РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУТ ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА
В.Я. ПОРТЯКОВ
ЭКОНОМИЧЕСКАЯ
РЕФОРМА В КИТАЕ
(1979-1999 гг.)
Москва
2002

ББК 65.9 (5 Кит)
П 60
В.Я.Портяков. Экономические реформы в Китае (1979—
1999 гг.). М.: Институт Дальнего Востока РАН, 2002.
178 с.
Ответственный редактор
доктор экономических наук В.И.Шабалин
В работе анализируются теоретические и практические
проблемы преобразования хозяйственной системы КНР,
освещаются многосторонние взаимосвязи основных
факторов развития в общем комплексе реформируемой
китайской экономики, дается оценка результатов сложных
процессов, протекавших в Китае в ходе экономических реформ
в 1979-1999 гг.
ББК 65.9 (5 Кит)
ISBN 5-8381-0042-7 ©В.Я.Портяков.
© Институт Дальнего Востока РАН, 2002.

ОГЛАВЛЕНИЕ
Предисловие 4
ГЛАВА 1. Общая эволюция концепции экономической
реформы 5
ГЛАВА 2. Разработка концепции социалистического
товарного хозяйства 31
ГЛАВА 3. Реформа отношений собственности 51
ГЛАВА 4. Эволюция статуса низовых экономических
агентов (на примере деревни) 70
ГЛАВА 5. Некоторые практические аспекты развития
рыночной экономики 79
ГЛАВА 6. Реформа системы макроэкономического
регулирования 91
ГЛАВА 7. Традиции и рыночная экономика 112
ГЛАВА 8. Реформа хозяйственной системы
и экономическое развитие: проблемы
взаимовлияния 120
ГЛАВА 9. Экономическая реформа и проблемы
обеспечения социально-политической
стабильности 132
ГЛАВА 10. Экономическая реформа в международном
контексте 147
Послесловие 177

ПРЕДИСЛОВИЕ
Два десятилетия проведения в Китае экономической реформы вызывают
вполне естественное желание рассмотреть истоки и этапы, обобщить некоторые итоги
этого процесса, выделить наиболее значимые его аспекты, проанализировать место
реформы в общем контексте экономического развития Китая и сопоставить
преобразования в КНР и в других странах. Именно такого рода работа предлагается
вниманию читателей.
Хотелось бы предварить текст книги - а текст, как известно, говорит сам за
себя и вряд ли нуждается в каких-либо дополнительных комментариях -
несколькими замечаниями.
Во-первых, работа носит прежде всего и главным образом аналитический, а
не информационно-справочный характер. Стремясь передать перипетии и общую
логику преобразований в хозяйственной системе КНР, автор не ставил перед собой
задачу в обязательном порядке рассмотреть абсолютно все направления реформы.
В частности, сознательно оставлено за кадром освещение широкого круга проблем
внешнеэкономической открытости Китая, составляющих, перефразируя А.П. Чехова,
сюжет для еще одного большого рассказа.
Во-вторых, работа структурно подразделяется на три блока. Первые две
гпвы посвящены концептуальным аспектам китайской реформы. В следующих
четырех главах рассматриваются основные направления реформы с акцентом на
период 90-х годов. Наконец, заключительные четыре главы представляют попытку
соотнести реформу с более широким контекстом: историческим, экономическим,
социально-политическим, международным.
И последнее Автор не причисляет себя ни к прокитайским, ни к
антикитайским элементам, не считает себя ни «оптимистом», ни «пессимистом» в оценке
результатов и перспектив экономической реформы в Китайской Народной
Республике. Единственное, на что претендует автор - принадлежать к школе «кэгуань
пай», т.е. оценивать исследуемые явления и процессы объективно. В этом смысле
девизом работы вполне может служить любимое выражение Чэнь Юня: «Бу вэй
и>ан, бу вэй шу, яо вэй ши» - «Руководствоваться не указаниями сверху, не
книгами, а только фактами».

Глава 1
ОБЩАЯ ЭВОЛЮЦИЯ
КОНЦЕПЦИИ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ РЕФОРМЫ
•е годы характеризуются заметным ростом интереса
международного сообщества к китайской экономической реформе как к одному из
возможных вариантов рыночной трансформации экономики с централизованным
планированием. Относительная успешность преобразований в Китае делает вполне
закономерными поиски ответа на вопрос о том, что же именно предопределило в
конечном счете результативность китайского пути реформ, существуют ли некие
специфические качественные характеристики китайского варианта перехода к
рынку, и если да, то каковы они. В рамках дискуссии по этой проблеме сочли
необходимым высказать свое мнение такие авторитетные специалисты по теории и
практике рыночной трансформации, как лауреат Нобелевской премии по экономике
Лоуренс Клейн, один из ведущих разработчиков «шоковой терапии» Джеффри Сакс,
автор польской экономической реформы Лешек Бальцерович, ведущие американские и
английские китаеведы-экономисты Б. Наугон, П. Нолан, Э. Уолдер, Т. Роски, ряд
известных ученых-экономистов из КНР (Лю Гогуан, Фань Ган и др.).
Широкий спектр интерпретаций китайского пути реформ существует и в
России - от безусловного признания существования некоего отвечающего
специфике Китая варианта рыночной экономики (Г.Х. Попов) до полного отрицания
такой специфики с объявлением чисто формальной, мимикрической самой
приверженности Китая социализму (П.Г. Бунич) и до объяснения позитивного влияния
реформенных преобразований в КНР на экономическую динамику исключительно
самим по себе нахождением Китая на этапе индустриализации, давно пройденном
Россией и странами Восточной Европы (Е.Т. Гайдар).
Хотя в ходе дискуссий были высказаны различные мнения относительно
главного фактора, обусловившего успех экономических преобразований в КНР, Д. Сакс и
Л. Бальцерович полагают, что это были более благоприятные, чем в Восточной
Европе, исходные условия1, Б. Наугон решающую роль отводит смягчению
монополии государства над экономикой и спонтанному развитию на этой основе
конкуренции рыночного типа, расширению ареала действия рыночных принципов и
росту массы субъектов рынка2, - в целом преобладающей становится точка
зрения, что таким фактором является градуализм, «реформы по нарастающей», т.е.
90
— 5 —

постепенность реформенного процесса в Китае, особенно контрастно
проявляющаяся в сопоставлении с использованной в Восточной Европе и на постсоветском
пространстве методой «шоковой терапии».
Ведущим признаком китайского градуализма обычно считается отказ от
одномоментной всеохватывающей либерализации цен и быстрой приватизации
государственного сектора экономики. В самом Китае главной сущностной характеристикой
градуализма склонны считать так называемую «двухколейность», т.е. достаточно
длительное сосуществование двух гетерогенных хозяйственных систем:
демонтируемой планово-распределительной и нарождающейся рыночной, осторожное,
дозированное увеличение доли рынка и параллельное свертывание сегмента экономики,
регулируемого главным образом директивным планом с сопутствующей этому
процессу заменой централизованного распределения материальных ресурсов их
приобретением на формирующемся рынке средств производства. Широко понимаемая
двухколейность включает в себя и заметное сокращение доли государственного
сектора при увеличении доли экономики других форм собственности,
сосуществование твердых или регулируемых государственных цен и постепенно занимающих
доминирующие позиции свободных цен.
На наш взгляд, другими сферами общественного бытия Китая, где градуализм
оказался критически важен для общего успеха преобразований, являются
внешнеэкономическая открытость (банковская сфера и внутренняя розничная торговля
начали «открываться» иностранному капиталу лишь спустя 15 лет после
провозглашения политики реформ - с 1993 г.) и система ценностных ориентации
населения. Хотя внедрение в экономическую жизнь Китая рыночных принципов не было
абсолютно безболезненным в социально-психологическом плане, однако
стремление руководства максимально полно учитывать посильность «бремени» тех или
иных реформенных мероприятий для населения, неустанная забота о своего рода
компенсирующем развитии духовной цивилизации позволили КНР не допустить
массового разочарования общества в рыночных принципах и в то же время
избежать «травмирования общества, подрыва его творческих сил, апатии»,
возникающих, как свидетельствует российский ученый-экономист А.Д. Некипелов, при
попытках форсированно навязать населению рыночную трансформацию,
необходимость которой значительная его часть не воспринимает3.
Градуализм китайских реформ - весьма сложное, комплексное явление,
результат взаимодействия многих факторов. Важно подчеркнуть, что подавляющее
большинство ученых-экономистов в самом Китае не абсолютизируют и не
идеализируют имевший место в КНР градуализм и тем более не считают его
универсальным рецептом, применимым в любой ситуации. Открыто признается, что градуа-
— 6 —

лизму на практике оказались присущи серьезные недостатки: был упущен ряд
возможностей еще более эффективного проведения реформ, длительное
сосуществование старых и новых институциональных структур в рамках «двухколейной
экономики» неизбежно усиливало инфляцию, порождало незаконность части
доходов и общее усиление неравенства в их распределении4. Если же Китай предпочтет
градуализм в реформах и на будущее, то это мог бы быть, как считает Фань Ган,
градуализм лучший, нежели в прошлом5.
Многие западные ученые делают акцент на вынужденном характере
постепенности реформенных преобразований в КНР, особо выделяя роль разногласий в
руководстве страны по вопросам экономической политики - мысль о том, что
градуализм процесса реформ явился прежде всего результатом отсутствия
консенсуса среди китайских лидеров относительно их цели и направленности,
повторяется в подавляющем большинстве английских и американских работ о китайской
экономической реформе.
На наш взгляд, политический фактор градуализма китайских реформ не
исчерпывается разногласиями в руководстве страны. Основополагающее значение
здесь имела ориентация лидеров Китая-на сохранение социалистических рамок
общественного развития. А что касается вынужденного характера градуализма, то
весомую роль в данном случае играли и само по себе «сопротивление материала»
(перехват делегируемых предприятиям прав низовыми административными
органами, неэффективность тех или иных конкретных преобразований, заставлявшая
искать новые варианты реформы), и периодически дававшие о себе знать
макроэкономические ограничители, не раз вынуждавшие снижать темпы и сужать сферу
преобразований.
Вместе с тем, как представляется, градуализм реформ в Китае в
определяющей степени явился результатом сознательного выбора руководства страны,
продиктованного объективной ситуацией. Задача перехода к экономике рыночного
типа в условиях «недоиндустриализованного» Китая с серьезным влиянием
идеологии и институтов продуктообменной экономики и натурального снабжения
требовала не простой либерализации механизма ценообразования, а кропотливого
создания при сильной направляющей роли государства благоприятствующей
«взращиванию рынка» экономической среды. Как полагают в Китае, демографические и
территориальные параметры страны, глубокие региональные различия в уровнях
развития, доходов, хозяйственной структуре также не позволяли осуществить
возможный в условиях малой страны форсированный переход к рынку6. Поэтому
вполне закономерно, что после начального (впрочем, краткосрочного) несколько
легковесного подхода к реформе априори как к быстро решаемой задаче «соедине-

ния преимуществ социалистического строя с управленческим опытом развитых
государств» в Китае стали относиться к преобразованию хозяйственного механизма
как к чрезвычайно сложной, масштабной задаче, требующей применения методов
системной инженерии и достаточно длительного периода времени.
Уже в первом сводном проекте реформы (3 декабря 1979 г.) подчеркивалось,
что осуществление реформы предполагает повсеместное урегулирование
экономических интересов и перераспределение экономических полномочий, нуждается в
выработке детальной базы в виде политических установок, инструкций, правил,
юридических документов, в изменении мышления, стиля, привычек и методов
работы лиц, занятых в сфере управления экономикой. Поэтому успешное
проведение реформы требует не только очень большой решимости, но и тщательной
подготовки, поэтапности, последовательности, отказа от поспешных шагов.
Тогда же была высказана идея о проведении реформы в три этапа
(подготовительный, «средних реформ», т.е. этап накопления опыта для больших реформ, и,
наконец, этап всесторонней большой реформы7). Еще в 1980 г. на всю реформу
отводилось 7-8 лет (соответственно 2, 3-4 и 2-3 года по этапам), однако уже в
проекте, датированном 25 февраля 1982 г., полное выявление потенций нового
хозяйственного механизма (третий этап) было вынесено за пределы 1990 г.1
Необходимо констатировать, что, став в конечном счете своеобразной
«визитной карточкой» экономической реформы в Китае, будучи доминантой, стержнем
стратегии преобразований, градуализм далеко не исчерпывает содержание
концепции трансформационного процесса в КНР, структурно включающей целевую
модель реформы, качественные ориентиры важнейших институциональных
преобразований в структуре собственности, экономическом статусе низовых агентов
хозяйственной жизни, формах их взаимодействия друг с другом и методах регулирования
их деятельности со стороны государства, наконец, собственно стратегию и тактику
перехода к новой хозяйственной системе, этапы перехода, практические
приоритеты и последовательность действий.
Концепция экономической реформы в КНР складывалась и эволюционировала
под влиянием теоретических представлений руководства и научных кругов о
недостатках прежней и желаемых качествах новой хозяйственной системы, знакомства с
соответствующим опытом других стран и - в решающей степени - под
воздействием практики, реакции экономики и общества на те или иные нововведения.
Взятая в динамике, концепция экономической реформы КНР нашла отражение в
двух специальных постановлениях ЦК КПК - Постановлении относительно реформы
хозяйственной системы (октябрь 1984 г.) и Постановлении о некоторых вопросах
создания системы социалистической рыночной экономики (ноябрь 1993 г.), в разде-
— 8 —

пах об экономической реформе и внешнеэкономической открытости седьмого,
восьмого, девятого пятилетних планов, в ежегодно принимавшихся
Государственным комитетом по реформе и его предшественниками (группа по реформе
Финансово-экономическою комитета Госсовета, канцелярия по делам реформы
Госсовета) специальных документах о задачах реформы на очередной год (открыто стали
публиковаться с 1988 г), многочисленных доку* „-wax партийных и государственных
органов по конкретным направлениям преобразований (наиболее известны документы
ЦК КПК по сельскому хозяйству, принимавшиеся в первой половине 80-х годов
ежегодно, и постановления по вопросам реформы на государственных
предприятиях), законодательных актах, а также в некоторых разработках ученых, среди
которых выделяются подготовленные в 1987-1988 гг. девять альтернативных проектов
реформы хозяйственной системы на 1988-1995 гг.
Важной особенностью и концепции экономической реформы в КНР, и ее
практического осуществления явилась смена официально провозглашенной целевой
модели преобразований по мере развития реформенного процесса.
В Китае стало своего рода традицией определять целевую модель реформы
начального этапа преобразований в виде формулы «плановая экономика - главное,
рыночное регулирование - вспомогательное», впервые выдвинутой в 1979 г. Чэнь
Юнем, но получившей окончательное официальное одобрение только в сентябре
1982 г. в докладе Ху Яобана на XII съезде КПК.
В период 1984-1991 гг. официальной целевой моделью преобразований
было создание системы социалистического планового товарного хозяйства, а с
1992 г. в этом качестве стало фигурировать создание системы социалистической
рыночной экономики.
Китай шел к выбору целевой модели реформы одновременно двумя путями.
Один, путь теоретических изысканий, состоял в изучении и типологизации
различных вариантов экономической реформы и существующих в мире моделей
социалистической экономики и «отыскании» на этой основе наиболее подходящей для
конкретных условий Китая9. В одной из наиболее фундаментальных работ по
данной проблеме - «Исследование модели реформы хозяйственной системы в
Китае» - было предложено выделять шесть моделей социалистической
хозяйственной системы: военный коммунизм, традиционная модель централизованно
планируемой экономики, усовершенствованная модель централизованно планируемой
экономики, модель органического сочетания плана и рынка, экономика с
косвенным административным контролем (когда директивный план ликвидирован, а
система косвенного управления через рынок и экономические рычаги еще не создана)
i, наконец, модель рыночного социализма.
— 9 —

Поскольку усовершенствование традиционной системы централизованного
планирования могло рассматриваться лишь в качестве переходной, но не конечной
целевой моделью реформы, а рыночный социализм официально считался до
начала 90-х годов неприемлемым для Китая10, то искомой целевой моделью реформы
была провозглашена модель органического соединения плана и рынка11. Среди
особенностей данной целевой модели Лю Гогуан и его коллеги выделяли такие,
как: централизация макроэкономических и децентрализация микроэкономических
решений, наличие у предприятий как относительно самостоятельных
товаропроизводителей «внутреннего двигателя» в виде собственных экономических интересов и
одновременно - «внешнего давления» в виде рыночной конкуренции и т.п.12
Второй путь формировала сама логика реформенного процесса. На
начальном этапе преобразований реформаторы ориентировались (лавным образом на
совершенствование планового управления народным хозяйством, в том числе за
счет более последовательного учета в планировании требований закона стоимости.
Вместе с тем предоставление на практике условий для выявления рыночным
регулированием разрешенной ему «вспомогательной роли» (допущение свободных и
договорных цен, развитие индивидуального сектора экономики, предоставление
госпредприятиям права оставлять себе часть прибыли, производить и сбывать
сверхплановую продукцию и т.п.) обернулось устойчивой тенденцией стихийного
расширения ареала действия рыночных принципов и столь же спонтанным
ослаблением позиций планирования. Экономическая невыгодность соблюдения плановой
дисциплины резко ослабляла ее, несмотря на административные приказы и
штрафные санкции (так, в начале 80-х годов наиболее выгодным для крестьян многих
районов Китая оказалось выращивание рапса и табака, процветавшее вопреки
неоднократным прямым приказам из центра не расширять посевные площади под
этими культурами и солидным штрафным санкциям за отказ выращивать овощи).
В 1982-1984 гг. было предпринято несколько попыток вернуть «птицу
рынка» в «клетку плана». В датированном 25 февраля 1982 г. «Общем проекте
реформы хозяйственной системы» отсутствовало положение о соединении планового
регулирования экономики с рыночным, фигурировавшее в проекте 1979 г., а
характеристика социалистической экономики Китая на данном этапе как товарного
хозяйства, содержавшаяся в проекте реформы от 3 сентября 1980 г., была
заменена определением «плановое хозяйство с существованием товарного производства и
обмена». Целевая модель реформы была сформулирована так: создание системы
плановой экономики, соответствующей требованиям развития товарного
производства и характеризующейся абсолютным превосходством общественной
собственности при одновременном существовании различных хозяйственных укладов13. Не-
10 —

пременным атрибутом проектов реформы хозяйственной системы на ряд лет
становится детально расписываемая задача совершенствования механизма
планирования.
Безоговорочный приоритет плана был закреплен в Конституции КНР 1982 г.,
констатировавшей: «Государство осуществляет плановое хозяйство на основе
социалистической общественной собственности». При этом упоминания о рыночном
регулировании и товарном хозяйстве отсутствовали вовсе.
Наконец, в начале 1984 г. в процессе исследования вопросов реформы
планирования, ценообразования, замены перечисления предприятиями прибыли
государству их налогообложением и т.д. сторонники сильного планового начала внесли
предложения о расширении номенклатуры централизованно распределяемых
ресурсов и повышении доли централизованного распределения в общем объеме
оборота материальных ресурсов (в частности, предлагалось охватить прямым
распределением 110 видов средств производства и 90 видов потребительской
продукции). Акцент на административные рычаги, натуральное распределение, жесткое
директивное планирование производства, снабжения и реализации всей
промышленной продукции, входящей в государственный план, мотивировался
необходимостью выполнения в период до 1990 г. масштабных задач по сооружению ключевых
объектов капитального строительства и трудностями с достижением подлинной
финансовой и материальной сбалансированности. Соответственно, в целом
предлагалось не спешить с реформами14.
Однако в китайском обществе явно преобладали другие настроения. С
середины 1983 г. реформа хозяйственной системы выдвигается на место центральной
экономической задачи. В докладе о работе правительства на 1-й сессии ВСНП 6-го
созыва (июнь 1983 г.) Чжао Цзыян декларирует необходимость ускорения шагов
реформы хозяйственной системы. Впервые официально ставится задача развития
единого социалистического рынка на базе выявления роли горизонтальных
хозяйственных связей и слома межрегиональных и межведомственных барьеров,
препятствующих нормальному функционированию сферы обращения. Провозглашается
переход к трем типам управления - директивному планированию, направляющему
планированию и рыночному регулированию. Что касается возникновения в
процессе реформы «некоторых небольших проблем», т" их, по мнению Чжао Цзыяна,
«нетрудно преодолеть»19.
Совершенно очевидно, что курс на ускорение реформы был поддержан в
регионах и на предприятиях, впервые за многие годы начавших распоряжаться частью
производимой ими прибыли - в 1979 г. предприятиям было оставлено 6,4%
реализованной прибыли, в 1980 г. - 11,9%, в 1981 г. - 13,2% и в 1982 г. - 15%.
— 11 —

Победу линии на ускорение реформы и одновременно переход к новой целевой
модели преобразований ознаменовало принятое 20 октября 1984 г. Постановление
ЦК КПК относительно реформы хозяйственной системы. Документ призвал отказаться
от противопоставления планового хозяйства товарному и констатировал, что полное
развитие товарного хозяйства является необходимым условием осуществления
модернизации экономики Китая, единственным эффективным путем оживления экономики,
которого «не добиться одними административными мерами и директивными плана-
ми»,в. Поставив в практическую плоскость задами реформы системы цен, выявления
роли экономических рычагов, разграничения функций административных органов и
хозяйственных субъектов, Постановление ЦК КПК относительно реформы
хозяйственной системы во mhoiom предопределило основные направления конкретной
трансформации хозяйственного механизма в КНР в 1984-1988 гг., активно стимулировало
становление и отработку «двухколейной системы».
В соответствии с идеями Постановления в 1985 г. были предприняты такие
важные практические шаги, как реформа системы централизованных закупок и
сбыта зерна, сужение сферы директивного планирования и централизованного
распределения материальных ресурсов одновременно с расширением сферы
рыночного регулирования, применения свободных цен, развитием негосударственных
секторов экономики.
Предполагалось, что процесс «смены колеи», т.е. перехода от преобладания
старого хозяйственного механизма к окончательному становлению нового, займет
примерно пять лет. В проекте реформы от 2 июля 1985 г. указывалось, что в
процессе реформы Китай не может идти ни путем Японии и Германии в
послевоенный период, когда переход от системы прямого контроля за экономикой к системе
косвенное о контроля был осуществлен чрезвычайно быстро, ни затяжным путем ряда
стран Восточной Европы, потративших на переход почти 20 лет, но так и не
завершивших его (имелась в виду прежде всего Венгрия) Невозможность
форсировать переход от старой системы к новой объяснялась неразвитостью товарного
хозяйства в Китае и нежеланием платить за трансформацию серьезными социально-
экономическими потрясениями. В то же время отсутствие внешних препятствий для
реформы и слабое сопротивление реформам внутри страны, относительно
небольшое влияние на экономику КНР колебаний конъюнктуры мирового рынка
рассматривались как факторы, позволяющие не медлить с преобразованиями17.
В принятых в сентябре 1985 г. необычным для КНР форумом - Всекитайской
конференцией компартии Китая - предложениях ЦК КПК по разработке 7-го
пятилетнего плана народнохозяйственного и социального развития страны проведение
реформы было объявлено главной экономической задачей пятилетия 1986-1990 гг.,
12 —

а сама пятилетка - ключевым периодом всесторонней реформы системы управления
экономикой, наукой и техникой, образованием в Китае Констатировалось, что
обеспечить поступательное развитие экономики Китая в следующем двадцатилетии
можно лишь в том случае, если не теряя вре^зни искоренить сковывающие развитие
производительных сил различные недостатки действующей системы и создать
жизнеспособную и жизнедеятельную систему управления с китайской спецификой11.
Предложения ЦК КПК о 7-м пятилетнем плане и сам план впервые предельно
четко наметили контуры «социалистической хозяйственной системы нового типа»,
формирование которой и должно было явиться конечным результатом реформы. Речь
шла о таких трех тесно взаимосвязанных аспектах, как, во-первых, усиление
жизнеспособности предприятий, прежде всего крупных и средних государственных
предприятий, превращение их в самостоятельно хозяйствующих, самостоятельно отвечающих за
прибыли и убытки социалистических товаропроизводителей; во-вторых, дальнейшее
развитие социалистического товарного рынка, постепенное совершенствование
системы рынков средств производства, капиталов и т д.; в-третьих, переход от прямого
контроля государства за предприятиями к главным образом косвенному, создание
системы социалистического макроэкономического управления.
С ориентиром на реализацию данного круга задач было заявлено о
проведении «комплектующих» реформ систем планирования, ценообразования,
финансовой, денежно-кредитной системы, системы труда и заработной платы. Пожалуй,
центральная роль отводилась реформе системы ценообразования,
рассматриваемой как ключ к формированию и совершенствованию системы рынка.
Предписывалось в основном перейти к регулированию цен на потребительские товары в
зависимости от рыночного спроса и предложения, постепенно сократить долю
средств производства, цены на которые централизованно устанавливаются
государством, расширить здесь роль рыночного регулирования, в целом активно выявлять
регулирующую роль цен как «самого важного, самого эффективного
экономического рычага» в производстве, обращении и потреблении19.
Активное проведение реформы на практике в период 1985-1988 гг.
обусловило, с одной стороны, заметную детализацию проектов реформы, их
распространение на все новые сферы преобразований. С другой стороны, большое внимание
начинает уделяться вопросам обеспечения макроэкономической стабильности,
сдерживанию в приемлемых пределах общего уровня роста цен, совершенствованию
кредитно-денежной и налоговой политики. Так, одной из основных задач в проекте
реформы на 1986 г. было провозглашено «укрепление, усвоение,
совершенствование, пополнение» ранее проведенных преобразований, особенно в реформе мен и
заработной платы.
— 13 —

Особое внимание по-прежнему уделяется явно плохо реализуемому
повышению жизнеспособности крупных и средних госпредприятий. В проекте реформ на
1986 г. констатируется, что по жизнеспособности государственные предприятия
далеко отстают как от критериев превращения их в относительно самостоятельных
товаропроизводителей, так и от предприятий других форм собственности.
Предлагается искать решение проблемы на пути совершенствования системы
хозяйственной ответственности, переводимой на подрядную основу, а также за счет широкого
развития горизонтальных хозяйственных связей.
В проекте реформы на 1987 г. впервые выдвигается требование формирования
на предприятиях «механизма самоограничения», разрешается эксперимент по подряду
предприятия на посленалоговую прибыль. В целях улучшения внешних условий
деятельности предприятий провозглашается дальнейшее сокращение сферы директивного
планирования и централизованного распределения материальных ресурсов. В рамках
развития горизонтальных хозяйственных связей ставится задача создания крупных
блоков предприятий. Наконец, в повестку дня ставится принципиально новая задача
«активного поиска конкретных форм разграничения права собственности и права
хозяйствования», включая проведение экспериментов с акционерной системой при
создании блоков предприятий и строительстве новых предприятий за счет
совместных инвестиций20. В проекте реформы на 1988 г. намечалось внедрить трехлетний
срок подрядной ответственности и применять метод торгов для определения
берущего на себя подрядные обязательства лица или группы лиц21.
Среди новых направлений реформы в этот период фигурируют расширение
рынка средств производства, проведение экспериментов по товаризации жилья
(проект реформы на 1986 г.), реформа системы обращения стального проката и
системы цен на него, формирование рынка стального проката (проект реформы на
1987 г.), укрепление макрорегулирующих функций Народного банка Китая,
создание рынка краткосрочного кредита, совершенствование системы валютных
отчислений и создание рынка валютного регулирования (проект реформы на 1987 г.),
реформа системы инвестиций и системы внешней торговли, создание в
экспериментальном порядке рынков ценных бумаг, трудовых услуг, недвижимости (проект
реформы на 1988 г.). В один из проектов реформы на 7-ю пятилетку впервые
были включены конкретные ориентиры развития многоукладности. В 1990 г., т.е. в
конце пятилетки, доля госсектора в стоимости промышленного производства
должна была составить около 60%, доля коллективного сектора - 30%, а доля
индивидуального сектора и других форм хозяйствования - не более 10%".
Форсированное проведение реформ в 1984-1987 гг. принесло двоякий
результат. С одной стороны, был фактически н?~.ден небеспроблемный, не лишен-
14

ный разного рода шероховатостей и коллизий, но вполне реальный путь перехода
от старой хозяйственной системы к новой. «Двухколей.юсть», зародившаяся, по
выражению Б. Наутона, как вынужденный ответ экономики на специфические
проблемы, стала подлинной стратегией экономической трансформации.
В середине 80-х годов в Китае стала складываться своеобразная двухсектор-
ная экономика нового типа: централизованно планируемый, снабжаемый и
регулируемый блок «командных высот», охватывающий не столько те или иные отрасли,
сколько ключевые предприятия, и неуклонно растущий блок «неключевых»,
обычных сфер и производств, лишенный преимуществ материального снабжения по
твердым государственным ценам, но зато обладающий реальной
самостоятельностью, действующий в среде жесткой конкуренции и рыночных цен, а потому, в
конечном счете, и более жизнеспособный.
С другой стороны, стало очевидно обретение реформенным процессом все
более недвусмысленной рыночной ориентации. Логическим итогом двухколейности
должен был стать переход к единой рыночной колее. Ситуация полуплановости-
полурыночности, порождавшая макроэкономическую нестабильность, массовую
коррупцию23 и различные формы откровенного паразитирования на двухколейности
(одной из них явилось возникновение множества посреднических компаний в
снабжении, инвестиционной и финансовой сферах, внешней торговле), не могла
продолжаться бесконечно долго.
Попытка политически обеспечить форсирование реформ рыночного типа была
предпринята Чжао Цзыяном на XIII съезде КПК (25 октября-1 ноября 1987 г.).
Декларировав зависимость стратегии экономического развития страны от
ускорения и углубления реформы хозяйственной системы, Чжао Цзыян констатировал,
что развитие социалистического товарного хозяйства неотделимо от развития
рынка, и одновременно охарактеризовал директивное планирование как не
соответствующее требованиям развития социалистического товарного хозяйства24. В
данном контексте выдвинутые съездом положения об «органическом единстве
планирования и рынка» и о «государственном регулировании рынка и рыночном
ориентировании предприятий» вряд ли могли рассматриваться иначе, чем заявка на
форсирование перехода к рыночной колее.
Решающим шагом в этом направлении должна была стать реформа цен,
объявленная и частично начатая в мае 1988 г. с благословения Дэн Сяопина.
19 мая 1988 г. Дэн Сяопин заявляет, что «ускорение поступи реформы
возможно только с отлаживанием цен». Признаваясь, что решение об отпуске цен
на мясо, сахар, яйца и овощи вызвало широкое недовольство населения, он тем не
менее констатирует, что «без реформы цен не обойтись»25. Реформу цен Дэн
15 —

Сяопин отстаивал даже в сентябре 1988 г.2*, всего за несколько дней до
созванного Политбюро ЦК КПК рабочею совещания, призвавшего не сводить углубление
реформы к реформе цен и предложившего перенести центр тяжести реформы и
строительства в последующие два года на оздоровление эг ономической среды и
отлаживание экономического порядка27.
Решение о развертывании реформы цен выглядит явно поспешным - ведь в
опубликованном 20 апреля 1988 г. проекте углубления реформы хозяйственной
системы на 1988 г какие-либо особо радикальные шаги в данной сфере предложены не
были. Речь шла о сдерживании общего уровня роста цен, строгом контроле за ценами
на средства производства и введении верхнего потолка цен на внеплановое сырье и
энергоресурсы28, что выглядело вполне резонным ответом на уже довольно
чувствительный рост цен в 1987 г., когда он составил, по данным Госстатуправления, 7,3% в
сфере розничных цен, в том числе 10,1% на продовольствие (17,7% на овощи, 16,5%
на мясо и яйца), 18,1% на шерстяные изделия29. В контексте последующего развития
событий возникает предположение, что, форсируя рыночные преобоаэования за счет
ускорения реформы цен, Чжао Цзыян и поддержавший его тогда Дэн Сяопин
совершили явный промах, не просчитав бурной реакции населения («поветрие закупок»,
изъятие сберегательных вкладов и т.п.) и добившись в итоге не ускорения поворота к
рынку, а прямо противоположного результата.
Всему этому есть только одно объяснение: решение о развертывании
реформы цен было действительно не до конца продуманным и просчитанным, но
политически вынужденным шагом перед лицом явной активизации сторонников
главенства планового начала в экономической жизни Китая. Об этом, в частности,
свидетельствовало занятие Ли Пэном по совместительству поста председателя
Комитета по реформе хозяйственной системы, санкционированное в марте 1988 г.
1-й сессией ВСНП 8-го созыва (Ли Теин был перемещен на пост председателя
Комитета по образованию). В итоге при Госсовете был создан рабочий орган по
подготовке средне- и долгосрочного проекта реформы цен. Его первоначальный
вариант был доложен председателем Госплана Яо Илинем сентябрьскому рабочему
совещанию и «в принципе одобрен» 3-м пленумом ЦК КПК 13-го созыва,
предложившим Госсовету «в течение последующих пяти лет или несколько большего
времени, исходя из требования строгого сдерживания роста цен, ... организовать
постепенное, надежное претворение (реформы цен) в жизнь»30. Одним словом,
противники решительного поворота Китая к рынку сделали все возможное, чтобы
торпедировать данный курс, и отчасти преуспели в этом.
Закономерно возникает и другой вопрос: в самом ли деле рост цен,
инициированный майским решением 1988 г. (а шире - рост цен периода 1985-1988 гг.),
— 16 —

был «непосилен для масс, для предприятий, для государства», что инфляция стала
серьезной угрозой для стабильности и развития экономики и препятствием на
пути успешного проведения реформы, как об этом было заявлено 11 октября 1988
г. на общем совещании Госсовета под председательством Ли Пэна31. Ведь в
сравнении со вскоре последовавшими инфляционными процессами в Восточной
Европе и на постсоветском пространстве рост цен в Китае в 1988 г. (18,5% -
розничные цены в целом, 23% - цены на продовольствие, в том числе 36,8% -
цены на мясо, птицу, яйца32) выглядит вполне приемлемым. На наш взгляд, такое
сравнение некорректно: инфляция 1988 г. воспринималась китайским населением
крайне болезненно и экономически, вследствие невысокого в целом уровня жизни,
и психологически, ведь «приемлемым» потолком ежегодного роста цен в КНР
считался уровень в 10%. Вместе с тем не подлежит сомнению, что сторонники
планомерности (в противовес рыночности) постарались извлечь максимум
возможного из сложившейся ситуации.
На фоне достаточно мягко и компромиссно выглядевшего коммюнике 3-го
пленума ЦК КПК 13-го созыва (доклад на пленуме делал Чжао Цзыян, в коммюнике
было включено положение, что без реформы цен создание основ новой
хозяйственной системы невозможно, декларировалось продолжение эксперимента по
акционированию предприятий) практические шаги по «оздоровлению и
упорядочению», предложенные Госсоветом, были весьма жесткими и необычайно
оперативными. Среди них следует назвать решение об упорядочении компаний, особенно
финансовых и в сфере обращения, созданных начиная со второй половины 1986 г.,
прямой запрет Народного банка Китая на банковское кредитование целого ряда
объектов и сфер деятельности, комплекс мер по упорядочению цен с прямым
запретом в ряде случаев на любое повышение цен (например, на нормируемую
свинину), ограничение покупательной способности организаций и т.д.33
Определенные коррективы вносятся в концепцию реформ. В утвержденных
Госсоветом «Основных моментах реформы хозяйственной системы на 1989 г.»
акцент в углублении реформы было предписано сделать на «развитии и
совершенствовании уже проведенных мероприятий». Одновременно предлагалось
«использовать благоприятное время урегулирования и упорядочения для
экспериментирования и поиска путей проведения глубинных реформ- Несмотря на очевидную смену
приоритетов - на первые роли вновь выдвигается задача углуоления реформы на
предприятиях и создания «благоприятствующей сбалансированности и
оптимизации структуры экономики» системы макроконтроля - и на общее сужение фронта
реформ, в 1989 г. предполагалось начать или продолжить отработку ряда весьма
многообещающих новшеств. В их числе залоговый подряд во взаимоотношениях
— 17 —

государства и предприятий, распродажа мелких государственных предприятий,
введение раздельного управления «политическим» и коммерческим кредитованием,
проведение эксперимента по созданию фьючерсных рынков продукции сельского
хозяйства в Чжэнчжоу, Ухане, Цзилине34.
Драматическая развязка нараставшего в первые пять месяцев 1989 г.
политического кризиса в Китае, устранение с политической арены Чжао Цзыяна и ряда
других проводников радикального варианта реформ отразились и на концепции
экономических преобразований.
На какое-то время резко сужается сфера реформ, притормаживается их ход.
Вместе с тем обновленное руководство страны сочло необходимым подтвердить свою
приверженность политике реформ и открытости. Ли Пэн в начале сентября 1989 г.
заявил о необходимости продолжать последовательно претворять в жизнь все
прежние официально утвержденные ЦК КПК, Госсоветом, ВСНП положения,
законодательные акты, конкретные мероприятия в сфере реформ и открытости. Поименно были
перечислены «Закон о предприятии» и комплектующие его документы 1986 г.
(положения о системе ответственности директора, о собрании представителей рабочих и
служащих и о работе парткомов предприятий), различные виды подрядной
ответственности (региональный финансовый подряд, отраслевой подряд в угольной
промышленности и на железнодорожном транспорте, подряд предприятий на отчисление
прибыли государству и т.п.), привлечение иностранных инвестиций. Подтвердив курс
на сохранение семейного подряда в качестве основной формы хозяйствования на селе,
Ли Пэн одновременно заявил о возможности развития коллективной экономики в
деревне там, где для этого имеются подходящие условия, и «на базе добровольного
желания масс». Было также предложено готовить серьезную научную проработку
проеетов любых нововведений в сфере реформы с их последующей тщательной
экспериментальной проверкой и отработкой35.
Несколько позже подтверждается неизменность курса на развитие в стране
многообразия форм хозяйствования при главенстве экономики общественной
собственности, развитие приморского пояса и специальных экономических зон в
тесном взаимодействии с мировым хозяйством, а также горизонтальных
хозяйственных связей36. На местах более определенно одобряется и курс на
«совершенствование и развитие социалистического рынка», включая рынки средств
производства, трудовых услуг, имущественных прав предприятий37.
Вместе с тем не все из арсенала реформ 1984-1988 гг. предполагалось
использовать впредь. В решении 5-го пленума ЦК КПК 13-го созыва (ноябрь 1989 г.)
особенно жесткой критике была подвергнута двухколейная система цен на средства
производства. Ставилась задача в 1990-1991 гг. сократить номенклатуру продук-
18 —

ции, подпадающей под действие двухколейных цен, и, начав с угля, постепенно
превратить двухколейные цены в одноколейные. Претензии к двухколейной
системе цен были весьма многочисленными. Она обвинялась в нарушении принципа
эквивалентного обмена, в утечке плановых ресурсов на рынок, негативном
воздействии на материальное обеспечение ключевых государственных объектов
строительства, внесении элементов хаоса в процесс обращения. Скорейшая ликвидация
двухколейной системы цен объявлялась «всеобщим требованием». Основной
предлагавшийся для этого путь состоял в повышении ряда плановых цен, особенно в
отраслях с низкой рентабельностью (угледобыча, электроэнергия). Заметим, что
одной из причин их низкой рентабельности как раз и была наивысшая доля сбыта
продукции по твердым государственным ценам - 95,8% по электроэнергии и
94,4% по углю, тогда как в машиностроении эта доля составляла 40,4%, а в
химической промышленности - 51,3%м.
Китайское руководство сочло необходимым прояснить свое отношение к
рыночной экономике. По словам Ли Пэна, доля рыночной экономики не может
служить критерием прогресса или регресса реформ. Китай не может внедрить у
себя полностью рыночную экономику, ибо это привело бы к хаосу в народном
хозяйстве страны. В то же время нельзя, как это делалось в прошлом, полностью
перейти на плановую экономику. Китай должен иды по пути соединения плановой
экономики с рыночным регулированием39.
Казалось, страна обречена на длительный лер»ч*д господства возрождаемых во
имя обеспечения макроэкономической стабилизации г;;министративных рычагов
регулирования народного хозяйства и всемерного ограничения и сдерживания рыночных
начал экономической жизни. Этого, однако, не случилось. Как заметил Б. Наутон,
вместо того, чтобы явиться началом новой эры возрождения централизованного
контроля, программа «39 пунктов» (Решение 5-го пленума ЦК КПК 13-го созыва)
ретроспективно оказалась всего-навсего еще одним качанием маятника40. Реальная
ситуация в экономике - первое за 27 лет падение в 1989 г. физического объема
розничной торговли на 7,6%, невозможность реализовать идею долгосрочных
подрядных контрактов с госпредприятиями из-за резко ухудшившихся для них в связи
с вялостью рыночного спроса макроэкономических условий хозяйствования -
заставила отступить от жесткой экономической политики уже вскоре после ее
провозглашения. На практике экономические преобразования в 1990-1991 гг. отличались
намного более высокой динамикой и большей широтой диапазона, чем следовало
из официальных предписаний касательно реформы. В частности, особенно быстра
пошло формирование рынка ценных бумаг на местах, как бы выпавшего из по,.я
зрения центрального руководства.
— 1? —

Пришлось «отыграть» назад и некоторые из официально провозглашенных
установок. В «Основных моментах реформы хозяйственной системы на 1991 г.»
устранение двухколейной системы цен на средства производства в данный момент
было признано невозможным. Более того, вновь был поставлен вопрос об
углублении реформы цен, декларирована необходимость передачи права
ценообразования предприятиям, снято большинство разного рода ограничений в сфере так
называемых свободных цен, применявшихся в 1989-1990 гг., поставлена задача
всемерного выявления роли рыночного регулирования. В целом же в период
1989-1991 гг. было проведено одно из наиболее масштабных за годы реформ
«урегулирований» заниженных цен, охватившее транспортные тарифы, цены на
стальной прокат, нефть и нефтепродукты, уголь, а также цены на зерно и масло
нормированного снабжения, которые боялись трогать 25 лет41. (Решительность
китайского руководства объяснялась тем, что после июньских событий 1989 г.
какие-либо протесты населения были исключены.)
В проекте реформы на 1991 г. оживление рыночных веяний ощущалось и на
других участках преобразований. Реформа механизма хозяйствования крупных и
средних предприятий стала прямо увязываться с созданием благоприятной
рыночной среды, с расширением права предприятий на самостоятельный сбыт
продукции, особенно произведенной на мощностях, построенных за счет их собственных
инвестиций. Поощрялся и «рациональный оборот» факторов производства. Вновь
был поднят вопрос о налаживании рынка краткосрочного кредитования (рынка
денег), практически полностью свернутого в 1989-1990 гг.42
В 1991-1992 гг. поистине беспрецедентное внимание вновь уделяется крупным
и средним государственным предприятиям, явно выпадавшим из общего оживления
хозяйственной жизни. В сентябре 1991 г. Ли Пзн объявляет 12 направлений
содействия улучшению внешних условий хозяйствования госпредприятий (включая
сокращение директивного планирования, снижение процентной ставки по кредитам,
снижение ставки подоходного налога) и 8 направлений совершенствования деятельности
самих предприятий, призванных обеспечить их поворот к рынку и повышение
конкурентоспособности (контрактная система найма, переход к подряду на прирост
имущества и по системе «затраты-выпуск» и т.п.)43. А в 1992 г. принимается
специальное «Положение о смене механизма хозяйствования промышленных предприятий
общенародной собственности». Активизируется и работа по реформе системы
социального обеспечения, призванная ослабить социальное бремя государственных
предприятий. Эти два направления занимают центральное место в проекте реформы
хозяйственной системы на 1992 г., где также ставится задача создания оптовых
рынков пищевого масла и сахара, многозвенной системы резервных фондов зерна
— 20 —

Декларируется и переход к системе двойного бюджета (бюджет постоянных
расходов, балансируемый в обязательном порядке, и строительный бюджет)44.
С середины 1992 г. рыночная ориентация реформы становится свершившимся
фактом. Об этом безошибочно свидетельствовали как появившиеся в центральной
печати статьи с названиями типа «Социализм также должен осуществлять
рыночную экономику», так и принятое в сентябре 1992 г. решение Госсовета КНР об
активном использовании рыночного механизма в сельском хозяйстве. В том же
направлении поворачивалась и вся экономика. К сентябрю 1992 г. количество цбн
на средства производства и транспортных тарифов, находящихся в ведении
Государственного комитета по ценам и других центральных ведомств, сокращается до
89 по сравнению с 737 в 1991 г., при этом право установления цен по 571 виду
продукции было передано предприятиям45. В более чем 400 уездах с населением в
200 млн. человек к концу 1992 г. были отпущены цены на зерно46. ^-
Начинается концептуальное осмысление понятия «социалистическая рыночная
экономика» и требующихся для ее развития мер. Ученые-экономисты справедливо
отмечали, что старт берется не с нуля, так как многие конкретные преобразования в
Китае были по своей сути «рыночноориентированными». Вместе с тем констатируется,
что поворот от «механизма, органически сочетающего плановое хозяйство и рыночное
регулирование», к созданию системы социалистической рыночной экономики требует
известной корректировки цели реформ47. В числе важнейших отличий
«социалистической рыночной экономики со спецификой Китая» называются ее базирование на
общественной собственности и развитие в условиях социалистического общественного
строя, позволяющее обеспечивать социальную справедливость40.
Проект реформы хозяйственной системы на 1993 г. намечает развернутую
программу преобразований рыночного типа - от широкой отработки
экспериментов с акционированием и отпуска цен на стальной прокат до реформы налоговой
и кредитно-денежной системы49.
В отличие от урегулирования 1979-1982 гг. и отчасти урегулирования 1989-
1991 гг. новое урегулирование, стартовавшее в июне 1993 г. и нацеленное на
мягкий вывод экономики страны из возникшего в 1992 - первой половине 1993 г.
«перегрева», не только не оказало негативного влияния на темпы экономической
реформы, но, напротив, содействовало ускорению давно назревших
преобразований в банковской и налоговой сферах, валютном регулировании. В документе ЦК
КПК от 24 июня 1993 г., получившем название «16 пунктов» по количеству
предложенных мер, отмечалось, что «возникшие в экономике противоречия и
проблемы коренятся в сохранении остатков прежней хозяйственной системы, в
несформированности системы социалистической рыночной экономики». Соответ-
— 21 —

ственно, поиски необходимых для преодоления возникших трудностей путей
ускорения смены старого хозяйственного механизма, совершенствования и укрепления
макроэкономического контроля выступают, как декларировал документ, «мотором
ускорения реформы, создания системы социалистической рыночной экономики».
Заслуживают перечисления и сами «16 пунктов», представляющие собой
классическую программу макроэкономической стабилизации, нередко рассматриваемую
и в России в качестве важнейшей составной части реформ (единственное
исключение составляет задача сдерживания чрезмерных инвестиций, отражающая
специфику экономических процессов в Китае). Это: строгий контроль за денежной
эмиссией; ограничение краткосрочного межбанковского кредитования; повышение
процента по сберегательным вкладам; пресечение всех видов незаконной аккумуляции
средств населения и проведение разъяснительной воспитательно-правовой работы
среди населения по этому вопросу; строгое ограничение общих масштабов
кредитования; введение системы ответственности специализированных банков за
выплаты по сберегательным вкладам; соединение реформы инвестиционной системы с
реформой банковской системы, скорейшее разделение функций коммерческих и
политических банков; выполнение в установленные сроки работы по эмиссии
государственных казначейских обязательств50; совершенствование эмиссии акций и
облигаций и «нормативизация» их обращения на рынке; совершенствование
методов валютного управления и стабилизация рыночного курса валюты51; усиление
макроуправления рынком недвижимости; усиление работы по сбору налогов;
сдерживание капитального строительства; сдерживание чрезмерного роста цен;
сдерживание роста покупательной способности предприятий и организаций52.
Наконец, 3-й пленум ЦК КПК 14-го созыва 14 ноября 1993 г. принимает
Постановление о некоторых вопросах создания системы социалистической
рыночной экономики - программный документ рыночной трансформации народного
хозяйства Китая, рассчитанный на длительную перспективу53.
Как декларировало постановление, создание системы социалистической
рыночной экономики означает выявление рынком базовой роли в алокации-ресурсов
под макроконтролем государства. Основной каркас системы социалистической
рыночной экономики представляет собой органическое целое ряда взаимосвязанных и
взаимоограничивающих элементов:
■ многоукладная экономика при главенстве экономики общественной
собственности;
■ система современных предприятий, адекватных требованиям рынка,
отличающихся четким разграничением имущественных прав, административных и
хозяйственных функций;
22

■ единая общегосударственная открытая система рынка, обеспечивающая
стыковку городского и сельского рынка, рынка внутреннего и мирового,
содействующая оптимизации алокации ресурсов;
■ система макроконтроля, опирающаяся главным образом на косвенные
рычаги и обеспечивающая здоровое функционирование экономики;
■ система распределения доходов с распределением по труду в качестве
основы, обеспечивающая как поощрение эффективных экономических действий, так
и продвижение по пути всеобщей зажиточности;
■ многоуровневая система социального обеспечения, отвечающая характерным
особенностям Китая, способствующая росту экономики и общественной стабильности.
Отличие концепции социалистической рыночной экономики от концепции
социалистического товарного хозяйства наглядно видно уже по одному только
несовпадению позиций в документах 1993 и 1984 гг. В 1984 г. констатировалосьГ
что при социализме товарные отношения не являются всеохватывающими:
«...Рабочая сила не есть товар, товаром не являются также земля, рудники, банки,
железные дороги и все другие государственные предприятия, а также природные
ресурсы»54. В 1993 г. ставится задача ускорить процесс «маркетизации» цен на факторы
производства, сформировать рынок рабочей силы, всемерно развивать фондовый
рынок, рынок недвижимости, технических достижений, информации, отладить
рыночный механизм ценообразования на право землепользования. ^
Постановка конкретных задач реформы в Постановлении ЦК КПК 1993 г. в
целом лежала в рамках общей логики трансформационного процесса и отличалась
скорее четкостью, чем новизной. Многие из намеченных мероприятий не раз
обсуждались ранее в научных кругах, частично отрабатывались в экспериментальном
порядке (элементы реформы налоговой системы, например), что и позволило
безотлагательно приступить к их практической реализации. С 1 января 1994 г. началась
реформа налоговой (упорядочение видов налогов и ставок налогообложения, более
четкое разделение налогов на центральные и местные) и банковской системы,
реформа системы валютного регулирования. В 1995 г. были приняты законы о
Народном банке Китая как о центральном банке страны, о коммерческих банках, залоге,
векселях, новый закон КНР о труде.
Чрезвычайно важным моментом явилось провозглашение нового подхода к
реформе государственных предприятий. Преобразование государственных
предприятий в разного рода компании: полностью основанные на государственном
капитале, с контрольным лаем государства, акционерные компании, компании с
ограниченной ответственностью; более четкое определение прав и интересов инвесторов
и обязательств предприятий перед ними, совершенствование статуса предприятий
— 23 —

как юридических лиц, располагающих самостоятельными имущественными правами,
что открывает путь к ответственности именно предприятий, а не государства, за
результаты хозяйственной деятельности, научность «внутрифирменного»
управления - таковы основные подходы к созданию системы современных предприятий в
Китае, которое первоначально намечалось осуществить к 2000 г.55 и которое стало
пятой с начала реформ концепцией реформы госпредприятий (вслед за
расширением хозяйственной самостоятельности в 1979-1980 гг., системой хозяйственной
ответственности в 1981-1983 гг., заменой отчисления прибыли государству
налогами в 1984-1986 гг., подрядом на перечисление прибыли государству с 1987 г.).
В 9-й пятилетке особое внимание намечалось уделить тысяче крупнейших
предприятий, которые предполагалось за счет слияний и структурной реорганизации
вывести в ряды предприятий международного класса. На 100 крупных предприятиях
начались эксперименты по созданию «системы современных предприятий», на 3
предприятиях - пилотные эксперименты по созданию государственных
холдинговых компаний, 56 предприятий отобраны для создания корпораций, действующих
всецело на рыночных принципах. В 18 городах проводится эксперимент по
реформе имущественных прав через слияние и банкротство предприятий.
Проблема реформы государственных предприятий стала в середине 90-х
годов политически более чувствительной, чем когда-либо ранее. Китайское
руководство откровенно обеспокоено быстрым снижением доли госсектора в
промышленности, где он еще недавно занимал доминирующие позиции. Если в 1978 г.
госсектор производил 77,6% валовой промышленной продукции, в 1984 г. - 69,1%
и в 1991 г. - 52,9%, то в 1995 г. - только 30,9%, тогда как доля индивидуального
и частного секторов составила в 1995 г. уже 13,2%, прочих экономических
укладов6*, кроме коллективного, - М,^17.
В выступлении на 5-м пленуме ЦК КПК 14-го созыва в сентябре 1995 г. Цзян
Цзэминь счел необходимым подчеркнуть, что «сохранение за общественной
собственностью ведущего места является ...основным показателем социалистического
характера рыночной экономики в Китае» и что утрата ведущего места
общественной собственности в экономике может привести к потере социалистической
ориентации91. Судя по всему, взят курс на сохранение «командных высот» в экономике
за крупнейшими госпредприятиями, всеми силами приводимыми в
конкурентоспособное состояние, с «отпуском» на сторону мелких госпредприятий (сдача в
аренду, подряд, прямая продажа). Для такого подхода есть не только политические, но
и весомые экономические причины. Хотя в 1995 г. оказалась убыточной примерно
треть крупных и средних промышленных предприятий госсектора (4,8 тыс. из
14,1 тыс.), а объем их убытков составил две трети убытков государственной
24 —

промышленности (37,8 млрд. ю. из 54 млрд. ю.), однако именно крупные и
средние предприятия дали почти всю посленалоговую прибыль государственной
промышленности - 68,4 млрд. ю. из 69,2 млрд. ю.и То есть вероятная
экономическая отдача от повышения эффективности работы даже части крупных и средних
государственных предприятий намного превысила бы полную утрату доходов от
мелких государственных предприятий. На этом и строится подход руководства
страны к проблеме реформы государственных предприятий.
В"докладе о работе правительства на 3-й сессии ВСНП 8-го созыва 5 марта
1995 г. премьер Госсовета КНР Ли Пэн подчеркнул, что к 2000 г. система
социалистической рыночной экономики в Китае может быть создана только в начальном
виде, а обретение ею качества зрелости потребует еще 20-30 лет, в течение которых
углубление реформы столкнется с множеством трудностей и проблем60. Думается, что
Ли Пэн не грешил против истины. Помимо ключевой для конечного успеха
преобразований проблемы реформы механизма хозяйствования на государственных
предприятиях Китаю предстоит решать огромный комплекс проблем создания адекватной
условиям рынка системы социального обеспечения. По нашему мнению, неизбежно и
обращение руководства страны к преобразованиям в деревне, весь необходимый комплекс
которых семейный подряд ни в коей мере заменить не может.
Итак, концепция экономических преобразований в КНР за полтора
десятилетия прошла путь от классической «рационализаторской» реформы наподобие той,
попытки проведения которой предпринимались с середины 60-х годов в Советском
Союзе и ряде стран Восточной Европы, до ориентации на создание системы
социалистической рыночной экономики.
Идея рыночного социализма, вызывавшая когда-то оживленные дискуссии и
казавшаяся крайней точкой реформаторского радикализма, сегодня имеет немного
сторонников в мире и нередко считается скорее анахронизмом, чем новацией.
Однако тот факт, что распавшийся Советский Союз и страны Восточной Европы
сходу «проскочили» рыночный социализм подобно тому, как поезд проскакивает
малоприметную станцию, не является доказательством того, что эта станция,
образно говоря, не может быть местом жительства для кого-то другого. Российский
исследователь А.П. Бутенко квалифицирует рыночный социализм как исторический
компромисс, специфическую разновидность смешанной рыночной экономики,
возникающую «там и тогда, где и когда острота общественных противоречий уже
исключает возможность сохранения или возрождения эксплуататорского общества,
но невысокий уровень развития производительных сил еще не позволяет изжить
рыночную экономику, вынуждает использовать рыночные механизмы и отношения
для умножения производительных сил и подготовки предпосылок к созданию
— 25 —

общества, не знающего эксплуатации и гнета»61. Позиция, согласно которой
рыночный социализм есть промежуточная ступень на пути к социализму, в контексте
происходящего в мире отнюдь не кажется бесспорной. Не исключено, что она
может быть и промежуточной ступенью на пути к капиталистическому рынку. Но
вот положение об историческом компромиссе как нельзя лучше применимо к
Китаю, которому удалось как сохранить официальную приверженность
социалистическому пути общественного развития, так и добиться достаточно
последовательной и глубокой переналадки экономики на рыночные принципы хозяйствования.
Процесс формирования системы социалистической рыночной экономики далек
от завершения. Однако некоторые определяющие признаки, «несущие конструкции»
социалистической рыночной экономики со спецификой Китая, просматриваются
достаточно четко.
Прежде всего, речь идет о создании в стране полноценной рыночной экономики.
Как подчеркивает один из наиболее авторитетных китайских ученых-экономистов Ма
Хун, рыночная экономика в Китае - это не «частично рыночная экономика», «не
полупланово-полурыночная экономика», а подлинно рыночная экономика62. На наш
взгляд, экономические процессы в Китае 90-х годов в определяющей степени
опосредуются именно ориентацией на рынок. Поэтому китайская реформа ни в коем случае
не должна «изыматься» из общемирового процесса рыночной трансформации.
Сохранение прежней политической системы с руководством компартии в качестве стержня
сути дела не меняет. Это - случай из того же ряда, что и ставшие хрестоматийными
примеры Тайваня, Республики Корея, Сингапура, где формирование рынка велось в
условиях военных диктатур или жесткого авторитарного режима.
Важным моментом является характерный для Китая естественный ход
вызревания рыночной ориентации экономики, обеспечивший как весьма высокую адапта-
тивность населения и субъектов хозяйственной жизни к меняющимся «правилам
игры», так и устойчивость институтов рыночного типа, выстоявших даже в условиях
резкого изменения политической и макроэкономической ситуации.
Общепризнанной особенностью и концепции экономической реформы в Китае, и
реального процесса преобразований является сильная роль государства. Как
констатировал Питер Нолан, с конца 70-х годов Китай «двигался в направлении
националистической, руководимой государством, бюрократической рыночной экономики»63.
Формирующаяся рыночная экономика в КНР еще долго будет сохранять черты, говоря
словами Л. Эрхарда» «принудительно направляемого хозяйства». Это продиктовано
как экономическими причинами, ориентацией на модернизацию Китая, требующей
высокой степени централизации ресурсов, так и обстоятельствами иного рода
(необходимость контроля за социальной и демографической ситуацией и т.п.).
— 26 —

Нередкие дискуссии о том, можно ли считать рыночную экономику Китая
социально ориентированной, порождены, на наш взгляд, неправомочным
отождествлением весомого социального измерения экономических преобразований в Китае с
понятием социально ориентированной рыночной экономики, предполагающей
совершенно иной, чем в КНР, уровень экономического благосостояния и социального
обеспечения. КНР еще долго не сможет претендовать на статус «социально
ориентированной рыночной экономики» в классическом значении этого понятия. В то же
время экономическая реформа в КНР становится, с точки зрения общих ориентиров и
реальной роли в ней «социального измерения», несколько более
«социализированной» по сравнению с первым реформенным десятилетием.
Концепция экономической реформы в Китае далеко не всегда была подлинной
«путеводной звездой» для практики экономических преобразований. Иногда теория
ставила перед практикой нереалистические, по крайней мере, по срокам реализации,
цели, иногда предлагала по сути дела тупиковые решения. В Китае любят
подчеркивать сильное экспериментальное начало в реформенном процессе в стране, но
нередко «переходить реку, нащупывая камни»64, приходилось именно потому, что мост
через реку реформ или хотя бы опоры для него загодя построить не удавалось, а то
и, продолжая мысль Барри Наутона, мост с завидным упорством строили вдоль реки,
а не поперек (разработка концепции реформы государственных предприятий очень
напоминает процесс именно такого рода).
Однако вряд ли те или иные недочеты и просчеты концепции экономической
реформы в Китае могут бросить тень на кропотливую фундаментальную работу
экономистов - ученых и практиков, проделанную подчас в непростых политических
условиях и в конечном счете оказавшуюся в намного большей степени востребованной
обществом, чем аналогичные наработки в бывшем Советском Союзе. Разработка
концепции экономической реформы явилась важной составной частью общего
процесса поиска путей социально-экономического развития Китая. Многие ее направления и
по сей день представляют существенный научный интерес и заслуживают более
детального освещения. Некоторые из них анализируются в двух следующих главах.
Примечания
1 Economic Policy. A European Forum. Supplement 19. Lessons for Reform. Cambridge. December
1994. P. 37; Jeffrey Sachs and Wing Tbye Woo Understanding the Reform Experiences of China, Eastern
Europe and Russia / From Reform to Growth: China and Other Countries in Transition in Asia and Central
and Eastern Europe. Edited by Chung Lee and Helmut Reisen. OECO. Paris. 1994. P. 23-31.
1 Валу Naughton Reforming a Planned Economy: Is China Unique?/ From Reform to Growth...
P. 49-71.
— 27 —

9 Неютелов АД Очерки по экономике посткоммунизма. М., 1996. С. 5.
4 Чжоу Сяочуань, Инь Вэньцюань. Цзинцзи тичжи гайгэ ды 6у тун даолу. (Различные пути
реформы экономической системы) // Гайгэ. Пекин, 1993. № 2. С. 17.
s Fan Gang. Incremental changes and dual-track transition: understanding the case of China /
Economic Policy. A European Forum. Supplement 19... P. 120.
1 ЦзоуВэй, Чжуан Цзыин. Чжунго гайгэ гочэн ды синчжи, тэчжэн юй дунтай юхуа (Процесс
реформ в Китае: характер, особенности, пути оптимизации) // Цзинцэи яньцзю. 1995. Ni 9.
С. 37.
7 Чжунго цзинцзи тичжи гайгэ гуйхуа цзи (1979-1987). (Сборник проектов реформы
хозяйственной системы Китая). Пекин, 1988. С. 17.
I Там же. С. 31-32, 69-74.
9 Цзинцзи яньцзю. 1981. № 12. С. 16. Подробнее по этому вопросу см.: Портюв В.Я.
Изучение в КНР теории и практики экономического строительства социалистических стран (конец
70-х - начало 80-х годов) / Новые моменты в общественной мысли социалистических стран.
ИЭМСС АН СССР. М., 1984. С. 105-153.
10 Например, в записке Чжао Цэыяна (тогда - премьер Госсовета КНР) Ху Яобану, Дэн Сяопину,
Ли Сяньняню, Чэнь Юню «Мнения о трех вопросах реформы хозяйственной системы» от 9 сентября
1984 г. прямо констатируется: «В Китае осуществляется плановое хозяйство, а не рыночная экономика*
/ Чжунго цзинцзи тичжи гайгэ ши нянь. (Десять лет реформы хозяйственной системы в Китае). Пекин.
1988. С. 41. Непригодность для Китая экономической модели «рыночного социализма» объяснялась
не только идеологическими, но и чисто экономическими причинами, в частности, отсутствием, как
декларировалось, в рамках данной модели необходимых для направления деятельности предприятий
средств макроэкономического регулирования и контроля.
" Лю Гогуэн Чжу бянь Чжунго цзинцзи тичжи гайгэ ды моши яньцзю (Исследование модели
реформы хозяйственной системы в Китае) / Гл. ред. Лю Гогуан. Пекин. 1988. С. 9-10, 62-67.
12 Подробнее см.: Портков В.Я. В поисках модели хозяйствования // Проблемы Дальнего
Востока. М. 1990. N° 3. С. 39-47.
II Сборник проектов реформы хозяйственной системы Китая. С. 57, 61.
14 Там же. С. 113.
15 Цзинцзи жибао. 24.06.1983.
11 Постановление ЦК КПК относительно реформы хозяйственной системы. Пекин, 1984. С. 17.
" Сборник проектов реформы хозяйственной системы Китая. С. 129.
11 Жэньминь жибао. 26.09.1985.
11 Там же; Нунминь жибао. 15.04.1986.
20 Сборник проектов реформы хозяйственной системы Китая. С. 146-148, 166-169.
21 Жэньминь жиЬао. 20.04.1988. В 1989 г., по данным выборочных обследований, 70% кон-
трапов на подряд было заключено с отдельными лицами (в большинстве случаев - директорами
предприятий), 26% - с группами лиц и 3% контрактов - с трудовыми коллективами предприятий.
22 Сборник проектов реформы хозяйственной системы Китая. С. 159.
23 Например, продажа одного грузовика средней грузоподъемности по рыночной цене в 35
тыс. ю. вместо 20 тыс. по государственной цене давала одномоментный доход в 15 тыс. ю., что в
середине 80-х годов в 15 раз превышало среднюю заработную плату горожанина за год.
* Документы XIII Всекитайского съезда Коммунистической партии Китая (1987 г.). Пекин. 1988.
С. 32-34.
28 —

а Дэн Сяопин вэньсюань. Ди сань цзюанъ. С. 262-263.
* По словам Дэн Сяопина, «без отлаживания цен не приходится и говорить о настоящем успехе
экономической реформы». Там же. С. 278.
77 Цзинцзи жибао. 23.09.1988.
" Жэньминь жибао. 20.04.1988.
а Гуанмин жибао. 25.02.1988.
" Гуанмин жибао. 01.10.1988.
" Жэньминь жибао. 13.10.1988.
32 Гуанмин жибао. 01.03.1989.
9 См.: Жэньминь жибао. 13, 14, 16.10.1988.
34 Жэньминь жибао. 11.04.1989.
* Гуанмин жибао.02.03.1989.
* Баныоэтань. Пекин, 1989. № 19. С. 13.
v Тигай синьси. Чунцин. 1989. № 19. С. 13.
» Гайгэ. 1990. № 2. С. 20-24.
■ Жэньминь жибао. 13.12.1989; Гуанмин жибао. 05.01.1990.
40 Barry Naughton. Growing Out of the Plan: Chinese Economic Reform. 1978-1993. New York,
1995. P. 275.
41 Так, с 1 мая 1991 г. цены на нормируемое зерно (рис, муку, кукурузу) были повышены на 67%,
на 6 видов растительного масла - на 169%. Отпускная цена на нефть с 1 января 1991 г. была
повышена на 34 ю. за тонну, а с 10 марта - соответственно повышены розничные цены на
нефтепродукты. Отпускная цена на чугун возросла с 484 до 610 ю. за тонну, а на углеродистую конструкционную
сталь - с 800 до 950 ю. [1992 нянь Чжунго: цзинцзи синши фаньси юй юйцэ (Китай в 1992 г.: анализ
и прогноз экономической ситуации). Пекин, 1992. С. 237-238].
42 Цзинцзи жибао. 21.06.1991.
43 Жэньминь жибао. 11.10.1991.
44 Жэньминь жибао. 29.03.1992.
46 Гуанмин жибао. 02.09.1992.
41 Цзинцзи жибао. 10.12.1992.
47 Жэньминь жибао. 29.12.1992.
* См.: /к? Шанцювны Цзякуай гайгэ бучжай цзинысуай цэяньли шэхузйчжуи шичан цзинцзи синь
тичжи (Ускоряя поступь реформы, как можно быстрее создать новую систему социалистической
рыночной экономики) // Гуанмин жибао. 31.10.1992; Лю Гогуан. Люелунь шэхузйчжуи шичан
цзинцзи (0 социалистической рыночной экономике) // Жэньминь жибао. 26.10.1992.
41 Цзинцзи жибао. 26.03.1993.
м Эмиссия государственных казначейских обязательств, являющаяся в КНР важным источником
покрытия дефицита госбюджета, в 1993 г. шла со значительным отставанием от установленных
сроков из-за невыгодности ГКО для населения в связи с ростом инфляции.
" К июню 1993 г. разрыв в рыночном и официальном курсе юаня к доллару достиг почти-
двукратной величины (11:1 и 5,7:1), что было связано с инвестиционным бумом и огромным
спросом на необходимую для импорта стального проката валюту.
52 Чжунгун чжунъян вэньцзянь: чжун фа 1993 лю хао. (Документы ЦК КПК: документ № 6 за
1993 г.) // Чжунго далу яньцзю. Тайбэй, 1994. № 2. С. 104-110.
п Чжунгун чжунъян гуаныой цэяньли шэхузйчжуи шичан цзинцзи тичжи жогань вэньти ды
— 29 —

цзюедин (Постановление ЦК КПК о некоторых вопросах создания системы социалистической
рыночной экономики) // Жэньминь жибао. 17.11.1993.
54 Постановление ЦК КПК относительно реформы хозяйственной системы. С. 18.
в Цзяньли юй шэхуэйчжуи шичан цзинцзи тичжи сян шиин ды сяньдай цие чжиду (Создать
соответствующую системе социалистической рыночной экономики систему современных
предприятий) // Жэньминь жибао. 21.12.1993.
* С конца 1992 г. в КНР стали выделять 9 экономических укладов: экономика государственной
собственности, коллективная, индивидуальная, частная (в статистических сборниках 1995-1996 гг.
отдельно не выделяется), экономические субъекты, созданные за счет совместных инвестиций,
паевая экономика, экономика, основанная на средства зарубежных инвесторов, экономика,
основанная на инвестициях из Тайваня, Гонконга, Макао, прочие уклады, не поддающиеся четкой
классификации // Жэньминь жибао. 19.12.1992.
57 Чжунго тунцзи чжайяо 1996 (Краткая статистика Китая 1996). Пекин, 1996. С. 75.
" Жэньминь жибао. 09.10.1995.
" Чжунго тунцзи чжайяо 1996. С. 86.
• Жэньминь жибао. 20.03.1995.
11 Бутенко А. Рыночный социализм: очередная утопия или лозунг исторического компромисса?
// Рабочая трибуна. М., 15.05.1996.
е Чжунго чжумин цзинцэисюэцзя лунь шэхуэйчжуи шичан цзинцзи (Известные китайские
ученые-экономисты о социалистической рыночной экономике). Синьсян, 1995. С. 24.
в Peter Nolan. China's Rise, Russia's Fall. Politics, Economics and Planning in the Transition from
Stalinism. Basingstoke, 1995. P. 303.
14 Выражение «мочжэ шитоу го хэ* - «переходить реку, нащупывая камни» принадлежит Чэнь
Юню, впервые употребиошему его в июле 1951 г. в качестве синонима осторожного подхода к
решению экономических проблем. См.: Гуан Мэнцэюэ. Чэнь Юнь тунчжи ды цзинцзи сьюян
(Экономические идеи товарища Чэнь Юня). Шанхай, 1984. С. 25. В годы реформ данное выражение стало
общепринятым описанием китайской методы реформирования экономики, вызывавшей, впрочем,
несогласие радикальных реформаторов, полагавших, что «через огромную бурную реку реформ не
перейти, нащупывая камни - надо учиться плавать*.
30

Глава 2
РАЗРАБОТКА КОНЦЕПЦИИ
СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО ТОВАРНОГО ХОЗЯЙСТВА
Разработка в КНР концепции экономической реформы неразрывно связана с
теоретическим исследованием проблем социалистического товарного
хозяйства. В этой сфере весьма полно проявилась тесная историко-генетическая
связь экономической науки Китайской Народной Республики с экономической
наукой Советского Союза. «Советская политэкономическая парадигма», отягощавшая
экономические исследования в Китае долгие десятилетия и не до конца, по
мнению Фань Гана, изжитая до сих пор, предопределила, на наш взгляд, излишне
высокую долю схоластического теоретизирования в дискуссии о
социалистическом товарном хозяйстве, чрезмерное увлечение интерпретацией различных
суждений К. Маркса, Ф. Энгельса, В.И. Ленина, И.В. Сталина в ущерб соотнесению
теоретических выкладок с живой практикой экономических преобразований в КНР.
И тем не менее весомый вклад концепции социалистического товарного
хозяйства в изменение способа мышления руководителей, директорского корпуса,
всего китайского общества, в продвижение экономической реформы в целом и
особенно таких ее направлений, как реформа системы торговли, формирование
рынка средств производства, несомненен. При вполне очевидных, с позиций
сегодняшнего дня, несовершенстве и неполноте концепция социалистического товарного
хозяйства явилась важным и достаточно эффективным рычагом, теоретически
подготовившим и в известной мере обеспечившим поворот экономической системы
Китая на рыночные рельсы.
♦ ♦ ♦
Китайская экономическая наука постоянно уделяла большое внимание
исследованию проблем товарного производства и товарного обмена при социализме как
одному из основных и наиболее сложных вопросов теории и практики
социалистического строительства. В период до начала «культурной революции», т.е. за 1949-
1966 гг., в научной печати КНР было опубликовано около 500 статей по данной
тематике1. После смерти Мао Цзэдуна и отстранения от власти «четверки»
прерванное на десятилетие конструктивное обсуждение проблем товарно-денежных

отношений при социализме возобновилось, постепенно набирая силу по мере
углубления хозяйственной реформы в стране.
В 1977-1978 гг. усилия китайских ученых-экономистов были направлены
главным образом на критику левацких воззрений по проблемам товарного
производства при социализме, в частности, тезиса о том, что оно «неизбежно рождает
капитализм», ведет к появлению в стране «новых буржуазных элементов».
Диапазон исследований существенно расширился с выдвижением 3-м
пленумом ЦК КПК 11-го созыва курса на «раскрепощение сознания». В 1979-1981 гг.
широкое признание получила характеристика социализма как товарного хозяйства,
пропагандировалось положение о единстве планового хозяйства и товарного
хозяйства, равным образом относящихся к основным особенностям социалистической
экономики. В публиковавшемся в газете «Еженедельник экономической науки» под
редакцией Юй Гуанюаня «Популярном учебнике социалистического экономического
строительства» констатировалось, что «основное содержание экономического строя
социализма составляют общественная собственность на средства производства,
распределение по труду и социалистическое товарное производство»2. Различные
аспекты концепции социалистического товарного хозяйства разрабатывались в
работах Чжо Цзюна, который еще в начале 60-х годов ввел в научный оборот этот
термин3, Лю Минфу, Линь Цзыли, Сунь Шанцина, Хэ Цзяньчжана, Чжан Чжоюаня.
Период 1982-1983 гг. ознаменовался контрнаступлением оппонентов концепции
социалистического товарного хозяйства. Типичным для противников понимания
социализма как планового товарного хозяйства был тот довод, что подобное суждение
«означает сведение плановости социалистического хозяйства до уровня всего лишь
придатка товарного хозяйства» и ведет на практике к главенству рыночного
регулирования в управлении народным хозяйством. Взамен предлагалась формула «плановое
хозяйство с наличием товарных отношений»4. Как писал позднее Сяо Лян, «вновь
распространились такие взгляды: движение от натурального хозяйства к товарному, а
от него к плановому представляет собой три этапа общественного развития; с
заменой капитализма социализмом социалистическое плановое хозяйство заменяет
капиталистическое товарное хозяйство; основной особенностью социалистической
экономики может быть лишь плановое хозяйство; нельзя использовать одновременно или
смешивать воедино понятия «социалистическое товарное хозяйство» и
«социалистическое плановое хозяйство»;... если плановое хозяйство рассматривать как товарное
хозяйство, то ни о каком социализме говорить не приходится»5. Причины данного
«попятного движения» в обсуждении в КНР проблем товарно-денежных отношений
при социализме, на наш взгляд, вполне очевидны. Дело в том, что расширение
хозяйственной самостоятельности предприятий в стране, усиление воздействия ры-
— 32 —

ночного спроса на производство привели, в условиях отсутствия адекватного
эффективного макроконтроля, к ряду негативных явлений в народном хозяйстве страны, в
том числе к возникновению массы дублирующих производств, растягиванию фронта
капитального строительства и т.п. По мнению некоторых ученых, «действия
предприятий, ...наносившие ущерб интересам государства и потребителей, ...очевидно,
связаны с пропагандой в теории концепции социалистического товарного хозяйства»6.
Несомненно, определенную роль сыграли и вызвавшие большой резонанс в КНР
высказывания Чэнь Юня в пользу главенства планового хозяйства при отведении
рыночному регулированию сугубо вспомогательной роли7.
Новый толчок углубленной разработке концепции социалистического
товарного хозяйства дало «Постановление ЦК КПК относительно реформы
хозяйственной системы» (октябрь 1984 г.), призвавшее «отказаться от традиционного
представления, противопоставляющего плановое хозяйство товарному, и ясно понять,
что социалистическое плановое хозяйство обязано сознательно опираться на закон
стоимости и применять его, что оно является плановым товарным хозяйством,
основанным на общественной собственности на средства производства». «Полное
развитие товарного хозяйства, - указывалось в документе, - является неминуемым
этапом развития общественного хозяйства, необходимым условием модернизации
нашей экономики»8. Таким образом, концепция социалистического товарного
хозяйства была не только признана официально на уровне партийного и
государственного руководства страны, но и стала олицетворять собой коренные
теоретические основы хозяйственной реформы в КНР. По сути дела все основные
направления реформы, намечавшиеся на 7-ю пятилетку (1986-1990 гг.), логически вытекали
из данной концепции. Эта ситуация предопределила расширение сферы
исследования теоретических проблем товарно-денежных отношений. В частности, стал
активно обсуждаться ранее почти не затрагивавшийся вопрос о механизме
функционирования социалистического товарного хозяйства. В центре внимания китайских
ученых-экономистов в середине 80-х годов находились такие вопросы, как причины
существования товарного хозяйства при социализме, историческое место, роль-«и
особенности, сфера распространения социалистического товарного хозяйства
(проблема товарности или нетоварности средств производства, рабочей силы, природных
ресурсов и т.п.). По всем этим проблемам в КНР существовал весьма широкий слекур
суждений и точек зрения, нашедший, в частности, отражение на состоявшейся 19-223
августа 1986 г. в г. Тайюане научной конференции по теории социалистического
товарного хозяйства9.
Немало различных мнений высказывалось относительно причин
существования товарного хозяйства при социализме. В методологическом плане шел Спор
— 33 —

между сторонниками «монистической» теории причины существования
социалистического товарного хозяйства и теми, юо выводил его из двух причин или более.
Типично монистическим являлся подход Чжо Цзюна, усматривавшего причину
существования любого товарного хозяйства в общественном разделении труда. По
его словам, характер собственности на средства производства может определять
лишь особенности товарного хозяйства, но не причину его существования10.
Напротив, подход Ма Хуна и Хэ Цзяньчжана отличался дуализмом. По их
мнению, общественное разделение труда выступает базой, предпосылкой
товарного хозяйства, а существование имеющих самостоятельные экономические интересы
хозяйственных субъектов (Ма Хун) или же принадлежность средств производства и
^продуктов труда различным собственникам (Хэ Цзяньчжан) - условием товарного
хозяйства. «Можно сказать, - писал Ма Хун, - что если единство коренных
интересов трудящихся, которое несет с собой общественная собственность на
средства производства, есть объективная основа планового хозяйства, ю различия
материальных интересов людей есть непосредственная причина того, что
социалистической экономике имманентно присущи черты товарного хозяйства»11.
Логически близкую позицию занимал и Хэ Цзяньчжан с той лишь разницей, что различие
интересов предприятий общенародной собственности он доводил до их «права
собственности на свой продукт»12.
Позиция Ма Хуна была подвергнута критике в статье Ху Пэйчжао на том
основании, что в данном случае «товарное хозяйство и плановое хозяйство
рассматриваются как два различных явления, обусловленных двумя различными
причинами». Нельзя считать, что с «единством коренных интересов трудящихся»
связана лишь планомерность, а товарность с этим «единством» не связана - ведь
необходимость всемерного развития товарного производства в социалистическом
обществе диктуется коренными интересами народа. С другой стороны,
планирование должно учитывать не только единство, но и различие интересов
производителей, соединяя в себе централизм и гибкость. Как полагал Ху, корни существования
планового товарного хозяйства надлежит искать в особенностях общественной
собственности на средства производства, созданной на базе неразвитых
производительных сил. Единственным путем разрешения противоречия между возможное -
тью^планового распределения совокупного^бщёственного труда и невозможное -
тью прямого учета общественного труда является сознательное^ использование
рынка, закона стоимости. Это - коренная причина того, чтсГплановое хозяйство
принимает товарную форму13.
Существенный интерес представляют взгляды тех китайских
ученых-экономистов, которые считали недостаточным искать причины существования социалистиче-
34

ского товарного хозяйства только в общественном разделении труда и тех или
иных особенностях собственности (Лян Чжунтан) или «существовании
хозяйственных субъектов, имеющих несовпадающие экономические интересы» (Лю Бинсин).
По мнению Лю Бинсина, помимо этих, наиболее общих, существует и множество
других объективных условий, необходимых для развития товарного хозяйства.
Среди экономических условий следует назвать развитую систему общественного
разделения труда, высокую степень обобществления производительных сил,
наличие «плотной» сети обращения и обширного менового рынка. Важное значение
имеет и такой момент, как «уровень понимания внутренних закономерностей
движения товарного хозяйства классом, занимающим господствующее положение в
обществе». Лю Бинсин призывал исследовать товарное хозяйство
конкретно-исторически, в связи с различными социальными условиями, обращая внимание не
только на внутренние закономерности движения товарного хозяйства, но и на
ограничительную роль по отношению к нему способов производства, обмена,
распределения, потребления14. Лян Чжунтан акцентировал внимание на том
обстоятельстве, что социалистическое товарное хозяйство есть «продолжение
исторического товарного хозяйства, результат развития товарного производства на
протяжении тысячелетий», следовательно, предпосылки и условия его существования
должны быть социально-историческими, многообразными, включающими даже роль
надстройки, психологического фактора и т.п.15
Итоги обсуждения вопроса о причинах существования социалистического
товарного хозяйства на конференции в Тайюане позволили, с учетом ранее
высказанных мнений, выделить три основные группы точек зрения по данной проблеме,
внутри каждой из которых существуют свои нюансы. Это, ео-первых, поиск причин
существования социалистического товарного хозяйства с позиции роли
собственности; во-вторых, выведение неизбежности его существования из различия
интересов и, в-третьих, увязка существования товарного хозяйства с определяющим
воздействием производительных сил16.
Так, Хэ Вэй полагал возможным возникновение полного товарного хозяйства
только с утверждением - в результате поэтапной реформы государственной
собственности - собственности предприятий. Это будет новая форма общественной
собственности, отличная от коллективной собственности. Ряд ученых, например,
Хань Чжиго, видел причину существования социалистического .оварного хозяйства
в личной собственности работника на свою рабочую силу. Такой подход, по его
мнению, позволяет объяснить наличие конкуренции не только между
предприятиями, но и между отдельными трудящимися, а также объяснить рождение рыночных
сигналов и рыночного механизма17.
— 35 —

Многие ученые во главу угла ставили особенности труда при социализме,
или, в иной вариации, особенности соединения трудящихся со средствами
производства.
4 Корень вопроса, декларировал Юй Цзуяо, в том, что при существующем
уровне развития производительных сил труд не является непосредственно
общественным, противоречие между отдельным, частным трудом и общественным
трудом сохраняется. Коль скоро отсутствуют экономические условия для соединения
труда и собственности, осуществления единого хозрасчета в рамках всего
общества, то иные, помимо товарно-денежных, способы производства и обмена не
могут быть общепринятыми. Поэтому товарный обмен становится основной
формой обмена трудом между различными коллективами, которые в свою очередь
осуществляют соединение труда и права собственности в различных сферах, на
разных уровнях и становятся относительно самостоятельными
товаропроизводителями или организациями товарного хозяйства, обладающими специфическими
собственными правами и интересами. При этом Юй Цзуяо, как и другие китайские
ученые, апеллировал к положению К. Маркса о том, что непосредственно
общественный труд выражается в рабочем времени, а его продуктом является
потребительная стоимость. Если же данные качества у труда отсутствуют, то он
представляет собой «косвенный» общественный труд, выражающий себя только через
обмен, в стоимости и потребительной стоимости18.
Заметим, что ряд ученых предпочитал оперировать менее категоричной
формулой, оценивая социалистический труд как «не полностью непосредственно
общественный». По мнению Чжан Чжоюаня, социалистическая практика доказала
неосуществимость прогноза К. Маркса и Ф. Энгельса о непосредственно общественном
характере труда в социалистическом обществе - прогноза, который был связан с
предположением об отсутствии товарных отношений при социализме. Что касается
весьма широкого распространения среди ученых точки зрения о непосредственно
общественном характере труда в условиях социалистической общественной
собственности, то это, считает Чжан Чжоюань, тесно связано с особенностями
функционирования хозяйственного механизма, сформировавшегося под влиянием
«теории натурального хозяйства», когда отрицались и положение предприятий как
относительно независимых товаропроизводителей, и необходимость тесной увязки
материальных интересов рабочих и служащих с результатами деятельности
предприятий. В такой ситуации вполне естественно было считать, что, коль скоро весь
произведенный предприятиями продукт забирает государство, существуют
централизованные закупки и сбыт, общая ответственность за прибыли и убытки, коль
скоро продукт не продается, то частному труду совсем или почти не надо превра-
— 36 —

щаться в общественный труд, хозяйственные убытки предприятия не влияют на
материальные интересы предприятия и занятых на нем рабочих и служащих, а
поэтому «труд внешне и на деле выглядел как с самого начала непосредственно
общественный». Однако, подчеркивает Чжан Чжоюань, этот механизм не полностью
соответствовал законам развития социалистической экономики. По мнению Чжана,
социалистический труд - это труд объединенный, но еще незрелый. Поэтому он, с
одной стороны, является общественным трудом, сознательно планируемым и
организуемым обществом, а с другой стороны, является и «отдельным» трудом,
который долженлроходить общественную проверку на рынке19.
Ван Цзюе и У Чжэнькунь делали упор на том факте, что «труд все еще
остается средством жизни», следовательно, требуется вознаграждение за труд,
которое и формирует материальный интерес индивида. Этот интерес проявляется
в отношениях не только между отдельными трудящимися, но и между
предприятиями общенародной собственности, поскольку каждое предприятие является
коллективом трудящихся. Ввиду многообразия и качественного различия труда,
затраченного в процессе производства и хозяйствования на том или ином предприятии,
материальные интересы предприятий как коллективов трудящихся не могут
измеряться и выражаться непосредственно в рабочем времени, они должны выражаться
и измеряться в опосредованной, т.е. стоимостной, форме. Поэтому продукт,
произведенный предприятиями, неизбежно принимает товарно-стоимостную форму20.
Заслуживает внимания стоявшая особняком позиция Ся Сяолиня,
обратившегося к суждениям К. Маркса об условиях отмирания товарного хозяйства,
предопределяемых состоянием производительных сил. К. Маркс, писал Ся Сяолинь,
полагал, что технический прогресс приведет к подразделению развития системы машин
на два этапа: этап до автоматизации и этап автоматизации. На втором этапе может
существенно сократиться живой труд в процессе непосредственного производства,
сократится и субстанция стоимости - рабочее время, труд в непосредственной
форме уже больше не будет решающим источником богатства, меновая стоимость
больше не будет выражать меру стоимости. Это - конец производства,
базирующегося на меновой стоимости. Свободное время заменит рабочее время в качестве
меры общественного богатства, что является важным критерием нетоварного
общества. Изменятся формы связи и обмена между людьми, исчезнет способ
реализации интересов субъектов труда, возникший с разделением труда на базе рабочего
времени, а именно: определение деятельности субъекта в соответствии с
принципами товарообмена и эквивалентного обмена. Пока же рабочее время является
мерой богатства, то не только сам труд находится на низшем этапе, но и
выражаемое им богатство находится на низкой ступени изобилия. С точки зрения этих
— 37 —

критериев, уровень развития производительных сил в Китае низок, прежде всего
потому, что система машин еще находится на первом этапе развития. То есть,
заключал Ся Сяолинь, товарность общественной формы социалистической
экономики предопределена уровнем развития производительных сил, и эта реальность
сохранится на длительное историческое время21.
Анализируя историческое место социалистического товарного хозяйства,
китайские ученые практически единодушно исходили из того, что развитие
товарного хозяйства есть «неминуемый этап исторического процесса», «всеобщая
закономерность прогресса человечества»22. Вместе с тем часть из них считала
социализм высшим и последним этапом развития товарного хозяйства, другие
придерживались представления о социализме как последнем, но не высшем этапе товарного
хозяйства, наконец, третьи полагали, что социализм «может быть» высшим этапом
товарного хозяйства23.
Весьма оживленный характер носила полемика по вопросу о том, чему
противостоит концепция социалистического товарного хозяйства - теории
«натурального хозяйства» или же теории «продуктообменного хозяйства», говоря иначе, что
именно служило теоретической основой дореформенной хозяйственной системы
КНР. Данная проблема, как считали китайские ученые, позволяла «нащупать
главное противоречие реформы, дать ответ, с чего же именно начинать реформу
закостенелой модели хозяйственного механизма»24.
Сотрудник канцелярии по хозяйственной реформе пров. Гуандун Ван Чжо в
ряде работ25 отстаивал ту точку зрения, что многие недостатки дореформенного
хозяйственного механизма в КНР были обусловлены попыткой преждевременного
внедрения прогнозировавшегося классиками марксизма бестоварного, или
«продуктообменного» хозяйства26. По его мнению, теоретической основой левацких
тенденций в экономике Китая, однозначно нацеленных на «изгнание» товарного
хозяйства, служили теория непосредственно общественного труда, непосредственно
общественного продукта и теория (да и практика) прямого распределения продукта.
Ван Чжо, признавая существование в обществе идей самообеспечения,
свойственных натуральному хозяйству, тем не менее подчеркивал, что вожди пролетариата
никогда не выдвигали теории или политики развития натурального хозяйства при
социализме. Попыткой создания модели натурального хозяйства на базе
общественной собственности была, по его мнению, практика государства тайпинов.
Точка зрения Ван Чжо вызвала дискуссию сразу по нескольким направлениям.
Во-первых, встал вопрос о взглядах классиков марксизма относительно условий
отмирания товарного производства, их соотнесения с практикой экономического
строительства в Китае. Во-вторых, была предпринята попытка доказать, что недо-
38 —

статки прежнего хозяйственного механизма страны на деле порождены
неразвитостью Китая и обусловленной ею теорией «натурального хозяйства».
Постепенно возобладало мнение, что сформировавшаяся в Китае теория
«продуктообменного хозяйства» базируется не на наследии классиков марксизма самом
по себе, а на его догматическом толковании27. Так, по мнению Юй Цзуяо, теория
«продуктообменного хозяйства» в ее «китайском варианте» никоим образом не
может отождествляться с теорией планового хозяйства марксизма, она есть
«переиздание теории натурального хозяйства в новых исторических условиях». Если
Маркс говорил об отмирании товарного хозяйства в определенных материальных
условиях, которые являются естественным продуктом длительного сложного
исторического развития, то теория «продуктообменного хозяйства» полагает
необходимым ограничивать и ликвидировать товарное хозяйство в условиях, когда
состояние производительных сил требует его всемерного развития. Классики марксизма
строго разграничивали общественное разделение труда и разделение труда внутри
фабрики, а теория «продуктообменного хозяйства» смешивает их воедино, и даже
метод централизованных закупок и распределения продукции, неизбежный в
условиях нехватки материальных ресурсов, выдает за критерий «продуктности»
экономики. Классики, декларировал Юй Цзуяо, не сводили планирование к
директивному планированию, считали, что принцип обмена эквивалентным трудом и в новом
обществе будет регулировать отношения между ним и индивидами, называли закон
экономии времени и пропорционального распределения рабочего времени первым
законом коллективного производства. Напротив, теория «продуктообменного
хозяйства» отстаивает главенство директивного планирования и расширение его
сферы вслед за повышением степени обобществления производства. Она отрицает
принцип эквивалентного обмена, регулирующую роль закона стоимости,
игнорирует экономическую эффективность, роль и значение прибыли28.
Как считал Лю Гогуан, на реальную хозяйственную жизнь негативное воздействие
оказала теория «натурального хозяйства», т.е. подход к социалистической экономике
как к «натуральному хозяйству, первобытному коммунизму, в котором отсутствуют
понятия абстрактного труда, стоимости, цены, денег и т.п.» В теории была также
навешена вывеска «бестоварной экономики», и немало людей по-настоящему
полагало, что они и в самом деле действуют в соответствии со взглядами классиков
марксизма. Практически же они осознанно или неосознанно рассматривали
социалистическое общество как родовую экономику первобытного общества с той лишь
разницей, что «единый централизованный плановый орган заменил главу
первобытного рода». Закавыченные места в тексте заимствованы Лю Гогуаном у Сунь Ефана,
впервые в КНР, еще в 1964 г., давшего критическую характеристику теории «натураль-
— 39 —

ного хозяйства». Лю Гогуан объяснял «естественное смешение представлений о
плановом и натуральном хозяйстве» в таких странах, как Китай, господством там до
революции мелкокрестьянского хозяйства и феодализма, глубоким укоренением идей
натурального хозяйства и, как следствие, неизбежным объяснением и восприятием
ряда суждений Маркса и Энгельса о будущем социалистическом обществе сквозь
«призму традиционных для этого мира понятий и психологии»29.
Рассматривая конкретно-исторически формирование прежней «модели
хозяйственной системы» в Китае, Лю Гогуан выступал против ее отождествления с так
называемой «советской моделью с централизованным планированием». По его
мнению, среди «источников» сложившегося в КНР хозяйственного механизма
следует выделять не только учебу у Советского Союза, необходимую в свое время, но и
финансово-экономическую работу в освобожденных районах, усилившую
идеологию самообеспечения, традиции натурального хозяйства старого Китая,
перекочевавшие и в политэкономические воззрения, и, наконец, успехи преобразования,
использования, ограничения частнокапиталистической промышленности и
торговли, предопределившие сохранение на долгие годы такой, в общем-то, не
идеальной меры, как централизованные закупки и сбыт. После 1958 г. в Китае был
усилен фактор натурального снабжения, свойственный военному коммунизму90.
В ряде работ была предпринята попытка «примирить» участников дискуссии,
соединить их взгляды в одно компромиссное целое. Так, Ван Цзюе заявил, что в
КНР имело место механическое навязывание отношений продуктообменного
хозяйства, соответствующих условиям высокоразвитого обобществления производства,
«сравнительно отсталому» социализму с недостаточно высокой степенью
обобществления производства. На практике это неизбежно вело к формированию
модифицированного натурального хозяйства. Его-то ошибочно и считали
социалистическим плановым хозяйством31.
Заслуживает внимания позиция Ван Чжигана. По его мнению, теоретическая
основа «закостенелой модели» хозяйственного механизма в Китае представляет
собой смесь трех теорий - теории натурального хозяйства, теории
продуктообменного хозяйства и «теории военной экономики». Общим, «стыковочным»
моментом этих теорий является отрицание и «изгнание» товарного хозяйства. Ван Чжиган
декларировал, что в специфике экономических и исторических условий Китая есть
много сходного с Советским Союзом - обе страны родились в войне, до создания
социалистического хозяйства в обеих странах существовала сравнительно
целостная система военной экономики, а сам социализм создавался на базе натурального
хозяйства. «Поэтому мы чрезвычайно легко и с удовольствием заимствовали и
усваивали советскую модель и советскую теорию вытеснения товарного хозяйства».
40

Саму же «советскую модель» автор квалифицировал как «формально - модель
планового продуктообменного хозяйства, а на деле - модель господства военной
экономики». Итоговый вывод Ван Чжигана таков: формирование закостенелого
хозяйственного механизма в Китае, с точки зрения теории, было предопределено
теорией продуктообменного хозяйства; с точки зрения понимания людьми -
теорией натурального хозяйства, а в практическом плане в значительной степени
явилось воплощением теории военной экономики32.
В рамках обсуждения вопроса о сущности и особенностях
социалистического товарного хозяйства китайские ученые анализировали его отличие от
товарного хозяйства, основанного на частной собственности, особенности
категории «товар» в социалистическом обществе. Наибольшее же внимание уделялось
проблеме соотношения и взаимосвязи планомерности и товарности в едином
«плановом товарном хозяйстве». Здесь можно выделить следующие основные
позиции.
Во-первых, «теория дополнения», согласно которой социалистическая
экономика есть плановое товарное хозяйство постольку, поскольку при данном
невысоком уровне развития производительных сил в обществе еще не может
функционировать «чистое» плановое хозяйство, еще необходимо сохранить и развивать
товарное хозяйство в качестве дополнения к плановому хозяйству. Для сторонников
этой точки зрения был характерен акцент на главенстве планомерности по
сравнению с товарностью, подчеркивание того обстоятельства, что «товарное хозяйство
как таковое не имеет социалистической сущности»33. Показательна позиция Сунь
Сюевэня, полагавшего, что «производственные отношения, воплощенные в
плановом хозяйстве, есть главное в социалистических производственных отношениях,
являются их сущностным отражением, а товарное хозяйство воплощает
«второстепенное», отражает не сущность, а свойства»34.
Во-вторых, теория «перехода», т.е. подход к товарному хозяйству при
социализме как к неизбежному «родимому пятну» старого общества.
В-третьих, теория «факторов», когда плановое хозяйство и товарное
хозяйство рассматриваются как два различных аспекта социалистических
производственных отношений. Первое отражает способ регулирования общественного
производства, а второе - способ обмена трудом, отношения людей в процессе
производства и их отношения с произведенным продуктом. То есть плановое хозяйство и
товарное хозяйство - это не односущностные явления, у них разный «объект»
применения, но при определенных условиях возможно единство между ними. Такие
экономические условия для их объединения как раз и существуют в социалистичес
ком обществе, поэтому оно и есть плановое товарное хозяйство.
— 41 —

В-четвертых, теория «основы», при которой товарное хозяйство
рассматривается как сущность, основа, стержневой пункт движения социалистической
экономики. По мнению Юй Цзуяо, при социализме товарно-денежные отношения являются
основными общественными производственными отношениями, занимают
доминирующее место. Ни плановое регулирование общественного труда, ни
распределение по труду, ни единство коренных интересов людей не могут «отринуть» эту
основную черту социалистической экономики. Юй Цзуяо утверждал, что те формы
распределения, обмена и потребления, которые противоречат товарному
производству, рано или поздно заменяются адекватными ему формами35.
В-пятых, плановое хозяйство рассматривалось как специфическая для
социализма форма управления товарным хозяйством. На конференции в Тайюане данное
положение было оспорено: ряд ученых заявил, что плановое хозяйство, будучи
методом макроэкономического управления, есть не специфика социализма, а
продукт развития крупного обобществленного производства, оно не имеет
«обязательной связи» с формой собственности. В свою очередь, эта точка зрения также
подверглась критике. По мнению оппонентов, отрицание определяющего
воздействия отношений общественной собственности на способ макроэкономического
регулирования равнозначно отрицанию неизбежности замены капитализма
социализмом36.
Важным аспектом разработки концепции социалистического товарного
хозяйства явились дискуссии по вопросу о товарности или нетоварности при
социализме средств производства, рабочей силы, природных ресурсовх
Была всерьез поколеблена почти общепринятая когда-то точка зрения о
нетоварном характере средств производства, распределяемых «внутри» экономики
общенародной собственности. Как известно, этой позиции до конца своих дней
придерживался Сунь Ефан, считавший, что обмен средствами производства между
государственными предприятиями есть не товарообмен, а продуктообмен,
поскольку здесь не происходит переноса права собственности - средства производства
как были, так и остаются в государственной собственности. Как правило, при
критике подобных суждений китайские ученые-экономисты ссылались на идею
самоокупаемости предприятий, диктовавшую необходимость применения в
отношениях между ними принципа эквивалентного обмена, т.е. принципа товарного
хозяйства. Другим аргументом выступало положение о необходимости
разграничивать право собственности, с одной стороны, и право распоряжения и
использования - с другой. В случае с обменом средствами производства отношения
собственности в юридическом смысле не меняются, но меняются фактические
права распоряжения и использования37.
42

Хотя не все были согласны с подобной аргументацией38, тем не менее
положение о товарном характере средств производства внутри общенародной
собственности во второй половине 80-х годов стало господствующим в КНР, реально
воздействуя на реформу системы материально-технического снабжения в стране.
Появились попытки оспорить традиционную точку зрения, согласно которой
«природные ресурсы являются собственностью государства или коллектива, не
могут продаваться или покупаться, сдаваться в аренду и, естественно, не являются
товаром». По мнению Шэнь Лижэня, безвозмездное использование ресурсов,
обусловленное их «нетоварностью», не благоприятствует их разработке и
рациональному использованию. В ходе хозяйственной реформы товарность некоторых видов
природных ресурсов становилась все более явной - так, при создании
предприятий с участием иностранного капитала земля и рудные ресурсы оценивались и
включались в пай китайской стороны, в деревне имело место закрепление за
дворами не только земли, но и гор, лесов, воды. Шэнь Лижэнь полагал, что
существуют объективные причины «товаризации» природных ресурсов, такие, как
редкость и невозобновляемость некоторых из них, в том числе земли и полезных
ископаемых; растущая (с вложением средств, живого и овеществленного труда)
стоимость природных ресурсов, которые теперь, в отличие от первобытного
общества, обладают не только природной потребительной стоимостью, но и
общественной стоимостью и потребительной стоимостью; наконец, рентность, различия
в качестве природных ресурсов. Без включения природных ресурсов как одного из
факторов производства в систему рынка роль рыночного механизма была бы
неполной. Правда, оговаривался Шэнь Лижэнь, при социализме такой рынок
должен быть ограниченным, поскольку «переносу» подлежало бы не право
собственности на природные ресурсы, а право хозяйствования, распоряжения и
использования. Этот рынок мог бы функционировать в виде торгов на разработку полезных
ископаемых, а также путем развития кооперации, акционерных и паевых начал при
использовании природных ресурсов39.
Все более оживленной становилась полемика по вопросу о товарности или
нетоварности рабочей силы при социализме. Часть ученых придерживалась здесь
традиционной отрицательной точки зрения. Так, по мнению Вэй Сиихуа,
признание рабочей силы товаром искажает сущность экономических отношений при
социализме, означает отрицание принципа распределения по труду; стоимость
довара. рабочая сила определяется до процесса труда, тогда как доход от
распределения па труду зависит от результата труда, его размер должен определяться
после процесса труда. Вэй Синхуа выступал и против тезиса о личной или частное
собственности трудящихся на свою рабочую силу, так как понятие личной соб-
— 43 —

ственности на рабочую силу есть понятие биологическое, а не экономическое, в
экономическом же смысле вопрос о собственности на рабочую силу возникает
только в том случае, если она поступает на рынок для продажи40.
Дань Юнтан, напротив, полагал, что при социализме по-прежнему существуют
условия превращения рабочей силы в товар. Это личная свобода трудящегося,
позволяющая ему продавать рабочую силу в качестве товара, и отсутствие другой
собственности, кроме рабочей силы, вынуждающее трудящегося продавать свою
рабочую силу. Общее владение средствами производства не дает трудящемуся
права на самостоятельную продажу какого-либо продукта, произведенного с их
использованием. Возникает вроде бы парадоксальное явление - «продажи себе
самому своих вещей», но оно естественно предопределено различием интересов
государства, предприятий, индивидов41.
Чжуан Хунсян видел условия товаризации рабочей силы при социализме в
двух моментах: трудящийся владеет средствами производства и продуктом,
произведенным с их помощью, не в одиночку, а в составе коллектива трудящихся; обмен
трудом между трудящимися осуществляется на принципах эквивалентности.
Положение трудящегося в социалистическом обществе двоякое: как индивид он является
продавцом своей рабочей силы, а как член коллектива, образованного путем
объединения трудящихся, он одновременно является и покупателем рабочей силы.
По мнению Чжуан Хунсяна, превращение рабочей силы в товар диктуется
требованиями объективных экономических законов, прежде всего, требованиями законов
развития товарного хозяйства. Без двух «свобод» - свободы выбора
предприятиями работников и свободы выбора трудящимися предприятия, т.е. места работы,
нет настоящего товарного хозяйства, не приходится говорить о подлинной
самостоятельности предприятий, конкуренции между ними42.
Несколько особняком стояло мнение Дун Фужэна, считавшего, что товарность
или нетоварность рабочей силы определяется характером применяемой системы
труда. При контрактной системе труда рабочая сила - товар, так как здесь она
поступает в общественное потребление через обмен, который без согласия обеих
сторон не проису^ит. Дун Фужэн полагал, что в Китае часть рабочей силы не
является товаром. Это рабочая сила крестьян, работающих на подрядных участках,
рабочая сила рабочих и служащих государственных предприятий, набранных и
распределенных в централизованном порядке. Товаром является рабочая сила
контрактных рабочих государственных и коллективных предприятий; индивидуальных
трудящихся, продающих продукцию и услуги. При этом контрактная система труда
расширяет свою сферу, в будущем она заменит централизованное распределение
рабочей силы43.
44

Весьма активно обсуждался в КНР в 1984-1987 гг. вопрос о механизме
функционирования социалистического товарного хозяйства. В период
непосредственно после 3-го пленума ЦК КПК 12-го созыва он ставился в самом
общем виде. Так, Ван Цзюе, обращаясь к «Решению ЦК КПК относительно реформы
хозяйственной системы», декларировал, что, согласно этому документу, в
социалистической плановой экономике необходимо сознательно использовать закон
стоимости, а его роль может проявляться только через рынок, т.е. социалистическое
плановое регулирование должно быть плановым рыночным регулированием. При
этом Ван Цзюе констатировал различие в двух способах регулирования -
плановом и рыночном, однако подчеркивал, что это - различие на единой базе, так как
плановое регулирование в отрыве от объективной основы в виде отношений
спроса и предложения на рынке утрачивает ориентиры для правильного
определения и осуществления плана, а рыночное регулирование, в случае отрыва от
контроля со стороны государственного плана, может привести к слепой конкуренции и
анархии44. Сходную мысль высказывал и Чжан Чжоюань. По его мнению, роль
закона стоимости может быть сведена к двум сторонам - экономии труда и
пропорциональному распределению труда по отраслям общественного
производства. В основанном на общественной стоимости товарном хозяйстве закон
стоимости может использоваться людьми сознательно, цель экономии труда и его
пропорционального распределения достигается через плановое регулирование,
следовательно, роль закона стоимости не противоречит роли экономических законов
социализма как планового хозяйства. По мнению Чжан Чжоюаня, социалистический
рынок может планово регулироваться государством. Будь то рынок товаров, услуг,
капиталов, техники, информации - везде государство должно осуществлять
плановое руководство, ставить рыночную деятельность в определенные рамки, используя
экономические, административные, юридические рычаги45.
Примерно в таком же ключе строил свои рассуждения Ван Чжипин,
декларировавший, что механизм функционирования «общественно-товарного хозяйства»
есть механизм выявления роли всех присущих ему законов, взятых во взаимосвязи.
Помимо общих законов товарного производства сюда входят и законы, связанные
с социалистическими производственными отношениями.
Ван Чжипин в качестве относительно самостоятельных элементов
функционирования социалистического товарного хозяйства выделял механизм рынка, мехат
низм цен и механизм конкуренции. По его мнению, при социализме они обладают
существенной спецификой по сравнению с аналогичными механизмами
капиталистического товарного хозяйства. Так, рыночный механизм «общественно-товарного
хозяйства» есть такой рыночный механизм, который соединяет высокую степень
— 45 —

выбора и конкуренции с высокой степенью направляемое™ и экономической
рациональности. Базой системы цен является плановая цена производства,
отличающаяся от стихийно формирующейся на рынке цены производства. Конкуренция при
социализме, считал Ван Чжипин, не может иметь столь огромной разрушительной
силы, неизбежных негативных последствий, как при капитализме. Вместе с тем
здоровая конкуренция необходима, для ее развития следует бороться с
монополизацией, как региональной, так и отраслевой46.
В дальнейшем вопросы об особенностях функционирования
социалистического рынка, проблемах движения социалистического товарного хозяйства на макро- и
микроуровне начали обсуждаться более детально, появились и достаточно
существенные различия во мнениях. В частности, стала высказываться точка зрения,
что, коль скоро Китай находится на начальном этапе социализма, то нельзя иметь
лишь планомерно функционирующий рыночный механизм, нужен и охватывающий
какую-то часть рынка полностью стихийный рыночный механизм.
На конференции в Тайюане большинство участников солидаризировались с
такой обобщенной формулой способа движения экономики в Китае: государство
направляет рынок, рынок регулирует деятельность предприятий. Вместе с тем по
вопросу о том, каким именно образом государство руководит рынком, были
высказаны три точки зрения. Согласно первой, главным является плановый
контроль, т.е. государство устанавливает предприятию различные плановые показатели
и дополняет их необходимыми экономическими рычагами, способствуя
выполнению плана. При этом план устанавливается в соответствии с потребностями рынка.
Вторая точка зрения: государство контролирует главным образом экономические
рычаги, «сигналы» рынка, через которые и осуществляется воздействие на
экономическую деятельность предприятий. Тем самым достигается единство общественных
целей и эффективности с целями и эффективностью на микроуровне. Согласно
третьей точке зрения, государство контролирует только параметры рынка
(например, процентные ставки по депозитам и кредитам) и использует рыночные рычаги,
включая фактор риска, конкуренцию, динамику спроса и предложения, для
воздействия на предприятия47.
Часть китайских ученых-экономистов придавала решающее значение в деле
создания «эффективного рынка» рационализации деятельности предприятий, т.е.
микроуровню экономики. В связи с этим декларировалась необходимость
разорвать «пуповину» между государством и предприятиями, планомерно использовать
рыночное давление для придачи действиям предприятий долгосрочного характера.
Ставилась задача формирования на уровне предприятий механизма
«самоограничения, саморегулирования»48. Другие же ставили на главное место проблему макро-
46

регулирования экономики. Например, Ван Чжо полагал, что механизм движения
социалистического товарного хозяйства есть «эффективно контролируемый на
макроуровне рыночный механизм». Его особенность состоит в том, что он базируется
на стоимостном макробалансе народного хозяйства. Регулирование общего спроса
и предложения и изменений их структуры на рынке осуществляется сознательно, с
помощью директивных стоимостных показателей и экономических рычагов.
Механизм макрорегулирования выполняет две основные функции: контроль за балансом
при распределении национального дохода, призванный устранять инфляционный
рост спроса и товарный дефицит, и регулирование пропорций, структуры
производства, обеспечивающее соответствие структуры спроса и предложения.
Соответственно, из этой «целевой модели» механизма функционирования
социалистического товарного хозяйства вытекают и такие задачи реформы, как отказ в
основном от директивного планирования «натуры», создание и развитие фондового
рынка, упрощение организационной структуры управления и т.п.49
В 1988 г. дискуссия о механизме функционирования социалистического
товарного хозяйства была продолжена в контексте более широкой дискуссии о
«новом экономическом порядке», вызванной к жизни нараставшей разбалансиро-
ваннхтью народного хозяйства Китая.
Усилился акцент на отождествление товарного хозяйства и рыночной экономики, в
связи с чем создание «нового порядка товарного хозяйства» широко трактовалось как
утверждение рыночного порядка и соответствующих функционированию рынка систем
общественного контроля и регулирования. Поскольку главные претензии по поводу
очевидной «ненормативности» функционирования рынка в экономической практике
Китая предъявлялись правительству, призванному быть «судьей», регулятором рынка, но на
деле нередко неправомерно вмешивавшемуся «в игру», то поднимался вопрос о
необходимости глубоких институциональных реформ, затрагивающих не только экономику, но
и сферу политики и права50.
Явно ощущавшаяся в 1988 г. политизация разработки проблем
социалистического товарного хозяйства сохранилась и в 1989-1991 гг. Однако вектор
политизации сменился на диаметрально противоположный. Если в месяцы, предшествовавшие
Тяньаньмэньским событиям мая-июня 1989 г., все более открыто раздавались голоса
о несовместимости социализма и товарного хозяйства, плана и рынка, о
необходимости обращения к «маркетизации» и приватизации как к единственному способу
вывести экономическую реформу в Китае из тупика51, то начиная со второй
половины 1989 г. различные трудности в экономической жизни Китая начинают подчас
прямо связываться с проводившимся курсом на развитие товарного хозяйства. Роль
товарного хозяйства в развитии производительных сил объявляется непомерно раз-
47

дутой, а само оно квалифицируется как всего навсего «оболочка», а отнюдь не
сущность социалистической экономики52.
Это была, однако, всего лишь попытка завязать арьергардный бой, не нашедшая
сколько-нибудь широкого отклика в кругах ученых-экономистов страны. Да и в целом
концепция социалистического товарного хозяйства к началу 90-х годов завершила свою
историческую миссию, прямо способствовав зарождению в КНР концепции
социалистической рыночной экономики, теоретически подготовив страну к более решительному
повороту к рынку.
Примечания
1 Цзяньго и лай шэхуэйчжуи цзинцзи лилунь вэньти чжэнмин (1949-1984). (Дискуссия по
теоретическим проблемам социалистической экономики со времени образования страны). Пекин, 1985.
Т. 1. С. 365.
2 Цзинцзисюэ чжоубао. 22.03.1982.
3 Термин «социалистическое товарное хозяйство» («шэхуэйчжуи шанлинь цзинци») фигурирует,
например, в статье Чжо Цзюна «О товарном хозяйстве», опубликованной впервые в журнале
«Цзинцзи яньцзю», 1962, № 10.
4 См.: Лю Цзяньсин. Сомнения по поводу понятия «плановое товарное хозяйство» //
Цзинцзисюэ чжоубао. 07.06.1982.
5 Цзинцзисюэ вэньчжай. 1985. № 1. С 5.
• Кэ Чжи, Ли Цзянь. Шанпинь жэнжань ши шэхуэйчжуи цзинцзи ды сибао ма. (В самом ли деле
«товар по-прежнему является клеточкой социалистической экономики») // Цзинцзи вэньти таньсо.
Куньмин, 1984. № 8. С. 36.
7 См.: Чэнь Юны Укреплять и совершенствовать планово-экономическую работу (25 января 1982
г.) / Сб.: Избранное Чэнь Юня (1956-1985 гг.). Пекин, 1986. С 278. (на кит. яз.). Примечательна,
на наш взгляд, следующая деталь. Впервые Чэнь Юнь поставил вопрос об «основной, главной» роли
планового регулирования и «подчиненной», хотя и необходимой, роли рыночного регулирования в
марте 1979 г. (С 221). Китайским ученым эта работа, несомненно, была известна, и уже вскоре
Чжо Цзюн заявил о несогласии с формулой «плановое хозяйство - главное, рыночное хозяйство -
вспомогательное» на том основании, что в ней план и рынок противопоставляются друг другу. См.:
Сюешу яньцзю. Гуанчжоу, 1979. Ns 4. С 19.
1 Постановление ЦК КПК относительно реформы хозяйственной системы. Пекин, 1984. С 17
(на русс*, яз.).
* Шанпинь цзинцзи: синь ды цидянь шанды таньсо юй сюаньцзэ: Шэхуэйчжуи шанпинь цзинцзи
лилунь таолуньхуй гуаньдянь цзуншу. (Товарное хозяйство: поиск и выбор нового исходного пункта:
Резюме точек зрения на теоретической конференции по социалистическому товарному хозяйству) //
Чжунго шэхуэй кзсюэ. Пекин, 1986. Ns 6. С 27-36.
10 Шицзе цзинцзи даобао. 25.05.1987.
п MaXpi Гуаныой шэхуэйчжуи чжиду ся вого шанпинь цзинцзи ды цзай таньсо (О новом
исследовании товарного хозяйства в нашей стране при социализме) // Цзинцзи яньцзю. 1984. № 12. С. 6.
12 Хэ Цзяньчжан. Шэхуэйчжуи цзинцзи ши ю цзихуа ды шанлинь цзинцзи (Социалистическая
экономика есть плановое товарное хозяйство) // Шэхуэй кэсюе. Шанхай. 1984. № 11. С. 6.
46

13 Ху Пэйчжао. «Ю цзихуа ды шанпинь цзинцзи» июань лунь (Монистическая теория планового
товарного хозяйства) // Гуанмин жибао. 03.03.1985.
14 Лю Бинсин. Цзяцян шанпинь цзинцзи фачжань тяоцзянь ды яньцзю (Усилить исследование
условий развития товарного хозяйства) // Цзинцзисюэ чжоубао. 10.03.1985.
15 Цзинцзисюэ чжоубао. 14.09.1986.
Iе Там же. 21.09.1986.
17 Там же. 14.09.1986.
11 Юй Цэугю. Шэхуэйчжуи шанпинь цзинцзи лунь (Теория социалистического товарного
хозяйства) // Цзинцзи яньцзю. 1984. № 11. С. 9-17.
'• Чжан Чжоюань. Цэинь цзи нянь шэхуэйчжуи шанпинь цзинцзи вэньти таолунь ю найсе цзинь-
чжань (Продвижение в обсуждении проблем социалистического товарного хозяйства в последние
годы) // Цзинцэисюе вэньчжай. 1985. № 2. С. 4-8.
20 Ван Цзюе, У Чжэнькуны Шанпинь цзинцзи хэ шэхуэйчжуи чжиду (Товарное хозяйство и
социалистический строй) // Жэньминь жибао. 25.01.1985.
21 Ся Сяолинь. Шэхуэйчжуи шанпинь цзинцзи цуньцзай ды шэнчаньли юаньинь (0
производительных силах как причине существования социалистического товарного хозяйства) // Цзинцзисюэ
чжоубао. 10.03.1985.
22 Жэньминь жибао. 14.12.1984; 23.05.1986.
29 См.: Цаймао цзинцзи. Пекин. 1985. № 6. С. 59; Цзинцзисюэ чжоубао. 11.02.1985; Гуанмин
жибао. 20.01, 03, 10, 24.02.1985.
24 Цзинцзи яньцзю. 1985. № 8. С. 59.
29 Ван Чжо Тупо чаньпинь цзинцзи лунь (Разбить теорию продуктообменного хозяйства) //
Гуанмин жибао. 06.01.1985; Ван Чжо. Цзыжань цзинцзи лунь хайши ю цзихуа ды чаньпинь цзинцзи
лунь: Вого цэянхуа цзинцзи тичжи моши лилунь цзичу вэньти ды яньцзю (Теория натурального
хозяйства или же теория планового продуктообменного хозяйства: Исследование проблемы
теоретической основы модели закостенелой хозяйственной системы в нашей стране) // Цзинцзи яньцзю.
1985. № 8. С. 59-65; Ван Чжо. Чжунго цзинцзи тичжи моши луньган (Основы модели
хозяйственной системы Китая) // Цзинцзи яньцзю. 1985. № 11. С. 46-51.
* Китайский термин «чаньпинь цзинцзи» может быть также переведен как «продуктное» или
«продуктопроизводящее хозяйство». Мы используем термин «продуктообменное хозяйство» в
соответствии с терминологией работы И.В. Сталина «Экономические проблемы социализма в
СССР».
27 Ван Чжиган. Цэянхуа моши ды лилунь цзичу цзюцзин ши шэммо? (Что же в конце концов
является теоретической основой закостенелой модели?) // Цзинцзисюэ чжоубао. 10.03.1985.
21 Юй Цзуяо. «Чаньпинь цзинцзи лунь»: мин юй ши (Теория продуктообменного хозяйства:
Наименование и реалии) // Гуанмин жибао. 24.02.1985.
29 Лю Гогуан. Чэди почу цзыжань цзинцзи лунь инсян чуаньли цзюйю Чжунго тэсэ ды цзинцзи
тичжи моши (Последовательно искореняя влияние теории натурального хозяйства, создать модель
хозяйственной системы со спецификой Китая) // Цзинцзи яь.цзю. 1985. \к 1. С. 64-67; Лю Гогуан.
Гуаныой фачжань шэхуэйчжуи шанпинь цзинцзи вэньти (0 проблемах развития социалистического
товарного хозяйства) // Чжунго шэхуэй кэсюэ. 1986. № 6. С. 3-24.
30 Лю Гогуан Гайцзао цзинцзи тичжи моши, ваньшань шэхуэйчжуи чжиду (Преобразуя модель
хозяйственной системы, совершенствовать социалистический строй) // Цзинцзи яньцзю. 1964. № 12. С. 16-74.
31 Ван Цэюе. Макэсычжуи чжэнчжи цзинцзи сюэ ды синь фачжань (Новое развитие марксистской
политической экономии) // Гуанмин жибао. 25.11.1984.
— 49 —

32 Ван Чжиган. Чуаньтун цзинцзи лунь синь тань (Новое исследование традиционной
экономической теории) // Гуанмин жибао. 03.03.1985.
33 Цзинцзисюэ чжоубао. 07.07.1985.
34 Сунь Сюевэнь. Цяньтань цзихуа цзинцзи юй шанлинь цзинцзи ды тун и син (О сходстве и
различии планового хозяйства и товарного хозяйства) // Гуанмин жибао. 18.0С.1985.
35 Цзинцзи яньцзю. 1984. № 11. С. 12.
36 См.: Чжунго шзхуэй кэсюэ. 1986. № 6. С. 30-31.
37 Лю Жунцан. Лунь шэнчань цзыляо ши шанпинь (0 средствах производства как товаре) //
Цаймао цзинцзи. 1985. № 3. С. 41-44.
* Хуан Жэньцин. Гуаньюй шэнчань цзыляо шанпинь синчжи ды таньтао (Об исследовании
товарной сущности средств производства) // Там же. С. 45-50.
39 ШэньЛижэнь. Цзыжань цэыюань ды шанпиньсин хэ шанпиньхуа вэньти (Проблемы товарности
и товаризации природных ресурсов) // Гуанмин жибао. 07.09.1986.
40 Вэй Синхуа. Цзянь пин шэхуэйчжуи лаодунли шанпиньлунь (вкратце об оценке теории
товарности рабочей силы при социализме) // Там же. .
" Дань Юнтан. Гуаньюй цюежэнь лаодунли шанпинь синчжи ды цзигэ лилунь наньдянь (О
некоторых теоретических трудностях признания товарного характера рабочей силы) // Гуанмин
жибао. 18.10.1986.
42 Чжуан Хунсян. Чэньжэнь лаодунли шанпинь бухуэй фоудин шэхуэйчжуи чжиду (Признание
рабочей силы товаром не ведет к отрицанию социалистического строя) // Гуанмин жибао. 07.09.1986.
43 Дун Фужэн. Люелунь лаодун чжиду юй лаодунли шифоу шанпинь (0 системе труда и
товарности или нетоварности рабочей силы) // Гуанмин жибао. 04.10.1986.
44 Гуанмин жибао. 25.11.1984.
45 Цзинцзисюэ вэньчжай. 1985. № 2. С. 6.
46 Ван Чжилин. Гун шанпинь цзинцзи цзяньлунь (Краткие суждания об общественно-товарном
хозяйстве) // Шэхуэй кэсюе. Шанхай. 1984. № 12. С. 6-9.
47 Чэн Маньцзян. Шэхуэйчжуи шанпинь цзинцзи лилунь таолуньхуэй гуаньдянь цзуншу (Резюме
точек зрения, высказанных на конференции по теории социалистического товарного хозяйства) //
Цзинцзисюе чжоубао. 21.09.1986.
41 Шэхуэйчжуи шанпинь цзинцзи юньсин цзичжи ды юи таньсо: Шэхуэйчжуи шанпинь цзинцзи
лилунь таолуньхуй буфэнь гуаньдянь цзуншу (Полезное исследование механизма движения
социалистического товарного хозяйства: Резюме части точек зрения, высказанных на конференции по
теории социалистического товарного хозяйства) // Жэньминь жибао. 03.10.1986.
49 См.: Цзинцзи яньцзю. 1985. № 11. С. 46-51.
50 Хань Чжиго, Вэй Цэе. Мяньдуй тяочжань ды шэньцэн сыкао: 1988 нянь цзинцзи лилунь
яньцзю шупин. (Углубленные размышления перед лицом вызова: Комментарий к теоретическим
экономическим исследованиям 1988 года) // Гуанмин жибао. 28.01.1989.
*' Чжунго цзинцзи кэсюэ няньцэянь (1990-1991) (Ежегодник экономической науки Китая 1990—
1991). Пекин, 1991. С. 40.
я Чжунго цзинцзи кэсюэ няньцэянь 1992. Пекин, 1993. С. 30.
50

Глава 3
РЕФОРМА
ОТНОШЕНИЙ СОБСТВЕННОСТИ
Реформа отношений собственности является неотъемлемой составной
частью общего процесса рыночной трансформации хозяйственной
системы Китая, начавшегося в конце 70-х годов и пока далекого от завершения.
Вместе с тем два десятилетия экономических преобразований в КНР дают
основания говорить о несколько особом положении реформы отношений собственности
по сравнению с другими направлениями и объектами трансформации.
Во-первых, в КНР реформа отношений собственности формально никогда не
выступала в качестве центрального звена или главного направления
преобразований. Данная ситуация обусловлена, как минимум, двумя обстоятельствами: высокой
степенью идеологизированности проблемы реформы собственности в Китае, не
полностью преодоленной и по сей день, и главное - особой сложностью самого
по себе переустройства отношений собственности, плохо поддающегося какому-
либо планированию. В этом смысле вполне справедливым выглядит вывод
некоторых западных исследователей, констатирующих, что «в целом реформа
собственности в Китае действительно существенно менее радикальна, чем изменения в роли
рынка, международной торговле и т. п., и менее радикальна, чем предложенная
приватизация в странах Восточной Европы и бывшем Советском Союзе»1.
Во-вторых, опосредствующая роль отношений собственности в большинстве
реформ, проводившихся в Китае, чрезвычайно высока. Стимулирующая или,
напротив, ограничительная политика по вопросу развития негосударственных и, шире,
«необобществленных» укладов народного хозяйства непосредственно играла на
разных этапах реформы роль либо катализатора роста числа индивидуальных и
частных предприятий, либо своеобразного «прокрустова ложа», в которое,
например, не раз стремились «уместить» развитие паевой и акционерной экономики в
Китае. Кроме того, вследствие изначальной чрезвычайной разветвленное™ и
всепроникающего характера экономических функций государства в Китае как
собственника и как управляющего (что усиливалось и особенностями политической системы
страны), радикальное решение подавляющего большинства проблем реформы рано
или поздно, в большей или меньшей степени, но почти неизбежно начинало
затрагивать и сферу отношений собственности. Как отметила российский китаевед-
— 51 —

экономист Э.П. Пивоварова, сам ход реформы довольно скоро привел китайское
руководство «к пониманию того, что желаемый успех в реформе экономической
системы не будет достигнут без реформы отношений собственности на средства
производства»2.
В-третьих, два десятилетия спустя после начала реформ в сфере отношений
собственности в Китае сложилась чрезвычайно своеобразная ситуация, когда
внушительный и в принципе более динамично растущий блок необобществленных
укладов соседствует со все еще занимающим, по крайней мере статистически,
командные высоты государственным сектором, когда в теоретических дискуссиях
одновременно существуют и почти не завуалированные призывы к тотальной
приватизации, и открытое осуждение частного и иностранного предпринимательства в
стране, которое якобы вышло по своим масштабам за рамки разумного, когда,
наконец, в практике преобразований наличествуют и иррациональная
осторожность на одних направлениях, и отсутствие минимального контроля за утечкой
государственного имущества при продаже, передаче в подряд или аренду малых
предприятий, а во многих регионах - и за сохранением коллективных основ
землепользования в деревне.
Объективная пестрота картины порождает заметный разнобой в оценках
китайской экономической реформы с точки зрения подвижек в сфере собственности:
от утверждений о приватизации де-факто большей части низовых экономических
институтов страны (в частности, нередко именно так квалифицируется
распространение семейного подряда в деревне, развитие волостных и поселковых
предприятий, акционирование и т. п.) до заявлений об имеющем место в экономике Китая
«прогрессе без приватизации»3, сохранении до самого последнего времени
госсектора в промышленности в качестве некоего бастиона «социалистических
привилегий», крайне слабо реагирующего на веяния рынка.
Соответственно, по-разному трактуются и задачи последующих
преобразований в сфере собственности. Одни считают первоочередной целью укрепление
пошатнувшейся «ведущей роли» экономики, основанной на общественной
собственности, другие, напротив, ставят вопрос о ликвидации каких бы то ни было
«запретных зон» в деле разгосударствления и приватизации ради замены
неэффективного менеджмента эффективным.
На наш взгляд, реформа отношений собственности в Китае, не будучи в
целом особенно радикальной, проделала за годы рыночной трансформации
довольно существенный путь. Сегодняшний «плюрализм» форм собственности
(официально в КНР с 1992 г. насчитывается девять хозяйственных укладов) разительно
контрастирует с намного более однообразной в этом плане картиной дореформен-
52

ного Китая. В то же время, при всех возможных оговорках, именно отношения
собственности сегодня представляют собой наименее реформированный сегмент
экономической системы страны, при этом объем, глубина и даже сам характер
преобразований в данной сфере объективно являются намного более сложными,
чем это казалось на начальном этапе реформы. Несомненно, что именно реформа
отношений собственности, причем все более диверсифицированная,
многоаспектная, выдвигается в настоящее время на роль глобального объекта реформенного
процесса в Китае, стержнем которого, судя по всему, станет приведение системы
отношений собственности в соответствие с уже ставшими доминирующими
рыночными принципами организации экономической жизни. Сценарий, детальное
расписание сроков и темпов преобразований, да и само содержание реформ являются
предметом не только острых научных дискуссий, но и, похоже, политической
борьбы в стране (приписываемые так называемым левакам подозрения, что речь в
конечном счете будет идти о судьбах социализма в Китае, отнюдь не лишены
оснований).
Так что подведение итогов преобразований в сфере собственности в Китае
является, по нашему убеждению, преждевременным. Это, однако, не препятствует
определенной «инвентаризации» уже сделанного, осмыслению особенностей
современной постановки проблемы реформы отношений собственности руководством и
научными кругами страны. Добротная проработка многих аспектов реформы
отношений собственности в Китае отечественными китаеведами4 избавляет автора от
необходимости прослеживать все перипетии теоретических дискуссий и
практических действий и дает возможность сосредоточиться на характеристике основных
этапов, главных итогов и наиболее важных задач дальнейших преобразований в
данной сфере.
Напомним вкратце основное содержание реформы отношений
собственности на различных этапах экономической реформы в КНР.
Период 1979-1983 гг. вобрал в себя: скоротечное крушение в результате
массового перехода аграрного сектора на семейный подряд такого детища маоцзэдуновских
социальных экспериментов, как «трехступенчатая система собственности народных
коммун с собственностью производственных бригад в качестве основы»; первые
попытки оживления госсектора за счет расширения хозяйственной самостоятельности
предприятий; «теоретическое» уравнивание в правах коллективной собственности с
государственной, быстрое развитие нового коллективного уклада в городах как меры
по смягчению проблем трудоустройства; объявление индивидуальной трудовой
деятельности «полезным дополнением» к социалистической общественной
собственности, выработку первых законодательных актов, стимулирующих привлечение прямых
— 53 —

иностранных инвестиций. Весомый вклад в теоретическое обоснование многоукладное
сти экономики в Китае в этот период внесли ученые-экономисты Сюэ Муцяо, Сюй
Дисинь, Дун Фужэн, Хэ Цзяньчжан, Ду Жуньшэн, Юй Гуанюань.
Период 1984-1988 гг. отмечен первым официальным закреплением в
документах КПК (в Постановлении ЦК КПК о реформе хозяйственной системы, октябрь
1984 г.) курса на «развитие многообразных форм экономики и способов
хозяйствования» при главенстве общественной собственности на средства производства.
На селе в этот период наблюдается бурное развитие волостных и поселковых
предприятий, индивидуального уклада, в аграрном секторе появляются «новые
хозяйственные объединения». Государственная промышленность и строительство
апробируют различные формы установления подрядных отношений предприятий с
государством. Активно внедряется аренда государственных и коллективных
предприятий. С 1987 г. политически разрешено функционирование частных
предприятий с 8 и более наемными работниками. Начинаются эксперименты с паевыми и
акционерными предприятиями, принимается первый вариант закона о банкротстве
предприятий. Создаются первые административные органы по управлению
государственным имуществом. Более разнообразный по формам и экономически все
более значимый характер приобретает привлечение прямых иностранных
инвестиций. Ученые-экономисты молодого поколения подводят к мысли о необходимости
радикализации реформы отношений собственности, приведения ее в соответствие
с общим направлением преобразований, которое, как декларировалось, должно
обрести однозначную ориентацию на рынок.
В 1989-1991 гг. дискуссия вокруг реформы собственности
приостанавливается, а сама проблема обретает акцентированное политико-идеологическое звучание
в духе лозунга тех лет «только социализм может развить Китай». Изменение
макроэкономических условий хозяйствования вынуждает большинство низовых
экономических агентов в промышленности отказаться от подрядных отношений с
государством. Усиливаются призывы к укреплению коллективистских начал в
организации труда в аграрном секторе.
Призывы Дэн Сяопина к ускорению поступи реформ, критика им левачества в
экономической работе как «главной опасности» дали толчок новому
раскрепощению сознания в сфере реформы в Китае, включая и преобразования отношений
собственности. Взрывной эффект, начиная с 1992 г., был достигнут в привлечении
иностранных инвестиций. На новой уровень вышли акционирование и развитие на
этой основе рынка акций в Китае. Активизировался поиск путей реформы
госсектора. Массовый характер приобрели преобразование мелких государственных и
коллективных предприятий в частные и отказ псевдоколлективных хозяйств от так
54

называемых «красных шапок», т.е. формально коллективного статуса. В теории в
эти годы идет широкое осмысление (с попытками приложить к китайским реалиям)
западной концепции «прав собственности».
Каковы же основные итоги преобразований в сфере собственности в Китае за
два десятилетия реформ?
Прежде всего стало свершившимся фактом формирование в КНР
многоукладной экономики, связанное с постепенным, но в целом весьма
существенным ослаблением прежнего доминирующего положения госсектора в городской
промышленности и коллективного сектора - в сельском хозяйстве, с развитием как в
городе, так и в деревне внушительной индивидуальной и частной экономики, с
появлением 300 тыс. предприятий с участием иностранных инвестиций, наконец, с
акционированием некоторой части государственных и коллективных предприятий.
Только в период с 1992 по 1996 г. доля экономики, основанной на
государственной собственности, в валовой промышленной продукции страны снизилась с
51,5 до 28,8%, доля экономики коллективной собственности выросла соответственно
с 35,1 до 40,4%, а экономики необобществленных укладов - с 13,4 до 30,8%. В
общественном розничном товарообороте доли государственной и коллективной
торговли снизились за эти годы соответственно с 46,8 до 27,6 и с 35,1 до 19% при
росте доли предприятий необобществленной торговли с 21,6 до 53,4%5.
Важно констатировать отсутствие резких скачков в «деэтатизации» ведущего
сектора экономики страны - промышленности. Сдвиг в^ пользу негосударственных
укладов^л^до^и^ постепенно, за счет их более быстрого
развитияГа не путем форсированного пере^^1^ц,г[Ю1ъёШыГпоещ\Щ1^^ь
негосудзв^^ сравнении,
например, с Россией, на которую неоднократно указывали российские и
зарубежные китаеведы, хорошо иллюстрируется данными статистики (табл. 1).
Данные таблицы говорят сами за себя и не требуют особых комментариев.
Отметим лишь, что изменения долей отдельных укладов в экономике Китая
прекрасно иллюстрируют особенности экономической политики руководства страны в
тот или иной период. Так, показательно «притормаживание» падения доли
госсектора и роста доли индивидуального уклада на этапе «оздоровления и
упорядочения экономики» (1989-1991 гг.), когда, помимо всего прочего, резко возросла
степень идеологизации проблемы обеспечения ведущей роли общественной, и
прежде всего государственной, собственности в народном хозяйстве страны.
Статистика этих лет бесстрастно отразила и достаточно прохладное отношение в
первые «послечжаоцзыяновские» годы к развитию волостных и поселковых
предприятий, вылившееся в сокращение доли коллективного сектора в промышленном
— 55 —

Таблица 1
Изменение доли экономических укладов
в валовой промышленной продукции КНР*
Год
ВВП
млрд. ю.
Госсектор
млрд. ю.
%
Коллективный
сектор
млрд. ю.
%
Индивидуальный
сектор"*
млрд. ю.
%
Прочие уклады
млрд. ю.
%
1978
1980
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996*
1997
423,7
515,4
971,6
1119,4
1381,3
1822,4
2201,7
2392,4
2662,5
3459,9
4840,2
7017,6
9189,4
•9959,5
11212,7
328,9
391,6
630,2
697,1
825,0
1035,1
1234,3
1306,4
1495,5
1782,4
2272,5
2620,1
3122,0
2836,1
2975,9
77,6
76,0
64,9
62,3
59,7
56,8
56,1
54,6
56,2
51,5
47,0
37,3
34,0
28,5
26,5
94,8
121,3
311,7
375,1
478,2
658,7
785,8
852,3
878,3
1213,5
1646,4
2647,2
3362,3
3923,2
4543,0
22,4
23,5
32,0
33,5
34,6
36,1
35,7
35,6
33,0
35,1
34,0
37,7
36,6
39,4
40,5
-
6,08
18,0
30,9
50,2
79,1
105,8
129,0
128,7
200,6
386,1
708,2
1182,1
1542,0
1785,2
-
1.8
2J
3,6
4,4
4,8
5,4
4,8
5.8
7,9
10,1
12,8
15,5
15,9
-
2,4
11.7
16,3
27,9
49,5
75,8
104,7
160,0
263,4
535,2
1042,1
1523,1
1658,2
1908,6
-
0,5
1.3
1.5
2,1
2,7
3.4
4.4
6,0
7,6
11.1
14,9
16,6
16,6
17,1
•Абсолютные данные приведены в текущих ценах.
" С 1996 г. расчет абсолютных показателей валовой продукции промышленности осуществляется по измененной
методика.
*" В графе индивидуальный сектор' отражены суммарные данные по индивидуальному и частному укладам
Источник Чжунго тунцзи чжзйяо 1998 (Краткая статистика Китая 1998). Пекин, 1998, с. 99.
производстве с 36,1 в 1988 г. до 33% в 1991 г. С другой стороны, активизация
экспериментов с акционированием и расширением масштабов привлечения прямых
иностранных инвестиций в экономику КНР после известных решений 1992 г.
отразилась в почти скачкообразном росте в 1993 г. по сравнению с
предшествующим годом показателей объема производства (на 92,5% в сопоставимых ценах) и
доли в общекитайском промышленном производстве (с 7,6 до 11,1%) так
называемых «прочих укладов»6.
Какова же расстановка «экономических сил» в Китае в конце 90-х годов?
Оговоримся, что из-за несовершенства и неполноты статистики, размытости границ
некоторых хозяйственных укладов, неясности статистической «прописки» довольно
внушительной в КНР теневой экономики любые конкретные цифры, касающиеся
разграничения экономических укладов, пока носят в известной мере условный
— 56 —

характер и отражают скорее тенденции. Хотя официальная китайская статистика
ныне заметно шире, чем в 80-е годы, отражает многоукладное^ экономики, она
все же далеко еще не полна. Пожалуй, наиболее серьезными упущениями можно
назвать отсутствие общих по стране данных по структуре занятости, построенных
по «укладному» принципу (они даются отдельно по деревне и городам, причем с
несопоставимой разбивкой), и «воздержание» от разбивки производства валового
внутреннего продукта и налоговых поступлений в бюджет по различным укладам.
Тем не менее, и имеющиеся статистические данные позволяют количественно
оценить позиции различных экономических укладов в Китае.
Судя по официальной статистике, экономика общественной
собственности сохраняет ведущие позиции в народном хозяйстве страны.
Суммарно за 5 лет (1993-1997 гг.) ее долю в ВВП Китая можно оценить как равную
65%, в том числе долю госсектора - 31% и коллективного сектора - 34%7.
Ведущие позиции экономики общественной собственности и особенно госсектора
становятся еще более весомыми в случае использования новой трактовки
общественной собственности, данной XV съездом КПК (сентябрь 1997 г.), а именно, с
включением в ее состав государственного и коллективного паев акционерных и
паевых компаний - в этом случае доля госсектора в ВВП возрастает на 5, а
коллективного - на 2 процентных пункта8.
В то же время нельзя забывать, что ведущее место экономики общественной
собственности, и в первую очередь высокие позиции экономики коллективной
собственности, зиждется на безоговорочном отнесении в статистике
сельскохозяйственного производства к коллективному укладу. Такой подход обосновывается
двумя основополагающими моментами - получением крестьянами части доходов
от коллективного хозяйства и, главное, ведением подрядного хозяйствования на
официально сохраняющейся в коллективной собственности земле. Обе эти
посылки вполне могут быть оспорены. Доходы крестьян, фиксируемые статистически как
получаемые от коллективного хозяйства, в настоящее время в целом по стране
составляют не более 1/5 их общих доходов; в сфере же землепользования в
китайской деревне все более активно разворачиваются процессы, подрывающие на
деле коллективный характер собственности на землю. Примером может служить
широко распространенный в пров. Чжэцзян найм держателями подрядных участков
крестьян из Цзянси и Сычуани на полное выполнение всех сельхозработ. Так что
повод для дискуссий если не о ведущем месте экономики общественной
собственности в народном хозяйстве Китая, то, как минимум, о его количественной оценке,
есть и весьма серьезный. (Хотя, скорее, нужны не дискуссии, а углубленное
исследование проблемы.)
— 57 —

Центральное место в экономике Китая, на наш взгляд, сохраняет
государственный сектор, что определяется его более высокой, чем в ВВП,
долей в общественных инвестициях в основные фонды (59% в первой половине
90-х годов и 52-53% в 1996-1997 гг. по сравнению с 65-67% в 80-е годы9),
сосредоточением в организациях госсектора преобладающей части рабочих и
служащих страны (73,4% в 1997 г., тогда как в коллективном секторе - только 19,2%,
в паевой экономике - 3,1 и на предприятиях с участием иностранного капитала -
3,9%,0)f доминирующими позициями государственных институтов в
промышленной, транспортной, городской, социальной инфраструктуре, финансовой сфере.
Так, по состоянию на конец 1997 г. занятые на объектах госсектора составили: в
банковской сфере и страховании 2176 тыс. человек из 3083 тыс. человек по стране
в целом, в системе обеспечения электроэнергией, бытовым газом и водой - 2580
тыс. человек из 2834 тыс. человек по Китаю и т.п.11
Важно подчеркнуть, что в период реформ государственный сектор КНР
неуклонно рос количественно, причем достаточно высокими по общемировым
критериям темпами. Кроме 1981 г., «застойными» можно считать только 1989-1990 гг. с
приростом производства в государственной промышленности в 3,9 и 3%. Во все
остальные годы прирост здесь регулярно превышал 5%, а четырежды - 12%".
Можно даже, пожалуй,^ысказать такук^«крамольную^ мысль: из всех^крномиче-
ских укладов Китая один только госсектор развивался более или мене^юрмальны-
ми, здоровыми темпами.
Еще более важно то обстоятельство, что в период реформ госсектор претерпел
достаточно существенную трансформацию, связанную в 80-е годы с постепенным
освоением на практике разделения прав владения и хозяйствования (примечательно в
эт^м отношении уже само по себе переименование уклада из «гоин» -
«государственное хозяйство» в «гою» - «государственное владение»). В 90-е годы этот
процесс был связан с учетом в результатах хозяйственной деятельности не только
разделения прав собственника средств производства и хозяйствующих лиц, но и
прав инвесторов, с развитием хозяйственной деятельности, связанной не только с
чисто производстврнными функциями, но и с многообразным использованием
имущества того или иного объекта госсобственности.
Другое направление трансформации, в какой-то степени стимулируемое
оформлением пятизвенной системы госбюджета (центр-провинция-район/город-уезд-
волость), заключается в дальнейшей дифференциации госсобственности по
административному признаку. На смену прежней дихотомии - объекты центрального
или местного подчинения - приходит более дробная шкала, причем отражающая,
судя по всему, различия не только в управлении, но и в сфере собственности. Так,
58 —

китайская статистика уже начала разграничивать самостоятельно изысканные
средства для ведения капитального строительства на средства центральных ведомств
провинций, районов (городов), уездов и предприятий и организаций ". Явления
так называемых корпоративных форм роста на местах, когда административная
власть используется для финансирования развития уездов и волостей,
выступающих в качестве своеобразных корпораций, отмечают и зарубежные
исследователи |4. Это - еще не вычленение уездной или волостной собственности в полном
смысле, но вполне реальный шаг к нему. ~^
Проблемы и недостатки госсектора так или иначе связаны либо с его далеко
не идеальным приспособлением к условиям работы в переходной экономике, либо
с солидным бременем социальных задач (пенсионное, жилищное и медицинское
обеспечение работников и членов их семей и т. п.). Чрезмерный патернализм со
стороны государства и относительно льготная, по сравнению с другими укладами,
финансово-кредитная среда (возможность получения бюджетных дотаций и
большая доступность кредитов специализированных банков) обернулись неуклонным
ростом убыточности государственных промышленных предприятий (с 3,43 млрд. ю.
в 1980 г. до 80 млрд. ю. в 1996 г. при расширении сферы убыточности с 10 до
40% действующих предприятий15) и усугублением трудностей банковской системы
страны, где доля просроченных, плохих и безнадежных долгов достигла, по
оценкам, четверти всех выданных кредитов.
Что касается социального бремени, то оно, на наш взгляд, самым
непосредственным образом снижает темпы роста в госсекторе, отвлекая средства, которые
могли бы пойти на модернизацию и расширение производства. Так, в 1997 г.,
когда улучшению ситуации в госсекторе китайское руководство стало придавать
особое значение, темпы прироста в промышленности по-прежнему были ниже, чем
в коллективном секторе, на 4,6 процентных пункта, и ниже, чем на промышленных
предприятиях прочих укладов, на 6,3 процентных пункта. Прирост объема торговли в
госсекторе составил в 1997 г. всего 2,1%, тогда как в коллективном секторе - 7,1%,
а в частной торговле - 25,1%,в.
В целом в условиях возросшей конкуренции те исторически унаследованные
дополнительные обязательства, которые отягощали государственные предприятия,
перестали более быть терпимыми. Отсюда - купе на радикализацию реформы
госсектора, провозглашенный в 1997 г. и усиленный в 1998 г. J то - необходимое,
но трудное решение, коль скоро его последовательная реализация сопровождается
беспрецедентным для КНР увольнением рабочих и служащих государственных
предприятий (уже к концу сентября 1997 г. было «освобождено с постов» 7 млг
рабочих и служащих госсектора, или около 10% их общей численности17). В
— 59 —

ближайшее время можно ожидать некоторого падения доли госсектора в занятости
экономически активного населения Китря при сохранении, скорее всего, его
позиций по основным макроэкономическим параметрам (доля в ВВП и т. п.).
Коллективный сектор представле.ч, по официальной китайской версии,
сельским хозяйством, а также частью городской сельской промышленности,
торговли, сферы услуг. На сегодняшний день это, пожалуй, наименее изученный и
наиболее контурно размытый экономический уклад страны, сосредоточивший, тем
не менее, наибольшую долю занятых - естественно, за счет сельского хозяйства, в
котором на конец 1997 г. было официально занято 325 млн. из 460 млн. человек,
составляющих «рабочую силу» деревень и волостей18.
В городской экономике, где численность занятых в коллективном секторе
составляла на конец 1997 г. 28,8 млн. человек, позиции коллективных
предприятий наиболее сильны в переработке (12,6 млн. человек), особенно в ряде отраслей
легкой промышленности (изготовлении одежды, обуви, кустарно-художественных
изделий), строительстве (4 млн. человек), торговле и общественном питании
(около 6,5 млн. человек). Коллективный сектор городской экономики остается
наименее привлекательным с точки зрения уровня оплаты труда: в 1997 г. - 4512 ю. по
сравнению с 6470 ю. в среднем по всем категориям рабочих и служащих и 6747 ю. в
госсекторе. Неудивительно, что его роль в трудоустройстве в 90-е годы заметно
ослабла (свыше 2 млн. трудоустроенных в 1985 г., 2,35 млн. - в 1990 г., 1,7 млн. -
в 1995 г. и 1,28 млн. - в 1997 г.19). В коллективной промышленности отмечается не
только падение годовых темпов прироста (добавленная стоимость здесь в 1997 г.
возросла на 11,7%, или на 5,7 процентных пункта меньше, чем в 1996 г.), но и
сокращение числа предприятий: с 284 тыс. в 1996 г. до 264 тыс., в том числе
волостных промышленных предприятий - со 185,2 тыс. до 169,9 тыс.20
Заметно снижается динамика развития волостных и поселковых предприятий,
практически непрерывно игравших роль основного «поглотителя» рабочей силы,
высвобождавшейся из сельского хозяйства. В результате в 1997 г. на предприятиях
этого типа было трудоустроено 4 млн. человек по сравнению 6,47 млн. в 1996 г.
и 7,17 млн. человек в среднем за год в 1991-1995 гг. 15%-ного уровня достигла
сфера убыточности этих предприятий, а объем их убытков в 1997 г. вырос на
треть и составил 60 млрд. ю.21
Так что еще недавно предсказывавшееся волостным и поселковым
предприятиям «прекрасное завтра»22 сегодня оказалось под вопросом. Разумеется, судьба
внушительной части экономики (в 1994 г. волостные и поселковые предприятия
дали 30% ВВП, 31% финансовых доходов государства, треть валютных
поступлении и экспорта товаров23), к тому же являвшейся великолепным социальным
— 60 —

амортизатором, не может не беспокоить руководство страны, да и сами
деревенские и поселковые предприниматели и хозяйственники не привыкли сидеть сложа
руки. Судя по всему, основной выход из трудностей здесь видится в продолжении
преобразования большинства предприятий из коллективных в частные. Этот
процесс уже начал весьма активно развиваться. Если в 1994 г. 67% волостных и
поселковых предприятий официально составляли волостные и деревенские
коллективные предприятия, то в 1997 г. 89% общего числа предприятий приходилось
уже на индивидуальный и частный сектора (с 49% занятых и 25% основных
фондов), в том числе 55% составляли частные предприятия.
Похоже, что в коллективной собственности остались наиболее мощные
предприятия: на коллективных предприятиях волостей и поселков, составляющих 2% от
общего числа предприятий, сосредоточено 22% занятых и 41% основных фондов;
другая категория коллективных хозяйств - коллективные предприятия деревень -
насчитывает 4% общего числа предприятий, 22% занятых и 28% основных фондов.
Наконец, еще одна группа предприятий - так называемые «предприятия дворовых
объединений», занимающие промежуточное положение между коллективными и
частными, располагает 4% общего числа волостных и поселковых предприятий, 7%
занятых и 6% основных фондов24.
Индивидуальный и частный уклады стали заметной величиной как в
сельской, так и в городской экономике Китая. Характерно, что если несколько лет назад
китайская статистика нередко приводила данные по этим двум укладам вместе, то
затем, напротив, стала преобладать тенденция «развести» их, приводить данные или
только по индивидуальному, или только по частному укладу. Количество занятых в
двух укладах к концу 1997 г. достигло почти 68 млн. человек, или около 10% занятых
по Китаю в целом (в том числе 35,22 млн. - занятые на индивидуальных
предприятиях в деревне и 19,19 млн. человек - в городе, 6 млн. - занятые на частных
предприятиях в деревне и 7,5 млн. - в городе). Основные сферы приложения
индивидуального и частного труда - торговля и общественное питание (16,17 млн.
человек занятых из 26,69 млн. занятых по двум укладам в городах), переработка (4,5
млн. человек), транспорт, а в деревне - еще и строительство25.
Главным фактором развития индивидуального и частного укладов выступала
необходимость ежегодного трудоустройства миллионов новых и новых людей,
вступающих в трудоспособный возраст, «вытесняемых» из государственного и
коллективного секторов. В 1991-1995 гг. в индивидуальном и частном укладах в городах
было создано 13,74 млн. рабочих мест - больше, чем в любом другом укладе.
В ближайшие годы роль данного фактора только усилится: по самым скромным
оценкам, из 13 млн. лиц, которые в 1998-2000 гг. будут ежегодно поступать на
— 61 —

рынок труда, имеют реальную возможность найти работу только 6,6 млн. человек26.
Так что призывы к политической поддержке индивидуального и частного
предпринимательства становятся все более частыми в КНР.
Паевую и акционерную экономику, представленную 36 тыс. предприятий с
совокупным объемом капитала в 590 млрд. ю. (для сравнения: объем
государственного имущества «хозяйственного типа» на конец 1996 г. составил около 5 трлн. ю.), в
Китае стали рассматривать как экономику смешанного типа. При этом позиции
государства здесь весьма солидны: располагая 43% собственного капитала, оно
контролирует 57% совокупного капитала уклада27.
Не вполне ясен статус выделяемой в самостоятельный уклад «экономики
совместного хозяйствования» («ляньин цзинцзи»). Число занятых здесь не
только не растет, но, напротив, на протяжении 90-х годов падает: с 960 тыс.
человек в 1990 г. до 430 тыс. человек в 1997 г.28
Предприятия с иностранными инвестициями выделены в КНР в два
самостоятельных экономических уклада - предприятия с инвестициями из
Гонконга, Макао и Тайваня и предприятия с собственно зарубежными инвестициями. Этот
сектор экономики, особенно бурно развивавшийся в 90-е годы, играет ведущую
роль в формировании китайского экспорта и импорта29, в обеспечении
инвестиционного процесса в стране. Все более заметной становится и его роль в
промышленности (табл. 2).
Данные табл. 2 свидетельствуют, на наш взгляд, о самой тесной связи и
взаимозависимости структуры привлечения Китаем иностранных инвестиций со стратегией его
развития в целом. Символично, что по объему имущества и реализации продукции
лидируют отрасли, олицетворяющие, с одной стороны, стратегию развития, которая
реально_сформиров^ в Китае в период 80-х - первой половине ЭО-хТодов - это
прс»шжтво продуктов ашания, текстильно-кожевенныхи пластмассовых изделий
широкого спектра, ас другой - жшую, сшррегтированную стратегию развития, которую
КНР стремится ныне воплотить в жизнь. Это производство транспортньос средств^
электроники и телекоммуникационного оборудования, характеризующееся к тому же, как
вцдно из табл. 2, значительно лучшими, чем среднекитайские,
финансово-экономическими показателями деятельности. Данная ситуация не является абсолютной
закономерностью: в нефтепереработке, производстве химволокна и металлообработке дела на
совместных предприятиях идут хуже, чем в среднем по стране.
Следует подчеркнуть, что сколько-нибудь существенная информация о
финансово-экономической ситуации на совместных предприятиях стала открыто
публиковаться в КНР лишь в самое последнее время, и многое здесь еще остается не
только не изученным, но и просто неизвестным.
62 —

Таблица 2
Некоторые показатели деятельности промышленных , — .
предприятий с участием иностранных инвестиций в КНР в/1996 г)
Отрасль
Промышленность
i целом
Пищевая
Текстиль, готовая одел
кожевенно-меховая
Бумажная
Нефтепереработка
Химическая
Фармацевтическая
Химволокно
Резиновые изделия
Выплавка металлов и
производство издели
из них
Пластмассовые издел
Спецоборудование
Транспортные среден
Количество
предприятий
шт.
43542
4464
да,
10579
945
117
2323
803
298
400
й
2763
ия 2756
1131
ва 1322
Оборудование для
производства электроэне
и комплектующих
изделий
Оборудование для
электроники и связи
Оборудование для сн
жения электроэнерги
горячей водой и т.п.
ргии
1990
2532
аб-
ей,
244
%
/ьл)
Чнг
19,8
6,8
4,5
8.1
14,9
21,7
8.6
6,6
14,2
5,9
6,5
10,4
31,7
1.9
Имущество
млрд ю
1496
159
202
33
11
77
31
20
20
106
51
21
109
92
169
143
%
16,6
24,5
24,9
21,0
4.8
12,7
18,3
14,1
21,9
9,3
33,6
7,4
19,4
24,4
46,3
16,5
Реализация
продукции
млрд. ю.
1082
132
185
18
5
50
18
11
13
74
35
15
77
72
173
38
%
18,7
29,0
28,2
16,8
2,0
12,6
17.9
15.1
19,9
11.2
30,6
8.3
21.7
26.2
62,3
9.9
Налоги
и прибыль
млрд. ю
82.37
8.74
6.61
1.39
0,31
6,33
3.88
0.45
1,05
2.2
1,50
1.22
8,46
4,09
14,26
8,01
%
(tj)
п/
33,6
16,3
1.1
19,8
30,5
7.9
18.5
5,6
25,4
12.7
33.2
22.8
67.4
12.8
'В графах ^процент» показана доля предприятий с иностранны** инаестицияш а общеюгпйским пооэатеяю.
Источшнл Цзинцэи янырю 1998 to 5 С 27
Наивысшей территориальной концентрацией предприятий с иностранными
инвестициями отличаются провинции Фуцзянь и Гуандун, где в данном секторе
сосредоточено соответственно 21,1 и 15,4% рабочих и служащих30.
— 63 —

Формирование в пореформенном Китае многоукладной экономики с самого
начала поставило в повестку дня вопрос о сравнительной эффективности
отдельных укладов. Здесь сложилась и по сей день существует весьма своеобразная
ситуация: вопреки официальной позиции руководства страны о ведущей роли экономики,
основанной на государственной собственности, в обществе господствует мнение о
низкой эффективности работы предприятий госсектра, источник которой априори
усматривается в самой госсобственности. Между те^результаты третьей переписи^
промышленности КНР, проведенной по состоянию на конец 1995 г., в какой-то мере,
Таблица 3
Сравнение эффективности функционирования отдельных
экономических укладов Китая (по результатам третьей переписи
промышленности страны, %)
Показатели эффективности
В целом
по КНР
Госсектор
Акционерная
промышленности
ПИИ*
Предприятия с
инвестициями из
Гонконга,
Тайваня, Макао
2,06
9,54
Соотношение прибыли и доходов
от реализации продукции** 14,20
Соотношение реальной прибыли и
доходов от реализации продукции 3,09
Соотношение реальной прибыли
и стоимости имущества
Соотношение объема прибыли
и налогов с доходами
от реализации продукции
Соотношение объема прибыли
и налогов и стоимости имущества 6,37
Соотношение подлежащих уплате
налогов и доходов от реализации
продукции
Соотношение управленческих
расходов и доходов от реализации
продукции 56,92
Соотношение пассивов и активов 65,31
5,44
2,55
1,40
1.01
6,05
17,82
7,49
4.61
13,56
8,35
10,68
4,93
3,78
9,33
7,17
11,65
3,11
2,27
6,25
4,57
7,62 9,82
62,45
65,81
7,74 5,26
43,20 60,49
55,07 55,72
3,59
45,56
63,35
*ЛИИ- предприятия с иностранными инвестициями.
" Здесь пщ прибылью подразумевается вся валовая прибыль, полученная от peajeoe^m пр(щуорт. В оствлувл
слутяяре+ идет о чистой прибыли после погашения издержек.
Истощит: Цзинцзи янырю. 1998. to 2. С. 51.
64

по нашему мнению, развенчивают миф^о_!ШШвородндм [рех^государственной j)o6-
ственности, показывая, что серьезные проблемы с эффективностью есть у всех укла^
дов китайскогонародного хозяйства (табл. 3).
Данные^табл. 3 дают пищу для серьезных размышлений и многочисленных
комментариев. Ограничимся лишь подчеркиванием очевидного отсутствия какой-
либо непреодолимой пропасти в эффективности между ведущими укладами в
промышленности КНР, засвидетельствованного всеми приведенными выше
показателями, и акцентированием внимания на повышенной налоговой нагрузке на
предприятия госсектора (показатель «Соотношение подлежащих уплате налогов и
доходов от реализации продукции»).
Перепись промышленности выявила также, что и убыточность вовсе не
является прерогативой одного лишь госсектора, а связана в определяющей мере с
причинами, лежащими вне сферы собственности - в плохом менеджменте,
неблагоприятной рыночной конъюнктуре и т. п. Так, убыточными оказались не только
33,8% государственных предприятий, но и 21,1% коллективных, 21,7% паевых
акционерных и 41,1% предприятий с участием иностранного капитала31.
Анализ современного состояния экономических укладов в Китае был бы
неполон без хотя бы краткого упоминания о теневой экономике - явлении,
имманентно присущем в тех или иных масштабах всем странам и в особенности -
переходящим от плана к рынку.
В Китае, где данная проблема только-только начинает обсуждаться открыто,
теневую, или, по китайской терминологии, подпольную, экономику делят на три
основных типа. Это противоправная экономическая деятельность, включающая
коррупцию, проституцию, порнографию, кражу женщин, организацию подпольного
производства, изготовление фальсифицированных товаров, фальшивых денег,
уклонение от уплаты налогов. Незарегистрированная экономика означает
хозяйственную деятельность, не прошедшую установленную законодательством регистрацию
в органах административного управления (частный извоз - наиболее близкий
российским реалиям пример). Наконец, статистически не учтенная экономика,
возникающая вследствие либо недостатков статистики, либо сознательного ее
искажения в корыстных целях.
Широкое распространение получили в Китар такие виды теневой экономики,
как самодеятельная добыча золота, проституция (минимальная оценка численности
проституток - 700 тыс.), фальсификация товаров и незаконное использование
известных товарных марок. Обследование качества заводской продукции дает в
среднем 75%-ное соответствие стандартам, а обследование товаров, реализуемых
на рынке, - только 55%-ное. Встречается в Китае и паразитирование на государ-
— 65 —

ственной собственности и денежных потоках. Один из типичных примеров -
предоставление предприятиям кредите.б под завышенный по сравнению с
официальным банковским процентом (например, под 25% годовых вместо официальных
10% - до мая 1996 г.)32. Пока надежной статистической основы для сколько-
нибудь достоверной оценки общих масштабов теневой экономики в Китае нет.
Поэтому уровень в 20% ВВП или более представляется сугубо условным33.
Возможно, что доля неучтенной и незарегистрированной хозяйственной деятельности
в Китае выше, чем в России, в силу обилия мелкого производства и известной
демографической ситуации. Масштабы же противоправной экономической
деятельности, связанной с разворовыванием государственного имущества и финансов,
напротив, существенно ниже, чем у нас.
Старт современному этапу преобразований отношений
собственности в Китае дал доклад лидера КПК и КНР Цзян Цзэминя на XV съезде КПК
(сентябрь 1997 г.), содержавший беспрецедентно пространное и детальное для
официальных форумов страны видение данной проблемы34.
Внеся ряд серьезных новаций в трактовку вопросов собственности, Цзян
Цзэминь тем самым возвестил, как минимум, переход руководства страны к
значительно более гибкой, «раскрепощенной», чем прежде, политике в данной сфере,
которая содержит в потенции и возможность развертывания крупномасштабной
реформы всей системы и структуры отношений собственности в Китае уже в
ближайшие годы.
Судя по комментариям в КНР35, принципиально важное значение придается
следующим моментам:
■ отказ от термина «многоукладное^» применительно к экономической
системе страны. Отныне она трактуется как «совместное развитие экономики
различных форм собственности при ведущей роли социалистической общественной
собственности»;
■ повышение статуса необобществленных форм собственности, которые
провозглашены «важной составной частью социалистической рыночной экономики», а не
простым «дополнением» экономики общественной собственности, как это было ранее;
^ ■ включение в состав общественной собственности паев и долей государства
и коллективов в паевой и акционерной экономике;
■ трактовка ведущей роли государственной собственности как ее способности
выполнять контрольные функции в экономике, допущение некоторого уменьшения
удельного веса госсектора в народном хозяйстве;
• закрепление идеи о многообразии форм реализации общественной
собственности с акцентом на всестороннее развитие акционирования и на выявление
— 66 —

остававшейся до сих пор в тени роли капитала в развитии общественных
производительных сил. Соответственно, понятие «коллективной экономики»
распространено с объединения труда и на объединение капиталов.
Реакция в стране на эти новации оказалась далеко не единодушной. Заметная
часть общества восприняла решения съезда КПК как сигнал к окончательному
переводу проблемы реформы собственности в стране из сферы
политико-идеологической в сугубо управленческо-техническую. В подавляющем большинстве
экономических периодических изданий обычными стали рассуждения о путях
«капитализации» экономики страны (пока от слова «капитал» - «цзыбэньхуа»), о
необходимости отказа от монополии государства в тех отраслях экономики, где она еще
сохраняется, наконец, о некоей «реорганизации собственности» в целом, да еще
интерпретируемой как «вторая революция».
В то же время «Жэньминь жибао», издания пропагандистского и «научно-
социалистического» характера делают упор на то, что новая трактовка проблем
собственности в Китае никоим образом не подрывает устои социализма и является
серьезным вкладом в развитие марксистской теории и практики, подчеркивают
необходимость всемерного повышения жизнеспособности и потенциала экономики
общественной собственности.
На наш взгляд, в сфере отношений собственности в Китае сегодня существует
масса проблем, нуждающихся в первую очередь в нахождении оптимальных управ-
ленческо-технических решений и разработке соответствующей им законодательной
базы. Это практически все, что связано с совершенствованием управления
госимуществом, в том числе с получением должного эффекта от государственного пая в
акционерных предприятиях (пока он мало мобилен), с развитием
диверсифицированной и нормативно работающей системы траста (до сих пор почти все, что
делалось здесь, быстро выходило из «правового поля»), с реализацией имущества
санируемых предприятий.
Однако вряд ли стоит полностью абстрагироваться от
политико-идеологической составляющей проблемы реформы собственности: ведь сегодня вероятные
варианты ее хода на практике (в том числе и не совпадающие с представленной
на сей счет руководства страны), возможные социальные, экономические и
политические последствия еще не просчитаны и не оценены в полной мере.
В целом же, подчеркнем еще раз, сложность, глубина, масштабность
преобразований в сфере собственности в Китае в обозримой перспективе имеют все №нсы
намного превзойти достигнутое здесь в первое двадцатилетие реформ.
— 67 —

Примечания
' Louis Putterman. The Role of Ownership and Property Rights in China's Economic Transition //
China Quarterly. December 1995. № 144. P. 1052.
7 Пивоваром Э.П. Общая концепция социально-экономического развития КНР / Экономические
теории и проблемы собственности в КНР // Информационный бюллетень ИДВ АН СССР. 1990. №
5. С. 4.
1 Так, например, была озаглавлена одна из статей известного американского
китаеведа-экономиста Томаса Роски, посвященная реформе государственной промышленности в КНР (Progress without
privatization: the Reform of China's State industries), • Цит. по. China Quarterly. № 144 P. 1048
4 Следует отметить работы Э.П. Пивоваровой (общие вопросы, акционирование), О.Н. Ворох и
В.Г. Гельбраса (теоретические аспекты проблемы, анализ дискуссий китайских ученых-экономистов),
А.М. Круглова и А.В. Островского (волостные и поселковые предприятия), Я.М. Бергера, ЛА
Волковой и Л.Д. Вони (семейный подряд и землепользование в деревне), Ю.В. Цыганова (коллективные
предприятия), В.В. Карлусова и В.В. Чуванковой (частный и индивидуальный сектор), Л И. Кондраию-
вой, ЗА Муромцевой, В.Е Данилова, В.Н. Ремыги (государственный сектор в промышленности),
СА Манежева (предприятия с участием иностранных инвестиций).
5 1998 нянь Чжунго шэхуэй синши фэньси юй юйцэ (Китай в 1998 году: анализ и прогноз
социальной обстановки). Пекин, 1998. С. 26.
• Чжунго тунцзи чжайяо 1998. С. 99.
7 Наша оценка базируется на данных о структуре ВВП Китая по подразделениям общественного
производства (Чжунго тунцзи чжайяо 1998. С. 17) и экспертных оценках доли в каждом из них
государственного и коллективного секторов. Конкретно приняты следующие оценки: средняя за
пятилетие доля I подразделения общественного производства (сельское хозяйство и добывающая
промышленность - 20%, II подразделение (перерабатывающая промышленность и строительство) -
48%, III подразделение (услуги) - 32%. Доля госсектора в производстве добавленной стоимости в I
подразделении оценена как 0,1 (или 10%), во II - 0,33, в III - не менее 0,4. Для коллективного
се тора оценки составляют соответственно 0,5; 0,37; 0,2. Тогда общая доля госсектора в ВВП
складывается из 2% в I подразделении, 16% - во II и 13% - в III, а коллективного сектора -
соответственно из 10, 18 и 6%. Данная оценка несколько ниже известных ктайкихоирак^доли
госсектора в ВВП - 36,8% в 1996 г. (Лю Вэй. Цзинцзи яньцэю. 1998. № 4. С. 67Ьи 40,8% 4
настоящее время» [Цзи Юйсян. Макэсычжуи юй сяныии (Марксизм и реальность). 1998. т* 3. С. щ
• Макэсычжуи юй сяньши. 1998. № 4. С. 7.
1 Чжунго тунцзи чжайяо 1998. С. 42.
10 Расчет по: Чжунго тунцзи чжайяо 1998. С. 35.
" Там же. С. 33. Необходимо указать, что в отличие от категории «рабочие и служащие»,
представленной только лицами с китайским гражданством, в состав категории «занятые» китайская
статистика включает и иностранных граждан, работающих в КНР по найму или на совместных
предприятиях.
17 См.: Чжунго тунцзи чжайяо 1998. С. 99.
19 См.: Там же. С. 45.
14 См. Jean Л' The Rote of Local State in China's Transitional Economy // China Quarterly.
December 1995. P. 1138-1142.
68

15 Чжунго цзинцзи шибао. 11.06.1998.
" Цзинцзи байпишу. Чжунго цзинцзи синши юй чжаньван (1997-1998). (Белая книга по
экономике. Экономика Китая в 1997-1998 гг.: ситуация и перспективы). Пекин, 1998. С. 38, 55.
17 Чжунго гоцин голи. Пекин, 1998. № 5. С. 18.
11 Чжунго тунцзи чжайяо 1998. С. 87.
'• Там же. С. 33, 40, 36.
20 Цзинцзи байпишу... С. 38.
21 1997-1998 Чжунго нунцунь цзинцзи синши фэньси юй юйцэ (Анализ и прогноз
экономической ситуации в китайской деревне в 1997-1998 гг.). Пекин, 1998. С. 3.
22 См., например: Доклад Управления волостных и поселковых предприятий министерства
сельского хозяйства КНР // Жэньминь жибао. 18.12.1995.
23 Жэньминь жибао. 18.12.1995.
24 1997-1998 Чжунго нунцунь цзинцзи синши..., с. 5. На наш взгляд, какая-то часть
предприятий просто «поменяла шапку», став частными не только де-факто, но и де-юре. Однако китайские
источники вполне подтверждают и «распродажу собственности» коллективных предприятий в
последние годы. Так, в районе Сунань (юг Цзянсу) было распродано и преобразовано в частные около
30 тыс. коллективных сельских предприятий, а свыше 3 тыс. - официально отказались от «красной
шапки» / 1998 нянь Чжунго шэхуй синши... С. 363.
25 Чжунго тунцзи чжайяо 1998. С. 32-35.
* Чжунго гоцин голи. 1998. № 5. С. 19-20.
27 1998 нянь: Чжунго шэхуэй синши фэньси... С. 26-27.
а Чжунго тунцзи чжайяо 1998. С. 32.
0 В 1997 г. предприятия с участием иностранных инвестиций экспортировали товаров на 74,9
млрд. ам. долл. из 182,7 млрд., составивших общий экспорт КНР. В импорте их доля еще выше:
77,7 млрд. из 142,4 млрд. долл. общекитайского импорта.
30 Рассчитано по: Чжунго тунцзи чжайяо 1998. С. 35.
31 Цзинцзи яньцзю. 1998. № 2. С. 53.
32 Чжунго гайгэ бао. Пекин. 12 и 15.06.1998.
33 Там же, 12.06.1998.
34 См.: Жэньминь жибао. 22.09.1998.
35 См., например: Юй Цзиян. 42-й выпуск «Хроники двадцати
Чжунго гайгэ бао. 26.06.1998.
и открытости» //
ч^т^
— 69 —

Глава 4
ЭВОЛЮЦИЯ СТАТУСА
НИЗОВЫХ ЭКОНОМИЧЕСКИХ АГЕНТОВ
(на примере деревни)
Проблемы обеспечения адекватной задачам экономического роста и
требованиям реформируемого хозяйственного механизма деятельности
низовых экономических агентов встала в повестку дня как одна из приоритетных с
первых лет экономических преобразований в КНР. Понимаемая на первых порах как
расширение хозяйственных прав низовых производителей и «выявление
активности» крестьян, рабочих и служащих, реформа микроуровня экономики с течением
времени претерпела заметную трансформацию.
Во многом изменилось само содержание понятия «низовые экономические
агенты», расширившееся за счет появления хозяйственных субъектов
необобществленных форм собственности и новых видов экономической деятельности
(операции с недвижимостью, ценными бумагами и т.п.), возникновения многочисленного
отряда управленцев-менеджеров (в китайском варианте - хозяйствующие лица -
*цзинъинцзя») и предпринимателей (*циецзя>). По мере укрепления и расширения
рыночных начал в народном хозяйстве страны эволюционировали и конкретные
цели реформы на уровне предприятий: на смену задаче «расширения прав»
предприятий пришла задача их преобразования в полноценных социалистических
товаропроизводителей, не только самостоятельно ведущих хозяйственную
деятельность, но и отвечающих за прибыли и убытки, и в дальнейшем - в современные
предприятия, организационно представляющие собой компании различных типов,
способные нормально функционировать в конкурентной рыночной среде.
Значительно более диверсифицированный характер обрела структура доходов и
расходов экономически активного населения страны.
Экономическая реформа в Китае убедительно продемонстрировала теснейшую
взаимосвязь и взаимозависимость преобразований на микроуровне с постепенным
вызреванием рыночной среды и трансформацией системы макроэкономического
управления и контроля. Она показала, что в отрыве от реальной замены партийно-
административных методов макроуправления методами экономическими и
юридическими - вслед за переводом экономики на рыночные принципы
функционирования - любые права низовых производителей оставались декларированными и
70

плохо реализуемыми на практике. И одновременно только реальное вовлечение
хозяйственных субъектов в рыночный режим функционирования позволяло
«запустить» на деле макроэкономические рычаги - более или менее работающую
налоговую систему, гибкую политику процентной ставки и т.п.
Как известно, экономическая реформа в Китае еще далеко не завершена1,
поэтому вполне закономерно, что задача повышения «качества» низовых
экономических агентов, отыскания их оптимального статуса в общем механизме
функционирования экономики и сегодня является весьма актуальной для страны, а в тех
или иных формах, применительно к тем или иным конкретным субъектам
хозяйственной жизни она постоянно будет возникать и впредь. Тем не менее, два
десятилетия - вполне достаточный срок для «инвентаризации» и обобщения
особенностей и результатов реформы в микроэкономической сфере в Китае, для
попыток спрогнозировать варианты последующих преобразований.
На наш взгляд, более или менее полный «набор» низовых экономических
агентов, заслуживающих внимания, должен включать хозяйствующие субъекты
деревни, производственные предприятия, и прежде всего государственные,
трудящихся и наемных работников, управленцев и менеджеров, предпринимателей. Каждый
из этих типов экономических агентов заслуживает специального исследования.
В данной главе мы рассматриваем преобразования в организации хозяйственной
жизни в китайской деревне, затронувшие наибольшую часть населения Китая.
Вставший на путь реформ Китай унаследовал от дореформенного периода
систему народных коммун, совмещавших политико-административные и
хозяйственные функции. В 1978 г. примерно 180 млн. крестьянских дворов были объединены в
52,7 тыс. коммун, подразделявшихся на 690 тыс. больших производственных бригад и
4,8 млн. производственных бригад (в среднем 7 производственных бригад составляли
одну большую производственную бригаду, а 13 больших производственных бригад -
народную коммуну). Формально основной хозрасчетной единицей по Положению о
народных коммунах 1962 г. считалась производственная бригада (как правило -
естественная деревня), однако нередко эту функцию выполняли большие
производственные бригады (в 1980 г. - свыше 42 тыс.) и даже 41 коммуна2. После смерти
Мао Цзэдуна (1976 г.) в стране были предприняты первые попытки на деле укрепить
статус производственной бригады как основной хозрасчетной единицы в сельском
хозяйстве. Появились призывы и специальные партийные указы по облегчению
«нерационального бремени» крестьян3, прошло определенное разукрупнение больших
производственных бригад и народных коммун. К 1981 г. количество коммун выросло до
54,4 тыс., больших производственных бригад - до 718 тью. и производственных
бригад - до 6 млн.4 Однако, оказав помощь крестьянам путем повышения закупочных
— 71 —

цен на сельхозпродукцию и введения премиальных цен за сверхплановые закупки,
китайское руководство поначалу не имело намерений радикально менять прежнюю
систему организации сельхозпроизводства. Был подготовлен и на 3-м пленуме ЦК
КПК 11-го созыва (1978 г.) рассмотрен экспериментальный проект нового Положения
о работе сельских народных коммун. Разрешив крестьянам иметь небольшие
приусадебные участки и более свободно заниматься подсобными промыслами, лидеры
страны рассчитывали в целом сохранить жесткий контроль за экономической жизнью
деревни через почти тотальное планирование на селе и обязательные закупки
основных видов сельхозпродукции.
На рубеже 70-80-х годов годовые и долгосрочные планы производственно-
хозяйственной деятельности были обязаны составлять все три звена народных
коммун. В частности, годовой план включал планы развития производства
(раздельно по сельскому хозяйству и по предприятиям коммун и бригад), планы
капитального строительства, использования рабочей силы, распределения доходов,
коллективного благосостояния, финансовый и «планового деторождения». В
растениеводстве директивно планировались не только объемы производства многих
культур - зерна, хлопка, масла, лубяных культур, шелка, чая, сахароносов, рапса,
табака, фруктов, медицинского сырья, но и посевные площади под ними и
урожайность с единицы площади. Главным инструментом выполнения плановых заданий
выступали госзакупки основных видов сельхозпродукции, включавшие, например, в
случае с зерном три компонента: обязательные поставки в счет сельхозналога
(*чжэншоу»1 твердые, или централизованные, закупки (*дингоу», *тунгоу») и
дополнительные закупки по премиальным ценам, проводившиеся в том случае, если
первые два вида сборов не удовлетворяли потребности страны в зерне. План
закупок доводился до каждой производственной бригады, при этом от
обязательных закупок должны были освобождаться зернопроизводящие коллективы, где за
вычетом зерна на семена и корм скоту оставалось менее 200 кг зерна в рисосеющих
и менее 150 кг в прочих зернопроизводящих районах5.
Распределение доходов в коммунах и производственных бригадах, львиную
долю которых составляло натуральное распределение, и прежде всего зерновой
паек, предусматривало не только уплату сельхозналога государству (примерно 3-
4% валового дохода) и выплату персонального дохода членам коммун, но и
отчисления в ряд коллективных фондов - общественного благосостояния
(рекомендовалось отчислять сюда 2-4% распределяемого дохода), общественного
накопления (порядка 5%)*, резервный фонд и т.п.
На практике, однако, события развивались по-другому. Стихийно возникшее в
1979 г. и получившее широкое распространение в первой половине 1980 г. массо-
72

вое внедрение подрядных взаимоотношений между крестьянскими дворами и
производственными бригадами положило начало скоротечному процессу демонтажа
всей системы сельских народных коммун и лроизвошвенных бригад» с октября
T98TY. получившему юридическую базу в виде «Уведомления ЦК КПК и Госсовета
КНР о разделении административных и хозяйственных функций народных коммун
и создании волостных правительств» и завершившемуся в основном уже к 1985 г.,
как это и предусматривалось вышеназванным документом7. Хотя прежние формы
организации сельхозпроизводства частично сохранились (по состоянию на конец
1984 г. в КНР оставалось 249 народных коммун, 7 тыс. больших производственных
бригад и 128 тыс. производственных бригад)*, на арену вышли новые агенты
экономической жизни: свыше 900 тыс. комитетов сельских жителей и крестьянские
дворы (семьи), применяющие различные методы подрядного хозяйствования.
Когда переход к подряду стал свершившимся фактом, китайское руководство
официально одобрило его (сентябрь 1980 г., документ ЦК КПК № 75), стремясь в то
же время ограничить распространение такой формы подряда, как «полная
ответственность двора за производство» («да баогань»% позже получил название <цзятин
чэнбао» - семейный подряд), беднейшими и отдаленными районами страны,
охватившими около 20% сельского населения. Приоритет же в 1981-1982 гг. формально
отдавался другим видам подряда, с заметно более выраженным коллективистским
началом организации сельхозпроизводства - «системе производственной
ответственности, соединяющей единое хозяйствование и доведение заданий до
конкретных работников», и специализированному подряду (на какой-либо конкретный вид
деятельности, например, откорм скота). В случае применения метода «полной
ответственности двора за производство» запрещались сдача подрядной земли в
субаренду, использование наемного труда, а отчисления в коллективные фонды
устанавливались не менее чем в 15% доходов от подрядного хозяйствования9. В
реальной жизни подворный подряд оказался исключительно жизнеспособным и в
считанные годы вытеснил остальные формы подряда: к концу 1984 г. его
применяли 97,9% крестьянских дворов10. С 1985 г. срок пользования подрядной землей
продлили до 15 лет, а впоследствии и до 30 лет. Как-то мало-помалу исчез из
обихода и сам термин «подряд», на смену которому пришло понятие «семейное
хозяйствование».
Переход к семейному хозяйствованию как основной форме организации
сельхозпроизводства в Китае дал толчок существенным сдвигам и во всех остальных
сферах экономической жизни деревни. Значительно ослабевает плановый
контроль, быстро растут объем и доля закупок сельхозпродукции по сверхплановь^
премиальным, договорным и рыночным ценам (табл. 4).
— 73 —

Таблица 4
Доля закупок по видам цен в общем объеме закупок
сельхозпродукции в Китае (%)
Цены 1978 г. 1980 г. 1981 г. 1982 г. 1983 г. 1984 г.
Твердые
Премиальные
Договорные
Рыночные
84,7
7,9
1.8
5,6
64,4
17,9
9,5
8,2
58,2
20,9
11.5
9,4
57,5
20,8
11.5
10,2
48,0
28,1
13,4
10,5
33,9
33,6
14,4
18,1
Источник: Чжумго цэинцэи няньцзянь 1965 С Ш-42
В результате начавшейся в 1985 г. - вслед за ростом объемов производства и
закупок - реформой системы госзакупок зерна быстро расширяется ассортимент
самостоятельно реализуемой крестьянами сельхозпродукции, охвативший к
середине 90-х годов подавляющее большинство ее видов за исключением хлопка,
торговля которым стала переводиться на рыночные принципы только в 1998 г.
~" Либерализация процесса производства и сбыта сельхозпродукции привела к
росту производительности аграрного труда и последующему высвобождению из
этой сферы примерно 200 млн. человек (около 40% экономически активного
населения деревни). Примерно две трети из них влились в предприятия волостей и
поселков (бывшие предприятия коммун и бригад) в качестве как наемных
работников, так и индивидуальных и частных предпринимателей, а остальные мигрировали
в города и поселки. Соответственно, изменилась структура занятости сельских
жителей. В 1997 г. из примерно 460 млн. человек, составлявших по статистике
рабочую силу села, в аграрной сфере было занято 324 млн. человек, в
промышленности - 40,3, строительстве - 23,7, на транспорте - 10,6 и в торговле и
общественном питании - 13,8 млн. человек11. Средний опок рабочей силы с
каждого крестьянского двора «на сторону», в середине 80-х годов еще практически
отсутствовавший, составил 0,07 человек в 1990 г. и в среднем 0,16 человек в
1993-1995 гг. Показатель занятости сельских жителей на волостных и деревенских
предприятиях довольно устойчив и колеблется с середины 80-х годов в диапазоне
0,12-0,15 человек на крестьянский двор12. ^ ^с
При в целом достаточно последовательной тенденции роста доходов
крестьян - среднедушевой чистый доход жителей деревни в сопоставимых ценах вырос в
1997 г. в 4,37 раза по сравнению с 1978 г." - их структура претерпела за годы
реформ радикальную трансформацию. Примерно до 1985 г. доходы от подрядного
хозяйствования китайская статистика включала в общие доходы крестьян от кол-
74

лективного хозяйства, вследствие чего официальные данные демонстрировали плавную
картину постепенного повышения доли доходов крестьян от занятия подсобными
промыслами (табл. 5).
Таблица 5
Структура доходов крестьянских семей в Китае в 1978-1983 гг.
Среднедушевой доход,
всего
От коллективного хозяйства
От домашнего подсобного
хозяйства
Прочие доходы, помимо
кредитов**
1978 г.
юани
133.57
88,53
35,79
9,25
%
100
66,28
26,79
6.93
1979 г.
юани
160,17
101,97
44,00
14,20
%
100
63.66
27,47
8,87
1960 г.
юани
191,33
108,37
62.55
20,41
%
100
56,64
32,69
10,67
Наименование
Среднедушевой доход,
всего
От коллективного хозяйства
От домашнего подсобного
хозяйства
Прочие доходы, помимо
кредитов**
1981 г.
юани
223,44
116,20
84,52
22,72
%
100
52,0
37,83
10,17
198:
юани
270,11
140.12
102.80
27,19
! г.*
%
100
51.87
38.06
10,07
1983 г.*
юани
309,77
169,47
112.13
28,17
%
100
54,7
36,2
9.1
'Ддиныеза 1962-1963 гт даны а первоначальной верст. В дамнеЛшш пересыотраны.
" 'Прочие доходу аиючаюта основном различные дотации'» субсидии и данашные переводы
якгутил. Чжунго гунцзи чжаияо 1963. С. 64, 97.
С середины 80-х годов данные о доходах от подрядного ведения хозяйства
стали включаться в раздел «доходы от семейного, озяйствова- тя».
Соответственно, пересмотренные данные за 1982-1983 гг. явили миру объективную картину
обвального сокращения доходов крестьян от коллективного хозяйства - до
21,5% в 1982 г. вместо прежних 51,9% и до 11,6% в 1983 г. вместо 54,7%м С
|984j, доля доходов от коллективного хозяйства в среднем в Китае составляет
менее 10%. В целом же структура доходов жителей села становится все более
— 75 —

диверсифицированной. В 1995 г. около 5% их базовых доходов составляли
поступления от трансфера и использования имущества (скорее всего, от
возмездной передачи права пользования подрядной землей). В чистом же доходе
крестьян абсолютно преобладали доходы от семейного хозяйствования (1125 ю.
из 1577, или свыше 71%), в том числе доходы от растениеводства составляли в
среднем 775 ю. (около 50%), от животноводства 111 ю. (7%). Доходы,
получаемые в качестве оплаты за труд в различных предприятиях и организациях,
составили 353 ю. (свыше 22%), в том числе доходы от работы в коллективных
организациях - 68,7 ю. (4,3%)".
Законные интересы и права крестьян, ведущих подрядное или семейное
хозяйствование на остающейся по-прежнему в коллективной собственности земле,
призван обеспечивать Закон КНР о сельском хозяйстве, принятый на заседании
Постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей 8-го
созыва 2 июля 1993 г. Закон констатирует защиту прав отдельных лиц или
коллективов на подрядное ведение хозяйства, на принятие подрядчиком самостоятельных
решений по вопросам производства и распределения продукции и распоряжения
доходами в части, выходящей за рамки подрядного контракта. Зафиксировано и
право крестьян отказываться от принудительного сбора средств на те или иные
цели, от требований «сверху» выделять людские, финансовые и материальные
ресурсы на любые мероприятия в нарушение действующих нормативных актов.
Вместе с тем самостоятельность крестьян в выборе производственной
специализации даже в условиях главенства рыночного регулирования в обращении
сельхозпродукции не следует абсолютизировать. Интересы государства обеспечиваются
методами макроэкономического регулирования, главным из которых по Закону о
сельском хозяйстве фактически названа закупка важнейших видов
сельхозпродукции, организуемая правительствами провинциального уровня по уполномочию
Госсовета19. В октябре 1996 г. был принят Закон КНР о волостных и поселковых
предприятиях, регулирующий статус примерно 130 млн. человек, занятых в
настоящее время в данном секторе экономики. Законом предусмотрено предоставление
налоговых льгот волостным и поселковым предприятиям, занимающимся
хранением, переработкой и транспортировкой зерна, мяса и кормов, а также
функционирующим в отдаленных и бедных районах. Законодательно закреплена и обязанность
этих предприятий выделять часть средств на производственные нужды сельского
хозяйства и социальные программы на селе с определением конкретных
параметров отчислений правительствами провинциального уровня ".
Законодательное закрепление прав крестьян и других низовых экономически)
агентов деревни не стало, однако, непреодолимым препятствием на пути посяга-
76

тельств вышестоящих административных органов и иных инстанций на интересы
сельских товаропроизводителей.
В 1993 г. ЦК КПК и Госсовет приняли специальный циркуляр,
предписывающий устранить или снизить многочисленные конкретные поборы с крестьян
(например, отменялись сборы средств на строительство туалетов и кинотеатров в
деревнях, на борьбу с грызунами и кровососущими насекомыми, на дотации
сельским врачам и т.п. - всего 37 видов). Однако и оставленный без изменений
перечень «сборов» был все еще весьма внушительным и охватывал 29 позиций
(например, сборы на противоэрозионные мероприятия, лесопосадки,
сверхнормативное загрязнение окружающей среды и т.д.)11. В 1996 г. ЦК КПК и Госсовет
приняли еще одно «Решение о надлежащем ведении работы по облегчению
бремени крестьян», которым отчисления крестьян на общие нужды деревень и волостей
ограничивались 5% среднедушевого дохода за предыдущий год. Пока же, по
оценкам, примерно у половины крестьян такие сборы превышают установленный
норматив19.
В официальных документах, например, в Постановлении ЦК КПК о некоторых
вопросах создания системы социалистической рыночной экономики (ноябрь 1993 г.),
в докладе Цзян Цзэминя на XV съезде КПК (1997 г.), декларируется курс на
долгосрочное сохранение нынешней двухуровневой (коллективный и семейный уровень)
системы хозяйствования в агросфере. Вместе с тем подрядные крестьянские
хозяйства в их сегодняшнем виде постоянно испытывают давление с двух сторон. С
одной стороны, хотя периодически возникавшая идея некоей повторной
«коллективизации» сельхозпроизводства в политическом плане не популярна ни на
официальном уровне, ни среди крестьян, элементарная экономическая целесообразность
объективно ставит в повестку дня вопрос о хотя бы частичной кооперации труда и
капитала, как минимум, в до- и послепроизводственных стадиях процесса
производства сельхозпродукции. В последние годы определенные надежды в этом плане
связываются с паевыми кооперативными хозяйствами. Насколько устойчивыми и
жизнеспособными они окажутся, судить пока рано, ведь так называемые
специализированные дворы и новые хозяйственные объединения, во второй половине 80-х
годов казавшиеся многообещающими прогрессивными формами организации сель-
хозтруда, постепенно практически сошли на нет. С другой стороны, крепнет и
объективная потребность в укрупнении подрядных хозяйств, что позволило бы
получить эффект так называемой масштабной экономики.
В целом пока ситуация со статусом низовых экономических агентов в
китайской деревне выглядит статичной и не предвещающей радикальных изменений.
Однако эта статичность уже довольно основательно подточена развитием рыноч-
— 77 —

ных отношений в стране, что заставляет воздерживаться от прогнозирования
сохранения нынешнего статус-кво в данной сфере на длительную перспективу. На
наш взгляд, здесь возможны достаточно серьезные и масштабные сдвиги, прежде
всего в направлении существенного роста числа крупных фермерских хозяйств.
Примечания
1 Симптоматично, что монография известного американского китаеведа Н. Ладо озаглавлена
«Неоконченная экономическая революция в Китае» (Nicholas Lardy. Chras Unfinished Economic Revolution.
Washington, 1998).
1 См.: Чжунго тунцзи няньцзянь 1981. Пекин, 1982. С 131.
1 23 июня 1978 г. ЦК КПК на примере уезда Сянсян пров. Хунань поставил вопрос об
искоренении ставших повсеместными явлений безвозмездного изъятия рабочей силы, материальных и
финансовых ресурсов производственных бригад вышестоящими инстанциями (прежде всего
народными коммунами и большими производственными бригадами) на нужды ирригационного и
непроизводственного строительства. Широко практиковалось и занижение сортности, а, следовательно, и
закупочных цен на сельхозпродукцию, усугублявшее и без того значительный в конце 70-х годов
«зазор* ножниц цен на промышленную и сельскохозяйственную продукцию.
4 Чжунго тунцзи няньцзянь 1981. С 132; В&кюЛА Реформа в китайской деревне. М.( 1990. С &
1 См.: Нунцунь жэньминь гуншэ цзиньин гуаньли (Хозяйственное управление в сельской
народной коммуне). Чжэнчжоу, 1981. С 135-136, 305-306.
* Там же. С 312-313; Ду Сючан. Нунъе цэинцзи гуаньли гайлунь (Управление сельской
экономикой). Ханчжоу, 1981. С. 256. В 1983 г. в совокупном доходе деревни (404 млрд. ю.) 33,2%
составили производственные издержки, 66,8% - чистый доход, направленный на индивидуальное
потребление (58,7%), коллективные отчисления (5,3%) и уплату госналога (2,8%). Чжунго цзинцзи
няньцзянь 1985. С. 111-78.
7 См.: Чжунго нунцунь фагуй (1983) (Законодательные и нормативные акты по проблемам
китайской деревни). Пекин, 1985. С 41-43.
I Чжунго цзинцзи няньцзянь 1985. С. 111-13.
* Нунъе шэнчань цзэжэньчжи шисин баньфа (Экспериментальные методы функционирования
системы производственной ответственности в сельском хозяйстве). Пекин, 1981. С 22-23.
" Чжунго цзинцзи няньцзянь 1985. С 111-13.
" Чжунго тунцзи чжайяо 1998. С 87.
II Чжунго тунцзи чжайяо 1996. С 57; Чжунго тунцзи чжайяо 1998. С 83.
" Чжунго тунцзи чжайяо 1996. С 75.
м Чжунго тунцзи няньцзянь 1986. Пекин, 1966. С 673.
11 Данные и расчет по: Чжунго тунцзи няньцзянь 1996. Пекин, 1996. С 301.
" См.: Закон КНР о сельском хозяйстве (на кит. языке) / 1994 Чжунго фалюй няньцзянь
(Китайский юридический ежегодник 1994) Пекин, 1994. С 306-310.
" См.: Жэньминь жибао, 31.10.1996.
'• 1994 Чжунго фалюй няньцзянь. С 559-562.
* 1997-1998 нянь: Чжунго нунцунь цзинцзи синши фэньси юй юйцэ (Анализ и прогноз
экономической ситуации в китайской деревне в 1997-1998 гг.). Пекин, 1998. С. 12, 20.
7$

Глава 5
НЕКОТОРЫЕ ПРАКТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ
РАЗВИТИЯ РЫНОЧНОЙ ЭКОНОМИКИ
Создание и полнокровное функционирование целостной рыночной
системы рассматривается в Китае как одно из центральных звеньев
экономической реформы. Между тем практическая работа по переводу народного хозяйства
страны на рыночные принципы деятельности подчас оказывалась как бы в тени
повышенного внимания руководства, ученых и средств массовой информации КНР
к проблемам макроэкономического регулирования (включая борьбу с инфляцией,
преобразования в налоговой, бюджетной, банковской сферах) и реформирования
госсектора экономики. И лишь на рубеже 1997-1998 гг., когда экономические
итоги 1997 г. недвусмысленно продемонстрировали, что «емкость рынка впервые
стала ключевой проблемой развития промышленности страны»1, внимание
китайского общества к ситуации на рынке заметно усилилось.
Необходимо со всей определенностью констатировать, что в 90-е годы
количественное и качественное развитие системы рынка в КНР шло весьма динамично.
Быстро рос остающийся на современном этапе главным для КНР рынок
потребительских товаров. Объем общественной розничной торговли потребительскими товарами в
1997 г. в сопоставимых ценах был вдвое выше, чем в 1990 г., т.е. среднегодовые
темпы прироста в 1991-1997 гг. составили 10,5%, что лишь немногим ниже
среднегодового прироста ВВП (11,2%) и существенно выше показателя среднегодового
прироста общественного розничного товарооборота в 1981-1990 гг., составившего 7,3%2.
Активно шел поиск новых форм торговли материальными ресурсами. Среди
них - фьючерсная торговля продукцией сельского хозяйства, металлами и
стройматериалами на товарных биржах (например, медью и алюминием в Шанхае и Шэнь-
чжэне, натуральным каучуком и кофе на Хайнаньской бирже, соевыми бобами в
Даляне и т.п.), развитие системы оптовых рынков средств производства. В 1996 г. в
КНР имелось более 50 общегосударственных оптовых рынков средств
производства, в том числе 13 - комплексных, 10 - стального проката и цветных металлов,
4 - угля, 9 - стройматериалов, 8 - автомобилей и мотоциклов и т.д.
Устойчиво развивался рынок технических достижений, объем сделок на
котором составил 30 млрд. ю. в 1996 г. и 35 млрд. ю. в 1997 г. Разработанная
Комитетом КНР по науке и технике Программа развития рынка технических дости-
— 79 —

жений до 2010 г. предусматривает доведение объема сделок на нем до 80 млрд. ю.
в 2000 г. и до 160 млрд. ю. в 2010 г.3
Заметное развитие получил рынок ценных бумаг, существовавший в 80-е годы
лишь в зачаточном виде. Хотя рынок акций типа В, номинированных в
иностранной валюте и предназначенных для привлечения зарубежных портфельных
инвестиций, пока не оправдал возлагавшихся на него надежд (в частности, в 1997 г. из-
за влияния азиатского финансового кризиса объем торговли акциями типа В на
двух биржах ценных бумаг - в Шанхае и Шэньчжэне - составил в сумме всего
42,66 млрд. ю.), общий объем торговли акциями на двух биржах благодаря
устойчивому спросу национальных инвесторов и населения на акции типа А превысил 2 трлн.
ю. в 1996 г. и 3 трлн. ю. в 1997 г. по сравнению с всего 4,3 млрд. ю. в 1991 г.
и 68 млрд. ю. в 1992 г.4
Довольно активно идет торговля облигациями госзайма на вторичном рынке
ценных бумаг, представленная - после запрещения фьючерсных сделок с ними в
1995 г. - операциями с наличным товаром и операциями «репо» (покупка с
последующей перепродажей). В 1996 г. объем торговли облигациями госзайма на
Шанхайской бирже ценных бумаг составил 1803,7 млрд. ю. (502,9 млрд. - операции с
наличным товаром и 1300,8 млрд. - сделки «репо»), а в 1997 г. он снизился до 1538
млрд. ю. (346,8 млрд. - с наличным товаром и 1191,2 млрд. - сделки «репо»)5.
В начале 1996 г. в КНР был официально учрежден единый рынок
краткосрочного кредитования, т.е. рынок «коротких денег» - в китайском варианте на срок от
1 до 120 дней. Объем сделок на нем составил 587 млрд. ю. в 1996 г. и 415 млрд.
ю. в 1997 г.*
Бурно развивался в первой половине 90-х годов китайский рынок
недвижимости, охватывающий передачу инвесторам на длительные сроки права
пользования землей для ее комплексного освоения (промышленная или жилищная
застройка, создание рекреационных зон и т.п.), продажу и сдачу в аренду товарного
жилья. Объем операций на рынке недвижимости с 21,8 млрд. ю. в 1990 г. вырос
до 173,2 млрд. ю. в 1995 г. В то же время этот сегмент экономики одним из
первых ощутил на себе «охлаждающее» воздействие спросовых ограничений. В
1996 г. инвестиции сюда увеличились всего на 3% в абсолютном выражении, а за
вычетом фактора роста цен сократились на 1,8%. В 1997 г. имело место
абсолютное сокращение объема инвестиций в недвижимость на 3,4%7.
В целом в Китае в середине 90-х годов целостная система рынка в первичном
виде уже сформировалась. Вместе с тем многое в ней требует дальнейшего
совершенствования. По данным социологического опроса 3200 предпринимателей и
хозяйственников различных форм собственности, проведенного в Китае в августе
80 —

сентябре 1996 г., проблема совершенствования рыночной системы рассматривается
как одна из ключевых для дальнейшего углубления всей экономической реформы в
КНР, наряду с такими проблемами, как трансформация функций правительственных
ведомств и отлаживание системы имущественных отношений. Особенно активно
ратовали за совершенствование системы рынка иностранные предприниматели (94,1%
опрошенных), представители волостно-поселковых коллективных предприятий (59,7%
опрошенных); достаточно высокое место (43,6% опрошенных) отвели этой проблеме
и представители госсектора*. Среди конкретных проблем, мешающих нормальной
работе на рынке, фигурируют несовершенство законодательства, несправедливая
конкуренция (прежде всего в виде незаконного использования популярных торговых
марок крупных производителей), протекционизм мест и ведомств (табл. 6).
В китайской печати признается, что законы КНР «О борьбе с ненадлежащей
конкуренцией» (действует с 1 декабря 1993 г.) и «О защите прав потребителей»
(действует с 1 января 1994 г.) не сняли с повестки дня задачу дальнейшего
Таблица 6
Оценка проблем функционирования рынка в Китае
предпринимателями предприятий различных форм собственности, %
Госпредприятия
Коллективные предприятия
городов
Коллективные предприятия
волостей и поселков
Предприятия иностранных
инвесторов
Предприятия с участием
иностранного капитала
Народные предприятия
Паевые и акционерные
предприятия

Несправедливая

конкуренция
42,8
42,1
27,0
11.8
33,1
33,3
37,8

Чрезмерная

конкуренция
8.8
5.8
8.0
5.9
17.2
6.7
7.9

Протекционизм
ведоме гв
14,! -
12,0
21,2
17,6
17,2
13.3
9.5
Отраслевой

монополизм
3.1
0,3
2.9
0
3.3
0
4.8

Несовершенство

законодательства
31.2
39,8
40,9
64,7
29.2
46.7
40.0
Мсгочтяс Чжунпнрмнцтмтыдтм 1997. С. 997.
Прттчштв: /. Обит суыт пробит рцшцттщютнт рынкш $ оцвнк» предпртшшгвтЛ яащдоЛ ^ <ы
собстенмост уоюшю фщштт к /00%.
2. Наро*** пгтдпрштт - тттяшшл* * тегшв прщяпрштш, шшет шяпш.
— 81 —

совершенствования юридического регулирования деятельности агентов рынка.
Новым важным шагом в этом направлении стал «Закон КНР о ценах», вступивший в
силу с 1 мая 1998 г.
В целом, однако, совершенствование и дальнейшее развитие системы рынка в
Китае представляет собой стратегическую задачу, требующую долговременного
неослабного внимания. Ряд обстоятельств придает ей особую актуальность и
остроту.
Во-первых, речь идет о радикальном изменении макроэкономической
ситуации в стране, самым непосредственным образом отражающейся на положении на
рынке. В 1993-1995 гг. для Китая было характерно превышение совокупного
общественного спроса над предложением, подпитывавшее инфляционные
тенденции в экономике. Жесткая кредитно-денежная политика, комплекс противоинфля-
ционных мер позволили народному хозяйству КНР совершить так называемую
«мягкую посадку», сопровождавшуюся некоторым снижением темпов экономического
роста, быстрым падением уровня инфляции и существенным сокращением разрыва
между совокупным общественным спросом и предложением - с 7,3% в 1993 г. до
4,8% в 1995 г. и 4,1% в 1996 г.9 При этом если в первой половине 1996 г.
предложение было меньше спроса по 9,4% из 606 основных видов товаров,
отслеживаемых Министерством внутренней торговли, то во второй половине года -
только по 6,2%. Заметное падение спроса и связанное с ним ухудшение условий
сбыта товаров нашло отражение и в упоминавшемся опросе предпринимателей и
хозяйственников, подавляющая часть которых в августе-сентябре 1996 г. оценивала
ситуацию на рынке как неблагоприятную или крайне неблагоприятную
(соответственно 58,6 и 20,4% опрошенных представителей госсектора, 46,7 и 15,8%
представителей предприятий с участием иностранного капитала)10. Хотя основной
руководящий курс экономической политики китайского руководства на 1997 г. -
«продвижение вперед в условиях стабильности» - и сопровождался попытками
активизировать рост в народном хозяйстве за счет снижения процентной ставки по
кредитам и депозитам, он оказался излишне осторожным, чтобы переломить
ситуацию на рынке. Ро второй половине 1997 г. предложение было меньше спроса
всего по 1,6% основных видов товаров внутренней торговли, а больше спроса -
по 31,8% тбваров - по сравнению с 5,3% в первом полугодии (по 66,6% товаров
зафиксирован примерный баланс спроса и предложения)11. Снижение
инвестиционного спроса привело к падению в 1997 г. индекса цен на средства производства
на 2,5%. Тенденция к нежелательному чрезмерному «охлаждению» экономики
пролежала углубляться и в первые месяцы 1998 г., проявляясь в тотальном снижении
цен производителями и продавцами (индекс розничных цен упал за пять месяцев
82

на 1,9% по сравнению с 1997 г.12) и отставании темпов экономического роста
страны от намеченного на год 8%-ного рубежа. Дефляция и угроза рецессии,
похоже, оказались для Китая не менее опасными и тяжело излечимыми, чем
инфляция и перегрев.
Во-вторых, зафиксированное в 1997 г. снижение доли фактора увеличения
потребления в экономическом росте до 34,4% по сравнению с 50% и более в
первой половине 90-х годов13 отразило и такой набирающий силу процесс, как
изменение потребительской модели населения Китая.
Оно обусловлено многими обстоятельствами, в том числе насыщением
домашних хозяйств в городах большинством традиционных бытовых товаров
длительного пользования, снижением темпов прироста доходов населения (в 1997 г.
они оказались самыми низкими в период 90-х годов), все более заметными
сдвигами в структуре потребления в связи с нарастающей «маркетизацией» жилья,
медицинского обслуживания, образования. Свою лепту вносят информатизация и
имущественное расслоение общества. В целом в городских семьях доля затрат на
питание с 50,13% в 1993 г. снизилась до 46,41% в 1997 г., на бытовые товары
длительного пользования - с 5,01 до 4,14%, на одежду - с 14,24 до 12,44%. За тот
же период доля расходов на образование выросла с 4,52 до 5,67%, на жилье - с
6,63 до 8,57%, на транспорт и связь - с 3,82 до 5,56%, на медицину - с 2,69 до
4,29%'\ Спрос многих категорий населения сдерживается психологическими
факторами: опасением дальнейшего удорожания жилья и коммунальных услуг и
особенно страхом перед растущим высвобождением работников из государственного
сектора в связи с реформой госпредприятий и сокращением числа госслужащих.
Объективно крупным резервом для расширения потребительского спроса
является китайская деревня, где уровень насыщенности бытовой техникой все еще
значительно ниже, чем в городах, - 8,49 холодильников на 100 семей в 1997 г. по
сравнению с 72,98 на 100 городских семей, соответственно 21,87 и 89,12
стиральных машин и т.п.15 Однако население деревни пока заметно отстает от жителей
городов и по доходам (соответственно 2090 и 5160 ю. на человека в 1997 г.), и
по расходам на потребление (1617 и 4185 ю.)1в. Так то рассчитывать на быстрый
рост потребительского спроса сельских жителей КНР, скорее всего, не приходится.
В-третьих, вполне реальные успехи в деле создания в Китае единого рынка
привели к размыванию прежней изолированности локальных рынков и быстрому
нарастанию внутренней конкуренции, становящейся особенно ожесточенной в
условиях превышения предложения над спросом. Усиление конкурентной борьбы за
внутренний рынок между провинциями имеет не только теоретически хорошо
известные положительные стороны, но и достаточно серьезные негативные послед-
— 83 —

ствия. Это - хаотичность создания дублирующих производств практически всех
основных бытовых товаров длительного пользования; сбыт изделий по
демпинговым ценам, оборачивающийся аномальным снижением уровня рентабельности у
производителей; разрушение рациональных схем территориального разделения труда
и деформация отраслевой структуры экономики страны в целом; углубление в
конечном счете диспропорций между предложением и спросом. Представление о
конкурентоспособности отдельных регионов Китая в промышленности в середине
90-х годов дает табл. 7.
В целом сильной конкурентоспособностью на внутреннем рынке Китая
отличается промышленная продукция Гуандуна и Цзянсу, сравнительно сильной -
Шанхая, Шаньдуна и Юньнани, средней - Пекина, Чжэцзяна, Хэйлунцзяна и Ляони-
на.
Наконец, на ситуацию на внутреннем рынке Китая все более заметное
воздействие оказывает внешний фактор. Это проявляется, как минимум, в двух аспектах.
С одной стороны, усиливается прямая конкуренция иностранных
экономических агентов с отечественными. За крупномасштабное привлечение прямых
иностранных инвестиций стране пришлось заплатить уступкой части внутреннего
рынка не только совместным предприятиям, но и нередко стоящим за ними
транснациональным корпорациям. Стремление получить доступ во Всемирную торговую
организацию предопределило довольно заметное снижение Китаем уровня
импортных тарифов, сокращение большей части нетарифных ограничений импорта,
принятие на себя обязательств по постепенному расширению степени открытости
многих ранее закрытых сегментов внутреннего рынка, в том числе розничной
торговли и кредитно-денежной сферы. Так, в 1997 г. действующие в КНР 142
обеления иностранных банков сосредоточили 16% валютных депозитов всех
функционирующих на территории страны кредитно-денежных институтов17. Особенно
сильны позиции зарубежных производителей на рынке телекоммуникационного
оборудования: доля иностранных товаров на рынке факсимильных аппаратов
составляет 98%, мобильных телефонов - 80%, компьютеров - 75%1в.
С другой сроны, в 1998 г. вследствие азиатского финансового кризиса
дальнейшее наращивание экспорта многих китайских товаров явно осложнилось
как непосредственно из-за снижения платежеспособного спроса в ряде стран
региона (а то и сознательного ограничения ими импорта), так и косвенно, по причине
«утяжеления» юаня по отношению к девальвированным местным валютам. В
особенно тяжелом положении оказались некоторые трудоемкие отрасли, в
значительной степени ориентированные на экспорт и без того находившиеся в последние
годы в депрессивной ситуации. (Например, велосипедная промышленность, где
84

Таблица 7
Сравнительная конкурентоспособность промышленной
продукции отдельных регионов Китая в 1994 г.
Оценка конкурентоспособности продукции 38 отраслей
Гуандун
Цзяису
Шанхай
Шаньдун
Юньнань
Ляонин
Мжэцзян
Хэйлунцзян
Пекин
Хэнань
Хубэй
Хэбэй
Сычуань
Фуцзянь
Аньхой
NAP
Тяньцзинь
Хунань
Шаньси
Цзилинь
Цэяиси
Гуйчжоу
Хайнань
СУАР
АРВМ
Ганьсу
Шэньси
ТАР
НХАР
Цинхай
на рынке,
%
11,38
11,42
7,63
8,39
1,70
6,35
6,22
3,16
3,10
3,83
3.99
3,92
4,60
2,52
2,91
1,79
2,60
2,64
1.78
2,11
1.70
0,80
0,27
0,92
1.07
1.12
1.54
0,01
0,27
0.24
сильная
20
12
5
8
1
2
0
2
0
0
0
1
0
0
0
0
0
0
1
0
0
0
0
0
0
1
0
0
0
0
сравнительно
сильная
5
10
11
12
1
4
8
1
3
1
1
0
1
2
2
2
0
1
0
2
2
0
0
0
0
0
1
0
0
0
средняя
7
9
14
11
5
12
22
1
14
15
12
11
12
14
9
9
8
3
1
2
2
3
4
0
2
2
1
3
2
2
сравнительно
слабая
5
4
2
5
16
17
5
17
16
18
18
21
18
17
23
20
24
25
20
17
24
14
17
12
15
14
19
7
12
5
слабая
1
3
3
1
15
2
2
17
3
4
7
5
7
4
3
7
5
8
15
17
9
20
15
26
21
21
17
17
23
29
Соетшштю по: Цттчь шзм цзинцэ* ошшт фаньш юй юЛр 1997-1998 (Анит * прогноз тютпюсА
опуащ* в про* Цттмьш 1997-1999 гг). Чанчунь, 1997 С 181, 184.
экспорт в 1996 г. заметно превышал объем розничных продаж на внутреннем
рынке - соответственно 12,17 и 8,39 млн. шт. при годовом объеме производства
в 28,12 млн. шт.)19
— 85 —

Китайское руководство сталкивается с необходимостью одновременного
решения целого комплекса подчас противоречащих друг другу экономических задач.
Как известно, XV съезд КПК и 1-я сессия ВСНП 9-го созыва одобрили курс на
радикализацию экономической реформы, прежде всего в госсекторе, банковской
системе и социальном обеспечении, на глубокое последовательное
совершенствование отраслевой и производственной структуры экономики Китая. Эта политика,
рассчитанная на выигрыш в среднесрочной и, главным образом, в долгосрочной
перспективе, в краткосрочном плане сопряжена с сокращением занятости в
госсекторе, с возможным снижением степени поддержки населением проводимого
руководством страны курса, падением за минимально приемлемый уровень темпов
экономического роста и, как следствие, чревата довольно опасным обострением
социальной ситуации в стране.
Вполне естественно, что на центральное место в экономической политике
китайского руководства выдвигаются такие мероприятия, которые, содействуя
реализации долгосрочных задач, одновременно были бы способны помочь
переломить ход экономического цикла, выйти из его нисходящей фазы и обеспечить
приемлемые - примерно 8% - темпы прироста валового внутреннего продукта в
ближайшие годы.
Отчаянная борьба за темпы прироста в экономике, наблюдаемая в Китае едва
ли не впервые за годы реформ, объясняется острейшей ситуацией в сфере
занятости: по данным официальной статистики, доля безработных в городах в 1997 г.
составила 3,1%; по результатам выборочных обследований - 4% в середине и
4,2% в конце года, а по оценкам известного ученого Ху Аньгана - 6,9%w. К тому
же в ходе реформы госсектора в 1998 г. намечалось новое существенное
сокращение числа занятых - в Шанхае, например, на 250 тыс. человек, или 10% занятых в
промышленности21. Повышение же темпов прироста заметно смягчило бы эту
социальную проблему: ведь увеличение прироста ВВП на один процентный пункт
позволяет расширить количество рабочих мест в Китае на 800 тыс.22
Стержнем экономической политики Пекина в 1998 г. стало стимулирование
общественного спроса «по всем азимутам», т.е. потребительского,
инвестиционного и экспортного. По расчетам китайских ученых, в настоящее время
потребительский спрос формирует 40-49% совокупного общественного спроса в стране,
инвестиционный спрос - 34-39% и экспортный спрос - 15-25%м.
Заметно мягче стала проводиться кредитно-денежная политика. Ставка
обязательного резервного депонирования в центральном банке снижена с 13 до 8%. В
марте, июле и декабре 1998 г. проведены очередные снижения процентных ставок
по кредитам и депозитам.
86 —

С 9 до 11% повышена ставка возврата налогов при экспорте угля, текстиля,
машиностроительной продукции. В пров. Гуандун принято решение о полном
возврате налогов в случае превышения экспортерами 15%-ного прироста экспорта
продукции по сравнению с предыдущим годом.
Было объявлено о начале строительства 32 новых крупных объектов, главным
образом инфраструктурных, о расширении ирригационного строительства в
сельской местности. Крупные затраты на инфраструктуру позволят создать 15 млн.
рабочих мест24.
Многие из предлагаемых мер напрямую связаны с развитием и
совершенствованием системы рынка. В расширении потребительского спроса акцент делается на
дальнейшее развитие пищевой промышленности, телекоммуникаций,
информационной техники и технологии, диверсификацию потребления в деревне.
По-прежнему пользуются спросом отдельные виды бытовой техники длительного
пользования. В 1997 г. наиболее ходовыми товарами на потребительском рынке Пекина
были (в порядке убывания) микроволновые печи, CD-ROM для мультимедийных
компьютеров, цветные телевизоры, мебель, кондиционеры, персональные
компьютеры, холодильники, стиральные машины, золото и драгоценности. В 1998 г., по
прогнозу, лидерами потребительского спроса в столице должны были стать
компьютеры, кондиционеры, CD-ROM, микроволновые печи, автомобили25. <~~~~
Развитию автомобильной промышленности, провозглашенной несколько лет
назад одной из опорных отраслей (наряду с нефтехимией, электроникой,
промышленностью стойматериалов), уделяется особое внимание. В подготовленной в
Центре исследования проблем развития при Госсовете КНР «Белой книге по
экономике» отмечается принципиальная важность вхождения автомобиля в круг семейного
потребления, коль скоро без превращения автомобилей в предмет
«потребительской горячки» экономическое развитие Китая лишилось бы важной опоры26. Ряд
специалистов ставит вопрос еще острее, называя ближайшие годы «последним
шансом автомобильной промышленности Китая» в условиях неуклонного снижения
импортных пошлин на автомобили27.
Власти Шанхая, где насчитывалось всего 5 тыс. автомобилей в личном
пользовании по сравнению с 400 тыс. в Пекине, объявили о программе муниципального
гаражного строительства с льготным предоставлением гаражей населению. Спрос в
городе и стране в целом на автомашины призвано стимулировать и крупное снижение,
розничных цен на производимый в Шанхае легковой автомобиль «Сантана»,
занимавший в 1996 г. свыше 52% рынка легковых автомобилей в стране (без учета импорта).
Еще одним приоритетом потребительского спроса на ближайшие годы в
Китае рассчитывают сделать жилье. Жилищное строительство, стимулирующее рост
— 87 —

производства в промышленности стройматериалов и других сопряженных
отраслях, вполне способно сыграть роль новой «точки» экономического роста. В 1998 г.
намечалось направить 41,9 млрд. ю. на строительство 49 млн. кв. м жилья2*.
Предусматривается полное прекращение практики бесплатного распределения
жилья и активное использование ипотечного кредитования при покупке жилья по
рыночным ценам.
Крупные перемены должны произойти на рынке обращения сельхозпродукции.
Реформа системы обращения зерна призвана ликвидировать нарастающую
убыточность государственных закупок и распределения зерна (4,4 млрд. ю. в 1995 г., 19,7 -
в 1996 г., 48 - в 1997 г. и 27 млрд. ю. - за I квартал 1998 г.)29. Приняты решения
о запрете на ведени£4>пераций с зерном люб^^юсредник^^
ной системы распределения зернаГ^» радикальном сокращении числа занятых в
самой этой системе - с 4 до 1,1 млн. человек - и о переходе в конечном счете к
формированию цен на зерно в строгом соответствии со спросом и предложением
на рынке.
Впервые и своеобразно рыночный механизм внедряется в торговлю хлопком,
что призвано снизить разрыв между предложением и спросом. Если в 1997 г.
действовала фиксированная закупочная цена на хлопок в 14 ю. за килограмм, то в
1998 г. введено 5%-ное колебание вверх и вниз от базовой цены в 13 ю. за 1 кгм.
Эта мера, ущерб от которой для крестьян-производителей хлопка может составить
8 млрд. ю., находится в противоречии с линией на повышение доходов крестьян и
рост потребительского спроса в деревне, что, на наш взгляд, косвенно
иллюстрирует всю сложность нынешней экономической ситуации в Китае, необходимость
сплошь и рядом из нескольких зол выбирать меньшее.
Особо тонкой настройки требует рынок средств производства, где ситуация
спроса и предложения по отдельным позициям складывается весьма по-разному и к
тому же довольно динамично меняется. По стальному прокату прогнозировался рост
спроса в 1998 г. в 6% и сохранение импорта в пределах 10 млн. т, по меди -
соответственно 10% и 150 тыс. т, по алюминию - 9% и 300 тыс. т. Фактически
импорт стали сократился на 6,1%, импорт меди вырос на 27,3%, а алюминия - на
6,3%".
Принципиально важную роль приобретает совершенствование рынка рабочей
силы, и прежде всего - расширение возможностей повторного трудоустройства
для лиц, «освобождаемых с постов» («ся гаи») в ходе нынешней радикализации
экономической реформы. В 1997 г. удалось повторно трудоустроить 4,5 млн. человек.
В 1998 г., когда количество «освобожденных с постов» увеличилось до 17 млн.
(суммарно) по сравнению с 6,5 млн. в 1997 г., на эти цели были специально
$8 —

выделены средства центрального бюджета и в обязательном порядке - часть
провинциальных бюджетов. Основные надежды возлагаются на расширение
частного сектора экономики, на сферу услуг, доля занятых в которой возросла за годы
реформ с 12,2 до 26%, но все еще ниже, чем в других странах32. Хотя на
официальном уровне декларируется политика неуклонного углубления «маркетиза-
ции» распределения рабочей силы, на практике местные власти подчас прибегают
к антирыночным способам регулирования рынка труда. Так, в Пекине вслед за
публикацией в феврале 1998 г. перечня 198 видов работ в 12 отраслях, которые
разрешено выполнять мигрантам из других регионов (их насчитывалось 2,86 млн.
человек, в том числе 1,81 млн. человек были трудоустроены), объявлено об
увольнении 120 тыс. мигрантов с целью высвобождения рабочих мест для
потерявших работу коренных горожан33.
Ситуация в экономике Китая неизменно дает простор для самых разных
интерпретаций, прогнозов, оценок. Однако вполне определенно можно утверждать
только одно: продвижение Китая по пути рыночных преобразований остается
весьма сложным и противоречивым процессом.
Примечания
' Чжунго гоцин голи. Пекин, 1998. № 1. С. 44.
7 Чжунго тунцэи чжайяо 1998. С. 708; Чжунго тунцзи чжайяо 1991. С. 3.
3 Чжунго шичаи фачжань баогао, 1997 (Доклад о развитии рынка в Китае). Пекин,
1997. С 149-158; Цзинцзи жибао. 05.03.1998.
4 Точные данные: 2133,216 млрд. ю. в 1996 г. и 3072,185 млрд. ю в 1997 г. // Чжунго шичаи
фачжань баогао 1997. С. 87; Цзинцзи байпишу: Чжунго цэинцэи синши юй чжаньван 1997-1998
(Белая книга по экономике: Экономическая ситуация в Китае и перспективы). Пекин, 1998. С. 114.
5 Чжунго шичан фачжань баогао. С. 96; Цэинцэи байпишу... С. 115.
* Цзинцзи байпишу... С. 113.
7 Лю Пэйцюн. Чжунго цзинцзи да цюйши (Мегатенденции китайской экономики}. Сянган, 1997.
С. 109; Чжунго цзинцзи няньцзянь 1997. С 380; Цэинцэи жибао. 05.03.1997.
I Чжунго цзинцзи няньцзянь 1997. С. 898.
• 1998 нянь Чжунго цэинцэи синши фзиьси юй юйцэ (Китай в 1998 году: анализ и прогноз
экономической ситуации). Пекин, 1997. С. 149.
19 Чжунго цзинцзи няньцзянь 1998. С. 92, 896.
" Цзинцзи байпишу... С. 52.
" South China Morning Post. Internet Edition. Hong Kong, June 12, 1998.
II China Daily. Busmess Week. May 24-30, 1998.
м Расчет по: Чжунго тунцзи чжайяо 1998. С. 80.
,s Там же. С. 81.85.
" Там же. С. 78, 80, 84.
— 89 —

17 Цэиньжун шибао. Пекин. 04.03.1998.
" China Daily April 22, 1998.
19 Чжунго цзинцзи няньцзянь 1997. С. 217.
* 1998 нянь: Чжунго шэхуэй синши фэньси юй юйцэ (Анализ и прогноз социальной ситуации в
Китае в 1998 г.) Пекин, 1998. С. 43; South China Morning Post. Internet Edition. April 2, 1998.
" South China Morning Post. Internet Edition. April 16, 1998.
° Фань Би. Цзякуай фачжань ши цзецэюе цэюе вэньти ды гэньбэнь чулу (Ускорение развития -
коренной путь решения проблемы занятости). // Ляован. Пекин, 1998. № 8. С. 1.
13 1998 нянь Чжунго цзинцзи синши фэньси юй юйцэ. С. 148.
14 South China Morning Post. Internet Edition. April 2, 1998.
25 Чжунго шичан цзинцзи бао. 20.02.1998.
" Цзинцзи байпишу... С. 156.
17 См.: Цзинцзи юй синьси. Пекин, 1997. № 11. С. 34-35.
" South China Morning Post. Internet Edition. April 22, 1998.
n Ibid. June 9, 1998; Цзинцзи жибао. 21.05.1998.
» China Daily. Business Week. May 10-16, 1998.
11 1998 нянь Чжунго цзинцзи синши фэньси юй юйцэ. С. 309-310; China's Customs Statjctics,
Hong Kong, 1998. N» 12. P. 30.
* 1998 нянь: Чжунго шэхуэй синши фэньси юй юйцэ. С. 43-52; South China Morning Post
Internet Edition. May 19, 1998.
n South China Morning Post. Internet Edition. April 17, 1998.
90

Глава 6
РЕФОРМА СИСТЕМЫ
МАКРОЭКОНОМИЧЕСКОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ
Первостепенное знамение в создании адекватной требованиям рынка
системы макроэкономического регулирования придается в Китае
трансформации функций правительственных ведомств, перенесению центра тяжести их
деятельности на выработку параметров макроэкономической и социальной
политики, управление государственным имуществом. Достижение данной цели видится на
путях формирования взаимоувязанных и взаимодействующих систем планирования,
ценообразования, бюджетного, налогового и кредитно-денежного регулирования. В
преобразовании этих сфер Китай добился в первой половине 90-х годов заметных
успехов.
Система планирования в КНР претерпела за годы реформы кардинальные
изменения, хотя и здесь были свои «попятные движения», связанные, как правило,
с потребностями усиления контроля за экономической жизнью в периоды
урегулирования.
В период 1984-1988 гг. количество видов продукции, охватываемой
директивным планированием, сократилось со 128 до 60. В 1988 г., по данным 25
административных единиц провинциального уровня, доля директивного плана в
валовой промышленной продукции составила 16,2%, направляющего плана - 42,8%
и рыночного регулирования - около 40%. Быстрое сокращение доли директивного
планирования негативно повлияло на способность государственных органов
осуществлять балансирование важнейших видов материальных ресурсов и
макроэкономический контроль в целом. Ситуация усугублялась тем обстоятельством, что
крупные ключевые предприятия, несущие основное бремя выполнения плановых
заданий, фактически никак не поощрялись за это. Так, по данным выборочных
обследований, на крупных предприятиях доля директивного плана в общем объеме
производства в конце 80-х годов составляла 70%, а степень кланового
обеспечения материальными ресурсами - 61%. В результате падал авторитет директивного
плана, снижалась степень его выполнения.
На период оздоровления и упорядочения экономики была поставлена задача
поднять долю директивного плана до 20%. Принимались меры по улучшению
внешних условий выполнения директивного плана, в том числе путем приоритет-
— 91 —

ного снабжения крупных предприятий ресурсами, введения жестких санкций за
невыполнение директивных заданий (конфискация доходов от самостоятельного
^быта продукции и т.п.).
Меры по усилению директивного планирования частично косили преходящий
характер, а частично были рассчитаны на долговременную перспективу.
Сотрудники отдела хозяйственной реформы и законоположений Госплана КНР полагали, что
в компетенцию директивного планирования должны входить пять крупных блоков:
топливо и энергетика, базовое сырье (прокат черных и цветных металлов,
каустическая и кальцинированная сода), ключевое оборудование для базовых отраслей
(горношахтное, энергетическое, транспортное), важнейшие виды средств
производства для сельского хозяйства (химудобрения и т.п.), главные дефицитные виды
текстильного сырья (овечья шерсть, хлопчатобумажная пряжа)1. Близкой позиции
придерживался и заместитель председателя Государственного комитета КНР по
реформе хозяйственной системы Хэ Гуанхуэй, полагавший, что плановое
регулирование должно также охватывать производство и распределение зерна и хлопка
(хотя бы частично), без чего трудно обеспечить экономическую и социальную
стабильность2.
Практически постоянно остро стоял вопрос о совершенствовании
направляющего планирования, преодолении тенденций его уподобления либо директивному
плану, либо рыночному регулированию. Достаточно общепринятым было мнение,
что в сферу направляющего планирования должны входить важнейшие виды
текстиля, потребительских товаров длительного пользования, обычная продукция
машиностроения и электротехники, производимые ключевыми предприятиями.
Тем не менее, к началу 90-х годов «плановый ареал» в экономике КНР
существенно сузился. Резко снизилась доля централизованно распределяемых
материальных ресурсов - по стальному прокату с 74% от объема его производства в
1980 г. до 43% в 1989 г., по цементу - с 35 до 12% и по углю - с 58 до 45%.
Показательно и ослабление планового контроля за ценами (табл. 8).
С 1992 г. центральной стала задача приведения функций планирования в
соответствие с требованиями «социалистической рыночной экономики».
Приоритетными для плановых органов должны были стать не задачи прямого управления
хозяйственной деятельностью на микроуровне, а выработка стратегии развития,
экономической политики, балансирование макроэкономической ситуации,
содействие развитию и нормальному функционированию рынка. По сути дела, речь шла
о замене централизованного планирования как такового макроэкономическим
управлением в полном смысле этого слова. Соответственно менялись содержание и
форма годовых планов, в которых главное место стали занимать не натуральные
92

Таблица 8
Виды цен в Китае в 1990 г.
Сферы
ценообразования


стративные
единицы
Твердые
государственные цены
доля, %
объем
сделок,
млрд. ю.
Цены, направляемые
государством
доля, %
объем
сделок,
млрд. ю.
Цены, регулируемые
рынком
доля, %
объем
сделок,
млрд. ю.
Закупка продукции Всего
сельского
хозяйства и подсобных
промыслов
Розничные цены
Реализация
средств
производства
центр
провинции
округа
Всего
центр
провинции
округа
Всего
центр
провинции
округа
25
23,8
0,9
0,3
29,8
16,3
9,7
3,8
44,6
33,4
8.5
27
80
76
3
1
240
131
78
31
435
325
83
27
23,4
9.9
11,7
1,8
17.2
5.4
8.6
3,2
19
12,5
5
1,5
75
32
37
6
138
43
69
26
185
122
48
15
51,6
53
36,4
165
426
356
Источник: Чжунго уцзя (Цены # Китае) 1992 № 1.
показатели производства, как раньше, а показатели, позволяющие контролировать
и отслеживать макроэкономическую ситуацию.
Так, в плановых ориентирах на 1993-1996 гг. в качестве главных
фигурировали следующие показатели: прирост ВВП, объем инвестиций в основные фонды,
дефицит бюджета, размер эмиссии ценных бумаг или размер государственного
займа, объемы розничного оборота, внешней торговли с разбивкой на экспорт и
импорт, предельный уровень роста розничных цен, естественный прирост
населения (верхний предел). В планах на 1993-1994 гг. назывались также ориентиры
повышения экономической эффективности, а в плане на 1996 г. - трудоустройство
городских жителей и перемещение занятых в сельском хозяйстве в другие сферы
деятельности3.
В годовых планах 90-х годов более четко, чем раньше, проговариваются к
основные направления экономической политики, варьирующиеся от года к году в
зависимости от конкретной макроэкономической ситуации. Так, план на 1993 г.
стал отражением идеологии ускорения: ставились задачи расширения внешних
связей, ускорения реформы системы цен и активного развития системы рынка.
— 93 —

В плане на 1994 г. декларировалась необходимость сохранения в неизменном
объеме посевных площадей под зерновыми культурами и хлопком, ставились
задачи обеспечения равновесия совокупного спроса и предложения, энергичного
использования методов макроэкономического регулирования для сдерживания
роста цен. План на 1995 г. провозгласил курс на проведение умеренно жесткой
денежно-финансовой политики и строгого контроля за чрезмерным ростом
инвестиций в основные фонды и фонды потребления. Наконец, в плане на 1996 г. была
поставлена ранее отсутствовавшая задача «создавать благоприятную макросреду
для перехода к новой модели экономического роста».
В 1993 г. количество видов продукции, подпадавших под директивное
планирование, было уменьшено с 58 до 36. Соответственно, сократилась и доля
производства в рамках директивного планирования - с 12% в 1992 г. до 7% валового
промышленного производства в 1993 г. и до примерно 5% в 1994 г.4
В производстве цветных металлов доля директивного плана снизилась со 100 до
3%; в Шанхае число директивно планируемых видов продукции с 33 в 1992 г.
сократилось в 1993 г. до 10. По ряду видов продукции директивный план заменен
госзаказом (каучук, алюминий, медь, чугун). Отменен директивный план закупок
хлопка и шерсти, а план закупок растительного масла, свиней, сахароносных
культур преобразован в направляющий.
Реализация фигурировавшей в плане на 1993 г. задачи внедрения механизма
ценообразования, базирующегося на сочетании свободных цен с регулируемыми
при ведущей роли свободных цен, привела к существенному снижению количества
товаров и услуг, цены на которые определяются государством, - до 33 позиций на
начало 1994 г. (входящий в систему централизованного распределения уголь,
электроэнергия, нефтепродукты, некоторые виды химудобрений и стального проката, тарифы
на железнодорожный, авиационный, трубопроводный транспорт и ряд других)5.
Следует отметить, что в ряде случаев была установлена единая
государственная цена вместо прежних двухколейных цен: на плановую и внеплановую
продукцию. При этом государство пошло на значительное повышение устанавливаемых
им цен на топливо, энергию, зерно и хлопок в рамках рассчитанной на
длительный срок политики постепенного подъема относительно заниженных цен на
продукцию сельского хозяйства и добывающих отраслей. Так, в 1993 г. индекс
отпускных цен предприятий на промышленные средства производства вырос на 33,1%
по сравнению с предыдущим годом, а рост цен на продукцию перерабатывающих
отраслей вырос на 22,7%, на продукцию сырьевых отраслей - на 40,4% и на
продукцию добывающих отраслей - на 46,5%. В 1993 г. цена на 30 млн. т нефти,
распределяемой в плановом порядке, была повышена с 204 ю. за тонну до 535 ю.,
94

а в 1994 г. введена единая цена на нефть в 700 ю. и 1240 ю. (для ряда
нефтедобывающих месторождений Хэнани и Хэбэя). Хотя соответствующий рост
отпускных цен предприятий на нефтепродукты оказался весьма внушительным (на
бензин до 2350 ю. и дизельное топливо до 1900 ю. за тонну), тем не менее,
благодаря наведению порядка в рыночной торговле нефтепродуктами и
сокращению числа посреднических звеньев, розничная цена на них в крупнейших городах
(соответственно 2830 и 2300 ю. за тонну) не выросла. Более заметно потребители
ощутили рост закупочных цен на зерно (в среднем с 7,2 ю. за 10 кг риса, пшеницы,
кукурузы осенью 1993 г. до 10,4 ю. с 1 июня 1994 г.) и хлопок (на 30 кх за дань в
1993 г. и с 342 до 544 ю. в 1994 г.).в Амплитуда роста цен в условиях активизации
рыночных преобразований оказалась существенно выше, чем предполагало
руководство страны: в 1993 г. - 13,2% вместо намеченных 6% и в 1994 г. - 21,7% вместо
планировавшихся 10%, и только в 1995 г. намеченный 15%-ный рост цен удалось
не превысить: рост составил 14,8% (табл. 9).
В условиях радикально изменившихся пропорций между рыночным и
директивным ценообразованием (на конец 1993 г. доля продукции по устанавливаемым
государством ценам сократилась до 4,8% розничного товарооборота, 10,4%
объема закупки сельхозпродукции и 13,8% объема реализации средств производства)
потребовалось овладение во многом новыми методами макроэкономического
регулирования цен, опыт активного использования которых Китай пока только
приобретает. Среди применяемых мер - создание трехзвенной системы рынков зерна с
постепенным введением фьючерсной торговли на зерновой бирже в Чжэнчжоу и
бирже растительного масла в Шанхае, совершенствование системы государственных
и местных резервных фондов зерна, предоставление предприятиям права
устанавливать отпускные цены предприятий с определенными отклонениями от
установленной государственной базовой цены (на химудобрения - на 15% вверх и вниз
от базовой цены, на различные виды проката - на 5-10%). Необходимо отметить,
что и в 90-е годы в Китае в случае необходимости не колеблясь восстанавливали
более жесткий контроль над некоторыми ценами. Так, доля продукции с ценами,
устанавливаемыми правительством, повышалась в 1995 г. до 8,8% объема
розничного товарооборота и до 17% закупок сельхозпродукции7. С 1 мая 1998 г. вступил
в силу «Закон КНР о ценах».
Использование финансов как рычага макроэкономического управления
означает в Китае, как и повсюду в мире, совершенствование государственного
бюджета и налоговой системы.
Постоянный (за исключением 1985 г.) дефицит бюджета в годы реформы и
общая тенденция к росту его относительной величины заставили китайское руко-
— 95 —

Динамика движения цен в КНР
(предыдущий год = 100)
Наименование
1992 г.
1993 г.
1994 г.
1995 г.
Общий индекс розничных цен
в том числе:
продовольственные товары
зерновые
мясопродукты
услуги
Индекс закупочных цен на
продукцию сельского хозяйства
в том числе зерновые
Индекс цен на средства
производства для сельского хозяйства
Индекс отпускных цен предприятий на
промышленную продукцию в целом
в том числе:
в металлургии
в электроэнергетике
в угледобыче
в нефтедобыче
в машиностроении
Индекс цен приобретения (закупка
плюс импорт) важнейших видов
сырья и энергоносителей
в том числе:
топливо и энергия
стальной прокат
стройматериалы
105,4
113.2
121.7
103.7
106,8
114.1
124.0
121.6
119.5
111.0
135.1
118.2
114,8
107.7
124.3
104.8
113.4
103.4
105.3
114.3
127,7
114.0
127.9
113,4
116,7
135,2
148,7
137,2
125.7
139.9
146.6
124,7
136,3
124,5
120,2
119,5
129,0
127.4
114,9
114.2
108.8
116.1
115.3
106.6
157.7
135.9
139.7
171.3
119.7
106,8
139.5
122,2
148.7
109.5
105.5
109,5
111.3
121,2
106,4
119,3
116,4
115,9
118,8
136,7
172.4
161.1
117.9
100.9
112.5
114,5
95,3
106,6
Источники: Чжунго тумцзи мтшрямь 1995. С 233, 236. 245, 249: Чжучт туырш чжайяо 1996. С. 46,47, 50, Чжумп
тущзитнщз»* 1993. С 237.239, 241, 1994. С. 232, 240.
водство решиться на введение «двойного бюджета» - балансируемого
«постоянного» и небалансируемого «строительного». Поскольку консолидированный бюджет
КНР состоит из двух ступеней - центрального бюджета и провинциальных
бюджетов, то принцип разделения доходов и расходов на доходы и расходы постоянного
и строительного бюджетов был применен и к каждой из двух ступеней. В
результате технически бюджет КНР выглядит сегодня намного сложнее, чем раньше.
Вероятно, излишняя усложненность бюджетной схемы стала одной из причин,
96 —

заставивших в 1994 г. вывести доходы и расходы по внутренним и внешним
займам за пределы собственно бюджета. Другая причина, конечно же, состоит в
растущих объемах выпуска облигаций в счет внутреннего государственного долга. За
счет нарастающей эмиссии облигаций госзайма (117,5 млрд. ю. в 1994 г., 153,7 млрд.
ю. в 1995 г., 196,7 млрд. ю. в 1996 г.) покрывался дефицит консолидированного
бюджета, выплаты по внутренним и внешним займам. Доля доходов от займов 6
общих доходах бюджета, впервые превысившая 10%-ный уровень в 1988 г., составила
в 1992 г. 16,1% и в 1994 г. - 18,5%. Пока доля расходов на погашение заемных
обязательств заметно ниже - 10% расходов бюджета в 1992 г. и 7,9% - в 1994 г.1
Дефицит бюджета - 1,43% ВВП в 1994 г. и 1,15% ВВП в 1995 г. (без учета
доходов и расходов по займам) - формально считается в КНР неприемлемым.
Поставлена задача ликвидировать его к 2000 г. Большую озабоченность
руководства страны вызывает неуклонное падение реализуемой через госбюджет доли
ВВП. Так, доля доходов бюджета в ВВП (без внешних займов) снизилась с 23,3%
в 1980 г. до 21,5% в 1985 г., 17,7% в 1990 г. и 11,8% в 1994 г.9 Без учета
внутренних и внешних займов доля доходов бюджета в ВВП составила, по
расчетам, 11,2% в 1994 г. и 10,7% в 1995 г., а доля расходов бюджета -
соответственно 12,4 и 11,8% ВВП.
С 1995 г. официально вступил в силу Закон КНР о бюджете, что придает
проектам центрального и местного бюджета, ежегодно утверждаемым сессиями
ВСНП, более четкий юридический статус.
Заслуживает быть отмеченной такая особенность бюджета КНР: постоянный
бюджет, куда входят и основные затраты на развитие непроизводственной сферы,
сводится с положительным сальдо, остаток которого и является одним из
основных источников формирования строительного бюджета, т.е. государственное
финансирование производственной сферы осуществляется во вторую очередь.
Некоторые другие данные о госбюджете приведены в табл. 10.
Налоговая система КНР за годы реформ прошла два крупных этапа
преобразований.
В 1985 г. было осуществлено разделение важнейшего единого
торгово-промышленного налога на три самостоятельных налога: на продукцию, на
добавленную стоимость и на хозяйственную деятельность, существенно увеличено общее
количество взимаемых налогов, а также осуществлен переход от изъятия части
прибыли предприятий государством к взиманию с них подоходного налога.
В период 1985-1993 гг. в КНР взималось около 40 видов налогов,
подразделявшихся на группы: налоги типа налога с оборота, подоходные, налоги на пользе
вание ресурсами, налоги на специальные цели, налоги на имущество и некоторые
97 —

Таблица 10
Доходы и расходы государственного бюджета КНР ■ разбивке
на постоянный и строительный бюджеты, млн. ю.
Наименование
1994 г.
план
итог
1995 г.
план
итог
Постоянный бюджет
Общие доходы 448911 500537 546642 596156
Налоги 446123 487129 533743 570555
Субсидии на покрытие убытков
непроизводственных предприятий -19300 -16152 -17200 -14873
Доходы регулирующего фонда
госбюджета
Другие доходы
Общие расходы
Капитальное строительство
в непроизводственной сфере
Расходы на развитие
непроизводственных отраслей и социальное
обеспечение
Расходы на оборону, полицию
и государственную администрацию
Субсидии к ценам
Другие расходы
2800
15288
392846
19486
153566
119199
38342
54353
5910
23650
420720
21389
171088
134339
31447
62457
19499
469020
20580
193857
149934
34141
61308
40474
507770
23576
196688
158047
36432
4641
Сальдо постоянного бюджета
56065
79817
77622
88386
Строительный бюджет
Общие доходы
Сальдо постоянного бюджета
^пеииадьиыв' доходм _ ^
Покрытие убытков производственных
предприятий __^^—
Общие расходы
Производственное капитальное
строительство
Техническая реконструкция и освое-
. не новой продукции
Поддержка сельского хозяйства
83149
56065
43718
-16634
150068
45756
38508
21063
101090
79817
41743
-20470
158542
42583
41513
21847
100220
77622
45248
-22650
166900
53962
47037
23430
111003
88386
42999
-20382
173147
55801
48395
23859
98

Продолжение табл. 10
Наименование
Городское строительство
Прочие расходы
Сальдо местных строительных
бюджетов
Общие доходы
консолидированного бюджета*
в том числе:
центральный бюджет
местные бюджеты
1994 г.
план
21600
23041
0
475995
272056
203939
итог
23416
29183
9245
521810
290650
231160
1995 г
план
25700
16771
569240
321900
247340
итог
28433
16659
618773
324194
294579
Общие расходы
консолидированного бюджета*
в том числе:
542914
579262
635920
680917
центральный бюджет
местные бюджеты
Доходы по внутренним
Доходы, использованные на покрытие
дефицита центрального бюджета
Доходы от внутреннего займа,
идущие на погашение долговых
обязательств
Зарубежные займы
Расходы на выплаты по внутреннему
и внешнему долгу
Расходы на калиталыюе строительство
ключевых объектов с привлечением
зарубежных займов
186289
356625
129245
66919
-
14245
48081
175442
403820
117525
66697
36160
14668
49936
892
204474
431446
153742
66680
86016
1046
203893
477024
153769
66442
86929
398
*Бездотдвш мреосодоепо внутренним ш t
Источники:Жэмьишл» жибео. 2103.1995; Чхунго тунцзнмйны^ол 199& С 2L 222, Лю Чжунян Докщщоб
исполнении госбюджета а 1993г. ш проект ответ т 1994г. (11011994); Доклад об шпол&шбкюнт ж 1996г
м проект не 1996 г. (05031996).
виды деятельности (например, забой скота), сельскохозяйственный налог,
таможенные пошлины, сборы в специальные фонды (например, фонд строительства
ключевых объектов энергетики и транспорта).
— 99 —

В целом доля налогов в ВНП, резко увеличившись в 1985 г. (до 23,8% по
сравнению с 14% в 1980 г.), во второй половине 80-х годов постепенно снижалась
(в связи с опережающим ростом ВНП по сравнению с ростом налоговых сборов) и
в 1992 ^составила 13%.
В струЮургвнутренйих доходов госбюджета (без внешних займов) доля налогов
во второй половине 80-х годов неизменно составляла более 90% (в 1991 г. -
91,4%), в том числе налоги по типу налога с оборота давали 54,6% доходов
госбюджета (1991 г.), подоходные налоги - 20%, налоги на недвижимое
имущество и операции с ним - приблизительно 2%, таможенные сборы - 4,8% и
сельскохозяйственные налоги - 2,7% (1990 г.).
Ставки налога на продукцию (взимался с производителей и импортеров
продовольствия, вин, табачных изделий, нефти и нефтепродуктов и т.п.)
варьировались от 3 до 60% (табак) от объема реализации.
Ставки налога на добавленную стоимость (на импортеров и производителей
металлов, продукции машиностроения, электроники, текстиля, лекарств)
составляли 14-20%; а на хозяйственную деятельность (торговля, транспорт, связь и т.п.) -
3-15%.
Ставка подоходного налога с крупных и средних государственных
предприятий составляла 55% (с 1994 г. - 33%). С малых госпредприятий и коллективных
предприятий взимался прогрессивный налог по 8-разрядной шкале от 10 до 55%.
Ставка налога с частных предприятий (с числом наемных работников более 8
человек) составляла 35%, с предприятий с участием иностранного капитала - 30%
и 3% - местный налог (в специальных экономических зонах ставка - 15%, в зонах
технико-экономического развития - 24%). С индивидуальных предприятий (с
числом наемных работников до 8 человек) взимался прогрессивный подоходный налог
по 10-разрядной шкале от 7% (доход до 1000 ю. в год) до 60% (доход более 30
тыс. ю. в год).
Начавшаяся с 1994 г. налоговая реформа предусматривает переход к
упрощенной схеме налогообложения для китайских предприятий. Налоги, за
исключением сельскохозяйственного и таможенных пошлин, насчитывают 18 видов,
сведенных в 6 крупных групп: налог на хозяйственную деятельность, на добавленную
стоимость, подоходный, на ресурсы (на добычу полезных ископаемых),
потребительский (по 11 товарным позициям, включая легковые автомобили, бензин,
спиртное, табак) и налог на добавленную стоимость на землю (речь прежде всего идет
о налогообложении операций по купле-продаже права пользования землей).
Налоговая реформа призвана перенести центр тяжести налоговых сборов с
подоходного налога с предприятий на другие виды налогов и тем самым, с одной
100

стороны, несколько облегчить налоговое бремя (по оценке, совокупная доля
налогов в прибыли предприятий составит 46% по сравнению с примерно 75% ранее),
а с другой - сделать более стабильным поступление налогов в госбюджет.
Трансформация налоговой системы не в последнюю очередь связана с курсом на
реорганизацию предприятий в компании. (Закон КНР о компаниях вступил в силу с 1
июля 1994 г.) Именно поэтому на одну из ключевых ролей выдвигается налог на
добавленную стоимость, существенно отличающийся от ранее действовавшего
налога с тем же названием прежде всего универсальностью и унифицированностью.
Вместо прежней шкалы из 80 ставок вводятся 2 ставки налогообложения: 17 и
13% (водопровод, горячее водоснабжение, зерно и растительное масло, печатная
продукция и продукция сельхозназначения).
Возрастает суммарное налогообложение индустрии развлечений и операций с
недвижимостью. Налог на ресурсы, как ожидается, даст 2-3 млрд. ю. в год, или
около 4% стоимости реализации минеральной продукции добывающих
предприятий. Он примечателен тем, что распространяется равным образом на предприятия
всех форм собственности, включая иностранные.
В то же время налоговые льготы для ранее созданных предприятий с
участием иностранного капитала пока сохранились. Если сборы с них согласно новым
положениям о налогах превысят ранее уплачивавшуюся сумму налогов, то
предприятия вправе подавать прошение о возврате дополнительно выплаченных сумм. Тем
не менее, проблема отказа от льгот для иностранных предпринимателей стоит в
повестке дня. Высказывается мнение, что ныне уже не налоговые льготы, а
благоприятная инвестиционная среда была бы более привлекательна для зарубежных
предпринимателей. Раздаются предложения взимать с предприятий с участием
иностранного^капитала такие же налогу что и с. китайских, и направлять эти
средства на общее улучшение инвестиционного климата в стране.
Еще одно направление налоговой реформы - более четкое разделение
налогов на местные и центральные - име^адедью изменить соотношение бюджетных
доходов центра и мест с нынешние 40:60 ка противоположное и одновременно
дать местам твердые доходы и базу для расходов. Формально эта реформа также
началась с 1 января 1994 г., но на 5 лет установлен переходный период, в течение
которого дополнительные денежные перечисления мест центру будут фактически
возвращаться им по косвенным каналам. В стране создаются две формально
независимые налоговые структуры - по сбору соответственно центральных и
местных налогов.
Первые итоги налоговой реформы можно оценить как успешные. Сбор
торгово-промышленных налогов вырос в 1994 г. на 91,6 млрд. ю., или на четверть, и
— 101 —

достиг 451 млрд. ю. (в том числе сбор налогов по типу налога с оборота вырос на
60 млрд. ю.); сбор таможенных пошлин увеличился на 75% - до 32,8 млрд. ю., а
индивидуального подоходного налога - на 55%, до 7,25 млрд. ю.10 Вместе с тем,
наряду с традиционной проблемой уклонения от уплаты налогов, возникла новая:
массовая подделка квитанций об уплате налога на добавленную стоимость. В
целом новой налоговой системе Китая еще предстоит пройти довольно
длительный процесс «доводки» и совершенствования. Тем не менее, ее преобразование на
принятых в международной практике принципах позволило пресечь неоправданную
множественность льгот прежней налоговой системы, сократило число лазеек для
уклонения от уплаты налогов, создало лучшие условия для дальнейшей
активизации внешнеэкономической деятельности.
Важную роль для обеспечения «стыковки» национальной экономики с
мировым хозяйством, постепенного расширения степени открытости внутреннего рынка
для иностранных производителей товаров и услуг сыграла политика снижения
импортных пошлин, не в последнюю очередь вызванная в жизнь стремлением КНР
стать членом Всемирной торговой организации. В начале 1994 г. КНР объявила о
снижении импортных таможенных пошлин по 2896 позициям, в том числе на
многие дефицитные в Китае виды минерального сырья и химических товаров, а
также на текстильное оборудование, станки с программным управлением,
холодильники, телевизоры, запасные части к автомобилям. В целом «арифметический»
уровень таможенных пошлин в Китае понизился с 39,9 до 36,4%.
Кроме того, было объявлено о снятии контроля на импорт 283 видов товаров
с 1 января 1994 г., в том числе об отмене импортных лицензий и квот на
металлолом черных металлов, натуральное медицинское сырье, об отмене
лицензий на импорт кофе, кобальта, самолетов для гражданской авиации и квот на
импорт фруктов. Политика снижения импортных пошлин была продолжена и в
последующем. С 1 апреля 1996 г. средняя величина импортных таможенных
пошлин в КНР снизилась с 35,9 до 23% (при этом налоговые льготы по импорту
были отменены). Одновременно были понижены ставки возврата уплаченных
налогов в случае экспорта товаров (в среднем на 8,3%)11. Можно сказать, что в Китае
в 90-е годы встали на путь самого активного использования ставок таможенных
пошлин и ставок возврата налогов при экспорте товаров в качестве важного
инструмента макроэкономического регулирования.
В полной мере это относится и к валютному курсу, реформа которого также
была проведена в начале 1994 г. Вместо двух ранее действовавших валютных
курсов - официального, находившегося к концу 1993 г. на уровне 5,7-5,8 юаня за
доллар, и курса рынков валютного регулирования, служившего «ориентиром» и для
— 102 —

операций на черном валютном рынке (к концу года он колебался на уровне 8,6—
8,7 ю. за доллар), с 1 января 1994 г. введен единый курс, объявляемый
центральным банком ежедневно в соответствии с курсом сделок на межбанковском
валютном рынке в предыдущий день (фактически в 1994 г. он сохранился на уровне 8,7
ю. за доллар, а в 1995 г. понизился до 8,3 ю.). Одновременно было объявлено о
прекращении эмиссии валютных сертификатов и постепенном изъятии их из
обращения, о запрете на обращение в Китае иностранной валюты, об отмене системы
валютных отчислений для экспортеров (введена практика купли-продажи валюты в
уполномоченных банках) и отказе от директивного планирования валютных
доходов и расходов12. В комментариях по поводу этой акции без обиняков
подчеркивалось, что ее главная цель - расчистить путь для вступления Китая в ВТО.
Одновременно реформа валютного курса явилась новым шагом к достижению полной
конвертируемости юаня.
На базе двухлетней отработки системы валютного регулирования в феврале
1996 г. было обнародовано обновленное официальное Положение КНР об
управлении валютными средствами. В целом реформа в данной сфере рассматривается
как важная мера по совершенствованию макроконтроля за международным
платежным балансом КНР, по сокращению утечки валюты из страны. Дело в том, что,
несмотря на солидные валютные резервы (139,9 млрд. долл. на конец 1997 г.)13 и
формально значительный приток прямых иностранных инвестиций (до 80%
которых поступает в виде оборудования и т.п., а не непосредственно деньгами), Китай
по-прежнему остро нуждается в валюте, в первую очередь из-за огромной
инвестиционной программы и растущих потребностей в импорте зерна и нефти, а также
для обслуживания внешнего долга (табл. 11).
Как известно, тесная координация действий и одновременно четкое
разграничение функций и сфер финансовой и кредитно-денежной систем - одно из
главных условий эффективного макроэкономического контроля. Между тем
кредитно-денежные рычаги макрорегулирования использовались в КНР в 80-е
годы далеко не идеально. По образному выражению Чжао Чжунши, имела место
ситуация «восьми много и восьми мало». С одной стороны, излишний контроль за
общим объемом кредитования, приростом объема кредитов, временем
кредитования, кредитно-денежной деятельностью банков, экономическими показателями
предприятий, плановыми ресурсами, наличными средствами, с другой - недостаточный
контроль за структурой кредитов, приростом объема сбережений,
сбалансированностью доходов и расходов по кредитам в тот или иной отрезок времени, за
деятельностью небанковских кредитных организаций, использованием внеплановых
средств, за деньгами в широком смысле (включая иные, помимо наличных, платеж-
— 103 —

Таблица 11
Внешний долг КНР
Основные показатели
Внешний долг, всего
По типу задолженности:
правительственные займы
1990 г.
млн.
долл.
52450
8390
займы международных
финансовых организаций 6286
международные коммерческие
кредиты 29184
прочее
По условиям выплаты:
остаток долгосрочной
задолженности
остаток краткосрочной
задолженности
Коэффициент обслуживания
долга
Отношение долга к ВНП
Отношение долга к валютный/
поступлениям от экспорта
товаров и услуг
8685
45779
6766
i
%
100,0
16,4
12,0
55,5
16,5
87,1
12,9
8,5
14,8
87,0
1992 г.
млн.
долл.
69321
11495
8415
35479
13932
58475
10846
%
100,0
16,6
12,1
51,2
20,1
84,4
15,6
7,3
14,1
90,7
1994 г.
млн.
долл.
92806
19591
12939
47335
12941
82391
10416
%
100,0
21,1
14,0
50,0
13,6
88,8
11.2
9,1
17.6
77,8
Источит: Чжунго гунцзи нмырянь 1995. Пекин, 1995. С 225.
ные средства). В целом преобладало пассивное регулирование постфактум при
очевидной нехватке активного регулирования «с упреждением»14.
Вместе с тем действительное отставание реформы в кредитно-денежной и
банковской сферах от потребностей экономики, от общего темпа реформ в Китае
не должно заслонять заметные сдвиги в «денежном хозяйстве» страны и
существенную диверсификацию набора используемых кредитно-денежных рычагов к
началу 90-х годов (табл. 12).
Однако в целом в преддверии поворота к радикальным рыночным реформам в
структуре денежно-кредитных инструментов в Китае по-прежнему доминировали
кредиты и депозиты, а роль правительственных облигаций (соотношение совокупного
104

Главным источником кредитных ресурсов государственных банков в Китае
являются депозиты. С 1988 г. в среднем за их счет обеспечивалось 70% прироста
банковских кредитов. В структуре самих депозитов с 1987 г. сбережения населения
превышают депозиты предприятий и организаций. На конец 199^ г. доля
сбережений населения в общем объеме источников кредитных ресурсов
финансово-кредитных организаций КНР составила 43,3%. В абсолютном выражении сумма
сбережений населения Китая на конец 1994 г. достигла 2151,9 млрд. ю., увеличившись в
102 раза по сравнению с предреформенным 1978 годом. Среднегодовой прирост
сберегательных вкладов населения за этот период составил 33,5%, а средний
размер вклада вырос с 21,8 ю. до 1795 ю. Объем сберегательных вкладов
населения на конец 1995 г. достиг 2966,2 млрд. ю., увеличившись за год на 37,7%1в.
Следует подчеркнуть, что рост личных сбережений западные китаеведы считают
одним из важнейших факторов успеха экономических реформ в Китае.
Несомненно, главная причина достаточно устойчивого роста банковских
сберегательных вкладов населения - это увеличение доходов подавляющего
большинства граждан страны, благодаря чему доля средств, направляемых населением в
сбережения, увеличилась с 1,8% в 1978 г. до 17% в 1991 г. Сыграло свою роль и
довольно гибкое регулирование учетной ставки по депозитам, которая в 1978-
1994 гг. менялась в общей сложности 12 раз. Особо хотелось бы отметить увязку
процентов по срочным депозитам от трех лет с ростом т^ек^сщмшуишщ
что явилось своего рода страхованием сбережений населения от инфляции и
помогло в критические моменты (как, например, летом-осенью 1988 г.)
остановить массовое изъятие населением своих банковских вкладов. Практика
«гарантированных вкладов», т.е. привязка процента по срочным депозитам на 3, 5 и 8 лет к
темпам роста цен на товары и услуги, была вновь введена в действие с июля
1993 г. (табл. 14).
Снижение уровня инфляции, например, за первые три месяца 1996 г. до 7,7%
позволило с 1 мая 1996 г. снизить процентные ставки по депозитам в среднем на
0,98%, а по кредитам - на 0,75%. Одновременно были сокращены пределы
колебаний процентной ставки по кредитам от базового уровня, устанавливаемого
Народным банком Китая, до 10% для коммерческих банков, других денежно-
кредитных организаций (ранее было 20%) и для городских кредитных
кооперативов (ранее было 30%), а для сельских кредитных кооперативов - до 40% вместо
прежних 60%". Однако процесс окончательной «маркетизации» уровня
процентной ставки в Китае еще далеко не завершен.
Проведение крупных реформ в области планирования, финансовой и
кредитно-денежной сферах позволило Китаю к середине 90-х годов заложить основы
108

Таблица 14
Учетная ставка по депозитам в Китае, годовой %
Виды депозитов
01.01.1990115.04.1990 |21.08.1990 21.04.1991
I
15 05.1993 11.07.1993
Сберегательные вклады граждан города и деревни
Текущие
Срочные с внесением и
изъятием полной суммы вклада
3 месяца
6 месяцев
1 год
2 года
3 года
5 лет
8 и более лет
С внесением и изъятием вклада
по частям, со снятием
процентов при оставлении на депозите
основного вклада
1 год
3 года
5 лет
2,88
7,56
9,00
11,34
12,24
13,14
14,94
17,64
9,54
11,34
13,14
Сберегательные вклады в
1 год
3 года
5 лет
13,14
14,94
16,74
Депозиты предприятий, организаций,
Текущие
Срсяные
3 месяца
6 месяцев
1 год
2 года
3 года
5 лет
8 лет и более
2,88
7,57
9,00
11,34
12,24
13,14
14,94
17,64
2,68
6,30
7,74
10,08
10,98
11,18
13,68
16,20
8,28
10,08
11.88
2,16
4,32
6,48
8.64
9.36
10,08
11.52
13.68
7.20
8.64
10.08
1,80
3.24
5.40
7.56
7,92
8,28
9.00
10.08
6.12
6.84
7,56
юанях китайских эмигрантов (хуацяо)
11,88
13,68
15,48
10.08
11,52
13.68
8.26
9.00
9,90
индивидуальных промышленников и
2,88
6,30
7,74
10,08
10,98
11,88
13,68
16.20
2,16
4.32
6.48
8,64
9,36
10.08
11,52
13,68
1.80
3.24
5,40
7,56
7.92
8,28
9,00
10,08
2.16
4.86
7.20
9,18
9.90
10,80
12.06
14.58
7.20
9.18
10.80
10,80
12.06
14,58
торговцев
2,16
4.86
7.20
9.18
9.90
10,80
12,06
14.58
3,15
6,66
9,00
10,98
11,70
12.24
13.86
17.10
9,00
10.98
12.24
12.24
13.86
17,10
3,15
6,66
9,00
10,98
11,70
12,24
13,86
17,10
Источник Чжунго тунцам нянырянь 1995. С 576.
системы макроэкономического регулирования нового типа, опирающейся главным
образом на экономические рычаги. Благодаря этому КНР сумела за два с
половиной года (с июля 1993 г. по конец 1995 г.) совершить «мягкую посадку» «перегре-
— 109 —

той» экономики, действуя главным образом экономическими и юридическими
рычагами макроконтроля. Разрыв между совокупным общественным спросом и
совокупным предложением с 7,3% в 1993 г. удалось сократить до 4,8% в 1995 г.20, что
в свою очередь, привело к снижению роста цен в 1996 г. до вполне
удовлетворительных 6,1%.
Как показали процессы 1997-1998 гг., проблема адекватного использования
макрорегуляторов экономики в условиях меняющейся ситуации отнюдь не утратила
для Китая своей остроты. Некоторый перегиб в борьбе за снижение темпов роста
в предшествующие годы породил явление, которое в западной экономической
литературе квалифицируется как «overshooting» и которое вполне созвучно
русскому слову «перестараться». Дело в том, что вследствие временного лага эффект
«тормозящей» макроэкономической политики продолжал сказываться и тогда,
когда на практике требовалась уже политика, стимулирующая экономический рост.
Понадобились экстраординарные усилия по раскрутке внутреннего спроса, чтобы в
1999-2000 гг. удержать темпы роста экономики на приемлемом уровне. В
частности, с середины 1999 г. ставка по годовым срочным банковским вкладам населения
в Китае стабилизировалась на весьма низком уровне (2,25% годовых, а за вычетом
налога на доходы от вкладов - всего 1,8% годовых), что призвано стимулировать
потребление населения, а через него - и экономический рост в целом.
Примечания
1 Гайгэ юй лилунь. 1989. № 6. С. 3-25.
1 Жэньминь жибао. 26.02.1990.
' См.: Цзоу Цзяхуа. Доклад об экономическом и социальном развитии страны в 1992 г. и
проекте государственного плана на 1993 г. Пекин, 1993; Чэнь Цзиньхуа. Доклад о выполнении
плана экономического и социального развития за 1993 г. и проекте плана на 1994 г. Пекин, 1994;
Чжунго цэинцзи няньцзянь 1995. С. 14-22; Чэнь Цзиньхуа. Доклад о выполнении плана
экономического и социального развития за 1995 г. и проекте плана на 1996 г. Пекин, 1996.
4 China Economic System Reform Yearbook 1993. Beijing. 1993. P. 142; Чжунго цзинцзи
няньцзянь. 1995. С. 39.
1 Цзинцзи шзнхо бао. Ханчжоу. 03.01.1994.
* Чжунго цзинцзи няньцзянь 1994. С. 47-49; 1995. С. 43-44. 1 дань равен 50 кг; в 1993 г.
официальный курс юаня к доллару составлял 5,7:1, а с начала 1994 г. изменился на 8,7:1. Таким
образом, в росте цен в КНР в 1994-1995 гг. задетое место занимал фактор девальвации юаня к
доллару.
7 Чжунго уцзя. 1998. Ni 12. С. 17.
1 Чжунго тунцэи няньцзянь 1995. С. 44.
* Там же.
" Чжунго цэинцзи няньцзянь 1995. С. 361.
110

" Лю Чжунли. Доклад об исполнении центрального и местных бюджетов за 1995 г. и проекте
иих бюджетов на 1996 г. Пекин, 1996.
12 См.: Жэньминь жибао. 30.12.1993.
" Чжунго цзинцзи няныдзянь 1998. С. 882.
14 Чхэо Чжунши. Цзиньжун хунгуань тяокун жогань вэньти ды шичжэн яньцэю (Практическое
исследование некоторых проблем денежно-кредитного макрорегулирования) // Гайгэ, 1989. № 6.
С. 104-108.
15 Жэньминь жибао. 22.03.1995.
'• На 11 «малых банков» приходится 16% общекитайских банковских активов // Цзинцзи жибао.
10.05.1996.
17 Цзинцзи жибао. 12.05.1995.
" Жэньминь жибао. 07.03.1996.
11 Цзинцзи жибао. 03.05.1996.
* Чжунго тунцзи чжайяо. 1996. С. 45.

Глава 7
ТРАДИЦИИ И РЫНОЧНАЯ ЭКОНОМИКА
-е годы отмечены резким ростом интереса китайских и зарубежных
ученых к исследованию проблемы взаимодействия и взаимовлияния
традиционных и рыночных сил и элементов в процессе перехода Китая к рыночной
экономике. Соединение воедино двух, до недавнего времени существовавших
практически автономно, направлений исследований - традиций Китая и его
современной экономики - необходимо, чтобы дать ответ на такие важные вопросы, как
отличительные особенности китайского варианта экономических реформ, факторы
роста и торможения в экономике, перспективы и варианты
социально-экономического развития КНР, вероятная эволюция общественно-политического устройства
страны.
Что касается самого Китая, то спонтанный рост взаимовлияния традиционных
и рыночных начал в обществе обусловлен действием многих факторов, накопление
«критической массы» которых шло, можно сказать, с самого начала реформ.
Во-первых, ослабление гнета левацкой идеологии и разного рода запретов на
использование индивидуальных форм организации производства практически
мгновенно дало мощный толчок оживлению и возрождению близких к традиционным
форм организации труда - семейного подряда в деревне, ремесленничества и
мелкой розничной торговли по всей стране. Возросшая мобильность населения,
наряду с развитием горизонтальных хозяйственных связей, реанимировала
институт земляческих отношений, который стал играть важную роль в трудоустройстве в
городах мигрантов из других мест.
Во-вторых, с развитием экономической реформы и особенно в связи с
провозглашенной руководством страны ориентацией на создание в Китае рыночной
экономики вся духовная культура и политические институты объективно оказались
перед необходимостью самотрансформации, облегчающей их собственное
приспособление к реалиям переналаживаемой на рыночные принципы экономики, а также
обеспечивающей активное влияние национальной культуры, традиционной системы
ценностей и действующих политических институтов на особенности
функционирования рыночной экономики в КНР. Говоря проще, перед китайской духовной
культурой и политической властью сегодня стоит задача - выжить, уцелеть в условиях
нарастающего давления рыночных сил как внутри страны, так и извне, коль скоро
90
112

крах социализма в СССР и Восточной Европе был многими в мире и в Китае
воспринят как доказательство универсальности западных принципов рынка и
демократии, рано или поздно устраняющих со своего пути не соответствующие им
преграды.
В-третьих, политика открытости страны внешнему миру не только
содействовала внедрению рыночных начал в китайскую экономику, но и подсказала Китаю
возможный вариант ответа на проблему соединения традиционных институтов и
рыночных принципов. Сегодня в КНР особенно велик интерес к опыту стран и
регионов «конфуцианского культурного ареала», или «китайской иероглифической
культуры» (Японии, Южной Кореи, Тайваня, Сянгана, Сингапура), сумевших не
допустить уничтожения традиций рынком и не просто встроить традиции в реалии
рынка, но и создать, благодаря опоре на традиции, рыночную экономику с
отчетливо выраженной национальной спецификой. В глобальном плане КНР стремится
дать свой собственный ответ на пришедший с Запада вызов «рынка и демократии»,
вдохновляясь примером стран Восточной Азии, сумевших это сделать ранее.
Интерес современного западного китаеведения к проблеме взаимодействия
традиционных и рыночных факторов в китайской экономике имеет и научную, и
практическую сторону. В научном плане феномен развития рыночной экономики в
Китае, с одной стороны, частично опровергает суждения Макса Вебера о
застойности китайского общества, а с другой - подтверждает его выводы об особой роли
в этом обществе внеэкономических факторов. В практическом плане
экономический рост Китая превращает его во все более обширный рынок для западных
товаров, капиталов и даже идей и одновременно - во все более серьезного
политического и экономического конкурента.
Российское китаеведение, располагающее собственной школой изучения и
традиций, и современной экономики КНР, пытается сегодня соединить эти
исследования воедино, с тем чтобы через изучение Китая найти также пути
формирования рыночной экономики, учитывающей национальные традиции России, да и
поднять эти традиции на достойное место в системе ценностей населения страны.
Одной из первых удачных попыток такого рода исследований стала монография
А.С.Мугрузина «Аграрно-крестьянская проблема в Китае в первой половине XX
века» (М., 1994). Заслуживает упоминания и имкл статей Э.С.Кульпина «Макс
Вебер и Китай» (Проблемы Дальнего Востока. 1990. № 3, 5). Отдельные аспекты
данной проблемы затрагиваются в публикациях МЛ.Титаренко, Л.С.Васильева, Л.С.Пе-
реломова, Г.Ф.Салтыкова, И.Н.Наумова, В.Ф.Феоктистова, Е.М.Зиновьевой. Роль
традиций и национальной специфики в процессе модернизации Китая стала
центральной темой научной дискуссии российских, западных и китайских ученых на 5-
— ПЗ —

й конференции «Китай. Китайская цивилизация и мир», проведенной Институтом
Дальнего Востока в октябре 1994 г. в Москве.
Принципиальный интерес представляет понимание содержания и качества
традиций Китая применительно к задачам модернизации страны и перевода ее
экономики на рыночные рельсы. В самом общем виде здесь можно выделить три
подхода.
Достаточно распространенным является представление о традиции как о
бремени, «грузе прошлого», мешающем развитию экономики и общества, неизбежно
сужающем ареал распространения рыночных принципов хозяйствования и
деформирующем их. Соответственно, задача модернизации видится не столько в
усвоении традиций, сколько в преодолении, если не сказать - отбрасывании их, в том
числе и за счет максимально полной и быстрой «вестернизации» Китая,
рассматриваемой сплошь и рядом не как самоцель, а именно как один из немногих
действенных инструментов разрыва с оковами прошлого. Признаки именно такого
отношения к традиции четко прослеживаются в заимствовании марксизма в Китае, в
некоторых идеях и практических действиях Мао Цзэдуна, включая «культурную
революцию», «кампанию критики Линь Бяо и Конфуция». (При этом попутно Мао
Цзэдун своей политикой блестяще доказал, сам того не желая, что борьба с
традицией вовсе не обязательно расчищает дорогу рынку и капитализму. Это
может быть и дорога к варварству и невежеству.)
Классическим примером негативного отношения к традициям Китая можно
считать известный телесериал «Хэ шан» («Плач по реке»), увидевший свет в 1988 г.
и подвергнутый ожесточенной критике годом позже, после печально известных
событий на площади Тяньаньмэнь. В нем китайцы были представлены «нацией, на
кс орой висело и висит тяжкое бремя многотысячелетних традиций», а Китай -
государством с базирующейся на сельскохозяйственной цивилизации системой
централизованной власти, препятствующей нормальному развитию частной
собственности, промышленности, экономики в целом. Выход для Китая авторы телесериала
однозначно видели «в сломе структуры традиционной культуры», «в
осуществлении прорыва к культуре внешнего мира»1.
На преимущественно негативных - с точки зрения потенциала общественного
развития - сторонах китайской цивилизации акцентирует внимание и АХ.Мугру-
зин, выделяющий в качестве основных особенностей этой цивилизации
приниженное положение отдельной личности и общественных институтов перед
государством, преобладание ограниченных, неполных форм частной собственности,
перенасыщенность производственной сферы трудовыми ресурсами и отсутствие
необходимости экономить живой труд3.
114

Напротив, в последние годы на фоне несомненных экономических
достижений страны нередко можно встретиться с некритическим отношением в Китае к
традиции, представляемой неким «бесценным сокровищем». Китайская цивилизация
объявляется первопроходцем в осуществлении аграрной, торговой,
мореплавательной, социальной и интеллектуальной революции в древности, средоточием
наибольшего количества высших достижений человечества в сфере культуры,
искусства, строительства, науки и технологии3. А нынешний процесс модернизации Китая
выдается за «блистательное продолжение и развитие пятитысячелетней истории
цивилизации»4, как будто бы в истории Китая не было примеров того, как
мертвечина традиций гасила многие модернизаторские порывы - начиная с дискуссии «о
соли и железе» в I в. до н. э. и вплоть до «ста дней реформ» Кан Ювэя в конце
прошлого столетия.
Наконец, и это отрадно, большинство ученых в Китае и за рубежом начинают
относиться к традиции и национальной специфике не как к бремени или
«священному писанию», но как к реальности, которую надо исследовать и учитывать во
всей ее сложности и противоречивости. Традиция для них есть продолжение в
настоящее время вещей и явлений прошлого, которые могут иметь историческую
ограниченность и отсталость, и, следовательно, их необходимо видоизменять в
новой ситуации, перед лицом новых потребностей5. Соответственно, речь идет не
об отбрасывании или некритическом воспроизведении традиций в новых условиях,
а о «выявлении тех факторов в культуре и традициях Китая, которые способствуют
модернизации, и тех, которые ей препятствуют»6, об «избирательном отношении к
традициям». Понимание традиций и специфики собственной страны открывает
путь к успешному заимствованию опыта других стран, что особенно важно в
условиях перехода КНР к рыночной экономике7.
На начальном этапе экономических реформ в Китае научное осмысление
традиций как реальности, требующей всестороннего, со всеми ее плюсами и
минусами, учета в экономической политике, нашло свое отражение в исследовании
так называемых «основных особенностей» страны - «гоцин», инициированном
такими авторитетами, как Юй Гуанюань, Ма Хун, Сунь Шанцин, не без влияния
высказываний Дэн Сяопина и Чэнь Юня о многонаселенности страны с
преобладанием крестьянства и ее слабой экономической базе. Положение «и большой, и
бедной» страны предопределяло для Китая, по мнению ученых, невозможность
достижения высокого уровня развития за короткий период, неизбежную
неравномерность, мозаичность развития.
Позднее, уже в 90-е годы, после основательного знакомства с современной
западной экономической мыслью научное исследование проблемы взаимосвязи
— 115 —

традиций и современной организации экономической жизни было продолжено в
Китае в виде особо пристального внимания к трудам Д.Норта об
институциональной эволюции общества. В работах Д.Норта, в его теории «path dependence»
китайская экономическая наука нашла прямое подтверждение своим, сделанным на
основе практики, предположениям о том, что совместимость новых институтов
экономической жизни с культурным наследием значительно снижает издержки
перехода от старых институтов к новым8.
Принципиальное значение имеет структурирование массива традиций,
выявление тех традиций, которые в наибольшей степени влияют на выбор стратегии и
конкретные особенности перехода к рынку в Китае, на общий облик
формирующейся рыночной экономики.
На наш взгляд, в этом плане к ведущим традициям Китая можно отнести
традицию крестьянскую, комплекс неэкономических традиций и традицию
социалистическую. Общий вектор их совокупного воздействия на рыночную экономику в
Китае проявляется в тяготении общества к постепенно-поступательным темпам
внедрения рыночных принципов, не создающим серьезной угрозы общественной
стабильности, в достаточно заметном (и не всегда оправданном) ограничении
ареала распространения рыночных принципов, в стремлении жестко
контролировать на макроуровне функционирование рынка и подчинить его реализации
считающихся более высокими целей - модернизации страны, процветанию китайской
нации, преодолению отставания Китая от развитых стран и т.п.
Порожденное конфуцианской и социалистической традициями требование
«ставить ответственность перед обществом выше личной выгоды»9 преломляется в
попытках добиваться от рыночной экономики «соединения интересов государства,
предприятий и трудящихся», нередко порождающих, в свою очередь, боязнь радикальных мер,
вытекающих из логики развития рынка, многочисленность паллиативных
экспериментов. Наилучшей иллюстрацией здесь служит ситуация с реформой крупных и средних
государственных предприятий, провозглашенной в качестве первоочередной задачи
реформы еще на начальном ее этапе, но все еще далекой от завершения.
Воздействие традиций сказывается в весьма высокой доле «китайской
специфики» в конкретных формах и методах организации хозяйствования и управления в
стране. В ряде случаев - и классическим примером здесь могут служить семейный
подряд в деревне и действовавший до 1994 г. финансовый подряд на уровне
провинций - традиционные формы ведения хозяйства явились своеобразной
подсказкой из прошлого для решения проблем настоящего.
По сути дела, семейный подряд в его нынешнем виде, будучи стихийным
ответом китайского крестьянства на державшуюся на внеэкономическом принужде-
— 116 —

нии систему народных коммун, стал, с точки зрения выполнения стратегической
задачи модернизации сельского хозяйства, псевдорешением. Становится все более
очевидным, что тяготеющее к универсальности и самообеспечению
мелкокрестьянское хозяйство с низким уровнем специализации и товарности препятствует
поступлению в рыночный оборот земли или хотя бы права пользования ею,
затягивает сроки модернизации и технического переоснащения села, в целом выступает
тормозом на пути полноформатного включения китайской деревни и китайского
крестьянства в систему рынка10. В других случаях специфика форм и методов
является всего лишь атрибутом переходного состояния и изживается по мере
развития того или иного рыночного института от «детства» к зрелости, от
эксперимента к норме. Это можно видеть на примере акционирования, становления
рынка ценных бумаг, эволюции системы внешней торговли и привлечения
иностранного капитала.
Заслуживает быть отмеченной особая роль государственных институтов в
функционировании рыночной экономики в Китае, также прямо связанная и с
древней, преимущественно легистской, и с социалистической традицией. В
результате рынок в Китае формируется в значительной мере как рынок патерналистский, с
правом неэкономического вмешательства государства-арбитра в экономические
процессы. Несомненно, это способствует поддержанию стабильности в обществе
(вспомним периодически вводимые замораживания цен, в том числе в конце 1993 г.), но в
то же время явно затрудняет разделение функций государства как собственника и
как управляющего, ведет к появлению новых нерыночных экономических
институтов в переходящей к рынку экономике, вроде такого «детища» банковской
реформы, как «политические» банки. Зло это или благо? Во многом - зло, коль скоро
нерыночный характер государственного вмешательства в экономику привел на
бытовом уровне к возрождению, возможно, наихудшей из китайских традиций, а
именно, опоры прежде всего на систему личных связей («гуанси ван»), к
спонтанному росту коррупции на всех уровнях общества. В то же время критикам
чрезмерной роли государства в регулировании рыночных процессов в Китае вполне
уместно адресовать вывод А.С.Мугрузина: «Чем значительнее груз социальных и
экономических проблем, доставшихся современному обществу, тем больше объем
исторически прогрессивной работы, которую может провести недемократический режим,
нацеленный на модернизацию народного хозяйства и общества»11. ~
Разумеется, не только традиции воздействуют на рынок, но и рыночная
экономика влияет на характер проявления традиций, а нередко и делает
необходимым если не полную трансформацию, то хотя бы модификацию самой сущности
традиций. Предоставляя индивидуальному производителю гораздо большую свобо-
— 117 —

ду функционирования в рамках закона, вне традиций, вопреки традициям и даже
прямо против традиций, рыночная экономика уже сегодня действует в Китае как
мощная антитрадиционалистская сила.
Сокрушительный удар нанесен рынком по «трем важнейшим догмам»
традиционных экономических воззрений - «уделять большое внимание земледелию и
ставить на второй план ремесло и торговлю», «придавать большое значение
справедливости и пренебрегать выгодой», «избавляться от расточительности и
поощрять бережливость»12. Хотя сельское хозяйство и объявляется по привычке
«основой народного хозяйства», реальная его доля в структуре валового национального
продукта уже, пожалуй, ниже объективно необходимого для Китая уровня. В
стране фактически идет постепенный переход к западной модели потребления, по
крайней мере в приморских городах. Резко сдала свои позиции социалистическая
традиция, нередко воспринимаемая в массовом сознании как мешающий развитию
рынка «консерватизм». Даже, казалось бы, непоколебимая самоидектификация
китайцев как единых по духу и крови «сыновей желтого императора» дает сбои -
китайские эмигранты в США, Австралии, Англии в гораздо большей степени, чем
раньше, предпочитают инкорпорироваться в новое общество, а не оставаться
навсегда китайцами.
В целом взаимодействие и взаимовлияние традиций и рыночной экономики в
Китае в 90-е годы XX в. нельзя представлять как абсолютно мирное
сосуществование, как преобладающее наступление традиций на оставленные ослабевшим
социализмом позиции или же, напротив, как окончательный разгром рынком традиций,
и без того основательно ослабленных социализмом. Скорее, имеет место
противоречивый процесс взаимного приспособления, взаимной адаптации традиционных и
рыночных сил, способствующий усилению одних и ослаблению других традиций,
сопровождающийся позитивными, на наш взгляд, попытками подправить слепое
действие «невидимой руки» рынка с помощью морально-этических ценностей и
принципов.
Представляется, что сегодня Китай в процессе перехода к рынку стоит перед
очень непростой задачей отыскания адекватной состоянию общества формы
соединения и меры соотношения традиционных и рыночных начал в хозяйственной
жизни страны. На этом пути ему необходимо избежать двух ловушек:
«традиционалистской» и «рыночной». Первая ловушка состоит в том, что следование
традициям помогает облегчить переход к рынку, но слишком буквальное,
некритическое следование традициям мешает достичь конечной цели такого перехода -
создать современную рыночную экономику. Суть «рыночной ловушки» такова:
переход к рынку объективно требует расставания со значительной частью «груза
118 —

Таблица 12
Сводные данные о денежно-кредитных инструментах КНР
Виды денежно-кредитных инструментов
Наличные деньги
Сберегательные вклады
Депозиты предприятий и
организаций
Финансовые депозиты
Денежно-кредитные облигации
Депозиты, привлеченные
небанковскими денежно-кредитными
организациями
Страховые и резервные фонды
Обязательства денежно-кредитных
институтов (1-7 в сумме)
Объем банковских кредитов
Кредиты городских и сельских
кредитных кооперативов
Кредиты трастовых организаций
Правительственные облигации
Облигации предприятий
Обязательства неденежно-кредитных
ведомств (9-13 в сумме)
Займы правительства у банка
Акции
Общее денежно-кредитное имущество
1978 г.
млрд ю.
21,2
21.06
90.25
18.74
0
0
1,5
152.75
185
4
0
0
0
189
0
0
341,75
1991 г
млрд ю
317.78
911.03
706.17
50.43
11.42
142.11
19,08
2158.02
1806,14
212,49
121,1
116,82
38,68
2295.23
107,45
7,51
4578,2
% к ВВП
16.2
46,5
36.1
2.6
0.6
7.3
9.7
110.2
92.2
10.9
6.2
6
2.1
117.2
6
0.4
233,8
Источник: Цэинфи яньцэю 1992 to 11. С X.
объема непогашенных облигаций на конец года к ВНП составило в Китае в 1991 г.
всего 6%), облигаций предприятий (2,1%) и особенно акций (0,4%) все еще была на
порядок ниже, чем в странах с развитой рыночной экономикой. В США эти
пропорции в конце 80-х годов составляли соответственно 53, 17 и 49%, в Японии -47, 17
и 54%, в Южной Корее - б, 8 и 8%. Для Китая характерен крайне осторожный
подход к реформированию кредитно-денежной системы. Тем не менее, для
активизации перевода экономики страны на рыночные принципы функционирования в данной
сфере с 1994 г. был предпринят ряд крупных шагов:
— 105 —

■ С принятием Закона КНР о Народном банке Китая (18 марта 1995 г.)
закреплен и упрочен статус центрального банка страны как руководящего
института в осуществлении макроуправления н кредитно-денежной сфере, разработке и
проведении денежной политики, направленной, как декларировано в законе, на
поддержание стабильной покупательной способности денег и тем самым на
содействие экономическому росту15. О придаваемом в Китае центральному банку
значении свидетельствует тот факт, что с середины 1993 г. до конца 1995 г. его
возглавлял член Постоянного комитета Политбюро ЦК КПК Чжу Жунцзи, ставший в
1998 г. премьером Госсовета КНР.
■ В 1994 г. учреждены так называемые «политические» банки - Банк
развития, Банк развития сельского хозяйства, Экспортно-импортный банк. Их создание
призвано обеспечить «политическое» кредитование отстающих районов страны,
экспорт Китаем комплектного оборудования, а в целом - разграничение
коммерческих и некоммерческих кредитно-денежных операций.
■ Ускорен переход крупнейших специализированных банков Китая - Банка
Китая, Стройбанка, Торгово-промышленного банка и Сельхозбанка - на
коммерческие принципы хозяйственной деятельности. Закон о коммерческих банках,
принятый 10 мая 1995 г. и распространяющийся также на действующие в стране
акционерный Транспортный банк и небольшие коммерческие банки (Банки
развития Гуандуна, Фуцзяни, Хайнаня, Шэньчжэня, Пудуна, а также Гуанда, Хуася, Чжао-
шан, Миньшэн, Промышленный банк Китайской международной поручительской
инвестиционной корпорации16), более четко определил допустимые виды
банковских операций, правила создания коммерческих банков, установил ряд
обязательных пропорций между активами и пассивами банков (например, соотношение
мгжду остатками кредитов и остатками депозитов не должно превышать 75%,
соотношение между остатками ликвидных активов и ликвидных пассивов не
должно быть ниже 25%)17. Совершенствованию банковской деятельности также должно
способствовать принятие законов о векселях и залоге.
• Несколько расширены масштабы допуска на китайский рынок кредитно-
денежных операцгч иностранных финансовых институтов.
• Проведены эксперименты по преобразованию сети городской кредитной
кооперации в городские кредитные банки.
• Значительно расширились масштабы эмиссии ценных бумаг и торговли ими
на вторичном рынке
К числу главных особенностей политики учетной ставки по банковским креди-
т?ч в Китае можно отнести следующие: определение базового уровня^процен_тной
ставки по всем видам кредитов Народным банком Китая; наделение специализиро-
г
106

ванных банков и кредитных кооперативов правом варьировать в определенных
пределах процент по кредитам; кредитование^чааньп^щедприяти^ под более_
высокий по сравнению с госсе^^^тщдент; достаточно частая корректировка
учетной ставки в зависимости от характера проводимой кредитно-денежной
политики и уровня процентов по депозитам, в какой-то мере привязанного к уровню
инфляции. Как правило, ужесточение кредитно-денежной политики, направленное
на сдерживание инфляции с помощью ограничения кредитной и денежной
эмиссии, сопровождается повышением учетных ставок по всем видам кредитов.
Стремление же «оживить экономику», обычно отвечающую на финансовые рестрикции
вялостью рынка, падением спроса и кризисом сбыта, ведет, в свою очередь, к
снижению учетной ставки (табл. 13).
Таблица 13
Учетная ставка по банковским кредитам в Китае, годовой %
Виды кредитования
Кредит на оборотные средства
3 месяца
6 месяцев
1 год
Кредиты индивидуальным
промышленникам и торговцам
Кредиты на техническую
реконструкцию
Кредиты на капитальное
строительство до 1 года (включая
полный год)
1-3 года
3-5 лет
5-10 лет
более 10 лет
——»"i""«-"—^fi—Ч«—■
01.01.1990
11,34
11,34
11,34
до 30%
вверх
от базы
в 11,34%
Аналогично
кредитам
на капиталь
строительа
11,34
12,78
14,40
19.26
Исчисляется
по формуле
сложных %
погодично
21.08.1990
7,92
8,64
9,36
21.04.1991
отменен
8,10
8,64
Колебание:
до 20%
вверх
от базы
в 9,36%
►нов
во 9,36
9,36
10,08
10,80
10,16
11,16
до 20%
вверх
от базы
в 8,64%
8,46
8,46
9,00
9,54
9,72
15.05.1993
-
8,82
9,36
до 20%
вверх
от базы
в 9,36%
9,18
9,18
10,80
12,06
12,24
По прогрессивной
шкале на базе
ставки 5-летних
кредитов
01 01 1995
12,06
11,70
12,96
14,58
14,76
Чхрготутя/тлщт* 1995. С. 577; Цявлжцчшябво 0301.1995
— 107 —

прошлого», в том числе со многими традициями и привычками, однако излишний
«пуризм», бескомпромиссность при оценке соответствия рыночным принципам тех
или иных форм хозяйствования и явлений общественной жизни чреваты крупными
социальными издержками, огромными потерями в национальной духовной
культуре.
На наш взгляд, у Китая есть неплохие шансы найти должный ответ на
проблему удовлетворительного соединения традиций с рынком. Все более
глубокое изучение этой проблемы и активное обращение китайских реформаторов к
соответствующему опыту Японии, Тайваня, Сингапура, Республики Корея
свидетельствуют, что Китай ведет поиск в правильном направлении.
Примечания
1 Цитируется по: Галенович ЮМ Противостояние: Пекин, Тяньаньмэнь, 1989 год. Ч. 3.
Телесериал «Плач по реке» // Информационный бюллетень ИДВ РАН. М., 1985. № 8. С. 16, 17, 34.
2 МугрузинАС. Аграрно-крестьянская проблема в первой половине XX века. М.: Наука.
Восточная литература. 1994. С. 210.
1 См.: Суй Тайцин. Эпоха Китая. Прогноз на 21 век. // Гуйчжоу жэньминь чубаньшэ. 1993. С.
200-203 (на кит. яз.).
4 ЛуЦзяньцэе. Культурные традиции Китая в процессе модернизации и комплексной
реконструкции // Китай. Китайская цивилизация и мир. История, современность, перспективы. M., 1995. Ч. 1.
С. 183.
9 ЕТань. Китайская традиционная культура и модернизация // Вопросы экономики. M., 1994.
Nb 7. С. 142.
1 Ли Чжэнся, Ван Чжэньли. Модернизация Китая: традиции и ситуация в стране // Китай.
Китайская цивилизация и мир... 1995. Ч. 1. С. 47.
7 ЕТань. Цит. соч., с. 142.
I Подробно о восприятии взглядов ДНорта в Китае см.: Ворох О. Теория прав собственности
и китайская реформа // Проблемы Дальнего Востока. 1995. № 1. С. 65-66.
• Ли Чжэньчжи. Глобализация и китайская культура // Тайпинъян сюэбао. (Pacific Journal). 1994.
№ 212. С. 7.
" Хань Цзюнь. Влияние совмещения занятий крестьянским двором на развитие сельского
хозяйства и деревни // Чжунго нунминь (Китайское крестьянство). 1995. № 9. С. 14-17
п МугрузннАС. Цит. соч., с. 225.
II Е Тань. Цит. соч., с. 147
— 119 —

Глава 8
РЕФОРМА ХОЗЯЙСТВЕННОЙ СИСТЕМЫ
И ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ:
ПРОБЛЕМЫ ВЗАИМОВЛИЯНИЯ
Взаимовлияние и взаимодействие реформы хозяйственной системы и
экономического развития представляет собой один из интереснейших -
практически и теоретически - аспектов социально-экономических процессов в
Китае. Исследование этоГг многоплановой проблемы в мировой китаеведческой и
экономической науке только начинается. Не претендуя на всесторонний анализ,
считаем необходимым высказать ряд принципиальных суждений по данной теме,
полагая, что к этому обязывает уже факт поддержания Китаем высоких темпов
роста в условиях рыночной трансформации, ставший, к сожалению, своего рода
исключением из общих правил перехода к рынку.
На начальном этапе экономической реформы китайские ученые-экономисты
пришли к выводу, что централизованное директивное планирование в СССР
явилось естественным продуктом .выбранной И.В.Сталиным стратегии развития, а
именно - форсированного подъема тяжелой промышленности с опорой на
несколько ключевых звеньев. По-своему закономерно, что и в Советском Союзе, и в
принявшем сходную стратегию развития маоцзэдуновском Китае попытки улучшить
хозяйственный механизм ограниченными рыночными «прививками» быстро
затухали - поскольку стратегия развития принципиальных изменений не претерпевала.
Урегулирование народного хозяйства Китая 1979-1983 гг., воплотившееся,
среди прочего, и в переключении части ресурсов, ранее неизменно направлявшихся
в тяжелую промышленность, на подъем отстававших от потребностей страны
легкой промышленности и сельского хозяйства, на какое-то время объективно
снизило государственный спрос на средства производства, тем самым
автоматически создало возможность ослабления жесткости директивного планирования и
одновременно заставило все новые и новые отрасли промышленности
ориентироваться не на план, а на общественные потребности и рынок. Так было положено
начало формированию в Китае «двухколейного» хозяйственного механизма.
Наличие же в Китае огромного неудовлетворенного внутреннего спроса на широкий
спектр товаров народного потребления и активное использование руководством
120 —

КНР сравнительных преимуществ страны в дешевизне рабочей силы для быстрого
наращивания экспорта технически несложных готовых изделий способствовали
достаточно естественному и динамичному расширению рыночного ареала в народном
хозяйстве. Фактически процессы смены стратегии развития и реформы
хозяйственного механизма шли параллельно и более или менее синхронно, содействуя друг
другу.
Реальное взаимодействие реформы и развития в Китае в 80-90-е годы
позволяет вычленить следующие конкретные аспекты проблемы:
■ воздействие реформы на развитие, в том числе на темпы роста и уровень
инфляции;
■ воздействие политики экономического роста на темпы и приоритеты
реформ;
■ особенности формирования кратко- и среднесрочных макроэкономических
циклов в Китае в годы реформ;
• формирование современной модели социально-экономического развития
Китая в результате взаимодействия реформы хозяйственной системы и стратегии
экономического роста.
Задача точной количественной оценки влияния фактора реформы на
темпы экономического роста, по-видимому, практически не решаема. В
середине 80-х годов в ряде периодических изданий (например, в журнале «Цзинцзисюэ
дунтай») утверждалось, что доля фактора реформы в приросте валовой продукции
сельского хозяйства составляет 50%, однако ни уточнения, ни развития, ни
простого продолжения эти данные не получили.
Гораздо больше может быть сказано о качественном воздействии реформы на
темпы роста. В самом общем виде позитивное воздействие реформы в Китае на
экономическое развитие объясняется более эффективным, чем в предреформенный
период, распределением общественных ресурсов благодаря, во-первых, развитию
рынка; во-вторых, сопутствующему реформе уменьшению степени искажения цен;
в-третьих, расширению хозяйственных прав низовых товаропроизводителей.
Сыгравшее ведущую роль в экономическом росте расширение рынка опиралось прежде
всего на очень быстрое наращивание числа субъектов рынка в виде экономических
агентов негосударственных форм собственности и на специфический вариант
внешнеэкономической открытости, давший китайской продукции легкой
промышленности, а затем и бытовой электронике широкий доступ на внешний рынок при
далеко не симметричному и сугубо выборочном jrncpbmiH китайского рынка для^
иностранных товаров. Сформировавшаяся на этих исходных предпосылках
экспортная ориентация развития приморских районов Китая в свою очередь стимулирова-
— 121 —

ла явный крен в сторону восточного пояса не только внешних, но и внутренних
инвестиций и кредитов. Все это предопределило в решающей степени как
лидерство восточных регионов в темпах роста при относительном отставании
центральных и западных регионов, так и высокие темпы прироста ВВП по стране в целом
за счет более высокой производительности труда в восточных провинциях.
Разумеется, воздействие усиления рыночных начал в экономике страны на
темпы роста отнюдь не является только позитивным. Расширение хозяйственных
прав провинций, к тому же стимулируемых изыскивать собственные источники
формирования местных бюджетов, прямо способствовало плохо контролируемому
росту дублирования в строительстве, созданию явно избыточных с
общегосударственной точки зрения мощностей практически во всех перерабатывающих
отраслях. Общие темпы роста при этом нередко зашкаливали за разумные пределы,
порождая перегрев экономики. Экономическая структура регионов излишне
унифицировалась, что в конечном счете вело к растрате ресурсов, падению
экономической эффективности производства. Не случайно в период форсирования реформы
в 1984-1987 гг. (хорошо известный особым размахом дублирующего
строительства и попытками региональных властей защитить местные рынки от «чужой»
продукции) среднегодовое падение комплексной производительности факторов
производства составило 4,2%, тогда как на начальном этапе реформы, вплоть до
1984 г., здесь имел место среднегодовой прирост в 6,1%\
Некоторые ученые, опираясь на собственные расчеты на основе данных
выборочных обследований, приходили даже к выводу о крайне незначительном
воздействии таких мероприятий реформы, как сокращение доли продукции, выпускаемой
по директивному плану; право распоряжения предприятиями частью прибыли;
внедрение системы производственной ответственности, на рост в государственной
промышленности. Так, по оценке Хуан Ипина и Рональда Дункана из
Национального университета Австралии, вклад реформы в прирост производства легкой
промышленности на предприятиях госсектора в 1980-1992 гг. составил всего 0,09%
(из 93,8%), а вклад в рост комплексной производительности факторов
производства - лишь 0,14% (из 58,8%)2.
На наш взгляд, такой узко эконометрический подход вряд ли правомочен,
поскольку оставляет вне поля зрения общий контекст реформы (расширение
рынка, привлечение иностранного капитала и технологий, рост доходов населения и
т.п.), благодаря которому и достигается как увеличение вложений труда, капитала
и т.п. в производство, так и рост комплексной производительности факторов
производства. В то же время идея наличия в китайском экономическом росте
весомых факторов, не связанных с реформой, представляется вполне справедли-
— 122 —

вой. В частности, можно упомянуть так называемые «мягкие бюджетные
ограничения» и «мягкие кредитные ограничения» по отношению к предприятиям госсектора,
т.е. различные дотации и «политическое» кредитование, которые позволяли
многим фактически убыточным, а то и просто ненужным предприятиям держаться на
плаву и вносить статистический «вклад» в формирование ВВП, поддержание высоких
темпов роста и т.п., за что расплачивались не они, а фактически все общество -
дополнительной эмиссией облигаций госзайма, нарастанием объема просроченных
и «плохих» долгов в банковской системе и т.п.
Переход к рынку в КНР в полном соответствии с общими закономерностями
этого процесса сопровождался определенным ростом цен, выливавшимся подчас в
весьма чувствительные для населения вспышки инфляции (1987-1989, 1994—
1995 гг.). Вместе с тем сознательный отказ китайского руководства от
одномоментной либерализации цен предопределил в целом намного меньший и более
плавный рост цен в Китае (равно как и падение курса национальной валюты к доллару)
по сравнению с другими переходными экономиками.
Наряду с прямым воздействием реформы на уровень инфляции, прежде всего
через каналы периодического «урегулирования» цен, сочетавшегося с постепенной
либерализацией цен на все новые и новые виды товаров и услуг, между реформой
и инфляцией прослеживается и косвенная связь: jipami^^
ния^еформ в Китаеприводим кдадентрадизацш-дринятия рещений_слоследую-
щей кредихнои-и .инвестиционной накачкой экощщики, следствием чего являлось
не только увеличение темпов роста, но и "-'в условияхЗревышения совокупного
общественного спроса над предложелиШ" -^ всплеск инфляции. В этом плане
весьма показательна достаточно очевидная корреляция (с учетом определенного
временного лага) между приростом ВВП и индексом розничных цен (табл. 15).
Как правило, подстегивание темпов роста экономики приводило к всплеску
уровня цен на следующий год (наиболее характерные примеры - связки 1984 и
1985 гг., 1992 и 1993 гг.). Противоинфляционные мероприятия также давали
эффект через какое-то время. Так, хотя в рамках курса на «оздоровление и
упорядочение» экономики борьба с ростом цен началась уже с сентября 1988 г., однако
ее результаты стали реально ощущаться лишь к концу 1989 г., проявившись в
полной мере только в 1990 г. Это хорошо видно на динамике месячных индексов
роста цен (% к соответствующему месяцу предыдущего года): 27 - в январе, 26,3 -
в марте, 24,3 - в мае, 19 — в июле, 11,4 - в сентябре, 7,1 - в ноябре, 6,4 - в
декабре 1989 г., 4,1 - в январе и 0,8 - в июне 1990 г.3
Экономические преобразования в Китае дают богатый эмпирический материал
для анализа воздействия не только реформы на особенности развития, но и,
— 123 —

Таблица 15
Динамика прироста ВВП и индекса розничных цен
в Китае в годы реформ, %
Год
Прирост ВВП
Индекс розничных цен
Год
Прирост ВВП
Индекс розничных цен
Год
Прирост ВВП
Индекс розничных цен
1978
11.7
0,7
1985
13.5
8.8
1992
14,2
5.4
1979
7.6
2.0
1986
8.8
6.0
1993
13,5
13.5
1980
7.8
6.0
1987
11.6
7.3
1994
12.6
21.7
1981
5,2
2,4
1988
11.3
18.5
1995
10.5
14.8
1982
9.1
1.9
1989
4.1
17,8
1996
9.6
6.1
1983
10.9
1.5
1990
3.8
2,1
1997
8.8
0,8
1984
15.2
2,8
1991
9.2
2.9
Состшшябно по: Чяунго тунцзи нжайяо 1998. С. 16, 73; Чжунго тунри няныртш, 1996. С 255.
напротив, влияния той или иной макроэкономической политики на приоритеты и
темпы проведения реформы. На наш взгляд, достаточно четко прослеживаются
приоритетность задачи формирования рыночной системы в стране в периоды
форсированного экономического роста (например, 1984-1988 гг., 1992 г. -
первая половина 1993 г.) и приоритетность задачи отлаживания механизмов
макрорегулирования (налоги, учетная ставка, кредитно-денежная политика) в периоды
некоторого сдерживания темпов роста.
Взаимодействие и взаимовлияние реформы и развития нашли
непосредственное отражение во временной протяженности и особенностях конкретных кратко- и
среднесрочных экономических циклов в Китае в годы реформ. Проблема
циклов в экономике КНР уже давно привлекает внимание китайских, российских и
зарубежных исследователей, однако разнобой в оценке причин формирования и в
определении конкретных циклов все еще достаточно велик.
Широкое признание получила классификация фаз цикла, предложенная Хоу
Цинго: нормальное состояние, разогрев, перегрев, охлаждение и переохлаждение
(при этом не каждый цикл имеет все пять фаз, перегрев и переохлаждение нередко
выпадают)4. Интересную попытку проводить разграничение циклов на основе
«макроиндекса дефицитности» экономики предпринял в конце 80-х годов В.Е.Зотов9.
Хотя предложение В.Е.Зотова принимать за начало цикла годы с пиковыми
значениями макроиндекса дефицитности не представляется достаточно убедительным:
названные им в качестве начальных лет среднесрочных циклов 1980 г. и 1986 г., с
124

точки зрения реальной экономической жизни Китая, таковыми никак признаны
быть не могут. Более близким к реалиям выглядит предложение сотрудника
Международного валютного фонда Эрика Опперса выделять, отталкиваясь от динамики
прироста ВВП и индекса роста цен, следующие циклы: 1979-1981 гг., 1982 г. -
начало 1986 г., середина 1986 г. - 1990 г., 1991-1997 гг. Встречающийся здесь
вновь 1986 г. (несомненно, что тогда была предпринята кратковременная попытка
сбить нараставший перегрев экономики и сосредоточить усилия на «освоении» уже
проведенных мероприятий в сфере реформы, а не на инициировании новых
преобразований), видимо, не кажется достаточно убедительным и самому Э.Опперсу,
отмечающему, что может выделяться и макроэкономический цикл 1984-1989 гг.*
В связи с вышесказанным представляется более справедливым замечание
Альберта Кейделя о принципиальной неспособности годовых данных выявить
короткие экономические циклы с их участившейся в 80-е годы периодичностью7. Для
этой цели лучше подходят данные о помесячной динамике промышленного
производства, причем скорректированные так, чтобы элиминировать те или иные резкие
аномалии предшествующих нескольких месяцев. Для этого А.Кейдель использовал
такой показатель, как изменение (прирост или падение) выпуска продукции в
каждом данном месяце относительно средней динамики за три предшествующих
месяца (табл. 16).
Таблица 16
Среднемесячные темпы прироста в промышленности Китая
по сравнению с соответствующим месяцем предыдущего года,
по методике А.Кейделя (1980-1990 гг., %)
1980 г.
1981 г.
июнь
июль
август
сентябрь
октябрь
ноябрь
декабрь
январь
февраль
март
апрель
май
июнь
июль
14,7
18,2
5,0
- 8,7
- 17,7
2.6
• 7,1
- 7,1
- 5,9
12.1
2,3
12.0
11.2
14.4
август
сентябрь
октябрь
ноябрь
декабрь
1982 г. январь
февраль
март
апрель
май
июнь
июль
август
сентябрь
19,2
15,9
22.9
24,2
18,4
• 5,9
9,7
6.3
• 7.4
• 6,7
• 5,1
7,2
1.4
3.6
октябрь
ноябрь
декабрь
1983 г. январь
февраль
март
апрель
май
ИЮНЬ
июль
август
сентябрь
, октябрь
ноябрь
декабрь
11.4
21.5
50,8
13.1
- 2,3
• 0.5
8.5
12,7
9,5
9.0
Ю.5
21,6
19,0
17,0
• 16,3
— 125 —

Продолжение табл. 16
январь
февраль
март
апрель
май
июнь
июль
август
сентябрь
октябрь
ноябрь
декабрь
январь
февраль
март
апрель
май
июнь
июль
август
сентябрь
октябрь
ноябрь
декабрь
январь
февраль
6.0
21.8
24.8
10.3
14.1
5.3
26.8
24.3
29,3
23.3
28.1
8,8
50.5
62.9
14.9
13.7
5.6
• 1.2
10.2
- 2.6
- 16.9
• 14.4
- 6.5
14.4
26,3
10,9
март
апрель
май
июнь
июль
август
сентябрь
октябрь
ноябрь
декабрь
1987 г. январь
февраль
март
апрель
май
июнь
июль
август
сентябрь
октябрь
ноябрь
декабрь
1988 г. январь
февраль
март
апрель
май
20.4
10.7
12.9
15.7
12.0
15.7
16,1
25.4
22.7
23.0
8,6
- 3,9
11,3
17,1
17,6
29.3
19,0
11,6
12,1
17.0
7,5
12,1
20,6
12,7
9,3
27.8
28,6
июнь
июль
август
сентябрь
октябрь
ноябрь
декабрь
январь
февраль
март
апрель
май
июнь
июль
август
сентябрь
октябрь
ноябрь
декабрь
январь
февраль
март
апрель
май
июнь
июль
36,6
6.8
19,1
30.7
31,8
- 1,2
5,5
- 31.6
- 5.8
23,1
44,2
14,6
7,8
- 2,3
- 2,9
• 13,7
- 15,7
- 5,4
29,7
- 27,4
- 29,0
25,4
60,0
48,9
29,0
- 8,0
Источник China's Economic Dilemmas in the 1990s. The Problems ofRekxms, Modernization and Interdependence
NewYofK 1992. P. 127
Данная методика позволяет гораздо четче улавливать непродолжительные
циклические спады (например, январь-сентябрь 1982 г., июнь-ноябрь 1985 г.),
обычно игнорируемые при выделении укрупненных среднесрочных циклов. Кроме
того, появляется возможность лучше представлять реальную - далеко не линейную -
динамику процессов в экономике Китая, ее реакцию на тот или иной характер
инвестиционной, кредитно-денежной политики, крупные реформенные
мероприятия. Например, несколько неожиданным выглядит всплеск месячных темпов роста
промышленного производства в марте-апреле 1989 г., т.е. уже после объявления
о переходе к курсу «оздоровления и упорядочения» экономики. Этот всплеск, на
наш взгляд, однозначно подтверждает нежелание Чжао Цзыяна и его сторонников
126

капитулировать перед защитниками усиления плановых начал в управлении
народным хозяйством Китая, стремление реформаторов сохранить достаточно высокую
динамику преобразований, на несколько лет прерванную вскоре трагической
развязкой политического кризиса в стране в июне 1989 г. В то же время, методика,
предложенная А.Кейделем, также несвободна от недостатков. В частности, оказался
несколько сжат по срокам и хронологически сдвинут «назад» период «жесткого»
урегулирования 1981 г., продолжавшийся , как минимум, до сентября.
По нашему мнению, формирование среднесрочных экономических циклов в
Китае в период реформ в решающей степени было обусловлено особенностями
экономической политики руководства страны, в комплексе отразившей воздействие
таких влиятельных циклообразующих факторов, как динамика инвестиций,
кредитов, цен, экономического роста. В связи с этим наиболее уместно выделять циклы
1979-1983 гг. («урегулирование»), 1984-1988 гг. (ускорение реформы,
формирование механизма двухколейности, перегрев, инфляция), 1989-1991 гг.
(«оздоровление и упорядочение»), 1992-1996 гг. (форсирование экономического роста,
перегрев, инфляция и «мягкая посадка» народного хозяйства).
Что касается краткосрочных циклов, то и здесь есть свои закономерности.
Оба урегулирования периода реформ - впрочем, как и первое для КНР
урегулирование 1961-1965 гг. - прошли через три фазы, или краткосрочных цикла:
«заминки», когда цели урегулирования только формулировались и оно проводилось «ни
шатко, ни валко», к тому же еще действовала инерция предыдущего цикла;
жесткого урегулирования, когда заявленные цели (например, сокращение объемов и
отраслевое перераспределение инвестиций) реализовывались наиболее последовательно
(как правило, эта фаза не превышала одного года - 1962 г., конец 1980 г. - первая
половина 1981 г., вторая половина 1989 г. - начало 1990 г.); «мягкого
урегулирования», когда рестриктивная финансовая и кредитно-денежная политика
существенно смягчалась, готовился переход к ускорению экономического роста или
хозяйственных преобразований.
Ряд краткосрочных циклов занимает промежуточное положение. Так, период с
середины 1983 г. по сентябрь 1984 г., характеризующийся расширением
экспериментов в сфере хозяйственной реформы (и прежде всего отработкой замены
перечисления предприятиями прибыли государству ее налогообложением), не только
соединяет два среднесрочных цикла, но и может быть с одинакооым основанием
отнесен к любому из них.
Очередной среднесрочный цикл начался в Китае с середины 1997 г. В отличие
от предыдущих, он протекал в условиях превышения совокупного предложения над
сбросом, падения темпов роста и цен, был связан с угрозой рецессии и дефляции.
— 127 —

За 9 месяцев 1998 г. индекс розничных цен снизился на 2,5%, а индекс цен
производителей - на 2,9% к соответствующему периоду 1997 г.8Китайское
руководство в сложившейся ситуации стремилось всемерно стимулировать инвестиционный
спрос, пойдя на крупномасштабную целевую эмиссию облигации, госзайма для
увеличения капиталовложений в объекты инфраструктуры. Судя по всему, государственное
вмешательство такого рода помогло переломить естественное течение
экономического цикла, досрочно прервав фазу спада. Однако не исключены и значительные
побочные издержки государственного регулирования такого рода: доведение до
опасных значений объема внутреннего государственного долга, принесение в жертву
потребностям текущего момента стратегических задач перестройки структуры
экономики, снижения ресурсозатратности экономического роста.
Речь, по сути дела, идет о результативности настоятельно требующейся
корректировки современной модели экономического развития КНР. На наш взгляд,
именно модель экономического развития Китая явилась главным «продуктом»
взаимодействия реформы хозяйственной системы (относительно постепенной, но
достаточно радикальной) и типа экономического роста (преимущественно
экстенсивного, с возрастающей опорой на трудоемкие экспортноориентированные отрасли).
В политико-экономическом аспекте модель развития представляет собой
совокупность базовых особенностей социально-экономического бытия страны,
определяемых ее экономическим прошлым и настоящим (уровень развития, масштабы и
структура народного хозяйства), природными, трудовыми, финансовыми
ресурсами, реально преследуемыми руководством страны целями развития, глубиной и
формами взаимодействия национальной экономики с мировым хозяйством. В
качестве важнейших компонентов модель включает: стратегию
социально-экономического развития, тип экономического роста (экстенсивный или интенсивный), ту или
иную комбинацию факторов роста, доминирующие особенности
функционирования и вектор эволюции хозяйственного механизма, социальные параметры
экономики (занятость, степень неравномерности распределения доходов, их уровень и
структура использования и т.п.), специфику взаимодействия экономики с
политическими институтами, общественной идеологией, ведущими традициями страны.
В обобщенном виде особенности сформировавшейся в период реформ 80-
90-х годов модели экономического развития Китая таковы:
■ Высокая динамика экономического роста, вытекающая из задачи
модернизации страны и преодоления в сжатые сроки ее исторически сложившегося
отставания от развитых государств мира и соседей по региону Восточной Азии по уровню
развития производительных сил, социальным и научно-техническим параметрам.
• Преимущественно экстенсивный, ресурсозатратный, капиталоемкий тип эко-
128

номического роста, ставящий экономическое развитие в целом в жесткую
зависимость от поддержания высокой нормы накопления и обусловливающий низкую по
международным критериям эффективность экономики.
■ Аномальная цикличность развития с чередованием фаз быстрого роста и
последующего «урегулирования» при общей тенденции предпочтения высоких
темпов роста структурной сбалансированности.
■ Целостный структурный набор отраслей народного хозяйства при
объективно высокой доле трудоемких и инфраструктурных отраслей.
• Ярко выраженный неравномерный, несбалансированный характер развития в
отраслевом и территориальном разрезе, обусловивший заметный региональный,
межотраслевой и внутриотраслевой разрыв в достигнутом уровне модернизации.
■ Сохраняющееся противоречие между среднедушевыми и абсолютными
экономическими показателями страны, затрудняющее однозначную оценку достижений
и перспектив экономического развития Китая.
• Растущее взаимодействие национальной экономики с мировым хозяйством,
остающееся в то же время далеко не всеохватывающим и регулируемым.
■ Все более чувствительные ресурсные, экологические, спросовые
ограничения экономического развития, диктующие необходимость перехода к интенсивному
типу экономического роста, заметного повышения доли наукоемкой,
ресурсосберегающей продукции, более гибкой и маневренной структурной политики.
• Занимаемое место примерно в срединной точке рассчитанного на несколько
десятилетий перехода от командно-административной системы хозяйствования к
рыночной.
■ В целом постепенный, градуалистский характер перехода к главенству
рыночных принципов хозяйствования, соотнесение темпов рыночных
преобразований с общей социалистической ориентацией общественного развития страны и ее
традициями.
■ Формирование многоукладной структуры экономики по формам
собственности, незавершенность реформы отношений собственности.
■ Постепенно растущая степень маркетизации экономики, активный процесс
формирования - вслед за рынком потребительских товаров и средств
производства - рынков ценных бумаг, научно-технических достижений, недвижимости
(отчасти - рынков информации и рабочей силы).
• Поддержание сильной макрорегулирующей роли государства при переходе
от прямых административных к косвенным экономическим методам регулирования
народного хозяйства, заметная трансформация его экономических функций,
снижение его роли в перераспределительных процессах.
— 129 —

■ Противоречивый характер социальной политики, порождаемый попытками
совместить социалистические представления о социальной справедливости с
постепенным приведением социальной сферы в соответствие с рыночными
принципами функционирования экономики.
в Сохранение ограничительного воздействия политической системы на ареал
распространения и динамику развития рыночных процессов.
В международном плане модель социально-экономического развития Китая в
80-90-х годах во многом напоминает модель развития восточноазиатских стран,
прежде всего Тайваня и Южной Кореи периода 70-80-х годов, отличаясь в то же
время очевидной самобытностью в силу многонаселенности и общих масштабов
экономики, специфики экономического наследия (в частности, предварившего
перенос акцента на трудоемкие отрасли почти 30-летнего курса преимущественного
развития производства средств производства), принципиально более важной роли
внутреннего рынка и внутренних источников развития, одновременности решения
задач индустриализации, модернизации, экономической реформы.
«Китайская модель» по своим базовым параметрам во многом является
моделью «догоняющего развития», когда целевыми ориентирами экономического роста
и социального прогресса выступает достижение в исторически сжатые сроки того
или иного уровня развития техники и технологии, абсолютного и среднедушевого
производства валового национального продукта, объема доходов и структуры
потребления населения, уже достигнутых другими странами. Вместе с тем сохранение
Китаем собственной системы ценностных ориентации, и прежде всего дополнение
задачи модернизации производительных сил задачей строительства
высокоразвитой духовной культуры, выгодно отличает Китай от многих других стран, также
вставших на путь рыночной трансформации.
Наиболее сильными сторонами модели социально-экономического развития
Китая стали ее ориентация на стратегические, долгосрочные цели развития,
способность решать крупномасштабные проблемы, достаточно высокая степень учета
объективных условий страны, умелое использование ее сравнительных
преимуществ в факторах роста, неплохая адаптируемость к изменению внутренних и
внешних условий функционирования.
К числу недостатков данной модели следует отнести крен к односторонней
погоне за темпами роста экономики в ущерб сбалансированности, слабую опору
на научно-технический прогресс в экономическом росте, половинчатость
многократных попыток совершенствования структуры народного хозяйства, порождаемую
незавершенностью перехода к рынку гетерогенность, противоречивость
экономической системы.
130

Как подвижки в мирохозяйственной ситуации, прежде всего связанные с
азиатским финансовым кризисом и угрозой его географического расползания, так и
внутренняя ситуация в КНР настоятельно требуют оптимизации, существенной
корректировки нынешней модели экономического развития страны.
Главная задача, стоящая перед Китаем в обозримой перспективе, заключается
в завершении двух начатых в 80-90-е годы стратегических поворотов: от в
основном экстенсивного к преимущественно интенсивному типу экономического роста и
от планово-распределительной системы управления народным хозяйством к
главенству рыночных принципов распределения общественных ресурсов. Несомненно,
продвижение по этому пути обогатит взаимодействие реформы и экономического
развития многими новыми деталями и особенностями.
Примечания
' The China Quarterly. London. 1992. № 131. P. 530.
1 Yiping Huang and Ronald Duncan. State Enterprise in China: A Critical Revien of Policy. Australian
National University. 1997. P. 13-14.
3 Xie Bai-san. China's Economic Policies, Theories and Reforms Since 1949. Shanghai: Fudan
University Press, 1991. P. 44-45.
4 См.: Цзинцзи жибао. 05.12.1987.
1 См.: Зотов В. Дефицитные циклы и «длинные волны» развития // Проблемы Дальнего
Востока. 1990. № 6. С 68-79.
1 Eric Oppers Macroeconomic Cycles in China. New York: International Monetary Fund Working
Papers, 1997. WP/97/135.
7 Mbert K&det. The Cyclical Future of China's Economic Reforms / China's Economic Dilemmas in
the 1990 s. The Problems of Reforms, Modernization and Interdependence. New York, 1992. P. 119-
134.
'China Macroeconomic Analysis / National Economic Research Institute. Beijing, September 1998.
131

Глава 9
ЭКОНОМИЧЕСКАЯ РЕФОРМА
И ПРОБЛЕМЫ ОБЕСПЕЧЕНИЯ
СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ СТАБИЛЬНОСТИ
Китайское руководство придает особое значение социально-политической
стабильности в стране, видя в ее сохранении и упрочении одно из
главных условий обеспечения поступательного экономического развития,
осуществления задачи модернизации и укрепления международных позиций Китайской
Народной Республики.
Это обусловлено рядом обстоятельств, из которых важнейшими, на наш
взгляд, являются следующие.
Во-первых, исторически Китай сталкивался с самыми разнообразными, в том
числе и крайне разрушительными формами проявления социально-политической
нестабильности, включая крестьянские бунты, государственные перевороты, военное
противостояние региональных элит центральному правительству, заговоры и раскол в
руководящих кругах, восстания национальных меньшинств, гражданские войны. В 20-е
годы прошлого столетия противоборство многочисленных милитаристских клик
поставило Китай на грань распада и резко ослабило страну перед лицом агрессивных
действий со стороны Японии, захватившей в 1931 г. северо-восточные провинции
Китая и провозгласившей там марионеточное государство Маньчжоу-Го. Уже после
образования КНР левацкий курс Мао Цзэдуна вылился в конечном счете в целое
десятилетие внутриполитического хаоса, репрессий против огромной массы кадров на
всех уровнях и экономической стагнации. Так называемая "культурная революция'
(1966-1976 гг.) серьезно деформировала и затормозила развитие китайского
общества, нанесла тяжелейший удар по интеллектуальной элите страны.
Во-вторых, сохранение в Китае официальной ориентации на социалистический
тип общественного развития, создание в стране адекватной традиционным
представлениям о социалистическом обществе политической системы с доминирующей ролью
правящей Коммунистической партии Китая и относительно маловлиятельной - в
сравнении с классическими образцами западной демократии - системой органов
законодательной власти предопределили повышенную чувствительность руководства
страны к любого рода проявлениям инакомыслия и диссидентства (что было, как
132

известно, характерно и для Советского Союза). С другой стороны, Китай стал
постоянным объектом критики со стороны западного сообщества как тоталитарная страна с
низким уровнем политических свобод. Крах социализма в СССР и странах Восточной
Европы сделал китайское руководство особенно подозрительным к раздающимся в
стране или извне призывам к большей демократизации и гласности как к процессам,
чреватым в конечном счете сменой общественного строя.
В-третьих, особое, по своему уникальное измерение проблеме социально-
политической стабильности в КНР придает "тайваньский фактор" - существование
населенного китайцами государственно-политического образования с иным
общественным строем.
В-четвертых, наличие в составе Китая окраинных регионов с преобладанием
неханьского (некитайского) населения, прежде всего Тибета и Синьцзян-Уйгурского
автономного района. Новые геополитические реалии в виде возникновения после
распада СССР независимых центральноазиатских государств, усиление в мире
позиций исламского фундаментализма потребовали от китайского руководства уделять
больше внимания потенциальной угрозе сепаратизма в западных регионах страны.
В то же время, необходимо со всей определенностью констатировать, что
весомые социально-экономические достижения КНР в период реформ, нашедшие
проявление в росте ее комплексной мощи, модернизации экономики, повышении
уровня жизни населения, стали решающим фактором укрепления
социально-политической стабильности в стране.
Китай сумел, хотя и не без издержек, преодолеть тяжелейший политический
кризис 1989 г., обеспечить достаточно плавную передачу власти следующему
поколению руководителей и избежать каких-либо потрясений после кончины
"архитектора реформ" Дэн Сяопина, хотя многими в мире и предрекалось иное^
драматическое развитие ситуации в "постдэновский период". Открытие страны
внешнему миру, сделавшее поездки в зарубежные страны доступными для широких
слоев образованных и зажиточных китайцев, в значительной степени устранило
разного рода комплексы и фобии, порожденные длительным периодом
полуизоляционизма, характерного для маоцзэдуновского Китая. -^
Инициированный экономическими успехами рост национального
самосознания китайцев получил новый импульс благодаря .плгожданному возвращению
Гонконга под юрисдикцию КНР. "Сила сцепления народа" ("ницзюйли") -
качественная характеристика степени единства населения, рассматриваемая в Китае как
один из важнейших компонентов "комплексной мощи государства", - сегодня в
КНР велика как никогда. Достижение же высокого уровня национального согласия
на базе динамичного экономического роста, а не насильственными методами и
— 133 —

пропагандистской обработкой, внедрением сверху идеологического единомыслия
делаег патриотизм, чувство национальной гордости жителей Китая важным
долговременным фактором обеспечения социально-политической стабильности в КНР.
Вышесказанное, разумеется, не означает отсутствия в Китае многочисленных
социально-политических проблем и проявления тех или иных форм социального
протеста и недовольства, некоей гарантированности страны от влияния различных
дестабилизирующих факторов. Сегодня в Китае действует весьма широкий спектр
такого рода факторов, как "генетических", связанных с базовыми характеристиками
китайского общества (многонаселенность, многонациональное^, относительно низкий
уровень урбанизации), так и сравнительно новых, порожденных процессами
рыночной трансформации экономики страны в последнее двадцатилетие.
Одна из первых в синологии попыток систематизировать дейсгвующие или
потенциальные факторы социально-политической нестабильности в Китае и
варианты их возможного проявления предпринята в работе ученых Гамбургского
института азиатских исследований "Анализ факторов, формирующих ситуацию в
Восточной Азии к 2000 г. и в последующий период»1:
Факторы
нестабильности/
стабильности
Структура
власти в стране
Роль
центра
Роль
военных
Экономическое
развитие
Социальная
ситуация
Внешняя
политика
Стабильная
диктатура (КПК или другой
вариант)
Трансформация
Китая в федеративное
государство
Стремление к
политической власти
Устойчивые высокие
или средние темпы
роста
Сокращающаяся
безработица
Сверхдержава,
представляющая
"Большой Китай"
Варианты
Неопределенная
ситуация,
политический паралич
проявления
Демократизация,
переход к много-
партийной системе
Агентство по развитию Единство, достигае-
по типу японского мое через насилие
министерства
торговли и промышленности
Региональные
военные клики
Длительная
рецессия
Взрывной рост
безработицы
Катализатор
азиатской
интеграции
Генералитет в качестве
управляющих
Урезание
экономических
свобод
Религиозные и
этнические беспорядки
Гражданская
война
Центробежный дрейф
провинций
Источник
нестабильности
Экономический
раскол между восточной
и западной частями
страны
Коллапс городов
вследствие притока
мигрантов
Содействие развитию Завоевание Тайваня
многосторонней тор- и акватории Южно-
говли Китайского моря
134

По оценке экспертов Гамбургского института азиатских исследований, в
зависимости от сочетания и взаимодействия различных факторов вероятность
"демократизации сверху" в Китае составляет 5% (из 100% теоретически допустимых),
"политического паралича" в высшем эшелоне власти - 10%, стабильней
однопартийной диктатуры - 55%, насильственной ликвидации политического режима КНР -
26%. Возможность успешного продолжения экономических реформ и политики
открытости или, напротив, стагнации с высоким уровнем безработицы и
социальной напряженности оценивается как практически равновеликая: соответственно 42
и 39%. Анализ факторов нестабильности в китайском обществе, проделанный
немецкими учеными, следует воспринимать с определенными оговорками.
Во-первых, по нашему убеждению, можно с высокой степенью вероятности
утверждать, что в ближайшие 10-15 лет Китай не столкнется с такими крайними
формами социально-политической нестабильности, как распад государства и
насильственная смена общественного строя. По-видимому, практически маловероятна
и возможность резкой дестабилизации социально-экономической ситуации в
стране, сопровождающейся утратой центром контроля за положением в регионах,
экономической депрессией, голодом и т. п.
Во-вторых, схематический анализ затронул только факторы, так сказать,
макроуровня, определяющие глобальную социально-политическую ситуацию в стране,
оставив вне поля зрения факторы микроуровня, к каковым могут быть отнесены
любые проблемы, беспокоящие население и способные вызвать его недовольство
политикой властей, а при определенных условиях - и открытый социальный
протест.
Между тем в ходе рыночной трансформации в Китае относительная
значимость факторов микроуровня заметно выросла. Сегодня "температуру" китайского
общества, настроения подавляющей части населения страны определяют прежде
всего состояние правопорядка, соотношение роста цен и доходов, возможность
дать образование детям, получить более престижную работу и т.п. И хотя факторы
микроуровня по сути своей являются факторами второго порядка по сравнению с
факторами макроуровня, они, тем не менее, при достижении определенных
пороговых значений, вполне могут превращаться из просто "раздражающих" в
дестабилизирующие. (Примером может служить спровоцированный решением центральных
властей о реформе системы ценообразования рост розничных цен в Китае в
августе-сентябре 1988 г., повлекший за собой массовое изъятие населением
сберегательных вкладов, а затем - и переход в экономической.политике в целом от
линии на форсирование реформ к курсу "оздоровления и упорядочения",
продолжавшемуся три года.)
— 135 —

Не претендуя на исчерпывающий охват, можно, исходя из реальной ситуации
в Китае, выделить следующий набср потенциально дестабилизирующих факторов
микроуровня.
■ Неудовлетворительное состояние общественного правопорядка. Рыночная
трансформация сопровождалась в Китае ростом преступности: с 5,5 уголовных
преступлений на 10 тыс. человек в дореформенном 1978 г. до примерно 20 в
1992-1993 гг., в том числе около 4 - особо тяжких. При этом доля молодежной
преступности возросла с 48% от общего количества уголовных преступлений в
1979 г. до 65% в 1993 г.2 В последующие годы проблема общественного
правопорядка еще более обострилась, выдвинувшись в 1995-1996 гг. по результатам
опроса городского населения на первое место среди беспокоящих горожан
проблем (в 1993 г. в качестве проблемы номер один фигурировала жилищная
реформа, в 1994 г. - начале 1995 г. - инфляция). Созданная в КНР Центральная
комиссия по комплексному оздоровлению общественного правопорядка в январе
1996 г. приняла специальный пятилетний план улучшения правопорядка на 1996—
2000 гг.- Изучение ситуации с правопорядком на местах было в ряде провинций
проведено также по решению Постоянного комитета Всекитайского собрания
народных представителей3.
■ Экономические преступления, и прежде всего коррупция в государственном
и партийном аппарате. Создание 'честного и неподкупного" административного
аппарата постоянно фигурирует на 2-3-м месте в перечне беспокоящих население
Китая проблем. Раздражающий характер коррупции в китайском обществе
усиливается как нередкой вовлеченностью в круг коррумпированных лиц
высокопоставленных чиновников и даже отпрысков лидеров страны, так и отсутствием явных
успехов в борьбе с этим пороком: в 1994 г. такую оценку ситуации дали 35,7%
опрошенных граждан4.
■ Рост цен, инфляция. За годы реформ Китай пережил несколько периодов
(1979-1980, 1985, 1988-1989, 1993-1995 гг.) достаточно ощутимого роста цен,
весьма болезненно воспринимаемого населением. В целом индекс роста
потребительских цен р 1996 г. по сравнению с предреформенным 1978 г. составил 467,4
(1978=100), а индекс роста розничных цен на зерно - 585. В последующем
острота проблемы была приглушена по сравнению с тяжелыми 1993-1995 гг.
(рост розничных цен в эти три года по сравнению с предыдущим годом составил
соответственно 13,2, 21,7 и 14,8%), однако рост цен на ряд важных позиций
народного потребления оставался значительным: на свежие овощи в 1996 г. они
выросли почти на 20%, на яйца - на 16,5%5. В то же время политика
сдерживания инфляции, проводившаяся в Китае в 1994-1996 гг., продемонстрировала
— 136 —

достаточно умелое владение руководством страны макроэкономическим
инструментарием борьбы с инфляцией.
■ Неудовлетворенность части населения уровнем доходов и условиями жизни.
Хотя период реформ в целом характеризуется беспрецедентным для КНР
повышением уровня жизни и выходом на среднемировой уровень потребления основных
продуктов питания в расчете на душу населения (от которого страна в 1978 г.
заметно отставала), проблем в данной сфере по-прежнему немало. По
официальным данным, численность бедного населения все еще составляет внушительную
величину: 80 млн. человек в 1992 г. и 60 млн. - в 1996 г., при этом количество
горожан с низкими доходами (160 ю. на человека в месяц) оценивается, по
результатам выборочных обследований, в 34 млн. человек. Реформа принесла с
собой весьма болезненно воспринятое в китайском обществе нарастание разрыва в
доходах населения города и деревни, приморских и внутренних регионов,
работников бюджетной сферы и лиц, занятых в кредитно-банковской сфере. Далеко не
однозначно отношение в стране к реформе жилищной системы, включающей "това-
ризацию" значительной части жилья и постепенное повышение расходов населения
на содержание жилья (с 2,5% от общих расходов населения в 1990 г. до 7,1% в
1995 г.)6. Психологически и материально тяжелым мероприятием оказалась и
комплексная реформа системы социального обеспечения, охватывающая
пенсионную систему, систему медицинского обслуживания, пособия по безработице. На
место прежней системы социального обеспечения, привязанной к предприятиям и
организациям и не носившей общегосударственного характера (охват населения
социальным обеспечением составлял 23% в 1978 г. и 31% в 1993 г.)7, идет более
унифицированная по стандартам и более широкая по охвату новая система
социального обеспечения, предусматривающая, однако, и большую опору на средства
самого населения.
■ Неудовлетворенность социальным статусом. Реформа порядком
•перетасовала" традиционные представления китайцев о наиболее престижном социальном
статусе, одновременно сделав китайский социум принципиально более мобильным.
"Исход из деревни", который некогда был практически возможен для жителей села
только через службу в армии, стал в период экономического бума 90-х годов
весьма широко распространенным явлением. В 1993 г. вне села работал 51 млн.
жителей деревни, а в 1995 г. их количество возросло до 80 млн. человек8. В то же
время экономическое неблагополучие значительной части предприятий госсектора,
сопровождающееся массовыми задержками выплаты заработной платы и
фактическим выводом части рабочих за штат предприятий с выплатой небольшого пособия
(так называемое явление "ся ган", т.е. буквально "освобождение с поста"), заметно
— 137 —

снизило прежде весьма высокий престиж работы на государственных предприятиях
и, напротив, повысило привлекательность частного сектора.
■ Плохое состояние окружающей среды. Отсутствие в Китае сколько-нибудь
влиятельного движения "зеленых" не означает отсутствия в стране экологических
проблем. Напротив, экологическая ситуация в ряде регионов КНР вполне может
быть охарактеризована как острейшая. Общенациональный характер имеют
проблемы нехватки питьевой воды, отсутствие общегородских коммуникаций сбора
сточных вод, промышленное загрязнение. Преобладание отопления углем в быту (85%
потребляемого населением топлива) порождает проблему выброса Китаем в
атмосферу огромного количества углекислого газа. Хотя в стране в соответствии с
решениями специальной сессии Генеральной ассамблеи ООН в Рио-де-Жанейро
(1992 г.) принята специальная Программа действий по увязке экономического
роста с защитой окружающей среды, по сей день экологические проблемы
должного внимания руководства Китая и тем более адекватного степени их тяжести
финансирования не получают.
■ Недовольство политикой руководства страны. Политическое диссидентство
в Китае, понимаемое как гласно выраженное недовольство какой-либо части
населения уровнем политических свобод, недостаточной степенью демократизации
общества, политической системой в целом, не имеет, судя по всему, массового
характера. Тем не менее высылка под давлением международной общественности
наиболее известных диссидентов (Фан Личжи с женой в 1991 г. и Вэй Цзиншэна в
1997 г.), появление за рубежом после событий 1989 г. антипекински настроенной
эмиграции из КНР, как минимум, свидетельствуют об отсутствии всеобщего
согласия населения с политическим курсом руководства страны.
По-видимому, большим раздражителем является демографическая политика
властей, и прежде всего официальная ставка на однодетную семью с целью сдерживания
роста населения. Эта политика, особенно весьма суровые штрафные санкции за
второго и более ребенка, вряд ли пользуется широкой поддержкой в обществе.
В деле обеспечения социально-политической стабильности в КНР особое
значение имеет надлежащее решение проблемы взаимоотношений центра и мест,
прежде всего центральной власти, представленной Политбюро ЦК КПК и его
Постоянным комитетом, Госсоветом КНР и Постоянным комитетом Всекитайского
собрания народных представителей, и руководства 22 провинций, 5 автономных
районов и городов центрального подчинения (Пекин, Шанхай, Тяньцзинь, в 1997 г.
аналогичным статусом был наделен Чунцин). У этой проблемы есть четко
выраженный политический аспект. Существует практика пополнения высшего эшелона
руководства наиболее лояльными или эффективно работающими представителями про-
— 13в —

винциальных элит, "обкатки" перспективных кадров на руководящей работе на
местах. Вместе с тем достаточно широко распространена межпровинциальная
ротация кадров высшего эшелона (секретари парткомов, губернаторы, мэры), не в
последнюю очередь призванная воспрепятствовать формированию сколько-нибудь
серьезных явлений местничества.
Однако на сегодняшний день более важными представляются многоплановые
экономические аспекты проблемы взаимоотношения центра и мест. Разнообразие
природных, демографических, транспортно-географических условий Китая естественным
образом предопределило существенное различие в уровнях развития различных
регионов КНР. Однако если в дореформенный период китайское руководство
проводило, в том числе и из военно-стратегических соображений, политику
опережающего развития внутренних районов страны, то курс реформ и
внешнеэкономической открытости, сопровождавшийся существенным расширением полномочий
провинций в планировании, инвестировании, внешнеэкономических связях и более
мощным действием рыночных факторов, радикально изменил ситуацию в пользу
более быстрого развития восточной приморской части Китая при относительном,
но более заметном отставании по темпам и уровню развития центральных и
западных районов КНР. Так, в объеме фактически использованных иностранных
инвестиций за период 1986-1995 гг. доля восточного региона составила 87,3%,
центрального - 8,5% и западного - лишь 4,2%. Соотношение инвестиций в
государственном секторе между приморскими и внутренними районами,
составлявшее в 1966-1970 гг. 0,42, а в 1971-1975 гг. - 0,65, выросло до 1,29 в 1986-
1990 гг. и до 1,34 в 1991-1995 гг.9
В результате, по данным третьего обследования промышленности страны,
проведенного по состоянию на 1 января 1996 г., доля восточного региона в
валовой промышленной продукции Китая с 60,3% в 1985 г. возросла до 66% в
1995 г., тогда как доля центрального региона сократилась с 27,2 до 23,8%, а
западного - с 12,5 до 10,2%10. Разрыв в среднедушевом производстве валового
внутреннего продукта между лидировавшим Шанхаем и занимавшей последнее
место в общекитайской табели о рангах пров. Гуйчжоу был в 1995 г. почти
десятикратным: соответственно 17403 и 1796 ю. Прямым следствием различий в
уровне экономического развития территорий стало и заметное различие в уровне
жизни населения: среднедушевое потребление в Шанхае составило 5343 ю., а в
Гуйчжоу - лишь 942. Соотношение средних доходов горожан восточного,
центрального и западного районов КНР, составлявшее в 1985 г. 1,15:0,88:1,
увеличилось до 1,42:0,97:1 в 1995 г., а разрыв в доходах жителей деревни вырос за это
десятилетие еще значительнее: с 1,39:1,11:1 до 2,00:1,32:111.
— 139 —

Новым явлением стало попадание в число депрессивных регионов провинций с
повышенным сосредоточением крупных государственных предприятий. Так, при росте
в 1996 г. индекса реальной заработной платы в среднем по стране по сравнению с
предыдущим годом (103,8 при 100 в 1995 г.) он сократился в таких провинциях, как
Гуйчжоу (99,4), Хунань (99,2), Ганьсу (97,1), Хубэй (98,7), Ляонин (99.2)12.
Экономический диспаритет влечет за собой существенную дифференциацию
регионов Китая в социальном отношении, включая качество жизни,
образовательный уровень населения и т. п. В КНР весьма популярно ранжирование
административных единиц по уровню социального развития (к сожалению, методика расчетов
и критерии оценок объясняются далеко не всегда). В 1991 г. по сводному
показателю социального развития, учитывающему такие факторы, как состояние
экономики и окружающей среды, уровень жизни населения, социальное обеспечение,
здравоохранение, культура, образование, общественный порядок, лидировали города
центрального подчинения, а из провинций - Ляонин, Цзянсу, Гуандун, Шаньдун. В
то же время наиболее заметно отставали от среднекитайского уровня Гуйчжоу,
Юньнань, Аньхой, Цинхай, Ганьсу, Нинся13.
Результаты обследования уровня социального развития регионов Китая по 46
показателям, сведенным в ряд укрупненных групп, по состоянию на 1995 г.
представлены в табл. 17.
Китайское руководство неизменно стремится хотя бы частично
компенсировать разрыв в уровнях экономического и социального развития регионов через
финансово-бюджетные рычаги. Помимо кредитования отстающих регионов
коммерческими банками под льготный процент, действовавшего до 1994 г. и замененного
затем их кредитованием через специально учрежденные так называемые
"политические" банки (Банк развития, Экспортно-импортный банк и Банк развития
деревни), в КНР применяется целый ряд финансовых дотаций, основными получателями
которых являются беднейшие провинции и автономные районы. Выделяют, в
частности, дотации к ценам, дотации на покрытие убытков предприятий, частичное
освобождение от налогов, дотации на жилье, на бытовые расходы рабочих и
служащих, внешнеторговые дотации, бюджетные субвенции.
До налоговой реформы 1994 г. в Китае четко различались регионы-финансовые
доноры и регионы-получатели финансовых субвенций из центрального бюджета. В
1980-1989 гг. наибольшее превышение доходов местного бюджета над расходами
имело место в Шанхае (суммарно 128 млрд. ю.), провинциях Цзянсу (37 млрд.),
Ляонин (34 млрд.), городах Пекин (21 млрд.) и Тяньцзинь (19 млрд. ю.). Напротив,
максимальный дефицит бюджета был зафиксирован в АРВМ (21 млрд.), Синьцзяне
(18 млрд.), провинциях Цзилинь, Хэйлунцзян, Юньнань и Гуанси-Чжуанском автоном-
140

!
£ 8
Ф (О «О (О V Ч «О Ю П N
Ч О Ю ОО П ОО OJ Ю О N OI Ю
' N <0 (О (О W «' (О N (О (О (О N
8
ш
О)
О)
I»* г- »о г- «о г--_ со ет о» о> *—_ сч <г~ ^ ел <© см г*-в »»-_ <о r«»_ r-^ см_ со
ooocn"r^«©cM"cM"coto^*^"cM*cM*c«c^"oo"oc«to"h-*r*- to" to" <o
CMCMCMCMCMCMCMCMCMCMCMCMCM-»-*— »-CM»-»-*-'-^-^-»-
«O 0> »- О» Ч О « Ю S «О «9 N О <- во Г-»_ 0_ Г-^ О вО_ Г^_ чГ_ «О О
о»" n V V о см" см" «-" о" «-" во" о* о о о» о> о ю о о*' оо ю' во" о»"
X
Е
nw»-onn4r^e«o«>ONr-n4reMh-rJWh.oje»n
я
Q.I
с;
<0
«-_ to со о «о <© «*• _~-_ to г^ г-в в см *-_ во_ (О о» N о at о> N в *~
О «О «О Ю* О С4 О CJ »-" О •-* OJ OI* О О) ОО в О» О» N в »- N «В
N О» Ч «- О во (О Ю «О О 1Л Ш Г) О) М (О П Л Ш П М Ш Ю ОО
г-" ОО* «О (D V Р) М г-' О О' N 1-' О» 1-" О О О" «' О" Г.' в OI в» N
S
N4«<0(04C0Oi4r<DaS4O00MOiNC)4<>i(0tnr)rg
I
il
5 I 1
ей*
ft
illiilHlll
— 141

ном районе (более 10 млрд. ю. в
каждом случае)14.
Сокращение числа
регионов-доноров и рост числа регионов с
дефицитом местных бюджетов (с 10 в 1953-
1979 гг. до 20 в 1980-1989 гг.)
предопределили активные поиски путей
более эффективного и, можно сказать,
нормативного перераспределения
финансовых потоков между регионами, осу-
ществляемого при регулирующей роли
центра. Долгое время эти поиски шли
вокруг усовершенствования
финансового подряда провинций, известного по/]
названием "питания у разных очагов". Е
соответствии с этим принципом
"доходным" провинциям и городам
устанавливались те или иные нормативь
отчислений финансовых доходов в
центральный бюджет, а регионам с
пассивным сальдо бюджета - верхние лимить
централизованных дотаций. Например
в 1983-1990 гг. количественные
параметры трансфера средств в
центральный бюджет были установлены дл*
Шанхая (10,5 млрд. ю. ежегодно), Гуан
дуна (1413 млн. ю. в базовый год плюс
9%-ный прирост). Для ряда районов ус
танавливался процент доходов, остав
ляемых на месте, плюс ежегодный при
рост отчислений центру (например, }
Пекина 50 и 4%, у Ляонина соответ
ственно 58 и 3,5% и т. п.). Большинстве
дотационных провинций получали фик
сированную сумму субвенций у центра
1842 млн. ю. в АРВМ, 742 млн. - i
Гуйчжоу, 673 млн. - в Юньнани и т.д."
142

Система "питания у разных очагов* выявила в процессе функционирования
множество трудноустранимых недостатков. Имел место, в частности, разрыв между
почти монопольным правом центра устанавливать базу и процент финансовых
отчислений для регионов и сбором налогов, находившихся почти исключительно в
ведении мест. Как следствие, шел бесконечный торг между центром и регионами
вокруг сумм отчислений или дотаций, активность провинций-доноров в
аккумуляции налоговых средств подрывалась уже необходимостью отчислять центру больше
средств при сборе большей суммы налогов. Распространенным явлением стало
предоставление местным предприятиям льгот по налоговым выплатам, особенно
после выполнения провинцией обязательств по перечислению средств центру (из-
за чего правительство ежегодно недополучило 30-40 млрд. ю.), перевод в
регионах всеми правдами и неправдами финансовых потоков из бюджетных каналов во
внебюджетные: за период 1978-1992 гг. номинальная величина доходов
госбюджета выросла в 4 раза, а объем внебюджетных средств - в 12 раз16. Параметры
центрального бюджета, его доля в консолидированном бюджете и валовом
внутреннем продукте достигли критически низких значений.
С начала 1994 г. в рамках создания системы макроэкономического
регулирования, адекватной ускорению рыночных преобразований в экономике страны, в
Китае был проведен ряд крупных реформ, затронувших также налоговую и
бюджетную сферы. Были укрупнены виды взимаемых налогов, положено начало
разграничению налогов, взимаемых раздельно центром и провинциями, созданы
самостоятельные системы сбора налогов для центрального и региональных бюджетов.
Разграничение налогов и других бюджетных доходов между центральным и
местными бюджетами в Китае (с 1994 г.) выглядит следующим образом17.
I. Постоянные доходы центра стали включать:
1. Акцизы.
2. Подоходный налог предприятий центрального подчинения.
3. Акцизы и налог на добавленную стоимость, взимаемые таможней.Э^<7^-
4. Подоходный налог с местных банков и иностранных банков и небанковских
кредитно-денежных институтов. 7
5. Доходы, централизованно собираемые и перечисляемые главными
конторами банков и страховых компаний, железными дорогами (НДС, налог на
хозяйственную деятельность, налог на поддержку городского строительства, прибыль).
6. Таможенные пошлины.
7. Перечисляемую прибыль предприятий центрального подчинения.
II. Некоторые виды налогов распределились • определенной
пропорции между центром и местами:
— 143 —

1. НДС: 75% - центру, 25% - местам.
2. Налог на ресурсы: 100% налога на разработку морских месторождений
нефти - центру, 100% остальной части налога на ресурсы - местам.
3. Налог на операции с ценными бумагами: 50% - центру, 50% - местам.
III. Постоянные доходы мест охватили следующие виды налогов:
1. Налог на хозяйственную деятельность.
2. Подоходный налог предприятий местного подчинения (пункты 1.1,1.2 - за
вычетом средств, поименованных в пунктах 1.4 и 1.5).
3. Индивидуальный подоходный налог.
4. Регулирующий налог с инвестиций в основные фонды.
5. Налог на пользование землей в городах.
6. Налог на недвижимость.
7. Налог на пользование водными транспортными средствами.
8. Гербовые сборы.
9. Налог на забой скота.
10. Сельхозналог.
11. Спецсельхозналог.
12. Налог на изъятие из обращения пахотной земли.
13. Налог на наследство.
14. Налог на добавленную стоимость на землю.
15. Доходы от возмездной передачи права пользования землей, находящейся
в государственной собственности.
16. Налог на сделки.
17. Налог на поддержку городского строительства (кроме средств,
поименованных в пункте I.5).
В результате проведенной реформы распределение финансовых доходов
между центральным и местным бюджетами формально изменилось в пользу центра
(табл. 18).
Таблица 18
Доходы бюджета КНР в разбивке
на центральный и местные бюджеты, млрд. ю.
1992 г.
1993 г.
1994 г.
1995 г.
1996 г.
Доходы, всего
в том числе:
центр
места
348,34
97,95
250,39
343,89
95,75
339,14
521,81
290,65
231.16
624,22
325,66
298,56
736,66
364,91
371,75
Источник Чжунпо гунцзм кшзйяо 1997 Пекин, 1997. С 48.
144
/.-
YW?Jl #
/{

Однако одновременно был установлен пятилетний переходный период, в
течение которого сохраняется передача финансовых доходов из центрального
бюджета в местные примерно на уровне 1993 г. Фактическая доля центра 8
совокупном финансовом потенциале страны даже снизилась: с 23,3% в 1993 г. до 20,7%
в 1994 г. При этом доля трансфера из центрального бюджета в расходах местных
бюджетов в 1995 г. составила 29% в восточном, 38,5% - в центральном и 50,6% -
в западном регионе Китая18.
В центральном бюджете доля затрат социального характера относительно
невелика: в 1992 и 1993 гг. расходы на культуру, образование, здравоохранение
составляли около 5% общих расходов центрального бюджета, в 1994 г. - 7,8%, а
расходы на дотации к ценам - соответственно около 3,4 и 5%. Исключение
составляет высшее образование, затраты на которое финансируются почти
исключительно из центрального бюджета. В местных бюджетах доля затрат социального
характера, как правило, существенно выше. Так, в 1994 г. в пров. Хунань затраты
на культуру, образование и здравоохранение составили свыше 27% общих
расходов провинциального бюджета, на дотации к ценам - свыше 8%, на разного рода
социальную помощь - около 2,5%. В пров. Хубэй эти доли составили
соответственно 31, 6 и 3%. В целом по местным бюджетам (с учетом средств,
переведенных из центрального бюджета) доля затрат на культуру, образование и
здравоохранение в 1994 г. составила 32% общих расходов, дотаций к ценам - 6 и затрат
на социальную помощь - 2,6%19.
Существующие в Китае прогнозы экономического развития, как правило, не
обещают существенного сокращения разрыва в уровнях развития восточного,
центрального и западного регионов страны в ближайшие годы. В то же время задача
серьезной корректировки региональной политики, призванной не допустить
превращения межрегиональных противоречий в серьезный дестабилизирующий
фактор, становится для Китая все более настоятельной.
Мониторинг настроений населения через социологические опросы все шире
используется в Китае для "измерения социальной температуры". Результаты опросов
последних лет демонстрируют устойчивый рост обеспокоенности населения
неудовлетворительным состоянием правопорядка, нарастанием бытовой преступности,
безработицей и отчасти - начавшейся реформой системы социального обеспечения.
Среди мер, которые в наибольшей степени способствовали бы укреплению
социальной стабильности в стране, респонденты отмечают борьбу с коррупцией, ускорение
реформы государственных предприятий, увеличение внимания правительства к
вопросам строительства духовной культуры, преодоления безработицы, противодействия
инфляции. В целом же, как показал опрос в не самой благополучной пров. Ляонин в
— 145 —

августе 1996 г., у населения в основном сохраняется положительное отношение к
реформам. Опасения по поводу возможного ущерба были высказаны респондентами
лишь применительно к реформе системы медицинского обеспечения (40%
опрошенных) и жилищной реформе (12%), тогда как реформы системы пенсионного
обеспечения, системы ценообразования, труда, занятости, заработной платы получали
позитивную оценку подавляющего большинства респондентов20.
Судя по всему, китайскому руководству в общем и целом удается
обеспечивать поддержку населения в отношении реформенных преобразований, что
благотворно влияет на общую социально-политическую стабильность в КНР.
Примечания
1 Wolfgang Pape (Ed.) Shaping Factors in fiast Asia by the Year 2000 and Beyond. A Study for the
European Commission. Hamburg, Institute of Asian Affairs. 1996. P. 168-173.
2 1993-1994 нянь Чжунго. шэхуэй синши фэньси юй юйцэ. (Китай в 1993-1994 гг.: анализ и
прогноз социальной ситуации). Пекин, 1994. С. 287.
1 1996-1997 нянь Чжунго: шзхуэй синши фэньси юй юйцэ. Пекин, 1997. С. 81, 163.
4 1994-1995 нянь Чжунго: шэхуэй синши фэньси юй юйцэ. Пекин, 1995. С. 45.
5 Чжунго тунцзи чжайяо 1997. С 65, Гуанмин жибао. 11.08.1997.
1 1996-1997 нянь Чжунго: шэхуэй синши фэньси юй юйцэ. С. 26.
1 1993-1994 нянь Чжунго: шэхуэй синши фэньси юй юйцэ. С. 287.
1 1996-1997 нянь Чжунго: шэхуэй синши фэньси юй юйцэ. С. 27.
I Вэй Хдукаи, Л/о Каи, Чжоу Миньлян, Ян Дали, Ху Усянь. Чжунго дицюй фачжань. Цзинцэи
цзэнчжан, мжиду бяньцянь юй дицюй чаи. (Развитие регионов Китая: Экономический рост,
институциональные изменения, региональные различия). Пекин, 1997. С. 11, 160.
'• Цзинцзи жибао. 19.02.1997.
" 1996-1997 нянь Чжунго: шэхуэй синши фэньси юй юйцэ. С. 34.
12 Чжунго тунцзи няньцзянь 1997. С. 123.
II См.: Чжунго синьси бао. 13.01.1993
14 Вэй Вэй, Ван Цзянь, Го Фанцт Чжунго дицюй бицзяо юши фэньси (Анализ сравнительных
преимуществ регионов Китая). Пекин, 1992. С. 282.
" Там же, с. 283; LeroyM Monetary Policy and Design of Financial Institutions in China, 1978-
90. New York, 1994. P. 134.
" Чжаньлюе юй гуаньли (Стратегия и управление). Пекин, 1997. С. 4, 6.
17 1994-1995 нянь Чжунго шэхуэй синши фэньси юй юйцэ. С. 88.
11 ВэйХоукай, Лю Кай... Цит. соч. С. 157, 159.
" Расчет по данным: Чжунго цайчжэн няньцзянь 1995 (Финансовый ежегодник Китая 1995).
Пекин, 19S5. С. 416, 373, 375, 347.
" 1996-1997 нянь Ляонин шэн цзинцзи шэхуэй синим фэньси юй юйцэ (Провинция Лвонии в
1996-1997 гг.: анализ и прогноз экономической и социальной ситуации). Шэньян, 1997. С. 368.
146

Глава 10
ЭКОНОМИЧЕСКАЯ РЕФОРМА
В МЕЖДУНАРОДНОМ КОНТЕКСТЕ*
Два десятилетия экономической реформы в КНР однозначно
свидетельствуют, что при всей самодостаточности, вполне очевидной
национальной специфике и даже уникальности она представляет собой неотъемлемую
составную часть общемирового процесса рыночной трансформации. В связи с этим
вполне естественно, что и в Китае, и за рубежом процесс преобразований в КНР с
первых его шагов неизменно ставится в тот или иной международный контекст,
являясь объектом сравнительного анализа и межстрановых сопоставлений.
Подобная компаративистика уже приближается количественно и качественно к
«критической массе», достаточной для вычленения ее наиболее заметных
особенностей.
Первая из них заключается вЧом, что множественность идентификаций и
самоидентификаций Китая как государства одновременно социалистического,
развивающегося, азиатского (или восточноазиатского), крупного по территории и
населению порождает объективную возможность сопоставлений, что называется,
«по всем азимутам». Китай является постоянным фигурантом сравнительного
анализа процессов и в «постсоциалистических странах», и на «развивающихся
рынках», и исследований восточноазиатской модели экономического роста, включая и
ее посткризисную (после лета 1997 г.) модификацию. Наконец, КНР выступает
почти обязательным объектом анализов и прогнозов, касающихся табели о рангах
«мировых центров силы».
Вторая особенность состоит в довольно существенном изменении центра
тяжести, приоритетности сопоставлений по мере углубления реформ.
"Географически" на начальном этапе реформ наиболее часты были сопоставления Китая с
государствами Восточной Европы, прежде всего с Венгрией и Югославией, как со
странами, наряду с КНР пытавшимися выбраться из «прокрустова ложа» советской
модели хозяйствования, а также с Индией, как другой крупнейшей развивающейся
страной (нередко сравнение с Индией, избравшей капиталистический путь разви-
* Глава подготовлена на основе совместной публикации с аспирантом из КНР Сюй Мином
(Восток. М , 1997. № 5, 6).
147

тия, использовалось для доказательства «неоспоримых преимуществ» избранного
Китаем социализма).
Поворот Китая к новой для него стратегии развития восточноазиатского типа,
выход за рамки «рационализаторских реформ» обусловили усиление интереса к
соотношению процессов в КНР с опытом модернизации и реформы в новых
индустриализирующихся странах, особенно в Республике Корея, а также на Тайване.
В то же время с усилением тенденции глобализации экономики Китай как
объект анализа все чаще ставится в контекст общемировых процессов. Это,
например, весьма характерно для исследований Всемирного банка и Международного
валютного фонда. Так, в получившем широкую известность исследовании
Всемирного банка «Китай в 2020 г.: вызовы развития в новом столетии» затрагивающие
Китай сопоставления не имеют сколько-нибудь выраженной привязки к
«постсоциалистической» или восточноазиатской группам стран. В качестве объекта
сопоставления (или фоновой группы) фигурируют самые разные государства: все страны
мира в диаграмме, иллюстрирующей высокие темпы экономического роста КНР в
период 1978-1994 гг.; США 1820-1913 гг., Япония и Республика Корея 1960-
1993 гг. - при анализе факторов роста в пореформенном Китае; Франция - при
рассмотрении доли общественной собственности в различных отраслях
промышленности и т.д.1
Наконец, хронологически эволюционировал и основной объект
сравнительного анализа. В первые годы преобразований наибольшее внимание исследователей
привлекали особенности дореформенных хозяйственных механизмов различных
стран как исходный пункт реформы и вероятные «целевые модели» реформы как
ее ориентир, «станция назначения». Затем на первый план вышел анализ самого по
себе процесса преобразований, а в последние годы - исследования различий в
результатах реформы в разных странах и породивших эти различия причин
(несовпадение теоретических основ, стратегии и тактики преобразований и т.п.).
Не будет преувеличением сказать, что одной из главных точек приложения
сил китаеведной компаративистики является сопоставление процессов реформ в
КНР и бывшем Советском Союзе, а ныне России. На начальном этапе
преобразований этому способствовали сходство дореформенных хозяйственных механизмов,
настойчивые призывы «разбить оковы» позаимствованной у Советского Союза
окостенелой, чрезмерно централизованной модели управления экономикой. В 90-е
годы, когда обе страны взяли ориентацию на создание рыночного хозяйственного
механизма, сравнение реформ в Китае и России стимулировалось их явно
несовпадающими экономическими результатами.. Несмотря на неизбежные повторения при
сравнении в этой главе реформенных процессов в КНР (которые исследовались в
148

предшествующих главах) и в РФ, полагаем все же возможным провести
сопоставление преобразований в Китае и Советском Союзе сначала в 80-е годы,
осуществлявшихся на однотипной социалистической основе, а затем рыночных преобразований
в Китае и России в период с 1992 г.
Реформа в КНР (1978—1991 гг.). Главным критерием периодизации
экономической реформы в Китае служит меняющееся соотношение плановых и рыночных
принципов функционирования экономики в целевой модели реформы и в
хозяйственной практике. С этой отправной позиции можно выделить два укрупненных этапа
преобразований: 1) с конца 1978 г. по 1991 г. включительно, когда речь шла о тех
или иных формах «соединения плана с рынком»; 2) с 1992 г., когда был официально
провозглашен курс на создание социалистической рыночной экономики.
В начальный период (1978-1983 гг.) основными направлениями реформы
стали: перестройка форм и методов организации сельскохозяйственного
производства (расширение прав производственных бригад, а затем массовый переход к
семейному подряду); повышение государственных закупочных цен на
сельскохозяйственную продукцию; эксперименты по расширению хозяйственной
самостоятельности государственных предприятий в промышленности, торговле, строительстве;
первые шаги политики внешнеэкономической открытости Китая (создание
специальных экономических зон, предоставление прав самостоятельной
внешнеэкономической деятельности провинциям и ряду предприятий, привлечение зарубежных
кредитов и прямых инвестиций); допущение индивидуальных форм трудовой
деятельности и стимулирование развития коллективного сектора в городах, на
предприятиях коммун и бригад на селе (позже переименованных в волостные и
поселковые предприятия) для смягчения проблемы трудоустройства населения.
В то же время в центре экономической политики китайского руководства в
конце 70-х - начале 80-х годов находились вопросы не реформы, а так
называемого «урегулирования» экономики, т.е. выправления наиболее острых
диспропорций в народном хозяйстве (снижение нормы накопления, сужение фронта
капитального строительства, сдерживание роста тяжелой и стимулирование развития
легкой промышленности, сокращение «зазора» ножниц цен на
сельскохозяйственную и промышленную продукцию). Политика «урегулирования» сыграла
уникальную роль в создании благоприятной макроэкономической среды для
существенного ускорения собственно реформенных преобразований в середине 80-х годов.
В период 1984-1988 гг. главным стержнем процесса реформ стали
внедрение и отлаживание функционирования «двухколейной системы». Были
предпринята такие шаги, как сокращение ассортимента директивно планируемой промышлен-
149 —

ной продукции (со 120 до 60 видов) и ассортимента централизованно
распределяемых материальных ресурсов (с 25С до 26 видов), реформа системы закупок зерна
с установлением фиксированного объема государственных закупок и
предоставлением крестьянам права сбыта остальной части урожая по рыночным ценам,
доведение к 1987 г. доли сельхозпродукции, реализуемой по рыночным и
«полурыночным» (т.е. регулируемым, но не устанавливаемым государством) ценам, до 65%,
средств производства - до 40% и ширпотреба - до 55%2.
Стали появляться новые формы торговли материальными ресурсами - рынки
средств производства, торговые центры, специализированные торговые компании и
т.д. В 1985 г. в стране насчитывалось уже более 400 рынков и торговых центров
средств производства, объем их деятельности в 1985 и 1986 гг. составил
соответственно 10,7 и 15,8 млрд. ю. (прирост - 47,7%)3.
Крупные подвижки в структуре собственности содействовали динамичному
становлению рынка двояким образом. С одной стороны, рост индивидуального
сектора (11,68 млн. «точек» и 17,56 млн. занятых к началу 1986 г.), появление
смешанных предприятий с участием иностранного капитала и т.п. количественно
наращивали «массу» субъектов рынка. С другой стороны, опережающее развитие
негосударственных секторов экономики и преобразование части мелких
государственных предприятий промышленности и торговли в коллективные или сдача их в
аренду предопределили расширение ареала «маркетизации» народного хозяйства
страны. В 1987 г. доля госсектора в объеме промышленного производства
составила 69,7% по сравнению с 80,8% в 1978 г., а доля индивидуальных, частных и
смешанных предприятий выросла с нулевой отметки до 2,4%4.
Все эти меры, взятые в совокупности, обеспечили достаточно комплексный
характер поэлементного демонтажа старого и складывания нового хозяйственного
механизма, прежде всего в таких сферах, как формирование рынка и реорганизация
системы макроэкономического управления. В стране в середине 80-х годов стала
формироваться своеобразная двухсекторная экономика нового типа:
централизованно планируемый, снабжаемый и регулируемый блок «командных высот»,
охватывающий не столько те или иные отрасли, сколько ключевые предприятия, и
неуклонно растущий блок «неключевых», обычных сфер и производств, лишенный
преимуществ материального снабжения по твердым государственным ценам, но
зато обладающий полной самостоятельностью, действующий в условиях жесткой
конкуренции и реальных рыночных цен, а потому в конечном счете и более
жизнеспособный. «Двухколейность», сыграв принципиально важную роль в
становлении в экономике Китая рыночных институтов, одновременно способствовала
выходу дисбаланса между совокупными спросом и предложением за приемлемые
150

рамки, что вынудило Китай отступить в конце 1988 г. к курсу «оздоровления и
упорядочения экономики». Однако, при всех издержках, просчетах и попятных
движениях, экономическая реформа в КНР на этапе 1978-1991 гг. в общем и
целом справилась с поставленной перед ней задачей - «содействовать развитию
общественных производительных сил, росту совокупной мощи государства и
повышению уровня жизни народа». Об этом свидетельствуют данные об экономическом
развитии страны (табл. 19).
Таблица 19
Некоторые показатели экономического развития Китая, 1978—1991 гг.
(прирост в сопоставимых ценах к предыдущему году, %)
Год
Промышленность
Сельское хозяйство
Розничные цены
Потребление
населения
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
13,5
8,8
9,3
4,3
7,8
11.2
16,3
21,4
11,7
17,7
20,8
8,5
7,8
14,8
8,1
7,5
14
5,8
11.3
7,8
12,3
3.4
3,4
5,8
3.9
3.1
7.6
3,7
0,7
2.0
6,0
2,4
1.9
1.5
2,8
8,8
6,8
7,3
18,5
17,8
2,1
2.9
5,1
6,7
9,5
6.9
5.1
6.8
11.0
13,2
4,3
5,7
6,8
-0,8
2,2
8,2
Источит: Чжунго тунцзм няньцэямь. 1993. С. 31, 59, 237, 281; 1995. С 32
В 80-е годы среднегодовые темпы прироста ВНП в Китае составили 9% и
были втрое выше среднемировых. Не менее значительными оказались и связанные
с реформой качественные сдвиги в общественном воспроизводстве. Был накоплен
богатый опыт проведения открытой внешнеэкономической политики, привлечения
иностранного капитала в различных формах, отработа з успешная методика
стабилизации народного хозяйства, выправления перекосов в темпах и пропорциях его
развития. Постепенное восстановление в полном объеме функций денег открыло
путь к наращиванию степени монетизации экономики и к ее денатурализации, к
активному использованию денежно-кредитных регуляторов хозяйственной жизни.
Были получены практические навыки оперирования экономическими рычагами мак-
— 151 —

роконтроля - налогами, процентной ставкой по кредитам, валютным курсом,
ценами и т.п. Возникла многоукладная экономика с преобладанием общественных
(государственной и коллективной) форм собственности. В 1990 г. доля
необобществленных укладов (индивидуального, частного, смешанного с участием
иностранного капитала) в промышленном производстве составила 8,6%, а в розничном
товарообороте - около 29%. При заметном сужении сферы директивного
планирования государство не утратило способности координировать действия различных
звеньев народного хозяйства. Одновременно осваивались методы рыночного
регулирования. В КНР в основном сформировался рынок потребительских товаров.
Было положено начало формированию системы рынков факторов производства, в
том числе технических достижений, ценных бумаг, передачи имущественных прав.
Реформа в Советском Союзе (1985-1991 гг.). С избранием в марте
1985 г. Генеральным секретарем ЦК КПСС М.С.Горбачева было положено начало
«перестройке», продолжавшейся шесть с половиной лет и завершившейся распадом
СССР и отказом от социализма на всем постсоветском пространстве.
Из уст российских реформаторов призыва 1991-1992 гг. и их зарубежных
советников многократно раздавались утверждения, во-первых, о нереформируемос-
ти экономики Советского Союза, предопределившие в конечном счете радикальный
слом, а не реформу прежнего государственного устройства и экономической
системы страны, и, во-вторых, об исчерпании потенциала постепенных преобразований
в экономике в период «перестройки», что будто бы делало закономерным
реализованный в России предельно жесткий вариант поворота к рынку. Бывший в 1991 —
1994 гг. экономическим советником правительства России шведский
ученый-экономист Андерс Ослунд в работе «Россия: рождение рыночной экономики» заявил
даже, будто М.С.Горбачев «в значительной мере пытался идти по пути Дэн
Сяопина», «чересчур старался подражать китайской модели, хотя стартовые условия
были абсолютно разные»5.
Первое утверждение, на наш взгляд, как минимум, спорно, а второе - об
исчерпании потенциала постепенных преобразований и о попытках СССР идти
«китайским путем» - просто не соответствует действительности. В середине 80-х
годов объективно стоявшей перед советской экономикой задачей номер один была
не_.реформ^ хозяйственного механизма^д^оренная ^труктурная_перестройка. В
ситуации, когда страна задыхалась от непомерной тяжести военных расходов,
гипертрофированной тяжелой промышленности и чрезмерно растянутого фронта
капитального строительства, был необходим очень осторожный, но
последовательный и глубокий «сброс» излишнего бремени, долгосрочный структурный маневр в
152 —

пользу сельского хозяйства и легкой промышленности, если хотите, повторение в
общих чертах китайского «урегулирования». Однако руководство страны выбрало"
прямо противоположное, выдвинув концепцию ускорения
социально-экономического развития страны на базе более полного использования достижений научно-
технического прогресса и опережающего развития машиностроения. —
В проекте плана на 12-ю пятилетку (1986-1990) намечался прирост продукции
машиностроения и металлообработки в 40-45% при ориентирах прироста
промышленности в целом в 21-24%, при этом в приборостроении, станкостроении и
электронной промышленности намечались более высокие темпы прироста, чем в среднем
по отрасли. Тем самым М.С.Горбачев с первых своих практических шагов
продемонстрировал, что не понимает сложившейся в экономике СССР ситуации или не хочет
считаться с нею, предпочитая призрак быстрого успеха. Фактически с самого начала
экономической перестройке в СССР был задан неверный алгоритм.
Явно завышенные надежды возлагались на расширение самостоятельности
предприятий, развитие кооперативной и индивидуальной трудовой деятельности,
которые могли дать отдачу лишь с течением времени. Однако вина за невысокий
динамизм перемен, некое «торможение» была возложена на
командно-административные формы управления обществом и народным хозяйством. В результате
кропотливая работа по отработке зарождавшихся новых форм и методов
хозяйствования и управления была подменена радикализацией экономической реформы и
кардинальным расширением ее сферы с середины 1987 г. На пленуме ЦК КПСС в
июне 1987 г. были приняты «Основные положения коренной перестройки
управления экономикой», провозгласившие курс на «осуществление радикальной реформы,
создание целостной, эффективной и гибкой системы управления, позволяющей
максимальной полно реализовать преимущества социализма»6.
Программа предусматривала следующие основные направления радикальной
реформы: создание современного хозяйственного механизма деятельности
предприятий на основе полного хозрасчета, самоокупаемости и самофинансирования с
применением одной из двух конкретных моделей (нормативное распределение
прибыли или нормативное распределение дохода); совершенствование
планирования с использованием стабильных долговременных экономических нормативов,
государственных заказов и лимитов централизованных капиталовложений; переход
от централизованного фондирования материальных ресурсов и прикрепления
потребителей к поставщикам на оптовую торговлю средствами производства;
взаимоувязанную перестройку ценового механизма - оптовых, закупочных, розничных цен
и тарифов; коренную перестройку финансово-кредитной системы; повышение роли
регионов в управлении народным хозяйством.
.,,;•,- — 153 —

Реализация установок документов, разработанных на базе «Основных
положений», и прежде всего принятого 30 июня 1987 г. Закона СССР о государственном
предприятии (объединении), не только не способствовала оздоровлению ситуации
в народном хозяйстве, но, напротив, будучи некомплексной, выборочной, плохо
подготовленной организационно и институционально, быстро усугубила
материально-финансовую разбалансированность советской экономики. В 1988 г. средняя
заработная плата в стране выросла на 8,3% - вдвое больше планировавшейся, а в
1989 г. денежные доходы населения выросли еще на 13,1%. Обретение предприя-
тияшифава^^ещиров^ ассортимент^ыпускаемой продукции по своему
усмотрению привело к вы1лывгт1€Гт1щ^^^^^орго^п\л дешевых товаров, общему
"снШтйо^Ш^Гпро^^ потребительских товаров. Так,
производство'посуды в 1988 г. сократилось до 1123 млн. изделий по сравнению с 1166
млн. штук в 1985 г., школьных тетрадей - на 61 млн. штук7.
Нарастание кризисных явлений в экономике не получило своевременной и
адекватной оценки высшего руководства страны, переключившегося на развитие
гласности и объявленную «решающим условием перестройки» демократизацию
общества. Однако именно «демократизация» и «гласность» сыграли, на наш взгляд,
поистине роковую роль в судьбе экономической реформы в СССР: «гласность»
способствовала безмерному раздуванию мнимых и подлинных недостатков
советской экономической системы, а «демократизация» привела к дестабилизирующему
перераспределению властных функций в обществе, к утрате управляемости
народным хозяйством и навязанным I съездом народных депутатов СССР (1989 г.)
популистским социальным решениям, с которыми напрямую оказались связаны
рост денежной эмиссии и бюджетного дефицита, все более открытая инфляция,
нарастание внешнего и внутреннего государственного долга.
В то же время вплоть до 1990 г. положение в народном хозяйстве, как
свидетельствует тогдашняя статистика, оставалось достаточно стабильным (табл. 20), а
существующие в стране проблемы - в принципе разрешимыми при наличии умелого
руководства и общественного согласия. Однако-именно общественное согласие стало
в это время самым главным дефицитом'в стране. В борьбе за ускользающую популяр-
1юстГЖСТбрб^ев''фактически дистанцировался от КПСС, заняв пост Президента
СССР, и тем самым лишился сколько-нибудь серьезной политической опоры.
Вступившая в острую фазу борьба за передел власти велась под прикрытием призывов к
демократизации общества и проведению рыночных реформ.
Наиболее ярким манифестом «рыночных сил» в Советском Союзе,
получившим широкую известность, стали подготовленные под руководством акад.
С.С.Шаталина концепция и программа «Переход к рынку». Исходя из того, что кризис
154

4
Таблица 20
Некоторые показатели развития народного хозяйства СССР,
1985-1990 гг.
Показатели
Валовой
национальный
продукт
Продукция
промышленности*
Единица измерения
1985 г.
млрд руб.
в текущих ценах 777
% к предыдущему году
в сопоставимых ценах 102,3
млрд. руб в ценах
1982 г. 811
% к предыдущему году
103,4
1986 г.
799
103,3
846
104,4
1987 г.
825
102,9
879
103,6
1988 г.
875
105,5
913
103,9
1989 г.
943
103,0
928
101,7
1990 г.
1000
97,7
918
98,8
Продукция сельского млрд руб. в ценах
хозяйства 1983 г. 208,6 219,7 218,5 222,2 225,1 218,7
% к предыдущему
году 100,2 105,3 99,4 101,7 101,3 97,1
Денежные доходы % к предыдущему
населения году
Вклады населения млрд.руб.
Розничный товарооборот млрд. руб.
Импорт зерна млн.т
Доходы госбюджета млрд. руб.
103,7
220,8
324,2
44,2
372,6
103.6
242,8
332,1
26,8
371,6
103,9
266,9
341,5
30,4
378,4
109,2
296,7
366,4
35,0
378,9
113,1
337,8
404,5
37,0
401,9
116,9
381,4
468,3
32,0
471,8
Расходы госбюджета млрд. руб.
386,5 417,1 430,9 459,5 482,6 513,2
0 f^cser темпов nptpocn в прст^шленност по приведенньш
несколько отличаетот от данншежвгцрша Ошибки возможны из-за округлен**, не ^шпътавшихся при расчете темпов
прироста.
Источник: Народное хозяйство СССРв 1990 г. Статистический ежепщгмк М.: Госкомстат СССР, /991. С 5-7, 15-
16, 48, 653.
советской экономики есть «общий кризис социально-экономической системы, в
том числе национально-государственного устройства, экономики и идеологии»,
программа предлагала в течение примерно 500 дней - «на которые руководство
страны еще может получить мандат доверия» - осуществить преобразования,
«открывающие дорогу развитию рыночных отношений и обеспечивающие зримое
улучшение положения в экономике и в жизни людей»8. Комплекс предложенных
мер охватывал разгосударствление, приватизацию и демонополизацию экономики,
постепенное снятие государственного контроля за ценами, проведение жесткой
денежно-кредитной и финансовой политики, регулирование доходов. Слабым
звеном этой программы была ее ориентация на получение крупномасштабной эконо-
155

мической и финансовой помощи от Запада, на реализацию своего рода «Плана
Маршалла» для СССР. Хотя авантюристическая по своим срокам программа «500
дней» не была принята, она оказала определенное воздействие на последующую
идеологию реформенного процесса.
Кризисные явления 8 стране заметно ускорились после принятия Декларации
о суверенитете Российской Федерации (1990 г.) и учреждения поста Президента
РСФСР, на которой был избран Б.Н.Ельцин (1991 г.). Перетягивание всего и bcjl
по/щмщш^ властей в прртивовес^бщесоюзным институтам
внесло солидную лепту в резкое ухудшение экономического положения страны в
ТШ^^^^гг.^о'чём^Т^ьнейшем вспоминать аало как-то не принято. С
распадом СССР в декабре 1991 г. начался совершенно новый этап экономической
реформы в стране. Итогом «перестройки» стали дискредитация попыток
преобразования советской экономической системы на социалистической основе, резкая
дестабилизация положения в народном хозяйстве, разрыв традиционных
внутрисоюзных и международных экономических связей. Эти обстоятельства в очень
большой степени предопределили дальнейшее развитие экономической реформы в
России по чрезвычайно жесткому и болезненному для населения сценарию -
намного более болезненному, чем предполагалось программой «500 дней» и чем
предсказывалось многими специалистами как в России, так и на Западе.
Взаимовлияние и сопоставление. Поворот Китая к экономической
реформе, атмосфера раскрепощения сознания, воцарившаяся в стране в 1979-1980
гг. и явившаяся особенно заметным контрастом в сравнении с мрачными годами
«культурной революции», позволили проявиться давнему огромному интересу
китайской общественности к Советскому Союзу, к истории, экономике,
экономическим преобразованиям в СССР. Даже ухудшение межгосударственных отношений и
взаимные обвинения в ревизионизме и гегемонизме не стали непреодолимым
препятствием: огромное количество переводных работ советских экономистов и
объективной информации об экономике СССР публиковались в различных
закрыла изданиях.
Предметом повышенного внимания исследователей КНР стали: ленинская
политика нэпа и ленинская концепция создания социалистической экономики в
целом; экономические воззрения Н.И.Бухарина; история экономического
строительства в СССР периода И.В.Сталина; советская модель социализма и ее «прорыв» в
других социалистических странах, теоретическая разработка проблемы моделей
социалистической экономики; экономические реформы в СССР 1965 г. и
последующие попытки совершенствования хозяйственного механизма.
156 —

В одной из нашумевших статей начального периода реформы «Социализм
есть обращенная на пользу всего народа государственно-капиталистическая
монополия» [журнал «Душу» («Чтение»). 1980, № 1] ее автор, обществовед Сюй Хун,
так объяснял интерес в китайском обществе к идеям В.И.Ленина: «Содержание
реформ, к которым мы сейчас приступаем во всех областях, наводит на мысль, что
во многих сферах и в значительной степени... мы фактически вновь возвращаемся
к тем идеям и мерам, которые выдвигал Ленин свыше полувека тому назад».
(Попутно можно заметить, что точно так же первый этап перестройки в СССР был
отмечен многочисленными попытками нового прочтения и переосмысления
ленинского наследия в сфере экономического строительства.) Особенно детальное
исследование теоретической системы ленинской новой экономической политики было
проведено Ян Чэнчуанем и Юй Дачжаном, прямо подчеркнувшими возможность
внести вклад в дело строительства социализма с китайской спецификой на базе
ленинского переосмысления социалистической экономики, соединенного с
конкретной практикой экономического строительства в КНР9.
Повышенное внимание китайских обществоведов было приковано к взглядам
Н.И.Бухарина, причем не только к суждениям по экономическим проблемам, но и к
предостережениям относительно возможности обюрокрачивания советской
государственной машины. Основные труды Н.И.Бухарина были переведены на китайский язык
и изданы в трех томах в 1981 г. - задолго до первых аналогичных публикаций в
перестроечном Советском Союзе. В 1987 г. была издана принадлежащая перу Фань
Юйчуаня биография Бухарина. В китайской печати в 1980-1986 гг. было
опубликовано более 50 статей о Бухарине. В 1988 г., в ознаменование столетия со дня рождения
Н.И.Бухарина, в Тяньцзине был проведен специальный симпозиум, посвященный его
теоретическим воззрениям и практической деятельности. В целом в Китае
возобладало мнение, что Бухарин был прекрасным защитником и пропагандистом нэпа, а во
многих аспектах внес вклад в развитие первоначальной ленинской концепции нэпа10.
Китайские ученые попытались также составить максимально полное
представление о функционировании советского хозяйственного механизма, его эволюции и
попытках преобразования. На первом годичном собрании научного общества по
изучению экономики Советского Союза в 1980 г. часть участников высказала
мнение, что в опыте в целом успешной советской экономической реформы 1965 г.,
по сравнению с реформами 60-70-х годов в других странах Восточной Европы,
гораздо больше моментов, которые могут служить примером для Китая. Другие
участники, напротив, полагали советский опыт преобразований экономической
системы не заслуживающим подражания, коль скоро реформа в СССР не разрецдою
противоречий между предприятиями и государством, не устранила игнорирование
— 157 —

объективных экономических законов при составлении планов11. Поездкой в СССР
в 1982 г. делегации китайских экономистов был начат быстро набравший силу
процесс прямого знакомства китайских специалистов с современной советской
экономикой. Напротив, до 1985 г. в советских средствах массовой информации
преобразования в экономической системе КНР практически замалчивались.
Приход к власти в Советском Союзе М.С.Горбачева положил начало чуть ли
не «медовому месяцу» в советско-китайских отношениях, распространившемуся и
на сферу взаимного изучения опыта экономических преобразований. В частности,
опыт экономических преобразований в Китае был обобщен специально созданной
при Госплане СССР рабочей группой по изучению опыта экономической реформы
в КНР, а также специалистами из академических институтов экономического про-,
филя, различных министерств и ведомств. Суть их предложений сводилась к
следующему. Изучение как отрицательного, так и положительного опыта
проведения хозяйственной реформы в КНР, при всей немалой специфике, характерной для
ряда проводимых в Китае преобразований, в силу размеров страны и масштабов
самой реформы представляло значительный интерес для СССР. Известное
сходство характерно не только для некоторых направлений и принципов
осуществления реформ в обеих странах (активное использование товарно-денежных
отношений, ставка на «человеческий фактор», курс на самоокупаемость предприятий и
т.п.), но и для трудностей и препятствий, стоящих на пути реформ.
С точки зрения возможного использования в советской практике привлекали
внимание прежде всего такие моменты из опыта Китая, как:
■ создание сети государственных органов по разработке и осуществлению
хозяйственной реформы, включая государственный комитет по реформе
хозяйственной системы, аналогичные комитеты или канцелярии на местах,
исследовательские центры при центральном и местных правительствах;
" широкое и целенаправленное проведение дискуссий по различным аспектам
теории и практики хозяйственной реформы, проходивших на «вневедомственной
основе», в атмосфере свободного обмена мнениями. Важно, что в ходе таких
дискуссий зарождалась традиция тесной связи экономической теории с
хозяйственной практикой, отсутствия боязни перед лицом возникающего в ходе реформы
несоответствия между новой практикой и устаревшими теоретическими посылками;
■ интенсивная работа по подведению широкой юридической базы под
реформу, достаточно оперативный пересмотр устаревших нормативных актов и
экспериментальная проверка новых;
• конкретизация общегосударственных документов на местах, многовариантность,
многообразие реализации на практике единых принципов, закладываемых в реформу;
158

■ активная популяризация реформы, в том числе в многочисленных изданиях
по проблемам реформы, способствовавшая повышению уровня экономического
мышления практических работников;
• постоянные социологические исследования реакции населения на реформу.
Среди конкретных направлений реформы пристального изучения, по мнению
советских экспертов, требовали: 1) развитие в Китае горизонтальных хозяйственных
связей, позволявшее в определенной мере преодолевать барьеры местничества и
ведомственности; 2) диверсификация форм внешнеэкономической деятельности, создание
специальных экономических зон; 3) внедрение разнообразных форм подрядной
хозяйственной ответственности в промышленности; 4) конкурсный подряд в проектировании,
строительстве, конкурсы на финансирование научных исследований и разработок; 5)
опыт развития мелкого производства, прежде всего в промышленности, и сферы услуг в
деревне; 6) создание центров торговли материальными ресурсами.
В Китае опыт «перестройки» сразу же стал объектом пристального внимания.
Многим в КНР казалось, что в Советском Союзе может быть найден ответ или
подсказка для решения многих проблем, вызывавших головную боль у китайцев
(прежде всего преобразование крупнейших предприятий госсектора). В 1986-1988 гг.
СССР посетили практически все ведущие китайские ученые-экономисты.
«Медовый месяц» продолжался примерно до середины 1989 г. Нормализация
двусторонних межгосударственных отношений между КНР и СССР и
восстановление межпартийных связей между КПК и КПСС формально даже расширили сферу
обмена опытом. Однако «имидж» китайской реформы у значительной части
советской интеллигенции померк после событий июня 1989 г., да и Китай стал
стремительно дистанцироваться от советского образца преобразований, чтобы уберечь
себя от новых потрясений, порождаемых, как оказалось, первыми проблесками)
«демократизации» и «гласности». Стало очевидно, что политические процессы в<
двух странах, протекавшие в 1985-1988 гг. в основном параллельно, начали с
1989 г. расходиться все дальше и дальше. Хотя в сфере экономических преобраво*-
ваний зона параллельного протекания процессов и возможного взаимодействия*
оставалась достаточно широкой, определяющего значения это уже не имело. Всплески1
интереса к китайской экономической реформе, нашедшие проявление в
организации в феврале 1990 г. первого советско-китайское симпозиума по проблемами
экономических реформ в СССР и КНР, в некотором росте публикаций по экономь
ке КНР в преддверии и сразу после визита Генерального секретаря ЦК КЛК ЦЬя^
Цзэминя в Советский Союз в мае 1991 г., оказались в конечном счете только
эпизодом. Падение интереса в СССР к китайской экономической реформе п
интереса в Китае к политике «перестройки» шло в 1990-1991 гг. по нарастаодей.
— 159 —

Таким образом, экономические реформы в Китае в период 1979-1991 гг. и в
Советском Союзе в период 1985-1991 гг., обнаружившие, казалось бы, немало
общего, в конечном счете оказались достаточно различными по своим целям,
динамике, особенностям и последствиям. Резко сократился в пользу Китая разрыв
между двумя странами в производстве основных видов продукции (табл. 21).
Таблица 21
Сопоставление экономического развития в Китае и СССР
Наименование
Единица
измерения
1980 г.
Китай
СССР
Соотношение
объемов
производства в СССР и в
Китае
1990 г.
Китай
СССР
Соотношение
объемов
производства в СССР и в
Китае
Электроэнергия
Нефть
Уголь
Сталь

Металлорежущие станки
Холодильники
Телевизоры
Цемент
Мясо
Зерно
Объем внешней
торговли
млрд.
кВт-ч
млн.т
-»-
-»-
тыс. шт.
- » -
- » -
млн.т
- » -
-»-
млрд.
долл.
300,6
106,0
620
37,12
133,6
49
2492
79,86
12,05
291,8
38,14
1294
603
716
148
257
5932
7528
125
15.1
176,2
144,97
4,30
5,69
U5
3,99
1,92
121
3,02
1,56
1.25
0,60
3,80
621,2
138,3
1080
6,35
134,5
4630
26847
209,7
25,1
418,8
115,4
1726
571
703
154
157
6499
10540
137,3
20,0
218,0
203*
2,78
4,13
0,65
2,32
1.17
1,40
0,39
0,65
0,80
0,52
1.76
* Расчетные данные.
Состшшлено по: Нарсщное хозяйство СССРв 1990 г. М, 1991 С 395,397,404, 416,422,423, 644; Чжунго тунцзи
мяньцэянь. 1993. С 446-449, 911
Известное сходство целевых моделей экономических реформ в начальный
период (создание нечто вроде «планово-рыночной» экономики) и некоторых форм
преобразований не оказалось определяющим. В конечном счете решающую роль в
несовпадающих результатах преобразований сыграли различия в степени
интеллектуальной, макроэкономической, институциональной подготовки реформ (здесь
явное предпочтение следует отдать Китаю), в масштабах и темпах преобразований.
Более или менее постоянное, поступательное углубление реформ на ключевом
160

направлении - в сфере осторожного увеличения доли рыночного регулирования и
сокращения доли директивно-планового управления - позволило Китаю
обеспечить относительную социально-политическую стабильность, опиравшуюся на
позитивную динамику экономического роста и повышение уровня жизни населения.
В Советском Союзе, напротив, чрезмерный масштаб и поспешность
преобразований политической системы при фактическом отсутствии экономических
реформ, ошибки в выборе структурных приоритетов не позволили закрепить
первоначальные позитивные ростки перемен. Попытки поднять престиж реформы за счет
социального популизма и гласности обернулись размыванием ориентиров
экономических преобразований, утратой руководством страны контроля за процессами в
обществе, спонтанным развитием кризисных явлений во всех сферах
жизнедеятельности страны, закончившихся, как известно, крахом и политики «перестройки», и
Советского Союза. В результате вместо вполне реальной постепенной
трансформации советской экономической системы в направлении утверждения рыночных
принципов хозяйствования в стране стал осуществляться не соответствующий
внутренним объективным условиям и психологии населения чрезвычайно болезненный
и экономически неэффективный вариант реформ.
Период 1992-1998 гг. представляется весьма интересным для сравнения
экономических реформ в России и Китае. Поворот обеих стран к более глубоким рыночным
преобразованиям обусловил вновь появившееся созвучие реформенных процессов в
КНР и РФ, затрагивающее широкий спектр направлений - от акционирования
госпредприятий и реформы налоговой системы до реорганизации внешнеэкономической
сферы и создания рынка ценных бумаг. Вместе с тем общность задачи перехода к
рыночной экономике не означала тождества конкретных форм и методов ее решения.
Сравнительный анализ преобразований в двух странах в 90-е годы затрудняется
незавершенностью процессов перехода к рынку, наличием диаметрально
противоположных точек зрения о результативности реформ, причем это касается положения как
в России, так и в Китае. Поэтому нынешние оценки китайской и российской
экономических реформ периода 90-х годов не могут не носить в основном предварительного
характера. Несомненно, однако, что уже выявившиеся в рыночных экономических
реформах Китая и России доминирующие тенденции являют собой вполне
достаточную «критическую массу» для анализа и сопоставления.
Особенности экономической реформы в КНР в 90-е годы. Концепция
и практика экономических преобразований в Китае в 90-е годы проанализирована
в предыдущих главах работы. Основные особенности этих преобразований могут
быть, по нашему мнению, охарактеризованы следующим образом:
— 161 —

■ более решительный поворот в сторону рынка, заметное возрастание
степени «маркетизации» экономики вслед за быстрым развитием рынков ценных бумаг,
недвижимости, рабочей силы;
■ подвижка в сторону более активного использования косвенных
макроэкономических регуляторов, прежде всего уровня процентной ставки;
■ принципиальное увеличение масштабов привлечения прямых зарубежных
инвестиций, более широкое, хотя все еще строго дозированное, открытие
иностранному капиталу финансового сектора и розничной торговли;
■ выход на социально наиболее болезненные реформы государственных
предприятий, банковских институтов, системы социального обеспечения;
■ постепенное осознание важности решения проблем деревни для
обеспечения общего успеха рыночной трансформации, активизация реформ,
способствующих развитию аграрного сектора.
Некоторые из этих особенностей требуют более детальных комментариев.
Попытки количественно оценить степень «маркетизации» экономики страны12
породили в китайских экономических кругах дискуссию о реально достигнутом
уровне и качестве «маркетизации». По предложенной китайскими учеными
классификации, экономика с уровнем «маркетизации» от 0 до 15% является нерыночной
экономикой (классическим ее примером был дореформенный Китай), «маркетиза-
ция» от 15 до 35% характеризует «слаборыночную экономику», от 35 до 55% -
экономику в процессе перехода к рынку, а «маркетизация» порядка 65-75% -
сравнительно зрелую рыночную экономику13. Нередко встречающиеся в китайской
научной и периодической печати утверждения о том, что экономика страны в
конце 90-х годов «маркетизирована» примерно на две трети и, следовательно, уже
может считаться сравнительно зрелой рыночной экономикой, базируются главным
образом на формально высокой доле рыночных цен в Китае. Так, в 1996 г. по
рыночным ценам было реализовано 92,5% общественного розничного
товарооборота КНР, тогда как по государственным ценам - лишь 7,5% (6,3% - по твердым
и 1,2% - по индикативным). В реализации средств производства доли рыночных,
твердых и индикативных государственных цен составили соответственно 81,1; 14 и
4,9%, а в закупках сельхозпродукции - 79, 16,9 и 4,1%14.
Однако существует и иной подход. По мнению Гу Хайбина, относительно
небольшая по стоимости доля производства, непосредственно контролируемая
государством, способна фактически индуцировать в несколько раз превышающий
ее нерыночный сектор15. Соответственно, «маркетизация цен» рядом ученых
оценивается в 60%, «маркетизация капиталов» - в 40% (в том числе степень
маркетизации процентной ставки - всего в 15%), рабочей силы - в 35% (в том числе в
162

деревне около 30%, в городах в госсекторе 25%, в коллективном секторе 50% и в
необобществленных секторах 75%)1в.
На наш взгляд, при всей важности дискуссии о фактическом уровне «маркетиза-
ции» китайской экономики еще более важно констатировать, что, во-первых, он в 90-е
годы в целом заметно вырос и, во-вторых, именно рыночные принципы организации
экономической жизни безусловно доминируют сегодня в народном хозяйстве Китая,
являясь одновременно главной причиной и его достижений, и его проблем.
Серьезные сдвиги в системе макроэкономического регулирования в Китае
связаны не только с самим по себе углублением рыночных преобразований, но и с
изменением целей регулирования. С середины 1997 г. КНР решает не
традиционные в известной мере задачи борьбы с перегревом экономики и подавлением
инфляции, а новые для нее задачи борьбы с дефляцией и снижением темпов роста
экономики. Особую значимость приобрела в этом контексте более гибкая политика
процентной ставки. Стремясь оживить внутренний спрос, китайское руководство в
октябре 1997 г., марте, июле и декабре 1998 г. снижало процент по кредитам и
депозитам - в общей сложности с 9,18 до 3,78% годовых по годовому депозиту и
с 10,98 до 6,39% по годовому кредиту. Парадокс, однако, состоит в том, что в
годы «мягкой посадки экономики» (1993-1996 гг.) официально декларированная
жесткая кредитно-денежная политика не в полной мере была таковой вследствие
фактически отрицательной ставки по кредитам в условиях инфляции. В 1997-1998 гг.
при официальном смягчении кредитной политики она на деле ужесточилась, так
как в условиях дефляции кредит стал более дорогим. Это говорит о том, что
Китаю предстоит еще многое сделать для овладения кредитно-денежными
регуляторами макроэкономики, необходимость более искусного оперирования которыми
диктуется как внутренней ситуацией, так и влиянием азиатского финансового кризиса.
Практическим выводом, сделанным Китаем из этого кризиса, стала работа по
укреплению банковской системы, внушавшей серьезные опасения: к середине 1997 г.
доля просроченных, «плохйхГи безнадежных долгов в активах государственных
банков достигла 24,7%, в том числе безнадежных долгов 6%, а коэффициент
достаточности собственного капитала снизился до 5,59% по сравнению с 6,32% на
конец 1995 г. и при минимально требуемом нормативе 8%17. Китайское
руководство пошло на выделение специального облигационного займа в 270 млрд. ю. с
целью реструктуризации и повышения ликвидности активов крупнейших
специализированных банков страны.
И все же благополучие и устойчивость кредитно-денежной системы КНР в
решающей степени будут зависеть от успеха реформы государственных
предприятий, являющихся получателями двух третей кредитов в стране и главным источни-
— 163 —

ком проблем для банков. Несмотря на многочисленные попытки реформ,
проблемы в этом сегменте экономики скорее неуклонно накапливались, чем
последовательно решались, о чем, на наш взгляд, убедительно свидетельствуют данные о
росте убытков, ухудшении соотношения убытков и прибыли (табл. 22).
Таблица 22
Некоторые показатели функционирования государственных
промышленных предприятий в КНР
Годы
Убытки,
млрд. ю.
Прибыль,
млрд. ю
Соотношение
убытков и прибыли
Прибыль и налоги,
млрд ю.
Соотношение
убытков и суммы
прибыли и налогов
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
4,596
4,757
3,211
2,661
3,244
5,449
6,104
8,192
18,019
34,880
36,700
36,927
45,264
48,259
54,061
79,068
74,444
57,97
59,77
64,09
70,62
73,82
68,99
78,70
89,19
74,30
38,81
40,22
53,51
81,73
82,90
66,56
41,26
45,09
12,6
12,6
20,0
26,5
22,7
12,7
12,9
10,1
4,1
1.1
1.1
1,4
1.8
1.7
1.01
0,52
0,6
92,33
97,23
103,28
115,28
133,41
134,14
151,41
177,49
177,31
150,31
166,12
194,41
245,41
287,63
287,42
273,71
288,25
20,1
20,4
32,6
43,3
41,1
24,6
24,8
21,7
9.8
4,3
4,5
5,3
5,4
6.0
4,49
3,46
3,87
Источник: Чжунго цэинцэм нянырянь 1998 С 807
В 1997 г. - начале 1998 г. китайское руководство, казалось, пошло на резкую
радикализацию реформы госпредприятий, решив, как было заявлено на XV съезде КПК
и 1-й сессии ВСНП 9-го созыва, в основном провести ее в течение 1998-2000 гг.
Однако быстрый рост числа работников, «освобожденных с постов», обостривший
социальную напряженность в обществе, заставил лидеров страны и на этот раз
несколько притормозить болезненную реструктуризацию госсектора. Известный
китайский экономна Фань Ган полагает, что, хотя в обществе наблюдается
растущий консенсус относительно необходимости пойти на тяжелые реформы в
госсекторе, реформа крупных и средних государственных предприятий и государствен-
164

ных банков потребует намного большего времени. Это обусловлено не
«политической волей» правительства, а реалиями «политической экономии», коль скоро речь
идет о рабочих местах миллионов людей и о проблемах, накапливавшихся
десятилетиями18.
Так что впереди Китай ждет не менее десятилетия нелегких и, по крайней
мере частично, непопулярных реформ, и только обязательное их проведение
позволит сформировать новую систему социалистической рыночной экономики.
Экономическая реформа в России. Российская Федерация в наследство от
распавшегося Советского Союза получила крайне непростую экономическую
ситуацию. Внешний долг СССР на конец 1991 г. составил 70,8 млрд. долл. В 1992 г.
выплаты по долгу и процентов по нему должны были составить 20,6 млрд.
долл.19 Сбережения и денежные средства на руках у населения, в значительной
части сформированные так называемым «отложенным способом» вследствие
дефицитности потребительского рынка, к началу 1991 г. доходили до 20% ВВП. Резкий
рост потребительских цен, инициированный В.П.Павловым в период его
пребывания на посту главы Кабинета министров СССР (в декабре 1991 г. цены в
розничной торговле выросли к декабрю 1990 г. на 152,1% и на колхозном рынке - на
281,2%), не только не смягчил ситуацию на потребительском рынке, но, напротив,
усугубил ее, вызвав массовую скупку населением любого ширпотреба и
продовольствия сколько-нибудь длительного хранения. Пустые прилавки, огромные очереди за
хлебом и молоком, талоны на сахар, водку, сигареты и многое другое - такова была
типичная картина жизни любого уголка Советского Союза в последние месяцы 1991 г.
Ситуация усугублялась нараставшим распадом кооперационных связей - сначала со
странами бывшего СЭВа, а затем!П4бжреспубликанских, что во многом
предопределило падение в 1991 г. ВВП Российской Федерации на 13% по сравнению с
предыдущим годом. Российское правительство не пошло на разработку и претворение в
жизнь более или менее «мягкой» концепции рыночных преобразований.
«Шоковой» либерализацией значительной части потребительских цен 2
января 1992 г. был дан старт рыночным реформам в России. Уже в январе 1992 г.
розничные цены на товары народного потребления и платные услуги населению
выросли в 3,21 раза по сравнению с декабрем 1991 г а оптовые цены
предприятий-производителей - в 4,82 раза20. Первоочередная и неотложная задача отпуска
цен состояла в том, чтобы одномоментно сбить ажиотажный спрос и в целом
снизить давление на потребительский рынок.
Другими тесно связанными с либерализацией цен мероприятиями начального
aiana реформы явились либерализация внешнеэкономической деятельности и су-
— 166 —

щественное смягчение правил валютного регулирования, призванные создать
условия дммларсрвого импорта потребительских товаров и продовольствия и быстрого
улучшения предложения на рынке, хотя бы и по высоким ценам, а также отмена
ограничений на занятие предпринимательской деятельностью, позволившая в
короткие сроки - всего за несколько месяцев - создать «критическую маау^агентов
рынка, пусть даже в самом примитивном виде и только в одном секторе
экономики"- в торговле.
Важным составным элементом начального этапа реформ стал также курс на
жесткое регулирование доходов основной массы населения, призванный хотя бы
отчасти сдержать рост денежной массы в обращении и «сгладить» кривую роста
инфляции. «Денежный навес» сбережений был одномоментно снят их мгновенным
обесценением, что еще совсем недавно считалось абсолютно неприемлемым.
Однако жесткая денежная политика привела к катастрофической нехватке
денежных оборотных средств у предприятий, к нарастанию вала взаимных
неплатежей в народном хозяйстве и неоправданно быстрому падению производства не
только в отраслях тяжелой промышленности, но в легкой и пищевой
промышленности, причем даже опережающими темпами. В относительно выгодном положении
оказался нефтегазовый комплекс, получивший возможность наживать колоссальную
прибыль от экспорта своей продукции в условиях огромной разницы мировых и
внутренних цен на энергоносители. Так было положено начало углублению
структурных перекосов в экономике России, унаследованных от советских времен, и
резкой дифференциации доходов населения.
«Гайдаровские реформы», явившиеся на первом этапе типичной
разновидностью так называемой «шоковой терапии», опробованной в ряде стран Восточной
Европы, а до этого - в Латинской Америке (классическими примерами считаются
Польша и Боливия), были в какой-то мере продиктованы сложившейся в стране на
рубеже 1991-1992 гг. политической и экономической ситуацией. Однако в выборе
конкретного варианта рыночных преобразований, отличавшегося намного большей
степенью жесткости по сравнению, например, с рыночной по своей сути
программой «500 дней» и попросту игнорировавшего интересы и реальные возможности
социально-психологической адаптации большинства населения к характеру и
темпам перемен, сыграли немаловажную роль и другие факторы. Сказались
«теоретические пристрастия» Е.Т.Гайдара и его команды, взявшей на вооружение рецепты
американского экономиста Дж.Сакса, отработанные последним при разработке
антиинфляционной программы для Боливии в 80-е годы, но, как выяснилось
впоследствии, по-иному действующие в высокомонополизированной экономике России.
«Субъективный фактор» пртяешгся и в подходе к рыночной реформе как к некоему
— 166 —

техническому мероприятию, своего рода экономико-математической игре, цель
которой состоит в преобразовании макроэкономической модели из одного типа -
нерыночного в другой тип - рыночный, без принятия в расчет тех или иных
социальных издержек такой трансформации. Наконец, особая жесткость
мероприятий первого этапа реформ в России была связана с политико-идеологической
ситуацией в стране после августовских событий 1991 г., когда падение уровня
жизни граждан среднего и старшего поколения интерпретировалось как своего
рода неизбежная «искупительная жертва» с их стороны за «тоталитарное
прошлое».
Развитие экономической ситуации уже в первые месяцы после начальной
либерализации цен показало, что инициаторы реформы грубо просчитались в
оценке возможных масштабов роста «освобожденных» цен в нерыночной
российской экономике с большой долей естественных монополий, в оценке степени
финансовых трудностей. Соответственно, в повестку дня были поставлены две
кардинальные задачи, во многом определившие весь последующий ход реформы:
приватизация государственного сектора экономики и достижение финансовой
стабилизации. Был сделан акцент на быстрое дерегулирование инструментов
макроэкономического контроля, разгосударствление экономики и так называемое
создание эффективного слоя собственников при сугубо подчиненном и второстепенном
характере мероприятий структурной перестройки народного хозяйства и
минимизации объема социальных обязательств государства. Эта концепция была положена
в основу рыночных реформ в России и воплощена в подготовленной
правительством в июне 1992 г. «Программе углубления экономических реформ».
Программа не была избавлена от налета «рыночного романтизма» и
чрезмерного оптимизма относительно сроков наступления общеэкономического эффекта
от рыночных преобразований. Так, уже в 1994 г. ожидалось минимальное
сокращение производства ВВП (93,5% к 1993 г.), а в 1995 г. - рост как валового продукта
(1,1%), так и объемов промышленного и сельскохозяйственного производства (1,3
и 1% соответственно). Рост капитальных вложений и числа занятых
предполагалось обеспечить уже с 1994 г. В то же время Программа наметила, казалось бы,
логически правильные этапы преобразований - кризисное развитие (1992-1993),
восстановление народного хозяйства (1994-1995) и экономический подъем,
критерием которого должны были стать темпы экономического роста не менее 3-4% в
год.
Сформулированные в Программе 1992 г. основные направления создания в
России рыночной экономики определили хозяйственную жизнь страны в
последующие годы, хотя процесс формирования рыночных институтов и рыночной среды и
— 167 —

был значительно деформирован и отягощен не только субъективизмом
реформаторов, но и усилиями по достижению финансовой стабилизации. Естественно, на
динамике и результатах рыночной трансформации российской экономики не могли
не сказываться инерционное наследье прежней структуры хозяйства, давление
политических сил и необходимость известной корректировки социальной
политики.
Если судить по внешним и формальным признакам, то в России за годы
реформы был сделан крупный шаг на пути к созданию рыночной экономики.
Существенных масштабов достигла приватизация народного хозяйства. Начатая с
«ваучеризации» населения (1 ноября 1992 г. - 30 июня 1994 г.), она с 1 июля
1994 г. вступила во второй этап, основанный на продаже государственной
собственности по рыночным ценам. На конец 1996 г. в Российской Федерации было
приватизировано 124 600 предприятий (60% общего количества государственных
предприятий в стране). Негосударственный сектор произвел в 1995 г. около 70%
ВВП21. В 1994 г. 85% розничного товарооборота пришлось на предприятия
негосударственных форм собственности. Число фермерских хозяйств возросло с
49 тыс. на начало 1992 г. до 279 тыс. на начало 1995 г., а площадь
предоставленных им земельных участков - с 2 млн. га до 11,9 млн. га22. Во
внешнеэкономической сфере наблюдался устойчивый рост экспорта (правда, в основном за счет
увеличения доли топливно-сырьевых ресурсов). Улучшилась, во многом за счет
импорта, насыщенность потребительского рынка, хотя ряд товаров из-за высоких
цен стал недоступен для значительной части населения. Вступление России на
путь рыночных преобразований облегчило условия внешнего финансового
заимствования, долги государства выросли. К 1996 г., как тогда казалось, удалось
стабилизировать курс российскою рубля, снижались месячные индексы инфляции.
Программа правительства Российской Федерации «Реформа и развитие российской
экономики в 1995-1997 гг.»23 ориентировалась в общем и целом на продолжение
принятого курса реформ, провозглашала скорейшее достижение
макроэкономической стабилизации, обеспечение роста инвестиций и уровня жизни народа с
возможным выходом на положительный рост ВВП и объемов промышленного и
сельскохозяйственного производства уже в 1996 г.
Во многом с помощью жесточайшей кредитно-денежной политики и
искусственного (за счет задержек выплаты зарплат и пенсий) сдерживания
платежеспособного спроса населения в 1997 г. удалось снизить уровень инфляции до 14,7%.
Однако в целом расчеты на положительную динамику экономического роста не
оправдались. После крайне незначительного - порядка 0,2% прироста ВВП в 1997 г.
Россия была ввергнута в затяжную полосу тяжелейшего экономического кризиса.
168

В 1998 г. ухудшение мировой конъюнктуры снизило доходы от экспорта
российской нефти, что наряду с падением курсов акций российских предприятий в
конечном счете сделало невозможным погашение государством своих обязательств
по внешним и внутренним долгам. Запоздалое решение правительства
С.В.Кириенко от 17 августа 1998 г. о повышении верхней границы «коридора» для обменного
курса рубля не спасло ситуацию. Практически рухнула банковская система страны,
втрое обесценился рубль, в 40 раз упала капитализация российского рынка ценных
бумаг, разорилось огромное количество мелких предпринимателей. Вновь начался
безудержный рост цен. В результате проводимой в стране экономической
политики Россия (имея ВВП в размере 7,6% от американского) утратила статус великой
державы, оказалась перед реальной угрозой фактической потери экономической
самостоятельности и выпадения из диапазона минимально допустимых
качественных параметров, характеризующих современное общество. Семь лет постсоветских
реформ не только не решили ни одной из задач, стоящих перед Россией, но и
предельно затруднили дальнейшую самоидентификацию страны, ее возвращение
на рельсы мало-мальски нормального развития.
На наш взгляд, подлинно успешный путь реформ с российской спецификой
может быть найден и реализован лишь в результате длительных целенаправленных
усилий всех слоев российского общества. По-видимому, на это потребуются не
годы, а, скорее, десятилетия серьезной корректировки экономической и
социальной политики.
Взаимовлияние и сопоставление. Рыночные преобразования в Китае и в
России дают огромную пищу для размышлений 66 особенностях стратегии,
тактики, конкретных направлений реформы, о теоретической значимости во многом
различных процессов в двух странах в контексте общей теории перехода к рынку,
о причинах, обусловливающих в чем-то синхронное, в чем-то асинхронное
протекание реформ в КНР и РФ, о достоинствах и недостатках «шоковой терапии» и
постепенных, градуалистских реформ, наконец, о целесообразности и перспективах
взаимного обмена опытом в этой сфере, пусть даже в косвенных формах.
Сегодня Китай и Россию, несомненно, многое разделяет: различный
общественный строй и характер функционирования политических институтов, темп
проведения экономической реформы, разные представления правящих элит о
критериях успешности преобразований, надлежащей степени государственного
вмешательства в рыночные процессы, наконец, разная экономическая динамика.
Тем не менее есть, может быть, всего один, но главный фактор, сближающий
две страны: это сама по себе экономическая реформа, в рамках которой и Китай,
— 169 —

и Россия решают и еще несколько десятилетий будут решать однотипную задачу
перехода к полноценному рынку, свободному от деформирующего воздействия
организованной преступности, неквалифицированного вмешательства властей,
региональных барьеров, антиконкурентного монополизма. А географическое
соседство, внушительные масштабы двух стран в территориальном и демографическом
планах, солидные размеры взаимной торговли и экономического сотрудничества
усиливают интерес России и Китая друг к другу, естественно распространяющийся
и на сферу экономических преобразований.
Предметом анализа ученых Китая в связи с реформами в России стали такие
конкретные проблемы, как оценка экономической ситуации, хода и результатов
реформ в РФ, перспектив экономического роста; непосредственное сопоставление
реформ в Китае и России, сравнение градуалистского и шокового вариантов
перехода к рынку; уроки для Китая, которые надлежит извлечь из российского опыта.
Первым крупным научным мероприятием, детально рассмотревшим
особенности экономической реформы в России, стала проведенная 15-18 марта 1993 г. в
Сямэньском университете конференция, посвященная, проблемам перехода к рынку
стран Восточной Европы и бывшего СССР24. Одной из отличительных черт
конференции явилась если и не благосклонность к российскому варианту рыночных
реформ, то, как минимум, констатация рядом китайских ученых вынужденности
жесткого характера экономической политики начала 1992 г., которая была вызвана
пробуксовкой реформенного процесса в годы «перестройки» и неспособностью
создать эффективный хозяйственный механизм в предшествующий период.
Особенностью позиции некоторых китайских ученых на Сямэньской конференции можно
считать в известной мере осторожное отношение к сравнительной характеристике
постепенных, градуалистских реформ (ассоциируемых прежде всего с Китаем) и
«шоковой терапии», т.е. радикального варианта перехода к рынку, связываемого с
практикой ряда стран Восточной Европы (особенно Польши) и России. В
частности, Ван Цзиньцунь охарактеризовал «шоковую терапию» как временную политику,
применяемую в специфических условиях, которая не может служить основой
долгосрочной экономической политики ни в России, ни в Польше, ни вообще где-либо
и которую нельзя рассматривать в качестве критерия выделения различных
моделей перехода к рынку. Ненаучным, по мнению Ван Цзиньцуня, является и
противопоставление градуалистских и радикальных реформ, коль скоро эти понятия не
отражают сущности и содержания процесса рыночной трансформации. Внешне мероприятия
восточноевропейских стран выглядят радикальнее преобразований в Китае, но с точки
зрения общего процесса экономической трансформации реформы Китая отличаются в
лучшую сторону большей глубиной, широтой охвата и темпами.
170 —

К несколько иным моментам привлек внимание Лу Наньцюань. По его мне*
нию, радикальные реформы, как свидетельствует пример Польши, могут быть
успешными. Однако это не означает, что аналогичный успех может быть достигнут
в России - все зависит от соответствия избранного варианта рыночной
трансформации национальным особенностям страны. Проблемы, связанные с радикальным
типом преобразований, очевидны - резкий спад производства, утрата контроля за
инфляцией, значительное падение уровня жизни части населения и рост числа
безработных. Однако нельзя пренебрегать и теми проблемами и противоречиями,
которые реально существуют при градуалистских реформах, хотя, как правило, и
не столь заметно бросаются в глаза. Так, длительный отказ от перехода к
подлинно рыночным ценам ведет к разрыву внутренних цен и цен мирового рынка, к
невыполнению ценами функции показателя экономической эффективности, не
способствует реформе имущественных прав. В целом же, отметил Лу Наньцюань,
существо любых методов перехода к рынку идентично и состоит, во-первых, в
превращении предприятий в независимых товаропроизводителей через
разгосударствление, приватизацию и иные способы создания многообразной по формам
собственности экономики; во-вторых, в смене механизма функционирования
экономики с целью обеспечения решающей роли рыночного механизма в распределении
ресурсов общества; в-третьих, в коренном изменении методов
макроэкономического контроля со стороны правительства, переходом к главенству косвенных
экономических методов регулирования; наконец, в создании параллельно с
формированием рынка полнокровной системы социального обеспечения.
Вместе с тем на конференции отчетливо прозвучала точка зрения об
отсутствии в России необходимой экономической основы для применения «шоковой
терапии». Среди аргументов фигурировали такие, как долгий срок господства
высокоцентрализованной системы планового хозяйства, уродливая отраслевая
структура и чрезвычайно высокая монополизированное™ экономики, отсутствие базы
развития рыночного хозяйства, слабая конкурентоспособность отечественной
продукции на мировом рынке, неизбежность значительного и долговременного
падения производства и уровня жизни в случае применения «шоковой терапии» в
дефицитной российской экономике. Соответственно, итоги проведения политики
«шоковой терапии» в России в 1992 г. расценивались как поражение.
Можно сказать, что конференция выявила основные методологические
подходы китайских ученых к сопоставлению градуалистской и радикальной тактик
перехода к рынку, к оценке экономических процессов в России. Она обозначила три
основных варианта оценок: в целом позитивный, нейтрально-объективный и
негативный. Однако если в начале 1993 г. эти варианты были представлены как бы в
— 171 —

равной мере, то в последующем позитивные оценки преобразований в России
становятся единичными, а негативные - преобладающими.
Одним из немногих примеров первого рода стал сделанный в 1995 г. доклад
«Российская экономика в процессе перехода» ученого из Института
азиатско-тихоокеанских исследований пров. Чжэцзян Вэнь Хая25. По его мнению, анализ реформ
в России «позволяет увидеть», что у нее есть хорошие шансы в недалеком будущем
вернуться в ряды столпов мировой экономики. Как полагал автор, комплексность и
последовательность реформ в России позволили за 3-4 года решить важные и
одновременно трудные задачи создания рынка и «прояснения» имущественных
прав. Самое важное - решена проблема госпредприятий благодаря быстрой
крупномасштабной приватизации. Соглашаясь с тем, что за реформу в России
заплачена огромная цена, Вэнь Хай полагал, что надо исходить не из того, как было
трудно, а из того, какие результаты достигнуты благодаря реформам.
Однако в целом среди китайских ученых возобладало и упрочилось мнение о
неуспехе рыночных преобразований в России как с точки зрения эффективности
реформенных мероприятий, так и, особенно, в плане их разрушительных
последствий для экономики страны - за четыре года реформ экономический спад в
России составил 50%, тогда как за четыре года Великой Отечественной войны
советского народа против фашизма - всего 25%.
— Тезис о вынужденном характере применения в России методов «шоковой
терапии» практически исчез из китайской печати, а суждения о ее несоответствии
национальным особенностям России звучат постоянно. Так, Ли Юнцюань считает
слепое заимствование базирующейся на монетаристской теории «шоковой
терапии» главной ошибкой российских реформаторов, своего рода «утопическим
капитализмом». И в целом, по его мнению, ориентация на Запад не оправдала себя.
Пренебрежение внутренним рынком и рынком республик СНГ привело лишь к
выгодному для Запада падению мировых цен на нефть и некоторые другие виды
сырья, нанесло ущерб национальной промышленности России. Расчеты на
привлечение крупных инвестиций с Запада в российскую экономику также не
оправдались".
Еще более жесткую позицию заняла профессор Пекинского университета
Чжан Канцин, подвергшая развернутой критике попытку Дж.Сакса объяснить кризис
в российской экономике исключительно просчетами российского руководства при
применении «шоковой терапии», а не непригодностью ее для России в принципе27.
Ее итоговый вывод таков: «шоковая терапия» есть не более чем паллиативный
метод контроля над инфляционными процессами, с его помощью не должна
решаться принципиально более сложная и долговременная задача рыночной транс-
172

формации, предусматривающая прежде всего институциональное обновление.
Поэтому, полагает Чжан Канцин, в целом процесс «смены колеи», т.е. переход от
плановой экономики к рыночной, может быть только постепенным, градуалистс-
ким. В деле «взращивания» агентов рынка и рынка факторов производства, смены
правительственных функций, подготовки регулирующих рынок нормативных актов,
создания адекватной рыночной экономике системы социального обеспечения
результат не может быть достигнут в одночасье. Создание зрелой, нормативной
рыночной экономики требует времени.
Особенно резкой критике ряд китайских ученых подверг методы приватизации
в России. По мнению Чжи Сяохэ, выбор России в пользу самого неэффективного
способа приватизации - ускоренной безвозмездной приватизации - отвечал
политическим интересам проводников этого способа, но совершенно абстрагировался
от вопроса его экономической эффективности. Приватизация в России не смогла
принести благосостояния подавляющему большинству населения страны, однако
создала прекрасную возможность для обогащения директорату, чиновничеству и
преступным элементам28.
Можно предположить, что основным адресатом критических высказываний,
касающихся российского варианта перехода к рынку, являются не столько реформы
или реформаторы в России, сколько сторонники масштабной приватизации в
самом Китае, считающие возможным решать проблемы низкой эффективности
госсектора экономики путем его разгосударствления. Стремятся в Китае извлечь
полезные для себя уроки и из российской экономической катастрофы 17 августа
1998 г. Ее причины и международное воздействие внимательно и всесторонне
анализируются29.
В России отношение к экономическим преобразованиям в Китае не
однозначно. Позиция официального руководства РФ, судя по сообщениям СМИ, долгое
время была заметно идеологизирована. Это особенно бросалось в глаза на
начальном этапе российских реформ: всем памятно искреннее удивление увиденным в
Китае Б.Н.Ельцина, полагавшего до своего первого визита в КНР в декабре 1992 г.,
будто «все в Китае ходят строем». Даже сильное впечатление от экономических
достижений реформирующегося Китая, вынесенное от поездок в КНР
В.С.Черномырдина в 1994 г. и Е.М.Примакова в конце 1996 г., не вылилось в реальные
поручения изучать и тем более использовать в российской практике хотя бы
селективно опыт экономических преобразований в КНР. В 80-е годы объективной
оценке китайских реформ мешал закрепившийся за ними «имидж» поначалу чего-то
излишне рыночного, а в 90-е годы, напротив, излишне консервативного. Однако
камнем преткновения при оценке опыта КНР для определенной части, близкой к
— 173 —

правящим кругам и новым крупным собственникам, российской политической эли-
ты явилось сохранение в Китае соцчапистичрсуой ориентации общественного
развития. "~"
Вместе с тем социалистический образ КНР, ее успехи, приверженность
постепенному продвижению реформ, рост жизненного уровня народа вызывают
симпатии левой и патриотической оппозиции, да и в целом весьма широких слоев
российской общественности, критически относящейся к проводимым в России
реформам. Многие в России считают, что китайский опыт преобразований может
ответить или хотя бы подсказать, как удовлетворительно решать конкретные
экономические проблемы страны. Большой интерес проявляли к реформам в Китае в
разные годы А.И.Вольский, Ю.И.Скоков, Е.С.Строев и др. Да и для депутатов
разных фракций и комитетов Государственной Думы Пекин стал весьма
популярным пунктом визитов. Конечно, далеко не все в России разделяю! такой подход.
Достаточно распространенной является упомянутая выше точка зрения Е.Т.Гайдара,
согласно которой можно говорить о «принципиальной неприменимости»
китайского опыта в России.
По-разному интерпретируются в России и некоторые конкретные аспекты
опыта реформ в КНР. Например, диаметрально противоположные оценки даются
практике государственного регулирования в КНР. Если политики-государственники
и многие ученые весьма положительно оценивают стремление китайских властей
обеспечить стабильность в стране и не выпустить процессы формирования рынка
из-под своего контроля на макроэкономическом уровне, то сторонник деэтатиза-
ции реформенных процессов в России А.Илларионов, напротив, неоднократно, но
не всегда основательно ссылался на Китай как на образец ухода государства из
экономики, подтверждая эту посылку недостаточно корректными данными о
значительном снижении в КНР доли государственного потребления, доходов и расходов
госбюджета в ВВП30. Предметом споров является и вопрос о социальной
направленности экономических реформ в Китае. Некоторые ученые считают КНР чуть ли
не образцом формирования социально ориентированной рыночной экономики и
ставят ее в пример России, как стране, где жизненный уровень значительной части
населения снизился. Другие ученые указывают на исторически ограниченный
диапазон охвата населения Китая, особенно крестьянства, системой государственного
социального обеспечения, на главенство здесь опоры на семью, характерное для
восточноазиатских обществ, наконец, на все еще низкий по международным
стандартам уровень доходов и потребления, что исключает возможность причисления
Китая к странам с социально ориентированной рыночной экономикой.
Дискуссии о сути происходящего в Китае, расхождения в оценках опыта
174

проводимых реформ и возможностей его использования е России отражают не
только различия в политической и идеологической ориентации тех или иных
общественных групп, ученых и т.п., но и в первую очередь сложный, комплексный
и достаточно противоречивый характер феномена реформирующегося Китая,
динамизм переживаемых им изменений, соседство несомненных достижений в
развитии, реформах, политике открытости с обострением одних проблем,
нерешенностью других и возникновением третьих. Только всестороннее представление о
китайском опыте преобразований, взвешенная оценка плюсов и минусов
применяемых в Китае методов проведения рыночных реформ создают надежную основу
для непредвзятого изучения и вероятного использования в России тех или иных
наработок, полученных в ходе реформ в КНР. А объективные основания для этого
имеются: ориентация - и в Китае, и в России - на утверждение главенства
рыночных принципов функционирования экономики сближает наши страны, делает
во многом однотипными задачи, решаемые ими на нынешнем этапе развития.
Примечания
1 См.: China 2020: Development Challenges in the New Century. The World Bank,
Washington D.C., 1997. P. 3, 5, 29.
2 Чжунго цзинцзи тичжи гайгэ ши нянь (Десять лет реформы экономической
системы в Китае). Пекин, 1988. С 132, 421.
3 Жэньминь жибао. 21.02.1987.
4 Чжунго цзинцзи тичжи гайгэ ши нянь. С. 131.
4 Лидере Ослуня Россия: рождение рыночной экономики. М., 1996. С. 28, 32.
1 Материалы Пленума Центрального комитета КПСС (25-26 июня 1937 г.). M., 1987. С 84.
7 Народное хозяйство СССР в 1990 г. М., 1991. С 422-423.
1 Переход к рынку. Концепция и Программа (Рабочая группа, образованная совместным
решением М.С.Горбачева и Б.Н.Ельцина). М., 1990. С 42-43.
• Ян Чэнчуань, Юй Дачжан. Синь цзинцзи чжэнцэ лилунь тиси. Лунь Ленин дуй шэхуэйчжуи
цзинцзи цзай жэньши (Теоретическая система НЭПа - о переосмыслении Лениным
социалистической экономики). Чжэнчжоу, 1985. С 320.
10 Жэньминь жибао. 14.10.1988.
п Цзинцзисюэ дунтай (Пекин). 1980. № 12. С 25-26.
12 См., напр.: ХуАньган. Следующий шаг Китая (Чжунго ся и бу). Чэнду, 1995. С 4-5.
" Кэцзи цзиньбу юй Чжунго сяньдайхуа (Научно-техническиГ прогресс и модернизация Китая) /
Гл. ред. Ли Цзинвэнь. Пекин, 1998. С. 34.
14 20 нянь цзинцзи гайгэ: хуэйгу юй чжаньван (20 лет экономической реформы: ретроспектива
и перспективы / Под ред. Чжан Чжоюаня, Хуан Фаньчжана, Ли Гуенъаня. Пекин, 1998. С. 211.
14 Я Тай цзинцзи шибао. 19.05.1994.
" Кэцзи цзиньбу юй Чжунго сяньдайхуа. С. 34-35.
— 175 —

17 Чжунго цзинцзи няньцзянь 1998. С. 825.
11 Fan Gang. Impacts of Asia Economr Shake-up in China's Reform and Development. National
Economic Research Institute, China Reform l-oundation // Working Paper Series. 1998. № 1. P. 8-9.
19 Программа углубления экономических реформ. (Проект). М, 1992 С. 67.
20 Там же, с. 8.
21 Вопросы экономики. 1997. № 1. С.ЗО.
22 Россия в цифрах 1995. М.: Госкомиздат РФ, 1995. С. 233.
23 См.: Вопросы экономики. 1995. № 4. С. 4-60.
24 См.: Элосы, Дун Оу, Чжун Я: цзинцзи чжуаньгуй цзюцзэ (Россия, Восточная Европа, Средняя
Азия: выбор пути экономической трансформации) / Гл. ред. Лу Наньцюань, Янь Июй. Пекин, 1994.
25 Вэнь Хай. Чжуаньгуй чжун ды Это цзинцзи (Экономика России в процессе перехода). Хан-
чжоу, 1995. С. 12.
* Ли Юнцюань. Судьбы российской реформы // Цзинцзи шэхуэй тичжи бицзяо (Сравнение
социально-экономических систем). 1994. N» 3. С. 15-20.
27 См.: Член Канцин. «Шоковая терапия» и экономические реформы в России // Дун Оу Чжун Я
яньцзю (Исследования Восточной Европы и Средней Азии). 1995. № 5. С. 73-79.
а Сифан цзинцзи сюэ юй вого цзинцзи тичжи гайгэ (Западная экономическая наука и реформа
хозяйственной системы в нашей стране). Пекин, 1994. С. 316, 310.
п См., напр.: СюйСинь Финансовый кризис в России и его влияние // Гоцзи цзинцзи пинлунь
(Международное экономическое обозрение). 1998. № 11-12. С. 54-57.
" См.: Известия. 19.09, 11.12.1996.
176

ПОСЛЕСЛОВИЕ
Несколько лет назад американский синолог Барри Наутон завершил свою
книгу «Вырастающая из плана: китайская экономическая реформа. 1978—
1993» утверждением, что период экономической реформы как таковой в КНР
закончился. Несмотря на всю парадоксальность и даже, на первый взгляд,
абсурдность этого утверждения, в нем есть определенный резон в том случае, если
понимать под реформой только совокупность мероприятий, обеспечивающих
переход от главенства директивного планирования к главенству рыночных методов в
распределении ресурсов общества.
Можно сказать, что в 90-е годы рынок реально стал ведущим фактором,
определяющим основные особенности функционирования экономики КНР и на
микро-, и на макроуровне. Уже не только действия низовых субъектов рынка, но и
центрального правительства во все возрастающей степени строятся на основе
ситуации на рынке: в период «мягкой посадки» 1993-1996 гг. они были
направлены на сдерживание чрезмерного спроса, а начиная с 1998 г., в период очевидного
«охлаждения» в экономике страны, общественный спрос, напротив, всячески
стимулируется. Так что Его Величество Рынок в настоящее время достаточно уверенно
правит бал в экономике Китайской Народной Республики.
И все же, думается, Барри Наутон был прав лишь отчасти. Многое в рыночной
экономике Китая еще предстоит достраивать, доделывать, подтягивать до
надлежащего уровня. Задачи дальнейшей реформы отношений собственности, преобразования
таких тесно взаимосвязанных сфер, как система социального обеспечения, банки,
государственные предприятия, создание полноценного рынка труда, потребуют еще
многих лет и даже десятилетий напряженнейших усилий всего общества. КНР вступила
в конце 90-х годов в социально болезненный период реформы, когда пространства и
времени ни для паллиативных решений, ни для подмены рыночных преобразований
квазирыночными полумерами уже не осталось. Похоже, что это вполне адекватно
сознают в китайском руководстве. Как это уже не раз бывало в первые два
десятилетия реформ, в КНР не пасуют перед вызовом меняющихся обстоятельств и
усложняющихся задач, ибо, как гласит латинское выражение, ducunt volentem fata, nolentem
trahunt - желающего судьба ведет, нежелающего тащит. Так что исследователям
китайской реформы не грозит опасность остаться без пищи для размышлений.
— 177 —

Научное издание
В.Я.Портяков
ЭКОНОМИЧЕСКАЯ РЕФОРМА В КИТАЕ
(1979—1999 гг.)
Коррсжтор HJSJJomanoea
Оригинал-макет АМЯонышевой
Лицензия серия ЛР № 040948 от 10.03.1999 г.
Выдана Государственным Комитетом РФ по печати.
Уч. № 457
От 9.01.2002
ПЛД № 53-468 от 16.07.1999 г.
Подписано к печати 24.12.2001.
Печ. л. 11,12. Тираж 150 экз. Заказ № 5
Печатно-множительная лаборатория
Института Дальнего Востока РАН.
Москва, 117218, Нахимовский пр-т, 32.