала подобную возможность. В своем выступлении на одном из последних заседаний конференции Таги-хан отмечал, что "турецкое правительство все условия, выдвинутые Ираном по вопросу о Мохаммере и Зохабу, считает неверными и необоснованными. Оно требует возвращения всех спорных земель, которые находятся под властью Ирана... Турецкое правительство настроено во что бы то ни стало отстаивать это решение"-^
Турецкие представители и англичане, как можно предположить из опубликованных Ф. Адамийатом документов британского архива, предпринимали попытки воздействовать на иранское правительство с целью отозвать с конференции Таги-хана^ В качестве основного аргумента они использовали болезнь мирзы, что якобы препятствовало выполнению им его обязанностей. 37
По сведениям английского доктора Диксона! в последние два года работы конференции здоровье Таги-хана ухудшилось. Зимой 1845 г. он перенес заболевание желчного пузыря. А вскоре, видимо в связи с тяжелой нагрузкой, развился паралич левой руки. Мирзе была оказана медицинская помощь, однако окончательное выздоровление не наступало. Несколько месяцев спустя, в июле 1846 г., Таги-хан перенес тяжелый обморок. Диксон быд вынужден обратить внимание английского представителя Шейла на болезнь мирзы, с тем чтобы иранское правительство учло состояние больного. По сведениям Ф. Адамийата, Таги-хан страдал от высокого кровяного давления и действительно был тяжело • болен. Свидетельством тому является одно из личных писем Таги-хана Насер эд-Дин-шаху уже в период, когда он был первым министром. В этом письме мирза, жалуясь на плохое самочувствие, высказывал опасение заболеть, как "в период Эрзурумской конференции, когда болезнь длилась шесть месяцев"^- 38.
Вильямс считал тогда необходимым, чтобы правительство Ирана отозвало мирзу. При таком состоянии здоровья, утверждал он, и при тех затруднениях, которые возникают в ходе конференции, Таги-хан не в состоянии работать. "Ситуация такова, - писал Вильямс в Тегеран английскому представителю, - что ему следует возвратиться в Иран, иначе иранское правительство будет иметь на конференции неспособного к исполнению своих обязанностей представителя"-139.
Иранское правительство не сочло нужным отзывать своего уполномоченного. Либо это было проявлением доверия Мохаммад-шаха к Таги-хану, поскольку препятствий к тому, чтобы заменить его выздоровевшим мирзой Джафар-ханом Мошир-од-Доуле, не было, либо известие о болезни мирзы было воспринято первым министром Хаджи мирзой Агаси как способ избавить Англию от присутствия неугодного ей представителя на конференции. Мирза оставался в Эрзуруме до окончания работы конференции, столь же самоотверженно продолжая начатое дело и будучи больным. Представители Англии и России, пришедшие как-то навестить больного Таги-хана, были крайне удивлены, застав его, бледного и осунувшегося, в постели за работой над проектом договора, который предстояло представить на конференции. "Подобная самоотверженность, - был вынужден признать Вильямс, - заслуживала только уважения" ^40
В соответствии с решением Эрзурумской конференции в июне 1843 г. были выработаны проекты договора в двух вариантах - иранском и турецком. Они были составлены на основании ранее уже не раз обсуждавшихся и подправленных в ходе работы конференции договоров. Проекты на конференции были представлены: иранский - Таги-ханом, турецкий - Анвар-эфенди. Острые противоречия между сторонами препятствовали дальнейшему продвижению работы конференции.
Попытки мирзы, умело отстаивавшего территориальные интересы Ирана, пресечь притязания турецкого правительства едва не стоили
38
ему жизни. Каэи и губернатор Эрзурума, представлявшие наиболее реакционно настроенную против иранской делегации часть жителей города, организовали заговор. В результате было спровоцировано народное возмущение. На базарах и улицах Эрзурума агентами местных властей был пущен слух о * безнравственном" поведении одного из представителей иранской миссии. Возбужденная подстрекателями толпа ворвалась в резиденцию иранской миссии и разгромила ее. В результате многие представители миссии, в том числе Таги-хан, были ранены, несколько охранников убито. Только вмешательство турецких войск во главе с Бахри-пашой спасло членов миссии от расправы. Сам Бахрипаша в стычке с местным населением также был ранен ^ *4
События в Эрзуруме способствовали обострению ирано-турецкого конфликта. Возникла угроза срыва конференции. Иранское правительство, возмущенное действиями турецких властей, решило отозвать своих уполномоченных. Работа конференции была приостановлена до октября 1846 г.
Представители держав по требованию иранской делегации были вынуждены заняться расследованием инцидента. Благодаря энергии Таги-хана, его решительности и принципиальности турецкое правительство согласилось с решением о смещении правителя Эрзурума Асад-паши. На его место был назначен Бахри-паша, оказавший столь спасительную услугу в возникшем инциденте. Около 300 участников спровоцированного мятежа было арестовано, некоторых из них направили для суда в Стамбул. В целях предотвращения подобных беспорядков в Эрзурум были вызваны три полка пехотинцев и артиллеристов. Порта обязывалась возместить нанесенный иранской миссии материальный ущерб. В качестве гарантов выполнения этого условия выступили представители Англии и России. 28 октября 1846 г. личный адъютант султана Абдул Меджид привез в Эрзурум 15 тыс. туманов, возмещая тем самым ущерб Только с выполнением своих условий иранская делегация признала себя удовлетворенной и сочла возможным участвовать в дальнейшей работе конференции.
Представители Англии и России потребовали, однако, чтобы иранское правительство подтвердило полномочия Таги-хана продолжать начатое дело. Такое подтверждение было написано и отправлено Хаджи мирзой Агаси представителям Англии и России. Кроме того, мирза Агаси направил послание Таги-хану. Текст этого послания в переводе с сохранившейся копии на английском языке приводится Ф. Ад амий а том. Выражая гнев и возмущение действиями турецких властей, первый министр Ирана отмечал, что если бы не посредничество Англии и России, иранское правительство повело бы себя по отношению к Порте несколько иначе. Мирза Агаси призывал Таги-хана вновь включиться в работу по дальнейшей выработке условий договора и предостерегал его от подписания договора, пока не будет выработан окончательный, приемлемый для Ирана вариант. Хаджи выражал уверенность, что Таги-хан с честью справится с возложенными на него обязанностями.
39
Послание Хаджи Агаси свидетельствовало, что представители иностранных держав при попустительстве турецких властей пытались использовать события в Эрзуруме для дискредитации мирзы Таги-хана перед иранским правительством в надежде отстранить его от работы конференции. В заключение послания Хаджи Агаси писал, что если Таги-хану нанесен моральный ущерб, то это его, Хаджи Агаси, вина, поскольку он первоначально прислушался к мнению послов иностранных держав. В результате "мы оказались, - отмечалХаджи, - в не совсем удобной ситуации*!^.
К началу июня 1847 г. смешанная комиссия по урегулированию спорных ирано-турецких вопросов наконец выработала текст второго Эрзурумского договора. Копия договора была направлена Таги-ханом в Иран. В случае соответствия условий договора интересам страны он просил разрешения шаха подписать его и обменяться текстами договоров. Мирза получил верительные грамоты Мохаммад-шаха, уполномочивавшие его подписать договор и возвратиться в Иран. 2 июня 1847 г. договор был подписан со стороны Ирана Таги-ханом, от имени турецкого правительства - Анвар-эфенди. Представители Англии и России выступали в качестве гарантов договора1
Иранской делегации удалось значительно ограничить притязания Турции. Договор, состоявший из девяти статей, предусматривал, в частности, признание Турцией права Ирана на Мохаммеру, на остров Хезр и левое побережье Шатт-эль-Араб. В свою- очередь, иранское правительство обязалось отказаться от своих притязаний на г. Солеймание и западный район провинции Зохаб. Договор предусматривал урегулирование ирано-турецких торговых отношений, а также соблюдение интересов подданных Ирана и Турции, проживающих на чужой территории, в соответствии с законами международного права 145. дого_ вор предоставлял некоторые льготы паломникам, предусматривал меры, предотвращающие нападения пограничных племен. Обе стороны в соответствии с условиями договора были обязаны разместить свои войска в определенных пунктах. Племена с определенным подданством должны были возвратиться на предназначенные им территории. Тем же, чье подданство было спорным, предстояло выбрать место поселения.
Третья статья договора предусматривала создание Турцией и Ираном смешанной комиссии, при участии представителей Англии и России, для установления пограничной линии между двумя государствами Предполагалось, что все недомолвки и неясности договора будут устранены во время работы по демаркации ирано-турецкой границы.
После подписания договора Таги-хан возвратился в Иран. Он был принят шахом и награжден почетной одеждой и драгоценным оружием.
Заключенный договор, согласно условиям, должен был быть ратифицирован Турцией и Ираном в течение двух месяцев. Мохаммад-шах утвердил условия Эрзурумского договора. Министру иностранных дел
40
Ирана Мохаммад Али-хану Ширази, находившемуся в Пруссии, была послана депеша о необходимости прибыть в Стамбул для ратификации, где ему был передан подписанный иранским шахом экземпляр. Однако турецкие власти, которым не удалось навязать конференции свое мнение, оттягивали ратификацию договора и считали необходимым внести комментарии, ссылаясь на "неясность7' четырех его пунктов. Турция была недовольна тем положением, которое по условиям выработанного конференцией договора отводилось Ирану в Мохаммере и Шаттэль-Араб, и решила изменить его. Требование Порты поддерживали представители Англии. Это был период, когда на посту министра иностранных дел Великобритании лорда Эбердина заменил лорд Пальмерстон, один из решительных сторонников усиления позиции Англии на Востоке, чем и воспользовались турецкие власти.
По инициативе лорда Пальмерстона было решено создать комиссию из представителей Турции, Англии и России для устранения "неясностей" Эрзурумского договора. 20 июня 1847 г. Хаджи Агаси был официально извещен о том, что, "пока Иран не примет ряд изменений, турецкое правительство не подпишет договор"-*-^ .
Турции удалось, подкупив Мохаммад-хана (по сведениям иранских источников, он получил взятку в размере 4 тыс. туманов), внести в статьи договора изменения, в результате которых Мохаммера и часть иранской территории от Ботаих до Хин должна была отойти к турецким владениям^ 47.
Иранское правительство категорически отказалось признать какиелибо поправки к договору. Текст с поправками, направленный Мохаммад-шаху, был разорван. Турецкое правительство и послы-посредники получили послание, указывающее на отсутствие у Мохаммад-хана каких-либо полномочий вносить поправки в Эрзурумский договор. Подчеркивалось, что "он был лишь посредником для обмена вышеназванного договора"!^®.
Таким образом, договор 1847 г., как и Эрзурумский мир 1823г., не смог устранить коренных разногласий между двумя государствами. Тем не менее договор 1847 г., как отмечал Адамийат, "явился наиболее всесторонним договором, который был заключен между Ираном и Турцией на новом этапе их взаимоотношений"!^. Нельзя не сказать и о той большой работе, которая была проделана в 1848- 1852 гг. смешанной комиссией четырех держав по демаркации иранотурецкой границы-*-®^.
Эрзурумская конференция была серьезной школой для Таги-хана. Четырехлетнее пребывание в Турции помогло ему усовершенствовать также знание турецкого языка, который он изучал еще будучи на службе в Азербайджане. Но главное заключалось в том, что мирза имел возможность непосредственно ознакомиться с программой модернизации, проводимой в Турции реформами и известной под названием Танзимат. Эти реформы вместе с первыми преобразованиями Абуль-Касема Ферахани послужили формированию мысли Таги-хана о проведении аналогичных реформ в Иране. 41
'Гаги-хан возвратился в Тебриз. Вернулся ли он сразу на пост амирнезама Азербайджана или оставался в должности сартипа, это вопрос спорный. Как свидетельствуют источники, после смерти Мохаммад-хана назначение амир-незамом не было окончательно закреплено за мирзой. Оно не было санкционировано первым министром Ирана Хаджи Агаси, который, судя по всему, был противником назначения Таги-хана. Однако определенно известно, что в январе 1848 г. Таги-хан выполнял обязанности везир-незама Азербайджана^-®Ч Административные способности и ревностная служба мирзы привлекли к нему доверие и симпатию наследника престола. Они особенно укрепились после быстрого и решительного подавления Таги-ханом мятежа в Тебризе, вспыхнувшего 4 июня 1848 г.
Возникший в результате столкновений между мусульманским населением и жителями города - армянами, мятеж вскоре вылился в грабеж, в котором активное участие принимали солдаты из охраны наследник , Почти полностью были разорены грузинский караван-сарай и армянский квартал. На самого наследника было совершено покушение. Таги-хану, посланному на усмирение мятежников* удалось остановить дальнейшее опустошение города152.
Мирза становится близким советником молодого наследника, а после провозглашения последнего шахом - наиболее вероятной кандидатурой на пост первого министра. Драгоман русского генерального консульства в Тебризе Гусев, сопровождавший нового шаха в Тегеран, в своем донесении писал, что мирза пользуется "отменным вниманием и благорасположением шаха. Сверх его занятий по военной части на днях ему поручено составление всех фирманов, чем прежде занимался Насер-ол^-Мольк. Все предполагают, что он будет седр-азамом, и дай бог, потому что все уважают этого умного, деятельного и удивительно со всеми обходительного человека", "Следует очень желать, - отмечал далее Гусев, - чтобы доверие молодого государя, которое он, видимо, собирается оказать амир-незаму, продолжилось бы в интересах страны и чтобы среди всех интриг и сплетен шах нашел в нем преданного и честного слугу"-**®®.
Вступив на пост первого министра, мирза, используя свое влияние на Насер эд-Дин-шаха, добился широких полномочий. Как следует из материалов Архива внешней политики России, Таги-хан в беседе с русским послом князем Долгоруким говорил: "Я принял этот пост при условии, что к моим советам будут прислушиваться, что шах будет считаться с моими указаниями. Иначе я остался бы его подданным, но не служил бы ему"-*-®4. В получении широких полномочий Таги-хан видел одну из важных предпосылок для задуманных им преобразований в стране.
Назначение мирзы на пост первого министра 20 октября 1848 г. было одобрительно встречено посольством России. В Петербурге донесения Долгорукого и Аничкова о назначении Таги-хана также были
42
встречены с удовлетворением. Инструкция государственного канцлера князю Долгорукому от 22 ноября 1848 г. гласила * Назначение мирзы Таги-хана на должность великого везира, зная о его прошлом и его поведении сейчас из Ваших докладов, нам представляется гарантией администрации твердой . .. способной противостоять любым возможным случайностям*-^5. Вполне вероятно, что Таги-хан, занимавший административные посты в Азербайджане, один из крупных владельцев рыбных промыслов на Каспийском море, находился в достаточно тесных контактах с русскими представителями в Иране. Учитывая это, а также настороженное и недоверчивое отношение мирзы к Англии, русское правительство с его приходом к власти рассчитывало укрепить овое влияние в стране.
Англия же встретила назначение мирзы Таги-хана с недовольством. Не выражая его открыто, английское посольство, как свидетельствуют архивные материалы, продолжало втайне поддерживать своих ставленников -Асеф-од-Доуле и Ага-хана Нуриев, При этом посольство рассчитывало, что Таги-хан недолго продержится у власти, так как его назначение с нескрываемой враждебностью было встречено придворной аристократией, среди которой выделялась группировка во главе с матерью Насер эд-Дин-шаха.
На первые порах возмущение придворной аристократии было вызвано главным образом "плебейским" происхождением мирзы. Его назначение на пост первого министра и предоставление ему широких полномочий вызвали опасения придворной аристократии, подвергшейся притеснениям во времена Хаджи Агаси (бывшего муллы и школьного учителя). В Таги-хане она, видимо, подозревала возможного диктатора наподобие Агаси. Аристократию более устраивала кандидатура Агахана Нури, человека ее круга и поборника ее интересов.
Сразу же после назначения мирзы на имя шаха поступило немало петиций с требованием смещения нового везира и возвращения его в провинцию Азербайджан. На следующий день после коронации на торжественной аудиенции шаха придворным феодальная аристократия выступила с протестами против возвышения Таги-хана, однако наиболее настойчиво и резко протестовавшие вельможи по приказу шаха были схвачены. Их били по пяткам и выслали из столицы. Насрулла Садроль-Мамалек, самовольно приступивший к исполнению обязанностей садр-азама в период регентства Махди-Улийи, был посажен под домашний арест. В результате большинство сановников, обескураженных таким оборотом дел, опасаясь обострения конфликта с шахом, вынуждено было признать мирзу в качестве первого министра^ 57 в
Таги-хан понимал, однако, что доверие и поддержка шаха означала многое, но еще не все. Он считал необходимым для укрепления власти каким-то образом нейтрализовать тегеранскую знать. Обстановка подсказывала мирзе, что на первых порах без сотрудничества с представителями аристократии ему не обойтись. С этой целью, как свидетельствуют источники, Таги-хан постарался привлечь на свою сторону от¬
43
дельных представителей придворных и вступил с ними в переговоры.
Ему удалось добиться поддержки таких влиятельных лиц, как мирза Юсуф Аштиани Мостоуфи-оль-Мамалек, много лет занимавший должность министра финансов, а также ряда видных представителей духовенства и даже мирзы Ага-хана Нури.
Ведя переговоры с аристократией, мирза прибегал и к угрозам. Косвенно об этом свидетельствует отрывок из "Истории Каджаров" Сепехра, где говорится, что мирза вызывал к себе вельмож и беседовал с ними, в частности спрашивая: "Скажите сначала, угоден ли я вам на посту садр-азама, желаете ли вы подчиняться моим приказам или вы набросите на себя завесу враждебности". Те же, убедившись, что "дело уже решенное и что он прочно сидит на своем месте, торопились изъявить согласие и выполняли его приказы с покорностью"-^®. Продолжительные переговоры, которые вел Таги-хан, объясняют в известной степени медлительность и нерешительность, характеризовавшие начало его правления.
Однако в дальнейшем выяснилось, что заигрывание с придворными кругами было маневрированием. Это выяснилось вскоре после того, как мирза приступил к реорганизации административного аппарата. Сепехр в этой связи с иронией писал: "И теперь волей-неволей, заключив соглашение с Ага-ханом Нури о том, что ни в большом, ни в малом он не будет действовать с ним вразрез и всегда будет с ним советоваться. мирза Таги-хан укрепил свое положение, а затем потребовал отчета о всех доходах и расходах со всех мостоуфи-диванов и со всех старейшин двора и обнаружил превышение расходов над доходами... После этого он всем, начиная от благородных принцев до самых мелких служащих, снизил жалованье так, что вое оказались в одинаковом положении" 159,
Следует отметить, что придворная аристократия в определенной мере шла на примирение с мирзой Таги-ханом под давлением правительственных кругов, которые надеялись найти в лице мирзы деятеля, способного разрядить напряженную политическую обстановку, сложившуюся вследствие бабидских восстаний. В январе 1848 г. в Реште возникли городские волнения, поднятые неким сеидом Ваэзом Хорасани. Деятельность Ваэза, который предрекал скорое свержение власти шаха туркменскими вождями, вызывала тревогу в правительственных кругах.
В Тегеране считали, что волнения связаны с движением бабидов, хотя вполне вероятно, что разрозненные народные волнения и не были связаны с этим выступлением. Однако по своему объективному содержанию они, как и бабидские восстания, имели антифеодальную и антиколонизаторскую направленность. Русский посол высказывал серьезные опасения по поводу пагубных последствий для христианского населения Решта фанатизма Ваэза Хорасани-*-^. Вскоре волнения перекинулись и в Тебриз (после переезда сеида из Решта). Стихийные народные волнения происходили и в других районах Ирана - в Хорасане, Кермане, Исфахане, Ширазе и Йезде.
44
Глава II
РЕФОРМЫ ТАГИ-ХАНА
Кризисная ситуация в Иране вызвала серьезные опасения .в правящих кругах. Наиболее дальновидные их представители видели выход из сложившегося положения в реформах. Реформы правительства Тагихана были направлены на усиление центральной власти путём создания боеспособной регулярной армии и реорганизации административного аппарата, на укрепление экономического положения страны. Программа реформ предусматривала также серию культурно-просветительных преобразований.
Особенно в реформах были заинтересованы не принадлежащая к феодальной аристократии, пока еще незначительная прослойка мулькадаров - помещиков, связанных с внешним рынком и торговым земледелием, и купечество. Осуществление реформ осложнялось сепаратистским мятежом Салар-хана, поднятым в Хорасане еще в 1846 г,, и народными бабидскими восстаниями, начавшимися в 1848 г.
Несколько слов о Махмуд Хосейн-хан Саларе. Он был сыном Алла яр-хана Асеф-од-Доуле Каджара и продолжил политику отца, стремясь к автономии. Вступление на престол молодого шага он использовал, чтобы поднять против него весь Хорасан и, быть может, даже направить свои войска на столицу!. Попытки правительственных войск во главе с принцем Хамза-мирзой склонить Салара к повиновению окончились неудачей. Старший брат Салара, посланный из Тегерана, чтобы сменить мятежника на посту губернатора провинции, перешел на его сторону. Осенью 1848 г, Салар с 4 тыс. всадников выступил на Мешхед^. Ему удалось заручиться поддержкой вождей туркменских племен и правителя Герата Яр-Мохаммад-хана. Последний в своем послании извещал принца Хамза-мирзу о готовности идти с Саларом на МешхедЗ, Общая численность армии Салара и его сторонников равнялась 15 тыс,''!.
Несмотря на неудачные попытки Салара захватить Мешхед, известия о начавшемся в ноябре 1848 г. в районе Шейх-Табарси восстании бабидов первоначально были восприняты при дворе так, как если бы население Мазендерана также примкнуло к мятежу Салара^. В условиях, когда власть Насер эд-Дин-шаха еще не окрепла, этот мятеж, носивший в значительной степени характер династической борьбы, представлял серьезную опасность. Положение усугублялось вмешательством Англии и России.
Русский посол князь Долгорукий требовал от иранского правительства необходимых мер по подавлению мятежа в Хорасане. Ссылаясь на то, что мятеж создает напряженную обстановку на территории, сопредельной с Россией, и сопровождается усилением набегов туркмен, князь Долгорукий предупреждал иранское правительство о возможно—
45
ети шмеетоятедьньос действий ев стороны Рвееии е целые охраны евеих границ, Как свидетельствуют архивны© документы, русский посол для ускорения подавления мятежа Салара обещал Ирану помощь России военными материалами©.
На противоположных позициях стоили английски© дипломаты. Посол Великобритании требовал прекращения военных действий против Салара. Решение иранского правительства двинуть на Мешхед значительные военные силы во главе с мирзой Масудом вызвало резкий протест полковника Фарранта, предлагавшего свое посредничество в переговорах с мятежниками. Однако Фаррант выдвигал явно неприемлемые условия — невмешательство Тегерана в переговоры и самостоятельность английского посла в заключении соглашения^. И хотя предложения о посредничестве были открыто отвергнуты из-за опасения обострения отношений с Англией (как и с Россией), мирза стремился не допустить какого-либо вмешательства иностранных держав в разрешение этого чисто внутреннего конфликта. Таги-хан, по словам Долгорукого, говорил: "Мы не хотим ни того, чтобы Хорасан стал вторым Египтом, ни того, чтобы они (Англия и Россия. получили возможность вмешательства во внутренние дела Персии*" .
В такой сложной политической обстановке Таги-хан приступил к проведению своих реформ.
Административно-политические и военные преобразования
Для подавления мятежа необходимо было поднять боеспособность иранской армии, снабдить ее вооружением. Это требовало денежных средств. Между тем государственная казна была пуста. По сведениям русского посла, в ней было не более 300 тыс. туманов наличными9. Увеличения доходов казны предусматривалось достичь путем постепенной финансовой реформы. Князь Долгорукий писал о намерении Амира отменить пешкешиЮ. Необходимо было также обеспечить регулярное поступление налогов от провинций. Выполнение этой задачи в значительной степени осложнялось противодействием местных властей. Таги-хан сменил ряд губернаторов провинций и городов, стараясь назначать на эти места наиболее способных лиц. К губернаторам, оставленным на своих местах, он стремился приставить надежных везиров. Кроме того, для погашения недоимок в провинции посылались специальные уполномоченные, нередко в сопровождении военных отрядов.
В ноябре 1848 г. было проведено расследование финансового положения государства. Была обнаружена значительная нехватка средств в казне - 1 млн. туманов при общем бюджете Ирана 2 млн. тумановИ. При расследовании подверглись проверке также бераты (предписания, или, точнее, ассигновки), игравшие важную роль в финансо46
mix операциях гееударетва, Их ебледат©ль имел прав© на ег^;»г> податей о деревни или района, Правительстве, постоянно испытывая нехватку денег, выдавало бераты вместо жалованья чиновникам. Практика выдачи боратов, получившая широкое распространение при Мохаммадшахе1 в последний период его правления, приводила к злоупотреблениям, Ът которых страдала государственная казна.
Правители областей, ежегодно собирая подати с населения по беретам, ничего практически не вносили в казну. Они чаще всего скупали бераты за бесценок у присланных к ним кредиторов и представляли их в казну, как уплаченную сполна подать. Большинство обладателей бератов стремилось реализовать их и часто продавало за бесценок не только губернаторам, но и ростовщикам, различным маклерам и тому подобным лицам, которые представляли их затем в казну, требуя оплаты полной стоимости. В этой купле-продаже бератов активное участие принимали и подданные иностранных держав !^.
Правительство мирзы приняло меры по возвращению бератов в казну. Государственное казначейство должно было обменивать их на новые предписания - хевале, которые давали право на получение суммы вдвое меньшей, чем полагалось по берату. Эти предписания должны были оплачиваться наличными из поступлений малиата^-3.
Осуществляя названные мероприятия, Таги-хан фактически приступил к реорганизации финансовой системы, а это, в свою очередь, тесно переплеталось с мерами по созданию гибкой, эффективно действующей и хорошо налаженной администрации. Создание новой администрации начали с проверки состава служащих государственных учреждений, которая выявила, что административный аппарат непомерно разросся. При этом значительная часть чиновников при Мохаммадшахе получала большое жалованье, не выполняя никакой работы. Были также пересмотрены списки государственных служащих, по которым производилась выплата жалованья. При проверке, в частности, списка личной охраны шаха оказалось, что многие офицеры получали жалованье и обмундирование за лиц, только числившихся на службе.
В период правления Фатх Али-шаха его охрана состояла из 600 человек. Ко времени правления Насер эд-Дин-шаха шахская охрана, согласно спискам, возросла до 4 тыс, человек. Проверка же обнаружила, что в действительности на службе в шахской охране находилось
300 человек!4,
Из списков были вычеркнуты фиктивные лица, а также значительно сокращена численность служащих государственного аппарата. Жадованье всех оставленных на службе лиц было сильно снижено! 5. Более того, в ходе осуществления этих мероприятий представители каджарской династии и немало видных вельмож, занимавших крупные посты при дворе и номинально числившихся губернаторами областей и городов страны, были лишены возможности совмещать два поста, так как подобная практика наносила ущерб казне и делам. Таги-хану
47
удалось лишить немалую часть вельмож денежных доходов и земельных пожалований^ 6.
В период правления Мохаммад-шаха многие представители придворной аристократии получали значительное жалованье из государственной казны. Так, по сведениям английского консула Шейла, ежегодное жалованье Ага-хана Нури составляло 42 тыс. туманов, что превышало более чем в четыре раза годовое жалованье премьер-министра в такой стране, как Англия 1^, Каджарским принцам были сокращены выплаты и назначено умеренное содержание 18, Эго коснулось всех представителей феодальной аристократии, в том числе и шаха. Насер эд-Дин-шаху было установлено ежемесячное содержание в 2 тыс. туманов. Об этом свидетельствует дестхат самого шаха: "Сухроб-хан! Сумма, которая выделена мне на личные расходы, составляет 2 тыс. туманов. Сегодня господин первый министр доложил, что определен размер моего (жалованья, - ЦА9), и поручил это дело Сухроб-хану. Обязательно с начала года до его конца из месяца в месяц доставляйте их мне* 19.
Обосновывая необходимость принятых мер (сокращение жалований, пенсий и т.п.), Амир Кабир в своем послании шаху писал: "Государство установило жалованье и пенсии, вполне достаточные и приличествующие положению каждой личности, в соответствии с доходами и расходами государства*20, Кроме того, Таги-хан начал борьбу со взяточничеством, продажей государственных постов, казнокрадством и подобными явлениями.
Все преобразования осуществлялись при поддержке Насер эд-Диншаха и ряда видных государственных чиновников: Мошир-од-Доуле, Махмуд Реза-хана Ферахани (брата мирзы Абуль-Касема), ЧараГулихана Зенгани, Аббас Кули-хана Джаваншира и др.21. Но в большинстве своем придворные круги, особенно группа, возглавляемая матерью Насер эд-Дин-шаха, встретили мероприятия мирзы крайне враждебно.
Консул Шейл, признавая необходимость мер, предпринятых мирзой Таги-ханом, вместе с тем отмечал, что Амир "сокращением доходов и жалованья настроил против себя* представителей аристократии^. Резкое недовольство выражали уволенные вельможи, которые только ждали благоприятного момента, чтобы поднять бунт.
При дворе заговорщики сгруппировались вокруг матери Насер эдДин-шаха. Активное участие в заговоре принимали принц Али Кули-мирза, Исмаил-хан фараш-баши, Ага Бахрам-хаджа и другие уволенные вельможи, занимавшие видные посты при Мохаммад—шахе. Уволенный со службы бывший хаким-баши (лейб-медик) Мохаммад-шаха мирза Назар-Али в знак протеста против действий Тагихана сел в бест^З в святилище Шах-Абдул-Азим. Он обвинял первого министра в вероломстве, насилии и жестокости и, как свидетельствуют очевидцы, подстрекал к выступлению против мирзы.
48
11 марта 1849 г. в результате заговора был спровоцирован мятеж солдат тегеранского гарнизона и войск, прибывших в столицу из Азербайджана. По сведениям иранского хрониста Сепехра, мятеж охватил все пять полков, находившихся в это время в Арке: полк Ках— раманийе, шестой Тебризский, Хассе, Текинский и Карадагский^^. В подготовке мятежа принимало участие высшее офицерство. Заговорщики приурочили выступление к моменту, когда Таги-хан находился вне дворца. Пользуясь его отсутствием, они надеялись, видимо, добиться у шаха удаления мирзы и назначения на его пост другого. Благоприятным поводом к мятежу послужило брожение среди сарбазов, вызванное самоуправством мирзы Хасан—хана, брата Таги—хана, заменившего его на посту везир-незама Азербайджана.
Около 9 часов вечера 11 марта 1849 г. гвардейский и два других азербайджанских полка, отказавшись повиноваться приказам командиров, бросились на главную улицу тегеранской цитадели, где находились шахский дворец, дом Таги—хана и русское посольство, временно переехавшее туда в сентябре 1848 г. Толпа азербайджанских солдат направилась к дому мирзы, нааывая его гсыном кухарки" и требуя удаления с поста первого министра. Как свидетельствуют материалы АВПР, мятеж принял угрожающие размеры. Заговорщиками был распущен слух, что Таги-хан полностью подчинил своей власти шаха и что тот под его давлением готов даже пойти на ослепление своего младшего брата - Аббас—мирзы наиб-ос-салтане, вероятного наследника престола. Мятежники требовали смерти первого министра. Таги-хан вынужден был запереться в своем особняке и приготовиться к обороне. Попытка переговоров его адъютанта с мятежниками не принесла успеха. Солдаты пытались ворваться в дом мирзы. В стычке с защитниками Таги—хана, вынужденными обороняться, три солдата были ранены.
В результате солдаты, которые до этого были безоружны, захватили склад оружия, и завязалась перестрелка. Чтобы как-то успокоить мятежников, Таги-хан обратился за помощью к Долгорукому. Однако посланный русским послом для переговоров секретарь посольства Мухин был встречен криками: "Долой Амира!" Попытки переговоров с мятежниками английского посланника Фарранта закончились тем же^5.
Насер эд-Дин—шах, не без влияния придворной аристократии, заявил о своей готовности принять отставку первого министра. По совету Долгорукого шах сместил Хасан-хана с поста везир-незама и лишил его звания амир—тумана (генерала армии). Однако эти меры не возымели действия. Мятежники, подстрекаемые заговорщиками, требовали изгнания мирзы Таги—хана из Тегерана в течение двух часов.
К вечеру того дня в шахских апартаментах в присутствии русского и английского послов мирза Таги-хан заявил о своей готовности сложить с себя все полномочия^6. щах утвердил отставку первого министра.' Однако он просил содействия послов в его намерении добиться у мятежников отказа от требований удалить Таги-хана из столицы.
49
4
С помощью шаха мирза был скрыт в доме Ага-хана Нури, где состоялись закончившиеся примирением переговоры между Таги-ханом и собравшимися здесь представителями городской знати. На следующий день, 13 марта, мирза при активной поддержке городской знати и имама главной тегеранской мечети, отдавшего приказ закрыть все лавки, базары и караван-сараи, направил преданные части на подавление мятежа, и в цитадели довольно быстро был восстановлен порядок 2 7.
Таги-хан мог снова приступить к исполнению своих обязанностей. Его возвращение во дворец ожидалось 14 марта 1849 г. "Таким образом, отставка Амира с поста первого министра и главнокомандующего, на которой он сам настаивал, когда мы находились у шаха, оказалась лишь уловкой, чтобы успокоить взбудораженных солдат"^§- писал Долгорукий в своем донесении в Петербург от 13 марта. Мятежники были прощены Таги-ханом. Лишь полк Кахраманийе, как наиболее ненадежный, был удален из столицы и отправлен в Керман— шах. По приказу шаха за подстрекательство к мятежу был арестован и оштрафован на 50 тыс. туманов Исмаил-хан, бывший фарраш—баши Мохаммад-шаха, были сосланы в Керманшах главный евнух Мохам— мад-шаха Ага—Бахрам амир-диван—хан и ряд других лиц^. Однако главные подстрекатели остались в тени. Ага—хану Нури за содействие в разрешении конфликта был присвоен титул Эттемад-од-Доуле ("Доверие государства*).
Источники дают достаточно подробную картину мятежа, организующую роль в которой играла группировка придворной аристократии, возглавляемой матерью шаха. Сарбазы, как свидетельствуют, архивные данные, были лишь слепым орудием в руках заговорщиков^ О. Сепехр, посвятивший в своем сочинении мятежу 11 марта два раздела ^Возмущение сарбазов против мирзы Таги-хана* и"0 том, как Амир—Незам отправился в дом Ага-хана Нури Эттемад-од-Доуле*), изображает его как результат стихийного недовольства сарбазов^!.
О характере мятежа красноречиво говорят сообщения русского представителя, который писал, что известие о мятеже получило большой резонанс. В частности, в Турции, по его сведениям, один из константинопольских журналов сообщал: 'Мятеж, который мог иметь тяжелые последствия, только что разразился в Тегеране. Реформы, которые мирза Таги-хан захотел ввести в управление, и его попытки независимости, которые он предпринял в ходе своего правления, восстановили против него многих важных лиц, которые ждали только благоприятного момента, чтобы положить конец давно замышляемому за-
говору"32в
Мятеж 11 марта был дворцовым заговором. Из всех заговоров, направленных против мирзы, он был наиболее обстоятельно подготовлен и грозил первому министру самыми серьезными последствиями^. Однако в ходе переговоров с представителями оппозиции Таги—хану 50
удалось достигнуть компромисса* К сожалению, в источниках нет каких-либо упоминаний об истинном содержании переговоров* Сведения Сепехра о том, что представители знати собрались, чтобы просить мирзу Таги-хана пощадить мятежников, выступивших против него по невежеству, являются маловероятными. Скорее всего, как свидетельствуют данные архивов и последующие события, придворная группировка временно примирилась с пребыванием мирзы на посту первого министра. Ей удалось вырвать у него гарантии интересов феодальной аристократии. Князь Долгорукий в одном из донесений в Петербург писал, что Амир, чтобы успокоить своих противников был вынужден подчиниться печальной необходимости осыпать их почестями и в полной мере допустить к управлению страной^4.
Компромисс Таги-хана с феодальной аристократией объяснялся, по-видимому, стремлением к дальнейшему осуществлению реформ. Небезынтересно в связи с этим сообщение князя Долгорукого, который писал, *что упорство, с которым он действует, будучи в среде духовного упадка, во имя исполнения реформаторских планов... может привести его либо к провалу, либо к незаслуженной победег35в Нарастала внутриполитическая напряженность. Русский посол еще в январе 1849 г. писал: "Куда ни взглянешь, всюду бросаются в глаза революционные устремления*^6в Ширилась пропаганда бабидов, и росло число их последователей. В феврале 1849 г. Таги-хан высказал Долгорукому предположение, что число бабидов возросло до
100 тыс.37.
Население некоторых городов, в частности Зенджана, открыто готовилось к восстанию. Положение в провинциях было крайне неспокойно. Все больше разгоралось восстание в Хорасане. Готовность поднять мятеж проявляли правители Белуджистана и Систана. Внутриполитическое положение усугублялось тем, что турецкие войска, используя благоприятную обстановку, нарушили условия Эрзурумской конференции и вторглись в пограничный район Ирана, захватив Котур. Иранское правительство вынуждено было направить туда часть своих сил^®. Однако их оказалось недостаточно, и турецкие войска про*- должали удерживать Котур, В сложившейся обстановке особую актуальность приобретала военная реформа. Необходимость ее сознавали даже противники реформ — консервативно настроенные представители правящих кругов, ибо армия в Иране, как и в других странах Востока, была всегда предметом особой заботы правителей.
Попытки создания постоянной регулярной армии в Иране предпринимались еше в начале XVII в., при шахе Аббасе Ь Однако они были малоуспешными. Регулярное войско представляли корпус мушкетеров — туфангчиев (12 тыс.), артиллеристы - топчи, которые вербовались из иранцев, и конный корпус гулямов, набиравшихся принудительно из армянских и грузинских юношей, воспитанных в Иране и обращенных в ислам39.
4*
51
Начало созданию постоянной регулярной армии по европейскому образцу было положено лишь в начале XIX в. принцем Аббас-мирзой. Плай реорганизации армии был задумал принцем широко и приводился в Исполнение с большой энергией.
В 1809 г., убедившись в результате ряда столкновений с русскими войсками в полной непригодности иранской армии (несмотря на ее численное превосходство), Аббас—мирза решил создать армию по образцу западноевропейских регулярных войск и пригласил инструкторами французских офицеров, командированных в Иран Наполеоном I. Однако Англия, встревоженная предполагаемым походом Наполеона в Индию, добилась удаления французских инструкторов из иранской армци, чему немало способствовал бой у деревни Асландуз. Здесь отряд русских войск численностью до двух тысяч разбил наголову 30-тысячную армию А басе—мирзы, несмотря на присутствие в войсках французских офицеров и стойкость иранских солдат и искусство артиллерии^О^
На смену французским инструкторам Аббас-мирза пригласил английских офицеров индийской армии с 36 пушками. С их помощью были созданы первые батареи и сформирована армия по образцу британской. Каждый батальон состоял из восьми рот. К русско-иранской войне 1826-1828 гг. Иран успел с помощью англичан сформировать 30-тысячный корпус регулярных войск в составе 28 полков. Эти полки были укомплектованы благодаря рекрутскому набору по системе бониче, введенной Таги-ханом (см. ниже). Была создана и конница из нескольких эскадронов в составе гвардейских частей41.
Вскоре, однако, выявились серьезные недостатки в обучении. Частая смена иностранных инструкторов вносила бессистемность. Остро ощущалось отсутствие организации интендантской части, неукомплектованность командного состава, злоупотребления начальствующих лиц. Неудачные попытки английских, французских, русских офицеров создать иранскую армию по своим системам происходили, по мнению Ф. Энгельса, оттого, что их попытки наталкивались на ^препятствия, вследствие зависти, интриг, невежества, жадности и подкупности тех жителей Востока, которых эти системы должны были превратить в европейских офицеров и солдат*42# По словам Ф. Энгельса, в ^Персии азиатскому варварству была привита европейская система военной организации*. Раскрывая это положение, Ф. Энгельс писал: *Введение европейской системы у отсталых народов еще отнюдь нельзя считать законченным после того, каК новая армия подразделена на отдельные воинские части, снаряжена и обучена по европейскому образцу. Все это — лишь первый шаг к ее организации. Недостаточно также ввести какой-нибудь европейский воинский устаь, он так же не способен обеспечить внедрение европейской дисциплины, как набор европейских строевых уставов сам по себе не может породить европейскую тактику и стратегию. Главной задачей и в то же время главной трудностью является создание корпуса офицеров и унтер-офицеров, обу— 52
ченных по новейшей европейской системе, вполне освободившихся от национальных предрассудков и пережитков и способных вдохнуть жизнь в новые формирования'43в
Отрицательно сказались на состоянии иранской армии племенная пестрота ее состава, случайный характер комплектования, отсутствие единой системы набора. Аббас—мирза не изменил систему комплектования - один из важных факторов формирования регулярной армии. Комплектование армии по системе бониче получило распространение лишь в пределах Азербайджана. В основном же войска формировались путем найма добровольцев либо путем принудительного набора рекрутов из крестьян по жеребьевке. В солдаты, как правило, попадали самые бедные жители деревни. Отсутствовали нормы набора и правила о сроках службы. Не существовало никакого положения и от*- носительно возраста рекрутов. В рядах иранской армии встречались 60-летние старики и 16-летние юноши.
Ополчение — лашкары — набиралось ханами и вождями кочевых племен. Лашкары представляли собой остатки старинного рода вооруженных сил и выставлялись, как правило, в военное время. Здесь также не соблюдались нормы набора. Все это влекло за собой большие злоупотребления при наборе рекрутов, что способствовало, в частности, неравномерности набора. Наибольшее количество солдат набиралось в Азербайджане^^
Трудно было определить численный состав армии. Различные отряды были разбросаны по провинциям. Изредка полки или отряды собирались в Тегеране, где кое-как обучались европейскими инструкторами. Некоторые полки не обучались вовсе и собирались лишь в случае необходимости.
Постоянное дезертирство, равно как непланируемое вступление добровольцев^, приводило к тому, что отдельные части укомплектовывались не полностью и правительство не знало, каков состав армии.
Рекруты поступали в распоряжение губернаторов на местах, зачастую расхищавших и без того небольшие средства, отпущенные на содержание армии. Жалованье, выплачиваемое солдату, составляло 6 туманов в год^б. Солдатам нередко приходилось голодать. 'Иранский солдат, — писал И. Березин, - заводит для насущного пропитания торговлю фруктами, горохом и чем-нибудь подобным и таскает даже в караул свою мелочную лавку"47в В поисках средств к существованию солдаты бросали военные занятия и занимались ремеслом, вели мелкую торговлю, нанимались в няньки, повара и т.д.
Все упомянутое пагубно отражалось на боевых качествах иранской армии. Многие солдаты не умели даже зарядить ружье. К тому же патроны, кроме случаев крайней необходимости, не выдавались солдатам^®. Грубые нарушения воинской дисциплины были обычным явлением. Характерно, что 'защитники отечества' на своем пути часто обирали соотечественников-. "...Войска Его величества Падишаха Пер-
53
сии грабят везде как разбойники, - писал Ф. Корф, — жители целых деревень убегают с пожитками из домов своих, видя приближение шахского воинства"^ Нередко подобные действия совершались под руководством офицеров. В армии Ирана не было устава, который удерживал бы солдат от уголовных преступлений^^. Однако в русско-иранскую войну 1826-1828 гг., а также во время похода в Хорасан в 1831—1833 гг. принц Аббас-мирза благодаря своей исключительной энергии и строгости, как уже говорилось, добился прекращения грабежей даже в коннице кочевников, одном из самых недисциплинированных подразделений армии^ 1.
Понимая острую необходимость подготовки квалифицированных иранских офицеров, Аббас-мирза за собственный счет оплачивал обучение нескольких молодых людей из знатных родов в Англии52# Но поверхностная европеизация армии не дала ощутимых результатов. Крайнее невежество офицеров, продажность, отсутствие дисциплины по-прежнему оставались характерным явлением. Приглашение европейских офицеров также не принесло должного успеха. К тому же английские инструкторы, приглашенные Аббас-мирзой, не очень стремились к повышению боеспособности иранской армии, так как улучшение военных сил Ирана могло создать препятствия укреплению позиций Англии на Среднем Востоке.
Преобразования в армии, предпринятые Аббас-мирзой, не пережили своего творца. Со смертью его (1834 г.), в связи с ухудшением содержания войск и нерегулярной выплатой жалованья, резко ухудшилось состояние армии, потрепанной в русско—иранских войнах. Уже в 1836-1837 гг, в столкновениях с кочевниками, разорявшими окраины Ирана, и во время похода на Герат в 1837—1838 гг. потери составили более половины регулярной армии, в том числе от голода и болезней^З, за период правления Хаджи Агаси разложение армии достигло крайних пределов.
Накануне реформы мирзы Таги-хана вооруженные силы состояли из регулярной армии - незам и иррегулярных опрлчений - лашкар. Регулярная армия подразделялась на три рода войск: пехота, кавалерия и артиллерия. Основным воинским подразделением в регулярной армии был полк - фоудж, или, по некоторым источникам, батальон, - численность которого колебалась от 200 до 500—600 человек. Фоуджи объединялись в бригады, называвшиеся тип. Иррегулярные ополчения состояли из пехотных и кавалерийских отрядов. Артиллерия была только в регулярной армии54#
Амир-незаму Таги-хану в наследство от предшественника достались вооруженные силы, существовавшие в значительной степени лишь на бумаге. Из 110 тыс. солдат и офицеров регулярных войск, занесенных в списки военного ведомства, по сведениям И. Бларамберга, в ] 841 г. на самом деле не было и трети^. в 1848 г., к началу правления мирзы, в рядах армии насчитывалось около 10 тыс.че— 54
ловек, плохо обученных и слабо вооруженных
Правящие круги видели большую опасность в выступлениях крестьян и городского населения. От организованной регулярной армии они надеялись получить средство против народного движения. Поэтому военная реформа Таги-хана нашла достаточную поддержку в правящих кругах.
Военная реформа Таги-хана была тесно связана и с международным положением Ирана. Определенным толчком к созданию регулярной армии послужил исход русско—иранских войн 1804—1813 и 1826- 1828 гг. Поражение в них Ирана было серьезным ударом по престижу страны. Не решен был также вопрос о Герате, попытки подчинить который неоднократно предпринимались в 20-30-^ годы XIX в. Кроме того, регулярная армия должна была, по замыслу Таги-хана, стать опорой его преобразований, и не случайно он сам выполнял обязанности амир-незама. Существовавшая армия, при всей ее слабости, могла быть использована феодальными сепаратистами против Таги-хана. Реорганизация преследовала цель подчинить армию единому руководству. Власть военного министра должна была стать безраздельной. Иначе Таги-хан и его правительство не могли бы продержаться у власти.
При осуществлении военной реформы первый министр изучал военные системы не только Ирана, но и Турции, хотя основа этих систем в принципе была одинаковой. Таги-хан использовал опыт военной реформы Танзимата в Турции, а также предшествующих ему реформ султанов Селима III (1789-1807) и Махмуда II (1826). Был использован и опыт Аббас-мирзы в период управления им Азербайджаном. Однако военная реформа мирзы Таги-хана означала шаг вперед по сравнению с тем, что в свое время было сделано Аббас-мирзой. Формируемая только в пределах Азербайджана, армия Аббасс-мирзы имела локальный характер и была единственной регулярной военной силой в Иране. Согласно планам Таги-хана, предусматривалось создание централизованной регулярной армии, которая комплектовалась бы по системе бониче, введенной во всех провинциях. Набор рекрутов предусматривался пропорционально сумме малиата (налога) на ту или иную деревню. Каждое "звено дымов*^, платящее от 7 до 15 туманов годового налога, обязано было выставить одного человека^®.Кроме того, бониче облагалось государственным, "целевым" налогом на весь срок пребывания солдата в армии. Часть этого налога - анъам — шла на создание продовольственного фонда для содержания солдат, другая - хане-вари, главным образом пшеницей и в виде небольшого ежегодного пособия махалли, - шла на нужды семьи рекрута в период пребывания его в армии^Э,
Введение системы бониче давало возможность в известной степени планировать количество рекрутов. Разумеется, это было осуществимо лишь в областях с населением относительно постоянным, в облас-
55
тях с преобладанием земледелия. Основная тяжесть военной службы ложилась на крестьян. Все городское население, свободное от податей, как и большинство кочевых племен, было освобождено от воинской службы в регулярной армии. Ряд льгот* был предоставлен и отдельным областям с оседлым населением. К^прикер, в Гиляне и Йезде комплектовалось относительно меньшее число полков. Сельские ремесленники, связанные с производством изделий, пользующихся повышенным спросом, также были освобождены от воинской, повинности.
Параллельно с введением новой системы набора Таги-хан приступил к реорганизации армии. Он ввел обязательное воинское обучение, хотя в обстановке ширящегося бабидского движения сбор и обучение рекрутов были делом весьма трудным. На борьбу с бабидами правительству приходилось спешно бросать в районы восстания значительные отряды регулярной армии. В связи с этим военное обучение вновь сформированных отрядов обычно занимало один-гполтора месяца. Обучение в основном проходило в крупных городах - Тегеране, Тебризе, Казвине и ряде других. Таги—хан придавал ему большое значение. Строгие дисциплинарные правила, в свое время введенные мирзой в армии, дислоцированной в Азербайджане, были распространены теперь на все армейские части.
В 1851 г. был принят и введен военный устав, разработанный при активном участии Таги—хана. За образец были приняты уставы английской и французской армий. По сведениям источников, иранская армия до этого не имела письменного устава. Введенный устав, состоявший из 29 статей, предусматривал введение строгой организационной структуры, определял порядок назначения и смещения командного состава, намечал проведение обязательных военных учений, а также создание обученных резервов^О^ Устав провозглашал шаха главнокомандующим иранской армии. Высший командный состав назначался шахом и амир—не замом.
Вооруженные силы должны были состоять из 50 пехотных полков, 12 кавалерийских батальонов, 27 тыс. артиллеристов и 200 пушкарей. Регулярные войска делились на две армии: азербайджанскую и иранскую. Во главе каждой стоял отдельный главнокомандующий. В основе воинской структуры оставался фоудж - полк, возглавляемый полковником-сартипом. Полк состоял из батальонов, возглавляемых сархенгами. Батальон подразделялся на 10 рот. Численность каждого пехотного полка определялась в 1000 человек. Два полка составляли бригаду - тип, пять бригад объединялись в дивизию под командованием мир-пенджа^!. В 1851 г. с ростом армии^2 Таги-хан ввел новое подразделение — туман (корпус), состоявший из 6—11 дивизий^З под командованием амир-тумана (высшее после амир-незама воинское звание в армии).
Ополчение состояло из пехоты и кавалерии, которые резко отличались друг от друга как по численности, так и по значению. Пехота в 56
ополчении играла незначительную роль. Она состояла из отдельных отрядов численностью от 50 до 100 человек, обязанных служить в пределах своей области.
Кавалерия имела несравненно большее значение и делилась на две части. Одну составляла гвардия шаха и наследника престола (400 человек). Как свидетельствует Биннинг, кавалерия шаха и наследника престола напоминала гвардию Людовика XI. Вторую часть составляла обычная кавалерия. Эти отряды, как и прежде, формировались в основном из кочевых племен. Вожди племен должны были по требованию правительства являться на государственную службу с полностью снаряженным отрядом. 50 кавалеристов составляли отряд,
1000 - полк^4. Все расходы по снаряжению и содержанию ополченцев возлагались на племя. В свою очередь, племена освобождались от уплаты малиата.
Армия состояла из действующих войск и войска, находившегося в запасе. Первые предназначались для поддержания порядка внутри страны, охраны границ и обороны государства, вторая служила источником пополнения действующих войск и могла быть поголовно призвана только в крайнем случае (для защиты от внешних врагов). Если раньше служба в армии фактически была бессрочной, то по реформе Таги-хана военнослужащий числился в армии 12 лет. Были твердо установлены сроки отбывания действительной службы - в две 'очереди по два года. Первые два года службы солдат находился в действующих войсках, после чего он увольнялся в запас и получал четырехлетний отпуск "для занятия сельским хозяйством*. Вслед за тем наступал новый двухлетний срок службы, по истечении которого солдат вновь увольнялся в запас на четыре года. По окончании этого срока солдат исключался из списков военнослужащих и освобождался от несения воинской повинности. В период пребывания в запасе каждый военнообязанный по приказу военных властей должен был являться на учения, которые продолжались от нескольких дней до двух-трех месяцев.
Сведений о возрасте подлежащих набору лиц у нас нет. Вероятнее всего, в этом отношении устав ничего не предусматривал.
По одним данным, солдат получал жалованье в размере 6 туманов в год из доходов провинции, где он проживал, и ежегодное довольствие, составлявшее 1 харвар (300 кг) пшеницы^. По другим данным, ежегодное жалованье солдата составляло 7 туманов, помимо ежедневного пайка хлеба66# Рекруты, внесенные в полковые списки, но не явившиеся на действительную службу, в первые шесть месяцев имели право на получение "местного* жалованья, которое высчитывалось по прибытии в частьСолдаты стали исправнее получать отпускаемое казной жалованье. Твердое жалованье было установлено командному составу. Годовое жалованье командира полка составляло 1000 туманов (полка кавалеристов - также 1000 туманов), баталь-
57
она - 500, командира роты - 70 туманов. Жалованье кавалериста составляло от 10 до 15 туманов в год68#
Велась борьба с самоуправством и кражами казенных средств, с недисциплинированностью, невежеством - явлениями, прежде широко распространенными среди командного состава. Особое внимание было обращено на армейскую форму. За основу ее был принят австрийский мундир.
Реорганизация армии требовала значительных затрат. Так как поступавших из провинций средств недоставало, Таги—хан изъял из шахской казны дополнительно 100 тыс. туманов^. На армию было затрачено и все имущество, конфискованное у Хаджи Агаси^б. По сведениям консула Шейла, который основывает свои данные на весьма достоверных источниках, военный бюджет Ирана в 1851 г. составил 1 680 тыс. туманов^!.
Часть этих средств предусматривалось затратить на создание военно-морских сил. Последние серьезные попытки создания военного флота в Иране были предприняты Надир-шахом Афшаром (в 1736- 1747 гг.), который строил планы завоевания всего побережья Каспийского моря. В 1743 г. им было начато создание военного флота на Каспийском море под руководством английского авантюриста Эльтона.
В целях установления господство в Персидском заливе Надир-шах приступил к созданию военного флота в Бушире, где построил и пушечный литейный завод72в
До середины XIX в. Иран фактически не располагал военно-морскими силами. Попытки их создания, предпринятые в начале XIX в. Абуль-^Касемом, не увенчались успехом. Одним из препятствий послужила русско-иранская война 1826—1828 гг. Таги—хан, как свидетельствует Ф. Адамийат, был намерен претворить в жизнь планы каймакама. В связи с этим он вступил в переговоры с Шейлом о продаже английским, правительством нескольких военных кораблей. Речь шла о приобретении четырех судов, которые должны были базироваться в Персидском заливе^З. Однако Англия отнюдь не была заинтересована в усилении позиций Ирана в Персидском заливе. Это прежде всего противоречило ее экспансионистской политике, в частности направленной на захват важных стратегических и торговых пунктов в Персидском заливе. Инструкция министра иностранных дел Великобритании лорда Пальмерстона Шейлу была ясной и непреклонной. Она гласила: ГЯ приказываю Вам, чтобы Вы довели до сведения Амир—Незама, что английское правительство не может содействовать его просьбе по поводу приобретения имеющихся в виду кораблей"’ (4.
Однако отказ Англии не остановил первого министра. Считая создание флота одним из важных факторов ослабления позиций Великобритании в Персидском заливе, Таги-хан поручил своему доверенному секретарю Джону Давиду, выехавшему в Австрию и Пруссию, провести переговоры с правительствами этих государств о покупке трех во— 58
енных кораблей и содействии строительству в Иране обычных судов.
В инструкции Давиду Амир Кабир подчеркивал необходимость покупки военных судов* Он просил его уделить этому "особое внимание" и навешать о результатах переговоров, чтобы в случае договоренности незамедлительно осуществить покупку. Для приобретения кораблей, сообщал мирза, были выделены налоговые поступления с двух провинций^ 5.
В связи с последующей отставкой Таги-хана с поста первого министра планы по созданию военно-морского флота в Иране не удалось претворить в жизнь. Тем не менее военная реформа имела важное военно-организационное значение. В течение нескольких лет в Иране была сформирована единая регулярная армия численностью, по данным Реза Аресте, в 20 тыс. человек^. По другим данным, достоверность которых трудно проверить, армия насчитывала 50 тыс. человек77в Согласно А. Мостоуфи, в нее входило 100 тыс. пехоты,
30 тыс. кавалерии и некоторое число артиллеристов78# По сведениям Шейла, к концу правления мирзы армия насчитывала 137 248 человек 7 9# Последние цифры, вероятно, отражают общее число подлежащих призыву в случае всеобщей мобилизации и не относятся к регулярной армии.
Военная реформа имела социальные последствия. Как справедливо утверждает большинство историков-востоковедов, мусульманский Восток, в том числе Иран, не знал крепостного права. Как тиульдары, так и мулькадары не имели права лишать крестьян земли в своих селениях или выселять их оттуда. Лишь в случае несвоевременной выплаты ренты они могли применить к крестьянину, при содействии властей, принудительные меры. Крестьяне, тиульные и мулькадарскме, при известных условиях могли оставлять земли прежних владельцев и переходить к другим. Однако сеть в одинаковой степени тяжелых повинностей и обязательств, в пользу как мулькадара, так и тиульдара, практически исключала подобную возможность.
Введение системы бониче оказало серьезное воздействие на иранскую деревню. Система эта способствовала усилению внеэкономического принуждения крестьян и зависимости от землевладельцев®0в Формирование воинских частей по системе бониче проводилось землевладельцами тех местностей, где комплектовались эти части. Так как никакой точной статистикой о численности населения правительство не располагало, окончательное определение числа рекрутов с данной местности (района или округа) должно было производиться местной администрацией. Таким образом, в руках местных феодалов оказывалась власть административная, землевладельца и военного начальника. Система бониче, закрепляя за землевладельцами определенные имения, увеличивая зависимость крестьян, возлагая на землевладельцев сбор налогов, создавала предпосылки для упрочения положения и усиления самостоятельности страны, расширяя тем самым возможности
59
для развития частного землевладения. Правда, принцип централизации в армии не нарушался, поскольку вопреки прежней практике землевладелец лично уже не сопровождал рекрутов. Он должен был лишь отправить их в назначенный пункт.
Созданной под руководством Таги-хана армии удалось в сравнительно короткий срок справиться с мятежом Салар-хана и бабидскими восстаниями. Еще в начале июля 1849 г. в Хорасан на подавление мятежа Салара были направлены три сформированных полка. В начале августа 1849 г. на подавление мятежа были направлены 500 кавалеристов и дополнительно сформированные полки: Гвардейский, Казвинский и Зенджанский. В ноябре того же года было сформировано еще три полка. Численность полков, мобилизованных для подавления мятежа в Хорасане, составляла 6 тыс.81. Несмотря на упорное сопротивление, весной 1850 г. Салар вместе с двумя сыновьями вынужден был сдаться. Все имущество членов семьи Аллаяр-хана было конфисковано и передано в собственность государства82. Вскоре, после некоторых колебаний, Насер эд-Дин-шах отдал приказ казнить мятежника83. По признанию шаха, мятеж истощил силы страны и государственную каз-
ну84.
Подавление мятежа продемонстрировало эффективность правления Таги-хана и означало поражение противников политики укрепления центральной власти. После разгрома мятежа Салара в довольно короткий срок были подчинены непокорные правители Белуджистана и Систана. Поражение Салара, тесно связанного с англичанами, было поражением и Англии.
Ведя решительную борьбу с феодаламй-сепаратистами, мирза Таги-хан значительную часть вновь создаваемой регулярной армии направлял на скорейшее подавление бабидских восстаний. Он был яростным противником содержащихся в ^Беяне" демократических идей, и особенно провозглашенных последователями Али Мохаммада идей равенства и социальной справедливости, которые получили конкретное выражение в их требованиях ликвидации прав и привилегий феодальных собственников, отмены частной собственности, установления общности имущества, освобождения от налогов, податей и т.д. К весне 1850 г. был подавлен один из крупнейших очагов бабидского восстания - в Мазендеране. Правительственным войскам удалось захватить 37 сторонников Баба, В этой борьбе правительство потеряло 1500 человек убитыми и ранеными и понесло большие денежные расходы 8 5в
Действия Таги-хана настроили бабидов против него. Они организовали заговор против мирзы. Однако он был раскрыт, а заговорщики схвачены. Семеро из них были преданы мучительной смерти^.
Несмотря на поражение бабидов в Мазендеране, бабидское движение не только не прекратилось, но и принимало все более широкий размах. Первый министр, обращая внимание шаха на вновь вспыхнувший очаг восстания в Зенджане, считал необходимым казнить Баба, аресто60
ванного еще в 1845 г. "Пока он жив, хотя и находится в заключении, его приверженцы и последователи из духовенства и мирян не успокоятся и будут постоянно поднимать знамя восстания, - писал мирза в докладе шаху, - и я опасаюсь, что это может со временем превратиться во всеобщую революцию и приведет к свержению теперешней династии. Поэтому если желаете спокойствия Вашему царству, то ничего не остается другого, кроме того, как дать мне согласие вырвать это зло с корнем. Вы видите, с какими трудностями для нас, с каким ущербом для государства и народа и с какими жертвами среди солдат и офицеров мы подчиняем в Зенджане группу крестьян и ремесленников..^®^.
По приказу шаха Баб был перевезен из крепости Чихрик, где он находился в заключении, в Тебриз. 27 июня 1850 г. Баб был казнен вместе с одним из своих приверженцев - мирзой Али-Тебризи®®. Однако вопреки ожиданиям казнь Баба не приостановила движения бабидов. Чтобы подавить продолжавшееся сопротивление бабидов в Зенджане, Таги-хан был вынужден направить туда около 30 тыс. солдат с артиллерией®^. Лишь в конце декабря 1850 г. шахские войска подавили восстание бабидов в Зенджане, С большим трудом удалось подавить и третий очаг восстания, вспыхнувший в Нейризе в июне 1850 г. Но в результате успешных военных мероприятий основные очаги восстания вскоре удалось ликвидировать. Бабидское движение, ослабленное казнью Баба и расправой над его основными руководителями, вскоре пошло на убыль.
Таким образом, созданная Таги—ханом армия оказалась в состоянии успешно справиться и с сепаратистским мятежом Салара, и с бабидскими восстаниями. Однако с отставкой Амир Кабира с поста первого министра результаты военной реформы фактически были сведены на нет. Поражение Ирана в англо-иранской войне 1856-1857 гг. выявило не только экономическую и политическую, но и военную отсталость этой феодальной страны. Созданию боеспособной постоянной регулярной армии препятствовали не только общая неудача реформ Таги-хана, но прежде всего экономическая отсталость Ирана, господство в его социально-экономической структуре феодальных отношений. Как указывал Ф. Энгельс, "ничто так не зависит от экономических условий, как именно армия и флот. Вооружение, состав, организация, тактика и стратегия зависит прежде всего от достигнутой в данный момент ступени производства и от средств сообщения"
Экономическая политика Таги-хана
Победы правительственных войск над феодальными ополчениями и разрозненными, плохо вооруженными бабидскими отрядами ни в коей мере не свидетельствовали о высокой боеспособности регулярной ар-
61
мии, особенно если рассматривать эту боеспособность с точки зрения укрепления иранской государственности. Дело отчасти заключалось в' том, что проведение военной реформы не подкреплялось на первых порах созданием предприятий по производству вооружения, военного снаряжения и т.д.
Аббас-мирза принял ряд мер по улучшению материальной части иранской армии. В Тебризе и Тегеране были построены арсеналы. Арсенал в Тебризе отливал первые орудия по образцу привезенных из Индии^З-, Работа в арсеналах, по свидетельству современников, была налажена достаточно хорошо 92. На созданных в Тегеране, Тебризе, Энзели и Амоле литейных дворах также изготавливались пушки и ядра 93в Однако производство оружия в арсеналах не удовлетворяло потребностей армии. К тому же далеко не все это оружие было пригодно к применению. Имевшиеся в крупных городах (Тегеране, Тебризе, Исфахане) предприятия по производству оружия, построенные при Аббас-мирзе, после смерти принца пришли в упадок и выпускали лишь устаревшие виды оружия, плохого качества.
Закупки оружия у иностранных купцов (главным образом у английских) были обременительны для казны и в очень незначительной степени удовлетворяли возраставшие нужды формируемой армии. К тому же, как показал опыт русско—иранских войн, поставлявшееся британскими купцами оружие было, как правило, низкого качества. Поэтому Таги-хан в первую очередь принял меры по улучшению работы арсеналов в Тегеране и Тебризе, а также по строительству оружейных мастерских в этих и других городах (в Фарсе, Хорасане и Исфахане). Руководство тегеранским арсеналом и оружейными мастерскими было возложено на Хаджу Мохаммад Хосейна, как на наиболее сведущего в военной технике. Под его руководством оружейная мастерская в Тегеране начала производить ежемесячно до 1000 винтовок. Не менее успешно шла работа и в оружейной мастерской Исфахана, где выпускалось по 300 винтовок и 1000 патронташей в месяц94. В Тегеране было начато строительство мастерской по производству боеприпасов, а в Мехране - пороха. В 1851 г. в Тегеране была открыта мастерская по производству пушек95в
Правительство содействовало строительству предприятий, связанных с выполнением военных заказов, в частности текстильных фабрик в Мазендеране, Исфахане и Тегеране. Бумажные ткани, выпускаемые этими предприятиями, использовались для пошива армейского обмундирования. Особый указ предписывал расширить возделывание хлопчатника, необходимого для изготовления таких тканей. Уже к началу 1851 г. армия получила из Мазендерана 2 тыс. комплектов обмундирования, В дальнейшем ежегодное изготовление обмундирования на текстильных предприятиях этой провинции намечалось довести до 15 тыс. комплектов. Тегеранским и исфаханским мастерам предписы—
62
вал ось ежегодно изготовлять 50 тыс. комплектов летнего армейского
обмундирования 9 6#
Меры по укреплению местной промышленности предпринимались и в начале 1820 г. Тогда иранскому представителю в Лондоне была дана инструкция о найме мастеров металлургического производства, стекла, разработки рудников, текстильной мануфактуры. Тогда же была привезена из Англии первая паровая машина97. Однако это были лишь робкие шаги, которые по существу ничего не дали. Укрепление позиций иностранных держав, и особенно усиление во второй половине 30-х годов экономической экспансии Англии, привело в 40-е годы к почти полному свертыванию местной промышленности. В 1844 г. на имя шаха была направлена петиция с протестом против ввоза европейских промышленных изделий, наносившего ущерб торговле и мануфактурному производству Кашана. А в 1848 г. купцы Тебриза направили наследнику престола послание с просьбой ограничить ввоз в страну европейских товаров^^. Однако петиции и послания не оказали должного действия. Усиливавшееся проникновение в Иран иностранного капитала оказывало все более отрицательное воздействие на отечественную промышленность и ремесло.
В 1849 г. английский консул К.Е. Аббот сообщал, что торговля европейскими мануфактурными изделиями, проникая во все области Ирана, "наносит ущерб и оказывает разрушающее воздействие на многие отрасли отечественной промышленности* 9 9в Пострадали даже отрасли ремесла, изделия которых отличались особо высоким качеством, в частности производство ковров, шалей, шелковых тканей, вышивание, производство парчи, изготовление посуды и выделка сафьяна. Эти ремесла находились, по свидетельству современников, *далеко не в цветущем положении"! 9 0#
Программа преобразований Таги-хана предусматривала как развитие ремесленного производства, так и строительство ряда крупных предприятий мануфактурного и даже фабрично-заводского типа. Планировался рост производства шерстяных и шелковых тканей, ценившихся на внешнем рынке наравне со знаменитыми кашмирскими из Индии. Ремесленникам, производившим эти ткани, предоставлялись льготы и оказывалось содействие. Так, в Кашане Хадже Мохаммеду Хосейну Кашани за высокое качество производства шерсти Таги-хан выдал денежное вознаграждение в размере 900 туманов!^!.
Правительство вело переговоры с английским представителем в Иране о закупке современного оборудования и приглашении мастеров текстильного производства, Шейл писал, что Амир Кабир намерен заключить с Великобританией договор об использовании в текстильном производстве Ирана трех мастеров. Четвертый мастер приглашался для руководства текстильной мануфактурой. По приезде мастеров Таги-хан планировал заключить с каждым из них индивидуальный договор сроком на три—пять лет с выплатой высокого жалованья. Иранское
63
правительство, дохладывал в своем сообщении Шейл, просит содействия правительства Великобритании в найме вышеуказанных мастеров и закупке текстильных машин из Ирландии102 л
Переговоры не увенчались успехом, поскольку Англия стремилась к превращению Ирана в рынок сбыта своих текстильных и других мануфактурных изделий, 18 августа 1850 г. первый министр поручил Джону Давиду подобную же миссию в Австрии: была сделана попытка нанять там двух мастеров по производству сукна и закупить необходимую технику для сооружения текстильной мануфактуры. Австрийским мастерам устанавливалось жалованье от 700 до 1000 туманов в годЮЗв
Восстанавливая ремесленную промышленность страны, Таги—хан освобождал от воинской повинности районы, населенные преимущественно ремесленниками. Осуществлялись мероприятия по подготовке новых кадров ремесленников. Опытным мастерам в каждой отрасли предписывалось обучить определенное количество учеников, содержание которых правительство брало на себя. В частности, когда некая мастерица по имени Хуршед-ханум изготовила экземпляр расшитых офицерских погон, Амир Кабир одобрил ее начинание. До этого офицерские погоны, как правило, ввозились в Иран из Австрии и Османской'-империи. Таги—хан решил наладить производство погон в самом Иране. Был издан указ об оказании Хуршед-ханум материального содействия и снабжении ее необходимыми инструментами. Ей поручалось в течение пяти лет подготовить других мастеров и наладить производство 104в
Из Австрии и Пруссии были приглашены мастера для обучения производству тканей с применением современной европейской техники. Правительство изъявило готовность установить этим мастерам жалова-г нье в размере от 600 до 800 туманов. Содействуя улучшению технологического процесса изготовления тканей, оно посылало ремесленников Кашана в Стамбул для освоения новых методов производства шелковых тканей. Предпринимались попытки усовершенствований и в других отраслях кустарного производства. С этой целью группа мастеров в составе шести человек под попечительством Хаджи—мирзы Мохаммада была послана в Москву и Петербург для ознакомления с производством кондитерских изделий, хрусталя, с литейным и кузнечным делом и для прохождения практики на русских фабриках и заводах. Возвратившись в Иран (1853 г.), эти мастера участвовали в создании новых промышленных объектов Ирана, в частности хрустального завода в Тегеране и сахарного в СариЮ5#
В Тегеране была открыта прядильная мануфактура, оборудованная станками из Франции. Предприятия по изготовлению изделий из фарфора и стекла открылись в Тегеране и Куме. В пригороде Тегерана была построена канатная мануфактура, в Кашане - шелкоткацкаяЮ6. В районе Барфуруша, на севере страны, были открыты два сахарных за64
вода. В 1851 г. ежемесячно 10 харваров сахара с этих заводов отправлялось в Тегеран!-07,
В пригороде Тегерана возник ряд крупных мастерских, в частности по выделке коленкора. В Исфахане была основана мастерская по производству бумаги, возглавляемая возвратившимся из России Ага Рахимом; в Сари - чугунолитейное предприятие, руководимое Хаджимирзой Мохаммадом, который также побывал в РоссииЮ^.
Таги-хан пытался создать ряд совершенно новых отраслей производства, в частности по изготовлению самоваров и карет. Эти нововведения также были следствием поездки в Россию. Кареты в Иране впервые появились при шахе Аббасе. Они (в очень незначительном количестве) поставлялись в основном из России и Англии. При Тагихане в цитадели Тегерана была создана каретная мастерская. В связи с распространением потребления чая появились и самовары, которые время от времени ввозились из России в основном для шахского двора. По инициативе мирзы группе ремесленников из Исфахана было поручено наладить производство самоваров, наподобие русских. Задание было успешно выполнено. С отставкой Таги-хана их производство было прекращено.
Меры, предпоинятые первым министром по восстановлению и развитию ремесленного производства, сыграли положительную роль. Некоторые изделия (шелк, ковры) сохранили качество и продолжали удерживать ведущее место на внешнем рынке вплоть до начала XX в. На всемирной выставке 1851 г. в Лондоне эти изделия из Ирана наряду с другими получили высокую оценку международных экспертовЮ9в Так, партия керманского шелка, представленная в начале 1851 г, официальным экспертам в Тегеране, была оценена ими выше лучших образцов кашмирского110, К концу правления Амир Кабира при дворе было создано несколько выставочных залов, представлявших различные виды иранского искусства (рукоделия, ювелирного дела, инкрустации и т.д.), а также экземпляры изделий мануфактуры и ремесла.
В 1851 г. Иран впервые (как и Турция) участвовал во всемирной выставке в Лондоне, где продемонстрировал свою продукцию сельского хозяйства и промышленности.
В 1858 г. группа молодых иранцев была направлена во Францию. Восемнадцать человек изучали производство сукна, фарфора, бумаги и т.д. Тогда же в Иран было завезено современное машинное оборудование для суконной фабрики!!!. Позднее, в 1879 г., за границей были закуплены двигатели для государственных предприятий! 12.
В период своего недолгого правления Таги-хан предпринял весьма эффективные меры и по развитию добывающей промышленности. К середине XIX в. в Иране были обнаружены обширные месторождения полезных ископаемых! 13, преимущественно в Хорасане и Мазендеране.
В окрестностях Кермана и Исфахана открыли залежи железных руд, в Кермане в Бахтиарских горах и в окрестностях Кашана — свинцовых.
65
5
В Нишапуре в значительных количествах добывалась бирюза, составлявшая в прежние времена одну из важных статей доходов Ирана. Вывоз бирюзы осуществлялся через Бухару в Россию, Францию и другие европейские страны. Через Бендер-Бушир бирюза вывозилась в Индию. В 1836 г. ее экспорт в Индию составлял в стоимостном выражении 4 тыс. туманов^ 14#
В мазендеранских горах были обнаружены и месторождения золота и серебра. Однако правительство не принимало надлежащих мер для их добычи, как и других полезных ископаемых. И. Березин писал: *В Персии находятся довольно медных руд, но правительство не обращает на них внимания и не оказывает никакого пособия искателям, так что всякая попытка в этом роде ведет только к убыткам" 115.
Месторождения, как правило, отдавались на откуп, и за их разработку взимался налог - хюмс (пятая часть дохода). Но зачастую без поддержки правительства месторождения забрасывались. Так, в 1832 г. было заброшено одно из богатых месторождений бирюзы! 1^. Кроме того, разработка месторождений носила беспорядочный характер.
В добыче ископаемых участвовали и иностранцы. Месторождения меди и железа Карадага, например, в течение нескольких лет находились в ведении англичанина Бетхема, которому удалось получить разрешение Фатх-Али-шаха на добычу руды за собственный счет и привлечь к работе ряд английских инженеров и техников. В 1838 г., в период "гератского конфликта*, в связи с обострением англо-иранских отношений работы были остановлены, так как Бетхем выехал в Англию! 17,
При Таги-хане прежде всего были запрещены беспорядочные раскопки и установлен строгий правительственный контроль над добычей ископаемых. С целью повышения эффективности разработки полезных ископаемых было учреждено специальное ведомство (во главе с мирзой Джабар Низамом аль-Мохамом) для руководства и контроля над добычей. Одним из важных мероприятий было издание в 1850 г. особого фирмана, который освобождал на пять лет от государственных налогов подданных Ирана, получивших право на разработку полезных ископаемых! 18. Добыча их разрешалась теперь только иранским подданным.
Большое внимание было уделено восстановлению заброшенных медных рудников. В свое время правительство предприняло попытки наладить работу рудников, в частности в Мазендеране и Карадаге 119, так как совершенно недостаточная добыча руд вынуждала Иран закупать у Ост-Индской компании железные ядра, картечь и т.п. Друвиль писал, что в Иране в 1812-1814 гг. более рентабельным было бы производить ядра из меди, которые были дешевле чрезвычайно дорогих привозных железных! 20в
Таги-хан особый интерес проявлял к медным рудникам Карадага. Как уже говорилось, разработка этих рудников была объявлена моно— 66
полней иранских подданных. К началу 1851 г. медные рудники Карадага стали выдавать первую продукцию. При мирзе начали действовать и медные рудники Мосула в Гиля не, а также в Мазендеране. Правительство наметило проекты дальнейшего увеличения добычи меди, прежде всего в Курдистане. Разработку предусматривалось наладить с учетом последних достижений. В связи с этим в 1850 г. Джону Давиду были даны инструкции о приглашении в страну специалистов по горному делу из Австрии и Пруссии, желательно с опытом разработки всех видов полезных ископаемых! 21,
Первый министр был весьма заинтересован в разработке таких полезных ископаемых, как золото и серебро. В своих посланиях Амир Кабир неоднократно указывал, что один из специалистов 'должен обладать большим опытом по разработке этих видов металла'. "Вы должны как можно скорее, не откладывая это дело более, привезти этих специалистов'!22^ _ писал он. Мастера должны были, кроме того, в течение ближайших четырех-пяти лет подготовить при создаваемом в Тегеране учебном заведении (Дар-оль-фонуне) собственных специалистов.
Таги-ханом были переданы в производство несколько тиглей, посланных Луи Наполеоном в дар Насер эд-Дин-шаху вскоре после вступления последнего на трон. Один из этих тиглей был предназначен для отделения свинца от серебра, второй - свинца от руды, третий - для плавки меди! 23,
После смещения Таги-хана развернувшаяся было разработка ископаемых заглохла. Попытка правителя Астрабада получить разрешение на добычу каменного угля в Шахруде натолкнулась на отказ центрального правительства. Введение высоких налогов сделало это занятие для многих почти недоступным.
Важное место в экономической политике Таги-хана занимали мероприятия, направленные на развитие торговли. Феодальная раздробленность, частые восстания против центрального правительства мешали развитию торговли. Например, следствием восстания Салара явилось почти полное прекращение в 1847 г. торговли с Хорасаном!24^ Препятствием для развития товарооборота служили наличие в провинциях различных мер и весов и многообразие денежных систем, а также внутренние таможенные пошлины.
Европейские купцы и купцы России, уплачивая пятипроцентную пошлину от стоимости товаров, ввозимых в Иран, освобождались от уплаты внутренних пошлин и других сборов. Иранские же купцы, хотя и Платили на пограничной таможне всего 2,5% стоимости товара, обязывались уплачивать такую же пошлину в каждом городе, где имелась таможня!25в Кроме того, иранцам приходилось платить и такие пошлины, как рахдари (транспортные), дарвазбани (за въезд в город или провинцию), майдандари (за въезд на площадь), капандари (за взвешивание товаров) и др. Внутренние таможенные пошлины мешали
67
5*
нормальному развитию торговли в стране и, по существу, были бесполезны для государственной казны, так как под разными предлогами, как правило, присваивались местными властями. Крайне неблагоприятные условия для торговли; существование внутренних таможен, грабежи на караванных путях и произвол чиновников, отсутствие гарантии сохранения имущества и т.п. - ставили иранских купцов в бесправное положение. Европейские купцы, особенно английские, располагая в силу капитуляционного режима целым рядом политических и экономических преимуществ, стремились использовать свое положение, чтобы вытеснить местных купцов. Рынки были наводнены иностранными товарами.
Торговля России с Ираном шла в основном через Грузию и Армению, а также через Каспийское море. Английские товары поступали через Бендер-Бушир, путь торговли Ост-Индской компании с Ираном, и через Трабзон и Эрзурум. Центром торговли с Европой был и Тебриз. Тебриз находился в очень выгодном месте: от русского пограничного пункта в двух днях пути, от турецкого - в четырех Этот город стоял также на пути, по которому английские купцы везли свои товары из Трабзона и Эрзурума. В 1844-1845 гг. европейских товаров через Тебриз ввозилось на 545 216 туманов!27в По другим, более подробным сведениям, в 1845 г. в Тебриз было ввезено товаров на 12 477 927 руб. ассигнациями, из них ситца и миткаля - на 8 429 395, а других тканей (сукна, шелковых и полушелковых материй и платков) - на 2 417 858 руб. Всего было ввезено текстиля на 10 847 253 руб. ассигнациями 1^8#
Связанный режимом капитуляций и неравноправными договорами, Иран не был в состоянии ввести протекционистские пошлины или предпринять иные меры. Правда, в 1841 г. иранское правительство наложило запрет на ввоз чая в Тегеран и Тебриз. Эта мера была направлена прежде всего против торговцев-грузин, имевших в Закавказье гораздо больше возможностей для торговли, чем иранские купцы. Но спустя шесть месяцев запрет был снят-^^.
Пагубные последствия капитуляций продолжали сказываться и при Таги-хане. В 1850 г. 53 купца обратились к нему с петицией, где говорилось, что "европейские товары... стали причиной несчастий иранских торговцев". Купцы просили принять меры, запрещавшие ввоз иностранных товаров, а также"конфисковать недоброкачественные" изделия, которые, по их сведениям, все чаще стали ввозить в страну европейские, в частности английские, торговцы Претензии купцов
были доведены до сведения консула Шейла. Однако позиция консула была индифферентной, хотя он и направил экземпляр петиции в Лондон лорду Пальмерстону. Шейл заявил, что "подданные Ирана вправе не покупать товар, который им не нравится" 131.
Конкуренция иностранных товаров приводила к истощению золотых запасов Ирана. Видя одну из причин отсталости страны в установившейся системе "открытых дверей", Таги-хан счел необходимым прежде все68
го распространить контроль над внешней торговлей. В конце 1850 г. иранское правительство выдвинуло требование об ^исправной выплате русскими купцами в Тебризе пятипроцентной пошлины*, а также о выплате пошлин *за все покупаемое в Тебризе и отсылаемое внутрь Персии" 132. Последний пункт требования объяснялся тем, что при Амир Кабире был вновь установлен упраздненный при Фатх-Али-шахе тариф пошлины в 5 кранов, который взимался с груза каждого мула (или лошади), приходившего в Тебриз. Вопреки прежней практике с таких товаров, как сахар, чай, бумага, пряности, взималась пошлина в 4% вместо обычных 2%1^3#
Нововведением, имевшим большое значение для укрепления позиций иранского купечества, было установление в 1851 г. внутренних пошлин на иностранные товары, в частности рахдари и дарвазбани. Например, если европейские товары провозились из Бушира в Тегеран, рахдари оплачивалось в Ширазе и Исфахане.
В наиболее крупных городах страны был установлен тариф дарвазбани. В частности, в Тебризе с иностранных товаров (шерстяные ткани, ситец, бархат, стекло) с груза одного мула с двумя тюками взималось 2 тумана и 7 кранов, или 2,5% основной стоимости товара.
С табака, сахара, специй с каждого мула с двумя тюками груза взималось 2 тумана и 12 шахи. С иранских товаров с каждого мула с двумя тюками груза любого товара дарвазбани в Тебризе взималось 2 крана и 12 шахи. В Бушире пошлина дарвазбани составляла: со 100 кг ультрамарина — 12 кранов, с 5 кг чая - 1 кран и 12 шахи, с 500 кг сахара - 3 крана; керманские и кашмирские шали (с каждого рулона) - 1 кран, шелк-сырец (каждые 25 м) - 1 кран и 10 шахи. С других тканей взималось 5% их стоимости. В Мешхеде с европейских товаров брали 2,5% их стоимости, с керманских и кашмирских шалей (с каждого рулона) - 1 кран и 25 шахи, с бухарских шкурок - 3% их стоимости, с сахара и специй - с каждых 27 ман (1 ман равен приблизительно 3 кг) взимался натуральный налог в 1 ман. С 1 мана ультрамарина дарвазбани составляло в Мешхеде 1 кран, с табака - 4 шахи134в При Таги-хане дарвазбани было установлено на иранские и иностранные товары и в Астрабаде. До этого Астрабад пользовался определенными льготами. Правительство Амир Кабира ликвидировало подобную практику. Затем пошлина дарвазбани была введена и в Исфахане, где с иностранных товаров со 100 туманов стоимости взималось 12 туманов и 3 крана. Что касается иранских торговцев, то правительство с целью поощрения торговли в Исфахане дало указание "не взимать с иранских подданных более 6 туманов"135в
Таким образом, иранские торговцы в некоторой степени были уравнены с иностранными. Меры, предпринятые Таги-ханом, способствовали развитию иранской торговли, а также упорядочению сбора пошлин,
69
в результате чего правительство, помимо всего, надеялось получить в казну от 8 тыс. до 10 тыс. туманов 136в
Как сообщалось в депеше князя Долгорукого от 10 декабря 1850 г., иранское правительство требовало, чтобы впредь "таможенные пошлины не выдавались на имена поверенных из персиан" и чтобы русские купцы "платили пошлину с иностранных товаров, перекупаемых у персидских подданных"^-37^ Это требование объяснялось нарушением условий, по которым товары, вывозимые за границу, освобождались от уплаты пошлины рахдари. За них уплачивали только дарвазбани. Русские торговцы, покупая товары под предлогом их вывоза, продавали эти же товары иранцам в других городах уже без уплаты рахдари, что наносило ущерб иранской торговле -*-38^
Правительство России выразило протест, рассматривая эти требования как нарушение третьей статьи русско-иранского торгового трактата 1828 г. и утверждая, что "российские купцы не обязаны платить и не платили досель никакой пошлины, кроме пятипроцентной, взимаемой с товаров, ввозимых ими в государство". Русскому послу была дана инструкция "настоять в случае надобности перед министрами шаха о ненарушимости прав, которыми российские купцы пользуются в Персии на основании трактатов" 139^
Большое значение придавалось протекционистской политике, о чем, в частности, свидетельствует донесение в Петербург князя Долгорукого* Посол писал, что "знаки внимания, которыми некогда осыпали надзиратели" русских купцов, "постепенно превратились в отношение преступной враждебности и они (торговцы из России, -Д.Л.) подверглись бесконечным оскорблениям и плохому отношению на базарах и улицах Тегерана. По любому поводу Диван-хане отказывается по приказу Амира узаконить, как это бывало, переводные векселя торговцев под предлогом, что персидские подданные, с которыми они заключили торговые контракты, не были платежеспособными". Русские купцы, продолжал Долгорукий, в "своем большинстве вынуждены прибегать к полюбовным сделкам, часто совершенно невыгодным и даже с потерей их капитала. Пошлинные свидетельства, предъявителями которых они являлись и которые подтверждали уплату 5% пбшлины, что было оговорено в соглашениях и должным образом узаконено персидскими таможенными служащими и русским посольством, отвергаются как недействительные губернаторами провинций, которые заставляют предварительно ратифицировать эти свидетельства у первого министра"^140#
Некоторые данные косвенно свидетельствуют, что Таги-ханом был издан указ (может быть, негласный), запрещающий подданным Ирана покупать иностранные товары, В частности, русскому послу была вручена нота, в которой излагались претензии к России. Князь Долгорукий вступил в переговоры с Амир Кабиром, надеясь "выгодно решить" возникшие разногласия, в соответствии с требованиями русских куп70
цов!41в 5 декабря 1851 г. он писал Амиру: "... правительство является хозяином собственной страны... Однако оно никак не вправе насильно нарушать права свободной торговли, предоставленные иностранной державе согласно договору...
Подданные Ирана откровенно говорят, что им было запрещено покупать русские товары. Ясно, что такое указание является нарушением статей договора..." Князь Долгорукий в ультимативной форме требовал аннулирования указа, "наносящего ущерб русской торговле..." 142,
В ответном послании от 6 декабря 1851 г. Амир Кабир заверял, что его правительство "является сторонником дружбы и расширения торговли между странами". Он считал себя неправомочным отменить указ, на который сослался посол, поскольку официально такой указ не был издан. Что касается нежелания иранских подданных покупать иностранные товары, делал заключение первый министр, то он не рассматривает это как "нарушение и беспорядок". Мирза просил князя Долгорукого более конкретно указать, о каких нарушениях идет речь, "чтобы иранское правительство могло устранить их"^^^. Иранское правительство считало долгом сообщить, что с начала правления Насер эд-Дин-шаха оно "постоянно старалось идти навстречу русским подданным в устройстве их дел. Персидское правительство не только приняло требования, которые выдвигали купцы России в ушерб интересам персидских подданных, но оно даже само уплатило, вследствие предыдущих коммерческих операций, значительные суммы из доходов, государства, что, несомненно, зарегистрировано в архивах миссии"
Иски европейцев не оставались неудовлетворенными. Как писал Ф. Корф, "лучше сказать, они почти всегда получают следующее им, потому что Российская и Английская миссии всегда принимают в них живое участие... настояния их, чтобы Европейские купцы не носили убытков, никогда не остаются без успеха" 145, Поэтому, "учитывая меры (как говорилось в послании Амир Кабира. - Д.А.), которые были употреблены с целью удовлетворения Имперского правительства, кабинет Тегерана не может согласиться с тем, что был нанесен ущерб торговле русских подданных". Иранское правительство, "принимая во внимание благополучие русских подданных", считало необходимым просить правительство России "запретить" им "покупать у Дивана бераты и платные должности... с тем, чтобы это не причиняло никаких неудобств властям обеих сторон"146#
Таги-хан выступил сторонником торговли на равноправных основах. Попытки нарушения этого принципа вызывали решительный отпор первого министра. Таможенные пошлины с турецких товаров при ввозе составляли 4% стоимости. Турецкие же власти в 1851 г. ввели в практику взимание с иранских товаров пошлин, составлявших 16% их стоимости. По приказу Амир Кабира МИД Ирана вступил в переговоры с поверенным в делах Турции. Последний отрицал выдвинутые претензии, называя их необоснованными. Он требовал подтверждения на—
71
рушений на турецкой таможне. Иранское правительство в качестве подтверждения предъявило таможенные векселя и визы, но турецкими властями так и не было ничего предпринято. Тогда по указанию Таги-хана к четырехпроцентной пошлине с турецких товаров было прибавлено еще 12%, и таким образом иранские торговцы были уравнены с турецкими. Первый министр следил, чтобы назначенная пошлина не превышалась ни на процент. Все провинции Ирана были извещены о принятой мере, а также о причинах, ее вызвавших ^ ^.
Стремясь выровнять торговый баланс, Таги-хан большое внимание уделял расширению торговли. Политика протекционизма, проводимая правительством Амир Кабира, стимулировала развитие торговли. По сведениям Р. Ватсона, при мирзе "'иранские купцы уверенно вели внутреннюю торговлю в провинциях и городах, а также внешнюю с соседями: русскими, турками, арабами, афганцами и узбеками"148 в
Таги-хан важное значение придавал увеличению экспорта продукции Ирана. Консул Шейл писал: "Амир-незам незаметно использует свою власть для сокращения ввоза иностранных товаров с тем, чтобы наладить производство собственно иранских изделий... Другая цель, которую он преследует, воздерживаясь от ввоза иностранных товаров, заключается в том, чтобы воспрепятствовать утечке запасов иранского золота и серебра. Я старался внушить Амиру, что его действительной целью является именно сокращение утечки золота и серебра, создание же препятствий ввозу иностранных товаров является не совсем удачной затеей. Если Иран не намерен оплачивать стоимость ввозимых товаров золотом, то взамен пусть платит товарами (либо сырьем, либо готовыми изделиями). Непременным результатом этого должно быть развитие промышленности"’-*- 49.
Последнее заключение отнюдь не означало, однако, что Англия поддерживала планы мирзы, "Я напомнил Амиру, - писал Шейл, - что основание текстильной фабрики обойдется слишком дорого. Не лучше ли ввозить дешевые европейские товары. Но мирза был непреклонен. "Амир, - отмечал английский консул, - не придал должного значения моим словам. Он ответил: "Основание собственной текстильной фабрики имеет значение хотя бы уже потому, что любая сумма, которая будет затрачена на нее, останется в стране, а не за ее пределами"-*-^.
С целью увеличения экспорта иранское правительство предприняло шаги по развитию экспортных отраслей сельского хозяйства, в частности производства риса, сахарного тростника, хлопка и садовых культур151. Этого предполагалось достигнуть прежде всего за счет расширения оросительной сети и повышения эффективности уже действовавших ирригационных сооружений. Главную систему орошения сооружали в окрестностях Астрабада, где предусматривалось строительство крупной по иранским масштабам плотины и нового русла для р. Горган. На строительстве плотины было занято ежедневно до тысячи ра¬
72
бочих. Руководил строительством иранский инженер Мирза Хасан. Несмотря на некоторые недоделки, 24 августа 1851 г. состоялось открытие плотины, хотя строительные работы продолжались до 2 декабря. Приступили также к строительству плотины в Куме и Хузестане. Таги-хан придавал большое значение строительству плотины в Хузестане. В сентябре 1850 г. в своем послании мирзе Джафар-хану Мошир-од-Доуле Амип писал: "... по поводу владений Хузестана... намерен весьма позаботиться об их благоустройстве; Вы также, поскольку •находитесь там, посодействуйте благоустройству этой провинции" 152.
Неоднократные попытки возведения здесь плотины, предпринятые до правления Таги-хана, были неудачны. В 1851 г. правительство выделило для строительства 10 тыс. туманов. В инструкции Мошир-од-Доуле от 19 августа 1851г. говорилось: "Для благоустройства порта в Хузестане и Шустере, для возведения там ряда укреплений я повелел выделить 10 тыс. туманов в счет малиата". Амир Кабир просил Мошир-од-Доуле проследить, чтобы направленный правительством Сахам-од-Доуле истратил выделенную сумму"с пользой для дела и строительство было хорошим и на совесть" 153. Проект реставрации и строительства разработал иранский инженер Мирза Реза.
В сентябре-октябре 1851 г. подходили к концу реставрация и строительство плотины в г. Шустере на р. Карун. Судя по всему, здесь объем работ был еще больше. Правительство затратило на строительство 100 тыс. туманов. Ежедневно здесь работало до 1500 человек, было занято 400 верблюдов и немалое количество лодок. В Иезде производились ремонт и очистка сети подземных оросительных каналов! 5 4#
Улучшение и расширение системы ирригационных сооружений способствовали, в частности, росту производства сахарного тростника в окрестностях Шустера. Была расширена посевная площадь сахарного тростника в Мазендеране. Английский представитель Р. Томсон, посетивший в 1851 г. этот край, писал: "В Мазендеране сеют большое количество сахарного тростника. Значительная часть его прошлогоднего урожая была вывезена в Россию" 155,
Впервые в долинах Хузестана в широких для рассматриваемого периода масштабах были произведены посевы табака и опиума. Вопрос о расширении площади посева этих культур, важных отраслей иранского экспорта, особо осуждался правительством. В 1850 г. было принято решение о проведении экспериментальных посевов опиума в окрестностях Тегерана 156. Английский представитель, анализируя перспективы развития экспортных отраслей, писал, что иранское правительство планирует продать выращиваемый урожай табака и опиума Сирии и Турции!57.
Правительством было дано указание об использовании опыта американских миссионеров в Урмии по посеву хлопчатника и популяриза-
73
и.ии этой культуры среди иранцев. По поручению Таги-хана Айсихан Беглербеги занимался экспериментальным посевом хлопчатника в окрестностях Тегерана, принц Али Кули-мирза-в Ханабаде, Хаджа Джафар-хан Ма’мур — в Амирабаде и Хаджа Мохаммад-хан - в Верамине.
Через газету "Рузнаме-йе вакайе-йе эттефаки-йе" правительство извещало, что, если выращивание хлопка получит распространение среди населения и культура станет одной из важных статей иранского вывоза, "государство извлечет большую пользу для страны и подданных Ирана". "Есть надежда, — сообщала газета, - что выращивание хлопка в ряде областей Ирана, в частности в теплых краях, таких, как Фарс и Шустер, принесет очень хороший урожай". Правительство считало, что эти края, близкие к морю, были к тому же весьма удобными для вывоза иранского хлопка за границу 158.
Губернаторам провинций и чиновникам предписывалось всячески поощрять торговлю* Лица, чинившие ей препятствия, должны были подвергаться наказанию. Было развернуто строительство рынков и К£фаван~сараев159в Рынки, как правило, находились в городах. В крупных городах их было обычно по нескольку, из них один, самый большой, считался главным. Главный рынок определял цены на товары, он был также источником информации о последних политических событиях. Здесь специальные глашатаи объявляли народу указы шаха, губернаторов, хакимов. Закрытие базара было выражением недовольства городского населения.
К рынкам в городах примыкали караван-сараи, служившие основным пристанищем для приезжих купцов, паломников. Строительство караван-сараев считалось не только выгодным, но и богоугодным делом. Во многих городах они, как правило, являлись вакфной собственностью, но нередко принадлежали и частным лицам и назывались обычно по имени владельца или строителя. В крупных городах находились своего рода "национальные" караван-сараи, например грузинский в Тебризе, Обычным явлением в караван-сараях были торговые лавки как для приезжих купцов, так и для местных. В тебризском караван^арае, принадлежавшем одному из богатейших купцов - Сеиду Хосейну, было около 136 лавок и магазинов. Существовали даже специальные караван-сараи для продажи отдельных видов товаров, к примеру так называемого красного товара - шелковых и хлопчатобумажных тканей. Иногда в караван-сараях вместо купцов размещались мастера золотых и серебряных дел, живописцы и т.п. Караван-сараи были не только в городах, ной в деревнях^^
В целях поощрения и улучшения торговли, а также следуя старым традициям, Таги-хан предпринял за свой счет строительство рынка и караван-сарая в Тегеране. На строительство рынка, которое завершилось в августе 1850 г., было затрачено 600 тыс. туманов 161. В конце июня 1851 г. было завершено и строительство двухэтажного караван-сарая с 336 лавками. Как рынок, так и караван-сарай проиэ 74
водили большое впечатление на приезжих европейцев. Р. Ватсон писал, что против подобного рынка не возражал бы любой город. Караван-сарай, возведенный по инициативе Амир Кабира, Р. Ватсон считал "одним из лучших сооружений в Азии" 162.
Препятствием для развития торговли Ирана было ужасное состояние дорог. Исключение составляли старинные караванные пути, большая часть которых была, однако, непригодна не только для телег, но даже и для лошадей. Иранское правительство не занималось вопросами дорожного строительства. Крайне неблагоприятным было положение и почтовой связи в Иране. Между тем расширение торговли, постепенное вовлечение в товарно-денежный оборот деревни увеличивали потребность в обмене между областями. Все это диктовало настоятельную необходимость в улучшении дорог. При Таги-хане, как сообщает газета гРузнаме-йе вакайе-йе эттефаки-йе", прокладывались дороги и строились и восстанавливались сторожевые крепости для обеспечения их безопасности. Только в окрестностях Тегерана было построено более 50 сторожевых застав^бЗ^
Особое внимание было уделено почтовым станциям, учреждение которых Амир Кабир рассматривал как одну из важных "государственных обязанностей". В 1850 г. был издан указ, по которому всем правителям провинций вменялось в обязанность основание в окрестностях провинций, в городах и на дорогах почтовых станций. "Рузнаме-йе вакайе-йе эттефаки-йе" писала: "Иранское правительство, учитывая большую протяженность и сложность установления связи между разбросанными станциями, сочло необходимым расширить сеть почтовых станций в целях улучшения связи по стране" 164в
В 1851 г. правительством был установлен тариф оплаты почтовых услуг. За отправление одного письма взимали 5 шахи. При пользовании почтовыми лошадьми за каждые 6-7 км устанавливалась плата в 10 шахи. Согласно правительственным установлениям, ежемесячная почта дважды (в первый день месяца и в пятнадцатый) должна была следовать из Тегерана по маршруту: Азербайджан-чХорасан-ФарсГилян-Мазендеран-Астрабад-Керманшах,а 14—го и 29-го числа каждого месяца должна была возвращаться обратно. В Керман, как наиболее отдаленный от столицы район, почта следовала один раз в месяц! 6 5в
Раньше почта только из Тегерана в Исфахан следовала три дня. Почта английской миссии, которая использовала лошадей иранской почтовой станции, проходила путь из Тегерана в Тебриз за пять дней. Созданные почтовые станции действовали быстро и бесперебойно. Даже в условиях мятежа Салар-хана в Хорасане движение почты из Мешхеда в Тегеран проходило в сравнительно короткий срок - два дня!66#
Правительство Таги-хана предпринимало меры и по благоустройству городов. Так, в Тегеране намечалось осуществление проекта, разработанного еще при Хаджи Агаси и предусматривавшего снабжение
75
города водой из р. Кередж. Приступили к реставрации городской стены, не ремонтировавшейся со времени Ага Мохаммад-шаха и находившейся в весьма плачевном состоянии. В Исфахане велось строительство моста и караван-сарая. В различных пунктах страны сносились старые постройки и строились новые 167^ Вместе с возведением плотины в районе Астрабада было предпринято большое строительство оборонительных сооружений (от набегов туркмен). Комплекс последних, позднее получивший название "Шах-кух" (Шахская гора), проходил от Астрабада до местечка Карасу168# В 1850-1851 гг. по инициативе Таги-хана английский инженер Стивенс разрабатывал проект постройки железной дороги, которая должна была связать Иран с Европой, и дорог Боруджерд-Исфахан и Боруджерд-Тегеран для перевозки грузов 16 9.
Преобразования требовали больших денежных затрат, а тяжелое финансовое положение исключало подобную возможность. В период междуцарствия, к приходу нового шаха, казна была окончательно разорена. Губернаторы провинций с вступлением на престол молодого шаха не торопились внести налоги в государственную казну. Как свидетельствуют материалы АВПР, со времени прихода к власти Насер эд-Дин-шаха, "за исключением нескольких мелких сумм в виде пешкешей, персидское правительство не было в состоянии возвратить малиат в течение шести месяцев прошлого года (1848 г. “Д.Л.). Даже начиная с ноуруза ни одна провинция не внесла ни одной копейки в казну. Хорошо информированные люди говорят, - писал князь Долгорукий, - что крупные суммы изымаются из резервов государственной казны, которая содержит не более 300 тыс, туманов наличными" 17 (У
При острой нехватке средств реформы могли быть осуществлены либо путем дальнейших преобразований, либо за счет субсидий иностранной державы, как это имело место в периоды правления Фатх Али-шаха и Мохаммад-шаха. Таги-хан, как сторонник независимости Ирана, стремился возместить затраты прежде всего за счет внутренних ресурсов. К сожалению, мы не располагаем данными, которые выявили бы планы мирзы относительно финансовой системы. Князь Долгорукий писал: "Амир весьма неопределенно рассказал о мерах, с помощью которых он хотел бы восстановить финансовое положение: отменить большинство фирманов, по которым в течение долгого времени в правление Мохаммад-шаха жаловали доходы сверх тех расходов, которые могло выдержать государство" 171..
Были предприняты шаги по увеличению доходов государства. В реорганизации финансовой системы наиболее важными следует считать меры, направленные на упорядочение и повышение эффективности прежде всего поземельного обложения, обеспечивающего значительную часть поступлений в казну. Успешное проведение этих мероприятий находилось в зависимости от того, насколько правительству 76
удастся добиться повышения налогообложения обрабатываемых земель, и прежде всего земель государства, которому в рассматриваемый период принадлежала подавляющая часть угодий. Государственными были и земли, предоставленные под пастбища кочевым племенам, обязанным поставлять вооруженные ополчения. В категорию государственных земель входили также и все пустующие и необработанные земли.
Из категории государственных земель, именуемых халесе, следует выделить земли хассе, принадлежавшие лично шаху. Иранские шахи не делали различия между государственными и землями хассе, так как доходы с тех и других поступали в их полное и бесконтрольное распоряжение. И хотя по шариату земля не могла являться частной собственностью (поскольку считалась принадлежащей Аллаху, который передоверил владение ею своему наместнику на земле - шаху), все обрабатываемые земли в Иране были поделены между различными социальными слоями иранского общества, С середины XIX в. категории землевладения в Иране подразделялись на коронные - хассе, частные - арбаби или мульк, вакфы - собственность духовных и богоугодных заведений - и тиули, жалуемые во временное владение. Формами землевладения были участки хордемалеков - мелких земельных собственников, а также омуми - общинные земли, находившиеся в распоряжении общины. Однако, как сообщает М.С. Иванов, число этих земель было незначительно 172э
Основная масса земель (халесе) находилась на правах тиуля (временного держания при условии несения государственной военной или гражданской службы) во владении ханов кочевых и полукочевых племен, представителей феодальной аристократии и иных состоятельных слоев населения. Стремясь сохранить за собой право возвращения в казну земель, отданных в тиуль, правительство формально жаловало земли не в наследственное, а в пожизненное владение или даже на срок службы.
Тиули в основном предоставлялись из государственных земель—ха— лесе. Эта категория земель в начале XIX в. в Иране была самой распространенной. Доходы с них целиком поступали в шахскую казну. Однако если со второй половины XV в. (к этому периоду относится появление тиуля на Востоке) до конца XVIII в. практика тиуля соответствовала его юридической сущности, то уже с конца XVIII в., или, как точнее отмечает А. Лэмбтон, после периода правления Ага-Мохаммада (1794-1797), наблюдалась тенденция к превращению тиуля сначала в наследственное держание, а затем и в частную собственность 173# в первой половине XIX в. превращение тиуля в наследственное держание, раньше наблюдаемое преимущественно в полунезависимых окраинных районах страны, распространилось на всю территорию страны.
О распространении частной собственности на землю уже в самом
77
начале XIX в. писал Г. Друвиль: "Имение вельмож состоит в обладании многими деревнями" 05 этом сообщает и И. Березин. В частности, как уже говорилось, владения Хаджи мирзы Агаси, по его сведениям, составляли 'бездну деревень..." д в 1Q41 г^ И.Бла-
рамберг особо выделял те из тиулей, владельцы которых обладали ими на правах частной собственности к середине XIX в. в связи с ослаблением центральной власти этот процесс фактически стал необратимым. Это проявилось в том, что тиульные земли зачастую не возвращались в казну после окончания срока держания, а правительство не было в состоянии их затребовать! 7 7#
На протяжении всего XIX века удельный вес тиулей постоянно уменьшался. К концу XIX в. тиули нередко превращались в частнособственнические владения. Этому в значительной мере способствовало то обстоятельство, что частная собственность на землю "получила официальное (хотя и ограниченное) признание в 1843 г., когда правительство объявило, что право собственности имеют одновременно государство, помещики .и крестьяне. Однако, удерживая право верховной собственности, государство допускало куплю-продажу земель лишь с разрешения правительства..." 178.
Процесс превращения тиулей в частную собственность приводил к сокращению государственных земель. Уменьшение их происходило также за счет вакфных' земель, принадлежавших мусульманским религиозным учреждениям, "святым местам", мечетям, а нередко и находившимся при них медресе. Несмотря на конфискации вакфных земель, проводившиеся в периоды правления Надир-шаха Афшара (1736-1747), Ага Мохаммад-шаха (1794-1797), а впоследствии и Фатх Али-шаха (1797-1834), мусульманским религиозным учреждениям в рассматриваемый период принадлежали обширные площади обрабатываемых земель.
Фонд вакфных земель постоянно пополнялся за счет передачи земель мусульманским учреждениям частными лицами, стремившимися избежать уплаты малиата (вакфные земли были освобождены от уплаты малиата), а также лицами, которым грозила конфискация их земель шахом. Особенно возросло количество вакфных земель при первом министре Мохаммад-шаха, мирзе Агаси, ревностном шиите, который делал мусульманским религиозным учреждениям крупные пожертвования за счет земель из государственного фонда. Вместе с тем он нередко передавал земли в собственность отдельным представителям высшего духовенства. В рассматриваемый период, по сведениям И. Бларамберга, Огородникова, И. Березина, встречалось немало улемов и муджтехидов, которые были крупными феодальными
собственниками! 79#
Расширение подобной практики приводило к укреплению социально-политического положения отдельных феодальных владетелей, сопровождалось усилением среди них сепаратистских тенденций и со78
крашением доходов казны от поземельного обложения. Именно эти негативные последствия укоренившейся практики перехода тиульных земель в наследственные держания, а порой и в частную собственность, очевидно, явились причиной того, что Таги-хан воздерживался от подтверждения права части феодалов на ленное держание. Русский посол сообщал, что "все шахзаде, которые во времена Мохаммад-шаха владели значительными тиулями, не смогли до сих пор получить у Амира подтверждения на свои владения. Та же участь постигла и духовенство, которое тешило себя надеждой получить доходы;.."’ "Все ждут,- писал князь Долгорукий, - что Амир после войны $ Хорасане расправится с теми, кто во время междоусобицы разбазарил государственную казну" 180 .
Во второй половине 1850 г. правительство приступило к ревизии всех государственных и частных земель. В ходе ревизии выявилось все возраставшее нарушение прав на владение тиульными землями, прежде всего превращение их в наследственные держания и даже частную собственность. В этой связи правительство приняло решение о конфискации таких земель. Ревизия обнаружила также многочисленные случаи невыплаты налогов. Этим землевладельцам было предложено погасить недоимки. В случае отказа от выплаты недоимок цх земли подлежали возвращению в государственный фонд. Так, за отказ от погашения недоимок был лишен тиульных земель принц Сейф-од-Доуле181. По сведениям князя Долгорукого, иранское правительство конфисковало земли 50—60 деревень, которые находились в распоряжении Манучехр-хана. Князь Долгорукий писал, что "персидское правительство, по-видимому, имело полное право отдать это имущество в счет предъявляемого долга государству"! 82 в Возвращению в государственный фонд подлежали также земли тиульдаров, уклонявшихся от государственной службы.
Можно предположить, что первый министр в целях увеличения доходов казны считал необходимым постепенно ликвидировать ленную систему путем конфискации тиулей, принадлежавших сановникам и дворцовым служащим. Еще одним подтверждением этого положения является сообщение русского представителя в Иране о том, что мирза Тагихан намеревается "аннулировать фирман Мохаммад-шаха с земельной ренте" 183^ т.е. фактически добиться возвращения в казну тиульных имений, в значительной части превращенных в наследственные держания. Князь Долгорукий опасался, что подобная мера "может подорвать доверие к суверену", и высказывал мирзе Таги-хану мнение о невозможности ее осуществления. В доверительной беседе с Амиром он посоветовал ему объявить тиульные земли "непередаваемыми" по наследству после смерти их настоящих владельцев! 84.
Проводившиеся мирзой Таги-ханом мероприятия фактически в известной мере вступали в противоречие с объективными потребностями экономического развития страны и его собственными экономические
79
преобразованиями. Поощрение развития внешней и внутренней торговли, промышленности и т.д. вызывали необходимость включения земли в товарооборот и создания предпосылок, стимулировавших развитие частного (мулькадарского) землевладения Наиболее интенсивное развитие частного землевладения происходило в районах производства товарных культур.
Процесс образования частновладельческих земель, проходивший в первой половине XIX в, еще не в столь значительных размерах, резко возрос к концу XIX в, и шел главным образом за счет распродажи государственных земель, дальнейшего превращения тиулей в наследственные владения, вакфов - в частную собственность улемов и муджтехидов, а также постепенного разложения сельской общины и прямого захвата земель хордемалеков и общинных земель различными феодалами. Эти явления, бывшие лишь тенденцией в первой половине XIX в„ к концу его стали основными факторами образования частной собственности на землю.
Сосредоточение земель в руках частных собственников (из числа как феодальных помещиков, так и купцов) шло не только за счет купли-продажи уже обрабатываемых земель, но и за счет освоения пустующих земель. Развитию института частной собственности на землю способствовало оставшееся в силе положение об "оживленных" землях. "Оживление" земли, т.е. поднятие целины, давало право на ее собственность.
Ревизия всех государственных и частных земель предполагала составление кадастра, что было условием повышения эффективности налогообложения.
Основным податным сословием было крестьянство, большинство которого не имело земли. Исключение составляло незначительное число хордемалеков и сохранившихся сельских общин среди оседлого населения, Земля раздавалась крестьянам в аренду. Условия аренды были различны для разных районов в зависимости от вида возделываемых культур, способов орошения (поливные либо неполивные земли). Однако сущность аренды оставалась одной: феодальная рента, в основе своей продуктовая.
Основными налогами были поземельный (малиат-е арзи) и подушный (малиат—е саране). Помимо основных взимались и другие, связанные с владением землей и скотом. Налоги обычно выплачивались в натуральном виде, а также различными изделиями ремесла и домашних промыслов (попоны, шерсть, веревки и т.д.). Традиционными и законными (согласно шариату) считалась десятина - 10% отчисления в казну с любого дохода, а в военное время - 25-30%. Однако в действительности эти нормы редко соблюдались. Подати собирались по спискам, составленным еще в 1836 г. В списках указывались абсолютная цифра налога и количество податного населения, что создавало почву для злоупотреблений. Размер налогов был относительно точно 80
186
установлен только к концу правления Фатх-Али-шаха . Как правило, малиат зависел от условий аренды, которые были весьма различны в зависимости от почвы, близости участка к городам, от количества семян, скота и прочего, выдаваемого арендатору помимо земли* Надзор за разделом урожая и контроль за уплатой налогов осуществлялись через управляющего - мобашера и деревенского старосту - кедхода. Малиат должен был уплачивать собственник земли, однако в действительности он перекладывался на крестьянина. Обычно малиат составлял 10% урожая (если семена принадлежали землевладельцу) или 20% (при государственных семенах). Фактически сборщики старались изъять больше: 1/5 часть для государства и еще столько же для себя и высокопоставленных чиновных лиц!87в В отдельных случаях размер малиата доходил до 2/3 урожая. На землях ха лесе крестьяне платили 1/3 урожая-*-^. Несмотря на то что преобладал натуральный налог, к середине XIX в. получила распространение форма денежного налога, особенно в районах производства технических культур и садоводства. Как правило, такой налог взимался с ремесла, городских садов, караван-сараев, бань и других видов недвижимой собственности в городах.
И. Бларамберг писал о денежной ренте: "Оброк, собираемый помещиком от земледельца или от арендатора, простирается от 3-х до 4-х туманов с каждого семейства, из которых 2/5 наличными деньгами, а 3/5 — в натуре. Подушные простираются от 7 до 8 саиб коранов с каждого женатого человека и хаджи... платят с барана 4 шаи, с коровы 10 шаи, с быка по саиб корану, с каждого буйвола, верблюда и с кобылы по 2,5 саиб корана, наконец, каждый двор обязан давать ежегодно по курице помещику". В некоторых местах Ира—
Крестьяне должны были платить подушную подать - малиат-е саране. Помимо основных налогов - поземельного и подушного - взимались и другие, связанные с владением землей и скотом. И.Березин включал в малиат целую группу налогов и податей. К малиату относятся, писал он, налоги с имения и доходов, и подушный, с хлебов, с имущества, с засеянной земли, с четвероногих, а с немусульман и поголовная дань, подати с кочевых племен**-
Ряд повинностей были в пользу феодала, у которого крестьяне арендовали землю. По сведениям Г. Друвиля, в Иране каждое селение "обязано было доставлять под именем ленного права несколько домашних птиц, коровьего масла, сливок, дынь, дров для дома помещика, соломы для лошадей, некоторое число работников, коих он может требовать на всякую работу и на всякое время года, исключая время жатвы"!^ 1л к числу отработок относились помол зерна на мельнице, уход за скотом землевладельцев, ремонт сараев, дувалов и т.д. Крестьяне обязаны были нести и другие повинности: по очистке
малиат уплачивался в размере 1 тума*
81
6
каналов (вода составляла собственность казны) и т.д, Широкое распространение имели различные поборы в виде временных и постоянных пешкешей (подношений) в дни рождения шаха,, к Новому году и другим датам.
Тяжесть налогового бремени умножали поборы и вымогательства местных правителей, чиновников фиска/Трудно и даже невозможно исчислить все злоупотребления, - писагП И. Березин, - издавна укоренившиеся при собирании податей в Персии и едва ли не умножающиеся, вместо того, чтобы уменьшаться от времени: во-первых, оценка имущества, поземельного дохода, труда и товара подвержена большому произволу: раскладчики податей управляются только личными расчетами и более ничем"! 92e многих областях право взимания налогов отдавалось на откуп ханам, которые старались получить как можно больше, с тем чтобы присвоить себе долю. Существовало большое число государственных чиновников - сборщиков налогов.
По всей стране были разбросаны склады (гундамы), куда население свозило зерно. Для обслуживания гундамов и перевозки зерна содержался огромный штат (работники складов, транспортные команды, чиновники, лица, наблюдающие за уборкой урожая, и т.п.). Крайняя недобросовестность чиновников, взяточничество, отсутствие точного учета налогообложения вели к хищениям. Центральное правительство зачастую с большим трудом могло собрать налоги с провинций. Наместники, как правило, получая право на взимание налогов, ежегодно посылали в центр уже заранее фиксированные для каждой провинции суммы. Правительство не получало и половины того, что собиралось, так как значительная часть поступлений в провинциях и уездах расхищалась.
Нередко сбор налогов производился с помощью войска. Центральное правительство снаряжало специальные походы для взимания налогов с провинций. Подобные походы зачастую сопровождались разбоем. Тяжелым бременем на крестьянство ложились бераты, выдаваемые чиновникам вместо жалованья, с правом собирать подать с деревни или уезда, "какими он хочет средствами*, а также сурсаты, предоставлявшие войску или должностным лицам право на получение "припасов по всему совершенному пути"^-^.
Формально лица, получавшие сурсаты, должны были выдавать расписки за припасы, а крестьянин мог сдать эти расписки в счет причитающегося с него налога. В действительности же подобные расписки либо вовсе не выдавались, либо не принимались в счет уплаты при сборе налогов. "Последнее время, — сообщал И. Березин, - злоупотребление бератами, с одной стороны, и сбор подати ... с другой стороны, достигли значительной степени. Правители областей ... томят кредиторов Правительства, присланных с бератами до того, что эти продают им бераты за ничтожную цену, а губернаторы представляют их в казну, как уплаченную сполна подать. Эта новая финансовая си-
82
с тема доведена до такого совершенства, что уже большей части кредиторов известна настоящая ценность бератов, чрезвычайно изменяющаяся по областям". И далее: "Исчислить все злоупотребления, проистекавшие от такой финансовой системы, невозможно* 194.
Основная масса крестьян становилась неплатежеспособной. Источники конца XVIII - первой половины XIX в. свидетельствуют о тяжелом положении деревень, о скоплении в городах нищих. Описывая систему сурсатов, И. Бларамберг писал: "... следовательно, неудивительно, что при подобном порядке вещей земледелие и вообще все отрасли сельского хозяйства в большом упадке" 195. О тяжелом состоянии крестьянского хозяйства в первой половине XIX в. свидетельствовало и резкое уменьшение доходов, поступавших с провинций. Хаос в налоговой системе был чреват серьезными последствиями для казны. Поэтому Таги-хан важное значение придавал налоговой системе государства-*-96.
Во второй половине 1850 г. наряду с ревизией всех государственных земель - халесе, тиулей и находившихся в частном владении были предприняты попытки составления земельного кадастра. Попрежнему основными статьями налогообложения являлись поземельный налог (малиат-е арзи) и подушный (малиат-е саране), а также доходы с земель халесе и от таможни. С начала 1851 г. к ним прибавились доходы от продажи паспортов. Принимая во внимание тяжелое экономическое положение, сопровождавшееся обострением социальных противоречий, Таги-хан не пошел по проторенному пути увеличения ставок поземельного обложения. Сохраняя для основной массы земель ставку налога в размере 20% урожая, правительство предприняло строгие меры, обеспечивая бесперебойные поступления в казну. Эти меры должны были препятствовать расхищению налогов местными правителями и откупщиками.
На поливных землях ставка поземельного налога повышалась до 30-35%. В ряде областей, где возделывались высокотоварные культуры, в частности в Азербайджане, натуральный поземельный налог был заменен денежным!97. Земли, отведенные в Хузестане и Мазендеране под сахарный тростник, который намечалось использовать на двух строящихся заводах, освобождались от налогов! 98.
С сельских жителей (как и с городских) взимался подушный налог в денежной форме из расчета с каждого взрослого мужчины 4 крана, с женщин и детей 2-2,5 крана в год199, С введением системы бониче подушный налог часто заменялся более обременительным налогом с семьи (малиат-е ханвар), или домовым (малиат-е дар), предусматривавшим уплату дополнительно по 1 харвару натурой с каждых девяти человек. Этот налог, вводимый в районах, где производился набор солдат по уставу бониче, ложился тяжелым бременем на крестьян^^. Часть иранских племен, особенно кочевых, в силу сохранившихся привилегий была частично или полностью освобож-
83
6*
цена от малиата. Они в основном платили налог со стад. С кочевников он определялся по следующей шкале: с каждого осла и быка - 1 туман, с каждой овцы и козла - 0,75 крана в год201, Племена, владевшие пастбищами в Курдистане и Хузестане, вдоль турецкой границы, платили налог в основном за пользование пастбищами, которые были собственностью государства. Налог с них поступал не частным лицам, а в государственную казну202# В некоторых областях, ввиду их разоренного состояния в результате неурожая или стихийных бедствий, был отменен ряд налогов, снижена с 15 до 10% ставка одного из тяжелых налогов - садира (на чрезвычайные расходы)^03
Упразднение чрезвычайного налога садира было прогрессивным актом, несомненно, облегчившим положение крестьян. Облегчили положение крестьянства и некоторые изменения порядка взимания налогов (установление строгого правительственного контроля и т.д.). Кроме того, Таги-хан уполномочил второго министра канцелярии шаха мирзу ХедВят эд-Дина осуществлять контроль над судебной и налоговой деятельностью провинций. В случае притеснений и произвола он *был обязан сообщить об этом правительству*204.
Причина подобной умеренности Таги-хана объяснялась прежде всего развернувшимися в стране бабидскими восстаниями. Правительство, нуждаясь в средствах на реформы, предпочитало несколько разрядить недовольство масс. Губернаторам провинций были даны инструкции о размерах налоговых ставок. Этими инструкциями мирза стремился ограничить произвол, царивший при сборе налогов. Инструкции устанавливали точные сроки уплаты. Отсрочка со стороны местных властей в пересылке малиата, или неверные данные о его количестве, а также повышение налоговых ставок влекли за собой смену губернатора или везира.
Следует отметить, что в операциях по взиманию налогов активную роль играли контролеры, назначаемые Таги-ханом почти в каждую провинцию. На местах они были связаны со старшинами. В провинциях над финансовым начальством устанавливался строгий надзор контролеров, которые, в свою очередь, контролировались вышестоящим ведомством. Главной задачей контролеров было обеспечение порядка. Ханы и местные чиновники в значительной степени были лишены возможности присваивать себе часть налоговых поступлений.
Меры по упорядочению налогообложения способствовали повышению государственного дохода. По данным Шейла, в 1851 г. в государственную казну поступило 130 тыс. туманов (видимо, только от поземельного обложения). Как отмечает Шейл, если бы не война в Хорасане, казна получила бы значительно больше. Он также отмечает, что не помнит случая, чтобы со времени правления Мохаммад-шаха провинции так исправно подчинялись власти центрального правительства, своевременно и полно платили налоги. Общую сумму доходов государства от налогов в 1851 г. Шейл определял в 400 тыс. тума84
нов205в Весь государственный доход в 1851 г., по свидетельству Биннинга, составлял 3 млн. туманов^^. При этом рост поступлений удалось обеспечить главным образом путем введения твердых налоговых ставок и строгих мер.
Хотя налоговые ставки не были повышены, положение крестьянства за время правления Таги-хана не улучшилось. Причины были объективные: вовлечение Ирана в сферу мировой торговли, еще незначительная, но увеличивающаяся рыночная специализация сельского хозяйства, что вело к усилению эксплуатации Крестьян феодалами. Особенно ярко это проявлялось в областях с высоким уровнем развития товарно-денежных отношений, в частности в Гиляне, где налоги обычно собирались в денежной форме, в Азербайджане, где Таги-хан заменил натуральные подати денежными, и в некоторых других.
С ростом товарно-денежных отношений феодалы проявляли все больший интерес к хозяйственной эксплуатации земли, усиливали угнетение крестьян, чаще вводили произвольные работы. Меры Таги-хана по конфискации тиульных и части вакфных земель объективно способствовали постепенному вытеснению государственно-феодального землевладения частнофеодальным, мулькадарским землевладением. Во второй половине XIX в. мулькадарство способствовало развитию внутреннего рынка. Постепенное приобщение феодалов.к торговле, их интерес к расширению хозяйства приводили к захвату общинных земель, к росту дифференциации крестьянства. Несмотря на развивающиеся товарно-денежные отношения, преобладание натурального хозяйства обусловливало редкость и "дороговизну* денег в деревне. Возраставшая нужда в деньгах заставляла крестьян обращаться к ростовщикам или местным землевладельцам, расплачиваясь затем трудом, зерном.
По-прежнему тяжелой ношей лежали на крестьянах многочисленные трудовые повинности, и прежде всего по строительству дорог, плотин, каналов и т.д.
Приведение в порядок налоговых поступлений, развитие и оживление торговли ставили правительство Таги-хана перед необходимостью обратить серьезное внимание на денежное обращение, находившееся в беспорядочном состоянии. Официально основной денежной единицей был туман. Но в обращении находились и другие монеты различной ценности и времени выпуска, иногда иностранного происхождения. По сведениям европейских путешественников начала XIX в., официальный туман, равный 10 тыс. динаров, или туман-е дивани (государственный туман), весьма редко находился в обращении и фактически фигурировал лишь на бумаге, в государственных расчетах. Чаще можно было встретить в обращении голландские деньги или русские червонцы^
Серебряная монета (сахиб-кран) имела более широкое хождение.
Она отличалась хорошим качеством. Сахиб—кран был равен 20 медным шаям. Его в Иране называли "белыми деньгами", а медные монеты, имевшие более широкое хождение, "черными"208# Население должно
85
было вносить налоги и подати "черными* деньгами, но по расчету "белыми" и по текущему курсу. Правительство время от времени меняло достоинство золотых и серебряных монет; об этом публично объявлялось на рынках. Причем сначала курс монет соответствовал установленному правительством, но уже через несколько месяцев начиналось его падение. Поскольку правительственного контроля за ним не было, местные власти, чиновники финансового ведомства и сборщики податей самовольно проводили пониженный курс (относительно тумана). В течение первой половины XIX в. курс монет понижался несколько раз. При Фатх Али-шахе туман равнялся 4 руб. серебром. В 1837-1838 гг. в связи с торгово-финансовым кризисом, распространившимся и на Иран, курс тумана упал. В 1841 г. он был равен 3 руб. серебром, сахиб-кран равнялся 30 коп., а шахи - 1,5 коп. се-
ребром^ОЭ,
Чеканка монет в Иране не была централизована. Монетные дворы, которых в 1840 г,, по сведениям И. Бларамберга, насчитывалось восемнадцать (для чеканки как золотых, так и серебряных монет), находились в ведении шахского казначея - сундукдара и отдавались на откуп • Откупщиками, выплачивающими большие деньги казне, были губернаторы провинций и городов или частные лица. Монетные дворы в Тегеране, Тебризе, Исфахане и Ширазе чеканили золотые и серебряные монеты; в Мешхеде, Реште, Йезде и Керманшахе - только серебряные^!!. Медные монеты чеканили все монетные дворы. Чеканка производилась самым примитивным способом и инструментами. Поскольку она отдавалась на откуп, монеты, изготовленные различными дворами, отличались друг от друга. Так тебризские сахиб-краны отличались от тегеранских, исфаханских и других. Контроль за точным соблюдением технических норм, как и содержанием в монетах благородного металла отсутствовал, все это, как правило, определялось на глаз. Вполне естественно, что разнобой в ценности монет был значительным. Провинциальные монетные дворы, как правило, наряду с туманом чеканили и монеты, имевшие хождение лишь в своей провинции и в зависимости от места чеканки называвшиеся "туман тебризский", "тегеранский" и т.д. Чеканились произвольно и полутуманы и четвертьтуманы212.
Несовершенство денежной системы наносило ощутимый ущерб, особенно торговцам и ремесленникам. Чтобы уплатить налоги в государственной монете, приходилось обращаться к услугам менял - саррафов. Крестьяне нередко попадали в большую зависимость от них.
Упорядочение денежного обращения в стране Таги-хан рассматривал как одну из важных мер. В 1850 г. в официальной инструкции правителю Гиляна мирза обращал его внимание на неустойчивость "черных денег" в провинции, курс которых понижался за период правления Таги-хана три-четыре раза. Первоначально шахи соответствовал курсу, т.е. 100 динарам, потом 100 динаров были приравнены к 3, а 86
затем и 4 шахи. Аналогичная картина наблюдалась в Кермане и других провинциях.
Понижение курса, по мнению Амир Кабира, не должно было происходить произвольно. Необходимо, считал он, чтобы оно находилось под строгим государственным надзором и в случае надобности правительство "по справедливости занималось этим". Первый министр подчеркивал, что установление денежного курса должно стать "государственным делом", "государственной обязанностью"^
Чтобы укрепить денежную систему, правительство установило конкретную шкалу монет, имевших хождение в стране, относительно тумана. Рядом указов курс местных монет был значительно снижен. Например, курс панахабидов, распространенных в северных провинциях и в Кермане, был снижен в 5,72 раза. Если раньше 7 панахабидов приравнивались к 1 туману, то с апреля 1850 г. 4 панахабида равнялись 0,1 тумана, или 1 тыс. динаров. Был снижен курс и некоторых других единиц^ 14, Эти меры преследовали цель максимально ограничить в обращении другие монеты и укрепить положение тумана.
С целью дальнейшего предотвращения произвольного понижения денежного курса правительство уполномочило второго министра шахской канцелярии мирзу Хедаят эд-Дина осуществлять контроль над провин-
циями215.
Культурно-просветительные преобразования
В начале XIX в., с расширением связей с иностранными державами, обнаружилась отсталость Ирана не только в экономическом и общественно-политическом отношении, но и в области культуры. Значительное отставание наблюдалось как относительно стран Европы, так и Востока, в частности Турции, а также Индии, Китая, Японии. Ирана не коснулись достижения науки, техники и культуры.
В первой половине XIX в. вслед за экономическими и социальными изменениями, начавшимися в стране в связи с иностранным проникновением, начали ощущаться первые сдвиги в культурной жизни. Важнейшими из них было появление в первые десятилетия XIX в. печатного станка и распространение литографии.
Организация первых иранских типографий связана с именами Абуль-Касема Ферахани и принца Аббас-мирзы. По их инициативе для обучения типографскому делу в Западную Европу были направлены молодые способные иранцы. Кроме того, в Иран были приглашены несколько иностранных мастеров, и вскоре в Тебризе и Тегеране были созданы типографии - литографическая и наборная. В них печатались исторические произведения, переведенные с французского и английского языков, а также ряд книг на персидском и арабском языках.
87
В XIX в* усилился интерес к достижениям европейцев в математике, технике и особенно в военном деле. Объективной причиной были военные интересы, в частности выдвинутый принцем Аббас-мирзой план преобразования армии. Появились переводы на персидский язык таких книг, как "История Наполеона" Вальтера Скотта, "История Петра Великого" Вольтера, "История восшествия на престол императора Николая I" и "История царствования Николая I"- сочинения барона Ф. Корфа^б.
До 40-х годов XIX в. потребность в сочинениях светского характера была еще незначительной. Тем не менее 20-30-е годы XIX в. явились начальным этапом развития книгопечатания и распространения светской литературы на персидском языке. Несмотря на скромную роль, которую сыграли робкие попытки книгопечатания культурной жизни, они имели важное значение для прогресса страны в целом. Это были первые шаги на пути преодоления культурной отсталости. Отметим, что в области книгопечатания Иран отставал почти на сто лет от Турции и на несколько столетий от Европы^ 17.
В целом сдвиги, наметившиеся в начале XIX в., были незначительны, несмотря на то что иранские представители стали чаще посещать страны Западной Европы и Россию. В 1819 г. из Европы возвратилась первая группа иранцев, направленных туда Аббас-мирзой. В 1840 г. в Европу была направлена вторая группа иранцев. Однако знания, накопленные в мире к этому времени, оставались фактически неизвестными в Иране. Предпринимая в последние десять лет своей жизни попытки реорганизации иранской армии, принц Аббас-мирза мало надеялся на их осуществление. На одной из аудиенций представителю Франции принц спрашивал: "Скажите мне, что надо сделать, чтобы пробудить иранцев"^
Начатые Аббас-мирзой реформы требовали офицеров, военных и гражданских инженеров, чиновников, врачей и других специалистов, получивших светское образование, знающих европейские языки, осведомленных о научно-технических и культурных достижениях народов европейских стран и способных применить их в Иране.
Попытки преобразований Таги-хана стимулировались целым рядом причин, и главным образом проникновением иностранных держав и ростом международных связей. Они в известной степени способствовали усилению культурного влияния европейских стран на Иран, что, в свою очередь, нашло отражение в реформах Таги-хана, прежде всего в системе просвещения. Знаток мусульманской литературы, а также произведений Монтескье, Руссо, Мирабо и других европейских авторов, мирза принял моры к внедрению современной науки и просвещения в Иране. Эти мероприятия, как и другие его преобразования, были результатом влияния политических деятелей отца и сына мирзы Исы и Абуль-Касема Ферахани, а также поездок за границу, в частности в Россию, где мирза ознакомился с системой просвещения, и в Турцию, 88
где он имел возможность ознакомиться с Танзиматом. Все это оказало влияние на целый ряд преобразований, таких, как упрощение литературного письма, развитие перевода научной и общественно-политической литературы, создание типографий, строительство первой государственной больницы, введение прививок и распространение брошюр по борьбе с оспой, восстановление исторических памятников и т.п.
С периода правления Таги-хана в Иране начала складываться система светского образования.
В начале XIX в. система школьного обучения в Иране сохраняла традиционный для мусульманского государства характер. Существовали школы двух типов: мектебы и медресе. Школы эти, как правило, находились при мечетях. Основу преподавания составляло богословие. Помимо Корана, фикха, шариата, хадисов^ 19 учащиеся должны были знакомиться с персидской и арабской литературой, историей, географией, арифметикой.
Начальное образование осуществлялось в мектебах, куда принимали детей в возрасте от четырех до семи лет. Обучение мальчиков и девочек производилось раздельно и длилось пять-семь, иногда десять лет. Большинство учащихся в мектебах составляли дети ремесленников, чиновников и мелких торговцев. Дети крестьян также могли поступать в мектебы, но значительные затраты на обучение делали их для большей части крестьянства недоступными^20# в мек— тебах обучали арабскому алфавиту, религии и морали, главным образом механическому зазубриванию основ Корана.
Так называемое высшее образование, а фактически среднее, осуществлялось в медресе, состоявших при главных мечетях в крупных населенных пунктах и городах. Опираясь на огромную моральную и материальную силу духовенства 221 ^ а также на поддержку феодально-теократической власти, медресе в течение столетий являлись центрами основных знаний и формирования мировоззрения, которое, естественно, прежде всего было религиозным. Здесь готовили кадры мусульманских богословов, учителей для мектебов, а также чиновников для шахской администрации.
Все обучение носило религиозно-схоластический характер, выработанный еще в средние века, во времена Арабского халифата. Основным предметом было мусульманское богословие. Много внимания уделялось изучению арабского языка и знакомству с мусульманским правом. Студенты медресе (толлабы) изучали грамматику персидского языка, основы логики и риторики, математику, географию, астрологию. Медресе не предусматривало обязательного обучения истории, но самостоятельно студенты почти всегда изучали сочинения по истории ислама, древнего Ирана, мусульманского Востока222,
Таким образом, обучение в мектебах и медресе преследовало чисто религиозные цели. Продолжая в течение всего нового времени господствовать в области духовной культуры, оно сдерживало и тормозило развитие науки и культуры. gg
К рассматриваемому периоду в Иране не было ни одной общеобразовательной школы, которая давала бы среднее образование в современном для того периода смысле слова, и все более очевидной становилась непригодность существовавшей системы образования. Эта система, задерживая развитие общественной и культурной жизни Ирана, затрудняла и проведение реформ. Фанатизм и невежество основной части молодежи нередко служили препятствием нововведениям. По сведениям Ф. Адамийата, Амир Кабир высказывал сожаление, что иранцы до сих пор не переняли достижения своих соседей в науке и просвещении^
При мирзе были сделаны первые шаги по созданию общеобразовательной светской школы. По свидетельству современника Амир Кабира Мостоуфи Афшара, мирза считал, что ''только наука способна использовать знания с пользой для Родины, для благополучия и безопасности соотечественников от злых умыслов врагов..,"224#
Мирза Таги-хан выступил активным пропагандистом широкого распространения науки и просвещения в Иране, "Недостойно то, - отмечал он, - что человек усвоил знания только для своего благополучия, достоинством является то, что человек приобретенные знания подчиняет, насколько может, интересам всего человечества" ^ 2
"Следует уделить большое внимание делу развития (светской,-Д.А J школы, - неоднократно писал первый министр шаху. - Человеку свойственно вникать в глубины европейского и иранского познания". Несмотря на отрицательное отношение к политике европейских держав, он хотел "использовать для пользы Ирана их достижения и знания"2263 Характерно, что в Иране, как и в ряде других стран мусульманского Востока, в частности в Турции, очагом светского образования стала военная школа. Для Таги-хана, который ставил перед собой задачу создания армии по европейскому образцу, идея внедрения светского образования нашла реальное воплощение в создании военной школы Дар-оль-фонун (Дома наук), или, по определению князя Долгорукого, "научной и военной Академии"^27. Она предназначалась для подготовки офицеров со светским и специальным военным образованием,
В Иране не знали серьезного военного образования. Для получения офицерского звания не требовалось даже знания грамоты. "Офицер, знающий ружейные приемы и умеющий скомандовать два или три построения, - писал Франклин, - считался уже ученым, и таких в строю
очень мало"2 28.
Таги-хан понимал, что без хорошего корпуса офицеров армия будет слаба. Система религиозных школ не могла удовлетворить потребности в подготовленных кадрах, особенно военных. Обучение офицеров с помощью иностранных инструкторов не достигало цели. Лучшим средством подготовки офицерских кадров было бы учреждение военной школы, организованной наподобие европейских.
90
Документы свидетельствуют, что военное отделение Дар-оль-фонуна начало действовать с помощью австрийских военных инструкторов за шесть месяцев до официального открытия школы. Амир Кабир писал в связи с этим Насер эд-Дин-шаху: "Шестимесячное испытание школы благополучно завершилось; решено для военной необходимости создать несколько учебных полков... которые имеют большое значение в военной тренировке, обучении..."229#
Дар-оль-фонун предназначался и для подготовки административных кадров. Широкие преобразования, которые намечал мирза, требовали образованных служащих. В Дар-оль-фонуне предусматривалась также подготовка преподавателей светских школ, В газете "Рузнаме-йе вакайе-йе эттефаки-йе" было помещено правительственное извещение о том, что "представители иранского государства приняли решение основать учебное заведение для обучения в нем науке и технике"230,
Дар-оль-фонун был основан в 1849 г, и размещен в здании бывшей казармы. Проект его был составлен иранским инженером Мирза Резой, молодым и способным принцем, одним из тех, кто был направлен на учебу в Англию Аббас-мирзой. Здание школы было спроектировано самим Амир Кабиром. Активное содействие в основании Дар-оль-фонуна оказывал принц Бахрам-мирза.
Таги-хан был одним из главных организаторов школы. Опубликованный в газете "Рузнаме-йе вакайе-йе эттефаки-йе" цикл статей и выдержки из правительственных постановлений (фирманов) дают основания утверждать, что мирза начиная со дня подачи прошения об учреждении Дар-оль-фонуна широко пропагандировал необходимость основания училища и внимательно следил за всеми этапами его создания^31# В одном из писем Насер эд-Дин-шаху Амир Кабир с тревогой писал: "В этом году строительство военного училища и казармы не продвинулось. Причина ясна - нехватка денежных средств"232 Как свидетельствуют опубликованные в монографии Ф. Адамийата отрывки из писем мирзы, первый министр не ограничивался разъяснением общественно-воспитательного значения школы, а через своего доверенного секретаря за границей Джона Давида (армянина по происхождению) организовал подбор преподавательского состава. Спустя шесть месяцев после основания Дар-оль-фонуна первый министр в инструкции Джону Давиду писал о необходимости "нанять" в Австрии и Пруссии инструкторов для обучения пехоты, артиллерии и кавалерии, а также преподавателей геометрии, минералогии, хирургии и анатомии. Иранское правительство приглашало преподавателей на шесть лет. Для выплаты жалованья выделялось 4 тыс. туманов, для оплаты дорожных расходов в Иран и обратно - по 400 туманов каждому^^
В 1851 г. Джон Давид был вторично послан в Австрию и Пруссию для подбора преподавательских кадров для школы. Ему было дано указание о найме дополнительно трех преподавателей: одного физики и
91
алхимии (для подготовки фармацевтов) и двух специалистов по горному делу для подготовки кадров и налаживания работы на рудниках^ ^34.
Вопреки принятой практике Амир Кабир не намеревался приглашать военных инструкторов ни из Англии, ни из России, ни из Франции. Консул Шейл в своем послании министру иностранных дел Пальмерстону писал: "Решение мирзы Таги-хана основать школу для обучения молодых иранцев военной науке является свидетельством проявления его упрямства или стойкости, и, без сомнения, он намерен проводить свою линию. Как я слышал, он хочет для этой школы пригласить германских инструкторов и преподавателей. Я беседовал с ним и напомнил, что большая часть германских государств находится под влиянием России и приглашение преподавателей из этих стран это все равно, что пригласить русских... Однако я не заметил, чтобы мои слова возымели действие. Мирза Таги-хан не проявил никаких признаков, которые свидетельствовали бы о том, что, может быть, он пригласит преподавателей из Англии, и я не имел повода предложить ему это,.."23J5.
Через два месяца после этой аудиенции консул Великобритании все же предложил иранскому правительству пригласить в Дар-оль-фонун английских инструкторов. Предложение было отвергнуто. Амир Кабир рассматривал приглашение инструкторов как фактор усиления позиций держав в Иране. Не принесли успеха англичанам и попытки воздействовать на Амир Кабира через шаха. В последних активное участие принимал Ага-хан Нури. Насер эд-Дин-шах, который был сторонником основания Дар-оль-фэнуна и приглашения австрийских инструкторов, не проявил желания пойти навстречу англичанам^Зб^
В конце ноября 1851 г. в Иран прибыли иностранные инструкторы: капитан австрийской службы Затти, лейтенант Жан Немиро, лейтенант Август Ржич, силезец Иосиф Чарнотта, саперный инженер и специалист по горному делу Доменико Фокотти, фармацевт доктор Полак (автор известных мемуаров о прибывании в Иране)237# Открытие же Дар-оль-фонуна состоялось в феврале 1852 г., через три месяца после смещения Таги-хана с поста первого министра и ссылки в Кашан. Школа размещалась в каменном здании с большим двором и просторными классами. Руководство учебным заведением было возложено на министра иностранных дел Мохаммада Али-хана. После его смерти Дар-оль-фонун возглавил иранский историк Реза Кули-хан Хедаят.
В год открытия школы было принято 150 учащихся, значительную часть которых составляли дети аристократов в возрасте 15—16 лет. Срок обучения в школе в первые годы неизвестен. Позднее он был установлен в шесть-семь лет. Учащиеся находились на содержании государства. Им выдавали завтрак, стипендию, два комплекта формы - летнюю и зимнюю^53# Готовящиеся к административной службе ( с ардари) имели отличительные знаки: малиновые обшлага и воротники с 92
вышитыми на них змеями. Часть выпускников Дар-оль-фонуна предполагалось отправлять для дальнейшего обучения за границу239.
Дар-оль-фонун располагал собственным бюджетом, который в год основания школы составлял 7750 туманов. Имел он и собственную библиотеку и типографию. В школе был актовый зал, первоначально предназначенный для театральных представлений и музыкальных вечеров. Однако впоследствии его чаще использовали как место для чтения молитв^ 40^
Система подготовки в школе в начальный период ее существования была в достаточной степени основательной. Дар-оль-фонун имел семь отделений: инженерное, пехотное, кавалерии, артиллерии, медицинское, минералогическое, физики и фармацевтическое. Еженедельно преподавались и такие предметы, как история, география, черчение, математика, а также персидский, арабский, французский, английский, русский языки^41#
После отъезда из Ирана австрийских инструкторов (вскоре после отставки Таги-хана) прибывшие им на смену два немецких офицера (Фельнер и Ветт) организовали при школе отдельный курс "военных наук". Однако это не продвинуло дело подготовки иранских офицеров. Кроме того, значительное большинство выпускников Дар-оль-фонуна, как правило, поступило на службу в различные административные ведомства и лишь за редким исключением - в военное. Основное предназначение школы сводилось на нет. Тем не менее основание Дар-ольфонуна имело важное значение. Школа значительно способствовала распространению просвещения, явилась центром культурной жизни. Она содействовала "росту интеллектуального образования иранцев"242.
Это была подготовительная работа, которая приобщила Иран к буржуазной культуре и в какой-то мере заложила основы возникшего во второй половине XIX в. либерального просветительства.
С открытием Дар-оль-фонуна иранцы все чаще стали посещать Европу. Европейские элементы активнее стали проникать в иранскую политику, экономику и культуру. Французский язык, занявший на первых порах господствующее положение среди западноевропейских языков в Иране, служил проводником французской культуры. В стране начали действовать разного рода кружки и общества, служившие целям просвещения, в частности развитию сети светских школ. Так, в 1858 г. видным представителем просветительства мирзой Мальком-ханом в Тегеране было создано общество "Фарамуш-хане" ("Дом забвения"), по образцу масонских лож. Кроме недовольных существовавшим в стране режимом представителей либеральной интеллигенции в него входили и прогрессивно настроенные студенты Дар-оль-фонуна243.
Дар-оль-фонун находился в ведении министерства наук (Везарате омум), созданного в 1854 г. Министерство в течение долгих лет возглавлял писатель и видный государственный деятель Мохаммад Хасан-хан Эттемад-ос-Салтане. Сын царедворца, связанный родством
93
с правящей династией Каджаров, он был выпускником Дар-оль-фонуна. Эттемад-ос-Салтане занимал военные должности, на протяжении нескольких лет был секретарем посольства в Париже. По возвращении он сотрудничал в выходивших под его редакцией газетах, редактировал дневник путешествия Насер эд-Дин-шаха в Кербелу. Косвенно он влияЬ на появление в свет, а также на характер некоторых серьезных научных изданий в Иране. Эттемад-ос-Салтане написан ряд крупных произведений по географии и истории Ирана (с биографиями выдающихся личностей периода правления Насер эд-Дин-шаха). Знакомство с европейскими странами, их языками и литературой выработало у него определенный взгляд на задачи истории, на приемы пользования источниками. Это выделяет Эттемад-ос-Салтане из общей массы историков XIX в. как основоположника европейских научных методов в Иране244.
В 1858 г. по инициативе Эттемад-ос-Салтане лучшие выпускники Дар-оль-фонуна были направлены во Францию для совершенствования в технических науках. По возвращении они были привлечены к преподаванию в Дар-оль-фонуне либо занялись общественной деятельностью. Всего за первые 40 лет существования Дар-оль-фонуна его окончило 1100 человек245в
Опыт деятельности этой первой специализированной школы должен был послужить базой для дальнейших реформ в области просвещения.
В середине XIX в. наметились некоторые сдвиги в этом отношении, хотя фактически они не коснулись всей системы образования.
Одним из главных препятствий па пути развития светских школ был недостаток в образованных людях. В связи с подготовкой необходимых кадров, как сообщала газета "Рузнаме-йе вакайе-йе эттефакийе", шесть талантливых ремесленников направлены в Россию для освоения технических достижений в различных отраслях производства 246^ g страны Западной Европы было послано немало иранцев, которые должны были пройти соответствующую подготовку как военные инструкторы, чиновники, учителя, изучать достижения европейской науки и культуры. В конце XIX в. в Дар-оль-фонуне наряду с иностранными преподавателями начали появляться и иранские. В частности, мирза Мальком—хан, получивший образование во Франции, преподавал арифметику и геометрию (предметы, которым обучали всех студентов Дар-оль-фонуна). Одновременно он работал в качестве переводчика при иностранных специалистах^47. Персидский и арабский языки преподавал шейх Мохаммад Салех Ширази. Иранские специалисты, в частности мирза Сеид-Али и мирза Ахмад Табиб Кашани, обучали учащихся Дар-оль-фонуна старинным способам врачевания^4®.
С середины XIX в. в связи с потребностями учебного процесса в Дар-оль-фонуне рос спрос на разнообразные книги - учебники, специальную научную и техническую, а также художественную литературу. В первую очередь были приняты меры по составлению учебных пособий. В 1851 г. по указанию мирзы Таги-хана Бахрам—мирза 94
муазы-од-Доуле составил первый учебник под названием "Незам-е Насери" ("Насерова книга о военном строе").
Бахрам-мирза, сын принца Аббас-мирзы, по окончании учебы с помощью английских инструкторов некоторое время возглавлял арсенал в Азербайджане, Учебное пособие, составленное этим специалистом по военным вопросам, состояло из строевого устава, правила обращения с оружием, описания оружия, а также содержало некоторые другие подобные сведения. 'Большое количество специальных книг и учебников было выписано из-за границы. В 1850 г. из Франции привезли 293 тома по экономике, политике, культуре и просвещению, юриспруденции и медицине, а также скотоводству, растениеводству и т.д. Значительную часть книг предусматривалось перевести на персидский язык и издать в достаточном количестве в созданной по приказу Амир Кабира государственной типографии при Дар-оль-фонуне249.
В Иране все более ощущалась потребность в печатной книге, необходимой как для студентов Дар-оль-фонуна, так и для преподавателей, чиновников, переводчиков и писателей, молодых иранцев, отправляющихся на обучение в Европу, и др.
Поощряя распространение печатной книги, Таги-хан большое внимание уделял развитию практики перевода. Однако это в значительной степени осложнялось отсутствием в Иране людей, знающих иностранные языки. В середине 1851 г. в одном из своих посланий Джафар хану Мошир-од-Доуле Амир писал о затруднениях с переводчиками, особенно с русского языка^ЗО^
Усилиями Таги-хана удалось создать несколько групп переводчиков. Первую группу составляли переводчики с европейских языков. В нее входили француз Ришар (который затем, полюбив девушку из племени курдов-кочевников, принял ислам и навсегда остался в Иране251)^ англичане Эдвард Брэджесс и его брат, известный как Брэджесс-младший, и русский Андрей Немцов. Вторую группу переводчиков составляли Джон Давид-хан с братом, который некоторое время жил в Стамбуле, Мирза Мальком-хан Исфахани и мирза Ибрагим, обучавшийся в Калькутте и более четырех лет служивший при русской миссии в Иране. В третью группу переводчиков (с восточных языков) входили Яхья-хан Хаджи-мирза Махсани, мирза Ага Тебризи, мирза Махабали Яконлу, мирза Абдул Расул, мирза Заки-Али Абади, Мохаммад Реза-хан Кашани и Мохаммад Хосейн-хан Каджар,
Некоторые из перечисленных лиц впоследствии стали крупными научными и политическими деятелями. В частности, Яхья-хан занимал йидные посты в министерстве иностранных дел, Хаджи мирза Махсанихан был неоднократно послом Ирана, а затем министром, мирза Ага Тебризи стал известным драматургом. Последнему было поручено перевести на персидский язык пьесы выдающегося азербайджанского писателя и драматурга Фатхали Ахундова.
Одним из ведущих переводчиков с французского языка стал Джон
95
Давид, который в конце 1851 г. перевел и представил Таги-хану две книги, посвященные экономической и политической географии мира, а также всеобщей географии. Было решено размножить эти книги в тебризской типографии. Кроме того, по распоряжению Амира из Франции было привезено 323 географических карты, размножена карта мира и предприняты меры по составлению карты Ирана^^.
Для студентов и преподавателей Дар-оль-фонуна переводились и составлялись руководства по математике, истории, медицине, географии и т.д. Для изучения военного дела были переведены и скомпилированы соответствующие пособия253в
Специально для Насер эд-Дин-шаха была переведена подробная ^История Франции* в двух томах. Первый том охватывал период до правления Наполеона I, второй освещал его жизнь и деятельность. По сведениям Ф, Адамийата, первый том утерян, и о нем ничего не известно, второй же том представляет собой один из лучших образцов перевода истории Франции на персидский язык254,
С распространением книги и повышением ее роли правительство решило основать при Дар-оль-фонуне библиотеку. В 1851 г. в газете "Рузнаме-йе вакайе-йе эттефаки-йе" был помещен указ Насер эд-Диншаха, который гласил: "Великие Кораны, писанные знаменитыми во всех странах света каллиграфами, молитвенники и вообще все книги учебного содержания., будут собраны в особо устроенной библиотеке... и приведены в надлежащий систематический порядок*255в
Таким образом, Дар-оль-фонун способствовал распространению литературы. По мере усиления интереса к странам Западной Европы и России возрастал спрос на самые разнообразные произведения. Помимо учебников в Дар-оль-фонуне создавались ценные исторические и литературные труды. В частности, сочинения Реза Кули-хана Хедаята, назначенного в 1851 г. директором Дар-оль-фонуна, сыграли большую роль в развитии иранской историографии и филологии. Им были написаны такие труды, как "Краткая история" ("Эджмаль ат-таварих") и "Сад чистоты" ("Роузат ас-сафа-йе Насери") - дополнение к известной "Истории" Мирхонда, а также составлена антология поэзии — "Собрание красноречивых" ("Маджма оль-фосаха"), антология суфийской поэзии"Луга мудрых" ("Рияз оль-аферин") и толковый словарь под названием "Словарь, украшающий собрания" ("Фарханге анджоман арайе Насери") 256,
Вслед за переводами исторических произведений Вольтера ("История Петра Великого") появляются и художественные переводы: "Хаджи Баба" Мольера, "Трех мушкетеров" и "Графа Монте-Кристо" Дюма, романов Жюля Верна, а также многих приключенческих романов. Э, Броун приводит список 162 книг, изданных к концу XIX в. преимущественно в Дар-оль-фонуне257#
Литература переводилась в основном с французского языка иранцами, окончившими Дар-оль-фонун, часто совместно с иностранцами. 96
Переводчики стремились не столько к правильной и полной передаче оригинальных текстов, сколько к тому, чтобы заинтересовать и увлечь книгой иранского читателя. С этой целью они произвольно вводили в свой перевод персидские пословицы и поговорки, крылатые слова и каламбуры, "проявляя при этом редкую изобретательность и
остроумие"^58в
Итак, в период реформ мирзы Таги-хана и как следствие этих реформ в ближайшие десятилетия после отставки Амира в распространении просвещения в иранском обществе, вернее, среди того немногочисленного слоя иранцев, которые умели читать, произошли заметные изменения. Распространились печатные светские книги, и уже во второй половине XIX в. этот процесс шел параллельно с ростом числа светских школ. Нововведения Амир Кабира, в сущности, положили начало формированию иранской интеллигенции, которая с 50-х годов XIX в. стала играть важную роль не только в культурной, но и в общественно-политической жизни страны. Одним из видных представителей интеллигенции был Мальком-хан (1833-1908), который через "Фарамуш-хане" пропагандировал идеи преобразований и ограничения монархии.
Амир Кабир внес большой вклад и в становление прессы. Он был хорошо осведомлен о выходящих за пределами Ирана газетах, К середине XIX в. Иран отставал в этом отношении и от ряда стран мусульманского мира. В частности, в Османской империи с 1828 г. в Каире) на турецком языке выходила газета "Вакай-е мысрие" ("Египетские события"), которая позднее начала печататься и на арабском языке. В 1831 г. в Стамбуле вышла газета на турецком языке "Таквим-и векай-^" ("Календарные события")259^
Первые иранские газеты издавались иностранцами, как правило, на английском и французском языках. Первая газета на персидском языке была основана в Индии известным индийским мыслителем Рам Мохан Роем (1772-1833), большим знатоком ислама и персидского языка. Попытка основать газету в 40-х годах XIX в, на персидском языке была предпринята также Мохаммад Али-ханом Ширази в Калькутте. Большое место в этой газете занимала критика политики Великобритании, что вызывало резкое недовольство английских представителей как в Иране, так и в Индии. Эти первые газеты существовали недолго. Они не имели даже определенного названия.
В 1837 г. была предпринята попытка издания газеты на персидском языке в самом Иране. Издавалась она по"высочайшему повелению" под редакцией мирзы Салеха Ширази, который в свое время был направлен Аббас-мирзой на учебу в Англию. Изучив там печатное дело, Салех Ширази по возвращении в Иран стал там одним из основателей литографии и сторонником внедрения западноевропейской культуры260# Основанная им газета не имела определенного названия и печаталась литографическим способом. Она выходила один раз
97
7
в месяц на двух листах. Первый ее номер вышел в свет 1 мая 1937 г. Газета в основном была заполнена придворными и другими светскими новостями (о передвижениях "августейшего кортежа*, о шахских охотах, аудиенциях и т.д.). Лишь коротко сообщалось о других событиях в Иране и за границей. Довольно скоро газета была
закрыта^ 1в
В феврале 1851 г. в Тегеране под руководством и при активном участии Таги-хана была основана газета "Рузнаме-йе вакайе-йе эт— тефаки-йе", которая издавалась на персидском языке. Она была увенчана эмблемой, изображающей льва на фоне восходящего солнца^62в Первый номер вышел 7 февраля 1851 г. под названием "Рузнаме-йе ахбар-е дар-аль-халафе-йе Техран" ("Газета известий столицы Тегерана"). Со второго номера газета была переименована в "Рузнаме-йе вакайе-йе эттефаки-йе" и выходила под этим названием все последующие десять лет своего существования. Обычно она имела от четырех до восьми страниц и выходила один раз в неделю (до марта 1852 г. регулярно по пятницам, а затем до сентября 1859 г. - по четвергам) 26Зв
Выход в свет первой иранской газеты приветствовался в странах Западной Европы и в России. Об основании "Рузнаме-йе вакайе-йе, эттефаки-йе" было напечатано в прессе Парижа, Вены, Лондона и Петербурга^ 4.
В первом номере газеты говорилось, что основной ее целью является извещение населения Ирана о событиях внутри страны и за рубежом. Газета должна была "стать источником формирования взглядов и знаний иранского населения"265,
"Рузнаме-йе вакайе-йе эттефаки-йе" была прежде всего официозом. Газета с самого начала проводила правительственную линию. И хотя широковещательно объявлялось о ее предназначении для всего иранского населения, она служила в основном в качестве руководства для чиновников и других государственных служащих: знакомила читателей с правительственными решениями, успехами в создании армии, с деятельностью правительства по организации строительства, по возрождению ремесла и торговли, пресечению разбоев, по борьбе со взяточничеством и административными злоупотреблениями, извещала своих читателей о перемещениях должностных лиц и других важных делах.
Амир Кабиром был издан специальный правительственный указ, по которому всем государственным служащим, получавшим ежегодное жалованье не менее 900 туманов, вменялось в обязанность регулярно покупать газету (вносить за пользование ею 2 тумана в год). Приобретение газеты и регулярное ознакомление с ее материалами было обязательно также для правителей и служащих всех провинций. Стоимость одного номера равнялась 10 шахи^бб^
Материалы, публиковавшиеся в газете, печатались под следующи¬
98
ми основными рубриками: внутренние проблемы, освещение деятельности правительства и мероприятия в стране (по провинциям); зарубежные новости, главным образом из стран Западной Европы; новости науки и культуры; разные сообщения и объявления.
Главное место в газете отводилось наиболее важным внутренним событиям. Значительное внимание уделялось, в частности, бабидским восстаниям 1848-1852 гг., а также борьбе центрального правительства с сепаратистскими движениями (например, мероприятиям по подавлению мятежа Салар-хана). Важное место в газете занимали вопросы экономического развития, проблема создания новых предприятий, развитие промышленности. Широко освещались промышленное строительство, мероприятия правительства по благоустройству городов и населенных пунктов^
Газета писала даже о неудачах в развитии экономики. Анализ не был глубоким. Он не затрагивал политических и социально-экономических причин отсталости, к которым, по мнению газеты, относились прежде всего несовершенство административно-управленческого аппарата, бюрократизм, казнокрадство и т.п.
Газета освещала и проблемы внешней и внутренней торговли, неоднократно ставила вопрос о необходимости установления государственного контроля над внешней торговлей, о проведении мероприятий по налаживанию внутренней торговли, о внедрении и распространении промышленности и т.д. В газете широко декларировалось, что деятельность правительства и осуществление программы реформ ведется в интересах широких слоев народа.
Значительное место в "Рузнаме-йе вакайе-йе эттефаки-йе" занимали материалы зарубежной прессы, освещающие проблемы политики, экономики, науки и культуры. В качестве переводчиков в редакцию газеты был привлечен Эдвард Брэджесс. Редактором "Рузнаме-йе вакайе—йе эттефаки-йе" был назначен Хаджи мирза Джабар, бывший консул Ирана в Багдаде, который работал в тесном содружестве с Тагиханом.
По утверждению леди Шейл, большинство статей газеты за 1851 г. написаны самим Амир Кабиром^68в Достоверность этого утверждения трудно проверить. По сведениям Ф. Адамийата, мирза не обладал способностями журналиста. Кроме того, подпись первого министра на статьях встречается всего три-четыре раза269# Все по_ становления и указы публиковались в основном от имени шаха или 7/государственных представителей". Судя по различному стилю статей, они были написаны не одним автором. Однако несомненно, что газета явилась для Таги-хана трибуной пропаганды реформаторских идей. Консул Шейл писал, что в "Рузнаме-йе вакайе-йе эттефаки-йе" Амир "хочет пропагандировать свои взгляды. В газете печатались известия, созвучные с его взглядами"
Через газету Таги-хан пропагандировал и защищал многое. Сюда
99
7*
относится и основание Дар-оль-фонуна и обсуждение вопроса об основании при нем типографии^?!, "Рузнаме-йе вакайе-йе эттефаки-йе" была до некоторой степени и трибуной критики колониальных порядков, устаревших феодальных устоев, пропаганды передовых взглядов, борьбы за утверждение национального достоинства иранцев.
"Рузнаме-йе вакайе-йе эттефаки-йе" просуществовала до 1911 г.
За это время она несколько раз была переименована, оставаясь, однако, официальной правительственной газетой. В I860 или 1861 г. газета выходила в свет под названием "Рузнаме-йе доувлати-йе али-йе Иран" ("Газета великого государства Иран"). Страницы ее были иллюстрированы портретами ведущих государственных деятелей и знатных людей страны. С 1864 по 1868 г. она издавалась под названием "Рузнаме-йо Иран" ("Газета Ирана"). В 1903 г. к заголовку было добавлено - "салтани" (шахская). В годы перед революцией 1905- 1911 г. она называлась "Рузнаме-йе расми-йе Иран" ("Официальная газета Ирана")272.
В течение, первого периода своего существования газета печаталась литографическим способом, а с 1906 г. - типографским. О тираже ее точных данных нет. Нельзя также с уверенностью охарактеризовать ее как общенациональную газету, имевшую повсеместное распространение по стране. Однако как первая иранская газета, выходившая на персидском языке, она пользовалась большой популярностью, главным образом благодаря обсуждению в ней актуальных и злободневных проблем. В неменьшей степени этому способствовали простота и доступность языка. Газета получила распространение не только в стране, но и за рубежом — в Лондоне, Париже, Вене, Петербурге.
Многие номера в переводе на английский язык отправлялись консулом Великобритании в Лондон Пальмерстону. Правительством Англии было дано указание всем английским консульствам в Иране выписывать газету. "Рузнаме-йе вакайе-йе эттефаки-йе" должны были выписывать и представители миссии Великобритании в Стамбуле 273,
Как по объему охватываемого материала, так и по количеству комментариев газета была шагом вперед в издании периодической печати. Она сыграла определенную роль в формировании самосознания и утверждении национального достоинства иранцев. Газета явилась свидетельством развития национальной культуры.
Со времени создания "Рузнаме-йе вакайе-йе эттефаки-йе" начинается развитие национальной прессы. В 1878 г. в Тегеране стала издаваться газета "Эттелаат" ("Информация") - еще один официальный орган правительства. В 1879 г. под покровительством сыновей Насер эд-Дин-шаха были основаны две провинциальные газеты - "Фарханг" ("Культура") в Исфахане и "Тебриз" в Тебризе. Первой покровительствовал Зелли-султан, второйнаследный принц Мозаффар эд-Дин.
100
В ноябре 1882 г. стала издаваться ежемесячная иллюстрированная газета "Шараф" ("Честь*). В 1866 г. она стала выходить под заголовком "Шарафат". В начале правления Мозаффар эд-Дин-шаха (1896 г.) вышла в свет еженедельная газета "Тарбиат" ("Просвещение"). Издавалась она известным иранским поэтом и писателем Фарухи274в
В годы, предшествовавшие революции 1905-1911 гг., печать в целом достигла значительного расцвета. Но, как и прежде, многие газеты были недолговечны. Одни запрещались властями, другие закрывались из-за нехватки средств.
В 1863 г. появилась "Рузнаме-йе эльми" ("Научная газета"), в 1866 г. - "Рузнаме-йе меллэти" ("Национальная газета"), в 1876г. при Дар-оль-фонуне была основана "Рузнаме-йе незами" ("Военная газета"), в 1877 г. вышла в свет "Меррих" ("Марс"), в 1898 г. в Иране появилась первая ежедневная газета - "Холасэтт-оль-Хэвадес" ("Резюме событий"). Газеты были основаны и в провинциях - Азербайджане, Ширазе, Исфахане^75в
Иранская пресса издавалась и в эмиграции: "Ахтар" в Стамбуле (1875-1891 гг.), "Канун" - в Лондоне (1890-1892 гг.), "Хаблоль-Матин" в Калькутте (с 1833 г.). В Кабуле до революции 1905- 1911 гг. издавались газеты "Хикмет", "Сорая", "Первареш", "Чехрепейма", "Камал"^76в
Несмотря на некоторые различия в деятельности этих газет, в основном она была направлена на разоблачение пороков иранской монархии и колониальной политики иностранных держав. Пропагандировались прогрессивные преобразования в Иране. Газеты способствовали формированию либерального общественного мнения, содействовали ему в определении отношения к важным проблемам политического, экономического и культурного развития страны.
"Рузнаме-йе вакайе-йе эттефаки-йе" отражала идейные направления национального развития. В 1911 г. с широким распространением демократической прессы газета прекратила свое существование, сыграв большую роль в развитии иранской периодической печати.
X X
X
При Таги-хане впервые в период правления династии Каджаров были предприняты попытки более радикального изменения отношений между светской властью и духовенством, ограничения влияния последнего на государственные дела. В течение веков власть шиитского духовенства в Иране^77 распространялась не только на сферу моральных норм, но и на все государственные дела. Официальный ислам освящал феодальный строй, Коран и шариат служили основой всех законов и порядков. Истолковывать предписания Корана и шариата было
101
исключительным правом высшего духовенства - имамов, улемов, муджтехидов. В руках высшего духовенства кроме собственно религиозной власти было сосредоточено народное образование и гражданское судопроизводство.
В Иране существовало два суда: суд шариата (духовный) и урф (светский). Главными судьями являлись муджтехиды - наиболее известные и пользующиеся авторитетом духовные лица. В деревнях в качестве судей выступали муллы. Светский суд (урф) состоял из чиновников; шах также считался судьей. Однако решение дел редко совершалось административной властью, суд урф должен был руководствоваться укоренившимися примерами и обычаями, зафиксированными шариатом, Коран и шариат служили основой гражданского и уголовного права. Шариат устанавливал нормы купли-продажи, залога, найма, завещания и нг ;ледования, дачи в долг и другого рода взаимоотношений, которые у европейцев относились к области гражданского права. Не было практически ни одного явления общественной жизни, которого бы шариат не регламентировал.
Монополия духовенства распространялась и на все образование - на мектебы , и медресе. Духовенство оказывало огромное влияние на массы. Коран и шариат имели в народном сознании громадное значение ''написанного закона".
В руках религиозных учреждений сосредоточились обширные земельные угодья и значительное недвижимое имущество: хозяйственные постройки, караван-сараи, бани и т.д. Вакфные земли в Иране появились давно и уже к IX в. достигли больших размеров. Обыкновенно они освобождались от уплаты государственных налогов; их неприкосновенность обеспечивалась законом^78в Это способствовало их росту. Известный географ Э. Реклю писал, что имущество духовенства *возрастает из года в год не только путем пожертвований по духовным завещаниям и получения наследств, но также посредством секретных договоров чиновников-казнокрадов и лихоимцев, которые, опасаясь полной конфискации их имущества государем, отказывают свои поля церкви с обязательством со стороны последней уплачивать им пожизненную ренту 7 9#
Взаимоотношения между государством и духовенством были сложными. Религия представляла мощную силу, и государство было вынуждено считаться с ней, нередко делая уступки, идя на сближение ради сохранения власти. Духовенство во многом определяло курс правительства. В целом религия в Иране являлась фактором социальной инерции.
Нейтрализовать высшее духовенство, ограничить сферу его влияния пытались многие правители, начиная с Надир-шаха (1736-1747) и Керим-хана Зенда (1760-1779). Непрерывная борьба велась и при Каджарах. Последние годы правления Фатх Али-шаха серьезно изменили роль духовенства^Европеизация армии и бюрократии, пред102
принятые принцем Аббас-мирзой, и преобразования каймакама АбульКасема ослабили значение духовенства. При них правительству принадлежала прерогатива назначения и смещения имамов соборных мечетей в крупных городах, попечителей (мутавелли) "святых" мест. После смерти каймаКама Абуль-Касема, в правление Хаджи Агаси (1835-1848), духовенство опять стало принимать прямое участие в делах государства. Оно обогатилось в результате крупных земельных пожалований и денежных пожертвований из государственных фондов^!.
С укреплением экономических позиций возрастало политическое влияние духовенства. Высшее духовенство "благословило" провозглашение наследного принца шахом Ирана282. Поддерживая вступление нового шаха на престол, оно рассчитывало упрочить свое влияние при дворе. Но эти попытки встретили противодействие Таги-хана, который считал ослабление власти высшего духовенства одной из важных задач. По сведениям архивных материалов МИД Великобритании, мирза в беседе с консулом Шейлом, обращаясь к отношениям государства с духовенством в Турции, подчеркивал, что проведение реформ в этой стране стало возможным только при условии ограничения власти духовенства. Ссылаясь на опыт этой борьбы, он заявил, что намерен последовать примеру турецкого правительства или "сложить голову" 2 83 #
Это заявление ни в коей мере не дает основания утверждать, что Таги-хан был противником ислама или духовенства, как такового. Подтверждением, в частности, служит его борьба против бабизма, учения, представлявшего попытку реформации ислама284# Мирза был религиозным человеком, в известной степени скованным традиционными для иранского общества религиозными обычаями. Но он - один из тех деятелей XIX в., кто понял необходимость изменения влияния религии на жизнь страны. Борьба между Таги-ханом и высшим духовенством явилась отражением отношений между государством и религией, светской властью и духовенством. Государство, как показывает опыт Ирана, и до прихода к власти мирзы, и в период его правления, и после него - всегда стремилось использовать ислам для укрепления своей власти. Вместе с тем светская власть выступала за ограничение вмешательства духовенства в дела государства.
Централизация означала подавление всяческих центробежных стремлений она означала и подчинение духовенства светской власти. Духовенство же, совершенно справедливо видя в лице Таги-хана защитника основных позиций ортодоксальной религии, вместе с тем не желало поступиться своими сословными интересами. Реформы сопровождались распространением новых идей, оказывающих заметное воздействие на мировоззрение общества, в формировании которого решающую роль сыграли законы Корана и шариата и религиозные постановления
103
представителей высшего духовенства. Уже в этом смысле реформы Таги-хана вступали в противоречие с интересами высшего иранского духовенства.
Основание Дар-оль-фонуна способствовало дальнейшему подрыву авторитета духовенства. Таги-хан разрабатывал проекты, предусматривавшие дальнейшее развитие светского образования в стране и изъятие школы из-под контроля духовенства, В конце сентября 1850 г. на официальной аудиенции с князем Долгоруким Насер эдДин-шах, посвящая посла в планы своего правительства, говорил:
"Нам нужны школы, инженеры, способные люди, чтобы наладить гражданское и военное образование... У нас будут больницы не только в Тегеране, но и во всех других городах страны. Что касается религиозных школ, то я о них не думаю и недолюбливаю мулл"285#
Ослаблению влияния духовенства во многом способствовала "Рузнаме-йе вакайе-йе эттефаки-йе", которая служила борьбе с религиозным фанатизмом, особенно проявлявшимся во время траурных дней по "убиенному имаму Хосейну" и связанных с традицией религиозных мистерий - т’зий-е^^б. Попытки Таги-хана запретить этот обычай не увенчались успехом. Встретив упорное сопротивление духовенства, особенно в Исфахане и Азербайджане, он вынужден был отказаться от своего намерения 287,
Попытки ограничить влияние духовенства наткнулись на сопротивление религиозных лидеров. К сожалению, в исторических источниках недостаточно прямых фактов, относящихся к борьбе Таги-хана с духовенством. Однако, как свидетельствуют материалы Архива внешней политики России, эта борьба была довольно острой и напряженной. Князь Долгорукий в своих донесениях в Петербург отмечал, что борьба между двумя властями - светской и духовной, или, скорее, между первым министром и духовенством, чревата серьезными последствиями, грозящими принять характер "гражданской войны"288в
Духовенство умело использовало свое влияние. В октябре 1849 г. оно инспирировало волнения в Исфахане, объявив недействительными полномочия нового губернатора, Гулям Хосейн-хана Сепехдара, назначенного Таги-ханом. Поводом для волнений, по утверждению имамджумы Исфахана, явились бесчинства сарбазов губернатора. Во время молитвы в мечети между солдатом Сепехдара и одним из приближенных имам-джумы Сеида Мохаммада завязалась ссора, превратившаяся в драку между горожанами и сарбазами^На следующий день недовольные жители города собрались в мечети джумы. Подогреваемые проповедями имам—джумы, они бросились в мечеть, где укрылись сарбазы. Там между сарбазами, открывшими огонь, и исфаханцами произошла стычка, перекинувшаяся на расположенный рядом базар. На сарбазов ринулась толпа городской бедноты. Сепехдар послал своего везира Мохаммад Хосейн-хана, чтобы успокоить
104
народ, но, избитый горожанами, везир вынужден был отступить Столкновения горожан с сарбазами продолжались с перерывами до конца декабря 1849 г.
События в Исфахане грозили серьезными последствиями для Тагихана, Русский посол писал, что эти волнения являются "проявлением мести" со стороны духовенства и, если правительство не примет соответствующих мер, "другие провинции последуют примеру ИсфаХана... Недовольное духовенство совершенно не скрывает желания о смещении первого министра"291. Долгорукий предостерегал Амир Кабира против применения военной силы для подавления волнений и советовал пойти на уступки духовенству, сменив правителя Исфахана^92# "Осторожность, - считал русский посол, - является единственной мерой против сложившейся опасной ситуации. Авторитет шаха не настолько прочен, чтобы Вы могли столь открыто выступать против тех, кого называете врагами государства, потому что духовенство могущественней Вас, и общее недовольство придает ему силу, против которой Вам не следует разбивать голову"^93#
В целях восстановления порядка мирза был вынужден обратиться к тегеранскому имам-джуме с просьбой о посредничестве в переговорах с духовенством, которое требовало вывода шахских войск из города. Принять это требование, по сути, означало утверждение духовенства в управлении провинцией, поскольку тогда губернатор, лишенный военной силы, фактически лишался власти. Поскольку в стране сохранялась напряженная обстановка (исфаханские волнения были тесно связаны с заговорами придворной феодальной аристократии, продолжался мятеж Салара в Хорасане и т.д.), Амир Кабир после переговоров с имам—джумой был вынужден пойти на частичные уступки. Гарнизон шахских войск пришлось значительно уменьшить; губернатору строго предписывалось впредь не давать повода к недовольству. Исфаханский имам-джума, в свою очередь, обязывался выдать зачинщиков беспорядков294.
Серьезное сопротивление вызвали мероприятия Таги-хана, направленные непосредственно против духовенства. Мирза разрабатывал меры ограничения юрисдикции шариатского суда. Он ввел некоторые новые процессуальные правила. В частности, все дела и решения шариатского суда должны были направляться на рассмотрение диван-хапе295в Деятельность духовного суда в провинциях была поставлена под надзор разветвленной службы осведомителей. К представителям духовенства, уличенным в даче ложных клятв или вынесении неверных решений, диван-хане предусматривал применение наказаний296#
Мирза добивался и отмены особо чтимого слугами ислама обычая "садиться в бест". Право беста имело важное политическое значение, В бест нередко садились в знак протеста. Это право служило причиной больших злоупотреблений духовенства и давало ему возмож-
105
ность вмешиваться в государственные дела. Оно использовалось отчасти и иностранными державами.
В феврале 1849 г. Таги-хан выразил резкий протест имам-джуме Тегерана, известному тесными контактами с английской миссией, против использования для укрытия преступников бани, расположенной близ мечети Маджиде-шах. Попытки конфискации бани едва не вызвали волнение тегеранцев, подстрекаемых имам-джумой. Мирзе пришлось отступить от своего намерения^ 97 #
В 1850 г. он лишил права беста тегеранского имам-джуму. Это также вызвало реакцию духовенства, которое развернуло открытую кампанию против мирзы среди населения. Особое усердие в этом проявляли видные религиозные лидеры - шейх-оль-ислам Тебриза и имам-джума Тегерана. Кампания приняла широкий размах. Таги-хан применил к наиболее враждебно настроенным религиозным лидерам принудительные меры. Он добился смещения и высылки имама главной тегеранской мечети шейха Абду-Рахима Боруджерди (сменившего на этом посту Абуль-Касема), На его место был назначен шейх Абдаль-чХосейн Тегерани^®®. Таги-хан намеревался сменить и тебризского имам-джуму мирзу Али-хана Афшара и его сына. Стремясь упредить правительство, духовенство спровоцировало волнения, известные как "коровий бест".
В центре Тебриза находилась площадь, называемая Сахиб-аз-Заман, и на ней мечеть Сахиб-аль-Амр, Эти места весьма почитаемы иранцами. По преданию, один благочестивый мусульманин когда-то во время намаза увидел на площади самого Махди. Майским днем 1850 г. население города было взбудоражено известием о том, что некий мясник собрался заколоть быка недалеко от мечети Сахиб-альАмр. Бык вырвался и вбежал в мечеть. Мясник пытался вывести его, но ударами копыт был убит, что было расценено как божественное возмездие, и бык стал объектом почитания. Его украшали гирляндами цветов, клочки его шерсти расходились в качестве амулетов. В мечеть в честь свершившегося чуда приносили пожертвования (английский консул в Тебризе Стивенс "принес в жертву" хрустальные канделябры). Тем временем духовенство, пользуясь случаем, широко распространило слухи о святости беста, о том, как Аллах карает нарушителей.
Таги-хан расценил события в Тебризе не только как протест против отмены беста, но и как враждебный акт тебризского имама, известного связями с английским консулом. Местное население толковало события как предзнаменование скорого пришествия Махди. К мечети стали стекаться для поклонения огромные толпы верующих. Город был взбудоражен, грозил восстанием. В течение нескольких дней лавки на базаре были закрыты, нарушена торговля. Таги-хан был вынужден послать на помощь тебризским властям отряд сарбазов во главе с Сулейманом Афшаром. По приказу мирзы имам-джума Теб106
риза и его сын были арестованы как зачинщики беспорядков
Решительные действия Таги-хана оказали воздействие на духовенство. Когда группа преступников укрылась в тегеранской мечети Маджиде-Шах, мирза через адъютанта-баши Азиз-хана предложил имаму мечети отменить бест, угрожая в противном случае снять его с поста. В послании Таги-хана имаму говорилось, что "право наказания и помилования принадлежит только шаху и что отныне все виновные, независимо от их происхождения, должны предстать перед гражданским судом^ЗОО. Имам тегеранской мечети был вынужден подчиниться и выдать преступников.
Таги-хан стремился закрепить успехи. Он резко ограничил право предоставления беста, признав его лишь за мечетями имама Резы в Мешхеде и Фатимы в Куме, а также за святилищем Шах-АбдульАзим и конюшнями шаха и первого министра^ 1,
Отмена беста была важным политическим шагом, который вызвал недовольство европейских послов. Князь Долгорукий выражал опасения, что меры, принятые мирзой в отношении духовенства, "ведут к уничтожению всякого авторитета и власти, кроме шахской", и что в конечном счете это может вызвать беспорядки в стране. Против отмены беста активно выступил консул Шейл, предъявивший, Таги-хану ноту протеста "против усиления тирании". Это было расценено первым министром как иностранное вмешательство, которое, по его мнению, превосходило всякие границы^02в
Борьба между Амир Кабиром и духовенством достигла апогея в связи с проведением экономической реформы. Верхушка духовенства была связана с крупным феодальным землевладением. Авторитет иранского духовенства окружал вакфы ореолом святости и неприкосновенности, с которыми не могла не считаться светская власть. Тем не менее в начале 1851 г. была объявлена повсеместная проверка прав шиитского духовенства на владение землями халесе, пожалованными при Мохаммад-шахе. В результате часть земель была возвращена в казну. Было также уменьшено жалованье имамам соборных мечетей, ахундам и другим духовным лицам, находившимся на государственной службе и получавшим содержание из казны^ОЗ.
Сокращение земельных угодий нанесло ущерб высшему духовенству, хотя, конечно, и незначительный. Тем не менее оно вызвало резкое недовольство высшего духовенства, которое усматривало в этом угрозу самому существованию вакфного землевладения, о чем свидетельствуют многочисленные протесты, направленные Таги-хану. В июне 1851 г. группа представителей высшего духовенства в послании мирзе Таги-хану в очередной раз пыталась добиться признания прав на земли, пожалованные Мохаммад-шахом. "Если атабек, который так облагодетельствовал, - писалось в послании, - вновь во исполнение милостей покойного падишаха и во имя увеличения числа молель¬
107
щиков не даст указание, чтобы все было как прежде, то нарушит милость покойного шаха и на нем (Таги-хане. - Д,А .) будет грех перед всеми святыми и шахом*304в
Успехи Таги-хана вызывали тревогу религиозных лидеров. Однако они не решились объявить мирзу богоотступником, как это было сделано суннитским духовенством с султаном Селимом III (1789-1807) в Турции^05в >т сомнения, что в определении отношения к мирзе высшего духовенства, как и феодальной аристократии, важную роль сыграли бабидские восстания 1848-1852 гг. Высшее духовенство и весь господствующий класс видели в нем защитника от народных масс. Однако по мере того, как подавлялись основные очаги бабидских восстаний, заинтересованность правящей верхушки в Таги-хане постепенно исчезала. Потерпев неудачу в открытой борьбе, религиозная оппозиция активизировала свою деятельность при дворе, где со времени прихода мирзы сложилась враждебная ему группировка во главе с матерью Насер эд-Дин-шаха. Здесь духовенство получило необходимую поддержку. Оппозиция начала плести интриги с целью смещения Таги-хана. К этому времени первый министр столкнулся с целым рядом затруднений, вызванных осуществлением внешнеполитической программы.
108
Глава 111
ОСНОВНЫЕ АСПЕКТЫ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ МИРЗЫ ТАГИ-ХАНА Отставка мирзы Таги-хана
Внешняя политика мирзы Таги-хана была одним из обширных и сложных звеньев его деятельности. Несмотря на непродолжительность его пребывания у власти, она была в достаточной степени многогранной. В данной работе мы остановимся лишь на основных ее аспектах, касавшихся главным образом взаимоотношений Ирана с Англией и Россией и в значительной мере подчиненных задаче ослабления позиций этих держав, обеспечения предпосылок для успешного осуществления реформ, укрепления положения Ирана на международной арене.
По инициативе и при активном содействии Таги-хана был создан разветвленный аппарат для ведения дипломатической и политической работы, своего рода министерство иностранных дел, бразды правления которым находились в руках первого министра. Ближайшими соратниками Таги-хана в осуществлении внешней политики стали мирза Мохаммад Хосейн-хан и мирза Мохаммад Сеид Ашлаки, известный также как мирза Сеид-*ан Ансари^-.
Ведомство осуществляло контроль над деятельностью иностранных представителей. На должности дипкурьеров были назначены специально выделенные Амир Кабиром чиновники. Здесь уместно вспомнить еще раз о тайных осведомителях первого министра, которые имелись почти во всех государственных организациях и даже в провинциях. Консул Шейл писал лорду Пальмерстону, что в его консульстве наверняка тоже служит один из 'шпионов* мирзы^.
Иностранным посольствам были предъявлены требования о неукоснительном соблюдении условий соглашений, строго регламентировавших штаты иностранных представительств. Так, в конце октября 1850 г; русскому послу был подан протест против увеличения числа служащих консульства России в Астрабаде (сверх 10 человек, предусмотренных соответствующими статьями Туркманчайского договора). При этом русскому посольству до утверждения нового штата консульства предлагалось представить иранскому правительству предварительный список служащих. Вынужденное принять эти требования, русское посольство расценило их как проявление 'недружелюбия' первого министра к России^.
Амир Кабир добивался открытия дипломатических представительств Ирана в столицах государств, с которыми поддерживались политические и экономические отношения. В частности, он добился открытия консульства в Бомбее. Иранский представитель в Стамбуле получил ранг поверенного в делах страны. Предпринимались попытки создания дипломатического представительства в Петербурге, которые, однако,
109
не увенчались успехом. Таги-хану удалось лишь расширить полномочия консула в Тифлисе, который при его содействии был возведен в ранг генерального консула^.
В феврале 1850 г. в целях обеспечения 'спокойствия подданных и безопасности иранского государства' правительство ввело Устав о паспортах. Главы VIII и IX этого устава устанавливали строгий контроль над каждым иностранцем в Иране, который в обязательном порядке должен был визировать свой отечественный паспорт или другой заменяющий его документ у иранского посла в своей стране либо у специального иранского чиновника при переезде границы. При въезде в Иран иностранец должен был обязательно купить иранский паспорт. Въезд без визированного документа и пребывание в стране при наличии только иранского паспорта строго запрещались. Основная цель устава заключалась в том, чтобы воспрепятствовать бесконтрольному наплыву иностранцев - купцов, врачей, геологов, археологов и путешественников.
Устав о паспортах был направлен и против европейских купцов, которые, пользуясь отсутствием должного контроля на таможне, путем неоднократных переездов через границу переправляли товары под видом личного багажа.
Введение Устава о паспортах вызвало резкое недовольство послов, прежде всего Англии и России. Последние немедленно заявили решительный протест против распространения действия устава на иностранцев. В ноте от 11 марта 1850 г. Амир Кабиру консул Шейл заявил, что его правительство не может согласиться с непризнанием действительности иностранных паспортов: '... иностранные подданные будут отданы на произвол иранских властей'. Аналогичная нота была направлена русским посольством^. Недовольство Англии и России уставом объяснялось тем, что острие его было направлено в первую очередь против названных держав. Однако, несмотря на протесты, эти страны вынуждены были признать узаконенные иранским правительством правила. В мае 1850 г. русский император велел отменить прежние формы заграничных паспортов, выдаваемых МИД России, и утвердить новые^. Князь Долгорукий при всем недовольстве уставом писал, что невозможно не оценить роль нововведения иранского правительства^.
Устав о паспортах в значительной степени расширял полномочия местных властей. Это ограничивало вмешательство иностранных представителей, которые, как правило, пользовались любым поводом. Свидетельством тому в период пребывания у власти Таги-хана явилось так называемое дело Стивенса, которое ярко проиллюстрировало англо-русское соперничество.
В период междуцарствия Насер эд-Дин-шах при переезде из Тебриза в Тегеран, уступив домогательствам английского посланника в Тебризе Стивенса, выдал ему дестхат, по которому последний признавал110
ся кедхудой, т.е. старостой и единственным посредником между шахом и армянским населением, проживавшим в Азербайджане. Дестхат до поры до времени не оглашался английским посольством. Однако в ноябре 1849 г., ночью, некий армянин, служивший в городской страже Тебриза, арестовал одного из чиновников русского консульства. Русский генеральный консул в Тебризе граф Аничков потребовал наказать армянина. По приказу везира Азербайджана армянин был схвачен и наказан.
Это вызвало возмущение английского консула Стивенса, который требовал наказания полицейского, выполнившего распоряжение везира, и извинения иранского правительства за оскорбление, якобы нанесенное английскому консульству в лице его служащего (Стивенс заявил, что армянин является слугой консульства). Таги-хан признал, что полицейские виновны в телесном наказании армянина, однако усматривал в поведении Стивенса вмешательство во внутренние дела страны. *Я ни в коем случае не позволю, - заявил Амир Кабир, - чтобы английские консулы Тебриза и Бендер-Бушира под предлогом притеснения подданных шаха беспрепятственно вмешивались в наши дела и чтобы персидское правительство стояло перед необходимостью уступать упрекам британского представителя*.®
Стивенс в ноте Аничкову от 4 марта 1850 г. заявил, что располагает шахским дестхатом, в силу которого является покровителем армян Азербайджана, и, следовательно, все претензии и споры с армянским населением провинции должны разбираться при его посредничестве. Он настаивал на наказании лиц, виновных в * избиении армянина*^. Заявление английского консула о наличии подобного десгхата вызвало тревогу русского посольства. Князь Долгорукий потребовал у Таги-хана объяснений по поводу установления, по его мнению, фактически английского протектората над армянами Азербайджана. Он заявил резкий протест против предоставления Англии исключительного права в пограничной с Россией провинции. И хотя консул Шейл заверял, что предоставление дестхата отнюдь не есть протекторат и Стивенс якобы *по просьбе шаха взял на себя обязательства кедхуды армян*, Долгорукий требовал аннулировать десгхатЮ.
В ответ на требования русского посла Таги-хан, оценив действия Стивенса как нарушение суверенитета шахской власти, уполномочил Долгорукого сообщить английскому консулу об аннулировании дестхата, как выданного в период междуцарствия и через посредство лица, не являвшегося главой правительства ^ Мирза отказывался признать за Стивенсом право вмешательства в дела азербайджанских армян и грозил подвергнуть наказанию всякого армянина, который обратится к английскому цокровительству-^. Однако английская дипломатия не желала терять средство, дававшее ей возможность противодействовать России у самых границ последней (а также вмешиваться во внутренние дела Ирана). 4 марта 1850 г. в официальной ноте русскому консулу в Тебризе Стивенс вновь высказал протест против наказания
111
армянина. Он категорически настаивал на признании себя покровителем азербайджанских армян, угрожая-в противном случае закрыть английское консульство в Тебризе и покинуть Иран,
Конфликт, который пытались уладить в ходе неофициальных бесед, аудиенций и посланий, благодаря ноте Стивенса приобретал официальный характер, а угроза консула покинуть Иран означала крупный дипломатический скандал. В ноте от 12 марта в связи с официальным заявлением Стивенса Долгорукий обращал внимание Таги-хана на то, что дело приобретает характер международного конфликта. При этом указывалось, что русское посольство в Тегеране и генеральное консульство в Тебризе не могут признать в отношениях с иранскими подданными других посредников, кроме иранских властей. Долгорукий писал, что любое внешнее посредничество в отношениях между Персией и Россией может привести к плохим результатам. Он считал необходимым как можно скорей положить конец создавшемуся положению. Поскольку консул Шейл оспаривал также и полномочия русского посла аннулировать десгхат, Долгорукий просил иранское правительство официально высказаться по данному вопросу1 .
В ответном письме от 22 марта 1850 г. Амир Кабир писал, что право защищать интересы иранских подданных, в том числе и азербайджанских армян, принадлежит только шаху и его правительству. Он извещал Долгорукого, что им приняты меры по аннулированию дестхата.
12 марта везиру Азербайджана был отправлен шахский дестхат о недопущении впредь вмешательства представителей иностранных держав в дела азербайджанских властей1"1. Русскому консулу в Тебризе предлагалось признавать только решения местных властей15. Мирза официальным письмом извещал английского консула полковника Шейла, что выдвинутые Стивенсом требования являются необоснованными, поскольку дестхат, на который тот ссылался в своих претензиях, отменен и является недействительным, как и другие фирманы и дестхаты, выданные в период междуцарствия 16.
Ликвидация инцидента была значительным успехом первого министра. Меры, принятые Амир Кабиром, были одним из действий, направленных на ликвидацию вмешательства Англии и России и ограничение их влияния. Мирза предпринял также шаги, призванные уменьшить влияние России на каспийских рыбопромыслах. Значительная их часть была изъята из аренды российских рыбопромышленников и передана в ведение иранского государства. В результате доходы Ирана от промыслов, которые в 1843 г. составляли 6500 туманов, в 1851 г. достигли 25 тыс. туманов17.
Одной из важных задач первого министра была ликвидация английского влияния на юге страны и установление там твердой власти иранского правительства. Он воспрепятствовал Англии в получении прав на проверку судов в территориальных водах Ирана в Персидском заливе, которых она пыталась добиться под предлогом борьбы с 112
работорговлей^*®. Сбор таможенных пошлин с портов Персидского залива, где своевольничал шейх Сейф, правитель Бендер-Аббаса, был подчинен контролю государственных служащих!^. Осенью 1850 г. мирза потребовал от правителя Бушира Шейха Насер-хана, ставленника Великобритании, внести в государственную казну причитающийся налог, гарантировать впредь регулярное внесение доходов с провинции, вернуть войска шаха в Бушир^О. За сопротивление этим требованиям Насер-хан был смещен с поста и арестован. Правление Буширом было передано мирзе Хосейн Али-хану, известному ангианглийскими настроениями^.
В борьбе против экспансии Англии и России Таги-хан, с одной стороны, стремился использовать противоречия между этими странами, с другой - противопоставить им Австрию, Пруссию и другие государства, развитие отношений с которыми, по его мнению, не представляло опасности для независимости Ирана. Были предприняты шаги к установлению контактов, приглашены преподаватели и военные инструкторы из этих стран, специалисты ремесленного и горнорудного производства. По данным английских архивных материалов, иранское правительство намеревалось установить тесные дипломатические контакты с Австрией и заключить с ней политический и торговый договоры^.
В начале августа 1851 г. мирзе Махмуд-хану, иранскому советнику в Стамбуле, было дано указание провести переговоры и с американскими представителями с целью установления дипломатических отношений и заключения договора между Ираном и США. Эти переговоры длились год и три месяца. В октябре 1851 г. в Стамбуле был подписан 'договор о дружбе и сотрудничестве', который предусматривал установление консульских отношений, развитие торговли и судоходства между Ираном и США^®. Однако через месяц после заключения договора Таги-хан был смещен с поста первого министра, и договор не был претворен в жизнь. Спустя несколько лет, в 1856 г., между США и Ираном был подписан договор, официально названный 'договором о дружбе и торговле', который предоставлял американцам право экстерриториальности и другие капитуляционные права.
Установление и развитие отношений с Австрией, Пруссией, США создавали известный противовес Англии и России. В этой связи следует отметить, что Таги-хан не использовал в качестве противодействующей силы Францию, которая вновь пыталась вмешаться в борьбу держав в Иране.
После поражения Наполеона дипломатические отношения между Ираном. и Францией почти на 25 лет фактически оказались прерванными. Правда, несколько военных инструкторов все еще находились в Иране да группа иранцев училась в Париже. Поддерживались также некоторые торговые отношения.
Оживление взаимоотношений между двумя государствами после 25- легнего перерыва началось в 1839 г., с приездом дипломатической миссии, возглавляемой графом де Серей. В ходе переговоров в Иране р 113
была основана постоянная дипломатическая миссия Франции. Де Серей удалось добиться у Мохаммад-шаха официального признания за католиками, проживавшими в Иране, равных прав с иранскими подданными. Этим результаты французской миссии фактически исчерпывались^.
Иранское правительство проявляло в отношении Франции особую осторожность, которая в значительной степени была результатом действий представителей Англии и России. Попытки заключения графом де Серей торгового договора с Ираном не увенчались успехом. Французская миссия возвратилась в Париж.
В 1843 г. в Иран прибыла французская миссия во главе с графом де Сертиж, который проявил большую дипломатическую активность, направленную на заключение ирано-французского договора^5. в апреле 1847 г. проект договора был составлен. Статьи договора предусматривали только права и привилегии Франции; ничего не было сказано о правах и привилегиях Ирана. Первый министр Хаджи Агаси счел необходимым выдвинуть ответные требования, но де Сертиж заявил, что он не уполномочен вести переговоры по этому поводу. Хаджи Агаси был вынужден обратиться к министру иностранных дел Франции Гизо с посланием, в котором извещал, что иранское правительство не может вести переговоры на основе предложенных в одностороннем порядке условий. В ответном послании Гизо поддерживал претензии иранского министра. Проект договора был ''реквизирован*. Вместе с тем Гизо предлагал Ирану быть инициатором заключения договора, первым удовлетворив выдвинутые Францией условия. В результате переговоры были продолжены, и в июле 1847 г. близ Тегерана состоялось подписание договора "о дружбе и торговле", по которому Франции предоставлялись аналогичные с Англией и Россией права и привилегии, в том числе основывались консульства в Тегеране, Тебризе
TZ 26
и Бушире^ .
Договор был подписан от имени правительства Ирана Хаджи Агаси, Франции - графом де Сертиж. Согласно шестой статье договора, он должен был быть ратифицирован в течение срока, не превышающего шесть месяцев. Однако иранский шах не торопился с ратификацией. Во Францию с официальной миссией для переговоров с Луи Филиппом был направлен заместитель министра иностранных дел Ирана мирза Мохаммад Али-хан Ширази, которому поручалось заверить французское правительство в политической лояльности, искренней дружбе и благожелательности иранского правительства^. Мирзе Ширази вменялось в обязанность не давать гарантий дипломатической неприкосновенности французской миссии в Иране. Вместе с тем был издан шахский фирман, гарантировавший права торговых предприятий Франции в Иране^®*
Двойственность политики иранского правительства объяснялась, с одной стороны, недостаточно определившейся позицией Франции в отношении Ирана, с другой - опасением обострения отношений с Англией и
114
Россией. Ирано-французские переговоры проходили чуть ли не тайно от представителей этих держав в Иране. Однако как русский представитель, так и представитель Великобритании были осведомлены о всех подробностях переговоров^ 'Пребывание французской миссии в Иране. - делал заключение английский представитель полковник Фаррант, - не принесет пользы ни Ирану, ни Франции*. Но вместе с тем предоставление Франции права на основание консульства в Бушире расценивалось Фаррантом как поражение английской дипломатии^9.
Англия и Россия проявляли недовольство переговорами и стремились воспрепятствовать заключению договора между Францией и Ираном. По прибытии в Стамбул Мохаммад Али-хана Ширази (на пути во Францию для переговоров) представители Англии и России делали все возможное, чтобы помешать дальнейшему его продвижению. В одном из своих посланий Хадже Агаси Мохаммад Али-хан писал: 'Французский представитель (в Стамбуле. - Д, Л.) дал понять мне, что у него есть сведения о намерениях полномочных представителей Англии и России воспрепятствовать установлению и укреплению дружеских отношений Ирана с Францией'^, Французский представитель торопил Мохаммад Али-хана с отъездом во Францию.
Миссия мирзы Ширази во Франции длилась восемь месяцев. Французское правительство согласилось принять предложения иранского правительства. На пост французского посланника в Иране был утвержден граф де Сертиж^!. После смерти Мохаммад-шаха, с приходом к власти Насер эд-Дин-шаха, полномочия графа де Сертижа были подтверждены верительной грамотой председателя Временного революционного комитета во Франции Кавиньяком, пришедшим к власти после свержения Луи Филиппа^. Однако политика французского посланника привела к обострению, а в дальнейшем почти к прекращению дипломатических и сокращению торговых отношений между двумя странами.
Де Сертиж неоднократно поднимал вопрос о признании иранским правительством фирмана Мохаммад-шаха в качестве официального договора. Переговоры по этому поводу французского посланника с иранским правительством длились несколько дней и носили далеко не дружеский характер^. Упрекая иранских представителей в том, что они позволили Англии и России 'запугать себя", де Сертиж настаивал 'на безопасности' католического населения в Иране. В случае невыполнения выдвинутых им требований он угрожал покинуть Иран34.
Неприкрытое давление со стороны посла вызвало резкое противодействие первого министра. Де Сертиж оказался перед необходимостью извиниться за оскорбительные • высказывания о состоянии Персии и правлении молодого монарха. Однако извинения французского представителя не были приняты Таги-ханом, который выдвинул ответные требования, в частности предоставления иранским подданным, проживающим во Франции, таких же прав и льгот, каких добивался де Сертиж для французов в Иране. Де Сертиж отказался принять требования Та¬
115
8*
ги-хана. Тогда мирза, пользуясь гем, что франко-иранский договор 1847 г., как и указ Хаджи Агаси, не был ратифицирован, лишил графа де Сертижа его статуса при дворе.
В сложившейся ситуации французское правительство было вынуждено отозвать посланника^. в результате с 1849 по 1854 г. дипломатические отношения между Ираном и Францией фактически не поддерживались. С прекращением дипломатических отношений с Францией иранское правительство потеряло одну из возможностей использовать ее в качестве противодействующей силы Англии и России.
Первоначально как Англия, так и царская Россия не предпринимали активных попыток вмешательства в реформаторскую деятельность первого министра. Однако им были далеко не безразличны результаты преобразований. Укрепление центральной власти, упрочение боеспособности государства и другие нововведения, которые должны были способствовать экономическому развитию страны, поднять престиж иранского государства, явились предметом особого беспокойства Англии и России.
Политика Англии и царской России, носившая в рассматриваемый период экспансионистский характер, служила серьезным препятствием на пути намеченных первым министром мероприятий. Попытка отменить право бесга в иностранных миссиях, например, встретила противодействие европейских послов, не желавших! отказаться от этого испытанного средства вмешательства в дела Ирана. Одну из крупных неудач Амир Кабиру принесли и попытки ограничения влияния церской России в районе юго-восточного побережья Каспийского моря, приведшие к резкому обострению отношений с русским посольством.
Еще во второй половине 30-х годов XIX в. царская дипломатия активизировала свою деятельность в юго-восточной части Каспийского моря. Экспедиция 1836 г., отправленная русским правительством для обследования восточного побережья моря, подчеркивала его важность для русской политики. "Сверх выгод и преимущества, которыми Астрабадский залив одарен природою со стороны физического положения, — писал И. Бларамберг, - остается еще повторить, что он для торговли заключает все возможные удобства, особенно по выгодному положению г. Астрабада, лежащего между Хивою, Бухарой, Туркестаном, Афганистаном и собственными провинциями"^.
Со второй половины 30-х годов в торговых кругах царской России в связи с упадком русской торговли в Иране (в результате английской экспансии) усиливается стремление учредить в Астрабаде, "как в наивыгоднейшем для сего месте", русскую факторик>37. Перед министерством иностранных дел ставился вопрос о переговорах по этому поводу с иранским правительством. Правительственные и торгово- промышленные круги России при рассмотрении проблемы развития русской торговли через Астрабад ставили в качестве основной цели проникновение в глубинный Иран, Среднюю Азию и Афганистан.
116
Министерство иностранных дел, в частности департамент по азиатским делам, не торопилось действовать, опасаясь вызвать обострение англо-русских и русско-иранских отношений. Обсуждавшийся в особом комитете Азиатского департамента проект об учреждении фактории в Астрабаде был отложен в связи с обострением англо-русских отношений, вызванным событиями 1837 - 1838 гг. в Герате. Директор Азиатского департамента Родофиникин считал, что Устройство сей фактории неминуемо обратит внимание англичан, которые, без сомнения, в гот же день, так сказать, сами учредят факторию, в чем воспрепятствовать им нет правильного основания, а при существовании английской фактории, управляемой расторопными и расчетливыми директорами, и при недостатках в капиталах (у российских купцов. - Д, А.) с первого раза уничтожат нашу факторию*38.
После заключения в 1841 г. англо-иранского договора, в связи с усилением английской экспансии на Среднем Востоке, царская Россия предпринимала активные действия, стремясь упрочить влияние в юговосточном районе Каспийского моря. Объектом особого внимания России продолжали оставаться Астрабад, Мазендеран и Гилян. Благоприятным поводом к осуществлению замыслов царской России послужили кочевка и набеги туркмен на пограничные области Ирана.
Вражда между персами и туркменскими племенами, обитавшими к юго-востоку. от Каспийского моря, имела многовековую историю. На основании УШ статьи Туркманчайского договора Иран был лишен права содержать на Каспийском море военные суда и не мог защищать себя от набегов туркмен. В 1836 г. иранское правительство обратилось к русскому царю за помощью против туркменских набегов^9. Оно также неоднократно просило оказать содействие в овладении островом Челекен и сооружении гам укрепления для 'наблюдения за туркменами*. Отклонив просьбу иранского правительства в отношении Челекена, Россия изъявила свою готовность оказывать покровительство в защите пограничных областей Ирана от туркменских набегов. Пользуясь предложением иранского правительства, царская Россия около 1849 г. ввела свои войска на о-в Ашураде. А в 1841 г. в Астрабадский залив был командирован военный бриг 'Араке* под командованием капитана Фофанова для наблюдения за русскими рыбопромышленниками, содержавшими *на откуп Мазендеранские, Астрабадские и Туркменские воды...*, а также за туркменам и4.
Принятые меры оказались недостаточными для прекращения туркменских набегов. В 1842 г. в Астрабадеком заливе была основана морская станция русских кораблей, призванная покончить с 'туркменским пиратством*, а в конце 1846 г. в Астрабаде было учреждено русское консульство. Хотя эти меры до некоторой степени прекратили грабеж и увод в рабство людей в результате туркменских набегов, иранское правительство расценивало активные действия царской России как ущемление государственного суверенитета страны. Оно стремилось воспре-
117
пятствовать усилению позиций .царской России в этом районе. В 1849 г. Таги-хан отверг требование русского посольства о постройке на Гязском берегу новых торговых строений и введении дополнительных военных сил для охраны амбаров^!. Действия русской флотилии в прибрежных водах Каспийского моря вызывали протесты иранского правительства, которое обвиняло командование флотилии в самоуправстве. В 1851 г. в прибрежных водах о-ва Ашураде находилось пять русских военных кораблей^2в Таги-хан, следуя курсу на ослабление позиций европейских держав, еще в начале 1851 г. потребовал эвакуации русских кораблей из прибрежных вод.
Тем временем к началу 1851 г. в Мазен деране сложилась довольно напряженная обстановка. В 1850 г. усилились набеги туркмен на астрабадское и мазендеранское побережья. Действия русской сторожевой флотилии не могли остановить участившиеся за этот год ограбления купцов и торговых складов, а также увод людей в рабство. Тогда же, в конце 1850 г., по подстрекательству местных властей и англичан, на Гязском берегу туркменами было совершено нападение на русскую торговую факторию. Несколько русских служащих было убито, сгорели склады -фактории. Иранское правительство изъявило желание взять на себя постройку сгоревших строений . Однако под всевозможными предлогами оно затягивало выполнение взятого им обязательства.
Губернатор Мазендерана, брат шаха принц Махди-Кули-мирза, весьма враждебно настроенный к присутствию в персидских территориальных водах русских военных судов, считал возможным справиться с туркменскими набегами собственными силами. Все это вызывало серьезное беспокойство князя Долгорукого^З. к тому же у русского посла начинали вызывать опасения попытки английской дипломатии добиться открытия английского консульства в Астрабаде и Ширазе, а также права захода военных кораблей Англии в воды Персидского залива якобы для осмотра плававших в этих водах торговых судов с целью прекращения работорговли^.
В этих условиях, стремясь сломить сопротивление иранских властей, Долгорукий в ультимативной форме потребовал удаления МахдиКули мирзы с поста мазендеранского губернатора, что вызвало резкое противодействие Таги-хана. Протестуя против вмешательства в дела провинций, он предпринял попытку обратиться непосредственно к Николаю 1. Однако шахский дестхат на имя императора, поданный в русское посольство для пересылки в Петербург, не был принят Долг ору к им4 5,
В течение нескольких месяцев между русским послом и Таги-ханом тянулась ожесточенная дипломатическая борьба, которая грозила перерасти в крупный конфликт между царской Россией и Ираном, чему в немалой степени способствовала английская дипломатия. По совету полковника Шейла правителем Мазендерана была написана жало118
ба центральному правительству на "причиняемые ему императорским крейсерством обиды и несправедливо возводимые на него подозрения*^. Иранское правительство выразило России протест против прибытия на Ашураде нового отряда российских войск. В ответном письме государственного канцлера России к мирзе Таги-хану от 19 ноября 1851 г. говорилось, что 'государь император с крайним удивлением усмотреть изволил" о прибытии на о-в Ашураде русских войск, расценив это известие как происки "людей недоброжелательных с целью поколебать доброе согласие между обеими державами"47в
Русское правительство настаивало на своих требованиях. Обострение отношений Ирана с царской Россией испугало не искушенного в дипломатии молодого шаха. 17 июля 1851 г. был издан шахский указ о смещении Махди-Кули-мирзы с поста губернатора Мазендерана. Официальная нота извещала об этом русское посольство. Вместе с тем в ней заявлялся протест против вмешательства во внутренние дела Ирана. В ноте указывалось, что иранское правительство было вынуждено пойти на этот шаг исключительно под давлением русской дипломатии^®.
Вынужденные уступки в мазендеранском конфликте вызвали большое недовольство шаха первым министром. Насер эд-Дин-шах впервые высказал мирзе недовольство его действиями, которые, по мнению шаха, нанесли ущерб престижу короны и свидетельствовали о неумении первого министра вести дела с пользой для государства.
Несмотря на успехи во внутренней политике, во внешней политике мирзу в 1851 г. преследовали неудачи. Амир Кабир добивался признания европейскими державами-посредницами и Турцией права Ирана на владение портом Мохаммерой. Однако эти попытки не принесли успеха, чему в немалой степени способствовала Англия, планировавшая превратить Мохаммеру в опорный пункт английского судоходства по Шатт-эль-Араб и Титруй. Не удалась и попытка освобождения Котура и других пограничных районов, оккупированных турецкими войсками.
Условия Эрзурумского договора 1847 г. предусматривали принадлежность Ирану селения Котур, а также всего котурского округа, населенного курдским племенем шемсикли. Однако в 1848 г. по распоряжению Дервиш-паши, представителя Турции в комиссии по демаркации ирано-турецкой границы, войска Османской империи заняли территорию Котура, который представлял для турецкого правительства особый интерес как важный стратегический центр для наступления на Хой, Урмию, Тебриз и другие крупные города северо-западного Ирана.
Действия турецких войск активно поддерживались местным курдским феодалом Махсуд-агой, который на заседании разграничительной комиссии четырех держав выступил со свидетельством о принадлежности котурского округа "с незапамятных времен" Османской империи. Произвольная акция Дервиш-паши фактически была поддержана представителями Великобритании^. Таги-хан в ультимативной форме настаи-
119
вал перед державами-посредницами на выполнении Турцией требований иранского правительства и на проведении демаркации ирано-турецкой границы в строгом соответствии с положением Эрзурумского договора. В противном случае он считал невозможным участие делегации Ирана в комиссии^
Следствием мазендеранского конфликта явилось намерение разрешить пребывание в водах Персидского залива английским военным судам^2# Эта внешнеполитическая акция первого министра была своеобразным маневром с целью ослабить позиции царской России. Однако она привела к еще большему обострению отношений с русским посольством, что вызвало беспокойство Насер эд-Дин-шаха, который начал подвергать сомнению правильность политики первого министра.
Придворная оппозиция, не терявшая ьадежды на устранение неугодного ей министра, стремилась использовать политические неудачи и затруднения Амир Кабира. Феодальная аристократия и представители высшего духовенства усиливали нажим на шаха. Положение первого министра становилось все более шатким по мере того, как росли недоверие и подозрительность шаха.
В начале мая 1851 г. шах предпринял поездку по стране. Маршрут проходил через Казвин, Боруджерд, Исфахан, а затем через Кашан и Кум обратно в Тегеран^З. Сопровождая шаха в поездке, на обратном пути из Исфахана (август 1851 г.) Таги-хан отослал из свиты шаха одного из приверженцев Ага-хана Нури, что вызвало недовольство Насер эд-Дин-шаха. Несмотря на протесты шаха, Амир настоял на сво-
ем^4.
Другим поводом к столкновениям и резкому обострению отношений между Амир Кабиром и шахом послужило следующее. Младшим (сводным) братом шаха был Аббас-мирза, которому исполнилось 12 лет. Мохаммад-шах очень любил брага (больше,чем Насер эд-Дина) и присвоил ему титул наиб-ос-салтане(регент). Это объяснялось и большей привязанностью Мохаммад-шаха к матери принца, нежели к Махди-У лийе. Это вызвало у последней ненависть к принцу, ревность к его матери. После смерти Мохаммад-шаха мать юного принца, опасаясь за жизнь свою и сына, искала покровительства английской миссии. Представитель Великобритании полковник Фаррант писал: 'Мать Аббас-мирзы была любимой женой Мохаммад-шаха... Этим объясняется лютая ненависть Махди-Улийи к ней... Опасаясь за жизнь своего сына, она ищет покровительства миссии. Я отправил к ней доктора Диксона и надеюсь, что миссия обеспечит безопасность ее сыну. Если необходимо, можно скрыть там и мать, и сына^ЗБ.
С вступлением на престол Насер эд-Дин-шаха опасения матери принца не подтвердились. Таги-хан предлагал объявить принца Аббасмирзу наследником престола вместо умершего Султан-Махмуд-мирзы, первого сына Насер эд-Дин-шаха. Но предложение Амира вызвало у шаха желание удалить принца из столицы. Возвращаясь из Исфахана,
120
во время остановки шахской свиты в Куме, шах неожиданно принял решение *о пребывании* принца с матерью некоторое время в Куме.
Мать юного принца, расценив это решение шаха как подвох и опасаясь за жизнь сына, обратилась с просьбой о заступничестве к Таги-хану.
Амир Кабир не одобрял решения шаха. Он напомнил ему, что оно может вызвать недовольство народа и подорвет авторитет шаха, ибо, как писал английский представитель, "Кум являлся местом политической ссылки*. Решение шаха сослать принца, отмечал он, *несомненно было результатом влияния Махди-Улийи*56в Однако попытки Амир Кабира как-то повлиять на решение шаха не увенчались успехом^. Спустя десять дней после возвращения шаха в Тегеран был издан указ о выдворении принца с матерью из столицы и о назначении его губернатором Кума ^ .
Насер эд-Дин-шах проявил недовольство первым министром. Заступничество мирзы за принца было расценено как лишнее доказательство справедливости инсинуаций, возводимых на Амир Кабира придворной оппозицией. Шаху настойчиво внушалось, что реформы Таги-хана являются не чем иным, как средством завоевания популярности у населения и особенно армии, главнокомандующим которой тот являлся. Стремясь к назначению принца Аббас-мирзы наследником престола, мирза, по сведениям Эгтемад-ос-Салтане, настаивал на удалении от двора Махди-Улийи и даже предлагал шаху инсценировать случайный выстрел в шахиню во время ее прогулки в саду. Тем самым Амир якобы хотел настроить народ против Насер эд-Дин-шаха и вынашивал планы свержения шаха и объявления себя первоначально регентом при несовершеннолетнем Аббас-мирзе, а затем и шахом^Р.
Все эти слухи, распускаемые придворной оппозицией, как следует из документов, опубликованных Ф.Адамийатом, не соответствовали действительности. Нельзя отрицать, что вся власть была сосредоточена в руках Амир Кабира. Однако существовавший в XIX в. в Иране феодально-монархический строй сохранял свои устои. Верховным и неограниченным правителем считался шах, абсолютный монарх, который по своему усмотрению принимал и отменял законы и установления, назначал и смещал министров, правителей, провинций и областей, присваивал звания и т.д.
Документы, опубликованные Ф.Адамийатом, свидетельствуют, что, несмотря на большие полномочия, которыми обладал Амир, его правление не было абсолютным. В 1851 г. в одном из посланий представителям Англии и России Таги-хан писал: *... известно, что бразды правления государством в Иране сосредоточены в руках шаха, и ни один министр без его ведома и согласия не может ни принять решение, ни действовать самостоятельно. Система совета в Иране до сих пор не осуществлена*. Далее в послании Амир пишет, что им было предложено шаху *доверить управление государством своим советникам (речь идет о создании Совета. - Д.А.)*. "Однако, - продолжал Таги-
121
хан, - все внутренние и внешние дела страны, как и прежде, зависят от воли и желания шаха... "60.
Все указы и официальные решения по делам управления представлялись Амир Кабиром на рассмотрение шаха. Первый министр докладывал суверену о всех новостях внутренней и внешней жизни, официальных и неофициальных беседах с иностранными представителями и т.д. Консул Шейл писал: "Амир не выполнял никакое дело, предварительно не посоветовавшись с шахом. Это проявлялось даже в мелочах. Если он не имел возможности объясниться с шахом непосредственно по тому или иному вопросу, то посылал обстоятельное послание, излагая в нем свою точку зрения. В свою очередь, шах посылал ему свое решение"®
Таги-хан стремился, чтобы молодой шах научился управлять государством, приобщал его к государственным делам, прививал навыки политического деятеля. В одном из посланий, представляющих большой интерес, Амир внушал суверену: "Отлынивая и откладывая изо дня в день дела, так безответственно нельзя править в Иране. Хотя я и другие подданные Вам преданы, Вы намерены править страной или нет? Если да, то дай бог!.. Но почему же Вы всячески отлыниваете? Почему не интересуетесь/ что происходит в городе? А когда Вас ставят в известность, почему ничего не предпринимаете? Что Вы знаете о стране, народе, о положении в провинциях и какие распоряжения на этот счет Вы намерены сделать? . . Предположите, что я, Ваш преданный слуга, заболел или умер, - но Вам-то надлежит править . страной.'Вы не должны уклоняться от своих обязанностей, как не должны зависеть от существования Вашего покорного слуги, который был вынужден взять на себя смелость высказать все это"62.
Насер эд-Дин-шах высоко ценил организаторские способности, решительность и целеустремленность, опытность и широкую осведомленность Амир Кабира как политического деятеля. Насер эд-Дин-шах всячески поощрял и поддерживал своего министра. В знак дружеского расположения и полного доверия шах выдал за него замуж, вопреки желаниям Махди-Улийи, свою единственную сестру Азад-заде ханум (ставшую второй женой Таги-хана). Он активно противостоял и натискам противников назначения Таги-хана на пост первого министра. Через полтора года после назначения мирзы первым министром консул Шейл писал: "... власть Амира все крепнет, однако число его врагов не уменьшилось; но нет возможности сместить его, как и нет надежды, что шах назначит на его место другого, ибо он всячески поддерживает Амира и покровительствует ему, отчего противники чувствуют свою слабость"®6в
Как уже говорилось, одним из яростных противников Таги-хана среди представителей феодальной аристократии была мать шаха Махди-Улийя, которая, по словам Амира, "собирала вокруг себя недовольных и направляла все свои усилия на то, чтобы сорвать мероприятия правительства"®^.
122
Современники характеризуют Махди-Улийю как умную, но властную и коварную женщину, которая шла на всевозможные ухищрения ради смещения Амир Кабира. По сведениям архивных документов Великобритании, противники мирзы не останавливались ни перед чем: *МахдиУлийя пыталась подорвать доверие шаха к Амиру, но потерпела поражение^ 5# Неоднократные попытки шахини воздействовать на сына привели к тому, что он удалил ее от двора. Эта мера вызвала еще болышее озлобление Махди-Улийи, которая в Амире усматривала причину немилости к ней шаха. Как свидетельствуют опубликованные Ф.Адамийатом документы, в частности личная переписка Махди-Улийи с представителями оппозиции, шахиня активизировала свою деятельность с целью устранения мирзы от власти, а в случае надобности смещения с престола и самого шахабб.
Феодальная оппозиция усилила интриги против Амир Кабира. Под влиянием подозрений Насер эд-Дин-шах еще в пути из Исфахана в Тегеран освободил Таги-хана от выполнения обязанностей министра двора. В* начале октября, по возвращении в столицу, с мирзы были сняты обязанности по комплектованию шахской свиты, назначению и смещению придворных, непосредственного окружения шаха. Между тем эти функции имели важное значение. Лишаясь их, Таги-хан терял возможность укрецить свое положение при шахе.
Опасаясь окончательно лишиться власти, Таги-хан по прибытии в Тегеран приостановил проведение намеченных мероприятий. Он сосредоточил свое внимание на сохранении прежней власти. При этом Амир Кабир старался заручиться поддержкой русского посольства. Через доверенных лиц он искал пути ликвидации конфликта с князем Долгоруким. Однако Ага-хан Нури и его сторонники стремились изолировать мирзу, лишить возможной помощи со стороны русского посольства. Неудачей завершились и попытки Таги-хана создать группу своих приверженцев при дворе. Ему оказали робкую поддержку лишь незначительное число лиц.
Тем временем Насер эд-Дин-шах все более отстранял Таги-хана от управления страной. Вскоре первому министру было предписано не рассматривать дела финансового ведомства и судебные. Ему вменялось в обязанность HenpevieHHO о всех делах докладывать шаху и без его санкции не принимать никаких решений. Оставленное в его ведении военное ведомство находилось под бдительным надзором. К управлению государством был привлечен Ага-хан Нури, который, в частности, играл первую роль в решении вопросов внешней политики. Под давлением феодальной аристократии шах был вынужден согласиться назначить его на пост первого министра. Однако английское подданство Ага-хана Нури служило причиной отсрочки официального назначения. Материалы архива МИД Великобритании показывают, что Ага-хан Нури хотел сохранить за собой английское подданство. Насер эд-Дин-шах выдвинул перед ним требование: либо должность первого министра, либо английс-
123
кое подданство, - настаивая на письменном отказе от подданства. Спустя два дня после этого требования будущий министр был вынужден отказаться от английского подданства, Лондон, учитывая безвыходность положения своего ставленника, стоял перед дилеммой - продолжать считать его своим подданным или нет. 'В любом случае, - заключало правительство Великобритании, - если он обратится к миссии,
мы окажем ему покровительство'^?.
Между тем Таги-хан в посланиях к Насер эд-Дин-шаху просил объяснить причины немилости. Он неоднократно пытался убедить шаха, что ни одно свое решение или действие не предпринимал без санкции и воли его величества. В одном из посланий Амир Кабир писал: 'Если Вы действительно преследуете какую-то цель или, не дай Бог, усмотрели, что своими действиями Ваш покорный слуга вмешивался в область Вашей деятельности, то заклинаю Вас Вашей священной головой, скажите об этом откровенно. Ясно, что я не стремился и не стремлюсь, во что бы то ни стало к получению этой должности (первого министра. - Д.А.). Не утруждайте себя и поступайте так, как Вам велит сердце. Клянусь Богом, чего бы Вы ни пожелали, я приму с полным удовлетворением*^6.
14 ноября 1851 г. Таги-хану был вручен шахский дестхаг, который гласил: 'Поскольку исполнение должности первого министра сопряжено со многими трудностями и Вам тяжело нести эти обязанности, мы освобождаем Вас от них. Вам следует с полным старанием заняться делами армии. Посылаем Вам саблю и Наш портрет, что является знаком верховного командования всей армией, финансовые и другие дела будут переданы другим нашим подданным, нам угодным'^?
В тот же день вечером, обеспечив двор охраной из тысячи вооруженных солдат, шах созвал всех придворных. 'Можно было подумать, что мы накануне революции'^, - писал русский посол об обстановке во дворце. Здесь Насер эд-Дин-шах огласил решение об отставке мирзы. При этом он выдвинул ряд обвинений, основной смысл которых сводился к самовластию и превышению прерогатив. 'Я лишь носил имя шаха, - заявил Насер эд-Дин, - абсолютная власть принадлежала в действительности Амиру'. Сторонники Таги-хана, пытавшиеся выступить в его защиту, видя упорство шаха, отступили. 'С тех пор, - писал в одном из своих донесений русский представитель, - интриганы самого низкого пошиба получили свободный доступ к персоне его Величества... Дворец переполнен доносчиками'?!.
15 ноября 1851 г. был подписан шахский дестхат, который официально извещал об отставке Таги-хана с поста первого министра, но сохранении за ним обязанностей командующего армией, что вызывало беспокойство противников мирзы. Несмотря на смещение мирзы й удаление его от двора, между ним и шахом велась оживленная переписка. Е ответ на послания Таги-хана шах заверял в своей привязанности к нему и обещал возвратить на прежнюю должность. В одном из
124
посланий мирзе шах писал: "Господин Амир-Незам. Клянусь Богом, что все'о чем пишу, - это правда. Я действительно люблю Вас и пусть меня покарает Бог, если, пока я жив, отрекусь от Вас". Насер эд-Дин-шах выражал желание сотрудничества с ним и в дальнейшем: "Я буду так поступать, что ни один человек не узнает об этом... Выполнение всех военных и других правительственных указов и впредь будет в Вашем ведении"*^.
Оппозиция при активном содействии Ага-хана Нури и его сторонников составила своего рода "обвинительный акт" против Таги-хана под названием "Преступления Амира". Особое усердие в составлении "акта" принимал Лисан-оль-мольк Сепехр, придворный историк, один из приверженцев Ага-хана Нури. Близость Сепехра к феодально-аристократической оппозиции объяснялась и личными мотивами. Он был одним из тех, чье жалованье было урезано мирзой. В акте содержались претензии аристократии, вызванные действиями первого министра. Совокупность этих действий была возведена представителями оппозиции в "самоуправство и деспотизм" первого министра, "который тем самым довел страну до грани восстаний и беспорядков"^®.
Опасаясь перемены в настроении шаха и возвращения к власти Таги-хана, враждебная группировка при активном содействии Махди-Улийи и консула Шейла стремилась ускорить назначение Ага-хана Нури. 17 ноября 1851 г. был издан шахский дестхаг об этом назначении.
19 ноября 1851 г. иранское министерство иностранных дел известило об этом представителей иностранных держав в Иране^^. 20 ноября 1851 г. шах издал указ об официальном отстранении мирзы от всех занимаемых им постов и лишении его всех титулов и званий. На должность амир-незама был спешно назначен Эттемад-од-Доуле. 21 ноября иностранные миссии были извещены о смещении Таги-хана и о том, что "отныне он является обыкновенным иранским подданным"^ В газете "Рузнаме-йе вакайе-йе эттефаки-йе" шахским дестхатом извещалось, что мирза смещен с поста первого министра и лишен всех своих должностей и титулов из-за гордого и заносчивого нрава, злоупотреблений властью и неправильных действий^
В тот же день, добившись аудиенции у шаха, Таги-хан напомнил ему об услугах трону, указав на подавление различных волнений в стране, о своих заслугах в улучшении административного и финансового управления. Он отметил, что вся его деятельность была направлена на сохранение порядка в стране и поднятие благосостояния иранского государства. Таги-хан требовал почетной отставки, а не бесчестья. В конще аудиенции он отметил: "Шаху недостойно таким образом платить за службу и не следует губить дела благие для государства". Шах обещал вскоре разобраться во всем и "восстановить справедливость"^^. Однако спустя две недели мирза был окончательно лишен всех титулов.
По сообщению газеты "Рузнаме-йе вакайе-йе эттефаки-йе", шахским указом аннулировался и титул Амир-Незам, который предписывалось "предать забвению и впредь никому не присваивать"^®.
125
Таги-хан был свидетелем участи своего предшественника каймакама Абуль-Касема, негласно убитого по приказу шаха. Опасаясь за свою жизнь, он вынужден был обратиться за покровительством к русскому посольству. Долгорукий, несмотря на натянутые отношения с Таги-ханом, в связи с назначением Ага-хана Нури на пост первого министра стремился помочь мирзе. Объявив о своем покровительстве, он направил в его дом драгомана миссии К.Графа с отрядом казаков. Однако ввиду протеста шаха против того, что в доме, где живет его сестра, находятся представители миссии, Долгорукий был вынужден отозвать своих людей^.
Значительную роль в этом сыграл консул Шейл. Опасаясь успеха Долгорукого в ходатайстве перед шахом, Шейл и проанглийски настроенная группировка Ага-хана всячески пытались воспрепятствовать заступничеству русского посла. Под давлением английского консула Таги-хан был вынужден дать письменные заверения, что он не будет искать покровительства иностранных держав. Отказывая Амиру в покровительстве Англии, Шейл обещал скрепить этот документ своей подписью и требовал аналогичных действий со стороны русского посла. Однако требование англичан было отвергнуто князем Долгоруким, заявившим, что он не может подписать документ, "составленный человеком, который не был хозяином своих действий и которого можно рассматривать как государственного заключенного"80,
Таги-хан в послании Насер эд-Дин-шаху пытался отвести инспирированные английским консулом подозрения а смене подданства. "Будьте абсолютно уверены, - писал он, - что я готов пожертвовать жизнью за наше подданство; до сих пор мною не было совершено измены, и я не проявлял трусость. Хотел бы выразить свою сердечную искренность Вашему Величеству..."®
Оппозиция и особенно вновь назначенный первый министр старались отправить впавшего в немилость Таги-хана подальше от шахского двора. По сведениям Шейла, Ага-хан признался ему, что находится в затруднительном положении, поскольку его просьба об удалении мирзы в Фарс либо в Исфахан или Кум не получила отклика у шаха. Ага-хан опасался присутствия в столице бывшего министра и просил содействия английского консула. Вскоре, после острой борьбы при дворе, было решено сослать мирзу в Кашан, сохранив за ним, согласно указу шаха, все имущество. Как сообщает Ф.Адамийат, англичане выступили против ссылки в Исфахан или Кум, которые находились сравнительно недалеко от столицы; кроме того, в Куме правил регент, принц Аббао-
мирза®^.
С известием о выселении в Кашан к Таги-хану был направлен английский врач Диксон. Вслед за ним, через несколько часов, в дом бывшего министра явились представители русской миссии во главе с Долгоруким, который объявил мирзе о покровительстве императора российского. Однако в тот же вечер Таги-хан был подвергнут домаш126
нему аресту. К русскому послу был незамедлительно направлен в качестве парламентера Мохаммад Хосейн-хан Ирани, заявивший от имени шаха протест против пребывания представителей иностранной миссии в доме бывшего министра, который отныне находится под охраной шахских войск® ®.
Ночью 30 ноября под сильным конвоем Таги-хан вместе с женой и двумя малолетними детьми выехал из Тегерана. Несмотря на уговоры матери и брата, восемнадцатилетняя Азад-заде ханум отказалась оставить мужа®4. В Кашане им был отведен дворец Фин, необитаемый со времен Фатх Али-шаха.
Результаты смещения Таги-хана не замедлили сказаться. Описывая обстановку в Тегеране, Долгорукий в одном из донесений писал: 'Трудно представить себе беспорядок во всех отраслях управления, наступивший после переворота и с тех пор, как шах решил править сам'. Новый садр-азам не пользуется доверием и уважением, и власть его ограничена. 'Вокруг бушует море интриг, - продолжал он, - шах натолько неопытен, что делает ошибки и децентрализовал администрацию'®®.
Тем временем противники Таги-хана усиленно внушали шаху мысль о сохранении опасности и требовали полного устранения мирзы. После долгих колебаний, под давлением Махди-Улийи, шах выразил согласие. Подписанный им указ гласил: "... Хаджи Али-хану, слуге Его Вели¬
чества... повелевается отправиться в Фин и навеки успокоить мирзу Таги-хана Ферахани; после свершения этой миссии Хаджи Али-хан получит милости и вознаграждение' . Али-хан, занимавший должность фарраш-баши при Мохаммад-шахе и получивший от Ага-хана титул Хаджи-од-Доуле, был послушным исполнителем воли феодальной оппозиции. Ему было указано немедленно по получении указа отправиться в Кашан. Одновременно с целью отвлечь внимание жены Таги-хана Махди-Улийя направила в Кашан одну из придворных женщин®^. Азад-заде, которая опасалась расправы с Таги-ханом, не отходила от мужа. Она первой пробовала подаваемую ему пищу, всячески охраняя его жизнь и покой®®.
Прибыв во дворец Фин 10 января 1852 гг., Али-хан, чтобы усыпить бдительность Таги-хана и его жены, сообщил, что привез от шаха милостивое послание и почетный халат. Чуть позже, войдя с мирзой в баню, Али-хан предъявил ему подлинный указ шаха. Тут же палач вскрыл Таги-хану вены и задушил его. Нужно отметить, что иранские хронисты умалчивают о подлинной причине смерти мирзы. Так, свою версию о болезни Таги-хана преподносит Сепехр. Все случившееся, пишет Сепехр, подорвало здоровье мирзы, который скончался 11 января 1852 г. якобы от опухоли, покрывшей все тело®^. Сообщение о болезни Таги-хана было помещено и в газете 'Руэнам^е-йе вакайе-йе эттефаки-йе'9^.
Таги хан был похоронен в Кашане в саду дворца Фин. Через нес-
127
колько месяцев жена переправила его тело в Кербелу для захоронения в одной из гробниц близ святилища Имам-заде.
Оппозиция мусульманского духовенства и придворной аристократии, подкрепленная дипломатическим давлением со стороны представителей иностранных держав, и прежде всего Англии, послужила причиной смещения и гибели мирзы Таги-хана. Его преобразования, особенно административно-финансовые, ущемлявшие интересы феодальной аристократии, с одной стороны, и ограничивавшие влияние и вмешательство высшего иранского духовенства - с другой, а также ослабление позиций Англии и России и борьба за политическую и экономическую самостоятельность не могли не придать острогу осуществлявшимся реформам. Устранив Таги-хана, феодально-аристократические круги, высшее духовенство и служилая знать добились прекращения реформ.
128
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Реформы Таги-хана были прямым откликом на те изменения, которые происходили в социально-экономической и политической жизни Ирана под влиянием проникновения иностранных держав, прежде всего Англии и России. Эти изменения получили выражение в развитии товарно-денежных отношений и повышении роли торгового капитала, в усилении кризисных явлений в хозяйстве, сопровождавшихся обострением социальных противоречий, в росте сепаратистских тенденций, заметном ухудшении положения Ирана на международной арене. Все это порождало необходимость реформ.
Центральное место в преобразованиях Таги-хана занимали военнополитические реформы, и прежде всего мероприятия по созданию регулярной армии. Эти мероприятия следует рассматривать как один из важных факторов общего процесса модернизации, характерного в конце XVIII- первой половине XIX в. и для других стран Востока^.
Военная реформа, поднимая боеспособность иранской армии, позволила правительству вести успешную борьбу с сепаратистскими тенденциями, способствовала укреплению государственной власти и тем самым обеспечению предпосылок для осуществления реформ в целом. Создание боеспособной иранской армии было призвано усилить внешнеполитические позиции Ирана. Нельзя не отметить, что реорганизованная армия использовалась для жестого подавления бабидских восстаний 1848-1852 гг.
Административные преобразования предусматривали создание эффективно действующего государственного аппарата, призванного подчинить систематическому контролю центральной власти провинции страны, способного вести активную борьбу со взяточничеством, лихоимством, злоупотреблениями и другими явлениями, широко распространенными среди чиновников. Военно-политические и административные преобразования Таги-хана способствовали укреплению центральной власти, объединению страны.
Административные преобразования сопровождались мероприятиями по упорядочению системы налогообложения и введением строгого контроля с целью увеличения государственных средств. Эти меры (наряду с сокращением выплаты пенсий представителям каджарской династии, центральной администрации, жалованья государственным служащим, с усилением борьбы с казнокрадством и т.д.) дали возможность Тагихану, не обращаясь к помощи иностранных займов, получить средства, достаточные для осуществления не только военно-политических мероприятий, но и ряда довольно значительных по тем временам экономических преобразований. По его инициативе были приняты меры по развитию иранской промышленности, в частности по строительству крупных предприятий мануфактурного и фабрично-заводского типа (а также ремесла), товарных отраслей сельского хозяйства, внешней и внутренней торговли.
9
129
Слабость экономики и застойность общественных отношений отрицательно отражалась на культуре Ирана. Планы Таги-хана по развитию фабричного производства в стране служили одним из стимулов создания собственной интеллигенции. Основание Дар-оль-фонуна и практика направления его выпускников и других наиболее одаренных иранцев на учебу за границу вызывали культурный подъем. В результате уже к концу XIX в. в Иране вырос довольно многочисленный слой национальной интеллигенции, воспитанной, правда, в западноевропейском духе. Следует, однако, отметить, что выбирая людей для направления за границу, Таги-хан останавливал свой выбор в основном на представителях наиболее влиятельных сословий. То же самое следует сказать и о кандидатурах, первоначально выбранных им для обучения в Дар-оль-фонуне. Это были прежде всего дети из влиятельных аристократических семей.
Вкладом в иранскую культуру явилось основание Таги-ханом первой иранской газеты - *Рузнаме-йе вакайе-йе эттефаки-йе*. Газета способствовала росту национального самосознания.
Как прогрессивный деятель, Таги-хан, пропагандируя внедрение светской школы, выступал с критикой не только существовавшей системы образования, но и судопроизводства, что свидетельствует о смелости и многогранности программы намеченных им преобразований.
Внешняя политика Таги-хана, основанная на принципах равноправия в отношениях с иностранными державами, несомненно носила прогрессивный характер. Оценивая внешнюю политику правительства Таги-хана, следует подчеркнуть, что в рассматриваемый период, несмотря на притязания держав, не было заключено договора или соглашения, ущемлявшего суверенитет Ирана. В условиях экспансии Англии и России это, на наш взгляд, явилось наиболее крупным достижением Тагихана.
Реформы Таги-хана отражали прежде всего стремление правительства к укреплению экономического и политического положения страны, что, в свою очередь, должно было привести к повышению ее сопротивляемости внешней экспансии.
Рассматривая реформы Таги-хана в этом аспекте, современные иранские исследователи выдают мирзу за выразителя интересов широких слоев иранского народа, затушевывая тем самым их классовое содержание. Таги-хан, как выразитель интересов правящих кругов, жестоко подавил бабидские восстания 1848 - 1852 гг. Реформы не предусматривали внесения радикальных изменений в социально-экономическую структуру феодального Ирана. Таги-хан, как и ряд его предшественников и современников в странах Востока, в частности в Турции, стремился к модернизации страны путем внедрения лучших достижений в рамках укрепления монархии.
Реформы были попыткой государства повлиять на социально-эконо¬
130
мическое и политическое развитие, урегулировать его сверху. По сути, они предполагали прежде всего приспособление к новым условиям, которые складывались под воздействием проникновения в Иран иностранных держав, и предусматривали превалирующую роль торгового капитала в экономической жизни. Это отвечало интересам тех социальных слоев, которые выходили на политическую арену и претендовали на доминирующие позиции. Реформы способствовали созданию предпосылок для развития буржуазных отношений и заключали в себе антифеодальные тенденции. В этом смысле они отражали в первую очередь интересы иранского купечества и полуфеодальных помещиков, а также отвечали потребностям более прогрессивного поступательного развития страны.
Преобразования Таги-хана далеко не охватывали всей совокупности важнейших сторон социально-экономической жизни общества, что является свидетельством умеренности политической платформы первого министра. Тем не менее осуществление реформ проходило в обстановке острой внутриполитической борьбы. Сопровождаясь ограничением привилегий представителей феодальной аристократии и высшего духовенства, реформы встретили сильное противодействие подавляющей части этих наиболее влиятельных в рассматриваемый период социальных слоев. Факты показывают, насколько нестабильным было внутреннее положение Амир Кабира и его немногочисленных соратников. Осуществление реформ требовало времени. В условиях тогдашнего Ирана они должны были, как отмечал Ф.Энгельс, ^неизбежно натолкнуться на тяжелейшие препятствия в виде восточного невежества, неуравновешенности, предрассудков, а также фаворитизма и превратностей судьбы, присущих восточным дворам1^. Абсолютизм, своеволие шаха, влияние на государственные дела дворцовых интриг, борьба придворных группировок за власть и прочие характерные черты феодального режима сыграли важную роль в судьбе реформатора и его преобразований.
Помимо внутренних препятствий на пути успешного осуществления реформ были и внешнеполитические. Значительные затруднения создавала политика иностранных держав, и прежде всего Англии и царской России, которая в немалой степени отвлекала внимание и силы Тагихана и его правительства от реформ. Резкое недовольство этих держав вызывали преобразования первого министра, направленные на всемерное ослабление их позиций. Придворная оппозиция, используя поддержку дипломатических представителей, особенно Англии, добилась от Насер эд-Дин-шаха смещения Амир Кабира и свертывания реформ.
Отставка Таги-хана выявила определенную узость социальной базы реформ, которые не получили достаточной поддержки ни среди придворных кругов, ни в стране в целом. Это косвенно свидетельствовало о том, что иранское общество не было подготовлено к восприятию реформ. Однако это не означает, что объективная необходимость в
131
9*
осуществлении преобразований в рассматриваемый период в Иране не назрела. Наглядным свидетельством тому явились попытки осуществления Насер эд-Дин-шахом, уже после отставки Таги-хана, ряда аналогичных в принципе реформ.
Несмотря на поражение Амир Кабира, период его правления можно по праву считать одной из ярких страниц, оставившей глубокий след в истории Ирана. Идеи, заложенные в реформах, оказали большое влияние на развитие общественной мысли в стране, хотя реальное воплощение они получили лишь в революцию 1905 - 1911 гг. и особенно в 20 - 30-е годы XX в.
132
ПРИМЕЧАНИЯ
ВВЕДЕНИЕ
2 R.W. Gottam. Nationalism in Iran. Pitsburgh, 1967, c. 6
Ф. Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран. Вараге-йе аз тарих-е сийаси-йе Иран. Т.1.-3. Техран, 1944-1945; Хосейн Макки. Зендегани-йе мирза Таги-хан Амир-е Кабир. Техран, 1944.
^ Единственным подробным исследованием в советской историографии является неопубликованная кандидатская диссертация А.Г. Подольского 'Реформы Амир-Низама". Она является первым исследованием жизни и деятельности иранского реформатора. Однако ряд положений диссертации А.Г. Подольского устарел, поскольку появились новые документы, в частности из архивов Англии и Ирана, опубликованные иранскими учеными.
^ В рассматриваемое время в Иране было три русских консульства: Генеральное консульство в Тебризе, возглавляемое в 40-50-е годы графом Аничковым; в Реште и в Астрабаде.
^ Акты Кавказской археологической комиссии (АКАК). СПб., 1866.
6 Перевод, данный в тексте, отражает смысловое значение названия газеты. Буквально оно переводится как 'Дневник случайных происшествий'.
^Мохаммад Таги Лисан-оль-Мольк[Сепехр1. Насех аттаварих. Доурэ-йе камал-е тарих-е Каджари-йе. Т. 1.-3. Техран,
1958; Реза Кули-хан Хедаят. Роузат ас-сафа-йе Насери. Т.9 - 10. Техран, 1853-1856; М охаммад Хасан-хан Сани од-Доуле. Тарих-е монтазам-е Насери. Т.З. Техран, 1883.
® Journal of Royal Asiatic Society T. 28, L., 1839, New Series, c. 196—
200.
^ Абдал Фатах Гармруди. Сафарнаме-йе Аджудан-баши. Техран, 1967; Абдалла Мостоуфи. Шарх-е зендагани-йе ман йа тарих-е эджтема-йи ва эдари-йе доуре-йе Каджари-йе. Т.1. Техран,
1945.
^Джамил Гузанлу. Тарих-е незами-йе Иран. Т.2. Техран,
1936; Надир Мирза Каджар. Тарих ва джографи-йе дар ас-салтанате-йе Тебриз. Техран, 1944; М ох а м м а д Садр Хашеми. Тарих-е джараэд ва маджаллат-е Иран. Т.1. Исфахан, 1948; Мир-Хосейн Йекрангийан. Голгун кафанон, Гуше-йе аз тарих-е незами-йе моасэр-е Иран. Техран, 1957.
И Ф. Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран. Техран, 1969; Хосейн Макки. Зендегани-йе мирза Таги-хан Амир-е Кабир. Техран, 1958; Аббас Эгбаль Аштиани. Мирза Таги-хан Амир-е Кабир. Техран, 1962; Акбар Хашеми Рафсанджани. Амир-е Кабир йа кахраман-е мобарез-е ба эстемар. Техран, 1968.
12 Ре za Aresteh. Education and Social Awaking in Iran, 1850—1868. Leiden — Brill, 1962. .. qq
^•5 В. Browne. The Press and Poetry of Modern Persia. Cambridge,
1914.
Ф, Адамийат. Фекр-е аэади ва могаддаме-йе нехзат-е маршрутийат. Техран, 1961; Fereydoun A d a m у i a t. Bahrein Island. А Legal and Diplomatic Study of the British—Iranian Controversy. N.Y., 1955.
Андишеха-йе мирза Фатхали Ахунд-заде (1819-1878). Техран, 1970.
15 фв Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с. 441.
1^ Аббас Эгбаль Аштиани. Мирза Таги-хан Амир-е Кабир.
1® О жизни и научной деятельности Аббаса Эгбаля подробнее см. Е.А. Дорошенко. Об исторических взглядах Аббаса Эгбаля. - Иран. М„ 1963.
19 A.N. Keddie.The Roots of the Ulama Power in Modern Iran— Scolars, Saint and Suffis. L., 197 2; Hamid Algar. Religion and State in Iran. 1785— 1906. Berkeley — Los—Angeles; W.P.Polak,K.Z. Chambers. Begining of Modernizetion in the Middle East, (The Nineteenth Century). Chicago — London, 1968.
20 A.K.S. Lamb ton. Landlord and Peasant in Persia. [Б.М.], 1953;
The Impact of the West in Persia. —"international Affairs" 1957, c. 33, № 1; P. Avery. Modern Iran, L., 1965.
21 R.G. Watson. A History of Persia from the Beginning of the Nineteenth Century to the Year 1858. L., 1866.
22 J. Malcolm. A History of Persia from the Most Early Period to the present time. Containing an Account of the Religion, Government, Usages and Character of the Inhabitans of that Kingdom. T. 1—2, L., 1815.
25 M.C. Иванов. Очерк истории Ирана. М., 1952; он же. Бабидские восстания в Иране (1848 - 1852). Л.-М., 1939; он же. Антифеодальные восстания в Иране в середине XIX в. М., 1982£ Б. П. Б а л а я н. Международные отношения Ирана в 1813-18 28 гг. Ер., 1967; П.П. Бушев. Герат и англо-иранская война 1856-1857 гг. М., 1959; М.А. Игамбердыев. Иран в международных отношениях первой трети XIX в. Самарканд, 1961; Н.А. Халфин. Борьба за Курдистан (Курдский вопрос в международных отношениях XIX в). М., 1963; С.В. Шостакович. Из истории английской экономической экспансии в Иран. - "Труды Иркутского государственного университета". Вып. 12. Иркутск, 1956.
Глава I
1По сведениям торгового представителя Франции в Иране, в 1836 г. в Россию вывозилось 95% иранского хлопка, что составляло 32 млн. кг в год (Ахмад Тадж Бахш.Тарих-е равабат-е Иран ва Руссие. Табриз, 1958, с. 106).
134
2 К. Маркс. Капитал. Т. III. - К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. Т. 25, с. 238.*
3 Ф. Энгельс. Действительно спорный пункт в Турции. - Т.9, с. 13.
^ Ф. Энгельс. Предисловие к английскому изданию "Положения рабочего класса в Англии в 1892 г.". - Т.22, с. 279.
5 До 30-х годов XIX в. английские товары поступали в Иран длительным и сложным путем через Индию и Персидский залив либо через Константинополь.
6 И.Б л арам б ер г. Статистическое обозрение Персии, составленное в 1841 г. - "Записки Русского географического общества". СПб.,
1853, кн. 7, с. 88.
^ М.С. Иванов. Очерк истории Ирана, с. 152.
® С.В. Шостакович. Из истории английской экономической экспансии в Иране, с. 66.
9 И. Бларамберг. Статистическое обозрение Персии, с. 88, 90.
10 М.А. Игамбердыев. Иран в международных отношениях первой трети XIX в., с. 260.
•^■1 П.П. Бушев. Герат и англо-иранская война 1856-1857 гг., с. 210.
^■2 Ф. Энгельс. Перспективы англо-персидской войны. - Т.12, с. 127.
^ Архив внешней политики России (АВПР), ф. Миссия в Персии. 1837, д. 180, л. 5.
^Подробнее см.: П.П. Бушев. Герат и англо-иранская война 1856-1857 гг.; М.А. Бабаходжаев. Борьба Афганистана за независимость. М., 1960; Н.А. Халфин. Провал британской агрессии в Афганистане, М., 1960; В.М. Массон, В.А. Ромодин. История Афганистана. М., 1965.
1^ П.П. Бушев. Герат и англо-иранская война 1856 - 1857 гг. Прил. 6, с. 214.
16 ^Журнал мануфактур и торговли". 1843, № 8, с. 283.
1^ И.Б л арамберг. Статистическое обозрение Персии, с. 88.
1® М.С. Иванов. Бабидские восстания в Иране (1848-1852), с. 46.
Ю "Журнал мануфактур и торговли". 1846, № 7-8, с. 117.
29 И. Березин. Путешествие по Северной Персии. Казань, 1852,
с. 251.
21 Там же.
22. И. Бларамберг. Статистическое обозрение Персии, с. 43. 23 к. Боде. Путевые заметки. - "Библиотека для чтения". СПб., 1854, Т. СХХШ, с. 14.
Здесь и далее работы К.Маркса и Ф.Энгельса даются по 2-му изданию Сочинений.
135
24
М.С. И вен о в. Бабидские восстания в Иране (1848-1852), с. 35-36.
22 в.С. Глух о дед. Проблемы экономического развития Ирана.
М., 1968, с. 9.
25 М.С. Иванов. Бабидские восстания в Иране (1848 - 1852), с. 48.
27 и. Бларамберг. Статистическое обозрение Персии, с. 88.
28 М.С. Иванов. Бабидские восстания в Иране (1848 -1852) с. 50.
29 К.Маркс и Ф. Энгельс. Революция в Китае и в Европе. - Т.9, с. 312.
30 Путевой журнал Е.И. Чирикова (1849-1852). Под ред. М.Гамазова. СПб., 1875, с. 585.
21 М.С. Иванов. Бабидские восстания в Иране (1848-1852), с. 50.
22 См.: Л. Тигранов. Из общественно-экономических отношений в Персии. Тифлис, 1909, с. 28.
23 и. Шопен. Исторический памятник состояния Армянской области в эпоху ее присоединения к Российской Империи. СПб., 1852, с. 989.
34 "Телеграф7'. 1829, № 9, с. 21.
22 и, Березин. Сцены в пустыне. - "Русский вестник". 1860,
№ 4-5, с. 10.
26 Путешествие в Луристан и Арабистан. - Хмыровская коллекция, Персия. Т.5, № 44, с. 28.
27 АВПР, ф. Канцелярия. Переписка с Тегераном. 1848, д. 177, л. 329.
28 и. Березин. Путешествие по Северной Персии, с. Ю6.
29 Краткий очерк земледелия в Гиляне. - "Журнал Министерства государственных имуществ". СПб., 1848, с. 68.
4^ И.Б л а р а м б ер г. Статистическое обозрение Персии, с. 137.
41 Баб - букв, "врата" (араб.); в мусульманской религиозной литературе имеет особое смысловое значение. В данном случае выступает в качестве связующего звена между мирянами и Махди.
43 См.: В.Берар. Персия и персидская смута. СПб., 1912.
43 Там же, с. 274.
4^ Глаголев. Ислам. Троицкая лавра, 1904, с. 183.
43 П. Цветков. Исламизм. Т.4. Асхабад, 1913, с. 294.
43 Э.Броун. Баб и бабиды. Религиозные верования. СПб., 1900, с. 183.
47 М. Казем-Бек. Баб и бабиды. СПб., 1865, с. 4.
43 С. Уманец. Современный бабизм. Тифлис, 1904, с. 10.
4^ Э.Броун. Баб и бабиды, с. 309.
50 Хам же.
г о
"Вестник всемирной истории*. 1900, № 8, с. 121.
136
51
К.Смирнов. Персы. Очерк религии Персии. Тифлис, 1916, с. 34.
53 В.Берар. Персия и персидская смута, с. 247-248.
54 А. Аршаруни. Бабизм и бехаизм. - Ислам. М., 1931.
55 п. Цветков. Исламизм. Т.4, с. 347.
55 Там же, с. 301.
М.Т. Степанянц. Ислам в философской и общественной мысли зарубежного Востока. М., 1974.
58 М.С. Иванов. Бабидские восстания в Иране (1848-1852), с. 76.
50 Там же, с. 85.
б^Там же, с. 42.
81 Там же, с. 56-57.
5^ Там же, с. 87.
85 Сепехр. Насех-ат-таварих. Доурэ-йе камал-е тарих-е Каджари-йе. Т.З. Техран, 1958, с. 24-25.
54 Абдалла Мостоуфи. Шарх-е зендагани-йе ман йа тарих-е эджтема-йи ва эдари-йе доурэ-йе Каджари-йе. Т.1. Техран, 1958, с. 67.
85 р# Avery. Modern Iran. L., 1965, с. 47.
58 Re Watson. A History of Persia from the Heginningof the Nineteenth Century to the Year 1858. L., 1866, c. 343.
8^ Сепехр. Доурэ-йе камал-е тарих-е Каджари-йе. Т.З, с.25.
88 АВПР, ф. Канцелярия. Переписка с Тегераном. 1848, д. 178, л. 36-39.
59 Там же, л. 72.
78 Там же, л. 43, 66.
71 Там же, л. 95.
72 Ф.Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с. 229.
73 АВПР, ф. Канцелярия. Переписка с Тегераном. 1848, д. 178, л. 73.
74 Сепехр. Доурэ-йе камал-е тарих-е Каджари-йе. Т.З. с. 5.
7 5 И.Березин. Путешествие по Северной Персии, с. 202.
^5 Там же, с. 198.
77 Там же, с. 201-202.
7 ft
° Ф. Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с. 268.
70 П. Watson. А Н i story of Persia, с. 282—283.
80 и. Березин. Путешествие по Северной Персии, с. 198.
81 И. Browne. A Year among the Persians: Impression as to the Life Character and Thought of the People of Persia. Cambridge, 1927, c. 127 (цит. по: А.Г. Подольский. Реформы Амир—Низама (18 48—1851). Канд. дисс. М., 1949, с. 41).
82 АВПР, ф. Канцелярия. Переписка с Тегераном. 1848, д. 178,
л. 7 3.
53 Там же, л. 97-98.
137
АВПР, ф. Канцелярия. Переписка с Тегераном. 1850, д. 133,
л. 598.
85 фв Корф. Очерки Персии. - "Библиотека для чтения". 1886, октябрь-ноябрь, с. 219-220.
Ф. Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с. 229-230.
АВПР, ф. Канцелярия. Переписка с Тегераном. 1848, д. 178,
л. 76.
"Эттелаат". Техран, 14. I, 16.1.1976.
80 АВПР, ф. Канцелярия. Переписка с Тегераном. 1848, д. 178, л. 128.
90 Там же, л. 39.
91 Ф. Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с. 197.
9^ АВПР, ф. Канцелярия. Переписка с Тегераном. 1848, д. 178, л. 104.
99 Там же, л. 76.
9^ Cenexр. Доурэ-йе камал-е тарих-е Каджари-йе. Т.З. с. 27. 9^ Реза Кули-хан Хедаят. Роузат ас-сафа-йе Масери. Т.Ю. Техран, 1853-1856 (без пагинации).
9®АВПР, ф. Канцелярия. Переписка с Тегераном. 1848, д. 178,
л. 112.
97 Ф. Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с. 193.
98 Материалы Архива МИД Англии, док. 60/138.* Подлинный указ шаха о назначении мирзы Таги-хана не сохранился. Приводимый Ф.Адамийатом указ переведен им с копии на английском языке.
99 Сепехр. Доурэ-йе камал-е гарих-е Каджари-йе. Т.З, с. 29.
1" Аббас Эгбаль Аштиани. Мирза Таги-хан Амир-е Кабир.
с. 4; Ф. Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с. 28.
191 Ф. Корф. Воспоминания о Персии. 1834 - 1835. СПб.,
1838, с.235.
192 а.П. Верже. Хосров-мирза, персидский принц (1802- 1878 гг.). - "Русская старина". 1879, № 6-7, с. 414.
ЮЗ фв Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с. 161.
104 там же, с.162.
19 5 а.П. Берже. Хосров-мирза, персидский принц, с. 414.
196 ф# Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с. 28.
197 Надир Мирза Каджар.Тарих ва джографи-йе дар ас- салтанате-йе Табриз. Техран., 1944, с. 50.
198 Абуль-Касем Ферахани. Моншаат. Техран, с. 319.
199 к. Шаликов. Прибытие в Москву Хосров-мирзы. - "СанктПетербургские Ведомости". 1829, № 88, 89, 91.
И9 А.П. Берже. Хосров-мирза, персидский принц, с. 33 5.
* Здесь и далее материалы Архива МИД Англии, Архива меджлиса Ирана, а также Архива государственного департамента США цитируются по работе: Ф. Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран. Техран, 1969.
138
Шф. Адамийат, Амир-е Кабир ва Иран, с. 167.
112 п *
Но сведениям ранее неизвестных персидских источников, опубликованных в газете 'Эттелаат', Таги-хан перешел на службу в управление армии наследника престола с ведома и по желанию каймакама, который хотел быть в курсе всех дел Мохаммад-хана Зенгани ('Эттелаат', 29.1. 1976).
ИЗ а. Багбан. Ирано-турецкие пограничные конфликты во второй четверти XIX в. - 'Известия АН Таджикской ССР'. Отд. общественных наук, 1973, № 2, с. 38.
114 Сепехр. Насех-ат-таварих. Доурэ-йе камал-е тарих-е Каджари-йе. Т.2., с. 76.
115 Материалы Архива МИД Англии, док. 60/114 (с. 98).
11® Н.А. Халфин. Борьба за Курдистан (Курдский вопрос в
международных отношениях XIX века). М., 1963, с. 53.
117 фв Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с. 99.
11® Н.А. Халфин. Борьба за Курдистан, с. 53.
119 Материалы Архива МИД Англии, док. 248/112 (с. 74-75).
120 R. Curson. Агте nia: A Year at Erzeroom and on the Frontiers of Russia, Turkey and Persia. L., 1854, c. 72—76.
121 R. Watson. A History of Persia, c. 318.
122 Н.А. Халфин. Борьба за Курдистан, с. 53.
1^® Материалы Архива МИД Англии, док. 248/110 (с. 76).
124 фв Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с. 74.
125 Путевой журнал Е.И. Чирикова (1849-1852), с. 638-651.
126 Эттемад-ас-Салтане, Махмуд Ха сан-хан. Садр-ат-таварих. Техран, 1369 г.х., с. 202.
127 ф, Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с. 66.
128 L. S h е i 1. Glimpses of Life and Manners in Persia. L., 1856, c. 210-202.
129 Re Curson. Armenia: A Year at Arzeroom and on the Frontiers of Russia, Turkey and Persia, c. 55.
1®^ Материалы Архива МИД Англии, док. 60/114 от 25 мая 1845 г. (с. 98).
1®1 Л.М. Кулагина. Английская концессия на судоходство по
р. Карун (конец XIX в.). - Иран, М., 1971, с. 94.
132 АВГ1Р, ф. Канцелярия. Переписка с Тегераном. 1850, д. 137, л. 187.
133 /]вм. Кулагина. Английская концессия на судоходство по р. KfimvH, с. 93.
1®^ АВПР, ф. Канцелярия. Переписка с Тегераном. 1850, д. 133, л. 188.
135 Материалы Архива МИД Англии, док. 248/118 от 12 марта 1844 г. (с. 96-97).
136 Материалы Архива МИД Англии, док. 248/114 от 4 марта 1844 г. (с. 95).
139
137 pj3 личной переписки мирзы Таги-хана с шахом (цит. по:
Ф. Адамийаг. Амир-е Кабир ва Иран, с. 101).
1 38
Материалы Архива МИД Англии, док. 248/122 (с. 102-103).
139
140
141
Там же, от 14 июня 1846 г. Там же.
Мирза Каджар Надир. Тарих-ва джографи-йе дар ас-салтанате-йе Тебриз. Техран, 1944, с. 51.
143 Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с. 115.
Там же, с. 117.
145
Там же, с. 132.
Correspondence Respecting the Demarcation of the Frontiers between Turkey and Persia. Presented to the Both Houses of Parliament.L.t 1865,c.2—4.
146
147
Ф. Адамийаг. Амир-е Кабир ва Иран, с. 139-141.
А. Багбан. Ирано-турецкие пограничные конфликты во второй четверти XIX в., с. 45.
1^8 Исмаил Раин. Хугугбигеран-е англис дар Иран. Техран, 1962, с. 79.
150 <^>’ Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с. 146.
Эта комиссия работала в 1849 - 1852 гг. Однако из-за противоречий между Турцией и Ираном линия границы окончательно так и не была определена. Тем не менее следует отметить, что за этот период впервые была обследована и нанесена на карту вся пограничная полоса между Турцией и Ираном (В. Минорский. Турецко-персидское разграничение. М., 1916).
151 Ф.Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с. 37.
132 АВПР. ф. Канцелярия. Переписка с Тегераном. 1848, д. 177, л. 359-360.
154 ^ам же» д* 17®» л- 132, 142.
155
156
Там же, л. 199. Там же, л. 400.
АВПР, ф. Канцелярия. Переписка с Тегераном. 1849, л. 178, л. 92-100, 132.
137 Сепехр. Доурэ-йе камал-е тарих-е Каджарий-йе. Т.З, с. 30.
1 С>0 лт-ч
1 ам же.
15 9
1 ам же.
АВПР, ф. Канцелярия. Переписка с Тегераном. 1848, д. 177,
л. 101.
Г л а ва II
^ "Эттелаат", 12. II. 1974).
“ АВПР, ф. Канцелярия. Переписка с Тегераном. 1848, д. 178, л. 18. Сепехр. Доурэ-йе камал-е тарих-е Каджари-йе. Т.З, с. 35-36.
140
4 Мир-Хосейн Йекрангийан. Гопгон кафанан, гуше-и аз таких-е незами-йе Иран. Техран, 1957, с. 66.
5
АВПР, ф. Канцелярия. Переписка с Тегераном. 1848, д. 178, л. 257.
6 Там же, л. 53-54.
^ Там же, л. 216.
® Там же, л. 435-438.
® Там же, л. 52.
Там же, 1848, д. 178, л. 198.
Хашеми Рафсанджани. Амир-е Кабир йа кахраман-е мобарезе ба эстемар, с. 82-83.
15 И. Березин. Путешествие по Северной Персии, с. 238-239.
13 R. Watson. A History of Persia, с. 373—374; Р. Aver у. Modern Iran, с. 375.
14 R. Watson. A H istory of Persia, c. 375.
15 АВПР, ф. Канцелярия. Переписка с Тегераном. 1849, д. 178, л. 43.
15 S.H. R a v 1 i n s о n. England and Russia in the East. L., 1875, c. 83.
1^ L. S h e i 1. Glimpses of Life and Manners in Persia. L., 1856, c, 388.
18
АВПР, ф. Канцелярия. Переписка с Тегераном. 1849, д. 178, л. 436.
1q Материалы Архива меджлиса Ирана (с. 265).
Ф. Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с. 268.
Материалы Архива МИД Англии, док. 60/146 от 15 декабря 1849 г. (с. 263).
^2 фв Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с. 216.
Бест, или право убежища в неприкосновенном для властей месте, будь то мечеть, иностранное посольство, консульство или дом священной особы, считался богоугодным делом: материальная и моральная поддержка преследуемого расценивалась как святая обязанность. Бест нередко спасал от "вспыльчивости шаха и своевольства вельмож" (см.: Н.Ф. Масальский. Письма русского из Персии. СПб., 1844, с. 216-217).
24 Сепехр. Доурэ-йе камал-е тарих-е Каджари-йе. Т. 3, с. 54.
25 АВПР, ф. Канцелярия. Переписка с Тегераном. 1849, д. 177, л. 79, 92, 95, 118-119.
26 Там же, л. 95-96.
R. Watson. АН istory of Persia, с. 377.
АВПР, ф. Канцелярия. Переписка с Тегераном.
Д. 177,
178,
1849,
л.102.
20 Сепехр. Доурэ-йе камал-е тарих-е Каджарри-йе.
50 АВПР, ф. Канцелярия. Переписка с Тегераном. 1849,
435-438.
51 Сепехр. Доурэ-йе камал-е тарих-е Каджари-йе. Т. 3, с. 54.
52 АВПР, ф. Канцелярия. Переписка с Тегераном. 1849, д. 178, л. 172.
141
л.
ззл ^
Противники Таги-хана неоднократно организовывали заговоры и мятежи, направленные против его правления. В частности, в январе 1849 г. имел место заговор Махди-Улийи; в мае 1849 г. - заговор - мятеж Хамза-мирзы; в марте-апреле и июле-августе 1849 г. - столкновения с духовенством; в октябре-ноябре 1849 г. - волнения в Исфахане; в ноябре 1849 г. - заговор городской знати, организованный матерью шаха. В середине 1850 г. духовенством в Тебризе были спровоцированы волнения, получившие название ''Коровий бестг; в марте 1850 г. - заговор городской знати (Сепехр. Доурэ-йе камал-е тар их-е Каджари-йе, т. 3).
34 АВПР, ф. Канцелярия. Переписка с Тегераном. 1849, д. 178, л. 437.
35 Хам же.
35 Хам же, д. 177, л. 32-33.
37 Хам же, л. 80-82.
33 'Кейхан', 21. I. 1976.
39 История Ирана. М., 1977, с. 183.
Колюбакин, генерал-майор. Очерк вооруженных сил Персии в 1883 г. - Сборник материалов по Азии. СПб., 1885, вып. 4,
с. 36.
41 И.Розен блюм. Персидская армия. С кратким историческим очерком развития вооруженных сил в XIX в. М., 1922, с. 4-5.
42 ф# Энгельс. Персия и Китай. - Т.12, с. 218.
Там же, с. 218-220.
L. S h е i 1. Glimpses of Life and Manners in Paris a. L., 1856, c. 389.
45
И. Березин. Путешествие по Северной Персии, с. 208.
Франкини, генерал-майор. О нынешнем состоянии персидской армии. - Сборник материалов по Азии. СПб., 1885, вып. 4, с.8.
47 и. Березин. Путешествие по Северной Персии, с. 209.
Мисль-Ру стем, Персия при Насер эдтДин-шахе с 1882 по 1888 г. СПб., 1897, с. 115.
49 фв Корф. Воспоминания о Персии. 1834-1835. Т.2. М.,
1924, с. 105.
50 г. Друвиль. Путешествие в Персию (1812-1813 гг.), М., 1826, с. 127.
51 И. Розенблюм. Персидская армия. С кратким Йсторическим очерком, с. 5.
^2 Записки А.П. Ермолова (1816-1827). Т.1. М., 1868, с. 62.
53 А.К. Артамонов. Персия как наш противник в Закавказье. Тифлис, 1889, с. 22.
54 А.М. Золотарев. Военно-статистический очерк Персии. СПб., 1888, с. 52.
55 И.Б л арамберг. Статистическое обозрение Персии, с. 49.
56 R. Watson. A Hi story of Persia, с. 388.
142
57
В русской статистике того времени в качестве единицы отчетности использовалась не категория "дом* иии "жилище", а категория "труба, "печь", "дым" (налог с "дыма").
58
Франкини. О нынешнем состоящий персидской армии, с. 6.
59
И. Розенблюм. Персидская армия. С кратким историческим очерком, с. 17.
60
^ Джамил Гузанлу. Тарих-е незами-йе Иран, с. 1053.
R.B.M. Binning. Journal of Тwo Years Travel in Persia Ceylon.
T. 2. L., 1857, c. 292-294.
Уже шесть месяцев спустя после прихода к власти Амир Кабира, в июне 1848 г., английский консул сообщал, что иранская армия насчитывает в своих рядах 92 726 человек (Материалы МИД Англии, док. 60/144, с.294).
Каймакам Джахангир. Тарих-е тахавалат-е сийаси-йе незами-йе Иран. Тегеран, 1947, с. 69.
^^R.B.M. Binning. Journal of Two Years Travel, t. 2, c. 292— 29 4.
65
Джамил Гузанлу. Тарих-е незами-йе Иран, с. 1053-1057.
66 L. She il. Glimpses of Life and Manners in Persia, c. 385.
67
68
69
70
Джамил Гузанлу. Тарих-е незами-йе Иран, с.1057-1058. R.M.B. Binning. Journal of Тwo Years Travel, t. 2, c. 294.
Джамил Гузанлу. Тарих-е незами-йе Иран, с. 1057.
АВПР, ф. Канцелярия. Переписка с Тегераном. 1848, д.178,
л. 233.
71
72
73
74
75
76
77
78
79
Материалы Архива МИД Англии, док. 60/169 (с.294). История Ирана, с. 205.
Материалы Архива МИД Англии, док. 60/154 (с. 296). Там же, док. 60/157 (с. 157).
Ф. Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с. 299.
Re z a Aresteh. Education and Social Awaking in Iran, c. 20
Джамил Гузанлу. Тарих-е незами-йе Иран, с. 1058. Абдалла Мостоуфи. Тарих-е зендагани-йе. .. , с. 70. Материалы Архива МИД Англии, док. 60/169 (с. 294).
80
Система бониче оказалась едва ли не единственным преобра-
143
зованием мирзы Таги-хана, не отмененным его преемником на посту первого министра Ага-ханом Нури. Она просуществовала еще свыше полувека, вплоть до реформы армии, предпринятой Реза-ханом Пехлеви в 20-е годы нашего столетия.
81
82
Джамил Гузанлу. Тар их-е незами-йе Иран, с. 1056.
Мир - ХосейнЙекрангийан. Голгун кафанон, гуше-йе аз тарих-е незами-йе Иран, с. 68.
83
Сепехр. Доурэ-йе камал-е тарих-е Каджари-йе. Т.З, с. 120.
84
АВПР, ф. Канцелярия. Переписка с Тегераном. 1850, д.133,
л. 11.
Там же, 1850, д.134, л. 227.
О
В. Watson. А Н istory of Persia, с. 386.
The Tarikhi J ad id or New History of Mirza A li— Mohammad the Bab by Mirza Husseyn Hamadan. Transl. by B. Browne. Cambridge, 1893, c. 292.
88
c. 19. 89
Г. Батюшков. Бабиды (персидская секция). СПб., 1877,
М. С. Иванов. Бабидские восстания в Иране (1848-1852),
с. 119. 90
91
92
Ф. Энгельс. Анти-Дюринг. - Т. 20, с. 171. Записки А. П. Ермолова (1816-1827), с. 61.
Н. Ф. Масальский. Письма русского из Персии, с. 171;
Ф. Корф. Воспоминания о Персии, с. 104
93
И. Бларамберг. Статистическое обозрение Персии, с. 58.
94
Ф. Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с. 289.
Там же, с. 291.
96
Там же, с. 293.
97
The Economic History of Iran. 1800— 1914. Chicago — L., 1971, c.
260.
9Я
Там же, с. 258, 295.
99
Там же, с. 259.
И. Березин. Путешествие по Северной Персии, с. 2 50-251.
101 The f]cononiic History of Iran, c. 295.
102
Ф. Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с. 383.
144
103
Там же, с. 384.
Ю4
105
106
107
108
109
110
Рузнаме-йе вакайе-йе эттефаки-йе" /18517, N° 2, 6. Ф. Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с. 384—385. "Рузнаме-йе вакайе-йе эттефаки-йе", /18517, N° 1, 4. The Economic History of Iran, c. 295.
Ф. Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с. 385.
Там же, с. 406-407.
"Рузнаме—йе вакайе-йе эттефаки-йе"” [1851], № 1.
The Economic History of Iran, c. 293.
112
Сайфи Рахим-заде. Иран эктесади. Т. 2. Техран,
1309 г.х., с. 137.
113
И. Березин. Путешествие по Северной Персии, с. 156.
114
"Журнал мануфактур и торговли", 1838, N° 1, с. 92.
115
И. Березин. Путешествие по Северной Персии, с. 156.
И. Бларамберг. Статистическое обозрение Персии, с. 25—
26.
1 1 v
1 The Economic History of Iran, c. 296.
118
И. Огородников. Очерки Персии. СПб., 1878, с. 198- 199; Ф. Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с. 382.
119
"Журнал мануфактур и торговли", 1838, N° 1, с. 92.
120
Г. Друвиль. Путешествие в Персию (1812-1813 гг.),
т. 1, с. 46.
121
Ф. Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с. 383.
19 9
The Economic History of Iran, c. 296—297.
123
Ф. Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с. 383*
124
"Журнал мануфактур и торговли". 1848, N° 8, с. 246.
125
М. Л. То мар а. Экономическое положение Персии. СПб., 1895, с. 78.
126
Ф. Корф. Воспоминания о Персии, с. 115.
127
The Economic History of Iran, с. 117.
128
"Хмыровская коллекция. Персия". [ Б.г. ], т. 4, № 17, с. 169 171.
10
145
1 OQ
The Economic History of Iran, c. 76.
130
Ф. Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с. 408.
131
Материалы Архива МИД Англии, док. 60/154 от 20 ноября 1850 г. (с. 408).
132
АВПР, ф. Персидский стол. 1850, д. 1792, л.29.
133 The Economic History of Iran, c. 80.
134 ^
Там же.
135
■'Рузнамечйе вакайе-йе эттефаки-йе*, [1851], № 32.
The Economic History of Iran, c. 81.
АВПР, ф. Персидский стол. 1851, д. 2682, л. 84-85.
Ф. Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с. 399.
АВПР, ф. Канцелярия. Переписка с Тегераном. 1850, д.134,
Там же. Там же.
136
137
138
139
л. 178.
140
141
142
Ф. Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с. 399-400. Вероятно, было запрещено покупать и другие иностранные товары.
Там же, с. 400-401.
144
АВПР, ф. Канцелярия. Переписка с Тегераном. 1850, д. 134, л. 189.
145
Ф. Корф. Воспоминания о Персии, с. 120.
146
АВПР, ф. Канцелярия. Переписка с Тегераном. 1850, д.134,
л. 189.
147
Ф. Адамиайт. Амир-е Кабир ва Иран, с. 409.
148 Watson. A History of Persia, с. 394.
149
Материалы Архива МИД Англии, док. 60/154 от 2 ноября 1850 г. (с. 398).
150
Там же, док. 60/158 от 8 января 1850 г. (с. 398).
151
Ахтар Рахмани. Маликийет ва бахребардари аз замин дар Иран. Техран, 1970, с. 145.
152
Материалы Архива МИД Англии, док. 60/160 от 10 июня 1850 г. (с. 391).
146
153
154
Ф. Адамийат. Амир-е’ Кабир ва Иран, с, 391-392,
Ахтар Рахмани. Маликийет ва бахребардари аз замин дар Иран, с. 144; см. также 'Рузнаме—йе вакайе-йе эттефаки-йе', [1851], № 1, 2, 40.
155
Материалы Архива МИД Англии, док. 60/152 от 5 июня 1851 г. (с. 393).
156
'Рузнаме-йе вакайе-йе эттефаки-йе', [1851], № 29. До этого опиум производили в Иране лишь в незначительном количестве.
157
Материалы Архива МИД Англии, док. 60/143 от 21 августа 1848 г. (с. 393).
158
'Рузнаме—йе вакайе-йе эттефаки-йе", [1851], № 41.
159
Ф. Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с. 396-397.
160
И. Березин. Путешествие по Востоку, с. 46-47;
А. Ф. Богданов. Персия в географическом, торгово-промышленном и административном отношении. СПб., 1909, с. 66-71; М. Гама зов. О Турции и Персии. Из записок путешественника. К характеристике ремесленного производства в иранском городе. - 'Ученые записки Института востоковедения'. М., 1958, вып. 12, с. 81-87.
161 Eastwick Е.В. Journal of Diplomat’s Three Years Residence in Persia. T. 2. L0, 1864, c. 233.
R. Watson A. History of Persia, c. 394.
163
Мир-Хосейн Иекрангийан. Голгун кафанон, гуше-йе аз тарих-е незами-йе Иран, с. 70.
'Рузнаме-йе вакайе-йе эттефаки-йе'. [1851], № 30.
Там же, [1851] , N° 1.
Ф. Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с. 167.
167 "рузнаме-йе вакайе-йе эттефаки-йе', [1851], № 16, 35.
168
Э. Реклю. Земля и люди. Всеобщая география. СПб.. 1887, с. 124. В августе-октябре 1851 г. это строительство вызвало восстание туркмен, на подавление которого были посланы значительные силы (АВПР, ф. Канцелярия. Переписка с Тегераном, 1851, д. 130, л. 260).
169
Материалы Архива МИД Англии, док. 60/153 от 26 июля 1850 г. (с. 410).
170
АВПР, ф. Канцелярия. Переписка с Тегераном. 1849, д. 178,
л. 52.
10*
147
L71
Там же, 1849, д.177, л.19.
172
М. С. Иванов. Бабидские восстания в Иране (1848-1852),
с.ЗЗ.
1 •“] о
A.K.S. Lambton. Landlord and Peasant in Persia. L. — Toronto, 1953, e. 139.
Г. Друвиль. Путешествие в Персию (1812-1813 гг.),
И. Березин. Путешествие по Северной Персии, с.201-202.
И. Бларамберг. Статистическое обозрение Персии, с. 40-41. Ахмад Хуман. Эктесад-е кешаварзи. Техран, 1955, т.1,
А. И. Демин. Современная иранская деревня. М., 1977,
с. 124.
175
176
177
с. 279.
178
с. 23.
179
И. Березин. Путешествие по Северной Персии, с. 201-202; И. Бларамберг. Статистическое обозрение Персии, с.40-41.
180
АВПР, ф. Канцелярия. Переписка с Тегераном. 1849, д.177,
л. 17.
181
Ф. Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с. 259.
182
АВПР, ф. Канцелярия. Переписка с Тегераном. 1850, д. 134,
Л-.219.
-| о о
Там же, 1849, д.178, л.736.
184 Там же, д.177, л.20.
185
Мульк мог продаваться, покупаться, передаваться в наследство без санкции на то государства.
186
Г. В. Шитов. Персия под властью последних Каджаров. Л., 1933, с.18.
187
П. А. Риттих. Политико-статистический очерк Персии. СПб., 1896, с.81.
188 Brydges. An Account of the Transactions of His Majesty’s Mission to the Court of Persia. L., 1834, c. 296.
189
190
191 c.126.
И. Бларамберг. Статистическое обозрение Персии, с.41. И. Березин. Путешествие по Северной Персии, с.235.
Г* Друвиль. Путешествие в Персию (1812-1813 гг.),
192
193
194
195
196
л.233.
197
198
И. Березин. Путешествие по Северной Персии, с.235.
Там же, с.238.
Там же, с. 239.
И. Бларамберг. Статистическое обозрение Персии, с.42. АВПР, ф. Канцелярия. Переписка с Тегераном. 1949, д.178,
АВПР, ф. Персидский стол, д.53 5, л. 7 2-73.
Хосейн Макки. Зендагани-йе мирза Таги-хан Амир-е Кабир, с. 86, 88, 94-95.
199
Ф. Адамийат. Амир-е Кабир. Вараге-йе аз тарих-е сийаси-йе Иран, Т.1. Техран, 1944-1945, с.141-142.
К. Боде. Путевые заметки. СПб., 1840, с. 164.
201
Ф. Адамийат. Амир-е Кабир. Вараге-йе аз тарих-е сийаси-йе Иран. Т. 1, с.141-142.
202
АВПР, ф. Канцелярия. Переписка, с Тегераном. 1850, д.183,
л.335.
Z. Perkins. A Residence of Eight Years Persia. N.Y., 1843,
c. 281.
204
"Рузнаме-йе вакайе-йе эттефаки-йе", [1851] , № 2.
205
Материалы Архива МИД Англии, док. 60/158 от 12 февраля 1851 г. (с.272).
R.М.В. В i n n i n g. Journal of Two Years Travel in Persia. Ceylon, T. 2, c. 227.
11.L. R ab in o. Goings of Shah of Persia. —^Revue de Monde musul— man*' 1914, t. XXIV, c. 118.
208
Из тегеранского дневника В. А.Косоговского. М., 1960, с. 15.
209
И. Бларамберг. Статистическое обозрение Персии, с.61.
210 _
Там же.
211
Г. Мельгунов. О южном береге Каспийского моря. - Приложение к III тому "’Записок Императорской Академии наук". СПб., 1863, с.62, 144.
212
Н. Ф. Масальский. Письма русского из Персии, с.216.
213
"Рузнаме-йе вакайе-йе эттефаки-йе", [1851], № 6.
Там же, № 13.
149
215
216 217
Там же, N° 2.
"Кавказ", 1867, N° 38.
А. Д. Желтяков, Ю. А. Петросян. Печать в общественнополитической и культурной жизни Турции. М., 1972.
218
Ф. Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с. 161-162.
219
Фикх - система мусульманского законодательства; шариат - мусульманское право; хадисы - предания о Мохаммаде.
220
Е. А. Дорошенко. Система просвещения в Иране. М.,
1959, с.б.
221
Медресе, как и мектебы, содержались за счет вакфов.
222
Е. А. Дорошенко. Система просвещения в Иране, с.8.
223
Ф. Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с.181.
224
Там же, с. 180.
225
Там же, с. 181.
рро
Там же, с. 190.
227
АВПР, ф. Канцелхфия. Переписка с Тегераном. 1850, д. 133,
л.586.
228
Г-н Франкини. О нынешнем состоянии персидской армии, с.9.
229
Ф. Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с.286.
230
"Рузнаме-йе вакайе-йе эттефаки-йе". [1851], N° 28.
231 _
Там же.
L. She i 1. Glimpses of Life and Manners in Persia, c. 201.
233
Ф. Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с.350-352.
234 _
Там же.
235
Материалы Архива МИД Англии, док. 60/153 от 16 сентября 1850 г. (с.284-285)..
Ф. Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с.355.
237
Дар-оль-фонун ва Амир-е Кабир. Техран, 1958, с.19.
238
Ф. Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с.360,
239
Мисль - Рустем. Персия при Насер эд-Дин-шахе с 1882 по 1888 г., СПб., 1897, с.133.
150
L. S h e i 1. Glimpses of Life and Manners in Persia, c. 389.
241
Reza Aresteh. Education and Social Awaking in Iran,c. 20—21.
A.K.S. La mb ton. The Impact of the West in Persia. — International Affairs1' 1957, t. 33, № 1, c. 16.
243
А. А.Будагян. К вопросу о пьесах мирзы Мальком-хана. - "Вестник общественных наук АН Армянской ССР*. 1968, № 10.
244
А. Ромаскевич. Литературное движение в современной Персии. - "Восток*. 1923, кн.2, с.94.
245
Е. А. Дорошенко. Система просвещения в Иране, с. 10.
246
"Рузнаме-йе вакайе-йе эттефаки-йе", [1851], № 20.
247
А. А. Будагян. К вопросу о пьесах мирзы Мальком-хана,
с. 9 5.
248
Ф. Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с.359.
249
Там же, с.360-361.
250
Там же, с. 375.
251
Е. Э. Берт ель с. Очерк истории персидской литературы. Л., 1928, с.109.
252
Ф. Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с.375.
253
А. Ромаскевич. Литературное движение в современной Персии, с. 13.
254
Ф. Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с.376.
255
"Журнал Министерства народного просвещения". СПб., 1854,
с. 64.
256
Д. С. Комиссаров. Очерки современной персидской прозы. М., 1960, с. 24.
с\
E.G. Browne. The Р ress and Poetry of Modern Persia. Cambridge, 1914, c. 157-166.
258
Д.С. Комиссаров. Очерки современной персидской прозы,
с.24.
259
А.Д.- Желтяков, Ю. А. Петросян. Печать в общественнополитической и культурной жизни Турции, с. 44.
К. Чайкин. Краткий очерк новейшей персидской литературы. М., 1928, с.14.
151
2.Q1.
Мохаммад Садр Ха теми. Тарих-е джараэд ва маджалат-е Иран. Т.1. Исфахан, 1948, с. 2.
262
Под этой же эмблемой выходила газета, издаваемая в 1837 г. мирзой Салехом Ширази(''Journal of the Royal Asiatic Society^ 1839-1840, t. 14, c. 355).
ПОП
E.G. Browne. The Press and Poetry of Modern Persia, c. 10.
264
"’Рузнаме-йе вакайе-йе эттефаки-йе", [1851], N< 26.
Там же, [1851], N° 1.
Там же, N° 9.
267
Там же, N° 1, 2, 21, 28; [1852], N*40.
268
L. She i 1. Glipses of Life and Manners in Persia, c. 200. "Рузнаме-йе вакайе-йе эттефаки-йе". [1851], N° 11, 13.
270
Материалы Архива МИД Англии, док. 60/158 (с.369).
271
"Рузнаме-йе вакайе-йе эттефаки-йе", /*18517, N° 28.
272
E.G. Browne. The Persian Press and Persian Journalism. L.,
1913, c. 28.
273
Ф. Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с.269.
274
E.G. Browne. Т he Press and Poetry of Modern Persia, c. 10.
275
К. Чайкин. Краткий очерк новейшей персидской литературы,
с. 16.
И. Р. Ха тем и. Иранские газеты в эмиграции накануне иранской революции 1905-1911 гг. - "Краткие сообщения - ИНА", 1963, N° 73, с. 59.
277
Шиизм как государственная религия утвердился в Иране в начале XVI в.
278
Л. Тигранов. Из общественно-экономических отношений в Персии, с. 35.
279
Э. Реклю. Земля и люди, с.253.
280 т
N. К е d d i е. The R oots of the IJlama’s Power in Modern Iran. — r/Studia Islamic./.' P., 1969, № 29, c. 46—48.
281
АВПР, ф. Канцелярия. Переписка с Тегераном. 1850,
/д.124, л. 560.
282 п я.
R. Watson. A History of Persia, с. 358.
152
2.83
Материалы Архива МИД Англии, док. 160/147 от 15 июня 1849 г. (с.418).
284 pe Averye Modem Iran, с. 53.
285
АВПР, ф. Канцелярия. Переписка с Тегераном. 1850, д.134,
л.557.
Hamid А 1 a g а г. Religion and State in Iran, c. 135 — 136.
287
R. Watson. A History of Persia, c. 373.
288
АВПР, ф. Канцелярия. Переписка с Тегераном. 1849, д.178, л.444, 487.
289
Сепехр. Доурэ-йе камал-е тарих-е Каджари-йе. Т.З,
с. 108.
290
АВПР, ф. Канцелярия. Переписка с Тегераном. 1849, д.178,
л.449.
291
Там же, л.451.
292
Там же, л.444.
293
Там же, л. 487.
294
Там же, л.449-506.
295
Ф. Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с.305.
296
Hamid А 1 g а г. Religion and State in Iran, c. 132.
297
АВПР, ф. Канцелярия, 1849, д.177, л.153.
298
Надир Мирза Каджар. Тарих ва джографи-йе дар ассалтанате-йе. Табриз, с. 119, 245.
299
АВПР, ф. Канцелярия. Переписка с Тегераном. 1850, д.134,
л. 300.
300 _
Там же.
301
Там же, л.374.
302
Там же, л. 37 О—37 5.
3 03 п7г
Там же, л. 375.
304
Ф. Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с.270-271.
305
K.R. Р о 1 a k, K.Z. Ch ambers. Beginning of Modernization in the Middle Past (The {Nineteenth Century). Chicago — London, 1968, c. 31.
153
Глава III
Мирза Мохаммад Хосейн был представителем семейства Ферахани, племянником каймакама мирзы Абуль-Касема. Мохаммад Хосейн сопровождал Амир Кабира в Турции в период Эрзурумской конференции. При везирате Амира Хосейн был возведен в ранг государственного секретаря.
Мирза Мохаммад Сеид Ашлаки был одним из образованнейших людей Тебриза. Таги-хан высоко ценил его знания и способности. Став первым министром, он присвоил ему титул государственного доверенного и поручил ведение важных внешнеполитических дел. Впоследствии приказ о казни Амир Кабира будет составлен не кем иным, как Мохаммадом Ашлаки (Ф. Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с.214).
2
Материалы Архива МИД Англии, док. 60/154 от 1 ноября 1851 г. (с.341).
3
АВПР, ф. Канцелярия, Переписка с Тегераном, 1850. д.134, л. 83, 87—88.
4
Ф. Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с.215-216.
5
АВПР, ф. Канцелярия. Переписка с Тегераном. 1851, д.129, л. 134.
6 АВПР, ф. Канцелярия, Миссия в Персии. 1850, д.528-а, л.21.
7
АВПР, ф. Канцелярия. Переписка с Тегераном. 1851, д.129, л. 244.
Там же, 1850, д.133, л.52.
g
Там же, л. 167-169.
Там же, л. 166
11 Дестхат был вьщан через брата мирзы Ага-хан а Нури, мирзу Файзуллу Насер оль-Молька, в ведении которого в тот период находилась шахская канцелярия.
12
АВПР, ф. Канцелярия. Переписка с Тегераном. 1850, д.179,.
л.468-47 О.
13
Там же, 1850, д.133, л.173-175.
14
Материалы Архива МИД Англии, док. 60/150 от 26 марта 1850 г. (с.536, 541).
15
АВПР, ф. Канцелярия. Переписка с Тегераном. 1850, л. 133, 176-177.
16 Там же, 1850, д.134, л.231-241.
154
17
Там же, л.219.
18
Международной конвенцией 1811 г. работорговля была запрещена. Используя конвенцию, англичане добились у Мохаммад-шаха издания указа об осмотре и обыске иранских судов крейсерами британского флота и Ост-Индской компании. С приходом к власти Насер эд-Дин-шаха правительство Великобритании пыталось добиться утверждения этого указа, что встретило резкое противодействие Амир Кабира. Лишь в конце 1851 г., уже после его отставки, иранское правительство было вынуждено пойти на подписание с Англией конвенции, подтвердившей условия указа, изданного Мохаммад-шахом (П.П. Бушев. Герат и англо-иранская война 1856-1857 гг., с. 216-217; "Кейхан", 22.1.1976).
19
Ф. Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с.272.
20
АВПР, ф. Канцелярия. Переписка с Тегераном. 1850, д.134,
л.97.
21
Сепехр. Насех-ат-таварих. Доурэ-йе камал-е тарих-е Каджари-йе, с. 125.
22
Материалы Архива МИД Англии, пок. 60/160 от 1 мая 1851 г. (с. 570-575).
23
Материалы Архива государственного департамента США, док. от 25 ноября 1851 г. (с.570).
24
А. Багбан. Взаимоотношения Ирана с Францией во второй четверти XIX в. - 'Известия АН Таджикской ССР. Отд. общественных наук". 1974, N° 4 (78), с. 61.
25
Там же, с.62.
Ф. Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с.547.
27
Аббас Эгбаль. Мирза Таги-хан Амир-е Кабир, с.272-275.
28
Шамим Али-Аскар. Иран дар доурэ-йе салтанат—е Каджар. Техран, 1944, с.205.
29
Ф. Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с.553.
30
Там же, с. 554.
31
Шамим Али-Аскар. Иран дар доурэ-йе салтанат-е Каджар,
с.206.
32
Аббас Эгбаль. Мирза Таги-хан Амир-е Кабир, с.276.
33
АВПР, ф. Канцелярия. Переписка с Тегераном. 1849, д. 178, л. 63-64.
34 АВП. 155
3 5
Там же, л.67. См. также: Шамим Али-Аскар. Иран дар доурэ-йе салтанат-е Каджар, с. 208.
36
И. Бларамберг. Статистическое обозрение Персии, с. 17 5-
176.
37
А. Л. Попов. Борьба за среднеазиатский плацдарм. - ^Исторические записки". 1940, т.7, с.197.
о о
Там же, с.212.
О Q
Р. Sykes. History of Persia. 1. 2. L., 1930 , c. 345.
40 Акты Кавказской археологической комиссии. Т.9, с.572-573.
41
АВПР, ф.Канцелярия, Переписка с Тегераном. 1849, д.177,
л. 136.
42
R. V* a t s о п. A History of Persia, с. 397.
L. She i 1. Glimpses of Life and Manners in Persia, c. 242.
44 "Кейхан", 22.1.1976.
45
Хосейн Макки. Зендагани-йе мирза Таги-хан Амир-е Кабир, с. 27 5-280.
46
АВПР, ф. Канцелярия. Переписка с Тегераном. 1851, д. 129, л.477-479.
47
АВПР, ф. Миссия в Персии, д. 269, л.323.
48
АВПР, ф. Канцелярия. Переписка с Тегераном. 1851, д.130,
л. 18.
49
Там же, 1850, д.133, л.187-18Ь.
50
Н. А. Халфин. Борьба за Курдистан, с.65-66.
51
АВПР, ф. Канцелярия. Переписка с Тегераном. 1851, д.134,
л.232.
52
R. V atson. A History of Persia, с. 398.
History of Persia under Gagar Rule. Transl. from the Persian of Hasan—e FasaPs, b arsnama—ye Naseri, by Herbert Busse. N.Y. — L., 1972,
300.
54
55
Сепехр. Доурэ-йе камал-е тарих-е Каджари-йе. Т.З, с.149.
Материалы Архива МИД Англии, док. 60/138 от 14 сентября 1848 г. (с.672—073).
56 _
Там же.
156
57
Хосейн Макки. Зендагани-йе мирза Таги-хан Амир-е Кабир, с. 282-28 5.
58
Ф. Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с.673-674.
59
Там же, с. 664—665.
^ Из личной переписки Амир Кабира с шахом. Цит. по:
Ф. Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с.649.
^ Материалы Архива МИД Англии, док. 60/150 (с.656).
^ Из личной переписки Амир Кабира с шахом. Цит. по:
Ф. Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с. 653.
63
Материалы Архива МИД Англии, док. 60/150 от 23 февраля
1850 г. (с.659).
64
Ф. Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с.658.
65
Материалы Архива МИД Англии, док. 60/144 от 26 января 1849 г. (с.658).
^ Ф. Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с.662.
^ Материалы Архива МИД Англии, док. 60/164 от 18 ноября
1851 г. (с.689).
68
Из личной переписки Амира с шахом. Цит. по: Ф. Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с. 67 6-677.
69
Ф. Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с.678.
70
АВПР, ф. Канцелярия. Переписка с Тегераном. 1851, д.130,
л.365.
^ Там же, л.365-366.
72
Из личной переписки Амира с шахом. Цит. по: Ф.Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с.683.
73
Сепехр. Доурэ-йе камал-е тарих-е Каджари-йе. Т.З, с. 147-
150.
74
АВПР, ф. Канцелярия. Переписка с Тегераном. 1850, д.130, л.371-372.
Там же, л.391.
^Рузнаме-йе вакайе-йе эттефаки-йе", [1851] , № 42.
77
Ф. Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с.691-692.
78
^Рузнаме-йе вакайе-йе эттефаки-йе", [18511, № 44.
157
79
80,
R.. W a t s о n. A History of Persia, c. 400—401.
АВПР, ф. Канцелярия. Переписка с Тегераном. 1851, д. 130, л. 416.
81,
82
Ф. Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с. 685.
Сепехр. Доурэ-йе камал—е тарих-е Каджари-йе. Т. 3, с. 152-
153.
83
Ф. Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с. 696.
84L. S h е i 1. Glimpses of Life and Manners in Pe rsia, c. 251.
85
АВПР, ф. Канцелярия. Переписка с Тегераном. 1851, д. 130, л. 425, 447.
86
Ф. Адамийат. Амир-е Кабир ва Иран, с. 713.
87
Там же, с. 718.
88
R. Watson. A History of Persia, с. 403.
89
Сепехр. Доурэ-йе камал-е тарих-е Каджари-йе. Т. 3, с. 153.
QO
"Рузнаме-йе вакайе-йе эттефаки-йе*. /18527, N? 50.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
1 W..R. Polak, К. Z. Chambers. Beginning of Modernization in the Middle East (The Nineteenth Century), c. 8*
2
Ф. Энгельс. Персия и Китай. - Т. 12, с. 218.
158
СОДЕРЖАНИЕ
Введение 3Глава I. Иран накануне реформ мирзы Таги-хана 13
Социально-экономическое и политическое положение Ирана
Приход к власти мирзы Таги-хана 24
Глава II. Реформы Таги-хана 45
Административно—политические и военные преобразования 46
Экономическая политика Таги-хана 61
Культурно-просветительные преобразования 87
Глава III. Основные аспекты внешней политики мирзы Таги-
хана . . . . 109
Отставка мирзы Таги-хана 109
Заключение 129
Примечания 133
Дильшот Мирзобабаевна Анаркулова
Социально-политическая борьба в Иране в середине XIX в.
Реформы мирзы Мохаммад Таги-хана
Утверждено к печати Институтом востоковедения Академии наук СССР Редактор Т.К. Гарушянц Младший редактор Н.Н. Комарова Художник М.Р. Ибрагимов Художественный редактор Э.Л. Зрман Технический редактор Н.И. Ходес Корректор А. Е. Грибанова
Подписано в печать 05.05.83. А-11363. Формат 60x84^/16. Бумага офсетная №1. Печать офсетная. Усл.п.л. 10,0 Усл.кр.-отт. 10,06. Уч.-изд, л. 10,62. Тираж 2 000 экз.
Изд. №5249. Зак.8744, Цена 1р. 60к.
Главная редакция восточной литература издательства 'Наука* Москва К-45, ул. Жданова, 12/1 Производственно-издательский комбинат ВИНИТИ 140010 Люберцы, 10, Московской обл., Октябрьский проспект, 403