![ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Глава I. Напоминание об основных задачах и заключениях первой и второй частей [трактата] в связи с тем, что мы сказали, и тем, что мы ещё скажем](https://djvu.online/jpg/g/s/b/gsbJlxW26M6Rz/645.webp)
Автор: Падуанский М.
Теги: философские системы и концепции всемирная история философии история политология
ISBN: 978-5-394-02334-7
Год: 2014
Текст
Марсилий Падуанский
ЗАЩИТНИК МИРА
DEFENSOR PACIS
Перевод с французского
Инициатор проекта, научный редактор,
автор вступительной статьи и примечаний к тексту —
доктор юридических наук, профессор Г. П. Лупарев
Москва
Издательско-торговая корпорация «Дашков и К°»
2014
УДК 14
ББК 87.3(0)
М28
Перевод с французского Б. У. Есенова.
Marsile de Padoue
LE DÉFENSEUR DE LA PAIX
Traduction, introduction et commentaire par Jeannine Quillet
Paris
Libraire philosophique J. VRIN
1968
На русском языке публикуется впервые.
Перевод осуществлен при поддержке казахстанских спонсоров:
Университета им. Д. А. Кунаева (ректор О. К. Копабаев),
Академии экономики и права (ректор С. Ж. Оспанов),
Казахской академии труда и социальных отношений
(ректор Б. М. Бесбаева),
ТОО «Компания АККО» (директор В. А. Денисенко).
Марсилий Падуанский
М28 Защитник мира. Defensor paris / Марсилий Падуанский:
Пер. с франц. Б. У. Есенова; науч. ред., вступит, ст., примеч.
Г. П. Лупарева. — М.: Издательско-торговая корпорация
«Дашков и К0», 2014. — 656 с.
ISBN 978-5-394-02334-7
Трактат Марсилия Падуанского является частью культурного
наследия человечества. Теоретические положения автора XIV века
легли в основу религиозных, идеологических, политических
концепций многих более поздних мыслителей Реформации и Возрождения.
Во времена мрачного Средневековья, когда в Западной и
Центральной Европе уже разгорались костры инквизиции, Марсилий
Падуанский поднимал вопрос о веротерпимости, настаивал на
демократической реорганизации католической церкви и требовал ее подчинения
государству. В своем трактате он разделяет законодательную и
исполнительную ветви государственной власти, ратует за выборность
светского правителя и его деятельность исключительно в, правовых
рамках, обосновывает необходимость участия народа в разработке и
утверждении законов государства.
Политологам, правоведам, историкам, философам,
религиоведам, теологам и всем, кто интересуется историей европейского
Средневековья и отношениями католической церкви с феодальными
государствами того времени.
ISBN 978-5-394-02334-7 © Лупарев Г. П., 2014
© ООО «ИТК «Дашков и К°», 2014
СОДЕРЖАНИЕ
Г. П. Лупарев.
МЫСЛИТЕЛЬ-БУНТАРЬ
МАРСИЛИЙ ПАДУАНСКИЙ
Вместо введения 11
Жизнь и поиски Марсилия Падуанского 14
Социально-экономические и политические реалии Западной
Европы начала XIV века и их влияние на взгляды Марсилия
Падуанского 20
Парижской университет в жизни и творчестве Марсилия 25
Замысел и теоретико-методологические основы трактата 31
Государственно-правовая концепция "Defensor paris" 38
Прообраз светского государства в "Defensor paris" 44
Людовик Баварский и бесплодные иллюзии Марсилия 50
Историческое значение и оценки "Защитника мира" 59
Марсилий Падуанский.
ЗАЩИТНИК МИРА. DEFENSOR PACIS
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ 64
Глава I. Концепция данного трактата и его причина; разделы
книги 64
3
Защитник мира
Глава II. Первые вопросы, трактуемые в этой книге.
Различные значения термина королевство 72
Глава III. Происхождение гражданского общества 75
Глава IV. Конечная цель города-государства и объяснение
его составных частей 79
Глава V. Определение частей государства и различия
между ними. Необходимость их разделения и
существования для цели, выдвигаемой самим
человеком 82
Глава VI. Конечная цель священнической части
государства: духовенство, основанное на учении или
непосредственном Откровении Бога 91
Глава VII. Другие причины существования отдельных
частей государства; выделение их видов согласно
двум способам, исходящим из нашей цели 96
Глава VIII. Разновидности форм правления или
политических строев: правильные и неправильные;
разделение их видов 98
Глава IX. Способы установления королевской монархии
и определение её совершенной формы; а также
способы устройства других политических
режимов или форм, как правильных, так и
неправильных 100
Глава X. Различные значения слова закон; его самый
подлинный смысл и тот, который мы принимаем 108
Глава XI. Необходимость создания законов, понимаемых в
самом прямом смысле; совершенно неприемлемо,
когда правитель, каким бы он усердным или
справедливым ни был, правил без законов U2
Глава XII. О действующей причине, доказуемой
человеческими законами, и о той причине, которую нельзя
убедительно доказать; исследование того, чем яв-
Содержание
ляется законодательная власть. Откуда вытекает,
что только выборы, за исключением другого
способа установления, даруют власть тому, кто был
избран 123
Глава XIII. Несколько возражений против утверждений
предыдущей главы и их опровержение; полное
разъяснение нашей темы
130
Глава XIV. О качествах и способностях идеального
правителя; каким надлежит быть тому, кто должен быть
допущен к власти. Из чего также явствует
соответствующий предмет и субъект человеческих
законов 139
Глава XV. О действующей причине установления
правителей, о той, которая является предпочтительной;
откуда также следует действующая причина
других частей государства 147
Глава XVI. Выгодно ли государству утверждение каждого
нового правителя путём выборов или лучше один раз
избрать монарха со всем его потомством, что
обычно называют наследной преемственностью 157
Глава XVII. О численном составе высшего принципата
государства или королевства и о его необходимости;
под этими словами понимается также численный
остав государства или королевства и численный
состав каждой из основных частей или служб
государства или королевства 175
Глава XVIII. Санкции, применяемые к правителю; по какой
причине, каким образом и кем он должен быть
наказан в случае нарушения им закона 182
Глава XIX. О действующих причинах спокойствия и смуты в
государстве или королевстве; о смуте, которая в
особенности будоражит королевства вне обычных
способов, и о переходе от первой части трактата ко
второй 185
5
Защитник мира
ЧАСТЬ ВТОРАЯ 195
Глава I. О трёх препятствиях истине и формах борьбы с
ними; замысел продолжения трактата 195
Глава II. Различие терминов и выражений, создающее
вопросы для обсуждения 200
Глава III. О канонических речах и некоторых других
аргументах, по которым принудительное управление
священников, а также высшее управление
епископа Рима или папы представляются
закономерными даже без передачи человеческого
законодателя 209
Глава IV. О советах или примерах Иисуса, об
основаниях евангельского Закона, о канонических текстах
и предписаниях, одобренных святыми и
учёными, посредством которых мы убедительно
доказываем, что ни епископ римский, ни какой
другой епископ не могут в силу слов Священного
Писания присваивать себе принудительное
правление и судебное производство, а также
претендовать на высшую власть над любым церковником
или мирянином. В случае если им такая власть
будет предложена или доверена кем-либо,
имеющим право это совершать, они по совету и
примеру Христа должны от неё отказаться, особенно в
сообществе верующих. И в любом случае
епископы и те, кого мы сейчас называем церковниками
без разбора, должны быть подвластны правлению
и суду тех, кто управляет по праву человеческого
и особенно Небесного законодателя 215
Глава V. О канонических речах апостолов и изложениях
святых и учёных, ясно доказывающих указанный
тезис предыдущей главы 234
Глава VI. О праве священнических ключей и о том, какого
рода властью обладает священник или епископ в
деле отлучения от церкви 255
Содержа
Глава VII. Резюме тезисов предыдущей главы, их
разъяснение и подтверждение 272
Глава VIII. О разделении человеческих деяний и о том, как
они соотносятся с человеческим законом и
компетенцией мирского судьи 278
Глава IX. Об отношении человеческих деяний к Божьему
Закону и к судье другого мира — Христу; также о
том, каким образом эти деяния находятся во
взаимосвязи с этим миром и с толкователем данного
Закона — епископом или священником 289
Глава X. О принудительном судье для еретиков, а именно,
кому надлежит привлекать их в принудительном
порядке к суду в этом мире, наказывать их как
путём конфискации имущества, так и мерами против
их персоны и кому надлежит всё это исполнять ... 302
Глава XI. Некоторые знаки свидетельства и примеры,
взятые из трудов, как канонических, так и
человеческих, посредством которых мы покажем, что
выводы, сделанные в главах II, IV, V, VIII, IX и X о
статусе епископов и священников вообще, являются
истинными. И потому Иисус отделил их
положение бедности от положения правителей 314
Глава XII. О различии некоторых терминов, необходимых
для решения вопросов, относящихся к положению
крайней бедности 322
Глава XIII. О положении так называемой бедности, которую
считают евангельским совершенством; как
Христос и его апостолы толковали это положение ... 337
Глава XIV. О нескольких возражениях против заключений
предыдущей главы, их опровержение и
подтверждение тезисов, изложенных уже в этой главе —
Глава XV. О разделении священнического предназначения
на первостепенное и второстепенное, делимое и
неделимое и о том, что ни один священник ничуть
367
Защитник мира
не ниже епископа по достоинству своего
первостепенного предназначения, а ниже лишь в смысле
второстепенного предназначения 397
Глава XVI. О равенстве апостолов в любом назначении или
звании, данном им непосредственно Христом.
Здесь мы доказываем тезис предыдущей главы
касательно равенства всех преемников апостолов
и показываем, каким образом все епископы
являются преемниками любого апостола 406
Глава XVII. О власти, утверждающей в должности епископов,
иных служителей культа и всех других пастырей
церкви, которая касается любого сана либо
должности, разделённых или не разделённых 421
Глава XVIII. О происхождении и первом статусе христианской
церкви и откуда римский епископ и его церковь
получили власть, указанную выше, и достоверное
главенство над всеми другими епископами и
церквами 441
Глава XIX. Предварительные суждения (préliminaires) для
определения вышеупомянутых понятий власти и
первенства, а именно, какого слова или какого
истинного Писания должны придерживаться вера,
исповедь, крайне необходимые для Вечного
Спасения 450
Глава XX. Кому принадлежит или принадлежало право
определять или устанавливать сомнительные значения
Священного Писания 458
Глава XXI. Кому принадлежит и до настоящего времени
принадлежало право собирать высший Собор
священников, епископов и верующих; кому в Соборе
принадлежит право устанавливать правила,
предписывающие наказания для верующих в
настоящем и будущем, и кто имеет право наказывать тех,
кто нарушил решение или постановление Собора.
А также о том, что ни один епископ или священник
8
Содержание
не может отлучить от церкви князя или наложить
запрет на народ, а также раздавать материальные
блага и церковные десятины, жаловать право на
обучение и назначения на гражданские
должности без решения или разрешения высшего Собора,
либо законодателя, либо того и другого 467
Глава XXII. В каком смысле епископ Рима и его церковь
являются главами над остальными епископами и
церквами и какой властью им это дано 480
Глава XXIII. Формы полноты власти; каким образом и способом
епископ Рима её себе присвоил и, кратко, как он её
использовал и использует 498
Глава XXIV. Как именно епископ Рима использовал в рамках
церкви и церковной администрации главенство и
полноту приобретённой власти 508
Глава XXV. Как епископ Рима использовал главенство и
полноту власти и, выходя за рамки церкви,
вмешивался в гражданские дела 521
Глава XXVI. Как епископ Рима использовал те же прерогативы
(превосходство и полноту власти) более подробно
по отношению к князю и Римской империи 537
Глава XXVII. Некоторые противоречия в заключениях главы
XV данной части и в последующих главах 562
Глава XXVIII. Ответы на предыдущие утверждения 572
Глава XXIX. Опровержение взятых из Писания и цитируемых
в главе III этой части утверждений, имеющих
цель доказать, что принудительная юрисдикция
относится к епископам и что высшая
принудительная юрисдикция закреплена за епископом
Рима как таковым 617
Глава XXX. Опровержение рациональных аргументов о том
же предмете, представленных в той же главе III,
затрагиванием переноса Римской империи и
всякого другого принципата, и как это может и
должно осуществляться по здравому смыслу 630
Защитник мира
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ 644
Глава I. Напоминание об основных задачах и заключениях
первой и второй частей [трактата] в связи с тем,
что мы сказали, и тем, что мы ещё скажем 644
Глава П. Недвусмысленное определение некоторых
заключений, проистекающих в обязательном порядке из
определений первых двух частей. Изучая их
внимательно, правители и их подданные смогут
достичь цели, намеченной этой книгой 646
Глава III и последняя. Название книги 653
10
Г. П. Лупарев
МЫСЛИТЕЛЬ-БУНТАРЬ
МАРСИЛИЙ ПАДУАНСКИЙ
Вместо введения
Ранним августовским утром, когда лучи невидимого из-за зданий
солнца уже позолотили шпили и купола древних храмов, но ещё не рассеяли
прохладного предрассветного полумрака тесных улиц и переулков Рима,
войско императора Людовика IV Баварского начало уходить из города.
Первыми на дорогих походных конях двинулись надменные рыцари,
сопровождаемые красочными кавалькадами вооружённых вассалов и слуг. Каждый
рыцарский отряд замыкали ведомые под уздцы мощные боевые лошади,
везущие подводы с броневыми доспехами. Вслед за рыцарями тянулись
вереницы шикарных карет невоенной немецкой знати с мудрёными
фамильными гербами на дверцах. А дальше — разнокалиберные, гружённые доверху
повозки, сопровождаемые нестройными группами угрюмых наёмных
пехотинцев. Одетые кто во что горазд, они шли, закинув на плечи рогатины,
копья, арбалеты, а некоторые даже новинку — алебарды, что лишь придавало
таким воякам вид разбойничьих шаек1.
Пёстрый поток людей, животных и транспортных средств, звонко
цокая подковами и мерно постукивая о каменные мостовые Вечного города
железными ободьями колёс, медленно тёк на запад, оставляя после себя
кучки свежих конских испражнений, клочки сена и случайно оброненные вещи.
Тысячи заспанных горожан высыпали из ближайших домов, чтобы
проводить главу Священной Римской империи, его свиту и воинство колкими
насмешками и отборной бранью. Мужчины, женщины, подростки — все
громко изощрялись в ядовитом остроумии, адресуя его незадачливым и
корыстным иноземцам.
В одной из карет, следовавших непосредственно за роскошным
экипажем величественно-холодного Людовика, беззвучными истуканами сиде-
1 По утверждению Ф. Энгельса, средневековая пехота собиралась
дворянами прежде всего для охраны обоза. В ту пору... "кавалерия была
единственным родом войск, который повсюду в Европе действительно
определял исход сражений; пехота, хотя и более многочисленная...
являлась не чем иным, как плохо вооружённой толпой, которую почти никто
не пытался как следует организовать. Пехотинец даже не считался
воином...". Энгельс Ф. Пехота // Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. М., 1959.
Т. 14. С. 362.
11
Г. П. Лупарев. Мыслитель-бунтарь Марсилий Падуанский
ли трое монахов-францисканцев, закутанных в грубые холщёвые одеяния с
большими капюшонами. Молчал, отвернувшись к окну, и их спутник —
одетый по светской придворной моде плотный седеющий мужчина.
Сумрачным взглядом он смотрел на беснующихся у стен зданий римлян. Ему,
итальянцу, глубоко переживающему за судьбу родины, лучше, чем кому-либо
из приближённых баварского короля, были понятны не только идиомы
каждого выкрика, но и чувства соотечественников. "Сколь быстро, — горестно
думал он, — всё переменилось. Ещё каких-то восемь месяцев назад, 7
января 1328 г., население города восторженно приветствовало вступление в
Рим Людовика и его войска"1. С тротуаров и из приоткрытых узких окон
домов взволнованные римляне кричали: "Смерть папе!", "Да здравствует
император!" С необыкновенным почётом встретили обладателя имперского
престола члены городского совета во главе с capitano (губернатором) Шар-
рой Колонной, по мнению которого именно легендарный город, а не
католическая церковь должен короновать нового главу желанной Римской
империи. Через десять дней в базилике Святого Петра при огромном скоплении
публики мирские руки торжественно водрузили на голову Людовика
имперскую корону, и только после этого группа отлучённых папой от церкви
епископов совершила над ним религиозный обряд конфирмации
(миропомазания). Слёзы радости и умиления тогда можно было видеть на глазах
многих участников этого пышного исторического события, мечтающих не
только о возрождении былого античного величия и славы Рима, но и об
установлении твёрдой государственной власти, способной защитить население
города от папского угнетения, нищеты и разгула преступности.
Дело в том, что после перебазирования верхушки католической церкви
во французский Авиньон у многих жителей Рима иссякли источники
существования. Немало дворцов и храмов запустело в отсутствие хозяев и слуг.
Ориентированные на потребности курии ремесленники и лавочники остались
без былых заказов и богатых покупателей. В городе сразу возросло число
оборванцев, просящих подаяния на каждом углу или ворующих всё, что
плохо лежит. Преступники рангом покрупнее, которых раньше распугивала
суровая папская стража, почувствовали себя властителями грязных улиц.
Грабежи и убийства стали обыденным явлением, особенно в тёмное время суток.
Демонстрируя свою набожность, милосердие и знание городских нужд,
"милостью народа" коронованный император сразу повелел прочесть три
эдикта: о католической вере, почитании святых отцов и о защите вдов и
сирот. Это привело римлян в восторг. Толпы горожан, сопровождая кортеж
кумира на Капитолий, кричали: "Хвала Богу и императору! Мы избавлены от
чумы, голода и войны, мы избавлены оттирании папы!".
Насладившись почестями и ежедневными приёмами подхалимствующей
германской и итальянской знати, Людовик Баварский 18 апреля 1328 г. созвал
1 Пребывание Людовика Баварского в Риме подробно описано
хронистом того времени Джованни Виллани. См.: Виллани Дж. Новая
хроника, или История Флоренции. М., 1997.
12
Вместо введения
на площади Святого Петра народное собрание, чтобы решить судьбу Иакова
из Кагора, который якобы незаконно занимает Святой апостольский престол.
Облачённый в пурпурные одежды, с императорской короной на голове
Людовик взошёл на наспех сооружённый помост и уселся в окружении прелатов,
баронов и рыцарей на богато украшенный трон, возвышавшийся над
площадью. Тут же на кафедру поднялся монах ордена отшельников Никола ди Фаб-
биано, который, словно на рыцарском турнире, громовым голосом вопросил
притихшее море людей : "Есть здесь кто-нибудь, желающий защитить попа
Иакова из Кагора, именующего себя Иоанном XXII?". Он прокричал этот вопрос
три раза, но никто не отозвался. Тогда на кафедру взобрался учёный аббат из
Германии, зачитавший длинный приговор императора, изобиловавший
различными доводами и ссылками на Библию. Из приговора выходило, что
упомянутый Иаков совершил великие и разнообразные грехи. Прежде всего, он
имел дерзкое поползновение против Императорского величества,
намереваясь низложить и отменить его законное избрание, каковое является
утверждённым уже в силу самого этого факта и не требует дальнейшего одобрения,
ибо император не подчиняется никому, тогда как ему подчиняются все люди
и весь мир. Кроме оскорбления Императорского величества Иаков виновен
также в ереси, симонии и прочих преступлениях. Потому император снимает
с Иакова Кагорского звание папы и отбирает у него иные титулы. Всем
королям, князьям, баронам и сообществам под угрозой лишения их статуса и
преимуществ, а также обвинения в потворстве еретику и оскорблении его
величества запрещается оказывать Иакову помощь, содействие, равно как
признавать его папой и повиноваться ему. Выполнение этих наказаний приговор
возложил "на имперское правосудие и римский народ".
После оглашения такого вердикта сам Людовик сообщил, что через
несколько дней назначит нового папу — хорошего пастыря, который послужит на
благо римского народа и всех христиан. По его словам, всё случившееся
предпринято по совету самых мудрых духовных и светских лиц, а также его
баронов и князей. Простые римляне восприняли такое сообщение с энтузиазмом.
Готовя замену понтифика, император и его советники умело играли
на чувствах горожан. При любом случае Людовик во всеуслышание
заявлял, что Иаков из Кагора удобно устроился "по ту сторону гор", что он, как и
все последние папы, кощунственно пренебрегает городом Римом и
поэтому вопреки многовековой традиции не держит Святой престол там, где его
основал апостол Пётр.
Утром 12 мая, в праздник Вознесения, Людовик Баварский снова
собрал перед собором Святого Петра многочисленных римлян и римлянок.
В их присутствии он призвал к себе монаха-минорита1 Петра Корбарийского
1 Основатель одного из самых многочисленных монашеских орденов
Средневековья святой Франциск призывал своих последователей быть
"меньшими братьями" среди всех монахов, т. е. самыми смиренными,
кроткими и униженными. От лат. minor — младший — происходит общее
прозвище францисканцев — минориты.
13
Г. П. Лупарев. Мыслитель-бунтарь Марсилий Падуанский
(Пьетро Райнальдуччиди Корбарио), происходившего из местности между
Тиволи и Абруцци, известного своей святой и безупречной жизнью, и
пригласил его сесть с собой под балдахином. Вместе они выслушали
публичную проповедь монаха Николы ди Фаббиано, представлявшего императора
ангелом, а бывшего папу Иоанна — иродом. По окончании проповеди
вперёд вышел отлучённый Иоанном от церкви епископ Венецианский, который
трижды спросил народ, хочет ли тот избрать брата Пьетро папой. И хотя
некоторые из присутствующих пришли в замешательство, все тем не менее
ответили утвердительно. После прочтения епископом надлежащего
декрета встал император и объявил Петра Корбарийского папой Николаем V. Так
католический мир получил очередного понтифика.
Ненавидящие нахрапистых католических иерархов, удравших от
тяжких итальянских проблем во Францию, простые римляне без сожаления
восприняли такую смену главы церкви. Они с шумным восторгом сожгли на
площади соломенное чучело, олицетворявшее низвергнутого папу. Им
казалось, что идея верховенства города и империи над католической
церковью получила реальное воплощение в энергичном императоре и новом
простом и честном первосвященнике. Многим сторонникам воссоздания
могучей Римской империи тогда почудилось, что на землю истерзанной
вековыми распрями Италии вернулся, наконец, долгожданный мир.
Прошло ещё три с небольшим месяца, и сейчас те же римляне
неистово освистывают и клянут освободителей. Как это могло случиться? В
который раз Марсилий Падуанский, так звали задумчивого мужчину из свиты
Людовика Баварского, мысленно задавал себе этот мучительный вопрос.
И вместо расплывающихся перед его взором гневных лиц провожающих
возникали картинки воспоминаний далёкого и недалёкого прошлого.
Жизнь и поиски Марсилия Падуанского
О жизненном пути средневекового мыслителя, автора знаменитого в
ту пору трактата "Defensor pacis" ("Защитник мира"), точно известно
немного. Марсилий Падуанский явно не жаждал популярности, не стремился
сообщить современникам и будущим поколениям людей какие-либо
сведения о себе. Что касается достаточно многочисленных письменных
источников XIII—XIV веков, то они тоже не балуют читателя подробностями непростой
биографии этой неординарной личности. "Как будто бы все кругом, —
отмечал дореволюционный российский историк В. Банк, — не исключая
самого Марсилия, в данном случае пришли к единодушному выводу, что
важны лишь дела человека, что достаточно говорят за него они, и ничего к
этому не прибавит знание мелочей его жизни"1.
Достоверно известно, что родился Марсилий на севере Италии, в
небольшом городе Падуе, давшем герою в чужих краях определительное
прозвище "Падуанский" (Paduanis). Но уже относительно времени его рождения
1 Банк В. Молодые годы Марсилия Падуанского: Сб. статей в честь
Дм. Ф. Кобеко. СПб, 1913. С. 147.
14
Жизнь и поиски Марсилия Падуанского
единства мнений у исследователей нет: оно обозначается промежутком
между 1270 и 1280 гг. Хотя во второй половине XX века многие из них стали
склоняться к тому, что Марсилий появился на свет где-то ближе к концу
указанного периода. Такое уточнение историки делают на основе косвенных
данных, в частности путём анализа сведений, которые содержатся в двух
письмах земляка Марсилия, падуанского поэта, драматурга и провинциального
политического деятеля Альбертино Муссато.
Семья Марсилия, принадлежавшая к известному с XII века роду Май-
нардино (Maynardino), являлась одной из уважаемых в Падуе. Хотя была ли
она дворянской, — сведения на этот счёт разнятся. В некоторых
источниках сообщается, что Марсилий родился в благородной семье. Но
упомянутый Муссато в своём первом ироничном стихотворном послании Марси-
лию, иносказательными намёками повествуя о молодых годах последнего,
то ли в шутку, то ли всерьёз пишет о простонародном происхождении
будущего политического мыслителя, называя его "civis Paduanus plebeius"1.
Однако подобное утверждение плохо стыкуется с неоспоримыми фактами
личного знакомства Марсилия с видными итальянскими аристократами, а
также многолетнего сотрудничества с ними. Вряд ли бы высокородные
политические фигуры средневековой Италии стали принимать у себя юного
простолюдина. Что касается стихотворных творений Альбертино Муссато
как источника биографических данных об авторе "Защитника мира", то они
заслуживают весьма осторожного отношения к ним не только в силу
загадочной завуалированности многих высказываний, но и политической
ангажированности их творца. К тому же весьма сомнительно, чтобы
амбициозный Муссато, родившийся в 1261 г., был другом человека моложе себя
лет на пятнадцать. Не исключено, что целью стихотворных посланий было
не желание наставить молодого земляка на путь истинный, а стремление
опорочить его в силу разных политических позиций Муссато и Марсилия,
о чём будет сказано ниже.
Бесспорно установлено, что отец Марсилия — уважаемый Бонметтео
Майнардино — служил университетским нотариусом. Профессия
нотариуса в средневековой Европе была очень почётной, и попасть в
соответствующую корпорацию было весьма сложно. Кандидат в нотариусы помимо
наличия юридического образования должен был отвечать целому ряду
высоких требований. Вместе с судьями нотариусы тогда составляли передовую
часть зарождающейся итальянской буржуазии. Понятно, что Бонметтео как
человек материально обеспеченный был способен дать сыну образование,
хотя бы в университете, при котором сам состоял.
Французский историк Э. Ренан характеризовал Падуанский
университет XIII века как захолустное учебное заведение, не имевшее "своего гения".
Конечно, Падуанский университет не мог тягаться славою с Болонским или
Парижским. Но к концу XIII века в нём сложилась своя философская школа,
1 Банк В. Указ соч. С. 150.
15
Г. П. Лупарев. Мыслитель-бунтарь Марсилий Падуанский
основанная на изучении работ великих античных мыслителей. К этой
школе, в частности, принадлежал друг и соратник Марсилия Жан Жанденский
(Jean de Jandun), родившийся в деревушке Жанден Аденского
департамента Франции. В Падуе Жан считался знаменитым, и, по утверждению Рена-
на, именно в этом городе он познакомился с будущим автором "Защитника
мира"1. По всем сохранившимся источникам, уже смолоду Марсилий
прослыл у горожан "великим знатоком философии", обладавшим "ревностным
талантом к письму и философским спорам"2. Из первого послания Муссато,
который называет своего адресата "светочем падуанской земли", ещё
следует, что при выборе профессии Марсилий долго колебался между правом
и медициной, пытался учиться и тому и другому. Советуя остановиться на
профессии врача, Муссато хвалит земляка именно за способности к
медицине. В конце концов, тот всё-таки стал дипломированным врачом, и весьма
неплохим, что подтверждается рядом свидетельств и фактов. Об этом,
прежде всего, говорит его пребывание в конце жизни в должности лейб-медика
императора Людовика Баварского. Скорее всего, Марсилий получил
хорошее медицинское образование и опыт практикующего врача, когда оказался
рядом с одним из прославленных докторов того времени — Пьетро д'Абано3,
некоторый период преподававшим медицину в Падуанском университете.
Правда, в западных энциклопедиях сообщается, что Марсилий учился ещё
и в Орлеанском университете. Мимолётное подтверждение такого
биографического факта можно найти в трактате "Defensor pads", где говорится:
".. .Автор этой книги сам видел, слышал и знал достоверно, что студенты
Орлеана посредством посланий и писем получали из Парижского
университета, самого известного и почитаемого, его правила, привилегии и уставы..."4.
1 См.: Penan Э. Аверроэс и аверроизм: Пер. с франц. Киев, 1903.
С. 194. Многие зарубежные авторы пишут, однако, что Марсилий
познакомился и подружился с Жаном Жанденским в Париже.
2 См.: Епько А. Г. Борьба империи против светских притязаний
папства в первой половине XIV века и "Defensor pacis" Марсилия Падуан-
ского: Дисс.... канд. ист. наук. М., 1965. С. 35.
3 Пьетро д'Абано (Петр Абанский) родился в 1250 г. в местечке Абано
под Падуей. Изучал медицину и философию в Париже, греческий язык
в Константинополе. Получил славу знаменитого практикующего врача.
Преподавал в Падуанском университете. Написал ряд трудов, наиболее
известный из которых трактат "Согласование противоречий между
медициной и философией". В 1316 г. был вызван в Авиньон, где обвинён в
ереси и колдовстве. Вскоре Пьетро д'Абано умер в тюрьме, но был
посмертно осуждён папством как еретик. Сто лет спустя в Падуе была
возведена колонна в честь прославленного земляка.
4 Marsile De Padoue. Le Défenseur de la paix / Traduction,
Introduction et Commentaire par J. Quillet. P., 1968. P. 382.
16
Жизнь и поиски Марсилия Падуанского
Однако профессиональное образование было обретено Марсилием
позднее, а в более раннем возрасте кипучая и беспокойная натура юного па-
дуанца решительно увела его из родных пенат в поисках настоящего
призвания. Скитаясь по стране, он вроде бы стал военным, за что ему пенял
Альбертино Муссато, изучал богословие и познавал "науку о природе" — так тогда
называли основы естествознания и физики. Именно в период своих
юношеских странствий Марсилий познакомился с рядом итальянских политических
деятелей конца XIII — начала XIV веков, что сыграло решающую роль в
формировании его мировоззрения, политических позиций и характера.
Немецкий историк Рицлер отмечал, что будущий бунтарь "...испытал себя на
разнообразных поприщах и пережил крайне подвижную молодость. А это
бросает яркий свет и на его позднейший образ мыслей: из замкнутости
рабочего кабинета никогда бы не мог выйти такой свободный и отважный ум"1.
В бедственном положении Италии особую роль играло
непрекращающееся соперничество папства и Священной Римской империи. В ходе этой
многолетней борьбы внутри итальянского населения образовались две
непримиримые группировки. Одну составляли сторонники германских
императоров, называемых гибеллинами (от итальянизированного названия Вай-
блинген — родового поместья императорской династии Штауфенов).
Вторую — приверженцы папства — гвельфы (от изменённой немецкой
фамилии Вельфы — герцогского рода Германии). Гибеллинов возглавляла
преимущественно феодальная знать, а гвельфов — именитые горожане,
богатые купцы и ростовщики.
По своему происхождению Марсилий принадлежал к гвельфам. Его
падуанские родные и знакомые горой стояли за папство и люто
ненавидели вождей гибеллинов — императорского наместника в Вероне Кан Гранде
делла Скала и правителя Милана Маттео Висконти. И это понятно, так как в
первые десятилетия XIV века Падуя упорно боролась против политики Кан
Гранде, стремившегося подчинить себе этот город, что, впрочем, ему в
конце концов удалось сделать. Узнав, что молодой Марсилий из рода Майнар-
дино вдруг объявился в Вероне при дворе их сановного врага, многие па-
дуанцы были в шоке. В своём первом послании Альбертино Муссато резко
упрекает его за то, что он пошёл служить руководителям гибеллинов. Хотя
такие упрёки юноше, не имеющему собственных выстраданных убеждений,
вряд ли были заслуженными. По существу, Муссато судил молодого земляка
со своих личных позиций закоренелого паписта, который непосредственно
участвовал в сражениях с Кан Гранде и даже побывал у него в плену2.
Поэтому никто из серьёзных исследователей биографии и творчества Марсилия
его контакты с руководителями гибеллинов предосудительными не считал
1 Цит. по: Банк В. Указ. соч. С. 155.
2 См.: Гуковский М. А. Итальянское Возрождение / Под ред. А. Н. Не-
милова и А. С. Кантор-Гуковской. Изд. 2-е, исп. и доп. Л., 1999. С. 131;
Голенищев-Кутузов И. Данте. М., 1967. С. 234.
17
Г. П. Лупарев. Мыслитель-бунтарь Марсилий Падуанский
и не считает. Их больше занимает вопрос, какое значение оказали встречи
будущего автора "Defensor pads" со знатными противниками папства,
когда и под влиянием каких факторов он стал убеждённым сторонником
Священной Римской империи и поклонником Людовика IV Баварского. Вряд ли
это произошло в один момент, так как позже Марсилий добился сана
католического священника, а в 1316-1318 гг. получал похвалы и высокие
назначения от папы Иоанна XXII.
Первая половина жизни Марсилия Падуанского закончилась в 1311 г. его
появлением в стенах Парижского университета в роли преподавателя
"свободных искусств". Не исключено, что именно Жан Жанденский, ктому времени
уже блиставший своими лекциями в Парижском университете, способствовал
переезду Марсилия в столицу Франции и вхождению новичка в научную среду
центра европейского образования. Тем более что вскоре падуанца даже
избрали ректором самого крупного факультета университета. Такой
неоспоримый факт говорит о многом. Прежде всего он свидетельствует о
значительном научном и корпоративном авторитете Марсилия и подтверждает наличие
к тому времени у него сана священника, ибо занимать руководящие
должности в средневековом университете, находящемся под эгидой католической
церкви, мирянин не мог. Ректор по своему положению обладал
дисциплинарной и судебной властью, а осуществлять её над студентами и магистрами
факультета, среди которых встречалось немало священников и монахов,
вправе было только лицо, имеющее священнический сан, пусть и самый низший.
О дальнейшем жизненном пути Марсилия Падуанского тоже имеются
лишь обрывочные сведения. По некоторым данным, в частности по
свидетельству его ученика Франсуа Венецианского (Francois de Venice),
Марсилий кроме преподавания занимался в Париже врачебной практикой. В одном
из сохранившихся документов 1315г. его имя упоминается в связи с Пьетро
д'Абано, являвшимся не только выдающимся медиком, но и последователем
арабского философа Аверроэса, труды которого запрещались папством1.
1 Таким латинизированным именем в странах христианского мира
называли Ибн Рушда — крупнейшего мыслителя Средневековья,
преподававшего в XII веке в университете города Кордовы. Философ строил
свою систему знаний на основе разума, вследствие чего пришёл к
неизбежному столкновению с религией. Основой взглядов Аверроэса
служили труды Аристотеля — "человека, достигшего вершины знания". Авер-
роэс не отрицал религиозную веру и даже проповедовал возможность
"двойственной истины", достигаемой как религиозным, так и научным
путём. При этом он учил, что материя обладает вечным существованием
и что все природные явления подчинены своим собственным,
естественным законам. Важнейшее значение в таком подходе имели
комментарии Аверроэса трудов Аристотеля, понимания последним
окружающего мира. С точки зрения католического вероучения творчество арабского
философа считалось опаснейшей ересью.
18
Жизнь и поиски Марсилия Падуанского
В это время Марсилии, видимо, бывал в Авиньоне, где тогда находилась
папская резиденция. Известно также, что 14 октября 1316 г. Марсилии получил
от папы Иоанна XXII эксперанц на каноникат в Падуе, а 5 апреля 1318 г.
резерват первого свободного в епархии Падуи1. Это означает, что на какое-то
время он перебирался или собирался перебраться на родину для занятия
повседневной священнослужительской деятельностью.
Скорее всего, именно пребывание Марсилия в Авиньоне, его близкое
личное знакомство с нравами католической верхушки, расходившимися с
образом жизни Христа и евангельскими заповедями апостолов,
оттолкнули будущего автора мятежного трактата от карьеры священника,
сформировали критичное отношение к идеологии и практике папства. Вот как он,
например, отзывается о курии: "Если (я молюсь об этом) верующие
обратят свои взоры (прикрытые у многих из них в течение долгого времени
вуалью ложного почтения) на этих священников, то перед истинными
приверженцами Христа встанет вопрос: стоит ли... переступать порог римской
курии, вернее сказать, порог торгового дома и отвратительного вертепа
разбойников, или им надо держаться от него подальше? Подумав над ним, они
поймут, что с точки зрения людей, достойных веры, это убежище
преступников, которые занимаются торговлей благ, как духовных, так и мирских. Там
находится лишь сборище симонистов, содом дельцов, от которых исходят
клеветнические нападки и агрессия"2. С таким же яростным негодованием,
характерным для самых радикальных францисканцев, Марсилии заклеймит
корысть, наглость и властолюбие епископов и в других главах второй части
"Защитника мира", вспоминая для сравнения слова и дела Иисуса Христа и
его первых последователей.
Гневные обличения нравов папства, разлагающих церковь, будут
сочинены автором позднее, а во второй половине того же 1318 г. имя героя
вдруг появилось в rotulus nominan dorum — списке претендентов на
получение бенефиций от Парижского университета (денежного пособия и
привилегий), которые папство раздавало преподавателям и студентам
университетов. Этот факт исследователи связывают с началом второго периода
парижской жизни Марсилия Падуанского. Однако спустя несколько месяцев
1 Эксперанц (exsperantio) — рекомендательное письмо курии
местному епископу, предлагающее ему считать имярека преемником на
какую-то ещё не освободившуюся церковную должность для её занятия,
когда она окажется свободной. Такие письма вошли в практику
католической церкви с XII века. Эксперанцы были упразднены Триденским
собором, но и позже папы посылали их в случаях крайней необходимости.
Применительно к Марсилию эксперанц давал ему основание войти в
состав церковного совета (канониката) при епископе. А резерват —
официальное признание кандидатом — наделял правом получения первой
освободившейся должности священника в одном из местных приходов.
2 Маг sue De Padoue. Le Défenseur de la paix. P. 452.
19
Г. П. Лупарев. Мыслитель-бунтарь Марсилий Падуанский
в письме папы Иоанна XXII от 29 апреля 1319 г. Марсилий уже был обвинён
в измене: курии стало известно о том, что он выступал в качестве посланца
Кан Гранде и Маттео Висконти, направленного ими к французскому
принцу Карлу — графу Ла-Манше. Падуанец пытался склонить принца к союзу
против неаполитанского короля Роберта Анжуйского, являвшегося
креатурой Иоанна XXII. Подобное поручение свидетельствует об активном участии
будущего автора "Defensor pacis" в политических делах Италии на стороне
противников папы и окончательном разрыве Марсилия с верхушкой
католической церкви и её политикой. Но, встав "на тропу войны" с папством, он
на несколько лет опять выпал из поля зрения историков, пока в середине
20-х гг. XIV века сначала Париж, а потом и образованные круги Франции и
соседних стран не заговорили о его дерзком трактате.
Социально-экономические и политические реалии
Западной Европы начала XIV века и их влияние на взгляды
Марсилия Падуанского
Трактат "Defensor pacis", быстро сделавший Марсилия
Падуанского известным во многих странах Западной Европы, появился на свет
летом 1324 г. Об этом свидетельствует дата его завершения (24 июня 1324 г.),
проставленная в конце некоторых рукописных текстов этого произведения,
хранящихся в библиотеках и книгохранилищах Западной Европы и США.
На время создания трактата необходимо обратить особое внимание,
поскольку конец XIII и начало XIV веков характеризуются сложными
экономическими, социальными и политическими процессами в Италии, Франции и
Германии, т. е. в тех странах, где в разные годы жил и работал Марсилий.
Атак как "Defensor pacis" создавался в качестве ответа на жгучие проблемы
общественно-политического бытия, реалии перечисленных стран не могли
не сказаться на содержании трактата.
Главной тенденцией экономической жизни Западной Европы конца XI11 —
начала XIV веков являлось интенсивное развитие товарно-денежных
отношений, существенно повлиявших на структуру и политическую жизнь
общества. Новые орудия труда и правильный трёхпольный севооборот за
предыдущие полтора столетия резко подняли урожайность, особенно зерновых
культур. Помимо выращивания зерна крестьяне успешно занимались
скотоводством, виноградарством, огородничеством. В результате в деревнях
стало остро не хватать земли, появились лишние рабочие руки.
Оставшиеся не у дел сельские жители были вынуждены уходить в города, заниматься
ремёслами, торговлей. В составе населения Западной Европы быстро
увеличилось число лично свободных людей, независимых от феодалов.
Концентрируясь в городах, ремесленники и торговцы давали им новую жизнь.
Но социально-экономическое развитие западноевропейских стран
в указанный период шло неровно из-за причин политического характера.
В ряде регионов Италии, прежде всего приморских, накопление торгового
20
Социально-экономические и политические реалии...
капитала стало основой зарождения буржуазных отношений, расширению
которых препятствовала государственно-территориальная раздробленность
страны. Помимо Неаполитанского королевства, занимавшего южную часть
Апеннинского полуострова, в его центре существовала отдельная папская
область с Римом в качестве её столицы. Некоторые города Центральной и
Северной Италии находились во власти феодальных владык. Правители этих
государственных образований постоянно враждовали и воевали друг с
другом, неуклонно разоряя страну.
Ещё хуже было положение в Германии, которая к началу XIV века,
подобно Италии, тяжело переживала феодальную раздробленность.
Властители её земель считали себя суверенными королями и часто
конфликтовали друг с другом по пустяшным поводам. Огромными поборами и
сражениями они разрушали страну, мешали развитию сельского хозяйства,
торговле и ремёслам. Разруха в Германии была особенно заметна при сравнении
дел в экономике и политике Франции. Ф. Энгельс на этот счёт отмечал, что,
тогда как во Франции уже шла централизация государства, в Германии
наблюдалось противоположное. "У нас в это время... период самого глубокого
упадка. Там — редкая объективная логика во всём ходе процесса, у нас —
всё более и более безнадёжный развал"1.
Вместе с тем у экономики Франции тоже были проблемы. Феодализм
крепко держал эту страну в своих объятьях, результатом чего были
нередкие крестьянские волнения, столкновения сословий и войны с Англией,
требовавшие больших государственных расходов. Много денег из страны
высасывало папство, представители которого обложили население
различными налогами и податями.
Что касается общей политической ситуации Западной Европы, то её
подоплёку в то время составляло непрекращающееся противоборство трёх
основных сил. Во-первых, папы римского с его претензиями на верховную
власть в католических странах. Во-вторых, одряхлевшей Священной
Римской империи, главы которой безуспешно стремились объединить под
своим началом все страны Западной Европы. И, в-третьих, королей Франции и
Англии, упорно добивавшихся национально-государственной
независимости и полноты власти на отвоёванных территориях.
Как известно, социально-культурное значение католической церкви в
Средние века было громадным. Церковь сблизила народы Западной Европы
в одно громадное целое, дала им единое мировоззрение и официальный
латинский язык. Католические монастыри с IV-V веков являлись очагами
грамотности и распространителями передовых технологий в ремёслах и
сельском хозяйстве. Вместе с тем за несколько столетий позитивной
организаторской деятельности у католической верхушки появилось желание
безраздельно властвовать в обществе, быстро обернувшееся тенденцией
церковного тоталитаризма. Стремление к политическому господству неуклонно видо-
1 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Избранные письма. М., 1948. С. 465.
21
Г. П. Лупарев. Мыслитель-бунтарь Марсилий Падуанский
изменило первоначальную миссию церкви и принципы христианского
вероучения. По мере возрастания папского самовластия католическая церковь
стала утрачивать общественный авторитет и своё внутреннее единство. На
рубеже XIII—XIV веков жалобы на деспотизм, корыстолюбие и разврат
священников неслись отовсюду. Попытки епископов зажимать рты
недовольным всё чаще стали давать сбои. Даже к суровым наказаниям массы
привыкли: уж слишком часто папство прибегало к отлучению от церкви
инакомыслящих1. Немудрено, что со временем народам Западной Европы
надоело владычество пап и епископов; они стали требовать коренных
церковных реформ. Именно на таких широких общественных настроениях
подняли голову отдельные монархи и светские феодалы, которые повели борьбу
за собственные властные интересы.
Перечисленные политические силы непрерывно маневрировали,
стремились использовать в двусторонних конфликтах третью сторону либо,
напротив, временно нейтрализовать её. Достаточное равновесие
политического треугольника заставляло каждую из перечисленных сил искать новых
союзников. Папы старались привлечь на свою сторону крупных местных
феодалов, опасавшихся абсолютизации власти императора и королей, а
также клир и монашество в Германии, Франции, Англии.
Французский король Филипп IV Красивый изначально полагался лишь
на свою вооружённую мощь, позволившую ему в 1309 г. захватить папу
Бонифация VIII в плен, в котором тот практически сразу умер. Новый понтифик
Климент V с удовольствием пошёл навстречу пожеланиям королевских
помощников перевести курию в город Авиньон, формально находящийся под
эгидой Священной Римской империи, но фактически являющийся
французским. Сменой места папской резиденции Филипп рассчитывал сделать
понтифика управляемым, принудить его помогать королевству в столкновениях
с Римской империей и Англией. Такой замысел французского короля
удался лишь отчасти. Находясь в Авиньоне, папы, особенно Иоанн XXII,
действительно решительно и дерзко противодействовали увеличению власти
императоров. Но одновременно они часто конфликтовали и с самим Филиппом IV
Красивым. Поэтому главной опорой последнего стали магистры
Парижского университета и национально настроенные жители французских городов.
Людовика Баварского поддерживала часть крупных феодалов
Германии и Италии. Находились у него сторонники и среди католического
духовенства, преимущественно немецкого.
К началу XIV века в серьёзную социальную силу превратилось
бюргерство. Бурное развитие городов как центров торговли и ремёсел неуклонно
повышало активность горожан, заставляло их добиваться от крупных фео-
1 В 1327 г. венецианец Сануто вычислил, что отлучению от
церкви папством подвергнута чуть ли не половина всего христианского
мира. См.: Бецольд Ф. История реформации в Германии: Пер. с нем. Т. 1.
СПб., 1900. С. 4.
22
Социально-экономические и политические реалии...
далов и церкви политических и правовых "вольностей". В Италии эта борьба
вылилась в широкое коммунальное движение, благодаря которому к
началу XIV века многие итальянские города и отдельные области отвоевали себе
определённую автономию, превратились в самоуправляемые
территориальные общины — коммуны. Коммунальное движение существенно изменило
сознание жителей самоуправляемых территорий, в частности, в него
прочно вошли идеи выборности муниципалитетов, правителей и судей,
воззрения о построении взаимоотношений членов общества на сугубо
законодательной основе. Не случайно римское частное право завоевало в это
время широкое признание и стало преподаваться в ряде университетов,
начиная с Болонского.
Марсилий Падуанский, как видно из его трактата, был горячим
сторонником участия граждан в формировании органов государственной власти на
всех уровнях. По мнению польского историка В. Зайдлера, истоки
политической доктрины Марсилия следует искать, прежде всего, в "дилетантски-
республиканских" устремлениях итальянских горожан, которые
традиционно боролись против привилегий церкви, против иммунитета клира,
вызывавших перебои в хозяйственной жизни и мешавших нормальному
функционированию власти1. С этим выводом согласен и В. Ф. Баранов,
считающий, что автор "Защитника мира" имел перед глазами республиканский
строй родного города, где высшую законодательную власть осуществлял,
хотя бы формально, избираемый горожанами городской совет, состоящий
из тысячи членов. Этот орган назначал подеста, осуществлявшего функции
исполнительной власти в городе2. Скорее всего, и требования выборного
устройства католической церкви появились у Марсилия в порядке
логического продолжения его взглядов на организацию всего политического
сообщества. Ведь, являясь в храм для участия в богослужениях, верующие не
переставали оставаться гражданами.
Итальянская действительность давала много поводов для глубоких
размышлений о роли церкви в обществе и её взаимоотношениях со
светской властью. Вместе с тем повседневная политическая жизнь Италии,
кипевшая мелкими конфликтами и закулисными интригами группировок
феодалов и "жирных" горожан, видимо, представлялась Марсилию
бесперспективной как с точки зрения возможности самостоятельного
объединения страны, так и в качестве объекта научного изучения. На каком-то этапе
жизни у него появилась потребность окунуться в другую, более творческую
и интересную среду.
1 См.: ZeidlerW. Mycl Polityczna Srednioweczna. Krakow. 1961. S. 347.
2 См.: Баранов В. Φ. Политическое учение Марсилия Падуанского
и его связь с коммунальным движением Северной и Средней Италии //
Ученые записки Петрозаводского государственного университета : Сб.
статей. Т. 16. Вып. 7. Вопросы истории. Петрозаводск, 1970. С. 127.
23
Г. П. Лупарев. Мыслитель-бунтарь Марсилий Падуанский
Перебравшись во Францию, где с конца XIII века шёл ускоренный
процесс становления и централизации национального государства, падуанец
попал в один из эпицентров крупных исторических событий. Уму философа
такая политическая практика, конечно, давала больше материала для глубоких
размышлений и масштабных выводов. Причём выводов решительных,
отвечавших духу бескомпромиссной борьбы французского общества с папством.
В политической жизни Франции на стыке XIII—XIV веков были
примечательны не только длительное противоборство местного монарха с папством
и Священной Римской империей, но и многочисленные восстания
крестьянства и ремесленников1. Так, в 1320 г. по всей Франции прокатилось
бунтарское движение "пастушков и других, которые присоединились к ним".
Восставшие без особых препятствий со стороны королевской власти прошли
по Парижу и двинулись на юг страны. Постепенно поход "пастушков",
число которых в одно время достигало 40 тысяч человек, приобрёл
антиклерикальный характер. Восставшие захватывали богатые монастыри, забирали и
раздавали населению продовольствие. Доставалось и евреям-ростовщикам,
у которых "пастушки" совместно с местной беднотой уничтожали долговые
записи. Папа Иоанн XXII поспешил отлучить восставших от церкви, а
объединившиеся крупные феодалы разгромили плохо вооружённую "чернь".
Подобные выступления низов не только сотрясали феодальный строй
страны, но и будили оппозиционную мысль элиты, рождали антипапские
учения в духовном сословии. Бегины, катары, вальденсы, спиритуалы и другие
еретические формирования непрерывно обличали официальную
католическую церковь, многие её догматы и повседневную политику властвования
и обогащения. В частности, сектантское сообщество катаров резко
выступало против сложной иерархии католической церкви. Идеологи этого
течения требовали возврата к демократическому устройству раннего
христианства. Против папского единовластия протестовали и вальденсы,
называвшие главу церкви первопричиной всех заблуждений, а священников и
монахов — фарисеями, жаждущими мирских благ. "Римская церковь, —
заявляли вальденсы, — это не церковь Христова, а церковь злонамеренных"2.
Идеология сектантских движений начала XIV века мало чем отличалась
от идейных воззрений радикальных монахов-миноритов из официального
ордена святого Франциска. Решающим пунктом расхождения последних с
папством была проблема "евангельской бедности", лежащая в основе
дальнейшего осуждения церковного строя, откровенно занятого лишь
обогащением священнослужителей. К 20-м гг. XIV века несогласие с политикой
папства вылилось в публичный конфликт ордена с Иоанном XXII. Собор
францисканцев в Париже постановил, что отказ от любого вида собственности
есть величайшая заслуга перед богом и единственный путь к евангельско-
1 См.: Карев В. А. Народные восстания и еретические движения во
Франции в конце XIII-XIV вв. М., 1986.
2 Цит. по: Карев В. А. Указ. соч. С. 64.
24
Парижской университет в жизни и творчестве Марсилия
му совершенству, указанный Христом и апостолами. Папа в 1323 г. своей
буллой осудил такие положения. Генеральный министр ордена Михаил Че-
зенский отверг буллу и апеллировал к будущему Вселенскому церковному
собору. Папа призвал ослушника к суду и заточил его в тюрьму, из которой
глава ордена францисканцев в 1328 г. бежал вместе с Бонаграцием Бергам-
ским и Уильямом Оккамой. В итоге минориты окончательно порвали с
папством, провозгласили понтифика и его подручных "еретиками", прокляли и
отлучили "духовных князей" от церкви.
Отзвуки сектантской критики папства и пороков католической церкви
можно найти во многих положениях трактата Марсилия Падуанского,
взявшего на вооружение ряд тезисов и доводов противников римского
первосвященника. Недаром самого автора "Defensor pacis" папство до сих пор
тоже считает злейшим еретиком.
Парижской университет в жизни и творчестве Марсилия
Особое значение в интеллектуальном росте Марсилия Падуанского как
политического мыслителя, в подготовке его отчаянного выступления
против папства, безусловно, сыграла духовная атмосфера Парижского
университета, который, даже находясь под эгидой католической церкви,
оставался центром непрерывного научного поиска, неистребимого вольнодумия и
инакомыслия. Исследуя возникновение цивилизации во Франции, историк
П. Гизо высоко отзывался о роли Парижского университета в умственном
развитии страны. "Всякий знает, — отмечал Гизо, — как обширны были его
труды, начиная с XII века; из всех учреждений подобного рода это было
первое. В то же время никакое другое не вело столь важной и деятельной
политической жизни. Парижский университет вмешивался в политику королей,
во все столкновения французского духовенства с римской курией,
духовенства со светской властью; в его недрах разрабатывались идеи,
устанавливались доктрины, и он тотчас стремился провести их во внешнем мире.
Принципы Парижского университета были написаны на знамени людей,
пытавшихся добиться преобразований на Констанцском и Базельском соборах;
принципы Парижского университета породили и поддерживали
прагматическую санкцию Карла VII. В этом великом учебном заведении умственная
деятельность и положительное влияние оставались нераздельным
продолжением целых веков"1.
Разумеется, такое значение в жизни Франции университет стал играть
не сразу. Его становление прошло ряд сложных этапов, заложивших
исторические традиции вольнодумства, сочетания собственной автономии с
активным участием в общественной деятельности, непременного внедрения
теоретических разработок профессуры в практику повседневного бытия обще-
1 Гизо П. Ф. Г. История цивилизации во Франции: Пер. с франц. М.,
1877. Т. 1-2. С. 18.
25
Г. П. Лупарев. Мыслитель-бунтарь Марсилий Падуанский
ства и государства. Подобные традиции Парижского университета прошли
вековые всесторонние испытания, закалились в перипетиях политической
борьбы между светской и папской властями, в том числе во время работы в
нём Марсилия Падуанского.
Так, уже с начала XIV века университет ощутил на себе последствия
очередного конфликта, разгоравшегося между французской короной и Святым
престолом. Король Филипп IV Красивый, обложивший клириков налогом и
запретивший вывоз церковных доходов за рубеж, страстно хотел
использовать университет для давления на папу. Среди магистров-французов он без
труда нашёл желанную поддержку. Но преподаватели-иностранцы
отнеслись к просьбе Филиппа безразлично, а многие прямо отказались помочь
ему. Это, в частности, показало публичное собрание 24 июня 1303 г. в садах
Лувра, на котором король потребовал от преподавателей — членов
монашеских орденов созыва поместного собора, который бы осудил папу. Тогда из
155 францисканцев 87, преимущественно иностранцы, не стали
подписываться под этим требованием. Разгневанный король приказал несогласным
тотчас покинуть королевство, что те немедленно исполнили. "Эти меры, —
писал историк европейской философии Э. Жильсон, — должны были
продемонстрировать иностранным магистрам, что отныне Парижский
университет находится во Франции, а не в христианском мире"1.
Известно, что первые университеты возникли в начале XIII века на базе
начальных школ, имевшихся во многих крупных городах Западной Европы.
Существуя независимо от церкви и местных властей, такие школы были
свободны в определении учебных дисциплин и выборе научных источников.
В них обычно преподавали яркие и творческие личности, к которым
тянулись ученики. В Париже, например, в середине XII века самыми
известными были школы Гильома Коншского и Пьера Абеляра. Именно они
заложили основы образовательного дела в столице Франции.
Что касается Парижского университета, то первое документальное
упоминание о нём имеется в королевской хартии 1200 г., дарующей
местным школярам и магистрам ряд "вольностей". Правда, некоторые
французские историки, прежде всего церковные, датируют его рождение 1231-м и
даже 1246 гг. Такие точки отсчёта они обосновывают фактами признания
университета папой Григорием IX или получением официальной
университетской печати2.
Термин "университет" происходит от латинского universitas —
совокупность. Изначально этим понятием обозначалась ассоциация учеников и
магистров, добивающаяся от всесильной церкви или монарха привилегий
1 См.: Жильсон Э. Философия в Средние века. От истоков
патристики до конца XIV века. М., 2004. С. 536.
2 См.: Сидорова H.A. Основные проблемы истории университетов в
Средние века в освещении современной буржуазной историографии //
Средние века. М., 1963. Вып. 23. С. 233.
26
Парижской университет в жизни и творчестве Марсилия
и права своим выпускникам преподавать повсюду (ubiquedocendi).
Наделение такой прерогативой служило предпосылкой создания университета как
высшей ступени в образовании, со своей системой обучения, экзаменов,
дипломов и ученых степеней.
Другой причиной возникновения университетов стали сложные
взаимоотношения городских школ с местными властями, которые, с одной
стороны, были заинтересованы в существовании на своей территории этих
учебных заведений, но с другой — терпели много неудобств от буйных
школяров, стекавшихся из разных стран в поисках не только знаний, но и
весёлых приключений. Впрочем, и школярам проживать на чужбине было
непросто: их постоянно "обдирали" домовладельцы, сдававшие квартиры и
комнаты внаём, обманывали трактирщики и лавочники, а при
рассмотрении споров в судах предпочтение тоже отдавалось местным жителям.
Потому постепенно отвоёванное право самостоятельно решать вопросы
своего бытия и, главное, обладать особой подсудностью студентов и
преподавателей, безусловно, играло важную роль в формировании университета
как формы высшей школы.
Необходимость отстаивания общих интересов породила также
земляческие союзы школяров — "нации", которые представляли выходцев из
соответствующих стран и местностей как перед городскими властями, так и
перед школьным начальством. Преподаватели для защиты своих
корпоративных прав и решения профессиональных вопросов тоже имели
собственные объединения, именуемые факультетами (от лат. fakultas — способность).
Начав с определения способностей претендентов преподавать конкретные
дисциплины, факультеты со временем превратились в структурные
подразделения университетов, дававшие обучаемым познания в той или иной
отрасли науки.
На рубеже XIII—XIV веков Парижский университет имел четыре
факультета: артистический, медицинский, юридический (по существу
канонический) и богословский. Первый с шестилетним сроком обучения
считался младшим, поскольку представлял собой форму общеобразовательной
подготовки претендентов для получения профессиональных знаний.
Поэтому при поступлении на артистический факультет, или как его ещё
называли факультет свободных искусств, не существовало вступительных
экзаменов; его ряды впитывали в себя людей разных подготовки и возраста — от
14 до 30-35 лет. На старшие подразделения университета, выпускники
которых получали учёные степени докторов медицины, права и богословия,
могли поступать только лица, окончившие артистический факультет. Учились на
старших факультетах дольше — до восьми лет. Обучение на всех
факультетах шло на латинском языке.
Официальными главами большинства университетов Западной
Европы в то время выступали назначаемые местными епископами канцлеры.
Для управления делами старших факультетов их преподаватели избирали
деканов. Только выборный руководитель артистического факультета назы-
27
Г. П. Лупарев. Мыслитель-бунтарь Марсилий Падуанский
вался ректором (управляющим), что, видимо, было призвано подчеркнуть
иной, более малозначимый статус общеобразовательного отделения
университета. Правда, на практике при решении организационных и
финансовых вопросов, касающихся всего университета, роль ректора часто была
решающей, так как в общеуниверситетских совещаниях принимали участие
и напористые вожди (прокураторы) четырёх "наций", существовавших
исключительно на подготовительном факультете и, как правило,
поддерживавших своего управляющего. Со временем эти обстоятельства дали
возможность ректорам стать официальными и полноправными
руководителями высших учебных заведений. Однако в конце XIII — начале XIV веков
ректор не являлся единоличным главой университета. Следовательно,
содержащиеся в современных энциклопедиях утверждения, что Марсилий
Падуанский одно время был ректором Парижского университета, надо считать
некорректными. Лучше сказать, что он избирался ректором в этом учебном
заведении, а ещё точнее, возглавлял его артистический факультет.
Ректорство тогда ограничивалось тремя месяцами, и Марсилий пробыл на
выборном посту только один срок — с декабря 1312 г. до марта 1313 г.
В роли ректора общеобразовательного подразделения Марсилий
Падуанский, конечно, не мог не нажить себе многочисленных врагов внутри
университета, о которых он упоминает в трактате "Защитник мира". Прежде
всего, это, видимо, касается части влиятельной профессуры богословского
факультета. На взаимоотношениях с коллегами не могло не сказаться
увлечение Марсилия аверроизмом, глубоко пустившим корни именно на
артистическом факультете.
В противоположность аверроизму средневековая университетская
наука Западной Европы, называвшаяся схоластикой (от лат. skola — школа),
опиралась преимущественно на Священное писание. Она демонстративно
пренебрегала общественным опытом и процессами в реальной жизни.
Главной задачей схоластики было отыскание наиболее искусных аргументов для
обоснования заранее определённых, преимущественно библейских
положений. Представители схоластической учёности утверждали, что
настоящую науку можно строить без всякой связи с практикой, исключительно
отвлечённым логическим путём, выводя из самых высших понятий менее
высокие, а из менее высоких — низшие. Умение виртуозно владеть
средствами формальной логики почиталось средневековыми схоластами как
вершина образованности.
Единственными отдушинами живой человеческой мысли в этом затхлом
царстве "науки" были artes liberalia — свободные искусства,
преподававшиеся в подражание античному образованию в качестве
общеобразовательных дисциплин. Свободных искусств насчитывалось семь, и делились они на
две категории. Первую группу — тривиум (trivium) — составляли
грамматика, диалектика и риторика. Вторую — квадриум (quadrium) — образовывали
арифметика, геометрия, астрономия и музыка. В рамках риторики в
качестве особого вида словесности давались первичные знания о римском праве.
28
Парижской университет в жизни и творчестве Марсилия
При наличии медицинского образования и сана священника Мар-
силий Падуанский, конечно, мог пробиться в ряды преподавателей
престижных старших факультетов — медицинского или
богословского. Однако он более 10 лет преподавал только на артистическом
факультете Парижского университета. Вряд ли это получилось случайно.
В средневековых университетах не существовало специализации
преподавателей по дисциплинам. Каждый магистр обучал всем наукам
факультетской программы записавшихся к нему студеозусов (студентов). Отсюда
проистекали если не универсализм познаний, то во всяком случае
определённая широта кругозора преподавателя артистического факультета и его
опора на самые различные источники. Скорее всего, именно разнообразие
свободных искусств и возможность с их помощью изучать и развивать идеи
Аристотеля и других античных ученых задержали Марсилия в
общеобразовательном подразделении университета. Тем более что младший факультет
отличался и более творческой организацией учебного процесса. В
частности , на его занятиях наряду с лекциями широко практиковалась особая
форма критического анализа изучаемого материала: приводимые лектором
тезисы подвергались своеобразному разбирательству, наподобие судебного:
двумя сторонами участников спора рассматривались доводы "за" и "против"
того или иного тезиса. В итоге студеозусы подводились к
самостоятельному выводу о состоятельности или несостоятельности конкретного
утверждения, учились пониманию истинного и ложного. Подобные диспуты быстро
выкристаллизовывали теоретические и социальные позиции
преподавателей и студентов, выявляли единомышленников и противников.
"Артистическое" вольнодумие всегда было головной болью
католической церкви, которая неустанно вела борьбу за использование образования
в своих целях. Изначально она стремилась искоренить нецерковные школы,
потом препятствовала трансформации университетов в центры высшего
образования и научной деятельности. Оказавшись не в состоянии это сделать,
папство в середине XIII века сменило тактику: оно решило овладеть
университетами, расставив во главе их свою креатуру. По мнению стратегически
мыслящих понтификов, университеты могли быть либо самыми мощными
средствами воздействия, которыми располагает церковь для
распространения "истины" на этом свете, либо неисчерпаемым источником
заблуждений, отравляющими христианский мир. Папа Иннокентий III был первым,
кто с фанатичной решимостью захотел сделать университеты
обладателями "истины церкви".
Парижский университет первым оказался в руках католической
церкви. И сразу из него были изгнаны сторонники аверроизма. Булла папы
Александра IV, выпущенная в 1255 г., обеспечила привилегированное положение
богословскому факультету, в котором тон стали задавать представители
монашеских орденов святого Доминика и святого Франциска. Помимо
прямого давления на инакомыслящих преподавателей некоторые члены этих
орденов занялись приспособлением античной науки к канонам католическо-
29
Г. П. Лупарев. Мыслитель-бунтарь Марсилий Падуанский
го вероучения. "Церковь нуждалась в аристотелизме", — так оценил
подобную тенденцию немецкий церковный историк А. Гарнак1. Особенно преуспел
в этом ученик знаменитого богослова Альберта Великого Фома Аквинский,
создавший свою философско-теологическую систему.
Тем не менее в том же 1255 г. статут (устав) артистического
факультета включил в программу обучения все известные на то время книги
Аристотеля, почитаемого аверроистами в качестве основателя естественных наук.
По существу авторитетные магистры продемонстрировали своё стремление
превратить общеобразовательное подразделение университета в
самостоятельный и полноправный философский факультет, свободный от опеки
церковников2. В итоге во второй половине XIII века в Парижском университете
сформировались три соперничающие группировки преподавателей:
ортодоксальные члены ордена святого Доминика, считающие вредными даже
изыски Фомы Аквинского, философствующие теологи-францисканцы и
вольнодумствующие сторонники аверроизма.
В последней группе особенно выделялся Сигер Брабантский, лекции
которого пользовались большим успехом у слушателей и вызывали в
университете оживлённые споры. Однако противники были политически
сильнее и сумели добиться запрета магистрам факультета свободных искусств
заниматься античной философией, а также самостоятельно трактовать
богословские вопросы. В ответ весной 1272 г. несколько ведущих магистров
со своими студентами ушли из университета и образовали новый
факультет, фактически философский. Его руководителем был выбран Сигер
Брабантский. Через три года папский легат Симон де Брион сумел "задавить"
бунтарей и заставить их вернуться в университет.
В 1276 г. папский престол под именем Иоанна XXI занял Педру Жулиан,
более известный как Пётр Испанский. Этот понтифик в своё время учился
и преподавал в Парижском университете. Зная размеры распространения
в aima mater аверроизма, новоявленный глава католической церкви сразу
принялся искоренять ненавистное учение драконовскими мерами.
Преследования заставили часть преподавателей бежать из Парижа. А Сигера Бра-
бантского вызвали в курию, где он длительное время томился в ожидании
папского судилища. В конечном счёте его задушил приставленный слуга, по
версии папства, якобы впавший в безумие3.
Высочайшее осуждение аверроистов и сжигание их трудов только на
короткий срок приглушили распространение в университетах "ереси". Уже
в начале XIV века в Парижском университете появились новые
пропагандисты работ Аверроэса и духовного античного наследия, которые охотно ста-
1 Гарнак А. История догматов // Общая история европейской
культуры. СПб, 1911. Т. VI. С. 407.
2 См.: Шевкипа Г. В. Сигер Брабантский и парижские аверроисты
XIII в. М, 1972. С. 31.
3 См. там же. С. 39.
30
Замысел и теоретико-методологические основы трактата
новились на сторону короля при его столкновениях с ненавистными
папами. Аверроисты помогали короне разрабатывать идеологические
концепции независимости государства, поддерживали её инициативы и законы.
Ярким представителем этой плеяды латинского аверроизма был уже
упоминавшийся Жан Жанденский, преподававший на артистическом
факультете и шутливо именовавший себя "обезьяной Аристотеля и Аверроэса"1.
Свою научную деятельность Жан посвятил изучению и комментированию
трудов Аристотеля. Однако пропагандировал античную философию он
достаточно оригинально. Формально отвергая аверроистскую теорию
"двойственной истины" и публично заявляя о несовместимости многих
положений Аристотеля догматам католического учения, Жан Жанденский не
забывал упомянуть о невозможности доказать разумом эти догматы.
Рассуждения он строил таким образом, что слушатели его лекций сами
заинтересовывались мыслями и доводами греческого энциклопедиста.
Творческие позиции Жана Жанденского сыграли особую роль в
становлении Марсилия Падуанского как учёного и политического мыслителя.
Их многолетняя дружба и сотрудничество даже дали основание для
предположений, что "Defensor pacis" Марсилий и Жан написали вместе.
Однако исследования немецких и американских историков в XIX и XX веках
опровергли эту гипотезу. Хотя некоторую причастность к трактату Жан
Жанденский, безусловно, имел. В частности, он почти сразу перевёл труд
Марсилия Падуанского на французский язык, что способствовало широкому
распространению идей этого произведения2.
Замысел и теоретико-методологические основы трактата
Свои претензии на планетарное господство западнохристианская
церковь, именующая себя католической, или, другими словами, всеобщей,
вселенской, испокон веков обосновывала необходимостью обеспечить всем
народам мир и благополучие. Главными орудиями достижения такой
глобальной цели, по утверждениям католических богословов, являются
непоколебимость догматов вероучения, непогрешимость римского понтифика и
жёсткое папское единовластие.
Однако реальная деятельность папства, превратившая церковь в
крупнейшее коммерческое предприятие, непрерывно обирающее христиан и
враждующее со всеми властными субъектами средневекового общества,
неуклонно развенчивала подобные идеологические и политические
постулаты. Уже в XIII веке в Западной Европе стало складываться мнение, раз-
1 Немецкий историк Г. Лей считал, что подобная шутка ложно
приписывается Жану Жанденскому, что подобное определение является
клеветническим, придуманным его противниками-папистами. См.: Лей Г.
Очерк истории средневекового материализма: Пер. с нем. М., 1962. С. 511.
2 См. там же. С. 501-502.
31
Г. П. Лупарев. Мыслитель-бунтарь Марсилий Падуанский
деляемое не только многими мирянами, но и отдельными
представителями церкви, что задача обеспечения гражданского спокойствия может быть
обеспечена только усилиями крепкой светской власти. С того времени,
отмечают историки, идея мира всё больше стала приближаться к понятию
общегосударственного мира и всё полнее стала включать в себя стремление к
устойчивости общественного и политического порядка. Эта идея постепенно
превратилась в орудие усиления королевской власти, в средство
дальнейшей политической консолидации общества. Более того, во второй половине
XIII века в связи с упадком крестоносного движения и укреплением
мусульманских государств Ближнего Востока идея мира приобрела в Западной
Европе особую остроту и дополнительное значение — сохранение мира между
христианскими монархиями было объявлено церковью и светскими
государями главным условием сохранения христианских владений в Азии.
Следовательно, в идею мира в рассматриваемый период включается и внешняя
защита западноевропейского общества, осуществляемая отныне
преимущественно королевской властью1.
У Марсилия Падуанского, знающего о катастрофическом вреде
политической вражды не понаслышке, идея социального мира стала стержнем его
политического и правового сознания. Но чтобы выстроить свой проект
обеспечения мира и человеческого благоденствия, он решил изначально
разобраться в сложных и многочисленных причинах противоположного состояния
современного ему общества, выделить среди них главные и производные.
Сквозной линией трактата "Defensor pacis", глубоко
встревожившего католическую верхушку, является аргументированное опровержение её
властных амбиций как ведущей и особой причины социальных бедствий
тогдашних европейских стран, и в частности родной автору Италии. По
мнению Марсилия, подобную причину не знали ни Аристотель, подробно
описавший истоки социальных конфликтов, ни философы его эпохи, поскольку
она возникла значительно позже и достаточно случайно. Официальная
католическая доктрина о политическом верховенстве епископа римского,
отмечает Марсилий, "совершенно пагубна для рода человеческого и
угрожает нанести непоправимый урон любому сообществу или его части, если мы
не положим ей конец"2.
Главной методологической особенностью "Defensor pacis" является
необыкновенный для средневекового произведения конструктивизм. В своём
трактате Марсилий Падуанский не просто развенчивает папские претензии
на неограниченную власть в обществе, но противопоставляет им
собственный проект государственности, построенный на идее верховенства народа
1 См.: Венкертен Л. В. Идеи политической централизации в
трактате легиста начала XIV века // Ученые записки Ивановского
государственного педагогического университета. Иваново: Ивановское книжное
издательство, 1957. Т. XI. С. 62-63.
2 Marsile De Padoue. Le Défenseur de la paix. P. 52.
32
Замысел и теоретико-методологические основы трактата
и закона. Тем самым, что надо подчеркнуть особо, мыслитель одновременно
отверг и монарший абсолютизм. Причём сделал это достаточно тонко —
прямо не касаясь ни сущности, ни политики современных ему государств.
Просто своей демократичностью этот проект, несомненно, стал альтернативой
всем тогдашним монархиям, которые, подобно папству, были неспособны
обеспечить мир в обществе и достойную жизнь его членам.
Чтобы глубже понять многогранность и глубину политических
воззрений Марсилия Падуанского, надо обратить внимание на один парадокс в его
творческой позиции. Трактат писался во Франции, где, как уже говорилось,
долгое время шла борьба Филиппа IV Красивого с папами: сначала с
Бонифацием VIII, затем с Климентом V и Иоанном XXII. Передовым отрядом
светских противников политики верхушки католической церкви в конце XIII —
начале XIV веков стали легисты. Воспитанные на идеях и принципах
римского права, французские королевские юристы первыми в средневековой
Западной Европе отметили политическую пагубность католического
тоталитаризма, сформулировали тезис о превосходстве государства над
церковью. В частности, канцлер Пьер Флота и его преемник Гильом Ногарэ
немало постарались, чтобы обосновать прерогативы своего монарха во
взаимоотношениях с папством.
Острым и действенным оружием французских легистов в борьбе с
папой являлась публицистика, апеллирующая к образованной части
средневековой Европы. В тогдашних публицистических произведениях вопрос о
взаимоотношениях светской и церковной власти сводился преимущественно к
необходимости их раздельного существования. Однако некоторые
защитники французского монарха уже не только заявляли о его независимости от
папы, но и настаивали на праве короля вмешиваться в дела церкви1. Среди
авторов многочисленных трактатов, отстаивавших самостоятельность и
верховенство государя, выделялись провинциальный адвокат Пьер Дюбуа, со
временем ставший членом Генеральных Штатов (парламента) Франции, и
монах ордена доминиканцев, преподаватель университета Иоанн Парижский2.
Казалось бы, именно отмеченные события и обосновывающие их
соображения французских юристов и публицистов должны были дать Марси-
лию непосредственный повод и идеологическую основу для построения
собственных теоретических конструкций. Однако он обращает своё внимание
преимущественно на германскую практику соперничества папства и
феодального государства, посвящает трактат Людовику IV Баварскому,
определив именно его, а не Филиппа Красивого "защитником мира". При этом
Марсилий отчасти опирается на соображения помощников Людовика, изло-
1 См.: Денисова Н. А. Из истории политической борьбы во Франции в
начале XIV в. (трактаты легиста Дюбуа об уничтожении Ордена
тамплиеров) // Средние века. М., 1961. Вып. XX. С. 215.
2 См.: Грабарь В. Э. Священная Римская империя в представлениях
публицистов XIV века // Средние века. М.; Л., 1942. Вып. 1. С. 79-86.
33
Г. П. Лупарев. Мыслитель-бунтарь Марсилий Падуанский
женные в обращении "Саксонский дом" ("Sachsenhausen") от 22 мая 1324 г.,
представлявшем собой публичной ответ императора на папское отлучение
его от церкви. Многими исследователями творчества Марсилия Падуанско-
го именно данное обращение рассматривается в качестве идейной основы
"Защитника мира", поскольку все главные пункты обвинения против папы
Иоанна XXII, содержащиеся в нём, развиты в произведении Марсилия. А
отдельные отрывки "Defensor pacis" представляют собой намёки на события,
происходившие в тот период.
Разгадка указанного парадокса кроется в том, что Филипп строил
национальную монархию, отстаивал в борьбе с папством сугубо французские
государственные интересы, тогда как Людовик желал выйти за пределы
Германии, провозгласив себя главой Священной Римской империи,
потенциально охватывающей основную часть Европы. Для итальянца Марсилия Па-
дуанского, не забывающего страданий раздробленной родины, имперские
устремления Людовика давали надежду на объединение Италии и
принесение мира её народу. Кроме того, многие передовые умы того времени
считали, что надёжно и навсегда одолеть папство с его всемирными
устремлениями способно только могучее светское государство, не уступающее
католической церкви ни по объёму власти, ни по охвату населения. В начале
XIV века великий радетель единства Италии — Алигьери Данте в работе
"Монархия" писал об этом напрямую1. В "Защитнике мира" такой довод лишь
подразумевается логикой авторских рассуждений. Но несколько лет спустя,
уже находясь при дворе Людовика Баварского, Марсилий в другом, гораздо
менее известном произведении "De translatione imperii Romani" ("О переносе
Римской империи") трактует имперскую власть как охватывающую под
главенством Рима весь мир2. Мыслитель, конечно, не подразумевал лидерства
папы римского. Господство Рима в его представлении это, скорее,
столичный статус Вечного города или как минимум опора монархии на
историческое наследие античного государства. В. Ф. Баранов отмечает, что данный
трактат на исторических примерах переноса империи стремился показать
светский характер имперской власти, ниспровергнуть притязания папства на
миродержавную власть и обосновать права Людовика Баварского как
единственного законного обладателя имперской идеи3.
1 По мнению Данте, род человеческий оказывается в наилучшем
состоянии тогда, когда управляется единым правителем. А для
благоденствия мира необходима единственная власть, именуемая империей.
См.: Данте Алигъери. Монархия: Пер. с итал. В. П. Зубова. Комментарии
И. Н. Голенищева-Кутузова. М., 1999. С. 34-35.
2 См.: Лернер И. Я. Политические идеи Марсилия Падуанского:
Дисс... канд. ист. наук. М., 1945. С. 128.
3 См.: Баранов В. Ф. Антипапский трактат Марсилия Падуанского "О
переносе имперской власти" // XXIII Герценовские чтения
(межвузовская конференция). Вып. 2. Исторические науки. Л., 1970. С. 105.
34
Замысел и теоретико-методологические основы трактата
Хотя в своих утверждениях трансляции Римской империи Марсилий
не оригинален. Например, ещё в XII веке такую мысль высказывал
известный хронисттого времени Оттон, епископ Фрейзингенский. По мнению
этого автора, "перенесение" империи случилась сначала из Рима в
Константинополь, затем — второе "перенесение", из Константинополя к франкам.
Правда, вскоре после этого произошли упадок и смута во Франкии, но
потом империя восстановилась в восточной части этого государства, где
жители говорят на "тевтонском языке". Таким образом, Оттон Фрейзингенский
старался доказать, что титул римского императора передан через
Константинополь и франков в Священную Римскую империю. Марсилий
заимствовал эту версию только для того, чтобы доказать непричастность к
подобному переносу папства, отвергая тем самым его посягательство на
суверенитет императора.
Что касается существа взгляда Марсилия Падуанского на содержание
и задачи империи, то здесь обнаруживается существенная разница с
позицией Данте. Если Данте страстно мечтал о всемирной империи,
рассматривал её в качестве идеала политического устройства человечества, автор
"Защитника мира" относится к Священной Римской империи более утилитарно.
Он толкует её как некую практическую силу, которую следует использовать
для борьбы с непомерными социальными претензиями папства,
объединения Италии и других стран Западной Европы, раздираемых феодальными
противоречиями и кровавыми междоусобицами. В теоретическом же
плане Марсилий предполагает многообразие наций и государств. В "Defensor
pacis" мы читаем: "Можно задаться вопросом, следует ли всем людям,
живущим в гражданском состоянии и населяющим поверхность Земли, иметь
единственного и наивысшего правителя, или же, напротив,
предпочтительно, чтобы в разных краях, разделяемых расстояниями, различиями в языках,
обычаях и традициях населения, каждое сообщество обрело тот принципат,
который ему подобает. Кажется, предпочтительнее второе решение, в коем
следует видеть воздействие небесной причины, желающей ограничить
беспредельное размножение человеческого рода. Возможно, что природа при
помощи войн и эпидемий ограничивает численность людей и других живых
существ, чтобы Земля могла достаточно их прокормить"1.
Русский историк Е. В. Тарле, касаясь значения глобальных воззрений
для средневековой Европы, подчёркивал необыкновенную живучесть
имперской идеи. "Дело в том, — писал он, — что фикция Священной Римской
империи удовлетворяла одной из самых сильных потребностей более
культурных слоев средневекового человечества — потребность в единстве"2.
Как показал ход дальнейших событий, практического воплощения такая
идея не получила в первую очередь по причине появления и укрепления в
Европе национальных государств. Таким образом, осторожный и утилитар-
1 Маг sue De Padoue. Le Défenseur de la paix. P. 160-161.
2 Тарле Ε. В. История Италии в Средние века. СПб., 1906. С. 90.
35
Г. П. Лупарев. Мыслитель-бунтарь Марсилий Падуанский
ный подход Марсилия Падуанского к проблеме империи оказался
исторически более оправданным. Чего нельзя сказать о мечтаниях его
знаменитого соотечественника — литератора Данте. Достаточно жизненными
оказались и многие другие политико-правовые положения трактата "Defensor
pacis", представляющие собой результат глубокого анализа реальных
политических процессов в Италии, Франции и Германии, чуткого отражения и
творческого обобщения отдельных идей, мыслей и настроений, бродивших
в умах современников Марсилия.
Радикальность и конструктивность политических воззрений Марсилия
Падуанского во многом определяются широтой его взглядов, проистекающей
из хорошего знания античной философской и политической литературы.
Работы Аристотеля, Цицерона, Кассиодора, Саллюстия составляют прочную,
преимущественно аргументационную основу размышлений и выводов
автора. Однако, подобно передовой профессуре того времени, Марсилий в
своём трактате выступает номиналистом и последовательным аверроистом —
приверженцем концепции "двойственной истины". Поэтому
рационалистический анализ политических реалий сочетается в "Защитнике мира" со
стремлением автора втиснуть исследование в прокрустово ложе христианского
учения. Отдавая дань обстановке христианского Средневековья, Марсилий
часто отстаивает свои тезисы обращением не только к классикам
античности, но и к библейским текстам, трудам "отцов церкви" и "учёных
христианской веры". Но теологические аргументы автор "Защитника мира"
использует исключительно с позиции политического философа и радетеля интересов
государства. Его целью является не теолого-схоластическая победа над
оппонентами, а разностороннее обоснование самостоятельности и
верховенства государства, которые могут быть достигнуты только полным разгромом
папских представлений о верховном и законотворческом статусе церкви в
обществе. Английский исследователь средневековой философии Ф. Копл-
стон отмечает, что упоминания Марсилия о деяниях Христа и его апостолов
суть аргументы к чувствам человека (ad hominem), а не проявление
глубокого интереса к теологии1. По утверждению самого автора "Defensor pacis",
его ссылки на богословов и Библию прежде всего призваны избежать
обвинений "в дерзкой манере" трактата.
Двурядность источников вкупе с дуализмом религиозного
мировоззрения самого Марсилия предопределили основной недостаток
методологии трактата — лавирование мысли исследователя между рационализмом
и христианским догматизмом в его францисканском толковании. Влияние
идеологии монашеского ордена святого Франциска на политическую и
научную позицию Марсилия Падуанского особенно заметно в тех обширных
главах трактата, где речь идёт о необходимости возвращения церкви к
принципам раннего христианства. Да и своей эмоциональностью, резкостью суж-
1 См.: Коплстоп Φ. Ч. История средневековой философии: Пер. с англ.
И. Борисовой. М., 1997. С. 377.
36
Замысел и теоретико-методологические основы трактата
дений трактат очень напоминает устные и письменные филиппики
миноритов, страстно проповедовавших христову бедность и аскетизм.
Современному читателю "Защитника мира", несомненно, заметна и
схоластическая подача материала — объяснение значения каждого
очередного вопроса темы и приёмов его раскрытия, а также краткие
подведения итогов даже промежуточных рассуждений автора. Подобная
особенность, характерная для большинства научных работ западноевропейского
Средневековья, предопределила тяжеловесность авторского стиля Мар-
силия Падуанского, многочисленные повторы им ряда тезисов и
аргументов, несколько затрудняющих восприятие идей мыслителя. Однако,
говоря о схоластической манере произведения, нельзя забывать, что
Марсилий писал его не для потомков, живущих несколько столетий спустя, а для
своих современников. Недаром в трактате встречаются фразы типа "это
понятно нашим современникам, которые были свидетелями и помнят
махинации двух римских епископов". Или: "однако следует подробнее
поговорить о том, что касается всех, о чём все знают и что не нуждается в
нашем доказательстве". Автор, зная специфику тогдашнего образования
и своеобразие мышления западноевропейцев своего века, рассчитывал
убедить именно их. В частности, повторением одних и тех же аргументов —
это был излюбленный приём схоластического обучения, направленный на
вдалбливание мыслей магистра слушателям. Поэтому то, что сейчас
кажется недостатками трактата, тогда являлось его необходимыми атрибутами
или даже достоинствами.
Разумеется, в трактате есть немало технических погрешностей и
сложных стилистических фраз, которые никоим образом не могут заслонить
остроту и смелость мысли автора. Во многом такие недостатки трактата
обусловлены сроком творения этого солидного по объёму труда; по некоторым
данным, Марсилий скомпоновал "Defensor pacis" всего за три месяца, как
говорится, на одном дыхании, в ответ на отлучение от церкви Людовика IV
папой Иоанном XXII, обнародованное 23 марта 1324 г.
Только отчаянной нехваткой времени можно объяснить краткость и
скомканность третьей части произведения, в которой автор попытался
подвести итоги своей политической доктрины, основные идеи и доводы
которой, конечно, вызревали в голове автора не один год. Недаром в
заключительных требованиях трактата имеются такие положения, которые не
обосновываются серьёзным образом в первых двух частях произведения. Это
можно сказать о запрете церкви назначать нотариусов и иных
общественных функционеров, о необходимости легализации незаконнорождённых лиц
и некоторых других выводах. Не исключено также, что Марсилий как
преподаватель университета при написании трактата использовал наброски
своих лекционных и отдельных научных материалов, но не сумел достаточно
отработать его текст. В пользу данной версии говорит тот факт, что вторая
часть произведения местами имеет явный менторский стиль: Марсилий в
ней прямо учит, как необходимо отвечать на доводы защитников всеобъем-
37
Г. П. Лупарев. Мыслитель-бунтарь Марсилий Падуанский
лющей власти папства. Кроме того, об этом свидетельствует и разнобой в
терминологии различных частей трактата.
Надо также учитывать, что средневековые трактаты по форме
представляли собой манускрипты — переплетённые листы рукописи. Размножались
они профессиональными переписчиками, нередко допускавшими ошибки,
число которых увеличивалось с каждой копией. Роль редакторов тогда
обычно выполняли книготорговцы, сравнивавшие каждый новый экземпляр
рукописи с более ранними вариантами произведения, и вносившие правки в
листы рукописей перед их переплетением. Разумеется, такая редактура была
не слишком эффективной и сама могла создавать дополнительные
погрешности в тексте. Что касается "Защитника мира", то его тиражирование
поначалу проходило практически в подпольных условиях. Это тоже могло
сказаться на качестве многостраничного манускрипта.
Государственно-правовая концепция "Defensor pacis"
Во времена Марсилия Падуанского ещё не существовало
синкретического понятия государства как особой и цельной политической
организации общества. В своём исследовании государственных вопросов он
опирается преимущественно на соответствующие категории античных
философов. Известно, что Платон, Аристотель и другие древнегреческие
мыслители использовали понятие "полис", трактуя его как город-государство,
поскольку в античной Греции не было общей государственной организации в
масштабе всей страны. Римские политические писатели применяли термин
"civitas", имеющий в классической латыни несколько значений: 1 )
гражданство, право гражданства; 2) гражданское общество, государство; 3)
сообщество, содружество; 4) город (miri civitatis); 5) граждане, гражданское
население, община, народная масса, народ1. В изначальной латинской
версии трактата чаще всего встречается слово "civitas", толкуемое Марсили-
ем отчасти в смысле древнегреческого города-государства, отчасти в
значении современной ему итальянской коммуны. Такая же неопределённость
наблюдается относительно верховной власти: её носителем он
преимущественно считает монарха (правителя), но с середины первой части
произведения в качестве синонима верховной государственной власти
применяется ещё термин "principatus" (принципат).
Что касается формы государственной власти, то Марсилий, иногда
употребляя термин "respublica", в своём исследовании в основном
оперирует понятием "regnum" (королевство), вроде бы более актуальным в
условиях Средневековья. Но при этом он игнорирует имперскую форму
государства, хотя выступает ярым сторонником императора Людовика Баварского.
Возможно это связано с тем, что он не хотел портить отношения с королев-
1 См.: Дворецкий И. X. Латинско-русский словарь. Около 50 000 слов.
Изд. 3-е, исп. М., 1986. С. 148.
38
Государственно-правовая концепция "Defensor pacis"
ской властью Франции, не желавшей входить в состав Священной Римской
империи. Не исключено также, что Марсилии допускал самостоятельное
существование французского королевства вне власти империи.
Последовательно рассматривая территориальный и политико-
режимный смыслы королевства, Марсилии делает попытку обобщить
различные признаки и свойства государственной власти. В итоге он вплотную
подходит к толкованию термина "regnum" как политического сообщества в
целом, став в этом отношении предшественником Никколо Макиавелли,
который считается творцом понятия "государство".
Социально-политическим идеалом самого Марсилия Падуанского
является communitas perfecta — совершенное и самодостаточное
человеческое сообщество, основанное на разуме и опыте людей, стремящихся к
благополучной жизни. Потому суть государства в представлении автора
трактата составляет народ, организованный в коммуну или разумную синьорию.
В любом случае для Марсилия это человеческое установление с вполне
человеческими целями.
Государственной формой подобного сообщества должна служить
выборная монархия, позволяющая народу активно участвовать в политических
процессах. Примечательно, что, говоря о взаимоотношениях правителя
(монарха) с народом, автор трактата предпочитает называть людей не
подданными, а гражданами, что само по себе подчёркивает их прерогативу в
вопросе формирования верховной власти. Свойственное монархии престолонас-
ледование Марсилии считает недопустимым, в силу того что потомки даже
достойного короля часто портятся властью отца. А если они впитали его
лучшие качества, благоразумны и добродетельны, такие сыновья сами
способны оказаться избранными на высокую должность. Мыслитель обстоятельно
рассматривает те качества, которые должны быть присущи хорошему
правителю, — добродетель (моральную доброту) и справедливость. Указанные
личные качества верховного властителя предопределяют продуктивную
деятельность последнего, его роль в организации правильного
функционирования политического сообщества. Так, если закон очень строг в своей
универсальности или недостаточен для отдельного случая, то
доброжелательная интерпретация его требований или смягчение наказания является
необходимым условием справедливого решения. Что касается добродетели,
то, по мнению Марсилия, её практическое воплощение заключается в
особой любви и доброжелательности правителя к политическому сообществу
и гражданам. Деяния правителя обязаны с заботой и добротой
направляться на всеобщее благо и благо каждого. Такие мысли автора "Defensor pacis"
позже развивали многие политические писатели эпохи Возрождения,
мечтавшие улучшить государственную власть путём гуманистического
воспитания монархов.
Важное и перспективное значение имеет тезис Марсилия о том, что
правитель, которому народ доверил власть, в своей деятельности
непременно должен опираться на законы. "Тот, кто получил власть с помощью вы-
39
Г. П. Лупарев. Мыслитель-бунтарь Марсилий Падуанский
боров, — пишет он, — должен согласовывать свои действия с волей
законодателя, ибо он лишь по поручению последнего правомочен что-то
одобрять, отвергать или назначать"1. Для Марсилия неприемлемо, чтобы
государь, каким бы усердным и справедливым он ни был, правил произвольно.
Правление по закону, отмечает автор, предохраняет суждение правителей
от ошибки, являющейся следствием неосведомлённости или искаженности
предшествующих суждений. Подчиняясь единому для них самих и их
подданных правилу, они меньше подвергаются опасности бунтов и, как
следствие, расколу их королевств. Сказанное касается и сферы правосудия,
которая в античные и феодальные времена являлась частью
государственного управления. По мнению мыслителя, благодаря закону судебные
решения тоже будут предохранены от невежества и пристрастных чувств судей.
К жгучему вопросу справедливости и законности в деятельности
правящей части государства Марсилий возвращается не раз. В частности,
подчёркивая значение адекватного воздаяния каждому индивиду, он
указывает, что законная власть должна править справедливо и честно, не допуская
противоположного как на словах, так и на деле, вознаграждая заслуги тех,
кто соблюдает её законные распоряжения, и наказывая тех, кто их
нарушает. Тем самым правитель сохранит в надлежащем состоянии каждую часть
государства и убережёт его от вреда и несправедливости.
Ярким примером последовательности подобных воззрений автора
"Defensor pacis" является его отношение к одному из изначальных
эпизодов конфликта Филиппа Красивого с папами. Резко осуждая "князей
церкви" за пристрастие к роскоши и богатству, Марсилий тем не менее не
поддерживает короля в вопросе обложения французского духовенства
государственным налогом, определяя его "таким же необычным, как и
незаконным". Из этого примера видно, что, являясь радетелем народного
суверенитета и законности, мыслитель стремится ограничить роль и влияние
папства только правомерным путём, на основе законно выраженной воли
большинства граждан государства.
Признавая вслед за Фомой Аквинским наличие различных видов
законов, в том числе божьего, Марсилий по существу развивает иную
философию права, отличную от философии знаменитого богослова. По мысли Ак-
вината, разные типы законов зависимы друг от друга и выстроены в
строго иерархическую систему. Так, положительный закон государства у Фомы
основывается на естественном нравственном законе, который есть
выражение вечного божьего закона — предтечи всякого закона. Марсилий же
склонен отделять положительный закон от закона естественного. Не
отрицая существования в человеческом обществе естественных законов, он
изначально подразделяет их на два типа. Во-первых, термин "естественный
закон" может подразумевать нормы, которые имеются у всех народов. При
этом обязательный характер таких норм считается у них делом само собой
1 Маг sue De Padoue. Le Défenseur de la paix. P. 116.
40
Государственно-правовая концепция "Defensor pacis"
разумеющимся. Во-вторых, считает Марсилий, есть люди, которые
называют "естественным законом" веление справедливого разума касательно
человеческих поступков. Естественный закон в этом смысле слова
включается в божий закон.
Отказавшись подробно рассматривать существо божьих законов,
Марсилий основное внимание уделяет законам земным, т. е. реальным правовым
нормам, регулирующим общественное бытие людей. Недаром закон в
буквальном смысле этого слова он определяет как наставительное и
принудительное правило, которое подкрепляется санкциями, применимыми в этой
жизни. В таком случае, по его логике, законом является лишь человеческий
положительный закон, под которым мыслители того времени понимали
закон государства. Естественный закон во втором из отмеченных смыслов не
есть закон в строгом смысле этого слова. Правда, признаёт Марсилий,
веление справедливого разума становится законом, если оно воплощается в
правовом кодексе государства и за его нарушения устанавливаются
определённые мирские санкции. Если же естественный закон рассматривается
просто как нравственный закон, а санкции — как меры, применимые
только в будущей жизни, то он является законом лишь в несобственном
смысле слова. Из такого умозаключения следует, что закон Христа не есть закон
в строгом смысле этого слова. Как замечает Марсилий, он, скорее,
сродни предписаниям врача, которые желательно исполнять, но при
определённых обстоятельствах ими можно и пренебречь. Более того, по мнению
автора "Защитника мира", "в сущности, то, что позволено Законом Божьим,
может быть запрещено или установлено вопреки Закону только
общественным законодателем"1.
По Марсилию, в строгом смысле слова не являются законом и
властные требования церкви, поскольку они обеспечиваются преимущественно
внутрицерковными санкциями. Конечно, церковный закон может быть
подкреплён мирскими санкциями, полностью применимыми в этой жизни.
Однако такое должно свершаться лишь согласно воле земного законодателя,
что превращает церковный закон в закон государственный. Своё понимание
последнего Марсилий излагает в следующем определении: "Под законом
понимаются правила справедливого и полезного в государстве,
выражением которых являются традиции, обычаи, всенародные постановления и
любые подобные правила обязательного характера, установленные властью"2.
Марсилий, подобно схоластам того времени, говорит в трактате о
преимуществе божьего закона пред законом человеческим при их противоречии.
Но из логики его соображений видно, что суждение о совместимости или
несовместимости данных типов законов относится к компетенции государства.
Обязательность правовых норм для всех и наличие вооружённой силы,
способной обеспечить принудительное исполнение их каждым граждани-
1 Маг sue De Padoue. Le Défenseur de la paix. P. 414.
2 Marsile De Padoue. Le Défenseur de la paix. P. 100.
41
Г. П. Лупарев. Мыслитель-бунтарь Марсилий Падуанский
ном, — эти признаки закона для Марсилия неоспоримы. Без возможности
принуждения законы, властные предписания, подчёркивает он, будут
напрасны, а их исполнение не станет обязательным. Однако военная сила
правителя должна быть определена законом. Ей следует быть достаточно
большой, чтобы превзойти силу отдельного человека или группы людей, но не
настолько большой, чтобы превзойти силу всех граждан или их большей
части, во избежание того, чтобы правитель не мог нарушать закон или чтобы
он не мог править как деспот, без законов и произвольно. Здесь Марсилий,
на первый взгляд, повторяет Аристотеля, но в совокупности с другими
идеями трактата указанные частные соображения приобретают более глубокое
и стратегическое значение; по существу они стали предпосылками будущих
конституционных ограничений власти монархов буржуазными парламентами.
Демократизм государственно-правовых представлений Марсилия Па-
дуанского особенно наглядно проявился в его предложениях по
совершенствованию законодательного процесса, которые в условиях феодального
общества выглядели не просто необычными, а отчаянно дерзкими. В
трактате он страстно спорит с заочными оппонентами, не признающими
целесообразности привлечения к законотворчеству всей массы граждан,
поскольку, дескать, многие представители простого народа невежественны и
озлобленны. Опровергая подобный довод, Марсилий главный упор делает
на то, что законы касаются интересов всех граждан. Потому даже
малообразованные люди, не способные творить закон, всё-таки своим житейским
разумом вполне могут сознавать его смысл и значение. Один человек,
считает мыслитель, принимающий во внимание больше свои собственные
интересы, чем общие, особенно движимый невежеством или озлобленностью
или обеими этими причинами, неминуемо будет создавать плохие, а значит,
тиранические законы. По таким же соображениям право создавать закон не
может принадлежать кучке людей; как и в предыдущем случае, они тоже
будут злоупотреблять им, создавая его не в общих интересах, а в интересах
меньшинства (небольшой группы индивидуумов), что встречается в
олигархических правлениях. Чтобы получить противоположный результат, это право
должно принадлежать всем гражданам или их преобладающей части. Тогда
они станут соотносить свои интересы с задачами закона, а чтобы не
навредить себе умышленно и не терпеть несправедливость, все они или их
большинство захотят иметь закон, который бы отвечал общим интересам.
Выражением подобных представлений о роли массы граждан в создании
законов явился сотворенный Марсилием специальный термин — "fidelis legislator
humaus" ("правоверный человеческий законодатель").
Наилучшей формой человеческого законотворческого процесса
Марсилий Падуанский считает такой порядок, при котором общая масса
населения, выступая в конечном счете законодателем, доверяет самым
благоразумным и опытным согражданам право разработки будущих законов и
сводов правил. Но как только законопроект будет создан и тщательно
рассмотрен самими разработчиками, он должны быть представлен народу на одо-
42
Государственно-правовая концепция "Defensor pacis"
брение или отклонение. Если кому-то покажется необходимым в нём что-то
изменить или дополнить, каждый гражданин может об этом заявить. Тогда,
по мнению автора, менее образованные граждане, непосредственно не
создавая закон, всегда могут предложить в него поправку, которая сделает
закон более удачным.
Созданные через прослушивание и одобрение всей массы законы
будут лучше соблюдаться, и никто не сможет их отвергать. Кроме того,
широкое общественное участие в законотворчестве является гарантией
справедливости законов. Если люди, указывает Марсилий, объединились в
политические сообщества для достижения выгоды и достатка, а также во
избежание обратного, то законы должны служить именно этой цели. Справедливые
законы содействуют ей, а при господстве несправедливых возникают
ограничение прав граждан, невыносимое угнетение и нищета, что в итоге ведёт
к развалу политического сообщества.
Примечательно, что, по Марсилию, масса граждан не просто
выступает законодателем, но и является источником политической власти. В ряде
случаев она даже правомочна с соблюдением определённых процедур
отстранять правителя от должности. Для Средневековья с его иерархической
структурой власти, культом сословных привилегий и господством грубой
силы феодалов вопрос о правовой ответственности главы государства и
возможности привлечения его к суду стал поистине революционным.
Однако автор "Защитника мира" такую проблему не только поднял, но и
теоретически обосновал. Правитель, пишет Марсилий, в своей деятельности
должен неукоснительно придерживаться закона и не выходить за пределы
дарованных ему полномочий, являться образцом и мерой любых
общественных дел. Но поскольку он всё-таки человек, обладающий человеческими
помыслами и страстями, толкающими его на ошибки и порочные деяния, ему
случается совершать и что-то незаконное. В таком случае правитель должен
быть предметом надзора со стороны того, кто согласно закону имеет право
оценивать его поступки и воздействовать на него. Без такого надзора
правитель может превратиться в деспота, угнетающего и обирающего граждан.
Предъявление правителю обвинений в нарушении закона или
совершении недостойных поступков, вынесение приговора и его исполнение
должны быть, по мнению Марсилия, доверены законодателю или
нескольким утверждённым законодателем людям. Для предотвращения раскола или
мятежа в обществе, вызванных сопротивлением правителя, нужно также на
некоторое время приостановить выполнение его обязанностей, дабы
соответствующие санкции применялись не к действующему правителю, а
только к лицу, нарушившему закон1.
При этом, добавляет Марсилий, нужно учитывать все обстоятельства
дела: допущенное правителем нарушение может быть тяжким или лёгким,
оно может совершаться часто или редко, может быть определено в законе
1 См.: Маг sue De Padoue. Le Défenseur de la paix. P. 116.
43
Г. П. Лупарев. Мыслитель-бунтарь Марсилий Падуанский
или нет. В случае, когда нарушение, допущенное правителем, является
тяжким, например направлено против дела народа или против важной
персоны, правитель должен быть наказан непременно. Иначе может
разразиться скандал в обществе. Ненаказуемость правителя в таких случаях
способна привести к народному восстанию и падению политического сообщества.
Если нарушение предусмотрено законом, правитель должен быть наказан
по букве закона, а если не предусмотрено — то по усмотрению
законодателя. Хотя лучше всего, когда любое преступление предусмотрено законом.
Но если нарушение лёгкое и относится к числу редко совершаемых
правителем либо совершается часто, но в силу особых допустимых причин,
тогда, скорее всего, следует игнорировать такое нарушение, чем наказывать
правителя. Так как если правитель будет наказан за лёгкое, к тому же редко
совершаемое нарушение, он всё равно удостоится презрения народа, что
лишь усилит и без того немалый ущерб обществу. Конечно, граждане из-за
подобного факта вряд ли пойдут на восстание, но уважение к правителю,
готовность подчиняться ему и закону они могут утратить.
Конечно, в логических построениях государственно-правовой
концепции Марсилия Падуанского можно углядеть ряд противоречий. Но все они
меркнут перед главной и сквозной мыслью его трактата, что сохранение
единства и мира в стране требует отказа от разрушительной теории
папства, согласно которой церковь есть "совершенное сообщество",
превосходящее государство и обладающее юрисдикцией выше государственной.
По убеждению Марсилия, подлинно "совершенным" сообществом является
только государство. Задача же церкви, поскольку дело касается мира сего,
состоит не более чем в служении политическому сообществу посредством
создания моральных и духовных условий, которые способствуют
деятельности государства.
Прообраз светского государства в "Defensor pacis"
В "Защитнике мира" Марсилий обстоятельно размышляет над
соотношением компетенции папства и государства, сцепившихся в XIV веке в
непримиримой борьбе. Подобно Аристотелю, он считает, что государство
существует для упорядочения повседневной деятельности людей и
обеспечения им возможности не просто жить, но жить хорошо. Для решения такой
задачи в государственном организме существует шесть частей, одной из
которых является часть священническая. Автор оговаривается, что не все
люди согласны с её существованием. Сам же Марсилий считает
священническую часть полезной, но вспомогательной. Она призвана, прежде всего,
содействовать другим государственным органам в борьбе с
преступниками и иными нарушителями общественного спокойствия. Кроме того, по его
наблюдениям, "у людей имеются и потребности, необходимые для жизни в
потустороннем мире, в частности почитание Бога и поклонение ему,
совершение благодарственных молебнов как за благодеяния, уже полученные в
этом мире, так и за те, которые они надеются получить в мире ином. Чтобы
44
Прообраз светского государства в "Defensor pacis"
обучить людей богослужению и привести их в нужную область (т. е. в
потусторонний мир) государство должно назначить священников"1.
Говоря о сущности и функциях государственной власти, Марсилий в
начале трактата охотно соглашается с аристотелевской трактовкой полиса
как политического сообщества, естественно вырастающего из низших форм
объединения людей — семьи и деревни. Но позже, когда речь заходит о
христианском толковании государства, он вроде бы ничуть не сомневается и в
его сверхъестественном происхождении, выраженном в библейском тезисе:
"Всякая душа да будет покорна властям высшим; ибо нет власти не от Бога,
существующие же власти от Бога установлены"2. Правда, при развитии
данного положения Марсилий не приемлет прямой зависимости
государственной власти от божества, а тем более от его служителей на земле. По
утверждению автора, в установлении конкретных видов правления и в утверждении
властных персоналий бог "принимает отдалённое участие". В большинстве
случаев Всевышний устанавливает государственное правление посредством
человеческого разума, которому на этот счёт дарована свобода.
Такая позиция автора, с одной стороны, признание божественного
происхождения государственной власти, ас другой — отрицание
промежуточной роли священства в этом вопросе — дала ему возможность крушить
малейшие предположения о правомерности политического господства как
первых апостолов, так и современных ему епископов Рима над
человеческим сообществом. Марсилий категорически и многократно отвергает
претензии священнослужителей, вплоть до папы Римского, на управленческую
и судебную функции в государственном механизме. Причём делает это
обстоятельно, критически разбирая один за другим аргументы теократической
теории папства, опровергая их как многочисленными библейскими
примерами, так и приёмами учёной схоластики. В частности, Марсилий одним из
первых в интеллектуальной истории человечества подверг разгрому
концепцию "двух мечей" — образного утверждения наличия у римских понтификов
светской и религиозной власти в обществе.
Во времена Средневековья свои претензии на политическое
господство в обществе понтифики чаще всего обосновывали так называемым
Константиновым даром. Якобы за наставление его "истиной вере" и исцеление
от проказы византийский император Константин передал папе Сильвестру I
грамоту, по которой наследникам апостола Петра в Риме представлялись
власть и почёт, равные императорским, а также главенство над всеми
христианскими церквями. Кроме того, "чтобы первосвященническая
верхушка не померкла", папа согласно этой грамоте получил высшую власть над
Римом, Италией и всей западной частью Римской империи. Отдав власть в
Западной Европе папству, Константин будто бы ограничивал своё
господство Востоком, "ибо несправедливо, чтобы земной император имел власть
1 Marsile De Padoue. Le Défenseur de la paix. P. 68.
2Римл. 13, 1.
45
Г. П. Лупарев. Мыслитель-бунтарь Марсилий Падуанский
там, где небесный император учредил господство главы христианской
религии". В XV веке фальшивость "Константинова дара" убедительно доказал
историк-гуманист Лоренцо Валла1. Однако Марсилий Падуанский ещё
столетием ранее усомнился в подлинности такого "документа" и отверг его как
исторический аргумент папства, назвав подлогом.
Важным рычагом влияния церковной иерархии на феодальных
королей издавна является институт коронации претендентов на монарший трон.
Коронуя монархов и применяя в этой церемонии таинство миропомазания,
церковь тем самым не только наделяет правителей легитимностью, но и, что
более существенно, обосновывает божественное происхождение властных
полномочий каждого нового обладателя трона. В свою очередь, принимая
от представителей церкви знаки высшей власти, монархи тем самым как бы
признают верховенство и приоритет "наместников Бога на земле". В
"Защитнике мира" не остаётся без внимания и этот аспект взаимоотношений
церкви и государства. Опираясь на незыблемый для него тезис о народе как
первоисточнике государственной власти, Марсилий приходит к выводу, что все
должности, учреждённые выборным путём, получают свою властную силу
именно от массы граждан. "При этом, — убеждённо заявляет он, — не
имеют значения церемонии и торжества, поскольку их наличие и отсутствие не
влияют на содержание законов и на полномочия избранных законодателем
должностных лиц"2. По существу автор трактата здесь отрицает
необходимость религиозного оформления государственной власти и рассуждает
подобно сугубому материалисту3.
Являясь в целом человеком верующим, автор "Защитника мира"
признаёт религиозное деление окружающего мира на реальный и
потусторонний. Но утверждения своих идейных противников о превосходстве всего
духовного над мирским и земным он отвергает, поскольку именно такие
посылки папство использует для обоснования своих претензий на
политическое господство в обществе. По твёрдому убеждению мыслителя,
основанному на анализе библейских текстов и произведений ряда известных
богословов, Иисус пришёл в этот мир не для того, чтобы установить над плотью
мирское господство и принудительный суд, а чтобы построить в будущем
духовное или небесное царство. Только о нём, подчёркивает Марсилий, Хри-
1 См.: Валла Л. Рассуждения о подложности так называемой
дарственной грамоты Константина // Итальянские гуманисты XV века о
церкви и религии. М., 1963. С. 139-216.
2 Marsile De Padoue. Le Défenseur de la paix. P. 112.
3 В этой позиции Марсилия Падуанского можно увидеть
подтверждение вывода К. Маркса и Ф. Энгельса, что номинализм "вообще
является первым выражением материализма". См.: Маркс К., Энгельс Ф. Святое
семейство, или Критика критической критики // Соч. Изд. 2-е. М., 1955.
Т. 2. С. 142.
46
Прообраз светского государства в "Defensor paris"
стос говорил и его всегда проповедовал. Особое значение для автора
"Защитника мира" имеет пример практических действий Иисуса Христа,
который, по рассказам евангелистов, в своей земной жизни находился в
положении раба, покорно платил подати и даже позволил государственной
власти судить и казнить себя. По логическому заключению Марсилия, если
Христос является царём только небесным, то и его последователи, взявшие на
себя миссию распространения христианского учения, тоже не могут быть
земными властителями. Ни Иисус, ни один из его апостолов никогда и
нигде не утверждали никого из своих последователей судьей или
наместником, чтобы практиковать властное правление и суд. Если бы они, доказывает
автор трактата, полагали, что такая прерогатива возложена на них, или если
бы они хотели, чтобы она принадлежала епископам или священникам,
тогда они дали бы заповедь или совет касательно этого. Наоборот, утверждает
Марсилий, Иисус отделил обязанности священников или епископов от
обязанностей правителя. Если бы пожелал, Иисус сам мог одновременно
пользоваться положением правителя и обязанностью священника или он бы мог
приказать, чтобы апостолы действовали таким образом. Однако его воля не
была таковой: он, кто расположил все вещи и дела наилучшим образом,
пожелал, чтобы все обязанности различались по своему существу. Подобный
вывод мыслителя, основанный на уяснении разного социального
предназначения государства и церкви, имеет огромное значение для обоснования
различного политико-правового статуса этих субъектов.
В своём трактате Марсилий Падуанский касается и крайне болезненного
для европейского Средневековья вопроса: кто кому должен платить налоги и
всевозможные сборы — государство церкви или церковь государству. По
мнению автора "Defensor pads", представляя собой часть политического
общества, церковь, кроме всего прочего, обязана вносить государству все налоги и
подати. Законодатель, пишет мыслитель, может законным образом согласно
общественному и божьему законам удерживать налоги с церковной
собственности, особенно с прибыли от объектов недвижимости. Прежде всего, с той
части, которая остаётся после достаточной обеспеченности
церковнослужителей. Марсилий довольно убедительно объясняет свою позицию: "Подобные
излишки нужно изымать для защиты родины или выкупа тех, кто попал в плен,
служа вере, а также для поддержания общественных расходов или для других
благих намерений по определению верующего законодателя. Поскольку тот,
кто передал церкви для божьих целей мирские блага путём завещания
имущества или его дара, и распределение которых он доверил кому-то одному или
нескольким людям, не мог передать группе или одному [человеку] большего
иммунитета, чем он имел сам, когда эти блага принадлежали ему. Напротив,
на тот момент они ничуть не освобождались от публичных обложений;
потому они не могут освобождаться от налогов и после того, как такие блага были
переданы во власть другого дарителем или завещателем"1.
1 Marsile De Padoue. Le Défenseur de la paix. P. 376.
47
Г. П. Лупарев. Мыслитель-бунтарь Марсилий Падуанский
Для Марсилия ecclesia (церковь) как субъект взаимоотношений с
государством — это "масса верующих во Христа, взывающая к его имени". Он
не приемлет сложившейся традиции католических священников,
особенно епископов, представлять себя церковью или говорить от её имени. В
понимании автора "Defensor pacis", священнослужители — часть сообщества
верующих, которые в обыденной жизни являются гражданами государства.
С такой, можно сказать, социологической точки зрения церковные
служители не только не вправе вершить принудительный суд над нарушителями
законов, как божьих, так и человеческих, но и сами представляют объект
государственного правосудия. Более того, коль священнослужители
призваны распространять христианское вероучение, воспитывать верующих в
добрых нравах, они, считает мыслитель, должны нести более строгое
наказание за свои мирские преступления по сравнению с рядовыми гражданами.
По Марсилию, священники любого ранга всегда и во всём обязаны
подчиняться государству, в том числе даже испытывая несправедливости и
притеснения с его стороны. Для них как последователей смиренного в
земной жизни Христа невозможны малейшие проявления политического
протеста, не говоря уже о каком-либо сопротивлении государственной власти.
Настаивая на этом, Марсилий трижды приводит цитату из произведения
"К народу" одного из первых христианских богословов — Амвросия Меди-
оланского, который ещё в IV веке писал: "Я могу страдать, плакать, стонать
от оружия и солдат, и мои слёзы будут моим оружием; таковы на деле
способы защиты священников; но я не должен и не могу оказывать
сопротивление по-другому".
Сужая функции священнослужителей до вопросов
непосредственного отправления религиозного культа и нравственного воспитания прихожан,
Марсилий неоднократно сравнивает священника с врачом, который только
лечит больного, но не может применять к нему принудительных мер даже для
изоляции в случае заразного заболевания. Поэтому и борьбу с ересью автор
передаёт в компетенцию государства. В толковании Марсилия, ересь
предстаёт понятием достаточно абстрактным, имеющим значение лишь для
будущей оценки Иисусом Христом в загробном мире прегрешений
верующего. Однако использование в трактате такого распространённого в церковной
среде термина дало мыслителю возможность, не выходя за пределы
массовых стереотипов своего времени, подвести читателя к восприятию идей
далекого будущего. Подобный вывод неизбежно вытекает из взглядов
Марсилия на соотношение закона и ереси. Автор "Защитника мира", в частности,
считает, что если человеческий закон не запрещает еретику или
неверующему пребывать в конкретной стране, как это было у древних евреев или как
у некоторых других народов уже в эпоху христианства, тогда вообще
никому нельзя судить еретика или неверующего, наказывать или карать их в
момент настоящей жизни за их воззрения и веру. Утверждая подобное,
Марсилий не только создал теоретический посыл против инквизиции, но
фактически ратовал за свободу мировоззренческих убеждений личности, что в
48
Прообраз светского государства в "Defensor pads"
условиях идеологического тоталитаризма католической церкви было шагом
неслыханным. А его представление об обусловленности религиозной
терпимости и инакомыслия законом, несомненно, является ещё одним важным
вкладом в разработку концепции светского государства.
Разделение компетенции церкви и государства, составляющее
важнейший признак светского характера последнего, непременно
наталкивается на сложную и острую проблему тотального влияния религии на умы
населения. Как обеспечить независимость государственных чиновников от
церкви, когда все они являются верующими? Отвечая на этот не озвученный
вопрос, Марсилий отдаёт государственные функции в руки "малозначащих в
церкви людей", т. е. не исполняющих каких бы то ни было культовых
функций в храме. При рассуждении от обратного подобный тезис снова
подводит читателя трактата к мысли о невозможности отправления
государственной власти священниками.
Аристотель, идеи которого Марсилий Падуанский разделяет
практически абсолютно, считал, что верховная власть обязана целенаправленно
регулировать деятельность и размеры всех частей государства, дабы
неконтролируемое увеличение любой из них не сказалось на нормальном
функционировании государственного организма. В "Защитнике мира" это
теоретическое положение легло в основу вывода о необходимости
ограничения численности священников в государстве, чтобы они не могли оказать
сопротивление правителю или породить смуту в политическом обществе,
"или же ещё из-за их наглости или лени лишить город или королевство
выгод от нужных дел".
Главным средством политического обуздания священства и
ограничения его роли рамками непосредственного отправления религиозного
культа должна стать, по мнению Марсилия Падуанского, передача власти внутри
церкви в руки рядовых верующих. Выдвинув подобное предложение,
мыслитель тем самым впервые в истории человечества распространил идею и
принципы народовластия на внутрицерковные отношения. Объединившись
на местных соборах, писал Марсилий, верующие будут выбирать своих
представителей на всеобщий собор католической церкви, предназначенный для
решения важнейших вопросов церковной жизни, в том числе для избрания
папы как формального главы христианского сообщества. Тогда согласно
новой модели церковной организации епископ Рима, лишённый властных
полномочий, сосредоточит своё внимание исключительно на вероисповедных
проблемах. Хотя и в вопросах католической догматики Марсилий решающее
слово отводит не папе, а богословам и профессорам университетов,
прежде всего Парижского, как объективным и политически непредвзятым
знатокам христианского вероучения.
В результате подобной демократической реорганизации церковь в
трактовке Марсилия Падуанского превращается в органичную часть
государственного механизма, в котором тем не менее преобладают светские
элементы. Такое понимание места церкви в политическом сообществе, ко-
49
Г. П. Лупарев. Мыслитель-бунтарь Марсилии Падуанский
нечно, не отвечает современному принципу отделённости религиозных
организаций от государства как политико-правовой основы обеспечения
светского характера последнего. Фактически автор конструирует модель
государственной церкви, включённой в структуру политической власти
мирского верховного правителя. Однако в условиях Средневековья, когда папство
стремилось поставить церковь выше любого государства и тем самым
подчинить его себе, подобные воззрения Марсилия, построенные, что надо
подчеркнуть особо, на идее народного верховенства, отличались несомненной
новизной и прогрессивностью. С подобным выводом соглашаются
современные церковные историки. По мнению К. Зрла, если бы взгляды Марсилия
тогда одержали победу, то католическая церковь трансформировалась бы
в конституционную монархию во главе с папой римским, которого назначал
собор, и абсолютное папство средневековой церкви исчезло бы1.
Российский дореволюционный правовед и историк Б. Н. Чичерин, тоже
признавая замечательную попытку трактата "Defensor pacis" внести
демократические начала в устройство христианской церкви, которая должна
оставаться только нравственно-религиозным союзом, а не властным институтом,
вместе с тем подчёркивал, что во взглядах автора было самое
существенное возражение не только против папских притязаний на власть, но и
против всего средневекового порядка. Марсилии здесь далеко опередил свою
эпоху. Его мысль шла наперекор всему общественному развитию того
времени, а потому не могла быть принята2. Иначе говоря, идеи великого паду-
анца родились слишком рано, чтобы быть воплощёнными на практике при
его жизни. Но, появившись на свет, они дали мощный толчок развитию
политической мысли позднего Средневековья, стали основой различных
доктрин эпохи Возрождения и буржуазных революций, касающихся
взаимоотношений церкви и государства.
Людовик Баварский и бесплодные иллюзии Марсилия
"Защитник мира" поначалу тайно распространялся среди
преподавателей и студентов Парижского университета. Но постепенно его
экземпляры разошлись по всей Франции и за её пределы. Когда о трактате стало
известно курии, реакция папства, уже раскручивавшего маховик инквизиции,
последовала вполне предсказуемо. Обвиняемые в написании и
распространении еретического произведения Марсилии Падуанский и Жан Жанден-
ский 9 апреля 1327 г. получили указание явиться в авиньонскую резиденцию
папы Иоанна XXII. Понимая опасность своего положения и, возможно,
помня о судьбах удавленного Сигера Брабантского и умершего в тюрьме в
ожидании приговора инквизиторов Пьетро д Абано, друзья решили немедленно
1 См.: Эрл К. Дорогами христианства. М., 1992. С. 206.
2 См.: Чичерин Б. Н. Политические мыслители древнего и нового
мира. М., 2001. С. 104.
50
Людовик Баварский и бесплодные иллюзии Марсилия
бежать. Но куда? Французская монархия, проводя свою национальную
политику, в то время была заинтересована в поддержке папы1.
Следовательно, на защиту Филиппа IV взбунтовавшиеся магистры рассчитывать не
могли. В любом уголке Франции их бы нашли. Нельзя бежать и в родную Мар-
силию Италию, где позиции папства тоже были чрезвычайно сильны.
Оставалось одно — податься в Баварию, к тамошнему королю и одновременно
не признанному папой римскому императору Людовику IV. Уже находясь в
Германии, Марсилий и Жан узнали, что 23 октября 1327 г. курия
официально подписала им как злостным еретикам смертный приговор.
Людовик встретил беглецов довольно прохладно. "Что привело вас из
процветающей Франции в нашу бедную, истерзанную страну"? — сразу
вопросил он. Ответить Марсилию и Жану было нетрудно. Тем более что
баварец уже имел экземпляр "Защитника мира"; ему передали эту книгу ещё в
1326 г. Он знал, что имеет дело с убеждёнными противниками политики
папства, способными вести с нею идеологическую борьбу. Такие люди не
признанному курией императору были нужны. Подкупало Людовика и то, что
автор трактата посвятил его лично ему. Подобно всем немецким монархам, он
считал себя наследником прославленной Римской империи и вместе с ними
неустанно твердил о необходимости её возрождения на основе немецкого
духа, немецких традиций времён Карла Великого. В политическом
лексиконе германских феодалов и рыцарей название "Священная Римская
империя" всегда звучало как нечто дорогое и реальное, хотя серьёзной
государственной организации под таким именем уже не существовало с XIII века.
Сохранялся, правда, престол императора — по существу первого среди
равных монархов Германии, хотя подобное положение создавало много
проблем в управлении территориями Западной Европы, раздираемых
феодальными противоречиями.
Это особенно ярко проявилось в 1313 г., когда умер Генрих VII
Люксембургский, признававшийся церковью в качестве законного главы Священной
Римской империи. При вакантности её престола папа Климент V счёл
удобным вмешаться в управление имперскими территориями. Он передал
своему вассалу — неаполитанскому королю Роберту Анжуйскому право
управлять Италией, а себе до выборов нового императора присвоил его
прерогативы в Германии. При этом, находясь в "авиньонском пленении", понтифик
не мог существенно влиять на ситуацию в немецких землях и реально
воздействовать на их феодальных властителей.
В самой Германии объявились два кандидата на роль императора.
Кроме Людовика Баварского на освободившийся престол претендовал ещё
Фридрих Австрийский. Нового императора тогда избирали немецкие короли,
называвшиеся курфюрстами. На их съезде, открывшемся 19 октября 1314 г.,
Людовик получил в свою пользу четыре голоса, а Фридрих — три.
Проигравшая сторона с таким результатом мириться не захотела: на следующий день
1 См.: Лей Г. Указ. соч. С. 504.
51
Г. П. Лупарев. Мыслитель-бунтарь Марсилий Падуанский
сразу оба претендента были объявлены своими сторонниками
императорами. В результате завязался острый политический конфликт. От этой
феодальной вражды страдали в первую очередь немецкие крестьяне и жители
городов. Недаром К. Маркс характеризовал данный период как
"разбойничьи рыцарские усобицы"1.
Спор между двумя претендентами теоретически мог решить глава
католической церкви, ибо, по традиции, именно он должен был утвердить
императора. Но слабый и больной Климент V, запутавшийся в клубке церковных и
светских проблем, не сумел найти ответа на трудный вопрос. Вконце 1314г.
он умер, и двум обладателям звания императора надо было ждать избрания
нового папы либо решать спор вооружённым путём. Очередного папу
католические иерархи избрали только в августе 1316 г.; им стал кардинал Иаков
Кагорский (Жак д'Юэз), наречённый при восхождении на апостольский
престол Иоанном XXII. Новоиспечённый папа первым делом потребовал от всех
феодалов, получивших какую-либо власть от умершего Генриха VII, сложить
её под угрозой отлучения от церкви. При этом он не признал прав на
империю ни за Людовиком Баварским, ни за Фридрихом Австрийским,
поскольку хотел возвести на имперский трон своего воспитанника —
неаполитанского короля Роберта Анжуйского.
Потеряв надежду решить спор при помощи главы католической
церкви, непризнанные "императоры" начали действовать силой, главным
образом стараясь подчинить себе как можно больше земель и провинций
Германии и Италии. Разоряя и сжигая непокорные городки и деревни,
претенденты на имперский трон встретились 28 сентября 1322 г. в Средней
Баварии в сражении у реки Инна. Битва закончилась победой Людовика,
взявшего Фридриха и его брата в плен. С этого дня Людовик стал не только
очередным главой эфемерной Священной Римской империи, но и основным
противником папства в борьбе за власть в Европе. Папа Иоанн XXII не
признал его императором и даже перестал именовать королём Баварии.
Отныне понтифик использовал в отношении Людовика лишь пренебрежительное
прозвище "баварец", а иногда называл его "Ludovicus Bavarus", что звучало
как "Людовик-варвар".
Историки характеризуют Людовика как крайне противоречивую
личность, в которой причудливо сочетались самые разные, противоречивые
качества. На публике он выглядел величественно-амбициозным, но за
кулисами проявлял склонность к самоуничижению. В качестве императора
Людовик тяготел к глобальным авантюрным планам и одновременно был
трусовато-осторожным в мелких делах. А при постоянном заигрывании с
простыми подданными порой совершал необычайные и неоправданно
жестокие поступки. Примечательный случай произошёл в 1339 г. в
австрийском городе Вёрт. К находившемуся там Людовику пришла депутация
местных граждан с жалобой на непомерные налоги. Едва заслышав, о чём идёт
1 См.: Архив Маркса и Энгельса. Л., М., 1938. Т. VI. С. 13.
52
Людовик Баварский и бесплодные иллюзии Марсилия
речь, император пришёл в ярость. По его приказу нескольким жалобщикам
выкололи глаза, а руководителей депутации зашили в мешки и бросили в
Дунай. "Каналья — баварец Людвиг", "этот пёс", "вообще скотина", — так
отзывался о тиране К. Маркс в конспектах истории борьбы папства и главы
Священной Римской империи1.
Несмотря на свою слабость как государя, Людовик IV Баварский сумел
продержаться на арене европейской борьбы до 1347 г., погибнув от
несчастного случая на охоте. Такое политическое долголетие можно объяснить
следующими обстоятельствами.
Во-первых, наличием у имперского престола определённой
социальной базы в лице бюргерства Северной Италии и Южной Германии,
скованного по рукам и ногам церковными поборами и ограничениями. Среди
различных союзников Людовика горожане, рассчитывавшие на императорские
привилегии в торговле и ремёслах, были самыми решительными, стойко
поддерживавшими его в борьбе с папством. Достаточно сказать, что
жители Берлина в 1324 г. учинили самосуд и сожгли на площади перед церковью
местного священника, осмелившегося огласить папское отлучение от
церкви Людовика Баварского.
Во-вторых, стихийным сбором вокруг недальновидного и
нерешительного монарха группы советников, в которую кроме Марсилия Падуанского
входили английский философ Уильям Оккам, генерал ордена святого
Франциска Михаил Чезенский и ряд малоизвестных монахов-миноритов. Говоря
о роли советников в идеологическом противоборстве с папством, К. Маркс
отмечал: "... фанатичные миноритские монахи так хорошо работают в
пользу Людвига, что кроме епископов Майнцкого, Страсбургского и Пассауско-
го ни один немецкий епископ не осмеливается привести в исполнение
папский интердикт..."2.
В-третьих, личностью главного противника Людовика — папы
Иоанна XXII. Превосходя Людовика энергичностью и предприимчивостью,
Иоанн XXII ничуть не уступал ему в жестокой трусливости; папа, не
раздумывая, предавал суду инквизиции любого инакомыслящего. При этом понтифик
был ещё более скуп и жаден. По словам К. Маркса, "Иоанн XXII больше
всего прославился своими смелыми спекуляциями и умением изобретать
новые доходы для папской казны] ...он был достойным сыном Кагора —
города ростовщиков"3. Недаром в истории папства Иоанн XXII известен как
"финансовый папа". Вступив в должность понтифика, он внедрил хитроумную и
изощрённую систему пополнения казны Святого престола. Эта система
превратила католическую церковь в исключительно коммерческое
предприятие: каждое духовное звание, каждое пастырское место в приходе, каждая
церковная привилегия, любой обряд — всё оплачивалось монетами. Даже
1 См.: Архив Маркса и Энгельса. Т. VI. С. 20, 29, 30.
2 Там же. С. 20-21.
3 Там же. С. 28.
53
Г. П. Лупарев. Мыслитель-бунтарь Марсилий Падуанский
монастыри за право существовать должны были направлять большие
суммы в казну папы. Но особенно много денег поступало за отпущение грехов,
как свершённых, так и будущих. Отлучение от церкви и проклятие еретиков
и противников тоже оборачивались финансовой выгодой, поскольку без
солидной мзды невозможно было получить прощение папы или епископов на
местах. Во времена Иоанна XXII годовой доход Святого престола составлял
250 000 золотых гульденов, и поэтому папа был одним из наиболее богатых
князей Западной Европы. Из-за антиимперской позиции и банкирских
наклонностей папы Данте охарактеризовал Иоанна XXII так: "три зверя
гнездятся в его сердце: разврат, беспощадность и скупость"1.
Жестокость и жадность Иоанна XXII быстро нажили ему массу врагов
в самых различных слоях населения Западной Европы. Прежде всего
среди последователей ордена святого Франциска, проповедовавших
евангельскую бедность настоящих христиан. На фоне такого главы церкви
слова и дела Людовика Баварского выглядели более привлекательно даже для
многих сторонников папского верховенства.
Это особенно наглядно проявилось в начале итальянского похода
императора. В литературе есть сведения, что подтолкнул Людовика на него
именно Марсилий Падуанский, ставший к тому времени не только личным врачом
кумира, но и его политическим советником. О мотивах самого Марсилия
говорят следующие строки его трактата: "Какой же сын своей родины-матери,
такой спокойной и красивой прежде, а теперь безобразной и растерзанной,
видя всё это и зная, что произошло, и способный противостоять тем, кто её
предал и разорил так несправедливо, смог бы молчать и не выразить перед
Богом свой протест? Тогда верно будет сказать этому человеку словами
Апостола, что он отрёкся от веры и хуже неверного"2.
Рассчитывать на успех военной экспедиции Людовика Баварского на
тот момент были серьёзные основания. В Италии немногочисленное,
недостаточно сильное войско главы Священной Римской империи в союзе с
войском сицилийского монарха Федерико способны были легко разгромить
армию папского пособника — неаполитанского короля Роберта. После чего
партия гвельфов уже не могла бы мешать практическому объединению
Италии в единое государство, входящее в Римскую империю. Именно
таковыми могли быть доводы Марсилия в разговорах с Людовиком Баварским,
который, по традиции, тянущейся с античных времен, как король обязан был
лично возглавить вооружённый поход.
Правда, сам Людовик смотрел на цели заманчивого предприятия
несколько иначе. Он желал добыть в Италии денег для продолжения борьбы за
укрепление своей власти. Кроме того, Людовик мечтал придать титулу
императора достаточную легитимность. Немецкий историк О. Егер по этому
поводу отмечал, что по представлениям того времени императорская корона
1 Цит. по: Гергей Е. История папства: Пер. с венг. М., 1996.
2 Marsile De Padoue. Le Défenseur de la paix. P. 489.
54
Людовик Баварский и бесплодные иллюзии Марсилия
могла возлагаться только в Риме, а коронацию должен совершать высший
представитель христианской церкви. Подобные представления имели
глубокий смысл: из них, в частности, следовало близкое отношение
германского короля и Италии1.
Походу Людовика предшествовала его встреча в пограничном городе
Триент со своими итальянскими союзниками — Марко Висконти из Милана,
Канн делла Скала из Вероны, НассериноБонакоссаизМантуи. Кроме
названных аристократов императора встретили некоторые католические епископы,
представители ряда городов и провинций Италии. Последние пообещали
Людовику Баварскому не только политическое содействие, но и щедрую плату в
150 тысяч золотых форинтов. Этот аргумент сломил последние сомнения
баварца. Он велел сопровождавшем его придворным богословам составить
резкий манифест против папы, обвинявший Иоанна XXII в ереси. Документ стал
своего рода идеологической основой итальянского похода главы
Священной Римской империи. Активное участие в разработке идеи смещения
еретика Иоанна XXII с церковного престола принял Марсилий Падуанский. Именно
его историки считают главным автором соответствующего приговора
императора. Например, упоминавшийся земляк Марсилия Альбертино Муссато в
труде "Людовик Баварец" отмечал, что все шаги в Италии Людовик совершал
с совета своих придворных, среди которых двое являлись итальянцами: это
были гражданин Падуи низкого происхождения Марсилий — умный и
красноречивый философ и генуэзец Убертино из Казале (Ubertino da Casale) —
монах, человек тоже хитрый и ловкий. Марсилий и Убертино, по словам автора,
лично спроектировали и с большим искусством составили соответствующие
документы против персоны и действий Иоанна. Позже за такие заслуги
Марсилий был назначен Людовиком церковным викарием в Риме. В этой
должности он сурово наказывал местных клириков, отказывавшихся из-за страха
перед Иоанном XXII совершать богослужения2.
В мае 1327 г. войско Людовика, поначалу насчитывавшее не более
шестисот рыцарей, но быстро обросшее разными вооружёнными
авантюристами, не спеша двинулось в глубь Италии, не встречая на своём пути большого
сопротивления. Помешать действиям баварца способен был приезд в Рим
папы Иоанна XXII, вокруг которого собрались бы многочисленные гвельфы
со всей страны. Но их посланцы не смогли убедить трусоватого понтифика.
В конце июля Иоанн XXII прислал "римскому народу" письмо, в котором
выражал сожаление, что нехватка времени и небезопасность дорог
задерживают его в Авиньоне. Страх главы церкви только усилил разброд среди его
итальянских приверженцев. Востользовавшись этим, простые римляне
изгнали из города аристократов-папистов и учредили народное правление.
1 См:. Егер О. Всемирная история: В 4 т. Т. 2. Средние века. М., 2000.
С. 499.
2 См.: Христианство: Энциклопедический словарь: В 3 т. / Ред. кол.
С. С. Аверипцев (гл. ред.) и др. Т. 2: Л~С. М., 1995. С. 92.
55
Г. П. Лупарев. Мыслитель-бунтарь Марсилий Падуанский
Тем временем Людовик вошёл в Милан, где у него сразу возник
конфликт с правителем города Галеаццо Висконти — старшим сыном своего
покойного сторонника Маттео Висконти. На вопрос баварца об обещанной ему
сумме Галеаццо, имевший на службе двенадцать сотен немецких
наёмников, надменно ответил, что соберёт её, когда сочтёт нужным. За непочтение
к императорской особе Людовик арестовал наглеца и посулил отпустить его
за 50 тысяч золотых форинтов. Семья и друзья опального правителя
собрали такую сумму, обложив данью простых миланцев. Получив деньги,
Людовик обещания не выполнил. Обвинённый своим братом Марко и
многочисленными врагами в произволе и деспотизме, бывший правитель предстал
перед судом местных аристократов, был признан ими виновным и
отправлен в заточение. За это враги Галеаццо подарили Людовику 200 тысяч
золотых форинтов, в которых император остро нуждался для содержания
своих блистательных рыцарей и множества искателей военных приключений.
Там же в Милане честолюбивый Людовик повелел короновать себя
железной короной. Это была дань мистическим представлениями того времени
о свойствах железа: дескать, поскольку железо превосходит все остальные
металлы, то корона из него позволит обладателю одолеть, победить,
искоренить и уничтожить всех других королей и тех, кто будет противиться
Людовику, могущество которого — от бога. Что касается конкретных дел, то
править восстановленной Миланской республикой были назначены имперский
судья и имперский наместник, окружившие себя соплеменниками из числа
наёмников, служивших прежнему правителю города. Как отметил в своём
многотомном труде историк Ф. Шлоссер, таким образом, первым
распоряжением Людовика в Италии было введение военного деспотизма немецких
наместников, мало подходивших идеалу монарха, представленному Данте
в его знаменитом творении1. Немудрено, что обратной стороной
имперского властвования в Милане быстро стала массовая ненависть горожан к
жадному и коварному "освободителю".
Потихоньку двигаясь к Риму, Людовик Баварский не забывал
добывать деньги при каждом удобном случае. Например, он наложил
контрибуцию даже на Пизу, население которой в большинстве своём
симпатизировало ему. В городе Ватербо Людовик заключил в темницу местного
епископа, встретившего императора с почётом, и велел пытать его до тех пор, пока
тот не отдаст 30 тысяч золотых форинтов.
События в Италии приводили Иоанна XXII в бешенство. Папа
объявил Людовика низложенным, обвинил в ереси и потребовал в течение
шести месяцев явиться в Авиньон для дачи объяснений. Людовик
проигнорировал требование. Слякотным январским днём 1328 г. он торжественно
вошёл в Рим. Несмотря на неприятные и настораживающие инциденты в ряде
северных городов, слухи о которых расходились по всей Италии, жители
Рима, как уже говорилось, встретили императора с огромной надеждой и
1 См.: Шлоссер Ф. Всемирная история: В 18 т. СПб., 1864. Т. 8. С. 145.
56
Людовик Баварский и бесплодные иллюзии Марсилия
ликованием. Римлянам особенно льстило, что Людовик, не убоявшись
папского гнева, собрался короноваться на имперский трон именно у них, тем
самым признавая современную Италию преемницей славного
древнеримского государства.
Папа объявил коронацию Людовика недействительной и повторил его
отлучение от церкви. Иоанн XXII старался всеми средствами восстановить
народы и князей Западной Европы против ненавистного ему баварца. В
Германии у папы было немного приверженцев, и его акты практически ни на кого
не воздействовали. Зато в Италии сторону понтифика держало большинство
высшего духовенства. Перетянуть всех епископов на свою сторону ни
Людовик, ни сопровождавшие императора минориты не смогли. Хуже того,
назначение новым папой простого монаха возмутило немалую часть набожных
прихожан во всех концах Италии. "Избрание и утверждение антипапы, —
отмечал хронист Виллани, — посеяли глубокое смятение в душах добрых
римлян, ибо они считали, что Баварец действует наперекор вере и Святой
церкви. Мы и от собственных его людей слышали, что наиболее мудрые из них не
одобряли его поступка, из-за которого многие поколебались в своей
верности [императору], особенно выходцы из Нижней Германии'4. Такая ошибка
главы Священной Римской империи оказалась роковой.
Заносчивый и недальновидный Людовик вскоре после коронации
оттолкнул от себя и ряд видных гибеллинов, в частности тосканского вождя
Кастуччо Кастракани и миланского аристократа Марко Висконти. Римские
жители, ожидавшие от императора щедрой финансовой помощи, тоже
оказались крайне недовольны подачкой в 30 тысяч золотых гульденов. Тем
более что жаждущее наживы войско Людовика не только объедало римлян, но
и при случае грабило их. Последней каплей, переполнившей чашу терпения
местного населения, стало требование Людовика уплатить ему так
называемую коронную подать, размеры которой были столь велики, что, узнав о
них, возроптали все слои жителей Вечного города. Всё это так кардинально
поменяло отношение итальянцев к главе Римской империи, что уже не
могло быть и речи о дальнейшем движении на Неаполь для свержения Роберта
Анжуйского. Итальянские союзники один за другим покидали Людовика, а
сторонники папы, наоборот, стали набирать силу и влияние. Император
быстро понял, что ему надо уносить ноги в Баварию, тем более что в Германии
политическая обстановка тоже была непростой.
Характеризуя итоги итальянского похода Людовика IV, Ф. Шлоссер
написал строки, которые в полной мере можно отнести и к соратнику
императора Марсилию Падуанскому: "Легко себе представить, каково было быть
итальянцем при короле, не имевшем ни законных и определённых доходов, ни
прямого участия в управлении! Каким произвольным насилием должно было
казаться им всякое требование с его стороны! С каким презрением должны
были смотреть на Людовика жители страны, в которую стекались богатства
1 Виллани Дж. Указ. соч. С. 319.
57
Г. П. Лупарев. Мыслитель-бунтарь Марсилий Падуанский
всего мира!"1. Честный и принципиальный Марсилий, заботившийся о
благе своей родины, больше, чем о личной судьбе, несомненно, испытывал
горечь и стыд за своего недавнего кумира, ради которого он вступил в
непримиримую схватку с папством.
Провал итальянского похода серьёзно подорвал авторитет и влияние
Людовика IV, единственным "достижением" которого стала непризнанная
церковью коронация в Риме. Не поверг он и своего главного врага — папу
ИоаннаXXII. Назначенный понтификом взамен него Николай V, быстро
сориентировавшись в обстановке, явился с покаянием в Авиньон, где смиренно
отрёкся от своего антипапства. В результате многолетняя вражда Иоанна
и Людовика продолжилась, но только перешла в форму регулярного
обмена бранью. Все последующие события уже не могли быть названы борьбой
яростных соперников, поскольку они сводились лишь к отстаиванию
Людовиком своих прав на Баварское владение и получению феодальной ренты с
церковных земель в Германии.
Ничего особенного не произошло и после смерти Иоанна XXII в 1334 г.
При очередном папе Бенедикте XII Людовик, желая продемонстрировать
лояльность Святому престолу, даже добровольно сложил полномочия главы
Священной Римской империи. Но это не изменило его взаимоотношений с
курией: она по-прежнему не желала наградить титулом римского
императора человека, которого в Авиньоне считали самозванцем.
Что касается Марсилия Падуанского, то, вернувшись с Людовиком из
итальянского похода, наш бунтарь постепенно отошёл от активной
политической деятельности. Поддерживая дружеские отношения с Оккамом и
другими противниками папства, он, правда, пытался сочинять новые труды, но
уже без прежнего творческого запала и размаха мысли. Помимо
упомянутого "De translatione imperii Romani", представлявшего собой
комментированный пересказ труда итальянского автора Ландольфо Колонна,
Марсилий выполнил заказ императора, написав бледный трактат "De jurisdictione
Imperia leincausa matrimonial!", оправдывающий незаконный, с точки зрения
церкви, брак сына Людовика. Гораздо больше души Марсилий вложил в
неизданное сочинение "Defensor minor" ("Защитник меньших"),
представляющее собой дополнение и разъяснение положений "Defensor pacis". Будет
интересным отметить, что в последнем есть ссылки на трактат "De translatione
imperii Romani"2. Видимо, его основа создавалась Марсилием ещё в
Париже одновременно с "Защитником мира".
Говоря о бесплодности политических устремлений и трагичности
личной судьбы Марсилия Падуанского, нельзя не упомянуть и о коварстве его
недавнего кумира. Исторические факты свидетельствуют о том, что
покровительство Людовика Марсилию Падуанскому, Уильяму Оккаму и другим
"еретикам" носило тактический характер. Император собирал вокруг себя лю-
1 Шлоссер Ф. Всемирная история. Т. 8. С. 146.
2 См.: Маг sue De Padoue. Le Défenseur de la paix. P. 551.
58
Историческое значение и оценки "Защитника мира"
бых противников папства, но при необходимости готов был
незамедлительно предать их. В секретных письмах курии от 28 октября 1336 г. и от 18
сентября 1343 г. Людовик подтверждал своё "высочайшее согласие" выдать папе
собственных соратников. В первом письме, например, говорилось: "Также...
мы избавимся в первую очередь от вышеназванных... Марсилия Падуанско-
го, Михаила Чезенского, брата Уильяма Оккама, брата Бонаграция, брата
Генриха Тальгеймского и всех других их союзников и последователей, если
они не захотят вернуться к единству церкви, а также мы клятвенно
отречёмся от ереси и схизмы, как отрекаемся сейчас, и по нашим силам устраним
[их] силой всего нашего могущества"1.
Скончался Марсилий Падуанский в 1342-1343 гг. Точная дата смерти
также является загадкой для историков. Папа Климент VI в одном из
документов от 10 апреля 1343 г. упомянул о Марсилий как о недавно почившем.
Но Людовик в письме папе от 18 сентября 1343 г., обещая выдать еретиков
из числа своих придворных, упоминает о Марсилий Падуанском. Это дало
некоторым исследователям основание говорить о том, что на середину
сентября 1343 г. мыслитель был ещё жив. Дескать, император лучше знал судьбы
помощников, нежели далёкий понтифик. Однако не исключено, что Людовик
мог просто жульничать, говоря о Марсилий как о здравствующем соратнике.
Историческое значение и оценки "Защитника мира"
Неумная и неудачная внешняя политика Людовика Баварского, его
неспособность возродить Священную Римскую империю и принести мир в
Италию не могли не разочаровать Марсилия Падуанского. Нетрудно
представить, что творилось в душе этого неуёмного по натуре человека,
пожертвовавшего ради высокой социальной цели профессорской карьерой и
материальным благополучием священника, когда он понял бесплодность своих
устремлений и ничтожность былого политического кумира. Однако,
несмотря на провал практических планов мыслителя, его основной труд "Defensor
pads" не забыт человечеством.
С момента выхода в свет трактат Марсилия Падуанского не оставался
без внимания мыслящей части тогдашнего западноевропейского общества.
Церковный историк Ф. Шафф, отмечая рост литературной критики папства
в начале XIV века, признаёт, что самым выдающимся автором того
времени был Марсилий Падуанский2. Правда, отношение современников к этому
произведению и его творцу тогда варьировалось от ненависти и проклятия
до восторженного одобрения. В Авиньоне после знакомства с
произведением мятежного парижского профессора была создана комиссия кардиналов
1 Цит. по: Курантов А. П., Стяжкин Н. И. Уильям Оккам. М., 1978.
С. 61.
2 См.: Шафф Ф. История христианской церкви. Т. VI. Средневековое
христианство. М., 2009. С. 34.
59
Г. П. Лупарев. Мыслитель-бунтарь Марсилий Падуанский
и богословов для идеологической оценки основных положений "Защитника
мира". Пять из них в октябрьской 1327 г. булле папы Иоанна XXII
определялись в качестве особо злостных и нетерпимых. Но и после этого папа не раз
недобро отзывался о трактате. Тем более что по распоряжению Людовика
IV Баварского в конце 1329 г. в Мюнхене были проведены публичные дебаты
по вопросу взаимоотношений папы и императора. В отражающих эти
дебаты церковно-политических памфлетах эхо мыслей Марсилия прозвучало на
всю Западную Европу1. Иоанн XXII впал в истерику и потребовал немедленной
выдачи своего идейного противника с его неразлучным другом. В одном из
писем Людовику Иоанн заявлял: "Я слышал, что в твоём страстном
стремлении умножить твои злодеяния ты осмелился принять у себя двух людей,
сынов погибели, подобных плодам от проклятого древа, — Марсилия Падуан-
ского и Жана де Жандена. Пребывая в течение многих лет в Париже, они
отвращали лицо своё от истины, посвящая свои занятия призракам. Разве ты
не дозволил им публично защищать в твоём присутствии еретические
тезисы известной книги, которую они написали в своём дерзком самомнении?"2
После публикации памфлетов курия повела активную полемику с
"Defensor pads", пытаясь скомпрометировать не только идеи трактата, но и
его автора. Но это только усилило общественный интерес к произведению.
Идеи Марсилия Падуанского имели большое значение для
уточнения политической линии Людовика Баварского и его пропагандистской
деятельности. Доказательством тому не только текстуальное совпадение ряда
формулировок "Defensor pads" с положениями так называемого
"Нюрнбергского манифеста" императора3. Под влиянием идеи Марсилия
Падуанского о необязательности церковной коронации монарха немецкие
курфюрсты в 1338 г. постановили, что свободно избранный император не
нуждается в папском утверждении. Тем самым они юридически освободили
империю от диктата папства. Вскоре в Англии король Эдуард III запретил
обнародовать папские буллы, если они причиняют ущерб королевским правам
или народному благу4.
Неудивительно, что автор "Defensor pads" вызывал ярую злобу у всех
последующих римских понтификов. Папа Бенедикт XII, в частности, под-
1 См.: Marsius von Padua. Der Verteidiger des Friedens (Defensor
paris) / uf Grundder Udersetzung von Kunzmann bearbeitet und eingeleitet
von Horst Kusch. Vorwort. Darmstadt: Wissenschft lichebuchgesellschaft,
1958. S. IX.
2 Цит. по: Голепищев-Кушу зов В. Данте. С. 171.
3 См: Енько А. Г. "Defensor paris" Марсилия Падуанского и
борьба империи против светских притязаний папства в начале XIV века //
Вестник Московского университета. Серия IX. 1964. № 2. С. 56.
4 См.: Корелин М. С. Важнейшие моменты в истории средневекового
папства. СПб., 1901. С. 118.
60
Историческое значение и оценки "Защитника мира"
твердил официальное осуждение католической церковью Марсилия и его
взглядов, а Климент VI заявлял, что не читал худшего еретика. Даже в 1375 г.
папа Григорий XI упрекал делегацию богословского факультета
Парижского университета в поддержке осуждённых идей уже давно покойного
Марсилия Падуанского.
Наглядным доказательством широкого общественного интереса к
"Defensor pacis" служат многократные тиражирования этого произведения
и его переводы на основные европейские языки. К середине XX века в
библиотеках и книгохранилищах Европы и Америки было обнаружено более
30 рукописных экземпляров трактата Марсилия, сотворенных в основном в
XIV и XV столетиях. Такое число сохранившихся манускриптов
свидетельствует о распространённости трактата в указанное время. Тогда его читали
преимущественно на латинском и отчасти французском языках. Но уже в 1363
г. был осуществлён перевод трактата на третий язык — итальянский.
Потому "венецианская рукопись" трактата является одной из старейших среди
всех известных.
Внимание к произведению многократно возросло с началом
Реформации. В 1522 г. появилось первое печатное издание "Defensor pacis" на
латинском языке. В 1533-1535 гг. "Защитник мира" был издан в английском
переводе, а в 1545 г. его растиражировали уже на немецком языке. Интерес к
труду Марсилия Падуанского не ослабевал и в XVII веке: с 1599 по 1692 г. из
европейских типографий вышло не менее семи новых изданий "Защитника
мира"1. В ответ папство неизменно зачисляло каждое новое издание в
список запрещённых книг, а защитники ортодоксального католицизма (Альва-
рий Пелагий и Конрад Мегенбергский в XIV веке, Альберто Пигио в XVI веке)
отвечали покойному Марсилию своими полемическими трактатами.
Подобное отношение сторонников папства к "Защитнику мира" и его
автору было вполне адекватным взрывной роли произведения. Тем более что
идеологическое и политическое значение трактата не ограничивалось
противоборством агрессивной политике католической церкви и стремлением
навсегда отбить её притязание господствовать над обществом, как
представлял себе главную задачу трактата сам Марсилий и как её толковали
тогдашние проповедники сильной государственной власти, которые активно
распространяли "Defensor pacis" и даже рекомендовали его для чтения
европейским монархам. В этой работе потенциально таилась угроза всему
феодальному строю, благословлённому церковью. Уже в середине XIV века, как
доказывает посвященный французскому королю Карлу V трактат Филиппа де
Мезьера "Somnium Viridarii" ("Сновидения фруктового сада"), доводы
Марсилия Падуанского использовались вождями Жакерии и других революционных
движений. Более того, самые проницательные умы позднего Средневековья,
систематизируя идеи Марсилия, имели возможность разглядеть в них
теоретические предпосылки тех грандиозных социальных потрясений, которые
1 См.: Банк В. Указ. соч. С. 145.
61
Г. П. Лупарев. Мыслитель-бунтарь Марсилий Падуанский
спустя некоторое время вылились в Реформацию и буржуазные революции.
По утверждению историков западной философской мысли, идеи Марсилия
Падуанского использовали такие церковно-политические фигуры, как
Теодор Ньём, Жан Герсон, Николай Кузанский, Франческо Царабелла, Ян Гус, и
другие мыслители того времени1. Недаром Марсилия вместе с
перечисленными лицами неизменно включают в число реформаторов до Реформации.
И хотя столпы протестантизма — Лютер, Цвингли, Кальвин — прямо не
ссылались на Марсилия Падуанского, многие его мысли и аргументы также
нашли отражение в их работах, обосновывавших народную, или, точнее
сказать, бюргерскую перестройку церкви. В частности, это касается неприятия
светских полномочий папы римского, отказа признавать за ним
непререкаемость в вопросах догматики и права назначать священников всех рангов.
Игнорирование имени и труда Марсилия Падуанского вождями церковной
Реформации обусловлено, прежде всего, различием их цели с целью
предтечи. Автор "Защитника мира", оставаясь католиком, в своём трактате
предстал убеждённым государственником, для которого только светская власть
является гарантом мирной жизни и целостности общества, защитником
повседневных интересов граждан. Укрепление суверенитета государства было
основной сутью всех теоретических рассуждений Марсилия. Зато
реформаторы, выступая за разграничение функций церкви и государства,
стремились лишь возродить и возвысить Веру, возвратить её к истокам
христианства. Кроме того, прохладное отношение Лютера и его сторонников к
личности и трактату Марсилия Падуанского имело и методологическую
причину. Великий падуанец, как уже отмечалось, был последователем
рациональной философии Аристотеля, к которой Лютер не скрывал своей
враждебности. Последний, например, негодовал, что в университетах "правит не
столько Христос, сколько слепой языческий учитель", и советовал изъять из
употребления все важнейшие сочинения Стагирита2.
В отличие от главных идеологов протестантизма, не желающих
признавать вклада Марсилия в церковную Реформацию, "Defensor pacis"
высоко ценили европейские гуманисты и просветители. В XVII-XVIII веках этот
трактат изучали философы и правоведы, специализировавшиеся на
проблемах государственного и церковного права. Многие из них считали Марсилия
Падуанского предвестником и идейным наставником Никколо Макиавелли.
В частности, немецкий историк Демпф характеризовал мысли Марсилия как
более глубокий и деликатный макиавеллизм по сравнению с макиавеллиз-
1 Реале Дж. и Аптисери Д. Западная философия от истоков до
наших дней. Т. 2. Средневековье. СПб., 1995. С. 193.
2 См.: Стам С. М. Гуманизм и церковно-реформаторская
идеология // Культура эпохи Возрождения и Реформация. Л., 1981. С. 30. Стаги-
ритом Аристотеля порой именовали за то, что он родился в греческой
колонии Стагира во Фракии.
62
Историческое значение и оценки "Защитника мира"
мом самого Макиавелли1. С таким выводом по существу согласен другой
немецкий автор — Рицлер, который в середине XIX века отмечал, что "во
времена государственной слабости, привилегированных сословий,
феодализма, церковного владычества и преследования еретиков Марсилий
поднялся до созерцания мирового порядка, осуществлённого по прошествии
столетия в церковной реформации, а позднее — и в политической революции,
частично осуществляемой и по сей день... Данте — пророк прошлого,
Марсилий — пророк нового мира"2.
Позже исследователи творчества Марсилия Падуанского смогли
оценить и его значение в становлении иных крупных достижений политико-
правовой мысли человечества. Например, чёткое разграничение в
"Защитнике мира" компетенции законодателя и правителя, а также обоснование
ответственности второго перед первым свидетельствуют о том, что
Марсилий задолго до Локка и Монтескье, считающихся отцами концепции
разделения властей, теоретически подразделил государственную власть на две
ветви. Недаром средневековый мыслитель называет законодателя первой
действующей причиной государственной власти, тогда как второй её
причиной, которую, по его словам, можно назвать исполнительной или
инструментальной, является правитель3. К числу научных заслуг Марсилия
Падуанского следует отнести и внедрение в сознание современников
представлений о верховенстве светской власти в жизни общества, которые позже Жан
Боден обозначит термином "суверенитет". Но если Боден — ярый
приверженец монархии — обосновывал суверенитет короля, то Марсилий имел в
виду верховенство народа. Тем самым, по словам американского
исследователя Э. Баркера, Марсилий, опираясь на положения и аргументы
Аристотеля, в новых условиях и в новом оформлении вывел идею,
предвосхищающую Ж. Ж. Руссо4.
1 См.: Marsius von Padua. Der Verteidiger des Friedens (Defensor pa-
cis). Vorwort. S. IX.
2 Riezler S. Die literarischten Widersacher der Päpstezur Zeit Ludwigs
des Baiern. Leipzig. 1874. S. 256-257.
3 См.: Marsüe De Padoue. Le Défenseur de la paix. P. 133.
4 См.: Barker Ε. Politikal Thought of Plato and Aristotle. N.Y. 1959. P. 5m.
63
Марсилий Падуанский
ЗАЩИТНИК МИРА
Defensor pacis
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава I
Концепция данного трактата и его причина; разделы книги
§ 1. Для существования любого королевства, безусловно,
необходим мир1, который стимулирует развитие народов и
одновременно защищает их интересы. Он является источником,
наполненным красотой искусств и наук. Именно мир и
спокойствие, умножая расу смертных непрерывным обновлением,
расширяют их возможности и развивают нравы. "Тот, о котором
известно, что он никоим образом не пытался найти его (мира),
вполне очевидно, что он игнорирует такие великие ценности"2.
1 Марсилий Падуанский, написавший свой трактат "Защитник мира"
на латинском языке, в качестве ведущего использовал понятие "pacis",
которое в классической латыни имеет несколько значений: 1) мир; 2) мирный
договор; 3) покой, спокойствие; 4) содействие, благословение, милость.
Учитывая социально-политическую направленность его произведения, слово
"pacis" он, несомненно, использует преимущественно в смысле "мир" и
"спокойствие". При этом автор тесно увязывает эти два смысла, считая
спокойствие в государстве следствием социального мира, являющегося для него,
как следует из контекста всей работы, главной земной ценностью.
2 Cassiodore, Variae, I. 1; Monumenta Germaniae Historica, Auctores
antigui, XII, 10. (Здесь и далее, где Марсилий Падуанский ссылается на
источники, отсутствующие в переводах на русском языке, будут
сохраняться сноски из французского издания "Le Défenseur de la paix" 1968 г.)
Кассиодор (p. ок. 487 — ум. ок. 578) — видный писатель и
политический деятель возникшего после разгрома Рима королевства остготов.
По поручению короля Теодориха написал апологетическую "Историю
готов". Кроме того, Кассиодору принадлежит ряд работ богословско-
схоластического характера, которые не дошли до наших дней.
64
Часть первая, глава I, § 1
Когда Кассиодор, слова которого мы только что
процитировали, в первом из своих писем представил преимущества и плоды
спокойствия, т. е. мира в гражданских обществах, и показал, что
эти плоды, являясь самыми лучшими, составляют высшее благо
человека, необходимое его жизни, и, то, чего без мира и
спокойствия никто не может добиться, его намерением было призвать
людей сохранять мир между собой, а следовательно, и
спокойствие. Заявляя это, он придерживался слов блаженного Иова,
говорящего в главе XXII своей книги: Обрати себя к миру и
благодаря ему ты пожнёшь лучшие плоды1. Кроме того, именно
мир, как решил Христос — Сын Божий, стал знаком и
предвестием Его рождения; когда же Христос захотел, чтобы мир был
воспет, внезапно явившееся многочисленное воинство Небесное
воззвало: Слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках
благоволение. Поэтому Он [Христос] часто желал мира своим
ученикам. Отсюда исходят слова [апостола] Иоанна: Пришел Христос
и стал посреди, и говорит им: Мир вам\ Его призыв ученикам
завещан "Евангелием от Марка" : И мир имейте между собой2.
Он учил их не только сохранять мир между ними, но желать его
другим. Недаром в "Евангелии от Матфея" сказано.* А входя в
дом, приветствуйте его, говоря: "Мир дому сему"3. Мир стал
наследием, которое Он завещал своим ученикам с
наступлением Страсти Его и Смерти, сказав, согласно [евангелисту]
Иоанну: Мир оставляю вам, мир Мой даю вам*. По Его [Христа]
примеру апостолы как настоящие наследники и подражатели через
послания в стихах желали мира тем, кому они передавали
свидетельства и наставления Евангелия, зная, что плоды мира бу-
1 В синодальном издании Библии на русском языке такой фразы нет.
Видимо, это связано с тем, что библейские тексты издавна дополнялись,
уточнялись и изменялись, особенно при переводах с одного языка на другой.
Недаром в церковной среде часто возникали проблемы толкований её
положений и споры по поводу их точности. Марсилий Падуанский пользовался
латинским текстом Библии, который с XIII века назывался Vulgata, т. е.
общеупотребительный. Однако позже в этой редакции Библии были найдены
многочисленные неточности, и её текст серьёзно подправлялся.
2 Марте 9, 50.
"Матф. 10, 12.
4 Иоанн 14, 27.
65
Защитник мира
дут лучшими из всех, как мы это показали, начав со слов Касси-
одора, и более подробно объяснили, цитируя Иова и апостолов.
§ 2. А поскольку противоположности взаимообусловлены,
именно от раздора как противоположности мира происходят
неблагоприятные для любого гражданского общества или
королевства последствия. Об этом, что ни для кого не является секретом,
достаточно свидетельствует пример королевства Италии. В
течение долгого времени предки его народа жили в мире,
благополучно пожиная соответствующие плоды и совершенствуясь до такой
степени, что это позволило подчинить Риму все обитаемые земли.
Но как только между ними [римлянами] зародились раздоры, их
королевство познало всякого рода испытания и немилости.
Именно по данной причине оно оказалось раздробленным на части.
Теперь над Италией господствуют иноземные и завистливые
народы, поскольку разделённая она стала легкодоступной тем, кто
хотел и мог её завоевать. И в этом нет ничего удивительного:
недаром Саллюстий в своём творении о Югурте указывает: "Через
согласие маленькие вещи становятся большими; через разногласия
большие вещи становятся маленькими"1. Отклонившись на
ошибочный путь, увлечённые волной своих раздоров, коренные
жители [Италии], жаждущие покоя, ныне лишены нормальной
жизни; вместо свободы они продолжительное время подвергаются
суровым испытаниям и тяжкому гнёту тирана2. В конце концов, они
стали самыми несчастными из людей, живущих на земле, а имя
их отца [Рима], которое обычно давало славу и юридическую
гарантию тому, кто на него ссылался, превратилось в предмет
насмешки и унижения для других народов.
1 Salluste. Jugurtha. Χ, VI. В тексте на русском языке, переведённом
Н. Б. Гольденвейзером, таких слов нет. См.: Саллюстий К. Заговор Кати-
лины. Югуртинская война. М., 1916.
Саллюстий (Гай Саллюстий Крисп) (р. ок. 86 — ум. 35 до н. э.) —
римский историк, политический соратник Цезаря, написал ряд работ, в том
числе "Югуртинская война" ("Jugurtha", "Bellum Jugurthinum"),
описывающую боевые действия Рима против нумидийцев, возглавляемых
царём Югуртой (р. ок. 160 — ум. 104 до н. э.).
2 В данном случае Марсилий имеет в виду папу римского Иоанна XXII,
возглавлявшего католическую церковь во время написания трактата.
66
Часть первая, глава I, § 2-3
§ 3. Из-за раздоров, т. е. разногласий, которые их разделяют
между собой, несчастные устремились во мрак; ибо известно, что
разногласие, как болезнь для живых, неминуемо приводит к
расстройству любое гражданское общество. Конечно, основных
причин тому — большое количество; но среди них мало таких,
которые не связаны между собой и не способны проявляться в
обычных формах. Самый великий из философов [Аристотель] почти все
такие причины описал в труде "Гражданская наука"1. Однако есть
ещё одна, в своём роде уникальная и весьма скрытая причина, от
которой Римская империя страдала и продолжает страдать
столетиями; чрезвычайно заразная, она до сих пор склонна коварно
закрадываться во все гражданские общества и королевства. По
своей алчности она уже пыталась завоевать большинство из них. Эту
причину, её происхождение и вид ни Аристотель, ни другой
философ его эпохи и эпохи, предшествующей ей, не могли заметить.
Она возникла спустя длительное время после эпохи Аристотеля и
вне пределов возможностей подлунного мира и обычного
воздействия причин в нём; возникла достаточно случайно, в результате
чудотворного эффекта, произведённого влиянием высшего Явления
[т. е. Бога]. Эта причина даже создала пагубную доктрину, которую
мы представим впоследствии. Без сомнений софистская, носящая
маску приличия и полезности, такая доктрина совершенно
пагубна для рода человеческого и угрожает нанести непоправимый урон
любому сообществу или его части, если мы не положим ей конец2.
1 Названием "Гражданская наука" Марсилий здесь и иногда далее
обозначает труд Аристотеля "Политика".
2 Речь идёт о теократическом учении католической церкви,
утверждающем верховенство папы римского в обществе и наличии у него как
светской, так и духовной власти. Марсилий называет это учение софистским, т. е.
ложным. Софизм (от греч. sophisma — измышление, хитрость) — логическая
уловка, умышленно ошибочное рассуждение, которое выдаётся за истинное.
Как правило, софистские умозаключения по форме основаны на внешнем
сходстве явлений, на преднамеренно неправильном подборе исходных
положений, на том, что событие вырывается из общей связи событий, на
двусмысленности слов или на подмене понятий. Аристотель в работе "О
софистических опровержениях" определял: "Софистика — это мнимая мудрость, а не
действительная, и софист — это тот, кто ищет корысти от мнимой, а не
действительной мудрости". Аристотель. Соч. В 4 т. М., 1984. Т. 2. С. 536.
67
Защитник мира
§ 4. Итак, мы сказали, плоды мира или спокойствия
являются самыми лучшими, а вот ущерб, порождённый распрей как
противоположностью мира, невозместим. Следовательно, мы должны
желать мира; если его не имеем, обязаны его искать; а однажды
добившись мира, мы должны его хранить. Что касается
распри—противоположности мира, то её необходимо отвергать всеми силами.
Именно по таким соображениям люди, которые являются
братьями и, более того, объединёнными в общины и сообщества, обязаны
помогать друг другу как из-за всевышнего чувства Милосердия,
так и по долгу обязательств и прав, связующих их в человеческое
общество. Об этом, по свидетельству Цицерона, изложенному им
в первой книге своего трактата "Об обязанностях", нас
предупреждал ещё Платон такими словами: "Мы родились не только
для себя; одну часть нашей жизни мы должны посвятить отчизне,
а другую — друзьям". Цицерон далее добавляет: "И как на этот
счёт утверждают стоики (философы), всё, что на земле
порождено, создано для людей; впрочем, и люди рождены для людей. Мы
должны руководствоваться природой как наставлением и
поставить в центр всеобщие блага"1. Потому ради общей пользы, и
довольно значительной, ещё более необходимо снять маску софизма с
причины, совершенно уникальной в своём роде и уже обозначенной
нами, т. е. с раздора, который угрожает королевствам и всем
сообществам немалым ущербом. Тот, кто хочет и может распознавать
общую пользу, должен посвятить этому усердный и
внимательный труд, поскольку указанный софизм находится под маской, и
пока невозможно уберечься от этой чумы и полностью искоренить
её пагубный для королевства и гражданского общества эффект.
§ 5. Никто не должен пренебрегать такой заботой из-за страха,
трусости или другой злокачественной черты. Как написано в "Пер-
1 В современном издании труда Цицерона "Об обязанностях",
переведённого на русский язык В. О. Горенштейном, указанная мысль
толкуется следующим образом: "...Поскольку мы, как превосходно написал Платон,
родились не только для себя и поскольку на наше существование
притязают отчасти наше отечество, отчасти наши друзья, и поскольку — по
воззрениям стоиков — земные плоды все произрастают на потребу человеку, а все
люди рождены для людей, дабы они были полезны друг другу, то мы
должны в этом следовать природе как руководительнице, служить общим
интересам..." Цицерон. О старости. О дружбе. Об обязанностях. М., 1993. С. 61.
68
Часть первая, глава I, § 4-6
вом Послапии к Тимофею", глава I: Ибо дал пам Бог духа ne бояз-
ии, по силы и любви. Сила и любовь, добавлю я, даются нам, чтобы
провозглашать Истину, и тот же Апостол [Павел] добавляет: Итак,
ne стыдитесь свидетельства Господа пашего Иисуса Христа...
по страдайте с благовестием (Христовым) силой Бога1. Христос,
как говорит Иоанн в главе XVIII [Евангелия], объяснил свой
приход в этот мир так: Я па то родился и па то пришёл в мир,
чтобы свидетельствовать об истипе2\ т. е. о той Истине, которая
ведёт человечество к Вечному Спасению. По его примеру и
благодаря обучению Истине чума общественно-гражданской жизни, о
которой мы только что говорили, может быть уничтожена родом
человеческим, и особенно теми, кто чтит Христа. Я говорю об Истине,
ведущей к спасению гражданской жизни, не представляющей,
однако, малейшей выгоды для Вечного Спасения; ей ещё более
должен быть предан тот, которому Даритель Милостей обильно
вдохнул понимание материй. А тот, кто знает и может это сотворить, но
не делает, считается совершившим тяжкий грех. У Иакова в
главе IV его канонического "Послаиия" сказано: Итак, кто разумеет
делать добро и его ne делает, тому грех3. Не существует другого
способа уничтожения этого бедствия и опасных, произведённых им
и не иссохнувших до настоящего времени плодов общего врага рода
человеческого как с самого начала обнажить несправедливость, её
причины и основы и доказать это. Действительно, именно таким
путём, и никаким иным, власть [законодательная], принуждая
правителей, сможет, наконец, раздавить нечестных приверженцев этого
позора и его стойких защитников.
§ 6. Таким образом, я, внимательный и покорный
предписаниям Христа, святых и философов потомок Антенора4, если мне как
некая милость для понимания этих проблем даны ниспосланные
ПТим. 1,7-8.
2 Иоанн 18, 37.
3 Иаков 4, 17.
4 Антенор, по Гомеру, один из мудрейших троянских старцев.
Легенда гласит, что перед поединком Гектора и Аякса Антенор тщетно
советовал соплеменникам возвратить Елену грекам и заключить с ними мир.
После падения Трои Антенор переселился в землю этруссков, где
основал город Патавий, позднее названный Падуей. Считается покровителем
города, в котором родился автор трактата.
69
Защитник мира
сверху разум и надежда, о которых свидетельствует Иаков в
главе I своего канонического "Послания": Всякое даяние доброе и
всякий дар совершенный нисходит свыше, от Отца светов1, исходя
из глубокого почтения к Дарителю, из желания разъяснять
истину, из жгучей любви к моей родине и моим братьям, из
сострадания к угнетаемым и ради их защиты, чтобы отвратить от ошибки
угнетателей и тех, кто благоприятствуют такому положению
вещей, и, кроме того, дабы возмутить тех, кто должен и может этому
противостоять, написал основные плоды моих размышлений,
изложенных в последующих главах [трактата]. Прежде всего, я
обращаю мои взоры к тебе, к тому, кто, как правитель от Бога, задаст
подобному начинанию цель, которую оно желает получить извне; к
тебе — величайший Людовик, император Римской империи в силу
права древней и привилегированной крови2. Принимая во
внимание твою неординарную и доблестную природу и твою очевидную
добродетель, тебе, который одухотворён врождённым и
непоколебимым усердием, чтобы разрушать ереси, навязывать и
поддерживать настоящее католическое учение и любую другую научную
доктрину, разрушать пороки, распространять рвение для
добродетели, гасить разногласия, нести повсюду мир или спокойствие и
укреплять его, я записал в этом трактате итоги своих мыслей. Они
преследуют меня в результате усердного и внимательного
исследования, убеждённого, что они могли бы оказать какую-либо
помощь твоему всевидящему величеству, проявляющему заботу о
том, чтобы следить за ошибками, описанными выше; за ошибками,
которые могут появиться и во всех других делах, представляющих
общественный интерес.
§ 7. Но я намереваюсь с помощью Бога снять маску
только с указанной и особенной причины раздоров. Раскрывать суть
множества других причин, которые Аристотель уже определил,
было бы излишним; однако с этой причины, которую не смог рас-
1 Иаков 1,17.
2 Марсилий Падуанский обращается к Людовику IV Баварскому
(р. 1287 — ум. 1347). Марсилий, надеявшийся на миротворческую роль
Людовика IV в Западной Европе, и прежде всего в раздираемой
междоусобной борьбой Италии, твёрдо встал на сторону последнего в его
затянувшемся конфликте с папством, обосновывая императорство Людовика не
только личными качествами, но и "древней и привилегированной кровью".
70
Часть первая, глава I, § 7-8
смотреть ни Аристотель, ни кто-нибудь другой после него, мы
хотим сорвать маску, чтобы она отныне могла быть легко
исключена из всех королевств и гражданских обществ; чтобы, раз
исключив её, усердные правители и их подданные могли жить с
большей безопасностью и спокойствием. Именно в этом
[состоит] цель, установленная как желаемая в начале данного
произведения; она потребность для тех, кто должен пользоваться
общественным счастьем; и это последнее является, кажется,
самым желаемым для человека и конечной целью его деятельности.
§ 8. В настоящем произведении я по своему усмотрению
выделю три части. В первой части я определёнными методами
докажу мои тезисы, обнаруженные человеческим умом, очевидные для
любого не испорченного ни природой, ни пагубной страстью разума.
Во второй части, чтобы эта книга стала более основательной, я буду
подтверждать и доказывать всё то, что я вывел при помощи
обоснованных вечностью свидетельств Истины, а также содействием
святых толкователей, не забывая мыслей, принадлежащих другим,
одобренным христианской верой учёным. На такой основе я
опровергну неверные мнения, противопоставленные моим
заключениям, и разоблачу софизм противников, измышления которых
создают препятствия [на пути к истине]. В третьей части я
предоставлю заключения и весьма полезные наставления, которые должны
соблюдаться всеми людьми, как правителями, так и их
подданными; у этих заключений будет очевидная обосновательность,
извлечённая из предшествующих доказательств. Я разделю каждую из
частей трактата на главы, в свою очередь подразделённых на
параграфы, количество которых будет зависеть от значимости
конкретной главы. Одно из преимуществ таких делений будет
состоять в облегчении читателю этого произведения поисков
разыскиваемых отрывков, когда он будет обращаться к положениям из
последующих или предыдущих глав. Отсюда последует ещё одно
достоинство моего произведения — его краткость. Когда появится
необходимость возвращаться к какой-либо истине, достаточно
доказанной ранее или выявленной для неё самой, или для того, чтобы
доказывать что-либо иное, мы по мере необходимости, без нового
лишнего доказательства отошлём читателя к параграфу, главе и
части трактата, чтобы он смог легко и уверенно обнаружить то, на
что мы ссылаемся.
71
Глава II
Первые вопросы, трактуемые в этой книге.
Различные значения термина королевство
§ 1. Рассматривая нашу тему, мы, прежде всего, хотим
выяснить, что означают понятия мир и раздор внутри королевства
или города. Начнём с понятия мир, ибо, пока не уясним, что
означает это слово, мы, безусловно, не будем знать, что такое
раздор. По Кассиодору, они являются настроениями государства
или королевства, и с этим надо, кажется, согласиться, так как
тогда суть и цель государства или королевства будут
объяснены; следовательно, наши описания мира и его
противоположности станут более ясными.
§ 2. Желая рассматривать по обозначенному порядку мир
полиса [государства] или королевства, мы во избежание
двусмысленности из-за множества слов примем во внимание, что
термин regnum (королевство) в одном из своих значений
включает несколько городов, провинций, подчинённых одному
правителю. В этом смысле по политической форме правления
королевство не отличается от полиса, а скорее, разнится от него
по своему количественному содержанию. Другое значение
термина королевство указывает вид умеренного режима,
определённого конституцией, который Аристотель называет
конституционной монархией. В этом смысле королевство тоже может
состоять из одного города или из нескольких; как, в частности,
и обстояло дело в начале создания гражданских сообществ: в
большинстве случаев тогда действительно имелся отдельный
король в каждом городе. Третье, наиболее известное значение
этого термина есть синтез первого и второго значений1.
Четвёртое значение охватывает нечто общее любого вида правильного
правления, осуществляемого в одном городе или в нескольких.
В таком понимании Кассиодор использовал его во фразе, упо-
1 Третье значение Марсилий понимает как единство
территориального и властно-политического аспектов королевства.
72
Часть первая, глава II, § 1—3
треблённой в начале этой книги. В этом смысле и мы будем
применять его при рассмотрении исследуемого вопроса1.
§ 3. Если нам надо описать мир и его противоположность,
мы утверждаем вместе с Аристотелем ("Политика", книги I и
V, главы 2 и 3), что государство есть одно одушевлённое или
живое существо2. Действительно, подобно живому организму,
состоящему по его природе из определённо расположенных
органов, обеспечивающих взаимосвязь целого и осуществляющих
свои функции во взаимном обмене, государство тоже состоит
из определённых частей, если оно хорошо, согласно здравому
смыслу упорядочено. Как конституция тела живого существа и
его органы сложены для обеспечения ему здоровья, так же,
очевидно, учреждение государств и его частей должно быть
создано для обеспечения ему мира. Исходя из того что всё общество
понимает под здоровьем и миром, мы можем добавить к этому
выводу своё суждение. Считая в действительности, что
здоровье является лучшим свойством физического состояния
живого существа, мир и спокойствие тоже являются лучшим
состоянием государства, устроенного согласно здравому смыслу.
Здоровье, как утверждают самые опытные врачи, это хорошее
состояние живого существа, в котором каждый из органов может
выполнять функции, соответствующие своей природе. В силу
1 Автор, как видим, не только анализирует различные понимания
термина "regnum", но и пытается обобщить различные признаки и
свойства государственной власти. По существу в четвёртом значении он
трактует термин "королевство" в качестве государства в целом.
2 Марсилий здесь точно уловил мысль Аристотеля, который
рассматривал социальную организацию людей в виде формы общения
последних. По Аристотелю, такая организация возникает естественно и
постепенно, через семью и селение, представляющих собой более ранние
продукты человеческого общения. Подобный подход античного мыслителя
дал ему основание относиться к высшей форме организации
человеческого общества (городу-государству) как к живому организму. Для Мар-
силия представление города-государства в виде живого существа,
возможно, было особенно близко в силу его медицинского образования.
Вместе с тем ссылка автора на 3-ю главу пятой книги "Политики"
Аристотеля носит ошибочный характер, поскольку в ней в отличие от начальных
глав первой книги речь идёт только о причинах социальных конфликтов.
73
Защитник мира
этой аналогии мир является хорошим механизмом государства,
в котором каждая из его частей способна великолепным
образом выполнить задачи, свойственные ей, согласно её смыслу и
функциям. А поскольку любое полное определение охватывает
совокупность противоположностей, смута явится плохим
состоянием государства или королевства, подобно болезни для
живого человека, — состоянием, мешающим всем или некоторым
органам государства выполнять частично или полностью
свойственные им функции.
Итак, мы образно разобрали понятие мир и его
противоположность.
74
Глава III
Происхождение гражданского общества
§ 1. Мы сказали, что мир и спокойствие являются хорошим
состоянием (механизмом) государства для взаимодействия его
частей. В последующем надо обратить внимание на сущность и
цель самого государства, на характер и количество его
основных частей; кроме того, на роль каждой из них; и, наконец, на
их причины и соответствующий порядок; таковы предпосылки,
необходимые для точного определения спокойствия и его
противоположности.
§ 2. Однако прежде чем перейти к рассмотрению
государства как совершенного сообщества и изучению его видов и
образа жизни, мы должны вначале остановиться на
происхождении гражданских обществ, строев их правлений и образов их
жизни. Именно от несовершенных форм общения люди
дошли до совершенных сообществ, их строев правления и образов
жизни. Поскольку развитие природы, а также искусства,
которое является её имитацией, всегда идёт от наименее
совершенного [вида] к более совершенному, то люди справедливо
уверены, что обладать истиной можно, только зная первопричины
явлений, их основные принципы, обращаясь к самым их истокам.
§ 3. Начиная исследование по этому методу, не следует
упускать из виду, что гражданские общества согласно
разнообразию населённых земель и эпох создавались с немногого,
а затем в результате прогрессивного роста они достигли
своего совершенства. Первой и наиболее простейшей связью
между людьми, первопричиной всех остальных была та, что
объединяет мужчину с женщиной, как говорит самый известный из
философов в своём труде "Политика", книга I, глава 21, и ещё
яснее — в книге "Экономика"2. Результатом этой связи явилось
размножение людей, которые изначально селились в
единственном доме. Когда же постепенно образовалось множество семей,
1 См.: Аристотель. Соч. Т. 4. С. 377.
2 Современные исследователи творчества Аристотеля считают, что
античный труд "Экономика" создан не им.
75
Защитник мира
численность людей уже оказалась такой, что этот
единственный дом стал им недостаточен, возникла необходимость
создавать большое количество домов, скопление которых получило
название посёлка или деревни; это было первым [человеческим]
сообществом, как писал Аристотель в вышеупомянутых трудах.
§ 4. В течение долгого времени, пока люди жили в одном
доме, их действия, особенно те, которые мы далее назовём
гражданскими, регулировались старейшинами, но без
малейшего закона и обычая, которые ещё не были изобретены. Отец
семейства единственного дома по своему желанию и по своей
воле имел право (власть) наказывать за внутренние
правонарушения или прощать [виновного]; однако он уже не мог
поступать таким образом в качестве главы первого сообщества,
называемого деревней. В ней стало необходимым, чтобы самый
старейший человек определял, что справедливо и что полезно
согласно рациональному порядку и квазиестественному
закону1, так, чтобы это устраивало всех, и казалось делом,
урегулированным без особого труда по справедливости и по
требованию человеческого разума.
Таким образом, причина разных подходов к организации
жизни единственного дома и деревни представляется таковой:
если в одном хозяйстве или внутри одной семьи брат убивает
брата либо посягает на него другим способом, отцу семейства
следует по своей воле, но при этом не подвергаясь риску, не применять
к виновному высшую меру наказания, ибо в таком случае,
прежде всего, сам отец пострадает от уменьшения работников в
хозяйстве. Кроме того, он испытает меньшую боль и меньшее горе
при потере одного сына, нежели двоих; так, кажется, поступил
наш первый предок Адам, когда его первенец Каин убил
своего брата Авеля. Честно говоря, не существует правосудия отца
над сыном по гражданским делам, как написано в книге "Этика"
{" К Никомаху"), а также в трактате "О справедливости" — кни-
1 В толковании Марсилия, естественным законом являются
принципы взаимоотношений между людьми, возникшие на основе евангельских
заветов Иисуса Христа. Потому дохристианский порядок общественных
отношений он называет квазиестественным законом.
76
Часть первая, глава III, § 4
га IV ["Политики"]1. Однако в первом сообществе — посёлке или
деревне — действовать подобным образом никому не могло быть
позволено ввиду уже отмеченной разницы с семьёй; более того,
если старейший не устанавливал наказания или
справедливого возмещения ущерба, то война или конфликт между
соседями становились бы неизбежными.
При увеличении количества деревень сообщество
расширялось, и это было закономерным из-за растущего числа
людей. Но управление им ввиду недостатка благоразумных
людей или по какой-нибудь другой причине ещё велось пока
одним человеком, как написано в "Политике", книга III, глава 92.
Хотя такое сообщество было более совершенным, чем один
посёлок или одна деревня, им по-прежнему управлял старейший
мужчина, который считался лучшим и более разумным среди
всех. Тем более что у этих первых сообществ совсем не было ни
различных, имеющих иерархию, частей, ни совокупности
ремёсел и правил, необходимых для жизни, подобно тем,
которые впоследствии были обнаружены в более поздних
сообществах. По существу один и тот же человек тогда
одновременно был и правителем и крестьянином или пастухом стада,
подобно Аврааму и многим его последователям. Но подобное
стало невозможным, и не могло быть дозволенным в совершенных
сообществах.
1 Название главного труда Аристотеля этического характера,
адресованного им сыну или отцу, которых одинаково звали Никомахами,
иногда переводят как "Никомахова этика". В частности, такое название
использовано в академическом четырехтомном собрании сочинений
мыслителя, выпущенном в свет издательством "Наука". Что касается
содержания ссылки, то в 5-й главе работы "Никомахова этика" сказано, что
правосудие существует скорее в отношении к жене, а не к детям и
приобретениям [рабам]. (См.: Аристотель. Соч. Т. 4. С. 60.) Иначе говоря, по
древним правовым представлениям, на которые указывает Марсилий,
дети и рабы находились в исключительной власти отца, и их
взаимоотношения с ним не подлежали рассмотрению в суде.
2 Ссылка Марсилия неточна. Только в 1-й главе первой книги
"Политики", переведённой в 1911 г. С. А. Жебелёвым, есть близкие по
смыслу слова Аристотеля о том, что в семье и колонии старший облечён
полномочиями царя. См.: Аристотель. Соч. Т. 4. С. 378.
77
Защитник мира
§ 5. По мере того как численность людей разрасталась,
увеличивался их опыт, изобретались более искусные ремёсла,
появлялись правила или образы жизни, постепенно определились
различные слои населения. В конце концов, человеческий разум
и опыт открыли то, что необходимо для хорошей жизни людей и
её исполнения; в результате возникло совершенное сообщество,
называемое государством, со своими отдельными частями,
анализ которого мы собираемся теперь начать.
На этом достаточно о рождении гражданского общества.
78
Глава IV
Конечная цель города-государства и объяснение
его составных частей
§ 1. Согласно Аристотелю, "Политика", книга I, глава 1,
государство — совершенное сообщество, содержащее в себе всё
необходимое для полноценной жизни и, как будет показано позже,
созданное для того, чтобы жить, и причём жить хорошо1. Эти
слова Аристотеля: "созданное для того, чтобы жить, и, причём, жить
хорошо", — означают совершенную конечную цель государства,
ибо те, кто являются гражданами, должны жить не по подобию
животных и рабов, а весьма достойно, т. е. им должно быть
доступно свободное творчество, которое является привилегией,
исходящей от способности души, как умозрительной, так и практической.
§ 2. Таким образом, государство предназначено для жизни,
и в конечном счёте для жизни хорошей; но, прежде всего, нам
надо обсудить эту жизнь и её формы. На самом деле, как мы
сказали, жизнь является конечной целью учреждения государства
и необходимой предпосылкой всего того, что существует и
производится в нём за счёт человеческих взаимоотношений.
Возьмём в качестве основы наших доказательств данное самой
природой, признанное и принятое, безусловно, всеми следующее
заключение: все люди, которые не попали под какую-нибудь
немилость или не имеют других препятствий, по природе
своей ищут жизнь, которая принесла бы им полное
удовлетворение, и в то же время избегают всего того, что может нанести им
вред. Данный принцип ценен не только для человека, но и для
всех живых существ; Цицерон в трактате "Об обязанностях",
1 В академическом издании сочинений Аристотеля цитируемый
Марсилием отрывок звучит так: "Общество, состоящее из нескольких
селений, есть вполне завершённое государство, достигшее, можно
сказать, в полной мере самодавлеющего состояния и возникшее ради
потребностей жизни, но существующее ради достижения благой жизни".
(Аристотель. Соч. Т. 4. С. 378.) Однако в 5-й главе пятой книги
"Политики" имеются слова, которые больше созвучны с цитатой, использованной
Марсилием: "Государство создаётся не ради того только, чтобы жить, но
жить счастливо". См.: Там же. С. 460.
79
Защитник мира
книга I, глава 3, признаёт: "Изначально природа наделила все
виды живых существ чувством заботы о предохранении их
сущности, их тела и жизни инстинктом избегать всего того, что
кажется им вредным; искать и доставать себе всё то, что
необходимо им для их жизни"1. Исходя из разумного заключения, с этим,
очевидно, может согласиться каждый.
§ 3. Просто жизнь и хорошая жизнь человека имеют два
аспекта: один временный, земной, а другой — вечный или, как
его обычно называют, небесный. Эта вторая жизнь,
существование которой целая группа философов не смогла доказать, —
вечная; она не относится к области очевидной, потому они не смогли
определить, что является необходимым для этой жизни. И,
наоборот, просто жизнь, и жизнь хорошую, или, по-другому,
хорошую жизнь первой категории, т. е. земную жизнь, и всё, что для
неё необходимо, самые известные философы основательно
осветили. Это привело их к заключению о необходимости гражданского
сообщества, без которого люди не смогут достигнуть такой
жизни и полного достатка. Самый известный из философов —
Аристотель в "Политике", книга I, глава 1, говорит: "Все люди
склонны к подобному сообществу; сама природа их туда приводит"2.
Это то, чему учит разумный опыт. Между тем мы хотим
более глубоко изучить причину, которую указали, отмечая, что
человек появляется с врождёнными элементами
противоположностей: какая-то часть его субстанции почти постоянно
искажается под влиянием противоположных действий и страстей. Кроме
того, он приходит в мир голый, беззащитный, он страдает и
портится под воздействием атмосферы и других элементов, как
говорит об этом наука об естественных вещах. Он также нуждает-
1 В трактовке В. О. Горенштейна цитируемый отрывок даётся по-
иному: "Прежде всего, каждому виду живых существ природа даровала
стремление защищаться, защищать свою жизнь, т. е. своё тело, избегать
всего того, что кажется вредоносным, и приобретать и добывать себе всё
необходимое для жизни, как пропитание, пристанище и так далее".
Цицерон. О старости. О дружбе. Об обязанностях. С. 61.
2 В переводе С. А. Жебелёва: "Итак, очевидно, государство
существует по природе и по природе предшествует каждому человеку...". См.:
Аристотель. Соч. Т. 4. С. 379.
80
Часть первая, глава IV, § 3~5
ся в разных типах и видах искусств, чтобы избегать уже
упомянутого ущерба. Однако эти ремёсла могут существовать только
тогда, когда ими занимается большое количество людей, и они
[ремёсла] не могут быть освоены без взаимной конкуренции.
Поэтому люди должны сотрудничать, чтобы извлекать выгоду от
этих ремёсел и избегать ущерба.
§ 4. Но среди людей, объединённых таким образом,
возникают разногласия и ссоры, которые, при неурегулированности
принципами справедливости, являются причинами расколов и войн,
что, в конце концов, ведёт государство к гибели. Потому для
совместной жизни людей надо было установить нормы права, а
также назначить их блюстителя или исполнителя правосудия. Для
предотвращения преступлений государство вынуждено
прибегать к услугам блюстителя, который обязан пресекать попытки
насилия в обществе, наказывать правонарушителей и виновников
беспорядков. Поскольку государство нуждается в разных
удобствах, в заботе и охране всеобщего блага, ему надлежит иметь в
своём составе людей, которые занимаются такими делами
постоянно. Помимо всех этих мер, остающихся полезными до
настоящего времени и отвечающих нуждам жизни сообщества, у людей
имеются и потребности, необходимые для жизни в
потустороннем мире, в частности почитание Бога и поклонение ему,
совершение благодарственных молебнов как за благодеяния, уже
полученные в этом мире, так и за те, которые они надеются получить
в мире ином. Чтобы обучить людей богослужению и привести их
в нужную область [т. е. в потусторонний мир], государство
должно назначить священников. Все подобные вопросы и их значение
мы более подробно рассмотрим в следующей главе.
§ 5. Мы уже говорили, что люди объединились для того,
чтобы жить хорошо и в достатке. Но поскольку люди разных видов
деятельности вырабатывают различные вещи, сообщество
нуждается в обмене вещами, необходимыми для жизни всех
категорий жителей. Такое достаточно совершенное сообщество,
создавшее механизм самообеспечения путём взаимодействия
разных его частей, и называется государством.
Сказанное объясняет не только конечную цель государства,
но и цель каждой из его составных частей.
81
Глава V
Определение частей государства и различия между ними.
Необходимость их разделения и существования для цели,
выдвигаемой самим человеком
§ 1. Мы установили общее предназначение всех частей
государства, хорошо налаженные деятельность и торговля
которого, осуществляемые без внешнего вмешательства,
обеспечивают его спокойствие. Чтобы более отчётливо представить
значение такого спокойствия и его противоположности, исходя как из
целей действия этих частей, так и свойственных им причин, мы
собираемся сказать, что части или службы государства,
согласно Аристотелю, "Политика", книга IV, глава 3, образуют люди
шести видов деятельности: крестьяне, ремесленники, торговцы,
воины, священники, судьи или советники. Три их вида —
духовенство, военные и судьи, в гражданском обществе обычно
именуемые знатными людьми, названы потому частями государства
в точном смысле слова. Другие, которых Аристотель считает
необходимыми службами в государстве, являются его частями в
широком смысле; или по обыкновению могут называться
плебейскими1. Таковы наиболее известные части любого
государства или королевства. Все иные могут быть легко сведены к ним.
§ 2. В предыдущей главе мы некоторым образом уже
касались этого, однако хотим вернуться к данному вопросу более
детально; предположим как доказанное, начиная с известной
самой по себе точки зрения, что государство является
установленным сообществом, в котором человек может жить, и причём
жить хорошо. Ранее мы разделили жизнь на два вида: жизнь
1 Аристотель действительно считал основой государственной
власти только граждан, к которым он относил людей состоятельных, а
также владеющих оружием или исполняющих жреческие и судебные
функции. Землепашцам и ремесленникам он отказывал в рассудительности,
необходимой для управления общественными делами. А поскольку
ремеслом и землепашеством занимались преимущественно рабы, то такое
обстоятельство являлось второй причиной отнесения античным
философом землепашцев и ремесленников к черни, которую Марсилий в свою
очередь характеризует римским термином "плебс".
82
Часть первая, глава V, § 1-3
в окружающем мире, или жизнь земную, и жизнь или
существование в другом, потустороннем мире. Основываясь на этих
двух формах жизни, которые человек ставит перед собой как
цели, мы определим необходимость разделения на части
гражданского общества. Согласно первой форме жить в
окружающем человека мире означает, видимо, существовать в нём как
живое существо; так говорит он [Аристотель] в своём трактате
"О душе", книга II, глава 4: "Именно жизнь составляет
существование живых"1. И в этом значении жизнь означает ни что
иное как душу. Скорее всего, жизнь рассматривается им в виде
деяния или страдания души2... Каждая из этих форм жизни уже
изложена [Аристотелем], как та, что внутренне свойственна
человеку, так и та, которую он ведёт в зависимости от
естественных причин совместно с другими живыми существами; в
любом случае это не является объектом нашего исследования,
поскольку исследованиями форм жизни занимается наука о
природе, которая изучает животных и растения. Настоящее
исследование направлено, прежде всего, на её естественные
причины, ибо они получают завершённость от разума и ремёсел,
которыми живёт род человеческий.
§ 3. Именно поэтому нужно отметить, что, коль человек
должен жить, и жить хорошо, необходимо, чтобы его потребности
были удовлетворены, и удовлетворены достаточно; и не только
потребности, но и соответствующие страсти. А поскольку мы
не получаем от природы способов, которыми такие порядки
могут создаваться, человек должен помимо естественных причин
1В 4-й главе второй книги труда "О душе", размещённого в
академическом издании четырехтомного собрания сочинений Аристотеля,
говорится: "...Так как сущность есть причина бытия каждой вещи, а у живых
существ быть означает жить...". Аристотель. Соч. Т. 1. С. 402.
2 Аристотель, обстоятельно рассматривая различные
представления древнегреческих мыслителей о душе, своего конкретного
определения этой категории не дал. Именно поэтому Марсилий через
оговорку "скорее всего" пытается подкрепить авторитетом Аристотеля
христианское понимание реальной жизни человека как страдания его души,
которая, дескать, может обрести вечное блаженство только в
потустороннем мире.
83
Защитник мира
изобрести орудия, которыми будут закончены и сохранены
процессы в его теле и страсти в душе — это различные виды
творчества и производства, происходящие от добродетели и от
искусств, как практических, так и умозрительных.
§ 4. Некоторые из процессов и пристрастий человека
рождаются по естественным причинам без применения знаний об
элементах, составляющих наше тело, и конфликтов вследствие
их смешения. Таким образом, могут быть расположены в
соответствующем порядке действия, свойственные питательным
способностям организма. В этой главе рассматриваются также
процессы, производимые частями нашего тела посредством
изменения своих качеств: сюда, например, относятся изменения,
производимые субстанциями, которые вводятся в человеческое
тело, в частности, пищей, напитками, лекарствами, ядами и
прочими. Другими причинами являются процессы и страсти,
происходящие в нас самих, и деяния, производимые нами через
познавательные и привлекающие свойства. Одни названы
присущими, поскольку они не передаются от одного человека к
другому и не осуществляются каким-либо внешним органом; от них
зависят части тела, приходящие в движение согласно месту
положения: таковыми являются мысли, желания и склонности
человека. Другие именуются переходными, потому что они
являются противоположностями процессов и страстей, о которых мы
только что упомянули.
§ 5. Чтобы привести в требуемый порядок такие процессы и
пристрастия и завершить их там, где они ограничены природой,
мы, как уже говорили ранее, изобрели различные виды ремёсел
и искусств и определили людей по разным видам деятельности
для удовлетворения их человеческих потребностей. Подобный
порядок есть не что иное, как совокупность перечисленных выше
частей государства. Таким образом, чтобы урегулировать и
сохранить действие питательной части тела, остановка которой
привела бы к полной гибели живого существа в качестве
индивидуума и члена рода человеческого, мы создали обработку
полей и выращивание скота, охоту на дичь, рыбу и птицу и все
другие ремёсла, с помощью которых добывают пищу, обрабатывая
и приготавливая её для употребления с целью компенсации по-
84
Часть первая, глава V, § 4-7
терь субстанции нашего тела, дабы поддержать его в живом
состоянии настолько, насколько позволяет это человеку природа.
§ 6. Чтобы поддерживать в равновесии функции и страсти
нашего тела по отношению к элементам и процессам, которые
существуют во внешней среде, мы изобрели механические
формы действия, которые Аристотель в своём труде "Политика"',
книга VII, называет видами искусства: например, изготовление
шерсти, дубление [кож], сапожное ремесло, различные виды
деятельности, приближенные к строительству; в общем, все
механические ремёсла, способствующие функционированию города
непосредственным и опосредованным образом1. Причём это
касается не только тех ремёсел, которые удовлетворяют чувство
вкуса, но также и другие чувства, ориентированные на
удовольствие от живописи и иных видов искусств. Аристотель по этому
поводу в "Политике", книга VI, глава 3, высказался так:
"Среди всех этих ремёсел имеются такие, которые являются
необходимыми; в то время как другие служат для уютной и
счастливой жизни"2. Под последними видами деятельности в
частности понимаются медицинская практика и в определённой мере
архитектоника3, отличающиеся от вышеупомянутых
необходимых ремёсел.
§ 7. Чтобы ограничить действия людей от излишеств,
обусловленных силой желаний и чувств, которые мы назвали
переходными и которые могут обернуться как пользой, так и вредом
другим либо нанести ущерб всем в этом мире, стало
необходимым учредить в государстве часть или службу, пресекающую
излишества подобных действий и приводящую их к равенству
или требуемой пропорции. В ином случае такие излишества по-
1 О видах ремёсел (искусств) Аристотель говорит не в труде
"Политика", а в начале сочинения "Никомахова этика".
2 В 3-й главе шестой книги академического издания "Политики"
таких или близких по смыслу слов нет. Указанная глава посвящена
внутреннему устройству города-государства и взаимоотношениям между
различными слоями его населения.
3 Архитектоникой в античные времена именовалось учение о
строительном искусстве. Синонимом этого названия ныне является термин
"архитектура".
85
Защитник мира
родят конфликты и, как следствие, расколы между
гражданами и, наконец, распад государства и утрату достаточной жизни.
Аристотель назвал эту часть государства судебной и правящей
либо ещё совещательной, поскольку задача учреждения,
которое находится на службе народа, состоит в обеспечении
всеобщего, справедливого и полезного порядка.
§ 8. Однако мы не могли бы вести нашу нормальную жизнь,
если чужеземные угнетатели обратили бы в рабство граждан;
кроме того, приговоры судей против насильников и внутренних
мятежников должны исполняться принудительной силой;
потому явилась необходимость учредить в государстве военную или
охранную часть, которой подчинены другие виды деятельности
в нём. Государство, как мы говорили в предыдущем параграфе,
создано для жизни, и жизни хорошей, а это станет невозможным,
если граждане будут обращены в рабство. Недаром великий
Аристотель утверждает, что такое рабство обращено против
природы государства. В труде "Политика", книга IV, глава 3, он
настаивает на необходимости этой части государства, говоря: "Пятый
род деятельности есть вооружённая сила, существование
которой не менее важно, если горожане не хотят быть
порабощенными завоевателями: вряд ли можно назвать полисом то сообщество,
которое порабощено другими. Так как полис обходится своими
средствами, но, находясь в рабстве, он не сможет этого сделать"1.
Аристотель считает указанную часть необходимой и по
причине наличия внутренних мятежников, "Политика", книга VII,
глава 6. Для краткости мы не будем цитировать этот текст, но
обратимся к нему в § 8, главы XIV первой части нашего трактата.
§ 9. Кроме того, на земле бывают: то богатый урожай, то его
недостаток; иногда государство поддерживает мирные отношения с
1В переводе С. А. Жебелёва указанное объяснение Аристотелем
необходимости вооружённой силы звучит следующим образом:
"Существование последних [военных] не менее необходимо, чем существование
упомянутых выше [частей], если государство не желает оказаться под
властью тех, кто на него нападает. Мы допустили бы невозможное, если бы
считали, что государство, по природе рабское, достойно называться
государством, ведь государство есть нечто самодавлеющее, рабство же
несовместимо с самодавлением". Аристотель. Соч. Т. 4. С. 493.
86
Часть первая, глава V, § 8-11
соседями, а иногда и нет; или порой ему не хватает общих удобств,
например дорог, мостов, различных зданий и т. п. Чтобы их
построить и содержать определённое время, мы должны учредить в
государстве часть, которая копила бы богатства. Аристотель назвал её
классом финансистов. Она скапливает деньги, зерновые культуры,
масло и другие необходимые товары, хранит их и в целом
заботится о том, что полезно для сообщества; все её усилия направлены на
противостояние нужде в будущем, хотя некоторые другие части
государства помогают ей в таких случаях. Аристотель именует эту
часть финансовой, поскольку сохранённые ею средства
представляют собой сокровища, позволяющее всё купить.
§ 10. Нам остаётся обосновать ещё потребность в части
священнической; хотя не все люди соглашаются с её
необходимостью, равно как и с другими частями государства. Поскольку она
не может рассматриваться как вещь, явная сама по себе, мы так
и не смогли доказать её очевидную и насущную необходимость.
Однако все народы пришли к согласию насчёт её учреждения для
поклонения Богу и восхваления Его ради получения выгоды,
которую мы находим в этом мире и [ещё больше] найдём в другом.
Тем более что большинство вероучений и сект обещают
предоставить данное Богом право компенсации в будущем тем, кто
делает добро, а равно наказания тем, кто совершает плохие поступки.
§ 11. Но, воспринимая такую потребность без
доказательства, многие древние философы — Гесиод, Пифагор и иные были
внимательны к другой причине установления в этом мире
законов божьих и сект. Причина эта — доброта человеческих деяний,
как частных, так и гражданских, от которых почти полностью
зависят безмятежность и спокойствие сообщества, и, наконец,
достаточность жизни в этом мире. Некоторые из таких
философов и учредителей вероучений и сект не имели представления
о воскрешении людей и веры в так называемую Вечную Жизнь]
тем не менее они размышляли о ней и убеждали в этом людей;
в том числе в радость и страдание, связанные с качеством
человеческих трудов в этой смертной жизни, чтобы внушить людям
глубокое почтение и страх перед Богом, желание избегать
пороков и культивировать добродетели. Тем более что
существуют деяния, которые законодательная власть не может регули-
87
Защитник мира
ровать человеческим законом, ибо ничто не может доказать их
наличия или отсутствия. Однако Бог не может их не знать.
Следовательно, они представляют предмет Его законодательной
власти, предписывающей строгое соблюдение этих законов под
страхом вечного греха для тех, кто совершит зло, или
обещанием компенсации для тех, кто совершит добро. Поэтому
философы и учредители говорят, что люди, разными способами
совершающие в этом мире добро, будут потом перенесены на
самые высокие Небеса. Может быть, отсюда происходят названия
звёзд и небесных тел. Души тех, объясняют они, кто совершает
зло, попадут в тела животных. Например, в тело свиньи — того,
кто портил вкус несдержанностью; в тело козла — за
распущенность от любовных утех, эротических оргий и т. д., в зависимости
от особенностей и оценки пороков, достойных осуждения. Они
[философы и учредители] также предназначили вершащим зло
разные наказания, подобно вечной жажде и голоду
преступному Танталу: вода там имеется, но он не может её пить; он не
может есть фрукты, ибо они улетают так быстро, что он не
успевает их достать1. Они также назвали Тартар местом мучитель-
1 Здесь автор трактата оперирует античным, а с теократической точки
зрения языческим и кощунственным мифом. В поэме Гомера "Одиссея" этот
миф описан так: царь города Сипила, любимец богов, сын Зевса Тантал
постепенно возгордился и стал считать себя равным богам. Однажды он убил
своего сына Пелопса и его мясо под видом прекрасного блюда подал богам.
Это преступление переполнило чашу терпения Зевса. Громовержец низверг
Тантала в мрачное царство брата своего Аида, где сыноубийца несёт
ужасное наказание. Мучимый жаждой и голодом, стоит он в прозрачной воде. Она
доходит ему до самого подбородка. Ему лишь стоит наклониться, чтобы
утолить мучительную жажду. Но едва наклоняется Тантал, как исчезает вода,
и под ногами его лишь сухая чёрная земля. Над головой Тантала склоняются
сочные фиги, румяные яблоки, гранаты, груши и сливы; почти касаются его
волос тяжёлые, спелые грозди винограда. Изнурённый голодом, Тантал
протягивает руки за прекрасными плодами, но налетает порыв бурного ветра и
уносит плодоносные ветки. Не только голод и жажда терзают Тантала,
вечный страх сжимает его сердце. Над головой его нависла скала, она едва
держится, ежеминутно грозит упасть и раздавить своей тяжестью Тантала. Так
царь Сипила Тантал в царстве ужасного Аида мучается вечным страхом,
голодом и жаждой. См.: Куп H.A. Легенды и мифы Древней Греции: Пособие
для учителей. Изд. 5-е. М., 1975. С. 119-121.
88
Часть первая, глава V, § 12—13
ным и страшным от таких наказаний, описывая его в ужасных и
зловещих образах1. Из-за внушаемого им страха люди
стараются избегать плохих поступков, а почтением и милосердием они
подстрекаются на усердие в деяниях; следовательно, они
окажутся людьми с хорошими намерениями к самим себе и к
другим. Посредством подобного способа в обществе исчезнут
многие конфликты и преступления. Тогда мир и спокойствие
государства сохранятся без особых усилий, равно как и достаточная
жизнь людей в этом мире — цель, которую пытались добиться
эти мудрецы, устанавливая такие законы и вероучения.
§ 12. Задачей языческих жрецов являлась передача таких
наставлений; а чтобы учить им людей, они создали при
сообществах храмы, в которых почитались их боги. Они установили
также учителей своих законов или вероучений, о которых мы
говорим; последних называют священниками, потому что они
пользуются святыми предметами храма, книгами, вазами и
подобными вещами, служащими священному культу.
§ 13. Такие учители предписывали религиозные обряды,
соответствующие их вере и порядкам. Но священниками
становились не любые граждане; на такие должности избирались
самые почтенные и уважаемые люди из числа военных, судей
или советников. С этого времени данные граждане
освобождались от своих общественных дел и выполняемых обязанностей.
Не преступникам и наёмникам, ведущим гнусный и грязный
образ жизни, а именно подобным лицам, оторванным от страстей в
силу их возраста и нравственности, соответствующим
должности для почитания богов и использования святых вещей, очень
доверяют люди. Недаром в "Политике", книга VII, глава 8,
сказано: "Нельзя ставить жрецом ни землепашца, ни
ремесленника (ведь воздавать почести божествам приличествует только
1 Судя по контексту, Марсилий ошибочно считает, что Тантал
испытывал свои муки в Тартаре; так согласно древнегреческой мифологии
обозначается тёмная бездна, удалённая от поверхности Земли настолько,
насколько удалено от Земли небо. Но Тартар служил местом заключения
низверженного Крона и побеждённых титанов, которых стерегли
сторукие исполины, дети Урана.
89
Защитник мира
гражданам)"1. Языческие законы и секты и все другие
вероисповедания, не относящиеся к христианской католической вере,
существовали или существуют до сих пор; Моисеев Закон,
который предшествовал ей, или верования патриархов
(почтенных старцев) тоже предшествовали последней, хотя в целом
они содержались вне порядка священного канона Библии.
Такие законы и вероучения не обладают правильными знаниями
о Боге, поскольку они следуют человеческим склонностям
пророков или ложных учителей; они не имеют верных
представлений о будущей жизни, о вечном счастье или бедности; нет у них
и духовенства, созданного с этой целью. Мы говорим об их
обычаях, чтобы яснее показать отличие языческих жрецов от
настоящего христианского духовенства и необходимость
священнической части в сообществах.
1 См.: Аристотель. Соч. Т. 4. С. 695.
90
Глава VI
Конечная цель священнической части государства:
духовенство, основанное на учении или непосредственном
Откровении Бога
§ 1. В этой главе нам следует поговорить о конечной цели,
ради которой было избрано подлинное духовенство в обществе
верующих: ею является умеренностью человеческих деяний,
внушаемая через знания и желания, свойственные и переходные,
если только человеческий род озадачен ими для лучшей жизни
в потустороннем мире. Нужно понимать, что Адам — первый
человек был создан главным образом для восхваления Бога, равно
как и остальные существа; однако в отличие от других грешных
пород он был создан по образу и подобию Бога, чтобы после
жизни на земле иметь возможность получить Вечное Блаженство.
Он был сотворен невинным, честным и изящным, как правдиво
говорят об этом некоторые святые и великие учёные. Если бы он
оставался таким же, не было бы необходимости учреждать для
него и его потомства разные части государства, а также
обособлять их. Ведь природа предоставила бы ему выгоды и
удовольствия от достаточной жизни в земном рае, не прилагая для
этого никаких усилий и не боясь никаких наказаний.
§ 2. Но Адам, надкусив запретный плод, утратил свою
первородную милость — непорочность; таким образом, он
нарушил установленный Богом порядок и впал в немилость, нищету
и грех; в итоге потерял Вечное Блаженство, которое Бог своим
величием и благодеянием предназначал ему и всем его потомкам
в качестве конечной цели. Из-за того, что он нарушил порядок,
упомянутый выше, его участью стало плодить потомство своё в
похоти. Любой человек с тех пор зачинается в ней и через неё;
он рождается с ней и по этой причине имеет склонность к
свершению греха, названного христианским Законом первородным
грехом. Исключение составляет Иисус Христос, абсолютно
безгрешный и непохотливый, зачатый от Святого Духа и
рождённый Девственницей Марией. Это событие произошло в тот
момент, когда один из трёх святых — Сын, истинный Бог в един-
91
Защитник мира
стве только Ему присущих свойств, снова обрёл человеческий
облик. Как следствие нарушения прародителями порядка, всё
человеческое потомство рождается с больной душой, хотя
первоначально она была создана в прекрасном состоянии, невинной
и изящной; но из-за их ошибки она потеряла предназначенное
ей конечное счастье.
§ 3. Поскольку по сути своей Бог милосерден к человеку,
созданному Им по своему подобию, и ко всему роду
человеческому, которому Он предназначал счастливую и вечную жизнь,
Он, не совершающий ничего напрасно и не творящий
проступков по необходимости, пожелал подарить человеку лекарство от
грехопадения. И действительно, Он дал ему для соблюдения
некоторые заветы послушания, которые как противоядие от
непослушания должны излечивать болезнь греховного падения. Он
действовал в данной области как опытный медик, идя по
порядку от лёгкого к трудному. Он сначала предписывал людям
обряды жертвоприношений, совершаемых из первого урожая
жатвы и новорождённых животных, словно хотел подвергнуть
испытанию раскаяние и послушание человека; этот обряд древние
патриархи, глубоко поклоняясь Богу, соблюдали через веру,
послушание и деяние милостей вплоть до времён Авраама.
Именно ему Бог дал кроме вышеупомянутого другой, более
принудительный завет — обрезание кожи крайней плоти всего мужского
пола, как бы желая подвергнуть ещё большему испытанию
раскаяние и подчинение человека. Многие следовали его
наставлениям вплоть до времени Моисея, через которого Бог передал
народу израильскому Закон с более совершенными заповедями
как для мира теперешнего, так и для будущего. Он также своим
Законом утвердил священниками жрецов и левитов1.
Соблюдение предыдущих заветов и Закона Моисеева было
преимущественно неким очищением от греха и немилостей, как первород-
1 Левиты — название особого класса жрецов в системе
древнееврейского религиозного культа. По преданию, к левитам принадлежали все
потомки сына Иакова Левия, колено (род) которого как давшее
еврейскому народу Моисея получило исключительное право на священнослуже-
ние. В раннем христианстве левитами называли служек, по-другому
диаконов, помогающих священникам во время богослужения.
92
Часть первая, глава VI, § 3-5
ного, так и настоящих, совершённых по собственной воле; и это
явилось неким предупреждением по отношению к вечному или
временному наказанию в другом мире. Однако, соблюдая
заповеди, люди всё же не могли достичь Вечной Жизни.
§ 4. Между тем Бог милосердный предназначил роду
человеческому новое испытание. Он хотел таким образом спасти его от
последствий грехопадения или по надлежащему порядку заново
предоставить ему возможность Вечного Блаженства, используя
для этого своего Сына — Иисуса Христа, настоящего Бога и
человека в одном лице. Он дал человечеству Евангелие,
содержащее в себе заветы того, во что мы должны верить, что делать и
чего избегать, а также советы, как этого достичь. Соблюдая их,
подобно тому, как они исполняли старые заветы, люди не
только предохраняют себя от серьёзного наказания; они могут ещё
таким образом заслужить вечную благодать в силу посвящения
в её милость согласно некоторому соглашению. Назовём ли мы
этот Закон Милостивым, потому что Иисус своим Страданием
и Смертью откупил род человеческий от наказания — потери
Вечного Блаженства, испытываемого как следствие
грехопадения прародителей? Тем более что, соблюдая и принимая
таинство (освящения), установленное в нём и через него, священная
милость, единожды полученная и единожды потерянная,
снова была дарована нам и укреплена в нас именно Божьей
Милостью, в силу его священного рукоположения; одновременно по
указанному согласию наши усердия от заслуги Страданий
Христовых становятся достойными Вечного Блаженства.
§ 5. Однако благодаря Страданиям Христовым не только
последующие поколения получили милость заслужить блаженную
жизнь; этой заслуги удостоились также те, кто соблюдал
первые заветы и Закон Моисеев, ибо они жили в ином мире, в
местечке, называемом Лимб1, но до прихода Христа, Его
Страданий, Смерти и Воскрешения. Именно благодаря Ему они
получили обещание Бога; хотя в старых заветах пророков и Законе Мо-
1 Лимб — по средневековому католическому учению загробное
местопребывание душ христианских праведников и младенцев, умерших
до крещения.
93
Защитник мира
исееве обещание им такой милости было выражено в
символической форме. Как говорит об этом Апостол в "Послании к евреям":
При засвидетельствовании от Бога знамениями и чудесами1.
§ 6. Такое божественное деление времени является
вполне обоснованным, поскольку исходит от движения менее
совершенного к более совершенному, и в конечном счёте оно
совместимо с замыслом человеческого Спасения. Поэтому мы ничуть
не должны усомниться в том, что Бог мог бы, если бы захотел, с
самого начала — при грехопадении человека предоставить ему
избавление от наказания. Но Он повёл себя иначе, потому что
хотел, и таково было его соответствующее решение: не давать
быстрого и лёгкого прощения, чтобы не способствовать
совершению людьми нового греха.
§ 7. Недаром мы выбрали в сообществе несколько человек —
жрецов и левитов (диаконов) как учителей Его Закона и
святителей таинств...
§ 8. Задачей духовенства является воспитание и обучение
человека тому, во что необходимо верить, что делать и чего
избегать согласно евангельскому Закону, дабы достичь Вечного
Спасения и избежать вечного страдания.
§ 9. В священническую службу включены все доктрины,
возникшие вследствие открытий человеческого гения, т. е.
теоретические и практические знания, регулирующие свойственные
и переходные деяния человека, вызываемые его
потребностями и эмоциями. Почти все эти учения были переданы нам
благодаря замечательному Философу [Аристотелю] и другим
великим людям. Однако в целях сокращения нашего
повествования мы не будем их перечислять, да и в том нет необходимости.
Но вот что мы должны понять, прочитав эту и следующую
главы: причины каждого вида деятельности в государстве
разнятся между собой согласно их задачам, подобно функциям
органов тела и разума человеческого. Действительно, поскольку
они являются следствиями дел рода человеческого, их конечную
цель образуют творения, создаваемые самими людьми.
Например, конечной целью части государства, строящей корабли, яв-
1 Евр. 2, 4.
94
Часть первая, глава VI, § 6~9
ляется корабль. Цель военной части — битва и применение
оружия. Целью духовенства является наставление людей Закону
Божьему и руководство всеми другими частями города согласно
заветам этого Закона. Но общей конечной целью всех служб
государства является обеспечение благоприятных условий
гражданам и состояния достаточности для свершения их действий и
страстей; такие условия и достаточность происходят от
соответствующих потенциалов, без которых невозможно этого достичь.
Так, цель военного потенциала, выраженная в битвах и других
деяниях, рождает свободу и защиту; эта свобода — итог деяний
и трудов военной части государства. Аналогично для той части
государства, целью которой является постройка домов,
создание последних — есть результат работы, защищающей людей
от вредного влияния воздуха, тепла и холода, влажности и
сухости; эта защита и есть конечная цель, для чего
соответствующая служба государства и предназначена. Равно от соблюдения
Священного Закона — цели священнической части — у людей
возникает Вечное Блаженство. Подобным образом мы должны
размышлять и в отношении всех других частей или служб
государства. Именно при таком подходе различаются виды
причин всех служб: материальные, формальные и действующие,
что мы покажем в следующей главе.
На этом мы достаточно рассмотрели разновидности частей
государства, их различия, а также необходимость.
95
Глава VII
Другие причины существования отдельных частей государства;
выделение их видов согласно двум способам,
исходящим из нашей цели
§ 1. Теперь нам необходимо поговорить о других причинах
существования служб или частей государства. Мы будем
рассматривать их материальные и формальные причины, а затем
действующие. Поскольку в вещах, которые получают свою законченность от
человеческого разума, материя предшествует форме, мы в первую
очередь начнём с материальной причины. Специфической
материей различных служб государства, называемой потенциалом их
души, являются люди, которые в силу своего положения или
рождения имеют склонность к ремёслам и различным наукам. В
природе не существует ничего лишнего, и она заботится прежде всего о
том, что является более благородным среди вещей, подверженных
порче, в частности о роде человеческом, ибо, достигнув
совершенства посредством ремёсел и разных учений, род человеческий есть
материя, составляющая государство и его различные, необходимые
для достижения достаточной жизни людей части, о чём мы уже
упоминали в главах IV и V нашего трактата. Сама природа приняла на
себя инициативу разделения людей, порождая их с
естественными способностями и склонностями: одних она создала склонными к
сельскому хозяйству, вторых — к военной профессии, третьих —
к разным видам ремёсел и учений. Причём она не предрасположила
только одного индивидуума к одному ремеслу или к какой-то одной
науке, наоборот, она предопределила многих к одному и тому же
делу, как того по необходимости требует достаточность. Она создала
некоторых предрасположенными к благоразумию, ибо только
благоразумные люди могут быть судьями и управляющими и
составлять соответствующую часть города; иных — склонными к силе и
смелости, благодаря чему именно они, как положено, образовали
военную часть. Таким образом, природа обусловила различные виды
человеческого потенциала, теоретически и практически
необходимого для жизни, и притом жизни хорошей. Он нужен для того,
чтобы, реализуя естественные склонности людей к различным видам
деятельности, вылиться в необходимое совершенство разнообраз-
96
Часть первая, глава VII, § 1—3
ных частей государства. Что касается материальных причин
создания служб государства, они почти очевидны: это люди,
получившие потенциал посредством овладения разными ремёслами и
учениями, на основе которых в государстве учреждены различные
части для достаточной жизни как его конечной цели. Поэтому в
прямом смысле такие части государства называют обязанностями либо
службами, ибо если приглядеться к сути их деятельности, они
направлены к услугам человеку.
§ 2. Формальные причины, поскольку они являются
потенциалом разума человеческого, есть не что иное, как
возможности; это формы тех, кто ими владеет: они завершают или ведут
к совершенству человеческие склонности, уже существующие
по природе. Отсюда то, что говорит Аристотель, в последней
главе книги VII "Политики": "Любое ремесло или учение ведёт к
восполнению того, чего не хватает в природе"1. С другой
стороны, поскольку они учреждены и тоже предопределяют части
государства, формальные причины — это наставления, которые
действующая причина даровала и внушила тем, кому
предназначено исполнять определённые функции в государстве.
§ 3. Что касается действующих или производительных
причин обязанностей, которые обозначают как возможности души, то
они являются разумом и волей людей в их мыслях и желаниях,
рассматриваемых, как мы того пожелаем, в индивидуальном или
коллективном видах. К некоторым из них добавляется
первопричина, образуемая движением и исполнением функций органов тела.
Такой действующей причиной существования частей государства
чаще всего и в большинстве случаев является законодатель.
Однако раньше, редко и в малом числе случаев непосредственной
двигательной причиной всех частей государства и законодателем был
Бог, без введения человеком какого-либо его определения, как мы
развиваем это в главах IX первой и XII и XV второй частей
нашего трактата. Но для священника есть другая причина его
учреждения: мы поговорим об этом в главах XV и XVII.
Итак, мы определили части государства и необходимость
их учреждения тремя видами причин.
1 В переводе А. С. Жебелёва: "Ведь всякое искусство и воспитание
имеет целью восполнить то, чего недостаёт от природы". Аристотель.
Соч. Т. 4. С. 626.
97
Глава VIII
Разновидности форм правления или политических строев:
правильные и неправильные; разделение их видов
§ 1. Мы должны убедительно доказать то, о чём некоторым
образом говорили ранее: учреждение и различие служб
государства произведено посредством действующей причины, т. е.
законодательной властью; именно законодательная власть
разделяет и устанавливает эти службы, подобно тому, что
совершается в природе. Сначала она учреждает и формирует в
государстве одну службу, которую в главе V настоящей части
[трактата] мы назвали управляющей, или судебной, частью. Про другие,
тоже создаваемые ею службы мы более обстоятельно поговорим
в главе XV данной части [трактата]; здесь же необходимо,
прежде всего, коснуться природы первой службы государства. Ведь
она является основной из всех, и это мы увидим впоследствии.
Итак, мы будем рассуждать, как полагается, начиная с
предшествующего вывода, а затем перейдём к выявлению
действующей причины и особенностей других служб или частей
государства.
§ 2. Существует два вида [политических] строев или форм
правлений государства: правильные и неправильные. Я вместе
с Аристотелем, "Политика", книга III, глава 5, называю
правильными те из них, в которых правитель руководит для
всеобщего блага и в согласии с волей подданных; а
неправильными — те, в которых отсутствует этот признак. Кроме того, тот
и другой виды в свою очередь подразделяются ещё на три
подвида. Правильные правления делятся на монархию,
аристократию и республику; другие — неправильные — на тиранию,
олигархию и демократию. Каждая из этих форм правлений имеет
свои способы управления, надобность которых незачем сейчас
обсуждать. Аристотель их достаточно раскрыл в книгах III и IV
своей "Политики".
§ 3. Но, чтобы иметь полное представление об указанных
формах, в порядке необходимого пояснения заметим: по мнению
Аристотеля, каждая из этих форм правления имеет свою проти-
98
Часть первая, глава VIII, § 1-4
воположность; например, монархия — это правление
правильное, в котором государь является единственным человеком,
руководящим для всеобщего блага и в соответствии с волей и
согласием своих подданных. Тирания, наоборот, её
противоположность; это неправильное правление, в котором государь
является одним-единственным человеком, управляющим для
собственного блага, не считаясь с волей подданных. Аристократия — это
правильное правление, в котором именитые граждане
руководят в соответствии с волей и согласием подданных для
всеобщего блага. И, наоборот, олигархия как её противоположность
является неправильным правлением, в котором небольшое число
богатых и властных людей управляют ради своих интересов, не
согласовываясь с волей граждан. Наконец, республика в одном
смысле является общей формой любого общественного строя или
правления; но в другом смысле она обозначает такой
правильный строй, при котором каждый гражданин участвует в
управлении или в совете согласно своему рангу, возможностям и
положению в обществе для всеобщего блага, в соответствии с волей и
согласием остальных жителей. Но демократия как её
противоположность — это правление, в котором простонародье и
нищенские массы устанавливают правительство и управляют только
они, без согласия и вопреки воле других граждан, не стремясь к
равной пропорции при расчёте всеобщего блага.
§ 4. Трудно сказать, какая из правильных форм правления
лучше и какая из неправильных хуже; мы не будем сейчас это
затрагивать и рассказывать о присущих им степенях
полезности и вредности. Достаточно, что мы рассмотрели деление
правлений на виды и формы и определили каждую из них.
99
Глава IX
Способы установления королевской монархии
и определение её совершенной формы;
а также способы устройства других политических режимов
или форм, как правильных, так и неправильных
§ 1. Теперь нам необходимо поговорить о способах
установления правящей службы государства. Рассматривая природу
каждого, более или менее удачного, а также действия,
происходящие в гражданском обществе, необходимо отыскать
действующую причину, посредством которой такие способы, равно как
вся правящая часть [государства], должны проявляться
свойственным им путём при любой политической форме.
§ 2. Но в этой книге предметом нашего исследования будут
причины и действия, которые обычно должны создавать правящую
службу [государства]. Сначала мы хотим поговорить лишь об одном
способе и об одной причине, посредством которых эта служба, хотя
редко, но уже создавалась. Чтобы отличить этот способ или действие
и его непосредственную причину от других способов или действий и
их непосредственных причин, которые должны регулярно и в
большинстве случаев создавать такую часть государства и которые мы
можем обосновать, опираясь на свидетельства людей, следует
заметить, что настоящее понимание первого способа не может быть
достигнуто путём доказательств. Этим способом или этим
действием и его непосредственной причиной, посредством которой
сформирована правящая служба и другие части государства, в
особенности духовенство, явилась Божья Воля, незамедлительно их
упорядочившая через определённое пророчество, переданное
особенному Созданию [т. е. Иисусу Христу], или, может быть, только по
его воле. Именно таким образом, по воле Божьей было учреждено
правление израильским народом в лице Моисея и нескольких
судей после него; а также духовенство в лице Аарона и его
преемников. Обосновать эту причину и её свободное действие, а также
сказать, почему она действовала таким или другим образом, либо
почему она не действует или не действовала иначе, логическим путём
мы не можем; мы просто унаследовали это от верования независи-
100
Часть первая, глава IX, § 1-3
мо от здравого смысла. Однако имеется различие в установлении
правительств, исходящее непосредственно из человеческого
разума. Здесь Бог принимал отдалённое участие: Он, который дарует
любое правление на земле, о чём говорят в Библии святой Иоанн в
главе XIX [своего Евангелия]1, и апостол Павел в "Послании к Рим-
ляпам", глава XIII2, а также святой Августин3 в своём "Граде
Божием", книга V, глава XXI4. Но Бог не всегда действует
непосредственно; в большинстве случаев, да почти везде, Он устанавливает
правление государством посредством человеческого разума, которому
Он даровал свободу такого деяния. То, чем является эта причина и
каким действием она способна установить такие вещи, можно
определить лишь человеческой убеждённостью, основываясь на знании
того, что является лучшим или худшим для политической формы.
§ 3. Не принимая в расчёт способ установления правления,
который мы не можем с уверенностью определить посредством
доказательства, мы намереваемся сначала и незамедлительно
описать иные способы установления правлений,
осуществляемых по воле человека; после чего мы определим самый
достоверный и самый простой из них. Затем из лучшей природы
этого способа мы выведем единственную действующую причину,
только по которой он может и должен происходить. Отсюда
будет выявлена причина, которая должна привести к верному уста-
1 В "Евангелии от Иоанна" (19, 11) Иисус отвечает Пилату: "Ты не
имел бы надо Мною никакой власти, если бы не было дано тебе свыше".
На эти слова Марсилий будет ссылаться неоднократно.
2 В "Послании к Римлянам" (13, 1) сказано: "Всякая душа да будет
покорна властям высшим; ибо нет власти не от Бога, существующие же
власти от Бога установлены".
3 Августин Аврелий (р. 354 — ум. 430) — христианский теолог, философ,
признаваемый в православии блаженным, а в католицизме — святым и
учителем церкви. Сыграл видную роль в разработке и утверждении
католической догматики. Основные сочинения "О граде Божием" и "Исповедь".
4 В главе 21-й пятой книги обширного сочинения Августина "О
граде Божием" сказано: "...Власть раздавать царствование и правление мы
должны приписать только истинному Богу, Который в царстве небесном
даёт счастье одним благочестивым, а царство земное — и благочестивым
и неблагочестивым, как бывает угодно Ему...". Августин Блаженный.
О граде Божием. Минск.; М., 2000. С. 258.
101
Защитник мира
новлению и определению других частей государства. Наконец,
мы будем говорить о целостности государства; также
установим то, чем является целостность государства или королевства.
§ 4. Продолжая нашу тему, мы перечислим сначала
способы установления королевской монархии, рассказывая об их
происхождении, поскольку этот вид правления нам кажется
почти единственным, по своей природе очень близким к семейному
укладу, что видно из того, о чём мы говорили в главе III первой
части нашего трактата. Определив, что такое монархия, мы затем
покажем способы установления других видов данного правления.
Согласно Аристотелю, "Политика", книга III, глава 8,
существует пять способов или видов установления монархической
власти. В первом случае монарх утверждается через должность
командующего войском для исполнения определённой функции в рамках
существующего в сообществе строя по причине либо наследной
преемственности, либо прижизненных заслуг своей личности; именно
таким образом греки сделали Агамемнона1 военным вождём. Эта
должность в современных обществах именуется как полководец
(capitanat) или главнокомандующий (constabiliariat). Такой
главнокомандующий не имел никаких властных полномочий в мирное
время; но в военное время он имел право приговорить к смерти или
вынести любое другое наказание нарушителям порядка.
Второй способ установления правления практикуется
некоторыми монархами в Азии; они обладают властью по
наследному принципу, получают её от своих предков, но правят по
закону, почти деспотичному, который, скорее всего, служит
интересам монарха, нежели интересам сообщества. Жители
этого региона живут под гнётом такой деспотии, не страдая от
этого; они по своей природе варвары с рабской психологией; а
привычка жить подобным образом придаёт им силы. Такое
правление, без сомнения, монархическое: власть здесь передаётся по
наследству, и подданные подчиняются ей добровольно, ибо пер-
1 Агамемнон — легендарный герой Древней Греции, сын Атрея и
Аэропы, царь микенский. После похищения Парисом Елены — жены
своего брата Менелая — Агамемнон изъездил всю Грецию, побуждая
многочисленных греческих царей к походу против Трои. Возглавлял греческие
войска в войне против троянцев.
102
Часть первая, глава IX, § 4
вые жители этого региона были предками монархов. Но в любом
случае оно достаточно деспотичное, потому что закон служит
не интересам сообщества, а исключительно интересам монарха.
Третий способ монархического правления, это когда правитель
получает её в результате выборов, а не от отца, который правил; но
при этом закон тоже служит преимущественно интересам
монарха, чем интересам сообщества; таким образом, он — тиранический
закон. Поэтому Аристотель в упомянутом отрывке своей книги
назвал эту форму выборной тиранией: она—тирания по причине
деспотического характера закона, но выборная, потому что она не
навязывалась подданным вопреки их воле.
При четвёртом способе правитель определяется в
результате выборов, с правом передачи власти по наследству, и
правит согласно законам, которые служат полностью общему благу;
такой способ правления использовался в доблестные времена,
как говорит об этом Аристотель в том же отрывке. Те времена
считаются доблестными, возможно, потому что тогда Созвездие
производило личности, которых принимали за героев, а значит,
за божественных людей в силу их безмерности добродетели.
Избранные правителями, они собрали разрозненный народ и
объединили его в гражданское общество. Вероятно также, что они
освободили страну от угнетателей силой оружия; может быть,
они даже покупали её или приобретали другим способом,
присваивая и разделяя её между своими подданными. Одним
словом, благодаря всем вместе взятым благодеяниям или
избытку их добродетели в пользу народа они были избраны
правителями с правом наследования власти, как сказал об этом
Аристотель, "Политика", книга V, глава 51. Аристотель, вероятно,
имел в виду такую разновидность монархии и такой способ,
когда избирается только один правитель, пожизненно или на
определённый срок; но представил нам это в понятной форме,
отнеся и этот строй к виду, называемому избирательной тиранией.
1 В данном случае ссылка Марсилия в очередной раз не совпадает с
текстом "Политики" в переводе А. С. Жебелёва. В академическом
издании указанная глава пятой книги "Политики" посвящена причинам
крушения олигархической формы правления. Положение, которое
пытается использовать Марсилий, скорее, изложено в 9-й главе третьей книги
"Политики". См.: Аристотель. Соч. Т. 4. С. 476.
103
Защитник мира
Пятым видом утверждения монархии являлся тот, при
котором правитель избирался как повелитель всего, что
составляет общество, и располагал благами и людьми по своей воле,
подобно отцу семейства, который властвует по своему усмотрению
над всем тем, что составляет его дом.
§ 5. Однако, чтобы сделать слова Аристотеля более
понятными и подытожить в этой главе все способы утверждения других
форм правления, мы скажем, что любое правление
устанавливается по воле или против воли подданных. В первом случае — это
тип весьма правильного правления, во втором — тип
неправильный. Мы подразделяем и тот, и другой типы ещё на три разных
подвида, о чём мы говорили в главе VIII [трактата]. Один из
видов правильного правления и, возможно, также самый
совершенный — это королевская монархия. Опираясь на наши
предпосылки и исходя из указанных способов, мы поведём нашу
дискуссию заново, утверждая, что король, или монарх, будучи
избран жителями или гражданами, получает управление по
праву. Равно, если он пришёл к власти без выборов; лишь потому,
что он был первым, кто поселился в этой округе; либо он или его
предки, от которых он происходит, купили землю и право на неё,
либо получили её путём справедливой борьбы, или каким-то
другим законным способом, например путём дарения, которое было
произведено за значительные заслуги. Чем больше каждый из
вышеперечисленных способов основан на согласии подданных и
на законе, изданном для общего блага, тем больше такой
правитель соответствует истинной королевской монархии. Но от неё
всё равно попахивает тиранией, ибо она удаляется от своих
характерных черт, т. е. от согласия подданных и от закона,
установленного для их общего блага. Недаром в "Политике", книга IV,
глава 8, написано: "Поэтому тирании были королевскими
(значит, монархическими), потому что они управляли по закону и с
согласия подданных; и всё-таки они (монархи) были тиранами,
так как управляли деспотически, занимались самоуправством"1.
1 Жебелёв переводит этот отрывок несколько иначе и
содержательнее: "Упомянутые два вида тирании имеют некоторые отличия: с одной
стороны, оба они были видами монархического строя как основанные на
законе и на добровольном признании их со стороны подданных; с другой
стороны, это были виды тирании, так как власть в них осуществлялась
деспотически, по произволу властителя". Там же. С. 506.
104
Часть первая, глава IX, § 5-7
Указанные характерные черты отличают правильное правление
от неправильного; и особенно, по мнению Аристотеля,
наличием или отсутствием согласия подданных — черты, которая
отличает больше или абсолютным образом.
Если царствующий монарх был утверждён выборами
граждан, необходимо уточнить разновидность правления, т. е.
выяснить, был ли он утверждён со всем своим потомством или нет.
Так, если он не был утверждён со своим потомством, нам могут
представиться несколько вариантов: он был утверждён на срок
только своей жизни или на срок своей жизни и ещё на срок жизни
одного и нескольких своих наследников; либо он не был
утверждён ни на срок своей жизни ни на срок жизни своих
наследников, а лишь на определённое время, например на один или два
года, или на период более или менее продолжительный. Кроме
того, он мог быть избранным для исполнения обязанностей
судьи и правителя или для исполнения только одной функции,
например командующего войском.
§ 6. Королевские монархии, как выборные, так и
невыборные, совершенно различаясь между собой, похожи, однако, друг
на друга тем, что обе они управляются с согласия подданных и с
учётом их воли. Они различны в том, что в большинстве случаев
невыборные монархи правят своими подданными, мало сознавая
их волю, и управляют ими по законам, политический характер
которых менее всего стоит на стороне общих интересов, общего
блага, подобно тем варварским законам, о которых мы уже
упоминали. Напротив, выборные монархи правят больше в согласии
с волей подданных и управляют, как мы об этом говорили, по
законам более гибким, справедливым, служащим общему благу.
§ 7. Отсюда мы более наглядно видим, что выборный тип
правления является лучшим по сравнению с теми, которые им
не являются. Таково мнение Аристотеля, "Политика", книга III,
глава 8, которое мы процитировали выше в отношении тех, кто
утверждался правителями в доблестные времена. Кроме того,
этот способ утверждения правителей является более
продолжительным в совершенном сообществе. Потому по возможности
надо приближать все другие способы к последнему, а не
наоборот. Например, если наследная преемственность исчезнет либо
105
Защитник мира
по какой-то причине правящая семья станет невыносимой для
большинства людей из-за злоупотребления властью, тогда
жители должны обратиться к выборному способу, который никогда
не станет ошибочным, так как целое поколение людей никогда
не может идти по ложному пути. Значит, только таким способом
утверждения власти можно выбрать лучшего правителя. А
чтобы лучший успешно занимался политическими делами, он
должен ещё регулировать гражданские акты всех других
[управляющих лиц в государстве].
§ 8. Выборы, а иногда даже жеребьёвка, но без права
передачи власти наследникам, как способ утверждения и других
видов правлений является правильным в большинстве случаев.
Что касается неправильного правления, оно в большинстве
случаев учреждается посредством обмана или насилия, или с
применением обоих способов.
§ 9. Необходимо также уяснить, какое из правильных
правлений лучше, если речь идёт о двух других их разновидностях —
аристократии и республике, а также какую из двух форм
монархии предпочесть: выборную или невыборную. С другой стороны,
нужно выяснить, какая из выборных монархий лучше — та,
которая учреждена по наследной преемственности, или та, при
которой есть только один избранник, но без права передачи власти
по наследству. В последнем случае ещё нужно определить, что
является лучшим — пожизненное правление кого-нибудь либо
временное правление, которое охватывает год-два, или период, более
или менее продолжительный. Всё это является предметом
нашего логического размышления или исследования. В любом случае
мы будем рассматривать его, опираясь на неоспоримое и твёрдое,
по мнению Аристотеля, правило, что выборы предпочтительнее
для основания любого правления; мы это ещё подтвердим в
главах XII, XVI и XVII первой части трактата.
§ 10. Однако мы не должны игнорировать, что разные
народы, в разных регионах и разные эпохи предрасположены к той
или иной форме политического строя, и потому устанавливают
себе то или иное правление, как свидетельствует об этом
Аристотель в труде "Политика", книга III, глава 9. Законодатели и
основатели правлений должны отнестись к этому с понимани-
106
Часть первая, глава IX, §8-11
ем, ибо не каждый человек по этой причине склонен к
лучшему порядку. Соответственно он не предрасположен
подчиняться порядку, который требует правитель; он готов подчиняться
лишь тому из порядков, к которому привык. В результате
народы в какое-то время и в каких-то местах не склонны принимать
лучшее из других правлений; они должны сначала
обратиться к тому правлению, которое их больше удовлетворяет, чтобы
узнать его на собственном опыте. Скажем, до Юлия Цезаря
римский народ в течение долгого времени не желал иметь
монархию, ни наследную, ни пожизненную. Возможно, это
происходило по причине наличия большого количества доблестных людей,
достойных управлять как лично, так и вместе с наследниками.
§ 11. Из наших рассуждений ясно следует, что если
задаться вопросом, какая из монархий выборная или наследная —
является лучшей для государства или королевства, то он ставится
неверно. Чтобы поставить его правильно, нужно сначала
спросить, какая из монархий лучшая — выборная или невыборная.
Если это выборная, то мы далее зададимся вопросом, какая из
выборных предпочтительнее: та, которая утверждена с правом
последующего наследования власти или без него. Неизбранный
[т. е. наследный] монарх почти всегда может передавать власть
своему потомку; однако любой избранный монарх не вправе
поступать подобным образом, за исключением того [случая], когда
был утверждён с правом наследования.
Таковы наши выводы, касающиеся установления
правителей и доказательства того, что выборы — это абсолютно
лучший из всех способов [установления правления].
107
Глава Χ
Различные значения слова закон; его самый подлинный смысл
и тот, который мы принимаем
§ 1. Итак, мы сказали, что выборы являются лучшим и
самым верным способом утверждения любого правления; теперь
настало время исследовать его действующую причину,
которая должна развиваться в направлении полного её
осуществления. Причина выборного правления тоже будет проистекать из
неё, равно как и причины установления других частей
государства. Поскольку указанный тип правления должен
регулировать гражданские акты (мы это доказали в главе V первой части
трактата) и должен делать это согласно уставу, который
является или обязан быть формой власти как таковой. Нам нужно
исследовать устав этого типа правления: то, чем он является, если
существует, и то, для чего он существует. Возможно,
действующая причина является той же самой, которой движим правитель.
§ 2. Мы будем предполагать, что этот устав, называемый
положением или записью обычного права, либо ещё по
обыкновению законом, существует во всех совершенных обществах,
поскольку он известен сам по себе, индуктивно. Сначала мы
рассмотрим, чем он является, а потом обоснуем его необходимость
и, наконец, определим с помощью доказательств, какой
человек или какие люди должны его утверждать и какими
способами они должны это делать. Таким образом, мы будем
исследовать законодательную власть или действующую причину
закона, к которой, думается, сводятся также выборы правителей; мы
представим это логическим путём в последующих параграфах.
Тема или предмет вышеуказанного устава, который мы назвали
законом, окажется более ясной исходя из таких сведений. Ведь
он входит в правящую службу государства, задача которой
регулировать законом общественные и частные деяния человека.
§ 3. Продолжая наше изложение, мы разберёмся
соответственно в смыслах слова закон, чтобы избежать малейшей путаницы,
происходящей от его многозначности. Так, в одном из своих значений
этот термин обозначает чувствительную природную склонность к
108
Часть первая, глава X, § 1-3
действию или пристрастию. Именно в подобном смысле Апостол
применил его в Библии, в главе VII "Послания к Римлянам", где
он говорит: Но в членах моих вижу иной закон,
противоборствующий закону ума моего1. Во втором значении термин закон
свидетельствует обо всех продуктивных потенциалах и о любой форме
производимой вещи, существующей в сознании, от которой, как от
одного образца или от одной меры, происходят формы вещей,
произведённых ремеслом. Именно в подобном значении говорит об этом
Иезекииль2, глава XLIII: Вот закон храма и вот размеры
жертвенника. В третьем значении закон взят в виде правила,
содержащего в себе заветы человеческим деяниям, внушённые ради
упорядочения к славе и наказанию в потустороннем мире; именно в
этом смысле Закон Моисея стал называться частичным, в то
время как евангельский Закон называется полным законом. Отсюда
то, что говорит об этом Апостол в "Послании к Евреям": Потому
что с переменою священства необходимо быть перемене и
закона3. В таком же смысле Иаков в главе I [своего послания] говорит об
учении евангельском как о законе: Но кто вникнет в закон
совершенный, закон свободы, и пребудет в нём, тот, будучи не
слушателем забывчивым, но исполнителем дела, блажен будет в своём
действовании*. Под этим значением представлены и так называе-
^имл. 7, 13.
2 Иезекииль — один из великих ветхозаветных пророков, родился
в Иудее около 622 г. до н. э., умер около 571 г. до н. э. Был священником.
Автор "Книги Иезекииля". В своих пророчествах Иезекииль
обращался ко всему дому Израилеву. Цель его служения состояла в том, чтобы
напоминать рождённым в плену поколениям евреев грехи их отцов,
которые довели народ до такого унизительного положения; поддерживать
веру пленников предсказаниями о будущем воссоединении народа, о
возмездии, которое ждёт угнетателей, и о народной славе в Царстве Давида.
Книга Иезекииля содержит семь пророчеств, каждое из которых
начинается фразой: "И была рука Господа на мне" (Иез. 1:3; 3:14,22; 8:1; 33:22;
37:1; 40:1). Абзацы внутри этих основных пророчеств начинаются
фразой: "И было слово Господне ко мне". Дом пророка в Тель-Авиве, как и
дома многих священников в плену, стал местом, где собирались
изгнанные иудеи (именно из таких домов собраний в эпоху плена и родилась
синагога).
3Евр. 7, 12.
4 Иаков 1, 25.
109
Защитник мира
мые закопы всех религий; например, полный или частичный Закон
Мухаммеда, или персидский; однако среди них только Закон
Моисеев и евангельский, христианский, Закон содержат в себе истину.
Аристотель тоже называл религии законами, когда он в своём
труде "Философия" ["Метафизика"], книга II, говорил: "А какую силу
имеет привычка, показывает закон"1, и ещё в книге XII того же
труда: "А всё остальное (в предании) уже добавлено в виде мифа для
внушения толпе, для соблюдения законов и для выгоды"2. В
четвёртом, самом известном значении слово закоп обозначает науку или
доктрину как всеобщее суждение о справедливом и полезном в
государстве и об их противоположностях.
§ 4. Взятый в своём последнем значении, закон может быть
рассмотрен в двух аспектах: во-первых, сам по себе, если он
выявляет справедливость или несправедливость, полезное или
вредное, и, как такового, мы его называем наукой или
доктриной права. Во-вторых, он может быть рассмотрен в качестве
принудительного предписания, составленного в этом мире из
наказания и вознаграждения в целях его [закона] соблюдения;
или ещё в виде того, что он даёт посредством такого
предписания. Рассмотренного таким образом, мы называем его законом,
и он действительно является в прямом смысле законом. Выбрав
именно это значение, Аристотель определил его в труде
"Этика", книга X, глава 9, такими словами: "Закон имеет
принудительную силу, как изложение происходящего от некого
благоразумия и разума"3. Следовательно, закон есть высказывание
или речь, происходящая из некого политического благоразумия,
т. е. он [закон] является предположением справедливости и
несправедливости, и их противоположностей, созданным из
соображений политического разума и имеющим принудительную
1 Аристотель. Соч. Т. 1. С. 97.
2 Там же. С. 315.
3 В академическом издании "Никомаховой этики", переведённой
И. В. Брагинской, об отличии приказаний отца и закона говорится: "Закон
же имеет принудительную силу (anagkastikê dynamis), поскольку
является суждением (logos), основанным так или иначе на рассудительности
или уме". Аристотель. Соч. Т. 4. С. 289.
110
Часть первая, глава X, § 4-7
силу. Другими словами, это некая заповедь для соблюдения,
заповедь, которую мы вынуждены соблюдать; или ещё: закон
является неким указом, созданным с помощью такой заповеди.
§ 5. Поэтому истинные знания того, что является
справедливым и полезным для государства, не всегда являются
законом, если только они не даются как принудительная заповедь
для их же соблюдения или не созданы с помощью такой
заповеди; тем не менее истинное знание справедливого и полезного
обязательно требует, чтобы закон был совершенным. Конечно,
иногда ложные представления справедливого и полезного
становятся законами, поскольку содержат в себе заповедь их
соблюдения, либо они были созданы с помощью заповеди, как это
наблюдается в странах неких варваров. Последние считают
справедливым то, что с убийцы снимается его вина и любое
наказание, когда он предлагает адекватную цену возмещения
[родственникам убитого] за своё преступление. Тем не менее
именно у них наблюдается абсолютная несправедливость, и как
следствие их законы не являются абсолютно совершенными. Такие
законы могут иметь требуемую форму — властного
предписания их соблюдения; однако они не содержат другого требуемого
условия, а именно истинного знания о справедливости.
§ 6. Таким образом, под законом понимаются правила
справедливого и полезного в городе-государстве, выражением
которых являются традиции, обычаи, всенародные постановления
и любые подобные правила обязательного характера,
установленные властью.
§ 7. Однако мы не должны игнорировать того, что
евангельский Закон, равно как и Закон Моисеев, или, может быть,
также другие религии, по-разному рассмотренные и
сопоставленные, полные или частичные по отношению к человеческим
деяниям в этом или в потустороннем мирах, тоже до настоящего
времени определяются третьим значением закона либо
последним значением; это мы ещё более понятно представим в главах
II, VIII и IX нашего трактата. Кроме того, одни из них [религий]
являются истинными, другие, наоборот, ложными бреднями и
пустыми обещаниями.
111
Глава XI
Необходимость создания законов, понимаемых
в самом прямом смысле; совершенно неприемлемо,
когда правитель, каким бы он усердным или справедливым
ни был, правил без законов
§ 1. Определив, таким образом, значения слова закон, мы
хотим окончательно раскрыть сущность его прямого смысла;
основное здесь состоит в справедливости и общем благе для
государства; второстепенное заключается в надёжной
безопасности и постоянстве правления, особенно для наследственных
правителей. Первая сторона обусловлена следующим:
необходимо установить в политическом обществе то, без чего
невозможно абсолютно правильное вынесение судебных решений
и благодаря чему можно их исполнять надлежащим образом,
оградив [общество] от всяких ошибок, насколько это возможно
в отношении человеческих поступков. Таковым является закон:
правитель, безусловно, старается вынести приговор согласно
букве закона; потому учреждение закона необходимо в
политическом сообществе... Второстепенное мы докажем
следующим образом: чтобы исполнить приговор, требуются истинное
знание предметов при его вынесении и правильное суждение
судей; их противоположности искажают судебные
постановления. Поскольку такие естественные чувства судьи, как
ненависть, любовь или зависть, влияют на его способность
вынесения правильного решения, подобные чувства исключаются
из суждения. Защищенные от них судья и правитель обязаны
выносить приговоры, только опираясь на закон. Сам же закон
лишён подобных чувств: он не был создан, чтобы быть
выгодным для друга и вредоносным для врага, а одинаков для всех,
для любого гражданина, кем бы он ни был, ведёт ли он
праведный или неправедный образ жизни. Всё это является для
закона несущественным, и закон безучастен к этим
обстоятельствам. Но сказанное, однако, не относится к судье. Для
последнего люди, преданные суду, могут быть друзьями или врага-
112
Часть первая, глава XI, § 1-2
ми, другие в зависимости от их подарков и обещаний
людьми нужными или бесполезными; также зависят дела и от
других обстоятельств, которые могут вызвать у судьи внутреннее
желание исказить приговор. Хотя вынесение любого
приговора, насколько это возможно, не должно определяться
свободной волей судьи, а должно быть подчинено закону и
объявлено в соответствии с ним.
§ 2. Таковым же было мнение божественного Аристотеля в
его "Политике", книга III, глава 10, где, конкретно исследуя, что
предпочтительнее — управление политическим обществом
одним лучшим человеком, но без закона или управление
посредством лучших законов, он пишет следующее: "А с другой
стороны, то, что лишено элемента пристрастия (т. е. чувства,
способного изменить приговор), предпочтительно (т. е. превыше всего,
когда речь идёт о приговоре) чем-то, что ему свойственно.
Только закон сам по себе не содержит такого элемента (т. е.
пристрастия и чувств); любая человеческая душа не лишена этого"1. Он
[Аристотель] говорит "любая", т. е. никого не исключая, каким
бы добродетельным человек ни был. Заново представляя эту
точку зрения в труде "Риторика", книга I, глава 1, он
указывает: "Превыше всего (ничего из того, что по закону должно быть
предано суду, не может быть оставлено на произвол судье),
чтобы определение деяния законодательной властью (т. е. законом)
не было пристрастным (не касалось только одного человека), а
было для будущего и всеобщего. Участник же народного
собрания и судья [обычно] судят о вещах настоящих и определённых,
в которых смешиваются часто любовь, ненависть или личный
интерес таким образом, что они не могут в достаточной
степени знать истину, и руководствуются в своих суждениях тем, что
нравится или не нравится им"2. Он также говорит об этом в гла-
1 В 10-й главе третьей книги "Политика" (в переводе А. С. Жебелёва)
сказано: "...И лучше то, чему чужды страсти; в законе их нет, а во всякой
человеческой душе они имеются". Аристотель. Соч. Т. 4. С. 478.
2 В современном переводе "Риторики" цитируемая Марсилием мысль
Аристотеля изложена так: "...Нужно, чтобы хорошо составленные
законы насколько возможно определяли сами и оставляли на усмотрение судей
113
Защитник мира
ве 2 книги I ["Риторика"]: "Ибо мы не выносим приговоры
одинаковым образом, когда мы печальны или веселы, когда мы
любим или ненавидим"1.
§ 3. Кроме того, приговор может быть искажён незнанием
судей, даже если их чувства и намерения чисты. Закон
устраняет этот недостаток, предотвращает его: в самом законе
заложено почти совершенное определение того, что справедливо или
несправедливо, полезно или вредно касательно любого
человеческого поступка. Однако человек, каким бы проницательным ни
был, не может дать совершенного определения. Тем более что ни
один человек, а, возможно, даже все люди одной эпохи не смогли
бы обнаружить и запомнить все гражданские деяния,
определённые законом. Кроме того, всё, что сказали о них первые создатели
закона, а также все люди одной конкретной эпохи, соблюдавшие
такой закон, ограничивалось малым, не доведённым до
совершенства; недаром любой закон позже дополнялся их
последователями. Это вполне может доказать извечный опыт,
заключающийся в дополнении или исключении [правовых норм] одной эпохи.
Сказанное также засвидетельствовано Аристотелем в
труде "Политика", книга II, глава 5, следующими словами:
"А вот ещё одна вещь, которую нельзя игнорировать:
необходимо поразмыслить о длительности истекшего времени и
многочисленных лет, в течение которых все эти меры не оставались
как можно меньше, во-первых, потому, что легче найти одного или
нескольких благородных и способных установить законы, чем многих, способных
судить... Главная же причина заключается в том, что решение законодателя
подразумевает не только отдельный случай, но относится к будущему и
имеет характер всеобщности, тогда как участник народного собрания или судья
принимают решение об уже существующем и по определённому делу,
причём зачастую на них уже оказьшают влияние привязанность, ненависть или
стремление к выгоде, так что они вполне не могут усмотреть истину,
поскольку на решение их оказывает влияние их собственное удовольствие или
огорчение". См.: Аристотель. Риторика / Пер. с древнегреч. и прим. О. Я. Цы-
бепко, под ред. О. А. Сычёва и И. В. Пешкова,', Поэтика / Пер. В. Г. Аппельро-
та, под ред. Ф. А. Петровского; сопр. ст. В. Я. Марова. М., 2000. С. 6.
1 В переводе О. П. Цыбенко это звучит несколько иначе: "...Потому,
что мы по-разному выносим решение под влиянием огорчения или
радости, любви или ненависти". См.: Там же. С. 9.
114
Часть первая, глава XI, § 3
бы под спудом, если бы только их находили пригодными, а
именно те, которые должны быть учреждены как законы"1. То же
самое он говорит в труде "Риторика", книга I, глава 1 : "Свод
законов строится из длительного изучения и соблюдения этих
законов в течение долгого времени"2. Именно это подтверждает
здравый смысл: на самом деле, как мы видели из описания закона,
законодательство требует благоразумия, а благоразумие требует
многолетнего опыта; последний в свою очередь тоже создаётся
за длительное время. Потому-то Аристотель в "Этике", в книге
VI, утверждает: "Подтверждением того, о чём мы говорили,
будет то, что молодые люди становятся геометрами, они обучены и
являются знатоками в этих предметах; но люди благоразумные
этого никогда не знали. Причина заключается в том, что
благоразумие как цель особенных единичных лиц требует знаний,
которые приобретаются через опыт; молодой человек не имеет
жизненного опыта, ибо он создаётся долгой протяжённостью
времени, которая и образует такой опыт"3. Итак, того, что один
человек сам по себе может обнаружить или знать, мало; он может
вообще ничего не знать, что есть в науке справедливого и
полезного для государства, равно как и в других науках. Кроме того,
соблюдение закона людьми одной эпохи, сравнимое с соблюдением
законов многих эпох — есть вещь очень несовершенная.
Аристотель, трактуя вопрос открытия истины в любом ремесле или
учении, в труде "Метафизика", книга II, глава 1, говорит: "Каждый
(создатель любой дисциплины или ремесла) не способствует ис-
1 Aristote, Politique (Traduction Tricot, Paris, Vrin, 1962), II, 5, 1264a.
В академическом издании "Политики" таких или с похожим
содержанием слов не обнаружено.
2 О. П. Цыбенко переводит эту цитату иначе: "Законодательство
создается после долгих размышлений". Аристотель. Риторика / Пер. с древ-
негреч. и прим. О. П. Цыбенко, под ред. О. А. Сычёва и И. В. Пешкова. С. 6.
3 В "Никомаховой этике" этот отрывок переведён И. В. Брагинской
по-другому: "Сказанное подтверждается также и тем, что молодые люди
становятся геометрами и математиками и являются мудрыми в подобных
предметах, но, по всей видимости, не бывают рассудительными.
Причина этому в том, что рассудительность проявляется в частных случаях, с
которыми знакомятся на опыте, а молодой человек не бывает опытен, ибо
опытность даётся за долгий срок". Аристотель. Соч. Т. 4. С. 181.
115
Защитник мира
тине ни в чём и практически ничем (т. е. он ничего не
обнаруживает сам по себе или обнаруживает очень мало); но вклады
каждого вместе взятые создают нечто великое"1. Однако этот
отрывок более ярко раскрыт в переводе с арабского языка; мы
читаем там следующее: "Каждый из них (создателей любого ремесла
или науки) не постигал истины или постигал её не до конца.
Когда мы объединим всё постигнутое, тогда полученное будет иметь
широкое толкование"2. Это особенно заметно в Астрологии.
Таким образом, через взаимную поддержку людей, добавляя к
самым ранним изобретения более поздние, все ремёсла и науки
достигли своего совершенства. Аристотель в той же книге образно
показывает это примером изобретения музыки: "Если не было
бы Тимофея, мы не имели бы многих лирических песен; а если
не было бы Фринида, то не было бы и Тимофея"3. Это означает,
что не было бы достигнуто такого совершенства в искусстве
мелодий, если бы не существовало того, что изобрёл ранее Фринид4.
Толкуя эти слова, Аверроэс во втором Комментарии говорит:
"То, что он (Аристотель) хочет сказать в этой главе, понятно:
никто не может изобрести самостоятельно большую часть ремёсел,
как практических, так и теоретических (умозрительных),
которые становятся совершенными только с помощью
предшественника и того, кто позже последует"5. То же самое Аристотель
говорит в последней главе книги II "О софистических
опровержениях" касательно изобретения риторики и всех иных наук; хотя в
1 В академическом издании труда "Метафизика" указанная мысль
Аристотеля звучит по-другому: "...Никто не в состоянии достичь её
[истину] надлежащим образом... а каждый говорит что-то о природе и
поодиночке, правда, ничего или мало добавляет к истине, но, когда всё это
складывается, получается заметная величина". Аристотель. Соч. Т. 1. С. 94.
2 Aristotelis, Opera (éd Manardus, Venise, 1560, vol. IV, f 47 v).
3 См. там же.
4 Фринид из Митилен и Тимофей из Милета — легендарные
древнегреческие музыканты, часто выступали соперниками на музыкальных
турнирах. Фринид, кроме того, известен как создатель знаменитого
"греческого хора" и новатор в области музыкальных инструментов. В
частности, он увеличил число струн в лире с семи до девяти.
5 Averroès. Commentarius in Aristotelis Metaphysicam, livre II, ch. I (in
Aristotelis, Opera, éd. Manardus, Venise, 1560, vol. IV. f 49 r).
116
Часть первая, глава XI, § 3
отношении Логики, совершенство которой он приписывает только
себе, без изобретений или помощи предшественников — это
уникальный случай. Он повторяется и в "Этике", книга VIII, глава 1 :
"Когда два человека идут (вместе), они становятся более
способными размышлять и действовать"1 (добавьте: чем один). Если
таким образом эта способность повышается для двух человек, то в
случае, если их больше, чем двое, их способность взятых вместе
или последовательно, одного за другим, увеличится ещё больше.
Но ещё более точно то, что он [Аристотель] пишет в "Политике",
книге III, глава 9: "Возможно, покажется малоприемлемым, что
кто-то, рассуждающий и действующий, имеющий по паре ушей
и глаз, с двумя руками и ногами, воспринимает лучше, чем
множество людей с большим количеством opгaнoв,,2.
Закон — это одно око, состоящее из множества глаз: т. е.
его содержание подвергнуто многочисленным наблюдениям и
обсуждениям во избежание ошибок при ведении судебной
деятельности. Несомненно, что судебные решения должны
выноситься согласно закону, а не по воле судьи. Поэтому, если мы
хотим, чтобы политическое общество стало предрасположенным к
справедливому и полезному состоянию, необходимо установить
закон; благодаря закону судебные решения будут предохранены
от невежества и пристрастных чувств судей. Это есть
вторичная посылка доказательства, с помощью которой в начале этой
главы мы пытались обосновать необходимость законов. А как
следует определять и решать гражданское дело, не
урегулированное законом, мы скажем в главе XIV первой части [тракта-
1 В переводе И. В. Брагинской указанная мысль звучит иначе:
"...Они [друзья] нужны для прекрасных поступков "двум совокупно
идущим", ибо вместе люди способнее и к пониманию, и к действию".
Аристотель. Соч. Т. 4. С. 219. "Двое совокупно идущие" — крылатый
фразеологизм в Древней Греции.
2 В главе 11-й третьей книги "Политики", переведённой А. С. Же-
белёвым, говорится: "...Пожалуй, было бы нелепым предполагать,
будто один человек, каковым бы он ни был, с его парой глаз, ушей, ног и
рук, оказался бы в состоянии лучше рассмотреть дело, вынести
решение и привести его в исполнение, нежели несколько людей,
снабжённых такими же органами и частями тела в соответствующей пропорции".
См.: Аристотель. Соч. Т. 4. С. 483.
117
Защитник мира
та]. Законы необходимы, чтобы исключить произвол и ошибки
при вынесении решений судьями.
§ 4. Аристотель советовал не предоставлять судье или
правителю неограниченную власть судить или решать гражданские дела
без закона; они могут действовать лишь так, как закон это
разрешает. В своём труде "Этика", книга V, глава 6, а также в трактате
"О справедливости" он утверждает: "Поэтому мы не
приемлем правления одного человека, а только в согласии со здравым
смыслом"1, т. е. с законом. Тем самым он признаёт правоту того, о
чём мы только что говорили, а именно: искажённое суждение
может проникнуть в любое судебное решение. То же самое он пишет
в труде "Политика", книга III, глава 6: "Из первого же
указанного нами затруднения с очевидностью вытекает только следующее
положение: правильное законодательство должно быть
установлено верховной властью"2. То есть правители должны управлять
исключительно по закону. Эта же мысль отражена в главе 9
указанной книги: "Кто распоряжается, чтобы правил разум, кажется,
приказывает, чтобы Бог и законы правили; и, наоборот, кто
распоряжается, чтобы человек правил (т. е. без закона и по своему
усмотрению), должен добавить сюда животных"3. Затем он поясняет:
"Это потому, что закон есть здравый смысл без пристрастий"; этим
он как бы хотел сказать: закон есть здравый смысл или знание,
лишённое желания, т. е. какого-либо чувства. Он повторяет эту мысль
1 В академическом издании указанного труда, 5-ю главу
которого Марсилий называет трактатом "О юриспруденции (справедливости)",
такая мысль излагается иначе: "...Мы разрешаем начальствовать не
человеку, а слову [закона] (logos)...". Там же. С. 159.
2 См.: Там же. С. 467.
3 В 11-й главе академического издания "Политики" содержится
несколько иная формулировка: "Итак, кто требует, чтобы властвовал
закон, по-видимому, требует, чтобы властвовало божество и разум, а кто
требует, чтобы властвовал человек, привносит в это и животное
начало..." (Аристотель. Соч. Т. 4. С. 481). Марсилий, сознание которого
пронизано христианскими идеями, комментируя Аристотеля, понимает
вопрос следующим образом: власть правителя должна быть лимитирована
божественным и естественным правом; желать правления закона,
значит, желать правления бога и здравого смысла, желать правления одного
человека, значит, желать правления дикого человека.
118
Часть первая, глава XI, § 4-5
в "Риторике", книга I, глава 1: "Нужно, чтобы хорошо
составленные законы насколько возможно определяли сами и оставляли на
усмотрение судей как можно меньше"1. Настаивая на идее, на
которую он только что ссылался, Аристотель желает исключить из
судебных решений хитрость и некомпетентность, которые не
могут проникнуть в свод законов, но вполне могут обнаружиться у
судей; и мы это уже показали. Более точно Аристотель выражает её
в труде "Политика", в книге V, глава 4: "Там, где законы не правят
(т. е. там, где правители не правят по закону), не существует
политического общества (добавьте: правильного), так как закон должен
управлять всем"2.
§ 5. Остаётся доказать, что все правители должны править по
закону, а не наоборот; это прежде всего касается наследных
монархов, для того чтобы их правление людьми стало более
безопасным и долгим. Это вторая причина необходимости закона, которую
в начале нашей главы мы обозначили как второстепенную. Сперва
скажем так: правление по закону предохраняет суждение
правителей от ошибки, являющейся следствием неосведомлённости или
искажённости предшествующих суждений. Подчиняясь единому
для них самих и их подданных правилу, они меньше
подвергаются опасности бунтов и как следствие расколу их королевств,
которые могут происходить, если они действуют неправильно, по
своему усмотрению, что точно показывает Аристотель в труде
"Политика", книга V, глава 5: "Редко монархическая власть является
неправильной по причинам, происходящим извне; именно по
причинам, им свойственным, в большинстве случаев происходят
неправильные действия. Власть портится двумя способами: во-первых,
через глубокие разногласия между теми, кто стоит у королевской
власти, во-вторых, когда они пытаются управлять в манере тирана,
когда требуют контроля над большим количеством
государственных дел, игнорируя при этом закон. В нашу эпоху больше не соз-
1 Аристотель. Риторика / Пер. с древнегреч. и прим. О. П. Цыбенко;
под ред. О. А. Сычёва и И. В. Пешкова. С. 6
2 В переводе А. С. Жебелёва цитируемая Марсилием мысль
Аристотеля излагается так: "...Там, где отсутствует власть закона, нет и
государственного устройства. Закон должен властвовать над всеми...".
Аристотель. Соч. Т. 4. С. 497.
119
Защитник мира
даётся королевской власти, но если даже и создаётся, то чаще
всего это монархии, а ещё чаще тирании"1.
§ 6. В качестве опровержения нам могли бы привести пример
человека лучшего, лишённого невежества или искажённого
суждения. Мы ответим, что такие случаи крайне редки, и в любом
случае такой человек не сумеет уподобиться закону, понимаемому как
здравый смысл и достаточный опыт, что мы показали, основываясь
на трудах Аристотеля; любая душа поддаётся некоему настроению
и, нужно добавить, иногда плохим чувствам. Сказанное легко
проверить, опираясь на текст Даниила в Библии, глава XIII. Вот что он
пишет: Пришли и оба старейшины, полные беззаконного умысла
против Сусанны, чтобы предать её смерти2. Это были старцы и
священники — народные судьи того времени; они сочинили
ложные свидетельства против неё, потому что она не захотела
соглашаться на их преступное вожделение. Если уже с тех пор
священники и старцы, о которых мы менее всего могли подумать плохое,
были развращены плотскими желаниями, и особенно
вожделением, то что мы должны ждать от других людей в более поздние
времена? Конечно, никто, каким бы добродетельным он ни был, не
может в отличие от закона быть лишён скверных пристрастий и
невежества. Поэтому, без сомнений, необходимо регулировать
гражданские дела законом, чем доверять их усмотрению судей, какими
бы добродетельными последние ни были.
§ 7. Предположим, однако, что существует правитель, который
настолько добропорядочен, что у него нет ни пристрастия, ни
невежества, хотя такие случаи очень редки и в некоторой степени посто
невозможны. А что сказать о его сыновьях, непохожих на него, ко-
1 Указанный отрывок из Аристотеля содержится не в 5-й, а в 8-й
главе пятой книги "Политики" и в трактовке А. С. Жебелёва он звучит
следующим образом: "Царский строй реже всего рушится вследствие внешних
причин, почему он и долговечен, но крушение его по большей части
происходит по причинам, заключённым в нём самом. И погибает он двояким
образом: во-первых, когда члены царской семьи вступают в раздор между собой;
во-вторых, если цари пытаются править более тиранически, а именно
когда они стремятся к расширению своей власти вопреки закону. В наше время
царская власть в собственном смысле более не возникает, а если и возникает,
то это скорее единовластие и тирания". Аристотель. Соч. Т. 4. С. 558.
2 Даниил 13, 28.
120
Часть первая, глава XI, § 6-8
торые будут совершать правонарушения, управляя государством
по их собственной воле, и, таким образом, будут лишены
правления? Разве скажут, лучше бы их отец—лучший из людей — не
передавал бы им правления. Подобное возражение не может, однако,
быть приемлемым: с одной стороны, у него [правителя] нет
полномочий лишать своих сыновей преемственности по той причине, что
в силу наследственного права власть принадлежит всей его семье, с
другой — даже если он имеет полномочие передавать власть тому,
кому он захочет, он не лишит такого права своих сыновей,
несмотря на их развращённость. Потому Аристотель в труде
"Политика", книга III, глава 9, отвечает на указанное возражение
следующими словами: "Верить этому (что отец может лишить своих
сынов власти) трудно, и требуется мужество, которое возвысится над
силами человеческой натуры"1. Итак, лучше всего, чтобы
правители были благоразумны и ограничены законом, нежели они поведут
дела по собственному усмотрению. Следуя букве закона, они не
совершат ничего ужасного и предосудительного, и тогда их
правление станет более прочным и долговременным.
§ 8. Таков был совет выдающегося Аристотеля всем
правителям, который они не очень-то принимают во внимание. В
"Политике" , книга V, глава 6, он говорит: "Чем меньше дел, где они восседают
властителями (т. е. которые они решают, не прибегая к закону), тем
больше времени они сохранят свою власть, так как они (правители)
становятся менее деспотичными и своим поведением уравниваются
в правах с их подданными и менее подвергаются их зависти"2. Тут
Аристотель припомнил одного благоразумного царя — Феопомпа,
который по собственной воле отрёкся от части власти, возложенной
1В переводе А. С. Жебелёва в 10-й главе третьей книги "Политики"
сказано по-другому: "Однако в этом деле не так легко ему довериться, ибо оно
затруднительно само по себе и требует от человека большей добродетели,
чем это свойственно человеческой натуре". Аристотель. Соч. Т. 4. С. 479-480.
2 Ссылка снова неточна : указанное соображение содержится в 9-й
главе пятой книги "Политики". А. С. Жебелёв переводит его так: "В самом
деле, чем меньше полномочий будет иметь царская власть, тем
дольше, естественно, она останется в неприкосновенном виде: в таком
случае сами цари становятся менее деспотичными, приближаются по
образу мысли к своим подданным и в меньшей степени возбуждают в этих
последних зависть". Там же. С. 559.
121
Защитник мира
на него. Необходимо, думаем, процитировать этот отрывок по
причине исключительности такого правителя и его знаменитой
добродетели, в любом случае почти небывалой на протяжении веков. Вот
что пишет Аристотель: "Феопомп смягчил (сократил) свою власть,
которая казалась ему чрезмерной, учреждая среди других
управление эфоров; так, отдавая часть власти, он увеличил период
своего правления (сделал его более долговременным); и, таким образом,
он не уменьшил её, а утвердил более великой. Своей жене,
спросившей его, не стыдно ли ему за то, что передал сыновьям более
ограниченную власть, чем ту, которую он получил от своего отца, он
ответил: "Не стоит так говорить, потому что я оставил им власть
более продолжительную"1. О, доблестное побуждение,
происходящее от благоразумия Феопомпа; о, его небывалая благоразумность,
настолько достойная, чтобы её познали те, кто хочет использовать
полноту власти над подданными помимо закона! Многие
повелители погибли, игнорируя этот урок. Мы тоже были свидетелями того,
как, не принимая во внимание эти слова, королевство в наше
время было потрясено бунтом, когда правитель хотел наложить на
подданных налог, такой же необычный, как и незаконный2.
Итак, результат налицо: мы хотели сказать, что законы
необходимы в политическом обществе, если они установлены
правильно и если их действие длится в течение долгого времени.
1 Марсилий довольно точно передаёт смысл высказываний
персонажей упомянутой Аристотелем истории, хотя в переводе А. С. Жебелёва
их слова звучат несколько иначе: "Феопомп ограничил ее различными
мерами, в том числе установлением должности эфоров; ослабив значение
царской власти, он тем самым способствовал продлению ее
существования, так что в известном отношении он не умалил ее, а, напротив,
возвеличил. Говорят, что это он ответил своей жене, которая сказала ему, не
стыдно ли ему, что он передает своим сыновьям царскую власть в
меньшем объеме, нежели сам унаследовал от отца: "Нисколько не стыдно, так
как я передаю ее им более долговечной". См.: Там же. С. 559.
2 Марсилий имеет в виду случай во Франции во время правления
короля Филиппа IV, прозванного современниками Красивым (р. 1268 — ум.
1314). Филипп IV, остро нуждаясь в деньках, обложил налогом доходы
французского духовенства без разрешения папы римского. В ответ
начались волнения местного клира и прихожан, подогреваемых папой
Бонифацием VIII, отлучившим короля от церкви.
122
Глава XII
О действующей причине, доказуемой человеческими
законами, и о той причине, которую нельзя убедительно
доказать; исследование того, чем является законодательная
власть. Откуда вытекает, что только выборы,
за исключением другого способа установления,
даруют власть тому, кто был избран
§ 1. Теперь нам необходимо поговорить о действующей
причине человеческого закона, которую мы можем определить
доказательным путём, поскольку установление иных законов
свершается или может быть свершено без вмешательства
человека, непосредственно деянием Бога или его словом. Как мы уже
говорили, пример тому — Закон Моисеев, в котором
содержались заветы для людей, живущих в этом мире. Повторять
сказанное у меня нет желания, поэтому я буду рассуждать только
об установлении законов и правлений, которые происходят
непосредственно от воли человеческого разума.
§ 2. Для начала отметим, что каждому гражданину должен
быть доступен и реально ощутим закон в его третьем значении,
как наука о справедливом и полезном в государстве. Однако её
исследование станет более эффективным и доведённым до
своего конца только при помощи более опытных и сведущих в
законах людей, которых называют благоразумными, нежели
следуя наблюдениям и размышлениям лиц, занимающихся
механическими ремёслами и посвящающих свои усилия созданию
благ, необходимых для жизни. Но такое познание
справедливого и полезного, а также их противоположностей не
является законом в последнем и особом значении, когда он выступает
мерой общественных деяний человека. Наука о справедливом
и полезном не содержит принудительного предписания закона
или же заповеди, утверждающей право наказывать его
нарушителей. Чтобы выяснить, кому из людей принадлежат
полномочия устанавливать требование закона и карать его
нарушителей, мы вынуждены искать законодателя или автора
человеческого закона.
123
Защитник мира
§ 3. Мы согласимся с истиной, высказанной
Аристотелем в "Политике", книга III, глава 6, что законодателем, т. е.
действующей (первой и особенной) причиной закона,
является сам народ или его преобладающая часть. Эта
преобладающая часть, оцениваемая мною с точки зрения количества
людей и их положения в обществе, путём голосования на общем
собрании граждан предопределяет содержание закона,
предписывает в нём поступки человека, устанавливает, что
допустимо, а что недопустимо под угрозой наказания. Такие
наказания тоже выносятся общим собранием всех граждан или их
преобладающей частью либо подобная обязанность
возлагается на одного или нескольких человек, которые не считаются
законодателем, а лишь по поручению изначального и
абсолютного законодателя применяют закон. Именно от такого
первоисточника, а не от чего-то другого, законы, и всё что
учреждается выборным путём, получают свою властную силу. При этом
не имеют значения соответствующие церемонии и торжества,
поскольку их наличие или отсутствие не влияет на
содержание законов и на полномочия избранных законодателем
должностных лиц1. Кроме того, именно согласно изначальному
праву законодателя законы и всё, что утверждается
голосованием, может быть подвергнуто правкам, уточнениям и
дополнениям в соответствии с требованием времени и различных
обстоятельств. Это право утверждать и изменять законы
является абсолютным, и никто из граждан или иностранцев,
нарушающих закон, не может рассчитывать на освобождение от
наказания, в том числе по причине незнания закона.
§ 4. Соглашаясь с Аристотелем, "Политика11, книга III,
главы 1, 3 и 7, я называю гражданином того, кто участвует в
управлении гражданским обществом, участвует в юридических делах
1 Здесь Марсилий имеет в виду религиозные церемонии и обряды,
которые не могут, по его мнению, санкционировать человеческие
законы и назначение должностных лиц государства. Настаивая на такой
точке зрения, он тем самым отвергает папский абсолютизм, стремление
римских епископов встать выше власти монархов, обязанных при занятии
престола принять таинство миропомазания.
124
Часть первая, глава XII, § 3-5
или судебном разбирательстве по своему положению1. Это
определение исключает из числа граждан детей, рабов, иностранцев
и женщин, но исключает по-разному. Ведь дети граждан — это
граждане в будущем; только возраст является их временным
недостатком. Что касается преобладающей части всех граждан,
мы должны понимать её в соответствии с уважаемыми
обычаями политических сообществ или взглядами Аристотеля,
"Политика", книга VI, глава 22.
§ 5. Определив, таким образом, гражданина и преобладающее
большинство граждан, мы вернёмся к нашему предмету, т. е.
обоснованию того, что право издавать человеческие законы
принадлежит только всем гражданам или преобладающей их части. Первое
доказательство звучит так: изначальное право издавать или
устанавливать законы принадлежит только тому, от кого могут
происходить лучшие законы. Это совокупность граждан или же её
преобладающая часть, которая представляет всех их. Однако почти
невозможно, чтобы все люди сходились в одном мнении; некоторые из
них, обделённые природой, не согласны с общим мнением, ибо они
озлоблены и невежественны. Тем не менее ничто не должно
мешать установлению всеобщего блага, и никто не должен
пренебрегать им по причине своего неразумного протеста и оппозиции.
Поэтому только совокупности граждан или её преобладающей части
принадлежит право устанавливать и издавать законы.
1 Рассматривая политическое общество как совокупность граждан,
Аристотель вслед за своими предшественниками попытался дать
определение термина "гражданин". По его мнению, такое понятие лучше
всего может быть определено через участие в суде и власти.
Пересказывая Аристотеля, Марсилий в данном случае не только верно понимает
автора, но и точно ссылается на его работу. См.: Аристотель. Соч. Т. 4.
С. 444-445, 453-454, 471.
2 Во 2-й главе шестой книги "Политики" Аристотель рассматривает
самый древний и самый первый вид демократии, называемый им
"земледельческим". При таком политическом устройстве весь народ
участвует в выборах должностных лиц и принятии их отчётов. (См.: Там же.
С. 574-575.) Ссылаясь здесь на Аристотеля и обычаи политических
сообществ, Марсилий по существу высказывает своё предпочтение такому
государственному устройству, которое основано на участии в
отправлении власти самого широкого большинства народа.
125
Защитник мира
Первая посылка этого доказательства складывается
почти сама по себе, однако её весомость и окончательная
уверенность во многом связаны с доводами главы V первой части
нашего трактата. Вторую посылку я заявляю так: только при
выслушивании мнения всей массы граждан возможно появление
наилучшего закона. Я утверждаю это вместе с Аристотелем,
"Политика", книга III, глава 7, ибо наилучший закон тот, который
создан для всеобщего блага граждан. Он говорит:
"Справедливостью является, возможно, тем, что служит интересам
государства и граждан в целом"1. Этого можно достичь только совместно
со всеми гражданами: ведь все вместе они стремятся достичь
истины, что можно продемонстрировать посредством
умозаключений и рассуждений. С большим количеством людей всегда
больше вероятность заметить ошибку в предложенном на
утверждение законе, нежели только с одной из частей государства,
подобно тому, что тело по крайней мере в своей целостности
больше по массе и в силе, чем одна из его частей. Кроме того, общая
польза от закона лучше заметна всей массе людей, ибо никто
не станет умышленно вредить сам себе. Тогда каждый может
заметить, что предлагаемый закон ведёт к выгоде только
одного или нескольких людей. Если он выгоден одному из всех,
отдельные люди или народ в целом всегда могут возразить
против него; такого не произойдёт, если закон, хотя и был
разработан лишь одним человеком или небольшим числом людей, но
отвечает не их собственной выгоде, а общей. То, что мы показали
в главе XI, говоря о необходимости законов, подтверждает
полностью эту точку зрения.
§ 6. Теперь вернёмся к основному заключению: право
издавать законы принадлежат только тому, кто создаёт их так,
чтобы они соблюдались наилучшим и абсолютным образом. А ведь
это и есть сообщество граждан, которому принадлежит право
издавать законы. Первая посылка такого вывода почти
очевидна: бесполезным является закон, если его не соблюдают. Неда-
1 В переводе А. С. Жебелёва мысль Аристотеля звучит следующим
образом: "Государственным благом является справедливость, т. е. то, что
служит общей пользе". Аристотель. Соч. Т. 4. С. 467.
126
Часть первая, глава XII, § 6
ром Аристотель в "Политике", книга IV, глава 6, говорит: "Не
будет хорошего отношения к закону, даже хорошо
задуманному, если ему не повинуются"1. И в главе 5, книги VI того же
труда: "Не было бы никакой пользы в правосудии, если бы
решение суда не приводилось в исполнение"2. Вторую посылку я
доказываю так: каждый гражданин повинуется лучше всего тому
закону, в выработке которого, как он думает, участвовал сам.
Таковым является закон, принятый при его прослушивании и
утверждении всеми гражданами. Первая посылка этого
умозаключения достаточно очевидна: государство на самом деле есть
сообщество свободных людей, как это написано в "Политике",
книга III, глава 43; значит, каждый гражданин должен быть
свободным и не испытывать деспотизма, т. е. рабского господства со
стороны другого. Последнее может случиться, если один человек
или небольшая группа издадут закон по собственному
усмотрению, преступив через головы всех остальных граждан.
Подобный закон будет деспотичным по отношению к другим
гражданам, которые составляют большую часть народа; они
вынуждены терпеть такой закон, даже если он их не устраивает. Они
могут также воспринимать его как оскорбление, не соблюдать его
совсем либо протестовать против него, ибо не участвовали в его
создании. И, напротив, закон, утверждённый с прослушиванием
и согласием всего народа, вряд ли будет менее полезным —
любой гражданин будет соблюдать его без труда и поддерживать,
поскольку в этом случае каждый знает, что он его утвердил и не
может протестовать против него; как раз, наоборот, он должен
поддерживать его беспристрастно. Кроме того, я доказываю
вторую посылку первого умозаключения ещё с другой точки
зрения и следующим образом: власть заставлять повиноваться
закону принадлежит тому, кто имеет принудительную силу про-
1 У А. С. Жебелёва слова Аристотеля переведены иначе: "Ведь
беззаконие состоит не в том, что законы хороши, да им никто не
повинуется...". См.: Аристотель. Соч. Т. 4. С. 502.
2 Там же. С. 584.
3 В переводе А. С. Жебелёва на этот счёт говорится: "...государство
есть общение свободных людей". Там же. С. 456.
127
Защитник мира
тив правонарушителей; таковой является общая масса граждан
или же её преобладающая часть, потому что только им
принадлежит право издавать законы.
§ 7. Можно привести ещё одно доказательство основного
заключения: задача закона при его народном утверждении
состоит в обеспечении общего достатка граждан в этом мире.
Неудачное содержание закона угрожает всеобщим вредом, что
определяется только общей массой граждан; ведь именно ей
надлежит его утверждать. Первая посылка этого доказательства
почти очевидна сама по себе и основывается на неоспоримых
истинах, сформулированных в главах IV и V первой части трактата.
Люди объединились в гражданские сообщества для достижения
выгоды и достатка в жизни и во избежание обратного. То, что
может касаться общей выгоды или общего вреда, должно быть
познано и понято всеми так, чтобы они искали эту выгоду и
избегали этого вреда. Такова задача законов, представленная нами во
второй посылке. Действительно, всеобщий достаток людей
создаётся в основном за счёт справедливо утверждённых законов.
При несправедливых законах возникают ограничение прав,
невыносимое угнетение и нищета граждан, что в конечном счёте
приводит к развалу политического сообщества.
§ 8. Краткое изложение предыдущих доказательств
подводит нас к основному выбору: либо право на создание законов
принадлежит всей массе граждан, о чём мы уже говорили, либо
оно принадлежит только одному человеку или небольшой
группе людей. Но такое право не может принадлежать одному
человеку по причинам, уже названным выше в главах I и IX, а
также согласно первому доказательству настоящей главы. Один
человек, принимающий во внимание больше свои собственные
интересы, чем общие, особенно движимый невежеством или
озлобленностью, или обеими этими причинами, неминуемо будет
создавать плохие, а значит, тиранические законы. По таким же
соображениям право создавать закон не может принадлежать
кучке людей; как и в предыдущем случае, они тоже будут
злоупотреблять им, создавая его не в общих интересах, а в
интересах меньшинства (небольшой группы индивидуумов), что мы
видим в олигархиях. Потому, чтобы получить противоположный
128
Часть первая, глава XII, § 7-9
результат, это право должно принадлежать всем гражданам
или их преобладающей части. Тогда они станут соотносить свои
интересы с задачами закона, а чтобы не навредить себе
умышленно и не терпеть несправедливость, все они или их
большинство захотят иметь закон, который бы отвечал общим интересам.
§ 9. Достаточно сменить вторую посылку, и мы с помощью
указанных доказательств можем также обосновать, что
утверждение и толкование законов, а также временное
приостановление их действия тоже принадлежит общему праву
единственного законодателя, что уже было установлено в § 3 этой главы.
Поскольку тот, кто получил власть с помощью выборов, должен
согласовывать подобные шаги с волей законодателя, ибо лишь
по поручению последнего он правомочен что-то одобрять,
отвергать или назначать. В противном случае часть была бы больше
целого или по крайней мере равной ему. Но тогда она могла бы
разрушить своё частное право, которое было передано ей
целым. Способ же соорганизации [людей] для издания законов
будет описан нами в следующей главе.
129
Глава XIII
Несколько возражений против утверждений предыдущей главы
и их опровержение; полное разъяснение нашей темы
§ 1. Подвергнем наши предыдущие утверждения сомнению,
оспаривая, что право создавать или устанавливать законы
принадлежит всей массе граждан1. Тогда, во-первых, скажем, что
те, кто по большей части лишены здравого суждения, не должны
создавать законы. Действительно, два греха — озлобленность и
невежество — должны быть чужды законодательной власти; и,
чтобы избежать их в принятии решений, мы признали
необходимость закона в главе XI первой части [трактата]. Однако
население, т. е. вся масса граждан, и бывает таковой; люди, — что
замечается многими, — часто озлоблены и безрассудны. Как
говорится в "Екклесиасте", глава I: Количество безумных
бесконечно2. Во-вторых, потому что невозможно и даже
немыслимо, чтобы мнения большого числа озлобленных и безрассудных
людей сходились между собой; подобного не наблюдается даже
у немногих людей образованных. Следовательно, лучше пусть
небольшое количество людей принимает законы, нежели этим
станут заниматься все граждане или их преобладающая часть,
что вообще-то является необязательным. В-третьих, в любом
гражданском обществе количество мудрых и образованных
людей незначительно по отношению к общему количеству невежд.
А так как образованные и мудрые издают законы более
успешно, чем невежды и мужланы, мы видим, что законодательная
власть везде принадлежит небольшому количеству людей, а не
преобладающей части населения или всем. В-четвёртых,
незачем приобщать к работе, которую может выполнить небольшая
группа, большую массу людей, поскольку закон может быть
создан только мудрыми людьми, количество которых, как мы
говорили, незначительно. И было бы совершенно напрасным вовле-
1 Здесь Марсилий начинает приводить возможные доводы своих
предполагаемых оппонентов.
2 В главе I "Книги Екклесиаста, или Проповедника" синодального
издания Библии на русском языке таких слов нет.
130
Часть первая, глава XIII, § 1-2
кать в работу по принятию законов всех граждан или их
преобладающую часть. Таким образом, следует, что
законодательная власть не должна принадлежать ни всей массе граждан, ни
их большинству.
§ 2. Исходя из принципа, присутствующего почти во всех
доказательствах этой книги и провозглашённого в предыдущих
её главах, что все люди стремятся добиться нормальной жизни
и отвергают её противоположность, мы в главе IV первой части
[трактата] методом дедукции сделали выводы об их
гражданском обществе, ибо только через существование такого
общества они могут достичь достатка, которого они бы без него не
добились. Поэтому Аристотель в своём труде "Политика", книга
I, глава 1, говорит: "У каждого человека по сути есть
стремление к такому обществу"1, т. е. к гражданскому обществу. Вслед
за этой истиной следует другая, которая обнаруживается в том
же труде "Политика", книга IV, глава 10: "Необходимо, чтобы
часть государства, которая желает постоянства политического
сообщества, преобладала над той, которая этого не желает"2.
Однако такое стремление, исходящее из интересов большей части
населения государства, всегда будет бесполезным и ничего не
стоящим, если она вдруг пожелает его разрушения. Более того,
те, кто не желают постоянства политического общества,
являются рабами, а не гражданами; подобный вывод можно отнести и
к некоторым иностранцам. Недаром Аристотель в том же труде
"Политика", книга VII, глава 13, говорит: "Все, кто желают
обновления, относятся к подданным" и добавляет: "Чтобы в
политическом обществе они были настолько многочисленны (те, кто
желает обновления), надо, чтобы их число превалировало над
всеми другими (или теми, у кого не возникает желания жить в
1 В переводе А. С. Жебелёва эта мысль выражена несколько иначе:
"Во всех людей природа вселила стремление к государственному
общению..." (Аристотель. Соч. Т. 4. С. 470). Хотя представляется, что у Мар-
силия она выражена более адекватно.
2 В академическом издании "Политики" на этот счёт сказано по-
другому: "Только там, где в составе населения средние имеют перевес
либо над обеими крайностями, либо над одной из них, государственный
строй может рассчитывать на устойчивость". Там же. С. 511.
131
Защитник мира
обществе), но это является невозможным"1. Почему это
невозможно, — известно: именно сама человеческая природа грешна
или несостоятельна в большинстве случаев.
Итак, если преобладающая часть людей хочет постоянства
политического общества, а об этом, как кажется, уже было
сказано, она желает того, без чего такое общество не может
поддерживать себя. Этим желаемым является его полезное и справедливое
устройство, устанавливаемое законом, поскольку "невозможно,
чтобы государство, не имеющее законов, управлялось
наилучшими людьми" (т. е. добродетелью), подчёркивается в труде
"Политика"', книга IV, глава б2. Мы тоже доказывали это в главе XI
первой части [трактата]. Преобладающее большинство граждан
всегда нуждается в законе, без которого произошла бы деформация в
природе и в обществе, что немыслимо согласно естествознанию.
Кроме вышеуказанных истин, несомненно, очевидных, я
выдвигаю ещё такое общее суждение: целое — это больше, чем
часть, что является истиной как с точки зрения величины или
массы, так и по активной добродетели и действию. Из этого
необходимо сделать достаточно очевидный вывод, что общая масса
граждан или её преобладающая часть — что по существу
является равным — может лучше различать то, что необходимо
выбрать или отбросить, нежели какая-то одна её небольшая часть,
взятая в отдельности.
§ 3. Установив таким образом эти принципы как истины в
прямом смысле, мы с лёгкостью опровергнем возражения, с
помощью которых [предполагаемые оппоненты] пытались было
доказать, что законодательная власть должна принадлежать не
общей массе граждан или её преобладающему большинству, а
небольшому их числу. Когда, как в начале [этой главы], говорят:
"Тем, кто озлоблен и лишён рассудительности, законодательное
1 У А. С. Жебелёва данная мысль Аристотеля звучит так: "Все
обитатели государственной территории, стремящиеся к введению новых
порядков, оказываются заодно с подчинёнными [рабами]; между тем [это]
одно из невозможных положений — чтобы у правящих был такой
численный перевес, благодаря которому они могли быть сильнее этих". Там
же. С. 615.
2 Там же. С. 502.
132
Часть первая, глава XIII, § 3-4
право в большинстве случаев не принадлежит", мы с этим
согласны. Но если добавляют, что: "Общая масса граждан и
является таковой", — мы должны такое отрицать. Так как чаще
всего большинство граждан не озлоблено и не лишено
рассудительности; все они или большинство их находятся в здравом уме и
рассудке и, как мы это уже показали, испытывают
справедливое желание иметь политическое общество и то, что
необходимо для его поддержания: законы и другие установления. Может
некий один гражданин или даже самое большое число
населения и не способны создавать законы, однако каждый способен
обсуждать те законы, которые были созданы и предложены ему
другими, а также предлагать, что может быть в них добавлено,
отменено или увеличено. Потому, если под лишённым
рассудительности в большой посылке подразумевают только того, кто
не может самостоятельно уяснить закон в целом или его
отдельные детали, и на этом основании считают, что таковой не должен
принимать участие в создании законов, нам следует отвергать
подобную большую посылку доказательства как очевидно
ошибочную. Об этом свидетельствует и логичный довод Аристотеля
в его труде "Политика", книга III, глава 6, — несомненно, что
множество людей судят о качестве картин, домов или кораблей
и других продуктов ремесла интуитивно, не ведая, как их
создают. Опровергая указанное возражение, Аристотель
утверждает в представленной ниже цитате так: "В некоторых случаях не
один только мастер является единственным и лучшим судьёй"1.
И он применяет этот вывод для большинства продуктов
ремесла и даёт понять его всем.
§ 4. Ничто не мешает сказать о том, что необходимо
установить в практической жизни, мудрые (которые
немногочисленны) могут судить лучше, чем остальная масса. Если это и
правда, то из неё, однако, не следует, что мудрые люди лучше, чем
масса граждан в целом, в которую мудрые входят вместе со
всеми людьми, менее образованными, умеют рассуждать о том, что
необходимо установить. Действительно, любое целое больше,
чем одна из его частей, как в действии, так и в суждении. Это
1 См.: Аристотель. Соч. Т. 4. С. 466.
133
Защитник мира
неоспоримо, и таково мнение Аристотеля в его труде
"Политика", книга III, глава 6, где он говорит: "Народная масса с полным
правом имеет в своих руках верховную власть над более
важными делам"1. Иначе говоря, общая масса граждан или её
преобладающая часть, которую Аристотель ещё обозначает
термином "толпа", должна иметь решающее влияние при решении
важных вопросов в политическом обществе. Он даёт этому
следующее объяснение: "Поскольку народ, совет, суд и именитые
граждане составляют немалое число людей; общая масса
больше, чем те, кто управляет на самых высоких должностях, будь
то один человек или небольшое количество"2. Он хочет сказать,
что масса или толпа, сформированная из всех слоев
политического общества или города, вместе взятая, является большей
величиной, и, следовательно, её суждение более верное, чем
суждение каждой из частей, взятой по отдельности, будь эта часть,
которую он обозначает здесь словом совет, плебеями вроде
крестьян, ремесленников и всех других, подобных им; либо будь
она преторским судом, т. е. людьми, состоящими на службе
государства, — адвокатами, опытными в юридических делах, или
нотариусами; либо будь она именитыми гражданами, т. е.
группой людей лучших, но по количеству малочисленных, и
которых единственных необходимо избирать на более высокие
посты; будь она какой-либо другой отдельно взятой частью
города. Кроме того, допустим как соответствующее истине
положение, что небольшое количество людей, менее образованных, не
судит так же хорошо о том, что необходимо установить в
законе, чем такое же количество образованных. Тем не менее число
менее образованных способно возрасти до такой степени, когда
они смогут судить по юридическим делам нормально или
лучше, чем небольшое число более образованных; именно это, желая
подтвердить свою точку зрения, ясно говорит Аристотель в сле-
1 См.: Аристотель. Соч. Т. 4. С. 466.
2 В переводе А. С. Жебелёва указанная цитата излагается иначе:
"...И народное собрание, и совет, и суд состоят из многих, да и
имущественный ценз всех, вместе взятых, превышает имущественный ценз
каждого в отдельности или немногих, занимающих высокие посты в
государстве". Там же. С. 466.
134
Часть первая, глава XIII, § 5
дующей цитате: "Если толпа не слишком развращена
(ничтожна), каждый из её членов будет выносить, несомненно, больше
неверных решений, чем те, кто являются знатоками своего дела;
однако, объединённые вместе, они будут являться лучшими
судьями или по крайней мере не станут худшими"1.
По поводу библейского текста из "Книги Екклесиаста'9,
глава I: Количество безумных бесконечно мы должны
ответить, что под безумными (безрассудными) в нём
подразумеваются люди, менее образованные, т. е. те, которые не имеют
возможности исполнять свободную профессию, но которые
участвуют в обсуждении и в принятии решений в практических делах,
хотя и не в той степени, чем те, кто имеет такую возможность.
Может быть, также мудрец хотел сказать, что безумцы — это
неверные. Такое понимание им даёт Апостол [Павел] в [Первом]
"Послании к Коринфянам", глава III: Мудрость мира сего есть
безумие перед Богом2.
§ 5. Что касается второго возражения, то оно менее
значимо. На самом деле, даже если легче привести к согласию
мнения малого числа людей, чем большого, из этого не должно
следовать, что мнение малой группы или части города будет
вернее, чем мнение всей вместе взятой массы граждан, частью
которой и является малое число людей. Это малое количество
людей не может лучше судить об общем благе и желать его в
такой же степени, как может и желает вся масса граждан. Более
того, было бы не совсем верно, как мы это уже показали ранее,
полностью доверить создание законов усмотрению небольшого
числа людей. Ибо они учитывали бы больше свои личные
интересы — одного человека или группы людей, — чем интересы
общие. Подобное является вполне очевидным на примере тех, кто
создавал папские "декреталии"; и мы ещё достаточно покажем
это в главе XXVIII второй части нашего трактата. Таким обра-
1У А. С. Жебелёва данная мысль звучит по-другому: "Если же взять
любого в отдельности, то он, возможно, окажется хуже; но ведь
государство состоит из многих... так точно и толпа о многих вещах судит лучше,
нежели один человек, кто бы он ни был. Сверх того, масса менее
подвержена порче...". Там же. С. 478.
21Кор. 3, 19.
135
Защитник мира
зом, при создании законов малым числом людей был бы открыт
путь олигархии, так же как при праве одного человека создавать
законы мы открываем свободный путь тирании. Мы уже
доказали это в § 4 главы IV с помощью четвёртой книги труда "Этика"
("К Никомаху") и трактата "О справедливости".
§ 6. Третье возражение также можно легко опровергнуть
тем, что мы уже сказали: даже если законы могли быть
созданы мудрецами лучше, чем людьми менее образованными, мы не
должны из этого заключать, что они могут быть созданы
лучше только мудрыми людьми, а не всей общей массой граждан, в
число которых входят и эти мудрецы. А общая масса граждан,
объединяя всех, может судить более ясно о справедливом и
полезном в целом и желать этого ещё сильнее, чем одна отдельно
взятая часть, какой бы благоразумной она ни была.
§ 7. Те, кто утверждают, что масса менее образованных
людей препятствует выбору и одобрению подлинного общего
блага; более того, что она не способствует этому, если
объединяется с теми, кто более образован и имеет больше опыта, всё-таки
не говорят истины. Хотя она [масса] на самом деле лишь не
ведает, как обнаружить самостоятельно то, что необходимо по-
настоящему и успешно утвердить. Однако она может оценить то,
что ей уже сообщено и предложено другими, и судить об этом,
если ей кажется необходимым что-то добавить, отбросить или
коренным образом изменить, или отклонить что-либо в том, что
ей было предложено. Ибо человек лучше понимает множество
вещей тогда, когда они изложены (сделаны) другими, и может
дополнить по многим пунктам то, что не удалось ему
самостоятельно предпринять и обнаружить. Первые шаги в любом
начинании есть дело трудное; недаром Аристотель в последней
главе второй книги труда "Опровержения" ["О софистических
опровержениях"] говорит: "Начало чего бы то ни было есть,
пожалуй, важнейшая часть, а потому и самая трудная"1, т. е.
начало истины и принцип, свойственный каждой науке. Зато,
когда оно [начало] обнаружено, его несложно дополнить и
прибавить к нему остальное, ибо обнаружение первопричины наук,
1 Аристотель. Соч. Т. 2. С. 592.
136
Часть первая, глава XIII, § 6-8
ремёсел и других искусств является достоянием лучших и
проницательных умов. Более скромные умы могут, однако,
привнести дополнения в то, что уже обнаружено. Поэтому мы не
должны утверждать, что последние лишены способности суждения,
если они не могут самостоятельно делать такие открытия; более
того, мы должны причислить их к числу добрых (правильных)
людей. Аристотель в своём труде "Этика", книга I, глава 2,
говорит об этом так: "Тот, кто познаёт всё самостоятельно,
является лучшим, но также хорош тот, кто следует тому, кто
хорошо говорит"1, т. е. если он слушает и без причины не
противоречит знающему.
§ 8. Потому необходимо и очень полезно, чтобы общая
масса граждан доверила благоразумным и опытным людям
открытие, исследования и разработку будущих законов и сводов
правил относительно того, что является справедливым и полезным
для государства и что образует неблагоприятные
обстоятельства, а также каковы будут общие обязательства, и другие тому
подобные вещи. Для этого каждая из основных служб
государства, перечисленных в главе V, § 1, по отдельности, исходя из
пропорционального соотношения всех, избирает несколько
человек; или же вся объединённая масса граждан выбирает этих
благоразумных и опытных людей, о которых мы только что
говорили. Такой способ создавать законы, не причиняя при этом
вреда менее образованной массе граждан, которая не способна
сама творить их, будет самым соответствующим и полезным.
В противном случае она получит мало выгоды от них и будет
теряться при исполнении обязанностей, необходимых ей самой и
другим. В конечном счёте это будет тягостно как для отдельных
людей, так и для общества в целом.
Но как только такие законы будут созданы и тщательно
рассмотрены, они должны быть предложены всей массе
граждан на одобрение или отклонение. Если ей покажется
необходимым что-то дополнить, отбросить, изменить или совсем
отклонить, каждый гражданин может об этом сказать. В таком слу-
1 Aristote, Éthique à Nicomaque, 1095 b 8. В академическом издании
"Никомаховой этики" на русском языке этой фразы не обнаружено.
137
Защитник мира
чае менее образованные граждане, сами не создавая закон,
всегда могут предложить в него поправку, которая сделает закон
более удачным. Кроме того, созданные через прослушивание и
одобрение всей массы законы будут соблюдаться лучше, и
никто не сможет их опротестовать.
При подобном порядке будущие законы могут
представляться публике на общем собрании представителей всех
граждан. Однако тогда необходимо избирать представителями таких
людей, каких мы уже описали, говоря о механизме выборов, или
же подтвердить те кандидатуры, о которых мы уже упоминали.
Эти люди, представляя общую массу граждан и их власть,
будут одобрять либо отклонять полностью или частично созданные
и предложенные правила. Одновременно и вся масса граждан в
своей совокупности или её преобладающая часть могут
совершать то же самое, если того пожелают. Лишь после такого
публичного одобрения разработанные нормы становятся законами
и заслуживают права их так называть, но никак не раньше; тем
более что среди всех человеческих заповедей только публично
утверждённые законы дают основание применять к
нарушителям штрафы и уголовное наказание.
Таким образом, право создавать и утверждать законы с
принудительным предписанием их соблюдения принадлежит
только общей массе граждан или её преобладающей части в качестве
действующей причины [законодательной власти]1.
Или же это право принадлежит тому или тем, кому
граждане его доверили. Мы это достаточно раскрыли и так считаем
исходя из того, о чём говорили раньше.
1 Напомним, что для Марсилия общая действующая причина
определения правителей — это их выборы, специфическая действующая
причина — это общая масса граждан, а формальная причина — закон.
138
Глава XIV
О качествах и способностях идеального правителя;
каким надлежит быть тому, кто должен быть допущен к власти.
Из чего также явствует соответствующий предмет
и субъект человеческих законов
§ 1. Теперь мы должны снова поразмыслить о действующей
причине правящей службы государства: о том, кому
принадлежит право выбирать эту часть, чтобы затем доказать законное
право последней утверждать другие службы. Установление же
неизбираемой правящей части было достаточно изложено в § 5
главы IX [первой части трактата]. Потому мы начнём с уточнения
того, какого человека необходимо выбирать в правители или за
что можно одобрить его кандидатуру на такой пост. После
этого мы с большей уверенностью перейдём к праву, которым
осуществляется его избрание или утверждение.
§ 2. Идеальный правитель должен иметь два присущих ему
качества, которые не существуют по отдельности:
благоразумие и моральную добродетель, главной разновидностью
которой является справедливость. Первое из этих качеств —
благоразумие — необходимо для того, чтобы использовать свои
умственные способности при осуществлении власти. В труде
"Политика", книга III, глава 2, на этот счёт сказано:
"Благоразумие — единственная добродетель, присущая управлению
государством, ибо кажется приемлемым то, что другие добродетели
являются общими как для правителей, так и для подданных"1.
Второе качество — духовная добродетель, —
возвышающееся над другими, является тем, что делает суждение
правителя при осуществлении им правосудия здравым. Как говорит об
1 Указанный отрывок в переводе А. С. Жебелёва звучит следующим
образом: "Рассудительность — вот единственная отличительная
добродетель правителя; остальные добродетели являются, по-видимому,
необходимым общим достоянием и подчиненных, и правителей...".
Аристотель. Соч. Т. 4. С. 452.
139
Защитник мира
этом Аристотель в книге IV труда "Этика", в трактате о
правосудии: "Правитель — это стражник правосудия"1.
§ 3. Следовательно, здравый ум необходим будущему
правителю, так как даёт ему возможность великолепно исполнять
его прямую обязанность: выносить решения относительно
пользы и справедливости в государстве. В обычных житейских
делах [какое-либо] деяние само по себе или его форма не всегда
определены законом, и тогда правитель руководствуется
здравомыслием при определении этого деяния или его формы, или
обоих сразу; так же он действует и при исполнении решения;
но без здравомыслия он мог бы ошибаться в этих делах.
Недаром Саллюстий в "Обличениях Катилины"2 отмечает: "Если бы
консул Цицерон в привычной для него манере и в соответствии
с законом обрёк бы в суде на смертную казнь могущественных
римских горожан — сообщников Катилины, обвинявшихся в
заговоре против Республики, то это [публичное исполнение
казни] могло спровоцировать гражданскую войну,
разрушительную для государства; заговорщики могли бы поднять народ
против консула и других правителей. Цицерон как консул и один
из правителей избежал этой опасности благодаря своему
здравомыслию: он передал подсудимых палачам и приказал, чтобы
1 В академическом издании "Никомаховой этики" сказано:
"...Начальник — страж правосудия...". Там же. С. 159.
2 Книга, на которую ссылается Марсилий, более известна под
названием "Заговор Катилины".
Луций Сергий Катилина (р. 108 — ум. 62 до н.э.) — политический
деятель Древнего Рима периода кризиса Республики. Был наместником в
Африке. Привлекался к суду по обвинению в корыстных
злоупотреблениях. Дважды (в 65 и 64 гг. до н. э.), не пройдя в консулы, пытался
захватить власть силой. Попытку переворота пресёк сенат, которого
подтолкнул к решительности Цицерон своей знаменитой "речью против
Катилины". Весной 62 г. войска Катилины, бежавшего в провинцию, были
разбиты, а сам Катилина погиб в сражении. Пятеро его главных сообщников
были приговорены сенатом к смертной казни и сразу же тайно
задушены в Мамертинской тюрьме. Инициатором такого шага был Цицерон,
опасавшийся попыток освобождения осуждённых аристократов.
140
Часть первая, глава XIV, § 3-4
они были убиты в тюрьме, которую, вероятно, по этой причине
с тех пор называют Tyллиaнyм,'1.
§ 4. Таким образом, при обсуждениях любых поступков
человека люди всегда руководствуются человеческим
благоразумием; отсюда слова Аристотеля в его труде "Этика", книга VI,
глава 4: "Благоразумие истинное качество относительно деяния,
сопровождаемое здравым рассудком, касательно того, что плохо
или хорошо для человека"2, поскольку, добавим, он сам человек.
Причина этому — человеческие законы, которыми правители
регулируют деяния людей и которые большей своей частью
касаются именно поступков. Однако не всегда возможно охватить
законом все случаи сразу, тем более их разновидности или
обстоятельства, в которых они происходили, так как последние
отличаются разнообразием, исходящим из места и времени свершения
[деяний]. Это показывает очевидный опыт и подтверждает
Аристотель в труде "Этика", книга I, глава 1: "В добром и
справедливом, которыми занимается политика, имеется столько
различий и заблуждений, что, кажется, они существуют не по природе,
а на основании единственного закона"3. Иначе говоря, правители
1 Здесь Марсилий не совсем точен. Туллианумом, по имени
древнего царя Сервия Туллия, в Риме называли не саму тюрьму, а особое место
в ней. Вот как оно описано у Саллюстия: "Есть в тюрьме место, которое
называется Туллианум... углубление приблизительно на двенадцать
футов в землю. Углубление это укреплено со всех сторон каменной стеной, а
над ним потолок в виде каменного свода; вид этого места вследствие
грязи, темноты и дурного запаха отвратителен и ужасен. Когда сюда был
спущен Лентул, исполнители уголовных приговоров, которым это было
предписано, петлёй задушили его. ...Точно таким же образом были
преданы казни Цетег, Статилий, Габений и Цепарий". См.: Саллюстий К.
Заговор Каталины. Югуртинская война. С. 52-53.
2 В переводе И. В. Брагинской данная мысль Аристотеля
выражена иначе: "Итак, рассудительностью необходимо является [душевный]
склад, причастный суждению, истинный и предполагающий поступки,
касающиеся человеческих благ". Аристотель. Соч. Т. 4. С. 177.
3 В академическом издании "Никомаховой этики" на этот счёт
даётся иное толкование: "Между тем [в понятиях] прекрасного и
правосудного, которые, собственно, имеет наука о государстве, заключено столько
разного и расплывчатого, что начинает казаться, будто [все это]
возможно только условно (nombi), а от природы (physei) этого нет". Там же. С. 55.
141
Защитник мира
хотят иметь законы для своих подданных, но не для того, чтобы
суть дела определялась в суде самостоятельно, с учётом, что
является справедливым, а что несправедливым. Аристотель более
полно повторяет эту мысль в труде "Политика", книга III, глава
9, где он говорит: "А поскольку бывает, что одни случаи
определены законом, а другие нет, именно последние заставляют
требовать и искать, если предпочтительно, чтобы правил лучший
закон или лучший человек"1. Следовательно, невозможно, чтобы
все поступки, которые совершают люди, были бы заранее
определены законом (добавьте: во всех случаях).
§ 5. По этим причинам нужно доверить правителям
рассмотрение лишь некоторых видов гражданских дел; таких, которые
не были решены самим законом, исходя из определённых
условий и обстоятельств. По подобным, указанным законом видам
дел обязанность правителя состоит в следовании своему
разумению. Таково же мнение Аристотеля, высказанное им в труде
"Политика", книга III, глава 6: "Должностные лица — будь они
в одном числе или нескольких — должны иметь решающее
значение только тогда, когда законы не в состоянии дать точный
ответ, так как нелегко вообще дать вполне определённые
установления касательно всех отдельных случаев"2. Он повторил свою
мысль в главе 9 той же книги: "В наши дни существуют также
случаи, когда системы управления, например судья, могут
самостоятельно судить: это случаи, которые закон не может
определить, поэтому никто не сомневается в том, что, где это
можно, он не ищет лучшего"3. Итак, благоразумие необходимо
правителям, чтобы рассудить лишь случаи, которые не могут быть
определены законами. Это утверждение Аристотеля почти
очевидно само по себе; его можно с уверенностью подтвердить [ло-
1 Указанный отрывок находится не в 9-й, а в 11-й главе третьей
книги "Политики", хотя смысл его передан Марсилием достаточно верно.
См.: Аристотель. Соч. Т. 4. С. 482.
2 См.: Там же. С. 467.
3 В трактовке А. С. Жебелёва указанная мысль звучит так:
"Правда, в настоящее время сходятся вместе, творят суд, совещаются и
выносят решение, но все это суды касаются единичных дел". Там же. С. 478.
142
Часть первая, глава XIV, § 5-7
гическим путём], если кто-нибудь пожелает, используя тот же
способ рассуждения, какой мы применили в главе XI.
§ 6. Кроме того, правителю всегда необходима моральная
доброта (добродетель), и особенно справедливость, ибо, если он
развращён в своей морали, политическое общество
пострадает от этого, даже опираясь на законы. Мы уже говорили, что не
всегда легко и возможно все случаи разом определить в
законах, и потому некоторые случаи должны быть доверены
усмотрению судьи, который, однако, тоже может нанести ущерб
политическому обществу при рассмотрении таких дел. Так
считает и Аристотель в труде "Политика", книга II, глава 8, когда
говорит: "Утверждённые судьи при ведении важных дел могут
принести много вреда, если они не благородны (т. е. испорчены);
и они уже нанесли ущерб государству Лакедемонскому"1. А
поскольку подобное можно исключить только с помощью духовной
добродетели, и особенно справедливости, приемлемо, если
позволительно называть приемлемым то, что является
необходимым, чтобы ни один будущий правитель не страдал
отсутствием духовной добродетели, а особенно справедливости.
§ 7. Таким образом, необходимо, чтобы будущий правитель
обладал определённой добродетелью, называемой epieikeia —
порядочностью, которой судья руководствуется в случаях, когда закон
не решает. Поэтому Аристотель в книге IV своего труда "Этика",
в трактате о справедливости говорит: "И такова суть порядочности
(epieikeia), способ направлять закон в тех отдельных случаях,
когда он не работает"2. Я думаю, именно это чувство юристы желают
назвать справедливостью. Так, если закон очень строг в своей
универсальности или недостаточен для отдельного случая, то
доброжелательная интерпретация его требований или смягчение нака-
1 В переводе А. С. Жебелёва: "В самом деле, геронты, захватив
главные должности, могут нанести большой вред, если они окажутся
людьми ничтожными, и они уже нанесли вред в Лаке демонском государстве".
Аристотель. Соч. Т. 4. С. 437.
2 Указанная фраза содержится не в 4-й, а в 5-й главе "Никомаховой
этики", и в академическом собрании сочинений Аристотеля она звучит
так: "И такова суть доброты — это поправка к закону в том, в чём из-за
его всеобщности имеется упущение". Аристотель. Соч. Т. 4. С. 168.
143
Защитник мира
зания являются необходимыми условиями справедливого решения.
Помимо справедливости будущий правитель обязан обладать ещё
особой любовью, т. е. доброжелательностью к политическому
обществу и его членам. Тогда деяния правителя будут с заботой и
добротой направлены на всеобщее благо и благо каждого.
§ 8. Помимо этих качеств и обязанностей правитель
непременно должен иметь внешний орган [власти], а именно
определённое число военных людей, чтобы с их помощью исполнять все
вынесенные судебные решения, применяя силу к бунтующим и
неповинующимся гражданам. Аристотель в своём труде "Политика",
книга VII, глава 6, говорит: "Те, кто состоит между собой во
взаимоотношениях (добавьте: внутри гражданского общества), должны
обязательно иметь армию (т. е. большое количество военных) из-за
тех, кто не подчиняется правителю"1. В противном случае законы
и властные предписания будут напрасны, если их исполнение не
станет обязательным. А эта военная сила правителя, равно как и
другие общественные дела, должна быть определена законом. Она
должна быть достаточно большой, чтобы превзойти силу
отдельного гражданина или некоторых граждан, но не силу всех
граждан, вместе взятых, или их большей части, во избежание того,
чтобы правитель не пожелал и не мог нарушить закон, или же чтобы
он не мог править как деспот, без законов и произвольно. По
Аристотелю, "Политика", книга III, глава 9: "Правитель должен
обладать такой силой, которая была бы больше, чем сила одного
человека или нескольких людей, объединённых вместе, но меньше, чем
сила общей массы граждан"2. Говоря о нескольких людях,
объединённых вместе, необходимо уточнить, что понятие несколько
является производным от слова множество, т. е. это некоторая, но не
1 В академическом издании "Политики" говорится по-другому:
"...Оружие необходимо для участников государственного общения как
для поддержания власти против неповинующихся внутри государства,
так и против внешних врагов". Аристотель. Соч. Т. 4. С. 603.
2 В академическом издании "Политики" указанная мысль
выражается практически так же: "Царь должен владеть вооружённой силой, и
она должна быть настолько значительной, чтобы царь, опираясь на неё,
оказывался сильнее каждого отдельного человека и даже нескольких
человек, но слабее массы граждан". Аристотель. Соч. Т. 4. С. 480.
144
Часть первая, глава XIV, §8-10
преобладающая часть множества граждан. Ибо если такое
выражение имело бы другой смысл, то не было бы никаких
противоречий в этих словах. Однако в отличие от свойственных ему качеств,
о которых мы говорили выше, не обязательно, чтобы правитель
обладал указанной принудительной силой перед выборами на свой
пост. Иначе добродетельные, но бедные люди не смогли бы никогда
прийти к власти. Потому Аристотель в труде "Политика", книга
II, глава 8, говорит и о противоположном: "Первое, что
необходимо увидеть, это то, что лучшие могут располагать большими
возможностями, которые освобождают их от любого занятия,
недостойного их, не только потому, что они принцы, но и потому, что
они частные лица"1.
§ 9. Но чтобы обобщить в этой главе указанные качества
правителей и все другие, которые им необходимы, мы скажем:
перед выборами здравомыслие и духовная добродетель
необходимы тому, кто должен быть избран правителем, а при
аристократическом правлении всем тем, кто войдёт в число
правителей. Однако правителю, который обладает самой высокой
властью в государстве или королевстве, военная сила необходима
как инструмент или внешний орган, с помощью которого
исполнялись бы его предписания согласно законам. Тем не менее он
не может распоряжаться этой силой до выборов; это
полномочие ему дано одновременно со вступлением в должность. Кроме
доброты и заботы об общественных делах правителю
необходима ещё любовь или особая доброжелательность к политическому
обществу и гражданам; но такие качества не требуются от него в
такой обязательной мере, как те, о которых мы говорили ранее.
§ 10. Аристотель свидетельствует об этом в своём труде
"Политика", книга V, глава 4, говоря: "Те, кому предназначено исполнять
высшие обязанности, должны обладать тремя качествами: сначала
любовью к устоявшемуся политическому обществу, во-вторых, спо-
1 А. С. Жебелёв переводит цитату совершенно по-другому: "Ведь
самое важное — и на это нужно прежде всего обратить внимание —
заключается в том, чтобы лучшие люди в государстве могли иметь досуг и не в
чём не терпели неподобающего с собой обращения, будут ли они
должностными лицами или частными". Там же. С. 439.
145
Защитник мира
собностью выполнять основные задачи правительства, в-третьих,
добродетелью и правосудием"1 ; под добродетелью он подразумевал
благоразумие, которое является связующим и основополагающим
принципом всех иных качеств. Потому в труде "Этика", книга VI,
последняя глава, он уточняет: "Поскольку все добродетели
содержатся в благоразумии, существуя как одно целое"2. Аристотель
объединил благоразумие и духовную добродетель в одной и той же
части вышеназванного разделения, поскольку они не существуют один
без другого. Кажется, именно таким было его мнение, выраженное
в той же главе и той же книге: "Это очевидно из того, что мы
говорили, что невозможно быть очень хорошим без благоразумия, так
же как и нельзя быть благоразумным без духовной добродетели"3.
В отрывке из главы, указанной выше, книги V, труда "Политика",
Аристотель сформулировал качества, которые, как мы говорили,
соответствуют будущему правителю, может быть лишь в обратном
порядке их необходимости.
Из того, что сказано, основной исполнитель человеческих
законов очевиден. Этим исполнителем является правитель,
который достаточно подкован благоразумием и духовной
добродетелью, а особенно справедливостью суждений. Таким образом,
мы определили, человеком какого типа должен быть будущий
правитель государства или королевства, какие качества ему
необходимы и соответствуют.
1 Перечисленные требования отражены не в 4-й, а в 7-й главе пятой
книги "Политики". В трактовке А. С. Жебелёва они формулируются так:
"Тремя качествами должны обладать те, кто намерен занимать высшие
должности: во-первых, сочувствовать существующему
государственному строю; затем иметь большие способности к выполнению
обязанностей, сопряжённых с должностью; в-третьих, отличаться добродетелью
и справедливостью, соответствующими каждому виду государственного
строя". Аристотель. Соч. Т. 4. С. 548.
2 В академическом издании "Этики" говорится: "Ведь при наличии
рассудительности... все [нравственные добродетели] окажутся в
наличии". Там же. С. 190.
3 Другая версия цитаты в переводе И. В. Брагинской: "Итак, ясно из
сказанного, что невозможно ни быть собственно добродетельным без
рассудительности, ни рассудительным без нравственной добродетели". Там
же. С. 189.
146
Глава XV
О действующей причине установления правителей,
о той, которая является предпочтительной;
откуда также следует действующая причина
других частей государства
§ 1. Вслед за тем, о чём мы уже говорили, нам необходимо
раскрыть действующую причину [власти] правителя, которая
даёт полномочия одному человеку или нескольким. Именно эта
власть, а не знание законов, благоразумие или духовная
добродетель, хотя они являются качествами идеального правителя,
определяет его. Большинство людей тоже обладают такими
качествами, но за отсутствием власти они не являются
правителями, хотя, возможно, будут править в будущем.
§ 2. Возвращаясь к предмету нашего исследования,
согласимся с истиной и мнением Аристотеля, высказанным в его
труде "Политика", книга III, глава 6, что действующее полномочие
утверждать или выбирать правление (правителя) принадлежит
народу1. Ему также принадлежит законодательная власть, как
мы уже говорили в главе XII этой части трактата. Только
законодатель обладает правом определять правителя или даже
убирать его [с поста], если это необходимо для общего блага. Это
составляет одно из самых важных дел в политическом обществе и
принадлежит всей массе граждан — такое заключение мы сде-
1 Понимая под народом массу свободнорождённых граждан и не
включая в неё рабов, Аристотель тем не менее хорошо видел
неоднородность даже такой ограниченной массы граждан, в частности, деление
последних на верхушку богатых и знатных и на множество простых
людей. Кроме того, по его наблюдениям, нередко государство переполнено
"враждебно настроенными людьми". Поэтому, отвечая на вопрос, кому
же в государстве должна принадлежать власть, он считает, что решение
этого вопроса должно сообразовываться с каждым из рассмотренных
видов государственного устройства. Власть народа в виде народного
собрания, совета и суда допускается им только при некоторых
государственных устройствах. (См.: Аристотель. Соч. Т. 4. С. 464-466.) Марсилий же,
исходя из своих демократических убеждений, в данном случае несколько
упрощённо толкует Аристотеля.
147
Защитник мира
лали в § 4 главы XIII настоящей части, опираясь на слова
Аристотеля в его труде "Политика", книга III, глава 6. "Мнение
массы преобладает в вопросах более важных", — говорит
Аристотель в этой же главе1. Способ сбора людей для утверждения
правителя или его выборов, возможно, не одинаков в
различных странах. Но насколько он отличается, нужно разбираться
в каждом отдельном случае, поскольку выборы или
утверждение правителя всегда определяются правом законодателя,
который, как мы уже неоднократно говорили, представляет всю
массу граждан или её преобладающую часть. Это суждение может
быть подкреплено теми же доказательствами, с помощью
которых мы в главе XII настоящей части трактата обосновали
вывод, что право создавать, изменять законы и совершать любое
другое действие, их касающееся, принадлежит массе граждан.
Достаточно лишь во второй посылке такого умозаключения
заменить термин закон термином правитель.
§ 3. Истинность указанного суждения является очень
вероятной, если позволительно называть вероятным то, что
необходимо. Ведь любой, кто производит некую форму, всегда
подбирает для неё материю, что можно наблюдать во всех
продуктивных ремёслах. Аристотель в труде "Физика", книга II,
глава 4, говорит так: "Одной и той же науке в некоторой мере
надлежит познавать форму и материю, как в медицине —
здоровье и желчь, а также флегму, от которых зависит здоровье; в
архитектуре — форму дома и материал, а именно черепицу и
древесину"2. Сказанное, рассуждая методом индукции, в
равной степени относится и к другим природным или
искусственно созданным предметам. По свидетельству Аристотеля в той
1 В переводе А. С. Жебелёва эта фраза выглядит иначе: "...Народная
масса с полным правом имеет в своих руках верховную власть над более
важными делами...". Там же. С. 466.
2 Не в 4-й, а во 2-й главе второй книги академического издания
"Физики" (перевод И. Д. Рожанского) сказано: "...К одной и той же науке
относится познание формы и до известной степени материи (так, например,
врачу надо знать и здоровье, и желчь, и слизь, с которыми связано
здоровье, так же, как строителю и вид дома, и материал — кирпичи и
дерево..."). Аристотель. Соч. Т. 3. М.: Мысль, 1981. С. 86.
148
Часть первая, глава XV, § 3-4
же книге и главе, причина этого заключается в том, что
формы с производимыми ими действиями являются конечной
целью всех существующих и созданных материалов. Именно всей
массе граждан принадлежит право создавать форму, а именно
закон, которым должны быть урегулированы все гражданские
деяния; сверх того, эта же масса граждан имеет право
определять материю и основу данной формы, т. е. правящую часть
города, которой далее надлежит право упорядочивать
общественные деяния людей. А так как последняя является лучшей
формой политического общества, необходимо, чтобы для неё была
определена лучшая материя (предмет), касающаяся
положений (должностей), что мы установили путём дедуктивного
умозаключения в предыдущей главе. Из этого, кажется, можно
сделать вывод, что избранный правитель без права преемственного
наследования власти должен быть поставлен во главу
политического общества методом подобным тому, который
используют для невыборных правителей или правителей с правом
преемственного наследования.
§ 4. Показав действующую причину правящей части
государства, мы должны в соответствии с предметом нашего
исследования раскрыть другую действующую причину, которая
устанавливает и определяет остальные части или службы
государства. Итак, мы уже говорили, что первая действующая
причина — это законодатель; зато второй причиной, которую можно
назвать исполнительной или инструментальной, является
правитель. Посредством власти, доверенной ему законодателем, и
согласно ему данной форме, т. е. закону, он (правитель) должен,
насколько это возможно, регулировать общественные дела, что
мы доказали в предыдущей главе. Иначе говоря, законодатель в
качестве действующей первопричины должен определять
обязанности и должности в государстве, а правитель должен
решать, кто из людей будет их занимать и распоряжаться в
соответствии со своими обязанностями. Исполнение конкретных
дел осуществляется правителем всегда лучше, чем всей
массой граждан. Он или небольшое число управляющих в
состоянии справиться с конкретными делами, тогда как всё
сообщество в целом будет заниматься ими безрезультатно, отвлекаясь
149
Защитник мира
от других своих функций. Но поскольку управляющие
занимаются своими обязанностями согласно установленным законам,
то изначально действующей причиной правящей части
государства является все-таки сообщество.
§ 5. В этом отношении человеческая изобретательность
только имитировала природу. По здравому смыслу государство и
его существующие части являются аналогией великолепно
созданного природой живого организма и его органов. Об этом
свидетельствует и Аристотель в его труде "Политика", книги I и
V, глава 21. Именно по примеру природы в её совершенном
формировании живого человеческий разум образует государство с
соответствующими его частями. Чтобы описать такое сходство
и более подробно раскрыть значение частей государства, мы
совместно с Аристотелем по его труду "Части животных",
глава XVI2, а также с Галеном3 по его книге "Зогония"4 как самыми
сведущими из всех исследователей будем утверждать, что
некий принцип или движущая причина (будь она формой материи
или чем-то, обладающим силой порождать живое существо и его
части) в первую по природе и времени очередь образует
основную органическую часть любого живого существа. В этой части,
как в действующем начале, скапливается его мощь или природ-
1 Во 2-й главе пятой книги "Политики" Аристотель, говоря о
причинах народных возмущений и государственных переворотов,
подчеркивает значение пропорциональности частей государства и сравнивает её
с пропорциональностью человеческого тела. (См.: Аристотель. Соч. Т. 4.
С. 531.) Это дало Марсилию основание лишний раз отметить сходство
города-государства с живым организмом и использовать этот образ для
дальнейшего развития своих мыслей.
2 См.: Аристотель. О частях животных / Пер. с греч., вступ. ст. и
коммент. В. П. Карпова. М., 1937. С. 39.
3 Гален из Пергама (р. 129 — ум. ок. 210) — греческий врач и
философ, давший в своих произведениях обобщённое изложение всей
античной медицины. Философией интересовался в медицинских целях, а в
центр внимания ставил логику и психологию. В Средние века оставался
непререкаемым авторитетом в медицине, представлял собой тот идеал, о
котором Гиппократ говорил: "Врач-философ подобен богу".
4 Galien, De Foetuum forma tione, eh. IV (in Opera, éd. R. Chartier, Paris,
1679), V. PP. 292etsuiv.
150
Часть первая, глава XV, § 5-6
ная сила в виде некой теплоты; эта сила или теплота, скажу я,
имеют определённую всеобщую действующую причинность для
создания каждой из других частей живого существа и
разграничения их друг от друга. Первоочередная созданная часть — это
сердце или нечто аналогичное сердцу, как утверждают
Аристотель в тексте, указанном выше, и другие компетентные в этом
вопросе философы; им необходимо верить, поскольку они
имеют в нём достаточно опыта. Но здесь такое утверждение
нужно принимать на веру, ибо его доказательство не является
целью настоящего исследования. Итак, эта первая созданная часть
является более благородной и совершенной в своих качествах и
выполняемых функциях, чем другие органы живого существа.
При её образовании природа установила в ней силу и средство,
благодаря которым из подходящего материала создаются
другие органы живого существа. Будучи разделёнными, они
отличаются друг от друга по порядку и сохраняются в своих
функциях и защищаются от повреждений настолько, насколько это в
силах самой природы. Когда эти органы теряют свою
собственную силу из-за болезни или другой причины, они
восстанавливаются за счёт силы сердца (добродетели этой части).
§ 6. Теперь по аналогии с этими процессами можно
рассмотреть то, что разумно присутствует в государстве. Поскольку
с помощью души всей массы граждан или их преобладающего
большинства формируется или должна быть сформирована в
нём главная часть (добродетель), аналогичная сердцу, выходит,
что душа всей массы граждан создаёт силу или порядок в
государстве в виде существующей власти, а также право последней
устанавливать другие части государства. Такой частью
является форма правления; её сила, всеобщая по причинности, это
закон; её действующая основа — право судить, приказывать,
исполнять приговоры, касающиеся полезного и справедливого в
государстве. Поэтому Аристотель в труде "Политика", книга
VII, глава 6, говорит, что эта часть из всех в государстве
"является самой необходимой"1. И вот каково тому объяснение: нор-
1 А. С. Жебелёв указанную мысль Аристотеля переводит несколько
по-другому, называя законодательную власть "главной властью в
государстве". См.: Аристотель. Соч. Т. 4. С. 518.
151
Защитник мира
мальное состояние государства, создаваемое всеми его частями
или службами, если бы они не существовали, могло бы быть
достигнуто по-другому — через судопроизводство и другие виды
деятельности, хотя последние являются менее
удовлетворительными способами; но если бы не было формы правления, то
политическое общество не могло бы вовсе существовать или по
крайней мере существовать в течение долгого времени, ибо
надобно прийти соблазнам, как сказано об этом в "Евангелии от
Матфея"1. Такие соблазны — это взаимные несправедливые
претензии людей; если их отношения не будут
регулироваться по справедливости правителем, в обязанность которого в
соответствии с законом входит пресечение конфликтов, то
произойдут войны и разделение человеческого сообщества и в
конце концов распад государства и одновременно утрата
нормальной жизни его жителей.
§ 7. Следовательно, правящая часть государства должна
быть самой благородной, самой безупречной в отношении
здравомыслия, духовной добродетели и исполнения своих
обязанностей. Как утверждает Аристотель в труде "Политика", книга
VII, глава 12: "Если бы люди отличались друг от друга
настолько, насколько боги и герои отличаются от людей, прежде всего
потому, что имеют очень большое телесное превосходство, затем
и души, тогда и превосходство правителей над подданным было
бы неоспоримо и очевидно; и было бы, конечно, лучшим для
первых управлять вторыми, а для вторых — быть подчинёнными
раз и навсегда"2. Итак, производительное начало государства,
т. е. душа всей массы граждан, придаёт правящей части всеоб-
1Матф. 18, 7.
2 Не в 12-й, а в 13-й главе седьмой книги "Политика" сказано: "Если
бы одни [властвующие] отличались от других [подчиненных] настолько
же, насколько, по нашему представлению, отличаются от людей боги и
герои, превосходящие их прежде всего своими телесными свойствами, а
затем и духовными, и если бы, таким образом, превосходство
властвующих было бесспорным и явным для самих подчиненных, то,
очевидно, было бы лучше предоставить одним и тем же людям — одним
всегда властвовать, другим раз навсегда быть в подчинении". Аристотель.
Соч. Т. 4. С. 615.
152
Часть первая, глава XV, § 7-8
щую силу (добродетель) как первооснову, воплощаемую в
законе, а также во власти и в её праве распоряжения людьми,
вынесении гражданских приговоров и их исполнении согласно закону,
и никак иначе. В действительности совсем как природное
тепло сердца, рассмотренного в виде вещества, посредством
которого этот орган или его форма (образец) выполняют свои
функции... теплота, которую называют душой, тоже
представляется средством выполнения основных функций в организме
государства... потому что "если душа — огонь, то ясно, что ей
будут присущи те же свойства, что и огню, в той же мере, в какой
она огонь", как говорится в книге II трактата "О зарождении"
["О возникновении и движении"] и в трактате "О Душе"1.
Следовательно, право на правление, данное человеку, подобно
теплу, идущему от сердца, рассматриваемому как вещество.
Таким же образом инструментальное (военное) могущество
власти является аналогией тепла, которое мы назвали душой. Но
такое могущество должно регулироваться законом о
судопроизводстве, командовании, исполнении справедливости и блага
в государстве, ибо без него [закона] правитель не добьётся
требуемого результата — сохранения города [государства], как мы
это доказали в главе XI настоящей части [трактата].
§ 8. Кроме того, по вышеуказанной силе — закону и власти,
которая ему дана, — правитель должен определить и
разграничить службы и должности государства, исходя из материала,
т. е. людей, занимающихся ремёслами и имеющими
потенциал, необходимый для исполнения соответствующих функций.
Ибо только такие люди являются материалом будущих служб
государства, как мы об этом говорили в главе VII первой части
[трактата]. Правила или закон хорошо обустроенного
сообщества требуют назначать на все должности в государстве людей,
имеющих практические навыки, соответствующие этим
должностям. Заодно нужно тех молодых людей, которые не имеют
таких навыков, обучать так, чтобы подготовить их к тому, к чему
они склонны по природе. Таково мнение великого Аристотеля,
говорившего по этому поводу в труде "Этика", книга I, глава 1 :
1 Аристотель. Соч. Т. 3. С. 430.
153
Защитник мира
"Она [наука о государстве] ведь устанавливает, какие науки
нужны в государстве и какие науки и в каком объёме должен
изучать каждый"1. По политическому или законодательному
здравомыслию выходит, что заботиться об обучении [людей]
необходимо тому, кто согласно закону строит политическое общество,
т. е. правителю. Аристотель говорит об этом в труде
"Политика" , книга VII, глава 13: "Со всем этим должен считаться
государственный муж, и его законодательство должно
сообразовываться и с частями души, и с обусловленной ими деятельностью,
а ещё более с тем, что является лучшим и конечной целью"2. То
же самое он отмечает в главе 1, книга VIII названного труда:
"Никто не сомневается, что законодатель должен особенно
заботиться об образовании молодых; там, где это не происходит,
политические общества приходят в упадок"3. Из
вышесказанного понятно, что законодателю следует определять и
устанавливать части (службы) государства и их обязанности, но право
на судопроизводство и руководство всеми ими согласно закону
принадлежит правителю.
§ 9. Всё это может быть обосновано теми же
доказательствами, которыми мы пользовались в главе XII настоящей части
нашего трактата, — доводами, приведёнными выше в отношении
законодательной власти и утверждения правителя.
§ 10. При этом никому, особенно иностранцам, не
разрешено пользоваться обязанностями на свой лад. Так, никто не
должен и не может произвольно относиться к выполнению военной
или культовой обязанности; а правитель не должен допускать
подобного, ибо в результате мы ощутили бы в государстве
недостаток того, что необходимо для достижения нужных
результатов других видов государственной деятельности. Впрочем, пра-
1 Аристотель. Соч. Т. 4. С. 55.
2 Там же. С. 617.
3 В переводе А. С. Жебелёва этот тезис сформулирован
несколько иначе: "Едва ли кто будет сомневаться в том, что законодатель
должен отнестись с исключительным вниманием к воспитанию молодежи,
так как в тех государствах, где этого нет, и самый государственный строй
терпит ущерб". Там же. С. 628.
154
Часть первая, глава XV, §9-11
витель должен ещё определять количество и качество всех этих
видов деятельности по числу людей, их возможностям и другим
подобным мотивам, чтобы политическое общество не пришло в
упадок из-за чрезмерного преобладания одной части
государства над другими. Потому Аристотель в труде "Политика",
книга V, глава 2, говорит: "Государственные перевороты
происходят также вследствие несоразмерного возвышения. Известно,
что тело состоит из частей и должно увеличиваться в своём
росте соразмерно, чтобы сохранять пропорциональность. В
противном случае оно гибнет. Точно так же и государство состоит
из отдельных частей; из них некоторые вырастают
несоразмерно, хотя бы, например, масса неимущих в демократиях"1. А я
добавлю, как и духовенство под завесой христианских законов. То
же самое Аристотель говорит в книге III "Политики", глава 7,
но, чтобы быть кратким, я не буду его цитировать.
§11. Ещё раз скажем о значении правящей части
государства: законная власть должна править справедливо и честно, не
допуская противоположного как на словах, так и на деле,
вознаграждая заслуги тех, кто соблюдает её законные
распоряжения, и наказывая тех, кто их нарушает. Тем самым правитель
сохранит в надлежащем состоянии каждую часть государства
и в итоге предохранит его [государство] от вреда и
несправедливостей. Если одна из частей государства испытает
несправедливость, правитель должен позаботиться о ней; тот же, кто
допустит несправедливость, должен понести наказание,
наложенное правителем. Ибо наказание есть средство от
правонарушения. В труде "Этика", книга V, глава 2, сказано, что
добродетель связана с удовольствием (т. е. удовольствием, которое
получают от плохих поступков) и страданием. "Это показывают и
наказания, ибо это своего рода лекарство"2. Если же с кем-то
поступили несправедливо, правитель должен о нём позаботиться,
выдав ему компенсацию; таким образом, всё будет
восстановлено равноценно или в соответствующей пропорции.
1 Аристотель. Соч. Т. 4. С. 81.
2 Там же. С. 531.
155
Защитник мира
§ 12. Кроме того, правящая часть обеспечивает
сохранение других служб государства и содействует им в выполнении
их собственных и общих функций. Собственные функции — это
те, которые возникают из их собственных обязанностей; а общие
функции, наоборот, те, которые связаны взаимными
отношениями частей государства. Одни и другие были бы нарушены, если
бы правитель прекратил выполнение своей задачи —
наказывать нарушителей.
§ 13. Поэтому деятельность правителя в государстве,
подобно деятельности сердца в живом организме, никогда не должна
прекращаться. Деятельность же иных служб государства может
остановиться на некоторое время без вреда для отдельного
человека, группы людей или даже всего общества. Например,
можно существовать без военной части государства в мирное
время. Но главное дело правящей части и его могущество не могут
прекратиться без ущерба, ибо управление сообществом и
охрана того, что дозволено законом или запрещено им, должны
осуществляться в любое время; и когда бы ни произошёл
незаконный акт или несправедливость, правитель должен безупречно
пресекать это, а лучше заранее заботиться об их устранении.
§ 14. Вышесказанное даёт возможность видеть, в чём
заключается организованность взаимоотношений частей
государства: все иные части связаны с правителем и упорядочены им,
поскольку он является первоначальной частью в данном
сообществе. Такая часть является главной в любом политическом
обществе; она должна устанавливать другие его части,
определить их и сохранять для нормального состояния, т. е. для цели
такого общества. Подобная роль правящей части присуща
человеческому закону, как мы это доказали своими
умозаключениями. Она является первоначальной для всех других частей
города, которые упорядочены именно по отношению к ней.
Таким образом, мы определили действующую причину
существования правящей части [государства], а также причину
установления остальных частей государства и
упорядоченности их взаимоотношений.
156
Глава XVI
Выгодно ли государству утверждение каждого
нового правителя путём выборов или лучше один раз избрать
монарха со всем его потомством, что обычно называют
наследной преемственностью
§ 1. Существует достаточно известная проблема, связанная
с тем, о чём говорилось до этого: что же выгоднее для тех, кто
живёт в обществе — получить правителя путём выборов, с
утверждением его на правление со всем потомством, что называют
наследной преемственностью, или же избрать лично его только на
срок жизни, до его естественной смерти или до того случая, когда
он будет отстранён от правления на законном основании, с
проведением затем новых выборов. По мнению некоторых авторов,
первый подход кажется более предпочтительным; прежде
всего, потому, что монарх, власть которого потом наследует член его
семьи, лучше заботится об общем деле, воспринимая его как
наследуемое имущество. Совсем по-другому обстоит дело с
правителем, у которого нет уверенности, что за ним будет править его
потомок. Как говорит Аристотель в труде "Политика", книга II,
глава 1: "К тому, что составляет предмет владения очень
большого числа людей, прилагается наименьшая забота. Люди
заботятся более всего о том, что принадлежит лично им; менее
заботятся они о том, что является общим, или заботятся в той мере,
в какой это касается κaждoгo,,1. И в той же главе в самом конце:
"Люди ведь более всего заботятся о том и любят, во-первых, то,
что им принадлежит, и, во-вторых, то, что им дорого"2. В главе 2
книги II "Политики" [на этот счёт] высказывается более глубокая
мысль: "Помимо всего прочего трудно выразить словами,
сколько наслаждения в сознании того, что нечто принадлежит тебе"3.
Но вернёмся к основному вопросу. Считается, что преемники
наследного монарха будут менее деспотичны к своим подданным,
чем новоизбранные правители, потому что они заранее будут при-
1 Аристотель. Соч. Т. 4. С. 406.
2 Там же. С. 408.
3 Там же. С. 410.
157
Защитник мира
учены к управлению и не будут видеть в этом деле ничего
особенного, что могло бы их превознести и заставить презирать своих
подданных. И, наоборот, когда престол является предметом новых
выборов, часто случается, что у власти оказывается высокомерный и
надменный человек, как в примерах с новыми богатыми. Недаром в
труде "Риторика", книга II, глава 24, сказано: "Все это легко
увидеть на примере характера тех, кто стал богатым. Они заносчивы
и чванливы, страдая, таким образом, от обладания богатством. Они
ведут себя, как будто обладают всеми благами"1.
§ 2. Кроме того, общая масса подданных охотно
подчиняется прежде всего тем, кто получает правление в наследство,
ибо люди привыкли подчиняться их предкам. Отсюда в труде
"Первичная философия", книга II, в последней главе читаем:
"Мы считаем удобным то, к чему мы уже привыкли"2, и в труде
"Политика", книга II, глава 5, в конце: "Не столько будет
пользы от изменения закона, сколько вреда, если появится
привычка не повиноваться существующему строю"3. Мы будем
сравнивать это с тем, что ещё будем говорить об обычаях в § 6 главы
XVIII настоящей части нашего трактата.
§ 3. А теперь подойдём к нашей теме с другой стороны;
бывает, что одна семья принесла пользу, и причём значительную,
для остальной массы граждан, или она [семья] существенно
превосходит своей добродетелью других граждан, или по этим
обеим причинам одновременно она достойна всегда править и
никогда не быть подчинённой. Аристотель, рассуждая об этом в
своём труде "Политика"у книга III, глава 8, говорит: "Существует
1 Ссылка Марсилия на главу в очередной раз неточна. Указанное
суждение Аристотеля содержится не в 20-й, а 16-й главе второй книги
"Риторики", и в переводе О. П. Цыбенко оно звучит так: "Что касается нрава людей,
обладающих богатством, то все распознают их без труда: эти люди дерзки и
надменны, словно больные от своего богатства. Они ведут себя так, будто
обладают всеми благами". Аристотель. Риторика / Пер. с древнегреч. и прим.
О. П. Цыбенко у под ред. О. А. Сычёва и И. В. Пешкова. С. 87.
2 "Первичную (или первую) философию", которая имеет своим
предметом первые начала, или причины, бытия, ныне называют
"Метафизикой". В академическом издании этого труда сказано иначе:
"...Привычное более понятно". Аристотель. Соч. Т. 1. С. 318.
3 Аристотель. Соч. Т. 4. С. 427.
158
Часть первая, глава XVI, § 2-3
четвёртый тип королевской монархии: это те, кто в доблестные
времена были поставлены во главу по согласию и
наследственности. Кто был первыми благотворителями для народа
посредством ремёсел (мастерства) или посредством храбрости во
время войны, или кто объединил народ, или купил землю (страну),
становились королями по согласию и с правом наследования для
своих наследников"1. Более решительно он подтверждает
сказанное в главе 9 той же книги: "Порой случается, что один
человек или целая семья настолько отличаются своей
добродетелью, что превосходят добродетель всех других, и тогда только
этой семье быть королевской и править всем либо только этому
единственному человеку быть королём"2. То же самое он
говорит в труде "Политика", книга V, глава 5: "Королевская власть
была создана для поддержки добрых людей против толпы, и
король утверждается среди добрых людей, будь то по причине
превосходства его добродетели или деяний, исполненных в силу его
добродетели, будь то в силу превосходства одной семьи,
обладающей такой добродетелью"3.
1 В переводе А. С. Жебелёва указанный отрывок изложен так:
"Четвёртым видом царского единовластия являются те монархии, которые
существовали в героические времена и основывались на добровольном
согласии граждан, равно как и на праве законного наследования.
Поскольку родоначальниками этих героических царей оказывались
благодетелями народной массы — либо как изобретатели тех или иных ремёсел, либо
как предводители на войне, либо как основатели государственного
объединения, либо как расширившие территорию, — то они и оказывались
царями по добровольному согласию граждан, а их потомки получали
царскую власть путём наследования". Аристотель. Соч. Т. 4. С. 476.
2 Эта цитата содержится не в 9-й, а в 11-й главе третьей книги
"Политики" и переводится иначе: "Когда случится так, что весь род либо
один из всех будет отличаться и превосходить своей добродетелью
добродетель всех прочих вместе взятых, тогда по праву этот род должен
быть царским родом...". Аристотель. Соч. Т. 4. С. 484.
3 Такие слова Аристотеля содержатся в 8-й главе пятой книги
"Политики" и толкуются они так: "Царская власть возникла для защиты
порядочных людей от народной массы. Царь становится из порядочных
людей вследствие его превосходства в добродетелях или в деяниях,
зависящих от добродетели, лично ему присущей, либо вследствие
превосходства, которой отличается его род". Аристотель. Соч. Τ 4. С. 552.
159
Защитник мира
§ 4. Обычно мы получаем лучшего правителя при
наследной преемственности [престола], ибо монархи более склонны к
добродетели, поскольку они являются потомками
добродетельных родителей. По этому поводу Аристотель в книге II его
труда "Политика" цитирует речь из эклоги поэта Феодекта: "Кто
возомнит себе называть рабом отпрыска двойного потомства
божьего?". Немного ниже он добавляет: "Ибо они считают
приемлемым, что любой человек происходит от человека, как
животное от животного, следовательно, хорошие люди
порождают хорошего человека''1. И такой человек чаще всего лучше
воспитан; поэтому Аристотель в труде "Риторика", книга II,
глава 13, утверждает: "На самом деле от хороших людей
рождается хороший человек, и как он был воспитан, таков он и будет"2.
§ 5. Передаваемое по наследству правление никогда не
страдает от затруднений, происходящих в ходе очередных выборов
правителя. В последнем случае обычно сталкиваются с трудностями
получения голосов добродетельных избирателей, необходимых для
успешного избрания. Больше того, когда проходят выборы, очень
трудно сохранить единство народа. В такой ситуации возникает
опасность перерастания разногласия политического общества в
мятеж, что показывает опыт последних выборов правителя римлян3.
Тем более что человеческий разум из любви или ненависти, из
алчности или под давлением просьбы, или же в ожидании некой выгоды
и удовольствия чаще всего склонен к плохому; потому избиратели
не всегда будут назначать лучшего человека на должность
правителя. Скорее всего, такой выбор будет редким явлением.
1 В переводе А. С. Жебелёва слова Аристотеля из 3-й главы книги
первой "Политики" звучат по-другому: "В таком духе говорит и Елена у
Феодекта: "Меня, с обеих сторон происходящую от божественных предков, кто
решил бы назвать рабьшей?" Говоря это, они различают человека рабского
и свободного положения, людей благородного и неблагородного
происхождения, единственно по признаку добродетели и порочности; при этом
предполагается, что как от человека рождается человек, а от животного — животное,
так и от хороших родителей — хороший". Аристотель. Соч. Т. 4. С. 385-386.
2 Rhét, I, 9,1367 b 29. В современном издании "Риторики" на русском
языке таких слов не обнаружено.
3 Здесь оппонент Марсилия намекает на распри своих
современников — германских королей Людовика Баварского и Фредерика
Австрийского и их сторонников в борьбе за имперский трон.
160
Часть первая, глава XVI, § 4-7
§ 6. Подойдём к нашему первоначальному вопросу ещё с
одной стороны: жителям и консулам легче узнать характер
наследного монарха, чем характер неизвестного человека,
которого они должны избирать. Ведь есть очень большое
количество граждан, которых можно возвести в правители путём
выборов. Проще познать характер одного человека, чем нескольких.
А уяснить характер правителя, которого нужно направлять,
каким бы благоразумным он ни был, весьма полезно, ибо тогда его
можно в чём-то убедить советом. Недаром в труде "Риторика",
книга I, глава 2, сказано: "Характер человека — это то, от чего
более всего зависит его убеждение"1.
§ 7. Кроме того, утвердить наследного монарха, значит,
исключить со стороны подданных недовольство, ропот и
побуждение к протесту. Зная о том, что власть никогда не достанется
им, подданные даже не помышляют о ней и не предпринимают
каких-либо ужасных заговоров. Однако когда избирается
очередной новый правитель, они, если посчитают, что достичь
власти реально, непременно исхитрятся совершить покушение.
Отсюда слова Тулия Цицерона в книге I его труда "Об
обязанностях'1: "К большому сожалению, в самых великих душах и
самых блистательных умах очень часто существует желание
почёта, доминирования, власти и славы"2. Таким образом, считая
себя достойными того или иного высшего блага в принципате3,
1 В переводе О. П. Цыбенко говорится иначе: "Убедительность
определяется нравом [советника], когда речь произнесена так, что внушает
доверие к говорящему". Аристотель. Риторика / Пер. с древнегреч. и
прим. О. П. Цыбенко, под ред. О. А. Сычёва и И. В. Пешкова. С. 9.
2 В переводе В. О. Горенштейна мысль Цицерона изложена так:
"...Прискорбно, что в самых великих душах и в самых блестящих умах
в большинстве случаев возникает жажда магистратуры, империи,
могущества, славы". Цицерон. О старости. О дружбе. Об обязанностях. С. 83.
:i Принципат (лат. principatus) — форма рабовладельческой
монархии, возникшая в I в. до н.э. в Древнем Риме, при которой лишь
формально сохранялись республиканские учреждения, а император, являясь
фактически единодержавным правителем, формально считался только
первым (princips) среди сенаторов. В этой главе Марсилий впервые
вводит в свои рассуждения такое понятие, хотя ранее он писал о монархии
(королевстве) и городе, когда речь шла о форме государства.
161
Защитник мира
они добиваются голосов избирателей с помощью подкупов,
обещаний или других незаконных методов.
§ 8. К тому же избранный правитель, не завещающий
принципата своим потомкам, не посмеет предавать суду сильных мира
сего, выносить им смертные приговоры или приговаривать их к
телесным наказаниям, даже если они нарушили закон. Он будет
опасаться их ненависти, озлобленности и жестокой
несправедливости по отношению к своим детям, которые после его смерти не
будут правителями. У наследного монарха такой озабоченности
нет, поэтому он благополучно и справедливо будет вести дела, не
делая исключений ни одному нарушителю порядка.
§ 9. Получается, что наследуемое правление является
лучшей формой власти. Она распространена у многих народов, во
многих странах и на протяжении многих времен, поскольку
является естественной и более совершенной. А что является более
естественным, то и происходит чаще всего. "Природа вещей —
это то, что проявляется в большинстве случаев и на
протяжении долгого времени", — так он [Аристотель], используя
индуктивный метод, пишет в книге III трактата "Небо и Мир"1 и в
книге II труда "Физика"2. Описанные историками и исследованные
с помощью индуктивного метода факты из разных стран
однозначно свидетельствуют о преимуществах наследуемой власти
по отношению к выборам каждого нового правителя.
§ 10. В конце концов, принципат наследного монарха более
схож с управлением Вселенной, в которой всегда и неизменно
1 В академическом собрании сочинений Аристотеля его работа,
которую Марсилий называет "Небо и Мир", именуется "О небе". Автор
вступительной статьи третьего тома И. Д. Рожанский отмечает, что
указанный трактат имеет мало общего с проблемами традиционной
астрономии. Что касается названия трактата, то в сочинениях самого
Аристотеля оно нигде не встречается; поэтому не исключено, что оно является
продуктом творчества аристотелевских редакторов. См.: Аристотель.
Соч. Т. 3. С. 31.
2 В академическом издании труда "Физика" цитируемых Марсили-
ем строк нет, но есть подходящие по смыслу слова: "...Всё существующее
по природе имеет в самом себе начало движения и покоя, будь то в
отношении места, увеличения или уменьшения им качественного изменения".
Там же. С. 82.
162
Часть первая, глава XVI, §8-12
существует один Правитель, о чём свидетельствуют строки
последней главы книги XII труда [Первая] "Философия": "Да
будет всегда только один правитель, ибо народ не желает себе
плохого положения"1. И это кажется верным, поскольку сын
наследует от отца принципат в силу единства семьи, становясь в
будущем такой же персоной, как отец2.
§11. Основываясь на выводах главы XIV настоящей части
трактата, мы утверждаем: необходимо, чтобы каждый правитель
был добр и безупречен в плане духовной добродетели,
особенно справедливости, а также отличался благоразумным
отношением к гражданам. А возвращаясь к тому, о чём шла речь в § 12
главы IX этой части, касательно склонностей и стремлений
разных народов к различным видам правлений, мы, напротив,
полагаем, что для достаточной жизни в государстве последнему
лучше утверждать будущего правителя через новые выборы,
чем иметь его путём наследной преемственности3. Этим
предпочтительным способом, по нашему мнению, можно за редким
исключением всегда получать лучшего возможного правителя или
по меньшей мере удовлетворительного. Стремление всех
граждан к своему благу является, как показывает опыт, самым
убедительным доводом в пользу выборов такого правителя, от
которого прежде всего зависит их хорошая жизнь. Преемственная
монархия, которая зависит от случайности рождения, не
всегда может с уверенностью представлять достойного человека в
принципат. Это доказывают примеры некоторых стран,
получающих таким образом своего очередного монарха.
§ 12. Утверждение, что новые выборы не сохранят
принадлежащего монарху и полученного им по наследству достояния,
исключается. Тем более что граждане могут утвердить путём вы-
1 В академическом издании "Метафизики" на этот счёт даётся
несколько иной перевод с цитатой из "Илиады": "Между тем сущее не
желает быть плохо управляемым. Нет в многовластии блага, да будет
единый властитель". Аристотель. Соч. Т. 1. С. 318.
2 На этом Марсилий заканчивает приводить возможные аргументы
своих оппонентов.
:ί Начиная с данного параграфа, Марсилием даются свои,
приводимые один за другим опровержения аргументов противника.
163
Защитник мира
боров и наследника бывшего монарха, если он [наследник]
благоразумен и добродетелен. Но если он не проявляет таковых
качеств, выборы определят другого добродетельного и
благоразумного человека, которого не сможет обеспечить наследная
преемственность.
§ 13. По причине предстоящих очередных выборов
действующий правитель станет более усердным в заботе о людях и
всеобщем благе политического общества; во-первых, потому что он
добродетелен, поскольку мы ранее выбрали его как раз за это,
во-вторых, из боязни претензий к нему будущего другого
правителя и, в-третьих, чтобы заслужить последующее избрание
своих наследников. Поэтому он будет заботиться об
образовании наследников и их добродетели; они сами, внимательные к
данному делу, приложат большое усилие, чтобы обучиться
добродетельности и выполнить поставленные задачи. По всей
вероятности, став подобными своему отцу по добродетельности и
опираясь на его заслуги и своё почтение ему, они тоже будут
избраны в принципат путём новых выборов настолько долго,
насколько они будут таковыми. То, о чём мы сказали сейчас,
является также точкой зрения Философа [Аристотеля] в его
труде "Политика", книга I, глава 9, книга II, глава 8, книга III,
главы 2 и 9, и книга VII, глава 12.
§ 14. А теперь попытаемся опровергнуть доводы
противоположной стороны. Касаясь утверждения, что наследный
монарх будет больше заботиться о всеобщем благе как о своей
наследуемой собственности, нужно сказать, что утверждаемый
новыми выборами правитель всегда сделает на этот счёт больше,
ибо он, как явствует из индуктивного метода, будет более
благоразумным и доброжелательным. Добродетельный правитель,
которого порождает наследование, тоже может быть
утверждён с помощью выборов, в то время как обратное не является
истиной. Избранный правитель, действующий по своей и
общественной добродетели во имя лучшей цели в этом мире, т. е. для
всеобщего блага, и чтобы заслужить хорошую репутацию,
снискать почёт со стороны подданных, а также оставить память о
себе и своём потомстве, будет заботиться об общественных делах
164
Часть первая, глава XVI, § 13-15
или всеобщем благе даже больше, чем наследный монарх.
Тогда как последний, зная заранее, что его наследники
обязательно окажутся преемниками в принципате, может и не стараться
достичь указанных целей, тем более, если он неблагоразумен и
не слишком опасается обвинений в нарушениях закона.
§ 15. И то суждение, что было ранее высказано, а именно,
что наследный монарх будет менее деспотичным, чем тот, кто
утверждён по очерёдности через новые выборы, также должно
быть отвергнуто. Ибо деспотизм проявляется лишь в том, кто
правит не по политическим соображениям, а по своему
неблагоразумию или по злому умыслу, или по обоим мотивам
сразу. Тем более добавим к этому, если он думает, что может
действовать безнаказанно. Выбранный же правитель уже со
времени своего избрания обычно бывает более благоразумным и
лучшим, нежели наследный монарх, поскольку по своей
добродетели больше воздерживается от плохого. Кроме того, он
меньше рассчитывает на безнаказанность, зная, что легче
может подвергнуться упрёкам, нежели правитель, действующий
без какого-либо риска для себя, потому что наследники будут
преемниками в принципате. Что касается приведённого
примера о новых богачах, он тоже, как нам кажется, ни в чём не
может умалить настоящего аргумента. Действительно, новые
богатые — часто невежественны и испорчены в своём
характере: они испытывают пренебрежение и презрение к другим,
когда у них в руках появляется инструмент, а именно —
большое богатство, с помощью которого они могут действовать по
злому умыслу. Хотя богатства по своей сути больше
предназначены во благо и для достатка жизни в этом мире, чем
наоборот, как это видно из глав 6, 7 и 8, книга I труда
"Политика". То же самое относится и к принципату. Поэтому когда
нечто подобное происходит с благоразумными и
добродетельными людьми, на них способны повлиять новые выборы,
являющиеся более эффективным средством, чем наследная
преемственность. И, как следствие, у правителя не проявляются
деспотизм и высокомерие, а скорее всего, обнаруживаются
похвальные деяния, которые добродетельный человек не мог бы
165
Защитник мира
осуществить, не имея на то соответствующих инструментов.
Согласимся, однако, с нашими оппонентами лишь в том, что
множество подданных страдают от деспотизма первого
выборного правителя, даже если он избран вместе со своими
потомками. Он сам как новоизбранный не имел родителей в
принципате; и поэтому согласно доводу нашего оппонента в силу
новизны обстоятельств мог испытывать пренебрежение и
презрение к своим подданным, подобно новым богатым. Но далее наш
оппонент должен добавить, что именно в результате
ошибочной оценки качеств первого избранного правителя принципат
был предоставлен ему с наследуемой преемственностью
потомков, которых тоже неверно посчитали такими же
добродетельными, хотя их предок в действительности таковым не
являлся. Ибо, по словам Мудрого Язычника1: "Причина того, что
какое-то свойство является присущим предмету, оно само
составляет часть этого πpeдмeτa...,,2.
§ 16. Что касается приведённого соображения о лучшем
повиновении массы подданных, то ему надо уделить особое
внимание. Хотя ничто не заставляет нас соглашаться с тем, что вновь
избираемый правитель всегда менее силён в этом отношении, чем
наследный преемник. Конечно, повиновение может быть
усилено привычкой. Тем не менее мы знаем, что новшество
порождает больше восхищения и поклонения, особенно если правитель-
уроженец другого региона или провинции, — утверждается
выборами. Кроме того, довод о привычке повиновения, безусловно,
основан на сравнении с примерами законов и принципата, а
применительно к личности правителя он, наоборот, выглядит
весьма относительным. Известно, что люди, соблюдая законы и
распоряжения властей, тем не менее в душе иногда презирают
правителя из-за несостоятельности его личности. А это, хотя и не
всегда, ведёт к взаимности. Но поскольку почти повсюду
подданные привыкли к повиновению законам и правителям, утверж-
1 Называя Аристотеля Мудрым Язычником, Марсилий, по-
видимому, сожалел, что великий античный мыслитель не знал учения
Христа.
2 Aristote, Analytiques Post., I, 2, 72 a 28.
166
Часть первая, глава XVI, § 16-17
дение монарха из правящей семьи никак не сказывается на его
характере и правоспособности; однако если он является
новоизбранным через уважение к его добродетели, то повиновение
законам и правителю увеличивается. При этом слепое
повиновение законам и правителю является признаком того, что мы
видим в церковной администрации римского папы. Народные
массы почти всегда оказывают ему полное повиновение,
надлежащее сану, и даже больше. Причину такого отношения мы
покажем в § 1, главы I второй части нашего трактата. Но из-за
подобного чрезмерного повиновения иногда случается, что правитель
становиться деспотичным, поскольку надеется остаться
безнаказанным. Такое не раз происходило с некоторыми из епископов
[Рима]. Аристотель во второй книге его труда "Политика"
говорит: "Выиграет больше тот, кто изменится.. "1. Он хотел,
видимо, сказать, что при любой возможности, даже
незначительной, надо стараться обновить правителя.
§ 17. Относительно слов Аристотеля в главе 9, книги III его
труда "Политика": "Случается, что существуют семьи
настолько замечательные по добродетели или благодеяниям к
остальной массе жителей, что они заслуживают править, а не быть в
подчинении"2. Действительно, так было в какой-то период в
некоторых странах; но такое происходило нечасто и не везде.
Поэтому Аристотель в главе 24 книги II его труда "Риторика"
говорит: "Относиться к хорошей расе — это вовсе не
дегенерировать по своей природе. Такое происходит редко только со знатью;
многие, наоборот, ничтожны. На самом деле, существует некая
плодовитость в людских расах, как раз то, что происходит в
регионах; а иногда, если раса хороша, она производит на свет
некоторое время необычных людей (исключительной
добродетельности); наконец, и они в свою очередь исчезают (т. е.
вырождаются). Семьи хорошего происхождения деградируют из-за
непристойного поведения, подобно потомкам Алкивиада и Диони-
1 Politique, II, 8, 1296 а 17. Во второй книге академического издания
"Политики" на русском языке таких слов нет.
2 Здесь Марсилий повторно и неточно повторяет свою ссылку на
Аристотеля.
167
Защитник мира
сия Древнего"1; т. е. потомки этих людей — Алкивиада2 и
Дионисия Древнего3, хотя и были знатными, все-таки
деградировали. Потому мы должны сказать, что если в лоне правящей
династии длительное время будет продолжаться плодовитость её
рода и это покажется выгодным законодателю, то каждый раз,
когда правитель будет совершать ошибки, его любой преемник
может быть представлен как лучший из семьи и утверждён как
новоназначенный, но выборный. Ибо неизвестно, какими
монархами будут сыновья, особенно старшие, потому что их почти
везде принимают как наследников и по обыкновению всегда
воспитывают как преемников в принципате. Кроме того, семья
таких знатных, особенно по их происхождению, людей порой
может найтись и в некоторых провинциях, ибо во все времена
существует мало здравомыслящих и добродетельных людей,
достойных быть правителями. Подобное, конечно, случается, но
редко. Гораздо чаще мы оказываемся свидетелями закатов
[политических] сообщества, как, например, римлян. Тогда
необходимо, чтобы правитель был приведён в принципат через новые
выборы, как более надёжный и совершенный способ формиро-
1 Цитируемое Марсилием соображение Аристотеля содержится не
в 24-й, а в 15-й главе "Риторики". О. П. Цыбенко излагает его так:
"Знатность" указывает на доблесть рода, а "благородство" на
невырожденность породы, что зачастую не присуще знатным, так как многие из них
ничтожны, ибо и в человеческих родах, как и у творений земли, как бы
происходит плодоношение, и иногда, если род хорош, из него в
продолжение некоторого времени выходят славные мужи, но затем они исчезают, и
одарённые роды вырождаются, являя сумасбродные нравы, как,
например, потомки Алкивиада или Дионисия Старшего, а роды серьёзные —
в тупость и вялость, как, например, потомки Кимона; Перикла или
Сократа". Аристотель. Риторика / Пер. с древнегреч. и прим. О. П.
Цыбенко, под ред. О. А. Сычёва и И. В. Пешкова. С. 86-87.
2 Алкивиад (р. 450 до н. э. — ум. 404 до н. э.) — древнегреческий
афинский государственный деятель, оратор и полководец времён
Пелопоннесской войны (431-404 гг. до н. э.).
3 Дионисий Древний (Старший) (р. ок. 430 до н. э. — ум. 367 до н. э.) —
тиран Сиракуз с 405 г. Вёл борьбу против карфагенян за остров Сицилию.
Основал мощное государство по обеим сторонам Мессинского пролива.
Несмотря на политику насилия, считался спасителем западных греков.
168
Часть первая, глава XVI, § 18-19
вания высшей власти, чем наследное участие в принципате.
Подобное, видимо, лучше подходит некоторым странам, и может
даже большинству их. Тем не менее этот способ утверждения
правителя не настолько совершенный, чем последовательно
выборный; равно как потенциал ремесленника, который
встречается во многих странах и у многих индивидуумов, все-таки не
является более качественным, чем потенциал медика.
§ 18. Если мы согласимся с таким предположением, а именно,
что монарх, происходящий от добродетельных родителей, чаще
склонен к добродетели и лучше воспитан, тогда нужно сказать,
что в порядке утверждения правителя новые выборы могут дать
больше, чем наследственная преемственность. Избранный
властитель не только склонен к благоразумию и добродетели,
подобно наследственному преемнику, но он равно безупречен как
в добродетели, так и в действии. И, конечно же,
предпочтительно ввести в принципат человека такого, который бы был
добродетелен в практическом плане, что, однако, при наследственной
преемственности наблюдается редко.
§ 19. Среди затруднений, которые мы обнаружили,
описывая роль выборов, имеется одно, которое необходимо отметить
особо, а именно: недостаток добродетельных людей,
участвующих в выборах, разногласия между ними, угрожающие
расколом политического сообщества, а также плохие настроения
преобладающей части граждан — всё это может стать причинами
избрания скверного правителя. Однако здесь надо сказать, что
от указанных причин ещё больше страдают выборы, которыми
правитель был возведён в принципат вместе со своими
потомками или наследниками, так как у истоков политического
сообщества количество благоразумных людей было ещё совсем
малым. Из-за этой недостаточности, возможно, произошла
ошибка на выборах, и политическое сообщество очень пострадало от
этого, поскольку прошло уже много времени. Что касается
возможного раскола среди избирателей, на эту опасность, конечно,
нужно обратить внимание, причём даже больше, чем на все
другие трудности; тем не менее нет оснований утверждать, что
очередные выборы правителя будут менее результативными, чем
передача власти по наследству потомкам монарха. Ведь выборы
169
Защитник мира
проводятся ради всеобщего блага, которого законодатель, как мы
доказали это в главе XIII настоящей части трактата, почти
всегда и чаще всего желает достичь. Именно ему принадлежит право
на проведение выборов, что мы уверенно установили в главе XII
настоящей части и в предыдущей главе. Предположим вместе
с нашим оппонентом, что выборы осуществляются лишь
благоразумными и благодетельными людьми. В большинстве случаев
неочевидно и даже неправда, что они окажутся в разногласии,
поскольку они благоразумны, и не может быть, чтобы они
оказались недоброжелательными под действием своих плохих
настроений, поскольку они добродетельные люди. Таким будет наше
опровержение третьего затруднения, указанного выше. Пример,
который мы привели, говорит, что сложность, от которой
страдает Римская империя, состоит в необходимости назначать
новые выборы для каждого будущего правителя. Нужно сказать,
что данное затруднение происходит не от выборов как
причине самой по себе, а, скорее, по злому умыслу или по незнанию,
или от обоих обстоятельств вместе, исходящих от людей,
которые препятствуют выборам и приходу к власти
вышеуказанного правителя. Мы должны здесь прийти именно к такому
выводу, поскольку эти люди и их методы действуют и будут
существовать далее1. А по каким причинам — это будет
рассматриваться в главе XIX данной части и в главах XXIII, XXIV, XXV
и XXVI второй части [трактата].
§ 20. Возразим ещё тому, что наследный монарх якобы
поддаётся воздействию хороших советов более просто и наверняка,
чем это позволяет себе выбранный правитель; такое просто
малоправдоподобно, ибо, когда правитель имеет порочный
характер, советники не должны убеждать его совершать то, что
подходит его такому характеру или тому, что он желает. Скорее, они
должны поступать наоборот. Если же исходить из нашей
гипотезы и её доказательств, что правитель должен относиться к типу
людей благоразумных и благодетельных, с чем соглашается наш
1 Здесь Марсилий говорит о выборах императора Священной
Римской империи в 1316 г. и о противодействии папства восхождению на
имперский престол Людовика IV Баварского.
170
Часть первая, глава XVI, § 20
оппонент, советники непременно обязаны убеждать правителя
совершать лишь то, что необходимо для благополучия
политического сообщества или всеобщего блага. Более того, скажем, что
советникам может быть полезнее не брать во внимание
характер правителя, дабы они не действовали ради достижения
милости или благосклонности последнего или не исходили из того,
что ему нравится, а, напротив, чтобы нацеливали его на
достижение настоящего всеобщего блага. Как это сделать, они знают
достаточно, поскольку обладают политическим благоразумием;
потому характер правителя, каким бы он ни был, здесь не
главное, ибо последний всегда должен быть убеждаем делать то, что
больше всего необходимо политическому сообществу.
Сверх того скажем, что знание обязанностей правителя
весьма полезно для советников. Тем не менее это не даёт
уверенности всегда иметь добродетельного и благоразумного
монарха; нужно все-таки обращать некоторое внимание и на его
характер, чтобы давать советы, правильно направляя его. Это
любой мудрый советник может ведать в достаточной степени.
Однако только регулярные выборы правителя, а не наследная
преемственность предоставляют подобную возможность с
большей вероятностью, как мы об этом много говорили. Потому
помощники или советники всегда больше опасаются наследного
монарха, особенно плохого, и не осмеливаются его критиковать
или предъявлять ему претензии, поскольку его потомки в
будущем тоже будут правителями. Вот что говорит Аристотель в
книге I труда "Риторика": "Характер человека — это то, от чего
более всего зависит его yбeждeниe,,1. Это можно принять за
истину; действительно, легче советовать то, чему каждый верит в
силу своих привычек или склонностей. Тем не менее, если
правитель желает плохого, ему не надо давать соответствующего
совета. Кроме того, стоит сказать, ибо это происходит нередко,
что недобродетельный монарх чаще следует советам порочных
людей, чем добродетельных. Именно поэтому любой правитель
должен всегда утверждаться через выборы, тогда он сам будет
добродетельным.
1 Эту цитату Марсилий приводит второй раз.
171
Защитник мира
§ 21. Говоря о том, что при наследном монархе
недовольство граждан и их необоснованные претензии управлять
устраняются, необходимо заметить, что когда у них отнято не только
то, что им не принадлежит, но и даже то, что им принадлежит по
праву, всегда возникают предпосылки к мятежу. Если граждане
видят, что ими управляют менее достойные по
добродетельности люди и что они лишены возможности участвовать в
управлении или что они имеют такое право, но реально лишены
доступа в принципат, — всё это провоцирует их на бунт.
Напротив, они меньше всего будут о нём думать, если у них
сохраняется надежда в положенное время повлиять на власти
посредством выборов. Кроме того, поскольку они благоразумны и
добродетельны, они не попытаются поднять бунт, не испытывая
крайней несправедливости; но ведь законодатель и добродетельный
правитель как люди, утверждённые законными выборами,
никогда не допустят подобного. И действительно, благодетельный
правитель, а также законодатель придерживаются
справедливости в большинстве случаев, как мы говорили об этом в главах
XIII и XIV настоящей части [трактата]. Когда наш оппонент
говорит, что желание граждан участвовать в управлении есть их
амбиции и высокомерие, то он и тут не придерживается
истины, поскольку подобное желание не является амбицией, спесью
или высокомерием для благодетельного человека, который
этого [желания] несомненно заслуживает. Не случайно Аристотель
в книге IV труда "Этика" свидетельствует, что желание
великих почестей является делом не свойственным или
противоречивым для добродетели благородного человека1. Относительно
того, что говорит Туллий Цицерон в первой книге своего
труда "Должности" ["Об обязанностях"], "очень досадно, что в
самых великих душах" и т. п., даже если он говорит искренне, он
всё-таки не совсем прав, ибо такие вещи как в количественном,
так и в качественном отношении находятся вне норм или рамок
благоразумия.
§ 22. На утверждение, что правитель, не передающий
принципата своим наследникам, не посмеет предать суду для наказа-
1 См.: Аристотель. Соч. Т. 4. С. 132.
172
Часть первая, глава XVI, § 21-23
ния сильных мира сего, тем более подвергать их смертной
казни, потому что будет опасаться враждебного отношения к
своим детям, необходимо возразить: правитель, обладающий
такими качествами, как добродетельность и благоразумие, никогда
не будет бояться этого по причине его сильного характера.
Однажды наказанные могущественные люди, если они понесли
наказание за свои проступки по закону, не будут испытывать
ненависти к правителю или его сыновьям. При осознании
необходимости и справедливости правосудия, совершённого от
имени правителя, у них отпадёт желание мстить. Однако, если они
действительно из-за своей невежественности или злого
умысла или обоих мотивов сразу испытывают ненависть, связанную
с жаждой мести, они не посмеют мстить из-за боязни
законодателя или следующего правителя, при котором так же, как и при
предыдущем, они непременно понесут наказание.
§ 23. Следующий спорный аргумент, а именно что в
большинстве стран и эпох монархи всегда назначаются со своими
потомками, тоже нужно опровергнуть, ибо на самом деле это не
могло происходить на протяжении долгих лет. Однако,
подобно нашему оппоненту, предположим, что это могло быть так. Но
его дополнение, что наследование власти само по себе
естественно и совершенно, всё равно необходимо опровергнуть. А когда
он ссылается на свидетельство Аристотеля в трактате "Небо и
Мир", книга III, и в труде "Физика", книга II, согласно которому
"природа вещей кажется тем, что находится во многих случаях
и в течение долгого времени"1, нужно сказать, что в любом
случае такой вывод истинен только в одной породе. Например,
живое существо как таковое будет всегда более естественным, чем
его смерть или деформация. Но при этом оно не является ни
более естественным, ни более совершенным относительно любого
предмета иного вида; в противном случае ремесленник был бы
более совершенен, чем метафизик, а ремесло было бы более
совершенным, чем метафизика или другая умозрительная наука,
что, однако, не является истиной. Следовательно, вновь избран-
1 Здесь Марсилий в очередной раз ссылается на одно и то же
положение из Аристотеля.
173
Защитник мира
ный правитель не является отрицанием наследственной
монархии, и наоборот; они являются лишь разными, отличающимися
друг от друга видами, несовместимыми в то же время в одном
предмете, по отношению к той же народной массе и сообществу
подданных. Может быть, имеются и другие ошибки в
вышеуказанном аргументе, которые мы оставили на усмотрение
читателя или сами пренебрегли ими для краткости.
§ 24. Что касается последнего, выдвинутого оппонентом
довода о предпочтительности утверждённого со своими
наследниками монарха по причине его сходства и единства с Правителем
Вселенной, то здесь необходимо заметить, что подобие с
последним, будь оно даже достаточно убедительным, не должно
рассматриваться как соответствие совершенству; подобие может
быть только по отношению к душе или потенциалу души.
Вообще сходство не может являться основной причиной, по которой
человек должен быть возведён в принципат, ибо при
рассмотрении основного телесного сходства это не равенство
потенциала души, которое является тем, что даёт основание
претендовать на власть одному человеку. Согласно этому единству и
подобию совершенству выбранный правитель как индивидуум
будет больше и чаще соответствовать благодетельному монарху,
который также предшествовал ему, как первый правитель
общей массы живых существ, а не как избранный преемник всей
семьи, что вполне понятно из наших предыдущих наблюдений.
§ 25. У тех, кто хочет рассматривать и далее лучшие и
худшие стороны политического сообщества, могут возникнуть
другие возражения; мы же представили только те, которые считаем
достойными вашего внимания. Для этого и сделан достаточный,
по нашему мнению, обзор самого совершенного способа
утверждения правителя.
174
Глава XVII
0 численном составе высшего принципата государства
или королевства и о его необходимости; под этими словами
понимается также численный состав государства
или королевства и численный состав каждой
из основных частей или служб государства или королевства
§ 1. Далее нам необходимо поразмыслить о единстве
правящей части или принципата государства. Затрагивая эту тему,
мы скажем, что в любом государстве или в любом королевстве
должен существовать только один принципат. Если принципатов
разных видов много, что, возможно, необходимо для больших
государств, и особенно для королевств, понимаемых в первом
значении этого слова1, среди них всё равно должен быть один
высший, которому они должны подчиняться. Возглавляя их, он
будет при необходимости исправлять ошибки, совершённые ими.
§ 2. Я утверждаю, чтобы королевство или государство
управлялись честно, в любом случае они должны иметь один
высший принципат, а не несколько. То же самое я говорю о
правителе: в количественном отношении он должен быть один, если
речь идёт о нём не как о представителе человеческого рода, а как
о представителе власти. Даже в республике или при
аристократическом правлении, о которых мы говорили в главе VIII
настоящей части [трактата], существует один высший принципат, в
котором несколько человек правят воедино. Эти несколько
людей по выполняемой функции количественно составляют один
принципат, ибо каждый из них по отдельности не может
подменить его собой. Только при общем согласии или по
постановлению преобладающей части представителей принципата, если это
предусмотрено законом, они могут выдавать руководящие
суждения, предписания и судебные приговоры. Именно по
причине своего внутреннего единства принципат существует как
таковой, состоя хоть из одного, хоть из нескольких людей. Но та-
1 Под первым значением слова "королевство" Марсилий, как уже
говорилось, понимает монархию, имеющую под своей юрисдикцией один
или несколько городов.
175
Защитник мира
кое единство действия тем не менее не требуется в других
частях или службах государства, так как в каждой из них могут
и должны отдельно существовать разные индивидуумы,
которые производят несколько подобных или разных по виду
действий. Более того, единство действий в соответствующих
службах было бы недопустимо и вредно как для сообщества в целом,
так и для отдельных людей.
§ 3. Объяснив таким образом роль численного состава
принципата или правителя, мы хотим доказать, что в одном
государстве или королевстве существует только один принципат или
правитель, а если их (городов) несколько, то один принципат или
правитель будет самым наивысшим. Это мы докажем
следующим образом: если в государстве или королевстве существует
несколько принципатов и они не сведены воедино и не
подчинены высшему принципату, то любое руководящее суждение или
предписание о всеобщем благе и справедливости всегда будет
несостоятельным и неисполненным. Незаконные деяния людей
окажутся ненаказанными, и, как результат, возникнет борьба,
разделение и падение города или королевства. Подобное
следствие является вредом, который необходимо избегать. Когда
исходным антецедентом1 подобного вывода является
многочисленность принципатов и правителей, правоту подобного
вывода доказать нетрудно. Прежде всего, в таких случаях
возникают сложности в отправлении правосудия. Например, обвинения
против нарушителей закона сначала должны быть изучены
правителем. Но если правонарушитель обязан предстать перед
судом нескольких правителей, не подчинённых друг другу, то он
может быть вызван к любому из них. Хуже того, они могут
истребовать его в одно и то же время, хотя понятно, что прибывать
одновременно в разных местах, равно как одновременно
отвечать на вопросы и произносить речь перед разными судьями, он
не в силах. Предположим также, пусть это даже и невозможно,
1В формальной логике, средства которой Марсилий использует для
обоснования своих тезисов, понятие "антецедент" (от лат. antecedens —
предшествующий, предыдущий) означает первую часть сложного
суждения (импликации), в котором два исходных суждения соединяются
логическим союзом "если..., то".
176
Часть первая, глава XVII, § 3-6
что, представ перед ними, он молчит или неодинаково отвечает
на их вопросы. Тогда обвиняемый может быть приговорён к
наказанию одним правителем, но оправдан другим за одно и то же
деяние либо приговорён ими к разным наказаниям. В результате
получается, что он должен и не должен отбывать наказание,
поскольку в разной степени виноват и не виноват перед
правителями. По причине такой противоречивости человек утратит свою
ответственность перед судом любого правителя, станет
пренебрегать правосудием, уклоняться от вызовов в суд. При
массовости подобных поступков правосудие свершаться уже не
сможет. Таким образом, при многочисленности правителей, не
подчинённых одному, высшему из них, справедливое и полезное в
государстве или королевстве перестанет сохраняться.
§ 4. Кроме того, при многочисленности принципатов
окажется под угрозой и общее благо сообщества. Так как в обязанности
правителей входит регулярный сбор собраний граждан,
особенно тех, кто имеет свободное время, для обсуждения насущных
нужд и изыскания разумных решений по достижению всеобщей
пользы или во избежание ущерба и опасности, происходящей от
поступков некоторых людей. Издаваемые приказы правителей
по этому поводу будут вносить сумятицу в жизнь государства.
Один правитель начнёт собирать людей в одном месте и в одно
время, другой — в другом месте и другое время. Даже если
место и час таких собраний граждан совпадут, предложения
правителей, стремящихся к разным целям, будут отличаться.
§ 5. В подобном случае неизбежно возникнет
противоборство самих правителей, потому что каждому из них захочется
доминировать над другим или другими [правителями].
Междоусобные распри и конфликты правителей со временем
перекинутся на их сторонников из числа граждан, которые начнут
отрицать своё подданство тому или иному принципату. В
конечном счёте всё это выльется в разделение и противоборство
широких слоев населения, за которыми последует разрушение
города [государства].
§ 6. Многочисленность принципатов нелепа также со
стороны здравого смысла. Если в ходе правления одного-единственного
177
Защитник мира
высшего принципата можно достичь пользы и благополучия всех
граждан, то остальные являются ненужными и бесполезными.
§ 7. Кроме того, при многочисленности принципатов ни одно
государство и ни одно королевство не будут едиными. Они
являются и называются одним из-за единоличности правления,
при которой и через которое принципату подчинены все другие
части государства, что мы ещё покажем в дальнейших
рассуждениях. Как нам стало ясно из предыдущих доводов, не будет
также никакого порядка во взаимоотношениях между частями
государства или королевства; они не будут подчинены никакой
главной части, поскольку не признают её верховенства. Смута
поселится между ними и во всём государстве. Каждый начнёт
заниматься, чем пожелает, не подчиняясь лицам, назначенным
для разграничения и регулирования общественных
обязанностей. Вытекающие из этого трудности будут столь
многочисленными, что их даже невозможно перечислить.
§ 8. Как мы видим из труда Аристотеля "Движения
животных", в сложном живом организме основной первопричиной,
которая им движет и управляет, является его начальное
движение от местоположения. Если в нём в одно и то же время
возникло несколько разных и противоположных импульсов движения,
то живой организм останется на месте, он не получит важных
и полезных вещей, добываемых в движении. То же самое
произойдёт и в государстве, которое, как мы говорили в главе XV,
по своей природе имеет сходство с живым организмом. Потому
как и в живом организме многочисленность первопричин
движения в нём будет бесполезной и даже опасной. Это очевидно, если
мы обратим внимание на главный принцип процессов в живом
организме, который создаёт общий порядок его функций.
Подобный аргумент можно развивать в плане науки о природе, а в
ходе нашего рассуждения о государстве мы сказали достаточно.
§ 9. Известно, "что искусство в одних случаях завершает то,
что природа не в состоянии произвести, в других же —
подражает ей", — как сказано в труде Аристотеля "Физика", глава II1.
А поскольку "живые организмы не желают быть плохо сложен-
1 Аристотель. Соч. Т. 3. С. 98.
178
Часть первая, глава XVII, §7-11
ными", это, отмечает Аристотель в книге XII труда "Основная
[Первая] Философия", есть главная и единственная
первопричина [развития]1. Следовательно, только основной принципат,
единственный в своём числе, будет учреждён согласно
здравому смыслу и ремеслу людей. Только с этой позиции нужно
рассматривать общественный опыт и определять, что в нём
является истинным, уместным и необходимым. Так как в одном
месте или провинции единоличность правления может порождать
ошибки, а в другом случае, как с королевством римлян, она
необходима для хорошего устройства сообщества. Что мы уже
некоторым образом показали во введении [трактата].
§ 10. Можно задаться вопросом, следует ли всем людям,
живущим в гражданском состоянии и населяющим поверхность
земли, иметь единственного и наивысшего правителя, или же,
напротив, предпочтительно, чтобы в разных краях,
разделяемых расстояниями, различиями в языках, обычаях и
традициях населения, каждое сообщество обрело тот принципат,
который ему подобает. Кажется, предпочтительнее второе решение,
в коем следует видеть воздействие небесной причины,
желающей ограничить беспредельное размножение человеческого рода.
Возможно, что природа при помощи войн и эпидемий
ограничивает численность людей и других живых существ, чтобы Земля
могла достаточно их прокормить. На такую точку зрения
опираются приверженцы концепции непрерывного размножения2.
§11. Возвращаясь к теме нашего разговора, скажем, что от
размножения людей напрямую зависит численный состав госу-
1 Повтор цитаты.
2 Как же понимать это обращение к доктрине вечной жизни рода
человеческого, основополагающего тезиса аверроизма? Виды переходных
индивидуумов как представителей человечества вечны. Таким образом,
вид существует во времени посредством отдельных индивидов, которые
не существуют в природе все одновременно. Итак, если признать, что
вечное поколение неослабно производит индивидов, число их будет
непрерывно возрастать; под влиянием небесных причин, войн и эпидемий
они будут подвергаться суровым наказаниям, поддерживая тем самым
константу числа живых. Другой же фрагмент "Защитника Мира"
создаёт впечатление о вечном существовании рода человеческого.
179
Защитник мира
дарства или королевства, представляющих собой
организованное единство. При множестве людей государства или
королевства тем не менее являются единой вещью, поскольку их
жители объединены и управляемы одним правлением. Но
государства или королевства неоднородны в отношении своей
природной формы, поскольку их единство есть сложное или
смешанное; части или службы последних многочисленны и
отличаются друг от друга как по субстрату, так и по месту. Потому они не
являются чем-то одним по своим свойствам, которые их
опоясывают и сдерживают, как стены. Например, Рим, Майнц и другие
сообщества в количественном отношении входят в состав
одного королевства или империи, но никак иначе, поскольку каждое
из этих сообществ само упорядочено по воле своего
собственного правления. Именно поэтому мир в целом считается одним в
количественном выражении. Несмотря на то что он достаточно
разнообразен и имеет различные природные свойства и формы
их выражения, по своей численной сущности он всё равно один
и един, поскольку живущие в нём существа связаны с ним и
зависят от него. Потому предназначение1, через которое все
живые существа призваны составить один-единственный в
количественном отношении мир, не является формальным
предназначением некоторого численного единства, присутствующего
во всех живых организмах, ни предназначением какой-то
всеобщей зависимости по отношению к одному индивиду. Они
являются многочисленностью существ в одном мире, потому что
они существуют в нём и составляют его. Таким же образом люди
одного города или провинции призваны входить в одно
государство или одно королевство, потому что они желают иметь
единственное в количественном выражении правление.
§ 12. Сказанное не означает, что совокупность людей
составляет единственное по численности государства. Наоборот,
государство или королевство являются одним и единым
организмом благодаря связям людей, возглавляемых и
руководимых общим правителем. При этом он делит людей по различ-
1 Речь идёт, безусловно, о предназначении в логическом значении
данного термина.
180
Часть первая, глава XVII, § 12-13
ным службам или обязанностям, определяющим разнообразие
управления ими. Несмотря на численную множественность
подданных, занимающихся различными обязанностями в
государстве, все вместе они образуют части последнего, каждая из
которых является в количественном выражении одной по
причине свойственного ей единства. К тому же она подчиняется
закону одного действующего правителя.
§ 13. Из всего сказанного в этой главе, а также в главах IX,
XII, XIII и XVI настоящей части [трактата] можно сделать
вывод, что любой отдельно взятой персоне, в каком бы сане или
положении она ни пребывала, а также любой группе граждан в
этом мире надлежит иметь только один принципат и одну
принудительную юрисдикцию, полученную непосредственно от
законодателя — человеческого или небесного.
Каким бы ни были государство или королевство, как бы
они ни назывались, какой бы ни существовал в них принципат,
каждое государство или королевство должен быть одно в
количественном выражении. Значения численного и сущностного
единства каждой из частей государства, влияющих на порядок
их деятельности, мы уже касались.
181
Глава XVIII
Санкции, применяемые к правителю;
по какой причине, каким образом и кем он должен
быть наказан в случае нарушения им закона
§ 1. Мы уже говорили, что право утверждать любое
правление, изменять его и предъявлять ему претензии принадлежит
законодателю. Но тогда уместно поставить вопрос о возможности
привлечения правителя к суду и применения к нему мер принуждения.
Если это действительно допустимо, возникают следующие
вопросы: касается ли это всех видов правонарушений или только
некоторых из них, и каких конкретно? Далее: какому человеку или каким
людям принадлежит прерогатива выносить приговоры правителю
и исполнять их при помощи принудительной силы? При этом надо
не забывать, что самому правителю принадлежит право решать
общественные дела и наказывать нарушителей закона.
§ 2. По нашему мнению, правитель в своей деятельности
должен неукоснительно придерживаться закона, не выходить за
пределы дарованных ему полномочий, являться образцом и мерой
любых общественных дел, подобно сердцу живого организма, о чём мы
достаточно говорили в главе XV настоящей части [трактата]. Если
правитель использует своё стремление и право в соответствии с
законом, он никогда не совершит ничего, требующего соизмерения
его деяния с публичными правилами и последующего исправления.
Как хорошо работающее сердце живого организма не отклоняется
от своего ритма и не совершает ничего противоположного своей
добродетели и внутреннему теплу, так и правитель обязан строго
выполнять свои функции, выступать примером в общественных
делах для всех других людей. В этом случае нет необходимости
оценивать его деятельность и влиять на него со стороны.
§ 3. Но поскольку правитель является человеком,
обладающим человеческими помыслами и страстями, толкающими
его на ошибки и порочные деяния, ему случается совершать и
что-то незаконное. В таком случае правитель становится
предметом надзора со стороны того, кто согласно закону имеет
право оценивать его поступки и воздействовать на него. Без тако-
182
Часть первая, глава XVIII, § 1—5
го надзора правитель превратился бы в деспота, угнетающего
и обирающего граждан. Избежать подобных последствий
необходимо, иначе возникнут те сложности, о которых мы говорили
в главах V и XV этой части [трактата].
Предъявление правителю обвинений в нарушении закона
или совершении недостойных поступков, вынесение приговора
и его исполнение должны быть доверены законодателю или
нескольким утверждённым законодателем людям в соответствии
с доводами, указанными нами в главах XII и XV данной части
[трактата]. Во избежание раскола или мятежа в обществе,
вызванных сопротивлением правителя, нужно также на некоторое
время приостановить выполнение его обязанностей, дабы
соответствующие санкции применялись не к действующему
правителю, а только к лицу, нарушившему закон.
§ 4. Следуя этим рассуждениям, затронем другие
вытекающие из них вопросы. Нужно учитывать все обстоятельства
дела: допущенное правителем нарушение может быть тяжким
или лёгким, оно может совершаться часто или редко, может
быть определено в законе или нет. Если нарушение,
допущенное правителем, является тяжким, например направлено
против республики [дела народа] или против важной персоны,
правитель должен быть наказан непременно. Иначе может
разразиться скандал в обществе. Ненаказуемость правителя в таких
случаях способна привести к народному восстанию и падению
политического сообщества. Если нарушение правителя
предусмотрено законом, он должен быть наказан по букве закона, а
если не предусмотрено, то по усмотрению законодателя. Хотя,
как мы говорили в главе XI данной части [трактата], лучше
всего, когда любое преступление предусмотрено законом.
§ 5. Если нарушение лёгкое и относится к числу редко
совершаемых правителем либо совершается часто, но в силу особых
допустимых причин, тогда, скорее всего, следует игнорировать такое
нарушение, чем наказывать правителя. Ибо, если правитель будет
наказан за лёгкое, к тому же редко совершаемое нарушение, он всё
равно станет предметом презрения, что лишь усилит и без того
немалый ущерб обществу, хотя сами граждане из-за подобного факта
менее всего готовы пойти на восстание. Но уважение к правителю и
готовность подчинения ему и закону они могут утратить.
183
Защитник мира
§ 6. Таким было и признанное мнение Аристотеля,
высказанное в его труде "Политика", книга II, глава 4, где он говорит:
"Очевидно, можно не придавать значения некоторым ошибкам
законодателей и правителей. Так как не очень полезна, если не
вредна привычка восставать против правителей"1. Под
законодателями он здесь понимает созданный последними закон, и,
если люди приучены его соблюдать, тогда, утверждает он, не
стоит его менять при необходимости внесения незначительной
поправки, а нужно оставить всё как есть, ибо частое изменение
законов ослабит силу их действия, ибо люди имеют привычку
соблюдать то, что им давно предписано, и потому повиноваться.
Аристотель в той же книге и той же главе подчёркивает:
"Закон бессилен принудить к повиновению вопреки существующим
обычаям"2. То есть для закона, дабы он был соблюдаем
подданными, нет ничего важнее, чем человеческая привычка. На этом
основывается их уважение и повиновение правителям.
§ 7. Но если нарушение, даже без тяжких последствий,
совершается правителем часто, оно должно быть определено
законом, и правитель, вершащий его, безусловно, должен быть
наказан соответствующим приговором. Нарушение такого рода,
каким бы лёгким оно ни было, при частом допущении наносит
ущерб сообществу, равно как небольшие, часто
повторяющиеся затраты пожирают состояние, т. е. богатство. Так как всё или
общее не является малым, хотя оно составлено из малых сумм,
как это написано в труде "Политика", книга V, глава 43.
Потому наложение на правителей санкций, а также то, по
какой причине и кем они применяются, также должно быть
определено [законом].
1 В академическом издании "Политики" данная мысль
сформулирована по-другому: "...Лучше простить те или иные погрешности как
законодателя, так и должностных лиц: не столько будет пользы... сколько
вреда, если появится привычка не повиноваться существующему
порядку". Аристотель. Соч. Т. 4. С. 427.
2 Там же.
3 В академическом издании сочинений Аристотеля в его труде
"Политика" таких слов нет. Но в пятой книге "Метафизики" есть подходящее
по смыслу предложение: "...Общее и тем самым то, что вообще
сказывается как нечто целое, есть общее в том смысле, что оно объемлет многие
вещи, поскольку оно сказывается в каждой из них...". Соч. Т. 1. С. 175
184
Глава XIX
О действующих причинах спокойствия и смуты в государстве
или королевстве; о смуте, которая в особенности будоражит
королевства вне обычных способов, и о переходе
от первой части трактата ко второй
§ 1. В последней главе этой части [трактата] нам нужно
сделать общий вывод из предыдущих заключений о причинах
спокойствия в государстве или королевстве и её
противоположности. Этот вопрос является основным из всех, которые мы
предложили на рассмотрение с самого начала. Прежде всего, мы
поговорим об общей сущности причин, частное определение
которых дано Аристотелем в книге V его труда "Политика"1. Затем
мы станем рассуждать о специфическом определении
необычной причины раздора или смуты в организации государства,
упомянутой нами во введении, которая постоянно будоражит,
беспокоит и ослабляет королевство Италию.
§ 2. Для выполнения такой задачи необходимо вспомнить
определения спокойствия и его противоположности, данные в
главе II настоящей части [трактата]. Спокойствие является
нормальным состоянием государство или королевства, которое
позволяет каждой из его частей или служб выполнять свои
обязанности, присущие им согласно здравому смыслу и
утверждённому порядку. Однако когда мы называем подобное
нормальным состоянием, мы уясняем общую внутреннюю сущность
государство. Говоря, что посредством спокойствия каждая из его
частей выполняет свои, присущие ей обязанности, мы также
хотим обозначить цель государства, которая позволяет понять
его истинную сущность или назначение. Но, хотя спокойствие и
является неким порядком или состоянием государства или
королевства, оно не является единственным состоянием. То, о чём
1 О причинах мятежей и волнений в государстве Аристотель говорит
в начале пятой книги своего труда "Политика". См.: Аристотель. Соч.
Т. 4. С. 527-535. Касаясь общей сущности этих причин, Марсилий, скорее
всего, имеет в виду отсутствие равенства, что больше всего возмущает
население. См.: Там же. С. 528.
185
Защитник мира
мы говорили про королевство или государство в § 11 и 12 главы
XVII, не распространяется на спокойствие, которое не является
формальной их причиной, составляющей сущность частей
государства. Действующую или продуктивную причину государства
можно понять, только опираясь на всё сказанное о вещах в
главе XV данной части [трактата], которые ему [государству]
необходимы: это взаимовыгодное объединение граждан,
отношения взаимопомощи и поддержки путём разделения их
обязанностей для решения собственных и общих задач, а также
участие в нужных всем общественных делах согласно
установленной каждому мере. От объединения людей вытекают и другие
преимущества, указанные Кассиодором, цитату из которого мы
дали в начале этой книги. Всё, что противоречит указанным
результатам объединения граждан, способствует смуте и
раздору между последними.
§ 3. Так как надлежащая деятельность правителя
является действующей причиной всех уже упомянутых общественных
преимуществ, которые мы показали в § 11 и 12 главы XV этой
части [трактата], она также станет действующей причиной
спокойствия. Таково, без всяких сомнений, было мнение Апостола
[Павла], гласящего в "Первом Послании к Тимофею", глава II:
Итак прежде всего прошу совершать молитвы. ...За царей и
за всех начальствующих, дабы проводить нам жизнь тихую
и безмятежную...1 И, наоборот, то, что будет препятствовать
подобной деятельности правящей части государства, особенно
внутри её самой, явится источником смуты или раздора в нём.
Такую причину смуты и раздора мы достаточно наблюдали во
всех её разновидностях и способах проявления. В книге V труда
"Гражданская наука", называемого нами "Политика",
Аристотель достаточно описал те причины, которые случаются в
обыденной жизни общества. Тем не менее существует ещё одна
необычная причина смуты или раздора в государствах или
королевствах, о который, как помнится, мы говорили во введении,
что ни Аристотель, ни какой-либо другой философ его
времени, а тем более раннего периода не мог её заметить.
ЧТим.2, 1-2.
186
Часть первая, глава XIX, § 3-4
§ 4. Эта причина, препятствующая надлежащей
деятельности правителя в королевстве Италия, в течение долгого времени
лишала и, более того, до сих пор лишает Италию мира,
спокойствия и проистекающих от них преимуществ и следствий; она
подвергала и подвергает королевство всевозможным
унижениям, она наполнила его нищетой и всевозможными беспокойствами.
Соответственно цели, предложенной нами в самом начале
данной работы, мы должны определить специфическую природу
этой причины, являющейся особой помехой обществу по её
обычному действию и скрытой озлобленности. Здесь нужно
вспомнить то, о чём мы говорили в главе VI настоящей части
[трактата], а именно, что Божий Сын, один из Божественной Троицы,
настоящий Бог, по причине нарушения порядка первыми
людьми, повлекшего грехопадение всего человеческого рода, взял на
Себя ответственность за человеческую сущность много лет
спустя после эпохи Аристотеля. Он, оставаясь Богом,
одновременно стал человеком под именем Иисус Христос, которого
обожали верующие-христиане. Иисус, благословенный Сын Бога,
являющийся одновременно Богом и человеком в одном лице, жил
среди народа, называемого евреями, от которого Он берёт свои
корни по плоти. Он начал наставлять людей и наставил их
истине: во что они должны верить, что должны делать и чего
избегать, чтобы достичь Вечной Жизни и избежать вечных мук.
Из-за отсутствия здравомыслия и озлобленности евреев,
руководимых Понтием Пилатом — наместником Цезаря, обрёкших
его (Христа) на мучительную смерть, Он воскрес из мёртвых
на третий день после Своей смерти и вознёсся на Небеса; хотя
до этого жил грешной жизнью. Во спасение рода
человеческого и наставления его Истине Он нашёл себе единомышленников.
Этим людям, называемым апостолами, Иисус велел
проповедовать по всему миру Истину, которую им открыл, в духе которой
их наставил и воспитал. Потому, как следует из последней
главы XXVIII ["Послание к Титу"], Он после Своего воскрешения
говорил: Итак, идите, научите все народы, крестя их во имя
Отца и Сына и Святого Духа, Уча их соблюдать всё, что Я
повелел вам1. Иисус пожелал, чтобы евангельский Закон был
запищит. 1,5.
187
Защитник мира
сан через этих апостолов, имена которых достаточно известны не
только верующим во Христа, но и всем другим. И
действительно, он [закон] был записан с их слов и при содействии
подвигающих и направляющих средств Высшей силы; с помощью
этого Закона мы способны и должны понять заповеди для Вечного
Спасения в отсутствие Христа и апостолов — авторов Евангелия.
В этом Законе Иисус обозначил и установил таинства,
снимающие первородный грех; по нему Он совершает прощение
свыше, восстанавливает его [закон], когда он утерян, и утверждает
служителей данного Закона.
§ 5. Изначально Иисус наказал быть учителями данного
Закона и служителями таинств вышеуказанных апостолов,
доверив им через Священное Писание право посредничества,
которое верующие христиане называют священством. В силу этого
полномочия Он также доверил этим лицам и их последователям,
но никому более, право представления хлеба и вина в его
[Иисуса] истинные тело и кровь при произнесении в ходе
богослужения установленных слов. Одновременно Он доверил им
право определять и отпускать грехи людям, которое мы по
обыкновению называем властью ключей, равно как и право передавать
свои обязанность другим, передоверяя такое право. Это право
апостолы передавали некоторым своим последователям или же
Бог делал это за них, когда они молились и благословляли
других людей. Последователи, в свою очередь, тоже получили
право совершать подобное; и это именно то, чем они впоследствии
занимались, занимаются и будут заниматься до скончания
веков. По данной традиции апостол Павел обучил Тимофея, Тита
и многих других первосвященников и повелел им обучать
новых последователей. Потому в "Первом Послании к Тимофею",
в главе IV, говорится: Не неради о пребывающем в тебе
даровании, которое дано тебе по пророчеству с возложением рук
священства1. А в "Послании к Титу", глава I, он пишет: Для того
я оставил тебя в Крите, чтобы ты довершил недоконченное и
поставил по всем городам пресвитеров, как я тебе приказывал2.
ЧТим.е, 14.
2 Тит. 1,5.
188
Часть первая, глава XIX, § 5-7
Такова власть священства и ключей, будь она в одном лице
или нескольких; она имеет некую черту или порядок души,
внушённых непосредственным деянием Бога.
§ 6. Но помимо последней у священников существует и
другое право, данное им в виде человеческой уступки, чтобы
избежать скандалов, связанных с их многочисленностью. Это право
является преимуществом одного из них над другими, дабы
привести всех к надлежащему выполнению богопоклонений в
храме и распределению некоторых мирских благ, которые
предназначены вышеназванным служителям. О действующей
причине этого права и его источнике мы достаточно поговорим в
главах XV и XVII второй части трактата, ибо оно даётся не
напрямую Богом, а, скорее, зависит от здравого смысла людей и
соответствующей службы в государстве.
§ 7. Потому, напомнив и некоторым образом пояснив
происхождение служителей Экклезиаста1 и действующую силу их
обязанностей, нужно, кроме того, отметить, что среди апостолов
Христа был один по имени Симон, наречённый [Иисусом
Христом] Петром2. Как свидетельствует Августин в глоссе
[толковании] слов Христа: И дам я тебе ключи Царства Небесного3,
он [Симон-Пётр] первым получил от Христа обещание права на
ключи. Глосса по этому поводу гласит: "Тот, кто наперёд
других признал, а именно, что Иисус — истинный Сын Божий,
одарён наперёд других ключами"4, т. е. раньше, чем другие. После
мучений Христа, Его Воскрешения и вознесения на Небеса этот
1 Экклезиаст — библейский персонаж, которому приписывается
авторство соотвествующей книги — сборника древнееврейской мудрости.
В буквальном переводе с древнегреческого Экклезиаст означает
"оратор, выступающий в собрании". Потому христианских апостолов и их
последователей, обязанных убеждать слушателей своим красноречием,
порой именуют служителями Экклезиаста.
2 Такое имя, переводимое с греческого языка как "камень", дано
самому старшему из апостолов из-за твёрдости его убеждения и
приверженности учению Христа. Однако в Новом Завете Петра иногда
называют и Кифой, что на арамейском языке тоже означает "камень, скала".
*Матф. 16, 19.
4 Glossa ordinaria ad loc. et Bède, Homiliae, II, 16 (P. L. XCIV, 222).
189
Защитник мира
Апостол прибыл в Антиок и стал там, как это выясняется из его
истории, епископом, назначенным народом. Существуют
различные точки зрения на достоверность описываемых событий,
но по данному рассказу Апостол [Пётр] пришёл в Рим, где был
поставлен во главе верующих во Христа в качестве епископа.
В конце концов, за свою веру и горячее исповедование Христа
он умер обезглавленным, а с ним согласно упомянутой истории
в один и тот же час умер и апостол Павел.
§ 8. Итак, по причине исключительных полномочий этого
ученика или Апостола (например, потому что он был наделён
ключами, о чём свидетельствуют обращенные Иисусом лично к
нему уже процитированные слова Писания, и другие, которые
ещё будут упоминаться) некоторые епископы, наследующие его
[Симона-Петра] папский трон в Риме, особенно после эпохи
императора Константина, говорят, что они стоят выше всех
епископов и священников в мире и заявляют своё право на любой
вид юридической власти. Для некоторых из них то
обстоятельство, что они стоят выше всех священников, является
основанием возвышения над правителями, странами и всеми людьми
в обществе. Хотя они и не говорят об этом открыто, а также
стараются не касаться правителя римлян, называемого
императором всех провинций, городов и жителей — его подданных.
Однако их претензии на власть и юрисдикцию этого правителя, по
мнению некоторых, берут своё начало из некоего дара
Константина святому Сильвестру, понтифику римскому.
§ 9. Сомнения в подобной власти связаны с тем, что этот дар
или привилегия не выражены ясно или потому что
аннулировались последующими событиями. Кроме того, сила такой
привилегии не распространяется больше на все другие
принципаты мира, ни даже на все принципаты провинций империи
римлян. Потому самые последние римские епископы претендуют
на эту всеобщую властную юрисдикцию над всем миром через
другой титул, заключающий в себе полноту власти, которая,
по их утверждениям, была передана Иисусом святому Петру и
его последователям на епископском троне Рима как
наследникам Христа. Ибо Иисус, как они говорят, и говорят истинно, был
владыкой из владык, повелителем из повелителей всей массы
190
Часть первая, глава XIX, §8-11
людей и благ; однако из этого вовсе не вытекает то, что они
хотят заключить. Дескать, значение указанного титула римских
епископов является таковым, поскольку Иисус владеет
полнотой власти и юрисдикцией над всеми царями, правителями,
сообществами, группами и отдельно взятыми людьми. В равной
степени и те, которые сами себя называют наместниками
Иисуса и святого Петра, тоже владеют полнотой принудительной
юрисдикции, не ограниченной ни одним человеческим законом.
§ 10. Что римские епископы понимают смысл этого титула
именно так, наяву очевидный знак: некий Климент, пятый
епископ с этим именем, использует понятие полпота власти в своём
указе или декреталии "Об изречепии или обсуждаемой вещи",
направленной против последнего божественной памяти
императора римлян Генриха VII. Отменяя указ преподобного Генриха,
он среди других фраз выделяет ту, которая придаёт более
весомый смысл своему титулу. В силу известности и для краткости
мы не будем её воспроизводить здесь, тем более что
процитируем далее в § 17 главы XXV второй части трактата. Как известно,
Иисус не является, да и никогда не был царём или правителем,
а скорее всего, считался им равным. Поскольку во времена
Иисуса власть римского правителя распространялась по всей
земле, в силу этого основания [папы] пытаются примерить
указанный титул [полноты власти] на все принципаты. Блистательное
воспоминание о сварливом нападении римского епископа
Бонифация VIII на точку зрения короля Франции Филиппа
Красивого раскрывает тот смысл, который римские епископы придают
данному титулу. Декреталия Бонифация, которая будет
процитирована в § 8 главы XX второй части трактата, является тому
свидетельством и ясно доказывает это. В данной декреталии он
объявил, что "по необходимости Вечного Спасения любое
человеческое создание нужно считать подчинённым
принудительной юрисдикции римского понтифика"1.
§ 11. На подобном основании епископы римские строят
свои происки. Сначала под предлогом установления мира сре-
1 Cf. Unam Sanctam Catholicam, in Corpus juris canonici Extravagant.
Comm., livre I, titre VIII, eh. I, et Defensor Pacis, II, XX, 8.
191
Защитник мира
ди верующих-христиан они отлучали от церкви тех, кто не
желал подчиняться их указу, а затем перешли к вынесению
конкретных и персональных приговоров любому субъекту,
сопротивляющемуся их могуществу: будь-то частные лица или
сообщество Италия, королевство которого было раздроблено для
более лёгкого его угнетения. Правда, пока они ведут себя
сдержанно по отношению к тем королям и правителям, сопротивление
и силы которых опасаются. Они не осмеливаются захватить их
юрисдикцию сразу, а постепенно втираются к королям и
правителям в доверие; делают это непрестанно, чтобы узурпировать
её. Потому их священническое злоупотребление остаётся
безнаказанным у подвластных им народов и римских императоров.
Мало-помалу епископы Рима овладели всеми видами
юрисдикции, особенно во время незанятости имперского трона, и, в
конце концов, сейчас они претендуют на всемирную власть, в том
числе над императором [Людовиком IV Баварским]. Совсем
недавно действующий епископ [Рима] открыто написал, что он
обладает высшей юрисдикцией над правителем римлян, причём
как в итальянских, так и в германских провинциях, а также над
всеми правителями меньшего ранга, над любыми
сообществами, группами и отдельными взятыми людьми во всех
указанных провинциях, в каком бы звании или сане они ни находились.
В других его документах, называемых "эдиктами'' или
"указами", он приписывает себе право давать или передавать
принципаты, распоряжаться ленными владениями и другими
земными благами людей.
§ 12. Потому ошибочное мнение некоторых епископов Рима
и их порочное желание управлять, которое они требуют вернуть,
как говорят, по причине полноты власти, вверенной им Иисусом,
является единственной причиной нарушения спокойствия в
государстве или королевстве и раздора в них. Именно она на самом
деле побуждает их втираться в доверие к правителям во всех
королевствах, о чём мы говорили с самого начала. Эта причина
своим пагубным воздействием в течение долгого времени
терзала королевство Италия, препятствовала и продолжает
препятствовать спокойствию и миру в нём, прилагая все усилия, чтобы
помешать назначению или утверждению римского императора
192
Часть первая, глава XIX, § 12-13
и его деятельности. Отсутствие такой деятельности, а именно,
установления справедливости в общественных делах, само
собой порождает незаконные деяния и конфликты; последние, не
будучи определёнными по закону и справедливости из-за
отсутствия правосудия, являются причиной войн, разделяющих
граждан, и, в конце концов, падения политического сообщества,
что мы видим на примере итальянских городов. С этой целью и
ради своего желания править, о котором мы говорили, епископ
римский прилагает усилия для подчинения своей
принудительной и мирской юрисдикции правителя римлян, который, как мы
это достаточно докажем дальше, по закону не должен и не
желает оказаться под властью епископов. Именно отсюда родилось
столько распрей и раздоров, что они уже не могут погаситься, не
подвергая опасности души и тела людей и не растрачивая
земных благ. На самом деле ни епископу римскому, ни какому
другому епископу, священнику или духовному служителю как
таковому не принадлежит обязанность принудительного
правления над любым отдельно взятым человеком, в каком бы звании
он ни находился, над любой группой или сообществом; мы это
доказали в главах XV и XVII настоящей части [трактата].
Точно так же о духовенстве любой религии думал Аристотель,
говоря в своём труде "Политика", книга IV: "Для
государственного общения потребны многие руководители; поэтому не всех
их, назначаемых путём избрания или по жребию, следует
считать должностными лицами; например, прежде всего, жрецов
(их надо считать чем-то иным сравнительно с
государственными должностными лицами), а также хорегов и глашатаев"1.
§ 13. Эту пагубную чуму, способную заразить все любые
королевства верующих христиан, безусловного врага мира и
человеческого счастья, рождающего от своего порочного корня
различные бедствия, я рассматриваю как самую важную вещь
из всех, которые нужно устранить, о чём говорил ещё в начале
[этой книги]. Снять маску с упомянутой точки зрения [епископов
Рима] необходимо, потому что она имеет множество
защитников из числа невежественных, но упрямых авторов. Такой цели
1 Аристотель. Соч. Т. 4. С 518.
193
Защитник мира
придерживаются все, кто имеет желание и могущество
противостоять указанной причине общественных бедствий; а те, кто
забывают про эту причину или игнорируют её, —
несправедливы. Можно вспомнить Цицерона: в трактате "Об обязанностях",
книга I, глава 5, он говорит: "Несправедливость бывает двух
видов; одна — со стороны тех, кто совершает её; другая — со
стороны тех, кто, хотя и может, не отводит противозакония от тех,
по поношению к кому её совершают"1. Согласно этому
замечательному мнению Цицерона несправедливыми являются не
только те, кто творит несправедливость, но также и те, кто, видя
несправедливость и в состоянии помешать людям, её
навязывающим, не делает этого. Любой человек несёт ответственность за
другого в силу естественного права, а именно, по долгу дружбы
и человеческой солидарности. Что касается меня, я не считаю
себя несправедливым и потому из-за опасения умышленно
нарушить это право намереваюсь искоренить данную чуму среди
моих собратьев — верующих во Христе; сначала через учение,
а затем практическими действиями, настолько, насколько
окажусь в состоянии. Без сомнения, свыше мне дано право познать
и сорвать маску софизма с ошибочного мнения некоторых
епископов римских и их сообщников, которое, выражая порочные
желания, до настоящего времени является источником всех
общественных раздоров.
1 См.: Цицерон. О старости. О дружбе. Об обязанностях. С. 64.
194
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава I
О трёх препятствиях истине и формах борьбы с ними;
замысел продолжения трактата
§ 1. Приступая к такой отчаянной попытке, я знаю, что
истина встретит серьёзные препятствия, что против этого
произведения развернётся борьба трёх ожесточённых врагов. Первым
явится власть жестоких римских епископов и их пособников, которые
на деле приложат всевозможные усилия для подавления моего
замысла и преследования его сторонников—друзей истины,
поскольку они [епископы] напролом рвутся к своей цели — управлению
мирскими благами, желая обладать последними любыми
незаконными путями. Заставить их отказаться от этой цели посредством
правоверного увещевания сложно, практически невозможно.
Только Бог милосердный может лишить их могущества, насаждаемого
насильственно; только Он может заставить верующих в него, как
правителей, так и подданных, всех, кому чужд отдых, отвергнуть
её. Второй закоренелый враг истины, который пока не
предпринимает борьбы против произведения, — это привычка людей
воспринимать ложь и доверять ей; эта ложь, скажу я, с давних времён
посеяна епископами, священниками и их пособниками и укоренилась
в душах огромного числа верующих во Христа. Своими
суждениями и своей писаниной священники покрыли божественные и
человеческие мысли о скрытых и публичных деяниях людей
настолько разнородной и сложной путаницей, что в ней трудно
разобраться. На основе этого переплетения мыслей они [священники]
сделали необоснованный вывод о скрытых смыслах многих строк
Писания. Упирая на подобное ложное умозаключение, применяя устные
и письменные софизмы, используя наивность людей, запугивая их
195
Защитник мира
вечным проклятием, они держат верующих во Христа в
деспотизме. Хотя на самом деле из материалов, используемых ими в своих
рассуждениях и мнениях, давно стёрты приметы истинного
человеческого разума; теперь различие между истинными воззрениями
и ложными скрыто для большинства людей. Привычка слепо
воспринимать ложные доктрины значительно затуманивает и
искажает путь к истине в любой отрасли знания; об этом свидетельствует
Аристотель в последней главе книги II труда "Философия". Именно
эта привычка будет мешать читателям и слушателям, не
разбирающимся в философии и не имеющим практики изучения
Священного Писания, понять правоту, содержащуюся в данной книге, и
поверить ей. И, наконец, остаётся третий жестокий враг истины,
составляющий значительное препятствие моей доктрине, — это желание
завистников, понимающих, что мы сказали истину, найти другого
её выразителя и толкователя. Из-за пагубного настроя жгучей
ненависти, ради собственного утверждения они будут противостоять
моей точке зрения, поносить её неодобрительными
высказываниями или непристойными выкриками высокомерия.
§ 2. Но я не откажусь от своего замысла из-за боязни
могущества, опирающегося на насилие, и священников,
неправомерным путём алчущих власти управления, к которым я
обращаюсь в этом труде, ибо в "Псалтире" сказано: Господь
за меня, не устрашусь: что сделает мне человек?1 Не
станут мне помехой и противостоящие завистливые
клеветники, предлагающие то-то полезно отразить, а то-то лучше
убрать [из трактата], поскольку это может обернуться вредом.
Эти люди сами сломят себе голову, ибо по свойственной им
озлобленности выступят друг против друга; зависть, как
утверждает хорошо описавший это чувство Угуччио, выступит против её
владельца в терзании души, пожирающей себя при виде счастья
другой2. Что касается недружелюбной привычки, то очевидность
истин, о которых я буду говорить, победит и её.
1 Псалтирь, 17, 6.
2 Uguccio de Pise, évêgue de Ferrare et commentateur de Gratien. Cf.
Prévité-Orton, éd cit., p. 112, note 3.
Угуччио Пизанский — канонист XII в., собиратель христианских
канонов и специалист по каноническому праву. Прежде всего был известен
своим сборником "Summa Decretorum" ("Сумма декретов").
196
Часть вторая, глава I, § 2-3
§ 3. Я начну вторую часть этой книги, обращаясь сначала
к властям Священного Канона1 и отдельным неправильным и
фальшивым интерпретациям, которые якобы помогут нам
убедиться, что епископу римскому по Закону христианскому
правомерно принадлежит высшее руководство и что самая
высшая юрисдикция над всеми принципатами, обществами,
группами и отдельно взятыми людьми, даже нерелигиозными, но
особенно над своими соратниками — епископами, священниками,
диаконами, в каком бы сане они ни находились, и прежде
всего над правителем римлян2, принадлежит ему [т. е. папе
римскому]. Ибо, если они в силу слов в Священном Писании
делают такие выводы относительно одной из этих групп,
священнической или мирской, то при необходимости они сделают это для
всех других. На высказанное выше предположение я
представлю несколько почти политических аргументов3, имеющих
видимость единожды допущенных истин Священного Писания,
которые будто бы с общего согласия все должны признавать как
непреложные. Скажу сразу, я представлю данные аргументы,
дабы открыто их развенчать, причём таким образом, чтобы
никто не смог более обманываться ими или другими, им
подобными, и чтобы эта разрушительная работа показала очевидную
1В христианстве канонами называются книги, официально
признанные церковью "богодухновенными". Эти книги ещё определяют как
канонические. Часть из них, входящих в Новый Завет, называют "Писанием".
Что касается Священного Канона, то им обозначается совокупность
священных книг, содержащих основные принципы христианства. Что
касается властей Священного Канона, то под этим выражением Марсилий
понимает папство, присвоившее себе право толковать положения
христианских книг.
2 Здесь Марсилий имеет в виду главу Священной Римской империи,
который, по утверждениям сторонников папства, подчиняется епископу
Рима.
3 Cf. II, III, 10-15. Эти аргументы, называемые Марсилием
квазиполитическими, на самом деле являются аргументами философского или
рационального плана, почерпнутыми из арсенала традиционных, либо
неоплатонистических, либо аристотелевских идей. Это аргументы,
сформированные только на самом смысле, без всякой связи с аргументами,
взятыми из Откровений.
197
Защитник мира
слабость так называемого святого мнения [т. е. римских
епископов], благодаря которому они [лживые аргументы] долгое время
имели вид правдоподобия.
§ 4. Лишь после этого в противовес я покажу настоящие
истины Священного Канона с попутным изложением суждений его
святых толкователей. Причём истины не фальшивые, странные
и ложные, а адекватные и присущие, открыто доказывающие,
что епископ римский, называемый папой, равно любой другой
священник или служитель, как таковые, коллективно или
индивидуально, не должны иметь никакой реальной и
персональной принудительной юрисдикции ни над одним священником,
диаконом или их соратником, а тем более ни над одним
правителем или принципатом, обществом или отдельно взятой
мирской персоной, в каком бы сане она ни находилась, если только
такая юрисдикция не была делегирована человеческим
законодателем некоему священнику или епископу, или их
соратнику в провинции. Чтобы доказать и подтвердить это положение,
к нему, когда это будет удобно, добавлю политические
доказательства — присущие [истине] принципы, которые содержатся
в главах XII, XV и XVII первой части [трактата]. Сейчас мы не
станем их повторять для краткости изложения. Затем я
представлю суть и размах священнической власти, или, по-другому,
власти ключей, данных Иисусом епископу римскому как
первосвященнику, поскольку от пояснения этих моментов зависит
решение многих вопросов, которые сделают доступной истину,
т. е. то, что мы намереваемся совершить.
§ 5. Далее будет полезно коснуться в трактате нескольких
вопросов, уже упомянутых ранее. Одновременно мы выскажем
ряд суждений о привилегиях, которые правители Рима в
прошлом якобы отписали епископам римским1. Именно из этих
привилегий при удобном случае берут своё начало узурпация и
обладание принудительной юрисдикцией, которую римские
епископы ныне добавляют к своему собственному праву и которые
впоследствии были усилены обычаем, а если сказать искренне,
1 Здесь Марсилий пишет про привилегии папства по так
называемому Константинову дару, о котором речь шла выше.
198
Часть вторая, глава I, § 4-5
больше всего злоупотреблениями пап, особенно во время
вакансий императорского трона. Ибо сначала именно эти привилегии,
как ни какой другой источник, были использованы римскими
епископами для получения принудительной юрисдикции и её
сохранения в своих руках. Но позже, то ли они её утратили из-за
лишения их Божьей Благодати, то ли стал очевиден подлог, но
истина о неправомерно принятой на себя римскими
епископами юрисдикции стала общеизвестной. Чтобы скрыть свою
несостоятельность, которую мы вполне откровенно
продемонстрировали в последней главе первой части [трактата], они
добиваются присвоения себе принудительной юрисдикции во всех
королевствах, даже в тех, в которых упомянутые привилегии
никогда не признавались. При этом они больше не настаивают на
них прямо, а движутся своей цели под другим универсальным
названием, а именно под полнотой власти. Чтобы посредством
такого права, якобы данного Иисусом святому Петру как своему
наместнику, подчинить себе правителей и всех живущих в
обществе людей, епископ римский в качестве последователя
Петра претендует на обладание высшей принудительной
юрисдикцией над всеми народами и провинциями.
Остальное в этой части [трактата] должно показать, что
права Священного Канона (направленные, мы говорили,
против учения Истины и Писания) не имеют никакого разумного
обоснования из-за ошибки, упомянутой выше, а, скорее,
противоречат Божьим заповедям, что вполне очевидно вытекает из
трудов некоторых святых и учёных, принявших христианскую
веру. Отсюда также следует, что изложения, поддерживающие
ложные мнения, чаще всего есть правдоподобные фикции,
вредящие Писанию. Они ему чужды и искажают его, вдобавок
насильственно сеют сомнения относительно суждений святых и
трудов известных учёных христианской веры. Наконец, в самом
конце [трактата] я разрушу аргументы, названные мною почти
политическими, но которые придают ложному мнению
множественное правдоподобие.
199
Глава II
Различие терминов и выражений,
создающее вопросы для обсуждения
§ 1. Прежде чем мы перейдём к решению поставленных
задач, дабы избежать двусмысленности толкований и
путаницы точек зрения, которые хотим представить, сначала
разберёмся в разных определениях, применяемых нами при
рассмотрении основных вопросов. Как говорится в первой главе труда
Аристотеля "Опровержения" ["О софистических
опровержениях"]: "Тот, кто не ведает свойства названия, делает ложные
умозаключения одновременно как в собственных
рассуждениях, так и слушая других''1. Прежде всего, нам следует уточнить
разницу в смыслах таких терминов и выражений как церковь,
судья духовный, судья мирской, ибо в предложенном
обсуждении мы хотим узнать, принадлежит ли епископу римскому либо
какому-нибудь другому епископу и всем, кого мы по
обыкновению называем духовными лицами, право быть властными
судьями в мирских или духовных делах, или обеих сферах вместе,
или же они не должны быть такими судьями ни в одной из них.
§ 2. Преследуя эти цели, скажем: (I). Слово церковь
согласно дошедшим до нас сочинениям обозначало у греков народную
массу, удерживаемую под одним правлением. Именно в этом
смысле его использует Аристотель в своём труде
"Политика", книга II, глава 10: "Все люди, участвующие в ассамблее"2.
(II). Но по-латыни это слово в общеупотребительном значении
разговорного языка чаще означает храм или дом, где
верующие вместе и регулярно преклоняются пред Богом. Именно так
1 В академическом издании трудов Аристотеля указанная мысль
дана в ином изложении: "Так же, как... сведущие вводят в заблуждение
тех, кто не умеет обращаться со счётными камешками, так и при
приведении доводов неправильно умозаключают те, кто не знает значения
слов, — и когда сами рассуждают, и когда слушают других".
Аристотель. Соч. Т. 2. С. 536.
2 В указанном автором разделе академического издания
"Политики" таких слов нет. Однако Аристотель неоднократно писал о народном
собрании, которое Марсилий считает прообразом понятия "церковь".
200
Часть вторая, глава II, § 1-3
Апостол говорит о церкви в главе XI "Первого Послания к
Коринфянам": Разве у вас нет домов на тоу чтобы есть и пить?
Или пренебрегаете церковь Божию?1 Августин в глоссе тоже
вопрошает: "Пренебрегаете ли вы церковью Божию, т. е. домом
молитвы?" и чуть ниже он добавляет: "Ежедневное применение
этого слова привело к тому, что говорят "войти и найти приют
в церкви", когда кто-нибудь вошёл и нашёл приют в этом месте
и в этих стенах"2. (III). Другой смысл слова церковь
охватывает группу священников — епископов, диаконов и всех, несущих
свою службу в храме или церкви, взятых в предыдущем
значении. Только в этом значении священнослужители вообще
считаются духовными лицами. Ещё один, особенно у современников,
смысл слова церковь обозначает епископов и диаконов, несущих
свою службу в архиепископской церкви, т. е. самой важной,
находящейся во главе всех других. Долгое время этот смысл
применялся к церкви города Рима, служители и руководители
которой — папа римский и его кардиналы, в силу такого
понимания называются церковью. Когда говорят, "церковь совершила"
или "церковь получила что-то", это значит, что указанные лица
совершили или получили что-то.
§ 3. (IV). Кроме того, термином церковь в более правдивом и
прямом по сравнению со всеми иными, в том числе и
современным, установившимся в качестве основного, смысле,
называется масса верующих во Христа, взывающая к его имени, а равно
любые части этой массы в обществе и даже в семье. Таково было
изначальное значение этого термина и его привычное
применение среди апостолов и их последователей. Потому Апостол
[Павел] в главе I "Первого Послания к Коринфянам" говорит:
Церкви Божией, находящейся в Коринфе, освященным во Христе
Иисусе, призванным святым, со всеми призывающими имя
Господа нашего Иисуса Христа, во всяком месте, у них и у нас3.
Таково же мнение святого Амвросия в глоссе: "Освящённые при кре-
П Кор. 11,22.
2 Lombard P. Collectanea in epistolas sancti Pauli (P. L. CXCI1639 C) et
Prévitê-Orton, éd. cit. P. 116, note 3.
3I Кор. 1,2.
201
Защитник мира
щении, и это во имя Иисуса Христа"1. Именно в силу этого
значения Апостол в главе XX "Деяний [святых апостолов]" говорит
пресвитерам Эфеса: Итак внимайте себе и своему стаду, в
котором Дух Святый поставил вас блюстителями, пасти
Церковь Господа и Бога, которую Он приобрел Себе Кровию
Своею2. Поэтому все верующие христиане, а не только священники,
должны быть и являются духовными людьми в силу этого
значения, правдивого и прямого, ибо Иисус принял всех и искупил их
вину своей кровью. Так же выразительно объясняются в глоссе
слова главы XXII "Евангелия от Луки'1: Сие есть Тело Мое,
которое за вас предается3. "Для вас, — утверждает глосса, —
вовсе не значит, что только для апостолов было дано тело и
пролитая кровь Христа, а для всего рода человеческого"4.
Следовательно, не только для апостолов была пролита кровь Христа; не
только они одни должны быть обеспечены и обеспечиваются до
сих пор Им. Это касается также их последователей в такой
должности, а равно всех священников или служителей храмов; сами
по себе они не составляют церкви, которую Иисус искупил своей
кровью. По данной причине эти епископы, священники, диаконы
не являются церковью — Супругой Христа, а лишь составляют
часть церкви, поскольку Иисус полностью отдал себя этой
Супруге в целом. Апостол [Павел] в своём "Первом Послании к Филип-
пийцам!\ глава V, говорит: Люди, любите ваших жен, как любил
Иисус церковь и отдался сам ради нее5. Таким образом, не
только ради одних апостолов и их последователей в этой должности
1 In Collectanea, P. L. CXCI, 1535 A.
Амвросий Медиоланский (p. ок. 340 — ум. 397) — один из первых
христианских богословов. В античном Риме был главным борцом с
умирающим язычеством. В своём учении старался приспособить к
христианству стоически-цицероновские воззрения.
2 Деян. 20, 22.
3 Лука 22, 19.
4 Catena Aurena, XV, f 202 v.
5 В синодальном издании Библии на русском языке имеется лишь
одно "Послание к Филиппийцам", в котором указанной фразы нет.
Аналогичную фразу находим в "Послании к Ефесянам", глава V: "Мужья,
любите своих жен, как и Христов возлюбил Церковь и предал Себя за
нее" (Ефес. 5, 25).
202
Часть вторая, глава II, § 4
отдался [властным мучителям] Иисус, а прежде всего ради
всего рода человеческого. Следовательно, ни они сами [т. е.
епископы], ни их ассамблея не являются Супругой Христа, хотя
объединения некоторых из них, злоупотребляя таким словом, чтобы
мошеннически достичь своей личной и мирской выгоды и
поставить в невыгодное положение других, называют самих себя
единственной Супругой Христа. Об этом свидетельствуют слова
Апостола в главе I "Первого Послания к Коринфянам", в последней
главе "Послания к Фессалоникийцам", в первой главе "Послания
к Колоссянам", в главе IV "Послания к Филимону". Во всех этих
текстах, как мы говорили, Апостол применяет слово церковь в
самом прямом и истинном смысле.
§ 4. Теперь нам надлежит разобраться сначала в термине
мирской, а затем духовный. Начиная с хорошо знакомого нам
понятия, скажем: (I). Слово мирской в первом и наиболее
привычном смысле означает все телесные, натуральные и
искусственные вещи, которые определённым образом находятся во
владении человека и предназначены для жизни его в этом мире,
удовлетворения потребностей и получения удовольствия. В этом
значении, близком к общему, мы привыкли называть мирским
всё то, что начинается и прекращается во времени. Ибо, как
отмечается в четвёртой книге "Физики", все вещи, в сущности,
пребывают во времени1.
(II). В другом значении слово мирской говорит о любом
потенциале, деянии или пристрастии человека, существующем
в нём самом или свершённом им по отношению к другому ради
некой цели жизни в настоящем мире.
(III). Кроме того, термин мирской, более далёкий от
общепринятого смысла, ещё означает сознательные или переходные
действия или пристрастия человека с целью получения выгоды
или нанесения ущерба другому [человеку], определением чего,
прежде всего, занимается человеческий законодатель.
1 В переводе В. П. Карпова указанное положение Аристотеля
сформулировано так: "... Вообще все вещи, которые иногда существуют,
иногда нет, должны находиться во времени...". Аристотель. Физика / Пер.
В. П. Карпова. Изд. 2-е. М., 1937. С. 100.
203
Защитник мира
§ 5. Теперь я хочу уточнить смыслы и оттенки термина
духовный. (I). В первом смысле он говорит обо всех нетелесных
субстанциях и их действиях.
(II). Во втором значении он охватывает любое действие или
пристрастие человека, исходящего из только ему свойственной
возможности знать или желать. Согласно этому смыслу мы
привыкли называть духовными или нематериальными некоторые
воздействия телесных вещей на чувства живых существ.
Например, картины, в которых созданы образы, в известной мере
являются для души основой познания. В этом отношении некоторые
явления воздействуют даже на неживые субстанции, в
частности, на зарождение истины и другие подобные вещи.
(III). Более того, что особенно важно для нашего
исследования, термин духовный часто обозначает Закон Божий,
изучение его, наставление заповедям и советам по нему и через него.
В такое значение входят также все экклезиастические таинства
и их воздействия, любая Божья благодетель, все христианские
добродетели и дары Святого Духа, ведущие нас к Вечной
Жизни. Именно в подобном смысле Апостол [Павел] использовал этот
термин в "Послании к Римлянам", последняя глава (XXV), и в
[первом] "Послании к Коринфянам", глава IX, в котором он
говорит: Если мы посеяли в вас духовное, велико ли то, если
пожнем у вас телесное?1 А в глоссе Амвросия сказано:
"духовные" — это те, кто оживляют ваш дух и кто одарён святым
духом, а именно Божьим Словом и таинством Небесного царства"2.
(IV). Кроме того, мы по привычке обозначаем этим термином
любое сознательное действие или пристрастие человека, если оно
совершено для другого, чтобы заслужить блаженную жизнь в мире
ином; таковы Видения Бога вследствие его возвышенной любви к
ближнему, его целомудрие, сострадание, благодушие, а также
молитвы, пожертвования для почитания и поклонения Богу,
предоставление убежища богомольцам, умерщвление плоти, презрение
мирских и плотских наслаждений и отдаление от них; в общем,
любые подобные деяния, произведённые для вышеуказанной цели.
Ч Кор. 9, U.
2 Collectanea, P. L. CXCI, 1609 В.
204
Часть вторая, глава II, § 5-6
(V). Помимо сказанного этот термин означает, хотя и в менее
прямом смысле, чем во втором и третьем случаях, храм или
церковь, взятые во втором значении, а также все сосуды и
церковные облачения, используемые в этом месте для богопоклонения.
(VI). Позднее, менее подходящее и непрямое, расширенное
некоторыми людьми значение слова мирское включило в себя
сознательные переходные действия священников и иных
служителей храма, нарушающих законы, свершённые ими с целью
получения выгоды или нанесения ущерба другому [человеку]
ради жизни в этом мире.
(VII). Сверх того и ещё более неподобающе эти люди
расширяют значение данного слова вплоть до того, что
обозначают им их собственность и мирские блага, движимое и
недвижимое имущество, некоторые церковные доходы от мирских благ,
в том числе десятины, чтобы таким прикрытием освободить их
от законного порядка и гражданского правителя.
§ 6. И они, ничем не рискуя, открыто злоупотребляют
подобным пониманием, идут против Истины, смысла этого
слова [духовный] и его употребления Апостолом [Павлом] и
святыми, которые считали перечисленные вещи телесными и
мирскими, а не духовными. Потому в главе XV "Послания к
Римлянам" говорится: Ибо, если язычники сделались
участниками в их духовном, то и должны и им послужить в телесном1.
Ещё более выразительно говорит Апостол в главе IX "Первого
Послания к Коринфянам": Если мы посеяли в вас духовное,
велико ли то, если пожнем у вас телесное?2 Далее в глоссе
Амвросия: "На самом деле, если мы "посеяли в вас духовное", т. е.
духовности, оживляющие ваш дух, которые даны вам Святым
Духом, а именно Слово Божие и загадку небесного царства,
"велико ли то, если пожнем у вас телесное?"; нужны ли для наших
субстанций ваши мирские блага, т. е. все эти мирские блага,
которые были назначены для жизни и телесных потребностей?"3.
1 Римл. 15, 27.
2 Марсилий здесь повторяет цитату, приведённую на предыдущей
странице.
3 Collectanea, P. L. CXCI, 1609 В.
205
Защитник мира
Эти внешние блага, с помощью которых предсказатели
Евангелия обеспечивались едой и одеждой, неожиданно названы
Апостолом и Амвросием телесными и мирскими, чем они являются
поистине, будь то десятина или же поземельный налог,
церковные доходы или земли, дарованные церкви, или даже собранные
пожертвования. Амвросий признал это словами, что "они были
назначены для жизни, и телесных потребностей", т. е. для
жизни, подверженной порче.
§ 7. Таким же образом нужно оценивать и другие деяния
епископов, священников и диаконов. Действительно, не все их
поступки могут быть названы духовными; наоборот, большинство
их деяний это деяния общественные — сутяжнические,
плотские и мирские. Ведь священники могут совершать заём, класть
деньги на хранение, покупать, продавать, бить, убивать,
воровать, изменять, грабить, ненавидеть, обманывать, давать
ложные свидетельства, клеветать, святотатствовать и совершать
другие злодеяния и подсудные дела, которые способны
совершаться также людьми, не являющимися священниками.
Спрашивается, можно ли подобные деяния, совершённые человеком
святым по сану, за которые он несёт установленную
ответственность, считать духовными? Понятно, что нет; скорее всего, они
плотские и мирские. Недаром Апостол в своём "Первом
Послании к Коринфянам", глава III, рассуждая о подобных деяниях,
говорит так: Ибо, если между вами зависть, споры и
разногласия, то не плотские ли вы? и не по человеческому ли обычаю
поступаете?1 Итак, несомненный опыт нам показывает, что и
среди священников неожиданно возникают зависть и раздоры,
происходящие от упомянутых и им подобных деяний. То же
самое порой случается между ними и мирскими людьми.
Понятно, что явления подобного рода не могут называться
духовными, а должны считаться телесными и мирскими.
По примеру римских правителей, издававших
многочисленные законы, понтифики тоже, чтобы подавлять такие
деяния и конфликты, публиковали многочисленные человеческие
указы, которые они назвали "декреталиями". Хотя сами еписко-
11 Кор. 3, 3.
206
Часть вторая, глава II, § 7-8
пы и диаконы ради выгоды или ущерба, пытаясь сколотить
состояние в настоящей жизни, могут совершать и совершают на
деле множество осознанных переходных деяний, допускают
несправедливые поступки по отношению к другим людям.
Следовательно, как мы говорили в главе XV первой части [трактата]
и ещё скажем на этот счёт в главе VIII настоящей части,
человеческий закон должен быть мерилом подобных деяний.
§ 8. Нам остаётся ещё уяснить значения слов судья и
суждение, обозначающего деятельность судьи. Они относятся к числу
слов, имеющих множество смыслов, что является препятствием
для решения некоторых вопросов. (I). В одном из своих
значений слово судья относится к любому человеку, который в силу
некого умозрительного или практического потенциала что-то
распознаёт или знает и выражает это своим суждением. Так,
геометрик на основании своих знаний рассуждает о фигурах и
их свойствах; врач судит о здоровье и о болезни; архитектор —
о способах конструирования домов, а благоразумный человек —
о том, что нужно делать и чего избегать. Таким образом, любой
специалист или знаток считается судьёй, когда судит о вещах,
которые созданы или познаны им. Именно в подобном значении
Аристотель использовал эти термины в труде "Этика", книга I,
глава 3, где он говорит: "Каждый хорошо рассуждает о вещах,
которые он знает и в чём он знаток"1.
(II). Во втором смысле слово судья означает человека,
обладающего юридическими познаниями, которого по
обыкновению называют адвокатом, хотя в некоторых странах, особенно
в Италии, его именуют судьёй.
(III). Кроме того, слово судья также обозначает правителя,
а термин суждение — правительственный приговор, поскольку
правитель имеет право согласно законам или обычаям судить о
справедливости и полезности, выносить и приводить в
исполнение свои приговоры принудительной силой. Такой смысл
использован в "Книге Судей", являющейся частью Святого Кано-
1В академическом издании "Никомаховой этики" сказано: "Всякий
между тем правильно судит о том, в чём он сведущ". Аристотель. Соч.
Т. 4. С. 56.
207
Защитник мира
па или Библии. Именно в этом смысле говорит и Аристотель о
судье или правителе в главе 1 книги I труда "Риторика":
"Участник же народного собрания и судья судят о вещах настоящих и
определённых". Размышляя о суждении правителя или судьи,
он продолжает: "В них часто смешиваются любовь, ненависть
или личных интерес таким образом, что они не могут в
достаточной степени знать истину и руководствуются в своих
суждениях тем, что нравится им или не нравится"1.
Возможно, существуют другие значения слов, упомянутых
выше; но мы полагаем, что самые употребляемые и
необходимые в нашем исследовании уже затронуты.
1 Марсилий снова повторяет цитату.
208
Глава III
О канонических речах и некоторых других аргументах,
по которым принудительное управление священников,
а также высшее управление епископа Рима
или папы представляются закономерными даже
без передачи человеческого законодателя
§ 1. Итак, разобравшись со смыслом имён существительных,
вокруг которых будет вращаться главная часть нашего
исследования, мы с большей уверенностью углубимся в нашу
основную тему. Во-первых, мы будем ссылаться на авторитет
Священного Писания, в результате чего кому-то может
показаться, что епископ римский или папа относительно остальных
священников в мире, а также правителей, сообществ и отдельных
людей, в каком сане они бы ни находились, есть высший судья
в третьем значении терминов судья и суд1.
§ 2. Для начала процитируем отрывок из главы XVI
"Евангелия от Матфея", где Иисус, обращаясь к святому Петру,
говорит: И дам тебе ключи от Царства Небесного: и что
свяжешь на земле, то будет связано на небесах, и что разрешишь
на земле, то будет разрешено на небесах2. Именно этим
отрывком некоторые епископы прикрывают присвоение уже
упомянутой нами высшей юрисдикции. Под ключами, данными
святому Петру Иисусом, они хотят трактовать полноту своей власти
над родом человеческим, ибо Иисус имел полноту власти над
всеми королями и правителями, и, дескать, доверил её святому
Петру и его наследникам на папском троне в Риме как главным
наместникам Христа во всём мире.
§ 3. Чтобы поддержать подобное предположение, второй
отрывок берётся уже из главы XI "Евангелия от Матфея", где
Христос говорит: Все предано Мне Отцом Моим3; и ещё из гла-
1 В этой главе Марсилий излагает аргументы своих оппонентов, от
их имени убеждает читателя в верховной и неограниченной власти папы
римского.
2 Матф. 16, 19.
3 Там же. 11,27.
209
Защитник мира
вы XXVIII: Дана Мне всякая власть на небе и на земле1. А
поскольку, по словам святого Петра и его последователей, они были
и являются наместниками Христа, то кажется, что полнота
власти и юридическая власть над каждым [человеком] была
вручена именно им.
§ 4. Третий отрывок для того же предположения берётся из
главы VIII "Евангелия от Матфея" и из главы V "Евангелия от
Марка", в которых сказано: И бесы просили Его: если выгонишь
нас, то пошли нас в стадо свиней2. Иисус тотчас позволил им.
И нечистые духи, вышедши, вошли в свиней; и устремилось
стадо с крутизны в море, а их было около двух тысяч; и
потонули в море3. Из этого отрывка кажется, что Иисус
распоряжался мирскими вещами, словно они принадлежали ему на
правах собственности; ибо по-другому он бы согрешил,
уничтожая стадо свиней. Однако было бы святотатством говорить, что
Иисус, телесная оболочка которого вовсе не знала порчи,
согрешил. А поскольку святой Пётр и его последователи —
епископы римские — были и, как говорят некоторые из них, остаются
главными наместниками [Иисуса Христа на земле], они могут
считать себя судьями в третьем значении этого слова по всем
мирским делам, и они, как Иисус, имеют полноту власти и
право собственности.
§ 5. То же самое показано в главе XXI "Евангелия от
Матфея", в главе XI "[Евангелия] от Луки" и главе XIX
"[Евангелия] от Марка". Эти тексты гласят следующее: Тогда Иисус
послал своих двух учеников, сказав им: Пойдите в селение,
которое прямо перед вами; и тотчас найдете ослицу привязанную
и молодого осла с нею или ещё: молодого осла привязанного, на
которого никто из людей не садился; отвяжите его и
приведите4. Из этих слов, рассуждая дедуктивно, можно заключить
то же, что было выведено из предыдущих цитат.
1Матф. 28, 18.
2 Там же. 8, 31.
3 Марк 5, 13.
4 Матф. 21, 2; Марк 11, 2; Лука 19, 30.
210
Часть вторая, глава III, § 4-8
§ 6. Более того, то же самое аргументируется главой XXII
"Евангелия от Луки", в которой имеются такие слова: Вот здесь
два меча, — отвечая Иисусу, сказали апостолы. И Он (Иисус)
сказал им: довольно1. Под этими словами, по интерпретации
некоторых, нужно понимать существование двух правлений в
настоящем мире: одно — церковное, или духовное, другое —
мирское, или житейское. А поскольку Иисус, обращаясь к
апостолам, заявил: довольно; дополните: тем самым Он хотел сказать,
что один и другой мечи должны принадлежать власти
апостолов, и особенно святого Петра, как самого важного среди них.
Ибо, если бы Он не желал, чтобы мирской меч принадлежал им,
Он бы им сказал: предостаточно.
§ 7. Кроме того, нужно, кажется, полагать, то же самое
получается согласно главе XXXI "Евангелия от Иоанна", в которой
Иисус, обращаясь к святому Петру, говорит: Паси агнцев Моих,
паси овец Моих, паси овец Моих2, повторяя три раза
процитированные слова. В этих словах некоторые нашли такой смысл:
святой Пётр и его последователи — епископы Рима,
безусловно, должны стоять во главе всех верных агнцев Христа,
христиан, и особенно во главе священников и диаконов.
§ 8. Таковым представляется ими и мнение святого
апостола Павла в "Первом Послании к Коринфянам", где он говорит:
Разве вы не знаете, что мы будем судить ангелов, не тем ли
более дела житейские?3 Итак, суждения — в третьем значении
этого слова, — вынесенные по житейским делам, видимо,
принадлежат священникам, и главному из них — епископу
римскому. Это Апостол полагал также в "Первом Послании к
Коринфянам", глава IX, где он говорит: Или мы не имеем власти есть и
пить?; то же самое повторяется в главе III "Второго Послания
к Фессалоникийцам"*. Из этих отрывков, кажется, ясно видно,
что Бог дал им власть над всеми мирскими благами верующих
и, как следствие, юрисдикцию над ними.
1 Лука 22, 38.
2 Иоанн 21, 15-17.
31 Кор. 6, 3.
4 I Кор. 9, 4; II Фес. 3,8 и 9.
211
Защитник мира
§ 9. Похоже, то же самое мы читаем в "Первом Послании к
Тимофею": Обвинение на пресвитера не иначе принимай, как
при двух или трех свидетелях1. Итак, мы видим, что епископ
имеет юрисдикцию только над священниками — диаконами и
другими служителями храма, поскольку именно ему надлежит
заслушивать обвинения против них. Цитирование других
аргументов, взятых из Ветхого Писания или Завета, мы опустим по
причине, которую ещё укажем в главе IX этой части [трактата].
Таким образом, согласно Священному Писанию и
приведённым его интерпретациям нам может показаться, что высшая
власть принадлежит епископу римскому.
§ 10. Далее мы можем привести несколько почти
политических доводов, которые, возможно, заставят некоторых
поверить упомянутому заключению.
(I). Первый довод будет следующим: если человеческое тело
подвластно душе, правитель тел подвластен правителю душ.
Отсюда правитель тел, т. е. мирской судья должен подчиняться
судье или правителю душ, и особенно главному из них —
понтифику Римскому.
§11. (II). Второй довод проистекает от той же основы: если
мирские дела зависят от дел духовных, правитель дел мирских
подчиняется правителю дел духовных. Общеизвестно, что
мирские дела имеют меньшую значимость, чем дела духовные, и
подчинены последним по сути. Таким образом, правитель
житейских дел, или мирской судья, должен подчиняться
правителю духовному, церковному судье.
§ 12. (III). Плюс ко всему известно, что цель находится в
конце любого дела, закон вытекает из другого закона, а
законодатель подчинён другому законодателю. Следовательно, в этом
отношении один судья или правитель является судьёй или
правителем другого. Тем более что цель духовного судьи —
священника или епископа — закон, которым он и его законодатель
руководствуются, всегда более возвышенна и совершенна, чем цель,
закон и законодатель, руководящие мирским судьёй.
Получается, духовный судья, т. е. любой епископ или священник, и осо-
ЧТим. 5, 19.
212
Часть вторая, глава III, § 9-15
бенно главный из них, являются более полномочными, чем
любой мирской судья. Ибо цель, к которой направляет любой
духовный судья, есть Вечная Жизнь; его закон — Божественный,
а его непосредственный законодатель — Бог, не совершающий
ни ошибки, ни вреда. И, наоборот, цель, к которой мирской судья
старается направить [людей], — лишь нормальная жизнь в этом
мире; его закон — человеческий, а его непосредственный
законодатель — один или несколько человек, совершающих
ошибки и наносящих вред. Потому последние подчиняются первым, и
ниже их по значимости. Равно мирской судья, даже самый
высший, подчиняется духовному судье, т. е. высшему священнику.
§ 13. (IV). Кроме того, тот, чьё деяние более достойно
уважения, безусловно, более почтенен. А деяние священника или
епископа, как, например, освящение благословенного тела
Христа, более достойно уважения из всех других, выполняемых
человеком в настоящей жизни. Значит, любой священник
обладает большим достоинством, чем любой несвященник. А
поскольку более почтенный не должен подчиняться менее почтенному,
даже, скорее, он должен находиться над ним, получается, что
мирской судья не должен быть выше священника в части
юрисдикции, наоборот, обязан подчиняться ему, и особенно главному
среди духовных лиц — понтифику римскому.
§ 14. (V). То же самое может быть показано на примере
отношения к правителю римлян, называемому императором]
являясь судьёй в третьем значении этого слова, он [понтифик]
имеет право утверждать этого правителя и перемещать его по
своей прихоти от нации к нации. Понтифик римский
провозгласил себя правомочным на это, поскольку он передал
принципат греков германцам, что заявлено им в главе VII [буллы] "De
Jurejurando" (Ό присяге"), содержащейся в его "декреталиях"1.
Нынешний, так называемый епископ Рима [Иоанн XXII] в одном
из своих эдиктов заявил такое, обращаясь к Людовику, герцогу
Баварскому, избранному королю римлян.
§ 15. (VI). И снова на ту же самую тему; кажется,
существует помеха тому, чтобы наместник Христа — епископ Рима и дру-
1 Cf. Corp. Jur. Canon., VIII, Clementines, livre IL Tit. IX.
213
Защитник мира
гие епископы, последователи апостолов, были подчинены
власти какого-нибудь мирского правителя; ибо мирской правитель
может грешить против Божьго и человеческого законов, а
потому, как мы говорили в главе XVIII первой части [трактата], его
необходимо поправлять. Однако как высший правитель из всех
мирских он не имеет никого ни выше, ни равного себе. Согласно
выдвинутому в главе XVII первой части тезису о
множественности правлений, нам представляется, что принудительной
юрисдикции лишён епископ римский, а не наоборот1. Этими
аргументами, как нам кажется, можно убедить любого, что епископы или
священники подчинены принудительной власти, но лишь
самого понтифика римского, которому принадлежит высшее
правление над такими людьми в мире. Думается, мы достаточно это
доказали как доводами из Священного Писания, так и некоторыми
почти политическими и человеческими аргументами2.
1 Марсилий имеет в виду довод оппонентов, что именно император
якобы освобождён богом от наличия силовой власти в обществе, а папа
римский, наоборот, законно владеет ей. Епископ Рима ещё в силу своего
авторитета среди верующих обладает принудительной властью.
2 На этом Марсилий заканчивает излагать доводы своих
противников, обосновывающих верховную юрисдикцию папства в человеческом
обществе.
214
Глава IV
О советах или примерах Иисуса, об основаниях евангельского
Закона, о канонических текстах и предписаниях, одобренных
святыми и учёными, посредством которых мы убедительно
доказываем, что ни епископ римский, ни какой другой епископ
не могут в силу слов Священного Писания присваивать себе
принудительное правление и судебное производство, а также
претендовать на высшую власть над любым церковником или
мирянином. В случае если им такая власть будет предложена
или доверена кем-либо, имеющим право это совершать, они
по совету и примеру Христа должны от неё отказаться, особенно
в сообществе верующих. И в любом случае епископы и те,
кого мы сейчас называем церковниками без разбора\ должны
быть подвластны правлению и суду тех, кто управляет по праву
человеческого и особенно Небесного законодателя
§ 1. В противоположность сказанному выше сейчас мы
хотим представить подлинные истины Священного Писания,
недвусмысленно раскрывая согласно интерпретациям святых
и учёных, одобренным христианской верой, их буквальный и
скрытый смысл. По таким истинам ни епископ римский,
называемый папой, ни какой другой епископ, а также ни священник
или диакон не имеют и не должны иметь права вершить суд над
любым священником или мирянином, в каком бы сане или
положении он ни находился, а также над правителем или
сообществом, вкладывая в понятие суд третье значение этого термина,
обозначенное в главе II этой части [трактата].
§ 2. Но для более понятного развития этого тезиса нужно
не скрывать в данном исследовании того, что мы не будем
спрашивать, почему Иисус, являющийся настоящим Богом и
человеком, имевший и имеющий в этом мире могущество и власть,
насколько передоверил их святому Петру, другим апостолам и
1 Говоря о "церковниках без разбора", Марсилий высмеивает
практику тогдашних пап включать в ряды священников, разумеется,
небескорыстно, значительное число мирян, желающих избежать юрисдикции
мирских правителей.
215
Защитник мира
их последователям, епископам или священникам, ибо
верующие во Христа не имеют сомнений по этому поводу. Мы хотим
и должны исследовать лишь то, какую власть и могущество для
применения в этом мире пожелал им [епископам или
священникам] передать и передал на самом деле Иисус, что Он исключил
или запретил им своим советом или заветом. Ведь мы полагаем,
что они обладают только такой властью и таким могуществом,
которые были дарованы Христом и засвидетельствованы
словами, сказанными в Писании, и не больше. Действительно, для
всех верующих христиан факт, что Иисус как настоящий Бог и
человек мог бы передать и не только апостолам, но кому угодно
власть и принудительную юрисдикцию над всеми
правлениями и правителями, над любыми отдельно взятыми людьми этого
мира, причём власть самую большую, как, например, создавать
живых существ, разрушать или восстанавливать небо и землю
и всё, что на них находится, даже повелевать ангелами,
является несомненным. Однако на деле Иисус никому этого не
предоставлял или не решился предоставить. Потому Августин в
своей X проповеди "Обращения Бога" комментирует слова
Матфея следующим образом: "Учитесь от меня" означает не
строить этот мир и не создавать все видимые и невидимые вещи, не
создавать чудес на этом свете и не воскрешать мертвых,
"потому что я скромный и смиренный по сердцу"1.
§ 3. Потому для предмета нашего исследования достаточно
показать, и я сделаю это с самого начала, что Иисус явился в этот
мир не для того, чтобы преобладать над людьми, и не для того,
чтобы управлять в мирском плане, и не для того, чтобы судить
их судом в третьем значении этого слова, а скорее всего, чтобы
быть по статусу подчинённым в настоящей жизни. Более того,
для этой цели он пожелал исключить подобный суд, отстранить
как самого себя, так и апостолов с их последователями —
епископами и священниками, от такого управления или любого вида
господства в этом мире, т. е. от владения принудительной
властью, допуская лишь воздействие словесное — советом или
заветом. Я также покажу, что первые апостолы, настоящие после-
1 Saint Augustin. Sermo LXIX in Matth., 28-9. P. L. XXXVIII. P. 441.
216
Часть вторая, глава IV, § 3-4
дователи Христа, признавали то же самое и учили этому
своих учеников. Кроме того, как Иисус, так и его апостолы
опирались на свои ценности, желали быть, и в дальнейшем оказались
подчинёнными принудительной юрисдикции мирских
правителей; они учили и письменно предписали всем, кто исповедует
истинный Закон, поступать таким же образом под угрозой
вечного проклятия. Затем одну главу я посвящу могуществу
власти ключей, данной Иисусом своим апостолам и их
последователям в сане епископов, чтобы были видны суть, объём и значение
этой власти как относительно епископа римского, так и других.
На практике невежество по данному вопросу являлось и
является до сих пор источником многочисленных споров и
наказуемой борьбы мнений в среде верующих христиан, о чём мы
упомянули в первой главе этой части [трактата].
§ 4. Продолжая углубляться в предмет нашего
исследования, мы хотим показать, что Иисус согласно его цели и
намерению, его слову и деянию по-настоящему желал исключить для
себя самого и для своих апостолов любую обязанность
управления, господства или судебной юрисдикции в настоящем мире и
сделал это. Несомненно, именно это мы наблюдаем в отрывке из
главы XVIII "Евангелия от Иоанна". Когда Иисус стоял перед
Понтием Пилатом — наместником римского императора в
Иудее, называвшего себя царём евреев, последний спросил
Иисуса, говорил ли он, что является царём. И Иисус ответил на
вопрос Пилата такими словами: Царство Мое не от мира сего, т. е.
я пришёл не для того, чтобы управлять королевством или
мирской властью, как управляют короли в этом мире. Иисус
привёл тому доказательство очевидным знаком, сказав: Если бы от
мира сего было Царство Мое, то служители Мои подвизались
бы за Меня, чтобы Я не был предан Иудеям1. По-видимому,
Иисус имел в виду следующее: если бы он пришёл в этот мир для
мирского и принудительного властвования, он бы имел для
этого служителей, а именно для подчинения нарушителей,
которых имеют другие цари; но у него нет таких служителей, что
явственно видел сам Пилат. Далее глосса разъясняет: "Очевидно,
1 Иоанн 18, 36.
217
Защитник мира
что никто его не защищает". Именно это Иисус повторяет ещё
раз, заключая: Но ныне Царство Мое не отсюда, т. е. Царство
там, откуда я пришёл обучать"1.
§ 5. Цитируя эти евангельские истины, святые и учёные, и
прежде всего комментировавший эти слова святой Августин,
говорят: "Если бы он ответил на вопрос Пилата "нет", то
показалось бы, что он ответил не столько евреям, сколько язычникам,
которые думали это о нём. Но, ответив Пилату подробно, он
ответил как евреям, так и язычникам соответственно, словно
заявив: "Слушайте, евреи и язычники, я не препятствую
вашему господству в этом мире. Что вы ещё хотите? Идите по вашей
вере в царство не от мира сего. Хотя, что это за царство, кто
верит в него?"2 Он пришёл в настоящее царство вовсе не
подчинять кого-либо, а обучать и побуждать, ибо только через деяния
веры и другие христианские добродетели потом достигают
вечного царства. Тем более что два принуждающих господства над
одной и той же массой людей, как мы показали это в главе XVII
первой части, только мешают друг другу. Но, как говорит
Августин, Иисус явился вовсе не для того, чтобы мешать такому
господству. Недаром в другом отрывке той же главы "[Евангелия]
от Иоанна" [Пилатом] сказано: Твой народ и первосвященники
предали Тебя мне; что Ты сделал?3 "Пилат, — отмечает
Августин, — явно показывая, что Иисус предан суду за
преступление, здесь словно бы говорит: если ты отрицаешь, что ты земной
царь, то что ты сделал, чтобы освободиться от меня? Ведь для
того, кто является царём в царстве Небесном, нетрудно
освободиться от суда, чтобы не быть наказанным"4. По мнению
Августина, не было бы ничего удивительного в наказании Иисуса, если
бы тот представлялся мирским царём, особенно перед людьми,
не ведающими, что Он Бог. Но Он говорил, что Он не царь и что
не претендует на господство над их царством, которое могло бы
требовать принудительных мер к нему как нарушителю закона.
1 Glossa Interl., ad. loc.
2 Catena Aurea, XII. P. 422.
3 Иоанн 18,35.
4 Catena Aurea, XII. P. 442.
218
Часть вторая, глава IV, § 5-6
Отсюда слова в той же главе "Евангелия от Иоанна": От себя
ли ты говоришь это, или другие сказали тебе обо Мне?1
"Иисус отвечает Пилату, — пишет Теофилакт, — как
будто он (т. е. Иисус) хочет сказать: "Если от себя ты говоришь это,
представь доказательство моего мятежа, а если ты слышал это от
других, тогда проведи обычное расследование"2. Однако Иисус,
полагает Теофилакт, не мог так говорить, поскольку Пилат
должен был провести обычное расследование по такому поводу.
Возможно, автор хотел этим сказать, что Пилату не дано было
права проводить подобное расследование, если только, по мнению
его оппонентов, Он, Иисус, не был по праву, или не хотел быть
подчинённым Пилату в юрисдикции и принудительном суде.
§ 6. Про эти слова: "Царство Мое не от мира сего" Хрисостом
[Иоанн Златоуст] говорит: "Он не лишает мира своего
провидения, своего расположения, но показывает, что его царство
неиспорченное и нечеловеческое"3. Хотя любое царство,
властвующее над кем-либо в этом мире, — человеческое и порочное.
Больше того, в той же главе "Евангелия от Иоанна" есть слова:
Пилат сказал Ему: итак ты Царь?* Августин комментирует: "Не
то чтобы он боялся признать себя царём, но, тщательно взвесив,
он не отрицал, что стал царём, или, наоборот, утверждал, что
стал таким царём, о королевстве которого думают, что оно не от
мира сего. На деле же он сказал: ты заявляешь это, чтобы по-
1 Иоанн 18,34.
2 Catena Aurea, XII. P. 442.
Теофилакт (Феофилакт) — крупный византийский писатель второй
половины XI — начала XII веков, архиепископ Охрида в византийской
провинции Болгария. Занимался преимущественно толкованием Библии.
Автор "Благовестника" — толкования Священного Писания,
пользовавшегося широкой известностью и распространённостью в церковной
среде. Биография малоизвестна.
3 Catena Aurea, XII. P. 442.
Иоанн Хрисостом (Златоуст) (р. 374 — ум. 407) — христианский
святой, один из отцов церкви. Проповедовал отшельничество и крайний
аскетизм. В своих трудах и проповедях отстаивал мысль о равенстве всех
людей перед богом. Считается идеалом христианского пастыря.
4 Иоанн 18, 37.
219
Защитник мира
казать, что ты человек, состоящий из плоти, и ты говоришь по
своей плоти"1. То есть речь идёт о господстве человека над
мирскими, судебными и плотскими деяниями, в третьем значении
термина мирской. Действительно, Апостол в главе III "Первого
Послания к Коринфянам" называл такие деяния плотскими2.
Итак, по нашему представлению, Иисус пришёл в этот мир
не для того, чтобы установить над плотью мирское господство и
принудительный суд, а чтобы установить [в будущем]
духовное или Небесное Царство. Только о нём Он говорил и его всегда
проповедовал, как это видно из буквального и скрытого смыслов
текстов Евангелий. Потому мы очень часто читаем, что Он
сказал: небесное царство похоже на и т. д., но очень редко находим
высказывания о царстве мира сего. В крайнем случае Он лишь
учил пренебрегать последним. Обычно Иисус обещал даровать
вознаграждение или наказание по заслугам и совершенным
деяниям в Царстве Небесном. Однако Он никогда не обещал
ничего подобного в этом мире. Если только речь не идёт о правителях
мира сего, поскольку от них зависит установление
справедливости, создания блага и распределения вознаграждений в своих
царствах. На самом деле все те, кто был угоден Богу, должны
будут пройти множество терзаний, как это написано в главе
VIII "Юдифь"3. Но правители и судьи разных королевств мира
сего, если они действуют по закону, наоборот, должны вершить
справедливость, раздавать земные вознаграждения [людям],
соблюдающим законы, и земные наказания, творящим зло.
Совершая противоположное, они грешат против человеческого и
Божьего законов.
§ 7. Вернёмся к основному вопросу с помощью деяний и
примера Христа. Мы читаем в "Евангелии от Иоанна": Иисус
же, узнав, что хотят прийти, нечаянно взять Его и сделать
1 Catena Aurea, XII. P. 422.
2 См.: I Кор. 3,1-3.
3 Judith. VIII, 23. Здесь Марсилий ссылается на апокрифическую
(религиозную) книгу, которой не признана христианской церковью
канонической (богодухновенной). Потому данная книга отсутствует в
современных изданиях Библии.
220
Часть вторая, глава IV, § 7-8
царем, опять удалился па гору одип1. Ниже подстрочная
глосса гласит: "Он спустится оттуда, чтобы вести народы, обучая
их избегать богатства в мире, и молиться за противоположное
состояние"2. Конечно, очевидно, что Иисус избегал правления,
чтобы своим примером не обучать нас подобному. Такое
соображение подтверждает святой Августин, который пишет:
"Верующие христиане являются его царством, и в скором времени
будут искуплены кровью Христа. Но его царство будет
заметным тогда, когда слава о его святости будет открыта после суда,
свершённого над ним. Но с тех пор его ученики и толпы
верующих в него будут полагать, что он пришёл, чтобы царствовать"3.
Таким образом, святые, которые постигли учение веры и стали
проводниками верующих к Царству Небесному, никогда не
воспринимали царство Христа как правление и господство
сверхчеловека в этом мире или как правосудие над мирскими
деяниями и исполнение принудительного приговора в отношении
нарушителей закона. "Это царство, — говорит Августин, — будет
на самом деле очевидным после его суда в другом мире". И он
[Августин] вновь повторяет, что полагать, подобно народам [т. е.
простым людям], будто Иисус господствовал когда-то, значит
овладеть им, т. е. применить к нему силу и создать о нём
[Христе] неподобающее мнение. Ниже Хрисостом говорит: "И
прорицатель (т. е. Иисус) уже был среди них, и они хотели его
возвести на трон короля... Но Иисус избежал этого, уча нас
пренебрегать мирскими должностями"4.
§ 8. То же самое вполне очевидно показывают слова и пример
Иисуса в отрывке из главы XII "Еваигелия от Луки": Некто из
парода сказал Ему: Учитель! Скажи брату моему, чтобы on
разделил со мпой паследство. On же сказал человеку тому: Кто
поставил Мепя судить или делить вас?ъ Тем самым Он как бы
сказал: "Я пришёл не затем, чтобы нести эту обязанность, а именно
1 Иоанн 6,15.
2 Glossa Interl, ad locum.
3 Catena Aurea, XII. P. 330.
4 Ibid.
5 Лука 12, 13-14.
221
Защитник мира
судить мирские споры; наоборот, это, без всяких сомнений,
является прямой обязанностью правителей и мирских судей". И хотя
приведённый отрывок из Евангелия воистину обосновывает наш
тезис больше, чем глоссы святых, потому что последние не
придерживаются буквального смысла, о котором мы говорили, а
более склоняются к аллегорическому или скрытому смыслу. Тем не
менее мы ввели эти глоссы в дискуссию для полного
подтверждения нашего тезиса, дабы не было сказано, что мы
представили Писание в дерзкой манере. Так, святой Амвросий,
комментируя слова Христа, говорит: "С полным основанием Он, который
спустился для божественных дел, будучи судьей их заслуг,
отказывается от рассмотрения земных дел и не желает стать
судьёй мирских тяжб и распорядителем богатств живых и
мертвых". И чуть ниже он добавляет: "Таким образом, не без
основания был запутан брат, желавший, чтобы распределитель
небесных благ занялся благами земными"1. А вот что полагает святой
Амвросий об обязанности Христа в этом мире: "Последний, —
говорит он, — на полном основании отказывается от земных дел",
т. е. от установления справедливости в делах судебных,
поскольку Христос "спустился для божественных дел"2, а именно для
обучения и управления делами духовными. Этим, скажу я, Он
обозначил свою обязанность и обязанность последователей —
распределять небесные и духовные блага, о которых тот же
Амвросий говорил в своей глоссе к "Первому Посланию к Коринфянам",
глава IX, процитированной нами в главе II этой части [трактата],
когда речь шла о третьем значении слова духовный.
§ 9. А сейчас нам остаётся показать, что Иисус не только
сам отказался от правления, т. е. от принудительного суда в этом
мире, но также дал пример для подражания своим апостолам,
ученикам и последователям. Он словами и делами убеждал, что
все люди, как священники, так и несвященники, тоже должны
быть подчинены принудительному суду мирского правителя.
В частности, Иисус показал это в отношении ценностей в тексте
1 Catena Aurea, XII. P. 145.
2 Указанная цитата ссылки на источник во французском издании не
имеет.
222
Часть вторая, глава IV, § 9
из главы XXII "Евапгелия от Матфея". Когда евреи его
спросили: Итак, скажи пам: как Тебе кажется? Позволительпо
ли давать подать кесарю, или пет? Но Иисус, видя лукавство
их, сказал: Итак, отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу1.
Ниже в подстрочной глоссе уточняется: "то есть дань и деньги"2.
А про Его слова: Чье это изображепие и падпись?3 Амвросий
пишет: "Как Цезарь требует своего изображения на монетах, так
Бог требует, чтобы в душе отпечатался его образ"4. Обратите
внимание, что Иисус пришёл в этот мир требовать. Хрисостом, со
своей стороны, говорит так: "Что касается тебя, слыша его речь:
отдавайте кесарево кесарю, знай, что он говорит только о делах,
которые не вредят ни в чём почитанию, ибо, если это был такой
случай, дань вручалась бы не Цезарю, а дьяволу"5. Вот почему
мы должны подчиняться Цезарю во всех делах, если только это
не противоречит Божьему культу или заповеди. Итак, Иисус
желал, чтобы мы стали подчиняться в ценностях мирскому
правителю. Таково же мнение святого Амвросия, опирающегося на
это указание Христа, ибо в своём послании против императора
Валентиниана6, названном "К пароду", он говорит: "Мы отдаём
Цезарю то, что принадлежит Цезарю, а Богу, что принадлежит
Богу. Дань — Цезарю, и это не отрицается"7.
1Матф. 22, 17 и 21.
2 Glossa Interl., ad. loc.
3Матф. 22, 20.
4 Glossa Ordin., ad. loc.
5 Catena Aurea, XL P. 273.
6 Римский император Валентиниан I (p. 321 — ум. 375) был
христианином, но из государственных соображений принял ряд законов,
ограничивающих права церкви и священников. Кроме того, император
отличался веротерпимостью и допускал деятельность ряда других
религиозных течений, что вызывало недовольство христианской верхушки.
К Амвросию Валентиниан относился с уважением и даже настоял, чтобы
тот стал миланским епископом. Но это не мешало Амвросию критиковать
действия властей, и особенно соправителя Валента, возглавлявшего
восточные провинции империи.
7 Saint Ambroise. Sermo contra Auxentium de basilicis tradendis, eh.
XXXV (P.L. XVI. P. 1061).
223
Защитник мира
§ 10. Мы докажем то же самое, процитировав главу XVII из
"Евангелия от Матфея", где изложено следующее: Подошли к
Петру собиратели дидрахм [две драхмы] и сказали: Учитель
ваш не даст ли дидрахмы? И затем чуть ниже добавлено, что
Иисус говорит Петру: Но чтобы нам не соблазнить их, пойди
на море, брось уду и первую рыбу, которая попадется, возьми,
и, открыв у ней рот, найдешь статир [четыре драхмы],
возьми его и отдай им за Меня и за себя1. Причём Господь не сказал:
И отдай это им, а сказал: отдай им за Меня и за себя. Иероним
говорит об этом отрывке так: "Наш Бог был по плоти и разуму
сыном царя, зачатым от семени Давида и от слова Бога
Всемогущего; итак, поскольку он был сын царя, он не должен был
платить дани". И дальше добавляет: "Хотя он был освобождён,
потому что он взял на себя телесную приниженность и должен был
соответствовать любой справедливости"2. Ориген, подтверждая
мнение Евангелиста [Матфея], со своей стороны о словах Христа
говорит: "Дабы не создавать скандала впоследствии. Их (слова
Христа) нужно понимать, что так часто и неожиданно
происходит с людьми, которые незаконно овладевают чужими
земными благами. Тогда цари мира сего посылают людей, чтобы
требовать от нас то, что принадлежит им. И своим примером Господь
запретил противиться этому, даже людям такого сорта, чтобы
они не грешили больше и чтобы они могли быть спасены.
Потому Сын Божий, который имел внешность раба, в которую он
облачился из-за любви к человеку, но не являлся им [царям]
подданным, отдал дань и поземельный оброк"3.
1Матф.11, 24 и 27.
2CatenaAurea,XI.P. 209.
Иероним Стридонский (р. ок. 342 — ум. 420) — один из выдающихся
учителей христианской церкви, исследователь Библии. Один из
переводчиков Библии на латинский язык. Автор около 120 сочинений,
охватывающих практически все стороны христианского учения.
3 Ibidem.
Ориген (р. ок. 185 — ум. 254) — самый крупный богослов восточной
церкви. Создал систему христианского вероучения, за которую
подвергался критике рядом других богословов (Иоанном Златоустом и иными).
224
Часть вторая, глава IV, § 10-11
После таких слов, сказанных в Евангелии, возможно ли,
чтобы епископы и священники были бы освобождены от дани и
вообще от юрисдикции правителей, в то время как Иисус и Пётр,
являющиеся примером для нас, заплатили такую дань? И хотя
Иисусу, царского происхождения по плоти, возможно, и
ненадлежало делать это, даже Пётр, далеко не царского
происхождения, не только не имел оснований на такое исключение, но даже
не хотел им обладать. А если бы Иисус полагал, что его
последователям в священническом сане не подобает отдавать дань, что
лишь мирские собственники должны быть подчинены
правителям мира сего, то Он смог бы, не подавая плохого примера, т. е.,
не противясь юрисдикции правителей, указать на это по-иному,
например несколько иначе отнестись к сборщикам дани, не
признать их полномочий или требовать для себя другого налога,
либо каким-то иным образом [проявить свой особый статус]. Но
Он даже не подумал так делать. Более того, Он пожелал
заплатить, привлекая к участию в этом из всех апостолов лишь Петра,
который, как мы ещё скажем в главе XVI второй части
[трактата], должен был стать главным учителем и пастырем церкви,
хотя в подобном случае кто-нибудь другой [на месте Петра]
отказался бы платить.
§11. Процитированный нами отрывок из главы XVII
"Евангелия от Матфея" святой Амвросий интерпретирует так же, как в
послании "О передаче базилик": "Он не возражает против
требования правителя об уплате дани; ведь с земель, принадлежащих
церкви, её платят". И чуть ниже Амвросий уточняет: "Мы
отдаём Цезарю то, что принадлежит Цезарю и Богу; но то, что
принадлежит только Богу, на дань Цезарю не распространяется"1.
Своё отношение к смыслу процитированного выше отрывка
Писания святой Бернард более точно выразил в "Послании к
архиепископу Разумному", где он говорит следующим образом:
"Это именно то, что совершают первые (те, кто требует, чтобы
подданные восставали против тех, кто находится во главе их),
Иисус повелел и действовал по-иному. Отдайте, говорит он, Ке-
1 Saint Ambroise. Sermo contra Auxentium, eh. XXXV (P. L. XVI).
P. 1060-1.
225
Защитник мира
сарю кесарево, а Богу Богово. Это то, что было сказано им, и он
вскоре позаботился исполнить сказанное. Исполнитель не
поколебался вручить Цезарю дань. В данном случае нам был
предоставлен пример для подражания. Иначе он не показал бы
уважения, оказываемого Божьему ставленнику, он, кто всегда
заботился об уважении власти мира сего"1. Мы должны обратить
внимание на сказанное святым Бернардом, а именно, что
Иисус, позаботившись об уплате дани мирским властям, тем самым
оказал им должное уважение, причём не из-за страха,
поскольку подобная дань, как мы это ещё продемонстрируем в
следующей главе с помощью слов Апостола из главы XIII "Послания к
Римлянам" и мнений об этом отрывке в глоссах святых и
учёных, была для него не обязательна. Хотя, возможно, это не такой
налог, который платится повсюду, а что-то вроде дорожных
пошлин, не уплачиваемых коренными жителями. Но охранники и
сборщики налогов нередко не считаются с этим, незаконно
требуя уплаты подобных налогов от местных жителей или простых
туземцев, каковыми являлись апостолы. Поэтому, соглашаясь
с Оригеном, который, думаю, лучше, чем Иероним, понял
точку зрения, высказанную Евангелистом, я обращаю внимание на
то, что кажется обычным, а иногда даже устанавливается с
всеобщего согласия в королевствах, особенно в Иудее, когда
жители и туземцы не платят дорожные налоги, а платят их там
только иностранцы. Недаром Иисус говорит Петру: Цари на земле,
от которых они получают подати, и т. д. Здесь под податью
Он обозначает этот самый дорожный налог, который взимали
сборщики двух драхм. Однако, говоря о подати в общем
смысле, когда под этим термином понимаются любые виды налогов,
Иисус не уточнил, что сыновья земли, т. е. туземцы, не должны
были этого делать. Скорее всего, именно по поводу этого налога
1 Saint Bernard. De meribus et officio episcoporum (épîlire 42. ch. VIII,
530), P. L. CLXXXII, 829.
Бернард Клервосский (p. 1090 — ум. 1153) — христианский деятель
XII века, прославленный оратор, один из инициаторов второго
крестового похода. В богословских вопросах занимал позицию ревнителя
чистоты церковной догмы и схоластического богословия. В 1175 г. был
канонизирован.
226
Часть вторая, глава IV, §11
Он, не делая исключений, сказал: Отдайте Кесарю кесарево, а
Богу Божье', Апостол [Павел] тоже выразил согласие с Иисусом,
когда он в главе XIII "Послания к Римлянам" заявил: Для сего
вы и подати платите (правителям); ибо они Божий
служители, сим самым постоянно занятые1. Под сыновьями земли
Иисус понимает сыновей царства, т. е. людей, родившихся в нём и
выходцев из него, но никак не сыновей царей по роду; чтобы эти
слова не показались сказанными для себя и для Петра,
который, как известно, не был сыном царя, о чём говорил Иероним.
Кроме того, если Иисус по плоти был выходцем из рода Давида,
среди евреев тоже находились таковые, но, без сомнения,
таковым не был Пётр. А поскольку подать была требуема не
Давидом и не кем-то из его рода, а царём, Иисус совсем не случайно
сказал: Цари земли и т. д. Сыны земли в этом случае не
являются исключением. Ничего не сказав о Царе Небесном, Иисус,
конечно, не имел в виду ни себя, ни Петра, который не был сыном
царя ни по плоти, ни по духу. Впрочем, почему Иисус поставил
этот вопрос? Ведь для всех очевидно, что сыновья царя не
платят подать своим родителям по роду. И комментарий Иерони-
ма не соответствует Писанию, равно как и комментарий Ори-
гена. Скорее всего, Иисус хотел приведёнными выше словами
подчеркнуть, что платить подать, даже несправедливую, в
некотором месте и в какое-то время всё равно необходимо. И Он
наставлял, чтобы апостолы и их последователи платили
подати, нежели боролись с правителями из-за таких вещей.
Такова на самом деле была справедливая суть этого совета,
исполнять который Иисус хотел обучить [последователей] и который
Он сам исполнил в послушании плоти своей, в которую Он себя
заключил. Именно потому он наставил Апостола собственным
примером. Отсюда в "Первом Послании к Коринфянам1', глава
VI, им сказано: Для чего бы вам лучше не оставаться
обиженными? Для чего бы вам лучше не терпеть лишения? 2 (или, как
мы уточним, ссориться друг с другом?).
1 Римл. 13, 6.
21 Кор. 6, 7.
227
Защитник мира
§ 12. Кроме того, Иисус не только показал своё отношение
к имуществу, но ещё раз продемонстрировал необходимость
подчинения принудительной юрисдикции мирского
правителя. Причём продемонстрировал на самом себе, собственной
самодисциплиной, хотя касательно самого себя или персоны
иного [царя] любой другой правитель не смог бы проявить такое
достаточно строго. Потому [древний] римский законодатель
называет такую юрисдикцию merum Imperium (основная
юрисдикция). Это можно понять, прочитав главу XXVII "Евангелия от
Матфея". Действительно, по соответствующему отрывку
можно видеть, что Иисус сам позволил схватить себя и предать суду
Пилата, наместника Римского императора. Он пострадал,
будучи осуждённым и преданным смертной казни Пилатом как
судьёй принудительной власти, но Иисус не протестовал против
него (Пилата) как человека, не являющегося судьёй, хотя Он
[Иисус] мог сказать, что испытал несправедливое решение.
Конечно, если пожелал, Он сумел бы испытать такое решение и
такую смертную казнь от рук священников, за то, что
неподобающе учил своих будущих последователей подчиняться мирским
правителям и быть судимыми ими. Поскольку такое мнение
высказывается с большим настоянием в главе XIX "Евангелия от
Иоанна", я только добавлю к тому, что там написано. Итак,
когда Иисус был приведён к Пилату, наместнику Цезаря в качестве
его [последнего] судьи, и был обвинён в том, что назвал себя
царём Евреев и Сыном Божьим. Пилат его спросил: Откуда ты?
Иисус ему ничего не ответил. Тогда Пилат сказал ему
следующие слова. Цитируем: Мне ли не отвечаешь? Не знаешь ли ты,
что я имею власть распять Тебя и власть имею отпустить
Тебя? Иисус отвечал: ты не имел бы надо Мною никакой ела-
сти, если бы не было дано тебе свыше1. Таким образом, Иисус
не сказал, что Пилат вообще не имел власти судить и исполнять
свой приговор, не сказал следующего: тебе это по праву не
принадлежит, более того, ты совершаешь это в силу своей
фактической власти. Иисус лишь указал, что Пилат имел такую власть
свыше. Каким образом [он получил её] свыше? Августин отве-
1 Иоанн 19, 10-11.
228
Часть вторая, глава IV, § 12
чает: "Изучим же, что Он (Иисус) сказал и чему обучил
Апостола (Павла) в "Послании к Римлянам", глава XIII. Что власть
(т. е. право юрисдикции) Он имеет от Бога (хотя здесь находит
худшее применение из того, что делают). Выходит, что грешит
больше тот, кто по озлобленности выдал власти невиновного для
его убийства, но не грешит властью тот, кто убивает этого
человека из-за боязни власти высшей. Бог же наделил его (Пилата)
такой властью тем, что он был утверждён приказом Цезаря"1.
Итак, принудительная юридическая власть Пилата над
персоной Христа происходит от Бога, как ему открыто заявил
Иисус. Это подтверждали Августин и Бернард, который,
говоря о власти Пилата и используя для этого соответствующий
отрывок из Писания, отметил в своём "Послании к архиепископу
Разумному" : "Иисус, как он говорил, признаёт также, что власть
римского правителя над ним дана свыше"2. Но, если
принудительная юридическая власть Пилата над Христом исходит от
Бога, зачем ему [Христу] ещё было подвергать себя
испытаниям мирскими и плотскими благами, если только он обладал ими,
или мог иметь их? А затем, дабы показать всем, что коль такая
власть осуществилась над личностью Христа и над его
мирскими ценностями, то, конечно, она применима к персонам и
ценностям всех его апостолов и их последователей, всех епископов
или священников.
Подобное было доказано не только словами Христа, но и
подтверждено его деяниями. Основное изречение на этот счёт
было произнесено в адрес Иисуса самим Пилатом,
восседающим во главе суда и отдавшим приказ об исполнении
приговора. В "Евангелии от Иоанна" есть такие слова: Пилат, услышав
это слово, вывел вон Иисуса и сел на судилище; и там же ниже
добавлено: Тогда наконец он предал Его им на распятие3. А вот
мнение Апостола [Павла] о Христе, высказанное в главе III "По-
1 Sur l'augustinisme de Marsile, voir A. Gewirth, op. cit., 1.1. PP. 37-9
et 250-1.
2 Saint Bernard. De meribus et officio episcoporum. Ch. IX (P. L.
CLXXXII, 832 C).
3 Иоанн 19, 13 и 16.
229
Защитник мира
слапия к Галатам": Но когда пришла полпота времепи, Бог
послал Сыпа Своего (Едипородпого), Который родился от жепы,
подчипился закопу1\ т. е. подчинился суждению того, кто имел
власть судить и указывать согласно закону и кто тем не менее
не был ни епископом, ни священником2.
§ 13. Когда Иисус добровольно пожелал отказаться от
владения принудительной судебной властью, он тем самым, скорее
всего, разделил своих апостолов, направил одних против других,
своих против чужих. Не случайно мы находим соответствующий
отрывок в иЕвангелии от Матфея", глава XX, и "Евангелии от
Луки", глава XXII: И был спор между ними (апостолами), кто
из них должен почитаться большим. Он же сказал им: цари
господствуют над народами и т. д. А вы не так: но кто из вас
больше, будь, как меньший, и начальствующий — как служащий.
Ибо, кто больше: возлежащий или служащий? Не возлежащий
ли? А Я посреди вас как служащий3. В "Евангелии от Матфея"
формулировка такова: Иисус же, подозвав их, сказал: Вы
знаете, что князья народов господствуют над ними и вельможи
властвуют ими; но между вами да не будет так: а кто хочет
между вами быть большим, да будет вам слугою; и кто хочет
между вами быть первым, да будет вам рабом. Так как Сын
Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, а чтобы
послужить*. То есть Иисус хотел служить мирскому
[правителю], а не господствовать и возглавлять; ибо в духовной службе
он был главным, хотя и не был рабом среди апостолов. Ориген
по этому поводу говорит: "Вы знаете, что правители-язычники
их порабощают, т. е. довольствуются не только правлением над
своими подданными; они прилагают усилия, чтобы
господствовать над ними силой (принудительной властью). Но те, кто среди
1 Галат. 4, 4.
2 Цитируя апостола Павла, Марсилий подчёркивает, что Бог Отец
сознательно послал Бога Сына проявить свою лояльность земным
правителям, в том числе не имеющим религиозного сана и даже
являющимися иноверцами.
3 Лука 22, 24-27.
4 Матф. 20, 25-28.
230
Часть вторая, глава IV, § 13
вас, — мои, не станут таковыми; ибо дела ваши плотские
основаны на необходимости и делах духовных, так же как и те, кто
является духовными правителями (т. е. прелатами); правление
должно основываться на любви, а не на страхе"1. Хрисостом в
свою очередь произносит такие слова: "Правители мира сего
существуют, чтобы управлять теми, кто стоит ниже их, чтобы
поработить их и грабить (понимается: если они провинились), и
использовать их до смерти для собственного интереса (т. е.
интересов правителей) и славы. Что касается правителей церкви
(т. е. прелатов), то они существуют, чтобы служить своим
подданным и снабжать их всем тем, что они получили от Христа;
таким образом, они пренебрегают своими интересами и служат
интересу своих подданных, и не отказываются умереть во
спасение обездоленных. Итак, нет ни справедливого, ни полезного
в том, чтобы добиваться высшего сана в церкви. Ибо, какой
мудрый человек желает подчинить себя самого такому
порабощению и такой опасности, как нести ответственность за всю
церковь? Самым большим может быть тот, кто вовсе не боится суда
Божьего, злоупотребляя высшим церковным саном в столетие
таким образом, что он искажает это в пользу высшего сана в
мире"2. Что толкает священников вмешиваться в мирские
принудительные судебные дела? Хотя они не должны
господствовать в мирской жизни, а наоборот, служить по примеру Христа
и по Его завету. Иероним пишет: "Наконец, Он (Иисус) служит
примером, чтобы они (апостолы) не пренебрегали его словами
(понимается: словами Христа); пока же они краснеют только от
своих деяний (т. е. от мирских дел)"3. А Ориген об этом отрывке
говорит так: "И отдать свою душу для искупления многих. Итак,
правители церкви должны подражать Христу, доступному,
говорящему с женщинами, благословляющему детей, моющему
ноги своим ученикам, чтобы они делали также их братьям. Мы
же таковы (он говорит о прелатах своего времени), что,
кажется, либо мы превосходим гордыню правителей мира, либо не по-
1 Catena Aurea, XL P. 234 et Ockam, Breviloquium, II, 11. PP. 36-8.
2 Catena Aurea, XL P. 234.
3Ibid. PP. 234etsuiv.
231
Защитник мира
нимаем себя, либо пренебрегаем повелением Христа и требуем
совсем как короли..."1 Но, если прелаты поступают указанным
образом, пренебрегают повелением Христа и игнорируют его,
мы должны сначала усовестить их, а это именно то, что мы
будем делать в данном трактате, показывая, какой тип власти им
подобает. Затем, если они будут пренебрегать нашим
уведомлением, необходимо [сделать так], чтобы правители мира сего из
опасения, чтобы прелаты не испортили нравы других, оказали
им [прелатам] услугу и обязали их исправиться. Таковы наши
комментарии к отрывку из "Евангелия от Матфея", О другом
отрывке из "Евангелия от Луки" Василий пишет: "Тем, кто
обладает превосходством, надлежит оказывать телесные услуги,
по примеру Христа, моющего ноги своим ученикам"2. Ибо
Иисус говорит: Цари господствуют над народами. А вы
(апостолы) не так3. Таким образом, Иисус — царь из царей, Владыка
из Владык — не передавал им [прелатам] власти обладать ни
принудительным судом правителей, ни принудительным
могуществом над кем-либо. Он даже это им запретил, выражаясь
достаточно ясно: "Что касается вас (апостолов), вы ими не
являетесь". И, как следствие, мы должны придерживаться
этого тезиса в отношении всех последователей апостолов —
епископов и священников. Именно так святой Бернард в послании
"Евгению на рассмотрение" ["О размышлении"], книга V,
глава IV, комментируя вышеуказанную речь Христа, определил:
"Цари народов ведут себя повелителями" и т. д. Но далее он
пишет: "То, что имел Пётр, он отдал это — заботу о церквях, как
я об этом сказал. Не пахнет ли здесь господством? Послушаем
его: "Не будем вести себя как владыки священничества, а будем
служить примером для паствы. Не смей верить в эти слова,
высказанные больше в покорности, чем в истинном духе, ибо вот
1 Catena Aurea. XL P. 234.
2 Idid, XII. P. 229 et Luc. XXII, 24-27.
Василий Великий (p. ок. 330 — ум. 379) — архиепископ Кесарий-
ский, вселенский отец и учитель христианской церкви. Проповедовал
аскетизм, создал основы церковной благотворительности.
2 Лука 22, 25-26.
232
Часть вторая, глава IV, § 13
слово Господа в Евангелии: Цари господствуют над пародами,
и владеющие ими благодетелями называются. И Он добавляет:
Что касается вас, вы не так"1. Становится ясным: господство
запрещено апостолам. Иди и узурпируй апостольство, если
осмелишься, ты, правитель; а ты, апостольский, — мирское
господство! Но остерегайся точно одного и другого! Если ты
действительно хочешь и того и другого одновременно, ты потеряешь их
оба. Только не верь, что ты станешь исключением из числа тех,
кого Бог укоряет следующими словами: Они господствовали и
ne через меня; они были правителями, и я их не признавал"2.
Поэтому в силу процитированных евангельских истин и их
интерпретаций святыми и другими доверенными учёными всем
должно быть ясно, что Иисус как на словах, так и на деле
отказался от любого правления или господства, от любого
принудительного суда или власти в этом мире и сделал это добровольно.
И Он сам пожелал стать подданным мирским правителям и их
принудительной юрисдикции3.
1 Лука 22, 25-26.
21 Pierre, V et Osée, VIII, 4; Saint Bernard. De Consideratione, livre Π,
6, P. L. CLXXXII. 748 В С.
3 Целью этой главы является аргументация против права на
принудительную власть священства, с использованием в качестве
доказательства примера самого Христа, его жизни, его слов, его действий.
Следующая глава вновь вернёт к рассмотрению материала на святоотеческом
уровне. Несмотря на дезаффекцию, Марсилий придерживается
традиции, не считая возможным обходить ее вниманием как незначительную,
что мы и увидим в следующей главе.
233
Глава V
О канонических речах апостолов и изложениях святых и учёных,
ясно доказывающих указанный тезис предыдущей главы
§ 1. Нам остаётся показать, и мы собираемся сделать это в
ближайших параграфах, что такое же мнение содержится и в
доктрине главных апостолов Христа, прежде всего Павла в его
"Втором Послании к Тимофею", глава II,
предупреждающего утверждённого священника или епископа не вмешиваться в
дела житейские. Он [Павел] сказал так: Никакой воин не
связывает себя делами житейскими, чтобы угодить
военачальнику1. Ниже глосса Амвросия: "Ибо никакой Божий воин в
духовном не связывает себя делами мирскими, какими бы они ни были,
поскольку Бог не может быть разделённым между двумя
противоположными слугами, равно как никто не может служить двум
господам"2. Амвросий говорит: "какими бы ни были эти дела",
т. е., не допуская исключений. А поскольку самое мирское из всех
дел — это управление или рассмотрение споров, ибо оно
упорядочивает и регулирует все житейские дела, что мы показали в
главе XV первой части [трактата], Апостол учит воинов Божьих,
каковыми являются любой епископ или священник,
управляющие делами духовными, избегать вмешательства в дела мирские.
§ 2. Да будет так, сказали мы, опираясь на мнение
Апостола и отрывок из главы VI "Первого Послания к Коринфянам", в
котором есть следующие слова: А вы, когда имеете житейские
тяжбы, поставляете своими судьями ничего не значащих в
церкви3. Здесь Апостол обращается ко всем верующим и к
церкви в последнем смысле этого термина, т. е. в прямом. Эти слова
Апостола святые Амвросий и Августин объясняют так: "Если вы
имеете житейские тяжбы в этом мире и т. д., берите себе в
судьи тех, кто мало значит в церкви"4, т. е. каких-нибудь мудре-
1II Тим. 2, 4.
2Lomdard P. Collectanea, P. L. СХСП, 367 D. Marsile attribute ce texte
a Ambroise.
31 Кор. 6, 4.
4 Cf. Lomdard P. Collectanea, P. L. CXCI, 1577 В et C; le texte est
d' Ambroise jusqu'à judicandum, puis d'Augustin.
234
Часть вторая, глава V, § 1-2
цов, обладающих наименьшими заслугами (добавьте: вроде
диаконов или учёных-евангелистов). И они дают убедительный
довод, почему люди не должны брать в судьи
священнослужителей: "На самом деле апостолы в своих странствиях не имели
свободного времени, чтобы заниматься этим; они желали,
чтобы мудрецы, люди верующие и святые, проживающие в этих
местах, занимались подобными делами, а не те, кто, странствуя
там, проповедовали Евангелие"1. Но глосса Григория Великого
в его труде "Moralia"2 даёт другое объяснение и, по-моему,
соответствующее намерению Апостола. На вопрос, почему на
самом деле люди малозначащие, а не епископы или
священники должны быть делегированы в мирские судебные инстанции,
Григорий отвечает: "Потому что они уже рассматривали дела в
этом мире и приобрели мудрость от таких дел (т. е. от мирских
или житейских). Что касается тех, кто наделён духовным даром,
то они не должны вмешиваться в земные дела с тем, чтобы они
были достойными служить высшим ценностям, не будучи
вынужденными решать низшие ценности"3. Таким образом, точка
зрения Апостола и святых, указанных нами, на апостольское
запрещение священникам выполнять эту обязанность вполне
очевидна. Бернард выражает свою точку зрения в послании
"Евгению на рассмотрение" ["О размышлении"], книга I, глава V, где
он, обращаясь к [папе] римскому и другим епископам, говорит:
"Только на преступлениях, а не на благах основывается ваша
власть. Для последних, а не для первых вы получили ключи от
небесного королевства; чтобы исключить недобросовестных, а не
утвердить обладателей. Хотя вы знаете, — продолжает он, — что
1 Ibidem.
2 В русскоязычных источниках — "Толкования на книгу Иова, или
Книга нравственных поучений".
3 Grégoire Le Grand. Moralia in librum Job, livre XIX, 25 (P. L. LXXVI.
125 C).
Григорий I Великий (p. ок. 540 — ум. 604) — святой, папа. Оказал
огромное влияние на всё Средневековье своими сочинениями. Выше
всего ставил в христианстве продиктованное Духом Святым Священное
Писание, которое рассматривал как источник веры. В церковной жизни
отстаивал папское верховенство.
235
Защитник мира
Сын Человеческий имеет власть вернуть грешников на землю".
И чуть ниже он добавляет: "Какой сан и какая власть вам
кажутся самыми большими — возвращать грешников или
распределять блага? Такие дела — низшие и земные — имеют своих
судей, царей и правителей на земле. Почему вы ставите свой серп
на чужой урожай?"1. Итак, в обязанности какого-либо
епископа или священника не входит решение мирских или житейских
судебных дел. Скорее всего, когда епископы или священники
вмешиваются в такие дела, они покушаются на чужую область
деятельности, т. е. исполняют чужую обязанность, или, как
выразился Бернард, ставят свой серп на чужой урожай. Апостол
желал, чтобы принудительным судом судили те, кто не
посвятил себя служению Евангелию, а получившие знание извне, т. е.
люди, наученные мирским делам. Поскольку ни один
нарушитель не был исключён из юрисдикции такого суда, получается,
что как священники, так и несвященники подчиняются
принудительному суду правителей.
§ 3. Здесь нужно особо отметить, что Апостол, как это
видно из его приветствия верующему народу Коринфа, нашёл в
церкви мало значащих людей, т. е., по интерпретации глоссы,
недуховных лиц. Он не сказал: "Я утверждаю мало значащих
людей и никаких других, чтобы судить имеющиеся у вас
мирские дела". Он даже не оставил там кого-либо для ведения
таких дел и не утвердил мирских судей. Он сделал бы подобное,
или должен был сделать, коль это было предметом его
деятельности или власти. Хотя так он и поступал в отношении
священников и епископов, ведь он утверждал их в местах проживания
верующих и повелевал или доверял им заботу назначать
других, что мы видим по "Первому Посланию к Тимофею11, глава
III, и по "Посланию к Титу", глава I. Он говорит Титу: Для того
я оставил тебя в Крите, чтобы ты довершил недоконченное
(именно таким образом, что ты восстановишь справедливость
над грешниками и увеличишь благо, как уточняет глосса) и
поставил по всем городам пресвитеров, как я тебе приказывал2.
1 Saint Bernard. De Cons., livre I, eh. 6, 7 (P. L. CLXXXII, 736 A B).
2 Тит. 1,5.
236
Часть вторая, глава V, § 3
Но для того чтобы быть мирскими судьями, как доказано в
главе XV первой части (трактата), они должны утверждаться
выборами людей. "Утвердите", — обращаясь ко всем верующим,
ибо именно им принадлежит такая власть, говорит Апостол. Он
не говорит епископу или священнику: "Утверди, как я сделал
это в случае со священниками". Он не приказывал, чтобы
мирские деяния рассматривались в судебном порядке епископами
или священниками; более того, он им это запретил. Бернард
говорит о процитированном выше отрывке так: "Послушайте, тем
не менее, что Апостол говорит про этих господ: "Таким
образом, неужели нет среди вас мудрого, кто мог бы рассудить
своих братьев?" И он продолжает: "Я говорю к вашему стыду. Ибо
есть люди, ничего не значащие в церкви, вот и избирайте их
судьями". По словам Апостола, не тебе, последователю моему,
этого удостаиваться; ты присваиваешь неблагородную
обязанность, дело малозначащих людей. То же епископ (т. е. Апостол)
говорил, наставляя одного епископа: "Никакой воин (Божий) не
должен связываться с делами житейскими". И Бернард
добавляет: "Веришь ли ты, что всё время, когда мы живём, эти люди,
ведущие процессы по наследованию участка и ссылающиеся на
тебя в суде, пострадали бы, если бы ты им ответил словами
Господа: "О люди, кто поставил Меня судьёй над вами? И на
какой суд тебе не терпится прийти самому?" Что, спросил бы
необразованный крестьянин, ты не признаёшь твой высокий ранг,
ты не почитаешь почётный и возвышенный трон, ты отступаешь
от заслуги апостолической? И всё же те, кто сказал бы иначе,
не доказали бы. Я думаю, где, когда и какой из апостолов
восседал как людской судья, будь он арбитром-смирителем, будь
он распределителем земель? И, наконец, я зачитываю, что
апостолы не ходят по земле, чтобы быть судьями, и что они не
восседают как судьи. Это произойдёт, но пока ещё не было. Станет
ли слуга унижен в своём достоинстве, если он не хочет
превосходить своего учителя, или ученик, не желающий превосходить
того, кто возложил на него своё призвание, или сын, не
желающий преступать рамки, обрисованные ему его отцом? "Кто
назначил меня судьёй", — спрашивает Тот, кто является
Учителем и Господом; и почувствует ли себя недостойным слуга или
237
Защитник мира
ученик, не судя весь мир?" Итак, Бернард сказал, что
недостойно для последователя апостолов узурпировать обязанности
судьи. И он добавляет следующие слова: "Отныне, мне кажется,
не является справедливым судьёй тот, кто упрекает апостолов
или их последователей за то, что они не судят по мелочам, их,
кому была доверена обязанность выполнения более высоких
задач. Как им не пренебрегать судить о жалком имуществе людей,
им, которые будут судить на Небесах ангелов?"1
§ 4. Святой Апостол также повелел, чтобы все люди без
различия, будь-то епископ, священник или диакон, подчинялись
принудительному приговору судьи или правителя и не
противоречили ему; исключением являются случаи, когда они [правители]
повелевают что-то, не соответствующее Закону Вечного Спасения2.
Недаром в "Послании к Римлянам", глава XIII, Он [Христос]
говорит: Всякая душа да будет покорна властям высшим; ибо нет
власти не от Бога, существующие же власти от Бога
установлены. Посему противящийся власти противится Божию
установлению; а противящиеся сами навлекут на себя осуждение. Ибо
начальствующие страшны не для добрых дел, но для злых.
Хочешь ли не бояться власти? Делай добро и получишь похвалу от
нее; Ибо начальник есть Божий слуга, тебе на добро. Если же
делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч: он Божий слуга,
отмститель в наказание делающему злое. И потому надобно
повиноваться не только из страха наказания, но и по совести. Для
сего вы и подати платите; ибо они Божий служители, сим
самым постоянно занятые. Итак, отдавайте всякому должное:
кому подать, подать; кому оброк, оброк; кому страх, страх;
кому честь, честь3. Я хотел бы ещё процитировать из глоссы
мнения святых и католических учёных об этих замечательных словах
Апостола; ибо, словами Апостола и авторов глоссы истина нашего
1 Saint Bernard. De Cons., op. cit., livre I, ch. 6 et 7 (P. L. CLXXXIII, 735 C,
736 A).
2 Законом Вечного Спасения средневековые авторы часто
называли Новый Завет как часть Библии. Марсилий затрагивает здесь
проблему отношений между человеческим и так называемым божественным
законами, которую он будет рассматривать позже.
3Римл. 13, 1-7.
238
Часть вторая, глава V, § 4
тезиса демонстрируется так доступно, что никто, изучающий эти
отрывки и находящийся в здравомыслии, не должен более
сомневаться. Итак, Апостол говорит: Всякая душа да будет и т. д., не
делая никакого исключения. На этот счёт сначала высказался святой
Августин, а затем Амвросий, заявивший следующее: "И здесь он
взывает к покорности. Ибо некоторым казалось, что плохие
учителя и неверующие вовсе не должны господствовать над
верующими; а если учителя являются правильными и верующими, они
должны быть равными с правильными верующими. Но именно это
превосходство Апостол исключил из духовной части, т. е. из души,
обозначая таким выражением человека в целом. А что такое любая
душа или даже любой человек? Он как будто хотел сказать: "Всё
то, о чём я говорил раньше; ведь вы находитесь в теле Христа;
потому любая душа всегда подчинена, а значит, и любой человек
подчинён". Я обозначаю это термином душа, поскольку вы
подчиняетесь не только телу, но и воле. Да будет любая душа подчинена, дабы
любой человек также был подчинён воле мирской власти, хорошей
или плохой, т. е. царям, правителям, трибунам и любым другим
лицам такого рода"1. Посмотрите, что понимает Апостол под
высшими властями — это мирские власти. А глосса добавляет: "Ибо тот,
кто выше тебя, — справедлив, он — твой приёмный отец; но если
он плохой, он твой соблазнитель. Отдавайся с охотой воспитанию
и остерегайся соблазна. Так будь же золотом и рассматривай этот
мир как ювелирную мастерскую. Да будет всякая душа подчинена
властям высшим, поскольку они для этого существуют"2. Он
[Апостол] также прав, когда подчёркивает: властям высшим, потому что
они самые высшие в этом мире. Но такое выражение тем не менее
предполагает, что они [власти] тоже должны подчиняться
определённым образом; потому что любая власть происходит от Бога.
А то, что происходит от Бога, — дано Богом, т. е., если кто-то
имеет власть, это установлено волею Божьей. Следовательно, тот, кто
сопротивляется власти, сопротивляется повелению Бога. Именно
это хотел сказать Павел. Ни один человек, будь он плохой или
хороший, не имеет права на власть, если она не была дана ему Богом.
1 Lombard. P. Collectanea. Op. cit. P. L. CXCI, 1503 D, 1504 A et B.
2 Ibidem.
239
Защитник мира
Отсюда слова Господа Пилату: Ты не имел бы надо Мною никакой
власти, если бы не было дано тебе свыше1. Именно это повторяет
Бернард в своём "Послании архиепископу Разумному": "Никто не
имел более мирской обязанности, чем Пилат, пред которым Господь
предстал в суде. "Ты не имел бы вовсе власти надо мной, — говорит
Господь, — если бы оно тебе не было дано свыше". Он говорил уже
для него и испытывал на нём то, что впоследствии провозгласил в
церквях через апостолов: "Не существует власти, не происходящей
от Бога, и, если кто-нибудь сопротивляется власти,
сопротивляется повелению Бога". И чуть ниже Бернард добавляет: "Ибо Иисус
засвидетельствовал, что власть римского правителя над ним также
была дана Ему свыше"2. А глосса продолжает: "То, что было
приказано Богом, установлено Им по здравомыслию. Поэтому тот, кто
силой или хитростью сопротивляется власти, т. е. человеку,
имеющему власть над делами и вещами, происходящими от власти, как-то:
уплате подати и тому подобному, сопротивляется повелению
Божьему в лице человека, обладающего властью, данной от Бога.
Касательно правильной власти, очевидно, что Бог установил её
здраво; но, касательно плохой, можно видеть, что, поскольку при ней
хорошие не очищаются, а злобные не наказываются, она сама по себе
постепенно движется к разрушению. И запомните, что под именем
власть понимается либо та, которая была дана от Бога, либо та,
которой обладает человек, что внимательный читатель может
различать. Но тот, хотим сказать мы, кто сопротивляется власти,
сопротивляется повелению Бога. И это серьёзно, ибо сопротивляющийся
навлекает на себя осуждение. Потому никто (т. е. ни один индивид)
не должен противостоять ей, а наоборот, [обязан] подчиняться.
Однако, если власть повелевает тебе совершать то, что ты не должен
делать, в таком случае пренебрегай ею со здравомыслием, из-за
боязни более высшей власти. Рассматривай разные степени людских
деяний. Если попечитель приказывает что-либо, должен ли ты
делать это, если он приказал это, игнорируя проконсула? Кроме того,
если проконсул повелел что-то, а император повелел другое, дол-
1 Марсилий эту цитату уже приводил.
2 Saint Bernard, De moribus et officio episcoporum, ch. IX, P. L.
CLXXXII, 832 В С.
240
Часть вторая, глава V, § 4
жен ли ты сомневаться, что ты обязан подчиняться императору и
пренебрегать первым (проконсулом)? Следовательно, если
император повелевает одно, а Бог другое, нужно подчиняться Богу,
пренебрегая первым"1. Однако Августин не сказал: "Если император
повелевает одно, а папа другое, ты должен слушать последнего". Хотя
он должен был такое сказать, если папа был бы высшей
юридической инстанцией. Кроме того, Августин не сказал, что, если
император повелевает что-то исполнять против Закона Вечного
Спасения, который является непосредственным предписанием Бога, в
данном случае императору не следует подчиняться2. В таком слу-
1 Collectanea, op. cit., P. L. CXCI, 1504 D, 1505.
2 В этом тексте, как и в том, который отмечен в сноске к § 4 данной
главы, подчёркивается абсолютное превосходство божественного закона
над законом человеческим: необходимо всегда повиноваться скорее
закону божьему, нежели человеческому, особенно если этот последний
предписывает что-либо противоречащее Закону Вечного Спасения. Нет ли
здесь возвращения на позицию, утверждающую превосходство
духовного над мирским? И не находится ли здесь Марсилий в противоречии со
своими предшествующими утверждениями? На самом деле ничего этого
нет, так как невозможно, чтобы Закон Божий и закон человеческий
идентифицировались/отождествлялись в его сознании, они отличаются
одновременно как по своему содержанию, так и по своим целям, не считая,
само собой разумеется, того, что ни при каких обстоятельствах Закон
Божий не сможет стать принудительным в этом мире. На самом деле
закон человеческий касается лишь транзитивных действий, тогда как
Закон Божий — имманентных, т. е. Марсилий находит в этом
традиционное отличие между внешним и внутренним. По мнению автора трактата,
нарушающий заповедь Закона Божьего обязательно нарушает заповеди
закона человеческого, тогда как обратное не имеет места и
неправдоподобно. Такая позиция становится совершенно понятой, если полагать, что
для Марсилия политическое сообщество — это одновременно и
сообщество верных, и что мирской законодатель также предан и верен, и что он
не сможет нарушить Закон Божий без серьезных последствий для
сообщества. Именно поэтому император, предписывающий что-либо
противоречащее Закону Вечного Спасения, не только не должен его
придерживаться, но и еще, помимо этого, он будет пребывать в противоречии с
самим собой, поскольку он противоречит своей духовной миссии
посланника Бога, носителя Божественного гнева. Подобный император станет
самим противоречием, абсолютной невозможностью; каким же является
для Падуанца подобное положение вещей?
241
Защитник мира
чае папа, предписывающий что-то по этому закону, а именно по
Закону Божьему (хотя в этом мире он не может и не должен
заставлять действовать по этому закону), скорее всего, тоже
должен подчиняться императору, предписывающему совершенно
противоположное Закону Божьему. Но если папа
предписывает иное в своих "декреталиях", мы ни в коем случае не должны
им подчиняться, пренебрегая предписанием императора или его
законом. Что достаточно очевидно, и мы это ещё более подробно
установим в главе IX этой части [трактата].
Глосса продолжает: "Надо сказать, что в таких случаях
никто не навлекает на себя осуждение, ибо правители, хорошие они
или плохие, не должны бояться ответственности за свои
справедливые поступки, поскольку именно они внушают страх тем,
кто поступает плохо, а не тем, кто поступает правильно. Если
на деле правитель справедлив, он не накажет того, кто
поступает правильно, ибо он его любит. И, наоборот, если правитель
плохой, он не помешает правильному человеку, тот его
очищает. Напротив, плохой должен бояться, ибо правители были
установлены для наказания зла. Под правителями Апостол
подразумевает людей, утверждённых для регулирования жизни и
запрета вредоносных вещей; все они находятся перед лицом
Господа и подчинены ему одному. И когда спрашивает:
"Желаешь ли?", он будто хочет сказать, что правители не должны
бояться, подобно людям, что делают плохо. Ты не желаешь
бояться власти, какой бы она ни была — справедливой или плохой?
Верши дела правильно, и тебе нечего будет бояться; наоборот,
ты заслужишь похвал, даже если она (власть) несправедливая,
ибо тогда тебе представится случай получения более высокой
почести. Если тем не менее власть справедливая, "ты
заслужишь похвал", ибо власть также сама тебя похвалит. Если,
однако, эта власть несправедливая, всё равно "ты заслужишь
похвал", хотя она совсем тебя не похвалит; но, так как тебе
предоставляется случай её восхваления, ты действительно
получишь похвалы. "Ибо она является для тебя Божьим
служителем во благо", т. е. она вершит благо для тебя, будь она
справедливой или нет, потому что правитель обладает властью, и она
была дана ему от Бога ради твоего блага, для твоего предосте-
242
Часть вторая, глава V, § 4
режения. Ведь правители, и это ясно, даны Богом, как
направляющие, чтобы мы не предпочитали зло добру. "Если, однако"
означает: творящий добро не должен бояться. "Наоборот, если
ты вершишь зло, бойся"; и на самом деле, нужно бояться,
потому что он [правитель] обладает мечом, т. е. юридической
властью, и не безосновательно, а чтобы наказывать творящих зло.
И Павел это доказывает, добавляя: "Ибо он служитель Божий",
т. е. что он карает вместо Бога. Правитель, скажу я, есть
"каратель от гнева Божьего", предназначенный показать то, какой
будет кара Божья, потому что более тяжёлое наказание
налагается на тех, кто продолжает творить зло. Я говорю, что он
каратель, и это "ему" дано для осуждения и наказания "того, кто
творит зло", потому что он является служителем Божьим.
"Поэтому вы должны подчиняться", так сказать, по любой
необходимости, т. е. по необходимому повелению, а "не только во
избежание кары" правителя или Бога, прежде всего, по причине
осознания, чтобы ваш дух был чистым и любящим того, кого Бог
поставил правителем (т. е. того, кто господствует по
божественному повелению). Ибо, хотя все верующие едины во Христе, или
в веровании в Него, независимо от того, являются ли они
евреями или греками, владельцами или рабами, тем не менее
существует различие в отношениях людей между ними, и апостолы
предписывают, чтобы такой порядок был сохранён на
протяжении этой жизни. Действительно, имеются некоторые вещи,
рассматриваемые нами в единстве веры без какого-либо различия,
и другие, рассматриваемые нами равнозначно в порядке этой
жизни на всем её протяжении из-за боязни, что имя Бога и его
учение будут оскорблены. "Поэтому на самом деле"... именно
здесь доказательство вашего подчинения, т. е. причина, по
которой вы должны подчиняться, чтобы показать ваше подданство.
"Воспримите подать" — это то, что является знаком подданства.
Апостол не сказал: "Платите подать", а "воспримите подать";
словно примите долг, потому что правители дают его вам,
предлагая взамен защиту, когда они сражаются за отчизну и когда
восстанавливают справедливость. "Итак, воспримите подать",
скажу я вам, "служа" этим самым Богу. Вы тоже служите Богу,
243
Защитник мира
ибо они служители Божьи, утверждённые для этой цели: чтобы
справедливые были вознаграждены, а творящие зло наказаны.
Или же ещё: вы должны им платить подать, "ибо они
служители Божьи", они служат вам, защищая родину, "в этом самом",
т. е. для этой цели, а именно из-за подати они служат вам,
защищая родину, и потому что они служители Божьи"1.
§ 5. Потому, по словам Апостола и высказываниям святых,
процитированным нами, тот, кто не желает богохульствовать
пред именем Бога и его учением, считая власть
несправедливой и проповедуя против общественных законов, как говорит
об этом глосса Августина и "Первое Послание к Тимофею",
глава VI, не должен ни в коем случае сомневаться, что все люди, в
каком положении или сане они ни находились, обязаны
подчиняться своим имуществом и сами лично юрисдикции мирских
правителей, должны слушаться их в любом деле, не
запрещённом Законом Вечного Спасения, особенно которое не идёт
вразрез человеческим законам и почитаемым, общепринятым
обычаям. О таких делах Апостол ясно сказал: Всякая душа да
будет покорна и т. д., и не по причине того, что они [правители]
носят мечи. По мнению святых, то, что он написал, касается как
защиты родины, так и подати, выплачиваемой правителям. Но
Апостол никогда не говорил всего этого про епископа или
священника. Повелителями принудительной юрисдикции, которым
мы должны подчиняться, являются те, кто обязан защищать
родину военной силой, что никоим образом не подобает епископу
или священнику. Поэтому святой Амвросий в своём послании к
Валентиниану, озаглавленном "К народу", пишет следующее:
"Я могу страдать, плакать, стонать от оружия и солдат, и мои
слёзы будут моим оружием; таковы на деле способы
защиты священников; но я не должен и не могу оказывать
сопротивление по-другому"2. Кроме того, такие повелители,
которым мы должны подчиняться подобным образом, как гласит
1 Lombard P. Collectanea, selon Augustin (loc. cit.), P. L. CXCI, 1505
C—1506.
2 Saint Ambroise. Sermo contra Auxentuim, ch. 2. P. L. XVI, 1050.
244
Часть вторая, глава V, § 5
глосса о правителях, могут быть даже неверными1; но
таковыми не должны и не могут быть епископы. Понятно, что
Апостол говорил не про епископов и священников, а скорее всего
про царей и правителей, что подтверждает Августин. И
Апостол не исключал никого из этого подчинения, когда он
говорил: Всякая душа и т. д. Потому те, кто сопротивляется
властям, а также неверующие и творящие зло, навлекают на себя
вечное осуждение, и ещё, более того, кару Бога
Всемогущего и его апостолов Петра и Павла. Это касается и тех, кто
пренебрегает учением Божьим и апостольским, кто
возмущается царями и правителями, особенно правителем римским2.
Ибо те правители — служители Божьи, как говорит Апостол
[Павел]; он не сказал: они служители наши или другого
апостола, поэтому они подчиняются принудительной
юрисдикции какого-либо епископа или священника; а скорее,
наоборот. Это очень хорошо показано в глоссе Августина словами
"И если Господь повелевает одно, а император другое" и т. д.
Он не называет ни одного епископа, архиепископа и
патриарха как обладателей такой юрисдикции. Однако именно они и
должны были это сделать и свершили бы, если бы Иисус, царь
из царей, владыка из владык, присвоил себе власть над
императором. Их "декреталии" есть не что иное, как повеления
олигархов, которым ни в чём не должны подчиняться верующие
1 Таковым было положение церкви в дохристианские времена,
которой принадлежало лишь меньшинство языческого сообщества,
отличавшегося только верой. Христиане были обязаны подчиняться
гражданским властям с условием того, чтобы это повиновение не находилось в
противоречии с соблюдением Закона Божьего.
2 Здесь Марсилий снова обращается к конфликту папы Иоанна XXII
и Людовика Баварского. Иоанн XXII, обвинив Людовика в узурпации
титула короля римлян и уведомив его о прекращении всякого проявления
имперского суверенитета, 22 октября 1327 г. назидательно лишил его
всех прав и предал анафеме. В тот момент, когда Марсилий писал свой
трактат, конфликт был в самом разгаре. Потому всякая демонстрация
божественного происхождения светской власти составляла, таким образом,
не только пропаганду интересов императора и независимости империи,
но еще и новой тяжбы против авторитета понтифика, якобы, способного
навлечь «божественный гнев» за противление его заповедям.
245
Защитник мира
как таковые. Мы показали это в главе XII первой части
[трактата], но далее покажем ещё более конкретно.
§ 6. Тем не менее мы этим не хотим сказать, что не обязаны
учёному или отцу церкви уважением или повиновением за то,
что они предписывают соблюдать и учат совершать [поступки] по
евангельскому Закону, либо что не признаём их и идём
наперекор их поучениям. Это вполне очевидно из главы XXIII
"Евангелия от Матфея"1 и глоссы Иеронима относительно этого
отрывка. Однако учёный или отец церкви не должен и не может
принуждать какого-либо карой или лишением имущества соблюдать
эти заповеди. Мы, действительно, не находим, что власть
принуждения или применения осуждения кого-либо в этом мире были
дана ему согласно Священному Писанию. Более того, она
недопустима по евангельским заветам, что вполне доказано в
предыдущей главе. Такая власть в этом мире даётся законом или
человеческим законодателем; и если она используется епископом
или священником в целях принуждения людей ко всему тому,
что предписано Законом Божьим, то это является [делом]
бесполезным. Ибо принуждение никогда не принесёт никакой выгоды
делу Вечного Спасения. Таковым было мнение Апостола [Павел]
в его "Втором Послании к Коринфянам", глава I, где он говорит:
"Бога призываю во свидетели на душу мою, что, щадя вас, я
доселе не приходил в Коринф. Не потому, будто мы берем власть
над верою вашею; но мы способствуем радости вашей: ибо
верою вы тверды"2. Ниже Амвросий в глоссе: "Бога призываю во
свидетели"... не только против тела моего, но "на", т. е. "против
души моей", если я лгу, говоря "я доселе не приходил в Коринф",
т. е. после того, как я был отделён от вас. И я совершил это, "щадя
вас", т. е. чтобы не очень опечалить людей жесткостью наказания,
от которого я избавил вас и не из-за опасения, что вы
восстанете. Он хочет успокоить их тем, что игнорирует мирские
соображения, не исполняя того, что поставил в качестве цели. На самом
деле духовный человек не исполняет того, что он поставил себе
1 Матф. 23, 3.
2II Кор. 1,23-24.
246
Часть вторая, глава V, § 6-7
целью, ибо, замышляя что-то более благоприятное, чем спасение.
И, чтобы не удостаивать их тем, что им кажется осуждением,
потому что сказав: "щадя вас, я доселе не приходил", он добавляет:
"я не говорю: "щадя вас, чтобы господствовать над вашей верой";
т. е. не хочет их веру подвергать господству и принуждению, её,
которая поддаётся по воле, а не по необходимости. Но я говорю
так, "потому что мы опираемся", и если вы хотите
поспособствовать "вашей радости" вечной или радости воссоздания, потому что
радуются те, кто заново рождается. Я сказал "над верою вашей",
ибо "в вере", кто действует через высшую любовь, живёт и не в
господстве"1. Такая же интерпретация слов Апостола
встречается и у святого Иоанна Златоуста в его «Диалогах», озаглавленных
также «О священническом достоинстве» [«О священстве»], книга
II, глава 3. Процитировав слова Апостола, "не потому, что будто
мы берём власть над верою вашею; ибо верою мы тверды" и т. д.,
он пишет: "Те, кто являются судьями во властном правосудии (т. е.
мирские судьи), вынося решение над творящими зло,
демонстрируют большую власть над ними и пресекают развращённость их
предыдущих нравов. Наоборот, в церкви им надлежит обращать
их к лучшему не принуждением, ибо законы не дали нам власти
такой; мы мешаем людям грешить лишь нашими нравоучениями".
И он взывает ко всем священникам, давая уже сказанному
разумное объяснение, что они не могут принудить кого-либо, ибо они
не обладают принудительной властью над кем-либо в этом мире;
она не могла быть им дарована законами, т. е. законодателями на
все времена, во всех местах или провинциях. Давая такое
объяснение, он добавляет: "И если оно (могущество) было дано нам, то
мы (епископы и священники) не имели бы места применять
могущества такого рода, ибо наш Бог (Иисус Христос) вознаградил
бы нас, не мешая нам грешить по необходимости (т. е. насильно),
но он воздержал нас от нашей собственной воли"2.
§ 7. Однако мы не хотим с помощью таких соображений
сказать, что не следует наказывать еретиков и других неверующих;
1 Lombard. P. Collectanea, op. cit., P. L. CXCII, 16 D — 17 A.
2 Saint Jean Chrysostome, De Sacerdotio, livre II, ch. 3; P. G. XLVIII,
634. С 3.
247
Защитник мира
но, если такое было позволительно и сделано1, подобная власть
принадлежит лишь человеческому законодателю. Обладать
принудительной властью не надлежит ни одному епископу или
священнику; они должны, подобно всем, быть подвластными
мирским судьям, о чём мы уже говорили. Поэтому Апостол в своём
"Первом Послании к Тимофею1', глава II, говорит: Итак, прежде
всего, прошу совершать молитвы, прошения, моления,
благодарения за всех человеков, за царей и за всех начальствующих,
дабы проводить нам жизнь тихую и безмятежную2. Ниже в
глоссе: "Обращая эти слова к Тимофею, Апостол в своей персо-
1 По мнению французского исследователя Е. Руффини-Авундо (1924 г.),
ключевые для понимания идей Марсилия слова «si liceat hoc fien» просто
выпали из трактата издания 1532 г., выполненного протестантами. Но
одновременно ими много внимания было уделено смыслу этой формулы, которая в
очередной раз затрагивает проблему свободы вероисповедания и возвращает
Марсилия на основную позицию по отношению к еретицизму. По
утверждению Руффини-Авундо, «Defencor pads» содержит резервные возможности,
которые в принципе мог бы раскрыть Марсилий касательно наказания
еретиков. И, как следствие, они указывают на то, что Марсилий является
страстным борцом за религиозную свободу. Это, по мнению Руффини-Авундо,
полностью подтверждает позицию Марсилия: выражение «si liceat hoc fien»
имеет чисто ограничительный смысл. Следует также учитывать, что оно
подходит лишь для наказания еретиков только по факту светского закона
(législateur humain), а не по закону самой христианской церкви.
Лучшее доказательство этому — свидетельство самого Марсилия в
«Defensor minor», который, уточняя свою собственную позицию по
отношению к смыслу экскоммуникации (изолирования) еретиков, проговаривает
всё, что он называет «духовной экскоммуникацией», не находящейся в
соответствии с Законом Божьим. В условиях тоталитарного господства папства
Марсилий из тактических соображений принимает в качестве
альтернативы светскую экскоммуникацию. Тем самым он хочет подчеркнуть, что экс-
коммуникация и наказание еретиков ни в коем случае не должны зависеть от
законов церкви и от ее служителей. При этом он опирается на доводы своей
доктрины о политическом единстве сообщества, многократно повторяя, что
речь идет о сообществе правоверных и когда правитель правоверный. По
выводам ряда критиков трактата, Марсилий не приемлет наказания еретиков
со стороны церкви, но полностью принимает и даже требует его со стороны
правителя. С такой точкой зрения не согласны многие другие исследователи
творчества Марсилия Падуанского, считающие, что слова автора трактата о
наказании еретиков нуждаются в их смысловой корректировке,
учитывающей общегуманистическую концепцию Падуанца.
21Тим. 2, 1-2.
248
Часть вторая, глава V, § 7
не предстал примером для всего духовенства''1. И затем в ней
добавлено мнение Августина: "за всех человеков", т. е. разных
по рангу людей, и особенно "за царей", даже если они
несправедливы, и "и за всех начальствующих", вроде герцогов,
виконтов, "даже если они несправедливы"2. Тем не менее ни Апостол,
ни Августин не упоминают ни одного епископа или священника
среди тех, кто имеет высокие ранги, или кто обладает властью
принуждения, а только мирских правителей. "Но он (Апостол), —
пишет Августин, — объясняет причину, по которой он просит
за царей и за начальствующих, даже если они несправедливы:
дабы проводить нам жизнь тихую и безмятежную"3. Вот
свидетельство того, о чём мы говорили в последней главе первой
части [трактата], а именно, что причина, которая производит и
сохраняет спокойствие, — надлежащее деятельность
правителя, только бы он не был стеснён в своих деяниях. Августин
добавляет слова, которые совершенно точно совпадают с выводом
нашего исследования: "Таким образом, Апостол,
вдохновлённый Святым Духом, отправляя через Иеремию4 послание
евреям, находящимся в Вавилоне, просит их молиться за царей и
за всех начальствующих, прежде всего, за жизнь царя
Навуходоносора и его сыновей, за мир в городе, говоря: ибо их мир
будет ваш мир. Символически это означало, что церковь в лице
всех своих святых, являющихся жителями Небесного
Иерусалима, была во власти царей мира сего. Потому Апостол просит,
прежде всего, молиться за них, чтобы они — цари — вели
спокойную жизнь"5. Таковыми, вне всяких сомнений, были
мнения Апостола и Августина: церковь или вся масса верующих во
Христа должна быть подвластна мирским правителям, долж-
1 Collectanea, op. cit., RL. CXCII, 335 D — 336 A.
2 Ibid., 336 С et D.
3 Ibid.
4 Иеремия — второй из четырёх великих пророков Ветхого Завета.
В христианской мифологии считается одним из предтечей Мессии
(Матф. 18, 14). Книга Иеремии является частью Ветхого Завета, на
которую и ссылается Марсилий.
5 Lombard. P. Collectanea, cit., P. L. CXCII, 337 A.
249
Защитник мира
на соблюдать их повеления, не противоречащие Закону
Вечного Спасения. Если бы Апостол узнал, что епископы и
священники в настоящей жизни правят людьми или судят их, вынося
судебные приговоры, как по имуществу, так и по персонам, он бы
сказал Тимофею, что утвердил также епископов: "Я молюсь за
царей и всех епископов в самом высоком сане".
§ 8. Кроме того, в "Послании к Титу1', глава III, Апостол
[Павел] говорит: Напоминай им (тем, кого ты исповедуешь)
повиноваться начальству и властям1. Апостол не сказал:
"Напоминай это только мирским"; более того, он не сказал:
"Напоминай им повиноваться нам и правителям". На деле Апостол
сказал, что ни он, ни другие священники или епископы не должны
править или вести спорные суды, т. е. судить мирские деяния.
Как раз, наоборот, он отстранил их от всех мирских дел,
каковы бы те ни были, и, более того, от управления или
разбирательства таких дел. В своём "Втором послании", глава II, он говорит
Тимофею: Никакой воин (Божий) не должен связывать себя
делами житейскими2. Амвросий добавляет: "Напоминай" и т. д.,
словно говоря: "Хотя ты обладаешь духовной властью, тем не
менее напоминай им повиноваться правителям, т. е. царям,
герцогам и более низшим", ибо христианская религия не лишает
никого этого права. Амвросий подчёркивает это, поскольку
Апостол желал, чтобы верующие также повиновались неверующим
повелителям и правителям, даже несправедливым; он
наставляет их так, отмечая в "Первом Послании к Тимофею",
последняя глава: Рабы, под игом находящиеся и т. д. Ниже глосса
Августина: "Мы должны знать, что некоторые проповедовали, что
свобода есть общее для всех во Христе. Однако это является
истинным только для духовной свободы, но не для плотской, как
они это понимают. Поэтому здесь Апостол свидетельствует
против них, приказывая, чтобы рабы повиновались их владельцам.
Дабы рабы христианские не требовали, как это было у древних
евреев, служить лишь в течение шести лет и быть
освобождёнными безвозмездно, что является иллюзией. И Апостол объяс-
1 Тит. 3, 1.
2 Повтор цитаты.
250
Часть вторая, глава V, § 8
няет, почему он предписал это: дабы не богохульствовать
именем Бога как посредником в делах мирских, ибо в данном
случае ученье христианское будет несправедливым,
проповедующим против законов мирских''1. Тогда как и по какому повелению
Бога какой-нибудь священник, кем бы он ни был, [ныне] способен
освободить подданных от клятвы, которую они дали своим
верующим властителям? Именно в этом кроется очевидная ересь,
что мы более конкретно увидим в последующем. Итак, Апостол
говорит: "Напоминай им повиноваться начальству"; он считает,
что не только мирские должны быть подвластны последним, но
все люди без различий, поскольку, по его мнению, "всякая душа
покорна" правителям в части принудительной юрисдикции или
судебных разбирательств. Если это не так, скажи мне [читатель],
почему тогда Апостол утверждает: Всякая душа да будет по-
корна и т. д.? Если бы правители сами были подвластны
Тимофею или Титу, тогда Апостол не сказал бы: "Напоминай им..."
Кроме того, если бы он хотел напоминать одним быть
подвластными властям мирским, а другим — не быть им подвластными
вовсе, он сделал бы такую оговорку в словах. Однако мы в его
писаниях её не находим, а скорее, наоборот. На деле он говорит:
Всякая душа да будет покорна и т. д.; но если кто-нибудь был
бы [по научению апостолов] не подчинён мирской власти, тогда
Апостол говорил бы лживо и криво, чего не может быть.
Этому учению соответствует также мнение и поучение
святого апостола Петра в его иПервом каноническом Послании",
глава II, где он говорит: Будьте покорны всякому человеческому
начальству, для Господа. Он явно хотел сказать, что речь идёт
о правителях, и это видно по примеру, который следует далее.
Он говорит: Царю ли, как верховной власти, правителям ли,
как от него посылаемым для наказания преступников и для
поощрения делающих добро, — ибо такова есть воля Божия2.
Я не цитировал мнения святых о данном высказывании, потому
что всё, что они говорят на этот счёт, содержится в
приведённой выше глоссе текста Апостола из главы XIII его "Послания к
1 Collectanea, P. L. СХСИ, 357 С.
2 Петр 2, 13-15.
251
Защитник мира
Римлянам". Святые Пётр и Павел были едины, утверждая, что
цари и правители посланы от Бога "для наказания
преступников", т. е. чтобы наказывать их принудительным могуществом
мира сего. Но ни они сами, ни святые комментаторы их слов
никогда не упоминали, что епископы или священники посланы для
этого. Скорее, наоборот, что особенно видно из слов Хрисосто-
ма, процитированных выше. Поскольку священники, как и
несвященники, сами могут быть преступниками и совершать
всякого рода злодеяния, перечисленные нами в главе II этой части
[трактата]. И необходимый вывод из этого, что первые должны
повиноваться в плане принудительной юрисдикции царям,
герцогам и другим мирским правителям, которые, как мы
показали в главе XV первой части, должны быть утверждены властью
человеческого законодателя. Именно их Бог послал для
наказания преступников и поощрения делающих добро, как говорит
об этом святой Пётр, ибо таковой (а именно, подчиняться им)
является воля Божья, как заявляет он в указанном отрывке.
§ 9. Это подтверждают, кроме того, слова и примеры
поступков святого Петра и других апостолов, о которых
повествуется в главе XXV "Деяний святых апостолов". Отвергая
принудительное вынесение приговора священников, он говорит
открыто: Я стою пред судом кесаревым, где мне и следует быть
судиму1. Межстрочная глосса комментирует: "Ибо именно это
место суда"2. Итак, отвергая судопроизводство священников, он
[Пётр] публично признал, что подвластен принудительной
юрисдикции Цезаря. Нужно полагать, что Апостол не сказал лживо:
"Именно здесь", т. е. пред Цезарем, из-за боязни смерти ему
необходимо было стать судьёй, ему, кто уже избрал [свой путь] и
решил умереть за Истину. Это очевидно по главе XXI "Деяний
апостолов", в которой он [апостол] говорит: Я не только хочу
быть узником, но и готов умереть в Иерусалиме за имя
Господа Иисуса3. Кто будет безумен полагать, что Апостол, дабы
продолжить свою жизнь, совершил такое великое злодеяние: сво-
1 Деян. 25, 10.
2 Glossa Interlinearis, ad locum.
3 Деян. 21, 13.
252
Часть вторая, глава V, § 9
им примером и учением подчинил всю священническую армию
юрисдикции мирских правителей, хотя считал это негодным и
несправедливым? Ведь для него было бы лучше, если бы ему не
нужно было идти в Иерусалим, чтобы не быть там никем
обвинённым. Неужели в действительности он пошёл туда, чтобы солгать
себе и своим близким? Будет кощунством предполагать такие
вещи из данного отрывка, ибо очевидно, что он по-настоящему
обдумывал то, что говорил. В действительности, поскольку
никто его не обвинял, ничто не могло заставить его ехать в
Иерусалим, чтобы там высказать измышления и совершить
клятвопреступление. По этой причине кощунственно думать о
подобном; на самом деле он решил в своём сознании то, о чём он
говорил. Он высказывал это по примеру своего господина (Христо-
са), выше которого он не хотел быть и который признал не
только Цезаря, но и его наместника Пилата в качестве своего судьи
на этом свете, произнеся в главе XIX главе "[Евангелия] от
Иоанна": Ты не имел бы надо Мною никакой власти, если бы не
было дано тебе свыше1, т. е. если бы это не было дано Небесным
предписанием Бога. Об этом, комментируя слова: "Всякая душа
да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога;
существующие же власти от Бога установлены" из главы XIII
"Послания к Римлянам", говорил святой Августин, а Бернард это
же объяснил более обширно архиепископу Разумному в своём
послании, которое мы процитировали выше, в § 4.
Следовательно, юрисдикция или принудительная власть
над кем бы то ни было в этом мире не даны Божьим Законом
никакому епископу, а скорее всего, они даже запрещены советом
или предписанием [бога], как это видно из этой и предыдущей
глав трактата. Тем более власть такого рода не даётся
священникам или епископам по наследству или по отцовской линии. Из
этого непременно следует, что они сами должны в этой области
быть подчинёнными светским судьям, что также вытекает из
слов апостолов Петра и Павла и других святых. Это можно
доказать ещё наглядным доводом, исходя из того, о чём мы
говорили в главах XV и XVII первой части [трактата]: никакой епи-
1 Повтор цитаты.
253
Защитник мира
скоп или папа не имеют принудительной юрисдикции над кем бы
то ни было в этом мире, хоть над священником, хоть над
несвященником, если только эта власть не предоставлена
законодателем, который всегда имеет право её у него забрать по
серьёзной причине, полная оценка которой принадлежит тому же
законодателю, особенно в сообществах верующих.
Следовательно, Христос отказался от монаршьего
достоинства и принудительной юрисдикции над кем бы то ни было в
этом мире; Он также запретил это советом или предписанием
своим апостолам и их преемникам — епископам или
священникам, ибо пожелал, чтобы и сам и апостолы были подчинены
принудительной юрисдикции правителей в настоящем мире. Этому
Он обучал первых апостолов Петра и Павла как своими
поступками, так и словами. Евангельская Истина и её вечные
свидетельства, а также интерпретации святых и всех учителей Церкви,
испытанных христианской верой, как мы думаем, показывают
наглядно, что Христос подчинил себя светской власти.
254
Глава VI
О праве священнических ключей и о том, какого рода властью
обладает священник или епископ в деле отлучения от церкви1
§ 1. Продолжая уже изложенное, необходимо уточнить,
какую власть, какие права и какого рода суд над верующими
Иисус желал передать тем же апостолам и их последователям, и
что на самом деле Он им [апостолам] передал словами,
сказанными в Священном Писании. Среди различных текстов самым
экспрессивным кажется тот, в котором Иисус обратился к
апостолу Петру в главе XVI "Евангелия от Матфея1' с обещанием:
Я дам тебе ключи Царства Небесного2. Аналогичный смысл
вытекает также из слов, сказанных Христом всем апостолам в
главе XVIII "Евангелия от Матфея" и в XX главе "Евангелия от
Иоанна": Что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и
что вы разрешите на земле, то будет разрешено на небе и т. д.3
Практически именно из этих слов выводятся соответствующая
доктрина и ранг "полнота власти", приписываемый себе
папой римским.
§ 2. Для того чтобы смысл и значение указанных слов могли
быть усвоены с большей уверенностью, нужно вспомнить
некоторые из утверждений, прозвучавших в последней главе первой
части [трактата], а именно, что Иисус, настоящий Бог и
настоящий человек, явился в этот мир предложить свидетельство
об истине в этом мире, как говорит Он об этом в XVIII
главе "Евангелия от Иоанна"*. Для Истины, говорю я, в которую
нужно верить, и согласно которой для Вечного Спасения рода
человеческого нужно свершать или отклонять что-либо.
Именно эта обязанность была доверена Им своим последователям —
1 В этой главе Марсилий излагает точку зрения папства на
рассматриваемые вопросы, чтобы далее, начиная с § 9, аргументированно её
опровергнуть.
2Матф. 16, 19.
3 Магпф. 18,18. Что касается ссылки на "Евангелие от Иоанна", то в его
главе 20 синодального издания Библии на русском языке таких слов нет.
4 Иоанн 18, 37.
255
Защитник мира
апостолам для исполнения, и выражена после его воскрешения
словами, почти последними из всех, сказанных в главе XXVIII
"Евангелия от Матфея": Итак идите, научите все народы,
крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа. Уча их
соблюдать всё, что я повелел вам1. Через предписанное Христом
крещение, которое было проведено над апостолами, Он также
дал им представления о других таинствах, которые
учреждены Им в целях Вечного Спасения человечества. Среди этих
таинств есть и покаяние, посредством которого снимается с
человеческой души свершённый грех, смертный или
незначительный, и через который восстанавливается Божья милость,
утраченная грехом. Без этой милости труды человеческие — также
ниспосланные Богом — не стали бы заслуживать Вечной
Жизни. Недаром в "Послании к Римлянам", глава VI, сказано: А дар
Божий — жизнь вечная2.
§ 3. Служителями этих, а равно всех других таинств,
являются священники в качестве последователей апостолов Христа;
им всем через Петра и других апостолов была передана власть
ключей, а также власть раздачи таинства покаяния, т. е.
отпущения грехов или определения их у людей, что есть одно и то же,
как было ранее нами доказано указанными словами из Писания.
Потому об этих словах из главы XVI "Евангелия от Матфея":
Я дам тебе ключи Царства Небесного Иероним пишет: "Другие
апостолы, тем не менее, обладают той же властью юрисдикции,
поскольку после своего воскрешения Он сказал им: "Примите
Святой Дух. Те, грехи которых вы отпускаете, будут им
отпущены; те, кому вы их оглашаете, будут им оглашены"; любая
церковь обладает такой властью в лице своих священников и
епископов, но Петр получил её специально, и, таким образом,
чтобы все понимали, что любой, кто отделяется от единства веры и
от её общества, не может быть ни прощён за свои грехи, ни
вознестись на Небеса"3. Иероним говорит: "от единства веры"; он
1 MamflS. 28, 19-20.
2 Римл. 6, 23.
3 Glossa Ordinaria, ad Matth., XVI, 19. Cf. également Lombard P. Liber
Sententiarum, libri IV, dist. 19, ch. 3 (P. L. CXCII, 890).
256
Часть вторая, глава VI, § 3~5
не сказал: от единства с Петром или епископами римскими,
поскольку кое-кто из них могут быть еретиками или
испорченными другим способом; и уже, на деле, мы узнали таких. Однако,
по мнению Иеронима и Августина, власть юрисдикции является
властью ключей. Августин утверждает: "Ключи — это
могущество и знание различать, с которыми он (а именно: священник)
должен принимать тех, кто достоин Царства Небесного, и
отводить от последнего тех, кто этого не дocτoин,,1. А способ, как он
может их принимать и как он может их отводить, будет
представлен нами впоследствии. Исходя из сказанного, мы также
узнаём, какова природа и продолжительность власти ключей,
данная Христом Петру и апостолам.
§ 4. Сначала следует сказать, что в душе того, кто
свершает смертельный грех, порождена вина и опорочено Божье
Благословение, которое было ему доверено раньше. Через эту вину
грешник приговорён к вечному проклятию в будущей жизни.
А если он очень в ней [в вине] усердствует, он также в жизни
настоящей ещё исключается из сообщества верующих путём
наказания, называемого христианами отлучением от церкви. И,
наоборот, мы должны отметить, что грешник через раскаяние пред
священником во внешней исповеди за свою ошибку и
свершённой грех, — термин покаяние обозначает эти два поступка,
взятых вместе или по отдельности, — совершает тройное
благодеяние: сначала он отмывается от своей внутренней вины, и милость
Божья останавливается в нём. Затем он освобождается от
вечного проклятия, к которому он был приговорён своей виной. И,
наконец, он возвращается в лоно церкви, т. е. снова входит в
сообщество верующих или может вернуться в него. Осуществление
такого действия над грешником, а именно освобождение его от
вины и от наказания вечным изгнанием или же объявление
этого ему властью ключей, доверенных священнику, как мы скажем
об этом немного позже, и представляет собой таинство покаяния.
§ 5. Сделав такие предварительные заметки, мы подойдём к
нашему предположению согласно толкованию Мэтра Сентенций,
1 Glossa Ordinaria, ad. loc. et P. Lombard, livre IV, dist. 18, ch. Ill (P. L.
CXCII, 885).
257
Защитник мира
а точнее, согласно смыслу Писания и святых, на свидетельство
которых он опирается в своей книге IV, различие 181, и также
согласно мнению Ричарда, [высказанному] в одном его
пасквиле названного сочинения: "О власти ключей священнических"2.
Скажем также, что истинное покаяние, или принятие
таинства покаяния, сначала требует от грешника внутреннего
раскаяния либо исправления совершённого деяния или проступка.
Во-вторых, требуется совершение деяния исповеди, т. е.
повествование о проступке, его устное раскрытие священнику, если
имеется возможность найти такового. Если подобной
возможности нет, достаточно, чтобы человек, покаявшийся и
раскаявшийся, прошёл тайную исповедь у священника впоследствии,
как только будет иметь такую возможность.
§ 6. Перечисленные авторы говорят, что для грешника,
искренне кающегося, т. е. осознавшего вину и решившего
исповедоваться, только Бог исполняет некоторые вещи перед исповедью
или любым деянием священника: прощение вины,
восстановление Его Милости и отпущение наказания вечного проклятия.
Да будет это исполнено Христом! Мэтр доказывает это в книге
IV, различие 18, глава 4, с помощью авторитета Писания и
святых. Но сначала авторитетностью Пророка [Исайи], гласящего
1 Lombard P. Liber Sintentiarum, libri IV, dist. 18, De remmisione sac-
erdotia, P. L. CXCII, 885-9.
Мэтром, a в латинском варианте Магистром Марсилий почтительно
именует Пьера Ломбарда. Пётр Ломбардский, или по-другому Пётр На-
варрский (р. в конце XI в. — ум. 1160), — видный средневековый схоласт
и богослов, ученик и последователь Абеляра. В своём главном
произведении "Sententiarum libri IV" систематизировал и последовательно
изложил догматические положения и толкования отцов церкви, за что
получил от современников прозвище "Magister sententiarum" (Магистр
сентенций). Этот компилятивный труд пользовался большой популярностью
у теологов XII-XV вв. Неслучайно и Марсилий часто на него ссылается.
2 Richard de Saint-Victor. Tractatus de potestate ligandi et solvendi,
P. L.CXCVI, 1159-1178.
Ришар (Ричард) Сен-Викторский (p. ? — ум. 1173) — французский
философ, теолог, ученик Гуго Сен-Викторского. Преподаватель Сен-
Викторской богословской школы. В своих трудах пытался примирить
веру и разум с приоритетом веры.
258
Часть вторая, глава VI, § 6
во имя Бога: Я, Я Сам изглаживаю преступления твои1. Кроме
того, авторитетностью Амвросия, говорящего: "Слово Божье
отпускает грехи, и священник тоже судья. Однако священник
исполняет свою обязанность, но не пользуется правами любой
другой власти"2. Кроме того, тот же Амвросий утверждает:
"Только Он отпускает грехи, Он, кто умер за наши грехи"3. Августин
говорит то же самое в более выразительной манере: "Никто не
прощает грехи, подобно Иисусу, который является агнцем,
несущим грехи мирские"4. Что именно Бог исполняет это любым
прощением священника, Мэтр выводит из слов Августина,
комментирующего отрывок Автора "Пса/шов"5: Блажен, кому
отпущены беззакония6. "Этими словами, — говорит Мэтр, — на
самом деле ясно показано, что Бог сам прощает наказание
кающемуся; Он прощает тогда, когда внутренним озарением Он
вдохновляет истинное сердечное раскаяние. Эта точка зрения
одобряется благоразумностью; власти ссылаются на это. Ибо никто,
обладающий смиренным и раскаивающимся сердцем, не
раскаивается за свой грех иначе, как в милосердии. Тот, кто
обладает милосердием, достоин жизни. Ибо никто не достоин жизни и
смерти одновременно. Итак, на него не налагается наказание
вечной смерти, так как он перестал быть проявлением гнева, начав
любить и каяться. Итак, с тех пор он освободился от гнева,
который не пребывает в том, кто верит во Христа, но продолжает
находиться в том, кто в него не верит. Итак, не только
священником, которому он [грешник] исповедовался, он освобождается
от вечного гнева, от которого он уже избавился Господом, говоря:
1 Исайя 43, 25.
2 Lombard P. Sent, lib. IV, dist. 18, eh. 4, ou est cité le passage de saint
Ambroise.
3 Ibidem.
4 Ibid., citation de saint Augustin.
5 Автором Псалтири, или Собрания псалмов, обычно считают
библейского царя Давида. Однако современные исследователи указывают
на эклектичный характер содержания псалмов, что даёт им основание
утверждать о наличии других авторов отдельных песнопений.
6 Псалтирь 31, 1.
259
Защитник мира
"Я исповедаюсь. Значит, только Бог отчищает человека внутри
него от грязи греха и освобождает от вечного наказания". И Мэтр
повторяет это вслед за Автором "Псалмов" и святыми,
цитированными ранее; после чего он говорит в эпилоге: "Эти и другие
свидетельства учат, только Бог один прощает грехи. И так, как
он прощает грехи одних, он также запоминает грехи других"1.
§ 7. Тем не менее, как мы говорили об этом ранее, Бог
требовал, чтобы раскаивающийся сам желал раскрыть свои грехи
пред священником, как только представится такая возможность.
Аналогично говорит об этом Мэтр в книге IV, различие 17, где он
спрашивает: "Достаточно ли исповедовать грехи только
одному Богу?"2 и устанавливает через авторитетные высказывания
в Писании, что нет, если предоставляется возможность найти
какого-нибудь священника. Но, если такая возможность не
предоставляется, достаточно исповедаться одному Богу, имея
всегда подобное намерение [исповедоваться ещё священнику].
Такую мысль, согласившись с Мэтром, высказал и Ричард в своём
уже упомянутом пасквиле, и, отталкиваясь от того, что он
установил в разных главах, он [Ричард] сделал вывод, что
"истинно раскаивающегося (т. е. раскаивающегося за свои грехи) Бог
освобождает от греха раньше, чем любое таинство священника,
освобождающее кающегося от вечных мук, однако при условии,
что он должен при возможности исповедоваться в своём грехе
священнику"3. Такое условие Мэтр назвал скрытым
намерением исповедаться в своих грехах, как только представится
возможность предстать пред священником. Мэтр приходит к тому
выводу в упомянутой книге IV, различие 18, главы 5 и 6, где он,
отвечая на один разумный вопрос, можно ли спросить себя,
почему служение или деяние священника требуются в отношении
покаяния, если только один Бог, прежде любой службы Его
священника, прощает вину и долг вечного проклятия? И Мэтр
говорит: "Среди такого различия (ибо по этому вопросу как
святые, так и учёные, казалось, имели разногласия, хотя в реаль-
1 Lombard P. op. cit., lib. IV, dist. 18, eh. 4.
2Id., ibid., lib. IV, dist. 17, eh. 3.
3 Richard de Saint-Victor. De pot., eh. VI, VII, VIII (P. L. CXCVI, 1163-65).
260
Часть вторая, глава VI, § 7
ности такого не было) на чём остановить свой выбор? Конечно,
мы можем так истолковать и сказать: что только один Бог
отпускает грехи и определяет их. И тем не менее церкви (т. е.
священникам, которые являются церковью по одному из
обозначений такого термина, раскрытому в главе II этой части
[трактата], была доверена власть определять и прощать. Но Он
определял и прощал лишь одним способом. Что касательно церкви
(т. е. группы священников), она свершает это другим способом.
Он на самом деле отпускает грехи Сам, таким образом, что
очищает душу от внутренней грязи и прощает долг вечных мук.
Однако это не было доверено священникам, которым Он дал право
определять и прощать, т. е. объявлять людям, что они
определены и прощены"1. В этом отрывке Мэтр объясняет, почему
обязанность или служба священника требуется в покаянии; и
затем, уточняя этот момент, он говорит: "Этим самым Бог также
восстановил прокажённому прежнее здоровье; затем Он послал
его к священникам, которые своим рассуждением показали, что
он был очищен. Именно таким образом Лазарь, уже
оживлённый, предстал прощённым пред своими учениками, ибо, даже
если кто-нибудь прощён перед Богом, он тем не менее не
прощён в глазах церкви без решения священника. Итак, при
определении или отпущении грехов священник в церкви совершает
и судит, подобно тому, как в былые времена люди закона
делали в отношении тех, кто был заражён лепрой, которая
рассматривалась как грех"2.
Он повторяет это высказывание в конце главы 6 и
подтверждает его авторитетным мнением Иеронима. Об этом отрывке из
главы XVI "Евангелия от Матфея": И Я дам тебе ключи
Царства Небесного, Иероним говорит: "Священники евангельские
имеют право и обязанность такие же, что ранее имели люди
закона в отношении к больным лепрой. Они отпускали или
задерживали грехи, когда судили и показывали, что эти грехи были
отпущены или сдержаны Богом. В Левите больным лепрой при-
1 Lombard P. Sent., lib. IV, eh. 5 et 6.
2 Id., ibid., eh. 6.
261
Защитник мира
казывали предстать пред священником, который не определял,
больны ли они лепрой или чисты, а констатировал их болезнь
или её отсутствие. Поэтому обязанность священника требуется
кающемуся по уже сказанной причине, а именно, чтобы он сам
показался пред церковью, которая скажет, кому Бог простил, а
кому определил грехи"1.
§ 8. Совсем другое дело, как полагали те же Мэтр [Пьер
Ломбард] и Ричард, когда Бог не без участия священника
встречается лицом к лицу с грешником, например, при временной
замене наказания чистилищем, которое должен был пройти
грешник за свои грехи, каким бы кающимся или исповеданным он
ни был, или при наложении на него таких мер, как
воздержание, молитва, милостыня, паломничество и других подобных
вещей; в данном случае священник использует свои властные
права над грешником2. Поэтому Мэтр в различии 18, глава 7
говорит следующее: "И нужно отметить, что, нацеливая
людей на достижение раскаяния, они в данном случае
демонстрируют, что те уже исповеданы в их грехах, ибо удовлетворение
раскаяния, предоставленное кому-то, рассматривается
священником как свидетельство того, что он [грешник] находится
в состоянии истинного раскаяния; и, наоборот, если раскаяние
не удовлетворено священником, в данном случае он полагает,
что грехи запомнены Богом". Священник также смягчает за-
долженные грешником наказания чистилищем в этом мире, и,
как следствие, возвращает его в лоно церкви, т. е. в
религиозное сообщество; здесь он также имеет власть над грешниками,
даже если он [грешник] сделал это сознательно. Поэтому Мэтр
в цитируемом выше тексте пишет: "Священники определяют
также степень раскаяния тех, кто исповедуется; они
отпускают им грехи, когда снимают часть этого искупления или
когда они допускают к причастию таинств тех, что искупили вину
1 Цитата указания на источник во французском издании не содержит.
2 Именно в этой функции священник совершенно необходим, ещё в
"Defensor minor" Марсилий подчёркивает факт искупления в этом мире, под
видом временных наказаний отпущение вечных грехов. Осуществлять
епитимью по праву принадлежит Совету, а не правителю в одном лице.
262
Часть вторая, глава VI, § 8-9
совершенно"1. Этот способ (определять или отпускать грехи)
был отмечен папой Леоном выше. Именно благодаря данному
способу о священниках говорят, что они обладают властью
отпускать грехи или запоминать их. Потому Августин считает:
"Те, которым они их восстанавливают, Бог их
восстанавливает. Ибо они свершают правосудие по отношению к грешникам,
определяя справедливое наказание, или допускают опять к
причастию таинств; но они не могут свершать другие деяния
над грешниками"2. Здесь также можно увидеть определённо,
что ни епископ, ни какой другой священник не могут
определять вину и наказание по заслугам кающихся.
§ 9. Отталкиваясь от слов этих авторитетных авторов —
Мэтра и Ричарда, названных святыми, становится ясным, что вина
и задолженность вечного проклятия прощаются истинно
раскаивающемуся грешнику только одним Богом, без
предварительного или последующего участия священника, как это
происходило ранее [т. е. во времена раннего христианства]. Я
также хочу представить этому неопровержимое доказательство,
ссылаясь на Писание, слова святых и учёных. Бог не может не
знать, кому должен быть прощён грех, а кому нет, ведь только
Он один не может быть движим дурными намерениями и не
может судить кого-либо несправедливо. Совсем наоборот
обстоит дело относительно церкви или священника, каким бы он ни
был, даже если это епископ римский. Так как любой из них
может иногда ошибаться или быть склонным к дурным
намерениям, а порой оба таких случая наблюдаются одновременно.
Поэтому, если по причине невежества священника, его злому
умыслу или по обеим причинам одновременно искренне кающемуся
не был отпущен грех, если вина или задолженность вечного
проклятия тяготеют над ним, даже когда он решился на тайную
исповедь или же совершил её на самом деле, тогда евангельский
завет Христа и обет веры, которым Он [Христос] дал обещание
добрым вознаграждение вечным восхвалением, а злым, наобо-
1 Lombard P. Sent, lib. IV, dist 18, eh. 7 (P. L. CXCII, 888).
2 Цитата указания на источник во французском издании не
содержит.
263
Защитник мира
рот, наказание геенной1, часто теряют силу. Или, предположим,
что грешник был исповедан в своих грехах нелегальным и
обманным образом либо он получил прощение от священника по
невежественности, озлобленности последнего, или обе причины
действовали одновременно. Кроме того, предположим, что некто
другой [вместо грешника] был исповедан священником в
соответствующей и надлежащей форме, либо священник
отказался по незнанию или озлобленности от исповедования грешника;
или оба таких случая произошли одновременно. Тогда
спрашивается, свершились ли в таких случаях прощение грешника и
отпущение ему грехов; были ли грехи первого,
исповедовавшегося обманным путём, прощены ему, а грехи второго,
кающегося искренне, напротив, не отпущены? На эти вопросы мы
должны дать твёрдый и, несомненно, отрицательный ответ. Ибо Хри-
состом о словах из главы XX "Евангелия от Иоанна":
Примите Духа Святого! Кому простите грехи и т. д. говорит
следующее: "На самом деле священник, ангел или архангел могут
совершить только то, что им дано Богом. Но священник даёт своё
прощение и благословляет; это неправильно, потому что те, кто
приходит к вере, будут обижены в отношении символов веры
нашего Спасения озлобленностью другого*'2. Иероним об
отрывке из главы XVI "Евангелия от Матфея11: И я дам тебе
ключи Царства Небесного... тоже повторяет: "Некоторые, не
вникая в смысл этих слов, с какой-то высокомерностью
подражают фаризийцам: осуждая тех, кто хочет стать безгрешным или
отпуская грехи тем, кто может быть виновным; в то же время с
точки зрения Бога рассматривается не сентенция священника,
1 Геенна — изначально в библейской топографии название "долины
Енномовых", идущей от горы Сион к долине Кедронской. По преданию,
во времена идолопоклонства древние израильтяне приносили в ней
своих детей в жертву Молоху — богу солнца в финикийской религии.
Праведный царь Иосия, чтобы искоренить идолопоклонство, осквернил эту
долину, сделав её местом свалки нечистот. Смрад, шедший из долины,
превратил её в символ ада (См.: Матф. 4, 22). Именно в таком
символическом значении Марсилий, говоря о наказании злых, употребляет
данное понятие.
2 Catena Aurea, XII. P. 457.
264
Часть вторая, глава VI, § 10-11
а жизнь осуждённого''1. К этому Мэтр в различии 18, глава 6,
добавляет замечательную фразу: "Итак, здесь ясно показано,
что Бог не всегда следует суждению церкви, которая иногда
судит со злым умыслом или невежественно". Говоря о суждении
церкви, он имеет в виду священников, которые являются её
частью. В главе 8 он также пишет: "Ибо, иногда тот, кто изгнан (т. е.
рассматриваемый священником как не относящийся к церкви),
относится к ней; а тот, кто вне церкви (на самом деле),
кажется, удерживается в ней"2, а именно ложными суждениями
священников.
§ 10. Резюмируя такие мнения о власти священнических
ключей, которые мы процитировали и обобщили выше,
опираясь на слова святых и авторов Писания, Мэтр в книге IV,
различие 18, глава 8, пишет следующее: "Уже было показано, как
священники отпускают грехи или запоминают их. И тем не
менее Бог оставляет за собой особую власть отпускать или
запоминать грехи, ибо только он один прощает долг вечных мук и
очищает душу". То же он говорит в 9-й и последней главе того
же различия: "Итак, это несходство, пребывающее в душе как
последствие греха и отдалённости от Бога, понимается
позором души, смываемым раскаянием. Однако только один Бог
свершает это, только он один оживляет и озаряет душу;
такого священники не могут свершать, хотя они и являются
докторами душ"3.
§ 11. Но существует и другое основание определять и
прощать, когда необходим священник, а именно при отлучении
[грешника] от церкви. Это случается, как говорит Мэтр в своей
книге IV, различие 18, глава 7: "Если кто-нибудь в силу
канонической дисциплины был три раза призван исправить явное
нарушение и не соизволяет это исполнять. Тогда он отстраняется
по приговору церкви от места совершения молитвы и от
причастия таинств, т. е. от сообщества верующих, чтобы он осознал
1 Lombard P. Sent, IV, dist. 18, eh. 4 (P.L. CXCII, 887) et Cat. Aurea, XL
P. 199.
2 Sent, IV, dist 18, eh. 8 (P. L. CXCII, 887).
3 Lombard P. Op. cit., IV, dist. 18, eh. 9 (P. L. CXCII, 889).
265
Защитник мира
свой грех, и, таким образом, ему стало стыдно за своё
преступление, чтобы он раскаялся ради спасения своей души. Если,
раскаиваясь, он подчинится [дисциплине], то допускается к
причастию, в котором ему было отказано, и возвращается в лоно
церкви. Такова анафема, созданная церковью: она налагает это
наказание на тех, кто заслуживает быть ей предан, потому что им
вскоре будет отказано в Божьей милости и его защите, и они
будут предоставлены сами себе, чтобы углубиться в гниение
греха; диавол при этом получает большую власть свершения над
ними насилия. И полагают также, что они не спасутся даже при
помощи священников церкви, через их прощение и одобрение
заслуг [лиц, преданных анафеме]"1.
§ 12. Касательно вопроса, о котором мы говорили выше, кому
принадлежит власть отлучения от церкви, мы должны
понаблюдать и осмыслить последствия изгнания, которым обвиняемый
удостаивается наказания в будущей жизни посредством
такого приговора. Более определённо мы поговорим об этом в главе
IX этой части [трактата]; здесь же скажем, что на него
[отлучённого от церкви] ещё налагают значительное наказание в
настоящей жизни, чтобы, таким образом, он был публично опозорен
и изгнан из круга других людей. Тем самым он лишается и всех
преимуществ жизни в гражданском обществе. И хотя
объявление первого наказания, равно как наложение его на того, кто не
заслужил быть наказанным таким образом, ничем не наносит
вреда для будущей жизни, ибо Бог не всегда согласен с
решением церкви (т. е. священников), особенно когда они судят
несправедливо кого-либо, как было достаточно показано нами ранее.
Тем не менее человек, несправедливо осуждённый
священником, будет очень жестоко обижен в настоящей жизни,
поскольку он опозорен и лишён гражданского общества. Нужно
отметить, что по этой причине, хотя речь или действие священника
и требуется для провозглашения такого приговора, тем не менее
священнику или любому из его собратьев не принадлежит
право выносить такие принудительные приговоры в одиночку или
давать указание относительно того, кто должен быть изгнан или
1 Lombard Р. Ibid., ch 7 (P. L. CXCII, 888).
266
Часть вторая, глава VI, § 12
прощён1. Утверждать такого судью, в функции которого входит
разбирать [дело], судить виновного, прощать его или
приговаривать к публичному позору и изгнанию из сообщества верующих,
надлежит всей массе верующих или их главному консилиуму в
лоне того общества, в котором кто-либо должен быть осуждён
таким судом. Однако расследование рассматриваемого
преступления, если по нему кто-то согласно установленным законам
и обычаям заслуживает или не заслуживает изгнания, должно
быть проведено таким судьёй с помощью коллегии
священников или определённой группы самых опытных из них2. Эти
священники должны судить согласно первому значению термина
суд лишь за совершение преступлений, за которые по
евангельскому Закону кто-либо должен быть изгнан из общества
верующих в целях нераспространения такого настроя среди других
[верующих], подобно лекарю или коллегии лекарей, которые
судят приговором, понимаемым под первым значением этого
термина, от телесной болезни, за которую некто, например больной
проказой, должен быть изгнан из общества в силу боязни
заражения других [людей]. И, кроме того, преступление должно быть
таковым, чтобы можно было доказать с помощью свидетельства,
что оно действительно совершено. Поскольку лекарю или
коллегии лекарей не принадлежит право утверждать судебное
решение или судью, обладающего принудительной властью
изгонять больных проказой, что является прерогативой массы
граждан или их преобладающей части, как было показано в главе XV
первой части [трактата]. Точно так же в сообществе верующих
ни одному священнику не принадлежит право утверждать при-
1 Раскрывая эту точку зрения в "Defensor minor", Марсилий
возвращается к тезису, согласно которому экскоммуникация не будет
возвращена ни священнику, ни собранию священников, ни папе. Но с другой
стороны, в этой же работе он добавляет, что наказание экскоммуникаци-
ей можно оправдать Евангелием.
2 Как мы можем это видеть, роль священника в экскоммуникации —
роль простого эксперта, ему не принадлежит принудительный авторитет,
тем более что он должен осуществляться в соответствии с нормами закона
позитивного права сообщества, внутри которого такая власть должна
исполняться.
267
Защитник мира
говор или судью, обладающего принудительной властью
изгонять таких людей из сообщества из-за болезни души, каковая
обусловила общеизвестное преступление. Такой приговор
может исходить от совета священников, ибо они обязаны знать
Божий Закон, определяющий преступления, за которые
преступнику запрещено входить в сообщество верующих, не
совершавших такие преступления: Ибо уста священника должны
хранить ведение, и закона ищут от уст его, — так гласит глава II
"Книги пророка Малахии"1.
При этом судьба того, кто обвиняется в преступлении,
действительно совершённом им, не должна решаться только одним
епископом или священником, а всеми верующими сообщества,
или же, как мы говорили, судьёй, утверждённым сообществом
для этих целей, будь он священником или несвященником, и
исключительно на основе приведённых доказательств. Если
обвиняемый узнан свидетелями, и преступление было таковым, что
оно должно наказываться изгнанием, то это единственный
вопрос, который должен быть установлен приговором коллегии
священников или её самой сведущей частью. Тогда приговор
изгнания данного преступника должен быть произнесён уже
упомянутым нами судьёй, т. е. избранным для этой цели местным
сообществом верующих. И такой приговор должен быть
приведен в исполнение по приказу судьи или объявлен священником,
поскольку он касается также потусторонней жизни обвиняемого.
§ 13. Правило, которое, как нам кажется, лежит в основе
этого наказания, является истиной согласно главе XVIII
"Евангелия от Матфея11, где Иисус говорит: Если же согрешит
против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им
одним; если послушает тебя, то приобрел ты брата
твоего; если dice не послушает, возьми с собою еще одного или двух,
дабы устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое
слово; если же не послушает их, скажи церкви; а если и церкви
не послушает, то да будет он тебе как язычник и мытарь2.
Итак, Иисус говорит: Скажи церкви; но Он не сказал: "Скажи
1 Метах. 2, 7.
2Матф. 18, 15-17.
268
Часть вторая, глава VI, § 13
это какому-нибудь епископу или священнику, или одному из
их коллег". И здесь под церковью Иисус понимает массу
верующих или судью, утверждённого ею для этой цели, т. е. так, как
понимали этот термин апостолы в раннехристианские времена,
что достаточно было показано в главе II второй части
[трактата]. А то, что Иисус понимал под церковью всю массу
правоверных или верующих и что именно этой массе принадлежит
право утверждать такого судью или выносить приговор
осуждённому или преступнику, я доказываю при помощи "Первого Посла-
НиЯ К Коринфянам", где, следуя за Христом и объясняя
значение его слов, Апостол [Павел] ясно представил причину,
порядок и способ вынесения этого приговора преступнику, который
был в интимных отношениях с женой своего отца, говоря: А я,
отсутствуя телом, но присутствуя у вас духом, уже решил,
как бы находясь у вас: сделавшего такое дело, в собрании вашем
во имя Господа нашего Иисуса Христа, обще с моим духом,
силою Господа нашего Иисуса Христа, предать сатане...1 Ниже
в глоссе даётся мнение Августина: "Я рассудил таким образом,
что вы, собранные в одно единое, получившие помощь
повелением и могуществом Христа, который будет действовать
совместно с вами, без разногласий отдадите Сатане такого чeлoвeκa',2.
Итак, вот кто, кем и почему по смыслу учения Апостола должен
быть отлучён от церкви; необходимо также отметить, что такое
предписание может быть значительнее, чем совет или завет по
Закону Божьему, ибо, даже если люди смирятся с
пребыванием среди них такого преступника, они не сумеют уберечься от
каких-либо скандалов и опасности его воздействия на других и
исполнить достойно свои деяния.
Кроме того, предположим, что это завет в прямом смысле,
и принят согласно Закону Божьему; однако он не указывает, что
приговор должен выноситься только священником или
епископом. Потому, когда Апостол говорит: "А я, отсутствуя телом, но
присутствуя у вас духом, уже решил" и т. д., это нужно
понимать как суд в первом значении этого термина, но не в третьем,
11 Кор. 5, 3-5.
2 Collectanea, op. cit., P. L. CXCI, 1571 D.
269
Защитник мира
ибо он добавляет: "в собрании вашем... и моим духом". Таким
образом, он установил людям порядок, опираясь на который, по
данному поводу среди них не может случиться разногласий,
поскольку такой приговор, особенно когда речь идёт о приговоре
принудительном, должен выноситься лишь при их объединении
в одно целое. Потому Августин говорит: "Чтобы вы были
объединены в одно целое, без разногласий", т. е. этот приговор
должен быть вынесен с общего согласия [всей общины верующих]
или судьёй, утверждённым в этих целях их общим согласием,
что по сути дела одно и то же. По этой причине Апостол не
завещал ни одному священнику права вершить такое и не велел ему
иметь обязанность делать подобное самостоятельно, хотя
именно в это время он отправил епископа Тимофея к народу, что
видно из главы IV "Послания"1. Апостол, несомненно, велел бы
такое, если бы он полагал, что вынесение приговора принадлежит
только власти священника, как он сделал в другом случае. Этот
момент мы показали в предыдущей главе с помощью "Первого
Послания к Тимофею", глава III, и "Послания к Титу", глава I.
Однако высказанное выше мнение, поддерживаемое нами,
может быть по-настоящему подтверждено лишь при соответствии
его Писанию. Как мы уже сказали, на самом деле такой
приговор воспринимается с меньшей уверенностью и с большим
подозрением, если он вынесен только священником или
коллегией священников, воля которых может быть искажена любовью,
ненавистью или собственным интересом. Их приговор не может
являться приговором всей массы верующих, на которою всегда
приходится ссылаться. И тем не менее, как мы говорили, такой
приговор должен оглашаться священником, но так, чтобы в нём
была ссылка на Божественную добродетель, чтобы подвергнуть
преступника наказанию, наложение которого не зависит от
власти человека. Таковым является только мука демона. А также
потому, что преступник подобным наказанием осуждён для
потусторонней жизни и лишён благосклонности церкви;
поскольку Бог так решил, помогая совершить это священнику.
П Кор. 4,17.
270
Часть вторая, глава VI, § 14
Кроме того, если бы епископу или священнику, или
коллегии духовных лиц принадлежало право отлучать кого-либо от
церкви без согласия всей массы верующих, вследствие этого у
священников появилась бы возможность лишать владения
всеми королевствами или принципатами царей и правителей. На
самом деле, когда правитель отлучён от церкви, то и весь
подданный ему народ, если он желает остаться под властью
отлучённого правителя, тоже отлучается от церкви. Совершенно
обратное хотел выразить Апостол язычников [Павел] в
прокомментированных выше строках главы XIII "Послания к Римлянам" и
главы VI "[Послания] к Тимофею", равно как и Августин в своей
глоссе, в которой он высказался по этому поводу. Это было
продемонстрировано нами в § 7 и 8 главы V этой части [трактата]. Что
касается возражений, которые, возможно, могли быть
противопоставлены этому заключению, то они легко опровергаются тем,
что будет сказано в главах IX, X, XVI и XVII настоящей части.
§ 14. Однако существует некая культовая власть, через
которую происходит превращение хлеба и вина в освящённое тело
Христа при обряде священника, после того как он произнёс
определённые слова. Такая власть — это признак души; потому власть
ключей и обладает полномочием даровать таинство святого
причастия. Некоторые богословы говорят, что оно происходит по
такому же признаку, что и таинство ключей, о котором мы
говорили ранее. Другие, наоборот, говорят, что они происходят по
разным признакам, которыми наделил апостолов Иисус в другой
момент и другими словами. Например, теми, которые он произнёс
в "Евангелии от Матфея", глава XXVI, "[Евангелии] от Луки",
глава XXII, и "[Евангелии] от Марка", глава XIV, говоря им: Сие
есть Тело Мое, которое за вас предается; сие творите в Мое
воспоминание1. "Сделайте это", значит: имейте власть свершить
это. Но какова бы ни была истина этого различия, маловажного
для настоящего рассуждения, на деле отныне мы полагаем ею для
нашего исследования и мы достаточно запомнили то, что может
быть доказано Священным Писанием касательно власти и
могущества, дарованного Христом священникам и епископам.
1 Матф. 26, 26; Лука 22, 19; Марк 14, 22.
271
Глава VII
Резюме тезисов предыдущей главы,
их разъяснение и подтверждение
§ 1. Повторяя уже высказанное утверждение относительно
могущества и власти священнических ключей, которые Иисус
доверил апостолам, мы отметим, что в душе искренне
раскаивающегося, т. е. испытывающего за содеянный грех боль
грешника, все изменения, а именно просветление духа, очищение
от грязи греха и вины за него, утрата страха перед
наказанием вечным проклятием, обычно творятся без помощи
священника, деянием одного только Бога. Иное дело, когда Бог сотво-
ряет это в грешнике с помощью священника, как будто
показывая церкви, кто должен рассматриваться ею как прощённый, а
кто как не прощённый в своих грехах в этом мире, кто должен
быть прощён в одном, но не прощён в другом; т. е. кому Бог
запомнил грехи, а кому отпустил их. Кроме того, другое дело,
когда Бог творит в душе грешника посредством службы
священника, а именно: заменяет задолженное грешником очищающее
наказание в потусторонней жизни мирским исправлением в этом
мире. Тогда, действительно, священник освобождает от
наказания полностью или частично, согласно свершённому
исправлению и состоянию кающегося; он исполняет это в силу
могущества ключей и по своему здравому рассуждению. Таким же
образом священниками ещё исключаются из религиозной
общины [грешники] и лишаются благодати таинств упрямцы, но
допускаются к ним [люди] раскаивающиеся, о чём мы говорили в
конце предыдущей главы.
§ 2. Таким же было суждение Мэтра [Петра
Ломбардского] в его книге IV, различие 18, где он говорит: "Согласно
полномочиям отпускать и не отпускать грехи в каком-то смысле эти
слова истинны: всё, что будет отпущено на земле, будет
отпущено и на Небесах; а то, что не будет отпущено на земле, также
не будет отпущено на Небесах. Ибо, иногда они (священники)
прощают людей, которые вовсе не приближены к Богу, и даже
допускают их к таинствам, в то время как не допускают к это-
272
Часть вторая, глава VII, § 1—3
му достойных и даже налагают на них незаслуженное
наказание. Всё это нужно как-то объяснять тем, чьи деяния требуют,
чтобы они были прощены, или, наоборот, не прощены. Итак, те,
которых они, применяя власть ключей, прощают или не
прощают по заслугам согрешивших в нынешней жизни, одновременно
прощаются или не прощаются на Небесах, т. е. Богом, ибо
Божественный приговор опровергает или подтверждает приговор
священника, вынесенный таким образом". Затем Мэтр, как бы
резюмируя, говорит: "Такова природа и распространённость
применения власти ключей апостольских"1.
§ 3. Чтобы представить этот тезис более ясно, возьмём в
качестве примера знакомое сравнение, которое, как нам кажется,
близко мысли Христа и авторитетных святых, которых мы
цитировали выше. В особенности такое сравнение близко мысли
Амвросия, который говорит, что "Слово Божье отпускает грехи,
и священник тоже судья. Священник, однако, исполняет свою
обязанность, но не пользуется правами любой другой власти"2.
Итак, спрашивается, каким же образом священник отпускает
грехи, если он не пользуется правами никакой другой власти?
На это мы скажем, что священник как хранитель власти
ключей Небесного Судьи прощает грешника почти так же, как
хранитель власти ключей земного судьи. Ибо так же, как
обвиняемый приговаривается за свою вину к гражданскому наказанию
либо прощается словом, — приговором судьи мира сего (т. е.
правителя), таким же образом Словом Божьим некто избавляется
от проклятия и прощается от наказания в потустороннем мире
либо не прощается за свою ошибку или невыполнение своего
долга. Никто не прощается или не приговаривается за свою
ошибку к гражданскому наказанию деянием носителя власти ключей
мирского правителя, поскольку деянием можно лишь посадить
в тюрьму или выпустить из неё; виновный, что вполне
очевидно, прощается или обвиняется словом судьи. Аналогичным
образом никто не прощается и не приговаривается за свою ошибку
к вечному проклятию деянием священника, но когда он получа-
1 Lombard P. Sent, lib. IV, dist. 18. cap. VIII. P. L. CXCII, 888.
2 Повтор цитаты из § б главы IV настоящей части трактата.
273
Защитник мира
ет благословление и допускается описанным в конце
предыдущей главы способом к таинству причащения, тогда, как мы
видим, пред церковью он рассматривается как прощённый Богом.
Поэтому носитель ключей мирского судьи, заключая кого-либо
в тюрьму или выпуская из неё, лишь исполняет свои
обязанности, но при этом не имеет никакой юридической власти,
позволяющей ему оправдать или приговорить. Ведь если бы он
выпустил из тюрьмы не оправданного мирским судьёй человека или
провозгласил бы перед народом, что тот оправдан, тем не менее
обвинённый по существу не был бы освобождён от гражданской
ответственности и от наказания. И, наоборот, если носитель
власти ключей отказался бы открыть двери [тюрьмы] и объявил,
что некто, прощённый приговором судьи, не прощён им
[носителем власти ключей], остаётся должником за свою вину и
будет отбывать гражданское наказание, человек должен
считаться прощённым. Точно так же священник, выполняя свою
обязанность носителя ключей Небесного Судьи, только словесно
оглашает прощение, осуждение или проклятие. Равным образом
получится, если священник по невежеству или по хитрости, либо
по обеим причинам сразу объявит, что должны быть прощены
или уже по-настоящему прощены люди, которые на самом деле
должны быть или уже осуждены Небесным Судьёй. Или,
наоборот, первые не будут действительно прощены, а вторые не
будут осуждены, поскольку священник не применил власть
ключей с различием, соответственно деяниям обвиняемых.
Поэтому он исполняет свою обязанность, но, как уточняет Амвросий,
тем не менее не пользуется правами никакой власти; хотя
порой священники объявляют перед лицом церкви, что люди,
которые якобы прощены и должны предстать пред Богом, на
самом деле таковыми не являются и не должны быть
прощёнными для будущей жизни. Но бывает и наоборот, о чём мы
говорили выше, ссылаясь на авторитетные слова святых и Мэтра в его
книге IV, различие 18, глава 8. Недаром священник и не
пользуется правами власти. Если бы это было так, то Божественная
справедливость и обет иногда могли оказаться разрушенными.
§ 4. Только один Бог, используя свои права, в данных
случаях является судьёй, обладающим принудительной властью;
274
Часть вторая, глава VII, § 4
Он единственный, кто не может составить неверное
представление о мыслях и трудах людей. Не случайно в главе IV
"Послания к Евреям" сказано: Ибо нет твари, сокрытой от Него,
но все обнажено и открыто пред очами Его1. Он
единственный не желает ничего порочного, ибо "Ты справедлив, о,
Господь, все твои суждения справедливы, все твои пути от
благодетели, от истины и справедливости", как написано в III главе
"Тобии" ["Книги Товита"]2. Следовательно, только Он
является судьёй. Аналогично говорится в "Соборном Послании
Иакова1', глава IV: Един Законодатель и Судия, могущий спасти и
погубить3. Этого [полномочия] Иаков не приписывает ни
самому себе, ни одному из тех апостолов, которые стали тремя
опорами церкви, как утверждает Апостол [Павел] во II главе
"Послания к Галатам"*. Однако Иисус желал, чтобы такие
приговоры, выносимые Им в другом мире, подобно прогнозу [врача],
были бы ранее выносимы священником в виде его суждения в
первом смысле данного термина, чтобы грешники в этом мире
устрашились будущего осуждения и не совершали бы
преступлений, и не подлежали бы наказанию. Это есть задача,
выполнение которой требует исполнение священнического долга как
самого настоящего и действующего5. Подобно доктору,
лечащему тело, которому разрешением судьи или человеческого
законодателя дано право обучать искусству медицины, практиковать
и объявлять людям своё медицинское заключение
относительно того, кто из них может выздоровить, а кто умереть, чтобы
после его заключения люди вели умеренный образ жизни, избега-
^вр.е, 13.
2 Книга Тобия, или Книга Товита, — книга Библии, принадлежащая
к числу второканонических книг Ветхого Завета. В синодальном переводе
Библии на русском языке приведённые слова звучат так: "Праведен Ты,
Господи, и все дела Твои и все пути Твои — милость и истина, и судом
истинным и правым судишь Ты вовек!" (Товит 3, 2).
3 Иаков 4, 12.
4 Галат. 2, 9.
5 Священник играет в этом важную роль, так как через страх он
может устрашить грешника, не выполняя каждый раз роль
принудительного авторитета.
275
Защитник мира
ли излишеств для сохранения здоровья тела, он [священник] так
же должен давать предписание и инструкции по такому делу и,
подобно доктору, предписывать такие-то наказы, которые
обязаны быть соблюдены, рассуждая при этом таким образом, что
те, кто их будет соблюдать, станут здоровыми, а те, кто их
нарушает, станут больными и умрут. Лишь в данном случае люди
будут здоровыми или больными; необязательно из-за
предписаний доктора, но под влиянием самой природы человека, хотя
доктор исполнил свою обязанность. И опять же доктор не
всегда может своим авторитетом заставить больного или здорового
человека делать полезные для поддержания здоровья вещи, а
вправе лишь призывать к этому, обучать людей и устрашать их
своим суждением в первом смысле данного термина. Такой
прогноз позволяет им узнать, что станет с их здоровьем при
соблюдении некоторых предписаний, а равно о наступлении болезни
и смерти при их нарушении. Точно так же, аналогично доктору,
священник, исцеляющий души, судит и призывает людей вести
себя к вечному здоровью души, избегая её вечной муки в
потустороннем мире. Однако священник не может и не должен
никого принуждать в настоящей жизни, как было доказано нами
авторитетными словами Апостола, сказанными в первой главе
"Второго Послания к Коринфянам", словами Амвросия, а
также мнением Хрисостома, процитированными в § 6 главы V этой
части [трактата].
§ 5. Таким образом, священник согласно своим
обязанностям не должен отождествлять себя с судьёй в третьем значении
этого слова, а скорее, только с судьёй в первом значении.
Другими словами, там, где ему дана власть обучать и практиковать
подобно доктору, он не имеет никакой принудительной власти
над кем-либо. Именно потому Иисус определял себя доктором,
а не правителем, когда говорил о себе в главе V "Евангелия от
Луки": Не здоровые имеют нужду во враче, но больные1. Он не
сказал: "Они нуждаются в судье, и он пришёл в этот мир,
чтобы вести разбирательство тяжб", как было доказано словами из
главы XII "Евангелия от Луки", процитированными нами в § 8
1 Лука 5, 31.
276
Часть вторая, глава VII, § 5
главы IV этой части [трактата]. Хотя именно в принудительном
порядке Иисус будет судить живых и мёртвых в тот день, о
котором говорит Апостол [Павел] в последней главе "Второго
Послания к Тимофею": А теперь готовится мне венец правды,
который даст мне Господь, праведный Судия, в день оный; и не
только мне, но и всем возлюбившим явление Его1. Вот тогда
Иисус, действительно, в принудительном порядке подвергнет
наказанию тех, кто в этом мире нарушает Закон,
непосредственно установленный Им. Поэтому Иисус и говорит Петру
символически: И я тебе дам ключи Царства Небесного; но он не
сказал: "Я тебе дам суждение Царства Небесного". Таким образом,
как мы уже говорили, ни носитель ключей мирского судьи, ни
носитель ключей Судьи Небесного не могут вершить
принудительный суд в третьем значении этого термина, потому что ни
тот, ни другой не обладают правом такой власти, как ясно
заявил по поводу полномочий священника Амвросий и что мы
достаточно подтвердили авторитетными словами других святых.
Потому, да будет таковым наше заключение, могущество
епископов и священников опирается на власть апостольских
ключей, которые Иисус им доверил.
1II Тим. 4, 8.
277
Глава VIII
О разделении человеческих деяний и о том, как они соотносятся
с человеческим законом и компетенцией мирского судьи1
§ 1. Любое судебное разбирательство ведётся согласно
какому-то закону или обычаю в отношении осознанных
человеческих деяний; при этом оно касается лишь деяний,
упорядоченных как для достижения цели в этом мире, т. е. в
нормальной земной жизни, так и для достижения цели в потустороннем
мире, которую мы называем Вечным Блаженством или
Хвалой. Кроме того, чтобы более ясно представить различия
между судьями, т. е. между теми, кто должен судить, и между
законами и способами, по которым они [судьи] должны судить, мы
сейчас определим разницу между самими деяниями. Ибо
уточнение этих моментов оказывает немалую помощь для решения
последующих вопросов.
1 Марсилий уже рассматривал мирские действия в первой части
"Defensor paris". Различия между действиями имманентными и
переходными были установлены в I, V, 4; VI, 1, 9; X, 5. Становление
духовенства как части городского населения напрямую связано с
осуществлением этих действий, поскольку финальная цель его (духовенства)
устремлений — воздержанность, умеренность, в то время как человеческая
деятельность вызвана знанием и потребностью, имманентными и
переходными, тем более что человечество само по себе нацелено на лучшую
жизнь в будущем. Эта модерация становится необходимой из-за
присутствия природного греха, для которого бог хотел найти рецепт,
обнародовав свои наставления в виде заповедей божественного закона. Связь
между религией и деятельностью человека просто необходима; она
призвана констатировать/подтверждать в конечном итоге с одинаковым
интересом как имманентную, так и переходную деятельность людей,
которая отражает совокупность компетенций. В этой области этическое и
религиозное образование являются взаимно дополняющими.
Наконец, это закон, который содержит заповеди для человеческой
направленной, прогнозируемой деятельности: закон человечества, когда
речь идёт о деятельности для обретения счастья в этом мире;
божественный закон, когда речь идет о деятельности во благо вечного спасения в
другом мире.
На уровне этой главы Марсилий лишь устанавливает различия
между направленной, планируемой деятельностью и деятельностью
спонтанной.
278
Часть вторая, глава VIII, § 1-3
§ 2. Итак, скажем, что среди человеческих действий,
происходящих от знания и желания, одни зарождаются без повеления
разума, другие по воле человеческого разума. Источники
первых — это когнитивные способности, горячие желания,
возвышенная любовь и удовольствия, происходящие от нас или в нас
самих, но без управления рассудком или без его предписания,
а также возникающие по этому случаю потребности. Таковыми
являются способности и эмоции, достигаемые нами, когда мы
погружаемся в сон, или которые происходят в нас по-другому,
но тоже независимо от нашего разума. Когнитивные
способности и эмоции без противоречий сопровождают подобные
действия как продолжение предыдущих деяний или поисков и
являются содержанием некоторых из них. Как действия,
производимые воскрешением памяти, они называются
производными от рассудка или от предписаний разума, поскольку
свершаются или избираются нашим воздействием, а также потому,
что от них происходят другие желания, к которым нужно
стремиться или которых необходимо избегать.
§ 3. Однако между неуправляемыми и производными
действиями существует различие, происходящее от обстоятельства,
уже отмеченного нами, а именно: при неуправляемых
действиях мы не имеем полной свободы или возможности исполнять или
не исполнять их. Наоборот, при производных действиях
согласно христианской религии мы имеем такую власть. Я бы уточнил,
что над первыми мы не имеем полной власти, потому что
абсолютно не в нашей силе препятствовать им, тогда как в
отношении вторых, называемых производными, и всего того, что от них
проистекает, можно настроить душу таким образом, чтобы мы
не совершали свободно действия второго вида. Для этого, если
кто-нибудь заимеет привычку предписывать, надо научиться
рассматривать противоположности своих действий1.
1 Cf. II, XII, 16, где Марсилий перечисляет различные значения
dominium (территориального верховенства). В части второй (VIII, 5) он
уточняет, что человеческая направленная деятельность, как
имманентная, так и транзитивная, зависит от активной деятельности нашего
сознания.
279
Защитник мира
Среди производных действий некоторые являются и
называются присущими, а другие — переходными. Присущие
действия — это когнитивные способности, непроизвольные эмоции
и соответствующие потенциалы, производимые человеческим
разумом; они называются присущими, потому что не переходят
на другой объект по воле субъекта самостоятельного действия.
Переходные действия именуются таковыми, поскольку бывают
продолжениями всех желаемых вещей или их упущениями,
например действием, производимым неким органом тела, в
частности, тем, который движим согласно обстоятельствам места.
Кроме того, среди переходных действий будут и такие, которые
совершаются не без ущерба или несправедливости по
отношению к другому индивиду, группе или сообществу как субъекту
действия. Таковыми являются удар, воровство, хищение,
лживые свидетельства и многое другое, разное по способам и видам1.
§ 4. Однако для всех вышеуказанных действий,
происходящих от человеческого разума, и особенно управляемых
действий, были открыты некоторые правила или замеры, либо
потенциалы, посредством которых эти действия выполняются
соответствующим и надлежащим образом. От чего они
[управляемые действия] происходят так, чтобы достичь нормальной
жизни, скорее в этом мире, чем в потустороннем. Среди этих
потенциалов или правил есть такие, которыми действия
человеческого разума, как присущие, так и переходные, направляются и
регулируются без влияния наказания или вознаграждения за
совершение или не совершение действий, используемых
принудительной властью к тем, кто их совершил или не совершил.
Таковыми являются правила большинства практических дисциплин,
включая производство судебного дела. Среди принудительных
правил есть такие, которыми те, кто их соблюдает или
нарушает, вознаграждаются или наказываются в настоящей жизни; та-
1 Таким образом, среди имманентной деятельности (присущие
действия) есть ненамеренные виды и другие добровольные виды
деятельности, тогда как вся транзитивная деятельность (переходные действия)
добровольная, т. е. зависимая от нашего Imperium или dominium, т. е. ещё
от нашей свободы. Флорентийский перевод гласит: rimanenti
(имманентные) и passanti (транзитивные).
280
Часть вторая, глава VIII, § 4-6
ковыми являются все законы и гражданские обычаи людей. Но
есть другие принудительные правила, согласно которым
субъекты действия вознаграждаются и наказываются только в
будущей жизни. Таковыми являются Божьи Законы,
применяемые для большинства еретиков, имеющих общее название сек-
ты, поскольку, как мы говорили в главе VI первой части
[трактата], только один христианский закон содержит в себе Истину
и достаточность того, что ожидается в будущем мире.
§ 5. Таким образом, он [христианский закон] установил для
бытия, т. е. для нормальной жизни в этом мире, устав
управляемых человеческих переходных деяний, который необходимо
соблюдать для пользы и правосудия, а также во избежание
ущерба и несправедливости. Такой устав, предписывающий и
ограничивающий деяния нарушителей, налагает на них кару или
телесное наказание в ходе настоящей жизни. Именно этому
уставу мы дали общее название человеческий закон в главе X
первой части [трактата]; опираясь на такое определение, мы также
выявили в главах XI, XII и XIII первой части его [закона]
целевую необходимость и действующую причину.
Человеческий закон имеет значение для жизни в этом мире.
А для жизни в потустороннем мире Иисусом был установлен и
дарован другой Закон, являющийся уставом управляемых
человеческих деяний, как присущих, так и переходных,
зависящих от власти нашего разума, по приказу которого они могут
осуществляться в этом мире надлежащим или ненадлежащим
образом, либо совсем не осуществляться, но в любом случае
исключительно ради цели потустороннего мира. Данный Закон
тоже является принудительным: он распределяет наказания
и вознаграждения не в настоящем, а в будущем мире
соответственно заслугам и провинностям тех, кто соблюдает или
нарушает его в этом мире.
§ 6. Но эти принудительные законы, что человеческий, что
Божий, составляют душу, движущую силу судебного
приговора и его исполнения, поскольку они выступают основанием
последних, обладая некоторыми одушевлёнными принципами для
[лиц], выносящих приговор человеческим деяниям согласно этим
281
Защитник мира
законам, а также для исполняющих судебные приговоры и
содержащих нарушителей. Такое основание или принцип
считается судьёй в третьем значении, которое мы выявили в
главе II этой части [трактата]. В книге V труда "Этика", в
трактате "О справедливости"у сказано: "Судья на самом деле
является одушевлённой справедливостью"1. Итак, согласно
человеческим законам надлежит иметь судью такого, о котором мы
говорили, — обладающего властью судить судом в третьем
значении этого термина, рассматривать подсудные человеческие
деяния, исполнять судебные приговоры и наказывать в
принудительном порядке, если кто-то нарушает закон. Ибо судья — это
Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое, —
говорит Апостол [Павел] в главе XIII "Послания к Римлянам"2] и
он [судья] был послан от Бога для этой цели, как сказано об этом
в главе II "Первого Послания Петра"3.
§ 7. Апостол говорит: "делающему зло", хотя сам он,
слышащий всех людей без различия, таковым не был. Но священники и
епископы, т. е. все служители храма, обычно называемые
духовными лицами, могут совершать зло действием или
неисполнением своей обязанности. А поскольку некоторые из них (если не
большинство) являются причиной реального ущерба или
несправедливости по отношению к другим людям, они также
подвергаются преследованиям за преступления, т. е. подлежат
юрисдикции судей, которым принадлежит принудительная власть
наказывать нарушителей человеческих законов. То же самое заявил
Апостол [Павел] в главе XIII "Послания к Римлянам". Всякая
душа, — говорит он, — да будет покорна властям высушим, а
именно, согласно изложению святых, царям, правителям и
трибунам. Ибо присущая материя должна подвергаться действию
того субъекта действия, который порождён для воздействия
на неё, и предназначенного для достижения соответствующей
1 Марсилий здесь повторяет мысль Аристотеля, которая в
трактовке А. С. Жебелёва изложена так: "Ведь идти к судье — значит идти к
правосудию, так как судья хочет быть как бы одушевлённым правосудием".
Аристотель. Соч. Т. 4. С. 153.
2Римл. 13,4.
31Петр2, 14.
282
Часть вторая, глава VIII, § 7
цели, что вполне очевидно из книги II труда "Физика". Там
написано: "Итак, каждая вещь испытывает на себе действие, как
будто она создана для того, чтобы её испытывать"1, и наоборот.
Следовательно, нарушитель закона тоже является предметом
или объектом, для воздействия на который правитель или
судья создан с предписанием совершения правосудия в целях
реализации равноправия или необходимой пропорции сохранения
мира, либо спокойствия в общественной жизни или объединения
людей, и, наконец, для достижения нормального достатка
человеческой жизни. И потому там, где находится такой предмет или
объект, в какой-либо провинции, подчинённой судье, этот судья
должен сделать его праведным. А поскольку священник тоже
может быть тем самым предметом, т. е. нарушителем
человеческого закона, он тоже может быть подвергнут суду такого судьи.
Ибо для судьи неважно, является ли нарушитель священником
или мирянином, точно так же, если он будет крестьянином или
каменщиком. Равным образом доктору безразлично, является
ли больной человек музыкантом или нет, так как суть вещи сама
по себе не отменяется или она не изменяется тем, что является
случайным. В противном случае будет бесконечное множество
судей и докторов по разным видам направления человеческой
деятельности. Потому над любым священником или епископом,
который нарушает человеческий закон, должно быть свершено
правосудие и лишение его свободы по приговору судьи,
обладающего принудительной властью над нарушителями
человеческого закона в настоящем мире. При этом судьёй является мир-
ский правитель как таковой, но не священник или епископ, что
было доказано нами в главах XV и XVII первой части и главах
IV и V этой части [трактата]. Итак, все священники или
епископы, нарушающие человеческий закон, должны быть
наказуемы правителем. И не только священники, но и другие
служители храма должны быть наказаны за их [правонарушения, так
же, как наказываются люди мирские. К тому же грехи первых
1 В переводе В. П. Карпова указанная мысль Аристотеля
выражена иначе: "Многие из [из вещей] будут воздействовать друг на друга, ибо
каждая такая вещь будет действующей и одновременно испытывающей
воздействие". Аристотель. Соч. Т. 3. С. 104.
283
Защитник мира
более тяжки и совершены непристойным образом. Здесь
нужно учитывать, что тот, кто знает в более полном объёме
заповеди [Христа], должен лучше ведать и избегать того, чего следует
избегать; кроме того, он должен стыдиться грешить, поскольку
ему было дано задание обучать тому, чему должны быть
обучены [другие люди]. Тем более что возможен грех священника по
отношению к тому, кто грешником не является. Следовательно,
грех священника более тяжек, и, таким образом, он должен
нести за него большее наказание.
§ 8. Мы также не должны соглашаться с мнением, что
несправедливые устные обвинения, а равно другие действия,
запрещённые человеческим законом и причинённые кому-либо
священником, являются духовными деяниями и что в таких
случаях мирскому правителю не надлежит право вершить
правосудие над священником. Хотя, по сути, запрещённые законом
деяния, вроде прелюбодеяния, насилия, убийства, грабежа,
хищения, оскорбления, клеветы, предательства, мошенничества,
святотатства и прочих преступлений, совершённые
священниками, как показывает опыт, являются плотскими и мирскими,
что было продемонстрировано нами выше — в главе II этой
части [трактата] словами Апостола, сказанными в главах III и IX
"Первого Послания к Коринфянам" и главе XV "Послания к
Римлянам". Все подобные действия должны рассматриваться
исключительно как плотские и мирские, поскольку священник
или епископ, совершающий их, грешит в более тяжкой и
постыдной форме, чем те, которых он должен отвращать от таких
поступков, ибо своим дурным примером он даёт им возможность
и свободу вершить злые деяния.
§ 9. Итак, любой священник или епископ обязан
подчиняться юрисдикции правителей в части того, что человеческий закон
предписывает соблюдать мирским [людям]. Священник сам по
себе не может быть исключением в таких делах и не может
своей властью освободить кого-либо от власти суда. Я докажу это
своим добавлением к тому, что уже было сказано в главе XVII
первой части [трактата], приведя, таким образом, оппонента к
крайнему нежелательному для него выводу. Скажем, если епи-
284
Часть вторая, глава VIII, § 8-9
скоп Рима или любой другой священник издавна освобождён от
юрисдикции суда [светских] правителей, если он не
подчиняется такому суду, то он сам должен быть судьёй без
доверенности человеческого законодателя. Вот тогда он может избавить
от юрисдикции правителей всех служителей храмов,
охватываемых общим названием духовные лица, чтобы подчинить их
себе, как делают это в наши дни понтифики римские. Но из
этого неизбежно следует упразднение юрисдикции мирских
правителей в данной части, что, задевая всех правителей и все
государства, по моему мнению, приведёт [общество] к тяжёлому
и нежелательному последствию, ибо христианская религия
никого не лишает от своего права, что ранее уже было показано
нами в главе V этой части, где приводились слова Амвросия об
отрывке из главы III "Послания к Титу": Напоминай им
повиноваться начальству и властям.
Довод против этого нежелательного последствия я
представляю такой: мы не находим в Божьем Законе возражения
против того, чтобы все священники и епископы имели жён;
скорее всего, наоборот, им это разрешено, если, конечно, они
имеют их не более одной, как сказано в главе III "Первого Послания
к Тимофею"1. Но, что было установлено для людей законом или
конституцией, может быть отменено таким же образом и той же
властью. Получается, что епископ Рима, в силу полноты власти
(если допустить, что он ею обладает) считающий себя
законодателем, может разрешить всем своим священникам и диаконам
брать в жёны женщин, и не только им, но и другим, не
относящимся к духовенству и диаконству, освящённым по-другому, т. е.
тем, кого называют духовенством простого пострига. Более
того, он может разрешить последним подобное ещё более
обоснованно. Так, как сделал это, чему мы были свидетелями, [папа]
Бонифаций VIII, свершивший подобное для расширения своей
мирской власти2. Последний вербовал в ряды духовников всех,
кто очень желал этого, прежде всего, кто был женат только один
раз и на девственнице. Он [Бонифаций] повелел в своих указах,
Ч Тим. 3,2 и 12.
2 Corpus juris canonici, VI, lib. Ill, tit. II, cap. 1.
285
Защитник мира
называемых "декреталиями"1, зачислять таких людей в ряды
духовенства. Не ограничиваясь этим, он также исключил из
компетенции гражданских законов людей, называемых внецерковны-
ми, которых в Италии именуют "беззаботными монахами" или
по-другому "возлюбленными". Таким же образом они
[епископы Рима] по своему усмотрению сделали подобное в отношении
тамплиеров, госпитальеров и других многочисленных орденов
такого рода2; а равно тех, кто составляет часть Haut-Pas3. Если
подобным образом люди и далее будут освобождаться от
юрисдикции правителей "декреталиями" понтификов, которые после
наделения себя такими привилегиями, ещё возьмутся разрешать
1 Марсилий часто упрекал Бонифация VIII в его попытках
завладеть светской властью и духовной силой, низводя тем самым князей до
бессилия. Он критиковал буллу "Unam Sanctam" в первой части трактата
(XIX, 10). Он возобновлял свои нападки во второй части трактата (XX, 8;
XXI; 9, 13; XXII, 1,20).
2 Тамплиеры, госпитальеры — члены военно-монашеских орденов,
созданных в Палестине европейскими рыцарями в начале XII в. в ходе
первых Крестовых походов. Название "тамплиеры" (франц. templiers, от
temple — храм) возникло от храма Св. Соломона в Иерусалиме, вблизи
которого находилась первая резиденция французских крестоносцев,
создавших свой монашеский орден для защиты паломников. Наименование
"госпитальеры" (от лат. hospitalie — гостеприимство) также дала
первоначальная резиденция другого ордена — госпиталь (дом для
паломников) Св. Иоанна. Папство неоднократно использовало указанные военно-
монашеские формирования для борьбы с ересями и народными
восстаниями, а в качестве вознаграждения предоставляло тамплиерам и
госпитальерам большие привилегии, позволившие орденам накопить
огромные богатства. Тамплиеры, численность которых в начале XIV в.
насчитывала 15 тысяч вооружённых "монахов", настолько активно выступали
на стороне папства в столкновениях со светской властью, что
французский король Филипп IV Красивый в 1307 г., обвинив членов ордена в
проповеди персидской религии — манихейства, добился возбуждения
против них инквизиционного процесса. В 1310г. большинство тамплиеров во
главе с магистром ордена были сожжены на кострах, а имущество этой
религиозно-военной организации пошло в казну короля. В 1312 г. папа
Климент V официально упразднил орден тамплиеров.
3 Haut-Pas — в буквальном переводе "высокий порог" — церковь
Святого Иакова, одна из старейших в Париже. В конце XIII — начале
XIV века славилась как приют сомнительных личностей.
286
Часть вторая, глава VIII, § 9
общественные и гражданские конфликты, вполне
правдоподобно, что большая часть многочисленной массы людей окажется
в этих орденах. Ибо каждый человек склонен следовать своим
личным интересам и избегать того, что наносит ему ущерб. Тем
более что ордена сами склонны принимать в свои ряды любых,
как образованных, так и необразованных типов. Но тогда перед
огромным количеством тех, кто входит в эти духовные ордена,
юрисдикция и принудительная власть правителей окажутся
бессильными, а число тех, кто наделяется общественными
обязанностями, практически будет сведено к нулю. Это приведёт к
тяжёлому и нежелательному последствию, способному
разрушить политическое общество и защиту его человеческим
законодателем. Потому никто не должен быть освобождён от
общественных обязанностей и не может избавляться от гражданской
юрисдикции без распоряжения того же законодателя. Недаром
Апостол [Павел] в главе XIII "Послания к Римлянам" говорит:
Для сего вы и подати платите1.
Такой судья [священник] соответственно приравнен к
врачу, имеющему право ставить диагнозы, предписывать и учить,
а также рассуждать о вещах, которые полезно делать или
которых нужно избегать, чтобы привести тело в здоровое
состояние, отдаляя болезни и смерть. Недаром Иисус сам себя в
земной жизни назвал врачом, но не правителем или судьёй. В
отрывке из главы V "Евангелия от Луки", процитированном ещё
в предыдущей главе, Иисус, беседующий о себе с фарисеями,
говорит: Не здоровые имеют нужду во враче, но больные.
Иисус не повелевал, чтобы кто-нибудь в этом мире принуждал
соблюдать Закон, который Он утвердил, и потому не назначил в
этом мире судью, обладающего принудительной властью
наказывать нарушителей этого Закона.
Чтобы избежать подобной случайности, необходимо
признать в действительности, что принц (правитель) на правах
законодателя удерживает (имеет) юрисдикцию над епископами
или священниками и отрядом чиновников из-за опасности
разрушения политического сообщества в силу беспорядочного мно-
!Римл. 13,6.
287
Защитник мира
жества правителей, как мы установили это в главе XVII первой
части [трактата]. Правитель должен определить в каждой
провинции, которая ему подчинена, точное число духовных
служителей, равно как число людей, управляющих любой другой
частью политического сообщества из-за опасения того, чтобы они
в случае необоснованного увеличения их количества не могли
оказать сопротивление принудительной власти правителя или
породить смуту в политическом сообществе, или ещё из-за их
наглости или лени лишить город или королевство выгод от
нужных дел, как мы установили это в главе XV первой части,
начиная с аргументов книги V "Политики".
Таким образом, именно человеческий закон и судья,
взятые в третьем значении этих терминов, призваны регулировать
имманентные и транзитивные человеческие деяния в
вопросе пользы и ущерба, права и несправедливости по отношению
к другому человеку, который не является представителем
власти. Все люди, как светские, так и духовные, обязаны
подчиняться этой принудительной юрисдикции1. Однако, согласно
человеческим законам, имеются и другие судьи, которых
называют судьями в первом или во втором значении этого термина:
такие знатоки подобных законов лишены, однако,
принудительной власти; и ничто в любом обществе не ограничивает их
численности, даже если они не подчинены друг другу.
1 В этом состояло одно из основных требований падуанской
коммуны в XIII веке и в первой половине XIV века. Так, в 1258 г. коммуна
издала декрет, запрещающий вызывать в суд персону, минуя
компетентные органы коммуны, по какой-либо причине, гражданской или
церковной, не учитывая экскоммуникативной угрозы, вопрос нерадивости
епископа, который оставил безнаказанными проступки, допущенные
духовными лицами. Если клерк, писарь или дьяк, монах или другое духовное
лицо, говоря по существу декрета, допускает преступление против
гражданина Падуи, он должен быть осуждён и доставлен к епископу для
вынесения наказания. Если через сорок дней правосудие не осуществлено,
коммуна оставляет за собой право считать преступивших закон вне ее
пределов.
288
Глава IX
Об отношении человеческих деяний к Божьему Закону и к судье
другого мира - Христу; также о том, каким образом эти деяния
находятся во взаимосвязи с этим миром и с толкователем
данного Закона - епископом или священником
§ 1. Таким образом, согласно изложенному рассуждению,
которое мы назвали принудительным правилом для некоторых
человеческих деяний, как имманентных, так и транзитивных,
имеется судья, обладающий принудительной властью над
нарушителями Божьего Закона. Такой судья является единственным — это
Христос, и никто другой. Потому Иаков в IV главе говорит: Един
Законодатель и Судия, могущий спасти и погубить1. Но
принудительная власть этого судьи не может быть применена ни к кому
в этом мире с вынесением приговоров о наказании или казни
нарушителям, или вознаграждения тех, кто соблюдает данный Им
самим без посредника Закон, который мы назвали Евангельским
Законом. Ведь Христос по милосердию своему хотел наделить
каждого возможностью заслужить Спасение ещё до конца его жизни и
раскаяться в совершённых ошибках против этого Закона, что мы
покажем в дальнейшем на примере властей Священного Писания.
§ 2. Но по евангельскому Писанию имеется также другой
судья, в своём первом значении соответствующий судье
человеческого закона, — это священник, который в этом мире
является доктором (толкователем) Божьего Закона: того, что согласно
его предписаниям надо делать и чего нужно избегать, чтобы
достичь Вечной Жизни и избежать кары [Божьей]. Но он
[священник] не обладает в этом мире принудительной властью
обязывать кого-нибудь соблюдать свои предписания. Действительно,
было бы напрасно обязывать кого-то соблюдать их, поскольку
тот, кто соблюдал бы их под принуждением, не имел бы от
этого никакой пользы для Вечного Спасения, что мы ясно
показали в главе V этой части [трактата].
§ 3. Нужно также отметить, что Евангелие как Закон
предполагает двойную связь с людьми, ради которых он был уста-
1 Иаков 4, 12.
289
Защитник мира
новлен Иисусом. В некотором смысле Он [Иисус] установил его
[Закон] для них, для упорядочения их настоящей жизни как
таковой. Но этот Закон в сравнении с законом, взятым в прямом
и последнем смысле данного термина, отчасти имеет характер
как умозрительной, так и практической доктрины или обеих
доктрин сразу. Хотя термин закон может пониматься и в
других смыслах, например во втором или в третьем, о чём мы
говорили в главе X первой части [трактата]. И причиной различия,
о которой мы сейчас говорим, является то, что суть закона,
взятого в этом прямом и последнем смыслах, составляет
принудительная норма, т. е. норма, по которой нарушитель
наказывается принудительной властью, дарованной тому, кто должен
судить по данной норме. Однако евангельское учение никого не
принуждает соблюдать то, что Он [Иисус] предписывает людям
делать или не делать в этом мире. Во взаимоотношениях людей
в этом мире такой Закон должен считаться учением, а не
законом в прямом значении, о котором мы только что сказали.
Такова и точка зрения Апостола [Павла], в главе III его "Второго
Послания к Тимофею", где он говорит: Все Писание богодухно-
венно и полезно для научения, для обличения, для исправления,
для наставления в праведности1. Но Апостол никогда не
говорил: "для принуждения и наказания в этом мире". То же мы
читаем в главе I его "Второго Послания к Коринфянам" : Не
потому, будто мы берем власть над верою вашею; но мы
споспешествуем радости вашей: ибо верою вы тверды2. И хотя мы уже
цитировали Амвросия в главе V этой части [трактата], я не
выражаю своего неудовольствия при частом повторении
следующих его слов: "И чтобы они (коринфяне) не испытывали
негодования, словно речь идёт о владычестве, он (Апостол) им сказал:
"Я пришёл не для того, чтобы вас оберегать". И он (Апостол)
добавляет: "Я говорю эти слова не потому, что мы якобы
доминируем над вашей верой, т. е. ваша вера подчинена нашему
владычеству и принуждению; ибо вера — это дело добровольное, а
не необходимое; но я говорю это скорее всего потому, что мы вам
41 Тим. 3,16.
2II Кор. 1,24.
290
Часть вторая, глава IX, § 4
помогаем; если вы желаете, давайте действовать совместно".
Заметьте, они для Апостола помощники именно в учении, и он
говорит, "если вы хотите действовать совместно". "На самом деле
в вере, действующей возвышенной любовью, вы тверды, но не
во владычестве"1. С другой стороны, евангельское Писание или
Закон находятся в связи с людьми ради их будущего попадания
в другой мир. Причём только в последнем [мире], а не в
настоящем те, кто сейчас нарушают Закон, будут наказаны карой или
казнью. И этот термин закон как таковой, употреблённый в
прямом смысле, подтверждает собой то, что судить по этому закону
тогда будет судья в более прямом смысле, чем тот, кто обладает
принудительной властью в третьем значении. Однако
священник или епископ, каким бы он ни был, располагает и
управляет людьми по этому закону, хотя и ради потусторонней жизни,
но только в момент жизни настоящей; ему не дано наказывать
кого-либо в этом мире, потому что его непосредственный
законодатель — Христос — не называет себя судьёй в прямом смысле,
подобно тому, кто в третьем значении этого термина [судья]
обладает принудительной властью. Итак, он [священник или
епископ] не может и не должен никого наказывать в этом мире
путём вынесения приговора наказания, налагаемого на блага
[материальные] и на людей. Его надо сравнивать с доктором,
который, как врач на практике, должен лишь рассуждать о здоровье
человеческого тела, но без принудительной власти над кем-либо,
как было сказано нами в начале этой главы.
§ 4. Таким же, по словам святого Иоанна Хрисостома,
написанным в главе III второй книги его "Диалогов", называемых ещё
"О священническом достоинстве" ["О священстве"], было
мнение Апостола, высказанное им в главе I его "Второго Послания
к Коринфянам". Для краткости мы не будем повторять точные
цитаты, а лишь дополним их комментарием. Хрисостом говорит:
"Для выполнения этой задачи необходимо умение убеждать
людей и, более того, когда они больны, делать это таким образом,
чтобы они доверяли себя уходу священника; достигая этого, важно
добиться и того, чтобы они были признательны тем, кто оказыва-
1 Cf. Defensor Pacis, И, V, 6.
291
Защитник мира
ет им уход. Скажем, если кто-нибудь, пренебрегая самим собой,
сорвёт повязку (несомненно, это сделать легко), он позволит
своей болезни прогрессировать, или если не будет принимать
слова, которые должны действовать как нож (врача), то, таким
образом, помимо первой раны у него наступит более вредоносная
болезнь. Потому никто не может ухаживать за больным, кроме
врача". Далее, после нескольких заметок Хрисостом
добавляет, что и пастырь душ должен приложить все усилия, чтобы
поправлять, но не принуждать: " А если человек отворачивается от
праведной веры, мы должны требовать от священника больших
усилий, энергии и терпения, потому что кроме него никто не
может наставить на путь истинный того, кто в заблуждении;
причём нужно именно убеждать вернуться к праведной вере, от
которой тот первоначально отвернулся"1. А вот каким образом этот
святой отличает суждения священников от приговоров
правителей. Суд священников не является и не должен быть
принудительным; аргументы тому, о чём мы говорим часто, будут
следующие: принудительная власть передаётся законом или
законодателем правителю, а не священниками; во-вторых, даже если
такая власть была бы им дана, то они, безусловно,
использовали её совершенно напрасно в отношении подданных [правителя],
ибо принуждение не представляет никакой духовной выгоды для
Вечного Спасения тех, кто его испытывает. Он [Хрисостом]
сказал то же о словах, написанных в главе IX "Евангелия от Луки" :
Если кто хочет идти за Мной, отвергнись себя2. Но я опускаю
концовку этой цитаты, ибо и того, что было сказано, достаточно.
§ 5. Кроме того, очевидно, таким же было мнение святого
Илария3 в его "Послании императору Константину", в кото-
1 Saint Jean Chrysostome. De Sacerdotio, lib. II, cap. 3 et 4, P. G. XLVIII,
634 et suiv.
2 Лука 9,23.
3 Святой Иларий Пиктавийский (р. ок. 315 — ум. 367) — епископ и
учитель церкви, выдающийся западный теолог. За свою твёрдую
позицию в борьбе с арианством, отрицавшим божественность Христа, получил
прозвище "Афанасий Запада" по аналогии с Афанасием Восточным —
епископом Александрии в 328-373 гг., считавшимся величайшим
богословом своего времени.
292
Часть вторая, глава IX, § 5
ром он, помимо других вещей, пишет следующее: "Бог обучил
больше, чем он требовал, знаниям о самом Себе; и в своих
заповедях, советуя восхищаться небесными деяниями, Он
отказался от принудительной власти, чтобы признавали Его
добровольно". Заметьте, Бог желал, чтобы именно через веру люди были
обучены знанию о Нём и о Его учении; но Он не желал, чтобы
кто-нибудь был к этому принуждён; именно этим Он
пренебрегает. Развивая эту тему, святой Иларий говорит: "Бог не ищет
признания по принуждению". Кроме того, чуть ниже "Он [Бог] от
первого лица говорит всем священникам: "Я могу принять
только того, кто этого желает, слушать того, кто просит,
благословлять того, кто признаёт его веру". Бог не желал, чтобы кого-то
призвали по принуждению и чтобы последний был бы приведён
совершать это [поклонение Богу] под чьим-либо давлением или
насилием. То же самое Иларий писал в своём послании,
озаглавленном "Против Авксентия, епископа Миланского",
сторонника арианцев, который предполагал с помощью военной силы
заставить людей высказывать свои личные взгляды на
католическую веру или, скорее всего, противоположные этой вере, и
отрекаться от неё, даже если она учила бы истине. Он [Иларий]
говорит так: "А сначала разрешите оплакать тяжесть нашего
времени и стенать о глупых воззрениях настоящих дней,
рассчитывающих на человеческие возможности оказания помощи
Богу, когда люди стараются защитить церковь Христа,
предпринимая мирские действия"1. Кроме того, в том же месте он
пишет об упомянутом епископе: "Но сейчас, о прискорбие,
выборы земные рекомендуют веру божественную, а Иисус обвинён
в лишении своей благодетели, тогда как человеческое
честолюбие снискивает себе его имя. Церковь, в которую веруют в
изгнании и в тюрьмах, пугает изгнанием и тюрьмой, она
принуждает к тому, чтобы верили в неё"2. Он здесь подразумевает под
церковью коллегию священников, епископов и их
приспешников, так называемых служителей церкви.
1 Saint Hilaire de Poitiers. Epistole ad Constantium, lib. 1, cap. 6
(P.L.X, 561).
2 Saint Hilaire de Poitiers. Contra Auxentium, cap. 3 (P. L. X, 610).
293
Защитник мира
§ 6. Амвросий тоже является очевидным приверженцем
этой точки зрения, поскольку в своём втором послании Вален-
тиниану, озаглавленном "К пароду", пишет: "Я могу страдать,
плакать, стонать от оружия и солдат, и мои слёзы будут моим
оружием; таковы на деле способы защиты священников; но я не
должен и не могу оказывать сопротивление по-другому"1.
Вот почему священник, даже если он это может, не должен
носить оружие или использовать принудительную силу против
кого-то, либо приказывать и убеждать, чтобы она была
направлена против преданных Христу. Но сегодня весь мир может
видеть, что некоторые священники пошли противоположным
путём, двинулись против Священного Канона и мнения святых.
§ 7. Итак, Истиной и ясным мнением Апостола и святых,
считающихся самыми выдающимися учёными церкви и веры,
предписано, что никто не будет принуждён в этом мире через
телесное наказание или пытку к соблюдению заветов Закона
евангельского, особенно священником, причём не только
[находящемуся] лицом к лицу с верующими, но и наедине с
неверующими. По этой причине служители этого Закона — епископы и
священники — не могут и должны судить судом в третьем значении
этого термина кого-либо в этом мире, ни вынуждать кого-либо,
кроме самих себя, соблюдать предписания Божьего Закона. Тем
более путём наказания или пытки, особенно без разрешения
человеческого законодателя, поскольку по Закону Божьему такой
приговор не может быть применим и приведён в исполнение в
этом мире, а только в мире потустороннем. В главе XIX
святого "Евангелия от Матфея" сказано: Но Иисус сказал:
пустите детей и не препятствуйте им приходить ко Мне, ибо
таковых есть Царство Небесное2.
Вот когда апостолы будут восседать по обе стороны от
Иисуса, подобно судьям в третьем значении этого термина, тогда
они будут наказывать. Однако это будет в другом мире, но никак
не в этом. Ниже в глоссе говорится: "При возрождении, т. е. когда
1 Повтор цитаты.
2Матф. 19, 14.
294
Часть вторая, глава IX, § 6-8
умершие воскреснут в своих не испорченных бренных телах"1.
Ещё в глоссе сказано: "Существует два вида возрождения:
первое в воде и Святом Духе, второе — в Воскрешении"2. Про
слова "вы будете тоже восседать" глосса Августина говорит: "Видя
внешний вид осуждающего (Иисуса, который был осуждён в этом
мире принудительным судом, но сам по себе не судья), когда он
будет применять свою юридическую силу (а именно при
воскрешении), лишь тогда вы будете судьями вместе с Ним"3. Итак,
согласно словам, сказанным в Евангелии Христом, и по
высказываниям святых Иисус никогда не применял в этом мире
юридическую, т. е. принудительную, силу, которую мы назвали судом
в третьем значении этого термина. Напротив, имея вид раба, он
сам был осуждён таким судом. Только когда Он применит
принудительную юридическую силу в потустороннем мире, а
апостолы будут восседать вместе с ним, чтобы являть собой такой
суд, но никак не раньше.
§ 8. Но здесь можно с удивлением задаться вопросом:
почему же епископ или священник, каким бы он ни был,
приписывает себе большую или другую власть, нежели ту, которую
Христос или его апостолы хотели бы иметь в этом мире? Тем более
они сами [Христос и апостолы], подобно рабам, были осуждены
мирскими правителями. Зато их последователи — священники
наперекор примеру и заповеди Христа и его апостолов не
только отказываются быть подданными правителей, но даже
претендуют быть выше правителей в отношении принудительной
юрисдикции. Хотя Иисус говорит в главе X "Евангелия от
Матфея": И поведут вас к царям и правителям за Меня4] но Он не
сказал: "вы будете правителями и царями". И чуть ниже Он
добавляет: Ученик не выше учителя, и слуга не выше господина
своегоъ. Итак, ни один суд, ни один принципат, ни одно прину-
1 Glossa Inlerlinearis, ad locum.
2 Glossa ordinaria, ad locum.
3Ibid.
4Матф. 10,18.
ъМатф. 10,24.
295
Защитник мира
дительное господство не могут и не должны применяться в этом
мире священником или епископом как таковым. Таким же было
очевидное мнение выдающегося философа, который говорит в
своей книге "Политика", глава IV: "Для государственного
общения потребны многие руководители; поэтому не всех их,
назначаемых путём избрания и по жребию, следует считать
должностными лицами; например, прежде всего, жрецов (их следует
считать чем-то иным сравнительно с государственными
должностными лицами), а также хорегов и глашатаев; назначаются
путём выборов и послы. Государственные же поручения
[обязанности] имеют в виду какое-нибудь определённое дело и
касаются или всех граждан... или какой-либо части их...". И чуть
ниже он добавляет: "Другие поручения [обязанности] имеют в
виду государственное хозяйство..."1.
§ 9. Эти слова свидетельствуют о том, что если бы Иисус
пожелал видеть священников Нового Завета судьями в
третьем значении этого термина, т. е. обладающими правом
принудительного суда, разрешающих споры людей в этом мире,
тогда, несомненно, Он передал бы специальные заповеди о такого
рода деяниях в Законе, как совершил это Моисей в Ветхом
Завете. Он [Моисей] не человеком, а Словом Бога был утверждён
в качестве правителя и принудительного судьи народа
еврейского, что ясно продемонстрировано в "Деяниях святых
апостолов", глава VII2. Именно для этого Бог передал ему
[Моисею] Закон, который нужно было соблюдать в момент
настоящей жизни для управления человеческими делами; этот
Закон содержит специальные предписания о конфликтах
между людьми и то, что в этом отношении он подобен
человеческому закону или по меньшей мере некоторой части такого
закона. Соблюдая его, люди были принуждаемы и наказуемы
Моисеем и судьями, обладавшими принудительной властью,
которые заменили убеждения наказанием или карой. Но вне
сомнений, такие судьи не были заменены священниками, как мы
со всей очевидностью наблюдаем в главе XVIII второй книги
1 Аристотель. Соч. Т. 4. С. 518-519. Марсилий здесь продолжает
ранее приводимую цитату.
2Деян. 7,35.
296
Часть вторая, глава IX, § 9-10
Моисеевой "Исход"1. Но Иисус не передал через Евангелие
заповеди такого рода; наоборот, Он установил, что они должны
быть и находятся в человеческих законах, и сообщаются через
них; и Он предписал каждой человеческой душе соблюдать
такие законы и согласно им подчиняться правителям. По
меньшей мере тогда, когда эти заповеди не противоречат Закону
Вечного Спасения2. Недаром в "Евангелии от Матфея", глава
XII, и "Евангелии от Марка", глава XI, чтобы обозначить то,
что Цезарь, каким бы он ни был, — правитель [написано]:
Кесарю кесарево. И Апостол в своём "Послании к Римлянам",
глава XIII, да не будет бесполезным это повторить, сказал: Вся-
кая душа да будет покорна высшим властям. И также в
последней главе "Первого Послания к Тимофею" [сказано]: Даже
неверным господам. Мнение Августина об этом же отрывке в
глоссе мы цитировали в § 8 главы V этой части [трактата]. Из
всех этих текстов ясно следует: по мнению Христа, Апостола
и святых, люди должны подчиняться человеческим законам и
судьям, применяющим эти законы.
§ 10. Кроме того, согласно указанным текстам
становится очевидным, что христиане не должны придерживаться
всего того, что предписано в Законе или Ветхом Завете, который
вынужден был соблюдать еврейский народ. Наоборот,
соблюдение некоторых из заповедей, например церемоний под
наказанием вечной утраты, недопустимо — так учит Апостол в
"Послании к Римлянам", главы III и VII; в "Послании к Галатам",
главы II, III и V, в "Послании к Ефесянам", глава II, и в
"Послании к Евреям", главы VII и X. Следуя поучению Апостола,
преподобные Иероним и Августин также согласились с этой точкой
зрения в XI и XIII письмах их переписки. Они уверяют тех, кто
в силу искренней убеждённости или по причине чего-либо
подобного соблюдают старые обычаи, что после провозглашения
1 Исход 18, 13 и 26.
2 Как видно, божественный закон охватывает закон человеческий и
превосходит его границы, поскольку наблюдать за законом человеческим
можно лишь при тех ограничениях, при которых он не
противопоставляется закону божественному.
297
Защитник мира
Евангелия Законом они будут "низвергнуты в бездну диавола"1.
Потому верующие во Христа никоим образом не стараются
соблюдать архаичные заповеди, что становится ясно из слов
Апостола, приведённых в последней главе "Первого Послания к
Тимофею", и из глоссы, в которой Августин говорит: "Итак, рабы
христианские не должны требовать, т. е. они не могут
требовать, того, что было завещано евреям"2. В Законе Благодарения
[т. е. в Новом Завете] не переданы специальные заповеди для
регулирования спорных человеческих вопросов в этом мире;
получается, что подобные заповеди должны быть определены
только человеческими законами и судьями, действующими
согласно им [законам] при сдерживании судейской власти
человеческим законодателем.
§ 11. В Законе Моисеевом существовали и другие
предписания для их соблюдения заради будущей жизни: жертвенное
убийство или другие жертвы для искупление грехов, особенно
теми [грешниками], кто, совершив грех, скрываются с помощью
свойственных деяний; хотя и тогда никто не принуждался
исполнять эти заповеди под страхом наказания или кары в
настоящем мире. Что касается советов и заповедей Нового Закона, то
Иисус не желал и не говорил, чтобы кто-либо был принуждаем к
соблюдению таких заповедей в этом мире. Тем не менее Он
предписал, чтобы установки человеческих законов были соблюдаемы
под угрозой наказания или кары, налагаемой на их
нарушителей в другом мире. Поэтому нарушитель человеческого закона
почти всегда грешит против Божьего Закона, хотя обратное не
будет истиной. Ибо существует многочисленность деяний
против Божьго Закона, когда человек грешит через действие или
1 Cf. II, VIII, 5. Таким образом, божественный закон затрагивает
также область транзитивных действий закона человеческого, гарантируя
власть в своей собственной области. Поэтому надо повиноваться скорее
божественному закону, нежели человеческому в случае противоречий
между ними. Следовательно, можно сказать, что в некотором смысле
божественный закон формирует закон человеческий: именно в этом
состоит основная особенность доктрины Марсилия, его понимания
соотношения человеческого и божественного законов.
2 Collectanea, op. cit, P. L. CXCII, 375 С et Defensor Pacis. II, V, 8.
298
Часть вторая, глава IX, §11-12
бездействие в делах, где человеческий закон будет предписан
напрасно; таковыми, например, являются деяния, называемые
нами неподобающими, о которых невозможно
свидетельствовать, если они не были произведены, хотя такие деяния не
могут быть проигнорированы Богом. Именно по этой причине,
чтобы улучшить людей, как в настоящем, так и в другом мире, был
установлен Божий Закон с его соответствующим отношением к
этим деяниям или их невыполнению.
§ 12. Однако у кого-либо может возникнуть недовольство
Законом евангельским за его несовершенство, если, как мы
говорили, спорные человеческие деяния не могут быть
регулируемы им в достаточной степени в момент настоящей жизни. Что
касается нашего мнения, то скажем, что по Закону
евангельскому мы в достаточной степени управляемы для того, чтобы
осознанно что-то делать, а чего-то избегать в настоящей жизни
ради жизни будущей или достижения Вечного Спасения, а
также предостерегаться наказания. Именно для того он и был нам
дан, а вовсе не для того, чтобы приводить спорные деяния
людей в гражданской жизни к равенству и надлежащему
порядку или достаточности настоящей жизни. Ведь Иисус пришёл в
этот мир не регулировать дела такого рода в настоящей жизни,
а только для [достижения людьми] потусторонней жизни.
Поэтому и норма мирских, человеческих деяний бывает разной,
ведущей к достижению целей разными способами. Он [Иисус],
например, не учит никоим образом противостоять кому-либо или
отстаивать своё право в суде, хотя она [мирская норма] не
запрещает этого. Потому Христос, как мы говорили об этом ранее,
не даёт для таких дел специальных заповедей. Но мирская
норма деяний учит этому, демонстрирует их и предписывает
наказывать нарушителей по закону человеческому. Недаром в
главе XII "Евангелия от Луки" Иисус ответил человеку,
просящего рассудить его с братом, такими словами: Кто поставил Меня
судить или делить вас?1 Как будто он хотел сказать: "я не
пришёл в этот мир судить вас таким судом". Следом в глоссе
[написано]: "Он не удостаивает себя быть судьёй в спорах, арбитром
1 Лука 12, 14. Марсилий эту цитату ранее уже использовал.
299
Защитник мира
в земных делах, Он, кто будет судить живых и мёртвых и будет
судьёй их заслуг"1. Иначе говоря, не по Закону евангельскому
должны измеряться человеческие деяния, совершаемые для
целей настоящей жизни, ибо нормы этих деяний, которые
соизмеряют пропорцию желаемого, и законный образ его свершения не
были даны в этом Законе для настоящей жизни людей. Но они
[такие нормы] были утверждены человеческими законами, так
как без этих норм из-за отсутствия справедливости со
скандалов и конфликтов между людьми внезапно вспыхивают борьба,
разделение и недостаточность человеческой жизни в этом мире,
чего почти все люди избегают по своей природной склонности.
§ 13. Следовательно, нельзя утверждать, что Закон
евангельский является несовершенным, поскольку он не создан для
того, чтобы обладать этим совершенством. На самом деле он был
дан, чтобы через него мы могли быть ведомы касательно того,
что необходимо людям для получения Вечного Спасения, а
также для избежания несчастья; в этом отношении он, конечно,
достаточен и совершенен. Но он не был дан для того, чтобы
регулировать споры гражданской жизни или чтобы с его помощью и
законным образом добиваться целей, желаемых людьми в этом
мире. Если только в силу этого его назвали бы несовершенным,
тогда можно ответить соответствующим образом: конечно, он
несовершенен, потому что с его помощью мы не способны лечить
болезни тела, измерять величины или плавать в океане. Хотя,
вне сомнений, можно согласиться, что абсолютно совершенного
ничего нет; в противном случае, это будет уникальное явление —
сам Бог. О несомненной истинности этой точки зрения можно
судить по словами Григория, который в глоссе о главе VI
"Первого Послания к Коринфянам" утверждает следующее: "Я
говорю это к вашему стыду, а именно, для того, люди, которые
получили мудрость от внешних дел, изучали дела земные. Но те,
кто наделён духовным талантом, вовсе не должны вмешиваться
в дела земные"2. Если под мудростью внешних дел, разбираю-
1 Cf. Defensor minor, XIII, 3, 4, 5, 6; Defensor Pacis, II, II, 4, 5 et
Tracta tus de jurisdictione imperatoris, in Goldast, IL P. 1387.
2 Cf. Defensor pacis, II, V, 1-2.
300
Часть вторая, глава IX, § 13
щей причины земных конфликтов, Григорием понималось
Священное Писание, он не сказал бы: "но те, кто наделён духовным
даром (знанием Священного Писания), не должны вмешиваться
в дела земные" и не отличал бы одних от других согласно этим
признакам. Кроме того, Апостол и святые назвали людей,
обладающих такой мудростью, т. е. мудростью внешних дел, "мало
значащими в церкви", то ничего подобного ни Апостол, ни
святые, интерпретирующие эти слова, конечно, не могли сказать о
людях образованных в Священном Писании.
Сколько и какого сорта бывают человеческие деяния,
какими судьями и законами, как, когда и кем такие деяния
должны регулироваться и исправляться, мы, думается, в
достаточной степени показали в ходе нашей дискуссии по теме.
301
Глава Χ
О принудительном судье для еретиков, а именно,
кому надлежит привлекать их в принудительном порядке
к суду в этом мире, наказывать их как путём конфискации
имущества, так и мерами против их персоны
и кому надлежит всё это исполнять
§ 1. Впрочем, с полным основанием можно усомниться в том,
что мы говорили1. Если юрисдикция над всеми теми, кого
необходимо наказать в настоящем мире принудительным судом как
в имущественном [т. е. гражданско-правовом], так и в уголовном
отношениях, действительно, по разрешению законодателя
принадлежит только правителям, как это было
продемонстрировано ранее, то в таком случае правителям будет принадлежать и
право принудительного судебного разбирательства дел еретиков
или раскольников. Однако полномочие правителя привлекать в
принудительном порядке еретиков к суду, определять им
наказание представляется многим весьма спорным; на самом деле,
кажется, что власть распознавать еретическое преступление,
расследовать и судить его, определять наказание является
заботой именно священника или епископа и никого другого. В таком
случае право на принудительный суд и наказание за подобные
преступления, по-видимому, должно принадлежать последним.
Кроме того, представляется, что суд или заявление в суд о
наказании, которое должно налагаться на преступника, зависят ещё
и от того, против кого или против какого закона виновник
согрешил. Скажем, когда еретик или раскольник либо другой
неверный грешит против Закона Божьего, либо потерпевшим
является священник или епископ, тогда получается, что суд в
подобных случаях будет принадлежать священнику, а вовсе не
правителю. Таковым является мнение блаженного Амвросия в его
"Первом Послании против императора Валентиниана"2; так
1 Здесь Марсилий вновь начинает изложение своих взглядов с
возможных возражений своих заочных оппонентов.
2 Saint Ambroise. Epistola. XXI, P. L. XVI, 1045-9.
302
Часть вторая, глава X, § 1-2
он полагает на протяжении всего послания, но я не цитирую его
слова для краткости.
§ 2. Что касается нас, скажем, что согласно нашим
предыдущим заключениям, если некто грешит против Закона
Божьего, то он должен быть судим, определён в наказании и наказан
согласно этому Закону. Но по Закону Божьему есть два судьи.
Один в третьем значении этого слова, обладающий
принудительной властью наказывать нарушителей этого Закона и
привлекать их в принудительном порядке к исполнению
наказаний; такой судья в своём роде единственный — это Иисус, как
было показано нами в предыдущей главе при рассмотрении
соответствующего отрывка из главы IV "Соборного Послания Ma-
кова". Из нашей предыдущей главы явствует, что он желал и
повелел, чтобы все нарушители Закона [Божьего] были судимы
принудительным судом в потустороннем мире и чтобы только в
том мире, а не в этом они понесли наказание или кару. Однако
согласно этому Закону существует и другой судья —
священник или епископ, безусловно, не являющийся судьёй в третьем
значении. В его обязанности не входит вершение суда над
нарушителем такого Закона в этом мире, наказание или казнь его
принудительной властью, что было продемонстрировано нами
в V главе этой части [трактата], а также в предыдущей главе с
приведением мнений Апостола и святых и их неопровержимых
аргументов. Тем не менее священник является судьёй в первом
значении этого термина: он обязан учить, наставлять, убеждать
[грешников] с помощью своего закона, внушать им страх при
мысли о приговоре будущего проклятия, рассказывать об
угрозе наказания, которое будет налагаться на них судьёй в
принудительном порядке, т. е. Иисусом в потустороннем мире, как и
было вполне выразительно показано нами в VI и VII главах
настоящей части [трактата], в которых рассматривался вопрос о
священнической власти ключей, а также в предыдущей главе
[трактата], где мы сравнивали священников, являющихся
врачами душ, с телесными врачами, подобно Августину,
ссылающемуся на авторитетные слова Пророка (Псалмиста), и
согласно мнению Мэтра [Петра Ломбардского], изложенному в главе 9
различия 18 его труда. Еретик, раскольник или любой другой не-
303
Защитник мира
верующий как нарушитель Закона евангельского, если он
продолжает творить своё преступление, будет наказан только тем
судьёй, в обязанности которого входит наказывать
нарушителей Божьего Закона в день, когда Он [Иисус] будет вершить свой
суд. Таким судьёй является сам Иисус, имеющий право судить
живых и мёртвых, и тех, кому предназначено умереть, но уже в
потустороннем мире, но не в этом. Ибо Он по своей милости дал
грешникам в момент отбытия их в мир иной, т. е. накануне
смерти, возможность раскаяться и заслужить прощение. Другой
судья — пастырь, епископ или священник — в настоящей жизни
должен лишь учить, наставлять, убеждать грешника в его
виновности, должен сделать ему выговор, внушить страх при мысли
о приговоре вечного проклятия, но никоим образом не
принуждать его, как это было сказано в предыдущей главе.
§ 3. Если человеческий закон запрещает уличённому
еретику или другому неверующему оставаться в стране, тогда он
должен быть судим в этом мире как нарушитель
человеческого закона с определением наказания или кары за
преступление, установленное этим же законом и судьёй — стражником
человеческого закона, но только по разрешению
законодателя, что было продемонстрировано нами в XV главе первой
части [трактата]1. Однако, если человеческий закон не запрещает
еретику или другому неверующему пребывать в той же
стране среди верующих, как это уже было разрешено еретикам
законами еврейского народа, и даже позже — в эпоху
христианских народов, правителей или понтификов, тогда я скажу, что
нельзя никому судить еретика или другого неверующего или
же наказывать или карать его как в имущественном, так и
уголовном отношениях в момент настоящей жизни. Основная
причина здесь заключается в следующем: никто не наказывается и
не карается в этом мире за свершение греха против
теоретических или практических учений как таковых, если только он
грешит против них. Но любой наказывается настолько, насколько
он грешит против человеческого закона. Если, допустим,
являясь врачом или учителем, напиться и в таком состоянии произ-
1 Cf. également, Π, Χ, 7-8; Π, XIII, 2.
304
Часть вторая, глава X, § 3~5
водить или продавать обувь, что могут делать лишь обученные
тому люди, равно по своей прихоти заниматься делами других
профессий, тогда, если всё это не запрещать человеческим
законом, любой пьяница или иной человек, действующий таким
извращённым образом во всех других профессиональных
областях, будет абсолютно ненаказуем.
§ 4. При этом нужно отметить, что в настоящем мире, перед
тем как принудительный суд вынесет приговор оправдания или
осуждения, в установленном порядке должно быть предпринято
расследование касательно представленного случая. Во-первых,
необходимо установить предмет или действие, вменяемое в вину
подсудимому, выяснить, является ли оно таким, каким его
представляют. Необходимо узнать заранее, что предшествовало его
совершению. Во-вторых, нужно знать, запрещает ли
человеческий закон деяния такого рода. В-третьих, надо выяснить,
допустил или нет такое деяние обвиняемый. И лишь затем может
следовать суд с приговором осуждения или оправдания
обвиняемого. Например, если кто-нибудь привлекается к суду как
еретик, или обвиняется в фальсификации золотых ваз другим
металлом, тогда, во-первых, перед тем как он будет осуждён или
оправдан принудительным приговором, люди должны
расследовать — являются ли предмет или действие, вменяемые
подсудимому, свойственными ему или нет. Во-вторых, необходимо
установить, что такие дела запрещаются человеческим
законом, и доказать это. В-третьих, нужно определить, было ли это
преступление допущено человеком, в вину которому оно
вменяется. После этих расследований, наконец, последует суд, в
принудительном порядке выносящий наказание или оправдание.
§ 5. Отвечая на первый из этих вопросов, правитель
должен проконсультироваться со знатоком соответствующей
дисциплины, в задачу которого входит самостоятельное
рассмотрение сущности предмета или сути точки зрения или действия,
которые вменяются обвиняемому. Такого рода делами занимаются
как раз судьи в первом значении этого термина, что было нами
сказано во главе II этой части [трактата]. Они [знатоки]
стараются познать суть этих дел, поскольку им было дано правителем
право практиковать эти дисциплины в городе и обучать им; это
305
Защитник мира
право мы называем правом преподавать. То же самое касается
всех других практических и механических ремёсел, о которых
мы говорили в главе XV первой части [трактата]. В результате
врач должен отличать больного лепрой от здорового по его
телесному состоянию, а священник должен знать, какое ремесло или
учение является еретическим, и отличать его от
католического вероучения. Равно мастер золотых и серебряных дел должен
судить о металлах, а тот, кто является знатоком или доктором
в юридических делах, должен разбираться в займах, депозитах
и других подобных гражданских актах. Правитель как таковой
должен быть в полной уверенности относительно деятельности
и опыта тех, кто по закону обучает или практикует такие
дисциплины, а также относительно сути их утверждений [в суде]1.
§ 6. Касательно вопроса, поставленного на обсуждение,
необходимо сначала выяснить, является ли вменяемая кому-либо
ересь преступлением или нет, может и должен ли такой факт
рассматриваться в суде (говоря о суде в первом значении
этого термина) знатоком Священного Писания, каковым является
или по крайней мере должен быть любой священник. Так, глава
II "Книги пророка Малахии" гласит: Уста священника должны
хранить ведение, и закона [Божьего] ищут от уст его2.
Следовательно, таковыми [знатоками Закона Божьего] должны быть
последователи апостолов — священники и епископы, которым
Иисус в главе XXVIII "Евангелия от Матфея" говорит: Итак,
идите и научите все народы и т. д., уча их соблюдать все то,
что Я повелел вам3. В "Послании к Тимофею", глава III
[сказано]: Он должен — среди других — быть врачом*, а именно
относительно Священного Закона. Также в главе I "Послания к
Титу" [написано]: Ибо епископ должен быть непорочен,
держащийся истинного слова, согласного с учением, чтоб он был
1 Такой была обычная практика в итальянских коммунах того
времени. Cf. C.W. Prévité-Orton, op. cit. P. 201, note 1.
2 Повтор цитаты. Малах. 2,7.
*Матф. 28, 19-20.
4 В обоих «Посланиях к Тимофею» синодального издания Библии на
русском языке таких слов нет.
306
Часть вторая, глава X, § 6-7
силен и наставлять в здравом учении, и противящихся
обличать. Ибо есть много и непокорных. Таковым должно
заграждать уста1. Что касается второго вопроса, запрещает или нет
совершённое деяние закон, правитель сам должен быть
компетентным в законе, взятом в последнем и прямом смысле этого
термина, поскольку лицо, допущенное править, должно делать
это [править] по постановлению законодателя и согласно
закону. Третий вопрос, в котором он должен быть компетентным, —
это знание того, сказаны ли еретические слова или свершены
ли соответствующие действия человеком, которому
вменяется данное преступление. Подобный вопрос суд может уяснить
собственным разумением либо с помощью образованных людей
[экспертов], или невежд, которых мы по обыкновению называем
свидетелями. Только так правитель должен произвести суд и
вынести приговор наказания или оправдания, либо осуществить
или отменить наказание тому, кто был обвинён в преступлении.
§ 7. На деле правитель не наказывает кого-либо только за
то, что он согрешил против Божьего Закона. Существует
множество смертных грехов против Закона Божьего, обычно не
запрещённых человеческим законодателем, даже знающим об этом,
например, ведение блудного образа жизни. И епископ или
священник не может и не должен запрещать это в
принудительном порядке. Тот, кто грешит против Закона Божьего, —
еретик; такой грех, будучи также запрещённым человеческим
законом, наказывается в этом мире соразмерно тому, насколько
он грешит против человеческого закона. Именно в этом
кроется ясная сама по себе первопричина, по которой некто
получает наказание или кару в этом мире, если результат
[преступление] налицо; а если причина исчезает, результат тоже не виден.
Обратное является равнозначной истиной: тот, кто совершает
преступление против человеческого закона, совершает грех, но
в другом мире он будет наказан соответственно тому,
насколько будет грешен перед Божьим Законом, а вовсе не в той
степени, насколько нагрешил против человеческого закона. Ибо
существует большое количество вещей, запрещённых человече-
1 Тит. 1,7-11.
307
Защитник мира
ским законом, которые тем не менее не запрещены Божьим.
Например, если кто-то не вернул долг в положенное время по
несостоятельности, по болезни, по забывчивости, по
непредвиденным обстоятельствам либо по другому препятствию, то тем не
менее он не будет в принудительном порядке наказан в другом
мире по Закону Божьему; наоборот, он будет по полному
праву принудительно наказан в этом мире судьёй согласно
человеческому закону. А если кто-то согрешил против Божьего
Закона, совершая действие, не запрещённое законом человеческим,
например разврат, такой человек будет наказан в другом мире.
Потому согрешение против Божьего Закона является
первопричиной самой по себе, по обыкновению называемой в философии
причиной как таковой1, поскольку эта причина как данная
будет иметь результатом наказание или кару2 в потусторонней
1 Cf. Aristote, Seconds Analytiques, I, 4, 73 b 27.
2 По Марсилию, отнюдь не нарушение божественного закона как
таковое карается в мирском обществе, а лишь его воплощение в законе
человеческом. Проблема состоит в том, чтобы знать, должна ли ересь, т. е.
нарушение божественного закона, быть записанной земным законодателем
как запрет в человеческом законе. Другими словами, должен ли закон
человеческий выстраиваться по закону божественному в конкретном случае.
И только если ересь входит в свод запретов закона человеческого, она
может быть наказана в этом мире. По мысли Марсилия, она иначе не может
не быть наказанной по уже обозначенным причинам. В любом случае,
важно подчеркнуть, как это сделал A. Passerin d'Entrêves (op. cit. P. 221), что
решение этого вопроса в конечном счёте всегда остаётся за представителем
рода человеческого, т. е. за законодателем или правителем, который имеет
власть самостоятельно решать, должно ли нарушение божественного
закона быть учтено законом человеческим. Наказывать еретиков,
следовательно, лишь в компетенции правителя, но совсем не в компетенции
священника, который не имеет никаких полномочий для принятия подобного
решения. В этом в известном смысле и состоит новшество мысли Марсилия для
своего времени. Его мысль не довольствуется тем, чтобы соблюдать
архаичную средневековую традицию, отдавая еретика в руки светской
власти, но она доверяет светской власти заботу о принятии решения, должно
ли нарушению божественного закона следовать наказание в этом мире
посредством включения данного нарушения в число запретов по закону
человеческому. И, как следствие, мысль автора «Защитника мира» таким
образом лишает священника власти бороться с ересью
правоприменительным путем. Его роль может состоять только в том, чтобы судить о
нарушении божественного закона как эксперт и давать свое заключение правителю,
308
Часть вторая, глава X, § 8
жизни. В то время как несуществующая причина —
несуществующий результат.
§ 8. Итак, право суда над еретиками, раскольниками и
другими неверующими, в том числе право их наказывать: казнить
или применить к ним иное мирское наказание, т. е. право
привести его [приговор] в исполнение, принадлежит только одному
правителю или тем лицам сообщества, которым по закону
человеческого законодателя это предписано, а вовсе не какому-либо
священнику или епископу под предлогом того, что виновный
согрешил против Закона Божьего. Закон Божий, безусловно, имеет
отношение к людям и в момент настоящей жизни, но только не в
последнем значении этого термина, т. е. как имеющий
принудительную власть над кем-либо в этом мире. Это вполне понятно
по предыдущей главе и главе V этой части [трактата], но здесь
этот закон обозначается в третьем значении, подобно тому, как
он трактовался в главе X первой части. Согласно этому закону
священники тоже являются судьями в этом мире в первом
значении термина судья или суд, т. е. они не имеют никакой
принудительной власти, что было продемонстрировано нами в главе V
и в предыдущих главах этой части, согласно текстам Апостола,
Амвросия, Илария и Хрисостома. Но если бы они
[священники] были правителями и принудительными судьями по
отношению к еретикам, то, поскольку последние грешат против учения,
учителями которого являются сами священники, и которые со-
который сам имеет власть применять закон и использовать санкции. Такой
теоретический пассаж Марсилия значительно проясняет проблему
взаимодействия закона человеческого и закона божественного: только
правителю принадлежит решение о том, должен ли закон человеческий в вопросе о
ереси выстраиваться на основе закона божественного. После Марсилия
многие европейские мыслители тоже считали, что именно позитивное право
использует в своём своде предписания божественного закона, если относится
к последнему с должным почтением. Это никоим образом не является
подчинением божественного закона закону человеческому. Позитивное право,
если продолжить доктрину Марсилия, призвано это осуществлять,
поскольку правитель удерживает власть, данную ему богом, и потому правомочен
принимать решения даже в вопросе о вере. Недаром спустя несколько веков
христианские писатели продолжают считать, что светский правитель
наделён всесторонней высшей властью, как гражданской, так и религиозной.
309
Защитник мира
вершают некие действия над другими [верующими], тогда бы и
мастер-ювелир мог выступить принудительным судьёй в
отношении фальсификатора, подделывающего золотые
произведения. А это является полным абсурдом. Таким же образом врач
мог бы наказывать тех, кто не считается с медициной. Хуже того,
в городе [государстве] появилось бы огромное количество судей,
имеющих право наказывать: столько, сколько в нём имеется
обязанностей. Явная избыточность и невозможность такого
последствия была нами продемонстрирована в главе XVII первой
части [трактата]. Ибо тот, кто грешит против городских
[государственных] обязанностей, непременно будет принуждён и
наказан, если только не включится вмешательство чего-либо
другого, вроде предписания законодателя или закона человеческого.
На самом деле, если бы грехи такого рода не были бы
запрещены законом человеческим, тогда те, кто их допустил, не были бы
никоим образом наказаны.
§ 9. Всё, о чём мы говорим, может быть доказано
обыкновенным примером. Предположим, что человеческий закон
запрещает совместное проживание прокажённых и других граждан. Как
известно, судить о болезни людей, в частности о том, являются
ли они прокажёнными или нет, согласно своему знанию может
только врач. Спрашивается, тем, кто будет признан больным
лепрой по решению, взятому в первом значении термина суд,
может ли такой врач, используя полномочия доктора медицинской
науки, запретить им [больным] совместное проживание с
другими людьми? Конечно, нет. Потому что, только тому, кому было
доверено стоять на страже принудительного человеческого
закона, т. е. правителю, можно совершать подобное. Ибо никому — ни
отдельному человеку, ни одной группе людей не позволено
судить кого-либо и налагать на него наказание; это позволено
только одному правителю. Тем не менее в отношении отбросов
общества, при опасности вменяемых им преступных действий или
особом характере последних, если закон указывает такое (в случае,
когда это будет совершенный закон), или же при необходимости
благоразумия, когда закон упустил какой-то случай, правитель
должен воспользоваться суждением знатоков либо полагаться на
учение, трактующее сущность таких творений, действий и слов.
310
Часть вторая, глава X, § 9-11
Врачи поступают так в отношении больных лепрой или не
больных ею, а теологи в отношении преступников, символично
представленных в Священном Писании как больных лепрой, согласно
изложению его святыми. Аналогичным образом правитель
должен полагаться на [заключение] мастера золотых дел в
отношении производства металлических ваз, равно как на экспертов по
другим видам творений и действий.
Итак, священник как врачеватель душ должен судить
еретиков или других неверующих судом в первом значении этого
термина, т. е. разбирая еретические слова или действия и
отличая их от тех слов и действий, которые не являются таковыми.
Но касательно суда в третьем значении этого термина, которым
виновные приговариваются к казни или телесному наказанию
или которым они оправдываются, — всё это относиться лишь к
тому, кто правит согласно закону человеческому. Значит,
только правитель может определить соответствующие наказания,
если они по предписанию законодателя или закона
человеческого направлены на добро.
§ 10. О том, о чём мы здесь говорим, Писание упоминает
в главе XXV "Деяний апостолов". Когда Апостол [Павел] был
приговорён евреями (хотя и напрасно) как еретик,
расследованием этого случая и вынесением вердикта занимался судья,
утверждённый для этой цели по решению человеческого
законодателя, который рассматривал и другие уголовные и
гражданские деяния.
§ 11. Противоположные аргументы могут быть
отклонены без заминок. Когда говорится, что на того, кто имеет
задачу распознания еретических преступлений, возлагается также
осуждение еретика, мы по причине многочисленности
упоминания терминов судья и суд должны чётко различать их. В одном
смысле такое смешение этих терминов, когда мы берём их в
первых значениях, вполне допустимо; но если они взяты в третьем
значении, тогда подобное обманчиво. Поэтому наше
заключение не опровергается таким ложным умозаключением,
сделанным с помощью подмены посылки. Однако в отношении другой
цели, а именно когда речь идёт о виновном, согрешившим
против человеческого закона, выносить наказание ему и применять
311
Защитник мира
такое наказание будет судья в третьем значении этого термин,
поскольку он [виновный] согрешил против закона, взятого в
последнем значении слова закон, т. е. принудительного. Когда же
предполагается, что еретик грешит против Закона Божьего,
тогда можно с этим не согласиться. И потому такой грешник будет
судим только в третьем значении термина, т. е. Христом и в
другом мире. Он будет наказан этим судьей или оправдан согласно
тому, насколько он соблюдал или нарушал заповеди Закона
Божьего. Однако такой судья в части Закона Божьего не
является ни священником, ни епископом, которые могут быть судьями
только в первом значении этого термина — как учёные,
особенно в отношении этого Закона к настоящей жизни людей. Кроме
того, если большая часть посылок представляется истинной
относительно сказанного нами, а именно, что Ему [Христу]
принадлежит судить нарушителей, поскольку Он является
принудительным судьёй, а против Закона, стражником которого Он
является, преступник согрешил, — тогда я ещё скажу, что это
истинное предположение должно быть подведено под понятие
закона в третьем значении этого термина. Значит, еретик грешит
против судьи этого мира (в третьем значении термина судья) и
против закона, стражником которого является судья, который
также взят в его последнем и прямом значении, т. е. только как
исполнитель принудительного закона. И такой судья должен
судить в этом мире принудительным судом, если законодатель
этого требует. Также этот судья должен применять против
такого нарушителя наказание, которое человеческий законодатель
утвердил в целях общего блага, охраняемого законом. Либо
нужно установить различия в терминах, которые при их
равнозначности приводят к предыдущему ошибочному умозаключению.
§ 12. Следовательно, будет необоснованным делать
заключение, что, поскольку кто-то должен быть судим и наказан как
еретик в этом мире, или для этого мира принудительным
решением суда, направленным против его имущества и персоны, или
в обоих отношениях сразу, то он должен быть судим
священником или епископом. А если это невозможно, тогда другим
судом в первом значении этого термина. Из этого также не
следует, что мирское имущество человека, осуждённого как ерети-
312
Часть вторая, глава X, § 12-13
ка, полностью или частично реквизированное у него в качестве
наказания за преступление, должно присваиваться епископом
или священником.
Точно так же из этого не следует, что тот, кто должен быть
осуждён как искажающий истину, должен быть судим
финансистами. Его осуждение возможно через суд в первом значении
этого термина, но никак не в третьем значении
(принудительным судом); отсюда также не следует, что мирские блага,
реквизированные у него в качестве наказания, должны быть
присвоены финансистами, группой или каждым по отдельности.
Искажающий истину должен быть судим принудительным судом
правителя, и наказание на него наложено в соответствии с
требованиями закона.
§ 13. Благословенному Амвросию здесь нужно ответить, что,
видимо, он хотел сказать, что преступления еретиков
рассматриваются судом священников или епископов в первом
значении этого термина, но не в третьем. Ибо на этапе
первоначальной церкви ни один из епископов или понтификов никогда не
пользовался прямой властью суда в третьем его значении, хотя
впоследствии благодаря некоторым уступкам правителей они
пришли к такой практике. Потому тем, кто рассматривает
истинную причину такой практики как злоупотребление, сила и
права епископов в этом отношении представляются
фантасмагорией спящих людей.
Вот что необходимо заключить касательно судей, суда и
принудительной власти, а также относительно еретиков и
неверующих, если они будут, таким образом, определены.
313
Глава XI
Некоторые знаки свидетельства и примеры, взятые из трудов,
как канонических, так и человеческих, посредством которых
мы покажем, что выводы, сделанные в главах II, IV, V, VIII,
IX и X о статусе епископов и священников вообще, являются
истинными. И потому Иисус отделил их положение бедности
от положения правителей
§ 1. Наглядно доказав в предыдущих главах, как через
авторитет канонического Писания, так и через другие почти
политические аргументы, что никакому епископу или
священнику, равно как и любому другому служителю церкви, не
принадлежит принудительная юрисдикция над кем-либо в этом мире,
мы сейчас хотим пояснить этот вывод неопровержимыми
свидетельствами и знаками. Мы считаем очевидным, что ни Иисус, ни
один из его апостолов никогда и нигде не утверждали ни одного
из своих последователей судьёй или наместником, чтобы
практиковать властное правление и суд. При этом ни Он [Иисус], ни
его апостолы не игнорировали [власть] и не пренебрегали
такой необходимой вещью в человеческом обществе. Если бы они
полагали, что такая обязанность [властного правления]
возложена на них, или если бы они хотели, чтобы она принадлежала
их последователям, т. е. епископам или священникам, тогда они
дали бы заповедь или совет касательно этого. Истинно, что они
[Иисус и апостолы] создали порядок и способ назначения
служителей духовных — епископов, священников и дьяконов; мы
достаточно знаем, что согласно мнению Апостола [Павла] в
"Первом Послании к Тимофею", глава III, и в ((Послании к Титу",
глава I, это относилось к их обязанностям. Сказанное также
прослеживается и во многих других местах Писания.
§ 2. Но Иисус отделил обязанность священников или
епископов от обязанности правителя. Если бы пожелал, Он сам,
конечно, мог одновременно пользоваться положением правителя и
обязанностью священника; или мог бы приказать, чтобы
апостолы действовали таким образом. Однако Его воля не была
таковой; наоборот, Он, кто расположил все вещи и дела наилучшим
314
Часть вторая, глава XI, § 1-2
образом, пожелал, чтобы все обязанности различались по
своему существу. Таково было Его самое подходящее [миру]
расположение. Поскольку Иисус пришёл, чтобы обучать смирению и
пренебрежению мирской жизнью и её благами, Он сделал такое
как личным примером, так и произнесёнными словами. Придя в
этот мир с исключительной покорностью и
незаинтересованностью в мирских благах, Он хорошо знал, что меньше всего
научит этому разговаривая с людьми, а, скорее всего, обучит через
свои деяния, т. е. собственным примером. Таким же было мнение
Сенеки в его письме IX, гласящем следующее: "Тому, что нужно
делать, мы должны учиться у того, кто это делает"1. Итак,
Иисус хотел поразить своей исключительной покорностью и
пренебрежением мирскими благами, чтобы научить нас скорее
примером, чем словами. Лука во главе II своего "Благовествования"
пишет: Она (Святая Дева) опеленала его и положила в ясли2.
Заметим, это происходило в каком-то хлеве чужого двора, т. е. в
месте, где содержат скот и фураж; отметим также, что ребенок
был завёрнут в пеленки, принадлежавшие кому-то другому,
поскольку Святая Дева и Иосиф были там проездом как
паломники. Родившись бедным, Иисус, и будучи взрослым, жил бедным;
отсюда, подчёркивая свою бедность, Он говорит в главе VIII
святого иЕвангелия от Матфея", и в главе IX святого i(Евангелия
от Луки": Лисицы имеют норы, и птицы небесные — гнезда; а
Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову3. И такое
положение, как состояние совершенства, Иисус советовал
избирать тем, кто, должным образом изучив другие Его советы и
указания, пожелал быть Его последователями или
подражателями. Такие последователи прежде всего должны разъяснить
всем, что Он пришёл в мир, чтобы применять это на практике.
Потому согласно главе XIX святого "Евангелия от Матфея",
1 В издании на русском языке (Сенека Луций Анней. Нравственные
письма к Луцию. М., 1977) письмо IX таких слов не содержит, но в письме
LII есть фраза о том, что нужно выбирать таких, "кто, говоря, что нужно
делать, доказывает это делом".
2 Лука 2, 7.
3 Матф. 8, 20; Лука 9, 58.
315
Защитник мира
главе X "[Евангелия] от Марка" и главе XVIII "[Евангелия] от
Луки", когда кто-то его спросил: Учитель Благий! Что сделать
мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную? Иисус ему ответил:
Если хочешь войти в жизнь вечную, соблюдай заповеди... Не
убивай; не прелюбодействуй; не кради; не лжесвидетельствуй...
Человек заметил: Все это сохранил я от юности моей.
Услышав эти слова, Иисус по "Евангелию от Матфея", сказал ему:
Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое
и раздай нищим', и будешь иметь сокровище на небесах1.
Кроме того, Христос говорит своим ученикам в главе XIV
"Евангелия от Луки": Так всякий из вас, кто не отрешится от всего,
что он имеет, не может быть Моим учеником2.
§ 3. Итак, мы видим, что бедность и пренебрежение
мирскими благами соответствуют любому совершенному человеку, а
особенно пастырю, являющемуся учеником и последователем
Христа; более того, это почти необходимо человеку, который должен
убеждать других пренебрегать мирской жизнью, если он хочет
преуспеть в своём обучении и проповедовании. Однако когда такой
человек проповедует другим пренебрегать этими вещами, но сам
обладает богатством и добивается власти, он явно противоречит
своим словам и положению. Потому, например, Хрисостом,
выступая против таких людей в своей книге "О раскаянии сердца"3,
написал следующие слова: "Говорить и не делать не только не
имеет никакой выгоды, это также большая беда. Ибо тот, кто с
усердием готовит свои речи и не учитывает свою жизнь, навлекает на
себя большой позор"4. Эхом отзывается один из выдающихся
философов [Аристотель] в книге X его труда "Этика", в первой
главе которой он говорит: "Поскольку, когда они (речи) расходятся с
имеющимися в сознании смыслами (т. е. с деяниями того, кто
говорит), они искажают истину речи того, кто говорит (т. е. того, кто
1Матф. 19,16-21.
2 Лука 14,33.
3 В русскоязычных источниках — "О сокрушении" или "О
сокрушении сердца".
4 Данная и ниже приведённая цитаты ссылками на источник во
французском издании не подкреплены.
316
Часть вторая, глава XI, § 3-4
готовит речи)". И чуть ниже он добавляет: "Ибо, когда они (слова)
находятся в гармонии с деяниями, они обладают кредитом
доверия". Потому тот, кто сумел установить порядок вещей
наилучшим образом, — Иисус, желая, чтобы речи вызывали доверие у
тех, кого обучают пренебрегать мирской жизнью, избегать
суеты и блаженств телесных, рекомендовал им [своим
последователям] поступать так, чтобы их деяния сходились со словами. В
главе V святого "Евангелия от Матфея" Он, обращаясь через
апостолов, говорил всем будущим учителям данного предмета: Так
да светит свет ваги пред людьми, чтобы они видели ваши
добрые дела1. В глоссе по этому поводу утверждается следующее:
"Я ищу такие деяния, чтобы они могли быть видными и
подтверждали учение". Ибо иначе речи и учения не могут завоевать себе
доверия. Недаром о словах, сказанных в главе X святого
"Евангелия от Матфея"2: Не имейте ни золота, ни серебра, глосса,
подчёркивая причину, объясняет: "Если бы они обладали
такими благами, они бы грешили не только во спасение, но, кажется,
и для жизни"3.
§ 4. Действительно, те, кто являются учёными или
пастырями, обладая такими богатствами, очень разрушают набожность
и душу людей своими противоположными деяниями,
поскольку не усиливают её [набожность] своими словами; подобные
деяния, которым люди придают больше внимания, чем словам, явно
противоречат последним. К великому сожалению, плохие
примеры священников в конце концов ведут к потере людьми веры
в будущую жизнь, поскольку то, что делают почти все
служители церкви, особенно занимающие в ней самые высокие троны,
приводит к выводу, что они сами никоим образом не верят в суд
Божий в потустороннем мире. С каким убеждением
проповедуют учение Христа и верят ли в справедливый суд Божий в
потустороннем мире (я спрашиваю об этом во имя Бога)
большинство из римских понтификов, кардиналов и всех других священ-
1Матф. 5, 16.
2Матф. 10,9.
3 На эту и чуть выше приведённую цитаты ссылок во французском
издании нет.
317
Защитник мира
ников, якобы несущих службу заботы о душах и
распределении бедным мирских благ церкви, если вместо того, чтобы
кормить бескорыстных проповедников Евангелия и других
нуждающихся людей, они путём воровства и вымогательств мирских
благ распоряжаются пожертвованиями или переданными по
завещанию верующих-богомольцев средствами либо передают
огромные суммы денег тем, кто в них нисколько не нуждается,
будучи связанны с последними кровью [т. е. родственными
отношениями] или другими, какими бы они ни были,
отношениями, но, без сомнения, отнимая эти блага у бедных? И более того
(я требую от них ответа), соответствует ли христианской
религии употребление благ, не являющихся вещами первой
необходимости, как то: богато наряженных экипажей, прислуги,
пиршеств и прочих проявлений мирской жизни, полных тщеславия и
удовольствий, — хоть на виду у всех, хоть втайне? Тогда как
согласно словам Апостола, сказанным им в последней главе
"Первого Послания к Тимофею", они, исполняя евангельскую
службу, должны довольствоваться лишь пищей и одеждой.
§ 5. Что касается такой неподобающей практики, которая
состоит в распределении по экклезиастической обязанности
доходов или мирских благ1, я рассмотрю этот вопрос вслед за этим.
Действительно, большинство из них [католических
священников], стараясь достичь посредством просьб или оказания
предпочтений сильных мира сего, оплачивая (если можно так
сказать) тем самым прихоти дарителей или последователей
Симона Волхва, по всеобщему мнению, раздают эти блага кому
угодно — невеждам, преступникам, пособникам мятежников и
явным идиотам. Однако Апостол в главе III его "Первого Послания
к Тимофею" рекомендует, чтобы все номинальные экклезиасти-
ческие должности были заняты благонравными людьми, непо-
1 Марсилия, как и многих верующих того времени, особенно
возмущала роскошь домов и всего быта кардиналов: сановники католической
церкви проживали в таких условиях, что, сам не отличавшийся
аскетизмом, папа Иоанн XXII в октябре 1316 г. обнародовал конституцию «О
честности кардиналов», с помощью которой он пытался положить конец
некоторым злоупотреблениям и напомнить прелатам о необходимости более
скромной жизни (с/. В. Guillemain, op. cit. PP. 253 et suiv.). Но, как показала
практика, никто из них не последовал его призывам к умеренности.
318
Часть вторая, глава XI, § 5-7
колебимыми в их жизни, сердцах и в учении. Потому он говорит
такие слова: Ион — священник или апостол — должен обладать
хорошей репутацией среди тех, кто не служит в церкви1 (хотя
можно было бы добавить: и особенно среди тех, кто служит в
церкви). И чуть ниже: диаконы также должны быть честны,
не двуязычны, не пристрастны к вину, не корыстолюбивы,
но хранящие таинство веры и чистой совести2. Тем не менее
можно прямо сказать, что большинство из этих людей [низших
служек храмов] безупречны, и все знают, насколько они
ответственны в отношении молитвы или денег.
§ 6. Но зачем, составляя итог деяний священников,
епископов и других служителей храма, ссылаясь на [предстоящий] суд
Христа, пытаться перечислять все их извращённые деяния на
практике; это является делом невозможным или по меньшей
мере очень трудным. Но, дабы сказанное не выглядело
наговором, мы свидетельствуем пред Ним [т. е. пред Богом], что так
называемые епископы и почти все другие священнослужители до
сих пор совершают противоположное тем заповедям, к
соблюдению которых они согласно евангельскому учению
призывают других. В них самих горит желание удовольствий,
тщеславия, мирских благ и мирской власти над людьми; они
добиваются этого, прилагая все усилия, но не законными средствами,
а применяя скрытую или очевидную несправедливость. Хотя
Иисус и его истинные последователи всегда пренебрегали
мирскими благами и учили всех пренебрегать ими. Особенно они
предписали это тем, кто должен проповедовать Евангелие другим.
§ 7. Ибо, если бы Иисус хотел этого [мирской власти и
мирских благ] и если бы в качестве предсказателя Евангелия
рассматривал это как надлежащее, Он бы смог закрепить за собой
положение правителя настоящего мира и даже страдать в таком
положении. Но Он удалился в горы, чтобы не принимать такого
положения, и учил отклонять его, что было продемонстрировано
нами ранее, в главе IV этой части [трактата], ссылками на главу VI
1 Таких слов в главе III "Первого Послания к Тимофею" святого
апостола Павла в синодальном издании Библии на русском языке нет, хотя в
ней идёт речь о качествах епископа.
21 Тим. 3, 8 и 9.
319
Защитник мира
"Евангелия от Иоанна". Такое положение [правителя] на самом
деле не соответствует людям, проповедующим пренебрегать
мирскими благами; последним, скорее всего, соответствует
положение подданных и простых людей, которое Иисус и его апостолы
сохраняли в этом мире. И, наоборот, состояние убожества и
покорности не соответствует правителю, ибо ему следует иметь
такое положение, чтобы послушные подданные его почитали, а
непослушные боялись; только через такое положение он будет
способен применять столь необходимое принуждение над
мятежниками и другими нарушителями закона. А это невозможно было бы
сделать надлежащим образом, имей он жалкий и покорный вид.
Именно потому положение проповедника не соответствует
положению правителя. Если бы последний стал давать советы
народу как бедный и покорный, как, например: тот, кому ударили по
одной щеке, должен подставить другую тому, кто его бьёт, или:
тому, кто украл вашу тунику, лучше дать ещё ваше пальто, чем
подавать на него в суд1, — то такие слова не будут восприняты
людьми, потому что они будут противоречить положению,
которое он [правитель] имеет на самом деле. Более того, такое
поведение было бы абсурдным с его стороны, поскольку на
практике в его интересах наказывать негодяев даже тогда, когда
испытавшие их зло этого не требуют. Если бы он проповедовал
прощение прегрешений, он бы создавал хорошую возможность
преступникам и другим злым людям допускать ещё больше
преступлений, и тем самым вызвал бы подозрение к себе и недоверие в
отношении восстановления справедливости со стороны тех, кто
был оскорблён или испытал на себе зло. Потому Иисус, который
установил все вещи и дела в этом мире наилучшим образом, не
хотел, чтобы обязанности правителей и священников были
объединены в лице одного человека, а скорее всего, Он хотел, чтобы
они были разделены. Такой же была очевидная точка зрения
преподобного Бернарда в книге IV "О размышлении ", в
произведении, адресованном к папе Евгению, которому он говорит: "Иди же
и осмелься узурпировать себе апостольство, если ты уже прави-
1 Saint Bernard. De Consideratione. Π, 6, § 11 (P. L. CLXXXII, 748 В, C)
etil, IV, 13.
320
Часть вторая, глава XI, § 8
тель и принципат, но хочешь быть ещё и апостолом. Тебе
запрещено обладать обеими властями. Если ты хочешь обладать ими
одновременно, ты потеряешь обе. В любом случае не думай, что
ты будешь исключен из числа тех, по кому Бог также будет
скорбеть: "Они правили месяцами, но не через меня; они были
правителями, а я их таковыми никогда не знал"1.
§ 8. То, о чём мы говорим, засвидетельствовано в
"Декреталиях" и "Историях понтификов Рима". В них мы обнаруживаем,
что прерогативы римского императора, в частности право
принудительной юрисдикции над всеми церквами мира, над всеми
другими епископами и священниками, были переданы ещё
преподобному Сильвестру, понтифику римскому2. Данный папа римский
и следом за ним всё сообщество епископов и священников
объявили, что это дарение имеет силу закона. Но позже они
вынуждены были признать, что изначально сам Константин обладал
юрисдикцией или властью над ними, потому в силу сказанного в
Евангелии он не вправе был отдавать им юрисдикцию такого порядка,
т. е. мирскую власть над служителями церкви и мирянином.
Именно это выразительно показано преподобным Бернардом в книге IV
его труда "О размышлении", в послании "Евгению на
рассмотрение", где он говорит следующее: "Пётр, которого мы знаем, никогда
не ходил в шёлковой одежде, украшенной драгоценными камнями
или вышитой золотом, он не восседал на белой лошади во главе
торжественной процессии, не окружал себя эскортом охраны и
шумной свитой прислуги. Он не мог об этом даже подумать, поскольку
выполнял благотворный приказ Христа: "Если ты меня любишь,
паси моих овец". Во всех этих делах (т. е. мирских удовольствиях и
власти в этом мире) ты не стал последователем Петра, а
последовал за Константином"3. Итак, обязанность правителей не
является обязанностью священников, и наоборот; что касается их
[обязанностей] различия, достаточно надлежащим образом восстановить
в памяти всё сказанное.
1 Марсилий упоминал об этом в § 13 главы IV данной части трактата.
2 Марсилий здесь в очередной раз говорит о так называемом Кон-
стантиновом даре.
3Saint Bernard. De Consideratione. IV, 3, § 6 (P. L. CLXXXII, 776 A).
321
Глава XII
О различии некоторых терминов, необходимых для решения
вопросов, относящихся к положению крайней бедности
§ 1. Таким образом, мы в образной форме показали, что
Иисус и его странствующие апостолы относились с уважением
к состоянию бедности и покорности, обучали ему; и верующие,
конечно, тоже должны придерживаться такого учение или
совета Христа и его апостолов, ибо это необходимо, дабы заслужить
потустороннюю жизнь. Потому потребность исследования
понятия, вида и степени их [Христа и апостолов] бедности, кажется,
напрашивается сама по себе. Особенно оно необходимо тем, кто
хочет жить по их примеру, т. е. странствующим образом.
§ 2. Проводя такого рода исследование, нам сначала
необходимо выяснить, что значит быть богатым и, опираясь на это
понимание, надо определить, что есть бедность или каково быть
бедным, установить формы бедности. Иногда кажется, что эти
термины [богатство и бедность] соотносятся между собой
словно потенциал и недостаток, а иногда выглядят как
противоположности1. Затем мы уточним различия между разными
смыслами этих терминов и добавим их описания, чтобы, если
существует совершенный порядок этих форм и одна из форм бедно-
1 Марсилий противопоставляет богатство бедности: 1) как жизнь и
лишения; тогда как одно по отношению к другому является тем же, что
привычка и лишения; 2) как противоположности (cf. Aristote, Catégories,
911b 33). Что касается терминов, которые выступают как
противоположности, они не имеют своей сущности в отношениях, которые они
поддерживают друг с другом, они лишь названы противоположными друг другу
(Trad. Tricot, p. 56). Известно, что Аристотель в "Категориях" различает
четыре типа противоположностей: соотнесённость, противоположность,
противоположность от лишения до обладания, противоположность от
утверждения до отрицания ("О противолежащих друг другу [вещах]
говорится четверояко: или как о соотнесённых между собой, или как о
противоположностях, или как о лишенности и обладании, или как об
утверждении и отрицании. И если вкратце сказать о каждом из них, то,
например, двойное противолежит половине как соотнесённое, зло благу — как
322
Часть вторая, глава XII, § 1—2
сти является похвальной, мы смогли сказать, какая из них, по
нашему мнению, выступает высшей и первоначальной. Обычно
мы считаем богатым человека, который обладает правомерной
и законной властью собственности1 или, иначе, обладает
мирскими благами, называемыми богатством, как
индивидуальными, так и общими, а иногда обоими видами вместе. И наоборот,
мы называем бедным того, кто лишён таких благ.
противоположности, слепота зрению — как лишённость и обладание,
"он сидит" и "он не сидит" — как утверждение и отрицание..." Цит. по:
Аристотель. Соч. в 4 т. Т. 2. С. 79-80). Отношения "бедность —
богатство" входят во второй и третий типы противоположностей. Это то, что
Марсилий раскроет в этой же главе, в § 26-30:
Бедный I — лишенный состояния богатого I
Бедный II — " " " II
Бедный III — противопоставленный богатому III
Бедный IV — " " " IV
В этой системе отношений существует баланс между богатым II и
бедным I и III: действительно, богатый II обозначает того, кто обладает
тем, чего достаточно для его существования. Бедный I — тот, у кого нет
излишнего (но у кого есть то, чего достаточно для его существования);
бедный III — тот, кто не хочет этим обладать; следовательно, эти два
смысла эквивалентны богатому II, который обладает лишь тем, чего
достаточно для его собственного существования. Марсилий также
уточняет, что сущность терминов бедность и богатство должна быть
распределена в зависимости от действия предварительно заложенных им
ограничений. Следующие различия предназначены для уточнения высшей
(крайней) и первой форм бедности, которой окажется та, что Марсилий
отведёт Христу и апостолам. Флорентийский текст (op. cit. Р. 234)
оставляет французский термин противоположности, который, должно быть,
происходит от аутентичного французского.
1 Флорентийский перевод (op. cit. Р. 235) поясняет термин dominium
через signoria, однако мы и не предполагали использовать его
французский эквивалент seigneurie (сеньёрия) по причине его архаичного
значения; и, что особенно важно, подготавливает нас к очень точным семи-
ологическим указаниям, которые дает нам сам Марсилий (см. § 13 этой
же главы). Для нашего автора термин dominium, взятый в чётком
соответствии смыслу, означает возможность требовать имущество через суд.
Именно поэтому мы выбрали термин собственность, несмотря на то, что
он даёт только один из аспектов — фундаментальный, тем не менее для
Марсилия термин dominium, равно как и seigneurie, в широком смысле
своего значения перекрывает всю малозначимость латинского термина.
323
Защитник мира
Но чтобы теория, которую мы хотим развить, не стала
двусмысленной из-за различий в употреблении этих, уже
упомянутых терминов, которые нужны нам для нашего предположения,
мы сначала рассмотрим разницу в их значениях или видах. Речь
пойдёт о следующих терминах: право, собственность, личная
и общая собственность, богатый и бедный.
§ 3. Начнём мы с различия значений понятия право] это
необходимо нам, чтобы на деле различать и определять другие
понятия, а не наоборот1.1. В одном из своих значений "право"
охватывает закон, взятый в третьем и последнем значении этого
термина, такой, какой мы допустили в главе X первой части
[трактата]. Существует два вида закона: человеческий и Божий,
которые, как мы отмечали выше, согласно времени и
обстоятельствам получают последнее значение закона. О сути и качестве
этих законов, об их различиях и согласованности мы
достаточно говорили в главах VIII и IX этой части [трактата].
Теперь мы собираемся продолжить сказанное. Но
сначала установим схожесть таких законов: один и другой являются
предписаниями или ещё запретами или разрешениями для
деяний, происходящих от воздействия человеческого разума. Они
[человеческий и Божий законы] различаются тем, что
предписание первого носит принудительный характер в этом мире и
предназначено для тех, кто его [предписание] обходит. Что
касается второго, т. е. Божьего закона, то он никоим образом не
является таковым и действует только ради потустороннего мира.
При этом любое предписание трактуется в двух значениях:
1 ) в активном, когда оно понимается как действии того, кто
предписывает. В таком значении мы по обыкновению говорим:
предписание есть определённое волеизъявление того, кто
приказывает, например, короля или правителя; 2) в пассивном
значении предписание обозначает желаемое в действии того, кому оно
предназначено; в этом смысле мы обычно говорим, что раб
исполнил приказание хозяина, но не в том смысле, что он приме-
1 Основной смысл термина право совпадает с понятием
принудительного закона (см. I, X, 4); означает действующее или объективное
право (поскольку речь идёт также о правах человека, — наделенное
санкциями законодателя, что касается божественного права — санкциями
вечного наказания).
324
Часть вторая, глава XII, § 3
нил правомочия хозяина предписывать или приказывать, а
потому, что раб сделал то, что хозяин захотел достичь путём
своего приказа. Поэтому, если термин предписание относится к тому,
кто предписывает, такое предписание является не чем иным,
как действием самого приказа; а если предписание относится к
тому, кто ему подчиняется, оно является желаемым через
исполнение приказа другим лицом, т. е. предписанием пассивным.
Итак, предписание в активном значении этого термина
обозначает приказ или декрет законодателя позитивного и
негативного содержания, разнообразного в части наказаний для того, кто
его нарушает. В современном значении он тем не менее чаще
берётся в прямо позитивном значении, ибо разрешающий декрет
не применяется с именем нарицательным, а учитывает в своём
обозначении общий смысл приказания; тогда как запрещающий
декрет имеет имя нарицательное: оно обозначается как запрет.
Я называю разрешающим декретом приказ исполнять
что-либо; а негативным декретом, наоборот, приказ не делать
чего-то. Если это разрешающий декрет, разнообразный по
наказанию для того, кто его нарушает, он называется предписанием
(praeceptum); в то время как запрещающий декрет, тоже
разнообразный по наказанию, называется запретом (prohibitum).
Запрет, так же как и приказ, имеет два значения: активное и
пассивное. Эти два требования, разнообразные по применяемым
наказаниям, выражены чаще всего в форме законов или под
другой подобной ему специфической формой.
Но существует ещё иное распространённое толкование
приказа или запрещения (запрета): когда приказ берётся в
широком значении Божьего Закона подобно запрету; т. е. он
понимается только в значении декрета, разрешающего или
запрещающего, разнообразного по вечному наказанию. В этом значении
его применение привычно у теологов, которые говорят, что
приказы необходимы для спасения, т. е. их нужно соблюдать по
любой необходимости, дабы спастись в ином мире. Отсюда такие
слова в главе XVIII ^Евангелия от Луки": Если ты хочешь
войти в жизнь вечную, соблюдай заповеди1.
1 Здесь в трактате неточная ссылка. Такие слова есть в "Евангелии
от Матфея". 19, 17.
325
Защитник мира
§ 4. Существуют и другие положения, как разрешающие,
так и запрещающие, выраженные или только предполагаемые
в законах, касающиеся одного и того же деяния или разных
деяний. Эти положения не разнообразны по наказанию того, кто
совершает деяние или не делает его, как, например, дозволение
совершать или не совершать акт дарения или поступать
аналогичным образом в других случаях. Такие положения, попросту
говоря, называются позволительными законами, хотя слово
позволительный в своём общем значении охватывает иногда самые
разные уставы с разнообразными наказаниями. Действительно,
то, что закон указывает делать, это разрешено совершать, но не
наоборот; также то, что закон запрещает совершать, это делать
непозволительно. Кроме того, некоторые из этих разрешённых
деяний, — этот термин взят в прямом смысле, — т. е. деяний,
не являющихся разнообразными по уголовному наказанию,
достойны награды перед Законом Божьим и называются
советами] другие, не достойные никоим образом похвалы, тем не
менее определены "разрешёнными" в полном значении этого
термина. Взятые в прямом значении, они выражаются двумя
способами: активным и пассивным, как запреты и дозволения.
Однако для большинства [людей] их деяния из-за своего огромного
количества не отражаются определённым способом в
человеческих законах, и потому одна их общая постановка является
достаточной. Практически то, что не предписано или не
запрещено законом, понимается как позволенное законодателем. Итак,
предписание, нормативно существующее в своём прямом
смысле, является разрешающим декретом, разнообразным по
уголовному наказанию для нарушителей; запрет, взятый в прямом
смысле, есть запрещающее положение, разнообразное по
уголовному наказанию. Наконец, положение законодателя, не
разнообразное в части уголовного наказания, называется
позволением, взятым в прямом смысле. Отныне мы будем применять эти
термины соответственно их обозначениям, т. е. в соответствии с
их прямыми значениями.
§ 5. Таким образом можно понять, что означает термин
дозволенный законом: любое деяние, совершённое соответственно
предписанию или дозволению, имеющемуся в законе, или лю-
326
Часть вторая, глава XII, § 4-7
бое деяние, не совершённое соответственно запрету,
имеющемуся в законе, если оно было произведено законным путём или
было упущено для совершения, вправе называться законным;
его же [термина] противоположность, или антоним, —
недозволенным законом.
§ 6. Таким образом, мы можем видеть суть того, что мы по
обыкновению называем законный (fas). Слово "законный" в
своём первом значении представляет собой то же самое, что
"дозволенный законом"; оба термина почти заменимы. Но во втором
значении термин законный (fas) отсылает нас к случаям, когда
законодатель в благоразумных пределах соглашается
рассматривать что-то как позволительное, хотя в целом такое деяние
может быть запрещённым соответственно правилу.
Следовательно, иногда разрешается перейти чужое поле или
пользоваться чужим благом без определённого согласия его
обладателя. Подобное не является правом (jus) относительно общего
правила, отвечающего одному из значений этого термина.
Действительно, по общему правилу пользование чужим добром
запрещено; тем не менее иногда это можно законно (fas) совершать, в
частности в случае, когда обладатель [имущества] добровольно
согласится на такое или даже когда он определённо не согласен;
в последних случаях иной раз необходимо прибегнуть к
справедливости (epieikeia)1.
Таким образом, "право" в одном из своих значений
равнозначно закону Божьему или человеческому и
представляет собой предписание — запрет или позволение согласно этим
законам.
§ 7. Относительно чисто человеческого права существует
также другое его деление: на естественное (naturel) и
гражданское (civil). По Аристотелю, трактат "О справедливости", книга
IV труда "Этика", естественное право определяется как
декрет законодателя, содержание которого почти все люди
согласны почтительно рассматривать и соблюдать, как то:
поклоняться Богу, уважать своих родителей, быть обязанными им, обучать
своих детей до определённого возраста, не причинять никому
1 Defensor pads, I, XIV, 7.
327
Защитник мира
вреда, отклонять несправедливость дозволенным путём и
другое тому подобное, хотя они [представления о соответствующих
правилах] зависят от образования людей. Эти права называются
естественными, потому что они рассматриваются по аналогии
как дозволенные или как их недозволенные
противоположности во всех странах, подобно действиям естественных явлений,
лишённых какого-либо умысла и допускаемых всеми, как,
например, "огонь", который "горит здесь" так же, как "у персов"1.
§ 8. Тем не менее некоторые называют естественным
правом декрет справедливого основания всех практических
действий и приравнивают его к Божественному праву] таким
образом получается, что любое деяние, совершённое в соответствии
с Божьим Законом и советом справедливого основания,
является дозволенным, и дозволенным абсолютно, или, наоборот,
абсолютно недозволенным. Однако тогда любое деяние, совершённое
в соответствии с человеческими законами, тоже станет
недозволенным, ибо в некоторых случаях такие законы отходят в
сторону от справедливого основания. Потому термин естественный
здесь и выше применён двусмысленно, ибо большинство вещей
согласованы с Декретом справедливого основания2, но не
признаны3 достойными повсюду всеми народами, в то время как те,
1 Марсилий пересказывает Аристотеля, в том числе его пример об
одинаковом горении огня у греков и у персов. См.: Аристотель. Соч. Т. 4. С. 160.
2 Под таким декретом Марсилий понимает Закон Божий.
3 Второе значение, которое Марсилий выделяет, соответствует
традиционной доктрине юридической науки его времени, для которой закон—
суверенный (высший) довод, вытекающий из самой сути естественного
права. Однако Марсилий одновременно отклоняет и то и другое
значения тогдашнего понимания естественного права, настаивая на
двусмысленном характере термина naturel. По существу, он отвергает значимость
традиционной для Средневековья и Возрождения иерархии терминов
божественное право, естественное право, права человека. Для него не
существует отношений субординации между божественным законом и
законом человеческим. Другими словами, для автора трактата первое
является волей бога, второе — волей народа или его преобладающей
части. Именно поэтому Марсилий отклоняет посредничество естественного
закона. С другой стороны, получается, что и божественное право, и
право человеческое есть прописанные статутные права, в то время как
естественное право таковым не является.
328
Часть вторая, глава XII, § 8-10
которые ныне не признаны никем, могут оказаться
достойными впоследствии1.
Таким же образом существует несколько предписаний,
запретов или позволений, соответствующих Божьему Закону, но
не соответствующих в этом отношении человеческому закону;
так как это обстоятельство известно почти всем, я, чтобы быть
кратким, не буду приводить примеры.
§ 9. Поэтому некоторые вещи считаются дозволенными
согласно человеческим законам и не являются таковыми по
Божьему Закону, и наоборот. Тем не менее в тех случаях, когда оба
закона не совпадают в своих предписаниях, запретах и
позволениях, окончательное определение дозволенного и
недозволенного, безусловно, должно происходить согласно Божьему
Закону, нежели человеческому.
§ 10. И. Во втором своём значении "право" означает любое
человеческое деяние, любую власть или любой потенциал,
поскольку деяние и власть основываются на добровольности, будь
они внутренними или внешними, присущими или переходными,
т. е. относящимися к некой внешней вещи или к чему-либо в ней.
Такое право включает в себя право приобретения и
использования вещи, факты владения ею, её сбережения или обмена и
другие тому подобные действия относительно этой вещи при
условии, что они согласованы с правом в первом значении этого
термина2. Однако то, что составляет право пользования вещью,
помимо других дозволений относительно неё представляется
известным через науку гражданского права.
В таком смысле мы по обыкновению говорим: это чьё-либо
право желать или использовать вещь в соответствии с правом,
взятым в первом значении. Потому такое использование или
такое желание называется правом, ибо оно соответствует праву как
декрету, дозволяющему его использование. Недаром, например,
1 Фактически для Марсилия оба закона, человеческий и
божественный, являются двумя позитивными законами.
2 То есть второе значение термина право — субъективное требование,
законное (основанное на волеизъявлении и свободе) и конкретное, которое
следует из приобретения права в основном (первом) значении термина.
329
Защитник мира
колонна будет обозначаться правой или левой, если она будет
находиться с правой или левой стороны от человека. Итак,
право во втором значении является не чем иным, как тем, что
желаемо под формой предписания, запрета или позволения со
стороны законодателя, в активном значении этих терминов. Именно
это мы обозначали ранее как предписание, запрет или
дозволение в пассивном значении, именно это также мы ранее
обозначали как дозволенное.
§ 11. III. В третьем значении "право" обозначает приговор
тех, кто судит по закону, если этот судебный приговор вынесен
согласно праву в первом значении этого термина. В этом смысле
принято говорить: судья или правитель свершил и восстановил
справедливость в отношении кого-либо, когда он приговорил его
к наказанию или простил на законном основании1.
§ 12. IV. В четвёртом значении "право" обозначает деяние
или потенциал особой юриспруденции; в этом смысле мы
говорим, что тот, кто хочет равного эквивалента при обмене или
пропорциональности в распределении благ, желает правого и
справедливого2.
§ 13. Очень важным в данном вопросе будет различие форм
или значений собственности (dominium). I. Собственность3,
взятая в точном значении, обозначает основную способность от-
1 В третьем значении термин право означает судебную власть.
2 Cf. Ethique à Nickomaque, V, 1-2, 1129 a 34 et suiv., 1130 b 30 et suiv.
3 Основное значение латинского понятия dominium отсылает
читателя к первому значению термина droit (принудительная власть). Оно
фактически эквивалентно праву во втором его значении (субъективное,
законное и конкретное требование). По Марсилию, право собственности —
это право требовать через суд возврата своего имущество, что и
составляет цель обращения к судье. Для юридического оформления
собственности недостаточно обладать этой собственностью. Необходимы ещё знания
и желание правильно ею распорядиться. Надо также иметь в виду, что
выше, говоря о праве собственности, Марсилий делает упор на
субъективном требовании богатого, желающего быть таковым, или бедного,
который хочет быть бедным. Все эти различия в Западной Европе XIV века
были основополагающими тезисами яростных дискуссий по поводу
бедности «совершенных» последователей Христа. Cf. G. d'Ockham. Opus
nonagintadierum (in Opera Politica, éd. J. Sikes, vol. I. P. 308).
330
Часть вторая, глава XII, § 11-15
стаивать своё право на приобретённое имущество по праву,
взятому в первом значении. Эта способность, скажу я, относится
к тому, кто знает, что он владеет данным имуществом,
согласен на это и желает этого. Потому никому другому не будет
дозволено располагать этим имуществом без определённого
согласия владельца. Такая способность есть не что иное, как
действительное и обычное желание быть обладателем
приобретённой вещи. Как мы говорили, такая способность называется
правом человека, поскольку она соответствует праву в первом
значении, согласно которому мы обозначили в один момент некую
колонну как правую или левую, когда она находится в
рассматриваемом положении относительно близко к правой или
левой стороне человека.
§ 14. И. Кроме того, этот термин [собственность] более
обобщённо обозначает способность, о которой мы только что
говорили, т. е. он относится только к имуществу, будь то право
владения или право пользования или эти два момента вместе и
одновременно.
§ 15. III. Нередко такой термин ещё обозначает только что
названную способность некоего владельца, но не ведающего, что
он им является, и потому не возражающего против [своего
права] владения [вещью] и не отказывающегося от него; в этом
значении ребёнок, отсутствующий [человек] или кто бы то ни был,
не ведающий, что он является владельцем, тем не менее имеет
способность быть таковым. Он может приобрести некое
имущество или его часть с правом собственности и способностью
отстаивать такое право напрямую в споре с кем-либо, кто
захватывает имущество или только желает им овладеть, самолично
или посредством кого-либо другого, перед лицом судьи,
наделённого принудительной властью. Однако это называется
способностью кого-либо лишь тогда, когда он не возражает
определённо против собственности [т. е. своего обладания вещью]; ибо
тот, кто определённо возражает или отказывается от имущества
или от его части, не приобретает ни права собственности на
такое имущество, ни права на его отстаивание [в суде].
Действительно, каждый может дозволенным образом по человеческим
331
Защитник мира
законам отказаться от права [собственности], которое было
признано за ним, и никто не принуждается в силу какого-либо
закона против своей воли извлекать выгоду из этого права.
Особенно если формы собственности, названные ранее, законны, т. е.
они пригодны быть таковыми через указание закона или
законодателя и по выбору людей1.
§ 16. IV. Этот термин dominium (собственность) означает
также желание или свободу человека, связанную с его
природной возможностью действовать или приводить в движение свои
органы без каких-либо помех. Благодаря такой возможности мы
способны выполнять некоторые поступки или противоположные
им действия. Поэтому мы говорим о человеке, что из всех живых
существ только он обладает мастерством совершения этих
действий; это мастерство свойственно человеку по природе, и оно не
приобретается через действие желания или решения2.
§ 17. Теперь мы должны разобрать несколько значений
термина владение. I. В самом общем смысле он обозначает то же
самое, что и собственность в первом, втором и третьем значениях.
То есть он означает отношение кого-либо к мирской
собственности, обладающего ею каким-либо способом или желающего ею
обладать, как это было указано нами при определении двух
первых значений термина собственность. Именно в этом смысле
о ней сказано в главе XIII книги "Бытие": И был Авраам очень
1 Очевидно, что для Марсилия собственником не может быть тот, кто
умышленно противится праву собственности или кто от этого права
отказывается. Это касается прежде всего францисканцев-спиритуалов, о
которых пойдёт речь в следующей главе трактата. Согласно римскому
частному праву, на которое опирается автор, субъективное право
собственности индивида неотделимо от права пользования, что и будет
установлено Марсилием во второй части его произведения. Аналогичной была
точка зрения Уильяма Оккама.
2 В этом — последнее значение термина dominium, а также в
некотором роде и первое, поскольку он отражает желание и свободу.
Такие соображения являются основой тезисов Марсилия по поводу
собственности и, как следствие, имманентных и транзитивных действий. У.
Оккам возвращается к этому значению, относя его к категориям
нравственной философии (philosophia moralis) или естественной философии
(philosophia naturalis).
332
Часть вторая, глава XII, § 16-22
богат скотом, золотом и серебром1 и в главе XVII той же
книги: И дам тебе [Аврааму] и потомкам всю землю Ханаанскую
во владение вечное2.
§ 18. II. Во втором, более узком значении владение означает
собственность, о которой мы только что упоминали, связанную с
реальным материальным использованием некой вещи или
правом на неё в прошлом или настоящем; особенно часто это
значение применяется в области гражданского права.
§ 19. III. Кроме того, термин владение обозначает
дозволенное материальное использование собственного имущества или
даже чужого; например, в главе IV "Деяний апостолов" мы
читаем следующее: Никто ничего из имения своего не называл
своим; но всё у них было общее3.
§ 20. IV. Кроме того, владение может означать ещё
незаконное обладание некой вещью в настоящем и прошедшем
времени, когда эта вещь была использована по существу [до её
законного приобретения] самим [будущим] владельцем или
другим [индивидом].
§ 21. Теперь нам остаётся распознать разные значения
терминов proprius (собственный) и communis (общий). I.
Собственный или собственность (proprietas) означают в первом
значении то же самое, что и понятие dominium, взятое в первом его
значении; именно в этом значении мы употребляем данный
термин в гражданском праве4.
§ 22. II. Кроме того, в более широком смысле термин
собственный означает предмет собственности (dominium),
взятый в первом и втором его значениях; именно в этом значении он
употребляется у теологов и очень часто в Священном Писании5.
§ 23. III. Термин собственный, так же как и собственность
(proprietas), у теологов в обиходном плане обозначает ещё лич-
1 Бытие 13,2.
2 Бытие 17, 8.
А Деян. 4, 32. Повтор цитаты.
4 Cf. Ockham G. d', Opus nonaginta dierum, op. cit. P. 311.
5 Иначе говоря, термин propre (собственный) во втором значении
эквивалентен термину propriété (собственность) и обозначает имущество.
333
Защитник мира
ную связь человека с вещью или с частью этой вещи, которая
принадлежит только ему и никому другому. В этом смысле
собственный является противоположностью общему] потому тот,
кто является более совершенным или достойным Вечной
Жизни, старается делать так, чтобы он не обладал мирскими
благами, принадлежащими ему лично, т. е. индивидуально, а, скорее,
стремится обладать такими вещами сообща — вместе с кем-либо
другим или другими1.
§ 24. IV. Ещё собственный или собственность означают
"свойственный некоему субъекту случай, взятый как таковой":
именно таким образом философы используют этот термин в
переносном значении, тогда как известно, — случай (в изложении)
изменяется вместе с субъектом2.
§ 25. Что касается затрагивающего предмет нашего
разговора термина общий, то он рассматривается нами через
противопоставление двум последним значениям термина собственный.
1 Собственный здесь противопоставлен общему (или совместному).
Один из основополагающих вопросов полемики о бедности состоял в том,
чтобы узнать, должны ли и могут ли совершенные иметь общее или
собственное. Для спириту а л ов Христос и апостолы ничем не обладали, ни на
правах собственности, ни на правах совместного имущества, и не
желали никогда ничем обладать; для Иоанна XXII и папской курии Христос и
апостолы обладали не только общим, но также собственным имуществом.
Наконец, умеренное направление допускало, что Христос и апостолы
ничем не обладали на правах собственности, а имели какое-то совместное
имущество. Совместно обладать, по мнению одного из теоретиков
этого направления, кардинала Виталя дю Фура (Vital du Four, 1260-1327),
не противоречит ни естественному, ни божественному праву, тогда как
частная собственность является результатом греха и может вытекать
только из действующего (позитивного) права. По мнению спиритуалов,
Христос был безгрешен и не мог обладать собственностью,
являющейся следствием греха. На этот аргумент кардиналы,
благоприятствующие Иоанну XXII (Иоганн Гауселинус, Пьер де Пре, Симон д'Аршиак,
Бертран де Монфаве, Реймон де Рюфио) отвечали, что Христос
снизошел принять образ человека и, пребывая в таком состоянии, он мог
обладать собственностью (Cf. F. Тоссо: La guistione délia provertà nel secolo
XIV (Napoli, 1910)). В последующих главах Марсилий вернется к
вопросу разграничения имущества личного и совместного.
2 Cf. Ockham G. d\ op. cit. P. 311.
334
Часть вторая, глава XII, § 23-31
§ 26. Теперь нам осталось разобраться с употреблением
терминов бедный и богатый. I. В обычном смысле богатый
означает кого-то, законным образом обладающего
избыточными для самого себя земными благами, которые называют
богатством, причём одновременно как в плане настоящего, так и
будущего времени.
§ 27. П. Богатым называют ещё того, кто законным
образом имеет для самого себя блага, о которых мы только что
говорили, но только в достаточной мере для настоящего и
будущего времени.
§ 28. III. Помимо прямого значения слово богатый ещё
может двояко обозначать:
1) кого-то, обладающего вышеуказанными благами даже в
чрезмерном количестве, если он желает ими обладать в этом смысле;
2) кого-то, кто просто обладает вышеуказанными благами в
достаточном количестве, как мы говорили об этом во втором
значении, и тоже хочет в данном значении ими обладать.
§ 29. [Являясь] прямым противопоставлением двум первым
значениям, бедный обозначает нужду: (I) в том смысле, что
некто лишён только излишка; (II) в том смысле, что некто
постоянно не имеет достаточного количества благ.
§ 30. III. В третьем значении слово бедный означает
противопоставление богатому как его антоним; во-первых, того, кто
сам по себе в любое время не имеет излишка [благ].
§ 31. IV. В четвёртом значении и во-вторых, термин бед-
ный относится к тому, кто всегда считает любые блага
излишком и вовсе не желает обладать в настоящем или будущем
достатком, а, наоборот, хочет быть свободным и желает
избавиться от лишних благ.
Тем не менее мы должны изучить термин богатый в его
втором значении, когда он является эквивалентом бедному в
первом и третьем значениях. Итак, нет противоречия в том, что
любое значение термина бедный противопоставляется любому
значению термина богатый или богатство.
§ 32. Мы не должны упускать из виду, что среди людей есть
такие, кто беден по собственному желанию, т. е. отказался от
мирских благ для благой цели и надлежащим образом.
335
Защитник мира
Но другие, кажется, отказываются от этого таким же
образом не ради указанной цели, а ради суетной славы или чтобы
удовлетворить другое мирское тщеславие.
§ 33. Кроме того, отметим, что среди земных благ,
называемых богатством, существуют такие, которые сами по себе
или в силу человеческого определения являются
потребляемыми, нужны для одноразового использования, как то: пища,
питьё, медикаменты и тому подобные. Но среди благ тем не менее
есть и другие, которые в силу их стабильности могут служить
неоднократно, например поле или дом, топор или одежда,
лошадь или раб.
Итак, для всех этих терминов, о которых мы только что
говорили, возможно, существуют другие значения; однако мы
полагаем, что привели список наболее известных и тех, которые
более всего соотносятся с предметом нашего разговора.
Анализировать и описывать их или же определять их прямое
значение является сложной задачей вследствие разнообразия
областей их употребления разными авторами или даже одними и
теми же авторами в силу различий мест и обстоятельств
употребления. На самом деле, как правило, любое слово всегда
употребляется во многих значениях, как об этом написано в книге I
труда Аристотеля "О поколении"1.
1 Cf. Aristote, De Generatione et Corruptione, I, 6, 322 b 30. В
русскоязычных источниках труд "De Generatione et Corruptione" называют
"О возникновении и уничтожении".
336
Глава XIII
О положении так называемой бедности,
которую считают евангельским совершенством;
как Христос и его апостолы толковали это положение
§ 1. После того как мы, таким образом, научились
различать перечисленные термины и их значения, сделаем из этого
некоторые выводы.
Во-первых, никто не может законным образом обладать
бренной собственностью, будь она личной или общей,
принадлежащей ему самому или другим, если он не имеет на это
право или же если он не располагает правом на эту собственность в
первом и во втором значениях данного термина.
В самом деле любое действие, которое обусловлено, но не
разрешено по праву, является незаконным; это очевидно для
каждого, исходя из определения законный (правомерный), и не
надо медлить с тем, чтобы указать на это, поскольку подобное и
так почти всем известно.
§ 2. Во-вторых, мы можем сделать и другой вывод из того,
что было сейчас сказано нами: кто-то может законным образом,
т. е. согласно Божьму Закону, располагать какой-то
собственностью или частью этой собственности и в то же время считаться
располагающим ею незаконно по другому закону —
человеческому; и наоборот. Иначе говоря, можно любое [деяние] сделать
законным или незаконным согласно одному или другому закону.
Ведь нетрудно заметить, что все предписания (заповеди) и
запреты, а также разрешения являются либо разными и
расходящимися, либо одинаковыми и согласующимися вследствие
существования таких законов. Получается, что если кто-нибудь
действует в силу предписания или разрешения одного закона, то его
действие является законным согласно этому закону; если,
наоборот, оно находится под запретом по другому закону, это
действие является незаконным в силу другого закона. Если же и тот
и другой законы разрешают подобное действие, то оно является
законным согласно обоим законам. Если же по Божьму Закону
разрешается делать или игнорировать то, что предписано или
337
Защитник мира
запрещается человеческим законом, или наоборот, то этот
вопрос мы отложим в сторону, поскольку он не является объектом
настоящего исследования. Хотя вполне очевидно, что
человеческий закон допускает много вещей, таких как блуд, пьянство и
иные грехи, которые Божий Закон запрещает.
§ 3. Кроме того, я хочу доказать: кто-то может располагать
всей бренной собственностью или частью этой собственности,
будь она одноразового употребления или нет, которая
принадлежит ему в третьем смысле слова личная собственность или
[является] общей с другим или с другими, будь это собственность
его, т. е. приобретённая по праву им или другими, однако
непременно с согласия того, кто ранее приобрел её законным образом —
в первом смысле этого термина. Тогда этот кто-то может
располагать подобной собственностью в её третьем значении, или ещё
он может располагать ею на общих основаниях с другим, в
третьем смысле слова собственность, и даже может законным
образом её отчуждать, не имея права на эту собственность или на
часть этой собственности в её первом, втором, третьем
значениях. Я это доказываю следующим образом: этой бренной
собственностью или частью такой собственности может кто-нибудь
распоряжаться или отчуждать её по каждому из уже упомянутых
значений, не имея права собственности на неё в трёх
вышеупомянутых значениях, будь это его личное имущество или общее
благо. Таким благом, которым он владеет, индивид вправе
распоряжаться согласно Божьму Закону, или человеческому, или
согласно обоим законам.
Итак, по законам, о которых мы говорим, можно законно
распоряжаться своим имуществом, или частью его, или чужим
имуществом с согласия того, кому оно принадлежит, даже не
владея ни одной из вышеупомянутых форм собственности и, таким
образом, без наличия этих форм. Главная посылка этого
рассуждения вполне понятна и согласуется с определением законный.
Я доказываю малую посылку с помощью аргумента,
полученного индуктивным путём. Во-первых, в отношении своего
имущества или чужого имущества, которое кто-то приобрёл законным
образом: своим действием или действием других, [передавая их]
в личную собственность или в общую собственность, например
338
Часть вторая, глава XIII, § 3-4
в порядке дара, наследования, результата охоты, рыбной
ловли или другой законной работы или деятельности. Такое
имущество, кем-то приобретённое перечисленными способами,
достоверно свидетельствует о том, что его можно правомерно
использовать и им можно распоряжаться, поскольку имущество
приобретено согласно закону в вышеуказанных формах, как это
следует из логического умозаключения. Очевидно также, что
любой правопреемник может законным образом отказаться от
права, установленного в его пользу; ведь на самом деле
преимущество (юридическое) согласно законам — Божьму и
человеческому — не может быть дано кому-то против его воли. Равно тот,
кто может приобрести в собственность что-нибудь и тем самым
получить полномочие на её использование, вправе, если он
этого захочет, отказаться от этой собственности, от своего действия
или действия другого [лица] в отношении этого имущества,
поскольку он приобретает полномочие как законным образом
использовать имущество, так и истребовать имущество или
запретить его использование другому [лицу]. Он также может
законным образом отказаться от полномочия истребовать своё
имущество [у другого лица] или лишить другого полномочия
истребовать его имущество или часть этого имущества (ведь это
полномочие есть не что иное, как вышеназванная собственность в
её трёх законных значениях), не отказываясь, однако, от
дальнейшего полномочия использовать это имущество или часть его.
Это полномочие совпадает с правом во втором значении слова,
которое обыкновенно называют "простое использование
факта (данного объекта)" без права его отчуждения; а под правом
использовать обычно подразумевают собственность в одном из
трёх вышеназванных значений.
§ 4. Кроме того, можно законно пользоваться имуществом,
которое никому не принадлежит по закону. В частности, это
касается имущества, относительно которого кто-то отказался от
полномочия истребовать его либо от полномочия запретить его
использование другим; особенно если такое имущество не
является частью никакого другого состояния (esse in nullius bonis).
В таких случаях можно законно пользоваться этой вещью. Итак,
тот, кто отказывается от вышесказанных полномочий, факти-
339
Защитник мира
чески теряет право собственности на имущество; из чего
следует, что можно законно распоряжаться таким имуществом и
использовать его без наличия какого-либо законного права на
вышеуказанную собственность1.
§ 5. Кроме того, следует различать виды имущества, от
которых можно отказаться законно выраженным желанием, и
другие виды имущества, к которым никоим образом нельзя
применить вышеуказанный отказ. Например, если дело касается
вышеуказанного права собственности на имущество или
полномочия истребовать у другого лица временно хранимое у него
имущество или его часть или запрещать ему его использование, то
можно на время отказаться от этого права законно
выраженным желанием. Однако, когда речь идёт о другом имуществе и
его простом [естественном] использовании по Закону Божьему,
от него нельзя отказаться даже законно выраженным
желанием2. Однако следует различать два случая. Главная посылка
этого обоснования вполне понятна в силу определения термина
законный: на деле одно и то же деяние не может быть
одновременно законным и незаконным. Я обосную малую посылку в
отношении первой и второй её частей: во-первых, отказ от
вышеуказанной собственности является закономерным, если он исхо-
1 По мнению Марсилия, отказываясь от права собственности в
первом значении этого термина, т. е. от права истребовать имущество
законным образом из владения другого лица, субъект этого права уже теряет
полномочие использования этого имущества в силу фактического отказа
от него. Следовательно, считает автор, иногда можно использовать
имущество, не имея на него формального права собственности, если это
имущество не принадлежит никому, так как в таком случае не ущемляется
право собственника.
2 Марсилий различает два вида имущества — условно говоря,
общебытового и специального назначения, предназначенного для поддержания
человеческой жизни. Отказ от первого вида имущества, называемого им
временным, он допускает, поскольку это исходит из предписания Христа.
Что касается второго вида имущества (пищи, воды, медикаментов, тёплой
одежды и т. д.), от которого напрямую зависит жизнь человека, то от него
нельзя отказаться, так как это приведёт человека к смерти. Христианский
закон запрещает самоубийство, поэтому, по мнению Марсилия, подобный
отказ не может быть обусловлен даже фактом законного желания человека.
340
Часть вторая, глава XIII, § 5
дит из желания [субъекта]: более того, является законным, когда
берётся из заповеди Христа. Подобный отказ, как это сказано в
главе XIX "[Евангелия] от Матфея", является заветом Христа:
И всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестер, или
отца, или мать, или жену, или детей, или земли ради имени
Моего, получит во сто крат, и наследует жизнь вечную1. Об этом
Августин говорит: "Если Христос даёт указания в рамках
необходимого (т. е. советует не вступать в конфликт), сколько же
советов он даст ещё сверх необходимого?"2 В отношении изречения
Христа Апостол говорит в главе V "Первого Послания к
Коринфянам" : И то уже унизительно для вас, что вы имеете
тяжбу между собой. Для чего бы вам не оставаться обиженными?
Для чего бы вам не терпеть лишения?3 Добавьте: что сделает
судебный процесс, даже если по закону кому-либо надо
истребовать мирское благо? В этом месте толкователь Августина
цитирует вышеприведённые отрывки из Евангелия, затем
добавляет: "Это (т. е. возбуждение дела с полным основанием)
разрешается Апостолом по снисхождению к слабым, поскольку в
церкви подобные судебные процессы происходят между братьями".
В продолжение из-за недостаточной понятности слов Августина
глосса добавляет: "Однако для того, чтобы хорошо понять слова
Августина, которые только что были процитированы: "Это грех
возбуждать судебное дело против своего брата", скажем, что
речь идёт о случае, когда он соответствует понятию
совершенные', если же он не соответствует этому понятию, он переходит
в разряд "слабых", которым позволено возбуждение судебных
дел. Совершенным позволяется просто требовать
восстановление того, что им принадлежит, причём без возбуждения
судебных дел, без конфликта, без суда; им не следует заводить из-за
этого судебные тяжбы. Зато "слабым" разрешается требовать
восстановление того, что им принадлежит, также с помощью
судебных тяжб, возбуждённых против своих братьев"4.
1Матф. 19,29.
2 Catena Aurea, op. cit., XI, 73.
31 Кор. 6, 7.
4 Collectanea, P. L. CXCI, 1578 С
341
Защитник мира
Итак, можно высказать правомерное суждение в части
отказа от права на собственность. Если совершенные не могут
законным образом вести дело перед судьёй, наделённым
принудительной властью, в таком случае они не имеют никакого
права истребовать того, что составляет вышеуказанную
собственность, поскольку они, высказав своё желание, которое им
позволено сделать в любой момент, уже отказались от такого
права, особенно если это желание уже подтверждено [т. е.
оформлено в виде религиозного обета]. Вполне понятным
представляется и то, что невозможно никоим образом отказаться от
законного владения какой-то вещью или его использования, если это
простое использование действия данной вещи, поскольку здесь
нет ничего такого, что запрещено Божьим Законом. Подобное
использование не может входить в содержание законного
желания. Так, Божий Закон не допускает отказа от такого рода
собственности, которое предопределяет убийство. Если кто-то в
соответствии с подобным желанием хотел бы умышленно
разрушить самого себя голодом, холодом или жаждой, то Божий
Закон определённо запрещает это в главе XIX книги "[Евангелие]
от Матфея", в главе X книги "[Евангелие] от Марка", в главе
XVIII книги "[Евангелие] от Луки", когда Христос,
подтверждая некоторые заповеди Ветхого Завета, говорит: Не убивай
и т. д.1 Итак, необходимо тщательно различать, с одной стороны,
простое использование какого-то [минимума] блага или
законное владение им [совершенным верующим] от всякого рода
вышеупомянутой [излишней] собственности или полномочия
истребовать часть этого блага либо запрещать его [использование
другим субъектом], с другой стороны.
§ 6. Отсюда явно и со всей очевидностью следует, что будет
безумной ересью утверждать, что нельзя иметь какую-то вещь
или ее использовать без наличия вышеуказанного права на
собственность. Кто говорит так, ссылаясь на необходимость
исполнения заповеди Христа, тот творит очевидную выдумку, кото-
1 Матф. 19, 18; Марк 10, 19; Лука 18, 20.
342
Часть вторая, глава XIII, § 6-7
рая, как мы считаем, должна быть отвергнута как нечто
вредное, "еретическое'' \
§ 7. Тезис того, кто вроде бы претендует на потенциальный
отказ [от собственности] в силу обета (обещания),
дозволенного [Евангельским] Законом, но при этом не отказывается от
характерного поведения, в частности от активного полномочия
истребовать какую-то вещь (предмет) перед судьёй, наделённым
принудительной властью, либо требовать запрета её
использования другим, что, как мы говорили, составляет такое право
[собственности], не представляет собой противоречия,
поскольку он неправдив. Любое характерное [т. е. правовое] поведение
или законная сила, приобретённая и способная на
существование, от использования которой можно отречься обетом
(обещанием), дозволенным Законом, тоже может, как это явно
выводится индуктивным путём, стать предметом отказа от всех
решений, принимающих форму обета (обещания). Фактически тот,
кто даёт обет целомудрия и повиновения, в силу этого обета
отказывается не только от деяний, но также от полномочий
выполнять подобные деяния, которые ему даются в соответствии
с [человеческим] правом в первом значении этого термина.
Кроме того, имеет место противоречие с правдой, когда
утверждают, что кто-то владеет законным полномочием выполнять
действия [в отношении собственности], которые не являются
законными. В действительности такое полномочие не
квалифицированно понятиями законное и незаконное, и различие
между этими двумя понятиями может быть установлено только
посредством законных и незаконных деяний (действий), которые
следуют из этого полномочия или могут следовать из него.
Любое действие, совершённое в соответствии с законным
полномочием, владение которым предшествовало обету, является неза-
1 В этом заключается основной вывод рассуждений Марсилия Па-
дуанского о собственности: нельзя утверждать, что невозможно
отделить вещь от права собственности на неё, как это утверждает тезис папы
Иоанна XXII, который Марсилий считает еретическим. С помощью
такого вывода Марсилий упорно проводит мысль, что священники
способны существовать и выполнять свои обязанности, не имея в собственности
материальных благ.
343
Защитник мира
конным после обета. Отсюда следует, что для того, кто дал
такой обет, никакого полномочия на законном основании для
совершения таких действий не существует.
§ 8. Затем я докажу, что можно, не владея ни одной из
вышеупомянутых форм собственности, по закону использовать
чужую вещь и даже потреблять её, в том случае если это
происходит с согласия владельца вещи. Из предположения нахождения
этой вещи в полной собственности кого-либо или наличия у
последнего полномочия истребования этой вещи вполне
достоверно следует, что такая собственность передаётся другому
только с ведома её владельца, с его определённого согласия, но лишь
тогда, когда это не встречает никакого сопротивления со
стороны того, кому она передаётся для владения или использования
с полномочием её истребования [собственником].
Теперь допустим, что владелец не хочет передавать
право собственности на эту вещь или на её использование; кроме
того, допустим, что кто-то высказывает нежелание принять
такую собственность, например человек, который определённым
обетом отказался от вышеуказанного права собственности на
все виды временного имущества, что может быть в случаях с
совершенными. Допустим также, что собственник вещи
соглашается с тем, что совершенный использует и даже потребляет
её, а какой-то совершенный, отказавшийся от права
собственности на все вещи, захочет использовать такую вещь с
согласия владельца. Тогда я говорю, что тот, кто в таких случаях
использует эту вещь, использует её законным способом, хотя при
этом он не имеет никакого [формального] права
вышеуказанной собственности на эту вещь или на её использование. Хотя
он не имеет права собственности на эту вещь, её использование
вытекает из вышесказанных тезисов, т. е. не столько благодаря
воле владельца вещи, сколько из предположения того, что,
отказавшись от права собственности, человек тем не менее в
конкретных случаях сохраняет право на использование вещи. И то,
что он эту вещь использует законно, следует из определения за-
конный) в самом деле закон разрешает каждому использовать
какую-нибудь чужую вещь, даже потреблять её, если
определённое согласие её владельца получено для этой цели.
344
Часть вторая, глава XIII, § 8-11
§ 9. Если, однако, рассматривать собственность через
связанное с ней понятие воли, т. е. в смысле человеческой свободы,
определяемой естественной способностью двигаться, то такая
свобода является не приобретённым, а врождённым качеством
[человеческого существа]. Думаю, мы не будем способны
распоряжаться имуществом или частью этого имущества ни на
законных, ни на незаконных основаниях, не владея такой формой
собственности, и тогда не сможем отказаться от неё. Это очевидно,
потому что никто ничего не может сделать без указанной
способности, и я, чтобы быть кратким, продолжаю идти дальше.
§ 10. Из сказанного следует, что не всякое законное
полномочие или право в первом или втором значении или в обоих
значениях сразу на обладание временным имуществом или на его
использование может составлять собственность. Наоборот, всякая
собственность, дозволенная законом в трёх вышеуказанных
формах, будь то имущество или право его использования или и то и
другое вместе, будет законным правомочием или правом в
перечисленных смыслах. Тот, кто из этого заключает, что если
имеется законное правомочие на использование вещи, то имеется
также дозволенное законом или законное право собственности на неё,
совершает логическую ошибку. В действительности владение и
использование законным образом имущества, — как своего
собственного, так и общего, а также чужого имущества, с согласия
владельца или того, кто его приобрёл, — не имея никакой законно
приобретённой собственности, является [правомерным] фактом1.
§ 11. После этих первых шагов, ещё более углубляясь в нашу
тему, мы в первую очередь подчеркнём, что бедность и бедный
1 По Марсилию, иметь правомочие на использование имущества
ещё не значит обладать собственностью на него. Наоборот, наличие в
собственности какого-то имущества означает также полное правомочие на
его использование. Однако, считает он, из этого не надо делать вывод, что
если имеется законное правомочие на имущество, то на него
обязательно имеется право собственности. Именно в этом месте, по мнению Марси-
лия, совершается непреднамеренная логическая ошибка. Этим
параграфом заканчивается первая часть главы XIII, посвященная установлению
различия между собственностью и её использованием и опровержению
аргументов Иоанна XXII и его сторонников.
345
Защитник мира
являются понятиями, не вызывающими никакого сомнения, и
потому мы очень часто находим их в Писании. Здесь
достаточно процитировать наряду с другими отрывок из главы XII
книги "[Евангелие] от Марка", где Христос говорит: Истинно
говорю вам, что эта бедная вдова положила больше всех,
клавших в сокровищницу1.
§ 12. Затем я показываю через Писание, что бедность
является делом, достойным похвалы и Вечной Жизни, поскольку
Истина сказала в главе VI книги "[Евангелие] от Луки":
Блаженны нищие духом, ибо ваше есть Царствие Божие2. То есть
Царство Божие надо заслужить; его только заслуживают,
потому что никто, кроме Христа, всё равно не достигнет
Блаженства в настоящей жизни.
§ 13. Из этого непременно следует, что бедность является
добродетелью, если она становится характерным поведением,
образованным из многочисленных деяний того, кто хочет лишить
себя временных благ, либо из какого-то действия, образующего
добродетель или вызванного добродетелью; поскольку всё, что
является похвальным, есть добродетель или её действие. Кроме
того, любая заповедь Христа сама по себе относится к
добродетели; бедность является такой заповедью, как это вполне
явственно следует из глав V и XIX книги "[Евангелие] от Матфея"ъ, а
также из многочисленных отрывков из других глав Евангелий.
§ 14. Из этого также следует, что бедность как похвальный
факт может быть только добровольной, т. е. бедностью в третьем
и четвёртом значениях термина бедность, потому что нет
добродетели или её действия без выбора; никакого выбора не
бывает без согласия с волей, как это достаточно вытекает из книг
II и III "Эгашси"4. Подтверждение этому можно найти и в
главе V книги "[Евангелие] от Матфея", там, где Христос
говорит: Блаженны нищие духом, понимая под духом волю или со-
1 Марк 12, 43.
2Лука б, 20.
*Матф. 5, 19; 19,21-24,29.
4 См.: Аристотель. Никомахова этика (К Никомаху). Книги II, III,
особенно III, пункты 1, 2, 3.
346
Часть вторая, глава XIII, § 12-15
гласие. Однако некоторые святые считают дух гордыней, что,
однако, является некорректным [выводом], поскольку в том же
самом отрывке Он [Христос] сразу же заявляет: Блаженны
нищие духом, ибо их есть Царство Небесное. Блаженны
плачущие, ибо они утешатся1. Хотя, исходя из мнения святых,
никто не должен сомневаться в интерпретации этого отрывка; если
бедность, как об этом говорит Христос, является похвальным
фактором для Небесного Царства, она не должна являться
показным отказом (une privation extérieure) от временных благ, а
должна быть характерной внутренней потребностью духа,
выраженного свободным пожеланием [человека] лишить себя
материальных благ ради Христа. Не каждый, которого давит
бедность, является счастливым. В действительности большинство
бедных счастливы материальными благами, и они чрезвычайно
алчны в своих аппетитах; бедность их не спасает, а аппетит
предаёт их мукам, поскольку то, что делается против воли, не
может принести счастья. Всякая же добродетель отмечена
печатью свободного выбора2. Бедность, таким образом, является
похвальной добродетелью, но только тогда, когда она
добровольна. Показное лишение благ само собой не является
добродетелью, потому что такое лишение не спасает [душу] без
надлежащего внутреннего расположения. На деле можно быть
лишённым этих благ по принуждению, но одновременно быть
осуждённым [в загробном мире] на муки из-за безумного стремления к
этим благам. Именно так понял этот тезис Апостол [Павел],
когда в своём "Втором Послании к Коринфянам" сказал: Ибо если
есть усердие, то оно принимается, смотря по тому, кто что
имеет, а не по тому, чего не имеет3.
§ 15. Чтобы быть достойным похвалы, этот выбор при
лишении себя бренных благ также должен совершаться во имя
Христа. Отсюда Слово Истины в главе XIX "[Евангелия] от
Матфея": И всякий, кто оставит дом, и т. д. ради имени Моего4.
1 Матф. 5, 3-4.
2 Catena Aurea. XII. P. 70.
3II Кор. 8, 12.
*Матф. 19,29.
347
Защитник мира
Иероним комментирует его так:"Всякий, кто отказался от
материальных благ ради Спасителя, получит духовные блага по
мере своей заслуги, в соотношении сторицы за небольшое
количество". И ниже он добавляет: "Все те, кто будут пренебрегать
всеми земными желаниями, богатством и удовольствием мира
ради Веры во Христа и проповеди Евангелия, именно они
получат сторицей и будут владеть вечной жизнью"1.
§ 16. Кроме того, всё то, что противопоставляется алчности,
уже является похвальным, и это основная добродетель;
добровольная бедность ради Христа является таковой, поскольку
любая алчность является пороком. Такая добродетель
представляет собой аналогию с духовной щедростью, хотя и отличается
от последней по цели, по крайней мере с точки зрения
относительной середины предмета. Она [духовная щедрость]
является более совершенной формой щедрости. Это станет более
очевидным из того, что последует далее; поэтому эти две
добродетели не могут находиться в одном неделимом виде.
§ 17. Таким образом, исходя из подобных рассуждений,
может оказаться, что достойная бедность является добродетелью,
через которую кто-то ради любви к Христу хочет отказаться и
не иметь никаких временных (мирских) благ, называемых
обычно богатствами, излишками собственного содержания.
§ 18. Из этого также явно следует, что подобная
добродетель не является характерным поведением или актом
милосердия, как некоторые могут подумать. В самом деле она не является
характерным поведением или актом, который прежде всего был
бы сам по себе противопоставлен действительной или обычной
ненависти к Богу; если бы это было таковым, тогда бы
несколько вещей были противопоставлены одной. Хотя порок
противопоставлен любой теологической добродетели и несовместим с
милосердием; из этого, однако, не следует, что милосердие есть
любая теологическая добродетель, поскольку пороки не
противопоставляются милосердию.
§ 19. Таким образом, нет утверждающего возражения, что это
[отказ от богатства], по сути дела, является той же самой доброде-
1 Catena Aurea. XL P. 228.
348
Часть вторая, глава XIII, § 16-22
телью, через которую из-за любви к Богу мы стремимся к Нему,
и что мы [ради Него] отворачиваемся от необузданного влечения
к мирским благам. Поскольку мы стремимся к Богу ради Его
милосердия, именно под действием этой самой добродетели, а
никакой другой мы, по-видимому, отказываемся от мирских благ.
§ 20. Исходя из объяснений, которые только что были даны,
можно понять слабость этого стимула [отказа от мирских благ],
поскольку, если мы на самом деле стремимся к Богу ради
любви к Нему, тогда эта любовь сама отведёт нас от своей
противоположности, прежде всего потому, что эта противоположность
представляет собой ненависть к Богу, но при этом она не
является дозволенной любовью к мирским благам. Безусловно,
такое отречение [от богатства] приводит иногда к милосердию,
поскольку добродетельная бедность сама по себе приводит к
этому; подобной бедностью является главным образом
добровольное отречение от всех мирских благ, к которому в любом случае
ведёт сам факт отречения от своей противоположности, т. е. от
недозволенной любви к мирским благам. Если сказанное на
самом деле верно, то тезис оппонента, исходя из этих правдивых
выводов, можно было бы заключить следующим образом:
милосердием является почти каждая добродетель, поскольку
большинство добродетелей, в частности таких, как вера и надежда,
в силу которых мы главным образом отказываемся от ереси и
отчаяния, обязательно приводят к милосердию.
§ 21. Кроме того, милосердие не входит в категорию обета,
потому что оно не является [обязательной] заповедью. Однако
вышеуказанная бедность, особенно если она истолковывается в
четвёртом смысле термина, входит в понятие обета. Итак,
милосердие не является добродетельной бедностью; наоборот, бедность
главным образом является следствием милосердия, равно как
этим является большинство других теологических добродетелей.
§ 22. Наивысшей формой или проявлением этой
добродетели [милосердия] является, я утверждаю это, категорическое
обещание странствующего [последователя Христа] отречься от
любого вида блага, как личного, так и общественного
характера, желание лишить себя этого блага (имущества) и совсем не
иметь его, в том числе отказаться от любой законно приобретён-
349
Защитник мира
ной собственности или любого полномочия потребовать
[возврата имущества] перед судьёй, наделённым принудительной
властью запрещать другим посягательства на мирские блага
(временные вещи), которые считаются богатством. И этим обетом,
скажу я, странствующий желает ради Христа лишить себя и
затем никогда не иметь ни собственного, ни общественного блага, а
также никакого полномочия по владению, распоряжению и
использованию излишних благ, как в качественном, так и в
количественном смысле, за исключением того, что необходимо и
достаточно ему лишь для собственного содержания. Он не
желает ни владеть сам лично этими благами, даже если они были
законно предоставлены ему для удовлетворения многих нужд или
будущих потребностей, ни распоряжаться ими самостоятельно
либо совместно с кем-то или с несколькими другими
определёнными лицами. Напротив, он желает иметь только то, что может
удовлетворить его срочную и разовую потребность, как
например потребность в питании и одежде; и это, разумеется,
только при условии, что он дал обет пребывать в таком месте,
временном пространстве и ситуации, где сможет изо дня в день и
всегда находить достаточно мирских благ для пополнения
вышеуказанной потребности, но только одновременно одну, а не
несколько сразу. Подобная форма или вид [существования]
составляет положение бедности, достойное похвалы, которая, как
говорится, необходима для евангельского совершенства. Это
будет вполне понятно из того, что последует далее. Мы
обозначаем вышеназванную форму достойной бедностью — относится
ли она к одному человеку, который ничего не имеет в своей
собственности в вышеназванном третьем смысле, либо она
является общей для него или для других согласно концепции, которая
их [виды собственности] противопоставляет. Отныне мы, чтобы
сократить выражение очень высокая бедность, того, кто хочет
жить таким образом, будем называть согласно теологическому
употреблению словом совершенный1.
1 Для Марсилия главным в бедности является добровольность
подобного статуса, ставящего "совершенного" в полную зависимость от
христианского сообщества, которое обеспечивает его существование.
350
Часть вторая, глава XIII, § 23-24
§ 23. Для того чтобы вышеупомянутая форма достойной
бедности стала самой высшей из всех, её можно достигнуть, лишь
одновременно исполняя самым абсолютным образом все другие
заповеди Христа. Прежде всего странствующему с помощью
заявленного обета (обещания) следует отречься от всех мирских
благ, без которых он может обойтись; ведь большинство
препятствий на пути к Божественному Милосердию устраняется
именно теми, кто даёт подобный обет. Тогда они более
подготовлены к испытанию многими страстями, подлыми поступками и
убытками этого мира; они также отрекаются от развлечений и
сует этого мира, намереваясь на самом высоком уровне
соблюдать наставления и заповеди Христа. То, что тот, кто даёт
подобный обет, отказывается от мирских благ настолько,
насколько возможно и закономерно для странствующего, является
фактом абсолютным и очевидным, поскольку он не хочет иметь
ничего большего, нежели это необходимо для удовлетворения
насущной потребности, как в одежде, так и в пище. Однако иметь
меньше того, что дозволено верному странствующему, тоже не
разрешается, потому что, если бы он пожелал иметь для себя
меньше, чем это необходимо для поддержания своей жизни, он
оказался бы преднамеренным убийцей, чего Закон Божий не
позволяет никому.
Итак, тот, кто желает иметь мирских благ до того уровня,
ниже которого уже не позволяется иметь, хочет минимума этих
благ, а тот, кто отказывается от благ на уровне, больше
которого иметь неправомерно, отрекается от максимума благ. Так
поступает странствующий в силу вышеуказанной формы
достойной бедности, самой наивысшей бедности, как мы её назвали. То,
что это соответствует заповеди Христа, вполне очевидно. В
главе XIX книги "[Евангелие] от Луки" Он дал следующую
заповедь: Так всякий из вас, кто не отрешится от всего, что
имеет, не может быть Моим учеником1.
§ 24. Кто дал такой обет, отводит от себя большинство
препятствий [на пути] к Божественному Милосердию. Это
является фактом очевидным, так как любовь к мирским благам и же-
1 Лука 14,33.
351
Защитник мира
лание сохранить их меняет человека по отношению к этим
благам, и, как следствие, уводит всё дальше от возвышенной
любви к Богу. Отсюда Слово Истины в главе VI книги "[Евангелие]
от Матфея" : Где находится сокровище ваше, там будет
сердце ваше1. И уловка: тот, кто имеет такие блага и не
преобразует свою любовь к ним, не стоит того [расположения Христа].
Послушайте, что в действительности сказал Христос в главе XVIII
книги "[Евангелие] от Матфея" и в главе IV книги
"[Евангелие] от Марка" : Посеянное в тернии означает слышащих
слово, но в которых заботы века сего, обольщение богатством и
другие пожелания, входя в них, заглушает слово, и оно
бывает без плода2. Об этом Иероним говорит: "В действительности
обольстителями являются богатства, они обещают одно, а
делают другое"3. Также Христос говорил в главе XVIII книги
"[Евангелие] от Луки", советуя тому, кто пожелал стать
совершенным, отречься категорически от всех мирских благ: Что
имеешь, продай и раздай пищим*'. Беда об этом говорит: "Таким
образом, кто желает стать совершенным, должен продать то, что
он имеет; не какую-то часть, как это сделали Анания и
Сапфира, а всё полностью"5.
Теофилакт по поводу этого отрывка добавляет: "Это крайняя
бедность, которую советует Христос. Если на самом деле что-то
продолжает существовать из этого (из мирских благ), он является
1 Магпф. 6, 21.
2 Матф. 18, 22; Марте 4,18-19.
3 Эта цитата во французском издании ссылки на источник не имеет.
4 Лука 18, 22 et Michel de Cèséne, Goldast, IL P. 1347.
5 Catena Aurea, XII. P. 198.
Ананий и Сапфира — библейские персонажи, муж и жена, которые
как последовательные христиане, продали своё имение, но часть
суммы от продажи утаили при жертвовании апостолам. Обвинённый во лжи
Богу Ананий "пал бездыхан". Через три часа то же самое случилось и с
его женой, тоже солгавшей на вопрос апостола Петра. Деян. 5, 1-10.
Беда (р. 637 — ум. 785) — церковный историк, теолог, прозванный
современниками "достопочтенным". Главным образом в своих трудах
толковал отдельные книги Ветхого и Нового Заветов.
352
Часть вторая, глава XIII, § 25
рабом этого"1. (Добавьте: тот, кто сохраняет такие блага из-за
любви к самому себе.) Блага этого сорта по своей природе способны
вызывать у того, кто ими владеет, ненасытное желание иметь их [всё
больше]. Такое мнение Христа, высказанное им в главе XIX
книги "[Евангелие] от Матфея": И еще говорю вам: удобнее
верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в
Царство Божие2, завершает Рабан Мавр, твёрдо говоря: "Между
понятиями: иметь деньги и любить их — имеется некоторое
расстояние. Более надёжно, однако, не иметь богатства и не любить его"3.
Поскольку, добавляет Иероним о том же тезисе: "Презирать
богатство, которое ты имеешь, трудно. Ибо оно более клейкое (липучее),
чем сам клей"4. Об этом же говорит Фома [Аквинский],
комментируя тот же самый совет Христа из главы XVIII книги "[Евангелие]
от Луки". Итак, тот, кто отрекается от богатства, насколько это
возможно и закономерно странствующему, он в той же мере
устраняет себе много препятствий на пути к Милосердию [Бога].
§ 25. Он [христианин, отказавшийся от богатства]
подвергает себя множеству разного рода страданий, позору и нищете
в этом мире, но также пользуется преимуществами [своего
неимущего статуса]. И хотя опыт явно показывает это,
Екклесиаст (церковнослужитель) тем не менее говорит: Пиры
устраиваются для удовольствия, и вино веселит жизнь; а за все
отвечает серебро5, т. е. богатый живёт в своё удовольствие. В главе
XV "Книги Притчей" [Соломоновых] сказано: Все дни
несчастного печальны6. То есть бедный страдает от чрезмерной печали,
как об этом самом отрывке говорит глосса7.
1 Эта цитата ссылкой во французском издании не подкреплена.
2Матф. 19,24.
3 Ссылки на источник во французском издании нет.
Рабан Мавр (р. 776 — ум. 856) — один из видных христианских
учёных, руководил монастырской школой в Майнце. Основное внимание в
своих трудах уделял толкованию Библии.
4 Catena Aurea, XL P. 225.
5 Екклесиаст 10, 19.
6 Притчи 15, 15.
7 Glossa Ordinaria, ad locum.
353
Защитник мира
В главе XIX той же "Книги Притчей" сказано ещё:
Богатство прибавляет много друзей, а бедный оставляется и другом
своим1. Однако чтобы он [бедный] был достоин похвалы, ему
советовали переносить грех (печаль) в этом мире и удерживаться
от соблазнов ради любви к Христу. Всё это проявляется в книге
"[Евангелие] от Матфея", в главах V и XIX, и в книге
"[Евангелие] от Луки", глава VI; именно оттуда исходят слова о
стойкости по отношению к огорчениям: Блаженны алчущие ныне;
ибо насытитесь2, и всё, что касается воздержания от
соблазнов: Всякий кто оставит домы, или братьев и всё то, что
перечислено в этом отрывке, получит во сто крат и наследует
жизнь вечную3. Такое же мнение развивают многие
толкователи святынь, но я пропущу их слова, чтобы быть кратким; эта
точка зрения, разумеется, всем достаточно знакома. Перескажу
лишь слова Апостола [Павла] в главе VIII "Послания к
Римлянам" : Ибо думаю, что нынешние страдания ничего не стоят в
сравнении с тою славою, которая откроется в пас4. Итак,
похвалы за невзгоды этого мира достойны те, кто переносит их
добровольно. Такое же мнение содержится во "Втором Послании
к Коринфянам", глава I: И надежда наша о вас тверда.
Утешаемся ли, утешаемся для вашего утешения и спасения, зная,
что вы участвуете как в страданиях наших, так и в утеше-
нииъ. Об этом [говорит] и Амвросий: 'Также в качестве
компенсации, т. е. соответственно в той же мере, вы удостоитесь славы,
равной вашим неприятностям"6.
Итак, в связи с необходимостью противостоять жизненным
невзгодам и нищете, ассамблеи людей [т. е. христианские
сообщества], совместно обладающие собственностью на мирские блага,
ни в коем случае не распоряжались ими; в то время как
многочисленные бедные семьи, которые в этом мире иногда обладают
1 Притчи 19, 4.
2 Лука 6, 12.
*Матф. 19,29.
4Римл. 8, 18.
5II Кор. 1,7.
6 Lombard P. Collectanea. P. L. СХСИ, II et Glossa Interl. ad. loc.
354
Часть вторая, глава XIII, § 26-27
личной собственностью и которые между тем испытывают
нехватку в том, что необходимо им для нормального ведения
жизни, чаще распоряжаются ею, в том числе в интересах тех,
которые обладают благами только совместного пользования1.
§ 26. Однако для того чтобы следовать такой форме
похвальной бедности, которую мы назвали самой высшей
ступенью бедности, все заповеди и советы Христа должны быть
соблюдены как можно лучше. Это станет понятно тому, кто
прочитает Евангелия, особенно те главы, которые мы указали. Иначе
выбравший такую бедность вполне способен стать алчным или
надменным; таким же образом он может оказаться
развращённым, невоздержанным, амбициозным, лжецом и
несострадательным к ближнему. Или почему бы ему не стать несправедливым
и боязливым, злым или завистливым? Хотя, кажется, для того,
кто склонен ко всем добродетелям, дверь будет открытой
также для исполнения всех заповедей и советов. Это вполне
очевидно тому, кто рассудителен, я не буду здесь это доказывать,
чтобы быть кратким.
§ 27. Такова самая высшая форма или вид похвальной
бедности, которую мы выше описали. Следуя ей, можно более
полным образом и более надёжно соблюсти все похвальные
заповеди и советы Христа. Из их описания следует: в первую очередь
совершенный должен отказаться от мирских благ. Что
касается собственности, то, как мы это показали выше, согласно
главе XIV "[Евангелия] от Луки", дав специальный обет, в кото-
1В этой части текста Марсилий имеет в виду главным образом жизнь
братьев-проповедников, которые обладали совместным имуществом
и имели весьма умеренные взгляды на бедность, очень близкие идеям
Иоанна XXII. G. de Lagarde, N.E.L., t. И, p. 124, видит в двух последующих
текстовых пассажах (II, XXIV, 13-14) доказательство того, что Марсилий
никогда не находился под влиянием францисканцев, потому что в этих
двух параграфах критикует их, не жалея. Мы полагаем, что там тоже
рассматриваются доминиканцы (и, возможно, также "умеренные"
францисканцы), в значительно большей мере, чем духовенство, с
которым Марсилий имел более частые контакты, даже если они не
всегда были очень удачны. Известны и другие примеры тесных связей,
объединяющих папство и орден Святого Доминика, который сыграл
значимую роль в борьбе с ересью.
355
Защитник мира
ром заключается заповедь Христа, и делая тем самым
очевидной свою бедность, он становится презренным в глазах других и
совсем отрекается от мирских почестей. Таким образом, в книге
"[Евангелие] от Луки", глава IX, говорится: Ко всем же сказал:
если кто хочет идти за Мною, отвергни себя, и возьми крест
свой, и следуй за Мною1. Из этого следует ещё, что никто не
может соблюдать самую высшую форму бедности, прежде чем
достигнет безукоризненного использования разума2. Из этого
описания [бедности] также следует, что тот, кто является
совершенным, ничего не должен иметь, ничего не должен приобретать,
ничего не должен сохранять для себя; т. е. ничего не должен
добавлять к своему необходимому будущему содержанию. Он только
должен удовлетворять свою непосредственную сиюминутную
потребность, единственно делая запас лишь для того случая, о
котором мы в нашем описании упоминали выше. Это вытекает
из главы VII "[Евангелия] от Матфея": Итак, не заботьтесь
о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о
своём: довольно для каждого дня своей заботы3. Об этом глосса
говорит: "О завтрашнем дне, т. е. о будущем, позаботится
божественный покровитель; мы не должны вовсе об этом
заботиться, однако мы должны с благодарностью воспринимать
настоящее и возложить на Бога заботу о будущем, которое всегда
неизвестно; он позаботится об этом за нас"4. То же самое
свидетельствуется в главе VI "[Евангелия от Матфея]", где Христос
говорит своим ученикам: Взгляните на птиц небесных: они ни
сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваги
Небесный питает их. И немного ниже Он добавляет: Итак, не
заботьтесь и не говорите: "Что нам есть?" или: "Что пить?"
или: "Во что одеться?". Потому что всего этого ищут языч-
1 Лука 9, 23.
2 Здесь Марсилий хочет сказать, что бедность является делом
добровольным, что она является результатом религиозного обета, который
можно соблюдать только по достижении совершеннолетнего возраста
(согласно каноническому праву с 15 лет).
3 Матф. 6, 34.
4 Glossa Ordin, ad. loc.
356
Часть вторая, глава XIII, § 28
пики, и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы
имеете нужду во всем этом1.
§ 28. Мы говорили, что для совершенного будет
незаконным хранить что-либо на следующий день, не имея, конечно,
в виду случаи какого-то остатка от его ежедневного
приобретения (потребления); вряд ли он должен его [остаток]
выбросить, и ни в коем случае не оставлять. Речь идёт о том, что он
не должен оставлять его для себя, если имеется твёрдое
решение отдать или раздать этот остаток соответствующим образом
любому бедному или бедным, которых он встретит и которые в
этом нуждаются больше, чем он. В главе III книги "[Евангелие]
от Луки" говорится: Он сказал им в ответ: у кого две одежды,
тот дай неимущему, и у кого есть пища, делай то же2,
понимая под двумя одеждами и пищей целое или часть того, что
превышает норму удовлетворения его непосредственной
личной потребности.
Итак, мы говорим, [отдай] любому бедному, так же как
сообществу людей, хранящему или имеющему блага (имущество),
предназначенные только для некоторых бедных, как, например
сообществу монахов, или каноников, или других подобных
сообществ. Такое сообщество не является совершенным сообществом;
действительно совершенное сообщество, как сообщество Христа
и апостолов, распространяется на всех верующих, говорится в
IV главе "Деяний святых апостолов" [У множества же
уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из
имения своего не называл своим, но всё у них было общее. Не было
между ними никого нуждающегося; ибо все, которые владели
землями или домами, продавая их, приносили цену проданного
и полагали к ногам апостолов; и каждому давалось, в чём кто
имел нужду]3. И если в некоторых случаях оно (сообщество)
распространялось на неверных [т. е. не верующих во Христа], оно от
этого становилось, может быть, ещё более достойным похвалы,
согласно словам (высказыванию) в книге "[Евангелие] от Луки",
1Матф. 6, 26, 31-32.
2 Лука 3,11.
3См.:Деян.4,32,34-35.
357
Защитник мира
глава VI: Благотворите ненавидящим вас1. Однако
совершенный может и должен законным образом сохранять остатки, но
с намерением и твёрдым решением [отдать их], о чём мы
говорили выше. Об этом говорится в главе VI "[Евангелия] от
Иоанна": И когда насытились, то сказал ученикам Своим:
соберите оставшиеся куски, чтобы ничего не пропало. И собрали,
и наполнили двенадцать коробов кусками от пяти ячменных
хлебов, оставшихся у тех, которые ели2.
Именно так же об отрывке из главы XVIII "[Евангелия] от
Матфея": Возьми статир и т. д., рассуждается в глоссе,
поскольку в ней говорится: "Господь был так беден, что не мог
заплатить дань (подать)"3. У Иуды, конечно, были деньги
сообщества в его кошеле, но использовать блага бедных для
собственной потребности было бы грехом. Заметьте, что сохранённые им
деньги принадлежат бедным, т. е. они хранились с подобным
намерением.
§ 29. Таким образом, оказывается, что те, кто считает, что
совершенному присущ обет не получать (не собирать) ничего для
дальнейшей раздачи бедным, которые являются слабыми или
не способны приобрести имущество, достаточное для
собственного содержания, ошибаются. В действительности Апостол
[Павел] практиковал подобное приобретение, и, без всякого
сомнения, законным и достойным образом, как это видно из
"Второго Послания к Коринфянам", главы VIII и IX. Это видно также
из слов глоссы об отрывке из главы XXI книги "[Евангелие] от
Иоанна": Успокойтесь мои христиане и т. д.4 Я пропускаю эти
тексты в силу очевидности дела и чтобы быть кратким.
§ 30. Из данного описания явствует, что совершенный не
может и не должен сохранять или оставлять за собой
никакого недвижимого имущества в виде принадлежащих ему домов
или земель, если у него имеется твердое решение избавиться от
него [недвижимого имущества] или обменять его на деньги или
1 Лука 6, 27.
2 Иоанн б, 12-13.
3 Матф. 17, 27; et Glossa Ordin., ad. loc.
4 Glossa Ordinaria, ad. loc.
358
Часть вторая, глава XIII, § 29-32
любое другое имущество, которое удобным образом можно
будет немедленно разделить между бедными. Однако поскольку
не представляется возможным сразу же и надлежащим
образом отдать бедным дом или землю, не совершая при этом ошибки
из-за избытка или недостатка [раздаваемого имущества], в
таких случаях нужно быть внимательным к совету Христа в
главе XIX "[Евангелия] от Матфея", в главе XVIII "[Евангелия] от
Луки" и в главе X "[Евангелия] от Марка": Иди и продай1. Он
не сказал, отдай всё, что ты имеешь, бедным. Он также не
сказал, всё, что ты имеешь, пусть пропадёт; но сказал, иди и
продай, ибо, продавая, можно сделать раздачу надлежащим
образом. Именно так советовали поступать апостолы; и [так
поступали] те [евангельские персонажи], которым был дан этот
совет, когда они хотели раздать своё имущество бедным.
Недаром в "Деяниях святых апостолов", в главе IV, говорится: Не
было между нами никого нуждающегося; ибо все, которые
владели землями или домами, продавая их, приносили цену
проданного и полагали к ногам апостолов; и каждому давалось, в
чём кто имел нужду2.
§ 31. Исходя из сказанного, видно, что приобретение
права собственности не может соответствовать совершенному, как
мы уже доказали это словами из главы V "[Евангелия] от
Матфея" и главы VII "[Евангелия] от Луки". Мы подтвердили то же
самое, обращаясь к словам Апостола в "Первом Послании к
Коринфянам", глава VI; мы это выявили также, обращаясь к
Августину и к глоссе об этом же самом отрывке. Мы отказались
процитировать тексты этих отрывков в силу очевидности дела,
и чтобы быть краткими.
§ 32. Не нужно оказывать доверия и тезису, согласно
которому недвижимое имущество могло бы быть по закону
сохранено совершенными при условии, что годовая продукция будет
потом распределена между бедными. Более похвальным является
желание ради любви к Христу и милосердия к ближнему
раздать бедным одновременно и собственность, и доход от неё, не-
1 Матф. 19, 21; Лука 18, 22; Марк 10, 21.
2 Деян. 4, 34-35. Эту цитату Марсилий уже использовал.
359
Защитник мира
жели только последнее; более того, считается самым
похвальным раздать имущество, нежели только доход от него. Тем
самым можно прийти на помощь одновременно более
многочисленным бедным, лишённым средств на данный момент и
которые из-за их бедности по причине смерти [кормильца] или его
болезни, разврата, воровства или другого ущерба могут
погибнуть прежде, чем смогут получить содержание от этого
дохода. Кроме того, тот, кто сохранил эту собственность, возможно,
умрёт раньше, прежде чем эта собственность принесёт ему
доход в будущем, и он никогда не сможет извлечь из этого выгоду,
которую мог из неё получить. То же самое касается всего
движимого имущества, которое, будучи сохранённым вместе с
недвижимостью, обладает природой, вызывающей ненасытный
аппетит у того, кто им (имуществом) владеет. Если, однако, полагать,
что главной добродетелью является милосердие, как некоторые,
кажется, и думают, то нет никакого сомнения, что эта форма
милосердия, а именно, связанная с очень значительной бедностью,
является более совершенной [добродетелью], чем обычная
собственность, связанная с мирским благом, существующая в
личном пользовании или общем, как это утверждалось нами в
предшествующих обоснованиях.
§ 33. Теперь мы приступим к нашему основному тезису. Мы
хотим показать, что Христос странствующий соблюдал самую
высшую форму и степень бедности, достойную похвалы. Итак,
из всех заслуживающих вечную жизнь при Новом Законе
Христос стал первым из странствующих; потому Он стал самым
великим в вопросе совершенства. Стало быть, Он также соблюдал
положение по отношению к мирским благам, поскольку без
этого положения, невозможно, согласно общему Закону [Божьему],
достичь высшей заслуги. Кроме того, если бы Он не соблюдал эту
степень бедности, то таковым стал бы другой странствующий
(странник, путешественник), который согласно общему Закону
оказался бы более совершенным и достойным похвалы, нежели
Христос, что является кощунственным даже в мыслях. Тем
более Христос утверждал, что это было необходимо для
совершенства заслуги; в процитированном выше отрывке Он говорил: Если
ты хочешь стать совершенным, пойди, продай имение твоё, и
360
Часть вторая, глава XIII, § 33-34
раздай пищим1. Он не добавил: "имущество, которым ты
владеешь лично или сообща", но Он подразумевал эту заповедь
действительной во всеобщем плане, и Он удвоил характер её
всеобщей значимости, говоря: "абсолютно всё". В
действительности тот, кто совместно с другим или с другими имеет
собственность или право на свою долю в мирских благах и, не желая
подвергать себя страданиям в этом мире, не отказался от всего того,
от чего можно отречься в вопросе мирских благ, или ещё не
лишил себя всех преимуществ [от этих благ], а также тот, кто
отрекается от всех мирских благ двумя описанными формами, но
не освобождает себя от заботы об этих благах, не следует всем
советам Христа настолько, насколько это делает тот, кто
отрёкся от всех мирских благ во всех проявлениях.
§ 34. Затем я хочу показать, что хотя Христос соблюдал
самую высшую степень бедности, тем не менее Он кое-что имел
лично, а также совместно с другими, по крайней мере в
определённом нами третьем значении этого термина, согласно тому, что
мы находим в книге "[Евангелие] от Марка", глава II: Ибо
много их было, и они следовали за Ним. Книжники и фарисеи
видели, что Он ел вместе с мытарями и грешниками2. Здесь
верно то, что Он имел [возможность] законным образом лично или
индивидуально относиться к тому, что Он подносил ко рту и ел.
Кроме того, Он также имел личную одежду, как это
достаточно видно из главы XXVII "[Евангелия] от Матфея", главы XV
"[Евангелия] от Марка", главы XXIII "[Евангелия] от Луки" и
главы XIX "[Евангелия] от Иоанна". Поэтому в книге
"[Евангелия] от Матфея", в вышеуказанном отрывке, мы находим:
Сняли с него багряницу и одели Его в одежды Его3. То же самое
мы находим в вышеуказанном отрывке книги "[Евангелие] от
Луки" : И делили одежды Его, бросая жребий*. А ещё в книгах от
Марка и от Луки, хотя необходимо отказаться от цитирований
этих отрывков, чтобы быть кратким. Христос, однако, имел лич-
1Матф. 19, 21.
2 Марте 2, 15-16.
лМатф. 27,31.
4 Лука 23, 34.
361
Защитник мира
ные мирские блага вполне по закону, хотя и соблюдал высшую
степень бедности; Он хотел иметь такие блага и должен был их
иметь, без чего Он совершил бы смертный грех, потому что,
будучи обычным человеком, Он стал бы голодать, как это видно из
главы XIX "[Евангелия] от Матфея" и из главы XVIII
"[Евангелия] от Марка"', Он нуждался в пище и если бы её не принимал,
имея такую возможность, Он совершил бы тяжкий грех,
умышленно подвергая себя опасности умереть от голода.
§ 35. Христос имел также совместное имущество, вполне
соблюдая при этом высшую степень бедности. Так, например,
в главе XII "[Евангелия] от Иоанна" говорится: И сказал же он
[Иуда] это не потому, чтобы заботился о нищих, но потому
что был вор; он имел при себе денежный ящик1, а именно, тот
самый, который был общим и для Христа, и для апостолов, и для
всех бедных. Тогда Христос приказал, чтобы содержимое этого
ящика было роздано голодной толпе бедных, как это достаточно
явствуется из главы XIII "[Евангелия] от Иоанна". Ящик этот
представлял собою шкатулку, где хранились деньги, которые ему
дали в качестве подаяний. Кроме того, об этой же самой вещи
говорится в той же XIII главе: А как у Иуды был ящик, то
некоторые думали, что Иисус говорит ему2. То же самое находим
в глоссе и в тексте "[Евангелия] от Матфея", глава XVII:
Возьми статир и т. д. Иуда, говорится в глоссе, имел деньги общие в
ящике3. Таким образом, апостолы после Вознесения Христа
также имели совместные блага (имущество), которыми они
делились как между собой, так и с другими бедными, соблюдая при
этом высшую степень бедности. В "Деяниях апостолов", глава
IV, говорится так: И все у них было общее*. Было у них также и
личное имущество, а именно, питание и одежда: то, что они
использовали лично для себя, как это делал Христос.
§ 36. И, наконец, я хочу — именно в этом моя главная цель —
заключить то, что следует из предшествующей главы: в любом
1 Иоанн 12, 6.
2 Иоанн 13, 29.
3 Glossa Ordin., ad. loc. et § 28.
4 Деян. 4, 32.
362
Часть вторая, глава XIII, § 35-37
случае Христос странствующий (странник) не имел
приобретённой собственности — в первом, во втором и в третьем
значениях этого термина, — т. е. не имел ни в личном, ни в
совместном владении с другими никакого мирского блага и права на его
использование. Поскольку, если бы Он присваивал такую
собственность, Он не смог бы соблюдать все заповеди, и особенно
высшей степени бедности, что может соблюдаться только
странствующим. Итак, Христос является тем, кто из всех
странствующих соблюдал все заповеди самым совершенным образом.
Таким образом, Христос не имел и не хотел иметь такую
собственность, связанную с мирскими благами, которую Писание часто
называет "владением" (собственности). Так, например, в главе
XIV "[Евангелия] от Луки" говорится: Так всякий из вас, кто
не отрешится от всего, что имеет, не может быть Моим
учеником1. А также в главе X "[Евангелия] от Матфея" сказано:
Не берите с собою ни золота, ни серебра, ни меди в поясы свои2,
т. е. не храните их для закономерного случая и для нужд, о
которых мы говорили выше. Например, для беспомощных бедных,
как это сделал Павел, или для такого случая, когда
необходимость времени, места или частной ситуации вынуждает вас на
это; по этому поводу больше скажет следующая глава. Однако
бедному не позволяется, исходя из требований самой высшей
бедности, владеть вышеуказанной собственностью даже в
указанных случаях; ибо такая собственность неизбежно
исключает соблюдение заповеди Христа, затрагивающей самую
высшую степень бедности. Итак, Христос не имел собственности в
вышеуказанных значениях мирских благ, и никто из его
последователей, кто хочет соблюдать правило самой высшей
бедности, не может этого иметь.
§ 37. В результате этих рассуждений считаю, что нельзя
доказать Священным Писанием, что Христос по какой бы то ни
было степени слабости владел вышеуказанной собственностью
или снизошёл до пользования личными или совместными
благами, хотя иногда полагают, что таковым было мнение некото-
1Лука 14,33.
2Матф. 10, 9.
363
Защитник мира
рых святых. В действительности подобным аргументом можно
заключить, что Он делал всё, что было дозволено, чтоб не
казаться осуждающим тех, кто пользуется этими разрешениями.
Кроме того, в таком случае Он должен был бы принять
управление и осуществлять светскую юриспруденцию для разрешения
конфликтов. Однако обратное было доказано неопровержимым
образом в IV главе этой части [трактата]. Также Он должен был
бы принять женитьбу, судебные процессы перед судьёй,
наделённым принудительной властью, и всё остальное, что
дозволено [обычным людям]. То, что Христос всё это осуществлял, никто
не может доказать с помощью Священного Писания, а, скорее,
наоборот. В самом деле это [обладание некоторым имуществом]
являлось для него чем-то необходимым или соответствующим
подобным разрешениям, чтобы не создавать впечатления, что
Он осуждал положение тех, кто пользуется указанными
разрешениями и которых называют "слабыми". Поскольку нельзя
заключить: "Христос не был женат, следовательно, Он,
кажется, осуждал состояние в браке; то же самое отношение Он
проявлял ко всем другим случаям". Сам Он достаточно видел
разницу между заповедями и интердиктами, которым
необходимо следовать для Спасения, и теми [положениями], которые не
являются необходимостью для Спасения и потому
называемыми святыми наставлениями и запретами на всё то, что делается
сверх должного. Действительно, когда Его спрашивали о том, что
необходимо для Вечного Спасения, Христос отвечал: Если ты
хочешь войти в жизнь вечную, следуй моим заповедям. Кроме
того, тому, кто его спрашивал об излишествах, Христос не
говорил: Если ты хочешь войти в жизнь вечную, однако Он ему
говорил: Если ты хочешь стать совершенным. В этих словах
из главы XIX "[Евангелия] от Матфея", главы XVIII
"[Евангелия] от Луки" и главы X "[Евангелия] от Марка"1 Христос
ясно дал понять, что соблюдения заповедей будет достаточно
для получения Вечной Жизни, поскольку тому, кто Его
спрашивал, Он не сказал ничего другого, как эти слова: Соблюдай
заповеди, если ты хочешь войти в жизнь вечную. Поэтому нет неу-
1 Матф. 19, 21; Лука 18, 22; Марк 10, 21.
364
Часть вторая, глава XIII, § 38
добства в том, что Христос делал всё, как разрешено, чтобы не
казаться осуждающим тех, кто не поступает таким образом, а
также нет никакой необходимости во всём повторять Его. Он дал
понять, что они могут быть спасены исключительно
соблюдением наставлений или заповедей, принимая наставление в
положительном или негативном смысле. Однако Ему больше
нравилось исполнять самому эти советы, в том числе соблюдать
правило самой крайней бедности, а равно отказаться от брака,
показывая тем самым пример для всех других своего отношения к
исполнению подобных вещей. Как Он говорил, так и действовал,
что мы читаем в Писании. Недаром в главе VIII "[Евангелия] от
Матфея" и в главе IX "[Евангелия] от Луки" [сказано]:
Лисицы имеют поры, и птицы пебеспые — гнезда; а Сын
Человеческий не имеет, где приклонить голову. Об этом глосса говорит:
"Так как я настолько беден, что вовсе не имею своего убежища"1.
Действительно, Господь согласно главе XVIII "[Евангелия] от
Матфея" был так беден, что не имел вовсе ничего, чтобы
оплатить подать: Возьми его [статир] и отдай им за Меня и за себя2.
Однако мы нигде не сможем прочитать, что Он владел
замками, или землями, или кучей драгоценностей, чтобы не казаться
осуждающим тех, кто этим владеет.
§ 38. Если, однако, Христос исполнял бы то, что
разрешено [обладанием собственностью], Он вполне мог бы это делать.
Или, будучи законодателем, Он мог бы поступить таким
образом, чтобы создать впечатление, что осуждает положение тех,
кто не исполняет [заповедь бедности]. Но Он абсолютно не
хотел таких вещей [навязывания своей воли], чего боялись бы
слабые [христиане], желающие своих собственных выгод; однако Он
сделал это по другой причине [т. е. не ради чьей-то выгоды],
поскольку не хотел таким образом допускать насилия. Что
касается совершенных, то они ни в коем случае не могут владеть
надлежащим образом собственностью, если хотят соблюдать всю
совокупность заветов [Христа]. Но они не могут делать это так,
чтобы казаться осуждающими положение других [собственни-
1 Glossa Ordin. ad Matth., VIII, 20.
2Матф. Il,21.
365
Защитник мира
ков], потому что им не принадлежит право одобрять или
осуждать это положение, поскольку они не были, не являются и не
будут являться законодателями. Если бы они, однако,
возжелали такую собственность, они проявили бы себя как слабые, что,
кстати, по причине, уже указанной, не может быть позволено
им ни в коем случае.
§ 39. Если бы спросили, кто способен быть настолько
совершенным, что мог бы ограничиться только необходимым ему в
настоящее время или в ближайшем, почти настоящем, будущем
мирскими благами, я бы ему ответил: Христос и другие,
которые это пожелали бы — хотя таких мало, — ибо этот путь
стиснутый и узкий и очень мало кто пройдёт по нему, как
написано в главе VII "[Евангелия] от Матфея"1. И скажи мне, прошу
тебя: сколько в наши дни имеется добровольных мучеников,
героических людей, подобных Катону (Katon), Сципиону (Scipion)
и Фабрицию (Fabricius)2?
1 Марсилий имеет в виду библейскую фразу: "...Тесны врата и узок
путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их". Матф. 7,14.
2 Марсилий перечисляет популярных в европейской средневековой
литературе персонажей древнеримской истории.
Марк Порций Катон (р. 234 до н. э. — ум. 149 до н. э.) —
государственный деятель и писатель. Прославленный участник битвы с Ганнибалом.
Как сенатор был известен борьбой против порчи нравов и
непримиримостью к Карфагену. Его фраза "Карфаген должен быть разрушен!"
получила историческую известность.
Публий Корнелий Сципион Африканский (р. 235 до н. э. — ум. 183
до н. э.) — полководец, победитель Ганнибала. Реформатор
древнеримской армии. Отличался гордым нравом и неординарными поступками.
Гай Фабриций — военачальник и политический деятель конца IV —
первой половины III веков до н. э. Был известен своей гражданской
честностью и неподкупностью. Занимая высшие посты в Римской
республике, был беден до конца жизни.
366
Глава XIV
О нескольких возражениях
против заключений предыдущей главы,
их опровержение и подтверждение тезисов,
изложенных уже в этой главе1
§ 1. Ссылаясь на то, что было сказано, [оппоненты] будут
возражать: дескать, если священнослужители — епископы и
священники, — желая соблюдать состояние совершенства, не
вправе ничего сохранять для пополнения своих будущих нужд,
а должны иметь твёрдое намерение раздать [излишнее
имущество] первым бедным, которых они повстречали бы, и
другим самым неимущим людям, это значит, что они не смогут
соблюдать всё то, о чём только что было сказано при нашем
описании наивысшей степени бедности. Спрашивается, каким же
образом в таких условиях они должны заставить себя
проповедовать Божье Слово и одновременно заниматься ежедневной
жизнью, требующей того, что, однако, является необходимым,
если им не разрешено оставлять ничего себе на будущее? Ведь
делать одновременно две вещи в действительности трудно или
невозможно. Так, в "Деяниях святых апостолов", глава VI,
говорится: Не хорошо нам, оставив Слово Божье, пещись о
столах2. Этим апостолы желают сказать, что невозможно делать
эти две вещи одновременно.
Таким образом, будет закономерным для совершенных
запасаться временными благами для пополнения своих будущих
нужд. То же самое в другой перспективе вытекает и из главы
XIII "[Евангелия] от Иоанна": А как у Иуды был ящик, то
некоторые думали, что Иисус говорит ему: купи... и т. д.3 Соглас-
1 В этой главе Марсилий начинает приводить доводы своих идейных
противников, защищающих собственность церкви, чтобы опровергнуть
их в очередной раз и ещё более убедительно.
2 Деян. 6, 2.
3 Иоанн 13, 29.
367
Защитник мира
но глоссе: отдавать церкви — это и есть форма сохранения
необходимых вещей1.
Итак, поскольку в этом отрывке слово церковь означает
совершенных, и прежде всего священников или епископов,
представляется закономерным, чтобы они были вправе сохранять то,
что окажется необходимым им в будущем. В-третьих, о словах
Матфея, сказанных в главе VI [Евангелия]: Не заботьтесь о
завтрашнем дне, толкователь говорит: "Но никто не может
возмущаться, увидев, что праведный человек обеспечивает себя
и других этими необходимыми благами; не нужно считать, что
он озабочен завтрашним днем, поскольку тот, кто дал эту
заповедь и которому служат ангелы, имел, к примеру, сбережения,
из которых он брал необходимое для собственного содержания"2.
В-четвёртых, этот же тезис подтверждён в главе XIII
"Евангелия от Иоанна", в которой говорится: А как у Иуды был ящик,
то некоторые думали, что Иисус говорит ему: купи, что нам
нужно к празднику, или чтобы дал что-нибудь нищим"3. Как
видим, Христос [при необходимости] мог ему сказать: "Купи всё
то, что необходимо к празднику". Отсюда ясно, что Христос и
апостолы имели в резерве деньги, дабы иметь возможность
купить нужные вещи. В-пятых, то же самое можно объяснить по-
другому, ибо в отношении слов из главы VI "Евангелия от
Матфея": Посмотрите на птиц в небе и т. д. толкователь (в глоссе)
говорит: "Предусмотрительность и работа не запрещаются, но
лишь озабоченность, для того чтобы вся наша надежда была в
Боге"4. Итак, совершенным разрешено быть
предусмотрительными ради будущих нужд. В-шестых, то же самое видно в гла-
1 Cf. Defensor pacis, Π, XIII, 37. Здесь представлен один из
аргументов сторонников папства, защищающих тезис о собственности Христа:
Христос снизошел быть человеком и, находясь среди людей, будучи
одним из них, слабых, он был вынужден принять условия человеческого
грешного существования, обладать правом собственности и
совместного имущества.
2 Glossa Ordin., super Matth., VI, 34.
3 Иоанн 13,29.
4 Glossa Ordin., sup. Matth., VI, 34.
368
Часть вторая, глава XIV, § 2-3
ве XIV "Евангелия от Матфея", в главах VI и VIII "Евангелия
от Луки". Там Христос спрашивает апостолов: Сколько
хлебцев имеется у вас? Они отвечают: Семь1. Значит, они сохранили
их помимо насущных потребностей. Таким образом,
совершенные могут сохранить мирские (временные) блага на будущее.
§ 2. В-седьмых, необходимо показать, что совершенные,
оставаясь таковыми, имели или могут иметь собственность на
мирские блага в первом, втором и третьем значениях этого слова
или право на их использование единолично или сообща с
другими, особенно блага разового использования. Подобный тезис
выведен прежде всего из главы XXII "[Евангелия] от Луки",
когда Христос, разговаривая с апостолами, говорит: А у кого нет
ничего, должен продать одежду и купить меч2. Но тот, кто
покупает или продаёт что-либо, передаёт право собственности на
эту вещь и её стоимостное выражение другому лицу, является
собственником, ибо никто не может передать другому то, чего у
него не было раньше. Таким образом, Христос и апостолы,
имели собственность в вышеуказанном смысле.
§ 3. В-восьмых, я, доказываю тот же самый тезис с помощью
другого аргумента. Право законного использования какой-то
вещи неотделимо от вышеназванной собственности на эту вещь.
Поскольку Христос и апостолы имели право использования этих
вещей (благ), значит, они неизбежно (обязательно) имели
право собственности. Главная посылка этого силлогизма3 хорошо
известна. Малая посылка доказуема, исходя из использования
предметов (благ) потребления, которые имели Христос и
апостолы. Они использовали предмет, который принадлежал им по
праву либо который им по праву не принадлежал. Если речь идёт
1 В данном случае ссылки Марсилия, использовавшего текст
"Вульгаты", не совпадают с текстами указанных глав синодального издания
Библии на русском языке.
2 Лука 22, 36.
3 Силлогизм (греч. syllogismos — сосчитывание) — логическое
умозаключение, в котором из двух категоричных суждений, связанных с
общим термином, получается третье суждение, называемое выводом; при
этом общий термин в выводе отсутствует.
369
Защитник мира
об употреблении предмета, который принадлежит им по праву,
это означает, что они в ходе употребления этого предмета имели
его в своей собственности. Если бы было наоборот, тогда бы речь
шла об использовании предмета, который не принадлежал им, а
который или принадлежал другому [лицу], или до
использования его ими никому не принадлежал. Если же речь шла о
предмете, который никому не принадлежал, тогда он принадлежал
им, потому что такое использование предоставляется по праву
тому, кто им владеет. Значит, в таком случае Христос и
апостолы непременно обладали правом — заранее или одновременно
с его использованием. Иначе такое использование касалось бы
предмета, принадлежащего другому [человеку], и было
связано с уступкой его собственности либо без уступки.
Если такое использование с потреблением предмета было
предоставлено его владельцем взамен [чего-либо], тогда
владелец предмета или предоставлял только право пользования тому,
кто его употреблял без права собственности, или же он
предоставлял ему одновременно как право собственности, так и
пользования. Если это было пользование без права на собственность,
то такое пользование было бы незаконным, потому что в
результате подобного пользования владелец лишается права
собственности на вещь, несмотря на то, что она фактически принадлежит
ему, что не может иметь место законным образом или по
праву. Однако если владелец предоставил право пользования
одновременно с правом собственности тому, кто это использует
подобным образом, оказывается, что такой пользователь,
оставаясь совершенным, обладает одновременно правом
собственности и правом пользователя в силу необходимости.
§ 4. В-девятых, если совершенный не имел собственности
на предмет, то тот, кто лишит его такого мирского блага, сделает
это закономерно, потому что он имеет на это право, даже если в
тот момент совершенный нуждался в этом предмете. В
действительности любой может законно или по праву владеть
предметами (вещами), которые никому не принадлежат. Таковыми
являются предметы, которые имеет совершенный, как это можно
видеть из предшествующих гипотез.
370
Часть вторая, глава XIV, § 4~5
В-десятых, те, кто обязан соблюдать долг гостеприимства,
должны непременно обеспечить себя для будущих нужд и иметь
право собственности на некоторые мирские блага. Все
наследники апостолов, епископов должны соблюдать гостеприимство. Об
этом, например, говорится в главе III "Первого Послания к
Тимофею", а также в главе I "Послания к Титу" : Епископ должен
оказывать гостеприимство1.
В-одиннадцатых, кажется, святые отцы — епископы
именно так действовали, поскольку у них были земли и владения в
их собственности, по крайней мере совместно с другими
епископами или священниками. Амвросий в послании "О передаче ба-
залик" говорит: "С церковных земель платят налог"2.
Следовательно, совершенные, в первую очередь священники, которые
называются или должны назваться "людьми церкви", [всегда]
имели в своём владении земли и недвижимость.
§ 5. В-двенадцатых, в отношении Христа этот тезис
доказать (наглядно объяснить) особенно легко, прежде всего тем, что
в силу законов, даже человеческих, тот, кто выкупает
(освобождает) кого-нибудь от смерти, на самом деле становится его
хозяином и, следовательно, имеет право собственности на все его
мирские блага. А поскольку Христос освободил (откупил) нас
всех от смерти, и не просто от смерти, а от смерти вечной, значит,
он приобрёл в собственность наши тела и наши мирские блага.
В-тринадцатых, в главе XIX книги "Апокалипсис"
"[Откровение святого Иоанна Богослова]" написано, что
Христос на своём одеянии имел надпись: "Царь царей и Господь
господствующих"3. По этому поводу толкователь говорит: "На
его одежде (одеянии), а значит, на одежде человечества"4.
Учитывая, что король и Господь имеют право собственности на все
эти вещи (предметы), следует, что Христос имел такую
собственность на мирские блага.
1 Тит. 1,7.
2 Saint Ambroise. Sermo contra Auxentium, P. L. XVI. 1060.
:* Богослов 19, 16.
4 Glossa InterL, ad. loc. Apocalypse, XIX, 16.
371
Защитник мира
§ 6. Исходя из наших предшествующих определений
высшей степени бедности в отношении мирских благ и
собственности, можно будет правильно ответить на возражения,
которые были представлены в этой главе, следуя мнениям Христа и
апостолов1. Прежде всего мы напомним, что
священнослужители — епископы или священники, а с ними вся остальная часть
низшего сословия духовенства, — должны довольствоваться
ежедневной пищей и необходимой одеждой, если они хотят
сохранить состояние совершенства или высшей степени бедности.
Так, например, в последней главе "Первого Послания к
Тимофею" сказано: Имея пропитание и одежду, будем довольны
тем2. Необходимо согласно Божьему Закону отдавать такие
блага (предметы, вещи, пищу) тем, кто проповедует Евангелие; эти
блага отдают те, кому предоставляются Евангельские
наставления, о чём символически сказано в главе XXV "Второзакония":
Не заграждай рта волу, когда он молотит3. Павел
интерпретирует эти слова в главе IX "Первого Послания к Коринфянам"
так, словно они предназначены для будущих докторов
богословия и священников: В Моисеевом законе написано: не заграждай
рта у вола молотящего. О волах ли печется Бог? Или, конечно,
для нас говорится? Так для нас это написано; ибо, кто пашет,
должен пахать с надеждою, и кто молотит, должен молотить
с надеждою получить ожидаемое4. То же мнение проявляется
и у Матфея в главе X [Евангелия], где Христос по этому поводу
говорит: Ибо трудящийся достоин пропитания5. Таким
образом, те, кто получает Евангельское наставление, в свою очередь
должны обеспечивать того, кто это им предоставляет,
пропитанием и ежедневной одеждой, если они могут это сделать.
Проповедники могут просить об этом как о должном согласно Закону
Божьему, но не настаивать на принудительном решении суще-
1 Здесь Марсилий начинает отвечать оппонентам, излагая свои
доводы и взгляды.
21 Тим. 6, 8.
3 Второзаконие 25, 4.
41 Кор. 9, 9-10.
5Матф. 10, 10.
372
Часть вторая, глава XIV, § 6-7
ствующего мира; если те, кому была дана Евангельская
проповедь, могут обеспечить проповедников, но отказываются, в
таком случае они грешат против Божьего Закона.
Именно потому Господь в главе IX "Первого Послания к
Коринфянам" предписал жить Евангелием тем, кто его
проповедует, равно как тот, кто пасёт стадо, питается молоком своего
стада, а тот, кто сажает виноград, питается этим фруктом1. Но
никто из верующих не обязан, согласно Писанию, отдавать
проповедникам Евангелия всю остальную часть своих доходов, будь
это десятая или какая-то другая часть.
§ 7. Если те, кому была совершена Евангельская проповедь,
оказались настолько бедными, что не могут обеспечить
проповедников достаточным количеством пропитания и одежды, их,
по Божьему Закону, нельзя обязывать делать это. В таком
случае проповедник должен искать необходимые ему вещи в
другом месте или обеспечивать себя иным честным способом,
соответствующим его положению, например, предоставляя какое-
нибудь обучение или занимаясь кустарным производством, если
он может это делать, поскольку именно таким образом поступал
Апостол [Павел], чтобы не быть в тягость бедным, которым он
читал проповедь. Так, в "Деяниях апостолов", он [Павел]
говорит: Ни серебра, ни золота я пи от кого ни пожелал: сами
знаете, что нуждам моим и нуждам бывших при мне
послужили мне руки сии2. Именно это он повторяет и в последней главе
"Второго Послания к Фессалопикийцам" : Ни у кого не ели
хлеба даром, — говорит он, — но занимались трудом и работали
всю ночь и день, чтобы не обременить никого из вас3. Однако
с тех пор как количество набожных правоверных увеличилось,
особенно в нашу эпоху, служители священного учения уже не
нуждаются ни в том, чтобы зарабатывать своими руками, ни в
том, чтобы просить милостыню; в сообществах правоверных
гуманный законодатель или частные лица установили или
предоставили в их [сообществ] распоряжение некоторые доходы, как
11 Кор. 9, 7.
2Деян. 20, 33.
3II Фес. 3, 8.
373
Защитник мира
от движимого, так и недвижимого имущества, благодаря чему
священнослужители могут получать достаточное пропитание,
даже весьма обильное.
§ 8. Однако относительно этих мирских благ, особенно по
поводу недвижимости, могут спросить: а кто же тот или те, кто
будет обладать правом собственности на них в уже указанном
смысле или с возможностью истребования их перед судом в
принудительном порядке, если такое право собственности не может
быть дано священнослужителям, которые являются
совершенными согласно заключению предыдущей главы?
Что касается нас, мы ответим, что собственность на
мирские блага, предназначенные для содержания
священнослужителей, передаётся законодателю либо тому или тем, кто был им
делегирован для этой цели или кто являются дарителями
таких вещей, если это частные лица, которые пожертвовали эти
мирские блага, изъяв их из своей собственности, и
предоставили их для указанного пользования. Таких людей, которые
подобным образом были определены для защиты или отстаивания
прав на мирские блага церкви, обычно называют
покровителями церкви, поскольку ещё в древние времена люди святые и
совершенные, т. е. священнослужители, подражая Христу, не
желали возбуждать дело против кого-нибудь [т. е. иск по вопросу
собственности]. Поэтому они не брали на себя бремя
собственности на мирские блага, но приобретали только право
необходимого потребления для содержания (поддержания) своей земной
жизни и жизни бедняков. Если бы они на деле имели
возможность уступить недвижимое имущество, даже не имея на него
ни права собственности, ни намерения истребовать его, и если
бы они его не уступили, чтобы раздать сразу же бедным,
которых они встретили, они неизбежно нарушили бы совет Христа,
когда он говорил: Иди, продай все, что у тебя есть и отдай
вырученное бедным. Поэтому, согласно ереси некоторых,
Христос, будучи человеком, имел право собственности на все
мирские блага, и даже затем их продал; тем самым он якобы
нарушил совет, который сам давал для статуса совершенства.
Однако если он и продал всё своё имущество, никакой епископ мира
[т. е. папа римский], или [другой епископ], или коллегия священ-
374
Часть вторая, глава XIV, § 8-9
ников не могут истребовать это имущество для себя, поскольку
они являются преемниками Христа, имели такие блага в
собственности или, может быть, даже в общине. При этом не
следует думать, что такие назначенные покровители, будучи
владельцами подобных благ, даже при наличии права их
востребования имели возможность их передать [другому] или обратить
для иного пользования, не совершая при этом греха по крайней
мере против Божьего Закона и, может быть, против
человеческого закона, поскольку эта собственность была им дарована не
для этой цели, а только для того, чтобы помешать тем, кто
ворует или намеревается украсть или распорядиться этими
[благами] по-другому, а также для привлечения последних к суду.
И потому, если хранение и распределение доходов
представлены одному из совершенных законодателем или особым лицом,
которое обладает возможностью такого рода, тогда я скажу, что
совершенный, поддерживая соблюдение правила высшей
степени бедности, может законным и даже достойным образом взять
на себя эту заботу по осуществлению благотворительности по
отношению к ближнему и по оказанию ему милосердия.
§ 9. Но кто-нибудь возразит, отметив, что тогда
совершенный будет озабочен завтрашним днём или несколькими
днями, так как он, по существу, прилагает усилия для получения
из дохода, который ему был предоставлен, своего пропитания
и своей одежды на целый год. Тут следует сказать, что
подобные мирские блага были ему предоставлены для раздачи их с
тем расчётом, чтобы часть этих благ была выделена для самого
проповедника и была достаточна для его ежедневного
пропитания и приобретения приличной одежды. Что касается
оставшейся части благ, она доверяется ему для раздачи бедным, ибо
совершенный определён и выбран в общих интересах верующих
ради Вечного Спасения. Чтобы проповедовать Евангелие
определённому народу и в определённом месте, он, будучи
проповедником, имеет намерение брать сразу только такое
количество [благ], какое достаточно для его содержания. Тогда у него
не будет намерения, если он располагает временем только для
поиска своего ежедневного хлеба или для проповеди, в один раз
или постепенно запастись большим количеством вещей и про-
375
Защитник мира
питания. Однако, когда у него нет времени для двух дел сразу,
ему можно взять из резерва лишь несколько достаточных
ежедневных порций пищи и напитка, изымая их постепенно из того
же самого имущества. Ибо, если бы он раздавал бедным сверх
одной достаточной порции, то на следующий день такая порция
оказалась бы недостаточной для существования [человека], и он
непременно был бы вынужден пренебречь обязательством,
которое взял на себя в отношении народа; в результате совершил
бы смертный грех, причиняя душам общий ущерб, поскольку,
пренебрегая и, более того, идя наперекор намерению тех, кто
доверил ему раздачу, раздавал имущество, которое
принадлежит другим. Потому, кажется, было бы даже полезным, чтобы
конкретные люди, которым согласно решению верующих
принадлежит право распоряжения [церковными] вещами, имели
бы определённый сан Евангельского священника и [право
осуществления] таинства. Тогда, будучи обязанным использовать
вещи только в определённых целях, священник должен будет
потреблять их, но он не сохранит по своей воле для себя [ничего
лишнего] из того, что находится в его власти для раздачи. Кроме
того, коль он не имеет возможности поиска себе того, что
необходимо для его повседневной жизни, по причине, уже указанной,
он сможет, оставаясь совершенным, брать несколько
достаточных рационов (порций) из резерва, который ему доверили для
хранения, всегда оставаясь с намерением раздавать то, что
является избыточным для него в данный момент. Если это,
однако, в его возможности или если он сам в состоянии находить для
себя в будущем ежедневное пропитание, как это было сказано
нами при описании высшей степени бедности.
§ 10. Ежедневное достаточное питание и одежда должны
быть поставлены священнослужителю теми, кто получает его
проповедь; они обязаны его обеспечивать по Божьему праву. Он
может также попросить достаточного обеспечения, которое ему
положено по Закону [Божьему], хотя он не должен этого
требовать перед судьёй, наделённым принудительной властью, даже
если таковое предписано человеческим правом. Именно так,
подчёркивает Августин, указано во "Втором Послании к
Тимофею", в главе II которого говорится: Никакой воин не связы-
376
Часть вторая, глава XIV, §10-11
вает себя делами житейскими, чтобы угодить
военачальнику1. Апостол пишет об этом в письме Тимофею из-за опасения,
что тот, будучи бедным и не имея ежедневного пропитания, не
захотел бы встать на содержание тех, кому он читал
Евангельскую проповедь, одновременно не имея возможности заниматься
физическим трудом или каким-нибудь занятием, которое
отвело бы его душу [т. е. спасло от голодной смерти]. Исходя из
этого, по мнению Апостола, ему [Тимофею] оставалось только
просить милостыню. Примите к сведению, что Павел не говорит,
что, если бы эти люди не захотели дать пропитание Тимофею,
их надо заставить это сделать или же чтобы Тимофей сам
заявил об этом судье, наделённому принудительной властью. Ибо
тому, кто берёт рубашку, надо, согласно совету Христа,
данному в главе V "[Евангелия] от Матфея'' и главе VI "[Евангелия]
от Луки", отдать верхнюю одежду, нежели судиться с ним2.
Апостол во "Втором Послании к Коринфянам"
подчёркивает, что это лишь совет: Не в осуждение говорю3. Называя такой
сбор [продовольствия и вещей священнику] милосердием и
желая тем самым сказать, что это случается спонтанно, он
добавляет: Каждый уделяй по расположению сердца, не с
отчаянием и не с принуждением4.
§11. Теперь нам остаётся поочередно ответить на все
предыдущие утверждения. На первое утверждение, основанное на
словах из главы VI "Деяний апостолов": Нехорошо нам,
оставив слово Божие... и т. д.5, нужно сказать, что апостолы
говорили это не потому, что хотели приобрести себе бренные блага для
хранения их на будущее, а, скорее, в том смысле, которое мы
дали в нашем описании высшей степени бедности. Они желали,
чтобы кто-то поставлял им разовую порцию [пищи],
достаточную для удовлетворения сиюминутной или наступающей,
почти настоящей, потребности, поскольку они сами не могли удо-
1 Очередной повтор цитаты автором. II Тим. 2, 4.
2Матф. 5, 40; Лука б, 29.
3П Кор. 7,3-4.
4II Кор. 8, 10.
5 Деян. 6, 2.
377
Защитник мира
влетворить её, являясь обязанными посвящать себя
Евангельскому наставлению.
§ 12. На второе утверждение, взятое из главы XIV глоссы
(толкования) от Иоанна, а именно, что "определённый порядок
установлен в церкви для сохранения того, что необходимо..."
и т. д., я отвечаю, что церкви, т. е. сообществу совершенных
людей1, имущество даётся как для личного, так и общего
пользования. Поэтому форма хранения того, что остаётся от насущной
необходимости по удовлетворению текущей и настоящей
потребности, например в случае, когда закономерно появляется какой-то
излишек от дарения, или от приобретения в результате какой-то
деятельности, или от персонального ручного труда, тоже
определяется сообществом. И это является законом для
совершенных по причине и намерению, уже указанным в описании самой
высшей степени бедности, хотя совершенные не должны сами
изыскивать этот излишек сверх того, что им необходимо для
удовлетворения насущных потребностей в данный настоящий или
почти настоящий момент. Однако они должны сохранять
излишек, который появляется законным образом или доверить его
хранение и распределение другим людям, которые могут быть
более способными в этом деле. Так, например, об отрывке из
главы X "[Евангелия] от Матфея": Трудящийся достоин
пропитания Иероним говорит: "Итак, берите только необходимое для
того, чтобы вы смогли в полной безопасности располагать
временем для вечных благ"2. Касательно этого текста Августин
замечает: "Он (Христос) говорил это апостолам для того, чтобы они
не владели и не сохраняли беспечным образом для себя то, что
не является необходимым для этой жизни; чтобы имели ни
много ни мало, показывая, что всё это является обязанностью
верующих по отношению к своим священнослужителям, которые
1 У Марсилия есть много значений слова "ecclesia", о чём он писал в
§ 2 главы 2 второй части своего трактата. Здесь же он уточняет значение,
которое нужно придать слову "церковь" в следующем контексте: "Этот
термин "церковь" обозначает всех вместе взятых священников,
епископов, диаконов и прочих, ведущих службу в храмах и церквях,
понимаемых под вторым значением слова (т. е. помещение, место поклонения)".
2 Glossa Ordin., ad. loc.
378
Часть вторая, глава XIV, § 12-14
не ищут никакого излишества. И по этой причине, согласно
словам Священного Писания, если десятины (налоги), удержанные
с урожаев, являются излишками, священнослужители никоим
образом не могут требовать того, что представляет собой
излишек, а верующие Христу вовсе не обязаны им это предлагать"1.
§ 13. Иисус хотел этим сказать, что они [апостолы] могли
просить необходимое или почти необходимое им из еды и
одежды, но не две туники [верхней одежды], как это написано в
Евангелии2. Преподобный Иероним объясняет: "Под этими двумя
туниками, как мне кажется, подразумевается двойная
одежда, и вовсе не затем, чтобы один человек мог довольствоваться
только одной туникой на заледеневшем побережье Сие, но
затем, чтобы мы понимали под одной туникой одежду, чтобы,
одетые в одну, мы не оставляли себе ещё другую из-за боязни за
будущее"3. Значит, Он запрещает носить сразу две туники, т. е.
двойную одежду, когда одна из них достаточна при данных
обстоятельствах; аналогично по определениям Писания и трудов
святых, цитированных ранее, мы должны понимать смысл этих
его слов и в отношении еды.
§ 14. Таким образом, не подобает совершенным
последователям Иисуса и апостолов оставлять себе в личное пользование
земли, поселения и замки; и никогда: ни в текущем правлении,
ни в будущем, ни деяниями, ни примерами Иисуса и его
апостолов они [земли, поселения и замки] — не передавалась церкви,
т. е. проповедникам Евангелия, в качестве формы обладания
недвижимым имуществом или для сохранения этого имущества.
Более того, в Писании мы обнаруживаем обратное [положение],
основанное на совете Иисуса, говорящего: Иди, продай. И, кро-
1 Catena Aurea. X. P. 131 et suiv.
2 В "Евангелии от Матфея" (10,10) синодального издания Библии
говорится о двух "одеждах", а не римских туниках. Здесь, видимо, в
очередной раз идёт расхождение её текста с вариантом "Вульгаты".
3 Glossa Ordinaria, ad loc. Во времена Средневековья представления
европейцев о географии определялись двадцатитомным трудом Исидора
Севильского "Этимологии", которая считается первой в мире
энциклопедией. В "Этимологиях" под страной Сие понималась Скифия, раполагав-
шаяся в Причерноморье.
379
Защитник мира
ме того: Не бери с собой золота и т. д.1 И снова в "Деяниях
апостолов", в главе IV: Все, которые владели землями и домами,
продавали их, приносили цену продажи2. Таким образом, церкви
дано право сохранения за собой некоторого имущества, не
относящегося к недвижимому, но никоим образом не право
обладания недвижимым имуществом, поскольку то, что было в её
владении, они [священники] должны были его раздавать [бедным],
предварительно обменяв или продав.
§ 15. Такого же мнения придерживался Беда в своём
комментарии отрывка из "[Евангелия] от Луки", глава XXII:
Когда я наделил вас без мешка... и т. д.3 "Жизненное правило, —
говорит Беда, — которому Он учит своих последователей, не
является одним и тем же во времена преследования и во
времена мира. Когда Он послал своих последователей проповедовать,
Он назидал им ничего не брать с собой в дорогу, наказывая, что
тот, кто проповедует Евангелие, должен жить по Евангелию. Но
в тексте о смерти, когда весь народ подвергал гонениям
пастыря вместе с паствой, Он дал наказ, не противоречащий таким
обстоятельствам: позволял брать необходимые для их
пропитания вещи до тех пор, пока не прекратилось преследование
и не вернулись времена проповедей"4. Это время вернулось, и
им [совершенным последователям Христа] нет необходимости
брать и носить с собой то, что им нужно будет в будущем,
поскольку их должны поддерживать те, кто принимает Евангелие,
и они могут просить у них это каждый день на законном
основании. Итак, если апостолам и их последователям когда-то
нужно было оставлять себе необходимое на будущее, то
неправильно устанавливать то же правило при разных обстоятельствах,
а именно, во времена спокойствия и во времена гонений.
Именно об этом мы говорили при описании крайней нищеты,
особенно касаясь недозволения совершенным оставлять за собой
земные блага, если они находятся в таком месте, времени и положе-
1 Матф. 10,9.
2 Деян. 4, 34.
3 Лука 22, 35.
4 Catena Aurea, XII. P. 231.
380
Часть вторая, глава XIV, § 15-16
нии, когда [совершенные] могут находить себе пропитание день
за днем без каких-либо затруднений.
§ 16. На третье утверждение, обоснованное отрывком из
глоссы о словах главы VI "[Евангелия] от Матфея": Довольно
для каждого дня своей заботы1, нужно сказать, что
совершенный может обеспечить себя на законном основании тем, что ему
необходимо для себя и для своих [спутников] в виде неизбежной
нужды или непосредственно неминуемой [в ближайшем
будущем], чуть ли не настоящей. Что касается остального, то, после
того как он покормился тем, что получил, ему необходимо
сохранить излишки для бедных, без какого-либо намерения
использования для себя. Это полезнее и заслуживает похвалы более,
нежели позволить этому излишку утратиться, потому что как
раз это является испытанием на сострадание, к тому же
сделанным выше [т. е. больше] обещанного. Так же говорится в Писании
"[Евангелие] от Матфея", глава V: Блаженны милостивые2.
И когда добавляют в той же самой глоссе, что "Иисус имел
кошель, из которого он брал то, что ему было нужно по
необходимости", с этим, безусловно, нужно согласиться, хотя он берёг
такие ценности в другом мешке, поскольку место, где он
находился, времена, а также другие обстоятельства требовали
такого. Он имел кошель, чтобы брать из него и помогать бедным,
которых он встречал, как об этом недвусмысленно сказано в
глоссе о словах из главы XVII "[Евангелия] от Матфея": Возьми
его [статир] и т. д. На самом деле в ней, по существу, говорится,
что Господь был таким бедным, что не мог платить дань. Иуда
же имел много общественных денег в своём мешке, но Господь
сказал, что является грехом обращать для собственного
пользования благо, предназначенное бедным. Вот каким образом эти
якобы присвоенные блага принадлежали бедным, вот что
означает сохранение их для бедных; а под бедными нужно понимать
не только апостолов, а всех других [людей], особенно верующих,
которым Он [Христос] и его апостолы предлагали угоститься из
их запасов, о чём рассказано в Писаниях "[Евангелие] от Мат-
1 Матф. 6, 34.
2 Матф. 5, 7.
381
Защитник мира
фея", глава XIV, от Марка, главы VI и VIII, и от Иоанна,
глава VI. Именно эти слова произносит Иисус: Предложите им
покушать1. Таким же образом, как это написано в том же
отрывке, Он приказал оставить про запас эти блага, в очередной раз
опасаясь, что они не будут использованы [для бедных]; отсюда в
главе VI Писания "[Евангелие] от Иоанна" : "Соберите то, что
осталось" из опасений, чтобы это не использовалось. Они
(апостолы) их собрали и наполнили двенадцать корзин отрубей2.
§ 17. Что же касается пятого утверждения, взятого из
глоссы, относительно слов из главы VI "[Евангелия] от Матфея":
Он не запретил предусмотрительность и труд, а также по
поводу возражения, взятого из главы XIX "[Евангелия] от
Иоанна" : Однако некоторые полагали и т. д.; кроме этого, слов,
цитированных из Евангелий от Матфея, глава XIV, от Марка,
главы VI и VIII, и от Луки, глава IX, когда Иисус спрашивает
апостолов: Сколько хлебов у вас есть? и т. д., то нужно отвечать на
все утверждения подобно тому, как это было сказано
непосредственно против предыдущего утверждения3.
§ 18. Что касается утверждений, на основе которых
делается вывод о том, что совершенный, даже если он соблюдает
правило высшей нищеты, может лично или совместно с кем-либо
другим иметь в собственности вышеупомянутые земные блага,
на это нужно ответить следующим образом. Первое
утверждение, берущее своё начало в Писании "[Евангелие] от Луки",
глава XXII, на основе которого утверждают: "Любой человек,
покупающий и продающий что-то или могущий купить или
продать что-либо, имеющее ценность, обязательно приобретает
собственность на земное благо", я опровергаю напрочь. А когда по-
1 Матф. 14, 16-22; Марк 8, 1-8; Иоанн 6, 5 и 13.
2 Марсилий в последнем абзаце этого параграфа снова говорит о том,
о чём писал ранее. Тем самым он с помощью прежних цитат из Библии
внушает своему читателю, что для "совершенного" правомерно
оставлять за собой лишнее только для последующей раздачи его беднякам.
В этом-то и заключается обоснование аргумента, который является
распространённым во францисканской мысли.
3 Здесь Марсилий имеет в виду свои доводы: дескать, всё, что
принадлежит Иисусу и апостолам, предоставляется бедным.
382
Часть вторая, глава XIV, § 17-18
добное доказывается фактом, что любой покупатель или
продавец приобретает или передаёт в собственность блага или
ценности, я не признаю этого для любого из совершенных. Когда они
[совершенные] на деле продают благо или меняют его на другое
благо по его цене, они поступают законным образом, поскольку
по существу только передают другим владение этим предметом.
Но когда они присваивают его сами, они совершают грех, если
только не докажут, что приобрели такое имущество случайно,
ибо те, кому передано это имущество, становятся его
владельцами. Однако сотворенная совершенными передача
собственности имеет другое начало, и мы рассмотрим это позже. Другим же
способом они имущество не получают и не могут получить его в
собственность, оставаясь совершенными1.
Но наш оппонент скажет, что тот, кто покупает у
совершенного или продаёт ему, получает то, что было передано ему
совершенным и ничего другого2. Таким же образом он [продавец]
передаёт совершенному то, что имел. Допустим, покупатель
получает в собственность предмет, который он покупает, а этим
предметом он владел давно, но затем отказался иметь его как
собственность и продал его совершенному. Из этого
неизбежно вытекает, что совершенный имеет в собственности предмет,
1 По мнению Марсилия, покупатель и продавец земного блага не
могут передать "совершенному" его в собственность для полного владения.
"Совершенный" дал обет отказа от собственности, и, таким образом, он не
может вещь даже передавать, поскольку ею не владеет. Он может её
передать только случайно, согласно Аристотелеву значению этого понятия.
Однако, когда "совершенный" передаёт благо, он передаёт только
субстанцию. Собственность же является только модальностью субстанции
в значении, когда, по словам Аристотеля, о Сократе говорят, что у него
курносый нос. Марсилий определил собственность во "второстепенном
её значении": собственный или собственность обозначают акциденцию,
присущую некоему субъекту, взятому как таковому. Благо,
рассматриваемое в своей сущности без учета её модальностей, является
субстанцией, другими словами, собственностью.
2 То есть, по утверждению папских софистов, можно получить благо
(имущество) без права собственности. Главная мысль подобной
аргументации заключается в том, что, продавая или покупая благо, его не
передают ipso facto в собственность "совершенным".
383
Защитник мира
проданный им ранее, а позже завладел этим предметом как уже
вновь приобретённым1. Я согласен с первым предложением этого
ложного умозаключения, если мы понимаем под словами
"ничего другого" слова "никакой другой вещи"; я также согласен, что
совершенный получает предмет, переданный ему кем-то
другим, и тот, кто продал ему этот предмет, отказался от владения
им. Но когда добавляют: покупатель получает в собственность
предмет, и, таким образом, этот предмет передаётся
покупателю как лицу совершенному, здесь ставят под сомнение наличие
ложного учения, затрагивающего формы трактата, поскольку
получать в собственность предмет или свойства предмета, —
значит получать не некую субстанцию, а некую модальность
предмета2. Таким образом, это ложное умозаключение походит на
умозаключение, сформулированное Аристотелем в его II
книге "Опровержения" ["О софистических опровержениях"]
касательно софистского отрывка, который называют
затрагивающий формы трактата. Примером последнего будет: "Ты дал
мне только один денье; однако это не был только один денье,
который ты имел, ты дал мне то, чего ты не имел"3. Тем не менее
это ложное умозаключение изменяется в описании, в то время
как в умозаключении, сформулированном Аристотелем,
говорится об обратном4. Однако, чтобы дать полный
удовлетворительный ответ на этот вопрос тем, кто менее образован в
искусстве софистики, учитывая, что ложное учение спрашивает
изощрённо, я говорю, что когда совершенный продаёт некий
предмет за его цену, то, передавая его, меняет этот предмет на
другой, он отдаёт последний по праву, и закон согласен с ним в этой
1 На самом деле, по Марсилию, "совершенный" верующий не имеет
собственности в любой момент обладания предметом.
2 Говоря по-другому, Марсилий, разделяя предмет и его свойство,
считает, что можно обладать предметом без самого предмета.
3 Пример, к которому обращается Марсилий, был дан Аристотелем
как софизм, происходящий в результате неясности соотношения между
субстанцией и модальностью.
4 То есть, по мнению Марсилия, это является модальностью, которая
в паралогизме его оппонента спутана с субстанцией (предметом).
384
Часть вторая, глава XIV, § 18
сделке, хотя он [продавец] никогда не владел таким предметом
на законном основании. Мы уже демонстрировали в
предыдущей главе, что человек может располагать законной властью или
правом — в первом и втором значениях этого слова — над неким
предметом, даже над портящимся, или правом его употреблять,
или делать то и другое вместе, но не обладать правом
собственности на этот предмет во всех трёх значениях, только что
упомянутых. Поэтому он обладает законным правом обменивать
полученный предмет своей властью, даже когда предмет не
принадлежит никому другому по части его свойств1. Но люди
спросят: а где покупатель получил своё право на предмет? Я отвечу:
он получил право — в первом значении этого слова — по закону,
как человеческому, так и Божьему. Ведь предметы, которые не
являются ничьими ценностями, рассматриваются как
собственность того, кто ими [в данный момент] обладает или желает их.
Следовательно, в нашей жизни есть много предметов,
принадлежащих кому-либо подобным образом, например по праву в
первом и втором значениях этого слова, но без права собственности
на них. Они могут быть приобретены по праву в первом смысле
этого понятия только в части владения теми, кто, желая
получить их от совершенного, получил их от него в подарок и с этим
согласился или же когда последний передал [вещь] ему в
собственность все-таки случайно. И наоборот, я говорю, что
когда совершенный покупает какой-либо предмет, он тоже
получает законное право [владения предметом], но не обладает
правом собственности на него, в том числе по случайности, так как
право собственности в этом случае прекращается быть правом
продавца или кого бы ни было.
1 По Марсилию, человек может иметь обыкновенное право пользования
благом, если только это благо является in nullius bonis. Таким образом,
можно законно пользоваться благом, которое не принадлежит никому согласно
всем законам. Это благо может быть получено "совершенным" законно, но
без юридического права на собственность. "Совершенный" обладает potestas
licüa (законной способностью) пользоваться предметом, но эта способность
не подкреплена полномочием требовать его возврата по суду. Касательно
последнего полномочия, то им никто не может пользоваться, поскольку именно
в этом значении благо является in nullius bonis.
385
Защитник мира
§ 19. Но [оппоненты] скажут: проданный предмет или любой
другой может быть законно отнят у совершенного, когда последний в
текущий момент нуждается в нём, но поскольку он [предмет] не
принадлежит уже никому и никто не владеет им, значит, совершенный
не обладает полномочием его требовать [добиваться возврата через
суд]; это также касается цены предмета, купленного им. На это
абсурдное возражение нужно ответить, что предмет, не
принадлежащий никому, предоставлен [в пользование] тому, кто им обладает.
И когда говорят, что предмет, который имеет или которым обладает
совершенный, не принадлежит никому, так как никто не обладает
правом собственности на него по закону, особенно по закону
человеческому, здесь угрозой становится паралогизм1 в части следствия.
В таком умозаключении нет вывода, что если какой-нибудь
предмет не принадлежит никому в части его обладания, то он по праву
не принадлежит никому. Как мы уже говорили, подобный предмет
может быть приобретён кем-либо по праву только в первом
значении слова право — вне всякого права собственности в упомянутом
значении2. Тем не менее, если человеческое право позволяет это, а
именно, получить в собственность предмет, который не
принадлежит никому в упомянутом значении, он должен быть истолкован
как никому не принадлежащий, и, следовательно, оно [право]
отдано по праву тому, кто этим предметом обладает. Я заявляю, что
любой, кто способен владеть предметом, каков бы он ни был, и ко-
1 Паралогизм (греч. paralogismos — неправильное, неверное
рассуждение) — логическая ошибка в умозаключении, совершаемая
непреднамеренно вследствие нарушения правил логики, в противоположность
софизму — ошибке, сделанной с намерением ввести кого-либо в
заблуждение. Квалифицируя суждение оппонентов как паралогизм, Марсилий в
данном случае, видимо, не считает их своими противниками. Тогда как
ранее логические ухищрения злостных папистов он именовал софизмами.
2 "Совершенный", по Марсилию, имеет право пользования вещью,
т. е. способность обладать ею. Именно ему она передается potestas licita.
Итак, благо может быть получено "совершенным" в таком смысле, если
только подобное право рассматривается в первом и втором значениях
этого слова. Что касается права собственности на благо, которое
предоставлено "совершенному", то оно не определено. Поэтому его невозможно
отнять у "совершенного" — подобный вывод Марсилий делает на
основании того, что это благо никому не принадлежало.
386
Часть вторая, глава XIV, § 19-20
торый находится во власти совершенного, присваивающего его
законным образом по человеческому закону в первом значении
слова "право", то это является понятным, согласно определению
слова законный. Если совершенный не согласен с этим [таким
подходом], хотя он в нём [в предмете] нуждается, тогда по Закону
Небесному такой человек не может им обладать или присваивать его;
более того, присваивая, он совершает смертельный грех, словно
делая что-нибудь запретное под угрозой вечного наказания Божьим
Законом. Однако может случиться другое — что-нибудь
запрещено одним законом, но в то же время разрешено другим, как это было
продемонстрировано нами в предыдущей главе1. Скажем, половая
связь людей, не связанных узами брака, не запрещена
человеческим законом, тем не менее она запрещена Божьим Законом и
сопровождается вышеупомянутыми наказаниями.
§ 20. Что касается другого утверждения, гласящего: кто
законно воспользовался неким предметом, неотделимым от его
свойства, тот в любом случае имеет право собственности на этот
предмет, то нужно согласиться с этим, если только вещь с
точки зрения пользователя неотделима от использования её как
активной собственности. Но если он [пользователь] может обладать
одновременно как правом пользования, так и правом обладания
одним и тем же предметом, тогда имеет место так называемая
пассивная собственность. Тут уже право собственности
невозможно, потому что тот, кто обладает предметом, и тот, кто его
использует, являются одним и тем же лицом2. На деле кто-нибудь
может правомерно использовать предмет, не имея на это раз-
1 Марсилий имеет в виду такую вероятную коллизию: человек, взявший
благо "совершенного", не нарушает человеческого права, поскольку
"совершенный" не имеет своей собственности, но похититель в таком случае
действует против Закона Божьего. Как правонарушитель, он может быть
наказан в принудительном порядке только в другом мире, поскольку
Божественный Закон не применяет свою принудительную власть в этом мире.
2 Марсилий различает понятия "активная" и "пассивная
собственность". Под активной собственностью он понимает способность
субъекта обладать неким предметом, использовать его и потреблять. В этом
значении пользование предметом и право собственности на него
неотделимы друг от друга. В пассивном же смысле право пользования предметом
и право собственности являются отделимыми.
387
Защитник мира
решения от собственника предмета, что было вполне ясно
продемонстрировано нами в предыдущей главе и потому в таком
значении подобное утверждение тоже может быть отклонено.
Указанное утверждение нуждается в особом рассмотрении,
поскольку малая посылка суждения нашего оппонента гласит,
что Иисус и апостолы законно пользовались некоторыми
предметами, ибо право собственности не было отделимо от права
пользования прежде всего теми, кто ими [предметами]
пользовался. Но применительно к слову "собственность" в трёх ранее
упомянутых значениях я отвергаю это предположение как
еретическое1. Хотя и добавляется: они же воспользовались
предметами, которые принадлежали им по праву2. Я отвечаю, что они
пользовались этими двумя вещами одновременно либо по
праву тех, которым эти предметы не принадлежали, либо тех,
которые пользовались предметами, принадлежавшими другим, но
с согласия их обладателей. И когда говорят, что если они
[Иисус и апостолы] использовали предметы, которые принадлежат
им по праву, тогда они обладают одновременно как правом
собственности, так и правом пользования. Тем самым [оппоненты]
угрожают паралогизмом следствию, которое мы выводили
ранее3. Из этого, однако, не следует, что если кто-то получил пра-
1 Для папы Иоанна XXII, с которым заочно спорит автор, Иисус и
апостолы были собственниками в активном значении этого слова. Однако,
как видим, Марсилий такое утверждение категорически отрицает.
2 В этом доводе и заключалось доказательство Иоанна XXII,
высказанное в булле "Quia quorundam". Если, писал папа, мы не ставим под
сомнение, что Иисус и апостолы действительно обладали обыкновенным
правом, тогда это право является справедливым. Только справедливое
право использования является тем, что требует jus utendi, так как было
бы абсурдно, чтобы пользование без права было более справедливым,
чем действительное применение права [собственности].
3 Если кто-либо, утверждал Марсилий, получил по праву какой-то
предмет или право на его использование, он тем не менее не имеет на этот
предмет права собственности. И, наоборот, если кто-либо получил по
закону право собственности на предмет, тогда он правомерно получил
предмет и право на его пользование. Использование, по его мнению, не
предполагает правовой взаимосвязи, которым является собственность;
наоборот, правовая взаимосвязь, которой является собственность, непременно
включает в себя и право её использования.
388
Часть вторая, глава XIV, § 20
во владения предметом или даже его использования, он тем
самым получил право собственности; хотя следовало бы вывести,
что, поскольку кто-то правомерно получил право собственности
на предмет или его использование, то в данном случае он
получает его по праву, включая право пользования им. С другой
стороны, порой говорят: если человек использует предмет, не
являющийся его личным или этот предмет принадлежит кому-либо
другому, он поступает против закона. На это я скажу, что он
может правомерно пользоваться им одновременно или поочередно.
Иногда опровергают обе части подобного следствия, говоря,
во-первых, что совершенный не может пользоваться вещью,
которая не принадлежит никому, не имея на неё право
собственности, поскольку необходимо, чтобы он [законно] обладал
предметом, прежде чем им воспользуется. Либо, если он уже
воспользовался им, значит, имел на него право собственности. На это я
говорю, что совершенный обладал таким предметом ранее.
Также я возражаю, тогда заключают: он становится в данном
случае собственником, хотя именно в этом, как и в предыдущий раз,
заключается паралогизм следствия. Так, совершенный может
взять и съесть рыбу, хотя ранее он ясно выразил перед
принудительным судом своё намерение не требовать названную рыбу
либо какое другое земное благо. Но, скажете вы, право
собственности отдаётся тому, кто обладает этим предметом. Я отвечу, что
это верно для того, кто его желает, а не для того, кто не желает.
Ведь согласно человеческому и Божьему законам каждый
может отказаться от права собственности, как это было ясно
заявлено в предыдущей главе.
Во-вторых, что касается второй части следствия, а именно:
предмет принадлежит другому человеку, тогда совершенному не
следует пользоваться им [предметом] без вышеуказанного права
собственности. Здесь нужно сказать, что обладатель [предмета] даёт
на это своё согласие, без которого использование предмета было бы
незаконным, особенно если обладатель [предмета] сопротивлялся
этому молча или выраженно [т. е. словами]. Но, ответит наш
оппонент, если собственник выражает свое согласие, тогда он отдаёт
совершенному и право собственности на предмет; если же он не
отдаёт его [право собственности], он не отдаёт и сам предмет. На это
389
Защитник мира
я говорю, что оба случая могут произойти на законном основании,
даже если речь идёт о предмете разового использования.
Предположим, что право пользования, данное совершенному, и
фактическое использование им предмета, будь то его [предмета]
потребление, не совпадают; если он пользуется правом собственности
относительно предмета, которое ему дано в одно и то же время с
правом на его использование, тогда совершенный обладает
вышеуказанным правом собственности вместе с правом на использование.
Я говорю, что, как и ранее, таким образом, ставят под сомнение
паралогизм относительно следствия, поскольку из этого нет вывода,
что один человек уступает другому право пользования и
собственности над предметом с тех пор, как тот, кому отдан предмет,
становится его владельцем. Как он может принять одно, а именно,
законное полномочие использовать [вещь], и отказаться от другого,
например, от права собственности [на неё]? Но наш оппонент тоже
спросит: кому же тогда принадлежит право собственности на этот
предмет? Отвечаю: владельцу, которому оно принадлежало,
перед тем как он недвусмысленно уступил его совершенному, хотя
последний не согласился с этим; или по-другому: он (предмет) не
принадлежал никому. Но если такой явной уступкой [предмета]
владелец был лишён согласно человеческому закону права
собственности над предметом, тем не менее совершенный может
использовать этот предмет, даже если это предмет съедобный, и
использовать законным образом как предмет, полученный им по
праву, хотя право собственности на этот предмет не является благом
ни для кого. Но если говорят, что обладатель предмета уступил
совершенному пользование предметом, даже если последний
съедобен, но при этом не дал ему право на собственность, я отвечу на это
доводом, что и Иисус, и апостолы, и любой совершенный, находясь
в состоянии крайней нищеты, могут вполне законно пользоваться
этим предметом, употребляя в пищу и таким образом уничтожая
его. А когда говорят, что такое использование предмета не
является законным, потому что лишает обладателя этого предмета
такового, нужно отметить, что обладатель какого-либо предмета
одноразового использования уступает или может вполне законно
уступить это пользование совершенному, с условием сохранения для
него самого права на пользование этим предметом, на такое вре-
390
Часть вторая, глава XIV, § 21
мя, сколько сам предмет будет существовать, [будет использован]
постепенно или сразу. В этом случае у него уже не будет
намерения оставить этот предмет самому себе. И он отказывается от него
только в указанный момент, но не ранее; именно так поступают те,
кто не даёт милостыню совершенным из боязни, дабы
преступники сразу не похитили её у них, учитывая, что совершенные лишены
даже по их [дающих милостыню] личному желанию права
требовать такие блага в форме судебного разрешения споров или перед
принудительным судьёй. Если бы на самом деле собственник
предмета имел намерение оставить его за собой навсегда и не уступать
его никому, тогда, конечно, он не должен уступать право
пользования предметом совершенному, который его испортит существенно
или уничтожит вовсе, поскольку никто не может быть
собственником уже не существующего предмета. Аналогично совершенный
тоже не согласился бы на то, чтобы ему было дано подобное
использование, если бы он знал, что собственник некоего предмета
постепенно или сразу своим поступком лишается права собственности
над ним, когда этот предмет будет употреблён или полностью
использован, потому что он [собственник] хотел и вполне ясно
выражал [свое желание], что он хочет быть лишённым предмета таким
образом; потому не испытывает никакой несправедливости.
Именно по этой причине, когда совершенные используют предметы,
принадлежащие другим, и собственники этих предметов хотят этого, а
также когда такое использование никоим образом не является
незаконным, а, скорее, святым и почётным [делом], совершенные
используют данные предметы на законном основании, не обладая
вышеназванным правом на пользование ими.
§ 21. Мы также прекрасно ответили на следующее
утверждение опровержением первого утверждения, прежде всего его
[опровержения] конечной части. В отношении же
предыдущего утверждения, основанного на словах из "Первого Послания к
Тимофею" и из "Послания к Титу", что епископ обязан быть
гостеприимным, допуская, что епископ всегда и везде
является в высшей степени бедным, или совершенным, коль он
подлинный подражатель Иисуса и апостолов, я говорю, что такие
слова, как епископ обязан или необходимо, чтобы епископ...,
нужно понимать соответственно духу Апостола в двух значениях.
391
Защитник мира
В первом значении — как полностью и абсолютно необходимые,
а во втором значении — лишь как гипотетически необходимые.
Кроме того, они могут быть поняты касательно внутреннего
расположения или твёрдого решения либо же в виде внутреннего
расположения или внешнего проявления. Итак, если эти слова
понимаются абсолютно необходимыми, а именно, что епископ
должен быть гостеприимным согласно своему призванию, я
скажу, что это правда, и именно таким образом их применял
Апостол [Павел]. Но если слова: необходимо и т. д. касаются
внешнего проявления, я скажу, что епископ обязан или должен быть
гостеприимным, но не в значении абсолютной необходимости,
а только в значении гипотетической необходимости, а именно:
если епископ живёт зажиточно, тогда он непременно
оказывает гостеприимство. Если бы епископ был абсолютно обязанным в
отношении внешнего проявления, он должен был бы иметь
различные земные блага и приложить усилия для сохранения их
за собой, и, как следствие, он должен был бы быть их
обладателем и требовать их [возврата] путём судебного иска. Однако он
не обязан этого делать [оказывать гостеприимство] абсолютно,
а скорее, [может делать лишь] гипотетически. Так, у самого
великого из понтификов [Иисуса Христа] отсутствовала
возможность гостеприимства в своём внешнем проявлении, когда он
говорил: Сыну Человеческому некуда положить свою голову, что
мы уже цитировали ранее. Каким же образом и в чём Иисус
соблюдал бы [в таких условиях] гостеприимство в смысле
внешнего проявления, хотя тем не менее он соблюдал его в своем
сердце? Поэтому нужно ответить однозначно: тот, кто должен
гипотетически оказывать внешнее гостеприимство, не вправе
становиться собственником ни одного земного блага. Однако епископ
должен позаботиться и оставить на будущее [некоторое
имущество], если он это может, но не для себя, а для бедных, как это
трактуется в глоссе о следующих словах из главы XXI
"Евангелия от Иоанна": Паси овец моих1.
1 Здесь Марсилий вместо точной цитаты, которую он уже не раз
использовал, вольно ссылается на слова из "Евангелия от Иоанна". См.:
Иоанн 21, 15-17.
392
Часть вторая, глава XIV, § 22
§ 22. Относительно следующего мнения, гласящего, что
святые епископы, согласно посланию преподобного Амвросия
"О передаче базилик", обладали недвижимой собственностью,
я отвечаю: Амвросий и другие [богословы] не утверждали, что
святые епископы имели в собственности, в личном или общем
пользовании, земли и другие блага, которые они декларировали
как блага Церкви, или что они имели право их продавать,
передавать или требовать [по суду] (хотя епископы, если они
соблюдают состояние крайней бедности, что мы допускаем на
настоящий момент, обычно именуют себя Церковью). Тем более что
земли, провозглашённые принадлежащими Церкви, приносят
доход, предопределённый законодателем или
основоположником [вероучения] для поклонения Богу и поддержки служителей
Евангелия и храмов. Потому в руках тех, кто решает эти вопросы
[т. е. рядовых верующих], находится и право собственности на эти
земли, полномочие их защищать и передавать тому, кто хотел
бы использовать эти блага по-другому, что было сказано нами в
начале этой главы; таковым же было намерение святых,
которых мы только что называли. Недаром Амвросий в своём
послании в продолжение того, что мы процитировали, пишет: "Если
император желает земли, он имеет право их требовать; никто из
нас (т. е. священников или епископов) не должен
сопротивляться. То, что люди собирают, может раздаться бедным. Да не
будут наши земли вызывать зависти; пусть берёт их, кому это
будет угодно. Я не дарю их императору, но я ему и не отказываю"1.
К сожалению, епископы наших дней не скажут такого; полагаю,
если бы Амвросий узнал, что он, не защищая земли или
отдавая их императору, [по мнению нынешних кардиналов]
совершает смертельный грех, то, конечно, он всё равно бы ему не
отказал, особенно если обязан проявлять только внешне
гостеприимство, как кто-то, кажется, об этом мечтают, являясь между
тем владыками Израиля. Хотя они не должны быть таковыми
и, возможно, находятся в неведении таких вещей [как
различие между абсолютно необходимым и гипотетически необходи-
1 Saint Ambroise. Sermo contra Auxentium, P. L. XVI, 1060.
393
Защитник мира
мым гостеприимством]. Потому они стараются понравиться
человеку больше, чем Богу1.
§ 23. Всё, что изложено нами выше, касается прежде всего
довода со ссылкой на Иисуса, что согласно человеческим
законам тот, кто откупил кого-то от смерти, становится хозяином как
выкупленного, так и его земных благ. По поводу того, что Иисус
откупил от смерти всех людей в порядке первого возражения я
скажу, что указанное положение даже согласно гражданским
законам не является для всех случаев истинным, если только не
добавят: когда Он [Иисус] пожелает. Предположим, что любому
освободителю другого [человека] будет по праву разрешено
становиться хозяином того, кто был откуплен от смерти, и его
земных благ; тогда я заявляю, что, откупая от смерти кого-то
другого, ему [искупителю-христианину] нет оснований
становиться хозяином, если он этого не хочет и отказался. Потому даже
предполагая, что Иисус откупил всех людей от смерти и
вследствие этого Он, как гласят некоторые человеческие законы,
может быть их хозяином, я тем не менее утверждаю, что Иисус,
поскольку Он совершенный, всё равно не стал земным хозяином,
особенно в части господства человеческого. Иисус отказался от
такого господства, от права собственности над людьми и
предметами, что достаточно видно из главы IV настоящей части
[трактата] и непосредственно из данной главы. Нужно также сказать,
что Иисус действительно являлся хозяином любых предметов
на момент, когда он откупил нас от смерти. Однако это было
состояние другого мира, не настоящего; кроме того, Он не откупил
нас от смерти в этом мире, о чём гласят и человеческие законы.
Поэтому его жертва не преследовала такой цели, как получение
господства над людьми или права собственности на их земные
блага в момент настоящего мира. Ибо если бы Иисус был
обладателем всех земных благ, разве Он говорил бы Истину, когда,
рассказывая о самом себе в главе VIII Писания "[Евангелие] от
1 По предположению некоторых зарубежных исследователей
творчества Марсилия Падуанского, здесь автор, возможно, пытается
воздействовать на некоторых кардиналов курии, прежде всего тех, кто в
принципе согласен с учением спиритуалов о христианской нищете, но не
может отказаться жить по образу окружения папы Иоанна XXII.
394
Часть вторая, глава XIV, § 23-24
Матфея" и главе IX Писания "[Евангелие] от Луки", отметил:
Сыну Человеческому некуда положить свою голову...? Поэтому
или Он никогда не получал права собственности, как мы
говорили об этом в опровержение второго утверждения, или же Он
мог его получить, но не захотел этого и отказался от него, как это
смог бы сделать и любой другой совершенный. В ином случае Он
[Иисус] сказал бы очевидную ложь, а такое утверждение
является безбожным в веровании1.
§ 24. В отношении последнего утверждения [оппонентов],
взятого из главы XIX "Апокалипсиса", в которой говорится, что
Христос имел на своей одежде надпись Царь царей, то согласно
глоссе здесь речь идёт об одежде человеческой, с чем я согласен.
Иисус действительно имел такую надпись, но на одежде
человеческой, которая соприкасается с телом человеческим.
Однако, если бы Слово Божие предписывало господство именно ему,
оно было бы написано на шкуре ягнёнка, ибо лишь такая шкура
может заключать в себе нечто преподобное, означая
наставление или некоторую другую истину. Нужно ещё сказать, что
преподобный Иоанн, говоря об этом, задумывался не о земном
господстве, а, скорее, писал о господстве в Вечном царстве. Пото-
1 В этом-то и заключается основной тезис трактата Марсилия Па-
дуанского "Defensor pacis" ("Защитник мира"), направленный против
властных и корыстных устремлений папства: Иисус никогда не был
земным хозяином человечества и не имел собственности на земле. Более
того, никогда не обладая земным господством и не желая его, Иисус
добровольно и сознательно подчинился властям в этом мире. В главе XI
второй части трактата Марсилий логично сделал упор на то, что Иисус
посоветовал священникам нищету как форму их служения Богу. В главах
XIII и XIV Марсилий обосновывает вторую форму отказа Христа от
политической власти, а именно: нежелание иметь права собственности на
земные блага. Отказываясь от собственности, Иисус, по мнению автора,
тем самым лишил себя и священства предпосылок к обладанию
политической властью. Потому священники, особенно папа римский и
остальные епископы, должны поступать так же, т. е. отказываться от любой
собственности и любой формы политической власти. Это является полным
противоречием теократической доктрине, которую автор ещё затронет
в дискуссии со своими оппонентами, начатой в главе XXII второй части
трактата.
395
Защитник мира
му глосса добавляет: "Царь из царей", т. е. выше всех святых1.
Итак, чтобы папа римский или любой другой епископ не
ошибался и не вводил в заблуждение [своими софистскими
ухищрениями] других, пытаясь обладать земным благами и быть их
собственником, может быть, он сделает себе подобное [т. е. нанесёт
на свою одежду соответствующую надпись] и тогда на законном
основании, но, не соблюдая по образу Христа и апостолов
положения крайней нищеты или высшего совершенства, останется
в положении Спасения2.
Такова природа этой нищеты, заслуживающей уважения,
таков высший её модус и наиболее совершенный вид; Иисус и
его подражатели — апостолы сохраняли это состояние в
течение всего своего пребывания на земле. Заключая подобное,
полагаем, что доказали сказанное в достаточной мере.
1 Comme le note Prévité-Orton (P. 262, note 2).
2 Здесь Марсилий явно издевается над папой. Но, учитывая
серьёзность вопроса, снова возвратится к нему в главе XI другой своей работы —
"Defensor minor" ("Защитник меньших"). В ней Марсилий разовьёт
тезис о двух началах Христа и будет утверждать, что полнота власти
принадлежит только Христу как secundum divinitatum. По доводам же
сторонников теократии, приведённым в § 24 главы XIV второй части
настоящего трактата, надпись "rex regum" символизировала, что Иисус был
"царём земным". При продолжении этого тезиса у них получалось, что и
папы как последователи апостолов обязаны быть такими же. Однако для
Марсилия это есть лишь некий знак, написанный на одежде
человеческой, чтобы обозначить Христу господство духовное. Именно таким
образом, по его мнению, шкура ягнёнка или пергамент использовались для
записей доктрин или божественных истин.
396
Глава XV
О разделении священнического предназначения
на первостепенное и второстепенное, делимое
и неделимое и о том, что ни один священник ничуть
не ниже епископа по достоинству своего первостепенного
предназначения, а ниже лишь в смысле второстепенного
предназначения
§ 1. Этот вопрос, который обязательно надо рассмотреть,
очень сложен. 1. Как мы уже говорили в главе XV первой части
[трактата] и напоминали в конце главы VIII данной части, в
человеческом обществе основателем всех служб в государстве
является законодатель (тот, кто стоит у власти) самолично или
через правящую верхушку. Напомним также, о чём мы говорили в
последней главе первой части. 2. Духовенство, или
священническая служба Нового Завета, была создана самим Христом,
который, однако, отказался от всех видов светского правления и от
всякой собственности на мирские блага, что мы доказали в
главах IV, XI, XIII, XIV данной части [трактата]; он не был ни
властителем, ни законодателем в человеческом обществе. И тут
возникает противоречивый вопрос: а кому принадлежит право
назначать священнослужителей в сообществе верующих?
§ 2. Пытаясь разрешить это очевидное противоречие,
напомним сказанное нами в главах VI и VII первой части
[трактата], а именно, задачи каждой из служб государства, прежде всего
тех, которые выражают состояние души, и тех, которые
созданы, чтобы достичь достатка. Это касается как духовенства, так и
других служб государства. Священство — это определённое
состояние души; отцы Священного Писания называют его
характером души, её непременным и основным свойством. Создателем
его [священства] является Бог, вкладывающий такое свойство в
сознание [людей], однако вкладывающий посредством
определённого человеческого ведомства, которое, так сказать,
прокладывает ему [свойству] путь.
Это ведомство со времени Нового Завета исходит от Христа.
Поскольку Христос был Богом и человеком одновременно, он от-
397
Защитник мира
вечал за святую миссию в большей степени, чем его преемники-
священники. Как Бог, Он вложил это свойство в души тех, кто
должны были стать священниками. Таким образом, Он
сначала создал апостолов, как своих непосредственных преемников,
а затем всех остальных священников, но посредством службы
апостолов и других, которые последовали за ним в этой миссии.
Потому, когда апостолы и все остальные священники
благословляют кого-то или произносят надлежащие слова и песнопения,
это священное право получено ими от Христа. Надо полагать, что
благодаря священному праву, полученному от Христа,
священник может совершать церковные таинства: освящать,
произнося определённые слова, давая вкушать хлеб и вино как
священные плоть и кровь Христа; по этому же Божьему праву
священник может оставлять или отпускать людям их грехи.
§ 3. По мнению некоторых [толкователей], такое право было
дано апостолам словами Христа, запёчатлёнными в главе XXVI
"[Евангелия] от Матфея", в главе XIV "[Евангелия] от Марка"
и в главе XXII "[Евангелия] от Луки"1. Конкретно там
сказано, цитируем: И Иисус, взяв хлеб и благодарив, преломил и по-
дал им, говоря: сие есть Тело Мое, которое за вас предается;
сие творите в Мое воспоминание. Слова "сие творите"
означают, что священники получают право делать подобное. Другие
придерживаются мнения, что такое право было дано словами из
главы XX "[Евангелия] от Иоанна", когда Христос сказал
апостолам: Примите Духа Святого; кому простите грехи, тому
простятся; на ком оставите, на том останутся2.
Кое-кто находит это и в главе XVI "[Евангелия] от
Матфея", где Христос обращается к Петру: И дам тебе ключи
Царства Небесного... и т. д., или там же: Что свяжешь на земле, всё
будет разрешено на Небесах3. Есть и такие [толкователи],
которые считают, что существуют два вида Божественного
права: первое — право священников совершать таинство
евхаристии; второе — право оставлять или отпускать людям грехи, —
1 Матф. 26, 26; Марк 14, 22; Лука 22, 19.
2 Иоанн 20, 22-23.
3Матф. 16, 19.
398
Часть вторая, глава XV, § 3~4
и утверждают, что эти два права даны апостолам Христом в
разное время и в разных формулировках. Однако данное
исследование не имеет целью определить, который из этих тезисов
более верен. Ясно, что подобная власть была дана Христом
апостолам, когда они получали это звание, и через них она передаётся
их преемникам. Как [написано] в главе IV "[Первого] Послания к
Тимофею" : Не неради о пребывающем в тебе даровании,
которое дано тебе по пророчеству с возложением рук священства1.
Возложением рук апостолы благословляют будущих
священников; об этом сказано в "Деяниях святых апостолов", глава VI:
Их поставили перед апостолами, и сии, помолившись,
возложили на них руки2.
§ 4. Это священное право (как уже говорилось, одно или
несколько) совершать евхаристию, т. е. причащать к плоти и
крови Христа, отпускать или не отпускать людям грехи, мы далее
будем называть основным и нераздельным правом
священника. Как мне кажется, это право, вероятно, одинаково для всех
священников: епископ Рима либо другого города не имеет в нём
какого-либо преимущества перед остальными
священниками. Относительно этого права епископ ничем не отличается от
[обычного] священника, о чём говорит не только Иероним, но и
Апостол, который придерживается аналогичного мнения, что
мы покажем ниже. Иероним слова из главы XVI "[Евангелия]
от Матфея": Что ты свяжешь на земле... комментирует
следующим образом: "Право судить имели все апостолы (не
только Пётр), о чём сказал Христос после своего Воскресения:
Примите Духа святого; на ком оставите грехи, на том
останутся... и т. д. Этим правом обладают священники и епископы
каждой церкви"3. И здесь Иероним ставит священников первыми,
поскольку это право [отпускать грехи] главным образом
принадлежит им. Что касается права совершать евхаристию, никто не
спорит, что оно одинаково для всех от священника до
понтифика. Потому приходится удивляться, что кое-кто упрямо, но без-
11 Тим. 4, 14.
2 Деян. 6, 6.
3 Glossa Ordin., ad. loc. (saint Jérôme).
399
Защитник мира
основательно это оспаривает, утверждая, что понтифик
римский обладает такой, данной Христом основной властью
больше, чем другие священники; хотя это не подтверждается
Священным Писанием] скорее, наоборот.
§ 5. Чтобы лучше разобраться в этом вопросе, обратим
внимание на то, что в эпоху раннего христианства понятия
священник и епископ являлись синонимами и могли применяться
к одному и тому же человеку в разных обстоятельствах.
Священником обычно называли, когда речь шла о звании, а
епископом — о должности, толкуемой в качестве блюстителя над
другими. Поэтому Иероним в его послании к священнику Еван-
гелу1 отмечает, что в посланиях "к Титу" и "к Тимофею"
обсуждается назначение епископа и диакона, но не упоминается
о священнике, поскольку понятие епископ включает в себя
понятие священник1. Это можно усмотреть также из слов
апостола Павла, сказанных им в главе I "Послания к Филиппийцам" :
Всем святым во Христе Иисусе, находящимся в Филиппах, с
епископами и диаконами3. Мы видим, что он называет
священников не иначе как епископами. Однако установлено, что в этом
городе не было несколько епископов, но было несколько
священников. Кроме того, доказываемое вытекает из слов Апостола в
главе I "Послания к Титу" : Для того я оставил тебя в Крите,
чтобы ты довершил недоконченное, и поставил по всем
городам пресвитеров, как я тебе приказывал*. И далее он
уточняет, какими качествами должен обладать человек, который
может быть назначен пресвитером: епископ должен быть непоро-
1 Речь идет о "Послании 146 к Евангелу" (Epistola 146 ad Evagelum).
Евангел (ок. кон. III — нач. IV вв.) — епископ (вероятно, Томийский),
священномученик. В житии преподобномучеников Епиктета и Астиона
он назван епископом Евангеликом "в скифской стране". Томийским
епископом назван у архиепископа Филарета (Гумилевского). Евангел
крестил обращенных священником Воносом родителей мученика
Астиона после смерти последнего. Евангел успешно обращал в христианство
язычников в устье Дуная. Пострадал за Христа через усекновение мечом.
2 Saint Jérôme. Epistola 146, ad Evangelum. P. L. XXII, 1195.
л Филипп 1,1.
4 Тит 1,5.
400
Часть вторая, глава XV, § 5-6
чен, как Божий домостроитель1. И тут он [апостол Павел] тоже
называет священника не иначе как епископ. В "Деяниях
[апостолов]", в главе XX, он [апостол Павел] обращается к
священникам церкви Эфеса: Итак, внимайте себе и всему стаду, в
котором Дух Святой поставил вас блюстителями, пасти
Церковь Господа и Бога, которую Он приобрел Себе Кровью Своею2.
Мы видим, что он обращается к нескольким людям как к
епископам, называет священников одной церкви в Эфесе епископами,
потому что они должны стать блюстителями народа, хотя позже
название епископ сохранилось за священником, который
избирался священниками и народом в качестве старшего над
другими священниками. Апостол называл их епископами, а не
священниками, чтобы напомнить им о заботе и внимании, которые они
должны уделять остальным верующим. Потому и в уже
цитированном отрывке из "Первого Послания к Тимофею", глава IV,
он называет его священником, а не епископом: Не неради о
даровании... и т. д. Также Пётр и Иоанн называют их
[священников] пастырями или старцами, что тоже означает священник,
ибо это название давалось по причине возраста. В "Первом
Соборном Послании Петра", глава V, [сказано]: Пастырей ваших
умоляю я, сопастырь и свидетель страданий Христовых...3 Во
"Втором Послании Иоанна", глава I: Старец — избранной
госпоже и детям ее..} и в "Третьем Послании Иоанна", в главе I:
Старец — возлюбленному Гаиюъ. Везде в Писании встречаем
слова старец и состарец, пастырь и сопастырь; в уже
цитированном послании святого Иеронима есть священник и сосвящен-
ник, потому что апостолы использовали эти слова как синонимы.
§ 6. Позже, в послеапостольские времена, когда количество
священников значительно возросло, они, дабы избежать
скандалов и расколов, стали выбирать из своей среды одного
руководителя, предназначенного следить за исполнением ими обязан-
1 Тит 1,7.
2Деян.20,28.
31 Петр 5, 1.
41 Иоанн 1, 1.
5III Иоанн 1, 1.
401
Защитник мира
ностей и духовных служб, за распределениями пожертвований
и надлежащим распоряжением всем имуществом, чтобы не
нарушалось ведение хозяйства и богослужений в храмах и чтобы
кто-либо по причине различных пристрастий не поступал
ненадлежащим образом. Священник, который избирался, чтобы
руководить остальными священниками, стал называться епископом,
т. е. блюстителем, поскольку он осуществлял надзор не только
за верующими (причина, по которой их называли епископами в
первоначальной церкви), но и за священниками. Поэтому в
дальнейшем, когда такой блюститель сохранил за собой название
епископа, остальные стали [считаться] просто священниками.
§ 7. Но это не значит, что епископ, избранный людьми,
получает больше божественной власти. Ему даётся лишь право
контролировать хозяйство и богослужение в Божьем Храме, право
руководить остальными священниками, диаконами и прочими
служащими, подобно тому, как в наши дни настоятель,
например, имеет определённую власть над монахами. Это не
принудительное назначение, а избрание, как мы говорили в главах IV
и VIII настоящей части [трактата] и ещё более подробно
покажем в следующей главе. Такая власть не является более
высоким священным саном. В былые времена на войне солдаты
выбирали командующего, которого называли императором, и это
название каким-то образом перешло на монарха, главу
определённого рода королевской монархии, более развитой, чем
остальные; и в этом смысле оно используется в наши дни. Таким же
образом диаконы избирают между собой архидиакона, но это
звание не даёт ему более высокого священного сана, чем диаконство;
он лишь получает право, как мы говорили, управлять
остальными диаконами. Потому епископ Рима наделён священнической
властью, ничуть не большей, чем у любого другого епископа; так
же, как святой Пётр не имел преимуществ над другими
апостолами, ибо все они получили равное священное право от Христа,
что мы показали, комментируя отрывок из главы XVI
"[Евангелия] от Матфея": И дам я тебе ключи от Царства
Небесного..., и ещё более широко покажем в следующей главе.
§ 8. Такое мнение высказал и святой Иероним в уже
упомянутом послании, описывая прерогативы апостолов. Тем более
402
Часть вторая, глава XV, § 7-8
что в первоначальной церкви в апостольские времена
священник и епископ являлись одним лицом, которому священное
право было пожаловано самим Христом; уже потом из них стал
избираться человек, которого поставили над другими, чтобы
предотвращать расколы церкви Христа на разные течения,
тянущие каждое в свою сторону. Священники избирали между собой
одного, чтобы он занял более высокий пост, и называли его
епископом, подобно тому как когда-то войско выбирало себе
командующего (в современном понятии этого слова, но не императора
в смысле монарха) или как диаконы, избирая между собой
наиболее достойного, называют его архидиаконом. Кроме
распределения обязанностей, что делает епископ (архиерей), чего не
делает священник? Под распределением обязанностей Иероним
не имеет в виду право жаловать священные чины. Помимо
этого права что же делали архиереи в те давние времена и что
продолжают они делать такого, чего не делают [остальные]
священники? Ведь каждый священник имеет священное право
отправления всех таинств так же, как и архиерей. Говоря о
распределении обязанностей, Иероним имеет в виду лишь право
гражданское [распоряжаться имуществом], данное епископу
людьми, о чём мы говорили ранее. Цитируя Иеронима, я утверждаю,
что многие епископы ранее были избраны всем народом,
например, преподобный Климент, преподобный Григорий,
преподобный Николай и другие святые. При этом речь сейчас идёт не о
самом высоком священном праве, которое даётся не народом и не
сосвященниками, а только о праве располагать людьми во
время богослужения в храме и исполнения ритуалов. Лица,
избранные руководить остальными священниками в храме и обучать
народ вере, называются архиереями. Древние же законодатели
(Юстиниан и римский народ), напротив, назывались
преподобными управляющими, а главный среди них — главным
преподобным управляющим. Относительно священного права нет
разницы между архиереем и священником, это следует из
послания Иеронима, упомянутого выше, в котором он сказал: "Не надо
думать, что во всех странах мира: в Галлии, Британии, Персии,
Индии и Африке — все дикари поклоняются Христу и следуют
единому закону веры. Но что касается власти епископа, то она
403
Защитник мира
одинакова и в Риме, и в Александрии, и в Константинополе; они
[священники] принадлежат к одному священному сану. Власть
богатства и смирение бедности делают епископа лишь более
или менее могущественным; но все они преемники апостолов"1.
§ 9. Но есть другие священнические обязанности. Мы
говорили о том, что один из священников избирается, чтобы управлять
богослужением в храме. Также избираются священники, чтобы
обучать определённый народ в определённом месте
отправлению таинств Нового Завета и ещё чтобы совместно распределять
мирские блага для поддержания бедных проповедников в
стране или в определённом обществе, равно как для поддержания
нуждающихся, не способных обеспечить себя (по причине
возраста, болезни или других несчастий); однако в первую очередь
обеспечивать [благами] проповедников. Эти мирские блага
называются церковными податями, о чём мы говорили в XIV главе
этой части [трактата]. Право распределять их, как было показано
выше, доверяют служителям храмов, избранным или
назначенным в определённую страну. Основное их [служителей]
назначение, поскольку они являются преемниками апостолов, —
обучать таинствам Нового Завета не какой-то один народ в
определённой стране, а, скорее, разные народы в разных странах.
Христос в последней главе "[Евангелия] от Матфея" сказал
апостолам: Идите же и научите все народы.,., не указывая
каждому личного места; затем они сами поделили [между собой]
народы и страны, чтобы нести туда Слово Божие и Евангельский
Закон; иногда такую миссию они осуществляли на основе Божьего
Откровения. Так, в "Послании к Галатам"', глава II, [сказано]:
И, узнав о благодати, данной мне, Иаков и Кифа и Иоанн,
почитаемые столпами, подали мне и Варнаве руку общения,
чтобы нам идти к язычникам, а им к обрезанным2.
§ 10. Итак, из рассмотренного ясно видно, что предтечей
духовенства, понятия, происходящего от слова дух или дума и
созданного по священному указу, был Бог, а именно Христос; хотя
некая общественная [культовая] служба, например, по возло-
1 Saint Jérôme. Epistola 146, с. I. P. L. XXII, 1194.
2Галат. 2,9.
404
Часть вторая, глава XV, § 9-10
жению рук и произнесению слов благословений, которая,
возможно, проводилась и не для этой цели, существовала ранее и
предшествовала отмеченному Божьему указу. Мы видим
также, что существует какое-то общественное учреждение,
которое ставит одного из священников во главе [других] и назначает
священников для обучения людей разных стран Божьему
Закону, для отправления таинств и распределения собранных
мирских благ, которые мы назвали церковными податями. Из
сказанного вытекает, что относительно первичного права,
определённого нами как основное, все священники равны в священном
сане, и, как сказал Иероним в упомянутом послании, все
священники являются преемниками апостолов.
Это указывает на то, что все апостолы обладали
одинаковой властью и никто из них не имел больше прав, чем
остальные апостолы, — ни в том, что касается основного права,
которое мы назвали первостепенным, ни в том, что касается
второстепенных прав. Того же мнения, как мне кажется, нужно
придерживаться касательно отношений между их преемниками. Но
в любом случае остаётся ещё определить источник назначений,
создаваемых властью человеческой, которые мы назвали
второстепенными, и их действительную цель.
405
Глава XVI
О равенстве апостолов в любом назначении или звании,
данном им непосредственно Христом. Здесь мы доказываем
тезис предыдущей главы касательно равенства всех
преемников апостолов и показываем, каким образом
все епископы являются преемниками любого апостола
§ 1. Сначала мы скажем, что ни один апостол не имел
преимущества над другими, что касается основного их
предназначения, т. е. священства, данного Христом. Мы утверждаем, что
ни у кого не было никакого преимущества в отношении любого
другого предназначения, которое мы назвали второстепенным,
и ещё меньше — в отношении некоего принудительного суда,
даже если оно было бы дано им Христом, о чём мы достаточно
говорили в главах IV и V данной части [трактата].
Из этих суждений неизбежно следует, что ни один из
епископов, ни один из преемников апостолов, не имеет
единоличной власти или особого права среди тех, о ком мы упомянули,
т. е. над остальными своими соепископами и сосвященниками.
Именно это суждение, а не противоположное может быть
подтверждено словами из Писания. И, наконец, мы сделаем вывод
из того, что мы обсуждаем в этой и предыдущей главах:
должности, которые мы называем второстепенными, были
учреждены человеческим законодательством равно прочим городским
[государственным] службам.
§ 2. Первое суждение подтверждается главой XXII
"[Евангелия] от Луки", где Христос даёт апостолам право управлять
таинством евхаристии, сказав: Сие есть Тело Мое, которое за
вас предается; сие творите в Мое воспоминание1, т. е. вы
имеете право делать это, произнося подобные слова всякий раз, когда
будете выполнять такое деяние, но особенно помните: Сие есть
тело Мое. Эти слова были адресованы как святому Петру, так
и остальным [апостолам]. Ведь Христос не сказал: "Делай это и
дай другим апостолам право делать это". Наоборот, Он сказал:
1 Лука 22, 19.
406
Часть вторая, глава XVI, § 1—3
делайте во множественном числе, обращаясь ко всем апостолам
без различия. Того же мнения следует придерживаться и в
вопросе их основного права, которое было дано апостолом
одновременно или в разное время, но теми же словами, что мы находим
у Иоанна в главе XX и у других [евангелистов]. Христос сказал
апостолам: Как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас.
Сказав это, дунул и говорит им: Примите Духа Святого. Кому
простите грехи, тому простятся, на ком оставите, на том
останутся1. Христос сказал: Я вас посылаю, как послал меня
Отец. При этом Он ведь не обратился отдельно к Петру или к
другому апостолу "Я тебя посылаю, как меня мой Отец..., а ты
пошли других"; также не сказано, что Христос дунул только на
него, Петра, но сказано на них. Христос не сказал Петру
"прими Духа Святого, а затем передай другим", Он сказал
примите во множественном числе, обращаясь ко всем апостолам без
различия. И в последней главе "[Евангелия] от Матфея"
Христос говорит апостолам: Идите и научите все народы2. Он
сказал идите во множественном числе, никого не выделяя и не
обращаясь только к Петру: "Иди же и направь других".
§ 3. На основании слов Христа, обращенных к Петру
персонально, и потому, что Петр был самым старым среди
остальных, может показаться, что он имел преимущество. Но апостол
Павел определённо отрицает преимущество Петра в "Послании
к Галатам", и вот каким образом: Знаменитые не возложили
на меня ничего более. Напротив того, увидев, что мне вверено
благовестив для необрезанных, как Петру для обрезанных [ибо
Содействовавший Петру в апостольстве у обрезанных
содействовал и мне у язычников], и, узнав о благодати, данной мне,
Иаков и Кифа и Иоанн, почитаемые столпами, подали мне и
Варнаве руку общения... и т. д.3 Тот, кто содействовал в
апостольстве Петру, содействовал и Павлу, а это был Христос. Значит,
Павел был назначен не Петром и не другим апостолом.
Толкование Августина трактует это так: "Знаменитые, а именно Пётр и
1 Иоанн 20, 21-23.
2Матф. 28, 19.
3 Галат. 2, 6-9.
407
Защитник мира
другие, которые были с Христом, "не возложили на меня
ничего более". Ясно, что Павел не ниже их, что он был избран и
возвышен Богом, и они не могли ничего добавить"1.
Следовательно, Павел был не ниже ни Петра, ни кого-либо из апостолов.
В продолжение этой мысли в толковании добавляется: "Увидев,
что мне вверено благовестие для необрезанных...". Значит,
Павел был назначен так же, как и Петр, и назначен не Петром и не
другим апостолом, а непосредственно Христом. В первой главе
того же послания сам Апостол говорит об этом: "Павел —
апостол, избранный не человеками и не через человека, а Иисусом
Христом и Богом Отцом, воскресившим его из мёртвых"2. А вот
толкование Амвросия: "Павел — апостол, избранный не
людьми, Ананиасом или другими, как говорили некоторые
определённые люди, а избран был апостолами"3. А далее толкование
Августина: "Может показаться, что Павел был менее
влиятелен, чем другие апостолы, так как он был избран гораздо
позже, чем те, которые были первыми. Но тогда он окажется более
влиятельным, так как первые были избраны Христом, когда он
был ещё отчасти человеком, т. е. смертным, а Павел был избран
Христом, когда он уже был Богом, т. е. бессмертным, и Богом
Отцом, который действует и управляет через своего Сына. И
чтобы объяснить, почему он сказал "не через человека", добавляет:
"Богом Отцом, воскресившим его из мёртвых". Таким образом,
он мог бы сказать: "Я более влиятелен, так как избран Христом
бессмертным, тогда как другие избраны Христом смертным"4.
§ 4. Апостол [Павел] подтверждает это положение словами из
того же "Послания" : Возвещаю вам, братия, что Евангелие, кото-
рое я благовествовал, не есть человеческое, ибо и я принял его и
научился не от человека, но чрез откровение Иисуса Христа?. Далее
толкование Августина: "Евангелию, которое я благовествовал, не
человек меня обучил и направил; значит, не человеком я был из-
1 Collectanea, P. L. СХСИ 107 D.
2 Collectanea, P. L. СХСП 95 В.
3 Ibidem.
4 Collectanea, P. L. СХСП 95 В.
5Галат. 1, 11-12.
408
Часть вторая, глава XVI, § 4-5
бран, чтобы благовествовать Евангелие, и научился не от человека,
который меня этому научил, а через откровения Иисуса Христа "1.
Итак, ни Пётр, ни другой апостол или какой-то человек не
избирали и не назначали Павла проповедовать Евангелие. Пётр не
получал непосредственно от Бога права быть выше остальных
апостолов, распределять священнические обязанности и назначать
проповедников; единственное, что выделяло его среди остальных, это
возраст, а также срок нахождения на посту, поэтому апостолы его
почитали; но никто бы не доказал обратного, опираясь на Писание.
§ 5. Подтверждения правдивости наших слов о том, что Пётр
не пользовался большим влиянием, чем другие апостолы, а
наоборот, поддерживал равенство с ними, мы находим в Священном
Писании. Он не решал вопросов, связанных с проповедованием
Евангелия как Доктрины; эти вопросы решались общим обсуждением
апостолами и верующими учёными, но не одним Петром или
другим апостолом. По главе XV "Деяний [апостолов]" видно, что,
когда возникло разногласие между проповедниками Евангелия по
вопросу, [например] должны ли необрезанные верующие, чтобы
обрести Вечное Спасение, стать обрезанными, одни [апостолы]
говорили, что должны, а Павел и Варнава были против. Потому
апостолы и пресвитеры собрались для рассмотрения сего дела. Пётр и
Иаков сказали, что обрезание не обязательно, и другие апостолы были
этого же мнения. Тогда апостолы и пресвитеры со всею церковью
рассудили, избравши из своей среды мужей, послать их в Антио-
хию,... написавши и вручивши им следующее: апостолы и
пресвитеры и братия, находящиеся в Антиохии, Сирии и Каликии..}
Далее в этой же главе [есть] продолжение той же мысли: Мы,
собравшись, единодушно рассудили, избравши мужей, послать их к
вам. И далее ещё: Ибо угодно Святому Духу и нам не возлагать на
вас никакого бремени более, кроме сего необходимого3. Пётр не мог
самолично решать вопросы, связанные с "полнотой власти",
которой наделяют некоторые израильские мыслители епископа Рима,
утверждая, что [первый] епископ Рима мог сам решать вопросы,
1 Collectanea, P. L. СХСП 99 С
2Деян. 15, 22-23.
3Деян. 15, 25 и 28.
409
Защитник мира
связанные с верой; совершенно очевидно, что это ошибочно, и
расходится с Писанием. Об этом мы поговорим в следующей главе и в
главе XX данной части [трактата].
§ 6. Решение было принято собранием отцов церкви; они
обсудили, избрали, написали. Конгрегация апостолов
обладала большей властью, чем один Пётр или другой апостол. В
главе VIII "Деяний" сказано, что апостолы послали Петра к сама-
рянам: Находившиеся в Иерусалиме апостолы, услышав, что
самаряне приняли Слово Божие, послали к ним Петра и
Иоанна1. Почему же некоторые святотатцы позволяют себе заявлять,
что любой епископ обладает идущей от Христа бесконечной
властью над церковными клерками и над мирянами, тогда как ни
Пётр, ни какой-то другой апостол никогда на это не
претендовали и не приписывали себе такую власть? Это [утверждение]
вызывает смех и недоверие, ибо не соответствует Священному
Писанию. Пётр никогда не обладал такой властью над
апостолами и людьми; более того, как мы уже говорили, он
придерживался равенства с ними в соответствии с наставлением Христа.
В главе XXIII "[Евангелия] от Матфея" записано: А вы не
называйтесь учителями, ибо один у вас учитель — Христос, все
же вы — братья2, т. е. равны, и он сказал "все", не делал
исключения. Это мнение подтверждает и апостол Павел в "Послании к
Галатам", глава II: Ходил же по откровению и предложил там,
и особо знаменитейшим, благовествование3. По этому поводу в
комментарии Августина сказано: "Я не воспринимал их как
более могущественных (т. е. ни Петра, ни другого апостола), но
общался с ними на равных, как с друзьями"4. Далее в этой же
главе апостол пишет: Когда же Петр пришел в Антиохию, то я
лично противостал ему, потому что он подвергался
нареканию^. По этому поводу в комментарии Иеронима сказано: "Они
1 Деян. 8, 14.
2 Матф. 23, 8.
3 Галат. 2, 2.
4 Collectanea, P. L. СХСИ, 103 С.
5 Галат. 2, 11.
410
Часть вторая, глава XVI, § 6-8
мне ничего не сказали, это я говорил с Петром, и я противостал
ему как равный. Он не сделал бы этого, не осмелился бы сделать
этого, если бы они не были равны"1. Павел был не ниже Петра,
они были равны и по званию, и по значимости, только Пётр был
старше по возрасту и гораздо раньше стал апостолом.
§ 7. Таким образом оказывается, что ни святой Пётр, ни кто-то
иной не имели преимущества над другими апостолами в вопросе
распределений мирских приношений в раннехристианских
церквах. Отсюда в "Деяниях", глава IV, говорится: Не было между ними
никого нуждающегося, ибо все, которые владели землями или
домами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к
ногам апостолов; и каждому давалось, в чём кто имел нужду2. Итак,
мирские приношения церкви находились в распоряжении
сообщества апостолов, а не только у одного Петра. Ибо не говорится: "они
полагали их к ногам Петра, а не к ногам апостолов". Также не
говорится: "Пётр распределял их", но они их распределяли.
§ 8. Тогда скажи мне [читатель], откуда у епископа Рима
появилось право распределять эти блага по своему усмотрению
или требовать их, словно они ему одному принадлежат?
Завещанное имущество, предназначенное людьми для благих целей,
испокон доверялось другим для распределения или хранения.
Поэтому епископ Рима ни по Божьему, ни по человеческому
закону не имеет права ни сам, ни совместно с кем-либо требовать
благ, которые были отданы на хранение или доверены другим
людям в силу здравых законов и по воле завещателей или тех,
кто ими располагал. Позволим же завещателю решать (судьбу
своего имущества), и его слова будут законом3, как это
написано в другом месте, поскольку невозможно в Священном
Писании найти малейший аргумент, заставляющий нас поверить, что
такое право принадлежит епископу Рима или любому другому
епископу. Скорее, всё выглядит наоборот — даже если это
имущество было доверено церкви определённой епархии для
последующего распределения. Такое распределение предоставле-
1 Collectanea, P. L. СХСП, 108 D.
2Деян.4, 34-35.
3 Cf. Prévité-Orton, éd. cit. P. 278.
411
Защитник мира
но епископу, который находится во главе этой епархии, но ни в
коем случае не епископу Рима. А причина тому — епископ Рима
не имеет и не получал непосредственно от Христа никакой
власти или права над своими соепископами и сосвященниками; как
раз такое положение было обсуждено нами в начале этой главы.
В самом деле, как Пётр не имел власти над другими
апостолами, так и последователи Петра в епископском кресле не имеют
власти над наследниками иных апостолов. Пётр не имел
никакого права присваивать другим сан священника или епископа,
поскольку все они [апостолы] получили это право или власть
непосредственно от Христа, а не от священнодействия Петра, что
мы вполне доказали выше, опираясь на Писание. Это то, о чём
также определённо говорит Августин в "Вопросах о Новом
Завете": "В тот же день (т. е. на Троицу), когда был издан закон,
сошёл на учеников Святой Дух таким образом, что они
получили право и научились проповедовать Евангельский закон"1.
§ 9. Кроме того, как мы знаем, Пётр был избран епископом в
Антиохии множеством верующих и без необходимости
подтверждения этого выбора остальными апостолами2. Точно так же
получилось с другими апостолами, которые были поставлены во главе
других провинций, но тоже без ведома Петра, без его
утверждения или посвящения, потому что они были достаточно посвящены
Христом. Следовательно, можно утверждать, что преемники этих
апостолов не нуждались в каком-либо подтверждении или
признании со стороны преемников Петра; более того, многие из
преемников других апостолов, которые надлежащим образом были
избраны и установлены епископами, благонамеренно управляли
своими провинциями без учреждения и подтверждения тех, кто
называл себя преемниками Петра. Эта практика обоснованно
сохранялась до времён императора Константина, который дал
епископам и церкви Рима некоторое преимущество и определённую
власть над другими церквами, епископами и священниками
всего мира. То, что Пётр и другие апостолы были равны [друг дру-
1 Saint Augustin, Questiones veteris et novi testamenti, q. 95 (P. L.
XXXV, 2292).
2 Cf. Prévité-Orton, éd. cit., p. 503, note 24.
412
Часть вторая, глава XVI, § 9-10
гу], показано Апостолом [Павлом] в "Послании к Галатам",
глава II, где он говорит: Иаков, Петр и Иоанн подали мне и Варнаве
руку общения, чтобы нам идти к язычникам, а им к
обрезанным1. Рука общения — это знак их равенства, о чём мы
достаточно говорили выше на основе рассуждений Августина, хотя фраза
Апостола касательно этого момента и так достаточно ясна, чтобы
нуждаться в комментарии. Мы также доказали этот пункт с
помощью "Послания Иеронима к Евангелу", где сказано, что все
епископы Рима или других стран являются священниками с
равными правами, данными им непосредственно Христом2.
§ 10. Если кто-то из святых называл Петра князем
апостолов, то слово князь было употреблено в широком и непрямом
смысле. Но если его именовали князем в прямом смысле, то это
идёт вразрез мнению и словам Христа, который в [Евангелиях]
"от Матфея", глава XX, и от Луки, глава XXII, говорит:
Князья народов господствуют над ними, но между вами да не
будет так3. Нужно отметить, что святые называли Петра князем
не по причине какой-то власти, которая была ему дана
непосредственно Христом над другими апостолами, а, скорее,
потому, что он был самым старшим по возрасту; или же потому, что
он первым признал Христа истинным Сыном Бога; или же
потому, что его вера была самой последовательной и постоянной; или
ещё потому, что он поддерживал Христа и Христос часто
приглашал его для обсуждений и секретных совещаний. Апостол
говорит об этом в "Послании к Галатам", глава II: "Иаков, Кифа
(т. е. Петр) и Иоанн, почитаемые столпами", а святой
Амвросий комментирует это так: потому что они были самыми
уважаемыми среди апостолов, поскольку часто совещались с Богом4.
Здесь можно провести параллель относительно светских
князей, среди которых тоже никто не превосходит других по
власти, равно как и графов одного королевства; никто из них
ничуть не ниже другого в юрисдикции или власти, но все они явля-
1 Цитата уже использовалась Марсилием.
2 Cf. Defensor Pacis, II, XV, 8.
3 Μαπιφ. 20, 25-26; Лука 22, 25-36.
4 Collectanea, P. L. CXCII, 108.
413
Защитник мира
ются подданными короля. Однако иногда одному из этих князей
или некоторым из них оказывают больше почести, чем другим,
потому что они старше по возрасту, или выше по достоинству,
или же больше послужили королю или королевству и потому
наделены большей любовью и уважением короля и народа. То же
самое, надо полагать, [было] в отношениях апостолов между
собой и по отношению к Христу. Действительно, все они
находились под властью Христа, получая непосредственно от него
священнические и апостольские назначения, но не один от другого,
как это ясно следует из Писания. Это относится и к святым,
которые пришли позже, хотя среди них святому Петру
оказывалась большая честь по причинам, уже названным, а не потому,
что Христос дал ему какую-то власть над другими апостолами.
Ибо Христос запретил кому-либо из них иметь власть над
другими, что мы показали выше, исходя из главы XXIII
"[Евангелия] от Матфея", где сказаны слова, которые непосредственно
касаются темы нашего разговора: А вы не называйтесь
учителями, ибо один у вас Учитель — Христос, все же вы — братья1.
§ 11. Как Пётр не имел принудительной юрисдикции над
другими апостолами, так и другие апостолы — над ним.
Следовательно, его преемники не имеют её над другими [епископами].
Христос полностью запретил им иметь такую власть в главе XX
"[Евангелия] от Матфея" и в главе XXII "[Евангелия] от Луки"
текстами, которые соответствуют нашим темам: Был же и спор
между апостолами, кто из них должен почитаться большим.
Он же (Христос) сказал им: Князья народов господствуют над
ними, и вельможи властвуют ими; но между вами да не будет
так2. Христос открыто отказал епископам в праве на
принудительную юрисдикцию. Почему мы же больше верим
священным или человеческим преданиям, чем ясным словам Христа?
Христос выступил против подобных преданий в главе VII
"[Евангелия] от Марка", сказав слова, которые
непосредственно затрагивают наш разговор: Но тщетно чтут Меня, уча
учениям, заповедям человеческим. Ибо вы, оставив заповедь Божию,
держитесь предания человеческого. И ниже: Вы отменяете за-
1 Матф. 23, 8.
2 Матф. 20, 25-26.
414
Часть вторая, глава XVI, § 11-13
поведь Божию, чтобы соблюсти свое предание1. Но это делают
те, кто проповедуют человеческими декретами и утверждают,
что епископу Рима принадлежит право распоряжаться
мирскими благами, причём не только имуществом церкви, но и империи,
и королевств, отменяя тем самым заповедь Бога, что мы показали
в главе XIV [трактата] и прояснили в этой главе. Они
утверждают [такое], чтобы сохранить своё предание касательно мирского
имущества и своё преимущество [над остальными священниками].
§ 12. Апостолы избрали Петра главным по причине его
возраста и истинной святости, которой он достиг, что мы видим из декрета
папы Анаклета2, содержащегося в "Кодексе Исидора". Вот эта
цитата: "Другим апостолам была оказана честь и дано право
общаться на равных с Петром, и они пожелали, чтобы он был главным"3.
Но она [эта цитата] не означает, что его [Петра] преемники в Риме
[действительно] имеют преимущество перед преемниками других
апостолов, ибо некоторые из них [последних] более
добропорядочны, чем некоторые преемники Петра. Хотя, собственно говоря,
любой епископ без различия является преемником должности, а не
места. Кроме того, почему такое превосходство больше
принадлежит преемникам Петра в Риме, чем в Антиохии или Иерусалиме
или тому, кто является епископом в нескольких местах [регионах]?
§ 13. Кроме того, неважно, какие епископы являются
преемниками конкретного апостола, когда дело касается
присущего им достоинства, деяний и совершенства этого достоинства
или качества. Все они находятся в одинаковом положении под
непосредственным воздействием единственной действующей
силы, единственного дарителя — Христа, а не под
воздействием того, кто их [ныне] благословил. Поэтому в "Первом
Послании к Коринфянам", глава III, [апостол Павел предупреждает:]
не хвалитесь человеками, я Павлов, я АполлосовА\ т. е. неважно,
1 Марк 7, 7,9.
2 Речь идёт об Анаклете (Анаклетусе) II, занимавшем апостольский
престол с 14 февраля ИЗО г. по 25 января 1138 г., позже признанного
католической церковью "антипапой".
3 Pseudo-Isidore, Décrétâtes Anacletus (2) cap. XXIV (ed. Hinschius,
p. 79).
41 Кор. 3, 4.
415
Защитник мира
кто крестил или благословил вас. Потому он [апостол]
добавляет: Вы же — Христовы, т. е. отмечены Христом. Выше
глосса [утверждает]: "Вы же Христовы, не человечьи в создании и
возрождении"1 — добавьте: кто совершён таинствами.
§ 14. Более того, епископ Рима не является и не должен
называться преемником святого Петра по причине благословения, так
как есть римские епископы, которых святой Пётр не благословлял
ни непосредственно, ни через посредника; епископ Рима тем более
не является преемником Петра по причине определённого места,
ибо прежде никакой апостол не был Божьим Законом приписан или
прикреплён к определённому народу или месту. В последней главе
"[Евангелия] от Матфея" было завещено всем [ученикам Христа]:
Итак идите, научите все народы2. Кроме того, нельзя ссылаться
на Божий Закон, утверждая, что Христос, или какой-то из
апостолов, или несколько их установили, что епископ конкретной
провинции или епархии должен стать и может быть назван преемником
Петра или другого апостола и главой над всеми.
Предположим, что апостолы были неравны в вопросе
власти; зато тот, кто придерживался больше святой
нравственности, некоторым образом больше преемник святого Петра и всех
апостолов. Если святых апостолов спросили, кто их преемники,
они бы ответили по примеру Христа — их Учителя, который в
главе XII "[Евангелия] от Матфея" тому, кто сказал: Вот
Матерь Твоя и братья Твои стоят вне, желая говорить с Тобою,
ответил [переспросил]: Кто матерь Моя, и кто братья Мои?
И, указав рукою Своею на учеников Своих, сказал: вот матерь
Моя и братья Мои; ибо, кто будет исполнять волю Отца
Моего Небесного, тот Мне брат, и сестра, и матерь3.
Кто же тогда из епископов или священников больше
достоин называться преемником апостолов? Конечно, тот, кто больше
соответствует их нравственности и их деяниям. Если же
использовать в качестве довода то, что епископ Рима становится
преемником Петра из-за того, что он возведён в сан духовенством
1 Collectanea, P. L. CXCI, 1564 А.
2Матф. 28, 19.
3Матф. 12,47-50.
416
Часть вторая, глава XVI, § 14-15
Рима или его народом, и потому становится епископом всемирной
церкви и, значит, преимущество Римской церкви будет длиться
столь долго, сколько она будет существовать, нужно ответить,
что, хотя это утверждение содержит много лжи, есть способ его
опровергнуть. Это невозможно доказать Священным
Писанием, скорее, наоборот, как мы это показали выше и покажем ещё
более полно в следующей главе. Потому сказанное можно
отрицать с такой же лёгкостью, как и утверждать подобное. Но
откуда и почему, если это так, первенство над всеми остальными
принадлежит епископу Рима и Римской церкви? Этот вопрос мы
более серьёзно обсудим в XXII главе данной части.
§ 15. Пусть устаревшие тезисы, о которых мы сейчас
говорим (ибо они покажутся ещё более устаревшими,
немыслимыми и неверными), будут услышаны; ещё более
удивительно будет то, что мы определённым свидетельством Писания
можем доказать: епископы Рима касательно провинции и
народа были, скорее, преемниками апостола Павла, чем
преемниками Петра. Кроме того (это покажется ещё более удивительным,
чем то, что уже было сказано), текстами Писания можно
доказать не только то, что епископы Рима были преемниками
Павла относительно места или провинции, но и то, что епископы Ан-
тиохии могут больше считаться преемниками святого Петра.
К этим утверждениям следует добавить, что Павел был отправлен
ко всем народам подобно всем остальным апостолам (глава IX
"Деяний [святых апостолов]" : Он есть Мой избранный сосуд, чтобы воз-
вещать имя Мое пред народами и царями и сынами Израилевыми)1.
Однако он был главным образом апостолом язычников,
равно как Пётр был апостолом иудеев, в соответствии с
соглашениями между апостолами из "Послания к Галатам", глава II:
(Иаков и Кифа и Иоанн) узнав о благодати, данной мне... чтобы
нам идти к язычникам, а им к обрезанным (т. е. к иудеям).
Апостол здесь размышляет одновременно о двоих, как о Петре, так
и о себе, хотя на практике Павел в основном наставлял
язычников, а Пётр — иудеев, что показано в глоссе Августина2.
1 Деян. 9,15.
2 Collectanea, P. L. СХСП, 108.
417
Защитник мира
Кроме того, в главе XXII "Деяний [апостолов]" Он
[Христос] сказал Павлу [Савлу], который пришёл в исступление,
молясь в храме: Иди; Я пошлю тебя далеко к язычникам1.
А также в главе XXVIII и последней "Деяний": А потом пошли
в Рим. И немного ниже Апостол, обращаясь к иудеям Рима,
говорит: Итак да будет вам известно, что спасение Божие
послано язычникам: они и услышат. И жил Павел целых два года на
своём иждивении и принимал всех приходивших к нему,
проповедуя Царствие Божие2. Это также показано в главе XI "Посла-
Римлянам" : Вам говорю, язычникам. Как Апостол
язычников, я прославляю служение мое. Не возбужу ли ревность в
сродниках моих по плоти... ?3 То есть, хотя я, отмечает апостол,
должен иногда наставлять и иудеев, однако я главным образом
апостол язычников. И ещё в главе II "Послания к Галатам" :
Иаков и Кифа и Иоанн, почитаемые столпами, подали мне и
Варнаве руку общения, чтобы нам идти к язычникам, а им к
обрезанным (т. е. к иудеям). И, наконец, то же самое мы читаем в
"Первом Послании к Тимофею", глава II, и во "Втором
Послании к Тимофею", глава I; но я опускаю цитаты для краткости.
§ 16. Писание ясно показывает, что Павел в течение двух лет
находился в Риме и принимал всех, кто хотел обратиться в веру, и
наставлял их. Очевидно, что он был епископом Рима особого
значения, ибо исполнял, получив от Христа и по соглашению с
другими апостолами, обязанность пастыря. Что касается святого
Петра, то невозможно доказать с помощью Священного Писания, что
он был епископом Рима и, вообще, что он когда-либо был в Риме4.
Стоит только удивляться, что по некой популярной
церковной легенде святой Пётр якобы был попутчиком святого Павла
на пути в Рим и по прибытии проповедовал там Слово Божье, а
затем был схвачен. Что в Риме святой Павел вместе с Петром
имели конфликты с Симоном и одновременно вели борьбу за
веру с императорами и их ставленниками на местах. И, наконец,
1 Деян. 22, 21.
2Деян. 28, 14, 28, 30-31.
3Римл. И, 13-14.
4 Cf. Defensor Pacis, I, XIX, 7.
418
Часть вторая, глава XVI, § 16-18
по этой же легенде, они будто бы в одно время были
обезглавлены по причине их веры во Христа и почили в бозе, освятив,
таким образом, Римскую церковь. Остаётся удивляться, почему
святой Лука, который написал "Деяния святых апостолов", и
сам апостол Павел не сделали никакой записи о святом Петре1.
§ 17. Кроме того, доказательство того, что святой Пётр
никогда не был в Риме, есть в последней главе "Деяний святых
апостолов". Павел по прибытии, желая объяснить причину
своего появления в Риме, обратился к соплеменникам: Но так
как Иудеи противоречили, то я принужден был потребовать
суда у кесаря... Они же сказали ему: мы ни писем не получали о
тебе из Иудеи, ни из приходящих братьев никто не известил
о тебе и не сказал чего-либо худого. Впрочем, желательно нам
слышать от тебя, как ты мыслишь; ибо известно нам, что об
этом учении везде спорят2. Пусть тот, кто извращает и
опровергает истину, ответит: может ли быть правдой то, что Пётр
был предшественником Павла в Риме или среди его братьев, т. е.
иудеев, которые были там? И апостолам, которым он там
якобы являлся, не сообщил ничего относительно веры Христа,
которую иудеи в разговоре с Павлом называли сектой. Более того,
как мог Павел упрекать их в неверии, коль знал, что Кифа был
там и проповедывал; и мог ли он не сообщить, что был
свидетелем этого деяния, — он, который был свидетелем Воскрешения
Христа, как мы видим это в главе III "Деяний"?3
§ 18. Кроме того, возможно ли такое, что в течение этих двух
лет, которые Павел провёл в Риме, он никогда не общался, не
разговаривал и не беседовал со святым Петром? Мог ли автор "Деяний
апостолов" ничего об этом не упомянуть, если это всё было? Ведь
в других, менее известных местах, когда Павел встречает Петра и
разговаривает с ним в Коринфе или в Антиохии, он упоминает об
этом; например, в "Послании к Галатам", глава II4, и во многих дру-
1 Prévité-Orton, р. 5286, note 1.
2Деян.28, 19,21-22.
3Деян. 3, 15.
4 Марсилий имеет в виду слова Павла "Когда же Петр пришел в Ан-
тиохию, то я лично противостал ему...". Галат. 2, 14.
419
Защитник мира
гих местах [Евангелий]. И если бы он [Павел] встретил его в Риме,
разве он не упомянул бы об этом, ведь Рим был самым известным
из всех городов, в котором, согласно рассказанной выше истории,
святой Пётр занимал высокий пост епископа? Всё это кажется
невероятным, и потому эта история или легенда не может
восприниматься как правдоподобная, скорее [потому], должна считаться
недостоверной. Несомненно, нужно придерживаться Священного
Писания, что святой Павел был епископом Рима, даже если кто-то
другой [из апостолов] был вместе с ним в Риме. Но по уже
названным причинам Павел был главным образом епископом Рима, тогда
как Пётр был в Антиохии, что видно по главе II "Послания к Гола-
там". Я не отрицаю, что он тоже мог быть в Риме, но очевидно, что
он не был там раньше Павла; скорее, наоборот.
§ 19. И вот что нужно отметить для нашего основного
разговора особо, хотя имеются определённые доводы в пользу того,
что так называемые преемники святого Петра почитаются
больше, чем преемники других апостолов, и главным образом потому,
что занимают Римский епископский престол, в Священном Пи-
сании, однако, нет никаких весомых аргументов считать
преемников других апостолов подчинёнными ему [римскому престолу]
по какому-то, уже упомянутому, праву. Допустим, что
апостолы не были равны в правах. Однако согласно Писанию ни святой
Пётр, ни другой апостол не имеют права устанавливать в
должности других [учеников Христа] либо лишать их сана, который
мы назвали обязательным, ни предписывать им место или
народ, ни интерпретировать Писание и католическую веру; и они
не имеют принудительной юрисдикции над кем-то в этом мире,
а, скорее, наоборот. Отсюда следует, что в соответствии с
Писанием никакой преемник любого апостола, как бы он ни
назывался, не имеет власти на то, о чём мы говорили, — над
преемниками других [апостолов]. Это может быть подтверждено со всей
очевидностью авторитетом Иеронима, его "Посланием к Еван-
гелу", которое мы цитировали в конце § 8 предыдущей главы.
420
Глава XVII
О власти, утверждающей в должности епископов,
иных служителей культа и всех других пастырей церкви,
которая касается любого сана либо должности,
разделённых или не разделённых
§ 1. Мы уже обсудили действующую причину первой
священнической власти, называемой нами основной. Нам
остаётся определить другую власть, которой пользуются некоторые
священники, дабы повелевать другими священниками, или
определённым народом, или одновременно и теми и другими в
какой-нибудь провинции или в определённом месте, а также
источник, который позволяет им распределять некоторые мирские
блага, уже названные церковным достоянием. Кроме того, надо
уточнить источник, создающий им или некоторым из них
право на принудительную юрисдикцию; а также необходимо
уточнить, кому из них принадлежит право решения спорных
вопросов Писания, особенно тех из них, которые необходимы для
спасения, и каковым является самый подходящий способ сделать
это. Если эти вопросы окажутся достаточно истолкованными, то
наше намерение добиться ясности, о чём говорилось в самом
начале этого произведения, увенчается благословением.
§ 2. Однако прежде чем продолжить здесь исследование этих
вопросов по пунктам, следует сначала изложить способ
учреждения и назначения епископов или священников во времена
первоначальной церкви и её первых шагов, способ, от которого
впоследствии произошли все остальные. Принцип всех способов
(методов) происходит от Христа, который является главой и
камнем, на котором базируется католическая церковь, в
соответствии со словами апостола [Павла] в главах IV и V "Послания к
Ефесянам"1 и в "Первом Послании к Коринфянам", глава X2,
а также согласно толкованию этих слов в главе XVI "Евангелия от
1 Речь идёт о библейских словах "Но истинной любовью все
возвращали в Того, который есть глава Христос" (Ефес. 4, 15) и "Христос глава
церкви" (Ефес. 5, 23).
2 В главе X "Первого Послания к Коринфянам" говорится: "И все
пили одно и то же духовное питие, ибо пили из духовного последующего
камня; камень же был Христос". I Кор. 10, 4.
421
Защитник мира
Матфея": На сем камне я создам Церковь мою1. Этот камень или
эту основу Он — Христос как глава церкви—доверил апостолам в
виде священничества и епископальной власти над всеми нациями и
всеми народами. Причём доверил её каждому апостолу в
отдельности, никого не назначая на определённое место или к определённому
народу; таким образом, каждому из них было дозволено вести
проповедь там, где ему нравится, хотя одни сразу поспешили к
язычникам, в то время как другие отправились к обрезанным [т. е. к
иудеям] согласно уговору, принятому апостолами между собой, или
согласно предписанию Святого Духа. Таковым, кажется, является и
мнение толкователей этих слов из главы II "Послания к Галатам" :
И, у знав у о благодати, данной мне, Иаков и Кифа и Иоанн,
почитаемые столпами, подали мне и Варнаве руку общения, чтобы нам
идти к язычникам, а им к обрезанным2. Действительно
толкование гласит: "Христос доверил Павлу задачу приобщения
язычников, точно так же, как он доверил Петру дело причащения
евреев. Однако это распределение было сделано таким образом,
чтобы Пётр проповедовал Слово Божие язычникам, если в этом был
смысл, а Павел проповедовал это евреям"3. Кажется, что апостол
имел такое же мнение и в главе XI "Послания к Римлянам": Вам
говорю, язычникам. Как Апостол язычников, я прославляю
служение мое. Не возбужу ли ревность в сродниках моих по плоти
и не спасу ли некоторых из них?*, т. е. евреев, среди которых
Павел родился, как об этом говорит толкование в том же самом месте.
По этим словам, кажется, нужно думать, что согласно этой власти
или её характера, в силу которого человек утверждается
священником, он владеет правом совершать своё священство везде, при-
1 Матф. 16, 18. В католицизме апостол Пётр считается
основателем римской епархии, а его имя является символом первоосновы,
фундаментализма римской курии в её претензиях на власть. Соглашаясь с тем,
что Петру принадлежит особое, первенствующее место среди всех
апостолов, православные богословы не соглашаются с первенством римской
епархии в христианской церкви, в том числе потому, что Пётр
фактически никогда не был епископом Рима.
2Галат. 2, 9.
3 Collectanea, P. L. СХСИ, 108 А.
4Римл. И, 13-14
422
Часть вторая, глава XVII, § 3
менительно к любому народу, хотя в силу Божественного
Откровения или человеческого предписания некоторые [священники]
предназначены определённому месту или определённому народу
больше, чем другому, особенно в наши дни1.
§ 3. Эти тезисы, думается, находятся в согласии со Святым
Писанием и здравым смыслом. В самом деле, Христос, доверяя
каждому из апостолов полноту власти священства, говорит в
главе XXVIII "Евангелия от Матфея" всем апостолам без
исключения: Итак идите, научите все народы, крестя их во имя
Отца и Сына и Святого Духа2, не указывая никому из них
точного места и народа. Но иногда, как видим, случалось, что
апостолы в силу божественного откровения были предназначены
какой-то особой нации и народу; так, Апостол [Павел],
рассказывая о себе, говорит в главе XXII "Деяний апостолов":
Когда же я возвратился в Иерусалим и молился в храме, пришёл
я в исступление. И увидел Его, и Он сказал мне: поспеши и
выйди скорее из Иерусалима, потому что здесь не примут
твоего свидетельства о Мне3. И немного ниже добавлено это слово
Христа: Иди; Я пошлю тебя далеко к язычникам*.
Таким образом, однажды в силу Божественного
Откровения Павел получал право пойти к определённому народу и месту.
Также он подобно другим апостолам получал такое назначение
в силу человеческого указания. Недаром в главе II "Послания к
Галатам" он говорит: И, узнав о благодати, данной мне, Иаков
и Кифа и Иоанн, почитаемые столпами, подали мне и Варнаве
руку общения, чтобы нам идти к язычникам, а им к
обрезанными. Вот каковым является назначение, сделанное в силу че-
1 Здесь Марсилий говорит о распространившейся в религиозной
жизни XIV века практике местничества, на основе которой, вопреки
католической идее, в Западной Европе стали возникать национальные
церкви.
2 Матф. 28, 19.
3Деян. 22, 17-18.
4Деян.22,21.
5 Здесь Марсилий в очередной раз повторяет цитату из "Послания
к Галатам".
423
Защитник мира
ловеческого предписания, определяющего для апостолов народ
и провинции. Однако ясно, что при подобном назначении,
сделанном мгновенно в силу Божественного Откровения или
исходя из соглашений, принятых между апостолами, никто из них
не получил никакого преимущества от Святого Духа.
§ 4. Это также становится понятным из здравого смысла,
если допустить, что епископ или какой-нибудь священник,
предназначенный для какой-нибудь провинции и для какого-то
народа, встретит (случайно или преднамеренно) того, кто не является
ни верующим, ни крещёным, но является выходцем из
провинции, которая ему [священнику] не была доверена (такое, как мы
это видим, случается нередко, хотя этого и не нужно делать), и
тот [встречный] попросит этого служителя церкви окрестить его
или кого-то другого. Если этот епископ в такой ситуации
окрестит его, соблюдая все правила таинства, этот человек
действительно станет крещёным, хотя сам епископ совершит
смертельный грех, окрестив его в провинции, которая не является ни
подчинённой, ни доверенной ему. Ведь тогда кто-то, с точки зрения
епископальной или священнической власти, называемой нами
основной, не предназначенный для служения в какой-то
местности или для кого-то определённого народа, получает право
контроля над всеми без различия. Подобное иногда случалось в
раннехристианской церкви через Божественное Откровение, но
чаще всего такое происходит по человеческому распоряжению,
особенно в наши дни. Хотя это недопустимо во избежание
скандала, который мог бы возникнуть среди епископов и священников, и
ради других очевидных преимуществ, о которых я скажу позже.
§ 5. После этих предварительных замечаний мы затронем
один за другим вопросы, указанные в начале этой главы. В
первую очередь мы покажем, что действующей, самой присущей и
самой безотлагательной причиной предписания апостолам
определённых народов и провинций явилось откровение Христа или
соответствующее соглашение, которые установили между собой
апостолы; во-вторых, что действующей безотлагательной
причиной учреждения, установленного для их первых преемников
до обращения народа в веру [христианскую], было прямое
волеизъявление всех апостолов или их большинства, в случае, ког-
424
Часть вторая, глава XVII, § 4-6
да все они или большинство их были предоставлены вместе или
в провинции, в которую нужно было назначить священника или
епископа; или в случае, когда был только один из них, согласно
положению местности, народа и времени. В случаях отсутствия
апостолов или после их смерти повторное учреждение
епископов и других служителей церкви совершалось по самому
подходящему из возможных способов, учитывающему человеческие
отношения, т. е. большинством верующих данной местности или
провинции, во главе которой этих служителей необходимо было
поставить, но ни в коем случае не узкой группой людей или
одним человеком. О другом мы скажем позже.
Первое из этих положений представляется очевидным:
нельзя отыскать другую, более точную причину этого
учреждения [священства], которая была бы более соответствующей
ему, чем Божественное Откровение или общее решение
апостолов, поскольку ни в одной, ни в другой из этих причин,
кажется, нет места для ошибки или лукавства. И ни у кого нет
никакого сомнения в отношении Божественного Откровения) что
касается выбора апостолов, это представляется тоже
возможным и должно быть признанным, поскольку они [апостолы] были
вдохновлены Святым Духом, как мы отмечали это ранее в
главе XX "[Евангелия] от Иоанна".
§ 6. После всего сказанного я утверждаю, что все апостолы
или большинство их, когда оказались в одном и том же месте,
либо [в порядке исключения] только один из них согласно
упомянутому методу стали и должны были стать немедленной
действующей причиной вторичного [после них] учреждения
[священства] или назначения своих первых преемников, особенно
до обращения народа в веру. Этот первый пункт доказан
Писанием: на самом деле мы читаем в главе VI "Деяний святых
апостолов", что они действовали таким образом при возведении в
сан дьяконов даже в отношении первой власти, называемой нами
основной. Отсюда: Их поставили перед Апостолами, и сии,
помолившись, возложили на них руки1. То есть [кандидатов в
священники] представили не только Петру, но и другим апостолам.
1 Деян. 6; 6.
425
Защитник мира
Но Пётр не взял на себя одного вопрос их благословения, и все
апостолы благословили их.
Это также соответствует здравому смыслу. Очевидно, что
все апостолы или большинство их вместе, дабы совершить
меньше ошибок, более уверенно обсуждали каждого человека,
которого выдвигали в сан священника; также они решали
вопросы другого священного порядка или создание вторичной святой
службы. Тогда, как мы показали в предыдущей главе
[трактата], каждый из них обсуждал это, ибо по данному поводу они и
другие бывшие [ученики Христа] собрались. Также в
соответствии с Евангельским Законом они совместно решали проблему
в отношении обрезания. Тем самым устранялось само существо
скандала или конфликта, который, возможно, возник бы, если
бы один из них проявил в присутствии других желание взять
на себя власть или проявить какое-то преимущество над всеми
другими. И потому, если ещё при жизни Христа между ними
возникал конфликт, он останавливал их, утверждая их
равенство, как мы это доказали, процитировав главу XXIII
"[Евангелия] от Матфея" и главу XXII "[Евангелия] от Луки"1, а также
как мы это наглядно продемонстрировали в предыдущей главе
при помощи слов Апостола [Павла] и изложения "Деяний
святых апостолов". Действовать именно таким образом [т. е.
сообща] будет достаточно благоразумно, чтобы лишить всех
преемников [апостолов] презумпции владения особой властью. Дабы
привести пример подобной процедуры, мы, исходя из толкования
главы VI "Деяний святых апостолов", покажем это ниже, в § 9.
§ 7. Если, однако, все апостолы или большинство их не
могут в одно и то же время собраться в одном месте, где нужно
назначить епископа во главе какой-то массы верующих людей,
чтобы защитить их и поддержать в вере, тогда нужно одному из
апостолов дать право сделать такое [т. е. проявить инициативу
в сборе] законным образом. Это особенно необходимо тогда,
когда группа верующих является незначительной,
непросвещённой и неопытной, чтобы различить самого способного человека
для епископальной службы, или там, где число людей, могущих
1 Матф. 23, 8-12; Лука 22, 24-26.
426
Часть вторая, глава XVII, § 7
удовлетворительно выполнить такую службу, сводится почти к
нулю. Такое часто случалось с Павлом и его первыми
преемниками в силу уже сказанных причин; это достаточно ясно видно
по "Деяниям святых апостолов" и по его посланиям "К
Тимофею" и "К Титу". Тогда подобное назначение могло и должно
свершаться одним из апостолов законным и примерным
образом, дабы таким путём был поставлен самый способный и
лучший пастырь. В самом деле каждый из них [верующих] мог бы
законно, по своей воле возглавить других для осуществления
евангельского служения; это также могло осуществиться
выбором большинства или ещё одним из апостолов, который
присутствовал в этом месте. При первом методе могли бы
возникнуть скандал или ошибка. Скандал — в случае, если двое или
несколько [верующих] захотели бы овладеть властью
[пастыря]; а ошибка — связанная с некомпетентностью пастыря,
поскольку чаще всего стремятся к власти и стараются завладеть
ею люди скорее глупые и амбициозные, чем добродетельные и
мудрые. При втором методе, который заключается в
назначении прелата через выборы его большинством, тоже могут
возникнуть ошибка и неудовлетворённость, прежде всего по
причине слабости этого большинства с точки зрения качества, а не
количества; действительно, вначале люди были
непросвещёнными в большинстве провинций, особенно за пределами Иудеи,
и потому было легко их соблазнить, как это достаточно
явствует из "Послания к Галатам" и из множества других [книг
Библии]. Так, Апостол [Павел] в главе III "Первого Послания к
Коринфянам" говорит: И я не мог говорить с вами, братия, как с
духовными, но как с плотскими, как с младенцами во Христе.
Я питал вас молоком, а не твёрдою пищею, ибо вы были еще не
в силах, да и теперь не в силах, потому что вы еще плотские1.
Это было более надёжно и более благоразумно, поскольку
такое назначение было осуществлено через выбор или решение
одного из апостолов, жизнь и мудрость которого явились более
значительными и масштабными по сравнению с жизнью и
мудростью всех других [последователей Христа] вместе взятых в
11 Кор. 3,1-3.
427
Защитник мира
своём множестве; однако нельзя отрицать ту выгоду, которую
извлёк Апостол при консультации с этим множеством о нравах
того, кому предстояло управлять.
§ 8. Опираясь на эти тезисы, я хочу показать, что после
периода апостолов и первых отцов [священников], которые
следовали за ними [апостолами] в этой миссии, и главным образом в
уже совершенных сообществах верующих, действующую
безотлагательную причину учреждения или назначения
руководителя (от самого высшего епископа до самых нижайших
уровней священников) составляет или должно составлять всё
множество верующих этой местности, которые через выборы или
прямое волеизъявление того и тех, кому эта масса верующих
предоставила власть, проводят подобные назначения. Именно
такой власти дано право законным образом отводить названного
кандидата на подобные службы, или лишить статуса кандидата,
или заставить его исполнить эту обязанность, если это выгодно.
Надо также отметить, что, хотя в силах каждого
[вышестоящего] священника исполнять свою миссию таким образом,
чтобы он смог вызывать интерес верующего к священничеству,
укрепляя его решимость, воздействуя на неё своей проповедью
и подготавливая её, тем не менее только Бог придаёт ему
безотлагательным и исключительным образом духовный характер и
духовную мощь. При этом я скажу, что не позволяется
епископу даровать духовный сан ни по своей прихоти, ни на основании
Божьего Закона, ни на основании общественного закона в уже
совершенных сообществах верующих, как мы уже об этом
говорили; когда он [епископ] делает это для преступника или для
человека с недостатками другого порядка, он грешит, что
наказуемо, ибо это [идёт] против Божьего и человеческого законов.
То, что он грешит против Божьего Закона и что это наказуемо,
является очевидным согласно высказываниям Апостола
[Павла] в главе III "Первого Послания к Тимофею" и в главе I
"Послания к Титу": Но епископ должен быть непорочен1. В то же
время он [кандидат в священники] должен обладать всеми
другими достоинствами, перечисленными в этом же месте; таким же
Ч Тим. 3,2; Тит 1,3.
428
Часть вторая, глава XVII, § 8-10
образом следует рассуждать в отношении диаконов, ибо в
"Послании к Тимофею", в выше процитированном тексте,
говорится: Диаконы также должны быть честны и т. д.1 То, что
подобный епископ нарушает человеческий закон, определяющий
наказание [т. е. закон уголовный], продвигая морально ущербного
человека в церковный орден, ясно следует из того, что мы
показали в главе VIII этой части. Он в действительности
совершает транзитивный акт, который вредит другим [людям]
одновременно как в этом, так и в ином мире; подобный акт заключается
в продвижении к служению Богу человека, который может
развратить жизнь и нравы людей обоих полов, и особенно
женского. Об этом необходимо и полезно сказать как ради
современного, так и ради будущего мира, чтобы такой человек не мог
формировать нравы людей, став диаконом или священником с
дефективными или с другими недостатками.
§ 9. Кроме того, исходя из сказанного, я хочу сделать вывод
о полной необходимости того, чтобы в совершенных сообществах
верующих право избирать, назначать или представлять людей
к выдвижению в церковные инстанции принадлежало
общественному [мирскому] законодателю, и только ему. Или же
большинству верующих той провинции, в которой должен
действовать предлагаемый пастырь; если же это право будет
принадлежать какому-нибудь отдельно взятому священнику или
епископу или их каким-либо собраниям, то будет всем
непозволительно сотрудничать с ними при назначении людей на подобные
должности без разрешения законодателя или власти правителя.
Я докажу эту точку зрения, прежде всего исходя из Священно-
го Писания; затем приведу подтверждения с помощью
возможного рационального аргумента.
§ 10. Это видно из авторитета Писания, в частности, из
главы VI "Деяний святых апостолов". Когда апостолы нуждались в
диаконах для богослужения и служения народу, они обратились к
большинству верующих, ибо именно это большинство должно было
выбирать, а также назначать людей подобного рода. Отсюда
нижеследующее: Тогда двенадцать Апостолов созвали множество
11 Тим. 3, 8.
429
Защитник мира
учеников (т. е. верующих, которые все были названы учениками),
сказали: нехорошо нам, оставив слово Божие, пещись о столах.
Итак, братия, выберите из среды себя семь человек изведанных,
исполненных Святого Духа и мудрости: их поставим на эту
службу, а мы постоянно пребудем в молитве и служении слова1.
Это предложение понравилось всему собранию. Они
избрали Стефана — человека, полного веры и Святого Духа, и
Филиппа, и всех остальных таким образом. Так в присутствии
апостолов подобные выборы были доверены более совершенному
большинству. Это было сделано для того, чтобы самые
подходящие были избраны надёжным образом; ведь когда дело касается
нравов и личной жизни [кандидата], один человек, даже
подготовленный, часто всего не знает. Тем более при выборах
священников, которые должны располагать в силу большей
необходимости, чем диаконы, добродетелью и мудростью; а в отсутствие
прелатов, коими были апостолы, в совершенном сообществе
верующих столько преимуществ должны представить
большинству верующих выборы, когда надо иметь более надёжные
свидетельства в отношении людей, которых предстоит утверждать.
Заметим, толкование гласит, не "двенадцать пригласили
одного", а с общего согласия — "множество учеников", т. е. они
нашли согласие большинства, что должно служить примером. Они
их избирали2. Рабан (Мавр) говорит: "Этот порядок должен
соблюдаться при посвящении в сан. Пусть народ выбирает, пусть
Епископ приводит в порядок"3.
Это также то, о чём ясно говорит Апостол в главе III
"Первого Послания к Тимофею": Надлежит ему также иметь
доброе свидетельство от внешних, чтобы не впасть в нарекания
и сеть диавольскую*, т. е. от тех, которые находятся вне церкви.
Отсюда толкование Иеронима гласит: "Не только от верующих,
но также и от неверующих"5. В этом тексте, только чуть ниже,
1 Деян. 6, 2-4.
2 Glossa Interlin. Ad Acta, I.
3 Glossa Ordin. Ad loc.
41 Тим. 3, 7.
5 Collectanea, P. L. CXCII, 345, B.
430
Часть вторая, глава XVII, §11
то же самое он говорит по поводу диаконов: "Сначала следует их
испытать, затем пусть они исполняют свою службу"1.
§11. Теперь я хочу это же показать с помощью
возможного рационального аргумента, если позволительным будет
сказать, что возможно — это то, что необходимо. Выбор какой-либо
личности, которую требуется поднять на святой уровень в
совершенных сообществах верующих, принадлежит судье в
третьем смысле этого термина, а именно законодателю; и в то же
время ему (судье) принадлежит вторичное возведение её
[личность] в более высокий сан, когда она предлагается уже в
качестве епископа какому-то верующему народу и в определённом
месте. Таким же образом происходит возведение в сан и
нижайших церковных служителей, а также отзыв или лишение
личности должности. Кроме того, если нужно, также даётся право
принуждения при исполнении церковными служителями
своих функций.
Теперь нами будет показано, кому же принадлежит
право распределения мирских благ, называемых [церковными]
доходами. Такие рассуждения можно подтвердить с помощью тех
же самых доказательств или аналогичных им, используя
которые, мы показали в главах XII, XIII, XV первой части
[трактата], что утверждение законов и учреждение правителей
являются прерогативой собрания граждан; подтвердить,
незначительно варьируя часть доказательств. Например, аргументы
касательно выборов или назначения предлагаемой личности на
священническую должность, учреждение последней или
назначение священника главой какого-то конкретного народа или
какой-то определённой территории, отзыв его или лишение этих
функций по причине правонарушения или из-за другого
мотива — заменены в наших нынешних доказательствах на
термины закон или правитель.
В отношении этих пунктов утверждение, что подобные
меры должны быть применены лишь законодателем или
собранием граждан, является абсолютно очевидным, ведь какая-либо
ошибка в отношении человека, выдвигаемого на духовный пост,
ЧТим.3,10.
431
Защитник мира
или на другую церковную службу, или на руководящую
должность, является более опасной, чем ошибка, касающаяся
общественного закона или учреждения будущего правителя в
соответствии с этим законом. В действительности, если какая-то
личность была выдвинута в священники, будучи
развращённой в своих нравах или невежественной либо ущербной в этих
двух отношениях, и если таким выдвижением ей поручена
забота о верующем народе и право руководить им, возникает
опасность, которая угрожает всему народу адскими муками и
многочисленными общественными неудачами; адскими муками,
потому что именно этой личности предстоит [лживо] учить и
руководить верующими в областях, которые касаются того, что
необходимо для Вечного Спасения. Отсюда в "Книге пророка Ма-
лахии", в главе II, сказано: Уста священника должны хранить
ведение, и закона ищут из уст его1.
Закон, т. е. Божий Закон, содержит предписания, которые
необходимо соблюдать, и запреты, чего следует избегать;
причём тот, который их нарушает, не может оправдываться
невежеством или лукавством священника. Потому народ должен
различать, какого пастыря ему предлагают, учитывая то, что
своей службой он может принести пользу или нанести ущерб и
создать опасность каждому. И верующий народ имеет и должен
иметь способность видеть такие различия или гарантии, иначе
он не сможет избежать подобных неприятностей.
Впрочем, то, что мы сказали, полностью совпадает с
мнением Августина, изложенным в книге "Покаяние" [Ό6
истинном и ложном покаянии"]; и, более того, это есть правда Христа,
пользуясь авторитетом которого, Августин утверждает и
доказывает то, что сказал. Так, он как Мастер изречений говорит и
цитирует это в книге IV, седьмое различие, глава VI: "Тот,
который хочет исповедовать свои грехи, чтобы обрести милость,
должен искать священника, который сумеет принять покаяние
и отпустить грехи, поскольку, будучи небрежным в этом вопросе
[выбора священника], он не удостоится Его (Христа) внимания,
который в своём милосердии советует и просит об этом, чтобы
1 Марсилий приводит эту цитату в третий раз. Малах. 2,7.
432
Часть вторая, глава XVII, § 12
священник и кающийся не попали в ловушку, которую глупый
не захотел избежать''1. Каждый имеет или должен иметь право
выбора пастыря и для совершения других таинств, как об этом
говорит Мастер изречений [святой Августин]. Выходит, лучшие
выборы [любых священников] могут быть проведены всем
обществом верующих, нежели одним человеком, или особой
коллегией [кардиналов].
§ 12. Впрочем, это может нанести большой ущерб и
гражданским делам, поскольку священники под видом исповеди
часто имеют тайные связи с женщинами. Ведь женщины,
особенно молодые, будь то девственницы или замужние (как это
видно из главы III книги "Бытие"), легко соблазняются, что
показывает нам Апостол в "Первом Послании к Тимофею", глава II:
И не Адам прельщен, но жена, прельстившись, впала в
преступление2. Отсюда выходит, что развращённый священник может
легко разрушить мораль и целомудрие [девушек и женщин]. Это,
как мы видим, часто случается в наши дни по причине
[низкого] уровня добродетельности священников. Впрочем, что может
принести подобное обстоятельство и в чём именно кроется
немаловажный ущерб, можно понять и из слов Аристотеля,
"Риторика", книга I, глава 5: "Все народы, которые, как лакедемонцы,
плохо воспитывают женщин, только наполовину счастливы"3.
А женщина, как это следует из труда "Экономика" того же
Аристотеля, на деле представляет собой половину дома4.
Если, как мы показали в главе XV первой части
[трактата], только законодатель должен устанавливать выборы и
через них назначать правителя, причём делая так, чтобы эти вы-
1 Saint Augustin. De vera et falsa poenitentia. Cap. 10 (P. L. XL, 1113).
21 Тим. 2, 14.
3 Указанная мысль Аристотеля содержится в труде "Политика" и
звучит так: "При том государственном строе, где плохо обстоит с
положением женщин, половина государства неизбежно становится беззаконной.
Это и случилось в Лакедемоне... женщины в Лакедемоне в полном смысле
слова ведут своевольный образ жизни и предаются роскоши".
Аристотель. Соч. Т. 4. С. 429.
4 Pseudo-Aristote. Économiques, Ι.
433
Защитник мира
боры проводились лучшим образом и чтобы в результате их
самый подходящий человек попал на этот пост. Тем более
очевидно, что право подбирать людей для продвижения их на
должности священников, а также вводить священников в число
духовников тоже принадлежит человеческому законодателю или
собранию верующих. Ведь если развращённый правитель
причинит серьёзный ущерб существующему миру, например, смерть
человеку (Mort Temporelle — временную смерть), то действие
развращённого церковного пастыря способно нанести более
серьёзный вред, в частности адские муки. В силу такой опасности
церковный служитель может и должен подчиняться
законодателю или правителю, в том числе в вопросах таинств,
необходимых для Спасения, как то: крещение, если, будучи
развращённым, какой-то священник отказывается это делать. Впрочем, то,
что уже было сказано по поводу людей, продвигаемых на
святые должности и устанавливаемых для малых и больших забот
о душах, может быть подтверждено текстами "Кодекса
Исидора" (Codeks d'Isidore)1, которые мы процитировали в главе XII
этой части в § 4 и 5.
§ 13. В пользу наших слов свидетельствуют также самые
прославленные учреждения святых [монашеских орденов],
основанные согласно способу, описанному нами, такие как
учреждения святого Григория, святого Николая и большинства
других, как это видно, исходя из их легенд и их распространённых
историй.
§ 14. Возражение, согласно которому священники или их
коллегия способны лучше судить о подготовленности людей,
продвигаемых на пасторские служения или на другие менее
важные служения [в церкви], неприемлемо; равно как все другие им
подобные доводы, которые были представлены в главе XIII
первой части [трактата]. Таким возражением прежде всего
пытаются доказать, что утверждение священника вовсе не принадле-
1 "Кодекс Исидора" — фальсифицированный сборник
канонического права. Считается лжекодексом, который только приписывается
святому Исидору Севильскому, поскольку доказано, что этот сборник
составлен не при жизни последнего, а позже — в IX века и полон
фальсифицированных документов.
434
Часть вторая, глава XVII, § 13-15
жит собранию граждан. Но на это возражение можно ответить
так же, как в этом месте. Допуская, что священники имеют
более широкое и более надёжное суждение в священных
предметах, чем собрание всех других граждан, из этого нельзя, однако,
заключить, что лишь коллегия священников имеет более
надёжное суждение, чем всё сообщество, частью которого они сами
являются. Отсюда следует, что если коллегия священников
объединится с остальной частью [церковного] сообщества, то
суждение будет более надёжным и уверенным, чем когда оно исходит
только от коллегии священников. Так как целое всегда больше,
чем каждая из её частей.
Однако следует всегда помнить, что хороший закон должен
быть выработан в соответствии с Законом Божьим; правитель
должен в этом вопросе полагаться на суждения священников,
отцов (толкователей) Божьего Закона и других почётных людей —
всё как в случаях с людьми, предлагаемыми на другие
должности. Причём как с точки зрения их дисциплины, так и нравов он
[закон] должен разумно использовать суждения знатоков и
компетентных людей. Суждения, я подчеркну, знатоков и
компетентных людей в первом смысле этого слова, поскольку
суждением в третьем смысле данного термина правитель в силу
власти, полученной от законодателя, должен одобрять или
отклонять людей, назначать их на должности или лишать таковых,
как мы это показали в главе XV первой части [трактата]. Иначе
в одном сообществе было бы столько высших правителей,
сколько судей в первом смысле такого термина; причём в каждой из
служб государства, что ему вовсе не подходит и даже
является невозможным, если государство организовано и существует
как целое. Это мы показали в главе X настоящей части и в
главе XVI первой части [трактата].
§ 15. Таким образом, законодателю или при посредничестве
власти законодателя правителю принадлежит право утверждать
или отклонять суждения, толкуемые в третьем смысле
данного термина, посвященные кандидатам на церковные посты,
назначать или лишать их должности священника или
управленца высшего или низшего ранга, запрещать им исполнение
функции. А если эти люди по злобе не хотят расставаться со своими
435
Защитник мира
должностями, то надо заставить их подчиниться, чтобы
вследствие их порочности кто-нибудь не подвергся опасности адских
мук, например, из-за отсутствия крещения или иного таинства.
Это, разумеется, подходит для сообществ совершенных
верующих. В местах, где законодатель и правитель через власть
законодателя являются неверными, как это бывает во многих, если
не во всех, странах в период становления церкви, утверждение
или отклонение лиц, рекомендуемых на церковные посты
(также во все другие уже упомянутые учреждения) может зависеть
от власти священника или епископа без согласия или
осведомлённости правителя, но одновременно должно зависеть ещё от
самой здоровой части большинства верующих этого региона или
даже от одного [священника], если он является единственным
верующим. Однако в любом случае оно [назначение] должно
происходить так, чтобы продвижением такого рода и
утверждением прелатов и священников вера во Христа и Его учение о
Спасении получила [дальнейшее] распространение; причём,
несмотря на любые запреты власти, усилия или предписания
законодателя или хранителя закона иноверцев. Именно таким образом
действовали апостолы у истоков Церкви Христа, поскольку они
следовали Божьему предписанию; и их последователи должны
поступать так же в случае, когда законодатель нарушает
правила. Недаром Апостол [Павел] в "Первом Послании к
Коринфянам", в главе IX, говорит: Ибо если я благовествую, то
нечем мне хвалиться, потому что это необходимая обязанность
моя, и горе мне, если не благовествую!1 Однако там, где хотят это
делать, и подобное право им предоставляется согласно уже
сказанному правилу, в силу причин или доказательств, уже
упомянутых, как на основании Священного Писания, так и по
гуманному, возможному и необходимому соображению.
§ 16. Что касается распределения мирских благ,
называемых обычно церковными, следует напомнить, что они
являются либо предназначенными законодателем для необходимого
существования проповедников Евангелия и других
нуждающихся лиц (мы обсуждали этот вопрос в главах XIV и XV этой ча-
ЧКор. 9,16.
436
Часть вторая, глава XVII, § 16
сти), либо предписанными для такого же использования одним
каким-то лицом или особой группой. Если мирские блага такого
рода были образованы с помощью даров или предписания
законодателя, тогда их распределение нужно доверить тому, кого он
законным образом назначит в любой момент согласно Божьему
Закону. Но он может по этой же причине отозвать власть того
или тех, кому или которым особая личность или группа
доверила это. Такое положение раньше, чем его противоположность,
может быть доказано Писанием, точно так, как мы это показали
выше авторитетом Амвросия на основании его труда "О
передаче базилик". Не только преданный [Христу] законодатель может
законным образом, согласно Божьему Закону, лишить права
выделять такие мирские блага тому или тем, которым они это
доверили, но ещё он может сам продать или совершить
отчуждение этих благ другими способами по обоснованной причине,
которая представится. Потому что эти блага принадлежат ему, и
они всегда находятся в его власти, если только он сам не
передал эти блага другой группе или другому человеку. Нужно,
однако, добавить, что в каждом случае верующие люди обязаны в
силу Божьего Закона, если они на это способы, обеспечить
священнослужителей питанием и приличной одеждой, которыми
те должны довольствоваться, как мы это показали в главе XIV
этой части согласно "Посланию к Тимофею", последняя глава1.
Однако если подобные блага были собраны для богоугодных
дел, исходя из актов дарений или завещаний имущества,
предоставленных одним или несколькими индивидами, я полагаю,
что подобные блага должны сохраняться и распределяться по
желанию дарителя или законодателя, с тем чтобы не случилась
какая-то ошибка со стороны распределителей этих благ; тогда
она может быть исправлена дарующим либо человеческим
законодателем или правителем посредством власти
законодателя. К тому же, если законодатель знает об ошибке и если он
может её устранить, но не совершает этого, он грешит. А если ему
не следует этого делать, то таковое не должно делаться ни груп-
1 Марсилий имеет в виду слова "Имея пропитание и одежду, будем
довольны тем". I Тим. 6, 8.
437
Защитник мира
пой, ни каким-либо индивидом, какое бы положение он ни
занимал, за исключением, если контроль был доверен дарующим
отдельному человеку или группе, ошибку которых, если она
будет совершена, в конечном счёте исправит правитель. В связи с
упомянутыми причинами частное лицо или группа [верующих]
не могут ни строить храма, ни назначить в него
священнослужителей без разрешения законодателя.
§ 17. Кроме того, я хочу показать, что тезисы по поводу
возведения в сан церковных служителей и распределения
временных церковных благ или прибылей и питания [служителей] не
отвергаются, а, скорее всего, поощряются властью
католических королей Франции. Более того, последние утверждают, что
им принадлежит по праву (т. е. они этого хотят и заставляют
соблюдать неизменным образом вплоть до нашего времени) свою
власть учреждать некоторые церковные должности и
распределять временные блага и прибыли [церкви] таким образом, чтобы
подобная власть больше не исходила ни от какого-то индивида,
ни от какой-то группы смертных, какое бы положение те не
занимали. В действительности Божий Закон не запрещает
законодателю подобное учреждение [церковных должностей],
заботу о питании (лёгком обеде) для служителей или распределение
церковных доходов; даже в совершенных сообществах
верующих подобная функция происходит из уступки (концессии)
законодателя, если она является законной и не узурпирована
обманным путём священником или группой священников. Потому
в законах римских правителей установлены способ и форма
выборов, или возведения в сан, а также определено
предварительно установленное количество этих священников — 1376
епископов, диаконов и всех других служителей храмов для освящения
при вторичных возведениях их в сан, о чём мы говорили выше
в § 11 и 12. Всё это на самом деле принадлежит законодателю и
правителю, как мы показали в главе VIII этой части и в главе XV
первой части [трактата]. Таким образом, уже учреждены
законы, касающиеся способа распределения мирских благ или
прибылей церкви, и решения спорных вопросов, возникающих
среди самих священников и в их отношениях к другим людям.
Первые римские священники, будучи святыми и просвещёнными
438
Часть вторая, глава XVII, § 17-19
людьми, сознающими свою свободу, не нарушали этих законов
и с самого начала изъявили желание быть законопослушными,
поскольку они должны были это делать с полным основанием,
что доказано в главе XXI этой части, в § 2-8. Но с тех пор
произошло такое изменение, что не только священническая коллегия
объявляет себя освобождённой от исполнения законов и
обычаев правителей этого мира, но ещё и римский епископ
становится над правителями, поддерживает и защищает настойчиво
подобную позицию, о чём мы ещё скажем позже.
§ 18. Кроме этого мы не должны скрывать, что
законодатель может законным образом, согласно общественному и
Божьему законам, удерживать налоги с церковной
собственности, особенно с прибыли от объектов недвижимости, которую
мы назвали доходами. Прежде всего с того, что остаётся при
достаточной обеспеченности служителей Евангелия. Подобные
излишки нужно изымать для защиты родины или выкупа тех,
кто, служа вере, попал в плен, а также для поддержания
общественных расходов или для других благих намерений по
определению правоверного законодателя. Поскольку тот, кто
передал церкви для Божьих целей мирские блага путём завещания
имущества или его дара, и распределение которых он доверил
кому-то одному или нескольким людям, не мог передать группе
или одному [человеку] большего иммунитета, чем он имел сам,
когда эти блага принадлежали ему. Напротив, на тот момент они
ничуть не освобождались от публичных обложений; потому они
не могут освобождаться от налогов и после того, как такие блага
были переданы во власть другого дарителем или завещателем.
§ 19. Об этом свидетельствует и Амвросий в письме "О
передаче базилик", когда говорит: "Отдавай Цезарю то, что Цеза-
рево, а Богу то, что Божье. А то, что дань причитается Цезарю,
мы не отрицаем''. Кроме того, в данном письме говорится: "Если
(император) требует дань, мы не откажемся ее оплатить. С
церковной земли тоже платят подать"1. Однако он [Амвросий]
отказался бы платить дань императору, если бы верил в то, что не
1 Saint Ambroise. Sermo contra Auxentium. Cap. 33 (P. L. XVI 1060) et
II, IV, 11.
439
Защитник мира
должен ему по праву, как он отказал ему в замках и
учреждениях священников, потому что [тот] оказался благосклонным к
арианцам, даже вопреки мнению народа; об этом мы будем
говорить позже и более подробно. То же пишет и Святой Виктор1 в
своей книге "О таинствах", в которой он отмечает: "Хотя
церковь получает для своего потребления плоды своих земельных
владений, она, однако, не может осуществлять юридическую
власть через служителей культа или через светские суды. Она
может иметь светских служителей, через которых может
отстаивать свои права, связанные с земельной властью.
Судебные разбирательства должны свершаться согласно
содержанию законов и требований земельного права"2. Следовательно,
надо, чтобы церковь признала, что та власть, которой она
наделена, исходит от светского правителя и чтобы она понимала
также, что не может никогда отделять (отрывать) свои
владения от королевской власти, если только здравый смысл и
необходимость не потребуют этого. Скажем, когда, с одной стороны,
эта власть не обеспечивает защиты этим владениям, а с другой
стороны, эти владения не подлежат обязательному
налогообложению со стороны королевской власти. Так же, как королевская
власть не может не предоставить защиту, которую она
обязана предоставить кому-то другому, таким же образом это
владение, полученное служителями церкви, не может быть свободно
от налога, который церковь должна платить королевской
власти в обмен на её покровительство.
1 Гуго Сен-Викторский (Hugues de Saint-Victor) (p. 1096/97 — ум.
1141) — французский философ, богослов, педагог. Автор многочисленных
богословских ("О таинствах христианской веры", "О суетности мира",
"Описание небесной иерархии св. Дионисия Ареопагита" и др.) и
дидактических ("Описание карты мира", "О грамматике", "Практическая
геометрия" и др.) трактатов.
2 Hugues de Saint-Victor. De sacramentis, Lib. IL Pars. II, cap. VII, P. L.
CLXXVI, 420 В, C.
440
Глава XVIII
О происхождении и первом статусе христианской церкви
и откуда римский епископ и его церковь получили власть,
указанную выше, и достоверное главенство
над всеми другими епископами и церквами
§ 1. Исходя из тезисов, которые мы предложили, нам ещё
надо разъяснить [читателю] происхождение и начало
принудительной юрисдикции институтов священства, как основных, так
и вторичных, а также права распределения мирских благ,
которые оказались в руках некоторых епископов и священников.
Кроме того, следует сказать, каково происхождение
притязания римского папы на верховную власть над всем этим. В
продолжение к этим тезисам здесь же нужно определить, кому
достаётся настоящее право интерпретации сомнительного
смысла [отдельных слов и фраз] Писания, выдачи верующим
предписаний в отношении толкований, которым они должны верить
и следовать. Во-первых, исходя из наших заключений,
сделанных в главах XV и XVII первой части, в главах IV, V, VIII, IX и
X этой части [трактата], допустим, что принудительная
юрисдикция над кем бы то ни было не принадлежит в данном мире ни
одному епископу, священнику или какому-нибудь
священнослужителю как таковому. Тем более мы достаточно показали в
главах XV, XVI и XVII настоящей части [трактата], что никакой
епископ или священник в силу непосредственного предписания
Христа не подчиняется другому епископу или священнику, ни
одному из священнических органов власти, о чём мы тоже
упоминали. То же самое мы уже говорили в предыдущей главе,
касаясь распределения мирских благ церкви; таково вкратце
содержание указанных тезисов для тех, кто в них вникал. Но мы,
однако, предпочитаем рассмотреть эти вопросы один за
другим по причине медлительности мышления тех, кто менее
всего вникал в их суть.
§ 2. Пытаясь ответить на поднятые вопросы, следует
изначально понять: во-первых, как эти органы [институты]
развивались вообще; каково их происхождение; а затем — в каком соот-
441
Защитник мира
ношении данные органы власти оказались и должны были
оказаться с Божественным и общественным правом, а также в
какой мере они оказались в диспропорции и оппозиции к
последнему. Это нужно для того, чтобы мы, наконец, узнали: какой из
данных органов власти следует признавать и значит
подчиняться ему, поскольку он соответствует нормам [Божественного и
общественного права], а какой из них не соответствует им; потому
следует его изобличить и отказаться от подчинения ему
законным образом как от фактора, вредного для мира и спокойствия
верующих. А чтобы уяснить, как эти органы [институты]
власти вообще развивались в правовом плане, надо определить их
отправную точку в Священном Каноне. Мы можем собрать для
тех, кто интересуется этим, свидетельства доказанных историй,
и особенно свидетельство "Кодекса Исидора", о котором мы уже
говорили. И, наконец, нам придётся приводить некоторые
соображения, приобретённые опытом и знанием дела.
§ 3. Начиная со Священного Канона — источника истинной
Правды, — приведём Слово Христово из главы XX "[Евангелия]
от Иоанна", которым Он присвоил апостолам священническую
власть, или "власть ключей", либо, если угодно, и то и другое,
поскольку он [Иоанн] об этом говорит так: Сказав это, дунул, и
говорит им: Примите Духа Святого. Кому простите грехи,
тому простятся; на ком оставите, на том останутся1. Мы
добавим к этому [другое] уведомление того же Христа,
предписывающего им [священникам] проповедовать Евангелие всему
миру, ибо Он говорит в последней главе "[Евангелия] от
Матфея" : Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца
и Сына и Святого Духа2. И немного позже Он призвал Павла
быть Своим избранным сосудом, как это видно из главы IX
"Деяний апостолов": Но Господь сказал ему: иди, ибо он есть Мой
избранный сосуд, чтобы возвещать имя Мое перед народами и
царями и сынами Израилевыми?. Этот последний одновременно с
1 Иоанн 20, 22-23. На эти библейские положения Марсилий уже
ссылался и будет ещё ссылаться.
2 Матф. 28, 19. Очередной повтор цитаты.
3Деян. 9, 15.
442
Часть вторая, глава XVIII, § 3-5
другими апостолами выполнил указание Христа, что мы только
что ясно показали по их "Деяниям" и "Посланиям". Это
впервые случилось в Иудее, где они [апостолы] объявили Евангелие,
или христианскую религию, и где учили этому, превратив
многих в христиан. Потом через Божественное Откровение и в
результате договорённости между собой некоторые из них
остались в Иудее, а другие по отдельности направились к разным
народам и в разные провинции: там они проповедовали
Евангелие с верой и твёрдостью. Каждый из них обратил в
христианство столько человек (обоих полов), сколько он только смог, чем
каждый понравился Богу, как об этом говорится в их
Писаниях и историях. Двое их них были святой Пётр и святой Павел.
Хотя Павел не входил в число 12 апостолов, но Христос призвал
его и послал проповедовать не меньше любого другого
апостола, что видно из главы IX "Деяний святых апостолов" и что мы
достаточно показали в главе XVI этой части [трактата] согласно
"Посланию к Галатам" и изложениям святых.
§ 4. Это от них, скажу я, от двух апостолов — Петра и
Павла, хотя в тексте Канона больше упоминается Павел, особенно
когда речь касается язычников, — произошел Требник
христианской Церкви1. Ведь именно Павел был первым и главным
апостолом язычников или необрезанных, как это видно из "Посла-
ния к Галатам", из главы XI "Послания к Римлянам" и
толкований этих текстов святыми, а также по другим
многочисленным пассажам Писания.
§ 5. Подражая повелителю — Христу, эти два епископа
вместе со всеми другими [Его сторонниками] жили под
принудительной юрисдикцией светских правителей и учили всех жить так, что
мы ясно показали в главах IV и V этой части [трактата]. Таким же
образом их последователи — священники или епископы совместно
с диаконами и другими церковнослужителями — жили вплоть до
1 "Требой" в католической и православной церкви называется
молитва или священнодействие, совершаемые служителями культа по
просьбе верующего или верующих. По церковному учению треба
обладает особой таинственной силой. "Требник" же представляет собой
богослужебную книгу, содержащую молитвы и излагающую порядок
требуемых священнодействий.
443
Защитник мира
периода правления Константина I, императора Рима, что
достаточно видно из уже упомянутого "Кодекса Исидора". Потому
никто из епископов в течение всего этого периода не применял
принудительную власть в отношении других епископов. Однако
большинство епископов других провинций не имели возможности
собираться публично для обсуждения вопросов, касающихся
Святого Писания, равно как и Требника церкви (свода правил); они
лишь консультировались с епископом и сообществом верующих
в Риме. Из-за множества находившихся там верующих, которые
были авторитетнее и опытнее [провинциальных], а также потому,
что обучение наукам было тогда сильнее развито именно в Риме,
тамошние епископы и священники тоже были более опытными.
Римская церковь располагала более значительным количеством
таких людей, чем другие церкви. Из-за большей значимости и
известности города Рима по сравнению с другими провинциями
мира тамошние верующие пользовались большим уважением.
К тому же, как об этом докладывают [оппоненты], святой Пётр,
самый старейший из апостолов, более безупречный по своим
заслугам и более уважаемый, постоянно находился в Риме в
качестве епископа, равно как и святой Павел, что мы показали в
главе XVI этой книги, и это известно достаточно достоверно.
Поэтому верующие других провинций, где не хватало сведущих людей
для руководства их церквами, просили верующих в Риме
предоставить кандидатов во главу их епископств, ибо римское
сообщество верующих располагало большим количеством подходящих
людей, о чём мы уже говорили. Епископы и Римская церковь, к
которым обращались за советом и помощью как в отношении веры,
так и в отношении церковного Требника, помогали поставлять
таких людей. Они милосердно и по-братски приходили на помощь
всем тем, кто в этом нуждался и об этом просил; с большим
трудом находили людей, готовых согласиться [проповедовать в
провинции], посылая к ним с епископами, а также дружеским
образом сообщая провинциям положения, которые они приняли в
отношении Требника церкви. Иногда даже, когда собирались
диспуты или среди верующих в других провинциях возникали
схизмы [расколы], они любезно отчитывали их.
444
Часть вторая, глава XVIII, § 6-7
§ 6. Церкви других провинций ещё со времени папы
Климента, который, как написано в этом тексте ["Кодекса
Исидора"], был первым епископом — преемником Петра, или Павла,
или обоих, принимали всё это с благодарностью вплоть до
эпохи Константина, что достаточно видно из некоторых историй и
текста уже упомянутого кодекса, о чём мы уже говорили.
Именно таким или подобным образом народ Рима получил
непосредственно за грехи и без давления некоторые законы,
названные [Законами] двенадцати таблиц, откуда, как из
источника, брали начало другие законы римского народа1. Однако, и
это очевидно, римский народ по этой причине не был подчинён
грекам в силу какой-либо юрисдикции или власти. Подобным
образом, что автор этой книги сам видел, слышал и знал
достоверно, студенты университета Орлеана посредством посланий
и писем получали из Парижского университета, самого
известного и почитаемого, его правила, привилегии и уставы, хотя их
университет ни до, ни после не зависел юридически от
Парижского университета.
§ 7. С самого начала, опираясь на такой приоритет,
вытекающий из обычая, и используя его признание спонтанным
согласием церковных сообществ, епископы Рима по мере
распространения их влияния еще до эпохи Константина взяли на себя
большую власть относительно учреждения "декретов" или
распоряжений по всей Церкви, в том числе в вопросе Требника и в
части оценки деяний священников, а также предписания
последним правил поведения. Позже мы будем говорить о том,
вправе ли епископы Рима были делать это, используя свою
компетенцию, или им следовало прибегнуть к согласованию с
другими [сообществами верующих] таких вопросов.
Что касается Константина, о котором мы только что
говорили, вот как о нём рассказывает Исидор в своём "Кодексе": "Что
1 "Законы двенадцати таблиц" были первым законченным сводом
писаных норм в Древнем Риме и исторической базой последующего
развития римского права. Эти законы не сохранились, но их текст
реконструирован по произведениям древнеримских юристов и писателей. Марси-
лий говорит о "Двенадцати таблицах" как о записи норм естественного
права, обусловленной греховностью общества.
445
Защитник мира
касается Константина, то от первоначальной церкви до Собора
в Никее1, что видно по указу самого Константина,
содержащегося в настоящем кодексе, он был первым императором,
который открыто принял веру в Христа еще при святом Сильвестре,
бывшем в то время римским папой". По данному указу он
[Константин] представляется также первым, кто освободил
священничество от принудительной юрисдикции правителей,
поскольку тем же указом он дал Римской Церкви и его епископу
[преимущественные] права и власть над всеми другими епископами
и другими церквами, которые, как утверждают последние,
досталось им из другого источника, что мы уже объяснили в
главе XIX первой части [трактата], § 8 и 9. Одновременно, наряду с
этими полномочиями Константин якобы предоставил им
[римским епископам] также принудительную юрисдикцию на земли,
имения и большинство владений в некоторых провинциях с
прерогативами светской власти, как это открыто показывает уже
упомянутый указ тем, кто с ним знакомится. Константин был
также первым императором, как мы это читаем в
вышеуказанном тексте, который предоставил христианам возможность
собираться публично, строить храмы и церкви. Именно по его
указу был созван первый Церковный Собор [христиан]. Мы будем
так или иначе затрагивать [церковную историю] по мере того,
насколько это подходит нашей задаче, начиная с этого Собора и
всего того, что было проделано по пути развития церкви с
апостольского времени до наших дней. И мы изложим наши
взгляды касательно событий этого периода, отбирая среди них
только те, которые не согласовываются с Законом Божьим и со здра-
1 До IV века христианские священники для решения вопросов
вероучения и культовой практики по своей инициативе проводили только
поместные (региональные) соборы. В 325 г. по решению императора
Константина в г. Никее впервые состоялся Вселенский собор, на котором
присутствовали 318 епископов из различных стран Европы, Азии и
Африки. Основным вопросом была борьба с учением епископа Ария, которое
Собор большинством голосов признал ересью. Для объединения
христиан Собор учредил Символ веры — учение, во что должны верить
истинные христиане. Кроме того, он утвердил 20 канонов (правил) по
церковному правлению и дисциплине.
446
Часть вторая, глава XVIII, § 8
вым смыслом; попутно устанавливая также то, что было сделано
согласно Священному Канону или должно было таковым стать.
§ 8. Потому, дав некоторое описание развития спорных
вопросов, начиная с самого их истока, мы, принимая вместе с
Апостолом во внимание, что католическая вера, несомненно, одна, а
не несколько, добьёмся самого широкого понимания этого1.
Именно единая вера должна быть общепризнанной и
исповедоваться всеми верующими, о чём говорит Апостол в вышеуказанном
отрывке текста ["Послания к Ефесянам"]: Один Господь, одна
вера, одно крещение2. Отсюда мы сделаем заключение, что
прежде всего следует покончить с определением смысла и
сомнительными мнениями в отношении Закона Божьего (Loi Divine) и
особенно в отношении Евангельского Закона (Loi Evangelique).
А если это уже имело место, надо положить конец конфликтам
и возможным спорам среди его [Закона Божьего] докторов, что
произошло из-за невежества или недоброжелательности
некоторых либо из-за действия одного или другого согласно
пророчествам Христа и Апостола [Павла]. Мы покажем, что из этого
следует необходимость возврата к единому всеобщему
[Вселенскому] Собору, составленному из всех верующих или тех, кто
имеет власть над другими верующими, для определения
направлений [развития богословия]3.
Затем я в соответствии с Божьим Законом и здравым
смыслом покажу, что право созыва всеобщего Собора и, если
это нужно, использования принудительных рычагов его орга-
1 Здесь Марсилий имеет в виду раскол некогда единой
христианской конфессии на западную (католическую) и восточную
(православную) церкви, что породило различия в их догматах и культовых обрядах.
Кроме того, в его время уже обозначилась тенденция к обособлению
английской церкви. Марсилий выступает как сторонник единства этих
ветвей христианства на основе общности раннехристианских принципов
вероучения.
2 Ефес. 4, 5.
3 Здесь Марсилий имеет в виду необходимость преодоления
раскола христианства на католическую и православную ветви путём созыва
единого общего Собора всех христиан. Это включает в себя и
преодоление догматических разногласий между католическими и православными
богословами.
447
Защитник мира
низации принадлежит только общественному правоверному
законодателю, который не имеет никого над собой1, а не кому
попало, в том числе какой-либо особой группе, независимо от
её положения и достоинства, если только такое право не
предоставлено этому человеку или этой группе, уже упомянутым
законодателем. Кроме того, я с уверенностью покажу, что
ничего не может быть решено в отношении Требника церкви и в
вопросе того, что касается [церковной оценки] человеческих
деяний, которая бы заставила людей соблюдать его [Требник]
под страхом понести кару в этом или другом мире, если
только это не будет установлено по решению всеобщего Собора или
высшего правоверного законодателя, непосредственным
образом или в силу власти, происшедшей предварительно из этого
источника. Исходя из этого, затем будет также показано, что
никакой правитель провинции, ни сообщество [верующих] не
могут и не должны быть запрещёнными или отлучёнными от
церкви священником или епископом, каков бы он ни был, если
только это не предписано в силу Закона Божьего или решений
вышеупомянутого всеобщего Собора.
Потом будет очевидным образом доказано, что никому — ни
особому епископу, ни исключительному человеку, ни какой-либо
особой группе — не принадлежит право определять людей на все
церковные должности мира [т. е. католической церкви],
распределять или отдавать в их единоличное владение светские
церковные блага, называемые прибылью. Это право обоснованно
принадлежит только дарителю или еще всеобщему
правоверному законодателю (au législateur fidèle universel), или
человеку, или группе людей, которым законодатель или даритель
доверил это право, согласно форме или способу, которые он
[законодатель] учредил.
Далее будет показано, как следует утверждать епископа
и церковь в качестве руководителя или главы над всеми
другими [священниками]. Мы также обоснуем, какими качества-
1 Марсилий говорит о светских властях, не попавших под влияние
папы римского. Скорее всего, созвать всеобщий Собор христиан он
надеется с помощью главы Священной Римской империи Людовика IV
Баварского.
448
Часть вторая, глава XVIII, § 8
ми он должен обладать и какой властью будет наделён, а также
покажем, что этот епископ со своей церковью должен будет
направлять всем другим епископам и церквам предписания
касательно Требника церкви и других человеческих деяний,
которые были обнародованы в нём, и которые, по-видимому,
должны появиться благодаря вселенскому Собору для общей
пользы верующих и мира1.
Наконец, мы придём к заключению, что решения всех
предшествующих пап, касающиеся как Писания и католической
веры, так и Требника церкви, а также все декреты всеобщего
Собора могут быть изменены, дополнены, сокращены или
приостановлены, или ещё полностью отменены только Собором, но
ни в коем случае не решением какой бы то ни было группы или
особой личности2.
Всеми этими доказательствами мы доведём до почти
чувствительного осознания каждого [верующего человека], что
Римский епископ или его церковь не имеют никаких
вышеназванных прав или полномочий над другими епископами и церквами в
силу Божьего и общественного права, если только эта власть не
будет им передана вышеназванным всеобщим Собором, будь то
на неограниченный период или на определённое время. Из этого
окажется ясным, что епископ Рима или любой другой
[церковный иерарх] присваивает себе полноту власти над правителем,
сообществом или личностью несоответствующим и
недозволенным способом вопреки значению Божественного Писания и
человеческим поступкам; также окажется ясным, что, присваивая
себе такую власть, епископ Рима и любой другой епископ
должны служить предметом осуждения со стороны общественных
законодателей или тех, кто руководит в силу данных им
полномочий, которые, чтобы помешать им [епископам] делать такое,
вправе применять к ним различные меры: от внушения до
принудительной силы.
1 Cf. Defensor pacis, И, XXII, pass.
2 Cf. Defensor pacis, Π, XXI, 10.
449
Глава XIX
Предварительные суждения (préliminaires)
для определения вышеупомянутых понятий власти
и первенства, а именно, какого слова или какого истинного
Писания должны придерживаться вера, исповедь,
крайне необходимые для Вечного Спасения
§ 1. Прежде чем перейти к изложению доказательств
наших суждений, следует отметить кое-что очень полезное и
большое, необходимое для уверенности во всём том, о чём мы
будем говорить. Прежде всего следующее условие: мы
обязаны безоговорочно верить и бесповоротно исповедовать
необходимость Вечного Спасения, придерживаясь только
канонических Писаний, учитывая их невидимые последствия и
интерпретации сомнительных смыслов Священных Писаний,
которые сделаны всеобщим Собором верующих или католиков,
особенно по тем вопросам, где одна ошибка может подвести к
вечному проклятию, особенно если это касается статей о
христианской вере.
§ 2. Повторяю, веры и исповеди правды Священных
Писаний необходимо твердо придерживаться. Но, поскольку это
не может быть доказано иначе как с помощью авторитета
самих Священных Писаний, я для краткости пропущу
соответствующие тексты. Что касается интерпретаций, о которой мы
говорили, нужно держаться той же самой веры; это
совершенно ясно, ибо, как нам кажется, нужно благоговейно
придерживаться того мнения, что эти интерпретации нам были открыты
самим Духом. Это то, что мы можем доказать, исходя из
Писания и его твердого и безошибочного заключения. Начнём с
Писания, в частности со слов Истины, которую мы находим у
Матфея, в последней главе XVIII [его Евангелия]: И се, Я с вами во
все дни до скончания века1. Рабан (Мавр) на этот счёт говорит:
"Под этим нужно понимать, что до скончания срока (века) в этом
мире будет не хватать людей, которые будут достойны пребы-
1 Матф. 28, 20.
450
Часть вторая, глава XIX, § 1-3
вания жилища божественного"1. Иероним же по данному поводу
говорит: "Он, который обещал, что будет со своими учениками
до скончания века, который показал, что они будут всегда живы
и что никогда не будут отделены от тела верующих"2. В этом
самом мы ясно убеждаемся на основании главы XV "Деяний
[апостолов]", когда конгрегация апостолов и верующих, разрешив
эту трудность, утверждает: Ибо угодно Святому Духу и нам
не возлагать на вас никакого бремени более, кроме сего
необходимого3. Они действительно убеждены и Писание
подтверждает, что их определённое сомнение в отношении веры было
сделано Святым Духом.
Поскольку конгрегация верующих, или церковный Собор,
является преемником конгрегации апостолов и всех верующих
этой [раннехристианской] эпохи и достоверно установлено, что
ошибка в толковании обнаруженных сомнительных точек
зрения в Писании может привести к риску вечного проклятия,
решить вопрос можно лишь на собрании вселенского церковного
Собора, на котором присутствует добродетель Святого Духа,
путеводителя и прововестника.
§ 3. Это также можно доказать с помощью верного
заключения, используя всю мощь Писания: получается, что Христос
напрасно дал Закон о Вечном Спасении, которому верующие
должны поклоняться для спасения, если Он не раскрыл его
настоящего значения; они [верующие] ищут такое значение и
одновременно ссылаются на него. Однако, если позволительно,
чтобы большая часть верующих была в заблуждении относительно
этого значения, в таком случае подобный Закон не только не
полезен для Спасения, а наоборот, кажется, может привести
людей к вечной погибели. Потому нужно благоговейно
придерживаться того [утверждения], что все решения церковных
Соборов в вопросе сомнительных точек зрения Писания извлекают
свои истины от Святого Духа. Принудительная власть
соблюдения этих истин зависит от человеческого законодателя (как
1 Catena Aurea ad. loa, XL 334.
2 Ibid.
3Деян. 15,28.
451
Защитник мира
мы это покажем позже); зато обнародование и обучение им
[истинам] зависит от священников и от церковных пастырей и
особенно от того [лица], которого правоверный человеческий
законодатель, не имеющий никого над собой, либо сам Церковный
Собор, утвердили для достижения этой задачи.
§ 4. Что касается других рукописей, то в правдивость тех из
них, которые были обнаружены и переданы нам человеческим
разумом, никто не обязан верить и не должен исповедовать их
как истину; также совершенно ясно, что никто не обязан
признавать и проповедовать как абсолютную правду какое-либо
писание, в котором имеется возможность ошибки. Такому
отношению подвергаются рукописи, которые предвосхищают
человеческую изобретательность особой личности и отдельной группы.
На самом деле опыт показывает, что в подобных рукописях
отсутствует истина, как об этом говорится в "Псалме 115": "Я
сказал в опрометчивости моей: всякий человек ложь"1. Однако
указанное совершенно не касается Священных Писаний,
поскольку они не являются плодом человеческой выдумки, а возникли
в результате непосредственного вдохновления Бога, который
не может быть сам обманутым и не желает [никого] обманывать.
§ 5. Августин подтверждает мнение, которое мы высказали,
и эту разницу между писаниями человеческими и
Божественными, когда в своём письме XIII Иерониму заявляет: "Что
касается меня, я взываю к твоему милосердию: я научился
относиться с уважением и глубоким почтением только к тем
Писаниям, которые называются каноническими, ибо я твёрдо верю,
что никто из их авторов не может допустить какую-либо
ошибку. И если в этих текстах будет найдено что-нибудь
противоречащее истине, то это, бесспорно, будет связано только с тем,
что текст был искажён [переписчиками и переводчиками], или
неправильно интерпретирован толкователем, либо я сам не
сомневаюсь, что в таком тексте я ничего не понял"2. Относительно
остальных авторов, независимо от уровня их святости или на-
1 Псалтирь 115, 2.
2 Saint Augustin. Ëpîtres, LXXXII, in Corpus scriptorum ecclesiastici
latinorum, vol. XXXIV, Vienne, 1859, 2. Partie. P. 354, P. L. XXII, 937.
452
Часть вторая, глава XIX, § 4-6
учности, читая их труды, я могу убедиться в их правоте только
тогда, когда они используют то же средство, что канонические
авторы, или же приводят то же самое подтверждение и то же
самое предупреждение, которое содержится в прологе к третьей
книге его [Августина] произведения "О Троице", когда он
(обращаясь к читателю) говорит: "Не будь во власти моих рукописей,
словно они божественные писания, однако, что касается
канонических Писаний, если даже ты найдёшь там что-то, чему ты
не веришь, поверь в это без сомнения. В моих рукописях не
стоит придерживаться твёрдой позиции, если тебе что-то
показалось неубедительным"1. То же самое Августин пишет в
послании Фортунату2 и во многих других своих произведениях; но я
пропущу цитирование этих отрывков, чтобы сократить
повествование. Иероним, кажется, имел такое же мнение, когда
говорил в "Изложении католической веры": "Мы воспринимаем
Ветхий и Новый Завет, считая, сколько книг власть святой
католической церкви нам передала"3.
§ 6. Святой Августин подразумевает под Священными
(каноническими) Писаниями только те, которые содержатся в
самой Библии, а не признаются декретами папы римского или
коллегией его приспешников, которых называют кардиналами; не
признаёт он [Августин] и другие плоды и изобретения
человеческого разума, касающиеся человеческих деяний или
конфликтов между людьми. Поскольку Канон — это правило или мера, он
достоверен как подлинный факт единственного Божественного
Писания среди других рукописей, что мы немного раньше
показали речами Августина. Сам Августин отделил свои личные
рукописи от канонических рукописей; даже он, хоть и был
известным святым и владел таким большим авторитетом и научным
уровнем, всё равно не имел оснований называть свои творения
каноническими. Это было бы кощунственным и своего рода свя-
1 Saint Augustin. De Trinitate, III, Prol. P. L. XLII. P. 869.
2 Saint Augustin. Acta contra Fortunatum Manichaeum (P. L. XLII, III
et suiv.).
3 Cf. Pseudo-Jérôme. Symboli Explanatio ad Damasum, Opera, Paris,
1706, V, 124).
453
Защитник мира
тотатством, поскольку ошибка и ложь могут иметь место в
любом человеческом творении, устном или письменном, которые,
однако, никоим образом не могут случиться в Каноне, сказанном
согласно истине или в интерпретации канонического текста,
которая была сделана Церковным Собором.
§ 7. Поэтому, начиная с третьего Церковного Сбора в
Карфагене было запрещено называть все другие писания
каноническими. То же самое мы читаем в тексте, который содержится
в ранее упомянутом "Кодексе Исидора": "Также приятно
сознавать, что в церкви ничего кроме канонических Писаний не
может быть обозначено под именем Божественных Писаний. Итак,
каноническими Писаниями являются: Книга Бытия и все
другие писания, которые перечислены в Библии"1.
§ 8. Эти тезисы не опровергаются тем, что говорит Августин
в труде "Против послания манихея по имени Фундамент".
Действительно, он утверждает в этом тексте: "Что касается меня,
я бы вовсе не поверил в Евангелия, если бы авторитет
католической церкви не обязывал бы меня к этому"2; он, казалось бы,
предпочитает авторитету Писания авторитет человеческий.
Действительно, если атрибут предмета принадлежит субъекту,
сам предмет принадлежит субъекту больше, чем этот атрибут.
Что касается нас, мы отвечаем, что одно дело — верить в то, что
утверждение или какая-нибудь рукопись составлена кем-то или
выполнена им, и другое дело — верить, что эта речь или эта
рукопись являются правильными, полезными или вредными. Так
из свидетельства людей можно заимствовать одно из двух
противоположных утверждений, иногда даже и одно и другое
одновременно; к примеру, кто-то может поверить, что какая-то
рукопись, которая ему предложена, является по общему
свидетельству жителей древним законом; и что он [закон]
является истинным, его также следует соблюдать и не нарушать, что
может быть обозначено чувствительным знаком, скажем,
наказанием, которому подвергается тот, кто нарушает этот закон,
1 Cf. Pseudo-Isidore. Cone. Carth. Ill, Canon XLVII, P. L. CXXX. P. 338.
2 Saint Augustin. Contra epistolam Manichei quam vocant Fundamen-
tum. ch. V, P. L. XLIL P. 176.
454
Часть вторая, глава XIX, § 7-9
или правильной мыслью, которую он демонстрирует, помимо
доказательств и слов людей. Подобное случается и тогда,
когда кто-то видит человека, пишущего книгу или строящего дом,
или что-то ещё; он сам поверит, без свидетельства людей, что
эта книга или этот дом были сотворены этим человеком.
Впрочем, если в этой книге имеется что-то правдивое или ложное,
полезное или вредное, чего следует придерживаться, а чего
избегать, он может в это поверить при свидетельстве людей,
особенно если они достойны веры. Кроме того, иногда можно
поверить одновременно одному или другому человеческому
свидетельству. Например, кто-то, никогда не видевший Гиппократа,
может по человеческому свидетельству поверить, что это и есть
книга или учение Гиппократа. Зато всему написанному в книге,
будь оно правдиво или фальшиво, чего следует соблюдать для
сохранения здоровья или избегать как возможность болезни, он
поверит лишь по свидетельству знатоков.
§ 9. Таким же образом можно по общему свидетельству
верующих или католической церкви поверить, что достоверное
Писание, содержащееся в Библии, является передачей
(трансмиссией) Божьего Закона, данного или сказанного Христом, даже
если они [верующие] не видели или не слышали Христа, не
ощутили его через какое-нибудь внешнее чувство. А что это Писание
является истинным, что его следует соблюдать, они воспримут
на веру либо следуя, словно чуду или какому-то
чувствительному знаку, без свидетельства кого бы то ни было. Подобно
Павлу, который, по словам проповедников, следуя за ними,
вначале не верил, что Закон является учением Христа, как не верил
и в то, что этот Закон содержит истину. Однако впоследствии
он уверовал, что этот Закон настоящий; прежде всего уверовал
в силу чувствительного чуда, а затем признал в силу веры,
которую он обрел позже. Таким же образом по свидетельству
человеческому, что это происходит от кого-то и что это —
истина, большинство людей, которые не видели Христа, и не
познали его через какое-нибудь внешнее чувство, и не ощутили
никакого чуда или чувственного восприятия в этом отношении,
поверили, однако, в то, что это Писание является Законом,
составленным и данным им Христом, и что его содержание правдиво,
455
Защитник мира
и что следует соблюдать этот Закон, дабы достигнуть Вечного
Спасения и избежать проклятия.
§ 10. Касательно предшествующего текста святого
Августина: "я не поверил бы в Евангелия" и т. д. сказанное может
иметь двойной смысл. В одном смысле это может означать, что
Августин по свидетельству католической или всемирной
Церкви верит, что это Писание является Евангелием, т. е. Благой
Вестью Христа. Он не сомневается, что это Писание или Евангелие
содержит правду в силу Чуда или какого-то откровения либо в
силу веры, согласно которой он поверил, что Христос является
настоящим Богом и, следовательно, что вся весть Христа
является истиной, которую следует соблюдать. Но эти слова
Августина могут иметь другой смысл, отличный от того, которому он
поверил благодаря свидетельству католической церкви, хотя
первый смысл, по-видимому, лучше согласуется с мнением
Апостола [высказанным] в "Послании к Галатам", глава I. Слова
Христа или Бога не являются истинными в силу действующей
причины, а именно, что они доказаны католической церковью, но,
свидетельство (доказательство) церкви не является подлинным,
благодаря пониманию истины из слов Христа, когда она говорит,
что слова Христа являются подлинными благодаря истине слов
Христа. Отсюда то, что пишет Апостол в вышеуказанном месте:
Но если бы сами мы или Ангел с неба стал благовествовать вам
не то, что мы благовестпвовали вам, да будет анафема1. Таким
образом, можно понять, что если бы даже вся церковь
проповедовала что-то другое, противоречащее Евангелию, всё равно это
не было бы правдой; и причина в том, что для неё является
вполне определённым: это Евангелие является уроком или
откровением Христа, в котором нет места для лжи. Хотя из
необходимости обстоятельств и априори аргумента воздействия на причину
такого не следует, поскольку католическая церковь
утверждает, что Бог трёхликий является правдой, равно как будет
правдой в отношении любого другого слова или указа Христа,
замеченного церковью; ибо следует относиться почтительно к тому,
что было сказано раньше, ко всем словам католической или все-
1 Галат. 1,8.
456
Часть вторая, глава XIX, § 10
мирной церкви по поводу веры, которые были даны в
откровении Святого Духа. В подобном смысле и интерпретируют
вышесказанные слова Августина; они не противоречат мнению,
которое мы установили; верить тому, что церковь говорит по
вопросу веры, означает: лучше верить Святому Духу, чем человеку.
Но единственной причиной, по которой Августин, как он
говорит, верит в Евангелие из-за авторитета католической церкви,
является то, что источником его веры является сама церковь,
управляемая Святым Духом. А поскольку вера иногда зависит
от того, что мы воспринимаем под католической церковью, я
понимаю её как церковь, которая была названа так самым
подлинным и правдивым образом в соответствии с последним
определением этого слова, данным в главе II этой части, а именно, как
всемирная церковь.
457
Глава XX
Кому принадлежит или принадлежало право определять
или устанавливать сомнительные значения Священного Писания
§ 1. После таких предварительных замечаний, резюмируя
предыдущие заключения, мы хотим показать, как важно
уточнять сомнительные значения фраз Священного Писания из тех,
что уже появились или ещё появяться, особенно в статьях о вере,
предписаниях и запретах. Это полезно и, более того,
необходимо, поскольку без этого единство веры не может быть сохранено,
а ошибки в вероучительных вопросах и расколы могут
возникнуть среди верующих во Христа. Итак, сначала нужно
установить сомнительные положения, а иногда и противоречивые
изречения некоторых отцов церкви относительно Божьего
Закона, так как различия и противоречия во мнениях по этому
пункту привели к различным ошибкам, способствовали расколам
и появлению сект, как об этом повествуется в уже упомянутом
"Кодексе Исидора", в главе под названием "Предисловие к Ни-
кейскому Собору"1. Подобно случаю, когда некий священник из
Александрии, именуемый Арианом, сказал, что Христос
являлся Сыном Бога и что в этом смысле он [ Ариан] принимает Его за
чистое создание и, следовательно, неравным Богу Отцу, причём
даже ниже последнего. Тогда большое количество христиан было
потрясено оглашением этой ошибки, которая была бы ещё более
значительной, если настоящий смысл Писания по этому
вопросу не был бы отличен от высказанного [Арианом]. Также
некоторые выдвинули абсурдные интерпретации касательно Святого
Духа, единства и множественности личности и сущности самого
Христа. Для того чтобы отличать их [такие толкования] от
настоящих интерпретаций, отвергать или осуждать их, были созваны
и проведены четыре первых [вселенских] Собора: в Никее,
Константинополе, Эфесе и Халкидоне. Поскольку Христос
предсказал в Луке ["в Евангелие от Луки"], в главе XXI, что такие
дискуссии возникнут как среди отцов христианской церкви, так и
1 Pseudo-Isidore. P. L. СХХХХ. Р. 253-4.
458
Часть вторая, глава XX, § 1—3
среди верующих — подлинных или притворных. Об этом
говорил и Апостол в "Первом Послании к Тимофею", глава IV, и во
"Втором Послании11 к тому же Тимофею, глава III, цитаты из
которых я бы опустил, потому что они хорошо известны, а
также дабы сократить настоящее изложение1.
§ 2. После этого я показываю, что главная — опосредованная
или непосредственная — власть [в церкви] принадлежит
высшему всеобщему Собору христиан, либо их решающей части,
либо тем, кому такая власть доверена большинством верующих-
христиан. Для этого все провинции или значительные
сообщества [верующих] всего мира в соответствии с определением их
мирского законодателя, будь он один или в нескольких лицах,
согласно установленной им пропорции по качеству и по
количеству: сначала священников, потом несвященников —
подходящих людей, имеющих больше других доказательств [примерного]
жизненного поведения и являющихся наиболее опытными в
вопросах Божьего Закона, подобно судьям в первом значении
этого термина, по согласованию их большинства соберут в
определённом и самом подходящем месте мира своих представителей.
В этом месте эти представители решат всё касательно Божьего
Закона: что им покажется сомнительным, полезным,
подходящим или необходимым для соответствующего определения;
кроме того, они должны будут привести в порядок всё касающееся
церковного ритуала или божественного культа, что также
приведёт к миру и спокойствию всех верующих.
Но напрасно и бесполезно созывать на такое собрание
множество неопытных верующих: они будет отвлекаться на
насущные задачи существования телесной жизни, что станет для него
[собрания] нагрузкой или совсем явится невыносимым фактором.
§ 3. Хотя все верующие в силу Божьего Закона имеют
право образовывать часть подобного собрания, однако обычно они
вынуждены идти на него по разным обстоятельствам.
Священники вынуждены делать это в силу своего обязательства учить
[мирян] указанному Закону, его подлинному смыслу и
обеспечивать их всем тем, что может быть выгодным для поддержа-
1 Лука 21, 8; I Тим. 4, 1-3; II Тим. 3, 2-9.
459
Защитник мира
ния целостности [Закона] и его правды, отвергать
противоречащие ошибки, и также уберегать от них людей с помощью
проповедей, аргументаций и порицаний. Потому в последней
главе [Евангелия] "от Матфея" Истина [т. е. Иисус Христос],
обращаясь ко всем священникам в лице апостолов, говорит: Итак
идите, научите все пароды, крестя их во имя Отца и Сына и
Святого Духа1. Недаром и Апостол [Павел], выступая от имени
всех апостолов, говорил в "Первом Послании к Коринфянам",
глава IX: Ибо если я благовествую, то нечем мне хвалиться;
потому что это необходимая обязанность моя, и горе мне, если
не благовествую!2 Кроме священников это должны делать и те,
кто обучены Закону Божьему, особенно если им это поручено,
ибо кто разумеет делать добро и не делает, тому грех, —
пишет Иаков в главе IV3. При обсуждения всего, что полезно для
общества и мира среди верующих кроме Закона Божьего, те
верующие, кто уполномочен законодателем, могут и должны
присутствовать на Церковном Соборе. Законодатель же обязан
выбрать честных людей для участия в Соборе, обеспечить их
мирскими благами, а если нужно, заставить тех, кто отказывается
[от участия в соборе], несмотря на то, что избраны и получили
право участия, будь они священниками или иными [верующими].
§ 4. Право обсуждать и посвящать по установленной форме
в сан должно принадлежать только вышеназванному всеобщему
Собору, а не какому-то одному человеку и не какой-либо
коллегии, как указывают предписания Священного Писания, что мы
показали в главе XII первой части [трактата] и главе XVII
настоящей [части]. Именно Собору принадлежит право
утверждать законы и последующие постановления церковных служб,
изменяя определения с учётом исследования сомнительных
выражений в Законе Божьем, где есть все предписания того, что
касается богослужения и церковного ритуала, мира и единства
верующих. Нужно лишь проявить особое внимание,
здравомыслие и притязательность к вопросам, касающимся Закона, под-
1 Матф. 28, 19. Эту цитату Марсилий приводит неоднократно.
21Кор. 9, 16.
3 Иаков 4, 17.
460
Часть вторая, глава XX, § 4-б
держания веры и всего того, что может быть полезным или
вредным для верующих.
§ 5. Именно таким образом, как следует из "Деяний [святых
апостолов]", глава XV, поступали апостолы и пастыри, когда речь
заходила о спорных вопросах, касающихся Евангелия, о чём мы
говорили в главе XVI настоящей части [трактата]. В частности,
обрезание было установлено не одним апостолом Петром или кем-то
другим; для рассмотрения этого вопроса собрались все апостолы и
пресвитеры. Знаком того, что мы говорим правду, является то
обстоятельство, что христианские императоры и императрицы и их
должностные лица принимали участие в Соборах, [проводимых]
для обсуждения спорных вопросов Священного Писания
(согласно "Кодексу Исидора", который неоднократно упоминался и ещё
будет упоминаться в § 2-8 последующих глав). Хотя раньше
лицам, не являющимся священниками, не было необходимости на
них присутствовать, как теперь, когда большая часть
священников и епископов необразованны вопреки требованиям Закона
Божьего. Потому, если между священниками есть разногласия, как
поступить для Вечного Спасения, преобладающее большинство
их решит, кто из них прав. Но когда священники не
придерживаются одной точки зрения в спорном вопросе, то нужно
положиться на мнение людей, не посвященных в сан, как мы говорили об
этом в главе XVIII данной части [трактата].
§ 6. Я снова хочу отметить, что решение спорных вопросов не
должно принадлежать одному епископу Рима или его коллегии
кардиналов и, как следствие, никаким другим епископам — ни
одному, ни какой-то их группе. Представим себе, что
произойдёт, если какой-нибудь еретик будет возведён в сан
Понтифика Рима, а такие случаи, когда еретик назначался папой, были.
Пример — Либерии, римлянин по происхождению1. Что
произойдёт, если такой понтифик, сам или с коллегией кардиналов
(ибо он взял на себя право подбирать людей, которые будут его
1 Либерии — епископ Рима с 352 по 366 гг. За борьбу с арианством был
низложен императором Константином и отправлен в ссылку. По одной из
версий, был возвращён на должность после примирения с арианским
учением, за что обвинён католической церковью в отступничестве. Марсилий,
как видим, тоже считает Либерия "назначенным" еретиком.
461
Защитник мира
поддерживать), примет ошибочное решение касательно
сомнительного места в Писании или такое решение, сделанное этим
епископом, будет поддержано этой коллегией, т. е. людьми,
которые были соблазнены по невежеству, или зловредности,
алчности или амбиции, или по какой-то другой пагубной страсти?
§ 7. За примером не надо далеко ходить; такое уже
произошло с неким папой римским1. Отказавшись от высокой бедности и
состояния совершенства Христа, желая иметь в своей
собственности мирские блага, включая недвижимость, и управлять всем
в мирском смысле, этот папа сам или с помощью своей коллегии
кардиналов издал указ касательно состояния высокой бедности
и совершенства, который своим лживым толкованием
противоречит Евангелию Христа, что мы показали в главах XIII и XIV
данной части [трактата]. Поэтому если такое право [толкования
Евангелия] доверено одному епископу или ему с коллегией
священников, то всем верующим грозит катастрофа относительно
их веры. Из того, что нами уже сказано и ещё будет сказано, это
понятно любому разумному человеку.
§ 8. Если бы согласно Исидору (в вышеназванном "Кодексе"
есть глава под названием "Предисловие Исидора") подобное право
принадлежало одному папе римскому либо если бы декреты
римского понтифика, как мы говорили, имели такую же силу, как
постановления вселенского (всеобщего) Собора, то все мирские
принципаты, все княжества и провинции мира и все значимые
персоны независимо от их звания, положения и превосходства
подчинялись бы власти первого римского прелата. Недаром Римский Папа
Бонифаций VIII, например, издал указ, который начинался
словами: "Только Святая католическая церковь...", а заканчивался так:
"Мы провозглашаем и постановляем, что во имя спасения каждый
человек должен подчиняться римскому понтифику"2.
Поскольку определения, касающиеся Писания, были
сделаны всеобщим Собором, созванным надлежащим образом и про-
1 Марсилий говорит о папе Иоанне XXII и его булле "Cum inter
nonnulos".
2 Cf. Unam sanctam de Boniface VIII (Corpus juris canonici. Extra vag.
Commun, lib. I, tit. VIII, cap. 1 (18 nov. 1302)).
462
Часть вторая, глава XX, § 7-10
ведённым по определённой форме, особенно те, которые
нужно принимать как истинные и незыблемые для Вечного
Спасения, что мы отметили в начале главы XIX настоящей части, то
указанное послание Бонифация приобрело определённую
изощрённость. Сразу видно, что это послание есть и будет ложным,
ошибочным и самым вредоносным из всех мыслимых ошибок для
всех людей, живущих в гражданском обществе, как мы
показали это в главах IV, V и IX настоящей части [трактата].
§ 9. Данное послание ошибочно, равно как и утверждение
Исидора (его набожная интерпретация тут вряд ли поможет); указ
или декрет [папы] Климента V — преемника того самого
Бонифация — ясно это показал. Вот начало этого послания: "Это
заслуга нашего дорогого сына Филиппа, выдающегося короля
Франции", и вот конец: "Насколько это касается церкви, настолько и
короля вышеназванного государства"1. В этом послании Климент
обосновал, что декрет Бонифация является выгодным для короля
французского королевства. Потому и данный король, и его
преемники, и жители этого королевства, по убеждению Климента,
сообщённого для сведения всем христианам, считали, и будут
считать, что в декрете Бонифация есть доля истины. Но
заблуждение Бонифация в том, что он подчиняет своей власти все
принципаты и королевства, уверяя, что это необходимо для Спасения.
А вот думать иначе, дескать, предосудительно.
§ 10. Более того, такие послания или декреты покажутся
нелепыми тем, кто их изучит. Если послание Бонифация содержит
истину, то оно обязывает правителей и народы мира верить ему; что
касается послания Климента, то оно не всех обязывает, ибо король
и жители Франции от этого освобождены. Получается: одни люди
для спасения должны верить определённым вещам Писания, а
другие — нет. Следовательно, нет единого Бога и единой веры, и не всех
объединяет вера во Христа; а это — противопоставление тому, о
чём говорит Апостол [Павел] в "Послании к Ефесянам", глава IV2.
1 Bulle Meruit. Corpus juris canonici. Extra v. Com., lib V, tit. VIII, cap. 2
(février 1306).
2 Марсилий имеет в виду слова "Один Господь, одна вера, одно
крещение. Один Бог и Отец всех, Который над всеми, и через всех, и через
всех нас". Ефес. 4, 5~6.
463
Защитник мира
§11. Хочется спросить Климента: по какому разумению
король Франции и подвластный ему народ не заслужили [права]
веровать в то, что нужно для спасения? Получается, либо они
удостоились стать неверными или еретиками за своё
положение, либо в послании Бонифация содержится явная ложь,
поскольку всё, что исходит не от веры, разрушается само собой,
даже если этому никто не препятствует, как сказал Августин в
главе XVI тома VII "Града Божьего"К
§ 12. Более того, остальные короли и народы справедливо
удивятся, и по праву спросят: где именно в Писании указано,
что только они, но не король Франции, юридически
подчиняются папе римскому; и почему одни больше, чем другие, должны
верить в необходимость спасения? Это похоже на фикцию,
достойную насмешки, и идёт от амбиций тех, кто изрекает
подобные вещи, от их страстного желания управлять вопреки страху,
который внушает им вышеназванный король Франции2.
§ 13. Как мы говорили ранее, во всеобщем Соборе могут
участвовать не только священники, но и миряне, которые вправе
принимать участие в обсуждении вопросов и надлежащим
образом высказывать своё мнение вместе со священниками; мы
убедились в этом, обратившись к вышеназванному "Кодексу
Исидора", его главе под названием "Возникновение канонов",
т. е. церковных правил. Там есть такие слова: "Затем появятся
миряне, которые заслужили быть избранными в Собор"3. Речь
идёт о тех, кто был образован и просвещен в части Закона
Божьего более, чем священники. Именно так, как мы уже
говорили, поступали апостолы и первосвященники. Надо отметить, что
в давние времена в изначальной церкви, особенно до эпохи
Константина, только священники были учёными Божьего Закона,
так как они обязаны были искать от уст его (Божьего Закона) и
должны были хранить ведение Закона. В "Первом Послании к
1 Saint Augustin. De Civitate Dei, VII, 19.
2 Здесь Марсилий намекает на зависимость авиньонских пап от
короля Франции.
3 Pseudo-Isidore. Incipit Ordo de celebrando concilio (P. L. CXXXX.
P. ll,ed.Hinschius.P. 22).
464
Часть вторая, глава XX, § 11-14
Тимофею", глава III, и "Послании к Титу", глава I, про
епископа сказано: Держащийся истинного слова, согласного с
учением, чтобы он был силен и наставлять в здравом учении и
противящихся обличать1. Поэтому тогдашние священники
обычно сами собирались, чтобы обсудить сложные и неясные
вопросы веры и Писания. Но ныне по причине продажности
церковного режима большинство священников и епископов малообразо-
ваны относительно Священного Писания. И, осмелюсь сказать,
им этого не надо, поскольку они честолюбивы, жадны, кляузны;
они хотят получать мирские блага, добиваться должностей и
бенефиций низкопоклонством, ходатайством [властей придержа-
щих], или купить их, или даже получить, используя силу.
§ 14. Бог и многочисленные верующие — свидетели, я
встречал и слушал многих священников, аббатов и других прелатов,
которые не могли грамматически верно построить речь. И что
ещё более ужасно, я знаю молодого человека лет двадцати,
которому доверен епископский приход в крупном и известном
городе; он же совершено не знает Закона Божьего, но совершает
службы и обряды. При этом он не посвящен в сан, у него нет ни
диаконского звания, ни даже субдиаконского2.
Ч Тим. 3,2; Тит 1,9.
2 Церковная иерархия в христианстве состоит из трёх ступеней —
диаконов, священников и епископов. Диаконы не могут совершать
богослужений и таинств, но вправе прислуживать при них. Богослужения и
таинства совершают священники (кроме таинства священства — постав-
ления в священный сан). Епископы кроме совершения богослужений и
других таинств могут поставлять (рукополагать) в священный сан, а
также осуществляют административное руководство церковью и её
составными частями — епархиями.
Что касается субдиаконства — института, упразднённого
католической церквью во второй половине XX века, — то он представлял собой
промежуточную ступень между так называемыми малыми чинами (остиари-
ем, чтецом и другими), с одной стороны, и указанными высшими
степенями священства — с другой. При поставлении в субдиакона, как и в случае
посвящения в иной малый чин, не совершалось таинства рукоположения.
Говоря об отсутствии у молодого человека не только священного сана, но
даже чинов диакона и субдиакона, Марсилий подчёркивает грубое
нарушение папой как церковной иерархии, так и культовых процедур.
465
Защитник мира
Папа римский утверждает, что может делать назначения
[священников] на законном основании. Но фактически он
совершает подобные глупости, чтобы добиться благосклонности власть
имущих; он использует полноту власти как викарий Христа для
назначения на церковные должности и распределения
бенефиций. Хотя по праву его нужно спросить: почему множество
епископов и священников такого рода должны собираться на
всеобщий Собор; и как они смогут толковать сомнительные места
в Писании, определять их истинный и ложный смысл? Видимо,
по причине ограниченности этих священников, следуя Закону
Божьему и здравому смыслу, необходимо и нужно сделать так,
чтобы в состав Собора входили не только священники, но и (по
усмотрению правоверного законодателя) достойные верующие,
которые достаточно научены и образованны в священной
области, соответствуют [этой миссии] своим образом жизни и
нравами. Тогда с их участием спорные вопросы касательно веры
будут [правильно] разрешены.
466
Глава XXI
Кому принадлежит и до настоящего времени принадлежало
право собирать высший Собор священников, епископов
и верующих; кому в Соборе принадлежит право устанавливать
правила, предписывающие наказания для верующих
в настоящем и будущем, и кто имеет право наказывать тех,
кто нарушил решение или постановление Собора.
А также о том, что ни один епископ или священник
не может отлучить от церкви князя или наложить запрет
на народ, а также раздавать материальные блага и церковные
десятины, жаловать право на обучение и назначения
на гражданские должности без решения или разрешения
высшего Собора, либо законодателя, либо того и другого
§ 1. Я хочу также показать, что власть принадлежит
верховному правоверному законодателю1 из одного или нескольких
лиц, которому принадлежащим образом предоставлено право
созывать всеобщий Собор и назначать в него соответствующих
людей, а также обладающего законченной принудительной
властью, способного в соответствии с Законом Божьим и мирским
заставлять лиц — как священников, так и несвященников, —
отказывающихся подчиняться и выполнять работу нужную и
полезную, о которой мы говорили, или не исполняющих решений
и указов вышеназванного Собора2.
Мы наглядно показали в главе XV первой части, а также
в главах IV, V , IX и XVII данной [части трактата], причём не
только показали, но и подтвердили авторитетом Писания, что
такое право принадлежит только правоверному
общественному законодателю; ему же, а не священникам и церковным
коллегиям принадлежит и право принудительной юрисдикции над
1 Под верховным правоверным законодателем Марсилий понимает
христианского монарха, обладающего суверенной властью. Однако он
допускает и возможность республиканской формы правления, когда
высшая власть в государстве принадлежит коллегиальному органу. Отсюда
его слова про одного или нескольких лиц.
2 Cf. Defensor Pacis, Π, XXI, 4, 5, 8.
467
Защитник мира
всеми людьми — священниками и несвященниками, включая
утверждение назначений на должности; и мы хотим
подтвердить эти суждения выдержками из "Кодекса Исидора", которые
соответствуют Закону Божьему и здравому смыслу.
§ 2. Приведём отрывок из главы под названием:
"Подготовка к Собору в Никее", в которой сказано: "Константин приказал,
чтобы Ариан предстал перед 318 епископами и чтобы они
расценили его предложения"1. Таким образом, по приказу
законодателя собирались епископы и священники
вышеупомянутого Собора. Также в главе под названием "Подготовка к Собору
630 епископов" говорится: "Великий, Святой и Почтенный
Синод, который боролся по милости Бога и по указу
благочестивых императоров Валентиниана и Маркиана"2. А в главе
"Завершение Седьмого Собора в Толедо и начало Восьмого" говорится:
"В год ортодоксального и прославленного короля Реккесвинта,
превосходящего всех своим достойным великодушием, по
велению Бога и светлому указу этого короля всем нам приказано
собраться в базилике Святых апостолов для священного Собрания
Синода"3. То же самое [можно прочитать] в главе "Заключение
Одиннадцатого Собора в Толедо, начало Двенадцатого"4)
"Заключение Первого собора в Браге, начало Второго"^. А также в
"Послании Папы Римского Льва Синоду в Эфесе"6, и в "Послании
Папы Римского Льва императору Феодосию"7, и в "Послании
Епископа Льва к Маркиану Августу", которое начинается
словами: "Я просил"8. И даже в "Послании к Маркиану Августу",
начинающемся: "Ваши письма для меня — великая радость"9.
1 Pseudo-Isidore, ed. Hinschius. P. 256; P. L. CXXXX. P. 254.
2 Pseudo-Isidore, ed. Hinschius. P. 283; P. L. CXXXX. P. 305.
3 Pseudo-Isidore, ed. Hinschius. P. 411. Concile tenu en 719.
4 Pseudo-Isidore, éd. cit. P. 424.
5 Pseudo-Isidore, éd. cit. P. 383. P. L. CXXX, с 499.
6 Hinschius. P. 600-1.
7 Hinschius. P. 576. P. L. CXXX, с 776.
8 Ibid. P. 608-9. P. L. CXXX, с 795-6.
9 Ibid. P. 582. P. L. CXXX, с 808-9.
468
Часть вторая, глава XXI, § 2-4
Подобное можно встретить также в отрывках и посланиях
упомянутого Кодекса, но я ограничусь уже перечисленными.
§ 3. Дабы ещё больше убедиться в том, что
вышеупомянутая власть не принадлежит ни епископу Рима, ни его коллегии
[кардиналов], предположим, что он сам или вместе с
коллегией уличён в каком-либо преступлении, рассмотрение
которого требовало бы созыва Собора; вероятно, он откладывал бы
такое собрание, насколько можно, чтобы досконально придумать
оправдания, усугубляя тем самым вред, наносимый верующим.
Подобное, однако, не может произойти ни с законодателем, ни
с верующими, так как большая их часть не может быть
соблазнена и подкуплена, что, впрочем, не касается гражданских дел,
как мы показали в главе XIII первой части [трактата], ни дел
духовных, особенно имеющих отношение к вере, как мы показали
в главах XIX и XX данной части [трактата].
§ 4. Только правоверному общественному законодателю и
никому другому принадлежит право надзирать за соблюдением решений
всеобщего Собора, его постановлений и предписаний, принуждать
всех людей, священников и несвященников, и подвергать
реальному наказанию тех, кто нарушает эти указы и предписания. В этом
мы хотим убедить всех примерами из "Кодекса Исидора". Возьмём,
например, Указ императора Маркиана об утверждении [решений]
Халкидонского Собора, в котором есть такие слова: "Никто из
служащих, священников или солдат не посмеет отныне обсуждать
публично, перед аудиторией или собранием, христианскую религию,
давая повод для беспорядка и вероломства". А затем идут такие
слова: "Те, кто пренебрегают этим Указом, будут наказаны". И далее:
"Если найдётся церковник, который осмелится публично осуждать
религию, он будет лишён звания священника, если он служит в
войсках, то будет лишён службы"1; и это касалось всех служб. То же
просматривается в следующей главе ["Кодекса Исидора"],
называемой "Начало коронования августейших императоров Валенти-
ниана и Маркиана. Торжества после Собора в Халкидоне по случаю
утверждения их этим Собором и осуждения еретиков". В тексте
[этой главы] есть такие строки: "Этим законом постановляем: "Те,
1 Pseudo-Isidore, ed. Hinschius, P. 288 et P. L. CXXX. P. 314-5.
469
Защитник мира
кто впадает в заблуждения Евтихия1, по примеру аполлинарцев, и
осуждает почтенные правила священства, т. е. церковные каноны
и священные законы божественных правителей о том, что ни один
епископ или священник не вправе устанавливать [других] в
[церковной] должности, должны быть лишены звания священника,
поскольку использовали его недостойным образом. Если кто-то из
епископов или священников в нарушение наших решений осмелится
на это, тогда и те, кто назначил их, и те, кого назначили, должны
быть наказаны потерей их церковных благ и изгнанием"2. Таким
образом, процитированное подтверждает то, о чём мы говорили в
главе XVII данной части: право производить в духовный сан или в
церковные должности принадлежит законодателю или правителю.
О том же говорится в следующей главе, именуемой
"Декрет императора Маркиапа против еретиков"3, а также в
главе под названием "Указ императора об утверждении Собора",
где написано: "Если какой-то церковник или мирянин
отказывается подчиняться этим декретам, то священник, будь он
епископ или диакон, будет отлучен от церкви решением Собора;
при этом мирянин, или иначе почтенный гражданин, потеряет
половину своего имущества в пользу государственной казны'4.
Отсюда становится ясно, что правители или общественные
законодатели имеют законную власть и могут подвергать
еретиков реальному наказанию или требовать применения к ним
наказания, о чём мы говорили в главе X данной части [трактата].
О том же идёт речь в главе под названием: "Заключение
Тринадцатого Собора в Толедо", которое начинается словами:
"Высокая милость"5, а также во многих других главах, на кото-
1 Евтихий (р. ок. 370 — ум. после 454) — константинопольский
архимандрит, основатель учения, названного его именем. Евтихианство было
осуждено в 451 г. Халкидонским собором.
2 Ibid., Р. 288-9, P. L. СХХХ. Р. 315-16.
3 Pseudo-Isidore, ed. Hinschius. P. 289 et suiv. P. L. CXXX. P. 317 et suiv.
4 Cf. Prêvité-Orton. P. 330, note 4.
5 Pseudo-Isidore, ed. Hinschius. P. 419. P. L. CXXX, с 561 et suiv. et
Prévité-Orton. P. 331, note 1.
470
Часть вторая, глава XXI, § 5
рых я не буду останавливаться, поскольку и того, что уже
сказано, достаточно.
§ 5. Законодателю или правителю принадлежит право не
только выносить принудительные постановления,
касающиеся соблюдения решений Собора, но также устанавливать
форму и систему возведения священника на Римский апостольский
престол или избрания римским понтификом. Папа римский, как
мы читаем в главе "Кодекса" под названием "Декрет папы
Бонифация", настоятельно просил об этом императора. Обращение
к августейшей особе с просьбой установить его в [епископской]
должности в городе Риме, написанное в опасении, что из-за
интриг понтифик никогда не будет назначен1, содержится и в
следующей главе — "Письмо императора Константина папе
Бонифацию", в котором говорится, что если в Риме снова будут
править два епископа, то оба будут изгнаны из города. Это письмо
начинается так: "Достопочтенный Победоносец, главный
Триумфатор, навечно Августейший, святому и преподобному Бонифацию,
папе Рима". Далее император пишет: "Нам было бы угодно,
чтобы Ваше Святейшество участливо приняло во внимание
беспокойство церквей и народа. Наша милость считает, что были
приняты достаточные меры, дабы это беспокойство не появлялось
ни под каким предлогом. Наконец, что касается вашей
блаженной проповеди, мы хотим, чтобы это было доведено до сведения
всех духовных лиц; а если что-то произойдёт в вашей среде
случайно (чего мы не желаем), то все должны знать, что нужно
положить конец их интригам. Если два соперника супротив
дозволенного безрассудно враждуют один против другого, то ни тот и ни
другой не будет епископом Рима, а на апостольский престол
божественным решением из среды духовенства будет избран один
иной, и он снова будет посвящен в caн,,2. Написанное
подтверждает то, о чём мы говорили в главе XVII данной части: вторичное
посвящение в сан духовных лиц, как высших, так и
второстепенных, — это право сообщества верующих и законодателей.
1 Pseudo-Isidore, ed. Hinschius. P. 554. P. L. CXXX, с 745.
2 Pseudo-Isidore, ed. Hinschius. P. 582. P. L. CXXX. P. 807-8 et Prêvité-
Orton. P. 332, note 2.
471
Защитник мира
§ 6. Этот наш тезис доказывает послание епископа Льва
августейшему Маркиану, благодаря усилиям которого мир в
церкви был восстановлен Халкидонским Собором. Послание
начинается так: "Лев, епископ, к августейшему Маркиану. Я очень рад
всем письмам вашей Милости". А в конце этого письма Лев
пишет: "Поскольку должно повиноваться вашей благоговейной и
почтенной воле, я охотно поддерживаю и благосклонно одобряю
законы Синода в том, что касается конфирмации католической
веры и осуждения отступников. Чтобы довести это до сведения
всех священников и церквей, пусть ваша Милость соблаговолит
издать соответствующий указ"1. Таким образом, понтифик
римский присоединяет своё мнение к решениям Собора; однако
соответствующий указ, соблюдать который должны все священники
и церкви, должен издать римский правитель, ибо подобное
право принадлежит ему. Это подтверждает то, о чём мы говорили в
главах IV, V и IX данной части [трактата], что принудительная
власть над священниками и несвященниками принадлежит
общественному законодателю или правителю, поскольку римские
понтифики в былые времена не только не возражали против
такого, а наоборот, просили императоров издавать законы и указы.
§ 7. Та же мысль ясно просматривается и в главе
[Кодекса], которая начинается так: "Государи императоры Феодосии и
Валентиниан". Далее в этой главе мы находим такой текст: "Так
как система нашей католической и апостолической доктрины
и нашей веры теперь подвергается обсуждению,
оспаривается различными мнениями, которые приводят в замешательство
сознание и души людей, мы решили осудить такое
недопустимое действие, опасаясь того, что пренебрегать этим означало бы
грешить перед Богом. Потому мы приказываем собрать
святейших людей, угодных Богу, которые послужат истинной
католической вере и которые своим премудрым красноречием
разрушат все эти напрасные сомнения и укрепят истинную
католическую веру. Пусть ваше Святейшество, и 10 преподобнейших
митрополитов вашей епархии, и ещё 10 других святейших
епископов, уважаемых за их образ жизни и достойные речи и кото-
1 Ibid.
472
Часть вторая, глава XXI, § 6-8
рые выделяются из остальных знанием доктрины и науки
праведной и непорочной веры, соберутся в начале августа в
Эфесе, метрополии Азии; и чтобы прибыли они без колебаний,
кроме тех, о ком мы говорили, дабы они не беспокоили Синод.
Когда все эти святейшие и преподобные епископы, которых мы
назначили святейшими предписаниями, соберутся и встретятся в
указанном месте, пусть проведут исследования и изучение
[Писания], дабы любое заблуждение, противоречащее нашей вере,
будет разрушено, а католическая доктрина и ортодоксальный
закон Христа, нашего Спасителя, укрепится и засияет; и впредь
все люди будут хранить эту веру чистую и непоколебимую в
Божественной любви. Если же кто-то из этих епископов или
митрополитов пренебрежёт Синодом, так необходимым Богу, и не
приложит все усилия, чтобы вовремя быть в назначенном
месте, ему не будет прощения ни от Бога, ни от нашей милости;
поскольку уклонившийся от церковной ассамблеи не сможет
избежать угрызений совести за гнусность своего поступка. Мы
постановляем, чтобы Феодорит, епископ Сирии, которому уже
дано предписание посвятить себя церкви, не принимал участие
в Соборе до тех пор, пока это не будет угодно всем
собравшимся и весь Собор не согласится принять его как равного. Если же
возникнет конфликт по этому поводу, мы приказываем
Синоду собраться без него и сделать всё, что было предписано"1. Из
этого указа вытекают три вывода: первый — необходимо
определять сомнительные вопросы Божьего Закона, второй —
такие определения должен делать высший всеобщий Собор, а не
один человек или не отдельная коллегия, и третий — право
созывать Собор и назначать людей, способных участвовать в нём,
наказывать в этом и в будущем мире нарушителей этих
законов, принадлежит законодателю или правителю, в силу
предоставленных ему полномочий.
§ 8. Далее следует показать, что ничто не может быть
установлено как церковный ритуал одним человеком, какого бы зва-
1 Cf. Prévité-Orton, éd. cit. P. 334, note 1 et Actes du Concite de Chalce-
doine. Mansi, Sacrorum conciliorum amplissima collectio, VI, Florence, 1761.
PP. 587-90.
473
Защитник мира
ния или положения он ни был; он также не может заставить
людей следовать ему под страхом наказания в настоящем и
будущем, если только это не установлено вселенским Собором или
его уполномоченным либо декретом общественного
законодателя или правителя. Равно никакие постановления не могут быть
приняты касательно запретов гражданских действий, таких как:
постоянное воздержание, неупотребление мяса, запрещение и
разрешение механических и других работ, браков
определённой степени родства, одобрения или запрещения орденов и
религиозных коллегий, канонизация и почитание святых и т. п.,
если такое является законным и дозволено Законом Божьим.
Также никто без решения законодателя не может установить
церковное наказание в виде отлучения от церкви или другого,
большего или меньшего. Право реально требовать
принудительного наказания кого-либо имеет лишь законодатель; только он
обладает законным полномочием налагать и подвергать
реальному наказанию, как это явствует из главы XV первой части и
главы X данной [части трактата].
§ 9. Сказанное можно доказать теми же свидетельствами и
доводами, которые мы привели выше, говоря о том, что задача
определять сомнительные вопросы Божьего Закона
принадлежит вышеназванному Собору и общественному законодателю,
который издаёт соответствующие указы, предписывающие все
гражданские акты касательно церковного ритуала; достаточно
лишь немного изменить наши доводы. В сущности то, что
позволено Законом Божьим, может быть запрещено или установлено
вопреки Закону только общественным законодателем.
Ни один епископ не имеет [полученной] непосредственно от
Христа власти над другим, как это мы показали в главах XV и
XVI данной части, ни принудительной юрисдикции над
церковниками и прочими, как мы показали в главах IV, V и VII данной
части. Из сказанного можно сделать вывод, что только
всеобщему Собору, а не одному епископу или его коллегии принадлежит
право отлучать от церкви правителя, провинцию или
гражданскую общину либо запрещать им исполнять религиозную
службу. Если какой-либо епископ или его коллегия по незнанию или
беззаконию захотят отлучить от церкви или наложить запрет на
474
Часть вторая, глава XXI, § 9-10
провинцию или правителя, то подобное будет нарушением мира и
спокойствия верующих. Это было проверено на деле, когда
Римский Папа Бонифаций VIII попытался отлучить [от церкви]
Филиппа IV Красивого, католического короля Франции, отобрать
у него королевство со всеми его поданными путём запрещения
церковных служб на основании лишь того, что этот король
возражал против предписания Бонифация и его коллегии
кардиналов под названием "Святая католическая церковь", которое,
между прочим, содержало заключение, что все правители мира,
все общества и частные лица должны подчиняться
принудительной юрисдикции папы римского1. Бонифаций готовился
возбудить дело против короля, его подданных и вассалов, подстрекал
против него других правителей и верующих, которых хотел
настроить и объединить против него; и ему бы это удалось, если бы
тот [Филипп] относился к числу простых смертных. Тому, что я
говорю истинную правду, есть свидетели2.
Такой разгул страстей и злости должен быть вовремя
подавлен, чтобы защитить верующих от расколов и других
опасностей, которыми это чревато; и форма подобных запретов и
наказаний должна быть установлена и доверена только
всеобщему Собору христиан, решения которого инспирированы
Святым Духом, не могут быть извращены невежеством и злым
духом [римских епископов].
§ 10. Отсюда неизбежно следует, что решения и указы,
касающиеся как веры и евангелического Закона, так и
процедуры богослужения и вообще любых предписаний всеобщего
Собора, прямых и косвенных, чётко или нечётко определённых
и т. д., не могут быть изменены, дополнены, сокращены,
приостановлены, интерпретированы (особенно если это касается
сложных вопросов) или же полностью отменены властью или
указом одного епископа, или отдельной коллегии, или конгрегации
[епископов], а тем более частным лицом независимо от его
положения и звания. Но если возникла очевидная необходимость
1 Cf. Corp. jur. canon. Sexte, lib. I, tit. VIII, cap. 1.
2 Cf. G. de Lagarde, Marsile de Padoue et Guillaume de Nogaret, op. cit.
P. 463-90.
475
Защитник мира
изменения или полного упразднения принятого решения, такой
вопрос должен рассмотреть всеобщий Собор. Это можно
доказать с помощью тех же доводов, которые мы использовали,
пытаясь показать, что такие решения, указы и предписания
должны быть делом только подобного Собора.
§ 11. Кроме того, можно на примерах и доводах Писания
доказать, что ни один епископ, или частное лицо, или
отдельная коллегия не могут (без решения всеобщего Собора или
правоверного общественного законодателя) назначать людей на
церковные должности во всём мире, а также распределять
материальные блага, называемые бенефициями, предоставлять
кому-то право обучать, занимать нотариальные должности и т. д.,
что мы достаточно объяснили в главе XV первой части и
главе XVII данной [части трактата]. Однако мы решили ещё шире
разъяснить и доказать наши предыдущие утверждения
определёнными аргументами в этой части [трактата].
Действительно, это [перечисленное] не есть и не должно быть полномочием
ни епископа Рима, ни другого епископа, ни отдельной коллегии
церковников вместе с епископами, ибо тогда все государства и
политические сообщества, большие и маленькие, окажутся под
угрозой ереси и разложения. А подобное происходит, когда
епископ Рима или иной епископ позволяет себе использовать
подобное право без решения общественного законодателя или
всеобщего Собора. Предположим, что какой-то еретик или некро-
мантит1, надменный и алчный, иначе говоря, преступный [тип],
а такие среди епископов Рима были, чему есть свидетели и об
этом можно прочесть; если такой преступник вершит власть без
законного решения всеобщего Собора или правоверного
общественного законодателя и считает вправе назначать, кого хочет,
на все церковные должности, то, вероятно, такой понтифик
назначит на значимые должности [в церкви], например кардина-
1 Некромантия (от греч. νεκρός — мёртвый и μαντεία — гадание) —
способ прорицания, который заключается в вызывании духов мёртвых
с различными целями: от духовной защиты до получения знаний, в том
числе о будущем. Христианская церковь расценивает некромантию как
разновидность колдовства и запрещает её под страхом самых строгих
наказаний.
476
Часть вторая, глава XXI, § 11-12
лами и епископами, людей, которых он знает, причастных к его
преступлениям, содействующих его дурным наклонностям.
Следовательно, все верующие будут подвергнуты опасности
отдаления от веры, о чём мы говорили в главе XI данной части;
особенно если понтифик, впавший в ересь по невежеству или
злому умыслу, имеет право интерпретировать Закон Божий, о чём
мы говорили в главе XX настоящей части [трактата]. Это
понятно нашим современникам, которые были свидетелями, и помнят
махинации двух римских епископов1. Случается также, что
Божий Закон не соответствует общественному, который не
отклоняет право папы римского назначать своего преемника на
епископский престол, поскольку он должен лучше знать достойных
людей своей провинции и что для этой провинции выгодно. Но
иногда этому епископу случается назначать епископов и
других прелатов церкви в разные, даже дальние провинции хотя он
плохо знает или совсем не знает достойных людей из этих мест.
§ 12. Если мы предоставим одному епископу или коллегии
священников право по своему усмотрению в силу своих
[надуманных] полномочий без законного решения всеобщего Собора
или земного законодателя, или правителя, распоряжаться
всеми церковными благами, в том числе бенефициями, то все
государства и политические сообщества, большие и малые,
будут подвергнуты опасности распада и разложения. При таком
управлении предпочтение будет отдано богатым и знатным
людям, имеющим власть и положение в обществе, но
невежественным и развращённым, а не бедным, хотя и образованным и
честным. Представьте себе римского епископа, алчного и
надменного, или, другими словами, преступного, который подобно многим
своим коллегам, преследующим такие же цели, желает
управлять миром, — всеми нашими современниками. Скупость,
ненасытное желание удовлетворить свои извращённые желания,
а также обеспечить себе милость и благосклонность сильных
мира сего, неуклонно будут толкать его на торговлю
церковными благами. Он пожалует их власть имущим, сильным и
агрессивным, или же по просьбе последних раздаст их родственни-
1 Марсилий говорит о папах Бонифации VIII и Иоанне XXII.
477
Защитник мира
кам и друзьям, которые могут и хотят внести свою лепту в
осуществление его гнусных желаний. Возможно ли такое? —
спросим мы. Но это доказывают не только [логические] аргументы,
но и практика; ведь такое уже происходило и происходит, и
почти все верующие это знают1.
§ 13. Если абсолютное право назначать на должности и
распределять материальные блага предоставить епископу Рима,
то все страны и государства подвергнутся опасности распада и
волнений, поскольку этот епископ хочет подчинить себе
светских правителей. В одном из своих предписаний, называемых
"декреталиями", о которых мы уже упоминали, [папа]
Бонифаций VIII прямо заявил такое и упорно настаивает на том, что
все светские правители подчиняются юрисдикции епископа
Рима, считая, что это необходимо для Вечного Спасения
верующих. То же самое содержится в указах [другого] епископа Рима
[Иоанна XXII], направленных против благородного Людовика,
герцога Баварского, избранного правителем Римской империи.
И хотя кажется, что это требование относится лишь к Римской
империи, тем не менее оно опасно для всех правителей, ибо к
данному требованию добавляются аргументы о полноте власти
[папы]. Таким образом, получается, что он [папа] обладает
принудительной юрисдикцией как над правителем Рима, так и над
другими правителями, что мы показали в последней главе
первой части [трактата]. Этот епископ без всякого на то основания
жаждет власти над всеми правителями мира, права
распределять материальные блага и десятины (неопределённая часть
которых уже досталась ему, претендующему на блага всех
государств); а это может вызвать лишь возмущение, что уже
произошло в Римской империи, о чём мы будем говорить далее.
§ 14. Потому необходимо, чтобы общественный
законодатель или правитель при распределении церковных доходов
своей властью выделял излишки для удовлетворения
потребностей бедных евангелистов и всех нуждающихся бедняков,
которым эти блага предназначены. При этом нужно также иметь
1 Марсилий имеет в виду деятельность папы Иоанна XXII,
создавшего в католической церкви систему тотальных поборов и мздоимства.
478
Часть вторая, глава XXI, § 13-14
в виду и потребности защиты королевства или какие-то ещё
государственные цели. Если появится необходимость
использования этих благ в упомянутых целях, то их излишки
законодатели и правители могут согласно Божьему Закону, т. е. на
законном основании, использовать не только для
удовлетворения нужд бедных, о которых мы говорили. Они вправе,
невзирая на возражение епископов, в силу своих [властных]
полномочий выделять на нужды государства и бедных не только
десятины, но также четвертины и третины, в зависимости от
остатка [благ]. Ведь, как говорил Апостол в "Первом Послании к
Тимофею", глава VI, священники должны довольствоваться лишь
продовольствием и одеждой. А если нет необходимости
использования этих благ для вышеназванных целей, то они
[священники], пытаясь до них [материальных благ] добраться и
присваивая себе право распределять церковные и прочие блага,
совершают смертельный грех. Следовательно, такое право не
должно быть отдано на откуп ни епископу Рима, ни любому другому
епископу, одному или с его коллегией священников, ибо
использование этих благ в ущерб народам и правителям вызывает
напряжение [в обществе] и возмущение среди верующих во
Христа. Тем более что такое право есть не просто орудие
[обеспечения бедных], но и власть, за которую стоит бороться, ибо
большинство людей, введённых в заблуждение, считают, что
когда именно епископ распределяет материальные блага, они
могут их спокойно и законно от него получать. Потому такое
право, как опасное для спокойствия верующих, должно быть
полностью отнято у римского епископа или любого другого —
неважно; отнято, чтобы этот вопрос соответствующим образом
решался вселенским Собором и общественным законодателем. Тем
более что Божий Закон не даёт ему [папе римскому] такого права,
а, скорее, запрещает, как мы показали это в главах XIII, XIV и
XVII данной части [трактата].
479
Глава XXII
В каком смысле епископ Рима и его церковь
являются главами над остальными епископами и церквами
и какой властью им это дано
§ 1. Определив эти пункты, мы хотим далее установить,
нужно ли и выгодно ли, чтобы один епископ, одна церковь или
одна коллегия священников были главой над остальными
церквами. Для этого сначала нужно выделить виды и смыслы, по
которым одна церковь или один епископ могут пониматься как
глава над всеми остальными [церквами и епископами], для того
чтобы выделить подходящий вид из остальных, которые не
подходят и не соответствуют.
(1) Главенство одного епископа или одной церкви над
остальными в первом смысле означает, что все церкви и люди
мира обязаны верить их определениям и толкованиям
сомнительных смыслов Священного Писания (особенно тех, которые
необходимо соблюдать для Вечного Спасения) и соблюдать
церковный ритуал или божественный культ по их предписаниям.
В этом смысле или в этой форме никакой епископ, никакая
церковь какой-либо провинции как таковая и никакая коллегия
священников не являются главой над остальными ни по положению
Божьего Закона, ни согласно примеру изначальной церкви, ни
по указанию или декрету правоверного общественного
законодателя. Иначе кроме всех прочих нежелательных последствий
все правители, все сообщества и народы обязаны будут для
"необходимости Спасения" верить на основании определений
Бонифация VIII, что они подчинены принудительной юрисдикции
римского папы. (2) Кроме того, согласно конституции так
называемого папы римского, которая не является заветом Христа,
можно владеть частной собственностью или совместными
мирскими благами, которые превышают необходимые потребности,
и правом требовать узаконить эту собственность.
Следовательно, можно требовать в суде для себя эту
собственность или отказаться от владения им в пользу церкви. Одно
из этих утверждений совершенно лживо; что касается другого,
480
Часть вторая, глава XXII, § 1—4
то его нужно отклонить как еретическое, что мы ясно показали
ранее в главах XIII, XIV, XVI, XX и XXI данной части [трактата].
§ 2. Вторая форма, по которой один епископ, одна церковь
или одна коллегия рассматриваются как главы над
остальными, означает, что все служители церкви и их коллегии
подчинены им в плане принудительной юрисдикции. Что, согласно
Божьему Закону, не дано никакому епископу или церкви, а,
скорее, запрещено советом или предписанием [Христа], что мы
достаточно показали в главах IX, V, VIII, IX и XI настоящей части.
§ 3. (III) Это превосходство может подразумевать и
третий смысл: что назначение или распределение всех
церковных должностей принадлежит одному епископу, одной церкви
или её коллегии, так же как распределение, хранение и
изъятие материальных благ и прибылей. При этом нельзя
обосновать Божьим Законом, что какая-то одна церковь или один
епископ имеют первенство над остальными, а скорее,
наоборот. Иначе говоря, невозможно доказать на основании
Писания, что какой-то епископ или церковь в смысле власти
являются главой над остальными епископами и всеми церквами,
как мы это показали в главах XV, XVI, XVII и XX данной
части и в её предыдущей главе.
§ 4. Итак, ни один епископ не может отлучить другого от
церкви, ни запретить народу, который ему доверен, получать
от того божественные таинства и службы, поскольку он не
имеет больше власти над другим епископом или над народом,
который тому доверен, если только такая власть над другим или
другими епископами не будет ему предоставлена всеобщим
Собором либо правоверным общественным законодателем. Все
епископы равны в правах и власти, поскольку они — епископы, как
мы показали это в главе XV этой части на примере послания Ие-
ронима к Евангелу1. Один епископ не более совершенен
другого только потому, что апостол или более совершенный епископ
возложил на него руки, как мы видим это по главе III "Первого
Послания к Коринфянам": Никто не хвались человеками, ибо
все ваше: Павел ли, или Аполлос, или Кифа и т. д., вы же — Хри-
1 Cf. Pefensor pacis, Π, XV, 8, 10.
481
Защитник мира
стовы1. Выше комментарий: "Вы же — Христовы, не
человечьи, в создании и воссоздании"2.
Потому для таинства неважно, более или менее совершенный
священник возложил руки, лишь бы у него было такое право, ибо
только Бог даёт действие таинству. В том же послании и той же
главе Апостол говорит, разрешая, таким образом, вопрос: Я насадил,
Аполлос поливал, но возрастил Бог3. Тот, кто сажает или поливает
дерево, не имеет власти его возрастить; такую власть имеет Тот, кто
даёт растению жизненную силу; потому Павел и хочет, чтобы те,
кто возлагает руки, наставляет и благословляет, не были бы теми,
кто совершает высокие дела, поскольку только Бог даёт душу и
внутреннюю благодать с помощью тех, кто поливает дерево. И так как
есть только один дающий власть, душу и благодать — это Бог;
потому все епископы или священники имеют равные права и равную
власть, данную Богом, и Иероним хорошо это понял.
§ 5. Никакой епископ или церковь на основании Писания
не являются главой над остальными епископами или церквами.
Единственной и абсолютной главой церкви и основой веры, по
непосредственному указанию Бога и в соответствии со
Священным Писанием, является Христос, а не какой-либо апостол,
епископ или священник, как об этом ясно говорит Апостол [Павел]
в "Послании к Ефесянам"', глава IV и V, в "Послании к Колосся-
нам", глава I, и в "Первом Послании к Коринфянам", глава X4.
Все апостолы, пророки, учителя, и все верующие составляют
тело Христа, которое выступает церковью, и все они её члены.
Потому он [апостол Павел] говорит, что только один Христос
является её главой. Из "Послания к Ефесянам", глава IV: И Он
поставил одних Апостолами, других пророками, иных
Евангелистами, иных пастырями и учителями, к совершению
святых, на дело служения, для созидания тела Христова, доколе
все придем в единство веры5. И далее он добавляет: Но истин-
П Кор. 3,21-23.
2 Collectanea. P. L. CXCI, 1564.
31 Кор. 3,6.
4 Cf. Defensor pacis, Π, XVII, 2.
5Ефес.4, 11-13.
482
Часть вторая, глава XXII, § 5-б
ною любовью все возвращали в Того, Который есть глава
Христос, из Которого все тело, составляемое и совокупляемое
посредством всяких взаимно скрепляющих связей, при действии в
свою меру каждого члена, получает приращение для созидания
самого себя в любви1. Кроме того, в главе V [сказано]: Но как
Церковь повинуется Христу, так и жены своим мужьям во всем.
Потому что муж есть глава жены, как и Христос глава
Церкви, и Он же Спаситель Тела2. Однако Павел никогда не говорил,
что Кифа3 является главой церкви и что церковь подчиняется
ему как своей главе, тем более что указанные слова были
произнесены после того, как Христос воскрес из мёртвых и поднялся
в Небо. Далее в этой же главе Апостол говорит от лица всех
верующих: Ибо никто никогда не имел ненависти к своей плоти,
но питает и греет ее, как и Господь Церковь, потому что мы
члены тела ЕгоА. Кроме того, в "Послании к Колоссянам", глава I:
И Он есть глава Церкви; Он — начаток, первенец из мертвых,
дабы иметь Ему во всем первенство5. Святой Пётр ясно говорит
об этом в своём "Первом Соборном Послании", глава V: И когда
явится Пастыреначальник, вы получите неувядающий венец
славы6. Только Христос есть основание и камень церкви и веры.
Из "Первого Послания к Коринфянам1', глава III: Ибо никто не
может положить другого основания, кроме положенного,
которое есть Иисус Христос7. И вновь в главе X того же
"Послания": Камень же был Христос8.
§ 6. (IV) Соответствующим образом можно также
трактовать в другом смысле, что епископ или церковь были
поставлены главой или руководителем над остальными епископами или
'Ефес. 4,15-16.
2 Ефес. 5, 24, 23. Несовпадение строк в цитате, возможно, берёт
начало в расхождении текстов синодального издания Библии и "Вульгаты".
3 Имя апостола Петра на арамейском языке.
4 Ефес. 5, 29-30.
5 Колос. 1, 18.
61 Поел. 5, 4.
71 Кор. 3,11.
81 Кор. 10,4
483
Защитник мира
церквами властью всеобщего Собора или правоверного
общественного законодателя, исполнять эту обязанность, но вместе
со своей коллегией священников (которую общественный
законодатель или всеобщий Собор хотели бы привлечь к участию).
Например, если возникает вопрос касательно веры (очевидная
необходимость для верующих) или иной вопрос, для решения
которого совершенно необходимо созывать всеобщий Собор, и
который должен быть представлен последнему на
рассмотрение; тогда он [епископ] после предварительного обсуждения
должен сообщить и известить об этом законодателя, выше
которого никого нет и согласно принудительному предписанию
которого, как мы об этом говорили, Собор должен быть собран. Таким
образом, обязанность этого епископа (как главы над
остальными епископам и церквами) — занимать первое или главное
место впереди епископов и всех церковных служащих в
церковном Соборе, предлагать вопросы на обсуждение, в присутствии
всего Собора обобщать обсуждаемые вопросы, заставлять
излагать их письменно с удостоверяющими печатями и
нотариальными штампами, сообщать и оповещать о таких дебатах все
церкви, которые об этом просят, осведомлять и наставлять их,
а также наказывать нарушителей этих решений (касающихся
как веры, так и церковного ритуала или божественного культа и
всех предписаний для мира и единства верующих), наказывать
отлучением от церкви, или запретом,1 или другим подобным
наказанием. Однако только по решению Собора, а не [своей]
принудительной властью такой епископ может налагать реальное
или персональное наказание в настоящем мире. Главе
епископов надлежит также (вместе с их [епископов] большей частью
или с большинством коллегии [кардиналов]) властью,
предписанной ему законодателем, через епископов и церкви (не
подчинённых одних другим) судить духовные конфликты (приме-
1 Речь идёт об интердикте (от лат. interdictum — запрещение) —
временном запрете папой или иным епископом совершать богослужения
и таинства. Интердикт применяется в католицизме к виновному
священнику как более мягкая форма его наказания по сравнению с отлучением
от церкви.
484
Часть вторая, глава XXII, § 7
няя термин духовный во втором и третьем смыслах,
определённых в главе II данной части) относительно предписаний, которые
нужно соблюдать по ритуалу церкви, обнародованному
Собором. Хотя если этот епископ, церковь или коллегия согласно
заявленному и почти единогласному мнению других церквей
действовали касательно этой обязанности слишком извращённо и
недостойно, то всем остальным церквам разрешено обратиться
к правоверному общественному законодателю, если виновный
может быть наказан надлежащим образом именно
законодателем или по поручению законодателя правителем, или же
требовать созыва всеобщего Собора. Если по мнению большинства
остальных церквей случай требует именно этого, то по
решению законодателя подобный Собор соберётся. Только таким
образом можно, я бы сказал, успешно, легко и достойно соблюсти
единство веры, когда один епископ или одна церковь
поставлены главой над остальными в качестве главного пастыря без
принудительной юрисдикции (хотя это и не является
предписанием Божьего Закона, ибо без этого тоже можно спасти единство
веры, хотя и труднее). Далее нам нужно показать, какого
епископа, церковь или коллегию священников, а также какой
епархии или провинции следует ставить главой над остальными или
их руководителем; и наконец, кому принадлежит право такого
назначения, наказания и даже смещения [главы], если
необходимо это сделать.
§ 7. Первый тезис, согласно которому полезно
устанавливать единого руководителя церквей, может быть оправдан, если
есть необходимость иногда созывать всеобщий Собор верующих
и священников для уже упомянутых интересов, касающихся
ритуала церкви, веры или божественного культа, — этот тезис
может быть оправдан аргументом, в силу которого нет
необходимости многим епископам и церквам исполнять такие обязанности,
поскольку они могут быть надлежащим образом выполнены
одним епископом или одной церковью. Следовательно, упомянутое
постановление о созыве церковных Соборов, так же как все то, о
чём мы говорили, касается возможности более успешно
выполнять обязанности церковного главы одному [человеку], нежели
нескольким. Кроме того, неучреждение такого главы над епископа-
485
Защитник мира
ми и церквами может породить конфликты и грозить
скандалами, поскольку в собравшемся Соборе нужно установить порядок
и способ его деятельности. И если бы кто-то из них [участников
Собора] хотел бы дать такие указания или предписания другому,
между ними, вероятно, возникли бы скандал, смута и конфликт.
Кроме того, в собравшемся всеобщем Соборе необходим порядок
мест, например, деление их на сидячие и стоячие, нужен порядок
обсуждения, например, по предложенным резолюциям, а иногда
необходимо, например, просто призвать к тишине тех, кто много
болтает; кроме того, нужно собрать решения Собора, а результат
сотворить письменно и удостоверить нотариусами с
соответствующими печатями и аутентичными штампами. Потому лучше,
чтобы один из них [участников собора] был над остальными главным
(председателем) и имел право руководить остальными и
предписывать им всё, что необходимо для успешного проведения
Собора, из-за опасения, что по причине разногласий и
противоречивых действий польза для сообщества верующих будет смутной и
запоздалой. Более того, это кажется полезным и потому, что
соответствует обычаю христианской церкви, и потому, что, исходя
из этого, единство веры кажется значительно лучшим.
§ 8. Уточняя, какой епископ или церковь, какой епархии или
провинции больше подходит быть главой над остальными
церквами, мы скажем в соответствии с Истиной, что им должен быть тот,
кто превосходит всех остальных вместе взятых совершенством
своей жизни и знанием священной доктрины; нужно также более
внимательно относиться к степени возвышенности совершенства
жизни. Что касается места, или провинции церкви, которая может
быть предпочтена всем остальным, нужно сказать, что это [должна
быть] та, в коллегии священников которой преобладают самые
достойные люди касательно образа жизни и самые просвещённые в
области священной доктрины. Но епископ Рима и его церковь (так
долго, как это место будет обитаемо), кажется, заслужили, чтобы
предпочесть их по многим причинам: прежде всего из-за
совершенства веры, милосердия и репутации первого епископа,
которым был Пётр, или Павел, или оба вместе, и из-за глубокого
уважения, которое испытывали к ним другие апостолы. Следующая
причина — торжество Рима, который долгое время занимал глав-
486
Часть вторая, глава XXII, § 8-10
ное место среди других городов и имел очень много выдающихся
людей, святых, учёных христианской веры, которые встречались
там со времени основания церкви, а его епископы проявили
старания и заботу по отношению к другим церквам для возрастания веры
и сохранения её единства. Кроме того, по причине монархии, тогда
универсальной и принудительной власти, которую его народ и его
император осуществляли над всеми остальными князьями и
народами мира, и одни могли осуществлять принудительное
управление над всеми людьми, касаясь соблюдения веры и всех
решений всеобщих Соборов, и наказывать нарушителей во всех местах.
Действуя таким образом, они изменили церковь, превратив её из
малозначительной в значительную, хотя позже верующие
иногда страдали от преследований некоторых из этих императоров и
из-за козней некоторых священников. Наконец, такое
превосходство принадлежит епископу Рима и его церкви по привычке,
поскольку все верующие имеют обыкновение больше чтить именно
этого епископа и эту церковь, чем всех остальных, по его
проповедям взывать к добродетелям и выражать почтение к Богу, по его
порицаниям, неодобрениям и угрозам вечного проклятия
избавляться от недостатков и пороков.
§ 9. На вопрос, кому же принадлежит право устанавливать
такое превосходство, нужно ответить, что оно принадлежит
всеобщему Собору или правоверному общественному законодателю,
выше которого никого нет. Именно они обязаны решать, какой
ассамблее или коллегии священников в соответствии с
установленной процедурой должно принадлежать это первенство;
такое законное первенство по вопросам епископства и церкви
может и должно быть постоянно закреплено за Римом по
причине глубокого уважения святых Петра и Павла и преимуществ,
о которых мы уже говорили, так долго, как он будет
существовать или пока его народ не возразит против этого1.
§ 10. Что такая власть, о которой мы говорили,
принадлежит законодателю, засвидетельствовано Указом Константина I,
римского императора, содержащимся в "Кодексе Исидора". Вот
отрывок: "Мы (а именно, римский император) постановляем,
1 Cf. Defensor minor, XII, 1-2.
487
Защитник мира
что она (т. е. римская церковь) является главой как над
четырьмя основными церквами — Антиохии, Александрии,
Константинополя и Иерусалима, так и над всеми церквами Бога во всём
мире; и что тот, кто в этот период будет понтификом
Пресвятой Римской Церкви, будет самым возвышенным и главой всех
священников всей Вселенной, и всё, что касается культа Бога
или поддержания постоянства веры, подчинено его решению"1.
Константин ясно сказал: "для поддержания постоянства веры и
культа Бога понтификом Рима", он не сказал: "чтобы разрешать
вопросы веры по своему усмотрению, которые освещают и
объясняют Писание и веру и которые могут повлечь за собой
раскол или другой скандал, нарушить мир и единство верующих,
сообщать о них законодателю или правителю, а также просить
Собор обсудить эти мнения и, если нужно, исправить их". Таким
образом, Константин присвоил епископу Рима и его церкви это
превосходство, а вместе с ним по причине своей набожности ещё
много других прав, даже принудительных, жаловать которые он
был неправомочен в силу очевидного человеческого права. И это
превосходство, которого некоторые преемники Константина
лишили епископа и церковь Рима, император Фока2 вернул
упомянутой церкви, что кажется очевидным из хроники Мартина
"О понтификах и императорах Рима"3, где мы читаем: "Бонифа-
1 Pseudo-Isidore, Décrétâtes, p. 252.
2 Фока (p. ? — ум. 610) — византийский император. Простым
сотником, отличавшимся дикой наружностью и сверепым нравом, он возлавил
мятеж войска против императора Маврикия. Захватив престол, правил с
необыкновенной жестокостью. Но время его правления сопровождалось
многочисленными военными и политическими неудачами,
подрывавшими империю. В конце концов Фока вместе с приближёнными был
растерзан населением Константинополя.
3 Мартин Полоний из Опавы (р. ? — ум. 1278) — известный в позднее
Средневековье хронист. Особой популярностью пользовалась его "Хроника
понтификов и императоров Рима". Хроника Мартина Опавского сохранилась
в бесчисленном количестве рукописей и легла в основу нового жанра в
исторической литературе — хроники, получившей название по имени
автора-прототипа — "мартиниановская хроника" (chronice martiniane). В XIV-XV
веках её неоднократно переделывали, дополняли и переводили на
национальные языки — французский, итальянский, немецкий, чешский и др.
488
Часть вторая, глава XXII, §11-12
ций IV, выходец из Марси" и т. д., и немного ниже: "он добился
от августейшего Фоки, императора, что церковь святого
апостола Петра стала главой всех церквей, потому что и церковь
Константинополя считала себя главной над всеми"1.
§11. Более того, право такого учреждения является
компетенцией общественного законодателя или правителя,
создающего его в соответствии с решением или постановлением
всеобщего Собора. Что именно ему [законодателю] принадлежит право
созывать всеобщий Собор, законно наказывать по
принудительному праву священников и несвященников, которые
отказываются подчиняться или нарушают предписание Собора, можно
убедиться на основе тех же доводов, которые изложены в главе
XXI данной части [трактата], лишь немного изменив вывод. Из
этих рассуждений неизбежно следует, что законодателю
принадлежит право делать замечания этому [римскому] епископу,
имеющему превосходство его церкви и его коллегии, отстранять
его от должности или лишать её на законном основании, если это
кажется необходимым и оправданным.
§ 12. Кроме того, не нужно обходить молчанием, что
верующие, подчинённые власти светских законодателей или
правителей, по поручению этих светских законодателей, как
священники, так и несвященники, являющиеся знатоками
вопросов Божьего Закона, обязаны по такому Закону, если, конечно,
они могут надлежащим образом это делать, собираться, чтобы
определять и разрешать его сомнительные смыслы и значения
и предписывать всё, что может быть полезным для возрастания
веры и [числа] верующих, единства и общей пользы. Хотя
священники больше других обязаны это делать и наставлять
других, поскольку это их обязанность учить, наставлять, объяснять,
и даже, если нужно, порицать верующих. Однако такое
обязаны делать и те [веруюшие], кто сведущ в вопросах Божьего За-
1 Речь идёт о том, что Фока, дабы не ссориться с Римом, отменил
титул "вселенского", который византийский патриарх Иоанн Постник при
поддержке прежнего монарха Маврикия присвоил себе. Этот шаг Фоки
горячо приветствовал папа Григорий Великий, поскольку римский
епископат мог и дальше претендовать на главенство в христианской церкви.
Martinus Oppaviensis. Cronicon Pontificum et Imperatorum. P. 353.
489
Защитник мира
кона, а священники должны призывать их делать это, ибо "кто
разумеет делать добро и не делает, тому грех", пишет Иаков в
главе IV [своего "Послания"]. Равно как в случае необходимости,
особенно если об этом просит военное руководство, не только те,
кто несёт военную службу в пехоте или кавалерии, но и все,
несущие другие службы в государстве, и прежде всего наиболее
для этого пригодные, обязаны по закону защищать в
физической борьбе гражданскую свободу общества. Таким же образом
не только священники, которые по Закону Божьему обязаны
защищать веру, освящать её и предписывать соблюдение ритуала
церкви, но также и несвященники, сведущие в вопросах
Божьего Закона, должны делать это, особенно если священники
просят их. Хотя в принципе это чисто священническая обязанность.
§ 13. Но кто будет созывать собрание коллегии священников
и нужных верующих? Об этом нужно спросить с полным правом,
поскольку никто из священников и других верующих (согласно
предыдущим определениям) по законам Божьему и
общественному не имеет превосходства над другими, ибо предполагается,
что законодатель общества везде светский. Что касается нас,
мы скажем, что согласно Писанию, созыв и проведение
упомянутого собрания всеобщего Собора не должны
организовываться никаким епископом или священником, имеющими власть над
остальными священниками и епископами, разве в случае, если
такое право было предоставлено священнику упомянутым
большинством верующих. Положим, что ни один из них не был
поставлен во главе остальных священников и верующих, однако
тем не менее необходимо поставить одного во главе всех или
сделать какое-то предписание касательно веры и ритуала церкви.
Тогда я скажу, что созыв такой ассамблеи должен исходить от
всех епископов, если вдруг случайно любой из них,
руководствуясь добрыми намерениями, соблаговолит призвать других к
защите и возрастанию веры, так, что все без колебаний
согласятся собраться без осложнений; если же вдруг случайно никто не
будет воодушевлён склонять других к такому собранию, в этом
случае призыв может исходить от наиболее страстных
почитателей Божьей добродетели. Что касается остальных
священников и несвященников, последние согласятся с правотой их слов
490
Часть вторая, глава XXII, § 13-14
и правильностью их советов. Именно двумя подобными
способами апостолы и священники собирались раньше, что видно из
главы XV "Деяний [святых апостолов]", дабы решить —
необходимо ли для Вечного Спасения необрезанным братьям
становиться обрезанными1. Мы видим, что апостолы собрались не по
призыву одного из них, по его велению; а читаем, что "апосто-
лы и пресвитеры собрались для рассмотрения сего дела"2 и ещё:
"двенадцать апостолов собрали множество учеников"3. В
Писании определённо не сказано, кто из апостолов был главным,
призвавшим остальных собраться. Допустим, это был святой Пётр,
по причине того что он наделён добродетелью больше других; но
из этого не следует, что он имел какую-то власть над
остальными апостолами, если только она не была предоставлена ему
выбором других апостолов, как это показано выше в главах XV и
XVI данной части [трактата]. В монастырях и городах есть
много людей, более совершенных по достоинству их жизни и
[знанию] Святой Доктрины или более известных в политике, чем
князья и прелаты, но которые чаще всего являются подданными
последних; такое часто встречается в наши дни в церковных
среде, и я не знаю, а может быть, знаю, какая чума этому причина.
§ 14. Кроме того, так же как в гражданской ассамблее,
иногда граждане отдают старательным, старшим и наиболее
уважаемым [лицам] прерогативы касательно положения, голоса,
обсуждения и предоставляют много разных почестей. Но не
потому, что сограждане подчинены их власти, а по причине
уважения к людям пожилым и добропорядочным. По таким же
причинам и в соответствии с Писанием [ранние христиане],
вероятно, предоставили почести [апостолу] Петру; тем более, как
написано, он перечисляется первым среди других [учеников
Христа]. Отсюда, возможно, некоторые святые называют его
начальником и главой коллегии апостолов, хотя апостолы не
подчинялись его власти, если только они сами не поставили его во
главе себя путём избрания. Мы об этом уже говорили, напоминая,
^еян., 15,6.
2 Ibid.
3 Деян., 6, 2.
491
Защитник мира
каким образом монахи избирают своего аббата или настоятеля
монастыря, а народ — своего правителя.
§ 15. Потому и созыв собрания верующих по уже описанной
форме является возможным и обоснованным. Так уже было в
самом начале [человеческой истории]: люди собирались для
наведения порядка в гражданском обществе и упорядочения
законов; когда преобладающая их часть без принуждения одним или
несколькими людьми, имеющими власть над остальными,
приходила к соглашению во всём, что ведёт к обеспеченной
жизни. Они [сограждане] действовали лишь под влиянием
призывов осмотрительных и красноречивых людей, которых природа
наградила такими способностями и которые впоследствии,
используя свой опыт, целенаправленно направляли остальных к
такой форме общества, к которой вполне естественно
стремятся люди. А последние легко подчиняются тем, кто их убеждает
(как мы видим это по произведению "Политика", книга 1,
главы IV и X, книга VII, глава XII, которое мы цитировали в III, IV,
VII и VIII главах первой части [трактата]. Аналогичным
образом и в соответствии с текстом Писания, надо думать,
собирались апостолы со своими приверженцами; возможно, под
влиянием одного или нескольких наиболее убеждённых
сторонников человеколюбия и доброты. Что касается остальных, они
легко подчинялись благодаря Святому Духу и его
благосклонности. Возможно, после времён апостолов так, не выходя за
пределы любви Христа к ближнему, действовали и некоторые
епископы и священники, в обществе которых Христос обещал жить
до скончания века. Это были Его последние слова в
заключительной главе "[Евангелия] от Матфея". Рабан (Мавр) сказал
об этом так: "До скончания века (до конца света) не
переведутся на земле люди достойные божественного мecτoπpeбывaния,'1.
Хотя каждый священник по статусу и по возможности обязан
действовать аналогичным образом. Именно потому в
последней главе "[Евангелия] от Матфея" Христос даёт всем
священникам в лице апостолов предписание: Идите же и научите все
народы. Комментируя эти слова, Апостол в "Первом Послании
1 Catena Aurea, XL P. 334.
492
Часть вторая, глава XXII, § 15-16
к Коринфянам", глава IX, говорит: Горе мне, если не благове-
ствую, потому что необходимая обязанность1. Этому примеру,
этой заботе и этому заданию относительно усиления веры и
сохранения её единства современные пастыри Римской церкви
не уделяют большого внимания, и, несмотря на незаконность и
неправомерность [своих действий], подстрекают приверженцев
Христа к распрям и раздору между собой, вместо того чтобы
пребывать в безопасности, осуществляя мирное руководство
верующими.
§ 16. Из того, что предшествует, понятно, что епископ Рима
и его церковь были и до настоящего времени остаются
руководителями и главами над остальными церквами; и мы
достаточно показали, почему так было и происходит. Исходя из
сказанного, можно резюмировать относительно власти, которую они
имеют, каким способом и до какой степени они, в сущности
(несмотря на незаконность и неправомерность), её достигли. В
соответствии с тем, о чём мы говорили в § 5, 6, 7 главы XVIII данной
части [трактата], отметим: со дня основания [церкви] и до
времён Константина епископ Рима и Римская церковь получали
законное превосходство над всеми остальными церквами, прежде
всего путём выбора со стороны других церквей, которые
спонтанно, но тем не менее определённо выражали ей своё согласие
и повиновение. Кроме того, другие церкви подчинялись её
[Римской церкви] власти по причине огромного милосердия апостолов
Петра и Павла и твёрдости их веры; подчинялись ещё и потому,
что огромное число знаменитых, известных своими
достоинствами и учёностью людей принадлежали данной церкви. Эти люди
по их огромному милосердию взяли на себя заботу обучать
прелатов и верующих других церквей, а также по-братски их
увещевать. Иные церкви, принимая указания епископов Рима как
людей более компетентных, позже восприняли их
постановления относительно обрядов церкви (ибо считали их полезными и
правильными) и наконец подчинились их предписаниям, боясь
быть подвергнутыми отлучению от церкви или интердикту, а
также чтобы сохранить единство веры. Такое добровольное по-
Ч Кор. 9,16.
493
Защитник мира
виновение было достигнуто как в силу привычной
продолжительности, так и в силу выбора. Хотя при возникновении
[раннехристианской] церкви все остальные епископы и сообщества
верующих не были обязаны ни Божьим Законом, ни каким-либо
человеческим законом подчиняться предписаниям и решениям
Церкви или епископа Рима. И всё же этот полезный и разумный
обычай, которым верующие защищали единство веры
(поскольку тогда у них не было верующего законодателя, чтобы навести
порядок и сохранить их единство), закрепился веками.
Впоследствии уже по Божьему Закону они придерживались этой
покорности в вещах благочестивых и законных, как если бы они
избрали вышеупомянутого епископа и его Церковь для суда
(судьями) касательно обрядов церквей и особенно храмов, где они
могли бы собираться публично и устанавливать более
совершенный церковный порядок.
§ 17. Что касается спорных дел — это, конечно, другой
вопрос. Действительно, чтобы обсуждать спорные вопросы между
верующими, священниками или даже несвященниками, Апостол
[Павел] дал иной совет в "Первом Послании к Коринфянам",
глава VI, о котором мы уже говорили в главе IX настоящей части
и покажем ещё более обстоятельно в главе XXIX данной части
[трактата]. Действительно, Апостол не желал, чтобы это было
обязанностью одного какого-то священника или епископа или
какой-либо коллегии священников, что вполне видно по цитате
Апостола и по трактовкам святых этой цитаты.
§ 18. Таким образом, епископ Рима и его церковь с самого
начала законным путём в силу своего милосердия и заботы
получили превосходство [над другими епископами и церквами];
а впоследствии по причине привычного благочестия, уважения
и добровольного повиновения им остальных церквей. Это
превосходство получено в некотором роде путём выбора. Нигде в
Писании не имеется предписания или рекомендации Христа либо
апостола, что другие церкви и их епископы должны подчиняться
[Римской] церкви и епископу Рима даже по вопросу церковных
обрядов. Тем не менее, если такое указание было необходимо для
Спасения верующих (как утверждают в наши дни некоторые
епископы Рима), и не только относительно богослужений, но
494
Часть вторая, глава XXII, § 17-20
также по вопросу принудительной юрисдикции, и не только для
духовных лиц, но и для мирских правителей, можно ли подумать,
что Христос и его апостолы забыли дать такое указание? Христос
и его апостолы ясно дали указание, но противоположного
характера, особенно относительно принудительной юрисдикции,
как это показано в Писании и главах IV, V и IX данной части
[трактата], а вышеприведённые утверждения [сторонников
папства] должны считаться апокрифическими баснями.
§ 19. Во время правления римского императора Константина I,
открыто принявшего веру во Христа и крещение, верующие
впервые начали собираться публично для решения вопросов,
касающихся веры и установления церковного ритуала, как
мы видим это из главы "Ога первоначальной церкви к Собору в
Никее" вышеупомянутого "Кодекса Исидоры". Императорским
указом Константина, в соответствии с законом и древним обычаем
епископ Рима и его церковь получили превосходство над всеми
другими [епископами и церквами]; превосходство, которое мы
определили как ей принадлежащее. Хотя до Константина и
после него они кроме этого превосходства получили также земли
и имения в некоторых провинциях. Некоторые епископы Рима
сообщают в своих посланиях и декретах, что превосходство над
всеми остальными епископами, о чём мы говорили, принадлежит
им законно даже без указов правителей, либо без согласования
с мирским законодателем или какой-либо коллегией, либо без
решения отдельной особы, какой бы властью или превосходством
те не обладали. Однако в предыдущей главе мы доказали обратное.
§ 20. Итак, после эпохи Константина, особенно во время
вакансии императорского престола, некоторые епископы Рима
стали сообщать в своих посланиях, что это превосходство
предназначено им или Божьим Законом, или, наоборот, концессией
правителей. Чтобы показать, насколько велико было это
превосходство и какова его сущность, часть из них [римских пап]
предложила другую версию, что это превосходство касается также
интерпретации Божьего Закона и установления церковного
ритуала, как в том, что затрагивает божественный культ, так и в том,
что относится к его служителям. Что касается всего их
учреждения неразделимого или первичного, которое мы определили
495
Защитник мира
основным и второстепенным, а в главе XV данной части назвали
делимым и второстепенным, то они распространили эту власть
на всех епископов, на все церкви, на все народы и на всех
людей, чтобы принимать решения против вышеупомянутых
верующих об отлучении их от церкви или запрете богослужений, в
том числе в отношении епископов и прелатов церкви, а также о
других порицаниях, в частности анафеме. Один за другим иные
из них (епископов Рима) настаивали на своей полной
юрисдикции и принудительной власти над епископами церквей по всей
земле и их коллегиями. Они пользовались этой властью, словно
она принадлежала им по концессии правителей, и так долго, пока
правитель римлян был на троне и пока существовало его
государство. А во времена мятежей в государстве, и особенно когда
императорский трон пустовал, они пользовались этой властью,
как если бы она была предоставлена им Божьим Законом. О том,
для чего это осуществлялось, мы поговорим в следующей
главе. Они [римские папы] заявляли также в своих письмах, что им
принадлежит право распределять всё мирское имущество
церкви без согласования с какой-либо коллегией или особой,
какого бы звания она ни была, и какой бы властью она не обладала.
Также епископы Рима заявляли в своих посланиях и декретах,
что Законом Божьим им предназначена высшая власть и
принудительная юрисдикция над всеми принципатами, народами и
отдельными личностями мира. И ни один правитель, о чём уже
сказано, якобы не имел законного права осуществлять
принудительную власть или объявлять войну без или против их согласия
или указания; правители и народы, которые будут
противиться, будут во всеуслышание подвергнуты анафеме или
отлучены от церкви. Они [римские папы] заявляют, что только они во
всём мире являются наместниками Христа, который был
королём королей и сеньором сеньоров; и они изо всех сил стремятся
к этой полноте власти, которая, как они утверждают,
принадлежит только им. Потому они также говорят, что в их власти
правомочие предоставлять или забирать правление или принципат
у королей и других правителей, которые нарушили их
предписания, хотя такие предписания являются поистине
безбожными и часто неправомерными [с точки зрения мирского закона].
496
Часть вторая, глава XXII, § 20
Именно так, подобно другим римским епископам,
Бонифаций VIII не менее дерзко, чем предосудительно, согласно
буквальному смыслу Писания, но опираясь на его метафорические
интерпретации, заявил, что это [его верховная власть над миром]
необходимо для Вечного Спасения и что все верят и признают,
что такая власть была законно дана епископам Рима1. Его
преемник Климент V и преемник Климента [папа Иоанн XXII]
присоединились к этому мнению, хотя, кажется, определённо
признавая его только в том, что касается Римской империи. Поскольку,
опираясь на вышесказанное, они утверждали, что полнота
власти была пожалована им Христом, то получается, что их власть
подобна власти Христа и распространяется на все государства
и правительства мира, что мы достаточно подробно рассмотрели
и опровергли в главе XIX и последней первой части [трактата].
1 Cf. Pefensor pacis, I, XIX, 10; Π, XX, 8; XXI, 9.
497
Глава XXIII
Формы полноты власти; каким образом и способом
епископ Рима её себе присвоил и, кратко,
как он её использовал и использует1
§ 1. Мы определили в главах VI, VII, IX и XI данной части
[трактата] объём и природу власти священников; более того, мы
обсудили в главах XV и XVI этой же части вопросы их
равенства и неравенства в том, что касается власти и сана. В
некоторой мере в предыдущей главе мы говорили о первенстве и
превосходстве, выгодных лишь одному епископу, одной церкви или
одной коллегии священников и священнослужителей над
остальными; мы говорили о возникновении и развитии этого
превосходства, о его лживом и нечестном переходе в искажённую
форму главенства, доходящую до серьёзного и нетерпимого
злоупотребления, направленного на захват власти светской; об их
желании управлять, которое становилось всё более чрезмерным и
фанатичным, хотя они умело его скрывали.
§ 2. Пока в захвате полномочий мирских правлений,
которые они уже имеют и которые ещё больше хотят захватить, не
имеется того, что они называют полнотой власти2. Хотя это не-
1 С настоящей главы и по главу XXVI включительно начинается
новый этап нашего исследования, который можно назвать "О полноте
власти и её использовании" или, точнее, "Злоупотребления, которые
совершил епископ Рима". Глава XXIII уточнит смысл терминов. Главы
XXIV, XXV, XXVI изобличат злоупотребления понтифика по
отношению к церкви (XXIV), к мирянам вообще (XXV, XXVI), к императору и
империи в частности.
2 Plena potestasy plena auctoritas, plenaria potestas, plena et libera
administratio — все эти понятия в текстах церковных собирателей и
толкователей канонов использовались для обозначения административной
власти, полученной путём выборов. Зато термин "plenitudo potestatis",
используемый, как правило, для обозначения власти представителя или
императора, начиная с XII века приобрёл особое значение. Основной
смысл, поначалу вкладываемый канонистами в этот термин, — власть,
данная обществом своему руководителю путём выборов (например,
император обладает полнотой власти, данной ему народом, избравшим его),
получил новое значение — власть Римской церкви. А папы Иннокентий III
498
Часть вторая, глава XXIII, § 1-3
обоснованно и неестественно, поскольку будет являться худшим
элементом [папской власти]; тем не менее епископы Рима
прилагают на этот счёт огромные усилия. Отсюда берёт начало
паралогизм, которым они пытаются объяснить, что короли,
принцы и индивиды подчинены их принудительной юрисдикции.
Потому надо внимательно рассмотреть такую полноту власти:
сначала выделить и четко различить её формы; затем исследовать,
подходит ли такая полнота власти епископу Рима или любому
другому епископу одной или несколькими из своих форм.
После этого нужно оценить, какое значение придаёт этому
термину тот епископ Рима, который первым присвоил её [полноту
власти] себе; и, наконец, как это первоначальное значение
получило другие смыслы (дай Бог, чтобы они не были обманом),
вредоносные для принцев [правителей] и всех субъектов, живущих в
гражданском обществе, как и каким образом тот же понтифик
её использовал и ещё использует по своему усмотрению, если
ему не препятствовать1.
§ 3. Но поскольку полнота власти представляет собой
некую совокупность, а наш план — разоблачить эти
самовольные полномочия, то нужно разделить полноту власти на виды
согласно дифференцированию универсальной добровольной
власти.
(1) Полнота власти прежде всего согласно значению
самого слова в прямом смысле должна пониматься как
гипертрофированная власть произвольно совершать любое деяние или
делать всё, что угодно. Но такая власть в человеческом обществе
принадлежит исключительно Христу. Потому в последней гла-
и Иннокентий IV дали этому термину исключительно теократическое
содержание. Так, Иннокентий III заявлял, что полнота власти ставит папу
выше всех остальных прелатов, а также выше мирских законов. Что
касается Иннокентия IV, он заявил в булле "Eger cui Levia" (1245 г.):
"Король королей установил на земле всеобщий мандатарий и нам
предписал полноту власти, давая принцу апостолов и нам право налагать и
отпускать грехи кому бы то ни было и за что бы то ни было" (Acta imperii
inedita, t. II, Innsbruck, 1885, no 1035 // Pacaut M. La Théocratie. Paris:
Aubier, 1957. P. 266).
1 Марсилий, разумеется, говорит о папе Иоанне XXII.
499
Защитник мира
ве "[Евангелия] от Матфея" написано: Дана мне всякая власть
па небе и па Земле1.
(2) Во втором смысле и далее по нашей теме [полнота
власти] — это власть, которая позволяет человеку осуществлять
своё произвольное и властное деяние в отношении другого
человека или над каким-то принадлежащим людям предметом,
которым они сами могут распоряжаться; либо власть, согласно
которой человек имеет право осуществлять любое вышесказанное
деяние, но только не над человеком или вещью, ему
принадлежащей; или ещё, власть, которая позволяет совершать не
любое деяние, а только деяние определённого вида и установленной
формы и только по велению того, кто этого хочет, в отношении
любого человека или вещи, подчинённой человеческой власти.
(3) В третьем смысле полнота власти может означать
высшую принудительную юрисдикцию над всеми принципатами
мира, сообществами, коллегиями и индивидами или же над
некоторыми из них, следуя, однако, их волеизъявлению.
(4) В четвёртом смысле полнота власти может означать
власть, уже определённую в смысле, уже упомянутом, но
только над духовными лицами. Это право назначать на церковные
должности и лишать таковых, собирать и распределять
церковное имущество и доходы; кроме того, полнота власти может
иметь смысл, определённый нами в виде третьего, но тоже
применительно к церковной сфере.
(5) В пятом смысле полнота власти может означать право
священников отпускать людям их грехи, любыми способами
налагать наказания или отлучать их от церкви и запрещать в неё
возвращаться — всё то, о чём мы говорили в главах I и VII
данной части [трактата].
(6) В шестом смысле полнота власти может означать
право благословлять всех людей, объяснять им церковные правила,
управлять таинствами церкви или отказываться от них. Мы
говорили об этом в главах XVI и XVII настоящей части [трактата].
(7) В седьмом смысле полнота власти может означать
право интерпретировать, объяснять значение положений Писания,
1 Матф. 28, 18.
500
Часть вторая, глава XXIII, § 4
особенно того, что необходимо для Спасения; по существу это
право отличать настоящий смысл [евангельских норм] от
ложного, разумного от неразумного, осуществлять весь церковный
ритуал, давать принудительное предписание относительно
соблюдения постановлений и заставлять соблюдать их под
страхом анафемы.
(8) В восьмом и последнем смысле — и это очень
соответствует нашей теме — полнота власти может означать то, что
относится ко всеобщей пастырской заботе о душах всех народов и
государств мира; мы говорили об этом в главах IX и XXII
данной части. Кроме того, полнота власти могла бы также,
согласно вышеупомянутому различию, означать всё то, что не
определено никаким законом, ибо власть неполная ограничена
законом гражданским, человеческим или Божьим, что вполне
отвечает здравому смыслу. Возможно, существуют другие
значения и сочетания [смыслов] полноты власти; тем не менее, на наш
взгляд, выше перечислены все виды, касающиеся нашей темы.
§ 4. Предварительно установив эти различия
относительно полной власти, я заявляю, что полнота власти в двух
вышеуказанных первых смыслах не даёт ничего епископу Рима или
любому другому священнику, кроме Христа и Бога. Я не стану
подробно останавливаться на этих пунктах, поскольку это вещь
очевидная и одобрена Божественной мудростью и духовной
наукой; я опускаю [соответствующие] слова, чтобы сократить
изложение. Что касается третьего и четвёртого значений
термина полноты власти, мы выразительным образом показали их в
XV главе первой части и утвердили безошибочным
доказательством Священного Писания в главах IV, I и VIII данной части
[трактата]. Кроме того, [мы] подтвердили в главе VIII и твёрдо
закрепили в главах XV, XVIII и XXI настоящей части
[утверждение], что власть (в третьем и четвёртом значениях), тем более
полная, абсолютно не принадлежит никакому священнику или
епископу ни над духовным, ни над недуховным лицом на
основании Божьего Закона. Если тем не менее такая полнота власти
была уже пожалована церковнику — епископу или священнику,
тогда [надо спросить], каким образом такая власть была
предоставлена или отменена по обоснованной причине постановлени-
501
Защитник мира
ем человеческого законодателя? Значит, он [церковник] должен
быть уполномочен общественными законами, указами и
привилегиями законодателя. Относительно пятого и шестого
значений полной власти мы показали в главах VI и VII данной части
[трактата], что право отпускать грехи и налагать наказания, а
также право придавать анафеме и публично отлучать от
церкви кого бы то ни было не дано священнику абсолютным образом,
т. е. со всей полнотой; это право, напротив, ограничено Божьим
Законом так, чтобы священник не смог осудить невиновных или
освободить виновных от наказания пред Богом.
Кроме того, право епископа или священника публично
отлучать кого-либо от церкви, особенно если это касается принца
или какого-то сообщества, должно быть надлежащим образом
определено мирским законом, как мы показали это в главах VI,
V и XXI данной части. Помимо того мы отметили в главе XVII
этой части [трактата], что право назначать
священнослужителей благословением, обучать, проповедовать и совершать
церковные таинства в сообществах верующих не принадлежит
епископам и священникам в полном объёме, без учёта определения
Закона Божьего и общественного, [изложенного] в виде
документа, который соответствует такому Закону.
Что касается последних — седьмого и восьмого значений
полноты власти, мы показали в главах XX, XXI и XXII данной
части, что она не принадлежит ни одному епископу или
священнику полностью (с полнотой), а, напротив, определяется
законами, как Божьим, так и общественным. Следовательно, ни епископ
Рима, ни какой другой священник не обладают полнотой власти
как таковой, разве что они, как указали мы в XXII данной части
[трактата], возможно, хотели бы назвать полнотой власти
главенство и превосходство, которое принадлежит
вышеупомянутому епископу и его церкви над всеми остальными
[епископатами] в силу власти правоверного общественного законодателя.
§ 5. Но откуда, по какой причине и в каком смысле
римский понтифик наделён титулом полноты власти? Ведь из
вышеупомянутых значений следует, что такая власть ему не
принадлежит; и далее нам нужно это доказать. Поначалу кажется,
что этот титул римский понтифик извлёк из восьмого значения
502
Часть вторая, глава XXIII, § 5-6
[полноты власти]: на основании видимого соответствия словам
Христа в главе XXI "[Евангелия] от Иоанна", говорящего
святому Петру: Паси овец моих', кроме того, на основании главы XVI
"[Евангелия] от Матфея", когда он обращается персонально
к Петру: И дам тебе ключи Царства Небесного; а также из его
слов в главе XVIII "[Евангелия] от Иоанна": Вложи меч в
ножны; и, наконец, из ответа учеников Христу: Вот здесь два меча1.
Опираясь на эти цитаты, некоторые (кое-кто) согласно их
желанию хотят заявить, что все овцы, т. е. приверженцы Христа
на всей земле, были доверены одному Петру, а через него
каждому епископу Рима как наместнику святого Петра. Другим же
апостолам и их преемникам епископам якобы не были
поручены все овцы на всей земле, чтобы ими управлять, но каждому
из них было поручено определённое отдельное стадо и
провинция. Святой Бернард, так поняв вышеупомянутые слова Христа,
пишет в книге II своего послания "Евгению на рассмотрение":
"Только ты один пастух, не только всех овец, но и всех пастухов.
Вы спросите, как я это докажу? Словами Бога. Кому, я говорю
не про епископов, а про апостолов, доверил Он своих овец,
абсолютно всех овец, без исключения? Если ты меня любишь, Пётр,
паси моих овец. Без всякого отличия или исключения". Потом он
[Бернард] добавляет: "Поэтому каждый из остальных
апостолов, которые поняли смысл соглашения, получили лишь
выделенную ему отдельную нацию. И, наконец, Иаков, который слыл
одним из столпов церкви, уступил повсеместность Петру,
оставив себе только лишь Иерусалим". И далее святой Бернард
делает следующее заключение: "Это же твоя служба, которая даёт
тебе полноту власти, другие же получили лишь часть забот"2.
Следовательно, вначале полнота власти понималась как
служба, как всеобщая забота о душах.
§ 6. Присвоив себе такой титул, в этом смысле (а не в
истинном согласно Писанию, о чём мы подробно поговорим в XXVIII
главе данной части) епископ Рима предпочёл иное
содержание — высокомерие, корыстолюбие и выгоду, чтобы узурпиро-
1 Иоанн 18, 11; Матф. 26, Ъ2\Лука 22, 38.
2 Saint Bernard. De considératione, Livre II, ch. VIII, 15.
503
Защитник мира
вать превосходство над другими, присвоить его себе и
публично заявить, что он может отпустить грехи и полностью
освободить грешников от причитающихся наказаний или наказать их
за недостойные поступки в будущем, что у него есть право
словом и делом исправлять мир, оставленный на его попечение.
§ 7. Присвоив указанные права под маской набожности и
сострадания (прежде всего маской набожности, которой эти
епископы всегда прикрывались под видом всеобщей заботы и
милосердия, затем сострадания, желая показать, что они
испытывают его тоже ко всем), епископы Рима, поддерживаемые
преимуществами и концессиями правителей, особенно в период
вакансии императорского трона, распространили это право [полноты
власти] и на управление ритуалом церкви. Сначала издали
законы относительно священнослужителей, называемые
"декретами"; затем под видом обращений и проповедей они убедили
мирян принять некоторые постановления, в частности
относительно постов и воздержаний от [употребления] некоторых
продуктов в определённые периоды якобы для того, чтобы те
заслужили сострадание и Божье одобрение, предназначенные
оградить людей от эпидемий и бурь, как это явствует из легенды о
святом Григории и других святых.
§ 8. Миряне, не задумываясь, приняли эти правила и
благочестиво их соблюдали; а когда соблюдение этих правил
вошло в обычай, епископы Рима стали издавать постановления и
вышеупомянутые решения в виде предписаний, имея наглость
без позволения правоверного человеческого законодателя
пугать [мирян] анафемой и отлучением от церкви, во
всеуслышание называя нарушителей.
§ 9. Их аппетиты властвовать всё более возрастали по мере
этих действий; заметим также, что благочестивые верующие
были в ужасе от игнорирования Божьего Закона и низости тех
слов; под страхом вечного проклятия они думали, что обязаны
выполнять то, что предписывали им священники: епископы Рима
и их клика церковников. Позже последние заявили о своей
презумпции формулировать олигархические указы и
постановления, касающиеся гражданских актов, самих себя, своей
службы или всего сословия священнослужителей, в которое они по
504
Часть вторая, глава XXIII, §7-11
своему усмотрению включали безупречных мирян, привлекая
даже женатых, соблазнённых привилегиями [освобождением]
от общественных обязанностей. Таким образом, они подчинили
себе немалую часть гражданской массы [населения], урвав её у
власти правителей. Кроме того, в своём рвении урвать ещё
больший кусок они издают указы, что будут наказывать анафемой
тех, кто нанесёт любое оскорбление всем, кто причислен к
категории духовных лиц; а также будут наказывать тех, кто нанесёт
оскорбление священнослужителям. Такие люди будут
публично опорочены в храмах отлучением от церкви; и, как следствие,
они должны по меньшей мере понести [дополнительное]
наказание по гражданским законам.
§ 10. А вот ещё более отвратительное и мерзкое в
деятельности священников: епископ Рима и прочие епископы, дабы
расширить свою юрисдикцию и благодаря ей увеличить свои
бесчестные прибыли, игнорируя Бога и в ущерб принцам [светским
правителям], отлучают от церкви или отстраняют от её таинств
как священнослужителей, так и мирян, которые не способны
вернуть в срок денежные долги или которые пренебрегают этим.
А ведь этих людей Христос и святые апостолы ценой
многих усилий, увещеваний, наставлений и, наконец, ценой
своих Страданий и святой Крови приняли в Церковь. Тот, кто
делал это для всех, делал не для того, чтобы извлекать выгоду;
напротив, Он хотел, чтобы грешники исключались из
сообщества верующих лишь на основании главы V "Первого Посла-
Коринфянам"1.
§ 11. Но неудовлетворенные этим, в своём стремлении к
высшей светской власти (вопреки предписаниям Христа и
апостолов) епископы Рима кинулись утверждать законы, отличные от
тех, которые исходят из гражданского общества. Однако любой
11 Кор. 5,11. Здесь Марсилий имеет в виду, что слова апостола
Павла "Я писал вам не сообщаться с теми, кто, называясь братом, остаётся
блудником, или лихоимцем, или ид о л ослу жите л ем, или злоречивым, или
пьяницей, или хищником; с такими даже и не есть вместе" должны
применяться только к злостным грешникам, нарушащим евангельские
заповеди, но никак не к нарушителям общественных законов.
505
Защитник мира
сведущий человек не обязан следовать этим законам, ведущим
к расколу гражданского общества и множественности
высшего управления, что, как мы показали в главе XVII первой части
[трактата], несовместимо со спокойствием человека, добавляет
ему явное проявление испытаний. В этом корень и истоки беды,
охватившей королевство Италии, начиная с которой все
скандалы зарождались и разрастались; длиться это будет до тех пор,
пока не прекратятся гражданские раздоры в Италии.
Епископы Рима уже давно удерживают в ней мирскую власть, в
которую они проникли постепенно (или, вернее, коварно), действуя
с помощью грязных махинаций и злоупотреблений. Они
опасаются, что она будет у них отобрана принцем (и по праву, в связи
с совершёнными злоупотреблениями), и [ныне] с помощью
своих лживых подтасовок сопротивляются установлению и
возвышению римского принца (правителя). Один из пап дошёл до
того, что нагло заявил в своих указах, что правитель Рима
связан с ним клятвой верности и был подчинён его принудительной
юрисдикцией. Это становится предметом насмешек и презрения
тех, кто от начала до конца читал книгу VII, озаглавленную "Иг
решений и судебных постановлений в своём толковании",
которую называют ещё "декреталией"1.
§ 12. Отказавшись согласиться с этой авантюрной
дерзостью, император [Людовик Баварский], этот глубоко
добропорядочный христианин, стал очень почитаем среди других принцев,
причём всегда и при любом условии. Блаженной памяти Генрих
VII2 тоже был объявлен [папой] нарушителем, поскольку якобы
сделал вид, что забыл о вышеупомянутой клятве, о чём гласит
некий рассказ под заглавием "Поруганная вера". Это лживое и
безрассудное произведение наносит оскорбление и
несправедливую обиду божественному императору, его преемникам,
родственникам и союзникам. Таким образом, упомянутый принц
был опорочен "учредителями канонов" как клятвопреступник;
эти люди [римские папы] только и делают, что дискредитируют
1 Cf. Corp. Jur. Canon. (VII, Clementines, Livre II, tit. XI, chap. II).
2 Генрих VII — германский король и предшественник Людовика
Баварского на посту главы Священной Римской империи.
506
Часть вторая, глава XXIII, § 12-13
блистательную память [народа] (если это возможно, то она будет
запачкана измышлениями и рукописями таких клеветников)1.
§ 13. Подобные олигархические постановления епископы
Рима и их кардиналы не осмелились назвать законами; они
назвали их "декреталиями", но этими "декреталиями" они
постарались связать народ угрозой наказания в настоящем мире так,
как это делают общественные законодатели. Вначале они
[епископы Рима] не решались выразить свои предписания словом
(термином) закон, опасаясь противодействия и замечаний от
вышеупомянутого [светского] законодателя, поскольку совершали
преступления, оскорбляя величество принцев и законодателей.
Они назвали постановления такого рода "каноническими
правилами", чтобы под этим нечестно использованным названием
их указы казались более достоверными и внушали верующим
силу уважения и повиновения. Так постепенно и тайком,
перетаскивая себе шесть последних значений полноты власти,
совершая в общественном порядке чудовищные вещи против
мирского и Божьего законов, а также против здравого смысла тех,
кто его имеет, епископы Рима заявили, что она им принадлежит.
В следующей главе мы напомним некоторые из этих
преступлений, но, к сожалению, не все.
1 В 1310 г. Генрих с пятитысячным войском вошёл в Италию,
чтобы объединить её под своей властью. В Риме в соборе Святого Петра он
был увенчан несколькими кардиналами императорской короной. В ходе
итальянской компании Генрих заболел или, по одной из версий, был
отравлен ядом и умер. Из текста видно, что Марсилий уважает намерения
Генриха и чтит его память, стараясь отвергнуть нападки папства на дела
этого монарха.
507
Глава XXIV
Как именно епископ Рима использовал в рамках церкви
и церковной администрации главенство
и полноту приобретённой власти
§ 1. Далее нужно показать, в каких сферах и как епископы
Рима до настоящего времени использовали [различные] виды
полноты власти, которую они себе присвоили, когда им не
препятствовали. С начала появления церковных должностей
[излишние] прибыли и мирские блага всегда распределялись в
пользу бедных (как мы показали это в главе XIV данной части).
Тогда же было установлено, что распределяться они будут
священнослужителями. А теперь нужно уяснить, как римские епископы
использовали полноту власти до настоящего времени, как они её
используют ныне и как будут использовать в дальнейшем. Это
касается всех, кто живёт в гражданском обществе, причём как
принцев [правителей], так и прочих субъектов.
§ 2. До настоящего времени да и сейчас, используя
снисходительную для епископов Рима полноту власти, последние
заразили [ею] весь мистический корпус Христа [т. е. служителей
культа] и, я осмелюсь сказать, развратили его. Они
ограничили, извратили и, наконец, почти полностью отменили выборы
[в церкви] — лучший и единственный способ, дающий
уверенность абсолютно верно установить управляющего. Ведь именно
через выборы апостолы и их приверженцы (верующие)
определяли диаконов, что мы видим по главе VI "Деяний апостолов"1.
Прежде всего, как мы показали в главе XVII данной части
[трактата], епископы ограничили число участвующих в выборах,
приписав его только духовенству, что [постепенно] вошло в обычай
и должно ныне соблюдаться обществом приверженцев [Христа].
Кроме того, они наделили правом избираться епископами
молодых людей, не имеющих опыта и не знающих Закона Божьего.
Эти молодые люди назначались канонниками при
игнорировании местных священников в провинциях; исключение допуска-
1 Деян. 6, 2-6.
508
Часть вторая, глава XXIV, § 1-3
лось (очень редко и незначительно) только тогда, когда человек
был одновременно священником и канонником. Они [епископы
Рима] дали право избирать [местных епископов] священникам
одной церкви или храма в провинции, хотя такое право
должно принадлежать по меньшей мере всему духовенству
провинции и особенно священникам, которые хорошо знают Закон
Божий, как мы показали выше. В конце концов епископы Рима
почти полностью отменили подобные выборы, присвоив себе
право прямого назначения почти на все церковные должности, не
только на средние и второстепенные, но и на те, которые
подходят простым мирянам, — по охране храмов, сбору и
распределению пожертвований и прочие. Под предлогом сомнительности
они позволяют себе отменять результаты любых выборов, даже
таких, которые были проведены надлежащим образом, при
достаточном количестве утверждённых выборщиков; а
освободившиеся места своей полной властью (невежественной, движимой
подкупом и корыстью, ненавистью и любовью, страхом и
услужливостью и ещё желанием благосклонности, т. е. властью
извращённой) они заполняют людьми, не знающими Священного
Писания, профанами и неучами, а часто и лицами продажными или
явно преступными, которые к тому же не умеют обращаться с
мирянами, во главе которых они поставлены.
§ 3. А вот как епископ Рима [Иоанн XXII] следует словам
Христа из главы X "[Евангелия] от Иоанна"1: несмотря на
выборы, которые должны были состояться, и даже вроде бы уже
состоялись, к прочим своим безобразиям, он вдруг назначает двух
епископов своего языка [т. е. французов], одного
провансальского — в английский Винчестер, другого — в датский Лэнд. При
этом ни тот, ни другой не знают языков соответствующих
народов. Пусть епископ Рима ответит и объяснит, как такие пастыри
будут взывать к своей пастве, если они не знают обычаев данных
народов? Как они должны изобличать, порицать [за грехи] и как
паства последует за ними, ведь она должна слушать проповеди,
вероучения из уст священников? Вопрос, каковы эти пастыри с
точки зрения знания Доктрины и [своих] нравов, не относится к
1 Иоанн 10, 1-13.
509
Защитник мира
теме нашего разговора. Однако епископ Лэнда, и об этом
хорошо известно в Дании, продав весь скот, необходимый для
возделывания полей этой страны, собрав сокровища и казну, т. е.
ограбив церковь и епархию, убежал и вернулся на свою родину.
§ 4. И это [случилось] не по причине недостатка или
нехватки [опытных] людей, как было в старые времена, когда
нужно было просить пастырей в иноземных провинциях. В той
же Англии, конечно же, были люди более примечательные
своей жизнью и более сведущие в вопросах священной Доктрины,
чем служитель, который был поставлен во главе них, не
способный ни понять их речь, ни толковать Священное Писание, а
лишь являвшийся предприимчивым дельцом. А то, что
произошло в Дании, случалось и в других провинциях — тому есть
многочисленные свидетельства, но не буду их приводить,
чтобы быть кратким.
§ 5. Действительно, кто не испытает удивления и
изумления перед тем фактом, что эти молодые люди, несведущие в
вопросах, соответствующих их положению, неопытные,
невежественные, иногда явно преступники, назначались на самые
высокие церковные должности по симонической причине [т. е. за
взятку] или по просьбе власть имущих (не говоря уже о страхе
перед ними), а ещё по раболепству и кровному родству, тогда
как учёные Священного Писания [богословы], чьи достоинства и
честность не требуют доказательств, были отстранены [от
церковной карьеры] или считались не заслуживающими внимания?
Перебрав патриархов, архиепископов, епископов провинций и
прочих прелатов более низшего звена, не найти и одного из
десяти, который был бы учёным в теологии или достаточно
образованным в этой области. Мне стыдно упоминать (хотя нужно
сделать это без колебаний, поскольку это правда), что
епископы в наши дни не умеют ни проповедовать Слово Божье
народу, ни противостоять доктринам, запятнанным
заблуждениями еретиков (если это проявилось); но они в возможных
случаях цинично выпрашивают доктрины у других, хотя апостол
Павел сказал в главе III "Первого Послания к Тимофею", что
епископ должен быть непорочен, держащийся истинного слова,
согласного с учением, чтоб он был силен наставлять в здравом
510
Часть вторая, глава XXIV, § 4-8
учении и противящихся обличать1. То же он пишет в
"Послании к Титу", глава I2.
§ 6. Что касается прелатов более низкого ранга — аббатов и
настоятелей монастырей и всех приходских священников, Бог —
свидетель — истинная правда, что большинство из них до такой
степени далеки от жизни и вероучения, что не могут даже
грамматически правильно произнести речь.
§ 7. Но люди, которым чаще всего [необоснованно]
представлены церковные чины (снова повторяю — с помощью "полноты
власти") и которые считают себя в состоянии справиться со
своими обязанностями, — кляузники. Римский понтифик назначил
их на эти должности как необходимых церкви её защитников,
как людей, умеющих вести борьбу за сохранение мирских благ
[церкви]. Более того, чтобы таким образом их [блага]
узурпировать, он в то же время отталкивает как ненужных учёных в
священной теологии. "Так как они простодушны", — говорят он и
его клика кардиналов. Или: "Они разбазарят церковь". Однако
мирские блага — это не церковь; приверженцы Христа создали
её не для собирания богатств, а для того, чтобы в соответствии с
наказом Христа, который мы читаем в главе X "[Евангелия] от
Иоанна", а также во многих других текстах Писания, которых
я не буду цитировать для краткости, поскольку это очевидно,
епископы вели борьбу за Спасение душ верующих.
§ 8. Конечно же, мирские блага не являются наследием
апостолов, которое они оставили своим преемникам — епископам,
чтобы его беречь; мирские блага не являются правами
Небесного Супруга [т. е. Иисуса Христа], равно как императорские
почести и мирская власть. Таким софизмом нынешний епископ Рима
[Иоанн XXII] абсолютно несправедливо возразил известному
Людовику, герцогу Баварскому и королю римлян, чтобы
защитить себя или, скорее, чтобы атаковать Людовика. Потому
Бернард в произведении "Евгению на рассмотрение" ("О
размышлении"), книга II, глава IV, говоря про заботу о душах и церкви,
1 Здесь Марсилий не цитирует дословно указанные источники, а
излагает их содержание достаточно вольно.
2 Тит. 1,9.
511
Защитник мира
заботу, которую апостолы оставили своим преемникам,
отмечает: "Так что же ещё оставил святой апостол"? "То, что у меня
есть", — сказал он, — я отдаю тебе". Что же это? Я знаю одно:
это не золото и не серебро. Он [апостол] сам говорит: "Серебра
и золота у меня нет". И далее Бернард добавляет: "Он дал то,
что имел, т. е. заботу о душах и церквах, как я уже сказал. А что
апостол дал, имея в виду власть и управления?". Вот что пишет
Бернард: "Это власть? Слушай самого (Петра): "Но не как
владыка духовенства, а как образец паствы". И чтобы ты не думал,
что это лишь слова смирения и не забота об истине, слушай
голос Бога в Евангелии: "Короли народов, управляющие ими и
имеющие над ними власть, называются благодетелями?" И
добавляет: "И что бы ни произошло, ясно одно: апостолам
запрещено господствовать"1.
§ 9. Но что вызывает крайнее удивление и изумление, хотя
должно производиться по надлежащей форме вселенским
церковным Собором с участием князей церкви, которые
считаются наместниками Бога, так это то, как происходит установление
верховного понтифика и его собратьев-кардиналов, которые, как
мы уже говорили, должны быть наставниками всех остальных
священников, чтобы сохранить единство и чистоту веры, и
руководить ими согласно решениям вышеупомянутого Собора.
Редко, и даже очень редко, на этот важнейший в церкви пост
избирается или ставится во главе других [священников] учёный в
вопросах Священного Писания. Чаще всего понтифик выходит из
группки дельцов, что непристойно по отношению к
Священному Писанию, не соответствует здравому смыслу и
представляет собой в глазах всех сообществ верующих самый постыдный
из всех церковных обычаев. Здесь нужно сделать замечания
касательно состава коллегии кардиналов; обычно в неё попадают
распутные молодые люди, как правило, не знающие Священного
Писания] хотя каждый епископ и коллегия кардиналов в целом
должны быть образцом для всех остальных (епископов и
церквей), а задача понтифика Рима, опираясь на совет кардиналов,
1 Saint Bernard de Glairvaux. De consideratione, II, 6, P. L. CLXXXII,
748 AB.
512
Часть вторая, глава XXIV, §9-11
добросовестно управлять всей церковью; и только так, а не
иначе, особенно в сложных вопросах.
§ 10. Возвращаясь к сказанному, отметим, что понтифик
Рима жалует полнотой своей власти претендентов на
довольно большое количество должностей, от самых высоких до
средних; причём отдаёт посты обычно людям невежественным, не
знающим Священного Писания (дай Бог, чтобы они не были ещё
и преступниками), как знакомым ему, так и незнакомым,
преимущественно молодым потомкам [знати]. Всё это результат си-
монической коррупции с его стороны и со стороны посредников,
происходящей чаще всего под влиянием его порочности. Таким
образом, самые высокие и значительные церковные должности
запятнаны выдвижением таких людей и их незаконным
получением этих должностей; местные приходы, должности в
которых распределяются высшими прелатами, тоже поражены
этой заразой, поскольку такие прелаты предпочитают
общество себе подобных, ибо, по словам мудреца, человеку нравится
человек, лошади — лошадь. Таким образом, этим глупым и
порочным людям они открывают самую скверную дверь — дверь
денег, в которую те уже вошли и которая верно ведёт их к
церковным должностям и прибылям. Поскольку такие церковники
хотят действовать в соответствии со своим правом, что не
меняет их сущность, а лишь полностью раскрывает её, они
ненавидят и отвергают, отстраняют и подавляют как своих врагов тех,
кто свят, справедлив и образован, тех, которые не пытаются
войти в дом Бога такой дорожкой; как говорит Истина: Ибо
всякий, делающий зло, ненавидит свет1.
§ 11. Я не умолчу и о том факте, что деятельность
вышеупомянутого епископа [римского], желающего заслужить милость
и благосклонность влиятельных людей, а возможно, и получить
от них деньги, продвигая епископами в известных городах
молодых людей, необразованных в вопросах Священного
Писания и в других дисциплинах, не содействует святому порядку
(священству). Хотя Иероним в своём "Послании к Евангелу" пи-
1 Иоанн 3, 20.
513
Защитник мира
шет, что священник заключён в епископе1, но когда церковное
управление коррумпировано, неудивительно, что и весь
мистический корпус Христа нездоров, поскольку прелаты церквей и
прочие пастыри не наставляют, не порицают, не читают
проповеди в соответствии со святой Доктриной, а наоборот, открыто
совершают отвратительные поступки. Люди были возмущены
их примером; в частности, два упомянутых епископа стали для
простого народа как цель для лучника [т. е. предметом для
насмешек]. Как сказано в Писании, глава V "[Евангелия] от
Матфея": Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они
видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного2.
И это корень порочности современных нравов; как сказал
Христос в главе XV "[Евангелия] от Матфея": Если слепой ведет
слепого, то оба упадут в яму3. Что же тогда говорить о
распределении мирских благ? Все излишки мирских благ помимо
потребностей священнослужителей должны раздаваться бедным
и нуждающимся (кто об этом не знает), а епископы обращают
их в своё пользование (говоря точнее, в своё злоупотребление),
о чём мы говорили в главе XI настоящей части [трактата].
Прибавьте сюда новый способ просить подаяние, согласно
которому большая часть этих мирских благ растрачивается на
покупку наёмных солдат: всадников и пехотинцев, на то, чтобы
разжигать и давать средства на войны между приверженцами
Христа, дабы подчинить их наконец своей тиранической власти. Из
сказанного следует, что именно по причине полновластия [пап]
мистический состав церкви поражён со всех сторон [пороками]
и продажен в большинстве своём.
§ 12. Перейдём теперь к устройству этой корпорации
[папской курии], которая состоит из её членов, [расположенных] в
определённом порядке и определённом положении по
отношению одних к другим; и если внимательно рассмотреть её, то она
представляется как некое безобразное чудовище. Известно, что
в живом организме каждый член непосредственно соединён с
1 Saint Jérôme. Epistolae, 146, P. L. XXII, 1195.
2Матф. 5, 16.
3 Матф. 15, 14.
514
Часть вторая, глава XXIV, § 12-13
головой и способен сам выполнять надлежащие ему функции.
Так, если палец или рука непосредственно соединены с
головой, то при отсутствии необходимого положения не будет силы
и движения, и они не смогут выполнять свои функции. А если
палец связан с кистью, кисть с рукой, рука с плечом, плечо с
затылком, затылок с головой соответствующими суставами?
Тогда тело приобретает определённую форму и голова может
послать всем другим членам, от одного к другому, силу,
соответствующую их функции, природе и положению в теле, и, таким
образом, все члены [организма] сами смогут выполнять
надлежащие им функции. Рассмотрим эту форму и этот путь
церковного управления как любого гражданского режима.
Поскольку всемирный пастырь [римский папа] или правитель не могут
всех контролировать и непосредственно управлять частными
действиями индивидуумов во всех провинциях, то нужно,
чтобы этот контроль и управление были достаточными и
соответствующими. Необходима помощь специальных управляющих,
подчинённых согласно обязательному порядку, тогда
упорядоченное тело церкви может продолжаться и увеличиваться. Так
считает Апостол в "Послании к Ефесянам", глава IV, в которой
он говорит: Но истинною любовью все возвращали в Того,
Который есть глава Христос, из Которого все тело,
составляемое и совокупляемое посредством всяких взаимно
скрепляющих связей, при действии в свою меру каждого члена,
получает приращение для созидания самого себя1.
§ 13. С тех пор как римский понтифик сам себе
предоставил полноту власти, весь этот порядок и устройство [церкви]
были разрушены; ибо он сам освободил прелатов более
низкого ранга и членов органов власти от контроля и влияния,
которые осуществляли над ними вышестоящие [иерархи]; так,
архиепископы были освобождены от контроля патриархов,
епископы от контроля архиепископов; капитулы и коллегии
священнослужителей — от контроля епископов, а совсем недавно
(дай Бог, чтобы не было хуже!) аббаты и настоятели
монастырей утратили контроль над монахами, которые относятся к так
^фес.е, 15-16.
515
Защитник мира
называемому ордену бедности1. Порядок нарушен, и понтифик
ставит всех под своё попечение и свою непосредственную
принудительную власть, без всякой очевидной необходимости, а,
скорее, из-за явной жадности к накоплению в свою пользу от
препирательств и споров [священников и мирян], стараясь
концентрировать деньги, обирать прелатов, ставя большую часть их в
зависимое от него положение.
§ 14. Какая, однако, наглость из этого следует, почти никто
не ведает. Так как эти последние [т. е. францисканские монахи]
лишились контроля своих вышестоящих [настоятелей], они
стали надменными, непослушными и непочтительными по
отношению к тем, кому должны подчиняться с полным основанием, и
получили полную свободу грешить вопреки всем и вся. А тем,
на кого возлагался этот контроль, лишённые власти, которая им
предназначалась, тоже представился случай быть беспечными
и пренебрежительными. Отсюда столько беспокойства для
верующих деяниями, настолько отвратительными, что неприятно
их перечислять; по причине их разнообразия и неимоверного
количества я не буду описывать каждый в отдельности, поскольку
большинство из них легко обнаружить тем, кто хотел бы их
раскрыть. Я лишь бегло коснусь одного факта, хотя это
правонарушение свершилось под видом благочестия, — епископ Рима
допустил, чтобы [рядовых] священнослужителей и диаконов
поставили после кардиналов и перед епископами, невзирая на ранги
и звания, не принимая во внимание ни того, что сказано об этом
в Писании, ни осуждения Иеронимом в "Послании к Евангелу",
как мы это видели в главе XV настоящей части [трактата].
Добавьте ко всему ещё и новый росток, распускающийся на этом
корне, — то, что епископ Рима своей полнотой власти запретил
всем, кто имел церковные прибыли, где бы то ни было,
составлять завещания без его разрешения и указал, что имущество
1 "Орденом бедности" в Средневековье нередко называли орден
святого Франциска Ассизского, проповедовавшего евангельскую бедность
как средство приближения верующих и священников к образу жизни
Христа и его апостолов. В родной Марсилию Италии членов этого ордена
порой именовали "братьями в бедности".
516
Часть вторая, глава XXIV, § 14-15
тех, кто не составил завещания (и чтобы это было
обязательно) отходило ему, и незамедлительно передаваясь. Но что
является ещё большим злом (хотя симония, ставшая тотальной
после этой меры, достигла своего апогея), так это то, что епископ
Рима [Иоанн XXII] в силу этой самой власти в первый год
[пребывания на престоле] повсеместно захватывает себе любые
доходы и прибыли, словно они являются бесхозными (аннатами),
прибирая себе, таким образом, все богатства мира, обирая все
государства и провинции, где они [доходы] должны
распределяться между священнослужителями и бедными людьми или
обращаться субсидиями в пользу государства, за счёт
которого они были выделены, поскольку были установлены и
предписаны для этой цели.
§ 15. А вот что ещё более недопустимо: епископ Рима
утверждает, что в силу всё той же полноты власти в его
распоряжении находится и имущество верующих мирян,
завещанное во время их походов за моря (во время Крестовых походов)
и других благих намерений. Речь идёт об имуществе,
управляемом определённым количеством людей, которых принято
называть комиссарами1. Можно ли после этого удивляться
заявлениям некоторых епископов [Рима], что в силу этой полноты
власти они властвуют над всеми королями, принципатами и
королевствами, как об этом было сказано в главе XX данной
части [трактата]; хотя, однако, ни одно из этих полномочий им не
принадлежит, что мы показали в главе XV первой части и
главе XVII настоящей части. От того же указанного корня
произошло ещё множество зол, более серьёзных, чем те, о которых мы
говорили; всех их описывать не будем по причине их
разнообразия. "Когда вершится зло — особенно содержащее все
вероятные беды", затрагивающие гражданские акты, "нетрудно
увидеть свершение других зол, которые из него вытекают", —
сказал Мудрый Язычник2. Так, если полнота власти принадлежит
1 Комиссарами, т. е. в переводе с латыни "уполномоченными",
назывались лица, занимавшиеся материальным снабжением крестоносцев, в
том числе опекавшие имущество последних.
2Aristote. Physique, I, 2, 185 а 11.
517
Защитник мира
епископу Рима, из этого следует, что он может делать всё, что
захочет; для этого он приостанавливает и отменяет по своему
усмотрению все гражданские постановления и законы, даже
правила, которые были утверждены вселенским Собором; всё
это святые и философы изобличили как самое большое зло для
всех светских правлений, что мы показали и
продемонстрировали в главе XI первой части авторитетом глоссы святого
Августина, относящейся к главе VI "Первого Послания к Тимофею".
Итак, именно на основе полноты власти, присвоенной
епископами Рима, весь состав церкви стал коррумпированным;
каждое предписание церковной администрации искажалось,
любому гражданскому правлению препятствовали и вредили. Тем не
менее говорят, что слова и дела этого епископа [Иоанна XXII] и
его коллегии [кардиналов] должны быть примером для других.
§ 16. Если (я молюсь об этом) верующие обратят свои взоры
(прикрытые у многих из них в течение долгого времени вуалью
ложного почтения) на этих священников, то перед истинными
приверженцами Христа встанет вопрос: стоит ли бывать там и
переступать порог римской курии, вернее сказать, порог
торгового дома и отвратительного вертепа разбойников, или им
[верующим] надо держаться от него подальше? Подумав над ним,
они поймут, что с точки зрения людей, достойных веры, это
убежище преступников, которые занимаются торговлей благ, как
духовных, так и мирских. Там находится лишь сборище симо-
нистов, содом дельцов, от которых исходят клеветнические
нападки и агрессия. Там правосудие безгрешных в забвении или
оно расходится во мнениях; если страждущие не могут купить
его за деньги, то в конечном счёте, уставшие от
многочисленных забот, они вынуждены оставить свои праведные или
подлые дела. Ибо там широко прокламируются общественные
законы, а Божественные Доктрины умалчиваются или о них
говорят очень редко. Там решают вопросы захвата христианских
стран и их узурпации с помощью оружия и насилия, без
малейшего старания завоевать души [населения]. Кроме того, там пет
устройства, где темно, как самая тьма1.
1 Иов 10, 22.
518
Часть вторая, глава XXIV, § 16-17
§ 17. Что касается меня, то мне курия представляется
ужасным истуканом, которого Навуходоносор видел во сне (глава II
Книги пророка Даниила): голова у него была из золота, грудь
и руки его — из серебра, чрево и бёдра — медные, голени его
железные, ноги его частью железные, частью глиняные1. Что
же означает этот истукан, как не людей, служащих в курии
римского папы, или верховного понтифика; истукан, который
когда-то наполнял ужасом людей порочных, а теперь страшен
для людей добродетельных? Разве отливались бы верхние
части этой статуи — голова, грудь и руки — из золота и серебра
лишь ради внешнего вида или для чувственного контакта
людей с ними? Скорее, они символизируют жадность церковников.
А его чрево и бёдра? Что это, как не беспорядок и шум споров,
болтовни и симонических деяний? Это касается как духовных,
так и мирских дел; не говоря уже о проклятиях [лиц],
отлучённых от церкви, преданных устно или письменно анафемам
верующих во Христа, которые с полным основанием отказываются
подчиняться папе римскому и отдавать ему свои мирские блага.
А что есть (как говорится, я вас умоляю) его бёдра из бронзы, как
не помпезность и пышность всех сладострастных и развратных
дел и тщеславия, непристойных даже (светских) мирян,
пронизывающих сознание людей, которые должны быть для других
примером целомудрия и честности? Его голени, ноги и пальцы
из железа, а частью глиняные — это указывает на узурпацию
и захват светского правления стран и провинций насилием
вооружённых людей, одетых в броню. А ноги, на которые
опираются верхние части тела и которые вовлекают их в свои
действия, показывают, что соблазн золота и серебра притягивает и
вовлекает воинов в эти авантюры; они [ноги] держат и
вовлекают также чрево и бёдра из бронзы, что значит, во
всеуслышание обещают [воинам] вознаграждения, давая лживое
отпущение грехов и освобождение от наказания, несправедливо
осуждая и проклиная (но тщетно, ибо Бог им не внемлет) тех, кто
защищает свою свободу и хочет сохранить верность своим
правителям. Что же касается ступней и пальцев из глины, то их хруп-
1 Даниил 2, 32-33.
519
Защитник мира
кость означает слабость отговорок; и лживость этих отговорок
понятна всем, ибо с их помощью понтифик Рима удваивает
усилия против христиан, чтобы угнетать их.
Однако тот же прорицатель [Даниил] предсказал, что
"камень оторвался от горы и ударил в истукана", представив этим
камнем короля, избранного народом. И Богу было угодно дать
ему власть, а также определить, что королевство не может быть
передано никому другому. Этот король, я бы сказал, скорее, по
милости Святой Троицы, нежели исходя из человеческих
возможностей, разрушит и уничтожит глиняную часть этого
ужасного, уродливого истукана; разрушит части ног, на которые
истукан захватнически опирается, вскроет дела, полные лжи и
беззакония (а пустые отговорки больше подойдут для беседы с
поэтом), покажет всем народам и их правителям софизм
подобных дел, демонстрируя его проявления, искореняя и уничтожая
его с помощью истин Священного Писания, а разрушая
железо этого истукана, разрушит его власть, ужасную и безбожную.
Что касается бронзы, которая аллегорически передаёт право,
которое понтифик присвоил себе, право проклинать народы и
правителей, он [король] положит этому конец, как положит
конец и беспорядку мирской юрисдикции и беспорядку в делах и
конфликтах, он положит также конец высокопарному
тщеславию и развратным сладострастиям. И, наконец, серебро и
золото — это алчность и грабёж понтифика Рима и просвещенных
членов Римской курии, он их подавит и сам будет пользоваться
мирскими благами, но более умеренно. Итак, по мнению
предсказателя, железо, глина, серебро и золото будут разбиты
одновременно; все пороки и правонарушения курии будут уничтожены;
и сделались как прах на летних гумнах, и ветер унес их1.
Поскольку всё, что противоречит природе, Божьим и
общественным законам и здравому смыслу, не может долго продолжаться.
1 Даниил 2, 35.
520
Глава XXV
Как епископ Рима использовал главенство и полноту власти
и, выходя за рамки церкви, вмешивался в гражданские дела
§ 1. Мы рассмотрели, как и в каких сферах епископы Рима
использовали и используют до сих пор эту полноту власти,
которую они присвоили себе за пределами церкви. Сначала
вспомним опыт первой церкви, её развитие с самых истоков, начиная
с её главы — Христа и её создателей — святых апостолов.
Христос пришёл в этот мир, чтобы основать и развить
священническую службу, или, иначе говоря, службу пастырей душ.
Являясь законодателем Вечного Закона, он собрал в этот Закон
обряды и таинства, а также наставления (заповеди) и предписания
относительно того, во что надо верить, как поступать и чего
избегать, чтобы заслужить в полном объёме жизнь блаженства и
счастья, которую мы называем Вечной. Он сам отказался от
обязанности решать гражданские дела и править в этом мире, а
также предписал и рекомендовал всем апостолам и их преемникам
отказаться от подобной обязанности; в силу предписания
Божественного Закона он объявил себя подчинённым суду и
принудительной власти светских правителей; его апостолы также
объявили себя подчинёнными правителям как на словах, так и на
деле, что следует из Священного Писания, откровений святых и
мудрецов, упомянутых в главах IV и V настоящей части
[трактата]. И как мы ясно показали на общественном опыте в главах
VIII и IX данной части, Он [Христос] исполнял обязанности, о
которых мы говорили в главах VI, VII, XV и XVI настоящей
части, и предписал апостолам, а через них их преемникам
исполнять свой наказ. Кроме того, Он всегда жил в бедности,
наставлял и советовал апостолам и их преемникам держаться её, о чём
мы говорили в главах XII, XIII и XIV данной части [трактата].
§ 2. Эту форму и этот образ жизни, а также способ
исполнять вышеописанную обязанность в соответствии со своими
полномочиями апостолы, поскольку "сын покорности"
наблюдал за ними, соблюдали [неуклонно]; епископы Рима и
большинство преемников апостолов их тоже соблюдали, хотя и не все и
521
Защитник мира
только до времён римского императора Константина I. Однако
некоторые из этих преемников уже тогда имели состояние;
первым из них был Урбан I, епископ Рима1. До его появления [в
качестве понтифика] церковь и коллегия кардиналов жили в
соответствии с образом жизни Христа и апостолов, жизнью, которую
мы можем назвать высшей и достойной бедностью. Этот Урбан
поступил так, возможно, из набожности, чтобы помочь бедным
или из сострадания к ним (дабы обернуть свой замысел во благо
как можно более набожно); он счёл возможным требовать перед
судом такую собственность и доходы от неё, чтобы можно было
продавать, а не раздавать. Это было, вне сомнения, уклонением
(умышленным или нет) от высшей бедности или состояния
совершенства. Хотя большинство епископов Рима до времён
Константина одинаково следовали такому образу жизни.
§ 3. В течение этого периода, как мы говорили в главах XVIII
и XXII настоящей части [трактата], епископы и коллегия
священников Рима приписали себе некоторые полномочия,
касающиеся церковного ритуала, о чём известили другие церкви; они
взяли на себя заботу и опеку (милосердием и
благотворительностью, насколько это было возможно) над остальными
церквами, особенно когда те об этом просили, ибо у них был
недостаток подходящих приходских священников и пастырей. Потому
епископы Рима направляли другим церквам наставления и
поучения по вопросам морали и веры. Другие церкви охотно и с
благодарностью принимали их постановления по причинам,
изложенным в главах XVIII и XXII данной части [трактата].
Когда же случались разногласия между священниками,
епископами, диаконами и другими членами этих церквей, а братское
наставление остальных не прекращало беспорядки, что могло
повлечь за собой другие конфликты по вопросам нравственности
и веры, те из них, которые были более осмотрительны и
хотели жить, почитая Христа, заботились о том, чтобы через
епископа Рима и его церковь (чьи предупреждения больше
почитались по уже указанным причинам) предупредить
[конфликтующих] об отлучении от церкви или предании анафеме и сооб-
1 Martinus Polonus. Chronicon, M.G.H., Scriptores, XXII, 413.
522
Часть вторая, глава XXV, § 3—4
щали об этом тем, кто будоражил остальных, а также тем, кто
совершал другие преступления. Иногда епископы Рима делали
это самостоятельно, проявляя старание для веры. Таким
образом, большая часть верующих разных провинций [добровольно]
подчинялись Риму и его церкви для единства веры и
сохранения мира и спокойствия между ними, чего невозможно было
сохранить путём принудительной силы или путём захвата,
принимая во внимание, что общественный законодатель тогда
почти везде был неверующим.
§ 4. Затем пришли времена римского императора
Константина I, который стал первым правителем, позволившим
христианам собираться публично и который издал указ об
учреждении первых всеобщих [вселенских] Соборов священников или
епископов. Эти Соборы устанавливали и уточняли
недостаточно точные определения в Священном Писании, отделяли
истинные [положения] от поддельных и ошибочных, которые
некоторые священники иногда по незнанию или суеверию, но чаще из
злого умысла распространяли среди верующих во Христа. Эти
всеобщие Соборы ещё давали предписания касательно
церковных обрядов, например богослужения, нормы морали, обучения
диаконов и священников, а также устанавливали процедуру
назначения священников на церковные посты в городах и
провинциях и, кроме того, определяли способ распределения мирских
благ и прибылей (пожертвований и всего движимого и
недвижимого имущества, которое было вручено
священнослужителям). Чтобы закрепить эти предписания, общественный
законодатель или [светский] правитель утверждал постановления
Соборов своими властными указами, заставляя каждого
священника и несвященника соблюдать их требования; и
каждому требованию соответствовало определённое наказание
относительно имущества, личности и образа жизни [виновного]. Эти
указы утверждались больше для священников или епископов,
чем для остальных [христиан], ибо они первыми давали повод
появлению таких указов. Тогда ни епископ Рима, ни какой
другой епископ не возражали против законодателя, не требовали
быть вне подчинения законам и указам правителей; напротив,
они настойчиво убеждали правителей утверждать такие зако-
523
Защитник мира
ны, как это можно видеть по "Кодексу Исидора" и другим
[источникам], о которых мы неоднократно упоминали в главе XXI
данной части [трактата].
§ 5. Кроме того, те же правители утвердили законы
относительно количества священников в каждой провинции, их движимого и
недвижимого имущества, которое им было передано упомянутым
Константином, а впоследствии и другими императорами и
частными лицами; были утверждены и законы по гражданским делам,
также касавшиеся споров священников, хотя эти законы по милости
законодателя были смягчены гарантированными льготами.
Законодатели проявляли почтение к сану священников, поскольку они
поистине исполняют поручение Христа; кроме того, [законодатели
и правители] принимали во внимание моральные качества,
скромность и простодушие людей, которые тогда исполняли обязанности
священников. Поэтому для духовенства в ту пору утверждались
законы менее строгие, чем для светских лиц, даже если речь шла
об идентичных поступках. Такие законы обеспечивали привилегии
священникам, защищали их от нападок светских клеветников, ме-
шаюших исполнять богослужения. В то время количество
набожных людей было ограничено и они со смирением сносили
оскорбления и придирки, не защищали себя силой и не использовали
оружие для нападения на других. Действительно, в то время казалось
чудовищным и кощунственным, чтобы духовные лица,
священники и епископы, брались за оружие или принуждали к этому других.
Амвросий, о котором мы упоминали в главе IX данной части, писал
по этому поводу: "Я могу страдать, плакать, стонать от оружия и
солдат, и мои слёзы будут моим оружием; таковы на деле способы
защиты священников; но я не должен и не могу оказывать
сопротивление по-другому" \ По данной причине священники
нуждались в покровительстве и привилегиях, чтобы жить в мире и
безопасности и избегать "стрел" клеветников, хотя ныне их отношения
с мирянами в этом плане резко отличаются от тех, что были тогда.
§ 6. Итак, в течение долгого времени они [священники] жили
по гражданским законам и указам правителей, а весь корпус
священослужителей получал от правителей и народа полно-
1 Эту цитату Марсилий уже приводил.
524
Часть вторая, глава XXV, § 5-6
мочия по утверждению в должностях (как значительных, так и
второстепенных, а также право распределять и раздавать
мирские блага и прибыли). И епископы Рима того времени по
причине такой зависимости не противодействовали ни римским
правителям, ни народу, ни частным лицам — покровителям
церквей, ибо хорошо понимали, что [сами] зависят от законов
Божьих и гражданских, что мы показали в главах IV, V, VIII и
XVII данной части. Мы видим это на примере Симмаха из
Сардинии, который был избран [на престол] одновременно с
Лаврентием, и по этому поводу у них случился конфликт; но король
Теодорих вынес решение, утвердив его [Симмаха] папой
римским1. Нечто подобное описал и Мартин: "Святой Григорий,
будучи избран папой, (зная императора Маврикия) сам
подтвердил своё согласие в письмах к императору"2. Епископы Рима в
ту пору имели обыкновение просить у императоров
утверждения их привилегий, что мы видим, читая о Виталии из Сигнии, о
Константине из Сирии и о многих других римских понтификах.
Более того, последние имели обыкновение лично приезжать из
дальних провинций, являться к императорам, чтобы просить их
о своём утверждении и представлять другие ходатайства, о чём
мы читаем в соответствующих хрониках и рассказах. А вот
Иоанн XII за его преступления был отстранён от должности
понтифика римским императором Оттоном I с согласия всего народа,
как духовенства, так и мирян3. Равно в хронике Мартина, в ме-
1 Martinus Polonus. Chronicon, M.G.H., Scriptores, XXII, 420 et Prêvitê-
Orton. P. 385, note I.
2 Ibidem. P. 457 et Prêvitê-Orton, ibid.
3 Папа Иоанн XII был последним представителем так называемого
периода порнократии в истории католической церкви. За разврат и
продажность он был изгнан римлянами со Святого престола, но обратился
за помощью к германскому королю Оттону (Otto) I. В 961 г. войска
короля вошли в Рим и тем самым помогли Иоанну вновь стать понтификом.
В благодарность Иоанн XII преподнёс Оттону I корону императора, что
положило начало воссозданию Священной Римской империи. Однако
папа своим поведением продолжал дискредитировать звание понтифика.
Поскольку увещевания на него не действовали, в конце концов
император созвал собор и способствовал смещению папы Иоанна XII.
525
Защитник мира
сте, где речь идёт о Бенедикте IX, мы читаем, что когда
произошёл конфликт между двумя избранными кандидатами, оба были
отклонены властью римского императора Генриха1. Поскольку
кто властен утверждать [понтифика], властен и отстранять его,
когда это необходимо; если каждый епископ избран правителем
и народом, он может быть также ими смещён, что мы показали
в главе XVII данной части [трактата].
§ 7. Подобно Христу и апостолам епископы Рима и
провинций, священники и весь корпус церковников подчинялись
власти правителей, которые по праву были законодателями в
обществе. Но под влиянием дьявола-искусителя, который
породил гордыню, высокомерие и все другие пороки, епископы Рима
поддались соблазну и последовали по чуждому пути,
отдалённому от пути Христа и апостолов. Алчность и скупость
охватили их разум и отдалили от достойной похвалы высокой
бедности, которую Христос установил в церкви. Кроме того, гордыня
и высокомерие в отношениях со светской властью изгнали из их
душ высшее смирения, которое Христос предписал соблюдать
церкви, т. е. всему духовенству. Первым священником, который
страдал этими скверными пристрастиями, если до него этого не
делал никто другой, был, читаем мы, некий епископ Рима Сим-
плиций, прозванный Тибурским. Данный епископ на основании
власти, неизвестно откуда им взятой (хотя мне точно известно,
откуда эта дерзость, которую нельзя оправдать незнанием),
постановил, что ни один церковник не должен принимать
инвеституру от мирян2, подразумевая под инвеститурой преимущество
и назначения, о которых мы говорили выше, хотя такой указ
свидетельствует о том, что его предшественники, желая
показать смирение и своё почтение к правителям, принимали
инвеституру от мирян. Также [папа] Пелагий — его преемник, хотя
и не прямой, решил, что еретики будут наказываться светской
1 В 1048 г. германский король Генрих III изгнал из Рима папу
Бенедикта IX и заменил его Дамаском П. Причина — Бенедикт
дискредитировал себя в глазах верующих развратным поведением и грехами симонии.
2 Martinus Polonus. P. 419.
526
Часть вторая, глава XXV, § 7-8
властью1. Удивительно то, что Пелагий не знал, что такой закон
против еретиков уже был издан во времена римского
правителя Юстиниана, который не давал права ему, Пелагию, как
епископу издавать подобные законы, если только это право не
получено от общественного законодателя, что мы доказали в
главах XII и XIII первой части и в главе XXI этой части
[трактата]. Потому подобно Симплицию "он поставил свой серп на
чужой урожай", т. е. присвоил себе право, которое принадлежало
другому. Был ещё такой Адриан III, более поздний папа,
который тоже извлек пользу из подобной узурпации. Он, как
свидетельствует Мартин, издал указ о том, что "ни один император не
должен вмешиваться в выборы папы"2. Но этот указ не имел
совершенно никакой силы, поскольку исходил от того, кто не
обладал законодательной властью. Более того, содержание его
[указа] было явно несоответствующим [общественному и Божьему
законам], как мы показали в главе XVII данной части,
поскольку противоречило тому, что давно вошло в обычай.
§ 8. Когда Мартин пишет относительно Льва X, что
"согласно пагубному обычаю римляне просили императора назначить
им понтифика"3, он тем самым признаёт, что этот обычай был
сущим [действующим], но, самовольно называя его пагубным,
он [Мартин] вводит в заблуждение [верующих], утверждая,
таким образом, что понтифик может назначаться римскими
кардиналами, умалчивая при этом о правах правителей или
общественных законодателей, стараясь угодить, скорее, людям, чем
Богу и Истине. Но этим он показывает, что причина
возникновения данной проблемы ему непонятна. Хотя совершенно ясно,
что правитель или тот, кому по божественному или
гражданскому обычаю принадлежит право назначать на [церковную]
должность, особенно на пост епископа Рима, не может действовать по
своему усмотрению. Назначая понтифика Рима, правитель или
законодатель должен действовать по установленной законом
^bid.P^l.
2 Martinus Polonus. Chronicon. P. 429 (texte latin dans Prêvitê-Orton.
P. 387, note 2).
3 Martinus Polonus. P. 433.
527
Защитник мира
форме, советуясь с коллегией священников и [гражданских]
советников, опираясь на их преобладающее решение, как мы
показали это в главе XV первой части и в главах XVII и XXII этой
[части трактата]. В этом аспекте нельзя опираться на Мартина,
поскольку его мнение ведёт к узурпации, подобной той, о
которой мы говорили. Так, с помощью римского понтифика орден,
называемый "Братья в бедности", получил или думает, что
получил, освобождение от юрисдикции своих пастырей —
епископов и других прелатов высокого ранга, хотя они могли бы
получить освобождение от юрисдикции с помощью правителей,
которых законодатель уже предоставил духовенству.
§ 9. Итак, как можно понять из сказанного выше, [старый]
обычай, по которому назначались епископы римской церкви, не
был ни пагубным, ни нечестным. И это подтверждено теми, кто,
как ты, Мартин, пытались оспаривать эту истину, хотя право
производить такие назначения трактовалось ими более
расширенным способом. То, о чём мы говорили выше, было одобрено
всем народом Рима, его духовенством, епископами и мирянами,
включая Оттона I, короля Германии, а позже римского
императора. Из этих историй следует, что приведённый ниже указ
исходил с согласия всего народа Рима: папа Лев VIII на собрании
Синода в римской церкви Святого Спасителя по примеру
святого Адриана, епископа апостольского престола, пожаловал
сеньору Оттону, победоносному королю франков и ломбардийцев,
сан патриарха и право выдвижения [кандидата] на апостольский
престол: "И также мы, Лев, служитель Господа, епископ Рима, в
силу нашей апостольской власти постановляем и утверждаем с
собравшимся духовенством и народом, что навсегда жалуем
сеньору Оттону I, королю Германии, и его преемникам власть в
королевстве Италии, в том числе право выбирать своих преемников
и посвящать в сан понтифика апостольского престола; также
выдвижение епископов и архиепископов (должно) будет исходить
от короля, но утверждать их в сан архиепископов и понтифика
будет император. И отныне никто, каким бы ни был его сан или
религиозные заслуги, не имеет права выдвигать патриарха или
понтифика высшего апостольского престола, ни посвящать в сан
епископа без согласия императора; согласие на то, чтобы он был
528
Часть вторая, глава XXV, § 9
патриархом и королём, должно быть дано абсолютно без денег.
Если епископ избран духовенством, он не будет посвящен в сан,
пока его не утвердит упомянутый король. Если кто-либо пойдёт
против этой власти, мы постановляем, что такой человек будет
отлучён от церкви и если не раскается, то подвергнется
наказанию — вечному изгнанию или казни"1. Папа Стефан утвердил
этот закон, а Николай, преемник Стефана, приказал его
соблюдать под страхом самой ужасной анафемы: те, кто его нарушат
или преступят, будут считаться безбожниками, которые не
воскреснут2. В том указе, что надо особо отметить, право
инвеституры, переданное императору епископом Рима с согласия всего
народа, если оно только исходит от папы, было чем-то вроде
самоотречения, ибо основная власть всегда принадлежит
правителю или общественному законодателю, который когда-то
передал папе право назначать епископов и архиепископов, а все
мирские дела, переданные когда-то церкви, утверждались
законодателями провинций, в которых она находилась. Это
подчёркнуто в вышеупомянутом указе, где говорится: "исключая
тех, кого император утвердил папой и архиепископами". Также
равным образом правителю и народу Рима принадлежит право
утверждать понтифика апостольского престола, что мы
показали в главах XVII данной части [трактата]. Их духовенство
является частью этого народа. Хотели ли они [добровольно]
предоставить правителю абсолютную власть или ограниченную
рамками закона, но правитель Рима [римский император] получил эту
власть законно; и по закону она не может быть отобрана у него по
указу какого-нибудь папы римского без постановления народа.
Ни у папы римского, ни у всего духовенства нет права
издавать законы в сообществе верующих, принуждая исполнять
их под угрозой наказания, как мы показали это в главе XII
первой части и в главе XXI данной. Однако некоторые римские
епископы, узурпируя право народов и правителей, пытались
издавать и утверждать такие законы; мало-помалу это им удавалось,
1 Cf. Prévité-Orton. P. 389, note 1.
2 Bulle de Etienne IX in Ives de Chartres, Panormia, lib. VIII, L, P. L.
CLXI, 1129.
529
Защитник мира
особенно когда трон императора был свободен, что мы тоже
отмечали в главе XXIII данной части [трактата].
§ 10. Насколько можно понять из хроник, из-за
присвоения мирских благ часто возникала борьба между римскими
императорами и епископами, хотя для епископов это означало
неподчинение рекомендациям и предписаниям Христа и
апостолов, которым они должны следовать, исполняя
апостольскую и духовную обязанность и соблюдать достойную
(высокую) бедность и смирение. По умыслу или по недомыслию, или
по той и другой причинам вместе, они, о чём мы уже
говорили ранее, сошли с пути истинного и начали борьбу против
правителей, борьбу без конца. Одним из самых агрессивных был
епископ Рима по имени Пасхалий, который вёл борьбу против
Генриха IX, короля Германии. Этот епископ, согласно
хронике, препятствовал упомянутому королю взойти на имперский
престол, настраивая против него народ Рима, и Генрих,
который находился в Тоскане, вынужден был уступить этому
епископу [право] обнародования назначений епископов, аббатов и
прочих церковников. Но когда он [Генрих] стал императором,
упомянутый папа, который вынуждал его дать обещание, был
арестован вместе со своими приспешниками, но в конце
концов был освобождён и заключил мир с вышеупомянутым
императором. Но вскоре Пасхалий вновь затеял старую распрю,
которая переросла в тяжёлую борьбу.
§ 11. Некий Каликст, как рассказывает Мартин,
продолжил его дело, но упомянутый император, проявив (говоря
словами Мартина) лучшие качества, по доброй воле отказался от
назначения епископов и других прелатов "со скипетром и
жезлом, и согласился с тем, чтобы во всех церквах всей империи
избрание было каноническим, и возвратил Римской церкви
владения и регалии святого Петра, которые были отобраны по
причине раздоров и других разногласий с церковью, а также решил
вернуть владения, как церковные, так и светские, которые были
захвачены во время вoйны,,1.
1 Martinus Polonus, Chronicon, M. G. H. Scriptores, XXII, 435 (texte
latin dans Prévité-Orton. P. 391, note 1).
530
Часть вторая, глава XXV, § 10-13
§ 12. Позже, и может быть, вполне обоснованно, римские
императоры Оттон IV и Фридрих II хотели отменить эти
уступки и привилегии полностью или частично, но подверглись (они
и кое-кто из их предшественников) многочисленным нападкам
и притеснениям со стороны римского духовенства и епископов.
А подчинённые им народы их [Оттона и Фридриха] не очень
поддерживали, может быть, потому, что назначенные ими
правители слыли тиранами1.
§ 13. Итак, мы сказали, что между императорами и
понтификами Рима происходили распри и разногласия; споры в
основном происходили по поводу Закона Божьего, поскольку
лжеучения некоторых правителей со временем немного поугасли.
Епископы Рима хотели без всякого на то права и совершенно
противозаконно получать мирские блага и не подчиняться законам
и указам правителей и общественных законодателей, идя,
таким образом, против примеров и доктрины Христа и апостолов,
что мы показали ранее в главах IV, V и XIV данной части.
Тогда как то, что не является их личным имуществом, те, кому эти
примеры предназначены, должны были скорее уступить, чем
затевать споры, следуя совету, который Апостол [Павел] дал всем
верующим в главе VI "Первого Послания к Коринфянам".
Особенно это касается священников, епископов и прочих духовных
лиц, которые должны следовать образу жизни Христа и
апостолов. Он [апостол] говорит: Для чего бы вам лучше не
оставаться обиженными? Для чего бы вам лучше не терпеть лишения?
и далее — может быть, таким образом обращаясь к епископам
Рима и прочим церковникам, — но вы сами обижаете и
отнимаете, и притом у братьев. Или не знаете, что неправедные
Царства Божия не наследуют?2 Но епископы Рима и прочие
церковники и к этим словам не прислушиваются; они считают себя
угнетёнными римскими правителями, которые облагают их
налогами или взимают с них дань, чтобы содержать своих солдат
на случай войны. Взамен полученных доходов от мирских благ,
которые правители им даровали, эти епископы и священники,
1 Cf. Prévité-Orton. P. 391, note 3.
21 Кор. 6, 7-9. Повтор цитаты.
531
Защитник мира
самые неблагодарные из неблагодарных, игнорируя своё
положение, с необузданным высокомерием разразились
проклятиями и оскорблениями как в адрес правителей, так и верующих
во Христа. Однако эти проклятия ниспадут на их жалкие души
и головы прежде, чем достигнут правителей и невинную паству.
§ 14. Не удовлетворяясь мирскими благами, которые им
предоставили правители, а также из-за неутолимого аппетита
к всевозможным благам, эти епископы захватили изрядное
количество богатства в подвластных империи провинциях, таких
как Романь, Ферраре, Болония, и многих других, а также
недвижимое имущество и властные юрисдикции, особенно когда
императорский трон был пуст. Но самым большим злом явилось
то, что они сами назначили себя правителями и
законодателями, чтобы недопустимым образом и подло подвести под свою
зависимость королей и народы. А ведь большинство из них
[римских пап] были скромного происхождения, но, получив сан
епископа, они проявили неспособность управлять, показали себя
не лучшим образом (нуворишами, не способными распознавать
духовные ценности)1.
§ 15. Кроме того, полагая, что им всё позволено в силу
полноты власти, которую они объявили как им причитающуюся, они
[римские понтифики] издавали и продолжают издавать какие-то
олигархические постановления, называемые "декретами",
которые обязывают соблюдать всё, что курия считает благоприятным
для себя, своих церковников и для некоторых мирян-олигархов,
имеющих выгоду от подчинения Святому престолу, хотя это
наносит большой вред правителям и всем верующим, что мы
обсудили в главе VIII данной части. Неподчинившихся же епископы,
как было сказано ранее, наказывают, предавая анафеме, устно
или письменно; некоторые [римские папы] до того распоясались,
что объявили в этих "декреталиях", что все правители и
народы мира подчиняются им в вопросах юрисдикции и чтобы каж-
1 Здесь Марсилий прежде всего говорит о своём враге — папе
Иоанне XXII, который родился в семье сапожника, но, заняв престол
понтифика, занялся выколачиванием денег из всех видов деятельности
католической церкви.
532
Часть вторая, глава XXV, § 14-17
дый соблюдал это для истинного спасения. Однако в главе XX,
в § 8 и 13 настоящей части мы показали, как достойно это было
превращено в шутку.
§ 16. Правонарушения, о которых мы рассказали,
совершены епископами Рима и церковниками против всех правителей и
народов, но особенно сильно они обрушились на народ Италии
и правителей Рима [Римской империи]. Епископы Рима хотели
бы сохранить и утвердить свои привилегии, упорно оправдывая
эти правонарушения. Более того, они рассчитывают в будущем
воплотить новые правонарушения, выгодные для них, но
преступные по отношению к другим странам, предпринимая для
этой цели любые усилия и крайние действия, на которые
только могут отважиться. При этом они очень предусмотрительны
и знают (хотя отрицают это или пытаются замаскировать с
помощью поэтического беспорядка слов), что именно
[общественному] законодателю принадлежит право жаловать и отнимать,
когда он сочтёт нужным, привилегии и концессии; они изо всех
сил препятствуют избранию и выдвижению римского
правителя, сознавая свою вину и неблагодарность, так же как
недостойные поступки своих предшественников, опасаясь, что римский
правитель отнимет у них привилегии и концессии и они будут
подвергнуты заслуженному наказанию.
§ 17. Их замысел — террором и привилегиями, о которых
мы уже говорили, применяя также для достижения своих
целей интриги и коварные уловки, завладеть правом управления
и юрисдикцией других королевств; может быть, потому
некоторые [светские] князья уже потребовали избавить их от власти
правителя Рима1. Они [римские епископы] пытаются сделать
орудием обмана присвоенное ими право полноты власти,
которое, как они говорят, было пожаловано Христом святому Петру,
а они являются преемниками этого Апостола. С помощью
пресловутого права и речей двусмысленных, которые все
верующие должны по меньшей мере отвергать целиком и полностью
1 Марсилий имеет в виду стремление французского и английского
королей дистанцироваться от Священной Римской империи и построить
национальное государство.
533
Защитник мира
как ложные во всех смыслах, они продолжают эти лживые
рассуждения, стараясь придать своим паралогизмам ещё больший
размах и подчинить себе все народы мира и их правителей. А что
на самом деле означает полнота власти: всеобщую заботу о
душах, или универсальность пастырства, или же она
предполагает право отпускать грехи и прегрешения всем людям под
покровом сострадания доброты и милосердия? Ведь именно в
последнем смысле был вначале принят этот термин полпота власти
епископами Рима. Но понемногу путём обмана, как мы
показали в главе XII данной части, это значение трансформировалось
в иной смысл, согласно которому полнота власти стала означать
для них власть универсальную и высшую юрисдикцию, т. е.
принудительное правление всеми принцами, народами и мирскими
благами. Опираясь на предположения и метафоричные
изложения текстов, о чём мы говорили в главе XXIII данной части, § 5,
вполне очевидно и несомненно, что епископы Рима присвоили
себе полноту власти именно в этом смысле; они хотят получить
право высшей юрисдикции и принудительного властвования над
всеми князьями, народами и индивидуумами в силу этой самой
полноты власти. В россказнях, которые они называют
"Декреталии, часть VII", в опусе "Решепия и судебпые постаиовле-
пия", римский папа Климент V, который указан как его автор,
и так называемый преемник [Климента], который впоследствии
всё это опубликовал, они, поскольку это было в их власти,
дезавуировали решение богопочитающего Генриха VII, римского
императора, и предназначили упомянутому Генриху с
выражениями лукавства, низости и высокомерия, что, между прочим,
потом вошло у них в привычку, текст следующего содержания:
"Что касается нас, то на основании превосходства, которое мы
имеем над империей, а это несомненно, и на основании власти,
в силу которой мы замещаем императора, когда его трон
свободен, а также в силу полноты власти, которую Христос, король
королей и сеньор сеньоров, пожаловал нам в лице святого
Петра, и по совету наших братьев заявляем, что вышеупомянутые
решение и судебное постановление, и всё, что из этого следует
или будет результатом, полностью недействительны".
534
Часть вторая, глава XXV, § 18-19
§ 18. Чтобы впредь обман этих епископов стал очевидным, я,
глашатай Истины, открыто заявляю и говорю вам, короли,
князья, народы и люди всех языков, что этим документом,
фальшивым во всех смыслах, епископы Рима и их клика
кардиналов наносят вам самый большой из всех ущерб. Так они
пытаются принудить вас к повиновению, если вы допустите, чтобы
эта писанина не прекращалась и постоянно имела силу закона.
Потому остерегайтесь этого: ибо кто имеет первое право
отменить решение какого-либо князя или судьи, следовательно,
обязательно имеет юрисдикцию и принудительное управление над
ним, в том числе право отстранять и смещать его и
устанавливать своё правление. Именно такую власть над всеми князьями
и правительствами мира присвоил себе епископ Рима; и в силу
этой полной власти, полученной, как сам утверждает, от
Христа через святого Петра, он отменил гражданское
постановление вышеупомянутого Генриха. Отсюда неизбежно следует, что
эта власть якобы была ему предоставлена над всеми королями
и князьями мира; в том числе над герцогом и правителем
римлян [Людовиком Баварским]. Их слова и писанина об этом ясно
свидетельствуют, когда они говорят или пишут: "Христос есть,
был и будет королём или господином над всеми королями и
князьями мира". Если бы их слова и рукописи действительно
содержали особое указание, а именно, что полнота власти была
предоставлена епископу Рима Христом — королём и сеньором
королей — над императором римлян, тогда это можно было бы
понять таким образом: он сделал исключение для других королей
и королевств. Однако, когда они произносят эти слова во
множественном числе, категорично и без исключения, совсем не в том
смысле, как это написал Евангелист, получается, что не может
быть никакого исключения для любого короля или князя; да они
сами подразумевают, что никто не исключён, а, скорее,
наоборот, считают, что каждый в это число включён, как заявил их
предшественник Бонифаций VIII; к тому же сделал это
абсолютно категорично, что мы показали в главе XX, § 8 данной части.
§ 19. Между тем, чтобы никому не было более возможности
отравлять душу [верующих] лживыми словами и рукописями,
535
Защитник мира
напомним: Евангелист действительно утверждал, что Христос
был королём королей и сеньором сеньоров] но он добавил, тсоро-
лём королей и сеньором сеньоров — всех созданий.
Следовательно, когда они [папы] заявляют, что какая-то власть управления
или принудительной юрисдикции и, более того, полнота власти,
были пожалованы в лице Петра или другого апостола епископу
Рима или другому папе, подобные утверждения абсолютно
неверны и ложны; они противоречат изречениям Христа и
апостолов Петра, Павла и Иакова, ибо Христос лишил епископа Рима
и всех других епископов в лице любого апостола такой власти,
что неоспоримо подтверждено Писанием и авторитетом святых
в главах IV, V и IX данной части [трактата].
§ 20. Но в этой новой басне, никогда ранее неслыханной,
епископ Рима не боится говорить открыто, но лживо и
дерзко, вопреки своей рассудительности и рассудительности всех
приверженцев, которые участвуют в рассмотрении этого
тезиса, что, "несомненно, он имеет превосходство (а это
превосходство он понимает как принудительную юрисдикцию и
управление) над императором римлян и, кроме того, что во время
императорской вакансии он заменяет вышеупомянутого импера-
тора". Эти слова явно доказывают несправедливую узурпацию
императорских юрисдикции, на которые епископы Рима
посягали и посягают до сих пор, особенно во время вакансии
императорского трона. Было бы довольно дерзко и бесстыдно
принимать как неоспоримую истину то, что не подтверждается через
века ни Законом Божьим, ни законом гражданским, ни здравым
смыслом, что всегда противоречит этим законам, но задуманное
и изложенное как знак истины, в которое верят люди. Как
гласит пословица врачей: "Тот, кто лечит больше людей, тому люди
больше доверяют". Мы можем сказать то же самое [про
Римского епископа]: "Тот, кому оказано огромное доверие в
современном мире, хочет соблазнить и обмануть больше людей".
536
Глава XXVI
Как епископ Рима использовал те же прерогативы
(превосходство и полноту власти) более подробно
по отношению к князю и Римской империи
§ 1. Итак, епископы Рима использовали и до настоящего
времени используют упомянутую полноту власти, продолжая
продвигаться к худшему [т. е. к войне], особенно против герцога
[Людовика Баварского] и Римского принципата [империи].
Причём действуя более широко против последнего, стараясь
нанести ему оскорбление [отлучением от церкви], чтобы путём
раздоров среди подданных Империи, создаваемых и
подпитываемых так называемыми священниками и святыми отцами,
подчинить себе управление ею. Если, полагают они, управление
[Римской империей] будет подчинено их власти, легко
откроется путь подчинить своей власти другие королевства. Потому
последние ещё более должны быть обязаны герцогу и принципату
Рима [т. е. Людовику Баварскому] за благодеяния, которые они
от них получают, что, впрочем, знает каждый.
§ 2. Однако следует подробнее поговорить о том, что
касается всех, о чём все знают и что не нуждается в нашем
доказательстве. Это то, что, движимые смесью алчности и
скупости, амбиций и злости, епископы Рима ищут любые пути,
чтобы помешать выборам и утвержению правителя римлян. Они
стараются разрушить их [выборов] принципы или
преобразовать их, дабы злоупотребления, которые они совершили в
Империи, не были пресечены властью упомянутого герцога
(правителя) и чтобы они не подверглись наказанию, которого
заслуживают. У них имеется замысел, о котором мы говорили, —
создавать препятствия Людовику со всех сторон, и они
настаивают на своих хитрых притязаниях. Они говорят, что действуют в
защиту прав Небесной Супруги, т. е. церкви; но такое
софистическое почитание смехотворно, ибо Небесная Супруга не
предполагает себе ни мирских благ, ни амбиции иметь в своей власти
юрисдикцию и управление [над миром]. Христос тоже не
претендовал на неё [на власть], а, наоборот, отклонил как чуждую,
537
Защитник мира
что мы показали на основании Священного Писания в главах IV
и V, XIII и XIV данной части. Это также не является
наследием апостолов, которое они оставили своим истинным
преемникам, а не этим лживым [римским папам], о чём ясно сказал
святой Бернард в послании "Евгению на рассмотрение" в его
главе IV: "Пётр, которого мы знаем, никогда не ходил в шёлковой
одежде, украшенной драгоценными камнями или вышитой
золотом, он не восседал на белой лошади во главе торжественной
процессии, не окружал себя эскортом охраны и шумной свитой
прислуги. Он не мог об этом даже подумать, поскольку
выполнял благотворный приказ Христа: "Если ты меня любишь, паси
моих овец". Во всех этих делах ты не стал последователем
Петра, а последовал за Константином"1. Ведя борьбу за мирские
блага, на самом деле не защищают Небесную Супругу
[Иисуса Христа]. Современные понтифики Рима не защищают
католическую веру и многочисленных её приверженцев, а, скорее,
оскорбляют их; они не сохраняют её красоту, т. е. её единство,
а, напротив, ослабляют, сея расколы и склоки. Они разобщают
и отделяют друг от друга членов церкви и тогда, когда не
признают истинных последователей Христа, когда отвергают
бедность и скромность; устраняя их вообще, они проявляют себя не
как служители Супруги, а как её враги.
§ 3. Пытаясь разрушить этот принципат [т. е. верховную
власть Священной Римской империи], епископы Рима
утверждают (и мы это показали ранее на основе их рукописей), что они
в силу права Божественного и гражданского или, может быть,
того и другого имеют превосходство над правителем Рима или
императором, который уже избран или будет избран, а также что
императорская власть и юрисдикция принадлежат им во время
отсутствия императора. Однако такие утверждения явно лживы
и не подтверждены ни Божественным и гражданским правом,
ни здравым смыслом; и они находятся в противоречии тому, что
мы показали в главе XII первой части [трактата] и дополнили в
главах IV, V, IX данной (части).
1 Cf. Saint Bernard. De Consideratione, IV, 3 (P. L. GLXXXII, 776 A).
Эту цитату Марсилий использует вторично.
538
Часть вторая, глава XXVI, § 3-4
§ 4. В то же время во всех таких притязаниях или,
вернее, самомнениях, о которых мы говорили, было одно
примечательное обстоятельство (которое я назвал бы излишним);
римские правители еще до эпохи Константина любезно давали
отчёт понтификам Рима о своём избрании, чтобы, проявляя
особое уважение к Христу в лице этих епископов, получить от Него
через ходатайство епископов особое благословение и милость
на управление империей. Таким образом, на головы некоторых
римских императоров монарший венец возлагался епископами
Рима, чтобы торжественно отметить их возведение на престол
и получить от Бога ещё большую милость (такое благословение
понтифика Рима даёт власть над правителем Рима, не больше
чем архиепископа Реймса над королями франков). Торжества
такого рода не дают власти [папам]; они лишь означают, что эта
власть кем-либо уже приобретена или получена.
Из-за этого [исторического] реверанса, так
необдуманно проявленного правителями Рима, римские епископы,
постоянно пытающиеся получить то, что им не принадлежит, ввели
обычай или, вернее сказать, злоупотребление: объявлять
устно или в своих письменах про конфирмацию
вышеупомянутого избранника, восхвалять и благословлять избранную особу по
такому случаю; и это всё из-за простодушия, если не сказать
из-за невежества правителей. Когда-то властители Рима не
заметили, какой вредоносный умысел кроется под этим
одобрением; а епископы Рима вводили его постепенно, обманным путём.
Но теперь они делают это открыто и таким образом, что
[выходит] ни один избранный соответствующим образом правитель
римлян не будет назван таковым и не получит императорской
власти, пока не будет одобрен епископом Рима. Подобное
одобрение производится волеизъявлением одного епископа Рима,
словно он не признаёт на земле никого, кто бы его превосходил
или был равным ему; причём, чтобы решать такое, он даже не
обязан по данному вопросу или в других случаях следовать
совету своих братьев-кардиналов; он может им [своим
волеизъявлением] воспользоваться, если захочет, а может сделать и
иначе в силу полноты собственной власти.
539
Защитник мира
§ 5. Но и в этом вопросе епископ Рима по привычке извлёк
ложь из правды, а зло из добра. Поскольку не для того был
сделан необдуманный реверанс правителями Рима, по своей
набожности сообщавшими о своём избрании, просящими
благословения и ходатайства перед Богом, чтобы впоследствии
утверждение правителя зависело от желания епископа Рима. Это есть
не что иное, как разрушение Римского принципата и повод
постоянного препятствования избранию его главы. Причём если
власть избранного правителя зависит от желания одного
епископа Рима, то старания избирателей совершенно напрасны,
ибо избранный с их помощью король не может называться
королём, прежде чем это не будет утверждено волеизъявлением
или властью [инстанции], которая называется "папский
престол"; таким образом, избранная персона не может
осуществлять монаршью власть. Более того, по большому счёту трудно
принять, равно как и понять, что избранник в подобном случае
не имеет права без разрешения этого епископа для своих
ежедневных расходов изымать предназначенные для него средства
из доходов империи. Что же даёт избрание правителя с
правовой стороны, если окончательное решение зависит от воли
другого [субъекта], причём одного? Семь цирюльников или семь
лакеев тоже могут дать королю Рима такую власть? Я говорю это
не из презрения к избирателям, а смеюсь над тем, кто хочет
лишить их власти, которая им дана. Ибо он игнорирует силу и
обоснованность выборов, а власть всегда зиждется на
преобладающей части тех, кто имеет право избирать; или он [папа] не
знает, что эффективность власти, если она установлена
обоснованно, не может и не должна зависеть от воли одного [постороннего
человека], а должна зависеть только от законодателя, которым
должен быть установлен правитель, или от тех, кому этот
законодатель доверил такую власть, как мы это точно определили в
главах XII и XIII первой части [трактата].
§ 6. Таким образом, епископ Рима стремится
окончательно уничтожить функцию избирателей, хотя при этом он
пытается с восхитительной хитростью ослепить и обмануть их. Он
действительно утверждал в некоторых своих проповедях и
рукописях, что ни одна особа, избранная королём Рима, не долж-
540
Часть вторая, глава XXVI, § 5-7
на называться королём до конфирмации, право на которую, как
он утверждает, принадлежит его неограниченной власти; но он
по меньшей мере не понимает, что установление избранников не
принадлежит этой власти, потому и передал "империю греков
германцам в лице Карла Великого", как это заявляет тот же
епископ1. Но утверждая в других рукописях, что персона,
избранная только князьями, будет лишена юрисдикцией Христа
всякой власти, которую избиратели могли бы ей дать, он
вероломно добавляет: "Но этим мы не хотим ущемить избирателей и их
обязанности". Однако он их явно ущемляет и, чтобы быть ближе
к истине, сводит их функцию к нулю, тогда как ранее
утверждал: "Без их избрания королевская власть в Риме не была дана
никому". И вот помимо их воли, не принимая во внимание их
решение, он лишает избранную персону [Людовика IV Баварского]
права, данного выбором [избирателей]; пренебрегая ими, он
таким образом наносит им такой же ущерб, как тот, кто,
утверждая, что не хочет вредить, вырывает глаз у другого.
§ 7. И кроме того, [они хотят] присвоить себе конфирмацию
правителя, избранного римлянами, и утверждают, что без этой
конфирмации никто не есть король; он не должен называться
королём и не может пользоваться королевскими прерогативами.
Это есть не что иное, как создание постоянных препятствий
выдвижению и избранию короля, сведение его принципата к
полному подчинению епископу Рима. В результате, принимая во
внимание, что епископ Рима утверждает, что он якобы выше всех,
и не подчиняется никакой коллегии и никакому лицу,
получается, что папа, если захочет, не одобрит и не утвердит никого
избранного римлянами своим правителем. Он будет
стремиться получить от избранного правителя обещания и клятвы,
прежде чем его утвердит; между прочим, он хочет добиться
клятвы, что император римлян признаёт себя зависимым от епископа
Рима в вопросах мирской и принудительной юрисдикции.
Епископ хочет также, чтобы избранный король сохранил ему все
ранее незаконно узурпированные папами провинции [империи] и
1 Sur la Ttanslatio Imperii, cf. Innocent III, Venerabilem (Corp. Jur.
Canon. Décret. Greg. IX, lib. I, tit. VI, cap. 34).
541
Защитник мира
тоже заверил это клятвой. Подобные недозволенные обещания
и клятвы не могут и не должны даваться добросовестными
избранными королями, которые давали клятву при своём
избрании; королями, сознающими собственное монаршье величество
и обязанными защищать права и свободы империи. Было бы
хорошо, чтобы ни один избранник не дал такой клятвы епископу
Рима или кому-либо другому, чтобы, подобно мягкотелой
женщине поддавшись на обещание уступок, не нарушить клятву
[народу]. Потому ни один избранный король никогда не станет
утверждённым императором римлян, не будет правомочно
защищать империю, если королевская или императорская власть
тех, кто избран, будет зависеть от епископа Рима.
Как долго епископ Рима сможет препятствовать их власти,
либо запрещать осуществлять её, или чинить, как делами, так
и словами, другие всяческие препятствия? Хотя его действия
незаконны (несправедливы), ибо он пытается получить то, что
ему не принадлежит.
§ 8. Отсюда следует ещё более значительный и
недопустимый ущерб для всех правителей, сообществ и каждого
подданного Римской империи. Упомянутый епископ заявляет, что во
время императорской вакансии он исполняет обязанности
императора; потому он хватается за любую возможность, чтобы вновь
получить право вымогать у всех императорских вассалов
верности, и вынуждает их давать упомянутые клятвы; папа требует
от них дани и [выполнения] других обязанностей, которые они
обычно предоставляют римским правителям. Этот епископ
получает удовольствие от понимания того, что это
предназначено ему не по обычаю, а в силу полноты власти, которой он
пользуется; во власти этого епископа во время императорской
вакансии проверять принципаты и вотчины, а также другие
права, которые якобы передаются ему правителем в отсутствие
наследника мужского пола или по другой причине. Кроме того, а
это верх несправедливости — во время императорской
вакансии (будь оно вакантно вечно в силу власти и хлопот епископов
Рима) — когда у князей, коллегий, сообществ и индивидуумов,
подданных Римской империи, возникали гражданские
конфликты, они подавали жалобы в курию епископа Рима по вопросам
542
Часть вторая, глава XXVI, § 8~9
имущественных и персональных дел. Они [жалобщики] были
вынуждены по вызову этого епископа являться в курию, чтобы
подвергнуться гражданскому судебному разбирательству.
Тогда ни князь, ни сообщество, и никакой судья, подданные
Римской империи, не могут вынести исполнительный приговор тем,
кто должен быть ими осуждён. Все будут подавать апелляцию в
Римскую курию. Подданные Римской империи, которые не
желают повиноваться упомянутому епископу и подчиняться этим
правилам — хоть они не обязаны делать это — будут
привлекаться к ответственности этим епископом, который прилагает все
старания, бесстыдные и наглые, провозглашая так называемые
решения, наполненные анафемами, оскорблениями,
отлучениями от церкви, лжеучениями, запретами и, наконец, лишениями
и изъятиями мирских благ. Епископ Рима предоставит эти
блага лишь тем, кто сможет проявить себя определённым образом
[т. е. даст взятку]; им он простит их провинности и освободит от
наказаний, хотя это прощение будет незаконным и ложным. А у
тех, кто попытается преследовать [за преступления] своих
подданных, даже убийц, ничего не получится. Ведь их
[нарушителей и преступников] уже взял под защиту епископ Рима, и
довольно еретическим образом, освободив подданных правителей
от клятвы, которую они дали или должны были им дать.
§ 9. Но если епископ Рима, прикрываясь, как обычно,
[внешней] набожностью и ложной заботой о народе, говорит, что
право утверждать и одобрять избрание римского императора
принадлежит ему, и тогда ни один еретик не взойдёт на
императорский трон, поскольку такой человек будет очень опасен для
общества верующих, то это [утверждение] опровергает тезис,
которого папа придерживается: избрание римского императора не
требует одобрения папы, поскольку осуществляется тремя
авторитетными христианскими архиепископами, каждый из
которых получил от Христа епископскую или священническую
власть, равную власти понтифика Рима, как мы это показали
в главах XV и XVI данной части. Это избрание должно также
осуществляться четырьмя светскими христианскими
князьями, которые совместно с упомянутыми пастырями или с этими
прелатами совершают единое [общее] избрание римского князя
543
Защитник мира
[императора]. Маловероятно, что эти семеро ошибутся или
будут руководствоваться дурными намерением, тогда как епископ
Рима, утверждая, что полнота власти, которую он себе
(несправедливо) присвоил, даёт ему законное право следовать только
своему собственному мнению, действует один. Ведь он может по
собственному желанию осудить любого избранника как
еретика и лишить его права, данного ему этим избранием, что
подавляет деятельность князей-избирателей и препятствует
деятельности избранного правителя по указанным выше причинам.
§ 10. Однако предположим вместе с нашим оппонентом,
что римский император после своего избрания впал или
впадает в ересь, а князья-избиратели об этом не знали. В этом
случае нужно сказать, что осуждение императора или тех, кто его
представляет, не принадлежит исключительно только епископу
Рима, ни ему одному, ни совместно с его коллегией кардиналов
или Синодом. Право такого осуждения по причинам, уже
сказанным, и другим, изложенным в главе XXI данной части
[трактата], принадлежит, скорее, Собору верующих, подданных
императорскому режиму. На деле кардиналы епископа Рима очень
часто принимают участие в узурпации императорской власти,
о чём мы уже говорили, и потому нет гарантии, что
справедливое осуждение еретика будет зависеть от честного мнения этих
людей. Кроме того, надо спросить, почему они не требуют права
одобрять и судить о персональных качествах князей
[императоров]? Я отвечаю за них, поскольку они имеют намерение поднять
этот вопрос, но пока не решаются, а выжидают удобного случая.
У нас будет возможность поговорить и об этом.
§ 11. Опираясь на подобные ложные утверждения, некто,
названный папой римским совсем недавно [Иоанн XXII],
вступив на путь неправды и беззакония, прилагая все свои усилия
и усердие, запрещает получение и мирное присуждение
высокого императорского звания известному Людовику, герцогу
Баварии, избранному королём римлян. А причина в том, что,
действуя по праву, Людовик разрушает как словами, так и
поступками притязания упомянутого епископа. Герцог пока ещё не
утверждён и не одобрен устно или письменно упомянутым
епископом, хотя такого подтверждения не требуется с момента его
544
Часть вторая, глава XXVI, § 10-12
[Людовика] избрания (что мы показали ранее со всей
очевидностью). При обнародовании [решения] избирателей его сразу
называли и называют (как это было и есть) королём римлян, и он
по всем пунктам исполняет свои императорские и королевские
обязанности; потому он вправе и обязан это делать, так как ему
принадлежит власть.
§ 12. Действительно, как в басне Эзопа (которая
соответствует нашему разговору и очень хорошо ему подходит)1, этот
так называемый епископ Рима выступил против него [Людовика
Баварского]; при том что в глубине души он был доволен, равно
как и его предшественники, что, начав [свою жизнь] с бедности,
унижений, притеснений и преследований, он [Иоанн] был
возведён в сан, получил в изобилии мирские блага, высокий трон,
почёт, власть и спокойствие с помощью римского императора!
Однако этот епископ Рима выступил против него, как
неблагодарный и не помнящий добра человек. Вначале в своей
обычной манере он изрыгает на эту высокородную персону
бесчисленное множество грязных и неуважительных слов, потом,
разбавляя свои слова сладким ядом, он по привычке афиширует
нечто вроде лживой набожности, говоря в своих письмах,
которые он называет "указами", что делает это для того, чтобы
"вернуть Людовика на тесный путь Правды и Спасения,
отклоняя его от ошибки"2. При этом папа не обращает внимания ни
на себя самого, ни на то, что он говорит, ни на того, к кому
обращается. Поскольку, скорее, к нему, сошедшему с пути правды и
справедливости, обращены слова Матфея в главе VII и Луки в
главе VI [их благовествований]: Что ты смотришь па сучок в
1 Обвиняя папу Иоанна XXII в неблагодарности, Марсилий,
видимо, имеет в виду басню Эзопа "Олень и виноград", с помощью которой
в Средние века европейцы обычно осуждали указанный порок: "Олень,
убегая от охотников, спрятался в винограднике. Прошли охотники мимо,
и олень, решив, что его уже не заметят, стал объедать виноградные
листья. Но один из охотников обернулся, увидел его, метнул оставшийся
дротик и ранил оленя. И, почувствовав смерть, олень со стоном сказал
сам себе: "Поделом мне: виноград меня спас, а я его губил". Из этой басни
следовало нравоучение: неблагодарного накажет бог.
2 Cf. Monitorium du 8 oct. 1323 (M. G. H., Const, V, no 617).
545
Защитник мира
глазе брата твоего, а бревна в твоём глазе не чувствуешь. Или
как скажешь брату твоему: "дай я выну сучок из глаза
твоего", а вот, в твоём глазе бревно? Лицемер! Вынь прежде
бревно из твоего глаза, и тогда увидишь, как вынуть сучок из
глаза брата твоего. Так как не может дерево доброе приносить
плоды худые, ни дерево худое приносить плоды добрые1. Что
же это за лицемер, что за отвратительное дерево, которое
везде даёт плоды зла, подстрекательства и раздора, как это видит
каждый; кто он, старающийся под ложной маской набожности и
милосердия опорочить подлыми словами добропорядочного
человека, безгрешного и уважаемого католика? Пусть он
сначала удалит из своего невежественного и ослеплённого сознания
заразу, т. е. неосведомлённость и заблуждения, а из своего
извращённого и упрямого сердца злобу и ярость; и тогда он будет
способен судить других за небольшие грехи и сможет очистить
их проповедями и наставлениями более надлежащим образом.
Но этот епископ направляет свои лживые слова не на
исправление человека, которому они адресованы, а на
достижение гражданского бездействия; он выливает и расточает на
этого христианского князя яды, которые он считает
смирительными для гражданской жизни, отлучая от церкви его [Людовика]
и всех его союзников и запрещая отправление Божественных
служб сообществам приверженцев, которые оказывают помощь
и благосклонность королю римлян. При этом он [Иоанн XXII]
совсем не обращает внимания на предостережение Амвросия
в его книге под названием "О священническом достоинстве"
["О священстве"], где комментируются слова [апостола Павла]
из главы III "Первого Послания к Тимофею": "Если кто
епископства желает...". Амвросий говорит в главе VIII своей книги III:
"Он не должен быть сварлив, т. е. епископ не должен распускать
язык в распре, так как он не может одним и тем же языком
восхвалять Господа в богослужениях и испускать яды в распрях;
изо рта священника не могут одновременно исходить
благословение и проклятие, язык, восхваляющий Бога не может
проклинать человека, так же как из одного источника не может выте-
1 Матф. 7, 3-5; Лука 6, 42-43.
546
Часть вторая, глава XXVI, § 13
кать сладкая и горькая вода"1. Наконец, этот епископ —
вершина зла и уничтожения, — возможно, думая, что поразит герцога
насмерть, выпустит своё ядовитое жало: он изречёт слова,
называя их сентенцией, которая на самом деле является
вершиной безумия: он объявит еретиками, врагами церкви или
мятежниками этого герцога, его союзников и всех тех, кто
повинуются ему и оказывают почтение как королю. Папа захочет
лишить его всего имущества, движимого и недвижимого,
конфискуя это имущество на основании этой сентенции, именуемой
так недостойно, и предоставит это имущество всем тем, кто
пожелает его взять, а взяв, провозгласит во всех провинциях, что
такой способ [приобретения имущества] признан законным,
подобным устным или письменным изречением пап или других
псевдопроповедников. Кроме того, обречёт их [Людовика и его
сторонников] на смерть и дарует помилование тем, кто их убьёт
или будет преследовать, либо, если они будут схвачены
живыми, где бы они ни были, отдаст их в кабалу тем, кто их поймает.
Кроме того, епископ Рима предоставляет самые высокие
церковные должности (как епископство, архиепископство и сан
патриарха) наиболее посредственным [священникам]; он также
разбазаривает церковное имущество: сокровища, и богатства, и так
называемые прибыли, чтобы подстрекать к зависти, мятежу,
войне и распрям против данного герцога; однако этот епископ
не имеет абсолютно никакого права изрекать подобные
сентенции, что мы показали в главах IV, V, VII, VIII, X и XX
настоящей части [трактата].
§ 13. Кроме этих зловредных и ужасных деяний данный
епископ [Иоанн XXII] осуществляет беззаконие нового рода, на
котором видна метка ереси: он побуждает к мятежу против
упомянутого католического короля [Людовика Баварского] его
подданных и приверженцев [Христа] дьявольскими словами, устными
и письменными, которые тем не менее он называет
апостолическими, освобождая их от клятв верности, которыми они
связаны с этим королем. Папа заявляет повсюду, что они
освобождены от такой клятвы, используя в таком своём преступлении не-
1 Cf. Prévue-Orton. P. 408, note 2.
547
Защитник мира
которых агентов, которые надеются получить за пособничество
церковные должности от упомянутого епископа1. Совершенно
ясно, что это не апостолическое деяние, а дьявольское. Вслед за
подобными делами этот епископ и его сообщники-распорядители
и подручные, ослеплённые этими словами, документами и
актами, наполненными смесью жадности и властолюбия, что
видно всему миру, представляют должности и управление всем,
кто верит его [папы] словам и указам и, следуя им, вовлекается
в яму смертных грехов. В начале их пути — клятвоотступниче-
ство, затем коварство, предательство и очевидная для всех
несправедливость; наконец, их [легковерных] толкают на грабёж,
убийство и другие преступления, совершая которые, они
находят смерть, но при этом совсем не раскаиваются, обманутые
этим святым отцом и его служителями. Хотя, не имея
оправдания перед Богом за их мерзкое невежество, они будут
ввергнуты в "геенну огненную", т. е. в яму навечно проклятых. [В
обществе] должно быть установлено, и установлено для каждого, кто
имеет рассудок и умеет им пользоваться, что ни епископ Рима,
ни какой другой священник не могут без обоснованной причины
освободить кого-либо от законной клятвы, данной или
обещанной. Отсюда очевидно для каждого, кто способен
придерживаться собственных убеждений и кого не волнует пагубная страсть
[к церковным должностям], что основание, которое служит
поводом для нападок епископа Рима против набожного короля
Людовика и любого другого в аналогичном случае, совершенно
необоснованно, несправедливо, дерзко и беззаконно.
Предписание, наставление и поручение этого епископа и
тех, кто служит ему в таких аферах, должны вызвать опасение
и презрение, поскольку ведут к полному разложению душ. Всё
это откровенно противоречит Святой Доктрине, словам и
мнению Апостола, выраженным в главе XIII "Послания к
Римлянам", в главе VI "Послания к Ефесянам", в главе VI "Первого
Послания к Тимофею" и в главах II и III "Послания к Титу"2. Пи-
1 Cf. la Bulle d'excommunication contre Louise de Bavière de mars
1324 (M. G. H. Const, V, no 692 et suiv.).
2 См.: Римл., 13, 1-7; Ефес. 6, 5-7; I Тим. 6, 1-2; Тит 2, 9; 3, 1.
548
Часть вторая, глава XXVI, § 13
сапие открыто рекомендует поданным "повиноваться господам,
не только добрым и кротким, но и суровым", как заявил святой
Пётр в своём "Первом соборном послании"1.
А должны ли повиноваться подданные их королю, если они
связаны с ним клятвой? Это достаточно ясно объясняют глоссы
святых; подданные должны повиноваться своим господам,
какими бы вероломными и плохими они ни были2. Однако тут
нужно чётко понимать: подданные обязаны подчиняться в тех
случаях, если это не противоречит Божьему Закону, будь то в
словах или в деяниях3. Хотя несомненно, что слова и дела, которые
римский епископ применил против императора Римлян, не
являются предписаниями Божьего Закона, не соответствует ему,
а, скорее, противоречат или явно с ним несовместимы, что мы
показали в главах IV, V и IX данной части [трактата].
Кроме того, доверять и повиноваться епископу, будь то
епископ Рима или другой, который наставляет и проповедует
подобные вещи, есть не что иное, как позволение подрубить корень
всего управления, разрушить связь и основу всего
гражданского общества и всей страны. Я думаю, что таким корнем или
своего рода узлом является не что иное, как взаимная клятва и вера,
которая соединяет подданных и князей. Ибо вера, как говорит
Цицерон в первой книге (томе) трактата "Об обязанностях",
является основой юстиции4. Стараясь разрушить её между
князьями и подданными, епископ Рима пытается обеспечить себе
право упразднять по своему желанию власть любого правления
Ч Петр 2, 18.
2 Cf. Defensor pacis, И, V, 5.
3 Cf. Glossa Ordin. ad I Pierre, II et Collectanea.
4 В трактате Цицерона "Об обязанностях", который автор написал
в поучение своему сыну Марку, человеческие качества
рассматриваются через призму их связи со справедливостью. О вере религиозной в нём
ничего не говорится. Основой справедливости Цицерон называет
доброту (См.: Цицерон. О старости. О дружбе. Об обязанностях. М.: Наука, 1974.
С. 69). Однако в этой же работе есть слова, которые более точно
совпадают с мыслью Марсилия: "Основание для справедливости — верность, т. е.
стойкость и правдивость в словах и принятых на себя обязательствах".
(Там же. С. 63.)
549
Защитник мира
или ограничить его в правах, а также нарушать мир и
спокойствие всех, кто живёт в гражданском обществе, следовательно,
лишить их довольства жизнью в этом мире и, наконец, как мы
уже говорили, полностью уже управлять теми, кто был
настроен на разложение своих душ. Нужно, чтобы все христиане
презирали этого епископа [Иоанна XXII] и его сообщников как
фарисеев опасной и нелепой доктрины и опасались их весьма
вредных и пустых обещаний прощения; тем более что, если уж
говорить начистоту, совращение душ — это его [дьявольское]
предназначение. Пусть христиане лучше принимают во внимание то,
что советует и предписывает Христос в XV главе "[Евангелия]
от Матфея", где, обращаясь ко всем верующим в лице
апостолов, он говорит: "оставьте их"1, т. е. фарисеев, которые думали
тогда, что были учёными Моисеевых Законов, хотя понимали их
превратно и постоянно противодействовали Христу.
Фарисеями мы считаем и нынешних лживых и софистических докторов
Священного Писания и указываем на них всем
преследователям императора римского и всем невиновным людям, которые по
Истине верны Христу, но которые вслед за епископом Рима, по
существу, преследуют Христа и борются против Него. Христос
указал причину, по которой мы должны оставить этих лживых
отцов церкви (докторов), сказав: Они — слепые вожди слепых;
а если слепой ведёт слепого, то оба упадут в яму2. Итак, по
совету Господа, нужно оставить и презирать этих лживых отцов
церкви как ослеплённых (скупостью, жадностью, спесью,
властолюбием) вождей слепых (тоже жадных, строптивых и
спесивых). Эти лживые отцы не принимают и не хотят принимать во
внимание наставление Апостола и, более того, предписание
самого Бога, который ясно, без метафоры, сказал в главе XIII
"Послания к Римлянам": Всякая душа да будет покорна властям
высшим; они же, наоборот, учат подданных восставать против
князей. Будучи строптивыми и побуждая других обманчивыми
и пристрастными аргументами к мятежу, они противятся
предписанию Бога. Действительно, Апостол говорит в вышеупомя-
1 Матф. 15, 14.
2 Повтор цитаты.
550
Часть вторая, глава XXVI, § 13
нутом тексте: противящийся власти (т. е. светскому
правителю) противится Божию установлению1. Апостол также
предсказывает по поводу этих лживых отцов или докторов церкви в
главе IV "Первого Послания к Тимофею", говоря: Знай же, что
в последние дни наступят времена тяжкие. Ибо люди будут
самолюбивы, сребролюбивы, горды, злоречивы, родителям
непокорны (под родителями подразумевая правителей, князей)2.
Потому Цицерон пишет в книге II трактата "Об
обязанностях" : "Князья — это наши родители, которым мы обязаны"3
благодеянием, которое получаем. Те же, кто непокорны родителям
(т. е. князьям), — неблагодарны, коварны, вероломны; они
непримирительны, бесчувственны (добавьте: без добрых чувств),
недружелюбны; они клеветники, невоздержанны, жестоки, не
любящие добра, предатели, наглецы, топчущие всё ногами; они
напыщенны, более властолюбивы, нежели боголюбивы (т. е.
делают вид, что любят и уважают Бога и служат ему)4. Каждого
можно узнать по его поступкам, согласно словам Матфея в
главе VII [его Евангелия]: Берегитесь лжепророков, которые
приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные.
По плодам их узнаете их5. И Апостол в соответствии с
вышесказанным, согласно совету и указанию Христа, добавляет:
Берегитесь лжепророков, т. е. не верьте им. Но, о, горе! Они
совратили своей внешней набожностью столько людей, имея их
сильную поддержку; к тому же они получили ещё множество даров6,
большую часть которых они узурпировали скрытым образом, а
теперь узурпируют уже открыто путём насильственным. Нуж-
^имл. 13, 2.
2 В синодальном издании Библии на русском языке таких слов нет.
В этом издании говорится: "Дух же ясно говорит, что в последние
времена отступят некоторые от веры, внимая духам обольстителям и учениям
бесовским". I Тим. 4, 1.
3 Русскоязычные издания трактата Цицерона "Об обязанностях"
таких слов не содержат.
4 См.: II Тим. 3,1-5.
5 Матф. 7,15-16.
6 Марсилий намекает на Константинов дар.
551
Защитник мира
но остерегаться этих людей, которые совершают насилие над
верующими во Христа.
§ 14. И эти люди (неблагодарные, надменные,
недружелюбные, жестокие и во всём подобные подробно описанным
Апостолом, которые зло называют добром, и добро — злом, тьму
почитают светом, и свет — тьмою (согласно словам Исайи в главе
V его книги)1 — эти люди, соблазнённые предоставлением
высших, средних и второстепенных должностей [в церкви],
предложением и обещанием движимого и недвижимого имущества
и льгот, многие из которых были установлены с хорошей целью,
а также с помощью нечестного договора, заключённого ранее
по этому вопросу, настраивают против королей их подданных,
их союзников и даже тех, кто им не подчинён. Хотя, [на первый
взгляд] кажется, что этот епископ [Иоанн XXII] и его
приспешники действуют так исключительно против римского
императора, против того, кто оказал огромную помощь епископу Рима
и его церкви. Наученные таким опытом, другие князья
понимают, что с ними может произойти то же самое, если этот епископ,
движимый наихудшими чувствами по отношению к кому-либо,
начнёт действовать против них точно так же; как только
представится удобный случай, он набросится и на них. Ибо он сам,
о чём мы уже упоминали, утверждает устно и письменно, что в
силу полновластия (которое он присвоил не по праву) все
князья и народы подчинены его власти и его принудительной
юрисдикции. В своём желании достичь цели, ради которой так
старается, он выжидает время, когда произойдут расколы и
разногласия между королями и народами, когда подданные восстанут
против своих хозяев. И ему пока беспрестанно удаётся поднять
на борьбу слабую из сторон; таким образом, те, которые не
могут противостоять противнику, вынуждены просить о помощи
епископа Рима и подчиняться его закону. Иногда из-за его
маски набожности и милосердия кажется, что он защищает
слабых, незаконно обиженных, поскольку порой даже
предоставляет им материальную помощь. Но делает это папа, будучи
заранее уверенным, что они нуждаются в его помощи и умоляли
1 Исайя, 5, 20.
552
Часть вторая, глава XXVI, § 14-15
бы его подчинить их своей власти, надеясь этим в конечном
счёте заставить противника подвергнуться его власти взаимным
притеснением и взаимным желанием. Потому нужно опасаться
противоречий и действий, которые приводят к необходимости
его помощи, поскольку в итоге это оборачивается потерей
свободы и порабощением тех, кто её получает.
§ 15. Таким образом, этот епископ постепенно проникает во
все королевства мира, чтобы в конце концов подчинить их
своей власти (к чему он так страстно и неустанно стремится). Он не
осмеливается проделывать такого рода действия сразу во всех
странах или в большинстве из них, но надеется, что понемногу
его мирская власть возрастёт до такой степени, какую он
желает, полагая, что подчинит своему господству других без
опасности для себя. Тогда он раскроет всем государствам смысл
полновластия, которое он себе присвоил, и уверенно провозгласит с
помощью богохульных решений, подобных тем, которые он
изрекал по отношению к императору Рима и его союзникам, что
все принципаты подчинены его власти и принудительной
юрисдикции. Все будут обязаны ему повиноваться, а те, которые по
полному праву откажутся, будут принуждены насильственным
путём, поставлены, в том числе с помощью оружия, перед
выбором: капитуляция или уничтожение. Такими способами и
такими путями этот епископ и его приспешники довели почти все
княжества, сообщества и народы Италии до вражды и расколов;
теперь он начал действовать аналогичным образом в Германии и
постоянно старается завершить свой замысел. При помощи
мирских милостей, таких как распределение должностей и
церковных прибылей, десятин и денег, он [папа Иоанн XXII]
подстрекает к мятежу против римского императора некоторых
предателей и преступников среди его подданных, постоянно
умудряется воздействовать на людей высокого, среднего и низкого
происхождения. Тех, кто таким образом был им обманут и
подчинился ему, он объявил сынами церкви и истинными
верующими, а тех, кто подчиняются своему правителю и хотят остаться
ему верны, называет раскольниками или еретиками,
преследует их как врагов церкви, всенародно поносит и порочит их,
отлучает от церкви, осуждает светским приговором, принимает
553
Защитник мира
светские решения относительно их имущества и их самих.
Однако ни Божий Закон, ни закон гражданский не признают
папских прав на такие решения и такие меры, что понятно из того,
о чём мы говорили ранее.
§ 16. Но вот наиболее серьёзное и худшее из всех зол, о
которых ранее мы упоминали, и тот, кто не хочет отойти от Закона
Милосердия, не может этого не учитывать. Епископ Рима, преследуя
всех "овец Христа", которых, как говорит папа, тот ему доверил,
чтобы наставлять Доктриной Спасения, на деле вовлекает их в
вечную смуту и разложение. Превращая "зло в добро и свет во тьму",
он [епископ Рима] сам устно и письменно освобождает от наказания
за любой проступок и любое преступление всех солдат — конных и
пехотинцев, которые в течение некоторого времени воевали с
верующими во Христа—подданными римского императора, упорно
преданными ему и подчинявшимися ему по собственной воле,
поскольку он был их королём. Чтобы как-то избавиться от них, [епископ] сам
или с помощью других обосновал себе право воевать с ними, даже
уничтожать их как еретиков, якобы не признающих креста Христа.
И что особенно ужасно, он заявляет и оповещает об этом через так
называемых братьев, жаждущих церковных чинов, что такое дело
будет одобрено Богом, подобно борьбе с язычниками за морями1.
Выходит, милость данного епископа обманчива, о чём мы уже
говорили, и она предоставляется лишь тем, кто не может по причине
телесной слабости совершить такое злодеяние; но его совершают
другие за деньги, а они [немощные] предоставляют для этой цели
достаточные средства отвратительным вымогателям. Однако не
должно быть никакого сомнения, что такое смехотворное и пустое
помилование и отпущение грехов не приносят никакой пользы
солдатам и воинам, а лишь вредят им. Обманывая подобным образом
простых людей, он [папа], чтобы осуществить свои безбожные
желания (устно давая то, что не в его власти), кроме того, ведёт и
толкает к вечному проклятию [Богом] их душ как захватчиков чужой
родины, воинов неправедного дела, которые нарушают мир и спо-
1 Марсилий говорит о военно-монашеских орденах, изначально
созданных для освобождения Гроба Господня, которых папа Иоанн XXII
желал бы использовать для борьбы с Людовиком Баварским.
554
Часть вторая, глава XXVI, §16
койствие невинных верующих, игнорируя, что те истинные
католики. Эти борцы грабят, убивают и сражаются против тех, кто
защищает свою родину и хранит верность своим законным и
настоящим хозяевам; они — воины не Христа, а дьявола. Они
провоцируют и совершают грабежи, пожары, кражи, убийства, блуд,
прелюбодеяния, т. е. почти все виды преступлений. Отсюда ясно, что они не
заслуживают милости, поскольку виновны и заслуживают
вечного проклятия. Однако для свершения этих преступлений они были
обмануты речами того, кто считает себя (хорошо, что это не так)
наместником Христа на земле. Не удовлетворенный этими ужасными
преступлениями, совершёнными мирянами под его руководством
и подстрекательством, этот кровожадный и коварный человек
послал священника, выбранного его братьями или приспешниками,
называемыми кардиналами, в провинцию Ломбардия с батальоном
конников и пехотинцев; он послал также некоего монаха-аббата во
главе Анконского похода в Италию, чтобы уничтожать там
верующих во Христа. Он беспрестанно изводит своими
преследованиями, о чём мы уже говорили, тех, кто не хочет в ущерб своему
князю подчиняться неправедным и безбожным папским законам; его
самонадеянность доходит до того, что набожного князя Людовика,
который сочувствует им и поддерживает их [своих подданных], он
[папа Иоанн XII] со свойственной ему дерзостью называет в своих
речах и письменных обращениях пособниками еретиков.
Этот епископ расходует и расхищает церковные ценности,
которые благочестивые верующие, как князья, так и их
подданные, сообщества и отдельные индивиды, предоставили на
нужды священнослужителей и для помощи бедным,
лишённым всего. На свои амбиции он тратит и другое имущество, в
частности переданное [церкви] по завещанию на благие цели,
как то: на походы за моря или на выкуп тех, кто был захвачен
[в плен] неверными, и на другие им подобные; но он незаконно
притязает и тратит его, ссылаясь на свою власть. Это не
апостолическое и не священническое дело: не подобает
священнику, т. е. человеку, посвятившему себя Богу, поднимать
оружие или приказывать поднять его против верующих во Христа.
Это тем более незаконно, ведь если между верующими
возникают разногласия и распри, то задача апостола — привести их
555
Защитник мира
к согласию надлежащими проповедями и наставлениями, что
мы обосновали в главах V и IX данной части высказываниями
Апостола, Хрисостома, Илария и Амвросия. Нельзя доверять
этому епископу, как, впрочем, и никакому другому такую
всеобъемлющую, повсеместную и абсолютную власть, в том
числе жаловать и распределять церковное имущество, а нужно,
чтобы правители и законодатели снова взяли себе эту власть
полностью или ограничили её [у епископов], чтобы эти блага,
предназначенные и предписанные для настоящего и
будущего Спасения верующих, предоставлялись бы им постоянно, а
не служили, как ныне, для беспрестанного гонения этих
верующих в миру и их вечным мучениям.
§ 17. Вот такими способами (насколько они похвальны и
приятны Богу, может понять лишь тот, кто в здравом уме и не
извращён в чувствах) так называемый папа римский в наши
дни борется вместе со своими министрами, которых он
называет легатами, против Людовика, которого он же часто называет
королём римлян; так же он боролся против наместников и
верных подданных императора, особенно в провинциях Ломбардия,
Тоскана и в походе на Анкону. Один из этих императорских
наместников особенно преследуется в настоящее время; речь идёт
о Маттео Висконти, наместнике императорской власти в
Милане, человеке почтенном и серьёзном, благородном,
великодушном, именитом католике, с хорошей репутацией среди прочих
итальянцев, имеющем многочисленных союзников. Этот епископ
[Иоанн XXII] заявляет в своих кощунственных речах и
рукописях, что, однако, несправедливо, будто бы Маттео ведёт
окаянную жизнь и память его будет проклята1.
1 Маттео I (р. 1250 — ум. 1322) — капитан народа и фактический
правитель Милана в 1287-1302 гг., граф Милана в 1311-1322 гг.,
императорский викарий в Ломбардии в 1297-1317 гг. Являлся
последовательным противником папства и сторонником Священной Римской империи,
за что Иоанном XXII был отлучён от церкви. Обвинялся курией в ереси.
14 марта 1321 г. Маттео был заочно приговорён папским судом к смерти,
а его имущество объявлено конфискованным. Умер в следующем году и
захоронен в неизвестном месте. Марсилий, как видим, отвергает все
папские обвинения в адрес известного итальянского аристократа.
556
Часть вторая, глава XXVI, § 17
Хотя, по правде, не Маттео, а сам епископ, который из
злого сокровища выносит злое1, вызывает огромное возмущение; это
его образ жизни, с точки зрения Бога и людей, является явно
окаянным. И этого будет всё больше и больше, что, как об этом
предупреждал Матфей в главе XVIII [его Евангелия], зачтётся после
его смерти: Горе тому человеку, чрез которого соблазн
приходит] а чуть выше мы читаем: А кто соблазнит одного из малых
сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если повесили бы
ему мельничный жернов на шею и потопили его в глубине
морской2. Но епископ Рима не принимает во внимание это, равно как
и другие предупреждения Христа, ибо он, упрямый и
нераскаявшийся [грешник], постоянно преследует и поносит людей, причём
самых выдающихся, верных и преданных своему князю —
королю римлян. И хотя его профанациями и оскорблениями
невозможно запятнать их добрые имена, прочно установленные перед
Богом и людьми, он без устали старается их испачкать.
Таков в действительности этот епископ, "осуждений
которого Бог не поддерживает, ни его, ни его церкви, ибо он осуждает
обманным и невежественным путём", говорит Мэтр Сентенций
[Пётр Ломбардский] в книге IV, глава б3. Иероним же передаёт
такой смысл в комментарии [фразы] из главы XVI "Евангелия
от Матфея": "И дам тебе ключи Царства Небесного". Он
говорит и не боится повторять: "Некоторые не понимают этот текст
(нужно добавить, как не понимает его этот епископ) и
подражают чванству фарисеев, думая, что могут осуждать невиновных и
прощать виновных"; и добавляет: "Хорошо, что Бог
рассматривает жизнь обвиняемых, а не приговор священников. Бог не
поддерживает несправедливый приговор такого священника, или
епископа, или церкви"4. Потому подобные поношения, его
[Иоанна XXII] и его сообщников не опасны для любого верующего:
1 Здесь Марсилий имеет в виду слова евангелиста: "Добрый человек
из доброго сокровища выносит доброе, а злой человек из злого сокровища
выносит злое". Матф. 12, 35.
2Матф. 18,7-6.
3 Lombard P. Sententiarum liber IV, dist. 18, cap. 6, 5 P. L. CXCII, 887.
4 Cf. Defensor pacis, II, VI, 9.
557
Защитник мира
они не имеют реального воздействия на них, а, скорее,
благодаря Божьей добродетели падут на отвратительные головы и
подлые и убогие души тех, кто их произносил.
§ 18. Такой порядок вещей, который мы описали,
представляет собой истинную подоплеку наших исследований событий,
которые следовали одно за другим как по закону, так и
недолжным образом. С истечением времени по глупости и
забывчивости людей они сами исчезли бы с их глаз и из их памяти; однако
из-за привычки доверчиво слушать лживые измышления,
которые являются противоположностью правды, последние уже
проникли в души большинства верующих1. Причинами и истоком
этой лжи являются скупость, жадность, амбиции и спесь
[епископов Рима]; но у них нет ни одного документа, дабы [на его основе]
распространять и поддерживать отвратительное утверждение,
на котором настаивают епископ Рима и его клика, или коллегия
священников, что полнота власти якобы была передана этому
епископу Христом в лице апостола Петра. Но после
внимательного и тщательного анализа писаний (отличая писания людей от
Писаний Божественных, которые некоторые понтифики Рима
смешали воедино, полагая, что в этой мешанине легче уверить
[верующих] о передаче им [папам] полноты власти) мы
определили смысл этих, упомянутых выше притязаний и
достаточно показали его в главе XXII данной части [трактата] для всех
тех, кто не замутил свой разум дурным суждением. Таким
людям вполне понятны ложные суждения и особенно смысл,
который в конце концов вкладывает в них епископ Рима, а именно,
что ему принадлежит высшая принудительная юрисдикция,
образно называемая им "мечом правосудия"2, над всеми князьями
мира, сообществами и народами. Однако, как мы уже отмечали в
наших рассуждениях, сейчас он направил его [этот меч], чтобы
противостоять императору римлян; и он будет делать то же
самое по отношению к другим князьям, вызывая бунты в их
княжествах, ибо понимает, что может узурпировать их только силой.
1 Cf. Defensor pacis, И, I, 1, 2.
2 Cf. Defensor pacis, И, XXVII, 12 et Saint Bernard, De Considératione,
IV, 3 (P. L. CLXXXII, 776).
558
Часть вторая, глава XXVI, § 18-19
§ 19. Таким образом, епископы Рима теперь постоянно
используют полноту власти, которая когда-то была
представлена им по невежеству гражданскими актами; и, если им не
помешать, они будут и далее использовать её наихудшим образом.
Они создали олигархические законы, которые повсеместно
освобождают корпус священников и некоторых своих [светских]
друзей от [юрисдикции] справедливо установленных гражданских
законов, и это делается для ещё большего ущемления
правителей и народов. Недовольных такими порядками граждан
вызывают в суд так называемые [церковные] чиновники и судьи, дабы
вершить над ними религиозное правосудие, уничтожая тем
самым юрисдикцию [светских] правителей. Такова единственная,
лишь отчасти замаскированная от граждан причина [раздоров
в обществе], которую в начале этой книги мы поставили целью
показать читателю. Большинство верующих были вынуждены
им [папам] верить из-за этой паралогической мешанины и пу-
тания Божественных и человеческих писаний. В такой
обстановке епископ Рима и его подручные, называемые
кардиналами, смогли предписывать верующим всё, что хотели, ибо
якобы по Божьему Закону все обязаны соблюдать эти указы, а те,
которые откажутся, будут признаны виновными и обречены на
вечное осуждение. Хотя ранее, особенно в главах XII и XIII
первой части и в § 8 главы XXI данной части [трактата], мы
показали, что это неправда и что в таких указах нет ничего похожего
на правду, а наоборот, [содержится] явная ложь. Кроме того, по
данной причине, как мы говорили об этом вначале, уже
пострадало и продолжает страдать Королевство Италия. И этот
процесс [разрушительной деятельности папства] очень
заразителен и склонен проникать в другие страны и города; он уже
распространился настолько, что, если не помешать ему, он
охватит их целиком и полностью, как Италию. Потому было бы
полезно, чтобы все правители и народы посредством вселенского
Собора, созванного уже рекомендованным образом,
категорически запретили и более уже не допускали, чтобы кто-то
пользовался этим титулом [обладающего полнотой власти] из-за
опасения, что по приобретённой привычке слушать ложные вещи
народ снова будет обманут. Нужно также лишить римских епи-
559
Защитник мира
скопов права жаловать и распределять церковные должности и
мирские блага и прибыли, поскольку этот епископ [Иоанн XXII]
злоупотребляет данным правом для гибели людей, осуждения
и проклятия душ верных христиан. Этого мнения обязаны
придерживаться все те, кто по Божьему Закону обладают данной
юрисдикцией, особенно короли; они поставлены для этой цели,
а именно, выносить решения и творить суд. Отныне будет
непростительно, если кто-то будет этим [подобным своим правом]
пренебрегать, ибо они не могут не знать, что из такого
пренебрежения проистекает беда. Что касается епископа Рима и
преемников его трона, а также всех священников, диаконов и
духовных управляющих (к которым я, Бог — свидетель, обращаюсь
не как к врагам, а, скорее, как к отцам и братьям во Христе), они
должны уподобляться Христу и апостолам, абсолютно
отказываясь от светского управления и владения мирскими благами.
Итак, я доказал и открыто, в соответствии с Доктриной
Христа и Апостола, заявил всем, что они [папа Иоанн XXII и его
кардиналы] — грешники. Одновременно я попытался вернуть
их на путь истины, приводя в доказательство Божественные и
человеческие писания, чтобы они и в первую очередь епископ
Рима, который, кажется, всё больше от него [пути истины]
отклоняется, опасались сильного гнева Бога и апостолов Петра и
Павла, от имени которых он [епископ] сам лично часто угрожал
[небесными карами]. Он [епископ Рима] вроде склоняется пред
их указанием о милосердии и даже поучает других, но
заботится только о себе; он знает, что незаконно нападает на
принципат римского императора и, более того, что идёт против
предписания Христа и советов апостолов. Он знает также, что по
причине раздоров, вызванных им и некоторыми его
предшественниками, в Италии возникли убийственные войны, что
множество тысяч верующих погибло насильственной смертью. Можно
предположить, что они были осуждены [Богом] на вечные муки,
поскольку большинство их были настигнуты смертью
внезапно [без причастия], когда они были полны ненависти и злости к
своим братьям, а несчастные выжившие [в братской
междуусобице] должны будут готовиться к подобной опасной судьбе и
несчастному концу, если только Божественная рука Врача [т. е.
560
Часть вторая, глава XXVI, § 19
Христа] не спасет их. Ненависть, распри и ссоры захватили
души католиков; из-за этого после сражений проистекают
почти все виды пороков, низости, подлости и преступлений,
полностью захватывая тела и умы людей обоих полов, извращённых
их [папскими] нравами и доктринами. А сколько потом следует
забот по восстановлению разрушенного: имущество людей
утрачено, их дома разрушены, их города (в том числе крупные и
известные) опустошены и лишены жителей, заброшенные поля
не дают привычных плодов. И, что наиболее прискорбно, в этих
местах почти полностью прекращён божественный культ:
церкви и храмы, лишённые священников и пастырей душ,
безлюдны. На эти беды, где бы они ни случились, толкал и толкает
несчастных жителей их разум, ослеплённый ненавистью и
взаимным разногласием, — великий дракон, древний змий,
называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную1. Какой
же сын своей родины-матери, такой спокойной и красивой
прежде, а теперь безобразной и растерзанной, видя всё это и зная,
что произошло, и способный противостоять тем, кто её предал и
разорил так несправедливо, может молчать и не выразить перед
Богом свой протест? Тогда верно будет сказать этому человеку
словами Апостола, что он отрёкся от веры и хуже неверного2.
Таким образом, полнота же власти и её виды;
возникновение и развитие; и, кроме того, вопрос, как и каким образом
епископ Рима её себе присвоил и использует, а также всё, что
касается церковного ритуала, равно как и светских гражданских
актов, нами определены.
1 Апокалипсис 12, 9.
21 Тим. 5,8.
561
Глава XXVII
Некоторые противоречия в заключениях главы XV
данной части и в последующих главах
§ 1. По поводу тезисов, которые мы развили в главе XV
данной части и в следующих главах, отметим, что их можно с
полным правом попробовать оспорить1. (I) Вначале можно сказать,
что сан епископа значительнее и отличается от сана честного и
простого священника прежде всего по способу возведения в него,
хоть и людьми, но по Божьему Посвящению, который ранее мы
называли основным. Кажется, в этом могут убедить слова из
главы X "[Евангелия] от Луки"\ После сего избрал Господь и других
семьдесят двух учеников, и послал их по два пред лицем Своим2.
Беда пишет: "Подобно тому, как двенадцать апостолов были
прообразом епископов, — в этом никто не сомневается — эти
семьдесят два ученика были прообразом пресвитеров, второстепенных
священников"3. (II) Этот же тезис изложен в "Первом Послании к
Тимофею", в главе V, где Апостол говорит: "Обвинение на
пресвитера не иначе принимай, как при двух или трёх свидетелях"*.
Итак, Тимофей был выше саном, чем другие пресвитеры, и был
посвящен в сан Господом, а не был избран пресвитерами или
верующими. (III) Этот же тезис появляется в послании папы
Климента, посвященном Иакову, своему брату Божиему5. (IV)
Таково, очевидно, было мнение всех епископов, которые, как говорят,
сменили Петра и Павла на римском епископском троне, что
показано в упомянутом выше "Кодексе Исидора".
§ 2. Далее можно показать, что святой Пётр был выше
других апостолов и, следовательно, его преемники стоят выше пре-
1 Эту главу Марсилий в очередной раз начинает с изложения 21 -го
довода своих заочных противников.
2 Лука 10, 1.
3 Catena Aurea, XII. P. 114.
41 Тим. 5, 19.
5 Pseudo-Clément Epistola I, in Pseudo-Isidore, Décrétales, op. cit.
P. 30 et suiv.
562
Часть вторая, глава XXVII, § 1—2
емников других апостолов в силу власти, которая была
вручена ему непосредственно Христом, а не человеком или людьми.
(V) Мы видим это по главе XVI "[Евангелия] от Матфея",
когда Христос обращается именно к нему: Я говорю тебе: ты —
Петр, и па сем кампе Я создам Церковь Мою, и врата ада ne
одолеют ее; и дам тебе ключи Царства Небеспого, и т. д.1
Этими словами Христос, по-видимому, подчеркнул, что Пётр
будет главой и основой церкви, особенно после его смерти. А
далее глосса [утверждает]: "Он её (эту власть) пожаловал именно
Петру, дабы тот призывал нас к единству. Потому Он [Христос]
установил его главным над апостолами, чтобы Церковь имела
главного наместника Христа, к которому другие члены
Церкви могли бы обратиться в случае, если у них возникнут
разногласия. Если бы Церковь имела несколько глав, связь единства
была бы нарушена"2. (VI) Этот же тезис более широко развит в
главе XXII "[Евангелия] от Луки", в которой, обращаясь
именно к нему [Петру] Христос говорит: Но я молился о тебе,
чтобы ne оскудела вера твоя; и ты пекогда, обратившись,
утверди братьев твоих3.
Первое пастырское попечение и конфирмация его братьев,
т. е. апостолов и других приверженцев, были поручены Петру по
причине твёрдости его веры, о которой Христос, видимо,
молился, чтобы она не оскудела в нём и в его преемниках.
Комментарий (глосса): "Утверди братьев твоих, так как тебя я установил
главным над апостолами". Эту фразу нужно понимать не
только как указание на апостолов, которые находились там, чтобы
Пётр утвердил их, но она также обращена ко всем
приверженцам [Христа]". И ниже глосса добавляет: "Он (Пётр) терпением
добился стать владыкой мира"4. (VII) Тот же тезис есть и в главе
XXI "[Евангелия] от Иоанна", где Христос, обращаясь именно
к Петру, говорит: Паси агнцев Моих, паси овец Моих. Паси овец
1Матф. 16, 18-19.
2 Catena Aurea, XL P. 199.
3 Лука 22, 32.
4 Catena Aurea, XII. P. 230.
563
Защитник мира
Моих, — повторяя три раза одну фразу1. То есть, видимо, Пётр
установлен непосредственно Христом в качестве главного и
всеобщего пастыря всех овец, а не определённого их количества.
Пётр действительно был самым возвышенным из
апостолов, главой и устами группы учеников [Христа]; ему, после того
как он загладил своё отречение [от схваченного Иисуса
Христа], было доверено управление своими братьями2. (VIII)
Данный тезис подтверждён авторитетом многих святых в
комментариях текста из главы XXI "[Евангелия] от Иоанна": Если Я
хочу, чтобы он пребыл, пока приду, что тебе того? Ты иди за
Мною3. Августин говорит: "Церковь знает, что две жизни ему
были предписаны Богом: одна в вере, другая в уповании.
Первая (жизнь в вере) представлена апостолом Петром по причине
первенства его апостольства"4. Теофилакт комментирует этот
текст следующим образом: "Он доверил ему прелатство над
всеми приверженцами"5. Хрисостом: "Если бы меня спросили:
каким образом Иаков взошёл на трон Иерусалима? Я бы ответил:
потому что он возвёл Петра на престол властелина вселенной".
Ниже он пишет то же самое: "Это ему (Петру) было доверено
руководить его братьями". И ещё: "Бог предсказал ему
большие дела и доверил весь мир"6. Более того, Теофилакт в
комментарии текста из главы XXI "[Евангелия] от Иоанна11: Если
я хочу, чтобы он пребыл..., говорит: "Так как я предназначаю
тебе понтификат мира, и в этом иди за мною"7. Кроме того, если
бы Христос не установил главу Церкви, Он оставил бы её
обезглавленной в своё отсутствие и не привёл бы в порядок её
наилучшее устройство; потому, надо полагать, что Он
распорядился и устроил всё наилучшим образом, ибо доверил руководство
1 Иоанн 21, 15-17. Повтор цитаты.
2 Catena Aurea, XII. P. 462.
* Иоанн 21, 22.
4 Catena Aurea, XII. P. 463.
5 Ibidem.
6 Ibidem.
7 Catena Aurea, XII. P. 464.
564
Часть вторая, глава XXVII, § 3
наиболее подходящему для этого, которым был святой Пётр.
Значит, Пётр получил непосредственно от Христа верховную
власть над другими апостолами.
§ 3. Затем мы можем обосновать этот тезис оригинальным
образом, доказав, что Павел не имел власти, равнозначной
Петру. (X) Находим в главе I "Послания к Галатам" такие слова:
Затем, спустя три года, — говорит Павел, — ходил я в
Иерусалим видеться с Петром и пробыл у него дней пятнадцать1.
И немного ниже [в главе II] он добавляет: Потом, через
четырнадцать лет, опять ходил я в Иерусалим с Варнавою, взяв с
собой и Тита. Ходил же по откровению и предложил там, и особо
знаменитейшим благовествование, проповедуемое мною
язычникам, не напрасно ли я подвизаюсь или подвизался2. Глосса об
этом гласит: "Он (Павел) показал, что не имел бы уверенности
благовествования без утверждения властью Петра и
подкрепленного властью других"3. Согласно глоссе Павел получил от
Петра утверждение благовествования, а это значит, что он не
имел равной с Петром власти. Отсюда неизбежно следует, как
из этого текста, так и других, приведённых выше, что все
кардиналы Рима будут по Божьему предписанию подчинены
епископу Рима, поскольку он особый преемник Петра; также следует,
что Римская церковь находится во главе [других церквей] и
главенствует над всеми остальными, поскольку её епископ —
преемник Петра; он судья и пастырь всех остальных епископов. (XI)
Более широко это показано в упомянутом "Кодексе Исидора", в
главе под названием "Предисловие к Постановлению Собора в
Ницце", где сказано: "Все католики должны знать, что Святая
Римская Церковь поставлена во главе остальных не по
декрету Синода, а получила право из евангелистских уст нашего
Господа и нашего Спасителя, который сказал святому апостолу
Петру: "Ты есть Пётр, и на этом камне я создам мою Церковь, и
дам тебе ключи от Царства Небесного"4. Этим первенством, по-
^алат. 1, 18.
2Галат. 2, 1-2.
3 Glossa Ordinaria ad loc. et Lombard P. Collectanea (P. L. CXCII, 103 D).
4 Ρseudo-Isidore. Décrétales, op. cit. P. 255.
565
Защитник мира
лученным без концессии князей, пользовались епископы Рима
со времён святого Петра до времён Константина I —
императора римлян: они учредили каноны и предписали всей церкви их
соблюдать, что ясно из приведённого выше текста "Кодекса".
§ 4. Кроме того, я подтверждаю это ещё одним доводом. (XII)
Поскольку, как сказал Апостол [Павел] в главе IV "Послание к
Ефесянам", вера одна1, значит, и церковь — одна; а единством
её головы и основания является епископ Рима, в силу чего никто
не превосходит его и не равнозначен ему как особому преемнику
святого Петра, который, по словам Христа, был камнем, на
котором он создал свою церковь. (XIII) Подтверждено [практикой]
и то, что если все светские дела имеют одно основание, а
именно — капитал, то и дела духовные должны иметь одно
основание, а именно — епископство. (XIV) Мы подтверждаем это ещё и
таким аргументом: в епархии, как и в храме, должен быть один
епископ, чтобы священники, борясь каждый за себя, не
разрушили Церковь Христа, о чём мы упомянули в главе XV этой
части, приведя отрывок из "Послания к Евангелу" святого Иерони-
ма. Потому тем более необходимо, чтобы в универсальной
Церкви Христа был один глава, сохраняющий единство верующих.
Польза от этого настолько огромна, насколько она божественна
и предпочтительна. (XV) Потому Иоанн в главе X [своего
Евангелия] говорит: И будет одно стадо и один Пастырь2. По всем
доводам, приведённым выше, очевидно, что епископ Рима и есть
такой пастырь, и, соответственно, глава всех [католиков].
§ 5. Из всего изложенного неизбежно следует, что епископ
Рима по причине его универсальной власти над всеми
епископами, священниками и другими служащими церквей и храмов
один является действующей первопричиной установления всех
второстепенных священников, как опосредствованным
образом, так и непосредственным. (XVI) Этот тезис получил
одобрение Амвросия в его труде "О передаче базилик", где он пишет:
"Церковь принадлежит Богу и абсолютно не должна
принадлежать Цезарю. Божий храм не может быть в ведении полномо-
1 Ефес. 4, 5.
2 Иоанн 10, 16.
566
Часть вторая, глава XXVII, § 4-7
чий Цезаря"1. Сказанное касается и установления священников
в этом храме, установления, которое мы в главе XV этой части
[трактата] назвали второстепенным правом священников. Если
созыв Соборов не может быть в ведении Цезаря, то в ещё
меньшей степени он может быть в компетенции любого другого
короля. Следовательно, это право возвращается к тому, кто
стоит во главе всех священников — понтифику Рима, и это право
Божественное, ибо не входит в компетенцию никакого
светского правителя.
§ 6. (XVII) Отсюда неопровержимо следует, что епископу
Рима возвращается право предоставлять и распределять
прибыли и мирские церковные блага, ибо эти блага предназначены
для исполнения богослужений.
§ 7. Из всего предшествующего можно заключить, что
именно главному епископу принадлежит принудительная
юрисдикция над всеми епископами мира и прочими служителями
церкви. Они подчинены ему Божьим предписанием, как это
видно из предшествующих аргументов. (XVIII) Сюда можно
добавить отрывок из упомянутой главы "Кодекса Исидора": "Я не
думаю, что этот Собор, странное мероприятие для
императора, мог бы пройти спокойно: собрались епископы почти из всех
стран и, как обычно, нашли повод для ссор и перебранок
между собой по разным причинам, каждый из них высказывался,
ему представляли пасквили, излагали обвинения. Они
направляли свои силы больше на эти дрязги, чем на то, для чего
собрались. Но император, видя, что из-за таких дрязг цель этого
высокого мероприятия будет сведена на нет, установил день, когда
каждый епископ может передать на его суд жалобу, если
таковая имеется. Он получал от каждого пасквили, собирая в
складках своей мантии, и, не зная их содержания, сказал епископам
Рима: "Бог установил вас священниками и дал вам право судить
нас. Потому вы судите нас по праву, но не можете быть судимы
людьми. Но ждите Божьего суда; ваши склоки, какими бы они
не были, оставьте на рассмотрение Бога. Вы — святые, которых
1 Saint Ambroise. Sermo contra Auxentium, cap. XXXV (P. L. XXII.
P. 1194).
567
Защитник мира
дал нам Бог. А человеку не пристало судить богов (святых)"1. То
есть, как говорится в отрывке, именно епископу Рима, Богу
таких Богов на земле, принадлежит законное право юрисдикции
над всеми остальными.
§ 8. Из предшествующего также ясно, что этот епископ
имеет право созывать вселенский Собор священников, а также
предлагать и устанавливать на нём то, что, как ему кажется,
должно быть установлено относительно Божьего Закона и ритуала
Церкви. (XIX) О праве созывать Собор в предисловии
"Кодекса Исидора" сказано: "Право собирать Синоды доверено особой
властью папскому трону, и никакой Синод не был утверждён его
властью. Каноническая власть об этом свидетельствует,
история церкви это подтверждает, святые отцы это утверждают"2.
§ 9. (XX) Ещё в том же "Кодексе" и том же его разделе
говорится о праве решать и определять смысл Писания: "Мы
разместили в этом томе последовательно разные церковные
соборы — греческие и латинские, которые состоялись раньше или
позже, по числам и по времени, включая также декреты
римских прелатов до эпохи святого Григория, а также
определённое количество писем, из которых следует, что власть главы
апостольского престола равнозначна власти церковного собора"3.
Итак, верховный понтифик может один принимать
решения по такому же праву, по какому это делает вселенский Собор;
он же по праву может и должен определять сомнительные и
неопределённые строки Священного Писания и интерпретировать
их, о чём мы говорили в главе XX этой части [трактата]. (XXI)
Иероним, похоже, выразил аналогичное мнение в своём
послании под названием "Изложение католической веры", в котором
он пишет: "Такова она, святейший папа, вера, которой мы учим
в католической церкви и которой всегда верны. Если мы
случайно внесли что-то не совсем научное и не совсем понятное, мы
хотим, чтобы ты нас исправлял, поскольку ты держатель веры и
престола Петра. Это наша исповедь, которая одобрена твоим су-
1 Эта цитата во французском издании ссылки не имеет.
2 Pseudo-Isidore. Décrétâtes, op. cit. P. 19.
3 Ibidem. P. 17-18.
568
Часть вторая, глава XXVII, §8-11
дом, и если кто-либо захочет меня опорочить, то не я еретик, а
он сам некатолик — невежественный и злобный"1.
§ 10. Что касается права принимать решения
относительно ритуала Церкви и Вечного Спасения, то это явствует из слов
Христа в главе X "[Евангелия] от Луки"\ там он, обращаясь к
апостолам, а в их лице ко всем епископам и священникам,
говорит: Слушающий вас Меня слушает, и отвергающийся вас
Меня отвергается; а отвергающий Меня отвергается Послав-
шего Меня2. Итак, для Вечного Спасения необходимо следовать
предписаниям священников.
§ 11. Делая анализ ещё более широких полномочий,
предписанных римскому понтифику, святой Бернард в своём
послании, направленном папе Евгению "На рассмотрение" ["О
размышлении"], книга II, пишет так: "Отныне мы должны
исследовать вопросы, если в них есть то, что касается темы, которую
мы разрабатывали. Давайте исследуем более тщательно, кто ты
есть; иначе говоря, какую роль ты играешь в церкви Бога в этом
мире. Кто ты есть? Ты — главный священник, верховный
понтифик. Ты — царь епископов, наследник апостолов, ты — Авель
по первенству, Ной — по управлению, Авраам — по
патриаршеству, Мельхиседек — по рангу, Аарон — по званию, Моисей —
по авторитету, Самуил — по обязанностям судьи, Пётр — по
власти, Христос — по миропомазанию".
А немного ниже он [Бернард] добавляет: "Ты единственный
пастырь не только всех овец, но и всех пастырей. Как я это
докажу? Словами Господа. Кому — я не говорю, кому из епископов,
а кому из апостолов — были доверены абсолютно все овцы, без
исключения? "Если ты меня любишь, Петр, паси моих овец", —
сказал Христос". И еще ниже он пишет: "Разве не ясно, что
Христос не указал определённое количество овец..., а предназначил
всех овец? Он ничего не выделяет и ничего не исключает". И
далее добавляет: "Поэтому каждый из апостолов получил в удел
отдельный народ, так как они знали о посвящении. И, наконец,
1 Ρseudo-Jérôme. Symboli explanatio in Damasum (Opera, Paris, 1706.
P. 124).
2 Лука 10, 16.
569
Защитник мира
Иаков, который, казалось бы, был опорой церкви,
ограничился Иерусалимом, оставив Петру универсальность". И в
заключение он [Бернард] говорит: "Итак, по канонам тебе
предназначена полнота власти, остальным же предназначена лишь часть
заботы о душах. Власть остальных ограничена, твоя же
распространяется также на тех, кто получил власть над другими.
Разве не в твоей власти, по достаточному основанию, удалить с неба
епископа, лишить его должности и сана или даже отдать
сатане? Что же, это твоё исключительное право непоколебимо как
по отношению к ключам, которые тебе даны, так и по
отношению к овцам, которые тебе доверены"1.
§ 12. Бернард говорит, что римский понтифик не только
обладает властью над всеми епископами, священниками и
служителями церкви более низких должностей, но ещё обладает
принудительной юрисдикцией, которую упомянутый Бернард
называет "мирским мечом", принадлежащим этому епископу.
Потому того же папу Евгения в [вышеназванной] книге, глава IV,
он спрашивает: "Почему ты пытаешься использовать меч,
который по приказу ты должен положить в ножны? Без
сомнения, тот, кто отрицает, что он у тебя есть, кажется, не
принимает весь смысл слов Господа: "вложи свой меч в ножны"; он
у тебя, но обнажён, может быть, с твоего благословения, но не
твоей рукой". Иначе если бы он никоим образом не
принадлежал тебе, то на слова апостолов "Вот два меча" Господь не
ответил бы: "Этого достаточпоу по это лишнее"2. Таким
образом, один меч — духовный, другой — мирской, оба
принадлежат Церкви, но один должен быть обнажён ради Церкви, а
другой — ради Церкви и Церковью, последний — рукою
священника, а первый — рукою рыцаря, но по благословению
священника и по приказу императора.
Эти указанные утверждения могут быть подтверждены
многочисленными свидетельствами святых. Я не буду их
цитировать, потому что сила их аргументов равнозначна уже при-
1 Saint Bernard. De Consideratione, Π, 7, 8 (P. L. CLXXXII, 751 A, 751
D, 752 AB).
2 Ibidem, IV, 3 (P. L. CLXXXII, 776).
570
Часть вторая, глава XXVII, § 12
ведённым, а способ их опровержения аналогичен. Это может
быть также подтверждено некоторыми декреталиями и
декретами римских понтификов. В этих текстах предусмотрено, что
церковные должности и прибыли, установленные в их пользу,
должны устанавливаться и даваться епископом Рима и
другими епископами, но не мирскими властями или князем. Также в
этих декреталиях и декретах оговорено, что
священнослужители не должны подвергаться принудительному суду мирских
властей или князя, а, скорее, наоборот. В этих документах
также утверждается, что понтифику Рима принадлежат все те
полномочия, которые приписал ему Бернард.
571
Глава XXVIII
Ответы на предыдущие утверждения
§ 1. Остаток данной части [трактата] будет посвящен тому,
чтобы соответствующим образом показать авторитет
Священного Писания, или Канона, и опровергнуть человеческие
рассуждения, которые мы процитировали в главе III настоящей части
и в её предыдущей главе и которые противоречат нашим
заключениям. Но прежде надо вспомнить, о чём мы говорили в главе
XIX этой части. Согласно мнению святого Августина,
подтверждённого Писанием, ради своего Спасения мы не должны
допускать никакую веру или принимать как истинные слова,
высказанные устно или письменно, которые выходят за рамки того,
что мы называем каноническим, т. е. того, что содержится в
Библии, или того, что непременно из неё следует. Речь идёт о
спорных значениях Священного Писания, особенно касательно норм
христианской религии и их интерпретаций, сделанных
Вселенскими Церковными Соборами католических верующих,
созванных, осуществлённых и законченных в соответствующих
формах1. Ошибка в [понимании] таких норм привела бы людей к
вечному проклятию. Потому мы будем полностью следовать в
буквальном и очевидном смысле авторитетам Священного Канона,
или Писания, которые не нуждаются в мистической трактовке.
Что касается вопросов, которые требуют мистического
изложения, [здесь] я присоединюсь к наиболее подходящим
толкованиям святых, авторитет мнения которых исходит из их
собственного авторитета; особенно если они находятся в гармонии со
Священным Писанием, или Каноном. Такие мнения я приму; и
соответственно, отвергну те, которые будут находиться в
разногласии со Священным Писанием. И никак по-другому. Только в
соответствии с авторитетом Писания, на который я всегда
опираюсь. Тем более сами святые порой находятся в разногласии
между собой во взглядах на слова Священного Писания или
вопросов вне его; так, например, Иероним и Августин не сходятся
1 Марсилий здесь ссылается на свои доводы, изложенные в § 1-3
главы XIX второй части трактата.
572
Часть вторая, глава XXVIII, § 1—2
в трактовках фразы из главы II "Послания к Галатам": Но когда
же Петр пришёл в Антиохию, я лично противостал ему,
потому что он подвергался нареканию1. Кроме того, Амвросий и
Иероним не согласны друг с другом по поводу непорочности
Иосифа [в семье которого согласно библейским рассказам
родился Иисус Христос]; к тому же иногда иной святой бывает в
разногласии со своими собственными словами, выраженными
устно или письменно2, что мы покажем в дальнейшем.
§ 2. Но прежде давайте вернёмся к утверждениям, которые
были представлены в предыдущей главе. (1) Когда мы согласно
главе X "[Евангелия] от Луки" допускаем, что епископы
обладают большим достоинством, чем простые священники, потому
что там имеется эта фраза: После сего избрал Господь и других
семьдесят учеников. По мнению Беды, такие ученики образуют
орден священников, называемый им "второй орден", поскольку
он идёт после ордена епископов. На это надо ответить, что
согласно воззрению Апостола и мнений, исходящих от святых, которые
мы процитировали в главе XV этой части [трактата], семьдесят
учеников являются, скорее, диаконами, нежели
священниками. Можно сказать ещё, что из указанных слов вовсе не
следует, что у епископа был свой орден, важнее и больше, чем орден
священников. Потому для миссии, с которой Христос отправил
их по миру, сказанное означает человеческий выбор или
учреждение, благодаря которым один из них ставится во главе других
в целях церковной экономии. На деле Христос, говоря:
Пойдите и обучите все народы, не даровал им основного достоинства
[священства], о котором Он говорил ранее. И даже если бы Он
им даровал одновременно одно и другое достоинство, я скажу,
что такая миссия не добавит никакого нового совершенства,
поскольку они получили священство от Святого Духа.
Такое необходимое учреждение было создано Христом в
виде апостолов, поставленных выше всех других будущих
священников, потому что в ту пору не было множества
приверженцев (верующих), которые могли бы осуществить выборы [еписко-
^алат. 2, 11.
2 Collectanea (P. L. СХСП, 110 А — L 14 А).
573
Защитник мира
пов и священников]; даже если бы оно [разное достоинство
священников] и существовало, подобные выборы при надлежащем
множестве [верующих] могли быть проведены соответствующим
образом и при Христе. Потому даже апостолы после Страсти
Господней и Воскрешения Христа прибегли к выборам, чтобы
поделить между собой провинции мира. Действительно, в главе II
"Послания к Галатам" мы читаем: Иаков и Кифа и Иоанн,
почитаемые столпами, подали мне и Варнаве руку общения, чтобы
нам идти к язычникам, а им к обрезанным1. Если даже эта
фигура [т. е. папа Иоанн XXII] такова, какой её рисовал Беда,
рассказывая о статусе священников, я говорю, что епископ не
получил непосредственно от Бога истинного достоинства, или
характера, или совершенства, большего, чем [обычный]
священник; достаточное обоснование тому?
§ 3. (2) По поводу второго утверждения, извлечённого из
главы V "Послания к Тимофею": "Против бывшего" и т. д., я скажу,
что Тимофей получил от Апостола вторичное достоинство, а не
основное, которое могло поставить его выше других
священников в этой провинции; желание учреждения в ней апостола
тогда равнялось выборам из-за недостатка множества верующих
или их невежества. Потому Апостол в главе III "Первого Посла-
ния к Коринфянам", [заявил]: И я не мог говорить с вами,
братия, как с духовными, но как с плотскими, как с младенцами
во Христе. Я питал вас молоком, а не твёрдою пищею, ибо вы
были еще не в силах, да и теперь не в силах2.
Более подробно мы объяснили этот пункт в § 7 главы XVII
данной части.
§ 4. (3) Что касается текста, выхваченного из послания папы
Климента, озаглавленного "Якову, брату в Господе", то я не
считаю его достоверным, ибо крайне сомнительно, чтобы это
послание исходило от самого Климента ввиду многочисленных
противоречий, которые в нём содержатся. Более того, такие
послания всегда вызывают подозрения, поскольку в одном из них,
который озаглавлен "Одежда и священные вазы", и в другом, на-
1 Эту цитату Марсилий уже применял неоднократно.
21 Кор. 3,1-2.
574
Часть вторая, глава XXVIII, § 3-5
званном: "Совместная жизнь апостолов"1, тексты составлены
так, словно Климент, рассказывая Якову о том, что Христос
делал с апостолами, сам наблюдал это. Нетрудно предположить,
что от имени Климента, якобы пожелавшего рассказать о том,
что он услышал в процессе обучения, говорит тот, кто видел
самого Христа и апостолов и был одним из их учеников. Кто,
действительно, мог лучше обучить учеников, которые
существовали в Иерусалиме еще при жизни Христа и апостолов? Кто
должен был знать больше всех о церковном обряде? Апостол или его
преемники? Никто не может сомневаться в ответе. Потому эти
тексты должны быть расценены как недостоверные. Но,
утверждая, что они от Климента, и опираясь на эти небылицы,
некоторые доходят до того, что заявляют немыслимое: будто бы
Климент, поскольку он был епископом, имел в Божьей церкви
авторитет больше, чем апостол Иоанн. Хотя в таком случае
правомерно спросить их, почему тогда послания Климента не
включены в текст Священного Канона, как это имеет место с
посланиями Иоанна? Мы всё-таки отметим места в вышеупомянутых
посланиях, которые противоречат мнению Христа и апостолов,
когда будем рассматривать комментаторов Писания, на
которые они [оппоненты], кажется, опираются. Так, относительно
утверждения, что таковым было мнение всех епископов,
которые являлись преемниками святого Петра в римском
епископстве, надо отметить, что они поняли вопрос таким же образом,
каким мы опровергли его в своём первом возражении; если это
обстоит иначе, то я от него [временно] дистанцируюсь и
последую за Апостолом и Иеронимом, процитированными в главах
XV и XVI этой части [трактата].
§ 5. (4) Относительно авторитета Писания, с помощью
которого, кажется, можно доказать, что святой Пётр превзошёл
в достоинстве всех других апостолов не только человеческими
выборами, но ещё и непосредственным распоряжением Христа2
1 Pseudo-Isidore. Décrétâtes. P. 46; 65.
2 Здесь Марсилий пытается критиковать тезис о первенстве
апостола Петра более системно, чем в более ранних главах трактата, где он
только делал намёк на эту проблему.
575
Защитник мира
согласно прежде всего тексту главы XVI "[Евангелия] от
Матфея": Ты — Петр, и па сем камне Я создам Церковь Мою и т. д.
И дам тебе ключи Царства Небесного1 и т. д. Об этих словах,
которыми, говорят, Христос распорядился на случай своего
отсутствия, я скажу, что они никогда не являлись непосредственным
распоряжением Бога; единственной главой и единственным
основанием церкви является сам Христос, а не какой-либо апостол,
даже в отсутствие Христа, что мы несомненным образом
доказали через Писание и показали в главах XVI и XXII этой части
[трактата]. Следовательно, я вполне соответствую Канону
Писания, где говорится: На сем камне и т. д. Да и согласно глоссе,
утверждающей "На этом камне, т. е. на Христе, которому ты
веришь". А выше подстрочное толкование добавляет: "Ты — Пётр,
т. е. камень — часть меня, да такой, каким я сохраняю собой
достоинство ocнoвaния,,2. Христос его назвал Петром, т. е.
постоянным в вере, чего мы не отрицаем. Действительно, давайте
допустим, что он [апостол Пётр] был более постоянным [в вере], чем
другие, и с полным правом совершеннее; но по этой же
причине он не был первым в достоинстве; не менее возможно, что он
не был также первым во временном смысле термина, как мы, по
всей видимости, покажем это нижеследующей записью.
Что касается направления, о котором мы говорили, то даже
слова святого Августина это подтверждают; Августин
действительно сказал об этом, и его слова взяты из книги
"Пересмотры"'. "По поводу апостола Петра я где-то сказал, что
церковь была построена на нём как на камне. Впоследствии я часто
объяснял эти слова Господа: Ты — Пётр, и на сём камне я
построю мою церковь..., чтобы включить того, на ком она
построена. Пётр признал это, говоря: "Ты — Христос, Сын живого Бога",
как если бы (Пётр), сравниваемый с камнем, представлял
церковь, которая построена на этом камне. Действительно, ему не
говорят: Ты — камень, но: Ты — Пётр; твоим камнем,
следовательно, был Христос, которого признал Симон, подобно тому как
Он (Христос) признан церковью в целом, которая представле-
1 Матф. 16, 18-19.
2 Glossa Interlinearis et Glossa Ordinaria ad loc.
576
Часть вторая, глава XXVIII, § 6
на Петром"1. И причина этого факта объяснена записью: Пётр,
пока был странником, смог бродить и грешить своим свободным
желанием; таким образом, читаем мы, он даже отрицал Христа
и иногда вёл себя образом, не соответствующим правде
Евангелия. Следовательно, тогда он не мог быть основанием [церкви]; в
ту пору только Христос был её основанием; Он, кто не смог
бродить, поскольку на момент создания Его учения он твёрдо
остался безгрешным, как это видно по главе III "Первого Послания к
Коринфянам11. Потому Апостол [Павел] пишет в указанном
месте: Ибо никто не может положить другого основания, кроме
положенного, которое есть Иисус Христос2.
§ 6. Согласно Иерониму и Рабану [Мавру], толкования
которых мы процитировали в главе VI этой части, § 3, даже
фраза, которая потом добавлена: Я тебе дам ключи от Небесного
Царства, тоже не даёт никакого превосходства (власти) над
другими апостолами; судебная власть была жалована всем другим
апостолам. Кроме того, кажется, что не этими словами Христос
дал Петру власть (ключи) от Небес, ибо Христос сказал: "Я тебе
дам", что означает в будущем времени; он не сказал: "Я даю".
Тем более что в главе XX "[Евангелия] от Иоанна" он говорит
всем апостолам без различия: Примите Духа Святого. Кому
простите грехи и т. д.3 Полагаю, что указанными словами Пётр
был наделён лишь властью над ключами от Небес; однако из
этого нельзя заключить ничего кроме того, что он был только
первым во временном смысле, которого назначили пастырем; и,
доверяя лично ему эти ключи, Христос хотел тем самым сообщить
про единство церкви в вопросе веры, к которой он призвал
верующих особым даром ключей или обетом, как говорит об этом
толкование. Или, может быть, потому что Пётр первым признал
твёрдо и явно, что Христос является Сыном Бога; он был первым
по времени, кому дали ключи, удостоили или обещали почёт;
таким образом, этим даром или обещанием он мог быть
представлен всем другим в качестве примера открытой и убедительной
1 Saint Augustin. Liber retractationum, I, 21, in Catena Aurea, XL P. 198.
21 Кор. 3,11.
3 Иоанн 20, 22-23.
577
Защитник мира
исповеди Христа. Однако ни в коем случае из этого нельзя
заключить, что Пётр является первым по достоинству
относительно других [апостолов], хотя большинство толкователей, кажется,
поддерживали эту идею лишь своим собственным авторитетом,
не находя такого в Писании. Правдивость того, о чём мы
говорим, обозначена в текстах Евангелий, где мы находим её у
Матфея, глава XX, у Луки, глава XXI, в которых Христос,
задаваясь вопросом, говорит, что никто из апостолов не имеет
преимущества над другими. Возник даже спор между ними: кто среди
них должен был считаться наиболее важным; об этом ещё раз
читаем у Матфея в главе XXIII [его Евангелия], где Христос им
говорит: А вы не называйтесь учителями: ибо один у вас
Учитель — Христос; все же вы братья1, т. е. равные; Христос тоже
не является исключением. И самое удивительное, что мы вроде
должны верить авторитету толкователей больше, нежели
Христу. Верить, каков бы ни был толкователь, даже когда он
говорит, не будучи толкователем, но это вытекает из его
собственного смысла. Хотя текст Писания в этом вопросе настолько ясен,
что он не нуждается в святом толковании. Кроме того,
толкователи в своих изложениях главы II "Послания к Галатам" сами
себе противоречат, что мы ясно показали в главе XVI этой
части [трактата]. Мы достаточно тщательно проработали данный
пункт [спора] в главах IV и XVI этой части [трактата] и не
станем повторять все доказательства по причине ясности этого
вопроса и чтобы сократить [ответ].
§ 7 (6) Что касается авторитета Канона, выделенного из
главы XXII главы "[Евангелия] от Луки", где Христос говорит
святому Петру: Но я молился о тебе, чтобы не оскудела вера твоя;
и ты, некогда, обратившись, утверди братьев твоих2', из
этого текста некоторые заключают две вещи. Одна — что только
вера Римской церкви не может угаснуть, потому что Христос
хотел сказать именно о вере Петра, он хотел также сказать это
и о вере его последователей; следовательно, епископ, который
следовал за Петром, является первым по отношению к другим.
1 Матф. 23, 8.
2 Лука 22, 32.
578
Часть вторая, глава XXVIII, § 7
Вторая вещь — что этими словами Христос поставил Петра во
главе всех других апостолов. Я думаю, что ни одна, ни другая
интерпретации не следуют из слов Христа, если исходить из
смысла его речи. В этих рассуждениях в действительности имеется
противоречие между последующим и предыдущим
[утверждениями]. Во-вторых, я доказываю Писанием и свидетельством
самого Христа, и не другими, что ни одна, ни другая из этих
интерпретаций не исходят из его слов. Первая интерпретация не
вытекает оттуда, поскольку в последней главе "[Евангелия] от
Матфея" Христос говорит всем апостолам: Итак идите,
научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого
Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам; и се, Я с вами
во все дни до скончания века. Аминь1. Таким образом, Христос
пообещал, что будет с другими все дни до конца света; тем
самым, когда говорят про последователей Петра, нельзя забывать
также последователей других апостолов. Кроме того, епископов
Рима нельзя считать личными наследниками святого Петра,
поскольку некоторые из тех, кто занимал его престол в качестве
епископов, были еретиками, как указано в главе XX этой части
касательно Либерия и некоторых других [пап]. К тому же, как
мы говорили в главе XVI этой части [трактата], римский
епископ лично не является наследником святого Петра по причине
несоответствия [этого статуса] Писанию.
Вторая интерпретация тоже не имеет под собой основания.
Я также доказываю это Писанием. Известно, что [апостол]
Павел объединился с Петром в проповеди Евангелия, а не
наоборот, как мы достаточно установили в главе XVI настоящей
части рассмотрением главы II "Послания к Галатам". Вполне
очевидно, что является разрушителем такой интерпретации — это
уже процитированное слово Христа, выделенное из главы XX
"[Евангелия] от Матфея" и главы XXII "[Евангелия] от Луки",
которым Христос определил и объявил обратное, ясно выделив
значение своих слов. Исходя из этого, толкование, комментируя
эти слова, гласит: "Но я молился о тебе, чтобы не оскудела вера
1Матф.2В9 19-20.
579
Защитник мира
твоя; и ты некогда, обратившись, утверди братьев своих"1,
подразумевая под братьями всех правоверных без различия.
Говоря Петру подобное, Христос дал понять, что другие епископы
должны были поступать таким же образом. Потому в главе XIII
"[Евангелия] от Марка" сказано: А что вам говорю, говорю всем:
бодрствуйте2. Или, может быть, он говорил такое Петру лично,
так, кажется, считает толкование, потому что Христос
предчувствовал, что Пётр не признавал этого? Отсюда слова, когда ты
будешь обращен в веру, т. е. будешь примером своего покаяния,
как своими словами, так и своим поведением. Слова и дела
[Петра] стоили ему прощения, и он был готов ещё более
проповедовать и утверждать слабых в вере, чтобы они не разочаровались
в Благодати [Божьей].
§ 8. (7) Что касается другого канонического аргумента,
взятого из главы XXI "[Евангелия] от Иоанна", которым
некоторые пытаются доказать опровергаемую точку зрения, в
частности, что Христос только святому Петру завещал: Паси моих
овец, паси моих агнцев, нужно отметить для начала в
соответствии с толкованием, что смысл этого текста следующий: "пасти
овец — значит утверждать верующих, чтобы они не отступили
вовсе, а также иметь возможность оказать земную помощь
угнетённым; если необходимо, предоставить им примеры
добродетелей, противостоять противникам (веры), исправлять
грешников". И глосса далее добавляет: "И когда в третий раз он
услышал, что Пётр любит его, он повелел ему пасти овец. Третье
отрицание уступает место третьей исповеди, для того чтобы язык
служил любви не меньше, чем страху"3. Однако из этого текста
нельзя заключить то, что Христос определил Петра пастырем
[верующих]. Из него не следует также, что он [Пётр]
возвышается над иными епископами в вопросе авторитета или
достоинства; или что другие епископы не были определены пастырями.
Таким образом, имеется противоречие каждого из этих
утверждений с уже процитированными словами Христа. Об этом сви-
1 Glossa Interlinearis sup. Luc. XXII, 32.
2 Марте 13, 37.
3 Glossa Ordinaria sup. Joan., XXI, 15-17.
580
Часть вторая, глава XXVIII, § 8-9
детельствует и то, что католическая церковь по поводу всех без
различия апостолов говорит: "Он по настоящему достоин и
верен, справедлив и благотворен в любое время направить тебе,
Вечный Пастырь, умолительные слова, чтобы ты не оставил
своё стадо, а со своими святыми апостолами взял его под свою
вечную защиту; чтобы им руководили те же священники,
которых ты ему дал, чтобы они командовали как пастыри и викарии
твоего дела"1. Здесь речь идёт об апостолах во множественном
числе, о священниках, викариях и пастырях, непосредственно
сравниваемых с Христом, а не о единственном священнике,
викарии или пастыре, определённом Христом.
§ 9. На вопрос, почему Христос адресовал эти слова Петру
лично, во всех случаях следует ответить так: Христос иногда
адресовал слово человеку от Своего собственного имени,
например об отпущения грехов, об очищении от болезней или
"воскрешении из мёртвых"; но порой Он адресовал своё слово другому
человеку от имени всех или их большинства [апостолов], как,
например, в главе V "[Евангелия] от Иоанна": не греши
больше, чтобы не случилось с тобой чего хуже2. Потому Христос,
доверяя Петру это бремя, вещал ему от имени всех апостолов,
и Он доказывает сам, что это Его манера разговаривать, когда
Он в главе XIII "[Евангелия] от Марка" сказал: А что вам
говорю, говорю всем: бодрствуйте3. Однако Он нередко адресовал
Свои слова Петру лично, потому что тот был старейшим и
более увлечённым в своём милосердии [апостолом], или ещё,
чтобы указать будущей церкви, какими качествами следует
обладать пастырю, а именно — быть в зрелом возрасте, означающем
благоразумие или знание, и преисполненным милосердия, а
равно заботой и старательностью, которые должны иметь
пастыри; или, может быть, ещё из-за боязни, чтобы Пётр не казался
более униженным, потому что сначала он не признавал Христа.
Таковым, кажется, является и мнение толкователя,
содержащееся в упомянутой цитате: "Третьему отрицанию уступает тре-
1 Cf. Missale Romanum. Praefatio solemnis de apostolis.
2 Иоанн 5,14.
3 Марте 15,37.
581
Защитник мира
тье признание, для того чтобы язык служил любви не меньше,
чем страху"1. Действительно, очень верно сказано в последней
главе "[Евангелия] от Матфея" и сказано всем без различия:
Итак идите и научите все пароды. Христос не сказал Петру:
"Иди и пошли других"; этим Он хотел сказать, что по авторитету
все апостолы одинаковы, что мы показали ранее, цитируя текст
из главы XXIII "[Евангелия] от Матфея", где Христос им
говорит: Не называйтесь учителями (добавляет: одни выше
других, или что один из вас становится над всем остальным или над
всеми другими). Или, вполне возможно, а лично мне это
кажется несомненным, слова "Паси моих овец", в соответствии с тем,
что Он [Христос] доверял лично ему [Петру] по причине его
решительности, означают народ израильский, который являлся
народом упрямым по отношению к Богу, как это видно по главе
XXXIII книги "Исход"1 и как об этом говорит Апостол [Павел],
цитируя Исайю в последней главе "Деяний апостолов"3] также
потому что Христос специально явился, чтобы обратить в веру
и спасти этот народ. Потому в главе XV "[Евангелия] от
Матфея" читаем: Я послан только к погибшим овцам дома Изра-
илева*. Обратите внимание, послан лично. Потому кажется, что
Христос доверил лично святому Петру заботу именно об этом
народе, когда он сказал: Паси моих овец. Таковым было и ясное
мнение Апостола [Павла], когда он в "Послании к Галатам", в
главе II, написал: Напротив того, увидевши, что мне вверено
благовествование для необрезанных, как Петру для
обрезанных5 и т. д. Теперь приведём толкование этой фразы
Августином: "В действительности, Христос доверил Павлу причащать
язычников, а Петру доверил причащение евреев. Но если на то
была причина, их деятельность перераспределялась таким
образом, что Пётр читал проповеди язычникам, а Павел пропове-
1 Повтор цитаты.
2ИсходЗЗ,5.
3Деян. 28, 26-27.
4Матф. 15, 34.
5 Галат. 2, 7.
582
Часть вторая, глава XXVIII, § 10
довал евреям"1. Впрочем, я не представляю, чтобы Павел или
другой святой могли бы взять на себя заботу о еврейском
народе, который в основном и специально был вверен Петру в силу
того, что Христос именно ему сказал: "Паси моих овец", как
говорит об этом Павел в главе II "Послания к Галатам". Если в
самом деле проповедь Евангелия по всему миру была доверена
Петру больше, чем Павлу или другим апостолам, Христос
произнес бы эти слова совершенно иначе. К тому же все Его слова,
процитированные выше, оказались бы напрасными, равно как
указанное распределение [полномочий апостолов]. Что
касается глоссариев, интерпретаций святых и других толкователей
по этим трём пунктам Писания, мы ответим на них в конце этой
главы, чтобы не повторять слишком часто одно и то же.
§ 10. По поводу высказывания Апостола [Павла] в главе II
"Послания к Галатам", согласно которому он якобы
оказался ниже Петра по авторитету, поскольку сказал: Я им показал
Евангелие, которое я проповедовал среди язычников, чтобы
не бегать или заставлять бегать напрасно2, и т. д., то надо на
это ответить, во-первых, толкованием Августина этого текста.
Он пишет: "И я не узнал это от них, от тех, кто меня
превосходил бы, а я им сообщил Евангелие как друзьям и равным". Иное
мнение у Иеронима по поводу слов этого же текста: Чтобы
напрасно не бегать. По мнению Иеронима, толкование
показывает, "что у него не было бы уверенности в Евангелии, если это не
было бы подтверждено авторитетом Петра и усилено
авторитетом других"3. Я уважительно скажу, что в этом толковании
Иероним противоречит самому себе словами, которые он
произносит ниже, если эти слова понимаются таким образом, как
нашим противником, когда он их слышит. Или же мнение
Иеронима надо понимать в свете добавления к Августину.
Причина, по которой Павел передал Евангелие, заключалось не в том,
что Павел сомневался или что у него нет или не было уверен-
1 Collectanea (P. L. СХСП, 108 А).
2 Таких слов в современном синодальном издании Библии на
русском языке нет.
3 Gloses Augustin et de Jérçme: Collectanea (P. L. CXCII, 103 C, D).
583
Защитник мира
ности в Евангелии, а, скорее всего, потому что у него было
большое доверие к своим слушателям. Он им говорил, что передал
Евангелие от тех, кто жил вместе с Христом, тех, чьё
свидетельство казалось более убедительным для его слушателей. Потому
эти слова: "Для того чтобы не бегать или напрасно не бегать" не
должны ставиться как упрёк, в вину Апостолу, ни как
сомнение, которое он испытывал по отношению к Евангелию,
поскольку, дескать, он не получал Евангелие [от Христа], и узнал о нём
от людей, а не от непосредственного Божьего Откровенья, как
он сам об этом говорит в главе I "Послания к Галатам"1. Кроме
того, Апостол, напоминая об этом сообщении в главе II "Посла-
ния к Галатам", говорит: И знаменитые не возложили на меня
ничего более; напротив того2. Толкование Августина:
"Действительно, (если не возложили ничего иного) сказано как
будто лишь для того, чтобы подчеркнуть: я не прибег к более
древнему свидетельству, ибо мне достаточно служили
рекомендацией те, кто следовал за Ним (Пётр и другие апостолы). Но они
не возложили ничего, т. е. не добавили мне ничего. И я,
которого Господь сделал настолько совершенным, что нет ничего
такого, что можно было бы добавить к моему совершенству, не
уступаю им. Ибо Тот, кто придал разум трём людям без опыта, и мне
это дал"3. И, немного ниже толкование Иеронима
утверждает: "Они не возложили на меня, не принесли иного, но я
принесу Петру". Кроме того, ещё немного ниже: "Я противопоставил
себя ему как равный равному. Он мог бы на это не согласиться,
если бы не знал, что он был мне равным". Следовательно,
фраза "чтобы напрасно не бегать" и т. д. должна относиться к его
слушателям, которые, возможно, не поверили ему или не
полностью поверили и тем самым остались лишёнными веры; сам
он, как посчитал, трудился напрасно, потому что он не смог
породить в них веру, которую намеревался вызвать своей
проповедью. Действительно, если бы апостол Павел, призванный
Небом, после откровения Христа совместно с апостолами не
переплат. 1,11-12.
2 Галат. 2, 6-7.
3 Collectanea (P. L. СХСП, 107 D).
584
Часть вторая, глава XXVIII, § 10
дал бы им [людям] Евангелие, благодаря чему выяснилось, что
он является частью их сообщества, церковь не поверила бы ему
полностью. Но она (церковь) знала, что Павел, сообщая о том же
самом в Евангелии, подобно другим апостолам жил в их
обществе [и действовал] в союзе с ними, а также что у него
имеются те же качества, которые они всем продемонстрировали и что
он, взятый Богом под своё покровительство, заслуживает
такого авторитета, чтобы его слова были услышаны в церкви,
словно если бы его устами говорил сам Христос, как он сам сказал
это с очень большим чувством правды. Таким образом, Павел
заслужил свой авторитет, поскольку Христос взял его под своё
покровительство и полностью его одобрил. Святой Августин не
сказал: потому что Пётр и другие апостолы взяли его под своё
покровительство; более того, немного ниже толкование того же
самого Августина добавляет: "Потому он им показал Евангелие
и получил партнёрское сотрудничество, ибо у него было то же
самое свидетельство, что и у них, но не от них. Такое
рассуждение продемонстрировало единство доктрины, поскольку в ней
было искоренено малейшее болезненное различие"1.
Следовательно, мотив этого рассуждения был таков: надо удалить в
аудитории трудности, связанные с различиями в доктрине. Это то,
что, по мнению Августина, обусловило указанное выше
толкование. Действительно, оно соответствует тексту "...Опять
ходил я в Иерусалим с Варнавою, взяв с собой и Тита... Таким
образом, Апостол как бы говорит: у меня есть свидетельства,
которые показывают неверность того, будто я проповедаю
язычникам одно учение, а евреям другое. Итак, я не только
оправдался в этом подозрении, но и в том, что "Откровение Бога" я
будто бы познал от вышестоящих. Я им показал Евангелие Христа,
которое я проповедую среди язычников как друзьям и равным.
Апостол сделал это, чтобы укрепить своё положение, поскольку
много людей, введённых в заблуждение евреями, не
воспринимали его слова"2. Эти затруднения Бог пожелал удалить;
Апостол [Павел] по Откровению Бога сказал, что он поднялся по-
1 Ibidem, 104 D, 104 А.
2 Ibidem, 104 D.
585
Защитник мира
беседовать с другими апостолами Евангелия вовсе не из-за
сомнений, которые он якобы испытал относительно Евангелия, а
затем, чтобы эти вышеупомянутые затруднения были удалены
из сознания его аудитории.
§ 11. Что касается утверждения толкователя по поводу
места из главы I "Послания к Галатам", а именно, что Павел как
проповедник последовал за апостолом Петром, на это надо
ответить, что толкователь говорил лишь о том, что святой Павел
был призван к апостольству позже, и потому он был
последователем Петра во временном понятии, а не по причине того, что
был ниже его по авторитету; впрочем, сам он так не считал; он,
скорее, доказал обратное.
Следовательно, ни Пётр, ни какой-либо другой из
апостолов не были важнее Павла. Напротив, они все были друзьями и
равными в вопросе авторитета, который им был дарован
непосредственно Христом. Однако если среди них и был приоритет,
то он мог быть создан выборами одного всеми или в том смысле,
о котором мы говорили в главе XVI главе этой части [трактата],
когда Пётр оказался первым по отношению к другим апостолам.
§ 12. (11) Что касается извлечения из "Кодекса Исидора",
в главе, озаглавленной: "Предисловие к церковному Собору в
Никее", где он говорит: "Все католики должны действительно
знать, что Святая Римская Церковь не была поставлена во главе
всех других по синодальному декрету, но она получила примас
(высший духовный сан) евангелическим голосом Нашего
Повелителя и нашего Спасителя"1, относя, таким образом, эти
слова и к её епископу Рима. Это высказывание Исидора надо
отрицать, как, впрочем, всякое подобное мнение, которое не
вписывается в Канон. Действительно, Римская церковь оказалась во
главе других декретом римских императоров и согласием
(выбором) других церквей, т. е. способом, который мы описали в
главах XVIII и XXII этого части. Кроме того, из авторитета
Канона, процитированного выше, не следует то, что заключает
Исидор; наоборот, его вывод, как и любого другого, кто бы ни
говорил подобного, должен быть отклонён в силу того, что мы уста-
1 Cf. Defensor pacis, И, XXVII, 3.
586
Часть вторая, глава XXVIII, § 11-14
новили в главе XV этой части, § 8, и в главе XVI, § 13 и 14. А
касательно старания опереться на этот вывод, исходя из слов
главы XVI [Евангелия] от Матфея: Ты — Пётр, и на сём камне и
т. д., уже цитированных прежде, то слабость позиции Исидора
стала очевидной в главе XXII настоящей части [трактата].
§ 13. (12) Относительно аргумента, из которого следует, что
в силу единства веры есть только одна церковь и у неё,
согласно словам Апостола в "Послании к Ефесянам", глава IV1, есть
один единственный глава — епископ этой церкви, то ему следует
возразить, указав, что в прямом смысле слова церковь есть
совокупность множества приверженцев [Христа], и подчеркнуть,
что если церковь — одна, значит, и вера — одна. Но поскольку
[католическая] вера не является единственной для всех
верующих, а лишь одним видом или родом [религии], мы не можем на
основе этого аргументом вывести, что церковь — одна для всех
вероисповедований. А когда добавляют, что церковь едина
только цифровым единством любого епископа, рассматриваемого в
качестве вышестоящего по отношению к другим [священникам],
это я тоже отрицаю. Если я с этим соглашусь, я тем самым буду
подтверждать другое заключение, согласно которому её
глава — епископ Рима — появился в результате
непосредственного божественного учреждения; я же буду упорно отрицать
такое заключение и его доводы, ибо отнюдь не Пётр был камнем,
на котором построена церковь, а сам Христос, что мы доказали
выше Писанием в главе XVI этой части. Поскольку любой
епископ Рима не является особым последователем святого Петра
или других апостолов, значит, и его авторитет не может быть
выше авторитета других [епископов], как мы доказали это
ранее. Напротив, если ему отводится какой бы то ни было
авторитет, он принадлежит ему лишь благодаря людскому
учреждению или выбору, что мы достаточно раскрыли в главе XIII
данной части [трактата].
§ 14(13) Что касается аргумента, подтверждающего это, а
именно, что ни один епископ или ни один епископат не должен
быть духовным принципатом, в то время как нужно, чтобы был
1 Ефес. 4, 5.
587
Защитник мира
лишь один [светский] правитель или один принципат, первый
для всех мирских дел; здесь любое сравнение может быть
отброшено, поскольку порядковая [иерархическая] единица
правителя или принципата необходима в связи с частыми
сомнительными деяниями людей, что мы уже доказали в главе XVII
первой части [трактата]. Однако эта единичность необязательна
для кого-либо из других служб города или королевства. Кроме
того, даже если мы воспринимаем сравнение относительно
схожести [строения государства и церкви] с добавлением того, что
верховный правитель или принципат необходим один, мы можем
ответить, говоря, что это верно для человеческого учреждения,
но неверно, если исходит от учреждения, непосредственно
рукоположенного Богом или Божьим Законом. Подобным образом
мы также заключили в главе XXII этой части, что было бы
целесообразным не устанавливать одного единственного
епископа и одну единственную церковь как главу и как руководителя
всех остальных [епископов и церквей].
§ 15. (14) Касательно другого аргумента, а именно, что
подобно положению в одном храме для всего сообщества
верующих на земле тоже есть лишь один [верховный] епископ, в ответ
следует сказать, что даже в едином храме ни из необходимости
спасения, ни из какой-либо заповеди Божьего Закона не
следует, что нужен единственный епископ; напротив, их может быть
несколько, как мы это показали в XV главе этой части,
опираясь на главу XX "Деяний [апостолов]" и другие многочисленные
высказывания Апостола, а также отталкиваясь от послания Ие-
ропима к Евапгелу.
Даже если одна такая необходимость была бы установлена
Божьим Законом, такое сравнение всё равно не может быть
аргументом, поскольку в иных условиях нет необходимости,
чтобы подобно положению в одной единственной семье, городе или
многочисленной провинции [в церкви] существовал один
руководитель, ибо те, кто не находятся в этой самой семье, не
нуждаются в цифровой единственности главы, исходя хотя бы из
факта, что они не делят пищу и другие потребности жизни (дом,
постель и остальное) с другими людьми и что они не ассоциируют
себя внутри такой единицы аналогично тем, которые являются
588
Часть вторая, глава XXVIII, § 15-16
частью семейного очага. К тому же данный аргумент привёл бы
нас к заключению, что во всех принципатах мира, независимо
от количества в них провинций, в каждой из них также нужны
свои верховные руководители, что не станет условием для
спокойной человеческой жизни, как мы доказали это в главе XVII
первой части [трактата]. Равно и соображение, что для
Вечного Спасения должен существовать лишь один принудительный
судья для всех, ещё, похоже, не доказано. Хотя необходимость
иметь для всего мира универсального правителя, который
может лучше содержать верующих в единстве, представляется
нам более целесообразной, чем универсальный епископ.
§ 16. (15) Что касается аргумента, добавленного на
основании высказывания Иоанна в главе X [Евангелия]: И будет одно
стадо и один пастух, надо заметить, что Христос говорил это о
самом себе. Потому что только Он был единственным всеобщим
пастырем и главой пастырей и не было никого такого после него,
ибо Он был и будет один — глава и основа церкви, как мы
показали в главе XVI этой части и повторяли во многих других местах.
И это было ясным и дословным мнением святого Петра,
сказавшего в главе V "Первого Соборного Послания": И когда явится
Пастыреначальник (т. е. Христос), вы получите неувядающий
венец славы1. А вот каково мнение святых об этой фразе. Глосса
Григория гласит: "Он создал одну паству из двух, ибо он
объединил в своей вере иудейский народ с языческим народом"2.
Следовательно, он образовал единую паству, объединённую
единством веры. Григорий не сказал, что он сделал единственного
доброго христианина, дабы все верующие оказались под властью
Римской католической церкви или любого другого единого
епископства, вне Христа. И также по Теофилакту: "На самом деле
для всех знак освящения един, один пастырь — слово Божье.
К чему стало быть маникейцы прилагают усилия, ибо есть
только одна паства и один пастор Ветхого и Нового Завета"3.
11 Петр 5, 4.
2 Catena Aurea, XII. P. 374 (sup. Joan., X, 16).
3 Ibidem.
589
Защитник мира
Потому ни Пётр, ни Павел, ни любой иной апостол
никогда не призывали к такому [принудительному] единству паствы;
единство паствы зиждется лишь на единстве веры и на личности
Христа, который непосредственным рукоположением
Господним единственный является главой, основой и владыкой всех
пастырей, о чём мы уже говорили прежде и с уверенностью
доказали в главе XV этой части [трактата].
§ 17. (16) По поводу заключения, на основании которого
сделан вывод, что Римская церковь в лице одного папы или в
согласии с его коллегией кардиналов является первой действующей
причиной вторичной организации всех других церквей и их глав
и что только ей одной принадлежит власть их назначать либо
утверждать [служителей] в храмах, опосредствованно или
непосредственно или обоими способами, я отвечаю, что его
[заключение] необходимо категорически отрицать. И, хотя этот вывод
был подтверждён Амвросием, который в "Слове о передаче
базилик" сказал, что не может быть уступки Цезарю права
создавать или утверждать священников в церквах или соборах от
имени церкви или Бога, нужно, разумеется, ответить, что
причина, по которой Амвросий во время своей непрестанной
заботы о душе произнёс данные слова, состояла в том, что тогда он
не был уверен в целесообразности давать римским властителям
полномочия наделять кого-либо этими постами, поскольку
римские правители не были ещё достаточно укреплены в их вере.
Потому некоторые властители, как например император Ва-
лентиниан, которому Амвросий адресовал своё послание,
иногда предпочитали покровительствовать отдельным еретическим
епископам, чем преданным [Христу]. Но когда вера укоренилась
и укрепилась в сердцах подданных и повелителей, когда
появилось целое сообщество верующих, выбор или назначение
епископов и других священников стали осуществляться как через
власть сообщества верующих, так и через единую или частную
коллегию города или общины — способами гораздо удобными и
надёжными, более соответствующим Закону Божьему,
нежели воля одного человека, легко извращаемая благосклонностью
или взяточничеством, любовью или злобой или любыми
другими порочными чувствами, что мы можем наблюдать почти каж-
590
Часть вторая, глава XXVIII, § 17
дый день. Следовательно, мы согласны с Амвросием в том, что
назначение кураторов паствы — епископов или священников
либо иных других руководящих лиц храмов — не может быть
осуществлено правами Цезаря как единоличного лица, ни
другим частным лицом, а только правом сообщества верующих,
когда одна или несколько групп верующих добровольно наделили
[правителя] властью такого рода. Сам Амвросий не отрицал
этого; вот почему он всегда обращался против императоров к
верующему народу, которым он сам был выбран епископом —
способом, обоснованным нами в главе XVII этой части. Но он не
говорил, что эта власть принадлежит папе римскому или любому
другому понтифику; напротив, по указанным причинам он
сказал, что храм или церковь принадлежат только единому Богу
и множеству верующих, которые и являются церковью в
своём первоначальном и главном смысле. Главой такой церкви
является Христос, а право, т. е. владение правом, не может быть β
компетенции Цезаря. На деле же все мирские действия, какими
бы они ни были, могут быть во владении Цезаря, будь он
верующим или неверующим1. Но руководство храмом и назначение
предполагаемых на службу в нём священников исходят
только от сообщества верующих, что мы показали в главе XVII этой
части; и Амвросий ничего не говорил, и даже не подразумевал
противоположного. Доказательство того, что Амвросий в
качестве пастыря верующих старался только помешать, чтобы
верующая паства не была доверена управлению плохим или
еретическим священником, — его слова в первом "Послании к Ва-
лентиниану". В нём он говорит так: "Слава Богу, мне открылось
ясно, что церковь не может быть передана арианцам! Я
предложил себя в качестве непосредственного судьи набожности"2.
Вместе с тем он даёт понять, что речь идет о передаче
базилик, о чём мы упоминали здесь и в главе XVII настоящей
части. Поскольку из человеческих законов ясно, что если епископ
или священник, впавший в ересь и не пожелавший отречься от
неё, возложит на себя управление Церковью в сообществе ве-
1 См.: Corpus Juris Civilis. Codex Justinianus, VII, XXXVII, 3.
2 Saint Ambrose. Epistola XI, chap. XIX (P. L. XVI, 1049).
591
Защитник мира
рующих, такого человека легко и совершенно справедливо
можно заставить сделать это [т. е. уйти с должности]
принудительным судом или военной силой. Но этот принудительный суд и
эта сила не принадлежат ни одному священнику, как правдиво
свидетельствует об этом Амвросий в послании, озаглавленном
"К народу", в котором он пишет: "Я могу страдать, плакать,
стонать от оружия и солдат, и мои слёзы будут моим оружием;
таковы на деле способы защиты священников; но я не должен и не
могу оказывать сопротивление по-другому"1. Эта точка зрения
была отражена свидетельствами глав XV и XVII первой части
и подтверждена авторитетом Священного Писания и святых, а
также другими доказательствами глав IV, V, VIII и IX этой
части. Надо учитывать, разумеется, и то, почему Амвросий думал
так: потому, что Апостол тоже призывал к этому Цезаря, что мы
ранее отмечали ссылкой на главу XXV "Деяний [апостолов]". Это
надо разъяснять в сообществах верующих, или же надо
позволить индивидуумам толковать относительно веры; похоже,
таким было мнение Илария в его послании, адресованном
Константину2, как кажется, положительно относившегося к праву
правителей назначать в храмы либо устанавливать в них
священников. Это то, что делают ныне католические короли во
Франции в некоторых церквах: они не признают ни одного
священника или епископа, пока последние не начинают действовать в
их пользу. Мы полагаем, что святой Амвросий это понимал или
должен был понимать; но, если даже он думал
противоположно, не так, как гласит каноническое мнение, мы отбрасываем его
суждение (которому мы не настроены доверять во имя Спасения,
ибо его труды не являются каноническими). Мы преданы
только Каноническим Писаниям и потому опираемся на
высказанную нами точку зрения.
§ 18. (18) После такого заключения Амвросия получается,
что епископу Рима, на которого якобы снизошла непосредствен-
1 Эту цитату Марсилий приводит в третий раз. Saint Ambrose. Sermo
contra Auxentium, II (P. L. XVI, 1050).
2 Hilaire, Ad Constantinum Augustum, I, 6 (P. L. X, 561). Cf. Defensor
Pacis, II, IX, 5.
592
Часть вторая, глава XXVIII, § 18
ная Божественная власть, была доверена и высшая юрисдикция
над временными церковными вещами, порученными пастырям
Евангелия согласно их функциям. Нам же представляется, что он
сделал подобное заключение без доказательства; мы
достаточно точно установили это в главе XVII настоящей части. Тем
более что сам Амвросий подтверждает наше мнение, говоря в
вышеупомянутом послании "О передаче базилик": "Если
император желает земли, он имеет право их требовать; никто из нас не
должен вмешиваться. То, что люди собирают, может раздаться
бедным. Да не будут вызывать наши земли зависти; пусть
берёт их тот, кому это будет угодно. Я не дарю их императору, но
я ему и не отказываю"1. Тот, кто всегда готов защищать земли,
собирается противостоять императору, утверждает, что эти
земли со времён Христа по праву принадлежат церкви (мало
беспокоясь о защите настоящей супруги Христа, а именно,
католической веры, что король и королевство Армении могут
засвидетельствовать очевидным образом)2. Дескать, святой
Амвросий сказал эти свои слова не потому, что земли церкви должны
быть предметом налога, но потому, что у него их требовали силой,
давлением императоров — такое фальшивое объяснение часто
использовали некоторые епископы Рима и их сообщники,
чтобы уклониться и избежать принудительной юрисдикции
правителей, говоря, что не по праву, а исключительно через насилие
они были подвергнуты суду правителей. Однако Христос в
главе XIX "[Евангелия] от Иоанна" сказал иное, на что мы
указали выше в главе IV этой части. И то, что подобное мнение
соответствует Канонам, добавляет Амвросий: "Заплатим, — пишет
он, — Кесарю то, что ему принадлежит, а Богу отдадим Богово.
Если налог будет принадлежать Кесарю, мы это не отрицаем. Но
Церковь принадлежит Богу, и она ни в коем случае не должна
1 Марсилий второй раз приводит эти слова.
2 По мнению некоторых западных исследователей, речь идёт о папе
Иоанне XXII. Как это подчёркивает Превите-Ортон, царь Армении
обратился, но напрасно, к Иоанну XXII, чтобы получить от него помощь в
своей борьбе с мусульманами и монголами. Иоанн XXII решился на это лишь
в 1337 г., но было уже слишком поздно (см.: Acta aragonensia, ed. H. Finke
Ι, η. 325 (1323); Π, η. 378, η. 459).
593
Защитник мира
принадлежать Кесарю"1. Но здесь, уточним, она может
принадлежать священнику в соответствии с мнением верующего
большинства, о чём мы сказали ранее и что мы ясно показали в
главе XVII этой части [трактата]. Налог и юрисдикция временных
благ принадлежат правителю не из-за его силы, но по закону2.
§ 19. Относительно вывода, что вся коллегия кардиналов в
вопросе принудительной юрисдикции подчинена римскому
епископу, поскольку он как глава всех епископов наделён этим
Божественным рукоположением, то тут сначала необходимо
опровергнуть предшествующее заключение3. Как мы показали ранее,
никакой епископ или священник не уступает [в статусе]
Божественного рукоположения или на основании Закона Божьего и
не подчиняется римскому епископу, когда речь идёт об основной
или случайно признанной власти священника. Тем более тому,
кто стал таковым [епископом Рима] впоследствии.
Относительно выводов из слов Константина, процитированных в "Кодексе
Исидора", необходимо напомнить, что его речь представляла
собой проповедь увещевания, которой набожный Константин
показывал, каким образом обязаны вести себя епископы и
священники. Они должны между собой и по отношению к другим быть
такими, чтобы не возникало даже предположения о возможных
перебранках между ними и о том, что они способны обратиться
к мирскому суду. Это вытекает из поучения Апостола [Павла] в
главе VI "Первого Послания к Коринфянам": И то уже весьма
унизительно для вас, — говорил он, — что вы имеете тяжбы
между собою. Для чего бы вам лучше не оставаться
обиженными? Для чего бы вам лучше не терпеть лишения?4 Тему
дополняют слова Константина: "Бог дал вам силу нас судить" и т. д.
Необходимо, однако, сказать, что подобное верно только для
"суда" в первом смысле этого термина, но сказанное совсем не
свидетельствует, что речь идёт о принудительном суде в этом
мире, о чём мы говорили в главах VI, VII, VIII и IX части [трак-
1 Указания на источник цитаты во французском издании нет.
2 Cf. Defensor Pacis, И, XVII, 8, 9-15.
:i Cf. Ibid., II, XXVII, 7.
4 I Кор. 6, 7.
594
Часть вторая, глава XXVIII, § 19-20
тата]. Вышесказанная фраза, из которой выводят, что все
священники подчиняются юрисдикции римского епископа,
процитирована из [кодекса] Исидора, но была ли она в
действительности произнесена Константином, других свидетельств нет. Тем
более что Константин ещё сказал: "Ждите только от Бога суда
по отношению к вам; ваши ссоры, какими бы они ни были,
останутся на его Божественное решение"1. Он не сказал: они
будут оставлены на суд или расследование римского понтифика.
Что касается добавленного: а именно, что римский епископ
является "представителем Бога на Земле"2, нужно ответить,
сказав, что он представляет Бога на Земле не более любого
другого епископа, как часто говорилось и указывалось нами ранее в
главах IV и V этой части и во многих других местах [трактата];
но это не касается правителей, которые назначены Богом в
части управления, как свидетельствовал по данному поводу
апостол Павел в главе XIII "Послания к Римлянам" и святой Пётр
в главе II своего "Первого Соборного Послания"3. Кроме того,
несмотря на то, что Константин и в правду это сказал, я отрицаю
данную речь, поскольку она не является ни канонической, ни
вытекающей из канонической речи. Но если бы он закрепил это
своим декретом, последний следовало бы соблюдать, как и все
остальные человеческие законы, но не как [норму],
установленную непосредственным рукоположением Бога. В реальности же,
если цитировать Исидора, в вопросе принудительной
юрисдикции все епископы всё равно были подчинены главе римлян [т. е.
императору Римской империи]. Поскольку только его суд, а не
суд понтифика Рима, способен рассматривать непосредственно
и не по принуждению их споры и ссоры, как Исидор
рассказывает об этом в том же отрывке.
§ 20. И, кроме того, когда, исходя из таких же
антецедентов, делается вывод, что к власти епископа Рима или его
коллегии кардиналов относится право созывать всеобщие Соборы
священников и других верующих и располагать на них всем, о чём
1 Указания на источник цитаты во французском издании нет.
2 Cf. Defensor pacis, Π, XXVII, 11.
3 Римл. 13, 1-7; Ι Петр, 2, 13-15.
595
Защитник мира
мы говорили ранее при защите наших аргументов, необходимо
отвергнуть этот вывод и этот антецедент. Поскольку мы в
главах XVI и XXI настоящей части уже доказали обратное такого
антецедента, следствия и все то, что из них вытекало. Что
касается подтверждения, основанного на авторитете или
утверждении Исидора, — оно не требует разъяснений вследствие того, что
он сам объяснил своё мнение. Тем более я сказал, что
необходимо всё отрицать, если оно не соответствует Священному
Канону и доказательствам, основанным на нём, как мы ясно и долго
доказывали в главах XX, XXI и XXII настоящей части, а также
на основании рассмотрения документов, цитируемых Исидором
в вышеупомянутом "Кодексе".
(21) Относительно слов Иеронима в труде "Изложение
католической веры", которыми он, обращаясь к епископу Рима,
похоже, утверждает, что тот — частный преемник святого
Петра, говоря: "Мы хотим, чтобы ты сделал нам представление,
ты, который имеешь в своей власти веру и кресло Петра"1,
необходимо отметить, что такой речью Иероним подчеркнул, что
епископ Рима по традиции владеет верой и креслом Петра,
поскольку святой Пётр, находясь во главе Римской церкви,
рассматривался в качестве епископа. Считая, что эта церковь
стоит во главе других по человеческому указу, Иероним называет
данную церковь и его епископа наследниками наиболее
выдающегося и совершенного апостола, хотя, если судить по
непосредственному рукоположению Бога, он [Пётр] на основании власти,
которая ему была непосредственно доверена Христом, не
стоял выше других апостолов, как мы показали это выше и
полностью доказали в главе XVI этой части. И вот что добавляет
Иероним: "Если, стало быть, эта исповедь, которая является
нашей, подтвердится апостолическим судом...". Такими словами
Иероним, похоже, утверждает, что только епископ Рима имеет
власть устанавливать или разрешать даже в вопросах веры
сомнительные места Божьего Закона; здесь надо сказать, что
Иероним не думал так, он только сказал, что у епископа есть пре-
1 Цитата во французском издании ссылкой на источник не
подкреплена.
596
Часть вторая, глава XXVIII, § 21
рогатива давать ответ, затрагивающий сомнительный смысл в
отношении католической веры и ритуалов церкви, которые
всеобщий Собор зафиксировал и определил. Епископ же Рима и его
церковь оказались во главе других церквей только способом,
который мы описали в главе XXII главе этой части, и отнюдь не
ради такой цели.
Доказательство, что Иероним понял именно так, как мы
сказали, содержится в его "Послании к Евангелу", где, осуждая
некоторые практические дела Римской церкви относительно
диаконов, он выразительно говорит: "Если власть под вопросом,
сообщество мира больше, чем сообщество Города"1. Сказанное
означает, что власть всех церквей земного шара больше,
нежели церковь города Рима. Значит, сомнительный смысл
вопросов веры должен быть определён только такой властью,
которая больше и надёжнее, чем одна частная, как мы указали это в
главе XX данной части [трактата]. Вот почему Иероним в
"Изложении католической веры" чётко следует интерпретациям,
одобренным всеобщим высшим Собором, отвергает и отрицает
те, которые были отвергнуты подобными Соборами. Если все же
Иероним думал, что только епископ Рима владеет такой властью,
тогда я отрицаю его мнение как неканоническое, поскольку оно
не является обязательным следствием канонического мнения.
Ведь мы ранее сказали и доказали (нет необходимости это
снова повторять), что ни святой Пётр, ни какой-либо другой
апостол не имели власти лично устанавливать смысл, который мог
быть сомнительным в отношении веры: но, чтобы разрешить
сомнение, апостолы и пресвитеры собирались для рассмотрения
сего дела, как видно из главы XV "Деяний [святых апостолов]"2.
§ 21. (22) Что касается положения, указанного Лукой в
главе X [его Евангелия]: Тот, кто вас слушает, слушает меня, и
т. д., это правда, потому что под словом "меня"
подразумевается высший всеобщий Собор — единственный орган,
правомочный представлять Христа как законодателя Вечного Закона, или
1 Saint Jérôme, Epistola CXLVI, Ad Evangelum (P. L. XXII, 1194).
Цитата уже была приведена в § 5 главы 15 второй части трактата.
2Деян. 15, 6.
597
Защитник мира
ассамблею апостолов и их церкви. Относительно же слов "тот,
кто вас слушает", следует отметить, они достоверны в том
случае, если "вы" понимать в расширительном смысле, обозначать
им всех тех, кто говорит в соответствии с Законом Божьим, но
не тех, кто кощунствует. В этом смысле Христос заявлял о
фарисеях: они говорят, и не делают; т. е. нужно прислушиваться
только к словам [проповедников], сказанным в духе Закона
Божьего, что подчёркивает Иероним в своих комментариях данной
фразы Христа, процитированной непосредственно из
"[Евангелия] от Матфея", глава XXIII1. Иначе говоря, слова: Тот, кто
вас слушает, и т. д. должны быть интерпретированы в смысле,
что тот, кто вас слушает, должен повиноваться тому, кто
повелевает или запрещает по Закону Божьему. Но относительно
советов, в частности рекомендаций молодым, он [Иероним] не
настаивает на их обязательности, если только не будет на то
общего согласия между верующими или их преобладающей частью,
принимающей участие во всеобщем Соборе2.
§ 22. (23) Что касается слов Бернарда, и прежде всего тех,
которые содержатся в его послании "На рассмотрение Евгению"
["О размышлении''], книга II, где Бернард спрашивает: "Кто ты?"
и сам за папу римского отвечает: "Я великий священник,
верховный понтифик"; то необходимо отвергнуть такое
утверждение, если автор хотел сказать, что этот статус основан
безусловным постановлением Бога или заповедями Закона Божьего;
потому что этот ответ [Бернарда] не соответствует Священному
Канону и не является его необходимым следствием, что мы
показали в главах XVI и XVII этой части [трактата]. Если же,
напротив, он хотел сказать, что это первенство дается
понтифику человеческими выборами или учреждением, по методу,
описанному в главе XXII этой части, необходимо принять его
ответ. И когда Бернард добавляет: "Ты — правитель епископов",
это тоже правда, если понимать правителя в широком смысле,
т. е. как начальника, установленного массой [избирателей]
вышеуказанного учреждения. Но если слово "правитель" понима-
1 Матф. 23, 3.
2 Cf. Defensor minor, VII, 2 et Defensor pacis, III, Π, 34.
598
Часть вторая, глава XXVIII, § 22
ется в узком смысле, вывод Бернарда не может быть принят,
потому что сам Бернард отрицал, что папа Евгений, и,
следовательно, любой другой епископ, имеет принципат, как он пишет
в том же послании "На рассмотрение Евгению" [Ό
размышлении"], книга I, глава 5, которое мы уже цитировали ранее в
главе V этой части. "Ты — наследник апостолов". Другие
епископы тоже наследники, хотя епископ Рима может считаться среди
них первым при избрании его способом, описанном нами в
главах XVI и XXII этой части [трактата]. "Ты — Авель в
первенстве", это правда, ибо понтифик Рима поднялся до этого ранга
всё же человеческим выбором или по причине глубокого
почтения к тому, кто был в своё время первым апостолом. "Ты — Ной
через управление", и это правда лишь при человеческом его
назначении, правящем среди клириков и клириками. "Ты —
Авраам в патриархате", это тоже правда, но только для
управления духовными вещами человеческим учреждением, к тому же
отцом всех духовных отцов. "Ты — Мельхиседек по рангу". Это
правда относительно священства, в котором Мельхиседек
предвосхищал Христа, равно как и всех других священников, если
воспринимать сказанное именно в таком смысле; но это не
касается королевской власти, потому что с данной точки зрения
Мельхиседек, который был одновременно царём и
священником, не предвосхищал ни Христа, ни какого другого
священника. Отметим, Мельхиседек совсем не предвосхищал Христа со
стороны царствия земного, поскольку Христос пришёл не для
того, чтобы править таким образом, или Он этого не хотел, как
мы показали в главе IV этой части. Мельхиседек, который был
одновременно священником и земным правителем,
предвосхитил лишь священство Христа и его Небесное правление, но не его
возможное царствие земное; потому такое царствие менее
всего предвосхищено в лице какого-либо священника или
епископства. Бернард в тексте, цитируемом выше, отрицал ещё более
экспрессивно, что такое царствие было осуществлено римским
епископом. К тому же Мельхиседек не предвосхищал
никакого другого человека, кроме Христа, в том, что касается
первенства в священстве; но это первенство (папы) над другими
епископами, как мы уже говорили, является человеческим учреж-
599
Защитник мира
дением. "Ты — Аарон по достоинству". Это правда, что епископ
Рима кажется Аароном в части первенства, которое он
реализует над священниками; однако он отличается от него [Аарона],
поскольку достоинство Аарона таится в непосредственном
Божественном назначении, чего нет у любого епископа Рима,
считающего себя наследником апостолов. "Ты — Моисей властью".
Однако сам Бернард в тексте, процитированном выше, книга I,
глава V, и в книге III, глава I трактата "О размышлении" ясно
утверждает противоположное. Моисей в действительности был
главой в соответствии с принудительным законом, как это
видно из главы VII "Деяний [апостолов]"; Бернард отрицает в
вышеуказанном тексте, что любой из наследников апостолов
является главой в этом смысле.
Кроме того, Моисей был правителем по непосредственному
рукоположению Божьему и он был правителем всего Израиля;
епископ Рима сравним с ним только по человеческому
рукоположению и только над пастырями Евангелия и храмов. "Ты —
Самуил по юридической функции". Правда, что епископ Рима, как
и Самуил, является судьёй, но при том он вдвойне отличается от
него; прежде всего в том, что касается непосредственного
рукоположения Господня. Кроме того, потому что он [епископ Рима]
всего является судьёй лишь над священниками и
второстепенными пастырями Евангелия. Зато Самуил был судьёй всего
Израиля без разграничений. "Ты — Пётр в своей мощи". Это правда,
если говорить про непосредственное и основное действие Бога;
но это также могло случиться относительно любого другого
епископа или священника. Тем не менее любой епископ Рима
получает первенство над другими только по непосредственному
человеческому установлению. Получил ли святой Пётр такое
установление непосредственно от Бога или нет — спорно, а вот то, что
он его имел на основании выбора апостолов, мы в соответствии с
Писанием доказали в главе XVI этой части. "Ты — Христос по
миропомазанию". Это правда, если он хотел сказать про
помазание Провидением или Святым Духом, которое каждый
священник получает. Но если миропомазанием, причём
немедленным учреждением Божьим, означается его [папы римского]
главенство над всей церковью, главенство, которое только Христос
600
Часть вторая, глава XXVIII, § 22
имеет над всем другими священниками, я отвергаю это мнение,
ибо Апостол говорил противоположное в трёх больших
пассажах Писания, на которые мы указывали в главе XVI этой части.
В отношении добавления Бернарда: "Ты — единственный
пастырь, не только над всеми овцами, но и над всеми пастырями''
я с ним согласен, если он считает, что папа является таковым по
непосредственному человеческому назначению. Но если,
напротив, это представляется рукоположением Божьим или нормой
Закона Божьего, как Бернард, кажется, хотел сказать, то я
отрицаю такое мнение, потому что оно не является каноническим,
или не имеет необходимого продолжения в Канонах; даже,
скорее, оно им противостоит. А когда он [Бернард] старается
подкрепить своё мнение Каноном, он добавляет: "Как я могу это
доказать, спрашиваешь ты? Словами Господа: если ты любишь
меня, Пётр, паси моих овец. Какому — спрашиваю я —
какому епископу или апостолу все овцы доверены, абсолютно все и
без ограничений? Не ясно ли, что Христос не указывал на
определённое количество овец, но он указывал на всех? Там, где не
разделяют ничего, не принимают ничего". Надо ответить на эту
аргументацию и всегда с полным уважением [к автору],
поскольку он спрашивает, "какому из апостолов"? Но он не дополняет:
"какому из апостолов все овцы будут доверены, все
абсолютно и без ограничений?" — ибо такой вопрос достоин того, чтобы
породить удивление. Я говорю, что все овцы доверены всем
апостолам, всем вместе взятым и всем, взятым по отдельности. Как
я это докажу, спросишь ты? Словами Господа, и с большей
очевидностью, нежели это делает Бернард. В действительности в
последней главе "[Евангелия] от Матфея", где Христос говорит
со всеми апостолами, одно из последних его наставлений гласит:
Идите и учите все народы и т. д.
Итак, моё утверждение предполагает большую
достоверность, потому что в главе XXI "[Евангелия] от Иоанна"
[Христом] сказано: Паси моих овец', но при этом Он не добавил: всех
моих овец. Достоверно, что он потом включил больше овец,
доверяя их всем апостолам в целом; однако тогда Он [Христос]
сказал лишь определённым образом: Паси моих овец. Вот почему
(при всём уважении к автору) кажется, что отрывок из Писа-
601
Защитник мира
ния, который цитирует Бернард, мог бы получить совсем иную,
чем у него, интерпретацию и тем самым оказаться в полной
гармонии с Писанием] это то, о чём мы говорили выше в § 9 и что
не нужно более повторять. Действительно, в главе XV
"[Евангелия] от Матфея" можно прочитать следующие слова
Христа: Я послан только к погибшим овцам дома Израилева1. И эти
слова по интерпретации святых необходимо понимать так: "Не
очевидно, — писал Иероним, — что он был отправлен к
язычникам, но он был направлен в первую очередь к народу Израиля"
и т. д.2 Что касается Ремигия3, он написал, с ещё большим
соответствием и в гармонии с посланием (со словами Христа): "Он
был направлен специально ради спасения иудеев, чтобы лично
обучить их. Хотя, по представлениям святых, Христос был
направлен для спасения всех, тем не менее он специально и
прежде всего заботился о спасении иудеев, что подтверждают его
слова в "Благовествовании [Евангелии] от Матфея'", когда он
говорит: "Я был натравлен только к овцам" и т. д. И он выделил
этих овец среди других, когда добавил: "овцам,
потерявшимся от дома Израилева!"4 Поскольку этот народ был всегда
народом твердолобым, как видно по главе XXXII Исхода и как
говорит сама Истина в главе XIII "[Евангелия] от Луки"ъ.
Именно Петру, которого Христос считал наиболее постоянным в вере
и милосердии и наиболее ревностным по отношению к близким,
он специально доверил своих овец, говоря: Если ты меня
любишь, паси моих овец, т. е. особенно старайся обучить народ
Израиля. Доказательство того, что такая интерпретация верна,
находится в главе II "Послания к Галатам": увидев, что мне вве-
1Матф. 15,24.
2 Catena Aurea, ad loa, XL P. 191.
3Святой Ремигий Реймсский, или святой Реми (р. ок. 437 — ум. 533) —
епископ Реймсский, апостол франков.
4 Catena Aurea, ad loa, XL P. 191.
5 В синодальном издании Библии на русском языке говорится так:
"И сказал Господь Моисею: Я вижу народ сей, и вот, народ он — жесто-
ковыйный" (Исход 32, 9). Что касается ссылки на Евангелие от Луки, то в
нём ничего похожего на слова Марсилия нет.
602
Часть вторая, глава XXVIII, § 22
рено благовестие для необрезанных, как Петру для
обрезанных, и т. д.1 хотя слова апостола не могли нигде быть
подтверждены Евангелием. И, кроме того, в нём далее говорится, что они
подали мне и Варнаве руку общения, чтобы нам идти к
язычникам, а им к обрезанным, т. е. к иудеям". Стало быть, когда
Христос сказал: Паси моих овец, Он не доверил святому Петру
более общую заботу; Он, скорее, доверил ему отдельную
заботу над определённым народом. Ничего не может быть более
общим, чем то, что Он доверил всем апостолам в последней главе
"[Евангелия] от Матфея" и в главе XX "[Евангелия] от
Иоанна" : Итак идите, научите все народы и примите Духа
Святого, кому простите грехи, тому простятся, и т. д.2 Ибо этими
словами все апостолы получили власть и пастырские приходы,
и это касается всех людей без различий, как ответил Августин
на вопрос 94 в своём произведении "Вопросы по Новому
Завету", что мы процитировали в главе XVI этой части3. И также
(говорит Бернард) какой ещё более общий путь мог Христос
доверить каждому апостолу, нежели тот, который он доверил
Павлу, говоря ему в главе IX "Деяний [апостолов]": Он есть Мой
избранный сосуд, чтобы возвещать имя Моё перед народами
и царями и сынами Израилевыми4'■. К этому Бернард ниже
добавляет: "Вот почему каждому другому апостолу достался при
разделе отдельный народ"5. Эта фраза Бернарда появляется в
разногласие с Писанием, и эту цитату послания Павла не
подтверждает; но её также нельзя опровергнуть по Писанию. Она,
скорее, противоположное тому, что мы уже показали. Далее он
[Бернард] добавляет: "Итак, по канонам другие имеют
призвание только к части опекаемых душ"6. Если этим он хотел
сказать, что такая забота о душах была определена непосредствен-
1 Га лат. 2, 7.
2 Матф. 28, 19; Иоанн 20, 23.
3 Saint Augustine. Quaestiones Veteris et Novi Testamenti, qu. 95 (P. L.
XXXV, 2292).
4Деян. 9, 15.
5 Saint Bernard. De Considératione, II, 8 (P. L. CLXXXII, 751 D).
6 Там же.
603
Защитник мира
ным Божьим назначением, я отрицаю эти слова, а также те,
которые содержатся в его послании "На рассмотрение Евгению".
Потому что это писание не является каноническим и не
должно быть обозначено таковым, исключая слова, о которых мы
говорили в главе XIX этой части. Но если этим он хотел сказать,
что полнота власти [римских пап] как универсальная опека душ
была установлена людьми способом, который мы описали в
главе XXII этой части, мы принимаем данные слова Бернарда.
Относительно того, что он добавляет: "Власть других ограничена
некоторыми запретами; твоя распространяется также на тех,
кто получил власть над другими. Не мог бы ты по разумной
причине исключить перед Небом епископа" и т. д., надо ответить на
эти слова таким же образом, как ранее: что непосредственным
рукоположением Бога епископ Рима или любой другой епископ
не имеет власти над другими [епископами], равно как эти
другие не имеют её над ним. Потому епископ Рима не может из-за
преступления отлучить епископа или свергать его на
основании власти, которая якобы была непосредственно ему
доверена Христом, и, наоборот, как мы показали на основе Писания в
главах XV и XVI этой части, что мы повторяли ранее. Но, если
Бернард хотел сказать, что это верховенство было доверено
непосредственно человеческим решением, тогда римский епископ
действительно обладает верховенством над всеми другими
епископами во всём, что касается управления [церковью] и
духовной регламентации, потому что это мирские дела; он также
обладает властью над другими, потому что это было ему
доверено человеческим законодателем. А о том, что добавлено в конце
речи: "Итак, твоя привилегия остаётся непоколебимой",
необходимо сказать, что это правда; действительно, епископ Рима имеет
власть соединять и отпускать людям их грехи, равно как власть
обучать [христианскому вероучению] и осуществлять над ними
таинства по Закону Вечного Спасения. Но любой другой епископ
или священник тоже имеет подобную власть на основании
Божьего Закона. Но, если под привилегией Бернард понимает
главенство епископа Рима над другими епископами,
принадлежащее тому по Божьему Закону или по непосредственному руко-
604
Часть вторая, глава XXVIII, § 23-24
положению Бога, я, как и ранее, отвергаю этот тезис по
причинам, на которые уже ссылался.
§ 23. (24) В другом месте послания "На рассмотрение
Евгению" тот же Бернард, похоже, утверждает, что за епископом
Рима закреплено право принудительной юрисдикции, которое
он метафорически называет временным мечом\ по его словам,
эта юрисдикция распространяется не только на клириков, но и
на мирян: "Однако тот, кто отрицает, что он (меч) будет твоим,
мне кажется, недостаточно уделил внимание к слову
Божьему". И Бернард заключает: "Вот почему два меча, духовный и
мирской, принадлежат церкви"1. На эти утверждения
необходимо ответить как с уважением, так и с удивлением, ибо
Бернард противоречит в этом вопросе сам себе; более того, говоря
об этой власти или мощи, от заявил абсолютно
противоположные вещи: ниже он сказал: "Почему ты (обращается к папе)
снова попытался посягнуть на меч, когда тебе приказали вложить
его в ножны?" Очевидно, что тот, кто что-то узурпирует, не
имеет никакого отношения к власти.
§ 24. Более того, Бернард или его переводчик2 в конце
концов скажет, что хотя указанная власть принадлежит
священнику, она не должна быть осуществлена им. Это осуществление
он называет "вытащить материальный меч". Однако такой
ответ не соответствует Писанию, потому что Он [Христос] не
только отказывался браться за ножны своими руками, но даже
отказывался судить. В главе XII "[Евангелия] от Луки" тому, кто
произнёс соответствующее суждение, Он говорит: Кто
поставил Меня судить или делить вас?3 Своей речью, обращенной
к папе Евгению, которую Бернард комментирует в "Размыш-
1 Надо отметить, что Бернард, считая власть государства
временной, символизирует её в виде меча, обнажённого апостолом, а власть
церкви (духовную) толкует как шпагу, оставшуюся в ножнах. Хотя
некоторые католические богословы интерпретируют метафору двух мечей
прямо противоположным образом.
2 По мнению некоторых зарубежных исследователей, речь идёт о
булле "Unam Sanctam" папы Бонифация VIII, хотя любое
теократическое течение присоединится к этой позиции.
3 Лука 12, 14.
605
Защитник мира
лениниях", книга I, глава V, и которую мы цитировали в
главе V этой части, он разрушает свою прежнюю интерпретацию
о Христе и его апостолах1. Тому же папе он, в частности,
говорит: "Послушай, что думает Апостол по этому поводу (о
власти судить мирские дела на основе цитаты из главы VI
"Послания к Коринфянам'1): "Имеется ли умный среди вас, — сказал
он, — кто судит между братьями?" И добавил он: "Я скажу
это для вашего стыда, потому что те, кто случайно в
сообществе, их надо установить как судей". Значит, по
Апостолу, ты незаконно, к твоему стыду, присвоил гражданскую
ответственность, ранг людей случайных (отметьте, что Бернард
говорит об ответственности, но не об исполнении). Недаром
епископ (т. е. апостол Павел) сослался на слова другого епископа
(Тимофея): "Ни один из воинов Господа не должен вмешиваться в
мирские дела". Я же хочу сберечь тебя, потому я не произношу
безрассудных слов: я говорю то, что возможно. Думаешь ли ты,
что времена страдают, когда ты отвечаешь людям, которые
затевают процесс за земное наследство и которые требуют от тебя
решения? Что ты ответишь на слова Господа: "О, человек, кто
назначил меня судить вас?" Смеешь ли ты судить сейчас? Так
говорит необразованный крестьянин, а ты не осознаёшь своего
высокого ранга, ты не уважаешь выдающееся и величественное
кресло, ты нарушаешь апостольский сан. И никто, я думаю, не
докажет, что хоть раз случалось, чтобы апостол становился
судьёй над людьми, или устанавливал границы, или раздавал
земли. Наконец, я читаю, что апостолы представали перед судом,
но они сами никогда не заседали в суде. Это случится позднее.
Неужели раб принижает своё достоинство, не желая стать
более великим, чем господин; или ученик, который не хочет стать
более великим, чем тот, кто его наставил, или сын,
опасающийся пересечь границы, установленные для него отцом? "Кто
назначил меня судить?" — говорил Учитель и Господь? Неужели
это было сказано для оскорбления раба или ученика, чтобы они
не судили всё человечество в целом?"2
1 Cf. Defensor pacis, Π, V, 2-3.
2 De Consideratione, I, 6.
606
Часть вторая, глава XXVIII, § 24
Однако, чтобы соответствовать Истине, не только Бернард,
но и Христос с его апостолами отвернули последователей —
священников и епископов — от задачи заставить исполнять
мирские дела, в том числе исполнять властные функции. Потому
немного ниже Бернард добавляет: "Такие дела, низменные и
земные, имеют своих судей — королей и правителей земель. Почему
вы захватываете чужие земли? Почему расширяете ваши
действия на чужую жатву?"1. Он повторяет и подтверждает среди
прочего данное мнение в послании "На рассмотрение Евгению",
["О размышлении"] книга II, глава IV, которое мы
процитировали в главах V, XI и XXIV этой части. Он уверенно говорит по
этому поводу в следующем отрывке: "Разве апостол Пётр оставил
своим преемникам господство? Послушай (Петра) "не как
господа по отношению к духовенству", сказал он, "но как того, кто
подаёт пример толпе". И, чтобы не думали, что эти слова
произносились только по послушанию, а не из заботы об истине, вот
голос Господа в Евангелии: "Правители язычников порабощают их,
и те, кто имеют над ними власть, зовутся благодетелями". И
далее он добавляет: "Что касается вас, это не выглядит таким
образом". Ясно, что Господом запрещено иметь принципат (dominatus)
среди апостолов. Итак, ты как правитель иди и узурпируй
апостольство, если отважишься, а как преемник апостолов —
владения сеньора! Тебе ясно запрещено иметь оба (добавьте:
одновременно)". "И что, — пишет Бернард, — надо добавить
обязательно: если ты действительно хочешь иметь одно и другое
одновременно, ты потеряешь оба. Без этого не думай быть
исключённым из числа тех, кого Господь оплакивал следующими
словами: "Они правят, но не через меня; они были правителями,
но я их не признаю"2.
Кроме того, Бернард следует такому мнению в своём
"Послании к архиепископу разумному ["О нравах и обязанностях
епископов" f, в котором он также говорит: "Вот что делают эти
1 Там же.
2 Эти слова Бернарда уже приводились ранее (§ 13 главы 4, § 7 главы 9,
§ 8 главы 24 второй части трактата).
3 Saint Bernard. De moribus et officio episcoporum, cap. 8 (P. L.
CLXXXII, 829).
607
Защитник мира
(а именно, те, кто подстрекают подданных к неповиновению). Но
Христос распорядился и поступал по-другому. "Отдайте,
говорил Он, Кесарю Кесарево, а Богу — Божье". То, о чём Он
сказал собственными устами, Он позаботился осуществить своими
действиями. Творец Кесаря не собирался платить налог
Кесарю. Он вам на деле показал пример, чтобы вы так же поступали.
Как, однако, мог Он отрицать уважение, обязательное
священникам Господа, Он, кто проявил заботу о демонстрации того же
к мирской власти?" Значит, Христос не хотел реализовать
мирскую власть над мирскими властями, но Он хотел быть им
послушным, уплатить налог и показать уважение, которого они
заслуживают. Тем самым подавая пример такого поведения своим
последователям, в первую очередь — апостолам, потом
епископам и священникам. Выражая такое мнение совершенно
определённо, Бернард добавляет: "Почему с того времени, монахи и
священники, подчинение власти вас удручает? Опасаетесь ли
вы преследований? Но если вы терпите за справедливость, вы
будете тем счастливы. Презираете ли вы мирскую власть (то
есть тех, кто правил в том веке)? Никто не имел более мирской
должности, чем Пилат, пред которым Господь предстал,
чтобы быть осуждённым. "У тебя нет, — сказал Господь, — власти
надо мной, если она тебе не дана свыше". Он говорил и
применял на себе то, что Он провозглашал позже в церквах голосами
апостолов: "Нет такой власти, которая бы не исходила от Бога"
и "всякий, кто сопротивляется власти, сопротивляется
порядку Божьему". Итак, идите теперь сопротивляться наместнику
Христа, тогда как Христос не сопротивлялся своему
противнику; или, вернее, если вы отваживаетесь на это, скажите, что Бог
не знал указаний своего легата, которым и считается сам
Христос, хотя власть римского правителя указывается с небес"1.
Значит, епископ незаконно захватывает чужое место и
растягивает свои полномочия на посторонний урожай, когда он
вмешивается в светский суд людей, в каких бы условиях они ни
находились. И вот что добавляет Бернард в уже процитированном
возражении: "Тот, кто, однако, отрицает, что этот меч от Него, не
1 Ibidem, cap. 9 (P. L. CLXXXII, 832, В).
608
Часть вторая, глава XXVIII, § 24
уделяет достаточно внимания, мне кажется, этой речи Господа"1.
Я говорю, что человек, который мог слышать или видеть это, не
может отрицать [посягательства папства на мирскую власть]
более экспрессивно, чем Бернард, что очевидно по цитатам,
которые мы дали в нашем произведении выше. Нужно добавить
также (но всегда с уважением), что трактовки других святых
отрывка [о мече], цитируемого Бернардом, более
удовлетворительные: ибо все они соглашаются, что речь Христа была
метафорической, когда говорил своим последователям: "Вот два
меча". Господь подчёркивал: "Этого достаточно". Христосом
[Иоанн Златоуст] отмечает: "И, разумеется, если Он хотел,
чтобы они служили человеческой силе, сотни мечей не хватило бы.
А если бы они совсем не хотели этого, желая служить спасению
человечества, оба были бы бесполезны"2. Этим замечанием он
показал, что смысл слов Христа был мистическим, что ясно
видно и по речам в главе XXVI "[Евангелия] от Матфея" и в
главе XVIII "[Евангелия] от Иоанна", когда они [апостолы] хотели
встать на свою защиту посредством мечей. Но он [Христос]
сказал Петру: Вложи меч в ножны3. Он не просто приказывал
апостолам не защищать себя мечами, скорее, Его слова имели более
глубокий, мистический смысл. Вот как святой Амвросий,
комментируя указанную речь, понял слова Господа: "Два меча
разрешены. Один — Новой Завет, другой — Ветхий, защищающие
нас от козней Демона. И Он сказал: "Этого достаточно", потому
что ничего больше не требуется Его вероучению,
защищенному одним и другим заветами"4. Однако многие священники,
которые стремятся овладеть только основами [учения Христа] и
прилагают для этого все усилия (любым недолжным образом),
охотно принимают вольное изложение Его принципов, получая
1 См. об этом выше, § 22.
2 Catena Aurea, ad Luc, XXII, 38; XII. P. 232.
3 Матф. 26, 52; Иоанн 18,11. Здесь можно также отметить, что Данте
в "Монархии", рассматривая различные толкования метафоры двух
мечей, тоже настаивает на аллегорическом смысле слов Христа, считая, что
речь идёт о властях мирской и церковной.
4Glossa Ordin., ad loc. et Catena Aurea, XII. P. 232.
609
Защитник мира
знание из развращённого сознания и извращённого чувства. Но
если даже слова Христа воспринимать в буквальном смысле, они
не имеют ничего против нашей точки зрения, потому что
материальный меч не является ни принципатом, ни судом светских
дел. Но если эти слова воспринимать в метафорическом
значении, по мнению самого Христа они не могут означать, что Он
доверил Петру или любому другому апостолу принципат или
ответственность судить мирские дела, как тот же Бернард
доказывал в текстах, которые мы цитировали выше, и что мы в
неоспоримой манере показали через Писание в главах IV и V этой
части [трактата].
По поводу добавления Бернарда: "И, может быть, этот меч
должен быть вытащен из ножен только по твоей доброй воле1, я
полагаю, что слова может быть здесь неуместны, ибо он
[Бернард] не должен был сомневаться. По меньшей мере он,
возможно, не совсем понимал, что, вытаскивая меч, правитель должен
быть внимателен к воле священника, т. е. к совету священников,
хоть на всеобщем, хоть на специальном Соборе, в зависимости
от срочности вероятного действия, например при объявлении
войны, спрашивая себя, правильно ли это по Закону Божьему.
Правитель должен обратиться с запросом к священникам,
чтобы не навлечь на себя смертельный грех; это касается и других
действий, особенно таких, которые навлекают смертный грех
даже незнанием. Но из этого не следует, что по такой причине он
должен подчиниться священнику в исполнении своей
обязанности. Правитель должен при необходимости обратиться к совету
экспертов, чтобы, скажем, даровать лицензию на обучение или
чтобы изгнать из города прокажённых; при этом, как мы
говорили в главе X этой части, он юридически совсем не
подчиняется экспертам. Вот почему Бернард в конце уже
процитированной речи говорит, что этот меч должен быть вытащен по
сигналу священника и по приказу императора2. Однако он не хотел
обозначить словом сигнал приказное действие или
принудительную власть священников, потому специально говорит о со-
1 Cf. Defensor pacis, Π, XXVII, 12.
2 Cf. Defensor pacis, II, XXVII, 12.
610
Часть вторая, глава XXVIII, § 25
вете, ибо такая власть принадлежит императору или
правителю; хотя епископ Рима часто несправедливым образом
приказывал вытащить меч даже против верующих во Христа,
сталкивая одних с другими. Бернард хотел сказать, что такая
обязанность или такой суд принадлежит власти какого-либо
священника или епископа, поскольку он выше любого правителя;
я же говорю, что здесь явное противоречие его слов
Священному Писанию, которое он цитировал, что видно из того, что
предшествовало. Вот почему, если таковым является вывод этого
отрывка, я абсолютно отрицаю подобную интерпретацию как не
являющуюся канонической, а, напротив, противоречащей
Канону и противопоставляющуюся ему.
§ 25. (5, 6, 7, 25) Что касается слов святых и докторов
[богословия], в частности процитированных в главе XVI
"[Евангелия] от Матфея": Ты — Пётр (доел, камень), и на сем камне и
т. д., кроме того, что касается комментария к словам,
цитируемым Лукой в главе XXII [своего Евангелия]: Однако я буду
молиться за тебя, Пётр, и т. д.; и кроме того, что касается
комментария слов в главе XXI "[Евангелия] от Иоанна": Если ты
любишь меня, паси моих овец1, которыми они [святые и доктора]
объясняют, что тем самым Христос якобы хотел сказать, чтобы
мощь или власть над другими апостолами была передана
святому Петру непосредственно Христом, называя его [Петра]
"правителем апостолов и всеобщим пастырем", а некоторые из
указанных толкователей называют его ещё "главой церкви", то на
это необходимо ответить (однако, с уважением к авторам), что
Христос не давал непосредственно святому Петру главной
власти [в церкви] (которую мы называем священнической), ни
возможного превосходства в пастырстве над другими апостолами;
наоборот, Он отстранил Петра и любого другого апостола от
власти одного над остальными, что мы показали с помощью
Писания и мнений святых и докторов в главе XVI этой части и
некоторым образом повторили в начале настоящей главы. Вот
почему, следуя Христу и Апостолу, а также некоторым их [святых]
произведениям, я отрицаю суждение относительно такого гла-
1 Матф. 16, 18-19; Лука 22, 12; Иоанн 21, 15-17.
611
Защитник мира
венства, кроме интерпретаций, уже упомянутых в Писании или
других схожих им, которые кажутся поддержкой того, что мы
обосновывали в главах XVI и XVII этой части [трактата];
потому что данное толкование не является каноническим и не
следует из канонической интерпретации. Более того, некоторые из
глоссаторов, комментируя Писание, говорят противоположные
вещи. При этом они высказывают такие мнения помимо
Писания, давая свою собственную интерпретацию, более следующую
обычаям либо знакомым словам, чем словам Писания.
§ 26. Кто, действительно, не удивится, услышав, что
апостолы бранятся, выясняя, кто из них более великий, хотя
Христос всегда подчёркивал, что они равны; Он также отрицал, что
кто-либо из них первый в смысле власти и потому не считал,
что святой Пётр должен быть первым среди них и их главой.
Спросим также, почему Христос не дал другим апостолам
приказа подчиняться в пастырской деятельности Петру,
правителю такому важному, считающемуся главой церкви? Или,
может, Пётр скрыл этот приказ от других апостолов и их
последователей? Ведь ничего в Писании не свидетельствует, что
подобный приказ был отдан апостолам. Почему Пётр даёт Павлу
руку помощи, хотя он должен был отдать ему приказ, если бы
действительно был высшим [из апостолов]? Вместо того чтобы
открыто выразить такое положение, всё Писание, везде, где
поднимается этот вопрос, буквально вопиет о
противоположности подобному мнению. Предположим, однако (хотя мы это
отрицаем по Писанию), что пастырская опека других
апостолов была доверена святому Петру непосредственно Христом;
тем не менее этим невозможно доказать, что епископ Рима или
любой другой епископ после смерти Петра стал пастырем всех
остальных непосредственно рукоположением Христа1.
Напротив, такая власть в любом случае может исходить только от
человеческого выбора, что мы показали ранее в главах XVI, XVII
и XXII этой части [трактата].
§ 27. (9) Между тем [оппоненты] добавляют, что Христом
в соответствии со стремлением к лучшему церковь не была
1 Cf. Defensor pads, Π, XVI, 2-12; Π, XVII, 8-15; II, XXII, 9-11.
612
Часть вторая, глава XXVIII, § 26-27
учреждена без главы. На это мы, как и ранее, можем ответить
вместе с Апостолом, что Христос всегда остаётся во главе
церкви, а все апостолы и священники являются другими её членами,
что ясно видно из главы IV "Послания к Ефесянам" и из многих
других текстов, которые мы достаточно цитировали в § 5 главы
XXII настоящей части. Христос ясно обозначил это в
последней главе "[Евангелия] от Матфея", когда отметил: Я с вами
во все дни до скончания века1. Но наш противник скажет:
"Церковь не может остаться без смертного главы, что апостольский
престол в Риме не может большую часть времени оставаться
вакантным"2. Понятно, что это так. Однако не по этой ли
причине она погрязла в беспорядке? Или, может, она была так
плохо устроена Христом? Вот почему нам надо вернуться к тому,
что предшествовало [т. е. первоначальному устройству
церкви]; мы сейчас об этом скажем, отклоняя следующее
возражение. Но, чтобы более полно удовлетворить большинство наших
оппонентов, мы сначала ответим надлежащим образом на этот
появившийся аргумент.
Когда делается заключение, что Христос не установил
церковь согласно лучшим положениям, поскольку не оставил ей
чётко определённого смертного главу, необходимо отрицать данное
заключение. Но если мы основываем подобный аргумент на
факте, что церковь входит в наилучшее состояние благодаря
назначению её смертного главы, разумеется, я верю, что лучшее
состояние ритуалов церкви и соблюдения веры достигается таким
образом; но необходимо добавить, что из этого вовсе не следует,
что какой-либо смертный был определён главой [церкви]
непосредственно Христом. Было бы лучше, чтобы это был
избранный верующими институт, что обеспечило бы наилучшее
состояние оставленной Христом воинствующей церкви. Ибо клирики
города Рима и любого другого города не всегда примечательны
знанием Священного Писания. Сказанное относится и к любым
другим коллегиям клириков в мире, что достаточно видно, если
сравнить [папскую] коллегию кардиналов с Университетом Па-
1 Матф. 28, 20.
2 Cf. Defensor pads, И, XXVII, 2.
613
Защитник мира
рижа. Вот почему, оставляя верующих в заботах о назначении
такого главы церкви, о чём мы говорили в главе XXII этой
части, в § 8 и 9, Христос оставил церковь в лучшем состоянии,
соответствующем свободе выбора людей, и, может быть, именно
таким образом апостолы установили Петра во главе церкви, как
мы указывали на основании "Декрета Анаклета" в XVI главе
этой части, § 12.
§ 28. (8) Касательно того, что сказал Августин про эти
слова Иоанна из главы XXI [его Евангелия]: "Если бы я хотел,
чтобы он жил — потому, что эта жизнь, которая состоит в вере,
была представлена апостолом Петром по причине первенства
в апостольстве"1, я утверждаю, что Августин понимал
первенство исключительно в мирском смысле и Пётр был назван
первым среди других апостолов, поскольку хронологически первым
получил обещание ключей, по комментариям того же Августина
слов Матфея из главы XVI [его Евангелия]: Я тебе дам ключи
от Царствия Небесного: "Жизнь в вере, а именно, жизнь
тленная в этом мире, предшествует во времени той, что в надежде,
а именно, жизни нетленной в другом мире"2.
(26) Что касается подтверждения подобных наблюдений,
извлечённых из церковных постановлений или "декреталий
понтификов римских", необходимо ответить, и ответить сразу на все
письма и речи такого рода (и некоторые иного вида,
описанного нами в главе XIX этой части). Прежде всего надо сказать, что
мы не думаем, что они правы; мы намерены верить только тем
из них, которые представляют мнение, которое мы поддержали
в соответствии с Писанием; при этом всё, что мы отрицаем, мы
отрицаем (с уважением к святым авторам) открыто. Но по
поводу желания сделать заключение, в том числе относительно
одного епископа Рима [Иоанна XXII], что только ему и его коллегии
кардиналов принадлежит власть устанавливать людей на
должности церковные, доверять им мирские дела и прибыль,
извлекаемую из таких обязанностей, необходимо ответить так: если
под "церковными должностями" понимать священные приказы
1 Cf. Defensor pacis, Π, XXVII, 2.
2 Ibid.
614
Часть вторая, глава XXVIII, § 28~29
и письмена, которые отпечатаны в душе способом габитуса1, то
такие должности, говорю я, могут быть доверены Богом только
епископам или священникам, причём с помощью сана
священников, а не через коллегию или отдельное лицо. В это следует
верить из-за необходимости Спасения, потому что так было
определено Законом Божьим, а не потому, что это было
установлено в "декреталиях" или в человеческих декретах. Однако, как
мы говорили в главе XVII этой части, определение и
назначение персон и признание их права занимать такую должность не
должны происходить без власти преданного [Христу]
законодателя или правителя, что мы показали выше и в главе XV
первой части [трактата].
Если же, напротив, под церковными обязанностями
понимать установление или назначение большинства или
меньшинства священников и других вышеописанных официальных лиц,
действующих в определённых местах для опеки душ либо для
управления определённым народом, то тогда установление
таких должностей или назначение кандидатов на эти должности,
доверие им распределения мирских и церковных благ входят в
компетенцию преданного [Христу] законодателя по методу,
описанному в главе XVII настоящей части. В общем, в любом
случае перечисленное не входит в компетенцию какого-либо одного
епископа, так же как и в компетенцию коллегии священников,
и все это не передаётся кому бы то ни было [по наследству], что
мы показали в главах XVII и XXI этой части [трактата].
§ 29. Касательно того, что нам противопоставляют на
основе "декретов и декреталий" понтификов Рима, необходимо
отметить, что декреты и декреталии такого рода, а также
некоторые иные писания или схожие речи (не подобные тем, о кото-
1 Габитус — целостная система диспозиций восприятия,
оценивания, классификации и действий, результат опыта и интериоризации
индивидом социальных структур, носящая неосознанный характер. В
философской традиции термин "габитус" обозначает сумму
индивидуальных телесных навыков — походка, жестикуляция, манеры, — цельное
осаждение опыта конкретного человека в "глубине" его телесного
сознания. Подобным понятием Марсилий подчёркивает влияние вероучения
на внутренний мир идеального священника.
615
Защитник мира
рых мы говорили в XIX главе настоящей части) могли бы
содержать указания и советы, причём порой полезные как для
жизни в этом мире, так и в другом. Но поскольку они являются
произведениями епископа Рима или даже его коллегии
кардиналов, сотворенными без разрешения преданного [Христу]
законодателя или правителя, они отличаются противоположностью
форме таких документов, описанной в главе XXI настоящей
части, не принуждающих никого за ошибки карой, особенно карой
светской. Потому в них [декретах и декреталиях] были
размещены тексты, созданные фарисеями или переписчиками, про
которых Христос в главе VII "[Евангелия] от Марка" сказал:
Люди сии чтут Меня устами, сердце же их далеко отстоит
от Меня; по тщетпо чтут Меня, уча учениям, заповедям
человеческим. Ибо вы, оставив заповедь Божию, держитесь
предания человеческого. И немного ниже: Хорошо ли, что вы
отменяете заповедь Божию, чтобы соблюсти свое предание?1 По
существу речь идёт о декреталиях и декретах, узурпирующих
светские вещи. Ибо декреталии как таковые не являются ни
Божьими, ни человеческими законами, а лишь изложениями
документов, которые во многих случаях являются
олигархическими декретами. Потому авторы таких декреталий, создаваемых
в противоположность указанной форме и за пределами
указанной [светской] власти, добиваясь их соблюдения путём лживых
слов, принуждая угрозами вечного проклятья простых
нарушителей или произнося богохульства, анафемы и другие проклятья
устно или письменно в адрес любого [несогласного], — должны
быть телесно наказаны смертной казнью как заговорщики или
виновники гражданского разъединения. Это наиболее опасный
сорт преступного оскорбления [императорского] величества,
потому он приводит к раздробленности, даже в том, что касается
высшего принципата, и, следовательно, в любом случае к
разрушению политического режима.
1 Марк 7, 6-9.
616
Глава XXIX
Опровержение взятых из Писания и цитируемых
в главе III этой части утверждений, имеющих цель доказать,
что принудительная юрисдикция относится к епископам
и что высшая принудительная юрисдикция закреплена
за епископом Рима как таковым1
§ 1. Относительно других, взятых из Писания и
процитированных в главе III этой части [трактата] утверждений,
которыми, похоже, можно доказать, что папа римский или любой
другой епископ может быть судьёй в третьем смысле этого
слова, судьёй над всеми клириками или над всеми людьми без
исключений, причём без подчинения человеческому
законодателю, но по непосредственному рукоположению Божьему, то на
это необходимо ответить и прежде всего на утверждение,
которое взято из главы XVI "[Евангелия] от Матфея", где Христос
говорит святому Петру: и дам тебе ключи Царства Небесного
и т. д. Фактически этими словами Христос не дал ни святому
Петру, ни любому другому апостолу никакой власти, кроме
связанной с указанием по отпущению людям их грехов, что специально
подчеркнул святой Бернард в послании "На рассмотрение
Евгению" ["О размышлении"], книга I, глава V, которую мы
цитировали выше в § 2 главы V этой части. По его мнению, подробно
обсуждённому нами в главах VI и VII настоящей части
[трактата], полнота власти, которая была ему [папе римскому] доверена,
не должна рассматриваться в ином смысле, нежели в том, о
котором мы говорили в главе XXIII этой части. Вот почему,
несмотря на процитированные слова, епископ Рима или любой другой
епископ или священник не получили от Христа в лице апостола
или апостолов власти или юрисдикции в этом мире над какими-
либо клириками или мирянами, кем бы те ни были.
1 Эта же глава заново обращается к теократическим аргументам,
уже представленным в главе III второй части [трактата],
рассматривающим установление папской доктрины plenitudo potestatis, дабы
попытаться отбросить их систематическим образом.
617
Защитник мира
Он [Христос] действительно сказал: И дам тебе ключи
Царства Небесного, которое отличается от царства земного. Исходя
из сути королевской власти такого рода, Христос на деле своим
примером показывал, что любой апостол или их последователи —
епископы или священники были отстранены от нее. Недаром
в главе XII "[Евангелия] от Луки" им сказано: Кто поставил
Меня судить или делить вас (в земных делах). То же самое он
говорил и в других текстах [евангелий], процитированных нами
в главах IV и V данной части.
Таким же или схожим образом нужно отвечать
каноническим авторитетам, ссылающимся на главу XVIII "[Евангелия]
от Матфея" и главу XX "[Евангелия] от Иоанна", где Христос
говорит апостолам: Кого бы вы не связали на земле и т. д., и те,
кому ты отпускаешь грехи, и т. д. Потому что этими словами
Христос доверил им [апостолам и епископам] лишь ту
возможность [властвовать], о которой мы говорили, и тем способом,
который мы описали.
§ 2. Что касается другого утверждения, опирающегося на
слова из главы XI "[Евангелия] от Матфея", когда Христос
говорит: Все предано Мне Отцем Моим1, необходимо ответить, что
из них вовсе не следует, будто он заявляет: я передам власть
над всеми апостолу или апостолам, как мы уже отмечали в
главе IV данной части [трактата]. Мы никогда не задавались
вопросом по этому поводу, никогда не спрашивали, какую власть или
могущество Христос мог дать апостолу или апостолам и их
последователям, но мы спрашивали: какую власть он хотел дать
и дал в действительности и какую он им запретил советом или
заповедями. Всё это было достаточно показано в главах IV, V и
VI, так же как в главе IX этой части. Бернард прекрасно
отразил эту точку зрения в своём послании "На рассмотрение
Евгению", ["О размышлении"] книга III, глава первая, где он пишет
так: "Ибо я не думаю, что он дал тебе все формы власти, но,
скорее, (как мне кажется) только определённую форму; управление
было доверено тебе (над миром), но обладание им тебе не было
дано. Если ты упорствуешь, чтобы её захватить, Тот, кто гово-
1Матф. 11,27.
618
Часть вторая, глава XXIX, § 2-3
рит: "Мир и вся полнота, заключённая в нём, принадлежат Мне",
противоречит тебе. Потому что ты не Тот, про кого пророк
говорит: "И вся земля будет в Его владениях", поскольку речь идёт
о Христе, отстаивающем себе право обладания им
одновременно через право рождения и через заслугу искупления"1. И
Бернард весьма кстати по этому поводу добавляет многочисленные
ремарки, которые я не собираюсь цитировать по причине
достаточности того, что уже сказано и чтобы быть кратким. Христос,
следовательно, не передал всего, что было дано Ему без
ограничений, одному или всем апостолам, но Он дал им только
некоторое количество и определённым способом. Кроме того, согласно
толкованиям всех святых этого текста, Христос хотел сказать,
что этот дар был преподнесён Ему из-за Его божественного
происхождения, поскольку он является Вечным Сыном Бога, что,
однако, не может быть признано ни за одним из апостолов или
их последователями. Вот почему эти слова Христа даже
внешне не содержат ничего, что могло бы противоречить мнению,
которое мы здесь поддержали.
§ 3. Но по поводу того, что было приведено из главы XXVIII
и последней "[Евангелия] от Матфея", когда Христос говорит:
Дана Мне всякая власть па небе и па земле2, необходимо
ответить так, как мы уже отвечали на предыдущее утверждение.
Потому что, даже допуская, что Он получил всю власть на земле
в качестве человека, из сказанного вовсе не следует, что Он
передал всю власть одному из апостолов или апостолам. Он им дал
только власть, о которой говорилось в последней главе
"[Евангелия] от Матфея" и в главе XX "[Евангелия] от Иоанна",
которые мы уже рассматривали в главах VI и VII этой части;
потому что только ради этой власти Христос пришёл править.
Недаром Иероним комментирует этот текст так: "Власть дана на
земле и на небе, чтобы тот, кто правил ранее на Небесах,
царствовал на земле верой верующих"3.
1 Saint Bernard, De Consideratione, III, 1(P. L. CLXXXII, 758 В, C).
2Матф. 28, 18
3 Catena Aurea super Matth. XXVIII, 19 (op. cit., XI, p. 333).
619
Защитник мира
§ 4. Что касается заимствований из главы VIII
"[Евангелия] от Матфея" и главы V "[Евангелия] от Марка": И
демоны его спросили, говоря и т. д.1, необходимо ответить, что этот
текст не противопоставляется мнению, которое мы
поддерживаем. Даже допуская невероятное: что Христос, будучи
человеком, если бы Он этого пожелал, получил бы царствование и всю
власть над всеми мирскими делами, — всё равно невозможно
заключить, что Он передал апостолу или апостолам либо их
последователям аналогичную власть. Напротив, Христос, скорее,
своими действиями, чем словами, показал, чего им [апостолам]
необходимо избегать: это обладания мирскими вещами и
временной верховной властью; кроме того, им следует также избегать
принудительной юрисдикции над кем-либо в этом мире или
осуществлять судейство над кем-либо, как мы показали в IV и V
главах этой части [трактата] и повторили в предыдущей главе.
Даже если бы Христос иногда всё-таки пользовался такой
властью, то это не было бы проделано им через человеческого
правителя или судей, но свершилось бы способом чудесным, и,
безусловно, только в редких случаях, на основании, скорее,
божественной власти, нежели человеческой, как это произошло,
когда он иссушил смоковницу2, желая тем самым показать
апостолам природу своей божественности, дабы сильнее закрепить их
веру; или же он показал бы [эту власть] над какими-то лучшими
вещами, скрытыми от человека, но известными ему, как
свидетельствуют о подобном эпизоде Хрисостом [Иоанн Златоуст] и
Иероним. "Чтобы, — отмечает Иероним, — через убийство
свиней появился благоприятный случай спасения людей"3. Вот
почему Христос совсем не учил их [апостолов] творить чудеса, что
подчёркивает Августин в работе "Слова Господа в Матфее",
беседа 10, о чём мы уже писали в главе IV этой части [трактата];
Он [Христос] не хотел этого, дабы они [священники] не осущест-
1 Матф. 8, 31; Марк 5, 12-13. Полностью цитата уже приводилась в
§ 4 главы III второй части трактата.
2 Марсилий упоминает об известной библейской притче. См.: Матф.
21, 19-21; Марте 11, 13-14 и 20-24.
3 Catena Aurea, XI, p. 116.
620
Часть вторая, глава XXIX, § 4~6
вляли власть в чужих судебных спорах и не порождали
скандалы. Вот потому Он не проявлял власть в таких делах,
показывающую всем, что он является настоящим Богом.
§ 5. Что касается утверждения, взятого из главы XXII
"[Евангелия] от Матфея", из главы XI "[Евангелия] от Марка"
и из главы XIX "[Евангелия] от Луки": Иисус отправил двух
учеников, сказав им: Идите в деревню, которая перед вами, и
вы найдёте там тотчас привязанную ослицу и т. д., видимо,
необходимо ответить на него так же, как на предшествующее
утверждение. Относительно же слов о двух мечах,
приведённых в "[Евангелии] от Луки", глава XXII, и о пастбищах для
овец, процитированных в главе XXI "[Евангелия] от Иоанна",
то они совершенно не противоречат и не содержат чего-либо,
что бы кардинально противоречило мнению, которое мы
поддерживаем, что мы достаточно пространно показали в предыдущей
главе. Ибо этими словами Христос не дал ни святому Петру, ни
другому апостолу, ни кому-либо из их последователей
принудительной юрисдикции в этом мире права судить, но Он дал им
пастырские обязанности, что мы достаточно осветили в IX
главе этой части [трактата].
§ 6. То, что Апостол [Павел] говорит в главе VI "Первого
Послания к Коринфянам" : Разве не знаете, что мы будем судить
ангелов, не тем ли более дела житейские?1 Это тоже не
является противопоставлением мнению, которое мы поддерживаем, и
не содержит в себе такого противопоставления. Данными
словами Писания Апостол не просто разговаривал резко со
священниками, но в целом предупреждал всех людей Коринфа. То, что
именно всем адресовано это послание, видно по приветствию,
которое он им выразил. Они ссорились бы между собой из-за
мирских или гражданских дел и представали бы одни и другие
перед неверующими судьями. Потому Апостол порицает их,
советуя им назначать судей из своего круга, безусловно, не
священников или епископов, но других верующих. Вот почему сразу
после сказанного Апостол добавляет: Когда, однако, у вас
имеются разногласия по какому-либо поводу в жизни, возьмите всу-
11 Кор. 6, 3.
621
Защитник мира
дьи людей, которые не имеют никакого отношения к Церкви.
Я говорю это к вагиему стыду. Так как среди вас нет ни одного
умного человека, который мог бы провозгласить среди братьев.
Но брат, выступает против брата, и это среди неверующих\1
Глоссы Августина, Амвросия и Григория, комментирующие эти
высказывания Апостола, утверждают следующее: "Когда, стало
быть, у вас есть разногласия по какому-либо поводу этой жизни
и т. д."2; "таким образом, он уже их осудил, потому что они
защищают себя в суде перед неверующими, презирая верующих
судей; таким образом, он упрекает их в выборе судей "не совсем
подходящих", хотя и верующих, словно говоря: потому что вы
должны судить. Вот почему он им говорит: "Когда, однако, у вас
имеются разногласия по какому-либо поводу этой жизни".
Потому что они не должны иметь этих разногласий и они должны,
скорее, их презирать. Если, говорит он, "у вас имеются
разногласия, назначьте в судьи того, кто "не совсем подходящий", т. е.
не самого рассудительного и не образованного [в Божественном
Писании], но который пребывает в лоне церкви. Тем самым, он
[апостол] как бы хотел сказать: именно так вы не поступаете.
Апостол их осуждает, иронизирует над ними. А поскольку
такое не должно применяться, он добавляет: "Я говорю это к
вашему стыду или смущению", словно говоря им: я не
приказываю вам, но я призываю вас, чтобы вы этого боялись; вы
должны краснеть, потому что среди вас нет, кто был бы таким, т. е.
умным человеком, дабы он мог судить среди братьев. В
результате вам придется выбирать тупых судьями.
Именно такими, скорее всего, будут те, кого вы изберёте,
либо вы выберете неверующих судей, ибо мудрые среди вас
отсутствуют. "Именно потому", сказал он, "что нет среди вас
мудрых, но когда один из братьев выступает против своего брата"
1 I Кор. 6, 4-6. В синодальном переводе Библии на русском языке:
"А вы, когда имеете житейские тяжбы, поставляете своими судьями
ничего не значащих в церкви. К стыду вашему говорю: неужели нет
между вами ни одного разумного, который мог бы рассудить между
братьями своими? Но брат с братом судится, и притом перед неверными".
2 Collectanea ad locum (P. L. XCXI; 1576 D - 1577 D).
622
Часть вторая, глава XXIX, § 6
"в суде", что совсем плохо, к тому же "перед неверными
судьями", что ещё хуже. Кроме того, текст Апостола можно понять
следующим образом: "Когда, однако, у вас в жизни имеются
разногласия по какому-либо поводу", потому что Апостол сказал,
что они могут судить о таких вещах не совсем верно; потому он
указывает на тех, кого следует выбирать, чтобы судить
подобные вещи, а именно "людей, которые лишь отчасти относятся
к церкви", потому что [знатокам вероучения] лучше посвятить
себя делам духовным. Словно он хотел сказать: а поскольку всё
равно надо судить, поступайте следующим образом: "Когда,
однако, у вас имеются разногласия по какому-либо поводу в
жизни, выбирайте в судьи людей, которые имеют малое отношение к
Церкви". То есть нескольких мудрецов, которые, однако, имеют
меньше заслуг [в распространении вероучения]; ибо апостолы,
которые должны были проповедовать, имели очень мало
свободного времени, чтобы заниматься такими делами. Итак, он хотел,
чтобы мудрецы — верующие и святые — находились на своём
месте, изучали бы подобные дела, но поскольку они были
рассеяны, чтобы проповедовать Евангелие, их не следует отвлекать от
этих задач, даже если бы они этого захотели. Христос мне
свидетель, что лично я предпочёл бы некоторое число часов
каждый день поработать руками, но иметь свободные часы, чтобы
читать и молиться или чтобы изучать божественные письмена,
чем страдать от полного недоумения огромных водоворотов
юридических дел, затрагивающих светские дела, или судить
спорщиков, или вмешиваться в их спор. Он говорит: "утвердите в
качестве судей тех, кто едва имеет отношение" или "я говорю это к
вашему стыду", потому что люди, имеющие малое отношение [к
церкви], решают мирские споры, потому что им дана мудрость
во внешних вещах. Что касается тех, кто обладает духовным
даром, они не должны впутываться в мирские дела, чтобы не
заниматься низшими благами, а служить благам высшим. Но,
однако, при этом необходимо серьёзно озаботиться всем, чтобы те,
кто блистают духовным даром, не пренебрегали совсем делами
слабого ближнего; напротив, они должны доверить их тем, кто
достоин заниматься и занимается этим".
623
Защитник мира
§ 7. Необходимо, однако, осторожно относиться к этим
высказываниям Апостола и святых. Прежде всего по этим трудам
представляется, что только конфликты между отдельными людьми по
вопросам, не касающимся Священного Писания, являются мирскими, и
потому требуется, чтобы суд был мирским. Апостол и святые,
комментировавшие его [слова в Писании], здесь говорят в общем
смысле, не различая (и правильно) мирских и гражданских конфликтов,
которые происходят между священниками или между
священниками и мирянами и теми, что происходят только между мирянами.
Подобные вещи, по определению Апостола и святых, являются
абсолютно мирскими. А что же он [папа римский], софист и
узурпатор слов, тогда зовёт духовным, что он определяет таковым в
действительности (я спрашиваю его об этом)? Неужели священник,
нанося оскорбление своему брату-священнику словами или
действием, совершает деяние гораздо более духовное, нежели если такое
сделает мирянин? Говорить подобное будет насмешкой [над верой],
верить в это — высшая глупость, поскольку, безусловно,
оскорбление, совершаемое священником, является делом телесным и более
отвратительным, нежели то, которое свершается мирянином.
Реально более позорно и серьёзно грешит тот, кто должен словом или
делом учить других не совершать оскорбительных действий, что
мы пространно показали в главе VIII этой части [трактата].
Подобные действия священников являются и должны быть определены
мирскими, а не духовными, и Амвросий открыто свидетельствует
об этом в указанной глоссе. Споры священников и клириков,
которые представлялись ему, когда он был епископом, он называл
"недоразумениями, полными волнений, касающихся мирских дел", не
делая разницы между такими эксцессами или разногласиями,
касающимися житейских условий людей. Потому что разница
между священником и несвященником в этом отношении такая же,
какая существует между кольцами из золота и серебра: любой
ремесленник, делая их, относится к подобным изделиям одинаково,
потому ему всё равно, что изготавливать.
Во-вторых, представляется, что осуждение указанных
действий не является компетенцией священников и назначение для
этого судьи не является прерогативой их власти; более того, оно
ещё меньше относится к праву других верующих; таким правом
624
Часть вторая, глава XXIX, § 7
обладает лишь совокупность верующих, как мы это показали в
главе XV первой части. Вот почему Апостол, обращаясь к ним,
говорит: Установите как судещ он не сказал какому-либо
епископу или священнику: "установи как судью". Хотя там, где шла
речь о вещах, зависящих от священника или епископа, он
повелевал делать это тому, кто был за это ответственным,
обращаясь лично к нему, а не к совокупности верующих; скажем,
назначить епископов, священников или диаконов, чтобы
проповедовать Евангелие или исполнять любые другие действия, которые
относятся к функциям священника или епископа. Так,
например, в "Послании к Титу", глава I, он пишет: Для того я
оставил тебя на Крите, чтобы ты довершил недоконченное
(касательно учения и морали) и поставил по всем городам
пресвитеров1. Он [апостол Павел] не сказал ему: "Назначь судью,
который будет заниматься мирскими делами"; а обращаясь к
коринфянам, он не сказал: "епископ или священник будет
назначен вам как судья", но он сказал всему сообществу
многочисленных верующих: установите (как судью). При этом,
разумеется, он не приказывает, а советует или взывает к ним; вот
почему глосса эту речь комментирует так: "Я говорю тебе к
твоему стыду", — говорит он (Апостол), как будто он хотел сказать:
"Я не приказываю тебе, но я взываю к вам, чтобы вы испытали от
этого смущение"2. Апостол хорошо понимал, что назначение судей
совершенно не является его обязанностью и меньше всего это
относится к обязанностям другого священника или епископа.
Кроме того, он не советует священнику или епископу брать на себя
подобные функции, но, скорее, рекомендует противоположное,
обратное, поскольку он сказал: Никакой воин не связывает себя
делами житейскими... Он только посоветовал, чтобы были
назначены судьями ничего не значащие в Церкви3, т. е. верующие,
не способные проповедовать Евангелия; однако не всякого
верующего такого рода он предлагал в судьи. Апостол, как отмечают
толкования святых, хотел или советовал [использовать] "только
1 Тит 1,5.
2 Cf. Defensor pacis, Π, V, 1, 2, 3.
31 Кор. 6, 4.
625
Защитник мира
тех, кто получил знания внешних вещей решать земные
разногласия. Те же, кто имеют духовный дар, не должны вмешиваться
в земные дела". То же самое очевидным образом говорит Бернард
в послании "На рассмотрение Евгению" ("О размышлении"),
книга I, глава V, которое мы цитировали ранее, в предыдущей главе.
§ 8. Но на это можно возразить словами Амвросия из глоссы,
процитированными выше. Говоря о судах и затрагивая спорные
мирские дела, он подчёркивает: "Мы не можем, даже если бы
захотели, избавиться от этого". Подтверждая это мнение,
Григорий добавляет: "Однако необходимо очень позаботиться..., ибо
епископы должны доверить заботу заниматься этими делами (а
именно, судебными решениями, касающимися мирских дел) тем,
кто достоин этого или должны заниматься этим сами"1. Итак, на
первый взгляд, выходит, что судить мирские дела или назначать
судей для таких дел должны епископы или священники, исходя
из того, что таково мнение святых. Они не могут избежать
подобного, поскольку они должны проявить большую заботу об этом.
§ 9. Что касается нас, то в ответ на эти утверждения и на
другие похожие слова святых или докторов мы говорим, что в
древние времена, когда жили эти святые, из-за уважения,
вызываемого священническим статусом, и доверия, которое
внушалось их нравственностью или их добродетелью, и по всем
другим причинам, о которых мы говорили в § 5 главы XXV этой
части, правоверные законодатели и правители доверяли
юридическую функцию в третьем смысле этого слова наиболее
заслуженным епископам и пастырям душ, доверяли как над
деяниями обычных людей, так и над светскими делами клириков,
чтобы первые меньше отклонялись от божественных
обязанностей, а исполнение вторыми таких обязанностей совсем не
нарушилось; потому они могли более честно судить мирские дела.
Некоторые из этих святых были назначены епископами в
провинции и [отдалённые] регионы, где управляющие и жители
доверяли им указанную юридическую функцию и они, совершая
пастырские функции, не могли отказаться от заботы по
разрешению различных мирских разногласий между священниками.
1 Cf. Defensor pacis, И, V, 2.
626
Часть вторая, глава XXIX, §8-11
§ 10. Теперь возразят [оппоненты], совершенно справедливо
спрашивая, почему святые люди, такие как святой Сильвестр и
многие другие, брали на себя суд и мирскую власть, обладание
и управление мирскими делами, если такие функции совсем
не относятся, и никогда не будут относиться к компетенции
священников, епископов или других служителей Евангелия.
§11. Тут, я думаю, необходимо ответить в соответствии с
истинами, установленными ранее, в частности, в главах XVII и XXV
этой части [трактата]. Изначально церковь как совокупность
верующих была менее значительной и долгое время страдала от
многочисленных преследований правителей и неверующих лиц,
в том числе от смертельных пыток, и, следовательно, находилась
в большой бедности. Потому святые епископы, настоящие
пастыри, [действующие] во благо паствы, ради её сохранения и
преумножения просили набожных императоров, которые были
преданы церкви, обеспечить её расположением и благами или
привилегиями либо сами получали то, что им было поднесено;
конечно, не для того, чтобы самим стать выше, а чтобы иметь
возможность служить, защищать и поддерживать верующий народ. По
названным причинам святые епископы нередко брали на себя
обязанность судить мирские дела даже среди священников. В равной
степени ради этого они получили задание управлять некоторыми
мирскими благами, чтобы бедные верующие могли
воспользоваться ими. Вот почему Амвросий в "Слове о передаче базилик'9 пишет:
"Если император хочет земли, он имеет власть, чтобы их
потребовать; никто среди нас не может вмешаться. То, что народ
собирает, может быть передано на благо бедным"1. Никакой
священник или епископ тогда в действительности не вмешивались, чтобы
не отдавать земли, поскольку, подражая Христу и его апостолам,
они отказались от любой собственности; с твёрдостью вплоть до
смерти страдали лишь за веру. Зато в наши дни нынешние
епископы, в частности епископ Рима, жёстко борются за обладание
землей или мирскими владениями и повсюду подстрекают
верующих во Христа на такие битвы, говоря, что они "защищают пра-
1 Saint Ambroise. Sermo contra Auxentium, cap. XXIII (P. L. XVI,
1060); Defensor pacis, II, XIV, 22. Здесь Марсилий не цитирует Амвросия,
а вольно передаёт смысл его слов.
627
Защитник мира
ва Супруги Христа ", хотя явно не те права они требуют уважать.
Они, скорее, наносят ей оскорбления, полностью пренебрегая, как
мы уже говорили в главе XXVI этой части, защитой настоящей
Супруги (т. е. Церкви), её христианской доктриной и
нравственностью того времени, когда она ещё не была развращена
портящими действиями или плохими поступками [епископов] либо
атаками неверующих. Именно по этим причинам в древние времена
некоторые святые получали обязанности и преимущества
такого рода. Священники наших дней в подобающей манере могли бы
отказаться от этих благ и от этих обязанностей, по меньшей мере
в сообществе верующих; ибо духовенство ныне является
достаточно защищенным от гнёта правителей; более того, оно едва ли
может участвовать в их атаках против других [светских владык].
Но отказ от мирских обязанностей, от обладаний и владений
мирскими благами не является целью современных пастырей;
напротив, они бьются за всё это, в том числе с использованием военной
силы, и не только чтобы сохранить то, чем они уже обладают, но
также чтобы захватить новое. Потому каждый, кто не глуп и не
лишен корыстных инстинктов, может у них поучиться этому. Но
тем самым они раскалывают единство верующих, подавая им
пример алчности, не боясь даже предостережения Христа из главы
XVIII "[Евангелия] от Матфея", где он говорит: А кто соблазнит
одного из малых сих и т. д.1 Выше глосса Иеронима: "И, хотя это
было общее мнение, поднимающееся против всех тех, кто
оскорбляется следствием этих слов, оно может также пониматься, как
обращенное против апостолов, которые, споря между собой, кто
из них выше, кажутся ссорящимися между собой по поводу
власти. И, если они пребывали в этом недостатке, они могли бы
через собственные скандалы потерять тех, кого они призывали к
вере, потому что последние видели апостолов в этой битве
между собой касательно чести"2. Итак, то, что Иероним говорит про
апостолов, нужно понимать также применительно к их
последователям — епископам и священникам. Потому, коль они сами не
хотят отказаться от юридических обязанностей такого рода или
1Матф. 18,6.
2 Catena Aurea, ad loa, XL P. 211.
628
Часть вторая, глава XXIX, § 12
от власти распределять мирские блага, коль они
злоупотребляют этим, правители и правоверные земные законодатели могут и
должны законно, по Божественному и человеческому праву,
такую власть у них отнять, о чём мы говорили в главе XV первой
части и в главах XVII и XXI этой части [трактата].
§ 12. Что касается ссылок на слова Апостола в "Первом
Послании к Коринфянам", глава IX, и во "Втором Послании к Фес-
салоникийцам", глава III: Не потому, чтобы мы не имели
власти, и т. д., то мы уже опровергали их [ссылки] в главе XIV этой
части1. Ибо власть, о которой говорит Апостол в этом тексте, не
является властью юрисдикции, но властью (однако не
являющейся принудительным судом) по Божественному закону,
правом просить у тех, кто может дать, пропитание и одежду,
причитающиеся священникам по причине их евангелического сана.
Относительно того, что было процитировано из "Первого Посла-
НиЯ К Тимофею", глава V, в которой Апостол говорит:
Обвинение на пресвитера не иначе принимай, как при двух или трёх
свидетелях2, необходимо ответить, что Апостол под этим
разумел случай, когда священник должен быть подвергнут
публичному выговору со стороны своего начальника-епископа или
схоласта. Никакому священнику или епископу он не предписывал
исполнять принудительную юрисдикцию над кем-либо, ибо
Апостол знал, что это не может исходить от его власти или от
власти его последователя, кем бы тот ни был. Однако Апостол хотел
сказать, что замечания, которые может делать лишь
священник, должны быть только словесными, потому он добавлял:
Согрешающих обличай пред всеми, чтоб и прочие страх имели;
он не сказал: "схватите их и заключите в тюрьму", но он учил,
что тех, кого нельзя исправить словом, необходимо отстранять
[от священнической должности]. Вот почему он в "Послании к
Титу", глава III, писал: Еретика, после первого и второго
вразумления, отвращайся, зная, что таковой развратился и
грешит, будучи самоосужден3.
Ч Кор. 9, 4; II Фес. 3,9.
21 Тим. 5, 19.
3Тит 3,10-11.
629
Глава XXX
Опровержение рациональных аргументов
о том же предмете, представленных в той же главе III,
с затрагиванием переноса Римской империи
и всякого другого принципата, и как это может
и должно осуществляться по здравому смыслу
§ 1. Что нам, наконец, остаётся сделать в последней главе
данной части — так это опровергнуть аргументы, которые мы
уже представляли в главе III настоящей части [трактата],
поддерживающие заблуждения тех, кто говорит, что
принудительная юрисдикция принадлежит священникам или епископам и
что высшая принудительная юрисдикция в этом мире
относится к епископу Рима как таковому.
(I) Их первый аргумент гласит: "Тело — для души,
управитель тела — управитель души". Подобное предположение,
принимаемое как универсальное, является ошибочным, поскольку
душа отличается от тела: душа не есть тело; следовательно,
никто не может быть управителем тела, не будучи в какой-то
степени управителем души, и наоборот, если мы берём
управителя в прямом значении, как это видно по главам VIII и IX этой
части [трактата].
Равно если под управителем тела мы метафорически
подразумеваем доктора, который занимается его [тела]
лечением подобно практикующему врачу или если сказанное
касается действий нерациональной части души или питания души её
управителем, который является врачом и доктором, или
практическим воспитателем. Относительно же рациональной части
[души], привлекающей в этом мире внимание докторов науки
или человеческих дисциплин, а для мира будущего — пастырей
и священников, указанное предположение, взятое в
неопределённом смысле, может быть созвучно [истине]. Однако, если оно
принято для универсального утверждения, такое
предположение будет мишенью многочисленных возражений. В
действительности, соотношение души и тела, а также соотношение
рациональной и иррациональной частей [души] допускают много-
630
Часть вторая, глава XXX, § 1
численные различия, которые несущественны для врача и
попечителя, с одной стороны, и доктора и попечителя, с другой
стороны. Скажем, рациональная часть, созданная по образу и
подобию Троицы, творит силлогизмы; но иррациональная часть не
творит ничего и, следовательно, не имеет различия такого рода
для докторов или попечителей этих двух частей. Итак,
указанное предположение может быть предоставлено лишь в одном
смысле: а именно, что душа, рациональная и привлекательная,
является более возвышенной [субстанцией], нежели тело; т. е.
более возвышенной по сравнению с тем, что оценивается по
пищевой части, равно как доктор или куратор рациональной души
более достопочтенен, нежели куратор или доктор
иррациональной части. Подобное соотношение может быть установлено
между доктором рациональной души для состояния или конца
будущего мира. Итак, если я говорю, что один является более
совершенным, чем другой, из этого не следует, что более
совершенный должен быть судим тем, кто менее совершенен из них,
причём судом, принудительной юрисдикцией. Иначе математик
станет принудительным управляющим над врачом, а это
приведёт к многочисленным и явным неудобствам1.
А что, если под управителем тела единственно или в
целом понимать правителя или принудительного судью людей (в
третьем смысле слова судья), существующего для состояния
или конца настоящего мира; а под правителем душ — того, кто
является судьёй в третьем смысле в основном для состояния
или конца будущего мира — так, кажется, думает наш
противник. Сравнение или соотношение здесь могут согласовываться
в одном достоверном смысле, т. е. если оно берётся в
неопределённом значении; потому что если оно берётся в общем
[смысле], оно, как мы уже говорили, сталкивается с
многочисленными возражениями. И когда утверждают, что тело подчиняется
душе или что иррациональное в нём полностью или частично
подчиняется душе, т. е. рациональному, тому, чему тело будет
полностью подчинено согласно совершенству, из этого не
следует, что оно будет подчинено чьей-либо юрисдикции; делая такой
1 Cf. Jean de Paris, op. sit, eh. 5, 7, 8, 9.
631
Защитник мира
вывод, наш противник грешит относительно заключения.
Предположим, хотя это прямо не касается данной аргументации, что
управитель тела (т. е. принудительный человеческий судья по
состоянию существующего мира) был бы подчинён юрисдикции
принудительного судьи душ по состоянию будущего мира.
Отсюда ведь не следует, что правитель или принудительный
судья этого мира, кем бы он ни был, должен подчиняться
юрисдикции епископа или священника, каковым бы тот ни был. Ибо
никакой епископ или священник как таковой не является
правителем или принудительным судьёй кого-либо по состоянию
мира настоящего или будущего, что мы показали в главах IV, V
и IX этой части. Потому что единственный принудительный
судья душ, т. е. принудительный судья будущего мира, — это
Христос. Вот почему в главе IV "Послания Иакова" Он говорит (хотя
и нет необходимости это повторять): Един Законодатель и
Судия, могущий спасти и погубить1. Ведь Христос решил не
судить ни одного смертного бесповоротно, не наказывать или
награждать кого-либо в этом мире, но Он решил наказывать или
награждать только в другом мире, как мы говорили и доказали
по Писанию в главе IX этой части [трактата]. Епископ Рима со
всеми другими пастырями является доктором души, как врач,
но не как принудительный судья или правитель, что мы
показали выше по текстам Евангелий, Илария и Хрисостома
[Иоанна Златоуста] и по обязательному заключению.
§ 2. (II) Касаясь другого выдвинутого [оппонентами]
аргумента, что телесные дела якобы соотносятся с духовными
делами, подобно тому как управитель тела соотносится с
управителем духовных дел, его необходимо отбросить таким же или
схожим образом, поскольку он построен на одном с предыдущим
аргументом основании2. Потому что большая посылка
силлогизма, если она взята в общем смысле, всегда страдает от
различных замечаний. Относительно малой посылки, в которой
говорится, что телесные дела должны на основании собственного
1 Иаков 4, 12. Повтор цитаты.
2 Cf. Defensor pacis, II, III, 11. Cf. Gilles de Rome, De ecclesiastica potes-
tate, op. cit., livre I, ch. I, II, III.
632
Часть вторая, глава XXX, § 2
значения этого выражения подчиняться духовным, и если под
словом подчиняться подразумевается "быть менее
совершенным", мы должны согласиться с этим в соответствии со
значениями определений духовный и мирской. Но когда добавляют, что
епископ Рима является владыкой или судьёй духовных вещей,
если слово судья понимается в первоначальном смысле, в
качестве умозрительного или практического судьи духовных вещей,
тогда правда, что епископ Рима или любой другой епископ
является или должен быть таким судьёй. И отсюда заключают, что
было бы лучше, если бы тот, кто судит с помощью такого суда,
судил бы только телесные дела по причине уважительного
превосходства духовных вещей. Но отсюда не вытекает, что такой
судья духовных вещей будет выше другого по юрисдикции или
по принудительной юрисдикции. Ибо таким образом может
получиться, что тот, кто учит животных, способен быть
правителем или принудительным судьёй в области астрологии или
геометрии; однако ни одно, ни другое из этих заключений не стали
бы ни необходимыми, ни правдивыми. Но если думать, что
епископ Рима или другой епископ является духовным судьёй в
третьем смысле (т. е. принудительным судьёй), нужно, как мы ранее
говорили на основе главы IX "Послания Иакова" и рассуждений
главы IX этой части, отвергнуть такое заявление как очевидно
ложное. Ибо только Христос — [высший] судья в этом смысле.
И мы никогда не отрицали и не отрицаем, что судья в этом мире —
Он, что особенно касается принудительной юрисдикции по
отношению к будущему миру. Вот почему в главе VI "Послания к
Ефесянам" и в последней главе "Послания к Колоссянам"
Апостол говорит: И вы имеете Господа на небесах1. И нет на
Небесах никакого другого апостола или священника Нового Закона,
кроме Христа. Вот потому земные судьи и те, кто совершили
недостойные проступки, будут судимы и наказаны
принудительной властью в другом мире только одним единственным судьёй
[Христом] и только по этому Закону, что мы показали в главе IX
этой части. Итак, этот паралогизм был ошибочным по причине
двусмысленного использования термина судья.
1 Ефес. 6, 9; Колосс. 4, 1.
633
Защитник мира
§ 3. (Ill) По поводу рассуждения, что если конец
относится к концу, а закон — к закону, то и судья относится к судье, его
тоже нужно отрицать, когда оно толкуется в универсальном
смысле. Однако оно может быть допустимо, если его применять
в неопределённом значении; присоединяя к этому
второстепенное значение, можно заключить по причине существа
(предпосылок), что принудительный судья по Закону Божьему выше
принудительного судьи по человеческому закону, с чем мы
соглашались ранее. Но, если мы предполагаем, что епископ Рима
или другой епископ является судьёй по Закону Божьему,
необходимо разделить это утверждение в связи с двусмысленным
смыслом слова судья и отбросить тот смысл, который наш
противник старается дать в заключении — что епископ Рима или
любой другой епископ является судьёй в этом мире или в
другом по Божьему Закону.
§ 4. (IV) Что касается аргумента, который поддерживает
утверждение, что тот [человек], чьи действия более
благородны или более совершенны, не должен подчиняться по правилам
принудительной юрисдикции тому, чьи действия являются
менее благородными или менее совершенными, отметим: это то, на
что претендует власть священника или епископа в отношении
правителя. Ибо нет более возвышенного и совершенного дела,
чем дело евхаристии [Таинства Причастия], а также управление
другими таинствами церкви (что является функцией епископа
или священника), тем более по сравнению с разбирательствами
и решениями спорных человеческих или гражданских дел (что
является делом только правителя или того, кто обладает
активной юрисдикцией как таковой). Первая посылка данного
силлогизма ошибочна и должна быть отвергнута, если она
применяется универсально; но если она применяется по-другому (т. е.
к частному случаю), подобное рассуждение не получит
признания. Когда малая предпосылка используется универсально,
применительно к каждому епископу или каждому священнику, её
ждут серьёзные возражения. Поскольку в действительности по
законам нехристианским действие священника не является
более возвышенным, нежели действие правителя (мы показали их
противоположность в главе XV первой части); но по единому За-
634
Часть вторая, глава XXX, § 3-4
кону христиан действие священников — совершеннее всех, что
мы приняли только на веру1.
Итак, первая часть силлогизма в этом рассуждении
является ошибочной. В действительности ничто не мешает тому, кто
владеет более возвышенным и абсолютно совершенным
действием не совершать противозаконных проступков. Что касается
некоторых спорных вещей, это зависит от того, кто владеет менее
совершенными вещами. Ибо человеческое тело, которое
является абсолютно совершенным, чем иное простое или составное
тело (по меньшей мере рождённое тело), которое (некоторым
образом) имеет потенциал по отношению к каким-то иным
вещам и, следовательно, менее совершенным, чем многие
составные или простые тела. Всё это можно также увидеть в
структуре почти всего [окружающего]. Например, глаз — более
совершенный орган или часть тела, чем рука или нога,
поскольку он осуществляет более совершенное действие. Тем не менее
он зависим от руки или ноги при получении действия или
движения тела; одновременно также рука или нога зависят от
глаза, поскольку к цели, к которой они стремятся, они
направляются глазом. Потому Апостол [Павел] в главе XII "Первого
Послания к Коринфянам" отметил: Не может глаз сказать руке:
ты мне не надобна2.
Таким же или аналогичным образом принципат тоже зависит
от некоторых вещей и получает общее развитие через действия
некоторых своих низших составных частей, о чём мы уже
говорили в главе V первой части [трактата], хотя здесь нет какой-либо
прямой связи с точки зрения принудительной юрисдикции.
Однако эти части некоторым образом также зависят от лучшего и
более совершенного органа, или от принципата в целом, например,
1 Мы находим в этом скрытый отголосок отношения averroïsante,
который отличает рациональное доказательство и то, что относится к
религиозной Истине. В остальном преобладающая часть дискуссии
относится к доминированию разума; но следует помнить о неправде, согласно
которой действие более благородное и более совершенное якобы не
подчиняется всему содержащему действие менее благородное и менее
совершенное.
21 Кор. 12,21.
635
Защитник мира
по линии принудительной юрисдикции, что мы показали в главе
XV первой части. Следовательно, духовенство зависит от
принципата и получает от него кое-что; хотя и принципат [отчасти]
зависит от духовенства. Духовенство, например, получает от
принципата правосудие, привнесённое от гражданских актов, и
защиту от несправедливости так, что один не портит другого и сам он
не терпит [вреда] от другого в состоянии современного мира,
потому что всё это функция правителя и никакой другой части
[государства], как мы уже показали в главе XV первой части. На
это специально обращает внимание Апостол [Павел] в главе XIII
"Послания к Римлянам", отрывок из которой мы процитировали
в главе V этой части. Он думал об этом и тогда, когда писал в
главе II "Первого Послания к Тимофею"'. Итак прежде всего прошу
совершать молитвы и т. д. за царей и за всех начальствующих,
дабы проводить нам жизнь тихую и безмятежную1, т. е.
чтобы у нас была такая жизнь. Одновременно принципат
нуждается в священнике и зависит от его дел; ибо получает от
последнего [идеологическую] доктрину, а равно таинства, через которые
люди всего мира готовятся к Спасению и к Вечному Блаженству
и уклоняются от всего того, что противоречит этой цели.
Однако принципат и духовенство осуществляют и
получают друг от друга содействие различным образом, потому что
правитель, который постановлением Бога (что
непосредственно устанавливается человеческим законодательством или
другим проявлением человеческой воли) является принудительным
судьёй в этом мире и может законно проводить свои действия
с применением властной силы, подвергая каре или наказаниям
любого, включая священника, даже того, который не хочет
этого, если тот нарушает относящийся к сфере религии
человеческий закон (который, однако, не противоречит Закону
Божьему), что мы доказали в главах V и VIII этой части и в главе XV
первой части [трактата]. Что касается епископа или
священника, то он по Закону Божьему не является принудительным
судьёй кого-либо в этом мире (что мы доказали в главе XV первой
части и в главах IV, V и IX этой части), но он является судьёй в
ЧТим. 2, 1-2.
636
Часть вторая, глава XXX, § 5
первом смысле этого слова, на манер врача или практикующего
доктора; он не может и не имеет права своими действиями
подвергать каре или наказанию кого-либо за реальные и личные
деяния в настоящем мире.
Таким образом, первая половина силлогизма указанного
утверждения, которым основывается, что все, кто
осуществляют действия более совершенные, не должны подчиняться
юридическим образом тем, кто совершает менее совершенные дела,
является ошибочной. Из этого ошибочного вывода также
обязательно проистекает другая явная нестыковка, а именно, что
любой абстрактный ремесленник или даже первый философ или
метафизик не должен подчиняться юрисдикции правителя по
человеческому закону, поскольку никакой одобренный габитус
(кроме веры), который исходит от правителя, и происходящий от
этого обычай не равны в совершенстве габитусу первого
философа или действию, следующему из этого; однако может
прийти совершенный правитель, который правильным образом
установит отсутствующие обычаи.
§ 5. (V) Относительно того, что также приводилось
[противниками] в качестве возражения, а именно, что частный
наместник Христа — епископ Рима или любой из последователей
апостолов — не может подчиняться принудительному суду
правителя по человеческому закону, следует ответить, что нет
никаких препятствий тому, чтобы чей-либо наместник был отдан на
расправу этому судье или другому подобному, которому
правитель решит подчинить этого самого наместника для
поддержания порядка в мире. Поскольку Христос — Бог и человек —
добровольно подчинился принудительному суду Понтия
Пилата — правителя, установленного Цезарем согласно
человеческому закону. Святые апостолы были настолько согласны с этим
Божественным решением, что предписали и другим поступать
так же, что мы чётко прочли в Писании и в поучениях святых
и отразили в главах IV и V настоящей части, а также
повторили в её главе XXVIIL Как раб не может возвышаться над
хозяином1, так и апостол не может возвышаться над тем, кто его
1 Иоанн 13,16.
637
Защитник мира
послал; на основании Писания мы это уже отмечали через
Бернарда в главе XXVIII данной части [трактата]. И в таком
положении нет никаких противоречий; наоборот, есть
преимущество, хотя, скорее всего, оно даже является необходимостью для
гражданского мира или для политического сообщества, в
котором любой епископ, священник или чиновник должны
подчиняться суду правителей согласно человеческому закону.
Потому что противоположное является полностью нежелательным
последствием и отчасти невыносимой вещью, что мы доказали
в главе XVII первой части и выше, в настоящей части,
подтвердив Ветхим Заветом.
Кроме этого, епископ Рима, равно и любой другой епископ,
не является наместником Христа или правителем, чтобы
выполнять все функции в этом мире; он предназначен для выполнения
лишь определённой функции — священства, в которой, самой по
себе, не присутствует принудительное суждение, низшее или
высшее согласно её сути (той, что относится к духовенству), как мы
начиная с рассмотрения [позиции] Аристотеля уже чётко
установили в главе IX данной части, § 8. Что касается правителя, то
он является ставленником или наместником Бога, чтобы
согласно человеческому закону исполнять функции управления, в
которые входят главенство и подчинение, если речь идёт о
принудительном суде. Вот почему в главе XIII "Послания к Римлянам"
Апостол [Павел] не делает исключения ни епископу, ни
священнику; он говорит: Всякая душа да будет покорна властям вые-
шим, добавляя объяснение: ибо нет власти не от Бога1. Итак,
наместник Бога имеет точное предназначение — быть
принудительным судьёй злых в этом мире. Далее он [Апостол]
добавляет: он отмститель в наказание делающему зло. Но епископ или
какой-либо священник тоже могут поступать плохо; и ни
Христос, ни любой из апостолов не определили своими действиями
или словами для них никакого иного судьи, кроме правителя, что
мы доказали выше в настоящей части [трактата].
§ 6. (VI) Говоря о возражении, представленном в форме
вопроса: удобно ли согласно человеческому закону делать заме-
^имл., 13, 1-4.
638
Часть вторая, глава XXX, § 6-7
чания правителям, когда они отступают от Божьего Закона или
закона человеческого?1 Дескать, не похоже, что можно делать
им замечания, поскольку первые, или по меньшей мере первый
среди них, не имеют никого выше себя в политическом
сообществе и поэтому они не должны подчиняться подавляющему
закону священников или епископов. Ответить на это замечание
следует так: правитель, пренебрегающий правилами Божьего
Закона или закона человеческого, может и должен соответствующим
образом стать предметом упрёков со стороны епископа или
священника, но только через слова и проповеди; причём, эти слова,
по учению апостолов, изложенному в главах II и IV "Второго
Послания к Тимофею", и согласно объяснению Иоанна
Крестителя, которое мы цитировали в главе IX этой части [трактата],
должны быть скромными. При этом правитель не может быть
предметом резких упрёков, воздействия путём подавляющей
силы, ибо подобная сила над кем-либо не принадлежит ни
епископу, ни какому-либо иному священнику, что мы часто
доказывали и повторяли в предыдущих главах. Обвинение правителя в
злоупотреблениях и в противодействии человеческому закону,
а также определение ему кары, если она необходима, либо
наложение на него временного наказания относятся, как это было
определено в главе X (первой части), к компетенции
исключительно человеческого законодателя или лиц, которые
назначены им для этой цели, что, думаем, мы уже достаточно
обосновали в главе XVIII первой части [трактата].
§ 7. (VII) Касательно вывода, который был, в конце концов,
добавлен, что тот, кто в лице Карла Великого преобразовал
Империю греков в Империю римлян, будет по юрисдикции выше
римского императора и он вправе устанавливать или снимать
последнего, на это следует ответить так: если величина взята в
неопределённом смысле, мы не можем ничего заключить об этой
величине, ибо присоединимся к низшему уровню [мышления];
ибо мы не можем делать силлогизмы, отталкиваясь от
неопределённого предложения и присоединяясь к частному
предложению. Однако, если величина взята в глобальном смысле, в част-
1 Cf. Defensor pacis, И, III, 15.
639
Защитник мира
ности, чтобы сказать: Любой преобразователь Римской
империи греков в Империю германцев является высшим, тогда это
утверждение вызывает различные серьёзные возражения, хоть
тема и определена. Если кто-то реорганизовал Империю
фактически, но не по праву либо если он сделал это на основании
власти другой, кроме собственной, или на основании власти,
которая была ему как правителю дана кем-то другим для иных
целей или почти для этого, тогда, сказал бы я, эту личность,
которая трансформировала Империю, никто не имеет оснований, ни
истинной власти устанавливать или свергать, как
единственного обладающего высшей юрисдикцией в Римском правлении1.
Что касается внутреннего предложения, и, если оно так
определено, следует знать: любой смертный, который
преобразовал или может преобразовать Римскую империю греков в
[Империю] германцев согласно власти, которая ему присуща и
которая не была ему выдана кем-либо другим, имеет полное право
быть выше епископа Рима в области принудительной
юрисдикции, в том числе может назначать и свергать [последнего]. При
этом следует помнить, что епископ Рима, или папа — это тот, кто
разобщил Империю, о чём мы уже говорили; его власть
должна полностью отрицаться как ложная. Мы опровергли
противоположное суждение в главе XV первой части. И, кроме того, мы
доказали и подтвердили обратное в главах IV и V этой части как
через Писание, так и через слова святых и католических
докторов. Мы многократно разобрали прочие отрывки в главе XXI
этой части и доказали на основании подтверждённых историй
наше мнение, которое осталось без опротестования со стороны
епископов Рима2.
1 Речь идёт о Священной Римской империи как наследнице и
правопреемнице Византии. Такой взгляд был широко распространён в
Западной Европе в Средневековье для придания легитимности и
авторитета воссоздаваемой форме государственности. Эта достаточно надуманная
проблема была предметом вековых яростных споров между
сторонниками и противниками папства. Главный её вопрос: кто — римский папа или
непосредственно сам Карл Великий — сыграл главную роль в
трансформации империи.
2 Cf. Defensor pacis, И, XXI, 2-5.
640
Часть вторая, глава XXX, § 8
Относительно того, что было написано в главе VII об
отдельных баснях, которые называются "декреталиями",
сочинённых хоть одним понтификом в апостольском кресле, хоть
его коллегией кардиналов, а также того, что изложено в письме
"Du sermentwl одного из римских пап, адресованном
благородному Людовику Баварскому, избранному королю римлян, следует
напомнить, что Римская империя была передана от греков
римлянам в лице Карла Великого вполне обоснованно, путём,
соответствующим Правосудию. Хотя пока отложим эту гипотезу в
сторону, поскольку в другом трактате ["De translatione imperii
Romani"] мы обсуждаем эту трансформацию и то, как в
реальности она была реализована. Итак, допустим, что преобразование
Империи греков в [Империю] германцев было проделано
справедливым образом; однако я подчёркиваю, что это было
свершено не властью римского папы, одного или с коллегией
кардиналов, о чём мы говорили ранее2.
§ 8. И вот потому следует согласно доказательствам,
приведённым в главах XII, XIII и XV первой части, отметить для
тех, кто размышляет согласно разумному праву и ведает, кому
принадлежит правомочие устанавливать человеческие законы,
а также учреждать принципат, что назначать правителя,
наделять его властью во всех областях [государственной жизни],
в том числе возвышать или принижать [подданных],
действовать, приостанавливать действия, исправлять, низлагать,
передавать, отзывать и делать всё другое способен лишь тот, кто
1 Cf. Corp. Jur. Canon. Clem., lib. II, tit. 9, cap. I et Defensor pacis, II,
XXIII, 2.
2 Отказ от теократического толкования трансформации империи
осуществляется Марсилием различными способами: прежде всего
формальным отказом, потому что передача, как утверждают сторонники
папства, случилась в форме полновластия римских епископов, а это
может совершаться лишь на основании полномочий, которые закреплены
за ними законодателем или правителем. Единственная действенная роль
папы в процессе трансформации империи — это сделать её
официальной, или огласить её. Следовательно, по Марсилию, здесь надо тщательно
различать факты (папа мог в необходимый момент и по поручению
провести эту передачу) и право (что единственно светский правитель
обладает властью выполнять такие действия).
641
Защитник мира
владеет вышеупомянутой властью и кто реализует свои
полномочия через подобную власть. Вот почему, когда мы читаем или
слышим, кем бы это ни заявлялось, что Империя была
передана через какой-либо принципат или через правителя (даже того,
кто был назначен через выборы), учреждённых папой или
любым другим индивидуальным лицом или какой-либо
конкретной коллегией какой-либо провинции или какого-либо
королевства, если эта запись или эта речь действительны, и если такое
учреждение или передача правильны, в любом случае следует,
что это было сделано властью первого законодателя в
провинции или в провинциях, в которых такая передача должна быть
реально свершена. Вот почему, если мы говорим или пишем, что
передача Римской империи или учреждение какого-то
императора были сделаны без правил, одним римским папой или его
коллегий кардиналов, и если какое-либо слово или запись
этого типа являются правдивыми, следует понимать, что передача
вышеупомянутого учреждения была сделана ими.
На основании права, прямо или косвенно закреплённого за
ними законодателем для поддержания высшей власти в Римской
империи, такая передача, несомненно, не должна быть сделана
папой и его коллегией, а лишь провозглашена ими
определённым способом посредством вышеупомянутой власти, чтобы эта
передача стала официальной1. Поскольку вышеупомянутый
законодатель может передать или учредить какое-либо право
относительно Империи, которое он затем ратифицирует при
помощи папы римского как лица, более уважаемого в мире, через
его самого или через его коллегию священников, позаботившись
о том, чтобы произнесённое ими затем довести до всеобщего све-
1 Тут Марсилий отвергает один из тезисов теократической
доктрины, утверждающий, что папа, передав империю как высшую форму
государственности "от греков германцам", имеет власть свергать
императоров. Позиция Марсилия по этому вопросу прямо противоположна: это
император имеет право свергнуть папу, поскольку он обладает самой
большой властью на земле, которой обязаны подчиняться все епископы.
Папа римский должен только провести обряд миропомазания
императора, дабы освятить его власть как ставленника Божия, придав ей тем
самым необходимую легитимность.
642
Часть вторая, глава XXX, § 8
дения; и совсем не из необходимости того, чтобы это было
сделано [обязательно] папой, но ради торжественности такой
передачи. Потому что законность передачи принципата,
законодательных учреждений, и правителей, и, похоже, всех этих
гражданских атрибутов как таковых, зависит только от выбора
[избирателей] или учреждения вышеупомянутого законодателя, как
мы доказали это в главе XIII первой части и уже подтвердили в
главе XXVI настоящей части, § 5 (освещая всё же не без
пользы). Однако следует подумать и обо всех противоречиях,
касающихся учреждения принцев, которые выбирают римского
императора; ибо они не имеют для решения этой задачи особой
власти и другой [правовой] основы, хотя она [такая власть] не
может быть у них отнята или отозвана другим лицом, кроме
вышеупомянутого человеческого законодателя Римской империи.
Таким образом, замечаний, сделанных в главах III, XXVII
этой части, достаточно, чтобы сделать обзор и подвести итог всем
[рассмотренным] вопросам.
643
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Глава I
Напоминание об основных задачах и заключениях
первой и второй частей [трактата] в связи с тем,
что мы сказали, и тем, что мы ещё скажем
В предшествующем [тексте] мы определили единственную
причину, которая ещё создаёт разногласия или гражданское
беспокойство в королевствах и коммунах и которая способна
распространиться на другие королевства (если не будет
препятствий). Эта причина заключается в желании и усилиях
епископа Рима [Иоанна XXII] и клики его пособников овладеть
светскими правлениями и через них захватить себе излишние
мирские блага. Вышеупомянутый епископ прилагает
[всевозможные] усилия по истребованию себе высшей мирской власти,
потому что полнота власти [церковной] уже придана Христом, в
частности в лице святого Петра, тому, кто на неё претендует, о
чём мы уже говорили в последней главе первой части и
повторили не без оснований во многих главах второй части
[трактата]. Хотя несомненно, что в этом мире ни над Ним [Христом], ни
над каким-либо другим епископом, священником как таковыми,
рассматриваемыми вместе или по отдельности, нет выше
законодателя или принудительного суда и ещё, меньше всего,
высшего правительства, что мы показали в главах XII, XIII и XV
первой части и подтвердили через свидетельства Вечной Истины
[т. е. Библии], не забывая изложенного святыми толкователями
и большим количеством докторов. А затем мы в VI и VII главах
второй части на основании Писания и некоторых иных
обоснований уточнили природу и широту власти священников и епис-
644
Часть третья, глава I
копов. Мы также показали в главе XXIII этой [второй] части, что
полнота силы не принадлежит никому из них, ни в целом, ни по
раздельности, и, конечно, она не принадлежит епископу Рима.
Вот почему корни этого отдельного зла, часто упоминаемого в
наших предварительных параграфах, похоже, достаточно
[теоретически] опровергнуты.
Однако сейчас, когда ростки и ветви разногласий переросли
в битвы, которые идут повсеместно; когда это зловоние
[доктрина папства] появилось в королевствах и коммунах и не
прекращает их захватывать, надо сделать всё, чтобы побеги раздоров
отсохли как можно скорее и были неспособны более
распространяться в других коммунах. Потому мы, отталкиваясь от
предыдущих частей [трактата], перейдём к третьей и последней его части.
В этой последней части я ничего нового не скажу, а только
постараюсь недвусмысленным образом на основе явных самих по
себе предыдущих демонстраций, а также на базе эффекта
заключений, заложенных активными медитативными
размышлениями и актами вышеупомянутой чумы выделить некоторые
заключения. Чтобы софистические причины [этой чумы] были
удалены без проблем; тогда её распространение в королевствах
и во всех других странах, несомненно, приостановится.
645
Глава II
Недвусмысленное определение некоторых заключений,
проистекающих в обязательном порядке из определений
первых двух частей. Изучая их внимательно, правители и их
подданные смогут достичь цели, намеченной этой книгой
Из заключений, которые следует выделить, прежде всего
отметим:
1. Писание Святое, или каноническое, — одно, и всё, что
из него проистекает, а также его толкование, сделанное
всеобщим Собором верующих, — подлинное; и верить в него, если оно
предложено кому-либо надлежащим образом, обязательно для
достижения Вечного Блаженства. Убеждённость в этом пункте
может быть извлечена из главы XIX второй части, § 2-5.
2. Определить толкование сомнительного смысла норм
Божьего Закона, особенно тех, что называются Символами
христианской веры, а также всего, во что необходимо верить ради
необходимости Спасения, можно исключительно лишь всеобщим
Собором верующих, а при многообразии мнений его участников
это вправе сделать их доминирующая часть; и никакая
отдельная коллегия или отдельное лицо при любых условиях не
имеют полномочий для того, чтобы давать такое толкование.
Правоту этого пункта мы находим в главе XX второй части, § 4-13.
3. Евангелическое Писание не указывает, кому следует
надзирать за заповедями Божьего Закона и подвергать каре или
временному наказанию противящихся им: глава IX второй
части, §3-10.
4. Заповеди Евангельского Закона или их необходимые
следствия и всё, что он содержит относительно того, как поступать
или чего избегать согласно правильной причине, должны
соблюдаться для Вечного Спасения; но это не касается указаний
Ветхого Завета: глава IX второй части, с § 10 до последнего.
5. Ни один смертный не может распоряжаться в области
Божьих заповедей и Евангельского Закона; запретить то, что
разрешено, наказывать за ошибку или даже за состояние мира
настоящего и будущего может лишь всеобщий Собор или опреде-
646
Часть третья, глава II
ленный им человеческий судья, но не какая-либо частная
коллегия или отдельное лицо, независимо от любых условий.
6. Только собрание граждан или их преобладающая часть
является законодателем [политического] общества: главы XII и
XIII первой части.
7. "Декреталии", или "декреты" епископов Рима или
других епископов, взятые вместе или по отдельности,
учреждённые без позволения общественного законодателя, никого не
заставляют и не принуждают с помощью мирского закона или
телесного наказания: глава XX первой части и глава XXVIII
второй части, § 29.
8. Что касается мирских законов, только законодатель или
наделённый им властью [правитель] могут предоставить
освобождение (от их соблюдения): глава XII первой части, § 9.
9. Избираемый принципат или другая часть [государства]
подчиняется только выбору того, кто имеет право это делать, и
не требует никакого другого утверждения или одобрения: глава
XII первой части, § 9, и глава XXVI второй части, § 4-7.
10. Избрание любого принципата или другой части
[государства], учреждаемых путём выборов, особенно ведомства,
имеющего принудительную силу, зависит только от
волеизъявления законодателя: глава XII первой части и глава XV
второй части, § 2-4.
11. Высшее руководство в городе или королевстве должно
быть единым по количеству: глава XVII первой части.
12. Только во власти правоверного правителя, данной ему
в соответствии с законами и утверждёнными обычаями,
назначать [конкретных лиц] на должности в частях государства,
принимать решение об их количестве и качестве, а также решать
все гражданские дела: глава XII первой части, глава XV второй
части, § 4-10.
13. Никакой князь [церкви] и тем более никакая отдельная
коллегия или отдельное лицо, какого бы положения они ни были,
не могут иметь полновластного управления или власти над
действиями другого, его частными или гражданскими делами без
решения земного законодателя: глава XI первой части и глава
XXIII второй части, § 3-5.
647
Защитник мира
14. Епископ или священник как таковой не имеет никакого
принципата и никакой принудительной юрисдикции над кем-
либо, над духовным или светским лицом, даже если тот еретик:
глава XV первой части, § 2-4, главы IV, V и IX второй части и
глава X, § 7.
15. Над любым смертным, независимо от его положения,
и особенно над коллегиями, светскими или духовными, только
князь [правитель] по постановлению законодателя имеет
принудительную юрисдикцию, как общую, так и персональную:
главы XV и XVII первой части, главы IV, V и VIII второй части.
16. Никакому епископу или священнику, ни их коллегии не
позволено отлучать от церкви кого-либо без постановления
правоверного законодателя: глава VI второй части, § 11-14, и глава
XXI второй части, § 9.
17. Все епископы имеют равные права, данные
непосредственно Христом; по Божьему Закону невозможно доказать, кто
из них выше, а кто в подчинении как в духовных, так и в
мирских делах: главы XV и XVI второй части.
18. По Божьей воле и при согласии правоверного
законодателя другие епископы вместе или по отдельности могут
отлучить от церкви епископа Рима и осуществить над ним другое
право; и это неоспоримо: глава VI второй части, § 11-14, и
главы XV и XVI второй части.
19. Никакой смертный не может давать разрешение на
запрещённые Божьим Законом браки и союзы; что касается того,
что запрещено гражданскими законами, то это во власти только
законодателя или правителя при посредстве законодателя:
глава XII первой части, § 9, и глава XXI второй части, § 8.
20. Те, кто рождены от незаконных браков и союзов, могут
быть узаконены, чтобы они могли иметь право на получение
наследства, а также на получение должностей и прибылей
гражданских и церковных: это только в компетенции правоверного
законодателя: те же тексты, которые указаны
непосредственно выше.
21. Только правоверному законодателю принадлежит
право судить принудительным судом людей, осуществлять
церковные распоряжения и удовлетворять их, и никакому священни-
648
Часть третья, глава II
ку или епископу не позволено продвигать кого-то по службе без
согласия правоверного законодателя: глава XV второй части,
§ 2, 3, 4, и глава XVII второй части, § 8-16.
22. Только правителю принадлежит право в соответствии
с законами определять количество церквей и храмов, а также
число священников, диаконов и других служителей, которые
должны отправлять там службу: те же тексты, которые
указаны непосредственно выше.
23. Отдельные церковные должности должны быть
жалованы и так же отозваны только по постановлению
правоверного законодателя; то же самое касается прибылей и прочих
вещей, установленных для благих целей: глава XV первой части,
§ 2-4, глава XVII второй части, § 16-18, и глава XI второй
части, § 11-15.
24. Ни один епископ как таковой вместе с другими или
отдельно не вправе назначать нотариусов или других
общественных должностных лиц: глава XV первой части, § 2, 3 и 10, и
глава XXI первой части, § 15.
25. Никакой епископ в целом или в отдельности не может
давать разрешение на обучение в обществе, обучать искусству
или другим дисциплинам; только законодатель вправе делать
это или по его решению правитель: те же тексты, которые
указаны выше.
26. Лица, имеющие диаконские или духовные должности,
и все те, кто навсегда посвятил себя Богу, должны быть в
предпочтении к тем, кто в меньшей степени привязан к церковным
должностям и прибылям: глава XIV второй части, § 6-8.
27. Если потребности священников и священнослужителей
(и всех, кто имеет отношение к Божественному культу), а также
бедных и неимущих удовлетворены, то церковное имущество
может быть на законном основании и в соответствии с Божьим
Законом полностью или частично использовано законодателем в
интересах общества или для его защиты: глава XV первой части,
§10,11, глава XVII первой части, § 16, глава XXI второй части, § 14.
28. Всеми доходами духовенства, предназначенными для
благих и милосердных дел, как и переданными по завещанию
для защиты от неверных за морями и выкупа пленных у невер-
649
Защитник мира
ных, или для обеспечения потребностей бедных и неимущих и
с прочими подобными целями, распоряжается только
правитель в соответствии с решением законодателя или
предписанием завещателя или другого рода дарителя: те же тексты, что
указаны выше.
29. Только правоверный законодатель имеет право
предоставлять льготы какой-либо группе и утверждать эту группу [т. е.
монашеский орден]: глава XV первой части, § 2, 3, 4 и 10,
глава XVII второй части, § 8-16, и глава XXI второй части, § 8 и 15.
30. Только правитель в соответствии с решением
общественного законодателя имеет право судить принудительным
судом еретиков, а также всех преступников и приговорённых к
мирскому наказанию, подвергать их реальным и персональным
наказаниям, требовать таких наказаний и применять их: глава
XV первой части, § 6~9, глава VIII второй части, § 2 и 3, глава
X второй части.
31. Никакой подданный или связанный другой законной
клятвой не может быть освобождён от неё епископом или каким-
либо священником без обоснованной причины, которая должна
быть рассмотрена правоверным законодателем в третьем
смысле этого слова; обратное противоречит священной Доктрине:
глава VI, VII второй части и глава XXVI второй части, § 13-16.
32. Только всеобщему Собору верующих принадлежит
абсолютное право устанавливать архиепископа или
архиепископскую церковь и всех других, лишать или снимать такого рода
обязанность: глава XXII второй части, § 9-12.
33. Только правоверный законодатель или по его решению
правитель в обществе верующих имеет принудительное право
собирать из священников, епископов или других верующих
всеобщий Собор или частный; если же Собор собрался другим путём,
его решения не имеют ни силы, ни законности и никто не обязан
их исполнять под страхом наказания или проступка духовного
или мирского: глава XV первой части, § 2, 3, 4, главы XVII
первой части, VIII второй части, § 6, глава XXI второй части, § 2-8.
34. Только всеобщий Собор верующих или правоверный
законодатель имеют право давать предписания на посты или
запрещать [употребление] некоторых продуктов; также заня-
650
Часть третья, глава II
тие ремёслами и обучение дисциплинам, которые Закон Божий
не запрещает выполнять все дни; всё это может быть
запрещено только общим Собором или законодателем; и только
правоверный законодатель или по его решению правитель могут
заставить соблюдать эти запреты с помощью мирского наказания;
глава XV первой части, § 2, 3, 4 и 8, глава XXI второй части, § 8.
35. Только всеобщий Собор должен решать и предписывать
о канонизации и культе кого-либо как святого: глава XXI
первой части, § 8.
36. Только всеобщий Собор верующих может решать и
предписывать запрет епископам, священникам и другим
служителям храмов брать жён; а также решать всё, что касается
ритуала церкви; лишь он может предоставить льготы любой
коллегии или отдельному лицу по этому вопросу или по тем, о
которых мы говорили; только тот, кому такое право было
представлено вышеупомянутым Собором, может делать это: те же
тексты, которые указаны выше.
37. Человеку, который был осуждён епископом или
священником, должно быть разрешено обращаться к
законодателю или правителю в пределах его компетенции: глава XV
первой части, § 2-3, глава XXII второй части, § 11.
38. Тот, кто должен блюсти высшую евангелическую
степень бедности, не может владеть никаким недвижимым
имуществом без твёрдого намерения при [первой] возможности
продать это имущество и раздать его стоимость бедным; он также не
может иметь право собственности на имущество движимое или
недвижимое для того, чтобы отстаивать это право в суде у того,
кто завладел или хочет завладеть им: глава XIII второй части,
§ 22 и 30, и глава XIV, § 14.
39. Сообщества и отдельные лица обязаны согласно
Божьему Закону и по своим возможностям давать то, что по меньшей
мере необходимо для ежедневного питания и одеяния
епископов и других духовных служителей, которые проповедуют им
Евангелие, но они не обязаны платить десятины и давать
больше необходимого для удовлетворения потребностей
вышеупомянутых священников: глава XIV второй части, § 6-11.
651
Защитник мира
40. Правоверный законодатель или правитель в
подвластной ему провинции может своей властью заставлять епископов
и прочих священнослужителей, которые достаточно
обеспечены питанием и одеждой, совершать Божественные службы и
отправлять церковные таинства: глава XV первой части, § 2, 3, 4;
глава VIII второй части, § 6 в конце; глава XVII второй части, § 12.
41. Назначать согласно Божьему Закону на пост епископа
Рима или любого другого священника церкви или храма вправе
только правоверный законодатель или правитель или же
всеобщий Собор верующих; те же инстанции могут отстранить и
сместить каждого с [указанного] поста в случае правонарушения:
глава XV первой части, § 2, 3, 4 и 10, глава XVII второй части,
§ 8-16, и глава XXII второй части, § 9-13.
42. Мы могли бы развивать и другие весьма полезные
заключения из первых двух частей, однако ограничимся теми, что
сделали, поскольку этого достаточно, чтобы легко сломить
изобличённое бедствие и его причины, а также для краткости.
652
Глава III и последняя
Название книги
Этот трактат назван "Защитник мира", поскольку в нём
обсуждаются и разъясняются основные причины, посредством
которых гражданский мир, или спокойствие [в обществе],
существует и поддерживается, а также причины, по которым
возникает его противоположность — борьба, ему препятствующая и
его уничтожающая. Эта книга действительно даёт понятие
власти, раскрывает соответствие Божьих и гражданских законов,
основывающих принудительное управление в целом. Она
показывает, каковы правила гражданских актов, в надлежащей
мере не препятствующих состоянию мира и гражданского
спокойствия. Кроме того, правитель как субъект [мира] может с
помощью этой книги понять основные принципы [существования
и деятельности] всего города [государства] и что нужно
соблюдать, чтобы сохранить в нём мир и присущую свободу. Ещё
первый гражданин или главный участник гражданского
управления — правитель, будь он один или в нескольких лицах, с
помощью гражданских и Божьих истин, описанных в этой книге,
поймёт, что лишь ему одному принадлежит власть управления
массой подданных, всеми вместе или каждым отдельно, и, если это
необходимо, [право] наказывать кого-то в соответствии с
установленными законами; и что он не должен ничего делать
помимо этих законов или без согласия подданных или законодателя,
особенно если речь идёт о значительных вещах; что подданные
или законодатель не должны быть предметом несправедливых
провокаций, ибо в их волеизъявлении должны заключаться
достоинство и власть принципата.
Что касается массы подданных и каждого, кто является
её частицей, они могут узнать из этой книги, какого рода
личность нужно устанавливать правителем, так как они
[подданные] обязаны подчиняться порядкам настоящего мира,
предписаниям правящей части государства, поскольку только
правители имеют принудительную власть; однако когда они
соответствуют [своей должности], они обязаны рассматриваться так, как
653
Защитник мира
мы показали в главах XIV и XVIII первой части [трактата]. Она
[книга] по возможности научит также остерегаться того, чтобы
князь или какая-либо часть общества присвоили себе право
судить или исполнять какое-то действие, идущее вразрез законам
или не считаясь с ними.
Действительно, храня в памяти эти усвоенные истины,
королевство или другое современное государство однажды
будет защищено в своём мирном и спокойном существовании; в
то время как те, которые достигли в государстве
[материального] достатка без мирного существования [общества],
непременно лишатся его и окажутся плохо устроенными в Вечной
Жизни. Это цели и предметы человеческих желаний,
соответствующие двум мирам [настоящему и потустороннему], которые мы
ранее изложили как манифест для всех. И, как сказано выше,
если в написанном найдётся определение или утверждение, не
являющееся католическим, то это не было сказано нами во вред
[людям]. И чтобы такое [ошибочное утверждение] исправить и
уточнить, мы подчиняемся власти католической церкви и
всеобщего Собора христиан.
"Защитник мира" закончен в 1324 году, в день святого
Иоанна Крестителя [24 июня]. Хвала и слава тебе, Христос!
Главный редактор — А. Е. Илларионова
Редактор — Т. А. Смирнова
Художник — А. В. Тарасов
Верстка — Н. А. Кирьянова
Корректоры — Т. А. Смирнова, М. Д. Писарева
Ответственный за выпуск — Т. А. Смирнова
Научное издание
Марсилий Падуанский
ЗАЩИТНИК МИРА
DEFENSOR PACIS
Переводчик — Бсенов Батыргали Уразович,
Инициатор проекта, научный редактор,
автор вступительной статьи и примечаний к тексту —
доктор юридических наук, профессор Лупарев Геннадий Павлович
Санитарно-эпидемиологическое заключение
№ 77.99.60.953.Д.007399.06.09 от 26.06.2009 г.
Подписано в печать 16.04.2014. Формат 60x90 1/16.
Бумага мелованная. Печ. л. 41.
Тираж 1000 экз. (1-й завод 1-500 экз.). Заказ № 2005.
Издательско-торговая корпорация «Дашков и К°»
129347, Москва, Ярославское шоссе, д. 142, к. 732.
Тел./факс: 8(495) 668-12-30, 741-34-28, 8 (499) 183-93-23
E-mail: sales@dashkov.ru — отдел продаж;
office@dashkov.ru — офис; http://www.dashkov.ru
9"7 85394 "0 23347