ООЧИНЕШЯ
Н.ШХАИ/10
ТОМЪ ПЕРВЫЙ
СОДЕРЖАШЕ: і) Предисловіе. 2) Что такое
прогресеъ? з) Теорія Дарвина и общественная
наука. 4) Аналогически методъ въ общественной
наук?. 5) Дарвинизмъ и оперетки Оффенбаха.
6) Борьба за индивидуальность. 7) Вольница и
подвижники. 8) Изъ литературныхъ и журналь-
ныхъ зам?токі> 1872 и 1873 п\
Изданіе р?дакціи журнала „РуССКО? БОГаТСТВО"
ЦЪНА 2 РУБЛЯ.
С.-1ШТЕРБУРГЪ.
Типографія Б. М. Вольфа, Разъ-?зжая ул., 15.
18?6.

П РЕДИСЛОВ1Е,
Вт, одной полемической стать? 1889 г. я писалъ:
«Всякій разъ, какъ мн? приходитъ въ голову слово «правда»
я не могу не восхищаться его поразительною внутреннею красотой.
Такого слова н?тъ, кажется, ни въ одномъ европейскомъ язык?.
Кажется, только по-русски истина и справедливость называются
однимъ и т?мъ же словомъ и какъ бы сливаются въ одно великое
ц?лое. Правда въ этомъ огромноыъ смысл? слова всегда составляла
ц?ль моихъ исканій. Правда-истина, разлученная съ
правдой-справедливостью, правда теорстическаго неба, отрезанная отъ правды
практической земли, всегда оскорбляла меня, а не только не
удовлетворяла. И наоборотъ, благородная житейская практика, самые высокіе
нравственные и общественные идеалы представлялись мн? всегда
обидно-безеильными, если они отворачивались отъ истины, отъ науки.
Я никогда не могъ пов?рить и теперь не в?рю, чтобы нельзя было
найти такую точку зр?нія, съ которой правда-истина и
правда-справедливость являлись бы рука объ руку, одна другую пополняя. Во
всякомъ случа?, выработка такой точки зр?нія есть высшая изъ за-
дачъ, какія могутъ представиться челов?ческому уму, и н?тъ усилій,
которыхъ жалко было бы потратить на нее. Безбоязненно смотр?ть
въ глаза д?йствительности и ея отраженію — правд?-истин?, правд?
объективной, и, въ то же время, охранять и
правду-справедливость, правду субъективную, — такова задача всей моей жизни. Не
легкая эта задача. Слишкомъ часто мудрымъ зміямъ не хватаетъ
голубиной чистоты, а чистымъ голубямъ — зміиной мудрости, Слишкомъ
часто люди, полагая спасти нравственный или общественный идеалъ,
отворачиваются отъ непріятной истины, и, наоборотъ, другіе люди,
люди объективнаго знанія, слишкомъ часто норовятъ поднять голый
фактъ на степень незыблемаго принципа. Вопросы о свобод? воли и
необходимости, о пред?лахъ нашего знанія, органическая теорія
общества, приложения теоріи Дарвина къ общественнымъ вопросамъ,
вопросъ объ интересахъ и мн?ніяхъ народа, вопросы философіи
исторіи, этики, эстетики, экономики, политики, литературы въ разное
время занимали меня исключительно съ точки зр?нія великой
двуединой правды. Я выдержалъ безчисленные полемическіе турниры,
откликался на самые разнообразные запросы дня, опять-таки ради
водворенія все той же правды, которая, какъ солнце, должна
отражаться и въ безбрежномъ океан? отвлеченной мысли, и въ мал?й-

IV
шихъ капляхъ крови, пота и слезъ, проливаемыхъ сію минуту. Моего
критика, кажется, очень обижаетъ то обстоятельство, что меня назы-
ваютъ иногда ксоціологомъ». Какъ, молъ, такъ,—называется соціоло-
гомъ, а мундира, присвоеннаго этому ведомству, не носитъ и даже
вс? в?домства перепуталъ! Разно меня называют!., но меня самого
никогда не интересовало, къ какому ведомству я причисленъ. Т?
явболышя достоинства, которыя признаетъ за мной критикъ,
конечно, позволили бы мн?, — ну, «не краткій курсъ соціологіи въ ея
совреиенномъ вид?» написать (этого мы отъ моего критика будемъ
ждать), а успокоиться на области теоретической мысли. Къ этому,
признаться, и тянуло меня часто; потребность теоретпческаго
творчества требовала себъ- удовлетворенія, и въ результате являлось
философское обобщеніе или соціологическая теорема. Но тугъ же,
иногда среди самаго процесса этой теоретической работы,
привлекала меня къ себе своею яркою и шумною пестротой, всею своею
плотью и кровью житейская практика сегодняшняго дня, и я бро-
салъ высоты теоріи, чтобы черезъ н?сколько времени опять къ нимъ
вернуться и опять бросить. Но все это росло изъ одного и того же
корня, все это связалось такъ жизненно-тесно въ Одно, можетъ
быть, странное и неуклюжее ц?лое, что вотъ я не могу исполнить
желаніе критика: «распределить матеріалъ по предметамъ и
исключить все лишнее». Заново написать книгу, можетъ быть, можно, а
рекомендуемую хирургическую операцію произвести, при всемъ же-
ланін, не могу. Отсюда же и вся моя неумеренность и
неаккуратность. При такой тревожной работе возможны, конечно, разнаго рода
увлеченія и частныя ошибки (въ общемъ я полагаю, разумеется, что
правда на моей: сторон?), а т?мъ бол-Ье неловкія, неотшлифованный
выраженія... Д?ло критики—отделить пшеницу отъ плевел-ь, указать
увлеченія и ошибки. Но только тотъ можетъ исполнить эту работу,
кто не сорветъ увлеченій и ошибокъ съ ихъ живого корня и кто,
конечно, будетъ знать предметъ, о которомъ взялся говорить».
Настоящее изданіе, значительно дополненное и удешевленное,
отличается отъ предъидущихъ еще и некоторою систематичностью.
Первая половина каждаго тома (ихъ предполагается шесть) будетъ
состоять изъ теоретическихъ статей бол?е или менее однороднаго
содержанія; вторая — изъ статей по текущимъ вопросамъ литературы
и жизни, подъ разными заглавіями печатавшихся въ теченіе многихъ
л?тъ ежемесячно, а одно время и еженедельно. Эти обозренія_ бу-
дутъ следовать одно за другимъ въ хронологическомъ порядке, не
¦обязательномъ для перваго отдела или первой половины. Темъ не
менее и относительно перваго отдела каждаго тома я прошу читателей
и критиковъ, если таковые окажутся, обращать вниманіе на годы
первоначальнаго появленія статей въ печати, обозначенные при
каждой статье, какъ въ тексте, такъ и въ оглавленіи.
Когда-то я мечталъ не только «распределить матеріалъ по
предметамъ и исключить- все лишнее», но и переработать свои писатя
въ іілно дельное сочиненіе. Отъ этой мечты пришлось отказаться,
какъп&.вышеизложеннымъ причинамъ, такъ и потому, что мой
литературный 6*«еа.жъ изъ года въ г«дъ возрасталъ, а свободнаго времени
у меня с?тбтіШ?ь жц. метвдае, Йрэа невозможностью ^адикаж#ой

г
переработки, я р?шилъ не д-Ьлать никакихъ сколько нибудь суще-
ственныхъ изм-?неній. Въ настоящемъ изданіи кое-гд? изменены не-
удачныя выраженія; устранены полемическіе эпизоды личнаго
характера, утратившіе, за давностью, всякій интересъ; н?которыя отд-?ль-
ныя главы н?которыхъ ежем?сячныхъ и еженедільныхъ зам?токъ,
имъчощія достаточно однородный и теоретическій характеръ, выд?-
лены и печатаются подъ особыми новыми заглавіями. Вотъ и все..
Въ виду этого для меня, да и для добросовестной критики, очень
важно указаніе на время первоначальнаго появленія статей въ печати.
Остановлюсь, въ поясненіе, на двухъ-трехъ прим?рахъ.
Въ стать-? «Что такое прогрессъ?», написанной въ і86у г.,
упоминается книга Спенсера «Соціальная статика», какъ неизв?стная
мн?. Это дало поводъ къ н?которымъ страннымъ выходкаыъ одного
критика въ і88 9 г. Но уже въ і8уг г. я съ этимъ сочиненіемъ
Спенсера познакомился и напечаталъ объ немъ въ «Огечественныхъ
Запискахъ» статью подъ заглавіемъ «Что такое счастіе?»
Перепечатывая статью «Что такое прогрессъ?» какъ въ предъидущихъ, такъ
и въ настоящемъ изданіи своихъ сочиненій, я могъ бы, конечно,
если не ввести въ нее содержаніе статьи «Что такое счастіе?», то, по
крайней мъ-р-?, устранить указаніе на мое незнакомство съ «Соціаль-
ной статикой». Я предпочелъ однако оставить это мъ-сто неизм?-
неннымъ, ибо въ 1869 г. действительно не зналъ упомянутаго сочи-
ненія Спенсера.
Еще одинъ крнтикъ утверждалъ, что идеи, изложенный въ
стать? «Герои и толпа», я заимствовала у Тар да. Въ
действительности же, статья «Герои и толпа» напечатана (въ і88г г.) за восемь
л-втъ до появленія книги Тарда «Les bis de l'imitation» (1890 г.) и,
по крайней мъ-р-?, за два года до первыхъ набросковъ теоріи Тарда
въ «Revue philosophique» Q1884 г,), Въ свое время я писалъ и о Тард?
и могъ бы, опять-таки, вставить свои критическая замъ-чанія о немъ.
а также и о Сигеле («Преступная толпа»), въ статью «Герои и толпа»}
но предпочитаю оставить последнюю безъ изм?неній, замъ-тки же
о Тардъ- и Сигеле выЯ?лить иаъ ежемъхячныхъ очерковъ
«Литература и жизнь» и напечатать подъ особыми новыми заглавиями: «Еще
о герояхъ», «Еще о тодп?».
Вообще, обращая вниманіе на даты, обозначенныя при каждой
стать-Б, читатель избавить себя отъ ошибки требовать отъ автора
того, что онъ физически не могъ принять въ соображеніе. Н?кото-
рымъ изъ статей, вошедших-ъ въ настоящее изданіе, больше четверти.
в*Ька...
Ник. Михайловскгй.

ЧТО ТАКОЕ ПРОГРЕСОЪ?*)
Гербертъ Спенсеръ. Собраніе сочиненійвъ7-ми томахъ. Изданіе Н. Л. Тибіена.
I. ній общественной жизни происходить та же
сы?на полезнаго и прекраснаго; что предметъ
Одна изъ статей Спенсера, напечатанныхъ пользы для одного историческаго періода ока-
въ первомъ том? рускаго изданія, «Польза и зывается предметомъ украшенія для посл?-
красота», начинается такпмъ зам?чаніемъ,дующихъ. Въ маленькой статейк?, развиваю-
Эмерсона: «то, что природа въ одно вреыя; щей 9ту мысль, Спенсеръ развертываеть въ
производив' для пользы, она обращаетъ мнніатюр? вс? свойства своего сопіологиче-
впосл?дствіи въ предметъ украшенія». Въ скаго мышленія и пзложенія, еъ которыми мы
доказательство этого положенія Эмерсонъпри- еще встр?тимся ниже въ бодьшомъ вид?. По-
водитъ устройство морской раковины, у кото- ставивъ положевіе, Спенсеръ начинаете
сырой «части, служащія одно время вм?сто рта, Пать самыми разнообразными прим?рами, под-
въ дальн?йшемъ період? ея развитія остают- тверждающими положевіе, и зат?мъ ищетъра-
ся позади и принииаютъ форму красивыхъ ціональнаго основанія для своего эмпнриче-
бугорковъ». Пользуюсь случаемъ, чтобы ука- каго вывода. Надо, впрочемъ, зам?тить, что
зать на заключающейся въ положеніи и при- прим?ры, приводимые имъ въ стать? «Польза
м?р? Эмерсона объективно-антропоцентри- и красота», выбраны гораздо мен?е удачно и
ческій пошибъ: природа н?что полезное для расположены гораздо мен?е искусно, ч?мъ это
животнаго, особенность, обезпечившую ему имъ д?дается обыкновенно. Желаніе втис-
счастливый исходъ изъ борьбы за существо- нуть факты въ заран?е поставленную рам-
ваніе, эту особенность природа обращаетъ ку ужъ сяишкомъ очевидно, въ чемъ авто-
впосл?дствіи въ н?что пріятное для челов?ка, ру значительно помогаетъ неопределенность
красивое съ челов?ческой точки зр?нія; ибо его терминологіи: р?зко разграничивая пре-
трудно предположить, чтобы Эмерсонъ гово- красное и полезное, онъ не проводить, однако,
рилъ отъ днца «морской раковины», любую- между ними опред?ленной демаркаціонной ли-
Я^йсянасвон«крвсзввые бугорки н рубчики», дщ и читатель не знаетъ, что собственно
$№вжь образош, любезность и предупреди- Спенсеръ разум??тъ подъ обнрогъ им?немъ
тельность природы къ чедов?ку доходить до прекраснаго и что—подъ именемъ полезнаго.
того, что она коверкаетъ единственно pour Это было бы, разум?ется, не б?да, еслибы д?-
ses beaux yeux животное, им?ющее, pa- ло Шло о вещахъ общепризнанныхъ, не под-.
зум?етея, свои собствнные, хотя и неудови- дежащихъ спору. Но категоріи прекраснаго и
мне для насъ интересы. Спенсеръ не зам?- полезнаго слишкомъ часто произвольно сужи-
чаетъ эт<;й странвой телеологіи, или пропу- вались и расширялись, и точныя взаимный
скаетъ ее мимо ушей, можетъ быть потому, что отнопгенія ихъ установились въ сознания очень
у Эмерсона, съ которымъ мы не знакомы, она; немногихъ. Спенсеръ, къ сожа?лнгю, не прн-
составляетъ не бол?е, какъ случайную черно- надлежитъ къ числу этвхь немногихъ, по край-
вун> мысль, которой онъ самъ не придаетъ Heg иір? въ стать?, о которой идетъ р?чь.
особеннаго-значенія. Но Спенсеръ находить, Ка^ образепъ, я приведу только одинъ иЗъ
что это замвяаре Эмерсона им?етъ право на его пржмБровъ или, лучше сказать, однугруп-
.гораздо бол?е широкое приложеніе и можетъ пуприм?ровъ. «Глнбы камня, говорит» онъ,
быть распространено и на развиті? чедов?че- который, какъ храмъ, въ руЕахъжрдав%ія?-
. етва. Онъ утверждает*, чао и въ областиявде- дд н?когда правительственное заачвіі%«т&йі
*_— . въ настоящее время служить іг^дметоаіъ щ*
*> 1$Й&г. тикварскихъ поисковъ, а:-бадаіфвдобдап»-
Соч. н. к. мпАЙаовскАго, т. h

3 сочивенія *h. к. михайловскаго. 4
лись героями оперъ. Изваянія грековъ, кого- сомн?няо достов?рную истину. Мы не мо-
рыя за красоту свою сохраняются въ нашихъ жемъ такъ полно наслаждаться греческимъ
художественныхъ музеяхъ н снимки съ кото- искусствомъ, какъ наслаждались имъ сами
рьгхъ слушать украшеніемъ обгцественныхъ греки,у насъ есть свое искусство,которое намъ
м?стъ и входовъ въ наши залы, н?когда счита- дороже и понятн?е. Но если наше эстетичес-
лись за божества, требовавшія повиновенія; кое п?ниманіе греческаго искусства необхо-
подобнуюже роль играли н?когда и т? чудо- димо слаб?е таковаго же иониманія грековъ,
вищные идолы, которые теперь забавляютъ то дладасъ сугдествуетъ историческое, науч-
пос?тителейнашихъмузеевъ».Вотъодинъизъ ное значеніегреческаго искусства, какого для
камней, положенныхъ Спенсеромъ въ основа- грековъ не существовало. Во всякомъ случа?
ніе его обобщенія: предметъ пользы для пред- прим?ръ Спенсера не только не подтвержда-
ковъ д?лается предметомъ украшенія для по- етъ его положенія, но показываетъ, что поря-
томковъ. Нетрудно вид?ть, что камень этотъ докъ, въ когоромъ чередуются въ исторін по-
находится въ положеніп неустойчпваго рав- лезное и прекрасное, подлежитъ закону, по-
нов?сія и легко можетъ способствовать про- ісрайн?й м?р? гораздо бол?е сложному, неже-
валу всего зданія. Васъ поражаетъ необык- ли тотъ, который предлагаете англійскій мыс-
новенная поверхностность выражениинеяз- литель. Найдутся скептики, которые будутъ
б?жно вознпкаета рядъ вопросовъ: 1) Почему отрицать даже возможность формулированія
Спенсеръ полагаетъ, что храмы древнихъ такого закона, потому что полезное и прекрас-
им?ли исключительно практическое значеніе? Ъое им?ють тысячи точекъ соприкосновенія
и не были ли они въ тоже время, какъ и въ на- и р?зкое противопоставленіе ихъ другъ другу
где, украшеніемъ данной м?стности, и не ук- возможно только при поверхностномъ взгля-
рашались лп они и сами, сообразно эстетиче- д?. Говорить о вещахъ, составляющихъ
скимъ взлядамъ древнихъ, во славу божества «исключительно предметъ пользы», или исклю-
л въ поученіе молящихся? 2) Почему «антик- чительную область прекраснаго, какъ говорить
варскіе поиски» отнесены къ категоріи кра- это Спенсеръ,—д?ло слишкомъ рискованное,
соты, и не предпринимаются ли они большею Какъ бы то ни было, но въ ряд? прим?ровъ
частью съ полезною ц?лью пзученія жпзни въ род? вышеприведенныхъ Спенсеръ нахо-
нашихъ предковъ? 3) Не входила ли идея кра- дитъ индуктивное доказательство своей фор-
соты, какъ одинъ пзъ существенныхъ элемен- мулы. Зат?мъ онъ обращается къ дедуктив-
товъ, въ древнія, какъ и въ новыя религіи, а ному подтвержденію и находить его въ сл?-
сл?довательно и въ формы богослуженій, со- дующемъ: «существенное, предварительное
вершаемьгхъжрецами?инеиграетълин?кото- условіе всякой красоты есть контраста. Для
рой роли элемента пользы вътомъ обстоятель- того, чтобы получить художественный ?фекта,
ств?, что жрецы являются героями оперъ? 4) св?тъ долженъ быть располагаемъ рядомъ съ
Вс? ли греческія статуи создавались на рели- т?нью, яркіе цв?та съ мрачными» и т. д.
гіозныя темы, л не ц?нили ли греки въ сво- Спенсеръ опять приводить рядъ прим?ровъ
ихъ статуяхъ, даже пзображавшихъ божества, изъ различныхъ сферъ искусства. Этотъ об-
не только ихъ релпгіозное значеніе, а и эсте- щій принципъ контраста, какъ условія кра-
тическое? и не уясняемъ ли мы себ? иногда соты, объясняете, по мн?нію Спенсера, и то,
но произведеніямъ греческаго искусства гре- почему полезное прошлаго превращается въ
ческую жизнь и шросозерцаніе? 5) Равнымъ настоящее прекрасное. Мы вид?іи, что подо-
образомъ не изучаемъ ли мы индусовъ и егип- женіе о такомъ превращеніи по крайней м?р?
тянъ по т?мъ чудовищнымъ идоламъ, которые односторонне, и потому, стремясь доказать
стоять въ нашихъ музеяхъ? и не потому ли его, Спенсеръ очевидно долженъ бшъ еще
Спенсеръ употребшгь относительно ихъ вы- бол?е запутаться. Мы не нам?рены тракто-
раженіе «забавляютъ», что съ областью пре- вать объ искусств?, о взаимномъ отношеніи
краснаго, съ нашей, современной точки зр?- полезнаго и прекраснаго; мы сд?димъ только
нія, они не им?юта никакой связи, хотя для за логическою нитью аргументаціи Спенсера,
своего времени им?ста необходимо представ- н потому, помимо нашихъ личныхъ взтлядовъ,
ляли н?который художественно-религіозньш лримемъ законъ контраста, какъ основной за-
идеалъ?—Ясно, что прим?ръ Спенсера мо- конь прекраснаго и искусства. Становясь та-*
жегъ быть перевернуть вверхъ дномъ и по- • кимъ образомъ на его собственную точку зр?-
служить весьма полнов?снымъ подтвержде- нія, мы, над?емся, оказываемся достаточна
віемъ обратнаго положенія, именно, что пре- безприетрастньтми. Куда же онъ нась лове*
красное для одной эпохи д?лается полезньщь деть? Онъ утверждаета, что задача искусств*,
для посл?дующихъ. И эта последняя формуй соетоить иеключдаелгішо эъ воспроизведет*
':щ прямо противоположная формул? Сленсе- жизни прошлаго. «По причетй f$оего roht*
ра,«^ыподтверждашо1приведеннымъпри- раета съ напшаъ взит)яддш№-эйрзом»?
*$р№ц,. будучи цоставгена въ наддежагція жизни, образъ жизни щкж&зфшя іЩв&щ-:,
:$0ШШЩ нредокфіяетъ не ганотеау, но не- намъ щщтщшп> ' и рдаіядаич?сзщііъ», Ji

5
4X0 ТАКОЕ ПРОГРЕССЪ?
6
«вещи и происшествія, вдекущія за собой
сц?пленіе идей, которыя не представляютъ
значительная контраста съ нашими
ежедневными представлениями, являются
относительно невыгоднымъ сюжетомъ для
искусства». Сленсеръ доказываете дал?е, исходя
все изъ того же принципа, что живопись не
должна передавать «жизнь, д?ла и стремленія
своего времени», а обязана обратиться въ
историческую. «То, что им?етъ какое-нибудь
практическое назначеніе въ настоящее время,
говорить онъ, или им?до такое значеніе въ
очень недавнее время, не можетъ получить
характера украшенія и следовательно не бу-
детъ приложимо къ ц?лямъ искусства». Мы
уже не говоримъ о томъ странномъ взгляд?,
который обнаружпваетъ Спенсеръ, говоря объ
«украшеніи», какъ о назначеніи искусства.
Но положимъ, что это можетъ показаться
иному д?ломъ спорнымъ; дал?е Спенсеръ гр?-
шитъ уже прямо противъ логики. Онъ выка-
зываетъ самую странную поверхностность,
утверждая, что искусство должно искать конт-
растовъ въ прошедшемъ: какъ будто ихъмало
въ настоящемъ; какъ-будто на чердак? того
самаго дома, гд? живетъ Спенсеръ, ученый и
спокойный Спенсеръ, не гд?здится нев?же-
ство, нищета и назойливая дума о куск? хд?ба
въ pendant дум? философа о судьбахъ чело-
в?чества; какъ-будто у вс?хъ сердце бьется
также ровно какъ у ученаго и невозмутимаго
Спенсера; какъ-будто н?тъ въ настоящемъ
умныхъ людей и дураковъ, негодяевъ и чест-
ныхъ людей, людей цивилизованныхъ и косн?-
ющихъ въ грубости, н?тъ стона и улыбки,
брачнаго ложа и гробовыхъ мастеровъ, св?та
и т?ни, поц?луя и оплеухи, звона ц?пей и ко-
локольнаго звона, полиціи и мазуриковъ?.. Съ
чего же искусству гоняться за контрастами
во времени, когда подъ руками у него
неисчерпаемый рудникъ контрастовъ въ простран-
ств?? По крайней м?р?, гд? основанія въ са-
момъ спенсеровскомъ закон? контраста для
воспрещенія искусству передавать «жизнь,
д?ла и стремленія своего времени»?
Читатель видитъ, что вся аргументація
Спенсера не выдерживаетъ ни мал?йшей
критики, и что зд?сь не можетъ быть даже и р?чи
объ оц?нк? его теоретическихъ началъ,
потому что ихъ логическія подпорки
подкашиваются сами собой. И еслибы въ вышедшихъ до
сихъ поръ по-русски десяти выпускахъ собра-
нія его сочиненій, кром? подобныхъ доказа-
тельствъ и положеній, не было ничего, то я,
разум?ется, не счелъ бы нужнымъ говорить
объ немъ. Но я собираюсь говорить, и
говорить много.
Спенсеръ—имя, не пользующееся особенно
громкою изв?стпостью, но весьма почтенное.
Сочиненія его не переведены ни на одинъ
языкъ, кром? русскаго; не пользуется онъ,
кажется, большою популярностью и на своей
родин?. Но вотъ мн?нія объ немъ людей,
достаточно компетентныхъ:
„Г. Гербертъ Спенсеръ (въ стать?, сперва
напечатанной въ Leade марта 1852 г. и
перепечатанной въ его Essays 1858) съ большою
силою и ловкостью провелъ параллель между тео-
ріей развитія органическихъ формъ и теоріей
отд?льныхъ твореній. Онъ выводить изъ анало-
гіи съ домашними организмами, изъ изм?неній,
которымъ подвергаются зародыши многихъ ви-
довъ, изъ трудности отличить разновидности
отъ видовъ, изъ общаго начала постепенности,
что виды изм?нились, и онъ приписываетъ изм?-
неніе изм?неннымъ жизненнымъ условіямъ. Тотъ
же авторъ (1855) разработалъ психологію на
основаніи необходимой постепенности въ прі-
обр?теніи каждой умственной силы и
способности". (Ч. Дарвинъ: „О происхождении видовъ").
„Н?тъ надобности говорить о людяхъ, еще
въ наше время придерживающихся старыхъ мн?-
ній. Но если одинъ изъ самыхъ мощныхъ и
отважныхъ д?ятелей, какихъ только
производила до сихъ поръ англійекая мысль, челов?къ,
исполненный научнаго духа—мистеръ Гербертъ
Спенсеръ, и тотъ, во глав? своей философіи,
выставляетъ ученіе, что высшій критерій
истинности изв?стнаго положенія заключается въ
непостижимости его отрицанія"... и т. д. (Дж.-Ст.
Милль: „Огюстъ Контъ и позитивизмъ").
Выписавъ эти отзывы, мы начинаемъ
трусить. До сихъ поръ читатель, сд?дуя за нами,
вид?лъ, что Спенсеръ ошибается, ошибается
грубо, непростительно; но блескъ мн?ній
Дарвина и Милля можетъ осл?пить его, и на насъ
обрушится старый укоръ въ неуважение къ
авторитетамъ. Но изъ дальн?йшаго читатель,
над?емся, уб?дится, что мы воздаемъ
Кесарево Кесари и Божіе Богови. Прибавимъ
еще, что русскій издатель сочиненій Спенсера,
г. Тибленъ, считаетъ его «величайпшмъ изъ
современныхъ мыслителей» и отводить ему
такое же м?сто въ раціональной философін,
«какое заняли Дарвинъ въ философіи есте-
ствознанія и Бокль въ философіи исторіи». Ж
сомн?нія не можетъ быть въ томъ, что это не
издательская реклама. Оставляя въ сторон?
вопросъ о томъ, насколько мн?ніе русскаго
издателя преувеличено и насколько отзывъ
Милля объясняется установившимися въ ан-
глійской печати обычаями этикета *), мы
должны во всякомъ случа? сказать, что
Спенсеръ—умъ очень крупнаго калибра; одинъ изъ
т?хъ всеобъемлющихъ синтетичеекпхъ умовъ,
которые отъ времени до времени вносятъ духъ
*) Надо, впрочемъ, зам?тить, что олова Милля
ваимствованы нами изъ той части книги «Огюстъ
Контъ и положительная философія> (Спб. 1867),
которая редактировалась издателем* сочиненій
Спенсера. Субъективный элемента сказывается и
въ перевод?, переводчикъ своей личности стереть
не можетъ, а потому глубокое уважаніе въ
Спенсеру могло подскавать г, Тибд?ну немного слиш-
комъ сильные !?впитеты для передачи на русскіі
языкъ словъ Милля.

7
сочиненія н. к. михайловскаго.
&
единства и жизни въ разрозненные факты,
добытые н?сколькими покол?ніями мен?е да-
ровитыхъ и даже совершенно бездарныхъ
тружениковх науки. О ншрокомъ захват?
Спенсеровской мысли можно судить уже по
однимъ оглавленіямъ двухъ первыхъ томовъ
русскаго изданія. Первый томъ заключаетъ
въсеб? статьи: «Прогрессъ, его законъи
причина»; «Философія слога»;
«Трансцендентальная физіологія»; «Происхожденіе и д?ятедь-
ность музыки»; «Польза п красота»;
«Гипотеза развитія»; «Источники архитектурныхъ
типовъ»; «Теорія сдезъ и см?ха»; «Граціоз-
ность»; «Значеніе очевидности»; «Личная
красота»; «Польза антропоморфизма»;
«Нравственность и политика жел?зныхъ дорогъ»;
«Генезисъ науки»; «Обычаи и приличія»;
«Соціадьный организмъ». Второй томъ:
«Физіологія см?ха»; «Возбужденіе и воля»;
«Торговая нравственность»; «Деньги и банки>;
«Этика тюремъ» и т. д. (Второй томъ русскаго
изданія еще не приведенъ къ концу). Эти
большею частью мелкія статьи, въ род? на-
пшхъ журнальныхъ, или «научные, подити-
ческіе и философскіе опыты» представляютъ
бод?е иди мен?е законченные отрывки боль-
пшхъ работъ. Изъ остальныхъ вышедшихъ до
сихъ поръ по-русски томовъ одинъ («Основ-
ныя начала») посвягценъ разработке, въ по-
зитивномъ смысл?, н?которыхъ собственно
такъ-называемыхъ метафизпческихъ вопро-
совъ и пзложенію закона разйитія; другой
излагаетъ «Основанія біологіи»; третій занятъ
«Нравственнымъ, умственнымъ и физиче-
скимъ воспитаніемъ> (сюда же вошли статьи
< Гипотеза туманныхъ массъ> и
«Нелогическая геодогія»). Въ отд?льной брошюр?
излагается пданъ «Класеифпкаціи наукъ> и «При
чины разногдасія съ Контомъ>. Кром? того
иаконецъ мы ждемъ «Социальной статики> и
<Основанійпсихологіл>. Посд?днее сочиненіе
есть, кажется, лучпгій трудъ Спенсера.
Изъ этого длиннаго списка видно, что едва
ли найдется какая нибудь область знанія,
которую бы Спенсеръ об?жалъ и не затронулъ
хоть мимоходомъ. Вопросы о границахъ реди-
гіи и науки, о конечныхъ научныхъ и рели-
гіозныхъ идеяхъ, вопросы физіологическіе, пе-
дагогическіе, психологическіе, экономическі?,
поднтическіе, геологпческіе такъ или иначе
вызываютъ его отв?ты, хотя, само собою разу-
м?ется, отв?ты эти далеко не всегда одинаково
удачны. Но везд? и во всемъ они им?ютъ
синтетически, обобщающей характеръ. Мы не
им?емъ ни времени, ни м?ста и не чувствуемъ
себя достаточно спльными для того, чтобыпред-
ставить читателю оц?нкувс?хъ или даже только
главн?йпшхъ выводовъ Спенсера. Мы можемъ
только рекомендовать чтеніе Спенсера, какъ
особенно пригодное и полезное для нашей
публики, весьма мало знакомой съ современною
западною философскою мыслью. Спенсеръ
позитивиста, хотя и не принаддежитъ къ школ?
Конта и весьма тщательно и ревниво заявляетъ
о своей самостоятельности, до такой степени
тщательно и ревниво, что это производить даже
непріятное впечатл?ніе. Основныя начала
положительной философіи, — исключительно
опытное происхожденіе вс?хъ напшхъ знаній,
ихъ относительность, невозможность
проникнуть въ сокровенный сущности вещей,
строжайшая законосообразность явленій
природы,—эти положенія еще слшпкомъ мало
переварены даже мыслящею частью нашего
общества. И есдибы мы могли и хот?ли
представить читателю все плодотворное для него
значеніе чтенія сочиненій Спенсера, мы, какъ
выражаются на ученыхъ диспутахъ
официальные оппонеты, сказали бы гораздо больше,,
ч?мъ собираемся сказать теперь. Уясненіе
основныхъ началъ положительной философіи
есть, быть можетъ, въ настоящую минуту одно-
изъ настоятельнЬйшихъ д?лъ для русскаго
читающего люда. Но мы предоставляемъ ему
знакомиться съ этими началами изъпервыхъ рукъ,.
такъ-какъ теперь есть для этого кое-какая
возможность, благодаря предпріятію г. Тиб-
лена. Начиная съ широкихъ и см?лыхъ
обобщение въ «Основныхъ началахъ», которыя не-,
м?шаютъ автору твердо помнить границу
между областями «Познаваемаго» и «Непозна-
ваемаго», до крошечной, но прелестной, какъ-
картинка, статейки «Граціозность» (т. I,
Опыты), читатель почти въ каждой стать?
Спенсера найдетъ что-нибудь новое и
оригинальное, что-нибудь такое, надъ ч?мъ стоить
призадуматься. Сдовомъ, мы сов?туемъ вс?мъ и.
каждому читать и читать Спенсера, не пугаясь
его сжатаго и своеобразнаго языка, къ
которому привыкнуть нетрудно.
А теперь обратимся опять пока все къ той
же «Польз? и красот?». Есдибы какой-либо
всероссійскій пубдицистъ торжественно про-
возгласидъ, что дважды-два стеариновая св?ч-
ка, и въ доказательство привелъ бы таблицу
умноженія, въ которой весьма явственно
изображено, что дважды-два отнюдь не
стеариновая св?чка, а четыре; есдибы онъ дад?? за-
явидъ, что чай есть напитокъ пріятный и
полезный, а потому его сд?дуетъ пить только
по утрамъ, или что политическая свобода есть
благо, а потому только высшіе классы должны
ею пользоваться; есдибы всероссійскій
пубдицистъ написалъ иди произнесъ что-нибудь въ
этомъ род?,—то такія странныя
умозаключения допустили бы три различный объясненія.
Во первыхъ, пубдицистъ могъ сболтнуть рядъ.
фразъ, не зам?чая, что он? не клеятся между
собой; во вторыхъ, пубдицистъ могъ нагло и
злонам?ренно свернуть съ логической дороги
по направлений къ какому либо изъ в?сомыхъ.
или нев?сомыхъ земныхъ бдагъ; втретьихъ,

•9
ЧТО ТАКОЕ ПРОГРЕССЪ?
10
публицистъ могь быть непроходимо тупъ. Ни «Значеніе очевидности». Спенсеръ доказы-
одно изъ этихъ объяснена не можетъ быть ваетъ въ ней, что точное наблюденіе есть д?ло
приложено къ ошибкамъ Спенсера: ни въ не- вовсе не такъ легкое и простое, какъ обыкно-
і>яшливости, ни въ тенденціозной наглости и венно думаютъ; что наблюдателя одинаково
ни въ тупости его заподозрить нельзя. Онъ сбиваютъ съ толку и нрисутствіе, и отсутствіе
мыслитель несош?нно сильный, осторожный предвзятой мысли или, какъ онъ, а можетъ
и безпристрастный. А между т?мъ приведен- быть переводчикъ, не совс?мъ в?рно выра-
ные промахи столь же несомн?нно грубы до жается, — гипотезы. Эту съ перваго взгляда
посл?дней степени, такъ что ихъ зам?тидъ бы парадоксальную и безъ должныхъ ограниченій
¦оамый дюжинный умъ. Можетъ быть, не всякій д?йствитедьно парадоксальную мысль онъ до-
жалкійписака, взгляды котораго опред?ляются казываетъ по обыкновенію прнм?рами.—Л?тъ
юдн?ми случайностями и не им?ютъ какого бы полтораста тому назадъ въ Англіи существо-
лю ни было общаго источника и устья, р?шился вало-такое пов?рье: плодъ деревьевъ, раоту-
•бы подписаться подъ такой статьей, какъ щихъ на морскомъ берегу, св?шивается въ
«Польза и красота». Потому что это не за- море и черезъ несколько времени превра-
щита ложнаго принципа, не случайная ошибка щается въ существа, заключенный въ рако-
въ вычисленіи, не злонам?ренное извращеніе, винахъ и изв?стныя подъ именемъ «уточекъ»;
не небрежное отношеніе къ предмету изсл?- эти уточки усаживаются на погруженныхъ въ
. дованія,—это просто чисто логическія ошибки, море в?твяхъ. Но на этомъ не оканчивается
непростительно плохое наведеніе и непрости- метаморфоза, и изъ уточекъ съ теченіемъ вре-
тельно плохой силлогизмъ. «Одинъ изъ самыхъ мени образуются морскія птицы, такъ-назы-
мощныхъ д?ятелей, какихъ до сихъ поръ про- ваемыя «уточки-гуси» (Barnacle-goose). Эта
изводила англійская мысль, чедов?къ, испол- исторія уточекъ-гусей признавалась не только
ненный научнаго духа», въ доказательство простонародьемъ, а и натуралистами того вре-
-своего положенія, приводить прим?ры, опро- мени, и притомъ у посд?днихъ в?рованіе это
вергающіе его; зат?мъ ставитъ другое поло- «было основано на наблюденіяхъ, которыя
женіе и изъ него д?лаетъ логически невозмож- были переданы и одобрены величайшими
ученый выводъ. Надъ такимъ фактомъ стоитъ ными авторитетами и публикованы съ ихъ ра-
призадуматься и поискать причинъ, которыя споряженія. Въ етать?, пом?щенной въ «Phi-
отвели мыслителю его обыкновенно зоркіе losophical Transactions> сэръРобертъ Морей,
глаза. Помимо простого, такъ-сказать, психо- описывая этихъ уточекъ, говоритъ: «Въ каж-
логическаго интереса подобнаго изсл?дованія, дой раковин?, которую я вскрыв алъ, я нахо-
тадо еще им?тьвъ виду поучительность и даже дшгь совершенно морскую птицу: маленькій
плодотворность грубыхъ ошибокъ сильнаго носъ, подобный носу гуся, обозначенные глаза,
.ума. Намъ приходитъ на память афоризмъ, голову, шею, грудь, крылья, хвостъ и сформи-
кажется, Бэкона: если прыткій челов?къ хоть ровавшіяся ноги, перья, везд? совершенно
немного уклонится отъ настоящей дороги, то образовавшіяся и темноватаго цв?та, и ноги,
въ дальнБйшемъ сл?дованіи отойдетъ отъ ц?ди подобный ногамъ морскихъ птицъ». Теперь
•евоего пути гораздо дальше и заблудится го- эти уточки смирно сидятъ на одной изъ низ-
раздо скор?е, ч?мъ челов?къ съ черепашьимъ шихъ ступеней зоологической л?стницы, и
ходомъ. Д?ло, значить, возможное, что силь- Спенсеръ находить, что и представить себ?
ный умъ впадаеть въ ошибки бол?е грубыя, нельзя, что такое Морей могъ принять въ ихъ
ч?мъ ошибки какой-нибудь тупицы. И если организаціи за голову, крылья и т. д. морской
.намъ удастся открыть причины догическаго птицы; н?тъ даже намека на самое отдален-
нромаха челов?ка недюжиннаго,—въ нрав- ное сходство. А между т?мъ Морей наблюдалъ
¦етвенномъ ли его скдад?, или въ какомъ-либо ивид?лъвсеэтосвоимисобственнымиглазами.
изъ основныхъ его теоретическихъ положешй, Въ 1862 г., въ Мильбург? была издана книга
то помимо т?хъ истинъ, которыя будутъ до- «Meamtorphosis naturalis>, особенно любопыт-
быты нами попутно, мы уб?димся еще, что ная потому, что въ ней впервые была сд?дана
исходная точка мыслителя, или его пріемъ, попытка подробно описать метаморфозы на-
вообще найденная фальшивая складка должна с?комыхъ. Къ книг? приложены таблицы съ
завести въ непроходимыя дебри всякаго, хоть изображеніемъ посл?довательныхъ степеней
-будь онъ семи пядей во лбу. И ч?мъ бол?е развнтія нас?комыхъ, то-есть личжнокъ, куко-
р?зкій диссонансъ представляетъ ошибка въ локъ и окончательно развитыхъ нас?комыхъ.
общей гармоніи міросозерцанія мыслителя, Куколш нашихъ бабочекъ им?ютъ обыкно-
то-есть ч?мъ она груб?е, т?мъ значить глубже венно на переднемъ конц? несколько острыхъ
лежать ея основанія и т?мъ поучитедьн?е бу- возвъшеній, расположенныхъ совершенно не-
детъ наше изсл?дованіе. правильно. «Несмотря на то, говоритъ Спен-
Н?который намекъ на искомое въ насто- серъ, въ табдицахъ этого «Metamorphosis
ящемъ случа? объясненіе мы можемъ найти naturalis» каждая куколка им?етъ столь нз-
у самого Спенсера, въ его любопытной стать? м?ненныя возвышенія, что представляется.

11
С0ЧИНЕН1Я Н. К. М0ХА.ЙЛОВСКАГО.
12
см?пгная челов?ческая голова, и каждому
виду приданы различные профили. В?рилъ ли
художникъ въ метемпсихозу и думалъ найти
въ куколкахъ преобразившееся челов?чество,
или быль увлеченъ ложной анадогіей, которую
такъ усиленно проводил. Ботлеръ между пе-
реходомъ отъ куколки къбабочк? и отъ
смертности къ безсмертію, и поэтому зам?чалъ въ
куколк? типъ челов?ка,—неизв?стно. Но мы
видимъ зд?сь фактъ, что подъ вліяніемъ того
пли другого предвзятаго мн?нія онъ сд?лалъ
свои рисунки совершенно отличными отъ д?й-
ствительныхъ формъ. Онъ не только думаетъ,
что это сходство существуетъ, не только гово-
ритъ, что можетъ вид?ть его: предвзятое мн?-
ніе такъ овлад?ваетъ имъ, что руководить его
кистью и заставляетъ воспроизводить изобра-
женія, до крайней степени непохожія над?й-
ствпгельныя». Дал?е Спенсеръ приводить
тотъ фактъ, что два наблюдателя, испов?дую-
щіе различныя теоріи, смотря на одинъ и тотъ
же предметъ, въ одинъ и тотъ же микроскопъ,
описываютъ обыкновенно предметъ не
одинаково.
Во вс?хъ этихъ случаяхъ поразительно
ложная передача фактовъ самыми
изощренными органами чувствъ обусловливается при-
сутствіемъ ложнаго предвзятаго мн?нія. Но и
отсутствіе всякаго предвзятаго мн?нія столь
же невыгодно отзывается на результатахъ
наблюдения. Изъ прим?ровъ заблужденій этого
рода, приводимыхъ Спенсеромъ, мы
остановимся только на одномъ, изъ его собственнаго
опыта. На д?тскихъ рпсункахъ Спенсера т?нь
какого-нибудь предмета изображалась всегда
черною. Молодой рпсовалыцпкъ видалъ на
своемъ небольшомъ в?ку, разум?ется,
множество т?ней, и такъ какъ онъ не им?лъ на
этотъ счетъ нихакихъ заран?е установден-
ныхъ мн?ній, а въ большинств? вид?нныхъ
имъ случаевъ т?нь приближалась къ черному
цв?ту, то глазъ его неспособенъ бьйпь
различить противоположные случаи. Такъ д?ло шло
до восемнадцати д?гъ. Тутъ Спенсеръ встр?-
тился съ однимъ артистомъ-диллетантомъ,
который сталъ ему доказывать, что т?нь бываетъ
не чернаго, а нейтральнаго цв?та. Молодой
челов?къ спорилъ, приводить въ
доказательство свое собственное наблюденіе, но нако-
нецъ долженъ былъ сдаться. Тутъ только глаза
его прочистились, и онъ уб?дился, что до сихъ
поръ органъ зр?нія обманывалъ его,
докладывая, что т?нь всегда черная; онъ увид?дъ,
что она бываетъ весьма часто дв?тная.
Прошло н?скелько времени, и чтеніе вопулярнаго*
сочиненія по онтик? навело его на раздумье
о причинахъ цв?тныхъ т?ней. И когда, всл?д-
ствіе этого, у него составилось опред?ленное
понятіе о т?ляхъ, глаза его стали очень
явственно различать отт?нки ихъ. Понявъ, что
дв?тъ т?ии зависать отъ цв?та вс?хъ окру-
жающихъ предметовъ, способньгхъ испускать
лучи и отражать св?тъ, онъ увид?лъ очень
ясно, что, наприм?ръ, въ лунную ночь, воз.і:.
газоваго фонаря, карандашъ, пом?щенныД
перпендикулярно къ листу бумаги, дастъ да •„
гЬни: пурпурно-голубую и желто-с?рую, прі,-
изводимыя отд?льно горящимъ газомъ и луногі.
До т?хъ поръ, пока онъ не узналъ изъ теорііг,
что такъ должно быть, и приступалъ къ набдю-
денію безъ всякаго предвзятаго мн?нія, опт-
не зам?чалъ подобныхъ явленій. Такимъ об-
разомъ, относительно самаго обыденнаго яв-
ленія онъ им?лъ посл?довательно три уб?н-дг-
нія, изъ которыхъ каждое основывалось л-л
наблюденіи. «Безъ помощи первой гипотезы,
говорить онъ, я в?роятно остался бы при о6-
щемъ уб?жденіи, что т?ни черны. Безъ
полощи другой я оставался бы в?роятно при
уб?жденіи, на половину истинномъ, что он? iu-ii-
тральнаго цв?та». Изъ этого Спенсеръ и
заключаетъ, что и присутствіе, и отсутстіій
предвзятаго ын?нія невыгодно вліяютъ ь&
точность наблюденія: въ первомъ случа?
наблюдатель невольно поддается своей
затаенной мысли и впдитъ вещи не такими, каковы
он? действительно, а во второмъ—упускаетъ
изъ виду многое, существенно важное въ
ваблю даемомъ явленій. Гд? же исходъ изъ шй
дилеммы? «Вс? наблюденія, исключая т?хъ,
которыя производятся подъ вліяніемъ уж*
установленныхъ истинныхъ теорій, рискукпъ
оказаться извращенными или неполными», В?.
конц? концовъ мы, значить, всетаки
отброшены къ предвзятому мн?нію, съ тЬмъ,
однако, важньшъ условіемъ, чтобы мн?ніе это имі-
ло за себя изв?стныя, полнов?сныя гараптіи.
Оно должно вытекать изъ н?которой прежний,•
пров?ренной и вполн? истинной оц?нкп
известной группы явленій. Всматриваясь ьъ
посл?дній изъ приведенныхъ нами прим?ровг
Спенсера, не трудно вид?ть, что онъ весьма
мало годится въ прпм?ры заблужденія отъ
отсутствия предвзятаго мн?нія. Молоддй-Cin і,-
серъ не зам?чалъ цв?тныхъ т?ней, очевидяо,
не потому, чтобы онъ не им?лъ относительно
этого какихъ бы то ни было уб?жденій, а на-
противъ—въ сиу ложнаго уб?жденія,^тго вс?
т?ни черны; онъ сл?довательно все-таки іір>
ступалъ къ наблюденію съ предвзятымъ мя?-
ніемъ, а не безъ него. То же самое относятся
и ко вс?мъ приводимымъ имъ прим?рамъ т*>-
го рода. Да и едва-ли можно подъискать ггря-
м?ръ заблужденія отъ отсутствія предвзятаго
мн?нія, потому что самое отсутствіе это
немыслимо. Челов?къ всегда приступаетъ къ
изсл?дованію съ предвзятымъ мн?ніемъ ш,
смотря по качеству посл?дняго, доходить т»
до геніальнаго открытая, то до невообразимой
нелЕпости. Если читатель т согласится съ
этимъ, то только потому,' что въ ум? его С7>
выражеиісмъ «предвзятое мн?ніе» аесоірир»

13
ЧТО ТАКОЕ ПРОГРЕСОЪ?
14
валось представленіе о чемъ-то несостоятель-
номъ и неизб?жно ложномъ, что, разум?ется,
нев?рно. Предвзятое мн?ніе обусловливается
двумя элементами: во первыхъ, запасомъ
ігредъидущаго, безсознательно или
сознательно пріобр?теннаго опыта и, во вторыхъ,
высотой нравственнаго уровня изсл?дователя. И
если этотъ нравственный уровень достаточно
івысокъ, а предварительная ріственная
работа была достаточно сильна, то н?тъ причины
опасаться за состоятельность предвзятаго
ын?нія. Бэконъ наивно-грубо и, принимая въ
"соображеніе его личныя качества, даже н?-
сколько безсов?стно говорить: «если мужъ
зр?лаго возраста, неподкупныхъ чувствъ, про-
св?щенной души, обратить свой умъ на опытъ
п частности, то отъ него можно будетъ
ожидать многаго». (Либихъ: «Фр. Бэконъ Веру-
лаыскій и методъ естествознанія»). Вы нату-
ралистъ. Передъ вами развертывается безко-
нечная ц?шь явленій природы, но вы
останавливаетесь на одномъ изъ звеньевъ этой д?пи
и т?мъ самьшъ задаете себ? изв?стный
частный вопросъ. Почему вы остановились имен-
" но передъ такимъ фактомъ, а не передъ дру-
гимъ, и задали себ? именно этотъ вопросъ, а
не тотъ? Потому что накопленный вами до
этого момента опытъ позводяетъ вамъ
предугадать отв?тъ, и существованіе предвзятаго
мн?нія сказывается уже въ томъ простомъ
обстоятельств?, что вы обратили вниманіе на
явлевіе. «Даже въ наук? чисто
опытной—говорить Милль (Система логики)—необходпмъ
поводъ произвести одинъ опытъ
предпочтительно передъ другимъ. Отвлеченно пожалуй
вс? произведенные опыты могли бы быть сд?-
ланы по одному побужденію узнать, что
именно случится въ изв?стныхъ обстоятельствахъ,
безъ всякаго предварительнаго предположенія
относительно результата. Но на д?л? эти
неочевидные, тонкіе и часто затруднительные и
скучные процессы опыта, бросившие
наибольший св?гь на обвцй складъ природы, едва-ли
были бы предприняты т?ми лицами, которыя
пхъ исполнили, или въ то время, когда они ихъ
исполнили, есдибы не казалось, что отъ этпхъ
опытовъ зависать то, будетъ-ли принята или
н?тъ какая-либо общая теорія,
предложенная, но еще не доказанная». Челов?къ
находить только то, что ищетъ, и еслибы
можно было предположить, что люди ничего не
ищуть, то они ничего и не нашли бы. Если
челов?къ аккуратно ведетъ свою умственную
приходо-расходную книгу, если онъ угадалъ,
что запасъ его знаній достаточенъ для от-
в?та на заданный имъ себ? вопросъ,—онъ
поб?дилъ; если его лрежнія знанія ошибочны
или ихъ недостаточно,—онъ поб?жденъ. Гакъ
ноб?ждены были метафизическая теоріи, го-
нявпшгсяза невозможнымъ, задававшая себ?
такіе вопросы, на которые для челов?ка
н?тъ отв?та. Такъ поб?ждены были Морей и
авторъ «Metamorphosis naturalis», приступав-
шіе къ наблюденію съ предвзятымъ мн?-
ніемъ, основаннымъ на недостаточномъ
знаній. Такъ изъ двухъ микроскопистовъ, наб-
людающихъ одно п то же явленіе, но
придерживающихся различныхъ теорій, поб?жденъ
по крайней м?р? одинъ, а можетъ быть и оба.
Въ н?которыхъ случаяхъ, поб?да зависнтъ не
столько отъ обширности знаній, сколько отъ
особенныхъ качествъ ума изсл?дователя. Что
же касается до второго элемента предвзятаго
мн?нія, т.-е. до нравственнаго уровня, то не
столь очевидный въ естествознаніи, онъдаетъ
себя особенно чувствовать въ соціологіи. Такъ
зд?сь мы им?емъ д?ло не только съ не-
обходимыыъ, но и съ желательнымъ, то въ
поставляемыхъ нами себ? ц?ляхъ предвзятое
мн?ніе необходимо осложняется нравствен-
нымъ элементомъ.: Кром? истинности,
достаточной для естествоиспытателя, предвзятое
мн?ніе соціолога должно отразить въ себ? его
идеалъ справедливости и нравственности, и,
смотря по высот? этого идеала, онъ бол?е или
мен?е приблизится къ пониманію смысла
явленій общественной жизни. Едва только
естествоиспытатель нам?тилъ явленіе, желая
подвергнуть его наблюденію, воображеніе его уже
комбинируетъ усвоенныя имъ предварительно
даяныя съ подлежащимъ изсл?дованію
фактомъ, и онъ приступаетъ къ наблюденію съ
готовымъ уже въ общихъ чертахъ р?шеніемъ.
Если предварительио усвоенныя данныя
стоять прочно, то и р?шеніе его в?рно; если
н?тъ—онъ находить птицу въ раковин? и че-
лов?ческое лицо на куколк? бабочки. Но для
соціолога этого мало. Морей, добросов?стно
наблюдая «уточекъ»,вслвдствіеложнаго
предвзятаго мн?нія, вид?лъ въ нихъ птицъ. Сла-
вянофилъ, положимъ, тоже добросов?стно
изучая до-петровскую Россію, всл?дствіе не
мен?е ложнаго предвзятаго мн?нія, не видитъ
въ ней т?невыхъ сторонъ. Морею могли бы
яшочь только здравыя понятая о взаимной
зависимости естественныхъ фактовъ.
Славянофила могли бы спасти отъ заблужденія не
только трезвые взгляды на взаимную связь
историческихъ явленій, но и общественный
идеалъ бол?е высокій, нежели состояніе
допетровской Руси, а для выработки такого иде-=
ала требуется изв?стный нравственный
уровень. Объ этомъ, впрочемъ, еще р?чь впереди,
а зд?сь съ насъ довольно того факта, что
предвзятое мн?ніе неизб?жно играетъ весьма
значительную роль въ налгахъ изсл?довані-
яхъ, какъ бы мы безприсграстны ни были.
С?товать на это;нечего, во первыхъ, уже
потому, что это неизб?жно, а во вторыхъ, потому,
что если предвзятое мн?ніе ведетъ, весьма
часто къ неполнымъ и ошибочнымъ наблюде-
ніямъ и умозаклгоченіямъ,то иль асе обусяов-

15
СОЧИНЕШЯ Н. К. МИХАЙЛОВСЕАГО.
16
ливается и дальн?йшее движеніе науки впе-
редъ. Отказаться отъ предвзятаго мн?нія,
значить отказаться отъ всего своего умственна-
го и нравственнаго капитала, что и
невозможно, и было бы невыгодно, если даже
допустить возможность такого самоотреченія.
Нужно только им?ть въ виду, что предвзятое мн?-
ніе должно, какъ говорить Спенсеръ,
вытекать изъ установившихся и пстинныхъ теорій.
Возвращаясь опять къ вышеириведеннымъ
опшбкамъ Спенсера, мы видимъ, что он? не
мен?е грубы, ч?мъ ошибки Морея и автора
«Metamorphosis naturalise хотя первыя
касаются не непосредственныхъ наблюдет!. Mo-
pet наблюдалъ усоногпхъ подъ вліяніемъ на-
роднаго пов?рья, и нашелъ н?что
невозможное. Но народное пов?рье составляло только
ближайшую причину его заблуждешя, и онъ не
поддался бы ему, еслибы не думалъ, что
странная метаморфоза усоногаго въ птицу
возможна; доступный ему кругъ фактовъ не опро-
вергалъ этой возможности, и онъ поддался
вліянію народнаго предразсудка. Точно
также и Спенсеръ. Онъ разсуждаетъ о полезномъ
и прекрасномъ и о задачахъ искусства съ за-
ран?е готовьшъ р?шеніемъ, что въ истори-
ческомъ порядк? прекрасное сл?дуетъ за по-
лезнымъ, и что искусство не должно
изображать жизнь и стремленія настоящаго времени.
Если онъ при этомъ видитъ въ усоногомъ
птицу, то, принимая въ соображеніе обычную
силу его мысли, мы должны придти къ
заключение», что два указанный предвзятая мн?нія
примыкаютъ къ некоторому бол?е основному
заблужденію, лежащему въ самомъ корн? его
міросозерцанія. Обстричь в?тви
дерева—штука нехитрая, и ужъ во всякомъ случа? отъ
Спенсера мы могли бы этого ожидать. Другое
д?ло срубить самое дерево. Поэтому, какъ въ
заблужденіи Морея насъ въ особенности дол-
женъ интересовать вопросы какимъ образомъ
ученый могъ поддаться вліянію народнаго
предразсудка?—такъ и относительно ошибокъ
Спенсера главнымъ образомъ любопытно
знать: почему въ ум? его установилось мн?ніе
о томъ, что искусство должно передавать
только жизнь прошлаго, и установилось до такой
степени прочно, что м?шаетъ ему отличить
птицу отъ усоногаго. Словомъ, мы должны
предположить, что карточный домикъ
«Пользы и красоты» есть только пристройка къ
некоторому не мен?е карточному, но бол?е
обширному домику.
Этоть обширный и карточный домикъ есть
соціологическая теорія Спенсера, и на ней-то
мы и остановимся. Мы займемся собственно
только однимъ обобщеніемъ Спенсера, но обоб-
щеніемъ весьма широкимъ, захватывающимъ
наибол?е дорогія для челов?ка в?рованія и
уб?жденія,—подведеніемъ подъ одинъ и тотъ
же масштабъ законовъ явленій природы и
общественной жизни. Надо, впрочемъ, зам?-
тить, что аналогія между организмомъ есте-
ственнымъ и соціадьнымъ, между развитіемъ
органическимъ и общественнымъ прогрес-
сомъ составляетъ одинъ изъ пунктовъ,
наибол?е интересующий. Спенсера. Онъ
возвращается къ ней при всякомъ удобномъ случа?
не только почти во вс?хъ своихъ мелкихъ
статьяхъ, но и въ «Основныхъ началахъ», п
въ «Основаніяхъ біологіи», и въ опыт? о вос-
питаніи, и на этой же иде? построена, безъ
всякаго сомн?нія, его «Соціальная статика»,
въ русскомъ перевод? еще не существующая.
Законы соціальнаго прогресса составляютъ
для него не бол?е, какъ частный случай об-
щихъ, трансцендентныхъ законовъ развитія
вообще, а потому читатель можетъ подучить
изъ нашей статьи понятіе не только о возр?-
ніяхъ Спенсера на частный вопросъ
первостепенной важности, но и объ одной изъ са-
мыхъ любимыхъ общихъ идей его. Считаемъ,
однако, нужнымъ зам?тить, что
соціологическая теорія Спенсера есть Ахиллесова пятка
его философіи, и каковъ бы ни былъ
результата, къ которому мы придемъ, онъ отнюдь
не долженъ быть распространенъ на вс?
выводы Спенсера. Ахиллесова же пятка эта тре-
буетъ въ настоящемъ случа? весьма тщатель-
наго обсл?дованія, потому что н?которыя
особенности мышленія и изложенія Спенсера
могутъ скрыть отъ читателя несостоятельность
его возр?ній на задачи соціодогіи и его спо-
собовъ р?шенія ихъ.
Спенсеръ излагаетъ свои мысли въ высшей
степени спокойно и безстрастно, обставляетъ
ихъ множествомъ прим?ровъ изъ самыхъ раз-
нообразныхъ отраслей науки и жизни, при-
чемъ обнаруживаетъ огромныя св?д?нія и
располагаетъ свои прим?ры чрезвычайно
искусно. Эти-то свойства его аргументами д?-
лаютъ ее чрезвычайно опасною, и въ
особенности для насъ, русскихъ. Спенсеръ
трактуешь объ общественныхъ вопросахъ
совершенно также безстрастно, какъ о гипотез?
туманныхъ маесъ или о фазахъ развитія
гидры. Мы къ этому не привыкли. Мы, къ сча-
стію или къ несчастію, не доросли до
объективная отношенія къ фактамъ
общественной жизни, и субъективная точка зр?нія
сквозить въ каждой строк?, какъ нашихъ соб-
ственныхъ политическйхъ писателей, такъ и
большей части т?хъ иностранныхъ авторовъ,
съ которыми мы до сихъ поръ знакомились.
Поэтому, встр?чаясь съ спокойнымъ мысли-
телемъ, ищущимъ одной только голой и
объективной истины, очевидно не
подкапывающимся подъ чьи бы то ни было интересы, мы
можемъ либо просто отвергнуться отъ добы-
тыхъ имъ, непріятныхъ для насъ истинъ, или
же сл?по увлечься ихъ истинностью. И то, и
другое, разум?ется, прискорбно. Мы и безъ

17
ЧТО ТАКОЕ БРОГРЕССЪ.
18
того играемъ относительно Западной Европы
роль кухарки, полутающей огь барыни по
насл?дству старомодный шляпки. Въ то
время, какъ мы еще д?лимсянаматеріалистовъ и
спиритуалистовъ, передовая западная мысль,
въ лиц? Конта, Спенсера и проч., отрицаетъ
и ту, и другую систему. Въ то время, какъ въ
нашемъ обществ? то и д?ло раздаются
упреки передовымъ людямъ въ атеизм?,—пози-
тивизмъ называетъ атеистовъ «самъши
нелогическими теологами» (выраженіе Конта
и—совершенно независимо отъ
него—одного изъ крайнихъ л?выхъ гегеліанцевъ).
Легко можетъ быть, что н?которые
принципы позитивной соціологіи перейдутъ къ
намъ тогда, когда они уже падутъ въ Западной
Европ?. Это т?мъ бол?е в?роятно, что напри-
м?ръ въ соціологическихъ выводахъ Спенсера
одна часть нашего мыслящаго общества
можетъ рлечься грандіознымъ захватомъ явле-
ній природы и общественной жизни въ руки
одного великаго принципа; а другая—той
научной санкціей, которую, повидимому, даетъ
Спенсеръ существующему порядку. Притомъ
же онъ обладаетъ такими знаніями и такъ
ловко пускаетъ ихъ въ ходъ, что читатель
невольно поддается ему и видитъ въ его выводахъ
только непреоборимую истину. Аргументація
Спенсера обыкновенно располагается по
тому же плану, какой мы вид?ли въ стать?
«Польза и красота». Онъ ставить положеніе,
зат?мъ приводить возможно большее
количество прим?ровъ, подтверждающихъ его, и на-
конецъ выдвигаетъ раціональное основаніе
своему выводу. Сл?дуя этому плану изложенія,
Спенсеръ подавляетъ читателя массою пояс-
нительныхъ прим?ровъ, взятыхъ изъ самыхъ
разнообразныхъ сферъ. Мысль его
оказывается чрезвычайно широкою, и читатель,
поддавшись обаянію этой ширины, не зам?чаетъ
проскальзывающаго кое-гд? недостатка
глубины. Онъ едва усп?ваетъ сл?дить за авторомъ,
легко и свободно переносящимся изъ одной
области въ другую, и везд? оказывающимся у
себя дома. А между т?мъ, авторъ только са-
мымъповерхностнымъ образомъ захватываетъ
эти области и, самъ увлеченный стройностью
своей формулы, стремится главнымъ образомъ
доказать ея всеобъемлемость. Поэтому, когда
онъ въ конц? концовъ обращается къ дедук-
ціи для подтверждения индуктивнымъ путемъ
добытой формулы, старается связать ее
причинно съ н?которымъ бол?е общимъ фактомъ,
ему приходится только перефразировать свой
первоначальный выводъ, еще требующій по
крайней м?р? подтвержденія, если не
доказательства, или же установить его на крайне
шаткихъ основаніяхъ. Получается карточный
домикъ, непрочности котораго читатель,
находясь уже во власти мыслителя, легко можетъ
не зам?тить.
И.
Что такое прогрессъ?
Выставивъ этотъ вопросъ, Спенсеръ
зам?чаетъ, что слово «прогресъ» крайне неопре-
д?ленно, потому что имъ обозначаются
предметы чрезвычайно различные. Главное же
неудобство этого слова состоитъ, по его мн?нію,
въ томъ, что съ нимъ связано телеологическое
понятіе:«вс? явленія разсматриваются съ
точки зр?нія челов?ческаго счастія; только т? из-
м?ненія считаются прогрессомъ, которыя
прямо или косвенно стремятся упрочить счастіе
челов?ка, и считаются они прогрессомъ
только потому, что способствуотъ этому счастію».
Телеологическій смыслъ слова «прогрессъ»
суживаетъ его значеніе, а потому «наша
задача, говорить Спенсеръ, состоитъ въ томъ,
чтобы проанализировать различные классы
изм?неній, обыкновенно называемыхъ
прогрессомъ, а вм?ст? съ т?мъ и другіе классы,
которые сходны съ ними, но прогрессомъ не
считаются; при этомъ, мы хотимъ разсмотр?ть,
въ чемъ состоитъ ихъ существенная природа,
независимо отъ отношеній къ нашему благо-
денствію». (Основныя начала, 159). Такъ
Спенсеръ и д?лаетъ въ своемъ опыт?
«Прогрессъ, его законъ и причина», а, перенеся пос-
л?днійпочти ц?ликомъ въ «Основныя начала»,
во изб?жаніе сбивчивости, даже зам?няетъ
слово «прогрессъ» словомъ развитіе»
(evolution).
Итакъ, что такое развитіе? не развитіе
челов?ка или общества, животнаго или
солнечной системы, дерева или челов?ческаго языка,
а развитіе вообще; каковы его
трансцендентные законы? Для отв?тана этотъ вопросъ
Спенсеръ обращается прежде всего къ частному
случаю,—къ развитію органическому.
Открытая и изсл?дованія физіодоговъ показали, что
процессъ, которому подвергается яйцо при
преобразовали его въ животное, и с?мя при
переход? въ взрослое растеніе, состоитъ въ по
степенномъ усложненіи. Бэръ формурировалъ
законъ органическаго прогресса, какъ пере-
ходъ отъ простого къ сложному, отъ однород-
наго къ разнородному, путемъ посл?дователь-
ныхъ расчлененій или дифференцированій.
Въ первую пору своего существованія заро-
дышъ представляется относительно однород-
нымъ какъ по ткани, такъ и по химическому
составу. Но съ теченіемъ времени въ немъ
явственно обособляются сначала дв? части,
изъ которыхъ каждая дифференцируется въ
свою очередь, и т. д. Этотъ процессъ
продолжается до т?хъ поръ, пока организмъ достиг-
нетъ наконецъ кульминационной точки своего
развитія, т.-е. усложненія. Это широкое и впол-
н? научное обобщеніо Спенсеръ кладетъ въ
основаніе обобщенія еще бол?е широкаго, хо-

19
СОЧИНЕШЯ Н. К. МИХАЙЛОВСКАГО.
20
тя, какъ увидимъ, и не столь научнаго, какъ
обобщеніе Бэра. «Законъ органическаго
развитая—говорить онъ—есть законъ всякаго
развитія. Касается ли д?лоразвитія земли или
развитія жизни на ея поверхности, развитая
общества, государственнаго управленія,
промышленности, торговли, языка, литературы,
науки, искусства,—всюду происходить то же
самое развитіе отъ простого къ сложному пу-
темъ посл?довательныхъ дифференцированій.
Начиная отъ первыхъ сколько-нибудь зам?т-
ныхъ космическихъ изм?неній до поздн?йшихъ
результатовъ пдвилизаціи, мы находимъ, что
превращеніе однороднаго въ разнородное есть
именно то явленіе, въ которомъ заключается
сущность прогресса».
Положеніе поставлено, и Спенсеръ начи-
наетъ, по обыкновенно, приводить
многочисленные прим?ры. Отъ развитія солнечной
системы, очеркъ которой строится имъ на гипо-
тез? туманныхъ массъ, онъ переходить къ
геологическому развитію земли, къ развитию
земной фауны и флоры, и зат?мъ наконецъ къ
развитію рода чедов?ческаго, въ его индиви-
дуальныхъ формахъ, расовыхъ и національ-
ньгхъ группахъ ивъ «соціальной организация».
Нын? существующіе дикіе народы и н?ко-
торыя отрывочныя свид?тельства исторіи ри-
суютъ намъ первобытную культуру достаточно
удовлетворительно. Въ первобытномъ обще-
ств? разд?леніе труда почти не существуетъ.
Оно можетъ быть нейдетъ дальше спеціализаціи
мужского и женскаго труда. Но зат?мъ
каждый членъ общества является единовременно
охотникомъ, рыбакомъ, оружейникомъ, вои-
номъ—словомъ, энцшсдопедистомъ по вс?мъ
доступнымъ первобытному челов?ку отраслямъ
труда и знанія. Каждое семейство само удов-
летворяетъсвоимисобственными силами вс?мъ
своимъ потребностямъ. И потому, принимая въ
соображеніе однородность физическихъусловій
м?стности, занятой кучкой первобытныхъ
людей, мы видимъ, что вся эта кучка въ ц?ломъ
представляетъ почти идеальную однородность.
Между членами ея н?тъ большого различія въ
занятіяхъ, въ уровн? интелдектуальнаго
развитія, въ физической сил?, въ организаціи.
Но съ теченіемъ времени общество
дифференцируется на управляющихъ и управляемых^
Сначала это различіе не им?етъ слишкомъ р?з-
каго характера. Вожди, предводители, какъ и
предводимые, сами рубятъ дрова и ходятъ на
охоту, сами строятъ свое жалкое жилище и
приготовляютъ луки и стр?лы. Но зерно
разнородности уже залегло въ д?вственной почв?
лервобытнаго общества и скоро власть
вождей обращается въ насл?дственную. За
вождями окончательно удерживается ихъ роль
правителей, они перестаютъ работать сами,
употребляя для этого рабовъ, пріобр?тенныхъ
войною или инымъ путемъ, а остающійся у
нихъ такимъ образомъ досугъ идетъ на
интеллектуальное развитіе. Своимъ чередомъ
образуется власть духовная. Наше однородное
общество распалось на управляющихъ и
управляемых^ а управители—на управителей св?т-
скихъ и духовныхъ. Общество стало разнород-
н?е. На этой ступени дифференцированіе не
останавливается, и въ конц?-концовъ
образуется въ высшей степени сложная организа-
ція управленія. Мы доходимъ до ньгн?шнягс»
конституціоннаго типа, въ которомъ бол?е или
мен?е строго разграничиваются власти
законодательная, исполнительная,судебная со вс?-
ми ихъ разв?твленіями: монархъ, министры,,
палаты, суды, казначейства, полиція, админи-
страція губернская и у?здная, департаменты,,
отд?ленія и т. д. Духовная власть,
находившаяся первоначально въ рукахъ равныхъ.
между собою лицъ, распределяется съ
теченіемъ времени между патріархами,
митрополитами, архіепископами, епископами и т. д.
Нравы и обычаи, подъ вліяніемъ различія обще-
ственныхъ положеній, также утрачиваютъсвою
однородность. Наука, уже
дифференцировавшаяся отъ религіи и философіи, сама дробится
на множество в?твей. Въ то же время
происходить быстрое дифференцированіе и въ сре-
д? управляемыхъ. Подъ вліяніемъ экономиче-
скаго разд?ленія труда въ г?сномъ смысл?, они
распадаютсяпостепеннонамножествоклассовъ,.
занятыхъ какимъ-нибудьоднимъ спеціальнымъ-
д?ломъ; такъ что мы доходимъ наконецъ до
того, что рабочій д?лаетъ только булавочныя
головки или одно изъ колесъ часового
механизма. Въ конц?-концовъ трудно узнать
первобытное однородное общество.
Дад?е Спенсеръ сл?дитъ за этимъ же пере-
ходомъ отъ однороднаго къ разнородному въ.
развитіи языка, письменности, искусствъ. На-
прим?ръ, поэзія, музыка и танцы составляли
н?когда одно ц?лое. Израильтяне плясали и
п?ди при сооруженіи золотого тельца. Пляска,
и игра на цимбалахъ сопровождали п?ніе тор-
жественнаго Моисеева гимна на поб?ду.надъ-
египтянами. Въ Греціи, въ Рим? и даже въ-
поздн?йшее время въ христіанскихъ странахъ.
хоръ плясалъ подъ музыку. Но теперь мы
видимъ, что эти три отрасли искусства
совершенно дифференцировались. Мы им?емъ
молчаливый бадетъ, въ которомъ музыка не им?етъ.
почти никакого значенія; у насъ есть опера,
въ которой мы слушаемъ только музыку и
п?ніе, или даже одно только п?ніе, и гд? поэзія,
въ собственномъ смысл?, играетъ роль бол?е-
ч?мъ сомнительную. И это еще такія сферы,
гд? связь между тремя первичными
элементами наибол?е сохранилась. Кром? того, пере-
ходъ отъ однороднаго къ разнородному
сказывается не только въ отд?леніи Зтихъ трехъ.
искусствъ другъ отъ друга, но и въ посл?дова-
тельныхъ дифференцированіяхъ, черезъкото-

21
ЧТО ТАКОЕ ПРОГРЕССЪ?
22»
рыя прошло каждое изъ нихъ. Древняя поэма
дифференцировалась въ эпическую и
лирическую. Первобытные ударные музыкальные
инструменты въ род? барабана посл?довательно
зам?нились множествомъ струнныхъ и духо-
выхъ инструментовъ. Первобытный хороводь,
развиваясь, распался на безчисленное
количество различныхъ танцевъ.
Подводя всему этому итогъ, Спенсеръ ви-
дитъ полное торжество своей формулы орга-
ническаго развитія, какъ прототипа всякаго
развитія, какое мы себ? только можемъ
представить. Надо удивляться терп?нію и
искусству, съ которыми Спенсеръ, во вс?хъ возмож-
ныхъ явденіяхъ природы и общественной
жизни, сл?дить за элементами своей индукцш.
Это очень поучительныя страницы, которыя
мы съ удовольствіемъ вьшисали бы ц?ликомъ,
еслибы у насъ не было впереди д?ла поваж-
н?е.
Какъ бы ни была исполнена эта часть
труда Спенсера, читатель уже изъ немногихъ при-
веденныхъ нами прим?ровъ долженъ уб?дить-
ся, что его обобщеніе есть обобщеніе чисто,
эмпирическое. Спенсеръ на этомъ не
останавливается и, установивъ индуктивнымъ путемъ
законъ развитія, ищетъ зат?мъ его причину.
Какъ истый позитивистъ, онъ прямо
отказывается уловить эту причину, какъ
нуменъ, какъ «вещь въ себ?» метафизи-
ковъ. Онъ и зд?сь не идетъ дальше
феноменальной стороны и только хочетъ свое
эмпирическое обобщеніе поднять до уровня обоб-
щенія раціональнаго. Если, разсуждаетъ онъ,
переходъ отъ однороднаго къ разнородному
представляетъ до такой степени общее явле-
ніе, то онъ долженъ быть связанъ съ какимъ-
нибудь рядомъ изв?стныхъ намъ фактовъ,
которые, всл?дствіе безконечнаго повторенія и
ежедневнаго опыта, сами уже не требуютъ для
себя доказательства, но могутъ быть
признаны причиною развитія, т. е. перехода отъ
однороднаго къ разнородному. Гд? же искать этой
причины? Самое общее свойство вс?хъ видовъ
развитія состоитъ въ томъ, что вс? они пред-
ставляютъ н?которыя изм?непія, а сл?дова-
тельно, причина развитія должна корениться
въ н?которыхъ характеристическихъ чертахъ
изм?неній вообще. Эти характеристическія
особенности всякихъ пзм?неній, общія вс?мъ
имъ, сводятся для Спенсера къ двумъ транс-
цендентнымъ законамъ. Первый изъ нихъ
формулируется такъ: «Каждая действующая
сила производитъ бол?е одного изм?ненія,
дая причина производитъ бол?е одного д?й-
ствія», или въ бол?е отвлеченномъ вид?:
«всякое изм?неніе сопровождается бод?е
нежели однимъ изм?неніемъ». Спенсеръ полага-
етъ, что этотъ основной законъ изм?неній
находится къ закону развитія въ такомъ же
отношены, какъ законъ тягот?нія къ законамъ
Кеплера. Аргументація Спенсера на этомъ.
ггункт? понятна и безъ т?хъ многочисленныхъ.
прим?ровъ, которыми онъ добросов?стно об-
ременяетъ свое изложеніе. Д?ло-то все въ.
томъ, что если каждое изм?неніе
сопровождается бол?е нежели однимъ изм?неніемъ, то>
это должно вести все къ большему и большему
усложненію результатовъ. Второй законъ,
заключающей въ себ? причину развитія, есть,
сл?дующій: «условія однородности суть условія
неустойчиваго равнов?сія». Этотъ второй
законъ Спенсеръ опять подтверждаете прим?ра-
ми изъ міра физическаго и соціальнаго. И.
т?мъ завершается все зданіе, построенное
такъ тщательно и съ такимъ искусствомъ, что»
подъ него, кажется, иголси не подточишь. Въ.
исходной точк? отброшены элементы, могущіе-
оказать вредное вліяніе на ходъ изсл?дованія;
фактовъ собрано множество и методы
индуктивный и дедуктивный взаимно пополняютъ и
пов?ряютъ другъ друга. Въ ц?ломъ подучает-
сяработа, повидимому, мастерскаяпо
тщательности отд?лкп деталей п по ширин? обобщения,,
охватывающаго весь міръ отъ явленій астро-
номическихъ и геологическихъ до жизни и тво-
реній челов?ка.
Но если вы поближе вглядитесь въ это
величественное, совершенно симметрическое и
украшенное всевозможными орнаментами зда-
нія, то увидите, что, по отношенію къ занима-
ющимъ насъ соціологическимъ вопросамъ, въ.
этомъ зданіи требуется сд?лать весьма
существ енныя поправки, до такой степени суще-
ственныя, что посл?нихъ дедуктивная сторона
пзел?дованія окажется по крайней м?р? без-
содержательною, индуктивный процеесъ не-
шлнымъи потому результаты его ошибочными,.
а исходная точка, тщательно охраняемая отъ..
вторженія телеологическаго
элемента—ложною. Мы знаемъ, сък?мъим?емъ д?ло, мынеза-
были, что Спенсеръ есть «одинъ изъ самыхъ.
мощныхъ д?ятелей, какихъ до сихъ поръ
производила англійская мысль», и потому желали
бы быть какъ можно сдержанн?е и осторожн?е...
Да пошлетъ намъ судьба столько же терп?нія
и искусства, сколько она даровала Спенсеру
для постройки его грандіознаго обобгценія,
которому самъ онъ придаетъ весьма важное зна-
ченіе. Мы боимся главнымъ образомъ
запутаться въ embarras de riehesses слабыхъ.
пунктовъ аргументаціи Спенсера.
Начнемъ съ конца, т. е. съ двухъ основныхъ,
законовъ, причинно обусловливающих^ разви--
тіе. Для уясненія ихъ значенія возьмемъ на.
удачу одинъ изъ многочисленныхъ прим?ровъ,
приводимыхъ Спенсеромъ дляутвержденія ихъ..
индуктивнымъ путемъ. Вы зажигаете св?чку,
т. е. прилагаете къ фитилю ея силу н?которой.
посторонней теплоты. Начинается рядъ разно-
образныхъ химическихъ и физическихъ
явленій: образуется углекислота, вода, появляетса;

23
сочинепія н. к. михайловскаго.
24
¦св?тъ, химическій процессъ развиваетъ
теплоту, образуется струя разгоряченныхъ га-
зовъ, новые токи воздуха; каждый изъ этихъ
результатовъ даетъ новые, все бол?е сложные:
углекислота, отделившаяся при гор?ніи,
соединяется съ какимъ-нибудь новымъ основані-
емъ или вновь разлагается, чтобы выд?лить
«вой углеродъ листьямъ растеній и т. д. Та-
йимъ образомъ,—разсуждаетъ
Спенсеръ,—одна сила приложенной первоначально къ св?ч-
к? теплоты производитъ множество изм?неній,
множество д?йствій. Но она производитъ ихъ,
очевидно, только благодаря разнородности
среды и состава св?чки и фитиля; не будь этой
разнородности, и сила не произвела бы даже
п одного д?йствія. Эту посл?днюю комбинацію
намъ, живущимъ уже въ готовой разнородной
¦сред?, которая и милдіоны л?тъ тому назадъ
¦была уже разнородною, трудно себ?
представить. Но во всякомъ случа? очевидно, что
количество изм?неній, пропзводимыгъ н?ко-
торою силою въ н?которомъ т?л?,
обусловливается степенью разнородности какъ этого
т?ла, такъ и окружающей среды. Уменьшая
постепенно, съ одной стороны, разнородность
т?ла, на которое непосредственно обращено
.д?йствіе силы, и разнородность среды, въ
которой происходить это д?йствіе, мы будемъ
получать все мен?е и мен?е сложные
результаты; такъ что, дойдя до полной
однородности, т. е. слитія среды сът?ломъ, мы,
пуская въ ходъ все ту же силу, не полу-
чимъ ни одного изм?ненія. Эту комбина-
¦цію, повторяемъ, намъ трудно себ?
представить. Но возьмемъ простое химическое т?ло,
не окисляющееся ни при какихъ изв?стныхъ
намъ усдовіяхъ и, сл?довательно, н?которымъ
образомъ уединенное до изв?стной степени
отъ вліянія разнородности среды,—золото, и
подвергнемъ его д?йствію одной силы
высотой температуры. Мы получимъ только одно
изм?неніе или по крайней м?р? только одинъ
видъ изм?неній,—золото придетъ въ жидкое
«остояніе, т. е. въ немъ произойдетъ н?кото-
рое перем?щеніе частипъ.Возьмите, наоборотъ,
г?ло разнородное, сложное химическое соеди-
неніе—и сила высокой температуры въ
обыкновенной воздушной сред? произведетъ н?-
сколько д?йствій: т?ло, можетъ быть,
расплавится, разложится, зат?мъ элементы его мо-
гутъ соединиться съ кпслородомъ воздуха, и
полученные такимъ образомъ окислы опять
произведутъ какія-нибудь д?йствія на
окружающее предметы. Но зд?сь мы им?емъ, во-
первыхъ, разнородное вещество, авовторыхъ,
•не одну силу теплоты, а кром? того силу хими-
ческаго сродства. Такимъ образомъ, законъ—
¦одна причина производитъ н?сколько д?йст-
вій—долженъ быть въ сущности сведенъ къ
жстин?, гораздо мен?е широкой и гораздо ме-
-д?е ц?нной: н?сколько причинъ производятъ
н?сколько д?йствій. Съ изв?стной точки зр?-
нія, в?рна и первая формула; но такъ какъ
законъ наростанія д?йствій обуловливается при-
сутствіемъ уже готовой разнородности среды,
то вывести изъ него законъ развитія, какъ
перехода отъ однороднаго къ разнородному,
н?тъ никакой возможности. Причина
производитъ бол?е одного д?йствія только въ
разнородной сред?, а такъ какъ среда, въ которой
мы живемъ и наблюдаемъ всевозможныя яв-
ленія, разнородна, то въ ней обыкновенно
действительно им?етъ м?сто означенный законъ.
Мы говоримъ «обыкновенно», потому что
самая разнородность среды можетъ быть такъ
подогнана, что сила произведетъ только одно
д?йствіе, или ни одного д?йствія, или, нако-
нецъ, н?сколько силъ не произведутъ ни одного
иди только одно изм?неніе. Но за вс?мъ т?мъ,
законъ развитія, какъ переходъ однороднаго
въ разнородное, остается такимъ же эмпириче-
скимъ закономъ, какимъ онъ былъ и до уста-
новленія перваго основного закона
изм?ненія. Спенсеръ говорить: «если гипотеза туман-
ныхъ массъ будетъ когда-нибудь
подтверждена, намъ станетъ яснымъ, что вся
вселенная вообще, такъ же, какъ и всякій организмъ,
была н?когда однородна» (Опыты, I, 57). Если
это когда-нибудь случится, то намъ станетъ
вм?ст? съ т?мъ совершенно неяснымъ, какимъ
образомъ эта однородная вселенная распалась
на существующій разнородный міръ. По
крайней м?р? Спенсеровъ законъ изм?неній не по-
можетъ намъ зд?сь ни на волосъ. Въ этой
однородной вселенной не было, конечно,
разнородной среды, иначе она не была бы
однородной вселенной, а Спенсеровъ основной законъ
изм?неній справедливъ только для
разнородной среды. Пусть въ разнородной сред?
однородное (собственно бол?е или мен?е
разнородное) переходить въ разнородное.
Но, отправляясь отъ какого бы то ни было
частнаго факта и постепенно восходя все выше
и выше, мы всетаки натолкнемся на вопросъ:
откуда же взялась разнородная среда?
Задавая этотъ вопросъ, мы не приглашаемъ
Спенсера стать на онтологическую точку зр?нія и
не становимся на нее сами. Мы не требуемъ
отъ него объясненія генезиса вещей, не про-
симъ разсказать намъ, какъ и почему явилась
однородная вселенная. Но какимъ образомъ
однородная вселенная превратилась въ
разнородную—это именно постановленная имъ
себ? задача. И однако его законъ изм?неній,
при помощи котораго онъ р?шаетъ эту задачу,
им?етъ м?сто только уже при существованіи
разнороднаго міра. Мы видимъ поэтому, что
законъ, по которому всякое изм?неніе
сопровождается бол?е нежели однимъ изм?неніемъ,
будучи условно в?ренъ, отнюдь не можетъ
служить доказательствомъ эмпирически
найденной формулы развитія, какъ перехода отъ од-

25
410 ТАКОЕ ПРОГРЕССЪ?
26-
нороднаго къ разнородному. Можеть ли быть
найдено рагдональное основаніе этой
формулы, или она составляетъ для нашего ума
пред?лъ, его же не прейдепш,—это другой
вопросъ. Но Спенсеръ такого основанія не
даетъ, и та доля истины, которая заключается
въ его основномъ закон? изм?неній, ничего
по этому пункту не объясняете и не
доказываете.
Къ тому же результату приводить
анализе и другого закона
Спенсера—неустойчивости однороднаго. Свой первый основной
законъ Спенсеръ доказываете только индук-
тивныме путеме, признавая его такиме обра-
зоме выраженіемъ конечного факта, который
не можетъ быть сведене къ факту бол?е об-
щаго характера; тогда какъ законе
неустойчивости однороднаго доказывается имъ и
путеме вывода, и путеме наведенія. Всл?дствіе
этого безсодержательность этого второго
закона выступаете ярче.—Какъ бы хорошо ни
были устроены в?сы и какъ бы лхъ ни
старались предохранить отъ грязи, пыли и
ржавчины, об? чашки невозможно удержать въ со-
стояніи полнаго равнов?сія: он? будутъ
постоянно колебаться и, сл?довательно,усвоивать
разнородныя отношенія; такимъ образомъ въ
этомъ случа? однородное оказывается
механически неустойчивымъ и стремится кг
разнородности. Другой прим?ре. Нагр?йте кусокъ
металла таке, чтобы оне быде раскаленъ рав-
ном?рно по вс?ме своиме частямъ; когда этотъ
раскаленный кусокъ металла начнетъ
охлаждаться, то его первоначальная термическая
однородность окажется неустойчивою, потому
что наружные слои, охлаждаясь быстр?е внут-
реннихъ, будутъ отъ нихъ отличаться, и т. д.
Такъ или иначе, хпмическимъ путемъ или
эдектрическимъ, механическимъ или терми-
ческиме, но равнов?сіе однороднаго
нарушается. Читатель, основываясь на этихе при-
м?рахе, подобранныхе вообще очень ловко,
можете придать закону Спенсера слишкоме
большое значеніе, можете даже заб?жать впе-
реде и, противополагая однородное
разнородному, можетъ признать условія разнородности
условіями устойчиваго равнов?сія.
.Действительно, если мы на одну изе чашеке в?сове
положимъ гирю, всл?дствіе чего отношенія
чашеке будутъ разнородны, то коромысло
примете некоторое наклонное положеніе и вм?ст?
съ т?мъ чашки перестанутъ колебаться, т. е.
равнов?сіе получится устойчивое. Но не
трудно подобрать прим?ры противоположнаго
свойства, сравнивая, наприм?ръ, устойчивость
стола съ четырьмя ножками съ устойчивостью
того же стола, когда одна изъ его иожекъ
короче или совс?мъ выдернута. Но не ве томе
д?ло. Спенсеръ, разум?ется, очень хорошо
понимаете, что если однородное неустойчиво, то
т?мъ иеустоЁчив?е въ болыпинств? случаевъ
должно быть разнородное, и разъясненіе этого,
обстоятельства необходимо для его
собственной аргументаціи. За н?сколько странице
переде установленіеме закона устойчивости
однороднаго, Спенсере трактуете о
зависимости, существующей между степенью
сложности химическихе соединеній и ихе
устойчивостью предъ д?йствіемъ высокой температуры.
Простыя т?ла, нераздожимыя наличными
средствами химіи, обладаютъ наибольшею
устойчивостью, они же представляютъ и полную
химическую однородность. Закиси, щелочи в
земли, составъ которыхъ уже бол?е разноро-
день, мен?е устойчивы, нежели элементы, но
представляюте собой самыя устойчивыя изе
сложныхет?ле.Еще бол?е разнородныя окиси,
перекиси и кислоты, зат?ме соли, двойныя
соли и т. д. представляюте и большую
неустойчивость. Эта пропорциональность между
степенями неустойчивости и разнородности
идете все crescendo, выражается все р?зче
и оканчивается на органическихе соедине-
ніяхе, наибол?е сдожныхе и наимен?е устой-
чивыхе.«При равенств? друтпхе условій,—
заключаете Спенсере,—постоянство
соединеній уменьшается по м?р? возрастанія ихе
сложности», или, наобороте, постоянство
соединеній увеличивается по м?р? ихе упроще-
нія. Подобные факты, число которыхе можете
быть значительно увеличено (наприм?ръ, виде
г?ме устойчив?е, ч?мъ проще и однородн?е
организация составляющихъ его нед?лимыхе),
говорятъ скор?е ве пользу существованія
закона устойчивости однороднаго. Каке только,
мы достигнемъ однородности вещества въ ка-
комъ-нибудь отношеніи, наприм?ръ въ хими-
ческомъ, такъ оно оказывается наибол?е ус-
тойчивыме, а сл?довательно законе
неустойчивости однороднаго долженъ быть
значительно съуженъ.Но посмотримъ на
доказательства Спенсера. Почему однородный чашки
в?сове механически неустойчивы? Почему
термически неустойчиве кусоке раскаленнаго
металла? Потому, отв?чаете Спенсеръ, что
«разныя части какой-нибудь однородной агре-
гаціи подвергаются д?йствію различныхе
силе,—силе, который отличаются или по роду-
своему или по своимъ разм?рамъ. Будучи же
подвергнуты д?йствію разныхъ силъ, он? по
необходимости будутъ и изменяться раздич-
нымъ образомъ». Итаке, для того, чтобы
однородное оказалось неустойчивымъ, разныя
части его должны быть подвергнуты д?йствію.
разныхъ силе, чего, разум?ется, можете и не
быть. Но, собственно говоря, и этого мало;,
возможны такіе случаи, когда, и при д?йствіп
разныхе силе на разныя части однородной
агрегаціи, она обнаруживаете зам?чатель-
ную устойчивость. Спенсере саме приводите,
одине такой прим?ре, причеме даже очень,
наивно сознается ве безсодержательности

27
СОЧИНЕНЫ Н. К. МИХАЙЛОВСКАГО.
28
своего закона. Д?ло идетъ о н?которыхъ про-
ст?йшихъ жпвотныхъ, именно о такъ-называе-
мыхъ Amoeba. Студенистое т?ло амебъ, за
"все время ихъ существования, не
обнаруживаешь никакихъ дифференцированы,
никакихъ прпзнаковъ развитая иди усложненія,
«л?довательно, т?ло амебы представляешь
однородную агрегацію, совершено устойчивую и
неим?ющую тенденціи къ разнородности. Это,
говорить Спенсеръ, зависптъ огь того, что
форма амебъ бзпрестанно п неправильно из-
зг?няется: «то, что впосл?дствіп составить
внутреннюю часть, выходить теперь наружу
и, какъ временный членъ, прилипаешь къ
какому-нибудь предмету, котораго случайно
коснулось; то, что теперь составляетъ часть
поверхности, скоро будетъ втянуто, вм?ст? съ
прилипшимъ къ ней атомомъ пищи, внутрь
массы». «Нечего ждать,—заключаетъ
Спенсеръ,—какою нибудь опред?леннаго диффе-
$енцировангя частей въ существахъ, не об-
наруживающихъ никакой определенной
разницы въ положеніи своихъ частей» (Опыты,
I, 116). Но что такое само дифференцирова-
ліе?—«появленіе различія между двумя
частями вещества» (Основныя начала, 159).
Лодставпвъ это опред?леніе въ подчеркнутую
лами фразу, мы получимъ сл?дующее:
«нечего ждать появленія опред?леннаго различія
частей въ существахъ, не обнаруживающихъ
никакого опред?леннаго различія въ положе-
ліи своихъ частей». Неужели это доводъ въ
пользу общности перехода отъ однородности
къ разнородности? Неужели законъ
неустойчивости однороднаго д?йствительно относится
къ закону развитая такъ, какъ законъ тягот?-
нія относится къ законамъ Кеплера? Во вся-
жомъ случа? многочисленный и широкія
исключения изъ закона неустойчивости
однороднаго дають намъ право скептически
отнестись ко вс?мъ выводамъ Спенсера, вытекаю-
щимъ изъ этого принципа. Онъ говорить, на-
прим?ръ: «Сообщите членамъ какого-нибудь
¦общества одинаковыя свойства, положенія и
•силы, и они тотчасъ же станутъ стремиться
къ неравенству. Однородность, хотя бы она и
продолжалась съ виду, въ д?йствительности
неминуемо исчезнете» (Опыты I, 115).
Можетъ быть, но Спенсеръ не доказалъ этого.
Мало того, у него самого можно найти н?кото-
рыя общія положенія, прямой выводъ изъ ко-
торыхъ наводить на діаметрально
противоположная соображенія. «Основныя начала»
въ русскомъ пзданіи еще не окончены, но вотъ
ссылка на нихъ въ «Основаніяхъ біологіи»:
« Въ Основныхъ началахъ было указано (§123),
что при равенств? прочихъ условій
несходный единицы легче отделяются другъ отъ
друга действующею на нихъ силою, нежели
сходный; что, д?йствуя на единицы,
представляющая мало различія, сила не легко
разъединяешь ихъ; но что разъединеніе со
вершается легко, если различіе между
единицами значительно» (Основанія біологіи, 3).
Это значить, что н?которое ц?лое, состоящее
изъ сходныхъ единицъ, т. е. ц?лое
однородное, устойчив?е другихъ ц?лыхъ, состоящихъ
изъ единицъ несходныхъ. Исходя изъ этого
принципа, сл?дуетъ заключить, что еслибы
намъ д?йствительно удалось сообщить членамъ
какого нибудь общества одинаковыя силы,
свойства и положенія, то это общество
отличалось бы зам?чательною устойчивостью; вхо-
дящія въ составь его совершенно сходныя
единицы могли бы разъединиться съ гораздо
болыпимъ трудомъ, ч?мъ если бы въ силахъ,
положеніяхъ и свойствахъ ихъ была
значительная разница. И если зам?чаніе Спенсера
о стремленіи къ неравенству членовъ какого
бы то ни было общества согласно съ
существующими фактами и можетъ быть
подтверждено многочисленными прим?рами изъ исто-
ріи челов?чества, то только потому, что въ
действительности мы еще не видали такого
соціальнаго строя, въ которомъ
индивидуальные элементы находились бы въ состояніи
поднаго равнов?сія. О принципахъ такого иде-
альнаго строя намъ говорить не приходится,
хотя дал?е и понадобится, в?роятно, ихъ
отчасти коснуться. Но для всякаго очевидно,
что они должны тягот?ть къ однородности. II
что бы ни говорилъ Спенсеръ о
неустойчивости однороднаго, онъ именно въ
однородности долженъ искать основаній для устойчиваго
общественнаго равнов?сія. Это видно уже
изъ того, что въ числ? признаковъ науч-
наго развитая древней Греціи онъ
считаешь «не только возрастающую ясность
въ понятіи равенства, на которомъ основана
социальная наука, ной н?которое признаніе
того факта, что соціальная устойчивость
зависишь отъ поддержанія справедливыхъ уч-
режденій» (I, 341). Положимъ,что
справедливость есть терминъ, въ обиходномъ употрёб-
леніи довольно двусмысленный и даже много-
смысленный, получающій значеніе только по
той реальной подкладк?, которая подъ него
кладется каждымъ в?комъ, каждымъ народомъ
и каждымъ сословіемъ; и для ближайшаго
опред?ленія смысла выраженія Спенсера
сл?дуетъ подождать его «Соціальной Статики». Но
если мы и теперь просто подставимъ
конкретные факты въ цитированную выше
отвлеченную формулу (изъ «Основныхъ Началъ), то
получимъ сл?дующее: если сила стремленія къ
личному благосостоянію д?йствуетъ на вполн?
сходныя единицы, то антагонизма между ними
быть не можетъ, тогда какъ та же сила, будучи
приложена къ разнородному обществу,
состоящему изъ ддиницъ несходныхъ, необходимо
произведешь въ нихъ борьбу и дальн?йшее
стремление къ неравенству. Спенсеру, при-

29
ЧТО ТАКОЕ ПРОГРЕСС!?
30
дающему такое значеніе аналогіи между орга-
низмомъ естественнымъ и общественнымъ,
стоило бы, для пріисканія условій устойчиваго
соціальнаго равнов?сія, только обратиться къ
организации т?хъ самыхъ амебъ, т?ло
которыхъ не обнаруживаете никакого опред?лен-
наго различія въ положеніи своихъ частей.
Въ конц?-концовъ къ закону
неустойчивости однороднаго, какъ къ причин? развитія,
згриложимы т? же возраженія, какія им?ютъ
м?сто относительно перваго основного закона
изм?неній. Положишь, что въ существующемъ
разнородномъ мір? однородное неустойчиво.
Но оно неустойчиво только потому, что, во
первыхъ, им?етъ различнымъ образомъ
опред?денныя части (что собственно
исключаете понятіе однородности), а во вто-
рыхъ, на него д?йствуютъ различныя силы, т.-
е. разнородность среды. Ч?мъ сходн?е положе-
ніе частей и ч?мъ мен?е среда разнородна,
т?мъ однородное устойчнв?е. И если мы пред-
•ставимъ себ?, наконецъ, совершенно
однородную вселенную, т. е. отсутствіе какъ различія
въ положеніи ея частей, такъ и разнородной
среды, то найдемъ ее непреодолимо
устойчивой. Но даже не поднимаясь до однородной
вселенной, трудно признать философское
значеніе за положеніемъ: разнородность есть
причина перехода отъ однородности къ
разнородности. Законъ неустойчивости однороднаго,
объясненный такимъ образомъ, им?етъ свою
условную ц?ну, но причинно связать съ нимъ
законъ развитія нельзя подъ страхомъ впасть
въ petitio principii. Можетъ быть, повторяемъ,
ваконъ развитія есть фактъ конечный, выше
котораго мы не въ состояніи подняться;
можетъ быть, для объясненія міровыхъ яв-
леній сл?дуетъ подступить къ нимъ съ
какой-либо другой стороны, допускающей бо~
л?е общій и удовлетворительный принципъ.
Но во всякомъ случа?, два основные
закона Спенсера недостаточны для объясненія
развитія, какъ перехода отъ однороднаго къ
разнородному. И сл?довательно,
первоначальное обобщеніе Спенсера не поднимается выше
уровня эмпиріи, не связывается съ какимъ бы
то ни было бол?е общимъ и очевиднымъ фак-
томъ, который можно бы было принять за
причину развитія. Но если такъ, если законъ
развитія, какъ перехода отъ однороднаго къ
разнородному, есть законъ эмпирически,
справедливый только при существованіи изв?ст-
ныхъ условіі, которыхъ можетъ и не быть, то
можно представить себ? ц?лый рядъ
изм?неній, происходящихъ въ обратномъ порядк?,
т. е. переходя отъ разнороднаго къ
однородному. Этого и самъ Спенсеръ отрицать не
можетъ, потому что въ чисд? обширныхъ по-
правокъ, и дополненій, которыя. онъ д?-
лаетъ къ своему первоначальному изложенію
хода всякаго развитія и о которыхъ р?чь
будетъ ниже,—онъ отводить значительное м?-
сто процессу «интеграцін», т. е. процессу
слитія, въ противоположность разъединитель
ному процессу дифференцированія.
Если такъ неудачны попытки Спенсера до
казать свой законъ развитія путемъ дедукціи,
то нельзя того же сказать о его индуктивныхъ
доказательствахъ. Зд?сь онъ развертываете
всю свою громадную эрудицію, и даже
монотонность и однообразіе его аргументаціи не
утомляютъ читателя. Въ маленькомъ оцыг?
«Граціозность» Спенсеръ чрезвычайно
остроумно (впрочемъ, не ново, потому что объясне-
ніе это дано еще Адамомъ Смитомъ въ «Тео-
ріи нравственныхъ чувствъ») объясняетъ то
пріятное чувство, которое въ насъ
возбуждается зр?лищемъ граціозныхъ движеній, гра-
ціозныхъ позъ, граціозныхъ формъ. Мы
невольно разд?ляемъ вс? мьшечныяощущенія,испы-
тываемыя окружающими насъ людьми, а такъ
какъграціозныя движенія сутьт?, которыя
совершаются съ наибольшею экономіей силъ, на-
ибол?е легко и свободно, то и въ насъ видъ лег-
кихъ и свободныхъ движеній возбуждаетъ
пріятное чувство. Совершенно такое же пріятное
состояіе духа овлад?ваетъ читателемъ сочине-
ній Спенсера; онъ вполн? обладаетъ т?мъ, что
можно бы было назвать умственной
грациозностью, что свид?тельствуетъ какъ о сил? его ума,
такъ и объ обширности его познаній. Онъ не
пріискиваетъ фактовъ для подтвержденія
своихъ положеніи и выводовъ: они точно сами
одинъ за другимъ, въ стройномъ порядк?,
длинной вереницей ложатся подъ его перо: вы
не найдете тутъ и сд?довъ какихъ нибудь уси-
лій, какой нибудь нравственной или
умственной муки, все ясно, св?тдо, все на своемъ
м?ст?. Т?мъ не мен?е и въ индуктивной части
изсл?дованій прогресса есть одинъ слабый
пунктъ, представляющій н?что въ высшей
степени странное и вм?ст? съ т?мъ въ столь же
высокой степени поучительное. Этотъ пунктъ
есть очеркъ соціальнаго развитія, который
именно и составляетъ предметъ нашей статьи.
То, что мы говорили до сихъ поръ, им?етъ для
насъ значеніе только по отношенію къ посл?-
дующему. Намъ нужно было расшатать н?ко-
торыя основныя положенія Спенсера,
служащая ему орудіемъ дедуктивнаго подтвержденія
его формулы прогресса, для того, чтобы
облегчить свою задачу: обнаружить основное со-
ціодогическое заблужденіе Спенсера и зат?мъ
добраться до той исходной точки, которая его
ввела въ заблужденіе.
Теперь мы можемъ обратиться къ самой
формул? органическаго прогресса, какъ
прототипа всякаго развитія, лишенной уже
своего характера необходимости. Но прежде отм?-
тимъ одно мелше, но любопытное
обстоятельство. Несколько разъ обращаясь къ исторіи
развитія общества. Спенсеръ везд? говоритъ

31
сочиненія н. в. михайловскаго.
32
просто, что первая стадія этого развитія есть
дифференцированіе на управляющихъиуправ-
ляемыхъ, но не упоминаетъ о томъ, какъ и
всл?дствіе какихъ причинъ произошло это
распаденіе. Это'йбстоятельство можетъ ввести
не совс?мъ внимательнаго читателя въ забдуж-
деніе и послужить для него подтвержденіемъ
закона неустойчивости однороднаго. Воззр?нія
Спенсера на этотъ законъ крайне смутны и
трудно формулируются. Въ одномъ случа? онъ
объясняетъ его возд?йствіемъ различныхъ
силъ на различныя части вещества и сл?дова-
тельно разнородностью среды. Въдругомъ, на-
противъ, говоря о томъ, что первоначально
совершенно однородная вселенная перешла
къ разнородности, онъ устраняетъ присутствіе
разнородной среды; и выходить такимъ обра-
зомъ, какъ будто бы однородное само по себ?,
независимо отъ окружающей среды,
неустойчиво. Точно также и первобытное однородное
общество вдругъ, безъ всякаго вн?шняго
толчка, распадается на дв? касты. Въ сущности
д?ло такъ, разум?ется, произойти не могло, и
категория однороднаго, собственно говоря, при
опред?леніи первыхъ общественныхъ
дифференцирований, должна быть оставлена
совершенно въ сторон?. Говорить о первыхъ сту-
пеняхъ общественнаго развитія мы можемъ
только гипотетически, и какую бы гипотезу мы
ни приняли, она необходимо устраняетъ поня-
тіе однородности. Если мы остановимся на ги-
потез? завоеванія, то это будетъ столкновеніе
двухъ разнородныхъ національныхъ элемен-
товъ, изъ которыхъ одинъ обратится въ цра-
вящій классъ, а другой въ управляемый. Если
мы предположимъ, что дифференцированіе
управляющихъ и управляемыхъ разрослось
изъ отеческой власти,—то т?мъ самымъ уже
дана разнородность въ лиц? бол?е опытнаго,
физически сидьн?йшаго отца и мен?е опытныхъ
н сильныхъ д?тей и т. д. Это опять-таки ве-
детъ къ тому, что формула прогресса должна
быть точнымъ образомъ выражена, какъ пере-
ходъ отъ мен?е разнороднаго къ бол?е
разнородному. Для краткости и мы, впрочемъ, будемъ
употреблять выраженіе: переходъ отъ
однороднаго къ разнородному, подразум?вая
указанный выше ограниченія.
III
Спенсеръ неоднократно цитируетъ «Исто-
рію цпвидизаціп» Гизо, почерпая изъ нея
аргументы для свопхъ выводовъ и сравненій.
Но онъ, повидимому, просмотр?лъ въ ней
одно, не лишенное интереса указаніе, именно
указаніе на то, что есть два вида прогресса:
нрогрессъ общества п личное развитіе челов?-
ка; что эти два вида прогресса не всегда
безусловно совпадаютъ и въ сумму
цивилизаціи входятъ иногда неравном?рно. Слово
«прогрессъ» употребляется зд?сь въ обще-
принятомъ смысл? усовершенствованія на
пути къ благу, въ смысд?, отъ котораго Спенсеръ
отказывается, какъ отъ затрудняющаго изсл?-
дованіе. Каковы бы ни были заключенія и
выводы Гизо, но въ его положеніи о
двойственности прогресса есть своя доля правды. К
какъ бы ни изб?галъ Спенсеръ телеологиче-
скаго смысла слова «прогрессъ», въ его обзоръ
всевозможиыхъ видовъ развитія должна бы
была войти либо оц?нка и личнаго развитія, и
развитія общественнаго, либо указаніе на
совпадете этихъ двухъ видовъ прогресса.
Общество, личность идеальная, какъ прекрасно-
и достаточно подробно показалъ Спенсеръ,
развивается подобно организму: переходитъ отъ
однороднаго къ разнородному, отъ простого къ
сложному, постепенно расчленяясь и
дифференцируясь. Прекрасно. Но что въ это время
д?лается съ личностью реальною,—съ членомъ.
общества? Испытываетъ ли онъ на себ? тотъ
же процессъ развитія по типу органическаго
прогресса? Спенсеръ отв?чаетъ на этотъ воп-
росъ мимоходомъ, но утвердительно. Мы
постараемся отв?тить подробн?е, но отв?тимъ
отрицательно.
Первобытное общество представляетъ въ
ц?ломъ массу почти совершенно однородную.
Вс? члены его занимаются одними и тЬми же
д?лами, обладаютъ одними и т?ми же св?д?-
ніями, им?ютъ одни и т? же нравы и обычаи.
Но каждый изъ нихъ, отд?льно взятый, вподн?
разнороденъ: онъ и рыбакъ, онъ и охотникъ и
пастухъ, онъ и лодки ум?етъ д?лать, и оружіе,
и жилище себ? самъ строитъ и т. д. Словомъ,
каждый членъ первобытнаго однороднаго
общества совм?щаетъ въ себ? вс? силы и
способности, какія только могутъ родиться при
тогдашнемъ уровн? культуры и м?стныхъ фи-
зическихъ условіяхъ. Но вотъ происходить
первое дифференцированіе
обществанауправляющихъ и управляемыхъ. Н?сколько
личностей являются извн? или обособляются изъ.
самой однородной массы и съ теченіемъ
времени усваиваютъ образъ жизни,—отличный
отъ образа жизни остальныхъ членовъ
общества; предоставляютъ мускульный трудъ-
другимъ, а сами постепенно обращаются въ
спеціалистовъ нервной д?ятельности.
Общество сд?лало шагъ отъ однородности къ
разнородности, но входящія въ составъ его не-
д?лимыя перешли, напротивъ, отъ
разнородности къ однородности. Мускульная система
у однихъ стала развиваться въ ущербъ
нервной систем?, а у другихъ наоборотъ. Прежде
каждый членъ общества ум?лъ строить
жилища и ловить зв?рей, а теперь одна половина,
пхъ отвыкла отъ этихъ занятій, но за то
научилась управлять, л?чить, гадать и т. д. Сл?дую-
щій шагъ къ соціалъной разнородности есть
вм?ст? съ т?мъ шагъ къ дальн?йшей индиви-

33
ЧТО ТАКОЕ ПРОГРЕССЪ?
34
дуальной спеціализаціи, т. е. однородности.
Правящій классъ распадается на св?тскихъ и
духовныхъ правителей. Одни сосредоточп-
ваютъ свои силы и способности главнымъ обра-
зомъ на войн?, а другіе на собственно
интеллектуальной деятельности, въ пред?лахъ, до-
пускаемыхъ уровнемъ культуры, и зат?мъ
каждый изъ представителей того и другого
подкласса избираетъ себ? вс? бол?е и бол?е
узкія спеціальности. Это есть усложненіе, уве-
личеніе разнородности общества въ ц?ломъ,
но вм?ст? съ т?мъ спеціализація, уменьшеніе
разнородности въ каждомъ нед?лимомъ. Н?ко-
торыя силы и способности отъ долгаго неупо-
требленія въ ц?ломъ ряду покол?ній какъ бы
атрофируются, перестаютъ действовать, и это
отзывается, разум?ется, и на физической
организации Спенсеръ и самъ въ «Опыт? о вос-
питаніи» (въ глав? «Вырождеше современ-
ныхъ покол?ній») указываетъ на это
обстоятельство. Но тамъ онъ ошибается, какъ бы
утверждая, что исторія сд?лала скачекъ отъ
исключительно физической д?ятельности
первобытныхъ людей къ исключительно нервной
д?ятельности современныхъ высшихъ клас-
совъ. Эти дв? фазы развитія см?нпли другъ
друга постепенно, путемъ длиннаго ряда дпф-
ференцированій, совокупность которыхъ пред-
ставляетъ, по мн?нію Спенсера, соціалъное
развитіе или соціальный прогрессъ. Нельзя
сказать, чтобы д?ятельность первобытныхъ
людей исключительно состояла изъ физиче-
скаго труда. Это мн?ніе, весьма
распространенное, въ сущности совершенно ложно. Если
мы примемъ въ соображеніе
неудовлетворительность первобытныхъ орудій для добыва-
нія пищи, устройства жилища и т. д., т?
опасности, среди которыхъ жилъ первобытный че-
лов?къ, то для насъ станетъ совершенно ясно,
что мозгъ его долженъ былъ быть въ посто-
янномъ напряженіи, быть постоянно насторо-.
ж?, постоянно, придумывать весьма трудныя
для него комбинаціи, которыя въ настоящее
время давно уже готовы и р?шаются про-
стымъ приложеніемъ механической силы. Умъ
и т?ло челов?ка первобытнаго работали
единовременно и съ одинаковымъ напряженіемъ,
и если мы, современные цивилизованные
люди, не признаемъ этого, то только потому, что
смотримъ на первобытное общество изъ пре-
краснаго далека, слишкомъ отъ него отлична-
го. Современный цивилизованный челов?къ,
вообще говоря, физическаго труда не знаетъ,
и потому ему кажется громаднымъ и всепо-
глощающимъ физическій трудъ первобытнаго
челов?ка; съ другой стороны современныйци-
вплизованный челов?къ обладаетъ такимъ ко-
личествомъ знаній, что умственная работа
дикаря представляется ему ничтожною.
Придумать топоръ штука не хитрая, а вотъ дровъ
нарубить такъ тяжело,—такъ разсуждаетъ
СОЧ. И. В. МКГАЙЛОПСКАГО Т. I.
современный цивилизованный челов?къ,
постоянно видящій топоры и никогда не рубя-
щій дровъ. Естественно поэтому, что ему
кажется, что мысль первобытнаго челов?ка не
работала вовсе, и что вся жизнь его сводилась
на трудъ физическій. Первобытный челов?къ,
какъ членъ однороднаго общества, до того по-
воротнаго пункта, на которомъ р?зко
обозначилось разд?леніе труда, былъ личностью
целостною, личностью, въ которой умственная и
физическая стороны находились во взаимной
гармоніп. Другое д?ло кругъ его умственной
д?ятельности; онъ не былъ и не могъ быть
обширенъ. Каждый изъ членовъ
первобытнаго общества обладалъ такими же св?д?ніями
и понятіями, какъ и вс? остальные, но вс?
они нм?ли св?д?нія весьма ограниченныя.
Поэтому въ однородной масс? первобытнаго
общества нед?лимыя были вполн?
разнородны, насколько это допускалось условіями м?-
ста и времени. Горизонтъ д?ятельности ихъ
былъ небольшой, но представлялъ полный
кругъ, замкнутую линш. Они были полными
носителями современной пмъ культуры. Съ
дифференцированіемъ общества на управляю-
шдхъ и управляемыхъ, съ
дифференцированіемъ, обусловившимъ развитіе общества, т. е.
переходъ общества отъ однороднаго и
простого къ разнородному и сложному, началось на-
рушеніе ц?лостности отд?льныхъ личностей и
переходъ ихъ отъ разнородная къ
однородному. Дальн?йшія распаденія правящаго класса
пм?ютъ тотъ же двойственный характеръ: вы-
зываютъ разнородность въ общественномъ
стро? и, напротивъ, однородность и
односторонность въ отд?льныхъ личностяхъ.
Сравнивая зат?мъ первобытное состояні?
общества съ современнымъ состояніемъ низ-
пшхъ классовъ, мы придемъ къ тому же
результату. Возьмите работу дикаря съ одной
стороны и трудъ современнаго фабричнаго
съ другой. Дикарь собирается построить себ?
жилище. Онъ самъ выбираетъ годныя для его
ц?ли деревья, самъ валить ихъ, самъ свозить
на м?сто, самъ д?лаетъ срубъ и доканчиваетъ
хижину. Хижину онъ, положимъ, нав?рное
сл?пилъ очень плохую, но не въ томъ д?ло.
Во все время работы онъ жилъ полною
жизнью. Въ то время, какъ онъ пот?лъ и
надрывался въ л?су, онъ работалъ не только
физически; выборъ деревьевъ, м?ста для провоза
ихъ, м?ста для постройки,—все это требуетъ
изв?стной умственной напряженности. Кром?
того, во все время работы дикарь думаетъ о
своей будущей жизни въ той хижин?, надъ
постройкой которой онъ бьется, о т?хъ удоб-
ствахъ, которыми украсится его жизнь и
жизнь его семьи; на эти мысли его наводить
каждый уголъ, каждая щель. Въ то же время
онъ вносить въ планъ хижины свою убогую
идею красоты и пускаетъ въ ходъ вс? свои
2

35
сочиненія н. к. михайловскаго.
36
скудныя фпзпко-ыатематичесвія знанія. Сло-
вомъ, дикарь жпветь во время работы вс?мъ
существомъ своимъ. Совершенно
противоположную картину представ ляеть работа совре-
ыеннаго фабричнаго въ т?хъ областяхъ труда,
которыя подверглись наибольшему числу
дифференцирований. Наприм?ръ, производство
карманныхъ часовъ, по Беббеджу, состоитъ
изъ ста двухъ отд?дьныхъ операцій, по числу
отд?льныхъ частей часового механизма; такъ
что изъ сотни людей, занятыхъ этпмъ д?ломъ,
каждый всю жизнь спдптъ надъ одними и т?ми
же колесами или винтиками пли зубчиками, и
только мастеръ, складывающій разрозненныя
части механизма, згм?етъ д?лать что-нибудь,
кром? своего спеціальнаго д?ла. Понятное
д?ло, что это однообразіе занятія нсключаетъ
какую бы то ни было умственную д?ятель-
ность, или по крайней м?р? низводить ее до
возможнаго пивішшп'а. Какъ говоритъ Шил-
деръ: в?чно возясь съ какпмъ нибудь обрыв-
комъ ц?лаго, чедов?къ и самъ превращается
пзъ д?лаго въ обрывокъ. Въ тульскомъ ору-
жейномъ завод? разд?леніе труда доведено до
такой степени, что мастеръ не только всю
жизнь свою д?лаеть собачки, или курки, или
сверлить стволы, но передаешь свое
мастерство д?тямъ по насл?дству. Постоянное и
однообразное занятіе естественно должно
выразиться не усложненіемъ, а упрощеніемъ ор-
ганизаціи, должно провести въ организм? бо-
л?е или мен?е глубокую, такъ сказать, борозду
однородности, которая и безъ того, въ силу
наследственной передачи особенностей
организма, можетъ усвоиться потомствомъ, а въ
этомъ случа? естественный факторъ—насл?д-
ственноеть усиливается сод?йствіемъ соціаль-
наго фактора. Понятно поэтому, что въ ряду
докол?ній тульскихъ оружейниковъ мы
должны встр?чать все болыпій и болыпій пере-
ходъ отъ разнородности къ однородности.
Предки ихъ д?лали все ружье, и потому
должны были принимать въ соображеніе такія
данныя, которыя совершенно ненужны и
непригодны потомкамъ, только сверлящимъ
стволы или д?лающимъ курки. Поэтому предки
были разнороднее потомковъ, и въ то же
время появленіе этихъ спеціадистовъ-потомковъ
способствовало увеличенію разнородности
общества, т. е. его развптію.
Д?лая свой очеркъ соціальнаго развитая,
Спенсеръ ссылается на труды экономистовъ,
въ которыхъ съ достаточною подробностью
описывается переходъ промышленной орга-
низаціи отъ однородности къ разнородности
при помощи разд?ленія труда. Но Спенсеръ
какъ будто забываетъ при этомъ, что если не
цеховые экономисты, то некоторые пзъ ихъ
протпвппковъ не мен?е подробно разсматри-
валп двойственное значеніе разд?ленія труда,
именно свойство его, придерживаясь
терминологий Спенсера, увеличивать разнородность
общества и вм?ст? съ т?мъ уменьшать
разнородность рабочаго. Это двойственное значеніе
разд?ленія труда было зам?чено довольно
давно. Уже Ксенофонтъ утверждалъ, что н?ко-
торые промыслы развиваютъ односторонность
въ труд?, отчего притупляется умъ, теряющій
способность охватывать явленіе бол?е или
мен?е широко. Отрывочныя указаиія этого
рода можно найти и у Платона, п у дру-
гихъ мыслителей древности. Въ иов?йшее
же время заключающаяся въ разд?леиіи
труда антиномія обращала на себя впимаиіе
весьма часто. Что касается до двойствеп-
наго значенія разд?ленія труда въ области
мысли, умственной д?ятельности, то въ числ?
указывающнхъ на него мы можемъ напомнить
такія имена, какъ Бокля, Копта, а пожалуй,
отчасти даже и самого Спенсера. Въ сфер?
труда физическаго та сторона разд?ленія
труда, которая упускается изъ виду
экономистами, съ особеннымъ тщаніемъ разбиралась
соціалистами. Наконецъ, не было недостатка
и въ бол?е широкой точк? зр?нія. «Въ Снсте-
м? экономическпхъ противор?чій» Прудона
антиномичность разд?ленія труда разработана
съ обычною силою этого великаго
мыслителя. Шиллеръ посвятилъ этому вопросу н?-
сколько блестящихъ страницъ въ своихъ пись-
махъ «объ эстетпческомъ развитіи чедов?ка».
Токвиль прямо говоритъ, что «ничто бол?е
разд?ленія труда не способствуетъ приниже-
нію духовной д?ятельности челов?ка». (LaDe-
mocratieetc. 1,493). Въ прославившейся на
святой Руси книг? добродушиаго и туповатаго
буржуаСмайльса (ст. 290 перваго издаиія)
читатель найдетъ превосходную характеристику
значенія разд?ленія труда, принадлежащую,
впрочемъ, не самому Смайльсу. Словомъ, воп-
росъ этотъ не только давнымъ-давно постав-
ленъ, но съ фактической стороны уже и р?-
шенъ людьми вс?хъ возможныхъ партій. Спен-
серъ могъ уклониться отъ выраженія сочув-
ствія или несочувствія къ субективной и
телеологической сторон? выводовъ вышеприве-
денныхъ изсл?дователей, но заявленный ими-
фактъ стоить твердо и непоколебимо и не под-
дежитъ ни мал?йшему сомн?нію: разд?леніе
труда ведетъ общество, агрегагь нед?лимыхъ,
отъ однородности къ разнородности, а
отд?льныхъ индивидуумовъ, наоборотъ, отъ
разнородности къ однородности. Экономисты, на
которыхъ ссылается въ этомъ случа? Спенсеръ, иг-
норируютъ этотъ фактъ, но съ ихъ спеціальной
точки зр?нія(аэтаточка зр?нія сама представ-
ляетърезультатъ разд?ленія труда въ области
мысли) фактъ этотъ действительно незам?тенъ.
Спенсеръ же ставитъ вопросы такъ широко,
даже такъ сдишкомъ широко, что необходимо
долженъ былъ пополнить этотъ недосмотръ.
Добросов?стн?йшіе политико-экономы сами

37
ЧТО ТАКОЕ ПРОГРЕСОЪ?
38
-сознаются (хотя на д?л? часто забываютъ это),
что ихъ точка зр?нія чисто условная, что
истины, добываемый ими, только
приблизительны, что «потомъ прпближеніе должно быть
исправлено принятіемъ въ разсчетъ д?йствій
т?хъ побужденій другого рода (т. е.
побуждена, не могущихъ быть сведенными къ
желанно богатства, на которомъ политическая эко-
номія строитъ свои выводы), о которыхъ мо-
жетъ быть показано, что они вліяютъ на
результата въ отд?льномъ данномъ случа?»
(Мплль). А такъ какъ нельзя быть въ одно и
то же время судьей, отв?тчпкомъ, прокуроромъ
и адвокатомъ, то политической экономіи,
усвоившей изв?стную спеціальную точку зр?нія
на явленія общественной жизни, весьма
трудно дать требуемый въ этомъ случа? поправки.
Но если великъ недосмотръ экономистовъ,
безданно ибезпошлинно пропускающего прин-
ципъ разд?ленія труда въ томъ вид?, какъ
его поставпдъ Адамъ Смить, то т?мъ порази-
тельн?е недосмотръ Спенсера. Онъ смотритъ
на весь міръ съ высоты фпдософскаго паре-
нія, и т?мъ не мен?е кладетъ во главу угла не
только промышленной организации, какъ это
д?лаютъ экономисты, а всего общественна™
и даже мірового строя пршщшгь разд?ленія
труда въ его сыромъи непереваренномъ вид?.
Къ ученію экономистовъ Спенсеръ находить
нужнымъ сд?лать только одно дополненіе, въ
сущности уже отм?ченное самими
экономистами». Долго спустя посл? того, какъ произошелъ
уже значительный прогрессъ въ разд?леяіи
трудамеждуразличнымиклассамирабочихъ,—
говорить онъ,—незам?тно еще было почти
никакого разд?ленія труда между отд?льными
частями общины: народъ продолжалъ быть
сравнительно однороднымъ въ томъ отноше-
ніи, что въ каждой м?стности отправляются
одни и т? же занятія. Но по м?р? того, какъ
дороги и другія средства перем?щенія
становятся многочисленн?е и лучше, различный
м?стности начинаютъ усвоивать себ?
различный отправленія и становятся во взаимную
зависимость. Бумагопрядильная мануфактура
пом?щается въ одномъ графств?, суконная
въ другомъ; шедсовыя матеріи производятся
зд?сь, кружева тамъ; чулки въ одномъ м?ст?,
башмаки въ другомъ; горшечное, жел?зное,
ножовое производства избираютъ себ?, нако-
нецъ, отд?льные города, и въ заключеніе
каждая м?стность становится бол?е или мен?е
отличною оть другихъ, по главному роду своего
занятія». Конечно, вс? этидифференцирова-
нія способствуютъ переходу общества отъ
однородности къ разнородности, но роковая
двойственность разд?ленія труда сказывается и
зд?сь: часть м?стности, занимаемой обще-
«твомъ, положимъ, городъ совм?щалъ въ себ?
прежде весьма разнообразные промыслы, но
въ силу соціальныхъ дифференцированій изъ
него выд?ляются мадо-по-малу различный
в?тви промышленности, и къ тому времени,
когда въ немъ остается только разросшееся
горшечное или ножовое
производство,—городъ сталъ однообразенъ, перешелъ отъ
разнородности къ однородности. Возьмемъ еще
одинъ прим?ръ—лзъ области исскуства.
Первобытный челов?къ, чувствуя радость при ка-
комъ-нибудь пріятяомъ для него случа?,
совершенно такъ же, какъсовременыйребенокъ,
црыгаетъ, возвышаетъ голосъ и бьетъ рукой
по какой-нибудь попавшейся ему вещи,
способной издавать бол?е или мен?е гармониче-
скіе звуки. Если волненіе, испытываемое при
этомъ чедов?комъ, очень сильно, то тройное
сочетаніе ритма въ р?чп, въ звук? и въ дви-
женіи получаетъ значительное развитіе, и
челов?къ пдяшетъ, поетъ и пграетъ. Умеръ у
первобытнаго челов?каребенокъ,—онъ точно
также выражаетъ свое горе, единовременно
пуская въ ходъ свой голосъ и м?рно
раскачивая туловище или голову.* Собирается онъ на
войну—и его возбужденное состояніе
выразится также единовременно въ воинственной
музык?, въ воинств енномъ п?ніп и във оян-
ственныхъ т?лодвиженіяхъ. Такимъобразомъ,
въ этомъ отношеніи первобытное общество
значительно приближается къ полной
однородности: вс? члены его одинаково выражаютъ
свои страсти. Но каждый изъ нихъ
выражаетъ свои чувства вполн?
разнородно, . вс?ми доступными ему средствами.
Съ теченіемъ времени нарушаются какъ
первобытная однородность общества, такъ
и первобытная разнородность нед?лима-
го, и факты эти пдутъ совершенно
параллельно, потому что они представляютъ только дв?
различныя стороны одного и того же явленія.
На какомъ нибудь современномъ музыкально-
танцовальномъ вечер? вы встр?чает? весьма
разнообразно составленный оркестръ музы-
кантовъ, неподвижно играющихъ
какую-нибудь задорно веселую пьесу, множество
молчаливо-кружащихся паръ, а въ сос?дней ком-
нат? п?вца, поющаго на язык?, непонятномъ
для присутствующих^. Общество стадо, безъ
всякаго сомн?нія, разнородн?е всл?дствіе
того, что въ немъ явились спеціадисты-музы-
канты, п?вцы, танцоры и поэты, тогда какъ
прежде были просто люди, въ изв?стные
моменты жизни единовременно пляшущіе,
поющіе и играющіе. Сталъ разнородн?е и
языкъ страстей и душевныхъ движеній
вообще, но отд?льно взятые молчаливые
танцоры и неподвижные музыканты, очевидно,
перешли отъ разнородности къ однородности. Они
стали однороднЬе уже потому, что выражаютъ
свое возбужденное состояніе одиимъ какимъ-
нибудь способомъ. Дал?е, если они посвятили
себя спеціальной разработк? этого способа и
находятъ въ немъ средство существованія,
2*

39
сочиненія н. к. михайловскаго.
40-
то по м?р? того, какъ они все глубже и
глубже уходятъ въ музыку или п?ніе, въ нихъ
все больше и больше глохнуть способности и
силы, дляихъ ц?линенужныя и потому нераз-
виваемыя. Наконецъ, они стали однородн?е
еще въ одномъ отношеніи, обусловливающем-
сядпфференцированіемъ труда и наслажденія,
которьшъ необходимо сопровождаются со-
ціальныя дифференцированія. Но эту посл?д-
нюю сторону вопроса мы пока оставить подъ
спудомъ, такъ какъ она слишкомъ близко
связана съ телеологическимъ смысломъ слова
«прогрессъ», а этотъ элемента заран?е устра-
ненъ Спенсеромъ. Какъ мы вид?ли, онъ по-
нимаетъ подъ прогрессомъ или развитіемъ не
усовершенствованіе или удучшеніе, а просто
посл?довательный рядъ изм?неній, каковы
бы ни были ихъ результаты по отношенію къ
челов?ческому счастію. Становясь опять-таки
на эту его точку зр?нія, мы все-таки встр?-
чаемъ странный проб?лъ въ его выводахъ и
разсужденіяхъ, не мен?е странный, ч?мъ тотъ,
который мы отм?тили въ стать? «Польза и
красота». Сравнивая т? и другіе промахи, мы
наидемъ между ними значительное сходство.
Мы вид?ли, что Спенсеръ, указывая
искусству области, откуда оно должно брать для
себя темы, вид?лъ только, такъ сказать, дина-
мическіе социальные контрасты, контрасты во
времени, и какъ будто закрывалъ глаза пе-
редъ социальными контрастами въ простран-
ств?; мы вид?ли также, что логически онъ не
им?лъ на это никакого права, и
удивлялись его странной сл?пот?. Въ его теоріи
соціальнаго развитія забыты и
недостаточно оц?нены т? же контрасты въ про-
странств?, и опять-таки онъ д?лаетъ при
этомъ логическую ошибку. Д?ло идетъ о
томъ, чтобы доказать, что всякое развитіе
происходить по типу развитія органическаго,
т. е. переходитъ отъ простого и однороднаго
къ сложному и разнородному путемъ посл?до-
вательныхъ дифференцировавши. Все идетъ
какъ по маслу вплоть до очерка развитія
соціальнаго. Зд?сь оказывается, что если
общество и испытываетъ рядъ изм?неній, по-
добныхъ изм?неніямъ развивающагося
организма, то входящія въ составь его нед?димыя
изм?няются по направленно, какъ разъ
противоположному. Спенсеръ этого не зам?чаетъ.
Онъ какъ будто не видитъ, что дифференци-
ровавіе труда физическаго, умственнаго, диф-
, ференцированіе общества на р?зко отличные
классы, дифференцированіе вознагражденія
¦ за трудъ на прибыль и заработную плату,
дифференцированіе жизни на трудъ безъ
наслажденія и наслажденіе безъ труда и т. д.—что
вс? эти дифференцированія, способствуя
переходу общества отъ однородности къ
разнородности, въ то же время способствуютъ
переходу нед?лимыхъ отъ разнородности къ
однородности. Невозможно предположить,
чтобы Спенсеръ, такъ широко захватывающи
явленія, ни разу не наткнулся во все время
своего изсл?дованія на эту сторону вопроса.
Она пахнетъ трудовымъ потомъ, кровью, го-
ремъ и страданіемъ, и потому соціологическое-
чутье легко можетъ открыть ее. Но, даже
совершенно отстраняясь отъ оц?нки гнета,
которьшъ ложится фактъ на челов?чество, можно-
все-таки увид?ть самый фактъ, и Спенсерът
д?йствктельно вид?дъ его, подошелъ къ нему
вплотную, но придалъ ему весьма
второстепенное значеніе.
Рядомъ съ процессомъ дифференцированія
въ акт? развитія, по Спенсеру, им?етъ м?сто
процессъ интеграціи, въ сущности лредстав-
ляющій только другую сторону перваго
процесса. Наприм?ръ, Спенсеръ указываете нато,
что слой желчныхъ кл?точекъ, составляющей
зачатокъ печени, «не только становится от-
личнымъ отъ кишечной ст?нки, на которой
онъ лежитъ вначал?, но въ то же самое
время отд?ляется отъ нея и слагается въ органъ»..
Въ ц?ломъ это явленіе представляетъ обо-
собленіе органа, но въ немъ можно различать,
дв? части: процессъ, которьшъ желчныя кл?-
точки подучаютъ характеръ, отличный отъ н?-
которыхъ свойствъ кишечной ст?нки, есть
процессъ дифференцированія, перехода отъ
однороднаго къ разнородному; другой процессъ со-
стоитъ въ томъ, что желчныя кл?точки
сливаются въ одинъ органъ,—это процессъ
интеграціи, перехода отъ разнородности къ
однородности. Очевидно, что эти два процесса
неотделимы одинъ отъ другого, что они взаимно
пополняются^ что тамъ,гд? есть одинъ, долженъ
быть непрем?нно и другой. Словомъ, если
развитіе есть переходъ отъ однороднаго къ
разнородному, то развитіе ц?лой агрегаціи
можетъ совершаться только насчетъ ея состав-
ныхъ частей, которыя при этомъ переходятъ
отъ разнородности къ однородности. Какія
же соціологическія придоженія этого въ
высшей степени важнаго принципа мы найдемъ.
у Спенсера? А вотъ какія: «Соединение млад-
шихъ и ихъ д?тей подъ начальствомъ стар-
шихъ и ихъ д?тей; установленіе различныхъ.
группъ вассаловъ, изъ которыхъ каждая
подчинялась особому барону; подчиненіе группъ
низшихъ дворянъ герцогамъ и графамъ; на-
конецъ еще бол?е позднее установленіе
королевской власти надъ герцогами и графами»—
вотъ н?кото-рые прим?ры соціальной
интеграціи. Мы опять-таки видимъ, что въ ц?ломъ.
каждое изъ этихъ явденій представляетъ
обособление функцій, но при этомъ
возникновение, наприм?ръ, королевской власти можетъ.
быть разсматриваемо съ одной стороны какъ.
результата дифференцированія общества, а
съ другой какъ продукта интеграціи, такъ-
какъ герцоги и графы уже т?мъ самымъ, что
повинуются одному владык? и отказались отъ
части своихъ правъ,—перешли отъ разнород—

41
ЧТО ТАКОЕ ПРОГРЕССЪ?
42
ности къ однородности. Но вс? эти яеважныя,
.мелкія частности совершенно бл?дн?ютъ пе-
редъ роковымъ вопросомъ, на который н?тъ
отв?та у Спенсера. Если всякое развитіе ц?-
.лаго можетъ совершаться только насчетъ раз-
витія частей, если во всякомъ частномъ акт?
развитія существуютъ два элемента: одинъ
•активный, прогрессирующій, переходящійотъ
однородности къ разнородности, и другой
пассивный, такъ-сказать, жертва развитія, пере-
ходящій отъ разнородности къ
однородности,—то какъ отзывается развитіе общества
на судьб? его членовъ? Отв?тъ ясенъ: если
общество переходить отъ однородности къ
разнородности, то соотв?тствующимъ этому
переходу процессомъ интеграціи граждане
общества должны переходить отъ
разнородности къ однородности. Словомъ, прогрессъ
индививидуальный и развитіе общества (по
типу органическаго развитія) взаимно
исключаются, какъ взаимно исключаются развитіе
органовъ и развитіе нед?лимаго. Ч?мъ
проще, спеціальн?? органы, т?мъ вся
организация нед?лимаго разнородн?е и, такъ сказать,
энциклопедичн?е, и наоборотъ. Точно такъ,
ч?мъ разнородн?е общество, т?мъ уже поле
развитія его членовъ и т?мъ они однородн?е.
Въ н?которыхъ частныхъ областяхъ, именно
въ области экономическихъ явленій, эта
двойственность зам?чена давно. Но Спенсеръ
воспользовался только одной стороной экономи-
ческаго анализа и вовсе не воспользовался
своимъ собственнымъ, чрезвычайно яркимъ
•сопоставленіемъ процессовъ днфференциро-
ванія и интеграціи. А между т?мъ, анализируя
продессъ соціальнаго развитія, онъ
необходимо долженъ былъ обратить вниманіе на это
обстоятельство и придать ему такое значеніе,
какого оно не им?етъ ни въ какомъ дру-
гомъ порядк? фактовъ. Д?йствительнр, если
органъ и представляетъ жертву развитія
нед?лимаго, если онъ и интегрируется въ то
время, какъ нед?лимое дифференцируется, то
это д?ло вполн? законное, потому что органъ,
строго говоря, есть всегда часть и только пу-
темъ отвлеченія можетъ разсматриваться какъ
ц?лое. Но нед?лимое есть, наоборотъ, всегда
ц?лое и можетъ разсматриваться какъ часть
въ виду только н?которыхъ спеціальныхъ п?-
лей. Поэтому оно не можетъ приноситься въ
жертву развитію идеальнаго п?лаго, каково
общество. И если это общество развивается
по типу органическаго прогресса, т. е.
переходя отъ однородности къ разнородности, т.
е. дробясь на классы, подклассы и д. д., то,
непосредственно исходя изъ закона Бэра, мы
должны признать такое явленіе патологиче-
скимъ, а не нормальнымъ развитіемъ,
потому что нед?димое при этомъ переходитъ отъ
разнородности къ однородности, т. е.
регрессируешь. Чего хотятъ сторонники такъ назы-
ваемаго женскаго (а въ сущности въ такой же
м?р? и мужского) вопроса? Онитребуютъдля
жешцинъ расширенія умственнаго горизонта
и изв?стнаго участія въ общественныхъ д?-
лахъ, т. е. индивидуальной разнородности,
которая должна отозваться на обществ? умень-
шеніемъ его разнородности, ибо до изв?стной
степени сглаживаетъ разницу между
мужчинами и женщинами. Чего хотятъ ихъ
противники? удержать statu quo, т. е.
односторонность женщины и разнородность общества.
Въ чемъ состоять реформы нын?шняго лар-
ствованія?—въ уменыпеніи общественной
разнородности и въ усиленіи разнородности
индивидуальной. Чего добиваются
аболиционисты?—сгдаженія различій между б?лымъ и
цв?тнымъ населеніемъ, т. е. социальной
однородности, и вм?ст? съ т?мъ расширенія правъ
цв?тного народа и поднятія его нравственна-
го и умственнаго уровня, т. е.
индивидуальной разнородности. Словомъ, всякій
общественный вопросъ поднимается въ об?ихъ
этихъ формахъ сразу, потому что всегда и
везд? дифференцированіе общества, какъ ц?-
лаго, сопровождается интеграціей гражданъ,
какъ частей. Спенсеръ какъ будто не зам?-
чаетъ этого. Сопоставляя этогъ промахъ съ
запрещеніемъ искусству передавать жизнь и
д?ла своего времени, мы должны придти къ
заключенію, что источникъ того и другого за-
блужденія одинъ и тотъ же. И тамъ, и зд?сь
Спенсеръ упускаетъ изъ виду одно и то же. И
это н?что, игнорируемое имъ, такого свойства,
что читатель можетъ подумать, что онъ им?етъ
д?ло съ завзятымъ поборникомъ тьмы, съ од-
нимъ изъ т?хъ людей, которые, подъ видомъ
погони за истиной, защищаютъ сознательно и
злонам?ренно все существующее, насколько
оно для нихъ оказывается выгоднымъ. Если-
бы д?ло было только въ этомъ, то наша
задача была бы очень проста, до такой степени
проста, что сов?стно бы было даже возиться
съ ней такъ долго. Но ниже мы приведемъ н?-
которыя выписки изъ Спенсера, которыя
должны совершенно изгладить изъ ума читателя
столь невыгодное и позорное мн?ніе объ авто-
р?, если оно уже въ немъ зародилось. Если
даже предположить, что корень ошибокъ
Спенсера дежитъ въ его нравственномъ еклад?,
то къ нему нельзя подступать съ грубымъ
масштабомъ, на которомъ обозначены только
аршинныя м?рки безчесгности, сознательной
лжи и проч. Д?ло во всякомъ случа? въ бол?е
тонкихъ и неуловимыхъ отт?нкахъ нравствен-
наго и умственнаго характера.
IY.
Чтобы исчерпать промахъ Спенсера до дна,
посмотримъ на устанавливаемую имъ аналогію
между организмомъ и обществомъ. Параллель.

43 сочиненія н. к.
между оргашзмомъ естественнымъ исоціаль-
нымъ не новость. Кром? Платона и Гоббза, о
которыхъ говорптъ Спенсеръ, безчисленное
множество всякаго рода мыслителей и
писателей трактовали объ этомъ предмет?. Мы на-
помнимъ только Шеллинга, Гёте, зат?мъ ц?-
дуюн?мецкую юридическую, такъ называемую,
«органическую» школу, наконецъ множество
частныхъ сравненій между обществомъ и не-
д?лпмымъ, напрпм?ръ, избитое уподобленіе пс-
торіп общества д?тству, молодости, зр?лости
и смерти нед?лимаго и т. д. Какъ-то недавно
намъ попался подъ руку старый нумеръ
«Библиотеки для Чтенія», а въ немъ статья «Идея
организма», гд?покойнлкъ Эдельсонъ тоже что-
то въ этомъ род?хот?лъ выразить. Но вс? эти
попытки были пли слпшкомъ туманны и
неопределенны, пли ужъ слвшкомъ нел?пы,
и наконецъ проходили совершенно без-
сд?дно, всл?дствіе очевидной произвольности
построенія. Теперь идея соціальнаго
организма начинаетъ поднимать голову въ
совершенно пномъ впд?. Прежде она систематически
разрабатывалась главнымъ образомъ натуръ-
философамн и юристами, и если попадалась
гд?-нпбудь въ другомъ м?ст?, то большею
частью только какъ бол?е или мен?е удачная
метафора. Теперь лее систематическое разви-
тіе идеи соціальнаго организма прннимаютъ
на себя такіе люди, какъ Дрэперъ, Спенсеръ,
люди, обладающіе значительными знаніями въ
сфер? точныхъ наукъ, прпвыкшіе къ здравому
и трезвому мышленію. Всл?дствіе этого идея
соціальнаго организма получаетъ особенный
пнтересъ; притомъ же, едва ли не впервые
она проводится ясно и последовательно,
всл?дствіе чего становится возможнымъ уловить ея
суть.
Спенсеръ начинаетъ короткпмъ общимъ об-
зоромъ пунктовъ сходства и разлнчія между
обществами и индивидуальными организмами.
Пунктовъ сходства онъ указываете четыре.
Во первыхъ, какъ общества, такъ и
организмы, начинаясь соединеніемъ небольшого
числа частей, постепенно такъ увеличиваются въ
объем?, что н?которые пзъ нихъ достигаюсь
разм?ра, въ десять тысячъ разъ бол?е нерво-
начальиаго. Во вторыхъ, и т?, и другіе
развиваются по одному типу, переходя отъ простого
къ сложному. Въ третьпхъ, и въ т?хъ, и въ
другихъ постепенно развивается взаимная
зависимость частей, такъ что, наконецъ, жизнь
и деятельность каждой частп об]'словлпваются
жизнью п деятельностью остальныхъ частей.
Въ четвертыхъ, элементы организма и
общества рождаются, развиваются, д?йству-
ютъ п умпраютъ каждый самъ по себ?,
между т?мъ какъ ц?лое продолж-аетъ жить и
пережпваетъ одно покол?ніе элементовъ за
другпыъ. Отп пункты сходства представляются
Спенсеру весьма значительными и важными,
МИХАЙЛОВСКАГО. 44
тогда какъ, наоборотъ, пункты
различія—гораздо мен?е р?зкими. Ихъ тоже четыре. Во-
первыхъ, организмы им?ютъ специфическая
вн?шнія формы, тогда какъ общества ихъ не
им?ютъ. Но это различіе сглаживается, па
мн?нію Спенсера, какъ неопред?ленностыо
формъ н?которыхъ низшихъ животныхъ, такъ
п т?мъ, бол?е общимъ фактомъ, что вн?шняя
форма организмовъ и обществъ «зависитъ отъ
окружающихъусловій». Надо правду сказать,,
что это уже слпшкомъ общій фактъ, потому
что вн?шияя форма неограннчеекпхъ т?лъ
точно также зависитъ отъ окружающихъ усло-
вій. Гораздо остроумн?е сообралгепія,
противополагаемый Спенсеромъ второму и третьему
пупктамъ различія. Живые элементы
общества не образуютъ такой сплошной массы,
какова живая ткань организма. Но это различіе,
разеуждаетъ Спенсеръ, собственно не
существуете, ибо какъ организмы развиваются изъ
неорганизованная вещества, въ которомъ
разс?яны организованпыя точки, такъ и
члены политпческаго т?ла физически отд?лены
другъ отъ друга промежутками не мертваго
пространства, а занимаемаго фауной и
флорой, т. е. жизнью нпзшаго разряда; и эта
низшая жизнь, отъ которой зависитъ
существование челов?ка и общества, необходимо должна
быть включена въ понятіе соціальнаго
организма. Жлвые элементы организма большею
частью пеподвшкны, а элементы организма
соціальнаго способны передвигаться. И это
различіе неважно и только поверхностно,
говорите Спенсеръ. Въ качеств? общественныхъ
д?ятелей, люди въ сущности неподвижны:
сельскій хозяинъ, мануфактуристе и т. д.функ-
ціонируютъ на одномъ и томъ же м?ст?, и если
отлучаются на всегда или на время, то остав-
ляютъ кого-нибудь вм?сто себя. Четвертый
пункте различія есть самый важный, какъ по-
мн?нію Спенсера, такъ и по нашему. «Въ т?л?
животнаго только изв?ствый родъ ткани ода-
ренъ чувствительностью, въ обществ? же вс?
члены одарены ею». Этотъ доводъ Спенсеръ
старается ослабить, во первыхъ, т?мъ, что въ
н?которыхъ низшихъ животныхъ, неим?ю-
щихъ нервной системы, обладаемая ими
слабая чувствительность распред?лена одинаково
на вс? части.
«Ером? того, говорить Спенсеръ, мы должны
помнить, что и общества не лишены в?котораго
дифференцироваиія въ этомъ род?. Единицы
общины хотя и ве? чувствительны, но
чувствительны не въ равной степени. Сословія, занимавшаяся
землед?ліемъ и вообще тяжелыми работами,
гораздо мен?е впечатлительны, какъ въ умственном^
отношеніи, такъ и въ отношеніи душевныхъ волне-
ній, нежели другія сословія; особенно р?зко
отличаются они въ этомъ случа? отъ сословій, полу-
чпвшихъ высшее умственное образованіе.Но все-
таки этотъ пунктъ представляетъ довольно р?зкій
контрастъ между политическими и
индивидуальными т?лами, котораго никогда не сл?дуетъ.

45
ЧТО ТАКОЕ ПРОГРЕССЪ?
46
упускать езъ виду, потому что онъ напоминаетъ
намъ, что между т?мъ какъ въ индпвидуальныхъ
т?лахъ благосостояніе вс?хъ частей вполн?
подчинено благосостояние нервной системы, въ
пріятномъ или бол?зненномъ возбужденіи
которой заключается все благо или зло въ жизни,—
о политическихъ т?лахъ нельзя сказать того же.
Пусть жизнь отд?льныхъ частей животнаго
поглощается жизнью ц?лаго, оно такъ и сл?дуетъ,
потому что это ц?юе им?етъ корпоративную
сознательность, способную ощущать наслажде-
ніе или страданіе. Общество же д?ло другое:
его жнвыя единицы не утрачиваютъ и не мо-
гутъ утратить индивидуальной сознательности,
а община, съ другой стороны, не им?етъ
корпоративной сознательности, какъ ц?лое. Это-то и
есть главная неизм?нная причина, по которой
благосостояніе гражданъ никогда не можетъ
быть справедливо жертвуемо для какого-то во-
ображаемаго блага государства, а напротивъ
того государство должно существовать
единственно только для блага гражданъ. Корпоративная
жизнь въ этомъ йлуча? должна подчиняться зюизни
отд?льныхъ частей, а не жизнь отд?льныхъ частей—
корпоративной жизни*. (Т. I. Опыты, «Соціаль-
ный организмъ», стр. 426).
Казалось бы, посл?днее разлпчіе до такой
степени существенно и важно, что его одного
было бы достаточно для унпчтоженія
параллели между организмомъ и общ?ствомъ. «Не
забывать» его, какъ сов?туете Спенсеръ, и
въ то же время настаивать на аналогіи—
невозможно. Но Спенсеръ настапваетъ и
потому, какъ увидимъ, забываете.
Бол?е подробный разборъ фактовъ, оправ-
дывающпхъ уподобленіе общества живому т?-
лу, Спенсеръ начпнаетъ съ низшихъ ступеней
органической жизни и съ первыхъ стадій об-
щественнаго развитія, и зат?мъ шагъ за ша-
гомъ сл?дитъ за дальн?йпшмъ усложненіемъ
т?хъ и другихъ. Онъ проводить посл?дова-
тельно параллели: между микроскопическими
растеніями и животными, обнаруживающими
крайне простое строеніе, и агрегатами пхъ,
состоящими изъ независимыхъ единіщъ, съ
одной стороны, и первобытными общинами,
состоящими изъ независимыхъ и равныхъ
людей, съ другой; между сл?дующими ступенями
органической жизни, проявляющими уже
относительно значительную степень «фпзіологп-
ческаго разд?ленія трзда», т. е. обособления
и спеціализаціи тканей и органовъ—и т?ми
фазами развитія общества, въ которыхъ
экономическое разд?леніе труда произвело пер-
выя кастовыя дробленія; между образованіемъ
животныхъ колоній изъ н?сколькихъ нец?ло-
стныхъ нед?лимыхъ и слитіемъ однородныхъ
группъ въ. одно племя; между почкованіемъ
и раздробленіемъ племени всл?дствіе
недостатка пищи и проч. Во вс?хъ этпхъ случа-
яхъ Спенсеръ уподобляетъ соціалъный строй
не столько отд?льнымъ организмамъ, сколько
агрегаціямъ организмовъ и, наприм?ръ, по-
липпякъ можетъ разсматриваться и д?йствп-
тельно разсматривается многими какъ ассо-
ціація полиповъ, а сравненіе общества съ
обществ омъ, для нашей ближайшей ц?ли,
особеннаго интереса не им?етъ. Смотр?ть ли
на гидру, на полипнякъ и т. д. какъ на орга-
низмъ социальный или естественный,—этотъ
вопросъ можетъ быть р?шенъ только посх?
окончательнаго и подробнаго разсмотр?нія
пунктовъ сходства и различія мея-сду общест-
вомъ и нед?лимымъ. Еъ этой специальной ц?ли
своего изсл?дованія Спенсеръ и обращается
дал?е. Въ зародыш?, говорить онъ, масса кл?-
точекъ отлагаетъ периферическій слой,
который въ дальн?йшемъ развитін распадается на
два: впутренній—слизистый, и
вн?шній—серозный. Изъ сдпзистаго слоя развивается
питательный аппарате, изъ серознаго —
аппарате вн?шней д?ятельности. «Изъ перваго
образуются т? органы, которыми
приготовляется и поглощается пища, втягивается кп-
слородъ и очищается кровь; тогда какъ изъ
посл?дняго образуются нервная, мышечная и
костная системы, соедпненнымъ д?йствіемъ
которыхъ совершаются двнженія т?ла какъ
ц?лаго». Въ развитіи общества происходятъ
совершенно параллельный явленія. Общество
дифференцируется на управляющихъ и упра-
вляемыхъ, которые, усвоивая себ? разлнчныя
функціи, становятся поздн?е другъ къ другу
въ отношенія«вольныхълюдейирабовъ,
дворянства и кр?постпыхъ». Правящій классъ
функціонируетъ какъ серозный слой органи-
ческаго зародыша, управляетъ вн?шними
д?йствіями общества, тогда какъ классъ
управляемыхъ, подобно слизистому слою,
бол?е и бол?е исключительно занимается снабже-
ніемъобществапищею. «Впосл?дствіп, пом?р?
того, какъ рабочій слой удаляется все бол?е и
бол?е отъ д?лъ общества и. утрачиваете свою
силу въ нпхъ, онъ ограничивается почти
исключительно процессами добыванія продо-
вольствія, между т?мъ какъ дворянство,
переставая участвовать въ этнхъ процессахъ,
посвящаете себя управленію движеніями по-
литическаго т?ла». Дал?е, появленію въорга-
низм? естественномъ промежуточна™ сосу-
дпстаго слоя, пзъ котораго образуются
главные кровеносные сосуды,—въ органнзм? со-
ціальномъ соотв?тствуетъ образованіе сред-
няго, торговаго сословія. Какъ на этой
ступени развитія организма пища передается
отъ сдпзистаго слоя къ серозному не
непосредственно, а при помощи сосудистаго слоя,
такъ и въ обществ? предметы потребленія
передаются не прямо рабами господамъ, а
при посредств? купцовъ. Кровь живого т?ла
соотв?тствуетъ масс? продуктовъ,
находящихся въ обращенін въ политическомъ т?л?;
нервная система — правительственной
организации кровесные сосуды—путямъ сообще-
нія; мозгъ — парламенту п т. д. и т. д.
Спенсеръ самымъ добросов?стнымъ образомъ ис-

47
сочиненія н. к. михайловскаго.
48
полняетъ заданную имъ себ? работу. Н?ко-
торыя изъ чаетныхъ аналогій, на которыя онъ
при этомъ наталкивается, чрезвычайно
остроумны. Такъ наприы?ръ: «кровеносные
сосуды получаютъ опред?ленныя ст?нки, —
дороги окапываются и усыпаются щебнемъ».
Или сравненіе двойного пути рельсовъ же-
л?зной дороги, разносягцихъ единовременно
общественные токи по двумъ противополож-
нымъ направленіямъ, — съ артеріями и
венами. Или, наконецъ, сравненіе мозга съ пар-
ламентомъ. Нов?йшая пспхологія, говорить
Спенсеръ, принимаетъ, что «головной мозгъ
занимается не прямыми впечатл?ніями извн?,
а представленіяші этпхъ впечатд?ній: вм?сто
д?йствительныхъ ощущеній, производимыхъ
въ т?л? и непосредственно оц?няемыхъ
чувствительными узлами или первичными
нервными центрами, головной мозгъ получаетъ
только представления этихъ ощущеній, и
сознательность его называется
представительною (representative), для отличія отъ
первоначальной, непосредственно воспринимающей
впечатл?вія сознательности». «Не
знаменательно ли, восклицаетъ Спенсеръ, что мы
напали на то же самое слово для означенія
функціп нашей палаты общинъ? Мы назы-
ваемъ ее представителънымъ собраніемъ,
потому что интересы, которыми она зав?дуетъ,
страданія и наслажденія, о которыхъ она со-
в?щается, не прямо ощущаются ею, а
представляются ей различными членами» (1,455).
Бс? эти сбдиженія очень остроумны, но т?мъ
не мен?е неизб?жно возникаетъ вопросъ:
какая ихъ ц?ль, зач?мъ Спенсеръ положилъ на
эту эквилибристику столько труда и терп?-
нія? Мы не привели и четвертой доли его
соображений по этому поводу; онъ сл?дитъ за
частными проявленіями своей аналогіи по
вс?мъ тончайшимъ разв?твленіямъ оргашгз-
мовъ естественнаго и соціальнаго. Къ чему
это? Не думаетъ же онъ установить новый
видъ—societas? Вообще теоретическое значе-
ніе уподобленія общества организму — вещь
очень темная, но Спенсеръ им?етъ въ виду и
его практическую ц?ль. Онъ полагаетъ, что
аналогія эта, подводя подъ одни и т? же
законы явленія жизни общественной и
органической, можетъ способствовать развитію той и
другой отрасли знанія; что физіологія и со-
ціологія могутъ взаимно обм?ниваться
своими спеціальными истинами. Въ особенности
онъ рекомендуетъ физіологамъ употребленіе
особаго метода, который онъ называетъ со-
ціологичесішмъ. Методъ этотъ состоитъ въ
томъ, чтобы изучать организованныя т?ла не
только прямо и непосредственно, а и косвенно,
изучая т?ла политическія. Отъ приложенія
этого метода Спенсеръ ожидаетъвъ будущемъ
значительныхъ шаговъ впередъ для физіоло-
гіи, но до сихъ поръ можетъ указать только
одинъ пунктъ, заимствованный физіодогами у
соціологіи—именно понятіе физіологическаго
разд?ленія труда. Выраженіе этс, кажется,
впервые употреблено Мидьнъ - Эдвардсомъ
для т?хъ процессовъ обособленія тканей и
органовъ, сумма которыхъ составляетъ
органическое развитіе, то есть переходъ его отъ
однороднаго къ разнородному, отъ простого къ
сложному, отъ общаго къ частному. Это въ
сущности метафора, весьма удобная и
обрисовывающая данное явленіе въ высшей степени
рельефно; но построить на ней, какъ это д?лаетъ
Спенсеръ, идею тождественности прогрессаор-
ганическаго и соціальнаго и идею соціальнаго
организма невозможно. Прежде всего сл?дуетъ
зам?тдть, что физіологи изобр?ли выраженіе
«физіологпческое разд?леиіе труда» не всл?д-
ствіе самостоятельна™ наблюденія явленій
общественной жизни, а взяли его ц?лнкомъ у
экономистовъ. Экономисты же вплоть до
Уэкфильда принимали принципъ разд?ленія
труда во всей той эмпирической неполнот?,
съ какой онъ явился въ знаменитомъ труд?
Адама Смита «О богатств? народовъ». (Век-
каріа, впрочемъ, еще раньше указалъ на его
значеніе). Уэкфильдъ первый изъ
экономистовъ зам?тилъ, что разд?леніе труда есть
только частное проявленіе гораздо бол?е
общаго факта, именно коопераціи; что соче-
таніе труда или кооперація безусловно спо-
собствуетъ усиленію производительности
труда, но что она не исчерпывается разд?леніемъ
труда; что есть другой типъ коопераціи, именно
простое сотрудничество, и что въ этомъ во-
прос? экономисты принимали часть за ц?-
лое, что им?ло весьма печальныя для науки
посл?дствія. Въ простомъ сотрудничеств?
н?сколько челов?къ одинаково помогаютъ
другъ другу въ одномъ и томъ же д?л?; при
разд?леніи труда, напротивъ, н?сколько
челов?къ помогаютъ другъ другу различно,
раздробляя всю операцію на части и выбирая
себ? каждый отд?льную часть. «Различіе
между простымъ и сложнымъ сотрудничест-
вомъ очень важно — говорить Уэкфильдъ
(Милль: «Основанія пол. эк.», I, 166). — Въ
простомъ челов?къ всегда сознаетъ, что со-
трудничаетъ съ другими; взаимное сод?йствіе
тутъ очевидно самому нев?жественному и
тупому взгляду. Въ сложномъ сотрудничеств?
только очень немногіе изъ множества заня-
тыхъ имъ людей хотя н?сколько сознаютъ,
что сод?йствуютъ другъ другу. Причину этого
различія нетрудно понять. Когда н?сколько
челов?къ поднимаютъ одну тяжесть или та-
щатъ одинъ канатъ въ одно время и въ одномъ
и?ст?, тутъ невозможно сомн?ваться, что они
сотрудничают другъ съ другомъ: этотъ фактъ
вносится въ мысль простымъ чувствомъ зр?-
нія. Но когда разные люди работаютъ въ
разное время, въ разныхъ м?стахъ, надъ

49
ЧТО ТАКОЕ ПРОГРЕССЪ?
50
разными д?лами, ихъ сотрудничество не такъ
прямо зам?чается, хотя они столь же положи-
тельнымъ образомъ сод?йствуютъ другъ другу:
чтобы зам?тить этотъ факта, нужна сложная
умственная операція». Къ этому сл?дуетъ
только прибавить, что отм?ченная нами выше
и незам?ченная Спенсеромъ двойственность
разд?ленія труда, требуя сложныхъ умствен-
ныхъ операцій, въ то же время отнимаетъ у
работать способность къ нимъ. Въ этомъ по-
сл?днемъ обстоятельств? заключается и то
коренное различіе разд?ленія труда физіологи-
ческаго н экономическаго, которое д?лаетъ ихъ
принципами несоизм?римыми, взаимно
исключающимися, вм?ст? съ ч?мъ рушится зданіе
соціальнаго организма и тождественности
прогресса органическаго и соціальнаго.
Когда яйцо, изъ котораго долженъ вырост
челов?къ или животное, дифференцируется
на слои серозный, слизистый и сосудистый, то
этимъ явленіемъ обусловливаются зачатки
физіологическаго разд?ленія труда. Съ тече-
ніемъ времени каждый изъ этихъслоевъ
дифференцируется въ ткани и органы, изъ кото-
рыхъ каждый исполняетъ какую-нибудь одну
епеціальную функцію. Одни берутъ на себя
трудъ переваривать пищу, другіе
воспринимать впечатл?нія, третьи передавать
организму кислородъ воздуха и выд?лять
углекислоту, четвертые исполнять вн?шнія движе-
нія по повел?ніямъ центральнаго органа
нервной системы и т. д. Ч?мъ ярче обозначена
зд?сь спеціализація функцій, т?мъ организмъ
стоитъ выше на зоологической л?стниц?, т?мъ
онъ развит?е, т?мъ онъ сложн?е. Въ этомъ
постепенномъ усложненіи путемъ
физіологическаго разд?ленія труда между органами со-
стоитъ великій Вэровъ законъ органическаго
развитія. Если мы видимъ, что органы нед?ли-
маго все бол?е спеціализируютъ свои
отправления и т?мъ способствуютъ усложненію ц?-
лаго, мы говоримъ, что организмъ
развивается, прогрессируетъ. Еслибы случилось,
что борьба за существованіе поставила нед?-
лимое въ такія условія, что н?которые органы
его перестали д?йствовать, всл?дствіе чего
произошло упрощеніе организаціи, мы
сказали бы, что нед?лимое регрессируете. Глаза
нещерныхъ животныхъ, всл?дствіе долгаго
неупотребленія, перестаютъ функціонировать,
иногда в?ки ихъ сростаются и покрываются
шерстью. Ясно, что нед?лимыя стали однород-
н?е своихъ зрячихъ родичей; трудъ передачи
впечатл?ній отъ вн?шняго міра, распред?ляв-
шійся прежде между пятью органами чувствъ,
распределяется теперь только между
четырьмя. Физіологическое разд?леніе труда
стало мен?е полньшъ и потому животное
регрессируете. Рабочія пчелы и муравьи, какъ
изв?стно, безполы. Съ другой стороны
способные къ воспроизведена) самцы и самки
неспособны къ работ?, что, разум?ется, также
коренится въ н?которомъ упрощеніи
организаціи. Такъ какъ безполые муравьи и пчелы
должны были явиться очевидно поздн?е пло-
довитыхъ, то было, значить, время, когда
пчелы и муравьи были единовременно
способны и къ работ?, и къпроизведенію новыхъ
особей, и когда, сл?довательно,фязіологическое
разд?леніе труда между органами пчелъ и му-
равьевъ было полн?е теперешняго: въ каж-
домъ изъ нихъ функционировали и органы
работы, и органы воспроизведенія. Подъ влія-
ніемъ какихъ же условій произошло ослабде-
ніе физіологическаго разд?ленія труда и,
следовательно, понпженіе организаціи, упрощеніе,
регрессъ? Подъ вліяніемъ разд?ленія труда
экономическаго. Когда муравьи и пчелы без-
сознательно под?лили между собой свой
общественный трудъ, такъ что одни стали только
работать, а другіе только воспроизводить
новыхъ особей, то, путемъ естественнаго
подбора, это экономическое разд?леніе труда въ
ряду покол?ній атрофировало ненужный для
каждаго изъ спеціальныхъ трудовъ
способности и силы. Итакъ, экономическое
разд?леніе труда повело къ ослабленію разд?ленія
труда физіологическаго, и такимъ образомъ
понизило уровень развитія муравьевъ и пчелъ.
Челов?ческое общество устроено,
разум?ется, не хуже муравейника или улья.
Экономическое разд?леніе труда играетъ въ немъ
не мен?е значительную роль. И если мы не
дожили еще до безполыхъ рабочихъ, то
дожили по крайней м?р? до теоріи <моральнаго
воздержаніяк А это ужъ немало, это ужъ идея
безполаго рабочаго, которую уму челов?че-
скому, пожалуй, и удастся обратить въ плоть
и кровь. Экономическое разд?леніе труда, то-
есть разд?леніе труда между отдельными
неделимыми, составляетъ, какъ видно изъ
Спенсерова очерка соціальнаго развитія, базисъ всей
нашей культуры. И любопытно просл?дить за
связью его съ физіологическимъ разд?леніемъ
труда, то-есть съ разд?леніемъ труда между
органами. Связь эта та же самая, чтор въ
исторіи муравейниковъ и ульевъ. Когда'пра-
вящій классъ окончательно
дифференцировался изъ однородной массы первобытнаго
общества и оставилъ за собой трудъ
умственный, а трудъ физическій предоставилъ управ-
ляемымъ, то это былъ первый шагъ
экономическаго разд?ленія труда. При этомъ нервная
система управляемыхъ постепенно должна
была упрощаться, вм?стимость черепа и раз-
м?ръ умственныхъ способностей —
уменьшаться, такъ какъ въ посл?днихъ предстояла
все меньшая и меньшая надобность: за
управляемыхъ думали управляющее. Значитъ, пре-
д?лы физіологическаго разд?ленія труда съу-
зились. То же самое произошло и въ сред?
правящего класса. По м?р? того, какъ представи-

51
СОЧИНЕНЩ Н. К. МИХАЙЛОВСКАГО.
52
теди его все больше углублялись въ выпавшую
на ихъ долю часть труда, ихъ мускульная
система слаб?ла, кости становились тоньше и
хрупче. ДальнЬйшая спеціализація индивиду-
альныхъ отправяеній сопровождается и даяь-
н?йшимъ ослабленіемъ физіологическаго раз-
д?ленія труда. Въ сфер? труда физическаго
мы им?емъ, наприм?ръ, сапожника или
портного, который, не говоря уже объ его
умственной слабости, постоянно сидя на корточкахъ
и только д?лая однообразный движенія руки—
развилъ въ этой рук? н?которые мускулы, но
за то мускулы ногъ его осдаб?ли. Въ предк?
его, который д?лалъ столько же сапоговъ,
сколько пзнашпвалъ ихъ, трудъ одинаково
распределялся по вс?мъ органамъ, тогда какъ
въ потомк? функціонируетъ гораздо меньшее
число органовъ. Въ сфер? умственнаго труда
мы им?емъ, напрнм?ръ, зам?чательно умныхъ
людей, лпшенныхъ эстетическаго чувства.
Число этпхъ прпм?ровъ можетъ быть
увеличено до безконечности. Но и этого достаточно,
чтобы впд?ть, что физіологическое и
экономическое разд?деніе труда взаимно
исключаются, что ч?мъ сильн?е посд?днее, т?мъ сіа-
б?е первое. Сл?довательно, взаимно
исключаются и лрогрессы органпческій и соціадьный,
какъ его понимаетъ Спенсеръ, что мы уже,
впрочемъ,впд?ли въ предыдущей глав?.
Исчезаете пли по крайней м?р? сводится на
простую метафору и параллель между органпз-
момъ п обществомъ, потому что параллель эта
им?етъ смыслъ только при сходств? между
поаатіямп объ органахъ и нед?димыхъ, а
такого сходства въ д?йствитедьности н?тъ.
Органъ представляетъ собою опред?ленную
часть нед?лпмаго, пзв?стньшъ спеціалънымъ
образомъ функціонирующую и немогущую
жить своею собственною, отд?льною,
самостоятельною жизнью. Неделимое можетъ жить
самостоятельно, если вс? органы, входящіе
въ составъ его, исполняютъ свои спеціальныя
обязанности. Мы не можемъ себ? представить
руки, языка, ноги вн? организма, тогда какъ
безъ особеннаго напряженія воображенія
можемъ думать о челов?к? вн? общества, а т?мъ
бол?е представить себ? несоціалъное низшее
животное. Въ <Основаніяхъ біодогіи»
Спенсеръ, перебравъ н?сколько существующпхъ
опред?леній нед?лпмаго и показавъ трудность
р?шенія этого вопроса, останавливается, на-
конецъ, на сл?дующей формул?: «Біологйче-
скій пндпвидъ есть конкретное ц?лое, пм?ю-
щее строеніо, позволяющее ему, при пзв?ст-
ныхъ условіяхъ, постоянно приспособлять
свои внутреннія отпошенія къ вн?шнимъ такъ,
чтобы поддерживалось равнов?сіе его отправ-
леній> (207). Это значитъ, что каждая
ступень органнческаго развитія, то-есть 'Каждый
видъ пм?етъ изв?стную сумму отправленій,
распред?ленпыхъ между его органами такпмъ
образомъ, что вс? они функц'юнпруютъ
единовременно. Чяенъ соціальнаго организма,
очевидно, не подходитъ подъ это опред?леніе,
и сл?довательно Спенсеровъ соціалъный орга-
низмъ состоитъ не изъ индивидовъ. Но это ит
не органы, потому что они им?ютъ способность
страдать и наслаждаться, которой органы
лишены. Нед?лимое всегда будетъ искать на-
слажденія и б?жать страданія, и эти стремле-
нія, какъ положительное, такъ и
отрицательное, необходимо отзовутся на всемъ стро?
соціальнаго организма и отзовутся бол?зненио,
всл?дствіе антагонизма между частями его:
что выгодно для одной, то невыгодно для
другой. И въ конц? концовъ соціадьный орга-
низмъ долженъ рухнуть, какъ рушится онъ
уже въ теоріи отъ собственнаго безсплія.
Для выясненія значенія идеи соціальнаго
организма, мн? хот?лось бы представить
читателю воззр?нія Дрэперана соціалыгый орга-
низмъ, такъ какъ онъ выражается груб?о п
наглядн?е. Къ несчастію, у меня н?тъ подъ.
руками ни «Умственнаго развитія Европы*,
ни «Гражданского развитія Америки>, ни
<Физіологіи> Дрэпера, который проводить
свою любимую идею соціальнаго организма
во вс?хъ этихъ сочиненіяхъ. Но вотъ отры-
вокъ изъ одной моей коротенькой старой за-
м?тки по поводу «Исторіи гражданскаго
развитія Америки >. Если читатель незнакомъ съ
этой книгой, такъ увидитъ въ чемъ тутъ суть,
«Сущность взглядовъ Дрэпера на
соціадьный прогрессъ составляютъ сд?дующія дв?
мысли: ходъ развитія общества и ходъ
развитія нед?лимаго тождественны, такъ что
каждое пед?лимое представляетъ собою об-
разецъ общества въ маломъ вид?; дал?е—
«великая ц?ль природы заключается въ до-
стпженіп господства разума». Мы не гово-
рпмъ уже о томъ, что странно приписывать
какія бы то ни было ц?лп природ?, но мы сей-
часъ увидимъ, въ чемъ собственно состоитъ.
господство разума, о которомъ мечтаетъ Дрэ-
перъ. По отношенію къ интеллектуальной снл?
онъ д?литъ вс? посл?довательныя ступени про-
явленія органической жизни на три типа. Низ-
шіе организмы подобны автоматамъ п д?й-
ствуютъ совершенно безсозиательпо, нервная
система ихъ совс?мъ не развита. На высшей
ступени къ автоматизму присоединяется
инстинкта., не выт?сняя его однако; зд?сь мы
находпмъ усложнеиіе нервной системы, обра-
зованіе нервныхъ узловъ, словомъ, обособле-
піе, спеціадизацію отправленій. Наконецъ, въ
высшпхъ жпвотныхъ формахъ это обособленіе
достпгаетъ высшей точки своего развитія, ре-
зультатомъ чего является образованіе
мозговой массы—«пнтеллектуальнаго аппарата», на
ряду съ которимъ продолжаютъ существовать
аппараты автоматически и инстинктивный.
Въ челов?к? роль автоматическая аппарата

53
ЧТО ТАКОЕ ПРОГРЕССЪ?
54
играетъсішнной мозгъ, д?йствія котораго чпсто ціальнаго организма, мы и не признаемъ этой
механическія; нервные узлы, въ которыхъ на- идеи. Общество есть не организмъ, а совокуп-
ходятся нервы обособленныхъ чувствъ, пред- ность нед?лимыхъ организмовъ; оно состоитъ.
ставляютъ собою аппарата инстинктивный, не нзъ органовъ, спеціально предназначен-
а головной мозгъ есть «поприще идей, царство ныхъ для того пли другого отправления, а изъ.
мысли, орудіе, посредствомъ котораго д?й- нед?лпмыхъ, им?іогщгхъ вс? органы и потому
ствуетъ умъ». Геологія и палеонтологія пока- псполняющнхъ всю сумму отправленій. Идея
зываютъ, что появленіе органпзмовъ, посд?- соціальнаго организма находится въ прямомъ.
довательно населявшихъ землю, сл?дуетъ тому противор?чіи съ закономъ Бэра, и можно толь-
же плану, т. е. въ бол?е древнихъ пластахъ ко удпвляться блпзорукостп ея защитниковъ,.
мы встр?чаемъ лшвотпыя формы съ напбол?е которые хотятъ опереться на этотъ законъ..
простой нервной системой, которая въ позд- Превращеніе организма (нед?лимаго) въ ор-
н?йшихъ тнпахъ все бол?е п бол?е услож- ганъ, сопровождаемое нарушеніемъ его ц?лост-
няется, пока не дос/гпгнетъ,наконецъ,досл?д- ностп и независимости, есть развитіе разно-
ней фазы своего развптія въ челов?к?. Нако- роднаго въ однородное, о бщаго въ спеціаль-
ненъ, та зке посл?довательность зам?чается п ное, многосторонняго въ одностороннее, а сл?-
въ развитін челов?ка, начиная съ эмбріонп- довательно, такое превращеніе ни въ какомъ
ческаго состояния. Изъ всего этого Дрэперъ и случа?не молсетъ быть подведено подъ законъ.
заключаете, что ц?лъ природы есть господство Бэра. Это развитіе патологическое, а не фи~
разума. Къ этому стремится каждый челов?къ, зіологпческое, а идея соціальнаго организма—
разсматрпваемый и какъ нед?лимое, и какъ «двойная бухгалтерія». Законъ Бэра есть за-
членъ общества. Для достиженія господства конъ нормальнаго, фпзіологическаго развптія.
разума въ обществ!;, Дрепоръ хочетъ его по- Вступая въ качеств? спеціалънаго органа въ.
строить по тому же плану, по которому ела- дрэперовскій соціалъный организмъ, съужи-
гается организмъ нед?лнмаго высшаго типа, вая свою деятельность, разжаловывая себя,,
т. е. обладающаго вс?мн тремя ступенями раз- если можно такъ выразиться, пндивидуумъ.
витія нервной системы. Въ его обществ?, та- т?мъ самымъ нарушаетъ этотъ законъ, т. е..
• кпмъ образомъ, доллены быть члены, спеціаль- развивается анормально. Изъ всего его
сушено посвятивпгіе себя нервной д?ятельности— ства упражняется и развивается только нич-
это головной мозгъ общества. Съ другой сто- тояшая часть; все остальное глохнетъ, зами-
роны, «самая многочисленная часть общества раетъ. Органически прогреесъ, по закону Бэ-
должна посвятить себя работ? (физической), ра, состоитъ въ услолененіи организаціи; зд?сь
едва выучиваясь чему нибудь, не относящему- мы впдпмъ совершенно противное. Ясно, что
ся къ ея ежедневному труду; всякаго усовер- защитники идеи соціальнаго организма, думая
шенствованія онадостигаетъпростымъподра- сд?лать общество логпчеекпмъ выводомъ изъ.
жаніемъ. Она повинуется своимъ насл?дствен- природы, д?лаютъ его антитезой ея. Но идея
нымъ инстинктамъ, не им?я никакой идеи ни соціальнаго организма ложнане тольковъпрнн-
о прогресс?, пи о развитін. Управляемая цип?, она.не молсетъ и фактически осущест-
вн?шними явлепіями и своими собственными виться. Въ результате безконечной спеціализа-
побужденіями, она не способна ни къ комби- ціи труда получаются не ц?лые индивидуумы,,
націямъ, ни къ обобщеніямъ. Ея движеніе а только, такъ сказать, изв?стныя части ихъ;.
вполн? завпептъ отъ скрытаго вліянія вн?гп- но этовсетакп не органы, они не теряютъ спо-
нихъ д?ятелей. Эта обширпая масса, подобно собности страдать и наслаждаться, что состав-
облаку, стремится къ своей участи, по надрав- ляетъ существенную, характеристическую
ленію в?тра» (ст. 269). На стр. 48-й Дрэперъ черту нед?лимаго. Эта способность есть, безъ.
также высказываетъ мысль, что «въ членахъ сомн?нія, лучшій пробный камень для про-
каждаго общества доляшы быть различныя в?рки дрэперовскаго обобщенія, нев?рность
степени ума». Такой порядокъ вещей онъ по- котораго доказывается заключающимся въ.
чему-то называетъ господствомъ разума... По- немъ противор?чіемъ: въ организм? страдаютъ.
-дожпвъ, такимъ образомъ, р?зкую границу п наслаждаются не части, а ц?лое, а въ обще-
между трудомъ физпческимъ и умственнымъ, ств? наоборотъ, и следовательно н?тъ никако-
Дрэперъ пропов?дуетъ дальн?йшую спеціалп- го подобія между обществомъ и нед?лимымъ»..
зацію труда и новыя его дробленія. Какъ ви- Посл?днее обстоятельство напоминаетъ
дитъчитатель,этоодинъизъобразцовъзлоупот- намъ, что Спенсеръ, сов?туя не забывать,
ребленія закономъ Бэра. Бэръ выразилъ с}тц- по его собственному мн?нію, вален?йшій-
ность органическаго прогресса формулой: пунктъ различія между обществомъ п организ-
«посл?довательный рядъ пзм?неній приводить момъ, т?мъ не мен?е забылъ его. И забвеніо-
однородное къ разнородному». Это одно изъ это всего ярче проглядываетъ въ наибол?е
плодотворн?йшихъ обобщеній современной остроумной* частности его аналогіи—въ па-
нау^д; но именно исходя изъ этого закона", на раллелп мелсду парламептомъ п головнымъ моз-
которомъ Дрэперъ п другіе строятъ идею со- гомъ. Если головной мозгъ нед?лимаго полу-

55
СОЧИНЕНЫ Н. К. МИХАЙЛОВСКАГО.
56
чаетъ не д?йствительныя ощущенія,
непосредственно оц?няемыя нервными узлами, а
представления этихъ ощущеній, то т?мъ не мен?е
органпзмъ, обладая корпоративною
сознательностью, страдаетъ и наслаждается весь. Всд?д-
ствіе этого, выражаясь метафорическимъ язы-
комъ Спенсеровой аналогіи, интересы мозга
солидарны съ интересами ц?лаго организма,
и въ немъ не найдется торіевъ и виговъ, ра-
дикаловъ и чартистовъ. Но англійскимъ рабо-
чимъ ничуть не легче отъ того, что ихъ
интересы и страданія не непосредственно ощущаются
палатою общинъ, а «представляются» ей. Въ
органпзм? всетаки страдаетъ и наслаждается
ц?лое, а не часта; въ обществ? всетаки стра-
даютъ и наслаждаются части, а не ц?лое. И
никакое остроуміе, никакая эрудиція не въ
сидахъ стереть эту коренную разницу,
связанную съ коренною разницею между разд?-
леніемъ труда физіологическимъ и соціаль-
нымъ, которая, въ свою очередь, связывается
•съ столь же коренной разницей между разви-
тіемъ органическими, и согцадьнымъ.
Итакъ въ третій разъ Спенсеръ проходить
съ закрытыми глазами мимо челов?ческихъ
радостей и горестей, хотя вс? три раза крылья
его мысли вплотную касаются т?хъ и другихъ,
и проходить онъ мимо ихъ на самые
разнообразные лады. Предписывая искусству
изображать только прошлую жизнь, онъ минуетъ
тревоги настоящаго по простому недосмотру, такъ
какъ принципъ контраста не исключаете изъ
задачъ искусства передачи современныхъ яв-
леній. Проводя параллель между прогрессомъ
органическимъ и соціальнымъ, онъ
отворачивается отъ счастія челов?чества сознательно,
потому что прямо заявдяетъ о своемъ неува-
женіи къ этой точк? зр?нія. Установляя ана-
логію между организмами естественнымъ и
общественнымъ, онъ обходить страданіе и на-
слажденіе челов?капо двойному недосмотру: за-
бываетъ не только это страданіе и наслажденіе,
но и свое собственное напоминаніе объ нихъ.
Еслибы во вс?хъ этихъ трехъ случаяхъ онъ
д?йствитедьно дошелъ до истины—мы бы ни
слова не сказали и не могли сказать противъ
его объективнаго метода. Усп?хъ въ этомъ
случа? оправдалъ бы средства, какъ бы мы
на нихъ ни смотр?ли безотносительно къ
результатами Но мы впдимъ, что этого н?тъ;
мы видимъ напротивъ, что во вс?хъ этихъ
трехъ случаяхъ онъ впадаетъ въ грубыя
ошибки. И такъ-какъ въ сил? ума Спенсера
сомн?ваться невозможно, то самъ собою
представляется вопросъ: законно ли устраненіе
тедеодогическаго элемента изъ соціологиче-
скихъ изсл?дованій, можетъ-ли объективный
методъ'дать въ соціологіп благіе результаты?
Можетъ быть, соціологъ не им?етъ, такъ
сказать, логическаго права устранить изъ своихъ
работъ чедов?ка, какъ онъ есть, со вс?ми его
скорбями и желаніями; можетъ быть, грозный
образъ страдающаго челов?чества,
соединившись съ логикой вещей, мстить всякому, кто
его забудетъ, кто не проникнется его стра-
даніями; можетъ быть, объективная точка
зр?нія, обязательная для естествоиспытателя,
совершенно непригодна для соціологіи, объ-
ектъ которой—челов?къ—тождественъ съ
субъектомъ; можетъ быть, всл?дствіе этой
тождественности, мыслящій субъектъ только
въ такомъ случа? можетъ дойти до истины,
когда вполн? сольется съ мыслимымъ объек-
томъ и ни на минуту не разлучится съ нимъ,
т.-е. войдетъ въ его интересы, переживетъ
его жизнь, перемыслитъ его мысль, перечув-
ствуетъ его чувство, перестрадаетъ его
страданіе, проплачетъ его слезами. Есть и?кото-
рыя основанія думать, что это нредноложеніе
в?рно, и сочиненія Спенсера представляютъ
обильные намеки на то, что объективный ме-
тодъ, единственно плодотворный въ естество-
знаніи, безсиленъ въ соціологіи.
Во первыхъ, мы вид?ли, что ошибки
Спенсера совпадаютъ съ устранешемъ изъ соціо-
логическихъ изсл?дованій телеологическаго
элемента, что въ такомъ сильномъ мыслител?
весьма характеристично.
Во вторыхъ, н?которыя частныя изсл?дова
нія Спенсера, въ которыхъ онъ становится на
субъективную точку зр?нія, заключаютъ въ
себ? истины безспориыя и притомъ діамет-
рально противоположный т?мъ выводамъ,
которые зытекаютъ изъ его изсл?дованія
прогресса. Мы разсмотримъ одинъ такой случай.
Д?ло идетъ о причинахъ разнообразия и одно-
образія слога писателей. Такъ статья и
называется: «Философія слога». Отчего Джонсонъ
напыщенъ, а Гольдсмитъ простъ? спраши-
ваетъ Спенсеръ (I, 91). Отчего одинъ авторъ
отрывоченъ, другой плавенъ, третій сжать?
Очевидно, что въ каждомъ частномъ случа?
обычный способъ выраженія зависитъ отъ
обычнаго настроенія. Преобладающія
чувства, постояннымъ упражненіемъ, пріучили умъ
къ изв?стнымъ представленіямъ. Но между
т?мъ какъ продолжитедьнымъ, хотя и безсо-
знательнымъ упражненіемъ онъ, достигъ того,
что съ силой передаетъ эти представленія,
онъ остается по недостатку упражненія не-
способньшъ къ передач? другихъ, такъ что
когда возбуждаются эти бол?е слабыя чувства,
въ обычньгхъ словесныхъ формахъ
происходить только легкія изм?ненія. Но пусть сила
р?чи вполн? разовьется, пусть способность
разсудка выражать душевыя волненія до-
стигнетъ совершенства, тогда, неподвижность
стиля исчезнем. Совершенный писатель бу-
детъ выражаться, какъ Юніусъ, когда онъ бу-
детъ въ такомъ же расположеніи духа, какъ
Юніусъ; когда онъ будетъ чувствовать, какъ
чувство валъ Ламбъ, онъ употребить столь же

57
ЧТО ТАКОЕ ПРОГРЕССЪ?
5&
простую р?чь; онъ впадаетъ въ р?зкость Кар-
лейля, когда придетъ въ настроеніе Кар-
лейля». Говоря о «совершенном!.» писатед?,
Спенсеръ т?мъ самымъ выдвигаетъ н?что
желательное, ставить н?который идеалъ, къ
которому приглашаете стремиться, т. е.
вводить въ свое разсужденіе субъективный и
телеологическій элемента. Желательно, разу-
м?ется, не то, чтобы тотъ или другой писатель
обладалъ совершеннымъ слогомъ; желательно,
чтобы вс? они достигли этого совершенства.
Но когда слогъ каждаго писателя можно бу-
детъ выразить формулою: (Юніусъ-)-Ламбъ+
Карлейль-)-и т. д.), то очевидно, что вся
группа писателей будетъ вполн? однородна,
именно потому, что каждый изъ нихъ вполн?
разнороденъ: формула каждаго изъ нихъ
состоять изъ весьма длиннаго ряда слагаемыхъ,
и потому выражаетъ собою факта весьма
сложный и разнородный; но такъ какъ вс?
писатели выражаются одною и тою же
формулою, то вся масса ихъ будетъ совершенно
однородна,—ни у одного изъ нихъ не будетъ,
въ сравненіи съ остальными, ничего лишняго
и ничего недостающаго. Следовательно, если
мы мысленно изолируемъ вс?хъ писателей отъ
остальной массы общества и представимъ се-
б? группу ихъ какъ н?что ц?лое, то окажется,
что Спенсеръ, какъ разъ наоборотъ тому, что
онъ говорилъ о всемъ обществ?, требуетъ для
нашей группы писателей полной однородности
въ ц?ломъ и полной разнородности для
каждаго отд?льно взятаго писателя. Если мы на
вопросъ о слог? взглянемъ н?сколько глубже,
то противор?чіе это станетъ еще бод?е яс-
нымъ. Разнообразіе слога обусловливается ко-
личествомъ чувствъ, волнующихъ писателя,
а количество и напряженность чувствъ зави-
ситъ отъ среды, въ которой обращается
писатель. Представимъ себ? разнородное
общество, т. е. общество, дифференцированное на
определенное количество слоевъ. Писателей
выставятъ, разум?ется, не вс? эти слои. Такъ
въ XVII стол?тіи литература принадлежитъ
во Франціи дворянству и духовенству и
выражаетъ чувства, обычныя для этихъ клас-
совъ. Сообразно этому, слогъ принимаетъ из-
в?стный специальный характеръ у Корнеля и
Расина съ одной стороны, у Боссюэта и Фе-
нелона—съ другой. Зат?мъ выр?зывается
третье сословіе, въ лиц? такъ называемой
литературы просв?щенія,—представитель но-
выхъ чувствъ и, сл?довательно, новаго слога.
Такъ какъ дворянская литература и духовная
еще продолжаютъ существовать бокъ-о-бокъ
съ этой литературой средняго сословія, то
появленіе посл?дняго увеличиваетъ
разнородность общества и разнородность массы
писателей: къ дворянскому слогу и слогу
духовенства прибавляется еще третій. Но этотъ
порядокъ вещей тянется, недолго, и среднее
сословіе весьма быстро превращается въ ши-
рокій нивеллирующій потокъ. Чувства, волну-
ющія вновь народившийся общественный слой,
охватываютъ все общество, и революпія сти-
раетъ аристократію и духовенство. Они еще-
пробуютъ бороться, пробуютъ отстаивать свои
спеціальныя чувства и свой специальный
слогъ, но безусп?шно. Ночь 4-го августа им?-
етъ въ исторіи слога свой параллельный фактъ,
хотя и не столь р?зко обозначенный. Съ точки
зр?нія ученія Спенсера о лрогресс? вообще,,
это явленіе регрессивное, потому что
общество перешло отъ разнородности къ
однородности. Не говоря уже о томъ, что это прямо
вытекаетъ изъ его общей теоріи, онъ
говорить въ этомъ смысл? и объ этомъ частномъ
случа?. «Политнческій взрывъ,—говорить
онъ,—съ самаго начала стремится изгладить
правительственныя и промышленныя спеціа-
лизаціи, существовавшая прежде.
Недовольство, производящее такой взрывъ, само па
себ? предполагаете уже ослабленіе узъ, свя-
зывающихъ гражданъ въ отд?льные классы и
подклассы. Агитація, выростающая въ
революционные митинги, обнаруживаетъ р?ши-
тельную склонность къ сліянію слоевъ,
обыкновенно отд?льныхъ другъ отъ друга» («Ос-
новныя начала», 191). И вс? «такія изм?-
ненія не только не составляютъ
дальнейшей степени развитая, но, напротивъ, пред-
ставляютъ собою шаги къ разложению» (Ibid.,.
189). Это совершенно посл?довательно, что
касается до прогресса соціальнаго, т.-е.
развитая идеальной, юридической личности.
Но, введя въ свое разсужденіе судьбу
личности реальной, Спенсеръ долженъ придти къ
заключенію совершенно противоположному.
Д?йствительно, если среднее сословіе стала
выражать, въ придачу къ т?мъ чувствамъ,
которыя прежде волновали только его, также
и т?, которыя прежде составляли монополію.-
дворянства и духовенства; если оно такимъ.
образомъ не заговорило общечеяов?ческимъ.
языкомъ только потому, что четвертое
сословіе еще ждало своей очереди для внесенія
своихъ чувствъ на арену исторіи и
литературы, то ясно во всякомъ случа?, что слогъ
писателей третьяго сословія сталъ разнородн?е-
слога писателей дворянскихъ и духовныхъ,.
т. е. писатели, по крайней м?р? по отношенію
къ слогу, стали совершение. Итакъ, писатель,
т?мъ совершенн?е, ч?мъ онъ разнородн?е и
ч?мъ общество, въ которомъ онъ д?йствуетъ,.
однороднее, а между т?мъ соціальный про-
грессъ состоитъ въ переход? отъ однороднага
къ разнородному. Это противор?чіе
объясняется, во первыхъ,т?мъ,что, тракт-уя о
совершенстве слога писателя, Спенсеръ становится на
субъективную точку зр?нія, которая
исключается имъ изъ изсл?дованія законовъ сопіаль-
наго прогресса;'а во-вторыхъ, т?мъ, что въ,

59
сочиненія н. к. михайловскаго.
60
яервомъ случа? онъ б?ретъ во вниманіе тотъ
злементъ, который устраняетъ во второмъ,
т. е. прогрессъ индивидуальный. Не трудно
вид?ть, что совпаденіе этихъ двухъ обстоя-
тельствъ не случайное; что всякій разъ, какъ
Спенсеръ станетъ на телеологическую точку
зр?нія, онъ необходимо додженъ будетъ
принять въ соображеніе судьбу не общества, а не-
д?лимаго, и что, наоборотъ, сл?дя за судьбой
нед?лимаго, онъ необходимо станетъ на
телеологическую точку зр?нія, т. е. выставить
некоторую ц?ль, которой желательно достигнуть.
Нетрудно, наконецъ, впд?ть и то, что только
въ этомъ случа? онъ моясетъ придти къ
результатам^ безспорно пстиннымъ. Еслибы
Сиенсеръ рекомендовадъ не фпзіологамъ со-
ціологнческій методъ, а наоборотъ, соціодо-
гамъ методъ физіологпческій, то, исходя
изъ того же закона Бера, который
составляешь основаніе его выводовъ, онъ
пришелъ бы къ совершенно инынъ
результатами По этому закону организмъ т?мъ
развит?е, т?мъ выше, ч?мъ онъ сложн?е,
ч?мъ физіологическое разд?леніе труда
между его органами обозначено р?зче и
яснее. Организмъ прогрессируетъ, когда онъ
усложняется, т. е. переходитъ отъ
однородности къ разнородности, и регрессируетъ,
когда упрощается, т. е. переходитъ отъ
разнородности къ однородности. Это истина безспор-
ная. Если индивидуальный организмъ
нисходить до степени спеціальнаго органа въ
организме соціальномъ, то т?мъ самымъ онъ
переходить отъ разнородности къ однородности,
«д?доватедьно, регрессируетъ. Въ то же самое
время соціалъный организмъ становится раз-
нородн?е, следовательно, прогрессируетъ.
Какое изъ этихъ взаимно исключающихся
движений сл?дуетъ принять за д?йствитедьно
прогрессивное? Объективная точка зр?нія не
даетъ руководства для выбора. Она говорить
только, что прогрессъ есть переходъ отъ
однородная къ разнородному. А такъ какъ въ
исторіи движеніе общества именно въ этомъ
отношеніи обозначено, за весьма, впрочемъ,
значительными исключеніями, весьма
явственно, то для объективной точки зр?нія
этого и достаточно: общество прогрессируетъ,
хотя и давить при этомъ личность, заставляя
ее переходить отъ разнородности къ
однородности. Не то будетъ, когда мы станемъ на
противоположную точку зр?нія: когда мы, при-
¦знавъ, что общество, какъ личность
идеальная, не жпветъ и не умираетъ, не страдаетъ
и не наслаждается, возьмемъ за центръ
своего изсд?дованія мыслящую, чуствующую и
желающую личность. Естсственнымъ обра-
зомъ мы прпзнаемъ при этомъ прогрес-
«ивнымъ только такое движеніе, которое уве-
аичиваетъ массу насдажденій этой личности
жуменыпаетъ массу ея страданій. Мы знаемъ
дал?е, что нарушеніе равнов?сія органовъ,
развитіе одного изъ нихъ въ ущербъ другому
илидругимъ, бол?зненно отзывается на
личности и отнимаетъ у нея самое очевидное
благо—здоровье. Кром? того, такое нарушеніе
равнов?сія ставить одну личность или одну
группу личностей въ зависимость отъ другой,
которой удалось развить въ себ? бол?е
выгодную физіологическую функцію, такъ что
первая такъ или иначе становится по отношенію
ко второй въ бол?е или мен?е
замаскированное положеніе раба. Наконецъ, такъ какъ
каждое естествеииое физіологическое отирав-
леніе составляетъ источникъ наслаждепія, то
нед?лимое т?мъ счастлив?е, ч?мъ нолн?? и
многосторонн?е идетъ въ немъ физіологиче-
ская работа. Съ этой точки зр?нія прогрессъ
выразится усложненіомъ оргапизма, нерохо-
домъ его отъ однородности къ разнородности,
хотя бы такой переходъ обусловливался обрат-
нымъ движеніемъ для общества; переходъ же
общества отъ однородности къ разнородности
будетъ прпзнакомъ регресса. Которое изъ
этихъ р?шеній правильн?е, которое изъ нихъ
логически вытекаетъ изъ закона Бера?
Очевидно, второе, потому что индивидуальный
прогрессъ есть тотъ же прогрессъ органическій,
только въ общественной сред?. И придти къ
этому второму р?шенію Спенсеру пом?шало
тщательное устранепіе вопроса о челов?че-
скомъ счастіи. И натолкнуть его на это р?ше-
ніе могъ только этотъ вопросъ. Въ этой кар?
челов?ческой логики за забвеніе челов?че-
скихъ интересовъ есть знаменательное ука-
заніе, пресл?дующее Спенсера во вс?хъ
его ошибкахъ, придающее имъ видь
необыкновенной, странной грубости. Что мо-
жетъ быть груб?е и очевидн?е его
ошибки относительно задачи искусства? И
произошла она отъ того, что для него какъ бы
не существуютъ соціальные контрасты,
порожденные т?мъ процессомъ дифференциро-
ваній общества, который онъ называетъ соці-
альнымъ развитіемъ. И когда сопоставляешь
эти прим?ры со множествомъ св?тлыхъ, бле-
стящихъ мыслей того же автора, то вопросъ о
законности объективнаго метода въ соціологіи
встаетъ все назойлив?е и назойдив?е.
Для подробной оц?нки значенія этого
метода, да позволено намъ будетъ сд?лать
небольшое, а можетъ быть и довольно длинное отступ-
леніе. Но намъ не хот?лось бы разставаться
съ читателемъ, не устранивъ одного воз-
можнаго недоразум?нія. Намъ не хот?лось бы,
чтобы читатель подумалъ, что для насъ
золотой в?къ челов?чества лежитъ не впереди, а
позади, не въ будущемъ, а въ прошедшемъ.
Мы не признаемъ доктрины Руссо, которая,
однако, несомн?нно в?рно указываешь
свойства н?которыхъ сторонъ цивилизаціи. Не
становимся мы и въ ряды поклонниковъ древ-

€1
ЧТО ТАКОЕ ПРОГРЕССЪ?
62
ней Греціи (весьма многочпсленныхъ
сравнительно очень недавно), хотя опять-таки н въ
ихъмн?ніи есть значительная доля правды.
Съ одной стороны, общество еще никогда не
достигало и не можетъ достигнуть до состоянія
организма. Съ другой стороны, на сколько цп-
вилнзація двигалась путемъ разд?льнаго труда,
она несомн?нно пм?ла указанный выше
двойственный характеръ. Но разд?леніемъ труда
ве исчерпывается кооперація, и на ряду съ
нимъ существовало и существуетъ простое
сотрудничество, т. е. сочетаніе труда равныхъ
людей, пресл?дующпхъ одну и ту же ц?ль. И
все будущее принадлежать этой форм? ко-
операціп.
У.
Сравнивая несколько бол?е или мен?е уда-
ленныхъ другъ отъ друга историческихъ пе-
ріодовъ, мы зам?чаемъ большую или меньшую
разницу въ соотв?тствующпхъ пмъ состояні-
яхъ общества. Мы впдимъ различную
группировку сидъ политическихъ и экономпче-
скпхъ, различные способы производства бо-
гатствъ, различные типы ихъ распред?ленія,
различныя степени власти надъ природой,
различные нравственные уровни, различныя
степени интеллектуальнаго развитія,
наклонности къ войн? и торговл? и т. д. Если, дал?е,
мы достаточно подготовлены умственной
работой надъ сампмъ собой и надъ окружающими
насъ фактами, то мы безъ труда зам?тимъ н?-
которую связь между взятыми нами періодами
въ ихъ посл?довательности; промежуточная
¦фазы еще настойчив?е укажутъ на эту связь.
Но отъ этого смутнаго сознанія существованія
изв?стной правильности въ последовательной
«м?н? историческихъ фактовъ еще далеко до
отчетливаго представленія и формулированія
самой этой правильности. Мы скор?е угады-
гаемъ, нежели сознаемъ отчетливо и ясно, что
¦есть н?который порядокъ въ появленіи на
исторической сцен? и исчезаніи съ нея вс?хъ
этихъ великихъ героевъ и пошлыхъ него-
дяевъ, мирно занявшихъ по три аршина земли
для своего посл?дняго жилища; вс?хъ этихъ
глубокихъ думъ, сильныхъ чувствъ и страст-
яыхъ желаній, то сданныхъ нами въ архивъ,
то превращенныхъ въ знамя нашей д?ятель-
ности; вс?хъ этихъ потрясающихъ картинъ
¦скорби и радости, въ которыхъ мы можемъ
участвовать только мыслью; вс?хъ этихъ раз-
нообразныхъ отжившихъ формъ общежитія
пміросозерцанія.Передънамиразвертывается
такая необъятная перспектива прошедшаго,
въ которой различные общественные
элементы, повпднмому, самымъ причудливымъ обра-
зомъ скрещиваются, переплетаются, ц?п-
ляются другъ за друга, сходятся и
расходятся на тысячахъ пунктовъ, какъ
неровным звенья множества перепутанныхъ ц?-
пей. II оріентироваться въ этой сложной
с?ти т?мъ трудн?е, ч?мъ дальше мы
подвигаемся въ густую чащу историческихъ
фактовъ. Но насъ гонять нужды настоящаго,
насъ душить страхъ за будущее, и мы все
тщательн?е и внимательнее ищемъ такого
пункта, съ котораго было бы всего удобн?е
осмотр?ть всю разстилающуюся за нами
псторію, чтобы по ней опред?лпть наше
будущее. Зд?сь мы встр?чаемся съ очень
крупными затрудненіямп. Чтобы уловить законы
социальной динамики, т. е. общественнаго
прогресса, мы должны единовременно сл?дить за
движеніемъ вс?хъ общественныхъ элемен-
товъ сразу. Мы ищемъ не псторіи войны,
торговли, экономпческихъ отношеній, в?рованій,
нравственныхъ, эстетическихъ идеаловъ и т.
д. Мы ищемъ законовъ, управляющпхъ едп-
новременнымъ движеніемъ вс?хъ этихъ эле-
ментовъ. Если мы ухватимся за одпнъ какой-
нибудь социальный элементъ, почему-либо бро-
спвшійся намъ въ глаза, и по движенію этой
части будемъ судить о развили ц?лаго, то вся
исторія естественно окрасится для насъ одно-
стороннпмъ и ложнымъ св?томъ. Такія
попытки пріурочить прогрессъ общества къ
движенію одного пзъ соціальныхъ элементовъ
бывали. Такъ Боссюэтъ, наприм?ръ, принялъ за
точку исхода христіанство, элементъ, безъ
всякаго сомн?нія, въ новой исторіи весьма
важный, но не единый и не всеобъемлющий.
На ряду съ христіанствомъ въ новомъ об-
ществ? самостоятельно существуютъ бол?е
или мен?е крупные обломки римскаго права,
существуютъ наука, промышленныя отноше-
нія и общественныя учрежденія, отнюдь не
захватываемыя исторіей христіанства.
Ошибка Боссюэта, не смотря не н?которыя несо-
мн?нныя достоинства и важное значеніе его
знаменитаго Discours, уже слишкомъ груба.
Христіанство представляетъ собою факторъ,
р?зко определенный во времени и
пространстве, им?ющій свое, изв?стное намъ,
относительно близкое историческое начало и
изв?стное географическое распространеніе. Мы
знаемъ безошибочно, что были времена,
когда христіанства не было, и что есть м?ста,
гд? христіанства н?тъ. Поэтому принятіе его
развитія за центральный факторъ соціальной
динамики можетъ ввести въ заблужденіе очень
немногихъ. Боссюэтъ съ своей точки зр?нія
весьма посд?довательно разрубилъ гордіевъ
узелъ до-христіанской исторіи на манеръ
Александра Македонскаго, вычеркнувъ пзъ
древней исторіи вс? народы, за исключеніемъ
еврейскаго, въ которомъ онъ видптъ приго-
товленіе, такъ сказать, задатокъ христіанства.
Но многими историками весь прогрессъ че-
лов?чества пріурочпвается къ факторамъ,
гораздо бол?е общимъ и т?мъ не мен?е все-та-

63
сочиненія н. к. михайловскаго.
64
ки недостаточно общимъ для осв?щенія хода
развитія всего общества въ ц?ломъ. Таково,
напрпм?ръ, стремленіе къ политической
свобод:!, теряющееся во мрак? доисторическихъ
временъ, съ одной стороны, и заявляющее
себя въ сегодняшнемъ нумер? либеральной
газеты—съ другой и им?ющее заявить себя и
завтра, и посл?завтра въ той или другой
форм?, существующее въ различной степени
и въ Кита?, и въ Англіи, и въ Южной Амери-
к?, и въ Ыорвегіи. Не смотря, однако, на
общность этого элемента п могучесть его, какъ со-
піальнаго двигателя, мы не можемъ признать
его элементомъ первенствующимъ, достаточно
широкпмъ для поглощенія остаяьныхъ. Исто-
рія политической свободы и даже стремленія
къ ней не есть исторія челов?чества; и, при-
нявъ ее за исходный пунктъ изученія со-
ціальной динамики, мы принуждены будемъ
обойти значительную часть фактовъ совс?мъ,
а другую значительную часть представить въ
совершенно иев?рномъ св?т?. Мало того,
игнорируя элементы равносильные, и быть мо-
жетъ, даже бол?е сильные, нежели стремленіе
къ политической свобод?, мы необходимо
извратимъ и частную исторію этого самаго
стремленія. Общество представляетъ собою
арену безчисленныхъ д?йствій и противод?й-
ствій, и въ то же время вс? его элементы
находятся въ т?сн?йвзей между собою
зависимости, друтъ друга обусловливая. Такъ что
въ этомъ случа? намъ представляется
дилемма: или полное и всестороннее уясненіе, иди
никакого уясненія даже развитія частнаго
факта. Немудрено поэтому, что, всл?дствіе
своей сложности, вопросы общественной
жизни, остановившіе на себ? вниманіе челов?ка
почти единовременно съ первыми, азбучными
вопросами природы, съ точки зр?нія научной
разработки остались далеко позади посл?д-
нихъ. Самый предмета общественной науки—
людскія отношенія—всегда и везд? сосредо-
точивалъ на себ? особенное вниманіе. Лучшіе
люди, цв?тъ и краса чедов?чества, дрались и
умирали за тотъ или другой общественный
принципъ, всю душу свою клали въ вопросы
общественной жизни. Но рядомъ съ ними
работали и работаютъ и т?, кто составляетъ по-
зоръ и поношеніе людского рода. И въ этомъ
заключается вторая причина отсутствія
общественной науки. Истины естествознанія
или вовсе не затрогиваютъ чьпхъ бы то ни
было непосредственныхъ интересовъ, за
которые обыкновенно челов?къ держится кр?пче
всего,—и въ такомъ случа? большинство
относится къ нимъ безразлично, «оставляя
астрономамъ доказывать, что земля
обращается вокругъ солнца»; или же он? могутъ
получить немедленное практическое приложе-
піе, и въ такомъ случа? принимаются съ
распростертыми объятіями. Если какое-нибудь
ученіе о природ? и вызываетъ косые взгляды,
то главнымъ образомъ потому, что изъ-за
него выглядываетъ грозный образъ какого
либо ученія объ обществ?. Прошла пора отре-
ченія Галилея предъ лицомъ католицизма, но
не скоро Петръ перестанетъ быть вынужден-
нымъ отрекаться отъ Христа предъ лицомъ
римскихъ воиновъ. Истины науки
общественной, вводя въ свои формулы такія понятія
какъ справедливость, право, нравственность,
должны пробиваться на св?тъ Божій подъ гне-
томъ общественнаго разстройства или
неустройства, подъ градомъ ругательствъ, доно-
совъ, клеветъ и насм?шекъ. Это отражается к
на ищущихъ истину. Вотъ дв? книги: одна
трактуетъ о явленіяхъ природы, другая—о
явленіяхъ общественной жизни. Одна
написана спокойно, безстрастно нац?пляетъ фактъ на
фактъ и безпрепятственно доходитъ до обобще-
нія. Въ другой не то. Вы видите, что челов?къ
захлебывается т?миощущеніями, которыявоз-
буждаются въ немъ процессомъ передачи
мыслей; вы можете чуть не по каждой строк? судить
о біеніи пульса писавшей руки; челов?къ лю-
битъ, ненавидитъ, см?ется и плачетъ; вы
можете разгляд?ть сл?ды желчи и слезъ на
бездушной бумаг?. Излолсеніе сбивчиво,
неровно, рядомъ съ чисто научной мыслью стоить
?дкая полемическая выходка, вызовъ врагу,
улыбка торжества и презр?нія; тамъ опять
безспорное наблюденіе, безспорный выводъ и
опять дрожь и замираніе субъективныхъ взры-
вовъ. Но запасъ накопленныхъ знаній все-
таки растетъ и растетъ. Истина ж зд?сь все
та же вода, вылитая по капл? на камень,
только камень кр?пче ивъвод? есть постороннія,
но неизб?жныя прим?си. Н?тъ сомн?нія, что
какъ въ наук? о природ? истин? удалось
выбить изъ позиціи odium theologicum, такъ
одол?етъ она соотв?тствующій элемента и въ
наук? объ обществ?. Статистики и психологи,
соціалисты и экономисты, политическіе
теоретики и историки вносить свою долю въ
капиталь будущей общественной науки, и все это
толкается впередъ потребностями и нуждами
народовъ и обливается безстрастнымъ, холод-
нымъ и неотразимымъ св?томъ науки о
природ?. И наступить, наконецъ, пора, когда по-
бл?дн?етъ изв?стный сарказмъ Гоббза: если-
бы и геометрическія аксіомы зад?вали чело-
в?ческіе интересы, такъ и он? в?чно
оспаривались бы. Мы им?емъ право в?рить, что
наступить такая пора, потому что это в?ра въ
силу челов?ческаго разума и в?ра разумная.
Въ первой половин? нын?шняго в?ка на
Запад? выросла новая философская школа,
предположившая обойти оба коренныя затруд-
ненія соціальной науки: сложность явленій
общественной жизни и вм?шательство субъ-
ектпвнаго элемента. Мы говоримъ о позити-
визм?. Представители его явились то н?зави-

€5
ЧТО ТАКОЕ ПРОГРЕССЪ?
66
симо другъ отъ друга, то группируясь около
одного какого нибудь крупнаго пігенп, то
признавая себя позитивистами, то отрицая
свою солидарность съ тою или другою ихъ
отраслью. Исключительно опытное происхож-
деніе нашпхъ знаній, пхъ относительность,
невозможность познать сущность вещей и
всл?дствіе этого необходимость
довольствоваться только оц?нкой взаимныхъ отношеній
между явленіями и отсюда выводить пхъ
законы, подчиненность изв?стнымъ законамъ какъ
явленій физитескихъ, такъ п соціальныхъ,—
таковы основные фшюсофскіе принципы,
выставленные новыми теоріями въ бол?е или ме-
н?е опред?ленной форм? пвъ бол?е илп мен?е
широкихъ обобщеніяхъ. Само собою разу-
м?етея, что принципы эти и въ прежнія
времена выдвигались отд?льныші мыслителя-
жи. Такъ, по вопросу объ относительности
знаній Спенсеръ цптируетъ по Гамильтону
¦сл?дующгй сппсокъ предшественниковъ
позитивизма: Протагоръ, Аристотель, св. Авгус-
тинъ, Воэцій, Аверроэсъ, Альбертъ Велики!,
Жерсонъ, Левъ Еврей, Меланхтонъ, Скади-
геръ, Францискъ Пикколомпнн, Джіордано
Бруно, Кампанелла, Бэконъ, Спиноза, Нью-
тонъ и Кантъ. И списокъ этотъ могъ бы быть
значительно увеличенъ. Но какъ
исторически! центръ тяжести протеста противъ
католицизма выпадаетъ на XVI в?къ, хотя этому
по преимуществу в?ку реформаціи и
предшествовали альбигойцы, лолларды, гусситы, такъ
и разрозненные, непроведенные до конца и
растворенные въ бол?е пли мен?е чуждой
масс? принципы положительной фшгософіп,
проскальзывающіе тамъ и сямъ въ предше-
•ствующіе в?ка, не м?шаютъ считать началомъ
позитивизма именно XIX в?къ. Это не
значить, разум?ется, что принципы
положительной философіи во вс?хъ сферахъ знанія и
жизни получили должное прпм?неніе, или что
тамъ, гд? были попытки приложить пхъ къ д?-
лу, они везд? были приложены должньшъ
образомъ. Положительной философіп несомн?н-
но предстоитъ еще большая и тяжолая работа.
И не только въ поступательномъ двпженіи
впередъ должна состоять эта работа, не только
въ расчистк? новыхъ и новыхъ закоулковъ
науки п жизни, но п въ исправленіи и попол-
неніи многихъ важн?йшихъ уже существую-
.щихъ выводовъ отд?льныхъ представителей
новаго строя мысли.
Школа Огюста Конта, которой
преимущественно присвоивается названіе позитивизма и
положительной философіи, обходнтъ первое
существенное затрудненіе соціальной науки
такимъ образомъ, что прпнимаетъ за
центральный факторъ соціальнаго развитія
интеллектуальный элементъ. При этомъ
позитивисты очень хорошо понимаютъ, что умственная
д?ятельность отнюдь не представляетъ наи-
Соч. н. к. ішхайловскаго, т. I.
бол?е сильнаго соціальнаго двигателя; что
стремленіе къ истин?, къ объяснение міро-
выхъ явленій не захватываешь собою другихъ,
гораздо бол?е могучихъ д?ятелей; что
интеллектуальный элементъ самъ постоянно полу-
чаетъ толчки отъ м?стныхъ физическихъ ус-
ловій, отъ страстей, потребностей и желанхй
челов?ка. Позитивисты говорятъ только, что
умственнный элеменъ им?етъ значеніе
руководителя въ соціальномъ движеніи, и имъ
обусловливается количество и качество сред-
ствъ для удовлетворенія челов?ческихъ
склонностей и желаній. При такихъ оговор-
кахъ понятно громадное научное значеніе
этого принципа. Онъ пробиваетъ широкую про-
с?ку въ дремучемъ л?су исторіи и
значительно упрощаетъ задачу соціальной динамики.
Съ такой точкой опоры глаза уже не разб?-
гаются по запутанныхъ ходамъ и переходамъ
историческаго лабиринта; вниманіе
сосредоточивается на движеніи одного элемента, и
вм?ст? съ т?мъ элементъ этотъ таковъ, что,
принявъ его развитіе за центральную нить,
мы можемъ связать каждую ея точку съ лю-
бымъ изъ остальныхъ общественныхъ фак-
торовъ. Высота умственнаго уровня, свойства
в?рованій и мн?ній въ данную историческую
эпоху, опред?ляя нравственный, политиче-
скій и экономический складъ общества, даютъ
изел?дователю руководящую нить, безъ
которой онъ запутался бы въ масс? фактовъ.
Найдя такую выгодную позицію, Контъ съ
высоты ея разд?лилъ исторію челов?чества
на три ведикіе періода: теологическій, мета-
физическій и позитивный. Въ первомъ люди
не им?ютъ понятія о законосообразности и
причинной связи явленій, все совершается
непосредственнымъ вм?шательствомъ выс-
шихъ существъ, одаренныхъ разумомъ и
волею. Сначала люди антропоморфизуютъ
единичные предметы, считаютъ ихъ
одушевленными и принимающими участіе въ судьб?
челов?ка,—это возрастъ фетишизма; за нимъ
сл?дуетъ политеистическое міросозерцаніе,уже
классифицирующее явленія и отводящее въ
зав?дываніе каждаго изъ высшихъ существъ
ц?лые ряды фактовъ; наконецъ, является идея
монотеизма, стирающая своимъ величіемъ ж
ц?лостностью вс? отд'?льныя божества пред-
шествующихъ періодовъ. На метафизической
ступени развитія мысль считаетъ причиною
явленій и ихъ изм?неній не волю существъ,
стоящихъ вн? самыхъ явленій, а н?которыя
свойства, силы и способности естественныхъ
конкретныхъ д?ятелей, имъприсущія. Мысль
отвлекаетъ отъ предмета одно изъ его свойствъ
и реализируетъ свое отвлеченіе, придавая ему
такимъ образомъ отд?льное, самостоятельное
существованіе, хотя и связанное съ сущест-
вованіемъ конкретнаго факта. Наконецъ,
положительная фидософія, оставляя въ сторон?
3

67
сочиненія н. к. михайловскаго.
68*
какъ сверхъе стественныхъ д?ятелей, такъ и
метафизическія сущности, устремляетъ вни-
маніе челов?ка на самыя явленія въ ихъ
связи съ сос?дними по времени и по
пространству. Законы посл?довательности и
сосуществованія явленій,—вотъ все, чего
ищетъ отрезвившаяся мысль, усталая отъ
погони за конечными причинами и
абстрактными сущностями. Каждая в?твьзнанія
проходить чрезъ эти три фазы развитія и каждая
принимаетъ, наконецъ, положительный харак-
теръ. Но новый слой мысли не вдругъ
совершенно стираеть прежніе слои, и есть такія
отрасли науки, гд? можно различить вс? три
формаціи, существуюшія единовременно.
Таково именно печальное состояніе соціологіи:
въ ней бокъ-о-бокъ съ проблесками позитив-
наго строя мысли существуютъ осколки тео-
логическаго міросозерданія, сказывающагося
въ преобладаніи воображенія надъ наблюде-
ніемъ, метафизическаго—въ лиц? т?хъ уче-
ній, которыя выводятся изъ принциповъ есте-
ственнаго нрава и понятая о врожденныхъ
идеяхъ. Наличные политическіе принципы,
какъ ретроградные, такъ и революционные, и
ходячія правила морали вс? вытекаютъ либо
изъ идеи божественнаго права, либо изъ аб-
стракцій. Поэтому Контъ признаегъ за «ре-
волюціонной метафизикой» только
критическое и отрицательное значеніе, выразившееся
въ борьб? съ католицизмомъ и феодализмомъ.
Зат?мъ дальн?йшее существование ея
оказывается крайне вреднымъ, потому что она
только «переносить божественное право съ
королей на народы» или стремится отодвинуть
общество назадъ подъ покровомъ прогрессив-
ныхъ ц?лей. Положительная же соціологіяхо-
четъ только уловить т? законы, по которымъ
факты общественной жизни группируются въ
данное время или сд?дуютъ одинъ за другимъ.
Наличныя политичеокія доктрины им?ютъ въ
виду или исключительно идею порядка, или
столь же исключительно идею прогресса,
всл?дствіе чего ни т?, ни другія не могутъ
удовлетворить научнымъ требованіямъ. Въ
положительной же соціологіи оба эти принципа
лолучають свое настоящее м?сто, причемъ
идея порядка составляете, основаніе соціаль-
ной статики, а идея прогресса—корень
социальной динамики. Ищите законовъ
посл?довательности и сосуществованія явленій—та-
ковъ единственный зав?тъ позитивизма,
который, ставя соціолога на объективную точку
зр?нія, т?мъ самымъ устраняетъ, повидимому,
и второе больное м?сто соціологіи.
Какъ|ни соблазнительнамысль подольше
остановиться на исторической и соціодогиче-
ской теоріи Конта, мн? приходится
удовольствоваться зд?сь этимъ бол?е ч?мъ годымъ
остовомъ и нижесл?дующими отрывочными
зам?чаніями. Прежде всего въ контовскомъ
огульномъ отрицаніи «революціонной
метафизики» бросается въ глаза сл?дующее
обстоятельство. Вс? существующія политическія
теоріи и системы д?лятся для Конта на
остатки феодально-католическаго міросозерцанія,
представляемые различными ретроградными
партіями; зат?мъ существуетъпромежуточная,
лишенная всякой самостоятельности партія
консервативная и, наконецъ, «революционная
метафизика», куда входятъ вс? отт?нки
критической соціальной философіи отъ н?кото-
рыхъ сторонъ протестантизма до системъ и
ученій, народившихся во время и посл?
французской революціи. Вс? они, говорить Контъ,,
не удовлетворяютъ принципамъ
положительной философіи, потому что вс? ищутъ чего то,
кром? законовъ явленій. или даже вовсе не-
ищутъ посл?днихъ. Зд?сь, очевидно, см?шаны:
теоретическія посылки съ практическими
заключеніями. По скольку какое-либо
политическое ученіе вытекаетъ изъ
принциповъ естественнаго права; поскольку
этическая теорія строится на врожденномъ.
понятіи добра или справедливости,—и это
политическое ученіе, и эта этическая
теорія представляютъ собою доктрины метафи-
зическія. Но д?ло въ томъ, что это весьма
часто бываетъ не бол?е какъ форма, и
'сквозь эту метафизическую оболочку,
расколотую и надтреснутую, зам?тно ядро
совершенно иного свойства. Пусть идея souverai-
nete populaire есть понятіе метафизическое,
переносящее, какъ говорить Контъ,
божественное право съ королей на народы. Но,,
какъ справедливо зам?чаетъ Милль, въ этомъ-
принцин? сл?дуетъ оц?нить и другую сторону:
«тутъ есть также и положительное ученіе,
которое, безъ всякой претензіи на абсолютность,
требуетъ непосредственнаго участія управ-
ляемыхъ въ ихъ собственномъ управденіи, не-
какъ естественнаго права, а какъ средства
къ достиженію важныхъ ц?лей, подъ
условиями и съ ограниченіями, какія опред?ляются
этими ц?лями». («О. Контъ и положительная
философія»). Эта неразборчивость Конта въ
поголовномъ осужденіи вс?хъ основныхъ
принциповъ реводюціонныхъ, демократических!,
либеральныхъ, радикальныхъ, соціалистиче-
скихъ и т. д. соціологическихъ теоріи и шкодь
заводить иногда его самого въ метафизическія.
глубины. Такъ наприм?ръ, онъ считалъ вопросъ.
объ уничтоженіи смертной казни совершенно
нед?пьшъ. Д?ло сводилось для него къ
«метафизическому приравниванію самыхъ недостой-
ныхъ негодяевъ къ простьшъ больнымъ».
(Cours de philosophie positive, t. IT, 95), что.
казалось ему «опаснымъ софизмомъ». Зд?сь,
какъ и почти во вс?хъ своихъ нападкахъ на
«революционную метафизику», Контъ на
половину правь, а на остальную половину не
только неправъ, но и прямо гр?пштъ противъ.

69
ЧТО ТАКОЕ ПРОГРЕССЪ?
70
положительной философіи. Д?йствительно, су-
ществуетъ н?сколько теорій, отрнцающихъ
смертную казнь во имя чисто-метафизическихъ
положеній, но он? составляютъ меньшинство;
большинство же теолого-метафизпческихъ
теорій выпадаетъ на долю защитниковъ смертной
казни, которые черпаютъ свои доводы изъ ме-
тафизическаго вопроса о прав? государства
наказывать, либо изъ идеи абсолютной
справедливости, либо изъ принципа talionis и проч.
Совершенно не таковы, въ болышгяств? слу-
чаевъ, пріемы протпвниковъ смертной казни.
Ненавистное Конту «приравниваніе преступ-
никовъ къ больнымъ» въ значительной степени
опирается на чисто-научныя психіатрическія
данныя и зат?мъ на данныя статистическія,
добытыя опять-таки не метафизичесішмъ пу-
темъ, а путемъ опыта и наблюденія. И т? и
другія свид?тельствуютъ,во-первыхъ, что пре-
ступленіе весьма часто является результатомъ
душевныхъ бол?зней; во-вторыхъ, что
смертная казнь производить на общество
деморализующее вліяніе; въ-третьихъ, наконецъ, что че-
лов?къ есть продукта окружающихъ его физи-
ческихъ и соціальныхъ условій, и что поэтому
только соотв?тственное изм?неніе этихъ
условій можетъ оказаться въ данномъ случа? при-
годньшъ средствомъ. Таковы строго позитив-
ныя истины, выдвигаемыя противниками
смертной казни и р?дко распространяемыя
ими на вс? виды наказанія. Вс? он?
резюмируются въ одномъ положеніи: смертная казнь
не достигаетъ предположенныхъ ц?лей, а
иногда даже приводить къ совершенно проти-
воположнымъ результатамъ. Контъ же, игно-
рггруя возд?йствіе среды на образованіе
характера вообще и на направленіе д?ятельности
въ томъ или другомъ частномъ случа? и
говоря о необходимости смертной казни для «не-
достойныхъ негодяевъ», самъ становится йа
чисто метафизическую точку зр?нія
отвлеченной справедливости, хотя въ его упрекахъ
есть несомн?нно н?которая доля правды—н?-
которыя теоретическія посылки н?которыхъ
противниковъ смертной казни д?йствительно
проникнутыметафизическимъхарактеромъ.Но
д?ло именно въ томъ, что Контъ въ своей безпо-
щаднойкритик?изв?стныхътеорій какъ бы не
въ силахъ отличить метафизическую оболочку
отъ позитивнаго ядра. По самому складу своего
ума и согласно общему смыслу своей филосс-
фіи исторіи Контъ превосходно понялъ и оц?-
нплъ значеніе исходныхъ теоретическихъ то-
чекъ н?которыхъ наличныхъ политическихъ и
этпческихъ теорій. Но зат?мъ концы этихъ
теорій—поставляемыя ими себ? ц?ли и ука-
зываемыя ими для достиженія этихъ ц?лей
средства—не такъ легко поддаются его
анализу. Зд?сь сказывается слабая сторона ученія
Конта, потому что само оно, собственно
говоря, не им?етъ конца. Д?йствительно, голое
положеніе: все совершается по изв?стнымъ
законамъ,—не даетъ руководящего принципа.
Принявъ его въ основаніе, можно показать,
по какимъ побужденіямъ предки наши
поступали въ такомъ-то случа? такъ или иначе.
Точно также потомки наши, зная, что мы д?й-
ствуемъ подъ напоромът?хъ или другихъ кос-
мическихъ и соціальныхъ условій, съум?ютъ
связать эти условія съ свойствами нашей
д?ятельности. Словомъ, отойдя на изв?стное
историческое разстояніе отъ событій, можно,
заручившись только однимъ принципомъ
позитивизма и достаточнымъ количествомъ знаній,
показать, какъ должны были д?йствовать
участники событій. Но д?ятели настоящаго
времени изъ уб?жденія въ законосообразности
явленій могутъ почерпнуть правила для са-
мыхъ противоположныхъ практическихъ при-
м?неній, потому что уб?жденіе это не ставитъ
ц?ли, а даетъ возможность добиться ц?лей са-
мыхъ разнообразныхъ. Съ перваго раза
можетъ показаться, что основной принципъ
позитивизма напротивъ долженъ устранять
надежды добиться ц?лей, несогласныхъ съ
изв?стными законами явленій
общественной жизни. Но д?ло въ томъ, что явленія эти
до такой степени сложны, что управляющее
ими законы могутъ комбинироваться весьма
разнообразно, и среди этой запутанной с?ти
могутъ быть преследуемы самымъ позитив-
нымъ образомъ самыя разнообразная ц?ли.
Поэтому всякая этико-политическая доктрина
им?етъ свой девизъ, которымъ, какъц?лью,
суммируются практическіе мотивы; на знамени
позитивизма такого девиза н?тъ. Его принципы
чисто научные, а не философскіе. Позитивизмъ
гордится т?мъ, что въ немъ философія и наука
сливаются въ одно ц?лое,—и гордится
совершенно справедливо. Не признавая за
принципами позитивизма философскаго значенія, я
разум?ю только, что онъ не захватываетъ
вс?хъ сторонъ жизни. Принципъ
законосообразности явленій чистъ и безупреченъ, какъ
д?ва. Но какъ д?ва онъ можетъ остаться без-
плоднымъ, въ немъ самомъ н?тъ оплодотворяю-
щаго начала; какъ за д?ву, за него нельзя
поручиться—въ чьи руки онъ попадетъ и что
даетъ челов?честву. Контъ и самъ чувство-
валъ это. «Надо тщательно
стараться—говорить онъ—чтобы научное уб?жденіе въ
подчиненности соціальныхъ явленій неизм?ннымъ
естественнымъ законамъ не выродилось въ
систематическую наклонность къ фатализму и
оптимизму, одинаково безнравственнымъ (de-
gradants) и опаснымъ, а потому только т?
могутъ съ усп?хомъ заниматься соціологіей, чей
нравственный уровень достаточно высокъ»
(Cours de phil. pos., t. IT, 190). Глубокій
смыслъ этихъ словъ я постараюсь разъяснить
ниже. Но почему, съ точки зр?нія
позитивизма, фатаднзмъ и оптимизмъ безнравственны и
3*

71
СОЧИНЕШЯ Н. К. МИХАЙЛОВСКАГО.
72
опасны? «Не восхищаясь политическими
фактами и не осуждая пхъ—говорить Контъ, п
слово въ слово повторяетъ занимъ Льюисъ—
положительная соціологія, какъ и вс?
остальная науки, видитъвъ нихъ только простые
предметы наблюденія и разсматриваетъ
каждое явленіе съ двоякой точки зр?нія—его
гармонии съ сосуществующими фактами и его
связи съ предшествующими и посл?дующими
состояниями челов?ческаго развитія» (Cours,
IV, 293, русскій переводъ книги Льюиса о
Конт?, стр. 281). Спрашивается, какъ связать
это чисто-объективное отношеніе къ полити-
ческимъ фактамъ, во-первыхъ, съ
неодобрительными отзывами о фатализм? и оптимизм??
Это простополптическіе факты, не подлежащіе
осужденін/съ точки зр?нія позитивизма, они
необходимо гармонируютъ съ фактами
сосуществующими и находятся въ связи съ фактами
посл?дующими и предыдущими. Если скажутъ,
что выраженіями «безнравственны и опасны»
именно и опред?дяется связь фатализма и
оптимизма съ посл?дующими фактами, то это
значить только, что программа объективнаго
отношенія къ подитическимъ фактамъ
неисполнима; что въ области явленій
общественной жизни наблюденіе неизб?жно до такой
степени связано съ нравственной оц?нкой, что
«не восхищаться политическими фактами и не
осуждать ихъ» можно, только не понимая ихъ
значенія. Но нравственнаяоц?нка есть резуль-
татъ субъективна™ процесса мысли, а между
т?мъ позитивизмъ поставляетъ себ? въ
особенную заслугу употребленіе въ соціологіп
метода объективнаго. Дал?е, если
объективный методъ вполн? соотв?тствуетъ соціоло-
гпческимъ изсл?дованіямъ, то зач?мъ же
при этомъ понадобился высокій
нравственный уровень? Значить, одного уб?жденія въ
законосообразности явленій мало. Прекрасно.
Но ч?мъ выразится участіе высокаго нрав-
ственнаго уровня въ соціологичеекихъ изсл?-
дованіяхъ? Очевидно, съ высоты этого уровня
челов?къ можетъ разгляд?ть н?что, не
поддающееся объективному изсл?дованію которое
одно признается законнымъ въ позитивизм?.
Такпмъ образомъ оказывается, что въ систем?
Еонта чего-то недостаетъ, и чего-то весьма
важнаго. Я радъ, что могу указать, какъ на
подтвержденіе свопхъ б?глыхъ зам?чаній, на
зам?чательную статью г. П. Л.: <Задачи
позитивизма и ихъ р?шеніе> («Современное Обо-
зр?ніе>,май). <Объективный элементъ въ
области этики, политики и соціологіп—говорить
почтенный авторъ—ограничивается д?йстві-
ями личности, общественными формами,
историческими событіями. Они подлежать
объективному оппсанію и класспфицпрованію. Но
чтобы понять ихъ, надо разсмотр?ть и?ли,
для которыхь д?йствія личности составляютъ
лишь средства, ц?ли, которыя воплощаются
въ общественныхъ формахъ, ц?ли, которыя
вызвали историческое событіе. Но что такое
ц?ль? Это н?что желаемое, пріятное, должное.
Вс? эти категоріи чисто субъективны и въ
то же время доступны вс?мъ личностямъ. Сл?-
довательно, входя въ изсл?дованіе, эти явле-
нія принуждаютъ употреблять субъективный
методъ и въ то же время позволяютъ это сд?-
лать вполн? научно > (137). Въ другомъ м?ст?
г. П. Л. совершенно справедливо зам?чаетъ,
что, устраняя субъективный методъ въ вопро-
сахъ политики и этики, позитивизмъ не
можетъ даже оправдать свое собственное су-
ществованіе. Телеологія, въ смысл? ученія о
ц?ляхъ, поставляемыхъ себ? личностью, въ
позптивизм? не им?етъ м?ста, всл?дствіе от-
сутствіясубъективнагометодаи,сл?довательно,
нравственной оц?нки. Поэтому, когда Контъ
или кто-либо нзъ его учениковъ (посл?довате-
лей его курса положительной философіи, разу-
м?ется, а не <позитивной политики», потому
что посл?дніе состоять на совершенно особомъ
положеніи) одобряютъ или порипаютъ какое-
нибудь соціальное явленіе, то, какъ бы удачна
ни была эта оц?нка, она чужда систем?, не
связана съ ней органически. Гд? н?тъ
телеологія, тамъ не можетъ быть и правилъ
морали и, сл?довательно, нп порицанія, ни одо-
бренія, чтб, какъ мы вид?ли, заявляетъ и самъ
Контъ. Этимъ же отсутствіемъ телеологіи и
субъективнаго метода въ соціологіи
объясняются и недостатки Контовой оц?нки поли-
тическихъ теорій. Тамъ, гд? достаточно
одного объективнаго метода, гд? фактъ не
нуждается въ нравственной оц?нк?, Контъ съ
необыкновенною проницательностью подм?-
чаетъ тончайшіе отт?нки и особенности
явленій. Таковы почти вс? частности его
анализа трехъ способовъ мышленія. Зд?сь онъ
чрезвычайно тонко и отчетливо классифици-
руетъ явденія, подвергая ихъ всестороннему
разсмотр?нію. Онъ очень ясно видитъ, напри-
м?ръ, что переходъ отъ фетишизма къ
политеизму (и притомъ еще чрезъ посредство пе-
ріода зв?здопоклонства—astrolatrie) есть не
только переходъ отъ одной ступени теологи-
ческаго міросозерцанія къ другой; что зд?сь
же получаетъ начало и метафизически строй
мысли и идетъ своей дорогой, въ то время,
какъ теологическое мышденіе, пройдя чрезъ
политеизмъ, завершается монотеизмомъ.
Подобной ясности и отчетливаго разграничения
различныхъ сторонъ одного и того же факта
почти и сл?довъ н?тъ въ его крптик? по-
литическихъ теорій. Зд?сь пункты
сходства и различія нам?чены несравненно гру-
б?е и, такъ сказать, топорн?е, именно
потому, что объективная классификация
оказывается уже въ этой области
недостаточною. Всл?дствіе этого позитивизмъ
становится сплошь и рядомъ во враждебное отно-

73
ЧТО ТАКОЕ ПРОГРЕССЪ?
74
шеніе къ тому, что особенно дорого
современному челов?честву, въ чемъ оно видитъ залогъ
своего будущаго счастія, и въ то же время
обязанъ дружить съ явленіями, крайне
непривлекательными въ нравственномъ отношеніи.
Вы давно уже не перечитывали Бальзака,
если только перечитывали, и по всей в?роят-
ности забыли его. Но, вы можетъ быть,
помните одну сцену изъ романа «La recherche de
l'Absolu», сцену, въ которой ц?ликомъ
сказался причудливый, но громадный таланта
Бальзака. Клаэсъ, ученикъ Лавуазье, шцетъ
философскаго камня. Онъ съ утра до вечера
сидптъ въ лабораторіи п совершенно
разорился въ виду надежды разгадать великую
загадку. Его несчастная жена, которой не до
«абсолюта», страдаетъ, тоскуетъ, но эти
страдания и тоска не существуютъ для Клаэса. И
когда она плачетъ, онъ объясняетъ ей, что
разлагалъ въ своей лабораторіи слезы, и что
он?, т? самыя слезы, которыя текутъ въ эту
минуту по бл?дному и исхудалому лицу жены,
состоять изъ такпхъ-то и такпхъ-то элемен-
товъ, соедпненныхъ въ такой-то пропорции...
Есть что то отвратительно-жесткое и нечело-
в?ческое въ этомъ химическомъ аналпз? же-
ниныхъ слезъ. А Клаэсъ челов?къ добрый,
мягкій, а Клаэсъ стремится вс?мъ существомъ
своимъ къ пстин?. И вы сразу видите, что это
не фальшь, что разлпчныя стороны
характера Клаэса не насильственно и произвольно
сшиты б?лымп нитками; что Бальзакъ вопло-
тилъ въ этомъ образ? недюжинную мысль. Вы
сразу чуете глубокую жизненную правду этого
типа. Онъ съ нами, въ переднемъ углу у насъ
сндитъ. Бываютъ въ жизни народовъ тревож-
ныя минуты, когда Клаэсы призываются къ
разсчету, когда,всл?дъ закрпкомъ: «республн-
к? ненуяшо хишіковъ!» (быть можетъ, от-
кдикъ знаменитыхъ словъ Руссо: у насъ есть
физики, химики и геометры, но н?тъ больше
гражданъ), погпбаютъ великіе Лавуазье.
Факта печальный, печальный въ особенностп
потому, что гроза разразилась надъ головой
Лавуазье, а не мелюзгп какой нибудь. Въ
факт? этомъ можно различить не только взрывъ
народныхъ страстей, насильственной, сл?дова-
тедьно, по необходимости неправильно ящу-
іцнхъ себ? выхода, а и отклпкъ
«революционной метафизики». Пусть такъ, пусть даже вся
вина падаетъ въ этомъ случа? на нее. Но
какъ смотритъ на д?ятельность Клаэсовъ по-
зитивизмъ, пресл?дующій «революционную
.метафизику» больше, ч?мъ
феодально-католическую организапііо? и им?етъ ли онъ право
отнестись къ ней критически? Позитивпзмъ
можетъ только сказать, что феноменъ слезъ под-
лежитъ пзв?стнътмъ законамъ; дал?е, что пзв?-
стныя условія въ одномъ случа? выдвигаютъ
людей, химически анализирующихъ слезы, авъ
другомъ—людей, утирающихъ ихъ и, сл?дова-
тельно, анализпрующихъ ихъ съ общественной
точки зр?нія. Но зат?мъ, которая изъ этихъ
д?ятельностей въ данномъ случа?, въ минуту
плача, предпочтительн?е и эбязательн?е, на
это позитивизмъ не даетъ отв?та. Слезы,
продукта химико-физіологическаго процесса,
и т? же слезы, какъ результата процесса со-
ціально-психологическаго, и въ томъ, и въ
другомъ случа? повинуясь изв?стнымъ
законамъ, одинаково требуютъ изученія съ точки
зр?нія позитивизма. Читатель не станетъ, ра-
зум?ется, придиратьсякънамъ, напирая на то,
что Клаэсъ ищетъ философскаго камня,
«абсолюта», а не законовъ явленій, и что поэтому,
по классификация Конта, его м?сто въ мета-
фпзическомъ період?. Не въ томъ зд?сь д?ло.
Если даже Бальзакъ не нм?лъ этого въ виду,
то мастерской образъ Клаэса невольно
просится на бол?е широкій пьедесталъ. Онъ
представитель науки для науки и спеціально-
сти для специальности. Онъ глухъ къ скорби
челов?ческой, онъ ея не слышитъ или
относится къ ней объективно, но онъ ищетъ
истины, онъ стремится уловить законы, по кото-
рымъ группируется изв?стный рядъ явленій;
его анализъ слезъ можетъ даже пригодиться на
что нибудь очень важное, хоть онъ этого и не
сознаетъ. Клаэсъ, анализирующій челов?че-
скія слезы въ момента плача, какъ химикъ,—
позитивиста. Еслибы онъ столь же строго
научно изсл?довалъ ихъ съ соціально-психоло-
гической точки зр?нія, онъ былъ бы также
позитивиста. Но т?мъ не мен?е, вы
чувствуете, что это два совершенно различные
типа, дв? противополозкности, которыя не со-
вс?мъ удобно пом?щать подъ одну и ту же
рубрику. И я полагаю, что любая этико-поли-
тическая докторина съум?етъ разгляд?ть
яркую черту, разд?ляющую эти два міросозерца-
нія, и только позитивизмъ, какъ онъ сущест-
вуетъ въ настоящую минуту, т. е. при объек-
тивномъ метод? въ соціологіи, не увидитъ ея.
Было бы весьма любопытно просл?дпть, какъ
Контъ, въ особенности въ шестомъ том?
своего курса философіи, искалъ выхода изъ этого
положенія. Какъ изв?стно, онъ перешелъ, на-
конецъ, открыто къ субъективному методу, но
тогда этотъ могучій, но усталый и близкій къ
совершенному пом?шательству умъ могъ создать
только «Позитивную политику». Однако
только геніальный сумасшедшій могъ выработать
этотъ культа челов?чества. Что же касается
до сотрудпиковъ журнала «La philosophie
positive», признающііхъ своею только первую
половину деятельности Конта и настанваю-
щихъ на необходимости объективнаго метода
въ р?шеніи этико-политическпхъ вопросовъ,
то мы должны откровенно сказать, что не ви-
димъ ничего, кром? общнхъм?стъ, въ ихъ по-
пыткахъ создать этику п политику.
Наибол?е низкая ступень позитивной л?ст-

75
СОЧИНЕНЫ Н. К. МИХАИЛ ОВСКАГО.
76
ницн прогресса, на которую можетъ быть по-
ставленъ Клаэсъ, есть age de specialite, нахо-
дящійся у преддверія самаго позитивизма, да
и этого часто мало. Правда, можетъ быть,
никто больше самого Конта не пресл?довалъ
этого age de specialite (причемъ значительную
роль играло личное раздраженіе), къ которому
онъ иногда относится даже строже, ч?мъ къ
«революционной метафизик?». Но такое
отрицательное отношеніе къ д?ятельности Клаэ-
совъ есть чисто личное д?ло Конта, отнюдь,
не обязательное для позитивизма, какъ
философской системы. Во-первыхъ, позитивизмъ
обязанъ не восхищаться фактами и не
осуждать ихъ, а во-вторыхъ, если Клаэсы путемъ
опыта и наблюдения ищутъ законовъ явденій,
то они вполн? удовлетворяютъ требованіямъ
позитивизма. Точно такъ же, когда Контъ
говорить: «Эта новая социальная философія (т.
е. позитивная), по природ? своей, до такой
степени способна осуществить въ настоящее
время вс? законныя (legitimes) желанія, ка-
кія можетъ предъявить революционная
политика» и т. д. (Cours, IV, 148), когда Контъ
говорить это, то выраженіе «законныя
желанія» совершенно неопред?ленно. Мы знаемъ,
какія желанія законны съ точки зр?нія налич-
ныхъ политическихъ теорій ретроградныхъ,
консервативныхъ и револющонныхъ, съ точки
зр?нія индивидуалистовъ, соціалистовъ, кле-
рикаловъ, эклектиковъ и т. д. Какъ бы удачно
или неудачно ни были построены эти системы
и теорій въ другихъ отношеніяхъ, но ихъ
желанія и идеалы очевидны для вс?хъ. Съ точки
зр?нія объективнаго метода, составляющаго
характеристическую черту позитивной соціо-
логіи, выраженіе «законное» желаніе значитъ
только «достижимое» желаніе. Но вс? суще-
ствующія и когда-либо существовавшія этико-
политическія доктрины признаютъ свои
желанія достижимыми. Положимъ, что
позитивизмъ, такъ т?сно связанный съ наукой,
можетъ лучше другихъ философскихъ системъи
политическихъ теорій опред?лить, какія
желанія достижимы, какія—н?тъ. Но для этого
надо сначала им?ть желаніе, и каждый пози-
тивистъ ихъ, разум?ется, им?етъ, но
позитивизмъ не ставить никакихъ идеаловъ, потому
что идеалъ есть резудьтатъ субъективна™
настроенія. Много пронеслось надъ челов?че-
ствомъ недостижимыхъ и въ этомъ смысл?
незаконныхъ желаній, и много они загубили
умовъ и жизней. Можетъ быть, величайшая
заслуга позитивизма состоитъ именно въ ука-
заніи челов?ку т?хъ границъ, за которыми
лежитъ для него в?чная, неодолимая тьма.
Стараться проникнуть за эти границы значитъ
им?ть недостижимыя и незаконныя желанія.
Такъ учитъ позитивизмъ. Мы скажемъ больше.
Эти незаконныя желанія составляютъ гр?хъ
предъ челов?чествомъ, служенію которому
должны быть посвящены вс? челов?ческія
силы. Мы говорить о чисто-теоретическихъ
вопросахъ, о сущности и начал? вещей, о ко-
нечныхъ причинахъ и проч. Но въ области
практическихъ вопросовъ д?ло усложняется,
какъ сложностью самыхъ вопросовъ, такъ и
никакими усиліями неустранимымъ—-мы на-
д?емся это доказать—вм?шатедьствомъ субъ-
ективнаго элемента, т. е. личныхъ чувствъ и
желаній. Въ каждую данную минуту по
данному практическому вопросу могутъ оказаться
достижимыми н?сколыю діаметрально проти-
воположныхъ желаній, и какое р?шеніе
приметь въ этомъ случа? позитивистъ—это
определится личнымъ характеромъ д?ятеля. Это,
конечно, всегда такъ бываетъ, и не съ одними
позитивистами. Но разница въ томъ, что адептъ
всякаго другого ученія получаетъ въ этомъ от-
ношеніи отъ своей доктрины бол?е или мен?е
сильный непосредственный толчокъ въ ту или
другую сторону. Адептъ же позитивизма не
получаетъ отъ него ничего. Оставаясь позити-
вистомъ, онъ можетъ пойтии направо и нал?во,
можетъ, подобно Дюма, Нелатону и прочимъ
ученымъ св?тиламъ современной Франціи,
оказаться покорн?йшимъ слугой второй импе-
ріи, а можетъ сл?довать и совершенно иной
программ?. Контъ не даромъ предостерегалъ
своихъ учениковъ, чтобы они не вм?шива-
лись въ политическое движеніе, «которое долж-
жно для нихъ, главнымъ образомъ, служить
цредметомъ наблюденія» (IV, 164); чтонем?-
шало ему тутъ-же громить политически индиф-
ферентизмъ современныхъ представителей
науки «поистин? чудовищный» (IV, 158). Мы
говорили, что недостатки Контовой критики
существующихъ политическихъ теорій
объясняются стараніемъ удержаться на
объективной точк? зр?нія. Съ этой точки зр?нія
ошибочность теоретическихъ посылокъ н?кото-
рыхъ ученій видна до такой степени ясно, что
отрицательное отношеніе къ нимъ невольно
переносится и на друтія стороны этихъ
ученій. Однако, личныя симпатіиКонтаи его
учениковъ лежать по большей части на сторон?
пресл?дуемой ими «революціонной
метафизики». И безсиліе объективнаго метода въ
соціологіи въ особенности сказывается въ
т?хъ случаяхъ, когда выступаютъ эти личныя
симпатіи позитивистовъ. Очень
знаменательны въ этомъ отношеніи сл?дующія слова Лит-
тре: «Есть два соціализма (в?рн?е было бы
сказать, что въ соціализм? есть дв? стороны):
одпнъ метафизически, другой—практически,
экспериментальный и, ,въ этихъ пред?лахъ,
позитивный». Дал?е идетъ р?чь о кооператив-
номъ рабочемъ движеніи. «Соціалисты, про-
должаетъ Литтре, см?ло предиринимаютъ эти
опыты, и наук? и философіи остается только
изучать ихъ для общаго блага» (La
philosophic positive, revue dirigee par E. Littre et G-.

77
ЧТО ТАКОЕ ПРОГРБССЪ?
78
Wyrouboff. 1867 Л» 1. Politique). Во-первыхъ,
зач?мъ сюда попало «общее благо»? Идея
блата есть идея субъективная и потому не
имеющая м?ста при объективномъ метод? въ соці-
ологіи. Имвя ее въ виду, пришлось бы
радоваться однимъ политическимъ фактамъ и
печалиться о другихъ, а на это позитивизмъ не
им?етъ права; онъ обязанъ только наблюдать.
Дал?е, хотя позитивизмъ и им?етъ право
одобрительно отнестись къ экспериментальной
сторон? социализма, но онъ совершенно точно
также одобрительно долженъ отнестись и ко
всякпмъ соціальнымъ опытамъ, хотя бы они
производились съ ц?лью діаметрально
противоположною ц?лямъ соціалистовъ.
Читатель пожедаетъ, в?роятно, пм?ть объ-
ясненіе того, почему въ заглавіи нашей статьи
стоить имя Спенсера, а мы все говоримъ о
Конт?. Это объясняется такъ. Спенсеровой
теоріи общественнаго прогресса, изложенной
нами въ прошлой стать?, мы хот?ли бы
противопоставить иную. А эта иная теорія, нами
испов?дуемая, представляетъ такъ много
сходства съ ученіемъ Конта, что мы считали бы
недобросов?стнымъ совершенное умолчаніе о
взглядахъ на прогрессъ этого великаго
мыслителя. Во всякомъ случа? мы сочли полезнымъ
.для дальн?йшаго нашего изложенія вкратц?
указать т? стороны ученія Конта, которыянамъ
кажутся несостоятельными и къ которымъ
-намъ, можетъ быть, еще придется вернуться.
Мы не разсчитываемъ представить въ настоя-
¦щей стать? взгляды наши на законы
общественной динамики съ такою полнотою, какой
•заслуживаете важность предмета. Отъ
журнальной статьи этого и требовать нельзя. Но
.мы будемъ, в?роятно, еще не разъ пм?ть
случай развивать исповедуемые нами принципы
-въ придоженіи къ т?мъ или другимъ частнымъ
вопросамъ. Зд?сь мы должны будемъ
ограничиться самымъ общимъ и по необходимости
•б?глымъ обзоромъ; притомъ мы должны
стараться идти, такъ сказать, въ ногу со Спенсе-
ромъ. Мы постараемся нам?тить главные
лункты соціальной динамики, не приб?гая къ
удобному, но недостаточно гарантирующему
¦отъ ошибокъ пріему выд?ленія одного какого-
либо общественнаго элемента.
Интеллектуальный элементъ, принимаемый за точку исхода
позитивизмомъ, представляетъ, правда, въ
.этомъ отношеши наибол?е гарангій, и онъ
д?йствительно, при изв?стной дол?
сдержанности и осторожности, можетъ быть
присяга, по выраженію Милля, за primus agens-
•соціальнаго движенія. Однако, если есть
возможность—а мы думаемъ, что она есть—
лросл?дить законы общественнаго прогресса
да развитіи всего общества въ ц?ломъ, не
давая слишкомъ преобладающаго значенія
развитію какого бы то ни было изъ его
элементовъ, то отъ этого постановка об-
щественныхъ вопросовъ можетъ только
выиграть. Поэтому мы постараемся просл?дить
историческую судьбу самой общественности,
т. е. коопераціи, и связать ее съ судьбою
частныхъ факторовъ.
VI.
При б?гломъ взгляд? на массу фактовъ,
приводимыхъ въ печатающейся въ «Отечест-
венныхъ Запискахъ» любопытной стать?: «Ци-
вилизація и дикія племена», читателя должны
.поразить главнымъ образомъ различный
частности чуждой намъ первобытной жизни, част -
ностп, съ нашей точки зр?нія просто
чудовищный. Если мы захотимъ подвести вс?мъ
этимъ фактамъ итогъ, найти въ нихъ одну
наибол?е характеристическую черту, къ которой
возможно большая часть остальныхъ
относилась быкакъявленіяпроизводныя къ явленію
коренному, то найдемъ эту
характеристическую чертувъ почти полномъ отсутствии
коопераціи. Въ челов?к?, только-что выбившемся,
путемъ кровавой борьбы за существованіе,
изъ животнаго міра, количество и качество
потребностей такъ гармонируютъ съ количест-
вомъ и качествомъ выработанныхъ имъ въ
борьб? силъ; самъ онъ такъ индивидуаленъ и
ц?ленъ, что почти не нуждается въ обществ?
другихъ людей. Скудны его средства, но
просты и недалеки и его ц?ли. Все нужное ему
онъ добываетъ самъ, своими собственными,
личными средствами. Всл?дствіе этого, при
полной индивидуальной разнородности, какая
допускается м?стными условіями, люди,
занимающее изв?стную территорію, вполн?
однородны, зоологически равны между собой. Та-
ковъ первый типъ людского, еще не
общественнаго быта. Легко вид?ть, что наибол?е
характерная для него черта—отсутствіе
коопераціи—находится въ самой т?сной связи со
вс?ми остальными сторонами немногосложной
первобытной жизни.
Самъ-одинъ выносящій на своихъ плечахъ
всю тяжесть борьбы съ природой, дикарь не
можетъ смотр?ть на вс? явленія иначе, какъ
съ точки зр?нія своихъ личныхъ
потребностей, чисто животныхъ. Онъ относится къ
своему личному я, какъ къ центру вселенной. Это
жалкое, голое созданіе идумаетъ,и д?йствуетъ
такъ, какъ будто бы міръ былъ для него лично
устроенной огромной бойней, скотнымъ дво-
ромъ, дровянымъ дворомъ и т. д.
Souvent alors j'ai cm que ces soleilsdeflamme
Dans ce mon.de endormi n'echauffaient que
mot ame;
Qu'a les comprendre seul j'etais predestine;
Que j'eUis, moi, vaine ombre obscure et.
taciturne,
Le roi mysterieux de la pompe nocturae:
Que le ciel рочг moi seul s'etait illuminel
(V. Hugo, Les feuilles d'automne).

79
сочиненія н. к. мяхайловскаго.
80
Конечно, не скоро первобытный челов?къ
"призадумался надъ явленіями, не близко
стоящими къ его непосредственнымъ интересамъ.
Разлитыми въ ярирод? св?томъ и теплотою
онъ долго пользуется безъ благодарности и
боязливыхъ сомн?ній. Ему не приходить на
умъ вопросъ: откуда это все взялось и не
можетъ ли это все въ одинъ прекрасный день
исчезнуть. Онъ полонъ собою; онъ знаетъ
только себя. Себя и остальное. А въ этомъ
остальномъ есть для него съ?добное и не-
съ?добное, бол?е сильное, нежели онъ самъ, и
мен?е сильное, жесткое и мягкое, теплое и
холодное, св?тлое п темное и т. д. Собственно
же говоря,—зв?рь, солнце, дерево, земля,
челов?къ, вода,—во всемъ этомъ для него
н?тъ большой разницы: во всемъ этомъ онъ
ц?нитъ только то, что ему нужно и поскольку
нужно. А ему нужно немного. Поэтому, если
въ двухъ предметахъ совершенно различныхъ
есть одно, съ его личной точки зр?нія,
важное общее свойство,—разницы между этими
предметами для него не существуетъ:
онъ съ?стъ челов?ка и барана, поклонится
солнцу и дереву. За пределами своего личнаго
существованія первобытный челов?къ не ви-
дитъ ничего пли, лучше сказать, вводить въ
эти пред?лы весь міръ. Натолкнувшись на
кое-какое размышленіе объ окружающпхъ
его вещахъ, онъ впдитъ въ нихъ либо прямо
свою личность, либо сколокъ съ нея въ ка-
комъ-нибудь отношеніи. Мысль его не
поднимается выше аналогій между какимъ-нпбудь
явленіемъ природы и его собственнымъ я. Онъ
живетъ, п вся природа живетъ такою же, какъ
и онъ, жизнью. Между его желаніями и ихъ
исполненіемъ, ц?лями, средствами, мыслями и
д?лами существуетъ такая т?сная связь; онъ
до такой степени ровно живетъ умственною и
физическою жизнью, что ему и въ голову не
можетъ придти, что онъ состоите изъ двухъ
частей, изъ т?ла и души. Духа безъ матеріи и
матеріи безъ духа онъ себ? представить не
можетъ, всл?дствіе чего одухотворяетъ мерт-
твую природу, съ одной стороны, и прпдаетъ
самую грубую т?лесную оболочку своимъ бо-
гамъ—съ другой. Онъ д?лаетъ все съ опред?-
ленною ц?лыо—ивъ природ?все совершается
съ опред?ленною ц?дью. Но въ чемъ же
состоять эти ц?ли природы? гд? он? лежатъ?
Все въ немъ же, въ этомъ жалкомъ, одяноч-
номъ дикар?. Дождь ли размылъ его убогую
пещеру и нромочнлъего до костей, зм?я ли
его ужалила, охотился ли онъ удачно, охотился
ли онъ неудачно, солнце ли его слшикомъ пе-
четъ, произошло ли солнечное затм?ніе,—все
это совершается именно для него, для того,
чтобы именно по промочить, его ужалить, его со-
гр?ть, «о оставить въ потемкахъ. Такова
объективно-антропоцентрическая логика,
представляющая прямой результата отсутствія
кооперации. (Мы называемъ весь этотъ періодъ.
исторіиоо"ге«:шмвмо-антропоцентричесішмъ
потому, что челов?къ считаетъ себя зд?сь объ-
ективнымъ, безусловнымъ, д?йствительнымъг
извн? поставленнымъ центромъ природы).
Зд?сь же получаютъ начало и
антропоцентрическая мораль, и религіозныя представленія..
Они представляютъ отв?ты на два вопроса:
во-первыхъ, кто послалъ такое-то пріятное ила
непріятное, полезное или вредное стеченіе
обстоятельствъ? во-вторыхъ, за что посланы
эти пріятныя или непріятныя, полезныя или
вредныя явленія? Отв?ты формулируются
подъ т?мъ жедавленіемъобъективнаго
антропоцентризма. Дикарь такъ полонъ собой, такъ.
неспособенъ къ представленію чего-нибудь
несходнаго съ его личнымъ существованіемъ,.
что непосредственно антропоморфизуетъ
искомую личность, сочетавшую изв?стныя
обстоятельства выгоднымъ или невыгоднымъ для
него образомъ, и антропоморфизуетъ на свой
собственный, личный солтыкъ, придавая ой
т? самыя чувства, мысли и стремленія, кото-
рыя его самого наичаще волнуютъ. Сл?дуетъ.
при этомъ зам?тить, что первобытные боги
суть боги по преимуществу личные; каждый
отд?льный челов?къ им?етъ своихъ фетишей,,
которые существуютъ только для него, посы-
лаютъ награды и наказанія только ему. Чу-
десъ первобытный челов?къ не знаетъ. По-
нятіе чуда является уже гораздо позже, уже
при существованіи н?которой коопераціп и
н?которыхъ знаній, потому что чудо есть н?-
что удивительное,' необыкновенное. Дикарь
же ничему не удивляется, хотя и пугается и
радуется; для него все представляется
возможными если только ему лично что-нибудь
нужно. Онъ такъ свыкается съ мыслью, что
весь окружающій міръ спить и видптъ, какъ
бы ему лично насолить или ему же лично
доставить пользу и наслажденіе; вм?шательств»
божествъ во вс? мельчайшія обстоятельства
его жизни съ его точки зр?нія до такой
степени естественно и неизб?жно, что чудо для
него не существуетъ. Только уже при
существованіи пзв?стной доли коопераціп, когда
н?скодько челов?къ соединяются для одного
и того же д?ла, все еще полный своимъ
личнымъ существованіемъ дикарь можетъ
признать данное явленіе чудомъ. Направленное
къ благополучію или вреду его единичнаго
существованія онъ призналъ бы совершенно
естественнымъ, какъ бы оно ни было
необычайно.
Дикарь зам?чаетъ, что, сд?лавъ
какой-нибудь поступокъ, онъ получаетъ какую-нибудь
пріятность илинепріятность, исовпаденіе это
случайно повторяется два-три раза.
Всл?дствіе его ув?ренности въ своемъ
центральном'!) положенін, это post hoc непрем?нно
обращается въ propter hoc Положимъ,онъ выку-

81
ЧТО ТАКОЕ ПРОГРЕССЪ?
82
палея въ незнакомой р?к? и едва усп?лъ уб?-
жать отъ аллигатора; въ другой разъ на его
глазахъ и въ той же р?к? аллигаторъ пожи-
раетъ какое нибудь животное или челов?ка.
Ясно, что или р?ка эта не терпитъ, чтобы въ
ней купались, или аллигаторы ее охраняютъ,
и т. п. Такимъ путемъ ножетъ создаться уб?ж-
деніе въ священномъ, высшемъ характер?
самыхъ обыкновенныхъ явленій природы. Но
н?тъ нужды, чтобы само явленіе заступилось
за себя. Челов?къ убилъ зм?ю, и въ туже
минуту раздался страшный громовой ударъ и
небо избороздилось молніей. Дикарь не мо-
жетъ себ? представить, чтобы какой-нибудь
обративши на себя его вниманіе срактъ не
им?лъ къ нему никакого отношенія. Громъ н
молнія составляюсь, очевидно, угрозу,
обращенную къ нему лично. За что? Бллжайпгій
фактъ есть убійство зм?и, значить, именно за
это убійство. Сл?довательно, убивать зм?ю
нельзя. Въ сос?днемъ л?су другой дикарь
точно такимъ же путемъ добирается до уб?жденія,
что эту самую зм?ю сл?дуетъ непрем?нно
убивать. Вс? эти уб?жденія, опред?ляя
отношенія чедов?ка къ богамъ и окружающей приро-
д?, относятся къ области религіи. Иначе не
могутъ слагаться и отношенія челов?ка къ
человеку. Дикарь зам?чаетъ, что всл?дъ за убій-
ствомъ челов?ка ему не удается охота, въ
другой разъ опять, въ третій онъ проваливается
въ трясину и т. д. Этотъ маленкій рядъ опы-
товъ уб?ждаетъ его, что и впредь за убій-
ствомъ челов?ка посл?дуетъ для него та или
другая непріятность. Если боязнь этой не-
пріятностп перев?шиваетъ его страстные
порывы, въ немъ рождается уб?жденіе, что
убивать челов?ка нельзя. Все это мы говоримъ
конечно гипотетически, потому что не им?емъ
и не можемъ пм?ть прямыхъ историчеекпхъ
указаній на то, какъ складывались и каішмъ
образомъ развивались нравственныя
уб?жденія въ первобытныхъ людяхъ. Однако, если
отказаться отъ мысли о супранатуральномъ
происхожденін правилъ морали п о врожден-
ныхъ пдеяхъ, то остается именно только этотъ
путь опытнаго происхожденія понятій о добр?
и зл?. Т?мъ бол?е, что такимъ же путемъ,
можно сказать, на нашихъ глазахъ, складываются
различпыя прим?ты и т. п., иногда
обращающаяся въ нравственныя правила. Наконецъ,
иначе п объяснить нельзя происхождепіе мно-
гихъ, съ современной европейской точки зр?-
нія совершенно нел?пыхъ и безнравствен-
ныхъ правилъ первобытной морали. Если
нравственный кодексъ полученъ челов?комъ
супранатуральнымъ пз^темъ, то почему же у
какихъ нибудь фпджійскихъ людо?довъ мпло-
сердіе считается преступленіемъ, а
жестокость доброд?телью, что намъ, европейцамъ,
далее п переварить невозмоасно? Правда, для
супраиатуралистовъ остается то возражеиіе,
что фиджійскіе людо?ды именно за свою
безнравственность и обд?лены св?томъ
нравственной истины. Но для сторонниковъ теорін
врожденныхъ.идей н?тъ и этого остроумнаго-
возраженія. Если идеи нравственности я
справедливости врождены, присущи челов?-
ку, то какъ объяснить это поразительное раз-
нообразіе нравственныхъ идеаловъ? Тогда,
какъ съ точки зр?нія опытнаго происхожденія
фактъ этотъ совершенно ясенъ. Понятное д?-
ло, что, опред?ляясь самыми разнообразными-
случайностями, накоторыя можетъ
натолкнуться объективно антропоцентрическое настрое-
ніе при совершенномъ отсутствіи коопераціии
знакомства съ законами природы,
первобытная мораль можетъ принимать очень разно-
образныя и до посл?дняго нельзя причудли-
выя формы. Убійство и людо?дство легко
могутъ оказаться д?яніями не только
безразличными, а и одобрительными; и въ то ж? время
можетъ считаться безнравственнымъ, бого-
противнымъ и преступнымъ произносить свое-
собственное имя, какъ у абипоновъ, или ?сть-
въ обществ?, какъ у таптянъ. Однако, т?мъ.
же путемъ могутъ выработаться частности
весьма высокаго нравственнаго кодекса, если
действительный или фиктивный опытъ наве-
детъ на уб?жденіе въ невыгод? вредить сос?-
дямъ. Понятное д?ло, что посл?днее можетъ,
им?ть м?сто только при бол?е или мен?е час-
тыхъ и продолжительныхъ сблшкеніяхъ
между людьми, т. е. уже при н?которой
кооперации. Отсутствію же коопераціи и единства ин-
тересовъ въ практической жизни соотв?т-
ствуетъ совершенное отсутствіе синтетиче-
скаго начала въ религіозныхъ пр едставленіяхъ,.
нравственныхъ правилахъ и знаніяхъ.
Личные боги, личная мораль, скудныя св?д?нія
о прпрод?, извращенныя антропоцентриче-
скимъ элементомъ, т. е. опять-таки св?д?нія
личныя, не пров?ренныя чужимъ опытомъ и
наблюдеиіемъ,—таковы результаты отсутствія
коопераціи. И такимъ-то челов?къ вступаетъ
въ общество.
Полное отсутствіе коопераціи могло им?ть.,
м?сто только въ очень раннюю пору
доисторической жизни челов?чества. Опасности и б?ды,
встр?чающіяся на каждомъ шагу, инстинктъ.
самосохраненія въ вид? половой д?ятельностп
со вс?мн ея посл?дствіями, каково кормлеиіе
д?тей грудью и т. д.,—все это побуждаетъ лю~
дай образовать пебольшія общества,
соединяться въ группы. Весьма валено зам?тить,
что группы эти складываются разлпчнымъ
образомъ, и именно по двумъ тнпамъ: по типу
простого сотрудничества и по типу сложнаг&
сотрудничества иди разд?ленія труда. Мы уже
говорили о коренной разниц? между этими
двумя видами коопераціи. Въ случа? простого
сотрудничества люди входятъ въ группу всею,
своею разнородностью, всл?дствіе чего вся

83
сочиненія н. к. михайловскаго.
84
труппа совершенно однородна. Въ случа? же
сотрудничества сложнаго происходить
обратное явление: члены группы утрачиваютъ
каждый одинъ ту, другой другую часть своей
индивидуальной разнородности, они д?лаются
однородн?е, а вся группа получаетъ бол?е или
мен?е р?зко обозначенный характеръ
разнородности. Въ первомъ случа? мы им?емъ
однородное общество съ разнородными, равными,
свободными и независимыми членами; во вто-
ромъ—разнородное общество съ неравными,
-несвободными, спеціализированньгмп членами,
расположенными въ н?которомъ іерархиче-
•скомъ порядк?. Въ первобытномъ мір?
общество по типу простого сотрудничества им?етъ
характеръ чисто-временной и случайный: по
юкончаніи д?ла, для котораго люди
соединились, общество распадается. Такимъ образомъ,
•¦однородное общество оказывается д?йстви-
¦тельно неустойчивымъ, какъ бы подтверждая
своимъ прим?ромъуниверсальность одного изъ
законовъ Спенсера. Однако, неустойчивость
•эта зависитъ вовсе не отъ какихъ либо об-
шихъ свойствъ, присущкхъ всякой однородной
¦агрегаціи. Она, какъ и самая ц?ль этихъ пер-
вобытныхъ обществъ. обусловливается
причинами временными и случайными, которыя
:могутъ быть и могутъ не быть. Но въ перво-
•бытномъ мір? причины эти въ болыпинств?
¦случаевъ, д?йствительно, им?ютъ м?сто.
Двое, трое, пять челов?къ дикарей рядомъ
печальныхъ опытовъ уб?ждаются, что охота
-за какимъ нибудь крупнымъ зв?ремъ для казк-
даго изъ нихъ поодиночк? опасна и
невозможна, а между т?мъ зв?рь представляетъ очень
лакомый кусочекъ. Они соединяются для
охоты, чтобы разд?лить добычу на равныя части.
Каждый изъ нихъ вносить въ это общее д?ло
вс? т? силы и способности, какія
выработались въ немъ предъидущей борьбой за суще-
ствованіе. А такъ какъ борьба эта въ данной
:м?стности им?етъ для каждаго одинъ и тотъ
же характеръ, вызываетъ приблизительно
одну и ту же степень напряженности умствен-
ныхъ и физическихъ силъ, то наши пять охот-
никовъ вступаютъ въ союзъ членами
равносильными и равноправными. Но вотъ зв?рь
j6ffrb, разд?ленъ, съ?денъ, и члены временна-
го союза, удовлетворивъ свои скудныя
потребности, расходятся въ разныя стороны, не
думая о завтрашнемъ дн?. Они можетъ быть
.даже передрались при д?леж?.
Немногочисленность потребностей, отсутствіе постоянной
пли, по крайней м?р?, продолжительной
солидарности ц?лей и отвращеніе къ труду—
результата объективно - антропоцентрическая)
настроенія—являются первыми причинами,
.м?шающими прочному и продолжительному
существованию простого сотрудничества. Могло,
¦однако, случиться, что т? же пять охотниковъ,
наученные опытомъ, соединяются во второй
разъ, въ третій и т. д. Тогда между ними
устанавливаются н?которыя относительно прочныя
связи. Такъ какъ интересы ихъ д?лаются
общими, то каждый изъ нихъ распространяетъ
свою телеологію на вс?хъ своихъ товарищей;
уб?ждается, что центръ міра, ко благу или ко
вреду котораго направлены вс? силы природы,
лежитъ не въ немъ, дикар? X, а въ п?лой
групл? охотниковъ. Его личное существованіе,
такъ сказать, расширяется; правила морали,
вытекающія на этотъ разъ изъ д?йствительна-
го опыта, подучаютъ определенный цв?тъ,—¦
вредить кому нибудь изъ своихъ товарищей
оказывается невыгоднымъ, потомъ безнрав-
ственнымъ, что санкціонируется немедленно
и религиозными представленіями. Фетиши пе-
рестаютъ быть личными. Однако, для каждаго
изъ членовъ группы за пред?лами ея все еще
н?тъ большой разницы между челов?комъ и
нечелов?комъ. Тамъ, за этими пред?лами, свои
боги, свои обычаи, свои правила, ж ничто не
м?шаетъ нашимъ вольньгмъ охотникамъ
охотиться и за людьми. Въ то же время, въ той
же м?стности является кооперація съ характе-
ромъ сложнаго сотрудничества, т. е. разд?ле-
нія труда. Ея элементарная форма есть семья.
Половое стремленіе должно было въ самыя
отдаленн?йшія времена существованія чело-
в?ческаго рода выд?лять для первобытнаго
челов?ка женщину изъ остальной природы.
Однако, полная однородность вс?хъ мужчинъ,
взятыхъ вм?ст?, и вс?хъ женщинъ, взятыхъ
вм?ст?, и полная разнородность каждаго и
каждой изъ нихъ, т. е. полное сходство между
ними, должно было надолго отсрочить
организацию семьи. Мужчина и женщина сходились
временно и зат?мъ расходились, потому что
оба пола относились ко вс?мъ единичнымъ
представителямъ того и другого безразлично,
за исключеніемъ момента полового возбужде-
нія. Это было единственное связующее ихъ
зв?но. Никакихъ другихъ требований ни
мужчина, ни женщина не предъявляли и никакой
разницы между т?мъ или другимъ мужчиной,
той или другой женщиной вид?ть не могли,
потому что большой разницы и быть не могло
(въ данной м?стности, разум?ется). Но уже
одного открытія огня было достаточно для
того, чтобы связать мужчину и женщину въ н?-
что подобное брачному сожительству. Огонь
быль, разум?ется, открыта, благодаря какой-
нибудь счастливой случайности,—л?сному
пожару отъ удара молніи, такому же случайному
воспламененію ископаемыхъ горючихъ ве-
гцествъ, наприм?ръ нефти и т. п. Произвольно
добывать огонь дикарь не ум?дъ, а между т?мъ
вид?лъ, какое важное для него значеніе
можетъ им?ть эта новая сила. Явилась
надобность сохранять, поддерживать огонь,
облеченный даже въ н?которыхъ случаяхъ ореоломъ
божественности. Сохранять огонь будетъ жен-

85
ЧТО ТАКОЕ ПРОГРЕССЪ?
86
щина, которая по относительно! слабости для
охоты мало годится. Около огня группируется
семья, хозяйство; дикарь начинаетъ вести
жизнь мен?е бродячую, хотя хозяйство такъ
незат?йливо, что можетъ быть въ случа?
надобности перенесено на новое м?сто безъ вся-
кихъ затрудненій. Мужчина охотится,
женщина обращается въ хранительницу домашняго
очага, откликъ чего мы видимъ не только въ
римскомъ религіозномъ институт? весталокъ,
а и въ оставшейся за женщиной по преданію
роли хозяйки. Само собою разум?ется, что
прежде ч?мъ семья, наконецъ, прочно
обособилась, тысячи разъ она распадалась; огонь могъ
потухнуть, и всю свою жизнь первобытный
челов?къ могъ уже не найти его во второй
разъ; мужчина могъ бросить беременную
женщину, женщина—попасть къ другому мужчи-
н?, и т. д. Но, наконецъ, семья образовалась.
Въ этой первобытной семь?, представляющей
зародышъ или одпнъ изъ зародышей будущаго
рода, общины, племени, государства, отноше-
нія между совм?стно живущими членами
устанавливаются совершенно не такъ, какъ въ
обществ? свободныхъ охотниковъ. Тамъ мы
лм?емъ равныхъ людей, съ одинаковыми уси-
ліями пресл?дующихъ одну и ту же ц?дь, а
зд?сь представителями коопераціи являются
сильный мужчина, по крайней м?р? періоди-
чески бол?е слабая женщина или н?сколько
женщинъ и совершенно слабыя д?ти.
Сообразно этому различны и ихъ роли и значеніе
въ семь?. Правда, фетиши и зд?сь перестаютъ
<5ыть личными; правда, и зд?сь первобытный
челов?къ распространяете свою телеологію
на всю семью и видитъ въ ней центръ
вселенной. Но самое это расширеніе антропоцентри-
ческаго взгляда им?етъ уже совершенно
не тотъ характеръ. При простомъ сотруд-
ничеств? пятерыхъ охотниковъ, каждый изъ
нихъ, зная ц?ль, для которой они образовали
союзъ, не можетъ не вид?ть, что ц?ль эта
общая для вс?хъ нихъ, что интересы ихъ
совершенно солидарны. Въ первобытной же семь?,
при предоставленіи мужчин? вн?шней
деятельности, а женщин?—внутренней,
домашней, сознаніе общей ц?ли становится гораздо
<5ол?е смутнымъ; при этомъ ихъ физіологиче-
ское неравенство все бол?е и бол?е укр?п-
ляется. Дикарь не можетъ вид?ть и помнить,
что женщина ему помогаетъ. Ц?ль у нихъ поло-
жимъ общая, но средства для достиженія этой
ц?ли, благодаря разд?ленію труда, различны.
По близорукости первобытный челов?къ при-
нимаетъ эти средства за ц?ли, всл?дствіе
чего не оказывается ничего общаго между
жизнью мужчины и женщины. Поэтому
сочувствовать женщин?, переживать еяжизнь,
мысли и чувства первобытный челов?къ не
можетъ,—они слишкомъ отличны отъ его
собственной жизни, мысли и чувствъ. Заотсут-
ствіемъили нев?д?ніемъ общей жизни, въ
первобытной семь? мужъ и жена гораздо бол?е
чужды другъ другу, ч?мъ т? пять мужчинъ,
которые соединились для охоты. Такъ что, если
въ союзъ простого сотрудничества вступаетъ
н?сколько семейныхъ дикарей, участвующихъ,
такимъ образомъ, и въ систем? простого, и
въ снстем? сложнаго сотрудничества, то для
нихъ слагаются два совершенно различные
нравственные кодекса: одпнъ—для отношеній
между мужчинами, другой—для отношеній
между мужчинами и женщинами. И первый
будетъ необходимо выше, чище, гуманн?е
второго. Поэтому мы и видимъ такъ часто, что
первобытный челов?къ ни въ грошъ не
ставить даже жизни жены, между т?мъ какъ
признаетъ преступленіемъ убійство такого лее,
какъ и онъ, мужчины. Эти отношенія
устанавливаются надолго и не утратили своего зна-
ченія и нын?. Исторія представляетъ въ
этомъ отношеній многіе чрезвычайно
любопытные факты. Мы остановимся
только на одномъ. У вс?хъ пастушескихъ на-
родовъ существовалъ обычай предлагать
путнику, забредшему въ какой-нибудь
семейный домъ, не только уб?жпще и
пищу, а и женщинъ. Это именно то, что
называется гостепріимной проституціей. Въ
этомъ случа? между мужчинами какъ бы за-
ключаетсядоговоръ, не писанный, не
формальный, а безмолвный и непосредственный, впол-
н? взапмностный и потому гораздо бол?
прочный. Каждому мужчин? изъ пастушескаго
народа приходится быть вдали отъ своего соб-
ственнаго жилища и отъ своей собственной
жены, а между гЬмъим?тьвъ ней надобность.
Каждый испыталъ неудобство этого положе-
нія на себ? и потому такъ проникается зна-
комымъ ему положеніемъ путника, что при-
нимаетъ его интересы гораздо ближе къ
сердцу, ч?мъ желаніе или нежеланіе своихъ женъ
и дочерей. Еще меньше, разум?ется, можетъ
проникнуться первобытный челов?къ жизнью
ребенка. Этого онъ ужъ всегда можетъ изу-
в?чить, продать, убить. Такимъ образомъ,
центромъ вселенной оказывается въ этомъ
случа? всетаки одна мужская личность, а
женщина и д?ти—это спутники солнца. Само
собою разум?ется, что и женщина, и ребе-
нокъ съ своей стороны смотрятъ на окружаю-
щій ихъ міръ или снизу вверхъ, или сверху
внизъ, но во всякомъ случа? видятъ въ своей
личности центръ, ко благу или ко вреду кото-
раго направлено все, что они могутъ охватить
мыслью. Это безотчетное выд?леніе своей
личности, какъ обусловливающееся отсут-
ствіемъ коопераціи, существуете безъ сомн?-
нія, и у животныхъ. Но д?ло въ томъ, что
міросозерцаніе женщинъ, а т?мъ бохве д?тей,
могло только въ н?которыхъ частностяхъ оп-
ред?лять складъ первобытной жизни, и потому

87
сочиненія н. к. михайловскаго.
88
можетъ быть и не принимаемо въ раз-
счетъ.
Семья разростается, все бол?? и бол?е
дифференцируясь, т. е. переходя отъ простого къ
сложному. Покол?нія сыновей, внуковъ, если
не отходятъ отъ первичнаго корня, образуютъ
н?которую іерархію, во глав? которой стоитъ
стар?йшина, латріархъ. Рядомъ съ этой семьей
развивается т?мъ же путемъ другая. Тамъ
дальше бродятъ н?сколько шаекъ вольныхъ и
независпмыхъ охотниковъ, не знающихъ
никакой іерархіи, кром? разв? выборной, рабо-
тающихъ одинаково и для одной и той же ц?-
ли, всл?дствіе чего ихъ шайки попрежнему
представляютъ однородную группу возможно
разнородныхъ членовъ. Прекрасный образ-
чпкъ такого совм?стнаго существованіядвухъ
различныхъ типовъ коопераціи можно найти
въ сравнительно очень недавнее время, въ
исторіп южной и юго-западной Россіи.
Вольная Запорожская с?чь, организованная демо-
кратпческп-республиканскпмъ образомъ съ
сильнымъ отт?нкомъ коммунизма, представ-
ляетъ прпм?ръ простого сотрудничества, а
казаки-горожане, земледельцы и пастухи со-
ставляютъ общества по типу сложнаго
сотрудничества, т. е, при разд?леніи труда. Само
собою разум?ется, что эта организація
казачества можетъ дать только слабое понятіе какъ
о первобытной жизни съ одной стороны, такъ
п о дальн?йшпхъ, бол?е развитыхъ формахъ
простого и сдолснаго сотрудничества. Итакъ,
мы им?емъ въ доисторическій періодъ два
вида соціальныхъ груплъ, развивающихся
рядомъ. Независимо отъ т?хъ изм?неній, кото-
рымъ, всл?дствіе различныхъ обстоятельствъ
и главнымъ образомъ всл?дствіе естествен-
наго подбора родичей, вс? эти грзгппы могутъ
подвергнуться сами по себ?, он? непзб?жно
приходятъ въ столкновеніе между собой. И въ
результат? этого столкновеиія элементъ раз-
д?ленія труда необходимо перев?шпваетъ
элементъ простого сотрудничества. Объективно-
антропоцентрическое міросозерцаніе пріу-
чаетъ челов?ка къ мысли, что надъ нпмъ есть
опека, не упускающая его ни на минуту изъ
виду и всегда готовая, если онъ псполняетъ
предписанныя ему правила, придти къ нему
на помощь. Это какъ нельзя бол?е вяжется
съ малымъ коліічествомъ и скромнымъ каче-
ствомъ потребностей первобытнаго челов?ка
и съ его отвращеніемъ къ труду. Для него
создано все, а следовательно, и люди. Священ-
пыя книги и преданія древннхъ народопъ,
даже стоящпхъ на относительно очень
высокой ступени развитая нуже встушівшихъ въ
періодъ монотеизма, наполнены разсказами о
томъ, что божества новел?лп перебить пли
обратить въ рабство сос?днШ народъ или
отнять у него женщпнъ. Наи?гаютъ ли вольные
охотники на разросшуюся уже до родового
быта семью н пропзводятъ всеобщій погромът
одол?ваютъ ли представители семейнаго и
родового быта въ этой свалк?,—поб?жденные
иди съ?даются, или, на сл?дующей ступени
развитая, когда всл?дствіе сознанія важности
коопераціи антропоцентрическая идея
н?сколько расширилась,—обращаются въ
рабство. Такимъ образомъ, дв?, три группы
сливаются воедино и образуютъ уже довольно
сложное ц?лое съ четко обозначеннымъ
разд?леніемъ труда. Однако, общественный
дифференцированія и соотв?тственныяинди-
видуальныя интеграціи зд?сь еще очень
слабы. Хотя общественная однородность уже
'далеко не та, что въ групп? вольныхъ
охотниковъ, но, за исключеніемъ основного распа-
денія труда на трудъ мужской и трудъ жен-
скій, и то сравнительно слабаго, вс? члены
общества приблизительно одинаково трудятся
п наслаждаются, ведутъ одинъ и тотъ же об-
разъ жизни, молятся однимъ и т?мъ же бо-
гамъ. Кооперація постепенно расширяетъ
личныхъ фетишей въ семейные, родовые,
племенные, которые, наконецъ, получаютъ въ
политеизм? значительно отвлеченный
характера Постоянныя войны, выставляя вс?мъ
членамъ общества одну и ту же
ц?ль—защиту отъ вн?шнпхъ, общихъ
враговъ—время отъ времени, такъ сказать, встряхи-
ваютъ, перетасовываютъ, сглаживаютъ
установившаяся общественныя
дифференцированія. Наконецъ, наступаетъ пора, когда
дифференцированія эти устанавливаются
окончательно, вм?сгЬ съ ч?мъ происходятъ глубокія
нзм?ненія въ жизни первобытнаго общества.
Объектпвно-антроноцентрнческійперіодъсм?-
няется эксцентрическимъ.
Прежде, ч?мъ указать характеристпческія
черты эксцентрическаго періода соціальнаго-
развитая, намъ нужно сказать н?сколько словъ
о томъ, что такое нед?лимое. Понятіе нед?ли-
маго, индивидуума, повндимому, такъ просто,,
что не требуетъ никакихъ разъясненій.
Однако, это не такъ. Мы не говорпмъ уже о т?хъ
трудностяхъ, какія встр?чаются при опре-
д?леніи индивидуальности н?которыхъ нпз-
шпхъ представителей органическаго міра,
гд? органы, нед?лимыя и ц?лыя скопленія
нед?лішыхъ различаются иногда нелегко.
До этого намъ зд?сь н?тъ д?ла. Р?чь у
насъ лдетъ только о челов?к?,
относительно котораго, кажется, не мсжетъ быть
сомн?ній, неделимое онъ или н?тъ. Однако,
слова, пропзводныя отъ слова «пндпвидуумъ»,
и въ приложеіііп къ челов?ку употребляются
часто въ совершенно различныхъ смыслахъ.
Чаще всего подъ индивидуальностью разум?-
ютъ совокупность чертъ, р?зко выдвигающихъ
изв?стную личность изъ среди окружающихъ
ее людей. Индивидуальный значить зд?сь
личный, особенный. Мы будемъ употреблять это

89
410 ТАКОЕ ПРОГРЕССЪ?
90
выраженіе совершенно иначе, именно будемъ
разум?ть подъ индивидуальностью челов?ка
совокупность вс?хъ чертъ, свойственныкъ
человеческому организму вообще. Мы впд?ли,
что Спенсеръ оггред?ляетъ нед?димое, какъ
•«конкретное ц?лое, им?ющее строеніе,
позволяющее ему, при пзв?стныхъ условіяхъ,
постоянно приспособлять свои внутреннія отно-
шенія къ вн?шнішъ такъ, чтобы
поддерживалось равнов?сіе его отправленій» («Основа-
нія біологіи», 207). Это опред?леніе, не пм?ю-
щее, къ сожал?нію, достоинствъ краткости п
ясности, можетъ, однако, считаться удовлетво-
рительнымъ, если въ него включить идею
способности страдать и наслаждаться, которою не-
д?лимое р?зко отличается отъ органа, съ одной
стороны, и отъ общества—съдругой. По
крайней м?р?, для опред?ленія нед?лпмаго живот-
наго, асл?довательно и челов?ка, понятіе стра-
данія и наслажденія необходимо должно быть
введено въ формулу; способность страдать п
наслаждаться составляегъ въ этомъ случа?
такую очевидную п характеристическую для не-
д?лимаго особенность, что выключить ее было
бы крайне неосновательно. А въ такомъ
случа? необходимо онред?лить случаи нормальна-
го, физіологическаго состоянія и развитая, и
состоянія и развитая боі?зненнаго, патоло-
тическаго. Типъ норнальнаго органическаго
развитія есть, какъ мы внд?ли, постепенное
усложненіе путемъ дпфференцированія, т. е.
спеціализаціп частей нед?лпмаго—органовъ
и тканей. Сл?довательно, патологпческішъ раз-
витіемъ будетъ обратное движеніе, то есть
упрощеніе организма, его интеграція. Таковъ
.динамически законъиндивпдуальностп. Законъ
статическій также не представляетъ
затруднений. Такъ какъ нед?лимое представляетъ
собою изв?стную ступень органическаго
развитія, им?ющую определенное число опред?лен-
ныхъ частей, то физіологическимъ, нормаль-
нымъ состояніемъ нед?лимаго мы называемъ
а?акое, при которомъ вс? части организма без-
дрепятственно функціонируютъ, т. е. каждый
органъ исполняетъ свою обязанность. При
такомъ нормальномъ состояніи равнов?сія
ісаждое органическое отправленіе доставляешь
челов?ку наслажденіе. Если же одинъ или н?-
сколько органовъ перестаютъ, всл?дствіе ка-
кихъ-нибудь обстоятельству совершать со-
•отв?тствующія отправденія, то равнов?сіе
нарушается, и мы им?емъ состояніе
патологическое, ненормальное, бол?зненное,
сопровождающееся страданіемъ. Нед?димое въ этомъ
случа?, если и не перестаетъ быть нед?ли-
иымъ, потому что не теряетъ способности
страдать и наслаждаться, то т?мъ не мен?е
"какъ бы сокращается, упрощается. Это не м?-
шаетъ ему усложняться въ другихъ отноше-
ніяхъ. Задержка однихъ отправленШ или раз-
аитіе однихъ органовъ въ болып&й части слу-
чаевъ вызываетъ усиленное д?йствіе и
усиленное развитіе другихъ. При этомъ могутъ
произойти усложненія, которыя мы ни въ ка-
комъ случа? не можемъ признать нормальными
явденіемъ, потому что они вытекаютъ пзъ бо-
л?зненнаго начала, пзъ нарушенія равнов?сія
и ц?лостности нед?лшіаго. Зд?сь я считаю
своею обязанностью еще разъ указать на
сходство излагаемой доктрины съ ученіемъ Конта
и на этотъ разъ именно съ н?которыми
взглядами, относящимися ко второму періоду еги
философской жизни. Разсыпанныя въ
«Позитивной цолігшк?» и вообще въ поздн?йшихъ
сочиненіяхъ Конта странности и нел?постп
отводятъ многимъ глаза отъ н?которыхъ об-
щихъ взглядовъ, заслуживающихъ велпчай-
шаго вниманія. Съ другой стороны, портятъ
д?ло безусловные поклоннике Конта.
Собственно вторая половина философской д?ятедьно-
сти Конта еще ждетъ правильной оц?нки,
которая т?мъ затруднптельн?е, что зд?сь
приходится отд?лять великое отъ см?шного; на
это люди вообще не мастера. Субъективный
синтезъ, требованіе систематизации знаній съ
челов?чеекой точки зр?нія не только въ тео-
ретическомъ, а п въ практическомъ отношеніи,
идея единства и гармоніп челов?ческаго
существа, какъ основъ блага—ко вс?мъ эгнмъ
вещамъ нельзя такъ относиться, какъ
относится къ нимъ даже сдержанный и осторожный
Мпллъ. Требованіе единства въ интересахъ п
ц?ляхъ личностей, какъ членовъ общества, и
единства пли гармоніп вс?хъ элементовъ
индивидуальной жизни, нравственныхъ, физи-
ческихъ п умственныхъ, это требованіе,
говорить Милль, есть fons errorum поздн?йшихъ
умозр?ній Конта. Что, исходя пзъ этпхъ на-
чалъ, Контъ пріппелъ ко множеству опшбокъ—
это не поддежнтъ никакому сомн?нію. Но мы
готовы скор?е сказать, вм?ст? съ однимъ изъ
безусловныхъ поклонниковъ Конта, Бриджемъ
(De l'unite de la vie et de la doctrine d'Auguste
Comte etc., par J. H. Bridges. Traduit de Гап-
glais par M. Debergue. Paris 1867), что
вообще это fons не errorum, a veritutis. Между
прочпмъ, Милль говорить: «Въ посл?дніе годы
(какъ мы узнаемъ пзъ книги д-ра Робине)
Контъ вдав&тся въ самыя дикія разсужденія
о медицин?, считая вс? бол?зни за одно и то
же—за возмущеніе или разстройство de
l'unite cerebrale> (русскій переводъ, стр. 145).
Зд?сь Милль говорить о гшсьм? Конта къ
французскому медику Audiffrent, напечатан-
номъ въ книг? Робине (Notice sur Гоеште et
sur la vie d'Auguste Comte. Par le docteur
Robinet, son med6cin etc. Paris 1860, p. 528).
Вотъ что говорить Контъ: «Вс? виды бол?з-
ней, признаваемые самостоятельными, суть
не бол?е, какъ простые симптомы. Собственно
говоря, существуеть одна
бол?знь-—нездоровье. Но такъ какъ состояніе здоровья есть

91
СОЧИНЕНЫ Н. К. МИХАЙЛОВСКАГО.
92
состояніе единства (целостности?), то бод?знь
есть всегда нарушеніе единства, всл?дствіе
усиленнаго развитія или задержки одного изъ
отправденій». Дал?е идетъ р?чь о нарушеніи
«de l'unite cerebrale», какъ о частномъ
только случа? бол?зни. Такимъ образомъ, Милль
не только не оц?нилъ по достоинству глубока-
го воззр?нія Конта, но, какъ справедливо за-
м?чаетъ Бриджъ (р. 107), нзвратилъ самый
смыслъ словъ французскаго мыслителя. Мы,
съ своей стороны, далеки отъ того, чтобы
считать положеніе Конта дикимъ. Разстройство
моральнаго единства, т. е. усиленное развитіе
н?которыхъ моральныхъ силъ и способностей
въ ущербъ другимъ, есть, безъ сомн?нія,
обильный источникъ бол?зненныхъ явленій.
Мы внд?ли отношеніе физіологическаго и
патологическаго развитія и состоянія къ обо-
имъ тішамъ коопераціи. Мы вид?ли, что
физіологическое развитіе возможно только при
простомъ сотруднпчеств?, и что неизб?жный
результата сотрудничества сложнаго, разд?ле-
нія труда, есть патологическое развитіе и
состояніе нед?лимыхъ. Намъ остается только
прибавить два-три пояснительный зам?чанія.
Въ простомъ сотрудничеств? общая ц?ль вы-
зываетъ солидарность интересовъ и взаимное
пониманіе членовъ общества. Какъ люди
равные, находящіеся въ одномъ и томъ же поло-
женіи, им?ющіе одн? и т? же ц?ли,
стремления, мысли и чувства, они не только усп?шно
работаютъ, не только не впадаютъ въ
патологическое состояніе, но кром? того им?ютъ
полную возможность въ каждую данную
минуту проникнуться жизнью своего товарища,
пережить эту жизнь въ самомъ себ? и
относиться къ нему постоянно, какъ къ самому
себ?. Высокій нравственный уровень состав-
ляетъ естественный результатъ такого
порядка вещей. Только при немъ осуществимъ
знаменитый девизъ: братство, равенство и
свобода. Не таковы междуличныя отношенія въ
обществ?, построенномъ на принцип?
сложнаго сотрудничества. Не говоря уже о томъ, что
члены его находятся въ патологическомъ со-
стояніи, всл?дствіе усиленнаго развитія н?-
которыхъ органовъ въ ущербъ другимъ, для
нихъ общая ц?ль постепенно и постоянно
отодвигается все дальне и дальше и, наконецъ,
совершенно разм?нивается на рядъ частныхъ
ц?лей, одна отъ другой совершенно обособлен-
ныхъ. Они не понимаютъ другъ друга, хотя
связаны между собою самымъ т?снымъ
образомъ. Взаимное непониманіе ведетъ къ
безнравственности отношеній. Одни вязнуть въ
безъисходномъ труд?, до-нельзя развивая ту
или другую часть своей мускульной системы.
Другіе. обращаясь въ спеціалистоиъ нервной
деятельности, живутъ на счетъ труда пер-
выхъ и не только не отшгачиваютъ пмъ за
это ч?мъ бы то ни было, но даже утрачпва-
ютъ всякое представленіе о своей
солидарности съ ними, о томъ, что безъ нихъ они
не могли бы им?ть ни одного изъ т?хъ
наслажденій, какія даются утонченно-развитой
нервной системой. Однако, простое
сотрудничество при этомъ не совершенно исчезаетъ.
Труды и наслажденія, ц?ли и средства д?лят-
ся между различными группами, на которыя
дифференцировалось общество, но каждая
такая группа состоитъ изъ людей сходныхъ, рав-
ныхъ и потому способныхъ ко взаимному по-
ниманію, работающихъ вм?ст? для одной и той
же ц?ли. Но зд?сь простое сотрудничество
составляем фактъ второстепенный, смыслъ и
значеніе котораго определяются господствую-
щимъ принципомъ разд?ленія труда. Зд?сь въ
союзъ простого сотрудничества вступаютъ не
ц?лостные индивидуумы, какъ въ общин?воль-
ныхъ охотниковъ, а индивидуумы
специализированные: головы вступаютъ въ союзъ съ
головами, руки съ руками, умственныя способности
съ умств енными, капиталъ съ капиталомъ, трудъ
съ трудомъ и т. д. Такъ какъ въ такомъ
обществ? н?тъ физіологически развитыхъ нед?ли-
мыхъ,то есть нед?лимыхъ, им?ющихъ всю
сумму отправденій, какая допускается и требуется
типомъ ихъ организаціи, то
антропоцентрическое міросозерцаніе зд?сь немыслимо. Чело-
в?къ, выработавшій себ? особенную
напряженность того или другого спеціальнаго отправ-
ленія и бол?е или мен?е заглушившій въ себ?
вс? осталъныя, естественнымъ образомъ пони-
маетъ и ц?нитъ только то, что т?сно
соприкасается съ его спеціальнымъ отправленіемъ.
Понятіе о единств?, индивидуальности чело-
в?ка зд?сь не им?етъ м?ста. Центромъ помы-
словъ и стремленій становится не челов?къ,
какъ нед?лимое, не вся совокупность челов?-
ческаго организма, а н?которая отвлеченная
категорія. Членъ общества, въ которомъ раз-
д?леніе труда провело достаточно глубокія
борозды, не въ состояніи охватить понятіе чело-
в?ка во всей его ц?лости и неделимости; онъ.
можетъ понять и оц?нить только ту долю чело-
в?ка, которая развита въ немъ самомъ.
Всл?дствіе этого, въ то время, какъ въ области тео-
ретическихъ вопросовъ еще долго держится
объективно-антропоцентрическое
міросозерцаніе, за силою преданій и недостаткомъ зна-
ній, еще долго челов?къ в?ритъ, что онъ
составляете объективный центръ вс еденной—въ
сфер? практической, въ сфер? д?йствія уб?ж-
деніе это постепенно стушевывается п даетъ.
м?сто эксцентрическому укладу.
Началомъ эксцентрпческаго періода со-
ціальнаго развитія мы прпзнаемъ т? моменты
въ развитіи различныхъ сферъ общественной
жизнп, когда кооперація по типу разд?льнаго
труда выставляетъ н?которыя спеціальныя ц?-
ли, доступныя только для изв?стной социальной
группы, спеціальныя ц?ли, бывшія до этого

93
ЧТО ТАКОЕ ПРОГРЕССЪ?
94
момента только средствами. Не сл?дуетъ
думать, чтобъ переходъ этотъ произошелъ
единовременно во вс?хъ областяхъ жизни. Въ выс-
піей степени сложная с?ть причинъ и сл?дствій
общественныхъ явленій не могла допустить
такой правильности и такого однообразия.
Еслибы обществомъ управлялъ только одинъ
принцшгь разд?ленія труда, тогда, конечно,
развитіе его совершалось бы такъ же ровно и
однообразно, какъ и ростъ организма. Но
простое сотрудничество никогда не исчезало, и
такъ какъ оно было возможно въ одной сфер?
жизни въ большей, въ другой—въ меньшей
степени (что относится и къ самому разд?ле-
нію труда), то жизнь не могла идти ровно. При-
томъже на ходъ развитія вліялиидругіяпричи-
ны, каковы м?стныя физическія условія, сила
традиціи и привычки, наблюденіе и т. д. Вс?
эти побочныя причины не могли им?ть одина-
коваго вліянія на различныя стороны жизни.
Можно только сказать, что, разъ начавшись,
эксцентризмъ съ возрастающею скоростью
стремится охватить вс? тончайшіе изгибы об-
щественныхъ отношеній, отнюдь, однако, не
равном?рно по вс?мъ направленіямъ. Мы ви-
димъ, наприм?ръ, что, не смотря на
значительное развитіе въ древнемъ мір? разд?ленія
труда и, сл?довательно, эксцентрическаго періода,
въ области политики господствуетъ простое
сотрудничество. Древняя исторія есть посл?до-
вательная исторія ассиріянъ, вавилонянъ, пер-
совъ, египтянъ, евреевъ, грековъ (и въ ней
а?инянъ, спартанцевъ), македонянъ, римлянъ.
Словомъ, древняя исторія естъ исторія госу-
дарствъ и народовъ. Государство же представ-
ляетъ собою такую соціальную единицу, въ
которой хотя отд?льныя нед?лимыя и утратили
въ большей илименыпей степени свою ц?лост-
ность, но вся совокупность ихъ можетъ
выставить всю сумму силъ и способностей, свой-
ственныхъ челов?ку. Не то мы видимъ въ
средніе в?ка, которые вообще представляютъ
моментъ наибольшаго развитія, кульминаціон-
ную точку эксцентрическаго періода. Зд?сь на
арену исторіи выступаютъ уже интересы и ц?-
ди не государствъ и народовъ, а сословій, кор-
порацій, цеховъ, т. е. такихъ соціальныхъ еди-
нщъ, изъ которыхъ каждая усвоила себ?
окончательно только одну какую нибудь силу, одну
какую нибудь способность.
Разм?ры нашей статьи до такой степени не-
пропорціональны разм?рамъ заданной нами
себ? задачи, что на систематичность
изложения намъ претендовать никакъ не приходится.
Мы сильно разчитываемъ на помощь логики
читателя. Поэтому мы заб?гаемъ н?сколько
впередъ, чтобы привести изъ Шиллеровскихъ
писемъ объ эстетическомъ образовании чело-
в?ка мастерскую характеристику того, что мы
называемъ эксцентрическимъ періодомъ ео-
ціальнаго развитія.
<Безъ сомн?нія, нельзя было и ожидать,
чтобы простая организація первыхъ республикъ
пережила простоту первыхъ нравовъ и отношеній;
но вм?сто того, чтобы стать посл? ннхъ на.
высшую ступень живой жизни, она ниспала до-
пошлой и грубой механики; натура греческихъ.
республикъ, организовавшихся на подобіе полип-
няковъ, въ которыхъ каждый индивидуумъ
пользовался независимою жизнью, а въ случа?
нужды могъ своимъ трудомъ служить и общему,,
уступила м?сто искусственно-машинно-часовому
устройству, гд? изъ сплоченія между собою без-
конетао многихъ, но безжизненныхъ частичекъ
образуется механическая жизнь д?іаго.
Разорваны другъ отъ друга церковь и государство,.
нравы и законы; наслажденіе отд?лилось отъ.
труда, средства отъ ц?ли, напряженіе отъ удо-
волъствія достиженія. В?чно работая надъ ка-
кимъ нибудь ничтожнымъ отрывкомъ изъ ц?даго,
челов?къ и самъ д?лается ч?мъ-то въ род?
отрывка; в?чно слыша однозвучный шумъ только-
того колеса, которое вертитъ онъ самъ, чело-
в?къ никогда не въ состояніи развить гармонію.
въ своемъ существ?, н вм?сто того, чтобы на-
печатл?вать челов?чество въ своей яатур?, онъ.
д?лается только отпечаткомъ своего занятія,.
своей науки. Но даже это скудное, обрывочное
участіе, которое привязываетъ частныхъ члеяовъ
къ д?лому, состонтъ не въ томъ, чтобы они са-
мод?ятельно выработали формы данныхъ имъ об-
рывковъ (и въ самомъ д?л?, можно ли было до-
в?рить ихъ свобод? столь искусную и св?тобо-
ящуюся часовую машину'?); н?тъ, имъ съ самою
скрупулезною точностью начертаны образцы,
которыхъ и должно неуклонно держаться ихъ
свободное знапіе. Мертвая буква зам?няетъ живой
разумъ; механическая память руководить в?р-
н?е, ч?мъ геній и чувство. Если, по
общепринятому мн?нію, должность служить масштабом'ь.
достоинства челов?ка, если люди въ одномъ изъ
своихъ согражданъ уважаютъ только память, въ.
другомъ формальный разумъ, въ третьемъ
механическую ловкость; если въ одномъ м?ст?, не-
обращая никакого вниманія на характеръ, тре-
буютъ только знаній, въ другомъ, напротивъ
того, ради духа порядка и законной
исполнительности, самое глубокое помраченіе разума почи-
таютъ достоинствомъ, если хотятъ при этомъ,,
чтобы каждая изъ этихъ частныхъ способностей
была доведена до такой интенсивности, какая
только возможна по интенсивности субъекта, то
можно ли удивляться, что остальныя свойства,
души остаются въ пренебреженіи и съ
особенною тщательностью возд?лывается единственно,
то свойство, которое почитаютъ и за которое,
даютъ награды? >
Въ этихъ прекрасныхъ сдовахъ значеній
греческихъ республикъ едва ли не
преувеличено. (Любопытно, что знаменитый другъ-со-
перникъ и совершенная антитеза Шиллера—
Гете, также съ восторгомъ смотр?лъ на
классическую древность, а между т?мъ Гете утвер-
ждалъ, что всякое ц?лое, въ томъ числ? и
общество, т?мъ совершенн?е, ч?мъ мен?е.
сходны его части; онъ проводилъ также
параллели между организмомъ и обществомъ). Раз-
д?леніе труда, со вс?ми его посл?дствіями,—
отсутствіемъ единства ц?ли,
безнравственностью междуличныхъ отношеній, патологиче-
скимъ состояніемъ нед?лимыхъ, взаимнымъ
непониманіемъ,—достигло уже значитедьнага

95
сочинепія н. к. михайловскаго.
96
3>азвитія въ древней Греціи. Съ другой
стороны, силенъ еще былъ объективный антро-
лоцентризмъ. Величайшие мыслители Греціи
не могли оторваться отъ мысли о законности
ж необходимости рабства и съ презр?ніемъ
юмотр?ли на физическій трудъ и варваровъ.
Та целостность (Totalitat), которою
восхищаются поклонники древней Греціи, въ
значительной степени должна была поддерживаться
искусственными средствами, какова
гимнастика. Поддерживалась она и безпрестанными
войнами, въ моментъкоторыхъпростое
сотрудничество временно одерживало верхъ надъ
разд?леніемъ труда и ставило вс?мъ гражда-
яамъ одну ц?ль.
VII.
Въ первомъ том? русскаго пзданія сочпне-
ній Спенсера напечатана, между прочимъ,
статья «Обычаи и пршшчія», весьма важная
для характеристики мыслителя, какъ челов?-
ка. Къ этой, наибол?е для насъ интересной,
сторон? статьи мы обратимся ниже. Теперь
зам?тимъ только, что въ ней Спенсеръ
старается доказать, что обычаи, приличія, рели-
гіозныя представленія и юридическія нормы
вм?ютъ одинъ и тотъ же корень, и что распа-
деніе ихъ на самостоятельныя категоріи
произошло т?мъ же общимъ путемъ посл?дова-
тельныхъ дифференцированій. Онъ исходитъ
изъ того положения, что личности «бога,
государя и церемониймейстера» въ наибол?е
¦отдаленную пору исторіи совпадали въ одной
личности. Едва ли можно принять это поло-
женіе безусловно въ такомъ вид?. Но во вся-
комъ случа? общій взглядъ Спенсера им?етъ
глубокое основаніе. Намъ, современнымъ лю-
.дямъ, трудно представить себ? единство раз-
лпчныхъ сторонъ челов?ческой жизни,
которое царило въ доисторическую пору. Религія,
философія, наука, искусство,—вс? эти для
ласъ совершенно различный и часто друтъ
.другу противор?чащія вещи, вещи, существу-
ющія рядомъ, не смотря на трудность и даже
невозможность примиренія по многимъ пунк-
тамъ,—все это сливалось для первобытнаго
челов?ка въ одно ц?лое, въ непосредственныя
•отношенія къ прнрод?. Ощущеніе вызываете
рядъ волненій и въ нихъ заключается вся
психическая д?ятельность первобытнаго че-
лов?ка, ложащаяся въ основу его узкаго, но
ц?яьнаго, не раздробленнаго міросозерцанія.
Ощущенія его, какъ справедливо зам?чаетъ
Спенсеръ, выражаются единовременно
звуками, образами и движеніями. То, что для насъ
распадается на духъ п матерію, связано въ
немъ неразрывно. II оттого онъ монистъ въ
теоріи и монистъ на практик?. Пріятное п
непріятное ощущеніе немедленно приводить
•въ движеніе весь его органпзмъ, вс? стороны
индивидуальности,—мускулы ногъ, рукъ,
груди, горла сокращаются единовременно, и че-
лов?къ поетъ, пляшетъ,'играетъ. Точно также
ц?лостна его практическая философія.
Различные элементы оц?нки челов?ческихъ по-
ступковъ разсыпаны для цивилизованнаго
челов?ка по разнымъ угламъ; онъ можетъ
признать данное явленіе пріятнымъ, но безполез-
нымъ; полезнымъ, но безнравственнымъ;
нравственнымъ, но незаконнымъ и неспра-
ведлпвымъ; законнымъ, но не богоугоднымъ.
Первобытный челов?къ не знаетъ этпхъ про-
тивор?чій; для него фактъ тождественъ съ
принципомъ; вел?нія боговъ, юридическая
норма, нравственный кодексъ, нравы и
обычаи совпадаютъ или, съ нашей современной
точки зр?нія, не отд?лились друтъ отъ друга,
не выяснились, не дифференцировались.
Дикарь убиваетъ дикаря изъ мести, это—фактъ.
Но фактъ этотъ въ нравахъ общества, въ то же
время онъправом?ренъ, подтверждается рели-
гіозными представленіями и санкціонируется
первобытною личною моралью. Съ теченіемъ
времени, со см?ною многихъ и многихъ поко-
л?ній, по м?р? развитія коопераціи, фактъ
невыгоды вредить ближнему обращается
точно также въ религіозный догматъ,
нравственное правило, юридическую норму н обычай,
опять-таки безъ всякаго яснаго обозначенія
разд?льностп этихъ элементовъ. Во времен-
ныхъ и случайныхъ союзахъ простого
сотрудничества эта ц?льность и непосредственность
взаимныхъ отношеній остаются во всей своей
сил?. Еслибы принципъ простого
сотрудничества восторжествовалъ, еслибы цивилизация
постепенно раздвигала именно этимъ видомъ
коопераціи личное существованіе равном?рно
во вс? стороны, не раздробляя
индивидуальности, а пріобщая къ ней все новыя и новыя
индивидуальности столь же ц?льныя, еслибы
при этомъ воззр?нія на природу путемъ код-
лективнаго опыта очищались отъ объективна-
го антропоцентризма... я не знаю, что было
бы въ такомъ случа?. Но этого не было и,
насколько мы можемъ продумать первобытную
жизнь, и не могло быть. Разд?леніе труда одо-
л?ло. Запутанный порядокъ сложнаго
сотрудничества постепенно стиралъ
непосредственность взаимныхъ отношеній и дробилъ
индивидуальную ц?лостность.
Родовой быть см?нился общественнымъ,
что предполагаетъ уже глубокія дифференци-
рованія. На одномъ конц? общественной іе-
рархіп образовалось рабство, на другомъ вы-
р?залась бол?е или мен?е сильная верховная
власть, которой уступили, добровольно или по
принужденію, часть своего главенства ста-
р?йіпины отд?льныхъ родовъ. Религіозиыя
представленія получаютъ столь отвлеченный
характеръ, непосредственныя отношения къ
природ? нарушаются столь сильно, что стано-

-97
ЧТО ТАКОЕ ПРОГРЕССЪ?
98
вятся уже нужными посредники между людьми
¦и богами. Обособляется классъ жрецовъ.
Рабство однихъ даетъ досугъ другимъ. Досугъ
идетъ на умственное развитіе. Трудъ пере-
•стаетъ вознаграждаться вс?мъ результатомъ
труда; результата этотъ д?лится между госпо-
.диномъ и рабомъ, который получаетъ свою
долю въ вид? скудной пищи. Но почти столь
же скуднынъ вознагражденіемъ
довольствуется и господинъ. Производители и потребители
находятся въ непосредственныхъсношеніяхъ,
взаимная связь ихъ проста и очевидна;
продукты труда идутъ довольно равном?рно на
лоддержаніе одн?хъ и т?хъ же потребностей
въ различныхъ нед?лимьгхъ. Каждый
потребитель есть вм?ст? съ т?мъ и производитель,
.и наоборотъ. Съ дальн?йшпмъ развитіемъ
кооперации и досуга, развиваются и
потребности. Является надобность въ такихъ предме-
тахъ, которые не могутъ быть произведены
т?ми иди другими лицами, а между т?мъ
производятся въ сос?дств?. Начинается обм?нъ
лродуктовъ. Въ бол?е или мен?е широкомъ
обм?н? могутъ участвовать только нец?лост-
ныя нед?лимыя, т. е. нед?лимыя, усвоившія
себ? изв?стную спедіальную сферу д?ятель-
лости. Дал?е, какъ въ области религіозной
лонадобились посредники между людьми и
богами, такъ и въ экономической области
оказываются нужными посредники между
производителями и потребителями. Обособляется
торговый классъ, задержпвающій, въ вид?
торговаго процента, часть результата труда
въ своихъ рукахъ; поземельная рента и
прибыль капиталиста еще ждутъ своей очереди.
Торговля оказывается занятіемъ столь вы-
годнымъ, что отвлекаетъ значительную часть
силъ отъ войны, до т?хъ поръ главнаго заня-
тія. Однако они еще долго должны идти рука
объруку, потому что торговецъ можетъ
каждую минуту ждать нападения и долженъ
противопоставлять силу сил?. Въ рукахъ торго-
заго класса сосредоточиваются значительныя
•богатства, превышающая его потребности.
¦Является новое наслажденіе—наслажденіе
лріобр?тенія, и новая ц?ль—богатство, до-
етупныя только для н?которыхъ членовъ
общества. Въ далекомъ будущемъ это спеціаль-
ное наслажденіе и эта спеціальная ц?ль,
обособленный отъ вс?хъ другихъ сторонъ чело-
в?ческой индивидуальности, ложатся въ
основу науки, по поводу которой Сисмонди
задумался: «Неужели богатство—все, а чело-
в?къ—абсолютно ничто?»; по поводу которой
Дрозъ зам?чаетъ, что представители ея ду-
маютъ, что «челов?къ созданъ для продуктовъ,
а не продукты для челов?ка».
Общественныя дифференцированія, опре-
д?ляя для каждой обособившейся соціальной
группы образъ жизни и занятія, отличные отъ
образа жизни и занятій остальныхъ группъ,
СОЧ. Н. К. МПХАЙЛОВСЕДГО, Т. I.
вызываютъ разнородность нравовъ и обыча-
евъ. Эта разнородность вызываетъ такія
столкновенія, что становится наконецъ необ-
ходимымъ формальное опред?леніе правъ и
обязанностей членовъ общества. Является
писаный законъ, сначала, разум?ется, не очень
далекій отъ обычнаго права, но т?мъ не
мен?е во всякомъ случа? отличный отъ него; въ
него вносятся главнымъ образомъ воззр?нія
правящаго класса. Нравы, нравственность и
справедливость раздробляются на самоетоя-
тельныя категоріи. Законодатель см?ло пи-
шетъ: Servitus est constitutio juris gentium,
quo quis dominio alterius contra naturam
subiicitur, т. е. рабство есть учрежденіе на-
роднаю права, по которому челов?къ
противоестественно владычествуете надъ другимъ.
Въ далекомъ будущемъ нравы и обычаи
обособляются въ деспотизмъ обществ еннаго мн?-
нія; нравственность—въ аскетическую
мораль; право и справедливость даютъ начало
наук?, провозглашающей своимъ принципомъ:
fiat justicia pereat munchis, т. е. не
справедливость существуете для челов?ка, а
челов?къ для справеливости.
Рядомъ съ безусловною справедливостью и
безусловною нравственностью выступаютъ
чистая наука, чистое искусство. И такъ, въ те-
ченіи в?ковъ, разд?леніе труда постепенно,
но съ неудержимой силой подтачиваете
первобытный антропоцентризмъ. Мы не им?емъ
никакой возможности просл?дить зд?сь вс?
стороны эксцентрическаго періода. Читатель най-
детъ кое-что въ этомъ отношенш у Спенсера,
въ статьяхъ: «Происхожденіе и д?ятельность
музыки», «Обычаи и дриличія», «Прогрессъ,
его законъ и причины» и т. д. Но Спенсеръ
выбираетъ прим?ры сравнительно неважные,
и притомъ смотритъ на нихъ исключительно
съ точки зр?нія увеличенія общественной
разнородности, не касаясь параллельнаго факта
усиленія индивидуальной однородности.
Спенсеръ, не смотря на многочисленность прим?-
ровъ, приводимыхъ имъ въ подтверждение
закона прогресса, какъ перехода отъ
однородная къ разнородному, ни разу не
останавливается надъ значеніемъ этого перехода для
выработки понятій полезнаго, пріятнаго, доб-
раго, нравственнаго, справедливаго. А между
т?мъ обособленіе ихъ другъ отъ друга несо-
мн?нно подтверждаетъ его законъ прогресса:
оно могло явиться только въ обществ? очень
разнородномъ. Б?дняга первобытный
челов?къ думалъ, что все создано для него.
Оказывается, что онъ самъ созданъ для всего,
кром? самого себя. Онъ созданъ для
справедливости, для нравственности, для богатства,
для знаній, для искусства. И все это требуете
безусловнаго, исключительна™ поклоненія се-
б?; все это въ открытой вражд? другъ съ дру-
гомъ: искусству не надо справедливости, наука
4

99
сочинбнія н. к. мпхайловскаго.
10О
отрицается нравственностью, богатство не ви-
дитъ справедливости, формальная
справедливость незнакома съ нравственностью. Но—за-
м?чательный фактъ, который мы объяснимъ
ниже—вс? эти отвлечённый категоріи,
порожденный процессомъ общественныхъ
дифференцировали и соотв?тственныхъ индиви-
дуадьныхъ пнтеграцій, находясь въ открытой
междоусобной войн?, въ то же самое время
единодушно поддерживаютъ вызвавши ихъ
на св?тъ Божій порядокъ. Въ другомъ м?ст? *)
мы им?лп случай показать, что безусловная
справедливость есть ни что иное, какъ
идеализация существующихъ общественныхъ отно-
шеній, возведете въ принципъ голаго эмпи-
рическаго факта. А между т?мъ, какъ она
величава и широка, эта безусловная
справедливость! Теоретическія формулы объективно-
антропоцентрическаго періода (все создано
для челов?ка) и періода эксцентрическаго
(челов?къ для богатства, для справедливости,
для истины, или, что то же, справедливость для
справедливости, истина для истины, богатство
для богатства) до такой степени діаметрально-
противоположны, что можно было бы подумать,
что самая природа челов?ка потерп?ла какое
нибудь коренное преобразованіе.Можетъ быть
и въ самомъ д?л? люди живутъ зд?сь для зна-
нія, для искусства, для справедливости? Не
совс?мъ такъ.Произошло собственно вотъ что.
Были люди дикіе, ограниченные, неразвитые,
но д?лостные. Ихъ ц?лостная
индивидуальность, благодаря кооперации разд?льнаго
труда, развивалась въ раздробь. Жизнь нед?ли-
иаго есть сумма отправленій, допускаемыхъ
его организацией. Въ первобытномъ челов?к?
мы им?емъ эту сумму отправленій. Исторія,
не давъ силамъ и способностямъ челов?ка,
такъ сказать, выйти изъ скрытаго состоянія,
достигнуть гармонической и всесторонней
напряженности въ пред?лахъ одной
индивидуальности, разм?стила эти силы и способности
по множеству разныхъ индивидуальностей.
Сила мысли оказалась въ одномъ углу и
больше въ немъ ничего не оказалось, въ другомъ—
сила мышцъ, въ третьемъ—эстетическая
способность и т. д. Эти изолированныя силы,
развиваясь въ нец?лостныхъ нед?лимыхъ на
счета другихъ сидъ, получаютъ колоссальную
интенсивность и при этомъ окончательно
заглушаютъ осталіныя отправленія. Такимъ
путемъ происходить общественная
разнородность рядомъ съ индивидуальной
однородностью. Казалось бы, что зд?сь, какъ и везд? при
осуществленіи принципа разд?ленія труда,
происходитъ значительная экономія силъ; что
общество получаетъ огромный барышъ, дово-
*) Статья <Преступленіе и наказані?> (По
поводу «Русскихъ уголовныхъ проц?совъ>) войд?тъ
яъ одинъ изъ сл?дуіощиіъ томовъ.
дя различный силы и способности до такого
развитая, какое недостижимо при совм?щеніи
ихъ вс?хъ въ пред?лахъ одной и той же
личности. «Разд?леніе занятій—говоритъ Милль,—
совершеніе одновременнымъ трудомъ н?сколь-
кихъ работы, которая не могла бы быть
окончена какимъ бы то ни было числомъ лицъ
порознь,— вотъ великая школа кооперации».
(Статья «Цивилизація» въ «Разсужденіяхъ и
изсл?дованіяхъ»). Великая ли эта школа, это
вопросъ, подлежащій обсужденію. Но это не
единственная школа кооперапіи, потому что-
есть еще школа простого сотрудничества. Какъ
мы неоднократно доказывали, разд?леніе
труда, способствуя выработк? нец?лостныхъ
нед?лимыхъ, есть источникъ безчисленныхъ па-
тологическихъ явленій въ области
индивидуальной и соціальной жизни. Но этого мало;
есть пред?лы, за которыми всякая сила и
способность, развиваясь на счетъ другихъ силъ
и способностей, перестаетъ быть силой и
способностью, о чемъ съ неумолимою ясностью
свид?тельствуютъ добытые ею результаты.
Грубый фетишизмъ см?нился бол?е утон-
ченнымъ политеизмомъ. Для первобытнаго
челов?ка исчезла возможность быть съ своими
богами за панибрата, бес?довать съ ними
запросто, сид?ть въ одной комнат?. Въ сноше-
нія съ ними онъ долженъ вступать чрезъ
посредство жрецовъ. Обезпеченные трудомъ про-
изводительныхъ классовъ, жрецы и высші?^
слои общества вообще начинаютъ
мало-помалу отвыкать отъ физическаго труда. Когда
распаденіе труда на трудъ физическій и
умственный доходитъ до изв?стныхъ пред?ловъ,.
антропоцентрическій монизмъ см?няется экс-
центрическимъ дуализмомъ. Когда вы
здоровы, вы не зам?чаете присутствія того или
другого органа, сознаете только себя, какъ
совокупность органовъ, находящихся въ физіологи-
ческойгармоніи. Когда вы больны, то есть когда,
гармонія отправленій такъ или иначе
нарушена, вы невольно обращаете вниманіе на
пораженный органъ.Въ здоровомъсостояніи трудно
мыслить о голов?, о рук?, о ногахъ, о сердц?
и т. д. безотносительно ко всему организму.
Больная голова, больная рука вызываютъ
ваше специальное вниманіе, ивы мысленно от-
д?ляете ихъ отъ остальной части организма.
Совершенно точно также нарушенная диффе-
ренцированіемъ труда гармонія выд?лила для
челов?ка духъ, какъ н?что отд?льное отъ т?ла..
Борозда, пролегшая между духомъ и матеріей
въ практической лсизни, отразилась и на тео-
ретическихъ воззр?ніяхъ, и со см?ною покол?-
ній обозначалась все р?зче и р?зче. Едино-
личнымъ богамъ и единоличной морали
первобытнаго челов?ка, работающаго
единовременно и руками, и головой, соотв?тствуетъ понятіе
о единств? его собственнаго существа.
Вступая свободнымъ и независимымъ членомъ въ

101
ЧТО ТАКОЕ ПРОГРЕССЪ?
102
союзъ простого сотрудничества, первобытны!
чедов?къ всетаки держится своего- монизма,
потому что и зд?сь ему приходится трудиться
равном?рно и физически, и умственно. Въ
кооперации разд?льнаго труда душа и т?ло
расходятся въ разныя стороны. Всл?дствіе
различія побочныхъ обстоятельств!,, расхож-
деніе это проявляется различными образомъ.
Такъ.полинезійцы в?руютъ, что только
предводители ихъ нм?ютъ душу. Такъ древніе пе-
рувіанцы в?ровали, что ихъ знать была
божественная происхожденія. Оба эти факта
приводятся Спенсеромъ въ подтверждеиіе той
мысли, что въ первобытномъ обществ?
личности бога и государя совпадаютъ. Въ этомъ
отношении особенно неудаченъ прим?ръ перу-
віанцевъ. Перу изв?стно намъ уже на
относительно очень высокой ступени цивилизаціщ
п потому в?рованіе перувіанцевъ ничего не
доказываете установленію его
предшествовали ц?лые в?ка общественныхъ
дифференцировали. Какъ бы то ни было, но мы видимъ,
что такъ иди иначе практическое распаденіе
труда на физическій и умственный везд? и
всегда сопровождается и теоретическимърас-
ладеніемъ души и т?ла, т. е. дуализмомъ.
Однако, кое-какія эмпирическія св?д?нія, пріоб-
р?таемыя высшими классами и особенно
жрецами, еще долго им?ютъ въ виду
исключительно челов?ка какъ съ теоретической, такъ и съ
практической точки зр?нія. Природа изучается
объективно-антропоцентрически, и притомъ
на столько, на сколько это изученіе можетъ
быть непосредственно приложено къ поль-
замъ и нуждамъ челов?ка. Практическое
приложеніе добытыхъ знаній находится
въ в?д?ніи самихъ изучающихъ природу;
теорія еще не отд?лилась отъ практики,
наука— отъ искусства, знаніе теоретическое—
отъ прикладного. Но глубже и глубже
ложатся демаркаціонныя черты между интересами
раздичныхъ слоевъ общества. Процессъдиф-
ференцированія, разъ начавшись, идетъ
все быстр?е и быстр?е. Увеличивающійся
досугъ, гарантированный трудомъ нижняго
этажа общественнаго зданія, и привычка къ
умственнымъзанятіямъпобуждаютънаконецъ
н?которыхъ членовъ высшихъ слоевъ
заняться изученіемъ явленій природы не ради т?хъ
или другихъ практическихъ ц?лей, а изъ
любопытства, ради самой истины. Является новое
спеціальное наслажденіе—наслажденіе знанія,
разъ отв?давъ котораго, мысль неудеряшмо
стремится къ дальн?йшему знанію. Знаніе
псрестаетъ быть средствомъ и становптся
ц?лыо. Эта новая ц?ль'все бол?е и бол?е за-
сдоняетъ собою для пресл?дующихъ ее вс?
другія ц?ли и, вызванная процессомъ
общественныхъ дифференцированій, закр?пляетъ
ихъ собою. Релпгіозныя представленія стано-
вятсяутонченн?е. Является философія. Мысль
челов?ческая, ув?рившись въ своей
независимости отъ бренной т?лесной оболочки, ока-
зываетъ крайнюю самонад?янность. Презирая
опытъ и наблюденіе, какъ орудія бренной
оболочки, мысль стремится въ надзв?здныя
пространства п желаетъ получить понятіе о
мір? чисто діалектическимъ путемъ, изъ
самой себя. Презирая оковы, налагаемый на нее
внешними чувствами, мысль презираетъ и
добываемое вн?шнимичувствами. Ей мало фено-
менальнаго знанія, которое можетъ получить и
приложить къ д?лу всякій ремесленникъ. Она
ищетъ нумена, вещи въ себ?, сущности
вещей, и самая эта сущность оказывается, на-
конецъ, ни ч?мъ ннымъ, какъ т?мъ ясе самымъ
духомъ, который такъ тщательно и любовно
воспитывается насчетъ матеріи въ прямомъ
и переносномъ смысл?. Объ утилитарной сто-
рон? знанія н?тъ и помину. Архимедъ
извиняется передъ современниками и потомствомъ
въ томъ, что иногда работаетъ для
практическихъ ц?лей. Въ наши времена Шопен-
гауеръ заявляетъ, что только безполезное
можетъ им?ть значеніе. Платонъ говоритъ, что
значеніе ари?метики состоитъ отнюдь не въ
ея практической польз?, а въ томъ, что она
«облегчаетъ душ? путь изъ области преходя-
щихъ вещей къ созерцанію истины и бытія»;
что она обязана «заниматься числами въ
себ?, въ ихъ сущности, и не терп?ть вм?ша-
тельства чего бы то ни было видимаго и ося-
заемаго»; что геометры заблуждаются, если
удаляются отъ изученія того, что составляетъ
сущность вещей, истину в?чную и
безусловную; что ц?ль астрономіи совс?мъ не
практическая, она не есть даже изученіе видимаго,
она должна вести къ той же в?чной истин?,
постижимой одною чистою мыслью
(Республика, кн. VII). Русскійпедагогъ,г. Модзалевскій,
полагаетъ, что, «благодаря незначительной
населенности страны и существованию
рабства, бывшаго уд?ломъ иноплеменниковъ,
жизнь свободныхъ людей была легка и чужда
мелочныхъ заботъ. Большая часть націи была
совершенно незнакома съ низкими и
тяжелыми работами, и потому грекъ чрезъ восяита-
ніе свое могъ становиться выше всего пошлаго
и мелочнаго въ жизни» (Очеркъ исторіи воспи-
танія и обученія и проч., ст. 47). Считаю дол-
гомъ зам?тить, что это античное воззр?ніе
приведено рядомъ съ мыслями Платона не
почему иному, какъ потому, что мы случайно
развернули случайно леягащую передъ нами
книгу г. Модзалевскаго.
Освобожденная отъ мелочныхъ и пошлыхъ
заботъ мысль, стремясь уразум?ть сокровен-
ныя сущности вещей, получаетъ о себ? все
бол?е и бол?е высокое понятіе. Чистая мысль
оказывается единственнымъ источникомъ по-
знанія, въ ней одной сл?дуетъ искать законовъ
міровыхъ явленій. Метафизическія системы
4*

103
сочиненія н. к. михайловскаго.
104
громоздятся одна на другую; въ нихъ поги-
баютъ величайшие умы. Таковъ въ области
мысли и знанія одинъ результата обществен-
ныхъ дифференцированій и осуществленія
принципа разд?ленія труда, то есть но
Спенсеру—общественнаго прогресса.
Т?мъ временемъ мало по малу копятся по-
ложительныя знанія. Практическія надобности
и счастливыя случайности порождаютх
технику, искусства, а техника влечетъ за собой н?-
которыя обобщенія. Сначала эти обобщенія
кладутся гордьши и нетерп?ливыми умами въ
основаніе метафизическихъ объяснен)! міра.
Зат?мъ подъ вліяніемъ обгдаго процесса со-
ціальныхъ дифференцированій, наука отд?-
ляется отъ фплософіп. Дал?е тотъ же
процесса повелъ къ тому, что «каждый отд?льный
классъ изсл?дователей какъ бывыд?лилъ свой
частный порядокъ истинъ изъ общей массы
матеріала, накопленнаго наблюденіемъ» (Спен-
серъ, I, 307). Знаніе, какъ ц?ль, распадается
постепенно на множество частныхъ ц?лей.
Одинъ нзбираетъ одну отрасль,
другой—другую и т. д. Какъ и во вс?хъ своихъ проявле-
ніяхъ, это разд?леніе труда им?етъ
двойственный характеръ. Наука обогащается, но шро-
созерцаніе спеціалпстовъ все бол?е и бол?е
съуживается. Однако скоро и наука перестаетъ
обогащаться. Съ дальн?йшимъспеціализирова-
ніемъ утрачивается взаимное пониманіе
междупредставителями различныхъ отраслей
знанія. Они не понимаютъ даже языка другъ
друга. Погруженный въ свой клочокъ знанія,
спеціалистъ взрываетъ его вдоль и поперекъ,
но не им?етъ понятія о сос?днемъ клочк?.
Онъ уже давно пересталъ быть граждани-
номъ, давно пересталъ сознавать свою
солидарность съ остальными членами кормящаго
его общества. Но, наконецъ, онъ перестаетъ
быть и ученымъ; добываемое имъ знаніе д?-
лается не только неважнымъ. второстепен-
нымъ, третьестепеннымъ и т. д., но даже
перестаетъ быть знаніемъ. Этотребуетън?котораго
объясненія. Для изсл?дованія самаго простого
явленія, наприм?ръ, для опред?ленія какого
нибудь минерала требуется, собственно
говоря, ц?лый рядъ опытовъ и наблюденій. Миие-
ралъ можетъ пм?ть строеніе аморфное или
кристалпческое. Въ посл?днемъ случа?
нужно опред?лпть геометрическія свойства кри-
стала, отношенія угловъ и плоскостей. Но
этого недостаточно, потому что много есть мп-
нераловъ, совершенно различныхъ и т?мъ
не мен?е крпстализующихся въ одной и той
же форм?. Отъ гоніометра приходится перейти
къ паяльной трубк?, нзсд?довать отношеніе
даннаго минерала къ т?мъ или другпмъ реак-
тивамъ, къ поляризаціп, его спайность,
твердость п т. д. Посл? этого ряда опытовъ и
наблюденій явленіе понято, потому что, кром?
математическихъ.физическихъпхпмпческпхъ,
никакихъ другихъ свойствъ минералъ не
им?етъ. Понятное д?ло, что еслибы какой
нибудь спепіалистъ-кристалографъ не им?яъ
св?д?ній химическихъ и физическихъ и былъ
бы склоненъ, подобно всякому спеціалисту,
придавать своей точк? зр?нія первенствующее
значеніе, понятно, что его минерадогическія
знанія не были бы знаниями. Что касается до
его собственно кристалографическихъ
наблюденій, то они представляли бы не бол?е,
какъ сырой матеріалъ. Мы взяли прим?ръ
почти невозможный, потому что минералогія
зав?дуетъ явленіями столь простыми, что связь
и необходимость различныхъ точекъ зр?нія
тутъ совершенно очевидны. Но въ наукахъ,
им?ющихъ д?ло съ сложн?йшими явленіями,
подобные случаи не .только возможны, а и
весьма обыкновенны, потому что для понимания
этихъ бол?е сложныхъ явленій требуется и
большая разносторонность св?д?ній. Ясно,
что въ этомъ случа? узкій спеціалистъ можетъ
накопить множество знаній, которыя, при все-
стороннемъ ихъ разсмотр?ніи, окажутся
совершенно ложными. Время отъ времени въ эту
массу ложно понятыхъ или в?рныхъ, но ме-
лочныхъ фактовъ врываются могучіе умы,
внося синтетическое начало въ это
неограниченное правленіе анализа. И это
синтетическое начало представляетъ собою отра-
женіе простого сотрудничества между
науками и индивидуальной целостности д?яте-
ля науки; истины различныхъ наукъ
группируются при этомъ не какъ однородные
члены разнороднаго ц?лаго, а наоборотъ. Наука
д?лаетъ гигантскій шагъ, подобравъ сразу
весь пригодный сырой матеріалъ, а остальную
часть его выбрасываетъ, какъ совершенно
негодную. Однако, иногда и на самихъ пред-
ставителяхъсинтетическаго начала
отражаются посл?дствія коренныхъ общественныхъ
дифференцированій. Вырвавшись изъ эксцен-
трическаго періода съ одной стороны, они
еще глубоко сидятъ въ немъ съ другой. Опытъ
и наблюдете еще не выт?снили изъ нихъ в?-
ры въ безконтрольную силу чистой мысли.
Отсюда опять метафизическія стремленія
уловить сущность вещей, ихъ конечный причины,
отсюда метафизическія понятія природы,
боящейся пустоты, зоогена, жизненной силы, жиз-
ненныхъ духовъ и т. п.
Наконецъ, въ области теоретическихъ во-
просовъ, исторія снова выдвигаегъ челов?ка
центромъ вселенной. Позитивизму лринадлег
жптъ честь объединенія и обобщенія этого
стремленія. Опять челов?къ становится м?ри-
ломъ вещей, но на этотъ разъ уже
сознательно. Дуализмъ опять сменяется монизмомъ.
Границы науки совпадаютъ съ границами
челов?ка, какъ существа ц?льнаго и единаго.
Мысль вводится въ свои законный границы.
Челов?къ можетъ познавать только явленія и

105
ЧТО ТАКОЕ ПРОГРЕССЪ?
106
т? постоянвыя отношенія, въ которыя они
становятся другъ къ другу. Сущность вещей—
в?чная тьма. Н?тъ абсолютной истины, есть
только истина для чвлов?ка, и, за нред?лами
чедов?ческой природы, н?тъ истины для че-
лов?ка. Положенія эти выработывались в?ка-
ми. Но въ курс? философіи Конта имъ под-
веденъ полный итогъ, къ которому мы отсы-
даемъ читателя. Посл? борьбы съ
метафизикой читатель найдетъ тамъ и борьбу съ
излишней спеціализаціей знаній, но эта часть
трактата едва-лп удовлетворить его въ такой же
м?р?. Зд?сьразсыпаны, однако, зачатки золо-
тыхъ мыслей, ц?нность которыхъ
уменьшается только кореннымъ недостаткомъ Контовой
системы—устраненіемъ субъективнаго метода
изъ области вопросовъ соціологіи, этпіаі и
политики. Позитивизмъ сд?лалъ до сихъ поръ
полд?ла,—установилъ законность челов?че-
ской точки зр?нія на явленія природы, а че-
лов?ческая точка зр?нія есть зд?сь точка
зр?нія челов?ка мыслящаго и ощущающаго, т. е.
ц?лостнаго нед?лимаго, обладающаго всею
суммою органовъ и всею суммою отправленій,
свойственныхъ организму челов?ка. Такимъ
совм?стньшъ участіемъ вс?хъ сторонъ
индивидуальности получается истина, не
абсолютная, а истина для челов?ка. Та же точка
зр?нія должна быть приложена и къ р?шенію
практическихъ вопросовъ, но этой половины
великаго д?ла позитивизмъ совершить не мо-
жетъ, потому что тутъ ему пришлось бы
ввести субъективный методъ даже въ постановку
чисто теоретическпхъ вопросовъ. Въ самомъ
д?л?, съ объективной точки зр?нія вс?
истины равны. Выборъ между истинами, т. е. от-
д?деніе истинъ полезныхъ отъ безполезныхъ,
нужныхъ отъ ненужныхъ, обязательныхъ отъ
необязательныхъ,—это д?ло очевидно
субъективнаго метода. Т?мъ справедливее это для
практическихъ приложений добытыхъ истинъ.
Относительно этихъ пунктовъ могутъ выдти
разногласія, объективнымъ методомъ неустра-
нимыя, всл?дствіе чего позитивизму
приходится быть пассивнымъ зрителемъ этихъ
столкновеній, не принимая въ нихъ никакого
участія. Въ Позитивной Политик? Контъ
открыто отказался отъ этой пассивной роли и,
при помощи субъективнаго метода, попытался
перекинуть мостъ отъ науки къ жизни. Мостъ
вышелъ непрочный, но это отнюдь не значить,
что можно обойтись совс?мъ безъ моста. До
какой степени Контъ и въ своемъ курс?
философіи былъ близокъ къ тому, чтобы ввести
въ свою систему челов?ка, какъ ц?лостное
нед?лимое, центромъ не только теоретиче-
скихъ, а и практическихъ вопросовъ, т. е.
связать научнымъ образомъ вопросы о
теоретической истпн? съ вопросами о практиче-
скомъ благ?, и до какой степени ему т?сно
было въ путахъ объективнаго метода въ
соціологіи,—это видно изъ сл?дующихъ его
словъ, которыя я боюсь испортитъ пере-
водомъ:
«Chez la classe speculative P elevation de
l'ame et la generosite des sentiments peuvent
difficilement se developper sans la generalit6
des pensees, d'apres l'affinite naturelle qui doit
у exister entre les vues etroites ou dispersives
et les penchants egoistes> (t. TI, 387).
<L'intime degeneration, indiqueepar de tels
symptomes confirme 1'etat purement provisoire
d'une classe speculative ou l'actif sentiment
de devoir a du s'affaiblir au meme degre que
le veritable esprit d'ensemble, et chez laquelle
on remarque, en effet, aujourd'hui, encore
plus que partout ailleurs, une systematique
preponderance de la morale metaphysique
fondee sur i'interet personnel. Bientot, peut
etre, la science elle meme en sera profond4ment
atteinte, soit par ce qu'une trop avide
concurrence menace d'y determiner, chez des natures
trop inferieurs, une alteration volontaire de la
veracite des observations, soit a cause de la
surexcitation qu'une cupidite croissante est
exposee а у recevoir des relations plus direetes
et plus actives entre les speculations scienti-
fiques et les operations industrielles» (VI, 393).
Эта невозможность высокаго нравственна-
го уровня при отсутствіи общихъ взглядовъ
на явленія природы; это «естественное
сродство, которое должно существовать между
узкими и односторонними научными воззр?-
ніями, съ одной стороны, и эгоистическими
наклонностями, съ другой»; это «ослабленіе
чувства долга параллельно ослабленію
целостности міросозерцанія»—угаданы великимъ
мыслителемъ совершенно независимо отъ его
философской системы. Система эта не даетъ
отв?та на вопросъ: почему лее между научною
односторонностью и узкимъ эгоизмомъ должно
существовать сродство? Что между ними об-
щаго? Дад?е, не суть ли вс? эти
Клаэсы—позитивисты, такъ какъ они могутъ самымъ по-
зитивнымъ образомъ изучать законы посл?до-
вательности и сосуществованія явленій? Гд?.
же въ систем? позитивизма тотъ пуяктъ, съ
котораго д?ятельность Клаэсовъ достойна по-
рицанія? Правда, позитивизмъ и съ
объективной точки зр?нія можетъ требовать н?которой
научной ц?лостности, такъ какъ
классификация наукъ Конта указываетъ, что каждая
наука можетъ быть только тогда раціонально
разработываема, когда усвоены истины вс?хъ.
предъидущихъ наукъ ряда. Но, во-первыхъ,
если спеціалистъ нарушаетъ это условіе и
приходитъ къ ложнымъ заключеніямъ, то
позитивизмъ только и можетъ сказать, что это
заключенія ложныя, но отнюдь не можетъ
связать это обвиненіе съ нравственной оц?нкой.
Во вторыхъ, если мы возьмемъ одну изъ низ-
шихъ наукъ, то, по классификации Конта, для

107
сочиненія н. к. михайловскаго.
108
механика достаточно математическихъ позна-
ній, для физика математическихъ и механи-
ческихъ, для химика—математическихъ, ме-
ханическихъ и физическихъ. Каждый изъ
нихъ можетъ такимъ образомъ удовлетворять
раціональнымъ требованіямъ позитивизма, но
оставаться въ то же время Клаэсомъ, узкимъ
спеціалистомъ и эгоистомъ. И какъ
ни-клеймить ихъ Еонгь за этотъ эгоизмъ, ему
приходится включать ихъ въ число позитиви-
стовъ.
Мы вполн? сознаемъ всю
неудовлетворительность, неполноту и, быть можетъ, неясность
нашего предъидущаго изложенія. Сознаніе
это не доставляешь намъ разум?ется никакого
удовольствія. Мы хот?ли сказать н?сколько
словъ объ истинномъ значеніи объективнаго
метода въ содіологіи и для этого нам?рены
были сд?лать «небольшое, а, можетъ быть, и
довольно длинное отступление» отъ Спенсера.
Отступление вышло и сшгшкомъ длинно и
слишкомъ коротко, такъ какъ намъ
приходилось чуть не б?гомъ б?жать, а объ объ?ктив-
номъ метод? въ содіологіи мы всетаки
сказали мало. Ниже мы над?емся юправить
д?ло. Однако, и зд?сь мы не совершенно
удалились отъ Спенсера, потому что им?ли
случай просл?дить н?которыя посл?дствія
осуществленія принципа разд?ленія
труда и общественныхъ дифференцированій; да-
д?е, говоря о Конт?, мы все таки были
вблизи отъ Спенсера, потому что оба они настаи-
ваютъ на законности объективнаго метода въ
содіологіи и оба могутъ считаться
представителями позитивизма, хотя Сп?нсеръ не
ставить себя, да и не можетъ быть поставленъ
въ число учениковъ Конта, и хотя посл?дній
двумя головами выше перваго. Во всякомъ
случа?, мы были бы вполн? счастливы, если-
бы читатель уб?дился пока въ сл?дующемъ:
метафизика, т. е. стремление къ уразум?нію
сущности вещей и абсолютному знанію, и
крайняя спедіализадія, которая, какъ
говорить Фаустъ о Вагнер?, froh ist, vreim sie
Kegenwiirmer findet,—им?ютъ одну общую
причину, которая не видна съ точки зр?нія
принятой Контомъ, и потому ему, скр?пя
сердце, приходится ставить ихъ въ различные от-
д?лы своей объективной классификации.
Общая причина этихъ двухъ, повидимому, край-
нихъ' противоположностей заключается въ
томъ самомъ, что Спенсеръ съ объективной
точки зр?нія признаетъ соціальяымъ прогрес-
сомъ—въ дпфференцированіяхъ общества, и
въ томъ разлад?, который вносится въ
индивидуальную и соціальную жизнь направлені-
емъ кооперации по типу разд?льнаго труда. И
метафизика, и спеціализація знаній суть
результаты нарушенія ц?іостностн нед?лимыхъ
и безконечнаго раздробленія челов?ческихъ
ц?лей и интересовъ. И та, и другая возможны
только въ эксцентрическомъ період? соціаль-
наго развитія.
Третій великій результатъ нарушенія
индивидуальной целостности и гармоніи отправ-
леній есть объективный методъ въ содіологіи;
имъ мы окончательно займемся ниже.
Б?глость и неполнота нашего очерка
могутъ поселить между нами и читателемъ
н?которыя взаимныя непониманія по многимъ
пунктамъ. Современемъ мы над?емся
совершенно устранить ото обстоятельство, но и
теперь намъ хочется остановиться на одномъ
изъ такихъ пунктовъ. Читатель зам?тилъ,
разум?ется, что мы не особенно расположены
къ эксцентрическому періоду обществеянаго
развитія. На пути къ счастію челов?честву
остается пройти еще одн? великія историче-
скія ворота, надъ которыми стоить надпись:
челов?къ для челов?ка, все для челов?чества.
За объективно-антропоцентрическимъ періо-
домъ отсутствія кооперадіи и слабыхъ зачат-
ковъ простого сотрудничества, за эксцентри-
ческимъ періодомъ преобладанія разд?денія
труда, сл?дуетъ субъектнвно-антропоцентри-
ческій періодъ господства простого
сотрудничества. Н?которыя стороны челов?ческой
жизни уже вступаютъ въ этотъ періодъ; такъ по-
зитивизмъ введъ въ него теоретическія
отношения челов?ка къ природ?. Поэтому, не
маскируясь объективностью, мы откровенно
сознаемся, что желаемъ скор?йшаго окончанія
эксцентрическаго періода, который не
заслуживает^ по нашему мн?нію, той розовой
окраски, какую налагаетъ на него Спенсеръ. Но
не значитъ ли это обругать в?ковую исторію?
Не далъ ли намъ именно этотъ процессъ ис-
торіи науку, искусства, промышленность?
Конечно, далъ. Но н?которая часть всего этого
добыта простымъ сотрудничествомъ, а
остальное куплено и покупается, можетъ быть,
слишкомъ дорогою ц?ною. Будущій историкъ на-
пшпетъ приходо-расходную книгу цивилизаціи
и сведетъ эти счеты.
Итакъ, мы не принадлежимъ къ числу
хвалителей эксцентрическаго періода, а выше мы
говорили, что, междупрочимъ,въ этотъ періодъ
произошло распаденіе знанія теоретическаго
и прикладного, что наука перестала зд?сь
служить практическимъ ц?лямъ. Изъ этого
читатель, пожалуй, можетъ вывести, что мы счи-
таемъ наибол?е важнымъ въ настоящее время
собственно техническія знанія. Есть
узколобые утилитаристы, пропов?дующіе подобяыя
вещи, но мы не им?емъ съ этими Бекон-
чиками ничего общаго. Ружья Шаспо,
пушки Армстронга, мониторы—тоже в?дь
результаты практическаго прим?ненія знаній.
Инженеры, механики, техники, практическіе
химики, металлурги—все это народъ несо-
мн?нно полезный. Но для опред?ленія нхъ
истиннаго общественнаго знач?нія въ каж-

109
ЧТО ТАКОЕ ПРОГРЕССЪ?
110
домъ частяомъ случа? сл?дуетъ помнить,
что трудами ихъ могутъ воспользоваться т?,
кто можетъ оплатить ихъ. Это значительно
усложняете вопросъ. Им?йте только въ виду,
что благо челов?ка есть его целостность, гар-
.монія отправленій, то-есть разнородность не-
д?лпмыхъ и общественная однородность, что
истина для челов?ка лежнтъ въ т?хъ же пре-
.д?лахъ индивидуальной ц?лостности; им?йте
это въ виду и беритесь за какую угодно
работу: вы не возрадуетесь, когда найдете Ее-
genwiirmer, не будете скорб?ть о
невозможности созерцать чистую истину и сущность
вещей, и не изобр?тете какого нибудь новаго
игольчатаго ружья.
JYIII.
Какъ мы уже говорили, Спенсеръ, опред?-
.ливъ прогрессъ, какъ переходъ отъ однород-
наго къ разнородному, отъ простого къ
сложному, отъ общаго къ частному, длиниымъ ря-
домъ дифференцированій или расчлененій,
находить дал?е нужнымъ сд?лать къ этому опре-
.д?ленію н?которыя поправки и дополнения.
Къ нимъ мы теперь и обратимся.
«Что существуютъ переходы отъ мен?е раз-
нороднаго къ бол?е разнородному,
неподходящее подъ то, что мы называемъ развитіемъ,—
говоритъ Спенсеръ,—это доказывается каж-
.дымъ случаемъ местной бол?зни. Часть т?ла,
въ которой возникаем, тотъ или другой бол?з-
ненный наростъ, безспорно представляетъ
новое диффереяцированіе. Будетъ или н?тъ
этотъ бол?зненный наростъ бол?е разноро-
денъ, нежели ткани, въ которыхъ онъ
является—не въ этомъ д?ло. Вопросъ въ
томъ—становится ли строеніе организма, взятое въ ц?-
ломъ, бол?е разнороднымъ всл?дствіе присо-
едпненія къ нему части, непохожей ни по
форм?, ни по составу своему ни на одну изъ
прежнихъ? И на этотъ вопросъ возможенъ
только утвердительный отв?тъ» (Основныя
начала, вып. VII, 188). Однако этотъ переходъ
•отъ однороднаго къ разнородному Спенсеръ не
считаетъ возможнымъ признать развитіемъ.
Дал?е онъ находитъ, что и первые моменты
разложенія мертваго т?ла представляютъ ус-
ложненіе, увеличеніе разнородности. «Хотя
конечнымъ результатомъ будетъ большая
однородность, но непосредственный результатъ
противоположенъ. Однако, этотъ
непосредственный результатъ отнюдь не-представляетъ
развитая». «Но изъ вс?хъ подобныхъ примв-
ровъ, продолжаетъ Спенсеръ, самые
неоспоримые представляются общественными без-
порядками и переворотами. Если въ какой
нпбудь націи возникаетъ возмущеніе, которое,
•оставляя изв?стныя области не
потревоженными, развивается зд?сь въ тайныя общества,
тамъ въ пубдичныя демонстрант, авъиныхъ
м?стахъ въ призывъ къ оружію, приводящій
къ столкновенію и кровопролитію, то нельзя
не согласиться, что это общество, разсматри-
ваемое въ ц?ломъ, стало бол?е разнороднымъ.
Ясно, однако, что такія изм?ненія не только
не составляютъ дальн?йшей ступени развитая,
но, напротивъ, представляютъ собою шаги къ
разложенію».
Однако, почему же это ясно? Есть, конечно
точки зр?нія, съ которыхъ вся совокупность
описанныхъ Спеясеромъ явленій признается
шагомъ къ разложенію; есть другія точки
зр?нія, съ которыхъ на рядъ подобныхъ явленій
смотрятъ, какъ на шаги къ развитію или къ
разложенію, смотря по тому, во имя чего про-
исходятъ столкновенія и кровопролитіе; на-
конецъ, какова бы ни была ц?ль всего
движения, кровопролитіе со в?хъ возможныхъ то-
чекъ зр?нія признается явленіемъ нечаль-
нымъ. Но вс? эти точки зр?нія субъективны.
Вс? они разсматриваютъ и оц?ниваютъ явле-
нія въ связи съ н?которымъ опред?леняымъ
понятіемъ о челов?ческомъ счастіи.
Описанный Спенсеромъ явленія он? признаютъ
шагами къ развитію пли къ разложенію, явле-
ніями прогрессивными илп регрессивными
только по тому понятію, которое он?
составили себ? о челов?ческомъ благоденствіи и о
путяхъ къ достижение его. Еслибы наприм?ръ
намъ пришлось отв?чать на заданный себ?
Спенсеромъ вопросъ: находится ли нація, въ
которой существуютъ въ данную минуту
тайныя общества, пубдичныя демонстрации,
вооруженный столкновенія и проч., на пути къ
разложенію, или наоборотъ на пути къ даль-
н?йшему развитію?—если бы намъ пришлось
отв?чать на этотъ вопросъ, то мы очутились
бы въ болыпомъ затрудненіи. Мы нашли бы
вопросъ по малой м?р? очень страннымъ. Мы
пожелали бы узнать, о какихъ именно собы-
тіяхъ идетъ р?чь, во имя чего собираются
тайныя общества, устраиваются публичный
демонстрации и т.д. и какую в?роятность усп?ха
имветъ все это движеніе. Агитація, подгото-
вившаяИтальянскоекоролевство,поздн?йгпая
агитація оставшихся за штатомъ итальян-
скихъ Бурбоновъ; агитація, низвергшая
Изабеллу испанскую, агитація изабеллистовъ и
карлистовъ, агитація испанскихъ респуб-
ликанцевъ-федералистовъ,—вс? он? могутъ
выражаться въ одн?хъ и т?хъ же общихъ
формахъ тайныхъ обществъ, публичныхъ де-
монстрацій, вооруженныхъ столкновеній и
т?мъ не мен?е представлять явленія,
радикально различныя по своему смыслу и
результатами Получивъ на счетъ этого смысла
движенія и ожидаемыхъ его результатовъ
нужный св?д?нія,*мы можемъ признать его
явленіемъ прогрессивнымъ или регрессивнымъ,
смотря по тому, способствуетъ ли оно при-
ближенію общества къ нашему идеалу счастія.

Ill
СОЧИНЕНЫ H. К. МИХАЙЛОВСКАГО.
112
и совершенства, иди же загораживаетъ ему эту
дорогу. Мы наприм?ръ полагаемъ, что счастіе
заключаются въ индивидуальной целостности,
т. е. въ индивидуальной разнородностииобще-
ственной однородности. Къ этому критерію
мы и обращаемся для оц?нки даннаго
политического движенія. И такъ поступаетъ
всякій. Разница только въ качествахъ кри-
терія. Но Спенсеръ совершенно устраняетъ
вопросъ о челов?ческонъ счастіи. Онъ об?-
щался «проанализировать различные классы
изм?неній, обыкновенно признаваемыхъ про-
грессомъ, а вм?ст? съ т?мъ и другіе классы,
которые сходны съ ними, но прогрессомъ не
считаются»; при этомъ онъ хот?лъ разсмо-
тр?ть, «въ чемъ состоитъ ихъ существенная
особенность, т. е. какова ихъ существенная
природа, независимо отъ отношеній къ
нашему благоденствію». Эта объективная
точка зр?нія привела его къ уб?жденію, что про-
грессъ есть переходъ отъ однороднаго къ
разнородному. И т?мъ не мен?е, дойдя до изв?ст-
наго явденія, представляющаго именно
такой переходъ, онъ отказывается признать его
явленіемъ прогрессивнымъ ж не объясняетъ
даже причинъ, побуждающихъ его къ такому
уклоненію отъ имъ самимъ найденной
объективной нормы прогресса. Собственный его
слова могутъ быть сгруппированы такимъ
образомъ: «разсматривая т? классы изм?не-
ній, которые считаются прогрессомъ, а
равно и другіе, которые сходны съ ними, но
прогрессомъ не считаются, мы находимъ, что
прогрессъ есть переходъ отъ однороднаго къ
разнородному. Данное явленіе представляетъ
переходъ отъ однороднаго къ разнородному,
но мы его не считаемъ прогрессивнымъ». Но
съ какой же это стати? почему? И откуда этотъ
аксіоматическій тонъ? Если Спенсеръ
обращается зд?сь къ простому здравому смыслу,
то, во-первыхъ, здравый смыслъ несомн?нно
откажется подтвердить его положеніе, а во-
вторыхъ, д?до было именно въ томъ, чтобы
оставить простой здравый смыслъ въ сторон?.
Ясно, что Спенсеръ не могъ удержаться на
высот? объективнаго метода и, въ
противность своему об?щанію, придерживается из-
в?стныхъ субъективныхъ воззр?ній на
прогрессъ, вносить въ свои разсужденія
некоторую телеологію, пм?етъ свой идеалъ обществен-
ныхъ отношеній, по м?рк? котораго
выкроены и общі? взгляды его на социальный
прогрессъ. Онъ, однимъ сдовомъ, приступаетъ
къ изсл?дованію прогресса съ предвзятымъ
мн?ніемъ. То же самое относится и къ двумъ
другимъ его прим?рамъ ненрогрессивнаго
перехода отъ однороднаго къ разнородному.
Бол?зненный наростъ, безспорно
способствующей усложненію организма, едва-ли кто-
нибудь р?шится назвать явленіемъ
прогрессивнымъ. Но къ этому инстинктивному голосу
простого здраваго смысла Спенсеръ не им?-
етъ никакого права прислушиваться, такъ
какъ онъ заран?е поставилъ себя въ
независимость отъ подобныхъ р?шеній. Онъ объявилъг
что будетъ разсматривать всякія изм?ненія,
независимо отъ того, признаются они боль-
шинствомъ за изм?ненія прогрессивный иди-
не признаются. Основанія, по которымъ
никто не р?шится назвать бол?зненный наростъ
шагомъ къ дальнейшему развитію, очень
просты, но они, очевидно, вяжутся съ н?котороіО'
телеологіей, они лежать въ понятіи о благо-
денствіи челов?ка, а Спенсеръ считаетъ
такую постановку вопроса нераціональною и
недостаточно свободною. Если онъ такимъ.
образомъ становится въ противор?чіе какъ.
со свопмъ объективнымъ методомъ, такъ и съ
добытою имъ формулою прогресса, то это
опять-таки значитъ, что и въ этомъ случа?
имъ руководитъ н?которое предвзятое мн?ніе..
Мы уже говорили, что присутствіе предвзя-
таго мн?нія, понимая это выраженіе въ ши-
рокомъ смысл?, при всякомъ наблюденін и
изсл?дованіи вообще неизб?жно, и что все
д?ло состоитъ только въ достоинств? этого
предвзятаго мн?нія. Въ случа? его
истинности можно ожидать и в?рнаго изсл?дованія,.
и наоборотъ. Къ тому, что мы сказали объ
этомъ въ начал? статьи, мы прибавимъ зд?сь
взглядъ Конта на значеніе предвзятаго
мн?нія. Фактовъ, говоритъ Контъ, нельзя изучать-
безъ помощи теоріи, хотя бы въ вид?
временной гипотезы. Это не только неудобно, но
просто немыслимо, невозможно, хотя ранняя,,
скоросп?лая, еще недостаточно пров?ренная
теорія, пока она не пров?рена, представляетъ-
многія опасности и поводы къ ошибкамъ. Съ
этимъ, однако, поневол? приходится
примириться. «Если вид?ть въ этой опасности
достаточный мотивъ для возстановленія
преобладания такъ называемаго эмпиризма, то на
д?л? устраненіе этой опасности повело бы
только къ зам?н? руководства бол?е или
мен?е раціональныхъ, но всегда поправимыхъ
теорій вліяніемъ чисто метафизическихъ док-
тринъ, потому что совершенное устраненіе-
какою бы то ни было руководящаю взгляда
есть химера» (Cours de phil. positive. ITr
304). Зд?сь р?чь идетъ собственно о
законности гипотезъ, которыя суть предвзятыя мн?нія,.
сознательно, условно и временно
выдвигаемый для какихъ-нибудь опред?денныхъ ц?-
лей. Но подчеркнутая нами слова выражаютъ
именно то, что мы говоримъ о неизб?жности
предвзятыхъ мн?ній.
Есть, какъ изв?стно, н?скодько группъ
мыслителей, которые расходятся между собою
во многихъ отношеніяхъ, но согласны по
крайней м?р? въ одномъ общемъ положеніи,—въ
томъ, что челов?къ родится съ н?которыми
готовыми истинами. Къ числу такихъ, безъ

113
ЧТО ТАКОЕ ПРОГРЕСОЪ?
114
труда пріобр?тенныхъ и даже не пріобр?тен-
ныхъ, а присущихъ духу челов?ка, врожден-
ныхъ истинъ принадлежать общія
нравственные идеи и н?которыя воззр?нія на окружаю-
щій вещественный міръ. Изо вс?хъ этихъ
истинъ упорн?е всего держались и удачн?е
всего защищались математическія аксіомы.
Это поистин? философская кр?пость
идеализма, какъ называетъ аксіомы Тэнъ. Однако,
кр?пость эту можно теперь считать взятою
приступомъ. Самыя аксіомы оказываются
результатами опыта и наблюденія, и если он?
и могутъ казаться прирожденными челов?-
ческому духу, то только по своей крайней
простот? и общности. Явленія и ихъ взаим-
ныя отношенія, выражаемыя аксіомами, до
такой степени несложны и до такой степени
часто повторяются въ природ?, что челов?къ
и не зам?чаетъ т?хъ ежедневныхъ, ежечас-
ныхъ, ежеминутныхъ опытовъ и наблюденій,
которые постепенно уб?ждаютъ его, что ц?-
лое больше части, что если къ двумъ равныыъ
величинамъ прибавить по равной велпчин?,
то суммы будутъ равны, и. т. д. Такъ что
впосл?дствіи, будучи представлена челов?-
ку въ своемъ отвлеченномъ отъ
конкретной обстановки вид?, аксіома кажется ему
нетребующею опытно-наблюдательнаго
подтверждения. Въ сущности же она есть не бо-
л?е, какъ обобщеніе единичныхъ, разбросан-
ныхъ представленій и ощущеній, съ самаго
дня рождеяія залегавшихъ въ его памяти.
Такимъ же путемъ сознательнаго или безсоз-
нательнаго опыта получаются наши знанія и
о предметахъ бол?е сложныхъ. Ни вн? насъ,
ни внутри насъ мы не можемъ признать суще-
ствованіе какихъ либо особыхъ д?ятелей, даю-
щихъ намъ, помимо опыта, готовыя р?шенія
насчетъ нашихъ отношеній къ природ? и къ
другимъ людямъ. Челов?къ родится, им?я
только орудія для пріобр?тенія знаній и оц?нки
явленій вообще пне принося съ собою на
св?тъ никакихъ готовыхъ истинъ. Все наше
психическое содержаніе безъ остатка, т. е.
вс? наши мысли, знанія, будутъ ли они
истинны или ложны, вс? наши желанія и
чувства, будутъ ли они хороши или дурны,—
обязаны своимъ происхожденіемъ опыту.
Было бы, однако, ошибочно думать, что вся
сумма знаній, чувствъ и желаній каждаго чело-
в?ка дана его личнымъ опытомъ. Опытъ пред-
ковъ, безъ сомн?нія, производить въ ц?ломъ
ряду покол?ній бол?е или мен?е глубокія
изм?ненія въ нервной систем?, такъ что
мозгъ новорожденнаго ребенка не есть tabula
rasa. Однако, поскольку челов?къ можетъ
просл?дить генезисъ своихъ инстинктовъ и
всего своего психическаго содержанія, оно
вначал? всетаки опред?ляется опытомъ.
Иначе говоря, содержаніе нашего я есть всегда
исключительно эмпирическое. Содержаніе это
можетъ постоянно изм?няться, но въ
каждую данную минуту челов?къ отр?пшться отъ.
него не можетъ. Поэтому представленія иощу-
щенія, получаемая нами въ данную минуту отъ.
даннаго явленія, самымъ существеннымъ об-
разомъ определяются т?мъ порядкомъ, въ ко-
торомъ расположились въ нашемъ психиче-
скомъ стро?прежде накопленные опыты и
наблюденія. Совокупность этихъ предъидущихъ.
данныхъ опыта, сгруппированныхъ т?мъ или
другимъ образомъ, составляетъ предвзятое-
мн?ніе. Ребенокъ, привлеченный блестящимъ.
видомъ нагр?таго самовара, дотрагивается до-
него рукой и обжигается. Онъ узнаетъ, что са-
моваръ жжется, что, въ перевод? на бол??-
точный языкъ, значить: нагр?тый самоваръ,.
придя въ соприкосновеніе съ челов?ческимъ.
т?ломъ, производить въ немъ ощущеніе
жара, которое, будучиусилено, становится бод?з-
неннымъ. Но такое отчетливое представле-
ніе своихъ отношеній къ самовару
возможно для ребенка только гораздо позже.
Сначала у него остается въ памяти только тотъ-
фактъ, что блестящее т?ло изв?стной формы
(которую онъзапомнилъ,в?роятно, только
приблизительно) Это сырое, неотд?лан-
ное, изолированное представленіе служить ему
уже н?которымъ руководителемъ въ его
несложной жизни. Увидя на другой, на третій:
день блестящую поверхность, сходную съ
поверхностью самовара, или тотъ же тамоваръ,.
ребенокъ смотритъ на него уже съ т?мъ пред-
взятымъ мн?ніемъ, что онъ жжется. Вообра-
женіе и память комбинируютъ для него опытъ.
прошедшаго съ новымъ или только
повторяющимся явленіемъ. Но группировка ощущеній,
составляющая его предвзятое мн?ніе,
оказывается неудовлетворительною и потому
приводить его къ ряду ошибокъ. Рядъ дальн?й-
шихъ вольныхъ или невольныхъ опытовъ и
наблюденій уб?ждаетъ его, наконецъ, задолго
до раціональной теоретической группировки
соотносящихся фактовъ, что не всякая
блестящая поверхность жжется, что и самый са-
моваръ жжется, только когда онъ нагр?тъ, что
для полученія ощущенія боли надо держать
палецъ у самовара изв?стное время и т. д..
Зд?сь мы им?емъ явленіе опять-таки очень
простое и потому ступени ложныхъ предвзя-
тыхъ мн?ній проб?гаются тутъ весьма быстро.
Однако, не сл?дуетъ думать, чтобы даже въ та-
кихъ несложныхъ вещахъ предвзятое мн?ніе
не могло существеннымъ образомъ изм?нить
значеніе непосредственнаго свидетельства
чувствъ. Мн? самому случилось вид?ть—и, в?-
роятно, всякій припомнить аналогичные
факты—какъ ребенокъ, дотронувшись до холод-
наго металлическаго кофейника, заплакалъ и:
показывалъ на свой палецъ, какъ на
обожженный. Во вс?хъ подобвыхъ случаяхъ, которыхъ
въ особенности много можетъ привести исто-

115
сочішенія н. к. михайловскаго.
116
рія предразеудковъ и суев?рій, ложное
предвзятое мн?ніе, построенное на ошибочно или
односторонне обобщенныхъ представленіяхъ
и ощущеніяхъ, совершенно ларализируетъ п
извращаетъ непосредственное воспріятіе;
говоря психодогическитъ языкомъ,—
апперцепція лерев?шиваетъ перцепдію. Для уясненія
значенія апперцепціоннаго процесса каждый
можетъ сд?лать ел?дующій простой опытъ.
Посмотрите съ изв?стнаго разстоянія, напри-
.м?ръ, на выв?ску хоть мелочной лавочки. Вы
увидите бол?е или мен?е ясныя очертанія пло-
довъ, сахарныхъ головъ, печеныхъ хл?бовъ и
т. д. Положимъ, что, при сил? вашего зр?нія
и съ того м?ста, гд? вы находитесь, вы можете
разгляд?ть на выв?ск? яблоко, пару грушъ и
еще что-то круглое, но для васъ не совс?мъ
ясное. Вы берете зрительную трубку, и при
помощи ея усматриваете, что это н?что
неясное изображаете виноградную кисть. Вы
•оставляете трубку, смотрите на выв?ску
опять простыми глазами и на зтотъ разъ
можете уже разсмотр?ть очертанія той самой
виноградной кисти, которая за несколько минуть
лередъ т?мъ представлялась вамъ просто
круглымъ пятномъ. Предшествующее внечат-
л?ніе, въ этомъ случа? полученное при помощи
зрительной трубки, что, разум?ется, не
обязательно, называется апперцепирующимъ. Пер-
цепція или непосредственное воспріятіе,
полученное въ данную минуту, осложняется ап-
пердерціей или т?ми впечатл?ніями, которыя
получены наблюдателемъ раньше. Вы раз-
смотр?ли во второй разъ простыми глазами
виноградную кисть только потому, что
предварительный опытъ приготовилъ васъ къ ея
усмотр?нію, над?лилъ васъ предвзятымъ мн?-
ніемъ, безъ котораго вы и во второй и въ
третій разъ виноградной кисти не разгляд?ли
бы. Въ этомъ опыт? съ выв?ской мы, такъ
сказать, уединяемъ апперцепцію и потому
вліяніе ея становится очевидными. Но
собственно говоря, всякое наблюденіе и всякій
психическій процессъ состоитъ въ неизб?жно
совокупномъ д?йствіи перцепціи и апперцеп-
ціи, и вторженіе посл?дней можетъ
совершенно извратить свидетельство чувствъ. По
непривычк? къ самонаблюденію, мы
обыкновенно не зам?чаемъ подобныхъ фактовъ,
потому что либо апперцепція д?йствительно
совпадаете съ перцепціей, либо первая
совершенно заслоняетъ для нашего сознанія
вторую, и въ такомъ случа? он? субъективно
тождественны. Вторженіе аплерцепціи
можетъ происходить на очень разнообразные
лады и давать очень разнообразные
результаты. Въ вышеприведенномъ прим?р? она
только дополнила перцепцію и помогла увн-
д?ть то, что д?йствительно было. Но она
можетъ и пом?шать увид?ть существующей
факте, и осв?тить его нев?рнымъ св?томъ.
Вы часто можете разсмотр?ть ту же
виноградную кисть на выв?ск? мелочной лавочки съ
такого разстоянія, съ какого не увидите
предмета такихъ же разм?ровъ, но вамъ мен?е
знакомаго. Вс? эти выв?ски рисуются на
одинъ и тотъ же манеръ, впечатл?нія вы отъ
нихъ сотни разъ получали одни и т? же, и
сумма ихъ составляетъ для васъ то
предвзятое мн?ніе, въ силу котораго вы можете
увид?ть виноградную кисть на очень отдаленномъ
разстояніи. Но предположимъ, что на какой-
нпбудь выв?ск? живописецъ изм?нилъ рутин?
и нарисовалъ вм?сто обычной виноградной
кисти ананасъ. Легко можетъ быть, что вы,
даже на относительно близкомъ разстояніи,
увидите не ананасъ, какъ должна бы была
засвидетельствовать перцепція, а
виноградную кисть, какъ вамъ подсказываетъ
апперцепція. И вы будете утверждать, что вы
вид?ли виноградную кисть собственными
глазами, ивы будете не совс?мъ неправы. Въ
начал? статьи мы привели н?сколько заим-
ствованныхъ у Спенсера характерныхъ при-
м?ровъ извращенія наблюдений ложными ап-
перцепирующими представленіями. Проис-
хожденіе этихъ представленій необходимо
опытное, но лежащій въ основ? ихъ опытъ
можетъ быть не полонъ, одностороненъ,
совс?мъ нев?ренъ, наконецъ, можетъ быть из-
вращенъ бол?е ранними ложными апперцеп-
ціями. Но точно также апперцепція можетъ
быть и совершенно безупречна. Во всякомъ
сдуча?, такъ или иначе, апперцепционный
процессъ неизб?женъ. Онъ состоитъ, какъ
видитъ читатель, въ томъ, что при всякомъ
чувственномъ воспріятіи въ нашемъ созна-
ніи особенно отчетливо поднимаются т?предъ-
идущія впечатл?нія, которыя им?ютъ съ дан-
нымъ воспріятіемъ какое нибудь сходство.
Воображеніе и память комбинируясь
воспріятіе съ соотв?тственными сторонами нашего
уже установившагося эмпирическаго
содержания, и эта новая комбинація немедленно
входить, какъ одинъ изъ элементовъ, въ
психическое содержаніе. Все это располагается
въ нашемъ психическомъстро? въ изв?стномъ
порядк?, который, однако, въ болыпинств?
случаевъ представляетъ большой безпоря-
докъ, благодаря условіямъ современной
жизни: собственный опытъ ранняго д?тства,
комбинируясь съ бабушкиными сказками, можетъ
породить въ насъ такія чувства, сл?ды ко-
торыхъ остаются и въ взросломъ челов?к?;
сочетаніе бол?е поздняго опыта съ
впечатл?ніями, полученными отъ чтенія какого нибудь
опред?леннаго рода книгъ, можетъ дать
начало новому слою заблужденій и т. д. Поэтому
въ этой сложной с?ти часто бываетъ весьма
трудно добраться до первыхъ источниковъ
какого нибудь ошибочнаго воззр?нія.
«Спросите—говорить Спенсеръ—любого изъ пере-

117
ЧТО ТАКОЕ ПРОГРЕССЪ?
118
довыхь нашихъ геологовъ и физіологовъ (это
писано еще до появленія книги Дарвина),
в?ритъ ли онъ въ легендарное объясненіе
«отворешя міра—онъ сочтетъ вашъ вопросъ
за обиду. Онъ или вовсе отвергаетъ это по-
в?ствованіе, или принимаетъ его въ какомъ-
то неопред?ленномъ, неестественномъ смысл?.
Между т?мъ, одну часть этого пов?ствованія
онъ безсознательно принимаетъ, и
принимаетъ даже сдпшкомъ буквально. Откуда онъ
запмствовалъ понятіе объ «отд?льности тво-
реній», которое считаетъ столь основатель-
нымъ н за которое такъ мужественно
сражается? Очевидно, онъ не можетъ указать
никакого другого источника, кроы? того ми?а,
который отвергаетъ. Онъ не им?етъ нп одного
¦факта въ природ?, который ыогъ бы привести
въ подтвержденіе своей теоріи; у него не
сложилось также и ц?ші отвлеченныхъ докт-
рпнъ, которая могла бы придать значеніе этой
теоріи. Заставьте его откровенно высказаться,
и онъ долженъ будетъ сознаться, что это
понятіе было вложено въ его голову еще съ д?т-
ства, какъ часть т?хъ разеказовъ, которые
онъ считаетъ теперь нел?пыми. Но почему,
отвергая все остальное въ этпхъ разсказахъ,
«нъ такъ ревностно защищаетъ посл?днійихъ
остатокъ, какъ будто почерпнутый имъ пзъ ка-
з;ого нибудь достов?рнаго источника,—это онъ
затруднится сказать» (Т. I, Опыты.
«Гипотеза развитая», 178). Въ этпхъ сдучаяхъ въ
области психическпхъ явленій происходить
своего рода атавизмъ: заглохнувшее
относительно н?которыхъ частностей представленіе
вдругъ встаетъ во всей сил? и въ тайн?
руководить наблюдателя, безъ в?дома его сознанія.
Наблюдатель всл?дствіе этого впдитъ то, чего
на самомъ д?л? н?тъ, не впдитъ того, что
встр?чается на каждомъ шагу, придаетъ
важное значеніе самымъ б?днымъ доводамъ и не
уб?ждается таблицею умноженія. Противъ
этого рода опасностей есть только одно средство:
по возможности тщательно пров?рять свое
эмпирическое содержаніе и отыскивать его
источники. Если комбинация воспріятій,
ложащихся въ основу предвзятаго мн?нія,
сознана и можетъ быть формулирована, она
обращается въ теорію, допускающую
критическое отношеніе къ себ?. Теорія эта можетъ,
•безъ сожн?нія, также служить источникомъ
ложныхъ апперцеппрующихъ представленій,
какъ наприм?ръ въ случа? двухъ микроско-
листовъ, придерживающихся различныхъ
теоріи и всл?дствіе этого видящихъ подъ однимъ
и тЬмъ же микроскопомъ, въ одномъ и томъ
же явлеиіи, различныя вещи. Въ этомъ
случа? каждый изъ наблюдателей видитъ только
то, что желаетъ вид?ть, чего онъ нщетъ, и не
видитъ того, чего не ищетъ. Оба ссылаются
на свои непосредственныя впечатл?нія и по-
¦тому взаимная пов?рка об?пхъ теоріи пря-
мымъ наблюденіемъ весьма затруднительна.
Но за то зд?сь остается другой путь къ пов?р-
к?. Такъ какъ теорія составляетъ рядъ созна-
тельныхъ обобщеній отд?льныхъ фактовъ, п
вся эта ц?пь наблюденій и обобщеній, распо-
ложенныхъ въ изв?стномъ порядк?, находится
у вс?хъ на виду, то всякгй можетъ вернуться
къ самымъ источннкамъ теоріи. Такимъ обра-
зомъ, кром? вопроса: что видитъ микроско-
пистъ въ данномъ явленій? чего онъ въ немъ
ищетъ?—кром? этого вопроса можетъ быть
заданъ иной, а именно: им?етъ ли микроско-
пистъ логическое п научное право искать
именно этого, а не чего либо другого?
Другими словами, оправдывается ли его теорія
фактами, уже прочно стоящими въ наук??
Если такое оправданіе существуетъ, тожожно
думать, что наблюденіе, сд?ланное подъ влія-
ніемъ соотв?тствующей теоріи, в?рно. Если
же н?тъ, то теорія получаетъ права и
обязанности гипотезы въ ожиданіи получения инымъ
путемъ такихъ научныхъ данныхъ, которыя
либо подтвердить, либо уничтожать гипотезу.
Совс?мъ иное д?ло бываетъ съ предвзятымъ
мн?ніемъ несознаннымъ, состоящимъ изъ не-
в?домаго самому изсл?дователю сочетанія
воспріятій, невылпвшимся въ ясную для него
самого формулу. Обыкновенно въ подобных!»
случаяхъ челов?къ говорить, что онъ
приступаете къ изсл?дованію безъ всякаго
предвзятаго мн?нія. Но хотя въ обыкновенномъ раз-
говорномъ язык? такое выра}кеніе им?етъ
н?который достаточно опред?ленный смыслъ,
однако, строго говоря, этотъ челов?къ,
заявляющей о своемъ безусловномъ безпристра-
стіи, говорить неправду. Утвержденіе его
отнюдь не значить, чтобы онъ могъ д?йстви-
тельно отр?шиться отъ готовыхъ уже въ его
голов? обобщеній. Оно въ лучпгемъ случа?
означаетъ только, что обобщенія эти обра-
зуютъ ц?пь, для него самого неясную (въ худ-
шемъ оно показываетъ, что челов?къ
собирается просто нам?ренно извратить истину).
И потому зд?сь несравненно трудн?е уб?дить-
ся въ ошибочности своего воззр?нія и
отнестись къ нему критически; зд?сь приходится
им?ть д?ло съ невидимыми и неизв?стными
врагами, которые однако неуклонно сл?дятъ
за каждымъ вашимъ шагомъ и даютъ себя
чувствовать тамъ, гд? вы ихъ всего мен?е
можете ожидать. Отр?шиться отъ своего эмли-
рическаго содержаяія столь же трудно, какъ
наприм?ръ вывернуться на изнанку. Можно
только зам?нить одно содержаніе другимъ, для
чего первое должно быть приведено въ
совершенную ясность, и должны быть тщательно
высл?жены т? пути, которыми челов?къ до-
шелъ до такихъ-то именно воззр?ній. А это
невозможно, если челов?къ придаетъ строгое
значеніе своему об?щанію приступить къ
изсл?дованію безъ всякаго предвзятаго мн?вія,

119
С0ЧИНЕН1Я Н. К. МИХАЙЛОВ СКАГО.
120
ибо это значить, что челов?къ не знаетъ, что
д?лается въ его голов?.
Современный филологъ можетъ съ изумле-
ніемъ остановиться на томъ факт?, что
древніе римляне называли германскія
племена варварами и считали ихъ совершенно
особою, низшею породою людей, «тогда какъ
между языкомъ Цезаря и языкомъ варва-
ровъ, противъ которыхъ онъ воевалъ въ
Галліи и Германіи, было столько же
сходства, какъ между его языкомъ и языкомъ
Гомера» (Максъ Мюллеръ. Лекціи по наук?
о язык? и проч. Спб. 1865. Стр. 91). «Мужъ
съ остроуміемъ Цезаря—прибавляешь Максъ
Мюллеръ —непрем?нно зам?тилъ бы это,
если^быне быль осл?пленътрадиціонною фра-
зеологіей». Дал?е, приведя въ прим?ръ спря-
женіе глагола им?тъ въ латинскомъ и гот-
скомъ языкахъ, знаменитый лингвистъ
говорить: «Для того, чтобы не зам?тить такого
сходства, требуется въ самомъ д?л?
порядочная доля сл?поты, или лучше глухоты, и
причиною такой сл?поты или глухоты было, я
думаю, единственно слово варваръ» (92). Д?ло
въ томъ, что римляне, бывшіе въ глазахъ гре-
ковъ въ свое время сами варварами, получивъ
отъ нихъ это готовое выраженіе, приложили
его ко вс?мъ народамъ, за исключеніемъ себя
и свопхъ цивилизаторовъ — грековъ. Ни съ
какимъ опред?леннымъ смысломъ выраженіе
это не связывалось, никакого опред?леннаго,
яснаго содержанія не им?ло, кром? чисто от-
рицательнаго: не римляне, не греки. Въ пору
малаго знакомства грековъ съ другими
народами, слово «варваръ» им?ло некоторый нсто-
рическій смыслъ. Греческое ухо, недостаточно
развитое опытомъ въ этомъ направленіи, не
ум?ло различать звуки чуждыхъ языковъ,
хотя, надо зам?тить, греки различали варваро-
гласныхъ, т.-е. худо говорящихъ по гречески,
несобственно варваровъ. Такимъ образомъ,
противопоставленіе варваровъ грекамъ было
сл?детвіемъ недостаточности опыта, а не
причиною его. Но разъ установившись традипіон-
нымъ путемъ, слово «варваръ» легло въ осно-
ваніе предвзятаго мн?нія, въ силу котораго
греки и поздн?е римляне не могли зам?тить
сходства между своими языками и языками
варваровъ, не смотря на постоянный
столкновения. Максъ Мюллеръ полагаетъ, что это
предвзятое мн?ніе было разрушено и могло
быть разрушено только христіанствомъ. «Идея
всего челов?чества, какъ одного семейства,
какъ д?тей одного Бога, родилась изъ хрц-
стіанства, и наука челов?чества и языковъ
челов?чества есть наука, которая безъ хри-
стіанства никогда не вступила бы въ жизнь.
Когда людей стали учить смотр?ть на вс?хъ
ближнихъ, какъ на братьевъ, тогда только раз-
нообразіе челов?ческой р?чн представилось
вопросомъ, прлзывающимъ къ своему р?ше-
нію глубокомысленныхъ наблюдателей, и
поэтому я считаю настоящее начало науки о
язык? съ перваго дня Пятидесятницы. Посл?.
этого дня освобожденныхъ языковъ
изливается новый св?тъ надъ міромъ, и нашимъ.
взорамъ являются предметы, скрывавшиеся
отъ глазъ народовъ древности. Старыя слова
принимаюсь новое значеніе, старые вопросы
получаютъ новый интересъ, старыя науки
новую п?дь» (Ibid). Хотя значеніе христіанства
зд?сь преувеличено, но въ мн?ніи Макса.
Мюллера есть значительная доля правды. Во-
всякомъ случа?, судьба слова «варваръ» пред-
ставляетъ прекрасный прим?ръ ликвидации
психическаго содержанія челов?ческаго я..
Воспріятія, полученный греками при первыхъ-
ихъ столкновеніяхъ съ другими народами, уб?-
диди ихъ, что существуютъ на св?т? не-греки,
люди отличные отъ грековъ. Дальн?йшая клас-
сификація этихъ не грековъ была на первыхь
порахъ невозможна. Зная только себя, греки
не могли оріентироваться въ масс? чуждыхъ
нравовъ, языковъ, понятій. Ихъ психическій
аппарата быль приготовленъ предъидущимъ.
опытомъ только къ отличенію свопхъ поряд-
ковъ отъ не своихъ. Уразум?ть жизнь,
н?сколько отличную отъ ихъ жизни, они
немогли, и потому естественно преувеличивали,
черты различія между ними и варварами и
уменьшали значеніе разлпчій въ сред? самыхъ.
варваровъ. Съ теченіемъ времени, по м?р?.
ближайшаго знакомства съ другими народами,
такая грубая классификация должна была
необходимо пасть и повидимому римлянамъ было-
особенно легко съ ней разстаться, такъ какъ.
они и сами считались н?когда варварами, и
им?ли столкновенія въ Европ?, Азіи и Афрн-
к? съ очень разнообразными народностями^
Но зд?сь стало поперегъ дороги слово
«варваръ». Порожденное сходствомъ впечатл?ній,.
полученныхъ во время знакомства съ
разными народами, и усвоенное путемъ безсозна-
тельной традиціи, слово это обратилось въ
какую-то перегородку, изъ-за которой римляне-
не могли разсмотр?ть н?которыхъ чертъ въ ха-
рактер? варваровъ. Маленькое и совершенно
безсмысленное словечко давало пищу
национальному самолюбію, презр?нію къ другимъ.
народамъ, но ни одинъ римлянинъ не соеди-
нялъ со словомъ варваръ какого нибудь
опред?леннаго представденія. Фактъ смутныхъ к
одностороннихъ воспріятій былъ безсозна-
тельно возведенъ въ принципъ.
Непосредственное свид?тельство чувствъ, руководимое-
несознательнымъ предвзятымъ мн?ніемъ,
говорило въ пользу глубокаго различія между
варварскимъ міромъ и міромъ греко-римскимъ..
Факты сходства не зам?чадись, факты
различія преувеличивались, такъ что вытолкать по-
нятіе о варварств? прямое набдюденіе
немогло—оно напротивъ закр?пощадо его. Нуж-

121
ЧТО ТАКОЕ ПРОГРЕССЪ?
122
го было какое нибудь коренное изм?неніе со
•етороны, новая точка зр?нія на самыя общія
п элементарный основанія международный,
отношеній, чтобы перегородка между греко-
римлянами и варварами развалилась. Нужно
было ликвидировать всю эту сторону психи-
ческаго содержанія рнмлянъ, т.-е. дать новую
руководящую нить, настолько сильную и
основную, чтобы она могла захватить корни
лредвзятаго мн?нія о варварств?, и тогда в?т-
би отвалились бы сами собой: сознательное
отношеніе къ в?ковому предразсудку,
основанному на одностореннемъ сочетаніивоспрія-
тій, должно было совершенно и благотворно
лзм?нить значеніе прямого опыта. II конечно,
космополитическая хрпстіанская идея была
въ этомъ случа? однимъ изъ важн?йшихъ стп-
ъгуловъ. Такъ или иначе, она разбила
перегородку, или, по крайней м?р?, весьма сильно
помогла разбить ее. Такимъ образомъ ликви-
.дація психическаго содержанія, см?на одного
¦содержанія другимъ можетъ произойти не
иначе, какъ путемъ его уясненія. До т?хъ же
лоръ, пока наше психическое содержаніе не
приведено въ ясность, пока не изучены его
корни, объ отр?шеніи отъ даннаго эмпнрнче-
скаго содержанія нечего п думать, и всякая
подобная попытка должна потерп?ть полное
фіаско.
Отвлеченныя категоріи,представляющія въ
эксцентрпческомъ період? развитіяруководя-
щіе прпндипы въ области мысли и
практической жизни, составляютъ именно такія
попытки отр?шиться отъ даннаго эмпприческаго
содержанія. Такова, наприм?ръ, пресловутая
формула «искусство для искусства» или
«чистое искусство». Собственно говоря, эта
ходячая условная формула отнюдь не соотв?т-
йтвуетъ д?йствительнымъ качествами т?хъ
явленій, которыя ею обозначаются;
собственно говоря, чистое искусство есть миражъ,
одна изъ т?хъ многочисленныхъ вещей,
которыми челов?къ самъ себя обманываетъ.
Претя о ц?ли и значеніи искусства составляли у
жасъ недавно столь любимую тему, что безъ
сомн?нія усп?ли порядочно надо?сть
обществу. Но читатель можетъ успокоиться,—мы
¦будемъ кратки. Для оц?нкп истиннаго значе-
нія принципа искусства для искусства сл?-
дуетъ условиться насчетъ пониманія словъ
«прекрасное», «красота». Люди, испов?дую-
тдіе культъ чистой, идеальной красоты, или
прямо говорятъ о себ?:
Восп?ваетъ, простодушный,
Онъ любовь и красоту
И науки имъ осіупгиой
Суету и пустоту, (ВаратынсЕій),
Иди же заявляютъ, что, вполн? уважая науку
и велпкіе нравственные принципы, они тЬмъ
не мен?е отмежевываютъ себ? совершенно
особый уголокъ д?ягельности, куда не
допускаются ни теоретическое знаніе, ни тревоги
практической жизни, гд? все прекрасно, гд?
покол?ніе за покол?ніемъ служить одной
чистой иде? красоты, принося ей художеств?н-
ныя жертвы. Мы чистые художники, говорятъ
жрецы идеи прекраснаго, мы не знаемъ и
знать не хотпмъ нпкакихъ тенденцій, т.-е. нй-
какихъ субъективныхъ отношеній къ созда-
ваемымъ нами образамъ, устраняемъ всякія
своп лпчныя спмпатіп и антипатіи, кром?
т?хъ, которыя опред?ляются идеею
прекраснаго. Но въ чемъ же состоптъ это
«прекрасное», эта «красота»? Мы впдпмъ, что понятія
о красот? древняго грека, индуса, среднев?-
коваго монаха, современнаго итальянца,
голландца, китайца, француза, представителя
высшихъ слоевъ общества, русскаго
крестьянина, наконецъ понятія Петра, Ивана, хотя
и им?ютъ н?которые общіе пункты, но въ об-
щемъ совершенно различны. Съ точки зр?нія
врожденныхъ идей фактъ этого разнообразія
совершенно теменъ и непонятенъ. Но мы
легко поймемъ значеніе вс?хъ разв?твленій и
метаморфозъ понятій о прекрасномъ, если
прпзнаемъ, что понятіе это слагается эмпири-
ческимъ путемъ, путемъ комбинированія т?хъ
пріятныхъ ощущеній, которыя получаетъ на
своемъ в?ку и на своемъ м?ст? каждая
индивидуальная и социальная единица. Оставляя
въ сторон? индивидуальныя особенности,
второстепенныя, посмотримъ, какъ
складываются коллективный понятія о красот?,
наприм?ръ, челов?ческаго т?ла. Если данная
соціальная группа вътеченіе н?сколькихъ по-
кол?ній испытывала наслажденіе власти, она
необходимо внесетъ соотв?тственныйэлементъ
въ свой идеалъ красоты: величественную
поступь, повелительные жесты и взгляды,
гордый поворотъ головы. И такимъ же образомъ
отражаются въ понятій о красот? вс? осталь-
ныя эмпиричеекія условія, которыя
выработаны для данной группы историческимъ
путемъ общественныхъ дифференцированій.
Рутинный типъ идеальной красоты высшихъ
слоевъ европейскаго общества изв?стенъ:
бл?дное или съ слабымъ румянцемъ лицо,
прямой лобъ, мало развитый скулы, тонкія
кости, маленькія руки и ноги, томные или
страстные, вообще выразительные глаза и т. д.
Вс? эти элементы такъ называемой идеальной
красоты даны не идеальнымъ, а эмпириче-
скимъ порядкомъ вещей. Все это
существенные признаки такой общественной единицы,
которая въ теченіи н?сколькихъ в?ковъ
воспитывала въ себ? интеллектуальную сторону
насчетъ физической, пли—что то же—жила
насчетъ труда другихъ общественныхъ еди-
нпцъ. Ни одннъ изъ этихъ элементовъ не
могъ войти въ идеалъ красоты, наприм?ръ,
русскаго мужика. За неим?ніемъ досуга, онъ
не могъ испытать пріятныхъ ощущеній, да-

123
СОЧИНЕНЫ Н. К. ЫИХАЙЛОВСКАГО.
124
ваемыхъ умственнымъ развитіемъ, не могъ
выработать себ? высокаго, прямого лба и
задержать развитие скуловыхъ костей и нижней
челюсти, и потому ни въ грошъ не ставитъ
личной уголь; не испытадъ онъ и удовольствія
мечты и потому не оц?нитъ томныхъ глазъ;
не входить въ составь его идеала красоты и
тонкія кости и бл?дный цв?тъ лица. Десять
идеальныхъ красавицъ высшаго круга онъ
отдастъ за одну ум?ренно полную бабу съ
здоровыми руками и румянцемъ во всю щеку.
Точно также ожир?вшій идеалъ, наприм?ръ,
купеческаго сословія совершенно соотв?т-
ствуетъ сугдествующпмъ условіямъ этой со-
ціальной группы, удаленной и отъ тяжкаго
труда, и отъ утонченнаго развитія страстей, и
отъ умственнаго развитія. Изъ этого сл?-
дуетъ, что идеально прекрасное, будучи поня-
тіемъ относительнымъ, находится въ т?сной
связи съ идеалами нравственности, добра,
умственной мощи, и эстетическая
способность, т.-е. способность чуять красоту,
переплетается множеетвомъ нитей съ
остальными психическими силами; такъ какъ силы эти
питаются, какъ корнями, т?ми же ощуще-
ніями, сочетаніе которыхъ ложится въ основу
идеально прекраснаго. Въ нашемъ понятіи о
красот? отражаются въ большей или меньшей
степени вс? наши обычныя мысли, чувства и
желанія; оно определяется эмпирическимъ
содержаніемъ нашего я, и именно количе-
ствомъ и качествомъ нашихъ знаній о приро-
д? и челов?к? и качествомъ и
напряженностью чувствъ и желаній, вызванныхъ зна-
ніемъ. Элементы эти, т?мъ или другимъ обра-
зомъ сгрупированные, ложатся съ одной
стороны въ основаніе идеально-прекраснаго, а
съ другой составляютъ то предвзятое мн?ніе,
съ которымъ художники смотритъ на Божій
ыіръ для извлеченія изъ него своихъ образовъ.
Вопросъ только въ томъ,—можетъ ли дать
себ? художникъ отчетъ въ своихъ симпатіяхъ
и антипатіяхъ, желаніяхъ и стремденіяхъ,
сознаетъ ли онъ свою собственную личность,
или же онъ усвоилъ свои понятія о красот?
инстинктивно, всасывая изв?стную
атмосферу вс?ми порами своего существованія съ
ранняго д?тства или даже унасл?довавъ свои
воззр?нія отъ предковъ, и не им?дъ въ
течете жизни случая и возможности вернуться къ
ихъ источникамъ. Въ первомъ случа?
художникъ можетъ силою сознанія ликвидировать
свое эмпирическое содержаніе и замЬнить
одинъ идеалъ другимъ. Во второмъ это
невозможно, и художникъ будетъ утверждать,
что онъ жрецъ чпстаго искусства. Поклоняясь
красот?, онъ думаетъ что онъ ратуетъ за
чистую, идеальную красоту, тогда какъ на са-
момъ д?л? онъ только возводить въ прнн-
ципъ т? черты эмпирической, такъ-сказать,
красоты, который ему доступны; онъ ратуетъ
только за т? условія, которыя дали
возможность выработаться этой эмпирической
красот?. Провозглашая принципъ искусства для
искусства, онъ думаетъ, что его произведенія
относятся къ изображаемому имъ предмету
совершенно объективно, но на самомъ д?л?
этого н?тъ. Въ сущности претендовать на
объективное изображеніе можетъ только
безличная фотографія. Но эта объективность,
покупается ц?ною смысла: фотографія
передаете, наприм?ръ, чедов?ческое лицо въ та-
комъ вид?, въ какомъ застала его въ данное
мгновеніе. Она передаетъ съ одинаково
безучастною отчетливостью вс? подробности
отъ формы и положенія пуговицъ до формы,
и выраженія глазъ, и въ силу самой этой"
своей отчетливости не можетъ передать
жизни лица, выбрать изъ ряда безпрерывно
изменяющихся чертъ наибол?е для даннага
предмета характерный. Челов?къ же
неизбежно даетъ свое субъективное содержаніе
всякому создаваемому или передаваемому имъ
образу. Донъ-Кихотъ, Гамлетъ, Отелло, Ман-
фредъ, типы Диккенса и ТеккереяДичиковъ,
Плюшкинъ, Маниловъ, — все это не только
живыя лица, но лица, понятыя художникомъ..
Всякое художественное произведете есть не
только изображеніе предмета, но и сужденіе
о немъ. Первоклассный художникъ им?етъ въ
рукахъ своего сознанія вс? нити своихъ
сужденій, тогда какъ какъ художникъ
мелкотравчатый до такой степени руководствуется,
инстинктомъ, что даже и не подозр?ваете,
что придерживается т?хъ или друтихъ, но не-
прем?нно придерживается тенденций,
произносить надъ явленіемъ тотъ или другой
нравственный судъ. Разница только въ томъ, что
одинъ художникъ вносить въ свои
произведенія содержаніе крупное, другой — мелкое*,
у одного идеалъ не совпадаете съ
действительностью, и въ такомъ случа? тенденція;
выступаете ярко; у другого — критерій для;
оц?нки явленій есть специально эстетическій,.
рутинно и безсознательно усвоенный
художникомъ. Но этотъ спеціально эстетическій
критерій выкроенъ изъ чисто эмпирическихъ
условій, онъ представляете возведенный въ
принципъ голый фактъ, и потому скрытая,,
неясная для самого художника тенденція
состоите въ этомъ случа? въ санкціи факта.
Д?ло значить только въ томъ, что идеалъ
жреца "искусства для искусства не
возвышается надъ уровнемъ действительности. И
такое возведете факта въ принципъ
необходимо всегда имЬетъ м?сто, когда фактъ
оценивается съ точки зр?нія н?которой
отвлеченной категоріи, представляющей
результате обособленія п спеціалпзаціи одной
какой нибудь психической силы. Высшая
объективность, какой можетъ достичь художникъ*
состоите въ полномъ и всестороннемъ про-

125
ЧТО ТАКОЕ ПРОГРЕССЪ?
126
никновеніи жизнью своихъ образовъ, а это
не можетъ быть достигнуто фотографиче-
скимъ, безтенденціознымъ путемъ. Чистое
искусство,—это н?что невозможное,
несуществующее, немыслимое. Закажите художнику
нарисовать, наприм?ръ, убійство Юлія
Цезаря. Положимъ, что онъ пожелаетъ
устранить всякія тенденціи и сохранить
безусловное безпристрастіе. Изобразить онъ кучу
римскихъ носовъ, пл?шивую голову Цезаря,
рядъ римскихъ тогъ, худощавую фигуру
Кассія, поднятые кинжалы и проч. Но
какую нибудь мыслишку, хоть самую жалкую,
да вставить онъ въ эту кучу. И если онъ
будетъ настаивать на своемъ безпрпстра-
стіи, то это покажетъ только, что данное
событіе не останавливало на себ? его
особенная вниманія, а нзв?стная мысль о немъ
всетаки въ немъ еидитъ. Только онъ не
знаетъ, какъ и откуда получена имъ мысль,—
можетъ быть изъ учебника нсторіи, изъ от-
рывочныхъ разговоровъ и проч. Во всякомъ
случа?, картина его будетъ, по всей в?ро-
ятности, санкціей какого нибудь ходячаго
воззр?нія и возведеніемъ факта этого воз-
зр?нія въ принципъ.
Таковы основанія и результаты попы-
токъ выл?зти изъ своей собственной кожи,
отр?шиться отъ своего эмшгрическаго
содержания. Таковы же они и во вс?хъ по-
добныхъ случаяхъ. «Наши общія
идеи—говорить Милль — содержать лишь то, что
было вложено въ нихъ либо нашимъ неволь-
нымъ опытомъ, либо нашими д?ятельньши
привычками мысли. И метафизики вс?хъ
в?ковъ, пытавшіеся построить законы
вселенной умозаключевіемъ отъ предполагае-
мыхъ необходимостей нашей мысли, всегда
д?йствовали и могли д?йствовать, лишь
ревностно открывая въ своемъ ум? то, что
сами предварительно въ него вложили, и
выпутывая изъ своихъ идей о вещахъ то,
что они сами сначала впутали. Этимъ
путемъ вс? глубоко коренящіяся мн?нія и
чувства способны создать мнимыя
доказательства ихъ истинности и разумности,
невидимому вытекающія изъ ихъ сущности»
(Система логики. II, 308). Въ наук?
общественной и вообще въ вопросахь,
непосредственно затрогивающихъ интересы челов?ка,
особенно было сильное в?рованіе, что чистый
разумъ есть преобладающей источникъ зна-
ній. Съ этого основанія и до сихъ поръ не
сдвинулась наука права. Царящая въ ней
идея справедливости есть отвлеченная ка-
тегорія, совершенно аналогичная съ пдеею
чистаго искусства и идеальной красоты.
Принципы международныхъ и междуличныхъ
отношеній, добытые эксцентрическимъ
путемъ, представляютъ точно также закр?по-
щеніе эмпирпческихъ фактовъ, ихъ санк-
цію, возведете въ принципъ. Цивилистъ,.
полагая, что онъ изучаетъ природу чистаго
разума, въ сущности только «открываешь въ.
немъ то, что предварительно въ него вло-
жилъ», и если онъ настаиваетъ на
законности своихъ пріемовъ, то только потому,
что не можетъ подвести итоги своего
собственного эмшгрическаго содержания. Еще-,
очевидн?е это относительно криминалиста ж
особенно криминалиста-объективиста.
Утверждая, что онъ относится къ факту лрестул-
ленія совершенно объективно, съ высоты
безусловной справедливости, незнающей при-
страстія, криминалистъ не подозр?ваетъ, что^
вся его система сплошь окрашена густою
краскою пристрастія къ эмпирическому»
исторически-сложившемуся порядку вещей..
Не смотря на идеалистическую подкладку его>
теоріи, его идеалъ общественныхъ
отношеній не возвышается надъ д?йствительно-
стію: онъ считаетъ справедливымъ именно
данный порядокъ вещей и достойнымъ воз-
мездія только нарушеніе этого порядка. Н&
смотря на свою объективность и свое устра-
неніе отъ предвзятыхъ мн?ній, отъ всего
своего эмпирическаго содержанія, онъ втай-
н?, безсознательно руководится предвзятымъ,
мн?ніемъ о разумности и справедливнстд
выработанныхъ исторіею отношеній. И зд?сь,.
какъ въ д?л? искусства, единственная
доступная челов?ку объективность состоитъ во
всесторонней оц?нк? фактовъ и въ
целостной постановк? воггросовъ, въ проникнове-
ніи жизнью преступника. Полное олицетво-
реніе безусловной справедливости есть па-
лачъ. Не даромъ мрачный католикъ и аб-
солютистъ де-Мэстръ видитъ въ палач?
н?что высшее, сверхчелов?ческое. Я не знаю,,
можетъ быть, и сверхчелов?ческое, но во.
всякомъ случа? нечелов?ческое, какъ нече-
лов?чна объективность фотографіи. Палачъ—-
этотъ бездушный спеціалистъ, непонимаю-
щій, кого и за что онъ готовится поразить,,
и полагающій все свое самолюбіе въ томъ,.
чтобы артистически вздернуть веревку или
ловко вытянуть плетью, машина, неволную-
щаяся, нескорбящая и ненегодующая—вотъ.
идеалъ безусловной справедливости. И того
мало. Палачъ — челов?къ, онъ можетъ изъ,
состраданія ослабить ударъ плети, быстр?&
затянуть роковую петлю. Чтобы пріискать.
въ области справедливости параллель
фотографическому аппарату въ области чистаго
искусства, надо и зд?сь спуститься до
настоящей машины—до вис?лицы. Де-Мэстръ.
ошибся: палачъ всетаки челов?къ. Вис?-
дица не челов?къ, п пожалуй на нее
можно посмотр?ть, какъ на н?что
сверхчелов?ческое...

127
сочиненія н. к. михайловскаго.
128
IX.
Обратимся къ Спенсеру. Изъ вышепри-
веденныхъ противор?чій онъ выпутывается
довольно безцеремоннымъ образомъ.
Натолкнувшись на тотъ фактъ, что есть такіе
переходы однороднаго къ разнородному,
которые онъ не р?шается признать изм?неніями
прогрессивными, онъ безъ всякихъ дальн?й-
тихъ соображеніЁ и предварительныхъ объ-
ясненій говоритъ: «Всякое развитіе пред-
ставляетъ одновременно изм?неніе отъ
однороднаго къ разнородному и, вм?ст?
съ т?мъ, изм?неніе отъ неопред?ленна-
:го къ опред?ленному. Какъ, съ одной
•стороны, им?ется переходъ отъ простого
жъ сложному, такъ съ другой —
представляется переходъ отъ безпорядка къ порядку,
отъ неопред?леннаго строя къ опред?ленному.
Въ процесс? развитія, какова бы ни была
сфера, въ которой онъ обнаруживается, бываеть
не только постепенное умноженіе неодинако-
выхъ частей, но и постепенное возрастаніе
отчетливости, съ какою эти части
разграничиваются между собою. Такимъ образомъ, уве-
диченіе разнородности, характеризующее
развитіе, отличается отъ того увеличенія
разнородности, которое не составляетъ признака
развитія» (Вып. VII, 190). Зд?сь особенно
бросается въ глаза обычная у Спенсера
манера изложенія. Всегда и везд? онъ ставитъ
сперва положеніе, подтверждая его зат?мъ
лрим?рами. Но зд?сь, кром? пріема
собственно писателя, характерно выдается пріемъ
мыслителя. Въ какомъ порядк? вы будете
излагать своп мысли на бумаг?,—начнете ли
зы съ анализа частныхъ фактовъ и
доведете читателя постепенно до обобщенія, пли
наоборотъ выставите сначала свою формулу
ж отъ нея спуститесь къ фактамъ—это д?ло
^второстепенной важности. Но весьма важно
просл?дить, хотя бы и на способ? изложенія,
'тотъпроцессъмышленія, который навелъ
мыслителя на изв?стные факты съ изв?стной
стороны. Нетвердость пріемовъ изсл?дованія,
обнаруживаемая Спенсеромъ въ вопрос? о
лрогресс?, свид?тельствуетъ, что въ его воз-
зр?ніяхъ на этотъ предмета играетъ
значительную роль н?который, для него самого
неясный элеметъ. И не трудно кажется открыть,
.въ чемъ тутъ д?ло.
Въ опыт? «Прогрессъ, его законъ и
причина» Спенсеръ говоритъ: «Напрпм?ръ, пе-
реставъ смотр?ть на посл?довательныя гео-
логическія изм?ненія земли, какъ на такія,
который сд?лали ее годною для челов?ческаго
обитанія, и поэтому вид?ть въ нпхъ геоло-
гпческій прогрессъ, мы должны стараться
опред?дпть характеръ, общій этпмъ пзм?не-
ліямъ, законъ, которому вс? они подчинены»
(Т. I, стр. 2). Приводимый зд?сь Спенсеромъ
прим?ръ неправильнаго воззр?нія на
геологически прогрессъ очень характеренъ для
объективно-антропоцентрическаго міросозер-
цанія, предполагающаго, что челов?къ есть,
въ качеств? в?нца творенія, объективный
центръ вселенной. Нечего и говорить, что
подобноевоззр?ніе им?етъ засебятодькоисто-
рическія оправданія. Нечего и говорить, что
Спенсеръ не только им?лъ полное право, но
быль обязанъ выкинуть изъ своихъ
соображений такую телеологію. Но реакція
завела мыслителя слишкомъ далеко. Кром? теле-
ологіи, какъ ученія о ц?ляхъ природы,
возможна телеологія, какъ ученіе о ц?ляхъ, по-
ставляемыхъ себ? челов?комъ. Эти дв? те-
леологіи не только не им?ютъ между собою
ничего общаго, но находятся въ постоян-
номъ, и не случайномъ, а необходимомъ ан-
гагонизм?. Если признать, что природа
управляется ц?лесообразно, что сами вещи тяго-
т?ютъ, всд?дствіе внутренней необходимости,
ііъ той или другой, заран?е опред?денной
ц?ли, то естественно, что такимъ в?рованіемъ
преграждается путь стремленію челов?ка къ
ц?лямъ, имъ самимъ для себя сознательно
поставляемымъ. Понятное д?ло, что если
природа до такой степени обязательна, что и
землю приготовила для челов?ческаго обитанія
н населила эту землю для челов?ка же и проч.,
понятное д?ло, что въ такомъ случа? челов?-
ку не приходится добиваться самому до ка-
кихъ нибудь своихъ ц?лей. И ложное
предвзятое мн?ніе, лежащее въ основаніи объ-
ективно-антропоцентрическаго міросозерца-
нія, до такой степени охватываетъ челов?ка,
что онъ не разуб?ждается даже
ежеминутными опытами. Добывая въ пот? лица хл?бъ
свой, онъ всетаки благодарить природу за
ея благод?янія. Наконецъ, по крайней м?р?
для н?которой части челов?чества, объектив
но-антропоцентрическое міросозерцаніе те-
ряетъ свое обаяніе. Но его см?няетъ экспен-
трическій періодъ, только видоизм?няющій
первобытную телеологію. Окончательное па-
деніе ея возможно только при выступленіи
на первый планъ лпчнаго труда и
установившейся въ своихъ , законныхъ пред?лахъ
мысли. Поэтому борьба противъ телеологіи
объективно-антропоцентрической не только не
обязываетъ бороться и съ
субъективно-антропоцентрическою телеологіею, но
обязываетъ напротивъ предоставить посл?дней въ
области явленій челов?ческой жизни,
индивидуальной и соціальной, самую широкую
долю работы. См?шно и странно говорить,
что посл?довательныя геологическія фазы
представляютъ-прогрессъ, потому что он?
подготовили землю для челов?ческаго обитанія;
но нисколько не см?шно и нисколько не
странно утверждать, что въ области челов?-

129
ЧТО ТАКОЕ ПРОГРЕССЪ?
130
ческой мысли нрогрессъ состоить въ посл?до-
ватедьномъ уразум?нін законовъ природы и
общественныхъ отношеній, что въ области
явленій общественной жизни прогрессъ со-
стоптъ точно также въ ряд? пзм?неній по на-
правленію къ опред?ленной ц?лн, ставимой
самимъ челов?комъ. Не только не см?шно и не
странно, ночелов?кън не можетъ ставить воп-
росъ иначе, не можетъ органически, не мо-
жетъ потому, что онъ челов?къ. Самое
слово «прогрессъ» им?етъ смыслъ только по от-
ношенію къ челов?ку, и явленіями
прогрессивными въ области чедов?ческой мысли п
челов?ческихъ д?яній мы можемъ признать
только т?, который подвпгаютъ челов?ка къ
данной ц?ли; явленія, задержпвающія это
движете или отклоняющія его въ стороны,
мы должны признать съ челов?ческой, то-есть
единственно возможной для челов?ка точки
зр?нія—явленіями регрессивными. Ниже, на
блпжайшихъ къ челов?ку ступеняхъ
органической жизни, мы можемъ еще при-
м?нять понятіе прогресса по аналогіи;
еще ниже мы можемъ различать
только явленія физіодогическія и патологиче-
скія, и наконецъ въ мір? неорганическомъ
для челов?ка н?тъ ничего кром? изм?неній.
Коренная и нич?мъ неизгладимая
разница между отношеніями челов?ка къ челов?ку
и отношеніями челов?ка къ остальной при-
род? состоить прежде всего въ томъ, что въ
первомъ случа? мы пм?емъ д?ло не просто
съ явленіями, а съ явленіями, тягот?ющими
къ изв?стной ц?ли, тогда какъ во второмъ
ц?ль эта для челов?ка не существуетъ. Раз-
личіе это до такой степени важно и
существенно, что само по себ? уже намекаетъ на
необходимость прим?ненія разлпчныхъ мето-
довъ въ двухъ великихъ областяхъ челов?-
ческаго в?д?нія. И действительно. Ошибка
людей эксцентрическаго періода развития
состоить либо въ томъ, что они стремятся ура-
зум?ть ц?ли природы, и въ такомъ случа?
употребляютъ субъективный методъ въ есте-
ствознаніи, либо въ томъ, что они
игнорируюсь ц?ли челов?ка, и въ такомъ случа?
употребляютъ объективный методъ въ
общественной наук?. Тогда какъ нормальное рас-
пред?леніе методовъ обратное. У Спенсера
въ этомъ отношеній господствуетъ
поразительная сбивчивость, и едва ли онъ такъ свобо-
денъ отъ всякой телеологіи, какъ ему
кажется. Онъ, повидимому, совершенно не уяснилъ
себ? своей задачи. Среди массы его огово-
рокъ, недомолвокъ, возвращеній къ
пройденному, очень трудно оріентироваться и узнать,
чего онъ пщетъ. Повидимому, онъ желаетъ
найти такой законъ, который обшшалъ бы
вс? измЬненія, безъ различія, им?впгія м?сто
отъ начала вселенной. Это можно заключить,
во-первыхъ изъ того, что онъ ни однимъ сло-
СОЧ. Н. К. МПХАЙ.ЮВСКАГО, Т. I.
вомъ не упоминаетъ объ нзм?неніяхъ фпзіо-
догичесЕихъ и патологическпхъ; во вторыхъ
изъ того, что вс? явленія, со включеніемъ
явленій общественной жизни, онъ пытается
оц?нить безотносительно къ бдагосостоянію
челов?ка; въ-третьихъ, наконецъ, изъ того, что
онъ прпдаетъ свопмъ основнымъ законамъ,—
«всякое изм?неніе производить н?сколько из-
м?неній» и «однородное неустойчиво»—ха-
рактеръ универсальности, не допускающій ис-
ключеній. Зат?мъ онъ встр?чается съ такими
изм?неніямп, которыя не р?шается признать
прогресспвнымп, не смотря на то, что они
удовлетворяюсь вс?мъ ноставленнымъ имъ
условіямъ, и счнтаетъ пхъ даже шагами къ
разложенію. Значить, возможны въ природ? и
шаги къ разложенію. Въ чемъ же они
состоять и каково ихъ отношеніе къ
универсальности основныхъ законовъ? Надь этимъ Спен-
серъ не задумывается, а просто отбрасыва-
етъ ненравящіяся ему (иначе нельзя
выразиться) пзм?ненія въ сторону и ндетъ
дальше. Д?даетъ въ своей формухЬ поправку,
состоящую въ опред?леніи прогресса или
развитая, какъ перехода не только отъ однород-
наго къ разнородному, а ви?ст? съ т?мъ отъ
неопред?леннаго къ определенному, и зат?мъ
говорить: «Если переходъ отъ
неопред?леннаго къ определенному составляетъ
существенную отличительную черту развитая, то мы
естественно должны повсюду встр?чать этотъ
переходъ, точно такъ же, какъ въ последней
глав? мы повсюду вид?ли переходъ отъ од-
нороднаго къ разнородному. Съ ц?лью
доказать, что действительно такъ бываетъ и на
д?л?, посмотримъ въ кратц? т? же самые
классы разлпчныхъ фактовъ». Изъ этого сл?-
дуетъ, что онъ опять возвращается къ на-
дежд? уловить законъ вс?хъ безъ различія
изм?неній и найти такую точку зр?нія, съ
которой вс? отт?нки и особенности
изм?неній должны сгладиться, и весь міръ долженъ
представиться безустанно и безостановочно
прогрессирующимъ. Но куда же д?вать т?
изм?ненія, которыя Спенсеръ не признаетъ
прогрессивными? А вотъ куда: «Если
возразить, что у цивилизованныхъ народовъ встр?-
чаются также и прим?ры уменыпенія опре.-
д?ленности (какъ, напрнм?ръ, въ случаяхъ
нарушенія сословныхъ разграніченій), то
на это сл?дуетъ отв?чать, что такія ка-
жущіяся исключенія суть спутники соці-
альныхъ метаморфозъ, перехода отъ военна-
го пли хпщнпческаго типа общественнаго
строенія къ типу промышленному или
торговому,—перехода, въ теченіи котораго нсче-
заютъ старыя черты органпзаціи и
являются новыя». Прекрасно, но если это только
кажущіяся исключенія изъ общаго закона
прогресса, то зач?мъ они были названы въ
предъпдущей гдав? шагами къ разложенію?
5

131
сочиненія н. к. михайловскаго.
132
зач?мъ Спенсеръ такъ категорически
отказался включить нхъ въ число явлений про-
грессивныхъ, и даже на ихъ непрогрессив-
кости основалъ необходимость исправить свою
формулу?
Зат?мъ д?лаются новыя поправки и
универсальный законъ прогресса, наконецъ, по-
лученъ. Но, говоря о теоріп Дарвина,
Спенсеръ заявляетъ полный скептпцизмъ
относительно прогресса. Онъ говоритъ:
«Громадный контрастъ между немногочисленными и
низкими формами самой ранней пзъ изв?ст-
ныхъ фаунъ и многочисленными и высокими
формами теперь существующей фауны
обыкновенно принимается за свнд?тельство не
только велпкаго изм?яенія, но и великаго
прогресса. Но этотъ кажущійся прогрессъ
можетъ быть и, в?роятно, есть, по
преимуществу, только иллюзія... Между т?мъ какъ
свнд?тельства, обыкновенно прпнимаемыя за
доказательства прогрессивности, оказываются
недостов?рными, мы находпмъ достов?рныя
свид?тельства, что во многнхъ случаяхъ
прогрессивность незначительна или вовсе не су-
ществуетъ» (Вып. X «Основанія біологіи».
327, 328). И дал?е: «Къ этпмъ случаямъ
близки случаи такъ называемаго ретроград-
наго развитія. Многія паразитный существа,
а также существа, живущія одно время
самостоятельною д?ятельною жизнію и впосл?д-
ствіи становящіяся неподвижными, теряютъ
въ зр?лостп члены и чувства, которые им?ли
въ молодости» (Ibid. 378). Изъ посд?дней
цитаты можно бы было непосредственно
вывести веьма важныя заключенія, подрываю-
щія Спенсерову теорію прогресса въ корень.
Въ прим?неніи къ общественнымъ вопросамъ
можно показать, что рядъ дифференцирова-
ній, составляющихъ по Спенсеру прогрессъ,
порождаетъ въ обществ? такихъ же парази-
товъ, точно также заглушающихъ въ себ? т?
иди другія отправления. Во всякомъ случа?,
въ приведенныхъ словахъ Спенсера видно
полное отрицаніе универсальности закона
прогресса, прогресса именно въ томъ неопре-
д?ленномъ смысл?, въ какомъ понимаетъ его
самъ Спенсеръ. Онъговорилъ, что прогрессъ,
между прочимъ, обнаруживается посл?дова-
тельнымъ усложненіемъ фаунъ и флоръ, что
однако теперь считаетъ не бод?е какъ илдю-
зіей. Надо, впрочемъ, зам?тить, что противо-
р?чіе это не должно быть вм?няемо
мыслителю въ большую вину, такъ какъ теорія
Дарвина естественно могла сильно изм?нить
воззр?пія Спенсера. «Основныя начала», въ
которыхъ подробно изсл?дуется законъ
развитая, претерн?ваютъ теперь, какъ говорятъ
издатели русскаго перевода, болыиія изм?не-
нія. И въ новомъ своемъ впд? сочиненіе это
будетъ. можетъ быть, приведено въ больший
порядокъ. Трудно однако над?яться, чтобы
Спенсеръ обратилъ вниманіе, во-первыхъ, на
различіе между нашими отношеніями къ при-
род? и нашими отношеніями къ другимъ лю-
дямъ, а во-вторыхъ, на столь же коренное от-
личіе разд?ленія труда между органами отъ
разд?ленія труда между ц?лыми организмами.
Трудно ожидать, чтобы теорія Дарвина
произвела въ его воззр?ніяхъ столь коренной
переворотъ, такъ какъ она для него не
новость. Н?которыя частности этой теоріи
были имъ самимъ съ зам?чательною силою
развиваемы до появленія книги Дарвина.
Вся приведенная путаница въ изложеніи
и въ мысляхъ Спенсера зависитъ отъ ненад-
дежащаго прпм?ненія объективная метода.
Разъ мы вычеркнули изъ своего психиче-
скаго содержанія уб?жденіе въ ц?лесообраз-
ностп устройства вселенной, мы должны вм?-
ст? съ т?мъ отказаться отъ приложения
слова и понятія «прогрессъ» къ
последовательной см?н? явленій природы, пли же не д?лать
различія между развитіемъ и разложеніемъ.
Почему бы не считать разложенія мертваго т?-
ла явленіемъ прогрессивнымъ, ступеньюдаль-
н?йшаго развитія? Можетъ быть, «интересы
природы», «экономія природы», «ц?лп
природы», «стремленія природы» требуютъ
кругового развитія, причемъ моментъ разложенія
окажется только одною изъ фазъ развитія. Но
мы знаемъ, что у несм?ющейся и
неплачущей природы н?тъ ц?лей, н?тъ стремлений,
н?тъ интересовъ, и потому смотримъ на раз-
доженіе трупа, какъ на фактъ, подлежащей
объективной оц?нк?. Но у челов?ка есть ц?-
ли; ц?ли эти представляютъ столь же
реальные факты нашего сознания, какъ реаленъ
фактъ разложенія мертваго т?ла. Фактъ этотъ
точно также требуетъ оц?нки, но оц?нки
субъективной. И не потому только, что
исключительно объективная оц?нка не можетъ дать
полное понятіе о фактахъ общественной
жизни, такъ какъ въ этихъ фактахъ есть эле-
ментъ, встр?чающійся только въ нихъ и не
поддающийся объективной оц?нк?,—а
потому, что исключительно объективная оц?нка
зд?сь немыслима и невозможна.
Наше психическое содержаніе дано опы-
томъ унасл?дованнымъ, личнымъ и сочув-
ственнымъ (прекрасный терминъ,
употребляемый и Спенсеромъ). Сочувственный опытъ
основанъ на нашей способности переживать
чужую жизнь, ставить себя въ чужое поло-
женіе. Какъ прим?ръ сочувственнаго опыта,
заимствуемъ у Спенсера такой фактъ.
Когда люди появляются въ какой нибудь вновь
открытой, до т?хъ поръ необитаемой земл?,
они находятъ тамъ до такой степени небо-
язливыхъ птицъ, что пхъ можно безъ труда
бить палками. Проходить н?сколько покол?-
ній, и птицы при одномъ приблпженіп
челов?ка торопливо улетаютъ. И пугливость эта

133
ЧТО ТАКОЕ ПРОГРЕССЪ?
134
зам?чается не только въ старыхъ особяхъ, но
ж въ молодыхъ, который еще не могли на
себ? испытать посл?дствія встр?чи съ чело-
в?комъ. Какъ это объяснить? Спенсеръ
говорить, что пстребленіемъ небоязлпвыхъ не-
д?лимыхъ этого объяснить нельзя, потому что
убнваютъ сравнительно ничтожное число
птицъ, н объясняетъ фактъ посл?дователь-
нымъ накопленіемъ данныхъ опыта. Въ
каждой птиц?, раненой чедов?комъ или
встревоженной крикомъ стаи («стадныяжпвотныя—
зам?чаетъ Спенсеръ въ
скобкахъ—обладающая мал?йшею степенью разумности, по
необходимости обнаруживают бол?е или мен?е
сочувствіе другъ къ другу»), устанавливается
ассодіація идей между сригурой челов?ка и
н?которыми страданіями, причемъ понятіе
•страданія дается не только личнымъ опытомъ,
а и сочувственнымъ, т. е. впдомъ чужпхъ
¦страданій. Зат?мъ опытъ этотъ передается
насл?дственно въ впд? пзв?стныхъ пзм?яе-
ній нервной системы, и при внд? челов?ка
птица мысленно воспроизводить т? бох?знен-
ныя ощущенія, которыхъ она лично, на
самой себ?, можетъ быть никогда не
испытала. Въ другомъ м?ст? Спенсеръ говорить:
«Я отважусь высказать зд?сь, въ н?сколь-
жихъ строкахъ, гипотезу, что понятіе о гра-
ціи им?етъ свое субъективное основаніе въ
сочувствіи (симпатіи). Та же самая
способность, которая заставляетъ насъ
содрогаться при вид? челов?ка, находящагося въ
опасности, и которая производить иногда
движете въ нашихъ собственныхъчленахъ,при
вид? другого челов?ка, борящагося или па-
дающаго,—заставляетъ насъ разд?лять ивс?
мышечныя ощущенія, которыя испытываются
вокругъ насъ другими. Когда ихъ движенія
бываютъ насильственны или неловки, тогда
ж мы отчасти испытываемъ т? непріятныя
ощущенія, которыя должны были бы
испытать, еслибы эти движенія были въ
васъ самихъ. Когда же движенія людей, на
которыхъ мы смотримъ, свободны, тогда и
мы разд?ляемъ пріятныя ощущенія, какія
испытываются личностями, совершающими
¦эти движенія». Изложенный зд?сь принципъ,
не смотря на то, что на немъ одномъ Адамъ
Смитъ построилъ свою теорію нравственныхъ
чувствъ, разработанъ весьма мало. А
между т?мъ надлежащее его развитіе могло бы
пролить много св?та и на законы души чело-
в?ческой и на задачи общественной науки.
Прежде всего схЬдуетъ зам?тить, что
сочувственный опытъ не безпред?ленъ, что
сочувствовать мы можемъ только подобнымъ
себ?, и что существуетъ въ этомъ
отношение изв?стная градація. Какъ представитель
органической жизни, челов?къ можетъ
понять міръ неорганическій только
объективно, и безусловно не можетъ пережить его
жизнь, поставить себя на его м?сто. Какъ
нед?лимое, онъ можетъ переживать жизнь
только нед?лимаго, п притомъ т?мъ полн?е,
ч?мъ данное нед?лимое челов?кообразн?е.
Поэтому онъ можетъ различать въ этой
области явленія физіологическія и патологиче-
скія. Наконецъ полный просторъ
сочувственному опыту предоставляется въ области от-
ношеній челов?чеекпхъ. Но н зд?сь ееть
ступени. Одинъ челов?къ можетъ пережить
жизнь каждаго челов?ка, другой — только
жизнь представителя своей общественной
единицы, то есть жизнь своихъ соотече-
ственниковъ, своихъ собратовъ по профес-
сіи, по образу жизни и проч.
Сочувственный опытъ, вм?ст? съ опытомъ личнымъ,
комбинируясь изв?стнымъ образомъ,
входить въ наше психическое содержание и, на
ряду съ категоріями истиннаго и ложнаго,
установляетъ категоріи пріятнаго и непріят-
наго, желательнаго и нежелательнаго,
нравственная н безнравственнаго,
справедливая и несправедливая. Отр?шиться отъ
этой стороны эмпирическая содержанія
нашего Я столь же невозможно, какъ
произвольно вычеркнуть изъ своей памяти какія
нпбудь знанія. Поэтому комбинація ощуще-
ній и впечатл?ній, составляющая предвзятое
мн?ніе, съ которымъ челов?къ приступаетъ къ
какому бы то ни было нзел?дованію, въ
области общественныхъ отношеній осложняется
н?которымъ новымъ элементомъ, элемен-
томъ нравственнымъ. Вотъ почему Контъ
былъ правъ, утверждая, въ своемъ курс?
философіи, что «только т? могутъ съ усп?-
хомъ заниматься соціодогіей, чей
нравственный уровень достаточно высокъ», хотя съ
общей тогдашней точки зр?нія Конта усло-
віе это отнюдь не могло считаться необхо-
димымъ. Но случайно прорвавшееся у Конта
положеніе не подлежитъ никакому сомн?нію.
Д?йствительно, Бэконъ—-предатель, взяточ-
никъ, клеветникъ и вм?ст? великій
мыслитель о природ? возможенъ,—фактъ на лицо.
Но Бэконъ — великій соціологъ немыслимъ.
Я не говорю о грубой сознательной подта-
совк? фактовъ для какихъ нибудь евоеко-
рыстныхъ ц?лей, да объ этомъ и нечего
говорить. «Наука, учащая подданныхъ еомн?-
нію въ божественности происхожденія
власти коронованныхъ лицъ, не можетъ
пользоваться болыпимъ уваженіемъ со стороны
посхвднихъ. Воинъ, въ свою очередь, отка-
зываетъ въ дов?ріи наук?, которая пропо-
в?дуетъ уничтожепіе его ремесла; а
монополиста неохотно в?ритъ въ преимущества
конкуренции. Государственный челов?къ, по-
лучающій средства къ жизни за зав?дыва-
ніе общественными д?лами, отнюдь не же-
лаетъ, чтобы народъ выучился еамъ вести
свои д?ла, безъ посторонняго участія. Пред-
5*

135
сочивенія е. к. михайловскаго.
13&
ставитель крупной поземельной
собственности в?ритъ въ одно ученіе, а его аренда-
торъ признаетъ другое; челов?къ, платящій
за трудъ, смотритъ на вс? вопросы съ точки
зр?нія, прямо противоположной той, съ
которой смотритъ на нихъ тотъ, кому онъ
платить... Школьное ученіе во Франціи из-
м?няется отъ времени до времени, смотря
по тому, деспотизмъ ли уступаешь народу
или народъ деспотизму. Поземельная арп-
стокрааія въ Англіи была крайне довольна,
когда Мальтусъ уб?дилъ ее, что б?дность и
нищета народа суть необходимое сл?дствіе
великаго закона, исходящаго отъ всев?ду-
щаго и всеблагого Провид?нія; а
промышленная арпстократія въ свою очередь точно
также довольна, считая доказанными что
для общихъ интересовъ страны полезны
м?ры, создающія обширные запасы деше-
ваго и дурно оплачиваемаго труда» (Еэрп.
Руководство къ социальной наук?, стр. 33—
34). Зд?сь свалены въ одну кучу вещи
очень различныя. Есть люди, нам?ренно
извращающіе факты, но есть и такіе,
которые извращаютъ ихъ совершенно добро-
сов?стно, только потому, что ими
руководить безъ ихъ в?дома ложное предвзятое
мн?ніе, т. е. неудачное и одностороннее
сочетаніе личныхъ и сочувственныхъ опы-
товъ, еще быть можетъ закр?пощенное пу-
темъ насл?дственной передачи. Въ числ?
подготовителъныхъ работъ къ соціологіи
важное м?сто занимаетъ статистика,
пользующаяся весьма точными пріемами. И однако
статистики, чаще ч?мъ кто нибудь, впада-
ютъ въ грубо-фаталистическія заблужденія.
Мы приводпмъ подобные прим?ры въ стать?
«Анадогическій методъ». Если какой нибудь
Дюфо старается меня ув?рить, что дюдскія
страданія составляюсь результата открытаго
лмъ закона «нравственнаго равнов?сія су-
дебъ челов?чества», то это не даетъ еще
мн? никакого права считать почтеннаго
статистика отъявленнымъ негодяемъ и шу-
леромъ, д?лающимъ вольтъ. Но это во вся-
комъ случа? показываеть, что его
нравственный уровень не особенно высокъ; что
хотя и онъ толкуетъ о негодности субъек-
тивнаго метода и вм?шатедьства чувствъ въ
р?шеніе общественныхъ вопросовъ, имъ
управляете очень опред?ленное чувство,—
чувство совершеннаго удовлетворенія эмпи-
рпческою действительностью. Не будь этого,
онъ не сочиннлъ бы своего закона
нравственнаго равнов?сія судебъ челов?чества
¦і, сл?дуя евангельскому слову: толцыте и
отверзется,—нашедъ бы иной выходъ для
д?йствитедьности.
Какъ невозможна для челов?ка
безусловная справедливость, какъ невозможно
чистое отъ всякихъ т?нденцій искусство,
такъ невозможенъ и исключительно
объективный методъ въ соціологіи. Не смотря на.
повидимому коренное различіе между двум®
первыми и посл?днимъ видомъ эксцентризма.,
вс? они суть порожденія одной и той же
причины, одного и того же историческаго
явленія, и именно экономическаго разд?ле-
нія труда (не специально экономическаго, но
я употребляю это выраженіе въ отличіе отъ
разд?ленія труда физіологическаго) и
общественныхъ дифференцированій. И, какъ та-
ковыя, вс? они им?ютъ одинаковыя
свойства и одинаковые результаты. Вс? они,,
во-первыхъ, представляютъ попытки отр?-
шенія отъ даннаго психическаго содержанія;
вс? они хотятъ быть безпристрастными и
вс? одинаково пристрастны, вс? одинаково-
санктируютъ факты, вс?мъ имъ случайности
д?йствительности зажимаютъ ротъ. Вс? они.
ошибаются въ томъ, что думаютъ достигнуть,
объективности, разсматривая явленія
общественной жизни съ точки зр?нія
отвлеченной категоріи, — чистой красоты, чистой
справедливости, чистой истины, тогда какъ
вс? эти точки зр?нія слишкомъ узки для
такого сложнаго явленія, какъ челов?къ въ.
обществ?. До такой степени узки, что изъ-
чистой справедливости, изъ чистаго
искусства, изъ чистой истины на каждомъ шагу
выл?заетъ челов?къ въ обществ?, т. е.
челов?къ съ изв?стными чувствами, изв?ст-
ными стремленіями, съ изв?стнымъ, нако-
нецъ, предвзятымъ мн?ніемъ. Въ большин-
ств? случаевъ изъ этихъ ободочекъ
челов?къ выходить некрасивымъ, илдюзія
чистоты распадается прахомъ. Но едва ли.
можно сожал?ть объ этомъ: для челов?ка.
н?тъ ничего прекрасн?е челов?ка, и самый,
нехорошій челов?къ всетаки лучше самаго-
лучшаго фотографическаго аппарата, самой
лучшей вис?лицы и самой лучшей
числительной машинки. И потомъ—безъ обмана,
всетаки лучше.
Еслибы я быль художникомъ, я бы на-
писалъ три картины, только три во вск>
жизнь. Но я бы всю душу свою положилъ-
въ нихъ, и картины вышли бы хорошая.
Сюжеты я бы взялъ готовые изъ исторіи.
челов?ческой мысли.
Темой для второй картины я бы взялъ.
положеніе величайшаго изъ идеалистовъ—
Канта: если общество даже завтра должно
распасться, если даже завтра вс? члены
его должны порвать всякія связи между/
собой и разойтись въ разныя стороны, та
сегодня посл?дній преступникъ все таки
долженъ быть казненъ во имя и во славу
абсолютной справедливости.—Площадь,
полузаросшая бурьяномъ, кругомъ покачнув-

137
ЧТО ТАКОЕ ПРОГРЕССЪ?
138
ягіяся и ос?вшія опуст?лыя зданія съ
разбитыми стеклами, съ разсохшпмпся дверями.
Посреди площади полусгнившая плаха, и на
ней распростерты! скедетъ посхЬдняго
преступника. Кругомъ тишь, ни души челов?че-
ской. Только воронъ долбить отскочпвшій въ
¦сторону черепъ посл?дней и никому уже
ненужной жертвы абсолютной справедливости.
Еслибы воронъ могъ каркать накартпн?, онъ
прокаркадъ бы: fiat justieia, pereat mundus!..
Это эксцеятрическій періодъ, въ которомъ
чедов?къ съ его плотью и кровью, съ его
помыслами и чувствами, съ его любовью и
ненавистью забыть для отвлеченной категоріи.
На третьей картпн? я пзобразшгь бы
«Тьму» Байрона. Вы, можетъ быть, помните
.эту потрясающую, безпорядочную кучу обра-
зовъ. Поэтъ видитъ сл?дующі! сонъ, который
однако «былъ не совс?мъ сонъ». Солнце
погасло, зв?зды, земля безъ лучей носились въ
мрачномъ пространств?. Чтобы добыть св?тъ,
.люди зажгли л?са. Дерево за деревомъ, пень
за пнемъ вспыхивали, трещали и сгорали.
¦Опять тьма... Зажгли дома, дворцы, храмы.
У этпхъ страшныхъ костровъ толпились
люди. Одни плакали, другіе безумно см?ялись.
А пышные города все гор?ли. Настугшлъ го-
лодъ. Хищныя птицы, дпкіе зв?ри,
растерянные и присмир?вшіе, терялись среди людей.
И зм?и ползали въ толп? съ шип?ньемъ,
Не см?я жалить—ихъ душили люди
И пожирали. Стихшая на время
Р?зня опять зажглась: ц?ною крови
Об?дъ голодньшъ покупался; дико
Другъ друга каждый б?галъ, тгобъ трапезу
Свершить кровавую. Любви не стаю
Въ сердцахъ людей; лишь смерти страхъ
и голодъ
Мучительный, пажящій вс?хъ томили
И рвали внутренность. Неумолимо
Вставала смерть—и умирали люди,
И трупы ихъ лежали безъ могилы.
Полуживой глодалъ скеіетъ собрата,
Какъ дикій зв?рь хрипя; голодной стаей
псы
Въ куски рвали т?да своихъ хозяевъ...
Только одна собака осталась в?рна своему
хозяину и, охраняя его трупъ отъ птицъ,
зв?рей и людей, съ жалобнымъ воемъ лизала
«го окостен?вшую руку. Наконецъ свалилась
и она. Постепенно прекращалась жизнь. Въ
огромномъ город? уц?л?ло только два чедо-
в?ка, и это были два врага. Они столкнулись
у погасающихъ св?тильниковъ алтаря,
постарались своимъдыханіемъ хоть немного раздуть
пламя и, когда увид?ли другъ
друга,—вскрикнули и умерли, пораженные своимъ безобра-
-зіемъ...
Вотъ три страшныя картины разрушенія
¦общества. Сравните только дв? посл?днія. Вся,
¦сдавленная въ идеал? великаго метафизика
челов?ческая природа, природа, преданная на
жертву абстрактной справедливости,
прорывается въ фантастической картин? великаго
поэта въ самыхъ страшныхъ и оттаживаю-
щпхъ образахъ. Въ ц?ломъ громадномъ город?
уц?л?лп только два челов?ка, п именно два
врага. Почему именно два врага? Потому, что
они передушили передъ т?мъ вс?хъ друзей,
потому, что въ моментъ разрушенія общества
разбирать не приходится. Кантъ захот?лъ въ
этотъ самый моментъ ерлыки нав?шпвать:
этотъ—преступнику тотъ—доброд?тель
воплощенная... По Байрону же, самому Канту
было бы тутъ не до абсолютной
справедливости; онъ бы съ этого абсолюта кувыркомъ
слет?лъ, онъ бы думалъ только о томъ, какъ бы
ему прожить лшпній часъ, лишнюю минуту,
или лее просто пустплъ бы себ? пулю въ лобъ.
Онъ бы не пошелъ искать преступника, а
еслибы и наткнулся на него, такъ, можетъ быть,
просто-на-просто съ?лъ бы его. А попадись
доброд?тель, которая вчера монтіоновскую
премію получила, онъ бы, можетъ быть, и въ
нее зубами впился...
Но въ этой потрясающей картин?, въ
которой фантастически фонъ сплошь затканъ
голою правдою образовъ,—васъ поражаетъ
одпнъ дпесонансъ, именно собака, в?рная
трупу хозяина. Если хотите, сама по себ? эта
св?тлая точка не диссонансъ, а явленіе
высоко-гармоническое, но эта-то гармонія и со-
ставляетъ диссонансъ въ масс? диссонансовъ.
Зач?мъ Байронъ, среди исчезнувшей любви
къ челов?честву, къ отечеству, къ ближнему,
сохраннлъ любовь одной собаки къ хозяину?
Ясно, что это не бол?е, какъ эстетическая
уловка, пущенная съ тою ц?лью, чтобы отт?-
нить картину. Это упрекъ челов?ку. Поэтъ хо-
четъ сказать: смотрите, какъ гадокъ и низокъ
челов?къ,—собака лучше его. Очевидно, что
Байронъ съум?лъ заглянуть въ душу челов?-
ческую, но, находясь одной ногой еще за рубе-
жомъ эксцентрическаго періода, онъ не вы-
держалъ зр?лища. Онъ съ ужасомъ отскочилъ.
Какъ! челов?ку не врождены, не присущи идеи
любви, справедливости, красоты. Можно
вообразить такое сц?пленіе обстоятедьствъ, изъ-
за котораго челов?къ не увидитъ разницы
между мозгомъ Прометея и кулакомъ
Геркулеса, между горбомъ Езопа и пышною грудью
Елены прекрасной, между сердцемъ д?вствен-
ницы и сердцемъ каторжника... Можетъ
наступить такая пора, хотя бы въ воображеніи.
И воображеніе не откажется нарисовать эту
картину торжества животнаго челов?ка надъ
челов?комънравственными... Да, воображеніе
не отказывается...-
И вотъ явилась в?рная собака. Но эта
собака составляетъ ошибку, диссонансъ, хотя и
драгоц?нный, какъ одинъ изъ ключей къ
жизни и поэзіи Байрона. По общему тону
картины, собака должна впиться зубами въ
холодный и поеин?лый трупъ хозяина. Презр?н-

139
сочиневія н. к. мпхайловскаго.
140
¦ный червь, великій Кантъ и какой-нибудь
в?рный Треэоръ не нарушили бы
отвратительной мощи Байроновской картины, если бы они
оказались за однимъ табль-д'отомъ, еслибы
абсолютная преданность почувствовала такой
же голодъ, какъ и абсолютная
справедливость... Не будь въ картин? этой фальши, она
могла бы служить полнымъ выраженіемъ
одной части субъективно-антропоцентричеекаго
шросозерланія. Но такъ какъ міросозерцаніе
это не допускаетъ абсолютныхъ р?шеній, то
оно не мояштъ уместиться въ одной картин?.
Возьмемъ же челов?ка такимъ, какимъ его
д?лаютъ природа п общество и вообще
обстановка. Возьмемъ его голоднато, холоднаго,
темнаго, нечистаго, потому что не только въ
моментъ фиктивнаго разрушенія общества, а
л теперь челов?къ голоденъ, холоденъ,
темень и нечпстъ.
«Это пспхологическій законъ,—говорить
Милль,—который можетъ быть выведенъ изъ
напбоя?е общпхъ законовъ духовнаго склада
людей, что всякая сильная страсть д?лаетъ
насъ дегков?рными къ существовангю пред-
метовъ, способныхъ возбудить ее...
Склонность д?йствуетъ, заставляя челов?ка
ревностно искать доводовъ или мнимыхъ доводовъ
въ подтвержденіе мн?ній, сообразныхъ его
выгодамъ или чувствамъ, и противиться не-
благопріятнымъ. А когда выгоды или
чувства общи множеству лпцъ, то принимаются
п становятся общеупотребительными
доводы, на которые въ качеств? доводовъ
никто не обратилъ бы вниманія, еслибы ничто
не говорило могущественн?е пхъ въ пользу
заключенШ» (Система логики, т. II, 290).
Если таковъ законъ нашей психической
жизни, то нечего думать о томъ, чтобы
совершенно изб?жать его вліянія. Будемъ пови-
новатьсязакону природы, но постараемся
регулировать его. Выяснивъ наши истинныя
чувства, выведя ихъ изъ-подъ спуда нечело-
в?ческой чистоты, постараемся найти для
нихъ возможно лучшій критерій. Искать этотъ
критерій однимъ объективнымъ путемъ,—
значить складывать аршины съ пудами.
Посмотрпмъ вкратц?, какъ складывается
п какпмъ образомъ вліяетъ на наши пзсл?-
дованія нравственная сторона предвзятаго
мн?нія; какпмъ образомъмогло, напримЬръ,
выработаться приводимое Кэри мн?ніе англій-
ской поземельной аристократіп о нпщет?
народа, какъ о результат? непреложной воли
всеблагого Провид?нія. И опять-таки намъ
зд?сь н?тъ д?ла до людей, сознательно провоз-
глашающихъ ложь.
Первыя правила морали, т?сн?йшимъ
образомъ связанныя съ религіозными представле-
ніяшг, пм?ютъ м?сто безъ сомн?нія еще въ
пору полнаго отсутствія коопераціи. Они даны
исключительно лпчнымъ опытомъ, и притомъ
опытомъ бол?е или мен?е одностороннимъ.
Сочувственный опытъ начинаетъ давать свою
долю въ хранилище нравственныхъ правилъ
только съ появленіемъ коопераціи, будь она
кооперацией по типу простого или сложнаго
сотрудничества. Только тутъ челов?къ полу-
чаетъ возможность пережить другую жизнь,
перестрадать чужое страданіе, насладиться чу-
жимъ наслажденіемъ. Пока въ сред? данной
группы не выработались еще путемъ разд?ль-
наго труда слишкомь р?зкіе контрасты, пока
вся группа представляетъ п?что бол?е или
мен?е однородное, и контрасты существуютъ
только между нею и другими группами, до т?хъ
поръ сочувственный опытъ играетъ н?которую-
роль только въ сред? группы. Пережить жизнь
представителя чужого племени первобытный
челов?къ не можетъ. И сообразно этому истол-
ковываетъ всякій фактъ въ пользу своего
племени и во вредъ чужому. Предвзятое мн?ніег
сложившееся изъ впечатл?ній и ощущеній,.
данныхъ личнымъ опытомъ и опытомъ сочув-
ственнымъ въ сред? его племени, заставляете
его искренно в?рить, что божества
исключительно покровительствуютъ ему и его
сотрудниками Когда принципъ разд?ленія труда
получаете въ сред? общества полное осущест-
вленіе, когда процессъ обществеьвыхъ
дифференцированы дробить группу на р?зко
обособленный единицы, им?ющія свои собствен-
ныя ц?ли и интересы, когда, однимъ словомъ,
развертывается эксцентрическій
общественный строй,—сочувственный опытъ получаетъ-
совершенно иные пред?лы и иную
интенсивность. Съ одной стороны сочувственный опытъ
им?етъ бол?е широкое и полное прим?неніевъ
сред? каждаго-цзъ обособившихся слоевъ
общества, а съ другой для каждаго изъ
представителей изв?стнаго слоя утрачивается
возможность поставить себя въ положеніе
представителя другого слоя. Есть мн?ніе, что
сочувствовать можно только тому, что- мы испытали
лично, что сочувствие сводится къ воспроиз-
веденію опыта того или другого состоянія
нашего сознанія, испытаннаго нами самими.
Едва-ли можно принять это положеніе въ та-
комъ абсолютномъ вид?, п въ этомъ отношеніи
справедливо указываютъ, наприм?ръ, на со-
чувствіе мужчины къ мукамъ беременной
женщины, хотя мужчина и не могъ лично
испытать эти муки. Но во всякомъ случа? въ
приведенномъ мн?ніи (Бэна) есть
значительная доля правды. Безъ всякаго сомн?нія,
личный опытъ увеличиваетъ силу опыта
сочувственна™, и намъ легче поставить себя мысленно,
въ такое положеніе, въ которомъ мы были сами.
Этаподдержкалпчнаго опыта, очевидно, должна
слаб?ть по м?р? углубленія уединительныхъ
бороздъ, проводимыхъ эксцентрическимъ по-
рядкомъ. Рабовлад?льцу легко проникнуться
жизнью такого же, какъ и онъ, рабовлад?льца.

141
ЧТО ТАКОЕ ПРОГРЕССЪ?
142
ведущаго одинаковый съ нпмъ образъ жизни,
им?ющаго т? же привычки, потому что личный
пхъ опытъ почти тождественъ. Но понять стра-
данія п горести раба, поставить себя въ его
положеніе, для рабовлад?льца несравненно
трудн?е. Онъ никогда не пспытывалъ того, что
испытываетъ рабъ Поэтому онъ естественно
высоко ставить радости и горести своей
группы п ни въ грошъ не ставптъ радостей и
горестей другихъ груипъ; онъ пхъ не зам?чаетъ,
он? для него не существуютъ. Онъ впдитъ
раны п не видитъ, сдыпштъ стоны и не
слышать. Въ его сознаніп они отдаются глухо,
хотя онъ въ то же время способенъ съ полною
отчетливостью оц?нить горестп п радости сво-
нхъ сотрудниковъ. Эта естественная неравно-
м?рность оц?нки существенным!-) образомъ
отражается на всемъ его пспхпческомъ склад?,
состояніе котораго, такъ сказать,
замораживается въ ц?ломъ ряду покол?ній насл?дствен-
ною передачею. Чтобы въ эксцентрпческомъ
період? общественна™ развптія могли явиться
люди органически способные къ
многостороннему сочувственному опыту, способные
воспроизвести въ своемъ сознаніп вс? отт?нки
жизни, раскиданные процессомъ обществен-
ныхъ дифференцированій въ разныя
стороны,—для этого нужны особенно счастлпвыя
и чисто случайный сочетанія обстоятельствъ,
удачное см?шеніе крови, особенности воспи-
танія н проч. И это будутъ люди съ высокимъ
нравственнымъ уровнемъ, способные къ ус-
пвшной разработк? соціологіп. (Можетъ быть
не лишнее зам?тнть, что одпнъ высокій
нравственный уровеиь самъ по себ? не можетъ
гарантировать ничего). Но такіе люди, конечно,
р?дкп. И развитіе общественной науки
необходимо задерживается и этою р?дкостью, а не
только недостаточнымъ развитіемъ низшкхъ
наукъ, и преимущественно біологіи. И вотъ
еще одно пзъ различій между наукою о при-
род? и наукою объ обществ?. Для безпрепят-
ственнаго развптія первой совершенно
достаточно посл?довательнаго усвоенія пстинъ въ
порядк? возрастанія сложности явденіп. Со-
ціологіп же мы никогда не будемъ им?ть, если
борьба интересовъ не расчистить для нея
почвы, сгладивъ обществениыя дифференцн-
рованія. За вычетомъ н?которыхъ блистатедь-
ныхъ нсключеній, въ общемъ нравственныя и
подитпческія науки необходимо отражаютъ въ
себ? практическую жизнь съ ея
шероховатостями. Поэтому первая общая задача
современной общественной науки состонтъ въ опре-
д?леып значенія общественныхъ
дифференцированій,—задача, къ которой инстинктивно
и потому неопред?ленно стремились вс? луч-
шіе люди вс?хъ временъ.
Итакъ, количествомъ личныхъ исочувствен-
ныхъ опытовъ и качествомъ ихъ комбинацій
опред?ляется нравственный складъ людей, не
открыто пспов?дуемый ими культъ, наприм?ръ,
христіанской морали,—эта часть пспхическаго
содержанія слишкомъ высока и обща, — а т?
порожденныя процессомъ исторпческаго
развптія особенности, лежащія гораздо глубже,
которыя заставляютъ людей смотр?ть на
общественные факты подъ пзв?стнымъ утдомъ
зр?нія, съ пзв?стнымъ, неяснымъ для нихъ
самихъ, предвзятымъ мн?ніемъ. И это
предвзятое мн?ніе отличается отъпредвзятаго мн?-
нія естествоиспытателя только т?мъ, что въ
немъ пграетъ важную роль нравственный
элемента. Какъ двампкроскописта, испов?дующіе
различный теоріп, видятъ то, чего пщутъ, такъ
видятъ то, чего пщутъ, и два соціолога, при-
держпвающіеся различныхъ воззр?ній. Какъ
тамъ, въ случа? невозможности соглашенія пу-
темъ непосредственнагопабдюденія, сл?дуетъ
отъпскать какую-нибудь иную опору для со-
знанія, обратиться къ самымъ псточникамъ
теорій, для чего он? должны быть приведены
въ совершенную ясность; такъ и зд?сь
ликвидация даннаго пспхическаго содержанія, см?на
одного содержанія другпмъвозможна не иначе,
какъ путемъ уясненія вс?хъ его составныхъ
частей, а сл?довательно и чувствъ н желаній.
Какъ тамъ не должно быть р?чп объ изсл?до-
ваніп безъ предвзятаго мн?нія, адолжно только
заботиться о томъ, чтобы предвзятое мн?ніе
получило характеръ раціональной теоріп; такъ
и зд?сь незач?мъ маскироваться
объективностью, а должно выяснить безъ остатка свою
личность, дать себ? полный отчетъ въ своихъ
желаніяхъ, побужденіяхъ и ц?ляхъ. Претензія
на объективность можетъ зд?сь только повести
къ сбивчивости, именно потому, что полная
объективность недостижима. Мал?йшее разно-
гласіе между истинными, въ глубин? души
лежащими чувствами соціолога, его истипнымъ
нравственнымъ идеаломъ и обсуждаемыми имъ
фактами д?йствптедьности, — поведетъ все-
таки къ открытому прпм?ненію субъективнаго
метода, но прпм?ненію
неудовлетворительному, кастрированному.
X.
Такъ именно случается со Спенсеромъ, когда
онъ вдругъ, ни съ того, ни съ сего, единственно
по внушенію безотчетнаго чувства, отступаетъ
отъ свопхъ пріемовъ и отъ добытойимиистины.
Посл?дуемъ за нимъ въ его поправкахъ и
доподненіяхъ къ формул? прогресса. Мы ви-
д?ли, что первая поправка состоитъ въ
прибавлении къ процессу перехода отъ
однородная къ разнородному — процесса перехода
отъ ноопред?лепнаго къ опред?леиному. Съ
этой новой точки зр?нія пріостановившій
было Спенсера фактъ революціониаго движе-
нія, представляющій переходъ отъ
однородна™ къ разнородному, получаетъ новое осв?-

143
СОЧИНЕН! Я Н. Е. МИХАЙЛОВСКАГО.
144
щеніе: «Политически! взрывъ, доходящій на-
конецъ до возыущенія, съ самого начала
стремится изгладить правителъственныя и про-
мышленныя спеціаллзаціи, существовавпгія
прежде. Недовольство, производящее такой
взрывъ, само по себ? предполагаетъ уже ос-
лабленіе узъ, связывающпхъ гражданъ въ от-
д?львые классы и подклассы. Агитація, вы-
ростающая въ революціонные митинги, обна-
руживаетъ р?шительную склонность къ слія-
нію слоевъ, обыкновенно отд?льныхъдругъ отъ
друга» (Вып. УП, Основныя начала, 191).
Такпмъ-то образомъ, явлепіе это представ-
ляетъ шаги не къ дальнейшему развитію, а
къ разложенію, такъ какъ оно составляетъ
переходъ отъ опред?лепнаго къ неопред?лен-
ному. Вглядитесь однако въ это новое оппсані?
револоціоннаго движенія, и вы зам?тите, что
для него, по крайней м?р?, не было никакой
надобности усложнять формулу прогресса. «Слі-
яніе слоевъ», «унпчтоженіе правительствен-
ныхъ и проыышленныхъ епеціадизацій», —
что это такое, какъ не переходъ отъ разно-
роднаго къ однородному, а такъ какъ
первоначальная формула прогресса есть переходъ
отъ однороднаго къ разнородному, то и безъ
всякихъ поправокъ революціонное движеніе
можетъ быть разсматриваемо, какъ шагъ къ
разложенію. Но почему Спенсеръ пожелалъ
сд?лать поправку? Потому, что нашелъ, что
революціонное движеніе есть переходъ отъ
однороднаго къ разнородному п потому, повп-
димому, подходить къ формул? прогресса. Та-
кимъ образомъ объективный методъ не
только не устраняетъ неудобствъ субъективного
метода, но еще увеличиваетъ пхъ. Конечно,
данное революціонное движеніе можетъ быть
признано съ одной субъективной точки зр?нія
шагомъ къ развитію, съ другой — шагомъ къ
разложенію, и этимъ разногласіемъ вопросъ
затемняется. Но я могу взв?снть доводы
одного челов?ка и доводы другого, потому что и
тотъ и другой говорить мн?, что такое-то яв-
леніе хорошо или нехорошо, такъ какъ ведетъ
къ такимъ-то хорошимъ или нехорошимъ ре-
зультатамъ. Что же д?лаетъ объективный
методъ? Онъ самымъ грубымъ и топорньшъ
образомъ уклоняется отъ оц?нкп внутренняго
смысла явленій и скользить по ихъ вн?шно-
сти. Да, и по вн?шноети именно только
скользить, потому что посмотр?дъ Спенсеръ одинъ
разъ на картину революціоннаго движенія н
нашелъ въ ней переходъ отъ однороднаго къ
разнородному, посмотр?дъ въ другой разъ и
нашелъ переходъ отъ разнороднаго къ
однородному. И, однако, п въ томъ и въ другомъ
случа? видитъ въ ней шаги къ разложенію.
Не ясно ли, что, какъ ни выворачивай
Спенсеръ подлежащій обсуждепію фактъ, онъ
всегда найдетъ его регрессивнымъ явленіемъ, ни
по чему другому, какъ потому, что ему рево-
люціонныя движенія не нравятся. Причемъ
же тутъ хваленая объективность?
„Посл?довательные фазисы, черезъ которые
проходитъ общество,—говорить Спенсеръ (Вып.
VII, 204), — обнаруживают еще ясн?е (ч?мъ
явленія неорганнческаго и органическаго міра.
прогрессъ отъ неонред?леннаго строя къ опре-
д?леняому. Бродячее племя дикарей, не будучи
постоянно ни въ своей м?стности, ни въ отно-
сительномъ положеиіи своихъ частей, далеко не
такъ опред?ленно, какъ народъ, иокрывающій
территорію, ясно обозначенную, и состоящій нзъ
нед?лимыхъ, сгруппированныхъ въ городахъ и
деревняхъ... Разница между царскішъ родомъ и
остальныыъ племенемъ увеличивается до такой
степени, что порождаетъ въ ум? парода мысль
о различіи природы въ томъ и другомъ. Классъ
воиновъ достигает* совершеннаго отд?ленія отъ
классовъ, посвятившнхъ себя обработыванію
земли п другимъ занятіямъ, считающимся уд?-
ломъ рабовъ. Является жречество, онред?леиное
по своему достоинству, функціямъ и прнвиле-
гіямъ. Эта р?зкость опред?ленія, увеличиваясь
все бол?е и бол?е и проявляясь разнообразн?е
и разнообразн?е по м?р? того какъ общество
идетъ къ зр?лостн, обнаруживается въ высшей
степени въ т?хъ обществахъ, которыя достигли
полнаго развнтія или склоняются уже къ уиадку.
Относительно древняго Египта намъ изв?стно,
что въ немъ соціальныя д?ленія были р?зко
обозначены, а обычаи крайне строги. Въ Жпдіи.
непзм?нныя отличія кастъ, существующихъ и
въ настоящее время, точно такъ же, какъ и
постоянство въ образ? одежды, въ промышленныхъ
процессахъ и религіозныхъ обрядахъ — показы-
ваютъ, до какой степени прочны порядки въ
странахъ, им?ющихъ за собою громадное
прошедшее".
Вотъ что, съ объективной точки зр?нія,
пм?етъ право на званіе прогресса. И эта
точка зр?нія до такой степени объективна, что
съ нея нельзя даже отличить эпохи развитія
отъ эпохъ упадка. Я не зат?мъ сд?лалъ эту
выписку, чтобы опровергать ее. Она намъ
пригодится ниже. Зд?сь же зам?чу только, что
Спенсеръ нигд? не доводить до конца своей
любимой параллели между обществомъ и орга-
низмомъ. Онъ входить въ мельчайпгія
подробности этой параллели и, однако, не касается
одного весьма существеннаго пункта—смерти.
Обязательна ли смерть для общества,
обязательна она для нед?лимаго? Спенсеръ
везд? обходить этотъ вопросъ. Мы дадимъ за
него отв?ть. Всякое общество, если оно д?й-
ствительно приближается къ состоянію
организма, если члены его д?йствительно начи-
наютъ функционировать какъ простые органы,
безъ мысли и воли, если общество
д?йствительно начинаетъ уподобляться гигантскому
туловищу, на которомъ сидитъ думающая за
вс?хъ голова, а съ боковъ торчать
работающая завс?хь руки, всякое общество, дошедшее
до такого состоянія, находится при смерти.
Посд? перваго дополненія къ формуд?
прогресса Спенсеръ зам?чаетъ, что переходъ отъ
неопред?леннаго къ опред?ленному есть не
первичное, а вторичное явленіе, что это толь-

145
ЧТО ТАКОЕ ПРОГРЕССЪ?
146
ко «результата, сопровождающий окончаніеиз-
в?стныхъ изм?неній». Именно для того,
чтобы н?которое однообразное ц?лоё преобразо-
валосьвъ комбинацію разнообразных^ частей,
необходимо разъедпненіе частей. Но пока
этотъ разъединительный процессъ пм?етъ м?-
сто, опред?ленность невозможна. Она
получится только тогда, когда внутри каждой
обособившейся части окончится интеграционная
работа, т.-е. когда объединятся элементы,
образующее каждую пзъ составныхъ частей. Мы
уже впд?ли, въ ченъ блпжайшнмъ образомъ
«остонтъ процессъ интеграціп. Мы впд?ди,
что это только другая сторона процесса дпф-
ференцпрованія. Ограничимся зд?сь зам?ча-
ніемъ, что Спенсеръ совершенно не вникаетъ
во взаимное отношеніепнтеграціоннагопдиф-
ференціаціоннаго процессовъ, понятія о кото-
рыхъ, будучи приложены къ различнымъ ве-
лгаыъ, дадутъ очень различные результаты.
Спенсеръ говорптъ: «Надо зам?тпть дал?е
относительно европейскпхъ пародовъ, взятыхъ
въ ц?ломъ, что въ пхъ склонности заключать
бол?е пли мен?е продолжительные союзы, —
въ огранпчпвающихъ вліяніяхъ, какія оказы-
ваютъ другъ на друга отд?льныя
правительства, въ постепенно устанавливающейся сис-
тем? прекращенія международныхъ споровъ
путемъ конгрессовъ, равно какъ и въ уничто-
жеиіи препятствій торговл? и въ
увеличивающихся удобствахъ сообщенія — мы можемъ
признать начальную ступень европейской
конфедерации т.-е. интеграцию еще бол?е
широкую, нежели какая бы то ни была изъ
установившихся понын?». Вопервыхъ, явленіе это
представляетъ переходъ отъ разнороднаго къ
однородному, следовательно, по
первоначальной формул? развптія, это явленіе не
прогрессивное, арегрессивное.Во-вторыхъ,такъ какъ
при этомъ уменьшается р?зкая
опред?ленность отд?льныхъ террпторій, національно-
стей и проч., то европейская конфедерація
представляетъ регрессивное явленіе и по
второй формул? Спенсера. Втретыгхъ, наконецъ,
принимая за центръ изсл?дованія посд?дова-
тельно различный общественный единицы, мы,
сл?дя за пхъ пзм?неніями, посл?довательно
придемъ къ ряду взаимно исключающихся ре-
зультатовъ. Если мы, вооружившись законами
Спенсера, будемъ сл?дпть за развптіемъ
государства, то дифференціаціонный процессъвы-
разится при этомъ распаденіемъ общества
на обособленныя сословныя и профессіональ-
ныя единицы, а интеграціонный—объедине-
ніемъ ихъ отд?льныхъ представителей, т. е.
н?которымъ упрощеніемъ пхъ организаціи.
Взявъ за центръ изсл?дованія ц?лую систему
государству мы, напротивъ, должны будемъ
признать, по Спенсеру лее, прогрессомъ
интеграцию отд?льныхъ государствъ, т. е. ихъ уп-
рощеніе и унпчтоженіе н?которыхъ «прави-
тельственныхъ и промышленныхъ спеціализа-
цій», установленныхъ путемъ дифференциро-
ванія государства.
Наконецъ, Спенсеръ д?лаетъ еще одну
поправку, которую мы ужъ не будемъ раземат-
ривать, п приходить къ тому заключенію, что
«развптіе есть переходъ отъ неопред?ленной,
безевязной однородности къ определенной,
связной разнородности, путемъ безпрерыв-
ныхъ дпфференцнрованій п интеграцій».
Посл? всей этой путаницы п зам?чательно
нетвердыхъ шаговъ мысли, пріятпо
остановиться на такой ясной и св?тлой стать?, какъ
«Обычаи и прплпчія». Въ начал? нашей
статьи мы привели пзъ статьи Спенсера
«Фидософія слога», образчпкъ того, какъ
онъ, переставъ трусить передъ телеологіей и
субъектпвнымъ методомъ въ соціологіи, р?-
шаетъ вопросъ о прогресс?, для частной
области, въ смысл? совершенно протпвномъ
всему вышеизложенному. Въ «Обычаяхъ и при-
лпчіяхъ» д?ло еще ясн?е. Статья им?етъ ц?-
лію доказать, что обычаи и приличія, религі-
озныя представлеиія и политическая
подчиненность совпадали н?когда въ одпомъ поня-
тіи, что, какъ выражается Спенсеръ, личности
«Бога, государя и церемониймейстера»
представляли въ самую раннюю историческую
пору одну личность, н что зат?мъ он?
отделились другъ отъ друга, сл?дуя общему
процессу дпфференцнрованій. Но зд?сь понятіе
прогресса прпм?няется Спенсеромъ уже
несравненно осторожн?е. Челов?къ, отважившійся
признать съ объективной точки зр?нія индій-
скія касты и китайскую неподвижность явле-
ніямп прогрессивными, теперь говорить: «При
китайскомъ деспотизм?, ст?снительномъ и без-
конечномъ въ своихъ постановленіяхъ и же-
стокомъвътребованіи ихъ исполненія,
деспотизм?, съ которымъ соединяется равно
суровый семейный деспотизмъ старшаго въ ро-
д?,—существуетъ система приличій, столь же
сложныхъ, сколько и строгпхъ. У нихъ есть
трибуналъ церемоній. Общественное обраще-
ніе обременено безконечными комплиментами
и поклонами. Сословныя отличія строго опре-
д?лены вн?шнимн знаками» и т. д. На этотъ
разъ Спенсеръ уже не смотритъ на подобныя
явленія, какъ на одну изъ высшихъ ступеней
общественнаго развптія. Отм?тивъ н?которые
соотв?тственные факты въ исторіи Европы,
Спенсеръ продолжаетъ: «Одновременно съ
упадкомъ вліянія духовенства и съ уменыпе-
ніемъ страха в?чныхъ мукъ, одновременно съ
ослабленіемъ политической тиранніи, возро-
станіемъ народной власти и улучшеніемъ уго-
ловныхъ кодексовъ, — шло и то уменыненіе
формальностей, то исчезновеніе вн?шнихъ от-
личій, которое становится нын? столь явно».
Челов?къ, такъ наивно упорно старавшійся
набросить т?нь регресса на картину ревоио-

147
сочинбнія н. к. ми хайло вскаго.
ш
ціоннаго двпженія, оказывается самымъ ярымъ
икрайнішъреволіоціонеромъ, когда д?ло идетъ
о приличіяхъ и обычаяхъ.
„Для истиннаго реформатора—говорить онъ—
н?тъ ни учреждеяій, нп в?рованій, которыя
стояли бы выше критики. Все должно
сообразоваться съ справедливостью и разумомъ; ничто
не должно спасаться силою своего обаянія.
Предоставляя каждому челов?ку свободу дости-
женія своихъ ц?дей и удовлетворенія свонхъ
вкусовъ, онъ требуетъ для себя подобной же
свободы. Ему все равно, исходить ли постанов-
леніе отъ одною челов?ка или отъ вс?хъ
людей, но если оно нарушаете законную сферу его
деятельности, онъ отвергаетъ действительность
такого постановления. Тиранніп, которая захо-
т?ла бы принудить его къ изв?стному покрою
одежды или къ нзв?стному образу поведенія,
онъ сопротпвляется такъ же, какъ и тиранніп,
которая захот?ла бы ограничить его продажу и
куплю, или предписать ему его в?рованія. Бу-
детъ ли это предписываться формальнымъ по-
становіеніемъ законодательства или неформаль-
нымъ требованіемъ общества,—будетъ ли непо-
виновеніе наказываться тюремнымъ заключе-
ніемъ или косыми взглядами общества и остра-
кизмомъ—для реформатора это не им?етъ
важности. Онъ выскажетъ свое мн?ніе, несмотря
на угрожающее наказаніе; онъ нарушить при-
личія, несмотря на мелкія пресл?дованія, кото-
рымъ его подвергнуть. Докажите ему, что д?й-
ствія его вредны ближнимъ—онъ остановится...
Онъ обвиняетъ нхъ („партію порядка" въ д?л?
приличій и обычаевъ) въ деспотизы?, который
не довольствуется т?мъ, что предоставляетъ имъ
власть надь ихъ собственными поступками и
привычками, но требуетъ еще признанія ихъ
власти надъ д?йствіями и привычками другихъ
и с?туетъ, что такая власть не признается.
Реформаторъ требуетъ такой же свободы, какой
они пользуются; а они хотятъ предписать ему
его поведеніе, обр?зать и выкроить его жизнь
по утвержденной ими выкройк?, и потомъ обви-
няютъ его въ своеволін и своекорыстіи, за то,
что онъ не хочетъ спокойно покориться! Онъ
предупреждаетъ ихъ, что будетъ непрем?нно
сопротивляться и что онъ сд?лаетъ это не
только для сохраненія своей собственной
независимости, но для ихъ же блага. Онъ доказываете
имъ, что они рабы и не сознаютъ этого; что
они скованы и ц?луютъ свои ц?пи; что они вею
жизнь прожили въ тюрьм? и жалуются, что
ст?ны ея рухнули. Онъ говорить, что считаетъ
своею обязанностью упорствовать для того,
чтобы освободиться, и, несмотря на настоящія
нхъ порнцанія, предсказываете, что когда они
успокоятся отъ страха, причиненнаго имъ
перспективой свободы, энп сами будутъ
благодарить его за то, что онъ помогъ "имъ
освободиться".
Я счелъ своею обязанностью выписать эту
страстную тираду для уясненія еще одной
черты нравственнаго склада Спенсера.
Конечно, я не р?шусь произнести какое-нибудь
общее р?шеніе на этотъ счетъ, пока въ
русском, перевод? не появилось главное сочііне-
ніе Спенсера по соціологін — «Сощальная
статнка>. Но во всякомъ случа?, небезъинте-
ресно зам?тнть, что мыслитель, предписывав-
шійпскусству отворачиваться отъ современной
ему д?йствительпости; мыслитель, находившій
возможпымъ въ изсл?дованіи о прогресс?
обойти вопрэсъ о челов?ческомъ счастіи;
мыслитель, заявлявши, что всякое
общественное броженіе, стирающее осажденныя исто-
ріею перегородки, каковы бы ни были его*
ц?ли, естыпагъ къразложенію; что этотъ
мыслитель съ такимъ па?осомъ обрушивается на,
св?тскія приличія и обычаи. Не безъннте-
ресно также зам?тить, что изъ трехъ в?твей
одного и того же корня—религіозныхъ
представление, политической подчиненности, при-
лпчій и обычаевъ — онъ сосредоточиваете
главное свое вниманіе на посл?днихъ. Онъ-
прямо утверждаетъ, что прилпчія-то именно-
и составляютъ самое крупное зло въ совре-
менномъ обществ?. «Мы не сомн?ваемся
(говорить онъ), что, будучи подведены подъодинъ.
птогъ, они суммою превзошли бы сумму вс?хъ.
остальныхъ золъ. Еслибы мы могли сложить
съ ними еще безпокойства, издержки, зависть,,
досаду, недоразум?нія, потерю времени и
потерю удовольствія—все, что эти условія вле-
кутъ за собой, — еслибы мы могли ясно
понять, въ какой м?р? они ежедневно связы-
ваютъ насъ и д?лаютъ насъ своими рабами,
мы, можетъ быть, и пришли бы къ заключенію,.
что ихъ тнраннія хуже всякой другой
тиранніп, которой ыы бываемъ подвержены» (Т. I,
396). Счастливая страна Англія...
Выше мы сказали, что исключительное упо-
требленіе въ соціологіи метода объективна™
равнялось бы, если бы оно было возможно,
складыванію аршинъ съпудами, изъ чего между
прочимъ сл?дуетъ не то, что объективный ме-
тодъ долженъ быть совершенно удаленъ изъ.
этой области пзсл?дованій, а только то, что-
высшій контроль долженъ зд?сь принадлежать
субъективному методу. Но зд?сь рождается
вопросъ: если объективный методъ не можетъ.
удовлетворить вс?мъ требованіямъ
общественной науки, дать ей верховный принципу
то какой изъ субъектпвныхъ принциповъ
можетъ быть выбранъ, какъ наилучшій, такъ-
какъ ихъ можетъ быть представлено н?сколъ-
ко? На этотъ вопросъ мы отв?чаемъ всей своей
статьей. Возможно полное и многостороннее-
разд?леніе труда между органами челов?ка и
возможно меньшее разд?іеніе труда между
людьми, — таковъ предлагаемый нами прин-
пдпъ, такова ц?ль, которую мы указываема
какъ наилучшую. Принципъ этотъ, какъ намъ
кажется, не им?етъ ни одного изъ недостат-
ковъ, присущихъ вс?мъ до сихъ поръ
принимавшимся принципамъ политики, этики, эко-
номіи. Вс? они либо предназначаются только
для какой-нибудь частной области, всл?дствіе
чего примпреніе между отд?ламп
общественной науки не можетъ состояться; либо добыты
метафизпческпмъ путемъ, либо страдаютъ эм-
пиризмомъ, либо незаконно минуютъ науку о
прнрод?, всд?дствіе чего невозможно
примпреніе между наукою и жизнью. Съ другой сто-

149
ТЕ0Р1Я ДАРВИНА Ж ОБЩЕСТВЕННАЯ НАУКА.
150
роны, нашъ прпнцппъ обнимаетъ вс? области находящаяся въ в?чномъ п необходішомъ ан-
челов?ческой деятельности, вс? стороны жиз- тагонизм?, какъ утверждает мы? Вопросъ..
ни. Онъ выведенъ нами не изъ глубины соб- зтоть р?шается данными объективной науки,,
ственнаго духа и не рекомендуется, какъ по- л притомъ данными уже установленными, не
лученный супранатурадьнымъ путемъ. Онъ подлежащими сомн?ніямъ. Если эти данныя
прочно коренится въ объективной наук?, по- действительно говорятъ въ пользу Спенсерова
тому что вытекаетъ изъ точныхъ пзсл?дованій р?шенія вопроса о разд?леніп труда, который
законовъ органлческаго развптія. Правда, от- мы счптаемъ фундаментальнымъ вопросомъ.
правляясь отъ этпхъ самыхъ законовъ, Спен- общественной науки, вс? напш соображенія
серъ. Дрэперъ и многіе другіе люди съ полно- должны рухнуть. Если же н?тъ, если правда
в?снымъ авторитетомъ — пришли къ діаме- на нашей сторон?, — остается только при-
тралъно-протпвоноложнымъ результатами Но дожить предложенный нами прпнцппъ, въ
обстоятельство это нисколько не колеблетъ качеств? соціологпческой аксіомы, къ р?пгенію-
нашего принципа, потому что, руководствуясь частньгхъ вопросовъ. На поставленный нами
пігь однпмъ, мы показали всю несостоятель- вопросъ: что такое прогрессъ? — отв?чаемъ:-
ность воззр?ній Спенсера п нм?ли даже воз- Прогрессъ есть постепенное прпблпженіе къ
можность намекнуть на псторическія причины ц?лостяости нед?лимыхъ, къ возможно пол-
этпхъ воззр?ній. Отброспвъ въ напшхъ стать- ному и всестороннему разд?денію труда между
яхъ все недоговоренное п недод?данное. чпта- органами и возможно меньшему разд?ленію
тель им?еть передъ собою ясно п просто по- труда между людьми. Безнравственно, неслра-
ставленный вопросъ: могутъ ли быть подве- ведлпво, вредно, неразумно все, что задержи--
дены къ одному знаменателю разд?леніе труда ваетъ это двпженіе. Нравственно, сяравед-
. между нед?лимымп и разд?леніе труда между лпво, разумно п полезно только то, что умень—
органамп, какъ полагаетъ Спенсеръ и другіе, шаетъ разнородность общества, усиливая т?мъ
пли это два явленія, взаимно исключающаяся, самымъразяородностьегоотд?льныхъчленовъ.
ТЕОРШ ДАРВИНА И ОБЩЕСТВЕННАЯ НАУКА..
просто невозможными Бъ настоящее время
1. Теорія Дарвина и соціологцческіе выводы одинъ изъ самыхъ блестящихъ и посл?дова-
изъ нея Густава іегера *). тельныхъ дарвпнястовъ есть іенскій профес-
соръ Эрнсть Геккель, о когоромъ можно безъ
Вс? дарвинисты принуждены бол?е или ме- преувелнченія сказать, что онъ plus darwi-
й?е долго и внимательно останавливаться надъ niste que Darwin, и естественно, что воззр?-
понятіемъ разд?ленія труда и приводить его нія его по этому самому пм?ютъ для насъ
въ связь съ теоріей Дарвина. Опред?леніе первенствующее значение. Но Геккель вво-
этой связи становится въ особенности необ- дитъ въ науку, не говоря уже о совершенно^
ходимымъ при пзученш жизни и формъ н?- новой терминологіи, такъ много своеобраз-
которыхъ низшихъ организмовъ, живущихъ ныхъ взгдядовъ, и взгляды эти у насъ такъ.
колониями. Естественное д?ло, что принципъ мало изв?стны, что весьма трудно говорить,
разд?ленія труда, досел? большинствомь мыс- о какомъ-нпбудь его частномъ взгляд?, не
лящихъ людей признаваемый за единствен- касаясь всей п?пи его положеній. Ж это не-
ное организующее начало общественной жиз- единственная причина, почему мы р?пщдись.
нн, получаетъ особенно глубокій интересъ несколько раздвинуть границы нашей статьи,
при осв?щеніи его такимъ пшрокимъ и св?т- бытьможетъ, въ ущербъ нхъ опред?денностп.
лымъ воззр?ніемъ, какова теорія Дарвина. Распшреніе это находить себ? оправданіе-
Поэтому мы им?ш сначала въ виду сд?лать уже и въ томъ важномъ 'значеніи. которое-
сводъ напбол?е зам?чательныхъ современ- мы, какъ изв?стно читателю, придаемъ прин-
ныхъ изсл?дованій специально по этому пред- пилу разд?ленія труда. Подъ общимъ
замету. Но при ближайшемъ разсмотр?ніи та- главіемъ < Теорія Дарвина п общественная
кое строгое опред?деніе границъ нашего наука> мы будемъ говорить о различныхь-
труда оказалось крайне неудобньшъ, если не вопросахъ, затрогиваемьгхъ, р?шаешхъ ж-
перер?шаемыхъ теоріей Дарвина ж гішъ.
*) Январь, 1870 г. или другимъ изъ ея со дня на день при-

151 сочишзшя и. к.
¦бывающихъ сторонниковъ. Основная наша
задача состоптъ всетаки въ опред?леніи, съ
точки зр?нія Дарвпновой теоріи, взаимнаго
•отношенія между фнзіологпческимъ разд?ле-
ніемъ труда, то есть разд?леніемъ труда меж-
:ду органами въ пред?лахъ одного нед?лп-
маго, и разд?леніемъ труда экономическим*,
то есть разд?деніемъ труда между ц?льшп
нед?лимыми въ пред?лахъ вида, расы,
народа, общества. Съ нашей точки зр?нія
задача эта сводится къ изысканно основиыхъ
законовъ коопераціи, то есть фундамента
общественной науки. Поэтому мы
постараемся представить въ настоящей стать?
возможно бблыпій рядъ соціологическпхъ выво-
довъ изъ теоріи Дарвина и дать пмъ посиль-
вую критическую оц?нку. При этомъ намъ,
можетъ быть, не разъ придется по чисто вн?ш-
•нимъ причинамъ, въ род? т?хъ, какія мы
привели относительно Геккеля, н?сколько
удаляться отъ своей главной темы, не выбиваясь,
однако, изъ пред?ловъ теоріи Дарвина и ея
поздн?йшпхъ представителей. В?руя и испо-
в?дуя, что судьба соціологіи сущеетвеннымъ
¦образомъ опред?ляется ея связью съ біологіей,
мы думаемъ, что попытки приложенія такого
широкаго біодогическаго обобщенія, какъ те-
орія Дарвина, къ вопросамъ общественной
жнзнн заслужпваютъ полнаго вниманія.
Удачны эти попытки или неудачны—это другой
вопросъ. Н?мецкій переводчикъ книги
Дарвина, Броннъ, самъ зам?чательный ученый,
спраишваетъ въ конд? своего перевода: «какъ
ты себя чувствуешь, читатель? Ты
обдумываешь, чего эта книга не затронула изъ тво-
ихъ прежнихъ воззр?ній на важн?йшія яв-
ленія природы? что уц?л?ло изъ твонхъ, до-
сел? непоколебимыхъ уб?жденій?» Изъ числа
этихъ «прежнихъ воззр?яій» и «досел?
непоколебимыхъ уб?жденій > мудрено
вычеркнуть задачи соціологіп.
іегеръ изв?стенъ русской публик? по <
Микроскопическому міру» и, кажется, «Зоологи-
•ческимъ письмамъ (Zoologische Briefe. Wien,
1860). О Зоологпческихъ письмахъ мы еще
будемъ им?ть случай говорить, а теперь
остановимся надъ небольшой книжкой того же
автора, вышедшей въ прошломъ году: «Тео-
рія Дарвина п ея отношение къ морали и
релнгіи» (Die Darwin'sehe Theorie uud ihre
•Stellung zu Moral und Keligion, von Dr. G.
Jager, Stuttgart, 1869). Это рядъ публпчныхъ
чтеній, изъ которыхъ большая часть
посвящена популярному изложение теоріи Дарвина;
нхъ мы не будемъ касаться, для насъ
интересны только дв? посд?днія главы. Им?ю-
щіеся зд?сь выводы п подоженія
составляют, какъ говорить въ предисловіи авторъ,
нзвлеченіе изъ его бол?е обширной и еще
яеокончеппой работы по предмету религіи.
ЫИХАЙЛОВСКАГО. 152
іегеръ желаетъ разъяснить два пункта, на
которые многіе напираютъ, чтобы уронить въ
общественномъ мн?ніи теорію Дарвина,
именно: происхождепіе челов?ка отъ обезьяны и
якобы ниспроверженіе этою теоріею основъ
нравственности и общественности.
Первый пунктъ заиимаетъ его недолго. Онъ
р?шаетъ его такимъ образомъ: если бы какой
нибудь историкъ все свое зпаніе убидъ на то,
чтобы доказывать, что древніе германцы были
варвары, л?нтяи п пьяницы н что н?мцы и
теперь нп на волосъ не лучше, то, конечно,
такой историкъ заслуживалъ бы упрека. Но
если онъ, нзсл?дуя т? способы и пути,
которыми кочевые дикари поднялись постепенно
на высоту современной культуры, употреб-
ляетъ свои изсл?дованія на то, чтобы осв?-
тить средства п пути дальн?йшаго прогресса,
то онъ заслуживаетъ не упрека, а
благодарности. Точно также, еслибы дарвішпстъ взду-
малъ только ругать людей потомками обезьянъ,
то онъ былъ бы не правъ и не уменъ. Но за
что же его бранить, если онъ, изучая условія,
выдвинувшія челов?ка изъ животной среды
на высоту челов?ческаго достоинства и чело-
в?ческой разумности, указываете вм?ст? съ
т?мъ, какимъ образомъ должны быть
комбинированы условія жизни, чтобы и общество
и его члены въ отд?льности возможно скоро
достигли возможной для челов?ка высоты
развитая?
Разсужденіе это совершенно логично.
Дарвинисты, разум?ется, не мальчишки, чтобы
«ругаться» обезьянами. Но должно съ сожа-
л?ніемъ сказать, что весьма немногіе изъ по-
сл?дователей теоріи Дарвина указываютъ,
какимъ образомъ должны быть комбинированы
условія жизни, чтобы люди возможно скоро
могли достичь возможно высокой ступени
развитая, тогда какъ теорія Дарвина представ-
ляетъ обильный источникъ для подобныхъ
указаній. Этого рода вопросы какъ бы не су-
ществуютъ для большинства біологовъ. Мало
того. Р?шая ихъ только вскользь ж мимохо-
домъ, недостаточно вдумываясь въ ихъ смысдъ
и значеніе, біологи (а въ томъ чисхЬ и
большинство дарвинпстовъ) не разъясняютъ д?ла,
а только запутываютъ его. Такое забвеніе
челов?ка среди ликованій знанія, среди роскош-
наго пира науки, получившей въ лиц? теоріи
Дарвина новыя, широкія и св?тлыя
перспективы, если не извиняется, то объясняется
прошедшимъ ученаго сословія. Вотъ какъ
жалуется Геккель на современное состояніе
науки: «Необыкновенное усиденіе за посл?д-
нее время разд?ленія труда до такой степени
децентрализировало вс? области біологической
науки, что зоологовъ и ботаниковъ, въ настоя-
щемъ смысд? слова, у насъ весьма мало; вм?-
сто нихъ мы нм?емъ, съ одной стороны, масто-
зоологовъ, орнитологовъ, малакозоологовъ, эн-

153
ТЕОРШ ДАРВИНА И ОБЩЕСТВЕННАЯ НАУКА.
154
гомологовъ, мицетологовъ, фикодоговъ и пр.,
а съ другой—гистологовъ, органологовъ, эм-
бріологовъ, палеонтологовъ п проч.> (Generelle
Morphologie, Vorwort XX). «Всл?дствіе вее-
общаго пренебреженія къ неизб?жнымъ фи-
лософскимъ основаніямъ, въ зоологіи и бота-
ник? господствуетъ такая темнота и такое
вавилонское см?шеніе языковъ, что нелегко
условиться въ значеніи самыхъ общихъ и основ-
ныхъ понятій. Въ анатоміи и эыбріологіи
накоплено множество совершенно дишняго и н?тъ
существенно важного> (ХХШ).
«Большинство естествоиспытателей, занимающихся
органическими формами, довольствуются голымъ
знаніемъ этпхъ формъ; они видятъ ряды без-
конечно разнообразныхъ формъ, знаютъ внут-
реннія и вн?шнія морфологические отноше-
нія животныхъ и растительныхъ организмовъ,
восторгаются ихъ красотою, радуются ихъ
разнообразію и изумляются ихъ
целесообразности; они описываютъ и разлпчаютъ вс? от-
д?льныя формы, над?ляютъ каждую пзъ нихъ
особымъ именемъ и видятъ въ ихъ система-
тическомъ расположеніи свою высшую ц?ль...
Мы слышимъ, правда, пыпшыя фразы объ ис-
полинскихъ усп?хахъ біологіи и особенно мор-
фологіи; мы знаемъ, съ какимъ самоуслажде-
ніемъ ученые любуются ежегоднымъ количе-
ственнымъ приращеніемъ нашихъ зоологиче-
скихъ и ботаническихъ знаній... Мы должны
открыто заявить, что видимъ въ этомъ
исключительно количественпомъ прпращеніи
больше балласта, ч?мъ д?йствптельной пользы.
Куча камней не превратится въ зданіе, если
вы будете ежегодно увеличивать ее. Напро-
тивъ, т?мъ трудн?е оріентироваться въ ней, и
возведете зданія поневол? откладывается въ
долгій ящикъ> (3— 5). Дал?е, Геккель указы-
ваетъ на Сциллу и Харибду эксцентрической
мысли: метафизическіе туманы съ одной
стороны и безконечную спеціализацію—съ другой.
«Чисто эмпирическіе естествоиспытатели, —
говорить онъ,—думающіе обогатить науку
голымъ открытіемъ еовыхъ фактовъ, вносятъ
въ нее не бол?е, ч?мъ спекулятивные
философы, подагающіе возможнымъ обойти факты
и построить природу изъ собственной чистой
мысли. Одни—фантазеры-мечтатели, другіе въ
дучшемъ сдуча?—простые копировщики
природы (Copirmaschiiien der Natur). Въ сущности
д?ло получаетъ такой впдъ, что чистые
эмпирики довольствуются неполною и неясною,
имъ самимъ нев?домою философіей, а чистые
философы — столь же неудовлетворительною
эмпиріей... Чистый эмпирикъ наваливаетъ
безпорядочную груду камней; съ другой
стороны, чистый философъ строитъ воздушные
замки, не выдерживающіе мал?йшаго ду-
новенія эмппріи. Одинъ довольствуется сы-
рымъ матеріаломъ, другой—планомъ зданія»
(73). Это говорить не диллетантъ, абезспорно
одинъ изъ зам?чательн?йпшхъ современныхъ
ученыхъ, котораго, кажется, Бюхнеръ даже,
приравниваете Копернику, на томъ основа-
ніи, что одинъ столь же сильно расшаталъ
антропоцентрическую біологію, какъ другой
геоцентрическую астрономію. (Самъ Геккель
проводить гораздо бол?е удачную параллель
между развитіемъ астрономіи и біологіи, именно,
онъ признаетъ Коперникомъ біологіи Ламар-
ка, а ея Ныотономъ—Дарвина). И однака
этотъ же зам?чательный ученый, на себ? ис-
пытавшій выгоды и невыгоды разд?ленія труда
въ области мысли и такъ сильно возстающій
противъ него, тотъ же зам?чательный ученый
находить возможнымъ говорить, напрпм?ръ,
сл?дующее: «Одинъ изъ нанбол?е общихъ
сравнительно анатомическихъ законовъ есть
велики законъ разд?ленія труда или обособленія
(полиморфизмъ или дифференцированіе),
законъ, представляющій, какъ пъ челов?че/жомъ.
обществ?. такъ и въ организаций отд?льныхъ.
животныхъ и растительныхъ нед?лимыхъ,
важн?йшее творческое начало, начало, кото-
рымъ обусловливается и увеличивающееся
разнообразіе, и дальн?йшее развитіе органи-
ческихъ формъ» (Natiirliche Schopfungsge-
schichte, 22). Будемъ над?яться, что подоб-
ныя противор?чія будутъ встречаться вс&
р?же и р?же. Будемъ над?яться, что не
только люди, интересующіеся вопросами
общественной жизни, созяаютъ важное для нихъ
значеніе низшихъ наукъ и преимущественно
біологіи; но что и господа біологи, покончивъ
съ посл?дними результатами разд?ленія труда.
въ области своей спеціальной науки,
покончивъ эти, такъ сказать, свои домашнія д?ла,.
направятъ свои знанія къ построению в?нца
наукъ—науки общественной. Будемъ
над?яться, что, какъ говорить Вольтеръ, la raison гі-
nira par avoir raison, и что мостъ отъ науки,
къ жизни будетъ, наконецъ, перекинуть.
А пока возьмемъ то, что есть, возьмемъ
Густава іегера. Но прежде вернемся на минуту
къ обезьянамъ. іегеръ говорить: «По ученію
Дарвина челов?къ происходить отъ обезьяны»-
(97). Надо зам?тить, что самъ Дарвинъ ни
единимъ словомъ не касается этого вопроса;
приведенный іегеромъ выводъ д?лается
другими и д?лается часто и многими совершенно
неосновательно. «Н?которые soi disant посл?-
дователи Дарвина—говорить іенскій профес-
соръ Галліеръ (Darwin's Lehre vmd die
Specification. Hamburg. 1865 г., S. 20) — совс?мъ
безсмысленно производясь челов?каотъ
обезьяны и даже отъ какого-либо изъ нын? суще-
ствующихъ видовъ обезьянь; можно только
сказать, что челов?къ и обезьяна им?ютъ об-
щаго предка, весьма отличнаго отъ нихъ обо-
ихъ, и изъ котораго они развились, какъ дв?
различный в?тви родословнаго дерева рядомъ
безчислениыхъ промежуточныхъ ступеней».

155
ООЧИНЕНШ Н. К. ЫИХАЙЛОВСКАГО.
156
.'Единовременное существованіе двухъ дан-
ныхъ организмовъ показываешь только, что
они развивались рядомъ, а отнюдь не то, что
одинъ изъ нихъ развивался изъ другого. Они
могутъ им?ть общаго предка, и т?мъ не мен?е
быть совершенно отличными другъ отъ друга.
Галліеръ высказываетъ дал?е мн?ніе, что
•люди, видящіе въ теоріп Дарвина только
теорию непосредственная перехода одной формы
-въ другую,« никогда книги Дарвина не читали ».
Переходя къ вопросу объ отношеніи теоріи
.Дарвина къ религіп и нравственности, іегеръ
говорить, что вопросъ этотъ сводится къ
.двумъ: 1) къ вопросу объ отношеніи челов?ка
къ прпрод?, и 2) объ отношеніи челов?ка къ
челов?ку.
Что касается перваго пункта, то каждый
впдъ вступаеть въ борьбу за существованіе
«ъ единственною д?лью самосохраненія и
самозащиты. Онъ только тогда достпгаетъ
возможно высокой ступени развптія и надолго
.удерживаетъ за собою м?сто въ природ?, когда
доводить до возможной степени
напряженности свое враждебное отношение къ осталь-
ньшъ д?ятелямъ природы. Верховный законъ
жизни каждаго даннаго вида есть самосохра-
неніе и самозащита, и, сл?довательно,
практически существуетъ только одна точка зр?нія
.для опред?ленія отношеніи каждаго вида къ
-окружающей природ?, и именно точка зр?нія
¦«эгоцентрическая», то есть такая, съ которой
каждый впдъ прпзнаетъ себя средоточіемъ
всего хозяйства природы и повинуется только
одному зав?ту: плодитесь и множитесь,
населяйте землю и покоряйте ее. Тому же
верховному закону самосохраненія повинуется и че-
•лов?къ, и, сл?довательно, практическое отно-
піеніе его къ природ? опред?ляется
«антропоцентрическою» точкою зр?нія, то есть
такою, которая выд?ляетъ челов?ка изо всей
природы, противопоставляетъ его ей. Съ об-
разованіемъ новаго вида, ему, самосохраненія
}>ади, приходится выдерживать сильн?йшую
¦борьбу съ своими ближайшими родичами, съ
т?ми именно, съ которыми онъ, по сходству
образа жизни, можетъ конкурировать. Для
•одержанія въ этой борьб? поб?ды, онъ дол-
женъ не только стремиться къ уничтоженію
'Своихъ конкурентовъ, но и стараться усилить
тв физическія и духовныя особенности,
которыми обусловливается поб?да. Это естественно
ведетъ къ углубленно пропастп, отд?ляющей
.данный видъ отъ бдижайшихъ къ нему
представителей жизни, ч?мъ постепенно
устраняется возможность понпженія уровня
развптія, движенія регресспвнаго. Въ приложеніи
къ челов?ку этотъ Дарвпномъ открытый законъ
гласить такъ: становись по возможности въ
противоположность съ жпвотнымъ міромъ, и
преимущественно съ т?ми его формами, кото-
рыя наибол?е къ теб? близки; приводи ихъ
каждому своему ближнему, какъ страшны!
прим?ръ, какъ н?что такое, отъ чего для него
обязательно удаляться; развивай т? свои
физическія и нравственный особенности,
которыми ты отличаешься отъ зв?рей;
совершенствуйся постоянно, противополагай себя по
возможности остальной природ?. Словомъ,
опять-таки плодитесь и мнояситесь, населяйте
землю и покоряйте ее. Дарвинисты не только
признаютъ этотъ библейскій зав?тъ формулою
высшаго для органической жизни закона, но
съ почтепіемъ преклоняются передъ самою
формулою: лучше и выразительн?е
практическая требованія теоріи Дарвина и не могутъ
быть Сформулированы. Только очень глупые
и очень недобросов?стные люди могутъ
утверждать, что ученіе Дарвина низводить челов?ка
до зв?ринаго образа и стремится практически
стереть пограничную черту, проведенную ис-
торіей развитія челов?ка между нимъ и
низшими формами жизни. Совершенно наоборотъ:
Дарвинъ открылъ законъ, побуждающей
челов?ка къ постоянному усовершенствованію и
къ постепенному удаденію отъ чисто животной
жизни. И такъ какъ пи одинъ дарвинистъ не
пожелаетъ отказаться отъ своихъ челов?че-
скихъ правъ, то онъ и пришшаетъ законъ,
который, собств енно говоря, есть не что
иное, какъ формула самыхъ этихъ правъ.
Таковы по іегеру отношенія челов?ка къ
природ?. «Что касается до отношеніи
челов?ка къ челов?ку — разсуждаетъ дал?е
іегеръ—то дарвинисту предстоитъ зд?сь р?-
шить два вопроса. Во-первыхъ, что выгодн?е
съ точки зр?нія самосохраненія: жизнь въ
одиночку или жизнь общественная? И во-вто-
рыхъ, какая изъ формъ общественной жизни
съ той же точки зр?нія предпочтительн?е?
Относительно преимуществъ жизни обще-
ствомъ д?ло ясно и не требуеть особенныхъ
доказательства Каждый охотникъ знаеть,
какъ трудно приступиться къ животнымъ об-
щественнымъ, такъ какъ зд?сь сотни глазъ
устремлены во вс? стороны. Каждый сельскій
хозяинъ знаетъ, какъ безпомощенъ челов?къ
передъ такими врагами, которые, какъ напри-
м?ръ саранча, наб?гаютъ ц?лыми стаями.
Образование обществъ было всегда лучшимъ
средствомъ и нападенія, и защиты. Корень
общества есть семья. Животныя, живущія
семьями, отличаются отъ несемейныхъ,во-первыхъ,
бол?е высокимъ развитіемъ средствъ передачи
впечатл?ній, бол?е развитымъ языкомъ жес-
товъ и звуковъ, и во-вторыхъ, бол?е высокимъ
умственнымъ развитіемъ. Забота о подростаю-
щемъ покол?ніи вызываетъ массу изумитель-
ныхъ хитростей, уловокъ, наклонностей,
совершенно ненужныхъ для жнвотныхъ одино-
кихъ. Подростающее покол?ніе получаеть,
кром? своихъ дичныхъ опытовъ, еще всю
сумму родительскихъ опытовъ педагогнчес-

157
теорія дарзина и общественная наука.
158
кимъ путемъ. И такимъ образомъ къ борьб?
за существованіе животныя семейныя
оказываются гораздо бод?е подготовленными и
изощренными, ч?мъ животныя, такъ сказать, хо-
лостыя. А следовательно теорія Дарвина санк-
піояируетъ семью.
Если молодыя особи, по окончаніп восип-
танія, не удаляются отъ родительской пары,
•семья разростается въ общество. Общество
можетъ быть двухъ родовъ, и разлнченіе ихъ
чрезвычайно валено, такъ какъ одпнъ видь
общественной жизни, который іегеръ называетъ
органнчеекпмъ, способствуетъ, по его мн?нію,
звозвьшенію умственнаго развитая, этого вая;-
и?йшаго орудія челов?ка въ борьб? за
существованіе, а другой, который онъ называетъ
зеоммунпстпческимъ, этимъ свойствомъ не
обладаете. Во пзб?жаніе неточности, мы прпве-
.демъ его очеркъ «коммунпстическаго»
общества прямо въ перевод?:
«Въ коммунистической форм? выступаютъ
только т? выгоды общежитія, которыя
обусловливаются количествомъ членовъ и сосредото-
"ченіемъ многихъ сплъ по направденію къ
одной общей н?лп: защиты п.ш нападенія.
Однако, самое это обстоятельство снимаетъ съ
отд?льныхъ членовъ общества часть труда,
который пмъ пришлось бы затратить для
самозащиты, неизб?жнымъ сл?дствіемъ чего
является приниженіе н?которыхъ
способностей и упадокь энергіи чувства самосохра-
¦ненія (курспвъ въ подлиннпк?). Я приведу
только одпнъ прпм?ръ, именно судьбу чувства
зр?нія. Тамъ, гд? сотни глазъ единовременно
направлены во вс? стороны, каждой
отдельной особи н?тъ никакой надобности
сосредоточивать свое внимаяіе на приближеніи врага:
¦стадо можетъ предоставлять это д?ло случаю,
какъ это и бываетъ въ д?йствительности, хотя,
згонечно, иногда и ставятся особые сторожа. И
результатомъ такого недостатка изощренія
бываетъ изв?стное отуп?ніе, ослабленіе умствен-
ныхъ сплъ. Я не могу удержаться, чтобы не
«судить зд?сь съ точки зр?нія сравнительной
:зоологіи нын? вновь поднимающаяся
коммунистическая идеи. Кто желаетъ низвести людей
до коммунистической формы общежитія, то есть
низвести до подоженія стада барановъ, тотъ
желаетъ довести и отд?льныхъ членовъ
общества до характера организаціи барановъ.
При этомъ нужно пм?ть въ виду не только
ослабляющее вдіяніе неупотребіденія орга-
ловъ защиты, но п обстоятельства, о кото-
рыхъ мы упоминали выше, говоря о воспита-
ніи д?тенышей. Въ вопрос? о коммунизм?
¦собственность играетъ такую же роль, какъ
въ жизни жпвотныхъ д?теныши, для защиты
которыхъ опи должны развивать и
совершенствовать вс? свои физическія и духов-
ныя силы. Зд?сь можно провести еще одну
зоологическую параллель. Изъ млекопптаю-
щихъ наибол?е тупы, наимен?е развиты т?,
которыя таскаютъ своихъ д?тенышей при
себ?, въ сумкахъ, и довольствуются самыми
нехитрыми заботами о нихъ. Они во вс?хъ
отношеніяхъ ниже т?хъ, которымъ приходится
пепытывать, при кормленіи и воспитаніи
молодого покол?нія, бол?е сложныя затрудне-
нія. Такимъ образомъ, если отнять у людей
заботу о собственности, они, въ сравненін
съ т?ми, кто на такую глупость не
согласится, немедленно спустятся до той степени,
на которой въ ряду млекопнтающихъ стоять
сумчатыя» (194).
Коммунистической форм? общежитія
противополагается органическая. Творческимъ
началомъ въ этой посл?дней является
«единственный естественный, то есть во вс?хъ жи-
вотныхъ и растительныхъ органпзмахъ д?й-
ствующій, принципъ разд?ленія труда».
Преимущества этого вида коопераціи
многочисленны. Мы опять приведемъ собственный
слова іегера: «Какъ я уже сказалъ въ первомъ
чтеніп, организация яшвотяаго или растнтель-
паго нед?лпмаго основывается на томъ, что
пзв?стныя группы кл?точекъ соединяются для
образованія орудій въ борьб? за
.существованіе всей совокупности кл?точекъ; одн? берутъ
на себя трудъ питанія, другія—воспріятія
впечатл?ній, третьи—передвиженія и т. д.
Очевидно, что ч?мъ больше число этихъ орудій,
ч?мъ богаче арсеналъ, предназначенный для
нападенія и защиты, т?мъ организмъ способ-
н?е къ одержанію поб?ды. Что справедливо
для организма, который мы называемъ жпвот-
нымъ или растительнымъ нед?лимымъ, то
справедливо и для общественной совокупности
отд?льныхъ животныхъ» (105). Какъ прим?ръ
этого особенно благопріятнаго полоясенія
общества, построеннаго на принцип? разд?ленія
труда, іегеръ приводить государство муравь-
евъ. Кром? этого умноженія орудій, необхо-
димыхъ въ борьб? за существованіе, разд?ле-
ніе труда представляетъ и другія
преимущества. Только оно моясетъ дать удовлетвореніе
индивидуальнымъ особенностямъ, тогда какъ
въ обществ?, построенномъ на противополояс-
номъ начал?, можетъ оказаться пригоднымъ
только одинъ какой-нибудь видъ индивидуаль-
ныхъ особенностей; вс? остальныя должны
погибнуть. Поэтому населеніе общества по
типу разд?льнаго труда можетъ возрастать
гораздо скор?е, а следовательно, окажется въ
борьб? за существованіе сильн?е.
Но—продолжаетъ свой обзоръ іегеръ—
разд?леніе труда выгодно не только для ц?ла-
го общества, а и для каждаго изъ его членовъ
въ отд?льности. Ч?мъ уже и спеціальн?е
область труда, избранная челов?комъ, т?мъ
легче онъ можетъ въ ней освоиться и т?мъ
сильн?е разовьетъ соотв?тствующую способность.
Правда—зам?чаетъ авторъ—«an und fur

159
сочиненія н. к. ыихайловскаго.
160
sieli» такая односторонность развитія можетъ
повлечь за собою некоторые небдагопріятные
результаты, и именно парализовать въ изв?-
стной степени независимость. Но это не б?да,
потому что такимъ образомъ прочн?е
устанавливаются общественныя связи, ибо челов?къ
не можетъ удалиться изъ общества. Притомъ
же принципъ разд?іенія труда им?етъ тен-
денлію открывать, рядомъ съ переполненными
уже и занятыми сферами труда, все новыя
и новыя его области. Такимъ образомъ, ч?мъ
общество богаче разнообразіемъ, ч?мъ оно бо-
л?е расчленено, т?мъ богаче для каждаго его
члена выборъ занятій. Онъ можетъ свободно
выбрать тотъ именно родъ занятій, который
наибол?е соотв?тствуетъ дичнымъ его
особенностям^ и вотъ новое благод?яніе разд?ленія
труда—свобода. Дал?е каждый членъ
общества по типу разд?льнаго труда пзбавленъ отъ
необходимости нести на себ? другія отрасли
труда, ибо прп разд?лепіи труда каждый
работаете не только для себя, а и для другихъ.
Каждый можетъ на изв?стное время отдохнуть
отъ борьбы за существованіе, сл?дствіемъ
чего являются искусство, поэзія ядругія тонкія
насдажденія жизнью.
іегеръ резюмируетъ свои выводы такъ:
«По воззр?ніямъ дарвпнпстовъ, высшій за-
конъ и основное условіе общественной жизни
есть любовь къ ближнему, и внутри общества
не должно быть пной борьбы за
существованіе, кром?той, которая ведетъ къ разд?ленію
труда. Дарвиновскій терминъ «борьба за
существовав^ не есть призывъкъ возстанов-
ленію кулачнаго права. Борьба за
существованіе неограниченна по отношенію къ
остальной природ?, и зд?сь кулачное право на сво-
емъ м?ст?; но борьба между челов?комъ и че-
лов?комъ ограничена общественною жизнью,
принцппомъ любви къ ближнему. Дарвинизмъ
стоить за укр?пленіе брачныхъ и семейныхъ
узъ, какъ корней общественной жизни; онъ
стоить за общество противъ эгоизма; онъ
ставить общее благо выше правь отд?льныхъ
личностей и требуетъ отъ отд?льныхъ линь
такой д?ятельности, которая соотв?тствовада
бы общему благу, требуетъ отъ нихъ даже от-
реченіяотъпріобр?тенныхъ ими правъ, если
они оказываются несозм?стными съ общимъ
благомъ. Дарвинизмъ становится на сторону
собственности и противъ коммуннстическихъ
мечтаній. Онъ требуетъ возможно бол?е р?з-
каго разд?ленія труда, въ томъ уб?жденіи, что
отъ этого вьшгрываютъ и общество, и его
отд?льные члены, ибо общество только
тогда благоденствуетъ, когда члены его
находятся на высшей ступени развитія. Я думаю, что
посд? сказаниаго никто не вздумаетъ
повторять безсмысленную фразу, что теорія
Дарвина есть ученіе противогосударственное и
противообщественное> (109).
Зат?мъ сл?дуютъ выводы религіозные,
которые мы пока оставимъ, чтобы оглянуться
назадъ. Мы привели весь рядъ разсужденій.
іегера въ вид?, весьма близкомъ къ
подлиннику, стараясь не проронить ничего; читатель
найдетъ быть можетъ, что приведенные
выводы и доводы не заслуживаютъ никакого вни-
манія, но это будетъ не совс?мъ справедливо-
Конечно, animd fur sich эти выводы и доводы
особенной драгоц?нности не составляютъ, но
они любопытны, какъ одна изъ первыхъ и не-
многихъ попытокъ прпложенія теоріи
Дарвина къ р?шенію вопросовъ экономическихъ и:
этическихъ. Очевидная крайняя б?глость п
поверхностность всего построенія іегера-
избавляетънасъотъ обязанности тщательнаго
и подробнаго рзсмотр?нія его, но
представить его читателю мы т?мъ не мен?е
считали д?ломъ не дшпнимъ. Притомъ же въ
основаніи взглядовъ іегера лежитъ несомн?н-
ная истина, не говоря уже о благомъ на-
м?реніи автора защитить теорію Дарвина отъ.
безсмыслеяныхъ инсинуащй іегеру мы
должны быть благодарны за то, что онъ возы-
м?лъ это нам?реніе, хотя бы приведеніе его
въ исполненіе оказалось еще бол?е неудач-
нымъ. Когда является какое-нибудь широкое,
учете, подрывающее ходячія воззр?нія на,
данный предметъ и ошеломляющее толпу не
столько своей новизной (ничто не ново подъ.
луною, не нова и теорія Дарвина), сколько
своею законченностью и готовностью
отразить вс? противор?чащі? научные доводы,,
тогда поднимаются пнсинуаціи. Все принятое
на в?ру держится въ умахъ очень кр?пко
именно потому, что оно принято на в?ру,.
ч?мъ затрудняется пов?рка воззр?ній. Если я
дошедъ до изв?стнаго уб?жденія строго-науч-
нымъ путемъ, т. е. путемъ обобщенія единич-
ныхъ, опытомъ и наблюденіемъ уясненныхъ
фактовъ, иди путемъ вывода изъ такого
обобщенія, то для меня не представляется ника-
какихъ затрудненій (кром? разв? чисто т?х-
ническихъ) во второй, въ третій разъпер?-
смотр?ть каждый винтъ и каждое колесо
этого логическаго механизма. Я могу повторить,
опыты и наблюденія, пров?рить обобщеніе,
перссмотр?ть выводъ. Я знаю, откуда я вы-
шелъ и какъ, какими путями и станпДями
дошелъ. Подучить уб?жденіе на в?ру, съ-
другой стороны, значить именно не знать
этихъ путей и станцій, а между т?мъ уб?ж-
деніе существуетъ и вычеркнуть его такъ.
же трудно, какъ трудно лечить бол?знь,
ходъ развитія которой неизв?стенъ. Какая-
нибудь счастливая и совершенно
неожиданная случайность можетъ, правда, явиться
на выручку, но это исключені?, на
которое нельзя разсчитывать. Вообще же
говоря, уб?ждепіе, корпи котораго
обладателю уб?ждепія неизв?стпы, будетъ пепрем?н-

161
ТЕ0Р1Я ДАРВИНА И ОБЩЕСТВЕННАЯ НАУКА.
162
но бороться за свое существованіе вс?ми
средствами п оружіями, какія попадутся подъ
руку. Если научныя средства изсякнугь —
вопросъ переносится на иную почву, на почву
неблагонадежности въ религіозномъ, граждан-
скомъ или нравственномъ отношеніи. Такъ
было всегда, и безъ сомн?нія такой порядокъ
вещей продолжится до т?хъ поръ, пока будутъ
существовать уб?жденія, полученныя на в?ру.
Такъ и теорія Дарвина встр?тпла ц?лую массу
упрековъ не только въ научной
несостоятельности,—этого рода упреки дарвинизму
разлетаются съ зам?чательною быстротою,—а и въ
томъ, что ею подрываются основы общества п
нравственности. Игнорировать эти упреки п
инсинуаціи, смотр?ть на нпхъ, какъ на н?что
совершенно ничтожное и им?ющее
своевременно исчезнуть, д?йствовать или, лучше
сказать, безд?йствовать такимъ образомъ крайне
неблагоразумно. Инсинуаціи всегда и везд?
встр?чали и встр?чаютъ сочувствіе, потому
что большинство людей не легко разстается
съ прпвычЕЫМъ знаменемъ, хотя бы знамя
это давно уже превратилось въ грязную и
оборванную ветошку. Поэтому оставлять
инсинуаціи въ поко? — значить тормозить
движете мысли, суживать сферу вліянія новаго
ученія. Геккель зам?чаетъ, что Дарвинъ не
сд?лалъ многихъ невольно напрашивающихся
выводовъ изъ его теоріи, логически изъ нея
вытекающихъ, только для того, чтобы ученіе
его могло свободн?е пройти и встр?тидо бы
какъ можно мен?е препятствий. Такой образъ
д?йствія, если Дарвинъ действительно им?лъ
это обстоятельство въ виду, едва-ли можетъ
быть оправданъ теоретически, а практика его
уже осудила: упреки и инсинуаціи, что могли,
то взяли.Во-первыхъ, всегда найдутся
запальчивые и увлекающіеся последователи,
которые выжмутъ изъ ученія весь сокъ и сд?ла-
ютъ это по всей вероятности гораздо мен?е
удачно, ч?мъ могъ бы сд?лать самъ
основатель ученія.Во-вторыхъ, въ обширномъ лагер?
инсинуаторовъ всегда найдется хоть одинъ
челов?къ съ нюхомъ, достаточно сильнымъ
для того, чтобы дочитать недописанное. А
одинъ такой челов?къ есть уже ц?лый легіонъ;
изв?стно, что стоить только одному соловью
зап?ть, и вся роща огласится
восхитительными звуками. Давно уже сказано, что хотя
годосовъ на божьемъ св?т? и немного, но за
то эхо д?вать некуда. Конечно, Галилеямъ
сплошь и рядомъ приходится говорить свое
«е pur si muove!> про себя, «въ сторону>.
Но если научная теорія уличается въ
безнравственности и противообщественности, то
во пзб?жаніе нев?рныхъ толкованій самое
лучшее—представить т? соціологическіе вы
воды, которые изъ нея действительно вы-
текаютъ, а не. навязываются ей ея
противниками. Такъ и д?лаетъ іегеръ.
Соч. н. к. михайловскаго, т. I.
В?рность исходной точки іегера не подле-
житъ для насъ ни мал?йшему сомн?нію, и мы
и сами ее высказывали. Она непосредственно
примыкаетъ къ теоріи Дарвина. Въ природ?
идетъ в?чная, безустанная и повсем?стная
борьба за существованіе. Слабые организмы
нлив?рн?е организмы, сравнительно мало
приспособленные къ сред?, гибнутъ, сильные гу-
бятъ. Природа—безконтрольное царство тупой
силы. Природа — bellum omnium contra om-
nes. Ежеминутно совершаются въ ней
миллионы наспльственныхъ смертей, милліоиы съ
челов?ческой точки зр?нія страшныхъ и по-
зорныхъ преступленій. Говоря о томъ изуми-
тельномъ, хотя и общеизв?стномъ факт?, что
муравьи им?ютъ въ лиц? тли свой дойный
скотъ и что операція доенія совершается
какъ бы по взаимному соглашенію между тлею
и муравьями, Дарвинъ зам?частъ, что
подобный явленія не доказываютъ, «чтобы какое-
либо животное въ мір? совершало какое-либо
д?йствіе исключительно на благо животнаго
епого вида»; они показываютъ только, что
«каждый впдъ пытается воспользоваться
инстинктами другихъ видовъ, какъ каждый
пользуется т?лесною слабостью прочихъ» (О про-
исхожденіи видовъ. Спб. 1864, стр. 171).
Поэтому практически взаимныя отношенія между
вс?ми индивидуализированными д?ятелями
природы д?йствительно опред?ляются
«эгоцентрическою» точкою зр?нія. Законъ
борьбы за существованіе есть распространеніе на
всю природу не столько теоріи Мальтуса,
сколько теоріи Гоббза, Пуффендорфа, Маидевиля
и проч. Это, говоря языкомъ Каита, вел?ніе
практическаго разума, категорически импе-
ративъ для каждаго нед?лимаго. И челов?къ
не изъятъ изъ д?йствія этого всемогущаго
закона. И онъ борется на жизнь и смерть, и
либо падаетъ въ этой борьб?, либо поб?ждаетъ.
Эксцентрики-идеалисты,высыдающіечелов?ка
за границу природы, не могутъ съ этимъ
согласиться. Имъ жалко разстаться съ
нагроможденными ими теоріями врожденныхъ хоро-
шихъ чувствъ и идей. Они думаютъ или по
крайней м?р? говорятъ, что, введя челов?ка
въ границы природы, придется отказаться отъ
всего, что составляетъ красу челов?чества.
Но за этимъ несогласіемъ якобы унизить
челов?ка скрывается ц?лая бездна либо лице-
м?рія, либо трусости и какой-то
пришибленности мысли. Вотъ что говоритъ Кузенъ,
челов?къ немало потрудившійся на поприщ? из-
гнанія челов?ка за границу природы *).
«Война коренится въ прпрод? идей различныхъ
народовъ, которыя, будучи по необходимости
идеями частными, ограниченными,
исключительными, по необходимости враждебны, хищ-
!) Я не помню, откуда именно я сд?іалъ эту
выписку, но знаю, что это слова Кузена.

163
сочиненія н. к. михайловскаго.
164
ны, завоевательны». Война неизб?жна, а
потому поб?да не только «необходима ж
полезна», а и справедлива «въ самомъ т?сномъ
смысл? слова». «Вооружаться противъ поб?-
дителя—значить вооружаться противъ чело-
в?чества, противъ прогресса цивилизаціи».
Поб?жденный «заслуживаеть свое! участи,
ибо поб?дитель лучше, нравственн?е поб?ж-
деннаго и только поэтому онъ и поб?дитель».
Что же касается до всей массы жертвъ,
которыми сопровождается всякая поб?да, то
«знайте, что не поб?дптеля надо въ этомъ
винить, а Провид?ніе, даровавшее ему поб?ду.
Пора философіи исторіи перешагнуть черезъ
филантропическое декламаторство». Признакъ
великаго челов?ка—«усп?хъ»,велпкимъ вои-
номъ можно быть «только подъ усдовіемъ по-
лученія великихъ усп?ховъ, то-есть опять-таки,
надо говорить прямо, онъ долженъ произвести
страшныя опустошеніяна земл?» (faired'epou-
vantables ravages sur la terre). Стоило ли
выгонять челов?ка за границу природы, чтобы
привести его тамъ къ столь нехитрымъ р?ше-
ніямъ! Теорія Дарвина показываетъ, что эта
сторона кузеновскаго идеала прекрасно вм?-
щается въ границахъ природы; хотя дарви-
низмъ и не помышляетъ ввести ее въ
границы челов?ческаго общества.
Ег nennt's Vernunft und braueht's allein
Um thierischer als jedes Thier zu sein!
Найдутся, можетъ быть, и между посл?-
дователями Дарвина такіе, которые, доб?гутъ
до подобныхъ словоизверженій. Но онибудутъ,
по крайней м?р?, ссылаться не на «всеблагое»
Провид?ніе, а на сл?пую силу природы,
силу неразумную и нецелесообразную.
Найдется дал?е еще большее число такихъ дар-
винистовъ, которые, исходя изъ своей теоріи,
придутъ совершенно последовательно къ діа-
метрально-противоположнымъ р?шеніямъ. А
доживи Кузенъ до нашихъ дней, онъ былъ бы
в?роятно однимъ изъ яростн?йпшхъ против-
никовъ теоріи Дарвина: онъ увидалъ бы въ
ней в?роятно окончательное погребете «du
Vrai, du Bien et du Beau». Такимъ образомъ
отсылка челов?ка за границу природы въ ка-
честв? «в?нца творенія» не м?шаетъ требо-
ванію d'epouvantables ravages sur la terre во
имя прогресса и цивилизация, и не только не
м?шаетъ, а помогаетъ. Съ другой стороны уб?-
жденіе, что челов?къ есть такой же д?ятель
природы, какъ и майскій хрущъ (іегеръ), хотя
и стояшдй на неизм?римо бол?е высокой
ступени развптія, это уб?жденіе не м?шаетъ тре-
бованію «любви къ ближнему»; и опять-таки
в?ра въ обязательность для челов?ка закона
борьбы за существованіе не только не
м?шаетъ этому, а еще помогаетъ. Бол?е
подробное развитіе этой любопытной параллели мы
откладываемъ до другого раза, когда намъ
придется говорить о соображеніяхъ бол?е об-
стоятельныхъ и зам?чательныхъ, ч?мъ сооб-
раженія іегера. Параллель эта можетъ быть
проведена черезъ всю исторію челов?ческой
мысли. Не только отд?льныя личности, ста-
вящія челов?ка теоретически на
недосягаемую высоту надъ природой, практически низ-
водятъ его даже ниже уровня этой природы,
тогда какъ противники ихъ, будучи
теоретически реалистами, — практически оказываются
идеалистами; но и ц?лые историческіе періоды
окрашены одною изъ этихъ двуличневыхъ кра-
сокъ. Конечно, сложность отношеній можетъ
иногда временно сбивать это нормальное
течете, но это не м?шаетъ ему оставаться нор-
мальнымъ.
Теоретическое, біологическое сближеніе
челов?ка съ природою предписываетъ
практическое, соціологическое удаленіе отъ нея.
Такова исходная точка іегера. Въ гдав? о ре-
лигіи онъ редижируетъ эту формулу такимъ
образомъ: въ наук? о природ? сл?дуетъ
употреблять методъ объективный, въ вопросахъ
общественныхъ—субъективный. Мы об?ими
руками _подписываемъ эти положенія. Надо
однако сказать, что не только аргументація
іегера крайне плоха, но залет?вшія къ нему
случайно в?рныя мысли получаютъ даже до
нев?роятности дикую обработку. Глава о ре-
лигіи особенно дика, но читатель можетъ это
вид?ть уже и изъ приведенной нами части его
разсужденій. Сл?дуетъ. во-первыхъ, зам?тить,
что видъ, какъ единица абстрактная, своего
ego не им?етъ; претендовать на него можетъ
тохько конкретная единица—нед?лимое, а
потому объ огоцентрической» точк? зр?нія
какого бы то ни было вида не можетъ быть и
р?чи. Д?йствія любого организма
управляются интересами не вида, а его собственными,
личными, индивидуальными. Только при изв?-
стныхъ условіяхъ интересы нед?лимаго мо-
гутъ совпасть съ интересами вида и
расширить личное я нед?лимаго, сд?лать его видо-
вымъ я. Но общее правило таково, что между
представителями одного и того же вида идетъ
сильн?йшая борьба за существованіе; такъ
какъ они требуютъ для поддержанія своего
существованія однихъ и т?хъ же условій-, то
естественно, что недостатокъ наличнаго запаса
этихъ условій непрем?нно разжигаетъ между
ними борьбу. Борьба эта парализуется только
кооперацией. Только она можетъ раздвинуть
пред?лы индивидуальнаго я, направивъ сово-
купныя усилія коопернрующихъ на борьбу съ
вн?шнимъ міромъ, причемъ борьба между
кооперирующими, борьба внутри общества
становится д?ломъ не только неполезнымъ, а и
прямо невыгоднымъ, вреднымъ. Придавъ
эгоцентрическую точку зр?нія ц?лому виду, еди-
ниц? абстрактной и постоянно колеблющейся,
іегеръ въ своихъ дальн?йшихъ соображеніяхъ
уже совершенно запутывается и приходить къ

165
ТЕ0Р1Я ДАРВИНА И ОБЩЕСТВЕННАЯ НАУКА.
166
самъгаъ дякимъ и нел?пымъ заключеніямъ.
Нечего, кажется, и говорить, что его очеркъ
«коммунистическая общежитія> не им?етъ
никакого смысла. Не совс?мъ даже легко
догадаться, о чемъ тутъ собственно р?чь идетъ,
не говоря уже о бездн? протпвор?чШ на про-
странств? н?скодькпхъ строкъ. Эти н?сколько
строкъ напомнили намъ знаменитый афоризмъ
добряка Смайдьса, утверждающаго, что <хо-
рошія учрежденія> не только не составляюсь
чего-либо въ общественной жизни важнаго, но
.могли бы пм?ть, есдибы явились на б?ломъ
св?т?, весьма неблагодріятные результаты.
•Этоть добрякъ очень негодуетъ на людей,
которые хотятъ «выстроить насъ въ
параллелограммы и довести до совершенства посред-
¦ствомъ отреченія отъ всякой надежды,
борьбы, препятствій—отъ всего того, что до спхъ
норъ способствовало формировк? челов?ка»
(«Самод?ятельность»). іегеръ, ловидпмому,
также полагаетъ, что обстоятельства, до спхъ
доръ способствовавшія формировк? челов?-
ка, нпк?пмъ образомъ не должны быть сданы
на руки нсторін и зам?нены иными. Во вся-
комъ сдуча? очевидно, что это почтенный н?-
мецкій профессоръ, над?вающій на ночь кол-
лакъ и терп?тъ не могущій коммунистовъ, о
которыхъ, впрочемъ, им??тъ нредставленіе
довольно туманное. Это можно видітъ уже изъ
того, что онъ противополагаетъ <
органической > форм? общежитія форму
«коммунистическую». Не говоря уже о томъ. что онъ вы-
ставляетъ достойнымъ подражанія образцомъ
органпческаго общежитія общпну муравьевъ,
которая хотя и дьйствительно построена на
очень ярко обозначенномъ принцип? разд?-
денія труда, но вм?ст? съ т?мъ представляетъ
общество, знающее только государственную
собственность; не говоря уже объ этомъ,
принципу разд?ленія труда можеть быть по зако-
намъ логики противопоставленъ только
соизмеримый съ нимъ нринцшгь простого
сотрудничества. Можно разсуждать, чтб удобн?е—
.широкое пальто или узкое пальто, но законами
здраваго смысла возбраняется сравнивать
широкое пальто съ узкими брюками. Итакъ,
лставимъ коммунпзмъ въ поко? и будемъ
сравнивать принципы простого и сложнаго
сотрудничества.
Подобно боЛЬШИНСТВу біОЛОГОВЪ И ЭЕОНО-
мистовъ (если не вс?мъ біологамъ и экономи-
стамъ), іегеръ отождествляетъ разд?леніе
труда физіологическое и разд?леніе труда
¦экономическое. Фактъ этого повальнаго заблу-
двденія б?зъ сомн?нія заставить сильно
призадуматься будущаго историка науки, но за
то н объяснить ему в?роятно многое. Д?йстви-
тельно, это фактъ ноистин? изумительный, и
ло степени изумительности едва-дн найдется;
вну много равныгь въ исторіи ч?дов?ческои
лысли. Что предки наши в?риди, что солнце
обращается вокругъ земли, а не земля около
солнца,—это понятно: предкп наши были
люди необразованные, а зр?ніе пмъ говорило,
что солнце, д?йствнтельно, вертится около
земли. Что люди, даже ученые в?рилп, что <ви-
довъ столько, сколько ихъ было создано въ
начал?» (Линней),—это опять-таки понятно:
палеонтологіи не было, фактовъ подъ руками
было недостаточно, никто образованія новаго
вида своими глазами не впдалъ. Взгляды
большинства не просто образованныхъ, а ученыхъ
людей на законъ разд?ленія труда представ-
ляютъ явленіе, гораздо бол?е странное и
гораздо трудн?е объяснимое. Мы видпмъ ц?лую
массу людей, между которыми есть зв?зды
наиперв?йшей величины, которыми
справедливо гордятся и наука, и философія, которые
пм?ютъ въ своемъ распоряжении огромные
запасы фактическпхъ знаній, которые, дал?е,
изощрили свой умъ на самыхъ тонкнхъ логи-
ческихъ уиражненіяхъ; и вся эта масса хо-
ромъ утверждаеть: дважды два — четыре, а
потому и дважды четыре тоясе четыре. Что
можеть быть изумительн?е такого зр?лища?
Мы не преувелячиваемъ. Послушайте, что
говорить хоть тотъ же іегеръ, правда, зв?зда
не первой величины, но и не посл?дняя
спица въ колесниц?. Притомъ же и зв?зды
первой величины говорить то же и г?ми же
словами. «Организация животнаго илираститель-
наго нед?лимаго основывается на томъ, что
изв?стныя группы іиг?точекъ соединяются
для образованія орудій въ борьб? за суще-
ствованіе всей совокупности кл?точекъ; одн?
беруть на себя трудъ питанія, другія — вос-
пріятія впечатл?ній, третьи — передвижения
и т. д. Очевидно, что ч?мъ больше число этихъ
орудій, ч?мъ богаче арсеналъ,
предназначенный для нападенія и защиты, т?мь организмъ
способн?е къ одержанію поб?ды>. — Воть
вамъ дважды два четыре. Дальше: «что
справедливо для организма, который мы назы-
ваемъ животнымъ иди растительнымъ нед?-
лимымъ, то справедливо и для общественно!
совокупности отд?льньгхъживотныхъ>.—Раз-
в? это не «дважды четыре тоже четыре >? Раз-
в? не очевидно до посл?дней степени, не ясно,
какъ божій день, что если въ обществ?,
подобно тому, какъ въ организм! группы
кл?точекъ, одно нед?лимое возьметъ на себя
трудъ питанія, другое—восдэіятія
впечатл?ній, третье — передвиженія и т. Д., разв? не
ясно, что въ этомъ случа? арсеналъ каждаго
изъ яигб станетъ не богаче, а б%дн?е, ч?мъ
есдибы каждый изъ нить еовершалъ вс? эти
отправлешя? Гёте говорить: «ч?мъ существо
несШэршиш?е, т?мъ бол?е сходны между
собою его части и т?мъ бол?е сходны он? съ
ц?льгмъ. Ч?мъ совершение существо, т?мъ
бол?е части его разнятся одна отъ другой.
Ч?мъ сходн?? эти части, т?мъ мен?е он?.
6*

167
СОЧИНЕШЯ Н. К. МИХАЙЛОВСКАГО.
168
подчинены другъ другу. Подчинение
частей есть признакъ совершенства творевдя».
Слова эти (гд? Гёте разум?етъ н
общество) *) съ особенною любовью питиру-
руются біологамп (Геккедь —«Generelle
Morphologies Вирховъ — «Atomen und Indivi-
cluen>, Спенсеръ д проч.). А между т?мъ
распространение этого воззр?нія на челов?ческое
общество есть очевидное «дважды четыре
тоже четыре».Челов?кът?мъ совершение,ч?мъ
разнообразнее его составъ, ч?мъ
разнообразие его отправленія. Сл?довательно, общество
т?мъ совершение, ч?мъ бол?е шнрокій про-
сторъ предоставляете его укладъ
многостороннему, а не одностороннему развитію от-
д?льныхъ членовъ. Сл?довательно, общество
т?мъ совершенн?е, ч?мъ сходн?е между собою
его части и ч?мъ мен?е он? подчинены другъ
другу. Отчего люди ученые, людп мыслящіе,
люди, которымъ зв?здная книга ясна, съ
которыми говоритъ морская волна, не понпмаютъ
такой простой истины? Мудрый Эдипъ, раз-
р?ши! Никогда еще быть можетъ истина не
представлялась въ столь простомъ и обнажен-
номъ вид? и никогда можетъ быть люди не
отворачивались отъ нея столь упорно, какъ бы
стыдясь ея наготы. До снхъ поръ это обоб-
щеніе разд?ленія труда физіологическаго и
экономического есть едва-ли не самая крупная
и безспорно самая распространенная попытка
связать біологію съ соціологіей; и мы твердо
уб?ждены, что пока этотъ пунктъ не будетъ
наддежащимъ образомъ установленъ,
разумная связь соціологіи и біологіи немыслима, а
сл?довательно немыслима и соціологія. Намъ
могутъ зам?тить, что сторонники разд?ленія
труда ставятъ вопросъ совс?мъ не такъ, какъ
мы это д?лаемъ, что они ничего не говорятъ
о судьб? нед?лимаго въ обществ?, что они бе-
рутъ за центръ изсл?дованія самое общество,
юридическую личность, и утверждаютъ, что
оно, общество, выигрываетъ отъ разд?денія
труда. На это мы отв?чаемъ, что въ атой по-
*) <Die Pflanze geht von Knoten zu Knoten
und scbliesst zuletzt ab mit der Bluthe und dem
Samen. In der Thierwelt ist es nicbts anders.
Die Baupe, der Bandwurm gebt von Knoten zu
Knoten und bildet zuletzt einen Kopf; Ъеі den
hoher stehecden Thieren und Menschen sind es
die Wirbelknochen, die sicb anftigen und anfiigen,
und mit dem Kopfe abschliessen, in welchem sich
die Krafte cpneentrieren. Was so bei einzelnen ge-
schielit, geschieht auch bei ganzen Corporationen.
Die Bienen, auch eine Reihe топ Einzelheiten,
die sich an einander schliesseD. bringen als Ge-
sammtheit etwas hervor, das auch den Schluss
macht und als Kopf des Ganzen anzusehen ist,
die Bicnenkonigin. Wie dieses geschieht, ist ge-
heimnissvoll, schwer auszusprechen; aber ich konn-
te sagen, dass ich dariiber meine Gedanken habe.
So bringt ein Volk seine Helden hervor, die gleich
Halbgottern zu Schutz und Heil an der Spitze
stehen>. (Eckcrmann, Gespruche mit Gothe. 1837.
II, 65).
становк? вопроса и заключается корень
заблуждения. Кто вид?лъ эту юридическую
личность? кто говорилъ съ нею? Кому она разска-
зывала о своихъ страданіяхъ и наслажденіяхъ,
о своихъ желаніяхъ и нежеланіяхъ, надеждахъ
и отчаяніи? Кому она п?ла свои п?сни, кому
посылала свои проклятія? — Однако разд?ле-
ніе труда въ обществ? фактъ?—Фактъ, такой
же фактъ, какъ и физіологическое разд?леніе
труда. Ставьте ихъ рядомъ, но не спиной другъ
къ другу, а лицомъ къ лицу. Пусть каждый
видитъ, какъ они между собою относятся, въ
какой между собою находятся зависимости.
Собственно говоря, несправедливо и то, что
сторонники разд?ленія труда, пм?ютъ въ виду
только юридическую, идеальную личность
общества. Они ничего не им?ютъ въ виду а
только путаются въ понятіяхъ и словахъ.
«Общество — говоритъ Спенсеръ— составляется
пзъ отд?льныхъ личностей; все, что сд?лано
въ обществ?, сд?лано соединеннымъ д?йстві-
емъ отд?льныхъ личностей и, сл?довательно.
только д?йствія отд?льныхъ личностей могутъ
дать ключъ къ разр?шенію соціальныхъ явле-
ній. Но д?йствія отд?льныхъ дицъ зависятъ
отъ законовъ ихъ натуръ и, сл?довательно, не
могутъ быть поняты, пока не поняты эти
законы. Законы же эти, если свести ихъ къ
прост?йшему ихъ выраженію, оказываются
результатомъ общихъ законовъ ума и т?ла.
Изъ этого сл?дуетъ, что біологія и психоло-
гія необходимы какъ толкователи соціологіи,
или—говоря еще проще: вс? сопіальныя яв-
ленія суть явленія жизни, суть самыя слож-
ныя проявденія жизни, должны
сообразоваться съ законами жизни и могутъ быть
поняты тогда, когда поняты законы жизни».
(«Умственное, нравственное и физическое воспи-
таніе», 47 стр.). Физіологическое
разд?леніе труда есть законъ жизни. Понять ли онъ
былъ Спенсеромъ, если онъ нашелъ возмож-
нымъ признать экономическое разд?леніе
труда продолженіемъ физіологическаго, тогда
какъ на самомъ д?л? первое представляете
похороны посд?дняго, а
посл?днее—похороны перваго?«Дарвинизмъ—говоритъіегеръ—
требуетъ возможно бол?е р?зкаго
разд?ленія труда, въ томъ уб?жденіи, что отъ этого
выигрываютъ и общество, и его отд?льные
члены, ибо общество только тогда
благоденствуете, когда члены его находятся на
высшей ступени развитія. Я думаю, что посл?
сказаннаго никто не вздумаетъ повторять
безсмысленную фразу, что теорія Дарвина
есть ученіе противогосударственное и
противообщественное». Легко можетъ быть, что
беземысленная фраза будетъ повторяться и
«посл? сказаннаго». Но д?ло не въ этомъ*
а въ томъ, что и въ самомъ <сказанномъ»
есть беземыедениыя фразы, а такова и
вышеприведенная. Очевидно, что тутъ д?до даже

169
ТЕ0Р1Я ДАРВИНА И ОБЩЕСТВЕННАЯ НАУКА.
170
и не въ юридической личности, а просто въ
дутаннц?. іегеръ признаетъ, что нед?лимое
тЬмъ выше по развитию, ч?мъ многосторон-
н?е въ немъ совершается фпзіологическая
работа, ч?мъ, какъ онъ выражается, его ар-
сеналъ разнообразие. Въ обществ? «орга-
ническомъ», т. е. въ кооперации по типу раз-
.д?дьнаго труда, арсеналъ этотъ не
оставляется въ распоряжение одного нед?лимаго,
а раздается по частямъ вс?мъ членамъ: одинъ
долучаетъ одно оружіе, другой—другое и т. д.
Ясно-лн, что каждый пзъ нпхъ об?дн?лъ
относительно разнообразія оружія, т. е.
уровень его развитія понизился? И, однако, по
іегеру выходить, что тутъ-то именно онъ и
находитсяна высшей ступени развитія. Опять-
таки, разв? это не <дважды два четыре и
дважды четыре тоже четыре»? Мы не дума-
-емъ утверждать, чтобы первобытное состоя-
ніе людей было выше того, котораго они
достигли теперь, хотя въ этомъ движеніп раз-
д?леніе труда играло значительн?йшую роль.
Мы только сопоставляешь принципы физіо-
логическаго и экономическаго разд?ленія
труда, какъ сопоставляетъ ихъ и іегеръ, и не
можемъ не изумляться той едва в?роятной
сл?пот?, съ которою онъ, какъ и вс? біо-
логи, сшиваеть б?лыми нитками два
взаимно исключающееся процесса. У іегера эти
б?лыя нитки особенно зам?тны, такъ какъ
д?ло осложняется его ночнымъ колпакомъ и
нерасположеніемъ къ коммунистамъ. Тому
смутному образу, который онъ рисуетъ подъ
именемъ коммунистическаго общежптія, онъ,
между прочимъ, приписываетъ свойство
принижать н?которыя способности, всл?дствіе
мадаго ихъ прим?ненія и изощренія. Обви-
неніе это онъ даже печатаетъ курсивомъ, и,
повидимому, ему и въ голову не приходить,
что такова отличительная черта именно ре-
комендуемаго имъ <органическаго» общежи-
тія. Это напоминаетъ намъ одно весьма
любопытное прим?чаніе Макъ-Кулдоха къ
французскому переводу «Богатства народовъ»
Адама Смита. Вотъ оно: «Умственныя
способности крестьянина, обращеняыя
постоянно на множество разнообразные предме-
товъ, проходящихъ передъ его глазами, не мо-
гутъ сосредоточиться и погружены въ спячку;
между т?мъ однообразныя ремесленныя
занятія возбуждаютъ разеудочную д?ятель-
• ность городского работника» (русскій пере-
водъ г. Бибикова, 292 стр.). Прим?чаніе это
вызвано словами Смита о нравственномъ пре-
восходств? сельскаго населенія
сравнительно съ городскими рабочими. Мы привели
макъ-куллоховское изр?ченіе не для того,
чтобы сравнивать городское и сельское населе-
ніе, а только какъ образецъ логики защит-
ииковъ экономическаго разд?ленія труда: од-
яообразяыя занятія возбуждаютъ
разеудочную д?ятельность, • а разнообразныя погружа-
ютъ челов?ка въ спячку! Право, иногда
можно серьезно предложить челов?честву
облечься въ черное платье, обшитое плерезами, въ
знакъ траура по здравомъ смысл?.
Большинство экономистовъ и біодоговъ разеуждаетъ
о принцип? разд?ленія 'труда до такой
степени оригинально, что трудно 'даже себ?
представить, какимъ образомъ могли возникнуть
такіе вывороченные на изнанку силлогизмы.
Никакая Аріадна не позаботилась оставить
у входа въ этотъ темный лабпринтъ
логической нити, по которой можно было бы про-
сл?дить ходъ мыслей господъ полиморфистовъ.
Можно утвердительно сказать, что истинное
значеніе разд?ленія труда понято почти
исключительно только соціалистамм вс?хъ от-
т?нковъ, и только они и представляютъ не-
болыиіе оазисы въ этой безиред?лг.ной пус-
тын?. Намъ хочется привести зд?сь одинъ
изъ такихъ оазисовъ, именно н?сколько
чрезвычайно м?ткихъп удачныхъ зам?чаній
Маркса (Das Kapital. Kritik derPolitischen Oekouo-
mie. Hamburg 1867). Хотя зам?чанія эти
относятся къ разд?ленію труда въ т?сиомъ смыс-
д?, къ разд?ленію труда фабричному, но
подъ ними см?ло можетъ быть поставленъ
гораздо бол?е широкій пьедесталъ.
<Разд?леніе труда уродуетъ рабочаго,
развивая въ немъ изв?стную спеціальную
способность и подавляя при этомъ ц?лый міръ
производительныхъ силъ. Такъ, въ Ла-Плат?
убиваютъ ц?лаго быка изъ-за Одной шкуры
или изъ-за одного жира.- Не только
различный спеціальныя отрасли труда д?лятся
между различными неделимыми, но д?лится и
самое нед?димое, превращаясь въ
автоматическое орудіе спеціальной работы *). и
такимъ образомъ осущетвляется старая
басня Мененія Агршшы, изображающая
челов?ка клочкомъ его собственнаго т?ла **).
Работникъ, за неим?ніемъ матеріалъныхъ
условій производства товаровъ, продаетъ
свою рабочую силу капиталу и зат?мъ,
въ силу разд?ленія труда, его
индивидуальная рабочая сила существуетъ только
тогда и постольку, когда и поскольку она
запродана капиталу. Онафункціонируетъ
только въ изв?стномъ сочетаніи, существуетъ толь-
*) Дугальдъ Стюартъ яазыва?тъ фабричных*,
рабочихъ cliving automatons... employed in the
details of the work» <D. St. Works ed. by sir W.
Hamilton. Edinburgh, V. Ill, 1856, «Lectures ov
Polit. Econ.», p. 318. (Эта и сл?дующія выноски
принадлежать Марксу).
**)Укоралловъ каждое нед?шшо?, д?йствитель-
но, представля?тъ желудокъ для всей группы. Но
онъ снабжаетъ согражданъ пищею, а не выводить
ее, какъ римскій патриція. (Притча Мененія Аг-
риппы ивображаетъ защитительную р?чь желудка
лротивъ обвиненія его прочими частями т?ла въ
тунеядетв?. S. М.).

171
сочиненія н. к. михайловскаго.
172
ж> поел? ея запродажи въ заведеніи
капиталиста. Лишенный возможности самостоя-
тельнаго д?ла, мануфактурный рабочій про-
изводителенъ только въ качеств? составной
части заведенія предпринимателя *). Какъ
на чел? избраннаго народа было написано,
что онъ собственность іеговы, такъ разд?-
леніе труда выжигаетъ нарабочемъ клеймо,
на которомъ значится, что онъ собственность
капитала.
«Знанія и водя, развиваемыя самостоятель-
нымъ крестьяниномъ пли ремесленникомъ
хотя бы въ мадомъ масштаб?, въ томъ род?,
какъ дикарь сосредоточиваетъ въ своихъ лич-
ныхъ качествахъ все военное искусство, зд?сь
разбиваются по вс?мъ частямъ мануфактуры.
Духовныя производительныя силы
напряженно развиваются въ одну сторону, потому что
притупляются со многихъ сторонъ. То, что те-
ряютъ рабочіе, концентрируется въ
капитале **). Фабричное разд?леніе труда им?етъ
тенденцію обособлять духовныя силы
процесса производства и противоставлять ихъ ра-
бочимъ въ качеств? чужой собственности
п юсподствуютей надъ ними власти. Этотъ
процессъ, процессъ обособленія, получаетъ
начало уже при той простой кооперации, когда
капиталиста представляешь въ своемъ лиц?
единство и волю всего общественная рабо-
чаго т?ла. Онъ усиливается при мануфактур-
номъ порядк?, нревращающемъ ц?лаго рабо-
чаго въ часть. Онъ завершается наконецъ,
когда промышленность отрываетъ ниуку отъ
труда, какъ самостоятельную участницу
производства, и отдаетъ ее въ услуженіе
капиталу ***).
«Мануфактурный порядокъ обогащаетъ всю
совокупность разд?ленныхъ рабочихъ сшгь,
т. е. капиталъ ****), истощая индивидуальный
*) «L'ouvrier qui porte dans ses bras tout un
metier, peut aller partout exercer son industrie et
trouver des moyens de subsister; l'autre
(фабричный рабочій) n'est qu'un accessoire qui, separe
de ses confreres, n'a plus ni capacite, ni
independence, et qui se trouve force d'accepter la loi
qu'on juge a propos de lui imposer> ("Storcn:
iCours d'econ. polit». St.-Petersbourg 1855, t. I, p.
204).
**) A. Fergusson: «History of Civil Society»,
Франц. пер?в. 1783, t, П, p. 135, 136. <L'un peut
avoir gagne ce que l'autre a perdu>.
***) Челов?къ науки и работник* отд?лены
другь отъ друга огромнымъ пространствомъ, и
наука вм?сто того, чтобы въ рукахъ работника
способствовать росту его проивводительныхъ сидъ
для него самого, почти иезд? вступила въ борьбу
съ нимъ... Знаніе обращается въ орудіе, способное
отд?литься отъ труда я стать съ нимъ въ проти-
вор?чіе. (W. Thompson: «An Inquiry jn to the
Principles of the Distribution of Wealth». London 1824,
P- 274).
****) Въ другомъ м?ст? Марксъ говорить: «Какъ
отд?льныя личности, рабочіе суть единицы, всту-
производительныя силы рабочихъ. <Нев?же-
ство есть мать не только предразсудковъ, а а
индустріи. Мысль и воображеніе могутъ,
правда, заблуждаться; но привычка изв?стнымъ
образомъ двигать руку или ногу не нуждается
ни въ той, ни въ другомъ. Можно сказать, что
фабричный рабочій т?мъ совершенн?е, ч?мъ
ничтожн?е его духовныя силы, такъ что.
фабрику можно разсматривать какъ машину,
составныя части которой суть люди* *)„
И, действительно, въ половин? восемнадцатая
в?ка на фабрики съ особеннымъ удовольстві-
емъ брали полуидіотовъ для исполнения н?ко-
торыхъ несложныхъ операцій, составлявпшхъ.
однако секретъ **).
«Челов?ческій умъ, говоритъ Адамъ Смита,
по необходимости развивается подъ вліяніемъ
ежедневныхъ занятій. Чедов?къ, всю жизнь-
проводящій за немногими простыми опера-
ціями... не им?етъ случая къупражненію
своего ума... Онъ вообще принижается до такой
степени, до какой только можетъ принизиться
челов?ческая природа». Отм?тивъ тупость,,
какъ результата разд?ленія труда, Смитъ
продолжаешь: «Однообразие его стоячей жизни
естественно понижаетъ и его духовную
энергию... Оно разрушительно д?йствуетъ и на,
его т?ло и д?лаетъ его неспособьымъ къ
какому либо постороннемузанятію. Невидимому,
ловкость его въ его спеціальномъ д?л?
изощряется на счетъ высокихъ умственныхъ и:
нравственныхъ качествъ. Однако, во всякомъ.
промышленномъ и цивилизованномъ обществ?
въ такое состояніе необходимо долженъ впасть-
трудящійся б?днякъ (the labouring poor)»
пающія въ снош?нія не между собою, а съ капи-
таломъ. Ихъ кооперація начинается только уже
въ самомъ процесс? работы, а между т?мъ этотъ
то процессъ и лишаеть ихъ самостоятельности.
Приступая къ нему, они уже закр?пощены
капиталу. Какъ кооперирующі?, какъ члены мануфак-
турнаго органивма, сами они суть только иэв?ст-
ный моментъ въ существовали капитала. Поэтому
производительная сила, развиваемая рабочимъ при
порядк? разд?льнато труда, есть
производительная сила капитала> :' 315). «Въ противоположность,
хозяйству крестьянина или н?зависнмаго
ремесленника, капиталистическая кооперація ве есть
особая историческая форма коопераціи, но сама
кооперація является зд?сь спефицическою
формою капиталистическаго производства» (317).
(Надо вам?тить, что Марксъ различает* разд?лепі?'
труда «общественное» и фабричное. Въ первомъ.
случа? каждый представитель труда производить
товаръ. Наприм?ръ, скотоводъ производить
шкуру, кожевникъ превращаетъ шкуру въ лайку,,
башмачникъ д?лаетъ изъ лайки башмаки, и
шкура, лайка и башмаки суть товары. При фабрич-
номъ равд?леніи труда ни одинъ спеціалистъ-ра-
бочій товара не производить. Н. MX
*) A. Fergusson,1. с, р. 134, 135.
**) J. D. Tuekett. cA History of the Past and.
Present State of the Labouring Population». Lond„
1846, v. I, p. 149.

173
ТЕ0Р1Я ДАРВИНА И ОБЩЕСТВЕННАЯ НАУКА.
174
т. е. большинство *). Чтобы нисколько па-
рализировать проистекающее нзъ разд?ленія
труда обезображеніе массы народа, Смить ре-
комендуетъ правительствамъ, хотя и въ го-
меопатическихъ дозахъ, народное образова-
ніе. Но тутъ съ нимъ весьма посл?довательно
полемизируетъ его франдузскій переводчикъ
и комментаторъ, Гарнье, сенаторъ первой
французской имперіи. Онъ объявляетъ, что
народное образованіе несовм?стно съ основ-
ньгмъ закономъ разд?ленія труда и что
ввести его значить <уничтожить всю нагну
общественную систему». Какъвс? другіе виды
разд?ленія труда, говорить онъ разд?леніе меж-
ду трудомъ физическимъ и умственнымъ **)
становится р?зче и опред?ленн?е по м?р?
обогащенія общества. Подобно всякому
другому, это разд?леніе труда есть результата
прошедшихъ усп?ховъ и причина будущихъ...
Им?етъ-ли правительство право
противодействовать этому разд?левію труда и
задерживать его дальн?йшій естественный ходъ?».
«Изв?стная степень духовнаго и физиче-
скаго приниженія неразрывно связана уже
съ т?мъ разд?леніемъ труда, которое
установилось въ обществ? вообще. Мануфактурный
порядокъ еще усиливаете это распаденіе раз-
личныхъ отраслей труда и, раздробляя
неделимое, захватываетъ самый корень его жизни.
< Раздроблять челов?ка, значить казнить его,
если онъ заслуживаетъ смертнаго приговора,
и просто убивать, если онъ его не
заслуживаетъ. Разд?леніе труда есть убійство
народа» ***). (Марксъ, 345—348).
Итакъ не вс? облекаютъ принципъ
разд?ленія труда розовой оболочкой счастья и
совершенства какъ ц?лаго общества, такъ н
его отд?льныхъ представителей. Существуетъ
*) A Smith. «Wealth of Nations>, В. V, ch. I.
art. П. Какъ ученикъ Ферпосона, укавывавшаго
на небпагопріятныя посд?дствія равд?ленія труда,
Смитъ вд?сь совершенно ясенъ. Въ начал? своего
сочиненія, гд? раэд?іені? труда выхваляется ех
professo, онъ отм?чаетъ его только мимоходомъ,
какъ источнихъ обществ?ннаго неравенства.
Только въ 5-й книг?, говоря о правительственномъ
вм?ш&тельств?, онъ сл?дуетъ 8а Фергюсоноыъ.
Въ <Misere de la Philosophic» я указалъ на исто-
ричиское значеніе Фергюсона, А. Смита, Лемонтэ
и Сэ въ вопрос? о равд?яеніи труда. Тамъ же
указано въ первый равъ и вначеніе равд?ленія
ТРУД&» какъ специфической формы капиталвсти-
ческаго процесса производства.
**) Фергюсонъ именно говоритъ: «l'art de pen-
ser, dans un periods ou tout est separe, peut lui
mjme former un metier a part>.
***) < To subdivide a man is to execute him, if he
deserves the sentence, to assassinate him if he does
not.. The subdivision of labour is the assassination
of a people» (D. Urquhart. «Familiar Words>.
London, 1855 p. 119). Гегель придерживался самыхъ
еретич?скихъ мн?ній о равд?леніи труда. «Unter
gebildeten Menschen kann man zunachst solche ver-
stehn, die Alles machen konnen, was Andere thun»,
говоритъ онъ въ своей философіи права.
въ этомъ вопрос? и оппозиція, ядро которой
составляютъ соціалисты, люди, какъ изв?стно,
состоящіе въ сильномъ подозр?ніи въ много-
различныхъ проступкахъ и преступленіяхъ.
Но, какой бы судъ ни произнесъ надъ ними
будущій историкъ науки, онъ съ уваженіемъ
отм?титъ ихъ критику принципа разд?денія
труда, хотя бы она и не простиралась дальше
изв?стной частной области. Что же касается
до неудачнаго вм?шательства біологіи въ
этотъ вопросъ, то оно т?мъ бол?е печально,
что можетъ вызвать во многихъ вопросъ: да
законно-ли посл? этого и вообще вм?шатель-
ство біологіи въ общественную науку? И не
им?емъ-лп мы права сказать господамъ біоло-
гамъ: ne sutor ultra crepitam? При ближай-
шемъ разсмотр?ніи д?ла такое сомн?ніе
необходимо должно разс?яться. Д?ло не въ
біологіи, а въ біологахъ. Геккель совершенно
правь, утверждая, что «для пониманія въ
высшей степени сложныхъ явленій
общественной жизни необходимо сравнительное
изученіе соотв?тственныхъ явленій въ мір?
животныхъ», и что «будущимъ государствен-
нымъ людямъ, экономистамъ и историкамъ
придется главнъшъ образомъ обратить свое
вниманіе на сравнительную зоологію, т. е. на
сравнительную морфологію и физіологію
животныхъ, если они пожелаютъ получить в?р-
ное понятіе о своемъ спеціальномъпредмет?».
(Gen. Morph. В. II, S. 437). Правъи Фогтъ,
говоря о «Frevler, welcbe sich an dem
Menschenleben versiindigen, weil sie das Thier-
leben nicht kennen, nicht verstehen». (Altes
und Neues aus Thier- und Menschenleben >.
Frankfurt, 1859. B. I, S. 34). И когда эта
сравнительно-зоологическая точка зр?нія
приводить людей къ самымъ нев?роятнымъ за-
блужденіямъ, то въ этомъ надо винить не
самую точку зр?нія, а людей, не ум?ющихъ съ
нею справиться. Конечно, уже одинъ с?особъ
ссылки на притчу Мененія Агршшы (на нее
ссылаются и сторонники разд?ленія труда, но
съ совершенно противоположной стороны) по-
казываетъ, что Марксъ, не им?ющій спеціаль-
ныхъ знаній о законахъ жизни, т?мъ не ме-
н?е понимаетъ значеніе физіологическаго
разд?ленія труда безконечно глубже, ч?мъ кто-
либо изъ біологовъ. Но въ основ? его сообра-
женій всетаки лежать эмпирическія данныя
біологической науки, и окончательнаго осв?-
щенія вопроса мы всетаки должны ожидать
отъ біологіи. Вернемся, однако, въ глубину
Густава іегера. Мы вид?ли, что онъ рекомен-
дуетъ челов?ку съ особеннымъ тщаніемъ всмо-
тр?ться въ жизнь общины муравьевъ,
удовлетворяющей самымъ высокимъ требованіямъ
«органическаго» общежитія. А требования этв
суть благоденствіе общества и совершенство
его членовъ, достигаемый путемъ разд?ленія
труда. Мы можемъ уже a priori сказать, что

175
СОЧИНЕШЯ Н. К. МИХАЙЛОВСКАГО.
176
при томъ значенін (совершенно в?рномъ для
органической жизни), которое іегеръ придаетъ
понятію совершенства, община муравьевъ
этимъ требованіямъ не удовлетворить, какъ
не удовлетворить имъ никакое общество въ
мір?; нотому что самое сопоставление совер-
шеннаго (т. е. по іегеру, р?зко расчленен-
наго) общества и совершеннаго нед?лимаго
содержнтъ въ себ? contradictio in adjecto. Тре-
бованіе единовременнаго осуществленія этихъ
двухъ условій равняется требованію пальмъ
и ліанъ въ окрестностяхъ Колы пли Мезени.
А потому можно быть р?рену, что іегеров-
ская Аркадія—муравейнпкъ—либо не пред-
ставляетъ особенно р?зкихъ общественныхъ
обособленій, либо состоитъ изъ весьма несо-
вершенныхъ (сравнительно съ видовымъ ти-
помъ) нед?лимыхъ.
Относительно весьма значительнаго развп-
тія экономическаго разд?ленія труда въ
муравьиной общин? не можетъ быть никакого
сомн?нія. Каждый видъ состоитъ изъ плодо-
витыхъ самцовъ и самокъ и зат?мъ изъ одной,
двухъ, а у н?которыхъ видовъ и трехъ кастъ
безполыхъ рабочихъ; кром? того н?которые
муравьи им?ютъ рабовъ изъ другого вида.
Касты р?зко отличаются одна отъ другой, какъ
своимъ вн?шнимъ видомъ и организаціей, гакъ
и родомъ занятій. Дарвинъ такъ описываетъ
разницу между кастами одного африканскаго
муравья: «степень разлпчія такъ же велика,
какъ еслибы мы увид?ли толпу пдотниковъ,
строящихъ домъ, изъ которыхъ н?которые
были бы ростомъ аршина въ два съ
половиной, а прочіе ростомъ въ дв? съ половиной
сажени; но мы должны представить себ? при-
этомъ, что у крупныхъ плотниковъ головы не
втрое, а вчетверо больше, ч?мъ у мелкихъ, а
челюсти разъ въ пять. Сверхъ того, челюсти
этихъ рабочихъ муравьевъ разнаго роста
удивительно разнятся въ очертаніяхъ, а также
въ форы? и количеств? зубцовъ» (1. с. 123).
Этимъ различіямъ въ организации соотв?т-
ствуютъ столь же р?зкія различія и въ
общественныхъ обязанностяхъ. Тутъ есть
воины, никогда не работающіе, и рабочіе,
никогда не сражающееся. Есть даже такія
должности, которыя совершенно необъяснимы.
Такъ Бэтсъ («Натуралистъ на Амазонской
р?к?») разсказываетъ, что онъ никакъ не
могъ добраться, ч?мъ занимается одна
большеголовая каста безполыхъ рабочихъ одного бра-
зпльскаго вида: они не работаютъ, не сража-
ются, не набдюдаютъ за работами, а только
расхаживаютъ вокругъ малыхъ работниковъ.
Бэтсъ остановплся, наконецъ, на предположе-
ніи, что они въ качеств? pieces de resistance
охраняютъ своей огромной п твердой головой
всю массу рабочихъ отъ нападеній нас?комо-
ядныхъ птіщъ. Въ такомъ случа? это своего
рода «пушечное мясо». У одного мексикан-
скаго вида есть каста безполыхъ рабочихъ,
которая никогда не покидаетъ гн?зда; она
отличается необыкновеннымъразвитіемъ брюха,
которое выд?ляетъ сладкую жидкость, всд?д-
ствіе чего эта каста зам?няетъ для своего
вида тлю. Тотъ же видъ им?етъ другую касту,
обязанность которой состоитъ въ кормленіи
брюхатыхъ сидней Наконецъ, надъ вс?ми
этими второстепенными раздичіями
господствуете различіе между способными къ д?то-
рожденію и неспособными. Итакъ, съ точки
зр?нія общественнаго разд?ленія труда мир-
мекофильство іегера совершенно
оправдывается: разд?леніе труда у муравьевъ, д?й-
ствительно, высоко развито. Второй вопросъ
состоитъ въ совершенств? отд?льныхъ
нед?лимыхъ, т. е. въ физіологическомъ разд?леніи
труда. Изв?стенъ опытъ Губера съ однимъ
рабовлад?льческлмъ видомъ муравья. Видъ
этотъ устроился такимъ образомъ, что самцы
и самки заботятся о продолженіи своего рода
и больше ничего не д?лаютъ, не ум?ютъ д?-
лать, даже питаться сами не могутъ; безполые
только охотятся за рабами, т. е. дерутся
постоянно съ другимъ видомъ и захватываютъ
его въ пл?нъ, и больше опять таки ничего не
д?лаютъ, потому что и уходъ за личинками и
куколками, и постройка муравейника лежатъ
на обязанности рабовъ. Когда муравейникъ
переселяется, господа не самипдутъ, а ихъ
лереносятъ рабы. Словомъ, даже Гарнъе не
нашелся бы ничего противуподиморфнаго за-
м?тить въ этой Аркадіи іегера. Губеръ заперъ
штукъ тридцать этихъ господъ, давшихъ себ?,
по выраженію Фигаро, трудъ родиться, отд?лъ-
¦но отъ рабовъ. Несчастные очутились въ
положения щедринскихъ генераловъ на необи-
таемомъ остров?. Губеръ положилъ имъ много
пищи, положидъ личинокъ и кукодокъ, но безъ
помощи «мужика» они никакъ не могли
устроиться. Не им?я даже <Московскихъ
Ведомостей» для развлеченія, несчастныя жертвы
великаго и благод?тельнаго принципа
разд?ленія труда начали скоро дохнуть еъ голоду:
они потрудились родиться, но не потрудились
научиться брать пищу въ ротъ, ибо мудрый
законъ разд?ленія труда исковеркадъ ихъ
челюсти. Губеръ пустилъ тогда имъ раба. «Му-
жикъ» отыскался, и все пошло какъ по маслу.
Мужикъ стадъ кормить не усп?впшхъ окод?ть
господъ и личинокъ, сталъ приводить все въ
порядокъ, устроивать ячейки и проч. Такова
страна, wo die Zitronen bltihen! Такова утопія,
которую іегеръ, посов?товавшись съ своимъ
ночнымъ колпакомъ, противопоставляете «съ
сравнительно зоологической точки зр?нія»
<коммунистическимъ мечтаніямъ» о «стад?
барановъ»! И опять таки сравнительно
зоологическая точка зр?нія туте р?шительно не-
причемъ. Она съ безпощадною ясностью сви-
д?тельствуетъ, что организация отд?лъныхъ

177
ТЕ0Р1Я ДАРВИНА И ОБЩЕСТВЕННАЯ НАУКА.
178
нед?лимыхъ при кооперация разд?льнаго труда
должна необходимо понизиться и, д?йствитель-
но, понижается, потому что фпзіологнческое
разд?леніе труда становится при этомъ мен?е
напряженнымъ. Это такая азбучная истина,
что мы боимся даже, какъ бы читатель не
обид?лся нашими пространными толкованиями.
Но, мой добрый и умный читатель, вы
видите, что этой азбучной истины не понимаютъ
велпкіе философы, почтенные ученые, что въ
сред? біодоговъ ни одинъ голосъ не
поднимается противъ хора, твердящаго: дважды два
четыре и дважды четыре тоже четыре. У му-
равьевъ есть скотоводство, а у н?которыхъ
даже землед?ліе. Быть можетъ, у нихъ есть и
наука? Кто ее возд?лываетъ? Если кто возд?-
лываетъ, то, безъ сомн?нія, плодовитые самцы
и самки въ моменты остающагося у нихъ
посл? ихъ спеціальныхъ занятій досуга. Такъ
должно думать по аналогіи. Ибо не у однихъ
же людей <челов?къ науки и работникъ отд?-
лены другъ отъ друга огромнымъ простран-
ствомъ, и наука вм?сто того, чтобы въ рукахъ
работника способствовать росту его произво-
дителъныхъ силъ для него самого, почти везд?
вступила въ борьбу съ нимъ» (см. выше).
Быть можетъ, у муравьевъ существуютъ и біо-
логія, и политическая экономія. Быть можетъ,
муравьи-біологи и политико-экономы пропо-
в?дуютъ величіе принципа разд?денія труда...
Происхожденіе безполыхъ рабочихъ въ му-
равейнпк? Дарвинъ объясняетъ естествен-
нымъ подборомъ, путемъ постепеннаго нако-
пленія легкихъ изм?неній въ организаціи и
въ инстинкт!, изм?неній, сопряженныхъ съ
безшгодіемъ н?которыхъ членовъ общины.
Предположите свое Дарвинъ защищаетъ
необыкновенно ловко и остроумно, хотя, какъ
онъ самъ говоритъ, пунктъ этотъ представ-
ляетъ самый опасный подводный камень для
его теоріи. Объ отношеніл, въ которомъ
находятся разд?леніе труда и подборъ родичей,
мы будемъ говорить въ своемъ м?ст?. Зд?сь
же отм?тимъ сі?дующій любопытный фактъ
изъ жизни пчелъ, общественное устройство
которыхъ, какъ изв?стно, также основано на
глубоко проведенномъ принцип? разд?ленія
труда. Пчелиная матка кладетъ сперва яйца,
нзъ которыхъ должны выдти безподые рабо-
чіе, зат?мъ яйца трутней и, наконецъ, самое
незначительное число яицъ, им?ющихъ
развиться въ матокъ. Если матк? (царщ?)
случается умереть уже посл? кладки вс?хъ яицъ,
т. е. когда есть въ наличности яйца, личинки
или куколки новаго покол?нія матокъ, то
смерть старой царицы проходитъ почти неза-
м?ченною. Населеніе улья ждетъ терп?ливо и
не покидая текущихъ общественныхъ д?лъ
окончательнаго развптія молодыхъ матокъ,
который тотчасъ по окончаніи посд?дней
метаморфозы р?шаютъ вопросъ о престол? еди-
ноборствомъ. Но если матка умираетъ во
время кладки рабочихъ яицъ и, следовательно, не
оставляетъ прямыхъ насл?дшіковъ, то весь
рой поднимаетъ страшную возню. Немедленно
отбирается н?скодько рабочихъ яицъ или ли-
чинокъ, ихъ кладутъ внизъ головой (такъ
лежать личинки только царицы, личинки
рабочихъ лежать горизонтально) въ нарочно
расширенный ячейки, кормятъ особою пищею и
вообще ухаживаютъ за ¦ ними гораздо бол?е,
ч?мъ за личинками обыкновенных'ь рабочихъ.
Результатомъ этихъ хлопотъ бынаетъ то, что
изъ дпчинокъ развиваются не безподые ра-
бочіе, а плодовитыя самки, кшпрыл опять
таки едпноборствомъ р?шаютъ кшроет, о
томъ, кому изъ нихъ властвовать, ііадо зам?-
ТИТЬ, ЧТО ЛИЧИНКИ рабОЧИХЪ ТОЛЬКО ВЪ НЗи?сТ-
номъ раннемъ возраст? способны к:ь такому
преобразованію. Этотъ изумительный фактъ
показываетъ, что разд?леніе труда, если не у
муравьевъ, то, по крайней м?р?.у пчелъ,
производится, невидимому, не однішъмсдлічшымъ
и безеознательнымъ процессомъ еетествен-
наго подбора. Туть, очевидно, дііло но въ томъ
только, что для н?которыхъ членовъ оГицшш
(Дарвинъ говорить «для всей общішы»)
выгодно безплодіе другихъ, всл?дстіііе чего
плодовитые самцы и самки передаютъ потомству
такія свои особенности, который связаны съ
возможностью производить безполыхъ особей.
Туть мывидимь прямую, непосредственную фа-
брйкацію особей той или другой касты. Можно
думать, что общественный нас?комьпг
обладании» особеннымъ секретомъ, за который дорого
бы дали экономисты и біологи, ибо съ помощью
его можно достигнуть любой степени разд?ленія
труда. Если такъ, то разд?деніе труда сд?лало
изъ общественныхъ нас?комыхъ такпхъ ху-
дожниковъ, передъ которыми компрачикосы,
какъ выражается Расплюевъ, «мальчишки и
щенки*. Уловить,однако,секреть столь драго-
ц?ннаго искусства невозможно при наднчномъ
уровн? челов?ческихъ знаній. Что та или
другая пища въ изв?стной, весьма
значительной степени вліяетъ на будущность ребенка,
на весь его духовный и фнзическій складъ,—
это мы знаемъ и безъ муравьевъ. То же
самое относится и къ просторности пом?щенія.
Но какимъ образомъ связано горизонтальное
положеніе личинки съ образованіемъ у вполн?
развитаго нас?комаго щеточекъ и придатковъ,
служащихъ орудіями работы, и съ анормаль-
нымъ развитіемъ половыхъ органовъУ Какимъ
образомъ, съ другой стороны,вертикальное
положеніе личинки вліяетъ на отсутствіе
рабочихъ пкетрументовъ и присутствіе
способности къ д?торожденію? Во всякомъ случа?, если
экономисты и біологи будутъ продолжать
работать въ томъ же дух? и направденіи, въ ка-
комъ работали до сихъ поръ, то можно
ожидать, что они догонять муравьевъ. Средство

179
СОЧИНЕШЯ Н. К. МИХАЙЛОВСКАГО.
180
производить морфологическіе индивидуумы
вм?сто физіологическихъ будетъ найдено, и
жизнь челов?ческая потечетъ столь же ровно,
какъ и жизнь муравьевъ. Покорно понесетъ
каждый выпавшую ему долю. Кому въ утроб?
матери будетъ предписано возд?лывать науку,
тотъ понесетъ этотъ крестъ безъ ропота и
будетъ терп?ливо подставлять свои неум?лыя
челюсти для принятая жареныхъ рябчиковъ,
разжевьгваемыхъ специально для того изготов-
ленными особями. Кому выпадетъ счастіе без-
полаго существованія, тотъ будетъ съ весе-
ліемъ строить грады и веси и мостить стогны.
Плодовитые будутъ спокойно, по желанію іе-
гера, плодиться и множиться и покорять
землю. Безмятежное существованіе этой Аркадіи
не будетъ смущаться возгласами въ род? из-
в?стнаго «nous sommes hommes comme eux!»
пли ироническими вопросами:
"When Adam delved and Eva span,
Who was then the gentleman?
Новыя птицы, новыя п?сни.Но чтобы
услышать новыя п?сни, надо сначала получить
новыхъ нтицъ. Если эти птицы действительно
желательны, наука должна торопиться. Когда
Христосъ узналъ, что іуда продаетъ его, онъ
сказадъ ему: «что д?лаешь, д?лай скор?е»...
Надо,однако, зам?тпть, что пчелы обладаютъ
далеко не вс?ми секретами органически-обще-
ственнаго благоденствія. Ибо хотя он? и мо-
гутъ по произволу изм?нять будущность сво-
ихъ яицъ и личинокъ, но во-первыхъ,это
искусство им?етъ свои пред?лы. Такъ, рабочая
личинка старше двухъ дней до такой степени
пропитана уже духомъ своей касты, что
произвести ее въ матки н?тъ уже возможности.
Дал?е,при вс?хъ пчелиныхъхудожествахъвъ
ульяхъ сплошь и рядомъ происходятъ крова-
выя побоища и революціи: рабочіе избиваютъ
трутней, матки избиваютъ своихъ плодови-
тыхъ дочерей и сестеръ. У муравьевъ, впро-
чемъ, Сколько изв?стно, подобныхъ періоди-
ческихъ революціи не бываетъ, хотя
происходятъ ожесточенныя битвы между наседеніями
различныхъмуравейниковъ.Дварояпчелъ
также не уживаются. Но при этомъ происходятъ
чрезвычайно любопытный событія. Чтобы
соединить двароявъодинъ, пчеловоды бросаютъ
ихъ въ воду. Когда пчелы совершенно
утомятся, ихъ вынпмаютъ и кладутъ на солнце,
и обсушенныя нас?комыя совершенно забы-
ваютъ свою вражду, обтираютъ другъ друга,
чистятъ, помогаютъ другъ другу очнуться и
проч. Общее несчастіе обогащаетъ ихъ
нервную систему новымъ сочувственнымъ опытомъ.
Но такой результать им?етъ м?сто только въ
томъ случа?, если, по крайней м?р?, одна изъ
царицъ удалена. Если он? об? на лицо, то
немедленно образуются подъ ихъ предводитель-
ствомъ дв? врждебныя партіи, и начинается
отчаянная война *).
Такимъ образомъ органическимъ общежи-
тіемъ не достигается не только совершенство
отд?льныхъ нед?лимыхъ, но и мирное и без-
печальное житіе всего общества. Любопытн?е
всего, что іегеръ и не подозр?ваетъ
совершенной несовместности своихъ измышленій
объ органическомъ общежитіи съ тою своею
исходною точкою, которую мы признали
безупречною. А между т?мъ очная ставка этихъ.
двухъ сторонъ его разсужденій какъ нельзя
бол?е удобна и напрашивается сама собой. Мы
уже вид?ли, что іегеръ неосновательно при-
далъ эгоцентрическую точку зр?нія д?лому
виду. Неосновательно потому, что видъ есть,,
во-первыхъ, величина абстрактная, а во-вто-
рыхъ, постоянно колеблющаяся. Борьба за.
существованіе и подборъ родичей, приспособ-
леніе къ даннымъ условіямъ жизни и
наследственная передача этихъ приспособленій мо-
гуть постепенно произвести въ строеніи
организмовъ безконечно разнообразныя и
почти нев?роятно глубокія видоизм?ненія.На-
копленныя въ изв?стномъ, хотя и неопред?-
ленномъ и неопред?лимомъ количеств?, изм?-
ненія эти порождаютъ новый видъ, т. е., по
іегеру, новую эгоцентрическую точку зр?нія
въ природ?. Прекрасно понятыя іегеромъ.
общія практическая требованія дарвинизма,
указываютъ этому новому виду необходимость,
углублять все больше и больше пропасть, от-
д?ляющую его отъ ближайшихъ къ нему
родичей. Такимъ образомъ теоретическое созна-
ніе родства съ низшими формами жизни,
вопреки вс?мъ возгласамъ о безнравственности
и тому подобнымъ инсинуаціямъ, заключаете
въ себ? требованіе практическаго удаленія
отъ низшей жизни. Но, признавъ дал?е раз-
д?леніе труда творческимъ началомъ
общественной жизни, іегеръ совершенно смазы-
ваетъ свою исходную точку, и его «любовь къ.
ближнему» оказывается висящею на воздух?..
Если разд?леніе труда и можетъ поддержать
эту любовь, то только въ томъ же смысд?, въ
какомъ веревка поддерживаетъ вис?льника.
Въ самомъ д?л?, разд?леніе труда есть одинъ
изъ могучихъ факторовъ происхожденія ви-
) Говоря о взаимной ненависти пчелиныхъ ма-
токъ, Дарвинъ, котораго одинъ мой покойный
другъ-учитель, по моему мн?нію, весьма удачно
называлъ <г?віальнымъ буржуа-натуралистомъ>,
зам?чаетъ: «Хотя это намъ и трудно, но намъ
сл?дуетъ восхищаться дикой, инстинктивной
злобой пчелы-матки, уничтожающей молодыхъ ма-
токъ, своихъ дочерей тотчасъ по ихъ рожд?ніи
или погибающей въ борьб? съ ними, ибо вто не-
сомн?нно полезно обществу; и материнская любовь,
и материнская ненависть, хотя посл?двяя, къ
счастью большая р?дкость—все едино передъ
неумолимыми законами естественяаго подбора» (1. е.,
164).

181
ТЕОРШ ДАРВИНА И ОБЩЕСТВЕННАЯ НАУКА.
182
довъ. Очевидно, что посл?довательно и
глубоко проведенное, оно можетъ накопить
постепенно такое количество на первый взглядъ
неважныхъ и незначнтельныхъ нзм?неній въ
организация каждой изъ обособившихся обще-
ственныхъ группъ, что сумма этихъ изм?неніи
можетъ, наконецъ, дать новый видъ. Конечно,
безполыя особи различныхъ кастъ и
плодовитые самцы и самки у общественныхъ нас?-
комыхъ представляютъ одинъ и тотъ же видъ.
Но зд?сь образованіе новыхъ видовъ путемъ
разд?леніятрудазадерживаетсяименнобезпло-
діемъ н?которыхъ членовъ общества. И это
безплодіе является вм?ст? съ т?мъ могучимъ
средствомъ для сосредоточенія вс?хъ
общественныхъ силъ въ одну сторону, по нанравде-
нію къ одной ц?ли. Что же касается до чело-
в?ческаго общества съ его сложными и
запутанными интересами, съ его сталішвающими-
сяп отталкивающимися стремленіями,то зд?сь
общая ц?ль, будучи значительно отдалена отъ
большинства членовъ общества, легко можетъ
совершенно стушеваться. И обособившіяся
путемъ разд?ленія труда группы, когда
породивши ихъ принципъ достигаетъ изв?стной
ступени развитая, пресл?дуютъ ц?ли
совершенно различныя. Дал?е, н?тъ ничего невоз-
можнаго, что разд?леніе труда въ связи съ
различіемъ условій жизни раздробитъ видъ
homo sapiens, по крайней м?р?, на два вида.
Высшіе и низшіе классы современнаго евро-
пейскаго общества уже теперь значительно
разнятся между собою по своей организаціи.
И при изв?стныхъ условіяхъ эти пока еще
даже и не разновидности могутъ пріобр?сти
характеръ строго очерченныхъ видовъ. Стоитъ
только посл?довательно проводить принцнпъ
разд?ленія труда, въ род? того, какъ это д?-
лаетъ,наприм?ръ,Гарнье. Посл?довательность
эта, впрочемъ, д?ло далеко не новое и
испытанное уже практически. Такъ, въ древней
Индіи каждому судр?, осм?лившемуся читать
книги и т?мъ нарушавшему разд?леніе между
трудомъ физическимъ и умственнымъ и
вообще строго органически укладъ индійской
жизни,—вливалось въ уши кипящее масло; а
если дерзость его простиралась до того, что
онъ выучивалъ содержаніе книги наизустъ,
его казнили смертью. Въ рабовлад?льческихъ
американскихъ штатахъ негры, подъ страхомъ
наказанія, не см?ли учиться читать и проч.
Намъ незач?мъ распространяться зд?сь о
томъ, какъ и почему эти м?ропріятія не
повлекли за собою образованія новыхъ видовъ.
Но во всякомъ случа? очевидно, что разд?-
деніе труда можетъ произвести подобный
результата въ ту или другую сторону, можетъ
разбить челов?чество на два вида.
Спрашивается, какъ, по іегеру, высшій изъ этихъ
видовъ долженъ будетъ относиться къ
низшему? Отв?тъ ясенъ. Высшій видъ долженъ
будетъ становиться въ бол?е и бол?е р?зкую>
противоположность съ низшимъ, особенна-
сидьно съ нимъ бороться, какъ съ наибол?е
близкою ему формою низшей жизни,
приводить эту форму каждому своему ближнему,.,
какъ страшный прим?ръ, котораго должно-
удаляться и т. д. Но намъ н езач?мъ
останавливаться на этой гипотез? образованія новаго*
вида, хотя гипотеза эта есть не бол?е, какъ..
одна изъ ненаписанныхъ Дарвиномъ страницъ.
его теоріи. Съ насъ достаточно того факта,,
что разд?леніе труда, способствуя распаденіюг-
общества на н?сколько группъ, постепенно»,
отодвпгаетъ общую ц?ль этихъ группъ назадъ.
и зам?няетъ ее частными ц?дями, все бол?е-
расходящимися, а иногда и прямо
враждебными одна другой. Въ пред?дахъ каждой изъ
этихъ группъ личное я ея представителей
можетъ, а въ изв?стной степени и должно
расшириться и совпасть съ групповымъ я. Но-
зат?мъ въ ц?ломъ обществ? мы всетаки
им?емъ не одну, а н?сколько эгоцентрическихъ-.
точекъ зр?нія. И каждая изъ нихъ обязы-
ваетъ своихъ представителей все бол?е и
бол?е усугублять пограничныя межи,
проведенный разд?леніемъ труда. Такъ, древніе
спартанцы напаивали илотовъ до-пьяна, чтобы
указать своемуюношеству страшный прим?ръ,.
отъ котораго должно удаляться.
Таковы результаты органическаго общежи-
тія, отнюдь невяжущіеся съ любовью къ
ближнему, если подъ ближнимъ разум?ть не чело—
в?ка изъ изв?стнаго сдоя общества, а чело-
в?ка вообще. Кажется, мы въ прав? были
сказать, что разд?леніе труда поддерживаетъ эту
любовь не больше и не меньше, ч?мъ веревка,
поддерживаетъ вис?дьника. Если бы вис?ль-
ника не снимали съ вис?лицы и не хоронили
посл? того, какъ правосудіе
насытилось,—веревка все глубже и глубже вр?зывалась бы
въ его горло, и, наконецъ, т?ло всетаки
рухнуло бы. Если предоставить любовь къ
ближнему на долю принципа разд?ленія труда,
этотъ принципъ будетъ въ?даться все
глубже и глубже, поддерживая любовь къ
ближнему, посл?довательно уменьшая число ближ-
нихъ. Наука! Біологи и экономисты! Снимите-
этого вис?льника и похороните его, откройте:
муравьиный секретъ безплодія... Что д?лаешь,
д?лай скор?е...
Мы еще вернемся къ этому предмету и раз-
смотримъ его подробн?е, говоря о другихъ,
попыткахъ опред?ленія практическихъ требо-
ваній дарвинизма. Зд?сь мы зам?тимъ только,,
что 1) борьба за существованіе есть несо-
мн?нно основаніе того естественнаго права,
которое, по опред?ленію древнихъ римлянъ,
поп humani generis proprium est, sed omnium,
animalium quae in coelo, quae in terra, quae-
in mari nascuntur; что 2) въ силу самаго этого,
закона борьбы за существованіе борьба не:

183
сочиненія н. к. михайловскахо.
184
должна им?ть листа въ сред? общества; что
3) это отсутствіе борьбы за существование
згожеть быть достигнуто исключительно
кооперацией простого сотрудничества, ибо
кооперация сложнаго сотрудничества пли разд?ленія
труда не устраняетъ, а только видоизм?няетъ
борьбу за существованіе. При этомъ не могу
•отказать себ? въ удовольствін еще разъ
привести выписку нзъ Маркса, для сравненія
воззр?ній этого писателя на разд?леніе труда
съ таковыми же большинства біологовъ. «Йро-
исхожденіе этпхъ каста п цеховъ ел?дуетъ
тому же закону, которынъ управляется распа-
деніе животныхъ п растенШ на виды и
подвиды, съ тою разницею, что напзв?стной
ступени развптія насл?дственность кастъ н
замкнутость цеховъ санктируется законодатель-
вымъ путемъ» (1. с, 322). Зам?тьте, чтоМаркеъ
не говорить того, что говорить біологи, т. е.
-не отождествляетъ разд?леніе труда фпзіоло-
гическое и экономическое, п говоритъ то.
"чего не говоритъ нп одинъ біологъ, именно,
что процессъ общественныхъ
дифференцировали параллеленъ процессу дифференциро-
ваній не нед?лимыхъ, ъвидовъ. Усмотр?тьэто
было бы, повидимому, прямымъ д?ломъ біоло-
договъ, и, однако, они усмотр?ли не это *).
Намъ остается еще взглянуть на теодо-
гическіе выводы іегера изъ теоріи Дарвина.
Мы ограничимся простынь изложеніемъ ихъ,
опять-таки потому, что они слшпкомъ б?глы
л поверхностны, чтобы заслуживать
подробной критической оц?нки.
Дарвинистъ, по мн?нію іегера, отнюдь не
долженъ вступаться въ р?шеніе вопросовъ
чисто-догматическаго свойства. Его д?ло
состоять не въ томъ, чтобы подвергать тотъ или
другой редигіозный догнать критик?
объективной науки о природ?. Онъ долженъ
удовольствоваться р?шеніемъ одного вопроса:
тсакую роль играетъ религія вообще, и та или
другая религія въ частности, въ борьб? за
существованіе? На сколько она епособству-
*) Исключеній во всякомъ случа? немного, и
¦представителями втихъ исключеній являются т?
біологи, которые принимаютъ горячо и бливко къ
сердцу вопросы общественной жизни. Такъ,Фогтъ,
товоря о государствам животный., вам?чаетъ:
«Die Verkummerung der Organisation, halt damit
gleichen Sehritt; die Individuen selbst gehen nach
nnd nach in solchen allzu wohl regierten Staaten
au Grunde, und oft erstreckt sich die Eeduction
so weit, dass die einzelnen Individuen nur noch
als Organe der Gesammtheit erscheinen, ohne be-
¦stimmenden freien Willen, ohne Ortsbewegung, ohne
Selbststandigkeit in jeder Beziehung> (Altes und
beues, I, 30). Но если тамъ и сямъ и можно
встр?тять подобныя отрывочная укаванія, то, не
смотря на самые тщательные поиски, намъ н?
удалось найти ни одного біолога, который устоядъ
бы передъ собдавнительнымъ параллеливмомъ
равд?ленія труда фивіояогическаго и экономиче-
«каго.
етъ совершенствованию челов?ка и укр?пле-
нію въ немъ чувства самосохраненія? Съ этой
точки зр?нія іегеръ разд?ляетъ вс? религіи
на два класса. Одн? коренятся въ воззр?ні-
яхъ челов?ка на природу, другія—въ его воз-
зр?ніяхъ на людей. Первыя авторъ называетъ
естественными (Naturreligionen), вторыя—
этическими. Естественныя религіи вытекаютъ
изъ стремленія челов?ка уразум?ть причины
окружающихъ его явленій природы. По
мн?нію іегера, исторически процессъ развитія
мысли распадается на три періода: въ первомъ
челов?къ только воспринимаетъ впечатл?нія
и удерживаетъ ихъ въ голов? помощію
памяти (cognitio rerum); во второмъ—онъ
стремится уловить причины явленій (investigatio
causarum); въ третьемъ, наконецъ, когда
челов?къ въ своемъ исканіи прпчинъ зам?чаетъ,
что самыя общія изъ найденныхъ имъ при-
чинъ всетакп им?ютъ свои причины, онъ
довольствуется историческимъ методомъ, т. е.
'разсматриваетъ каждое явленіе, какъ
продукта изв?стнаго ряда причинъ и сл?дствій.
Этотъ исторически методъ ееть единственный
пригодный не только въ наук?, а и на практи-
к?, ибо всякое практическое д?ло
основывается на знаніи исторіи данныхъ явленій.
Когда челов?къ достигаетъ ступени investi-
gationis causarum, онъ переходить отъ одной
причины къ другой, за каждой найденной
причиной ищетъ другой, еще неизв?стной, и если
не находить ея, то зам?няетъ ее какимъ-ни-
будь отвлеченіемъ, маскируеть для самого
себя свое незнаніе голымъ словомъ, симво-
ломъ. Первая ступень естественныхъ
религіи есть фетишизмъ, обожествляющій
множество причинныхъ д?ятелей, не пытаясь оп-
ред?лить ихъ взаимную связь. На второй
ступени челов?къ уже уменьшаете число боже-
ственныхъ д?ятелей, приводя къ изв?стнымъ,
наибол?е распространенньшъ или наибол?е
бросающимся въ глаза элементамъ, каковы:
огонь, вода, земля, воздухъ и т. д. Третья
форма возникаете вм?ст? съ уб?жденіемъ,
что за этими д?ятелями скрываются другіе,
бод?е общіе и высшіе. Являются личные,
антропоморфизированные боги, какъ въ
естественныхъ религіяхъ древнихъ германцевъ,
грековъ и римлянъ. Но investigatio causarum
по самому принципу своему не можете
остановиться на какой-нибудь форм?. Люди на-
чинаютъ искать за своими божествами еще
высшей силы и доходятъ, наконецъ, до мысли
о конечной причин?, т. е. отъ политеизма иди
многобожія переходятъ къ монотеизму, къ
ученію о единомъ божеств?. Такъ, ми?ологія
древнихъ германцевъ завершалась единымъ
Allvater; такъ, надъ греческими богами
высилась Мойра, надъ римскими — Фатумъ. Но
движені? и зд?сь не останавливается. Видя,
что ultima causa ему не дается, чедов?къ от-

185
ТЕ0Р1Я ДАРВИНА И ОБЩЕСТВЕННАЯ НАУКА.
18е
брасываетъ ее совс?мъ, сл?дствіемъ чего
является атеизмъ. Въ немъ расплылись ес-
тественньш религіп древнихъ грековъ.
Въ чемъ же состоитъ значеніе
естественныхъ релнгій и той точки зр?нія, на
которую, по мн?нію іегера, долженъ въ этомъ слу-
ча? стать дарвинистъ? На этотъ вопросъ ав-
торъ отв?чаетъ такимъ образомъ. Такъ какъ
въ естественныхъ редигіяхъ только одна че-
лов?ческая способность ищетъ Бога,
именно мыслительная, то он? ведутъ къ
высокому методическому развитію мысли, о чемъ
можно судить, напрпм?ръ, по фидософскпмъ
системамъ древнихъ грековъ. Можно было
бы думать, что естественный религіи, им?я
предметомъ пзысканіе причинъ явленій
природы, которое составляетъ задачу и естест-
вознанія, должны были содействовать
развитію посл?дняго. Но природа никогда не
открываете своихъ тайнъ голой спекулятивной
мысли, а требуетъ строгаго эмпприческаго
изсл?дованія. Поэтому естествознаніе только
тогда могло занять подобающее ему
положение, «когда этическія религіи придали чело-
в?ку ту нравственную силу, ту стойкость
стремленія, безъ которыхъ невозможна ус-
п?шная работа на этомъ поприщ?». Что же
касается до естественныхъ религіи, то,
хотя он? и способствовали развитію мысли,
он? не даютъ руководящей нити для опре-
д?ленія отношеній челов?ка къ челов?ку.
Поэтому ихъ вліяніе на ходъ общественнаго
развитая незначительно. Он? не
противодействовали расщепленію общества на полптиче-
скія партіи, философскія школы, разрознен-
ныя соціальныя группы.
Совс?мъ иное значеніе им?ютъ этическія
религіи, центръ тяжести которыхъ лежитъ не
въ изсл?дованіи явленій природы, а въ оп-
ред?леніи взаимньгхъ отношеній между
людьми. Низшую форму ихъ составляетъ почита-
ніе предковъ, какое существуете, наприм?ръ,
у н?которыхъ южно-африканскихъ пдеменъ.
Дал?е челов?къ, сильно поработавпгій на
благо общества, воздвигнувшій знамя, вокругъ
котораго сгруппировался ц?лый народъ,
становится основателемъ монотеистической ре-
лигіозной системы. Туте іегеръ ссылается
на Ветхій Зав?тъ, гд? Вогъ называется Бо-
гомъ Авраама, Исаака и іакова, и, приведя
отрывокъизъ 118 псалма, спрашиваете: «Гд?
вы найдете въ такъ называемой
классической дитератур? римлянъ и грековъ
подобное выраженіе воинственности и энергіивъ
борьб? за существованіе?» (114).
Практическое требованіе, съ которымъ дарвинистъ
подходите къ каждой теологической систем?,
разсматривая ее какъ орудіе въ борьб? за
существованіе, требованіе это до такой
степени удовлетворяется еврейскимъ представ-
деніемъ о Бог?, что съ нимъ и въ сравненіе
не могутъ идти естественныя религіи, пере-
скакивающія отъ отвлеченія къ отвлеченію и
замыкающіяся атеизыомъ. Если іудеи и пали въ
политической борьб? съ римскимъ колоссомъ,.
то т?мъ не мен?е грековъ и римлянъ теперь
и въ помин? н?те, тогда какъ евреи суще-
ствуютъ. Притомъ же распаденію Рима
значительно сод?йствовало христіанство,
преемственное съ іудействомъ. Сила соціальной
патріархальной идеи Бога (die Kraft der so-
cialen patriarchalischen Gottesidee) еще разъ
заявила себя въ лшг? магометанства, съ
помощью котораго сложилось государство,
грозившее ниспровергнуть весь цивилизованный
міръ. «Магометанство им?ло въ сравненіи съ
іудействомъ еще то преимущество, что оно
терпимо относилось къ другимъ в?роиспов?-
даніямъ, тогда какъ евреи не терп?ли языч-
никовъ». Но фатализмъ уже съ раннихъ поръ
подс?къ корни силы магометанства, ибо
фатализмъ есть не что иное, какъ отреченіе отъ.
самосохраненія и самозащиты.
Поставленный нами въ ковычкахъ слова
іегера составляютъ такую грубую и чисто
фактическую ошибку, что мы на минуту
остановимся. Что магометанство никогда не
отличалось терпимостью, что оно, напротивъ, за-
в?щаетъ своимъ посд?дователямъ безпощад-
ную войну со вс?ми, кто его не испов?дуетъ,
что, наконецъ, религіозный фанатизмъ и въ.
самой сред? магометанъ образовать дв?
непримиримо враждебный секты шіитовъ и
суннитовъ, — это, кажется, до сихъ поръ
ник?мъ не подвергалось сомн?нію. Рав-
нымъ образомъ изв?стно и то, что хотя
іудеи также не страдали избыткомъ в?ро-
терпимости, но сливались и сближались даже
въ религіозной сфер? съ язычниками весьма
часто, іегеру, довольно толсто намекающему
на то, что онъ глубоко изучилъ еврейскую
исторію и литературу, можно было бы это
знать и не д?лать такихъ грубыхъ прома-
ховъ. Мы д?лаемъ это зам?чаніе въ вид? ис-
кдюченія, потому что не им?емъ нам?ренія
сл?дить за вс?ми весьма многочисленными
частными ошибками іегера. Он? большой
важности не нредставляютъ, а между т?мъ въ.
большинств? случаевъ выступаютъ во все-
оружіи очевидности. Мы будемъ
останавливаться только на т?хъ пунктахъ, которые
им?ютъ непосредственную связь съ спеціадь-
но занимающими насъ вопросами. Вообще
же зам?тимъ, что біологи, р?шающіеся
оставить свою спеціальную сферу длякратко-
временныхъ на?здовъ въ область содіологіи,
обнаруживают въ болыпинств? случаевъ за-
м?чательную неподготовленность къ этого рода,
экскурсіямъ. Вы видите, что челов?къ
никогда о вопросахъ общественной жизни
серьезно не думалъ, никогда ими не
интересовался и довольствуется первымъ встр?чнымъ.

187
сочиненія н. к. михайловскдго.
188
доводомъ или объясненіемъ, которое въ ка-
честв? перваго встр?чнаго по теоріи в?роят-
яостей должно быть неудовлетворительно, іе-
теру, конечно, Богъ простить, да притомъ же
онъ, очевидно, по м?р? своихъ силъдумалъ
о вопросахъ историческихъ, экономическихъ,
этическихъ и проч. Посл?дуемъ за нимъ.
Христіанство, хотя и родилось на почв?
зодаизма, пм?етъ передъ нимъ огромныя
преимущества. Христосъ зав?щалъ, во-первыхъ,
любить Бога, аво-вторыхъ, любить ближняго,
какъ самого себя. Юдаизмъ предписывалъ
совс?мъ иное. Онъ требовалъ не любви къ
Богу, а страха предъБогомъ. А всякій страхъ
•задержпваетъ развитіе; страхъ передъ Бо-
томъ задерживаетъ изученіе природы, точно
такъ же, какъ любовь къ Богу способствует!,
этому изученію. «Кто основатели нашихъ
теперешнихъ знаній о природ?? Это люди,
которые, какъ Сваммердамъ, публиковали свои
изсл?дованія подъ заглавіемъ «Библія
природы», которые изучали явлонія природы
только для того, чтобы изумляться
премудрости Бога и искать доказательства его бы-
тія».
Что іегеръ изо вс?хъ предковъ
современной науки нашелъ нужнымъ и возможнымъ
привести исключительно одну Библію природы
Сваммердама—это, конечно, довольно
характеристично. Но да отпустится ему все это.
Сл?дующія его соображенія для насъ
гораздо любопытн?е. Принципъ происхожденія,
говорить онъ, игралъ въ еврейскомъ обществ?
первенствующую роль. Евреи разд?лялись
на племена, роды, семейства, сліянію кото-
рыхъ препятствовала слабо сдерживаемая
законодательствомъ кровная месть,
составляющая р?зкій контрастъ съ христіанскою
любовью къ ближнему. Каковы же результаты
этой организаціи? Для отв?та на этотъ во-
просъ сл?дуетъ опред?лить ея отношеніе къ
закону индивидуальныхъ различій,
указанному и развитому Дарвиномъ. Законъ этотъ
«учить насъ, что общность происхожденія не
есть ручательство за сходство организмовъ.
Сынъ умнаго отца можетъ быть очень глупъ;
сынъ отца, им?ющаго изв?стную способность,
можетъ ея не им?ть, а им?ть совс?мъ дру-
гія; то же самое относится и къ братьямъ.
Всякая же организація основывается на со-
единеніи подобнт>гхъ элементовъ и разъеди-
неніи элементовъ несходныхъ. Тамъ, гд? этого
н?тъ, теряется, какъ говорятъ, много силы
отъ тренія, причемъ ц?лое, очевидно,
становится мен?е способнымъ къ нападенію и за-
щит?, ч?мъ ц?лое, состоящее нзъ сходныхъ
частей. Одно это уже достаточно говорить о
невыгодности организующаго начала въ
еврейскомъ обществ?. Въ ближайшей связи съ
индивидуальными изм?неніями находится раз-
д?леніе труда, такъ какъ оно составляетъ
результата этихъ изм?неній. Организація еврей-
скаго общества не давала индивидуальнымъ
изм?неніямъ возможности располагаться по
принципу разд?ленія труда и задерживала
его свободное развитіе. Къ этому
присоединяется еще насильственное навязываніе че-
лов?ку какого-нибудь д?ла только потому, что
его отецъ занимался этимъ д?ломъ» (117).
Кром? этой задержки развитія разд?ленія
труда и этого препятствія свободному при-
м?ненію индивидуальныхъ особенностей,
«генеалогическая» организація еврейскаго
общества находилась въ самой т?сной связи
съ религіозною замкнутостью. Евреи вид?ли
въ себ? народъ, Богомъ избранный. Ихъ ре-
лигія была религіей государственной, и они
держались въ сторон? отъ язычниковъ. Это
было для нихъ весьма невыгодно, ибо сила
общества зависитъ не только отъ степени
совершенства его отд?льныхъ членовъ и не
только отъ высоты общественной
организаціи, но и отъ численности членовъ.
" Христіанство сд?лало великій шагъ впе-
редъ, лровозгласивъ любовь къ ближнему и
низвергнувъ ветхозав?тное правило: око за
око, зубъ за зубъ. Перегородки, разд?ляв-
шія племена, кол?на, роды, семьи, пали, и
генеалогическій принципъ см?нился принци-
помъ разд?ленія труда, предоставившимъ ши-
рокій просторъ закону индивидуальныхъ
изм?неній. Религія, заключаете іегеръ,
перестала быть достояніемъ изв?стнаго народа;
она сд?лалась всемирною религіею, подъ
знамя которой можетъ собраться огромное
количество борцовъ за существованіе.
Не знаешь, за что ухватиться въ этой пу-
таниц?. Во-первыхъ, если и существуетъ
законъ индивидуальныхъ изм?неній, то
существуетъ и законъ насл?дственной передачи
этихъ изм?неній, законъ, указанный и
развитый т?мъ же Дарвиномъ. Причина и раз-
м?ръ д?йствія этихъ, повидимому, встр?чныхъ
теченій намъ точнымъ образомъ неизв?стны.
Однако, если и справедливо, что у умнаго
отца можетъ быть глупый сынъ и т. п., то
т?мъ не мен?е, вообще говоря, особенности
организаціи предковъ передаются потомкамъ.
Это знаетъ каждый коннозаводчикъ, каждый
скотоводъ, каждый псарь, каждая птичница;
вс? они ув?рены, что могутъ воспроизвести
въ потомств? данныхъ особей т? изъ ихъ
особенностей, который почему-либо высоко
ц?нятся. И Дарвияъ прямо говорить: «Быть
можетъ, всего разумн?е было бы смотр?ть
на насд?дственную передачу всякаго любого
признака, какъ на правило, а на непередачу
его, какъ на исключеніе» (1. с, 11). Съ этой
точки зр?нія исчезаетъ и кажущаяся р?зкая
противоположность между законами
индивидуальныхъ изм?неній и насл?дственной
передачи. Если въ какомъ-нибудь нед?лимомъ

189
ТЕ0Р1Я ДАРВИНА И ОБЩЕСТВЕННАЯ НАУКА.
190
происходить какое-нибудь даже легкое изм?-
неніе, наприм?ръ, всл?дствіе неупотребденія
изв?стнаго органа, особенной пищи и т. п..
то уклоненіе это передается насл?дственно;
и притомъ передача эта можетъ произойти
различными путями, которые при настоящемъ
уровн? нашихъ знаній совершенно
необъяснимы. Наприм?ръ, возвращение къ давно
утраченнымъ признакамъ, сходство д?тейне
съ родителями, а съ д?дами, нрад?дами или
дядями составляют^ для насъ явленія весьма
темныя. Переданное насл?дственно
уклонение можетъ въ потомкахъ получить новое
нзм?неніе, всл?дствіе скрещиванія, или
осложниться новымъ возд?йствіемъ пзм?нпвшихся
условій жизни, п если вс? эти изм?ненія
выгодны для представителей изв?стнаго вида,
то они подхватываются подборомъ родичей.
Такимъ образомъ сплетается необыкновенно
•сложная с?ть, въ которой индивидуальный
лзм?ненія сами по себ? играютъ роль
совершенно пассивную. Они представляютъ не
первичныя явленія, а результата приспособ-
ленія къ несходнымъ вн?шнимъ условіямъ,
тогда какъ законъ насл?дственности есть
законъ коренной, непосредственно связанный
только съ фактомъ д?торожденія. Вся тео-
рія Дарвина исчерпывается взаимными от-
яошеніями двухъ законовъ: приспособленія
ж насл?дственности. Законъ
насл?дственности, будучи совершенно изолированъ, пред-
нисываетъ каждому организму
воспроизводить только подобныхъ себ? потомковъ. Съ
другой стороны, изолированный законъ при-
снособленія говорить, что каждый организмъ
отличается отъ своихъ родичей. Сплетеніе
.этихъ двухъ законовъ породило въ теченіе
милдіоновъ л?тъ то изумительное, сколько бы
мы гипотетически ни принимали первичныхъ
формъ органической жизни, разнообразіе
растительной и животной жизни, въ которомъ
жамъ нын? такъ трудно осмотр?ться. Раз-
сматривать процессы приспособленія и на-
сл?дственной передачи отд?льно мы можемъ
только теоретически и условно, какъ
теоретически и условно принимаются въ геомет-
ріи математическія точки, линіи, плоскости.
Ж даже такое условное изолированіе
возможно только для процесса наследственной
передачи, потому что мы можемъ мысленно
устранить вліяніе разнородной среды; тогда какъ
отвлечь процессъ приспособленія, разсматри-
вать его отд?дьно отъ закона насл?дственности
мы (въ общей картин? исторіи природы илиис-
торіи челов?чества) не въ сидахъ, ибо для этого
пришлось бы устранить самый фактъ
д?торожденія, т. е. самый фактъ исторіи. Дал?е,
будучи закономъ бол?е сложнымъ, такъ какъ
онъ обнимаетъ взаимод?йствіе между орга-
низмомъ и разнообразной, разнородной
средой, законъ приспособленія поддежитъ
гораздо бол?е многостороннему язм?няющему и
регулирующему вм?шательству челов?ка,
ч?мъ простой законъ насл?дственности.
Возможность прямого вдіянія челов?ка на
наследственную передачу ничтожна въ сравненш
съ возможностью вдіянія его на обстановку
(въ самомъ обширномъ смысл?), т. е. на при-
способленіе. Въ силу закона консервативной
насл?дственности (lexhereditatis conservativae
Геккеля) организмъ ц?ликомъ воплощается
въ своихъ потомкахъ, и если бы д?йствовалъ
только одинъ этотъ законъ, изм?няемость ви-
довъ оказалась бы немыслимою. Но вліяніе
изм?нившихея условіі жизни влечетъ за
собою и изм?ненія организма, которыя вновь
передаютсяпотомству на-ряду сънасд?дствен-
ньгми признаками родителей (lex hereditatis
adaptatae). Изъ всего этого сл?дуетъ, что іе-
геръ совершенно неосновательно раздуваетъ
значеніе закона индивидуальныхъ изм?неній,
умалчивая въ то же время о закон? насл?д-
ственной передачи. Только благодаря этой
односторонности, іегеръ и можетъ
противополагать генеалогическій прннципъ еврейскаго
общества излюбленному имъ прпнцпу разд?-
ленія труда, тогда какъ на самомъ д?л? они
переплетаются тысячами нитей. Прежде
всего они другъ другу нисколько не м?шаютъ;
ибо если природа и исторія раздробятъ насе-
леніе данной м?стности вертикально, т. е.
установить обособленный національныя и
племенныя единицы, единицы
генеалогическая, то внутри этихъ единицъ могутъ безпре-
пятственно существовать и горизонтальный
перегородки по принципу разд?ленія труда,
т. е. единицы сословныя, профессіональныя
и т. д. іегеръ не различаешь этихъ горизон-
тальныхъ и вертикальныхъ д?леніі, что им?-
етъ смыслъ только съ изв?стной общей точки
зр?нія, на которую іегеръ не становится.
Онъ ухитряется и противополагать принципъ
генеалогическій принципу, разд?ленія труда и
въ то же время самымъ грубымъ образомъ
ихъ см?щивать. Такъ на стр. 118 онъ
говорить о еврейскихъ «erbliche Kasten>, а въ
выноск? зам?чаетъ: «oder Stammen, wie die
deutsche Nation bis vor Kurzem>.
Kaste—каста, сословіе, и Stamm--племя,—это дв?
вещи различный. Единство Германіи даже
бол?е широкое, ч?мъ теперешнее, еще отнюдь
не ручается за уничтожение горизонтальныхъ
перегородокъ. Дал?е каждое индивидуальное
изм?неніе стремится упрочиться путемъ на-
сл?дственной передачи въ потомств?, вм?сг?
съ ч?мъ принципъ разд?ленія труда, соотв?т-
ствующій закону индивидуальныхъ изм?не-
ній, постепенно переходить въ принципъ
генеалогическій, соотв?тствующій закону на-
сд?дственности. Въ обществ? этотъ переходъ
можетъ встр?тить особенно благопріятствую-
щія усдовія тогда именно, когда въ обществ?

191
сочиненія н. к. михайловскаго.
192
разд?леніе труда сд?лало значительные усп?-
хи. IIjiit этомъ генеалогическій принципъ
можетъ м?нять свою подкладку, см?нпть гербъ
на золото, но это не м?шаетъ ему оставаться
генеалога ческпмъ. іегеръ можетъ сколько
угодно толковать, что «общность пропсхожде-
нія не есть ручательство за сходство органпз-
мовъ», но закона насл?дственности онъ не
имііетъ никакого права вычеркивать изъ
своихъ разсчетовъ. Сама по себ? общность про-
нсхожденія есть самое в?рное н единственное
ручательство за сходство организмовъ.
Ручательство это теряетъ свою силу только
практически, въ связи съ пзм?неніемъ условій
жизни. Приводимые іегеромъ факты, что у
умнаго отца можетъ быть глупый сынъ и проч.,
ровно ничего не доказываютъ и ровно ни къ
чему не обязываютъ. Во-первыхъ, нмъ можно
противопоставить милліоны
противоположных!, фактовъ. Во-вторыхъ, на нпхъ сл?дуетъ
смотрілъ либо какъ на исключеніе («всего раз-
умн?е смотр?ть на насл?дственную передачу
всякаго любого признака, какъ на правило, а
на непередачу его, какъ на исключеніе»—
Дарвпнъ), либо какъ на продукты закона
скрытой или перемежающейся насл?дственности,
либо какъ на результаты прпспособленія. Въ
первомъ случа? они ничто, во второмъ зави-
сятъ отъ игнорнруемаго іегеромъ закона, въ
третъемъ могутъ быть въ изв?стной м?р?
регулированы, лредставляютъ тл?ющій уголь,
который можетъ быть залитъ водой, а можетъ
быть и раздутъ до того, что при благопріят-
ныхъ условіяхъ произведетъ ц?лый пожаръ.
Раздііленіе труда несомн?нно играетъ въ этомъ
отношеніи роль м?ховъ и путемъ поб?ды
прогрессивной насл?дственности надъ насл?д-
ственностью консервативной можетъ только
поднять постепенно, втеченіе множества по-
кол?ній, признаки индивидуальные до степени
признаковъ видовыхъ. іегеръ полагаетъ, что
разд?леніе труда составляетъ результатъ ин-
дивидуальныхъ изм?неній. Такъ думадъ и
Платонъ. Адамъ Смитъ полагалъ, напротивъ,
что разд?леніе труда есть источнпкъ
неравенства. Споръ этотъ, поднятый до гипотетиче-
скаго момента появленія разд?ленія труда и
неравенства, если не теоретически, то
практически можетъ быть уподобленъ знамени-
тымъ пререканіямъ о томъ, что прежде
появилось на св?тъ: курица пли яйцо? Онъ можетъ
быть даже им?етъ свою ц?ну въ качеств?
умственной гимнастики, но практически
совершенно безплоденъ. Отправляясь отъ
факта индивидуальныхъ изм?неній, іегеръ,
желая поразить генеалогический принципъ и
возвеличить принципъ разд?ленія труда,
приходить къ столь трудно постижимой путани-
ц?, что мы боимся, какъ бы читатели не
заподозрили нашу вышеприведенную цитату въ
нев?рностп перевода. Вотъ собственныя
слова Ierepa: «Der Sohn eines intelligenten Va-
ters kann ein sehr unintelligenter Mensch"
sein, der Sohn eines Vaters, der eine bestimm-
te Befahigung hat, kann eine Befahigung
nach einer ganz andern Bichtung aufweisen,
und die gleichen Unterschiede finden sich
z-wischen Geschwistern. Nun besteht in aller
Welt die Organisation darin, dass Gleicharti-
ges verbunden und Ungleichartiges gesondert
wird, wo nicht—geht eine Menge Kraft, wie
man sagt, durch Reibung verloren und ein
solches Ganze ist offenbar weniger beiahigt
zu Angriff und Vertheidigung, als ein aus
Gleichartigem Zusammengesetztes» (117)-
Одно изъ двухъ: или это отрицание семьи,
какъ ц?лаго, весьма стойкаго въ борьб? за
существованіе,—что такъ старался доказать
іегеръ выше; или это отрицаніе расчлененнаго.
по принципу разд?ленія труда общества съ.
той же точки зр?нія устойчивости въ
борьб?—что іегеръ такъ старается доказать на,
всемъ протяженіи своихъ размышленій.
Можно даже сказать, что это отрицаніе и того,
и другого; ибо ни генеалогический принципъ,
ни принципъ разд?ленія труда не даютъ
общества равныхъ, сходныхъ членовъ. Но во-
всякомъ случа? первый стоитъ въ этомъ
отношеніи гораздо выше. Разбросать семью,
родъ, племя, народъ по закоулкамъ
индивидуальныхъ изм?неній, подхваченныхъ и раз-
дутыхъ разд?леніемъ труда,—это не особенно*
выгодно. А главное, іегеръ все забываетъ за-
конъ насл?дственности и связанное съ нимъ.
превращеніе принципа разд?ленія труда въ-
принципъ генеалогическій. Древніе римляне
очень хорошо понимали, что «servi autnasce-
bantur, autfiebant»; нашимъпредкамъ также
было изв?стно, что <рабы рождаются или бы-
ваютъ; рождаются, иже отъ нашихъ рабынь,
прибывающе намъ; бываютъ иже отъ языче-
скаго закона, рекше отъ пл?на рабынямъ су-
щимъ». И неизв?стно это только Густаву іе-
геру. Легко,конечно,сказать, что въ обществ?
по типу разд?льнаго труда, въ
противоположность генеалогической общественной
организации, н?тъ <насильственнаго навязыванія
челов?ку какого-нибудь д?ла только потому,
что его отецъ занимался этимъ д?ломъ».
Конечно, никто не навязываетъ мужику его му-
жицкаго д?ла только потому, что его отецъ
занимался этимъ д?ломъ; никто не навязываетъ.
сыну нищаго нищенскаго промысла; никто не.
требуетъ, чтобы рабочій непрем?нно отда-
валъ своихъ д?тей на фабрику. Каждому изъ-
нпхъ предоставляется полная свобода д?й-
ствія; хочешь возд?лывать вм?сто земли
науку—вотъ гимпазія, университета, академія;
хочешь—занимайся торговлей,
промышленностью; хочешь—отдохни отъ борьбы за
существованіе за роялемъ, передъ мольбер-
тоыъ—никто не препятствуетъ. И, д?йствж-

193
ТБ0Р1Я ДАРВИНА И ОБЩЕСТВЕННАЯ НАУКА.
194
тельно, кто же препятствуетъ? Густавъ іегеръ,
по крайней м?р?, нисколько не
препятствуетъ...
Еще два слова, п мы покончишь съ іеге-
ромъ. Въ остальной части своей книги онъ
подходить съ ы?ркой пригодности въ борьб?
за существованіе къ н?которымъ религіоз-
ньгмъ догматамъ и разсыатриваетъ, какъ ору-
жіе въ борьб?, в?ру въ безсмертіе души, въ
чудеса, христіанское представленіе о Бог? и
проч. Одинъ н?мецкій журналъ выразился по
поводу этнхъ его поразнтельныхъ размышле-
яій такъ: «Dr. іегеръ показалъ только, ка-
кимъ ооразомъ дарвинпстъ можетъ
примирился съ теологіей, но не наоборотъ». На
это іегеръ отв?чаетъ: «Это д?ло не мое, а
теологовъ. Чтобы примириться съ религіей, я
серьезно и старательно изучалъ Священное
Шсаніе. Если они также серьезно и
старательно будутъ изучать теорію Дарвина, и они
съ нею примирятся». Мы съ своей стороны
зам?тимъ только, что Dr. іегеръ ничего не
показалъ, кром? своего ночного колпака.
Чтобы показать читателю характеръ
соображений іегера, мы прпведемъ одинъ прим?ръ.
Безсмертіе души — говорить онъ — съ
научной точки зр?нія не существуетъ, но, какъ
орудіе въ борьб? за существованіе, в?ра въ
безсмертіе души можетъ служить хорошими
шпорами для <Gefuhlsmenschen>, побудить
ихъ и къ усовершенствовав!!), и къ самопо-
жертвованію. И въ этомъ ея практическое
оправдаиіе. Что же касается до «Verstands-
menschen» въ род? самого Густава іегера, то
они должны укр?плять эту в?ру, сами
оставаясь однако вн? ея вліянія. Впрочемъ, фер-
штандсменшъ іегеръ утверждаетъ, что онъ
какъ-то даже и въ собственной голов? можетъ
единовременно удержать оба эти воззр?нія.
Такое «примиреніе съ религіей»
отвратительно со вс?хъ возможныхъ точекъ зр?нія. Оно
представляетъ, однако, вполн?
удовлетворительный королларій къ возвеличенію
принципа разд?ленія труда: в?ра для однихъ и
нев?ріе для другихъ, для однихъ одно міросо-
зерцаніе, для другихъ —другое, или два вза-
имно-исключающіяся міросозерцанія въ
одной голов?, два разныхъ челов?ка въ одномъ
челов?к?, — что можетъ быть пригодн?е для
іегеровскаго идеала — муравьиной кучи, гд?
уже есть плодовитые и безполые, рабы и
господа? Омерзительность измышленій іегера
н?сколько услащается его изумительною
наивностью. «Теорія Дарвина и ея отношеніе
къ релпгіи и морали» очень напоминаетъ на-
д?лавшую въ свое время много шума книгу
изв?стнаго гёттингенскаго физіолога Вагнера
(«Ueber Wissen und Glauben, mit besonderer
Beziehung zur Zukuni't der Seelen. Fortsetzung
der Betrachtungen iiber Menschenschopfung
und Seelensubstanz, Gottingen>, 1854 г.).
Соч. н. к. михайіовскаго, т. I.
Сходства много и въ пріемахъ, и въ самыхъ
положеніяхъ. И мы закончимъ нашу статью
отзывами Лотце и Вирхова о книжк? Вагнера.
«Трудно — говорить первый — успокоиться
на пришщпіальномъпротивор?чіидвухъ міро-
созерцаній и признавать научную
невозможность религіозною необходимостью. Можно
сознавать недостаточность научныхъ доказа-
тельствъ въ пользу безсмертія души и все-
таки в?р'овать въ него; но быть уб?жденнымъ
въ невозможности безсмертія иди свободы
воли и въ то же время требовать, чтобы въ
нихъ в?ровали, — это безсмысленная игра.
На что же посл? этого наука, если она
можетъ допустить существованіе въ насъ
единовременно и въ продолженіе всей жизни двухъ
различныхъ направленій мысли въ род? того,
какъ колеса и зубцы машины д?йствуютъ
каждый по-своему, не им?я другъ объ друг?
понятія? Такое разд?леніе мн?ній—безсмыс-
лица. Еслибы оказалось, что знанія наши ис-
ключаютъ тотъ или другой моральный посту-
лятъ, то можно спасти то или другое, но во
всякомъ случа? что-нибудь одно». Вирховъ
говорить: «Немногіе натуралисты будутъ въ
состояніи поставить свои религіозныя и науч-
ныя уб?жденія въ совершенную
независимость другъ отъ друга и вести себя въ
различное время различно. Большинство не вы-
держитъ и постарается привести свои
воззр?нія къ единству». Отзывы эти были
высказаны еще по поводу первыхъ упражненій
Вагнера въ «двойной бухгадтеріи» въ 1852 г.,
въ«Аугсбургской Всеобщей Газет?». Вагнеръ
приводить ихъ въ своей книг?, откуда мы ихъ
и заимствуемъ. Лотце и Вирховъ выражаются
очень сдержанно, быть можетъ въ уваженіе
прежнихъ научныхъ заслугъ Вагнера. Не
такъ отд?далъ его бол?е пылкій Фогтъ (<Koh-
lerglaube und Wissenschaft», 1855 г.).
Любопытно, что іегеръ совершенно ув?-
ренъ, что онъ водрузилъ какое-то собственное
знамя; такъ прямо и говорить — «водрузилъ.
знамя». Читатель видитъ, что онъ водрузилъ.
свой ночной колпакъ.
II. Теорія Дарвина и телеолоіія *)к
I.
Каждому изъ васъ, читатели, можетъ быть
не разъ на своемъ в?ку приходилось
испытать то тревожное, непос?дное состояніе духа,
когда челов?ку кажется, что вс? встр?чные
обращаютъ на него особенное вниманіе, что
мысли и глаза вс?хъ и каждаго устремлены
въ его сторону. Такъ иного, если ему
случится явиться въ обществ? безъ галстуха,
неотступно пресл?дуетъ мысль, что безпорядокъ
его костюма немедленно зам?тятъ, что все
*) 1870 г. мартъ.
7

195
сочипенія н. к. михайловскато.
196
общество только и д?да д?лаетъ, что смотритъ
на его шею. Такъ св?же-испеченный прапор-
щикъ гордо шагаетъ по улпц?, будучи твердо
ув?ренъ, что его новенькіе эполеты соста-
вляютъ фокусъ, въ которомъ сходятся вс?
взгляды и помышленія. Такъ
мелочно-самолюбивый писатель въ глубин? души своей
непоколебимо уб?жденъ, что каждая его строчка
им?етъ великое значеніе и должна приковать
къ себ? общее внпманіе. Такъ есть
мономаны, предполагающіе, что имъ со вс?хъ сто-
ронъ грозить опасность, что каждый норовитъ
имъ насолить, унизить нхъ, наконецъ даже
покуситься на ихъ жизнь. И челов?ку
кажется обыкновенно въ такихъ случаяхъ, что
онъ д?йствительно составляетъ предметъ об-
щаго вниманія — благосклоннаго или враж-
дебнаго. Онъ не только съ удовольствіемъ или
со страхомъ ждетъ случая сд?латься средото-
чіемъ взглядовъ, помышленій, чувствъ, д?й-
ствій, но истолковываетъ въ этомъ смысл?
каждый шагъ, каждое движеніе всякаго встр?ч-
наго и готовъ приплести къ д?лу своей
личности даже «чиновника совершенно посто-
ронняго в?домства».На д?л? такое всеобщее
вниманіе выпадаетъ на долю очень немно-
гихъ, а потому указанному психическому со-
стоянію сплошь и рядомъ приходится
сталкиваться съ фактами, столь осязательно
свидетельствующими о его несоотв?тствіи д?йстви-
тельному ходу вещей, что перетолковать ихъ
не представляется никакой возможности. Въ
такомъ случа? чедов?къ, одержимый в?рою
въ центральность своего положенія, либо чрез-
м?рно радуется самымъ естественнымъ и обы-
деннымъ событіямъ, либо чрезм?рно
печалится о вещахъ не мен?е простыхъ и ес-
тественныхъ. Такъ, если отсутствія галстуха
очевидно никто не зам?тилъ, то влад?лецъ
обнаженной шеи готовъ прив?тствовать это про-
исшествіе, какъ пзъ ряда вонъ выходящее.
Такъ какой-нибудь плохой виршепдетъ, раз-
считывающій на всеобщія похвалы, него-
дуеть на встр?чаемое имъ равнодушіе, хоть
равнодушіе это есть явленіе совершенно
законное и естественное. Въ болыпинств? слу-
чаевъ, однако, виршепдетъ этого явленія оц?-
нить не можетъ и видитъ въ немъ не просто
равнодушіе, а нам?ренное пресл?дованіе его
личности. Въ н?которыхъ душевныхъ бол?з-
няхъ эта чисто личная нота достигаетъ
совершенно уродливой звучности: челов?къ слы-
шитъ одобреніе или неодобреніе себ? въ
скршг? колесъ, въ завываніяхъ в?тра, въ
шум? волнъ и проч. Если мы вздумаемъ
анализировать то охватывающее все существо
челов?ка предвзятое мн?ніе, которое
заставляете его смотр?ть на весь окружающій міръ
подъ такимъ острымъ угломъ, то найдемъ, что
элементы его крайне б?дны содержаніемъ со-
чувственнаго опыта. Только у людей, психи-
ческій аппаратъ которыхъ сложился
совершенно въ сторон? отъ чужихъ радостей и
горестей, или только въ такіе моменты, когда
наши личные интересы совершенно засло-
няютъ отъ насъ интересы сос?дскіе, можетъ
явиться подобная сл?пая ув?ренность въ
центральности своего положенія. Если вы
явились въ общество не для того только,
чтобы себя показать, отсутствіе галстуха
отнюдь не смутить васъ въ такой м?р?,
и вы нав?рное посл?дній зам?тите этотъ
небольшой безпорядокъ своего туалета. Если
писатель им?етъ какую-нибудь общую хотя
бы съ небольшою группою людей ц?ль, а не
ушелъ весь въ свою собственную личность,
то хотя его и можетъ огорчить невниманіе
къ его работамъ, но онъ будетъ знать себ?
ц?ну: онъ не о себ? думаетъ, когда пишетъ,
не на свою личность желаетъ обратить
вниманіе общества, а на т? свои мысли,
который счптаетъ хорошими, в?рными,
справедливыми, полезными.
Тревожное состояніе духа челов?ка, ушед-
шаго въ себя и рекомендующаго свою
личность особенному покровительству или
особенному пресл?дованію со стороны окружаю-
щаго міра, принимаетъ иногда явно патоло-
гическія формы, сопровождаясь иллюзіями и
галлюцинаціями. А не разъ уже было зам?-
чено многими антропологами, что между н?-
которыми патологическими явленіями въ сре-
д? современной цивилизаціи и явленіями
первобытной жизни челов?ка можетъ быть
установленъ весьма плодотворный паралле-
лизмъ. Хотя мы и не совс?мъ разд?ляемъ
мысль объ этомъ паралделизм? въ томъ об-
щемъ вид?, въ какомъ она обыкновенно
высказывается, но указанные нами психологи-
ческіе факты могутъ, кажется, отчасти
способствовать уясненію первыхъ ступеней че-
лов?ческой исторіи. Голый, грязный, одино-
кій первобытный чедов?къ, только что став-
шій челов?комъ, еще не изв?давшій
ничего, кром? своихъ личныхъ желаній и
потребностей, естественно въ продолженіе всей
своей жизни долженъ находиться въ тревож-
номъ эгоцентрическомъ настроеніи. И безъ
сомн?нія, источникъ того страннаго явленія
въ жизни дикарей, которое изв?стно,
благодаря многимъ наблюдателями подъ именемъ
пантофобіи (всебоязнь), дежитъ въ слабомъ
развитіи кооперации ималомъ количеств? ощу-
щеній и впечатл?ній сочувственнаго опыта.
Представьте только себ? этого дикаго дву-
ногаго зв?ря, въ которомъ уже копошатся,
однако, челов?ческія мысли; представьте его
себ? среди роскошной тропической природы,
полной страшныхъ и восхитительныхъ зву-
ковъ, полной опасностей и въ то же время
щедрой до роскоши, или среди холода и мрака
с?вера, гд? воетъ лед?нящій в?теръ, гд? ст?-

197
ТЕ0Р1Я ДАРВИНА И ОБЩЕСТВЕННАЯ НАУКА.
198
дятся безконечныя сн?жныя равнины. И
среди всего этого ведичія, среди этихъ ужа-
•совъ и роскоши, среди этого царства холода
и голода движется и живете чедов?къ. Онъ
«льгшитъ рокотъ грома, шумъ прибоя волнъ,
вой в?тра, шумъ вершинъ деревьевъ въ дре-
мучемъ д?су, въ который онъ вступаетъ,
боязливо оглядываясь до сторонамъ и
прислушиваясь къ каждому шелесту. Что это за
-звуки? Отв?тъ у него готовъ. Онъ знаетъ,
какіе отт?нкп принимаетъ его собственный
голосъ, когда онъ доволенъ пли недоволенъ,
когда ему хочется ?сть или когда онъ на-
?лся; онъ ловить жалкія аналогіи и
воздвигаете на нихъ ц?лое міросозерцаніе. Чело-
в?къ создаетъ себ? боговъ по образу и
подобию своему. Но если громовой ударъ озна-
чаетъ чей-то гн?въ, то на кого онъ обра-
щенъ и кому утрожаетъ? Кому! Разв? этотъ
двуногій зв?рь знаетъ что-нибудь кром?
самого себя? разв? онъ можетъ принять въ
еоображеніе, что тутъ же, въ двухъ шагахъ
?тъ него, такой же двуногій зв?рь принялъ
тотъ же ударъ грома на свой счетъ, а тамъ
дальше третій двуногій зв?рь со страхомъ от-
«кочилъ отъ куста, въ которомъ послышался
-злов?щій шумъ колецъ зм?инаго хвоста, и
что въ голов? этого третьяго двун'огаго зв?ря
уже смутно мерцаетъ такое же
эгоцентрическое р?шеніе вопроса о значеніи этого
шума? Разв? этотъ двуногій зв?рь не тотъ
же св?тскій челов?къ безъ галстуха, не тотъ
же св?же-пспеченный прапорщикъ, не тотъ
же мелкотравчатый, но самолюбивый
писатель, который весь ушедъ въ себя и ничего
кром? своей собственной личности не знаетъ,
не видитъ и не нонимаетъ?
• Въ теченіе множества в?ковъ раздвигается
мало-по-малу путемъ коопераціи личное
существование первобьггнаго челов?ка. Онъ
сознаете солидарность своихъ интересовъ съ
интересами своей семьи, рода, племени и т. д.,
научается переживать чужую жизнь, и его
тедеологія становится шире. Характеръ ея,
однако, еще долго не изм?няется, т. е. долго
еще челов?къ предоставляется
исключительному покровительственному или враждебному
вниманію окружающаго міра. Если эта
объективно-антропоцентрическая телеологія пре-
терп?ваетъ какія-либо пзм?ненія, то не ка-
чественныя, а только количественный. Смотря
по ходу историческихъ событій, средоточіе
природы, предметъ особеннаго вниманія вся-
кихъ естественнъгхъ и неестественныхъ силъ,
то расширяется, то суживается, т. е.
уменьшается пли реличивается число
кооперирующих^ находящихся подъ покровнтель-
«твомъ одн?хъ и т?хъ же силъ. Маркъ-Авре-
лій воюетъ съ маркоманами; при этомъ ему
однажды совершенно неожиданно помогаетъ
Дождь; находящееся въ войск? Марка-Авре-
лія христіане ггриписывають эту помощь сво-
имъ молитвамъ, язычники и самъ Маркъ-
Аврелій—благости Юпитера. ?разивулъ идеть
освобождать А?ины отъ ига тридцати тира-
новъ; войско ?разивула видитъ передъ
собой блестящій метеоръ: то пламя,
ниспосланное богами для осв?щенія пути, неизв?ст-
наго врагамъ. И т. п. *). Въ своихъ по-
сл?днихъ «Опытахъ» Максъ-Миллеръ
различаете троякаго рода касты: этнологическія,
политическія и профессіональныя. (Essays
von Max Muller. Leipzig, 1869. В. II. Es.
XXVII «Kaste», p. 285). Арійцы и судра въ
Индіи, б?лые и негры въ Америк? и т. п.
суть представители этнологически обособлен-
ныхъ грушгъ, т. е. касты состоятъ зд?сь изъ
различныхъ расъ. Этнолог.ическій элементъ
ведетъ къ установленію только двухъ касты
поб?дителей и поб?жденныхъ, рабовъ и гос-
лодъ. Зат?мъ въ обществ? начинается борьба
партій, результатомъ которой являются
касты политическія, каковы патриціи и
плебеи въ древнемъ Рим?. Политический
элементъ дробить обыкновенно общество на три
группы, обособляя изъ массы народа
военную аристократію и духовную іерархію. Такъ
въ Индіи, наряду съ этнологическими
кастами арійцевъ и судровъ, сами арійцы
распадаются на браминовъ, кшатріевъ или
воиновъ, и ваисіев.ъ или простыхъ гражданъ.
Естественнымъпродолженіемъи дальн?йшимъ
развитіемъ политической касты является
каста профессіональная. Каждая этнологическая,
политическая и профессіональная группа
придаете, себ? особенное значеніе и признаеть
своихъ членовъ достойными исключительнаго
вниманія боговъ. Максъ Мюллеръ приводить
н?которые военные гимны арійцевъ, въ кото-
рыхъ не знаешь чему удивляться:
безграничной ли ненависти къ судрамъ, или
объективному антропоцентризму, насквозь
проникающему эти страшныя п?сни. Т? же
элементы враждебности и в?ры въ
центральность своего положенія сквозятъ въ каждой
строк? древнихъ разсказовъ о безпощадной
войн? между браминами и кшатріями. Но
ходъ исторіи можетъ то сгладить кастовыя
перегородки и дать перев?съ принципу
простого сотрудничества, то усугубить эти
перегородки и установить ярко выраженное раз-
*) Pour rattacher a l'intervention divine un eve-
nement rare, ou arrive dans une circonstance
opportune, suffira soit de la passion violente qui veut
associer a son dclire la nature entiere, soit de la
flatterie qui appele le Ciel au secours des princes
ses representants sur la terre, soit enfin du
sentiment religieux qui arme contre le crime et le vice
une vengeance surnaturelle, et, par une assistance
merveilleuse, seconde les desseins de l'homrae juste
et les efforts de l'innocence opprimee. (Des
sciences occultes ou essai etc., par E. Salverte, 3 6d.
Paris, 1856, p. 63).
7*

199
сочиненія н. к. михайловскаго.
20О
д?леніе труда. Сообразно этимъ колебаніямъ
въ развптіи и историческихъ формахъ
кооперации, изм?няются и направленіе и
интенсивность объективно - антропоцентрической
т?леологіи. Она- достигаетъ высшей ступени
своего развитія, когда центромъ природы
признается не та или другая этнологическая,
политическая или профессіональная каста, а
все челов?чество, челов?къ вообще. Таково
высокое ученіе Будды. Выше этого
объективно-антропоцентрическая телеологія
подняться не можегь. И за этинъ посл?днямъ
количественньшъ пзм?неніемъ первобытной
телеологіи идетх пзм?неніе уже
качественное. Рушится посл?дняя соломинка, за
которую хватается утопающій антропоцентризмъ,
и оказывается, что
...unfuhlend
1st die Natur:
Es leichtet die Sonne
Ueber Bos und Gute... (Гете).
Знаніе, наблюденіе окружающихъ явленій
уб?ждаютъ челов?ка, что природа отнюдь не
выражаетъ особенной заботливости къ его
судьб?. Но сама додумавшаяся до этого
отрицательная результата мысль челов?ческая
находится подъ вліяніемъ формы коопераціи
п, охваченная со вс?хъ сторонъ эксцентри-
ческимъ общественнымъ строемъ, т. е. коопе-
раціей разд?льнаго труда, воздвигаетъ новую
телеологію, — телеологію эксцентрическую.
Мы говорили уже о судьбахъ челов?ческой
мысли подъ вліяніемъ разд?ленія труда. Мы
вид?ли, что, вм?ст? съ окончательньшъ прак-
тическимъ распаденіемъ труда на трудъ
умственный и физическій, теоретически
челов?къ разрубается на дв? части; что, дал?е,
наука и философія стремятся разб?жаться въ
разныя стороны, т. е. происходить
практическое распаденіе и въ сфер? спеціалистовъ
умственной деятельности. Какъ представители
умственнаго труда и труда физическаго всту-
паютъ между собою въ страшную, хотя и не
всегда кровавую борьбу за существованіе,
такъ борятся между собою и представители
науки и философіи. Одни зарываются въ
мелочи, не пытаясь связать ихъ въ одно ц?лое,
л съ презрительною улыбкою противопостав-
ляютъ эмпприческимъ путемъ добытые
грошовые результаты пропзвольнымъ трансценден-
тальнымъ обобщеніямъ метафизической
философіи. Метафизики, съ другой стороны, не
мен?е презрительно смотрятъ на этпхъ жал-
кихъ труженпковъ, на этихъ <рабовъ чувствъ
ц опыта» и тщатся объяснить и обнять
вселенную чистою (отъ прим?си чувственныхъ
воспріятій) мыслію. Эксцентризмъ,
распаденіе челов?ка на самостоятельные и
враждебные другъ другу осколки, забпваетъ однихъ и
разбпвастъ другихъ. Забитые не см?ютъ
поднять глаза къ небу, разбитые не
оглядываются на землю. Особенность эксцентрическаго
періода развитія мысли состоитъ, какъ мы
вид?ли, въ попыткахъ половинчатыхъ, раз-
рубленныхъ людей отр?шиться отъ своего-
эмпирическаго содержанія. Одни считаютъ
возможньгмъ обойтись безъ всякой теоріиг
другіе,наоборотъ—строить теоріи помимо
опыта и наблюденія. На д?л?, однако, и то, и
другое оказывается одинаково невозможным^
ибо, какъ ни много сд?лала исторія для того,
чтобы раздробить челов?ка, но онъ всетаки
представляетъ единое ц?лое, и мысль связана
съ чувственными воспріятіями неразрывною
ц?пью. Данныя опыта необходимо
группируются въ изв?стномъ порядк?, т. е. обиб-
щаются, теоретизируются, а теоріи
необходимо вытекаютъ изъ данныхъ опыта и
наблюденія. Все д?ло въ томъ, что, какъ говорить
Геккель, < чистые эмпирики довольствуются
неполною и неясною, ими самими несознавае-
мою философіею, а чистые философы—столь
же неудовлетворительною эмпиріею» *). Такъ-
строго обозначены границы челов?ка и такъ
тщетны наши усилія вырваться изъ нихъ въ
ту или другую сторону. Поэтому нельзя
полагаться на ув?ренія спеціалистовъ-эмпири-
ковъ, будто они не придерживаются никакой
философіи; хотя философія эта, по всей в?-
роятности, очень бл?дна и жалка, но она
несомненно существуетъ. Точно также нельзя
в?рить и метафизикамъ, утверждающимъ, что.
*) „Im Grande freilich gestaltet sich das that-
sachliche Verbaltniss iiberall so, dass die reinea
Empiriker sich mit - einer unvollstandigen und
unklaren, ihnen selbst nicht bewussten Philosophie,.
die reinen Philosophen dagegen mit einer ebea
solchen, unreinen und mangelhaften Empirie be-
gnugen". (Generelle Morphologie der Organismen.
I, 73.
„Zwei Wege sind es, auf denen die Naturwis-
senschaft gefordert werden kann: Beobachtung-
und Reflexion. Die Forscher ergreifen meistens-
fur den einen von beiden Partei. Einige verlangen
nach Tbatsachen, andere nach Resultaten und
allgemeinen Gesetzen, jene nach Kentniss, diese-
nach Erkentniss, jene mochten fur besonnen, diese
fur tiefblickend gelten. Gliicklicherweise ist der
Geist des Menschen selten so einseitig ausgebildet,
dass es im moglich wird nur den einen Weg der
Forschung zu gehen, ohne auf den anderen Rtick-
sicht zu nehmen. Unwillkurlich wird der Verach-
ter der Abstraction sich von Gedanken bei
seiner Beobachtung beschleichen lassen; und nur in
kurzen Perioden der Fieberhitze ist sein Gegner
verm6gend sich der Speculation im Felde der Na-
turwissenchaft mit volliger Hintansetzung der Er-
fahrung hinzugeben". (C. E. v. Bar. Zwei Worte-
ііцег den jetztigea Zustand der Naturgeschichte..
Konigsberg, 1821>
«Метафизики вс?хъ в?ковъ, пытавшіеся
построить эаконы вселенной умовакшючені?мъ отъ пред-
полагаемыхъ необходимостей нашей мысли, всегда
д?йствовали и могли д?йствовать, лишь
ревностно открывая въ своемъ ум? то, что сами
предварительно въ него вложили, и выпутывая ивъ.
своихъ идей то, что они сами сначала вцутали>..
(Дж.-Ст. Милль, «Система логики>, II, 307).

201
ТЕОР1Я ДАРВИНА И ОБЩЕСТВЕННАЯ НАУКА.
202
они добыли данныя своей философіи путемъ
чистаго, независимаго отъ чувственныхъ вос-
пріятій мышленія; хотя обобщенія пхъ
покоятся на очень плохо обсл?дованныхъ фак-
тахъ опыта и наблюденія, но несомн?нно выте-
каютъ изъ посл?дняхъ. И действительно.
Метафизики, обнимающіе чистою мыслью
вселенную, съ гордостью отворачиваются отъ
древняго предразсудка, ставившаго средото-
чіемъ природы челов?ческую
индивидуальную, реальную или юридическую, идеальную
личность. Предразсудокъ этотъ лежитъ у пхъ
ногъ, раздавленный усп?хамп знанія и
кооперации. Но съ презр?ніемъ попирая одну
историческую' форму телеологіи, метафизики
выставляютъ новую. «Н?тъ, —говорить экс-
центрикъ, — челов?къ не есть средоточіе и
ц?ль природы. Это жалкая, грубая,
эгоистическая телеологія. Изучая природу, мы
должны забыть, что мы люди, должны забыть свои
стремленія, желанія, нужды, и тогда мы увп-
димъ, что истинная, законная телеологія
состоять въ изысканіи целесообразности въ
природ? вообще, въ в?рованіи, что природа
осуществляеть собою некоторый предустав-
ленный планъ, не им?ющій одного опред?лен-
наго центра, но заран?е указывающей м?сто,
направленіе и силу д?йствія каждаго мал?й-
шаго атома. Отбросимъ предвзятое мн?ніе,
что природа заботится о насъ бол?е, ч?мъ о
зсакой-либо другой своей части; она осуще-
ствляетъ свои ц?ли не въ виду челов?ка, а
на каждомъ шагу, въ каждой пнфузоріи, въ
каждомъ кристал?>. Такъ говорить эксцен-
трикъ-метафпзикъ, рекомендуя свой выводъ,
какъ полученный путемъ созерцанія чистой
мысли. Нетрудно, однако, открыть т? вполн?
реальныя, опытно-наблюдательныя сваи, на
которыхъ построена эта эксцентрическая
телеологія. Нетрудно также показать, что, не
смотря на коренную разницу между этою те-
леологіею и телеологіею первобытныхъ людей,
об? он? им?ютъ гораздо бол?е общихъ чертъ,
ч?мъ можетъ показаться съ перваго взгляда.
Нетрудно, наконецъ, уб?диться и въ томъ, что
въ сдуча? эксцентрической телеологіи въ д?й-
ствительности не происходитъ никакого отре-
ченія отъ челов?ческихъ нуждъ, стремленій,
желаній, предвзятыхъ мн?ній, что самооболь-
щеніе коренится зд?сь только въ недостатк?
контроля сознанія.
При вид? обыкновеннаго маятника предо
мною поднимаются иногда, какъ бы вопло-
щенныя, н?которыя стороны исторіи челов?-
ческой мысли. Раздумывая о судьбахъ чело-
в?ческой мысли, я часто вспоминаю колеба-
нія маятника.
Если вывести маятнпкъ изъ спокойнаго со-
стоянія, т. е. отвести его на какое-нибудь
разстояніе, напрпм?ръ, вправо, то маятнпкъ
опигаетъ въ противоположную сторону, т. е.
вл?во, дугу, математически-равную (если не
принимать въ соображеніе д?йствія тренія и
сопротивления воздуха) высот?, на которую
вы его подняли, и опять устремится назадъ.
Съ исторіей челов?ческихъ мн?ній и взгля-
довъ происходитъ н?что въ томъ же род?,
особенно, если представить себ?, что
маятнпкъ, кром? колебательнаго, им?етъ еще
поступательное движеніе впередъ всею своею
поверхностью.
Было время, когда людп выходили на по-
едпнокъ, какъ на «судъ божій», для р?шенія
своихъ личныхъ вопросовъ. Они в?рплп, что
<пуля внноватаго найдетъ», что
божественные д?ятелп непрем?нно снизойдутъ до ихъ
домашнихъ д?лъ и дрязгъ, примутъ въ по-
едпнк? сторону праваго, дадутъ ему поб?ду и
поразять внноватаго. Прошли года, и эта
в?ра въ возможность и необходимость еже-
минутнаго вм?шательства божества въ челов?-
ческія д?ла исчезла: опытъ, наблюденіе и ко-
операція вырвали изъ-подъ нея почву;
объективно - антропоцентрическая телеологія въ
этой сфер? стушевалась. Но псторія вложила
новое содержание въ старую форму. Поеди-
нокъ, какъ судъ божій, псчезъ, но мы пм?емъ
поединокъ, какъ судъ чести. Уб?дившись, что
божество не сл?дитъ за каждымъ ихъ ша-
гомъ, люди создали себ? новое божество—
честь, и соціальный маятникъ поднялся
вл?во на высоту, равную высот? дуги, на
которую онъ быль поднять вправо процессомъ
образованія объективно - антропоцентриче-
скихъ понятій. Что розмахи маятника вправо
и вл?во равны между собою, хотя и про-
псходятъ въ протпвоположномъ направле-
ніи, въ этомъ нетрудно уб?диться. Что
такое дуэль, какъ судъ божій? Это, во-пер-
выхъ, испытаніе — кто правъ и кто
виновата, и современная дуэль, какъ судъ чести,
представляетъ то же самое: и тамъ и зд?сь
виноватъ погпбшій и правъ уц?л?вшій. Это,
во-вторыхъ, очпщеніе гр?ха передъ божест-
вомъ, какъ современная дуэль есть искупленіе
гр?ха передъ честью. Но въ первомъ случа?
д?ло предоставляется р?шенію ясно и ц?льно
представляемаго сверхъестественнаго, но че-
лов?ко-подобнаго существа, тогда какъ во
второмъ д?ло р?шается честью, то есть епе-
ціализированною, обособленною, отвлеченною
категоріею, частицею психическаго
механизма, оторванною отъ своего ц?лаго. Какъ
чистая истина, чистое искусство, абсолютная
справедливость, богатство для богатства, такъ
и честь дуэлиста—созданы однимъ и т?мъ же
процессомъ общественныхъ дифференцирова-
ній. И какъ вс? остальныя отвлеченный
категории, изъ которыхъ пытаются вывести какое-
либо практическое правило, честь въ дуэдаь-
номъ смысхЬ есть не что иное, какъ
возведете факта данной минуты въ принципъ, раб-

203
СОЧИНЕНЫ Н. К. МИХАЙЛОВСКАГО.
204
ско? покдоненіе эмпирическимъ формамъ
общественности. Челов?къ воображаетъ, что
онъ, идя на дуэль, отрекается отъ своихъ
чувствъ, помысловъ, отъ всей своей жизни, и
передъ нимъ, какъ одинокій маякъ, блеститъ
только одначесть. Но никакого отреченіятутъ,
очевидно, н?тъ: въ его понятіи о чести нев?-
домо для него самого сконцентрированы,
сдавлены вс? эмпирически! усдовія жизни,
среди которой онъ выросъ и которую онъ, пови-
димому, приносить въ жертву чести. Его по-
нятіе о чести относится къ его и окружающей
его жизни, какъ оттискъ печати на конверт?
къ самой печати. И зд?сь, какъ и въ другихъ
случаюсь эксцентризма, которые мы указали
въ другомъ м?ст?, голый фактъ, такъ сказать,
принцппіалпзируется, поднимается на высоту
и облекается туманомъ отвлеченной категоріи.
Зат?мъ въ самомъ ход? событій
предполагается изв?стная тенденція, стремленіе къ н?ко-
торой предопред?ленной ц?ли; именно въ слу-
ча? дуэли предполагается, что самъ исходъ
поединка отличить праваго отъ виноватаго.
Дал?е, логическая необходимость, не столь
очевидная въ вопрос? о поединк?, но не
оставляющая сомн?ній для самаго поверхностнаго
взгляда въ области теоретической мысли, вле-
четъ мысль къ созданію сверхъестественной,
но чувствующей, желающей и мыслящей по
образцу челов?ка личности, и этому
субъективному образцу придается объективное зна-
ченіе *). Можно-лп говорить объ отреченіи
мыслителя отъ своихъ челов?ческпхъ чувствъ
и желаній, и не должна-ли отразиться въ из-
сл?дованіи личность мыслителя со вс?ми ея
эмпирическимиусловіями,опред?леннымицси-
хііческими движеніями, когда, наприм?ръ,
Мпльнъ-Эдвардсъ прямо говорить, что онъ
смотритъ на природу, постоянно им?я въ виду
*) «Въ ведахъ, въ сочиненіяхъ и платони-
ковъ, и гегельянцевъ, мистицизмъ есть ни бол?е,
ни мен?е какъ приписываніе объективная
существовала субъективным* совданіямъ нашяхъ соб-
ственныхъ способностей, идеямъ или чувствамъ
нашего духа, и уб?жденіе, что, сторожа и
созерцая эти идеи собственнаго произведенія, духъ мо-
ясетъ читать въ нихъ происходящее во вн?шнемъ
мір?> (Милль,1 с, 313). «Сл?дствіе неспособности
отд?яять ясно вн?шній объектъ отъ мысли или
идеи его въ душ? очень полно и ясно проявляется
зъ суев?рныхъ в?рованіяхъ и обычаяхъ н?обра-
зованныхъ людей, по ?я результаты никакъ этимъ
не ограничиваются. Безъ преув?ллченія можно
сказать, что для того, чтобы просл?дить ихъ впол-
н?, потребовалось бы полное изученіе исторіи и
религіи> (Тайлоръ. Доисторическій бытъ чедов?ка
и начало дивилизаціи. М. 1868, 195). Повволю себ?
привести зд?сь сл?дующій довольно любопытный
чпиводъ изъ личной моей психической живнн. Мн?
¦было л?тъ шестнадцать, когда феномеаы сна и
-новид?ній обратили на себя мое особенное вни-
маніе. Ж думы объ этихъ явленіяхъ привели меня
къ такой космогоніи. Челов?къ состоитъ изъ т?ла
и души; когда мы сппмъ. то душа отд?ляется отъ
т?да и создаетъ разныя, хотя иногда и фантастиче-
вопросъ: какъ бы сталъ поступать челов?къ,.
еслибы ему предстояла задача построить
вселенную. (См. его Introduction a la zoologie
generate ou considerations sur les tendances de
la nature dans la constitution du regne
animal. Paris. 1853), Естественное д?ло, чтог
такъ-какъ каждое д?йствіе знаменитаго зоолога
управляется изв?стными стремленіями, им?етъ
изв?стную ц?ль, то, строго придерживаясь
своего плана объясненія природы, онъ неми
нуемо и въ ней долженъ усмотр?ть des
tendances и des causes finales. И онъ ихъ д?й-
ствительно усматриваетъ. Выкладывая передъ
читателемъ свою программу объясненія
природы, Мильнъ-Эдвардсъ только
наивно-откровенно передаетъ тотъ процессъ мысли,
который проходить красною нитью сквозь весь
эксцентрическій періодъ и который у другихъ
эксцентриковъ лежитъ подъ спудомъ. Люди
суть смертные боги, а боги—безсмертные
люди,—это изреченіе Гераклита справедливо не'
для одной древности и не для одного
объективно - антропоцентрическаго строя мысли.
Л?тъ двадцать до появленія «Происхождения
видовъ» Дарвина, вышла на англійскомъ язы-
к? книга неизв?стнаго автора «Сл?ды творе-
нія» (Vestiges of Creation), въ которой, такъ
сказать, предвосхищены н?которыя стороны
теоріиДарвина(у насъ, кажется, естьпереводъ
ея съ н?мецкаго перевода К. Фогта). Отрицая
неизм?няемость видовъ, неизв?стный авторъ
колеблетъ вм?ст? съ т?мъ, повиднмому, вс?.
основы телеологіи. Онъ утверждаетъ, что за-
конъ причинной связи и необходимости без-
контрольно царствуетъ во вселенной. Но вся
эта прекрасная аргументація, направленная
противъ телеологіи
объективно-антропоцентрической, вдругъ обрывается; авторъ
объясняет^ что возникновеніе матеріи было осо-
скія фигуры, но по образу и подобію нашему. Эти
образы, часть нашей души, живутъ своею
собственною, самостоятельною жизнью, они им?ютъ
реальное быті?. Мы ихъ творимъ, и живутъ они, только
пока мы не проснемся: тутъ имъ и конецъ. Мы
сами такія же твор?нія, созданы по образу и
подобію божію, мы не что иное, какъ божественный-
сновид?нія. Богъ влдитъ весь нашъ міръ во сн?. На-
чаломіра—когдаВогъ васнулъ, конецъ—когда Онъ
проснется, т. е. воплотится. Наше творчество ела-
б?е, потому что ужъ изъ вторыхъ рукъ оно. Но-
можетъ быть еще третья генерация: создаваемые
нами обраэы сами могутъ спать и творить. Зам?-
чательно, что передъ самымъ созданіемъ этой гран-
діозно-поэтической космогоніи, я былъ въ бол?з-
ненно сонливомъ настроеніи и спадъ очень много-
сл?доват?льно моя ребяческая фантавія въ бук-
вальномъ смысл? копировала Вога съ моего пси-
хическаго состоянія. Естественнымъ практиче-
скимъ выводомъ И8ъ зтой фантазіи была
обязанность какъ можно больше творить, т.-?. какъ-
можно больше спать. Но увы! — моя способность
спать по шестнадцати часовъ въ сутки немедленно-
исчезла, вм?ст? съ ч?мъ я сталъ вам?чать круп-
ныя прор?хи въ своей космогоніи...

205
ТЕОР1Я ДАРВИНА И ОБЩЕСТВЕННАЯ НАУКА.
206
быль творческимъ актомъ, даровавшимъ вм?-
ст? съ т?мъ матеріи законы, которыми она
уже и управляется сама собой. Фогтъ весьма
остроумно и в?рно зам?чаетъ, что такое пред-
ставленіе «произволенія Божія», Творца и его
отношенія къ твореніямъ есть точный снимокъ
съ английской конституции Творецъ даровалъ
ггрврод? великую хартію и зат?мъ уже не вм?-
шивается лично въ ходъ д?лъ. Словомъ, ото—
перенесеніе на устройство вселенной изв?ст-
ной конституціонной формулы Гизо: 1е гоі
regne et ne gouverne pas.
Итакъ, мистицизмъ, т. е. возведете
субъективной идеи на степень объектпвнаго су-
ществованія, и антропоморфизмъ, т. е. ко-
пированіе личности Бога съ личности чело-
в?ка и окружающихъ его условій — вотъ та
почва, которая обща и
объективно-антропоцентрическому и эксцентрическому строю
мысли. Безъ сомн?нія, общность этихъ чертъ
значительно помогла Геккелю, какъ и мно-
гимъ другимъ, см?шать оба этп міросозерца-
нія подъ общимъ именемъ «дуалистическаго»
или«телеологическаго»,въ противоположность
«монистическому» или
«механическому».Строго дуалистиченъ только эксцентризмъ, п если
какъ объективно-антропоцентрическое, такъ
и эксцентрическое міросозерцанія оба им?-
ютъ одинаковое право на названіе телеоло-
гическихъ, то т?мъ не мен?е между тою и
другою телеологіею есть съ челов?ческой,
гуманной, т. е. единственно научной и
справедливой точки зр?нія весьма важная
разница: розмахи соціальнаго маятника равны
между собою, но направлены въ разный
стороны. Съ т?хъ поръ, какъ мышленіе
перестало быть средствомъ и обратилось въ
самостоятельную ц?ль, въ Selbstzweck, какъ
говорить н?мцы, доступную только одной части
общества, связь между этою частью и осталь-
ньгмъ обществомъ порывается пли, по
крайней м?р?, утрачивается сознаніе связи.
Мыслящая часть общества значительно расши-
ряетъ въ изв?стную сторону свое
психическое содержаніе. Опытъ и наблюдение
постепенно уб?ждаютъ этихъ обезпеченныхъ
чужимъ трудомъ людей, что в?рованія ихъ
предковъ и бокъ-о-бокъ живущихъ съ
ними представителей физическаго труда суть
не бол?е, какъ сказки, порожденный
запуганною фантазіето. Съ другой стороны,
къ тому лее результату приводить и впдо-
изм?неніе, всл?дствіе разд?ленія труда,
направления и интенсивности сочувственнаго
опыта. Если бы возможенъ былъ такой ходъ
исторіи, который не допустилъ бы въ обще-
ств? ничего подобнаго органическому разви-
тію, т. е. обособленно частей для разнород-
ныхъ, спеціальныхъ функцій, то наростаніе
знанЩ привело бы челов?чество отъ
объективная антропоцентризма прямо къ
антропоцентризму субъективному. Челов?къ прямо,
безъ всякихъ эксцентрическихъ зигзаговъ,
уб?дился бы, что формула: все сотворено на
пользу челов?ка — совершенно справедлива,
но не въ объективномъ, а только въ субъек-
тивномъ смысл?; что ничто не создано для
челов?ка, что до всего ему приходится
добиваться своимъ пбтомъ и кровью, но что въ
виду своихъ пнтересовъ онъ самъ, силою
своего сознанія, становится въ центр? природы
и покоряетъ ее себ?. Но наростаніе знаній
при коопераціи разд?льнаго труда не
доводить міросозерцанія до этого пункта.
Мышленіе, какъ обособленная функція обществен-
наго организма, даетъ только отрицательный
результатъ: ничто не создано для челов?ка.
Но такъ какъ эксцентрическая мысль ищетъ
опоры въ самой себ?, въ своей чистот? и
обособленности отъ физпческаго труда и чув-
ственныхъ воспріятій, то, зам?чая въ себ?
изв?стныя стремленія, изв?стныя ц?ли, она
навязываетъ т? и другія и природ?. Но разъ
въ природ? существуютъ ц?лп и стремленія,
они должны исходить отъ н?которой челов?ко-
подобной личности—божества. Однако, это не
то божество первобытнаго антропоцеитрика,
которое даровало гремучей зм??
оригинальный хвостъ для того, чтобы онъ предупре-
ждалъ челов?ка своимъ шумомъ объ опасности,
и самую зм?ю создало для наказанія и устра-
шенія челов?ка...
Челов?къ эксцентризма на столько уже
раздробился, на столько пересталъ быть не-
д?лимымъ челов?комъ, чтобы приблизиться къ.
состояние» того или другого обособленнаго
органа, что ц?ли Провид?нія не могутъ уже
лежать для него въ челов?к?; он? разносятся
для него по всему пространству и времени,
разм?щаясь сообразно той спеціальной фи-
зіологпческой функціи, которую челов?къ въ.
качеств? спеціальнаго органа общественнаго
организма развилъ въ себ? на счетъ осталь-
ныхъ. Такова существенная разница между те- ¦
леологіями объективно-антропоцентрическою
и эксцентрическою. 0. Контъ, очевидно,
недостаточно вдумался въ смыслъ и значеніе того,
что онъ называетъметафизическимъ фазисомъ
развитая (и что, какъ мы уже упоминали,
относится къ эксцентризму, какъ часть къ ц?лому),
когда говорить: «Систематеологическихъв?ро-
ваній, очевидно, покоится на иде? вселенной,
управляемой въ интересахъ челов?ка. Нел?-
пость этой идеи должна неизб?жно выясниться
даже для самыхъ обыкновенныхъ умовъ, коль
скоро доказано, что земля не есть центръ
небе сныхъ двюкеній, что она не бол?е, какъ
второстепенное св?тило, обращающееся во-
кругъ солнца, точно также какъ и сос?дніе
Венера и Марсъ, жители которыхъ им?ютъ
столько же поводовъ придавать себ? первен- •
ствующее значеніе. Полу-философы, пожелав-

207
сочиненія н. к. михайловскаго.
208
шіе удержать доктрину ц?лесообразности и
лровиденціальныхъ законовъ, но отринувшіе
ходячія воззр?нія на значеніе ц?лей природы
и деятельности Провид?нія. впали, какъ мн?
кажется, въ весьма важную и существенную
непосл?довательность. Ибо, псключпвъ, по
крайней м?р?, ясное и осязательное сообра-
женіе пнтересовъ челов?ка, нельзя уже усмо-
тр?ть никакой понятной ц?лп въ провпден-
ціальноЁ д?ятельностп. Поэтому прпзнаніе
движенія земли необходимо подкопало фунда-
ментъ всего теологического зданія» (Cours de
philosophie positive. Т. II, 117). Подъ име-
неыъ «полу-философофъ» Контъ разум?етъ
зд?сь, повпдпмому, англійскпхъ п француз-
скихъ депстовъ прошлаго стохЬтія. Но бол?е
короткое знакомство еъ современною ему н?-
мецкою фплософіею показало бы, безъ сомн?-
нія Еонту, что посл?довательно-ли пли непо-
сл?доватедьно эксцентрическое міросозерца-
ніе, но корень его (а сл?довательно, и
метафизики) заключается именно въ усмотр?ніи
ц?лей природы вн? челов?ка; что зд?сь именно
лежлтъ граница между догматическою теоло-
гіею и метафизикой. И идея движенія земли
подкопала фундаментъ только первобытной,
объективно-антропоцентрпческой телеологіп.
Метафизика вся основана на ув?ренностп въ
томъ, что, наблюдая состоянія нашего духа,
мы можемъ получить точное лонятіе о явле-
ніяхъ вн?шняго міра. Ыашп д?йствія
целесообразны, и фактъ этотъ метафизиками
переносится и на природу: они видятъ въ ней
ц?лесообразноеть. Другая в?твь теорети-
ческаго эксцентризма—спеціализація и эмпи-
рпзмъ—ведетъ, съ своей стороны, къ тому же
результату. И зд?сь мы отм?тимъ другую
странную ошибку Конта. «Весьма
характеристично—говорить онъ—что когда астрономы
предаются нын? такого рода восторгу (передъ
совершенствомъ и ц?лесообразностью явленій
природы), восторгъ этотъ пм?етъ предметомъ
преимущественно организацію жпвотныхъ, съ
которою астрономы совершенно незнакомы.
Біологи иапротивъ, знающіе все
несовершенство организации, восторгаются
совершенствомъ расположенія небесныхъ св?тилъ, объ
когоромъ они им?ютъ только поверхностное
понятіе. Зд?сь-то и сл?дуетъ искать истпннаго
источника такого настроенія умовъ> (1. с. 26,
въ прим?чаніи). Зам?чаніе это не выдержи-
ваетъ ни мал?йвзей критики. Одинъ изъ ис-
точниковъ эксцентрической телеологіи д?й-
ствительно лежить въ односторонности
представителей науки, но искать его сл?дуетъ со-
вс?мъ не такъ, какъ это д?лаетъ Контъ. За-
ы?чаніе его, во-первыхъ, не оправдывается
фактически. Мы могли бы привести длинный
списокъ біологовъ, прямо говорящихъ о со-
вершенств? и ц?лееообразности органжзаціи,
и притомъ біологовъ не дюжинныхъ, а такихъ,
какъ, наприм?ръ, іоганнъ Мюллеръ, Агасспцъ,
Мильнъ-Эдвардсъ п проч. Можно
утвердительно сказать, что идея ц?лесообразности
организаціи вплоть до появленія теоріи
Дарвина царила въ біологіи почти самодержавно.
Да иначе и быть не можетъ. Какъ н?которые
экономисты, наблюдая экономическую жизнь
Англіи, возвели эмпирически фактъ англіл-
скаго хозяйственная порядка въ принцшгь,
такъ и естествоиспытатель, отведя себ? из-
в?стный уголъ знанія и не стараясь привести
его въ соотв?тствіе съ сос?дними отраслями,
непзб?жно увпдптъ въ результат?
столкновения сл?пыхъ сплъ — ц?ль природы. Такимъ
образомъ отреченіе отъ обобщеній и отреченіе
отъ опыта и наблюденія, не смотря на свою
кажущуюся противоположность, представля-
ютъ много общаго. Во-первыхъ, и то, и другое
суть не бод?е, самооболыценія, такъ
д?л? спешалисты-эмпирпкп им?ютъ
свои теоріп, а философы-метафизпкп — свои
данныя опыта л наблюденія. Во-вторыхъ, и
то, п другое приводить челов?ка разными
путями, но къ одному и тому же результату: къ
телеологіп эксцентрической.
Любопытны телеологическія воззр?ніяВоль-
тера. Онъ никогда, разум?ется, не былъ
проникнуть фантастически д?тскими грезами,
которыя стоять густымъ туманомъ надъ
первыми ступенями развитія челов?чсства. По
крайней м?р?, онъ не написалъ ни одной
строки, въ которой можно было бы найти от-
голосокъ объективно - антропоцентрическая)"
настроенія. Напротивъ, чуть не вся его мно-
гол?тняя д?ятельность была страстною и
страшною борьбою съ этимъ міросозерцаніемъ
и вс?ми его посл?дствіями. Не мало найдется
въ его сочпненіяхъ и прямыхъ, по обыкнове-
нію, сильныхъ и ядовитыхъ нападковъ на
объективный антропоцентризмъ. Такъ въ своей
лоэм? о челов?к? Вольтеръ заставляете
мышей хвалить Бога за прекрасное устройство
мышиныхъ норъ; затЬмъ выводятся на сцену
утки, ннд?йскіе п?тухи, бараны, поочередно
заявляющее свое уб?жденіе въ томъ, что сре-
доточіе природы лежить именно въ уткахъ,
индюкахъ, баранахъ. Оселъ прямо утверж-
даетъ, что и самъ гордый челов?къ созданъ
съ спеціальной ц?лью ухаживанія за нимъ,
осломъ, такъ какъ онъ чистить ему стойло,
приносить кормъ, приводить ослицу, и т. д.
Но если Вольтеръ такъ в?рно понималъ не-
д?пость объективно-антропоцентрической
телеологіи, то только по временамъ и видимо
съ большими усиліями вырывался онъ изъ
оковъ телеологіи эксцентрической. Causae
finales ц?пко держались за этотъ
необыкновенный умъ. Вотъ что говорится въ сгать?
«Causes finales» въ фидософскомъ словар?: «Если
только часы сд?даны не для того, чтобы
показывать время, я соглашусь, что сознатель-

209
ТЕОР1Я ДАРВИНА И ОБЩЕСТВЕННАЯ НАУКА.
210
ныя конечный ц?ли—чистый вздоръ. Есть
люди, которые см?ются надъ этими ц?лямщ
такъ какъ он? давно уже опровергнуты Эпику-
ромъ и Лукреціемъ; имъ сл?довало бы скор?е
см?яться надъ Эпикуромъ ж Лукреціемъ.
Глазъ, говорятъ они, сд?ланъ не для того,
чтобы вид?ть; имъ только воспользовались для
этого употребленія, потому что зам?тили,
что лмъ отлпчно можно воспользоваться для
этой ц?лп. По этому мн?нію ротъ созданъ
вовсе не для принятая пищи, желудокъ не
для перевариванія, сердце не для кровообра-
щенія, ноги не для ходьбы, упш не для слу-
шанія; но этп же люди сознаютъ, что
портной сд?лалъ имъ платье для над?ванія, ка-
меныцикъ сд?лалъ домъ для лситья. Они
осиливаются отказывать природ?, высшему
существу, всеобщему разуму—въ томъ, что они
охотно признаютъ за самымъ ничтожнымъ ра-
ботникомъ. Конечно, было бы преувелпче-
ніемъ утверждать, что ногп существуютъ для
того, чтобы носить сапоги, носъ—для очковъ.
Только то можетъ считаться д?йствптельной
конечной ц?лью, гд? одно п то же д?йствіе
во вс? времена и во вс?хъ м?стахъ связано
съ той же причиной. Корабли были не во
вс? времена и не на вс?хъ моряхъ;
следовательно, нельзя сказать, что море создано для
кораблей. Руки существуютъ не для перча-
точниковъ. Но вс? существа им?ютъ глаза
л видятъ, вс? им?ютъ ротъ и ?дятъ, вс?
нм?ютъ желудокъ и перевариваютъ. Мы пз-
вращаемъ свое мышленіе, когда не хотпмъ
принимать такихъ всеобщихъ пстпнъ» *).
Изумительно, какъ такой сильный и
проницательный умъ могъ довольствоваться столь
б?дными аргументами. Вся приведенная
тирада есть не бол?е, какъ ц?лый рядъ бол?е
или мен?е грубыхъ логическихъ ошибокъ.
Вольтеръ указываешь, какъ на противор?чіе,
на то обстоятельство, что люди «осм?лпваются
отказывать природ?, высшему существу,
всеобщему разуму — въ томъ, что они охотно
признаютъ за самымъ ничтожнымъ работ-
никомъ», тогда какъ д?ло именно въ томъ,
чтобы признать или опровергнуть присутствие
«ознательныхъ ц?лей, «всеобщаго разума»
въ природ?. Мыслители, отвергающее ц?ле-
сообразность устройства вселенной, отрп-
цаютъ т?мъ самымъ прнсутствіе того самаго
«всеобщаго разума», который Вольтеръ стат
вить имъ въ счетъ. Сл?довательно, противники
его могутъ быть уличаемы въ нев?рности
посылки, но не въ противор?чіи, а Вольтеръ
именно старается уличить пхъ въ посл?днемъ
и обходить, такъ сказать, сердце вопроса.
Дал?е, дпетедеологія (термпнъ Геккеля) въ
своемъ чистомъ впд? утверждаетъ не то, что
*) Я цитирую по Геттнера Исторіи
II, 139.
ноги созданы не для ходьбы, и т. п.; она
учитъ, что существование ногъ и ходьба
связаны только причпнно, а не телеологически,
что ноги, во-первыхъ, не созданы, а
развились, и что, сл?довательно, во-вторыхъ, ими
удовлетворяется не заран?е
предназначенная имъ ц?ль: зм?и, рыбы, черви не им?ютъ
ногъ п, однако, движутся. Если кто-нибудь п
утверждалъ, что «глазъ сд?ланъ не для того,
чтобы вид?ть; что имъ только
воспользовались для этого употребленія, потому что за-
м?тпли, что имъ отлично можно
воспользоваться для этой ц?лп»; — если кто нибудь
утверждалъ такую нел?пость, то опроверже-
піе ея не стоило бы иумагп. Добросов?стный
стороннпкъ ц?лесообразностп, и прптомъ съ
силами Вольтера, долженъ бы былъ
направить свои удары не на эту жалкую форму
дпетелеологіи, а на формы, лучше
защищенный. Но деистъ-Вольтеръ не могъ подойти къ
здравой дистелеологіп даже на столько,
чтобы увид?ть ее. Онъ не могъ оторваться отъ
своей антропоморфической идеи
Бога-работника, Вога-мысштеля, Бога-художника. Какъ
ни сильна была со стороны Вольтера реак-
ція протпвъ первобытнаго міровоззр?нія, онъ
сходился съ нпмъ на пункт? созданія Бога
по образу и подобію своему. Какъ мыслящій
художникъ, онъ представлялъ себ? божество
такимъже мыслящимъ художникомъ. И онъ
не разъ высказывалъ мысль, что природа есть
не природа, а искусство; вселенная—великое
художественное произведете. Русскій поэтъ,
г. Фетъ, зыразилъ недавно, что направленіе,
целесообразность въ нскусств? (одинъ изъ
видовъ с2/бгек»гмеко-антропоцентрической те-
леологіи) есть ни бол?е ни мен?е, какъ
«мочальный хвостъ». Я не см?ю утверждать,
чтобы г. Фетъ им?лъ какія-либо
определенный философскія воззр?нія, такъ-какъ онъ
ихъ, сколько мн? изв?стно, никогда и нигд?
не высказывалъ. Но н?которые изъ его едино-
мышленниковъ по вопросу о направленіи,
какъ о мочальномъ хвост?, не разъ заявляли
себя въ качеств? эксцентричеекпхъ телеоло-
говъ, т. е. людей, прпнимающпхъ causes
finales и испов?дующихъ, что все въ лрирод?
совершается по изв?стному плану и съ из-
в?стными ц?лями. Не осм?ливаюсь изумляться
этому вослрещенію сознательнаго творчества
челов?ку рядомъ съ в?рою въ сознательное
творчество природы. Но осм?ливаюсь
воспользоваться остроумнымъ выраженіемъ г. Фета
и зам?тить, что истолковывать природу та-
кпмъ образомъ, чтобы въ каждомъ результат!!
столкновенія естественныхъ силъ вид?ть
заран?е указанную ц?ль, — что истолковывать
такпмъ образомъ явленія природы значить
подвязывать къ нимъ мочальный хвостъ. Я
р?шаюсь даже утверждать, что все это міро-
созерцаніе состоптъ въ схватываніи чело-

211
СОЧИНЕШЯ Н. К. МИХАЙЛОВСКАГО.
212
в?комъ явденій за предварительно имъ са-
мимъ прид?ланный къ нимъ мочальный хвостъ.
Надо сознаться, что такой способъ объясне-
нія явленій природы какъ нельзя бол?е простъ
н удобенъ, хотя и н?тъ ничего легче, какъ
запутаться въ мочальной, хвост? *).
Посл?довательный оптимистъ, отрицающій
самое сугдествованіе зла въ мір?, Водьтеръ
зап?ваетъ съ 1755 года совершенно иную
п?сню. Въ этомъ году произошло, какъ изв?-
стно, знаменитое лиссабонское землетрясеніе.
Это страшное событіе многихъ заставило
призадуматься и во многихъ умахъ произвело
глубокий переворотъ: разрушеніе великод?пнаго
города, шестьдесятъ тысячъ смертей въ н?-
сколько мгновеній—тяжело и больно отдались
въ сердцахъ и головахъ людей. Шестил?тній
Гёте, какъ онъ самъ разсказываетъ въ своихъ
Wahrheit und Dichtung, быль страшно потря-
сенъ. Въ его д?тскомъ психическомъ
аппарате раздалась совершенно новая, щемящая
нота, въ душу запали раннія сомн?нія. «Богъ,
творецъ и вседержитель неба и
земли,—говорить онъ,—о которомъ говорится въ первомъ
чден? символа в?ры, какъ о всемудромъ и все-
бдагомъ, не показалъ въ этомъ случа?
отеческой заботливости, подвергнувъ гибели безъ
разбора и добрыхъ,излыхъ. Тщетно мой юный
умъ старался осилить эти впечатл?нія, но р?-
пштельно былъ не въ состоянии, т?мъ бохЬе,
что даже умные и сами релпгіозные люди не
могли согласиться между собою въ объяснены
этого событія». (Д. Г. Лыоисъ. Жизнь I. В.
Гёте. Спб. 1868 г., стр. 27). Кантъ, которому
въ 1755 году перевалило за сорокъ, писалъ:
«Зр?лище такой скорби, какую недавняя
катастрофа внесла въ ряды нашихъ ближнихъ,
должно возбудить гуманное чувство любви и
заставить насъ отчасти пережить несчастіе,
*) „Dieselben Ursachen, welche es haben bewir-
ken konnen, dass einst in so grosser Ausdehrmng
tiber der Erkenntniss des Zweckes die Frage nach
der Causalitat vergessen ¦wurde, bewirken es nun
&uch heutigen noch, dass dies gar h&ufig auf dem
Gebiete des organischen Lebens gcschieht. Der
Complex bewirkender Ursachen, durch -welchen das or-
ganische Wesen entsteht, ist so hochst verwickelt,
dass uns hier noch immer die Analyse nach vielen
Punkten vollstandig im Stiche lasst. Da ist es nun
naturlich, dass die ferneliegende Hoffnung einer sol-
chen Aufkliirung gar leicht ganz in den Hintergrund
tritt, am so mehr als die Frage nach dem Zwecke
nicht nur mannigfach leicht zu beantworten ist,
sondern in ihrem Interesse auch noch durch den
Egoismus erhoht wird>. (Bergmann und Leuckart.
Anatomisch-physiologisches Uebersicht des Thier-
reichs. S. 2-J). Посл?днее, вскользь брошенное aa-
ы?чаніе отличается, если я его только в?рно
понимаю, р?дкой глубиной. Геккель, у котораго я
ваимотвую вту цитату, приводитъ еще сл?дующе?
еам?чат?льно? лризнаніе одного ивъ величайшяхъ
сторонников!. ц?лесообра8ности Канта: „Die Zweck-
massigkeit ist erst тот reflectirenden Verstande in
die Welt gebracht, der denmach ein Wunder an-
staunt, dass er selbst erst geschaffen hat".
такъ тяжко обрушившееся на этихъ людей
(soil die Menschenliebe rege machen und uns
einen Theil des Unglilcks empfinden lassen,
welches sie mit solcher Harte betroffen hat).
Но мы удалились бы отъ любви-, если бы
стали смотр?ть на подобные случаи, какъ на
божественную кару, а на несчастныхъ страдаль-
цевъ, какъ на ц?ль божіей мести за гр?хи.
Такое сужденіе, предполагающее возможность,
проникнуть въ виды и нам?ренія Бога,
ошибочно. Челов?къ воображаетъ, что онъ состав-
ляетъ единственную ц?ль божеской д?ятель-
ности, какъ будто бы она только его и им?етъ
въ виду и только съ нимъ и соображается
въ управленіи вселенною. Вся природа есть-
предметъ, достойный мудрости и
промысла божіихъ; мы не бол?е, какъ часть, и хо-
тимъ быть ц?лымъ. Правила совершенства
ц?лой природы приносятся въ жертву че-
лов?ку. Думаютъ, что все, клонящееся къ-
нашему удобству или удовольствію, для насъ
именно и существуетъ, и что если въ приро-
д? совершается н?что невыгодное для чело-
в?ка, то это должно быть объясняемо карою,
местью, угрозою. Однако, мы видимъ, что
многое множество злод?евъ благоденствуетъ; что
землетрясенія издревле поражаютъ изв?стныя
страны безотносительно къ см?няющимся по-
кол?ніямъ жителей; что явленія эти не исчезли
наприм?ръ въ Перу, съ т?хъ поръ, какъ
страна изъ языческой стала христіанскою; что-
б?дствіе это никогда не касалось н?которыхъ.
городовъ, не могущихъ похвалиться особою-
безгр?шностью». (Geschichte und Beschrei-
tmng der merlrwurdigsten Vorfalle des Erdbe-
bens, welches an dem Ende des 1755 Jahres
einen grossen Theil der Frde erschiittert hat.
Въ VI т. изданія Розенкранца и Шуберта,
ст. 266). Шестидесятил?тній Вольтеръ
совершенно преобразился. У него,
утверждавшего досел?, что «знать, что земля, люди,
зв?ри таковы, каковы они должны быть по
порядку провид?нія,—есть признакъ
мудреца» (Геттнеръ, (141),—у него теперь вдругъ-
одинъ за другимъ вырываются полные скорби,
ироніи и сомн?нія звуки. Въ Роете sur le
Desastre de Lisbonne читаемъ:
Direz vous, en voyant cet amas de victimes,
Dieu s'est venge, leur mort est le prix de
leur crime?
Quel crime, quelle faute ont commis ces.
enfants
Sur le sein maternel ecrases et sanglants?
Lisbonne qui n'est plus, eut elle plus de
vices
Que Londres, que Paris, plonges dans les
delices?
Lisbonne est abimee el Ton danse a. Paris..
Нед?ли черезъ три посл? землетрясенія
Вольтеръ пишетъ Троншену: «Какъ жестока.
природа! Трудно будетъ сказать, почему
законы движенія должны производить такія

213
ТЕ0Р1Я ДАРВИНА И ОБЩЕСТВЕННАЯ НАУКА.
214
страшныя опустошенія dans le meilleur des
mondes possibles. Что за печальная игра
случая—игра челов?ческой жизни! Это должно
бы научить челов?ка—не пресл?довать чело-
в?ка. Когда одинъ собирается сжигать
другого, земля поглощаетъ обоихъ». Зат?мъ
явился глубоко прочувствованный и глубоко
сатирически «Кандидъ»; Вольтеръ жестоко
см?ется надъ своими недавними учителями,
Болингброкомъ, Шафтесбери и Попомъ,
утверждавшими, что все устроено наилучшимъ
образомъ. Такъ передернуло «царя мысли>
XVIII в?ка лиссабонское землетрясеніе.
Любопытно было бы сравнить результаты этого
вліянія съ м?ткимн зам?чаніями Бокля о
вліяніи землетрясеній на укр?пленіе суев?рія
и задержку развитія наукъ. Сравненіе это
показало бы, какъ одно и то же явленіе при
различныхъ условіяхъ оказываетъ діаметрадь-
но противоположныяд?йствія на людей. Бокль
полагаетъ, что понятія о землетрясеніяхъ и
грозныхъ явленіяхъ природы вообще, какъ о
божественной кар?, есть продуктъ суев?рія,
которое въ свою очередь само поддерживается
этими грозными явленіями. Это, конечно, до
изв?стной степени справедливо, и
постепенное, въ ц?ломъ ряду покол?ній, усвоеніе
закона причпнной связи явленій безъ сомн?нія
значительно расчищаетъ почву для см?ны
объективно-антропоцентрпческихъ представ-
деній бол?е правильными. Но зд?сь не трудно
зам?тпть п вліяніе сочувственнаго опыта и
кооперацін. Вольтеръ и прежде см?ялся надъ
в?рою челов?ка въ центральность своего по-
ложенія; онъ п до лиссабонскаго землетрясе-
нія очень хорошо понималъ, что силы природы
д?йствуютъ не для наказания и награжденія
челов?ка. Ясно, что его внезапное возбужде-
ніе было порождено представденіемъ смерти
тысячъ людей, ни въ чемъ неповинныхъ. Онъ
пережплъ посл?днія страшныя минуты этихъ
несчастныхъ жертвъ сл?пой и глухой
природы, и надломилась въ неыъ ж
эксцентрическая телеологія. Но еще міръ не пережилъ
великой революцін, окончательно обезпечив-
шей Европ? см?ну порядка разд?ленія труда
порядкомъ простого сотрудничества; еще
сочувственный олытъ не получилъ достаточно
широкихъ областей прим?ненія. .И Вольтеръ
остановился на полдорог?. Жалко вид?ть,
какъ путается п заикается этотъ дерзкій и
сильный умъ, говоря о значеніп зла на земл?,
«Болянгброкъ, Шафтесбери и Попъ—гово-
ритъ онъ—(статья Tout est bien въ фидософ-
скомъ словар?; Геттнеръ, 142) защищаютъ
взглядъ, что все устроено наилучшимъ обра-
сомъ. Если это значитъ, что все происходить
изъ в?чнаго неизм?ннаго закона,—кто этого
не знаетъ? Порядокъ есть, конечно, везд?.
Если въ миемъ мочевомъ пузыр? образуется
камень, то это образованіе происходитъ
совершенно согласно съ природой, и также
согласно съ природой и съ искусствомъ д?й-
ствуетъ врачъ при своемъ леченіи; но если я
умираю подъ этимъ бод?зненнымъ (?) дече-
ніемъ, какая мн? польза изъ сознанія, что я
подчиняюсь неизм?ннымъ естественнымъ за-
конамъ? Зла никакого н?тъ—говорить Попъ;
вс? частные роды зла составляетъ только-
общее благо. Славное общее благо,
составленное изъ каменной бол?зни, ревматизмовъ,.
преступленій и страданій всякаго рода, изъ.
смерти и осужденія; и мн? кажется плохимъ.
ут?шеяіемъ, когда Попъ говоритъ, что Богъ.
одинаково смотритъ на гибель героя и
воробья, тысячи планетъ или атома, или когда
Шафтесбери спрашиваетъ, почему бы дол-
женъ былъ Богъ м?нять свои в?чные законы
въ пользу такого жалкаго творенія, какъ че-
лов?къ. Надобно, по крайней м?р?, согласиться,,
что челов?къ им?етъ право жоловаться, что
частное благосостояніе не примиряется съ
в?чными законами. Это ученіе пред став ляетъ.
божество могущественнымъ, но насильствен-
яымъ властителемъ, которому н?тъ д?ла до-
тысячъ челов?ческихъ жизней, когда ихх тре-
буютъ его произвольный ц?ли. Это ученіе-
неут?шительно, оно тягостно. Вопросъ о про-
исхожденіи зла остается неразр?пшмой
путаницей, отъ которой н?тъ другого спасенія,.
какъ дов?ріе къ провид?нію». Или: «Есть,
высшее в?чное разумное существо, отъ ко-
тораго происходитъ все, что живетъ и суще-
ствуетъ. Но происходитъ-ли отъ этой
основной причины вс?хъ вещей и зло, физическое-
и моральное? Что касается до зла физическаго,
то вс? религіиивс? философскія ученія
относили его къ Богу; только безвкусіе манихеевъ
хот?ло освободить Бога отъ созданія и допу-
щенія зла, но безвкусіе вовсе не есть
доказательство. Эта основная причина произвела
ядъ и пищу, бол?знь и наслажденіе: въ этомъ.
сомн?ваться нельзя. Зло необходимо, потому
что оно есть; все, что есть, необходимо,—
какую бы иначе оно им?ло причину своего-
существованія? Но зло нравственное, престу-
пленіе, Неронъ, Александръ VI? Весь св?тъ.
говоритъ: какъ можетъ быть Богъ причиной
столькпхъ страданій? Но если нашъ разумъ
есть только часть всеобщаго разума, только-
истеченіе высшаго существа, какъ мыможемъ.
думать и желать проникнуть вс? нам?ренія н
конечныя д?ла самаго этого высшаго
существа? Что три есть половина шести, что діа-
гональ д?литъ квадратъ на два равные
трехугольника, это мы знаемъ также в?рно, какъ.
это знаетъ Богъ; но мы остаемся только-
частью и можемъ понять только часть міра^
Высшее существо сильно, мы слабы; мы также-
необходимо ограничены, какъ высшее
существо необходимо безконечно. Зная, что одинъ.
дучъ ничего не значитъ противъ солнца, я

¦215
С0ЧИНЕН1Я Н. К. МИХАЙЛОВСКАГО.
216
покорно подчиняюсь высшему св?ту,
который долженъ просв?тпть меня во мрак? міра>.
(L. с. 143, ст. «Tout en Dieu>).
Какимъ старческимъ безеиліемъ в?етъ отъ
отйхъ строкъ, какъ немощна
проскальзывающая зд?сь м?стами иронія! «Царь мысли»
жал?етъ о томъ, что онъ не можетъ в?рить,
что «в?чные законы изм?няются въ пользу
такого жалкаго творенія, какъ челов?къ».
.Этогь безповоротно изгнанный изъ рая царь
мысли, повпдпмому, и не подозр?ваетъ, что,
кромЬ объективно - антропоцентрическаго и
эксцентрпческаго, возможно еще субъективно-
•антропоцентрическое р?шеніе занимающаго
«го вопроса; что челов?къ можетъ сказать:
Un jour tout sera bien, -voila notre esperance,
'Tout est Ъіеп aujourd'hui, voi'a l'illusion—
п при зтомъ возложить свои надежды не на
«высвтій св?тъ», какъ ото д?лаетъ Водьтеръ,
а на самого себя, на свои руки п на свою
голову. Челов?къ можетъ сказать: да, природа
ко мн? безжалостна, она не знаетъ различія,
бъ смысл? права, между мною и воробьемъ;
но я и самъ буду къ неЁ безжалостенъ и своимъ
:кровавымъ трудомъ покорю ее, заставлю ее
служить мн?, вычеркну зло и создамъ добро.
Я не ц?ль природы, природа не им?етъ и дру-
тихъ ц?лей. Но у меня есть ц?ли, и я пхъ
достигну.
П.
Иередъ нами лежатъ дв? книги. Об? он?
написаны людьми съ громкимъ авторитетомъ,
•совершенно независимо другъ отъ друга. Об?
трактуютъ объ одномъ и томъ же предмет?,
об? появились въ одномъ и томъ же году
(1859), об? получили обширную, хотя и
неравную пзв?стность. Но сходство между ними
р?зко завершается на этихъ вн?шнихъ и
¦случайныхъ обстоятельствахъ. Это
представители двухъ діаметрадьно-противоположныхъ
тміросозерцаній, между которыми невозможно
'никакое соглашеніе, никакой компромиссъ.
"Простое сопоставленіе этихъ двухъ складокъ
мысли неизб?жно ведетъ къ р?шительноту
отверженію какой-нибудь изъ нихъ. Каждому
предоставляется выбрать по крайнему
своему разум?нію Ормузда и Аримана, св?тъ и
т?нь, б?лое и черное; но признавъ св?томъ
одну группу воззр?ній, другую вы уже
обязаны признать тьмою. Въ своемъ опыт? о
воспитаніи Спенсеръ полагаетъ, что исторія
челов?ческой мысли можетъ быть сведена
къ тремъ фазнсамъ: единогласія нев?ждъ,
разногласія изсл?дователей и' единогласія
знающихъ. Эта формула очень удачна, глав-
нымъ образомъ по своей наглядности, и пред-
ставляетъ д?йствительный и неизб?жный ходъ
вещей, порядокъ нормальный. Однако, всл?д-
¦ствіе н?которыхъ частныхъ неправильностей,
наука часто слишкомъ, невыносимо долго за
держивается на второмъ період? развитія,
то есть на період? разногласія
изсл?дователей, и такая чрезм?рная задержка пред-
ставляетъ уже явленіе печальное и
ненормальное. По крайней м?р?, то разногласіе
изсл?дователей, какое мы встр?чаемъ въ двухъ
занимающихъ насъ книгахъ, наводитъ на
очень грустныя мысли. Разногласіе тутъ не
въ оц?нк? какихъ-нибудь частныхъ, мелоч-
ныхъ фактовъ; н?тъ, антагонизмъ лежитъ
зд?сь въ самыхъ общихъ и основныхъ чер-
тахъ міросозерцанія, въ чертахъ столь
основныхъ, что мы, простые смертные, им?ли
бы полное право разсчитывать на
совершенное согласіе на этомъ пункт?, по
крайней м?р? въ сред? изъ ряду вонъ выходя-
щихъ тружениковъ науки. Мы, простые люди
жизни, съ почтеніемъ сл?дящіе за
постройкою величественнаго зданія науки, со стра-
хомъ ожидающіе отъ великихъ людей науки
разр?шенія нашихъ сомн?ній, узаконенія или
отверженія нашихъ желаній; мы, наконецъ,
знающіе, что тамъ внизу, еще ниже насъ,
стоить сплошная с?рая масса людей физяче-
скаго труда, ничего пока, правда, отъ науки
не требующихъ, но несушихъ до поры, до
времени на себ? вс? тяготы жизни,—мы за-
м?чаемъ вдругъ, что два великіе ученые,
изучающіе одинъ и тотъ-же предметъ,
единовременно издаютъ два сочиненія, изъ кото-
рыхъ одно мы должны признать Ормуздомъ,
а другое Ариманомъ... И опять-таки д?ло
тутъ не въ мелочахъ какихъ-нибудь. Споръ
идетъ ни больше, ни меньше, какъ о томъ,
какъ мы должны смотр?ть на природу и на
себя, сл?довательно, о вопрос? фундаменталь-
номъ, вопрос? общемъ и элементарномъ, такъ
сказать, азбучномъ. Положимъ, что составле-
нію азбуки предшествуютъ ц?лые в?ка
формировки языка, но не мало уже. прошло в?-
ковъ. Какъ бы то ни было, а это проявленіе
современной философской анархіи должно
неизб?жно произвести самое тяжелое впечатл?-
ніе на всякаго, способнаго вдумываться въ
значеніе явденій умственной жизни. Конечно,
народная мудрость, или, в?рн?е, народное
смиренномудріе и терп?ніе учатъ, что н?тъ
худа безъ добра. И хоть ц?лая бездна
горькой ироніи заключается въ этой поговорк?,
но и изъ указаннаго худа можно выжать н?-
которую долю отрицательнаго добра. Именно,
если два противоположныя міросозерцанія
прилагаются къ оц?нк? однихъ и т?хъ же
фактовъ дпумя высокими учеными
авторитетами, то можно над?яться, что авторитеты эти
исчерпаютъ вопросъ до дна, и люди жизни
безпрепятственно пройдутъ по этому дну, какъ
н?когда евреи по дну Чермнаго моря; что
авторитеты эти выскажутся съ такою
полнотою и обстоятельностью, которыя сд?лаютъ

217
ТЕ0Р1Я ДАРВИНА И ОБЩЕСТВЕННАЯ НАУКА.
21 &
невозможными дадьн?йшія пререканія, коле-
банія и сомн?нія. Трудно, конечно, ожидать,
чтобы который-нибудь изъ авторитетовъ
склонился на сторону своего противника, потому
что авторитеть слагается долгими годами
труда и мышленія, въ теченіе которыхъ н?кото-
рыя основныя, давно уже залегшія въ голов?
мыслителя положенія усп?ли уже, такъ
сказать, окостен?ть. Поднять зд?сь жизнь, т. е.
сомн?нія, разбудить эту окостен?вшую часть
психпческаго механизма,—д?ло трудное, если
не просто невозможное: предвзятое мн?ніе
будетъ искажать самые очевидные факты *).
Но за то зрители, присутствующее при стод-
кновеніи мн?ній двухъ людей, долго, усердно
и съ усп?хомъ послужившихъ на пользу науки,
подучаютъ возможность выбрать себ? дорогу
направо или нал?во. Что вопросъ стоитъ
именно такимъ образомъ въ занимающемъ
насъ случа?, это можно впд?ть изъ сл?дую-
щихъ прпм?ровъ.
Книгп, о которыхъ мы говорпмъ, суть: <0
происхожденіи видовъ» Дарвина и «О вид?
и класспфикаціи> Агасспца. <Я не вижу
ничего нев?роятнаго—говоритъ Дарвинъ—въ
томъ, чтобы естественный подборъ, прм шлмь-
няющихся условіяхъ жизни, накоплялъ леікгя
изм?ненія инстинкта вг любой мпр? п во
всякомъ полезномъ направленги». (О
происхожденіи видовъ. Переводъ г. Рачинскаго,
стр. 195). «Кто хотя на одну минуту можетъ
пов?рпть, — говорить Агассицъ,—что
инстинкты животныхъ въ какой бы то ни
было м?р? опред?ляются условіями ихъ
жизни, при впд?, наприм?ръ, маленькой
черепахи изъ рода Chelydra> и проч. (De l'espece
et de la classification en zoologie par L. Agassiz.
Traduction de i'anglais par F. Vogeli. Edition
revue ct augmentee par l'auteur. Paris. 1869,
p. 90). Или: «Но, зам?тять, можетъ быть, н?-
которыя животныя, живугція въ исключитель-
ныхъ условіяхъ, отличаются такими
особенностями строенія, которыя, повидимому, со-
ставляютъ результать этихъ условій. Такъ,
сл?пой ракъ, сл?пая рыба, сл?пыя нас?комыя
Мамонтовой пещеры въ Кентукки представля-
ютъ неопровержимое свид?тельство непосред-
ственнаго д?йствія исключительньгхъ условій
на органъ зр?нія. Если такъ, скажу я въ свою
очередь, то отчего же изв?стная зам?чатель-
ная рыба Amblyopsis spelaeus им?етъ хотя бы
*) L'extreme imperfection de notre systeme
d'education ne permet meme aux plus eminents
esprits n'etre inities a ces hantes pensees pbiloso-
phiques. que lorsque tout Г ensemble de leurs idees
a deja regu la profonde empreinte habituelle d'une
doctrine absolument opposee: en sorte que les con-
naissances positives qu'ils parviennent a acquerir,
au lieu de dominer et de diriger leur intelligence,
ne servent ordinairement qu'a modifier et a contenir
la tendance vicieuse qu'on a d'abord developpee
en elle (A. Comte. Cours de pb.il. pos., II, 121).
отдаленное сходство съ другими рыбами?
Была ли способна сумма явленій, обусловливав-
шихъ образованіе этой сл?пой
рыбы,—придумать (imaginer) эту комбинацію структур-
ныхъ чертъ, общихъ этой и другимъ рыбамъ„
и особенностей, отличающихъ ее отъ вс?хъ?-
Не доказываетъ-лп скор?е существованіа
зачаточнаго глаза, открытаго у сл?пой рыбы
докторомъ Вайманомъ, что животное это, какъ.
и вс? другія, было создано, со вс?ми era
характеристическими особенностями, веемо-
гущпмъ <да будетъ >; и что этотъ зачатокъ.
глаза былъ оставленъ ему какъ воспоминаніе
(reminiscence) объ общемъ план? строенія^
положенномъ въ основаніе великаго типа, къ.
которому онъ прпнадлежитъ?> (Агассицъ,.
19).—<Вс?мъ изв?стно, что животныя раз-
ныхъ классовъ, обитающія въ пещерахъ Шти-
ріи и Кентукки, совершенно сл?пы. У н?ко-
торыхъ изъ раковъ глазная ножка осталась,
хотя глазъ исчезъ; стативъ телескопа
сохранился, хотя самый телескопъ съ его стеклами
утратился. Такъ какъ трудно предположить,
чтобы глаза, хотя бы и безполезные, могли,
быть сколько-нибудь вредны животнымъ,
постоянно живущимъ въ темног?, я вполн?.
приписываю ихъ утрату неупотребленію. У
одного изъ сд?пыхъ животныхъ, а именно
у пещерной крысы, глаза им?ютъ огромные-,
разм?ры, и профессоръ Силлиманъ пола-
гаетъ, что, поживши н?сколько дней на
св?ту, она пріобр?таетъ слабую способность,
къ зр?нію. Точно такъ же, какъ на Мадер?
крылья н?которыхъ нас?комыхъ
увеличились, крылья же другихъ уменьшились въ раз-
м?рахъ д?йствіемъ естественнаго подбора,,
при сод?йствіи изощренія или неулотребле-
нія, такъ и въ случа? пещерной крысы
естественный подборъ, повидимому, боролся
съ отсутствіемъ св?та и увеличилъ объемъ.
глазъ, между т?мъ какъ въ остальныхъ жите-
ляхъ пещеръ одно неупотребленіе произвело
весь результата. Трудно придумать условія
жизни бол?е сходныя, ч?мъ условія, соеди-
ненныя въ глубокихъ известковыхъ
пещерахъ, въ почти одинаковыхъ климатахъ, такъ
что по обыкновенному воззр?нію отд?льнаго
сотворенія сл?пыхъ животныхъ для амери-
канскихъ и европейскихъ пещеръ, можно бы
было ожидать близкаго сходства въ ихъ строе-
ніп и систематическаго сродства; но такого
сходства н?тъ, и пещерныя нас?комыя обо-
ихъ материковъ не ближе сходны между
собою, ч?мъ сл?довало ожидать по общему сход
ству организмовъ Европы и С?верной
Америки. По моему воззр?нію сл?дуетъ
предполагать, что с?веро-амерпканскія животныя съ.
обыкновенными зрительными способностями,
медленно, въ теченіе многихъ покол?ній,
переселялись все глубже п глубже въ кентуккій-
скія пещеры, и что точно также поступали и.

219
сочиненія н. к. михайловскаго.
220
животныя европейскія. Мы им?емъ указанія
яа такую постепенность... Животныя,
достигши въ теченіе безчисленныхъ покол?ній до
отдаленн?йшихъ закоулковъ пещеры, должны
оьіли утратить бол?е или мен?е окончательно
свои глаза, всл?дствіе неупотребленія ихъ;
а естественный подборъ долженъ былъ въ то
же время обусловить н?которыя другія изм?-
ненія, восполняющія эту утрату, каковы
удлинения усиковъ или щупальцевъ. Не смотря
на такія видоизм?ненія, мы им?емъ право
ожидать, что найдемъ въ пещерныхъ живот-
яыхъ Европы сродство съ прочими жителями
этого материка, а въ американскихъ
пещерныхъ животньгхъ сродство съ организмами,
населяющими материкъ американскій. И это
оказывается на д?л?... Предполагая, что эти
лещерныя животныя сотворены отд?льно,
было бы чрезвычайно трудно объяснить ихъ
сродство съ прочими животными т?хъ же ма-
териковъ». (Дарвинъ, 114—115).
Уже по этимъ четыремъ выпискамъ
нетрудно вид?ть, что мы им?емъ передъ собою
людей, смотрящихъ на вещи съ діаметрально
противоположныхъ точекъ зр?нія и придаю-
щихъ однимъ и т?мъ же явленіямъ
совершенно различное осв?щеніе. Оба смотрятъ
на одинъ и тотъ же предметъ, но одинъ
говорить, что это предметъ черный, а другой
утверждаетъ, что онъ б?лый. Разногласіе
полное и коренное, глубокое. Но читатель
пожелаетъ, можетъ быть, знать, какое отно-
шеніе къ общественной наук? им?ютъ эти
объясненія происхожденія инстинктовъ чере-
пахъ и зачаточныхъ глазъ пещерныхъ
животньгхъ. Если читатель не задастъ намъ этого
вопроса, если онъ насъ даже выбранить за
предположение возможности столь азбучнаго
вопроса съ его стороны, — мы будемъ очень
рады. Но въ печати то и д?ло приходится
наталкиваться на самыя дикія понятія на этоть
счегъ. Отсюда сл?дуетъ заключить, что и
между читателями такія понятія н?который
ходъ им?ютъ. Вотъ, наприм?ръ, что мы прочли
въ недавно выпхедшемъ сочиненіи г. Щеглова
«Исторія соціальныхъ системъ отъ древности
до нашихъ дней» (Т. I, Спб., 1870, стр. 337):
«Зат?мъ въ голов? С.-Симона возникаетъ
новая мысль внести св?тъ въ систему наукъ,
уничтожить существующую въ ней анархію.
Мысль чрезвычайно важная, достойная т?хъ
способностей, которыми былъ одаренъ С.-Си-
монъ, но для которой, очевидно, было
недостаточно его философскаго образованія. Вотъ
зд?сь-то и приходится пожал?ть о томъ, что
онъ поздно, только передъ смертью созналъ
пользу наукъ нравственныхъ, на которыхъ
строится самое общество, то есть наукъ изъ
круга философскаго и политическаго. Если
бы С.-Симонъ вм?сто изученія свойствъ т?лъ
органическихъ и иеорганическихъ, равно какъ
вм?сто изученія характера людей ученыхъ,
которое къ тому же было соединено съ про-
живаніемъ состоянія, употребилъ свое время
и средства на изученіе наукъ философскихъ,
то, можетъ быть, его «Введете въ ученые
труды XIX в?ка» оказалось бы бол?е состоя-
тельнымъ». Выраженная зд?сь г. Щегловымъ
мысль, надо ему отдать справедливость, есть
нел?пость радикальная, нел?пость 84-й пробы.
И нел?пость эту легче всего доказать на из-
бранномъ г. Щегловымъ предмет?—на исто-
ріи соціальныхъ ученій. Мы, можетъ быть,
займемся этимъ д?ломъ по выход? второго
тома сочиненія г. Щеглова, который (не г.
Щегловъ, а второй томъ) об?щаетъ быть,
судя по оглавленію, весьма поучительнымъ.
Г. Щегловъ въ глав? о С.-Симон?
неоднократно упоминаетъ имя 0. Конта, и всегда
съ почтеніемъ. Думаемъ, однако, что въ поч-
теніи этомъ самъ Контъ нисколько не вино-
ватъ; попросту говоря, мы думаемъ, что г.
Щегловъ совершенно не знакомъ съ предме-
томъ свего почтенія, никогда его въ глаза не
видалъ. Неоспоримая заслуга Конта оостоитъ
въ ясной формулировк? последовательной
зависимости и связи между науками въ порядк?
возрастающей сложности и убывающей
общности. Если бы г. Щегловъ былъ знакомъ
со взглядами на этоть предметъ Конта, то
онъ уб?дился бы, что мн?ніе его, г.
Щеглова, о ненадобности изученія для соціолога
«свойствъ т?лъ органическихъ и неоргани-
ческихъ, и характера людей ученыхъ» (пси-
хологіи?)—есть совершенный вздоръ. Такъ
думаемъ мы, им?я въ виду съ одной стороны
силу доводовъ Конта, а съ другой то
обстоятельство, что г. Щегловъ всетаки челов?къ,
и сл?довательно одаренъ изв?стною степенью
пониманія. Знакомство съ Контомъ могло бы
оказать г. Щеглову еще одну важную услугу.
Г. Щегловъ «им?етъ въ виду исключительно
такихъ авторовъ, которые представили но-
выя или только подновленныя теоріи
экономической и вообще соціальной организапіл
общества» (IX). Контъ удовлетворяетъ этому
условію, ибо представилъ то, что г. Щеглову
требуется, но представилъ теорію
совершенно несостоятельную. А потому, если бы г.
Щегловъ посл?довалъ прим?ру Рейбо, уд?лив-
шаго соціологической теоріи Конта м?сто въ
своихъ Etudes sur les reformateurs, то,
сравнивая эту теорію съ исходною точкою фило-.
софіи Конта — классификацией наукъ, —
г. Щегловъ могъ бы, руководствуясь своей
своеобразной логикой, окончательно
утвердиться въ вышеприведенной мысли объ от-
сутствіп связи между естествознаніемъ и
общественною наукою. Конечно, эти дв? услуги,
который могли бы быть оказаны Контомъ г.
Щеглову, взаимно исключаются. Но это не
суть важно, ибо г. Щегловъ им?лъ бы въ

221
ТЕ0Р1Я ДАРВИНА И ОБЩЕСТВЕННАЯ НАУКА.
222
рукахъ обоюдоострый мечъ, которымъ могъ
<бы поражать враговъ гораздо бол?е искусно,
ч?мъ это имъ д?лается теперь. А что
обоюдоострые мечи весьма удобны и находятся
лын? въ большой мод?, тому мы им?ли въ
лосд?днее время достаточно прим?ровъ.
Давно ли, кажется, московская пресса связала
¦самыми, невидимому, прочными узами
естествознание и революцію. Нын? та же
московская пресса расторгаетъ эти узы безъ ма-
.л?йшей заст?нчнвости, ибо московская пресса
съ обоюдоострыми мечами обхожденіе им?ть
ум?етъ, и всякіе артикулы съ ихъ помощію
весьма развязно выд?лываетъ. Въ
октябрьской книжк? «Русскаго В?стника>, г. Бе-
зобразовъ, проводя параллель меясду <нашими
охранителями и нашими прогрессистами>,
заявдяетъ, что наши теперешніе
прогрессисты, вдавшись въ естествознаніе и
отказавшись отъ идеализма и изсл?дованія
конечньгхъ ц?лей и причинъ, вм?ст? съ т?мъ
отвернулись и отъ идеализма, такъ сказать,
гражданского, примирились съ д?йствитель-
яостію и даже подали руку <нашимъ охра-
нителямъ>. Г. Безобразовъ не только р?-
шается утверждать, что такой фактъ суще-
ствуетъ, но еще усматриваетъ, повидимому,
органическую связь между естествознаніемъ
и отреченіемъ отъ изсл?дованія конечньгхъ
причинъ съ одной стороны, и консерватив-
дымъ или даже ретрограднымъ направдені-
емъ — съ другой. Конечно, какъ артикулъ,
выкинутый обоюдоострымъ мечомъ, обвине-
ніе г. Безобразова им?етъ свои достоинства,
:ибо съ помощію его можно сказать: <не
довернись—прибью, перевернись—опять-таки
ірибью>, и предоставить противнику
единственный безопасный образъ д?йствія—вер-
т?ться на подобіе флюгера. Но если искать
въ сдовахъ г. Безобразова не артикула, а
какой нибудь серьезной мысли, то такіе
поиски едва ли ув?нчаются усп?хомъ. Мы не
нам?рены трактовать зд?сь о многосторонней
связи между естествознаніемъ и
общественною наукою, о неизб?жности этой связи и ея
плодотворности,—это завело бы насъ слиш-
еомъ далеко. Да и, наконецъ, мысль объ этой
связи едва ли уже не стала общимъ м?стомъ.
Мьіотм?тпмъ только сл?дующія два
обстоятельства. Во-первыхъ, если современная наука(да,
современная наука, а не <наши
прогрессисты») отказались отъ изсд?дованія
конечньгхъ причинъ и ц?лей, то т?мъ самымъ она
направила на иныя сферы всю ту силу мысли,
которая расходовалась до сихъ поръ на это
неблагодарное д?до. Вовторыхъ, значительная
доля этой силы направляется современною
наукою на бол?е точную разработку вопро-
совъ общественныхъ и притомъ на
разработку въ смысл? неизб?жно прогрессивномъ.
Конечно, дЬло это еще столь ново, что зд?сь
возможны весьма крупныя недоразум?нія и
ошибки. Такъ наприм?ръ, намъ было очень
странно и прискорбно встр?тить въ сочине-
ніи одного изъ зам?чательныхъ современ-
ныхъ ученыхъ сд?дующаго ублюдка:
«Переносить челов?ческія понятія вреднаго и по-
дезнаго, красоты и уродливости, экономіи и
расточительности на порядокъ
природы—нелогично; нелогично м?рять безконечное ко-
нечяымъ масштабомъ. На сколько велико
значенге мгро созерцанья, представляющим
міръ устроеннымъ ц?Лесообразно, въ педа-
гоъическомъ и эстетическомъ отношеніи, на
столько же оно недостойно строгой и
точной науки о природ?» (Die Indiwidua-
litat in der Natur mit vorziiglicher Beriick-
sichtigung des Pflanzenreiches. Von Carl Na-
geli. Zurich 1856, S. 10). Подобныя ублюдки
и упражненія въ двойной бухгалтеріи
неизбежны, пока наука сама по себ?, а жизнь
тоже сама по себ?. Но не трудно подм?тить
общее, бол?е или мен?е значительное укдо-
неніе въ сторону единства науки и жизни,
науки о природ? и науки общественной.
Ч?мъ же являются въ общественной наук?
сторонники конечньгхъ ц?лей? Школа
Мальтуса, наприм?ръ, полагаетъ, что изв?стная
пропорція между ростомънаселенія и средствъ
продовольствія со вс?ми своими посл?дствіями
отъ в?ка составляла ц?ль всеблагого лрови-
д?нія. Г. Безобразовъ можетъ быть какого
ему угодно мн?нія о школ? Мальтуса и ея
противникахъ, отказывающихся проникнуть
въ ц?ли провид?нія, но едва ли онъ р?шится
уличать посл?днихъ въ коварномъ примире-
ніи съ действительностью. Изъ этого при-
м?ра—а ихъ можно привести множество—
сд?дуетъ заключить, что для разработки во-
просовъ общественныхъ уясненіе
законности иди незаконности телеологической точки
зр?нія составляетъ д?до весьма
существенное. А во всей исторіи челов?ческой мысли
не найдется въ этомъ отношение ничего
столь ц?ннаго, какъ теорія Дарвина. Все
великое значеніе этой могучей концепціи
можетъ быть понято въ настоящее время только
отчасти. Но съ теченіемъ времени, съ даль-
н?йшей разработкой теоріи, окажется безъ
сомн?нія, что ни разу еще люди не получали
въ свое распоряженіе столь точнаго, широ-
каго и плодотворнаго обобщенія. Объ этомъ
можно судить и по количеству св?тлыхъ
умовъ, немедленно примкнувшихъ къ воззр?-
ніямъ Дарвина и уже пытающихся осв?тить
ими различным спеціальныя сферы знанія;
и по количеству головъ туманныхъ,
изображающие изъ себя въ виду теоріи Дарвина
вопросительный знакъ прешшанія; по
азартности, наконецъ, съ которою накидываются
на эту теорію головы, окончательно скорб-
ныя. Что касается до общественной науки,

223
сочиненія н. к. михайловскаго.
224
то, не говоря о косвенной помощи, которую
ей должна оказать теорія Дарвина бол?е
правильною постановкою задачъ и вопросовъ
біологіп и психологіп; не говоря дал?е о
непосредственной помощи, которой мы вправ?
ожидать отъ теоріп Дарвина въ разъясненіи
н?которыхъ спеціально-соціологическихъ за-
коновъ,—теорія эта должна расчистить путь
соціологіп, окончательно и безапелляціонно
низвергая всякую телеологію, за псключеніемъ
субъективно-антропоцентрической. Какъ мало
однако понимается еще ота философская
сторона теоріж Дарвина,—можно вид?ть пзъ
сл?дующаго. Лаказъ-Дютье, н?которыя за-
м?чанія котораго о борьб? за существованіе
достойны всякаго вниманія—мы ихъ въ свое
время разсыотримъ—говорить между про-
чпмъ: «Итакъ подборъ родичей, какъ и борьба
за существованіе, есть фактъ, котораго
никто не станетъ отрицать. Но какъ сл?дуетъ
ихъ объяснять съ точки зр?нія ц?лесообраз-
ностп (quant a Ieur cause finale)? Зд?сь я
совершенно расхожусь съ ученьшъ англій-
скимъ натуралпстомъ. Ц?ль подбора, какъ
результата борьбы за существованіе, есть
сохраненіе видовъ чистыми п
неприкосновенными. Безъ всякаго сомн?нія выборъ не-
д?лимыхъ одного и того же вида пм?етъ
изв?стную ц?ль, н эта ц?ль состоитъ въ но-
стоянномъ поддержаніп существъ, входящпхъ
въ составъ группы, на высокой ступени от-
носительнаго совершенства. Слабость есть
усжовіе уничтоженія, исчезновенія видовъ; и
потому для изб?жанія этого условія вырож-
денія типовъ, природа одарила самцовъ
могучею, непреодолимою страстью, всл?дствіе
чего въ борьб? за самку одол?ваютъ
сильные, здоровые п поб?ждаются слабые,
которые могли бы дать только подобное себ?
потомство, т. е индивпдовъ, наимен?е могу-
щпхъ противостоять окружащимъ ихъ небла-
гопріятнымъ условіямъ» и т. д. (Annales des
sciences naturelles. Zoologie et paleontologie,
T. II, 1864. «Memoire sur les Antipatheres*,
p. 224). Лаказъ-Дютье судитъ зд?сь теорію
Дарвина такими принципами, которымъ она
не только неподсудна, но компетентность ко-
торыхъ она именно и нпспровергаетъ.
Телеологическая точка зр?нія не можетъ быть
длятеоріи Дарвина обязательною, ибо теорія
эта раздавила телеологію. Она говоритъ не то,
что природа одарила самцовъ страстностью
для того, чтобы они дрались нзъ-за самкл и
чтобы въ этой драк? одерживалъ верхъ силь-
н?йшій, который и передаетъ свои качества
потомству. Она разсуждаетъ совершенно
иначе. Она говорить, что всл?дствіе различныхъ
нричинъ, которыя вс? сводятся къ насл?д-
ственностп и прпспособлепію къ условіямъ
среды, существуютъ самцы сильные п слабые.
При недостатк? самокъ, самцы вступаютъ
между собою въ борьбу, которая оканчивается
въ пользу сильн?йшаго, и этотъ сильн?йшій
передаетъ свои особенности потомству.
Телеологическая точка зр?нія требуетъ заран?е
поставленной ц?ли и видитъ ее въ резуль-
тат? ц?лой ц?пи естественныхъ причинъ.
Теорія же Дарвина совершенно
вычеркиваете пзъ своихъ соображеній вопросъ о под-
бор? и борьб?, quant a leur cause finale. Она
просто сл?дптъ за причинною связью явленій.
«Принципъ полезности—говоритъ Негели—
есть не что иное, какъ посл?довательно
проведенная причинная связь явленій.
Полезный разновидности являются не потому, что.
он? полезны, но всл?дствіе естественныхъ
причинъ образуются вредныя, безразличные
и полезный разновидности, и всл?дствіе т?хъ
же причинъ первыя и вторыя погибаютъ,
между г?мъ какъ посл?днія сохраняются.
Тогда только можно думать о телеологіи,
еслибы являлись одни только полезныя инди-
видуальныя отклоненія. Если что либо
оказывается полезнымъ, то это енте не значить,,
чтобы оно было обязано существованіемъ-
своимъ телеологическому принципу. Изъвс?хъ
солнечныхъ лучей на луну падаеть самое-
незначительное количество ибезконечно малая:
часть посл?днихъ отражается отсюда и осв?-
щаетъ намъ ночью дорогу. Такое устройства
вселенной для насъ очень выгодно; но мы
не назовемъ его телеологическимъ (предна-
м?реннымъ), такъ какъ оно не явилось
конечно съ тою ц?лью, чтобы осв?щать намъ-
дорогу. Точно такое же разсужденіе
относится и къ образованно разновидностей.
Подобно тому, какъ изъ вс?хъ лучей безко-
нечное число ихъ теряется для насъ и только
немногіе оказываютъ д?йствіе, такъ и изъ
вс?хъ индивидуальныхъ уклоненій пропада-
ютъ вс?, за исключеніемъ немногихъ, обра-
зующихъ разновидность, способную къ су-
ществованію». (Происхожденіе естество-исто-
рическаго видаипонятіе о немъ. М. 1866,21).
Но этого мало. Одн? и т? же
индивидуальный особенности, при различныхъ усло-
віяхъ, могутъ поочередно оказаться и
вредными, и безразличными, и полезными; и въ
теоріи Дарвина подъ именемъ полезныхъ
уклоненій сл?дуетъ разум?ть укдоненія
только практически полезныя, т. е. полезныя
только въ данную минуту и при данныхъ
условіяхъ, и ничто не м?шаетъ имъ
оказаться вм?сг? съ г?мъ не только не ору-
діями дальн?йшаго усовершенствованія типа,
но и прямыми причинами его вырожденія.
Борьба за существованіе п подборъ родичей
отнюдь не ручаются за улучшеніе породы.
Хотя Дарвпнъ самъи говоритъ, налрим?ръ,
о «прогрессіп размноженія, столь быстрой,
что она ведетъ къ борьб? за существованіе,
а. сд?доватедьно, и къ естественному подбоі

225
теорія ддрвина и общественная наука.
226
ру, съ коимъ неразрывны расхождение прп-
знаковъ и вымнраніе мен?е усовершенство-
ванныхъ формъ; такъ—прпбавляетъ онъ—
изъ в?чной борьбы, пзъ голода п смерти
прямо сд?дуетъ самое высокое явленіе,
которое мы можемъ себ? представить, а именно—
возннкновеніе высшпхъ формъ жпзнп> (1. с.
387); но неточность столь безусловным, вы-
раженій доказывается самою теоріею Дар-
впна. Положимъ, что въ данной м?стностн
стществуетъ видь жесткокрыдыхъ с?раго
цв?та, питающійся листьями деревьевъ п слу-
жащій пищею нас?комояднымъ птпцамъ.
Положимъ дал?е, что въ сред? этого впда жу-
ковъ явилось пндпвпдуальное уклоненіе, —
нисколько нед?лимыхъ съ зеленоватымъ цв?-
томъ. Эта зеленоватая разновидность, близко
подходящая къ цв?ту лпстьевъ, будетъ,
скрываясь въ зелени, подвергаться меньшей опас-
н стп пстребленія со стороны птпцъ, нежели
разновидность с?рая. Поэтому въ теченіе н?-
сколькпхъ покол?ній, всл?дствіе подбора
родичей, первая можетъ совершенно выт?снпть
носд?днюю, передавая своему потомству не
только полезную зеленую окраску, но вм?ст?
съ нею и вс? свои качества, каковы бы они ни
были, хотя бы они состояли въ какомъ-нп-
будь органическомъ недостатк?, если, разу-
м?ется, этотъ недостатокъ не играетъ самъ
большой роди въ борьб? -за существованіе.
Такъ, наприм?ръ, если для жука зеленый
цв?тъ окажется полезн?е, ч?мъ спльныя
крылья, то подборъ родичей можетъ
подхватить вм?ст? съ зелепой окраской надкрыдьевъ
и слабость мускуловъ. II такая форма будетъ
не усовершенствованная, а только лучше
приспособленная къ требованіямъ окружаю-
щііхъ усдовій. А потому нельзя утверждать,
что въ борьб? за существованіе непременно
одерживаютъ поб?ду спльн?йшіе, совершен-
н?йшіе представители типа; н?тъ, поб?да
можетъ остаться и за слабыми, уродливыми,
если только они удачн?е приспособились,
благодаря неважнымъ, но въ данную минуту и
при данныхъ обстоятедьствахъ практически
подезнымъ особенностямъ. Самый
недостатокъ, самая слабость, самая уродливость мо-
гутъ обратиться въ сильное оружіе борьбы за
существованіе, и въ такомъ сдуча? подборъ
необходимо повдечетъ за собою вымпраніе и
вырожденіе сидьныхъ формъ. На островахъ
цропорція между безкрыдыми иди, по крайней
м?р?, слабокрыдымп нас?комымп и
крылатыми совершенно иная, ч?мъ на материкахъ:
относительное число безкрыдыхъ таыъ
несравненно больше. Это объясняется т?мъ,
что крылатыя нас?комыя слишкомъ далеко
задетаютъ и погпбаютъ въ мор?, что
невозможно для безкрылыхъ, которыя и выжн-
ваютъ. Таішмъ образомъ, слабость мускуловъ,
управляющихъ крыльями, оказывается прак-
Соч. н. к. ашхАЙловсігдго, т. I.
тпчески полезною. Какъ справедливо зам?-
чаютъ многіе н?мецкіе ученые, Дарвинъ
им?лъ въ виду преимущественно
практическую сторону вопроса, всл?дствіе чего
сторона философская у него недостаточно
разработана, и встр?чающіяся зд?сь м?стами об-
щія_зам?чанія, д?йствительно, могутъ иного
ввести въ заблужденіе, хотя факты
сгруппированы до последней степени ясно. Что теорія
Дарвина требуетъ дополнений, разъясненій и
дадьн?йшихъ приложеній, это не подлежитъ
сомн?нію. И важн?е всего, по нашему мн?нію,
разъясненіе отношеній теорін Дарвпна къ
великому закону органическаго развитія,
формулированному Бэромъ и развитому Мильнъ-
Эдвардсомъ и Бронномъ. Обстоятельство это
превосходно понялъ Негели, хотя и
недостаточно развилъ свою мысль. Негелп полагаетъ,
что рядомъ съ принниномъ полезности
Дарвина долженъ быть поставленъ принцппъ усо-
вершенствованія, по которому «организму
присуще стремленіе преобразовываться въ
бол?е сложную форму» (1. с, 34), такъ что
«самая высшая органпзація обнаруживается
двумя свойствами: совм?щеніемъ въ себ? са-
мыхъ разнообразныхъ органовъ и самьгмъ со-
вершеннымъ разд?леніемъ между ними труда>
(31). Зам?чанія Негелп не встретили, однако,
сочувствія. Его упрекаютъ въ телеодоги-
ческомъ построенін, что отчасти справедливо.
Но реакція противъ всякихъ телеодогическихъ
объясненій, вызванная теоріею Дарвпна,
заходить иногда слишкомъ далеко. Мы видимъ,
что дарвинисты такъ боятся тедеологіи, что
уже слишкомъ тщательно изб?гаютъ словъ и
выраженій, напоминающихъ объ ней. Такъ
Геккель, Галліеръ, находятъ неудачными вы-
раженія Негели «теорія полезности» и «теорія
усовершенствованія», ибо видятъ вънихъ на-
мекъ на телеологическое объясненіе явленій.
Такъ на томъ же основаніи въ русской лите-
ратур? кто-то предлагалъ зам?нить терминъ
«подборъ родичей», которымъ г. Рачпнскій
перевелъ англійское Selection, терминомъ <от-
боръ». Конечно, точность и чистота языка
д?до очень важное. Но, во-первыхъ, трудно
въ настоящее время обойтись безъ метафори-
ческихъ выраженій, большая часть которыхъ
по необходимости отзывается тедеологіей, и
я не вижу, ч?мъ собственно въ этомъ
отношеній <отборъ> лучше «подбора». Во-вторыхъ,
излшпній страхъ передъ словомъ можетъ
оттолкнуть отъ скрывающейся подънимъ мысли,
хотя бы она заслуживала не этого. А мысль
Негели, хотя и скрывается подъ
метафизической маской Tendeuz, засдуживаетъ внима-
нія. Она важна уже, какъ напоминаніе о за-
кон? Бэра, которому, повидимому, грозить
участь, по крайней м?р? на время, затеряться
въ «расхождение прпзнаковъ» (дивергенціи)
Дарвпна, т?сно связанномъ съ борьбою за
8

227
сочиііенія н. к. михайловскаго.
228
существованіе и подборомъ родичей. Законъ
индивидуальнаго развитія, какъ онъ вырабо-
такъ трудами Гете, Бэра, Мильнъ-Эдвардса,
Бронна, сводится къ постепенному обосо-
бдешю органовъ и усиденію между ними
разд?ленія труда п раздпчія, различія между
органами. Законъ дпвергендіи или
расхождения признаковъ говорить, что всл?дствіе
борьбы за существованіе организмы стремятся
образовать все большее п большее
количество разновидностей, т. е. установить
возможно бблыиее различіе между нед?лимы-
ми. Мы уже приводили прим?ры см?шенія
этпхъ двухъ законовъ, и приведемъ зд?сь еще
одинъ, быть ыожетъ, еще бод?е
поразительный. Даровпт?йшій изъ дарвинпстовъ, Гек-
кель, замЬчаетъ, что законъ дпвергенціп
распространяется Дарвпноыъ только на физіоло-
гическпхъ нед?лпмыхъ, входящихъ въ
составь вида. «По нашему же
мн?нію—продолжаете онъ—эта дпвергенція (расхожденіе
признаковъ) вида не отличается отъ такъ
называемаго «дпфференцированія органовъ>
или разд?ленія труда между ними. Мы ду-
маемъ, что въ основаніи вс?хъ явленій
дпфференцированія лежптъ одно и то же явленіе,
именно разд?леніе труда, обусловленное есте-
ственнымъ подборомъ, гд? бы дцфференци-
рованіе ни происходило, касается ли оно
самостоятельныхъ физіологпческпхъ
нед?лпмыхъ, борящихся между собою въ
данной м?стностп за существованіе, или под-
чиненныхъ морфологическихъ нед?лимыхъ
(органовъ). Существенная черта процесса
во вс?хъ случаяхъ состоптъ въ
образовавши разнородныхъ формъ изъ однороднаго
начала, и механическая причина его состоитъ
въ естественномъ подбор?, въ борьб? за
существованіе» (Generelle Morphologie. II, 253).
Мы уже достаточно говорплп о совершенной
несостоятельности такого обобщенія. II
потому ограничимся указаніемъ на неудачныя
объясненія, которыя Геккель, руководимый
приведеннымъ добавленіемъ къ теоріи
Дарвина, даетъ н?которымъ фактамъ. Разсуждая
о неудовлетворительности телеологпческаго
міросозерцанія, онъ говорить, между прочимъ,
что теорія Дарвина окончательно показала,
что природа въ своемъ развптіи не сл?дуетъ
какому бы то ни было опред?ленному плану;
что она не только доказала отсутствіе въ прп-
род? преду ставленной целесообразности и
усовершенствованія, но поколебала и самое
понятіе объ усовершенствованіп. Такъ,
говорить онъ, Бэръ и другіе считали признакомъ
и м?ридомъ совершенства организаціи ея
сложность и степень дпфференцированія, т. е.
разд?ленія труда между органами. Теперь же
мы видимъ, что дифференцированіе отнюдь
не обусловлнваетъ собою усовершенствованія.
Ибо, папрлм?ръ, н?которыя ракообразный
съ переходомъ отъ самостоятельной жизни къ
паразитизму, утрачиваютъ ненужные имь при
этомъ новомъ образ? жизни органы движенія
и зр?нія. Такпмъ путемъ группа ракообраз-
ныхъ становится бол?е разнородною, бол?е
дифференцированною, однако,
дифференцированіе это, хотя и практически полезное
для самнхъ паразптовъ, потому что если бы
ненужные имъ органы сохранились, то они
задаромъ поглощали бы нзв?стную долю
пластпческаго, питательнаго матеріала, —
представляетъ прпм?ръ не прогрессивна™
развитія, не усовершенствованія, а движенія
ретрограднаго. Итакъ, дифференцированіе и
усовершенствованіе — дв? вещи различныя.
Читатель видптъ, что софпзмъ этотъ постро-
енъ на двусмысленности слова
«дифференцированіе». Бэръ и другіе утверждаютъ,
что совершенство <организма изм?ряется
степенью его сложности, р?зкостью
дпфференцированія его органовъ и тканей—въ мор-
фологическомъ отношеніи и степенью фпзіоло-
гическаго разд?лепія труда, обособленности
функцій—въ отношеніп фпзіодогпческомъ *).
Что же мы им?емъ въ случа? ракообразнаго,
перешедшаго отъ свободной жизни къ
паразитизму? Его органпзмъ упростился
морфологически, ибо онъ лишился орудій зр?нія и
движенія; упростился и фпзіологпческп, ибо
количество обособленныхъ функцій стало въ
немъ меньше. Регрессъ очевидный, но именно
потому, что дифференцированіе, какъ законъ
Бэра, какъ законъ индшидуалънаіо развитія,
нарушено. Это—регрессъ именно въ смысл?
закона Бэра. Случай этотъ не опровергаетъ, а
самымъ очевиднымъ образомъ подтверждаетъ
его. Геккель лее разеуждаетъ такимъ
образомъ. Дифференцированіе или дивергенція,
расхожденіе видовыхъ признаковъ, образова-
ніе новыхъ и новыхъ, все бол?е
расходящихся разновидностей и видовъ, какъ результата
борьбы за существованіе и подбора родичей,
утверждается теоріею Дарвина. Это факта, не
подлежащій никакому сомн?нію. Но, продод-
жаетъ Геккель, по моему мн?нію, процеесъ
органпческаго, индивидуальна™ развитія, про-
цессъ дпфференцированія органовъ и ихъ
функцій тождественъ съ процессомъ диффе-
ренцированія вида, такъ какъ и тотъ, и другой
*) Геккель всл?дъ за Бронномъ (Morpholo-
gische Studien йЪег die Gestaltungsgesetze der
Naturkorper iiberhaupt und der organischen insbe-
sondere. Leipzig und Heidelberg. 1858) пришша-
?тъ н?сколько 8аконовъ органичеокаго прогресса
или усовершенствованія. Но по нашему мн?нію
вс? они могутъ быть бозъ натяжки сведены къ
вакопу обособл?нія и диффер?нцированія,
который, впрочеыъ, и Бронномъ, и Гекк?лемъ при-
внается наибод?е важнымъ. Бо всакомъ случа?
Ьронновы дополненія къ вакону Бара могутъ
быть пока нами оставлены въ сторон?, б?въ
ущерба для ясности д?я».

¦229 теорія дарвина и общественная наука. 230
представляютъ возникновеніе разнородности
изъ первоначальной однородности. Увлекшись
этимъ чисто формальньшъ сходствомъ и не
вгляд?вшись въ суть обоихъ процессовъ,
Геккель опровергаетъ или. но крайней м?р?,
ограничиваете законъ Бэра, подставляя вм?-
сто вьгражаемаго пмъ пндивидуальнаго
дифференцирования дпфференцированіе видовое.
Опровергнуть такпмъ образомъ можно все, что
угодно. Мн? говорятъ,напрпм?ръ, что деревья
растутъ. Я же, отм?тпвъ предварительно, что
по моему мн?нію понятіе дерева должно быть
расширено, возражаю: стулъ, на которомъ я
сижу, столъ, на которомъ я пишу, ручка пера,
которое я держу—не растутъ, а между т?мъ и
стулъ, и столъ, п ручка—все это изъ дерева.
Итакъ, законъ: деревья растутъ нев?ренъ и
одаостороненъ.ДрутойприводимыйГеккелемъ,
прим?ръ еще очевпдн?е указываетъ на корень
софизма. «Естественно—говорптъ онъ—что
возростающее днфференцпрованіе вс?хъ зем-
ныхъ явленій, вс?хъ условій существованія
им?етъ непосредственнымъ результатомъ и
соотв?тственное днфференцпрованіе органпз-
мовъ, и въ бо.тьшцнств? случаевъ самое это
днфференцпрованіе есть решительный шагъ
впередъ, несомн?нное усовершенствованіе.
Съ другой стороны, однако, не сл?дуетъ
забывать, что всякое разд?леніе труда им?етъ
на ряду съ выгодами и своп невыгоды. Мы ви-
димъ это въ особенности наполпморфизм?че-
лов?ческаго общества, представляющемъ въ
своемъ государственномъ и соціальномъ раз-
вптіп напбол?е сложные изъ феноменовъ диф-
ференцированія» (Generelle Morphologie. II,
261). Какъ специальный прим?ръ невыгоды
полиморфизма (т. е. разд?ленія труда) чело-
в?ческаго общества, Геккель приводить спе-
ціадиста ученаго, который не только не ви-
дитъ ничего дальше своей спеціальности, но
и въ ней неспособенъ ни къ какому шагу
впередъ. Это, конечно, случай ретрограднаго
развитая, хотя, какъ справедливо зам?чаетъ
Геккель, самъ спеціалистъ чувствуетъ себя очень
хорошо и черпаетъ изъ своего уродства мно-
гія практическія выгоды. Но опять-таки при
чемъ тутъ законъ Бэра? Съ точки зр?нія
этого именно закона изображенное Геккелемъ
уродство и есть шагъ назадъ. II зд?сь Геккель
см?шиваетъ законъ Бэра, какъ законъ диффе-
ренцированія, расчленения, обособленія орга-
новъ, составляющпхъ нед?лимое, съ закономъ
обособленія нед?лимыхъ, какъ членовъ вида
или общества. Геккель просто увлекся своею
борьбою противъ телеологпческаго воззр?нія
на природу и съ разб?гу сталъ утверждать, что
не только въ природ? н?тъ стремления къ
совершенствована,—что теоріею Дарвина
доказывается окончательно, — но что мы не
им?емъ и никакого крптерія относительнаго
•совершенства организации, что и нев?рно и
для аргументаціи дистелеолога вовсе не
требуется. Критерій относительнаго
совершенства организации есть, данъ онъ Бэромъ. И
какъ ни путается Геккель, но онъ именно къ
этому критерію приб?гаетъ безпрестанно,
когда говорить, наприм?ръ: «Хотя различія
между челов?комъ и другими животными суть
свойства не качественнаго, а только количе-
ственнаго, однако разд?ляющую ихъ пропасть
весьма важно зам?тить. По нашему мн?нію,
д?ло сводится гдавнымъ образомъ къ тому,
что челов?къ совм?щаетъ въ себ? многія важ-
ныя функціи, встр?чающіяся въ другпхъ жи-
вотныхъ только враздробь» (1. с. 430). Зам?-
чательно, что тотъ же Геккель считаетъ
весьма важнымъ для опред?ленія законовъ
развитая раздиченіе практическихъ, односторон-
нихъ, монотропныхъ типовъ и тпповъ идеаль-
ныхъ, многостороннихъ, полптропныхъ.
(Термины эти принадлежать отчасти К. Снеллю:
«Die Schopfung des Menschen», Leipzig, 1863).
Практическими типами онъ называетъ такіе
виды, роды, классы организмовъ, которые
окончательно приспособились къ пзв?стнымъ
спеціальнымъ условіямъ жизни нуже не мо-
гутъ существовать вн? ихъ: таковы между
позвоночными костистыя рыбы (Teleostei),
черепахи, летучія мыши. Типы идеальные,
напротивъ, благодаря своему многостороннему
развитію, не приспособились ни къ какимъ
спеціальнымъ условіямъ и потому способны
къ дальн?йшему развитію; таковы между
позвоночными поперечноротыя (Selachia),
полуобезьяны и др. «Это въ высшей степени
важное различіе — зам?чаетъ Геккель,
возвращаясь къ своему любимому коньку, — можетъ
быть усмотр?но и въ членахъ челов?ческаго
общества вообще, а, сл?довательно, и въ сред?
представителей науки. Челов?чество движется
впередъ идеальными и разносторонними,
философски развитыми головами, не
отступающими предъ обобщеніямн и синтезомъ. Прак-
тпческіе и односторонние ученые, напротивъ,
довольствующееся анализомъ, не будучи въ
состояніи приспособиться къ бол?е высокому
строю идей, могутъ только доставить первымъ
матеріалъ» (1. с. 223). Какъ бы, однако, ни
было важно указываемое Геккелемъ различіе
между практическими и идеальными типами,
они могутъ переходить другъ отъ друга, и
особенно дегокъ переходъ отъ идеальнаго
типа къ типу практическому: стоить только
первому попасть въ неблагопріятныя условія
которыя въ челов?ческомъ обществ? вс? сво
дятся къ разд?ленію труда. Въ другомъ м?ст?
(262) Геккель зам?чаетъ: «естественный под-
боръ везд? способствуетъ развитію
практическихъ типовъ въ ущербъ идеальнымъ». Да, das
ist eine alte G-eschichte, docli ist sie immer neu:
Н?тъ могучаго Патрокла,
Живъ презрительный Терситъі
8*

231
сочиненія н. к. ыихайловскаго.
232
Однако, выраженная абсолютно, эта
печальная истина столь лее мало оправдывается
фактами, какъ и противоположный ей вы-
выводъ, д?лаеыый н?которыми изъ теоріи
Дарвина, а именно, будто бы борьба за суще-
ствованіе и естественный подборъ
необходимо суть орудія прогресса, что въ борьб?
выживаютъ только лучше и сильн?йшіе;
точно такъ, какъ нев?рно и снотворное пра-
вшго буржуазныхъ моралистовъ: доброд?тель
торжествуете, а порокъ наказывается.
Природа, какъ она намъ осв?щается теоріей
Дарвина, не знаетъ избраннпковъ. Зд?сь она
раздавптъ велпкаго Патрокла и сохранить
презрнтельнаго Терсита; тамъ выдавить изъ
строя жизни ц?лый видъ, зд?сь разобьетъ
видъ на два, на три; тамъ ннзведетъ
Патрокла до состоянія Терснта, зд?сь выставить
Патрокла во всемъ его величіи; тамъ разо-
вьетъ жизнь, сюда пошлетъ смерть; тамъ по-
с?етъ слезы и страданія, зд?сь разольете
море наслажденій... Не спрашивайте для
чего? зач?мъ? Съ такимъ вопросомъ нельзя
обращаться къ природ?. Она не дастъ от-
в?та. Она скажетъ вамъ, почему произошло
то-то и то-то, но вы не вырвете отъ нея от-
в?та на вопросъ: зач?мъ? Если вы пожелаете
отв?тить за нее, то-есть навязать ей свой от-
в?тъ, то вы можете навязать любой. Ц?ли
п д?йствія одухотворенной вами природы
окажутся разумными и глупыми, великими и
мелкими, доброд?тельными и безеов?стными,
высоконравственными и до посд?дней
степени преступными, смотря по тому, какъ вы
сами посмотрите на д?ло. Всякую ц?ль, вся-
кій планъ можно отыскать въ природ? именно
потому, что въ ней н?тъ никакой ц?ли,
никакого плана. Но это значить, что природою
управляете сл?пой случай? Въ этоыъ
упрекали п Дарвина, между т?мъ, какъ упрекать
тутъ собственно не въ чемъ и не за что.
Если подъ случаемъ разум?ть совокупность
неизв?стныхъ намъ, не могущихъ быть про-
сл?женными ц?пей причинъ и сл?дствій, то
да, — природой управляете сл?пой случай.
Если подъ понятіе случая подшивать какую-
лпбо мистическую, таинственную подкладку,
то теорія Дарвина свид?тельствуетъ, что
случая въ этомъ смысл? вовсе н?тъ, что сло-
вомъ этпмъ мы только маекпруемъ свое не-
знані?. Ц?ли и планы сказались въ природ?
въ достаточно широкой степени только тогда,
когда рядомъ съ естественнымъ подборомъ
сталъ подборъ искусственный, а рядомъ съ
борьбой за существованіе — смутные
проблески ея отрицания въ сфер? челов?ческихъ
отношеній, когда челов?къ вступилъ въ
борьбу съ природой и пожелалъ изм?нить ее
сообразно свопмь нуждамъ и потребностямъ.
Тслеологирующі? противники Дарвина, в?-
рующіе въ отдельное сотворені? видовъ но
н?которому плану для изв?стныхъ ц?лей,
отрицающіе естественный подборъ, должны
вм?ст? съ т?мъ отрицать и подборъ
искусственный, и всякое возд?йствіе челов?ка на
природу. Если «высшій разумъ», «высшій
художникъ» создалъ для какой-нибудь ц?ли
волка, то истребденіе волковъ или прирученіё
ихъ есть, во-первыхъ, актъ неразумный, ибо
нельзя прати противъ рожна. Вовторыхъ, это
актъ преступный, ибо заключаете въ себ?
покушеніе на возстаніе противъ всеблагого
провид?нія и высшаго разума. Итакъ «волкъ
тебя за?шь», вотъ какое ут?шеніе преподно-
сятъ челов?ку телеологи, съ ужасомь
отступающее отъ принципа борьбы за
существованіе, который съ точки зр?нія теоріи
Дарвина можетъ быть на практпк? совершенно
модифицирована
Чтобы судить объ аргументами современ-
ныхъ телеологовъ, надо впд?ть книгу Агас-
сица. Только зд?сь, подпертая фактическими
данными, телеологія является въ апоге?.
своего ведичія и вм?ст? съ т?мъ только зд?сь
обнаруживается вся очевидность ея слабости
и несостоятельности. Пока телеологія витала
въ сферахъ отвлеченныхъ и спускалась на
землю только для того, чтобы произнести свое
окончательное р?шеніе, она, какъ наприм?ръ,
въ н?мецкихъ ыетафизическихъ системахъ,
подкупала, кром? лести челов?ческимъ пред-
разеудкамъ и поддакиванія л?ности мысли,
еще изяществомъ своего діалектическаго по-
строенія. Храмъ телеологіи вис?лъ на возду-
х?, но въ немъ все было симметрично, изящно,
были обдуманы мельчайше орнаменты этого
воздушнаго плана. Только законъ тяжести не
принимался въ соображеніе. Нын? телеологія
хочетъ устроиться солидн?е, хочетъ
спуститься на землю и опереться на фактахъ опыта и
наблюденія. Такимъ образомъ она становится
на почву эмпирической науки, и по т?мъ су-
дорожнымъ, неловкимъ, нел?пымъ движе-
ніямъ, которыя она принуждена выд?льгвать.
чтобы удержаться на этомъ скользкомъ для
нея пути, всякій можетъ уб?диться, что ея
п?сня сп?та. Да, книга Агассица—лебединая
п?сня телеологіи. Между современными
учеными н?тъ телеолога, столь хорошо вооружен-
наго, какъ Агассицъ. И вотъ какъ разеу-
ждаетъ этотъ первый и в?роятно посл?днЩ
телеологіи боецъ.
Агассицъ полагаетъ, что виды въ своихъ
существенныхъ признакахъ неизм?нны; они
могутъ въ изв?стныхъ границахъ изм?няться,
но- никогда не выступаютъ изъ положенныхъ
имъ творческою мыслію пред?ловъ и никогда
одинъ видъ не можетъ перейти въ другой или
произойти изъ другого. Каждый видъ есть
воплощенная творческая идея.
Натуралисты— не бол?е какъ переводчики мыслей
Творца на челов?ческій языкъ. «Челов?че-

233
ТЕ0Р1Я ДАРВИНА И ОБЩЕСТВЕННАЯ НАУКА.
234
скій умъ находится въ гармоніи съ
природой, и многое дзъ того, что намъ
кажется результатомъ усшгій нашего разума,
есть только естественное выраженіе этой
предуставленной гармоніи» (1. с, 9). Вс?
растенія п жпвотныя созданы по н?-
которому плану, строго обдуманному Твор-
цомъ. Создавая животное царство, Творецъ
обдуыалъ сначала четыре различные общіе
плана, которые составили идею четырехъ
группъ: позвоночныхъ, суставчатыхъ, мягко-
т?лыхъ и лучпстыхъ. Зат?мъ Творецъ при-
ступплъ къ обдумыванію т?хъ, бод?е
разнообразные и многочисленныхъ формъ, въ
который могли бы быть воплощены
означенные планы строенія. Онъ пришелъ къ мысли
въ общемъ план? строенія, напрпм?ръ,
позвоночныхъ, установить бол?е спеціадьные планы
млекопптающпхъ, птицъ, рыбъ,
пресмыкающихся. Дад?е онъ допустшгь еще большую
спеціализацію прпзнаковъ п разбпдъ каждый
классъ на порядки, порядки на семейства,
семейства на роды, роды на виды, которые, на-
конецъ, и воплотшгась. Созданы вс?
различные виды (въ впд? зародышей или яицъ)
вдругъ, въ огроыномъ количеств? и на всемъ
земномъ шар?. Зат?мъ, по прошествіи н?-
сколъкихъ тысячел?тій, Творецъ или
Intelligence supreme, Высшій разумъ, какъ его охот-
н?е называетъ Агассицъ, по недостугглымъ
намъ соображеніямъ, внезапнымъ геологиче-
скпмъ переворотомъ унпчтожаетъ все досел?
пмъ созданное п создаетъ новыя п бол?е со-
вершенныя формы. Но при этомъ онъ
придерживается старыхъ своихъ принциповъ
строенія п создаетъ главнымъ образомъ
только новые виды, пзр?дка роды, еще р?же
семейства, порядки, классы. Изъ пред?довъ
четырехъ основныхъ группъ эта Intelligence
supreme выбиться не мож?тъ. Проходятъ
еще и еще в?ка, и опять Высшій разумъ
пстребляетъ свою работу п опять
принимается за нее. Наконецъ, создаетъ челов?-
ка, по образу и по подобію своему, вм?ст?
съ ч?мъ божественная работа прекращается.
<Анатомія—говорить Агассицъ—могла бы,
по моему мн?нію, доказать, что не только
челов?къ есть совершенн?йшее изъ существъ
современнаго періода, но что онъ есть
последнее звено ц?пп, за которымъ уже
физически невозможенъ дальн?йшій прогрессъ
въ общемъ план? животнаго царства» (35).
Въ метафизпк? своей Агассицъ возвращается
почти къ идеямъ мудраго, но уже довольно
давно умершаго Платона. Онъ полагаетъ,
что нед?лимыя «им?ютъ только (?) матеріадь-
ное существованіе и суть не бол?е,"какъ
субстраты съ одной стороны разлпчныхъ ка-
тсгорій строенія, па которыхъ основана есте-
ствешіая зоологическая система, а съ
другой—вс?хъ отногаеиій жпвотныхъ къ Пфу-
жающему міру» (7). Вліяніе вн?пшей
природы на изм?неніе организмовъ Агассицъ
отрицаете безусловно. Онъ утверждаетъ, что
можно бы было написать ц?лые томы на эту
тему. Насл?дственности, какъ связующаго
начала между различными видами, онъ также
не признаетъ. Какъ н?когда Катонъ вс? своп
р?чи, какого бы он? ни были содержанія и
къ чему бы ни относились, заканчивалъ вос-
клицаніемъ: а Кар?агенъ всетаки надо
разрушить! такъ и Агассицъ заключаетъ
каждую главу своего сочиненія такими зам?ча-
ніями: <И эту-то логическую связь, эту
изумительную гармонію, это безконечное разно-
образіе въ единств?—намъ хотятъ
представить, какъ результата силъ, не им?ющихъ
ни способности мышленія, ни способности
сравненія, ни идей пространства и времени!»
(24). <Это возрастающее согласіе между
нашими системами (зоологическими) п
системою природы доказываешь, что въ сущности
умъ челов?ческій и божественный разумъ
тождественны. Въ этомъ еще бол?е можно
уб?диться, принимая въ соображеніе ту
высокую степень совершенства и соотв?тствія
реальному порядку вещей, которой достигли
н?которыя апріорическія фнлософскія по-
строенія, независимо отъ данныхъ
эмпирической науки > (31). <3д?сь мы опять видимъ
новое и поразительное доказательство
порядка и целесообразности, установденныхъ
въ начал? вещей касательно различныхъ
степеней сложности организмовъ» (43). «Кто же
станетъ утверждать, что столь разнообразный
выраженія одного и того же чувства, одного
и того же инстинкта истекаютъ единственно
изъ физической организаціи, изъ особенности
строенія, которое вдобавокъ и понять нельзя,
если исключить идею методически исполнен-
наго плана, обдуманнаго заран?е, и мы
должны признать, что нам?реніе везд?
предшествовало факту»(107). И т. д., и т. д., и т. д.Мало
того, вс? эти варіаціи на одинъ и тотъже рефрень
Агассицъ собираетъ дал?е въ одно ц?лое и,
подъ заглавіемъ «Kecapitulation», вновь
преподносить читателю. Очевидно, что Агассицъ
принадлежитъ къ числу людей, подв?шиваю-
щнхъкъявленіямъприроды мочальныйхвостъ.
Это можно бы было, даже не читая всей его
книги, заключить уже изъ того, что онъ, во-
первыхъ, принимаетъ явленія органической
жизни совершенно оторванными отъ явденій
неорганической природы, отрицаетъ вліяніе
среды на организацию и, сл?довательно,
зависимость біологіи отъ низшихъ наукъ. Дал?е
онъ прямо говоритъ, что чедов?къ долженъ,
«проникая въ природу своего духа, стараться
понять безконечный разумъ, котораго эмана-
цію представляетъ его собственный разумъ»
(9). Естественное д?ло, что прп подобномъ
метод? мышленія личность мыслителя должна

235
сочиненія н. к. михайловскаго.
236
неизб?жно оставить свой явственный
отпечатать на мочальномъ хвост?. И д?йствитель-
яо, что такое этотъ творецъ, созидающій
единственно для созиданія, разрушающій
единственно для разрушенія, самъ совершен-
ствующійся съ теченіемъ времени, какъ не
самъ Агассицъ съ придачею огромныхъ, не-
естественныхъ съ чедов?ческой точки зр?нія,
но всетакп ограниченныхъ сидъ. Какъ чело-
в?къ наукп для науки, Агассицъ и не могъ
создать иного Творца, который, пзъ-за
созиданія и разрушенія, вид?лъ бы какую-либо
иную ц?ль. Какъ мыслитель, необходимо про-
ходящій изв?стныя ступени развитія,
Агассицъ проводить по подобнымъ же ступенямъ
совершенствованія и свою Intelligence
supreme. Богъ Агассица вовсе не всемогущъ
не премудръ и проч. Онъ прости очень
сильный челов?къ, въ которомъ любовь къ
порядку довольно странно перепутывается съ
постоянными капризами. Агассицъ очень хло-
почетъ о томъ, чтобы его не заподозр?ли въ
ортодоксальности. Еще бы! Зам?чательно,
что въ чпсд? великихъ качествъ, приписы-
ваемыхъ Агассицомъ сотворенному имъ
творцу, н?тъ ни одного качества нравственнаго.
Онъ ни разу не упомпнаетъ о томъ, въ какой
м?р? его Intelligence supreme обдадаеть бла-
гостію. справедливостью и проч. И въ этомъ
опять сказался челов?къ науки для наукп,
челов?къ, весь ушедшш въ исключительно
умственные, и притомъ весьма узкіе,
интересы. Но если Агассицъ находить нужнымъ
преклоняться передъ этою Intelligence, то
люди жизни, волнуемые любовью и
ненавистью, люди жизни, страдающіе и насдаж-
дающіеся, не ітосд?дуютъ прим?ру Агассица.
Они обратятся къ его Intelligence со сдовамп
гётевскаго Прометея къ Юпитеру:
Ich dich ehren? Wofiir?
Hast du die Schmereen gelindert
Je das Be adenen?
Hast du die Thranen gestillet
Je dee Geangsteten?
Если бы мы были ближе знакомы съ
особенностями дпчнаго характера Агассица, то,
безъ сомн?нія, могли бы провести бол?е
специфическую параллель между нимъ и создан-
нымъ пмъ Создателемъ. Однако, и теперь мы
можемъ отм?тшъ одну любопытную частную
черту совпаденія. Творецъ Агассица,
приступая къ. творческому акту, придумываетъ
сначала наибол?е общіе планы четырехъ
основныхъ груплъ животнаго царства, и за-
г?мъуже постоянно спеціализируетъ свои идеи,
придаете имъ все бол?е и бол?е частный ха-
ракт?ръ. Это точный снимокъ съ пріемовъ
мысли самого Агассица, которыйвъсвоемъ объ-
ясненіп природы не отъ фактовъ поднимается
къ теоріп, апсходптънапротивъизътеоріи,под-
гоняя къ ней факты. Въ этомъ недогпческомъ
пріем? Агассицъ упрекаетъ теорію Дарвина..
Но д?до говорить само за себя, да и, нако-
нецъ, Агассицъ открыто заявляетъ свое ува-
женіе къ апріорическимъ метафизическимъ
системамъ, построеннымъ вн? опытаинаблю-
денія. Не сл?дуетъ, однако, забывать, что это
пріемъ невозможный, и что все д?ло только-
въ качеств? и количеств? данныхъ опыта и
наблюденія, легжихъ помимо сознанія
мыслителя въ основаніе его яко бы апріорической
системы. Проникая въ природу своего соб-
ственнаго духа, Агассицъ нашелъ, что реали-
заціи его нам?реній необходимо предшеству-
етъ самый пспхическій фактъ нам?ренія;
что, кром? этого общечедов?ческаго факта,
личныя нам?ренія Агассица вс? направлены
въ одну сторону, въ сторону довл?ющаго
самому себ? познанія. И вотъ вс? эти факты
своего познанія Агассицъ перенесъ на
личность Божества, то есть сппсалъ ее съ самого
себя. Когда я читалъ книгу Агассица, мн?
живо вспомнилась моя вышеприведенная
ребяческая космогонія. Не уступая міросозер-
цанію Агассица въ состоятельности, она
положительно превосходить его по поэтическому
колориту и спл? концещіп. Мое в?чно
спящее божество было гораздо многосторонн?е,
ибо если и ему приходилось испытывать за-
трудненіе думать о небывалыхъ еще формахъ,
прежде ч?мъ увпд?ть пхъ во сн?, то есть
даровать пмъ реальное бытіе, то оно не только
созидало и разрушало, оно любило. Какъ
любящая женщина думаетъ на ночь о суж?номъ,
чтобы увид?ть его во сн?, такъ д?йствовадъ
и мой сонный богъ. И потому онъ
заслуживать увазкенія, любви и подражанія съ
гораздо болынаго числа сторонъ, ч?мъ
сомнительная Intelligence supreme Агассица.
Мы желаемъ кнпг? Агассица полнаго
усп?ха, ибо ея усп?хъ (въ смысл? распростра-
ненія) есть усп?хъ теоріи Дарвина. Не нм?я
ни времени, ни м?ста сравнивать въ подроб-
ностяхъ эти два міросозерцанія, мы должны
предоставить самому читателю окончательно
выбрать себ? Ормузда и Арпмана. Мы
остановимся, однако, на одномъ лгобопытномъряд?
фактовъ, получающпхъ съ точекъ зр?нія
Дарвина и Агассица совершенно различный
смыслъ. Мы говорпмъ о такъ называемыхъ
рудиментарныхъ или зачаточныхъ органахъ.
Геккель, который слижкомъ часто забываетъ
мудрое изр?ченіе Кювье, что la science des
noms va bientot devenir plus difficile que la
scien ce des choses, установіглъ для ученія
о зачаточныхъ иди недоразвитыхъ органахъ
особый терминъ—«дпстелеологія». Терминъ
этотъ, впрочемъ, и удаченъ, п далеко не лиш-
ній, но н?тъ никакой надобности
ограничивать дистелеологію ученіемъ о
рудиментарныхъ органахъ; ибо этимъ именемъ можно
назвать всю доктрину подбора и борьбы за

237
ТЕ0Р1Я ДАРВИНА И ОБЩЕСТВЕННАЯ: ПАУКА.
238
существование, если, разум?ется, не держаться
того совершенно неосновательнаго уб?жденія,
будто бы поб?дптелямп изъ борьбы непре-
ы?нно выходятъ дучшія, совершенн?йшія
формы. Каке бы то нп было, но существова-
ніе зачаточныхе органовъ д?йствительно
должно ставить въ тупике телеологове п по
своей наглядности д?йствительно
представляете одну пзъ силън?йшпхе опоръ дистелео-
логііі. Изъ строгой зависимости, какая, вообще
говоря, существуете между органами и нхе
отправленіями, выводили прежде свид?тель-
ство въ пользу преду ставленной гармоніп п
целесообразности организацін. Прп этомъ
оставались безъ всякаго объясненія т?
случаи, когда въ органпзмахе оказывались
аппараты совершенно лпшніе въ экономіп орга-
низаціи, органы безъ отправленій, органы,
часто не только безразличные по отношенію
къ нуждамъ даннаго организма, не только
пассивно-вредные для него, какъ поглощаю-
щіе изв?стную долю пищи, не отплачивая за
нее нпч?мъ, но иногда зав?домо вредные.
Это т? именно заглохпгіе, зачаточные,
рудиментарные органы, которые Дарвпнъ
остроумно сравниваете «се буквами, еще
сохранившимися въ правоппсанін слова, но уже
непропзносящпшіся, которыя служатъ намъ
указаніемъ на происхожденіе слова» (1. с,
360). Но, какъ путеводная нпть по ступе-
няме развптія органпческнхе форме, какъ
указаніе на пропсхожденіе организма,
существование зачаточныхъ органовъ могло
получить значеніе только по твердомъ
установлении принципа, пзм?няемостн видовъ. Намеки
на такое объяснение встр?чаются у Ламарка,
но наибол?е полно вопросе этоте былъ по-
ставлене только Дарвиноме. Какой смысле
съ телеологической точки зр?нія им?ютъ, на-
прпм?ръ, зубы зародышей кптовъ,
исчезающее у взрослаго жпвотнаго? Никакой пользы
они организму не приносите, никакого д?ла
не д?лаюте; зач?мъ же они вошли въ «планъ
творенія» и какова ихъ «ц?ль»? Или зач?мъ
у н?которыхе нас?комыхъ существуюте
крылья, когда они совершенно скрыты поде
плотно спаянными твердыми надкрыліями и,
сл?довательно, служить для летанія,
исполнять предписанную име функцію—не могутъ'?
Какой предустав.тенной ц?ли удовлетворяюте
сосцы самцовъ, никогда не функціонпрующіе?
Множество подобныхе вопросове должны
были сильно смущать телеологію, п н?которые
изе нпхе не поддаются самыме тонкиме ея
ухпщреніяме '*). Се дпстслеологпческой же
*) Фрицъ Мюллеръ вам?чаетъ: „Nirgends ist
die Ycrsucbung dringender den Ausdriicken: Ver-
wandshaft, Hervorgehen aus gemeinsamer Grund-
form und almliclien, eine mebr als bloss bildlicbe
Bedeutung beizulegcn, als boi dennicdern Krustern.
Namentlich bei den Scbmarotzerkrebsen pf'legt ja
точки зр?нія теоріп Дарвина факты рудимен-
тарныхе органове получаюте очень простое
п естественное обеясненіе. Какъ скоро
организме переходите отъ сравнительно слож-
ныхъ условій жизни ке условіямъ
сравнительно простыме, какъ наприм?ръ въ елу-
чаяхе паразитизма, н?которыя отправленія
становятся для него совершенно лишними,
ему не приходится пускать ихе ве ходе, на-
прим?ре, ему не приходится двигаться.
Органы движенія, всл?дствіе неупотребления,
уменьшаются ве обеем?, а таке каке они
всетаки потребляйте нзв?стную долю пита-
тедьнаго матеріяла, то борьба за существова-
ніе и подборе родичей выдвигаютъ
постепенно впередъ паразптовъ, лишенныхъ
органовъ движенія, ибо они бол?е приспособлены
къ сред?, пм?ютъ все, что пм?ютъ и ихъ
способные къ двнженію родичи, но освобождены
отъ лишняго для нпхе бремени. Когда
животное, всл?дствіе какпхъ-нпбудь причинъ, на-
чинаетъ вести подземную жизнь, если, напри-
ы?ръ, борьба за существованіе загоняетъ его
въ пещеру, то органы зр?нія атрофируются
пли, какъ выражается Дарвине, телескопе
псчезаетъ, хотя статнве его еще ц?ле. Та-
кпме-то образомъ, главнымъ образомъ всл?д-
ствіе неупотребленія и вліянія вн?шнихъ
условій, подхватываемаго естественныме под-
боромъ, атрофируются п переходятъ въ
рудиментарное состояніе органы движенія,
чувствъ, дыханія, д?тородные, н?которые
мускулы (у челов?ка, напрпм?ръ, мускулы,
двпжущіе уши, и хвостовые позвонки). И эти
зачаточные органы действительно
оказываются буквами, сохранившимися въ
правописаніи слова, но уже не произносящимися; и
по нимъ действительно молено судить обе
общности пронехояденія и близости родства
органпчеекпхъ формъ. Если мы, наприм?ръ,
видимъ, что вс? позвоночныя, обладающая
легкими, пм?ютъ ихъ два, за исключеніемъ
зм?й и н?которыхъ зм?евидныхъ ящерице,
у которыхъ одно пзъ легкпхъ непрем?нно
недоразвито; если, дал?е, у т?хъ же зм?йподъ
кожей скрыты зачаточный конечности,—то
уже одпнъ этотъ ряде необъясяимыхе се
телеологической точки зр?нія явленій должене
уб?днть насе въ несостоятельности гипотезы
отд?льнаго сотворенія видовъ по н?которому
плану. Сл?дуете зам?тнть, что Дарвине
предлагаете разд?дить рудиментарные органы на
langst alle Welt, als ware die Umwandlung dor
Arten eine selbstverstandlicbe Saclie, in kaum
bildlich zu deutender Weise von ibrer Verkum-
merung durobs Schmarotzerleben zu reden. Es
mocbte wohl Niemandem als eines Gottes wiirdiger
Zeitvertreib erscheinen, sich mit deni Ausdenken
dieser wunderlicben Verkruppelungen zu belustigen,
und so liess man sie durch eigene Schuld, wie Adam
beini Sundenfall, von der fruberen Vollkommenheit
berabsinken". (Fur Darwin, Leipzig 1864, 2).

239
сочипенія н. к. ыихайловскаго.
240
атрофированные, заглохшіе (по терминологии
Геккедя катапдастическіе) п неразвившіеся,
начинающееся (анапластическіе). Наприм?ръ,
крылья б?гающнхъ птицъ (страусъ, ппнгвинъ)
представляютъ по Геккелю органы катапла-
стическія, а крылья летучнхъ рыбъ—анапла-
стичеекія.
Что же протпвопоставдяетъ такому
естественному объяснению Агассицъ? Онъ очень
хорошо понпмаетъ, что телеологаческій аргу-
менгь, основанный на предполагаемой гар-
ыоніз между органомъ п его функціею, не
оправдывается фактами, ибо въ наук? изв?ст-
но множество органовъ, никогда не функціо-
нирующпхъ. Но «этп органы сохранены для
поддержанія н?котораго единства въ основа-
ніп строения; они не пграютъ важной ролл
въ еугдествованін организма, они им?ютъ зна-
ченіе только по отношенію къ первичной фор-
муд? группы, къ которой органпзмъ прпнад-
лежитъ. Присутствіе пхъ пм?етъ ц?лью не
псполненіе функціи, но сохраненіе единства и
определенности плана. Они подобны т?мъ
украшеніямъ, которыя архитекторъ
располагаем на вн?шней сторон? ст?нъ дома ради си-
метріи п гармонін, но безъ всякой
практической п?лп»(1. с, 12). «Не доказываетъ-ли
открытое докторомъ Вайманомъ сугцествованіе
зачаточныхъ глазъ у сл?пой рыбы, что
животное это, подобно другимъ, было создано
всемогущпмъ fiat со вс?мп своими
особенностями, п что этотъ зачатокъ глаза быль остав-
ленъ ему, какъ воспоминаніе объ общемъ ша-
н? строенія группы, кг которой эта рыба
принадлежишь?» 'Было время, когда
окаменелости считались то неудачными пробами
творенія, то моделями, которыя Творецъ
приготовлять пзъ гипса и глины, чтобы построить
потомъ по нимъ представителей органпче-
скаго міра. Агассицъ, оказавшіЁ столь много
и столь важныхъ услугъ палеонтологіп,
конечно, только посм?ялся бы надъ подобными
толкованиями. Но его философія не далеко отъ
нпхъ ушла. Говоря о руднментарныхъ орга-
нахъ, Дарвинъ зам?чаетъ: «Въ естественно-
псторпческихъ сочиненіяхъ обыкновенно
говорится что эти органы созданы «для си-
метріи>, или «для пополненія природнаго
плана»; но это, мн? кажется, не объясненіе, а
лишь иное выраженіе того же факта.
Удовольствовались-ли бы ыы положеніемъ, что
такъ какъ планеты оппсываютъ эллипсисы
вокругъ солнца, пхъ спутники оппсываютъ
вокругъ нихъ такую же кривую, ради спмет-
ріи и для пополненія плана прпроды?> (I с,
358). И въ другомъ м?ст?: <Хотя я вполн?
уб?жденъ въ справедливости воззр?ній, пзло-
женныхъ въ этой кнпг? въ впд? извлеченія,
я нисколько не над?юсь уб?дить опытныхъ
естествоиспытателей, которыхъ память
наполнена ыножествомъ фактовъ, разсыатрпвае-
мыхъ ими въ теченіе долгихъ л?тъ съ точки
зр?нія, прямо противоположной моей. Такъ
легко прикрывать наше незнаніе такими вы-
раженіямн, какъ «планътворенія>, <единство
плана> и т. п., и воображать, что мы даемъ
объясненіе, когда только выражаемъ самый
фактъ> (380).
Да не пос?туетъ на насъ читатель за то,
что мы въ настоящей стать? не касались
специально соціологпческихъ вопросовъ. Мы
выговорили себ? право д?лать отступленія,
которыя намъ пригодятся впосл?дствіи.
III.
Теорія Дарвина и либерализмъ *).
M-me Cl?mence Royer. Origine de l'homme et des
societes. Paris. 1870.
«Можно-лп лпковать при впд? того, что мы,
наконецъ, открыли, что наши способности
созданы только для земли и для земныхъ яв-
ленай? Можно-ли радоваться нашей
собственной ограниченности и услаждаться т?мъ, что
достодолжными доказательствами можетъ быть
доказано, что мырабычувствъ и чувственныхъ
фактовъ?» Такъ скорбитъ одинъ цитируемый
Льюпсомъ въ псторіи фптософіи англійскій
профессоръ. Это тирада типическая Иллюзіи
п фпкціп, которыми челов?ческая мысль
жила ц?лые в?ка, до такой степени прочно си-
дятъ на своемъ м?ст?, что, будучи даже
окончательно разв?яны наукой, заставляюсь
вздыхать по оставленному храму и низверженному
кумиру:
Тьмы низкнхъ истинъ намъ дороже
Насъ возвышающій обманъ.
Но «нпзкія истины> въ конц? концовъ
грубо выт?сняютъ <насъ возвышающій обманъ».
Такъ случилось и въ психологіи, аразъм?сто че-
лов?ка въ ц?пи другпхъ существъ установилось
окончательно, стало весьма естественнымъ
стремленіе построить и общественную науку
на біологическихъ основаніяхъ.Т?мънемен?е,
однако, пересадка т?хъ пли другихъ этиче-
екпхъ, экономпчеекпхъ, политическихъ прин-
циповъ на біологическую почву требуетъ пока
пзв?стной см?лости, какую трудно встр?тить
у авторптетовъ различныхъ отраслей обще-
ствознанія и вообще у людей, вспоенныхъ
старыми понятіями о м?ст? челов?ка въ при-
род?. При такой пересадк? сама собой от-
летаетъ розовая оболочка иллюзій ификцій,
которыми людпт?пгатъп обманываютъисебя,и
другихъ. Фактъ выступаетъ во всеоружіи
своей жесткости и шероховатости. Не у вс?хъ
хватаетъ духу выдержать это зр?лище, у еще
большаго числа людей не хватаетъ духу
допустить на него публику. Греческая гетера,
*) 1871. Январь.

241
ТЕ0Р1Я ДАРВИНА И ОБЩЕСТВЕННАЯ НАУКА.
242
будучи призвана въ судъ, разд?лась до-нага,
и греческіе судьи, какъ тонкіе ц?нители
красоты, оправдали ее, единственно ради ея
обнаженной красоты. Добросов?стный судья,
чувствуя свою слабость, долженъ бы быль
сказать Фрпн?: од?нься! Добросов?стный
судья судебъ челов?ка и общества долженъ
наоборотъ сказать подсудпмымъ: разд?нься!
Но язвы н струпья на обнаженномъ т?л?
подсудпмыхъ такъ больно р?жутъ глаза, а
галуны на скпнутыхъ одеждахъ такъ блестятъ,
мы къ нпмъ такъ прпвыклп... Теорія
Мальтуса была вторженіеыъ біологіп въ область
общественной наукп, п надо было много см?-
лости, чтобы такъ разд?ть д?йствптельность
и свои принципы. Страшное homo Lomini
lupus Гоббса оттажпваетъ отъ себя т?хъ са-
мыхъ людей, которые радуются галунамъ гар-
моніи экономпческихъ интересовъ, а между
т?мъ подъ этой гармоніей- спдптъ и д?йст-
вуетъ все то же homo homini lupus. Кто это
понимаетъ, тотъ пли себ? закрываешь глаза,
пли отгоняетъ любопытствующую публику.
Помните, какъ г. Сіраховъ отнесся къ н?-
которымъ выводамъ г-жп Ройе. Да, говорилъ
онъ съ свойственною ему наивностью, да,
это истина, но уберпте ее прочь, пбо воз-
вышающій насъ обманъ дороже тьмы низ-
кихъ истинъ.
Г-жа Ройе не страдаетъ этой слабостью и
очень хорошо понимаетъ, что это слабость.
«Логики и умственной
независимости—говорить она—не всегда достаточно, чтобы че-
лов?къ осмЬдился р?шпть спорную научную
задачу. Тутъ требуется еще энергія
темперамента, столь же необходимая для утверж-
денія идеи, какъ и для псполненія д?ла. Не-
р?шительность пм?етъ свои удобства и во
всякомъ случа? неопасна» (Preface, XIII).
Г-жа Ройе женщина очень разносторонне
образованная и талантливая. Она, говорятъ,
прекрасно перевела кнпгу Дарвина о про-
исхожденіп впдовъ, снабдпвъ переводъ пре-
дисловіемъ, бол?е полное пзложеніе пдейко-
тораго представляетъ книга, выписанная у
насъ въ заголовк?. Она написала сочпненіе
о налогахъ, за которое получила въ 1861
году премію (если не ошибаюсь, премія была
присуждена ей и Прудону). Она читала дек-
щи фплософіп въ Лозанн?, написала какой-
то «фидософскій романъ» и проч. Ничего
этого мы не читали и говорпмъ о прошломъ
г-жи Ройе единственно для рекомендации ея
личности читателямъ.
Теперь г-жа Ройе является съ книгою,
зам?чательною, по крайней м?р?, по см?лости
и, такъ сказать, голостп выводовъ, б?гло, но
довольно отчетливо захватывающихъ многія
стороны общественной жизни. Г-жа Ройе не
полагаешь, чтобы истина могла оказаться
низкою, а обманъ возвышающпыъ. Однако,
отдавая полную справедливость «энергіи
темперамента», съ которою г-жа Ройе
исполняем, принятую на себя роль enfant terrible
н?которыхъ доктринъ, надо зам?тить, что
она не совс?мъ разумно распоряжается
своими силами. Книга ея (очень объемистая)
им?етъ ц?лью опровергнуть Руссо, съ кото-
рымъ она полемизируете на каждой стра-
ниц?. Поднять такую ожесточенную войну
противъ челов?ка, ппсавшаго сто л?гь тому
назадъ,—это д?ло, конечно, не трудное, но и
не почетное и едва-лп нужное.
Вооружившись вс?мъ, что люди добыли въ теченіе
ц?даго в?ка, не трудно разгромить Руссо,
хоть при этомъ можно прогляд?ть
действительный достоинства его воззр?ній.
Правда, г-жа Ройе, утверждаете, что трактаты
Руссо о значеніп наукъ и о причпнахъ
неравенства были ниже даже современнаго
ему уровня знаній. Но, вопервыхъ, это
можете быть оспариваемо; вовторыхъ, т?мъ ме-
н?е резону обрушиваться на Руссо; втреть-
ихъ, наконецъ, г-жа Ройе подавляетъ б?д-
наго Руссо не современнымъ ему уровнемъ
знаній, а взобравшись, какъ карликъ на
плечи великана, на Дарвина, Гёксли, Макса
Мюллера и пр., мещетъ съ этой высоты свои
гранаты.
Есть дв? причины, почему г-жа Рой? такъ
ц?пко ухватилась за Руссо. Она говорить, что
идеи Руссо, опровергаемые защитниками еще
бол?е ложньгхъ доктринъ и сл?по принпмае-
мыя н?которыми эптузіастамп, постепенно
укоренились въ общественномъ сознаніи,
отчасти даже реализировались и по сіе время
тормозятъ д?ло прогресса. Отъ Руссо
произошли, говорите она, въ первомъ покол?ніи
Робеспьеръ, Бабёфъ, Геберъ и Шометъ, а во
второмъ Фурье, Сенъ-Симонъ, Пьеръ Леру,
Кабе, Прудонъ. Ройе полагаете, что это
теченіе мысли окончательно погубило бы чело-
в?чество, если бы его не сдерживало встр?ч-
ное теченіе, произведшее въ древности
Аристотеля и Эпикура и давшее зат?мъ Монтеня
и Декарта, Вольтера и Дидро, энциклопеди-
стовъ XVIII в?ка и современныхъ ученыхъ.
Считая нужнымъ въ корень подр?зать
антипатичный ей доктрины, Ройе поражаетъ
челов?ка, считаемаго ею основателемъ этихъ
доктринъ. Несостоятельность такого разсуж-
денія очевидна. Это все равно, какъ если бы
я, желая опровергнуть теорію изм?няемости
видовъ, напалъ бы не на Дарвина, а на
наименее выработанный формы этой теоріи, на
Ламарка или, еще лучше, на Демалье. Это
опять-таки было бы легко, но не почетно и
безполезно, такъ какъ Дарвинъ остался бы
вн? моихъ выстр?ловъ. Такъ и Ройе стр?-
ляетъ исключительно по Руссо, да и то
неудачно. Вотъ перечень положеній Руссо,
который г-жа Ройе желаетъ поразить, осв?щая

243
СОЧИНЕНЫ Н. К. МИХАЙЛОВСКАГО.
244
соотв?тственные факты новымъ св?томъ.
Перечень эготъ д?даетъ сама Ройе въ
предисловие Все хорошо въ рукахъ природы, но все
извращается въ рукахъ челов?ка; самъ чело-
в?къ вышелъ пзъ рукъ природы совершен-
нымъ, родится онъ добрымъ, но его портитъ
воспитаніе, цивпдпзація, наука, общество,
словомъ все, въ чемъ мы видимъ наши по-
б?ды; существуетъ для челов?ка изв?стное
определенное естественное состояніе, отъ ко-
тораго онъ, къ прискорбію, удалился и къ
которому онъ долженъ вернуться для достиже-
нія первобытнаго счастія. Словомъ, весь
напгь прогрессъ есть собственно разложеніе;
вс? наши попытки освободиться отъ враж-
дебныхъ сплъ природы и подчинить ихъ се-
б?—безумны. Напротивъ, пусть д?йствуетъ
природа, а мы еложимъ руки и будемъ ждать,
чтобы она насъ снабжала своими дарами. Унп-
чтожимъ наши города, сожжемъ библиотеки,
казнимъ нашпхъ ученыхъ; пдеалъ общества
есть равенство, а свобода есть злой врагъ,
если она покушается на равенство. Такъ изла-
гаетъ г-жа Ройе программу Руссо и своихъ
опроверженій. Въ подемическомъ отношеніи
это издоженіе довольно искусно, но въ суще-
ств? д?ла никуда не годится. Во-первыхъ, оно
нев?рно и поверхностно. Руссо очень
определенно говорить въ ппсьм? къ польскому
королю Станиславу, что уничтожение образо-
ванія, если бы оно было возможно, не испра-
вивъ ни на волосъ нравовъ, повергло бы
Европу въ варварство. Онъ очень определенно
говорить, что наука сама по себ? есть вещь
хорошая, и что надо быть глуіщомъ, чтобы
отрицать это. Не можетъ быть сомн?нія въ
томъ, что Руссо впалъ въ многочпсленныя
натяжки и преувеличения. Но эти натяжки
и преувелпченія до такой степени грубы, что
они ни въ какомъ случа? не могли дать
потомства и д?йствптельно его не дали.
Потомство дано основною, правда, не ясною, но
различимою мыслью Руссо, которой г-жа Ройе
не видить и не понпмаетъ. Идти съ такими
огромными запасами вооруженія на Руссо
(одинъ списокъ псточнпковъ, которыми
пользовалась Ройе, занпмаетъ пять странпцъ
мелкаго шрифта), значить стр?лять изъ
пушки въ муху. Но любопытно, что муха все-
таки жива. Дал?е, уже самый фактъ похода
противъ Руссо показываетъ, что Ройе
неспособна къ историческому понпманію. Но къ
этому прибавляется еще историческая
небрежность. Изв?стно, что ученіе о естествен-
номъ состояніи разд?лялось Локкомъ, духов-
ньшъ отцомъ Вольтера и экциклопедистовъ,
отцомъ, дальше котораго ушли очень немно-
гіе изъ д?тей. Наприм?ръ, въ его трактат?
о правительств'!! чптаемъ (мы цитируемъ по
французскому переводу 1754 года: Du gou-
vernement civil, ou Ton traite de 1'origme,
des fonderaents, de la nature du pouvoir etc.
Bruxelles): «Адамъ быль созданъ совершен-
нымъ челов?комъ» (74). «Такъ какъ люди въ
естественномъ состояніи свободны, равны и
независимы, то не могутъ быть подчинены
политической власти безъ своего согдасія»
(136). «Первобытныя времена были золотымъ
в?комъ. Гордость, жадность, amor sceleratus
habendi, вс? господствующіе нын? пороки
еще не коснулись въ этомъ прекрасномъ в?к?
ума людей и не дали еще пмъ ложныхъ взгля-
довъ на власть государей» (161) и т. п. Эта
идея была общимъ достояніемъ в?ка,
котораго не чуждъ былъ и Водьтеръ. Въ самомъ
д?л?, что такое, HanpiiM'bpb,L'Iugenu, какъ не
остроумный комментарій къ теоріямъ Руссо!
Существуетъ мн?ніе, будто трактатъ о вред?
наукъ наппсанъ чуть не подъ диктовку Дидро.
И хоть не подлежитъ сомн?нію нев?рность
такого предположенія, но знаменательно уже
самое сзгществованіе его. Идея золотого в?ка,
находящегося позади насъ, уже отжила свое
время въ XVIII в?к?, но держалась кое-какъ
по преданію, и Руссо, какъ и Локкъ, чисто
вн?шнимъ образомъ прпшплъ ее къ своей
крптпк? существующпхъ отношеніи. Можно,
конечно, громить Руссо п за это, громить
сильно и основательно. Но если-бы Ройе
пожелала направить свою эрудпцію не столь
безплодньшъ образомъ, то она зам?тила бы,
что среди массы протпвор?чій, парадоксовъ,
преувелнченій Руссо, идея золотого в?ка
можетъ быть совершенно отд?лена отъ критики
существующпхъ порядковъ. Это-то отд?леніе
и происходило постепенно въ ряду посд?дую-
щихъ мыслителей, на которыхъ такъ него-
дуетъ г-жа Ройе. И зд?сь лежптъ истинная
причина похода г-жи Ройе именно противъ
Руссо. Преемники его критики не впадали въ
столь грубые промахи. Центра тяжести ихъ
гр?ховъ сл?дуетъ искать въ положительной
части пхъ ученій. Но см?шно было бы
говорить, что Сенъ-Симонъ ненавид?лъ науку, или
что идеаломъ Фурье было равенство живот-
ныхъ, или что Прудонъ сов?товалъ сид?ть
сложа рукп и считалъ безумною борьбу съ
природой. Если такого рода обвиненія и
относительно Руссо не свпд?тельствуютъ объ
особенной критической проницательности, то
т?мъ паче неум?стно было бы защищать науку
и цивилизацию, говоря о преемникахъ Руссо.
А между т?мъ такихъ кліентовъ им?ть легко
п пріятно.
Полемизируя съ Руссо, г-жа Ройе исходить
изъ факта естественнаго неравенства людей,
поб?доносно разбиваетъ д?тскія понятія в?-
дикаго женевскаго гражданина о золотомъ
в?к? и естественномъ состояніи и доказы-
ваетъ, что неравенство не только не иы?ло
г?хъ печальныхъ посл?дствій, какія вид?лъ
Руссо, но, напротивъ, всегда служило, слу-

245
теорія дарвииа и общественная паука.
246
жить и будетъ служить залогомъ прогресса,
развитая. Она утверждаетъ, что въ борьб?
между неравными всегда одерживаем, поб?ду
лучшій, способн?йшій. сп.тьн?йшій и что
поэтому истребленіемъ слаб?йшпхъ
представителей вида прогрессъ расы постоянно обез-
печивается. Никогда, говоритъ она, народъ
каменнаго в?ка не см?нялъ собою и не по-
б?ждадъ народа, достигшаго до употребленія
бронзы; никогда относительно дпкіе народы
не см?нялп собою народовъ относительно пд-
вилпзованныхъ. Мы впдпмъ постоянный
прогрессъ, развптіе, «чего не усмотр?лъ Руссо и
вся школа фплософовъ и моралпстовъ, главою
которой онъ можетъ быть прпзнанъ» (199).
Въ другомъ м?ст? г-жа Ройе говоритъ: «Изу-
ченіе законовъ, управляющпхъ челов?ческимн
д?йствіямп, показываетъ. что напмёньшпмъ
неравенствомъ достигается для каждаго члена
общества наименьшая сумма наслажденій;
что, напротпвъ, по м?р? возвышенія соціаль-
ной пирампды, по м?р? увелпченія чпсла
ступеней іерархіп, общая сумма наслажденій
прогрессивно растетъ; что разд?деніе труда и
порождаемыя имъ неравенства, уменьшая
трудъ каждаго, даютъ бох?е наслажденій
вс?мъ; что неравенство богатства, создавая
досугъ, разлпчнымъ образомъ употребляемый,
ведеть къ общей выгод? и преимущественно
выгод? б?дныхъ; что н?тъ такой нел?пой
етрастн, такого страннаго каприза, который
не открывалъ бы челов?ческой д?ятельности
новаго поля и который не давалъ бы пропп-
танія пзв?стному числу людей, копмъ безъ
этой помощи пришлось бы погибпуть; пбо на
данномъ пространств? землп количество
возможной жизни определяется разм?рамн
капитала, находящегося въ распоряженіп
населения; благодаря усиленному обм?ну услугъ,
золото, которьшъкапрнзълразднаго богача воз-
награждаетъ удовлетворяющей его трудъ,
можетъ оплатить провизъ и ц?ну хл?ба, прпве-
зеннаго съ другого конца св?та. Уничтожьте
праздность, п вы уничтожите вм?ст? съ т?мъ
п капрпзъ, а, следовательно, люди, удовлетво-
рявшіе его, останутся безъ работы» и пр. (584).
Н?которыя изъ прнведенныхъ положеній до
такой степени уморительно-наивны, что по-
пстпн? удивительно, какъ можетъ ихъ
высказывать, не моргнувъ глазомъ, дама,
получившая премію за сочпнеиіе по политической
экономіп. Конечно, ни одинъ либеральный
экономиста никогда не скажетъ о значеніи
«капрпзовъ праздныхъ богачей» и «нел?пыхъ
страстей» того, что говорить г-жа Ройе.
Однако, эта еанкція каприза и праздности, санк-
ція во пмя свободы, конечно, не противор?-
чптъ сиеціальному принципу либерализма. Во
всякомъ случа?,очевпдно, что по мн?нію г-жн
Ройе все пдетъ къ лучшему въ семъ наплуч-
шемъ пзъ міровъ. Но читатель составилъ бы
себ? совершенно нев?рное понятіе о книг?
Ройе, если бы предположил^ что въ ней н?тъ
ничего, кром? столь дешевыхъ гимновъ въ
честь поб?ды и праздности или даже кром?
защиты науки и цившшзаціи. Защита эта
есть, и притомъ м?стами неосновательная и
фактически нев?рная, а м?стами совершенно
лишняя. Этого сл?довало ожидать уже по
самому выбору задачи — опровергнуть Руссо,
Но голова г-жи Ройе устройствомъ своимъ
напомпнаетъ голову Януса, хотя Ройе и н?
подозр?ваетъ, что весьма часто опровергаете
своп собственные аргументы п положенія.
Если Ройе твердо в?ритъ, что поб?да всегда
остается за высшими представителями расы,
что на исторической сцен? народы всегда
см?няются сообразно ихъ д?йствительнымъ
достоинствамъ и выгодамъвсего челов?чества,
то она же полагаетъ, что поб?да солдатскаго
Рима надъ ц?лынъ міромъ, уже цившшзован-
ньгмъ Греціей, р?шптельно задержала
прогрессъ. Еще бол?е пагубнымъ для
челов?чества счптаетъ Ройе разгромъ Рима герман»
цамп.
Если Ройе противопоставляетъ теоріямъ
Руссо в?ру въ постоянное торжественное
двпженіе впередъ колесницы цивндизац'ш, то
она же утверждаетъ, что «жизнь нашего б?д-
н?йшаго сельскаго населенія ни слаще, ни
мягче жизни дикарей» (187).
Если Ройе громитъ Руссо за псканіе и на-
хожденіе доброд?телей у дикарей, то въ est
же книг? можно прочитать, наирим?ръ, сл?-
дующее. «Узы, связывающія самца и самку у
обезьянъ, продолжительны, постоянны, хоть и
не нерасторжимы и не предшествуются, какъ
у насъ, распущенностью самцовъ. Тамъ н?ть
самокъ, спеціально преданныхъ проституцін,
И если допустить, что высшія четырерукія
суть наши предки или отдаленные боковые
родственники, то скор?е имъ надо стыдиться
этого родства, ч?мъ намъ, если смотр?ть на
вещи съ точки зр?нія пашихъ собственныхъ
нравственныхъ правилъ, которыя, впрочемъ,
установлены, кажется, только для того, чтобы
имъ не сл?довать. Обезьяны, правда, не со-
чнняютъ книгъ и не ораторствуютъ о семей-
ств?, но отцовскій п материііскій ннстияктъ
столь же спленъ у прішатовъ, какъ и у чело-
в?ка, быть можетъ даже спльн?е, хотя и не
подстрекается закономъ и общественнымъ
мн?иіемъ. Никто не слыхалъ жалобныхъ кри-
ковъ покинутаго родителями молодого сіаман-
га или ншмпапзе, и пи одна порода обезьянъ
не почувствовала, подобно намъ, надобности
въ пристанищахъ для найденышей и
подкидышей. У ннхъ н?тъ закона, освобождающая
отца отъ отв?тственностп или запрещающаго
отыскивать отца. Никогда самка-обезьяна не
убиваетъ своей третьей дочери, какъ это д?-
лаютъ австралійскія женщины, и не отдаетъ

247
СОЧИНЕНЫ П. К. МИХАЙЛОВСКАГО.
248
ее на съ?деніе свнньямъ, какъ китайскія
матери. Многія женщины могли бы научиться у
самокъ-сіаманговъ и шимпанзе заботливости
о д?тяхъ, а относительно чистоплотности эти
обезьяны стоять выше многихъ цивилпзован-
ныхъ націй» (351). Или: «Говорятъ о
распущенности половыхъ сношеній у животныхъ.
Но разврата нигд? такъ не силенъ, какъ у
челов?ка. Мало того, онъ развивается
невидимому, вм?ст? съ цивилпзаціей» (369). Разв?
это не тирады въ дух? Руссо, конечно,
мен?е краснор?чпвыя и ?дкія? Разв? нельзя
по этому поводу наговорить г-ж? Ройе
съ три короба упрековъ въ род? т?хъ,
какіе она сама д?лаетъ Руссо: какъ! вы
ненавидите цпвплпзацію, вы ищите своего
идеала у обезьянъ, вы руководитесь только
своей пылкой фантазіей! и проч. Разница
только въ томъ, что Руссо, пм?я въ виду
исключительно челов?ческій родъ, находплъ до-
брод?телп у дикарей и пороки у цивплпзо-
ванныхъ людей, а Ройе, пм?ющая
возможность, благодаря теоріп пзм?няемости видовъ,
поставить вопросъ шире, находить доброд?-
тели у обезьянъ и пороки у челов?ка.
Но это все частности. Для насъ гораздо
важн?е сопоставить окончательные выводы
и общій духъ книги г-жи Ройе съ однпмъ
дюбопытнымъ обобщеніемъ, которое она
д?лаетъ сама.
Г-жа Ройе—утилитаристка, какъ и сл?-
дуетъ ожидать отъ всякаго дарвиниста. «Надо
наконецъ признать,—говорить она—что н?тъ
д?йствій, безусловно (en soi) хоропшхъ и
дурныхъ, а есть д?йствія полезный и
вредный виду, въ составь котораго д?ятель
входить, какъ единица, солидарная съ
существующими и будущими единицами того же
типа, или же полезный и вредныя другнмъ
видамъ, съ которыми д?ятель вступаетъ въ
сношенія и участь которыхъ связана съ
участью его собственнаго вида бол?е или мен?е
т?снымп узами солидарности. Поэтому
инстинктивный стремленія каждаго живого
существа хороши или дурны по стольку, по
скольку они прямо пли косвенно полезны пли
вредны не самому нед?дпмому, а его виду.
Другого объективна™ критерія
нравственности н?тъ, и понятно, что онъ относпте-
ленъ» (225), такъ какъ специфическая
польза, польза вида пзм?няется сообразно пзм?-
ненію условій его жизни. Иамъ не удастся,
в?роятно, разсмотр?ть въ этой стать? отно-
шенія теорін Дарвина къ утилитаризму. А
потому, откладывая до другого раза разборъ
принпмаемаго г-;::ою Ройе критерія
нравственности, мы ограничимся теперь н?сколь-
кими зам?чаніямп. Чтобы показать, какъ р?з-
ко и откровенно г-жа Ройе ставить и разр?-
шаетъ вопросы этики съ точки зр?нія
специфической пользы, мы привсдсмъ одш.'ъ
прим?ръ. Она утверждаетъ, что браки
между представителями двухъ различныхъ
ступеней одного и того же вида (наприм?ръ,
между европейцемъ и негритянкой) гораздо
безнравственн?е «такъ называемыхъ противо-
естественныхъ сношеній между
представителями различныхъ видовъ» (532), потому
что посл?дніе не даютъ никакого плода,
тогда какъ первые им?ютъ результатомъ пони-
женіе уровня индо-германской расы.
Кажется, н?тъ надобности говорить, до какой
степени это соображеніе плоско, грубо,
односторонне и именно потому возмутительно.
Г-жа Ройе не впдитъ т?хъ боковыхъ, сопут-
ствующихъ сравниваемымъ ею являніямь,
фактовъ, которые совершенно изм?няютъ
д?ло съ точки зр?нія самаго утилитаризма;
не говоря уже о томъ, что вопросъ о пони-
женіп уровня расы путемъ см?шенія крови
р?шается г-жею Ройе далеко
неудовлетворительно. Вообще надо зам?тить, что если
сторонники интуитивной нравственности
склонны къ расплывчатой неопред?ленности,
то утилитаристы гр?шатъ большею частью
другою крайностью, именно узкостью, какою-
то прямолинейностью воззр?ній. И теорія
Дарвина не всегда тутъ помогаетъ. Теорія
эта необходима должна была дать
обновляющие толчокъ утилитаризму и ее самое не
безъ основанія называютъ теоріею
полезности. Зам?тимъ кстати, что основателемъ но-
в?йшаго утилитаризма сд?дуетъ считать
вовсе не Вентама, какъ это обыкновенно д?-
лается, а Гоббса, въ пзв?стной м?р? пред-
восхитившаго и развившаго въ прпложеніи
къ челов?ку идею борьбы за существ ованіе.
Если утилитаристы и признаютъ своимъ родо-
начальнпкомъ именно ум?реннаго Вентама,
то едва-ли не пзъ боязни родства съ не-
ум?реннымъ и гораздо бол?е глубокимъ Гоб-
бсомъ. Теорія Дарвина, давая новую опору
утилитаризму, не можетъ, разум?ется, сама по
себ? гарантировать насъ отъ извращенія ути-
литарныхъ принциповъ. Прппомнимъ, что
сд?лалъ на этой почв? Густавъ іегеръ *). Мы уже
вид?ди («Теорія Дарвина и телеологія»), что
борьба за существованіе и естественный
подборъ отнюдь не им?ютъ своимъ
результатомъ непрем?нно усовершенствованіе: что
н?что, практически полезное въ данную
минуту въ борьб? за существованіе и поэтому
подхватываемое подборомъ и передаваемое
*) Кстати. Т?ыъ, кто заинтересовался
выводами іегера, указываешь па брошюру лютеран-
скаго священника Шмита «Darvin's Hypothese und
ihr Yerhaltniss zu Religion und Moral. Stutgart>.
1869. Тамъ поб?доносно уничтожаются, съ
теологической точки зр?нія, разеужденія іегера о р?-
лпгіи, но попутно зад?ваются и другія вопроси,
п иоль8я не признать, что священпикъ
оказывается сильн?е натуралиста не только въ богословін,
а и въ логпк?.

249
ТЕ0Р1Я ДАРВИНА И ОБЩЕСТВЕННАЯ НАУКА.
250
насл?дственно, можетъ не только быть спут-
нпкомъ регресса, но носпть зародышъ его въ
саномъ себ?. Объ этотъ-то подводный камень
п спотыкаются обыкновенно утилитаристы.
Отношенія самого Дарвина къ принципу
пользы далеко не ясны. Онъ нер?дко гр?шитъ
безусловностью своихъ выраженій о возни-
кновеніп, путемъ борьбы за существованіе и
естественнаго подбора, непрем?нно высшихъ
формъ жизни, а также неясностью и
двусмысленностью, съ которыми онъ говорить о
польз? н?которыхъ инстпнктовъ, о польз?
сугдествованія безполыхъ нас?комыхъ и т. п.
Онъ говорить, напрпм?ръ, очень р?пштельно,
что рабовлад?дьческій пнстпнктъ у муравьевь
есть одно пзъ сл?дствій «общаго закона, ве-
дущаго къ цреусп?янію ве?хъ организмовъ,
а именно къ размноженію, къ разнообразію,
къ жпзнп снльныхъ, къ смерти слабыхъ» (О
происхожденіп впдовъ, 196). Но какъ
согласить съ этпмъ категорическпмъ заявленіеыъ
такое разсужденіе о в?роятномъ происхожде-
ніи рабовдад?льческаго инстинкта у муравь-
евъ: «Такъ-какъ муравьп, даже не
держание рабовъ, подбпраютъ куколки другихъ ви-
довъ, если разсыпать ихъ около гн?зда, то
очень возможно, что куколки, принесенныя
первоначально въ пищу, развились, а муравьп,
воспитанные такимъ образомъ случайно,
должны были, сл?дуя собственному инстинкту,
работать по м?р? своихъ силъ. Если ихъ прп-
сутствіе въ муравейнпк? оказывалось подез-
нымъ виду, захватившему ихъ, — если бы
этому виду было выгодн?е брать въ пл?нъ
работнпковъ, ч?мъ нарождать ихъ,—то
привычка собирать куколокъ на съ?деніе могла
быть усилена естественнымъ подборомъ, прі-
обр?стп постоянство и приспособиться къ
совершенно иной ц?ли—къ воспитанію рабовъ.
Если этотъ инстпнкгь былъ разъ пріобр?-
тенъ, я не вижу нев?роятности въ томъ,
чтобы естественный подборъ усиливалъ и
видоизм?нялъ ею — предполагая, конечно,
что всякое видоизм?неніе было полезно
виду—пока не сложился муравей, столь
постыдно зависящій отъ своихъ рабовъ, какъ
Formica rufescens» (1. с, 181). Formica
rufescens есть тогъ именно удивительный
муравей, который, какъ мы разсказывалп («Тео-
рія Дарвина и соціологическіе выводы изъ
нея іегера»), при огромныхъ запасахъ пищи
умпраетъ съ голода, если возл? него н?тъ
раба,—самъ онъ даже ?сть не можетъ.
Спрашивается, какимъ образомъ рядъ подезныхъ
виду пзм?неній инстинкта въ конц? кон-
цовъ даетъ такое слабое, несчастное
существо? Очевидно .что Formica rufescens есть
д?йствптельно слабое, несчастное существо,
отнюдь не могущее служить прим?ромъ воз-
никновенія высшихъ формъ жизни. А между
т?мъ Дарвннъ прямо указывает! на рабовла-
д?льческій инстинктъ, какъ на одинъ изъ
путей, ведущихъ ко всеобщему преусп?янію,
къ жизни сильныхъ; онъ прямо говорить, что
поразительная слабость муравья сложилась
рядомъ впдопзм?неній инстинкта, необходимо
подезныхъ виду. Очевидно, что зд?сь есть
н?которое недоразум?ніе и что это недоразу-
м?ніе коренится въ понятіи пользы.
Г-жаРойе,разум?ется, не чужда заблужде-
ній относительно провозглашаемаго ею кри-
терія нравственности—специфической
пользы. Къ старымъ ошибкамъ утилитаристовъ
она прибавила не мало своихъ собственныхъ,
Т?мъ не мен?е ей удалось подвести, съ
утилитарной точки зр?нія, подъ н?которое подо-
біе закона ц?дый рядъ фактовъ врод? при-
веденнаго нами неожиданная печальнаго
конца практически подезныхъ
приспособлений. Къ сожад?нію, Ройе не сд?лала т?хъ вьь
водовъ, которые логически вытекаютъ пзъ ея
обобщенія, и вообще отнеслась къ нему
крайне небрежно. Упоминаетъ она о немъ
довольно часто, но вскользь, для объяснения
того иди другого частнаго круга явленій,
Наибол?е отчетливо формулируете она его
на стр. 493 такъ: «Если есть общій законъ
инстинкта, то онъ состоптъ въ томъ, что,
самымъ фактомъ насл?дственнаго нако-
пленія въ посл?довательномъ ряду поко-
л?ній, полезный инстинктъ постоянно стре-.
іштся перейти въ злоупотребленіе.
Вызванный потребностью и первоначально
ею ограничиваемый, инстинктъ быстро
переступаетъ пред?лы потребности и
извращается до того, что становится въ про-
тивор?чіе съ своею первоначальною ц?дью».
Ройе указываетъ, что всякій полезный
инстинктъ, всякое похвальное качество,
достигая изв?стной степени напряженности,
приходить, такъ сказать, къ самоотрицанію;
осторожность переходить въ трусость, благот
разумная экономія въ скупость п проч. При
этомъ г-жа Ройе н?сколько приближается къ
одной изъ основныхъ мыслей одного пзъ го-
нимыхъ ею «фплософовъ и моралистовъ
школы Руссо», именно утверждая, что н?тъ ни
одной вредной склонности, которая не была
бы преувеличеніемъ изв?стной доброд?тедп,
пзв?стной склонности, полезной при другихъ
усдовіяхъ. Какъ изв?стно, н?что въ этомъ
род? утверждали. Фурье, но онъ выводилъ изъ
этого необходимость такого устройства
общества, при которомъ вс? индивидуальный
особенности оказывались бы полезными. А г-жа
Ройе полагаетъ, что такое устройство
лишнее, ибо и нын? «капризы праздныхъ
богачей» и «нел?пыя страсти» оказываютъ
достаточно благодетельное д?йствіе. Говоря о зат
кон? инстинкта, Ройе не употребляетъ выра-
женія «самоотрицаніе» и перечисляетъ одо-
брптельныя качества съ ихъ протнвополож-.

251
сочияенія д. к. михайловскаго.
252
йостями довольно безтолково. Но очевидно,
*гопо свонмъ результатамъ трусость есть
действительно отрицаніе осторожности, ску-
яость—отрицаніе бережливости и т. д. Точно
также и половой инстинктъ, будучи
безусловно необходимъ виду, на пзв?стной ступени
напряженности прпводитъ къ результатамъ,
нрямо протпвоположнымъ т?мъ, какіе состав-
ляютъ его назначеніе: онъ нуженъ для под-
держанія вида, а при успленномъ напряженіи
йедегъ къ безплодію, т. е. къ прекращенію
вида. То, что въ прпведенныхъ случаяхъ
нроисходптъ въ пред?лахъ одной и той же
личности, можетъ происходить, по мн?нію
г-жи Ройе, и въ цЬломъ ряду личностей, при-
чемъ чрезм?ряое напряженіе пнстпнкта бу-
детъ произведено накопленіемъ его насл?д-
етвеннымъ путемъ. Если, напрпм?ръ, пзв?ст-
ному виду особенно полезна осторожность, то
подъ вліяніемъ естественнаго подбора
выживать будутъ преимущественно напбол?е осто-
роасные индивиды. Осторожность будетъ
передаваться пзъ рода въ родъ, все усиливаясь—
яз-в?стно, что ч?мъ старше насл?дственные
йризнаки, т?мъ они прочн?е—пока, наконецъ,
не превратится въ трусость, вредную виду,
іотя опред?лпть моментъ перевала инстинкта
точнымъ образомъ невозможно. Этотъ законъ
еамоотрицанія инстинкта Ройе не то, чтобы
пытается систематически приложить къ исто-
ріи, а думаетъ объяснить пмъ н?которыя
выдающаяся ея черты. Она указываетъ на
военный инстинктъ, на инстинкты накопленія,
жовиновенія и т. д. и на соотв?тственные
имъ гражданскіе и политическіе институты,
какъ на такіе, которые, будучи первоначально
нолезны вид}', съ теченіемъ времени, съ уси-
леніемъ своимъ въ длпнномъ ряду покол?ній,
обращаются во вредъ виду. Вся философія
нсторіп сводится для г-жи Ройе къ этому
усиленію инстинкта насл?дственньшъ путемъ
й къ возд?йствію на него разума,
индивидуальной мысли. Инстинктъ, привычка есть
сила инерціи, сила, фатально движущая
человека въ разъ опред?ленномъ направленіи;
это центроб?жная сила сознанія, какъ очень
удачно выражается г-жа Ройе, тогда какъ
разумъ, критическая мысль есть сила
центростремительная. Она время отъ времени
врывается въ область пнстпнкта, но все добытое
ек>, въ свою очередь, становится достояніемъ
стихійной силы насл?дственностп и въ свою
очередь теряетъ свой первоначальный смыслъ.
Мы не коснемся зд?сь еамыхъ основаній
закона г-жи Ройе, такъ какъ это отвлекло бы
наеъ отъ предмета статьи слишкомъ далеко.
Мы только посмотрпмъ, какое отношеніе
им?етъ этотъ законъ еамоотрицанія инстинкта
къ общпмъ тенденціяыъ книги г-жи Ройе.
Зам?тимъ, однако, что Ройе прпм?няетъ свой
законъ крайне односторонне. Что инстинктъ
накопленія былъ въ свое время драгоц?ненъ
съ точки зр?нія специфической пользы;
что онъ далъ толчекъ промышленности,
а косвеннымъ образомъ и изученію
природы; что онъ обезпечпвалъ въ борьб? за
существованіе усп?хъ развит?йшимъ разно-
видностямъ и т. д.; что онъ, дал?е, переда
ваясь насл?дственнымъ путемъ, все росъ
п, наконецъ, въ н?которыхъ представителяхъ
вида homo sapiens далеко переросъ за
пред?лы потребности п началъ оказывать
вредное д?йствіе—все это очевидно. Но
относительно, наприм?ръ, военнаго инстинкта
можетъ показаться, что онъ не ростетъ, а
убываетъ. Однако, г-жа Ройе была бы права
п относительно военнаго инстинкта, если бы
смотр?да на вещи мен?е грубо. Полезенъ-ли
былъ виду военный инстинктъ въ
доисторическую пору? Полезенъ, отв?чаетъ г-жа Ройе,
потому что, благодаря ему, были быстропстреб-
лены слабыя разновидности, пропасть между
челов?комъ и предками нын?шнихъ четыре-
рукихъ сд?лалась непереходимою, и понпже-
ніе уровня развптія вида путемъ см?шенія
крови стало невозможными пзв?стно,- что
браки европейцевъ съ женщинами наибол?е
низко стоящихъ дпкпхъ племенъ безплодны.
Но пропасть между челов?комъ и четыреру-
кимп вырыта вовсе не однпмъ прямымъ ис-
требленіемъ промежуточныхъ тпповъ. Это ис-
требленіе играло ничтожную роль
сравнительно съ быстрымъ удаленіемъ челов?ческаго
типа отъ низшихъ формъ собственнымъ про-
грессивнымъ развитіемъ. А въ этомъ разви-
тіи не маловажное значеніе им?лъ военный
инстинктъ: около войны складываются
первые мп?ы, первыя нравственный понятія.
Сообразно этому, военный инстинктъ не
потому теперь вреденъ, что промежуточныя
степени между челов?комъ и четырерукпми
истреблены, и, сл?довательно, война ведетъ
только къ нич?мъ неокупаемымъ убШствамъ н
разореніямъ. Посл?днее справедливо, но д?-
ло въ томъ, что и въ другихъ отношеніяхъ
военный инстинктъ далъ уже все, чего отъ
него можно требовать. Что касается до уси-
ленія военнаго пнстпнкта, то оно можетъ быть
усмотр?но только при тщательномъ выд?ле-
ніи этого инстинкта пзъ массы сопровождаю-
щихъ его душевныхъ возбужденій.
Собственно военный инстинктъ—жажда поб?ды, могъ
составлять только очень слабый ингредіентъ
войны въ доисторическую пору, когда именно
онъ былъ особенно драгоц?ненъ. Дикарю
н?е грабить, насиловать, обращать въ
рабство, ч?мъ собственно поб?ждать. Война для
славы, для поб?ды, не подшптой никакою, для
каждаго участника осязательною, реальною
выгодою, составляетъ продуктъ поздн?йшаго
времени. Только у геніальныхъ дикарей, у из-
бранныхъ существуеть зародышъ военнаго

253
ТЕ0Р1Я ДАРВИНА И ОБЩЕСТВЕННАЯ ПАУКА.
254
инстинкта, развивающійся вм?ст? съ
цивилизацией. Сотни тысячъ д?тъ долженъ быль
копиться насл?дственнымъ путемъ инстинктъ,
двигавшій завоевателями въ род? Александра
Македонскаго. II если нын? пнстпнктъ этотъ
раепространенъ гораздо мен?е, ч?мъ въ
древности, то таль, гд? онъ существуетъ, онъ
находится въ состояніп спльн?йшаго напряже-
нія и опять-таки усиливается вм?ст? съ ци-
вилпзаціей: если необразованный создать не
прочь и отъ грабежа во время войны, то
цивилизованный офпцеръ весь полонъ одною
жаждою поб?ды, бол?е пли мен?е чистою отъ
постороннпхъ прпм?сей. Ни одному мирному
н?мпу не станетъ легче жить отъ поб?ды надъ
Франціей, станетъ по всей в?роятностп тя-
желе, и во всякоыъ сдуча?, каковъ бы ни быль
псходъ войны, она тяжело отзовется на н?м-
ц?. И, однако, у каждаго мпрнаго н?мца
голова кружится отъ мыслп о поб?д?. Древніе
германцы насл?дственно передали ему военный
инстинктъ, совершенно гармонировавши съ
ихъ потребностями и нисколько
негармонирующей съ потребностями теперешняго
н?мца. И, однако, не смотря на то, военный
инстинктъ, хотя и оторванный отъ всякой
реальной почвы, жпвъ и ростетъ, именно
потому, что онъ полученъ насл?дственно, безсо-
знатеіьно. Конечно, одного военнаго
инстинкта недостаточно для объясненія феноменовъ
современной войны. Зд?сь, очевидно, фигури-
руютъ и другіе элементы, какъ напрпм?ръ
инстинктъ повнновенія, н?когда также весьма
полезный. Читатель впдптъ, что собственно
н?тъ надобности въ абсолютномъ возрастаніи
инстинкта для того, чтобы онъ оказался вред-
ньтмъ. Достаточно того, если онъ остается на
одной и той же ступени напряженія, даже
ослабляется, но не пропорціонально росту
другихъ элементовъ. Промышленность,
отчасти порожденная войной; идеи, также отчасти
ею вызванный п связанный съ идеями,
возникшими изъ элементарнаго основанія нашей
нравственности—сочувствія; другіе
инстинкты и стремления, возникшіе несколько позже
военнаго инстинкта—все это образовало
такую комбинацію усдовій жизни, среди
которой жажда военной поб?ды становится во вся-
комъ случа? вредною, хотя бы абсолютно на-
пряженіе военнаго инстинкта и не возростало.
Какъ бы то ни было, но полезный
инстинктъ, переростая вызвавшую его
потребность, становится псточникомъ б?дствій для
челов?чества, а вм?ст? съ т?мъ отживаютъ
свое время и соотв?тственныя явленія
общественной жизни. Къ числу такпхь вредныхъ,
задержпвающихъ прогрессъ, явленій г-жа
Ройе относить войну, политическое
холопство, подчиненность женщины,
экономическая отношенія, кастовое устройство и проч.
Если мы подведемъ всему этому итогъ, то уви-
димъ не то что ц?лый рядъ фактовъ, а ц?лое
теченіе исторіи, представляющее оборотную
сторону той самой медали, которую г-жа Ройе
выдаетъ цивилизаціи за прочность и
постоянство. Оказывается, что Руссо не до такой
степени не правъ, какъ утверждаетъ г-жа
Ройе. Формальнымъ образомъ онъ, разум??т-
ся, остается неправъ, такъкакъ золотой в?къ
челов?чества и естественное состояні? въ
такомъ вид?, какъ они представлялись Руссо,
въ действительности никогда не существовали.
Челов?къ безъ сомн?нія не вышелъ изъ рукъ
природы кроткимъ и счастливымъ созданіемъ,
но въ страстномъ обращеніи Руссо къ
прошедшему есть и н?что законное. Инстинкты
дикаря съ современной точки зр?нія грубы,
но они драгоц?нны для вида, а съ его
собственной точки зр?нія, которая необходимо
должна быть принята въ соображеніе, въ его
поступкахъ н?тъ ничего возмутительнаго.
Потребности дикаря опять-таки грубы и
ничтожны, но он? находятся въ полной гармо-
ніи съ его силами и инстинктами. И этой гар-
моніи можемъ завидовать и мы, люди
цивилизованные, люди XIX в?ка. Любопытно, что
весьма многіе мыслители (Фихте, Гегель,
Конть, іуи-Бланъ, Лассаль)," разсматривая
исторію съ точекъ зр?нія, различныхъ во
вс?хъ отношеніяхъ, приходили къ мысли раз-
д?лить ее на три періода, причемъ большею
частью относились ко второму періоду гораздо
мен?е благосклонно, ч?мъ къ первому. Гегель
полагалъ даже, что общій законъ развитія со-
стоитъ въ н?которомъ возвращении третьей
ступени (синтезиса) къ первой (тезису), хотя
въ сущности, по мн?нію Гегеля, зд?сь
происходить не возвращеніе къ тезису, а разр?ше-
ніе противор?чія между нимъ и второю
ступенью развитія. Сближеніе между первою и
третьего ступенями развитія характерно
проявляется и въ практической жизни, въ
н?которомъ совпаденіи взглядовъ и требованій
противоположный, крайнпхь партій, партіи
прошедшаго и партіи будущаго. Сближеніе
это доходить иногда до совершеннаго совпа-
денія интересовъ въ томъ частномъ случа?,
когда д?ло идетъ о противод?йствіи
промежуточной средней партіи. Однако, сходство
между первою и третьего ступенями развитія во
вс?хъ трехчленныхъ системахъ философіи
исторіи есть чисто формальное. Наприм?ръ,
Спенсеръ вскользь бросидъ мысль, что исто-
рія науки представляетъ три періода: едино-
гласіе нев?ждъ, разногласіе изсл?доватедей и
единогласіе знающихъ. Ясно, что въ д?л?
науки единогласіе желательно, но подъ усло-
віемъ, чтобы оно было единогласіемъ
знающихъ, а не нев?ждъ. Зд?сь н?тъ никакого при-
глашенія вернуться вспять, къ нев?жеству.
Въ стать? «Что такое прогрессъ?> мы
представили б?глый очеркъ философіи исторіи, въ

255
сочиненія н. к. михайловскаго.
256
которой третій періодъ также представдяетъ
въ н?которыхъ отношеніяхъ сходство съ пер-
вымъ, но мы отнюдь не думаемъ приглашать
общество вернуться къ первобытной дикости.
Сама г-жа Ройе въ н?которыхъ частныхъ
случаяхъ указываетъ на прошедшее,
отрицаемое настоящпмъ, какъ на образецъ бу-
дущаго. Такъ, напрпм?ръ, она говорить, что
прежде, ч?мъ стать личною, поземельная
собственность была общественною и что «въ
этомъ первоначальноаъ прпнцип?
поземельной собственностп мы найдеыъ, можетъ быть,
и въ будущемъ единственное средство при-
миренія вс?хъ правъ п интересовъ» (465);
зам?чаніе, между прочпмъ, совершенно въ
дух? Руссо п его школы, если позволительно
говорить о школ? Руссо. Да п все д?лаемое
г-акею Ройе прпм?неніе закона инстинкта къ
псторіи есть вовсе не опроверженіе, а, напро-
тивъ, подтвержденіе п разъясненіе'н?которыхъ
мыслей Руссо'- и преемнлковъ его критики.
Руссо бросплъ обществу новую и
оригинальную, но совершенно невыработанную мысль,
бросилъ ее съ страстнымъ увдеченіемъ, съ
полемическимъ задоромъ въ такой
исторически моменгь, когда общество было наиме-
н?е подготовлено къ мысли объ оборотной сто-
рон? медали цивплпзаціи. Весьма естественно,
что при такнхъ усдовіяхъ въ его теоріяхъ
есть множество ошпбокъ п парадоксовъ, много
сбивчивости и темноты. Но въ этомъ лаби-
ринт? оріентпроваться можно, а тому, кто
думаеть опровергать Руссо, и должно. Ройе же
придирается къ мелочамъ и часто становится
въ чрезвычайно комическое положеніе,
побивая какую-нибудь третьестепенную мысль
велпкаго челов?ка однимъ пзъ главныхъ ору-
зкій его же собственнаго арсенала. Руссо по-
лагалъ, напрпм?ръ, что условія
цивилизованной жизни, каковы: отсутствіе фпзическихъ
упражненій, утонченное кулинарное
искусство и т. п., вредно д?йствуютъ на организмъ;
что дикарь, спящій на открытомъ воздух? и
на голой земл?, по необходимости доволь-
ствующійся простою и грубою пищею,
находится въ выгодн?йшихъ для здоровья
усдовіяхъ, ч?мъ цивилизованный челов?къ. Какъ
п во вс?хъ почти положеніяхъ Руссо, зд?сь
есть изв?стная доля правды и изв?стная доля
преувелпченія. Во всякомъ случа? это мысль
не важная, и г-жа Ройе, желающая поразить
въ Руссо ц?лую школу соціалпстовъ, должна
бы была вспомнить хоть Фурье, столь забо-
тившагося о гастрономін и архитектур?. Но,
не смущаясь т?мъ, что приведенная мысль и
у Руссо не им?етъ большого значенія и по-
клонниковъ себ? никакпхъ не нашла, г-жа
Ройе поб?доноспо доказываетъ ея
несостоятельность. Но ч?мъ'? Т?мъ, что и нын? люди,
подвергающееся вліяпію псрем?иъ
температуры и т. п., пе мгігугь похвастаться особен-
нымъ здоровьемъ. «Всякій знаетъ, —
говорить она, •— что ревматпзмомъ страдаютъ
преимущественно старые военные и
охотники; что, если наши землед?льцы, дровос?ки,
винод?лы и не подвержены многочнсленнымъ
нервнымъ разстройствамъ. какія гослод-
ствуютъ въ болыпихъ городахъ, то они за то
страдаютъ гораздо чаще лихорадками,
грудными бол?знями, воспаленіями. У однихъ
сдишкомъ сильно возбуждена нервная
система, у другихъ сдишкомъ д?ятельно крово-
обращеніе. Пусть т? и другіе поровну под?-
лятъ свой трудъ, и организмъ,.
возвращенный къ гармоніи, перестанетъ страдать отъ
того и другого излишества» (189). Но в?дь
это одна изъ основныхъ идей Руссо, идея,
именно и давшая начало школ?, идея, про-
тивъ которой направлена вся книга г-жи
Ройе! Комизмъ этого полемическаго пріема
только отчасти сглаживается дальнейшими
размышденіями Ройе: «До надо сознаться,
что цивилизованная жизнь, какъ и жизнь
дикарей, им?етъ свои неизб?жныя неудобства
(fatalites). Одно изъ такихъ неизб?жныхъ
неудобствъ есть разд?леніе труда между
различными нед?лпмыми, бол?е или мен?е спе-
ціализированными для одного какого-нибудь
д?ла. Челов?ческій организмъ не усп?лъ еще
приспособиться къ этой спеціалпзаціи об-
щественныхъ отправленій; "ничто не м?шаетъ
намъ над?яться, что съ помощью соотв?т-
ственной каждому отправление гигіены мы
достигнемъ наконецъ этого результата».
Значить, проектъ перераспред?ленія труда
оказывается лшпнимъ. Это, по крайней м?р?.
не такъ см?шно.
Руссо кое-гд? прямо говорить, что
необходимо возвращение назадъ, къ тому
небывалому естественному состоянию, которое онъ
разрисовалъ такими св?тлыми красками. Но
въ другихъ м?стахъ онъ столь же прямо
утверждаетъ, что это возвращеніе
невозможно и нежелательно. Добросов?стный и
мен?е предуб?жденный, ч?мъ г-жа Ройе, крп-
тикъ зам?тилъ бы, что Руссо желаетъ
собственно возвращенія не къ первобытной
жизни, а только, такъ сказать, къ ея пропор-
ціямъ, причемъ требуется не отреченіе отъ
науки, техническихъ открытій и
усовершенствовавши, нравственныхъ идей, пріобр?тен-
ныхъ цивилпзаціей, а только изв?стное ихъ
направленіе. Пресл?дуя науку, Руссо не от-
рицалъ ее самое, а только требовалъ, чтобы
она исполняла свою службу челов?честву,
какъ слуясатъ дикарю его скудныя наш я.
Когда Руссо с?товалъ, что у насъ есть
физики и геометры, а н?тъ гражданъ, онъ же-
лалъ неисчезновенія физиковъ и геометровъ,
а обращснія ихъ въ гражданъ. Этого-то тро-
бованія возвращенія къ пропорціямъ цро-
шедшаго г-жа Ройе и не понимаотъ. хотя

257
ТЕ0Р1Я ДАРВИНА И ОБЩЕСТВЕННАЯ НАУКА.
258
стоить очень близко къ ключу загадки.
Говоря о первобытнонъ приблпзптельномъ ра-
венств? сидъ и способностей мужчины и
женщины и о первомъ разд?леніп труда, уничто-
жившемъ это равенство,—одпнъ изъ немно-
гихъ нунктовъ, на которыхъ г-жа Ройе
сходится съ Руссо, — она зам?чаетъ: «атрофія
пзв?стнаго количества инстинктовъ у
мужчины только придала новую силу т?мъ,
которые онъ сохранить и которые, стремясь
восполнить сумму его нравственныхъ силъ,
должны были скоро достигнуть той степени
напряженія, когда онп переходятъ за пре-
д?лы своихъ ц?лей п становятся вреднымп»
(549). То же самое относится, очевидно, и къ
женщин?. Бъ чемъ же значить д?ло? При
распред?деніи труда между мужчиною и
женщиною произошло н?которое нарушение
формулы жизни того и другой. ЗамЬтпмъ, что
пзм?неніе формулы жизни необходимо им?етъ
м?сто при вознпкновеніи новаго вида и даже
составляешь его суть. Но пзм?неніе можетъ
быть двоякое. Формула жизни даннаго вида
есть, положимъ, (a-j-b-f-c-j--— + m), прп-
чемъ а, Ъ, с m означаютъ рядъ отправле-
яій, свойственныхъ впду. Если при пере-
ход? этого вида въ н?который новый тнпъ,
отношенія между его органами и отправле-
ніями остаются т? же самыя, и онп только
разв?твляются, усложняются, оставаясь въ
прежнемъ равнов?сіи, то формула получить
впдъ: (а + Ь + с+ + m)n- Этотъ
случай, единственно возможный мучай д?йстви-
тельнаго усовершенствованія, составляешь
по теоріи Дарвина р?дкое явленіе, и самое
это прямое возрастаніе и усложненіе силъ и
способностей есть только частный случай.
Однако, н?которыя зам?чанія Негели, Кедли-
кера, Снелдя ж др., прпзнающихъ пзм?няе-
мость видовъ, но ищущихъ ей оснований не
въ одной теоріи Дарвина, заставляюсь
думать, что теорія эта вскор? получить важное
дополненіе, именно, въ смысл? разъясненія
прямого возвышенія формулы жизнп, какъ
общаго правила, постоянно нарушаемаго
борьбою за существованіе между нед?ли-
мыми одного и того же вида. Зат?мъ
возможны весьма разнообразный измЬненія
формулы жизни во вс? стороны. Вс? онп
сводятся къ тому, что впдъ, приспособляясь къ
новымъ условіямъ жизнп, утрачиваешь, какъ
ненужныя, н?которыя изъ прежнпхъ чертъ
своей органпзаціи и развиваешь въ себ?
новыя, хотя возможно и всестороннее
упрощение, т. е. формула (а4-Ъ+с + т) м0_
п
жетъ превратиться въ формулу ]/ a -j- b -j-
—{—с—j— -j-m. Паразиты представляюшъ
случай, весьма близкій къ такому всестороннему
упрощению. Къ такого рода боковымъ изм?-
неніямъ относятся и вс? нарушенія фор-
СОЧ. Н. К. МИХАЙЛОВСПАГО, т. I.
мулы жизни, производимыяразд?леніемъ труда
въ обществ?, а сл?довательно, и разд?ле-
ніемъ труда между мужчиной и женщиной.
Допустимъ, что сумма сидъ и способностей
того и другой выражается формулой a -J-
Ь-}-с. Под?ливъ между собой трудъ, они
изменили эту формулу такимъ образомъ, что
для мужчины она стала равна a -f- с, а для
женщины Ь+е. Об? формулы проще
первоначальной, но съ теченіемъ времени каждая
изъ нихъ усложняется въ своей
односторонности; получаются формулы am-j-cnn Ьр-(-еч.
Эта атрофія однихъ отправленій при усиле-
ніл друтихъ, становится, накоиецъ, очевидно
вредною. Является надобность вернуться къ
первобытнымъ пропорціямъ силъ и
способностей, но при этомъ и невозможно, и
нежелательно, чтобы пропали т? д?йствитедьно
ц?нныя пріобр?тенія, которыя сд?ланы п
мужчиной, и женщиной, не сщгря на
односторонность и, можетъ быть, даже благодаря
односторонности. Требуется уровнять
мужчину и жонщину не на старой формул?
a-j-b-j-c, а на н?которой новой н высшей
(а + Ь + сГ- Этого г-жа Ройе (да и не она
одна) никакъ не можешь понять и твердить,
что «общественныя учрежденія, которыя
им?ли бы результатомъ возвращеніе
первобытной однородности, должны отодвинуть че-
лов?чество назадъ»(21б). Что челов?чество
отодвинется назадъ, еслибы удалось его
отодвинуть, — это сама истина. Но б?да въ
томъ, что никто, ни даже Руссо, такихъ требо-
ваній не предъявлялъ.
Но если г-жа Ройе такъ не любитъ
равенства, то взам?нъ того она очень любить
свободу...
У дверей кафе сидишь н?сколько фран-
товъ. Мимо про?зжаетъ извощикъ.
— Извощикъ, вы свободны? спрашиваешь
одинъ изъ франтовъ.
— Свободенъ.
— Ну, такъ кричите: да здравствуешь
свобода!
Эту остроту я вычиталъ ныньче л?томъ,
помнится, въ Шаривари. Едва ли самъ Ша-
ривари понималъ всю ея глубину. А она
действительно глубока, и канва для нея
выхвачена изъ юмора самой исторіи, самой жизни.
Я знаю только одну столь же глубоко
юмористическую канву,—это судьба слова и
понятая «пролетарий», что въ буквальномъ смысд?
значишь способный къ д?торожденію, д?то-
производитель. Весь споръ сопіалистовъ и
либераловъ вертится около этихъ двухъ ка-
ламбуровъ исторіи. Свободный извощикъ и
д?топроизводитель! Кричи: да здравствуешь
свобода! и не производи д?тей,—таковъ
лозунга либерализма.— Ваша свобода душить
свободнаго иввощика, возражаютъ либера-
ламъ; онъ просить, чтобы его освободили отъ
9

259
оочипеяія н. к. ыпхайловскаго.
260
этой свободы, освободить же его можетътодь- ми сасловіями. Но, вступивъ въ это пользо-
ко государство.—Карауль! кричать либералы, ваніе, четвертое сословіе также захочетъ
Правительственное вм?шательство! Наруше- им?ть своего б?лаго негра и бодро воевать съ
ше святого к плодотворнаго принципа сво- пятымъ сословіемъ, такъ-же какъ пятое, при
боды! Правительства! не слушайте этпхъ бред- подобныхъ усдовіяхъ, вооружится противъ
. ней и во имя святого п плодотворнаго прин- шестого, и такъ дад?е до безкон?чности>
ципа свободы, запретите д?топроизводите- (Комедія всемірной исторіи,. I, 21). Итакъ,
деогь производить д?тей! еще множество разъ раздастся старый
Свобода!—великое, громкое слово, тысячи крпкъ: да здравствуетъ свобода! Но всякій
разъ кровавыми буквами записанное на скри- разъ ему, какъ эхо, будетъ вторить дикій
жаляхъ исторіи и въ сознаніи людей; прекрас- возгласъ поб?дитедя Бренна: vae victis! И въ
ный, но страшный сфпнксъ, безжалостно по- результат? мы будемъ всетаки безконечно
жирающій всякаго, кто не разгадаетъ его далеки отъ двусмысленной богини. Какъ блу-
хитрыхъ загадокъ. Кто не игралъ этимъ сю- дящій огонекъ, будетъ она вести насъ все
вомъ отъ мудраго Платона до новорожден- дальше и дальше, но не дастъ себя обнять,
•ныхъ руссклхъ днбераяовъ; кто не вывора- и челов?чество такъ и исчезнетъ, не взгдя-
-чивалъ его на вс? лады, и не предлагалъ сво- -нувъ на нее вблизи. Въ конд? концовъ все-
бодаюму извощику кричать: -да здравствуетъ таки останется какой-нибудь очень свобод-
: свобода! Не . провозгласшгь-ди ; Фридрихъ- ный, но очень упрямый извощикъ, который
-Вильгедьмъ IY теорію «свободныхъ народовъ .откажется сказать: «вид?ста очи мои»... .Тамъ,
и свободныхъ королей»; не провозглашають- вдали в?ковъ, человечество ждетъ все та же
-ди русскіе либералы свободу отъ земли, не исторія молота и наковальни. Исторія будетъ
правъ-ди дубдицпстъ, утверждавши, .что для время огь времени выбрасывать старые мо-
многихъ тысячъ людей laissez passer значить лоты за бортъ и-перековывать наковальни въ
•laissez mourir, и мадо-дп людей, желающихъ молоты, но всегда найдется новая наковальня,
освободиться отъ свободы? Сколько жертвъ Есть отъ чего придти въ отчаяніеи броситься
заколото на алтар? этой двусмысленной бо- въ объятія Нирваны, художественно-нигили-
гвни, этого Протея, в?чно ускодьзающаго по стическаго буддизма, возобновленная Шопен-
м?р? того, какъ люди къ нему, повидимому, гауеромъ. Нзъ-за чего же биться, изъ-за чего
приближаются! Жертвы валятся въ пропасть, бросать старые молоты за бортъ? ¦
но пропасть оказывается бездонною... Но, спросить трезвый читатель, откуда ж?
Мудрый Платонъ сочиняетъ пдеалъ свобод- -возьмется этотъ -безконечный рядъ б?дыхъ
ной республики,, но она не можетъ обойтись-негровъ,. эти пятое, шестое и т; д. сословія?
безъ рабовъ... Свобода тридцати тысячъ Гд? сл?ды ихъ въ теперешнемъ общеетв??
а?анянъ им?етъ своимъ базисомъ сто тысячъ На это отв?титъ намъ: одинъ изъ мудрецовъ
рабскихъ сппнъ... Плебеи идутъ на священ- отечественной фабрпкаціи, г. Стронинъ. Съ
ную гору; патриціи вступаютъ съ ними въ изумительною проницательностью поднимаетъ
сд?дку. Да здравствуетъ свобода! Нозапде- онъ зав?су будтрцаго и показываетъ намъ
беями стоить еще Спартакъ съ 60,000.разъ- такую перспективу. Установпвъ .для исторіи
яренныхъ рабовъ... Civis romanus sum, гордо прошедшаго последовательную см?ну трехъ
говорить римскій сенаторъ. Ты рабъ въ тог?, «физіологическихъ» ариетократій (просто фи-
основательно возражаетъ Гедіогабалъ... Лю- зіологической, «геронтической» и «генетиче-
геръ ооднимаеть знамя редигіозной свободы. ской>),передающихъ,наконецъ; свою первен-
Крестьяне возстаютъ. Назадъ! крнчитъЛю- ствующую роль первой экономической: иди
т?ръ^гкр?поотное право есть божественное поземельной ариетократій, которая въ свою
учреждение... Да здравствуетъ свобода! кри- очередь уступаетъ м?сто ариетократій капи-
читъ Кальвинъ, сожигая Серве. тала, г. Стронинъ прододжаетъ: «Д?йстви-
Наступили новыя:времена. Феодадизмъ съ- тельность на зтомъ пока и останавливается;
голоду продадъ свое первородство за чече--исторію застаемъ мы хотяне на.гасподств?,
вичную похлебку буржуазш. Но, не смотря но- на развитіи этого именно вида,, и никакого
наод?лку, онъ пробовать упереться. Да-здрав- иного на лрактик? она ;не .давзига» еще при-
ствуетъ свобода! раскатилось, какъ громовой м?ра. Но съ одной, стороны правильность, до
ударъ, надъ .Европой. Свободный извощикъ сихъ поръ обнаружившаяся въемфн?одной
сначала вторидъжатому поб?дному крику, но - аристократід другою, а съ другой—зам?чае-
дотомъ отказался. ^ Онъ запросилъ свободы отъ мые въ .совр?мевіномъ общеетв? порывы, на-
свободы, запросилъ такъ. настойчиво, что ди- правленные по тому лее пути, даютъуже намъ
берады посп?шяли заткнуть ему глотку* •гЧд'О н?которую\'возможность гадать и^обудущемъ.
же будетъ дальше? По Шерру «соніадьный Для аристократіи капитала соперница.не ари-
вопросъ> состоптъ вотъ въч?мъ: <четвертое етократія экономическая первая, и не три
сословіе желаетъ воспользоваться преимуще- ариетократій физіологпческія,";а .только со0-
)Ствами сообща съ тремя привиллегированны- ственники труда; равнымъ образомъ -ц-.ег?-

261
теорія дарвипа и общественная наука.
262
дующая по теоретическому иорядку
производительная сила, еще бол?е челов?ческая,
есть, именно, трудъ: итакъ, если онъ создастъ
изъ себя когда-нибудь аристократію, третью
и посл?днюю экономическую, то не съ инымъ
условіемъ,какъусловіемъ все той же эксплоа-
таціп и низшпхъ себя производительныхъ
силъ, и высшихъ, пока изъ числа этихъ по-
сл?днпхъ очередная не укр?пится опять до
того, что заиметь м?сто предыдущей, чтобы
снова пасть подъ ударами последующей.
Благодаря Дарвпнову закону, мы пм?емъ право
заглядывать теперь п въ еще бол?е
отдаленное будущее и предвид?ть тамъ, подобно
тремъ фпзіологпческпмъ и тремъ экономпче-
скимъ, три также аристократіп психодогиче-
скихъ, а именно: сперва нравственную, по-
томъ эстетическую и, наконецъ, умственную,
какъ самую высшую въ смысл? челов?чно-
«ти; а въ этой посл?дней опять сперва эксплоа-
тирующую аристократію генія (какъ природы
умственной), потомъ аристократію знанія
(какъ умственнаго капитала), и, наконецъ,
аристократію и эксплоатацію метода (какъ
умственнаго труда). Прекращение же эксплоа-
таціи есть вм?ст? съ т?мъ и пред?лъ пред-
видимаго прогресса; конецъ исторіи,
доступный нашему воображенію, есть только
невозможность дальн?йшихъ эксплоатацій. Таково
плодоносное и озаряющее д?йствіе законовъ
Дарвина на почв? исторіологіп» (Исторія и
методъ, 252). Такова удивительная и
поражающая белиберда, измышленная г. Стронп-
нымъ.
Мы уже говорили, что одпнъ изъ немногихъ
пунктовъ, на которыхъ г-жа Ройе милуетъ
Руссо, есть лоложеніе посл?дняго о прибдизи-
тедьномъ равенств? мужчины и женщины въ
доисторическую пору. Г-жа Ройе полагаетъ,
что различіе между силами и способностями
обоихъ половъ, какое мы видимъ нын?, есть
«результата сложнаго и постоянно пзм?няю-
щагося в.ііянія условій жизни; сл?довательно,
телерешнія взаимныя отношенія половъ мо-
гутъ въ будущемъ претерп?ть значительныя
изм?ненія, могутъ даже стать
обратными, падъ вліяніемъ противоположные ны-
н?шнимъ условій жизни, которыя всегда
могутъ явиться, и быть можетъ въ свое время и
явятся, какъ резулътатъ соціалънаю раино-
шсія» (391). Г-жа Ройе не останавливается
на этомъ темномъ намек?. Она говорить въ
другомъ м?ст? (379—381), что если для вида
окажется выгоднымъ обратное нын?шнему
отяошеніе между полами, то оно и произой-
¦ деть, какъ произошло устройство пчелин'аго
роя съ маткой во глав? и съ толпами трутней
самцовъ, ежегодно избиваемыхъ, или
устройство муравейника съ безполыми рабочими
«амками. Ройе погагаетъ, что въ этомъ, впро-
чемъ, отдаіенноыъ фазис? развитія челов?-
ческаго общества д?ти не будутъ знать своихъ
отцрвъ, мать одна будетъ заниматься воспи-
таніемъ, но вм?ст? съ т?мъ будетъ способна
и ко вс?мъ занятіямъ, предоставленнымъ
нын? мужчинамъ; что если и мужчинамъ
будетъ оставлена кое-какая деятельность и кое-
собственность, то право насл?дства
будетъ предоставлено исключительно женщи-
намъ, равно какъ и политическая власть.
Г-жа Ройе упоминаетъ при этомъ о полуми-
?ическихъ амазонкахъ и о «чудесахъ жен-
скаго генія, которыя мы находимъ
совершенно естественными у пчедъ и муравьевъ». Если
не ошибаюсь, амазонки по разсказамъ
допускали къ себ? мужчинъ только періодически,
для поддержанія своего оригинальнаго
общества, и рождающихся мальчиковъ убивали.
Трутни въ уль? существуютъ, какъ изв?стно,
также единственно для оплодотворенія матки.
Поэтому можно думать, что и въ идеальном-;,
обществ? г-жи Ройе мужчинамъ будетъ
предоставлена исключительно половая
деятельность: они будутъ пролетаріями, д?тоггроизво-
дителями и въ прямомъ, и въ переносномъ
смысл?. Это характерно. Чего добраго, Шерръ
правъ, п б?лый негръ всегда найдется. Едва
выкарабкиваясь изъ положенія наковальни,
женщина уже не прочь стать молотомъ. Она
еще по складамъразбираетъ: «да здравствуетъ
свобода!» a vae victis уже готово. Сама еще
свободный извощикъ, женщина уже загляды-
ваетъ въ ту историческую даль, когда она
будетъ говорить: messieurs, вы в?дь свободны,
что же вы не кричите: да здравствуетъ
свобода! Но г-жу Ройе нельзя упрекнуть, по
крайней м?р?, въ недостатк? посл?дователь-
ности. Она не строить утопій на тему
равенства, не увлекается мечтами нивелляціи, она
твердо помнить, что кто-нибудь долженъ быть
молотомъ, а кто-нибудь наковальней. Она
остается в?рна себ?, хлопочетъ только о сво-
бод? и твердо в?ритъ, что когда «соціаль-
нымъ равнов?сіемъ> молоть перекуется въ
наковальню, а наковальня въ молоть, можно
будетъ столь же громко, какъ и нын?,
кричать: «да здравствуетъ свобода!»
Соображения Шерра о соціальномъ вопро-
с?—суть плоды художественно-нигилистиче-
скаго буддизма и представляютъ собою ско-
р?е слова, ч?мъ мысли. Перспектива,
открываемая г. Стронинымъ недоум?вающимъ взо-
рамъ читателей «Исторіи и метода», есть
просто белиберда и им?етъ такую же п?н-
ность, какъ пророчество какого-нибудь бла-
женнаго. Мечты г-жи Ройе по малой м?р?
фантастичны. Но вотъ явленіе другого рода.
Конгрессъ рабочихъ 1867 г. въ Лозанн?
постановил^ между прочимъ, такую резолюцію:
«Конгрессъ полагаетъ, что стремленія
рабочихъ ассоціацій, если посл?дшя
распространятся въ нын?птнемъ своемъ вид?^ будутъ
о*

263
сочиненія н. к. михайловскаго.
264
им?ть посл?дствіемъ установленіе четвертаго
сословія, за которьшъ будетъ стоять еще бо-
л?е подавленное пятое сословіе». Изъ даль-
н?йпшхъ резолющй конгресса видно, что
д?ло идетъ о рабочихъ ассоціаціяхъ, осно-
ванныхъ на начал? самопомощи. Конгрессъ
полагаетъ, что именно эти ассоціаціи, осно-
вывающіяся безъ вмешательства государства
п немогущія распространиться на все
рабочее сословіе, кончать т?мъ, что произведутъ
новые молоты и новыя наковальни. Лассаль
еще въ 1863 году им?лъ объ этомъ новомъ
наелоеніи соціальной ппрампды столь ясное
представленіе, что могъ обрисовать и фи-
зіономію новыхъ молотовъ: «работники со
средствами работниковъ и съ алчностью
предпринимателей» (Сочжненія. I, 249). Итакъ,
новое «да здравствуетъ свобода! > съ его эхомъ
<vae yictis» уже вырабатывается на Запад?.
И, однако, это новое явленіе есть результата
свободы, отсутствія государственна™
вмешательства, точно такъ же, какъ и у насъ
сословіе безземельныхъ батраковъ было бы резуль-
татомъ свободы отъ земли.
Вся исторія свободы есть собственно одднъ
каламбуръ во многихъ д?йствіяхъ. Посл?д-
нее д?йствіе началось съ великой
французской революціи. До революціи
регламентация промышленности п правительственная
опека царила неограниченно, и въ устахъ
Гурнэ бранный крпкъ современнаго
либерализма: «laisser faire, Iaisser passer> выра-
жалъ действительную потребность. Револю-
ція разбила феодализмъ и цеховое
устройство, провозгласила свободу труда. Но зд?сь
же началось и то теченіе, которое привело,
наконецъ, къ тому, что свободный извощикъ
приглашается кричать внваты свобод?. Уже
въ 1789 году национальная гвардія
разогнала несколько десятковъ тысячъ
работниковъ, собравшихся въ Елпсейскихъ поляхъ,
чтобы потолковать о своихъ нуждахъ. А въ
1791 году национальное собрані? издало
декрета, запрещавши всякія ассоціаціи. Бур-
жуазія, поднявшая знамя правъ челов?ка,
была слишкомъ искренна, слишкомъ полна
энтузіазма, наконецъ слишкомъ мало
обрисовывалась, какъ р?зко со вс?хъ сторонъ
очерченный элемента, чтобы ее можно было
заподозрить въ ясно сознанной тенденціи
давить рабочаго. В?рн?е предположить, что
она за всякой ассоціаціей вид?ла призракъ
среднев?ковыхъ корпораций, а съ ними и
всего того порядка, съ которымъ она такъ
ожесточенно боролась. Однако характеръ
буржуазіи фатально, самъ собой пробивался
наверхъ со вс?ми своими особенностями.
Д?ло было не въ одной боязни возвращенія
къ среднев?ковью, говорилось и о невыго-
дахъ агитаціи въ пользу увеличенія
поденной платы. Быстрое теченіе жизни, полной
то грандіозныхъ, то кровавыхъ событій, ве-
личіе историческаго момента, лихорадка
возбуждения,—все это покрывало собою рознь,
уже готовившуюся въ сред? обновленнаго
общества. Какъ неясно было отношеніе по-
б?дительницы-буржуазш къ своему союзнику-
рабочему, такъ неясно было и обратное
отношеніе. На другой день посл? того, какъ
Робеспьеръ прочиталъ свой проектъ декла-
раціи правъ челов?ка, якобинецъ Вуассель
читалъ—«декдарацію правъ санкюлота». Въ
числ? этихъ правъ значилось, между прочимъ,
«право размножаться» и право завис?ть
только отъ «природы и верховнаго
существа». А между т?мъ буржуазія несла съ
собой нменно тотъ порядокъ, при которомъ
рабочій не ик?етъ права размножаться и,
будучи легально свободенъ, фактически
находится въ полной зависимости отъ
предпринимателя. Истинныя отношенія
выяснились позже, когда, по окончаніи разсчетовъ
со старымъ порядкомъ, четвертое сословіе
увид?ло передъ собой буржуазію,
вооруженную капиталами, машинами, умственнымъ
развитіемъ и политическимъ могуществомъ.
Четвертое сословіе было вооружено одной
свободой и скоро зам?тило, что именно
поэтому оно вовсе не свободно. Таковъ былъ
одинъ изъ результатовъ революцш, на
которую либералы естественно смотрятъ, какъ
на пред?лъ, его же не прейдеши. Естественно
также, что рабочіе смотрятъ на д?ло иначе.
Вышеупомянутый лозанскій конгрессъ прн-
шелъ къ тому заключению, что н?корые б?д-
ствія рабочаго класса «постоянно
усиливаются съ т?хъ самыхъ поръ, какъ
революция, провозглашая свободу труда и
промышленности, разрушила корпораціи. Мы
должны вернуться къ прежней солидарности,,
не замыкаясь, однако, въ т?сныя рамки,
разбитый нашими отцами». Либеральный
экономиста, у котораго я заимствую эти св?-
д?нія о дозанскомъ конгресс?, Курсель-Се-
недь, иронически зам?чаемъ по поводу при-
веденнаго заявленія: «вотъ по крайней м?р?
откровенное противод?йствіе революціи»!
Либеральные экономисты считаютъ
порядокъ, созданный первою революцией, непри-
косновеннымъ, и если одобряютъ и ободря-
юта кооперативное движеніе на принцпп?
самопомощи, то потому, что ассоціаціи этого
рода не въ состояніи конкурировать съ
крупными калиталистами-предпрншшателя и мо-
гутъ только создать пятое сословіе, что
собственно не м?няетъ ни на волосъ
установившихся отношеній между трудомъ и капита-
ломъ. Зат?мъ все, им?ющее ц?лью и
могущее зам?нить легальную свободу труда его.
фактическою независимостью и, сл?дователь-
но, повидимому, составляющее дальн?йшее-
развиті? идей революціи, клеймится, какъ.

265
ТЕ0Р1Я ДАРВИНА И ОБЩЕСТВЕННАЯ НАУКА.
266
отступничество н, что любопытн?е всего, какъ борца, либеральные экономисты возражаютъ:
посягательство на свободу. зач?мъ нарушать свободу? зд?сь собственно
Такъ смотритъ на д?ло п г-жа Ройе. Она н?тъ борьбы: это только форма, подъ которою
называетъ первую революцію <революціей кроется полная солидарность пнтересовъ.
пзъ вс?хъ революцій прошедшнхъ п буду- Г-жа Ройе съ одной стороны поддакиваетъ
щпхъ» со включеніемъ, значптъ, и той рево- этому разсужденію, но въ то же время гово-
люціи, которая поставить мужчпнъ на м?сто ритъ, что д?ло совс?мъ не въ томъ; что борь-
женщинъ и жеищпнъ на м?сто мужчпнъ. Какъ ба несомн?нно есть, но что все таки борцамъ
ни радпкаденъ, повпдпмому, переворотъ, же- должна быть предоставлена полная свобода
лаемый г-жею Ройе, онъ собственно ничего справляться какъ знаютъ, ибо, только благо-
не пзм?няетъ въ отношеніяхъ, существую- даря борьб?, жизнь воплощается все въ но-
щпхъ и нын?: меняются только представители выхъ и высшихъ формахъ. Уравняйте усло-
этпхъ отношений. Въ томъ, пменно, и состоптъ вія жизни борцовъ, и невозможно двпженіе
суть современнаго либерализма, что, какія впередъ. При равенств? н?тъ поб?ды, н?тъ
бы реформы радпкальныя онъ ни предлагалъ, прогресса. Что касается до печальной сторо-
какъ бы онъ см?лъ ни быль, онъ вертптся ны этой борьбы, то, говоря словами Дарвина,
въ заколдованномъ кругу, пзъ котораго не «мы можемъ ут?шиться мыслью, что война
можетъ п не хочетъ выбиться. А это зависитъ не безпрерывна, что ея ужасъ не сознается,
отъ того, что либералпзмъ основанъ на ка- что смерть обыкновенно быстра и что выжн-
ламбур?. У г-жи Ройе эта каламбурность оче- ваютъ и размножаются особи здоровыя, силь-
видн?е, потому что она ставить вопросы ныя и счастливыя> (1. с. 64). Magister dixit!
просто п грубо, не путаясь въ отвлеченно- Съ своей стороны и г-жа Ройе удостов?ряетъ:
стяхъ. Но не сл?дуетъ думать, чтобы она «Пора, если уже не поздно, доказать массамъ,
была свободна отъ протпвор?чій ходячаго что справедливость и общее счастіе состоять
либерализма. Напротпвъ, и эти протпвор?чія въ равенств? свободы и въ прогресс? путемъ
выступаютъ въ ея кнпг? во всей своей не- неравенства, которое, превративъ животное
прикрытой нагот?. Основное положеніе ходя- въ челов?ка, въ будущемъ можетъ произ-
чаго либерализма составляетъ такъ-называе- вести изъ людей божественную расу, которая
мая гармонія интересовъ. Утверждаютъ, что будеть управлять землею справедливо, въ
настоящія экономическія отношенія, будучи радости и мир?» (587). О, свободный изво-
предоставлены собственному свободному те- щикъ! Неужели ты и теперь откажешься кри-
ченію, сами собой регулируются къ выгод? чать: да здравствуеть свобода! Теперь, когда
вс?хъ запнтересованныхъсторонъ.Г-жаРойе, теб? доказано, какъ дважды два четыре, что
какъ мы впд?лп, доводить эту идею до край- н?сколько времени спустя посл? того, какъ
нпхъ пред?ловъ. Иногда она повторяетъ все, корова съ?стъ допухъ, который изъ тебя вы-
что довольно давно говорено и переговорено ростетъ, насчетъ твоихъ сдезъ и пота на
вс?мн либеральными экономистами, а пменно: земл? явится божественная раса? Надо ду-
всякому должна быть предоставлена свобода мать, что г-жа Ройе встр?титъ весьма серьез-
избирать въ обществ? положеніе, сообразное ныя препятствія въ пропаганд? этой плодо-
своимъ силамъ; законъ долженъ только гаран- творной идеи. Надо думать, что свободный
тировать всякому безопасное пользованіе извощикъ усомнится въ ея достоинствахъ.
своими правами, насколько они не наруша- И свободный извощикъ будетъ не совс?мъ
ютъ чужпхъ правъ и т. п. Но не таковы ея неправъ. В?рно-ли, что пзъ борьбы за суще-
взгляды, когда она становится на біодогпче- ствованіе поб?дителями выходятъ лучпгіе
скую точку зр?нія. Отправляясь отъ теоріп представители вида? Н?гь, не в?рно. Мы это
Дарвина, она даетъ понять, что эта гармонія уже доказывали и будемъ им?ть случай еще
пнтересовъ есть иллюзія, что д?ло просто въ разъ говорить объ этомъ. Что выживаютъ
борьб? за существованіе, на которую всякій «счастливые>, какъ выражается Дарвинъ,
выходить, вооружившись ч?мъ можетъ. Борь- это в?рно, потому что въ этой лотере? счастіе
ба естественно оканчивается поб?дою однихъ пменно, въ томъ и состоитъ, чтобы, вынуть
п пораженіемъ другпхъ, и поб?дптели право- билетъ на жизнь. Но в?дь пословица гово-
м?рно пользуются своимъ поюженіемъ. Если ритъ: <счастье дуракамъ». Допустимъ, однако,
Ройе и говорить о гармоніп интересовъ, то что борьба действительно ведетъ къ жизни
либералпзмъ она испов?дуетъ гдавнымъ обра- сильныхъ и къ смерти слабыхъ; допустимъ,
зомъ не ради нея, а ради именно антагониз- что «божественная раса» г-жи Ройе уже на
ма интересовъ. Она требуеть свободы для земт?; что исполнилась фантазія сьумасшед-
того, чтобы, согласно теоріп Дарвина, въ шаго н?мца Враубаха, и видъ «челов?ка»
борьб? безпрепятственно одерживалъ поб?ду отодвинуть высшимъ видомъ «ангелъ» (Re-
спльн?йшій, лучшій. Когда соціалпсты гово- ligion, Moral und Philosophie der Dar-
рятъ о государственномъ вм?шательств? въ win'-schen Artlehre, 1869); что, какъ это нп
пользу пзнемогающаго въ борьб? слаб?йшаго трудно себ? представить, трудъ, согласна

267
сочиненія н. к. ыихайловскаго.
268
прорицаніямъ г. Стронина, эксплоатируетъ
капиталь, или какая-то эстетическая
аристократ эксплоатируетъ нравственную. Фактъ
эксплоатаціи, какъ в?рно зам?тилъ г. Стро-
нинъ, при этоыъ не прекращается. Сегодняш-
ніе поб?дителп становятся завтра поб?жден-
ными, слабые истребляются, но взам?нъ ихъ
являются новые слабые и т. д. безъ конца.
И не смотря на эту безконечную выработку
хотя бы и высшихъ формъ, движенія
собственно н?тъ, потому что отношенія между
борцами остаются одни и т? же. Это сказка
о б?домъ бык?. Такъ что н?тъ возможности
дождаться той божественной расы, которая
будетъ управлять землей «справедливо, въ
радости и въ мир?>.
Но д?ло въ томъ, что ни либеральной бур-
жуазіи вообще, ни г-ж? Ройе въ частности
н?тъ никакого д?ла до <божественной расы».
Она соблазняетъ ею свободнаго пзвощика,
но сама отнюдь не соблазняется. Она, напри-
м?ръ, много говорить о свобод? мысли, сво-
бод? печати, свобод? слова. Но это не м?-
шаетъ ей негодовать на распространеніе въ
народ? Библіи и Евангедія, ибо «въ
Нагорной пропов?ди есть достаточно элементовъ
для ниспроверженія всего соціальнаго строя,
и въ догнать естественнаго равенства вс?хъ
членовъ челов?ческаго рода, д?тей одного
Отца, заключается отрпцаніе вс?хъ жпзнен-
ныхъ условій цпвилизованныхъ обществъ»
(586). Одпнъ соціадистъ, тщательно
изучавши и глубоко чтившій Евангеліе, однажды
съ жаромъ доказывалъ мн?, что «надо отнять
у нихъ (у дибераловъ) Бога и Христа».
Хлопоты кажется совс?мъ напрасныя. Г-жа Ройе
находить, что наши современный учрежденія
слшпкомъ «покровительственны». Это,
очевидно, сд?дуетъ понимать такъ, что
правительственное вм?шательство вын? слишкомъ
велико, слишкомъ ст?сняетъ свободное регу-
лированіе силъ. И, однако, г-жа Ройе только
для того и высказьгваетъ это обвиненіе, чтобы
потребовать запрещенія законодательнымъ
путемъ браковъ между людьми, страдающими
наследственными бол?знями. Такъ какъ этого
рода бол?зни, какъ говорить сама г-жа Ройе,
въ значительной степени зависятъ отъ не-
достатковъ общественнаго устройства, то изъ
б?ды представляются два выхода и оба съ
государственнымъ вм?шательствомъ: или
изменить самыя уеловія, порождающія бол?зни,
пли запретить больнымъ размножаться. Но
первый выходъ быль бы, чего добраго, ша-
гомъ къ «божественной рас?» и потому г-жа
Ройе объ немъ не упоминаетъ и безъ сомн?-
нія нашла бы его нарупгеніемъ свободы. И
вотъ она призываеть правительственное
вм?шательство для запрещенія браковъ, т. е.
д?лаеть это вм?шательство хроническимъ,
такъ какъ псточникъ бол?зней не
прекращается, и'обрубаетъ только в?тви дерева, на,
м?сто которыхъ выростаютъ новыя.
Если подвести всему этому итогъ, то
окажется, что не такъ страшенъ чортъ, какъ его-
малюютъ. Въ теоріи г-жи Ройе пропов?дуется
шествіе по направленію къ божественной
рас?, шествіе, которому должна быть
предоставлена полная свобода. Шествіе это
состоитъ изъ ряда поб?дъ и пораженій,
причемъ происходить постоянная см?на
поб?дителей; на каждой такой станціи по-
б?дитель т?мъ или другимъ способомъ дер-
жить поб?жденнаго въ зависимости, т. е. ли-
шаетъ его свободы. На практик? г-жа Ройе
останавливается на исторической станціи,
нын? въ Европ? переживаемой, на станцщ
свободнаго извощпка, и всем?рно хлопочетъ
о томъ, чтобы, именно, на этомъ пункт?
шествіе по направленію къ божественной рас?.
прекратилось. Она не брезгаетъ для этого
никакими средствами. И зд?сь мы видимъ
опять то удивительное свойство
либерализма, что онъ нпкакъ не можетъ выбиться изъ
заколдованнаго круга. Кажется, что можетъ
быть радикальн?е, что можетъ быть утопич-
н?е божественной расы, управляющей
землею «въ радости и въ мир?». Превращена©
морской воды въ лимонадъ, на которое раз-
считывалъ Фурье, можно сказать,
превзойдено. А между т?мъ д?ло сводится къ тому,,
чтобы пригласить, а въ случа? надобности
и понудить свободнаго извощика кричать
виваты свобод?.
Мы далеко не покончили ни съ г-жек>
Ройе, ни съ отношеніемъ теоріи Дарвина
къ либерализму. Мы вернемся къ нимъ, а
теперь намъ хот?лось бы указать на одно
любопытное разсужденіе Милля, одного изъ
самыхъ ум?ренныхъ, лучшихъ и честн?й-
шихъ представителей либерализма, челов?-
ка, который столь далекъ отъ обычныхъ ка-
ламбуровъ либераловъ, что отважился
сказать въ своихъ Основаніяхъ политической
экономіи: «Узы коммунизма были бы
свободою по сравненію съ нын?пшимъ состоя-
ніемъ большинства людей. Почти все сосло-
віе работниковъ въ Англіи и почти во вс?хъ
другихъ странахъ им?етъ такъ мало
возможности избирать себ? занятіе или м?сто
жительства, оно практически такъ зависитъ
отъ установленныхъ правилъ и отъ чужой
воли, что меньшею свободою могло бы
пользоваться разв? при совершенномъ рабств?»
(I, 257). Въ своей книг? «О свобод?» Милль
цитируетъ, между прочимъ, сл?дующія слова
Вильгельма Гумбольдта: «Конечная ц?ль че-
дов?ка, т. е. та ц?ль, которая ему
предписывается в?чными, неизм?нными вехініями
разума, а не есть только порожденіе смут-
ныхъ и преходящихъ желаній, эта ц?ль
состоитъ въ наивозможно гармоническомъ раз-

269
ТЕ0Р1Я ДАРВИНА И ОБЩЕСТВЕННАЯ НАУКА.
27ft
витіп вс?хъ его способностей въ одно
полное и самостоятельное ц?дое»,—что, сл?до-
ватедьно, предметъ, <къ которому каждый
челов?къ долженъ непрерывно направлять
вс? свои усилія, и который особенно
должны постоянно им?ть въ впду люди, желаю-
щіе вліять на своихъ согражданъ, есть
могущество и развптіе индивидуальности»,—
что для этого два необходимыя условія,—
«свобода и разнообразіе личныхъ положе-
ній> (Утплитаріанизмъ. О свобод?. 274).
Возвращаясь потомъ къ этой мысли, Ыплль
говорить, что второе изъ устовій, необходи-
мыхъ по Гумбольдту для челов?ческаго раз-
витія, т. е. разнообразіе пололсеній, въ Ан-
гліи все бол?е и бол?е утрачивается.
Прежде различные слои общества, различный
ремесла, различный м?стностп жили своею от-
д?льною жизнью, не похожею на сос?днюю.
Нын? же вс? эти разлпчія сглаживаются.
Конечно, говорить Милль, разнообразіе по-
ложеній еще велико, но уже далеко не то,
что было прежде, и прптомъ постоянно
уменьшается. Нын? у вс?хъ бол?е или ме-
н?е одпнаковыя права, одпнаковыя ц?ли;
полптпческія перем?ны вс? пм?ютъ одно
общее направленіе—привести все къ
одному уровню; распространеніе просв?щенія
влечетъ за собой подчпненіе людей одншіъ
и т?мъ же вліяніямъ, д?лаетъ для вс?хъ до-
ступнымъ одинъ и тотъ же запасъ фактовъ
п чувствъ; такую же тенденцію пм?ютъ и
улучшеніе путей сообщенія, и развитіе про-
мышленностп. Все это, говорить Милль,
составляете такой страшный заговоръ протпвъ
пндивпдуальностп, что надо теперь же
подумать о средствахъ къ ея охраненію,
иначе будетъ поздно. Хотя Милль и говорить
нри этомъ, что «разнообразіе во всякомъ
случа? есть благо, если бы даже оно
состояло въ отступленіп отъ общепринятаго
не только къ лучшему, но и къ худшему»
(313), но его,разум?ется, нельзя заподозрить
во враждебномъ отношеніп къ распростра-
ненію знаній или къ развптію
промышленности. Трудно, однако, понять, какія
средства могутъ быть пущены въ ходъ, чтобы
нивеллпрующее теченіе науки,
промышленности, полдтпческпхъ реформъ было
парализовано п чтобы Ем?ст? сь т?мъ былп
сохранены стороны этого течеиія, признавае-
мыя и Мидлемъ благотворными. Но не въ
томъ д?ло. Индивидуальность есть также одно
изъ понятій, допускающпхъ различные
каламбуры. Индивидъ есть сумма свойствъ данной
ступени органическаго развитія, т.-е. дан-
наго вида. Объ этомъ мы уже говорили въ
другомъ м?ст?. Сл?довательно, требованіе
Гумбольдта — «напвозможное гармоническое
развитіе вс?хъ способностей челов?ка въ
одно полное и самостоятельное ц?лое» — и
есть, именно, требованіе индивидуальности.
Вс? способности, какія только им?етъ
челов?къ, какъ изв?стная ступень
органическаго развитія, должны быть соединены въ
каждою изъ насъ, въ каждомъ представив'
тел? вида. Таковъ идеалъ и Гумбольдта, и
Милля, къ которому вс? мы обязаны
стремиться, хотя бы и безъ надежды
осуществить его вполн?. Едва-ли кто-нибудь ста-.
нетъ оспаривать законность и величі?"
такого идеала; выше его мы, очевидно, ничего
себ? представить не можемъ. Но, очевидно^
также, что, ч?мъ бол?е будемъ мы
приближаться къ этому идеалу, т?мъ бол?е будетъ
исчезать разнообразіе нашихъ личныхъ
положений; каждый изъ насъ будетъ обладать
вс?ми т?мп способностями, какими обдадаютъ-
и остальные. А между т?мъ этого-то Милль
и не хочетъ и говорить, что при этомъ
исчезнешь индивидуальность: Зд?сь
индивидуальность берется уже въ другомъ смысл?,
въ смысл? личной особенности, въ смысл?
такихь свойствъ, какія есть у меня,' но н?тъ
у моего сос?да и наоборотъ. Понятно, что
согласить два такія требованія
индивидуальности невозможно. Удивительно, какимъ об-
разомъ Гумбольдтъ п Милль находятъ в'оз-
можньгмъ достигнуть гармоническаго
развитія вс?хъ силъ и способностей челбв?ка въ
одно -ц?лое посредствомь разм?щенія этихъ
силъ по множеству индивйдовъ. Правда,
они ставятъ рядомъ съ т?мъ, что они на-
зываютъ индивидуальностью, свободу. Но это
едва-дп не усложняетъ затруднения.
Свобода, безъ каламбура, есть независимость отъ.
другихъ людей. Такая независимость не во'З-'
можна при столкновении интересбвъ людей
съ различными формулами жизни, т.-е. лю-!
дей находящихся въ разлйчныхъ положені—
яхъ; потому что, если одна личность !или'одна:
группа личностей выработала себ? выгод--
н?йшія при данной обстановк? функціи,'то''
она непрем?нно поработить личности или
группы личностей съ фуякціями мен?е
выгодными. Такъ что индивидуальность, ¦ какъ-
ее понимаютъ' Милль и Гумбольдтъ, не
уживается ни со свободой, ни съ гарм!оничё-;
скпмъ развитіемъ вс?хъ способностей-' въ'
одно ц?лое. Наоборотъ, только такое
гармоническое развитіе можетъ дать и свободу, но',
оно же заключаетъ въ себ?'-"и требованіе
равенства, такъ какъ желательно гармони-'
ческо? развитіе вс?хъ способностей въ'каж-;
домъ челов?к?.
IT. Зам?тки о дарвинизлт*).
До большинства образованн'ыхъ людей до-л
ходятъ преимущественно либо самь Дарвйнъ'
*) Декабрь 1871.

271
сочиненія н. к. михайловскаго.
272
и популярный пзложенія его ученія, либо
грубыя, восклннательно - препирательнаго
свойства нападки на него. Обстоятельство
это естественняо весьма мало способно
разбудить и воспитать критическое отношение
къ предмету. Самые заклятые противники
дарвинизма соглашаются, что враждебное
имъ ученіе обставлено очень искусно,
построено съ болышшъ тщаніемъ и остроуміемъ.
Понятно, какое чарующее вліяніе должна
пм?ть эта удивительная постройка на умы
людей, непосвященныхъ спеціальнымъ об-
разомъ въ тайны естественныхъ наукъ. Для
большинства образованныхъ людей дарви-
нпзмъ прпшелъ, увид?лъ и поб?дилъ. О кри-
тпческомъ отношенш тутъ едва-ли можетъ
быть и р?чь. Наши силы, силы профановъ,
слгяпкомъ ничтожны, чтобы сопротивляться
мощи дарвинизма; и разв? только чувства
наши, которыя у профановъ могутъ быть и
бол?е чутки, ч?мъ у вождей науки, м?шаютъ
намъ безропотно и безповоротно принять
ученіе Дарвина во вс?хъ его частяхъ. Съ
другой стороны, если какой-нибудь Гибель
съ ясностью м?днаго лба объявляетъ намъ,
что теорія Дарвина есть такой же вздоръ,
какъ столоверченіе и одъ; пли если какой-
нибудь узколобый моралистъ считаетъ нуж-
нымъ выставлять протпвъ теоріп не факты,
а свои собственный понятія о челов?че-
скомъ достопнств? и т. п., — мы
естественно не только нерасположены взв?шивать
ихъ опровержения, но, сравнивая эту мелочь
и ветошь съ учевіемъ Дарвина, еще бол?е
утрачиваемъ возможность быть на сторож?.
Голоса же наибол?е ц?нные, голоса людей,
относящихся къ дарвинизму не съ увлече-
ніемъ учениковъ, но и не съ нахальствомъ
нев?ждъ, заушающихъ теорію во пмя началъ
ей совершенно чуждыхъ, эти голоса до насъ
почти не доходятъ. А между т?мъ едва-ли
нужно доказывать, что въ виду многообъем-
лющпхъ доктринъ, которыя, какъ дарвинизмъ,
захватываютъ самые корни жизни, отсутствіе
критики особенно пагубно. Читатель не най-
детъ поэтому, можетъ быть, лишнимъ
воспроизведете н?которыхъ изъ помянутыхъ голо-
совъ. Мы далеки отъ мысли исчерпать вс?,
хотя бы и напбол?е зам?чательныя
возражения и указанія, вызванныя теоріей Дарвина.
Мы хотимъ только представить несколько
мыслей, высказанныхъ о дарвинизм? и по
поводу него людьми, заслуживающими уваженія,
и притомъ настолько, насколько мысли эти
могутъ намъ помочь въ разработк? предмета
статьи.
Мы начнемъ съ зам?чаній франпузскаго
анатома Лаказа-Дютье (Lacaze-Duthiers.
Annates des sciences naturelles. Zoologie et pale-
ontologie. T. II, 1864. Методе sur les Anti-
patheres, XII. De la loi de destruction recipro-
que des etres. Pp. 220—233). Лаказъ-Дютье
отказывается, во-первыхъ, признать фактомъ
всеобщпмъ борьбу за существованіе между
нед?лимыми одного и того же вида и
приводить изъ области низпшхъ животныхъ н?-
сколько прнм?ровъ, въ которыхъ, по его мн?-
нію, отсутствуетъ борьба за пространство, за
пищу, за воспропзведеніе рода. Но и въ т?хъ,
прпзнаваемыхъ имъ весьма многочисленными,
случаяхъ, когда борьба за существованіе
между неделимыми одного и того же видай
подборъ родичей существуютъ несомн?нно,
Лаказъ-Дютье отказывается признать за эле-
ментомъ борьбы творческое, прогрессивное
значеніе, какое ему придается дарвинистами.
Самый фактъ борьбы и подбора Лаказъ-Дютье
признаетъ и даже даетъ ему свое особенное
названіе «закона взапмнаго нстребленія су-
ществъ», но пстолковываетъ его совершенно
иначе. Несомн?нно, говорить онъ, что борьба
можетъ истребить видъ, но какимъ образомъ
можетъ она его создать? Какой тигръ одол?етъ
своихъ собратій въ борьб? за существованіе?
Очевидно, тотъ, который, если можно такъ
выразиться, вс?хъ «тпгр?е», тотъ, въ которомъ
типическіе признаки вида выражены
наибол?е характерно. Сл?довательно роль борьбы
и_ подбора существенно консервативная; въ
рёзультат? ихъ вліяній получается сохраненіе
въ возможно чпстомъ вид? характерныхъ ви-
довыхъ признаковъ, а отнюдь не
прогрессивное ихъ развитіе. Борьба существуетъ, она
истребляетъ ц?лыя расы, но отнюдь не къ
выгод? поб?дителей.
Такова сущность возражений Лаказа-Дютье.
Они очень кратки и б?глы, такъ какъ сд?-
ланы попутно, въ вид? маленькаго параграфа
въ большой специальной работ?. Въ конц?
концовъ, отдавая должную справедливость за-
слугамъ Дарвина и стройности его теоріи,
Лаказъ-Дютье не считаетъ возможными р?-
шительно пристать къ трансформистамъ, ибо
выставляемая ими основная причина изм?-
ненія видовъ истолковывается для него въ
діаметрально-противоположномъ смысх?. Что
же касается до трудностей, встр?чаемыхъ
теоріей постоянства видовъ, то, по мн?нію
Лаказа-Дютье, он? не бол?е т?хъ трудностей,
съ которыми приходится бороться и теоріи
трансформизма. Впрочемъ, Лаказъ-Дютье
сохраняете въ этомъ отношеніи положение
нерешительное. Нетрудно вид?ть, что зам?чанія
Лаказа-Дютье не пм?ютъ того общаго значе-
нія, какое онъ имъ придаетъ. Дарвинистъ
могъ бы возразить, что въ борьб? за
существованіе далеко не всегда одол?ваетъ инди-
видъ, совм?щающій въ себ? въ чист?йшемъ
вид? вс? характерные признаки вида, а на-
противъ, весьма часто индивидъ, сильно
отклоняющейся отъ нихъ. Но зам?чанія Лаказа-
Дютье все-такп им?ютъ ц?ну для многихъ

I
273 ТЕ0Р1Я ДАРВИНА И С
частныхъ случаевъ. И мы могли бы и среди
общественной жизни людей найти не мало
такихъ случаевъ, когда конкуренція, борьба
оканчивается для поб?дптелей сохраненіемъ
въ усугубденномъ впд? тншгдескпхъ сторонъ
statu quo.
Кёлликеръ (Ueber die Darwin'sche Schop-
fungstheorie. Leipzig, 1864) р?шительно
становится на сторону трансформистовъ и счи-
таетъ даже совершенно лпшнимъ взв?шивать
доводы нхъ противниковъ. Но т?мъ не мен?е
онъ по разньшъ прнчинамъ счптаетъ невоз-
можнымъ согласиться со многими пзъ основ-
ныхъ положеній Дарвина. Онъ не говорить,
чтобы факторы пзм?нчпвостп впдовъ,
указанные Дарвпномъ, совершенно отсутствовали,
хотя и тутъ онъ весьма скептически
относится, наприм?ръ, къ лежащему въ основаніи
дарвинизма принципу полезности впдоизм?-
неній. По его мн?нію, всякій органпзмъ въ
своемъ род? совершенъ и если онъ разъ
пріобр?лъ полезныя для него особенности, то
не видно, почему бы для него нужны были
все новыя и новыя пзм?ненія, разъ нзм?не-
нія эти управляются только началомъ
полезности. Какъ бы то ни было, Кёлликеръ по-
лагаетъ, что развитіе органической жизни на
земл? шло и идетъ въ общемъ совс?мъ не
т?ми путями, на которые указываетъ дарви-
незмъ. Гипотез? Дарвина Кёлликеръ протпво-
поставляетъ свою собственную, правда, безъ
сравненія мен?е выработанную и хуже
вооруженную. Кёлликеръ обращаетъ внпманіе на
явленіе обм?на покол?ній, на поразительное
сходство зародышей животныхъ, сходство до
такой степени близкое, что зародышу
достаточно было бы сд?лать въ своемъ развитіи
самое ничтожное отступленіе въ ту или
другую сторону, чтобы развиться въ совершенно
отличную отъ родича форму; дал?е, на
половой дпморфизмъ, при чемъ самки и самцы
часто до такой степени отличаются другъ отъ
друга, что съ полнымъ правомъ могли бы
быть относимы къ разлпчнымъ видамъ и даже
семействамъ, если бы не было пзв?стно нхъ
бол?е близкое родство; наконецъ, на подимор-
физмъ н?которыхъ впдовъ, въ особенности
изъ перепончатокрылыхъ. при чемъ, напри-
ы?ръ, у термитовъ пзъ совершенно тожде-
ственныхъ яицъ развивается восемь р?зко
отличныхъ формъ. Совокупность этихъ явле-
ній побуждаетъ Кёллпкера думать, что для
объясненія разнообразія формъ органической
жизни и ихъ изм?нчнвости н?тъ надобности
приб?гать къ сложному механизму крайне
медленныхъ лолезнкхъ влдеизм?Езній и
подбора, который вдобавокъ, по его мн?нію, не
выдерживаетъ критики и самъ по себ?. Онъ
подагаетъ, что, повинуясь н?которому общему
закону развитія, пли, какъ Кёлликеръ
неудачно выражается, «великому плану разви-
БЩЕСТВЕННАЯ НАУКА. 274
тія», виды способны переходить въ бол?е
сложный формы непосредственно. Въ чемъ
состоитъ этотъ законъ, какимъ образомъ онъ
д?йствуетъ—непзв?стно, но наблюдение сви-
д?тельствуетъ, что прямые потомки могутъ
быть очень несхожи ни между собой, ни съ
своими ближайшими предками. Совершенно
такимъ же путемъ непосредственнаго услож-
ненія могло произойти и все безконечное
разнообразіе впдовъ. И аналогія явленій
обм?на покол?ній показываетъ, что эти изм?-
ненія признаковъ могутъ пли могли
происходить довольно большими скачками (Sprung-
weise Veranderungen).
Упоминая объ этой теоріи Кёлликера,
Негели (Происхожденіе естество-псторическаго
вида и понятіе о нсмъ. Переводъ Стофа М.,
1866) зам?чаетъ, что, не смотря на свою
заманчивость и устраненіе при помощи ея мно-
гихъ затрудненій, она все-таки представляетъ
не бол?е,какъ возможность.Впрочемъ, Негели
возстаетъ только протпвъ болъшихъ скачковъ
въ развитіи. Самъ же онъ тоже не
удовлетворяется теоріей Дарвина и, подобно Кёлли-
керу, прпзнаетъ н?который общій законъ
развитія, въ силу котораго организмы
непосредственно переходятъ въ высшія формы,
помимо метаморфозъ, пспытываемыхъ ими
путемъ борьбы за существованіе, полезныхъ
приспособленій и подбора. По Дарвину,
присущая организму индивидуальная изм?нчи-
вость можетъ направляться во вс? стороны.
Определенное же направленіе, принимаемое
ею въ ряду покол?ній, завпсптъ единственно
отъ вн?шнихъ причинъ. Эта теорія, что бы
ни говорили дарвинисты, очевидно, исклю-
чаетъ законъ необходимости усовергпенство-
ванія. Достаточно-ли одного этого принципа
для объясненія фактовъ? Негели отв?чаетъ
на этотъ вопросъ отрицательно на сл?дую-
щихъ основаніяхъ. По теоріи полезности (на-
званіе это Негели даетъ теоріи Дарвина въ
противоположность другой, которую онъ на-
зываетъ теоріей усовершенствованія) всякій
видь долженъ раньше пли позже достигнуть
формы, соответствующей окружающимъ его
условіямъ и сохранить ее безъ изм?неній до
т?хъ поръ, пока не пропзойдетъ достаточно
важная перем?на въ обстановк?. Попавъ въ
другую обстановку, видъ приспособляется къ
ней и принимаетъ соотв?тственную форму.
Возвратясь къ прежнимъ условіямъ, онъ
долженъ бы былъ принять прежнюю форму,
ибо она представляетъ собою наиполезн?й-
шее приспособленіе къ этимъ условіямъ.
Однако, на самомъ д?д? этого н?тъ.
Прирученная порода, возвращаясь къ прежнимъ
условіямъ жизни, дичаетъ, но принимаетъ не
первоначальную свою форму, а
какую-нибудь новую. Дал?е. если два сродные вида
поставлены въ одинаковыя вн?пгяія уело-

275
сочибенія н. к. михайловскаго.
27ft
вія и находятся въ нихъ до совершеннаго
приспособленія, то они должны бы были
слиться, перейти въ одинъ и тотъ же видъ,
такъ какъ самая полезная въ данной обста-
нов? форма ыожетъ быть, очевидно, только
одна. Однако, мы сплошь и рядомъ видимъ,
что въ изв?стной м?стности, при одинакихъ
усдовіяхъ, существуютъ близко сродныевиды.
«Можно-ли, вообще, представить себ?—спра-
шиваетъ Негели,—чтобы вся сложная
организация самаго высшаго растенія п самаго
высшаго жпвотнаго образовалась только ма-
ло-по-малу, изъ ыен?е совершенной, чтобы
микроскопическое растеньице превратилось
въ яблоню по пстеченіи безчисленныхъ по-
кол?ній въ силу одной борьбы за существо-
ваніе? Сл?дующее разсуждевіе шможетъ намъ
разр?шить этотъ вопросъ. Самая высшая ор-
ганизація обнаруживается двумя свойствами:
совм?щеніемъ въ себ? самыхъ разнообраз-
ныхъ органовъ и самьшъ совершеннымъ
разд?леніемъ между ними труда. Оба условія
совпадаютъ обыкновенно въ животномъ цар-
ств?, такъ какъ каждый органъ им?етъ свое
опред?ленное отправленіе. У растеній же
обстоятельства эти не зависятъ другъ отъ
друга; однпмъ и т?мъ же отправленіемъ мо-
гуть зав?дывать совершенно различные
органы, даже у близко сродныхъ растеній одинъ
и тотъ же органъ можетъ нести всевозмож-
яыя физіологпческія отправленія. Зам?ча-
тельно, что полезный приспособленія, опи-
сываемыя Дарвиномъ у животныхъ и суще-
ствуюпдя въ бодьшомъ количеств? и въ ра-
стительномъ царств?, суть исключительно фи-
зіологической природы и указываютъ всегда
на развитіе и пзм?неніе органа для
особенной ц?ди. Морфологическаго изм?ненія, объ-
яснимаго принципомъ полезности, нензв?ст-
но въ растнтельномъ царств?, и я не могу
даже представить, какимъ образомъ могло
бы оно произойти, такъ какъ общіе морфо-
логическіе процессы относятся къ физіодо-
гическому отправленію въ высшей степени
безразлично. Теорія полезности требуетъ,
какъ высказался и Дарвинъ, чтобы
безразличные признаки были изм?нчивы,
полезные же постоянны. Поэтому чисто-морфоло-
гическія особенности растеній должны бы
наидегче подвергаться изм?ненію;
особенности же, обусловленлыя опред?леннымъ
отправленіемъ—трудн?е всего пзм?няться.
Опытъ показываетъ противное... Въ начад?
явилось одно только однокл?точное растеніе
или же н?сколько видовъ такихъ растеній.
Соперниковъ не было, и вн?шнія условія
были одинаковы на всей земной
поверхности. По теоріи полезности не существовало
двигателей, обусловливавшпхъ появление по-
лезпыхъ пзм?неній. Какъ развились бол?е
сложныя и выше органлзованныя существа,
она т?мъ бол?е не въ состояніи объяснить,,
что однокл?точныя, именно, растенія въ такой
высокой степени индиферентны къ вн?пшей
обстановк?. Сверхъ того, въ настоящее время
находимъ мы одинъ и тотъ же видъ
распространившимся по различнымъ поясамъ, при
разнообразн?йшихъ, сл?довательно, климати-
ческихъ условіяхъ, и окруженнымъ самымъ
разнообразнымъ животнымъ и растительнымъ
міромъ».
Въ виду всего этого Негели считаетъ р?-
шительно невозможнымъ довольствоваться для
объясненія постепеннаго образованія выс-
шихъ формъ жизни одною теоріей Дарвина.
или теоріей полезности. Признавая подборъ
родичей, руководимый борьбою за сущест-
вованіе, несомо?ннымъ факторомъ изм?ненія
видовъ, онъ находптъ нужньшъ поставить-
на ряду съ нимъ и другого фактора. По его
мн?нію, индивидуальная изм?нчивость
стремится не неопред?ленно во вс? стороны, не
идетъ ощупью, а направляется, сообразно-
особому закону, преимущественно вверхъ,
къ бол?е сложной организация. Т.-е., если бы
борьба за существование и отсутствовала,
организмы все-таки подвергались бы постоян-
нымъ изм?неніямъ и прптомъ совершенно опре-
д?леннаго характера: они все усложнялись
бы, совм?щали бы въ себ? все большее
разнообразие органовъ и все большее разд?леніе
между ними труда, т. е. все
совершенствовались бы. Свойство преобразовываться въ
бол?е сложную и совершенную форму такъ же
присуще всякому организму, какъ присуще,
въ неорганической природ?, наприм?ръ, из-
в?стнымъ эдементамъ группироваться только
въ опред?ленныя химпческія соединенія и
принимать только опред?ленныя кристали-
ческія формы. Какъ въ кл?точк? атомы
углерода, водорода, кислорода и азота
обнаруживают^ стремление слагаться въ бол?е и бол?е
сложный и высшія соединенія, такъ точно и
самымъ кл?точкамъ присуще стремленіе
сойтись все въ бодыпемъ и въ бблъшемъ числ?
и составлять все бол?е и бол?е сложный
формы. Такимъ образомъ Негели принимаетъ
два рода факторовъ развитія органической
жизни на земл?. Преобразованіе вида,
происходящее подъ вліяніемъ факторовъ, указан-
ныхъ Дарвиномъ, т. е. подбора, борьбы за
существование и полезныхъ приспособление,
пріостанавливается какъ только видъ
приспособился къ окружающимъ условіямъ. Но
преобразованіе подъ вліяніемъ принципа усо-
вершенствованія такихъ остановокъне знаегь
и гонитъ видъ къ дальн?йшимъ мета^орфо-
замъ, д?йствуя весьма часто скачкообразно.
Если видъ и остается, невидимому, одинако-
вымъ въ теченіе ц?лаго геологическаго пе-
ріода, то т?мъ не мен?е въ немъ происходягь
постоянныя внутреннія изм?ненія, которыя

277
ТЕ0Р1Я ДАРВИНА И ОБЩЕСТВЕННАЯ НАУКА.
278
необходимо повдекутъ за собою, наконецъ,
морфологическое усовершенствованіе, а это
посл?днее вызоветъ новое соотв?тственное
приспособленіе функцій.
Намъ нужно сказать еще несколько словъ
о небольшой книжк? іенскаго профессора
математики и физики Карла Снелля (Die
Schopfuug des Meuschen. Leipzig, 1863), въ
которой, не смотря на фантастпческій и глу-
боко-поэтическій колорптъ, н?которыя чпсто-
научныя данныя сгруппированы съ зам?ча-
тельною оригинальностью s см?лостью мысли.
Если Кёлликеръ отнесся къ этой кншкк? съ
снисходитедьньгмъ презр?ніемъ ученаго спе-
ціалиста, то Геккель обратить на нее весьма
серьезное вниманіе п даже заимствовалъ пзъ
нея кое что.
Снелль воздерживается отъ критики
дарвинизма, по крайней м?р?, въ упомянутомъ
сочиненіи, которое пм?етъ ц?лью по
возможности популярное изложеніе собственныхъ
воззр?ній автора на прогрессъ органической
жизни. Ограничиться отрывочными зам?ча-
ніями, какія только и возможны были бы въ
иодобномъ пропзведеніп, Снелль не желаетъ,
именно, изъ уваженія къ труду Дарвина и къ
заслутамъ посл?дняго, какъ для науки вообще,
такъ и для вопроса о происхожденіп впдовъ
въ частности. Т?мъ не мен?е, однако, Снелль
радикально расходится съ Дарвиномъ во
всемъ, за исключеніемъ общаго положения
объ пзм?няемостн впдовъ. Подобно Негелп,
Снелль полагаетъ, что виды пзм?няются въ
опред?ленномъ направленіп, и, именно, обра-
зуютъ собою восходящіе ряды все сложя?й-
шнхъ формъ, въ силу н?котораго общаго
закона развитая. Но, если и Негелп возбудплъ
противъ себя упрекъ въ метафизичности
своего воззр?нія, то т?мъ паче подобный
упрекъ можетъ быть сд?ланъ Снеллю. Впро-
чемъ, относительно Снелля эта игра не стоитъ
св?чъ, и мы ею заниматься не будемъ, а
просто постараемся извлечь пзъ него что намъ
нужно.
Снелль отправляется отъ аналогіп между
исторіей челов?чества и, такъ сказать, псто-
ріей природы. Анадогія эта составляетъ
теперь вещь крайне избитую и истасканную,
но у Снелля она, какъ увидпмъ, им?етъ н?ко-
торое особое значеніе. Напбол?е общую
черту развитія <псторпческпхъоргашгзмовъ>,
т. е. челов?ческпхъ обществъ, говорптъ
Снелль, составляетъ постепенное успленіе
разд?ленія труда, не только въ т?сномъ, тех-
нпческомъ смысл? слова, въ какомъ оно
значится въ учебникахъ политической экономіи,
а и въ широкомъ смысл? постепеннаго распа-
денія д?ятельности челов?ка на составныя
части. Это успленіе разд?ленія груда мы за-
м?чаемъ, какъ при сравненіп двухъ обществъ,
стоящихъ на различныхъ ступсняхъ
развитая, такъ и при сравненіп различныхъ фазъв
проходимыхъ однимъ и т?мъ же обществонъ.
Точно также и въ «естественныхъ организм
махъ». Разд?леніе труда между органами выс-
шаго животнаго проявляется р?зче, ч?мъ въ
низшихъ организмахъ, и въ зр?ломъ
возраст! сильн?е, ч?мъ въ ранніе періодь?
жизни. Съ этпмъ общпмъ явленіемъ т?сво
связано другое, именно, образованіе р?зко
отличающихся другъ отъ друга группъ су-
ществъ пзъ общаго источника такой
организации, въ которой р?зкія особенности нын?ш-
нихъ отд?льныхъ группъ сливались въ одно
ц?лое. Нын? формы переходный, которыя
совм?щалп бы въ себ? особенности двухъ со-
с?днпхъ группъ, составляютъ р?дкость. Он?
существуюгъ только въ очень узкихъ геогра-
фическихъ пред?лахъ, пм?ютъ крайне
слабую, мало способную къ сопротивленію вн?ш-
нимъ силамъ органпзацію, очень б?дны раз-
нообразіемъ впдовъ. Въ ранніе же геологи-
ческіе періоды такія см?шанныя существа
существовали, напротпвъ, въ огромномъ ко-
лпчеств? и были широко распространены,
Таковъ, напрпм?ръ, лабпрпнтодонтъ, въ ко-
торомъ совм?щалпсь признаки нын?шнихъ
лягушекъ, черепахъ и ящерпцъ п который
былъ, по выраженію Бурмейстера, не
лягушка, не черепаха, п не ящерица, а
земноводное, вообще, съ самою общею организа-
ціей, какую только допускаетъ этотъ клаесъ
жпвотныхъ во всей своей совокупности. Это
какъ бы воплощенная идея земноводнаго,
Нын? лее эта идея воплощается только по
частямъ. Въ псторіп челов?чества
обнаруживается совершенно аналогичная черта. Въ
зав?щанныхъ намъ древнимъ Востокомъ со-
чпненіяхъ, наприм?ръ, мы находимъ пестрый
переплетъ религіозныхъ в?рованій, поэзін,
фплософіи, государственной мудрости, естест-
вознанія п притомъ не въ механическомъ
см?шеніи, а въ прочной внз'тренней связи. И
все это ц?лое такъ же мало можетъ быть
подведено подъ наши рубрики поэзіи, фнло-
софіп п проч., какъ не поддаются нашимъ
классификаціямъ допотопные организмы. По
этой причпн? намъ такъ п трудно понять
умственную жпзнь древннхъ. Есть много пово-
довъ смотр?ть на неопред?ленныя, но
богатый внутреннимъ разнообразіемъ см?шанныя
органнзаціп, какъ на носителей
прогрессивная развитая, при которомъ пзъ нихъ, какъ
пзъ общаго источника, расходятся во вс?
стороны р?зко различающаяся формы. Въ
каждомъ геологическомъ період? мы встр?-
чаемъ большое разнообразіе организмовъ. Но
не вс? они переходятъ въ пзм?ненномъ и бо-
л?е развитомъ вид? изъ одного періода въ
сл?дующій. Большое число ихъ вымираетъ. а
выживающіе вновь пропзводятъ разнообразіе
видовъ, распадаясь на отлпчныя другъ отъ

279 сочинебія н. к.
Друга формы, изъ которыхъ одн?мъ суждено
жить только короткое время, а другія несуть
въ себ? зерно дадън?йшаго развитія. Первыя
пм?ютъ, сравнительно со вторыми, большую
наклонность приспособиться всякій разъ къ
даннымъ условіямъ п очень д?ятельны въ
своихъ сношеніяхъ съ вн?шнпмъ міромъ;
вторыя проникнуты какпмъ то темнымъ по-
зывомъ къ будущему п мало пользуются на-
слажденіямп н удобствами настоящаго.
Первыя въ пзв?стную эпоху овлад?ваютъ всею
щровою сценой, тогда какъ вторыя отсту-
паютъ въ это время на задній планъ. Но какъ
только окружающія условія изм?няются,
первыя либо вымпраютъ, либо вновь
приспособляются, еще бол?е съуживая свою
внутреннюю жизнь; вторыя же сохраняются для
дальн?йшаго развитія. Такъ пдетъ д?ло до
т?хъ поръ, пока пзв?стный принципъ
организации, напрпм?ръ, типъ позвоночныхъ, не
достпгнетъ высшей точки своего развитія.
Переходъ одного принципа организации къ
другой, высшій — невозможенъ. Такое же
расчленение н?котораго первобытнаго ц?-
лаго встр?чаемъ ыы и въ псторіп челов?че-
ства, наприм?ръ, въ распаденіп древняго
индо-германскаго народа на племена, насе-
ляющія нын? Европу и часть Азіп и т. п.
Выработка новыхъ формъ организаціп пдетъ
безостановочно, и застой въ этомъ отношеніи
бываетъ только кажущійся. Если мы видимъ,
наприм?ръ, что личинка бабочки долгое время
существуете, повидимому, нисколько не
изменяясь, то т?мъ не мен?е въ ней
происходят постоянный внутреннія изм?ненія,
который завершаются, наконецъ, весьма быст-
рымъ превращеніемъ въ куколку, а съ этой
посл?дней происходить,въ свою очередь, то же
самое. Предполагать, чтобы эти пзм?ненія ор-
ганпзаціи были непрем?нно прогрессивны,
н?тъ никакого основанія. Возможны изм?ненія
и регресспвныя, и они ничуть не р?же ггрогрес-
отвныхъ; возможно и совершенное
исчезновение изв?стньтхъ типовъ. Вообще, типы
организации могутъ быть сведены къ двумъ ка-
тегоріямъ, между которыми, разумеется, су-
ществуютъ переходные: типы идеальные,
разносторонне, которые могутъ быть и не-
опред?ленны, п безпомощны въ практиче-
скомъ отношеніи, но во всякомъ случа?
составляюсь залогъ далън?йшаго развитія, и
типы практические, односторонніе,
совершенно приспособившіеся къ даннымъ
условіямъ, хозяйнпчающіе въ нихъ вполн?, но
безсильные противостоять напору изм?нен-
ныхъ условій.
Тутъ Сяелль впадаетъ въ такую путаницу,
которую трудно даже изложить. Не отрицая
совершенно вліянія вн?шнихъ условій, онъ
полагаете, повпдпмому, что главнымъ фак-
торомъ развитія органическихъ формъ слу-
МИХАЙЛОВСКАГО. 280
жить н?что въ род? Шопенгауеровой «во-
лп». Онъ очень поэтически говоритъ о меч-
тахъ, фантазіи, идеалахъ, неясныхъ стреы-
леніяхъ къ бол?е или меи?е высокимъ ц?-
лямъ, напряженіи воли, изъ которыхъ
слагается н?которая внутренняя сила,
заставляющая организмъ даже низшихъ живот-
ныхъ развиваться, только въ той или
другой м?р? приспособляясь къ окружаюгцимъ
условіямъ. Но эта поэтическая картпна для
насъ значенія не нм?етъ.
Подводя итоги вс?мъ пржведеннымъ зам?-
чаніямъ и мыслямъ, высказаннымъ какъ о
теоріи Дарвина, такъ и по поводу нея, мы
зам?чаемъ, что вс? они бьютъ въ одну и
ту же сторону. Вс? они отказываются
признать за н?которыми факторами пропсхож-
денія видовъ, указанными Дарвпномъ, т. е.
за борьбою за существованіе между нед?-
лимыми одного и того же вида, за подбо-
ромъ, за полезными
приспособленіями,—творческое, прогрессивное значеніе, въ той
м?р?, въ какой оно имъ придается
дарвинистами. Надо, впрочемъ, зам?тить, что когда
прошелъ первый пыль увлеченія новымъ
ученіемъ, многіе изъ сампхъ дарвпнистовъ въ
своихъ спеціальныхъ нзед?дованіяхъ встр?-
тплп множество фактовъ, слпшкомъ ясно
свпд?тельствовавшихъ, что путями,
указанными учителемъ, далеко не всегда
осуществляется «возникновеніе выспшхъ формъ
жизни >. Изученіе жизни и строенія паразп-
товъ доставило въ этомъ отношеніи
особенно богатый матеріалъ скептицизму. Самъ
Дарвинъ въ посл?днемъ своемъ сочиненіи
сознается, что онъ преувеличивалъ значеніе
подбора, борьбы и полезныхъ приспособле-
ній, какъ факторовъ прогресса, и приводить
н?сколько прнм?ровъ совершенно противо-
подожнаго ихъ вліянія.
Но вышеприведенные авторы не только
отрицаютъ прогрессивное значеніе этихъ
факторовъ, но находятъ еще, что ихъ
совершенно недостаточно для объясненія развитія
органической жизни на земл?. И опять-таки
вс? они, за исключеніемъ Лаказа-Дютье, от-
носящагося къ вопросу о происхожденіи
видовъ неопред?денно, указываютъ, собственно
говоря, на одинъ и тотъ же законъ, который,
по ихъ мн?нію, необходимо приходится
допустить, если не взам?нъ законовъ Дарвина,
то, по крайней м?р?, на ряду съ ними. Законъ
этотъ есть давно и прочно стоящій въ наук?,
такъ называемый законъ Бэра, законъ посте-
пеннаго и постояннаго усложненія, усовер-
шенствованія организаціи. Правда, въ тоаіъ
вид?, въ какомъ законъ этотъ прилагается къ
д?лу Кёлдикеромъ, Негели и Сн?ллемъ, онъ
представляете гипотезу. Не, в?дь, и теорія
Дарвина заключаетъ въ себ? не мало гипоте-
тическаго, хотя разработана она несомн?нно

281
ТЕ0Р1Я ДАРВИНА И ОБЩЕСТВЕННАЯ НАУКА.
282
тщательн?е п лучше, нежели упомянутыя тео-
ріи. Правда и то, что въ шсх?днихъ есть н?-
что метафизическое, и, однако, намъ кажется,
что наибол?е метафизическая изъ нихъ, тео-
рія Снелдя, содержптъ въ себ? совершенно
реальное и положительное зерно, которое при
н?которомъ уход? дастъ и цв?тъ, и плодъ.
Теорія Снелдя пм?етъ для насъ еще
особенно значеніе, именно, т?мъ, что она
отправляется отъ параллелизма явленій природы и
общества. Параллели этого рода, какъ мы уже
упоминали, далеко не новы. И зам?чательно,
что вс?, занпмавшіеся проведеніемъ пхъ,
полагаютъ, что они открыли Америку. Такъ,
Эдгаръ Кпне, приступая къ ближайшему пз-
ложенію этого параллелизма, говорить: <3д?сь
я вступаю въ д?вственный л?съ; кругомъ
меня все неизвестно, проводниковъ н?тъ.
Никто до меня не быль въ этомъ священномъ
л?су> (La Creation. Paris. 1870.11, 225). Но,
не говоря уже о томъ, что парадделизмъ
явленій природы и общественной жизни ны-
н? составляетъ одну изъ самыхъ ходячпхъ
темъ, Блунлп еще въ 1844 году измышлялъ
параллели между государствомъ и мужчиной,
церковью и женщиной, между уголовной
юстиціей и пупомъ, между министерствомъ
пностранныхъ д?лъ и обоняніемъ, и проч.
Описывая зарожденіе въ себ? этихъ идей,
Блунчлп говорить: «Тутъ были моменты,
когда я вполн? наслаждался счастіемъ науч-
наго открытая» (Psychologische Studien uber
Staat unci Kirche. ХП). Спенсеръ не знаетъ
о трудахъ этого рода Дрэпэра, и обратно
Дрэпэръ не знакомь съ параллелями Спенсера.
А между т?мъ, не восходя къ классической
древности, наприм?ръ, къ Платону, пропуская
Гоббса пли Шекспира, у которыхъ идея этого
параллелизма является, бох?е или мен?е,
случайно, уже въ средніе в?ка можно найти ее
въ довольно разработанномъ вид? и съ
практическими прнм?неніями. Это неустанное от-
крываніе Америки, въ чемъ собственно и со-
стоитъ псторпческая судьба идея соціальнаго
организма и связанныхъ съ нею аналогій,
весьма поучительно. Оно осязательно пока-
зываетъ безсиліе идеи, такъ какъ ни одна
действительно научная, плодотворная идея
не можетъ обнаружить такой р?шительной
неспособности образовать хоть какую-нибудь
традвщію. Такъ періодически затериваться и
выскакивать, выскакивать и затериваться
безъ сл?да можетъ только н?что совершенно
непригодное. На эту тему можно написать
ц?лые томы, еще бох?е шутовскіе, ч?мъ из-
мышденія Блунчли, еще бол?е д?ловитые,
ч?мъ разсужденія Спенсера, еще бох?е поэтп-
ческіе, ч?мъ сочпненіе Кине, и все-таки
новый пзсл?дователь станетъ открывать
Америку и восхищаться во всеуслышаніе своимъ
открытіемъ. Но для нагляднаю уясненія того
или другого процесса, того пли другого явле-
нія, безъ мечтаній о новой наук? и о д?й-
ствптедьномъ изученіи явленій этимъ путемъ,
подобныя аналогій могутъ быть очень удобны,
И въ этомъ отношеніп Снелль часто
пользуется ими не безъ усп?ха. Прптомъ же, на»
прим?ръ, сблпженіе расхожденія впдовыхъ
признаковъ съ распаденіемъ индо-герман-
скаго племенп есть уже не аналогія, а прямо
наведеніе.
Но для насъ всего ц?нн?е въ теорін
Снелля различеніе тшіовъ «практическпхъ»
п «пдеадьныхъ». Это указаніе, прпиятое и
ярымъ дарвпнпстомъ и зам?чательнымъ уче-
нымъ Геккелемъ, въ связи съ приведенными
зам?чаніями Лаказа-Дютье, Кёллпкера и Не-
гели, можетъ бросить совершенно новый
св?тъ на теорію Дарвина. Фактъ какъ бы
распаденія н?которой сложной органнзаціп на
н?сколько поздн?йшихъ, бол?е простыхъ,
быль зам?ченъ уже довольно давно Агассн-
цомъ. Онъ называетъ «идеальные» типы
Снелля «пророческими» пли,точн?е,
«синтетическими», но, разум?ется, объясняетъ фактъ
по своему и не видитъ тутъ никакого
перехода видовъ. Т?мъ не мен?е онъ совершенно
справедливо ставить Геккелю въ упрекъ, чтэ
тотъ въ своихъ генеалогическихъ таблпцахъ
органическихъ существъ вовсе не принялъ
въ соображеніе существованія идеальныхъ
или синтетическихъ типовъ, такъ сказать, раз-
м?нивающихся на мелочь. Обстоятельство это
действительно весьма важное, и ни одинъ
добросов?стный трансформистъ не пм?етъ
права упускать его пзъ виду.
Для дарвинистовъ вся сумма органической
жизни на земл? во всемъ ея разнообразіи
произведена совокупнымъ д?йствіемъ двухъ
физіодогическихъ д?ятелей: насд?дственно-
сти и приспособленія. Первая представляетъ
элемента консервативный, элементъ инерціи,
второе—эдементъ прогрессивный, элементъ
движенія. Борьба за существованіе и под-
боръ родичей обусдовливаютъ собою вымира-
ніе формъ слабыхъ, мен?е приспособленныхъ
къ окружающпмъ условіямъ, и иоб?ду формъ
сильныхъ, приспособленныхъ. Таковы про-
ст?йшія основанія, на которыхъ зиждется
дарвинизмъ. Основанія эти, какъ думаютъ
вышеупомянутые натуралисты, одностороннп,
но трудно усомниться въ ихъ фактической
в?рности. За вс?мъ т?мъ, однако, остается
еще открытымъ вопросъ о выводахъ, д?лае-*
мыхъ дарвинистами изъ этихъ посылокъ.
В?рно-ли дарвинисты понпмаютъ и объясня-
ютъ значеніе основъ своего ученія? Много
званныхъ, но мало избранныхъ, справедливо
говорятъ дарвинисты. Но кто же избранные?
Для пещерныхъ животныхъ глаза состав-
ляютъ роскошь, совершенно ненужный пред-,
метъ, на поддержаніе котораго даромъ тра^

28а
сочшіенія н. к. мяхайловскаго.
284
іятся нзв?стная доля питательнаго пластиче-
екаго матеріала. Поэтому одннмъ нзъ полез-
йыхъ прпспособленій для пещерныхъ жпвот-
ныхъ будетъ утрата чувства и органа зр?нія.
Поб?дителямп въ борьб? за существованіе,
подобранными, избранными окажутся подсл?-
йоватые, для которыхъ прогрессъ сподруч-
н?е. Нас?комыя, жнвущія на островахъ, во
івожеств? гибнуть въ мор?, если далеко за-
летаютъ отъ берега. Поэтому полезнымъ прп-
епособленіеыъ для островныхъ нас?комыхъ
будетъ слабость крыльевъ, н д?йствитедьно,
яа островахъ безкрыльгхъ нас?комыхъ
относительно гораздо больше, ч?мъ на матерп-
Кахъ. Итакъ, поб?дптелями въ борьб? за
существованіе, подобранными, избранными бу-
дуть напбол?е слабые и л?нпвые. Для н?ко-
торыхъ паразптовъ органы зр?нія и двпже-
*ія составляютъ лишнее бремя. Поэтому, во
Взаимной борьб? за существованіе т? нзъ
вихъ будутъ пм?ть болыпіе шансы на по-
б?ду, которые будутъ уже заключать въ себ?
задатки вялости двпженій и слабости зр?нія.
Они будутъ избранные. Натуралистъ, конечно,
еъум?лъ бы привести больше и бол?е зам?-
чательныхъ прнм?ровъ такихъ
приспособлена, которыя, будучи въ узкоігъ практиче-
екомъ смысл? полезны, понпжаютъ уровень
развитія вида и заключаютъ въ себ? зерно
его окончательнаго вырожденія или псчезно-
Венія при изм?неніп условій жизни. Да не
емущается читатель т?мъ обстоятелъствомъ,
что въ нашихъ прим?рахъ условія жизни
взяты довольно исключителъныя: жизнь въ
нещерахъ, на островахъ, паразитизмъ. Эта
врим?ры годятся намъ, именно, по своей р?з-
Вости. Конечно, природа представляетъ
относительно немного такихъ р?зкпхъ случаевъ
ретроградяаго развитія организаціи, поб?ды
елабыхъ п бездарныхъ, и вредоносности по-
лезныхъ прпспособленій. Но можно
утвердительно сказать, что случаи р?шитедьно про-
трессивнаго развитія путемъ борьбы между
яед?лимыми одного и того же вида не мен?е
р?дки. Въ самомъ д?л?, путемъ борьбы,
подбора и полезныхъ приспособлений впдъ мо-
жетъ претерп?вать изм?ненія во всевозмож-
ныхъ направленіяхъ. Поэтому шансы для
йрямолпнейнаго развитія впередъ, по крайней
ж?р?, не сильн?е шансовъ для прямоляней-
йаго отступленія назадъ. Въ большинств?
случаевъ формула жизни вида будетъ пзм?няться
въ н?которомъ среднемъ направленіи, ц?ли-
комъ опред?ляющемся степенью шпроты пдп
узкости жнзненныхъ условій. Несомн?нно,
что лоб?да въ пресловутой struggle for life
сплошь и рядомъ достается организмамъ мало-
вильнымъ, малодаровитымъ. Сами дарвинисты
сознаются, что такъ какъ усп?хъ въ борьб?
завнсптъ часто отъ второстепенныхъ и слу-
чайяыхъ особенностей организаціи, которыя
могутъ выпасть на долю слаб?йпшхъ, низ-
шихъ представителей вида, то поб?да часто
должна оставаться за посл?дними. Н?которы?
дарвинисты идутъ дальше и говорятъ:
«естественный подборъ везд? способствуете раз-
витію типовъ практическихъ въ утдербъ ти-
памъ ндеальнымъ» (Назскеі, Generelle Мог-
phologie. II, 262). А что такое практическій
типъ? Это подсл?поватое пещерное
животное, это слабокрылое островное нас?комое,
которое, благодаря не спл? своей, а своей
слабости, выт?сняетъ своихъ родичей съ
слпшкомъ размашистыми крыльями. Это
вообще типъ, находящійся какъ разъ на уровн?
обстановки, быстро къ ней приспособляю-
щійся, царящій при ней, давящій при ней
вс?хъ п вся, но непременно гибнущій вм?-
ст? съ ней, пбо нп къ какнмъ бол?е широ-
кпмъ условіямъ жизнп онъ уже не въ состоя-
ніи прим?нпться. Что такое типъ идеальный?
Это гибнущій изъ-за своей силы на узкомъ
поприщ? островной жизни жукъ, это вообще
типъ несгибающійся, неподатливый и либо
гибнущій въ узкой сред?, либо разверты-
вающійся во всей своей мощи на простор?.
Тамъ, гд? выгодно жить безъ конечностей,
даже безъ головы, гд? выгодно превратиться
въ желудокъ и отбросить вс? остальные
элементы организаціи, гд?- выгодно им?ть
слабым крылья пли неразвитую нервную систему,
и проч., и проч., тамъ идеальные типы будутъ
задавлены, и восторжествуютъ не сильные, а
слабые, или, лучше сказать, практически сила
окажется на сторон? низшихъ типовъ.
Дарвинисты это знаютъ или, по крайней м?рі?,
подозр?ваютъ. <При очень простыхъ усло-
віяхъ жизни — говорить Дарвинъ—высокая
организація была бы безполезна, быть мо-
жетъ, была бы даже положительно вредна,
бол?е н?жная, бол?е подверженная
расстройству и поврежденію» (О происхожденіи
ввдовъ», 105). Но на дарвинизм? лежитъ
характерная печать узкой и сильной англійской
практичности. Умъ Дарвина однороденъ съ
умами Бекона, Гоббса, Бентама, и эта
однородность ума сказывается и въ н?которой
однородности доктрпнъ. Это умы чрезвычайно
сильные въ развитіп подробностей, въ посл?-
довательномъ проведеніи изв?стнаго начала
по вс?мъ возможнымъ разв?твденіямъ, но
вм?ст? съ т?мъ умы не широкіе, съ
относительно малымъ размахомъ. Утилитарный
прпнцппъ, къ которому вообще, такъ
расположены англійскіе мыслители, проведенъ Дар-
виномъ въ объясненіе явленій органической
жизни блистательно, остроумно,посл?дователъ-
но, ловко. Но какъ вм?ст? съ т?мъ йд?сь
узко понятъ этотъ утилитарный принцшъ!
Рядомъ съ удивительною легкостью мыслп,
съ зам?чательною работою воображенія и
проницательностью въ-объясн?ніи йзв?стнаго

285
ТЕ0Р1Я ДАРВИНА И ОБЩЕСТВЕННАЯ НАУКА.
286
явленія съ точки зр?нія принципа
полезности, васъ поражаетъ узкость границъ, отво-
димыхъ самому этому принципу, и
неповоротливость мысли въ этомъ направленіи.
Фактъ несомн?ненъ: подъ вліяніемъ факто-
ровъ, указанныхъ Дарвиномъ, т. е. борьбы
за существованіе между нед?лимыми одного
н того же вида и подбора родичей, прпнцппъ
полезныхъ приспособлений, каковы бы они
ни былп, торжествует!.. Все, немогущее
усвоить себ? особенностей, указываемыхъ
практическими требованіямп обстановки, гпб--
неть. Таковъ фактъ. Но отъ простого
констатирования факта еще далеко до возведенія
его въ перлъ созданія, до «восхпщенія> пмъ,
до переименования полезныхъ, въ самомъ
узкомъ смысл?, приспособленій въ <совер-
шенствованіе». Конечно, Дарвинъ, глядя на
природу, радуется далеко не съ столь
ограниченно-праздничной точки зр?нія, какая
усвоена болыппнствомъ его противнпковъ.
Отсутствие какой-либо предуставленной
целесообразности въ явленіяхъ природы
понимается имъ вполн?, и телеологія им?етъ въ
его теоріп непреоборпмаго противника. И
• т?мъ не мен?е значеніе имъ самимъ
указываемыгь и разъясняемыхъ явленій
понимается имъ слишкомъ односторонне и узко.
И,бытьможетъ, знаменитыйпредшественникъ
- Дарвина, геніальный Ламаркъ, безспорно
- заблуждавшійсявомногоиъ, смотр?лъвън?ко-
рыхъ отношеніяхъ шире на д?ло, когда гово-
ворилъ, что полезный прпспособленія (Ла-
марку была, впрочемъ, чужда идея
приспособленій въ строго-дарвпнистскомъ смысл?)
обусловливаютъ собою не прогрессъ
организации, а неправильности прогресса; законъ
же прогресса по Ламарку есть законъ посте-
неннаго усложненія организаціи, т. е. тотъ
именно законъ, который выставляется ньгя?
Келликеромь, Негели, Снеллемъ.
Достойпо внпманія, что дарвинпзмъ, стре-
¦ мязцгйся образовать ц?лую философскую си-
. стену, не выработалъ опред?леннаго критерія
совершенства. Самъ Дарвинъ весьма дву-
¦ смысденно относится къ вопросу о томъ, что
жіжетъ быть принято за м?рило усовершен-
¦ ствованія или поннженія организаціи. А между
.т?мъ, не говоря уже о важности этого
вопроса въ нравственно-политической доктрин?,
• каковую дарвинисты желаютъ, между прочимъ,
- достроить, очевидно его важное значеніе и
для иеторіи природы. Дарвинъ иногда гово-
, ритъ о законахъ борьбы, какъ о <самой р?-
шительной изъ вс?хъ пробъ> относительнаго
совершенства организаціи. (<0 происхожде-
ніи впдовъ», 267); иногда же обращается къ
критерію Бэра. «М?рило, предложенное фонъ-
. Бэромъ,—говорить онъ,—невидимому самое
.дриложнмое и самое лучшее, а именно,
степень обособленія отд?льпыхъ органовъ (въ
зр?ломъ возраст?, я хот?лъ бы прибавить)
и ихъ приспособленіе къ отд?льнымъ отправ-
леніямъ, пли, какъ выразился бы Мильнъ-
Эдвардсъ, степень разд?ленія физіологиче-
скаго труда» (ibid, 102). Иногда, наконецъ,
Дарвинъ подчпняетъ критерій Бэра своему,
утверждая, что такъ какъ высокая степень
физіодогическаго разд?ленія труда выгодна
для организма, то она входить въ крутъ д?й-
ствія борьбы и подбора. И, вообще, упомя-
нувъ мелькомъ о трудности, сложности и
запутанности вопроса, Дарвинъ склоненъ
отождествлять результаты борьбы, подбора и
полезныхъ приспособленій съ усовершенство-
ваніемъ по крптерію Бэра. А
второстепенные дарвинисты налегаютъ на эту
тождественность еще сильн?е.
Можно защищать совершенно
противоположный тезисъ. Можно утверждать, что въ
болыпинств? случаевъ борьба за
существованіе между нед?лимыми одного и того же
вида съ одной стороны и правильное разви-
тіе съ другой, полезный приспособденія и
усовершенствованіе—находятся въ прямомъ
антагонизм?. Зд?сь мы встр?чаемся съ
нашими старымъ знакомымъ—смЬшеніемъ по-
нятія разд?ленія труда между органами одного
и того же нед?лимаго съ понятіемъ
разд?ленія труда между нед?лимыми одного и того же
вида, отождествленіемъ разд?ленія труда фи-
зіологическаго съ разд?леніемъ труда эконо-
мическимъ. И если читатель удостоивалъ
наши прежнія статьи своимъ вниманіемъ, онъ
безъ труда пойметъ направленіе нашей аргу-
ментаціи и въ настоящемъ случа?.
Въ глав? о расхожденіи (дивергенцін)
прнзнаковъ Дарвинъ даетъ іаючъ къ уразу-
м?нію слабой стороны дарвинизма. Онъ раз-
суждаетъ такъ. Въ изв?стной м?стности жи-
ветъ изв?стная группа животныхъ. Группа
эта все размножается и, наконецъ, исчерпы-
ваетъ предоставдяемыя ей совокупнымъ д?й-
ствіемъ ея организаціи и м?стныхъ условій
средства жизни. Дальнейшее ея умноженіе
становится возможными въ такомъ только
случа?, если ея потомки обратятся къ новымъ
средствамъ; если одни, наприм?ръ, станутъ
лазать на деревья иди ходить въ воду, другія
переселятся, третьи обратятся къ
какой-нибудь новой пищ? и т. п. Такъ какъ
образование этихъ уклоненій выгодно для вида, потому
что, благодаря имъ, группа получить
возможность захватить м?ста въ природ?, занятия
• дотол? другими группами, то они покровитель-
етвуются естественнымъ подборомъ. Группа
бол?? разнообразная одоя?етъ въ борьб?
группу мен?е разнообразную. Зат?мъ въ сре-
д? самой группы борьба будетъ всего
сильн?е' между ¦ наибол?е сходными по • образу
жизни, по привычкамъ, по м?сту жительства
организмами, всл?дствіе чего ереднія формы,

287
СОЧИНЕШЯ Н. Е. МИХАИЛОВСКАГО.
288
вообще говоря, подвергнутся истребленію, а
крайшя будутъ все бод?е расходиться, въ
спльн?ішей степени усвоивая выгодныя
особенности. Дарвпнъ зам?чаетъ при этомъ:
«Выгоды разнообразія между жителями одной
н той же м?стности въ сущности т? же, что
н выгоды физіологпческаго разд?ленія труда
между органами одного и того же живого т?-
ла — предметъ, прекрасно разъясненный
Мильнъ-Эдвардсомъ. Ни одинъ физіологъ не
сомн?вается въ томъ, что желудокъ,
приспособленный къ варенію только растительной
пищи или только животной, извлекаетъ по
этому самому наибольшее количество пита-
тельныхъ началъ нзъ этихъ веществъ. Такъ
и въ общемъ органическомъ стро? данной
страны, ч?мъ значительн?е, ч?мъ совершен-
н?е разнообразіе животныхъ и растеній, пхъ
приспособленіе къ разньшъ образамъ жизни,
тімъ большее количество особей найдетъ
возможность существовать рядомъ» (ibid, 92).
Зам?тьте, что тодько-что описанный про-
цессъ расхожденія впдовыхъ признаковъ
есть чисто-гипотетическій. Онъ почти ц?ли-
комъ построенъ «отъ разуыа>. Но отъ разума
же могутъ быть выставлены сл?дующія со-
ображенія. Конечно, для вида,
приближающаяся къ пстощенію средствъ жизни, выгодно
найти новые источники пищи, занять новыя
пространства земли и т. д. Но распаденіе
группы на р?зко отлпчающіяся
разновидности, а тамъ виды, а тамъ, быть можетъ, и роды
тутъ, очевидно, не причемъ. Одно д?до новые
пути для борьбы съ окружающей природой и
другое д?ло —расхожденіе видовыхъ
признаковъ. Они могутъ идти вм?ст?, и д?йстви-
тедьно, въ большпнств? сдучаевъ такъ и
бываете, но выгодны-то все-таки только новыя
средства жизни, а не образование
разновидностей и борьба между ними. Мало того, про-
цессъ образования разновидностей путемъ
борьбы, подбора и полезныхъ приспособлений
не только не выгоденъ для нед?лнмыхъ, а
прямо въ болыпинств? случаевъ вреденъ.
Конечно, Дарвинъ правъ, когда говорить, что желу-
докъ, приспособленный къ варенію
исключительно животной иди исключительно
растительной пищи, извлекаетъ наибольшее
количество пптательнаго матеріала изъ соотв?т-
ственныхъ веществъ. Въ этомъ
действительно не усомнится ни одинъ физіологъ. Но
позволительно усомниться, чтобы кто-нибудь
пожал?дъ о томъ, что желудокъ, наприм?ръ,
челов?ка, не приспособленъ къ
исключительно животной или растительной пищ?.
Желудокъ жвачныхъ—мастеръ своего д?ла, но
позволительно сомн?ваться, чтобы какой-нибудь
физіологъ позавидовалъ въ этомъ отношеніл
коров?. Если желудокъ, спеціально
приноровленный только къ изв?стнаго рода пищ?,
есть въ своемъ род? совершенство, то орга-
низмъ — обладатель этого желудка — будетъ
далекъ отъ совершенства по сравненію съ
всеядными; онъ будетъ далеко ниже посл?д-
нихъ, при равенств?, разум?ется, другпхъ
условій.
Представимъ себ? для ясности и простоты,
что процессъ распаденія вида происходитъ
исключительно подъ вліяніемъ изм?ненія
пищи. Въ данной м?стностп живетъ группа все-
ядныхъ животныхъ. Подъ вліяніемъ борьбы,
полезныхъ приспособлений иподбора, въ этой
групд? начинаютъ образовываться и
усиливаться уклоненія въ сторону пищи, сначала
по преимуществу, а потомъ и исключительно
растительной, въ сторону живой животной, въ
сторону падалп, въ сторону пищи рыбной и
т. д. Въ результат? процесса мы получимъ,
взам?нъ прежняго неопред?леннаго, «пде-
альнаго», «синтетпческаго», несколько р?зко
обозначенныхъ «практическихъ» типовъ.
Естественное д'Ьло, что они будутъ стоять ниже
своего общаго родича, какъ потому, что одно-
образіе пищи необходимо вліяетъ принижаю-
щимъ образомъ на организмъ, такъ и потому,
что практическіе типы постепенно съужи-
ваютъ сферу своей д?ятельности: одни
исключительно гоняются за живой добычей и бол?е
никакихъ упражненійнеим?ютъ, другіе только
ум?ютъ выискивать падаль и т. д. Но рядомъ
съ этимъ понпженіемъ типа въ общемъ, сл?-
дуетъ отм?тить бол?е пли мен?е сильное раз-
витіе въ изв?стномъ спеціальномъ направле-
ніи. Разновидность, на долю которой выпала
жизнь хищниковъ, разовьетъ въ себ?
громадные клыки, сильныя челюсти и конечности,
изв?стныя умственный качества, хитрость и
т. д. Разновидность, избравшая себ? рыбную
пищу, будетъ хорошо плавать, разовьетъ,
можетъ быть, плавательныя перепонки между
пальцами и т. п. Разновидность, нас?вшая
на растительную пищу, выработаетъ себ?
длинный кишечный каналъ, сложный
желудокъ и пр. Понятно, что съ этими, лучше
приспособленными къ спеціальнымъ условіямъ
практиками посл?днимъ остаткамъ
представителей идеальнаго типа въ борьб? не
совладать, и они погибнуть весьма быстро. Онп,
столь богато развитые, по крайней м?р? іт
Werden, какъ говорягъ нЬмцы, — надуть
жертвою борьбы, подбора и полезныхъ при-
способденій. Но, положимъ, что наступить въ
нашей м?стности изм?неніе условій,
невыгодное для одной или н?сколькихъ в?твей
нашей первоначальной группы. Конечно, эта
в?тви, столь хорошо вооруженный для борьбы
съ сородичами при изв?стныхъ условіяхъ,
не выдержать перем?ны и уступить м?сто-
другимъ, падутъ въ свою очередь жертвами
борьбы, подбора и полезныхъ приспособление
Гд? же выгоды разнообразія образовъ жизни,,
привычекъ, пищи и т. д.?

289
ТЕ0Р1Я ДАРВИНА И ОБЩЕСТВЕННАЯ НАУКА.
290
Мы взяли прим?ръ совершенно
произвольный, но едва ли уклонились фактически отъ
утверждаемаго дарвинистами, хотя нав?рно
уклонились отъ нихъ въ объясненіи фактовъ,
въ точк? зр?нія на нихъ. Геологическія л?то-
писи свид?тельствуютъ, что паденіе идеаль-
ныхъ тииовъ и захватъ ихъ м?стъ типами
практическими составляетъ явленіе нер?дкое.
Да оно такъ и. должно быть, ибо, излагая
судьбу гипотетической группы всеядныхъ, мы
не д?лали никакой натяжки. Да, наконецъ,
мы им?емъ приведенное уже выше заявле-
ніе ученаго и умнаго дарвиниста Геккеля:
нодборъ везд? помогаетъ практическимъ ти-
памъ въ ущербъ идеальньшъ. Эту, именно,
мысль развилъ въ приложеніи къ челов?че-
ству геній Руссо, съ которымъ недавно такъ
поб?доносно сразилась дарвинистка Ройе.
Если читатель вдумается во все
вышеизложенное, прогрессъ органической жизни
окрасится, можетъ быть, для него цв?томъ,
н?сколько отличнымъ отъ цв?та, налагаемаго
на явленія жизни дарвинизмомъ. Но при
этомъ возникаюгь сл?дующіе вопросы. Еслп
в?ков?чное, неустанное д?йствіе борьбы, по-
лезныхъ приспособленій и подбора
производить погибель высшихъ типовъ, распаденіе
ихъ на формы низпгія въ общемъ, хотя и бо-
л?е развитыя въ частностяхъ, то откуда же
взялся, наприм?ръ, типъ позвоночныхъ, явив-
шійся позже другихъ и представляющей н?-
что сравнительно высоко развитое не только
въ частностяхъ, а и въ общемъ? Еслп раз-
витіе жизни на земл? не шло и не идетъ р?-
шитедьно прогрессивнымъ путемъ, то не
представляетъ же оно и р?шительнаго
регресса. Напротивъ, прогрессъ, очевидно, су-
ществуетъ. Какъ же согласить это
обстоятельство съ вышесказаннымъ? Ламаркъ очень
просто вышелъ бы изъ этого затрудненія.
Онъ сказалъ бы, что существуетъ законъ, по
которому организмы постепенно
совершенствуются, все усложняясь. Но законъ этотъ
д?йствуетъ не въ безвоздупшомъ простран-
ств?. Онъ сталкивается съ другими законами,
и въ результате жизнь развивается въ
направлении н?которой равнод?йствующей,
которая сама постоянно изменяется. Сегодня
законъ правильнаго, нормадьнаго развитія,
законъ совершенствованія, обнаруживается
во всей сил?, завтра берутъ перев?съ пер-
турбащонныя силы и отклоняютъ развитіе
въ ту или другую сторону. Борьба за суще-
ствованіе между нед?лимыми одного и того
:ке вида, естественный подборъ родичей и
полезный приспособленія суть силы пертур-
баціонныя, постоянно такъ или иначе, но
враждебно, невыгодно отзывающаяся на ход?
развитія органической жизни. Действительное
усов?ршенствованіе не порождается, а
сменяется и извращается элементами, призна-
СОЧ. Н. К. МИХАЙ.ШВСКАГО, Т. I.
ваемыми дарвинизмомъ за творческіе. Такъ
сказалъ бы Ламаркъ. Такъ, или почти такъ,,
сказали бы и Кёлликеръ, Негели, Снелдь.
Посл?дній прибавилъ бы еще сд?дующее-
Идеальные типы не всегда затериваются и
погибаютъ въ неравной борьб? съ
практическими. Имъ удается иногда продержаться
до такого изм?ненія условій жизни, котораго
не въ силахъ выдержать ихъ узкіе
соперники. И тогда идеальные типы
развертываются во всей своей полнот? и всесторонности,
т?мъ самымъ отм?чая р?шительно
прогрессивный шагъ въ исторіи развитія жизни на
земл?. Само собою разум?ется, что сложные
законы борьбы п подезныхъ приспособленій,.
гонящіе жизнь во всевозможныхъ направле-
ніяхъ, могутъ иногда и сами по себ?
способствовать усовершенствованно, т. е.
образовать комбинацию, совпадающую съ д?йствіемъ
закона нормальнаго развитія и всесторонняго
усложненія. Но это будетъ исключение.
Законъ совершенствованія безъ всякаго
участія двигателей, обусловливающихъ
появление полезныхъ приспособленій, а въ силу
особыхъ свойствъ органпзованныхъ т?лъ,
этотъ законъ даетъ удовлетворительное объ-
ясненіе еще одному темному предмету. Дар-
винъ говорить: «Можно было бы спросить,
обращаясь къ началу жизни на земл?, когда
вс? живыя существа, можно полагать, им?ли
строеніе очень простое, какимъ образомъ
могли возникнуть первыя ступени прогресса
или обособления и спеціалпзаціи органовъ? Я
не могу дать удовлетворительнаго отв?та на
этотъ вопросъ; могу только сказать, чтонамъ
тутъ недостаетъ руководящихъ фактовъ, и
что, сд?довательно, всякія гипотезы на этотъ
счетъ были бы безполезны> (I. с, 105).
Негели справедливо зам?чаетъ по этому поводу:
«Дарвинъ поступаетъ въ этомъ отношеніи не
совс?мъ логично. Онъ принимаетъ изв?стный
принципъ и проводить его гораздо дальше,
ч?мъ позволяютъ руководящіе факты, дохо-
дящіе только до образованія породъ, но не
до образованія вида, рода, порядка, класса.
Почему бы не провести принципа до самаго
конца, или скор?е, до самаго начала?
Руководящіе факты необходимы были только для
того, чтобы вывести законъ. Наука не только
позводяетъ, но и требуетъ, чтобы мы изел?-
довали, можетъ ли выведенный законъ
объяснить вс? факты» (]. с, 33). Для самого
Негели, какъ мы вид?ли, развитіе первыхъ и
низшихъ представителей жизни на земл?
объясняется существованіемъ особаго закона, въ
силу котораго организованная матерія
принимаетъ все бол?е и бол?е сложный характеръ.
Действительно ли существуетъ такой
законъ,—этотъ вопросъ должны р?шить нату-
ралпеты. Мы можемъ только сожал?ть о томъ,
что большинство говорившихъ объ этомъ за-
10

291
С0ЧИНЕН1Я Н. К. МИХАЙЛОВСКАГО.
292
кон? вводить въ свои разсужденія разные
«великіе планы природы», «стремленія
природы» п т. п. Снелль пдетъ въ этомъ
отношении дальше вс?хъ и едва не приходить
къ изв?стному положение Шопенгауера: ор-
ганлзація складывается, повинуясь вол?
организма.
Какъ бы то ни было, но въ челов?к? от-
блескъ этого закона существуетъ въ впд?
сознательнаго стремленія къ совершенство-
ванію, къ развптію. И пункта столкновенія
этого пдеадьнаго стремленія съ пертурбаціон-
ными силами борьбы, подбора и полезныхъ
приспособлен^ обращается въ проблемму
жизни. Куда пдтп? Какъ говорить Фаустъ:
Zwei Seelen wohnen, ach! in meiner Brust,
Die eine will sich von der andern trennen;
Die eine halt, in derber Liebeslust,
Sich an die Welt mit klammernden Organen;
Die andre hebt gewaltsam sich von Duft
Zu den Gefilden hoher Ahnen...
Старый, какъ сама исторія, вопросъ о sum-
mum Ьошш, о счастіи. о благЬ, о задач?
жизни встаетъ во всей своей
неприкосновенности, точно в?ковая работа челов?ческой
мысли не сд?лала ровно ничего. Дарвинисты
говорить, что они нашли р?шеніе и что р?ше-
ніе это безаппеляціонно, какъ построенное
на научныхъ основаніяхъ. Н?которые изъ
нихъ объявляютъ во всеуслышаніе, что надо
сжечь все, чему мы поклонялись, и
поклониться всему, что мы сжигали. Но, къ сожа-
л?нію, присматриваясь къ дарвинизму, какъ
онъ до сихъ поръ обозначился въ качеств?
нравственно-политической доктрины, мы ви-
димъ на д?л? н?что совершенно иное. Мы
видимъ, что на д?л? намъ предлагаютъ на-
противъ (въ области
нравственно-политической, въ другихъ областяхъ не то) поклонять-
ся еще пуще всему, чему мы идо сихъ поръ
поклонялись, и еще пуще сжигаетъ все то,
что мы и до сихъ поръ сжигали. Разд?леніе
труда и конкурренція—вотъ нравственно-по-
дитическіе столпы дарвинизма, не имъ
выдуманные, не имъ впервые возведенные на
степень основъ общественнаго строя и имъ
только по м?р? силъ укр?пляемые *). Дар-
винпзмъ только ярче, см?л?е и, да
позволено мн? будетъ такъ выразиться, нагл?е на-
стаиваетъ на посл?довательномъ проведеніи
началъ, уже д?йствующихъ и господствую-
щихъ въ современномъ обществ?.
*) Къ исторіи принципа раэд?летя труда. Од-
нимъ И8ъ первыхъ, если не первымъ. обобщилъ
этотъ приндипъ и вывелъ его ивъ спеціально-
вковомич?ской, технической сферы на степень ос-
нованія всего общественнаго строя н?кій Эйв?н-
гартъ (Eisenhart: Philosophie des Staates oder al-
gemeine Socialtheorie. Leipzig, 1843—44). Ука-
эавъ на потребность новой, общей соціологіи, Эй-
венгартъ говорить, что французы попытались
удовлетворить ей системами Сенъ Симона и Фурье.
Челов?къ подчиненъ т?мъ же законамъ,
что и остальная природа. И въ обществ?
челов?ческомъ много званныхъ, но мало из-
бранныхъ; и зд?сь избранными сплошь и
рядомъ оказываются подсл?поватые и сла-
бокрылые; и зд?сь существуютъ типы
идеальные и практические въ лиц? отд?льныхъ
нед?лимыхъ, сословій, народовъ; и зд?сь
борьба, подборъ и полезный приспособленія
д?лаютъ свое роковое д?ло. Но челов?къ
ростнтъ въ себ? древо познанія добра и
зла не для того только, что бы созерцать его
плоды, а и для того, чтобы вкушать ихъ.
Ему нужны правила поведенія. У него есть
идеалы, стремленія, желанія, ц?лн. Ему
нужна санкція пхъ. Въ немъ борются мысли и
чувства, ища отв?та на категорическій
вопросъ: что д?лать?
Посл?довательные представители дарви
низма отв?чаютъ развязно: приспособляйся
къ условіямъ окружающей тебя жизни, дави
неприспособленныхъ, ибо нзъ этого происте-
четъ вящшая выгода для общества.
Изъ предыдущаго сл?дуеть заключить, что
возможенъ совершенно противоположный от-
в?тъ: приспособляй къ себ? условія
окружающей тебя жизни, не давп
неприспособленныхъ, ибо въ борьб?, подбор? и полезныхъ
прнспособленіяхъ заключается гибель и твоя,
и твоего общества.
Блаженны, говорятъ дарвинисты,
блаженны вы, если вы сильны, если вы
приспособлены, если вы подобраны, если вы избраны.
И законна и правом?рна ваша гибель, если
вы окажетесь лишней спицей въ колес?
практической колесницы. Проваливайтесь въ
пропасть прогресса, поглотившую тысячи подоб-
ныхъ вамъ. Не надгробнымъ рыдаінемъ про-
водимъ мы васъ, не в?чною памятью, а ядо-
витымъ хохотомъ и гайками торжества.
Совершилась, скажемъ, законная кара за
неприспособленность.
Блаженны вы, могли бы отв?тить
противники, блаженны вы, если вы не пром?яяли
рубль на ярко вычищенный м?дный грошъ,
если не продали будущаго ради интересовъ
минуты и вершка; блаженны вы, даже если
поносятъ васъ, и ижденутъ, и рекутъ всякъ
золъ глаголъ, на вы лжуще.
Дарвинисты обвиняютъ враждебныя имъ
теоріи въ сантиментальности, въ ложной
чувствительности, въ ненаучностл л т. д. Но во-
первыхъ, непосредственная санкція нрав-
Но, говорить дал?е почтенный н?мецкій философъ,
эти системы крайне легкомысленны и не соот-
в?тствуютъ «нашему н?мецкому равсудку и
нашему н?мецкому глубокомыслік>>; поэтому,
говорить, я нам?ренъ создать eine Socialwissenschaft
von deutscher Art und Kunst. Главный нервъ этой
Wissenschaf, о которой, конечно, читатель никогда
не слыхадъ бевъ мал?йшаго ущерба для себя, есть
приндипъ равд?левія труда.

293
ТЕ0Р1Я ДАРВИНА И ОБЩЕСТВЕННАЯ НАУКА.
294
ственной обязанности всегда и непзб?жно
¦заключается въ чувств?, на которое, сл?дова-
тедьно, фыркать не приходится. Приэтомъ,
конечно, не можетъ быть совершенно
выкинуть изъ счета чисто умственный элемента.
Но д?йствительно ли этотъ элемента
находится на сторон? дарвинпстовъ? Дарвпнизмъ
представляешь посл?днее, исправленное и
дополненное пзданіе утилитаризма, а утплита-
ризмъ хвастается, между прочпмъ, т?мъ, что
лучше, ч?мъ какая-нибудь другая этическая
система, можетъ разобрать запутанные случая
•столкновенія обязанностей; что для него это
.д?ло простого математпческаго разсчета.
Итакъ, попробуемъ приложптькъ дарвинизму,
и въ особенности къ его этик?, м?рку чисто
логическую.
Дарвинисты говорятъ о подьз? вида. Но
что такое польза вида, если не польза входя-
щихъ въ составь его нед?лимыхъ? И, однако,
борьба, подборъ я полезныя прпспособленія
кал?чатъ нед?лимыхъ—въ чемъ относительно
н?которыхъ частныхъ случаевъ дарвинисты
согласны—п потребляюсь ихъ ц?лыми
массами, на что дарвинисты указываютъ съ торже-
ствомъ. Въ этомъ постоянномъ истребленіп
слабыхъ они впдятъ залогъ преусп?янія. Но,
какъ мы вид?лп, истребляются вовсе не
слабые, а только неприспособленные. Въ
каждой частной комбпнаціи надлежитъ раз-
смотр?ть, кто неприспособленные п кто
избранные. Иногда неприспособленные могутъ,
д?йствптельно, оказаться слабыми, иногда же,
напротивъ, напбол?е сильными. Но
дарвинисты совершенно чужды такого различенія п
вс?, какъ прогрессивные, такъ и
регрессивные процессы санкціонпруютъ однимъ и т?мъ
же принцппомъ пользы. Пока д?ло идетъ о
процессахъ природы, это сл?пота чисто
теоретическая. Она безъ сомн?нія н?шаетъ
правильному объясненію явленій природы, но съ
•своей точки зр?нія дарвинисты
фактически всетаки правы: начало пользы въ самомъ
грубомъ и нпзшемъ смысл? торжествуетъ въ
природ?. Мы говоримъ, что дарвинисты
правы съ своей точки зр?нія, потому что есть,
зсакъ мы впд?ли, люди, прпннманщіе, помимо
указаннаго Дарвпномъ, другой путь развптія
органнческихъ формъ. Мы говоримъ, что
дарвинисты правы фактически, потому что
принципіалыю они вовсе не правы: одно д?ло
указывать фактъ п объяснять его, и другое
д?ло—восхищаться имъ. Но когда упомянутая
ел?пота распространяется на область
практическую, она получаетъ иное значеніе.
Дарвинисты рекомендуютъ намъ отм?ну такнхъ-то
и такихъ-то учрежденій, введеніе такихъ-то и
такихъ-то правилъ и м?ръ и т. д. Какъ бы
мы ни смотр?лн на явленія природы п
общественной жизни, но старикъ Вико во вся-
жомъ случа? правъ: исторія природы
отличается отъ исторіи челов?чества т?мъ, что
первой мы не д?лали, а вторую д?дали и д?-
лаемъ. Поэтому, если бы законъ постояннаго
усовершенствованія, признаваемый Ламар-
комъ, Кёлликеромъ, Негели, Снеллемъ, въ
д?йствптельностп и не нм?лъ м?ста, мы все-
таки не можемъ безропотно отдаться на волю
благод?яній борьбы, подбора и полезныхъ
приспособленій.
Мы вид?ли, что, трактуя о расхождении
признаковъ, дарвинисты см?шпваютъ дв?
совершенно различный вещи: пріобр?теніе
новыхъ средствъ жизни и собственно
расхождение признаковъ. Первое несомненно
полезно, выгоды же второго по малой м?р?
сомнительны, во всякомъ случа? это дв?
совершенно различный степени пользы.
Невольно представляется вопросъ: не выгодн?е
лп было бы, если бы данная группа живот-
ныхъ ц?лпкомъ, во всемъ своемъ состав?,
воспользовалась однимъ п т?мъ же пріобр?-
теніемъ новыхъ средствъ жизни; если бы,
наприм?ръ. въ придачу къ прежнимъ сред-
ствамъ вс? члены группы научились ловить
рыбу и лазать на деревья. Какъ бы, однако,
такой порядокъ вещей ни былъ выгоденъ,
ничего подобнаго у ннзшпхъ животныхъ
быть не можетъ. Зд?сь ходъ развптія
управляется подборомъ выгодныхъ издивндуаль-
ныхъ уклоненій, передаваемыхъ только на-
сл?дственно, а не педагогически. Но чело-
в?къ и н?которыя другія жпвотныя давно
уже пм?ютъ въ своемъ распоряжении орудіе,
способное парализировать невыгоды
индивидуальной пзм?нчивости, сохраняя ея
выгоды. Орудіе это — кооперація. Этотъ велп-
кій фактъ, им?ющій столь первенствующее
значеніе въ жизни челов?ка, совершенно
игнорируется дарвинистами. Правда, они
говорятъ и много, слишкомъ много говорятъ
объ обществ?, но если вы вглядитесь въ
суть ихъ требованій и положеній, то
увидите, что въ ішнц? концовъ они
рекомендуютъ устроиться такъ, какъ будто бы
никакая кооперація не существуетъ. Они
предлагают намъ учиться у безсознательныхъ
д?ятелей природы: предаться на волю сти-
хійныхъ силъ. Но приэтомъ уже отм?чен-
ная нами двусмысленность понятія пользы,
очевидно, должна выступить съ особенною
р?зкостью. Полезныя прпспособленія полезны
даже въ томъ случа?, если они зав?домо
вредны—вотъ странный результатъ, къ
которому приходить дарвпнизмъ, какъ
нравственно-политическая доктрина, еще ясн?е,
ч?мъ въ качеств? доктрины біологпческой.
Дарвпнизмъ, гораздо лучше вооруженный,
ч?мъ утилитаризмъ Бентама и даже Стюарта
Мплля, т?мъ не мен?е не вычистилъ тусклаго
пятна, лежащаго на вс?хъ до сихъ поръ
выставленныхъ утилитарныхъ теоріяхъ. Онъ
10*

295
сочиненія н. к. михайловскаго.
29&
не нашелъ формулы, въ которой польза
личности и польза общества сочеталась бы въ
одно ц?лое и были бы связаны не б?лыми
нитками, а н?которьшъ внутреннимъ еднн-
ствомъ. Мало того, такъ какъ мы иы?емъ
зд?сь д?ло не только съ отвлеченными
положениями, а и съ конкретными фактами,
то и упомянутое тусклое пятно еще р?зче
бьетъ по глазамъ. На это. впрочемъ, есть и
другія причины, заключающаяся именно въ
пгнорированіи дарвинистами великаго факта
коопераціп. Обращаясь въ
нравственно-политическую доктрину, дарвпнизмъ только
подставляетъ вм?сто слова «видъ» слово
«общество», вм?сто «расхождения призна-
ковъ»—«разд?леніе труда», вм?сто «борьбы
за существованіе»— «конкурренцік», отчего
суть д?ла, разумеется, ни на волосъ не
изменяется. И въ резудьтат? мы получаемъ про-
порцію: каждая корова относится къ своему
виду, какъ каждый французъ относится къ
Франціи или англичанинъ къ Англіи. И еще
намъ подвернулась подъ руку
корова—животное стадное, а мы могли бы см?ло взять
паука, ящерицу и т. п. При такихъ усло-
віяхъ не трудно примириться, какъ это съ
неподражаемою наивностью д?лаетъ самъ
Дарвинъ въ своемъ посл?днемъ сочиненіи,
съ полезностью запиранія престуіниковъ,
погибели въ дракахъ буйныхъ людей,
ранней смерти людей развратныхъ и т. п. Однако,
въ томъ стро? общества, гд? господствуютъ
перекрещенный стихійныя силы подбора,
борьбы, расхожденія признаковъ, полезныхъ
приспособленій—въ этомъ стро? гибнуть не
одни буйные, не одни развратные, не одни
преступники. Этихъ людей гпбнетъ
сравнительно ничтожное количество, и, разъ они
съум?ютъ овлад?ть изв?стными полезными
приспособленіямп, они застрахованы, они на
вол?, онп не лишены возможности
передавать свои особенности по насл?дству. Но
за то нав?рное гибнуть типы идеальные, эти
неприспособленные теоретики, совм?щающіе
въ себ? вс? силы, разметанный процессомъ
расхожденія признаковъ по вс?мъ закоул-
камъ общества. Они гибнуть, либо
втягиваясь въ водоворотъ полезныхъ
приспособленій, либо прямо выжимаются изъ строя
жизни во всей своей идеальной чи-
стот?.
У древнихъ былъ странный обычай.
Среди роскошнаго пира, на которомъ вкусъ
услаждался утонченными кушаньями, слухъ—
п?ніемъ и музыкой, зр?ніе — прекрасными
танцовщицами, среди этого пира вдругъ
подавался скелетъ... Это должно было
напоминать гостямъ тщету всего земного.
Русская жизнь! Пересчитай свопхъ выбывпгахъ
пзъ строя неприспособленныхъ, и, можетъ
быть, теперь, въ пору вящшихъ полезныхъ
приспособленій, это воспоминаніе сыграетъ-
для тебя роль скелета на пир?...
Мы впадаемъ, однако, въ сантиментадь-
ность, а хот?ли им?ть д?ло съ «холоднымь
разсудкомъ»...
Дарвинисты должны радоваться выбыва-
нію изъ строю неприспособленныхъ, иде-
альныхъ типовъ. Но не забудемъ, что суще-
ствуютъ же въ исторіи самыхъ темньгхъ уг-
ловъ челов?чества lucidae intervalae, когда
жизнь даетъ вздохнуть и идеальнымъ ти-
памъ. Въ такія св?тлыя минуты куда д?-
ваться типамъ практическимъ, приспособ-
леннымъ, подсл?поватымъ, слабокрылымъ?
Въ общественной жизни бываютъ такія р?з-
кія и крутыя перем?ны, что приспособиться
къ новымъ условіямъ т?мъ, которые уже
окончательно приспособились къ прежнимъ,
н?тъ никакой возможности. Имъ остается
только погибнуть, замереть, уступить м?сто-
новымъ избраннымъ. Такимъ образомъ мы
всетаки стоимъ на распутьи двухъ дорогъ:
пойдешь направо, будешь избранъ сегодня
и погибнешь завтра; пойдешь
нал?во—рискуешь погибнуть сегодня и
восторжествовать завтра. Дарвинизмъ толкаетъ направо,
но не видно, почему бы не идти нал?во.
А между т?мъ у дарвинистовъ есть подъ
руками критерій, можетъ быть, и не выходя-
щій изъ пред?ловъ утилитарнаго принципа,
но во всякомъ случа? на столько ясный,
что всегда можетъ осв?тить путь и
остановить блужданія. Критерій этотъ все та же
спеціализація органовъ и отправленій. На
дарвинисты, берущіе его очень часто прямо
въ руки, немедленно же пропускаютъ сквозь
пальцы, отождествляя его съ спеціализаціей
соціальныхъ отправленій. Мы слишкомъ
часто и много говорили объ этомъ предмет?,
чтобы не им?ть права сослаться на свои
прежніе выводы, какъ на н?что доказанное.
А мы пришли, между прочимъ, путемъ не-
одной сантиментальности, а и строгаго
анализа фактовъ къ такому заключенію: «Про-
грессъ есть постепенное приближеніе къ
целостности нед?лимыхъ, къ возможно полному
и всестороннему разд?ленію труда между
органами и возможно меньшему разд?ленію
труда между людьми. Безнравственно,
несправедливо, вредно, неразумно все, что задержи-
ваетъ это движеніе. Нравственно,
справедливо, разумно и полезно только то, что умень-
шаетъ разнородность общества, усиливая
т?мъ самымъ разнородность его отд?льныхъ
членовъ». Съ этой точки зр?нія,—а мы счи-
таемъ ее неопровержимою и поставляема
себ? въ особенную заслугу разъясненіе
антагонизма между разд?леніемъ труда физіо-
логическимъ и экономпческимъ—борьба за
существованіе между неделимыми одного н
того же вида и расхождені? признаковъ суть.

•297
ТЕ0Р1Я ДАРВИНА И ОБЩЕСТВЕННАЯ НАУКА.
298
элементы регресса. Вн? приведенной фор-
ігулы н?тъ примиренія между интересами
личности и общества и в?ковой тяжб?
между ними н?тъ конца.
Къ той же формул? можно подойти и съ
такой стороны, которой мы до сихъ поръ
•еще не касались. Мы говоримъ о законахъ
размноженія.
Подтверждая законы Мальтуса въ теоре-
тическомъ ихъ вид?, дарвинпзмъ р?пштель-
но отрицаетъ субъективную часть мальту-
зіанства въ одномъ очень важномъ отноше-
ніи. Правда, н?которые дарвинисты реко-
мендуютъ даже не «нравственное», а прямо
принудительное обузданіе половой
деятельности больныхъ и слабыхъ. Но
большинство смотритъ на д?ло иначе. Мальтусъ со-
в?товалъ рожать какъ можно меньше д?тей,
ибо число приборовъ на жизненномъ пиру
•строго разсчптано и лшпшшъ н?тъ м?ста.
Съ точки зр?нія дарвинизма, напротпвъ,
ч?мъ впдъ многочисленн?е, т?мъ лучше,
потому что т?мъ сильн?е д?йствуютъ начала
борьбы и подбора, т?мъ болыпій выборъ
предоставляется смерти и т?мъ, такъ
сказать, избранн?е избранные. Въ успденномъ
размноженіи дарвинпзмъ естественно дол-
женъ вид?ть залогъ силы и дальн?йшаго
преусп?янія. И если мальтузіанцы сожал?ли
•о слишкомъ быстромъ размноя:еніи чело-
в?ка, то дарвинисты, напротивъ, должны жа-
л?ть о сравнительно слабой плодовитости его.
Есть, однако, надежда, что плодовитость эта
современемъ еще уменьшится, вм?ст? съ
ч?мъ неминуемо должна ослабнуть
напряженность борьбы и подбора. Социалисты
давно уже представляли разлпчныя соображе-
нія, въ силу которыхъ энергія размноженія
должна постепенно ослабляться. Въ общемъ
эти соображенія оказываются нын? в?рны-
ми. Но невысокій уровень біологическихъ
знаній м?шалъ привести д?ло окончательно
въ ясность п подтвердить положеніе безспор-
ными научными данными. Нын? это сд?лано
въ «Теоріи народонаселенія> Спенсера, во-
шедшій въ составъ «Основаній біологіи»
(стр. 303—394), съ такимъ запасомъ
знаній и съ такой ясностью мысли, что
невольно удивляешься, какъ могъ столь зам?-
чательный ученый и мыслитель увлечься
несчастною идеей соціальнаго организма.
Вотъ какъ разсуждаетъ Спенсеръ.
Если какая-нибудь раса продолжаетъ
существовать среди той враждебной
обстановки, какая вообще окружаетъ всякій видъ, то
въ ней самой должны заключаться н?кото-
рыя охранительный силы, достаточно силь-
ныя для уравнов?шепія вн?шнихъ разруши-
тельныхъ вліяній. Силы эти суть двоякаго
рода. Во-первыхъ, каждая особь можетъ
обладать большею пли меньшею способностью
приспособленія къ изм?неніямъ окружающихъ
д?ятелей и притомъ къ большему или
меньшему количеству такихъ нзм?няющихъ
д?ятелей. Это начало сводится, сл?довательно,
говоря языкомъ Снелля, къ степени
«идеальности» и «практичности» расы. Типъ
практически заключаетъ въ себ? мен?е
охранительной силы, типъ идеальный — бол?е. Во-
вторыхъ, можетъ им?ться бол?е или мен?е
значительно развитая способность
производить новыя особи, взам?нъ истребляемыхъ
разрушительными вліяніями. Эти дв? силы
должны пзм?няться въ обратномъ отношеніи.
Когда, всл?дствіе низкой развитости,
способность бороться съ внешними опасностями
будетъ ничтожна, то должна им?ться большая
плодовитость, вознаграждающая вытекающую
изъ неразвитости значительную смертность;
иначе раса должна вымереть. Когда же на-
оборотъ, всл?дствіе бол?е высокой
одаренности, способность къ самосохраненію бываетъ
значительн?е, то необходимо, чтобы соотв?т-
ственно ей плодовитость была мен?е
значительна. Положимъ, что опасности, съ
которыми приходиться бороться, составляютъ
постоянную величину, и тогда, всл?дствіе того, что
способность вида къ борьб? съ ними также
должна быть достоянной величиной, п
всл?дствіе того, что эта способность есть
произведете двухъ факторовъ—способности сохра-
ненія индивидуальной жизни и способности
размноженія—ясно, что он? не могутъ изм?-
няться иначе, какъ въ обратномъ отношеніи:
при возрастаніп одной изъ нихъ другая
должна ослаб?вать. Стоить только представить себ?
посл?дствія несоотв?тствія этому закону,
чтобы увид?ть, что каждый видъ долженъ либо
сообразоваться съ нимъ, либо перестать
существовать. Т?мъ или друтимъ путемъ
должно установиться обратное отношеніе между
способностью къ самосохраненію и
способностью пропзведенія новыхъ особей. Каждая
новая особь отнимаетъ н?что у организма-
производителя, каждая пристройка въ орга-
низм?-производител? отнимаетъ н?что у его
плодовитости. Ч?мъ сильн?е издержки на
особь, т?мъ меньше остается на расу, и
обратно.
Таковы апріорическіе выводы Спенсера,
вполп? подтверждаемые индуктивною про-
в?ркой, трудностей которой—всл?дствіе
сложности и запутанности явленій—Спенсеръ отъ
себя не скрываетъ. Мы не будемъ приводить
того множества часто весьма сложныхъ фак-
товъ, которыми Спенсеръ подтверждаетъ свое
положеніе, и отм?тимъ только тЬ рубрики,
подъ которыя онъ подводитъ антагонизмъ
между издержками на особь и издержками на
расу. 1) Антагонизмъ между плодовитостью и
ростомъ: ч?мъ больше тратится на массу
особи, г?мъ меньше остается на потомство. И,

299
сочиненія н. к. михайловскаго.
300
д?йствительно, организмы мелкіе, вообще
говоря, плодовпт?е крупныхъ. 2) Антагонизмъ
между плодовитостью и развитіемъ: ч?мъ
больше тратится на строеніе особп, т?мъ меньше
остается на потомство. Это антагонизмъ
самый важный вообще, важный и для насъ,
такъ какъ степень развитія особи изм?ряется
степенью физіологическаго разд?ленія труда.
Бъ этомъ отношеніи заслуживаете вниманія
стЬдующее соображеніе Спенсера: ч?мъ бо-
л?е и полн?е дифференцируется
органическая масса, т?мъ меньшая доля ея остается
въ томъ сравнительно недпфференцирован-
номъ состояніи, при которомъ возможно пре-
образованіе вещества въ новьтя особи или
въ зародыши особей. Протоплазма, однажды
обратившись въ спеціализированную ткань,
не можетъ снова обобщиться и потомъ
преобразоваться во что-нибудь иное, а потому
прогрессъ строенія въ организм?, уменьшая
количество вещества, необладающаго строе-
ніемъ, этпмъ самьгмъ уменыпаетъ запасъ
вещества, пригоднаго для выработки потомства.
3) Антагонизмъ между плодовитостью и
тратою: ч?мъ д?ятельн?е органпзмъ, ч?мъ бы-
стр?е происходить въ немъ обновленіе мате-
ріи и ч?мъ, сл?довательно, бол?е требуетъ онъ
питательнаго матеріала на себя, т?мъ мен?е
онъ плодовптъ. Рядомъ съ этпмъ надо
поставить еще одно начало: 4) совпаденіе
плодовитости съ обпльнымъ питаніемъ. Зд?сь Спен-
серъ совершенно опровергаетъ изв?стное
мн?ніе Дубльдэ, что избытокъ питанія м?ша-
етъ размноженію, между т?мъ какъ
ограниченное пли недостаточное пптаніе вызываетъ
его и способствуетъ ему.
Понятно, что изо вс?хъ этпхъ элементовъ
составляется чрезвычайно сложная с?ть, въ
которой беретъ перев?съ то одно начало, то
другое, то третье. Однако въ конц? концовъ,
присматриваясь къ явленіямъ съ должнымъ
вниманіемъ, мы все такп можемъ везд? про-
сл?дить одинъ и тотъ же верховный законъ:
ч?мъ разносторонние органпзмъ, ч?мъ онъ
идеадьн?е, ч?мъ р?зче въ немъ обозначилось
фпзіологическое разд?леніе труда, т?мъ
мен?е онъ плодовптъ.
Къ такому результату естественно
приходили вс?, размышлявшіе объ этомъ пред-
мет? по поводу теоріп Мальтуса. Фурье ви-
д?дъ задержку размноженію, между прочпмъ,
въ гармоническомъ развитіп силъ и
способностей. Прудонъ прямо почти уловплъ законъ,
устанавливаемый Спенсеромъ. Прудонъ го-
ворилъ: «Челов?къ, расходующей
значительную часть силы, мускульной ли или
умственной, не можетъ предаваться въ той лее
степени любовнымъ удовольствіямъ: въ против-
номъ случа? онъ быстро истощшгъ бы себя.
Между об?ими силами существуете стало быть
лротивод?йствіе; сл?довательно, въ хорошо
устроенномъ обществ?, основанномъ на
справедливости, на равенств? состояніи, на оди-
наковомъ образованіи, въ обществ?, въ
которомъ чистота нравовъ все увеличивается,,
по м?р? возрастанія труда для вс?хъ и для
каждаго въ частности, естественно
предположить, что равнов?сіе народонаселенія
установится само собою > (см. приложенія къ
русскому переводу Мальтуса).
Итакъ, если гипотетическій законъ Ламар-
ка, Кёлликера, Негели, Снелля или, по
крайней м?р?, нисколько не гипотетическое,
сознательное стремленіе челов?ка къ
совершенству, его идеализмъ, возьмете верхънадъ
разрушительными силами борьбы, подбора и
полезныхъ прпепособленій,—намъ нечего
бояться за будущее. И принимая отъ
дарвинизма законъ борьбы какъ факте, мы должны-
наложпть на себя нравственный законъ
борьбы съ борьбою, съ подборомъ, съ полезными:
приспособденіями, съ расхожденіемъ призна-
ковъ.
V. Естественный ходъ вещей *).
Я. рабъ, я царь, я червь, я бог*.
Дер.жавинъ.
I.
Посл?дняя книга Дарвина <0 выраженщ
ощущеній у челов?ка п животныхъ>,
переведенная уже на русскій языкъ, по всей в?-
роятности, обманула ожиданія многихъ. Въ
ней н?тъ ни новизны идей, которою отм?ченО'
первое сочпненіе Дарвина «0 пронехожденіи
видовъ>, нн блестящихъ обобщеній и гипо-
тезъ, какова теорія пангенезиса въ <Приру-
ченныхъ жпвотныхъ и возд?ланныхъ расте-
ніяхъ», нп того спеціальпаго интереса,
который представляетъ < Половой по ".С іръппроис-
хожденіе челов?ка>. Зто прост-> груда
наблюдение надъ выраженіями ощущ -лій,
тщательно и трудолюбиво собиравшихся въ теченіе-
почти сорока л?тъ (съ 1833
года),—наблюдение, иногда очень ннтересныхъ, ивогда въ
высшей степени мелочныхъ. Въ смысл? дарви-
новой теоріп весь ннтересъ книги
исчерпывается н?сколыснми положеніямп, значеніе
которыхъ, въ видупрежнихътрудовъ Дарвина,
нельзя ц?нить особенно высоко. Н?которыя
движенія т?ла и личныхъ мускуловъ остались у
насъ по насл?дству отъ т?хъ временъ, когда
мы еще не были людьми; движенія эти были
въ свое время полезны пли необходимы, но
нын? утилитарное значеніе ихъ исчезло, и
они пграютъ роль просто памятниковъ давно
минувшаго. Вотъ одно изъ главн?йшихъ по
ложеній, если не главн?йшее, новаго
сочиненія Дарвина. Будь этотъ тезисъ развить л?тъ-
десять тому назадъ, онъ бы им?лъ громадное?
*) Февраль, 1873.

301
ТЕОРШ ДАРВИНА И ОБЩЕСТВЕННАЯ НАУКА.
302
значеніе. Но что онъ значить теперь, когда
самъ Дарвпнъ, Геккельи другіе обстоятельно
н подробно просд?дпли генеалогію челов?ка
даже до безпозвоночныхъ? Новая книга
Дарвина есть не бол?е какъ легкая пристройка
къ широкой и см?лой теоріи, — пристройка,
конечно, любопытная, но любопытная, глав-
нымъ образомъ, сама по себ?, а не по отно-
шенію къ теоріи, им?ющій гораздо бол?е
солидныя основы. Самъ Дарвинъ говорить,
что его новое сочиненіе только «н?которыыъ
образомъ» педтверждаетъ теорію, и прибав-
ляетъ, что едва-ли такое подтвержденіе даже
и нужно. Зат?мъ остается просто трактатъ
объиятересномъпредыет?. Это, конечно, очень
хорошо, но не того въ прав? общество
ожидать отъ Дарвина. Онъ бросшгь въ общество
важную идею, которая разрабатывается,
развивается, истолковывается одними такъ,
другими иначе. Что же д?лаегь въ это время
учитель? Сообщаетъ въ новомъ сочиненіп, что
ему изв?стенъ одшгь случай, когда кроликъ
откусилъ у другого кролика полхвоста, шш
что во вс?хъ изв?стныхъ ему случаяхъ кошка,
находящаяся въ пріятномъ расположеніи
духа, держптъ хвостъ коломъ вверхъ, загибая
конецъ вд?во. Конечно, мы нам?ренно
привели наблюденія, напбол?е мелкія, и Дарвпнъ
и въ новой книг? сообщаетъ многое,
несравненно бол?е ц?нное. Но во всякомъ случа?,
давъ многообъемлющую теорію, онъ
громоздить фактъ на фактъ, не возвращаясь уже
къ основамъ теоріи. А если и возвращается,
то не отдаетъ въ томъ никакого отчета
обществу. Онъ одинаково безстрастно цптпруетъ,
иапрпм?ръ, Уоллеса и полусумасшедшаго
н?мца Браубаха. Онъ говорить, наприм?ръ,
въ книг? о происхожденіи челов?ка: «Про-
фессоръ Браубахъ утверждаетъ, что собака
смотритъ на хозяина, какъ на Бога» (пере-
водъ С?ченова, I, 71); «Браубахъ зан?чаетъ,
что собаки не позволяютъ себ? украсть что-
либо съ?стное въ отсутствіп хозяпна> (Id.
83). Или; «Каждому охотнику пзв?стно, зам?-
чаетъ д-ръ іегеръ, какъ трудно приблизиться
къ животнымъ въ стад? пли кучк?> (Id. 78).
Каждый согласится, что приведенные мн?нія
профессора Браубаха и доктора іегера далеко
не столь драгоц?нны, чтобы на нихъ стоило
ссылаться; т?мъ бол?е, что, рядомъ съ этою
щепетильностью и отчетливостью, Дарвпнъ
ни единымъ словомъ не проговаривается о
гораздо бол?е интересныхъ вещахъ,
содержащихся въ трудахъ профессора Браубаха и
доктора іегера. Одпнъ изъ нихъ разсуждаетъ
о мистическомъ значеніи числа 3 и о новомъ
впд?, который онъ предлагаетъ назвать «ан-
геломъ»; другой пропов?дуетъ подъ покро-
вомъ теоріи Дарвина самыя возмутительныя
доктрины. И, однако, Дарвину не приходить
въ голову очистить свою теорію отъ этой
коросты. Ни одного изъ своихъ безчисленныхъ
толкователей и комментаторовъ, какъ бы ни
были глупы и позорны ихъ толкованія и ком-
ментаріп, Дарвпнъ не считаетъ нужнымъ
остановить и цптируетъ ихъ, какъ своихъ сто-
ронниковъ.
Недавно вышелъ, сначала по-англійски, а
потомъ и по-н?мецки, памфлетъ, подъ загла-
віемъ «Homo versus Darvin>. Ему дана
такая форма: homo, оскорбленный изслЬдова-
ніями Даврина, прпзываетъ его къ суду;
лордъ С, «одинъ изъ лучшпхъ англійскихъ
юрпстовъ», производить допросъ и
произносить р?шеніе. Памфлетъ наполненъ инсннуа-
ціямн, улпченіямп въ несогласимости
дарвинизма съ хрпстіанствомъ и т. п. и для
памфлета слишкомъ длпненъ. Но есть въ немъ
зам?чанія довольно м?ткія. Между прочимъ,
homo утверждаетъ, что въ первомъ изданіи
сочпненія «О происхожденіи челов?ка»
Дарвинъ говорить: «Въ С?верной Америк?, по
наблюденіямъ Гирна, черный медв?дь иногда
ц?лымп часами плаваетъ съ широко
раскрытою пастью, ловя нас?комыхъ, какъ китъ.
Даже въ такомъ псключнтельномъ случа? я
не вижу ничего невозможнаго въ томъ, что
еслпбы нас?комыхъ было постоянно вдоволь
п еслпбы въ той же стран? не находилось
уже лучше приспособленныхъ соискателей,
отд?льная порода медв?дей могла бы
сделаться, черезъ естественный подборъ, все бол?е
и бол?е водною, ихъ пасть все бод?е и бол?е
увеличиваться, пока не сложилось бы
существо такое же уродливое, какъ китъ» *).
Лордъ С. Я никогда не слыхалъ, чтобы китъ.
ловилъ въ вод? нас?комыхъ, не слыхалъ этого
и объ медв?д?. Какія это нас?комыя?
Homo. Милордъ, м-ръ Дарвинъ этого не
объясняетъ. Во всякомъ случа?, нужно
громадное количество нас?комыхъ, какихъ мы,
по крайней м?р?, знаемъ, чтобы откормить
медв?дя въ кита.
Дарвинъ. Милордъ, homo долженъ бы быль
пояснить, что прочитанное пмъ м?сто въ по-
сл?дующпхъ изданіяхъ выпущено.
Лото. Я знаю, что оно выпущено, но знаю,
что это исчезновеніе нпч?мъ не
мотивировано. М-ръ Дарвпнъ не говорить, потому ли онъ
его выпустилъ, что его взгляды на
естественный подборъ пзм?нились, или потому, что кто-
нибудь изъ его товарищей - натуралистовъ
ужаснзглся приведенной нде? и настоялъ на ея
устраненіи».
Въ этихг словахъ Homo достоинъ вниманія
укоръ не сколько въ томъ, что Дарвинъ хва-
тилъ черезъ край,—какой изъ основателей
*) Homo зд?сь, повидимому, обмолвился. При-
вед?нныя слова Дарвина находятся не въ <Пр"ие-
хожденіи ч?лов?ка», а въ «Происхожденіи видпвъ>
Мы приводима ихъ въ п?р?вод? Рачинскаго (,149).

303
СОЧИНЕН1Я Н. К. ШКАЙЛОВСКАГО.
304
новыхъ доктринъ не увлекался, — сколько въ
томъ, что онъ недостаточно откровененъ съ
обществомъ. Не то, чтобы онъ «страха ради
іудеіска» не доводшгь своей теоріи до ея ло-
гическихъ концовъ,—мн?ніе, которое было
довольно распространено до выхода книги о
происхожденіи челов?ка и которое должно
быть признано теперь не основательнымъ. Но
во всякомъ сдуча?, Дарвннъ слишкомъ скупо
подаетъ свой голосъ въпреніяхъ, возбужден-
выхъ его идеями, и относительно весьма мно-
гихъ возраженій, дополненій, прпм?неній,
часто весьма существенныхъ, нельзя р?шить,
какъ смотрптъ на нпхъ учитель. А между
т?мъ, понятно, что бол?е д?ятельное участіе
его было бы зд?сь въ высшей степени
желательно.
Между прочими вопросами, относительно
которыхъ было бы желательно выслушать
мн?ніе Дарвина, любопытенъ вопросъ о буду-
щемъ развитіи органической жизни. Дарвннъ
и дарвинисты нарисовали весьма подробную
картину жизни на земл? въ прошедшемъ.
Благодаря Ляйеллю и другимъ геологамъ,
картина эта дополнена не мен?е
обстоятельными подробностями пзъ міра неоргани-
ческаго. Астрономія давно уже ед?лала свое
д?ло въ этомъ направленіи. Антроподогія п
исторія подхватили челов?ка съ той минуты,
какъ онъ сталъ челов?комъ, и знакомятъ насъ
со вс?мъ т?мъ путемъ, крайнія точки кото-
раго суть дикари съ одной стороны и Тьеръ,
Пій IX и проч. съ другой. Словомъ,
прошедшее намъ изв?стно, и заслуга теоріи
Дарвина въ этомъ отношеніи занимаетъ одно изъ
первьтхъ м?стъ. Совс?мъ другое относительно
будущаго. Надо зам?тить, что и вообще
будущее мен?е интересуетъ современную мысль,
ч?мъ прошедшее. Хиліасты и милленарін
исчезли, соціалисты утопій не строятъ, о страш-
номъ суд? напомнила только прошлогодняя
комета, теоріи прогресса сочиняются бол?е
для объясненія прошедшаго и настоящаго,
дарвинисты молчать или почти молчатъ.
Некоторые глухо говорятъ, что будетъ, дескать,
хорошо. Это, конечно, хорошо. Но не вс? такъ
смотрятъ. Современники сравнительно весьма
и весьма р?дко заглядываютъ въ будущее,
но когда заглядываютъ, то видятъ большею
частью вещи непріятныя. Гартманъ
доказывает^ что скорби п горести людскія будутъ
все возрастать и возрастать, докол?. такъ
сказать, не исчерпаютъ сампхъ себя и
докол? мы не начнемъ упиваться наслажденіемъ
небытія. Съ другой стороны, физики и
астрономы указтлваютъ на замедление вращенія
земли, на пстощепіе запасовъ солнечной
теплоты и т. п., какъ на предв?стнпковъ конца
земли, съ которымъ связанъ п конецъ
органической жизни. Этотъ непріятный конецъ
наступить долженъ, ибо все, пм?ющее начало,
им?етъ и конецъ. Н?тъ такого скучнаго
романа, который, наконецъ, не кончился бы, н?тъ
такого залежавшагося челов?ка, который бы,
наконецъ, не скончался. Это, пожалуй, даже
и не худо. Но между началомъ и концомъ
есть середина. Къ концу надо подойти. А
дарвинисты говорятъ, что жизнь
безостановочно прогрессируете, выкидываетъ, путемъ
борьбы за существованіе и подбора, все выс-
шія и высшія формы. Какъ согласить этотъ
пріятный процессъ съ непріятнымъ концомъ,
основательно ожидаемымъ физиками и
астрономами? Это вопросъ не праздный, потому,
во-первыхъ, что онъ можетъ до изв?стной
степени, служить пробнымъ камнемъ для оц?н-
ки дарвинизма; потому, во-вторьгхъ, что съ
нимъ связаны наши надежды и идеалы. Онъ
ставить подъ сомн?ніе даже самую ихъ
законность. Близокъ иди далекъ непріятный
конецъ, но мы идемъ къ нему. Возможны-ли
на этомъ пути надежды и идеалы? Надежды
и идеалы, в?дь это н?что лучшее
действительности, настоящей исторической минуты,
а возможно ли въ будущемъ н?что лучшее,
если мы зав?домо спускаемся подъ гору? Вотъ
вопросъ, гораздо бол?е страшный, ч?мъ
вопросъ о нашемъ происхожденіи. Даже г. Стра-
ховъ говорить, что ему все равно—изъ
глины мы произошли или отъ обезьяны. Да и,
конечно, все равно, это пройденная ступень.
Если н?которые и оскорбляются недостаточно
аристократическимъ происхожденіемъ, при-
писываемъшъ челов?ку Дарвиномъ, то они не
замедлять, конечно, ут?шиться тою, д?йстви-
телъно, ут?шительною мыслью, что мы, такъ
сказать, дослужились до челов?ка и не да-
ромъ получили свой теперешній чинъ. За эту
мысль трезвый челов?къ съ удовольствіемъ
отдастъ вс?хъ героевъ и полубоговъ,
происхожденіемъ отъ которыхъ такъ долго т?ши-
лось людское тщесдавіе. Но мы и теперь
льстимъ себя надеждою,—и Дарвинъ
значительно насъ къ тому поощряетъ,—что д?ти
д?тей нашихъ, по крайней м?р?, будутъ
героями и полубогами. Отъ этой надежды
отказаться гораздо трудн?е. Съ исчезновеніемъ
ея будетъ поражено уже не тщесдавіе наше,
а совершенно законная гордость црошедшими
и настоящими трудами. А между т?мъ,
фатальное: «конецъ такой-то и посд?дней части»
будетъ непрем?нно подписано подъ длиннымъ
романомъ земли. Какъ же быть съ нашимъ
прогрессомъ въ виду этого печальнаго проис-
гаествія? Наши отечественные соціологи, надо
имъ отдать справедливость, подходили къ
этому вопросу. Но г. Жуковскій, по обыкно-
венію, скрылся въ собственномъ туман?;
г. П. Л. («Мысли о социальной наук?
будущаго»), съ свойственною ему скромностью,
заявидъ, что онъ очень уважаетъ Гартмана;
г. Стронинъ, съ свойственною ему ясностью

305
ТЕОР1Я ДАРВИНА И ОБЩЕСТВЕННАЯ НАУКА.
306
и р?шительностью, объявилъ, что, въ виду
посл?дней части романа, необходимо какъ
можно скор?е завоевать Европу. Не отрицая
остроумія вс?хъ трехъ отв?товъ, надо, однако,
признаться, что они не вполн?
удовлетворительны. Къ Дарвину мы совершенно тщетно
обратились бы съ нашими сомн?ніями и за-
трудненіями. Онъ сказалъ бы: «То
обстоятельство, что челов?къ поднялся на высшую
ступень органической л?стницы, вм?сто того,
чтобы быть поставленнымъ зд?сь съ самаго
начала, можетъ внушать ему надежду на еще
бол?е высокую участь въ отдаленномъ буду-
гцемъ» («Происхожденіе челов?ка», II, 452).
Но и то онъ поторопился бы прибавить: «Мы
не занимаемся зд?сь надеждами или опасе-
ніями, а ищемъ только правды, насколько она
доступна нашему уму> (Ibid.). Да, но в?дь
надежды и опасенія не исключаютъ правды,
мало того, это только особыя формы погони
за правдой. Интересы правды не пострадали
бы, а, напротивъ, выиграли бы, еслпбы Дар-
винъ или кто другой предпрпнялъ указать
роль прогресспрующаго міра въ посл?дней
части романа.
Одинъ н?мецъ сд?лалъ недавно попытку
такого указанія, съ которою мы и хотимъ
познакомить читателя. Мы предупреждаемъ
его, что онъ встр?тптъ массу
несообразностей, противор?чій, наконецъ, просто см?ху
достойныхъ вещей, но т?мъ не мен?е мы
проспмъ его дочитать до конца. Не смотря на
вс? несообразности, книжка, о которой мы
говоримъ, какъ увпдитъ читатель ниже, не
лишена не только интереса, а и
поучительности. Называется она: Ueber die Auflosung der
Arten durch natiirliche Zuchtwahl. Oder die
Zukunft des organischen Reicb.es mit Riicksicht
auf die Culturgesch.ichte.Von einem Ungenann-
ten (Hannover 1872).
II.
Авторъ признаетъ вс? основныя черты уче-
нія Дарвина: безграничную изм?нчивость ор-
ганизаціи, насл?дственность, прпспособленіе,
борьбу за существованіе, естественный под-
боръ родпчей. Но онъ р?зко расходится съ
Дарвпномъ и дарвинистами въ оц?нк? резуль-
татовъ д?йствія этнхъ факторовъ. По
Дарвину, законъ развптія органической жизни
состоять, гдавнымъ образомъ, въ прогрессирую-
щемъ дифференцированіи формъ, причемъ
пзъ немногпхъ первичныхъ формъ развилось
все разнообразіе теперешней органической
жпзнп. Рядомъ съ этимъ стоптъ, по Дарвпну,
законъ постепеннаго усовершепствованія
организации, въ силу котораго изъ прост?йшихъ
организмовъ постоянно развиваются бол?е
сложные и совершенные. Дарвинъ им?етъ въ
виду исключительно прошедшее; будущаго лее
развитія органической жизни на земл? онъ
не касается. Нашъ авторъ задается
противоположной задачей. Онъ прежде всего желаетъ
определить будущее. Вм?ст? съ т?мъ онъ
приходить къ такимъ заключеніямъ
относительно общаго направленія развитія
органической жизни, которыя діаметрально
противоположны заключеніямъ Дарвина. Авторъ
начинаете свое изел?дованіе съ опроверженія
двухъ лежащихъ, по его мн?нію, въ заключе-
ніяхъ Дарвина ошпбокъ, которыя, однако, ни
мало не касаются основныхъ тезнсовъ
дарвинизма.
Представимъ себ? три разновидности. Дар-
впнпсты полагаютъ, что наибол?е выгодно
положеніе т?хъ изъ нпхъ, которыя сильно,
уклоняются вправо или вл?во, и что
выгодность эта обусловливается именно
односторонностью ихъ развптія; третья же форма,
приближающаяся къ среднему положению,
пм?етъ наимен?е шансовъ жизни и
распространения. По мн?нію автора, д?ло им?етъ
совершенно другой вндъ. Напротивъ. средняя
форма, въ силу того, что она им?етъ
возможность бол?е многосторонняго приспосоиденія
къ условіямъ существованія, очевидно, им?етъ
и бол?е шансовъ въ жизни. Другая ошибка
дарвинистовъ состоптъ въ сл?дующемъ. Они
предполагаютъ, что высшее, т. е. сложн?е
организованное существо т?мъ самымъ им?етъ
въ борьб? за существованіе преимущество
надъ организмами низшими, прост?йшимл.
Это несправедливо. Прост?йшіе организмы,
напротивъ, будучи сравнительно мен?с
зависимы отъ окружающихъ условій, ч?мъ
организмы сложные и, такъ сказать,
требовательные, бод?е способны къ созданію себ? проч-
наго существованія и возможности распро-
страненія. И мы видимъ, что въ д?йствитедь-
ности низшіе организмы бол?е
распространены на земд?, ч?мъ высшіе, сложн?йшіе, ко-
торымъ природа отводптъ обыкновенно
сравнительно небольшую географическую полосу.
Теперь представимъ себ?, что въ изв?ст-
номъ водномъ пространств?, между прочимъ,
живутъ два вида животныхъ, изъ которыхъ
одинъ питается исключительно растительной,
а другой—исключительно животной пищей.
Предположимъ дал?е, что въ теченіе покол?-
ній въ сред? того п другого вида
образуются разновидности, организованный для обо-
ихъ сортовъ пищи. Съ этою особенностью
сопряжены, безъ сомн?нія, пзв?стиыя пзм?-
пенія и вн?шняго вида жпвотныхъ, такъ что
дв? наши разновидности представятъ собою
промежуточныя формы между об?ими
крайними. Эти промежуточныя формы, пи?я за
собой то важное преимущество, что они мо-
гутъ питаться и животной, и растительной
пищей, выт?снять, наконецъ, своихъ одно-
стороннихъ родичей. Но такъ какъ этотъ

307
СОЧИНЕНШ Н. К. МИХАЙЛОВСКАГО.
30&
процессъ уравненія, подъ дальн?йшимъ дав-
леніемъ пзм?нчивости и подбора, додженъ
продолжаться, то въ конц? концовъ уц?л?в-
шія среднія формы сольются въ одинъвпдъ.—
Или представпмъ себ? какой-нпбудь
растительный видъ. Въ чпсл? возможныхъ укло-
н'еній въ сплу индивидуальной пзм?нчпвости,
будетъ, между прочимъ, п н?которое
географическое завоеваніе, т. е. пзв?стная
разновидность подучить возможность жить
нисколько южя?е или с?верн?е обыкновенныхъ пре-
д?ловъ распространения вида. Такъ какъ эта
разновидность окажется ыен?е другихъ
зависимою отъ температуры, то она, наконецъ,
одол?етъ вс? остальныя. Точно такъ же
исключительно водное пли исключительно
земное растеніе можетъ приспособиться къ
жизни въ об?пхъ стпхіяхъ, всл?дствіе чего
вытеснить свопхъ односторонннхъ родичей.—
Дал?е растеніе можетъ впдоизм?ннться въ
томъ направленіп, что оплодотвореніе его
станетъ возможнымъ при помощи такихъ на-
с?комыхъ, для которыхъ оно прежде было
недоступно. И опять-таки эта разносторонняя
разновидность должна постепенно зам?нпть
формы первоначальный, бол?е спеціализп-
рованныя, доступныя меньшему числу видовъ
нас?комыхъ.—Ясно, что въ результате вс?хъ
этихъ изм?неній н?тъ разнообразия видовъ.
Напротішъ, идя такпмъ образомъ дал?е,
можно сео? представить въ конц? процесса одпнъ
видъ растеній, универсальное растеніе,
способное жить при вс?хъ возможныхъ услові-
яхъ. Это космополитическое растеніе должно
будетъ выт?снить вс? другіе виды, потому
что если въ н?которыхъ едпничныхъ случа-
яхъ односторонность развптія можетъ
оказаться выгодною, то выгода эта съ избыт-
комъ уравнов?шпвается способностью
космополита лрим?няться къ самьшъ разнообраз-
нымъ условіямъ сугцествованія.
Словомъ, авторъ,. исходя пзъ принциповъ
Дарвина, гЬмъ не мен?е видитъ въ развиты
органической жизни процессъ не
дифференцирования, не дпвергенціи, не расхожденія
признаковъ, а, напротивъ, процессъ сглажи-
ванія различій, уравненія признаковъ. Дар-
винъ прпнпмаетъ въ начал? развптія
органической жизни существованіе н?сколькпхъ
простыхъ формъ, быть можетъ, даже одной,
пзъ которой получился весь ньш?шній
органически міръ. Авторъ полагаетъ,
напротивъ, что теперешнее разнообразіе формъ
органической жизни должно съ теченіемъ
времени уступить м?сто н?сколькимъ илн даже
одной простой форм?. Точно такъ же, вм?сто
принимаемаго дарвинистами процесса услож-
ненія организаціп, онъ видитъ въ жизни
обратный процессъ упрощенія, не прогрессъ,
а регрессъ. По его мн?нію, формы, приспо-
соблеппыя къ различныыъ условіямъ суще-
ствованія, т?мъ самымъ становятся отъ нихъ.
мен?е зависимыми и бол?е
распространенными, а и то, и другое суть признаки
относительно несложныхъ органпзмовъ. Регрессъ.
выражается прежде всего уменыпеніемъ раз-
м?ровъ. Изв?стно, что такъ называемый
допотопный животныя вообще больше нын?ш-
нихъ. Въ растптельномъ мір? происходить,
то ясе самое, такъ какъ древесныя растенія
постепенно уступаютъ м?сто кустарнымъ. Ыо
д?ло не въ разм?рахъ только. Идея прогрес-
спвнаго развптія встр?чаетъ на своемъ пути
важное затрудненіе въ лиц? такъ называе-
мыхъ рудиментарныхъ или зачаточныхъ ор-
гановъ. Идея прогресса была бы оправдана
только въ такомъ случа?, еслибы эти органы
моглп быть разсматрпваемы какъ зачатки бу-
дущаго развптія. Но этого н?тъ, и
прогрессисты принуждены признать, что въ
большинстве случаевъ эти органы суть остатки
прежняго богатства организаціп. Законъ
экономен, въ силу котораго образованія,
становящаяся въ тягость организму, исчезаютъ, и
законъ д?йствія неупотребленія органовъ
представляютъ орудія противъ идеи
прогресса и за идею регресса. Что касается до впол-
н? образованныхъид?йствующихъ органовъ,
то возникновеніе ихъ съ точки зр?нія есте-
ствеинаго подбора весьма трудно объяснимо.
Выгода, получаемая органпзмомъ въ борьб?
за существованіе. благодаря тому пли другому
органу, уже предполагаетг такую степень
развитая его, которая даетъ ему возможность,
функціонировать. По этому, съ Дарвиновой.
точки зр?нія также трудно объяснить
возникновеніе органа, какъ легко объяснить его ис-
чезновеніе. Это опять-таки доводъ въ пользу
регрессивной исторіп органическаго міра.
Возьмемъ частный случай, наприм?ръ,
исторію цв?точнаго в?нчика. Авторъ прини-
маетъ вм?сг? съ Дарвиномъ, что большой раз-
м?ръ и яркая окраска в?нчика им?ютъ ц?лыс-
привлекать нас?комыхъ, при помощи
которыхъ совершается оплодотвореніе цв?тка. Но
Дарвинъ объясняетъ возникновеніе разцв?-
ченныхъ в?нчпковъ путемъ естественнаго
подбора, а нашъ авторъ берется, напротивъ,
доказать, что именно этимъ путемъ должно
происходить исчезновеніе цв?тныхъ в?нчи-
ковъ. Допустимъ, говорить онъ, самое простое,
самое законное явленіе: сильное размноженіе
нас?комыхъ, при помощи которыхъ
совершается оплодотвореніе даннаго вида.
Возможность такого явленія не подлежптъ сомн?нію,
а большая часть предположений Дарвина так-
ясе основывается единственно на возможности.
При возникающей такимъ образомъ сильной
конкурренціи, нас?комымъ придется не
брезгать и плохими цв?тками, т. е. цв?тками съ
сравнительно малымъ и бл?днымъ в?нчикомъ.
И эта особенность по необходимости пере-

309
ТЕ0Р1Я ДАРВИНА И ОБЩЕСТВЕННАЯ НАУКА.
310
дастся насл?дственно. Но этого мало. Такъ
какъ развитіе в?нчика и развитіе половыхъ
органовъ находятся во взаимномъ
антагонизме, то бд?дные и малые цв?тки, будучи
лучшими производителями, будутъ выт?снять сво-
ихъ красавцевъ родичей, и въ конц? концовъ
борьба р?шится въ пхъ пользу. Къ этому же
результату можно подойти и еще съ одной
стороны. Изв?стно, что • цв?тки устроены такъ,
что самоошгодотвореніе, въ болышшств? слу-
чаевъ, невозможно. Устройство это довольно
сложно, такъ что на выработку его
подробностей тратится много силы и матеріала.Поэтому,
если явится такое уклоненіе въ устройств?,
главнымъ образомъ, в?нчпка, что самооплодо-
твореніе станетъ возможнымъ,—а это
мыслимо, какъ потому, что Дарвинъ принпмаетъ
безграничную изм?нчивость во вс? стороны,
такъ и потому, что и нын? уже существуютъ
подобный растенія,—то обладатели этой
особенности будутъ пм?ть лшпніе шансы въ
борьб? за существованіе. А вм?ст? съ т?мъ,
должна сократиться роль в?нчпка, состоящая,
главнымъ образомъ, въ привлеченіп нас?ко-
мыхъ. Такпмъ образомъ, общая тенденція пз-
м?неній клонится къ устраненію вс?хъ частей
цв?тка за исключеніемъ половыхъ органовъ.
И, сл?довательно, мы вправ? предполагать въ
будущемъ господство если не одного растп-
тельнаго вида, то видовъ, которые, по крайней
м?р?, устройствомъ цв?тка другъ отъ друга
отличаться не будутъ: вм?сто перспективы
дальн?йшаго расхожденія признаковъ, передъ
нами разстплается перспектива пхъ сглажп-
ванія, уравненія.
Сл?дующпмъ актомъ естественнаго подбора
будетъ устраненіе и половыхъ органовъ.
Изв?стно, что собственно растительная жизнь
находится въ антагонизм? съ половою д?я-
тельностью: ч?мъ напряжение одна, т?мъ
слаб?е другая. Такъ, препятствуя цв?тенію,
мы можемъ продолжить жизнь даже однол?т-
няго растенія. Цв?тъ и плодъ могутъ быть
разсматрпваемы какъ своего рода могучій па-
разить, живущій на счетъ жизненной силы
нед?лимаго. Поэтому совершенное устраненіе
пв?тка будетъ весьма благопріятно для нед?-
лимыхъ, а, сл?довательно, и для вида, если,
разум?ется, размноженіе будетъ обезпечено
инымъ путемъ. А такое обезпеченіе
существуете. И нын? многія растенія размнол;аются
безполовымъ путемъ — клубнями, поб?гами,
наконецъ, простымъ отд?леніемъ кл?точекъ,
какъ мхи. Этотъ-то способъ размноженія, какъ
наибол?е экономный, выгодный, и долженъ
наконецъ восторжествовать, въ силу зако-
новъ естественнаго подбора.
Доказано, преимущественно Негели, что
ползучій типъ растеній. есть результатъ д?й-
ствія естественнаго подбора. Устройство это,
устраняя надобность въ огромной масс? дре-
веснаго материала для механической
поддержки стебля, даетъ возможность уд?лить.
больше силы и матеріала для существенных1!»
ц?лей. Эти мотивы п это направленіе д?й-
ствія естественнаго подбора, очевидно, не
связаны съ какими нибудь специфическими:
особенностями того или другого растенія,.
т?мъ бох?е, что большую или меньшую
наклонность къ ползучему типу мы встр?чаемъ
въ растеніяхъ, вообще, весьма между собою-
несходныхъ. Изъ этого сл?дуетъ заключить,
что таковъ будетъ съ теченіемъ времени об-
щій ходъ развптія; что вс? бол?е или мен?е
высокія растенія, и въ особенности древес-
ныя, обратятся въ ползучія. Кром? того, т?.
же законы естественнаго подбора обусловить,
укороченіе стебля.
Но, продолжая посл?довательно идти въ
этомъ направленіи, мы придемъ къ
математической задач?. Наибол?е выгодная по от-
ношенію къ затрат? матеріала форма должна
пользоваться особеннымъ, такъсказать, покро-
вительствомъ естественнаго подбора и,
сл?довательно, стать типическою формою будуща-
го развптія. Такая форма есть шарообразная.
Въ будущемъ сначала вс? органы растеній
примутъ круго- и шарообразную форму, а
зат?мъ вс? в?тви и листья втянутся, и само
растеніе обратится въ шаръ. Физіологическое-
значеніе листьевъ состоитъ въ предоставленіл
д?йствію св?та, воздуха ивлажностикакъ
можно болыпейповерхности. Но очевидно, что роль,
эта не хуже и даже лучше исполнится всею,
поверхностью шара. Ц?ль эта будетъ
достигаться еще в?рн?е постепеннымъ пзолпрова-
ніемъ кл?точекъ. Такъ что въ копц?
процесса мы будемъ им?ть, вм?сто всей нын?ш-
ней роскоши растительна™ міра, массу само-
стоятельныхъ, одиородныхъ кл?точекъ,
каковы нын? нпзшіе представители органической
жизни.
Авторъ не счптаетъ нужнымъ сл?дить за
параллельнымъ процессомъ въ жнвотномъ
царств?. Онъ говоритъ только, что сд?лать
это было бы весьма нетрудно, и зат?мъ
обращается къ самому принципу подбора. Теорія
Дарвина, говоритъ онъ, принадлежитъ къ
числу плодотворн?йшнхъ обобщеній, такъ какъ.
она разс?яла оптимпстическія представленія
о существующей будто бы въ природ? гармо-
ніи интересовъ. Оказывается, что вм?сто гар-
моніи и мира мы им?емъ безпощадную войну
вс?хъ противъ вс?хъ во вс?хъ уголкахъ
земного шара. Признавая этотъ фактъ, авторъ
находитъ, однако, что описанный имъ про-
цессъ будущаго развитія органической жизни
доляіенъ водворить миръ на земл?. Причины
борьбы за существованіе суть сл?дующія: 1).
недостатокъ прпспособленія къ условіямъ.
жизни; 2) чрезм?рное размноженіе по отно-
шенію къ данному пространству, количеству

311 СОЧИНЕНЫ Н. К.
пищи и т. д.; 3) зависимость одного существа
«те другого, принадлежащего къ другому
виду и составляющего его пищу. Вс? эти три
причины должны съ теченіемъ времени
исчезнуть. Если, какъ было говорено выше,
-естественный подборъ стремится
приспособить вс? организмы ко вс?мъ степенямъ
температуры и влажности и ко всякаго рода пи-
щ?, то на пзв?стной степени развитія
органической жизни первая причина борьбы сама
¦собой перестаетъ действовать. Дал?е,
принимая въ соображеніе антагонизмъ между
плодовитостью и энергіей растительной, т. е.
личной, индивидуальной жизни, принимая въ
соображеніе выгоды посл?дней, сл?дуетъ
допустить, что изм?ненія будутъ часто
направляться въ ея сторону, а вм?ст? съ т?мъ
будете ослабляться сила размноженія и, сл?до-
вательно, суживаться поле борьбы. Если мы
лршгожпмъ это начало, напрпм?ръ, къ траво-
ядныыъ животнымъ, то увидимъ, что хищ-
нымъ придется отказаться отъ своего образа
жизни. Въ самомъ д?л?, разъ въ силу выше-
.изложеннаго размноженіе травоядныхъ
сократится, хшцникамъ уже трудн?е будете
питаться животной пищей, и между ними
будутъ, по законамъ естественнаго подбора,
усиливаться индивидуальныя уклоненія въ
•сторону растительной пищи. Такимъ путемъ
ллотоядеыя постепенно обратятся въ
травоядныхъ, а зат?мъ и для животныхъ вообще,
по м?р? упрощенія ихъ организаціи, выгод-
н?е станетъ получать пищу непосредственно
пзъ неорганической природы, подобно расте-
ніямъ. Такимъ образомъ, водворится на земл?
миръ, и < мысль эта, прибавляетъ н?мецъ,
должна насъ ут?шать въ псчезновеніи
роскоши природы, которая нын? дается разбоемъ
.н борьбой >.
Дарвинъ полагаете, что разъясненные имъ
•факторы д?йствуютъ во вс?хъ направленіяхъ,
•т. е. безъ всякаго опред?леннаго
направления, такъ что совершенствованіе организмовъ,
яа которое часто напираютъ дарвинисты, яв-
іяется у нихъ случайнымъ и побочнымъ
продуктами Негели и н?которые другіе полага-
ютъ, напротивъ, что существуетъ особый за-
конъ природы, въ силу котораго организмы
-изм?няются въ опред?ленномъ направленіи,
именно, въ направленіи къ усложненію, къ
усовершенствованно. Нашъ авторъ не согла-
сенъ ни съ т?мъ, ни съ другимъ мн?ніемъ.
Дарвинистамъ онъ говорить, что существуетъ
-опред?леяное направленіе изм?неній, а
Негели,—что это направленіе клонится не къ
усовершенствованію, а къ упрощенно.
Дарвинисты изображаютъ обыкновенно генеало-
гію органическаго міра въ вид? дерева,
корни котораго представляютъ начатки жизни, а
верхнія разв?твленія нын? существующее
виды. Авторъ паходитъ, что это пзображеніе
МИХАЙЛОВСКАГО. 312
очень в?рно... если его повернуть вверхъ
ногами. Но лучше приб?гнуть къ образу р?ч-
ной системы, истоки которой представять
нын?пшіе виды, а устье-—будущность
органическаго міра, протоплазматическое море
(Protoplasma-Meer), т. е. безформенную
органическую массу. Но разложеніе должно идти
дальше: безформенная- органическая масса
должна распасться на химическіе элементы,—
кислородъ, углеродъ, водородъ, азотъ. Такое
распаденіе мы видимъ въ каждомъ случа?
разложенія мертваго организма, сх?дователь-
но, оно не представляетъ ничего нев?роят-
паго и подлежитъ набдюденію даже теперь.
Н?гъ надобности придумывать какія-нибудь
гппотетическія обстоятельства, при которыхъ
означенное явленіе только и можетъ им?ть
м?сто. Между т?мъ теорія, отправляющаяся
отъ идеи сложенія химическихъ эіементовъ
въ органическія соединенія и въ организмы
въ начал? вещей, должна путаться въ гипо-
тезахъ и не им?етъ опытно наблюдательной
опоры. Во всякомъ случа? сила,
соединяющая элементы для образования организмовъ,
действовала только разъ при н?которыхъ осо-
бенныхъ обстоятельствахъ; сила
разлагающая д?йствуетъ всегда и при вс?хъ
обстоятельствахъ. Наконецъ, идея распаденія
органическаго міра на химическіе элементы
совпадаете съ теоріямп нов?йшихъ физиковъ,
которые, какъ, наприм?ръ, Клаузіусъ, дока-
зываютъ, что міровые процессы клонятся къ
изв?стному пред?лу, именно, къ
превращение вс?хъ химическихъ и механическихъ
силъ въ равном?рно по всей вселенной
распределенную теплоту. «Вотъ, говорить
авторъ, будущность органическаго міра,
логически вытекающая изъ принциповъ Дарвина,
а не стремленіе къ безконечному дифферен-
цированію и совершенствование».
Мы совс?мъ обойдемъ т? параграфы,
которые озаглавлены: «Затрудненія теоріи» и
«Философское основаніе». Зд?сь авторъ
остроумно доказываете правильность своей
исходной точки,—построенія будущности
органическаго міра вм?сто изысканія его про-
шедшаго. Еще остроумн?е прячется онъ за
спину Дарвина, доказывая, что возраженія,
могущія быть выставленными противъ его
теоріи, съ такимъ же правомъ могуга быть
предъявлены и Дарвину; что, сл?довательно,
поскольку они опровергнуты дарвинистами,
постольку оправданъ и онъ. Мы перейдемъ
къ вопросу о генеалогическомъ отношенш
между челов?комъ и обезьяной.
Авторъ начинаетъ р?шительнымъ утвер-
жденіемъ существованія этой генеадогіи
этого родства. Подобно дарвинистамъ, онъ
см?ется надъ мыслью объ особенномъ поло-
женіи челов?ка въ природ?, сравниваете ее
съ геоцентрическою теоріей древнпхъ и т. д.

313
ТЕ0Р1Я ДАРВИНА И ОБЩЕСТВЕННАЯ НАУКА.
314
Но этимъ и оканчивается его сходство съ
дарвинистами. Логически развивая
вышеизложенный взглядъ на исторію развитія
органической жизни, онъ утверждаешь, что
различія между челов?комъ и зв?ремъ должны
постепенно ослаб?вать, что челов?къ будетъ
все бол?е и бол?е приближаться къ высшимъ
млекопитающимъ; что посл?дніе не отстали
отъ челов?ка въ процесс? развитія, а оставили
его назади. Авторъ вполн? готовъ признать
нов?йшія генеалогическія изсл?дованія, на-
прим?ръ, Геккеля. Но рядомъ съ этимъ онъ
ставить вопросъ: челов?къ-ли пропзошелъ
отъ обезьяны или обезьяна отъ челов?ка?
«Дарвинъ, говорить онъ, стоить за первое
р?шеніе, но это совершенно произвольный
выводъ, лишенный всякаго основанія». Не
трудно представить себ? аргументацію
автора. Онъ доказываете, что при
ограниченности или односторонности умственной
деятельности большинства челов?ческаго рода,
мозгъ челов?ка долженъ, подъ вліяніемъ
неупотребления, постепенно уменьшаться, и на-
конецъ снизойти до разм?ровъ и степени
развитія мозга обезьяны. Дал?е, въ виду
выгодности .зам?ны ногъ руками, существовавія
хвоста и покрытой шерстью кожи,
естественный подборъ упрочить за чедов?комъ вс? эти
особенности, въ зачаточномъ состояніи им?ю-
юпгіяся уже и теперь.
Авторъ не скрываетъ отъ себя небдаго-
пріятнаго пріема, который должна встр?тить
его теорія. Если, говорить онъ, теоріи
Дарвина пришлось выдерживать сильный натискъ
предразсудковъ о пропсхожденіп челов?ка,
то т?мъ паче неблагоприятно должно быть
встр?чено отрицаніе прогресса, съ идеей ко-
тораго люди такъ свыклись. Но наука
обязана игнорировать эти предразсудки, и разъ
идея прогресса уступаешь передъ лицомъ
науки м?сто иде? регресса, наук? нечего
церемониться. Къ вышеизложеннымъ естествен-
но-научнымъ соображеніямъ въ пользу того,
что міръ не прогресспруетъ, а регрессируетъ,
наддежитъ прибавить еще соображенія куль-
турно-историческія.
Признавая изм?нчивость челов?ческихъ
расъ, признавая, что нын? существующія
расы связаны между собою родствомъ и пред-
ставляютъ ц?пь переходныхъ формъ, мы еще
не р?шаемъ вопроса о направлевіи этой ц?-
пи. Представитель кавказской расы и австра-
дійскій негръ связаны родственно и представ-
ляютъ дв? отдаленньія ступени развитія. Но
которая пзъ нихъ выше, дальше ушла въ
процесс!; развитія? Представлять въ пользу
кавказской расы физіологическіе резоны нельзя,
ибо вопросъ объ усложненіи организаціп
вообще и мозга въ частности есть именно
подсудимый. Фпзіологпческп европеецъ выше
дикаря, это несомн?пно, но намъ нужно знать,
кто изъ нихъ выше исторически. Съ этой-
точки зр?нія защитники теоріи прогресса мо-
гутъ представить только одинъ важный фактъ:
выт?сненіе дикихъ народовъ европейскими
колонистами. Изв?стно, однако, что съ другой
стороны высшіе народы нер?дко пасуютъ
передъ низшими. Во всякомъ случа? доступное
намъ историческое время слишкомъ коротко,,
чтобы мы пм?ли право строить законъ
прогресса на его одиночныхъ явленіяхъ. При-
т?мъ же самое важное р?шить—прогрессн-
руютъ или регрессируютъ сами
цивилизованные народы. Скажутъ, можетъ быть, что
наши св?д?нія о низкомъ уровн? развитія на-
шихъ предковъ каменнаго періода не остав •
ляютъ на этотъ счетъ никакихъ сомн?ній..
Но кто далъ намъ право считать эти
существа своими прямыми предками? Изъ того,
что они жили тамъ же, гд? мы живемъ теперь,
еще ровно ничего не сл?дуетъ, точно такъ же,
какъ и изъ ихъ древности. Мы можемъ
предположить, что это представители родственной
намъ в?тви общаго родословнаго дерева; что
въ то время, какъ наша в?твь остановилась
на изв?стной ступени развитія, они быстра
регрессировали и либо псчезлп совс?мъ, либо
стали родоначальниками высшихъ млекопн-
тающихъ. Для пров?рки теоріи прогресса п
регресса мы должны просл?дить исторію
одного какого-нибудь народа, существующая
и по сіе время. Возьмемъ же культурные
народы древности, каковы китайцы, индусы*
египтяне, евреи, греки, римляне. Какого бы
мы ни были мн?нія о теперешнемъ состояніи
этпхь народовъ, но никто, конечно, не ска-
жетъ, чтобы они въ прежнее время были
ближе, ч?мъ теперь, къ моменту выд?ленія
челов?ка изъ животнаго міра.
Нельзя, конечно, отрицать, что въ ц?ломъ.
цивилизованные народы сд?лали въ теченіе-
тысячел?тій огромные усп?хп въ наук?, ис-
кусств?, техник?ичто факторовъэтихъусгг?-
ховъ сл?дуетъ искать въ Дарвиновой борьб?.
за существованіе. Но зам?тимъ, что если
длинный рядъ покол?ній работаетъ надъ ка-
кимъ-нибудь д?ломъ, то высота достигнутаго-
ими совершенства ни въ какомъ случа? не
можетъ служить м?риломъ качественнаго
усовершенствования чедов?ческаго рода. Мы,
просто работники, стоящіе на вершин?
постройки, надъ которой работали многія по-
кол?нія. Но отъ этого мы отнюдь не совер-
шенн?е первыхъ работниковъ. Ыапротивъ,
они гораздо выше насъ. Присматриваясь"къ.
характеру цивилпзація, легко увид?ть, что
челов?къ улучшаетъ свое положеніе въ мір?,
но пи на волосъ не улучшается самъ въ
смысл? усовершенствованія. Искусное
пользование силами природы, организація
общества, пріисканіе средствъ для удовлетворе-
нія потребностей,—вс? эти улучшенія вн?ш--

315
сочиеепія п. к. ішхайловскаго.
316
-нвхь жизненныхъ отношеній доступны и
низшимъ жпвотнымъ, наприм?ръ, многимъ
нас?комымъ. Если же мы возьмемъ
специально челов?ческія особенности: разумъ,
языкъ, спду воли, нравственное достоинство,
то еще вопросъ—прогрессируем^ ли мы въ
этомъ отношеній. Современные мыслители,
наприм?ръ, обладаютъ сравнительно
громадною массою знаній, но какой изъ нпхъ
можетъ сравниться по сил? мысли, по
совершенству способностей съ древними
философами? Или какое изъ современныхъ
открытий и изобр?теній можетъ быть
поставлено рядомъ съ изобр?теніемъ письма?
Выше было говорено о в?рованіп въ
особенное, исключительное положеніе чедов?ка
въ природ?, какъ о цредразсудк?. И, конечно,
съ современной точки зр?нія это предраз-
судокъ. Наука доказала, что въ челов?к?
н?тъ никакой особой, нематеріальной
субстанции, что между ннмъ и другими
животными н?тъ никакой пропасти. Но им?емъ ли
мы право называть отринутая нын? воз-
зр?нія предразсудками въ устахъ Сократа,
Платона, Аристотеля или Лейбница,
Декарта? Воззр?нія эти до того т?сно связаны со
вс?мп другими сторонами ихъ ученій, им?в-
шпми міровое значеніе, что пришлось бы
всю ихъ фплософію называть просто
глупостью. О недостаточномъ знакомств? съ
фактами зд?сь говорить нельзя, потому что
явленія, которыхъ совершенно достаточно
для нашего уб?жденія, были вполн? изв?-
стны еще Аристотелю. И, однако, онъ не уб?ж-
дался, онъ всетакп прпзнавалъ челов?ческую
.душу ч?мъ-то существенно .отлпчнымъ отъ
¦остального міра. Мы выйдемъ изъ этого за-
трудненія очень просто, если прпмемъ, что
об? стороны правы, что выхода сл?дуетъ
искать въ изм?неніи не субъектпвныхъ мн?-
ній, а объектпвныхъ фактовъ. Въ нашемъ
-сознаніи потому исчезла пропасть между че-
.лов?комъ и зв?ремъ, что ослаб?ло различіе
между ними въ д?йствнтедьности: челов?къ
приблизился къ зв?рю. Смотря на вещи
иначе, древніе ни мало не заблуждались, по
'тому что въ ихъ время специфически
челов?ческія черты были выражены ярче, и
пропасть между челов?комъ и зв?ремъ д?йстви-
•тельно существовала.
Одно изъ наибол?е характерный» отличій
челов?ка отъ жпвотныхъ есть релпгіозное
чувство. Хотя Дарвпнъ и доказываете, что
оно въ зачаточномъ состояніи существуетъ и
у жпвотныхъ, но это показываетъ только, что
различіе и зд?сь не абсолютно, а
относительно. Т?мъ не мен?е различіе есть, и мы должны
признать редигіозность, чувство зависимости
отъ н?котораго высшаго духовпаго существа,
специфическою особенностью челов?ка. Вм?-
¦ст? съ т?мъ никто, конечно, не станетъ
отрицать постепенный упадокъ религіознаго
чувства въ людяхъ. Сравните теократіи
древности и полутеократіи среднихъ в?ковъ съ
теперешними чисто св?тскими конституциями
государствъ; сравните древнее искусство,
такъ часто направлявшееся къ
исключительно религіознымъ ц?лямъ, съ теперешнпмъ его
эмансппированнымъ состояніемъ; сравните
крестовые походы съ нын?шними
национальными войнами. Просл?дите дал?е внутреннюю
исторію релпгіозностп, п паденіе ея станетъ
очевпднымъ. Отъ напвныхъ в?рованій въ от-
кровеніе мы идемъ къ атеизму. Мы, говоритъ
авторъ, далеки отъ мысли признавать
исключительное достоинство за которую-нибудь изъ
этихъ стадій развитія мысли. «Нельзя смо-
тр?ть на одпнъ какой-нибудь органически
типъ,—на рыбу, на млекопитающее, на ин-
фузорію,—какъ на истинное животное, а на
вс? остальные, какъ на выродки». Ступени
развитія мысли также хороши на своемъ
м?ст? и также связаны между собою началами
сосуществованія и посл?довательности, какъ
и органическіе типы. Не отдавая ни одной
изъ нпхъ преимущества, мы только сд?димъ
за порядкомъ ихъ см?ны. Въ нашемъ случа?
порядокъ этотъ, какъ мы вид?лп, опред?ляется
формулою: отъ откровенія къ атеизму.
Принимая въ соображеніе вышеизложенное о ре-
лигіозномъ чувств?, какъ о специфически че-
дов?ческой черт?, мы должны связать эту
формулу съ бол?е общею: отъ челов?ка къ
зв?рю. А разъ мы им?емъ дв? такія ясно
опред?ленныя точки линіидвиженія, длянасъ
ясно и направленіе самого движенія: мы ре-
грессируемъ.
Скажутъ, можетъ быть, что релпгіозное
чувство, исчезая, не оставляетъ за собою
пустого пространства, что оно съ пзбыткомъ
заы?няется разумомъ, который также при-
надлежитъ къ числу специфически челов?че-
скихъ чертъ. Но это возраженіе далеко не
существенно. Инстинктъ животныхъ есть
ничто иное, какъ усовершенствованный,
упроченный разумъ. По Дарвину, пчелы въ своихъ
постройкахъ р?шаютъ такія задачи, которыя
не подъ силу челов?ческпмъ математическпмъ
способностямъ. По Вундту, бобры,
независимо даже отъ инстинкта, обнаруживаютъ ме-
ханическія и гидростатическія познанія. «По
Геккелю, есть собаки, лошади и слоны, стоя-
щіе въ умственномъ отношеній р?шптельно
выше многихъ ученыхъ». А открытое презр?-
ніе «образованнаго» общества къ логпк?
вс?мъ изв?с'тно.
Точно также не зам?щается религіозно?
чувство и нравственными началами. Стбитъ
только припомнить, что необходимое условіе,
субстратъ всякаго нравственнаго принципа—
«свобода воли» — есть для насъ, благодаря
усп?хамъ науки, пройденная ступень илдюзіи.

317
ТЕ0Р1Я ДАРВИНА И ОБЩЕСТВЕННАЯ НАУКА.
318
Что же касается до мотивовъ ж м?рила нрав-
-ственности, то на этомъ пункт? стоить
остановиться подольше. Д?йствіями челов?ка
управляютъ два противоположные мотива; во-
первыхъ, личный пнтересъ, во-вторыхъ, со-
в?сть, чувство долга, которое, какъ бы мы ни
смотр?лп на его происхожденіе, сводится къ
ложертвованію лпчнаго интереса для блага
блпжняго пли для общаго блага. Второй изъ
этихъ мотивовъ всегда признавался этнче-
•скимъ по преимуществу, ему отдавалось
предпочтете, по крайней м?р?, въ прпнцип?,
¦если не фактически. Но съ теченіемъ времени
значеніе его все бол?е и бол?е
стушевывается. Постепенно уменьшается число людей,
руководящихся въ свопхъ д?йствіяхъ
нравственными принципами, и понятія добраго и
злого, справедливая и несправедлваго отсту-
паютъ передъ понятіемъ бол?е или мен?е ц?-
лесообразнаго. Ошибочно было бы выводить
изъ этого явленія какія-нпбудь пессимпстп-
ческія заключенія, скорб?ть о ход? вещей и
т. п. Ходъ вещей устрапваетъ все
совершенно естественно п законно: tempora mutantur
et nos mutamur in illis. Изм?неніе этическаго
принципа правом?рно совершается подъ
.давленіемъ разъясненнаго Дарвпномъ закона
сохраненія прпвиллегпрованныхъ нед?ли-
мыхъ. Въ исторіи челов?чества, какъ и въ
исторіп всего мірозданія, царитъ законъ са-
мосохраненія, и право силы есть верховное
право и тамъ, и зд?сь. «Если мы допустимъ
для челов?ка еще какой-нибудь этическій
прпнцнпъ, стоящій въ протпвор?чіи съ пер-
вымъ, то во имя последовательности мы
должны ввести дуалпзмъ и въ остальную
природу, принять отличный отъ матеріальныхъ
силъ принципъ развитія, именно принципъ
творенія». «Опытъ свид?тельствуетъ, что
жаилучше выдерживаютъ борьбу за
существование т?, кто р?шительн?е пресд?дуетъ свои
личные интересы, кто неразборчпв?е въ сво-
яхъ средствахъ. Напротпвъ, отщепенцы,
налагающее на себя ц?пи сов?сти пли самопо-
жертвованія, отодвигаются въ сторону пли
размозжаются колесомъ времени>. Напрасно
называютъ инстинктъ самосохраненія веодо-
брптельнымъ пменемъ эгоизма. Это
нравственный принципъ будущаго, точно такъ же,
какъ принципъ самопожертвованія есть
принципъ прошедшаго, когда борьба за существо-
ваніе еще не велась съ такою
напряженностью. Справедливо говорятъ, что общее
благо наилучше достигается, когда отд?льныя
личности совершенно свободно пресл?дуюгъ
свое личное благо. Изн?стно, что, прогоняя
нищаго, мы бол?е сод?йствуемъ и его
собственному благу, и благу общества, ч?мъ по-
средствомъ порывовъ мягкосердія. Итакъ,
наши правила нравственности нзм?няются
въ направленіп отъ благороднаго
самопожертвованія къ эгоизму. Но это есть, вм?ст?
съ т?мъ, движеніе по направленію отъ
челов?ка къ зв?рю, который руководствуется въ
своихъ д?йствіяхъ, вообще говоря,
исключительно эгоизмомъ. И зд?сь, сл?довательно, мы
впдимъ струю, направленную прямо внпзъ и,
вм?ст? съ т?мъ, сглаживающую различія
между челов?комъ и другими животными.
Тотъ же процессъ уравнеяія признаковъ, а
не расхожденія пхъ, какъ утверждаетъ Дар-
впнъ, можно наблюдать и въ сред? челов?че-
скаго общества.
Сюда относится, во-первыхъ, давно зам?-
чениое псчезновеніе р?зко опред?ленныхъ
духовныхъ физіономій, оригинальныхъ ха-
рактеровъ. Сюда же сл?дуетъ отнести и
постепенное уравнение дпчныхъ мп?ній, поко-
ряемыхъ общими в?рованіямн. Но очевпдн?е
всего этотъ процессъ въ соціалыіо-политиче-
ской области. Мы виднмъ, что люди разд?-
лены на расы, национальности, государства,
сословія, корпораціи, разд?лены по языкамъ,
в?рованіямъ, обычаямъ, и проч. Суть
большинства этнхъ обособленій состоитъ въ томъ,
что самостоятельность и свобода отд?льныхъ
нед?лнмыхъ приносятся въ жертву интере-
самъ н?котораго высшаго ц?лаго или н?ко-
торыхъ прпвиллегпрованныхъ личностей. Но,
вглядываясь въ исторію развитія этпхъ
обособленій, не трудно зам?тить, что они въ
прежнее время были гораздо р?зче и что они
все бол?е и бол?е сглаживаются. Междусо-
словныя ст?ны такъ пли иначе рушатся;
жел?зныя дороги, наука, литература перебра-
сываютъ мосты отъ одной націонадьности къ
другой; національные костюмы отступаютъ
передъ всенивелирующей модой:
деятельность таможенъ сокращается; цехи исчезли
или нсчезаютъ; мелкія государства
вливаются въ болыпія, и т. д. Это направление,
столь ясное п характеристичное, есть не
что иное, какъ частное повтореніе мірового
процесса отъ сложнаго къ простому, отъ
большого къ малому, отъ разнообразия къ
однообразію.
Итакъ, міровой процессъ, по пзсл?дованію
нашего автора, діаметрально - противополо-
женъ изображаемому Дарвиномъ. Дарвинъ
прекрасно объяснилъ ходъ вещей отъ заро-
жденія органической жизни на земл? до на-
стоящаго момента. Но онъ р?шптельно не
въ силахъ осв?тить съ своей точки зр?нія
будущее. Нашъ авторъ, съ другой стороны,
сознаетъ, что, разъяснпвъ будущее, онъ не
знаетъ, какъ пристроить свою точку зр?нія
къ отдаленному прошедшему. Какъ тутъ быть?
Авторъ р?шаетъ вопросъ просто. Правъ
Дарвинъ, говорить онъ, правъ и я. Онъ правъ
для прошедшаго, я—для будущаго. Если вы
бросите камень, то до изв?стной точки онъ
будетъ лет?ть вверхъ, но зат?мъ сила тяже-

319
сочинепія н. к. михайловскаго.
320
сти перев?ситъ силу толчка, и камень упа-
детъ на землю. Такъ и съ органической
жизнью. Первоначально тенденція ея была
въ сторону дивергенціи. расхожденія призна-
ковъ. Но на пзв?стнойточк? должна начаться
конвергенція, уравненіе признаковъ. Мы
находимся на точк? перелома. Мы стоимъ какъ
бы на высокой гор?, оба склона которой
представляются нашимъ взорамъ съ одинаковою
ясностью.
III.
Мы предупредили читателя, что ему
придется выслушать много вздора,
несообразностей, протпвор?чій, и проч. Т?мъ не мен?е,
мы привели содержаніе книжки неизв?ст-
наго автора отнюдь не для того только,
чтобы посм?шпть читателя. Это прежде
всего діалектпческій фокусъ, м?стами
дубоватый, м?стами довольно ловкій и
остроумный. Иногда -просто кажется, что это па-
родія на дарвинпзмъ, которой, если она,
по замыслу автора, д?йствителъно даро-
дія, нельзя отказать въ н?которой удач?.
Но тонъ автора до такой степени серьезенъ,
н?которыя соображенія его въ такой м?р?
лишены шутовского характера, что на мысли о
пародіп установиться трудно, какъ ни тянетъ
къ этому, хоть бы, наприм?ръ, серьезность
ссылки на бутаду Геккеля: некоторые слоны,
лошади и собаки въ умственномъ отношеніи
стоять гораздо выше многпхъ ученыхъ. По-
р?пгавъ на томъ, что н?мды бываютъ всякіе,
возьмемъ'книжку, какъ она есть,
безотносительно къ тайнымъ замысламъ автора, если
таковые и были. Балаганить авторъ, или
н?тъ, но онъ ставить интересную задачу, до
спхъ поръ мало кому приходившую въ голову.
Балаганно онъ ее разр?шаетъ, пли н?тъ, но
указанный имъ пунктъ, д?йствительно, мо-
жетъ служить отчасти пробою для дарвинизма
и, вм?ст? съ т?мъ, глубоко затрогиваетъ
кровные интересы людей. Балаганить авторъ
или н?тъ, но принятый имъ тонъ изсл?дованія
можетъ быть названъ въ н?которомъ
отношеніи типическимъ тономъ современной мысли.
Часто говорятъ объ естественной
нравственности, объ естественномъ прав?, объ ес-
тественномъ хозяйств?, объ естественномъ хо-
д? вещей, какъ регулятор? челов?ческихъ
д?лъ, и проч. При этомъ прилагательному
«естественный» придается н?которое, если
не магическое, то, во всякомъ случа?, санк-
тирующее значеніе. Предполагается, что такъ
называемая естественная мораль, экономія,
и т. Д"., необходимо выше всякой другой
морали п экономіи, что, если предоставить д?ла
пхъ естественному теченію, то результаты бу-
дутъ лучше, ч?мъ если бы мы старались пзм?-
нить его. Словомъ, «естественный» значить
«нормальный>. Прилагательное
«естественный» получило это санктирующее значеніе въ
прошломъ стол?тіи. Тогда вс? отт?нки
политической мысли, Руссо, Бриссо,
энциклопедисты, физіократы, экономисты, были бол?е
или мен?е проникнуты этою идеей. Въ каж-
домъ частномъ случа? это обращеніе къ
«естественности», какъ къ панаде?,
обусловливалось комбинаціей частныхъ причинъ. Но въ.
общемъ это былъ протестъ противъ
«неестественности» среднев?коваго общественнаго-
строя, приписывавшаго себ? «сверхъестест-
венное> происхожденіе. Н?которыя изъ выра-
ботанныхъ подъ вліяніемъ такого настроенія
доктринъ давно уже утратили свое
первоначальное содержаніе. Такъ, наприм?ръ,
основание естественнаго права въ прошломъ
стол?тіи составляла идея равенства. Нын?,
собственно, естественное право вышло пзъ моды,
но тамъ, гд? оно нм?етъ мало-мальски
оригинальное содержаніе, оно отправляется отъ
естественнаго неравенства людей. Но общій те-
зисъ, подсказанный требованіями минуты,
уц?л?лъ и по сіе время, благодаря школьной
политической экономіи и отчасти н?мецкой
философіи. Въ особенности, первая, развивая
девизъ, данный ей еще физіократами: laissez
aller,laissez passer, le monde va de lui meme,—
способствовала идеализадіи «естественности».
Въ нов?йшее время возвеличеніе этой идеи
взялъ на себя дарвинизмъ. Н?которыхъ дар-
винизмъ прельстилъ заключающейся будто бы
въ немъ идеей естественнаго братства. Къ.
числу такихъ, впрочемъ, очень немногихъ,
сантиментальныхъ людей принадлежите,
наприм?ръ, старый Мишле. Въ своемъ посл?д-
немъ труд?, «Histoire du XIX siecle», онъ съ
восторгомъ говорить о Ламарк?, какъ объ
апостол? идеи естественнаго братства-между
вс?ми живыми существами. Онъ прибавляетъ,
что идея эта въ наше время подтверждена,
между прочимъ, Дарвиномъ. Онъ забываете
при этомъ, что доктрина Ламарка существенна
отличается отъ теоріи Дарвина въ томъ
отношеніи, что первый прпзналъ вс? живыя
существа братьями, а второй добавилъ, что эти
братья относятся и должны относиться другъ
къ другу, какъ Каинъ и Авель. Тутъ,
пожалуй, и неч?мъ восторгаться. Но д?ло не въ.
этомъ. Какъ уже сказано, этою стороною
дарвинизма любуются не многіе. Несравненно
большею популярностью пользуется
дарвинпзмъ за идею прогресса, какъ результата,
естественной борьбы за существование.
Благодушный утоппстъ Мальтусъ, трудъ котораго
Дарвпнъ называете «незабвеннымъ», пред-
лагалъ людямъ ум?ренн?е размножаться, въ
виду печадьннхъ посл?дствій жизненной кон-
куррендіи. Дарвинпзмъ требуетъ. напротивъ,
усилеипаго размпоженія, усиленной
жизненной конкурренціп, благодаря нест?сняемой,

321
ТЕ0Р1Я ДАРВИНА И ОБЩЕСТВЕННАЯ НАУКА.
322
«естественной» деятельности которой,
вырабатываются все высшія и высшая формы.
Эти высшія, привиллегированныя формы
(favoured races) *) суть, вм?ст? съ т?мъ,
носители основанія естественнаго права — нрава
сильнаго. При этомъ лередъ нами
развертывается необъятная перспектива прошедшаго,
изъ которой видно, что естественный ходъ
вещей быль въ высшей степени благод?те-
ленъ, велъ органическую жизнь все вверхъ—
къ красот?, уму и нравственности современ-
наго челов?ка. Да здравствуетъ естественный
ходъ вещей!
Но нашъ веселый н?мецъ напоминаетъ о
вещи самой простой и естественной. — о не-
пзб?жномъ конц? вм?стилища всяческаго
прогресса — земли. Мысль о смерти вообще
непріятная вещь. Но мы всетаки
совершенно свыклись съ мыслью о собственной
смерти; какъ потому, что люди умираютъ
каждый день, такъ и потому, что мы живемъ не
только настоящпмъ, а и будущпыъ. Самый
простой смертный видитъ въ д?тяхъ своихъ
какъ бы н?которое продолженіе самого себя.
А т?, на долю которыхъ выпала высокая
честь и обязанность служить словомъ или д?-
ломъ обществу, почерпаютъ изъ этого служе-
нія еще бол?е значительное ут?шеніе, такъ
какъ съ ними не умпраютъ ихъ д?ла и слова.
Гораздо уже трудн?е переварить смерть
общества, скажемъ, народа или государства,
потому что явленіе это весьма р?дкое и, вм?ст?
съ т?мъ, бол?е или мен?е уничтожающее
результаты нашей деятельности. Наконецъ,
земля им?етъ покончить свое бытіе только
однажды. Это ужъ совс?мъ неут?шительно.
Конечно, конецъ этотъ такъ далекъ, что мы
не только можемъ не принимать, но даже не
можемъ принимать его въ соображеніе. Самъ
по себ? онъ, можно сказать, для насъ не су-
ществуетъ. Но опять-таки къ нему надо
подойти. И сл?довательно, тотъ самый
естественный ходъ вещей, которому мы шлемъ
столько благодарностей за прошедшее, и на
который возлагаемъ столько надеждъ въ бу-
дущемъ, — ведетъ насъ внизъ. Вотъ мысль,
р?зко противопоставленная нашимъ веселымъ
н?мцемъ оптимизму дарвинпстовъ. И
благодаря р?зкостп постановки вопроса, невольно
должны придти въ голову сомн?нія насчетъ
прелестей естественнаго хода вещей.
Правда, для самого автора не существуетъ
даже вопросъ о значеніи естественнаго хода
вещей для челов?ка. Нашъ веселый н?мецъ
пе отъ міра сего. И въ этомъ состоитъ вто-
*) Любопытно, что въ первыхъ пзданіяхъ н?-
м?цкаго перевода это выражені? переведено <ver-
vol komumete Kass№> (усоверш?нетвованныя
породы), а въ двухъ посл?дннхъ—«begiinstigte> (по-
гровитсльствуемыя, привиллегированныя).
Соч. н. к. мпхайлонскаго, т. I.
рая любопытная черта его произведенія,
черта, весьма характеристическая.
Огромное большинство людей в?ритъ въ
исключительное положеніе челов?ка въ при-
род?, въ то, что для него писаны совершенно
особые законы и не писаны законы, д?й-
ствующіе въ остальной природ?.
Значительное большинство людей науки и образован-
ньгхъ людей вообще давно уже эманципи-
ровалось отъ этого дуализма. Но при этомъ
произошло маленькое недоразум?ніе. Какое,—
мы увндимъ ниже. А теперь передъ нами на
лицо результата этого недоразум?нія — раз-
мышленія нашего веселаго н?мца, не столько,
впрочемъ, размышленія, сколько его точка
зр?нія. Несмотря на массу содержащихся въ
его трактат? протпвор?чій, трудно быть по-
сл?довательн?е его въ отрицанш дуализма,
въ отрицаніи противоположности челов?ка и
природы. Онъ не только утверждаетъ, вм?ст?
съ современною наукой, что между чедов?-
комъ и представителями остальной природы
н?тъ качественныхъ различій. Онъ идетъ
гораздо дальше. Онъ говоритъ, что эгоизмъ и
право силы, царящіе во всей природ?,
должны быть признаны руководящими началами и
для челов?ка, ибо, въ протпвномъ случа?,
мы, посл?довательности ради, должны будемъ
ввести дуализмъ и въ остальную природу.
Онъ смотритъ на различный ступени развитія
челов?ческой мысли съ полною
объективностью. Онъ не р?шается признать ни за
одною изъ нихъ, нп за вчерашнею, ни за
сегодняшнею, нп за завтрашнею, никакихъ пре-
имуществъ. Вс? эти ступени суть для него
не моменты приближенія къ его
какому-нибудь субъективному идеалу, а такіе же
продукты природы, какъ ступени развитія орга-
ническаго міра. Самъ онъ не волнуется
никакими идеалами, надеждами, опасеніями ж
тому подобными слабостями. Зная, что че-
лов?къ и природа едино суть, онъ смотритъ,
наприм?ръ, на волнующую людей идею
равенства и на практическое ея осуществленіе,
какъ на приближеніе къ обезьян?, и
перспектива обезьяньяго потомства его ни мал?йше
не смущаетъ: такъ написано въ законахъ
природы, которымъ подчиненъ и челов?къ,
tempora mutantur et nos mutamur in illis.
При изсл?дованіи прогресса онъ устраняетъ
вс? выработанныя челов?комъ понятія о худ-
шемъ и лучшемъ, о благ? и страданіи, о со-
вершенств? и слабости. Онъ ищетъ только
отв?та на вопросъ: что посл? чего? и съ не-
возмутпмымъ спокойствіемъ говоритъ: про-
грессъ есть регрессъ. Многіе должны
позавидовать этой иепмов?рной объективности
веселаго п?мца. Не въ первый уже разъ ви-
димъ мы попытку опред?лить пути челов?-
ческаго прогресса безотносительно къ чело-
в?ку, къ его падеждамъ и стремленіямъ, на-
11

323
СОЧИНЕНЫ Н. К. МИХАЙЛОВСКАГО.
324
слажденіямъ и страданіямъ. Но д?ло въ томъ,
что позитивисты, наприм?ръ, провидятъ въ
дальн?йшей исторіи челов?чества только раз-
витіе положительнаго знанія; значить, для
нихъ въ будущемъ есть н?что хорошее и
хорошо гарантированное. Поэтому имъ не
особенно трудно прикидываться совершенно без-
страстными наблюдателями естественнаго
хода вещей. Или, наприм?ръ, экономисты. Въ
ихъ спокойствіи, въ ихъ объективности, въ
ихъ дов?ріи къ естественному ходу вещей
н?тъ ничего уднвительнаго, такъ какъ они
ув?рены, что тамъ, впереди, находится
гармония интересовъ. Нашъ н?мецъ находится
въ совс?мъ иномъ положеніп. Онъ впереди
обезьяну видптъ и т?.мъ не мен?е ни мало не
смущается. Поводимому, эта непреклонная
объективность должна бы была сообщить
автору прочную точку опоры, гарантировать отъ
противор?чій и дать ему возможность
безошибочно отв?тпть на обнаженный отъ всякихъ
постороннпхъ прпм?еей вопросъ: что посл?
чего? Между т?мъ никакой точки опоры ав-
торъ, очевидно, не им?етъ, потому что въ
конц?-концовъ даже враждебный ему дуа-
дизмъ онъ готовъ признать законнымъ и со-
отв?тствующимъ пстин? въ прошедшемъ.
Противор?чій въ его веселомъ произведены
такая бездна, что н?тъ почти возможности,
да н?тъ п надобности, за нпмп сл?дпть. На-
конецъ, даже оголенный вопросъ: что посл?
чего? получаетъ отв?тъ совершенно
неправильный.
При этомъ мы им?емъ въ виду не общій
смыслъ его теоріи, которая при всей своей
несообразности заключаетъ въ себ?, однако,
н?которое зерно истины. А также не
практикуемое имъ пршпиваніе своей теоріи б?лыми
ниткамп, съ одной стороны, къ теоріи
Дарвина, а съ другой, къ теоріи Клаузіуса.
Зд?сь онъ является просто моднымъ совре-
меннымъ фокусникомъ, съ беззаботностью
мотылька порхающимъ по вопросамъ жизни
и съ р?шительностью Александра Македон-
скаго разрубающимъ Гордіевы узлы. Гораздо
поучительн?? сд?дующій промахъ веселаго
н?мца. Стремясь обнажить вопросъ о про-
гресс? отъ всякихъ субъективныхъ прим?сей,
желая смотр?ть на міръ, «ковыряя въ носу»,
какъ сказалъ бы Гоголь, или объективно,
какъ говорить друтіе, веселый н?мецъ упус-
каетъ изъ виду то, что находится у него подъ
носомъ, — результаты борьбы челов?ка съ
природой. Въ его картин? недостаетъ такой
простой и очевидной черты, какъ в?роятное
для очень близкаго будущаго исчезновеніе,
по крайней м?р?, въ цивилизованныхъ стра-
нахъ дикихъ зв?рей и выт?сненіе
культурными растеніями дикорастущихъ. За то онъ
вводить въ свою картину такія ни съ ч?мъ
несообразныя фантазіи, какъ обростаніе
челов?ка шерстью, появленіе у него хвоста,
древращеніе ногъ въ руки. Ясно, что отъ
этихъ именно пзм?неній челов?къ безусловно
гарантированъ. И гарантированъ, благодаря
именно тому обстоятельству, которымъ
обусловливается исчезновеніе вредныхъ для
челов?ка животныхъ и безполезныхъ для него
растеній. Обстоятельство это есть ни бол?е,
ни мен?е, какъ самъ челов?къ, его
целесообразная д?ятельность. Разъ челов?къ на-
д?тгъ одежду, — его кожа гарантирована отъ
важныхъ изм?неній; онъ будетъ носить,
сообразно вн?пшимъ условіямъ, то м?хъ, то вы-
д?ланную шерсть, то полотно и т?мъ самымъ
обезпечитъ неприкосновенность своей кожи.
Разъ челов?къ изобр?лъ бол?е или мен?е
сложныя механическія орудія, — конечности
его опять-такп не подлежать сколько-нибудь
значительнымъ видоизм?неніямъ; онъ будетъ
приспособлять къ вн?шнимъ условіямъ не
руки свои, а изобр?тенныя имъ механическія
орудія. Силою своего разума челов?къ
ставить между собою и силами природы нзв?ст-
ныхъ посредниковъ, на которыхъ и
отзывается непосредственная его борьба за су-
ществованіе. Онъ уже не столько
приспособляется къ стпхійнымъ, природою даннымъ
условіямъ существованія, сколько ихъ при-
способляетъ къ себ?. Допустимъ, что раз-
сужденія нашего веселаго н?мца, напримЬръ,
о неизб?жностн ползучаго типа для растеній
въ абстракт? совершенйо справедливы, что
таковъ именно ходъ вещей. Но еще вопросъ,
допуститъ-ли челов?къ осуществиться этой
наклонности растеній. А, очевидно, онъ
допустить это только въ такомъ случа?, если
это окажется для него выгоднымъ. Конечно,
п челов?ческая д?ятельность им?етъ пре-
д?лы, но т?мъ не мен?е искусственный под-
боръ стремится зам?нить собою подборъ
естественный и зам?няетъ его все въ большей
и большей м?р?. Веселый н?мецъ слона-то и
не прим?тидъ. А это д?йствительно слонъ.
Достигнувъ изв?стной ступени историческаго
развитія, челов?къ уподобляется іисусу На-
впну, который говорить солнцу: стой! — и
солнце стоить. Разница, однако, въ томъ, что
іисусъ Навинъ совершилъ, по библейскому
сказанію, чудо, н?что сверхъестественное, а
челов?къ, изм?няя окружающій міръ, не ду-
маетъ выбиваться изъ круга общихъ зако-
новъ природы. Онъ не д?лаетъ и не можетъ
д?лать ничего не естественнаго, потому что
неестественное значить именно невозможное.
Но т?мъ не мен?е д?ятельность его р?зко
отличается отъ другихъ естественныхъ процес-
совъ по отношенію къ нему самому, творцу
этой деятельности. Посмотримъ же, въ чемъ
ближайшимъ образомъ состоять деятельность
челов?ка на земл?, каково отношеніе ея къ
другимъ процессамъ природы, и каковы

325
ТЕ0Р1Я ДАРВИНА И ОБЩЕСТВЕННАЯ НАУКА.
326
результаты столкновения этихъ двухъ те-
ченій.
Цитируемый Дарвиномъ Сомервиль
говорить о н?которыхъ искусныхъ скотоводахъ:
«словно они начертили на ст?н? идеально
совершенную форму овцы и придали ей жизнь».
Вогь прост?йшій образецъ челов?ческой
деятельности. Побуждаемый своими
надобностями, челов?къ строить н?который идеалъ
и, руководимый знаніемъ, достигаетъ его, то-
ееть получаетъ удовлетворяющую его комби-
націю впечатл?ній и ощущеній. Взятый нами
прим?ръ крайне простъ; идеалъ достигается
съ легкостію и ув?ренностью, катя характе-
ризуютъ преимущественно привычную
механическую д?ятельность челов?ка. Въ др]тпхъ
случаяхъ идеалы не только трудн?е
достижимы, но и несравненно мен?е ясны, такъ
что на отысканіе идеала и опред?леніе его
подробностей тратится челов?комъ, вообще,
не меньше сплъ, ч?мъ на его осуществленіе.
Какъ бы то ни было, но пзъ нашего прнм?ра
видно все-таки отношение челов?ческой
д?ятельностп къ другимъ естественнымъ процес-
«амъ. Овца, какою она вышла изъ рукъ сл?-
тшхъ силъ природы и предшествующпхъ по-
кол?ній людей, не удовлетворяетъ челов?ка.
Онъ перед?лываетъ ее въ виду своихъ соб-
¦ственныхъ интересовъ, отнюдь не давая
простора ни естественному подбору, ни какимъ
бы то ни было интересамъ самой овцы.
Весьма в?роятно, что та формы овцы,
которая даетъ наибольше шерсти и жиру, крайне
невыгодна для нея самой. Весьма в?роятно,
что эта идеальная форма связана съ какими-
нибудь бол?знями, недолгов?чностыо овцы и
т. п. Во всякомъ случа?, естественный под-
боръ только въ вид? частнаго, исключителъ-
наго случая могъ бы произвести такую,
только для челов?ка (и далее только для
скотовода, потому что эстетпкъ легко можетъ ею
не удовлетвориться) идеально совершенную
•форму овцы. Представимъ себ? всю область
челов?ческой деятельности въ д?л?
искусственна™ подбора животныхъ и растеній, и
намъ станетъ ясно, какъ нел?по было бы
игнорировать роль челов?ческой д?ятелъ-
ностп въ дальнейшей исторіи жизни на земл?,
и какъ эта дальн?йшая псторія должна
отличаться по своему характеру отъ предыдущей.
Ясно, наприм?ръ, что хшцныя животныя,
если даже имъ такъ написано на роду, не
усп?ютъ обратиться въ травоядныхъ, потому
что будутъ истреблены челов?комъ или
приручены. До развитія челов?ческой
деятельности, до вліянія на жизнь его пдеаловъ,
сл?пыя силы природы изм?няли организмы
безъ всякаго опред?леннаго направленія и
давали поб?ду «привиллегпрованнымъ», ко-
торыхъ можно назвать такъ только именно
потому, что они одержали поб?ду, и ничто не
м?шало имъ быть во многжхъ отношеніять
ниже поб?жденныхъ. По м?р? развитія
челов?ческой деятельности, этотъ порядокъ
вещей изм?няется. Изм?ненія организмовъ
происходятъ въ одномъ направленіи,—въ на-
правленіи интересовъ челов?ка, а не въ ин-
тересахъ н?которыхъ счастливцевъ каждаго
вида. Конечно, всегда могуть остаться н?ко-
торыя запов?дныя, недоступный для челов?ка
области д?йствія естественнаго подбора. Но
мы говоримъ объ общемъ характере и
направленіи процесса.
Что же въ это время д?лается съ
челов?комъ? Представимъ себ? нашего отдаленнаго
предка, который всковырялъ изв?стное
пространство земли какимъ - нибудь подобіемъ
скребка или лопаты, разсьшалъ н?сколько
зеренъ и дождался плодовъ своего нехитра-
го труда. Разъ онъ это совершилъ, пзм?неніе
его переднихъ конечностей, въ пред?лахъ
взятаго нами прим?ра, уже не требуется
обстоятельствами его жизни (оно безъ сомн?нія
не требовалось уже гораздо раньше; нашъ
прпмЬръ годится только для наглядности).
Требуется изм?неніе скребка, каковое
можетъ совершиться, не принимая въ сообра-
женіе какихъ-нибудь счастливыхъ
случайностей, только благодаря усиленной умственной
деятельности. Надо выдумать что-нибудь
лучше скребка. Сознается необходимость глубже
взрывать почву. Вырабатывается идеалъ при-
годнаго орудія и обработки поля. Ивотъ скре-
бокъ заменяется лопатой, лопата сохой, соха
плугомъ, челов?ческая сила силой домашнпхъ
животныхъ, эта посл?дняя силой в?тра, тече-
нія воды, пара. Идеалы растутъ,
подмываемые, съ одной стороны, увеличивающеюся
трудностью обработки, а съ другой,
собственной иниціативой челов?ка. И каждый изъ
этихъ шаговъ впередъ, во-первыхъ, все бс-
л?е и бол?е обезпечиваетъ физическую (въ
грубомъ смысл? слова) неприкосновенность
челов?ческаго типа, и во-вторыхъ, вызываетъ
изв?стныя изм?ненія умственной природы
челов?ка. Въ чисд? орудій приспособленія одно
изъ важн?йшихъ м?стъ занимаетъ кооперація,
которая вызываетъ рядъ изм?неній
собственно нравственнаго характера. И зд?сь
челов?къ ставить передъ собой изв?стные
идеалы и стремится выработать
удовлетворительную комбинацию ощущеній и впечатл?ній.
Намъ незач?мъ сл?дить зд?сь за ходомъ вс?хъ
этихъ изм?неній. Намъ нужно только
определить ихъ общее направленіе, а оно
очевидно: исторія жизни на земл? стремится
обратиться въ исторію челов?ческихъ идеаловъ.
Ростъ и паденіе идеаловъ, ихъ см?на,
способы достиженія ихъ, матеріалы, идущіе на
ихъ теоретическую постройку и практическое
осуществленіе,—вотъ элементы дальнейшей
исторіи жизни на земл?. Конкретнымъ обра-
11*

327
СОЧИНЕНЫ Н. К. МИХАИЛ ОВСКАГО.
328
зомъ они выразятся следующими чертами:
изм?неніе органическихъ формъ въ интере-
сахъ челов?ка, сохраненіе физическаго типа
челов?ка въ общихъ чертахъ, изм?неніе его
умственнаго и нравственнаго склада (См. объ
этомъ у Спенсера л Уоллеса). Идеалы могутъ
враждебно сталкиваться. Челов?къ можетъ,
наприм?ръ, задуматься: обработать-лп ему
красивую дпкую м?стность п т?мъ
удовлетворить некоторому сельско-хозяйственному
идеалу, или оставить ее, какъ она есть, въ ви-
дахъ эстетпческпхъ. Но и въ посл?днемъ
случа? м?стность остается
неприкосновенною только въ качеств? челов?ческаго идеала,
въ качеств? явленія, удовдетворяющаго эсте-
тическпмъ вкусамъ челов?ка.
Но, спрашивается, какъ связать это
будущее еъ посл?днею частью романа земли?
Очевидно, веселый н?мецъ ничего такого не
сд?лалъ; онъ просто механически приставилъ
свою теорію къ теоріп Клаузіуса. Если
читатель спросить о нашемъ мн?ніи на этотъ
счетъ, то мы ему отв?тимъ: не знаемъ. И
прибавимъ въ ут?шеніе, что этого и никто не
знаетъ. Относительно самой посл?дней части
романа существуешь много предположений и
теорій, другъ друга исключающихъ. Сущест-
вуетъ даже мн?ніе, и притомъ
поддерживаемое людьми науки въ настоягцемъ смысл?
слова, что романъ земли безконеченъ.
Однако, эта гипотеза мало в?роятна. Но намъ,
собственно говоря, до этого н?тъ д?ла, не только
потому, что конецъ романа сдишкомъ далекъ
отъ насъ для того, чтобы мы могли
принимать его въ соображеніе практически, но и
потому, что, каковъ бы онъ ни быль, мы бу-
демъ, по-невол?, бороться до конца.
Выработка идеадовъ, погоня за удовлетворяющей
комбинаціей ощущеній прекратиться не
можетъ. Идеалъ не только не отступаешь передъ
трудностями, но, напротивъ, питается ими.
Прудонъ въ своей книг? объ искусств?
задавать себ? роковой вопросъ и отв?тидъ на
него такъ: <Я не в?рю, чтобы всемірный че-
лов?къ Паскаля, в?чно учащійся, в?чно
развивающейся, накопляющій богатства и без-
смертный, могъ дряхд?ть и приходить въ упа-
докъ. Онъ можетъ мучиться, колебаться,
временно падать и подыматься, но мн? кажется
совершенно невозможнымъ, даже противор?-
чивымъ, чтобы нравственное его паденіе
могло быть постояннымъ, продолжителънымъ. Че-
лов?чество когда-нибудь кончится, говорить
п?которые; земля, служившая ему колыбелью,
сд?лается для него гробницей. Я могу
допустить, что планета наша можетъ состар?ть-
ся,—хотя я этого и не знаю; я допускаю это
потому, что планета не духъ, не сов?сть п не
свобода; но въ такомъ случа?, чедов?чество,
постоянно уменьшаясь въ своей масс?, всд?д-
ствіе небдагопріятньіхъ усдовій почвы,
уничтожится такъ-сказать, добровольно, не
истощившись, а перейдя въ высшую
духовность. Достигнувъ совершенства, челов?къ
кончится. Достигнувъ высшей степени созна-
нія, пониманія свободы и своего достоинства,
въ виду истощенной, дряхлой природы,
ставшей ниже его, одухотворенный челов?къ, безъ
сожал?нія къ своей неудавшейся судьб?, дол-
женъ будетъ согласиться съ необходимость»
и зав?щать свою душу бол?е юному міру».
Такъ или иначе, но мы можемъ
руководствоваться только воображеніемъ, говоря о конеч-
ныхъ формахъ великой борьбы челов?ка съ
природой за существование. Можно придумать-
много ратличныхъ комбинаций, но вс? он?
будутъ построены на песк?. Отъ этой мысли,
какъ и, вообще, отъ постройки конечнаго
идеала, мы должны отказаться. Милль говорить
въ своемъ трактат? политической экономіи с
«неподвижномъ состояніи общества» въ эко-
номическомъ отношеніи, какъ о возможномъ
и желательномъ будущемъ. И объ этомъ
можно разсуждать, къ этому идеалу можно
стремиться. Но экономическая неподвижность не
исключаешь собою дальн?йшихъ идеаловъ
нравственныхъ, умственныхъ, эстетическихъ.
И сл?довательно, конечнаго идеала,
достаточно ярко обозначеннаго, мы не им?емъ. Для
насъ важны не эти, облеченные въ плоть и
кровь, посл?дніе образы, а направленіе нашей
д?ятельности. Ринутся-ли посд?дніе люди въ
битву съ т?мъ отчаяніемъ, съ которымъ горсть
удальцовъ бросается въ сраженіи на в?рную
смерть; угаснетъ-ли челов?чество тихо и
постепенно, сокращаясь въ чисд?; нанесетъ-ди
оно посл?дніе удары само себ?,—во всякомъ
случа?, пути природы и челов?ка разные. И
возникающая отсюда борьба за существова-
ніе, проявляясь въ иныхъ формахъ, ч?мъ
между другими д?ятелями природы, т?мъ не-
мен?е, безпощадно обязательна. Идеалъ и
стремленіе къ его осуществленію возника-
ютъ такъ же фатально, какъ самыя пассив-
ныя приспособденія низшихъ существъ.
Простая физіологическія нужды и высшіе
нравственные идеалы гонять насъ все впередъ ж
впередъ, на в?чную фатальную борьбу съ
безсмысленной природой, борьбу, въ которой.
мы остановиться не можемъ. Конечный
идеалъ для насъ теменъ, мы побуждаемся къ.
д?йствію только ближайшими идеалами, и
конецъ романа земли практически важенъ для
насъ только, какъ указаніе на безсмыслен-
ность и негуманностъ, безчедов?чносчь
естественна™ хода вещей. Но мы люди и можемъ.
руководствоваться только гуманностью, въ
широкомъ смысл? слова, только чедов?чно-
стью. И одпо это уже фатально обязываешь,
насъ на борьбу съ природой, каковы бы ни
были ея конечные результаты.
Спрашивается, какого мн?нія должны кь*

329
ТЕОРШ ДАРВИНА И ОБЩЕСТВЕННАЯ НАУКА1
330
.держаться въ виду всего этого относительно
естественной морали, естественнаго права,
естественной экономіи, естественнаго хода
вещей, какъ регулятора челов?ческихъ д?лъ?
Каково ихъ отношеніе къ нашимъ идеаламъ?
Очевидно, что люди, толкующіе о естест-
венномъ ход? вещей, какъ о благод?тель-
номъ регудятор? челов?ческихъ д?лъ,
находятся во власти н?котораго недоразум?нія.
Кусокъ хх?ба, снящійся голодному нищему;
красавица, о которой мечтаетъ юноша;
форма овцы, которой добивается скотоводъ;
общественный строй, представляющійся
мыслителю осуществленіемъ справедливости; ме-
ханпческое прпспособленіе, задуманное тех-
никомъ,—вотъ идеалы пли, в?рн?е, элементы
идеаловъ. Но разв? не естественный ходъ
вещей породилъ сонъ нищаго, мечту юноши,
идеалъ овцы, думу мыслителя, работу
техника'? Разв? не естественный ходъ вещей
побудить нищаго, возставъ отъ сна, протянуть
руку за подаяніемъ, наняться въ работники
или ограбить прохожаго? Разв? не
естественный ходъ вещей побудить челов?ка
стремиться т?мп-лп, другпмп-ли путями къ осу-
ществленію его идеала справедливости?
Разв? д?йствіе механическаго прпспособленія,
изобр?теннаго техникомъ, будетъ мен?е
естественно, ч?мъ ростъ растенія, дыханіе
челов?ка, притяженіе земли, соединеніе хими-
ческихъ элементовъ и проч.? Вообще, разв?
возможенъ какой-нибудь неестественный ходъ
вещей? Разв? неестественна, собственно
говоря, самая безумная мечта? Единственный
смыслъ, который можетъ быть навязанъ
выражение- естественный ходъ вещей»,
состоять въ невм?шательств? челов?ка. Дано из-
в?стное сочетаніе силъ; если мы не будемъ
вм?шиваться въ дальнейшее развитіе этой
комбинаціи, то это будетъ естественный ходъ
вещей. Но въ такомъ случа? надо признать,
что естественный ходъ вещей существуетъ
только тогда и тамъ, когда и гд? н?тъ
челов?ка, потому что челов?къ каждымъ своимъ
шагомъ, прост?йшими жизненными актами
изм?няетъ, такъ или иначе, данную
комбинацию силъ. Мы согласны, пожалуй, принять это
толкование, единственно, впрочемъ, потому,
что не возлагаемъ болыпихъ надеждъ на
естественный ходъ вещей. Но это толкованіе не
только крайне обидно для челов?ка, но н ве-
детъ къ тому самому дуализму, который же-
лаютъ изгнать сторонники естественнаго хода
вещей. Въ самомъ д?л?, рельефъ земного
шара, наприм?ръ, созданъ изв?стнымп соче-
таніями космическихъ силъ. Въ созданіп его
принимали участіе, между прочимъ, такія же
индивндуалпзпрованныя единицы, какъ и
челов?къ. И мы говоримъ, что рельефъ земного
шара опред'Ьлплся естественнымъ ходомъ
вещей. Является челов?къ п перед?лываетъ
рельефъ земли, сообразно своимъ идеаламъ:
зд?сь пробиваетъ туннель, тамъ строить
плотину, тамъ отводить русло р?ки, зд?сь
тревожить залежи каменнаго угля,—и намъ
приходится признать, что это неестественный ходъ
вещей. За что же мы выгоняемъ такимъ
образоыъ челов?ка изъ области естества? н
куда? Мы не придираемся, не говоримъ о
т?хъ непроизвольныхъ изм?неніяхъ данной
среды, которыя совершаются прост?йшнми
фпзіологическими отнравленіями, актами ды-
ханія, пищеваренія и проч. Мы говоримъ
только о сознательной д?ятельности челов?ка.
И ее-то, очевидно, всетаки не представляется
возможнымъ называть неестественною, въ ка-
комъ бы направленіи и какими бы средствами
она ни изм?няла данную среду.
Мы им?емъ зд?сь любопытный образчикъ
того, какъ иногда слова пережпваютъ сами
себя. Въ свое время, выраженіе
«естественный ходъ вещей» им?ло очень ясный и
совершенно спеціальный смыслъ. Оно выражало
требованіе осіабленія узъ, наложенныхъ на
личность феодалпзмомъ. Но оно осталось въ
обиход? р?чп и посл? упраздненія феодализма,
получило гораздо бол?е общій и гораздо
мен?е опред?ленный смыслъ, а зат?мъ
осложнилось еще дурно-понятымъ реалпзмомъ.
Будемъ, однако, разум?ть подъ
естественнымъ ходомъ вещей все, что только подъ
нимъ можно разум?ть, т.-е. вс? процессы
природы, за нсішоченіемъ сознательной
д?ятельности челов?ка. И надо зам?тять, что если
мы устранимъ двусмысленность выражения
«естественный ходъ вещей» и ту смутную
точку зр?нія, благодаря которой установилась
эта двусмысленность, то выд?леніе
сознательной д?ятельности челов?ка изъ совокупности
естественныхъ процессовъ окажется вполн?
раціональнымъ. Оно ни мал?йше не колеблетъ
общности происхождения и свойствъ обоихъ
разрядовъ явленій. Оно установляетъ только
нзв?стную классификацію, не устраняющую
полезности и необходимости другихъ
классификаций. Разумъ, воля и чувство
челов?ка, стремящіеся стать верховными
активными деятелями природы, подобно вс?мъ
другимъ сложнымъ факторамъ, представ-
ляютъ собою просто изв?стное сочетаніе
основныхъ силъ природы. Это сочетаніе
развивалось постепенно, начиная съ низшихъ
ступеней органической л?стницы.
Представители каждой изъ этихъ ступеней боролись
съ остальной природой, по необходимости
противопоставляли себя ей, но или падали
въ этой борьб?, пли распространяли свое
вліяніе въ бод?е или мен?е узкихъ пред?лахъ.
Только съ развитіемъ ц?лееообразной д?я-
тельностп челов?ка остальная природа встр?-
тила врага достаточно могучаго, чтобы поб?-
дить и время, и пространство, и климагь, и.

331
. сочиненія н. к. михайловскаго.
332
естественны! ходъ вещей. Когда говорить,
что земля постепенно, естественныхъ ходомъ
вещей приготовилась къ существованию
челов?ка, то это справедливо въ томъ услов-
номъ смысл?, что челов?къ могъ явиться
только посл? многов?ковыхъ изм?неній
земной поверхности и органической жизни. Но
т?мъ не мен?е, земля оказалась скор?е ма-
чихой, ч?мъ заботливой матерью челов?ка.
Вообще говоря, челов?къ весьма р?дко
удовлетворяется комбинацией ощущеній и влечатл?-
нШ, получаемыхъ имъ отъ процессовъ и ре-
зультатовъ естественнаго хода вещей. Онъ
разд?ляетъ то, что природа соединяетъ, и на-
оборотъ; онъ перебрасываетъ мосты черезъ
р?ки и прорываетъ каналы; перевозить есте-
ственныя произведенія одной страны въ
другую, гд? они, пожалуй, неестественны; объе-
диняеть естественныя группы — народы
общими в?рованіями и разд?ляетъ народъ на
классы; проводить воду туда, гд?, по есте-
ственнымъ ус.товіямъ, она скопиться не могла,
и осушаегъ болота; развиваетъ въ животныхъ
и растеніяхъ такія формы и особенности, ко-
торыя противны естественному ходу вещей,
и т. д., и т. д. Это даетъ уже намъ н?которое
право думать, что н?что прогрессивное въ
смысл? естественнаго хода вещей можетъ
оказаться регресспвнымъ въ челов?ческомъ
смысл? п наоборотъ. Челов?къ приносить съ
собою въ міръ повую силу, которая, какъ и
зс? другія слол;ныя силы, представляетъ из-
п?стное сочетаніе основныхъ силъ природы
и, подобно вс?мъ другимъ силамъ, стремится
охватить всю прпроду.Силаразмноженія, какъ
изв?стно, такова, что каждый видь покрывалъ
бы въ короткое время землю своимъ потом-
ствомъ, если бы не встр?чалпсь столкновенія
съ другими силами природы. Изъ этого,
однако, не сл?дуетъ, чтобы напряженность силы
размноженія, вообще и въ каждомъ частномъ
случа?, была неестественна. Точно также
целесообразная д?ятельность челов?ка
стремится овлад?ть природой, вовсе не переставая
быть естественной. Но понятно, что для
челов?ка его разумная д?ятельность р?зко вы-
ступаетъ изъ среды другихъ д?ятелей
природы и им?етъ совершенно особое, спеціаль-
.ше значеніе. Она им?етъ таковое уже
потому, что она наша д?ятельпость. Ни мал?ише
пе сомн?ваясь въ естественности мотивовъ,
ц?лей и средствъ челов?чсской д?ятельности,
нельзя, однако, не признать, что она въ на-
шихъ глазахъ пользуется и должна
пользоваться н?которою преміей по сравненію съ
другими, столь же естественными процессами.
А это уже обязываетъ насъ къ н?которому
дуализму, хотя и не къ тому, который при-
знаетъ челов?ка существомъ, стоящимъ вн?
законовъ природы. Такъ что веселый н?мецъ,
можетъ быть, и не правъ, говоря; «если мы
допустимъ для челов?ка еще какой либо эти-
ческій принпипъ, стоящій въ противор?чіи
съ правомъ силы и эгоизмомъ, то, во имя по-
сл?довательности, мы должны ввести дуализмь
и въ остальную природу, принять отличный
отъ матеріалъныхъ силъ принципъ развитая».
Удивительное мы съ вами время пережи-
ваемъ, читатель. Приходится доказывать, что
чувства и воззр?нія, противоположный
эгоизму и праву силы, не неестественны! А между
т?мъ, кажется, чего проще: эти чувства и
воззр?нія существовали испоконъ в?ку,
участвовали въ исторпческомъ процесс?, хотя
далеко не всегда поб?ждали, и кристадизи-
ровались въ исторіи, существуютъ, наконепъ,
и по сіе время. Существовали, существуютъ,
значить, кажется, по малой м?р?, естественны.
Приходится доказывать, что изъ того, что
челов?къ—животное, еще вовсе не сл?дуетъг
чтобы для него обязательно было быть ско-
томъ. Т?ни великихъ служителей челов?че-
ства, вы вс?, для насъ мыслпвшіе и страдав-
шіе и пролившіе кровь и молившіеся, заблуж-
давшіеся и находившіе истину,—посмотрите
на насъ; посмотрите, что спекли мы изъ
вашей крови и мыслп: съ одной стороны,
пропись — будь доброд?теленъ, ибо доброд?тель
торжествуетъ, а порокъ наказуется; съ
другой стороны, н?что, не им?ющее имени —
доброд?тель есть порокъ, порокъ же есть
доброд?тель или, по крайней м?р?, доброд?тель.
неестественна. И особенно достойно
внимания, что и эти прописи и это н?что, не пм?ю-
щее имени, существуютъ совм?стно и ни ма-
л?йше другъ друга не сг?сняютъ. Даже напгь.
веселый н?мепъ не чуждъ прописи. Онъ,
подобно Мишле, радуется естественному
братству вс?хъ земныхъ тварей и проистекаю-
щимъ отсюда высокимъ, гуманнымъ
чувствами
Читатель отнюдь не долженъ смущаться
т?мъ, что веселый н?мепъ не то сумасшед-
шій, не то клоунъ, не то серьезный и
остроумный челов?къ. Имя ему легіонъ, хотя
мысли, высказываемыя имъ, высказываются
другими не въ столь парадоксальной форм?. Но-
форма, конечно, ничего не значить, и мы
н?мца веселаго взяли только потому, что онъ»
по своей неустрашимости, особенно удобенъ>
для наблюденій.