Автор: Никерсон Х.
Теги: всеобщая история период второй мировой войны (1939 -1945 гг) древний и античный мир военная история
ISBN: 9798-5-9524-39-53-5
Год: 2008
Текст
Хофман Никерсон
ВОЙНЫ В ЭПОХУ
РИМСКОЙ ИМПЕРИИ
И В СРЕДНИЕ ВЕКА
ХРОНИКИ ВОЕННЫХ СРАЖЕНИЙ
ХРОНИКИ ВОЕННЫХ СРАЖЕНИЙ
Hoffman Nickerson
WARFARE IN THE
ROMAN EMPIRE
AND THE MIDDLE AGES
ХРОНИКИ ВОЕННЫХ СРАЖЕНИЙ
Хофман Никерсон
ВОЙНЫ В ЭПОХУ
РИМСКОЙ ИМПЕРИИ
И В СРЕДНИЕ ВЕКА
Москва
ЦСНТРЛОЛИГРАФ
УДК 94
ББК 63.3(0)62
Н62
Серия «Хроники военных сражений»
выпускается с 2008 года
Разработка серийного оформления
художника И.А. Озерова
Никерсон X.
Н62 Войны в эпоху Римской империи и в Средние века
/ Пер. с англ. Л.А. Карповой. — М.: ЗАО Центрполи-
граф, 2008. — 255 с. — (Хроники военных сраже-
ний).
ISBN 978-5-9524-3953-5
Труд Хофмана Никерсона посвящен истории войн в эпоху Римской им-
перии и Средних веков, то есть с 27 г. до н. э. до конца XV в. Опираясь на
результаты современных исследований, автор дает общую картину войн, объ-
ясняет, как и почему они происходили, описывает стратегию и тактику боевых
действий в Крестовых походах, подробно разбирает причины побед и пораже-
ний сторон в сражениях при Гастингсе, у Мюре, при Бувене, похода Иоанна
Плантагенета, битвах при Креси, Пуатье и т. д., прослеживает историю раз-
вития армии как военного организма.
Книга снабжена картами и схемами, дающими более полное представление
о характере описанных сражений.
УДК 94
ББК 63.3(0)62
ISBN 978-5-9524-3953-5
© Перевод, ЗАО
«Центрполиграф», 2008
© Художественное оформление
серии, ЗАО «Центрполиграф»,
2008
ВОЙНЫ В ЭПОХУ
РИМСКОЙ ИМПЕРИИ
И В СРЕДНИЕ ВЕКА
Глава 1
Армия Римской империи в период от начала правления
Августа до начала правления Адриана,
27 г. до н. э. — 117 г.
Цезарь был убит заговорщиками 15 марта 44 года до н. э.,
почти ровно через год после сражения при Мунде (в Испа-
нии, 17 марта 45 г. до н. э., здесь были окончательно раз-
громлены Цезарем республиканцы (сыновья Помпея). —
Ред.), и его смерть повлекла за собой возобновление
гражданской войны, которая длилась 15 лет. Племянник Це-
заря Август стал единственным властелином в Римском го-
сударстве в 27 году до н. э. *
Римскому государству был крайне необходим мир. После
почти ста лет тяжелых войн (в Нумйдии в 111—105 гг. до
н. э., отражение вторжений тевтонов в 102 г. до н. э., войны
с Митридатом VI Евпатором в Греции и в Малой Азии в 89—
84, 83—81 и 74—63 гг. до н. э., с Серторием в Испании в SO-
72 гг. до н. э., с Парфией, Арменией, завоевание Египта,
Галлии и др. — Ред.), восстаний рабов (крупнейшие — в Си-
цилии в 104—101 гг. до н. э. и Спартака в Италии в 74—71 гг.
до н. э.) и междоусобиц ни один человек, живший в 27 году
до н. э., не мог припомнить период политической стабиль-
ности или мира.
Сам Август был скорее государственным деятелем, неже-
ли воином. В военных делах он полагался на советников,
особенно на Тиберия, который впоследствии стал его пре-
емником на императорском троне. Однако поскольку имен-
7
но Август был главой государства, когда вступили в действие
реформы армии, и так как эти реформы сами по себе были
частью его общего плана объединения и укрепления госу-
дарства, то они, соответственно, стали носить его имя. Для
краткости и удобства их можно рассматривать как одну еди-
ную программу — если мы вспомним, что различные части
этой программы были задуманы и осуществлены на практи-
ке в различные отрезки времени на протяжении четырех де-
сятилетий правления Августа.
Что представляло собой Римское государство и какова
была его политика? С незапамятных времен побережье Сре-
диземного моря было буквально усеяно высокоразвитыми
государствами и городами-государствами, между которыми,
однако, не существовало длительных политических союзов.
Теперь Рим подчинил себе всех остальных от Атлантики до
Рейна и Евфрата. При этом правящий класс Римской импе-
рии объединяло и поддерживало чувство выполнения вели-
кой миссии. С другой стороны, римляне были весьма прак-
тичными. Они не завоевывали ради завоевания. Поэтому
римские легионы, иногда совершая глубокие вторжения, за-
креплялись только на «полезных» для Рима землях. Разуме-
ется, римляце контролировали и весьма неплодородные
земли, если их местоположение оказывалось стратегически
важным.
В этой книге не будет затронута чисто политическая сто-
рона мероприятий, проводимых Августом. Достаточно от-
метить, что его задача состояла в том, чтобы заменить ин-
ституты, обычные для прежнего, не столь обширного
Римского государства, другими, пригодными для управле-
ния такой обширной империей, и что он решил ее, создав
централизованную бюрократическую гражданскую службу,
получающую распоряжения от главнокомандующего арми-
ей. Этот главнокомандующий, или «император» (от этого
титула и произошло наше слово), назначался пожизненно
сенатом и, будучи назначенным, становился законным гла-
вой правительства.
Лишь на востоке империя граничила с другим по-
настоящему мощным государством, и это было в северной
Сирии, где в основном по реке Евфрат проходила граница с
Парфинянским царством (объединившим восставший из
8
пепла Иран). К югу и юго-востоку от имперских земель ле-
жали в основном пустыни, из которых совершали набеги
кочевники. На севере были леса и степи, относительно ред-
ко заселенные враждующими и, особенно в степях, переме-
щающимися племенами и народами, которые до поры не
могли серьезно угрожать римским владениям. И тем не ме-
нее со стороны этих соседей всегда следовало ожидать дав-
ления — набегов, а иногда и серьезных вторжений (как в
случае с кимврами и тевтонами), если система обороны
Римского государства давала сбои.
Так как Месопотамия, где с переменным успехом шли
бои с парфянами, находилась далеко от Италии, а к северу
от Рима все наиболее ценное было в основном завоевано,
Август принял решение вести в основном оборонительную
политику. Усталость римского общества от войн сделала на
время такую политику неизбежной. Обстоятельствам сужде-
но было сделать ее почти постоянной.
С другой стороны, политика Августа, хотя и была обо-
ронительной по общему замыслу, никоим образом не явля-
лась чисто оборонительной тактически. Действительно, по
сравнению с хлесткой стратегической обороной, начатой
Адрианом в 117 году, период от Августа до смерти Траяна
можно назвать отчасти и наступательным. Чтобы границы
могли быть защищены минимальными силами, они должны
были представлять собой естественные препятствия. Соот-
ветственно, была завоевана вся южная часть бассейна Ду-
ная (а Траян, продвинулся и к северу, завоевав территории
современных Румынии и южной Молдавии и, далее, по-
бережье Черного моря до устья Днепра. — Ред.), чтобы сама
река от своего истока до устья служила бы границей. Регу-
лярно предпринимались попытки продвинуть границу от
Рейна к Эльбе, но их прекратили после того, как Публий
Квинтилий Вар потерпел поражение в 9 году н. э. (в Тевто-
бургском лесу германцы уничтожили три римских легио-
на. — Ред.). Эта катастрофа (хотя ее справедливо считали
ужасной и позорной) не создала никакой угрозы для суще-
ствования или даже для общего благополучия государства.
Рим отнесся к ней приблизительно так же, как Америка —
к гибели отряда Кастера (225 человек, уничтожен индейца-
ми в июне 1876 г. — Ред.) или как Англия — к падению
9
Хартума (в январе 1885 г. — Ред.) и гибели там генерала
Гордона.
Вот и все, что можно сказать в целом о военной политике
Августа. Давайте теперь посмотрим, какова была армия, ко-
торая являлась орудием ее проведения.
К 27 году до н. э. римская армия стала уже профессио-
нальной. Действительно, Гай Марий уже предпринимал
решительные шаги в этом направлении в 107 году до н. э.
Теоретически всеобщая воинская повинность все еще оста-
валась (на военную службу в порядке добровольной вербов-
ки принимались мужчины в возрасте 17—20 лет. Если добро-
вольцев не хватало, применялся принудительный набор.
Легионер был обязан служить 25—30 лет. — Ред.\ Еще со
времен Мария солдат присягал как своему военачальнику
(т. е. «императору»), так и государству и служил за плату,
долю добычи и вознаграждение или «подарок», который он
рассчитывал получить при увольнении со службы. При всту-
плении на престол Августа (начиная с 31 г. до н. э. Октавиан
каждый год избирался консулом, а в 27 г. до н. э. принял по-
четное прозвище Август, т. е. «умноженный» или «возвели-
ченный» (богами), и стал именовать себя «император Цезарь
Август, сын божественного». Ранее титул «император» да-
вался полководцам-победителям и был действителен в пе-
риод от победы до триумфа — особой церемонии. Именуя
себя императором, Октавиан Август подчеркивал свою по-
стоянную связь с армией. — Ред.) имелась огромная армия,
свыше 70 легионов, затем она выросла до 75 легионов, но к
концу правления была сокращена до 25 легионов. Общая
численность армии достигала 300—350 тысяч человек.
Август продолжил развитие постоянной профессиональ-
ной армии, но он сильно сократил ее численность и привел
в порядок.
Самым важным шагом, который предпринял Август к
концу своего правления, было численное сокращение ар-
мии. Легионеры набирались из римских граждан, главным
образом италиков. Все командные посты занимали люди из
высших слоев римского общества — сенаторы и всадники.
Простой воин мог дослужиться до центуриона (советника).
Численный состав каждого из оставшихся 25 легионов
был установлен в 100 человек пехоты и 726 всадников. Пер-
10
вая когорта была вдвое больше остальных. В каждый легион
входили легкие и вспомогательные войска. Легионом ко-
мандовал префект, когортами — трибуны.
Не произошло изменений ни в тактике, ни в оснащении
армии — наоборот, Август постарался возродить частично
утраченные в период гражданских войн дисциплину, по-
рядок и качество военного обучения, свойственные рим-
ским легионам. График учений строго соблюдался. Ббль-
шую часть дня легионеры посвящали боевой учебе. Они
выполняли учебные упражнения, вооруженные особыми
учебными щитами и деревянными мечами, которые были
вдвое тяжелее боевого оружия. Манипулы и центурии за-
нимались строевой подготовкой, а затем, разделившись на
две группы, сражались между собой. Всадники практико-
вались в скачках с препятствиями, ходили в атаку на пехо-
ту. Крупные соединения совершали совместные учебные
походы. Все без исключения воины и командиры упраж-
нялись в беге, плавании, борьбе. Строевая подготовка спо-
собствовала укреплению воинской дисциплины. Большое
внимание уделялось четкости, краткости и ясности команд.
Август упорядочил (по мере возможности, часто денег не
хватало!) оплату воинского труда. Он установил размер
суммы, которую увольняющийся из армии солдат мог тре-
бовать себе по закону, создал фонд, который находился
под контролем одного лишь императора и пополнялся
за счет специальных налогов. Из этого фонда покрывались
все армейские расходы: плата, снабжение и вознаграж-
дения.
Утвердив свою власть с помощью армии, Август вывел ее
из Италии и разместил в пограничных областях. Армия была
рассредоточена, но управление ею — централизовано. На
Рейне находилось 8 легионов (главные силы римской ар-
мии), на Дунае 6 легионов, в Сирии и Малой Азии 4 легиона,
в Испании 3 легиона, в Африке и Нумидии 2, в Египте 2 ле-
гиона. В Италии была расположены гарнизонами отборные
войска, рекрутировавшиеся исключительно в самой Италии
и составлявшие императорскую гвардию, последняя состоя-
ла из 12, позднее из 14 когорт; кроме того, город Рим имел
7 когорт муниципальной гвардии (vigiles), формировавшей-
ся первоначально из освобожденных рабов.
11
Помимо легионов в римскую армию входили войска, не
состоявшие из граждан империи. Эти подразделения вклю-
чались в состав римской армии и представляли собой отря-
ды кавалерии или легкой пехоты под командованием рим-
ских командиров. Снабжение всей армии съестными
припасами и военным снаряжением производилось через
особые органы снабжения. Полный солдатский паек состо-
ял из хлеба, сала и уксуса. В малонаселенных пограничных
районах воины были обязаны сами добывать себе мясо, ор-
ганизуя охотничьи команды. В особых лагерных мастерских
чинились одежда, оружие, боевая техника, выданные госу-
дарством.
При Августе и других императорах римские войска до-
полнялись союзными войсками небольших государств
(«друзей римского народа»), которые только формально
были независимыми. Со временем все эти государства в Се-
верной Африке, Фракии, Малой Азии и в других восточных
регионах были одно за другим присоединены к империи, а
личный состав их армий влился во вспомогательные части
римской армии.
Плата вспомогательным войскам и наемникам была
меньшей, чем плата легионерам. И тем не менее поступле-
ние на военную службу, по-видимому, было совершенно
добровольным. Одним из побудительных мотивов было то,
что такая служба гарантировала солдату получение граждан-
ства Римской империи при увольнении. Срок службы в на-
емных иностранных войсках, как и срок службы легионеров,
был долог и составлял 25—30 лет.
Вообще вспомогательные войска имели снаряжение, ко-
торое наилучшим образом соответствовало их функциональ-
ным возможностям и местным традициям. Так, галлы были
известны как кавалеристы, критяне и большинство жителей
Востока — как лучники и т. д. Одна фраза в речи Адриана к
африканской армии указывает на то, что все иностранные
наемники обучались обращению с пращой. Большинство из
них носили шлемы, хотя некоторые — нет. У некоторых в
ходу были рубахи из металлических колец или нашитых ме-
таллических чешуек, которые, вероятно, были легче, чем
принятые у легионеров панцири из металлических пластин;
некоторые совсем не носили доспехов. Большинство солдат
12
носили короткие туники. Вместо тяжелого метательного ко-
пья, принятого на вооружении легионеров, иностранцы
имели на вооружении легкую пику, в добавление к которой
кавалеристы имели пару дротиков в колчане, висевшем за
спиной. С другой стороны, длинный палаш, или спата, ха-
рактерный для всех иностранных наемников, был более
длинным и, вероятно, более тяжелым, чем короткий меч ле-
гионера гладиус.
Тактика армии Римской империи хорошо известна.
В бою легионеры, прекрасно обученные для ведения всех
видов боя и осуществлявшие нужные перестроения, были
главной силой в достижении победы над врагом. Вспомо-
гательные войска, представляющие собой кавалерию и лег-
кую пехоту, обычно размещались на флангах. Их могли ис-
пользовать в начале наступления, например для завязывания
боя на сложной местности, к чему легкая пехота была осо-
бенно пригодна. Мобильность вспомогательных войск,
особенно кавалерии, делала их полезными во время пре-
следования противника.
Легионы были укомплектованы командирами, которыми
были молодые люди из высших слоев общества (позже ими
могли быть выдвинувшиеся рядовые легионеры). Для вспо-
могательных войск командиров иногда находили среди вож-
дей их собственных племен. Иногда старого центуриона из
легиона выдвигали на пост командира когорты иностранных
наемников или подразделения конницы. Обычно команди-
рами в войсках иностранных наемников, как и в легионах,
были молодые аристократы.
Боевой дух обеспечивался посредством чувства локтя и
тщательно продуманной системы поощрений и наказаний.
Чувство локтя воспитывалось легко благодаря постоянству
организованных частей, а награды, когда надо, раздавались
щедро.
Осадные мероприятия тщательно и умело разрабатыва-
лись, и количество катапульт и баллист, использовавшихся
при осаде, было велико. При осаде Иотопаты в Галилее в
68 году н. э. их было, например, 160.
Изучая историю Древнего Рима, мы убеждаемся, что
основой успешного строительства великого государства
была римская армия, организация легиона, основы которой
13
были заложены в VI веке до н. э. царем Сервием Туллием.
Мы же ограничиваемся «императорским» периодом — с
27 года до н. э. по 380 год н. э. На протяжении этих четырех
веков императорская римская армия не потерпела ни одного
полного разгрома от внешних врагов, хотя отдельные жесто-
кие поражения (даже с гибелью императоров, как в 251 г.
Деция при Абритте и в 378 г. Валента при Адрианополе, или
же пленения — в 260 г. Валериана под Эфессой) случались,
римская армия в конечном счете отражала внешних врагов.
Будучи любителями повоевать, римляне были чрезвы-
чайно практичными. Соответственно, их стратегия и такти-
ка были типичны для профессиональной армии, то есть для
хорошо обученных войск, пополнение в которые может по-
ступать сравнительно медленно и в небольших количествах,
а обучение новобранцев занимает много времени и дорого.
Такая армия представляет собой самое лучшее и легко управ-
ляемое оружие, и потери, которые она несет, сравнительно
невелики. Верно то, что в древние времена и в Средние века
оружие ближнего действия было таково, что потери победи-
теля часто были невелики, тогда как воинов потерпевшей
поражение армии при преследовании уничтожали до тех
пор, пока они не находили себе убежище в какой-нибудь
близлежащей крепости. Также верно и то, что все население
империи превышало население ее противников. С другой
стороны, численность римской армии (относительно насе-
ления) умышленно сохранялась на невысоком уровне, что-
бы сэкономить на расходах, а также потому, что сравнитель-
но небольшие римские армии, обладавшие организацией и
традициями, обычно наносили пораженце даже намного
большим армиям врагов Рима (например, армиям понтий-
ского царя Митридата VI в доимперский период или в сра-
жениях с даками и парфянами при Траяне и др.). Наиболее
опасным врагом в описываемый период был Иран — снача-
ла в лице Парфянского царства, затем в образе Сасанидско-
го Ирана (менялись только правящие элиты — парфяне на
персов).
Армия, реорганизованная Августом, имела два основных
слабых места: она не имела большого резерва, и ее организа-
ция невольно провоцировала мятежи в местах дислокации
легионов, а также среди вспомогательных войск, обученных
14
по римскому образцу. Преторианская же гвардия, бывшая
военной опорой императоров в Италии, с конца II века ак-
тивно участвовала в дворцовых переворотах, за что при Сеп-
тимии Севере (193—211) была расформирована и заменена
новой — из солдат легионов, находившихся в Сирии и при-
дунайских провинциях, а в IV веке, при Константине, лик-
видирована.
Опасность, возникающая из нехватки главного резерва,
была признана, и в качестве решения проблемы были усо-
вершенствованы коммуникации — дороги внутри империи.
В частности, были построены большие дороги через Альпы
между Аугдуном (Лионом) и Августы-Тавринов (Турином) и
между Тридентом (Тренто) и недавно заложенным городом
Августа-Винделиков (Аугсбургом) недалеко от Дуная, что
сократило время, необходимое для переброски армии на
галльский и дунайский театры военных действий. Было по-
строено и много других дорог — сеть их постепенно покры-
вала всю Римскую империю. Подкрепления и целые армии
мог также перебрасывать господствовавший на Средиземно-
морье римский флот.
Из-за опасности восстаний на недавно завоеванных зем-
лях во время наступательных военных действий одновре-
менно проводились серьезные работы по закреплению
захваченного. А вождями подобных восстаний обычно ста-
новились именно те, кто до этого связал свою судьбу с рим-
лянами и быд обучен обращению с оружием в римских
вспомогательных войсках или был наемником. Восстания
происходили прежде всего на национально-религиозной
почве, а также в ответ на эксплуатацию Римом иноплемен-
ных окраин империи. Однако римские войска подавляли
такие восстания, уцелевших мятежников продавали в раб-
ство, а для соседних легионов это служило хорошим уро-
ком. Но главным в строительстве империи была все же
культурная ассимиляция завоеванных земель и людей, на-
чиная со знати. Однако восстания, и очень серьезные, про-
исходили. Так, при завоевании Цезарем (58—49 гг. до н. э.)
в 52 году до н. э. вспыхнуло восстание под руководством
Верцингеторига, с трудом подавленное.
За исключением завоевания Траяном Дакии и боев в Ме-
сопотамии, главные крупные боевые действия в период пер-
15
вого, то есть наступательного, этапа имперской стратегии
преимущественно представляли собой подавление восста-
ний. Давайте рассмотрим их в хронологическом порядке.
Если до восхождения на вершину власти Август, тогда
просто Октавиан, в 35—33 годах до н. э. завоевал Паннонию,
расположенную в основном между реками Сава и Дунай.
Тогда же он подавил восстание в Далмации, находившейся
между Паннонией и Адриатическим морем. Эти военные
операции были экономически выгодными сами по себе, так
как они принесли невероятное количество рабов, звонкой
монеты и других ценностей. В первое десятилетие после
своего восхождения на престол Август покорил край, кото-
рый сейчас является Швейцарией, а также южную Герма-
нию и верхнюю Австрию до Дуная. К 13 году до н. э., несмо-
тря на то что в этих регионах все еще требовалось военное
присутствие и периодически проводились карательные экс-
педиции, эти военные операции, по-видимому, проходили
достаточно спокойно. Вследствие этого было решено завое-
вать Германию от Рейна до Эльбы отчасти потому, что пе-
риодические вторжения германцев спровоцировали восста-
ния в Галлии, самой богатой и густонаселенной провинции
на Западе. Эту военную операцию римляне готовили со
свойственной им основательностью. В этой дикой, порос-
шей густыми лесами стране поддержку армии оказывал
флот, поднимавшийся вверх по течению рек. Был даже вы-
рыт канал от Рейна до лагуны, которая впоследствии стала
заливом Зёйдер-З (Эйсселмер). Оккупация имела военный
успех, но добыча была невелика. Никакой дани нельзя было
взять в этой дикой, неразвитой стране, и прибыль от торгов-
ли с ней была безделицей по сравнению с тем, чего стоила
оккупация этого края армией.
И тем не менее правление Августа продолжалось, и в
VI веке н. э., спустя 18 лет после начала этого военного по-
хода, пасынок Августа Тиберий готовился воевать на терри-
тории современной Чехии, где он должен был ликвидиро-
вать угрозу со стороны племен германцев, маркоманов,
которые создали по римскому образцу армию в 70 тысяч пе-
хоты и 4 тысячи конницы, когда его вместе с его многочис-
ленным войском (12 легионов) бросили на подавление мощ-
нейшего восстания. Обозлившись на высокие требования,
16
предъявлявшиеся к ним при поставке провианта и рекрутов
во вспомогательные части, жители Далмации и Паннонии
подняли восстание. Они перебили римские гарнизоны и
римских граждан, а численность восставших увеличивалась
до тех пор, пока не дошла до 200 тысяч человек. До конца
продержался только Сирмий, современная Сремска-Митро-
вица на Саве.
В самом Риме эта новость вызвала сильное беспокойство.
Люди, чьи предки двести лет назад продемонстрировали
свою храбрость в боях с Ганнибалом, а деды не спасовали
перед восстанием рабов под предводительством Спартака,
решили, что жители Паннонии организуют поход на их го-
род. Были сформированы когорты из освобожденных рабов,
и даже рабы (освобожденные по закону с этой целью) были
завербованы на военную службу в качестве «добровольцев».
Очень рискованно было взимать дань даже с бедных племен
недавно захваченной Германии. Было предложено немед-
ленно вернуть Тиберия.
Посылая за Тиберием, Август начал приготовления к вы-
движению войск против восставших со всех сторон. Разно-
мастные, недавно сформированные войска из Италии были
спешно отправлены в Сисцию, современный Сисак на Саве,
чтобы прикрыть Венецию и Истрию. Тем временем в ни-
зовьях Дуная, где сейчас Болгария, находились три легиона.
Август приказал присоединиться к ним двум легионам, раз-
мещенным в Сурии, и обратился к своему «союзнику» (т. е.
зависимому), царю Фракии, с просьбой прислать свои вой-
ска. Пять легионов и фракийцы, собравшись вместе, долж-
ны были в походном порядке идти вверх по течению Дуная.
Тем временем Тиберий сохранял спокойствие. Он хоро-
шо знал восставшие регионы, так как часто вел там военные
действия, и он правильно оценивал ситуацию, считая, что
Италия не находится в непосредственной опасности. С дру-
гой стороны, он знал, что этот мятеж опасен, так как его
вожди и многие участники получили военную подготовку во
время своей службы в качестве солдат вспомогательных ча-
стей римской армии. Поэтому он начал переговоры с нарко-
манами в Чехии и отправился в Паннонию только тогда,
когда пришел с ними к достаточному взаимопониманию.
Придя в Сисцию в начале осени, он соединился с войсками,
17
пришедшими с низовьев Дуная, которые после тяжелых боев
только-только освободили Сирмий.
В Сисции Тиберий, наконец, собрал воедино 10 легио-
нов, 70 когорт вспомогательных войск, 10 эскадронов на-
емников, конницу союзных фракийцев, 10 тысяч вновь за-
численных в армию ветеранов и свежих, собранных с бору
по сосенке в Италии, войск. Все говорило о том, что чис-
ленность его армии почти наверняка превышает цифру
100 тысяч человек, возможно, эта цифра приближалась к
150 тысячам. Паннония была не очень плодородной стра-
ной. Соответственно, снабжение продовольствием было
затруднено, и существовала большая опасность попасть на
марше в засаду. Войска, пришедшие с низовьев Дуная, уже
понесли потери в нескольких засадах. Решение Тиберия
было достойно сурового и практичного римского характера
в его самом лучшем проявлении. Оно напоминает нам о
военных действиях Гая Мария против кимвров и тевтонов.
Вместо того чтобы искать себе славу в решительном сраже-
нии, он принял решение разместить войска в укреплениях,
так как восставшим трудно было вести осады. Поэтому
римские укрепления были почти в безопасности. Разме-
стившись таким образом, римляне имели возможность си-
стематически опустошать страну и, в конечном счете, за-
морить восставших голодом, сделав невозможным ведение
сельского хозяйства.
Такие меры не устраивали общественное мнение в Риме,
которое требовало, чтобы война немедленно закончилась
большой победой.
Тиберий остался непреклонен и верен своему решению.
В 7 году н. э. негодование в Риме достигло такой высоты, что
был послан новый военачальник Германик Цезарь в каче-
стве его первого помощника или даже такого же с ним ран-
га — так решительно была настроена столица в пользу стре-
мительной победы. Мнение в отношении Тиберия вскоре
изменилось к лучшему, так как Германик попал в засаду.
В течение 8 года н. э. восстание потерпело полную неудачу в
Паннонии. В 9 году оно было подавлено и в Далмации.
И в то же самое время в Германии неуклонно росли враж-
дебные настроения. Спустя лишь пять дней после сообще-
ния о победе Тиберия в Далмации до Рима дошла весть о
18
том, что вся Германия от Рейна до Эльбы подняла восста-
ние, что Квинкцилий Вар, тамошний римский военачаль-
ник, убит, а его армия, состоявшая из трех легионов, уни-
чтожена.
Вар, который до этого показал себя бесстыдными вымо-
гательствами в Сирии, обманулся. Была ли это ошибка глав-
ным образом его разведки или его собственное неумение
правильно оценить поступавшие донесения, неясно. Нам
известно, что донесения или по крайней мере слухи о над-
вигающихся волнениях до него доходили, но он совершенно
не сумел оценить ситуацию. Когда он узнал о том, что на его
сторожевые заставы на северо-востоке были совершены на-
падения, он выступил туда с тремя легионами и соответству-
ющим количеством вспомогательных войск, что, без сомне-
ния, вызвало у восставших облегчение. Ошибочно полагая,
что он все еще находится на дружественной территории, он
осложнил продвижение колонн своего войска тем, что взял
с собой большие обозы. Имея такую обузу, он попал в засаду
при переходе через густой лес, а его войско, три дня пытаясь
вырваться из окружения, было уничтожено. Спаслась толь-
ко конница. Сам Вар покончил с собой.
Тиберий, который был поставлен главнокомандующим,
рассудил, что игра не стоит свеч. Война против германцев не
могла принести такой доход, как, например, завоевание
Карфагена, Галлии или густонаселенного и богатого Вос-
тока. Общественное мнение в Риме было недовольно даже
его собственными недавними победами в Паннонии, так как
они скорее опустошили, нежели наполнили казну. Поэтому,
хотя Тиберий, а затем Германик ходили походами на гер-
манцев, уничтожая все на своем пути, было решено занять
стратегическую оборону по реке Рейн. Позже, когда Тибе-
рий сам стал императором, он санкционировал вторжения в
Германию в трех следующих один за другим годах: 14, 15 и
16-м. Однако эти военные операции едва ли были больши-
ми, чём рейды с целью поддерживать страх перед Римом во
враждебно настроенных племенах. Не было сделано ника-
ких дальнейших попыток захвата земель германцев, и Рейн
с верхним Дунаем остались границей империи.
В 17 году н. э. некий Такфаринат, прошедший военное
обучение в римских частях иностранных наемников, поднял
19
восстание в Африке (в Нумидии), продолжавшееся до 24 го-
да. Царь соседней Мавретании остался верен римлянам, как
и царь Фракии во время восстания в Паннонии, и прислал
свое войско, которое влилось в римскую армию полководца
Долателлы, подавившую мятеж. Такфаринат погиб в битве.
А последний царь Мавретании был позже вызван в Рим, где
и умер (или был убит); его страна стала провинцией импе-
рии. В 44 году провинцией Рима стала и Фракия.
Следующим в порядке очередности было завоевание
Британии. Но давайте отложим его обсуждение до заверше-
ния описания этого периода.
В 69—70 годах н. э. произошло восстание под руковод-
ством Юлия Цивилиса. Батавы, бедное, но воинственное
германское племя, жившее у устья Рейна, было освобождено
от уплаты налогов Риму при условии предоставления значи-
тельного количества новобранцев во вспомогательные вой-
ска. Цивилис, происходивший из знатного рода, проявил
командирские способности на римской службе. В 69 году
Цивилис увидел для себя шанс в сумятице и гражданской
войне, которая началась после смерти Нерона в 68 году. Он
поднял мятеж. За ним последовали сначала восемь когорт
батавов, а затем и большая часть галльских и германских
вспомогательных войск, служивших на границе вдоль Рей-
на. С этими войсками, а также при поддержке германских и
галльских племен он нанес поражение двум расположенным
поблизости легионам, осадил и взял Ветеру (современный
город Ксантен не левом берегу Рейна напротив устья реки
Липпе). Результатом этихдействий было восстание, которое
ненадолго охватило Галлию и к которому присоединились
некоторые войска и корабли флота, размещенные там. Од-
нако оно потерпело неудачу так же внезапно, как и нача-
лось, когда Веспасиан, положив конец гражданской войне,
решительно выступил на его подавление. На стороне Веспа-
сиана выступила галльская знать. Осенью 70 года Ветера была
взята римлянами во главе с Цереалисом, Цивилис сдался.
Пока продолжалось восстание Цивилиса, римские вой-
ска на Востоке активно участвовали в подавлении восста-
ния иудеев (66—70). Однако тактика иудейских повстанцев
была неразумной, так как после осознания ими того, что
они не способны противостоять римской армии в открытом
20
бою, иудеи заперлись в городах, отражая, пока были силы,
римлян и осуществляя более или менее удачные вылазки.
Но конец был предрешен. Таким образом, яростное сопро-
тивление иудеев лишь продлило их агонию и сделало рас-
праву еще более свирепой — при этом современным уче-
ным досталось описание иудейской войны, написанное
Иосифом Флавием — бывшим руководителем восстания
евреев в Галилее и в ходе осады римлянами Иотопаты (68).
Римляне взяли Иотопату, перебив 40 тысяч и взяв в плен
только 1,2 тысячи, в том числе Иосифа. В плену Иосиф
«перековался», ему было даровано родовое имя императора
Веспасиана — Флавий. Иосиф Флавий написал (с прорим-
ских позиций, с элементами жалости к незадачливым со-
племенникам) «Иудейскую войну», а также «Жизнь» (авто-
биографию с попыткой оправдания своей измены).
Можно сказать, что в ходе различных осад, например
Иерусалима, позиционная война «допорохового» периода
достигла своей наивысшей точки. Армия сына Веспасиана
Тита состояла из четырех легионов и соответствующей доли
вспомогательных войск и имела много катапульт и баллист,
а также тараны и вороны. Иерусалим сопротивлялся с кон-
ца апреля по 2 сентября 70 года, и к концу осады осажден-
ные сильно страдали от нехватки продовольствия. Тит вна-
чале соорудил четыре огромные насыпи или террасы, чтобы
возвыситься над оборонительными укреплениями. Один из
римских таранов весил 100 т, так что нужно было много
воинов, чтобы раскачать его для нанесения удара по сте-
не. Для транспортировки такого тарана необходимо было
150 пар волов или 300 пар мулов.
Изменение в военной политике, вызванное восстаниями
на Западе, будет обсуждено несколько позже в связи с дру-
гими изменениями, произошедшими во время наступатель-
ного периода истории империи. А тем временем давайте
вкратце рассмотрим военные операции Траяна, которыми в
основном заканчивается этот период.
В связи с военными походами Тиберия я уже отмечал
бедность жителей бассейна Дуная, когда они в первый раз
были завоеваны римлянами. Однако эта бедность была след-
ствием не природной скудости этого края, а недостаточным
его развитием. Спустя век природное плодородие его земель
21
стало очевидным, и римляне обнаружили, что к северу от
этой реки расположен еще один чрезвычайно плодородный
регион, простирающийся до Карпат и включающий в себя
равнины Венгрии и современную территорию Румынии, а
также Молдавии до Днестра.
После шести лет военного похода (101—106), имея стоты-
сячную армию, Траян покорил Дакию. Дакийский царь Де-
цебал покончил с собой. Римляне захватили 20 т золота и
40 т серебра, добытых даками в прикарпатских месторожде-
ниях. Карпаты и Днестр представляли собой легко оборо-
няемую границу, и вся эта страна вскоре была уже полно-
стью романизирована.
Впоследствии, в ходе четырехлетней военной кампании
(113—117) против парфян в Армении и Месопотамии, Траян
взял Селевкию и Ктесифон, дошел до Персидского залива.
Но тяжелые условия похода, безуспешная осада города Атры
(Хатры) и, главное, восстания в тылу заставили Траяна от-
ступить (в ходе этого отхода император умер от какой-то бо-
лезни). Римляне удержали лишь некоторые районы в верх-
нем течении Евфрата к востоку от него.
Восстания евреев в Киренаике и других провинциях им-
перии явно способствовали принятию Траяном решения об
отходе. После того как свыше миллиона жителей провин-
ций, в том числе множество евреев (начавших восстание и
устроивших резню римских граждан. — Ред.), было убито,
восстания были подавлены.
Я отложил рассмотрение завоевания Британии из жела-
ния закончить этот обзор основных военных эпизодов на-
ступательного этапа в развитии империи рассказом об одном
из этих эпизодов более детально. Завоевание Британии от-
лично подходит для этой цели, и оно включает в себя все
характерные черты римской оккупации, в частности занятие
богатых сельскохозяйственных районов и постоянный по-
иск легко обороняемых рубежей.
Решение о вторжении в Британию было принято в 43 году
н. э., а его причиной, как мы вполне можем догадаться, было
знание о богатых возможностях для ведения здесь сельского
хозяйства. (В 55 и в 54 гг. до н. э. в Британии высаживался
Юлий Цезарь, но, установив размер дани для британцев, за-
крепляться не стал. — Ред.)
22
Вооруженные силы, предназначенные для ведения этой
военной операции, включали в себя четыре легиона: II, IX,
XIV и XX — плюс равное или даже большее число иностран-
ной легкой пехоты и кавалерии (в том числе батавов), что
все вместе составило около 48 тысяч человек. В качестве
примера необычайного постоянства воинских формирова-
ний империи следует отметить, что два из этих легионов
оставались в Британии по крайней мере 364 года — до
410 года н. э., когда Аларих разграбил Рим. Однако в тот
момент экспедиционные войска совсем не горели желани-
ем трогаться с места. Солдаты говорили, что Британия
находится за пределами известного мира и, возможно (по-
добно большинству жителей империи), они не любили море
и боялись его, особенно Атлантический океан с его при-
ливами.
Здесь читателю следует мысленно отметить себе, что
главные места высадки римлян в Англии всегда находились
на побережье Кента (прежде всего Дубра, ныне Дувр). Позд-
нее появился порт Иска (ныне Эксетер).
Наконец, Авл Платой, командующий экспедиционными
войсками, погрузив свои легионы на корабли, вероятно, в
Газориаке (Бононии), ныне Булонь, и высадился с ними в
Кенте. Бритты заняли оборону за рекой Медуэй под защи-
той лесов и болот. Римские конники батавы, рожденные и
выросшие точно в таких же природных условиях, обошли их
позицию, переплыв реку. Тогда бритты встали за Темзой, но
батавы переплыли реку в ее нижнем течении и обошли брит-
тов слева. Теперь те отошли к болотам Эссекса, которые за-
держали римлян. Там Авл Платой попросил подкреплений
у самого императора Клавдия лично. Возможно, военные
действия в Эссексе стали задержкой, а просьба Платая —
признанием в своей слабости; или (что более вероятно) им-
ператора попросили приписать себе славу военной кампа-
нии, уже на самом деле выигранной.
Клавдий сконцентрировал пополнение для экспедици-
онной армии в Британии в Остии у Рима. В его состав вхо-
дили несколько боевых слонов. Вероятно, стоило бы по-
слушать высказывания римских командиров, когда они
получили приказ переправить таких огромных животных из
Италии в Галлию.
23
Пирр в 280 году до н. э. переправил слонов через пролив
Отранто. Ганнибал в 218 году до н. э. проводил слонов вдоль
Средиземноморского побережья, а затем через Альпы. Пере-
броска же огромных животных через территорию Галлии, а
затем через Ла-Манш (тогда Британское море), вероятно,
была непростым делом.
Отправившись в путь в 44 году н. э., войска отплыли по
морю из Остии в Массилию (Марсель), прошли через Гал-
лию, переправились через пролив и присоединились к Авлу
Платию, который стоял на реке Темзе. Бритты сконцентри-
ровали свои силы в районе нынешнего Колчестера. Где-то
неподалеку от этого места они потерпели поражение, и по-
сле небольших сражений, в результате которых римлянами
были захвачены территории, являющиеся в настоящее вре-
мя графствами Норфолк и Суффолк, завершился первый
этап завоевания.
Земли, попавшие в руки римлян, были ограничены с
северо-востока до юго-запада реками Уэлленд, Эйвон,
нижним течением рек Северн и Экс, возвышенностью Экс-
мур на полуострове Корнуолл. Разумеется, у своих истоков
Уэлленд и Эйвон не представляли собой серьезные пре-
пятствия (примерно на 50 км от нынешнего Ковентри к
востоку). Приблизительно в 50 км в сторону Лондиния
(Лондона) от центра этого промежутка было построено по-
стоянное укрепление Веруламий. Его гарнизон мог, про-
делав дневной переход, нанести удар любому войску, кото-
рое вошло бы в эту зону и начало движение на юг или вос-
ток. Первоклассная дорога, известная как Уотлинг-стрит,
которая начиналась в Дубре (Дувре) и шла через Дуроверн
(Кентербери) в Лондиний, была продлена на северо-запад
до Тоустера. Три города: Лондиний, Камулодун (Колчестер)
и Веруламий (современный Сент-Олбанс) были заселены
ветеранами и превратились в города, полностью организо-
ванные по римскому образцу. Выбор этих трех населенных
пунктов отчетливо показывает систему, согласно которой
было спланировано завоевание. Лондон (Лондиний), рас-
положенный у переправы через Темзу в нижнем ее течении,
был самым важным пересечением дорог на острове и его
столицей. Колчестер (Камулодун) был центром сопротив-
ления Клавдию в 44 году н. э., а в Сент-Олбансе, располо-
24
Карта римской Британии
женном в 35 км (один день форсированного марша) к
северо-западу от Лондона на Уотлинг-стрит, ведущей в
Тоустер, находилась передовая ставка командования окку-
пационной армии. Таким образом, весь юго-восток, самая
плодородная и населенная часть острова, был захвачен и
стал принадлежать империи.
Четыре легиона первой экспедиционной армии остались
на острове. IX легион, основавшийся в Колчестере, удержи-
вал правый фланг. XIV и XX стояли в центре, осью которого
была Уотлинг-стрит, ведущая из Лондона через Веруламий
в Тоустер. На левом фланге располагался II легион, опор-
ным пунктом которого был, возможно, Сиренчестер. Вспо-
могательные войска размещались впереди легионов и были
обычно объединены в группы, состоявшие из трех-четырех
когорт или ал.
Риму не хотелось долго стоять на месте. Его администра-
цию на острове привлекали незавоеванные плодородные
земли центральных графств Англии к северо-западу от рубе-
жа рек Эйвон—Уэлленд и раздражали вооруженные набеги
с гор Уэльса на западе и с Пеннинских гор на севере цен-
тральных графств. Захват северо-западных территорий цен-
тральных графств начался в 49 или 50 году н. э., и военные
гарнизоны продвинулись до Роксетера и Линкольна (Лин-
да). Оттуда римляне были вынуждены направиться в Уэльс
и южные Пеннины, подобно любому завоевателю, который
вынужден удерживать силой «...районы, которые на поверх-
ностный взгляд стоит захватить, но которые представляют
собой источник недовольства и сопротивления; гористые
территории, куда правители с плодородной равнины, потер-
певшие поражение, могут отступить, и крепости, не пред-
ставляющие большой ценности для развития торговли и не
имеющие определенного военного значения — но все это
становилось плацдармом, с которого может быть осущест-
влено нападение».
Римский полководец Осторий дошел до устья реки Ди,
отбил нападение с севера, а затем (повернув на запад) по-
корил большую часть Уэльса. Перед римской администра-
цией Уэльса предстал остров Англси, центр религии брит-
тов, который, естественно, был главным вдохновителем
сопротивления островитян. В 60 году н. э. Светоний Пав-
26
лин, который в то время был главнокомандующим римски-
ми войсками в Британии, для того чтобы сломить дух брит-
тов, принял решение уничтожить местное население на
острове Англси, и прежде всего жрецов-друидов. Первона-
чальные четыре легиона все еще находились на острове и за-
нимали каждый свою позицию, но к этому времени все они
уже продвинулись вперед. На востоке штаб-квартирой IX ле-
гиона был Линкольн. XX легион, размещенный в Честере,
продвигался на север. II легион находился в долине реки Се-
верн; его штаб-квартира вполне могла располагаться в горо-
де Карлион на реке Аск. XIV легион стоял либо в Честере,
либо в Роксетере (в двух дневных переходах южнее). Во вся-
ком случае, он вел боевые действия в западном направлении
против племен Северного Уэльса, и его выбрали для насту-
пления на Англси.
Сама по себе военная операция против Англси имела
полный успех, но в тогдашних политических условиях реше-
ние предпринять такой дальний поход оказалось серьезной
военно-политической ошибкой. Население Восточной и
Центральной Британии было очень недовольно отношением
к нему римских’колонистов, осуществлявших на практике
политику романизации, подавления и вытеснения коренно-
го населения. Различные жестокости и произвол со стороны
отдельных римских чиновников (особенно бичевание Боу-
дикки, предводительницы (вдовы вождя Прасутага) племе-
ни ицеков, и изнасилование двух ее дочерей) вызвали воз-
мущение. Воспользовавшись случаем, когда Светоний был
далеко (в Англси), Боудикка подняла восстание и увлекла за
собой всю страну. Первый удар она нанесла по Колчестеру.
Когда на выручку пришел IX легион, повстанцы нанесли ему
поражение и почти уничтожили его, а его командир погиб в
бою. Колчестер (Камулодун) пал, а за ним и Сент-Олбанс
(Веруламий) и Лондон (Лондиний). Тацит сообщает, что у
римлян дела обстояли лучше с красивыми общественными
зданиями, нежели с оборонительными укреплениями. По
приказу Боудикки их жители, римляне и небритты, были
перебиты, всего около 70 тысяч человек.
Узнав об этом, Светоний отправился на восток из Англси
в Честер (Дева), где к нему присоединился большой отряд
воинов из XX легиона. Почему перед лицом, такой ужасной
27
опасности он не взял с собой весь XX легион, трудно сказать,
так как если бы его небольшой армии не удалось подавить
восстание, то войска, оставленные в Честере, почти навер-
няка были бы отрезаны и перебиты. Однако в военном от-
ношении допустимо посылать часть войск для выполнения
специальных заданий, если их присутствие на второстепен-
ном театре военных действий служит удержанию большего
вражеского контингента за пределами главного театра во-
енных действий. И вполне может быть, что оставшиеся вои-
ны XX легиона под Честером сдерживали племена Уэльса, в
то время как Светоний разбирался с Боудиккой.
Из Честера римский полководец направился в Лондиний
и вновь занял его. Он отправил приказ II легиону, находив-
шемуся на юго-западе, но этот приказ (который, возможно,
состоял в том, чтобы сосредоточиться у Светония) не был
выполнен. Командующий II легионом медлил присоеди-
ниться к Светонию. Как бы там ни было, Светоний не смог
в тот момент рассчитывать на II легион. Если от IX легиона
что-то и осталось, то его остатки, вероятно, были далеко на
северо-востоке вокруг Линкольна, отрезанные от Лондиния
всеми силами восставших. Поэтому под началом Светония
были лишь XIV легион и часть XX легиона плюс несколько
частей конницы и легкой пехоты общей численностью око-
ло 10 тысяч человек. Тем не менее Светоний, рассчитывая
на мужество и выучку легионеров, принял решение встре-
титься с Боудиккой на поле боя.
В каком-то неизвестном месте, вероятно в окрестностях
Лондона, Светоний нашел позицию для обороны с некото-
рым прикрытием для своих флангов, лесом с тыла и откры-
тым полем боя впереди — здесь бритты не могли нанести
удар с тыла и флангов. Он построил свои войска в плотный
боевой порядок с легионерами в центре (как обычно) и на-
емниками по флангам; конница на обоих флангах стояла
впереди пехоты. Наступавших бриттов было огромное коли-
чество. Они были так уверены в себе, что в их тылу на флан-
гах находились повозки, с которых их жены и дети должны
были смотреть на сражение, как в театре. В начале сражения
римляне твердо удерживали свои позиции. Потом, когда за-
пас метательных средств у бриттов иссяк, легионеры контр-
атаковали, построившись клином. За ними следовали вспо-
28
могательные войска. Бритты были разбиты. В кольце из
своих собственных повозок были убиты почти 80 тысяч
бриттов, а римляне потеряли лишь около 400 человек.
Хребет восстания был полностью сломлен, что вполне
можно было ожидать после такого разгрома. Боудикка при-
няла яд.
Есть ряд моментов, которые стоило бы отметить. Во-
первых, римляне удерживали страну относительно неболь-
шими силами. Во-вторых, высокий профессиональный
уровень оккупационной армии. В-третьих, готовность ко-
мандира IX легиона, а потом и Светония принять бой,
невзирая на численность противника, подобно Клайву и
Уэлсли в Индии. (Имеется в виду сражение у Плесси близ
Калькутты 23 июля 1757 года, где 800 английских солдат и
2200 сипаев с 8 пушками под командованием мадрасского
губернатора Клайва сумели выстоять, а затем обратить в
бегство 68-тысячную армию бенгальцев (53 тысяч пехоты,
15 тысяч конницы, 50 орудий). Эта победа положила на-
чало созданию Британской колониальной империи в Ин-
дии. — Ред.)
Наконец, интересный и непростой тактический момент
приводится в описании Тацитом боевого порядка в виде
клина, в котором легионеры нанесли решающий удар брит-
там. Такой боевой порядок описан, например, у Вегеция
(среди прочих).
После подавления восстания Боудикки от Рима в Брита-
нии никогда больше не требовалось сколько-нибудь значи-
тельных военных усилий. Численность оккупационных сил
сначала сохранялась на тем же уровне (т. е. четыре легио-
на — VI легион заменил уничтоженный IX легион). В 67 го-
ду н. э. даже появилась возможность отвести в Паннонию
XIV легион, который размещался в Деве (Честер) или в Рок-
сетере. Однако те же самые причины, которые ранее способ-
ствовали экспансии, все еще действовали: желание владеть
близлежащими плодородными землями (в этом случае это
был район Ланкашира и Карлайла на западе острова, а также
большая Йоркская равнина на востоке) и, соответственно,
необходимость избавиться от набегов с гор (т. е. с Пеннин-
ских гор). Таким образом, в 70 году н. э. или вскоре после
него «гарнизон» острова снова вырос до четырех легионов с
29
прибытием другого легиона под номером II, который также
имел название Вспомогательный, чтобы отличать его от ста-
рого II легиона, известного как II Августов легион. С такой
армией, которая, без сомнения, сопровождалась соответ-
ствующим дополнением из иностранных наемников, нача-
лось новое десятилетие (70—80 гг. н. э.) продвижения впе-
ред. Сначала постоянный штаб VI легиона был перенесен
вперед в Йорк. Затем были захвачены плодородные земли
Шотландской низменности к югу от границы, проведенной
через самую узкую часть острова от реки Клайд до залива
Ферт-оф-Форт. Этот захват, который был неизбежным след-
ствием наступательной политики Рима, привел в 82—83 го-
дах н. э. к экспедиции против шотландских горцев и к по-
беде над ними где-то к северу от реки Форт в Граупийских
горах (горы Средней Шотландии). (Здесь летом 83 г. римля-
не разгромили 30-тысячное войско британцев (пехота и бое-
вые колесницы), потерявших 10 тысяч убитыми. Римляне
потеряли 360 человек. — Ред.) Агрикола, полководец этой
последней наступательной операции, говорил о вторжении
в Ирландию, которую, по его словам, можно было завоевать
и удерживать силами одного легиона с приданными вспомо-
гательными силами наемников. Но император Домициан
отозвал его в Рим. В то же самое время II Вспомогательному
легиону было приказано уйти из Британии в Паннонию, ту
же самую провинцию, в которую в 67 году н. э. был послан
XIV легион.
Приказ к возвращению этого легиона, а также легиона
Агриколы положил конец римской экспансии в Британии.
Постоянную оборонительную организацию провинции лучше
всего рассматривать в связи с оборонительным этапом в им-
перской стратегии, особенно с того времени, когда Адриан,
чье правление в 117—138 годах знаменует начало этого этапа,
назвал своим именем пограничный вал от залива Солуэй-Ферт
на восток вдоль рек Саут-Тайн и Тайн (Большую британскую
стену). А пока я закончу свой рассказ о наступательном этапе
несколькими словами о второстепенных тактических действи-
ях римлян в I веке н. э. и об изменениях в комплектовании
армии, которые произошли к концу этого этапа.
Легионы часто строились для сражения когортами в две
линии вместо построения в три линии, как это чаще было во
зо
времена Цезаря. Хотя римская армия во все времена гибко
использовала различные формы построения, как когортами,
так и манипулами, в зависимости от конкретного случая.
Красс, имея небольшое войско, построил его в две линии
против жителей Аквитании в 56 году до н. э. Сам Цезарь
применял четырехлинейный боевой порядок в бою у Фарса-
ла в Греции (48 до н. э.) (три линии когорт и созданный из
6 когорт 3-й линии резерв, сыгравший решающую роль в
ходе сражения) в ходе африканской кампании.
На протяжении всего наступательного этапа и легионы, и
вспомогательные войска были готовы в любой момент начать
боевые действия. Римские войска в Британии не только на-
ходились в боевой готовности, но и реально вели боевые дей-
ствия почти каждое лето в период с 43 по 83 год н. э. Легионы
часто размещались парами, как, например, XIV и XX легионы
в 60 году н. э., и таким же точно образом обычно группирова-
лись две, три или четыре когорты или алы наемников — как
мы бы сказали, они находились под началом одного коман-
дира. Когорте из пятисот пехотинцев под лагерь требовалось
2 гекатара, а зимние стоянки, относящиеся к периоду, кото-
рому были посвящены раскопки, располагались на площади
от 4—6 до 14 гектаров. Зимние стоянки имели укрепления, но
только из частокола, а ров был вырыт не намного лучше, чем
те, что делались вокруг ночных биваков во время боевых дей-
ствий. Когда армия располагалась на зимние квартиры, она
выдвигала навстречу противнику линию наблюдения, состо-
явшую из одийочных когорт вспомогательных войск, рас-
полагавшихся в отдельных небольших лагерях, каждый на
площади приблизительно в 0,6 гектара.
В каждом легионе могли быть или не быть определенные
подразделения вспомогательных войск.
Легионы были основой римской армии как в обороне,
так и в наступлении.
Нам известно немного сражений, выигранных римляна-
ми благодаря решающим действиям конницы (как, напри-
мер, обычно побеждал Александр Македонский) или коли-
честву и качеству лучников, как англичане при Креси (1346)
и Пуатье (1356) во время Столетней войны.
С другой стороны, значение конницы росло. Ганнибал
последовательно пользовался слабостью римской конницы
31
до битвы при Заме. Битва при Заме (202 г. до н. э.) была пер-
вой, в которой римская кавалерия не была изгнана с поля
боя многочисленной конницей карфагенян. (В данной бит-
ве нумидийская конница, раньше сражавшаяся на стороне
Карфагена, теперь выступала на стороне Рима. — Ред.) Со-
крушительное поражение Красса от парфян в сражении при
Каррах (53 г. до н. э.) было прямым результатом слабости
римской кавалерии. Одной из самых больших опасностей,
которой удалось избежать Цезарю, была битва при Руспине
(4 января 46 г. до н. э. — Цезарь был окружен с небольшими
силами и едва вырвался. — Ред.).
Если вернуться к вопросу о коннице, то примерами ее
успешных действий могут быть признаны действия при пер-
вом вторжении в Британию (автор имеет в виду вторую вы-
садку Цезаря — в 54 г. до н. э. (после неудачи в 55 г. до
н. э.) — конница римлян действовала успешно, но закре-
пляться в Британии Цезарь не стал. — Ред.) и при вторжении
Траяна в Дакию (в 101—102 гг.). При защите границ импе-
рии от набегов конница дополняла действия пехоты, быстро
реагируя на изменение ситуации на конкретном участке.
И все же повышение значения кавалерии было на тот мо-
мент лишь началом. Гораздо более важными на протяжении
I века н. э. были изменения в наборе в армию.
При Августе высшие военачальники во всей армии и ря-
довые легионеры были по-прежнему в основном уроженца-
ми Италии, в то время как набор воинов во вспомогательные
части производился по племенному признаку; они служили
обычно неподалеку от своего места жительства и были уком-
плектованы командирами либо из числа их собственных
вождей, либо центурионами из легионов, получивших повы-
шение в чине в качестве награды за выдающуюся службу. Ко
времени правления Траяна (98—117) повторяющиеся мяте-
жи, имевшие место в I веке, заставили правительство убрать
вспомогательные части из их родных краев и разрушить их
племенную структуру, укомплектовывая их рекрутами из
провинций, в которых им следовало размещаться. Есте-
ственно, после таких нововведений мы больше уже не по-
лучаем сведений о племенных вождях в качестве командиров
в регулярных частях римской армии. Не очень ясно, почему
прекратилась практика выдвижения центурионов, но к кон-
32
цу наступательного этапа такие выдвижения стали чрезвы-
чайно редкими. С другой стороны, усиливающаяся романи-
зация провинций лишала офицерский корпус всей армии и
рядовой состав легионов их отчетливо италийского характе-
ра. Несколько лет службы в качестве боевого командира в
легионе или командира когорты вспомогательных войск или
подразделения конницы становились обычным началом ка-
рьеры на императорской государственной службе. Наконец,
сам успех имперской политики в обеспечении мира и граж-
данского порядка внутри страны начал приводить к сокра-
щению вербовочного поля в легионы и, в равной степени, во
вспомогательные войска, сводя его к приграничным про-
винциям. Там уровень цивилизации был несколько ниже, а
присутствие армии поддерживало воинский дух.
Происшедшее во II веке изменение статуса вспомога-
тельных войск — от племенных отрядов до простых подраз-
делений в космополитической имперской армии — привело
к созданию новой категории войск. Читатель запомнит, что
среди причин, по которым правительство империи в I веке
н. э. ценило наемников, первой была та, что их племенной
патриотизм способствовал укреплению кастового духа в их
подразделениях. Во-вторых, более низкий уровень благосо-
стояния и культуры у народов, из среды которых они были
навербованы, упрощал и удешевлял зачисление их на воен-
ную службу по сравнению с войсками из более развитых ре-
гионов. Из этих двух преимуществ первое было теперь абсо-
лютно уничтожено благодаря новой практике заполнять
прорехи в изначально сформированных когортах и алах но-
вобранцами из любой местности, в которой им довелось
быть размещенными. Второму суждено было исчезнуть сво-
им чередом вследствие романизации провинций, процесс
которой должен был достичь своей наивысшей точки тогда,
когда Каракалла предоставил гражданство всем жителям
империи (212 г. н. э.). Империя II века н. э. теперь имела
связи с новыми племенами, особенно среди племен Север-
ной Африки, германцев, даков, сарматов, народов Ближнего
и Среднего Востока и др. Соответственно, войсковые фор-
мирования из их числа не включались в состав вооруженных
сил как вспомогательные части, а были известны как «нуме-
ры» и занимали отдельное положение, чтобы они могли вы-
2 X. Никерсон
33
поднять особые задачи, для которых были изначально сфор-
мированы вспомогательные части. Вместо того чтобы
подвергать их одинаковой для всех имперских войск подго-
товке, среди них поощрялось сохранение тех способов веде-
ния боевых действий, какие были приняты в их племенах, и
даже сохранение их диалектов и своих боевых кличей. Тот
факт, что командиры частей нумеров занимали более низкое
положение по сравнению с командирами частей вспомога-
тельных войск, а также то, что каждой части нумеров выде-
лялось небольшое место для бивака, например в крепостях
Германии, может указывать на то, что подобное подразделе-
ние нумеров насчитывало в своих рядах лишь две или три
сотни солдат. Вряд ли они могли иметь меньшую числен-
ность, так как мы обнаруживаем, что они делились на цен-
турии, а кавалерия — на отряды (турмы).
Подготовка командиров в римской армии всегда находи-
лась на высочайшем уровне. Свою роль играла сословность,
однако она не заменяла естественный отбор, и многие буду-
щие полководцы и даже императоры начинали простыми
легионерами.
Глава 2
Армия Римской империи в период от начала правления
Адриана до смерти Константина, 117—337 гг.
Вступление на престол Адриана в 117 году было отмечено
принятием новой военной политики империи, политики
жесткой стратегической обороны. В этой главе я сначала
рассмотрю этап успешной жесткой приграничной обороны,
который начался в 117 году и закончился с убийством Алек-
сандра Севера в 235 году. Чтобы понять этап неразберихи,
начавшийся в 235 году и закончившийся умиротворением
населения Римской империи Диоклетианом (284—305), по-
надобится краткое обсуждение причин упадка империи. По-
сле этого военные события покажутся скорее симптомами,
нежели причинами этого упадка. Далее последует описание
римской армии, реорганизованной Диоклетианом и Кон-
стантином, которые отошли от политики жесткой обороны
границ и заменили ее политикой гибкой обороны, поддер-
живая приграничные войска силами боевых армий, состояв-
ших из ударных формирований. Глава закончится рассказом
о тактике римлян в период, длившийся до смерти Констан-
тина в 337 году.
Каковы же были причины принятого Адрианом решения
придерживаться политики обороны на всех границах? Пре-
жде всего, дело было не в военном давлении извне, так как
постоянной серьезной угрозы еще не было.
Причины, несомненно, были таковы. Первая: римляне
больше не испытывали искушения двигаться вперед к зем-
35
лям плодородным и в то же время легко обороняемым, ко-
торые лежали за пределами существующих границ. Вторая:
они начали испытывать трудности управления такой огром-
ной империей, не имея таких, как в наше время, транспорт-
ных средств и средств связи.
Давайте сейчас рассмотрим эту вторую причину. От Лис-
сабона (тогда Олисипо) до Евфрата 4200 км по прямой. От
вала Адриана (север нынешней Англии) до Гиерасикамина
(немного южнее Сиены, нынешнего Асуана) в Верхнем
Египте — еще больше. Что это означало во временном вы-
ражении, показывают необыкновенные усилия, предприня-
тые для того, чтобы сообщить Гальбе, находившемуся в Ис-
пании, весть о смерти Нерона в Риме. От Рима по суше в
северную Испанию, где-то в район нынешнего Бургоса рас-
стояние по прямой составляет около 1400 км; реальное же
расстояние, если двигаться по дорогам, — не менее 2000 км.
О смерти Нерона Гальбе объявил конный курьер через семь
дней, который, вероятно, ежедневно проделывал путь около
300 км. Это достижение считалось чуть ли не чудом. На то,
чтобы легион прошел то же самое расстояние и, не нуждаясь
в долгом отдыхе, был достаточно полон сил для ведения бое-
вых действий, потребовалось бы два, а скорее, три месяца.
От Диррахия (современный Дуррес в Албании) до Констан-
тинополя по большой Егнатиевой дороге было около 900 км.
Принимая во внимание, что пехота в день проходила в сред-
нем расстояние около 30 км, то на покрытие такого расстоя-
ния потребовалось бы около месяца. Расстояние от Синги-
дуна (Белград) до Константинополя было приблизительно
таким же, а от Константинополя до Антиохии (Антакья)
даже больше. Поэтому следует считать, что как минимум бо-
лее двух месяцев потребовалось бы легиону, чтобы добрать-
ся из Сингидуна или Диррахия в Антиохию, чуть меньше —
из Сингидуна в Августу-Треверов (современный Трир на
западе Германии) и месяц — из Августы-Треверов в Эбурак
в Британии (современный Йорк). Передвижение легиона из
Эбурака в Антиохию за шесть месяцев было бы событием
неслыханным. Читателю следует помнить, что такая ско-
рость была чрезвычайной, так как в среднем дневной пере-
ход легиона был меньше, что мы увидим на примере рас-
стояний между почтовыми станциями на Стейн-стрит.
36
Кроме того, во время длительного перехода войска находи-
лись на марше не каждый день. Очевидно, такие расстояния
постоянно искушали местных честолюбивых лидеров под-
нять мятеж и отложиться от империи. Само по себе это яв-
ляется достаточно хорошим объяснением решения Адриана
не отодвигать дальше границы империи.
Это решение свело основную задачу римской армии к обе-
спечению безопасности границ. Оставив на время в стороне
изменения, происходившие в этой армии, приспосабливав-
шейся к выполнению своей новой и ограниченной задачи,
давайте рассмотрим огромные инженерные работы, предпри-
нятые для облегчения выполнения поставленных задач. Пре-
жде всего, это было возведение искусственных преград в до-
полнение к естественным препятствиям, то есть на крупных
реках, по которым проходили границы империи почти по
всей их длине, и, во-вторых, усовершенствование сети дорог,
по которым должны были передвигаться войска.
Проблема защиты границы опирается на неизменные во-
енные принципы. Принимая во внимание разницу в воору-
жении и средствах связи, римляне делали то, что современ-
ные армии сделали бы и в наши дни. Прежде всего они имели
разведывательную службу, агенты которой работали на при-
легающей незахваченной территории, чтобы получать пред-
упреждения об угрозах нападения. Везде, где только можно
было, — например, в нижнем течении Рейна — они заручи-
лись дружбой и сотрудничеством племен по ту сторону гра-
ницы. Где это бйло невозможно — например, в среднем и
верхнем течении Рейна и в Британии — они опустошали
окрестности, создавая «ничейную» землю на длину одного
дневного перехода по всему фронту границы, которая явля-
лась преградой и предотвращала возможность неожиданного
нападения. Там, где такой преградой была река, ее течение
патрулировалось флотилиями сторожевых судов. Легионы
размещались на ее берегу в больших укрепленных лагерях
площадью от 20 и более гектаров, а вспомогательные войска
располагались между ними в небольших укреплениях.
Там, где граница проходила через пустыню, как в Африке
или в Сирии южнее Евфрата, были построены цепочки
постоянных укреплений вдоль естественных подступов к
римской территории. Многие из этих передовых постов, по-
37
строенных в пустыне, представляют собой удивительно
аккуратные и прочные сооружения. Естественно, в самых
передовых укреплениях размещалась главным образом кава-
лерия.
Там, где не было ни реки, ни пустыни, возводились
сплошные стены. Четыре таких стены находились под по-
стоянной защитой: германский «пограничный вал» длиной
около 500 км, начинавшийся на Рейне у Нойвида и заканчи-
вавшийся у Регенсбурга на Дунае; и Адрианов вал в Брита-
нии длиной 117 км, который тянулся от залива Солуэй-Ферт
до побережья Северного моря чуть севернее Ньюкасла-
апон-Тайн. В Германии такой преградой служил земляной
вал, который на половину своей длины был увенчан креп-
ким дубовым частоколом, а на вторую половину — грубой
каменной стеной. В Британии Адрианов вал был изначально
сделан из земли и камня, а впоследствии (во время правле-
ния Септимия Севера, 193—211 гг. н. э.) вал был восстанов-
лен и снова укреплен.
Каменная стена достигала высоты в 6 м, толщины 2,5 м.
Вдоль вала был вырыт ров. Между Днестром и Прутом в Бес-
сарабии находился Траянов вал, в Африке — Триполитан-
ский вал. Стены римлян не оборонялись на всем их протя-
жении. На валах возвышались наблюдательные вышки и
стояли сторожевые посты. Позади вала строилась дорога, по
которой вдоль границы перебрасывались войска и военные
материалы. Налетчикам, которые все же преодолевали вал,
приходилось оставлять своих лошадей на своей стороне. Де-
лать же проход в заграждении означало потерю времени,
чего они не могли себе позволить, так как об их приближе-
нии уже повсюду было объявлено посредством дымовых
сигналов, и на подходе были отряды римлян, размещенные
ближе всего к месту прорыва. Многие такие отряды, если не
большая их часть, были конными и поэтому гораздо более
мобильными, чем слезшие с коней нападавшие. К тому же,
если налетчикам удавалось угнать скот или отступать с
какой-либо тяжелой добычей, они опять же сталкивались с
трудностями во время повторного преодоления этого пре-
пятствия. В действительности для них это была самая опас-
ная фаза набега. Византийские военные летописцы, позже
рассматривая очень схожие условия на границе с сарацина-
38
ми в Малой Азии, давали совет защитникам границы при-
ложить в таком случае максимум усилий.
Такая система укреплений знакома нам и сейчас: она была
применена почти точно в таком же виде, хоть и в меньшем
масштабе, испанцами на Кубе. Их trochas были сделаны в
основном из колючей проволоки, а их «ничейная» земля была
гораздо уже. Та же самая общая идея проявилась и в британ-
ской системе укрытий, распространенной в Южной Африке.
Гарнизоны, защищавшие саму стену, состояли часто из
вспомогательных войск. В Британии они размещались в по-
стоянных укрепленных лагерях у самой стены, а в Герма-
нии — обычно неподалеку позади нее, хотя иногда и на рас-
стоянии 5—7 км от нее. В каждом лагере размещалась одна
ала или когорта. В Британии оборонявшие вал войска на-
считывали 6 тысяч человек в кавалерии, 2125 человек в кон-
ной пехоте (род войск, к которому я возвращусь, подводя
итоги в конце этой главы) и 20 875 пехотинцев — всего 29 ты-
сяч человек. Так как обороняемый рубеж имел длину 117 км
и если все эти войска были сконцентрированы на нем, то на
каждый километр приходилось почти 250 человек, или 4 ме-
тра на человека! Даже если мы возьмем эти цифры за мини-
мум, особенно в кавалерии, они полностью разрушают тео-
рию о формальной обороне всей стены. Пространство между
лагерями было усеяно небольшими стоянками, занимавши-
ми площадь около 5 квадратных метров и расположенными
вдоль стены на расстоянии около 1,5 км друг от друга. Они
служили караульными помещениями и наблюдательными
постами, а между ними почти через каждые 100 м находи-
лись наблюдательные вышки.
Наемники вполне могли справиться с любыми обычны-
ми налетчиками. Для отражения нападения больших сил
провинциальный командир обычно вызывал легионеров.
Легионы располагались в постоянных укрепленных лагерях
площадью от 20 и более гектаров не парами, как во время
наступательного этапа, а отдельно.
От фортификационных сооружений и военных лагерей
обратимся к людям, которыми были укомплектованы вой-
ска, и в первую очередь рассмотрим вопрос о численности.
Начиная приблизительно с 117 года н. э. и до 161 года можно
составить следующий, довольно полный список:
39
Британия. Легионы: II Августов легион (Иска-Силур, в
настоящее время Карлион); VI Победоносный легион (Эбу-
рак, Йорк); XX Валериев Победоносный легион (Дева, Че-
стер). Вспомогательные войска: 6 тысяч человек — кавале-
рия, 2125 — конная пехота, 20 875 — пехота, всего 29 тысяч
человек.
Нижняя Германия (нижнее течение Рейна). Легионы: 1 ле-
гион Минервы (Бонна, Бонн); XXX Ульпиев Победоносный
легион (Ветера, Ксантен). Вспомогательные войска: 1500 че-
ловек — кавалерия, 250 — конная пехота, 1750 — пехота, все-
го 3500 человек.
Верхняя Германия. Легионы: XXII легион Фортуны (Мо-
гонтиак, Майнц); VIII Августов легион (Аргенторат, Страс-
бург). Вспомогательные войска: 1500 человек — кавалерия,
1125 — конная пехота, 9275 — пехота, всего 11 900 человек.
Реция. В этой провинции не было ни одного легиона,
пока Марк Аврелий (161—180) не сформировал III Италий-
ский легион и не разместил его там. Вспомогательные вой-
ска: 3500 человек — кавалерия, 500 — конная пехота, 8500 —
пехота, всего 12 500 человек.
Норик. В этой провинции не было ни одного легиона,
пока Марк Аврелий не сформировал II Италийский легион
и не разместил его там. Вспомогательные войска: 1 тысяча
человек — кавалерия, 3 тысячи — пехота, всего 4 тысячи че-
ловек.
Верхняя Паннония. Легионы: X легион Близнецы (Виндо-
бона, Вена); XIV легион Близнецы (Карнунт, Петронелль);
I Вспомогательный легион (Бригеций, неподалеку от Ко-
марна). Вспомогательные войска: 3500 человек — кавалерия,
875 — конная пехота, 4125 — пехота, всего 8500 человек.
Нижняя Паннония. Легионы: II Вспомогательный легион
(Аквинк, Будапешт, точнее, Буда). Вспомогательные войска:
3500 человек — кавалерия, 1875 — конная пехота, 9125 — пе-
хота, всего 14 500 человек.
40
Далмация. Вспомогательные войска: 250 человек — кон-
ная пехота, 1250 — пехота, всего 1500 человек.
Верхняя Мёзия (среднее течение Дуная). Легионы:
IV Флавиев легион (Сингидун, совр. Белград); VII Клавдиев
легион (Виминаций, совр. Костолац). Вспомогательные во-
йска: 500 человек — кавалерия, 250 — конная пехота, 3250 —
пехота, всего — 4 тысячи человек.
Нижняя Мёзия (низовья Дуная). Легионы: I Италийский
легион (Новы, близ устья (к юго-западу) р. Янтра; XI Клав-
диев легион (Дуростор, Силистра); V Македонский легион
(Трёзмис, близ г. Мэчин). Вспомогательные войска: 2500 че-
ловек — кавалерия, 250 — конная пехота, 4250 — пехота, все-
го 7 тысяч человек.
Дакия (ныне Румыния). Легионы: XIII легион Близнецы
(Апул, Алба-Юлия). Вспомогательные войска: 6 тысяч чело-
век — кавалерия, 1125 — конная пехота, 18 175 — пехота,
всего 25 300 человек.
Македония. Вспомогательные войска: 500 пехотинцев.
Малая Азия (Каппадокия). Легионы: XV Аполлинариев
легион (Сатала, граница с Арменией); XII Молниеносный
легион (Мелитена, совр. Малатья, в верховьях Евфрата).
Вспомогательные войска: 2000 человек — кавалерия, 1875 —
конная пехота, 7125 — пехота, всего 11 тысяч человек.
Сирия. Легионы: XVI Флавиев легион (Самосата, верхо-
вья Евфрата);
IV Скифский легион I
VI Железный легион I
III Галльский легион I
Вспомогательные войска: 4500 человек — кавалерия,
2375 — конная пехота, 9625 — пехота, всего 16 500 че-
ловек.
(у Антиохии (совр. Антакья)
Палестина. Легионы: X легион Фретенсис («являющийся
проливом» — лат.) (Иерусалим). Вспомогательные войска:
41
1500 человек — кавалерия, 125 — конная пехота, 6875 — пе-
хота, всего 8500 человек.
Аравия. Легионы: III Киренаикский легион (Востра).
Вспомогательные войска: неизвестно.
Египет. Легионы: II Траянов легион (под Александрией,
неспокойным городом). Вспомогательные войска: 2500 че-
ловек — кавалерия, 750 — конная пехота, 5 950 — пехота,
всего 9200 человек.
Киренаика. Гарнизон неизвестен.
Африка и Нумидия. Легионы: III Августов легион (Лам-
бес). Вспомогательные войска: 1 тысяча человек — кавале-
рия, 500 — конная пехота, 2700 — пехота, всего 4200 че-
ловек.
Мавретания (Цезарейская). Вспомогательные войска:
4 тысячи человек — кавалерия, 250 — конная пехота, 5950 —
пехота, всего 10 200 человек.
Мавретания (Тингитана). Вспомогательные войска: 500
человек — кавалерия, 125 — конная пехота, 1375 — пехота,
всего 2 тысячи человек.
Испания. Легионы: VII легион Близнецы (Легио, совр.
Леон, северо-западная Испания). Вспомогательные войска:
1 тысяча человек — кавалерия, 250 — конная пехота, 2250 —
пехота, всего 3500 человек.
Части вспомогательных войск с неопределенным местом
дислокации: 1 тысяча человек — кавалерия, 375 — конная
пехота, 5125 — пехота, всего 6500 человек.
На прилагаемой карте провинции, расположенные в глу-
бине империи, и гарнизоны, которые не были упомянуты в
тексте, не подписаны. Пограничные провинции, в пределах
которых размещались легионы, можно узнать по листам ба-
зирования легионов. Для ясности на карте показаны лишь
42
Дислокация римской армии, 117—161 гг.
названия провинций, упомянутых в тексте, гарнизоны кото-
рых составляли одни вспомогательные войска.
Приведенный выше список подводит следующие итоги:
Преторианская гвардия.....................10 тысяч человек
Легионеры.................................168 тысяч человек
Конница вспомогательных войск................47 500 человек
Конная пехота вспомогательных войск......... 15 250 человек
Пехота вспомогательных войск............... 131 050 человек
Итого вспомогательных войск................... 193 800 человек
Общий итог.................................... 371 800 человек.
Чизмен, у которого взята большая часть этих цифр, счита-
ет, что полный список частей вспомогательных войск дал бы
около 80 тысяч человек в коннице и конной пехоте и 140 ты-
сяч человек в пехоте. В общем итоге это дало бы 398 тысяч
тысяч человек, почти 400 тысяч. К этой цифре надо приплю-
совать отряды варваров, находившихся на службе у римлян,
личный состав флота (включая команды морских флотилий,
а также речных флотилий, игравших весьма важную роль в
системе обороны границ), конницу императорской гвардии
и шесть «городских когорт», которые оказывали поддержку
полиции в некоторых крупных городах.
Но даже если сделать допуск на все возможные ошибки,
этот список все равно поражает тем, что общий итог дает
такую небольшую цифру, принимая во внимание всю кон-
тролируемую территорию. Следует помнить, что в 1914 году
одна небольшая бедная Сербия (ее территория примерно со-
ответствовала римской провинции Верхняя Мёзия) смогла
мобилизовать 225 тысяч обученных солдат.
С другой стороны, надо отметить, что численность лич-
ного состава армии по сравнению с той, что была при Авгу-
сте (300 тысяч человек), увеличилась примерно на треть.
Это, без сомнения, указывает на рост военных проблем, с
которыми приходилось сталкиваться империи. В этой связи
разумно предположить, что варварские племена Северной
Европы начали постепенно представлять собой все более
грозную силу благодаря росту знаний в военной области и
улучшению вооружения, что явилось следствием поддержи-
44
вания отношений (торговли и проч.) с Римом, то есть с вы-
сокоразвитой цивилизацией. Но когда мы вспомним, что в
империю теперь входили не только территории, которыми
правил Август, но и современные Англия, Шотландская
низменность, Марокко, Венгерская равнина, Румыния,
Болгария, восток Малой Азии, Армения и Синайский по-
луостров, то становится ясно, что увеличение численности
варваров на службе у римлян не так уж и ужасно по сравне-
нию с ростом управляемой римлянами территорией, как это
кажется на первый взгляд.
Самая высокая концентрация войск была там, где и сле-
довало ожидать, то есть на узком участке границы между
труднопроходимыми горами Армении и столь же труднопро-
ходимой Сирийской пустыней (где находилась Пальмира),
так как только здесь можно было столкнуться с мощной ар-
мией другого высокоцивилизованного государства — Ирана
(сначала в обличье Парфии, затем Сасанидского Ирана).
Также следует отметить, что иногда места базирования
легионов находились на самой границе, то есть на Дунае и
Рейне, иногда во внутренних районах страны рядом с земля-
ми, где было неспокойно, такими как северо-западная Ис-
пания, Палестина с ее евреями и город космополитов (гре-
ков, евреев и других) Александрия.
Размещение легионов в Британии немного выбивается из
обычной схемы, так как VI легион, базировавшийся в Эбу-
раке, находился в 120 км к югу от восточного конца Адриа-
нова вала. А XX легион, размещавшийся в Деве, был в целых
200 км к югу от западного края вала. Разумеется, причиной
этого было вклинивавшееся препятствие в виде Пеннинских
гор, к которым мы вернемся, когда будем говорить о комму-
никациях. Тот факт, что II легион держали в Венте (Карлио-
не), возможно, означает, что валлийские горцы все еще были
«буйными», хотя верно также и то, что II легион оставался
там еще долго после того, как все опасения римлян насчет
валлийцев уже должны были угаснуть. Если бы речь шла о
современных правительствах, то это можно было бы объяс-
нить желанием продолжать иметь резерв в Карлионе. С дру-
гой стороны, Рим был относительно щедр на военные
расходы и экономил на живой силе. К тому же он был прак-
тичным и в высшей степени последовательным во всех пред-
45
принимаемых им шагах, так что аномальное размещение
II легиона так далеко на юго-западе в Карлионе остается без
объяснений.
Рассматривая империю как одно целое, очевидно, что
слабое место ее обороны было тем же самым, что и в изна-
чальном государственном устройстве при Августе, то есть в
отсутствии главного резерва. Такое положение дел было бы
невыносимым, если бы эта система была предназначена для
противодействия большой нагрузке. Даже при наличии от-
носительно легкого давления — а лишь такое давление ока-
зывали северные варвары — считалось, что лучший способ
уменьшить опасность — это потратить большие средства на
улучшение дорог не только между легионами в пригранич-
ной зоне, но и между провинциями.
Исключительное внимание, уделявшееся коммуника-
циям, могут проиллюстрировать примеры, взятые из про-
винций Британии. Преграду в виде Пеннинских гор, про-
тянувшихся с севера на юг через территорию между стеной
и штаб-квартирами легионов в Деве (Честер) и Эбураке
(Йорк), пересекали с востока на запад по крайней мере три
поперечные дороги, годные для перемещения войск. Глав-
ный проход через Пеннины, расположенный приблизитель-
но в 150 км к югу от вала Адриана и поэтому находившийся
на одной широте с Эбураком, соединялся с большой доро-
гой, идущей с юга через Эбурак на север, к валам Адриана и
Антонина, боковой дорогой, которая начиналась в совре-
менном Тадкастере и шла через современные Илкли в Скип-
тон. Отсюда дорога спускалась в долину реки Рибл и соеди-
нялась с западной дорогой. Приблизительно в 60 км точно
на север от Скиптона находился другой проход из долины
реки Тис через Боус в верховья реки Иден чуть севернее
Керби-Стивена. В 40 км южнее Скиптона или на расстоя-
нии, равном однодневному форсированному маршу, на вос-
ток из Манкуния (Манчестера) через низкогорье шла еще
одна дорога с щебеночным покрытием.
В Британии, как и во всей Римской империи, имелись
крупные дороги. Одна из них вела в западную часть острова
через заболоченные низовья реки Мерси в Манкуний (Ман-
честер). Другая крупная дорога шла с юга на север по вос-
точной части Британии и соединяла Лондиний и Эбурак
46
(Йорк), проходя через болотистые долины рек — реки Уэл-
ленд в районе современного Стамфорда и реки Уз и ее при-
токов.
И наконец, в Британии, а если точнее, в западном Лон-
доне и пригородах, есть замечательный образец стратегиче-
ского дорожного строительства, находящийся далеко за
пограничной линией и предназначенный для облегчения
продвижения войск из провинции в провинцию — в данном
случае из Галлии в Британию. Я уже говорил, что Лондиний
был в Британии главным городом и центром всей ее дорож-
ной сети и что главный путь к нему с континента шел через
Па-де-Кале (Дуврский пролив) и порт Дубра (Дувр), а затем
через современное графство Кент, но позже к Лондинию
был проложен второй путь, ведший от современного Саут-
гемптона. Этот альтернативный путь в Лондиний далее шел
через Уинчестер, Сильчестер и Стейне, что от Саутгемптона
до Лондона составляло около 15 км. Чтобы сократить рас-
стояние на чуть больше 25 км — это один дневной переход
для легионеров, — римская администрация хотела постро-
ить 90 км дороги с щебеночным покрытием через современ-
ные Чичестер и Доркинг прямо на Лондон.
И хотя существование такой дороги со всей полнотой до-
казывает, что ее строители ожидали, что наступят времена,
когда день, сэкономленный на перемещении войск из одной
провинции в другую, будет иметь огромное значение, все же
расчет, лежавший в основе имперской военной политики,
состоял в том, 'что такие времена будут не частыми. Воин,
приписанный к какому-либо легиону, обычно знал, что ме-
сто его базирования не изменилось со времен его прадедуш-
ки, и правнуки этого воина могли рассчитывать на то, что
найдут лагерь легиона на прежнем месте. Солдат вспомога-
тельных войск обычно был еще больше привязан к месту
службы. Так как его ала или когорта составляла звено в цепи
переднего края обороны, тянущегося вдоль границы, он мог
провести практически все время своей военной службы —
обычно 25 лет, — патрулируя промежутки длиною 6—7 км
между своим лагерем и соседними двумя лагерями вспомо-
гательных войск. Естественно, каждое постоянно расквар-
тированное формирование устанавливало крепкие связи с
местными жителями. Например, вокруг каждой стоянки вы-
47
растали помещения для проживания семейных воинов (для
вспомогательных войск, воинам которых было отказано в
праве заключать законные браки, но у которых образовыва-
лись постоянные привязанности, признававшиеся обычая-
ми и легализовавшиеся при увольнении солдата со службы).
Помимо жилья для семейных пар, там имелись бани, храмы,
магазины и домики ушедших в отставку ветеранов, которые
хотели жить поблизости от своих старых товарищей.
И хотя такая система была эффективна для выполнения
задачи по обороне границы, она, очевидно, была плохо при-
способлена к редким чрезвычайным случаям массированно-
го вторжения, так как легионы в провинции представляли
собой единственную сконцентрированную в одном месте
боевую силу под командованием провинциального воена-
чальника. Единственным способом отразить массированное
вторжение врага было получение подкрепления — то есть
помощь войск из соседней провинции. Благодаря связям во-
еннослужащих с местным населением и тому факту, что
каждое отозванное войсковое формирование оставляло в
этом случае брешь в обороне границы в своей собственной
провинции, возникла традиция отвечать на просьбы о по-
мощи отправкой не постоянных частей, а сводных форми-
рований, состоявших из отрядов из различных легионов.
Такие сводные отряды назывались «отрядами под одним
знаменем» (от латинского слова «vexilla», которое обознача-
ет «знамя, флаг»). Один такой кавалерийский «отряд под
одним знаменем», который воевал против парфян при Трая-
не, был составлен не менее чем из пяти ал и четырнадцати
«конных когорт». Этой практике иногда следовали и во вре-
мя наступательного этапа: «отряд под одним знаменем» чет-
ко упоминается Тацитом как отряд, сопровождавший XX ле-
гион, который Светоний Павлин взял себе в поддержку для
ведения боевых действий против Боудикки. На протяжении
II века н. э. эта практика стала установившейся традицией.
Любой солдат или даже любой разумный человек согла-
сится с тем, что такие разношерстные формирования хуже
постоянных, если рассматривать боевые действия как тако-
вые. В них не может быть кастового духа. Тот факт, что такая
система вообще была возможна, является самым сильным
доказательством не только в пользу римского командова-
ла
ния, но и в пользу высокого уровня, а особенно согласован-
ности, который был достигнут в подготовке воинских фор-
мирований. Факт остается фактом: эта система хорошо
выполняла поставленные задачи.
То, как она функционировала, может проиллюстриро-
вать краткий рассказ о кризисе, который был преодолен при
Марке Аврелии. В 162 году парфяне вторглись в Каппадо-
кию, выиграли крупное сражение в этой провинции и опу-
стошили Сирию. Тогда римская армия, пришедшая на
помощь, была сформирована благодаря активному привле-
чению в ряды «отрядов под одним знаменем», взятых из
войск, базировавшихся на Дунае, и вскоре ход военных дей-
ствий коренным образом изменился. Все это не выходило за
рамки жизненного опыта римлян. Мяч войны летал туда и
обратно через Евфрат еще со времен Красса. Тем временем
римская разведслужба предупредила о грядущих волнениях
в племенах, обитавших в современной Чехии. К этому вре-
мени война с парфянами близилась к концу. С твердостью,
напоминающей нам поведение Тиберия в 6 году н. э., прави-
тельство Марка Аврелия приняло решение не отзывать свод-
ные отряды, которые были посланы с Дуная на Восток, пока
обстановка там не будет стабилизирована. Поступая так, они
сознательно рисковали ситуацией в верховьях Дуная, где
буря разразилась в 165 году н. э. (или около 167 г. — Ред.).
Сомнительно то, чтобы те племена знали о войне с Парфи-
ей, и совершенно невероятно, чтобы они намеренно син-
хронизировали'свое выступление с этой войной. То, что
необходимо было воевать на два фронта, было лишь не-
счастливым совпадениемдля империи. В верховьях Дуная
римские командиры на местах, ослабленные отсутствием
многочисленных сводных отрядов, ушедших на Восток, не
могли удержать границу. Поэтому они поставили себе задачу
оттянуть наступление варваров и отодвинуть перелом в во-
енной кампании до тех пор, пока их ушедшие на Восток от-
ряды не вернутся. В течение 165 года парфяне заключили
мир, и сводные отряды начали уходить на запад. Требова-
лось по крайней мере две недели, чтобы гонец добрался из
провинций Венеция и Истрия (или из провинции Норик) в
Антиохию в Сирии. Когда сводные отряды покинули Анти-
охию, потребовалось еще два месяца или даже, возможно,
49
ближе к трем месяцам, чтобы они были готовы вступить в
бой в Паннонии и Норике. Когда они туда прибыли, нако-
нец, римское командование получило возможность действо-
вать решительно, если бы не второй несчастливый случай,
перевернувший все расчеты. Отряды, пришедшие с Востока,
принесли с собой чуму. Смертность была очень высокой, и,
как следствие, армия была сильно ослаблена, так что варва-
ры (германцы и сарматы) хлынули на территорию, которая
в настоящее время является Швейцарией и Австрией, а так-
же на земли между Савой и Дунаем. И все же, по-видимому,
через Саву они так и не переправились и в Италию так и не
вторглись. В 168 году, три года спустя после прорыва дунай-
ского оборонительного рубежа, граница была восстановле-
на. В 169 году война возобновилась, но театр военных дей-
ствий теперь был в окрестностях Дуная, и три года спустя
два главных племени варваров потерпели сокрушительное
поражение, причем одно из них было уничтожено при по-
пытке отступить за реку. (Так называемая Маркоманская
война, около 167—180 гг., была очень тяжелой; побежден-
ные (кто уцелел) влились в население пограничных провин-
ций. — Ред.)
Военное искусство римлян и боевая мощь их армии в пе-
риод ведения пограничной обороны подверглись изменени-
ям. Тяжелое вооружение было отброшено, старая система
обучения пришла в упадок, в армии увеличивалась роскошь,
а сила и выносливость уменьшались. Создавались многочис-
ленные виды легковооруженных войск, имевших различное
метательное оружие. Характерные особенности римской пе-
хоты исчезли. Тяжелые доспехи сменились облегченными,
тяжелое копье было заменено легким. Легион, организован-
ный в когорты, снова стал походить на фалангу (первые 5 ко-
горт составляли 4 передние шеренги, последние 5 когорт —
4 задние шеренги). Первые 4 шеренги имели на вооружении
легкие пилумы, а последние 4 шеренги были вооружены ко-
пьями. 9-ю и 10-ю шеренги составляли лучники, не входив-
шие в расчет легиона. За фалангой располагались онагры, на
фланге — карабаллисты. Лучшие тяжеловооруженные воины
выделялись в резерв. Когорты уже не могли маневрировать на
поле боя. Такой боевой порядок был больше пригоден для
обороны. Но римская армия и в оборонительный период
50
своего существования выполняла свою задачу, обычно одо-
левая противников.
В списке армейских подразделений появляется конная
пехота. Строго говоря, это отдельный род войск, совершаю-
щий марши верхом на лошадях и ведущий боевые действия
в пешем строю. К ней иногда обращались другие рода войск,
которые должны были увеличить долю конницы, но доволь-
ствовались полумерами, так как пехотинца легче сделать
конным пехотинцем, нежели настоящим кавалеристом. Не-
которые когорты вспомогательных войск частично состояли
из конников, а частично из пехотинцев, что четко показыва-
ет, насколько далеко ушел процесс сведения функций армии
лишь к патрулированию границ, так как такая воинская
часть, безусловно, не могла действовать как настоящее так-
тическое подразделение. На Востоке существовали форми-
рования кавалерии на верблюдах. Значение конницы росло,
и к концу II века появились кавалерийские подразделения,
в которых всадники и передняя часть их лошадей были пол-
ностью скрыты под кольчугой (после знакомства с тяжелой
конницей парфян, а также сарматами, у которых были за-
щищены и всадник и конь).
Марк Аврелий (161—180) увеличил вооруженные силы,
добавив два новых легиона, которые он разместил один в
Реции (западная Австрия, Бавария и Швейцария), а другой
в Норике (восточная Австрия). К концу этого этапа Септи-
мий Север (193—211), которому надоели неэффективность
(и склонность к’переворотам) преторианцев, разогнал пре-
торианскую гвардию и установил на будущее новый порядок
набора в ее ряды: выдвижение отличившихся рядовых и
офицеров из приграничных провинциальных легионов. Этот
же император прибавил еще три новых легиона: два для Ме-
сопотамии и один находился в центральной Италии в резер-
ве. На протяжении II века число отрядов варваров, состояв-
ших на службе у римлян, неуклонно росло, пока их не стало
огромное множество. В начале III века эти дополнительные
части и корабельные команды подняли общую численность
армии и флота на императорской службе до цифры свыше
400 тысяч человек.
И хотя организация армии в целом осталась без измене-
ний, можно обнаружить изменения в наборе на военную
51
службу, дисциплинарных требованиях и боевом духе. Я уже
говорил, что ни от значительной части гражданского на-
селения на местах, ни от рядового состава провинциальных
легионов нельзя было ожидать сильного чувства патриотиз-
ма по отношению к Риму. До поры до времени идея импе-
рии является слишком абстрактной для среднего челове-
ка — империя и связанная с ней стабильность кажутся
вечными, а обязанности тяготят. Лишь когда имперский
порядок рушится, приходит запоздалое понимание, что
хаос или господство иноземцев гораздо хуже. Эта потреб-
ность в патриотизме, естественно, становилась все более
настоятельной по мере того, как достижения римской ци-
вилизации стали считаться обычным делом, и никакая се-
рьезная опасность, казалось, не угрожает ее существова-
нию. К тому же сам успех профессиональной армии римлян,
изгнавший даже мысль о войне из умов огромного боль-
шинства гражданского населения, усилил невоинственные
настроения масс. Постоянно растущее благосостояние и
мир в провинциях работали в этом же направлении. И в
вербовочной базе в армию появилась тенденция к ее суже-
нию до приграничных районов.
Признаками определенного упадка дисциплины и про-
фессионального духа, по-видимому, послужили два новых
обстоятельства, которые возникли в начале III века.
Первое из них имело отношение к постоянной проблеме
профессиональных армий с долгим сроком службы — к жи-
лью для семейных пар. Август запретил солдатам жениться.
Но при сроке службы свыше двадцати лет даже римская дис-
циплина не могла принудить исполнять такой приказ. Соот-
ветственно появился обычай, по которому многие рядовые
вступали в брак, в современном мире называемый «граждан-
ским», а после их увольнения со службы такой брак полно-
стью становился законным. Теперь же Септимий Север по-
зволил рядовым воинам жениться.
Тот же самый император разрешил или стал поощрять
рядовых, выполняющих в легионах различные работы, то
есть полковых чиновников, оружейников, артиллерийскую
обслугу, музыкантов, образовывать союзы, известные как
«коллегии». Насколько эти коллегии были автономными и
добровольными объединениями, сказать нельзя. Это собы-
52
тие совпало по времени с увеличением числа коллегий, в
которые входили люди, выполнявшие схожие экономиче-
ские функции в гражданской жизни. Безусловно, если во-
енные коллегии были самостоятельными «солдатскими ко-
митетами», то, должно быть, это повлияло на состояние
дисциплины.
Во всяком случае, нет сомнений в том, что приблизитель-
но в то время, когда эти нововведения были приняты, в рим-
ской цивилизации в целом начался упадок.
Были даны всевозможные объяснения духовному упадку
античного мира. Было даже серьезно выдвинуто смехотвор-
ное предположение, что главной причиной явилась сексу-
альная распущенность! Возможно, самой разумной гипоте-
зой — и единственной, которая имеет под собой какую-то
опору в военной области этой темы (а только ее одну мы
здесь затрагиваем непосредственно), — является та, что в
жизни вообще есть периодичность, приток и отток энергии.
Согласно такому представлению, усилия, затраченные на
поддержание высокоразвитой цивилизации, слишком вели-
ки, чтобы могли продолжаться бесконечно. После того как
они предпринимались на протяжении определенного време-
ни, должна наступить передышка. Человеческий разум дол-
жен впасть в состояние варварства или близкое к таковому,
пока к нему не вернется энергия.
Но если основная причина ослабления энергетики ан-
тичного мира туманна, то симптомы достаточно ясны. С 235
по 297 год длится этап политической анархии. Ряд граждан-
ских войн римлян дает варварам возможность добиться мно-
гих временных успехов. Непосредственной причиной упадка
античной цивилизации была эпидемия гражданских войн,
случившаяся в III веке н. э.
Поскольку гражданские войны происходили между груп-
пировками римских военных, действовавших в интересах
полководцев, добивавшихся власти в империи, возникло
предположение, что они были вызваны какой-то слабостью
или недостатком в самой армии. Нет, все иначе. Это граж-
данские войны были причиной определенного упадка дис-
циплины и профессионального духа армии, но сами они
были следствием не военной, а политической слабости
структуры самой империи.
53
Конечно, римскую армию нельзя винить за то, что она
завоевала весь прилегающий к Средиземноморью мир и тем
самым отняла возможность испытывать чувство патриотиз-
ма у значительной части человечества. Если Август (действуя
достаточно мудро в соответствии со своей системой принци-
пов) установил централизованную монархию, которая по-
давляла как военную, так и гражданскую инициативу на ме-
стах, делая при этом вид, что республика сохраняется, и
поэтому не обеспечивая соответствующую законную проце-
дуру престолонаследия в империи, то ничего из этого не де-
лалось армией, которой Август командовал и которой он
был обязан своим троном.
Если читатель полагает, что я слишком подробно оста-
навливаюсь на этих политических моментах, то пусть он
вспомнит, что лишь они объясняют характер войн с III по
IX век и что сложности с престолонаследием дают объясне-
ние гражданским войнам в Римской империи, с которых и
начался ее упадок.
Сенат, который был единственным, кто обладал закон-
ным правом заменять умершего императора, больше не мог
внушать уважение к своим решениям. В действительности
огромное политическое пространство, подавление местной
гражданской инициативы и передача всей военной работы
относительно небольшой армии из профессионалов — все
это соединилось, чтобы сделать «согласие тех, кем правят» в
империи все более и более пассивным. Поэтому и не было
авторитетной личности, способной не допустить, чтобы ле-
гионы на Востоке, или на Дунае, или на Рейне провозглаша-
ли своих полководцев императорами и выступали в поход на
Рим против находившегося там императора.
Читатель может возразить, что долгом армии было от-
ражать нападения извне. Римские военные ответили бы,
что внешние враги представляли собой скорее досадную
помеху, нежели серьезную угрозу. Казалось, что они никог-
да не смогут разрушить римскую цивилизацию. Собственно
говоря, северные варвары так этого и не сделали. Конечно,
если вы уведете какое-то немалое количество войск с лю-
бого участка границы (с целью сделать своего полководца
императором), варвары или иранцы могут прорваться и на-
чать грабить соответствующую провинцию. Но они обычно
54
с трудом брали обнесенные стенами города, и как только
прискорбная неприятность по поводу престолонаследия в
империи разрешалась, этим самым варварам приходилось
уносить ноги через границу, чтобы не быть разбитыми на-
голову, как это обычно случалось. (Далеко не всегда. На-
пример, в войне племен Северного Причерноморья (скифо-
сарматы, готы и др.) в 250—251 гг. взяли Филиппополь
(современный Пловдив), а в 251 г. наголову разбили рим-
лян при Абритте (где-то в современном Добрудже), где
погиб император Деций; новый император Галл (вырвав-
шийся в этом бою с частью сил из окружения) обязался
пропустить армию врага со всей добычей за Дунай и еже-
годно платить дань. — Ред.)
Война всегда и обязательно несет разрушения, но рим-
ские гражданские войны в эпоху империи не влекли за со-
бой повсеместного уничтожения собственности или наме-
ренного столкновения с населением. Образно было сказано,
что они велись «за головы граждан». Даже набеги варваров,
хотя они и были в этом отношении гораздо более серьез-
ными, носили ограниченный характер. Это происходило
потому, что, во-первых, их целью было скорее разграбле-
ние, нежели систематическое уничтожение; во-вторых, на-
падавшим редко удавалось взять обнесенный стенами
город; и в-третьих, как и в остальном мире в эпоху до изо-
бретения пороха, средства разрушения не были столь эф-
фективными, как пушки, и ущерб, который причиняли
вторжения варваров, часто преувеличивался в представле-
нии людей по контрасту с веками нерушимого мира, в ко-
тором жили внутренние области Римской империи.
Очевидной полумерой в таких обстоятельствах было воз-
ведение укреплений. Септимий Север добавил к Адрианову
в основном земляному валу, проходившему через север Бри-
тании, сплошную каменную стену. Большая часть городов в
империи скрылась за стенами. Аврелиан (правил в 270—
275 гг.) зашел так далеко, что дополнительно укрепил сам
Рим (построив новую оборонительную стену, защищавшую
теперь разросшийся за пределы стены город Сервия Туллия
(правил Римом в 578—534 до н. э.), модернизировалась в
первой половине IV в. до н. э.), который не видел врагов
почти 500 лет и не увидел их еще более века.
55
Интересный отрывок из произведения древнегреческого
историка III века, автора сочинения «Римская история» Ди-
она Кассия, показывает, что слабость системы профессио-
нальной армии, не имеющей резервов, вполне осознавалась.
Дион вкладывает в уста государственного деятеля I века н. э.
Мецената такие слова: «...если мы ограничим всю военную
деятельность с их стороны (провинциалов), мы рискуем об-
наружить лишь неопытные и необученные войска, когда
нам в помощь понадобится армия». И все же он заставляет
Мецената продолжать спорить и выступать против всеобщей
военной подготовки (потому что такая подготовка сделает
мятежи более грозными), а также против поспешно сформи-
рованных армий — из-за огромных расстояний, которые
предстояло преодолевать.
Несмотря на приведенный текст, вполне вероятно, что в
течение III века правительство империи не смогло найти
времени (в промежутках между гражданскими войнами и
убийствами императоров), чтобы перестроить военную си-
стему в целом. Ни один император не пытался сделать это,
но все делали, что могли, имеющимися средствами. Более
талантливые императоры, «собрав вместе императорские
войска и фрагменты разбитых пограничных легионов и при-
няв на службу тысячи наемников-варваров (во вспомога-
тельные войска)... стремились держать в своем распоряже-
нии собранное войско, которое они постоянно перемещали
по всей империи, как того требовал каждый внутренний или
внешний конфликт. Эта боевая армия разделяла имперские
победы и получала награды, которые могла дать зачастую
истощенная казна. По сравнению с этой армией формиро-
вания старых приграничных войск, в равной степени легио-
ны и вспомогательные войска (т. е. наемники), которые
стояли на своих старых позициях (а многие так и делали),
неуклонно теряли свой престиж и значение».
Эти самые более талантливые императоры: Клавдий II
Готский (268-270), Аврелиан (270-275), Проб (276-282) и
Кар (282—283) — пытались поддерживать дисциплину же-
стокими наказаниями. Кар предпочитал крайнюю простоту
в одежде и личных привычках. Такие меры не могли полно-
стью излечить пороки бесконечной политической неста-
бильности, и уровень дисциплины и подготовки войск явно
56
падал. Проб был убит во время стихийного бунта войск, воз-
мущенных тем, каких усилий он лично требовал от них для
«улучшения земли», то есть для осушения болот.
Кстати, следует сказать, что гражданские войны внутри
империи не представляют большого интереса для человека,
изучающего военную тематику. В этом общем правиле есть
исключение — Гражданская война в США 1861 — 1865 годов,
так как это была война между двумя сторонами, в военном
отношении почти такими же четко выраженными, как два
отдельных государства. Но почти все гражданские войны,
например Война Алой и Белой розы в Англии, религиозные
войны во Франции XVI—XVII веков и гражданские войны в
Англии XVII века, подтверждают это правило.
Два момента, представляющие тактический интерес и
взятые из гражданских войн, будут рассмотрены, когда речь
пойдет о Вегеции и римской армии IV века.
Наконец, я бы напомнил читателю, что в период смутно-
го времени не один плацдарм был силой захвачен в пределах
границ империи. Ближайшим был уход Аврелиана из Дакии
(274) и отступление к рубежу на нижнем Дунае.
В период смутного времени военная система римлян не
разрушилась. Да, Деций (249—251) пал в бою при Абритте со
«скифами» (готами, скифо-сарматами, славянами и др.), а
Валериан (253—260) был разбит и взят в плен армией Саса-
нидского Ирана, но эти беспрецедентные катастрофы рим-
ских императоров уравновешивали соответствующие побе-
ды. Клавдий II Готский вырезал 50 тысяч готов в Наисе
(г. Ниш в современной Сербии), а Кар так прошелся по вер-
ховьям и среднему течению Тигра и Евфрата, как ни один
император со времен Траяна, преследуя разбитых Сасани-
дов и захватывая их столицы Селевкию и Ктесифон.
Но хотя армия римлян и не развалилась в напряженных
условиях смутного времени, составлявшие ее формирования
стали разобщенными и перемешанными. Мы уже видели,
что эти формирования имели определенное местонахожде-
ние во время предыдущего этапа успешной обороны границ
и что, когда потребовались большие армии, они были сфор-
мированы не за счет перемещения постоянных формирова-
ний как таковых, а за счет временных, известных как «от-
ряды под одним знаменем», причем каждая такая часть была
57
собрана из подразделений нескольких разных частей. Те-
перь, по прошествии более полувека, ошибочная система
формирования таких сводных отрядов привела к тому, что
отдельные части одного и того же легиона можно было най-
ти проходящими службу в разных уголках империи. Старый
легион численностью примерно 6000 человек как тактиче-
ская единица распался. Многие старые когорты вспомога-
тельных войск и алы конницы исчезли совсем, так как (не-
смотря на двухвековую традицию их существования) служба
в такой части не была настолько престижна, как служба в
легионе, а взятые из нее отряды с большей вероятностью
могли потерять свою индивидуальность. Вероятно, любой
знающий армейский офицер, чье положение позволяет оце-
нить ситуацию в армии в целом, сказал бы вам, что первый
же достаточно долгий период мира и политической стабиль-
ности должен был быть использован для перестройки всей
организации римской армии.
Такую передышку устроил Диоклетиан, который стал
императором в 284 году, а к 297 году укрепил свое положе-
ние во всей Римской империи. В целях нашего исследования
мы можем пренебречь традиционно начавшейся граждан-
ской войной между отречением Диоклетиана от престола
в 305 году и началом правления Константина с 306 года
(с 324 г. — единоличный правитель) и считать, что реформы
в армии в целом носят имена как Диоклетиана, так и Кон-
стантина.
Нас не интересует установление абсолютной власти Дио-
клетиана и введение им изменений в гражданском управле-
нии. Разделение им империи на четыре части сократило рас-
стояние, которое должен был проделать гонец в столицу
империи и из нее. В общем, можно сказать, что начиная со
времен Диоклетиана и до окончательного краха централизо-
ванного управления империей обычно было по крайней
мере два законных императора одновременно. С другой сто-
роны, это деление было чисто административным. С точки
зрения цивилизации и восприятия мир римлян оставался
единым. На самом деле можно даже сказать, что единообра-
зие было доведено до крайности.
Помимо попытки разделить управление самой империей,
Диоклетиан с целью увеличения численности римской ар-
58
мии наряду с добровольной вербовкой ввел новый принцип
комплектования: крупные землевладельцы обязывались вы-
ставлять определенное количество солдат в зависимости от
количества имевшихся у них колонов и рабов. Кроме того,
войска теперь дислоцировались по-новому. Раньше все ле-
гионы имели постоянное место расположения в той или
иной провинции. Теперь римская армия была разделена на
две части: пограничные войска (limitanei) и маневренные
войска (comitatenses). Пограничные легионы располагались
постоянно на границах, маневренные же войска составляли
подвижный стратегический резерв, который в случае надоб-
ности перебрасывали к угрожаемому пункту.
Две трети легионов вместе со своими вспомогательными
войсками продолжали находиться на своих старых местах
базирования и наслаждались (или терпели) установившими-
ся связями с местным населением, которые сложились поч-
ти у всех таких формирований на протяжении двух веков, а
у многих — еще на век раньше. Служба в пограничных вой-
сках теперь стала наследственной по закону и на деле: сын
солдата был обязан поступить на военную службу. В дей-
ствительности такой порядок вещей теперь стал обычным и
за пределами армии, так как еще со времен Септимия Севе-
ра императоры периода упадка пытались укрепить гибну-
щую империю, которой они правили, посредством целого
ряда законов, заставлявших сыновей свободных ремеслен-
ников и даже мелких предпринимателей продолжать дело
своих отцов. 1
Естественно, солдатские сыновья не могли одни закрыть
собой все бреши, возникающие в войсках в ходе несения
боевой службы. И мы поэтому обнаруживаем в IV веке си-
стему набора в армию (согласно реформам Диоклетиана),
которая является предвестницей порядков в феодальных
армиях во всей средневековой Европе, поскольку единица,
которая должна была поставить солдата под боевое знамя,
являлась не объединением людей, а земельной собственно-
стью определенного размера. Для набора в армию земель-
ные владения, которые не были достаточно велики, чтобы
поставлять рекрутов, сливались вместе до тех пор, пока они
не образовывали земельное владение необходимой площа-
ди. И тогда владельцы вынуждены были поставлять в ар-
59
мию новобранцев по очереди. По современным меркам эта
воинская повинность была совсем не обременительной, так
как количество войск, которое необходимо было собрать
пропорционально численности населения, было относи-
тельно небольшим. К тому же мужчины не всегда служили
в легионе полный срок. Когда позволяли условия, их уволь-
няли со службы после 15, 10 и даже 5 лет выслуги. И все
равно служба в армии не была популярной, так часто бы-
вает. И английская армия в XVIII веке иногда пополнялась
из тюрем. А в IV веке эта непопулярность военной службы
была так велика, что люди часто прибегали к обману и даже
калечили себя, чтобы избежать призыва. Солдат иногда
клеймили, как преступников, чтобы помешать им дезерти-
ровать.
Служба в легионах была даже еще более непопулярна,
чем во вспомогательных (то есть наемных) войсках, так как
доспехи и оружие легионера были тяжелее, боевая учеба из-
нурительнее, дисциплина суровее, а продвижение по службе
медленнее. Во всяком случае, нелюбовь к службе в легионах
в IV веке упростила приток потенциально лучших бойцов во
вспомогательные войска и, соответственно, снизила боевой
дух и эффективность легионов.
Другое изменение, не такое значительное, как организа-
ция боевых армий, состояло в сокращении численности ле-
гионов, служивших в этих армиях, до 1000 человек. В боль-
шинстве своем вспомогательные (наемные) когорты и алы
имели численность 1000 человек еще со времен Траяна. Так
что теперь уравнение постоянной численности легиона с
этой цифрой обеспечивало большую степень тактической
согласованности благодаря боевым единицам одинаковой
численности. Еще одно изменение состояло в том, что по-
стоянным кавалерийским подразделениям было дано назва-
ние «vexillation», сводный отряд. Можно обнаружить, что
старое название «cuneus» (клин) также применялось в отно-
шении кавалерийских эскадронов в IV веке.
Сокращение численности легионов в боевых армиях до
тысячи человек не означало сокращения общего количества
легионеров. Напротив, это число значительно увеличилось.
Численность римской армии в IV веке можно приблизитель-
но подсчитать:
60
33 пограничных легиона по 6000 человек
в каждом...................................198 000 человек
132 легиона боевых армий (т. е. дворцовые
и маневренные войска) по 1000 человек в каждом. 132 000 человек
Всего солдат в легионах..................... 330 000 человек
108 частей дворцовых вспомогательных войск
по 1000 человек в каждом.................... 108 000 человек;
91 кавалерийская часть по 1000 человек в каждой.91 000 человек;
«Домашние» войска, т. е. личная
охрана императора............................... 15 000 человек
214 000 человек
Итого........................................544 000 человек
Этот итог немного завышен, так как нам известно, что
некоторые легионы, которые раньше были размещены на
границах, теперь оказались приписанными к боевым арми-
ям и поэтому в приведенных цифрах посчитаны дважды.
С другой стороны, точным является то, что общая числен-
ность всех вооруженных сил римлян была гораздо больше
цифры 544 тысяч, так как приведенные выше цифры не
включают в себя вспомогательные войска, за исключением
вспомогательных дворцовых войск. Теперь мы знаем, что в
римской армии было много недворцовых вспомогательных
войск. Возможно, цифра 200 тысяч будет умеренной оцен-
кой их численности. На службе у римлян было огромное
множество разноплеменных союзнических отрядов (нуме-
ры), а также новый вид вспомогательных войск, состоящий
из варваров и известный как федераты. В эти войска входи-
ли также команды кораблей флотилий, которые контроли-
ровали моря и крупные пограничные реки. Сделав паузу,
чтобы попросить читателя запомнить слово «федераты», к
которому я вернусь в связи с Феодосием I, я позволю себе
высказать свое собственное мнение, что общая численность
солдат на военной службе у римлян в IV веке, возможно, со-
ставляла три четверти миллиона. Это была обученная армия,
большая по величине, чем существовавшие позднее армии
до времен войн Французской революции, и самая большая
61
профессиональная армия, которая когда-либо существовала
в мире.
Ввиду различных гражданских войн, имевших место в пе-
риод смутного времени, не было бы удивительным обнару-
жить, что уровень подготовки и дисциплины снизился. На-
против, нас поражает то, что по-прежнему в силе остается
достаточно высокая дисциплина. С различными вариация-
ми рассказывают историю о множестве мятежей, с которых
начинались гражданские войны, о мятежниках, убивавших
центурионов по прозвищу «дай другой» из-за их привычки
требовать другой хлыст, чтобы побить солдата за какой-
нибудь проступок, после того как они уже сломали первый
об его спину! Удивительно не то, что таких центурионов
убивали во время частых мятежей, а скорее то, что они во-
обще существовали. Очевидно, римские младшие команди-
ры часто имели такой характер, что были готовы рисковать
своей собственной жизнью, прилагая усилия к поддержа-
нию дисциплины в своей когорте.
Что касается экипировки, мы видим сильно увеличив-
шееся количество кавалерийских подразделений, в которых
человек и конь так хорошо защищены кольчугой, что вар-
вары (алеманны) в бою под Аргенторатом (Страсбургом) в
357 году думали, что единственным способом свалить таких
чудовищ было проскользнуть под брюхо коня и нанести ему
удар ножом снизу. (Автор преувеличивает. В этом бою 35 ты-
сяч алеманнов против 13 тысяч римлян алеманнская конни-
ца потеснила, а затем рассеяла римскую конницу, прикры-
вавшую правый фланг римского боевого порядка, и только
после упорного боя и отражения атаки алеманнских конни-
цы и пехоты германцы были разбиты (6 тысяч убитых, кроме
того, многие утонули в Рейне), а их вождь Хнодомар взят в
плен. — Ред.) В противоположную сторону была направлена
тенденция, развившаяся среди растущего числа пехоты, от-
казываться от тяжелых нательных доспехов и все больше по-
лагаться на стрельбу из лука и другие виды метательного
оружия. Вегеций осуждает эту тенденцию как составную
часть дегенерации своих современников, хотя, возможно,
это был естественный путь развития в то время. Армия, чьей
главной задачей является преследование налетчиков, долж-
на иметь возможность быстро передвигаться, вступать в
62
стычки небольшими отрядами, а в более редких случаях мас,-
сированного вторжения эффективность новых боевых ар-
мий, вероятно, во многом зависела от скорости, которую
они могли развивать на больших расстояниях.
В 312 году Константину, чья власть тогда простиралась
главным образом на Галлию, стал угрожать Максенций,
правитель Италии. И хотя у Максенция было 200 тысяч вой-
ска против 80 тысяч Константина, Константин принял
решение вторгнуться в Италию. Перейдя через Альпы, он
встретился у Августы-Тавринов (Турина) с большой частью
армии Максенция. Увидев, что у него меньше кавалерии,
Константин построил свою пехоту в две линии с большим
расстоянием между ними и широкими промежутками между
частями по фронту. Когда конница Максенция начала атаку,
ей позволили пройти через эти промежутки. После этого
первая линия Константина развернулась и атаковала кава-
лерию Максенция с тыла, в то время как она вела бой со вто-
рой линией войска Константина и почти уничтожила ее. Что
случилось с пехотой Максенция, нам не сообщают, и это за-
ставляет думать, что она не попыталась компенсировать по-
ражение своей конницы.
Маневр первой линии армии Константина указывает на
высокую степень выучки и дисциплины, управляемость и
тактическую гибкость. Возможно, здесь надо отдать долж-
ное личному искусству Константина, но в любом случае это
указывает на тр, что тактическая гибкость была известна
римской пехоте. (Она была ей известна всегда. Решающие
битвы, например в войнах с Македонией — при Киноскефа-
лах (197 г. до н. э.) и прй Пидне (168 г. до н. э.), — были
выиграны исключительно благодаря тактической гибкости
(изначально заложенной в структуре легиона), выучке, стой-
кости и дисциплине римских воинов. — Ред.)
Глава 3
Армия Римской империи в период от смерти
Константина до смерти Юстиниана, 337—565 гг.
Римская империя не пала, и традиции римской цивили-
зации не были утрачены. Да, с гражданскими войнами в
III веке начался долгий период снижения численности на-
селения, уровня благосостояния, определенного упадка ис-
кусств, включая военное искусство. Но этот упадок явился в
гораздо большей степени результатом внутренних причин,
нежели внешних. Его выдающейся чертой было не успешное
вторжение извне, а внутренние изменения в римской армии,
которая стояла на страже римского мира. Эта армия, остава-
ясь (в целом) верной своему долгу и успешно исполняя его,
по крови стала преимущественно армией из варваров. По
мере того как внутренний упадок продолжал ослаблять (и
особенно обеднять) центральные власти, реальную власть на
Западе в конце концов взяли в свои руки командующие про-
винциальными войсками, варвары по происхождению, до-
брожелательно относившиеся к римской цивилизации и
империи, которой они служили, но все же не способные
успешно управлять таким государством в силу определенной
ограниченности.
На протяжении периода, который охватывает эта глава,
римская армия оставалась высоко обученной профессио-
нальной армией и продолжала вести боевые действия в
соответствии с доктриной войны, подходящей для таких
вооруженных сил. Много формирований, созданных еще
64
Августом и его ближайшими преемниками, можно обнару-
жить и в начале V века. Этой профессиональной армии по-
прежнему обычно сопутствовал успех. И хотя закат римской
цивилизации продолжался, тем не менее количество воен-
ных побед ее защитников превышало поражения, и во вто-
рой половине VI века большая часть Римской империи
(включая возвращенные войсками Восточной Римской им-
перии Северную Африку, Италию, южную Испанию) все
еще напрямую управлялась правительством империи, нахо-
дившемся в ее новой столице Константинополе.
Во второй половине IV века в римской армии (несмотря
на сильный консерватизм и традиционное отношение к во-
инской службе) произошел важный поворот: кавалерия во
многом заменила пехоту и стала основным родом войск.
Главенство кавалерии определило тактику на период
свыше тысячи лет. Отчасти — только отчасти — это явилось
результатом общего внутреннего уменьшения энергии катя-
щегося к закату Древнего мира. Этому способствовали также
особые военные условия.
Первый момент, который следует рассмотреть в связи с
уменьшением роли пехоты, — это ослабление дисциплины в
римской армии, которое началось в смутное время в III веке.
Второй вопрос касается доспехов и оружия. КIV веку легио-
неры уже почти не использовали тяжелое копье. Его замени-
ли легкое копье и дротики. Доспехи стали преимущественно
облегченными. (
Эти изменения в вооружении, наряду с потерей тактиче-
ской самостоятельности когорт легиона и его гибкости в
бою, способствовали и уменьшению наступательной мощи
пехоты.
Очень немногие армии, вооруженные длинными копья-
ми, могли провести успешную атаку — это были прежде
всего греческая и македонская фаланги. И даже в македон-
ской армии Александра Великого успех в наступлении раз-
вивала (а часто и добивалась) тяжелая конница. Швейцар-
цы (после их первоначальных поразительных успехов)
всегда действовали как часть других армий, другие части
которых дополняли их работу. Все средневековые войны
иллюстрируют ту истину, что отряд солдат с пиками и але-
бардами, если он не имеет безукоризненной выучки и дис-
3 X. Никерсон 65
циплины, должен твердо стоять на оборонительном рубеже,
или он будет уничтожен.
Во время наступления римские войска метали копья или
дротики точно так же, как до этого старый добрый пилум, а
затем атакующие начинали работать мечами. Несомненно,
копье было нужно, когда надо было сдерживать атакующую
конницу противника, не давая ей врубиться в ряды пехоты.
Здесь максимально важна дисциплина. В «Пуатье» Бел-
лока есть на эту тему замечательный отрывок:
«Сила вооруженного отряда состоит в его сплоченности.
Когда опасность угрожает всему отряду, каждый отдельный
солдат этого отряда хочет убежать. Помешать ему сбежать
есть цель дисциплины и военной выучки. Каждый боец,
твердо стоящий на своем месте (или падающий там, где сто-
ит), сохраняет единство отряда и, следовательно, его бое-
способность как целостной единицы. Несколько человек,
прекращающих сопротивление в критический момент (а
критический момент обычно является также тем моментом,
когда солдаты больше всего хотят прекратить сопротивле-
ние), наносят вред боеспособности отряда в девять раз боль-
ший, чем их число. Один из моментов, который пугает от-
дельно взятого пехотинца больше всего, это другой человек,
несущийся на него на коне. Если на него несутся несколько
всадников, сбившихся в кучу на лошадях, то производимый
ими эффект по меньшей мере сильный. Если кто-то в этом
сомневается, пусть попробует сам. Если всадники на лоша-
дях имеют оружие, которое может поразить пешего солдата,
находящегося в нескольких футах впереди себя (такое, как
пика), то угроза становится еще более действенной, и ника-
кой человек в одиночку (за исключением приверженца
какой-нибудь религии) не сможет противостоять ей. Но
против этой правды есть другая, до которой отдельный чело-
век никогда не додумается и которая тем не менее проверена
экспериментально. Эта правда состоит в том, что если опре-
деленное количество пеших солдат твердо стоят на месте,
когда на них несутся кони, то кони свернут в сторону или
остановятся до вступления с ними в контакт. В общем, кон-
ный строй не будет эффективен против пешего. Здесь имеет
место разница между самообладанием лошадей и разумом
людей, точно так же как между желанием всадника, чтобы
66
его конь летел вперед, и выучкой коня, которая говорит ему,
что не только его седок, но и люди вообще его хозяева...
Для того чтобы обучить пехотинцев тому, что они таким
образом могут противостоять кавалерии, необходима трени-
ровка. Их следует постоянно муштровать и тренировать,
надо, постоянно повторяя, вколотить в них ту мысль, что
если они будут твердо стоять на месте, то все будет хорошо.
Так бывало даже в случаях, когда пешие солдаты были воо-
ружены лишь палками».
Теперь исходя из всей обстановки III и IV веков, а осо-
бенно из того факта, что популярность в войсках была чрез-
вычайно важна для кандидатов в императоры во время
многочисленных гражданских войн, мы понимаем, что до-
вести дисциплину пехотинцев до такой степени, которая
давала им возможность противостоять атаке кавалерии,
было нелегко. Плотные боевые порядки и замена тяжелого
ударного копья длинной пикой, которая держит кавалери-
ста на большем расстоянии, были поэтому естественными
приемами.
Давайте теперь рассмотрим в хронологическом порядке
важные сражения при Мурсе (351), Аргенторате (Страсбур-
ге, 357) и Адрианополе (378), отмечая, как каждое из трех
сражений знаменует отдельный этап в изучаемом нами про-
цессе.
Реформы Диоклетиана—Константина не смогли остано-
вить духовный упадок древней римской цивилизации, и
вскоре после смерти Константина снова разразилась перио-
дически повторяющаяся эпидемия гражданских войн, двор-
цовых заговоров и убийств императоров.
Одним из эпизодов этих гражданских войн было сра-
жение при Мурсе (современный хорватский город Осиек
на реке Драве), по поводу которого идут горячие споры.
В 351 году н. э. римской армии на Востоке противостояла
римская армия на Западе, особенно галльская. Император
восточной части империи, Констанций, имел превосходство
в легкой и тяжелой кавалерии, а также в лучниках. Он спро-
воцировал племена за Рейном вторгнуться в Галлию с тем,
чтобы удержать как можно большую часть римской армии в
Галлии для защиты этой провинции. И тем не менее войска
Западной империи в сражении при Мурсе, по-видимому,
67
имели превосходство в легионерах-пехотинцах, а также име-
ли в своем составе много германских, в частности франк-
ских, наемников, сражавшихся без защитных доспехов (с
одними щитами). Войска Констанция повели наступление
скошенным боевым порядком, и им удалось обхватить и
смять правый фланг западной армии. Тем временем не за-
щищенные доспехами германцы жестоко пострадали от луч-
ников восточной армии, так что, когда почти неуязвимым
копейщикам восточной армии, наконец, удалось прорвать
боевой порядок галльских легионов, легкая кавалерия вос-
точной армии без труда смогла завершить победу.
Условия, при которых происходило сражение при Ар-
генторате в 357 году, берут начало непосредственно в во-
енном походе на Мурсу шестью годами ранее. Варвары-гер-
манцы, побуждаемые Констанцием, отодвинули границу
Западной Римской империи от Рейна почти до реки Мёз
(Маас). В 355 году Констанций назначил своего двоюрод-
ного брата Юлиана на должность правителя Галлии, с тем
чтобы тот отправился туда и разобрался с ситуацией. Меж-
ду тем восстание римской армии в районе севернее реки
Секвана (Сена) временно создало Юлиану дополнительные
трудности.
В военной кампании 356 года Юлиану не удалось много-
го достичь. На 357 год было намечено наступление на
германцев-алеманнов с двух направлений с целью их окру-
жения и уничтожения. Из Италии прибыло еще одно войско
(25 тысяч человек), другой армией командовал сам Юлиан.
Из-за отсутствия единства действий среди римских воена-
чальников алеманны внезапно напали на армию, прибыв-
шую из Италии, и нанесли ей поражение. После этого вожди
алеманнов сосредоточили свои силы на левом берегу Рейна
у Аргентората и потребовали от Юлиана очистить земли,
приобретенные алеманнами «оружием и своей храбростью».
В это время армия Юлиана восстанавливала укрепления Та-
берны в 30 км от Аргентората, разрушенные алеманнами,
сооружая для себя опорный пункт с годовым запасом продо-
вольствия.
Варвары повалили большие деревья на дороги, ведшие
через холмы, но армия Юлиана (13 тысяч воинов, пехота
двигалась в центре, на флангах прикрываемая конницей),
68
выйдя с восходом солнца, к середине дня подошла к распо-
ложению противника, пройдя около 30 км. Далее последо-
вал инцидент, который проливает яркий свет на дисциплину
в римской армии IV века. Юлиан сообщил войску свои даль-
нейшие намерения. Он сказал, что собирается остановиться
на ночь и наступать утром. Распаленные солдаты скрежета-
ли зубами и громко стучали щитами, выражая свое недо-
вольство, требуя немедленно вступить в бой. Их требования
поддержали высшие чины, сказав, что иначе трудно будет
удержать солдат от бунта. И был отдан приказ наступать не-
медленно!
Обе стороны сближались в тесных боевых порядках.
Юлиан поместил большую часть своей конницы на правом
фланге, и варвары расположили свою конницу напротив
вместе с легковооруженными воинами, которые должны
были стараться оказаться под животами у римских лошадей
и наносить им удары ножом снизу — это была чуть ли не
единственная часть лошади со всадником, не защищенная
доспехами. Римская кавалерия вначале выдержала удар кон-
ницы алеманнов, но затем под натиском противника стала
искать «спасения в бегстве». Юлиан собрал беглецов, и поз-
же они участвовали в преследовании врага. Конница але-
маннов, рассеяв римскую конницу, атаковала правый фланг
римской пехоты, но была контратакована во фланг второй
линией римского боевого Порядка. Решающий этап сраже-
ния представлял собой долгий бой пехоты, в котором рим-
ляне в основном работали мечами, хотя, по словам Амми-
ака, тучей летали дротики и стрелы. Один раз варвары,
обладая преимуществом в силе, глубоко проникли в ряды
римлян — до третьей линии римского боевого порядка. Хо-
рошая выучка дала возможность римским войскам продол-
жать биться до тех пор, пока, наконец, германцы не понесли
невосполнимые потери и не дрогнули. Было подсчитано,
что шесть тысяч убитых алеманнов остались лежать на поле
боя и многие тысячи утонули, пытаясь переплыть Рейн, ко-
торый находился в тылу. Римская армия потеряла только
четырех старших командиров и 243 солдата.
Мы видим, что в этом сражении пехота все еще делает
основную работу, но делает ее, находясь в плотном боевом
порядке, который едва ли был достаточно гибок, чтобы по-
69
зволить маневрировать, как в лучшие для римской армии
времена.
Интересный пример консерватизма римлян и их стрем-
ления сохранить традиции дает употребление слова «черепа-
ха» для обозначения плотного боевого порядка. Еще со вре-
мен республики его использовали для обозначения боевого
порядка при штурме крепостей, когда воины поднимали над
головами и смыкали свои щиты, чтобы защититься от мета-
тельных снарядов, летящих со стен, что, таким образом, на-
поминало панцирь черепахи. Теперь мы видим, что это сло-
во описывает плотный боевой порядок.
Стоит отметить еще два других момента, связанные с по-
следствиями сражения. Юлиан отправил нескольких франк-
ских пленников ко двору Констанция, который находился
далеко отсюда на Востоке, и Констанций сразу же включил
их в свою личную охрану. Затем, когда Галлия была уже очи-
щена от варваров, высокая оценка была дана тому, что Юли-
ану удалось убедить своих наемников помочь легионерам
заново отстроить разрушенные города. И наконец, имена
командиров у Юлиана (Дагалайф, Рёметалк, Гормисдас,
Фуллофауд, Вадомар, Меробод, Давитта, Иммо, Агила и
Маларих) показывают, как много варваров по рождению
можно было обнаружить даже в высшем командовании рим-
ской армии.
После Аргентората следующим важным для Рима сраже-
нием была битва под Адрианополем с восставшими вестго-
тами. Вестготов (западных готов), племя, жившее у границы,
как и большинство приграничных племен, привлекала рим-
ская цивилизация, и поэтому они относительно лояльно от-
носились к империи, «союзниками» которой они были на
протяжении века. Они были обращены в христианство. Ког-
да в 375—376 годах сначала остготы (восточные готы), а
затем вестготы подверглись нападению гуннов с востока,
вестготы попросили, чтобы их вместе с семьями Римская
империя приняла на свою территорию. В конце концов это
было им обещано на суровых условиях: они должны дать за-
ложников и сдать оружие.
Римские чиновники на местах притесняли и угнетали го-
тов, брали взятки и спекулировали их продуктами питания,
а также не разоружили их. Вестготы терпели это больше
70
года, но в конечном итоге подняли восстание, которое на-
чалось в Маркианополе, современный Преслав в Болгарии,
к западу от порта Одесс (современная Варна). Оттуда они
двинулись на Адрианополь, не смогли взять штурмом его
стен и начали грабить окрестности. Император Валент на-
ходился на Востоке, где воевал с Сасанидским Ираном. Ва-
ленту пришлось заключить с иранцами мир, после чего он с
освободившимися войсками выступил из Антиохии и после
продолжительного марша прибыл в Константинополь, где
имел «неприятности вследствие бунта населения» — тыл
оказывался непрочным (как в России в 1917 году. — Ред.).
На помощь Валенту из Галлии через Филиппополь (Плов-
див) на Адрианополь (Эдирне) шел его племянник Грациан
с легионами. Он прислал письмо, в котором просил Валента
подождать его прибытия и «не кидаться наобум одному в же-
стокие опасности». Командование пехотой Валент поручил
Себастиану — опытному военачальнику, поставив ему зада-
чу уничтожить отдельные отряды готов. Себастиан получил
приказ набрать из отдельных легионов по 300 человек и с
отрядом в 2 тысячи воинов двинулся форсированным мар-
шем к Адрианополю, куда прибыл вечером. Утром он вы-
ступил из города и к вечеру обнаружил крупный отряд готов.
До наступления темноты отряд Себастиана скрывался в за-
рослях за высотами, а глубокой ночью внезапно напал на
готов и почти всех уничтожил. Военачальник готов Фритхи-
герн, получив сведения о разгроме одного из своих отрядов,
приказал всем ’своим силам сосредоточиться близ Адриано-
поля. Для того чтобы немедленно напасть на армию Вален-
та, не допустив его соединение с легионами Грециана, у го-
тов не было достаточных сил конницы — она находилась
далеко, была вызвана, но не прибыла. Надо было выиграть
время и не допустить соединения сил Валента и Грациана.
Тогда готы выдвинулись в район восточнее Адрианополя, на
коммуникации Валента, который в это время начал движе-
ние от Адрианополя в западном направлении навстречу Гра-
циану. Разведка римлян ошибочно определила силы готов в
10 тысяч человек — эта ошибка имела важные последствия.
Войско Валента повернуло обратно к Адрианополю, распо-
ложилось здесь в укрепленном лагере, защищенном палиса-
дом, и с нетерпением стало ждать войско Грациана. На со-
71
бранном Валентом военном совете было высказано два
мнения: одни предлагали дождаться войск из Галлии, другие
настаивали на немедленном вступлении в бой. Победило,
пишет Аммиан, злосчастное упрямство императора и льсти-
вое мнение некоторых придворных, которые советовали
действовать с возможной быстротой, чтобы не допустить к
участию в победе Грациана.
Оставив обоз и вьюки у стен Адрианополя, Валент на рас-
свете 9 августа 378 года двинул свою армию против готов.
День был знойный, воины страдали от жажды, маршируя по
каменистым дорогам. Около двух часов дня римляне увиде-
ли телеги готов, расставленные в форме круга на возвыше-
нии местности. Валент приказал строиться для боя — рим-
ская армия начала перестраиваться из походного в боевой
порядок.
В это время к Валенту прибыли послы готов для перего-
воров о мире — фактически же Фритхигерн стремился вы-
играть время для того, чтобы вызванная им конница (кото-
рая уже находилась недалеко) успела прибыть к началу боя.
Боевой порядок римлян состоял из двух линий: в пер-
вой — конница, во второй — пехота. Правое крыло конницы
было выдвинуто вперед, а левое еще только выстраивалось
из походной колонны. Пехота была фактически резервом.
Пехота готов засела в укреплении из повозок, защищав-
ших пехотинцев от атак римской конницы. А готская кон-
ница была уже совсем близко... В довершение всего, Валент
не выставил боевое охранение и отряды прикрытия, по
крайней мере своего левого фланга. Бой завязали стрелки
и скутарии (пехотинцы с облегченными доспехами, воору-
женные копьями и дротиками), которые самовольно вы-
двинулись вперед и стали обстреливать табор готов. Легкая
римская пехота увлекла за собой левое крыло конницы,
атака которой была отражена готами, засевшими за своими
повозками. Правое же крыло римской конницы еще не за-
кончило построения. Пехота римлян оказалась без прикры-
тия. В это время показалась готская конница. «Как молния
появилась она с крутых гор и пронеслась в стремительной
атаке, сметая все на своем пути», — пишет историк Амми-
ан Марцеллин. Удар конницы готов решил исход боя. Три-
дцатью годами ранее легионы Юлиана у Страсбурга сумели
72
достойно встретить такую ситуацию, но войскам Валента
это не удалось. Началось беспорядочное бегство солдат
римской армии и уничтожение их готами. Пало 40 тысяч
римлян. Император Валент был убит. Только трети армии
удалось спастись.
Но даже после такой победы варварам не удалось развить
успех. Они не смогли взять город Адрианополь, а просто
перемещались по территории империи, сея опустошение.
Филиппополь и Сердика (София) также устояли. Затем готы
осадили Константинополь, от которого их оттеснила армия
под командованием нового императора Феодосия I (р. ок.
346 г., правил в 379—395 гг.). Однако Феодосий был вынуж-
ден заключить мир с готами, предоставив им для поселения
Иллирию. Значение Адрианопольской битвы состоит не в ее
прямых последствиях, которые, как казалось, были локаль-
ными. Но после кампании 378—380 годов армия римлян
была реорганизована, что имело серьезные последствия.
Во-первых, теперь завершилась тактическая революция в
отношениях между конницей и пехотой. Конница стала те-
перь главным родом войск. После Адрианополя (приблизи-
тельно в 390—410 гг.) Вегеций в своем объемном трактате из
четырех книг «Краткое изложение основ военного флота»
описал тактику римлян, которая состояла в том, что кавале-
рия призвана (во всех обычных случаях) наносить решаю-
щий удар. Легкая пехота должна была подготавливать и под-
держивать атаку кавалерии своим метательным оружием.
А тяжелая пех'ота должна была просто жестко стоять стеной
за своими большими щитами, не двигаясь с места, чтобы не
нарушить свой строгий боевой порядок. Неподвижная масса
легионеров была опорой оборонительных действий, и в та-
ком бою они все еще играли главную роль, так как легкая
пехота не могла без дополнительной помощи выдержать
удар противника и выстоять в обороне вообще. Она должна
нападать, сражаться мелкими отрядами или быстро отхо-
дить. Очевидно, победа редко может быть достигнута без
перехода в наступление, и во время наступления роль тяже-
лой пехоты римлян теперь стала действительно ограничи-
ваться тем, что она стояла в резерве наготове, чтобы отра-
жать вражеские контратаки, если атака римской конницы
будет отбита. (Автор невнимательно читал Вегеция, который
73
описывает и рекомендует много построений и способов дей-
ствий, в том числе для тяжелой пехоты (в том числе и для
прорыва строя врагов — клин или «свиное рыло»). — Ред.)
Невозможно преувеличить важность этой тактической
революции, которая сделала роль конницы во многом опре-
деляющей.
Хорошо дисциплинированная, твердо стоящая на своих
позициях пехота может не только удержать на расстоянии
превосходящие силы конницы, но и продвигаться вперед,
несмотря на противостояние этой конницы. Иногда пехо-
тинцы даже могут опрокинуть конницу, как это сделали ре-
зервные когорты Цезаря, разбив конницу Помпея в битве у
Фарсала. Помимо тактического превосходства, у пехоты
имеется экономическое преимущество: ее гораздо дешевле
содержать, чем такое же количество конницы.
И хотя важность превосходства конницы в IV веке нельзя
преувеличивать, причем это превосходство было отчасти ре-
зультатом определенного упадка дисциплины в пехоте, все
же читателю следует помнить, что имелась еще одна мощная
военная сила.
Помимо огромного психологического эффекта от своей
атаки, конница имеет еще одно преимущество по сравнению
с пехотой — большую мобильность. Мы уже видели, что на
протяжении четырех веков задачей римской армии было
главным образом отражение нападений на границы импе-
рии. Еще со времен Траяна она сводилась в основном к это-
му. Для осуществления внезапных нападений и, в свою оче-
редь, отражения таких нападений конница была явно лучше,
чем пехота, из-за своей подвижности. Естественно, как род
войск конница стала играть более важную роль в действиях
по обе стороны границы. Служба в коннице была более
насыщена боевыми действиями, и поэтому энергичные и
амбициозные мужчины предпочитали карьеру в этом роде
войск, что еще больше повышало ее значимость. Это был
естественный и в данных условиях неизбежный процесс.
Когда наша собственная регулярная армия (т. е. армия
США. — Ред.) имела дело с индейцами с Великих равнин
или с филиппинскими мятежниками, то большую часть ра-
боты выполняли конные формирования. Поэтому главен-
ство конницы, начиная с 380 года и кончая, скажем, 1500 го-
74
дом, не было результатом какой-то причуды, а было вызвано
ее преимуществом в боевых условиях и отчасти упадком дис-
циплины и уровня подготовки пехоты.
Читатель не должен считать тактическую революцию и
преобладание варваров в списочном составе армии импе-
рии в новых условиях резкой ломкой традиций службы в
римской армии. Это было не более чем кульминацией дли-
тельного и постепенного развития. Было еще много других
важных стабилизирующих элементов. Например, была об-
щая доктрина войны. После определенной революции в
тактике римская армия IV века продолжала придерживать-
ся своей традиционной доктрины, приспособленной к при-
роде профессиональных вооруженных сил с длительным
сроком службы без больших организованных резервов и без
имеющегося в избытке и быстро поставляемого пополне-
ния. В бою Вегеций рекомендовал применять различные
боевые порядки. Тактические формы также должны были
быть различными. Вегеций указывает на семь родов или
видов решительных сражений, которые применяются в за-
висимости от обстановки. «Кто превосходит врага числен-
ностью или храбростью, сражается квадратным строем —
это первый способ. Кто считает себя неравным врагу, пусть
правым своим крылом гонит левый фланг неприятеля — это
второй способ. Кто уверен, что его левое крыло очень силь-
но, пусть нападает на правый фланг неприятеля — это тре-
тий способ. У кого хорошо обученные воины, тот должен
начинать бой на обоих крыльях — это четвертый способ.
У кого хорошее легковооруженное войско, пусть он напа-
дает на оба неприятельских крыла, поставив перед боевым
строем метателей дротиков и стрел, — это пятый способ. Кто
не полагается ни на численность войск, ни на их доблесть,
если ему придется вступить в бой, пусть он ударит правым
своим крылом на левое неприятельское, а остальные войска
вытянет наподобие вертела — это шестой способ. Кто знает,
что он имеет войска или более многочисленные, или более
слабые, пусть он (и это седьмой способ) с фланга имеет себе
для поддержки или гору, или город, или море, или реку,
или что-либо иное. Кто более уверен в своей коннице,
пусть он ищет места, более подходящие для конницы, и ве-
дет бой больше при помощи конницы. Кто полагается на
75
свои пешие войска, пусть выбирает местность для пешего
войска и ведет бой пешими войсками».
Первый способ ведения боя Вегеций не считает лучшим,
так как при его применении возможен прорыв фронта. Вто-
рой способ, который он называет «косым строем», во мно-
гих отношениях лучше первого. В этом случае правое крыло
выступает вперед, что позволяет охватить левый фланг про-
тивника и выйти ему в тыл. Лучшим Вегеций считает шестой
вид боя, который он называет превосходным. Для противо-
действия охвату левого фланга там должна находиться кон-
ница. Атака сопровождается криком «баррит» (крик слона).
Самое главное — это умение применять боевые порядки в за-
висимости от обстановки.
И наконец, Вегеций отмечает, что «победа обычно дости-
гается немногими». Поэтому отборных воинов надо ставить
там, где этого требует расчет и польза, то есть на решающем
направлении.
Таковым является военное искусство настоящей профес-
сиональной армии, особенно когда им противостоят (как
обычно противостояли римской армии) более многочислен-
ные, но гораздо менее организованные, чем римские, воору-
женные силы. Римляне успешно использовали различные
способы войны не только во времена Тиберия, но еще со
времени разгрома Марием тевтонов в 102 и кимров в 101 го-
ду до н. э. (Римляне действовали разнообразно всегда, на-
пример в Пунических или в Македонских войнах. — Ред.)
Цивилизованная армия обычно эффективнее равной по
численности варварской. Адрианополь — единственный
пример крупной катастрофы, произошедшей от рук варва-
ров. (Автор забыл про бой при Абритте в 251 г., можно найти
и другие примеры. — Ред.) В любом случае ее уравновесила
череда великолепных побед. (Долговременные последствия
Адрианополя чудовищны — варвары почувствовали слабость
империи, и очень скоро их армии начнут «гулять» по ее про-
сторам, в 410 г. будет взят Рим, в 476 г. погибнет Западная
Римская империя. — Ред.) Реорганизация Феодосия, поми-
мо изменений в технике, привела к тому, что в личном со-
ставе римских армий стали преобладать варвары.
Еще со времен начала республики в римской армии име-
лись подразделения, состоявшие из «неграждан» (так назы-
76
ваемые «союзники» из покоренных племен Италии — на
каждый римский легион они выставляли 5000 человек пехо-
ты и 900 всадников и содержали их за свой счет). Ко времени
правления Константина эти формирования, которые изна-
чально имели подчиненное положение, стали почти равны-
ми по значению формированиям, состоящим из граждан
страны, что доказывается существованием многочисленных
вспомогательных войск среди ударных боевых частей.
Такое развитие было достаточно естественным. Знаком-
ство с достижениями высокоразвитой цивилизации часто
лишало мужчин желания служить в армии (как и сейчас).
Соответственно набор в армию граждан империи становил-
ся все более затруднительным, несмотря на весьма малое со-
отношение войск и населения. Правительство империи
было вынуждено справляться с этим, применяя то же самое
средство, которое мы видим сейчас (т. е. в начале XX в. —
Ред.) в колониальных армиях Англии и Франции, то есть
прием на службу варваров. Эти варвары совершенно не
враждебно относились к цивилизованному обществу, кото-
рое они охраняли. Пока им платили, они были достаточно
сговорчивы и под руководством командиров-римлян про-
питывались давней римской традицией ведения войны. Они
с готовностью громили врагов-варваров, живших по ту сто-
рону границы, суммарная численность которых во много раз
превосходила численность римских войск. Тем не менее со
временем уклонение культурных римлян от военной службы
привело к тому, что и командиры и солдаты римской армии
постепенно стали в основном варварами по происхождению.
Самым простым способом набрать людей в армию было
принять в нее вождей племен варваров вместе с их личными
дружинами.
После 380 года уже не было нововведением то, что Фео-
досий принимал или принуждал поступать на службу в рим-
скую армию большое количество конных варваров. Предве-
щавшей недоброе новостью было то, что он часто платил им
больше, чем регулярным римским войскам, и зачастую де-
монстрировал большее уважение.
К тому же этим новым наемникам был предоставлен но-
вый статус федератов, отличавшийся как от статуса перво-
начальных наемных частей (вспомогательных войск), так и
77
от статуса нумеров. Легальный статус федератов напоминал
статус союзнических отрядов, которые служили в армиях ре-
спублики и на заре империи. На практике они, по-видимому,
отличались от наемных и союзнических войск не только тем,
что командир формирования федератов был обычно вождем
племени, члены которого входили теперь в его часть, но так-
же и тем, что он обладал правом назначать подчиненных
себе командиров. Разумеется, такое право назначения на
должности повышало зависимость и потенциальную поли-
тическую значимость этих командиров. С другой стороны,
ничего не говорит в пользу того, что такая часть продолжала
черпать пополнение в своем племени, так как она переме-
щалась из провинции в провинцию.
Преобладание варваров над римлянами в римской ар-
мии определило путь потери централизованного управ-
ления на Западе не так, как это представляют многие
популярные историки недавнего прошлого. После смерти
Феодосия в 395 году Римская империя окончательно была
разделена на Западную и Восточную, а в централизованной
власти на Западе вскоре после этого появились признаки
распада. Но эта перемена явилась не только следствием
успешных нападений извне. Она была результатом усили-
вающегося упадка римской цивилизации от внутренних
причин. Ни в одном сражении варвары из внешнего «мира
тьмы» не нанесли римской армии решающего поражения и
не завоевали римских земель». (Автор не совсем внятен.
Образование Тулузского королевства вестготов с 419 г. по-
сле погрома ими Рима в 410 г. — не завоевание? Или захват
вандалами Северной Африки в 429—439 гг., а в 455 г. раз-
гром ими Рима. — Ред.) В этом общем утверждении есть
только два местных исключения. Была опустошена узкая
полоса земель к югу от верховьев Дуная, и в Британии по-
селения язычников (англов, саксов, ютов и др. — Ред.) на
южном и восточном побережье отрезали романизирован-
ных бриттов от христианского мира.
Были захватчики извне, но их либо уничтожали, как Ра-
дагайса, либо отражали их вторжения, как предводителя
гуннов Аттилы. Остготский король Радагайс вторгся в Ита-
лию в 406 году с 200 тысячами воинов. Его огромному
войску противостояла гораздо меньшая римская армия под
78
командованием полководца Стилихона Вандала, варвара по
происхождению. Войско варваров было окружено и унич-
тожено.
Войска, состоявшие из вестготов, вандалов, герулов или
остготов, продолжали сохранять свою организацию в том
виде, в каком они были, когда являлись армейскими форми-
рованиями единой империи. То есть это были части тяжелой
конницы, вооруженной в основном копьями, и легкой пехо-
ты, вооруженной главным образом луками. Солдат набирали
из потомков тех, кто служил в исходных частях, плюс при-
езжие, варвары или местные жители, по решению командо-
вания части. Такие случаи были редки, так как военный от-
ряд представлял собой довольно богатую и, во всяком случае,
высокопривилегированную группу людей. С одним боль-
шим исключением, к нему мы сейчас подойдем. По-види-
мому, не проводился широкий набор в армию из числа жи-
телей провинций — не потому, что местные власти не хотели
бы получить их помощь (разве они могли бы получить ее, не
нарушая исключительного положения привилегированного
воинского формирования, от поддержки которого они за-
висели), а потому, что сами жители провинций не хотели
служить в армиях, которыми зачастую командовали люди,
исповедовавшие еретические толки христианства (либо даже
нехристиане).
Причина, по которой местные правители, например, в
Испании в V веке не могли набирать в армию жителей своих
провинций, состояла в том, что жители провинций были
католиками, а правители — арианами. (Арианство — ересь
в христианстве, названная по имени священника Ария
(г. рожд. неизв. — умер в 336 г.) из Александрии. Он отрицал
единую сущность Троицы. Окончательно осуждено церко-
вью в 381 г. Арианами были вестготы и др. — Ред.) При таком
положении дел северная Галлия была заметным исключени-
ем. Франкские вожди были католиками (в 496 г. Хлодвиг I
(465—511), франкский король с 481 г., из рода Меровингов,
принял христианство в ортодоксальной форме (когда не
было разделения православия и католичества). — Ред.), и их
армии дополняли войска, набранные из романского населе-
ния, которые были экипированы (и организованы) согласно
римским традициям.
79
Ввиду глубоких политико-религиозных различий между
франкской Галлией и, например, вестготской Испанией и
южной Галлией и ввиду того, что пехота продолжала ос-
таваться главным родом войск в армиях франков, будет
уместным оставить на время Галлию и вернуться к ней в сле-
дующей главе. А тем временем нам следует помнить, что со-
кращающееся население всей Римской империи продолжа-
ло считать себя римлянами. Различные новые правители на
землях разрушенной Западной Римской империи теоретиче-
ски сохраняли верность императору в Константинополе, и
этот император напрямую управлял восточной половиной
Римского государства.
В VI веке мы имеем реставрацию прямого императорско-
го правления в Африке, Италии и южной Испании. Эта ре-
ставрация была принесена силой оружия. Военные кам-
пании вместе с одновременно имевшими место боевыми
действиями в пограничных районах с Сасанидским Ираном
дают нам подробные сведения о методах ведения войны в
тот период времени.
Став императором, Юстиниан (р. в 482 или 483 г., правил
в 527—565 гг.) унаследовал армию, в которой Лев I (правил
в 457—474 гг.) и Зенон Ис'аврянин (правил в 474—491 гг. с
перерывом в 475—476 гг.) приложили определенные усилия
к тому, чтобы уменьшить относительную значимость варва-
ров по сравнению с гражданами Рима в личном составе воо-
руженных сил. Это делалось посредством вербовки на во-
енную службу большого количества исаврийских горцев из
южной Анатолии, которым, очевидно, предоставлялись те
же плата и привилегии, что и варварам-федератам.
За век с четвертью до Юстиниана общая численность
римской армии на Востоке сильно сократилась. В 527 году
он эффективно правил Балканским полуостровом, Анатоли-
ей, Сирией, Палестиной и Египтом и командовал от 150 ты-
сяч до 200 тысяч солдат, в то время как, скажем, в 400 году в
этих же самых провинциях были размещены 350 тысяч сол-
дат. Причиной такого сокращения был продолжающийся
упадок римской цивилизации, симптомами которой были:
сокращение численности населения, финансовый упадок и
коррумпированная власть. В преклонные годы Юстиниана
говорили, будто из 645 тысяч солдат на бумаге в действи-
80
тельности у империи только 150 тысяч, которые тем не ме-
нее контролировали как первоначальную территорию Вос-
точной Римской империи, так и отбитые у варваров Африку,
Италию и южную Испанию.
Уменьшившаяся армия римлян на Востоке по-прежнему
имела деление — как это было предписано Диоклетианом
более чем двумя веками ранее — на «маневренные» и «по-
граничные» (т. е. размещенные на границах) войска. Такти-
ческая единица, все еще известная под старым названием
«numerus», переводилась на греческий как «katalogos», но все
другие старые названия формирований — легион, когорта,
ала и т. д. — практически исчезли. Независимость воена-
чальников и их право назначать на должности командиров,
что мы уже обсуждали в связи с реорганизацией армии Фео-
досием, продолжали укрепляться, так что теперь полковод-
цы (как граждане Римской империи по рождению, так и
бывшие вожди варваров) имели большие личные контин-
генты. У Велисария (ок. 504—565, полководец Юстиниана;
одержал победы над иранцами, вандалами в Северной Аф-
рике, остготами в Италии, подавил восстание в Константи-
нополе. — Ред.) на пике его карьеры таких людей было поч-
ти 7 тысяч. Подразделения больше не имели номера или
полкового названия, а обозначались лишь по имени их ко-
мандира.
В вооружении и тактике тенденция больше полагаться на
кавалерию, нежели на пехоту, а также все возрастающее зна-
чение стрельба лучников дошли до своего логического за-
вершения. Как уже было показано ранее, эти тенденции
были отчасти результатом ослабления дисциплины и ухуд-
шения обучения пехотинцев, а отчасти — объяснялись спе-
цифическими военными условиями, и особенно исполь-
зованием армии в качестве полицейских сил. Им также
благоприятствовало то, что восточные провинции когда-то
были сильными странами с развитой конницей и пехотой.
В армиях Юстиниана все еще была тяжеловооруженная пе-
хота, и она доблестно сражалась при Даре в Месопотамии с
иранцами в 530 году (где Велисарий, имея 25 тысяч, сумел
отразить 50 тысяч иранцев), при Тагимэ в Италии в 552 году
(где Нарсес с 20 тысячами наголову разбил более 20 тысяч
остготов Тотилы), йри Везувии в 553 г., где Нарсес снова
81
разбил остготов, на реке Касулина в 554 г. (в Италии, в древ-
ней Кампании, в 10—12 км от Капуи, где Нарзес, имея 18 ты-
сяч, уничтожил 30-тысячную армию вторгшихся в Италию
франков).
Но цветом имперской армии была тяжелая конница, пол-
ностью одетая в доспехи и кольчуги и вооруженная мечом,
небольшим щитом в левой руке и, обычно, копьем. Имелись
легковооруженные конные лучники, многие из которых
были гуннами, тюрками, славянами и др., и тяжелая конни-
ца варваров с севера, вооруженная копьями.
На первый взгляд может показаться, что конные лучники
не столь разумно организованы, как пешие. Но стрельба на
скаку по скоплениям пехоты, да и по коннице противника,
особенно тяжелой, весьма эффективна. (Иллюстрацией мо-
жет служить поход 3-тысячного отряда славян в 551 г. Пере-
правившись через реку Истр (Дунай), а затем через реку Гебр
(Марица), отряд разделился на два отряда. Римский воена-
чальник, имевший большие силы, был разбит внезапным
нападением с двух направлений. Затем славяне разгромили,
предварительно расстреляв из луков, отряд регулярной кон-
ницы, ее командир Асбад был взят в плен. Затем этот отбор-
ный славянский отряд овладел сильной приморской крепо-
стью Топер — ее гарнизон славяне выманили и уничтожили
в полевом бою, а 15 тысяч вооруженных мужчин — жителей
города — не смогли удержать стены под обстрелом славян-
ских лучников и натиском штурмующих, которые овладели
городом. — Ред.)
Задолго до Юстиниана, в 53 году до н. э., конные лучники
парфян во взаимодействии с тяжелой парфянской конницей
нанесли поражение Крассу, а позже, в XI—XV веках, сара-
цинские, турецкие и египетские конные лучники доставили
массу неприятностей крестоносцам.
Во времена Юстиниана были люди с военным мышлени-
ем античной школы, которые не одобряли стрельбу из лука
и продолжали возносить старый добрый контактный бой ле-
гионеров, однако боевая практика требовала разнообразия
вооружений и тактики.
Полководцы Восточной Римской империи могли позво-
лить себе большие вольности со своими противниками, по-
тому что их армии не обладали гибкостью и способностью
82
маневрировать на поле боя. С появлением армий, обладаю-
щих равным умением маневрировать, вступает в действие
принцип Наполеона: «Будьте начеку, пытаясь зайти своему
противнику с фланга, и смотрите, чтобы он сам не обошел
вас». И все же три большие победы в период правления
Юстиниана были завоеваны благодаря применению разно-
видностей оборонительного охвата из вогнутого боевого по-
рядка!
В 530 году у Дары в Верхней Месопотамии у Велисария
было 25 тысяч воинов против 40 тысяч (а позже 50 тысяч)
иранцев. В то время иранская пехота сражалась за большими
громоздкими щитами, как и их предки 1000 лет назад. Иран-
цы расположили свою конницу, главную ударную силу, на
флангах. Позицию римлян защищали ров и вал с проходами
для вылазок, в центре подковообразно вдающиеся в глубину
римского расположения, что позволяло с флангов контрата-
ковать иранцев, если они будут наступать в центре. Поэтому
иранцы, не желая попадать в ловушку, последовательно ата-
ковали сначала левый, а затем правый фланг римлян.
В обоих случаях иранцам удавалось опрокидывать флан-
ги римлян, и оба раза они были контратакованы. Первый раз
иранцев во фланг контратаковал отряд (300 человек) конных
лучников, стоявший на углу углубления позиции, и отряд
пехоты, стоявший за высотой в тылу на левом фланге. Иран-
цы были отбиты и потеряли 3 тысячи. Затем иранцы атако-
вали и обратили в бегство правое крыло римской армии, но
были контратакованы здесь двумя отрядами конных лучни-
ков по 300 человек (который стоял справа и который был
переведен слева) и общим резервом римлян. Иранцы, не-
смотря на подмогу резерва «бессмертных», были разбиты и
потеряли еще 5 тысяч человек. После этого римские конни-
ца и пехота некоторое время преследовали иранцев.
В бою с остготами у Тагинэ в 552 году в Италии у Нарсеса
(ок. 478—568, полководец Юстиниана) было около 20 тысяч.
У остготов Тотилы было более 20 тысяч. Лагеря римлян и
готов разделяло около 400 м, высота, контролировавшая до-
рогу, которая позволяла готам осуществить фланговый ма-
невр, и овраг поперек поля. Ночью отряд римской пехоты
(500 человек) занял высоту. Утром готы попытались его
сбить, но римские пехотинцы, сомкнув щиты и выставив
83
копья, отразили несколько конных атак готов. Это была за-
вязка боя. Противники построили свои боевые порядки. На
флангах своего боевого порядка Нарсес расположил около
8 тысяч пеших лучников, а в центре — спешенных лангобар-
дов, герулов и другие отряды «варваров». Левый фланг рим-
лян примыкал к высоте, занятой отрядом римской пехоты.
Нарсес приказал своим флангам, где стояло по 4 тысячи луч-
ников, выдвинуться вперед. Боевой отряд римлян принял
форму полумесяца. Боевой порядок готов состоял из двух
линий: в первой находилась конница, во второй — пехота.
Тотила приказал готам не пользоваться в бою луками, а пу-
скать в ход только копья — это говорит о намерении дей-
ствовать наступательно и решить дело в ближнем бою. Про-
копий из Кесарии пишет: «Всадники готов, оставив позади
себя пехоту, полагаясь только на свои копья, устремились в
слепом порыве храбрости, но, попав в битву, жестоко запла-
тили за свое неразумие. Устремившись в центр врагов, они
не заметили, что оказались в середине восьми тысяч пехоты;
они быстро пали духом, поражаемые стрелами справа и сле-
ва, так как стрелки, стоявшие по флангам фронта, сильно
загнули края боевой линии, как крутой серп луны. В этой
схватке готы потеряли много людей и коней, еще не успев
вступить в бой с неприятелем и понеся много непоправимых
потерь, они с запозданием и большим трудом подошли к не-
приятельской линии». Отразив атаки готов, римляне уже
под вечер контратаковали, в результате конница готов об-
ратилась в бегство, опрокинув и частью потоптав свою пехо-
ту. Тотила был смертельно ранен, его войско частью было
пленено, частью (под покровом темноты) рассеялось.
В следующем, 553 году в Италию вторглись крупные силы
алеманнов и франков. Всего их было 75—80 тысяч человек.
Эта большая армия раскололась на две колонны, причем
каждая двигалась на юг вдоль одной из сторон полуострова.
Они несли большие потери от болезней и внезапных напа-
дений гарнизонов императорских войск, которые, однако,
были слишком немногочисленны, чтобы остановить их.
Позже одна из колонн, пытаясь уйти на север через Альпы,
не дошла до них и полностью погибла от эпидемии в области
Венеции. Другая колонная, возвращаясь, осенью 554 года
оказалась в области Кампания. Здесь на реке Касулина в
84
10—12 км от Капуи произошел бой между 30 тысячами фран-
ков и 18 тысячами римлян. Боевой порядок римлян состоял
из фаланги пехоты (4 тысячи), конницы на флангах с кру-
глыми*щитами, дротиками, луками и длинными копьями,
двух конных отрядов, укрытых на флангах в лесной чаще с
задачей окружения противника; шеренги тяжеловооружен-
ных пехотинцев, прикрывавшей с фронта весь боевой по-
рядок; легковооруженных пехотинцев, в том числе метате-
лей дротиков, замыкавших боевой порядок и обеспечивавших
его с тыла. Для отряда герулов, который временно отказался
сражаться (Нарсес казнил одного герула за убийство), рим-
ский полководец оставил место в центре фаланги. Построи-
лись и франки. Римский историк Агафий писал: «Форма их
боевого порядка была подобна клину и походила на дельту.
Передняя его часть, которая заканчивалась острием, была
плотна и закрыта со всех сторон щитами. Можно сказать,
что свои построением они напоминали голову свиньи.
Фаланги же с каждой стороны, построенные в глубину
по сотням и по лохам и как можно больше протянутые
вкось, постепенно отдалялись друг от друга и заканчива-
лись, охватывая большое пространство, так что промежуток
между ними оставался пустым и видны были ряды голых
спин воинов. Они стояли отвернувшись друг от друга, что-
бы противостоять неприятелю, но сражались в безопасно-
сти, прикрытые [с фронта] щитами, а тыл защищали сто-
ящие в противоположном ряду».
Построив такой «таран», франки решили пробить им
боевой порядок римской армии. Их клин своим острием
врезался в расположение римской армии и, так как в центре
ее был не занятый промежуток (место для герулов), франки
пробили боевой порядок римлян на всю глубину. Нарсес
приказал своим войскам загнуть фланги и охватить против-
ника, а коннице зайти франкам в тыл. Так как клин франков
был внутри пустым, конные лучники римской армии полу-
чили возможность стрелять через голову одного фаса клина
в спины воинов другого фаса клина, в результате чего фран-
ки несли большие потери. В это время на поле боя вернулись
герулы (их вождь убедил их в правоте Нарсеса) и вступили с
прорвавшимися франками в рукопашный бой. Те, заподо-
зрив засаду, обратились в бегство.
85
Боевой порядок франков был расстроен. Агафий пишет:
«Римляне же истребляли их не только стрелами, но набра-
сывались на них тяжело и легковооруженные, бросая дроти-
ки, пронзая копьями и рубя мечами. Всадники, сомкнув
фланги, окружили их и отрезали отступление». Спасаясь от
преследования, франки прыгали в реку и тонули. Их войско
было уничтожено. Спаслось, как утверждают, только пять
человек. Потери римлян были незначительными.
Относительно небольшая численность римских армий,
которые сражались в войнах Юстиниана, иллюстрирует не
только высокий уровень подготовки императорских войск,
но и слабость местных варварских королевств, возникших
на обломках Западной Римской империи, особенно тогда,
когда завоеватели исповедовали арианскую ересь.
В 429—439 годах Северную Африку завоевали перепра-
вившиеся под натиском вестготов из Испании вандалы и
аланы, ведомые королем Гёйзерихом. В 455 году они взяли и
разграбили Рим.
В 465 году тогдашний император Восточной Римской
империи Лев I двинул против вандалов сильную армию
и огромный (1113 судов) флот. Но вандалы в 468 году
уничтожили римский флот мыса Меркурия (современный
Эт-Тиб, назывался также Бон), что заставило отступить су-
хопутную армию. В 533 году покончить с королевством ван-
далов и аланов решил Юстиниан. Он отправил морем в
Африку армию под командованием Велисария числен-
ностью в 10 тысяч пехоты, 5 тысяч конницы плюс отряд
массагетов. Вандалы и аланы действовали разрозненно и
неорганизованно и были разбиты к юго-востоку от Карфа-
гена у Дециума (современный Хаммам-Лиф). Велисарий
занял Карфаген, с 439 года бывший столицей королевства
вандалов и аланов. Последние попытались взять реванш,
но были снова разбиты при Трикамере, после чего вандалы
и аланы в Северной Африке исчезли, частью смешавшись
с местным населением (а частью истреблены).
Относительно небольшие цифры численности сражав-
шихся армий показывают, что многочисленное граждан-
ское коренное население мест, где разворачивались бои,
оставалось довольно пассивным. Пятьсот лет ничем не на-
рушаемой надежды на профессиональную армию во многом
86
отучили население империи воевать. Именно это демон-
стрируют и военные кампании Юстиниана в Италии и Ис-
пании.
Хотя отвоевывание Юстинианом у «варваров» Италии и
длилось дольше, чем Африки, было также успешно осущест-
влено. Как и в Африке, население бывших земель империи
дружелюбно относилось к солдатам имперской армии, но
почти не участвовало в войне. Непропорционально малая
численность регулярных войск по сравнению с большой
территорией, которую предстояло завоевать, поражает еще
больше. Непрочное государство остготов (им правила ост-
готская династия, а его малочисленная привилегированная
военная каста еще сохраняла черты своего далекого остгот-
ского происхождения) контролировало не только Италию и
Сицилию, но и нынешние Австрию, Баварию до Дуная, за-
падную Венгрию, Хорватию и Боснию. Велисарий начал
войну с остготами с высадки в 535 году на Сицилии, завоевав
которую переправился в Италию и занял Рим, имея менее
9000 человек. При этом вспоминается падение неаполитан-
ских Бурбонов перед Гарибальди.
Да, существовала другая императорская армия, действо-
вавшая на востоке Адриатики, но эта армия была даже еще
меньше — 3000 или 4000 человек — и именно нападение Ве-
лисария с юга нанесло главный удар. Готов не было намного
больше; они могли собрать лишь 15 тысяч солдат для осады
Рима, после того как он открыл свои ворота римлянам из
Восточной империи, и этого было недостаточно для того,
чтобы окружить и удержать город. К этому времени потери
в боях плюс крошечные гарнизоны, оставленные в Панорме
(Палермо) и Неаполе, сократили численность армии Вели-
сария до 7500 человек. Но благодаря своим дипломатиче-
ским усилиям он убедил некоторых горожан нести охранную
службу на стенах и изводил осаждавших город в течение года
готов неожиданными вылазками. Вскоре вторая римская ар-
мия деблокировала Рим, а Велисарий был отозван на борьбу
с Ираном.
В 551 году в Италию отправилась новая армия под коман-
дованием Нарсеса — когда империя, сражавшаяся против
многих врагов, смогла собрать достаточно войск, денег и во-
енного снаряжения и для итальянского театра военных дей-
87
ствий. А Нарсес победил готов при Тагинэ (в 552 г.) и при
Везувии (в 553 г.)
Относительно немного известно о завоевательном походе
Юстиниана в южную Испанию. В Бетике (южная Испания),
самой богатой и густонаселенной части полуострова, был
оставлен гарнизон. И вплоть до 624 года империя удержива-
ла эти земли (в 604—628 гг. Восточная Римская империя вела
тяжелейшую войну с Сасанидским Ираном).
Вплоть до смерти Юстиниана в 565 году римские армии
довольно успешно отражали натиск внешних врагов. Потеря
централизованного управления на Западе (за исключением
эвакуации легионов из Британии и территорий в верховьях
Дуная и за Рейном — так называемые Декуматские (деся-
тинные) поля) произошла из-за политической «перестрой-
ки», а не в результате военного поражения. Теперь Африка,
Италия, Далмация, южная Испания — то есть добрая поло-
вина западных провинций — были возвращены силой ору-
жия под власть императоров. Армия, которая явилась оруди-
ем этого возврата, все еще была непревзойденной и лучшей
в мире.
Глава 4
Армия Восточной Римской империи после смерти
Юстиниана и раннее Средневековье на Западе,
565-1079 гг. н. э.
В предыдущих трех главах мы рассмотрели преобразова-
ния в римской профессиональной армии со времен Августа
до Юстиниана. Теперь я предлагаю проследить видоизмене-
ния этой армии до потери ею своих корпоративных тради-
ций и обсудить переход военной системы на Западе от про-
фессиональной к феодальной армии.
Вскоре после смерти Юстиниана в 565 году Римская им-
перия вступает в период сокращения границ. Достоверно
известно то, что до начала мусульманских завоеваний в
633—634 годах причина, лежавшая в основе такого сокраще-
ния, была скорее финансовой, нежели ею явилась военная
слабость. Если слабо организованное государство вестготов
могло успешно осаждать один за другим города южной Ис-
пании, то это происходило потому, что Константинополь не
мог позволить себе собрать и перевезти сюда армию на по-
мощь. (В это время шла тяжелейшая война с Ираном (604—
628), а иранские войска трижды, в 609, 615 и 626 г., выходи-
ли к Босфору напротив Константинополя. — Ред.) Если
лангобарды сумели распространиться по большей части
Италии, то это произошло по тем же причинам. То же самое
справедливо в отношении заселения славянами Балканско-
го полуострова, за исключением того, что первые славяне
были вполне готовы оказывать уважение и платить дань им-
89
перии. К тому же как лангобарды, так и славяне появились
в малозаселенных провинциях, где было достаточно земли,
так что вновь прибывшим здесь были рады. Население им-
перии уже давно сокращалось, а во времена Юстиниана же-
стокая эпидемия чумы еще больше ухудшила ситуацию.
(Эпидемия чумы 541—543 гг., так называемая «Юстиниано-
ва чума», унесла жизни более 100 млн человек, а в Восточной
Римской империи погибла половина населения. Во многих
регионах (Италия, Балканский полуостров) старое населе-
ние большей частью вымерло. — Ред.) Такое сокращение
численности населения способствовало возникновению де-
фицита финансов, который еще усилился не только благо-
даря далеко нацеленным военным кампаниям Юстиниана,
но и благодаря его страсти к строительству. Религиозные
волнения увеличили число военных задач Юстиниана. Ему
приходилось держать большие армии в Египте, чтобы сдер-
живать еретиков-монофиситов в неспокойной Александрии.
Наконец, усиливалось давление на границе с Ираном, кото-
рый всегда был главным источником неприятностей для им-
перии. Это давление продолжалось на протяжении прав-
ления преемников Юстиниана, так что не было никакой
возможности скопить какой-то излишек в истощенной каз-
не. (В ходе войны 604—628 гг. иранские армии захватили
Египет и Сирию, выходили к Босфору, и только наступле-
ние императора Ираклия через Армению в Месопотамию
прекратило войну (захваченное иранцам пришлось вер-
нуть). — Ред.)
Здесь возникает необходимость повторить обсуждение
вопроса относительно того, добились бы или нет римляне
большего успеха, если бы полагались на большие армии с
коротким сроком службы в них. Я уже говорил, что, учиты-
вая характер их государства и огромные расстояния в нем
(измеряемые временем, необходимым для передвижения
войск), им была нужна профессиональная армия с длитель-
ным сроком службы. Аксиомой является то, что такая армия
более эффективна, чем равная по численности армия с ко-
ротким сроком службы, поскольку она забирает меньшее
количество человеческих ресурсов из общества. Но такой же
аксиомой является и то, что она гораздо более дорого стоит,
чем равное ей по численности или даже значительно боль-
90
шее количество новобранцев. Принимая решение в пользу
профессиональных вооруженных сил с длительным сроком
службы, римские императоры без колебаний принимали
сравнительно высокие расходы на одного солдата, с которы-
ми связана такая организация. Вплоть до вторжения мусуль-
ман-арабов в VII веке римские войска были все еще самыми
лучшими в мире. Если вестготы, лангобарды и славяне (в
боестолкновениях со славянами у римлян часто были боль-
шие неприятности. — Ред.) получали от империи земли, то
это происходило не потому, что они были такими же хоро-
шими солдатами. Это происходило потому, что римская каз-
на больше не имела возможности платить солдатам, воору-
жать и перемещать армии, чтобы сражаться со всеми.
К концу VI века римская армия, долгую и славную исто-
рию которой мы сейчас рассмотрели еще раз, приняла свою
окончательную четкую форму.
Случилось так, что от этого периода у нас есть нечто вро-
де учебного устава и устава полевой службы, то есть «Стра-
тегикон» императора Маврикия (585—602), который был
написан, вероятно, в 579 году, когда он был еще командую-
щим армией. (Впоследствии было установлено, что «Стра-
тегикон» написан не императором, а его современником,
поэтому автора называют Псевдо-Маврикием. — Ред.)
«Стратегикон» показывает, что римская армия все еще силь-
но превосходила своих соперников. Из него мы узнаем, что
правительство империи работало над тем, чтобы ослабить
почти феодальную склонность солдат быть под началом
определенных полководцев, нежели государства, и искоре-
нить главный недостаток всех армий с длительным сроком
службы — нехватку подготовленного резерва.
«Стратегикон» — это полный устав военной службы. Его
название произошло от греческого слова «strategos», которое
означает «полководец» и может быть переведено как «Устав
для полководцев»; или от слова «strategeia», которое означа-
ло бы «Устав для руководства войсками». Он заключает в
себе правильные принципы, состоящие в том, что военное
обучение должно начинаться сверху и спускаться вниз до
рядовых, что оно чрезвычайно важно и что высшие офицеры
должны знать свое дело. Начинаясь с изучения традицион-
ных противников Восточной Римской империи (в частности
91
славян), «Стратегикон» рассматривает гражданские законы,
касающиеся военной службы и набора в армию, различные
особенности вербовки новобранцев, организацию армии в
различных ее подразделениях — управленческих и тактиче-
ских — и различные отделы штаба, на которые возложены
задачи управления и снабжения. Затем в нем затрагиваются
вопросы подготовки конников и пехотинцев, вопросы, свя-
занные с полевой службой, в том числе разведывательной и
контрразведывательной и т. д., и, наконец, вопросы такти-
ки, включая как боевой дух, так и механизм сражения.
Автор рекомендует, чтобы ведение войны было адапти-
ровано к тактике и организации противника, против кото-
рого она начата. Так, аварам с низовьев Дуная (авары, при-
шельцы из степей Северного Китая и Монголии (жужане)
появились здесь в 557 г. (после того как в 552—555 гг. были
разгромлены алтайскими тюрками) и уже в 568 г. образовали
Аварский каганат, который был разгромлен в начале IX в.
Карлом Великим. — Ред.), которые были конными лучника-
ми, римский полководец должен навязывать сражение, за-
ботясь при этом о том, чтобы защитить свои фланги и тыл и,
прежде всего, не допустить неожиданного нападения на них.
Воюя с лангобардами и другими народами Западной Евро-
пы, он должен делать все наоборот и стараться, чтобы они
напали первыми. С другой стороны, лангобарды беспечны в
отношении своих флангов и неожиданных нападений; их
коммуникации и снабжение плохо организованы. Маври-
кий пишет, что лангобарды — это в основном конные ко-
пейщики. Славяне, у которых преобладает пехота, представ-
ляют собой грозную силу прежде всего потому, что в их
краях сильно пересеченная местность. В войне с ними важ-
но, чтобы римская армия не попала в засаду или не подвер-
глась неожиданному нападению в узком проходе, заросшем
лесом. Сражаясь с иранцами, самым опасным противником
из всех, римский полководец должен призвать себе на по-
мощь все свое умение. При всякой возможности он должен
оказывать поддержку своей коннице хорошей пехотой.
Часть устава, рассматривающая вопросы вербовки в ар-
мию, сообщает нам о том, что старая, теоретически все-
общая обязанность проходить военную службу все еще со-
храняется, как это было еще со времен Августа. В армию
92
проводилась мобилизация, как это началось по крайней
мере с IV века. Различные формирования неравноценны, и
кажется, что по крайней мере некоторые ударные части все
еще являются варварскими по своему составу. Но автор не
делает это отличительным признаком, а проводит разграни-
чительную линию исключительно по военной значимости.
Во всяком случае, варвары играли менее важную роль, чем
до этого. Ударные формирования были привилегированны-
ми во многих отношениях, особенно что касается количе-
ства следующей с ними вооруженной прислуги, которую им
разрешалось иметь. Буцелариям, как называли личных те-
лохранителей полководцев, было разрешено иметь столько
прислуги, сколько они хотели. В строевых кавалерийских
войсках был один служитель на каждые семь солдат. Как
можно понять, конную армию из 20 тысяч человек сопрово-
ждали бы еще несколько тысяч таких служителей.
Главным административным и тактическим подразделе-
нием являлась тагма, то есть батальон (или эскадрон). Это
подразделение, очевидно, является преемником нумера,
или, как его иногда называли, арифмоса, что является гре-
ческим переводом слова «нумер». Его также иногда назы-
вают отряд. Каждая тагма делится на роты по 100 человек
и отделения по 10 человек. Тот факт, что у Маврикия в таг-
ме всего 300 солдат, тогда как в старом отряде нумеров на-
считывалась тысяча, можно, вероятно, объяснить сниже-
нием общей численности римской армии. Ко времени
Маврикия реальная численность тагмы вполне могла быть
гораздо ниже ее изначальной численности на бумаге уже
так давно, что ему показалось, что наилучшим выходом из
положения будет провести реорганизацию и сделать это
подразделение меньше.
В то время как в период правления Юстиниана не было
никаких командных инстанций между нумерами и коман-
дующим армией, Маврикий организовал систему более
крупных армейских звеньев (мы бы назвали их бригадами и
дивизиями). Раньше нумер или полк численностью в тысячу
человек был высшей организационной единицей. Теперь во
* время войны командование на поле боя должно было быть
облегчено организацией трех или более рот в бригаду, а три
бригады объединялись в дивизию. Перестройка, проведен-
93
ная Юстинианом, напоминает нам об армиях XVIII века до
Французской революции, которые были тактически недели-
мы. Однако следует отметить, что Маврикий не советует
создавать большие войсковые соединения на постоянной
основе, а предполагает, что полководец создаст их в случае
начала войны. Интересно узнать, что Маврикий рекоменду-
ет практику, которой впоследствии последовал Наполеон,
то есть создавать более крупные соединения неодинаковой
численности, чтобы затруднить противнику подсчет количе-
ства бойцов во всей армии.
Еще более важными были реформы, затронувшие личный
состав армий. Маврикий отчетливо видел опасность наличия
слишком большой доли наемников-варваров и чрезмерной
независимости высших командиров с их большими личными
дружинами. Поэтому, хотя он и не покончил с вспомогатель-
ными наемными войсками (или федератами), он создал им
противовес, поощряя набор в армию из числа крепких пред-
ставителей народов, населяющих империю. Маврикий ото-
брал у полководцев их право назначения на командные долж-
ности, сосредоточив в руках самого императора право
назначать всех командиров рангом выше центуриона — как
мы бы сказали, всех офицеров действующей армии. Несом-
ненно, именно эти меры придали армиям Восточной Рим-
ской империи единство, необходимое для сохранения Анато-
лии, благодаря которому сарацины были остановлены на
рубеже гор Тавр. Младшие командиры назначались из числа
слушателей кадетского корпуса, спатариев, которые служили
в штабной роте каждого полководца.
В вооружении можно найти лишь одно новшество — ис-
пользование стремян. До Августа все конники в древние
времена, по-видимому, ездили верхом, подложив простое
одеяло и перетянув его подпругой. У кавалеристов на заре
империи было седло определенной формы с высокой лукой
седла впереди и сзади, но до того, как в IV веке исчезли гра-
фические изображения, мы не имеем никаких указаний на
то, что использовались стремена. В какой-то момент в тече-
ние V века или первых трех четвертей VI века стремена на-
чали появляться, но когда — сказать невозможно. (Стремена
были изобретены китайцами— неважными наездниками —
и принесены в Европу в IV—V вв. гуннами. — Ред.)
94
Тактическое значение стремян самоочевидно. Они при-
дают всаднику устойчивость, особенно при ударе, который
он наносил копьем. Со стременами конница становилась
еще более грозной силой.
Отрывки устава, касающиеся управленческого аппарата,
показывают, что в армии Восточной Римской империи име-
лись хорошо организованные отделы снабжения, медицин-
ская служба и полевые госпитали, военные священники и
служба финансов. Жизнь солдат ценилась так высоко, что
конные санитары скорой помощи получали повышенную
плату за каждого спасенного серьезно раненного солдата.
Разделы устава, касающиеся обучения конников и пехотин-
цев, довольно интересны и подробны. Они начинаются с
обучения новобранцев и солдатской школы, затем рассма-
тривают более высокую подготовку на уровне сотни, тагмы
(300—400 воинов), мерии или хилиархии (200—300) и, на-
конец, армии.
«Стратегикон» намечает в общих чертах разумную службу
боевого сражения как на марше, так и на стоянке, а также
систему разведки и контрразведки, правила допроса военно-
пленных и методы оценки численности противника. Рас-
сматриваются также полевые укрепления и укрепление ноч-
ных стоянок.
Раздел, посвященный ведению боевых действий, реко-
мендует уделять пристальное внимание службам снабжения
во время боя. Боевой дух войск следует повышать всеми воз-
можными средствами. Для Маврикия типичным боем явля-
ется бой конницы. Он особенно настаивает на большей мо-
бильности конницы и замечает, что в случае необходимости
кавалеристы могут сойти с коней и сражаться в пешем строю.
При наличии пехоты ее действия в бою обычно носят второ-
степенный характер по отношению к кавалерии. Однако чи-
тателю следует отметить, что автор «Стратегикона» особенно
рекомендует пехоте поддерживать кавалерию, когда дело ка-
сается иранцев, самого сильного врага империи. Он наста-
ивает на том, что очень важно иметь войска прикрытия и
резервы, наносить удары по флангам противника и обеспе-
чивать безопасность своих флангов и тыла. Он советует, что-
бы всегда, когда только возможно, решающее наступление
было предпринято из-за прикрытия, вроде цепи холмов. На
95
самом деле лучше всего держать войска прикрытия и резер-
вы вне поля зрения противника до тех пор, пока в них не
возникнет нужда.
Пехота была явно вспомогательным родом войск. Только
на местности, пересеченной настолько, что это мешает про-
движению конницы, пехотинцы должны были играть веду-
щую роль. Тем не менее структура и тактика пехоты были
так же тщательно продуманы, как и структура и тактика кон-
ницы. Дисциплина и сплоченность пехотинцев, вероятно,
были очень высокими, так как нам известно, что они совер-
шали ночные нападения.
Тактической и административной единицей был отряд
или тагма, пришедший на смену старому нумеру. Ее числен-
ность была ближе к четырем, нежели трем сотням человек.
Каждый отряд пехотинцев был поделен на тяжелую и легкую
пехоту, что во многом было похоже на то, как в XVI веке ба-
тальон европейских армий делился на копейщиков и муш-
кетеров. Легкая кавалерия в армии Восточной Римской им-
перии включала в себя конных лучников и копейщиков.
В смешанных войсках, состоящих из пехоты и кавалерии,
если доля пехоты была высокой, то на поле сражения она
обычно стояла в центре, а конница находилась на флангах и
в резерве. Если доля пехоты была небольшой, то ее держали
позади, и она должна была просто твердо стоять на месте и
отражать вражескую контратаку в том случае, если атака ви-
зантийской конницы потерпит неудачу.
Наступательная тактика тяжеловооруженной пехоты ар-
мии Восточной Римской империи, по-видимому, подразу-
мевает то же самое противоречие, которое уже отмечалось
в связи с победой Юлиана Отступника при Аргенторате
(Страсбурге) в 357 году, завоеванной в наступлении копьем,
мечом и боевым топором, и при этом наступление соверша-
лось в сомкнутом строю. Нам четко говорят, что боевой по-
рядок представлял собой фронт сомкнутых колонн глубиной
16 человек, причем щиты последних рядов были подняты
над головами, как в старом осадном боевом порядке «чере-
паха». И на том же самом дыхании нам говорят, что копья
бросали как раз до вступления в непосредственный контакт,
как старый добрый пилум легионеров, и что ближний бой
вели мечом и боевым топором. Это противоречие исчезает,
96
если мы допускаем, что, метнув свои копья, передние ряды
затем рубились мечами со всеми необходимыми промежут-
ками между ними и дистанциями. Это то, что делали легио-
неры армий республики и на заре империи после метания
своих пилумов. При этом допущении рассматриваемая так-
тика, хоть она и гораздо более осторожная и нацеленная на
оборону, тем не менее выглядит как нормальный результат
развития (или искажения) старой практики. Так как ни Ам-
миан, ни Маврикий не упоминают о таких действиях перед-
них рядов, то это остается простым предположением, но
возможным предположением. Построение в колонну вместо
одной-единственной тяжеловооруженной линии шеренг
солдат также представляет интерес. В ведении войны в це-
лом мы видим, что Маврикий прямо следует вековым тради-
циям римской профессиональной армии. Для него идеалом
полководческого искусства является победа в военной кам-
пании без проведения генеральных сражений. Как только
принято решение атаковать, лучше производить небольшие
атаки, нежели широкие наступления, и прежде всего ис-
пользовать военные хитрости и пытаться захватить врага
врасплох. Во время ведения осад, когда римляне являются
осаждающей стороной, они не должны торопиться идти на
штурм. Когда же их осаждают, они должны остерегаться по-
терь в живой силе во время вылазок. И тем не менее надо
помнить, что, сражаясь с большинством своих врагов, рим-
ляне, если могли, выигрывали время, а их хуже организован-
ные противники обычно либо совершали какую-нибудь глу-
пость, которая позволяла напасть на них при благоприятных
обстоятельствах, либо же (из-за несовершенства их органи-
зации) вставали перед выбором: или отступить, или умереть
от голода. В то же время, с другой стороны, упрямое по-
спешное наступление могло повлечь за собой уничтожение
римской армии, если враг превосходил ее по численности,
как обычно и было.
Через тридцать лет после смерти Маврикия римской ар-
мии, им реорганизованной, предстояло встать лицом к лицу
с мусульманами.
Как прелюдия к этой колоссальной борьбе, долгая война
римлян с Ираном (сначала в обличье Парфянского царства,
затем, с 224—226 гг., — Сасанидского Ирана) вступила в
4 X. Никерсон
97
свою последнюю и самую большую фазу. На протяжении
веков во время ведения войны то на одном, то на другом бе-
регу Евфрата римляне три раза — при Траяне (98—117), Каре
(282—283) и Юлиане (361—363) — оккупировали Месопота-
мию, тогда как иранцы ни разу не могли уйти дальше Анти-
охии. Однако теперь политическое положение в восточных
провинциях обернулось против правительства империи. Это
правительство было правоверно-католическим, и многие
сирийцы и египтяне стали еретиками по своей религии.
В Египте дела обстояли так плохо, что говорили, будто лишь
30 тысяч христиан в этой провинции противостояли огром-
ной массе из 5 или 6 миллионов еретиков. Так как современ-
ному разуму не знакома эта идея, то нельзя лишний раз не
повторить, что с IV по XVII век политика была тесно связана
с религией. То, что иранцам в 604—626 годах удалось захва-
тить Киренаику, Сирию и Египет, трижды пересечь Малую
Азию (в которой не было еретиков) и осаждать Константи-
нополь, произошло отчасти из-за некомпетентности правя-
щего императора Фоки (602—610), но главным образом из-
за ереси (и закономерного недовольства) в Сирии и Египте.
Император Ираклий (610—641) вытеснил иранцев после
ряда блестящих военных кампаний (622—628), полных во-
енных хитростей, но также и тяжелых боев. Отплыв из Кон-
стантинополя, Ираклий высадил свою армию в Киликии и
проложил себе путь на восток дальше, чем какой-либо им-
ператор до или после него, и в 628 году навязал Ирану мир
на Иранском нагорье. География его походов подтверждает
большой талант и энергию. (Высадки войск в Киликии (Сре-
диземное море) и Трапезуйте (Черное море), глубокие втор-
жения вплоть до Мидии и берегов Каспийского моря. —
Ред.) Еще к большему сожалению, правление Ираклия
памятно не столько победами в середине его жизни, сколько
поражениями, нанесенными империи в его последние годы,
когда он, больной, больше не мог участвовать в сражениях.
В 632 году пророк Мухаммед, умирая, оставил после себя
объединенную Аравию и народ, распаленный желанием за-
воевать мир «неверных». Его преемники, халифы, увидели,
что Восточная Римская империя и Сасанидский Иран ис-
тощены недавней войной. В случае с Восточной Римской
империей здесь также имел место давнишний недостаток
98
финансов плюс ересь в Сирии и Египте, то есть провинциях,
расположенных по соседству с Аравией.
Так как мусульмане изначально были жителями пустыни,
они предпочитали сражаться верхом на лошадях. У них был
обычай сражаться мелкими отрядами, но теперь они научи-
лись наносить удары в конном строю, атакуя с тем же не-
обыкновенным фанатизмом, который в наше время сделал
их таким грозным противником в Судане и Афганистане.
(Автор имеет в виду войны англичан в конце XIX — начале
XX в. в этих странах. — Ред.) В начальный период ислама его
воины сражались с сознательным намерением найти свою
смерть. Именно этот дух, а не недостатки противостоящих
им вооруженных сил, принес им непрерывную цепь побед.
Довольно трудно противостоять таким людям, даже имея со-
временное мощное оружие. В эпоху войн до изобретения по-
роха это было еще труднее.
Помимо их необычайно высокого боевого духа первые
мусульмане имели преимущество высокой мобильности и,
часто, превосходство в численности. Выросшие в пустыне,
они нуждались в немногом, что помогало им быстро пере-
двигаться, не обременяя себя обозами. Тот факт, что они
были добровольцами, сражавшимися за веру, а не за плату,
дал возможность Аравии, несмотря на ее бедность, численно
превзойти армии, которые сумел мобилизовать Константи-
нополь. К тому же первые мусульмане так же, как и римляне
в эпоху великих завоеваний, умели убеждать. В еретической
Сирии и Египте их религиозный фанатизм стал заразитель-
ным, и к ним отовсюду потянулись новообращенные. Бли-
жайшей исторической Параллелью первым мусульманским
завоеваниям является революционный и наполеоновский
период во Франции. Здесь мы снова находим быстро со-
бранные армии, которые наносят поражение профессио-
нальным войскам посредством тех же трех факторов: пре-
восходства в мобильности, численности и воодушевления.
Однако даже самый искренний поклонник духа Француз-
ской революции должен признать, что демократическая тео-
рия никогда не возбуждала в людях такое же абсолютное
презрение к смерти, которое было характерно для первых
мусульман и иногда, хотя и редко, встречается у их последо-
вателей в наши дни.
99
Подробности первых завоеваний мусульман известны.
В решающем сражении у Ярмука в Сирии римляне целый
день имели превосходство благодаря мощи своих армянских
лучников. Был уже почти вечер, когда стрелы у армян стали
истощаться, и мусульмане, наконец, сумели подойти побли-
же и завершить бой. За девять лет со времени смерти Мухам-
меда в 632 году его последователи завоевали весь Ближний
Восток на севере до гор Тавр, а на юго-западе — Египет (в
642 г. пала Александрия). Иран в 637—661 годах был завое-
ван полностью. Надо отдать должное военной системе Вос-
точной Римской империи (после завоевания арабами охва-
ченных ересью провинций Сирии и Египта) в том, что
остальная часть империи сумела хорошо проявить себя в
сражениях. Мусульманам потребовалось более пятидесяти
лет, чтобы завоевать имперские владения в Северной Афри-
ке, что случилось лишь в 698 году. В Малой Азии они так и
не смогли закрепиться. В 663 году они блокировали Кон-
стантинополь с моря и осаждали его в течение пяти лет, пре-
жде чем их разбили в 667 году. В 717 году арабы снова осади-
ли его. На этот раз их флот поддержала армия, которая
сумела пересечь Малую Азию, и весь этот поход проводился
с большим размахом, чем раньше. И тем не менее на следую-
щий год они были вынуждены снять осаду, сохранив лишь
малые остатки своих вооруженных сил (на помощь пришли
болгары, которые разбили арабов на суше, а арабский флот
был сожжен «греческим огнем». — Ред.).
Два поражения перед Константинополем были настоя-
щими поворотными пунктами в защите христианства от ис-
лама. (Кроме того, поворотными моментами в отражении
арабской экспансии считают разгром арабов в битве при Ко-
вадонге (718) в северной Испании, где последние свободные
испанцы начали Реконкисту (до 1492 г.), и битву при Пуатье,
где франки Карла Мартелла разгромили арабское войско
халифа Абд эль-Рахмана (убит). — Ред.) С военной точки
зрения они интересны, потому что огромную роль в них сы-
грало изобретение «греческого огня» («греческий огонь»
представлял собой сочетание горючих компонентов и ком-
понентов, поддерживающих горение. Один из рецептов:
1 часть канифоли, 1 часть серы, 6 частей селитры в тонко
измельченном виде растворялись в льняном или лавровом
100
масле. Второй рецепт: 1 часть серы, 2 части липового или
ивового древесного угля, 6 частей селитры — все это истол-
ченное в мраморной ступке. — Ред.). Он был таким эффек-
тивным зажигательным средством, что благодаря его ис-
пользованию христианам удалось уничтожить арабский
флот. Трубки с «греческим огнем» (предполагают, действо-
вали по принципу шприца) устанавливались на носу христи-
анских кораблей, и из них на арабские корабли струей пу-
скали «жидкий огонь». Такой «жидкий» огонь также можно
было использовать в метательных снарядах катапульт.
После катастрофического провала второй осады Кон-
стантинополя арабами в 717—718 годах военные позиции
Восточной Римской империи стабилизировались на рубеже
гор Тавр. Давление по-прежнему оказывали мусульмане на
христиан, а не наоборот. В 806 и 838 годах арабы предпри-
няли решительные усилия по завоеванию Малой Азии. Но с
учетом ослабления их изначального фанатизма военная си-
стема восточных римлян, которая была лучше их системы,
сумела справиться с превосходящими силами противника и
его высокой мобильностью. Во время каждого из двух по-
следних нашествий сарацины (так европейцы называли ара-
бов, а позже турок и мусульман Северной Африки), взяв
какой-нибудь крупный город, не могли его долго удержи-
вать. Нападения сарацин — не важно, какова была числен-
ность нападавших — стали превращаться в простые набеги,
и в эту игру можно было играть вдвоем. Тем не менее умень-
шившаяся империя сохраняла армию численностью 120 ты-
сяч человек, что было лишь на 30 тысяч человек меньше, чем
в армии Юстиниана.
Тем временем империя лишилась значительных терри-
торий на Балканском полуострове и большей части оста-
вавшихся владений в Италии. Этому, конечно, способ-
ствовали войны империи с арабами. На Балканах, таким
образом, славянам было позволено занять всю территорию,
кроме побережья, и находиться наполовину в вассальной
зависимости от империи и наполовину быть независимыми
или периодически демонстрировать ей свою враждебность.
(Болгарское, а затем Сербское царства были достаточно
сильными и периодически наносили поражения империи
(а в 718 г. болгары спасли Константинополь). — Ред.) Им-
101
перия не сохранила за собой город Рим и вместе с ним
большую часть империи, что произошло не в результате во-
енного поражения, а из-за распрей по вопросам религии.
Талантливый император Лев Исавр, который командовал
увенчавшейся успехом обороной Константинополя, попы-
тался убрать все статуи и иконы из церквей. Общественное
мнение в Италии столь резко поднялось против любых но-
вовведений такого рода (говорили, что «мусульмано-иудей-
ских»), что императорские владения в Италии быстро
сократились, сохранившись лишь на крайней южной око-
нечности полуострова плюс район Венеции. Когда после-
дующие императоры вернулись к традиционному исполь-
зованию изваяний и изображений, ущерб уже был нанесен.
Папы почувствовали вкус независимости и не собирались
отказываться от нее.
Как в случае с завоеваниями лангобардов в Италии в
VI веке, была еще одна причина успехов, которых добились
славяне на Балканах в VI—VII веках, — сокращение числен-
ности населения (прежде всего от эпидемии. Так называе-
мая «Юстинианова чума» в 541—543 гг. унесла жизни поло-
вины населения империи (всего тогда, включая соседние
страны, умерло более 100 млн). На Балканах, в Италии и др.
кое-где вымерло до 90% прежнего населения. На их место
приходили славяне, лангобарды и др. — Ред.) В провинциях
империи число жителей на протяжении веков сокращалось.
Ясно, что невозможно ожидать упорного сопротивления
вторжению там, где, в конце концов, есть достаточно земли,
которой хватит как захватчикам, так и коренным жителям в
равной степени. Вновь прибывшие (славяне и др.) геноци-
дом не занимались.
Предшествующие абзацы должны примирить разум чи-
тателя с тем парадоксальным фактом, что Восточная Рим-
ская империя, территория которой была ограничена Малой
Азией, побережьем Балканского полуострова и клочками
земли в Далмации, Венеции и южной Италии, обладала са-
мой лучшей военной организацией из существовавших тог-
да в мире.
Из этого утверждения естественным образом возникает
вопрос: почему империя в VIII, IX и в начале X века не ис-
пользовала свою, не имеющую себе равных военную маши-
102
ну в завоевательных целях. Ответ можно найти в обществен-
ных и экономических условиях в самой империи.
Уровень благосостояния Восточноримской, или, как сей-
час ее называют, Византийской (название Византийская им-
перия было придумано западноевропейцами уже после па-
дения Константинополя в 1453 г. — Ред.), цивилизации был
выше, чем в каком-либо другом уголке мира. Этого самого
по себе было достаточно, чтобы вызвать давление извне на
Византийское государство. Природа и источники этого бла-
госостояния были таковы, что практически не оставляли
разумного мотива для агрессии. Огромное богатство, ко-
торым владела империя в период раннего Средневековья,
своим источником имело главным образом не сельское хо-
зяйство, а торговлю и промышленность (ремесла). Оно воз-
никло из превосходства империи в искусстве и ремеслах
перед остальным миром, а также благодаря обладанию Кон-
стантинополем, который был всемирным центром торгового
обмена. Эти экономические факторы и определили военную
политику, которую преследовали государственные деятели
Восточной Римской империи. Так как такая большая часть
их огромных богатств была по своему происхождению про-
изводственной и торговой, они были в гораздо меньшей сте-
пени, нежели другие современные им властители, озабоче-
ны попытками раздвинуть свои границы. Константинополь
должен был быть безопасен стратегически, и нужно было
иметь достаточное количество сельскохозяйственных зе-
мель, чтобы сделать империю независимой от зарубежных и
поэтому сомнительных продуктов питания. Когда эти две
цели были обеспечены, стало достаточно удерживать наи-
более легко обороняемые естественные границы, и было
глупо навлекать на себя проблемы, нападая на более бедных
соседей. Понятая таким образом, осторожная и пассивная
стратегия Византии, над которой вчерашние историки при-
выкли насмехаться, кажется достаточно разумной.
Армия, которая была проводником оборонительной по-
литики Византии, осталась почти без изменений со времен
Маврикия. Набор в армию варваров, значение которого к
концу VI века уже уменьшилось, теперь почти совсем пре-
кратился. Временные крупные армейские формирования,
описанные Маврикием, теперь стали постоянными, разме-
юз
щенными в определенных местах в глубине материка вой-
сками. За исключением этих двух моментов, никаких важ-
ных изменений отметить нельзя.
Армия по-прежнему представляла собой постоянные,
профессиональные, хорошо обученные вооруженные силы,
какими были римские армии со времен Августа где-то в на-
чале христианской эры или еще во времена Мария веком
раньше. Набор в нее по-прежнему проводился посредством
все того же военного призыва, основанного на земельной
собственности, который существовал по крайней мере с
IV века. Богатые люди охотнее шли служить командирами,
чем они это делали во все века существования старой власти.
Это было вполне естественно, так как империя уменьшалась
в размерах и становилась более однородной и старое ощуще-
ние «стабильности во всем мире», свойственное раньше ее
населению, исчезло.
За исключением появления стремян (которые уже ис-
пользовались во времена Маврикия), тяжелый кавалерист
армии Восточной Римской империи не изменился по срав-
нению со своими предшественниками в императорской ар-
мии конца II века. Как и они, он носил полный комплект
доспехов с кольчугой, и, подобно их лошадям, его коню до-
спехи защищали голову, грудь и переднюю часть тела. Толь-
ко в случае крайней необходимости при серьезной нехватке
экипировки чешую брони могли делать из рога вместо ме-
талла, или даже кавалерист мог надеть тяжелую кожаную
рубаху.
Как и на его предшественников на службе у императора
еще с IV века, на одетого в кольчугу византийского конника
армия возлагала свои основные надежды. Его тактика была
точно такой же, как, по крайней мере, еще во второй поло-
вине VI века при Маврикии. На самом деле, учитывая кон-
серватизм службы в римской армии и высокий уровень раз-
ведки во всей империи, кажется вероятным, что тактические
приемы Маврикия в его время уже устарели. Имея в своем
арсенале нанесение последовательных ударов, комбиниро-
вание фронтальных и фланговых ударов, общую гибкость и
способность адаптироваться к различным условиям, армия
едва ли могла быть улучшена. Особенно совершенствова-
лось искусство устраивать засады и делать скрытые манев-
104
ры. Существовала регулярная служба безопасности на сто-
янках, на марше и в бою. Административная и штабная
службы со времен Маврикия не подвергались изменениям.
Сигнальная служба, введенная или усовершенствованная
при Юстиниане, теперь распространилась так далеко, что о
набеге сарацин в горах Тавр, находящихся на расстоянии
600 км от Константинополя, можно было передать в столицу
почти сразу же, используя цепочку сигнальных огней. У те-
плых источников Дорилея (современный Эскшиехир в Тур-
ции) была огромная военная купальня, способная вместить
одновременно 7000 человек.
Высокая квалификация и пристальное внимание к дета-
лям, наглядно представленные во всей армейской системе
Византии, особенно заметны в изучении ее противников,
проводимом разведкой. В «Тактике» императора Льва VI
(р. ок. 866 г., правил в 886—912 гг.), написанной в начале
X века, очень интересно читать о том, как оцениваются
сильные и слабые стороны каждого противника и какие
меры рекомендуется предпринимать, чтобы нейтрализовать
одного и нанести удар по другому.
Чтобы узнать; каков на вкус пудинг, его надо съесть; не-
превзойденное искусство византийской армии демонстри-
рует ее успехи в обороне на протяжении веков самого бога-
того и поэтому подвергающегося наибольшему количеству
нападений государства в мире. В частности, недостаточное
признание получил успех восточных римлян, которые заста-
вили повернусь назад фанатиков-мусульман и удержали не
только Константинополь, но и всю Анатолию к западу от гор
Тавр. Западные историки останавливались на временных
неуспехах восточных римлян, а их победы игнорировали,
как, например, победу в 863 году, когда огромная армия са-
рацин была окружена и полностью уничтожена благодаря
своевременной концентрации сил десяти отдельных фем.
(Фемы — военно-административные округа в Восточной
Римской империи, вся полнота власти (и военной, и граж-
данской) была сосредоточена в руках экзарха — начальника
стоявших там войсковых частей. К X веку на фемы была раз-
делена вся территория империи — вынужденная мера — в
связи с постоянной угрозой ее существованию.) Любой про-
фессиональный военный может подтвердить, что для такой
105
концентрации войск перед лицом врага требуется высокое
мастерство. В Италии они удерживали Апулию и Калабрию,
носок и пятку «итальянского сапога», от вторжений всех
агрессоров до конца XI века.
То, что военная система восточных римлян превосходила
своих соперников, дополнительно доказывает расширение
империи, имевшее место в X и XI веках.
К концу IX века политическая дезинтеграция начала рас-
калывать Халифат — огромное государство арабов. Натиск
арабов на протяжении двух с половиной веков был самой
большой заботой армии восточных римлян. Как только араб-
ское давление ослабело, войска и флот империи стали насту-
пать на всех фронтах, их наступление началось приблизи-
тельно с начала X века, а закончилось после 1050 года.
На Средиземноморье восточные римляне возвратили себе
Крит, Кипр, Родос, часть Сицилии. На восточной границе,
не спеша продвигаясь в своей старой манере, войска империи
сначала отвоевали Киликию, затем Антиохию (огромный го-
род на севере Сирии). Эмиры Алеппо и Триполи стали васса-
лами империи. Продвигаясь дальше на восток, империя
добавила к своим владениям Эдессу за Евфратом и всю
территорию Армении. В Европе снова был завоеван весь Бал-
канский полуостров до Дуная. (Болгарское царство было вре-
менно уничтожено в 972 (Восточно-Болгарское царство) —
1018 гг. (Западно-Болгарское царство), возродилось в 1185 г.
Империя отразила вторжение киевского князя Святослава
(с 968 по 971 г.), выдержала другие походы руссов (860, 907,
941, 944, 988 гг. и др. — Ред.)
Однако около 1000 года, несмотря на все еще продолжа-
ющуюся военную экспансию восточных римлян, эконо-
мическое положение империи стало меняться к худшему.
Источником огромных богатств Константинополя было от-
части его превосходство в искусствах и ремеслах перед за-
падным христианским миром, а отчасти ее морские торго-
вые перевозки. Теперь Запад, где уровень цивилизации па-
дал все ниже и ниже еще с начала раннего Средневековья,
вдруг начал быстро восстанавливаться. Усовершенствован-
ные местные ремесла и производства привели к тому, что
спрос на византийские товары начал снижаться. Занимаю-
щиеся торговлей республики на итальянском побережье
106
(Венеция, Генуя и др.) начали соперничать с византийским
торговым флотом. Упадок происходил постепенно. Огром-
ные накопленные богатства делали Константинополь по-
прежнему самым богатым городом в мире. Тем не менее
профессиональная армия всегда стоит больших затрат, и
поэтому сокращение доходов Византии стало серьезной
проблемой для имперской армии. И в то же самое время ка-
жется, что гражданские лица в бюрократическом аппарате
империи завидовали армейской касте и, соответственно,
стремились сократить военные расходы. К тому же без под-
держки воинственного населения любая профессиональная
армия неизбежно становится непрочной.
При таком положении вещей одной большой военной
катастрофы в сражении при Манцикерте в 1071 году, за ко-
торой последовали десять лет гражданской войны, было до-
статочно, чтобы потерять Малую Азию и тем самым нару-
шить давнюю традицию службы в римской армии.
Во второй половине XI века новый враг, турки-сельджуки,
начал нападать на восточную границу империи. Они пред-
ставляли собой грозную силу из-за своей численности, же-
стокости и фанатизма, так как они недавно приняли ислам.
С другой стороны, они были просто конными лучниками, и
тактические приемы, выработанные римлянами для отраже-
ния атак таких войск, всегда оказывались особенно успеш-
ными. Если коротко, то эти приемы состояли в следующем:
во-первых, оказывать поддержку коннице со стороны пе-
хоты и особенно пеших лучников, которые всегда могли
добиться превосходства над конными лучниками; во-вто-
рых, никогда не бросаться всеми силами на преследование
ускользающей массы врага, если только впереди нет прегра-
ды, к которой его можно было прижать; и в-третьих, всегда
помнить о безопасности, включая безопасность флангов и
тыла во время сражения. Энергичный император Роман пре-
небрег первыми двумя правилами, и предательство одного
из его главных подчиненных открыло тыл римлян и навлек-
ло несчастье.
Бой произошел далеко на востоке у Манцикерта непо-
далеку от озера Ван. Роман собрал все имевшиеся у него
конные войска в одну огромную боевую армию численно-
стью свыше шестидесяти тысяч человек. По-видимому, у
107
него почти не было пехоты, за исключением охраны стоя-
нок. Войдя в соприкосновение с турками на открытой рав-
нине, он погнал их перед собой, но не мог причинить им
серьезного вреда ввиду их большей мобильности. Когда
усталость и приближение ночи вынудили римлян повернуть
к лагерю, римляне понесли меньшие потери, чем их против-
ник. Во время отхода тактике турок, направленной на обход
римлян, способствовало предательство командующего ре-
зервными войсками. Когда Роман приказал остановиться,
чтобы отбить преследовавших их турок, войска резерва про-
должали двигаться к лагерю. Вследствие этого части, все еще
ведшие бой, оказались окруженными со всех сторон турец-
кими стрелками и все больше и больше отделялись друг от
друга в сумерках, пока, в конце концов, боевые порядки не
пришли в расстройство. Император попал в плен, а римская
армия была фактически уничтожена.
Учитывая внутреннюю непрочность профессиональной
армии, такой ужасный разгром, который случился под Ман-
цикертом, подверг опасности военное положение империи
в целом. Когда к такой угрозе добавились десять лет непре-
кращающейся гражданской войны, ничего удивительного
нет в том, что в 1081 году турки закрепились на восточном
побережье Мраморного моря. Антиохия держалась за свои-
ми мощными стенами до 1084 года, но в Малой Азии римля-
не не сохранили ничего, кроме нескольких клочков земли на
побережье. Территории, которые раньше были сердцем им-
перии, надолго превратились в пустыни благодаря жестоким
варварам сельджукам.
Военная статистика показывает, насколько внезапен и
страшен был крах. Численность регулярной армии, ранее
набранной в основном из выходцев Малой Азии, оценива-
лась как 120 тысяч человек. В 1078 году, всего лишь спустя
семь лет после Манцикерта, уцелевшие солдаты, которых
можно было призвать на военную службу, составляли всего
10 тысяч человек.
Корпоративная традиция римской военной службы была
нарушена. Императоры и их полководцы все еще могли де-
монстрировать вспышки тактического мастерства. В течение
века после Манцикерта они могли даже добиваться блестя-
щих побед. Но это делалось за счет численности личного со-
108
става армии, которая представляла собой немногим больше,
чем неоднородную смесь подразделений иностранных на-
емников.
В 1071 году на службе в римской армии была главным об-
разом кавалерия — так было со времен Феодосия, то есть на
протяжении почти 700 лет. И это была профессиональная
армия — со времен Августа, то есть на протяжении 1100 лет.
Так как нет причины отвергать дату основания самого Рима
в 753/754 году, мы можем сказать, что армия, которая дошла
до Манцикерта, была наследницей непрерывной военной
традиции, существовавшей на протяжении свыше восемна-
дцати веков.
Теперь от Восточной Европы я обращаюсь к Западной, от
армий, которые получали приказы от императора, — к тем
вооруженным силам (начиная с V века), которые сохраня-
лись в провинциях на Западе. Читатель не должен считать,
что появление на Западе местных властей, практически не-
зависимых от Константинополя, подразумевало прерывание
традиций римской цивилизации, по которым жили эти про-
винции. Действительно, европейские традиции (частью ко-
торых являемся и мы в Америке) остаются римскими и по
сей день. Новые правители на местах были, в своем боль-
шинстве, римлянами по воспитанию. Небольшие формиро-
вания наемников, которые последовали за ними, имели сме-
шанный состав, несмотря на давние племенные названия,
которые устарели, превратившись в своего рода ярлыки в
списке частей римской армии.
Тем не менее то, что власть на местах на Западе оказалась
в руках людей, которые были варварами по рождению и не-
избежно страдали от ограниченности, свойственной варва-
рам, было важной ступенью упадка ослабленного римского
общества. В то время как Костантинополь оставался столи-
цей высокоразвитого государства, на Западе уровень циви-
лизации падал все ниже и ниже.
Если рассматривать военный аспект, то признаком упад-
ка западной цивилизации является то, что армии перестали
быть профессиональными и стали феодальными. Другими
словами, солдат, вместо того чтобы служить властям, кото-
рые ему платят, шел в бой за сюзереном, который имел свои
гарантированные права на владение землей в обмен на свое
109
обещание обеспечивать ее военную защиту. Это главное из-
менение, которое появилось в VIII—IV веках, определяло
характер армий до XVI—VIII веков.
Однако прежде чем обсуждать феодализм, необходимо
сначала оценить тот факт, насколько долго тяжелая пехо-
та как главный род войск просуществовала в Галлии. В пре-
дыдущей главе мы видели, что еще в сражении при Мурсе в
351 году н. э. римские войска, расположенные в этой про-
винции, были лучшими пехотинцами, хотя и худшими кава-
леристами по сравнению с войсками из восточной части
империи. Даже после реорганизации Феодосием римской
армии в 380 году пехота в Галлии, похоже, сохранила за со-
бой большую значимость по отношению к кавалерии, не-
жели где-либо еще в Римской империи.
Британию можно не рассматривать, так как военная об-
становка там в это время безнадежно неясна.
В предыдущей главе мы также видели, что среди местных
властей, посаженных на Западе римскими военачальника-
ми, варварами по рождению, государство франков в север-
ной Галлии было исключением, так как франкская династия
была не арианами, а ортодоксальными христианами. Поэто-
му она пользовалась симпатией у жителей провинций, тогда
как другие местные западные правители были нелюбимы
ими, потому что их династии и привилегированные классы
были арианами-еретиками. У франкской династии было еще
одно преимущество, которое состояло в том, что ее владения
включали в себя большой участок границы, пролегающей
между цивилизованным миром и миром варваров, то есть
Рейн. Так как императорские римские армии размещались
главным образом вдоль границ, франки унаследовали гораз-
до большее число старых римских частей, расположенных
на местах, нежели местные правители варваров в Испании,
Африке и даже в Италии. Соответственно, армии вождей-
арийцев в Испании и Италии имели в своем составе кавале-
рию и легкую пехоту точно так же, как это было, когда они
служили в качестве вспомогательных частей вспомогатель-
ных войск в армии единой империи. С другой стороны, в
Галлии армия под командованием франкского вождя была
структурирована согласно традиционной римской схеме,
которую укрепляло присутствие тяжелой пехоты легионов.
110
Прокопий нам ясно говорит, что римские пограничные вой-
ска Рейнского округа начали службу под командованием
Хлодвига (р. в 465 г., правил в 481—511 гг.) и что в середине
VI века они были все еще экипированы согласно римским
традициям, включая тяжелые, утыканные гвоздями солдат-
ские сапоги, и по-прежнему несли римские знамена. Совре-
менные историки, которые считают франкских летописцев
просто педантами, потому что они продолжают писать о «ле-
гионах» и «когортах», могут ошибаться. Эти термины вполне
могли быть применимы, так как мы не можем сказать, как
долго настоящие легионы сохраняли свою структуру. На са-
мом деле наши общие знания о государстве франков говорят
в пользу преемственности. Ни один франкский король до
Дагоберта (629—639) не ставил своего имени на монетах.
Сеть римских дорог систематически поддерживалась в рабо-
чем состоянии и, возможно, даже расширялась вплоть до
VIII века.
Мы знаем места самых важных событий, таких как по-
ражение Аттилы в 451 году на Каталаунских полях (западнее
г. Труа), победа Хлодвига над вестготами в 507 году при Вуйе
(близ Пуатье) и трйумф Карла Мартелла над мусульманами
в 732 году у Пуатье. Летописец (готский историк VI в. Иор-
дан) информирует нас о «битве народов» в 451 году, где про-
тив гуннов, остготов, гепидов и др. Аттилы бились и побе-
дили римляне, вестготы, франки, аланы и др. римского
полководца Аэция. Причем гунны, прервав центр войск
Аэция (франков, аланов и др.), были опрокинуты контруда-
ром римлян, стоявших на левом фланге, в том числе тяжелой
пехоты (легионеров). В этой битве с обеих сторон пало до
200 тысяч. В битве при Пуатье в 732 г., по словам испанско-
го хрониста, франки «тесно стояли друг с другом, насколько
хватал глаз, подобно неподвижной и обледенелой стене, и
ожесточенно бились, поражая арабов мечами». И затем, по-
сле отражения атак арабской конницы, «франкские рыцари
под предводительством Эда, герцога Аквитанского, прорва-
лись через ряды мавров (т. е. арабов. — Ред.) и овладели их
лагерем».
Стратегия, направленная на то, чтобы заставить волну
сарацин на Западе отступить, достаточно проста. В сравне-
нии с многочисленными армиями, которые атаковали Кон-
111
стантинополь, значительная часть вооруженных сил му-
сульман, действовавших в Галлии, вероятно, представляла
собой просто большие отряды. Первый отпор они получили
в 720 году, когда Тулуза с успехом выдержала их осаду.
В 732 году большая армия перешла через Пиренеи и снова
напала на Тулузу точно так же, как это сделал Веллингтон
в 1814 году. В отличие от Веллингтона мусульмане были
отбиты. Вместо того чтобы отступить, они начали совер-
шать опустошительные набеги, разграбили Бордо и напра-
вились в направлении города Тур, привлеченные богатства-
ми храма Святого Мартина. Близ Пуатье при впадении реки
Клен в реку Вьенна они сошлись в битве с Карлом Мартел-
лом (мартелл — молот, который беспощадно разит врага. —
Ред.), который разгромил их. Это сражение, происшедшее
ровно через сто лет после смерти Мухаммеда, знаменует по-
ворот вспять волны мусульман на Западе. С этого времени
сарацины уже не представляли смертельную опасность, а
стали скорее постоянным раздражителем.
После 732 года арабы стали досаждать с моря. Они удер-
живали все острова Средиземного моря, и хотя византийцы
старались не пускать их в Эгейское и Ионическое моря, ара-
бы постоянно опустошали побережье Прованса и Италии.
Они даже построили укрепления и удерживали мысы на за-
паде Ривьеры и на латинском побережье, а также досаждали
жителям Кампании до самых ворот Рима.
ВIX веке появились скандинавские пираты-викинги, ко-
торые были даже еще опаснее сарацин. Они были более
дерзкими и умелыми бойцами. Скандинавы представляли
собой особенно грозную опасность для таких островов, как
Ирландия и Великобритания, или для побережья, глубоко
изрезанного устьями и руслами судоходных рек, такого как
побережье Галлии от Рейна до Гаронны. Иногда викинги
плыли вокруг Испании и совершали внезапное нападение
на южную Галлию, поднимаясь вверх по течению Роны. Их
навигаторское искусство было достойно восхищения, и,
когда они оказывались временно отрезанными от своих ко-
раблей, они всегда заботились о том, чтобы оставлять их на
берегу под защитой укреплений и гарнизона. В таких случа-
ях викинги обеспечивали себе мобильность, захватывая ло-
шадей в сельской местности, хотя сражались они обычно
112
пешими. И хотя целью скандинавов был грабеж, они не
уклонялись от сражений, когда на них нападали; вскоре ви-
кинги научились и искусству осады.
Успех воодушевлял викингов до тех пор, пока пиратство
не стало главным промыслом скандинавов. Они стали на-
столько дерзкими, что зимовали на островах или на укре-
пленных ими мысах на чужой территории и совершали свои
конные набеги, углубляясь в нее. Они разорили Ирландию.
Они почти разорили Англию в период правления Альфреда
(Альфред Великий, король Уэссекса, сильнейшего из англо-
саксонских королевств, р. в 941 г., правил в 871—900 (или
899) гг. — Ред.). Они осаждали Париж (845,885—886, 892 гг.).
К концу IX века они унизили христианский мир так, как он
никогда еще не был унижен ни до ни после. Такое достиже-
ние людей, которые, в конце концов, были всего лишь раз-
бойниками, действовавшими с размахом, указывает на
исключительную военную слабость тогдашнего цивилизо-
ванного общества, подвергавшегося нападениям. Каковы
были обстоятельства этой слабости, мы сейчас увидим, ког-
да будем рассматривать способы их исправить.
Помимо сарацин (арабов и, позже, турок-сельджуков) и
викингов третьим бичом христианского мира в период ран-
него Средневековья были мадьяры (венгры). Они представ-
ляли собой кочевое племя, которое оформилось в степях
Приуралья при смешении различных элементов (в ходе Ве-
ликого переселения народов), и затем начали продвижение
на запад через южнорусские степи. В 906—907 годах, сразу
после того, как прошел пик набегов викингов, они разгро-
мили славянское Великоморавское государство и обоснова-
лись на части его земель — территории, которая в настоящее
время является Венгрией (истребив либо ассимилировав
живших там славян): У венгров не было опорных пунктов,
какими были для викингов их корабли, они также не были
искусны в умении вести осаду городов, как это делали ви-
кинги; они полагались на свою чрезвычайно высокую мо-
бильность. Она была столь высока, что, даже собравшись в
большую армию, они зачастую могли опередить нерегуляр-
но работающую в то время систему оповещения их против-
ников и внезапно напасть на мирные регионы, прежде чем
становилось известно об их приближении. В сражении их
113
тактика состояла в том, чтобы избегать ближнего боя и кру-
жить вокруг своего противника, осыпая его стрелами, отсту-
пать при нападении, продолжая при этом отстреливаться, а
также, если возможно, заманивать ложным бегством своего
противника в какую-нибудь ловушку на неудобной для сра-
жения местности. Об их искусстве наездников можно судить
по размаху их самого последнего и самого тяжелого по сво-
им последствиям набега, который произошел в 954 году. На-
чав с Венгрии, они опустошили Баварию и край, где сейчас
находятся Вюртемберг и Баден, переправились через Рейн у
Вормса и начали грабежи, которые на севере дошли до Маа-
стрихта, а на западе — до Лана. Из Шампани венгры пе-
ребрались в Бургундию, где впервые встретили организо-
ванное сопротивление. Затем они перешли через Альпы,
поспешили пересечь Ломбардию и Венецию, а потом верну-
лись снова в Венгрию. Это был круг длиной почти 3000 км.
(В 937 г. венгры проникли еще дальше на запад (до Орлеана)
и на юг — в южную Италию (Кампанию и др.). В 955 г. объ-
единенные силы германских и чешских рыцарей разгромили
венгров у Аугсбурга, повесив пленных, в том числе венгер-
ского короля, — и набеги прекратились. — Ред.)
Причина такой необычайной слабости цивилизованного
христианского мира перед сарацинами, викингами и мадья-
рами (венграми) состояла в полном отсутствии инициативы
со стороны населения, которое на протяжении семи веков
(от Августа до династии Каролингов) привыкло к бюрокра-
тии имперских властей, поддерживаемых профессиональ-
ной армией. И власти, и военная служба уже так давно на-
столько были «далеко» от среднего гражданина, что он
уподобился овце в стаде. Теперь, когда все возрастающее об-
нищание и бессилие ослабили центральную власть настоль-
ко, что она не могла защитить его, и каждый регион должен
был самостоятельно отбиваться от грабителей-язычников,
средний человек мог оказывать им лишь незначительное со-
противление. Даже там, где было желание сражаться, бед-
ность не позволяла человеку как следует вооружиться. У не-
го совершенно отсутствовала привычка к оружию.
В качестве спасительного средства был выбран феода-
лизм. В период расцвета империи появился класс очень
богатых людей, которые управляли местными властями.
114
Богатство продолжало оставаться сконцентрированным в
их руках, хотя богатые люди стали сельскими жителями, а
не городскими. Во второй половине IX века этим местным
магнатам одному за другим были даны (или было позволе-
но присвоить себе) передающиеся по наследству титулы и
власть феодальных сеньоров и особенно военное командо-
вание на землях, которыми они владели. Графы и герцоги,
которые управляли целыми провинциями, опираясь на
более мелких местных феодалов, добились властных полно-
мочий, которые передавались по наследству. Все эти фе-
одальные сеньоры всегда должны были содержать за свой
собственный счет в состоянии боевой готовности полно-
стью экипированный воинский отряд, состоящий из их
личных слуг, как это в V и VI веках делали командующие
римскими войсками. Многие богатые римские землевла-
дельцы Восточной Римской империи тоже так поступали.
Выше в этой главе мы уже видели, что основой набора в
римскую армию еще с IV века было не население, а владе-
ние земельной собственностью. Конечно, такие местные
военные отряды нельзя было долго держать вдали от дома.
Мы видим, что во время правления Каролингов, около
800 года, законы империи устанавливают временные гра-
ницы, сверх которых солдат нельзя заставлять продолжать
сражаться за пределами своего региона за свой счет. Запад-
ный мир начал постепенно возвращаться к принципу крат-
косрочной военной службы.
Такая система решала крайне важную проблему IX века —
проблему местной обороны. Для широкомасштабных воен-
ных кампаний она имела очевидные недостатки, так как,
даже если военные отряды крупных вассалов были сравни-
тельно однородными по экипировке и подготовке, все же
эти отряды были верны скорее своему непосредственному
сюзерену, нежели королю или другому главнокомандующе-
му. К тому же служба была короткой, обычно всего 40 дней.
Соответственно, дисциплина была плохой. Лишь при ис-
ключительных обстоятельствах, если цитировать Беллока,
«находясь вдали от дома и после совместного участия в сра-
жениях в течение долгого времени, если также среди фео-
дальных сюзеренов имелась выдающаяся личность, и осо-
бенно если эта личность занимала титулованный ранг...
115
обычная феодальная армия могла достичь единства коман-
дования».
Повторяю, идея формировать армию, призывая каждого
феодального сеньора приводить с собой своих вассалов, не
могла возникнуть, кроме как в период, когда проблема мест-
ной обороны стала первостепенной. Бесполезно распро-
страняться о недостатках феодальной системы. В IX веке
приходилось использовать народное ополчение, которое
было под рукой. Точно так же ни один современный госу-
дарственный деятель не может уговорить наших выросших в
городе пролетариев, чтобы они вели себя как независимые,
самостоятельные граждане.
Феодальный закон гласил, что каждый крупный вассал
«владеет землями короля», то есть король гарантирует им их
право собственности, а в обмен на это вассал был обязан
предоставить королю столько-то «рыцарей» (то есть всадни-
ков с полным вооружением и в доспехах) на определенное
количество дней в году, исключая время на защиту своей
собственной местности, за которую он отвечал всегда.
Новые магнаты также должны были содержать в исправ-
ном состоянии по крайней мере один хорошо укрепленный
пункт или «замок» для своего собственного проживания и в
качестве убежища для своих более бедных соседей. Поощря-
лась фортификация городов.
Фортификация экономила бесценное время, и феодаль-
ная кавалерия была именно тем родом войск, который был
нужен на случай крайней необходимости. Даже при неболь-
шой численности она могла сильно сократить район, под-
вергающийся разграблению, тем, что наносила удары граби-
телям с флангов, особенно викингам, которые были самыми
опасными налетчиками, и отрезала от основных сил отстав-
ших мародеров. Сидя на лошадях, конные воины могли бы-
стро собраться вместе. Будучи хорошо вооруженными (пре-
жде всего имея хорошие доспехи) и обладая хорошими
навыками обращения с оружием, они могли, обнаружив раз-
бойников, нанести им сокрушительный удар. Конечно, но-
вые методы не достигли бы многого, если бы моральное
состояние общества продолжало ухудшаться, но этого не
произошло. Христианский мир обнаружил в себе необходи-
мую степень энергии, чтобы успешно применять новые ме-
116
тоды против самой большой для себя опасности. К концу
IX века ход событий обратился против викингов и сарацин,
а вскоре после середины X века и были разбиты мадьяры-
венгры. Решающим моментом было отражение Парижем
осады викингов в 886 году.
Эта осада Парижа (885—886) достойна описания не толь-
ко из-за своего огромного политического значения как
успешная оборона, но и потому, что нам известны ее под-
робности лучше, чем какой-либо другой осады в период со
времен войн Юстиниана в VI веке до осад Крестовых похо-
дов в XI—XIII веках.
Помимо значимости самого этого города, его местополо-
жения в основном на острове Сите в важной судоходной
реке Франции Сене, превратило его защиту в защиту той ча-
сти страны, которая была расположена выше по течению
этой реки. В городе имелся деревянный мост, соединявший
его с каждым из берегов реки. Быки мостов стояли на камен-
ных фундаментах, и перед каждым мостом имелось камен-
ное укрепление, хотя северное укрепление не было заверше-
но. Большая армия данов приплыла, двигаясь вверх по
течению Сены, взяла укрепленный мост у Понтуаза и 25 но-
ября 885 года появилась перед Парижем. Они пообещали не
трогать город, если им будет позволено пройти вверх по те-
чению под мостами, в чем им было отказано. После этого
они совершили нападение на северное укрепление у моста,
но оно не увенчалось успехом. На следующее утро они обна-
ружили, что защитники города удвоили высоту укрепления
деревянной надстройкой. До 26 февраля 886 года даны тщет-
но атаковали город всеми возможными способами, извест-
ными при ведении осад с древних времен, за исключением
применения катапульт. Катапульты имелись у осажденных,
и поэтому они имели возможность сохранять превосходство
в мощи метательных орудий до окончания осады. 5 февраля
наводнение унесло часть северного моста, при этом его
укрепление удерживали всего 12 человек, которых осаждаю-
щие сумели выбить оттуда. Любопытно следующее: несмо-
тря на то что их целью был грабеж, а разрушение моста от-
крыло для них незащищенные внутренние районы страны,
пираты остались на месте вместо того, чтобы подняться
вверх по течению. В марте к осажденным пришло подкреп-
117
ление. Город получил продовольствие, северный мост был
восстановлен, а укрепление у моста — выстроено заново.
После этого, хотя вспомогательные войска ушли, связь
с внешним миром в некоторой степени поддерживалась.
В мае неожиданное нападение данов чуть было не увенча-
лось успехом, но провалилось. В июне вторая попытка снять
осаду потерпела поражение. Вскоре после этого пираты на-
пали на город в последний раз, что явилось переломным
пунктом осады. К этому времени они построили так много
катапульт, что получили превосходство в мощи метательных
орудий. Имея это преимущество, они атаковали город со
всех сторон, но снова — и на этот раз окончательно — были
отброшены. Сразу после этого, узнав, что слабовольный им-
ператор Карл Толстый собрал большую армию, они были
рады получить от него взятку за то, чтобы они оставили Па-
риж, и какое-то время опустошали юг страны. Этот неубеди-
тельный и бессильный итог не подпортил морального эф-
фекта от успешного сопротивления пиратам. После этого
поражения викингов стали более многочисленными, чем их
победы. Это был поворотный пункт в ситуации, угрожавшей
всей западной цивилизации.
Глава 5
Общая картина феодальных войн, включая сражение
при Гастингсе, 1066 г.
Период феодализма, благодаря которому христианский
мир в IX веке сумел отразить натиск викингов, длился как
этап общественного развития, свыше пятисот лет. Его про-
должительность дает нам возможность относиться как к
единому целому к периоду с IX по XVI век. Поэтому я на-
чинаю эту главу с общей картины военной обстановки на
протяжении всего этого периода.
У нас есть описание армий периода раннего феодализма,
принадлежащее критическому перу их врага, императора
Восточной Римской империи Льва VI, который правил в
Константинополе в 886—912 годах.
«Франки и лангобарды храбры и дерзки сверх меры, хотя
последние уже не те, какими были когда-то: они рассматри-
вают малейшее движение в сторону тыла как позор и будут
сражаться всякий раз, когда вы предлагаете им это. Когда их
всадникам приходится туго в кавалерийском сражении, они
слезают с лошадей, отпускают их и скорее будут биться, стоя
спиной к спине, против численно превосходящих сил про-
тивника, нежели станут спасаться бегством. Стремительная
атака франкской кавалерии, вооруженной прямыми длин-
ными мечами, копьями и щитами, столь страшна, что лучше
всего уклониться от генерального сражения с ней до той
поры, пока все шансы не будут на вашей стороне. Следует
воспользоваться отсутствием у них дисциплины и порядка.
119
Происходит ли сражение в пешем или конном строю, они
нападают плотной, неповоротливой массой, которая не мо-
жет маневрировать, потому что у них нет ни организации,
ни выучки. Племена и семьи стоят все вместе, составляя во-
инские отряды, присягнувшие на верность своим вождям,
но у них нет ничего, что могло бы сравниться с нашим чет-
ким делением на батальоны и бригады. Поэтому они быстро
приходят в замешательство, если на них внезапно напасть с
фланга и с тыла — это легко сделать, так как они совершенно
беспечны и пренебрегают выставлением дозоров и конных
кавалерийских постов и не производят должный осмотр
местности. Они располагаются лагерем беспорядочно, не
строя вокруг укреплений, так что их легко разбить в пух и
прах, если атаковать их ночью. Ничто не приведет к больше-
му успеху в борьбе с ними, чем ложное бегство, которое при-
водит их в засаду, так как они ведут преследование поспеш-
но и неизменно попадают в западню. Но, возможно, самой
лучшей тактикой является затягивание военной кампании и
заманивание их в горы или в бесплодную местность, так как
они не заботятся о своем снабжении продовольствием, и
когда их запасы истощаются, их энергия улетучивается. Они
плохо переносят голод и жажду и после нескольких дней ли-
шений бросают свои знамена и незаметно, как можно ско-
рее, ускользают в свои края. Ведь они лишены всякого ува-
жения к своим военачальникам — один дворянин считает
себя не хуже другого, — и они сознательно не будут подчи-
няться приказам, когда становятся недовольны. Их вожди
не лишены слабости поддаться искушению и получить взят-
ку; умеренная сумма денег сорвет один из их военных по-
ходов. Поэтому в целом более легким и менее дорогосто-
ящим методом борьбы с франками будет изматывание их
армии в небольших стычках, затягивание боевых действий в
бесплодных районах и отсекание их от запасов продоволь-
ствия, чем попытки разбить ее одним ударом».
Этот отрывок представляет огромный интерес. Из него
нам сразу же становится видно, что мы имеем дело с более
низким уровнем цивилизации, чем в Древнем Риме или
средневековом Константинополе. Романизированные про-
винции Запада больше не содержат высокоорганизованные
профессиональные армии. Из-за недостатка постоянных
120
звеньев командования их войска с трудом осуществляют ма-
невры. Они недисциплинированны. У них нет службы безо-
пасности и штабных подразделений. С другой стороны, они
готовы сражаться и полны сознанием воинской чести.
Разумеется, интерес Льва VI был чисто практическим:
как наилучшим образом противостоять войскам государств
Западной Европы. Поэтому его рассказ о них должен быть
дополнен анализом социальных условий, лежавших в осно-
ве простой структуры феодальных войск.
В начале Средних веков во всем западном христианском
мире скорее сельское хозяйство, нежели ремесла или тор-
говля, было главным источником богатства. На самом деле
это справедливо в отношении всех непросвещенных эпох.
Основой феодализма было сочетание сельского хозяйства и
военной службы. Землепашец по закону не был владельцем
своей земли. Теоретически (и практически. — Ред.) его зем-
ля находилась в собственности местного землевладельца,
которому он должен был платить натуральный или денеж-
ный оброк в объеме, определенном обычаем, нести другие
повинности — от строительства (замка, мостов и др.) до пра-
ва первой ночи (с любой выдаваемой замуж девицей). Фео-
дал (особенно крупный) судил, миловал и казнил подвласт-
ных ему крестьян. В обмен на это феодал вместе со своими
вооруженными слугами был обязан защищать зависимых от
него людей. Местный феодал, в свою очередь, должен был
служить какому-нибудь крупному феодальному сеньору, ко-
торый, со своей'стороны, гарантировал местному землевла-
дельцу его право на землю. Таким образом, от всех вассалов
требовалось вставать на защиту земель, принадлежавших
более крупным феодалам, в обмен на что получали право на
покровительство.
Феодализм представлял собой, таким образом, не только
угнетение. Это была сложившаяся в новых условиях систе-
ма, позволявшая обществу выжить. Лучше было терпеть
своего феодала, чем быть убитым или ограбленным дочиста
своими или иноземными разбойниками в ходе набегов и
вторжений. А рыцари, обеспеченные всем необходимым
своими крестьянами, гордились тем, что они хорошие фе-
одалы и верные вассалы (вышестоящих феодалов и короля).
В «Песне о Роланде», когда воин совершал какой-нибудь
121
особенно выдающийся подвиг, поэт писал, что он «храбрей-
ший из вассалов». Похоже, что более высокой похвалы не
существовало. Это является достаточным ответом на любую
недооценку феодализма. Спросите лучше у современного
пролетария, хочет ли он с радостью умереть за своего капи-
талиста-работодателя.
С другой стороны, феодализм, который решил задачу
первостепенной важности, то есть местной обороны, был
слаб тем, что не имел четкой организации снизу доверху.
В период, когда отсутствовала сильная центральная власть,
это был одним из самых простых и естественных способов
защиты какого-либо региона, но для более широких воен-
ных действий он зачастую годился плохо. Современный сто-
ронник мира мог бы назвать его замечательным средством
минимизации крупномасштабной захватнической войны на
значительном расстоянии от дома.
Ограниченность феодальных войск состояла в том, что
они находились в распоряжении своих военачальников
только в строгих рамках места и времени. И хотя правящий
класс большую часть времени проводил в отдельных воен-
ных учениях, не было никакой возможности проводить уче-
ния и маневры больших воинских объединенных формиро-
ваний, за исключением редких случаев, когда проводилась
реальная военная кампания. Время, в течение которого че-
ловек был обязан участвовать со своим сеньором в наступа-
тельных боевых действиях за пределами владений этого се-
ньора, было не только строго ограничено определенным
сроком (обычно 40 днями). Королю или крупному феодалу
было также непросто заставить своих вассалов находиться
на военной службе сколько-нибудь длительный период вре-
мени в отдаленных уголках его собственных владений. На-
конец, перед объединением местных феодалов их сюзерен
был обычно бессилен. Примечательно, что в период между
V и XVI веками почти не отмечаются дисциплинарные казни
(обходились штрафами). Соответственно, феодал-сюзерен,
который задумал широкомасштабные военные действия,
прежде всего должен был обойти имевшиеся ограничения
(на срок пребывания в походе и др.).
Он мог попробовать заплатить своим вассалам за то, что-
бы те оставались на службе сверх оговоренного срока. Но
122
обычно трудно было заплатить им столько, чтобы это ком-
пенсировало их естественное желание отправиться по до-
мам. Он мог взять иностранных наемников: такие войска, по
крайней мере, оставались бы под его знаменем до тех пор,
пока им платят. Они стали бы воевать против любого (кро-
ме, вероятно, своих собственных национальных феодалов-
сюзеренов), и поэтому они были естественным ресурсом
любого феодала, который желал подчинить себе непокор-
ных вассалов. Проблема с ними состояла в том, что они яв-
лялись неразборчивыми грабителями, и редко можно было
ожидать, что они выдержат напряженные боевые действия
ради дела, которое интересовало их лишь с финансовой сто-
роны. Даже еще более серьезным ограничением, связанным
с платой вассалам и наймом наемников, было то, что ни
одно средневековое государство не могло собирать деньги в
сколько-нибудь крупном масштабе. Налогообложение и
кредит были в равной степени неразвиты. Именно нехватка
наличных денег ослабляла все попытки нанимать солдат.
Самые крупные военные действия в Средние века велись
армиями добровольцев, которые желали по какой-либо при-
чине пренебречь ограничениями феодальной службы. Так,
армию численностью около 12 тысяч человек, которая по-
следовала за Вильгельмом Завоевателем в Англию, побудило
двигаться вперед его обещание дать им там землю, когда эта
страна будет завоевана. Самыми сильными добровольчески-
ми армиями в Средние века были армии крестоносцев, шед-
шие на Восток. Местные крестовые походы против мавров в
Испании, против славян и пруссов в Прибалтике или против
еретиков в Лангедоке были частными исключениями. Как и
крестовые походы в Палестину (и др.), их движущей силой
было религиозное исступление, но сначала нужно было по-
бедить искушение сократить срок военной службы. Не име-
ло смысла отправляться в Иерусалим, если не было желания
оставаться на службе долгое время.
К тому же следует отметить, что даже эти исключительно
добровольческие экспедиции состояли из солдат, чье поня-
тие о ведении войны было почерпнуто из кратких мобилиза-
ций местного характера, которые были характерны тому
времени. Все средневековые войны и сражения велись людь-
ми, привыкшими лишь к короткому сроку военной службы
123
в строго ограниченной местности. Даже зачатки регулярно
получающих плату государственных армий появляются не
раньше XIV века.
Очевидной сильной стороной войск с коротким сроком
службы является воодушевление, общее для дилетантов в лю-
бой профессии. Их очевидной слабой стороной является то,
что, по сравнению с профессиональными армиями, техника
ведения ими боевых действий несовершенна. Так, тактика
войск с коротким сроком службы всегда склонна прибли-
жаться к тактике толпы, хотя в цивилизованных условиях все
же редко падает так низко.
И хотя уровень цивилизации на протяжении Средних ве-
ков сильно упал, тем не менее цивилизация в каком-то виде
всегда сохранялась. На самом деле важнейший факт, имев-
ший место в Средние века, — это упорство, с которым хри-
стианский мир, обнищавший и деградировавший, старался
сохранить те формы, которые ему достались по наследству
со времен расцвета империи. Его титулы: император, ко-
роль, герцог и граф возникли на закате империи. Он уна-
следовал и сохранил в целости структуру церкви. Его позна-
ния основывались на повторении греко-римских знаний,
искусства были простыми и иногда даже грубыми копиями
традиционно римских форм.
Так же обстояло дело и с военным искусством. Одним из
критериев, согласно которым цивилизованный человек от-
личается от нецивилизованного, является его способность
учиться не только посредством наблюдений и анализа на-
стоящего, но и на документах прошлого. Средневековые
солдаты подходят под этот критерий благодаря своему изу-
чению труда Вегеция «Краткое изложение основ военного
дела» (в 4 книгах, 118 глав). Вегеций из IV — начала V века
дошел до Средних веков как представитель великого про-
шлого, из которого люди получили свою религию, латин-
ский язык, на котором говорили все образованные люди, и,
в общем, все традиции своего общества.
Более развитый в историческом смысле ум, приложен-
ный к древним документам (как, например, у Цезаря), если
бы таковой имелся в эпоху Средневековья, мог бы обнару-
жить, что императорская армия времен Вегеция была хуже
армии более древних времен. С другой стороны, мы уже ви-
124
дели, что условия феодального общества имели тенденцию
к увековечиванию методов ведения войны, которые были
схожи с тем, что делал Вегеций, и отличались от методов Це-
заря, в частности, предоставлением кавалерии играть глав-
ную роль в наступлении. Армия Цезаря за четыреста с лиш-
ним лет до Вегеция по многим параметрам отличалась от
римской армии конца IV — начала V века гораздо сильнее,
чем эта армия отличалась от армий, появившихся почти че-
рез тысячу лет спустя во времена Эдуарда III (английский
король в 1327—1377 гг. из династии Плантагенетов; начал
Столетнюю войну с Францией (1337—1453). — Ред.).
Прямое влияние Вегеция на средневековые войны дока-
зывает не только тот факт, что его книга была настольным
чтением образованных военачальников того времени, но и
многие поразительные сходства между его наставлениями и
тем, что они делали в действительности.
Около 1000 года н. э. Вегеций был любимым автором
Фалька Черного, талантливого и беспощадного графа Ан-
жуйского. Двести лет спустя труд Вегеция брали с собой во
все военные походы Плантагенеты, особенно прапраправ-
нук Фалька Генрих II Английский и сын Генриха Ричард
Львиное Сердце. Этот труд был сделан доступным для коро-
левского двора и военных благодаря переводу на француз-
ский язык, сделанному около 1300 года, под заглавием «Ис-
кусство рыцарства», так как слово «miles» (солдат) стало
означать «рыцарь», то есть «истинный солдат». К концу
XV века полдюжйны изданий книги Вегеция были среди
первых напечатанных книг. Одна из них была ее переводом
на английский язык, вышедшим в издательстве Кэкстона.
Главное, в чем средневековая практика была схожа с
принципами Вегеция, было то, что кавалерия считалась
главным родом войск, а пехота — вспомогательным. Пешие
солдаты должны оказывать поддержку стремительным ата-
кам конницы прежде всего посредством метательных снаря-
дов. Вооруженные копьями и щитами, пехотинцы могут сы-
грать главную роль при оборонительных боевых действиях
на одном месте. Стоя на одном месте, пехота почти никогда
не могла сыграть решающую роль. Средневековая тяжелая
пехота, пренебрегавшая этим советом, неизменно терпела
поражение, как это случилось с англосаксонским войском в
125
битве при Гастингсе (1066), с фламандскими и немецкими
горожанами в сражении при Бувине (1214) и с лондонцами
в сражении при Льюисе (1264).
Сравнивая военные действия в древности и в Средние
века, я осмелюсь еще раз напомнить читателю, что пехоте в
древние времена никогда не приходилось противостоять тя-
желой кавалерии, в экипировке которой имелись стремена.
То, как трудно развивать наступление, не нарушая сомкну-
тых рядов, легко можно подтвердить, наблюдая за тем, как в
современных мирных условиях штатный батальон в сомкну-
том строю пытается идти вперед на параде или даже по учеб-
ному плацу. Даже если все условия благоприятствуют, это
требует высокой дисциплины и подготовки, и неудивитель-
но, что в бою эта работа была не по силам средневековой
пехоте большинства стран, за исключением швейцарской.
(Автор пристрастен. Существует масса примеров блестящих
действий пехоты, в том числе русской — от сражений Свя-
тослава с византийцами (970—971) до сражений на Чудском
озере (1242), Раковоре (1268), на р. Вожа (1378), Куликовом
поле (1380), с Литвой и Польшей и др. — Ред.)
Репутация, которую завоевала себе к XV веку в Европе
Швейцария, является одним из основных признаков того,
что средневековая война предполагала стать современной
войной.
Даже римским легионам в период расцвета империи, во-
оруженным тяжелым копьем и коротким мечом для нанесе-
ния рубящих и колющих ударов, никогда не приходилось
противостоять кавалеристам, имевших стремена (которые
увеличивали устойчивость всадника, а также способствова-
ли силе удара копьем).
Но помимо основного пункта, что касается кавалерии в
сопоставлении с пехотой, есть ряд других поразительных черт
сходства между наставлениями Вегеция и военными теорети-
ками эпохи Средних веков. Они согласны друг с другом в том,
что считают правый фланг ударной позицией. По мнению
латинского автора, круг с наклоненными вперед пиками, че-
ренки которых упираются в землю, является самым устойчи-
вым оборонительным боевым порядком для пехоты. Мы ви-
дим, что он снова и снова применяется в оборонительных
сражениях в Средние века. Вегеций считает клинообразный
126
боевой порядок полезным в редких случаях, когда пехота идет
в наступление. Мы увидим, что его будет применять пехота
фламандских и рейнских городов в сражении при Бувине в
1214 году. Он будет рекомендован в уставе, известном как
Siete Partidas (исп. «Семь частей»), составленным Альфонсо
Мудрым Кастильским в 1260 году. Что касается экипировки,
Вегеций строго критикует то, что его современники часто
перестали использовать защитные доспехи. Одним из самых
сильных стремлений средневекового бойца было сделать
свои доспехи как можно более неуязвимыми. Вегеций сове-
тует пехотинцу иметь два меча разной длины, что было обыч-
ной средневековой практикой. Были и другие пункты совпа-
дений, например стремление встать так, чтобы солнце было
за спиной, использование изображения дракона в качестве
широко распространенной эмблемы на флагах частей, кото-
рые несли люди, называемые «несущий дракона». Присут-
ствует все тот же метод поджигать деревянные опоры, кото-
рые использовали для крепления потолков подкопов во время
осады (после их поджигания подкопы (и крепостные стены
врага над ними) обваливались). И наконец, имеется порази-
тельный факт: Вегеций говорит об арбалете, называя его «ма-
нубаллиста» или «аркбаллиста». После него нам долго не
встречаются упоминания о таком оружии.
Разумеется, нельзя быть полностью уверенными в том,
насколько все это являлось результатом сохранения тради-
ций римлян, независимо от какого-либо устава, вроде устава
Вегеция, или насколько это было обусловлено природным
умом самих жителей Средневековья, действовавших неза-
висимо от всех традиций. Вообще, известно, что Средние
века сильно зависели от традиций; они предпочитали раз-
вивать скорее то, что у них есть, нежели вводить новшества.
Так, широко известно, что созданная тогда великолепная
готическая архитектура была венцом обычного процесса
развития. Ее корни уходили в недавнее прошлое. С другой
стороны, то, что мы знаем об образованных людях начала
Средних веков, которые возрождали римский закон и вос-
торгались античной философией, заставит нас поверить в
то, что в военных вопросах, вполне возможно, имелась доля
хорошо продуманного восстановления традиций благодаря
изучению документов — в данном случае Вегеция.
127
Читатель не должен принимать людей, живших в Сред-
ние века, за педантов. Напротив, все, что нам известно об
XI, XII и XIII веках — имеется в виду не только их экипиров-
ка и военные сооружения, но и их искусства и ремесла, а
также экономические, общественные и политические меха-
низмы, — показывает, что они были исключительно прак-
тичными людьми. И как бы сильно такие люди ни расширя-
ли свои знания посредством учения, они вряд ли теряли
простоту своей цели и прямоту способов ее достижения.
Я уже подробно останавливался на Вегеции, потому что дол-
гое время была мода считать людей эпохи Средних веков
гораздо более грубыми и ограниченными, чем они были на
самом деле.
Во всяком случае, популярность Вегеция в Средние века
подчеркивает преемственность военного мышления в древ-
ние времена и в Средние века. Поразительно, как эти войска
с коротким сроком службы, обуянные безудержной жаждой
сражений и обладающие простой тактикой, всеми возмож-
ными способами подражали регулярной профессиональной
армии конца империи.
Люди в Средние века, хоть они и были объединены об-
щим желанием иметь полный набор доспехов, были ограни-
чены в своей возможности реализовать этот идеал нехваткой
денег. Полный комплект доспехов стоил столько же, сколь-
ко и небольшое крестьянское хозяйство. (Гораздо больше —
от стоимости нескольких десятков быков до цены несколь-
ких деревень. — Ред.) Поэтому в любой большой армии лишь
меньшинство было полностью облачено в доспехи, а многие
их не имели вообще. Помимо того, что полный комплект до-
спехов дорого стоил, они были еще и тяжелыми. Даже в пе-
риод кольчуг, предшествовавший тому, когда в XIV веке в
широкое применение вошли панцири, полный комплект ве-
сил 12—15 кг. (А когда рыцари облачились в панцири и др.,
вес полных доспехов составлял 30—45 кг.) К тому же коль-
чугу нужно было носить вместе с тяжелой стеганой или на-
бивной одеждой, которая должна была смягчать сильные
удары. Сражаться в полном комплекте доспехов было до-
ступно только сильным, хорошо тренированным воинам.
Одетого в броню воина обычно сопровождали один или не-
сколько невооруженных или легковооруженных слуг, кото-
128
рые помогали ему надевать, снимать и подгонять его латы,
ухаживали за его конем и вообще выполняли все утомитель-
ные обязанности. Такие слуги сами были конными, чтобы
иметь возможность сопровождать своего хозяина. Ниже их
опять же была феодальная пехота, низы общества — люди,
которые были слишком бедными, чтобы позволить себе
иметь серьезные доспехи или коня.
Читатель, склонный пренебрежительно относиться к
средневековому рыцарю из-за толпы слуг, которых он та-
скал с собой, должен помнить, что те же самые рассуждения
заставят его осудить современный танк, аэроплан, железно-
дорожную артиллерию и другие специализированные служ-
бы из-за многочисленных механиков и другого невоюющего
персонала. Очевидно, что любые специализированные вой-
ска неуклюжи по сравнению с универсальным личным со-
ставом. Это обвинение имеет некоторый смысл в отношении
средневекового рыцаря и в отношении одетого в кольчугу
кавалериста позднеримского периода, которому, как мы уже
видели, также требовались помощники. С другой стороны,
в равной степени очевидно, что более низкие категории всех
специализированных служб сами по себе имеют некоторую
боевую ценность. И в самом деле, сейчас мы увидим, что это
было даже более справедливо в отношении средневековых
условий, чем сейчас. В конце концов, ясно, что специализи-
рованные войска со всеми своими недостатками имеют со-
ответствующие достоинства.
Различные Категории средневековых войск приблизи-
тельно соотносились с различиями в общественном положе-
нии людей, особенно в начале Средних веков. Средневеко-
вые хронисты использовали латинское слово «miles» (солдат)
в значении «солдат в полном смысле этого слова», то есть
кавалерист в полном комплекте доспехов. Это слово «miles»
получило в современном языке значение «рыцарь», в под-
тексте которого подразумевается общественное положение
и высокоразвитое понятие чести, которые подразумевает
наше слово «рыцарь». Со временем, однако, его социальное
значение стало более важным, а его военное значение, соот-
ветственно, уменьшилось, и уже к XIV веку число «рыцарей»
в армии не имело никакого отношения к количеству полно-
стью экипированных воинов, служащих в армии.
5 X. Никерсон 129
Наконец, в связи с различными категориями средневеко-
вых войск следует помнить, что численная доля не одетых в
доспехи и частично одетых в доспехи воинов обычно была
большой в армии, собранной для задач местной обороны,
меньшей — в армии, которая должна была вести боевые дей-
ствия вдали от места базирования, и еще меньшей — в ар-
мии, которая должна была отправиться за море, ввиду того
что было невыгодно организовывать транспортировку и
пропитание большего количества войск худшего качества по
сравнению с хорошо вооруженными и полностью одетыми в
доспехи воинами.
Рассмотрев общественные условия, в которых формиро-
вались феодальные армии и различные категории, на кото-
рые подразделялся набор в них воинов, читатель теперь име-
ет возможность оценить их тактику.
Средневековые сражение подразделяются на два вида по
участию или неучастию в них тяжелой конницы или спе-
шившейся конницы.
Если ни у одной из противоборствующих сторон не было
тяжелой пехоты или если они принимали решение спешить
часть своей конницы, то тогда сражение протекало быстро в
быстро меняющейся обстановке. Такие сражения решались
натиском и разумным использованием резервов. Такого рода
были сражения при Мюре (1213), сражения Карла Анжуйско-
го (1266—1271), при Мархфельде (1278) и Пате (1429).
Когда у одной из сторон имелась тяжелая пехота (или
спешившаяся конница), которая была достаточно надеж-
ной, чтобы служить стержнем боевого порядка, то сражение
превращалось в нечто вроде осады этого воинского отряда.
Такой бой мог считаться типично средневековым сражени-
ем, так как он был естественным для той стороны, которая
чувствовала себя слабее и не спешивала всех или часть своих
солдат, одетых в доспехи, чтобы они могли выстоять в обо-
роне, чего не могла сделать конница. Такая тактика давала
возможность военачальнику сбросить часть нагрузки с низ-
косортных частей вооруженных сил, находившихся под его
командованием. Очевидно, что от менее качественных войск
было бы мало пользы при нападении на облаченных в до-
спехи солдат противника. Поэтому во время атаки они игра-
ли очень незначительную или совсем никакую роль. Но во
130
время оборонительных действий их можно было построить
в плотные боевые порядки позади переднего края, на кото-
ром стояли их товарищи, защищенные латами. При равной
численности их роль в сражении была гораздо меньшей, чем
роль передних рядов. И все же их нельзя было не принимать
в расчет, так как с точки зрения численности они составляли
явно большую часть всей массы войск, против которой на-
правлялась атака конницы противника. Примеров таких ти-
пичных для Средних веков сражений много. Согласно до-
шедшей до нас информации, сражение Карла Мартелла при
Пуатье в 732 году из разряда таких. После него случались
атаки конницы на пехоту (или спешившуюся конницу) в
сражении при Гастингсе (1066), Бремюле (1119), Леньяно
(1176), при Бувине (1214), Фолкерке (1298), Куртре (1302),
Лаупене (1339), Креси (1346) и в большинстве сражений в
Испании (а в России — в битве на Калке (1223), в битве под
Коломной в январе 1238 г., на р. Боже (1378), в Куликовской
битве (1380). — Ред.).
Пока спешившиеся войска твердо стояли на своей пози-
ции, ощетинившись пиками, их трудно было сломить. Ту-
пые концы пик часто упирали в землю, придавая ему устой-
чивость правой ногой, как это советовал Вегеций. Такая
чисто оборонительная тактика могла сама по себе привести
к победе, как в сражении при Креси, в случае если против-
ник продолжал нападать до тех пор, пока не нарушалась
сплоченность его собственных войск. Или спешившиеся
солдаты могли’одержать победу посредством короткого на-
ступления, следующего за отражением повторяющихся атак,
как при Куртре и Баннокберне.
Так как настоящую пехоту, главную надежду средневеко-
вых армий, можно обнаружить лишь в бедных регионах вроде
Шотландии, Ирландии, Уэльса, Скандинавии и Швейцарии
(автор забыл про страны Центральной и Восточной Евро-
пы. — Ред.), неудивительно, что было мало случаев, когда
пешие войска шли в наступление — в отличие от контрнасту-
плений в сражениях при Куртре или Баннокберне. В битве
при Бувине (1214) атаковала и контратаковала и конница и
пехота обеих сторон, причем с переменным успехом.
Сражения при Пуатье и Таншбре (1106) — если мы ис-
ключим такие менее крупные сражения, как, скажем, при
131
Кошереле и Ope (1364), — являются примерами сражений,
имевших место до XV века, которые происходили между
конными армиями и в которых обе стороны спешивали всех
или большую часть своих всадников. Следует отметить, что
в сражении при Таншбре победила та сторона, которая оста-
вила некоторую часть войск конными против полностью
спешившегося противника. А при Пуатье решающая кон-
тратака Черного принца (Эдуарда) была осуществлена сила-
ми рыцарской конницы.
В ходе чисто конного сражения стрельба спешившихся
лучников или арбалетчиков была почти бесполезной. Их
было легко уничтожить. С другой стороны, когда бой кон-
центрировался вокруг неподвижной массы пехоты, тогда во-
прос о превосходстве в мощи стрельбы становился важным.
Здесь тактический принцип тот же самый, который повы-
шает значение артиллерии в позиционной войне. Безуслов-
но, средневековый культ доспехов имел тенденцию к при-
нижению значимости стрельбы из лука, но мы уже видели,
что полный комплект доспехов стоил так дорого, что никог-
да не мог бы стать доступным всем. Более того, доспехи для
коня редко были в таком же полном комплекте, как доспехи
его седока. Соответственно, в типичных случаях средневе-
ковых конных атак на пеших (или спешившихся) копейщи-
ков превосходство в мощи стрельбы обычно имело реша-
ющее значение. На самом деле так происходило почти
всегда.
За пределами Испании, Венгрии и Востока не пользова-
лись приемом ведения стрельбы верхом на лошади. Но этот
прием, игравший такую большую роль на закате Римской
империи, не был совершенно неизвестен. На гобелене из
Байё есть сюжет, изображающий сцену погони и конного
лучника. Вероятно, этот прием не использовали широко,
потому что агрессивный боевой дух и традиции рыцарской
чести вселяли в бойцов желание немедленно напасть на вра-
га и решить вопрос посредством тяжелых ударов.
Когда стрельбу вели всадники, никогда не бывало так,
что это делали одетые в кольчуги кавалеристы, умевшие ата-
ковать, как это было на последнем этапе существования
Римской империи. В Средние века конница, обладавшая
стрелковой мощью, неизменно была венгерской или турец-
132
кой легкой конницей, вооруженной луками, или это были
испанские копьеносцы. В любом случае не предполагалось,
что они будут точно попадать в цель.
Между прочим, существование метательного копья на
вооружении у нумидийцев Ганнибала, которое затем пере-
шло к африканским маврам, вторгшимся в Испанию, от
них — к испанским христианам Средних веков, а от них — к
португальским (не испанским!) тореадорам наших дней, яв-
ляется любопытным примером преемственности, длившей-
ся более почти двух с половиной тысяч лет. И по сей день
португальский тореадор уклоняется от нападающего на него
быка, проворно поворачивая своего коня, и в то же время он
пытается сбить цветную розетку с холки быка при помощи
легкого копья, сильно похожего на те копья, которые по-
могли выиграть сражение при Каннах и подвергли опасно-
сти Цезаря в битве при Руспине.
Стратегия в эпоху Средневековья всегда была простой и
прямой. Ее первой заботой почти всегда было немедленное
проведение сражения, особенно со стороны агрессора,
который должен был быстро добиться победы, прежде чем
его армия не растает. Если защищающаяся сторона оказы-
валась явно слабее и хотела растянуть кампанию, то она
обычно пряталась за стенами крепостей. Будучи осажден-
ными, ее войска не могли уйти оттуда, разве что к врагу.
Обычно защищающаяся сторона сражалась, так как это
было делом рыцарской чести защищать своих вассалов от
гибели, и та rte самая рыцарская честь превращала в со-
мнительный поступок отказ от сражения на сколько-нибудь
равных условиях. С другой стороны, эта простая стратегия
часто оказывалась очень правильной, особенно в начале
Средних веков. В XIV веке необходимость в ней отпала.
Вот и все, что касается общей картины военной обста-
новки в Средние века.
Мы уже видели, что начиная с III века цивилизация по-
степенно катилась вниз (с точки зрения своей материальной
культуры), и своей низшей отметки в этом падении она до-
стигла в период наибольших набегов викингов в IX веке. По-
сле того как викингам и венграм был дан отпор, они были
обращены в другую веру и влились в цивилизованное обще-
ство, долго спавшие силы Европы начали возрождаться, как
133
будто внезапно пришла весна. Улучшение было многосто-
ронним; историк, изучающий этот период, обычно рассма-
тривает его главным образом в свете нового расцвета пап-
ства, который я упоминаю здесь только для того, чтобы
напомнить читателю, что политика того времени имела тен-
денцию обращаться в основном к вопросам религии. Ита-
льянские города, занимавшиеся морскими перевозками, на-
чали вытеснять сарацин из Западного Средиземноморья, а
Восточная Римская (Византийская) империя — из Восточ-
ного Средиземноморья. Добровольцы текли рекой, желая
присоединиться к воинам Реконкисты на Пиренейском по-
луострове, которые медленно и неуклонно продвигались на
юг, в боях изгоняя мусульман из Испании. Но в военных во-
просах, да и во всех мирских делах, ведущую роль в этот пе-
риод весеннего расцвета Европы играли норманны.
Норманнами называли викингов из Скандинавии и их
потомков, осевших в других странах. Во Франции христиан-
ский мир принял какую-то их часть в свое лоно, поручив их
вождям управление довольно большим регионом, который
и по сей день называется Нормандией и находится непо-
далеку от устья Сены, — в 911 году французский король
Карл III Простоватый уступил эти земли вождю норманнов
Роллону. Этот шаг был абсолютно в духе V века. Однако, в
отличие от поселений V века, значительная примесь сканди-
навской крови в правящий класс (и население. — Ред.) этого
галльского региона привела к появлению породы людей, об-
ладавших большей энергетикой и остротой ума, чем можно
было увидеть в большинстве мест на Западе на протяжении
веков.
Норманны сделали свои армии достойными своего на-
звания. При них стало проводиться точное описание под-
властных земель. Была внедрена методика сбора налогов.
Так как в основе средневекового налогообложения лежала
земля и то, что на ней производилось, требовалась довольно
точная землемерная съемка — для того чтобы система на-
логовых сборов была эффективной. Сборщик налогов —
основа основ армии. Вооруженные силы норманнов остава-
лись феодальными, но время от времени они, случалось,
нанимали наемников. Можно было мобилизовать феодаль-
ные войска большей численности и содержать их более дли-
134
тельное время. Одетая в кольчуги конница, как и везде в
Европе, оставалась главным родом войск, но ее тактика усо-
вершенствовалась и стала профессиональной. Пехота, воо-
руженная луками и др., могла оказывать ей разумную под-
держку. К тому же норманны были отличными строителями
крепостей. Какие бы земли они ни завоевывали, они густо
усеивали их столь прочно построенными укреплениями из
камня, что они стоят и по сей день. Подробно их фортифи-
кационные сооружения и осадные механизмы мы обсудим
чуть позже. А сейчас достаточно будет напомнить вам, что на
территории, столь густо покрытой крепостями, боевые дей-
ствия имели тенденцию превращаться либо в войну внезап-
ных нападений, либо в войну осад.
Здесь удобно вкратце рассмотреть основные детали во-
енной экипировки XI века. Едва ли чем-то особенным она
отличалась от экипировки времен Вегеция. Меч был длин-
ным, прямым и обоюдоострым, точно таким, каким был
спата, находившийся на вооружении вспомогательных рим-
ских войск (наемников) еще с I века. Даже само слово «спа-
та» дошло до наших времен и обозначает «меч» на романских
языках («ерее» на французском и «espada» на испанском).
Метательное копье было достаточно легким, чтобы его мож-
но было держать на вытянутой руке и метать. Даже в XI веке
его иногда держали так, что задняя часть древка находилась
под мышкой, чтобы служить противовесом наконечнику.
Как и в древние времена, главным метательным оружием
был лук, который натягивали как и в древности. Арбалет
был известен по крайней мере со времен Вегеция. Исходя из
того, что мы знаем об этой эпохе вообще, мы, вероятно,
вполне вправе полагать, что арбалетом, по крайней мере в
Галлии, на протяжении раннего Средневековья пользова-
лись. Дальность эффективной прицельной стрельбы арба-
летчиков до 150 м. Во времена Римской империи согласно
регламенту расстояние между башнями на крепостных сте-
нах было примерно 60 м. Конечно, при ведении стрельбы
под большим углом возвышения по крупным мишеням, вро-
де больших скоплений людей, дальность стрельбы была го-
раздо больше — 300 и более метров.
Что касается защитных доспехов, то щит был иногда
узким, в форме ромба с закругленным верхом, иногда округ-
135
лый или овальный с умбоном посередине. Шлем обычно
был железной шапкой конической формы. Иногда к нему
была прикреплена деталь, защищающая нос, которую мож-
но было поднимать при желании. Кольчуга обычно делалась
из металлических колец и надевалась на кожаную куртку с
рукавами по локоть. Кольчужные доспехи могли принимать
форму комбинезона со штанами до колен.
Кавалеристы пользовались стременами, как до них это
делали римляне по крайней мере со времен Маврикия. Ка-
валерист сидел в седле с высокой передней и задней лукой,
такой же, как у современного ковбоя.
Любопытен тот факт, что священники, служившие в ар-
мии, часто пользовались булавой. С таким оружием эти свя-
тые люди избегали исполнения прорицания: «Тот, кто возь-
мет меч, от меча и погибнет», а также соблюдали принцип
церкви, не допускающий кровопролития. (В битве при Бу-
вине (1214), где французы сражались с коалиционной арми-
ей (немцы, в том числе саксонцы; фламандцы, англичане),
один французский епископ, добравшись до английского ко-
мандующего, так ударил его булавой по голове, что тот без
чувств свалился с коня на землю. — Ред.)
В качестве образца войны XI века мы покажем завоева-
ние нормандцами (офранцуженными норманнами и фран-
цузами) Англии.
Мы уже видели, что Нормандия отличалась от остального
латинского христианского мира по своему уровню, но не по
характеру. Ее органы управления и военная наука были фео-
дальными, но она применяла их лучше, чем другие. Так, Ан-
глия тоже была феодальной, хотя ее феодальная система,
по-видимому, была более свободной, чем на континенте (у
англосаксов сохранялось много родоплеменных пережит-
ков. Так, король избирался Уитенагемотом — «советом муд-
рых». — Ред.). Одной особенностью в ее военных методах
являлось то, что в оборонительном сражении английские
армии успешно применяли огромный топор на длинном
древке, известный как «датский топор», которым рубили,
держа его обеими руками. До окончательного завоевания
норманнами в 1066 году Англия уже завоевывалась датчана-
ми — в IX—X веке не полностью (северо-восток — «область
датского права»), а в 1016—1042 годах была подчинена пол-
136
ностыо, но освободилась, когда умер король Канут, правив-
ший одновременно Данией, Норвегией и Англией.
Вильгельм, герцог Нормандский, претендуя на англий-
скую корону, объявил войну Гарольду, который уже был из-
бран на ее престол. Он построил многочисленный флот и
мобилизовал большую армию численностью около 50 тысяч
человек (армия Вильгельма насчитывала не более 12 тысяч,
а по другим источникам от 7 до 10 тысяч. — Ред.), включая
много добровольцев из остальной Франции и даже из Ита-
лии и Испании. Некоторые его воины служили за плату,
другие надеялись получить английские земли. Повторюсь:
мы совершенно неправильно истолкуем нравственную по-
доплеку этих войн. В то время воины гордились тем, что они
вассалы и служат своему сеньору, или же (как в армии Виль-
гельма) они служили добровольно, с целью завоевать и раз-
делить определенные территории, на которые их военачаль-
нику было отказано в правах. Также эти притязания нельзя
приравнивать к чисто формальным притязаниям, которые
так часто выдвигают в качестве оправдания современных
войн, связанных с династической или национальной агрес-
сией. В такое время, когда христианский мир был един, ни
одна просто грабительская экспедиция, направленная про-
тив христиан, не могла бы пользоваться такой большой под-
держкой. В основе всех действий Вильгельма лежало то, что
он будто бы был назначен Эдуардом Исповедником, послед-
ним королем Англии (1042—1066), наследником трона (что
было предлогом и подлогом, поскольку Эдуард III Исповед-
ник на это права не имел — все решал Уитенагемот. — Ред.).
К тому же Гарольд был многим обязан Вильгельму (и теперь,
когда он был избран королем, Вильгельм посчитал это пре-
дательством, в данном случае претензии — к Уитенагемо-
ту. — Ред.).
Феодальная армия Гарольда сосредоточилась на юге Ан-
глии. Большой отряд, состоявший из вассалов двух северных
графств, оставался у Йорка, чтобы отразить ожидаемое втор-
жение скандинавов, идущих на помощь находящемуся в из-
гнании брату Гарольда Тостигу.
Начальные этапы этой военной кампании примечательны
двумя необыкновенными марш-бросками Гарольда и хлад-
нокровием Вильгельма. Последний, отплыв на кораблях от
137
побережья Нормандии, был задержан северными ветрами
реки Сомма. Те же самые ветры направили Тостига и армию
его скандинавских друзей в устье Хамбер (Хамбер — эстуарий
(расширенное однорукавное, воронкообразное устье) рек Уз
и Трент на востоке Англии. — Ред.). Вероятно, численность
ее была очень велика, так как они приплыли на 300 кораблях
(скандинавские дракары были рассчитаны на 60—80 человек,
а численность армии норвежцев — 10—15 тысяч. — Ред.).
В сражении, которое произошло 20 сентября к югу от Йорка,
норвежцы уничтожили армии двух северных английских
графств и заняли северную столицу. Заметьте время и рас-
стояния, так как это было связано с тем, что произошло по-
том. 16-го (скорее всего, 13-го. — Ред.) Гарольд выступил в
поход, покинув Лондон. 24-го — через 9 дней (12. — Ред.) —
он вместе со своей армией оставил за спиной почти 320 км
пути и достиг Тадкастера, расположенного на большой Се-
верной дороге римлян в 16 км (по прямой) к юго-западу от
Йорка. Это был хороший марш-бросок (если 12 дней — до-
стоверная цифра, хотя точная дата выхода неизвестна, то в
день около 27 км — напряженно, но в пределах нормы).
Гарольд захватил врасплох норвежцев у Стамфордского
моста (Стамфорд-Бридж). Они были пешими и успели по-
строиться (значительная часть норвежцев оказалась на ко-
раблях и вступила в бой позже). Гарольд атаковал их, в том
числе конницей, нанося удар за ударом, пока, наконец, не
смял строй норвежцев и не уничтожил их. Затем то же про-
изошло и с подкреплением с норвежских кораблей.
Затем он направился в Йорк и там дал короткий отдых
своим войскам, прошедшим тяжелое испытание.
Тем временем далеко на юге Вильгельму, наконец, уда-
лось переправиться через Ла-Манш. Он высадился в Певен-
си 28 сентября, через три дня после победы Гарольда у Стам-
фордского моста. Вряд ли Гарольд, находясь в Йорке, мог
узнать об этой высадке раньше 1 октября. Тем не менее он
лично прибыл в Лондон 5 или 6 октября. И 14 октября Га-
рольд уже выстраивал свою армию — уже у Гастингса. Более
380 км было пройдено примерно за 14 дней — снова около
27 км в день. Этому способствовали построенные римляна-
ми дороги, которые, очевидно, поддерживались в рабочем
состоянии.
138
С другой стороны, горячность Гарольда заставила его
пойти на ненужный риск. Новобранцы с севера не могли
поддерживать нужный темп, а войска с запада не успевали
присоединиться к нему. Задержка на несколько дней значи-
тельно увеличила бы численность армии Гарольда. Она и так
уже была почти равной численности армии норманнов, то
есть около 50 тысяч человек (повторимся, что армия Виль-
гельма насчитывала до 12 тысяч (7—12 тысяч), армия Га-
рольда при Гастингсе после понесенных при Стамфорд-
Бридже потерь — до 11 тысяч. — Ред.). Но качество армии
Гарольда было хуже, чем у офранцуженных норманнов и
французов Вильгельма. Кроме того, его армия только что
прошла суровое испытание сражением и длинными перехо-
дами в течение месяца с небольшим перерывом на отдых.
Большая часть войска Гарольда не имела доспехов, это были
плохо вооруженные новобранцы.
Поведение Вильгельма контрастирует с поведением Га-
рольда, поскольку действия нормандского герцога были хо-
рошо рассчитаны и явно следовали заранее составленному
плану. Он не позволил себе поддаться искушению и не ри-
нулся, пользуясь отсутствием Гарольда на севере страны, в
Лондон, расположенный менее чем в 90 км. Он держался
вблизи южного побережья Англии и быстро возводил укре-
пления у Гастингса и Пеценси, чтобы защитить свои кораб-
ли и запасы и прикрыть возможную погрузку на суда в слу-
чае, если он потерпит поражение в предстоящем сражении.
Шансы Вильгельма на победу в этом сражении были выше.
Тем временем нормандцы систематически грабили Кент и
Суссекс вдоль и поперек. Вильгельм знал своего соперника
и рассудил — правильно, как показали дальнейшие собы-
тия, — что это может заставить Гарольда принять бой, пре-
жде чем все воинские отряды с севера и запада Англии при-
соединятся к нему. Помимо серьезного обязательства
защищать своих вассалов, у этого англичанина был допол-
нительный мотив: он сам был узурпатором. Малейший при-
знак слабости с его стороны мог обрушить его шаткое по-
литическое положение.
Поэтому Гарольд выдвинул свои силы к холму Сенлак,
который с того времени стал известен также как холм Бит-
вы, в 8 км от укрепленного лагеря Вильгельма в Гастингсе, и
139
Сражение при Гастингсе
там стал ожидать вражеского наступления. Он занял очень
выгодную позицию. В тылу у него находился лесной массив,
куда он мог отступить в случае необходимости.
Если смотреть с севера, сама позиция имела форму буквы
«Т» с короткой вертикалью, которая соединялась с более
возвышенной местностью в тылу, и длинной поперечной
линией около мили (1,6 км) из конца в конец. Передней ча-
стью поперечной линии служил длинный склон, такой кру-
той, что кавалеристам в доспехах, вероятно, было бы трудно
двигаться вверх по нему. На левом фланге защищающейся
стороны он был самым пологим, почти по всему фронту чуть
круче, а на правом фланге он был весьма крутым. Каждый
конец этой поперечины закруглен, и между ней и возвышен-
ностью, расположенной севернее, есть овраги, не столь глу-
бокие, но имеющие более крутые склоны, чем склон перед
позицией войска Гарольда, и атакующей коннице Вильгель-
ма было просто невозможно их преодолеть.
14 октября Гарольд со своим войском (дружина короля и
крестьянское ополчение) занял позицию на холме Сенлак.
Несмотря на огромную естественную выгоду такой по-
зиции, Вильгельм был вынужден атаковать англосаксов,
иначе по прошествии времени численность армии Гарольда
возросла бы. Тем временем присутствие английской армии
ограничивало добывание продовольствия и фуража. Поэто-
му, когда вечером 13 октября контакт с противником был
установлен, герцог приготовился к наступлению на следую-
щий день.
Нормандцы тронулись на рассвете. Пройдя около 8 км,
они увидели с холма Тельхам английское войско построив-
шееся на холме Сенлак (холме Битвы) напротив них. Нор-
мандцы развернулись для боя в три линии: первая — легко-
вооруженные лучники, затем пехотинцы (многие, если не
все, были в доспехах) и, наконец, одетая в латы конница.
Как и большинство сражений, битва при Гастингсе на-
чалась с обстрела друг друга. Несмотря на крутой склон хол-
ма, дававший преимущество англосаксам, нормандские луч-
ники, превосходившие противника как дальнобойностью
луков, так и искусством стрельбы, добились преимущества
над лучниками Гарольда, но все же не подавили англосак-
сов. И когда в атаку пошла нормандская пехота вместе с
141
конницей, англичане встретили их копьями, секирами и ка-
менными топорами на длинных древках. Нормандцы атако-
вали несколько раз, но были отбиты. Их лучники хоть и на-
несли англичанам значительный урон, не смогли поколебать
их стойкости.
Конница нормандцев также не добилась успеха. Ее везде
отбрасывали. Тогда Вильгельм приказал своим рыцарям ата-
ковать противника, а затем обратиться в притворное бегство,
чтобы увлечь за собой англосаксов, заставить их расстроить
свой боевой порядок и спуститься с высоты вниз, где конни-
ца и пехота нормандцев (лучше вооруженные и организо-
ванные) могли бы действовать свободнее. Маневр удался.
Рыцари атаковали англосаксонскую пехоту, а затем начали
отступать и увлекли ее за собой. Когда почти все англосаксы
спустились с высоты, они внезапно были контратакованы
конницей Вильгельма, а также пехотой и были разбиты.
Последний этап сражения представлял собой добивание
того, что оставалось от армии Гарольда. Окруженные со всех
сторон, остатки англичан некоторое время стойко держа-
лись. А нормандские лучники стреляли по огромной непод-
вижной цели перед собой. Вильгельм приказал лучникам
вести навесной огонь. Одна из стрел, выпущенных таким об-
разом, поразила Гарольда в глаз. Вскоре после этого послед-
няя атака норманнов достигла желаемого результата: Га-
рольд был добит, ему отрубили голову, англосаксы — то, что
оставалось от войска, — были разгромлены и уничтожены.
Красноречивым доказательством жестокого напряжения
сил в сражении было то, что один из главных вассалов Виль-
гельма в один из моментов боя советовал ему отойти. Но
герцог Нормандский был сделан из более крепкого материа-
ла; он приказал продолжать атаки и добить врага.
Одержав полную победу, Вильгельм продолжал действо-
вать методически и с самообладанием. Вместо того чтобы
помчаться вперед в Лондон, он направился вправо и овладел
Дувром, главным портом, через который можно было по-
пасть на остров. Только после этого он пошел на столицу.
Когда Вильгельму ее сразу не сдали, он мудро воздержался
от немедленного нападения на нее. Следует отметить, что
любая столица из-за своей величины всегда была слишком
большой, чтобы ее могла удержать небольшая средневековая
142
армия (у Вильгельма, напомним, до 12 тысяч). Симон де
Монфор перед Тулузой в 1218 году и английские противни-
ки Жанны д’Арк перед Орлеаном в 1429 году (англичан здесь
было примерно 7 тысяч) не смогли даже при помощи деталь-
но разработанных укреплений блокировать весь периметр
атакуемого города. (Автор подтверждает тем самым малую
численность войск. Если бы Вильгельм имел 50 тысяч, он
обложил бы маленький тогда Лондон со всех сторон. — Ред.)
Что касается Лондона, то в 1066 году Завоеватель удоволь-
ствовался тем, что сжег его южный пригород к югу от Темзы.
Затем он направился на запад, систематически опустошая
окрестности, переправился через Темзу в Уоллингфорде
вверх по ее течению (в 80 км к северо-западу от Лондона по
прямой) и повернул на северо-восток. К этому времени,
когда он достиг побережья к северо-востоку от города, в
Лондоне поняли, что они вымрут от голода: столь широким
и полным было нанесенное стране разорение. Поэтому жи-
тели Лондона послали к нему делегацию, которая встретила
его в Беркемстеде, в 45 км к северо-западу от Лондона, и
сдали ему и город и корону. Это практически завершило за-
воевание. Вильгельму оставалось лишь подавить отдельные
восстания в отдаленных районах страны. При этом многие
англосаксы стали коллаборационистами и охотно помогали
Вильгельму, который теперь был «законным королем».
Быстрое укрепление Вильгельмом своих завоеваний ока-
залось возможным потому, что в Англии в то время отсут-
ствовала какаяЧшбо хорошо организованная система форти-
фикации. Вильгельм же, завладев своим новым королевством,
немедленно начал укрепляться в нем, густо усеивая его по-
стоянными каменными укреплениями. Это огромное пред-
приятие было в духе римских традиций, и отдельные по-
стройки такого рода стали известны как castles от латинского
слова «castellum», что означает «крепость», «замок». Разница
между средневековыми войнами на театрах военных дейст-
вий, лишенных крепостей, и войнами, которые велись на
театрах военных действий, густо покрытых такими укрепле-
ниями, очевидна. К стратегической эффективности такой
системы и к стратегическому размещению отдельных крепо-
стей я вернусь в связи с военной кампанией Иоанна Планта-
генета в 1216 году, целиком продиктованной системой кре-
143
постных сооружений. А пока я расскажу о принципе, по
которому они располагались относительно местности вооб-
ще, но с учетом реального расположения их стен.
В отличие от римлян норманны (а вместе с ними и все
другие народы в Средние века) предпочитали неприступные
места. Римляне в период расцвета империи, имея свою дис-
циплинированную пехоту, предполагали легко удерживать
свои укрепления и всегда предпочитали активную оборону.
Поэтому, хотя римляне, возможно, и предпочитали строить
свои крепости на возвышенности, склоны которой затруд-
нили бы нападение противника и дали бы метательным сна-
рядам защитников большую дальнобойность, чем у осаж-
дающих, в то же время они не располагали свои укрепления
на скале, чрезмерно крутой горе или позади реки или боло-
та, потому что такие природные препятствия не дали бы воз-
можности гарнизону делать вылазки. С другой стороны, жи-
тели эпохи Средневековья предпочитали такие места всем
другим, потому что, как мы уже видели, у них обычно не
было дисциплинированной пехоты, и они вели главным об-
разом пассивную оборону. Поэтому они всегда старались
увеличить количество препятствий, которые должны были
преодолевать осаждающие, чтобы заставить их брать кре-
пость шаг за шагом, даже если все эти препятствия затруд-
няли вылазки обороняющихся.
Каменные укрепления во времена раннего Средневеко-
вья в Западной Европе почти не строились — использова-
лись старые римские. Люди того беспокойного времени
только подновляли и восстанавливали некоторые из много-
численных и великолепных древних построек, которые еще
существовали. Когда же приходилось возводить что-то но-
вое на новом месте, отсутствие средств вынуждало доволь-
ствоваться тем, что они рыли ров, делали из земли, вынутой
из этого рва, насыпь и увенчивали ее частоколом. Большин-
ство укреплений, которые служили для отражения нападе-
ний викингов, мадьяр и язычников-славян, были такого
рода. Обычным материалом, использовавшимся для по-
стройки укреплений, было дерево. Но какое-то строитель-
ство из камня тоже велось. Например, такими были два
укрепления перед мостом в Париже, которые оказали такое
активное сопротивление викингам в 886 году. Параллель со
144
строительством каменных церквей в то время приведет нас
к заключению, что такие постройки были простыми, мас-
сивными и приземистыми.
Использование дерева в фортификационных работах в
Западной Европе сохранялось в XI веке, даже в начале
XII века. На одной из сцен, изображенных на гобелене из
Байё, показаны солдаты Вильгельма Завоевателя, которые
идут в атаку с горящими факелами на оборонительные укре-
пления Динана в Бретани — что было бы, разумеется, бес-
полезно, если бы стены были каменными. Многие из соб-
ственных укреплений Завоевателя, которыми он усеял
Англию, по-видимому, поначалу были деревянными. Во
Фландрии вплоть до 1130 года местная знать обычно строи-
ла окруженные частоколом земляные укрепления с чем-то
вроде башен на ограде и цитадель, которая возвышалась над
всей местностью. Странно обнаружить, что Фландрия все
еще была такой бедной в XII веке, что не могла себе позво-
лить каменные постройки.
Норманнскую крепость можно легко изучить по руинам,
которые в изобилии все еще стоят на территории от Шот-
ландии до Сицилии. Почти вся ее сила была сконцентриро-
вана в одной-единственной большой башне, которая явля-
ется самой удаленной и укрепленной частью средневекового
замка, использовавшейся как последнее убежище. Суще-
ствовала внешняя стена, которая окружала внутренний двор,
но на ней были только небольшие башенки, ненамного
больше караульной будки, и это было лишь второстепенной
особенностью.
Причина, по которой норманнские военные инженеры
предпочитали вкладывать большую часть средств в одну
башню, состояла в том, что она сочетала в себе высоту и
максимальное пространство внутри с ограниченным пери-
метром, который требовалось защищать. Необходимо было
только достаточное количество людей у бойниц на стенах,
которые должны стрелять и бросать вниз всевозможные
снаряды — на любого, кто пытался делать подкоп под осно-
вание стены или штурмовать ее. Из-за ее большой высоты
осаждающим было трудно уклоняться от обстрела и от все-
го того, что на них сбрасывали. Со стены также открывался
более широкий обзор.
145
Иногда главная башня норманнской крепости была кру-
глой, с открытым пространством в центре. Такое укрепле-
ние было во времена раннего Средневековья более или
менее естественным результатом развития замкнутого про-
странства, обнесенного частоколом, и могло заменить его —
особенно потому, что естественные или искусственно на-
сыпанные холмы могли быть достаточно прочными, чтобы
выдержать вес массивной башни. Типичная норманнская
главная башня замка или крепости была массивной и ква-
дратной с квадратными башенками по углам и часто с пло-
скими, узкими контрфорсами, которые доходили до сере-
дины каждой стороны. Вход в нее находился обычно на
один этаж выше от уровня земли. Нужно было поднимать-
ся вверх по лестнице внутри прямоугольного более низкого
сооружения, примыкающего к одной стороне основной по-
стройки. Каменная кладка была грубой, камни — относи-
тельно небольшими, отделенными друг от друга широкими
стыками из строительного раствора. В цитадели Вильгельма
Завоевателя, в Белой башне Тауэра, эти стыки настолько
широки, что в стене содержится больше строительного рас-
твора, чем камня. Эти стены имеют не менее 4,5 м в тол-
щину у основания и 3 м — наверху.
Во время средневековых осад существовали подобия
римских осадных средств, в частности технических, а также
насыпи, которые постепенно становились вровень с оборо-
нительными стенами. Как только сооружение такой насыпи
завершалось, защитникам осажденной крепости приходи-
лось отражать штурм на довольно широком фронте.
И остальные древние осадные средства находили приме-
нение на протяжении раннего Средневековья и XI века. Но-
вых открытий сделано не было, за исключением «греческого
огня», и, без сомнения, старые механизмы копировались
грубо и в гораздо меньших масштабах. И тем не менее прак-
тически все орудия и механизмы, применявшиеся при оса-
дах древними, использовались и в раннем Средневековье.
Позиционная война, как ее стали понимать со времен
Первой мировой войны, значительно повысила роль артил-
лерии. Вплоть до 1100 года единственными известными
видами «артиллерии» были катапульты, которые работали
по принципу кручения и натяжения. Торсионная катапуль-
146
та делалась из тяжелой деревянной рамы и толстого скру-
ченного тяжа (пучка) из длинных волос (сухожилий, рем-
ней и т. п.), который проходил через ее переднюю часть.
В этом тяже был закреплен один конец подвижной балки,
у которой на другом конце имелось углубление в форме
ложки. Этот свободный конец оттягивали назад и вниз при
помощи ворота или большого коленчатого рычага, находя-
щегося позади рамы. При этом увеличивалось скручивание
волосяного тяжа; камень, который нужно было бросить,
помещали в углубление балки. Свободный конец подвиж-
ной балки затем отпускали, сняв стопор. Сила скручивания
заставляла балку описывать вертикально и вперед направ-
ленную дугу; балка двигалась достаточно быстро, чтобы
метнуть камень под большим углом. Конечно, метательные
снаряды редко были одинаковы по весу. К тому же сырая
или сухая погода влияла на состояние пучка волос или су-
хожилий. Соответственно, обслуга такого механизма была
такой большой, что его обычно использовали для бомбар-
дировки больших целей.
Другой механизм, известный как баллиста, представлял
собой очень большой арбалет, натянутый при помощи во-
рота. Он выпускал огромные стрелы с большой силой, кото-
рые летели по настильной траектории и обладали значитель-
ной точностью. Конечно, они не могли пробить стены.
Такая катапульта применялась против далеких целей, вроде
строя воинов противника, находившихся вне пределов до-
сягаемости обычного метательного оружия пехоты.
Осаждающие, наступая, прятались от летящих в них
предметов, стрел, кипятка и горячей смолы оборонявшихся
за щитами, крепкими, но достаточно легкими, чтобы их
можно было перемещать по обстановке.
Катапульта метала камни весом 150—480 кг на рассто-
яние 250—400 м; камни весом до 30 кг и тяжелые стрелы —
до 850 м.
Передвижные башни, высота которых была такой же или
даже больше высоты оборонительных укреплений, накаты-
вали (сооружая перед ним настил) до тех пор, пока перекид-
ные мостки на их вершине не сбрасывались на стену обо-
роняемой крепости. Затем начинался штурм — все новые и
новые воины осаждающих взбирались вверх по осадной
147
башне и по перекидному мосту, проникали в осажденную
крепость, где разгорался бой. Тем временем лучники или ар-
балетчики, расставленные на верхней части башни, стара-
лись застрелить тех защитников, которые оказывали сопро-
тивление штурмующим. Именно при помощи передвижных
башен крестоносцы взяли Иерусалим в 1099 году.
Недостатки передвижной башни довольно очевидны.
Она была не просто тяжелой, а очень тяжелой. Соответ-
ственно, ее можно было двигать вперед только по сравни-
тельно ровной и прежде всего твердой поверхности. Кроме
того, ей нужна была защита зажигательных средств оборо-
нявшихся, что достигалось обычно при помощи сыромят-
ных кож, навешиваемых спереди и частично с боков. Защит-
ники (как в XVIII—XIX вв. краснокожие индейцы в США,
осаждавшие пограничные блокгаузы) обычно стреляли по
башне стрелами с прикрепленной к ним горящей паклей.
Самым же эффективным средством были огромные стрелы,
которые выпускали из баллисты.
Также осаждающие использовали выдвинутое вперед не-
кое низкое укрытие, которое служило защитой атакующих
у основания стен, с которых велся обстрел. Такие укрытия
были известны как «коты». Римское же название такого
укрытия было musculus, то есть «мышка», очевидно, пото-
му, что они «прогрызали» себе путь вперед. Эти укрытия
были достаточно длинными, так что прятавшиеся под ним
люди могли приходить и уходить с его задней стороны (ко-
торая не должна была находиться слишком близко от сте-
ны). Они также были узкими и имели крутые скаты крыши
пропорционально их длине, чтобы быть достаточно креп-
кими и выдерживать удары камней и других снарядов, ко-
торые бросали осажденные сверху. Для большей крепости
крыша имела заостренную форму и была защищена от огня
сырыми шкурами.
Либо этот «кот» подходил на расстояние нескольких ме-
тров от стены, чтобы затем атаковать ее при помощи тарана,
либо головную часть «кота» поднимали и прислоняли к сте-
не, чтобы дать прикрытие для разрушающих каменную сте-
ну при помощи кирки, молота и лома. Таран и похожий на
него бур представляли собой огромные балки, которые рас-
качивали на цепях, свисающих с конькового бруса «кота»,
148
который их прикрывал. Таран и бур отличались друг от дру-
га тем, что у тарана — по-английски таран «гаш», это же сло-
во имеет значение «баран» — была широкая крепкая голов-
ная часть (как у настоящего барана), которой ударяли по
стене. А у бура был заостренный конец, который предназна-
чался для того, чтобы ломать каменную кладку камень за
камнем. Если стена не была слишком толстой или слишком
крепкой, то таран делал в ней трещины и в конце концов
проламывал ее повторяющимися ударами в одно и то же ме-
сто. Работа бура была еще более медленной и более локали-
зованной.
Трудно представить себе, что таран мог сделать со стеной
толщиной 4,5 м, как в Тауэре в Лондоне. Также мы не можем
подсчитать время, необходимое для того, чтобы бур (кото-
рый использовали не так часто, как таран) оставил какой-то
след в таких стенах. Тем временем защитники, даже если им
не удалось разбить или сжечь «кот» сверху, могли захватить
головную часть тарана или бура большими клещами, чтобы
не дать возможности нападающим оттащить его назад для
нанесения удара по стене, или попытаться ослабить его уда-
ры посредством веревочных матов или мешков, набитых
чем-нибудь мягким, которыми они прикрывали поверхность
стены в том месте, куда направлялись удары. Если клещи
или «мягкая защита» достигали своей цели, то осаждавшим
ничего не оставалось делать, как двигать «кот» вперед и де-
лать подкоп у основания стены при помощи кирок, молот-
ков и ломов. По 1иере того как подкоп углублялся в стену, его
укрепляли бревнами. Когда решали, что сделано уже доста-
точно, подпорки (пропитав их жиром) поджигали, и (если
подкоп был сделан достаточно большим) часть стены обру-
шивалась, образуя брешь. Этот способ подрывания под сте-
ны был известен древним точно так же, как и таран, и пере-
движная башня, и был описан Вегецием (и более ранними
авторами).
В течение этого периода защитники первоклассной ка-
менной крепости обычно могли довольствоваться исклю-
чительно пассивной обороной, доверяя скорее высоте и
толщине стен, нежели любым своим попыткам помешать
действиям осаждающих. Конечно, строительство такой кре-
пости стоило недешево. Будучи построенной, она своей ко-
149
лоссальной прочностью давала возможность горстке людей
внутри долгое время оказывать сопротивление целой армии
осаждавших. Вы часто будете встречать утверждения, что,
учитывая военные условия того времени, такую крепость
невозможно было взять иначе как измором. Однако и такие
крепости ухитрялись брать — используя примитивные с на-
шей точки зрения средства, вроде осадных лестниц, и неся,
естественно, большие потери.
Таково было военное искусство в Западной Европе перед
Крестовыми походами, этими большими военными кампа-
ниями, которые являются вехой в каждом аспекте средневе-
ковой цивилизации. Я завершаю эту главу рассмотрением их
стратегии.
Проблема состояла в содержании, снабжении и транс-
портировке неоднородных по составу армий, основой кото-
рых был латинский христианский мир с центром на севере
Франции, к театру военных действий в Палестине. Очевид-
но, трудности решения такой проблемы, в современных тер-
минах, которые мы называем штабной работой, были так
велики, что сложно их преувеличить. Верно то, что венгров
обратили в христианскую веру приблизительно в 1000 году,
так что теперь долина Дуная стала открытой для христиан-
ских армий, чего не было с V века. Константинополь также
был дружественным (как дружественным было уцелевшее
под властью мусульман население Анатолии, в частности
армян Киликии), но с византийцами периодически во-
зникали сложности в отношениях. Заплатить за перевоз по
морю итальянским республикам (Генуе, Венеции) означало
избежать риска умереть от жажды, жары и голода в ходе по-
ходе через разоренную Малую Азию, но можно было утонуть
во время бури или морского боя. К тому же стоимость Кре-
стовых походов была поистине разорительной.
Во многих книгах о Крестовых походах мало кто пытает-
ся изучить работу их «штабов», финансовое и иное обеспе-
чение. Насколько хорошо экипированы и обеспечены про-
довольствием были иногда армии крестоносцев, можно
судить по успехам крестоносцев в южной Франции, отпра-
вившихся в Первый крестовый поход в 1096 году. Под ко-
мандованием графа Раймунда IV Тулузского они крайне
неблагоразумно и напрасно пытались пройти по труднопро-
150
ходимому и негостеприимному восточному побережью Адри-
атики. Незнание географии, которая позволила бы совер-
шить такую попытку, контрастирует с их поразительным
успехом. Вместо того чтобы потерять всю свою армию из-за
голода и тягот похода, Раймунд вышел у Диррахия (Драча)
наполовину готовый к действиям.
У византийцев была подробная информация по Анато-
лии — своим утерянным провинциям, включая дороги и
расстояния, но эта информация была во многом устаревшей,
потому что турки-сельджуки, которые владели Малой Азией
более пятнадцати лет, довели ее до того, что многие мосты и
водоемы стали непригодными для использования, и разо-
рили страну вообще. В частности, турки защищали себя тем,
что намеренно и постоянно опустошали широкую полосу
территории вдоль мест своего проживания. Как будто этого
было недостаточно, турки с определенной долей самопо-
жертвования опустошали многострадальную Анатолию (ко-
торая теперь была их страной) по маршруту движения армии
крестоносцев по мере приближения последних. К тому же
между византийцами и крестоносцами существовало рас-
хождение в политических целях: византийцы прежде всего
хотели возвратить себе Анатолию, а крестоносцы — заво-
евать Палестину. Соответственно, византийцев всегда
прельщала возможность использовать незнание географии
крестоносцами с целью сделать их нечаянными слугами
Константинополя.
Стратегические успехи и поражения крестоносцев были
следующими.
Нищий авангард Первого крестового похода (1096—1099)
в 1096 году достиг Анатолии лишь для того, чтобы сразу же
быть вырезанным турками. Подошедшие весной основные
силы похода освободили от турок западное побережье Ма-
лой Азии и взяли Никею. Затем они захватили южный из
двух крупных путей, ведущих в глубь страны, ради Дорилея
(в настоящее время Эскишехир) и Икония (современный
Конья) до главного прохода через горы, известного как Ки-
ликийские Ворота (современный Кюлек-Богазы). Они на-
несли поражение туркам при Никее и затем при Дорилее
перед тем, какдостигли горТавр. В 1097—1098 годах кресто-
носцы семь месяцев осаждали и взяли Антиохию, затем сами
151
были в ней осаждены, но разбили врага. В июне 1099 года
войско крестоносцев подошло к Иерусалиму и 15 июля по-
сле отчаянного штурма взяло город. Этот успех был закре-
плен победой 12 августа при Аскалоне, где было разбито вы-
садившееся египетское войско. После этого было образовано
Иерусалимское королевство. Крестоносцы преодолели все
трудности, хотя испытывали жестокие лишения и потеряли
много людей, которые погибли в боях, умерли от жары, бо-
лезней и голода.
Второй крестовый поход (1147—1149) осуществлялся дву-
мя отрядами. Германцы вышли из Никеи через Дорилей, но
у них кончился провиант, когда они находились в 100—
120 км от Икония, и им пришлось повернуть назад, потеряв
большую часть своего личного состава от голода и турецких
стрел. Французы, возглавляемые своим королем Людови-
ком VII, оставались на территории Византии, пройдя вниз
по западному побережью до устья реки Меандр (современ-
ный Мендерес), а затем поднявшись вверх по ее долине.
Остановленные турками к востоку от Лаодикеи (современ-
ный Денизли), они повернули на юго-восток к Атталии (Ан-
талье). Сюда они добрались благополучно, хотя и начали
уже испытывать нехватку продовольствия. Там король, ры-
цари и знать сели на корабли и отплыли в Палестину, оста-
вив пехоту, которая была уничтожена при совершении
отчаянной попытки пройти вдоль труднопроходимого мор-
ского побережья восточнее Атталии.
Третий Крестовый поход (1189—1192) возглавляли три
крупных полководца: английский король Ричард 1 Львиное
Сердце, французский король II Филипп Август и герман-
ский император Фридрих I Барбаросса. Ричард I и Филипп II
отправились морем. Фридрих со своими германскими кре-
стоносцами (первоначально до 100 тысяч) пошел по пути
Людовика VII до Лаодикеи. Оттуда они пошли на восток к
Иконию, который они взяли с ходу. По дороге немцы поте-
ряли много лошадей от стрел турок, но благодаря своим ар-
балетчикам они нанесли врагу больший урон, нежели им
был причинен. Как обычно, крестоносцы начали страдать от
голода, прежде чем достигли Икония. После того как они
захватили его, Фридрих I Барбаросса утонул при переправе
через реку Салеф, после чего его армия распалась.
152
После успехов Первого крестового похода и похода Фри-
дриха I Барбароссы, который с боями пробился через Малую
Азию, удивительно читать утверждения некоторых истори-
ков о том, что у крестоносцев была «плохая организация или
почти никакой». Конечно, никакая беспорядочная масса
людей, не спаянная дисциплиной или не имевшая транс-
порта, не могла сражаться и совершать успешный поход в
течение многих недель и даже месяцев по опустошенной
стране.
Укрепившись на Святой земле, крестоносцы позже по-
терпели фиаско, потому что их оккупационная армия, если
не считать временных подкреплений, никогда не была до-
статочно многочисленной, чтобы распространить свои вла-
дения на восток до пустынь. Когда власть крестоновцев была
сильна, они создавали помехи, но никогда не могли целиком
прервать сообщение между Египтом и Дамаском. Когда му-
сульмане в Месопотамии, Сирии и Египте объединились
под руководством такого энергичного человека, как Салах-
ад-дин (Саладин), христианам здесь стала угрожать смер-
тельная опасность.
Во время двух своих вторжений в Египет крестоносцы
потерпели неудачу из-за незнания или недостаточного по-
нимания географических условий. Им следовало бы выса-
диться в Александрии или, что еще лучше, в Пелусии, непо-
далеку от современного Порт-Саида, а затем наступать на
Каир вдоль дельты Нила. Вместо этого они дважды совер-
шили ошибку, соблазнившись городом Дамиетта (современ-
ный Думьят), который расположен на берегу самой дельты
(входе Пятого крестового похода 1217—1221 тт. австрийский
герцог Леопольд VI и венгерский король Андраш II; и в ходе
7-го Крестового похода 1248—1254 гг., во главе с француз-
ским королем Людовиком IX Святым). Поскольку дельта
представляет собой сеть рукавов и каналов, непроходимых в
военных условиях, оба вторжения потерпели крах (австрий-
цы и венгры взяли Дамиетту, но вынуждены были заключить
с египтянами перемирие, французы же действительно по-
терпели крах. — Ред.).
Глава 6
Тактика в Крестовых походах и сражение
у Мюре, 1099—1213 гг.
Во многих аспектах развития цивилизации и военного
искусства вернувшиеся крестоносцы были учителями запад-
ного христианского мира, молившегося Богу на латинском
языке. Мышление западного человека, уже достаточно жи-
вое и мощное, сильно развили путешествия и энергия, по-
рожденная участием в широкомасштабных военных дей-
ствиях.
Прежде всего, экономическая сторона войн крестонос-
цев в целом отличалась от многих боевых действий в Запад-
ной Европе. В той или иной форме христиане в Палестине
могли рассчитывать на денежные пожертвования из своих
родных краев. Это сделало возможным не только строитель-
ство сложных крепостей в доселе невиданном масштабе, ре-
зультатом этого стали также стабильные и специализиро-
ванные кадры.
Давайте рассмотрим некоторые пути, благодаря которым
стало возможным это усиление стабильности и специализа-
ции личного состава. Военные организации орденов тампли-
еров (храмовников) и госпитальеров имели возможность да-
вать своим рыцарям постоянное военное образование,
которого часто было достаточно, чтобы они могли выступать
в роли начальников штабов различных королей. Так, тампли-
ер Жильбер с успехом вывел армию французского короля
Людовика VII из гор Анатолии к востоку от Лаодикеи в
154
1147 году, а госпитальер Гарен выступил в роли знающего
свое дело штабного командира при Филиппе II Августе в сра-
жении при Бувине (1214). В нескольких случаях мы видим
организованные разведывательные контингенты за работой
в армии Людовика VII и Ричарда I Львиное Сердце в 1190 го-
ду. В каждом случае эти корпуса набирались из числа нево-
оруженных паломников, идущих в Святую землю. Наконец,
было создано подобие департамента разведки в виде высо-
кооплачиваемой службы шпионов. Регулярно проводилось
изучение вооруженных сил предполагаемого противника (на-
ряду с топографией предполагаемого театра военных дей-
ствий). Сохранилось два таких отчета, имевших отношение к
вооруженным силам султана Египта и топографии этой стра-
ны. Они включают в себя описание дорог и схему расстояний
от Газы в Палестине до Каира и Александрии.
Что касается экипировки, то после 1100 года быстрый
прогресс христианского мира отражается в ряде усовершен-
ствований доспехов. Улучшается качество кольчуги (древне-
го изобретения, очевидно кельтов (хотя некоторые утверж-
дают, что ассирийцев) 1-го тысячелетия до н. э.). Широкое
распространение получили кольчужные штаны; рукава
кольчуги удлинились до запястья. Шлем приобрел форму
горшка (или ведра) с прорезями, через которые можно было
смотреть и дышать. Всякий, кто никогда не надевал его, бу-
дет удивлен, обнаружив, как много он может увидеть даже
через крошечные прорези, когда они правильно размещены,
точно так же, как в некоторых авиационных защитных очках
начала XX века и эскимосских деревянных очках с узкими
прорезями, защищающих глаза от слепящего, отраженного
от снега света. Недостатком большого шлема был, во-пер-
вых, его вес, который мог доходить до 8 и более килограм-
мов. От него человек уставал, под шлем надо было надевать
полотняный, лучше простеганный, подшлемник. Поскольку
цилиндрический шлем с плоской вершиной недостаточно
плотно прилегал к голове, воин, который его носил, риско-
вал своим носом, если получал сильный удар в лицо. При-
близительно в 1200 году этот последний недостаток был
исправлен: шлем стали делать заостренным спереди. С усо-
вершенствованием кольчуги щит стал меньше и менее ос-
троконечным. Так как кольчуга была гибкой, она мало ме-
155
шала движениям. Полный комплект доспехов мог весить
самое малое 14—15 кг (обычно гораздо больше — за 30 кг);
одна кольчуга весила от 6,5 до 14,5 кг. И все же у кольчуги
был один недостаток: какой бы непробиваемой она ни была,
она не могла защитить человека от ушибов или даже пере-
ломов костей при сильных ударах мечом, секирой, копьем,
булавой и др. Соответственно, с кольчугой носили куртку из
кожи или толстой простеганной ткани, которая называлась
гамбезон или хакетон. Эти гамбезоны были такими прочны-
ми, что даже сами по себе могли защитить от стрел, пущен-
ных из короткого лука. Иногда тяжеловооруженные всадни-
ки надевали только их, когда им предстояло сражение,
требовавшее даже большей, чем обычно, мобильности, ко-
торой могла располагать конница в XII и XIII веках. Обычно
гамбезоны были единственными доспехами пеших солдат.
Один мусульманский летописец пишет об арбалетчиках Ри-
чарда Львиное Сердце в Арсуфе (1191), что их гамбезоны
были так утыканы турецкими стрелами, что они были по-
хожи на ежей и по-прежнему продолжали идти, оставаясь
целыми и невредимыми.
После 1200 года на шлемах появляются подвижные за-
брала и в это же время — отдельные части доспехов из листо-
вого металла. Даже в хорошем гамбезоне никакая кольчуга
не могла защитить от самого сильного удара, особенно секи-
рой. Когда конница сражалась с конницей, а пехота — с пе-
хотой, удар, направленный сверху вниз (мечом, секирой и
др.), если он не попадал по шлему, с большой вероятностью
разрубал плечо. Кавалеристы, сражавшиеся с пехотой, чаще
получали раны в голень, колено или бедро, а также в бок.
Поэтому в XIII веке мы видим, что в моду постепенно входят
пластины, прикрывающие плечи, а затем колени и бедра.
Такие пластины носили поверх обычной кольчуги, так что
их вес прибавлялся к весу надеваемых доспехов. Полковод-
цы того времени быстро реагировали на потерю мобильно-
сти, вызванную этим дополнительным весом. Одним из
многочисленных примеров служит Симон де Монфор в оса-
де Тулузы в 1218 году, спустя 5 лет после своей громкой по-
беды при Мюре. Так как осажденных было больше, чем его
собственных людей, ударная «группировка» под его личным
командованием была предназначена для усиления любой
156
точки фронта осаждающих, где требовалась быстрая подмо-
га. Поэтому де Монфор уделял внимание тому, чтобы его
конники снимали свои набедренные доспехи. В XIII веке
встречаются доспехи для лошадей, которые имели вид кожу-
ха из свободно свисающей ткани или войлока. К концу века
к этим доспехам даже добавлялась кольчуга. (Кольчужные
доспехи для лошадей появились гораздо раньше. — Ред.)
В вопросах тактики сражения крестоносцев демонстри-
руют заметный и довольно стабильный прогресс, который
можно разделить на три отдельных этапа.
Первый этап, длившийся шесть лет с 1097 по 1102 год,
можно назвать этапом первого опыта. В этот период ни одна
сторона не делала никаких попыток приспособить свою так-
тику к тактике противника и судьбу сражения решали глав-
ным образом военная удача и ошибки отдельных полковод-
цев. Христиане обычно, но не неизменно добивались успеха
благодаря превосходству своей тактики сокрушительных
ударов тяжелой конницы и ближнего боя.
На втором этапе, который длился пятьдесят четыре года с
1102 по 1156 год, христиане извлекли урок, который состоял в
том, что их одетые в кольчуги всадники должны были полу-
чать поддержку от надежной пехоты, вооруженной как пика-
ми, так и метательным оружием. Мусульмане не могли проти-
вопоставить что-либо серьезное такой тактике, и поэтому
христиане добивались успеха практически в каждом правиль-
ном сражении. Jo, что эти победы не приносили больших ре-
зультатов, было следствием не обстоятельств, связанных с
тактикой, а исключительно следствием потребности в боль-
шей (и постоянной) численности христианских войск.
На третьем этапе, который длился более века с 1156 года
до конца Крестовых походов в 1271 году, мусульмане увиде-
ли свой шанс в попытке отделить конницу христиан от их
пехоты. Когда эта попытка увенчивалась успехом, кресто-
носцы обычно терпели поражение. Когда же христианские
конница и пехота держались вместе, они обычно выигрыва-
ли бой. Однако, несмотря на успехи мусульман, побед хри-
стиан было больше, чем поражений. Крестоносцев в конце
концов выбили из Палестины и Сирии, прежде всего из-за
хронической нехватки людей и неудачно складывавшихся
политических условий.
157
Здесь следует заметить, что у мусульман существовали
два отдельных тактических метода. Турки в Малой Азии, се-
верной Сирии и северной Месопотамии устраивали мелкие
стычки с силами конных лучников — в незабываемой харак-
терной для Востока манере, как это делали до них венгры, а
еще раньше — парфяне и т. д. Ведь ближайшими предками
турок были кочевники тюрки-огузы (которые начали свой
победный путь из кочевий в предгорьях Копетдага в совре-
менной Туркмении, разгромив затем в 1040 г. при Дандана-
кане близ Мерва войско Газневидов, в 1055 г. сокрушив
иранское государство Бундов, а в 1071 г. под Манцикертом
(Маназкертом) разгромив армию Восточной Римской (Ви-
зантийской) империи). Египтяне и вообще мусульмане,
придерживавшиеся старых арабских традиций, были похо-
жи на своих собственных предков тем, что их армии состоя-
ли из конницы, наносящей удары при поддержке толпы пе-
хоты, набранной из простого народа, самую бесполезную
часть которой составляли негры. Другими словами, они
были теми же самыми сарацинами, против которых когда-то
сражались византийцы.
Первое генеральное сражение произошло с турками. Оно
состоялось у Дорилея, который недавно стал известен своей
ролью в греко-турецкой войне под своим современным на-
званием Эскишехир. (Имеется в виду греко-турецкая война
1919—1922 гг. — Ред.) Чтобы облегчить движение, большая
армия крестоносцев шла двумя параллельными колоннами
на расстоянии нескольких километров друг от друга. Турец-
кая армия (в основном конные лучники), которая была еще
больше (писали о 150 тысячах), напала на левую колонну, но
совершила серьезную ошибку в том, что не уделила должно-
го внимания походу правой колонны христиан. Итак, 29 ию-
ня 1097 года левая колонна крестоносцев под командовани-
ем Боэмунда Тарентского расположилась на отдых в долине
Гаргона, недалеко от Дорилея. Расположение крестоносцев
было прикрыто рекой Бафус, переправа охранялась двумя
конными отрядами, вагенбург (временное укрепление из
повозок) — пехотой, резерв под командованием Боэмунда
находился на соседней высоте. Турки подошли со стороны
Дорилея, атаковали конницу крестоносцев и опрокинули ее.
Затем они штурмовали вагенбург, оборонявшийся пехотой,
158
и, ворвавшись в него, устроили резню. Боэмунд послал со-
общение в правую колонну с просьбой о помощи, а сам
предпринял ряд контратак. Колонна Готфрида Бульонского
находилась всего в нескольких километрах и успела подойти
вовремя, что заставило турок отступить в исходное положе-
ние. Готфрид возглавил объединенное войско крестоносцев
и построил боевой порядок, расположив в центре пехоту, на
флангах — рыцарскую конницу и отдельно резерв. Кресто-
носцы атаковали турок и обратили их в бегство. Победе спо-
собствовало хорошее взаимодействие пехоты и конницы.
Через три дня, похоронив павших, войско крестоносцев
двинулось дальше, но уже одной колонной, что заставило
турок воздержаться от дальнейших попыток ввязываться в
большой бой. Но теперь свою роль сыграли естественные
трудности — безводная и бесплодная местность, к тому же
разоренная турками. Крестоносцы переносили голод и жаж-
ду, рыцари потеряли большую часть лошадей. Только в Ки-
ликии, где крестоносцев встретили дружественные армяне,
удалось немного передохнуть. В октябре 1097 года кресто-
носцы подошли к Антиохии и осадили ее. Осада продол-
жалась семь месяцев. Мощная крепость, которая стала ту-
рецкой только в 1084 году, была взята только благодаря
содействию одного из жителей Антиохии, тайно ночью от-
крывшего ворота, через которые крестоносцы ворвались в
город. А вскоре сами крестоносцы были осаждены в Антио-
хии превосходящими силами эмира Мосула. Однако кресто-
носцы, испытай великий подъем духа (благодаря различным
видениям и чудесам), разгромили осаждавших. Двигаясь от
Антиохии на юг, христиане взяли города Марра и Акра, по-
сле чего подошли к Иерусалиму (июнь 1099 г.), находивше-
муся во власти египетского халифа. В это время египетский
флот истребил или захватил весь генуэзский флот, который
вез осадные средства и снабжение для войска крестоносцев.
Только один корабль с осадной техникой и материалами
прорвался — и это дало возможность успешно провести
штурм. 15 июля, пойдя на приступ и преодолев ожесточен-
ное сопротивление защитников Иерусалима, крестоносцы
взяли город. А 12 августа этот успех был закреплен победой
при Аскалоне над высадившимся египетским войском. В хо-
де победных для крестоносцев сражений характерно хоро-
159
шее взаимодействие рыцарской конницы и пехоты. Пехота
служила опорой боевого порядка христиан; в случае времен-
ной неудачи атак рыцарей, построившись в круг, христиан-
ские копьеносцы и арбалетчики выдерживали натиск контр-
атаковавших мусульман, давая возможность рыцарям
передохнуть и привести себя в порядок.
На протяжении последующего полувека христиане, одна-
ко, не раз терпели поражения. Было также еще несколько
славных побед, на Святой земле и в Малой Азии, несмотря
на огромные трудности. В 1123 году венецианский флот уни-
чтожил египетскую эскадру в битве у Аскалона — это позво-
лило осаждать такие крепости, как Тир, и с суши и с моря.
Мусульмане стали стараться нападать на христиан тогда,
когда их конница теряла контакт с пехотой. Характерен бой
в июне 1157 года у брода Иакова у реки Иордан, где сирий-
ский султан Нур ад-Дин устроил засаду и почти полностью
пленил отряд короля Балдуина III, самому королю удалось
бежать. В 1158 году Нур ад-Дин был разбит к югу от Тивери-
адского озера.
Бесконечная война с переменным успехом шла до 1171—
1174 годов, когда политическая ситуация изменилась не в
пользу христиан из-за объединения Египта, а затем и му-
сульманских регионов Сирии под властью Салах ад-Дина
(Саладина). В 1177 году Балдуин IV нанес Саладину полное
поражение при Монжизаре (Лидде), однако уже в 1179 году
Саладин уничтожил крупную армию крестоносцев. Затем
последовал ряд побед и поражений для обеих сторон, а в
1187 году Саладин практически уничтожил силы Иеруса-
лимского королевства в крупном Хаттинском сражении
(иначе — битва у Тивериадского озера), имевшем катастро-
фические последствия. Тогда армия Салах ад-Дина, как
обычно, была довольно большой. Она включала в себя 10 ты-
сяч человек тяжелой конницы, предназначенной для нане-
сения атакующего удара вместе с большим количеством
конных лучников. Чтобы помочь крепости Тивериада, рас-
положенной у Тивериадского (Галилейского) озера и осаж-
денной Саладином, крестоносцы сократили гарнизоны всех
своих крепостей в Палестине и др. до опасно низкой числен-
ности и выступили практически в полном составе. Числен-
ность их войска составила 1200 человек тяжеловооруженной
160
конницы, 18 тысяч пехотинцев и много легковооруженных
конных лучников, вооруженных как турки, которых называ-
ли «туркополи». Они сосредоточили свои силы в Сефории,
в 22 км от Тивериады, но от этого города их отделяла без-
водная местность, которую было особенно трудно пересечь
в разгар лета, а было начало июля. К тому же Саладин хоро-
шенько разграбил этот край. После долгих споров, взвеши-
вания за и против, христиане приняли решение идти вперед,
уверенные в своей необычно большой численности и силе,
а также соблазненные опасным положением Саладина, у ко-
торого за спиной находилось озеро. В первый день они
прошли примерно 16 км. Тем временем Саладин доволь-
ствовался небольшими стычками и поджогом высохшей от
солнца травы. Во второй половине дня 3 июля крестоносцы
утомились настолько, что приняли самое неблагоразумное
решение разбить лагерь. Всю ночь мусульмане продолжали
изводить их, обстреливая огненными стрелами. Утром поход
возобновился в тяжелых условиях. Все так страдали от жаж-
ды, что, когда достигли водного потока, пехота нарушила
боевой порядок и бросилась пить. До сих пор осторожный
Саладин не видел возможности для нападения, так как два
рода войск прекрасно прикрывали друг друга. Теперь же
подвергшаяся нападению пехота была деморализована. От-
казавшись подчиниться приказу сплотиться вокруг конни-
цы, пехотинцы попытались выстроить отдельный боевой
порядок на холме Хаттин, где вскоре и были разбиты. Те-
перь Саладин окружил конницу христиан. Было убито так
много лошадей, что рыцари потеряли свою движущую силу
и сбились в кучу, стоя на месте. Видя это, авангард кресто-
носцев спасся, совершив неожиданный бросок и прорвав-
шись через фронт сарацин. Главные силы в конце концов
сдались из-за жажды и усталости, ведь одетые в доспехи
всадники мало страдали от стрел, которые были эффектив-
ны лишь против их лошадей.
Существенной характеристикой атмосферы этих войн
было то, что Саладин воздавал захваченному в плен королю
Иерусалима почести, но тут же перебил двести тридцать ры-
царей военных орденов. Рено де Шатильон (Шатийон), ко-
торый до этого доставил мусульманам так много беспокой-
ства, получил предложение принять ислам или умереть.
6 X. Никерсон ]61
Шатильон гордо выбрал смерть. Сам Саладин лично прон-
зил его, беззащитного, мечом, а стража обезглавила рыцаря.
Хаттинское сражение являет собой пример плохого коман-
дования. Даже успешный прорыв авангарда крестосноцев в
конце боя доказывает, что можно было бы сделать больше.
Следует отметить, что переломным пунктом сражения стал
момент, когда измученная жаждой пехота повела себя не-
правильно и отделилась от конницы. Интересно то, что Са-
ладин особое внимание уделил организации снабжения бое-
припасами, то есть стрелами.
И хотя после Хаттинского сражения Иерусалимское ко-
ролевство рухнуло, английский король Ричард I Львиное
Сердце четыре года спустя (в 1191 г.) сумел красиво побе-
дить Саладина в сражении у Арсуфа. У Ричарда была круп-
ная армия.
Боевые действия шли в основном вдоль побережья к югу
от Акры, чтобы подготовить плацдарм для последующего
продвижения на восток к Иерусалиму. На марше колонну
плотно блокировал Саладин, план которого состоял в том,
чтобы постоянными нападениями создать бреши, в которые
смогли бы вклиниться мусульмане. Однако дисциплина кре-
стоносцев была на высоте, и такой шанс мусульманам не вы-
пал ни разу. Пехота Ричарда должна была прикрывать мар-
шевую колонну стрельбой из луков и арбалетов. Только в
том случае, если бы мусульмане ввязались в серьезный бой с
целью расколоть колонну, вдело должна была вступить кон-
ница. Как раз перед самым Арсуфом такая возможность
представилась, и конница нанесла удар. Армии Саладина
было нанесено поражение (мусульмане потеряли 7 тысяч,
крестоносцы — 700), и только политические разногласия
помешали наступлению на Иерусалим.
Один на один христиане были лучшими бойцами и, в
большинстве случаев, лучшими полководцами. Свою такти-
ческую задачу они решили за пять лет (1097—1102). Однако
тяжелые географические условия, нехватка людей и (после
1171 — 1174 гг.) неблагоприятная политическая ситуация
привели к крушению Иерусалимского королевства после
единственного сокрушительного поражения в Хаттинском
сражении и помешали более поздним попыткам восстано-
вить положение завершиться успехом.
162
В Испании на главном театре военных действий с исла-
мом, где условия были более равными, чем в Палестине,
христиане одержали победу.
В испанских войнах мы можем проследить характерный
тактический прием — это использование легкой кавалерии,
известной как Genetours. Верхом на легких испанских ло-
шадях и вооруженная длинными легкими копьями, эта кон-
ница была предназначена для небольших стычек. В пре-
дыдущей главе отмечалось, что их методы ведения боя
сохранились у португальских тореадоров до наших дней.
За исключением появления Genetours, развитие тактики
в Испании, видимо, происходило так же, как и в Палестине.
Помимо взятия городов, X—XI века и более ранние годы
указывают на то, что это были в основном сражения конни-
цы. После 1150 года мы видим крепкую пехоту, копьеносцев
и арбалетчиков. Наделе же пехота, по-видимому, играла бо-
лее заметную роль у мусульман, нежели у христиан. Но такая
пехота годилась для наступления не больше, чем любая дру-
гая средневековая пехота. Это было поразительно проде-
монстрировано в сражении при Майорке в 1229 году. Тогда
молодой король Хайме Арагонский, имевший всего лишь
четыреста одетых в кольчуги всадников, взял верх над свои-
ми нерешительными советниками и принял решение на-
пасть на 2 тысячи атакующих его мусульман-копьеносцев.
Заметив, что атака расстроила их ряды и создала бреши в ча-
стоколе из копий, он очень верно определил, что в таких
условиях можно’нанести поражение любому войску. Хайме
Арагонский повел своих рыцарей в атаку и уничтожил про-
тивника.
После 1100 года рост богатств, энергии и знаний христи-
ан привел к быстрому прогрессу фортификации. Теперь воз-
водились более масштабные и более сложные сооружения.
С другой стороны, совершенствовалась осадная техника, и
осады стали проводиться более методично, так что возникла
необходимость в более активной обороне. В результате тип
крепости высшей категории совершенно изменился. Глав-
ная башня средневекового замка стала только последним
прибежищем гарнизона. Внешние стены теперь стали глав-
ным рубежом сопротивления и, соответственно, были укре-
плены башнями, размеры которых превращали их самих в
163
небольшие крепости, в то время как их крутые стены давали
возможность их защитникам оборонять с боков соседние
башни вместе с промежуточными стенами-барьерами. На-
весные деревянные галереи, известные как выступающие
оборонительные галереи (машикули), находились на гребне
стен и башен, чтобы дать осажденным больше возможности
контролировать основания оборонительных сооружений —
то место, куда (и откуда) осаждающие должны наносить
удар. В Сирии, где леса были практически вырублены, такие
оборонительные галереи заменялись постоянными камен-
ными навесными бойницами, которые служили той же цели
и были даже лучше.
Крепость Керак-ин-Моаб в Палестине, расположенная
восточнее Мертвого моря, может послужить примером кре-
пости нового типа, имеющей множество препятствий на
пути врага. Она была построена, вероятно, около 1140 года.
В плане это неправильный параллелограмм, защищенный с
трех сторон естественными крутыми откосами. Впереди нее
находится не заполненный водой ров, разбитый в скале.
Сразу же за ним поднимается передняя заградительная сте-
на, по бокам которой стоят большие квадратные башни. Во-
рота расположены рядом с одной из этих башен. Войдя в
них, вы обнаруживаете, что находитесь не во дворе крепо-
сти, а в длинном узком коридоре между внешней стеной и
внутренней, проходящей на небольшом расстоянии парал-
лельно внешней стене. Этот коридор запирается двумя опу-
скающимися решетками, а всего их вместе с решеткой самих
ворот три. Главные ворота Тяньцзиня, знакомые экспеди-
ционной армии в Китае в 1900 году (имеется в виду подавле-
ние восстания ихэтуаней («боксерского») силами Германии,
США, Англии, Франции, Японии, России, Австро-Венгрии
и Италии. — Ред.), были устроены похожим образом. Внутри
еще одна внутренняя стена делит все огороженное простран-
ство на внутренний и внешний двор, или «камеру». В даль-
нем конце внутреннего двора находится главная башня. Вся
задняя часть крепости стоит на крутом уступе, который спу-
скается к большому водоему.
Эта крепость является прекрасным образцом фортифика-
ции середины XII века. На нее часто нападали, но никогда
эти нападения не увенчивались успехом. Ее взял измором Са-
164
ладин в 1188 году (через год после Хаттинского сражения)
лишь после нескольких месяцев плотной блокады. Такая кре-
пость явно знаменует собой большой шаг вперед по сравне-
нию с изолированной главной башней норманнской крепо-
сти, в которой внешний двор был огорожен в лучшем случае
легкой каменной стеной, с простым подкосом без мощных
боковых укреплений.
Самая прекрасная крепость XII века, по крайней мере на
Западе, — это замок Суси, Шато-Гайяр, расположенный на
скале, нависающей над Сеной между Парижем и Руаном. Он
был построен за один 1195 год Ричардом I Львиное Сердце
(чьи таланты организатора и тактика мы уже затрагивали,
когда рассматривали военную кампанию в Палестине и бит-
ву при Арсуфе), с тем чтобы стать цитаделью огромного
укрепленного лагеря, предназначенного прикрывать Нор-
мандию от Филиппа II Августа Французского. К сожалению,
нет возможности рассмотреть на этих страницах укреплен-
ный лагерь Ричарда целиком. Сам замок слишком хорош,
чтобы быть типовой или даже первоклассной крепостью
своего времени. Это пример того, что мог сделать этот та-
лантливый военачальник (но бездарный политик. — Ред.)
около 1200 года, когда он правил территорией, простирав-
шейся от Шотландии до Пиренеев, и распоряжался самой
богатой казной в Западной Европе.
Шато-Гайяр построен на таком месте, которое обычно в
Средние века выбирали для постройки крепостей: у отвес-
ного обрыва, с единственным узким путем подхода по ров-
ной поверхности, ширина которого в самом узком месте
всего лишь около двадцати метров.
Осаждающая сторона, идущая в атаку по этому единствен-
ному пути, наталкивалась сначала на ров, а затем на острый
угол треугольного внешнего укрепления, по бокам которого
стояли пять башен. У основания треугольника располагался
еще один ров с перекинутым через него мостом зигзагообраз-
ной формы, так что идущая на приступ сторона не могла
преодолеть его на большой скорости. За рвом находилась сте-
на и второй внутренний двор — тоже с башнями по бокам, —
а внутри этого второго двора — третий, самый мощный. Этот
внутренний двор был уникальным в средневековой форти-
фикации, поскольку вокруг него не было башен, а была сте-
165
на, состоявшая из сегментов окружности, хорды которых
имели длину около 3 м, а прямые участки стены между
ними — по 1 м. Из внутреннего двора вверх поднималась
главная башня (донжон), наивысшая точка замка, завершаю-
щая всю постройку. Опыт показал, что углы старых крепост-
ных башен квадратной формы были их слабыми местами.
Соответственно, эта огромная башня (около 20 м в высоту и
15 м в ширину у основания) была круглой со сложенным из
камня, крепким, заостренным выступом, направленным в ту
сторону, откуда должно произойти нападение.
Рвы были выдолблены в прочной скале, на которой по-
коились стены. Сами стены были несколько скошены у
основания, чтобы усложнить задачу саперам врага и чтобы
камни, сброшенные с бойниц на основание склона, отска-
кивали наружу. Беспокоясь о том, чтобы не появилась мерт-
вая зона, проектировщик сделал так, чтобы линия полукру-
глых сегментов, образующих стену, была более выраженной
наверху и сглаженной внизу. Главная башня была снабжена
каменными навесными бойницами, расположенными на
расстоянии друг от друга, и стрельчатыми арками, которые
покоились на выступающих опорах. Зубцы на всех других
укреплениях были снабжены отверстиями у основания ам-
бразур для того, чтобы вставлять в них балки, несущие на
себе выступающие навесные галереи.
Крепость, подобная Шато-Гайяру, была спроектирована
главным образом для того, чтобы противостоять подкопам.
Ее каменная кладка была слишком хороша, чтобы ее могли
пробить тараны или буры. Передвижные штурмовые башни
редко можно было применять во время осад в XII веке ввиду
усовершенствования горючих веществ. В 1190 году, за шесть
лет до строительства Шато-Гайяра, сам Ричард Львиное
Сердце во время осады Акры понял, что необходимо обшить
свои передвижные башни железными листами — а это было
разорительно дорогое удовольствие.
Помимо усовершенствования горючих материалов, про-
изошло усовершенствование метательных орудий. Помимо
катапульт, активно применялись онагры, известные с антич-
ного времени, действовавшие наподобие пращи.
Подобная-«артиллерия» в XII—XIII веках обладала такой
же притягательностью для тех, кто ее использовал, что и со-
166
временная артиллерия. В 1210 году при осаде крепостей в
ходе войны с альбигойцами (христианская еретическая сек-
та в XII—XIII вв. — Пер.) командующим артиллерией у де
Монфора был священник архидьякон Вильгельм Париж-
ский, который во время Крестовых походов в Палестине за-
разился такой страстью к катапультам, что отказался от бо-
гатой епархии Безье, так как «ему больше по сердцу было
находиться на войне и заниматься артиллерией».
Как велась осада в то время, мы можем увидеть, просле-
живая шаг за шагом великую осаду не имеющей себе равных
крепости Шато-Гайяр, которую вел Филипп II Август в
1203—1204 годах. Этой крепости было всего лишь семь лет,
и она была особенно мощной, а Филипп был одним из са-
мых богатых и грозных правителей своего времени.
Король Франции встал перед замком Шато-Гайяр в авгу-
сте 1203 года, отметая все попытки англичан деблокировать
замок (английский король Иоанн Безземельный был отбит
и на суше, и на воде (флотилия из Руана). Он легко взял при-
мыкающие к замку крепости Пти-Андели и Гран-Андели.
Он провел осень за строительством обходных рубежей и
контррубежей, чтобы не допустить прихода подкрепления в
Шато-Гайяр. В феврале французы занялись им непосред-
ственно. Первым шагом было срытие и расширение полоски
земли, ведущей к угловой башне внешнего укрепления. За-
тем осаждающие построили здесь «коты» и башню, сделали
подкоп. Была сделана штольня, укрепленная деревянными
подпорками, а затем она была обрушена в лучших традициях
Вегеция. В результате угловая башня Шато-Гайяра обруши-
лась, появилась такая большая брешь, что гарнизон и не пы-
тался оборонять ее, а отступил ко второму внутреннему дво-
ру, поджигая все, что могло гореть во внешнем дворе, и
поднял за собой разводной мост.
Довольно удивительно то, что второй внутренний двор
был захвачен благодаря неожиданному нападению. Один из
его передних углов был занят крепостной часовней, подвал
которой использовался в качестве уборной. В этом подвале
имелось окно, которое выходило на скалу, достаточно боль-
шую, чтобы на ней мог стоять человек. Однажды ночью пя-
теро отважных французских дворян сумели проникнуть
внутрь. Очевидно, осажденные не считали, что за этой сто-
167
роной, подступ к которой так труден, стоит пристально на-
блюдать. Когда пятеро французов в подвале часовни устрои-
ли ужасный шум, имитируя присутствие большого отряда,
гарнизон охватила паника. Вместо того чтобы уничтожить
смельчаков, что они легко могли бы сделать, они укрылись
во внутреннем дворе крепости. Тогда нападавшие смогли
опустить разводной мост, который открывал дорогу во
внешний двор, уже находившийся в руках французов. В за-
щиту такого несмелого решения следует сказать, что защит-
ников теперь было всего 180 человек. Поэтому у них была
причина бояться оказаться отрезанными от внутреннего
двора крепости, в случае если французов оказалось бы боль-
ше, чем на самом деле.
Теперь началась атака на внутренний двор за зубчатой
стеной. Была задействована особенно большая катапульта
(которая, по-видимому, бросала камни прямой наводкой).
Одновременно под основание стен был сделан подкоп. За-
щитникам крепости удалось перекрыть этот подкоп своим.
Но все эти подкопы так ослабили фундаменты, что значи-
тельная часть уже качавшейся стены была в конце концов
обрушена ударами камней катапульты. К этому времени гар-
низон защитников сократился: осталось 20 рыцарей и 120 во-
инов другого ранга — итого 140 человек. И хотя они сосре-
доточились, чтобы защищать пролом в стене, им не удалось
удержать его. Они не смогли даже правильно отступить в
главную башню, куда можно было войти только по крутой и
узкой лестнице, ведущей к крохотной двери на высоте 15 м
над внутренним двором. Сдача крепости произошла 6 марта,
спустя всего пять недель после того, как начались регуляр-
ные атаки на внешние укрепления самой крепости. Инте-
ресно было бы узнать, какова была боеспособность гарнизо-
на на 1 февраля, а также какие потери, которые в конечном
счете сократили его до 140 человек, явились результатом го-
лодания (запас продовольствия позволял держаться больше
года, поэтому голода не было. — Ред.), а какие были нанесе-
ны действиями осаждающих.
Прежде чем мы перейдем к описанию военных кампаний
на Западе, следует упомянуть определенные изменения в
условиях набора в армию и в стратегии. К1200 году собствен-
но рыцари составляли зачастую лишь небольшую часть обыч-
168
ного формирования тяжелой конницы. Большая часть лич-
ного состава таких войск была сержантами — это название
изначально давалось тем, чьи доходы были слишком малы,
чтобы считаться «рыцарским вознаграждением», а впослед-
ствии использовалось для обозначения тяжеловооруженного
всадника неблагородного происхождения, который служил
за установленную плату. Обычно в армии XIII века было
четыре-пять сержантов на одного рыцаря, хотя эта пропор-
ция могла падать до двух к одному или увеличиваться до де-
сяти к одному (или даже до двенадцати к одному) в исключи-
тельных случаях. Таким образом, никогда нельзя судить о
численности войска по численности только рыцарей.
Помимо сержантов рыцарь в XIII веке обычно имел при
себе конного и полностью вооруженного личного оруженос-
ца, известного также как паж и сквайр, и по крайней мере
одного плохо вооруженного конного грума (слугу).
Помимо сержантов был еще один новый вид войск — му-
ниципальные войска, в которые входили самостоятельно
организованные горожане, ставшие пехотинцами. Средне-
вековые города быстро росли численно и процветали. К тому
же система гильдий дала городскому населению гораздо
большую степень экономической свободы, и, соответствен-
но, у него был более высокий моральный дух, чем у город-
ского пролетариата наших дней. Поэтому можно не удив-
ляться, узнав, что их народное ополчение было, вероятно,
надежным войском.
В битве щ5и Леньяно в 1176 году именно упорное сопро-
тивление ломбардской (прежде всего миланской) пехоты,
ощетинившейся лесом пик и прикрывавшейся щитами, ры-
царям германского императора Фридриха I Барбароссы по-
зволило миланским обращенным в бегство рыцарям спа-
стись под защитой пехоты и за стенами* Леньяно, а затем
брешианские рыцаря из-за стен Леньяно нанесли фланго-
вый удар по немцам (одновременно с контратакой пехоты).
Войско германского императора было разбито наголову, сам
же Фридрих I был сбит с лошади, потерял свое знамя и щит
и едва спасся.
Здесь необходимо сказать пару слов о влиянии фортифи-
кации, и в частности сети замков, на стратегию в Средние
века. С одной стороны, огромное количество крепких зам-
169
ков, которыми был густо усеян христианский мир, требо-
вало захватчика, который имел бы намерение постоянно ок-
купировать тот или иной район и приступил бы к ряду
длительных осад. Когда замки имели сильный гарнизон,
было опасно оставлять армию в глубине вражеской террито-
рии. С другой стороны, низкое экономическое развитие того
времени, которое чрезвычайно затрудняло содержание в го-
товности больших постоянных гарнизонов, имело тенден-
цию к тому, чтобы делать гарнизоны численно слишком
слабыми, чтобы перекрывать коммуникации в тылу агрессо-
ра. В то время не военная несостоятельность, а малая чис-
ленность гарнизонов приводила к тому, что многие средне-
вековые армии удивляли наших современников тем, что
оставляли невзятыми крепости в своем тылу.
Военная кампания у города Мюре, которую мы сейчас
будем рассматривать, является примером как раз такого
прохождения мимо крепостей, а также неодинакового бое-
вого духа в разных уголках христианского мира. Она не яв-
ляется примером неожиданных наступлений, потому что
Педро Арагонский шел походным маршем к вспомогатель-
ному опорному пункту в Тулузе.
Крестовый поход против альбигойцев был почти полно-
стью войной против крепостей: за двадцать лет боевых дей-
ствий произошло только два генеральных сражения — у Ка-
стельнодари и у Мюре. Этот Крестовый поход был начат в
1209 году против графа Раймунда VI Тулузского и некоторых
других правителей юга, особенно графов Фуа и Коменж, ко-
торые защищали еретиков-манихейцев, известных как аль-
бигойцы. Огромная армия начала боевые действия и захва-
тила Безье и Каркасон. После чего почти все они отправились
домой, что было типично для крестоносцев, оставив Симона
де Монфора («отец» Великой хартии вольностей) продол-
жать поход с очень незначительными ресурсами. Что он и
сделал, опираясь на свой собственный талант, Каркасон и
крепкий боевой дух своего войска. Этот крепкий боевой дух
подогревался тем, что ересь альбигойцев была опасной и от-
талкивающей. Даже южные правители покровительствовали
ей не потому, что верили, а потому, что она в каком-то смыс-
ле была их союзником в непрекращающихся попытках за-
владеть собственностью церкви.
170
Трусливый и ленивый граф Тулузский не осмеливался
встретиться с крестоносцами на поле боя. С другой стороны,
де Монфор не имел возможности предпринять что-нибудь
против Тулузы из-за ее величины. Вильгельм Завоеватель
точно так же не мог напасть на Лондон. Более того, де Мон-
фор находился на театре военных действий, щедро усыпан-
ном укрепленными городами и замками. Так как его армия
была гораздо меньше, чем у Вильгельма, он сыграл свою игру,
обойдя вокруг Тулузы на таком близком расстоянии, на ка-
ком только было возможно, и захватил опорные пункты в ее
окрестностях. Боевой дух и сила его многочисленных про-
тивников были столь низки, что к 1213 году обширные владе-
ния Раймунда сократились до Тулузы и Монтобана. Пюжоль,
расположенный всего в 13 км к востоку от Тулузы, и Мюре —
в 20 км к юго-западу от столицы владений Раймунда — удер-
живались гарнизонами Монфора. Летом 1213 года война
трансформировалась в интервенцию короля Арагонского
против де Монфора.
Политическая обстановка заставляла Педро Арагонского
стремиться одержать быструю победу, прежде чем папа в да-
леком Риме смог бы предпринять против него какие-то от-
ветные действия.
Перед походом арагонских войск жители Тулузы столь
воодушевились, что взяли Пюжоль и перебили его небольшой
гарнизон. Как только пути короля Педро и графа Раймунда
пересеклись, они двинулйсь на Мюре вместе. Их планы были
такими же простыми и логичными, как и план де Монфора.
Первым этапом стоявшей перед ними задачи было, очевидно,
освободить Тулузу от соседства гарнизонов крестоносцев. Со
взятием Пюжоля Мюре явно стал их следующей целью.
Мюре занимал сильную позицию: узкий треугольник
стен с непреодолимой Гаронной с одной стороны и ее при-
током речкой Луж (у нее были такие высокие и крутые бере-
га, что делали ее очень серьезным препятствием) с другой
стороны. Замок, который стоял на вершине этого треуголь-
ника, был прочным, но городские оборонительные укрепле-
ния были слабыми. Гарнизон насчитывал всего тридцать
рыцарей и семьсот плохо вооруженных пехотинцев. Город,
не имевший хороших запасов продовольствия, должен был
вскоре сдаться, если осада не будет снята.
171
Когда де Монфор узнал об опасности, угрожавшей Мюре,
его армия была численно даже еще слабее, чем обычно, так
как он смог собрать лишь 870 тяжеловооруженных конни-
ков. С другой стороны, эта небольшая армия была отлично-
го качества и включала в себя немалую долю рыцарей —
270 человек. Даже с еще большей, чем обычно, храбростью
де Монфор бросился к Мюре. Выступив из Фанжо, он пре-
одолел 120 км, отделявших его от Мюре, за два с половиной
дня марша — похвальное достижение, учитывая, что неко-
торым его отрядам пришлось проделать лишних 27 км, что в
общей сложности составило около 150 км.
Несмотря на огромную несоразмерность численности
войск — ведь в объединенной армии Раймунда и Педро
было, вероятно, не менее 4 тысяч кавалеристов и 30 или
40 тысяч пехотинцев (по другим данным, у Педро и Раймун-
да было 2 тысячи человек конницы и от 7—9 до 20 тысяч пе-
хоты. — Ред.), — политическая необходимость вынуждала де
Монфора начать наступление. Он и Крестовый поход были
к этому времени уже настолько непопулярны на юге, где его
имя и по сей день (в начале XX в. — Ред.), спустя 700 лет,
вызывает ненависть, что он боялся, что малейший признак
слабости (или даже осторожности) с его стороны приведет к
всеобщему восстанию, в котором его разбросанные по раз-
ным городам гарнизоны просто утонут. Имя де Монфора
должно было любой ценой продолжать наводить ужас, это
был его главный козырь.
Южные правители так боялись де Монфора, что Раймунд
предложил Педро укрепить рвы впереди и позади лагеря и
ожидать крошечную армию крестоносцев. Педро просто вы-
смеял предположение, что де Монфор может напасть на них.
Первым шагом командующего крестоносцев была улов-
ка, целью которой было заставить осаждающих напасть на
город Мюре. Он сделал это, распахнув Тулузские ворота,
расположенные в северо-западной оконечности города, ко-
торые выходили на мост через речку Луж. Первый из трех
«батальонов» вражеской конницы и множество пехоты сразу
же пошли в атаку. Самым глупым образом южане бросились
в ворота, естественно, оказались беспомощными в узких и
кривых улочках, типичных для средневекового города, и
были легко выбиты из них пехотой крестоносцев. Ничуть не
172
обескураженные, нападавшие покинули строй неподалеку
от города и начали пить и есть.
Теперь де Монфор осуществил другую уловку, имитируя
бегство своей конницы. Между стенами Мюре и Гаронной
проходила дорога, которая находилась ниже, чем сам город.
Где-то в середине от нее отходил мост через реку, по которо-
му пришли крестоносцы. Ее северо-восточный конец вел к
узкому мостику через реку Луж, посредством которого замок
имел связь с внешним миром. Юго-западный подступ к нему
шел через невысокое внешнее укрепление, которое прикры-
вало южный угол города и было связано с Торговыми воро-
тами, которые открывались в стене между реками Гаронна
и Луж.
Осаждавшие увидели поверх низких стен внешнего укре-
пления, что конница крестоносцев выезжает по одному из
Торговых ворот и поворачивает за угол. Они предположи-
ли — что очень естественно в сложившихся обстоятель-
ствах, — что де Монфор хочет отступить по мосту через Га-
ронну, и были введены в заблуждение еще больше. Вместо
того чтобы отступить, колонна крестоносцев продолжала
идти дальше, прошла по замковому мосту, который нахо-
дился вне поля зрения южан, которые атаковали Тулузские
ворота, и (все еще незамеченная) вышла на северный берег
реки Луж.
Каков должен был быть ужас южан, когда на их фланге
появился первый отряд крестоносцев, построился в боевой
порядок слева от него и напал на них! В одно мгновение
южане были рассеяны; некоторые их рыцари даже сбрасы-
вали свои кольчуги.
Эта операция вместе со всеми действиями Симона де
Монфора в Мюре заслуживает того, чтобы рассказать о них
как о превосходном примере быстроты и точности маневра,
который могла осуществить конница в XIII веке. Время
можно вычислить с некоторой степенью точности следую-
щим образом.
Все расстояние от Торговых ворот мимо города через
мост и до обрывистой наклонной плоскости, ведущей на
равнину, составляет почти 700 ярдов (640 м). Из многочис-
ленных сохранившихся до наших дней средневековых ворот
вместе с кирпичными остатками северного берегового устоя
173
Город Мюре, 1213 г.
моста, о котором идет речь, мы можем с определенностью
сделать вывод, что конница выезжала, построившись в ко-
лонну по два. Мы можем быть почти так же уверены в том,
что они ехали шагом, так как, в первую очередь, было бы
почти невозможно рысью подняться вверх по крутой на-
клонной плоскости в конце, во-вторых, требовалось соблю-
дать тишину, и, в-третьих, рысь по такому длинному и узко-
му пространству подвергла бы конницу риску создать затор,
если бы хоть одна лошадь упала или взбрыкнула. В этом слу-
чае риску подверглась бы вся операция. Допуская, что лоша-
ди шли шагом, мы можем сократить дистанцию, которую
занимала каждая лошадь, до трех ярдов (2,75 м), оставив
один фут (0,3 м) между носом одной лошади и крупом впе-
реди идущей. Длина всей колонны в таком случае, вероятно,
составляла по крайней мере 450 х 3 = 1350 ярдов (1234 м),
почти удвоенное расстояние, которое нужно было преодо-
леть, а минимальная длина каждого эскадрона, вероятно,
была 450 ярдов (свыше 410 м). Мы можем быть уверены, что,
прежде чем разойтись и приняться за еду и питье, тулузцы и
каталанцы (арагонцы) должны были отойти по крайней мере
на 150 м к северу от Тулузских ворот, чтобы такая крупная
174
цель, которую они собой представляли, находилась за пре-
делами дальности полета стрелы. Поэтому голова колонны
крестоносцев проявилась бы в их прямом поле зрения прак-
тически сразу же, как только она перешла бы по наклонной
плоскости и появилась на равнине. Историки, которые до-
пускают, что крестоносцы могли развернуть свои силы,
находясь вне поля зрения тулузцев и каталанцев, просто ни-
когда не давали себе труда пройтись по полю боя. Предпо-
ложив, что лошади шли шагом со скоростью 6,5 км в час, то
есть около 110 м в минуту, задние ряды первого эскадрона
крестоносцев появились бы на равнине почти ровно спустя
четыре минуты после того, как авангард оказался в поле зре-
ния противника перед Тулузскими воротами. Большая часть
расстояния длиной 550 м, отделявшего крестоносцев от вра-
га, почти наверняка была преодолена рысью со скоростью,
скажем, 13 км в час, прежде чем сменилась на галоп для на-
несения финального удара. Поэтому необходимо добавить к
изначальным четырем минутам две минуты плюс время, не-
Сражение при Мюре, 11 сентября 1213 г.: 1-й этап
175
обходимое для развертывания боевого порядка. Всего по
крайней мере семь минут, вероятно, прошло с момента, ког-
да крестоносцы впервые были замечены воинами графа Фуа,
и до начала атаки крестоносцев.
Тем временем основные силы осаждающих стали садить-
ся на коней с криками «Арагон!», «Фуа!» или «Коменж!» в
зависимости от своей принадлежности. Арагонцы выстрои-
лись в боевой порядок, но он был неровным. Отчасти это
явилось результатом спешки, хотя у них, вероятно, было
больше пятнадцати минут, чтобы встать в ряд, если допу-
стить, что прошло минимум восемь минут от момента, когда
операция де Монфора стала очевидной, и до развертывания
второго эскадрона крестоносцев, который должен был до-
гнать первый, чтобы они вместе преодолели полтора кило-
метра, отделявшие их от солдат Педро. Отчасти это, безу-
словно, явилось результатом недальновидности и отсутствия
дисциплины у испанских рыцарей. Каждый человек, имев-
ший среди них какой-то вес (как рассказывал позже сын Пе-
дро, будущий король Хайме), хотел провести свой собствен-
ный бой с врагом, делая жесткую линию строя и совместные
действия невозможными. К тому же, как мы узнаем от дру-
гих летописцев, сам Педро не мог эффективно командовать
войсками, но, поддавшись порыву, обменялся доспехами с
одним из своих рыцарей и встал в передние ряды. Это был
благородный и в то же время безрассудный поступок, удиви-
тельный для воина с его большим опытом, так как в резуль-
тате этого он потерял способность управлять своими резерв-
ными войсками. Арагонцы построились лицом на юг по
обеим сторонам дороги на деревню Сейсе приблизительно в
миле от Мюре, а болото Пескье прикрывало их слева.
Смяв боевые порядки Фуа, первому эскадрону кресто-
носцев пришлось взять правее, чтобы ударить по Педро.
Изо всех сил подстегивая лошадей, второй эскадрон, тра-
ектория движения которого была более прямая, сумел до-
гнать первый эскадрон. Вместе они напали на арагонцев,
сметая перед собой обращенных в бегство кавалеристов
Фуа. Приказ графа де Монфора ни в коем случае не ввязы-
ваться в отдельные поединки, а вести атаку плечо к плечу
так хорошо выполнялся, что удар получился одновремен-
ным по всей ширине фронта крестоносцев. Он был таким
176
яростным, что крестоносцы влетели в стоящих перед ними
всадников, как камень в пруд. Воины Педро стояли на ме-
сте и сомкнулись вокруг крестоносцев, закрыв их от третье-
го эскадрона, и рукопашная схватка перекатывалась вперед
и назад с шумом, «как будто несметное количество дрово-
секов рубили лес».
Де Монфор, план которого состоял в нападении на левый
фланг Педро, быстро продвигался на север и восток вокруг
болота, пока путь ему не преградил овраг, который летопис-
цы назвали fossatum, то есть канава или ров. В крутых скло-
нах этой преграды была выбита узкая тропинка, которую с
дальнего конца перекрывало боевое охранение арагонцев
или отряд прикрытия. Такие отряды прикрытия были хоро-
шо известны, как мы об этом узнаем из книги Siete Partidas,
которую Альфонсо Мудрый из Кастилии написал примерно
в 1260 году. В ней такой отряд назывался «ала» или «ситара».
Если бы кто-то возразил, что Педро был не в том настрое-
Сражение при Мюре, 11 сентября 1213 г.: 2-й этап
177
нии, чтобы думать о таких мелочах, как выставление такого
заградительного отряда, мы вполне можем себе представить,
что какой-нибудь седеющий арагонский рыцарь, достаточно
понимающий в военном деле, взял на себя выполнение этой
задачи вместе со своими ближайшими соратниками.
Перестроиться из цепи в колонну и попытаться проехать
по узкой тропе перед лицом противника было непростым
делом, но у де Монфора не было выбора. Время шло, слева
от него было болото, а справа тянулся овраг. Во главе своих
людей он пересек его и предоставил своему коню карабкать-
ся вверх по другому склону. Находясь в таком невыгодном
положении, он пытался защититься от ударов и уже не мог
надеяться на возвращение: у него порвалось левое стремя —
в третий раз та или иная часть его экипировки подводила его
в тот день, — но он с большой ловкостью продолжал оста-
ваться в седле. Добравшись до верха склона, он выбил из
седла ближайшего противника ударом кулака в челюсть.
Этот испанец, вероятно, носил не закрытый шлем, а сталь-
ную каску с открытым лицом. Он, по-видимому, был коман-
диром этого отряда, так как, когда его солдаты увидели, что
он упал, они разбежались в одно мгновение. Их бегство от-
крыло графу де Монфору левый фланг главных сил арагон-
цев. Он дождался, когда подойдут его триста всадников, раз-
вернул их в боевой порядок и пошел в атаку.
Все это время первые два эскадрона крестоносцев нахо-
дились в гуще жаркого боя. И хотя их тесный боевой поря-
док и ярость наступательного броска завели их глубоко во
вражеские ряды, все же последние не дрогнули, а сомкну-
лись вокруг них. Строгий порядок и ровные ряды смеша-
лись, и люди сражались один на один. Рыцарь, который вы-
ступал в роли Педро, не мог сравниться с ним в доблести, а
сам Педро позабыл об осторожности и выкрикнул: «Я ко-
роль!», после чего те крестоносцы, которые поклялись от-
нять у него жизнь, окружили и убили короля, несмотря на
его отвагу и умение обращаться с оружием.
Погиб ли король после или до нападения де Монфора,
остается неясным. Те, кто убил его, находились во втором
эскадроне крестоносцев. В любом случае гибель короля и
нападение с фланга решило исход боя, последовало всеоб-
щее паническое бегство. Пятьсот рыцарей из ближайшего
178
Сражение при Мюре, 11 сентября 1213 г.: 3-й этап
окружения Педро погибли почти все до одного вокруг его
тела, не получив поддержки от остальной массы всадников,
оставшейся без командира. Южане страшной ценой запла-
тили за безрассудный поступок Педро, который ввязался в
сражение и тем самым отказался от руководства боем. Рай-
мунд и граф Коменж, по-видимому, так и не участвовали в
сражении. О них нам известно лишь то, что они бежали с
поля боя.
С другой стороны, граф де Монфор как победитель был
так же мудр, как и яростен в атаке. Руководя или (что более
вероятно) позволяя своим первым двум эскадронам пресле-
довать беглецов, он держал у себя под рукой третий эскадрон
(находившийся под его непосредственным командованием)
и следовал за погоней на расстоянии, чтобы вмешаться в
случае попытки бегущих оказать организованное сопротив-
ление. После короткого преследования он рассудил, что
спасающиеся бегством всадники направляются в Тулузу и не
179
способны вновь вступить в сражение. Созвав преследовате-
лей, он возглавил три свои эскадрона и вернулся к Мюре.
Тем временем командование народным ополчением Ту-
лузы совершенно неправильно поняло результат действий
конницы. Только часть этих войск приняла участие в безу-
спешной атаке Фуа и последующем бегстве от первого эска-
дрона крестоносцев. Из них только те уцелели при нападе-
нии крестоносцев и бегстве от них, кто находился на
северном берегу реки Луж. Те, которые находились между
Лужем и Гаронной, просто отступили (без сомнения, весьма
поспешно), чтобы последовать за теми, кто спасался бег-
ством, находясь к северу от них. Поэтому большинство из
них явно не было измучено боем. Сначала они забаррикади-
ровались в своем лагере, опасаясь нападения. Но горожанам
в средневековой войне было свойственно страдать от опро-
метчивых поступков. Одним из многих примеров этого
является поведение лондонцев в сражении при Льюисе в
1264 году. Можно было предположить, что пыль могла
скрыть от тулузцев бегство их конницы или заросли деревьев
могли загораживать им обзор. Зная, что силы де Монфора
значительно уступают им в численности, тулузцы поверили
слуху о его поражении, вышли из своего лагеря и окружили
город со всех сторон.
В Мюре о победе графа Симона де Монфора было уже
известно от гонца. Епископ Фальк Тулузский, который при-
надлежал к лагерю графа и оставался в городе, послал со-
общить об этом своей беспокойной пастве (т. е. тулузцам) и
предложил им отпущение грехов, но они не поверили в это
и ранили его парламентера. Но вскоре, испугавшись вида
крестоносцев, возвращавшихся с победой и готовых напасть
на задние ряды их растянувшихся боевых порядков, осаж-
давшие в панике побежали и были перебиты. Некоторые
бежали в лагерь и были убиты там, другие направились к су-
дам, на которых были привезены осадные орудия, — эти
суда стояли на якорях приблизительно в полутора киломе-
трах к северу от города. Таким образом спаслись немногие,
а большинство погибло в кровавой резне на высоком берегу
реки от рук людей де Монфора.
В 1875 году разлив Гаронны подмыл и обрушил большую
часть берега, обнажив огромное количество человеческих
180
костей напротив Собена и приблизительно в 650—700 м от
этой деревни вверх по течению реки. Другие скелеты раз-
бросаны в разных местах к северу от этого места. И по сей
день они возникают иногда под штыком лопаты и лемехом
плуга.
Общие потери побежденных были огромны, тогда как
победители потеряли убитыми только одного рыцаря и, са-
мое большее, восемь сержантов (этот полностью вооружен-
ный боец, способный постоять за себя, в 1213 году был уже
целиком защищен кольчугой) (потери явно занижены. —
Ред.). Большая часть потерь в средневековых сражениях па-
дала на долю пехоты. К тому же победители могли, если хо-
тели, не торопясь перебить спешившихся раненых рыцарей
проигравшей стороны, что они решительно и сделали в этом
случае.
Поспешность де Монфора, с которой он атаковал, имея
лишь узкий мост для отступления в случае отражения его на-
падения, объясняется так же, как и выставление Наполео-
ном охранения в сражении при Ватерлоо, — политической
необходимостью победы. Башня замка, возвышающаяся над
мостом, могла, наверное, — если бы ее защитники швыряли
зажигательные метательные снаряды с ее вершины — удер-
живать небольшое пространство на тот случай, если бы ата-
ка крестоносцев была отбита.
Беспорядочное бегство пехоты короля Педро, большая
часть которой представляла собой народное ополчение из
Тулузы, может показаться исключением в общем правиле
поведения таких войск. Но следует помнить, что люди на
юге Франции были богаче и менее воинственны, нежели
большая часть христиан того времени, и в этом случае их со-
вершенно поразило неожиданное появление ужасного де
Монфора, который, как они полагали, был уничтожен. И на-
конец, гибкость и быстрота построения в боевой порядок
для противостояния коннице никогда не были сильной сто-
роной средневековой пехоты. (В битве при Мюре де Мон-
фор действительно одержал блестящую победу, но сведения
о численности войск и потерях не всегда достоверны. Ско-
рее всего, у Монфора было 1000 человек тяжелой конницы
(а не 870 — разница, видимо, и есть скрываемые потери), у
Педро и Раймунда 2 тысячи конницы и 7—9 тысяч (возмож-
181
но, 18—20 тысяч) не очень боеспособной пехоты-ополчения.
Гарнизон Мюре, 700—1000 человек, также помог одержать
Монфору победу, которая не далась так легко (во всяком
случае, в бою конницы), как описали летописцы победите-
лей. Не надо забывать, что конные воины Педро за год до
описываемых событий блестящие сражались в великой бит-
ве при Лас-Навас-де-Толоса 16 июля 1212 г., где, по реали-
стичным оценкам, сошлись 70—80 тысяч христиан (в том
числе 3 тысячи арагонцев короля Педро) и 150—250 тысяч
(летописцы пишут о 600 тысячах) войска Альмохадов (в том
числе 80—180 тысяч конницы). Мусульмане были разгром-
лены, потеряв, по разным оценкам, от 60 до 200 тысяч уби-
тыми. В битве пало 25—50 тысяч христиан. — Ред.)
Далее следовало бы отметить, что победа при Мюре не
привела к капитуляции Тулузы, которая продолжала оста-
ваться неприступной для де Монфора и в конце концов сда-
лась благодаря политическим действиям, но не была захва-
чена.
Глава 7
Кульминация средневековых войн, 1214—1302 гг,
В этой главе я, во-первых, буду рассматривать военную
кампанию и сражение при Бувине, во-вторых, поход Иоанна
Плантагенета в 1216 году и, в-третьих, венец тактики средне-
вековой конницы в сражении, проведенном Карлом Анжуй-
ским. Эту главу я завершу обсуждением причин, которые в
следующем веке привели к снижению эффективности и по-
следующему закату роли конного вооруженного воина.
Что касается количества задействованных войск, круп-
нейшим сражением в Западной Европе в эпоху Средних ве-
ков было сражение при Бувине (если не считать битву с му-
сульманами при Лас-Навас-де-Толоса в Испании. — Ред.).
Происшедшая в’ 1214 году, через год после сражения при
Мюре, это была битва совершенно другого рода. Здесь имен-
но пешее народное ополчение стало основой французской
победы. Прежде чем обсуждать само сражение, давайте рас-
смотрим стратегию, приведшую к нему, и политические об-
стоятельства, которые определили его дух.
Здесь так же, как и в сражении при Мюре, мы видим ре-
лигиозное воодушевление со стороны французов, которое
стало причиной их высокого боевого духа. Их король Фи-
липп II Август мог искренне представляться защитником
церкви от коалиции, которая угрожала как папскому пре-
столу, так и ему самому. Сердцем этой коалиции был Иоанн
Плантагенет (Безземельный), король Англии, унаследовав-
ший корону после своего брата Ричарда Львиное Сердце.
183
Как и все мужчины в его семье, Иоанн был образованным
человеком и воином. Его союзником был его племянник От-
тон IV, император Священной Римской империи, и граф
Фландрский, один из основных вассалов Филиппа II.
И хотя политическая обстановка мешала обеим сторонам
развернуться вовсю, они все-таки приложили большие уси-
лия для того, чтобы собрать войска. Папа выдвинул канди-
дата на место императора вместо Оттона, и этот кандидат
занимался отчуждением южной Германии. К тому же Иоанн
не мог доверять английской знати. Филипп II Август, со сво-
ей стороны, был несколько ослаблен, поскольку некоторые
его вассалы время от времени уходили сражаться под знаме-
нами де Монфора против альбигойцев, но эта утечка сил
Франции уменьшала их в меньшей пропорции, чем трудно-
сти Оттона IV и Иоанна Безземельного. С другой стороны, у
Иоанна имелись (пока не растратил) значительные средства,
и он мог щедро платить наемникам. Его отец король Англии
Генрих II был первым монархом в Западной Европе, кото-
рый заменил феодальную военную службу системой денеж-
ных выплат, известной как «налог, освобождающий от во-
енной службы». Это был важный шаг при переходе отличной
службы и выплат натурой к так называемой «денежной эко-
номике». В это время обрела большую силу Фландрия, са-
мый густонаселенный регион христианского мира, прово-
дившего богослужения на латыни (т. е. католического).
Иоанн Безземельный разработал широкомасштабный
стратегический план. Хотя он потерял Нормандию в 1204 го-
ду (после падения Шато-Гайяра), он по-прежнему владел
юго-западной Францией. И Иоанн решил вместе с частью
своих наемников высадиться в Ла-Рошели и развернуть на-
ступление на земли, расположенные по течению Луары,
которые были отняты у него Филиппом десять лет назад.
Он должен был уклоняться от сражений при нападении на
него французов и производить такие маневры, чтобы увлечь
их за собой как можно дальше на юг и запад. Тем временем
Оттон должен был идти на запад по уже знакомому пути
Кёльн—Льеж и далее на запад. Там, где сейчас находится
Бельгия, к немцам должен был присоединиться граф
Фландрский, отряды более мелких союзников и оставшая-
ся часть наемников Иоанна. И, не встречая серьезного
184
противодействия, эта объединенная армия должна была за-
тем наступать на Париж.
Этот вполне разумный план не удался из-за неточного
расчета времени и благодаря здравомыслию Филиппа II Ав-
густа. Иоанн свою часть плана начал выполнять. Он подо-
шел к Ла-Рошели в середине февраля и начал укреплять свое
военное и политическое положение в графствах Пуату, Ан-
гулем и других. Когда Филипп поспешил на встречу с Иоан-
ном, тот стал беспорядочно перемещаться в разных направ-
лениях, чтобы не быть вовлеченным в сражение. В начале
апреля он повернул на юг и направился через Лимож и Пе-
ригё в Ажен, расположенный на реке Гаронна. Благоразумно
отказавшись последовать за ним, Филипп возвратился в Па-
риж, оставив против Иоанна отряд с задачей сдерживать ан-
гличан. Против этого отряда Иоанн предпринял активные
действия. В мае он направился на север, выиграл бой под
стенами Нанта и занял Анже. Вероятно, он уничтожил бы
отряд Филиппа, который английское войско превосходило
численно, если бы не измена в последний момент некоторых
французских феодалов, служивших в войске Иоанна, что за-
ставило его отказаться от сражения и отступить к югу от
Луары. Был июнь.
Тем временем после хорошего начала в марте Оттон не-
позволительно медлил до июля: в это время он женился и
укрепил свое положение. В конце концов, 12 июля импера-
тор достиг Нивеля и был в Валансьене 20 июля. К этому вре-
мени Филипп il, не сильно ослабляя свой отряд, противо-
стоявший Иоанну, воспользовался полученным временем,
чтобы собрать значительную армию и сосредоточить ее в
Пероне. (Автор «забыл», что 2 июля французское войско под
командованием сына Филиппа II, будущего короля Людови-
ка VIII, наголову разбило англичан в бою при Ларош-о-
Муан в Анжу. — Ред.)
Тяжелая конница с обеих сторон насчитывала приблизи-
тельно 11 тысяч человек (источники говорят, что у Филип-
па II было около 2 тысяч рыцарей, у Оттона IVоколо 5 тысяч
рыцарей. — Ред.). У сторон имелось по несколько десятков
тысяч пехоты. Надежное народное ополчение французов на-
считывало от двадцати до тридцати тысяч человек, в то время
как у Отгона было огромное войско численностью, возмож-
185
но, семьдесят с чем-то тысяч человек. Разумеется, французы
представляли собой однородную армию, которая выступала
против коалиции немцев, фламандцев, англичан.
Даже при том, что его непростительная медлительность
помешала гораздо раньше двинуться на Париж, игра Оттона
была выигрышной. Театр военных действий был более леси-
стым, а речные долины — значительно более заболоченны-
ми, чем в наши дни. Пока Оттон оставался за болотистой
длинной реки Шельды, его большое численное превосход-
ство, прежде всего в пехоте, делало наступление французов
невозможным. И в то же время французы не могли поме-
шать ему, находившемуся в Валансьене, совершать набеги
на окрестности — так много дорог сходилось в этом городе.
Тем временем в армию Оттона продолжали подходить под-
крепления.
В такой трудной ситуации Филипп II двинулся из Перона
в Турне через Дуэ, Секлен и Бувинский мост. Полунезави-
симые города с самоуправлением Дуэ и Турне (хотя они и
находились во Фландрии) симпатизировали французам.
Переход занял пять дней. Между Бувином и Турне местность
была открытой и подходящей для конницы. Поэтому Фи-
липп надеялся выманить Оттона, опустошая территории
фламандских союзников немца.
Этот ход не удался; Отгон просто передвинулся на полтора
десятки километров вниз по течению реки Шельды в Мор-
тань. Здесь, находясь всего в нескольких километрах от Турне,
Отгон получил возможность внимательно следить за Филип-
пом, будучи все еще под прикрытием местности, труднопрео-
долимой для конницы из-за лесов и заболоченных лугов.
Разведка обеих армий рабртала хорошо. Предатели-дворя-
не с обеих сторон систематически доносили командованию
противника о положении дел, даже о ходе секретных военных
советов, которые проводились в противоположном лагере.
Когда обстановка прояснилась, Филипп решил отсту-
пить. Положение французов становилось опасным.
26 июля в штабах обеих армий одно решение следовало за
другим. Сначала Оттон созвал совет и продемонстрировал
данные разведки о намного меньшей численности францу-
зов. Вследствие этого было принято решение, что следует
предпринять энергичные меры. Французы же решили отсту-
186
Сражение при Бувине
Сражение при Бувине
пить к Бувину и далее на левый берег реки Марка, в надежде
склонить Оттона к тому, чтобы напасть на них при переходе
через мост и во время движения по насыпной дороге через
болотистую пойму реки Марка. Весть о намечающемся от-
ступлении была объявлена во второй половине дня 26 июля
и сразу же дошла до Оттона. Получив эту информацию, От-
тон созвал второй совет вечером, на котором было решено
напасть на французов не следующий день на Бувинском мо-
сту. Меньшинство полагало, что будет опрометчиво атако-
вать на открытой местности, но большинство поверило со-
общениям о начавшейся панике в лагере французов и не
хотело упускать шанс атаковать врага, растянувшегося при
переходе через реку Марка.
Утром французы стали медленно отступать, выдвинув
свои авангарды. Все боевые части были готовы в случае не-
обходимости развернуться в боевой порядок. Мост был рас-
ширен, чтобы ускорить возможное отступление. Оттон по-
спешно отправился вслед за французами.
Остановку сделали приблизительно в 5 км к востоку от мо-
ста. Оттон потерял возможное преимущество, выстроив вой-
ска по фронту с северо-запада на юго-восток вместо того,
чтобы расположить их с севера на юг. Фронт, протянувшийся
с севера на юг, припер бы французов к мосту и обеспечил бы
в случае необходимости собственное отступление Оттона.
Выбранное им расположение фронта дало ему лишь одно
преимущество: легкий уклон вниз, по которому союзники
могли атаковать центр французов. Расположение войск для
боя было сходным с обеих сторон: городское ополчение, то
есть пехота, в центре (здесь же часть конницы), конница на
флангах и некоторые резервы в тылу. Бой завязал правый
фланг французов под командованием герцога Бургундского.
Атака французов была отражена. Герцог Бургундский привел
в порядок своих рыцарей, но фламандские рыцари контрата-
кой опрокинули правый фланг французов и стали развивать
успех. В это время с левого берега реки Марка подошла ком-
мунальная милиция (ополчение городов) — бывший аван-
гард, который возвращался сюда по приказанию Филиппа.
Сомкнутой колонной милиция нанесла фланговый удар фла-
мандским рыцарям и опрокинула их. Граф Фламандский был
взят в плен, его рыцари бежали. Герцог Бургундский привел
189
свой отряд в порядок и поспешил на помощь центру боевого
порядка французов. А в центре немцы атаковали француз-
ских рыцарей, опрокинули их, пробились к свите Филиппа II
и перебили ее, а сам французский король был сбит с лошади.
Но Филипп II так хорошо был закован в железо, что его не
могли поразить. В это время подоспела коммунальная мили-
ция французов, решившая исход боя на своем правом фланге,
и фланговым ударом обратила немцев в бегство. На левом
фланге французской армии граф Булонский атаковал мили-
цию Пикардии и Шампани и стал теснить ее. Кроме своих
рыцарей, граф Булонский имел около 700 пеших наемников-
брабантцев, которых он построил кольцом. В этот круг рыца-
ри входили для того, чтобы привести себя в порядок под при-
крытием ощетинившихся копьями брабантцев. Но милиция
французов во главе с епископом города Бове атаковала бра-
бантцев и расстроила их ряды. Прибывшие на поддержку ми-
лиции конные сержанты перебили брабантцев, а самого гра-
фа взяли в плен. Германскому императору Оттону IV едва
удалось спастись бегством.
Это сражение, наряду с разгромом англичан при Ларош-
о-Муане, уничтожило антифранцузскую коалицию и поло-
жило конец надеждам Иоанна вернуть потерянные на кон-
тиненте земли (поэтому этот английский король и получил
прозвище Безземельный).
В 1216 году, спустя два года после сражения при Бувине,
состоятельные мятежники в Англии при помощи высадив-
шихся на острове французских войск заставили Иоанна
вступить с ними в борьбу. Однако он сумел сохранить ан-
глийскую корону для Плантагенетов, тем самым явив не-
плохой образец средневековой тактики. Эта кампания про-
демонстрировала стратегический эффект сети крепостей.
Мы уже видели, насколько сильны были крепости в усло-
виях Средневековья. Сейчас я хотел бы особо подчеркнуть
их огромное количество. В Англии каждый порт на южном
побережье контролировала крепость. От Дувра до Саутгем-
птона — это немногим более 160 км по прямой — располага-
лись одиннадцать крепостей, которые прикрывала двойная
цепь других крепостей, находившихся в глубине острова. Ру-
беж реки Темзы удерживали лондонский Тауэр, Виндзор,
Рединг, Уоллингфорд и Оксфорд — пять первоклассных
190
крепостей, расположенных на линии длиной менее 100 км.
И так было везде.
Мы привыкли думать о замках как о личной собствен-
ности богатых людей. Но во все времена эпохи раннего
Средневековья, включая XIII век, они являлись королевской
собственностью, а командующие их гарнизонами назнача-
лись королем и могли быть им отозваны.
Частично те замки, которые должны были сыграть такую
большую роль в 1216 году, были более ранней постройки.
Многие из них относились ко времени, в котором жило по-
коление, появившееся после нормандского завоевания. Тем
не менее, прежде чем мы начнем обсуждать 1216 год, будет
удобно рассмотреть фортификационные сооружения и осад-
ные средства XIII века вообще, даже если и будет несколько
нарушен порядок их появления во времени.
В средневековых замках мы видим, что ошибка, которая со-
стояла в том, что вход в главную башню (донжон) Шато-Гайяра
был сделан так высоко, больше не повторялась. С того времени
вход в главную башню замка делали из внутреннего двора.
Сама главная башня начинает терять свое значение по отно-
шению к внутреннему двору со стоящими по его бокам башня-
ми. Вместо того чтобы быть центром обороны (как это было до
1200 г.), теперь ее часто помещают — как в Куси — прямо на
пути нападающих, стремящихся во внутренний двор. Иногда
в замке вообще нет главной башни, как в Крак-де-Шевалье
(ныне в Сирии), Атлите (нЬше Израиль) и других.
Причина понижения значения главной башни в общем
плане обороны состояла в том, что военные инженеры того
времени придавали большое значение фланкирующему об-
стрелу, который должен был вестись с башен, взаимно под-
держивающих друг друга, и поэтому при постройке новых
крепостей не тратили силы и средства на одну-единственную
огромную башню, которая сама по себе не вела никакого
флангового огня. Они предпочитали увеличить размер ба-
шен, встроенных в крепостную стену. Они беспокоились о
том, чтобы избавиться от мертвого пространства, поэтому в
Провене и в пристройке, сделанной в Каркасонском замке
приблизительно в 1280 году, мы видим, что башни уже боль-
ше не закруглены спереди, а заострены, подобно бастионом
Вобана.
191
Помимо внимания, которое уделяли фланговому огню
строители крепостей в XIII веке, мы видим, что они преду-
сматривают более активную оборону. Это делалось посред-
ством барбиканов; это слово предположительно произошло
от арабского «баб-канех», что означает «сторожка у ворот».
Барбикан, как подразумевает смысл этого слова, часто раз-
мещался непосредственно, за воротами. Это было сравни-
тельно невысокое укрепление часто немалой протяженности
с закругленными контурами; его назначение состояло в том,
чтобы укрывать солдат, собравшихся для совершения выла-
зок за ворота крепости.
Удивительно, что каменные навесные хорды с машикуля-
ми вытесняли выступающие деревянные галереи-хорды срав-
нительно медленно, хотя деревянные были более уязвимы
для камней метательных орудий и огня. Но хотя мы уже виде-
ли каменные навесные бойницы в Шато-Гайяре (1196) и хотя
они часто встречались в замках крестоносцев XIII века, по-
строенных в безлесной Сирии, они появились в Западной
Европе не раньше 1300 года. У главной башни замка Куси
(1230) были каменные карнизы или крепежные скобы для на-
весных галерей, но сами галереи-хорды, по-видимому, были
сделаны из дерева. В равной степени удивляет то, что излиш-
нее дробление пространства и трудности поддержания связи
между различными частями обороняющихся продолжались
при строительстве укреплений XIII века — уже после того,
как они оказались гибельными при взятии Шато-Гайяра.
Верно то, что в Куси была только одна главная линия оборо-
ны за пределами главной башни замка; его проектировщик
предпочел вложить средства в большую высоту и толщину
стен, нежели в строительство дополнительных препятствий.
Но даже замок Куси был так скроен, что Виолле-ле-Дюк под-
считал, что понадобилось бы по крайней мере пятьсот чело-
век, чтобы защищать его периметр длиной 435 м, из которых
только около 140 м расположены таким образом, что к ним
можно приблизиться по ровной поверхности.
Что касается осадных средств, то в XII веке был усовер-
шенствован онагр — противовес был сделан подвижным.
Это обеспечивало большую легкость в корректировке огня,
так как дальностью стрельбы можно было управлять, регу-
лируя расстояние от противовеса до оси. Еще лучший ре-
192
зультат достигался, когда основной противовес был закре-
плен, а его дополнял меньший, вспомогательный противовес,
который был подвижным. К сожалению, даже с подвижным
противовесом была еще одна переменная величина, кото-
рую было нелегко соблюдать, — вес метательного снаряда.
Для точного обстрела определенной интенсивности задан-
ной точки, скажем крыши и бойниц конкретной башни,
осаждающим нужно было иметь такой многочисленный
корпус мастеров, которые обтесывали бы камни до одинако-
вого веса, и часто игра не стоила свеч.
Не усовершенствование метательных орудий, а усовер-
шенствование подкопов было главным делом инженеров
XIII века. В тех случаях, когда крепости, на которые плани-
ровалось нападение, не стояли на голых камнях, они пред-
почитали выкапывать подземный туннель или штольню. На
«кот» же можно было напасть сверху, и к тому же у него был
недостаток: он показывал осажденным точное место, где бу-
дут подрываться под стену.
В 1285 году, когда султан Египта осаждал Маркаб, замок
рыцарей-госпитальеров в Сирии, он сначала взял внешние
оборонительные укрепления, а затем атаковал внутренний
двор замка. Сделав подкоп, мусульмане обрушили часть баш-
ни в крепостной стене; попытавшись проникнуть в получив-
шуюся брешь, они получили отпор и понесли большие по-
тери. Затем египетские войска снова начали делать подкоп, и
через восемь дней под огромной башней была готова камера
для обрушения. Желая захватить замок целым и использовать
его для своих нужд, султан запретил поджигать заложенный
горючий материал и вместо этого послал к осажденным пар-
ламентера с предложением беспрепятственно провести ин-
женеров-христиан для осмотра подкопа и того, что было за-
ложено. По своем возвращении инженеры доложили, что
огромная башня должна рухнуть при поджоге подкопа. После
этого рыцари — хоть они и были профессиональными врага-
ми ислама — капитулировали на предложенных почетных
условиях и спокойно ушли, взяв с собой своих лошадей, лич-
ные вещи и даже имевшиеся сокровища.
При осаде Иоанном Рочестерского замка в 1215 году со-
хранились интересные подробности об обеспечении осад-
ных средств и работ. На второй день осады Иоанн приказал
7 X. Никерсон
193
всем кузнецам Кентербери, расположенного в 45 км, изго-
товить столько кирок, сколько они смогут, и прислать эти
кирки ему сразу же, как только они будут сделаны. Чуть поз-
же он требует прислать ему сорок самых жирных и наименее
пригодных для еды свиных окороков, жир которых он пла-
нировал использовать при поджоге древесины в подкопе.
Посредством этого он обрушил одну из квадратных угловых
башенок прямоугольной сторожевой крепости, построенной
еще норманнами. Но и тогда гарнизон защищал пролом до
тех пор, пока, ослабев от голода, не сдался. Осада началась
13 октября и длилась до 30 ноября — всего 48 дней.
Военная кампания Иоанна 1216 года является примером
кампании, выигранной благодаря одному маневрированию
и без единого сражения на поле боя — подобно Ульмской
операции Наполеона в 1805 году. Она отличается от Ульм-
ской операции тем, что ее успех был менее весомым (хотя
вполне определенным) и был достигнут не одним лишь пе-
редвижением войск, а комбинацией маневов и осад.
В июне 1215 года Иоанн уступил группе богатых мятежных
баронов и подписал Великую хартию вольностей. Сразу же
после этой уступки он начал готовиться к возобновлению
борьбы. Как обычно это бывало в Средние века, мы видим,
что массы населения (включая все города, кроме Лондона)
симпатизируют королю, власть которого была для них чем-то
вроде щита от власти знати. С другой стороны, Лондон —
центр материальных ценностей и (как в 1066 г.) военный объ-
ект чрезвычайной важности — стоял за восставших, потому
что Лондоном управляли влиятельные богатые торговцы, ко-
торые симпатизировали феодальной олигархии. Иоанн на-
право и налево нанимал на континенте в свою армию солдат
и использовал многих из них для несения гарнизонной служ-
бы в замках. Хотя симпатия народа была сначала пассивной,
тем не менее деятельность Иоанна как полководца и дипло-
мата к концу 1215 года довела его противников до грани до
отчаяния. Они намеревались совершить переворот и пред-
ложить корону Англии сыну Филиппа II Августа Людовику,
впоследствии Людовику VII, королю Франции. Помощь
французов восставшим начала поступать зимой 1215/16 года.
Решающая летняя кампания 1216 года началась для Ио-
анна рядом неудач. Он попытался помешать высадке войск
194
Людовика, но в конце мая французский принц осуществил
переход к восточной оконечности графства Кент. Следую-
щим решением Иоанна было атаковать французов, прежде
чем английские мятежники смогут соединиться с ними. Но
когда момент настал, он не осмелился начать сражение, так
как в большинстве своем его наемники были вассалами ди-
настии Капетингов. Боевые действия против сына их соб-
ственного сюзерена могли привести к их переходу на сторо-
ну Людовика. Оставив сильный и надежный гарнизон в
Дуврском замке, Иоанн отступил к Уинчестеру.
Если рассматривать лишь военный аспект дела, Людовику
следовало бы немедленно начать осаду Дувра. Однако в граж-
данской войне политические факторы играют даже еще боль-
шую роль, чем в войнах с другими государствами. Поэтому
Людовик предпочел с триумфом вступить в Лондон и при-
нимать поздравления. Даже тогда он не предпринял никаких
шагов против невзятой крепости в своем тылу, а двинулся на
Уинчестер, взяв по пути замки в Райгите, Гилфорде и Фарне-
ме. И снова Иоанн не рискнул сражаться, и 14 июня Людовик
беспрепятственно вошел в Уинчестер. Здесь он принял фео-
дальную присягу от части английских аристократов, которые
вплоть до этого момента поддерживали законного короля.
Тем временем отряды мятежников пронеслись по восточным
графствам и взяли город (хотя и не замок) Линкольн.
Начиная с конца июня и до середины июля в боевых дей-
ствиях был перерыв. Иоанн ушел на юго-запад, очевидно
растерявшись. Верно то, что он все еще удерживал ряд опор-
ных пунктов на территории всего королевства. В частности,
были четыре крупных опорных пункта: в Виндзоре, Рединге,
Уоллингфорде и Оксфорде, которые господствовали над ру-
бежом в виде Темзы и раскалывали почти надвое владения
мятежников к северу и югу от этой реки. Дуврский замок
даже не подвергся нападению. К тому же английские города
с самоуправлением (за исключением Лондона, который был
самым крупным из них) оставались ему верны по всей стра-
не. С другой стороны, поддержка Лондоном мятежников
вместе с неспособностью Иоанна вступить в сражение соз-
давала впечатление безнадежности положения.
Теперь, когда дело Плантагенета было в самом безнадеж-
ном положении, народ начал шевелиться. Впервые в истории
195
Англии возникает настоящее народное сопротивление ино-
странцу и клике олигархов-революционеров, которые стали
союзниками этого иностранца. Конечно, это движение не об-
ладало размахом современных движений. Национальный
патриотизм находился на начальной ступени развития. И все
же оно было достаточно действенным, чтобы изменить всю
ситуацию. В районах, удерживавшихся мятежниками, кре-
стьяне начали собираться в отряды (к,ак американские ми-
нитмены в XVIII в.), за исключением того, что английские
минитмены XIII века взялись за оружие, чтобы сражаться за
короля, а не против него. И хотя такие вооруженные отряды
не могут совершить ничего значительного, они могут беско-
нечно доставлять беспокойство захватчику.
Народное движение, наверное, не дало бы Иоанну воз-
можности оказать сопротивление, если бы не ошибка Людо-
вика, который не захватил Дувр. Из Парижа Филипп II Ав-
густ поддразнивал своего сына, который пытался завоевать
Англию, не захватив сначала от нее ключ. Тем не менее
вскоре после взятия Уинчестера Людовик ушел назад в Лон-
дон, чтобы там снова пировать и праздновать и прилагать
максимум усилий к тому, чтобы уладить ссоры и положить
конец зависти между своими французскими и английскими
сторонниками. И только 25 июля он вышел из Лондона в
Дувр. Было слишком поздно. Иоанн был уже достаточно си-
лен, чтобы начать боевые действия, которые должны были
обеспечить продолжение его династии.
Приблизительно 27 июля большое войско французов и
мятежников осадило Виндзор, чтобы освободить Лондон от
ближайшего к нему вражеского гарнизона, подобно тому
как Педро и Раймунд тремя годами ранее пытались вывести
из-под удара Тулузу, взяв Мюре.
Дувр сопротивлялся столь храбро, что приковал к себе са-
мого Людовика и значительную часть его войска далеко от
решающего театра военных действий. Тем временем гарни-
зон Виндзора добился таких успехов, что осада замка ослабла
и превратилась в блокаду. Гарнизон замка в Линкольне также
держался против осаждавшего его отряда мятежников.
В самый тяжелый для себя период Иоанн объединил юго-
запад Англии, укрепил и снабдил продовольствием распо-
ложенные там королевские замки. Теперь — это было при-
196
близительно в середине июля — до того, как Людовик и
мятежники выступили из Лондона, чтобы начать осаду гар-
низонов Иоанна в Дувре и Виндзоре, он почувствовал себя
достаточно сильным, чтобы предпринять какие-то шаги. Из
Дорсета он отправился на север и возвратил себе город Вустер.
После этого до конца августа он передвигался с севера на юг,
делая реку Северн западной границей восстания. Одно из его
писем от 19 августа показывает, что он все еще ожидал (или
отговаривался этим), что ожидает нападения Людовика на за-
пад страны. На самом деле армии захватчика и мятежников
были заняты у Дувра и Виндзора. Ни там ни здесь осада не
делала быстрых успехов, и французы Людовика, согласно не-
приятной традиции феодальных армий находящихся вдали от
дома, начали потихоньку разбегаться по домам. У Дувра, где
мятежники и захватчики прилагали главные усилия, сопро-
тивление англичан было особенно решительным. Сам Людо-
вик, стоя перед городом, был уже на грани того, чтобы начать
игру где-нибудь в другом месте. Таким образом, стойкость
Дувра уже сделала возможным возвращение Вустера и должна
была стать основой всего того, что за этим последовало.
Узнав об истинном положении своих врагов, Иоанн со-
ставил план, который по своему замыслу и исполнению де-
монстрирует его способности стратега (в отличие от его без-
дарной деятельности во Франции. — Ред.). В Средние века
прямое нападение на любой крупный город редко могло
увенчаться успехом. Города были слишком большими и
слишком многонаселенными для большинства армий того
времени. Поэтому Иоанн Безземельный не мог двинуться на
Лондон. И так ослабленный тем, что его силы были разбиты
на многочисленные гарнизоны, Иоанн еще не желал сра-
жаться. Он уже установил западную границу для восстания,
оставив цепочку опорных пунктов с военными гарнизонами
в Дорсете и вдоль течения реки Северн. Теперь ему нужно
было установить северную границу, разместив еще одну
цепь опорных пунктов на восток к Северному морю. Тогда
его враги окажутся запертыми на юго-востоке Англии. При
развившемся уже национальном сопротивлении захватчи-
кам их поражение будет лишь вопросом времени.
Исполнение плана английским королем было вполне
грамотным. 2 сентября Иоанн Безземельный отправился на
197
восток из окрестностей Вустера в Берфорд, затем в Оксфорд,
Уоллингфорд и Рединг. Казалось, что его продвижение име-
ло своей целью Виндзор, и, чтобы убедить осаждающих в
том, что он собирается напасть на них, он послал отряд вал-
лийских лучников обстрелять их лагерь ночью. Французы и
мятежники схватились за оружие, чтобы встретить его, и,
таким образом, он достиг своей цели: он дезориентировал их
перед своим походом на северо-восток. Вместо нападения
он ускользнул через Эйлсбери и Бедфорд и направился к
Кембриджу. Как только это стало известно осаждающим
Виндзор, они сразу же поняли сильную сторону этого ма-
невра. Передвижения их отрядов сдерживали замки вдоль
Темзы. Теперь мятежники были ограничены с запада. Если
бы они оказались теперь ограниченными с севера, это при-
вело бы их на грань поражения. Поэтому они сняли осаду,
сожгли свои осадные сооружения и поспешили к Кембрид-
жу. Если бы мятежникам удалось достичь этого места рань-
ше Иоанна, они смогли бы помешать ему взять под контроль
северные дороги.
Теперь ситуация была знакомой: две армии стремились к
одной и той же точке, в данном случае к Кембриджу. Иоанн
выиграл эту гонку со своей хорошо обученной армией на-
емников и благодаря этому выиграл военную кампанию и
спас свою династию. Теперь у него появилась возможность
оставлять гарнизоны на всех дорогах к северу от Лондона.
Имея у себя под боком его армию, мятежники находились в
блокаде до тех пор, пока не выполнили бы трудную задачу по
прорыву этого кольца.
После прибытия Иоанна в Кембридж 15 сентября даль-
нейшая кампания развивалась сама по себе. При приближе-
нии противника он опять уклонился от решительного сра-
жения и продолжил движение на юго-восток. Сбитые с
толку войска мятежников, недавно осаждавшие Виндзор,
повернули на юг, чтобы помочь Людовику в осаде Дувра.
Осада мятежниками замка Линкольна была снята легко.
Шотландский король, который ранее прошел мимо север-
ных гарнизонов Иоанна прямо на Лондон, теперь поспешно
отступил к себе домой. Иоанн его едва не перехватил. Из
Линкольна Иоанн отправился на восточное побережье, что-
бы замкнуть кольцо вокруг Лондона. Пошла уже вторая по-
198
JEJ.Линкольн
.....—бароны и Людовик
...... поход Иоанна, отрезавший Лондон от севера
и снявший осаду с Линкольна
Поход Иоанна Безземельного Плантагенета в 1216 г.
ловина сентября, и в южных графствах народное сопротив-
ление иностранцам непрерывно нарастало.
Последовавшая в конце концов капитуляция Дувра и
даже смерть Иоанна в конце октября случились слишком
поздно, чтобы ^повлиять на итог. Теперь, когда мятеж был
ограничен определенной территорией, отсутствие его уме-
лого руководства уравновешивалось политическим выигры-
шем для королевской короны благодаря смягчению непри-
язни, которую до этого вызывала в Англии его личность. Как
правильно сказал Беллок: «Иоанн находился в могиле, но он
выиграл. Он выиграл как стратег».
Если походы Иоанна Безземельного Плантагенета можно
считать характерными для средневековой стратегии в эпоху
ее подъема, то, возможно, наивысшей точкой, которой до-
стигла средневековая тактика, являются сражения Карла
Анжуйского. Этот безнравственный, но талантливый брат
Людовика IX Святого управлял тяжелой кавалерией с таким
искусством, которого достигали немногие.
199
Свое первое крупное сражение он провел у Беневенто в
1266 году при следующих обстоятельствах. Между папским
престолом и королевским домом Гогенштауфенов, правив-
шим в Неаполе и на Сицилии, существовала длительная и
ожесточенная вражда. Папа римский, который в то время был
у власти, предложил их корону Карлу и дал ему денег для на-
бора наемников. Подобно Вильгельму Завоевателю, Карл
также пообещал земли в своем новом королевстве тем дворя-
нам, которые приведут свои отряды, чтобы помочь ему за-
воевать его. Сам он прибыл в Рим в мае 1265 года, но большая
часть искателей приключений присоединились к нему лишь
в январе 1266 года. К этому времени деньги почти кончились,
так что, несмотря на неудачное время года, ему пришлось вы-
ступать немедленно, чтобы добраться до вражеской террито-
рии, где его армия могла жить за ее счет. Поэтому Карл дал
тем, кто пришел последними, лишь восемь дней отдыха в
Риме, а затем повел их вперед по старым римским дорогам.
Король Манфред расположился в Капуе с большой арми-
ей, укрепил мост через реку Вольтурно и приготовился удер-
живать рубеж, которым являлась эта река. Его положение
было политически слабым, так как многие его подданные
были ему неверны. Когда его передовой отряд был разбит на
реке Гарильяно, вся территория между этой рекой и рекой
Вольтурно перешла к Карлу. Позиция Манфреда на реке
Вольтурно выглядела такой сильной, что Карл захотел риск-
нуть и перейти Апеннины в феврале, чтобы обойти ее. Ар-
мия захватчиков жестоко страдала от холода и снега. Весь
колесный транспорт пришлось бросить, много лошадей по-
гибло, начали заканчиваться запасы провианта. Наконец,
при подходе к Беневенто, обнаружилось, что Манфред и его
армия находятся в этом городе. Гогенштауфен немедленно
получил разведдонесение о передвижении Карла и, имея хо-
рошую горную дорогу для совершения марша, с легкостью
перехватил его авангард.
Положение Карла было сейчас так же невыигрышно, как
и перед Капуей, плюс возникла серьезная угроза в вопросе
снабжения продовольствием. Через реку Калоре было так же
невозможно перейти, как и через Вольтурно. Если бы Ман-
фред просто отказался от сражения, французы, вероятно,
отступили бы или начали голодать. С другой стороны, по-
200
ложение Манфреда было неподходящим для наступления,
так как у него был всего лишь один мост, по которому мож-
но было перейти реку.
Армия Карла по численности уступала противнику. Боль-
шие потери на марше сократили её до 4600 тяжеловооружен-
ных всадников. Для их поддержки у него было немного хоро-
ших наемных арбалетчиков, но большая часть его пехоты
представляла собой просто феодальных ополченцев. Армия
Манфреда была больше, но менее однородна, и часть ее не
была ему лояльна. В нее входили 10 тысяч сарацин, большин-
ство которых были пешими лучниками, а меньшая их часть —
легкая конница; все они были преданы своим покровителям
Гогенштауфенам. Тяжелой конницы насчитывалось 3600 че-
ловек: из них 1400 вооруженных людей от подданных Манфре-
да, настроенных изменнически, 900 итальянских наемников и
1200 немецких наемников, одетых не в обычные кольчуги и
гамбезоны, а в новомодные доспехи из железных пластин. Эти
наемники были самой грозной силой в войске Манфреда.
Утром 26 февраля Манфред послал своих сарацин через
реку Калоре, чтобы они прощупали противника в неболь-
ших стычках. Они легко справились с пехотой Карла, кото-
рая вышла против них, но бежали под натиском тысячи его
конных сержантов. После этого немецкие наемники Ман-
фреда в своих пластинчатых доспехах пересекли мост и пе-
решли в наступление, чтобы предотвратить гибель спасаю-
щихся бегством сарацин.
Неясно, было ли решение выдвинуть вперед немцев ре-
шением Манфреда или же решением командующего этим
формированием при виде поражения сарацин. Если король
сознательно совершил непродуманный шаг, введя их в бой,
то он, вероятно, полагал, что французы находятся в худшем
положении, чем это было на самом деле; или же он, возмож-
но, боялся, что его собственное шаткое политическое по-
ложение может стать еще более неблагоприятным в случае,
если он будет медлить. Во всяком случае, немцы пошли в
наступление, и в сражение вступили серьезные силы.
Одетые в кольчуги конники обеих армий были поделены
на три группы, располагавшиеся одна за другой. Продвигаясь
вперед медленной рысью плотно сомкнутыми рядами, немцы
сначала сметали все на своем пути. Удар по кольчуге даже при
201
наличии под ней толстой подкладки оставляет на теле крово-
подтек, даже когда доспехи не пробиты. Но все удары отска-
кивали от крепких немецких пластинчатых доспехов. Видя,
что первая группа его конников уступает противнику, Карл
ввел в бой вторую. Против этих двух групп немцы все еще
держались, так что нападение тех подразделений Манфреда,
которые находились позади, вероятно, принесло бы ему по-
беду. К несчастью для него, они находились вне сражения,
пока не стало слишком поздно идти узкой колонной по мосту
Беневенто. Положение Карла спасло открытие того, что пла-
стинчатые доспехи, которые еще не были такими совершен-
ными, какими стали позднее, оставляли незащищенными
подмышки немцев, когда они поднимали свои мечи для уда-
ра. Приказ наносить удары в подмышки был передан по фрон-
ту французов, и благодаря этому строй немцев был смят.
Вскоре схватка с немцами закончилась. Когда, наконец,
к месту действия подоспели итальянские наемники Ман-
фреда из второго эшелона, Карл немедленно нанес им удар
с фронта, фланга и с тыла, так что через несколько мгнове-
ний они были рассеяны. Точно так же, как второй эшелон
подошел слишком поздно, чтобы помочь немцам, Манфред
вместе со своим третьим эшелоном опоздал оказать под-
держку второму эшелону. Многочисленные предатели в ря-
дах его войска уклонились от участия в сражении, а сам
Манфред был убит.
Эта победа была завоевана благодаря быстроте реакции
Карла, направившего на помощь одному эшелону сражав-
шихся другой, а также благодаря своевременному обнаруже-
нию слабого места немцев.
Когда Карл захватил Королевство Сицилии и Неаполя
после победы у Беневенто, ему в 1268 году пришлось отра-
жать вторжение Конрадина, пятнадцатилетнего племянника
Манфреда и последнего из рода Гогенштауфенов.
Естественно, из-за своего крайне юного возраста Конра-
дин прислушивался к мнению советников. Он получил неко-
торую помощь от короля Кастилии и Леона Альфонса X Му-
дрого, чья мать была принцессой из рода Гогенштауфенов, а
сам он заложил свое немецкое герцогство Швабию, чтобы до-
стать денег, но, несмотря на все усилия, его дело имело слабую
сторону — финансы. Его сила была в рвении, с которым мно-
202
гочисленные сторонники империи по всей Италии оказывали
ему поддержку. Карл, с другой стороны, сделал себя объектом
ненависти, так что Королевство Сицилии и Неаполя было
полно изменников, как это было и при Манфреде.
Конрадин перешел через Альпы в октябре 1267 года и был
радушно встречен в Вероне. Тем временем его сторонники
захватили власть в Риме. Надеясь удержать рубеж Апеннин-
ских гор, Карл ринулся вперед мимо Рима в Тоскану. Но
едва он это сделал, как на Сицилии и среди сарацин на ма-
терике начались восстания против него. Когда одно его
войско потерпело поражение у стен Рима, Карл отошел на-
зад, чтобы начать осаду сарацинской крепости Лучера в Апу-
лии. Не встретив противодействия, Конрадин двинулся на
Рим и в июле 1268 года был с воодушевлением встречен в
этом городе. Поспешив назад из Апулии, Карл сосредоточил
свои силы на реке Гарильяно.
Теперь положение было во многом таким же, каким оно
было два года назад, только Карл теперь оборонялся, а не
нападал. И снова наступавшие приняли решение обойти
держащего оборону противника с левого фланга. Но на этом
сходство заканчивается, так как советники Конрадина хоте-
ли соединиться со своими друзьями-сарацинами из Лучеры.
Они, соответственно, прошли вверх по долине реки Аниене
по дороге Валериана с намерением перейти через Апенни-
ны, а затем двинулись вдоль восточной стороны полуостро-
ва, с тем чтобы соединиться с жителями Лучеры.
Время года благоприятствовало, план был разумным, а его
исполнение решительным. Вся армия Конрадина была кон-
ной. Покинув Рим 18 августа, она прошла около 100 км за
четыре дня, миновала город Тальякоццо и вышла к востоку
от этого города. Конрадин, несомненно, знал: у Карла было
много тайных сторонников в Риме, которые могли послать
ему донесение о передвижениях его войска. И тем не менее,
благодаря скорости прохождения через горную местность,
шансы на успешное совершение обходного маневра были на
стороне Конрадина, так как весть о его движении в восточ-
ном направлении должна была преодолеть 100 км на юго-
восток, прежде чем Карл мог начать маневр по перехвату. То,
что Карл смог сделать это, произошло не из-за какой-то
ошибки в плане Конрадина, а благодаря быстрому принятию
203
решения Карлом и его исключительной энергии. В течение
двадцати четырех часов после того, как Конрадин вышел из
Рима, Карл уже узнал об этом. После этого он ринулся на се-
вер из Сепрано с максимальной скоростью, иногда даже дви-
гаясь ночью. Через три дня, когда ему оставалось покрыть
чуть меньшее расстояние, он сумел выйти на авангард войска
Конрадина. Несмотря на потрясающий марш-бросок, совер-
шенный, когда авангард Карла встретился с авангардом Кон-
радина восточнее верховьев реки Сальто, уступили воины
Конрадина: они отошли от преграды (река Сальто), оставив
ее и лощину, по которой она протекала, уставшим францу-
зам. Если бы советники Конрадина знали, как сильно устал
их противник, они могли бы победить, сразу же атаковав. Ре-
зонно предположить, что они не знали об этом и причина, по
которой войско Конрадина не предприняло никаких шагов в
оставшуюся часть дня, состояла в том, что его командование
было потрясено, увидев впереди Карла.
Утром 23 августа две армии выстроились лицом друг к
другу по обеим сторонам реки Сальто, через которую был
переброшен один-единственный мост. У Конрадина было
около 5 тысяч одетых в доспехи всадников, из которых не-
сколько сот были испанцами, а остальные — в равных долях
немцы и итальянцы. На испанцах и немцах были пластинча-
тые доспехи, но (в отличие от немцев в сражении у Беневен-
то) они были надеты поверх кольчуг.
Карл имел в своем распоряжении лишь 3 тысячи одетых
в кольчуги всадников, включая итальянцев. Из остальных
приблизительно половина были французскими наемника-
ми, а половина французскими рыцарями и сквайрами, кото-
рые получили в дар земли в его новом королевстве и, следо-
вательно, были преданы ему. Остальная часть его армии
была пехотой, и, очевидно, не самой лучшей. Ввиду такого
большого численного перевеса в коннице у противника,
Карл решил вести оборонительные действия. В предыдущий
день великолепный рывок вперед его авангарда дал ему есте-
ственное препятствие для прикрытия фронта, реку Сальто и
лощину, по которой она протекала. Через нее он твердо ре-
шил не переправляться. С другой стороны, его пехота была
недостаточно хороша, чтобы выдержать обычный средневе-
ковый оборонительный бой, стоя на месте. Даже после дня
204
отдыха его пехотинцы, вероятно, были все еще сильно устав-
шими от форсированного марша.
В качестве главного военного советника у Карла был Алард
из Сен-Валери, ветеран войн в Сирии и весьма искусный
полководец. Они вдвоем придумали выход из затруднитель-
ного положения, напоминающий один из стандартных так-
тических методов Наполеона. Подобно императору-рево-
люционеру, они предложили выиграть время и измотать
противника, выдвинув против него часть своей армии. И толь-
ко после того, как эта часть армии будет полностью истоще-
на, оставшаяся часть должна была вступить в сражение и
предпринять попытку добиться успеха.
Разумеется, тонкости примененной тактики не имели ни-
какого отношения к той, которую позднее использовал На-
полеон. Резерв, который состоял из восьмисот рыцарей с
севера Франции, держали вне поля зрения за гребнем холма.
Вместе с ним находились Карл и Алард, которые спрятались
на самом гребне. Что касается фронта обороны и его прикры-
тия, то трудность состояла в слабости пехоты. Ее укрепили за
счет конюхов и слуг и поместили вблизи поддерживающей ее
конницы передовых частей. Эти части были выстроены по-
следовательно одна за другой с широкими промежутками. За
каждым всадником следовали двое пеших солдат, которые
должны были поражать лошадей противника. Необходимость
держаться близко к пехоте, очевидно, не даст коннице выез-
жать вперед дальше чем на Несколько метров. С другой сторо-
ны, открытые боевые порядки давали конникам свободу для
ведения небольших стычек с противником, когда можно было
активно действовать мечом, сидя в седле, в то время как пики
пехоты давали бы им некоторую защиту от ударов врага.
Такой план был рискованным, поскольку сражение мел-
кими отрядами смешанного состава (конница и пехота) ни-
как не могло привести к поражению хорошо обученной кон-
ницы противника. Очевидно, пехота Карла не считалась
достаточно сильной, чтобы выстоять в одиночку. Тем не ме-
нее план сработал. Передовые части смешанного состава
продемонстрировали такую хорошую боеспособность, что
люди Конрадина приняли их за всю армию Карла. Когда в
конце концов они с ними разделались, то подумали, что сра-
жение закончилось. Этому недоразумению способствовал
205
быстро облетевший армию Конрадина слух, что Карл пал в
ходе боя, потому что был убит командующий передовыми
частями Карла, одетый в королевские доспехи. Часть войска
Конрадина занялась грабежом, снимая доспехи с убитых
врагов и т. п. Те воины, которые еще оставались под знаме-
нами, устали от веса пластинчатых доспехов и предыдущих
мелких, но изматывающих схваток — тактики, которую при-
менили передовые части Карла.
Теперь Карл задействовал свой резерв, разделив его на
две части. Первая часть, изображая страх, отклонилась в
сторону, уходя от удара противника в тыл. После этого Карл
ринулся вперед со второй частью резерва, в то время как
первая его часть, снова описав круг, ударила противнику во
фланг. Вражеские ряды, конечно, понесли потери от этого
удара. Тем не менее пластинчатые доспехи казались непро-
биваемыми. Тогда Карл дал приказ своим кавалеристам
сближаться с уставшими, обремененными тяжелыми доспе-
хами противниками, бороться с ними и всеми способами
выбивать из седел. Таким способом воины Карла сломили
последнее сопротивление врага.
Гибкость Карла как тактика в дальнейшем доказывается
тем, как он вел боевые действия против быстро передвигаю-
щихся мусульман в Тунисе. Во время сражения при Карфаге-
не в 1280 году, которое произошло два года спустя после Та-
льякоццо, он успешно осуществил передислокацию, которая
превосходно доказала маневренность конницы XIII века.
Карл очень хотел вовлечь своих врагов-мавров в ближний
бой. Он развернул свои войска на восток, они — на запад.
И его, и их северный фланг упирались в море. Сначала Карл
стал наступать в восточном направлении, затем развернулся
и сделал вид, что спасается бегством на запад, преследуемый
маврами. Затем он совершил поворот налево через три чет-
верти круга и погнал своих легковооруженных противников
на север в море. Успешное выполнение такого маневра под-
разумевает высочайшую гибкость и скорость передвижения.
Я уже называл военные походы Карла Анжуйского куль-
минацией в развитии тактики средневековой конницы. Ее
разнообразие является результатом долгого развития, кото-
рое началось в IX веке и беспрепятственно продолжалось до
второй половины XIII века. Теперь я должен рассказать о
206
том, как средневековая конница пришла к упадку. В общих
чертах все довольно просто. Пластинчатые доспехи, которые
носили те, кто потерпел поражение у Беневенто и Тальякоц-
цо, были взяты на вооружение во всем христианском мире,
а их тяжесть лишила тех, кто их надевал, маневренности.
Читатель должен проводить четкое различие между абсо-
лютным упадком конницы по сравнению с достигнутым ею
уровнем и относительным ее упадком, если сравнивать с пе-
хотой. Даже если бы средневековая конница поддерживала
уровень своей тактики или развивала бы его дальше, все
равно кажется бесспорным — настолько, насколько может
быть бесспорным любое историческое допущение, — что об-
щий подъем цивилизации должен был бы иметь своим ре-
зультатом более дисциплинированную армию. Это, в свою
очередь, почти неизбежно восстановило бы пехоту на ее
обычном месте в качестве главного рода войск. В то же вре-
мя факт остается фактом: потеря тактической гибкости у
конницы произошла до того, как в пехоте стали происходить
какие-либо заметные улучшения. Когда же развитие пехоты
все же началось, тактика конницы уже пошла на спад. В на-
стоящий момент’нас интересует не более позднее развитие
пехоты, а деградация конницы.
Читатель вполне может спросить, почему пластинчатые
доспехи, которые повлекли за собой вырождение тактики,
не встречали противодействия со стороны талантливых пол-
ководцев того времени, особенно ввиду того, что люди, их
носившие, потерпели поражение, при Тальякоццо и Бене-
венто. Самые разнообразные причины способствовали тому,
что такие доспехи были повсеместно приняты на вооруже-
ние. Во-первых, несмотря на зарождающееся стремление к
национальной независимости Англии и Франции, общество
оставалось феодальным. Король или крупный феодал мог
призвать своих вассалов под свои знамена, но не мог пред-
писывать, какие доспехи они должны надевать. Только
очень сильная, авторитетная личность, умеющая насадить
дисциплину, могла бы заставить солдат не пользоваться та-
ким эффективным средством, повышающим их собствен-
ную безопасность за счет коллективной эффективности ар-
мии в целом. Теперь феодализм — притом что он поощрял
воинскую честь— почти отрицал строгую дисциплину. Во-
207
вторых, военные продолжали учиться военной теории у Ве-
геция, который без устали твердил о неуязвимости и ругал
современных ему солдат за то, что они не надевали доспехи.
В то же время метательные снаряды совершенствовались;
арбалет стал теперь таким тугим, что его нужно было сгибать
при помощи рычага или даже ворота, а стрелы длинного ан-
глийского лука поражали доспехи рыцарей XIV века. В кон-
це концов, с прекращением Крестовых походов на Ближний
Восток резко сократился ввоз арабских чистокровных лоша-
дей, которые делали европейских коней быстрее и провор-
нее. Появилась необходимость укрывать и коня, и всадника
тяжелыми железными пластинами, так как человек, отяго-
щенный новыми доспехами, не мог подняться на ноги без
посторонней помощи, если под ним убивали лошадь. (Это
преувеличение. Доспехи весом 32—40 кг позволяли трени-
рованному воину сражаться без потери каких-то функций.
То, о чем пишет автор, наблюдалось у оглушенных падением
с лошади воинов, а в наше время тиражируется кабинетны-
ми исследователями, слабыми телом. Так называемые исто-
рические клубы конца XX — начала XXI в. воссоздают, по
старинной технологии, старинные доспехи и оружие. И чле-
ны этих клубов, опробовав все это на себе, уже развеяли
много мифов, вроде вышеприведенного. — Ред.) Все эти
причины сработали в комплексе, чтобы заставить людей за-
быть урок Беневенто и Тальякоццо.
Таким образом, в течение XIV века тяжелая конница хри-
стианского мира взяла на вооружение пластинчатые доспехи
и дошла до того, что их стали надевать и на лошадей. Чтобы
справиться с такими доспехами, копье кавалериста удлини-
лось с 2,7 м до почти 5 м и стало, соответственно, толще.
Обремененные таким оружием и конем под 45 кг железа,
вооруженные люди в XIV и XV веках больше не могли ска-
кать галопом, двигаться кругами и совершать фланговые
атаки. Наступление в открытом боевом порядке — подобно
тому, что делали передовые части Карла при Тальякоццо, —
было выше их возможностей. Конные воины стали чем-то
вроде снарядов, способных только наносить тяжелые удары
прямо перед собой, или, в лучшем случае, чем-то вроде од-
номестных танков. По словам Монстреле, к 1410 году фран-
цузские рыцари и тяжеловооруженные всадники удивлялись
208
при виде неслыханного зрелища, если какой-нибудь конный
отряд был способен «совершить поворот на галопе».
Упадок кавалерийской тактики к концу XIII века был не
изолированным фактом. Напротив, интересно и любопытно
отметить, в скольких областях поколение Людовика IX Свя-
того видело зенит Средневековья. В искусстве оно видело
его кульминацию в готике, в философии — в Фоме Аквин-
ском. В своей политической и общественной жизни люди,
по-видимому, были счастливее, чем когда-либо до этого.
Смерть Людовика Святого в 1271 году ознаменовала собой
начало упадка во всем этом.
Естественно, искусство и философия не оказывали непо-
средственного влияния на военное искусство. С другой сто-
роны, политический и общественный упадок немедленно
оказывал воздействие на военные дела. Как и при упадке лю-
бого общества, суть вопроса лежала в духовной сфере. Была
тенденция забывать о реальности ради иллюзии. В следующей
главе мы увидим, что даже такой великий человек, как король
Англии Эдуард III, воевал, используя не стратегию здравого
смысла, а в манере с налетом театральной нереальности.
Еще один аспект политического и общественного упадка
оказал глубокое воздействие на французские армии XIV века.
Это было новое враждебное отношение феодальной знати к
низшим социальным слоям, из которых проводился набор в
пехоту. Победы в Крестовых походах, а также в битве при Буви-
не были завоеваны в тесном и искреннем сотрудничестве тяже-
ловооруженный всадников и пехотинцев. С той поры количе-
ство горожан, которые служили в пехоте, продолжало расти как
в абсолютной величине, так и в пропорции ко всему обществу.
В основном стрелковая мощь французской армии XIV века соз-
давалась наемными генуэзскими арбалетчиками. Враждебное
отношение всадников к пехотинцам не имело никаких основа-
ний. Это всецело был продукт классового соперничества и
классовой зависти, которых не было в раннем Средневековье.
Сразу после начала нового века, в 1302 году, потрясшая
всех и никому не нужная катастрофа при Куртре (современ-
ный Кортрейк) бросила зловещий свет на слабость француз-
ских армий. Смешанная французская армия, состоявшая из
конницы (7,5 тысячи) и пехоты (3—5 тысяч), оказалась про-
тивопоставленной пехоте многолюдных фламандских горо-
209
дов, главным образом Брюгге. Фламандцы (13—20 тысяч)
стояли на пересеченной, болотистой местности, изрезанной
мостами и каналами. Французское командование грамотно
начало сражение, выдвинув вперед пехоту (генуэзских арба-
летчиков и испанских метальщиков дротиков). Они начали
наносить серьезные потери врагу. Французские нобли, ко-
торые, разумеется, служили в коннице, вместо того чтобы
радоваться успеху своих товарищей-плебеев, впали в бешен-
ство от ревности! Летописец рассказывает, как это было:
Господа, смотрите сами,
Что делают наши пехотинцы:
Все фламандцы в замешательстве.
Вперед, великие и малые сеньоры,
Позаботьтесь о том, чтобы слава
И победа в этом сражении были наши.
Давайте отдадим приказ пехоте отступить,
Они выполнили свой долг очень хорошо.
Лучники фламандцев были отброшены за ручей. После
этого попавшая под обстрел фламандская фаланга немного
отступила и вышла из зоны поражения. Граф д’Артуа приказал
передовым частям отойти назад, а рыцарям пройти сквозь пе-
хоту и атаковать фламандцев. Этот маневр внес беспорядок в
ряды рыцарей. Часть генуэзцев была потоптана своей же кон-
ницей. В тот момент, когда рыцари начали переправляться
через ручей, фаланга фламандцев двинулась вперед и контра-
таковала французов, что оказалось для тех полной неожидан-
ностью. Завязался рукопашный бой. Французским рыцарям
удалось прорвать центр фламандской фаланги, но здесь они
были контратакованы и опрокинуты резервом фламандцев.
Были отброшены за ручей и фланги французского войска. На-
чалось преследование и уничтожение рыцарей. Было убито
4 тысячи французских воинов. Тот факт, что это поражение
явилось следствием особых обстоятельств, не умалил того со-
бытия, что впервые в истории Западной Европы пехота на-
голову разгромила конных рыцарей (в Восточной Европе не-
мецкие и другие рыцари были неоднократно биты русскими
(в основном пехотой), например в Ледовом побоище, на Чуд-
ском озере 5 апреля 1242 г. и при Раковоре 18 февраля 1268 г.,
а также литовцами. — Ред.), а действия французского коман-
дования не сулили ничего хорошего в будущем.
Глава 8
Упадок средневековой конницы и возрождение пехоты,
1302-1494 гг.
В предыдущей главе я рассмотрел кульминацию развития
тактики средневековой конницы в XIII веке и причины ее
упадка. В этой главе я прослежу действие этих причин и
подъем в развитии пехоты. Несмотря на значительную роль,
которую играл длинный лук, и на то, что всадники в сраже-
ниях имели обыкновение часто спешиваться, я буду рассма-
тривать Столетнюю войну скорее как этап в упадке конни-
цы, чем выход на передний план пехоты. Настоящая пехота,
способная сыграть главную роль в наступательной опера-
ции, вновь появляется на исторической арене вместе со
швейцарскимй копейщиками. Рассказ о подъеме швейцар-
ской пехоты будет кратким, она особенно проявила себя в
XIV и XV веках. Закончу я рассказом о фортификационных
сооружениях позднего Средневековья и становлении огне-
стрельного оружия, прежде всего артиллерии.
В то время как безрассудное презрение французской знати
к своим собственным пехотинцам (а на самом деле ко всем пе-
хотинцам) нарастало, англичане создали новое оружие для пе-
хоты, длинный лук, и испытали его в войнах с шотландцами.
Длинный лук стал основным стрелковым оружием пехо-
ты этого времени. Являясь усовершенствованной моделью
простого короткого лука, он тем не менее соперничал с ар-
балетом, превосходя его в скорострельности. Что касается
дальности стрельбы, то современные эксперименты доказы-
211
вают, что точную стрельбу можно было вести на расстояние
около 220 м по девятифутовой (2 м 74 см) мишени с диамет-
ром «яблочка» 46 см. Ведя стрельбу под большим углом, хо-
роший лучник мог выпустить стрелу на расстояние 275 или
даже 320 м. Есть достоверные сведения о том, что в 1795 году
один турецкий дипломат в Англии выстрелил на расстояние
482 ярда (440 м 74 см).
Длинный лук был изобретением уроженцев Уэльса. Еще
во время осады Абергавенни стрелы валлийцев пробивали
дубовые доски толщиной 10 см. В ту военную кампанию ры-
царя убивала стрела, которая пробивала полу его кольчуги,
затем кольчужные штаны, потом пронзала ему бедро и, на-
конец, впивалась в бок его коня. И все же этот лук медленно
завоевывал всеобщее одобрение, так как мы видим, что еще
в 1281 году арбалетчики в Англии по-прежнему получают
жалованье в два раза большее, чем лучники.
Я уже говорил, что тактика использования длинного лука
была разработана против шотландцев. Сила шотландской
армии состояла в ее копьеносцах, построенных в плотные,
глубоко эшелонированные боевые порядки. Бедность не по-
зволяла шотландцам иметь доспехи, а также тормозила рост
численности их конницы. Та конница, которая у них име-
лась, была хорошо обученной. Шотландские лучники были
малочисленны и не особенно искусны. (В 1297 г. шотландцы
разбили англичан при Стерлинге. — Ред.)
Ряд сражений, главным из которых было сражение при
Фолкерке (1298), повторили урок сражения при Гастингсе,
показав, что, достигнув превосходства в стрелковой мощи
благодаря своей пехоте, конница могла уничтожить армию,
состоявшую из одной лишь пехоты. Величайшая для англи-
чан катастрофа при Баннокберне (1314) показала, что, если
не поддерживать превосходство в огневой мощи, кавалерий-
ские атаки на неподвижно стоящих шотландских копейщи-
ков более чем бесполезны.
Сражение при Баннокберне было более масштабным, не-
жели сражение при Куртре двенадцатью годами ранее, и
приказ, приведший к проигрышу, хоть и был плох, все же не
был столь гнусным, как в более раннем сражении. Поэтому
сражение при Баннокберне характеризует более продвину-
тый этап развития пехоты и заслуживает описания.
212
Шотландцы в 1314 году снова защищались во время оса-
ды ими Стерлинга, главного стратегического пункта Шот-
ландии, куда позже подошла армия английского короля
Эдуарда II (примерно 20 тысяч, в том числе 2 тысячи тяже-
лой коннцицы). Шотландцы Брюса, провозглашенного в
1306 году королем (около 5 тысяч копейщиков, 500 конни-
ков, совсем немного лучников), заняли оборонительную по-
зицию, прикрыв свои фланги лесистой и болотистой мест-
ностью. Перед фронтом своей позиции они вырыли рубеж
из небольших скрытых ям, которые должны были стать ло-
вушками для лошадей англичан. Конница англичан, насту-
павшая без соответствующей поддержки лучников, была,
разумеется, отбита и понесла большие потери. На протяже-
нии всего сражения английские лучники использовались
главным образом в рискованной стрельбе по ведению огня
поверх голов, благодаря чему несколько шотландцев по-
лучили ранение в грудь, зато многие соотечественники-анг-
личане — в спины (от своих). Единственная попытка ан-
глийских лучников начать стрельбу с фланга была быстро
пресечена атакой нескольких сот легковооруженных шот-
ландских конников, и вся английская армия в конце концов
при натиске шотландцев рассыпалась на части и обратилась
в бегство, но почти вся была уничтожена.
После Баннокберна такие сражения, как Халидон-Хилл
(1333), показали англичанам, что они могут вести успешные
оборонительные действия даже против превосходящих сил
шотландцев благодаря тому, что вооруженные всадники
спешиваются и получают поддержку от своих лучников. Как
и в тех случаях, которые мы рассматриваем, пешая армия,
стоящая в плотном боевом порядке, прочно уперев толстые
концы копий в землю, обычно могла противостоять армии
гораздо большей численности, которая должна была взло-
мать ее ряды, двигаясь вперед прямо на «удары копьями».
Тем временем лучники сумели наносить наступающим тя-
желые потери. Когда шотландцы откатывались назад, всад-
ники, снова вскочив в седло, контратаковали.
Лишь после полувека использования англичанами длин-
ного лука против шотландцев король Эдуард III в 1346 году
вторгся во Францию и начал военную кампанию, закончив-
шуюся битвой при Креси.
213
Эдуард III имел некоторые права на французскую коро-
ну. (В 1328 г. династия Капетингов (по прямой линии) пре-
кратилась, так как ни один из сыновей Филиппа IV не оста-
вил после себя мужского потомства. Поэтому французские
феодалы избрали на королевский престол представителя но-
йой династии — Валуа, младшей линии рода Капетингов.
Вот тогда Эдуард III, внук Филиппа IV по материнской
линии, и предъявил свои притязания на французский
трон. — Ред.) На протяжении Средних веков — даже в пери-
од упадка — беззаконный захват земель был немыслим среди
христиан — всегда нужны были обоснования. Притязания
Эдуарда III не признавались большинством французов, за
исключением тех, что населяли юго-запад Франции, кото-
рая принадлежала Плантагенетам на протяжении двухсот
лет. Тем не менее притязания Эдуарда III послужили пред-
логом для развязывания самой длительной в истории вой-
ны — Столетней войны 1337—1453 годов.
Задача, стоявшая перед Эдуардом III, была непростой.
Франция была более богатой и населенной страной, чем Ан-
глия, так что даже при равных транспортных условиях фран-
цузы могли выставить на поле боя более многочисленную
армию. К тому же условия не были равными, поскольку ан-
глийскую армию нужно было везти на кораблях по морю, то
есть через Ла-Манш. Вопрос о наборе в армию добровольцев,
как во времена Вильгельма Завоевателя, не стоял. Времена
изменились, и солдатам нужно было платить. С финансовой
точки зрения было невозможно перевезти и содержать ар-
мию, которая была бы даже приблизительно равной по чис-
ленности французской, с которой ей предстояло сразиться.
В такой ситуации было ясно, что Эдуард III должен по-
стараться компенсировать качеством то, чего ему недостава-
ло в количественном отношении. Поэтому в 1346 году он
начал применять новый метод набора в армию — контракт-
ную систему. В предыдущей главе читатель уже отметил воз-
росшую роль, которую играли наемные солдаты. Теперь
Эдуард III стремился соединить преимущества войск, со-
стоящих из добровольцев, получающих жалованье, с изна-
чальной лояльностью феодальных армий. Он сделал это, за-
ключив контракт с некоторыми своими подданными о
наборе для него войск: подрядчик должен был командовать
214
своим подразделением^ содержать его в боевой готовности в
течение определенного времени, а за это — получать огово-
ренную сумму из королевской казны. В правовой теории все
это не имело никакой связи с феодальными обязательства-
ми. На практике подрядчиками являлись главным образом
крупные вассалы короля, а их солдаты (особенно на этом
раннем этапе развития контрактной системы) были самыми
воинственными и безрассудно смелыми людьми из числа их
собственных вассалов.
Благодаря этой контрактной системе Эдуард III собрал
войско численностью 6 или 7 тысяч тяжеловооруженных
всадников плюс около 10 тысяч лучников и 3 или 4 тысячи
человек валлийской пехоты. Если добавить к этим цифрам
сквайров и вооруженную прислугу всадников, то мы полу-
чим в общем итоге цифру приблизительно 35 тысяч человек.
Обслуживающие подразделения, то есть кузнецы, оружей-
ники и т. д., имели свою четкую организацию; к тому же в
армии имелось пять небольших пушек.
Очевидно, такая армия была недостаточно велика, чтобы
завоевать Францию. Имея на вооружении мощный длинный
лук и учитывая недостаточную дисциплину и организован-
ность в армии французов (что показало сражение при Кур-
тре), у Эдуарда III по-прежнему был выбор: либо попытать-
ся закрепиться на плацдарме на французском берегу, либо
совершить большой рейд в глубь страны. Ввиду того что
Эдуарду была свойственна театральность периода средневе-
кового упадка, он принял решение в пользу вторжения в
глубь страны. Высадившись на побережье Ла-Манша, он
мог ослабить давление французов на свои земли на юго-
западе Франции (в 1337 г. Англии еще принадлежали Сен-
тонж, запад Гюйени и Гаскони — то есть широкая примор-
ская полоса от Рошфора до Байонны и испанской (тогда
здесь было королевство Наварра) границы. С точки зрения
стратегии в этом что-то было. Он мог награбить достаточное
количество добра и получить немало денег на выкупах, что-
бы его военная экспедиция оправдала себя; во всяком слу-
чае, он получил бы шанс совершить рыцарские подвиги.
(В начале войны английские войска совершили два похода
на континент на северо-восток Франции. В 1339 г. англича-
не пытались овладеть крепостью Камбре в Артуа. Крепость
215
взять не удалось, зато удалось заключить договор с фламанд-
цами против французов. В 1340 г. англичане организовали
второй поход в этот же район и осадили крепость Турне.
Одновременно английский флот разгромил французский
флот (усиленный генуэзцами) при Слейсе в устье Шельды.
Однако крепость Турне выстояла. Эдуард III вынужден был
снять осаду и заключить перемирие до 1346 г. — Ред.)
Даже простая цель, совершение вторжения, не преследо-
валась им активно или разумно. Высадившись неподалеку от
мыса Аг (Ла-Хог) на полуострове Котантен в Нормандии
12 июля, Эдуард III стал медленно продвигаться на восток
через эту богатую провинцию, пока 7 августа не был останов-
лен у Сены. Красноречивым примечанием к притязаниям
Эдуарда III на французскую корону является то, что по мере
своего продвижения он грабил города и опустошал все на-
право и налево. Тем временем в Париже медленно собира-
лись крупные силы французов. Особенно французское ко-
мандование хотело дождаться прибытия войск, которые
ранее воевали с англичанами во владениях Эдуарда III на
юго-западе Франции (где также были высажены английские
войска). Таким образом, никакая боевая армия серьезно не
препятствовала поначалу его медленному продвижению на
восток. Французы уничтожили мосты через реки Сена и Сом-
ма и заставили англичан совершать обходное движение.
С 7 по 25 августа целью Эдуарда III было ускользнуть. Он
любой ценой должен был избежать сражения с численно
превосходившей его армией французов, пока у него не будет
свободного пути отхода. Никакое место на нормандском по-
бережье не годилось, так как он уже отправил свой флот до-
мой. Таким образом, ему нужно было обязательно форсиро-
вать Сену и Сомму и отступать во Фландрию.
Единственный мост, расположенный по течению реки
ниже Эльбёфа, находился у Руана, крупного города, кото-
рый был слишком грозен, чтобы на него нападать. Поэтому
Эдуарду III необходимо было двигаться вверх по течению,
выискивая возможность переправиться на другой берег и все
время перемещаясь все ближе к собирающейся в Париже
французской армии. Это была отчаянная игра, которая
вполне могла закончиться катастрофой, так как все мосты
были разрушены. И не раньше, чем Эдуард III дошел до го-
216
•Кале
Поход на Креси
рода Пуаси, расположенного более чем в 80 км вверх по те-
чению реки от Эльбёфа и всего лишь в 21 км напрямую от
Парижа, он обнаружил не до конца разрушенный мост, ко-
торый его мастера (инженеры, как сказали бы мы) смогли
починить. 15 августа Эдуард III перешел через реку.
Пока англичане были на переправе, они получили фор-
мальный вызов от французского-короля, который пригла-
шал их сразиться под Парижем. Эдуард III отправил сообще-
ние, что будет сражаться южнее, а затем спешно направил
свою армию на север форсированными маршами и в резуль-
тате этой уловки выиграл полтора дня.
Даже при таких обстоятельствах переправа через Сену не
дала ему безопасности, так как вскоре он оказался прижа-
тым к реке Сомме, а большая французская армия (по чис-
ленности она ненамного превышала английское войско, но
рыцарей в нем было больше. — Ред.) наседала ему на пятки.
Только второй, еще более замечательный, счастливый слу-
чай помог его армии переправиться через Сомму у устья этой
реки 24 августа. При этом он потерял свой обоз и награблен-
ную добычу. Получив, наконец, свободный путь к отступле-
217
нию в направлении Па-де-Кале, 26 августа Эдуард III раз-
вернул свое войско на удобной позиции и стал ждать
наступления французов.
После такого бессистемного военного похода можно с
облегчением считать проведение англичанами самого сра-
жения блестящим. Во-первых, Эдуард III выбраСл хорошую
позицию. Позиция англичан растянулась почти на 1500 м на
продолговатой высоте, которая имела пологий скат в сторо-
ну противника. Крутой обрыв и густой лес надежно обеспе-
чивали правый фланг. Для обхода левого фланга потребо-
вался бы фланговый марш, что было невыполнимо для
рыцарского войска. Английский король приказал своим ры-
царям спешиться и отправить своих лошадей за обратный
скат — в обоз. Спешенные рыцари должны были служить
опорой для лучников, и поэтому в боевом порядке стояли с
последними, чередуясь. Группы лучников (всего 7 тысяч)
построились в шахматном порядке в пять шеренг, чтобы
вторая шеренга могла стрелять в интервалы между стрелка-
ми первой шеренги. Третья, четвертая и пятая шеренги яв-
лялись линиями поддержки первых двух шеренг. Француз-
ское войско под командованием короля Филиппа VI перед
боем ночевало у Абвиля в 20 км от расположения англичан.
Утром 26 августа шел сильный дождь, но французы продол-
жали марш. В 15 часов Филипп VI получил донесение, что
англичане находятся в боевом порядке у Креси и готовятся
дать бой. Французский король, учитывая усталость войска,
совершившего длительный марш под дождем, хотел отло-
жить атаку противника до следующего дня. Но французские
рыцари рвались в бой и уже по своей инициативе продвину-
лись вперед. Тогда Филипп VI, видя, что их не остановить,
приказал выдвинуть вперед 6 тысяч арбалетчиков, чтобы под
прикрытием их стрельбы развернуть рыцарскую конницу
для атаки. Однако арбалеты (прежде всего тетивы) француз-
ских арбалетчиков отсырели под дождем, и под обстрелом
английских лучников арбалетчики понесли большие потери
и начали отступать. Филипп VI приказал рубить отступав-
ших. Затем группы французских рыцарей, потоптав многих
из уцелевших арбалетчиков, двинулись вперед.
На уставших лошадях, по грязному полю, да еще в гору ры-
цари двигались медленно, что благоприятствовало стрельбе
218
Битва при Креси
английских лучников (при Креси английские лучники выпу-
скали от 10 до 12 стрел в минуту, тогда как стоявшие на службе
у французов генуэзские арбалетчики 3—4 стрелы в минуту).
Начало боя напоминало начала боя при Куртре в 1302 го-
ду. Земля хоть и не была болотистой или изрезанной канава-
ми, как у Куртре, но была скользкой и вязкой от сильного
летнего ливня. Фронт атаки рыцарей был с самого начала
неровный, а наезд на несчастных генуэзцев спутал его еще
больше. Даже при самых благоприятных обстоятельствах тя-
желые кони в XIV веке, обремененные, помимо рыцарей в
полном вооружении (110—140 кг и больше), 140 фунтами
(63,4 кг) железа, не могли быстро преодолеть полосу размок-
шей земли. Их предшественники в XII и.XIII веках имели
значительную примесь крови арабских скакунов и носили
на себе всадников, отягощенных лишь стегаными куртками
и сравнительно легкими кольчугами. К тому же еще ни одна
армия на континенте до этого не сталкивалась с такой мо-
щью стрельбы. Многие кони падали, а люди иногда получа-
ли ранения в стыки доспехов. Некоторые рыцари могли по-
лучать ранения и через пробитые доспехи. Позднее в ходе
сражения сам король Франции был легко ранен в шею стре-
лой. Небольшие пушки (бомбарды) англичан добавили
суматохи, 15 или 16 стихийных атак не сломили сопротивле-
ния англичан. Большая часть этих атак стихийно была на-
правлена на правый фланг англичан, где французам удалось
несколько потеснить противника. Но Эдуард из центра на-
правил 20 рыцарей на усиление правого фланга, и это по-
зволило восстановить здесь положение и отразить атаки
французов. Когда поражение французского войска стало
очевидным, Филипп VI со свитой ускакал с поля боя, и фран-
цузское войско в беспорядке отступило, потеряв убитыми
1500 только рыцарей. Эдуард III запретил вести преследова-
ние противника, так как меньшие числом английские рыца-
ри были сильны только во взаимодействии с лучниками.
Эдуард продолжил свое прерванное отступление к Кале и
11 месяцев осаждал этот город, пока не взял его. (Филипп VI
пытался деблокировать осажденную крепость, но англичане
увеличили свое войско до 32 тысяч человек, и французское
командование не решилось атаковать англичан.) Это был
единственный долговременный итог кампании.
220
В 1356 году, спустя десять лет после сражения при Креси,
поход на Пуатье во многом повторил черты сражения, со-
стоявшегося в 1346 году у Креси. Каждому из этих сражений
предшествовало отступление английского войска после
того, как оно провело наступательные действия, грабя и ра-
зоряя земли Франции. Когда же французы собирали боль-
шое войско, англичане поспешно отступали перед превос-
ходящими (при Креси — в рыцарской коннице) силами
французов, а затем наносили французам поражение в ходе
умелого оборонительного боя и, после Креси, продолжали
свое прерванное отступление.
Командующим войском в сражении при Пуатье был Эду-
ард Черный принц, сын Эдуарда III. Как и его отец, он был
хорошим тактиком, но ему не хватало умения планировать
военную операцию. В отличие от Эдуарда III он был упря-
мым, иногда тратил бесценное время, сидя на одном месте,
иногда требовал от своих людей совершить такой длинный
марш-бросок, что они потом отлеживались несколько дней.
Принц обосновался в Гаскони — в провинции, располо-
женной между Гаронной и Пиренеями, население которой
было в основном предано Плантагенетам. Его войско было
небольшим, больше, чем 10, но меньше, вероятно, чем
13 тысяч человек. У него было до 1800 рыцарей, 2 тысячи
лучников и несколько тысяч копейщиков, передвигались
верхом на лошадях, и 1 тысяча легковооруженной пехоты.
Французские войска, которые были позднее мобилизованы
для сражения с ним, были гораздо малочисленнее, чем в сра-
жении при Креси. Мы можем предположить, что «черная
смерть», чума — ужасный.мор, который пронесся по Европе
в 1346—1351 годах, так потрясла экономику в то время, что
собирать большие армии стало трудно.
Со своим небольшим войском принц Эдуард выступил из
Бержерака. На протяжении августа он двигался на север че-
рез Лимузен и Берри, грабя по дороге окрестности. Он под-
держивал скорость приблизительно 16 км в день, и даже
такой темп продвижения вперед был частью его строгого ме-
тода перемещения. Достигнув Вьерзона на реке Шер 28 ав-
густа, он вскоре повернул на запад. В тот же день, что, разу-
меется, было неизвестно принцу, король Франции Иоанн
прибыл в город Шартр и начал стягивать туда войска.
221
Вскоре после ухода из Вьерзона Черный принц совершил
свое единственное за эту кампанию нападение на укреплен-
ный город. Это был Роморантен («Ромо», как называли его
наши американские летчики во Франции в 1918 г.), где кре-
пость удерживал отряд французов.
Англо-гасконская армия действовала на вражеской тер-
ритории в 300 с лишним километров от мест своего базиро-
вания. С самого начала ее командующий понимал, что рано
или поздно он будет атакован превосходящими силами про-
тивника. Тем не менее, узнав о подходе французского вой-
ска, Черный принц, бросив Роморантен, вместо того чтобы
повернуть на юг, предпочел повернуть на запад. Возможно,
он надеялся переправиться через Луару и присоединиться к
армии Плантагенета, осуществлявшей боевые действия се-
в;ернее этой реки. Но ему донесли, что мосты отрезаны. Он
должен был знать о том, что уровень воды в реке будет слиш-
ком высоким, чтобы было возможно перейти ее вброд. По-
нять поведение Черного принца трудно, ведь он нацелился
на Тур, слишком большой и хорошо укрепленный город,
чтобы планировать напасть на него. Хуже всего то, что, ког-
да пять из его каждодневных 16-километровых переходов
привели его 8 сентября из Роморантена к Туру, он просто
встал лагерем пред городом и ничего не предпринимал до
11-го числа.
Тем временем, хотя Эдуард и не знал об этом, каждый час
усиливал опасность для него. Когда он достиг Тура, Иоанн
переправлялся через Луару у Блуа, а другой отряд французов
готовился переправиться через нее у самого Тура.
Когда, наконец, 11 сентября принц узнал об опасности,
он немедленно начал двигаться форсированными маршами
на юг. В начавшейся гонке у него было преимущество — не-
большая величина его войска. С другой стороны, против
него был тот факт, что он предпочел держаться вместе с обо-
зом повозок, груженных награбленным во время его рейда
добром, а также то, что сравнительно легко вести разведку
во время продвижения вперед и трудно вести ее в своем тылу
во время отступления. Англичане и гасконцы передвигались
быстро, но французы делали это быстрее. Вечером 13 сентя-
бря преследуемые достигли Декарта, а их преследователи
вошли в Лош, расположенный на расстоянии менее 20 км.
222
14-го принц прошел около 20 км и достиг Шательро, но и
король прошел 20 км и переночевал в Декарте.
В этот момент, когда лишь 20 км отделяли его от врага,
принц вообразил, что оторвался от погони. Он, соответ-
ственно, просидел в Шательро полных два дня, 15 и 16-е!
Тем временем Иоанн действовал гораздо более энергично,
но очень необычно. Напрягая каждый нерв в погоне за ан-
гличанами, он теперь находился всего лишь в 20 км от них.
Он решил не преследовать их дальше, а постараться добрать-
ся до окрестностей города Пуатье, расположенного впереди
них, то есть южнее, сделав большой крюк. Возможно, Иоан-
ну II было известно, что англичане и гасконцы уже сильно
устали. Если ему это было известно, то этот его маневр был
разумным. С другой стороны, если он опасался вступать в
бой до соединения с подкреплением, которое, как он знал,
ожидало его в довольно большом городе Пуатье, зачем он
так упорно преследовал англичан? Если бы преследуемые
были способны и полны желания продолжать свой марш, то
обходной маневр Иоанна стоил бы ему предмета его охоты.
Два дня интенсивного походного движения привели
французов в Шовиньи. Они прошли восточнее англо-га-
сконского войска, которое все еще находилось без движения
в Шательро, и обе стороны теперь были приблизительно на
одном расстоянии от Пуатье: французы к востоку, а англи-
чане и гасконцы к северо-востоку от города. На третий день,
17-го, два войска столкнулись друг с другом.
Игра Иоанйа была довольно проста. Ему нужно было до-
браться до Пуатье, соединиться со своим подкреплением
и после этого найти Черного принца и сразиться с ним.
У принца была более трудная партия. Пуатье, который ле-
жал на его пути отступления, был для него слишком боль-
шим и хорошо укрепленным городом, чтобы справиться с
ним, даже если бы у него было много времени. Поэтому он
должен был сделать по крайней мере небольшой обходной
маневр и пройти мимо. К тому же ему нужно было держать
ухо востро относительно возможности подвергнуться напа-
дению на марше, ведь он был обременен огромным обозом
с награбленным добром.'Он решил оставить главную дорогу
Париж—Бордо, которая идет вдоль левого берега реки Клен
между Шательро и Пуатье. Он хотел переправиться через
223
Клен у Шательро и идти дальше по старой римской дороге в
направлении Пуатье по правому берегу этой реки. В не-
скольких километрах от Пуатье Черный принц хотел сделать
крюк на восток, по боковым дорогам обойти город и выйти
снова на большую дорогу на Бордо к югу от города. Этот
план был бы отличным, если бы Иоанн шел с севера на юг.
Но дела обстояли так, что Иоанн шел на запад из Шовиньи,
и две армии были обречены пройти близко друг к другу.
В такой ситуации, когда обе армии шли вслепую, не произ-
водя дальнюю разведку, англ о-гасконский авангард неожи-
данно наткнулся на французский арьергард, когда послед-
ний был приблизительно в 4 км к востоку от Пуатье.
Схематическая карта действий противников, предшествовавших
сражению при Пуатье
224
Встреча, неожиданная для обеих сторон, совершенно
опрокинула расчеты принца. И хотя арьергард французов
вскоре отступил к Пуатье, Эдуард III знал, что лишился воз-
можности скрыться, избежав сражения. Его войско было уже
уставшим после более чем 20-километрового перехода, но он
тем не менее гнал его вперед еще на 3—4 км, чтобы быть уве-
ренным, что у него есть по крайней мере немного свободного
времени на следующее утро. Разведка в сторону Пуатье уве-
рила его, что перед ним действительно был король Иоанн II
с основными силами французского войска. На заре 18-го
Эдуард послал разведчиков еще на 3 км вперед, обнаружил
оборонительную позицию, на которую привел свое усталое
войско, и там стал ждать наступления французов.
В положении Иоанна современный командующий вполне
мог отойти на юг от Пуатье по большой дороге на Бордо. Бла-
годаря такому маневру французы с легкостью могли оказать-
ся к югу от войска принца, даже если бы тот бросил свой обоз,
так как англичане были бы вынуждены двигаться по узким
дорогам и тропам сельской местности вне большой дороги.
Оказавшись к югу от захватчиков, французы могли бы тогда
вынудить его сражаться в том месте, которое они выбрали
сами. С другой стороны, такой путь противоречил обычаю
немедленно вступать в сражение, порожденному коротким
сроком службы феодальных войск. Это могло бы потрясти
тогдашние представления о рыцарской чести. Безусловно,
это показалось бы неестественным, учитывая энергию фран-
цузской крови. Очевидно, Иоанн II не думал ни о чем, кроме
того, как найти своего противника и атаковать его.
Один день, однако, прошел в переговорах (англичане на-
чали вести переговоры о перемирии). Для Средних веков
даже в период упадка характерно то, что посредником в них
выступал кардинал. Ради беспрепятственного отступления
принц был готов освободить своих пленников без выкупа и
сделать другие уступки, но переговоры потерпели неудачу,
когда французы стали настаивать на том, чтобы он и сто ука-
занных рыцарей сдались в качестве заложников. Тем време-
нем англичане и гасконцы, которые накануне прошли более
30 км, были, без сомнения, слишком уставшими, чтобы
ускользнуть в южном направлении. А французы, которые
делали по 24—25 км в день трое суток подряд, также были
8 X. Никерсон
225
слишком утомленными, чтобы наступать. Утром 19 сентября
французы выдвинулись, чтобы атаковать позицию принца.
Позиция была выбрана Черным принцем с намерением
вести арьергардный бой, прикрывающий отступление вой-
ска на юг. Во время этого боя небольшую речку Миоссон
можно было перейти вброд и по мосту, который позже мог-
ли перекрыть небольшие отряды — с целью остановить пре-
следование. В условиях того времени эта позиция была
длинной для войска, которое должно было удерживать ее, —
почти 900 м, — но тем не менее она была чрезвычайно силь-
ной для отражения фронтальной атаки. Перед ней был откос
и лощина глубиной около 9 м с водой на дне, южный склон
лощины густо зарос виноградом. В этой части Франции ви-
ноградную лозу выращивают на крепких кольях высотой
около Г м 20 см, расставленных достаточно далеко друг от
друга, чтобы между ними мог проскользнуть виноградарь,
но слишком близко для того, чтобы между ними могли прой-
ти лошади или пехотинцы в боевом порядке. На вершине
склона виноградные лозы ограничивала изгородь, а чтобы
пройти через них, имелись лишь две протоптанные деревен-
ские тропинки: одна около центра, а другая слева от защи-
щающейся стороны. Крутые склоны долины реки Миоссон
вместе с небольшим болотцем в нижнем конце лощины за-
щищали левый фланг. Единственная слабость этой позиции
состояла в том, что не был прикрыт правый фланг.
В расположении своего войска Черный принц сделал все
возможное, чтобы исправить этот недостаток, прикрыв от-
крытый фланг повозками. Он выстроил вдоль изгороди и
тропинок лучников, а других лучников расставил среди ви-
ноградных лоз для ведения небольших стычек. Они стали
идеальным прикрытием для войска, численность которого
была весьма мала. Для поддержки лучников Эдуард III пред-
ложил своим всадникам спешиться, оставив небольшой
конный резерв в тылу своего открытого правого фланга.
Я уже упоминал, что принц не собирался сражаться, если
этого можно было избежать. Рано утром, когда не было вид-
но никаких признаков того, что французы собираются на-
падать, он отослал часть повозок с самой ценной добычей
под сильной охраной назад, для переправы через реку Ми-
оссон вброд в тылу своего левого фланга. Сам он со своим
226
огромным знаменем поехал туда, чтобы наблюдать за пере-
правой. Несомненно, если бы его оставили в покое, он со-
бирался отвести назад и остальную часть своего войска. Если
бы французы отложили свою атаку до той поры, когда все
англо-гасконское войско построилось бы в походную ко-
лонну, то, возможно, Иоанну досталась бы легкая победа.
Фортуна повернулась так, что атака началась, когда большая
часть солдат Черного принца все еще стояли на выбранных
для них позициях, а сам он все еще находился поблизости.
У Иоанна было почти в два раза больше всадников, чем у
принца, — до 3 тысяч против 1800 у англичан. Было также
значительное количество пехоты. Против 2500 английских
лучников у французов имелось 2 тысячи арбалетчиков и
1 тысяча наемников, вооруженных метательными копьями.
Опыт Креси склонил французов к тому, чтобы поискать
какую-нибудь новую тактику, которую можно было бы про-
тивопоставить тактике англичан. Диспозиция, которая в
конце концов была принята, была предложена одним шот-
ландцем, давно знакомым с тактикой Плантагенетов. Иоанн
разделил свою армию на четыре части, эшелонированные в
глубину. Первая состояла из всей пехоты, вооруженной ме-
тательным оружием, и небольшой группы конных рыцарей.
Последние должны были нанести сокрушительный удар по
английским лучникам, в то время как пехота навязывала им
состязание в стрельбе. Затем должна была начаться главная
атака, в которой должны были участвовать три других диви-
зиона, которые'состояли — и вот здесь-то и было нововведе-
ние! — из спешившихся тяжеловооруженных всадников и
других спешившихся конников. В основе этого лежала такая
идея: лошадь более уязвима для стрел, чем человек. Трудно
было защитить ее доспехами так же тщательно, как ее всад-
ника; будучи раненной стрелой, она становилась неуправ-
ляемой. Почему тяжеловооруженный всадник не может
атаковать пешим, как он привык это делать при ведении
осадных войн?
Эта мысль была здравой теоретически, но в ней было сла-
бое звено — пренебрежение весовым фактором. Бойцы, оде-
тые в тяжелые доспехи, чтобы сражаться небольшими отря-
дами и свободно маневрировать, сидя в седле, не могли
пройти пешком большое расстояние, чтобы затем успешно
227
биться с полными сил людьми, которые отдыхали или стоя-
ли на месте. Они также не могли слезть с лошадей вблизи
вражеской позиции, боясь контрудара во время незнакомой
для них процедуры спешивания и построения в пеший по-
рядок.
Когда в поле зрения англо-гасконской позиции показал-
ся авангард французов, французы увидели большое знамя
принца, движущееся в сторону реки Миоссон и вскоре ис-
чезающее вниз, спускаясь по крутому склону долины. Из
этого командиры авангарда сделали правильный вывод о
том, что начался отход войск. Зрелище было слишком крас-
норечивым, чтобы они могли правильно оценить ситуацию.
Один из них, который возражал, что вражеская позиция
сильна, а первый из их дивизионов поддержки еще далеко
позади, оказался в меньшинстве и был обозван трусом. Око-
ло девяти часов авангард французов пошел в наступление.
Всадники верхом на лошадях могли наступать только по
четверо в ряд по двум заглубленным дорожкам. Им при-
шлось выдержать ужасающе плотный огонь с обоих флан-
гов, и в таком боевом порядке их атака была сорвана после
первых потерь. Почти все рыцари были убиты или ранены,
но, приняв на себя стрелы англичан, они дали французской
пехоте шанс приблизиться. Маневрируя между подпорками
для виноградных лоз, арбалетчики и копейщики вступили
в бой с защитниками оборонительного рубежа. Но в этот
момент правое крыло нападавших было окружено и обстре-
ляно с близкого расстояния новым отрядом защитников.
Это были войска, которые были выделены для сопровожде-
ния передового отряда повозок. Принц приказал им быстро
возвращаться назад, и они, естественно, вошли в бой, уд-
линив левый фланг первоначальной линии обороны у изго-
роди. Их неожиданное появление имело решающее значе-
ние. Все остатки авангарда французов — его пехота — были
разбиты.
Тем временем первый из спешившихся дивизионов
французов с трудом пробирался вперед и теперь был готов
вступить в сражение. Всадники слезли с лошадей за 800 м до
позиции англичан, так что усилия, потраченные просто на
то, чтобы приблизиться к ней пешком, вероятно, были боль-
шими. Тем не менее спешившиеся всадники сумели неуклю-
228
же взобраться вверх по склону через виноградник и вступи-
ли в бой с противником у изгороди. Против спешенных
французских рыцарей стрелы луков были практически бес-
сильны. Вскоре принц понял, что необходимо вводить в бой
свой резерв (оставив все же в запасе 400 человек). После
прибытия этого подкрепления силы защищающихся стали
по численности превышать нападающих. Тем не менее
французы дрались так храбро, что только благодаря вели-
чайшим усилиям позиция была удержана. Было около деся-
ти часов.
Теперь наступил решающий этап сражения. Фронт ан-
гличан и гасконцев подвергся серьезному испытанию, а вто-
рой спешившийся дивизион французов был уже готов всту-
пить в сражение. Если бы они продемонстрировали ту же
силу духа, что и их предшественники, победа, вероятно,
была бы за ними. Вместо этого, когда остатки их первого ге-
роического дивизиона медленно отступали в их направле-
нии, они нарушили боевой порядок и бежали, не нанеся ни
одного удара!
Справедливо будет назвать это неправильное поведение
решающим этапрм сражения, так как оно помешало исходу
сражения склониться в пользу французов, которые, каза-
лось, должны были наверняка выиграть. За исключением
своего небольшого резерва численностью 400 человек, ан-
гличане и гасконцы сильно устали. Некоторые относили ра-
неных в тыл. Другие заменяли свои сломанные мечи или
копья на оружие убитых. Лучники Повсюду искали стрелы,
даже вытаскивали их из тел убитых и раненых. И все-таки
сражение еще не закончилось. Несмотря на неудачу своих
передовых отрядов, король Франции повел в наступление
последний и самый большой из своих трех спешившихся ди-
визионов. Люди спешились приблизительно в полутора ки-
лометрах от позиции Черного принца, и усталость от такого
долгого пешего пути в доспехах отчасти компенсировала
еще большую усталость защищающейся стороны, которая
теперь впервые имела численное превосходство.
Черный принц принял решение предпринять решитель-
ную контратаку. Он велел своим всадникам сесть на коней —
они были еще совсем свежими — и поставил свой резерв в
передний ряд. Выпустив свои последние стрелы, лучники
229
должны были вступить в рукопашный бой. Небольшой кон-
ный отряд численностью менее 200 человек должен был
обойти левый фланг французов, держась вне поля их зрения.
Затем он должен был атаковать тыл противника после того,
как начнется сражение по фронту.
Составив такую диспозицию, принц выдвинул вперед
свои основные силы. Французы выдержали удар хорошо, и
в течение долгого времени удача склонялась то в одну, то в
другую сторону. Затем в бой вступил отряд, стоявший на
фланге, который внезапно напал из-за прикрытия, неся пе-
Сражение при Пуатье
230
ред собой для большего эффекта знамя. Эта уловка — ведь
это было едва ли больше чем уловкой — имела успех. Король
Иоанн II, который мужественно сражался, был взят в плен,
а остатки его войска были разбиты.
С точки зрения стратегии принц не воспользовался своей
победой. Он просто продолжил свой прерванный отход на
Бордо, забрав с собой своего пленника. Договор, заключен-
ный в 1360 году в Бретиньи, в несколько раз увеличил владе-
ния Плантагенетов во Франции. Вернувшись из плена на
условиях дальнейшего выкупа (то есть под честное слово)
3 млн золотых экю, Иоанн II не сумел внести в установленные
сроки выкупной суммы, вернулся в Англию, где и умер в
плену в 1364 году.
После сражения при Пуатье остальной период Столет-
ней войны не демонстрирует нам дальнейшего развития
военного искусства. Начиная с этого времени полководцы
часто спешивали своих тяжеловооруженных всадников для
того, чтобы те могли пойти в атаку. В 1364 году сражениях
при Кошереле и Оре этот установленный порядок соблю-
дался, даже когда у защищающейся стороны было так мало
лучников, что они не могли особенно помешать конной
атаке. В 1367 году в сражении при Наваретте в Испании
французские наемные войска кастильцев спешили своих
всадников, и точно так же поступили англичане в войске
их противников. В 1385 году в сражении при Альжубаротте,
Португалия, англичане, служившие в португальской армии,
и французы, служившие в армии кастильцев, вторгшихся в
Португалию, сделали то же самое. Несмотря на то что спе-
шившуюся конницу использовали так часто, настоящая
пехота никогда не появляется в качестве главной надежды
армий во время Столетней войны. Даже английский лучник
считался не больше чем бесценным помощником тяжело-
вооруженного всадника.
Между тем, если долгая война не смогла вызвать возрож-
дение пехоты в качестве главного рода войск, она все же сде-
лала профессионального наемного солдата более значимой
фигурой, чем раньше, по сравнению с солдатом феодально-
го войска. Во всех сражениях, упомянутых в последнем аб-
заце, и французские, и английские армии почти полностью
состояли из наемных солдат.
231
Следует отметить, что роль наемников в то время возрос-
ла не благодаря заметному росту совокупного богатства. На-
против, после ужасного бедствия, которое принесла с собой
«черная смерть» (чума 1346—1351 гг.), совокупный достаток
был не больше, а меньше, чем был на протяжении несколь-
ких поколений. Наемные солдаты играли более заметную
роль, потому что государственная централизация, особенно
с финансовой стороны, была на подъеме.
Наемники в XIV веке откровенно рассматривали свою
профессию как средство добывания денег. Их называли
«свободными товариществами», и они жили в соответствии
с этим названием. Часто у них была демократическая орга-
низация, подобно торговым гильдиям того времени, и своих
офицеров они избирали на определенный срок подобно ма-
гистрам гильдий. Оказавшись без работы, они доставляли
много неприятностей.
Перед сражением при Альжубаротте Столетняя война во-
шла в новую фазу. Между 1369 и 1374 годами, не проведя ни
одного генерального сражения, французская корона сокра-
тила владения Плантагенетов во Франции до окрестностей
Бордо и Байонны. По существу, причина такого большого
успеха была в значительной мере политической. К северу от
Гаронны к Плантагенетам не было доверия (автор весьма
обтекаемо говорит о всеобщей ненависти французского на-
рода к захватчикам, партизанской войне и готовности по-
жертвовать многим, если не всем, «для фронта, для побе-
ды». — Ред.).
С военной стороны возвращение французской короне
такой большой территории произошло благодаря новому
тактическому методу, связанному с именем Дюгеклена (Дю
Геклена). Этот человек, будучи коннетаблем Франции и
поэтому главнокомандующим, подчиняющимся королю, не
был стеснен театральностью своего времени. Для него была
важна победа, а не колоритная поза. К тому же он понял, что
сила тактики англичан, состоит в способности защищать
подготовленную позицию. Он, соответственно, приложил
все усилия к тому, чтобы не дать им разыграть такой сцена-
рий сражения, в котором они были сильнее.
Способ Дюгеклена состоял в том, чтобы вести неболь-
шую войну. Он превосходно умел проводить ночные атаки,
232
устраивать засады и прибегать к другим военным хитро-
стям. В ведении осады он был талантлив настолько, что его'
штурмы крепостей дали новый толчок искусству фортифи-
кации, как это будет видно в заключительной части этой
главы, посвященной военному инженерному искусству. Он
любил отсекать прикрытие и внезапно обрушиваться на от-
ряды противника. Для него не было бесчестьем отступить,
не сражаясь, перед превосходящими силами противника.
В соединении с благоприятными политическими фактора-
ми такие методы достигали одного успеха за другим. (Боль-
ших успехов добился созданный Дюгекленом французский
флот. — Ред.)
Следование строгому хронологическому порядку теперь
заставляет меня рассмотреть достижения швейцарцев — я
имею в виду возрождение пехоты как главного рода войск.
Но для ясности я бы предпочел сначала описать заключи-
тельные этапы Столетней войны.
Новые крупные сражения снова начались в 1415 году,
когда английский король Генрих V высадил тридцатиты-
сячную армию в устье Сены и осадил Арфлёр. Он обстре-
ливал этот город из пушек и взял его через 35 дней. Тем
временем дизентерия вместе с потерями в ходе осады уни-
чтожила одну треть личного состава, оставив ему лишь
20 тысяч человек. Как обычно при Валуа, французы слиш-
ком медленно проводили мобилизацию и, как следствие,
не смогли снять осаду.
Когда 18 сентября Арфлёр, наконец, пал, время уже ушло.
И хотя Генрих знал, что армия противника, превосходившая
его армию по численности, скоро будет готова сражаться,
напускная храбрость толкнула его на то, чтобы совершить
марш через всю страну в направлении Кале — недальновид-
ный поступок, который мог привести к уничтожению всей
его армии.
Последовавшая за этим военная кампания показывает
нам, что обе стороны скучно повторяют ошибки сражений
при Креси и при Пуатье.
Сознательно следуя прецеденту, имевшему место в кам-
пании при Креси 70 годами ранее, Генрих направился к бро-
ду у Бланшетака в устье реки Соммы. Но брод находился под
сильной охраной, так что Генриху V пришлось идти вверх по
233
течению Соммы и искать шанс перейти ее, но везде он ви-
дел, что мосты разрушены, а все дороги находятся под кон-
тролем французских войск. И только когда он дошел до
района Перона, он сумел перейти реку по мосту, который
никто не охранял. Затем английский король повернул на се-
вер к Кале и у Азенкура 24 октября обнаружил, что на его
пути стоит армия французов. На протяжении 19 дней ан-
глийская армия проходила в среднем более 22,5 км в день.
Такое длительное напряжение, естественно, тяжело ска-
залось на солдатах. Несмотря на систематические грабе-
жи, продовольственное снабжение было очень затруднено.
К тому же грабежи так разозлили французских крестьян, что
они стали убивать всех отставших солдат. Соответственно,
боеспособная часть армии Генриха сократилась до 15 тысяч
человек (в битве при Азенкуре у Генриха V было в строю
около 10 тысяч человек, в т. ч. 1 тысяча спешенных рыца-
рей и 3—5 тысяч лучников. — Ред.). В его пользу был лишь
тот факт, что его войско находилось у него под хорошим
контролем.
Армия французов насчитывала около 60 тысяч человек.
(Автор сильно преувеличивает. Французское войско насчи-
тывало, по разным данным, от 5—6 до 10 тысяч человек,
преимущественно спешенных рыцарей и арбалетчиков. —
Ред.) Они медленно проводили мобилизацию. По-прежнему
полный феодальной спеси, их командующий коннетабль
Франции Шарль д’Альбре будто бы отказался взять с собой
6 тысяч арбалетчиков из парижского городского ополчения,
которые добровольно вызвались участвовать в этом походе.
«Что нам за нужда в этих лавочниках?» — говорили аристо-
краты.
Оказавшись на пути движения английской армии,
д’Альбре не напал на нее немедленно, когда она была на
марше, а отложил сражение до следующего дня — 25 октя-
бря. Затем французы начали оборонительный бой на узком
фронте шириной чуть больше 900 м (уже это говорит о не-
большой численности французского войска. — Ред.), фланги
которого прикрывал густой лес, через который невозможно
было провести войска в боевом порядке. Часть рыцарей спе-
шились и построились вперемежку с арбалетчиками и кнех-
тами. Главные силы французов были построены в три ше-
234
ренги на фронте в 500 м. На флангах находились два отряда
конных рыцарей для фланговых контратак английских луч-
ников (всего 900 м). Построив такой боевой порядок,
д’Альбре раздробил французские силы. Они оказались сла-
быми и для пешего и для кавалерийского боя. Взаимодей-
ствие пехоты и конницы исключалось, так при контратаке
англичан конницей пехота оставалась на месте. Ожидался
подход подкреплений — герцог Брабантский спешил с севе-
ра на подмогу д’Альбре. Поэтому Генрих V решил наступать.
Всю ночь с 24 на 25 октября шел дождь, утро было холодное.
Англичане двинулись вперед только в 14 часов. Так как спе-
шенным рыцарям было нелегко двигаться по раскисшему от
дождя вспаханному полю, Генрих приказал сделать останов-
ку для отдыха. Английские лучники, подойдя к противнику
на дистанцию действительного выстрела, быстро соорудили
из кольев палисад и начали обстреливать французов. Фран-
цузские конные рыцари контратаковали крылья английских
лучников, но эти контратаки были отражены. Некоторым
препятствием для тяжелых всадников оказался палисад:
французы задержались здесь, и англичане могли поражать
их стрелами и копьями.
Под обстрелом английских лучников из-за палисада из
кольев французские арбалетчики с большими потерями от-
ступили, оставив в первой линии спешенных рыцарей. Ко-
мандование французов неправильно использовало своих
арбалетчиков, которые могли поражать английских лучни-
ков, находясь вне досягаемости их стрел. А без подавления
английских лучников контратаки конных французских ры-
царей были обречены на неудачу.
После отражения* контратак конных отрядов французов
английское войско двинулось вперед, атаковало главные
силы французов и опрокинуло их (так как имело численный
перевес. — Ред.). Французы потерпели тяжелое поражение,
потеряв 4 тысячи убитыми и 1,5 тысячи пленными. Причем
англичане, озлобленные ожесточенным сопротивлением
французских спешенных рыцарей и желая сломить волю к
сопротивлению французской нации, организовали массо-
вую резню захваченных в плен рыцарей (то есть элиты на-
ции и опоры французского престола — позже подобную
практику истребления элиты проводили многие чужеродные
235
захватчики или узурпаторы власти — от якобинцев и др. в
1792—1794 гг. до большевиков и др. в 1917—1920-х гг. и поз-
же, а также маоисты, фашисты и нацисты, полпотовцы... —
Ред.). Для пленения французских рыцарей англичане при-
меняли особый хвататель дарсоньер.
Хотя эта победа сильно подняла престиж англичан, она
не имела никакого прямого стратегического следствия. Не-
большое войско Генриха, измотанное боем, потребовавшим
напряжения всех сил, просто продолжило свое отступление
к Кале.
После Азенкура (1415) французы с помощью шотланд-
цев нанесли поражение англичанам при Боже. Однако в
1423 и 1424 годах французское войско потерпело новые по-
ражения. В 1428 году активные боевые действия возобно-
вились. В октябре 1428 года англичане подошли к Орлеану
и с 8 октября начали его блокаду, продолжавшуюся 7 меся-
цев. Блокадная линия англичан общим протяжением около
7 км состояла из 11 укреплений (5 бастилий — укреплений
из дерева и камня — и 6 бульваров — полевых укреплений),
как и бастилии, рассчитанных на круговую оборону. Вес-
ной 1429 года блокадный отряд англичан насчитывал 5 ты-
сяч. Блокада носила пассивный характер. Подвижного ре-
зерва англичане не имели. Все это облегчало деблокаду.
Карл VII с 6-тысячным отрядом двинулся на выручку Ор-
леану. В это же время к Орлеану шел 2-тысячный отряд
англичан с боеприпасами и продовольствием. Французы
решили разбить этот отряд. Бой произошел в феврале
1429 года при Рувре. У французов были бомбарды, но рыца-
ри потребовали от Карла VII атаки противника без исполь-
зования артиллерии, атаковали, снова налетели на палисад
и были отражены. Орлеан оказался перед угрозой падения.
Карл VII уже подумывал об отступлении в Прованс.
Однако все изменилось, когда появилась Жанна д’Арк (в
конце апреля). Вдохновленные ею французы возродили свой
боевой дух, а вместе с ним и увеличили свою активность, а
их численное превосходство не могло не сказаться. В штур-
ме бастилии Сен-Лу французов было 1500 человек против
400 (но последние расстреливали атакующих из-за стен). Но
англичане были морально сломлены Жанной дАрк, лично
участвовавшей в штурме этой бастилии (продолжавшегося
236
более трех часов) и в штурме других укреплений — в ходе
последнего штурма она была ранена стрелой, которую сама
вырвала из раны. 8 мая англичане оставили оставшиеся
укрепления и поспешно отступили к Божанси и Жаржо.
Победа Жанны в сражении при Пате, которая выбила ан-
гличан из долины Луары, была завоевана благодаря отчасти
новому духу инициативы в рядах французов и отчасти не-
которой недисциплинированности в рядах их противника.
Строгая дисциплина, которая была таким ценным качеством
англичан на протяжении этой долгой войны, теперь стала
ослабевать. В сражении при Пате французы знали, что ан-
гличане продвигаются на юг, но не знали их точного место-
положения, так как они были скрыты лесом. Боевое охране-
ние наткнулось на англичан, и громкий клич, который те
испустили, сказал французам, где они точно находятся. Под-
вергнувшись неожиданному нападению и не имея времени
на подготовку позиции (и прежде чем лучники успели во-
гнать в землю заостренные колья), захватчики остались бес-
помощными. Они были уничтожены мощной кавалерий-
ской атакой французов.
Новый боевой дух, который Жанна поселила в душах
французов, не развеялся после ее смерти. Он распростра-
нился на крестьян, которые вели постоянную партизанскую
войну против англичан. Все подсчеты живой силы в то время
опрокидывались таким новым и неожиданным фактором,
как истинно народное сопротивление. Такого прецедента
раньше не было, за исключением народного сопротивления
в Англии при Иоанне Безземельным двумя веками ранее —
случай, который, вероятно, был практически забыт. Наряду
с новым душевным подъемом в среде французских крестьян
в групповых распрях французской знати воцарилось вре-
менное затишье.
Окончательное изгнание англичан из Франции (за ис-
ключением Кале) произошло в 1453 году — капитуляция ан-
гличан в Бордо 9 сентября считается окончанием войны.
Начиная с этого времени английский лучник не дает нам
больше ни одного урока. Лучники играли значительную роль
в английских гражданских войнах, известных нам как Война
Алой и Белой розы, но эти войны не представляют большого
интереса для человека, изучающего военное искусство. Их
237
долгое существование в Англии — мы находим лучников в
войске, собранном для отражения возможной высадки ис-
панской Армады в 1588 году, — не оказало влияния на ис-
кусство ведения войн.
Важные военные реформы во Франции помогли поло-
жить конец долгой войне. Главной среди них было создание
французской королевской властью постоянной, регулярно
оплачиваемой профессиональной армии. К западу от Адри-
атики такого не видели во всем христианском мире с паде-
ния Рима.
Это важное изменение было осуществлено посредством
двух королевских указов Карла VII (1403—1461, время прав-
ления 1422—1461 гг.). Первый был принят просьбе Гене-
ральных штатов (т. е. своего рода парламента) в 1439 году, а
второй — по инициативе королевской власти в 1445 году.
В своих целях мы можем рассматривать эти два указа как
один. Острая необходимость в реформе возникла в результа-
те беспорядков, вызванных «свободными товариществами»
авантюристов-наемников. Королевская власть, соответ-
ственно, взяла на себя назначение всех капитанов батальо-
нов и эскадронов и категорически запретила формировать
военные части людям, не имеющим на это полномочий. По
указу короля были сформированы пятнадцать Compagnies
des Ordonnances du Roi, то есть рот королевских слуг. Инте-
ресно отметить, что законодатель, по-видимому, боится, что
может оказаться трудно удерживать численность таких рот в
определенных рамках. Каждая из рот была строго ограниче-
на одной сотней копий (слово «копье» понималось как всад-
ник, его оруженосец-паж, кнехт (слуга), вооруженный теса-
ком, два конных лучника, кутилье (пехотинец, вооруженный
копьем с крюком), а также шесть лошадей. Общая числен-
ность ордонансовых рот была установлена в размере 9 тысяч
человек (15 х 100 х 6).
Эти роты должны были служить образцом для христиан-
ского мира. Тот тип армии, который они представляли,
преобладал в европейских войнах, пока Французская ре-
волюция не придумала вооружить народ. И по сей день
(1920-е гг. — Ред.) регулярная армия Соединенных Штатов
является профессиональными вооруженными силами, ре-
крутируемыми в рамках государства, тогда как армия Вели-
238
кобритании представляет собой тот же тип, дополненный
значительной долей колониальных войск. Другое положе-
ние в том же самом указе способствовало укреплению дис-
циплины и централизации под руководством королевской
власти. Оно предусматривало, что все люди знатного про-
исхождения должны нести ответственность перед королем
за действия своих собственных вассалов, когда они нахо-
дятся на королевской службе, точно так же, как наемные
военачальники всегда несли ответственность за подчинен-
ные им подразделения.
Помимо указа об учреждении рот королевских слуг (ор-
донансовых рот) во время правления короля Карла VII поя-
вились два других крупных нововведения. Был организован
постоянный департамент артиллерии, и в 1436 году был на-
значен на должность и принял присягу первый командую-
щий французской артиллерией, получивший титул «магистр
артиллерии».
В 1448 году королевская власть предприняла попытку
создать организованную армию народного ополчения во
всем королевстве. Королевские чиновники должны были в
каждом приходе выбрать человека, который стал бы служить
в этой новой военной организации. Их называли «вольные
стрелки», потому что они освобождались от уплаты опреде-
ленных налогов и потому что большая их часть была воору-
жена луками. Воодушевленные патриотическим желанием
избавить страну от англичан, они хорошо проявили себя в
последних сражениях Столетней войны. Но в целом их по-
служной список был, безусловно, пестрым, чего и можно
было ожидать от таких войск. Главное их значение состояло
в том, что их создание продемонстрировало желание при-
дать некую организацию пехоте и осуществить принцип
централизации под властью короля.
Естественное неприятие знатью нового положения ве-
щей смягчил тот факт, что зачисление на службу в «роту»
предлагало карьеру наиболее энергичным и амбициозным
людям в среде самой знати. Даже возможность стать лучни-
ком в роте королевских слуг была трамплином для более
значительных продвижений.
Франция в середине и конце XV века пережила серьезные
реформы в военной организации. Это была реакция против
239
упрямства и слепой веры в тяжеловооруженного всадника,
которая привела к поражениям в нескольких важных сраже-
ниях. В то же время во взаимодействии родов войск еще не
было системы.
В качестве примера я процитирую два отрывка из де Ко-
мена, который в течение многих лет был советником короля
Франции Людовика XI, и из королевского указа Карла VIII,
преемника Людовика.
В первом отрывке де Комен обсуждает поведение бур-
гундцев во время сражения при Монлери в 1465 году:
«Сначала было предложено, чтобы все без исключения спе-
шились с коней; затем это предложение изменилось, так как
почти все всадники сели на коней. Нескольким доблестным
рыцарям и эсквайрам было приказано остаться пешими... так
как у бургундцев в то время те, кто спешивался с коней, и
лучники почитались выше всех. Всегда большое число состоя-
тельных людей следовало этому обычаю, чтобы другие чув-
ствовали поддержку и лучше сражались. Этот обычай они
переняли у англичан, с которыми герцог Филипп в юности
воевал во Франции...»
Этот отрывок ясно показывает, что связь английского
обычая спешивать своих всадников с укоренившейся тради-
цией предпочитать оборонительную тактику совсем не была
понята. Очевидно, что бургундцы не продумали этот вопрос
до конца. Уже в 1465 году в этом же самом сражении при
Монлери мы видим, что некоторые подразделения бургунд-
ских всадников давят своих же собственных лучников таким
же гнусным образом, как это было в сражениях при Куртре
(1302) и Креси (1346).
Во втором отрывке из своих воспоминаний де Комен,
этот высокопоставленный и опытный человек, следующим
образом необычно выражает свое собственное представле-
ние о тактике:
«...моемнение таково, что наиглавнейшими в сражении яв-
ляются лучники; но они должны исчисляться тысячами, так
как малым числом они ничего не стоят, и их следует сажать
на плохих лошадей, чтобы у них не было никаких сожалений при
потере коня, или же у них совсем не должно быть лошадей...»
Прежде чем комментировать это мнение де Комена, я
предпочитаю противопоставить его указу Карла VIII (правил
240
в 1483—1498 гг.), вышедшему в 1485 году. Целью этого указа
было повторное учреждение института «вольных стрелков»,
так как, по-видимому, это пешее народное ополчение не со-
хранилось со времени своего создания в 1448 году. Во всту-
плении говорилось:
«Поскольку необходимо наряду с... нашими ордонансными
ротами, которые все являются конными подразделениями,
иметь.,, пехоту... поскольку конные бойцы не могут с легко-
стью совершать большие дела без пехоты...»
Сравнивая этот отрывок с отрывком из воспоминаний де
Комена о лучниках, становится ясной путаница в тактиче-
ской доктрине конца XV века. В то время как де Комен ста-
вит лучников выше всадников, Карл VIII делает их лишь не-
обходимым вспомогательным родом войск. Такое заявление
могло быть сделано поистине в любое время на протяжении
длительного периода главенства конницы.
Источник такой путаницы можно найти в опыте ведения
Столетней войны. Хотя превосходство в стрелковой мощи
всегда играло важную роль при поддержке атак на непод-
вижную оборонительную позицию и при оказании помощи
в отражении атак, направленных на такую позицию, тем не
менее английский длинный лук сделал превосходство в
стрелковой мощи еще более важным. К тому же растущий
вес и неповоротливость пластинчатых доспехов лишили
одетого в латы всадника быстроты и ловкости движений, ко-
торые помогали бы ему справиться с подобной английской
(в основном оборонительной) тактикой.
С другой стороны, лучники не были самодостаточны с
точки зрения тактики. В сражении между двумя конными
группами людей они не стоили ничего. На открытой мест-
ности они не могли вести оборонительный бой без сильной
поддержки спешившихся тяжеловооруженных всадников,
которые могли принять на себя удар вражеской атаки. Когда
только можно было, лучники укрывались за частоколом или
какими-либо другими полевыми укреплениями. Самое важ-
ное то, что они не могли идти в наступление, потому что (в
обычных условиях) они не могли вести рукопашный бой.
Необходима была тяжелая грязь Азенкура, которая дала им
возможность сделать это — даже для поддержки своих соб-
ственных спешенных рыцарей. Все говорили тогда, что ан-
241
глийские лучники никогда не делали пехоту главным родом
войск. Столетняя война показывает нам упадок средневеко-
вой конницы. Несмотря на мнение де Комена, это не знаме-
нует собой начало главенства пехоты.
Первым народом, который удивил Западную Европу пе-
хотой, действительно обладавшей наступательной мощью,
были швейцарцы. Как и в случае с шотландцами, бедность
не позволяла этим жителям гор создавать многочисленную
и действенную конницу. К тому же гористый характер мест-
ности, как в Древней Греции, ставил ограничения для кон-
ных сражений. Поэтому швейцарцы были пехотинцами не
по своему выбору, а по необходимости.
Та же самая причина — бедность — не позволяла швей-
царцам иметь полный комплект доспехов, и это опять-
таки подходило для их страны со сложным рельефом, так
как не одетый в доспехи боец может ловчее карабкаться
по склонам.
Военный талант дал возможность швейцарцам в XIV—
XV веках преодолеть вышеупомянутые ограничения, чего
шотландцы, например, так и не сделали. Проблема была та
же, что и у профессиональной римской армии IV века. Ее
общие элементы оставались без изменений на протяжении
тысячи лет. Для более всестороннего исследования я на-
правляю своих читателей к части, посвященной IV веку, а
также общей характеристике средневековых войн. Здесь до-
статочно сказать, что как только кавалеристу было предо-
ставлено седло определенной формы и стремена, а также
доспехи для себя и коня, пехотинец обнаружил, что ему не-
обходимо иметь оружие достаточно длинное, чтобы держать
конника на расстоянии от себя. Отсюда появилась пика.
При условии наличия более высокой дисциплины и индиви-
дуальной инициативы выжил бы человек со щитом и мечом
(как римский легионер) и был бы он лучше копьеносца —
этого мы сказать не можем. Это кажется возможным. Недо-
статок пики при наступлении состоял в том, что для того,
чтобы ее использовать, ее надо было нацелить, а как только
она оказывалась нацеленной, ее нельзя было быстро пере-
мещать из стороны в сторону из-за того, что для ее исполь-
зования были необходимы плотные и глубокие боевые по-
рядки. Поэтому копейщики могут сражаться лишь ^самом
242
плотном боевом порядке и испытывают очень большие труд-
ности, если в их рядах появляется брешь. Как только такая
брешь появляется, они остаются на милость конницы или
решительной пехоты, вооруженной мечами.
Теперь всякий, кто занимался строевой подготовкой или
наблюдал за тем, как другие занимаются ею, знает, как
чрезвычайно трудно двигаться вперед в тесном боевом по-
рядке и при этом сохранять ровную линию фронта. Возь-
мите даже такое небольшое подразделение, как боевая рота.
Поставьте ее на ровный плац для парадов в абсолютно мир-
ных условиях и прикажите пройти вперед сто метров, удер-
живая фронт роты. Их строй будет постоянно колыхаться
вперед-назад, когда они будут стараться исправить начи-
нающиеся небольшие смещения фронта. Удивительно,
сколько тренировки требует такая вещь. Тогда представьте
отряд из нескольких тысяч копьеносцев, движущийся впе-
ред в сражении, и вспомните, что пробитие врагом одной-
единственной бреши в их рядах вполне может означать по-
следующую катастрофу. Тогда вы получите представление
о необыкновенном совершенстве выучки и дисциплины,
которые требовались для такого движения.
Швейцарцы достигли этого необходимого совершенства;
и этому достижению (не экипировке, которая была лишь
инструментом, при помощи которого все делалось) они
были обязаны своим уникальным положением в Европе
XV века. Даже в наши дни в военньисзанятиях по стрельбе из
винтовки все йх гражданское население — в свободное вре-
мя — демонстрирует постоянное старание, равного которо-
му нет в мире. Они всегда такими были. Точно так же мы не
удивляемся, узнав, что в период позднего Средневековья
они с детства тренировались в движении в сомкнутом строю.
Мальчики, слишком маленькие, чтобы носить пику взрос-
лого мужчины, получали маленькие пики, с которыми они и
практиковались. Военные строевые учения и смотры про-
ходили по праздникам и ярмарочным дням. Их даже устраи-
вали во время свадебных торжеств.
Совершенствованию швейцарцами строевой подготовки
и дисциплины сопутствовала в высшей степени специализи-
рованная экипировка. Они создали пику с длиной древка
5,5 м, у которой имелась железная часть длиной 0,9 м, чтобы
243
не допускать удара мечом. В истории такое чудище можно
сравнить лишь с македонской сариссой, и даже при Алек-
сандре Великом (Македонском) мало было случаев, чтобы
македонская фаланга либо отражала, либо совершала флан-
говые атаки, подобно швейцарцам. Эта пика давала швей-
царцам возможность выставить не меньше четырех рядов
острых наконечников, выступающих за передний ряд. Из-
вестно, что они шли в ногу под музыку — очевидно, они
были первыми современными людьми, которые так делали.
Помимо копьеносцев у них были воины, вооруженные але-
бардами, которые, очевидно, должны были заканчивать ра-
боту, начатую копьеносцами. Алебарда представляла собой
боевой топор с рукоятью длиной не менее 2,5 м (алебарда —
рубящее и колющее оружие, сочетание топора и копья. —
Ред.) и, подобно длинной пике, требовала большой силы и
бесконечной практики, чтобы научиться владеть ею. В руках
сильного ветерана она была более действенным оружием,
чем какое-либо другое оружие пехотинца или всадника: ею
можно было обезглавить даже коня. Помимо копьеносцев и
бойцов, вооруженных алебардами, у швейцарцев было от-
носительно небольшое количество стрелков, которых они
использовали для ведения небольших стычек маленькими
отрядами. Сначала это были арбалетчики, позднее — арке-
бузеры, но они никогда не играли главной роли.
Швейцарская армия обычно делилась на три части —
авангард, главную баталию и арьергард. Она могла предпри-
нять попытку обойти врага с фланга или создать брешь в
центре противостоящих им сил противника посредством ис-
пытанного веками боевого порядка в виде глубокой колон-
ны. Когда перед швейцарцами возникала угроза охвата, они
образовывали «ежа» (направив пики во все стороны), при-
чем каре, а не круг, применявшийся ранее в Средние века.
По углам ставились стрелки. Швейцарская пехота умела бы-
стро передвигаться, не нарушая боевого порядка, — злове-
щий факт для конницы того времени, которая становилась
все более неповоротливой.
Военные кампании швейцарцев подразделяются на два
этапа. На первом этапе (1315—1476), как мы видим, они за-
щищают свою независимость сначала от герцогов Австрии,
а затем от герцогов Бургундии. На втором этапе, начиная с
244
1476 года, война стала главной доходной статьей страны и
швейцарцы нанимались солдатами из чисто коммерческого
интереса.
Первую победу швейцарцы одержали в сражение у горы
Моргартен в 1315 году. В нем мы находим мало характерных
черт более поздней их тактики. Большая австрийская армия
численностью от 12 тысяч до 20 тысяч человек, полагаясь
главным образом на своих всадников (3—4 тысячи), втор-
глась в долины Швейцарии и безрассудно оказалась в дефи-
ле между озером и горой Моргартен. У швейцарцев было от
1300 до 1500 пехотинцев, но на такой местности они доби-
лись своего. Они изрешетили боевой порядок австрийцев,
сбрасывая на них сверху бревна и огромные валуны. Во вре-
мя последовавшей за этим паники жители гор напали на ав-
стрийцев с алебардами и разгромили их.
В сражении при Лаупене в 1,339 году швейцарцы (6 тысяч,
в том числе 5 тысяч бернцев и 1 тысяча пехотинцев «лесных
земель») сразились с 15 тысячами пехоты и 3 тысячами кон-
ницы феодалов в южной Германии и городов Фрайбурга,
Базеля и Лозанны.
Коалиция осадила городок Лаупен, оборонявшийся
600 бернцами, оказавшими упорное сопротивление. На
12-й день осады для деблокады Лаупена подошло швейцар-
ское войско, вышедшее на гору Брамберг, где и произошел
бой. Боевой порядок швейцарцев состоял из трех частей:
авангарда (пехотинцев «лесных земель», 30 рядов, 30 ше-
ренг), главной» баталии (50 рядов, 50 шеренг) и арьергарда
(40 рядов и 40 шеренг). Небольшое число стрелков располо-
жилось перед баталиями., между баталиями были свои ры-
цари. Боевой порядок коалиции состоял из двух групп: в
правой — пехота города Фрайбурга и в левой — рыцарская
конница. Для скрытного обхода левого фланга бернцев был
выделен отряд рыцарей и пехоты, который атаковал арьер-
гард бернцев и опрокинул его (в дальнейшем бое участия
не принимал).
Командир швейцарцев рыцарь фон Эрлах приказал каж-
дому пехотинцу главной баталии взять по нескольку уве-
систых камней. И когда пехота города Фрайбурга пошла в
атаку, ее встретил град булыжников, после чего бернцы
контратаковали и опрокинули фрайбуржцев. Видя успешные
245
действия главной баталии, авангард швейцарцев двинулся
вниз с горы, но был контратакован рыцарями. Авангард об-
разовал «ежа», направив пики во все стороны, и рыцари ни-
как не могли преодолеть сопротивление швейцарцев. Главная
баталия, покончив с фрайбуржцами, атаковала рыцарей с
тыла и обратила их в бегство. В результате коалиция потеряла
4 тысячи убитыми. Потери швейцарцев неизвестны.
Важная победа в сражении при Земпахе (1386) оконча-
тельно освободила Швейцарию от притязаний Габсбургов.
В сражении у Земпаха швейцарцы имели примерно равную
численность с войском феодалов — около 5 тысяч пехотин-
цев против 3—4 тысяч всадников и до 2 тысяч пехоты у гер-
цога Леопольда. Местность, где произошел бой, — пере-
сеченная, с заборами и кустами. День был жаркий. Швей-
царский авангард вышел на возвышенность у перекрестка
дорог и был атакован спешенными рыцарями. Атака имела
частичный успех, но в это время подошла главная баталия
швейцарцев, которая с тыла атаковала спешенных рыцарей.
Паника охватила прежде всего оруженосцев, ускакавших с
лошадьми спешенных рыцарей. Обратились в бегство и ры-
цари, успевшие сесть на коней. А 2 тысячи рыцарей, вклю-
чая Леопольда, пали под ударами швейцарских алебард.
Земпах окончательно доказал силу швейцарцев.
Слава швейцарцев поднялась до наивысшей точки благо-
даря их войне с Карлом Смелым, герцогом Бургундским,
который в то время был одним из самых могущественных
правителей в христианском мире. Боевые действия начались
после сложной цепочки интриг, ведущихся французской ко-
роной, Габсбургами, герцогом и швейцарцами.
Первое сражение произошло в марте 1476 года у укре-
пленного пункта у Невшательского озера Грансон, который
осадил Карл Смелый (гарнизон, 500 бернцев, капитулиро-
вал и по приказу герцога казнен. — Ред.). Швейцарцы шли
туда на подмогу, но, когда они узнали о его сдаче, они все
же продолжили свой путь. Швейцарцы и бургундцы двига-
лись навстречу друг другу, не зная о движении противника.
В этой обстановке завязался бой. Противников разделял
горный хребет шириной 3—4 км. Авангард швейцарцев на
перевале натолкнулся на пост бургундцев, сбил его и стал
преследовать. В это время авангард бургундского войска
246
(где был и герцог) начал разбивать лагерь у входа в дефиле.
Карл Смелый выдвинул навстречу противнику арбалетчи-
ков, под обстрелом которых швейцарцы начали, не ожидая
подхода всех сил, главную баталию. Карл решил сосредо-
точить все свои силы и уже затем атаковать (и упустил бла-
гоприятный момент, когда швейцарцы только выходили из
дефиле и строились). Затем левое крыло бургундцев, кон-
ные жандармы, атаковали правый фас швейцарской бата-
лии, но были отражены. Правое крыло бургундцев стало
отходить с целью дать возможность открыть огонь находив-
шимся за ним бомбардам. Это было принято расположен-
ной позади пехотой за отступление. Началась паника, ко-
торая перекинулась на отряды подходивших главных сил
бургундцев. Карл пытался восстановить порядок, но швей-
царцы уже преследовали бегущих в панике бургундцев.
Преследование велось только в пределах поля до бургунд-
ского лагеря. Войско Карла спасло от полного разгрома
только отсутствие у швейцарцев конницы.
В июне того же 1476 года, спустя три с половиной месяца
после сражения при Грансоне, швейцарцы снова нанесли
поражение Карлу в гораздо более кровопролитном сраже-
нии при Муртене. Приложив немалые усилия, чтобы собрать
армию, герцог привел с собой более 20 тысяч человек, вклю-
чая 3 тысячи английских лучников. С этим войском, имею-
щим поддержку артиллерии, он начал осаду крепости Мур-
тен в 25 км к западу от Берна. Гарнизон Муртена насчитывал
1580 воинов. Шйейцарцы вышли, чтобы снять осаду, с арми-
ей численностью 26 тысяч человек, 4 тысячи из которых
были кавалеристами — необычно высокая доля этого рода
войск для швейцарской армии. Остальные были швейцар-
ской пехотой.
В ночь на 22 июня шел сильный дождь, и Карл был убеж-
ден, что швейцарцы в этот день наступать не будут. Швей-
царцы же 22 июня двинулись на Муртен, через лес, что по-
началу оказалось для Карла полной неожиданностью (он
даже не сразу дал приказ о боевой тревоге). Авангардная и
главная баталии швейцарцев с опушки леса двинулись к
укреплениям бургундцев. Когда они подошли на дистанцию
действительного огня, бургундцы из бомбард дали залп. На-
ступление швейцарцев приостановилось. Но перезаряжать
247
бомбарды и менять направление стрельбы было трудно.
Этим воспользовались швейцарцы. Баталии двинулись в
атаку с других направлений. Карл в это время дал сигнал в
лагере для построения боевого порядка. Но было поздно.
Вторая атака союзников (швейцарцы, страсбуржцы, герцог
Лотарингский) имела успех: сторожевые части пехоты были
отброшены, а отдельные группы бургундцев, которые всту-
пали в бой, не могли выдержать натиска массы пехоты, хотя
и утратившей форму своего построения. Успешную вылазку
произвел гарнизон Муртена. Бургундцы потеряли убитыми
6—8 тысяч человек. Спаслась лишь часть конницы. Пехота
бургундцев была изрублена, в том числе поголовно все ан-
глийские лучники.
В конце 1476 — начале 1477 года швейцарцы впервые от-
правили свою армию далеко от своих родных гор. Действуя
при поддержке некоторых городов, расположенных в доли-
нах, которые стали их союзниками в борьбе против Карла,
они выдвинулись к Нанси и там 5 января разбили армию
герцога Карла Смелого, который был убит. Как и в сражени-
ях у Грансона и Муртена, именно их мобильность и умение
маневрировать завоевали им победу посредством одновре-
менно фронтальной и фланговой атаки.
Уже в 1474 году швейцарцы начали наниматься солдата-
ми в иностранные армии, и на протяжении более века на них
был такой большой спрос, что чужие войны стали главной
доходной статьей страны.
Успехи швейцарцев на полях сражений XVI века не рас-
сматриваются в этой главе. Здесь достаточно сказать, что,
начав как блестящие и смелые новаторы в тактике, они
медленно шли в ногу с более поздними усовершенствова-
ниями,, принимавшимися в пехоте других стран. В частно-
сти, они очень долго продолжали применять в качестве
боевого порядка широкую и мощную баталию, которая за-
воевала им их первые победы, и не отличались огневой мо-
щью. Тем не менее их большим достижением остается то,
что они были первыми после римлян, кто создал настоя-
щую атакующую пехоту.
В конце XV века христианский мир еще не усвоил урок,
преподанный швейцарцами. Эпоха конницы близилась к
концу, но еще полностью не закончилась. Пехотинцам
248
XVI века была оставлена задача снова сделать пехоту глав-
ным родом войск.
Я закончу эту главу кратким обзором фортификацион-
ных сооружений позднего Средневековья и рассмотрю вли-
яние оружейного пороха на развитие военного инженерного
искусства.
Главным усовершенствованием, введенным в фортифи-
кацию инженерами XIV века, была каменная навесная бой-
ница-машикуль. Мы уже видели, что основной проблемой
военного архитектора в Средние века была защита от под-
рыва или пролома стен у основания. Мы также уже видели,
что люди в XII и XIII веках предпринимали попытку ре-
шить эту проблему, навешивая на стены деревянные га-
лереи, известные как хорды. Однако недостатком такой
галереи было то, что ее можно было сжечь. Когда усовер-
шенствование горючих материалов усилило эту опасность,
инженеры XIV века заменили навесную деревянную гале-
рею выступом целиком из камня, который давал возмож-
ность контролировать стены у их основания.
Верно то, что задолго до XIV века навесные бойницы-
машикули можно было увидеть в замках крестоносцев, по-
строенных в Сирии, где не было леса. Верно также и то, что
исключительные примеры навесных бойниц можно найти
на Западе. Так, Гентский замок, построенный еще в 1180 го-
ду, демонстрирует ее в несовершенной и недостроенной
форме. На главной башне (донжоне) Шато-Гайяра (1198)
есть навесная'бойница в довольно законченном виде. Не-
смотря на эти исключения, использование каменных навес-
ных бойниц стало повсеместным не ранее 1300 года. Архи-
тектор Куси в XIII веке пошел на компромисс, поставив
деревянные навесные галереи на каменные консоли.
В XV веке кульминация развития фортификационных
сооружений «предпороховой» эпохи состояла в создании
удобных боковых проходов по всему периметру обороны. На
первый взгляд это кажется довольно очевидным. В Уставе
полевой службы армии США от 1914 года, пункте 193, го-
ворится, что «хорошие коммуникации по всей позиции»
прокладываются автоматически, что является одной из не-
обходимых составных частей оборонительной позиции; в
постоянных фортификационных сооружениях применяется
249
тот же принцип. Поэтому его позднее появление в средневе-
ковом военном инженерном искусстве заслуживает объяс-
нения. Причина состояла в том, что инженеры в Средние
века так боялись неожиданных нападений, что готовы были
пожертвовать коммуникациями, чтобы задержать осаждаю-
щих, сделав каждую часть своих крепостей как можно более
автономной. Например, стены Авиньона в XIV веке имеют
каменные навесные бойницы, но там на крепостных стенах
все еще стоят башни. Чтобы пройти через башню с одного
участка стены на другой, иногда нужно было пересечь не-
большие подъемные мостики и всегда проходить через узкие
двери и идти вверх и вниз по ступенькам. Такая система
предназначалась для того, чтобы вынудить осаждающих
брать замок или крепость шаг за шагом, так как каждая баш-
ня представляла собой автономное укрепление. Нов этом
было и неудобство: требовался многочисленный гарнизон и
соблюдение величайшей бдительности во всех точках крепо-
сти, так как если осаждающие занимали какой-нибудь плац-
дарм в каком-либо месте крепости, то было трудно сконцен-
трировать весь гарнизон для того, чтобы выбить врага с
захваченного участка обороны из-за сложностей с боковыми
коммуникациями. Если часть защитников крепости оказы-
валась застигнутой врасплох и одна из башен бралась не-
ожиданным штурмом, нападающих можно было выбить из
нее только с большим трудом. Имея на вооружении длинные
луки и мощные арбалеты второй половины XIV века, энер-
гичный полководец вроде Дюгеклена вместе с обученными
и дисциплинированными наемными войсками, доля кото-
рых все возрастала в армиях того времени, часто брал штур-
мом крепости постройки XII и XIII веков. Крепостные сте-
ны, которые были ниже башен, часто можно было взять
штурмом с помощью штурмовых лестниц. Таким образом,
мы видим, что к 1400 году появилась новая система оборо-
нительных укреплений.
Замок Пьерфон является, наверное, самым лучшим при-
мером этой новой системы. Во-первых, там есть невысокое
внешнее укрепление без боковых завершений. Оно про-
ходит близко к трем сторонам собственно замка, который
представляет собой параллелограмм, длинные стороны ко-
торого около 100 м, а короткие около 70 м. Крепостные
250
стены имеют высоту более 30 м, и весь контур обороны на-
ходится на одном уровне. По всему периметру тянутся ка-
менные навесные бойницы и два ряда зубцов с бойницами.
Чтобы лучше противодействовать осуществлению пролома
и подкопа с обрушением стены, в более низких стенах нет
амбразур, они цельные и крепкие; есть лишь небольшой
проход для осуществления вылазок на стороне, противопо-
ложной главному входу. Виолле-ле-Дюк полагает, что ко-
роткие стены замка можно было защищать силами сорока
человек каждую, а длинные стороны — силами 60 человек
каждую, тогда как для проведения успешной атаки с двух
сторон одновременно потребовалась бы осаждающая армия
численностью по крайней мере 2 тысячи человек, а может
быть, и гораздо больше.
Так обстояли дела, когда на ходе проведения осад на-
чало сказываться влияние пороха. Время и место его изо-
бретения, а также то, имел он или нет что-то общее с за-
жигательными смесями, вроде «греческого огня», не совсем
ясны. Утверждалось, что китайцы или мусульмане исполь-
зовали его первыми, но это не было доказано. Роджер Бэ-
кон (ок. 1214—1292), монах-францисканец из Оксфорда, в
своей работе De Mirabili Potestate Artis et Naturae, написан-
ной в 1242 году, дает рецепт изготовления пороха, пишет,
что он был уже известен в его время, и рассматривает его
исключительно как взрывчатое вещество, но не для мета-
тельных снарядов. Первый случай его использования во
время войны* подлинность которого установлена, имел ме-
сто в военной кампании Креси Эдуарда III в 1346 г. (Бом-
барды использовались арабами в Испании уже в XII в. при
осаде Сарагосы (1118), а также в Алжире, в XIII в. против
Кордовы (1280). В XIV в. новое оружие заимствовали
испанцы, в 1326 г. оно появилось в Италии, а в 1338 г.
французы использовали бомбарды при осаде одной из кре-
постей. — Ред.)
Пушки XIV века были небольшими и относительно мало-
мощными (к концу XIV в. во Франции появились бомбарды
весом до 14,5 т, бросавшие ядра весом в 410 кг. — Ред.). В на-
чале следующего века они увеличились в размерах и стали
представлять более грозную силу. В 1415 году они сыграли
важную роль во время осады Генрихом V города Арфлёр.
251
Здесь они, по-видимому, использовались главным образом
для ведения огня, изматывающего противника: жители го-
рода умоляли Генриха принять их капитуляцию, «так как
этот обстрел был для них невыносимым».
В ходе последней из крупных средневековых осад, а
именно во время осады Константинополя турками в 1453 го-
ду, гарнизон города насчитывал лишь 9 тысяч человек, ко-
торые защищали крепостные стены, имевшие на суше про-
тяженность около 9 км, а выходящие к морю — почти 27 км.
Оборонительные укрепления были такими крепкими, что
за ними этот маленький гарнизон отбивался в течение поч-
ти 50 дней от огромной турецкой армии, вооруженной са-
мой лучшей осадной артиллерией того времени. В частно-
сти, у турок были 3 огромные 25-дюймовые (то есть 63,5 см)
(автор неточен — калибр турецкой бомбарды был 1066 мм,
длина 7,92 м, остальное верно. — Ред.) бомбарды, отлитые
неким христианином, переметнувшимся на их сторону и
состоявшим на службе у султана. Их огромные каменные
ядра весом от 543 до 680 кг при стрельбе под большим углом
могли пролетать более 1,5 км, а затем зарываться в землю
почти на 2 м. Некоторые из них можно увидеть и в наши
дни. У этих орудий не было лафетов. Их нужно было за-
креплять на позиции на земле при помощи камней и бре-
вен, и их скорострельность составляла лишь семь выстрелов
в день. Тем не менее они были достаточно мощными, что-
бы все население осажденной крепости занималось вос-
становлением причиненного ущерба. В конце концов эти
орудия проделали огромную брешь, через которую ворва-
лись турки, после ожесточенных боев с последними защит-
никами империи взявшие великий город. (В бою с турками
пал и последний император Восточной Римской империи
Константин XI Палеолог, лично убивший за время осады и
последнего штурма до 300 турок. Его изуродованное тело,
извлеченное из-под груды трупов турок, определили только
по обуви. Племянница императора, Софья Палеолог, стала
женой русского государя Ивана III (матерью Василия III и
бабушкой Ивана IV Грозного), а двуглавый орел, символ
империи, — российским. — Ред.)
Ясно, что в условиях, когда самый укрепленный город в
мире смог продержаться менее двух месяцев, порох произ-
252
вел революцию в военном инженерном искусстве. Вообще
начиная с середины века осады становились все короче и
короче. К 1500 году артиллерия явно стала преобладать над
фортификацией того времени. Причиной этого стало то, что
средневековые крепости старой постройки не имели соот-
ветствующих огневых позиций, на которые можно было бы
установить пушку любого размера для ведения ответного ар-
тиллерийского огня. (Эта ситуация стала быстро исправ-
ляться — в нижней части стен появились амбразуры для пу-
шек и др., а сами стены стали ниже и толще.)
В то время когда пушка XV века производила революцию
в осадных механизмах и позиционной войне вообще, огне-
стрельное оружие всех видов еще не сильно влияло на при-
емы ведения войны. Первое ручное огнестрельное оружие, в
частности, было таким грубым, что его влиянием на тактику
можно было пренебречь (хотя звуковой эффект сильно пу-
гал рыцарских лошадей).
Причину бессилия первых артиллерийских орудий в бит-
вах можно найти в несовершенстве орудийных станков.
Лишь ближе к концу рассматриваемого периода был изобре-
тен орудийный лафет, который сделал возможной довольно
быструю корректировку огня. Его изобретателями были, по-
видимому, французские артиллеристы. В 1494 году армия
французского короля Карла VIII удивила Италию своими
полевыми орудиями, которые готовились к бою подобно их
современным аналогам. У этих пушек было два колеса и ста-
нина лафета. Они даже могли на несколько градусов под-
нимать или опускать ствол, что делалось следующим об-
разом: станина лафета делилась на верхнюю и нижнюю
части, скрепленные вместе на петлях спереди. Сама пушка
была прочно установлена на верхней части станины лафета.
В нижней части станины лафета имелась выступающая вверх
двойная ступенчатая скоба с фиксатором для удержания
верхней части (и, следовательно, орудия) под желаемым
углом возвышения. (Была также конструкция, где ствол за-
креплялся на станине на боковых осях и поднятие или опу-
скание задней (казенной) части с последующей фиксацией
позволяло менять угол возвышения.)
Действительно, появление настоящей полевой артилле-
рии во время похода Карла VHI в Италию делает эту воен-
253
ную кампанию удобным событием, которым можно закон-
чить рассказ о средневековом военном искусстве.
В завершение давайте кратко пробежимся по новым фак-
торам, которые должны были положить конец долгой гла-
венствующей роли конницы. Прежде всего, сама конница на
протяжении двух веков была такически негибкой, отяго-
щенной большим весом доспехов. Во-вторых, у французов
теперь появилась постоянная дисциплинированная профес-
сиональная армия. Швейцарцы так усовершенствовали свою
строевую подготовку, что создали настоящую атакующую
пехоту. Французы опять-таки создали полевую артиллерию.
Этим новшествам (вместе с изобретением эффективного
индивидуального огнестрельного оружия, которое должно
было состояться в ближайшем будущем) суждено было со-
вершить переворот в военном искусстве.
ОГЛАВЛЕНИЕ
Глава 1...................................................7
Армия Римской империи в период от начала правления
Августа до начала правления Адриана, 27 г. до н. э. — 117 г
Глава 2..................................................35
Армия Римской империи в период от начала правления
Адриана до смерти Константина, 117—337 гг.
Глава 3................................................. 64
Армия Римской империи в период от смерти Константина
до смерти Юстиниана, 337—565 гг.
Глава 4..................................................89
Армия Восточной Римской империи после смерти Юстиниана
и раннее Средневековье на Западе, 565—1079 гг. н. э.
Глава 5.................................................119
Общая картина феодальных войн, включая сражение
при Гастингсе, 1066 г.
Глава 6.................................................154
Тактика в Крестовых походах и сражение у Мюре,
1099-1213 гг.
Глава 7..................................................183
Кульминация средневековых войн, 1214—1302 гг.
Глава 8..................................................211
Упадок средневековой конницы и возрождение пехоты,
1302-1494 гг.
Никерсон Хофман
ВОЙНЫ В ЭПОХУ РИМСКОЙ ИМПЕРИИ
И В СРЕДНИЕ ВЕКА
Ответственный редактор Л. И. Глебовская
Художественный редактор И.А. Озеров
Технический редактор Н.В. Травкина
Корректор Л. Я. Максименко
Подписано в печать с готовых диапозитивов 26.08.2008.
Формат 84х 1081/,,. Бумага типографская. Гарнитура «Ньютон».
Печать офсетная. Усл. печ. л. 13,44. Уч.-изд. л. 12,52.
Тираж 4 000 экз. Заказ № 2693.
ЗАО «Центрполиграф»
111024, Москва, 1-я ул. Энтузиастов, 15
E-MAIL: CNPOL@DOL.RU
www.centrpoligraf.ru
Отпечатано в OAQ «ИПП «Курск».
305007, г. Курск, ул. Энгельса, 109.
E-mail: kursk-2005@yandex.ru www.petit.ru
Хофман Никерсон
ВОЙНЫ В ЭПОХУ
РИМСКОЙ
ИМПЕРИИ
И В СРЕДНИЕ
ВЕКА
Труд Хофмана Никерсона посвящен истории войн
и военного искусства эпохи Римской империи
и Средних веков.
Опираясь на результаты научных исследований,
автор дает общую картину войн и объясняет, как
и почему они происходили. Описывая стратегию
и тактику боевых действий, ученый делает
поэтапный анализ баталий, дает глубокие
характеристики полководцам и их военным
реформам. Увлекательно описывая сражения
при Гастингсе, у Мюре, при Бувене, поход Иоанна
Плантагенета, битвы при Креси, Пуатье и т. д., автор
подробно разбирает причины побед и поражений
сторон. Прослеживая историю развития армии на
протяжении пятнадцати веков, Никерсон обращает
внимание на то, какое значение в разное время
придавалось пехоте, коннице и артиллерии.
Ц6НТРЛОЛИГРЯЯР