Автор: Бережной И.И.  

Теги: разведка   история россии   великая отечественная война  

Год: 1962

Похожие

Анафема. Хроника государственного переворота. Записки разведчика

Русские эсесовцы

Особое задание. Записки разведчика

Вперед на Запад. 1 января - 30 июня 1944 года. Органы Государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне. Сборник документов. Том пятый. Книга 1

Текст
                    И. 5ЕРЕЖП0Й

ДАПИСКИ
РАЗВЕДЧИКА
ГОРЬКОВСКОЕ
КНИЖНОЕ
ИЗДАТЕЛЬСТВО



НОВОЕ НАЗНАЧЕНИЕ
Конец февраля. Ранним утром мы с коноводом
Коронковым выехали из села, где располага-
лась часть. Наш путь лежит в город Ливны,
в штаб армии, где я должен был оформить назначение
на курсы разведчиков.
Застоявшийся конь, екая селезенкой, идет резвой
рысью, поскрипывают по* укатанной зимней дороге
подрезы полозьев. Злой мороз хватает за щеки и нос.
Вокруг все бело от снега.
Дорога ведет через холмы и балки, через молча-
ливые села и хутора. Встречаются обозы с различным
грузом для нашей дивизии. Корсиков все время гово-
рит— изливает свое горе. Он беспокоится о судьбе
семьи. Жена и дети остались в Харькове, оккупиро-
3

ванном немцами. Что с ними? Я тоже ничего не знаю
о своей семье, но сочувствую Корсикову и успокаи-
ваю:
— В свете не без добрых людей, помогут пере-
биться в трудных условиях. Встретишь свою Наталку
с дочурками.
Корсиков верит, надеется...
Вдруг подул обжигающий восточный ветер, и ко-
лючие снежинки заплясали в бешеном вихре. Перед
нами в снежной крутоверти выросло село. Из труб
клубами валит дым и, подхваченный ветром, тут же
рассеивается. На улице ни души. Даже собаки и те
лениво лают, не покидая своих конур. Под напором
ветра поскрипывает где-то калитка, да на крыше избы
неутомимо вертится млынок, сделанный детскими ру-
ками.
От села повеяло родным, с детства знакомым
уютом. Потянуло к теплу, к домашнему очагу. На
миг представилось родное село Нагольное в Воронеж-
ской области. Хата, а у горящей печки мама с ухва-
том. Родная, хорошая мама! Сколько сказок она нам
с братом пересказала у горящей печки зимой...
Так и тянет зайти в дом. Но мы проезжаем без
остановки.
Корсиков замолк. На меня нахлынули воспомина-
ния. Мысленно переношусь в довоенное время, па
Полтавщину, в военный лагерь на живописном берегу
реки Псела, где меня застал сигнал боевой тревоги.
Мы недоумевали тогда, чем вызвана тревога. И вдруг
узнаем — война! А через несколько дней прощаемся
с родными и Полтавой, уезжаем на фронт. Эшелон
осаждают женщины и дети. Последние рукопожатия,
прощальные поцелуи. В хаосе криков и женского
плача простился и я с женой и полугодовалой дочур-
кой. Эшелон тронулся. Провожающие бегут рядом
с вагонами, кричат вслед уходящему поезду, но стук
колес заглушает их голоса.
С тех пор прошло восемь военных месяцев. Мно-
гих моих товарищей' уже нет в живых...
Мне припомнился первый налет вражеской авиа-
ции, а затем месяц непрерывных упорных боев на
реке Сож. Первые радости побед и горечь отступле-
ния...
<

Особенно запомнился мне день, когда меня при-
нимали в ряды Коммунистической партии. Полк вел
тогда тяжелые бои под Новгород-Северским. Я только
что вернулся из разведки, как меня вызвали на бюро.
Заседание партийного бюро проходило в блиндаже
комиссара полка. Взрывы снарядов временами встря-
хивали перекрытие. С потолка и стен осыпалась сухая
глина.
Я давно ожидал этого момента и тщательно к нему
готовился. Часто задумывался н£д вопросом: подго-
товлен ли к вступлению в партию? Вот и теперь, входя
в землянку, я в который уже раз продумывал свое
выступление. Мысли не слушались.
Но мое выступление не понадобилось.
Секретарь партбюро зачитал мое заявление и
остальные документы. Члены бюро поинтересовались
моей биографией. И тут-то оказалось, что говорить мне
нечего. До 1937 года учился в школе, а затем добро-
вольно пошел в Красную Армию. В 1939 году после
окончания военного училища прибыл в полк команди-
ром взвода конных разведчиков. Вот и всё.
Вопросов было мало. Члены бюро знали меня
с первого дня моего пребывания в полку.
И вот меня поздравляют с приемом в ряды Ком-
мунистической партии. И хотя прием прошел не в та-
кой торжественной обстановке, какую я рисовал
в своем воображении, тем не менее» выйдя из блинда-
жа, я почувствовал себя словно выросшим, возмужав-
шим. В моей жизни произошло знаменательное собы-
тие, навсегда определившее мой жизненный путь.
...В первых числах октября был получен приказ
оставить оборону на реке Десне и совершить марш
в глубь Брянских лесов.
Темная осенняя ночь. Лесная дорога, разбитая обо-
зами и размытая дождями. Солдаты идут усталые и
злые. Во мраке слышно хлюпанье жидкой грязи под
ногами сотен людей. Никто не счищает ее с сапогов —
бесполезный труд. Идут молча, каждый с тяжелой
думой. Падают, подымаются и снова идут. Время от
времени по лесу раздается приглушенное: «Раз, два —
взяли! Еще — взяли!» Это артиллеристы помогают ло-
шадям вытаскивать орудия, увязшие в грязи. Уста-
лость сковывает тело, ноги еле передвигаются. Некото-
5

рые на ходу засыпают и валятся в грязь. Командиры
отделений всех своих людей держат при себе, помо-
гают отстающим.
Наконец переход окончен. Полк остановился в лесу
возле села Денисовки. Запылали костры, задымили
кухни. Люди очищались от грязи, брились, мылись.
Однако отдыхать долго не пришлось. Оказалось —
мы попали в окружение. Противник еще 3 октября
занял Орел, а 6-го — ворвался в Брянск.
На рассвете пошли на прорыв. Опрокинув заслоны
врага, дивизия устремилась на юго-восток, громя
тылы гитлеровских войск. На нашем пути попадались
разрозненные группы фашистов, в панике разбегав-
шиеся в разные стороны. Обстановка была настолько
запутана, что трудно было определить, где свои, а где
чужие.
Противник подбрасывал войска с других участков
и снова перекрывал дороги. Каждый метр пути мы
брали с боем. Командир дивизии Бирюзов лично водил
пехоту в атаку и в одном из боев был тяжело ранен.
После ряда ожесточенных атак мы прорвались из
окружения и встретились с войсками, действовавшими
с фронта в районе города Льгова.
Кратковременная передышка, и снова бои. Но те-
перь уже на Орловщине...
— Товарищ старший лейтенант, узнаёте мест-
ность? — прервал мои размышления Корсиков, когда
мы проехали село Моногарово.
Я начал присматриваться и сквозь снежную пелену
на холме увидел силуэты двух обгоревших танков,
а чуть в стороне — подбитую бронемашину, полузане-
сенную снегом.
— Это здесь наша тридцатьчетверка вступила
в единоборство с пятью гитлеровскими танками и дву-
мя бронемашинами, — напомнил мой спутник.
Да, этот бой, как и многие другие, я хорошо пом-
ню! Каждая, хотя и маленькая, победа полка была и
моей победой. До этого я себя не мыслил отдельно от
полка и теперь особенно остро почувствовал, как креп-
ко прирос к полку...
В первых числах января 1942 года положение на
Брянском фронте стабилизировалось. Наступил тот
период, о котором в сводках Совинформбюро говори-
6

лось: * Противник активных действий не проявлял»
или «...на отдельных участках фронта велись бои ме-
стного значения ».
Наш полк занимал оборону на участке сел Боль-
шая Муратовка и ЗКерновец, прикрывая дорогу из
Дроскова на Ливны.
Ни мы, ни противник не имели достаточных сил
для наступления. Подразделения укрепляли свои ру-
бежи. Первоначально никто не хотел верить, что пере-
ходим к обороне и, как после выяснилось, надолго.
А поэтому окопы делали временные, из снега, и то
с большим нежеланием. Но скоро был получен при-
каз — создать прочную оборону, отрыть в мерзлом
грунте не только окопы, но и ходы сообщения и блин-
дажи. Теперь все поняли, что предстоит длительная
остановка, но никто не думал, что она затянется на
многие месяцы. Ночи напролет мы и немцы долбили
мерзлую землю и зарывались в нее.
Началась самая тяжелая работа для разведчи-
ков — ведение разведки обороняющегося противника
зимой.
А в середине февраля в дивизию возвратился гене-
рал Бирюзов. Его горячая натура не позволила до-
ждаться полного выздоровления. Не долечившись, он
выписался из госпиталя, прибыл в штаб фронта и по-
просил направить его в свою дивизию. При первой же
встрече генерал поздравил меня с награждением ме-
далью «За отвагу» и предложил ехать на курсы раз-
ведчиков. Я не знал, радоваться этому предложению
или нет. С одной стороны, учиться никогда не вредно,
тем более сейчас, но как же расстаться с товарищами,
с полком?
В конце февраля окончательно решился вопрос
о моей поездке на учебу. Чем меньше оставалось дней
до отъезда, тем большее раздумье и беспокойство охва-
тывали меня. Не хотелось уезжать. Я не мог предста-
вить жизни без веселых, задорных и отважных раз-
ведчиков.
Прошедшую ночь я провел во взводе. Вспомнили
все, что пришлось нам вместе пережить с первого дня
войны до момента расставания.
Под утро заботливый Корсиков уложил вещи в сан-
ки и проверил упряжь. Меня обступили товарищи,
7

крепко жали руки, говорили добрые напутственные
слова. Выражали пожелания, чтобы я вернулся в ди-
визию.
Начальник штаба полка капитан Агафонов вышел
проводить меня.
— Что же это, товарищ капитан, еще один пол-
тавчанин уезжает от нас? — спросил недовольно
сержант Харченко.
— Да, все меньше и меньше остается товарищей,
которые с полком приехали на фронт, — сказал на-
чальник штаба. — Как только кто оперится, сразу же
выпархивает из гнезда. Чувствую, что и этот больше
к нам не вернется.
И вот мы уже в пути. Несутся навстречу заснежен-
ные холмы, молчаливые перелески, полусожженные
деревни...
В Ливны въехали ночью. На каждом шагу оста-
навливают, проверяют документы. В разведотделе
встречает дежурный. Начальник разведки на докладе.
Будет поздно. Принять сумеет лишь утром. Дежурный
послал солдата проводить нас на ночлег.
Мы вошли в просторный и холодный дом. На сто-
ле мерцает огонек коптилки. Окна завешаны тряпьем.
В квартире почти пусто. Оказывается, здесь успели
похозяйничать немцы.
Хозяйка, высокая пожилая женщина, встретила
нас неласково.
— Здравствуйте, мамаша. Принимайте гостей, —
сказал Корсиков, сваливая с плеч наше дорожное иму-
щество.
— Здравствуй, — сказала безразличным голосом
хозяйка, кутаясь в большой платок. — Коли ночевать,
так ложитесь вон с ними. Соломы можно еще при-
несть.— На полу, устланном соломой, спали двое
квартирантов.
— Мы замерзли, чайку бы согреть, — попросил
Петя. — Да и поужинать не мешает.
— Поздно... Кипятку-то оно с дороги неплохо,
только дров надо наколоть.
— Это мы мигом, даже топор свой имеем, — с го-
товностью отозвался Корсиков.
Потрескивая, в печке горят дрова. Хозяйка тихим
ровным голосом рассказывает о зверствах гитлеровцев
в

в городе. Много погубили фашисты безвинных людей.
В первую очередь собрали всех евреев, вывели к реке
и расстреляли. А потом — кто попадется...
Для нас такие истории не новость. Однако всякий
раз, слушая рассказы очевидцев, диву даешься. Не-
ужели немцы не люди? Неужели среди них не нахо-
дится хороших и чутких?
Оказывается, все-таки иногда встречаются и та-
кие.
Хозяйка рассказала, как ее вечером задержали на
улице, а на следующий день повели расстреливать.
Ее и еще шесть человек задержанных обвинили в не-
повиновении властям. Два немецких автоматчика вы-
вели их за город, остановили в овраге. А затем начали
совещаться между собою... После чего подходит один
и на ломаном русском языке говорит: «Ви бегайт...
Стреляй нихт. Ми арбайт...» Видя, что его не пони-
мают, он показал свои корявые руки и для убедитель-
ности сжал кулаки и несколько раз взмахнул руками.
«Кузнец», — догадался один из арестованных. Немец
закивал утвердительно головой. Оба немецких авто-
матчика начали стрелять в крутой берег оврага, а за-
тем, махнув рукой в сторону от города, сами пошли об-
ратно с сознанием выполненного долга...
По комнате распространился щекочущий запах
картошки «в мундире». Зашипел чайник. Корсиков
выложил на стол хлеб, мясные консервы и сахар.
Развернул газетный сверточек и передал хозяйке ще-
потку чая.
На столе появилась большая миска с дымящейся
картошкой.
— Поужинайте с нами, мамаша,— пригласил Кор-
сиков хозяйку.
Хозяйка сначала отнекивалась, но уступила на-
шим просьбам.
Спать легли далеко за полночь, но еще долго не
могли уснуть.
Утро... Предстоит самое тяжелое — расставание с
Корсиковым, моим неизменным коноводом, боевым
товарищем. Здесь, в Ливнах, он — единственная нить,
которая еще связывает меня с полком, с прошлым.
Я стоял, не находя слов на прощание. Напоследок от-
дал ему свои валенки, теплые брюки, бритвенный и
9

туалетный приборы, пуховые перчатки — праздничный
подарок — и, наконец, свой любимый автомат.
Особенно тягостны последние минуты прощания.
Я испытывал чувство, подобное тому, которое испы-
тал при расставании с женой и дочкой в Полтаве. Что-
бы быстрее покончить с этим, я обнял своего верного
боевого друга, по русскому обычаю трижды поцело-
вал и сказал:
— Будь здоров, Петя!
— Мы будем ждать вас, — сказал он прерывистым
голосом, пряча глаза, полные слез, затем прыгнул
в сани и стегнул вожжами коня.
Конь, удивленный и напуганный неожиданной гру-
бостью хозяина, рванулся с места и помчался крупной
рысью, только комья снега летели от копыт.
Я долго стоял на дороге и не знал тогда, что мы
уже больше не встретимся на боевом пути Великой
Отечественной войны. Корсикову с разведчиками и
полком предстояло пройти героический трудный путь
от Орловщины до Эльбы. Мне же выпала иная судьба.
Но об этом потом...
А сейчас я направился к начальнику разведки
за получением направления на учебу. Там меня позна-
комили с тремя офицерами — они тоже ехали на
курсы.
В Елец прибыли на попутной машине в половине
второго ночи. Несмотря на позднее время, нас встре-
тили, сводили в баню, накормили и предоставили каж-
дому койку с белоснежными простынями, мягким
матрацом и двумя байковыми одеялами. .
— Вот это житуха, — восхищался мой новый зна-
комый, старший лейтенант Сидоров. — Первый раз за
всю войну поспим по-настоящему. Здесь отдохнем...
Но отдохнуть не пришлось. На следующий же день
приступили к занятиям. Занимались по десять-один-
надцать часов в сутки.
— Ну, как отдых? — спросил я Сидорова.
— Ничего, месяц вытерпим, а там и в часть. Но
больше учиться меня не заставишь до конца войны,—
ответил он.
Однажды меня вызвали в кабинет начальника кур-
сов и познакомили с высоким худощавым полков-
ником. Это был начальник разведки фронта полков-
10

ник Павлов*. Он посмотрел на меня внимательным,
изучающим взглядом, затем предложил сесть.
Полковник говорил тихим, спокойным голосом,
четко выговаривая каждое слово. Он подробно рас-
спросил о моей жизни, учебе, работе до армии, службе
в войсках и участии в боях. Мой рассказ слушал вни-
мательно, утвердительно покачивая головой. В конце
беседы Павлов предложил мне принять диверсионно-
разведывательный отряд. После некоторых разъясне-
ний полковника о характере задач, которые предстоит
выполнить отряду, я дал согласие.
Прежде чем принять отряд, мне в течение двух не-
дель пришлось работать в разведывательном отделе
штаба фронта. В такой большой штаб я попал впервые
и просто растерялся. Поражал объем работ. Передо
мною открылась обстановка не только на всем фронте,
но и во вражеском тылу. Удивляло и одновременно
радовало множество красных кружков и стрелок на
карте по ту сторону линии фронта. Возле кружков
надписи: «Ковпак», «Федоров», «Сабуров». Так были
отмечены районы действий партизанских отрядов.
Брянский лес обведен большим красным кругом, а
в нем фамилии: «Емлютин», «Покровский», «Дука»,
«Гудзенко» и много других. Я обратил внимание, что
одни отряды оставались на месте, а другие переме-
щались.
— Кочуют, — сказал низким голосом полковник
Павлов, заметив, как я внимательно всматриваюсь
в карту.
— Оказывается, тыл врага не такой уж спокой-
ный, — сказал я и представил, как многие тысячи бо-
родатых мужчин — непременно бородатых — во вра-
жеском тылу на каждом шагу подстерегают фаши-
стов.
— Скоро и ваши действия будут отмечаться таки-
ми же кружками, — сказал полковник.— Я думаю,
вы достаточно ознакомились с обстановкой. Теперь
вам понятно, какие вопросы могут интересовать штаб
фронта относительно вражеского тыла... Принимайте
отряд и готовьте людей к действиям. Приказ о вашем
* Павлов — псевдоним начальника разведки штаба Брянского
фронта П. Н. Чекмазова.

назначении уже подписан. Начальник штаба отряда
вызван ко мне...
Вошел адъютант и доложил о прибытии началь-
ника штаба отряда.
__ Пусть войдет, — разрешил полковник Павлов.
В кабинет вошел капитан, выше среднего роста,
с чуть заметными следами оспы на лице. Его пышный
чуб выбивался из-под фуражки у правого виска.
— Познакомьтесь, товарищ Ковалев. Ваш новый
командир отряда, — отрекомендовал меня начальник
разведки. Затем, указывая на вошедшего капитана,
добавил: — Начальник штаба отряда.
— Бережной, — назвал я свою фамилию и протя-
нул руку.
— Ковалев, — холодно сказал тот и небрежно по-
жал мою руку.
Его глаза явно избегали встречи с моими. Он был
строен, чисто выбрит, одет опрятно. Все на нем подо-
гнано, новое, как говорят, с иголочки. Сапоги начище-
ны до зеркального блеска.
— Учтите, товарищ Бережной, люди в отряде хо-
рошие, — главным образом, комсомольцы, доброволь-
цы, — продолжал прерванный разговор Павлов. — Но
отряд пополнился новыми бойцами, и за последнее
время дисциплина несколько ослабла. Дошло до того,
что вчера умудрились при возвращении с занятий от-
крыть стрельбу в городе. Ваша задача наладить дис-
циплину и подготовить отряд к действиям в тылу
врага. В вашем распоряжении месяц... Буду надеяться,
что вы с помощью Ковалева и Бритаева с задачей
справитесь.
— Постараемся общими усилиями устранить недо-
статки, — сказал я и посмотрел на Ковалева, ища
в нем поддержки.
Начальник штаба был безучастен.
При выходе от начальника разведки мы встретили
мужчину в гражданском, с черной бородкой клиныш-
ком. Маленькие, хитрые глаза выглядывали из-под
густых бровей. Во всем облике этого человека было
что-то знакомое и в то же время загадочное.
— Кто это? — спросил я Ковалева.
— Мало ли здесь всяких шляется, — неохотно от-
ветил Ковалев.
12

По пути в отряд я пытался завязать разговор со
своим начальником штаба.
__Сколько людей в отряде? — спросил я.
__Сто пятьдесят, — безразлично ответил тот.
— Что они собой представляют?
— Увидите, узнаете, — загадочно ответил Ковалев.
— Кто комиссар?
— Бритаев.
После нескольких подобных вопросов разговор наш
был исчерпан. Я видел, что в нем кипит злость. При-
чины этой злости не знал, но и виноватым себя перед
ним не чувствовал.
Во мне появилась неприязнь к этому человеку. Ста-
ли противны его блестящие сапоги, гладко выбритое
лицо и поскрипывающие ремни снаряжения. Разговор
завязать я больше не пытался и шел молча.
— Вот и отряд,— сказал Ковалев, когда мы вошли
во двор, где полмесяца назад размещались разведыва-
тельные курсы. — Разрешите мне заниматься хозяйст-
венными вопросами, товарищ старший лейтенант.
При этом он сделал особое ударение на словах
«товарищ старший лейтенант». И тогда я понял, поче-
му он так недружелюбно встретил меня: его задело,
что командиром отряда назначен офицер ниже его по
званию.
— Товарищ капитан, потрудитесь передать отряд
в полном составе, а тогда посмотрим, какими вопро-
сами вам заниматься, — решил я оборвать его и сбить
с него спесь.
— Я считаю, что моя миссия окончена, — с оби-
дой, но менее решительно продолжал упорствовать
Ковалев. — Вот он, отряд. Командуйте.
— Передадите отряд и, если посчитаете низким
для себя работать в должности начальника штаба, по-
просим полковника Павлова, он подыщет вам другую
работу...
У здания, где расположился отряд, стояла группа
разведчиков. Они оживленно и шумно разговаривали.
К ним подошел Ковалев и что-то сказал. Веселого на-
строения как не бывало. Все внимательно и насторо-
женно рассматривали меня.
Вошли в комнату, являющуюся одновременно шта-
бом и общежитием для офицеров.
13

Навстречу нам из-за стола поднялся капитан сред-
него роста, с черными, коротко остриженными воло-
сами. Густые, сросшиеся у переносицы брови расходи-
лись к вискам и напоминали крылья птицы. Это при-
давало лицу капитана выражение лихости. Говорил он
с кавказским акцентом. При разговоре смотрел прямо
в глаза собеседнику, как бы стараясь проникнуть
в душу человека. Это был комиссар Бритаев.
В отличие от начальника штаба Бритаев привет-
ливо встретил меня. У меня поднялось настроение. Но
окончательно я успокоился, когда познакомился с сек-
ретарем . партийной организации. Это был опытный
партийный работник, депутат Московского городского
совета — Василий Фомич Никитин. От него я узнал
историю отряда.
Раньше отрядом командовал капитан Титов, тре-
бовательный и деловой командир. Его очень любили
разведчики. Но капитан заболел и был отправлен
в Москву на лечение. Временно командование пере-
шло к начальнику штаба Ковалеву. Однако отряд по-
прежнему именовался отрядом Титова.
Николай Иванович Ковалев до назначения началь-
ником штаба отряда работал на хозяйственных долж-
ностях. В отряде он изучил подрывное дело, участвовал
в ряде диверсий и теперь считался хорошим спе-
циалистом-подрывником. Разведчики знали его и ува-
жали. Но вместе с тем пользовались его недостаточной
требовательностью, и дисциплина начала падать. Об
этом и говорил полковник Павлов...
...А через день после моего появления в отряде мы
провели общее собрание, обсудили задачи, поставлен-
ные командованием.
По моему предложению, на Ковалева была возло-
жена ответственность за диверсионную подготовку.
Это живое дело было ему по душе. Об уходе из отряда
Ковалев больше не говорил. Он добросовестно выпол-
нял обязанности начальника штаба. Повседневные
встречи на занятиях постепенно вытеснили холодок,
который первоначально был в наших отношениях. Тем
более, что вскоре мне было присвоено звание капита-
на, и* неловкость в положении Ковалева исчезла.
О первой встрече мы не вспоминали. За месяц совме-
стной работы мы даже сумели сдружиться. И теперь
14

ждали того дня, когда отряд в полном составе выбро-
сят в тыл врага.	„
Однако наши мечты не осуществились. Поступил
приказ: из состава отряда сформировать группы по
десять-пятнадцать человек во главе с офицером, каж-
дой группе выделялась радиостанция. Предстояло дей-
ствовать каждой группе самостоятельно, в различных
районах.
Задачу командиры групп получали лично от пол-
ковника Павлова. Получил задачу и я.
Выброску групп предполагалось начать с 9 июня.
ДО СКОРОЙ ВСТРЕЧИ!
С утра 11 июня шел дождь. Еще накануне все при-
готовления к отлету были закончены.
Пришла радистка с рацией. Звали ее Дусей. Это
была девушка лет восемнадцати, хрупкая, с голубыми
глазами и маленьким, как у птички, носиком. Одета
она была в темно-синюю юбку и голубенькую кофточ-
ку. На ногах аккуратные сапожки.
Ее появление в группе вызвало недовольство неко-
торых разведчиков. Особенно неистовствовал шестна-
дцатилетний Юра Корольков.
— Вот еще, не хватало бабы среди нас, — говорил
он с возмущением. — Баба на корабле — быть беде.
Разведчики, не привыкшие видеть в своей среде
женщин, разделяли мнение Юры и сопровождали
Дусю ироническими взглядами: «Тоже мне, вояка
в юбке».
Я понимал, что от связи в основном зависит выпол-
нение нами задачи, и предупредил всех разведчиков,
чтобы они оказывали радистке всевозможную помощь,
хотя сам был не очень доволен ее появлением в груп-
пе. Меня больше всего беспокоил вопрос: выдержит
ли она все тяготы, которые предстоит перенести груп-
пе? Выйдет из строя радистка, и ее уж никто не заме-
нит.
Дуся не могла не заметить холодного приема, но
виду не показывала, казалась спокойной и довольной.
Она старалась ни в чем не уступать разведчикам, как
15

бы говоря: «А я все равно буду с вами, несмотря на
ваши неприветливые взгляды». К полету она пригото-
вилась со всей тщательностью: упаковала рацию и
питание к ней, подогнала обмундирование и снаряже-
ние и только недоверчиво посматривала на чехол с па-
рашютом, предназначенным для нее.
— Приходилось прыгать? — солидно спросил Юра
Корольков, заметив волнение девушки. Ему так и хо-
телось как-нибудь насолить Дусе.
— Нет, нет, — поспешно ответила Дуся.
— Трусишь? — продолжал допытываться Юра.
— Страшновато, — искренне призналась радистка
и так доверчиво посмотрела на разведчика, что тот
отказался от намерения посмеяться над ней, а, наобо-
рот, решил подбодрить.
— Ничего, не бойся. Привыкнешь, — нравоучи-
тельно сказал он...
Разведчики возбужденно разговаривали. Они же-
лали друг другу удачного приземления во вражеском
тылу, намечали встречи после войны.
— Главное, Иван Иванович, цени труд людей, не
обижай их, — говорил наставительно комиссар Бри-
таев. — Люди в твоей группе самые молодые. Все ком-
сомольцы. Как ты себя с ними поведешь, такие и пло- •
ды пожнешь.
Комиссар Бритаев был уважаемым человеком в от-
ряде. К нему за советом шли не только солдаты и
сержанты, но и офицеры. И всегда он находил для
каждого выход из затруднения. Одних подбадривал,
другим делал внушение, третьим помогал словом и
делом. Он знал не только боевые качества подчинен-
ных, но и их семейное положение, настроения и жела-
ния. Нередки были случаи, когда он писал теплые бла-
годарственные письма родным отличившихся солдат.
Еще более теплые письма с ответами приходили от их
родственников.
— Мне тяжело расставаться с отрядом и с тобою,—
признался Бритаев.
— Еще бы! Сколько общего труда вложено в под-
готовку людей. Ведь мы надеялись, что отряд будет
выброшен во вражеский тыл в полном составе, — ска-
зал Ковалев. — Отсюда и все планы строили.
Помолчали...
16

— Ты помнишь нашу первую встречу? — спросил
Ковалев. — Забудь ее... Знаешь, тогда зашевелился
вредный червячок. Потом увидел, что был не прав.
Привык я к тебе и Бритаеву.
— Не будем об этом вспоминать. Давай лучше чем-
либо обменяемся на память.
_____ Да у меня ничего нет. Разве вот рубль, улыо-
нулся Ковалев.	а
— Давай рубль... Напиши на нем дату — 11.о.4^,
распишись и давай. А я тебе дам копейку.
Обменялись... Интересно, что в 1945 году в Москве
состоялась наша встреча. Я возвратил Ковалеву его
рубль. Моя же копейка у него не сохранилась...
В штаб доносился гул возбужденных голосов раз-
ведчиков, и мы радовались их хорошему настроению.
До выезда на аэродром оставалось несколько ча-
сов, а на улице продолжал моросить дождь. Низко
над землей проносились облака.
— Опять погода подводит. Одним словом, нелет-
ная, — сказал озабоченно Ковалев.
— Будем надеяться, что к вечеру облака если не
рассеются, то, во всяком случае, подымутся, — сказал
я. — Мы сегодня должны улететь во что бы то ни
стало.
— Я беспокоюсь потому, что мы с комиссаром уже
летали, но не выбросились. Не отыскали костров из-за
тумана.
Некоторое время сидели молча.
Каждый думал о своем. Я думал о том, как сло-
жится дальнейшая судьба группы, удастся ли нам до-
лететь до пункта выброски и благополучно призем-
литься. Необходимо установить сигнал, по которому
будут собираться товарищи после приземления. Пер-
вым должен прыгать Калинин. За ним три-четыре раз-
ведчика, радистка, я. За мной остальные. Замыкаю-
щим Кормелицын. Такое распределение, по моему
мнению, позволит при любом рассеивании каждой
группе иметь с собою командира с картой. От места
выброски надо будет отойти как можно дальше, что-
бы избежать боя с противником, который может орга-
низовать облаву.
Не меньшей опасностью, чем встреча с противни-
ком, являлась возможность высадки на лес или в реку.
[азведчика
17

Тем, кто попадет в воду с грузом около двух пудов, не
суждено будет явиться на место встречи. Придется ли
нам всем возвратиться обратно? Если придется, то ког-
да? Состоятся ли назначенные встречи? Сколько не-
разрешенных вопросов! Неизменно мысли возвраща-
ются к семье. Прошел год войны, а я ничего не знал
о судьбе жены и дочурки. Кто думал, что все так сло-
жится? Даже в мыслях не допускал, чтобы врагу уда-
лось дойти до Полтавы. Живы ли они, мои родные?
Кто им поможет?
Из состояния задумчивости меня вывел комиссар.
— Письмо родным написал? — спросил он. Ко-
миссар знал, что я с женой связи не имел, а родных
только что разыскал. Им удалось переехать из Лу-
ганска в Майкоп.
— Написал. Спасибо тебе, друг,— поблагодарил я.
Его чуткость растрогала меня.
До выезда на аэродром остались считанные мину-
ты. Пообедали наспех.
— Теперь можно и в путь-дорогу дальнюю,— ска-
зал я, собираясь выйти.
— Минуточку. По русскому обычаю положено Пе-
ред расставанием присесть и помолчать, — сказал ско-
роговоркой Ковалев.
Он сел. Мы последовали его примеру. Посидели...
Сколько торжественности в этой минуте молчания.
Мудрый обычай. За минуту можешь запомнить на всю
жизнь тех, с кем расстаешься. В этот момент вспоми-
нается только хорошее о них, плохого как не бывало.
— Ну вот. Теперь можно и за дело, — сказал Ко-
валев с сознанием исполненного долга.
— Друзья, запомните эту минуту, — сказал с вол-
нением комиссар, подымаясь с ящика. — Когда-нибудь
после войны соберемся, ну, скажем, в Москве. Сядем
вот так же и вспомним 11 июня 1942 года.
— Дай бог нашему теляти да волка поймати,—по-
шутил Ковалев.
Хорошие пожелания. Суждено ли им сбыться?
Только вышли из помещения, как нас оглушила
команда:
— Смирно! Равнение направо! Товарищ капитан,
отряд построен для проводов вашей группы на выпол-
нение задания в тылу врага. Дежурный по отряду лей-
18

тенант Гапоненко! — Закончив рапорт, он сделал шаг
в сторону и поворот, давая мне дорогу.
Я в недоумении посмотрел на строи, а затем на
комиссара. Бритаев выглядывал из-за Ковалева и улы-
ба лея. «Его проделки», — подумал я.
Это было так неожиданно, что я растерялся и не
знал, с чего начать. Поздороваться? Сегодня уже при-
нимал рапорт и здоровался. Что же я стою? Надо что-
то сказать.
— Дорогие друзья!—начал я.— Вот мы и рас-
стаемся. Закончилась наша теоретическая подготовка.
Предстоят практические дела. Но учтите, что учеба и
там будет продолжаться. Многие из вас уже получили
задания,— продолжал я, а сам думал: «Не то говорю».
Надо что-то важное сказать, а важное не шло на ум.
— Завтра вылетает группа лейтенанта Гапоненко.
Затем группы комиссара, начальника штаба и другие.
Но где бы вы ни были, не забывайте наш отряд, своих
друзей... Разрешите от всего сердца пожелать вам уда-
чи при выполнении задания и хорошего здоровья.
Желаю всем вам возвратиться живыми и здоровыми.
Будьте дисциплинированными. Крепите дружбу. Пом-
ните, что в этом залог успеха. До свидания. До скорого
свидания, товарищи разведчики.
— До свидания.
— Желаем успехов,— отвечали хором разведчики.
— Разойдись! — скомандовал Гапоненко.
Сразу двор наполнился гулом голосов. Моя груп-
па — в центре внимания. Сегодня нас провожают. Зав-
тра — очередь группы Гапоненко. И так все дни до
полной отправки всех групп.
— Калинин, Леша! Завтра встречай нас с Антоном
Петровичем, — кричал Маркиданов.
— Прилетайте,— выкрикнул Петя Кормелицын.—
Мы вам газетку подстелим.
Прыгайте на мягкое место, на газетку, — под-
хватил Юра Корольков.
Эх, хорошо бы встретиться в тылу противника
всем отрядом. Это была бы сила, — сказал воодушев-
ленно Рыбинский.
— Чтобы с оркестром встречали. Оркестр обяза-
тельно, — кричал громче всех Володя Лапин, коман-
дир отделения из группы Гапоненко.
/?.	2*

— Смотри, чтобы на немецкую «симфонию» не на-
пороться, — отвечал Стрелюк...
Прощание подходило к концу. Груз уложен на ма-
шину. Время отъезжать.
— Группа, к машине! — командует Калинин. —
Садись.
Прощаюсь с офицерами. Подхожу к Гапоненко.
— Большое тебе, Коля, спасибо за последний ра-
порт, — сказал я, пожимая обеими руками широкую
шершавую руку Гапоненко. — Желаю тебе всего наи-
лучшего. Береги людей и себя. Не стесняйся советов
Землянко и Лапина — они твои помощники.
Коля Гапоненко — молодой лейтенант из Донбасса.
В отряд пришел несколькими днями раньше меня.
Требовательный и в то же время заботливый командир
и хороший товарищ, он быстро завоевал авторитет сре-
ди товарищей. На его обветренных губах всегда игра-
ла приветливая улыбка. В отряде он был командиром
взвода. Теперь ему поручено командование группой.
Его группе предстояло действовать в Курской области.
Это был самый близкий к линии фронта район, а сле-
довательно, самый трудный. В его группу были вклю-
чены наиболее опытные разведчики, такие, как Зем-
лянко, Лапин, Маркиданов, Остроухое и другие.
— Итак, до свидания, Коля, — сказал я и обнял
его на прощание.
Провожать группу на аэродром поехали Бритаев
и Ковалев. Наиболее предприимчивым разведчикам —
Лапину, Маркиданову и Демину — тоже удалось про-
рваться на аэродром.
На аэродроме нас встретил начальник воздушно-
десантной службы майор Юсупов. Широкоплечий,
неуклюжий, как медведь, татарин, с широким обвет-
ренным лицом, казавшимся безразличным ко всему
окружающему, он был известен всем разведчикам, кото-
рым приходилось иметь дело с парашютом в пределах
Брянского фронта, как смелый десантник и чуткий то-
варищ. Он руководил подготовкой парашютистов,
лично наблюдал за укладкой парашютов и руководил
выброской десантных групп в тылу врага. Это он
«помог» Юре и Маркиданову совершить пробный
прыжок. Это у него прошел парашютную школу Вер-
шигора Петр Петрович, выросший за время действий
20

в тылу врага от разведчика до генерала,
ского Союза,, командира прославленного
Героя Совет-
партизанско-
г° соединения^ „ постройте людей, а машину от-
ведите в сторону,— сказал Юсупов с сильным татар-
ским акцентом.	v
— Во сколько будете отчаливать? — спросил Ко-
валев.
— Еще точно не решили, — ответил майор.
Я ушел выполнять распоряжения майора Юсупова.
Юсупов не спеша, вразвалку подошел к группе и так
же не спеша, стараясь как можно точнее выговаривать
слова, спросил:
— Как настроение?
— Бодрое, — ответил за всех Кормелицын.
— Ну, раз бодрое — значит, хорошо, — продолжал
майор. — Объясняю порядок посадки. Сначала погру-
зим имущество. Для этого два человека подымутся
в самолет, а остальные выстроятся у входа и будут
подавать груз. Груз укладывать к стенкам, не загро-
мождая прохода. Каждый должен свои вещи держать
при себе.
Говорил он ясно, подробно и четко, как на заня-
тиях по перевозкам.
— Когда будет подана команда на посадку, под-
ходить к самолетам по одному. Не шуметь. В полете
парашюты держать наготове. При выброске не задер-
живаться. Прыгать на плечах предыдущего, тогда при-
земление будет кучное. Вот так. Остальное я вам го-
ворил на занятиях. Понятно?
— Понятно, — дружно ответили разведчики.
— Раз понятно, значит, хорошо,— сказал майор и,
обращаясь ко мне, добавил: — Пойдем к летчикам.
Возле самолета мы услышали оживленный разго-
вор. Спорили начальник аэродрома и командир ма-
шины.
Ответственность за выпуск самолетов возложе-
на на меня, и при такой погоде я не дам разрешения
на полет, — спокойно говорил начальник аэродрома,
высокий и по-юношески стройный полковник.
Вы не выпускали меня и прошлый раз, а я при-
летел к объекту, — возражал человек в кожанке, нерв-
но бегая вокруг полковника. — Погода благодать, кост-
21

ры как на ладошке. Видно, как возле костров бегают
партизаны. Поймите, товарищ полковник, ведь люди
ждут! Я им обещал прилететь, а теперь скажут: «Лгун,
трус Кузнецов».
«Вот это кто, — подумал я. — Вот какой ты, про-
славленный летчик, Герой Советского Союза!»
— Не волнуйтесь, товарищ Кузнецов, — успокаи-
вал полковник расходившегося летчика. — Я не мень-
ше вас беспокоюсь о партизанах, о вашей репутации,
о чести летчика. Сам летчик. Но поймите, что можно
не достичь цели и потерять самолет и экипаж. К тому
же я вам сказал — ждем ответа на наш запрос о со-
стоянии погоды над объектом.
Несколько в стороне от споривших спокойно про-
хаживался командир второй машины — Таран. Невоз-
мутимый и 5молчаливый, он, кажется, не интересовался
исходом спора.
Нашей группе предстояло лететь на самолете Та-
рана.
Мы познакомились.
— Парашюты прикажите снять, — спокойно ска-
зал Таран. — Летим к брянским партизанам с посад-
кой.
— Вы даете указания, а вопрос о полете еще не
решен, — сказал я, имея в виду спор.
— Вопрос решен. Поспорят немного — и полетим,—-
по-прежнему спокойным тоном ответил Таран.
Известие о полете с посадкой разведчики восприня-
ли по-разному. Одни радовались, в том числе и я, что
не придется прыгать. Дуся даже повеселела от этой
вести. Другие — любители острых ощущений — были
разочарованы. Однако те и другие приказание выпол-
нили быстро.
— Жаль, Юра лишается удовольствия еще раз
прыгнуть с парашютом, — сказал с иронией Рыбин-
ский.
— Пожалей лучше себя, — отозвался беззлобно
Юра, снимая парашют.
Когда я возвратился к самолету, то застал такую
картину: Кузнецов от души благодарил полков-
ника..
— Вот это чуткость, — говорил он, сияя. — Приле-
чу и скажу партизанам, что есть такой человек на
22

Большой земле, полковник, который в любую погоду,
пои любой обстановке пришлет вам помощь.
р ___ так уж и скажешь?—спрашивает с лукавой
улыбкой полковник. — Как только закроешь за собой
дверцы, так сразу и забудешь про меня. Знаю я тебя.
_____ Получено разрешение на вылет, — сказал Та-
ран.— Начинайте грузить имущество.
Имущество грузили под наблюдением майора Юсу-
пова.
Когда группа выстроилась для посадки, к самоле-
ту подъехал полковник Павлов.
— Как раз вовремя, — сказал он, здороваясь с лет-
чиками. Затем подошел к разведчикам.
— Пришел к лам проститься и еще раз напомнить
о важности выполняемой вами задачи. Рассчитывайте
только на свои силы и возможности. Берегите друг
друга. Учтите, что основная ваша задача — разведка,
а диверсии и бой — вспомогательная. Охраняйте ради-
стку и рацию. Потеряете связь — не выполните зада-
ния...
Полковник Павлов попрощался с разведчиками и,
повернувшись ко мне, сказал:
— Помните, что данные о работе железной дороги
Бахмач — Ворожба и передвижении войск противника
для нас нужны, как воздух. Особое внимание обра-
щаю на донесения. Информация, информация и еще
раз информация. Берегите разведчиков и сами будьте
осмотрительны. Желаю счастливого пути!
— Приготовиться к посадке! — подал команду
Юсупов.
Истекают последние минуты нашего пребывания на
Большой земле.
— На посадку, бегом марш! — услыхали мы пос-
леднюю команду.
Разведчики по лестнице вбежали в самолет. Быстро
разместились, кто на чем. Радистке предоставили крес-
ло возле окна. Она уселась, прижалась лицом к окну,
жадно всматриваясь в очертания города, еле видимо-
го в вечерней дымке.
Закрыта дверь. Взревели моторы. Мы все у окошек.
Нам что-то кричат и показывают руками. Ничего не
слышно. Отрицательно крутим головами. Провожаю-
щие машут надтрощание, кто рукой, кто фуражкой.
23

Самолет выруливает на стартовую дорожку и, дро-
жа всем корпусом, набирает скорость. Чуть заметный
толчок — и мы в воздухе. Два прощальных круга над
городом, и самолет ложится на заданный курс.
Город остался позади, а вместе с ним — сборы, ожи-
дания, друзья...
ПОЛЕТ СОСТОЯЛСЯ
До линии фронта более ста километров. Хотя уже
наступили сумерки, но дороги и реки под нами вьются
отчетливыми змейками. Постепенно успокаиваемся.
Думать о прошлом не хочется, а будущее весьма туман-
но. Земные будничные заботы отошли на второй план.
Дуся смотрела вниз, увидела извилистую ленту,
змейкой вьющуюся по земле, и взглядом спросила
меня: «Что это?»
— Река, — прокричал я ей в самое ухо.
Ее брови недоуменно поднялись:
— Неужели?
Оказывается, лететь не так уж страшно, как ей
казалось до этого. Как в автомашине, даже плавнее,
только иногда чувствуешь холодок внутри. Это само-
лет падает в воздушную яму.
Время идет. Самолет поглощает километр за кило-
метром. Я стараюсь определить, где обороняется диви-
зия, в которой прослужил два с половиной года до
войны, принял боевое крещение и в течение восьми
месяцев сражался в ее рядах.
Вдруг мы резко пошли на снижение. В чем дело?
Неужели? По спине пробегает неприятный Солодок.
Нет, миновало... Самолет снова пошел ровно. И лишь
теперь мы увидели гирлянды трассирующих пуль, сна-
рядов и ракет за хвостом самолета. Не знаю, как
остальные мои спутники, но у меня волосы зашеве-
лились на голове. Скажу откровенно: прескверная шту-
ка летать на самолете без парашюта и попасть в зону
неприятельского зенитного огня. К нашему счастью,
это продолжалось недолго. Самолет вышел из-под об-
стрела. Огненные светлячки остались далеко позади.
На душе отлегло. Гробовое молчание прорвалось мно-
24

оголосыми выкриками. Заговорили сразу все. Осо-
Генно старались самые юные.
. Да ты, Юра, не бойся, — подчеркнуто хладно-
кровно сказал Костя Стрелюк.
— А я не из пугливых, — задиристо ответил Юр-
ка. — Наверное, сам струхнул?
— Красивая иллюминация, — сказал Володя Сав-
кин, любитель споров и подковырок.
— Фейерверк.
— Еще бы повторить, — расхрабрился Юра.
— Не беспокойся. Фашисты могут удовлетворить
твое светлейшее желание и прислать пару «мессе-
ров»,— сказал с издевкой Володя Савкин.
— Этим ты Юру не испугаешь. Он их ручными
гранатами — и дело с концом, — подлил масла в огонь
Стрелюк.
Взрыв хохота потряс самолет. Разведчики, стремясь
успокоить товарища, на самом деле подбадривали
каждый себя.
Дуся прислушивалась к словесной перепалке, и
взгляд ее теплел, когда она смотрела на ребят.
Самолет окутался туманом. Мы в облаках. Однако
не прошло и пяти минут, как начало быстро светлеть.
Самолет подмял под себя облака и продолжал наби-
рать высоту.
Разговоры постепенно стихают. Разведчики подре-
мывают, прикорнув кто на чем. Сон овладевает и
мною...
Резкая боль в ушах заставила проснуться. Про-
скользнула догадка: самолет идет на снижение.
— Костры, — сказал летчик, довольный удачным
перелетом. — Хотите посмотреть?
Еще бы! Конечно, хочу! Вошел в кабину, и мне ука-
зали на пять точек, расположенных конвертом. Вот
они — заветные костры. Сколько надежд на них воз-
лагают партизаны и разведчики. По мере приближе-
ния огоньки увеличивались.
— Вот он, Партизанский край, — сказал я.
— Да еще какой — целое государство,— прокричал
мне в ухо летчик.
Самолет шел на снижение прямо с курса. Видно,
аэродром летчикам был хорошо знаком. Толчок, еще
толчок, и самолет, замедляя ход, побежал, подпрыги-
25

вая на кочках. Приземлились на поляне, рядом с са-
молетом Кузнецова.
На самолеты налетели партизаны. Закипела рабо-
та. Выгружали тол, патроны, снаряды. То и дело слы-
шались команды, поторапливавшие партизан. Необхо-
димо было спешить, чтобы до рассвета самолеты могли
пройти опасные зоны.
— Васька, осторожнее. Это тебе не куль с мукой,
а ящик с минами. Как ахнет, так и самолета не оста-
нется, — говорил один партизан другому.
— Так воны розряжени,*— отвечал партизан тягу-
чим голосом.
— А как с духовной пищей? — спросил высокий
партизан.
— Есть и духовная. И письма есть, и газеты. Прой-
дите ко второй машине, — ответил Таран.
— Вот это красота! — обрадовался партизан.
— Может, кто угостит махорочкой? Отечественной
хочется. Трофейные сигареты — дрянь. Никакого вкуса
нет, один дым.
— Меньше разговоров, — поторапливал партизан-
ский командир. — Быстрее разгружайте.
— Раненых на погрузку. Живо...
Видно было, что здесь все рассчитано до секунд.
Каждый знает, что ему делать. В течение каких-то
восьми-десяти минут груз был снят и раненые внесены
в самолет.
— Смотрите, товарищи, как надо действовать, —
позавидовал Калинин. — Как часовой механизм. Вид-
но, обстановка научила ценить каждую минуту.
Кузнецов и Таран разговаривали с партизаном, ко-
торого все называли ♦ товарищем командиром».
— Товарищ Таран, большое спасибо всему экипа-
жу за благополучную доставку, — сказал я, когда он
распрощался с партизаном.
— Не стоит благодарить. Это наше обычное дело,—
сказал летчик.
— Прошу вас, передайте полковнику Павлову, что
все в порядке.
— Обязательно передам. Желаю успеха. До свида-
ния.
Самолеты, взревев моторами, подняли облако пыли,
разбросали костры, разбежались, и один за другим от-
26:

толкнулись от партизанского аэродрома. Сделав круг
над поляной, они помигали бортовыми огнями и легли
на обратный курс.
В дальнейшем Таран не раз вызволял нас в тяже-
лые минуты, даже не подозревая, кому он доставляет
груз. По-иному сложилась судьба Кузнецова. Он погиб
со всем экипажем...
— Старшего прилетевшей группы автоматчиков
к командиру, — позвал кто-то из партизан, когда стих
звук моторов.
Меня представили командиру партизанского соеди-
нения Емлютину.
— Расположитесь в деревне, — сказал Емлютин
после того, как состоялось наше знакомство.
А почему в деревне? — спросил я.
— Все прибывшие с Большой земли задают один
и тот же вопрос. Потому что у нас здесь Советская
власть на месте и противника, вернее его войск, ближе
тридцати километров нет, —? сказал, улыбаясь, Емлю-
тин. — Так что можете спокойно спать. Если в чем
будете нуждаться — приходите в штаб. А сейчас отды-
хайте. Вас проводят...
«Так вот почему Таран говорил, что здесь целое
государство», — думал я, входя в партизанскую де-
ревню.
ПАРТИЗАНСКИЙ КРАЙ
Брянский лес встретил нас суровой насторожен-
ностью.
Огромный массив Брянских лесов уже в то время
получил название Партизанского края. Он включал
в себя территорию нескольких районов, откуда народ-
ные мстители изгнали немцев и восстановили Совет-
скую власть. Этот край являлся базой для разверты-
вания партизанского движения, опорным пунктом для
нанесения ударов по тылам врага на территории Брян-
ской, Орловской, Курской, Сумской и Черниговской
областей.
В Брянских лесах базировались многие прослав-
ленные партизанские отряды. Одним из них был от-
27

ряд, возглавляемый Емлютиным, в прошлом работни-
ком органов внутренних дел. На аэродроме этого от-
ряда мы и приземлились.
Группа расположилась в просторном доме в селе
Вздружное. Непривычные к длительным перелетам,
разведчики и радистка сразу же заснули на полу,
устеленном свежим сеном. Сон был крепкий. Просну-
лись, когда солнце ярко светило в окна, а часы-ходики
показывали десять.
Хозяйка, пожилая женщина в ситцевой кофточке,
домотканой холщовой юбке и таком же фартуке, спо-
койно и уверенно действовала ухватом в печке, пере-
ставляя чугуны. Комната была наполнена приятным
запахом жареной баранины.
— Проснулись, соколики? — сказала хозяйка, ше-
пелявя беззубым ртом. — Не могла дождаться, когда
вы проснетесь.
— Доброе утро, мамаша, — сказал Леша. — Что
же вас интересует?
— Ох, касатики, многое нас интересует, — выти-
рая руки о передник, продолжала хозяйка. — Скажите,
скоро ли придет к нам Красная Армия?
— Фашистов прогонит и придет, — ответил Леша.
— Ага. А когда же их прогонят?
— Этого сказать не могу. Сам не знаю.
— Выходит, что и вам не все известно, — сказала
разочарованно хозяйка.
Помолчали.
— А как люди?
— Люди работают,— сказал Калинин.— Перед вы:
летом сюда я получил письмо из Саратова. Есть такой
город на Волге. Слыхали?
— Так, так. От мамы, значит, весточку получил,—
сказала хозяйка, и на ее лице появилась добрая улыб-
ка, как будто хотела сказать: «Вот какие мы, матери!
При любых условиях не забываем вас».
— Угадали. От нее. Так вот, она пишет, что рабо-
тают по нескольку смен, не выходя из завода. Пен-
сионеры и те пошли работать. У станков и едят.
— А как с продуктами-то?
— Трудновато. По карточкам получают...
— Всем приходится трудно, — сказала с печалью
хозяйка. — Намедни нам партизанский комиссар го-
25

опил насчет второго фронта. Не слыхать, когда он там
откроется? Все бы нам облегчение было.
_____ Есть поговорка, мамаша, — вмешался в разго-
вор Кормелицын, — на бога надейся, а сам не плошай.
_____ Ишь ты! Молодой, а старинные поговорки зна-
ешь, — сказала довольная тетя Фрося — так звали
нашу хозяйку.
— Второй фронт — это партизаны. Партизаны
должны больше бить фашистов с тыла...
Разведчики выходили во двор, умывались, а тетя
Фрося продолжала осаждать Лешу и Петю вопросами.
— Что правда, то правда, насчет партизанов-то.
Да только опять же нужно оружие. А какое у наших
оружие — одни ружья? Ни тебе танков, ни тебе авто-
матов. А разве без автоматов супротив танки упра-
вишься? Хорошо ковпаковцам: у них есть и танки,
и еропланы...
— Бабушка, да с автоматом против танка ничего
не сделаешь, — солидно сказал Юра под общий смех
товарищей. — Для этого нужны гранаты, бронебойки
и орудия.
— Что же вы смеетесь? — недовольно сказала тетя
Фрося. — Я говорю то, что другие сказывают.
— Не обращайте на них внимания, — решил вы-
править положение Леша. — Нужны и автоматы, и
орудия, и гранаты. Все это получат партизаны.
Хозяйка смахнула со стола хлебные крошки, остав-
шиеся после ужина, и начала готовить на стол. Она
нарезала большими ломтями черный хлеб, поставила
большой чугун с тушеной картошкой и бараниной.
— Я же и говорю, что без автоматов нам не одо-
леть Гитлера, — сказала тетя Фрося, с благодарностью
адресуя ответ Леше.
Когда хозяйка вышла во двор, Калинин, обращаясь
к разведчикам, сказал:
— Зачем обижаете старого человека? Понимать ее
надо. Иной раз ей поддакнуть можно. Видите, как она
для нас старается?
Вошла тетя Фрося, и на столе появился свежий,
только что сорванный с грядки лук.
— Садитесь завтракать. Не знаю, угодила вам или
нет. Кто хочет, можно с лучком, — сказала она и, сло-
жив руки на груди, стала у печки.
29

Ели с преувеличенным аппетитом, похваливая
завтрак. Хозяйка заметно веселела. Глаза ее потеп-
лели.
Когда с картошкой покончили, на столе появился
второй чугун с кипятком, заваренным фруктовым
чаем. Этот чай напомнил мне далекое детство. Такой
чай, кирпичиком, я любил есть вместо повидла. По-
видимому, бережливая хозяйка держала его для доро-
гих гостей.
— Большое вам спасибо за завтрак, — сказал я,
подымаясь из-за стола. — Давно мне не приходилось
есть такой вкусной картошки. Но особенно мне понра-
вился чай.
— Спасибо...
— Благодарим, — наперебой заговорили разведчи-
ки.
— На доброе здоровье, сыночки, — расплылась
в улыбке тетя Фрося. — Не обессудьте. Как умела, так
и приготовила...
После завтрака Дуся с помощью Сережи Рябчен-
кова и Юры развернула рацию и впервые связалась
с Большой землей. Она передала мое донесение о ре-
зультатах перелета. И только успела убрать рацию,
как попала во власть гостеприимных хозяйских доче-
рей и их партизанских подружек.
Нам тоже пришлось выдержать бурную «атаку»
партизан, ожидавших нас на улице. Вопросы сыпались
со всех сторон, только успевай отвечать.
— Как дела на фронте?
— Когда откроется второй фронт?
— Много ли у нас самолетов и танков? Чьи луч-
ше — наши или немецкие?
— Знают ли на Большой земле о партизанах?
— Останетесь в нашем отряде или дальше пойде-
те?
Мы еле успевали отвечать. Конечно, наши ответы
не могли в полной мере удовлетворить любопытство
наших новых друзей.
— Правда ли, что нам пришлют новое оружие? —
спрашивали они.
— Раньше вы не получали ни патронов, ни взрыв-
чатки, а теперь получаете. Скоро получите автоматы
и бронебойки, — заверяли мы партизан.
30

Правильно капитан говорит, — поддержал меня
один из партизан, обладатель немецкого автомата. —
Видишь, их вот прислали с автоматами, а раньше при-
сылали с винтовками.
— Говорят, что отряду Ковпака уже прислали
автоматы, — сказал рябоватый детина.
Мы в свою очередь расспрашивали партизан об их
действиях, о диверсиях, а также об обстановке в Брян-
ской и Сумской областях...
Для получения наиболее полных данных, интере-
сующих нас, мы пошли в партизанский штаб.
— Леша, запасайся махоркой, — рекомендует
Петя.
— Да, с куревом у них дело дрянь, — говорит Ка-
линин.
Идем по улице. Не верится, что находимся в не-
скольких сотнях километров за линией фронта.
— Неужели мы в тылу врага?! — с наивным вос-
хищением спрашивает Петя.
— Смотрите, женщины в поле работают, — удив-
ляется Леша.
— Точно так же, как в деревнях под Ельцом...—
вспоминаю я.
Война войной, а жизнь идет своим чередом. Для
того, чтобы жить, надо иметь пищу. А для того, чтобы
ее иметь, надо работать.
При выходе из села нас остановила девушка с вин-
товкой.
— Куда идете? — спросила она официальным го-
лосом.
— Нам надо в штаб, красавица, — ответил игриво
Кормелицын, поправляя пышный чуб цвета спелой
соломы.
— Кто вы такие, что вам нужен штаб? Предъявите,
документы, — строго потребовала партизанка.
— Какие у нас могут быть документы?—вмешал-
ся я.
— Пропуск на право выхода из села должен
быть, — сказала девушка, — иначе не выпущу.
Мы стояли в растерянности. Черт его знает, какие
Здесь порядки, но нарушать их не следует. Решили
попробовать договориться с девушкой мирным пу-
тем.
31

— Мы прилетели ночью. Нам надо пройти к ва-
шему командиру. Он нас ждет, — объяснял я парти-
занке.
— Командир наш в деревне. Тетя Варвара — наш
командир. Она обороной заворачивает. Без ее разре-
шения никого не пропущу, — отрезала она.
— Брось шутить, красавица, — сказал Кормелп-
цын, намереваясь пройти.
— Стой! Кому говорю!? Стрелять буду!—выпали-
ла одним духом партизанка, беря на изготовку вин-
товку выпуска двадцатых годов.
— Что же нам, возле тебя сидеть?— спросил Леша
Калинин.
— Не мое дело. Что хотите, то и делайте. А без
пропуска не выпущу, — последовал ответ.
По всему было видно, что придется возвращаться
в деревню. К счастью, подошел партизан, который
устраивал нас на отдых.
— Здравствуйте, товарищи. Что, Любаша, уже по-
знакомилась? — спросил он.
— Да вот им нужно пройти в штаб, — кивнув го-
ловой в нашу сторону, стараясь быть безразличной,
сказала девушка.
— Я туда иду. Идемте, товарищи.
Мы облегченно вздохнули. Наконец-то прорвали
одну блокаду.
— Это хорошо, что ввели пропуска. Посторонний
не попадет к партизанам, — сказал я, довольный обо-
ротом дела.
— Какие пропуска? — удивленно спросил прово-
жатый.
— На право передвижения из одного села в дру-
гое.
— У нас таких пропусков нет, — еще больше уди-
вился тот.
— Как нет? У нас девушка спрашивала пропуск,—
в один голос заговорили мы.
— Кто? Любаша? Это она решила над вами под-
шутить, — сказал партизан и улыбнулся.
— Не может быть! — удивились мы. — Она вполне
серьезно спрашивала.
— Вот те на! — протянул Петя и почесал заты-
лок. — Теперь смеху будет.
32

— Не вы первые попадаетесь ей на удочку. Просто
ей приятно было с вами побеседовать. Хотела пока-
зать, что и она начальник. Она у нас такая, — с гор-
достью сказал партизан.
Мы были осмеяны на первом шагу.
Весь путь до партизанского штаба прошли лесом
и не встретили ни одного человека, за исключением
часового, непосредственно охранявшего штаб.
В моем представлении штаб сохранился таким,
каким я привык его видеть в полку, дивизии, армии.
Это хорошо слаженная машина, со множеством раз-
личных специалистов, где обязанности строго распре-
делены между исполнителями.
Штаб партизанского отряда я представлял как
штаб полка, а штаб соединения — как штаб дивизии.
Штаб, в который мы пришли, по значимости можно
было приравнять к дивизионному. Но по методам ра-
боты и по его организации он во многом отличался от
дивизионного. В нем не было специалистов. На команд-
ные и штабные должности шли люди, не проходившие
никакой подготовки. Народ сам выдвигал командиров.
В штабе царило оживление. Партизаны готовились
к проведению очередных операций. Прибывали коман-
диры отрядов, рот и групп, получали задание и ухо-
дили. Одни должны были произвести диверсии на
железной дороге, другие — разгромить гарнизон про-
тивника, третьи — устроить засаду на шоссе. Во всех
направлениях непрерывно действовали разведыватель-
ные группы. Сюда, в штаб, стекалось множество раз-
личных сведений. Все делалось без всякой официаль-
ности, по-домашнему. Но это ничуть не вредило делу.
В штабе мы задержались недолго.
— Пойдете на юг, встретите Севский партизан-
ский отряд или ковпаковцев — они расскажут обста-
новку в Сумской, Курской и Черниговской областях.
Эти области им более знакомы, — посоветовали нам
в штабе.
На ближайшее время нас устраивали данные, по-
лученные здесь. Район нашего действия находился
в Сумской области, на расстоянии более двухсот ки-
лометров. Туда и надлежало нам идти.
Но, прежде чем выйти из пределов Партизанского
края, нам предстояло покрыть расстояние свыше пяти-
3 Записки разведчика

десяти километров, поэтому товарищ Емлютин пред-
ложил нам подводу под груз, которую мы с благодар-
ностью приняли.
Выход группы был назначен на 15 июня.
ШУМЕЛ СУРОВО БРЯНСКИЙ ЛЕС
Еще до восхода солнца группа покинула расположе-
ние брянских партизан и направилась на юг. Груз был
уложен на повозку, и мы шли налегке, лишь с авто-
матами. Шли сплошным лесом, мимо кряжистых ду-
бов, веселых березок, стоявших в обнимку с елками
и сосенками, мимо кленов с зубчатыми листьями и лип,
пряно пахнущих медом.
Несмотря на знойное солнце, которое успело взбе-
жать по небосводу почти в зенит, мы не испытывали
особенной жары. Лес прикрывал нас от его палящих
лучей. Дорога вилась, обходя кустарники, высотки
и заболоченные места, изредка пересекала поляны.
— ...оно, ежели рассудить, то для озимых такая
погода кстати. В аккурат рожь набирает силы, — гово-
рил возница внимательно слушавшему его Рябченко-
ву, рыжеватому парнишке, с серыми спокойными гла-
зами.
Говорил он степенно, временами вытирая рукавом
рубашки вспотевший морщинистый лоб. Редкие рыжие
усы торчали у него, как у моржа. Из-за потрескавших-
ся губ выглядывали желтые, прокуренные табачным
дымом зубы. Голову покрывала видавшая виды соло-
менная шляпа.
— С другой стороны, дождик не помешает для
проса, кукурузы и огородины всякой, — продолжал он.
— А какая здесь земля? Как родит? — заинтере-
сованно и со знанием дела спросил Рябченков. Он вы-
рос в селе на Смоленщине и всем существом стремился
к земле. За простодушный характер и тягу к сельско-
му хозяйству его в шутку прозвали «смоленским му-
жичком». Это был хороший и безобидный товарищ.
Он казался простодушным простачком, в действитель-
ности же был умный и хитрый, как крестьяне говорят,
«себе на уме».
34

— Земля-то что? — подумав, сказал старик. — Из-
вестное дело, она уход любит. У нас она будет побед-
нее, чем на Украине. Но ежели потрудиться да
удобрениев всяких положить, то можно собрать пудов
до семьдесят пять с гектара. А так на середку полу-
чается пудов по пятьдесят-пятьдесят пять.
— Да, бедновато, — соглашается Сережа.
— Известное дело, мало, — сказал возница, обма-
хивая лошадь веткой.
— А вот у нас в Смоленской области... — начал
Рябченков.
Но что было «у них в Смоленской области», мне не
удалось узнать. Мое внимание привлек другой разго-
вор.
— Вот это лес! — восторженно говорит Леша Ка-
линин. — Сама природа помогает развитию партизан-
ского движения в этих районах. Нет, ты только поду-
май: ближе тридцати километров нет немецких войск!
Прекрасная база и место отдыха после боя. Это тебе,
брат, не какие-то Тамбовские или Трегуляевские леса.
— Много ты понимаешь, — сказал уязвленный
Кормелицын. — Если бы ты видел Тамбовские леса,
то никогда бы не сказал этого.
— Завелся сержант, — сказал Рыбинский Стрелю-
ку. Они шли вместе — оба Кости, оба высокие и худо-
щавые.
— Пусть Тамбовские леса меньше этих, — продол-
жал Петя Кормелицын, все более разгораясь, — но
какие леса: дуб, сосна, клен. Да и вообще, что ты по-
нимаешь в лесах?
— Мало понимать—чувствовать надо. По красоте
лесной природы и по разнообразию пород Тамбовским
лесам далеко до Брянских. Вот посмотри на этот дуб-
великан. Разве есть такой в Тамбовщине? Как он ши*
роко раскинул ветви! Зайди под них, и ты укроешься
от любого ливня. Прислушайся, как он гудит, этот
Брянский лес. Суровый для врага лес! — сказал тор-
жественно Леша, снял пилотку и поклонился.
Такие споры между Калининым и Кормелицы-
ным — обычное явление.
Леша Калинин был моим заместителем. На пер-
вый взгляд он казался замкнутым, густые пышные
брови придавали ему слишком серьезный вид, но сто-
35
3*

ит с ним заговорить, и перед вами встает человек доб-
рой души и веселого нрава. Обладая спокойным и урав-
новешенным характером, он по всем вопросам имел
свое мнение. При этом твердо его отстаивал. Но если
он убеждался в ошибочности своего суждения, имел
смелость признать свои заблуждения и исправить их.
Настоящий русский характер!
До призыва в армию он работал помощником ма-
шиниста на пароходе. Мечтал после демобилизации
возвратиться в Саратов, в свой родной дом с садом
над Волгой, и снова стать речником. Его заветной меч-
той была должность капитана корабля. Когда он рас-
сказывал о работе на пароходе, его мечты убегали да-
леко, на Волгу, по его потеплевшему взгляду видно
было, как он любит свою профессию.
Вторым помощником был Петя Кормелицын. В от-
личие от Калинина он был самолюбивым и вспыльчи-
вым, как говорят, заводился с пол-оборота. Любил по-
командовать и не терпел возражений.
Калинина и Кормелицына связывала четырехлет-
няя дружба. С первого дня службы в армии они по-
пали в одну роту. С этой ротой участвовали в боях.
Когда Калинин был ранен и отправлен в госпиталь,
переписка между друзьями не прекращалась. После
выздоровления Калинина направили в отряд, которым
командовал капитан Титов, а затем я. По просьбе Ка-
линина и по моему ходатайству, в отряд был переве-
ден и Кормелицын.
Человеку, который не знал об их дружбе, могло
казаться, что это — непримиримые враги. Но это толь-
ко мимолетное впечатление. Стоит выждать, когда они
окончат спор, и вы увидите двух задушевных, мирно
беседующих и неразлучных друзей. Об этом знали все
разведчики, и на их споры никто не обращал внима-
ния. Лишь Юра Корольков говорил с недоумением:
— Как это могут дружить два человека с такими
разными характерами?
— Плохо, Юра, наблюдаешь за жизнью, — нраво-
учительно разъяснял Стрелюк, долговязый парень,
всего на один год старше Юрки, но серьезный и пытли-
вый. — В жизни чаще всего так и получается, что
дружат люди с разными характерами.
— Как это может быть?
36

_____ В дружбе необходимо, чтобы один был автори-
тетом для другого. В их дружбе авторитетом является
Леша. Он выдержаннее, грамотнее и с большим жиз-
ненным опытом. Почти всегда Леша выходит победи-
телем в спорах. В спорах, как и в бою, одерживает
верх хладнокровие и расчетливость.
— Хотел бы знать: в каких боях ты участвовал,
что знаешь, отчего зависит исход боя? — насмешливо
спросил Юрка.
— Особым опытом похвастаться не могу, — спо-
койно ответил Костя. — А знаю это из рассказов
участников боев и из литературы.
— Участники боев рассказывают по-разному,—го-
рячо упорствовал Юра. — Каждый представляет, что
бой выиграли только благодаря ему.
— Посмотрим, как ты будешь рассказывать о пер-
вом бое, — вступает в спор Леша Калинин. — Успех
в бою достигается коллективом, совместными уси-
лиями всех участников боя. Стойкость, упорство и ра-
зумная инициатива каждого способствуют общему ус-
пеху коллектива. И выходит, что каждый участник
боя не отделим от коллектива. Я еще не встречал та-
кого, который бы сказал: «Япобедил», «Я разгромил».
Каждый говорит: «Мы победили», «Мы разгромили»,
а затем уж добавляет, что им сделано для успешного
завершения боя.
Я шел и восхищался пытливостью и здравыми суж-
дениями своих разведчиков. Их определения порой
носили наивный характер, но идея была всегда пра-
вильной.
Еще в Ельце при каждом удобном случае я старал-
ся передать своим подчиненным тот небогатый боевой
опыт, который получил за год войны. Рассказал о всех
боях, в которых принимал участие, и об ошибках, до-
пущенных мною или другими товарищами. Ошибки
подвергались тщательному разбору. Разгорались спо-
ры. Каждый приводил свои решения, как бы он посту-
пил в том или ином случае. Такие разговоры не пре-
кращались и в пути. Для этого использовались любые
возможности — на марше, привалах, дневках...
Дорога пошла под уклон. Чем дальше мы шли, тем
больше ощущалась прохлада. Путь нам преградила
маленькая речушка с болотистыми подступами к ней.
31

Повозка прогромыхала по бревенчатой гати, миновала
мостик и свернула с дороги.
_____ Стоп,__сказал возница, останавливая лошадь.—•
Надо машину заправить горючим.
Старик ослабил чересседельник, положил перед
лошадью охапку сена и соломенным жгутом смахнул
с нее пыль.
Воспользовавшись остановкой, разведчики посни-
мали гимнастерки, побежали к речке. Дуся тоже сбро-
сила кофточку и, войдя по колено в воду, начала умы-
ваться. К большому моему удивлению, я увидел шрам
на ее спине, у правой лопатки. По всей вероятности,
это был след огнестрельного ранения. Что бы это зна-
чило? Ведь Она и словом не обмолвилась об участии
в боях.
Отдохнув, мы снова выступили в путь. С каждой
минутой становилось все жарче. Зной как бы повис
в воздухе. Было настолько тихо, что казалось, слыш-
но, как растет трава. Даже птицы перестали порхать
среди ветвей, не было слышно их щебета.
Лениво плетется лошадка, увлекая за собой телегу»
Колеса выписывают замысловатые кренделя и вре-
менами вздрагивают, натолкнувшись на корни де-
ревьев. От этого телега наклоняется то в одну, то в дру-
гую сторону и издает жалобный скрип.
Дорога приводит нас в лесную чащу. Ветви деревь-
ев сплетаются над головой, образуя зеленый туннель.
Становится темно и прохладно. Под ногами сырость
и грязь, резко ощущается запах прелых листьев, гнию-
щих деревьев и растений.
Комары не упустили случая воспользоваться пожи-
вой. Они вмиг облепили путников и лошадь. Мы отби-
вались ветками и пилотками. Комары лезли в рот, нос,
глаза, забирались в рукава и за воротник рубашки.
Лошадь усиленно замахала хвостом, задергала кожей
и ускорила шаг.
Возница шел рядом с телегой и веткой отгонял от
лошади комаров, наседавших на нее, то и дело по-
вторяя :
— Эка напали на Рыжика. Но-о, пошевеливай-
ся...
Разведчики шли за подводой и перебрасывались
шутками.
зб

Дуся в маленьких, хорошо подогнанных сапожках,
раскрасневшаяся и свежая, шла легкой пружинящей
походкой, как будто и не остались позади пятнадцать
километров утомительного пути. Ее влажные светлые
волосы рассыпались по спине, и над ними роем вились
оводы.
— Как самочувствие? — спросил я ее.
— О, хорошо. Я даже и не представляла, что есть
такие большие леса, — сказала возбужденно девуш-
ка.— А ведь сама-то курская.
— Нравится тебе с нами?
- Да.
— А как наши ребята?
— Кажется, неплохие, — неопределенно сказала
Дуся, подумала и добавила: — Правда, я их почти не
знаю.
— Сейчас как раз время знакомиться. Наша ра-
бота особенная. Необходимо, чтобы каждый из нас
знал о товарище все и верил в него. Не так ли?
— Конечно. Мне говорили про вас, когда назнача-
ли в группу. Я думаю, что мы будем довольны друг
другом, — сказала Дуся и пытливо посмотрела на по-
дошедших к нам разведчиков.
— А про тебя нам не успели рассказать, да никто
и не сумеет этого сделать, кроме тебя. Сказали только,
что ты хорошая радистка, — сказал я, глядя на сму-
тившуюся девушку. — Может, ты сама нам расска-
жешь?
— Да и говорить-то нечего.
— Но все же?
Установилось неловкое молчание. Дуся о чем-то со-
средоточенно думала, потом глубоко вздохнула и на-
чала рассказывать.
— До войны я с мамой и братиком жила в Кур-
ске. Отец четыре года как умер. Я мечтала стать вра-
чом. Но окончила всего девять классов, и началась
война. Я вместе с подружками пошла в военкомат
и попросила, чтобы направили на фронт. Но мне там
ничего определенного не сказали. Велели прийти на
следующий день. Понимаете, пришла домой и не могу
найте себе места, — все больше воодушевляясь, расска-
зывала Дуся. —Думаю: что если направят в тыл!?
Мне предлагали работать в госпитале, но я отказалась.
3$

Прихожу на следующий день, и меня направляют на
курсы медсестер. Мне непременно хотелось попасть на
передовую...
_____ д попала в глубокий тыл, — сказал с ехидцеи
Юра.
— И попала на передовую, — невозмутимо продол-
жала Дуся. — Была медсестрой в стрелковом батальо-
не.
— В бою приходилось быть? — спросил я.
— А как же? — удивилась Дуся. — Батальон вел
бои, а я перевязывала и вытаскивала раненых.
Разведчики притихли и старались держаться по-
ближе к радистке, чтобы лучше слышать ее рассказ.
— Ох, и тяжело было, — простодушно рассказыва-
ла Дуся. — Первый бой я почти не помню. Только
одного раненого и вытащила с поля боя. Пули воют,
я не могу головы поднять. Снаряды и мины рвутся
где-то в Стороне или позади, а мне кажется, что все
они направлены на меня. Даже сейчас, как вспомню,
так стыдно делается. Я и тогда два дня избегала встреч
с товарищами. Мне казалось, что все видели, как
я себя вела, и осуждают мое поведение. Но никто
и слова упрека не сказал. Политрук даже похвалил^
что раненого вынесла. Я не могла выдержать, запла-
кала и все ему рассказала. А он говорит: «В первом
бою бывает и хуже».
Дуся замолчала. Ее никто не торопил.
Некоторое время шли молча.
— А потом привыкла, вернее, приноровилась. Ста-
ла разбираться, что к чему,— продолжала Дуся.—
В одном бою, точно не помню места, где-то под Мцен-
ском, я перевязала пулеметчика, раненного осколками
в обе руки. Идти в тыл он отказался и остался возле
пулемета, чтобы помогать товарищу, который заменил
его. Слышу: пулемет заработал, и я поползла к сле-
дующему раненому. Не успела отползти и десяти мет-
ров, как пулемет замолчал, и я услыхала голос пуле-
метчика, которого только что перевязала: «Сестричка,
Димку убили. Стреляй!» Я сначала не поняла, к кому
это относится. Оглянулась по сторонам, встретилась
взглядом с пулеметчиком. Он смотрел на меня злыми
глазами и кричал: «Стреляй! Кому говорят?!» Теперь
я поняла, что это он мне велит стрелять, а мне ни разу
40

не приходилось и за пулемет-то держаться. «Ползи,—
кричит, — я укажу, как стрелять». Пулемет был заря-
жен. Когда я подползла, он показал, за что браться
и где нажимать. К моему удивлению, пулемет начал
стрелять. Я даже испугалась, а пулеметчик все под-
бадривает. Почувствовав себя увереннее, я даже нача-
ла целиться. И вдруг увидела, как упал первый уби-
тый мною гитлеровец. В сердце точно что-то оборва-
лось. Я выпустила ручки, и пулемет замолчал. «Ты их,
сестричка, с рассеиванием полосни. Поведи пулеметом
из стороны в сторону»,—посоветовал пулеметчик.
Я чуть шевельнула руками и почувствовала, как «мак-
сим» послушно заскользил в сторону. Пули полетели
веером, и сразу же в цепи гитлеровцев свалились не-
сколько человек. Что дальше было — страшно вспо-
минать. Стреляю, а немцы все ближе и ближе. До них
уже не больше пятидесяти метров. Казалось, ничто их
не сможет остановить. Они шли разъяренные, с пере-
кошенными от злобы лицами. Отходить было поздно.
Последнее, что я помню — это сильный удар в правое
плечо. Что-то горячее обожгло спину, в голове зашу-
мело, я почувствовала резкую боль и потеряла созна-
ние. Когда пришла в себя, бой кончился. Меня поме-
стили вместе с другими ранеными в медсанбате,
а оттуда вывезли в госпиталь.
— Как же тебе удалось уцелеть? — спросил Стре-
люк.
— Об этом я узнала в госпитале от пулеметчика.
После того, как ранило меня и замолчал пулемет,
гитлеровцы приблизились к нам метров на двадцать
пять. Они уже собирались забросать нас гранатами.
Раненый пулеметчик приготовил свою гранату и от-
считывал последние секунды жизни. Но в это время
из рощи, расположенной слева, наша пехота и танки
перешли в контратаку. Немцы не выдержали и отсту-
пили. После боя нас подобрали санитары. Я много по-
теряла крови, и пришлось долго проваляться в госпи-
тале. Там же мне и медаль «За отвагу» вручили. Так
что со мною не шутите: я ведь отважная, — смеясь,
закончила Дуся.
— Ух ты! — удивился Юра.
— Но зато после госпиталя я изучила и автомат,
и пулемет, — добавила радистка.
41

— Как же ты к нам попала? — спросил я.
— Очень просто. Выздоровела, окончила курсы ра-
дисток, прошла практику и получила направление
к вам.
Ее рассказ произвел на нас впечатление. Глядя
на эту застенчивую, милую и тихую девушку, и не
догадаешься, что у нее отважное сердце.
Холодок в отношениях разведчиков к Дусе исчез.
Она была единодушно признана полноправным членом
нашей маленькой семьи и окружена заботой развед-
чиков...
Так на марше я понемногу изучал тех, с кем над-
лежало принять бой, а может, и смерть, с кем надо
делить последний сухарь, глоток воды и щепотку ма-
хорки.
У ЭСМАНСКИХ ПАРТИЗАН
Отряд эсманских партизан, в который мы прибы-
ли, являлся одним из многочисленных отрядов, бази-
ровавшихся в Брянском партизанском крае.
Это был небольшой, но боевой отряд. Он только
что вернулся из очередного рейда. В Хинельских ле-
сах отряду пришлось выдерживать непрерывные бои
с превосходящими силами кадровых немецко-фашист-
ских частей. Теперь Эсманский партизанский отряд
располагался в южной части Брянских лесов, залечи-
вал раны, накапливал силы и одновременно являлся
форпостом брянских партизан на юге.
Здесь было все на колесах. Подай команду — и от-
ряд готов к действиям: к бою или маршу. Возле за-
маскированных в лесу подвод стояли лошади. Парти-
заны располагались кто как мог: в шалашах, в палат-
ках, на повозках, а то и просто под деревом. Отряд
был вооружен, главным образом, трофейным ору-
жием: винтовками, карабинами, пулеметами и, ча-
стично, автоматами.
Отсюда наш путь выходил за пределы Партизан-
ского края и вел в Сумскую область. При выборе
маршрута мы столкнулись с рядом затруднений. Од-
ним из них являлось то, что. карты не могли дать
42-

исчерпывающих данных о проходимости местности.
На нашем пути лежало много болот, и без проводника,
хорошо знающего обстановку и лесные болота, из
Брянских лесов выйти трудно. Пришлось обратиться
к командованию Эсманского партизанского отряда за
помощью.
— Скажите, как нам найти штаб отряда? — обра-
тился я с вопросом к рослому веснушчатому партиза-
ну с красной лентой на кепке.
Он внимательно оглядел нас и сказал:
— Я вас проведу. Здесь рядом.
Он шел впереди, поминутно оглядываясь на нас.
Мы гуськом следовали за ним.
— А вы что же —* десантники? — спросил он.
Мы считали себя (по крайней мере, нас так инст-
руктировали) сугубо конспиративными и избегали вся-
ких разговоров в отношении нашего задания. Не отве-
чая на вопрос, я.спросил:
— Далеко отсюда немцы?
— Рядом, — живо отозвался партизан. — Вон за
тем лесочком, — указал он и посмотрел на нас, чтобы
определить, какое впечатление произвели его слова.
— И вы не боитесь такого соседства? — нарочно
удивился я, доставляя удовольствие партизану*
— Что нам эти немцы? Мы вот совершали рейд по
Курской и Сумской областям, там действительно было
жарко. Фашист нагнал столько войска, что на каж-
дого из партизан приходилось по десятку фашистов,
и, понизив голос до шепота, он добавил: — Там мы
даже орудия и снаряды закопали в лесу, чтобы неза-
метно ускользнуть из окружения.
Да, это уже неприятно. О таком никто не скажет
с гордостью. Партизан замолчал. По-видимому, вспом-
нил о тяжелых "боях и потерянных товарищах. Мы
не решались нарушить молчание.
— Но другой раз и мы их обвели вокруг пальца,—
сказал он повеселевшим голосом. — Заставили атако-
вать пустое место.
— Как пустое?
— Да очень просто, — продолжал он воодушевлен-
но. — Когда немцы нас окружили, мы ночью незамет-
но вышли из окружения. Под самым носом гитлеров-
цев прошли. А когда они утром начали атаковать то
43

место, где мы вчера были, отряд ударил фрицам
с тыла. Вот где была потеха! Фрицы удирают и кри-
чат: «Кальпак, Кальпак!» Это они думали, что к нам
на помощь пришел Ковпак.
— А что? Разве отряд Ковпака больше вашего?—*
спросил Леша.
— Ого! У Ковпака целая армия, — с завистью ска-
зал партизан.
— А ты видел ковпаковцев?
— Еще бы! Несколько раз с командиром к ним
ездил, — ответил партизан, чрезвычайно гордый этим
обстоятельством.
— Где сейчас Ковпак?
— Он сейчас лупцует немцев на Сумщине.
— На Сумщине?—переспросил я, мгновенно сооб-
разив, что мы можем встретиться с ковпаковцами.
— Да. Он и отряд свой там организовал, — сказал
партизан. — Вот мы и пришли. Под дубом тачанка
командира, а рядом — штаб.
К моему удивлению, никакого штаба я не увидел:
ни палатки, ни землянки, ни шалаша. После я узнал,
что весь штаб состоял из начальника, его помощника
и писаря. Для размещения было достаточно одной по-
возки.
— Мне нужно командира отряда или кого-либо из
начальства, — обратился я к первому попавшемуся
партизану с немецким пистолетом на поясе. Партизан
смерил меня внимательным взглядом с головы до ног
и спросил:
— А вы кто будете?
— Десантники.
— Что, из Москвы?
— Нет, но недалеко от нее.
От напускной серьезности партизана не осталось
и следа. В который уже раз посыпались вопросы: что
да как, когда? Нас быстро окружили партизаны и пар-
тизанки. Кто в выгоревшей военной гимнастерке, кто
в гражданском потрепанном костюме, а кто и в новой
немецкой форме. Были даже такие, которые еще не
успели сорвать новеньких немецких погон. Меня это
удивило. Я тогда даже и не предполагал, что пройдет
немного времени и я сам надену чужую форму.
— Угостите махорочкой, — просили одни.
44

— Нет ли свежей газетки? — интересовались дру-
гие.
— Как там наши, горьковские? — спросил бело-
курый крепыш и, узнав, что среди нас есть волгарь,
набросился на Лешу.
Газеты мы, по совету Емлютина, приберегли для
эсманских партизан. С махоркой было хуже. Первона-
чально разведчики расчувствовались и порядочную
часть своих запасов роздали брянским партизанам.
Теперь уже пришлось угощать не всех. Одна цигарка
отпускалась на двоих. Закурить просили и девушки.
Оказалось, что партизаны подсылали некурящих то-
варищей и девушек, чтобы получить лишнюю порцию
махорки. Этот маневр был разгадан...
— Командир с начальником штаба уехали на ка-
кое-то совещание, приедут к вечеру, — сказал Яшка
Рыжик. Так в отряде звали партизана с огненными
волосами.
— А комиссар поехал проверять заставы, — ста-
раясь показать свою осведомленность, сказал солидно
парнишка лет тринадцати.
— Вася у нас все знает, ему комиссар доклады-
вает, — похлопав рукою по плечу паренька, сказал
с иронией Рыжик.
— Вот и знаю. Не веришь, не надо, — сказал
с обидой мальчуган. — Я просился с ним поехать, а он
не взял...
Нам ничего не оставалось, как ждать возвращения
начальства. Я лег в тени деревьев и прислушивался
к веселому говору партизан. Я им завидовал. Их мно-
го. У них коллектив и сила. Они могут вести бой
с крупными силами противника. После боя отдохнуть,
повеселиться. Один-два дня в неделю поспать вдоволь.
Нам же предстоит совсем иная жизнь. Нас маленькая
группка. Избегай боя с противником. Ужом ползи по
своей родной земле. Будь начеку каждую секунду. Спи
в обнимку с автоматом. Разговаривай шепотом. Каш-
ляй в пилотку. Недоедай, страдай от жажды. Переноси
жаРУ» дождь, холод. Надейся только на себя, помощи
не жди.^ Для нас страшен не только открытый, но и
скрытый враг. Он может прикинуться другом, а потом
предать. Поэтому при встрече с населением нужна осо-
бая бдительность. А избежать такой встречи мы не
45

можем. Население — источник нашей жизни, источ-
ник добывания разведывательных данных. На Боль-
шой земле этих данных уже ждут...
— Товарищ капитан, — взволнованным голосом
прервала мои размышления Дуся. — Связи с Центром
нет.
— Как нет? — вскочил я, словно ужаленный.
— Я их слышу, а они меня нет. Наверное, пере-
датчик испортился.
— Не может этого быть, — не хотел я верить.—
Попытайся еще вызвать.
Подошли к рации. Проверили, как развернута ан-
тенна и противовес. Все правильно.
Дуся надела наушники, щелкнула рычажком, под-
строила волну. Мышиным глазком замигала лампоч-
ка. В наушниках послышался треск, а затем отчетли-
вые точка-тире, точка-точка...
Сигналы принимались настолько отчетливо, что я,
сидя в стороне, слышал их. Радистка посмотрела на
меня и чуть слышно сказала: «Нас». Треск в наушни-
ках прекратился. Дуся выключила приемник и на-
строилась «на передачу». Положила ключ телеграфа
себе на колени, поправила наушники и начала высту-
кивать ответные точка-тире. На ключе она работала
уверенно и четко, как опытный музыкант. В течение
нескольких минут передавала свои замысловатые сиг-
налы, а затем вновь перешла «на прием». И снова
в наушниках послышалась знакомая трель.
— Все время повторяют: «Вас не слышу. Даю на-
стройку... Отвечайте», — сказала Дуся.
Так повторилось еще несколько раз, потом вызовы
прекратились. Время работы истекло. Сомнений боль-
ше’ нет. То, чего я больше всего боялся, произошло.
Правильно говорится: где тонко, там и рвется. Един-
ственный нерв, связывавший нас с Большой землей,
порвался. Что мы значим без связи? Нуль без палочки.
Пустое место. Нас для командования больше не су-
ществует.
Создалось крайне затруднительное положение. За?
дание срывалось. Во мне возникла неприязнь к ради-
стке : берется не за свое дело. Захотелось выругать ее*
отвести душу, но я увидел, что Дуся плачет. Она по*
нимала всю серьезность положения.
46

______ Я... Я во всем виновата, — заливаясь слезами,
говорила радистка. — Это на повозке ее протрясло...
Лучше бы я ее несла.
Да, возможно, и так. В чем же она тогда виновата?
В том, что не умеет найти неисправность? Так и меня
в этом можно обвинить. Не специально же она это
сделала? Конечно, нет. На повозку положила по мое-
му распоряжению. Кто думал, что так получится?
Вместо того, чтобы ругать, я сказал:
— Не плачь, Дуся. Этим не поможешь. Успокойся
и тщательно проверь рацию.
— Я исправлю, — заверила Дуся. — Честное слово,
вот увидите...
— Тем более, — успокаивал я ее.
Но себя я не мог успокоить — злость проходила,
я стал размышлять. Надо узнать, — возможно, в отря-
де найдется специалист, который сумеет исправить ра-
цию. Предположим худшее. Как быть, если рацию
исправить не удастся? Идти дальше или нет? А если
идти, то брать с собою радистку или оставить в отряде
до нашего возвращения? Ох, как много вдруг перед
нами встало этих вопросительных знаков! Было над
чем задуматься. На мгновение промелькнула мысль:
«Возможно, встретим ковпаковцев. Через них осущест-
вим связь». Но этот вариант отпал так же быстро, как
и возник.
Дуся успокоилась и уже более уверенно заявила,
что сама устранит неисправность. Оставаться в отряде
партизан она наотрез отказалась. Вопрос о дальнейшей
судьбе группы я один решить не мог и пригласил
Калинина и Кормелицына. После всестороннего обсуж-
дения было принято решение выходить в свой район
действия. Выход назначили на следующий же день.
Это было рискованное решение, но мы верили в воз-
можность исправления рации. Если же этого сделать
не удастся, то мы проведем хотя бы ряд диверсий...
— Комиссар приехал...
— Едет комиссар, — закричали, перебивая друг
друга, партизаны.
По лесу ехали три всадника. Как только они при-
близились к нам, партизаны бросились навстречу
с возгласами приветствия.
— Здравствуйте, товарищ комиссар!
47

— День добрый!
— Доброго здоровья!—высказывал каждый свое
приветствие, стараясь пробиться поближе к всадникам.
Лагерь словно ожил.
— Здравствуйте, здравствуйте, товарищи! — при-
ветливо отвечал комиссар. Он слез с лошади и передал
повод всаднику, следовавшему за ним.
— Пополнение? — обращаясь к нам, спросил ко-
миссар и покосился на автоматы. — Мы всегда рады
такому пополнению! О, да вы нас и газетами порадо-
вали.
Комиссаром был секретарь подпольного обкома пар-
тии Куманёк Порфирий Фомич. Это — мужчина
средних лет, невысокий, широкоплечий, с чуть выдаю-
щимися, плотно сжатыми челюстями. На нем были
надеты легкая курточка и кубанка со звездочкой. Го-
ворил он просто и ровно, ничем не выделяясь в среде
партизан. Наблюдая за комиссаром, я вспомнил Ко-
жуха из «Железного потока» Серафимовича. Таким
именно, с «железными челюстями», он у меня остался
в памяти после прочтения книги.
— С одной стороны — пополнение, — представив-
шись, сказал я,— с другой — нет.
— Как же это понимать? — спросил он. — Прой-
демте поговорим.
Мы отошли в сторону и уселись в тени деревьев.
— Так расскажите, куда путь держите?
Я коротко рассказал о задаче и районе действий.
Одновременно попросил объяснить мне обстановку.
— Обстановка для вас создается неблагоприят-
ная, — сказал комиссар, выслушав меня. — Осадная
фашистская армия сожгла почти все села, прилегаю-
щие к лесу, а уцелевшие превратила в опорные пунк-
ты. Вокруг партизанского края гитлеровцы создали
так называемую зону опустошения, зону голода. Цель
всех этих мероприятий сводится к тому, чтобы блоки-
ровать Брянские леса с юга. Такой группе, как ваша,
проникнуть через его боевые порядки немудрено. Но
вам придется трудно в районе действия, особенно на
первых порах.
— Почему?
— В тех районах, куда вы идете, в каждом селе
по десять-двадцать полицейских. В некоторых и боль-
45

ше. К тому же сейчас их расшевелили мы и особенно
Ковпак. Теперь гитлеровцы злые, как потревоженные
звери...
Комиссар говорил медленно, время от времени об-
ращался к карте, которую я расстелил на траве. Он
говорил подробно. Видно было, что обстановка в бли-
жайших районах ему хорошо известна. Мы прогово-
рили около часу.
— Когда вы выступаете? — спросил он под конец
беседы.
— Думаю не задерживаться. Выход наметили на
завтра, — ответил я и добавил: — У нас случилась не-
приятность — отказала рация. Нет ли у вас опытного
радиста или мастера?
Комиссар подумал минуту, покачал отрицательно
головой и сказал:
— Нет. Мы сами связь с Большой землей поддер-
живаем через Емлютина.
Итак, мы вынуждены были идти на задание с не-
исправной радиостанцией.
ВАСЯ-ПРОВОДНИК
На нашу просьбу выделить проводника на один-
два перехода до выхода из Брянского леса комиссар
Эсманского партизанского отряда сказал:
— Насчет этого не беспокойтесь. Я вам дам тако-
го проводника, который проведет вас под носом у нем-
цев.— Он позвал: —Вася, иди-ка сюда!
Подошел уже знакомый нам парнишка в белой ру-
башке, заправленной в большие, не по росту, военные
брюки. Голову его покрывала потрепанная кепка. На
ногах были надеты немецкие сапоги с широкими голе-
нищами.
— Прошу любить и жаловать. Можете надеяться.
Не смотрите, что он маленький. Мал золотник, да до-
рог. Он вывел из леса много групп. Ему знакомы все
тропки, — представил комиссар нам проводника. —
Василек, поступаешь во временное подчинение капита-
на. Смотри, не подкачай.
Васе было лет тринадцать-четырнадцать. В таком
Записки разведчика
49

возрасте мальчишки мечтают о подвигах и необычай-
ных приключениях. И он ничем не отличался от сотен
школьников его возраста; наверное, так же грезил да-
лекими путешествиями, полными неожиданностей и
опасностей... Некоторое время мальчик, смущенный
похвалой командира, стоял с опущенной головой и
искоса посматривал на окружавших его десантников,
потом, пересилив смущение, посмотрел мне в глаза.
Открытый смелый взгляд и чуб, приподнятый вихром,
придавали ему лихой вид, а карие чистые глаза излу-
чали столько тепла, доверчивости и готовности сделать
что-либо полезное, что невольно с первого взгляда про-
никаешься к мальчишке чувством уважения и благо-
дарности.
В отряд Вася пришел после того, как фашисты
арестовали его мать за помощь партизанам. Отец ушел
в Красную Армию, и о нем ничего не было известно.
Василек действительно сопровождал диверсионные
группы, сам ходил в разведку и нередко приносил цен-
ные сведения о противнике.
Нам рассказали об одном интересном случае, кото-
рый произошел с юным разведчиком при выполнении
задания.
Васе было поручено разведать противника в Боль-
ших Березках: подсчитать, сколько орудий и где они
стоят, сколько кухонь, автомашин, узнать, сколько
в деревне стоит офицеров и солдат. Пользуясь своим
возрастом, Вася обычно беспрепятственно проходил по
селам, занятым противником, и наблюдал за всем, что
там происходило. И на этот раз, получив задачу, он
незаметно прошел возле охранения немцев, блокиро-
вавших лес, благополучно достиг села Чернатского*
При выходе из села он встретил группу немцев и по-
лицаев.
— Откуда идешь? — спросил немецкий офицер че-
рез переводчика.
— Из Белых Березок, — ответил Вася и спросил: —•
Знаете такую деревню? Ее партизаны сожгли.
Вася знал, что ее сожгли немцы за то, что больше
половины взрослого населения ушло в партизаны, но
посчитал более безопасным не затрагивать немцев. Од-
нако на этот раз ему не удалось избежать осложнений.,
— Куда идешь? — последовал вопрос.
50

______ в Большие Березки, — ответил Вася и для боль-
шей убедительности добавил: — Там у меня бабушка.
______ Говоришь, бабушка? — переспросил недоверчи-
вый переводчик. Он что-то сказал офицеру, а затем на-
бросился на Васю: — Ты нам, парень, головы не мо-
рочь. Говори, кто тебя послал и зачем?
.— Кто меня может послать, когда я сирота. Нет
у меня никого. Отца и мать партизаны расстреляли,—
еще раз решил Вася угодить немцам и полицаям. —
Теперь иду к бабушке.
— Ты, щенок, еще врать будешь? Я тебе покажу,—
полицай размахнулся и ударил Васю ладонью по
лицу. — Говори, где партизаны? Кто тебя послал?
Удар был неожиданный и настолько сильный, что
мальчик свалился и больно ударился головой о землю.
В голове словно колокол звенел. Васе почему-то вспом-
нился в этот момент случай, когда он купался в речке
и подлезал под опрокинутую лодку, а его дружки сту-
чали по дну, — тогда тоже зазвенело, но не было
больно... Вася от боли, обиды и страха заплакал. Сле-
зы стекали по запыленному лицу, оставляя неровные
канавки. Он поднялся, вытер глаза тыльной стороной
ладони и умоляюще посмотрел на окружающих, но
встретил враждебные взгляды. Никто ему не сочувст-
вовал. Помощи ждать от них не приходилось. От чув-
ства одиночества ему стало еще страшнее. Юный раз-
ведчик понял, что легко от них не отделаешься.
— Не верите, что я иду к бабушке, так пошлите
кого-нибудь проверить, — сказал сквозь слезы Вася.
Переводчик заговорил с офицером на непонятном
для Васи языке. Тот выслушал, одобрительно кивнул
головой и сказал:
— Гут. Карашье.
— Пойдешь в Большие Березки в сопровождении
солдата, — сказал переводчик. — Смотри, не вздумай
убегать — получишь пулю.
Вася обрадовался. Появилась надежда на спасение.
Но по мере приближения к селу им овладевало все
большее беспокойство. Дело в том, что у Васи в селе
не было никакой бабушки. Более того, не было даже
знакомых. Он никак не думал, что его будут сопро-
вождать до самого села. «Попугают немного и оста-
вят», думал он. Но, видимо, немцам уже приходн-
ых
4

лось встречаться с такими «внуками». Дело принимало
худой оборот. Хоть бы встретились партизаны! Мо-
жет, попробовать бежать? Трех шагов не сделаешь,
как этот верзила всадит пулю в спину. Разжалобить
солдата? Он по-русски не понимает. Да этим только
большее подозрение вызовешь. Выход не находился,
а село уже близко. Васе вдруг так захотелось жить, аж
слезы выступили. Что предпринять? Как быть? С фа-
шистами не шути: убедятся, что нет никакой бабуш-
ки, считай — пропал.
На околице села их остановил часовой. Поговорив
с сопровождающим, он окинул Васю таким подозри-
тельным взглядом, словно говорил: «Знаем мы вас,
таких внуков.»
Войдя в село, Вася замедлил шаг. Он шел и посма-
тривал по сторонам. Вдруг оживился, посмотрел на
немца и, улыбаясь, показал рукой в направлении по-
жилой женщины, которая набирала воду из колодца*
Немец что-то ему сказал, но Вася не слушал, если бы
и слушал, то ничего бы не понял. Он бежал к женщине
и кричал: «Бабуся, родная, милая моя!» Бабка не
успела опомниться, как он повис у нее на шее и за-
шептал: «Скажите, что я ваш внук...» Бабка все по-
няла и так яростно набросилась на немца, размахивая
коромыслом, что тот, ничего не понимая, только тара-
щил глаза и отступал под ее напором.
— Аспиды проклятые. Нет на вас, извергов, холе-
ры, — кричала она, прижимая к старческой груди
мальчика.— Да вам бы, антихристам, только со ста-
риками и детьми воевать...
Солдат, которому было приказано установить, дей-
ствительно ли мальчик идет к своей бабушке, был уве-
рен, что со своей задачей справился вполне...
Вася пробыл в селе двое суток и сумел добыть не-
обходимые сведения...
И вот этот Вася, или, как его звали в отряде, Ва-
силек, стоял перед нашей группой. Он был горд, что
ему доверяют такое ответственное поручение, и всем
видом старался показать, что оправдает доверие.
— Что же, Василек, по рукам, — сказал я, протя-
гивая руку.
Он сильно хлопнул по моей ладони и крепко по-
жал руку, как бы говоря: «Вот какой я».
52

_____ Берешься провести нас через оборону против-
ника? — спросил я юного партизана.
— А куда вам надо? — спросил в свою очередь
Вася, переходя на деловой тон. Прочитав надпись на
карте, которую я ему указал, он засмеялся: — Этой
деревни нет. Ее немцы сожгли, а на ее месте вырыли
себе землянки. Лагерь там у них.
— Нам не надо заходить в этот пункт.
— Вы мне карты не показывайте. Я все равно по
ней ничего не понимаю. Называйте деревни и села.
Я местный и все их знаю...
Уточнив маршрут и отдохнув, группа распроща-
лась с партизанами и выступила в свой первый пере-
ход из Брянских лесов на юг, на Сумщину.
— Прощай, суровый Брянский лес, — продеклами-
ровал Леша.
— Нет, до свидания, — поправил его Петя. — До
скорого свидания. Мы еще вернемся.
Вася-Василек приступил к исполнению обязанно-
стей проводника. Он шел впереди. За ним я, за мной
группа. Замыкающим шел Калинин.
Весь груз распределили между разведчиками. Ве-
щевые мешки были набиты до отказа. На каждого
приходилось по тридцать два-тридцать пять килограм-
мов груза. Снисхождение было сделано лишь самому
юному — Юре Королькову, который не в силах был
нести такую тяжесть. Основным грузом мы считали
рацию и питание к ней. Батареи поручили наиболее
выносливым и опытным ребятам. Рацию Дуся не дове-
рила никому. Она заявила, что рация — ее основное
оружие, а автомат — дополнительное. Ни того ни дру-
гого она не отдала.
Еще до выхода вещмешки и снаряжение развед-
чики тщательно подогнали. Однако на первых же ша-
гах выяснилось, что идти нормально не можем. У Юры
лямки вещевого мешка были настолько затянуты, что
стесняли дыхание. Отпустили... У Сережи, наоборот,
груз стукал по спине. Подтянули. Обнаружены и дру-
гие недостатки. Ребята, поминутно останавливались,
чтобы помочь друг другу.
Пройдя около двух километров, Вася сошел с до-
роги и сказал:
— Здесь будем ждать наступления темноты.
53

Остановились. Разведчики располагались, кто как
считал для себя удобным. Одни прислонялись спиной
к дереву. Другие садились на землю, вытянув ноги.
Груза не снимали. Задымили самокрутками, стараясь
накуриться на всю ночь...
Сумерки быстро сгущались. Надвигалась дождевая
туча. Она ускорила наступление темноты. Я в душе
радовался, что «небесная канцелярия» сопутствовала
нам. Принято считать, что ненастная погода — находка
для разведчиков. Однако в скором времени мне при-
шлось в этом горько разувериться.
Летом ночи короткие. Дорога каждая минута.
— Время упускать нельзя, — сказал я.— Подымай-
тесь, друзья.
Разведчики с трудом подымались. Грузом их, как
магнитом, притягивало к земле. А Юрку так притя-
нуло, что Кормелицыну пришлось его подымать.
Группа возобновила движение, вытянувшись гусь-
ком вдоль тропки. Начал накрапывать дождик. Где-то
вдали сверкнула молния. Разведчики шли молча, как
в поиск за «языком». Вася свернул с тропы и повел
группу лесом, поросшим кустарником и папоротни-
ком. Пересекли ручеек и вошли в зону болот. Окуну-
лись в зловонную жижу. Проводник тщательно ощу-
пывал болото палкой, выбирая дорогу для группы.
Да, на этой местности не поможет никакая карта.
Здесь нужен знаток этих мест.
Мне до этого не приходилось по-серьезному сталки-
ваться с болотом, поэтому оно произвело на меня удру-
чающее впечатление. Жижа, поросшая болотными ра-
стениями и покрытая ржавчиной, издавала неприят-
ный запах застоявшейся воды и прогнивших растений.
Каждый шаг стоил больших усилий. Всем существом
стараешься нащупать спасительную кочку. Ты ее на-
ходишь. Ставишь ногу, но из-под нее уплывает опора.
Некоторое время балансируешь руками и всем корпу-
сом, но безуспешно. Под тобой пыхтит, бурлит, буль-
кает: это дышит болото. Наконец травяная подушка
не выдерживает, и ты проваливаешься по колено или
по пояс в болотную жижу, рискуя быть засосанным
или, в лучшем случае, остаться без сапог.
За спиной слышу прерывистое дыхание. Это Дуся,
несчастная, убитая горем, с видом виноватой плюхает
54

по болоту. Она не обращает внимания на болото, ка-
жется, не замечает его. Все ее мысли сводятся к одно-
му: дать группе связь с Большой землей. Как детище,
она охраняет рацию, боясь окунуть ее в воду.
Идти было неимоверно трудно. Болото оказалось
очень топким и обширным. Царила кромешная тьма.
Неторопливый дождь сменился безудержным ливнем.
Идти стало еще труднее. Шли молча. Ослепительные
молнии на мгновение освещали сгорбленные фигуры
разведчиков. Вещевые мешки лямками врезались
в плечи, от этого ныло все тело. Автомат то и дело со-
скальзывал с плеча и ударял по коленке или падал
в воду.
Все идут друг за другом. В сторону свернуть не
пытайся. Рябченков попытался и чуть не остался в бо-
лоте навечно. Он погрузился в болото по грудь, и его
продолжало тянуть вглубь. Все его попытки высвобо-
диться из цепких рук трясины были тщетны. Вася
передал мне свою палку. Я протянул ее Сереже, но
когда начал помогать, то почувствовал, что и сам по-
гружаюсь. Меня охватил ужас. Однако я не хотел
показать этого и продолжал тянуть товарища, ста-
раясь удержаться на поверхности. Мое затруднение
заметил Стрелюк.
— Товарищ капитан, держитесь, — сказал он, про-
тягивая автомат. Одной рукой я вцепился в автомат,
другой крепко держал палку.
— Только не стой на одном месте, а то и тебя
затянет, — предупредил я Костю.
С большим трудом нам удалось сдвинуть Сережу
с места. Он еще долго барахтался. Автомат у него бол-
тался на шее. Наконец зашипело, забулькало, и Сере-
жа начал постепенно вырываться из «плена» болота#
Вот он вышел из тины по пояс, через минуту высвобо-
дил одну ногу, а затем вторую. Всё. Сережа тяжело
и прерывисто дышит, весь дрожит, но теперь уже пере-
ставляет свои ноги без нашей помощи.
— Сапоги целы? — спросил я.
— Целы. Я их перед болотом привязал, — ответил
он уставшим голосом. — Привычное дело. У нас тоже
болот хватает.
— Ничего себе привычное = чуть черту душу не
отдал.
55

— Большое спасибо за помощь, — с чувством ска-
зал Рябченков.
— Нечего благодарить. Ты лучше иди по следу.
— Куда завел ты нас, Сусанин? — сказал Юра, не-
известно кого подразумевая в этой роли — меня или
Васю-проводника. В его хриплом голосе чувствовались
горе и усталость.
И снова идем, идем, идем... Ни единого слова. Толь-
ко тяжелое дыхание людей и чавканье болота под но-
гами. Никто не обращает внимания на то, что не толь-
ко сапоги, но и карманы вместе с водой наполняются
болотным илом. Жидкое болото сменялось вязким,
тогда становилось идти еще труднее. Казалось, ноги
останутся в трясине.
Так мы шли час, два, три...
Вася внимательно присматривался, но в темноте
дальше пяти метров ничего не было видно. Все чаще
и чаще стали останавливаться для передышки. Когда
же настоящий отдых? Болоту, казалось, не будет кон-
ца. Мальчишеские еще не окрепшие плечи разведчиков
сгибаются под увесистыми вещевыми мешками. Они
отдыхают стоя, наклонившись вперед. Лиц их не вид-
но, но по тяжелому дыханию я понимаю, что они очень
устали.
Ливень не прекращался. Молнии рассекали небо
ослепительными вспышками. Грохотал гром. Болото,
как живое, бурлило под напором дождя. Тело сковы-
вала смертельная усталость. Сел бы прямо в болото
и сидел. Но я заставлял себя и других идти. Шли, сво-
рачивая то вправо, то влево. Когда же оно, наконец,
кончится, это проклятое болото?
— Вася, ты уверен, что мы правильно идем? —:
спросил я проводника.
— Вот здесь должна быть сломанная ольха, но я
ее почему-то не вижу, — ответил он нерешительно.
— А болото скоро кончится?
— По моему расчету, оно должно уже закончиться.
По всей вероятности, Вася сбился с тропки. В та-
кую погоду немудрено. Я обернулся к Юре Королькову
и спросил:
— Как самочувствие, Юра?
— Так устал, даже выразить не могу, — чуть
слышно, с детской откровенностью прошептал Юра.
56

Мне жаль стало этого мальчика со вздернутой, как
у девушки, верхней губой и курчавыми, мягкими во-
лосами. Эх, Юра, Юра! Сидеть бы тебе за учебниками,
да не то время.
Юре не было еще и шестнадцати лет, когда его стар-
шие товарищи Володя Савкин и Костя Рыбинский ухо-
дили добровольно на фронт. Он не хотел от них отста-
вать и пошел в военкомат. Но его отослали домой, как
несовершеннолетнего. Юра начал обивать пороги в рай-
коме комсомола города Липецка. И еще неизвестно,
чем бы это кончилось, если бы не сестра Маруся, кото-
рая работала секретарем горкома комсомола. Она по-
могла Юре и его товарищам стать разведчиками, вы-
дав им комсомольские путевки.
Так Юра оказался вместе с нами.
— Крепись, Юрочка. Сейчас выйдем из болота и
сделаем остановку, — попытался я утешить его.
Свернули влево. Теперь Вася шел увереннее. Ка-
линин по-прежнему замыкал шествие и подбадривал
отстающих. Через полчаса начали попадаться на бо-
лоте островки, на которых мы могли передохнуть.
Наконец под ногами появилась твердая почва!
Вскоре группа вышла на полянку, и сразу стало легче
идти.
Остановились в лесу. Дождь стихал, но дальше
идти не было сил. Часы показывали три пятнадцать.
Значит, скоро рассвет. Вернее, рассвет уже начался, но
густой туман скрывал приближение утра. Надо было
найти место для дневки. Калинин и Кормелицын
осмотрели местность и доложили, что впереди болото,
а с трех сторон лес.
Отошли в глубь леса и расположились в большом
кусте, представлявшем хорошее укрытие. Куст в се-
редине был пуст, а в стороны разросся и напоминал
чашу. Здесь мы и нашли убежище.
Разведчики с нетерпением освобождались от груза
и валились рядом с ним. Расстелив плащ-палатки,
уставшие, измученные и промокшие до нитки ребята
мгновенно засыпали. Они плотно прижались друг
к другу, чтобы согреться. Молодежь так устала, что
первое дежурство взяли на себя я и Кормелицын.
Проверив, чтобы все были укрыты плащ-палатками,
и указав Кормелицыну место для наблюдения, я на-
57

чал ходить вокруг куста в сорока-пятидесяти шагах.
Движением старался согреть озябшее тело и отогнать
подступавшую дремоту. Ходил тихо, настороженно и,
сам того не замечая, отсчитывал в такт шагам: раз,
два, три... раз, два, три... Кто-то во сне застонал...
Дорогие мои мальчишки! Думал ли кто из вас, что
придется пережить такое? Разными путями вы при-
шли в отряд, но с единым стремлением — защищать
Родину. Большинство из вас только что со школьной
скамьи. Кто знает? Возможно, среди вас лежит буду-
щий ученый или писатель.
Вот хотя бы Стрелюк.
С первого класса его увлекала учеба. В школе все
казалось интересным: учительница, уроки, товарищи,
девочки с маленькими косичками. Первые радости
из-за полученной пятерки, освоение первой книжки.
Затем пионерская организация, Дворец пионеров, где
он занимался в стрелковом кружке и считался хоро-
шим стрелком. Костя много читает. Становится одним
из активнейших корреспондентов Воронежской обла-
стной пионерской газеты «Будь готов!». И когда за
хорошую работу деткора он получил первую пре-
мию — книгу сочинений Пушкина и авторучку, радо-
сти не было предела.
Костя рано потерял отца: он умер, когда мальчику
было семь лет. Чтобы прокормиться, одеть себя и сына,
матери — Марии Алексеевне — приходилось работать
на две ставки. Это ее сильно изматывало. Костя все
это видел и жалел мать.
За отличную учебу и активную пионерскую работу
его послали в пионерский лагерь «Артек». С каким
восторгом он потом рассказывал о своих впечатлениях!
Тогда же он сказал: «Мама! Даю тебе слово, что ког-
да окончу институт, поступлю работать — первая моя
получка будет тебе на поездку в Крым. И не смей от-
казываться».
Шло время. Костю приняли в комсомол. И тут он
проявил себя настоящим вожаком молодежи и был
избран секретарем комсомольской организации шко-
лы. Перед ним открывалась широкая дорога в жизнь.
Он мечтал стать химиком и серьезно занимался. На
сэкономленные от обедов деньги Костя покупал раз-
личные стеклянные трубочки, пробирки и колбочки и
58

дома проводил опыты по химии. Однажды он так ув-
лекся, что не заметил, как с работы возвратилась
мать. В квартире дым коромыслом, неприятный запах.
В общем, было дело. Пришлось выслушивать нотации
да уверять мать, что дело до пожара не дойдет.
Но мечтам Кости не суждено было осуществиться.
В грозные дни войны комсомолец Стрелюк нашел
свое место в рядах молодых патриотов, добровольно
вступивших в ряды Красной Армии. Но и сейчас Костя
не забывает своей мечты — стать химиком. Все прибо-
ры и принадлежности он аккуратно сложил на шкаф
и сказал матери: «Прошу тебя, дорогая, если будешь
стирать пыль со шкафа, пожалуйста, не разбей. Когда
я вернусь, все это мне очень пригодится. Ты ведь
знаешь?»
Да, мать все знала.
Стрелюк становится бойцом комсомольского взвода
при Особом коммунистическом отряде народного опол-
чения города Воронежа. Проходят месяцы напряжен-
ной боевой учебы. И вот в январе 1942 года Костя
с рекомендацией комсомола пришел в боевой отряд раз-
ведчиков. Способный юноша, с сильным и ярким ха-
рактером, он успешно осваивает подрывное дело и
основы разведки.
У Кости богатая память. Какой прекрасный слог
речи, полет фантазии! Ребята любят слушать его рас-
сказы. Он скромен, честен и справедлив, у него серьез-
ные, здравые суждения и свое мнение по всем вопросам.
Молодежь всегда толпится вокруг него. Не случайно
он становится комсоргом нашей группы. Я отношусь
к нему с большим уважением. Сейчас Костя лежит
уставший и мокрый, как и его товарищи. И мне жаль
его, как младшего братишку.
У Кости Рыбинского жизнь во многом сходная
с жизнью Стрелюка. С пяти лет без отца. Жизнь до
войны проходила в школе и пионерской организации.
Учеба давалась легко, мальчик увлекался спортом.
В 1939 году его приняли в комсомол, и с этого времени
он неразрывно связан с комсомольской организацией
школы, секретарем которой был избран.
Учеба прервалась войной. Костя вместе со своими
школьными товарищами Володей Савкиным, Тамарой
Володиной и другими товарищами из Липецка рабо-
55

тает на строительстве оборонительных рубежей. По
возвращении в Липецк вступает в боевой отряд раз-
ведчиков.
Глядя на этих юношей, диву даешься: и откуда
у них берутся силы, терпение и упорство? Сколько им
предстоит пережить, перенести, вытерпеть. Но, как го-
ворится, лиха беда — начало. А начало показало, что
коллектив хороший. Первый, весьма трудный переход
разведчики перенесли стойко, без ропота.
Этот переход и меня научил кое-чему, показал мне,
что при выборе маршрута надо исходить не только и
не столько из его протяженности, но, главным обра-
зом, из его проходимости. Можно сократить маршрут
на пять-шесть километров, а сил израсходовать больше
и прибыть к месту назначения небоеспособными.
Я твердо решил избегать болот по мере возможно-
сти.
ПЕРВЫЙ БОЙ
Времени для размышления у меня было больше
чем достаточно. От ходьбы я согрелся, даже вода в са-
погах потеплела. «Необходимо напомнить товарищам,
чтобы постирали портянки»,— подумал я.
Солнце уже осветило верхушки деревьев, но туман
над болотом стоял по-прежнему. Вокруг царила тиши-
на, нарушаемая лишь щебетом пробуждающихся птиц
да шорохом капель, падающих с листьев. Маленькая
птичка села на куст, в котором отдыхали разведчики,
посмотрела вниз, пиликнула, удивляясь происшествию,
и упорхнула в чащу. Солнце засветило ярче, туман на-
чал лениво подниматься к верхушкам деревьев. Стало
видно болото.
Совершая свой очередной обход куста, я вдруг был
остановлен звуком трубы, которая подавала сигнал
«подъем». Звук шел со стороны болота и слышался
совсем рядом...
«В чем дело?» чуть не крикнул я и побежал на
опушку леса к болоту.
Вслед за сигналом послышались выкрики команд.
Рядом с нами немцы...
60

Разведчики вскочили и выбежали из-за куста, но
я приказал всем возвратиться на место, а к себе позвал
Костю Стрелюка, который понимал немецкую речь, и
спросил:
— Что там происходит? О чем они кричат?
Костя несколько мгновений прислушивался, потом
сказал:
— Подают команду на построение.
Он еще прислушался.
— Сволочи, физз^рядкой занимаются. Видно, не
подозревают, что мы рядом.
— Дать им жару, да и уйти в лес, — сказал неза-
метно подползший к нам Юра.
— Потерпи, Юра. Надо узнать, сколько их, а мы
даже не видим, где они.
Ребята, настороженные, сидели возле куста и тихо
разговаривали. А за болотом все шло своим чередом.
Гитлеровцы, окончив физзарядку, принялись умывать-
ся. Гик, смех и крики доносились до нашего слуха.
С нашей стороны их прикрывало непроходимое боло-
то, а с других сторон они, видимо, выставили крепкую
охрану, потому и были так беспечны.
Когда туман рассеялся, нашему взору предстало
болото шириной метров в триста пятьдесят. За ним —
развалины сожженного села, а чуть в стороне, на по-
ляне, раскинулся фашистский лагерь — ряды палаток.
Он был нам хорошо виден. Нас же от вражеских взо-
ров скрывали лес и густой кустарник.
Разведчики наперебой предлагали открыть огонь
по гитлеровцам. Я был против этого.
При более детальном наблюдении за противником
нам удалось установить, что вокруг лагеря сооружены
дзоты и отрыты окопы с ходами сообщения. Стоит
дать одну очередь из автомата, враг займет оборону,
а затем пулеметным и минометным огнем вынудит
нас отойти. Кроме того, возможны потери, которые нас
никак не устраивали. Мы же не могли нанести врагу
серьезного поражения. Наша задача состояла в том,
чтобы в свой район выйти необнаруженными. Необхо-
димо было воспользоваться представившимся случаем,
чтобы изучить поведение врага, проследить, где вы-
ставлены посты и патрули, в какое время они сменя-
ются.
61

Гитлеровцы вели себя спокойно. После завтрака они
натянули сетку и напали играть в волейбол. Некото—
рые из них лениво прохаживались по лагерю. Из пала-
ток до нашего слуха доносился грустный напев губной
гармошки. Спокойствие в лагере нарушалось лишь тог-
да, когда готовилась очередная смена наряда и воз-
вращались в лагерь солдаты, выполнившие задание.
Мы следили за противником.
Пользуясь затишьем, ребята разыскали в лесу ру-
чеек, помылись в нем, постирали...
Приехала легковая машина в сопровождении бро-
невика и пяти мотоциклов с колясками. На каждом мо-
тоцикле по два автоматчика и пулеметчик. Из машины
вышел высокий, худой офицер. К нему подбежал ни-
зенький, кругленький гитлеровец, выбросил вперед
руку и что-то выкрикнул. Приехавший ответил тем же
жестом.
В лагере наступила суматоха: прекратили играть
в волейбол, смолкла гармошка, солдаты спешно при-
водили себя в порядок. Но так продолжалось недолго.
Стоило уехать начальству, как все пошло по-прежнему.
День тянулся медленно. В лагере немцев пообеда-
ли, разобрали оружие и выстроились перед палатками.
Мы наблюдали за этой сценой и не подозревали, что
она может затронуть нас.
Подполз Вася.
— Немцы каждый день прочесывают лес вокруг
своего лагеря, — сказал он.
Это было похоже на правду. Немцы разделились
на три группы по шестьдесят-восемьдесят солдат в каж-
дой. Одна из групп осталась в лагере. Две других по-
шли вдоль болота: одна — на восток, другая — на
запад. Мы наблюдали за ними, пока было возможно.
На случай боя в нашей группе был произведен боевой
расчет и усилено наблюдение.
Не прошло и часа, как с направлений, куда ушли
немцы послышались одиночные выстрелы. Выстрелы
приближались к нам. Но это не походило на бой. Ви-
димо, немцы это делали, чтобы ободрить себя. Непо-
средственной угрозы для нас противник пока не пред-
ставлял. Мы надеялись остаться незамеченными в сво-
ем укромном месте. Но выстрелы доносились все ближе
и ближе. Уже слышны голоса фашистских офицеров,
62

отдающих команды. Солдаты шли цепью и перекли-
кались.
Разведчики залегли в кусты веером, изготовились
к стрельбе, подготовили гранаты. Все наблюдатели, за
исключением Кормелицына и Рябченкова, присоеди-
нились к группе. Им приказано наблюдать за против-
ником и по мере его приближения отходить к группе,
не обнаруживая себя. Вот к группе присоединился Се-
режа Рябченков... Всех беспокоило отсутствие Пети
Кормелицына.
Послышался треск веток и сухого валежника: мет-
рах в десяти от нас проходили фашисты. Некоторые
разведчики впервые видели гитлеровцев так близко.
Юра весь съежился и уставился немигающими глаза-
ми на немцев, казалось, старался загипнотизировать
их. Вася-проводник судорожно сжимал гранату, лю-
безно предоставленную ему сержантом Калининым.
В руках Володи Савкина «плясал» автомат. Нетерпе-
ливо ерзал Костя Рыбинский. Остальные лежали,
плотно прижавшись к земле и раскинув ноги, как на
стрельбище, и спокойно ждали команды. Дуся лежала,
поджав под себя ноги, автомат положила на вещевой
мешок, который заменял ей упор.
— Разрешите, — едва слышно прошептал Леша,
когда гитлеровцы поравнялись с кустом.
— Нет, — ответил я.
— Уйдут.
— Это их дозор.
Минуты через две появилось несколько групп про-
тивника. Нам уже ясно видны их раскрасневшиеся
лица. Рубашки расстегнуты, рукава подвернуты. Они
идут веселые, группами по шесть-восемь человек с про-
межутками в пятнадцать-двадцать метров. Прямо на
нас идет группа во главе с высоким, тощим офицером.
Рядом с офицером, разговаривая и жестикулируя ру-
ками, вприпрыжку поспешает маленький человечек
с повязкой полицая на рукаве гражданского костюма
и маленькими черными усиками под острым носом.
На его голове болтается просторная вылинявшая не-
мецкая пилотка. На ремне поперек груди висит немец-
кий автомат. Полицай то выскакивает вперед и заис-
кивающе смотрит в лицо снисходительно улыбающе-
муся офицеру, то услужливо уступает ему дорогу.
63.

Угодливая, слащавая улыбочка не сходит с круглой
физиономии предателя...
Гитлеровцы оживленно разговаривали: очевидно,
они были уверены в полной безопасности, радовались
хорошему дню и покою. Радость их была преждевре-
менной. Когда фашисты почти вплотную подошли
к нашему расположению и избежать боя не представ-
лялось возможным, я скомандовал:
— По фашистам, рота, ого-о-нь!
Я не узнал своего голоса, как будто кто другой за
меня подал команду. Почему именно рота, а не иное
подразделение, тоже до сих пор не могу понять. Как
бы то ни было, а по этой команде одновременно зара-
ботали десять автоматов. Взорвалась граната, брошен-
ная Васей. В первое же мгновение около десятка гит-
леровцев свалилось. Остальные кинулись наутек. Это
ободрило нас. Разведчики вслед за мной и Калининым
встали во весь рост и расстреливали убегавшего врага.
Дуся не отставала от остальных. Панику врага усилил
Кормелицын. Он так и не сумел присоединиться
к группе и теперь открыл огонь во фланг гитлеровцам.
— Молодец, Петя! Крой их! — закричал Калинин,
услыхав работу ППШ.
Надо не дать противнику опомниться, гнать его.
— Ложись! — закричал Леша, дал очередь из ав-
томата и, падая, увлек меня на землю.
Не успели мы сообразить, что случилось, как ря-
дом с кустом взорвалась граната. После выяснилось,
что мы увлеклись стрельбой и не заметили подползше-
го с гранатой в руке полицая. Он намеревался бросить
ее в куст. Бдительность Леши спасла нас. Он успел за-
стрелить предателя, в руке которого взорвалась гра-
ната.
Сразу же после взрыва сержант вскочил и, стреляя
на ходу, бросился преследовать убегавших врагов. Раз-
ведчики не отставали от него. Пулей промчался Вася
и скрылся в кустах.
— Стой! Куда? — только и успел крикнуть Костя.
А через несколько секунд из кустов до нашего слу-
ха донеслись очереди немецкого автомата. Это наш
проводник уже стрелял по врагу из трофейного ав-
томата. Нельзя было не восхищаться проворством и
отвагою мальчика!
64

На нашей стороне были внезапность и мощь авто-
матного огня. Лес скрывал нас, и эхо умножало наши
силы.
Враг убегал, не оказывая сопротивления. Раненые
кричали, призывая на помощь. Не до них было гитле-
ровцам. Они спасали свою шкуру...
Всполошились немцы, расположенные в лагере. За-
работали их минометы. Противник мог опомниться,
привести себя в порядок и начать наступление. Оста-
ваться на месте — значило подвергать группу опасно-
сти. Я приказал прекратить преследование, забрать
груз и отойти в глубь леса. Разведчики, кроме своего
груза, прихватили по немецкому автомату, а Кормели-
цын подобрал полевую сумку убитого офицера.
Когда группа была готова, передо мной как из-под
земли вырос Вася. На нем висели два немецких ав-
томата и парабеллум.
— Здесь недалеко находится наша застава, — ска-
зал он, сияя. — Я могу провести вас...
Не успели отойти и полутора километров, как уви-
дели группу всадников, которые ехали нам навстречу.
— Наши, наши! — закричал Вася и, гремя трофей-
ными автоматами, побежал навстречу партизанам.
Это были разведчики эсмансАих партизан.
— Кто здесь вел бой? — спросил старший.
— Мы... Они вели бой, — начал возбужденно Ва-
ся.— Ох, и дали немцам жару! Удирали во все лопат-
ки... Даже я с трофеями,— с гордостью похвастался
он, показывая автоматы.
— Ас кем же они сейчас ведут бой? — спросил
партизан.
Действительно, в том месте, откуда только что
ушла группа, бой разгорелся с новой силой. Там стре-
ляли пулеметы, автоматы и винтовки. Рвались мины.
Над лесом одна за другой взвивались ракеты разных
цветов.
Несколько секунд мы стояли в недоумении.
— Ура! Товарищи! — закричал вдруг Калинин.—
Свой своего бьет, чтобы чужой духу боялся.
— Не может быть, — искренне удивился Петя.
Это было действительно так. Немцы, которые про-
чесывали лес с востока, услыхали бой и поспешили на
помощь группе, действовавшей с запада. К этому вре-
5 Записки разведчика
65

мени мы покинули свое место, а они приблизились
к месту боя и были встречены огнем своих соотечест-
венников, успевших привести себя в порядок. Не ра-
зобравшись в обстановке, подошедшие немцы открыли
ответный огонь. Завязалась лихорадочная перестрелка,
поддержанная минометным огнем из лагеря. Жаль
только, что она продолжалась всего около десяти ми-
нут. Но нам и это на руку.
Накоротке обсудив положение, мы пришли к вы-
воду, что на этом участке сейчас переходить весьма
рискованно. Подошли к ближайшей партизанской за-
ставе и остались на ночь. Трофейное оружие от нас
с благодарностью приняли партизаны.
В полевой сумке ничего интересного не оказалось.
В ней была чистая карта местного района, фотографии
и дневник офицера. Костя просмотрел дневник и пе-
ресказал его содержание. Офицер жаловался на труд-
ности борьбы с партизанами, которые «выглядывают
из каждого куста».
— А ведь он прав. Из куста ему и смерть при-
шла,— заметил Костя Рыбинский.
Настроение у всех было приподнятое. О трудностях
ночного перехода через болото никто и словом не об-
молвился. Это хорошо. Основной темой разговора яв-
лялся бой. Маленькая, но крайне необходимая для
группы победа нами одержана. Это сразу настроило
людей на боевой лад.
— А здорово мы им всыпали! — торжествовал
Юра.— Я смотрю, а он, фашист, идет... Большой, мор-
да красная: на украинских курках да яйках отожрал-
ся. Я как дам очередь прямой наводкой — он с попы-
ток...
— А я вижу, идут шесть гитлеровцев, — подхва-
тил с азартом Володя. — Идут прямо на нас. Слышу,
Лешка, сержант, говорит: «Разрешите»,—а капитан не
разрешает. Лежу, прицеливаюсь, а мушка прыгает,
прыгает. Никак фрица не поймаю. Вдруг капитан как
крикнет: «По фашистам, рота, огонь!» Так я первую
очередь и дал, не прицелившись. Только смотрю, а гит-
леровец взмахнул руками, выпустил автомат и сел...
У меня сразу мушка прыгать перестала...
— Опасно подпускать так близко, могут граната-
ми забросать. Если бы они не растерялись, а сразу
66

бросились на нас, то нам пришлось бы худо, — вме-
шался в разговор Рыбинский.
— А мне кажется, совершенно правильно посту-
пил капитан, что подпустил близко,— доказывал Стре-
люк своему тезке. — Представь себе: мы раньше от-
крыли бы огонь и уничтожили дозор, а главные силы
тем временем развернулись бы к бою и начали наступ-
ление на наш куст. Вот тогда действительно нам было
бы скучно. А так мы их ошарашили, как обухом по
голове. Поди узнай, сколько нас. Да им не до этого бы-
ло. Вот тебе, Юра, расчетливость и выдержка, о кото-
рых мы говорили позавчера, — закончил Стрелюк, об-
ращаясь к Королькову.
Я прислушивался к оживленному разговору, и
душа моя переполнялась гордостью за наш маленький,
но прекрасный коллектив. Но как ни интересен для
меня был разговор, проведенные без сна сутки и уста-
лость давали себя знать. Глаза непослушно слипались,
голова склонялась. Засыпая, я думал, что завтра пред-
стоят новые испытания для группы...
А на следующий день к нам прибежал Вася с ра-
достной вестью. В Сумскую область шли три опытных
разведчика отряда Наумова. С ними предстояло со-
вершить переход и нашей группе.
Вася чувствовал себя именинником. Не шуточное
дело — сам добыл оружие в бою. Да еще какое ору-
жие! Это высоко ценилось у партизан. На зависть то-
варищам-подросткам он ходил с трофейным автома-
том.
— Мне надо уходить, — сказал солидно Вася.—
До свидания.
Мы пожелали ему счастливой встречи с родными,
поблагодарили за помощь.
— Что вы? Это вам спасибо. Вы помогли мне до-
быть автомат. Счастливого вам пути, — сказал он и,
как бы случайно, добавил: — А меня уже назначили
в пешую разведку. Но комиссар сказал, что если добу-
ду коня, то переведут в конную. Коня-то я достану,—
закончил он уверенно, пожимая руки разведчикам.
В его словах и во всем поведении было столько до-
стоинства, гордости и упорства, что мы невольно пове-
рили: такой и коня достанет себе, и будет хорошим
разведчиком.
67
5*

Опускался вечер над лесом. Мы провожали Ва-
силька молчаливым взглядом, а он уходил один под
темные своды громадных деревьев, маленький, щуп-
ленький мальчишка с большим и отважным сердцем.
Мы смотрели ему вслед и с тревогой думали о том, что
на трудном пути разведчика он еще не раз встретится
с ненавистным и коварным врагом. Вот и сейчас ему
предстояло идти в ту сторону, где затаились напуган-
ные нами враги, где лежало зловещее таинственное
болото.
ПАРТИЗАНСКИЕ РАЗВЕДЧИКИ
Партизанских разведчиков возглавлял Инчин Ана-
толий Иванович, или просто Толя, как его называли
товарищи. Высокий, сухопарый парень с белесыми
бровями и чистыми голубыми, глубоко посаженными
глазами. Из-под его замасленной кепки выбивался
сноп светлых волос. На нем были кирзовые сапоги и
темно-синий плащ. На поясе подвешены гранаты-ли-
монки.
Толя был лейтенантом. Война его застала в Кар-
патах. Выполняя задание, он с группой товарищей
оказался отрезанным от своей части. Пришлось вести
неравный бой. Оставшиеся в живых пробирались
к своим, на восток. При попытке перейти лирию фрон-
та Толя нарвался на мину и был контужен. Его подо-
брали товарищи и оставили в крестьянской семье. Он
отлежался и вновь пытался перейти линию фронта, но
под Брянском попал в плен. Его заперли в сарае. Толя
подрыл ход под стенку и бежал. Но вскоре снова по-
пался полицаям и был приговорен к расстрелу. И вот
Толя в числе десяти обреченных, конвоируемый поли-
цаями, идет к месту своей гибели.
На кладбище привели вечером. Остановили возле
ямы, черневшей на фоне снега. Развязали руки и при-
казали раздеваться.
Раздевается Инчин, но не может и не хочет пред-
ставить себя лежащим в этой холодной яме. Против
смерти восстало все существо. Ему не один раз на
фронте приходилось смотреть в глаза смерти. То было
68

в бою! Но теперь... стоять под дулами вражеских ав-
томатов и покорно ждать смерти? Нет! Жить! Жить
и убивать фашистов. Бежать, только бежать!
— Товарищи, на свободу! — выкрикнул Толя и
бросился от ямы в темную ночь. За ним метнулось
еще несколько человек. Позади выстрелы.
Инчин не помнит, как, подгоняемый свистом пуль,
перебежал кладбище, пронырнул под проволочной из-
городью. Впереди пустынное заснеженное поле. По-
полз... На кладбище выстрелы, крики, стоны...
Когда выстрелы прекратились и пули перестали
свистеть над головой, Анатолий поднялся и пошел.
Куда? Все равно, лишь бы подальше от кладбища...
Силы покидали его. Сел отдохнуть. Клонило ко сну.
«Замерзаю», — успел подумать Анатолий и потерял
сознание...
Пришел в себя на вторые или третьи сутки в теп-
лой хате в селе Камень недалеко от Стародуба. От баб-
ки, которая подобрала беглеца, Инчин узнал, что бе-
жало трое. Одного пристрелили на кладбище под про-
волокой. Вторым был директор средней школы села
Воронок Понуровского района Самусь Петр Афанасье-
вич. Он босой добежал до хутора Фатеевки и спрятался
в еще теплую баню. Его кто-то выдал. На следую-
щий день Самуся расстреляли. И лишь Анатолию уда-
лось спастись. Нашлись добрые люди, которые при-
ютили, обогрели, накормили...
После длительных скитаний Толя пришел в Хи-
нельские леса, там он встретил партизан и остался
в отряде. Толя возглавлял разведку и часто ходил
в Сумскую и Курскую области. Ему были знакомы все
маршруты...
С Толей и его товарищами мы договорились о вре-
мени выступления. Нас такие попутчики вполне
устраивали, тем более, что они согласились часть на-
шего груза переложить на свои плечи.
— Теперь можно воевать, — освободившись от по-
ловины груза, торжествовал Юра. — А то черт знает
что: воевать или таскать вещмешок. Как Иисусов
транспорт.
— Почему Иисусов? — спросил Рыбинский.
— Потому что транспортом Иисуса является осел,
а мы навьючились, как ослы.
69

_____ Посмотрим, как ты, божий транспорт, запоешь,
когда придем на место, — сказал Костя в тон Юре.
Эшелоны под откос будем пускать каждый своим то-
лом.
— Ох, и напугал, — сказал с ехидцей Юра. — Моя
взрывчатка тоже будет на месте...
В назначенное время группа в сопровождении опыт-
ных разведчиков-партизан выступила в Сумскую об-
ласть. Впереди теперь шел Толя.
Шли лесом. Минут через тридцать оказались перед
болотом. Оно дышало уже знакомым нам гнилым за-
пахом. При виде болота меня передернуло. Однако
вслед за Толей в зловонную жидкость погрузился и я.
К счастью, это болото было не очень топкое, и мы его
преодолели с меньшей затратой сил, чем вчера.
— Ноги переставляйте, не вынимая из воды,
поучительно сказал Толя. — Вот так: чуть приподы-
мите и скользите, как по льду. Видите? Шуму почти
нет... Так и реки переходят. Сил меньше требуется.
Когда вязкое болото, там уже подымать ноги поневоле
приходится.
Мы последовали совету партизан. Действительно,
идти стало легче. Шум и всплески воды совсем прекра-
тились. Но теперь трава путала ноги. Приходилось то
скользить, то вынимать ноги из воды.
Через час вышли из' болота и оказались в лесу, на-
полненном таинственной тишиной.
Немецкие заставы остались позади. Но это не зна-
чит, что мы гарантированы от встречи с противником.
В любом месте он может организовать засаду или, об-
наружив наши следы, выслать погоню. Группа шла
быстро и настороженно. Нервы все время натянуты.
Незначительный треск сухих веток под ногами отдает-
ся в ушах выстрелом. В конце концов беремся друг за
друга и идем гуськом.
Вдруг движение замедляется.
— Стой! — говорит Толя. — Впереди наезженная
дорога. Надо проверить, нет ли противника, и подтя-
нуть группу. Переходить будем одновременно.
— А не лучше ли по одному? — спрашиваю я.
— Нет. Чем меньше затратим времени на переход
дороги, тем лучше. Если по одному, то первые могут
пройти, а последующие будут замечены противником,,
70

— Но он может с таким же успехом заметить и
всю группу?
— Может, — спокойно ответил Толя.— Зато мы
все будем вместе на той стороне. Пойдем быстро, и
противник не сумеет изготовиться к стрельбе. А когда
войдем в лес — пусть гонится.
Все приготовились к переходу через дорогу.
— Переходить спиной вперед, — отдал распоряже-
ние Толя и тихо скомандовал: — Встать! Пошли!
Зашуршала трава, послышался глухой топот полу-
тора десятка пар ног. Мгновение — и дорога позади.
Пусть противник ищет нас в том направлении, куда
ведут следы.
Это старый испытанный метод разведчиков. Расчет
на простачков. При мало-мальски внимательном взгля-
де на след не трудно определить истинное положение.
Однако на практике нередко находились такие проста-
ки и клевали на приманку.
На дневку группа остановилась в лесу, около ручья,
поросшего густым кустарником.
В то время, когда мы отдыхали, Дуся целый день
возилась возле радиостанции, но ей так и не удалось
найти неисправности. Радистка молчала и с трудом
сдерживала слезы. Даже ярый противник женщин
Юра и тот сказал тоном взрослого мужчины:
— Ничего, Дуся, не беспокойся. Все будет в пол-
ном порядке.
Однако порядка не было.
С наступлением темноты мы возобновили движе-
ние. Чтобы сэкономить силы, пошли заброшенной до-
рогой до Белых Березок, перешли мостик и оказались
перед грудой развалин. Уцелевшие трубы печей, слов-
но зенитки, угрожающе нацелились в небо.
В прошлом это было большое село, расположенное
на южной границе Брянских лесов. Оно тянулось вдоль
речушки на протяжении полутора километров.
При отходе частей Красной Армии в селе были
оставлены тяжелораненые советские воины, которые
после выздоровления вместе со всеми взрослыми муж-
чинами ушли в партизанские отряды. Дома остались
старики, женщины и дети. Когда партизаны начали де-
лать налеты на вражеские штабы, гарнизоны и желез-
ные дороги, фашистское командование стало применять
7/

карательные меры против мирного населения, надеясь
этим самым заставить партизан отказаться от борьбы.
Гитлеровские каратели ворвались в Белые Березки
и соседние села и полностью сожгли их. Тех, кто пы-
тался тушить пожары, расстреливали на месте или
бросали в костер и сжигали заживо. Такая участь по-
стигла и партизанские семьи. Фашисты со свистом и
хохотом расстреливали беззащитных жителей... Этими
расправами гитлеровцы рассчитывали запугать мир-
ное население, добиться его повиновения и тем самым
лишить партизан поддержки. Однако надежды врага
не оправдались. Жители, лишившись крова, уходили
в Л|ос и от скрытой помощи партизанам переходили
к активным действиям. Они пополняли партизанские
отряды и с оружием в руках мстили врагу за сожжен-
ные хаты, поруганных жен, матерей и сестер.
...Вид сожженного села напомнил мне декабрь
первого года войны. Тогда фашисты удирали из-под
Ельца. Там они показали свое звериное лицо, оставляя
на пути своего бегства горы пепла и развалин. Но там
проходил фронт. А здесь гитлеровцы воевали с мир-
ными жителями.
Среди сопровождающих нас партизан один был
молчалив и угрюм. Звали его Дмитром.
Когда группа вошла в село, Дмитро подошел к од-
ному из пепелищ, снял кепку и склонил голову. Было
тяжело смотреть на этого сгорбившегося, убитого го-
рем человека. Трудно поверить, что это тот Дмитро,
который с нами преодолевал болото, совершал переход.
Он наклонился, взял горсть земли, перемешанной с зо-
лой, и начал мять в руке. Так в глубоком молчании
простоял несколько минут, затем медленно поднял
глаза, полные слез, посмотрел вокруг отсутствующим
взглядом, скользнул им по уцелевшему журавлю воз-
ле колодца. Вдруг опомнился, посмотрел на нас и бы-
стро отошел от места, где когда-то стоял его дом.
Толя шел со мною рядом и рассказал о причине
глубокой скорби своего друга.
— Дмитро первым из села ушел в партизаны. До-
ма у него остались отец, мать и сестренка. В селе на-
шелся предатель. Когда пришли фашистские каратели,
он выдал семьи партизан. Семья Дмитра была заживо
сожжена в собственном доме.
72

— Что произошло с остальными жителями? —
спросил я.
— Кого расстреляли, некоторых арестовали,— про-
должал рассказывать Толя. — Кому удалось убежать,
те из леса наблюдали за ужасной расправой.
— Где же сейчас тот предатель? Неужели так без-
наказанно ему сошло?
— Мы больше месяца охотились за ним. Никак не
удавалось поймать. Наконец случайно захватили его
на вечеринке, которую справляли полицейские. Этот
трусливый гад, стремясь спасти свою душонку, рас-
сказал подробности гибели семьи Дмитра. Но упорно
отрицал свое предательство. Припертый доказательст-
вами, прекратил разыгрывать из себя 4 невинную овеч-
ку» и показал волчьи клыки... Ну, ясное дело, в рас-
ход. Только с тех пор Дмитро стал неразговорчивым,
угрюмым и жестоким. В бою дерется, как лев. Одно
ему командование не доверяет — это захват пленных.
Не может он переносить живых врагов, особенно по-
лицаев-предателей.
СВЯЗЬ ЕСТЫ
Всю ночь шли по азимуту и к рассвету останови-
лись на отдых в молодой сосновой роще. Сосенки в пол-
тора-два метра высотой вытянулись стройными рядами.
Их пушистые ветки касались земли. Стоит зайти
в рощу на два-три метра, и ты становишься невиди-
мым. Густые ветки укрывали нас от палящего солнца.
Все полегли спать на сухой душистой хвое, обильно
устилавшей землю. Не спали лишь Дуся и часовые,
которых мы назначали на всех остановках, привалах
и дневках. Кроме часовых, непосредственно в располо-
жении дежурили Кормелицын, Калинин или я, чтобы
своевременно принять необходимые меры при нападе-
нии противника. Такого порядка мы придерживались
с первого до последнего дня пребывания в глубоком
тылу врага.
На этот раз дежурил Кормелицын, и я мог спокой-
но отдохнуть, так как устал не меньше остальных.
Уснул сразу же, как только прикоснулся головой
73

к вещевому мешку. Спал в обнимку с автоматом. Не
знаю, сколько проспал, но был разбужен криком. Не
успев раскрыть глаза, я схватился за автомат.
— Что случилось?
— Есть! — кричала Дуся, пренебрегая мерами пре-
досторожности. По ее лицу катились крупные слезы.
— Тише. Что есть? — не понял я.
— Связь есть! Меня слышат «на пять», и я слы-
шу... Принимаю радио, — тараторила она.
Передо мною была прежняя Дуся. Только теперь
она казалась во много раз красивее и добрее. Сон как
рукой сняло. Еще бы! Связь с Большой землей уста-
новлена!
— Молодец, Дуся! Золото! Спасибо тебе, — от всей
души поблагодарил я радистку.— Давайте потихоньку
крикнем «ура».
— Ура! Ура! Ура! — прохрипели, проснувшись, то-
варищи.
Разведчики с уважением смотрели на Дусю и жда-
ли, когда она закончит принимать радиограмму.
Дуся быстро писала цифры. К ней возвратились
прежние уверенность и спокойствие. Приняла радио-
грамму и начала выстукивать на ключе ответ, что
означает на языке радистов «дать квитанцию». Затем
выключила рацию, отложила ключ, сняла наушники
и принялась расшифровывать радиограмму. Через не-
сколько минут Дуся вслух прочла: «Чем объяснить
ваше молчание? Доложите место нахождения. Беспо-
коимся. Павлов».
Все слушали с большим вниманием. После столь-
ких мытарств нам было приятно сознавать, что о нас
где-то там, на Большой земле, беспокоятся. Стало лег-
че на душе, как будто свалился с плеч тяжелый груз.
Больше всех торжествовала Дуся. Ведь она сдержала
свое слово. Ее авторитет в наших глазах несравненно
возрос.
— Ждут ответа, — напомнила радистка.
Я быстро набросал ответ: «Находимся (координа-
ты). Все в порядке. Неисправность рации устранена.
Мельник».
Под этой кличкой я был известен командованию.
Дуся слова превратила в цифры, заменила их дру-
гими величинами и передала в эфир. Приняла квитан-
74

цию и получила указания о времени вхождения
в связь.
— Нас будут слушать непрерывно. Обязательные
сеансы три раза в сутки: в восемь утра, в два дня и
в восемь вечера, — доложила радистка, собрала рацию
и довольная ушла спать. Вскоре ею овладел спокой-
ный и глубокий сон. Это был ее первый настоящий от-
дых со времени выхода из Брянских лесов.
У меня от возбуждения пропал сон. Я сидел и ду-
мал. Как хорошо продумана связь! Нас слушают круг-
лые сутки. Это дает нам неограниченные возможности.
Мы можем в любую минуту связаться с Большой зем-
лей и доложить добытые нами сведения о гарнизонах,
передвижениях, перевозках противника в его глубо-
ком тылу. Обязательные сеансы необходимы для пе-
редачи очередных донесений и получения указаний
Центра.
Вопрос связи в разведке — вопрос жизни. Самые
ценные и достоверные данные теряют свое значение,
если они доставлены с опозданием. Бесперебойная
связь вселяла в нас уверенность в свои силы. И теперь,г
где бы мы ни были: на марше, на диверсиях или
в бою,—как только наступало время связи, мы создава-
ли Дусе условия для нормальной работы. Мы всегда
помнили указания полковника Павлова: беречь ради-
стку и дорожить связью, без крайней необходимости
никуда не отпускать Дусю одну.
Забегая несколько вперед, должен сознаться, что
помнить-то мы об этом помнили, но обстоятельства
иногда вынуждали нас рисковать. Когда группа вышла
в свой район и начала активные действия на железной
дороге, нам нужна была крепкая связь с населением.
Необходимо было узнать, есть ли полицейские в бли-
жайших деревнях и селах и сколько их. Все ребята,
кроме радистки, были одеты в военную форму и по-
являться в населенных пунктах могли лишь ночью,
скрытно, чтобы не заметили полицейские.
Но иногда обстановка не позволяла ждать до ночи.
Кроме того, дневная разведка имеет ряд преимуществ
перед ночной: днем можно все рассмотреть, а жители
охотнее и смелее вступают в разговор. Вместе с тем
увеличивается и опасность.
Встал вопрос: как поступить?
73

Выполнить эту задачу вызвалась Дуся. Я колебал-
ся, беспокоясь за судьбу радистки, но она меня успо-
коила :
— Ничего опасного. У меня есть справка, выдан-
ная немецкими властями, что я следую домой в Кур-
скую область.
Я знал, что у Дуси был такой документ, но исполь-
зовать его на деле она должна была в крайнем случае.
Я вынужден был согласиться с предложением девушки.
Начались приготовления. Дуся по карте внима-
тельно изучила местность, наименование сел, усвоила
задачу, а затем переоделась и предстала перед това-
рищами в полной своей красе. Все с восхищением по-
сматривали на нее. В туфлях на каблучках она каза-
лась еще стройнее и выше.
— Невеста, хоть сейчас под венец, — сказал с вос-
хищением Саша Гольцов.
Экипировка была признана удовлетворительной.
Начали репетировать, как Дуся будет себя вести при
встрече с полицией. Я в роли полицейского задавал
различные вопросы, а девушка отвечала заранее вы-
ученную легенду, из которой следовало, что она рабо-
тала в Чернигове, но заболела и ее за непригодностью
к работе отпустили на родину в город Льгов Курской
области. Прежде чем отправиться в дальний путь, она
около месяца пролежала в одной крестьянской семье
недалеко от Чернигова. Оправившись от болезни, вот
уже две недели находится в пути... От Конотопа до
Путивля проехала на попутной машине с немцами и
теперь путь держит на Рыльск, а там и до родного го-
рода рукой подать...
Экзамен, по нашему мнению, Дуся выдержала ус-
пешно. Однако мы ей посоветовали при встрече с мир-
ными жителями стараться как можно меньше расска-
зывать о себе, а больше расспрашивать дорогу на
Рыльск и попутно узнавать о вражеских гарнизонах.
Приготовления закончены. Дуся весело прощается
с нами. Но в глазах ее тревога. Мы тоже беспокоимся,
желаем ей удачи и просим быть осторожной.
До опушки рощи девушку провожали Савкин и
Костя Рыбинский. Дальше она пошла одна, а ребята
замаскировались в кустах: им предстояло ждать ее
возвращения.
76

Дуся вышла на дорогу и, не оглядываясь, нетороп-
ливой походкой направилась в сторону деревушки,
скрывавшейся за бугром. В руках девушки болтался
узелок с запасными кофточками, бельем, краюшкой
черствого ржаного хлеба, щепоткой соли и двумя ва-
реными картофелинами...
Вечностью показались мне те пять-шесть часов,
в которые отсутствовала Дуся. Я не мог успокоиться»
ругал себя, что на это рискованное дело послал ради-
стку. Посмотрю на рацию, и опять тревога. Вдруг ра-
дистка не вернется» и радиостанцию уже больше ни-
кто не развернет. В воображении рисовались картины
одна неприятнее другой...
К всеобщей нашей радости, опасения оказались на-
прасными: еще засветло Дуся возвратилась. Она бле-
стяще выполнила задание. Побывала в трех населен-
ных пунктах. В двух из них было по пятнадцать-два-
дцать полицейских. Документов никто не спрашивал.
Крестьяне сочувствовали и старались помочь ей.
И удивительное дело! Теперь, когда радистка вер-
нулась, когда все удачно сошло, я уже не раскаивался
в том, что послал ее на задание. Больше того, через
несколько дней вновь дал ей поручение, а затем еще
и еще... Дуся все больше входила в роль разведчицы
и чувствовала себя спокойно и уверенно.
Но нежданно-негаданно произошел случай, заста-
вивший нас отказаться от посылки радистки в развед-
ку. Однажды Дуся, выполняя задание, вошла в село
недалеко от Путивля и лицом к лицу столкнулась
с полицаем. Она хотела пройти мимо, но полицейский
остановил ее и спросил документы. Он бегло прочитал
справку, перелистал фальшивый паспорт, а затем вни-
мательным взглядом окинул девушку и тихо сказал:
— Документы — липа. Немедленно уходите отсю-
да, пока вас не заметили, и больше в этих городских
туфельках в селах не появляйтесь. Везде полно нем-
цев...
Это было так неожиданно, что Дуся не нашлась,
что ответить. Она машинально взяла свои документы
из рук полицейского, вошла в первый попавшийся
двор и огородом выбралась из села. Ей казалось, что
полицай вот-вот выстрелит в спину. Девушка стара-
лась быть спокойной, но ноги не слушались. Перева-
77

лив через бугор, она что было сил бросилась к реке,
переплыла ее и лишь теперь почувствовала себя в от-
носительной безопасности. Успокоившись, Дуся начала
обдумывать все, что с ней произошло. И тут ей с боль-
шим опозданием пришла в голову страшная мысль:
«Чуть не попалась! Что бы было тогда?»
Дуся возвратилась на базу раньше, чем мы ее ожи-
дали.
Вечером группа ушла со своего места, а на сле-
дующий день там побывали немцы и полицаи, проче-
сывавшие лес и рощи. Значит, сведения, которые Дусе
сообщил полицейский, были верными: везде полно
немцев. Но кто был тот человек, мы так и не уз-
нали.
После этого случая, послужившего для нас хорошим
уроком, мы больше не посылали радистку ни на какие
задания.
ТЯЖЕЛОЕ ИСПЫТАНИЕ
От места нашей дневки до Ямпольского леса было
двадцать восемь километров. Пройти это расстояние
за одну ночь мы были не в состоянии. Днем идти
опасно. Партизанские разведчики предупредили нас,
что в Ямполе и окружающих селах много немцев и
полицейских. Решили местом очередной дневки
избрать небольшую рощицу, которая была обозначена
на карте зеленым пятном и находилась в шести кило-
метрах ближе леса.
Нам предстояло пройти около двадцати двух кило-
метров. Мы прилагали все силы, чтобы достичь этой
рощицы до восхода солнца. Однако нас постигло горь-
кое разочарование. На месте рощи остались лишь пни.
Ни единого кустика.
Из деревень, лежащих поблизости, пастухи выго-
няли скот на пастбище. Утренняя тишина нарушалась
лишь щелканьем кнута, мычанием коров, голосистым
напевом петухов и ленивым лаем собак. Это так не по-
хоже на войну. В отличие от сел, расположенных вбли-
зи Брянского леса, где гитлеровцы истребляли все
живое, а людей вынудили скрываться в лесах, здесь
78

еще сохранились скот, птица и даже собаки. Не хоте-
лось верить, что где-то здесь таится опасность.
— Что будем делать? — спросил на ходу Леша Ка-
линин.
— Останавливаться нельзя, — озадаченно ответил
я. — Надо пробиться к лесу.
— А сколько до него километров?
— Около шести.
— Да он рядом. Посмотрите, — сказал Кормели-
цын.
Лес был виден, и казалось, что до него не больше
двух километров. Но это только казалось.
— Все очень устали. Надо хоть на полчаса сде-
лать передышку, — сказал Леша.
— Нет, Леша, этого делать нельзя. Если мы оста-
новимся, все уснут как убитые. Лучше следующий пе-
реход сделаем покороче, — сказал я и обратился к раз-
ведчикам : — Товарищи, напрягите силенки. Нам во
что бы то ни стало надо пробиться к лесу.
— Дотянем, — первым отозвался Рыбинский.
— Надо, так дойдем, — поддержал Стрелюк.
— Что за разговор? Конечно, дойдем, — угрюмо
заговорили наперебой остальные.
— Оружие иметь наготове. Не отставать. Петя,
будешь замыкающим, — отдал я короткие распоряже-
ния, поправил вещевой мешок и скомандовал: — По-
шли!
Группа, не задерживаясь на бугре, спустилась
в лощину и растянулась вдоль тропки, вытоптанной
стадом. Рядом чуть слышно журчал ручеек, поросший
травой. Слышалось кваканье лягушек.
— На дождь расквакались, — сказал Сережа, но
разговора никто не поддержал.
Село, расположенное справа, нам было хорошо вид-
но. Деревушка слева скрывалась за бугром. Лощина,
по которой мы шли, сворачивала то вправо, то влево и,
наконец, уперлась в большое село, рассекая его на две
части.
— Пойдем напролом, через село, — предложил
Толя.
— Нет, прикрываясь садами, обойдем слева. В се-
ле могут быть полицаи. Не будем задерживаться, что-
бы быстрее перейти большак.
79

Я свернул влево и повел группу в обход. Взошло
солнце. Село начинало свой трудовой день. Бойко пе-
рекликались петухи, курица кудахтаньем возвещала
миру о снесенном яйце. До нашего слуха доносились
приглушенные голоса. Кто-то отбивал косу, видимо со-
бираясь на сенокос. Ее металлический звон резко вы-
делялся среди людских голосов, лая собак и кукаре-
канья петухов. В огородах, блестя росой, тянулись
к солнцу лук, подсолнухи, кукуруза. Через плетни
свешивались ветви вишенника, дразня нас сочными,
рубиновыми ягодами. Среди картофеля там и сям але-
ли пышные маки. Белые хаты утопали в зелени. Все
тихо, спокойно и вдруг...
Село охватила какая-то лихорадка. Послышались
возбужденные голоса, заливистый собачий лай. Затем
один за другим прогремели три выстрела.
— Тревогу поднимают, — сказал Толя. — По-види-
мому, нас заметили.
Похоже, что так. Я хотел предупредить, чтобы не
отставали, но этого не потребовалось. Все подтянулись,
крепче сжали автоматы.
— Огонь без команды не открывать, — предупре-
дил я. — Шире шаг. Кормелицын и Рыбинский —
наблюдатели с тыла.
С ускоренного шага перешли на бег. Вещевые меш-
ки неуклюже запрыгали на спинах. Рядом с Лешей
бежит Дуся, придерживая рукой рацию. Автомат ме-
шает ей.
Вот и гребень высотки. Еще метров тридцать-со-
рок, и мы будем недосягаемы для выстрелов. Но в этот
момент из села выскочили человек пятнадцать с вин-
товками и открыли беспорядочную пальбу. Над наши-
ми головами пропели пули.
— Полицаи, — сказал Стрелюк. — Посмотрите, как
нахально прут.
— Кормелицын, Рыбинский и Рябченков, остано-
вите их!—приказал я.— Остальные бегом за высотку.
Прогремели автоматные очереди. Полицаи залег-
ли, и пули перестали щелкать над нашими головами.
Сами по себе полицаи для нас серьезной угрозы
не представляли. Стоило повернуть группу, открыть
огонь из всех автоматов, и у них сразу же отпала бы
охота нас преследовать. Видимо, полицаи надеялись на
80

подкрепление. Мы же не хотели ввязываться в бой.
Нам нужно было, не теряя времени, достичь леса.
— Сколько до Ямполя?.— спросил я Толю.
— Километра три.
— Может, успеем до лесу добраться, а там и бой
можно дать.
— Если они допустят нас в лес, то уж сами в него
не войдут.
— Тем лучше... Нам бы перевалить вон через ту
высотку, — указал я. — А там рукой подать до леса.
Однако осуществить задуманное нам не удалось.
Когда до высотки оставалось метров сто пятьдесят,
из-за нее, как из-под земли, вынырнула автомашина
с гитлеровцами. Положение создавалось не в нашу
пользу. Полицаи почувствовали себя увереннее, при-
близились к нам и усилили стрельбу. Мы оказались
между двух огней. Обе группы противника находились
на высотках, а мы в лощине. Надо было, пока гитле-
ровцы не развернулись к бою, атаковать их, смять и
продолжать движение к лесу. И, по-видимому, нам бы
это удалось. Но такой выход не пришел мне тогда
в голову. Я решил уклониться от боя, вывести группу
влево, занять высотку перед деревней, огнем задержать
противника и выиграть время для обдумывания поло-
жения.
— Леша, бегом веди группу влево по лощине и
займи оборону на той высотке. Оттуда прикроешь наш
отход,— приказал я.— Толя, ты тоже с ним. Со мной
Кормелицын, Решетников, Рябченков. Выполняйте.
— Группа, за мной бегом!— скомандовал Леша и,
пригнувшись, побежал. За ним побежали остальные
разведчики.
Полицаи заметили отступление нашей группы, по-
вскакали с земли и начали преследовать. Они так ув-
леклись преследованием, что не заметили, как я с то-
варищами залег во ржи.
— Приготовиться, — сказал я, когда полицаи вы-
бежали из посевов, и скомандовал: — Короткими,
огонь!
Прогремели автоматные очереди. Несколько пре
следователей споткнулись и скрылись в высокой тра-
ве. Остальные отбежали обратно и скрылись во ржи.
Среди них произошло замешательство, и они на неко-
6 Записки разведчика

торое время прекратили стрельбу. Этим воспользовал-
ся Калинин и вывел группу к высотке.
Около двадцати фашистов, прибывших из Ямполя
с автоматами и легким пулеметом, рассыпались по
посевам и цепью шли прямо на нас.
— Подпустить их поближе и ударить, — сказал
Сережа.
— Наоборот, их сейчас подпускать нельзя,— по-
правил Петя. — Тогда трудно будет от них оторваться,
— Правильно, Петя. Мы должны задержать про^
тивника, дать возможность товарищам занять оборо-
ну, а затем и самим отойти... Как только покажутся
немцы из посевов — огонь открывайте самостоятельно.
В первую очередь уничтожайте пулеметчиков и офице-
ров, — давал я наскоро указания.
Фашисты не заставили себя ждать. Самоуверенные
и наглые, они шли не пригибаясь. Я прицелился и дал
короткую очередь по пулеметчику. Он схватился за
грудь, постоял мгновение и свалился. Вслед за мной
начали стрельбу и мои товарищи. Гитлеровцы остано-
вились и, кто с колена, кто стоя, открыли ответный
огонь. Вокруг нас запели, зашуршали пули, срезая спе-
лые колосья ржи. Мы отползли в сторону и дали еще
несколько очередей. Справа по нас снова начали стре-
лять полицаи.
С двух сторон к нам медленно, но уверенно прибли-
жался враг. Их около сорока, нас здесь только чет-
веро.
— Товарищ капитан, Леша готов!— радостно ска-
зал Петя. — Сигнал подает.
— Прикрывайте, — приказал я. — Мы с Сашей от-
ходим.
— Есть! — коротко ответили они.
Плотно прижавшись к земле, мы поползли. Над го-
ловой вился рой пуль. Они были предназначены для
Пети и Сережи, так как нас враг не видел.
— Прикрываем отход, — сказал я, когда мы от-
ползли метров на двадцать.
Услыхав очереди наших автоматов, Петя и Сережа
начали отходить. Фашисты обнаглели и наседали на
нас, сознавая свое превосходство в силах. Калинин вел
огонь только по полицаям. По второй группе против-
ника он не стрелял, боясь поразить нас.
82.

— Так мы не оторвемся, — сказал я, когда под-
ползли Петя и Сережа. — Надо сделать бросок. Но
сначала из всех автоматов оглушим гитлеровцев, за-
бросаем гранатами, а затем отбежим... Приготовить
гранаты.
— Готов, — доложил Петя.
— Готов, готов, — доложили Саша и Сережа.
— Огонь вести на всю катушку, — предупредил я
и подал команду: — Встать! Огонь!
Руки ощутили нетерпеливую дрожь автомата. Нас
охватило вдохновение. Мы не думали о своей смерти.
Стоял бы вот во весь рост и не давал врагу поднять го-
ловы... Но что такое? Треск автоматов продолжается,
а дрожи в руках не чувствую. Мой автомат молчит.
Магазин пустой.
— Гранатами огонь! — выкрикнул я и одну за дру-
гой бросил две гранаты.
Моему примеру последовали и остальные. Затем
я повернулся и, не пригибаясь, побежал в лощину.
Позади слышался топот ног моих товарищей. Не успел
враг опомниться, как мы оказались в лощине ниже
расположения Калинина. Через наши головы в сторо-
ну противника направляются автоматные очереди на-
ших товарищей.
Нам предстояло пробраться на высотку. Но это ока-
залось не таким легким делом. Перезарядили автома-
ты и продолжали свой путь, большую часть которого
пришлось ползти, подминая под себя высокую рожь.
Груз мешал ползти. Я только теперь заметил, что
солнце нещадно жжет, пот льется в три ручья. Пить...
Хочется пить. Дальше ползти нет сил. Во рту горечь.
Стрельба то затихает, то вспыхивает с новой силой,
напоминая, что не время думать об усталости — ре-
шается вопрос жизни...
Наконец мы присоединились к своим товарищам,
а как говорится в украинской поговорке: «гуртом лег-
че и батька бить». Я подполз к Леше.
— Погибать так с музыкой, — сказал он реши-
тельно.
Гитлеровцы, к нашему удивлению, залегли в ста
метрах от нас, открыли огонь, но не двигались. Мы на
их стрельбу не отвечали, ждали, пока они подойдут
ближе, чтобы бить наверняка.
83
6*

— Чего они лежат? — беспокоился Калинин. —
Или они ждут, когда мы начнем пробиваться к лесу?
Скоро нам стало понятно, что они ждут...
— Товарищ капитан, противник подбрасывает под-
крепление, — быстро сказал Леша.
Я посмотрел в том направлении, куда указывал
сержант. Видна дорога, а по ней с бешеной скоростью
мчались две машины, одна из них легковая.
Возможно, это случайные,— предположил я.
— Вряд ли. Если бы случайные, то на выстрелы
побоялись бы ехать, — резонно возразил Леша.
Скоро я окончательно убедился, что Леша был
прав. Машины остановились возле первой. Силы про-
тивника еще пополнились пятнадцатью-двадцатью ав-
томатами и двумя пулеметами.
— Да, сейчас будет жарко, — сказал Стрелюк, вы-
сасывая кровь из пальца.
— Что с тобой, Костя? — с тревогой спросил
я Стрелюка.
— Он ранен. Я предлагала перевязать, а он отка-
зывается, —ответила за него Дуся.
— Пустяки. Только кожу на пальце содрало. Мог-
ло быть хуже, — спокойно ответил Костя.
«Да, могло, — подумал я. — И не только могло, но
еще и будет».
Вновь прибывшие гитлеровцы развернулись в цепь
и пошли догонять своих товарищей.
Я изучал местность и пытался придумать выход
из затруднения. Впереди лес. Но между лесом и нами
до сорока гитлеровцев. Справа село. От него нас отде-
ляют полтора десятка полицаев. Слева деревушка. Что
в ней? Пока нам не известно. Позади нас нет никого,
но и укрыться негде — чистое поле. Именно туда про-
тивник и хочет нас отбросить, чтобы легче было уни-
чтожить. Наша высота представляет выгодную пози-
цию. Высокая, созревшая рожь до некоторой степени
маскирует нас. Но враг может обойти и нанести нам
удар с тыла. Силы неравные. Противник превосходит
нас примерно в четыре раза. Кроме того, ему могут
еще подбросить подкрепление. Мы же можем рассчи-
тывать только на свои силы.
Как раз этот недостаток и заставляет нас драться
с удесятеренными силами. Врагу мы можем противо-
84

поставить мужество, упорство, силу своего оружия и
сообразительность. Противник тоже не дурак. Он мо-
жет наши попытки пресекать в самом зародыше. Кро-
ме того, на его стороне такое преимущество, как транс-
порт. То, чего мы сумеем достичь за час, он легко мо-
жет достичь за десять минут.
У нас единственный выход — это пробиваться в л^с.
Но как? Идти напролом — момент упущен. Обходить
слева? Да, только слева. Но для этого...
— Товарищ капитан, через пять минут связь, —
прервала мои размышления радистка. — Что делать?
Я удивился такому наивному вопросу. Какая мо-
жет быть речь о связи, когда идет бой? А если мы не
сдержим натиска противника, тогда что? Бросать ра-
цию? Но возник и другой вопрос: возможно, эю наша
последняя связь? На Большой земле не будут знать,
что случилось с группой и в каком районе.
— Входи в связь,— разрешил я.
— Что им передать?
Я написал: «Ведем бой (координаты). Связь оче-
редной сеанс. Мельник». Передавая донесение Дусе,
я сказал:
— Возьми для помощи Юру.
Дуся сжалась в комочек и проворно поползла вэ
ржи отыскивать место для работы. Ее сопровождал
Юра. Едва они успели скрыться за высотой, как вновь
прибывшие гитлеровцы присоединились к наступаю-
щим и открыли сильный пулеметный и автоматный
огонь.
— Не отвечать, — передал я по цепи.— Проверить,
чтобы все три магазина были наполнены патронами^
Гранаты без команды не бросать. Беречь...
Стрельба вдруг прекратилась, и из посевов подня-
лась цепь гитлеровцев. Они шли и на ходу стреляли.
Их примеру последовали полицаи. Чем ближе они под-
ходили, тем больше меня охватывало ожесточение и
ненависть к этим извергам. Все тело дрожало. Я готов
был броситься на врага, лишь бы быстрее кончился
этот кошмар. Но внутренний голос твердил: «Спокой-
но. Спокойно. Ближе пятидесяти метров не подпускать,
чтобы не дать им возможности применить гранаты».
Гитлеровцам приходилось подниматься на высотку,
и это снижало темп их атаки. Зато обратно будет лег-
85

ко... Вот уже четко различаются потные, возбужден-
ные лица. Офицер в пенсне выкрикивает команды.
Гитлеровцы ускоряют шаг.
— По фашистам! — закричал я, когда враг был
метрах в пятидесяти от нас, но не успел скомандовать
♦огонь!», как воздух прорезали автоматные очереди.
Заработал и мой автомат. Толя и его товарищи вели
прицельный огонь из карабинов.
Ошеломленные фашисты потеряли несколько сол-
дат и офицера и покатились вниз с высотки.
— Ура! — закричал я. — Бей фашистов!
— Ура-а-а! — подхватили разведчики. Кормелицын,
Савкин, Дмитро и Стрелюк кинулись преследовать
противника.
— Назад! Сейчас же назад! — закричал я.
Разведчики вернулись на свои места.
Мы готовы были торжествовать успех, но в это вре-
мя в тылу заработал автомат Юры. В ответ ему защел-
кали одиночные выстрелы.
— Леша, узнай, — сказал я сержанту и не успел
договорить, чтобы он прихватил разведчика, как его
и след простыл.
Через пару минут оттуда, куда ушел Леша, послы-
шались автоматные очереди. Стрельба удалялась...
Немцы услыхали стрельбу у нас в тылу и возоб-
новили наступление. Только теперь они не шли в пол-
ный рост, а перебегали под прикрытием огня автоматов
и пулеметов, обходя нас справа. Они примкнули к по-
лицаям и составили общий фронт.
В тылу стрельба прекратилась, и Леша возвратился.
— Что там произошло? — нетерпеливо спросил я.
— Восемь фашистов туда пробрались. Хорошо, что
Юра вовремя заметил, а то бы они натворили дел, —
сказал Леша. — Два фрица остались на месте, а осталь-
ные присоединились к полицаям.
— Надо еще кого-нибудь послать к Юре, — сказал
я и подумал: «Сколько еще неожиданностей готовит
для нас этот бой?»
— Я там оставил Сережу, — ответил Леша.
— Хорошо. А как радистка?
— У нее что-то не ладилось, но сейчас уже кончает
работу. Она даже не заметила, что ей грозила опас-
ность.
86

— Леша, нам тут долго не продержаться. Позови
Толю и Петю...
Немцы прекратили перебежки. Вдоль цепи шныря-
ли связные. Видно, там замышлялась новая атака.
Я с беспокойством посматривал на дорогу. Если прибу-
дет еще подкрепление, то нам с этой высотки не уйти.
В лучшем случае мы сможем уйти без груза. Но это
уже крайний исход. Они могли бы и этими силами рас-
правиться с нами, если бы окружили высотку. Пока
этого не сделали, надо находить выход...
— У нас для совещаний времени нет, — сказал я,
когда подползли Леша, Петя и Толя. — До темноты
здесь ни в коем случае не удержимся.
— Что вы предлагаете? — спросил Калинин.
— Я предлагаю...
— Товарищ капитан, — прервала наш разговор
Дуся, — передала.
— Что ответили?
— Будут ждать.
— Хорошо, Дуся. Иди к Юре и смотри, чтобы с ты-
ла никто не пробрался, — сказал я радистке и, обра-
щаясь к помощникам, продолжал: — Я предлагаю
при отражении очередной атаки патронов не жалеть,
огонь вести с полным напряжением. Разрешаю каждо-
му использовать по одной гранате, только с толком.
Надо дать понять противнику, что мы не собираемся
оставлять высотку. Но как только он откатится обрат-
но, начать отход. Противник не должен заметить ни
одного движения. В этом залог успеха. Из посевов не
выглядывать. По достижении обратных скатов высот-
ки бегом уходить на западную окраину деревни. Отту-
да устремимся к лесу.
— А не лучше сразу уходить к деревне, так будет
ближе? — спросил Леша.
— Мне кажется, нет. Противник пойдет по следам,
разгадает наш замысел и успеет отрезать нам дорогу
к лесу. А так мы его уводим от дороги. Путь к лесу
останется для нас открытым. Если даже они и поймут,
что мы предпринимаем, то им будет до машин дальше,
чем нам до дороги.
— Он может оставить заслон на дороге, — сказал
Леша.
— Придется прорываться с ходу.
87

— Для того, чтобы дать возможность группе ото-
рваться, необходимо отвлечь внимание противника,—
предложил Толя.
— А именно?
— Дайте мне двух автоматчиков, — продолжал
он. — Мы замаскируемся на окраине деревни, на клад-
бище, и когда противник пройдет по вашим следам —
откроем огонь с тыла. Заставим его принять бой. А вы
тем временем уходите без остановки.
— Предложение дельное. Но как вы будете отхо-
дить? — поинтересовался я.
— Разрешите мне с Анатолием, — попросился Кор-
мелицын. — Мы с ним придумаем выход.
— Кого еще хотите взять?
— Можно Савкина, — ответил Петя.
Кормелицын, наверное, имел в виду то, что Володя
выносливый спортсмен и с ним легче будет уйти от
преследования.
— Хорошо, — согласился я с выбором сержанта.—
Часть груза передайте Рыбинскому, Рябченкову и
Стрелюку. В бой сильно не ввязывайтесь. Как только
противник развернется — вы отходите. Пусть атакуют
пустое место, — посоветовал я...
Решение принято и доведено до каждого развед-
чика.
Противник медлил с повторением атаки. Это меня
больше всего беспокоило. Не ждут ли они подкрепле-
ния? Я не отрывал взгляда от дороги. Но опасения ока-
зались напрасными. Немцы вновь усилили стрельбу
и перебежками начали приближаться к нам. По-види-
мому, гитлеровцы решили приблизиться к нам, забро-
сать нас гранатами, а затем атаковать.
— Подготовить гранаты, — передал я по цепи. —»
Огонь открывать самостоятельно.
С нашей стороны. послышались одиночные выстре-
лы и отдельные очереди. Постепенно огонь усиливал-
ся. Я ждал, что гитлеровцы вот-вот побегут. Но они
упорно продолжали карабкаться наверх. Видимо, наш
огонь был недостаточно действенным.
— Вести прицельный огонь!— старался перекри-
чать я стрельбу. Но моего голоса никто не слышал.
Во врагов полетели гранаты. Вслед за взрывами
послышались крики и стоны раненых. Бой вступал
88

в решающую фазу. Если устоим, план наш может быть
осуществлен. Если же дрогнем — все рухнет. Тогда не
видать нам леса.
Над головой просвистело. Не успел я сообразить,
что случилось, как Костя Стрелюк кошкой метнулся
назад, схватил что-то и бросил к немцам. И лишь ког-
да среди гитлеровцев раздался взрыв, до моего созна
ния дошло, что это была немецкая граната с длинной
деревянной ручкой.
Передо мной из посевов вырос детина громадного
роста с голубыми глазами и рыжеватой шевелюрой.
Нажимаю на спусковой крючок, но выстрела не после-
довало. Ужас! Магазин пустой. Вот немец вскидывает
автомат, не спуская с меня глаз. Но в последний мо-
мент рядом со мною прогремела очередь и почти
к моим ногам рухнул фашист, так и не успев разря-
дить свой автомат.
— Есть один, — услышал я звонкий голос Дуси.
— Ты чего здесь? — крикнул я, забыв поблагода-
рить. — Почему не с Юрой?
— Там их двое, а здесь мой автомат не лишний,—
ответила она.
Она не понимала, что, отсылая ее в тыл, я хотел
уберечь ее от излишней опасности. Но сейчас спорить
с ней не было времени.
— Ура! — вдруг закричал Леша.
Подхватили все. Прогремели еще три-четыре гра-
натных взрыва, решивших исход боя в нашу пользу.
Гитлеровцы начали отползать. Кто пытался убегать,
валился, срезанный автоматными очередями.
Как только противник был отброшен в лощину, мы
немедленно отползли за высотку, а затем бегом устре-
мились по намеченному маршруту.
— Встреча у разрушенного железнодорожного мо-
ста. Дмитро знает это место,— сказал на бегу Толя.
ХИТРЫЙ МАНЕВР
Дмитро и я шли впереди. Калинин — замыкающим.
Обогнув деревушку с запада и севера, мы вышли на ее
северо-восточную окраину. Немалых трудов нам это
89

стоило. Высокая трава, рожь и картофельная ботва
цеплялись за ноги и мешали бежать. Падали, но бы-
стро подымались и снова бежали. Все понимали, что
боремся за жизнь.
Метрах в трехстах восточнее деревни проходил
большак. Когда мы его перееекали, услыхали позади
себя стрельбу. Донеслись взрывы гранат. Бой продол-
жался минуты три, затем начал стихать и наконец
совсем прекратился. Слышались лишь одиночные вы-
стрелы. От места боя мы находились в полутора кило-
метрах. Примерно такое же расстояние оставалось нам
пройти до леса. Но теперь уже ничто не могло нас оста-
новить.
Мы вырвались, но какой ценой? Это пока остава-
лось загадкой. Судьба товарищей меня очень волно-
вала. Если им удалось уйти, то мы их дождемся на
опушке леса или, в крайнем случае, в условленном
месте. А если они погибли...
Вот она, заветная опушка леса, нашего спасителя.
Можно отдохнуть, привести себя в порядок... Прошло
нервное напряжение, и нас покинули силы. Ноги дро-
жали, руки не в состоянии были держать автомат.
Лица у всех осунулись, посерели, глаза запали. Еще
бы! С таким грузом да бегом по посевам. На теле от
пота образовался соленый порошок. Одежда покры-
лась белыми соляными подтеками. От лямок вещевого
мешка нестерпимо ныли плечи.
Мы, словно бревна, повалились в тени деревьев.
Такое изнурение в наших условиях крайне опасно.
Разве сейчас опасность миновала? Она лишь до неко-
торой степени ослабла. Враг еще может попытаться по-
кончить с нами. Но мы не уходили в глубь леса, сидели
у опушки и ждали своих товарищей.
Я съел краюху хлеба с сахаром и почувствовал при-
лив сил. Но вместе с этим увеличилась жажда. В та-
ком же, если не более тяжелом, положении находились
и остальные. Необходимо было восстановить силы.
— Леша, надо разыскать воду, дать всем вдоволь
напиться и освежиться, — сказал я.
— Вода должна быть где-то недалеко: сыростью
тянет.
— Но прежде всего снять груз, отнести его в лес
метров на триста и оставить под. охраной двух чело-
90

век. Это на случай, если придется вести бой, чтобы
отойти налегке.
— Можно и так, — согласился Леша. — Яс Костей
Рыбинским останусь наблюдать.
С большим трудом подымались изнуренные раз-
ведчики и, еле переставляя ноги, плелись в лес. Зато
с большим удовольствием сняли с себя груз и сложи-
ли в котловинке, заросшей кустарником. Для охраны
выделили Стрелюка и Решетникова.
Было около трех часов дня. Очередной сеанс в два
часа мы пропустили. До вечера ждать долго.
— Надо связаться сейчас. Сумеешь?—спросил я
Дусю.
— Конечно, я сейчас, — проговорила радистка и
принялась развертывать рацию.
Я написал короткую радиограмму: «Находимся
в лесу (координаты). Подробности боя восемь часов.
Мельник».
Мы надеялись, что к восьми часам возвратятся на-
ши товарищи. За это время радистка отдохнет, а я хо-
рошо обдумаю ход боя, чтобы коротко и четко изло-
жить в радиограмме.
Пока Дуся входила в связь и передавала радио-
грамму, Дмитро с Сашей Гольцовым принесли фляги,
наполненные водой. Ручей оказался совсем рядом.
— Вода чистая, как слеза, — сказал Саша, пере-
давая мне флягу.
Он успел освежить лицо и голову и выглядел совсем
повеселевшим.
Вода была теплая, но мне показалось, что лучше,
вкуснее я никогда в жизни не пил.
Напились досыта, освежили лица и, наполнив фля-
ги водой, возвратились к Леше Калинину и Косте
Рыбинскому.
— Смотрите, сколько их, — сказал Леша, указы-
вая на гитлеровцев, собравшихся на дороге.
— Неужели все участвовали в бою против нас? —
удивился Костя.
— А наших не видно? — спросил я.
— Нет, — задумчиво ответил Калинин. — Я смот-
рел внимательно. Среди немцев их нет. Значит, им уда-
лось уйти или...
Никому из нас не хотелось этого «или».
91

Немцы стояли в том месте, где мы пересекли боль-
шак. По всей вероятности, они размышляли: куда
идти? Наконец избрали наиболее безопасный путь и
пошли к машинам. Подобрав раненых и погрузив уби-
тых, они отправились в Ямполь.
— Поехали докладывать об очередном «разгроме»
партизанского отряда, — сказал молчавший до сих пор
Дмитро.
— Нам здесь делать нечего, — решил я. — Веди
нас, Дмитро, к разрушенному мосту. Там будем ждать...
Несмотря на усталость, мы еще долго шли в глубь
леса, чтобы найти укромное место для отдыха. Нако-
нец группа расположилась в лесу, в трехстах метрах
от железной дороги, идущей из хутора Михайловского
на Ворожбу. В этом месте дорога пересекает реку. Пя-
тидесятиметровый мост был взорван при отходе на-
ших войск, и теперь металлические фермы, надломлен-
ные в середине, свисали вниз, едва касаясь воды.
С 1941 года дорога не действовала...
Возвращения товарищей мы ждали с наступлением
темноты. Наблюдатели сменялись через каждый час.
Никто не спал. Всех беспокоила судьба товарищей.
Ко всеобщей радости, через три часа целые и не-
вредимые Петя, Толя и Володя присоединились к нам.
Их возвращение было встречено с ликованием. Каж-
дый старался им чем-либо услужить.
— Как же вам удалось вырваться? Где вы были?
Я обнял каждого.
— Только мы залегли на кладбище, как слышим—
идут,— усевшись под березой, начал рассказывать
Толя.
— Петька говорит: «Пропустим»,— вставил нетер-
пеливый Савкин.
— Пропустили. Они, как гончие псы, устремились
по вашим следам, — продолжал Толя. — Ну, мы и да-
ли им в хвост. Сначала из автоматов, а затем и гра-
натами. Они залегли...
— А когда поднялись — мы им подсыпали еще,—•
спешил высказаться Володя. — Я смотрю, а колосья
шевелятся. Я как крикну: «Толька, обходят!» Ну, он
туда гранату, я другую...
— Оставаться на месте было опасно, — нарочито
спокойно сказал Петя. — Решили уходить. Вбежали
92

в деревню, а с запада врываются немцы. Мы дали по
одной очереди — ив огороды.
— Выскочили за деревню, а там картошка рас-
тет, — подсказал Володя.
— Думаю, что делать... Куда бедному податься?—
продолжал, все больше воодушевляясь, Петя.—Слышу,
Толя говорит: «В картошку. В картошку ложись».
Раздумывать некогда. Лег...
— А я подумал: спрятаться в огородах в кукурузе
или конопле — найдут,— сказал Толя. — И вижу кар-
тофельное поле. Ботва достаточно высокая, чтобы
скрыть лежащего, а подозрения не вызовет. Эх, была
не была. Решил попытать счастья. И, как видите, не
просчитался.
— А дальше что было? — спросил Леша.
— Дальше? Фрицы пошарили, пошарили по дерев-
не, ничего не нашли и пошли дальше по вашим сле-
дам. Видим, скучились на дороге, устроили перекур.
Затем вернулись к машинам. Когда они уехали, мы
вышли из своего укрытия, зашли в деревню, пообеда-
ли и пришли сюда, — закончил Толя.
Они рассказывали просто, как о каком-то обычном
случае. Но попробуй повторить все это!
— Ох, Костька, я и подрубал, — хвастливо заявил
Володя Савкин. — Кувшин молока, полкувшина про-
стокваши и пять штук сырых яичек. С собой мы при-
несли три буханки хлеба.
Однако скоро Володе пришлось расплачиваться за
свою жадность. У него начались желудочные рези.
Володя, мучаясь, катался по траве, зажимал руками
живот и поминутно бегал в кусты.
— Теперь мне ничего не страшно,— говорил серьез-
ным тоном Юра Корольков.— Могу спать спокойно4
без опаски.
— Это почему же? — спрашивал лукаво Рыбин-
ский.
— Охрана надежная, — продолжал невозмутимо
Юра.
— Ты имеешь в виду Рябченкова?
— Вон охрана, — с улыбкой показал Юра в сто-
рону кустов.
В нашем маленьком лагере наступила разрядка,
царило оживление. Людей радовала и победа, и отдых,
93

и возможность привести себя в порядок. Это была
первая ночь со времени выхода из Брянских лесов,
которую нам предстояло провести на месте...
Дежурство выпало на мою долю. Ко сну не тянуло,
и я решил смену себе не будить. За эту ночь я о мно-
гом передумал. Вспомнил жену с маленькой дочуркой.
Они даже не подозревают, что я сегодня был на воло-
сок от смерти. Не знал ничего и я о них. Где они сей-
час? Что с ними? Перед вылетом в тыл врага посылал
запрос во все концы страны. Ответы приходили неуте-
шительные. В числе эвакуированных моя семья не
была зарегистрирована. Возможно, эшелон разбомби-
ли, а может быть, остались в Полтаве? Как они там
живут? Вдруг их уже и в живых-то нет? Жены офи-
церов нашего полка, которые сумели эвакуироваться
из Полтавы, уже установили связь со своими мужья-
ми. Сколько было радости, когда один офицер первым
в полку получил письмо от жены, выехавшей в тыл.
Его засыпали вопросами: «Что пишет? Где она? Нет
ли с ней и моей? Возможно, она знает, где наши?» —
и множество других вопросов. Полк — единая большая
семья. Радость одного была радостью для всех. Через
семью одного разыскивали семьи другие. Но не всем
улыбалось счастье. Даже здесь, в группе, я не одинок
в своем горе. Сережу Рябченкова постигла такая же
участь.
Сержанта Сергея Климовича Рябченкова война за-
стала на бронепоезде в Тбилиси, где он служил коман-
диром орудия.
Его семья осталась в Смоленской области. Во вре-
мя боев на Смоленщине он на своем бронепоезде нахо-
дился всего в нескольких километрах от родного села,
но не сумел повидаться с родными. И теперь тоже ни-
чего не знал о них.
Нет ничего тяжелее неизвестности.
В который уже раз за войну я подумал: состоит-
ся ли наша встреча с родными и при каких обстоя-
тельствах? О плохом не хотелось думать, а хорошего
не было видно.
За этими невеселыми размышлениями я не заме-
тил, как пролетел остаток короткой летней ночи.
Утро предвещало хороший день. На небе не было
ни единого облачка.
94

Лагерь просыпался. Потягиваясь, подымались раз-
ведчики. Побрились, помылись, постирали одежду. От
вчерашней усталости не осталось и следа. Что значит
молодость!
Дуся на утреннем сеансе приняла радиограмму.
Павлов поздравил нас «с боевым крещением» и объявил
всей группе благодарность «за мужество и героизм,
проявленные в бою».
Закончив работу, радистка принялась за солдат-
ские гимнастерки и брюки. Одному надо пришить пу-
говицу, другому заштопать или наложить заплату*
Кто это сможет лучше сделать? Конечно, умелая жен-
ская рука. Эту обязанность взяла на себя Дуся по сво-
ей инициативе. Сначала ребята стеснялись, отказыва-
лись от ее услуг, но постепенно привыкли и потом счи-
тали, что иначе и быть не могло. За теплые товарище-
ские отношения разведчики платили радистке тем же.
Они чистили ее автомат, помогали развертывать ра-
цию, и уж лучший кусочек еды всегда доставался
Дусе...
С наступлением вечера мы заминировали желез-
ную дорогу и, полные сил и энергии, выступили
в свой дальний поход.
БОЛЬШИЕ НЕПРИЯТНОСТИ
Мы совершили последний переход с партизанами.
Они должны были уйти на выполнение своей задачи,
отклоняясь от нашего маршрута на восток, в Хинель-
ские леса. Последнюю совместную дневку провели на
берегу реки Клевени.
Наконец наступил вечер. Пришло время расста-
ваться с друзьями из Брянского леса.
Наши продовольственные запасы подходили к кон-
цу. В вещевых мешках осталась суточная норма суха-
рей, сахар и соль. Необходимо было создать хотя бы
трехсуточный запас, чтобы первое время не заходить
в села вблизи нашего района базирования и не остав-
лять следов по пути движения. По совету партизан,
прежде чем расстаться, мы решили пополнить продо-
вольственные запасы за счет бургомистра села Локоть.
95

Аккуратные белые хатки, крытые соломой, вытя-
нулись по обе стороны дороги. Под окнами в палисад-
никах растут гвоздики, канупер и мята. Возвышаются
колодезные журавли. На крыше одного из домов на-
шла приют семья аистов. На Украине существует по-
верье, что аисты приносят счастье, поэтому разорять
их гнезда считается позором. В садочках вишни. Ти-
пичное украинское- село, воспетое украинским поэтом:
Тарасом Григорьевичем Шевченко:
Садок вишневий коло хати,
Хрущ! над вишнями гудуть,
Плугатар! з плугами йдуть,
Сшвають !дучи д!вчата,
А матер! вечерять ждуть...
Только сейчас не было слышно ни песен, ни ожив-
ления, какое обычно царит вечером при возвращении
крестьян с поля.
Война дает себя знать везде и во всем.
По сведениям, которыми располагали партизаны,
в селе, кроме бургомистра, было еще три полицейских.
Такое количество врага нас не страшило. Мы решили
послать в село группу в восемь человек во главе с Ка-
лининым. Остальных расположили на опушке леса.
Леша поставил разведчикам задачу и повел в на-
правлении села. Когда разведчики подошли к самому
селу, от ближайших домов по ним начали стрелять из
пулеметов и автоматов. Два пулемета, установленные
у домов по обе стороны дороги, простреливали мест-
ность вплоть до леса.
Я оставил Кормелицына с двумя разведчиками и
радисткой в лесу, а сам побежал на выстрелы.
Разведчики залегли и вели огонь по вспышкам вра-
жеских пулеметов и автоматов. Леша оказался в сек-
торе огня пулемета, простреливавшего дорогу. Автомат
Леши вступил в единоборство с пулеметом. Не прошло
и трех минут, как пулемет замолчал. Это был уже
успех. Калинин на мгновение поднялся и бросил гра-
нату. Но в этот момент прогремела очередь второго пу-
лемета, и, прежде чем разорвалась граната, Леша от
сильного толчка свалился в кювет. Он попытался под-
няться, но, застонав, опять упал на землю.
— Леша, что с тобою? — испуганно спросил Костя
Рыбинский, подползая к нему.
96

Ответа не последовало. Костя растерялся. Захоте-
лось крикнуть во весь голос: «Леша ранен», но он во-
время сдержался. Ему впервые приходилось видеть,
как от пуль умирает близкий человек. Умирает? А мо-
жет, нет? Надо что-то предпринять. Но что?
— Леша, не надо! Лешенька, подожди, — уговари-
вал Костя, как будто от Леши зависит — жить или
умереть. Он не заметил, что и второй пулемет замолчал
после взрыва гранаты, брошенной Калининым. Стрель-
ба из автоматов продолжалась. Вокруг них свистели и
жужжали пули, не давая поднять головы.
Сержант застонал. Костя быстро отстегнул флягу,
отвинтил колпачок и стал лить воду на плотно сжатые
губы Леши. Вода стекала по щекам, но в рот не попа-
дала. Тогда он подняв влажную от пота голову ране-
ного, разжал судорожно стиснутые зубы и вставил
в рот горлышко фляги. Забулькало. Леша глотнул раз,
два... и открыл глаза.
— Хватит, Леша, — сказал Рыбинский, отнимая
флягу.
Костя взвалил на себя раненого, взял автоматы и
пополз обратно. Ползти было тяжело и неудобно. То
один, то второй автомат выпадал из рук, приходилось
за ним возвращаться. Леша не держался на спине, все
время сползал. Малейшее неосторожное движение при-
чиняло раненому нестерпимую боль. На помощь при-
шли Володя Савкин и Стрелюк.
— Что случилось? — спросил я Рыбинского и по-
чувствовал, как по телу пробежал холодок.
— Леша ранен, — чуть не плача проговорил он.
Калинин лежал, судорожно сжимал руками живот.
На его гимнастерке расплылось кровавое пятно.
— Леша, как себя чувствуешь? — спросил я и тут
же подумал, что вопрос лишний, я и сам видел, что
ранен он в живот и страшно мучается.
Володя быстро расстелил плащ-палатку. Разведчи-
ки уложили на нее раненого и вынесли в лес. Вслед за
ними я отвел всю группу. Лезть на рожон не было
смысла. Слишком дорого обошлась попытка добыть
кусок хлеба. А ведь это только первая попытка!
Рана оказалась сквозной. Нас беспокоило, не по-
врежден ли кишечник. Ни врача, ни даже фельдшера
среди нас не было. Дуся не имела достаточных знаний
7 Записки разведчика	97

и опыта, чтобы сделать анализ. Она лишь с помощью
Володи и Кости со всей тщательностью сделала пере-
вязку. По мнению нас всех, Леше могла помочь толь-
ко операция. Если кишечник не задет, то есть надежда
на выздоровление. Мы все в один голос уверяли Кали-
нина, что все обойдется благополучно. Нас же беспо-
коило то, что левая сторона живота сильно вспухла.
Стрелюк высказал предположение, что прострелена
селезенка.
Из двух жердей и плащ-палатки соорудили носил-
ки, на которые уложили раненого. Нам необходимо
было разыскать безопасное место, обсудить создав-
шееся положение и дать передышку Леше.
— Товарищ капитан, во время боя задержан неиз-
вестный тип. Вернее, он сам пришел, — сказал Корме-
лицын, когда группа начала движение. — Говорит, что
ищет партизан.
Этого еще не хватало.
— Откуда он взялся? — с недоумением спросил я.
— Я сейчас приведу, — вместо ответа сказал Петя.
...Передо мной стоял человек среднего роста, с ма-
леньким лицом, серыми быстрыми глазами и белесыми
бровями. К его рыжеватой бороде давно не прикаса-
лась бритва. Одет он был в старое изодранное пальто.
Через плечо перекинута котомка. На старых сапогах
выделялись новые заплаты.
— Кто вы такой и что вам от нас надо? — спросил
я незнакомца.
— Я бывший лейтенант, танкист, — начал он.
— Вот именно, что «бывший», — процедил сквозь
зубы Рыбинский.
— Попал в сорок первом году в окружение и был
ранен...
— Как только какой тип попадется, сразу: «нас
округлили», «мы из округления», — передразнил Сав-
кин.
— ...был ранен и находился на излечении в одной
крестьянской семье, — продолжал задержанный, бояз-
ливо посматривая вокруг на недоброжелательно на-
строенных разведчиков. — Выздоровел и уже месяц
ищу партизан.
— Здорово искал, а они ежедневно бывают рядом
с вашим селом, — сказал зло Дмитро.
98

— А возможно, он искал их, чтобы продать нем-
цам, — с ненавистью сказал Толя.
— Да что вы, товарищи, — взмолился пришелец.
— Еще неизвестно, кому ты товарищ, — заметил
Юра. — Много вас тут всяких бродит...
— Да что с ним говорить? Петлю на шею и на
сук, — предложил Савкин.
— Прежде чем так говорить, надо разобраться.
С петлей всегда успеете, — упавшим голосом прогово-
рил танкист.
— Поговорим на остановке, — сказал я, а затем
подозвал Петю и предупредил, чтобы глаз с него не
спускали.
Сейчас мне было не до него. Но и отпускать его
нельзя. Я досадовал, что он появился в такой неподхо-
дящий момент. Может, в другой обстановке он и не
вызвал бы такого подозрения, как сейчас. Выход из
положения подсказал сам задержанный.
— Разрешите мне нести раненого, — попросил он.
— Кормелицын, поставьте его вместо Савкина,—
сказал я и стал присматриваться к новичку. Чем даль-
ше шли, тем он спокойнее и увереннее себя чувствовал.
Группа двигалась очень медленно. Каждый неосто-
рожный шаг приносил раненому новые страдания. Об
этом можно было догадываться по скрежету зубов
Леши.
— Положите меня, — попросил он. — Терпения не
хватает.
Видимо, сразу после ранения он не чувствовал та-
кой боли. Тяжело было смотреть на его мучения. Два-
три часа назад он был полон сил и энергии. Теперь он
лежит беспомощный, посеревший, со впалыми щеками
и провалившимися глазами.
За ночь мы прошли не более трех километров и на
отдых расположились в лесу возле речки.
Ко мне подошел задержанный и по-военному по-
просил разрешения обратиться.
— Что вы хотите?
— Прошу выслушать меня, — с достоинством ска-
зал он.
— Я вас слушаю.
— Моя фамилия Мурзин. Я вам уже сказал, что
я лейтенант...
99
7*

— Силен лейтенант! — с пренебрежением сказал
Юра.
— Да, был силен, пока не ранили,— сказал Мур-
зин и зло посмотрел на Юрку. — А как ранило, так
перестал быть сильным. Вот так же, как ваш това-
рищ... Теперь, когда я имею возможность снова драть-
ся с врагами, меня свои не хотят понять.
— Пока трудно сказать, кто вы и чей. Разве мы
можем верить всякому встречному на слово. Чем вы
можете доказать, что вы не враг нам? — спросил я на-
прямик.
Установилось неловкое молчание. Все с напряже-
нием ждали его ответа.
— Я вас понимаю, конечно. Но мне трудно дока-
зать, — сказал он неуверенно. — Разве только этим?
При этом он отвернул полу пальто, оторвал запла-
ту, извлек что-то и передал мне. В моих руках оказал-
ся партийный билет Мурзина Петра Владимировича,
принятого в члены ВКП(б) в январе 1940 года.
Пока я читал запись в партбилете и сверял фото-
карточку с оригиналом, Мурзин извлек из заплат ор-
ден Красного Знамени и медаль «За отвагу».
— Это мои последние доказательства. Партийный
билет и награды я получил во время войны с финнами.
Вот я весь перед вами, да еще семья в Ярославской
области. Прошу вас, товарищ капитан, и вас, товари-
щи, — он повернулся к разведчикам, — прошу принять
б свой отряд. Я хочу сражаться с ненавистным врагом.
Если вы мне не верите, то оставьте у себя партбилет
и награды. Когда будете доверять, тогда возвратите.
Никому в жизни не доверял своего партийного доку-
мента. Ранен был, чуть жизни не лишился, но партий-
ный билет и награды сохранил. Неужели вы мне не
поверите? — с болью закончил Мурзин.
На этот раз его никто не перебивал. Все слушали
с большим вниманием.
— Хочется верить в вашу искренность, — сказал
я после минуты молчания.— Ну как, товарищи, пове-
рим Мурзину?
— Можно поверить, — ответил за всех Кормели-
цын.
— Что же, принимаем вас, товарищ Мурзин, в наш
коллектив. Только учтите, что у нас законы жесткие*
100

Суда нет. Суд — это мы сами, — сказал я и протянул
руку Мурзину.
— Я постараюсь... Я оправдаю... Спасибо, — он не
мог говорить от душивших его слез.
Вздох сочувствия и облегчения вырвался из груди
моих товарищей.
Мысли двоились. Враг в своих коварных целях
идет на всевозможные хитрости и уловки. Документы
можно подделать, награды подобрать на поле боя или
отобрать у пленных. Кроме того, есть же и предатели,
которые сами идут на поклон врагу. Им и документов
подделывать не надо. Остались и скрытые враги. Они
продолжают прикидываться друзьями, чтобы за спи-
ной честных людей творить свои грязные дела. Особен-
но опасны такие на территории, оккупированной вра-
гом.
В то же время хочется верить словам Мурзина, под-
купающим своей искренностью. Он не заискивал, вел
себя с достоинством. Так могут себя вести лишь люди,
которые не чувствуют за собой вины.
Хотя мы и решили оставить Мурзина в группе, но
для надежности установили все-таки за ним негласное
наблюдение всей группы. Этого требовала обста-
новка...
Состояние здоровья Леши резко ухудшилось. Он не
мог есть, зато беспрерывно пил воду. Два дня мы про-
вели на одном месте, ожидая улучшения в состоянии
здоровья раненого. Все это время с нами оставались
разведчики эсмавсклх партизан. Они не могли оста-
вить нас в такой момент.
Создалось трудное положение. Товарищ ранен.
Врача нет. Медикаменты ограничены. Продуктов нет.
В то же время необходимо выполнять задание.
Ранение товарища удручающе подействовало на
всех. Каждого тревожила не только судьба товарища,
но и своя собственная. До ранения Леши никто об
этом не думал. Теперь мы решали вопрос: как быть?
Оставить раненого — эта мысль и в голову никому не
приходила. Нести его с собою — невозможно. Всякое
беспокойство ухудшает его состояние. Оставаться на
месте и ждать его выздоровления — не выполнишь за-
дания. Партизанского отряда близко нет. Возможно, и
есть, но мы об этом не знаем.
101

О создавшемся положении я сообщил на Большую
землю и просил совета. Надеялся, что за Лешей могут
прислать самолет. Получили ответ. Он был лаконичен:
«Действовать согласно обстановке».
Состояние раненого не улучшалось. Муки были на-
столько тяжелыми, что он просил пристрелить его или
дать ему возможность сделать это самому. Пришлось
установить непрерывное дежурство возле раненого то-
варища.
— Что ты, Леша, говоришь? — успокаивал его
Петя. — Да я раненого врага не могу застрелить, а ты
чепуху городишь... Надо думать, что предпринять для
твоего лечения.
— Здесь и думать нечего. Оставьте меня в какой-
либо семье...
Мы судили, рядили и так и этак. Выхода не было.
Пришлось принять предложение самого раненого.
Оставалось подыскать подходящее место и семью. Вы-
полнение этой задачи я поручил Кормелицыну...
Петя возвратился из разведки и доложил, что на-
шел нужную семью. Железнодорожный обходчик и
его жена согласились приютить раненого. Сын их
в Красной Армии. Они обещали ухаживать за боль-
ным. Их дом на отшибе, возле леса. Железнодорожная
ветка не работала. Это, по нашему мнению, обеспечи-
вало безопасность.
Стрелюк пересмотрел все наличные медикаменты
и половину отобрал для Леши.
С наступлением темноты группа подошла к дому.
Нас встретили разведчик, оставленный Петей, и хо-
зяин, пожилой мужчина с черной бородой.
Оставлять раненого в доме было опасно. В любое
время могли прийти гости, знакомые или случайные
путники, в том числе и враги. Во дворе сарай. На чер-
даке сарая сложено свежее сено. Туда и решили поме-
стить Лешу.
Хозяйка, дородная украинка, постелила на сено
перину, покрыла домотканой простыней, дала подуш-
ку, и мы уложили Лешу.
Стрелюк передал хозяйке бинты, реваноль и другие
лекарства, какие у нас были.
— Использованные бинты сжигайте, чтобы не
оставлять следов, — говорил Костя.
102

Хозяину я выдал пять тысяч немецких марок для
покупки необходимого раненому и пообещал отблаго-
дарить за услугу при первой возможности. Кроме того,
я предупредил, что он головой отвечает за безопас-
ность Леши.
Мы условились, что как только выйдем в свой
район, создадим базу и организуем разведку, при-
шлем разведчиков за Лешей. Толя, в свою очередь, обе-
щал дней через семь-восемь навестить раненого и, если
его здоровье позволит, забрать с собою в отряд до пол-
ного выздоровления...
КАК ПОСТУПИТЬ?
Группе предстояло пройти еще около ста километ-
ров, уже без партизан. Мы старались наверстать упу-
щенное, большую часть пути шли по азимуту.
Еще при подготовке к вылету в тыл врага мы много
тренировались в хождении по азимуту. Теперь, совер-
шая переход за переходом, разведчики настолько на-
учились выдерживать направление, что к концу два-
дцатикилометрового пути выходили точно к намечен-
ному пункту, как летчики говорят, «на цель».
Вот и сейчас группа уверенно шла по намеченно-
му азимуту, стараясь до наступления дня достичь
рощи — конечного пункта перехода.
На востоке загорелась заря. Она разрасталась с не-
имоверной быстротой. Восточная часть неба преврати-
лась в гигантский солнечный веер. На горизонте по-
явился красный холмик. Вот он превратился в огром-
ную раскаленную копну. Копна росла и меняла свою
красную окраску на оранжевую. В тот момент, когда
мы входили в лес, копна переросла в шар. Шар от-
толкнулся от земли и быстро начал набирать высоту.
Подымаясь, солнце уменьшалось в размерах и стано-
вилось все ярче и ярче.
Вместе с восходом солнца пробуждалась жизнь на
земле. Трепыхнулся воробей и живо спросил соседа:
«Жив?» В ответ со всех сторон понеслось радостное:
«жив», «жив», «жив»... Бабочка встряхнула крылыш-
ками, но спросонья еще не могла лететь и, шевеля
ЮЗ

усами, уселась на листике. Застрекотал кузнечик. Из
норки высунул мордочку суслик и огласил поле прон-
зительным «пи-и». Подсолнухи своими шляпками, увен-
чанными желтыми лепестками, жадно ловили солнеч-
ные лучи. Цветы раскрывали манящие объятия, гото-
вясь принять пчел. Пчелы улетали на разведку... Из
муравейника выглянул хозяин-муравей, выпучил на
солнце глаза, потер друг о дружку передние лапки, как
бы говоря: «Ну, что же? Начнем, пожалуй!» И пришла
в движение многотысячная муравьиная семья, напоми-
ная нескончаемую ленту конвейера.
В селе заскрипели калитки, по засохшим комьям
проселка застучали колеса телеги. Для всех начинался
трудовой день.
И только для нас наступило время отдыха. Но не
того спокойного отдыха, в котором мы нуждались.
А отдыха, полного тревог и неожиданностей. Нам
предстояло отыскать убежище, как зверю берлогу, и
затаиться до ночи.
Группа вошла в рощу, разрисованную множеством
тропок, оставленных стадом. От кустов, благодаря ста-
ранию коз, остались лишь прутья, да и те без коры.
Роща просвечивала насквозь. Уцелевшие дубки, липы
и ясени имели истерзанный вид, как будто им при-
шлось перенести сильный артиллерийский обстрел.
Колдобины, вырытые свиными «пятаками», напоми-
нали воронки от снарядов. Ветки изломаны, кора
с большинства деревьев содрана. На стволах деревьев
клоки шерсти, оставшейся от прикосновения живот-
ных. Запах навоза неприятно щекотал в носу. Все это
нам очень не нравилось. В довершение всех неудобств,
в середине рощи находился загон для скота. Длинные
жерди прибиты четвертными гвоздями прямо к де-
ревьям.
Останавливаться на дневку в такой роще мы не
могли. Но куда же идти? Вблизи другой рощи нет.
Время торопило нас. Солнце уже бросало свои лучи
промеж деревьев, ярко освещая весь лес.
Идти дальше мы опасались. Не хотели снова на-
рваться на врагов.
— Надо под покровом тумана пройти к реке, —
предложил Кормелицын.— Расположимся в камышах.
— В камышах сыро, — возразил я.
104

«— Надо хоть на время укрыться, а там видно бу-
дет.
Выбора не было. Пошли...
Мы окунулись в туманное облако и пошли по вы-
сокой, густой траве. Желтые лютики и светло-голубые
колокольчики, белая кашка, напоминающая мелкие
жемчужины, ромашки, дикий горох задевали нас за
ноги. Нам было не до них.
Вдруг из тумана показались кусты лозняка. Они
занимали площадь в двадцать-двадцать пять квадрат-
ных метров и были настолько низки, что не скрывали
стоящего человека. Пришлось довольствоваться тем,
что можно было сидеть. Маскировке способствовала
высокая и густая трава, заполнявшая кусты.
Располагаясь в кустах, мы рассчитывали на то, что
они не привлекут ничьего внимания. Из двух зол вы-
бирали меньшее.
На скорую руку перекусили и уже собирались
спать, как до нашего слуха донеслись голоса и звон
кос. Сквозь гибкие ветки лозняка мы увидели, что на
луг пришли косари. Всего человек двадцать. Их сопро-
вождали три вооруженных полицая с белыми повяз-
ками на рукавах и невысокий, лысый человек в очках,
с портфелем в одной руке и саженью в другой. Не-
сколько минут они стояли и громко разговаривали.
А затем лысый начал вышагивать с саженью, отмеряя
равные участки. Отсчитав несколько саженей, он остав-
лял одного из крестьян, гурьбою следовавших за ним
и продолжал шагать. И чем дальше он шел, тем мень-
ше оставалось с ним косарей. Но вот задание получили
все.
Вдоль луга на равном расстоянии друг от друга
готовились к работе крестьяне. А лысый возвратился
к полицаям, поговорил с ними некоторое время и ушел
в село.
Покос, на котором располагалась наша группа, до-
стался невысокому, широкоплечему мужику с рыжей
бородой. Он снял пиджак, поправил белую косоворот-
ку, поплевал на руки.
— Бог на помощь, — пожелал он не то себе, не то
соседу и привычно взмахнул косой.
Коса мягко и легко вошла в зеленую массу и, издав
первый «чшах», срезала целую охапку травы.
105

Приступили к работе и другие косари.
«Рыжая борода» спокойно и уверенно гнал двух-
метровую полосу, оставляя за собой вал зеленой, соч-
ной и душистой травы.
Видно было, что косу он держит не впервые и вла-
деет ею, как опытный парикмахер бритвой. По-видимо-
му, не один гектар земли пришлось ему «остричь».
Только на этот раз, видно, крестьяне не для себя
«стригли» траву. Об этом говорило присутствие трех
вооруженных полицаев.
Начало припекать. Косари сняли рубашки, подста-
вили свои спины солнечным лучам. Временами они
останавливались, чтобы перевести дух. Вынимали из-
за голенища оселки и точили косы, оглашая луг скре-
жетом камня о сталь.
Господа полицейские не имели особого желания
печься на солнце. Они уходили в рощу и располага-
лись в тени. После их ухода темп работ снижался.
Слышался разговор.
— Мытрич, ну ты, брат, розшагався, — говорил
лысый старик, обращаясь к «рыжей бороде».
— Нихто ж за мэнэ нэ будэ нормы робыть, — от-
вечал тот.
— Твоя правда, — соглашался лысый. — Тилькы
скажу тоби, нэ лэжать до цього рукы.
— Нэ лэжать, говорыш? Так воны можуть повыс-
нуть, як у Хведоровыча... Абож до Ниметчыны...
— Типун тоби на язык...
— Дывысь, черт нэсэ заику,— сказал «рыжая бо-
рода», указывая головой в сторону рощи.
Подходил полицейский. Косари снова усиленно
замахали косами...
Некоторые могут подумать: и чего прятаться? Не
лучше ли выйти из укрытия и уничтожить их, изба-
вив местных жителей от палачей? Да, иногда лучше.
Мы не должны упускать ни одного удачного случая,
чтобы не навредить противнику, не нанести ему поте-
ри, не держать его в напряжении и страхе. И не уди-
вительно, что сейчас разведчики горели желанием
уничтожить и этих предателей. Но на этот раз я был
против. Предположим, уничтожим мы трех полицей-
ских. Встревожатся немецкие гарнизоны. Против нас
вышлют карательный отряд, который, если не унич-
106

тожит нас, то сделает невозможным выполнение на-
шей основной задачи.
Мы сидели в кустах и с тревогой следили за при-
ближением «рыжей бороды» к кустам.
Нас палило солнце. Мучила жажда. Петя, Костя
и Володя начали рыть колодец. Финкой вырезали
квадрат дерна, а затем начали выковыривать влажный
суглинок. Они рыхлили грунт ножом, а затем выскре-
бывали его руками. Лунка постепенно углублялась.
Почва становилась влажнее. Наконец появилась жид-
кая масса пепельного цвета. Мы пустили в ход крыш-
ки от котелков. Со стенок колодца тонкими жилками
стекала мутная жидкость. Когда колодец достиг мет-
ровой глубины, на дне появилось нечто подобное клю-
чу. Глубже рыть мы не имели возможности: не было
инструмента. Пришлось довольствоваться достигну-
тым.
Мутная подпочвенная вода медленно стекала
в наш колодец. За двадцать-двадцать пять минут на-
полнялась крышка от котелка. Вода была перемеша-
на с илом. Мы процеживали ее сквозь марлю, сверну-
тую вчетверо. Однако и после этого на зубах хрустел
песок.
— Ну, как там?—спрашивал Рыбинский.
— Тече помаленьку, — отвечал Стрелюк, вспоми-
ная кинофильм «Тринадцать».
Вода имела горьковато-болотный привкус. Но ее
все-таки хватало для утоления жажды.
День тянулся медленно. Зато косарь приближался
быстро. Разведчики залегли. Может, не заметит. Не
будет же он кусты срезать. Но вот он подошел вплот-
ную к кусту, замахнулся косой и, изумленный, застыл
на месте.
— Тихо, — поднял палец Кормелицын.
Он постоял миг.
— Не показывайтесь... Полицаи,— сказал крестья-
нин и деловито взмахнул косой, продолжая обкаши-
вать кусты.
У нас отлегло от сердца.
Несмотря на рыжую бороду, мужчина выглядел
молодо. Ему нельзя было дать больше сорока. Что
его заставило отпустить бороду? На оккупированной
немцами территории можно было встретить мужчин
107

разного возраста. По-разному для них сложилась
жизнь. Одни отстали от своих частей при отступлении
и возвратились к своим семьям или завели новые.
Другие по каким-либо причинам не были мобилизо-
ваны. Третьи бежали из плена и не могли перейти
через линию фронта. А были и такие, которые просто
увильнули от службы в Красной Армии, то есть дезер-
тировали.
Теперь перед ними стоял нерешенный вопрос: как
поступать? Идти в полицию? Ехать в Германию? Или
идти в партизаны? Наиболее сознательные шли в леса
и пополняли ряды народных мстителей. Были и такие,
которые по разным причинам шли в полицию. Но
были и такие, которые не шли ни в партизаны, ни
в полицию. «Авось удастся отсидеться», — рассуждали
они. Такие вели себя ниже травы, тише воды. Стара-
лись быть незаметными, остаться в тени. Хотели «на
всякий случай» быть «хорошими» и к полицаям, и
к партизанам. Чтобы избежать Германии, отпускали
бороды, одевались неряшливо, прикидывались дурач-
ками. Однако так продолжаться долго не могло. Нем-
цы разоблачали их тактику. Забирали хлеб, скот, а са-
мих угоняли на работы в Германию.
К категории выжидающих, видимо, относился и ко-
сарь «рыжая борода». Перемолвившись с нами не-
сколькими фразами, он закончил свой загон, вытер ко-
су, вскинул ее на плечо и неторопливой походкой на-
правился к роще, где косари, развернув свои узелки,
приступили к обеду. Вместе с ними трапезничали и
полицейские.
Мы следили за «рыжей бородой». Он сидел в сто-
ронке от полицейских и в разговор с ними не вступал.
Это нас окончательно успокоило. Наш отдых не был
нарушен...
Может показаться смешным описание мелочей.
Но встречи с такими мелочами приучали нас к вы-
держке, спокойствию, хладнокровию. День ото дня
мы привыкали к перенесению жары и холода, дождя
и бури. У нас вырабатывалось чутье в выборе места
для дневки. Мы научились укрываться от врага в ку-
старниках, расположенных непосредственно у шос-
сейных дорог, в посевах, среди скошенных хлебов,
в огородах и других местах.
108

Усваивая все эти мелочи, мои юные товарищи
превращались в храбрых воинов и опытных развед-
чиков, способных самостоятельно решать возложен-
ные на них задачи.
КА „ЖЕЛЕЗКЕ*
В начале июля группа достигла своего района
действий: Бахмач, Конотоп, Ворожба, Глухов. Нам
предстояло контролировать работу железных и шос-
сейных дорог в этом районе. Особенно нас интересо-
вала железная дорога Конотоп—Ворожба.
Наличие двухсот пятидесяти килограммов взрыв-
чатки позволяло производить диверсионные работы.
Прежде чем приступить к работе, надо было вы-
брать место для базы. Оно должно отвечать требова-
ниям безопасности, иметь скрытые подступы и нахо-
диться вблизи воды.
После тщательных поисков мы остановили свой
выбор на роще, покрывающей два оврага и высотку,
заключенную между ними. Группа расположилась
в редком дубняке, заросшем густым кустарником и
молодыми липами. В одном овраге бил родник, вода
в нем оказалась на редкость холодной и вкусной.
По нашему мнению, эта роща подходила нам еще
и потому, что в ближайших селах было большое ко-
личество полиции. Фашисты считали район благона-
дежным. Мы как бы находились «под охраной поли-
ции».
Начались горячие деньки. Группы разведчиков по
два-три человека посменно уходили на выполнение
задания. На базе оставались лишь радистка и два-
три разведчика, которые отдыхали и в то же время
охраняли базу. Людей не хватало, поэтому Дуся на-
равне со всеми дежурила на посту, кроме того, вы-
полняла обязанности повара.
На первое задание к железной дороге Конотоп—
Ворожба пошли со мною Саша Гольцов, Костя Ры-
бинский, Решетников. С собой взяли только самое
необходимое — автоматы, гранаты, финки, взрывчат-
ку и плащ-палатки. Перед уходом договорились о по-
109

рядке возвращения. Установили пароль. Наметили
место для установки сигнала опасности, чтобы, в слу-
чае обнаружения противником базы, возвращающие-
ся с задания не попали в засаду.
Старшим на базе остался Кормелицын. Кроме ох-
раны базы и радистки, он должен был более точно
изучить обстановку в ближайших селениях.
С наступлением вечера мы покинули рощу. Шли
налегке и не чувствовали усталости. Под ногами зве-
нел твердый чернозем. Воздух сухой, чистый. От рощ
тянет сладковатым запахом цветущей липы...
К назначенному месту пришли задолго до рассве-
та. Разыскивать железную дорогу не пришлось. Она
сама о себе говорила. Через каждые двадцать пять-
тридцать минут с нарастающим гулом и грохотом
проходили эшелоны. Эшелон удалялся, затихал гро-
хот, и наступала зловещая тишина, нарушаемая лишь
приказом перепелки: «Спать пора! Спать пора!» Од-
нако нам спать не время. Такая уж наша работа:
бодрствовать — когда другие отдыхают, отдыхать —
когда другие трудятся, но все время быть на боевом
взводе.
Открытая равнинная местность не позволяла нам
в светлое время находиться близко возле дороги. Не-
обходимо было до рассвета найти место для наблюде-
ния.
Осмотрелись... Вокруг ни единого кустика.
— Для наблюдения не обязательно кусты. По-
ищем что-нибудь другое, — предложил Саша Гольцов,
круглолицый юноша с вихрастым чубом. Стройный
и крепкий, он всегда был подтянут и аккуратен. По
всему видно — парень лихой. Только этим и можно
объяснить, что в свои девятнадцать лет он уже успел
жениться.
Отошли от железной дороги и остановились возле
холмика, обросшего высоким татарником.
— Будем располагаться здесь, — указал я на хол-
мик.
— Да, но как забраться в этот теремок? — спро-
сил с иронией Костя.
— А вот так, — Саша автоматом раздвинул ко-
лючие, жесткие стебли татарника, шагнул вперед и
опустил стебли, они скрыли его от наших взоров.
ПО

Действительно, теремок. Кругом цветы, жаль толь-
ко, что колючие.
Приступили к оборудованию наблюдательного
пункта. Саша Гольцов и Костя Рыбинский рвали
траву, Саша Решетников маскировал следы, а я за-
брался в куст и начал расчистку. Пришлось под ко-
рень срезать несколько стеблей. Однако это не нару-
шило маскировки. Места для четырех человек оказа-
лось достаточно.
К восходу солнца мы лежали на душистой, еще
влажной от роеы траве. Над лиловыми цветами татар-
ника появились первые труженики дня — пчелы. Ды-
хание легкого утреннего ветерка заставляет перешеп-
тываться колосья перезревшей ржи. Перед нами по-
лоска проса, засоренного желтой сурепкой. Дальше
выпасной луг, а за ним железная дорога.
Наблюдение решили вести по двое. Один наблюдает
за железной дорогой, а другой записывает результа-
ты наблюдения в журнал и охраняет группу с тыла.
Остальные двое отдыхают. Замена через два часа.
Первыми наблюдали мы с Сашей Гольцовым.
Дорога ровная, как стрела. Рельсы, освещенные
солнцем, блестят, как змеи, и уходят от нас: вправо —
на Конотоп, влево — на Ворожбу. Справа вдали вид-
неются станционные постройки. Слева будка путево-
го обходчика.
Послышался грохот. Со стороны Конотопа на во-
сток прошел эшелон, состоявший из крытых вагонов,
платформ с ящиками и цистерн. Появилась первая
запись в журнале наблюдения.
День шел. Поезда тоже шли. Через каждые два-
дцать-тридцать минут в журнале появлялись новые
записи. На восток шли эшелоны с различными гру-
зами. На запад вывозилась подбитая техника: танки,
орудия, автомашины. За день прошло свыше тридца-
ти эшелонов. С войсками не было ни одного.
Нам удалось установить, что дорога охраняется
парными патрулями. Для проверки пути почти через
каждый час проезжает дрезина.
...За весь день никто из нас так и не уснул.
— Разве можно уснуть, когда под носом безнака-
занно проходят вражеские эшелоны,— со злостью го-
ворили . товарищи.
111

— Каждому фрукту свое время. Придет и наш
черед, — старался я успокоить товарищей, в то время
как сам с нетерпением ждал наступления вечера.
Гнев охватывал нас при виде немецких эшелонов.
Все, что в них находилось, несло смерть для наших
товарищей, которые сражались на фронте. Надо было
помешать этому.
К вечеру погода испортилась. С запада наступала
черная туча. Подул ветер.
— Смотри, как рожь разволновалась, — сказал
Костя. — Волна за волной. Совсем как «Девятый вал»
Айвазовского.
— Придется нам выдержать шторм на суше,—
сказал Саша Гольцов.
Ветер усилился. Пыль и сухая трава закружились
в вихре. Пыльные столбы винтом вонзились в небо.
На пересохшую землю, подымая облачка пыли, упа-
ли первые крупные капли дождя.
Только мы успели развернуть плащ-палатки, как
вместе с новым порывом ветра залпом ударил силь-
ный косой дождь. На мгновение поднялась пыль, но
сразу же осела под тяжестью влаги. Молнии ослепи-
тельными стрелами рассекали горизонт. Тучи проно-
сились у самой земли. Захватывало дух. Дышать ста-
новилось тяжело. Дождь захлестывал все сильнее.
Земля не успевала поглощать выпадавшую влагу. Об-
разовались лужи.
Мы промокли. Не спасли и плащ-палатки.
— Костя, смотри запалы не подмочи, — забеспо-
коился Гольцов.
— Что ты? Они ведь в упаковке,— отозвался
Костя.
Резкие грозовые разряды перерастали в отдаленный
рокот. Молнци стали блестеть не так ослепительно и
реже. Бурный ливень сменился тихим, моросящим
дождем. Это надолго...
День подходил к концу. Промокшие, мы с трудом
разгибали онемевшие ноги.
Наступили сумерки. Не дожидаясь, пока закончит-
ся дождь, мы подошли к железной дороге. Проследо-
вал эшелон на запад. Он состоял только из крытых
вагонов. Но наше внимание привлек эшелон, который
приближался с запада.
112

Предчувствие оправдалось. Эшелон был нагружен
танками, орудиями и автомашинами. Горько было
сознавать, что он пройдет невредимым до линии фрон-
та. Но пройдет ли? На его пути еще много партизан-
ских отрядов и диверсионных групп. Возможно, имен-
но этот эшелон станет жертвой Коли Гапоненко. Его
группа ушла ближе к Курску.
Всю ночь шли эшелоны с танками, артиллерией,
автомашинами, грузами и войсками...
— Это же не только здесь. Наверное, по всем до-
рогам фашизм, как гадина, ползет по нашей земле,—
возмущался Рыбинский.
Ночь была на исходе. Надо было возвращаться на
наблюдательный пункт. Перед уходом Костя и Саша
Гольцов заминировали дорогу.
К рассвету мы опять были на своем наблюдатель-
ном пункте — в татарнике. Вдруг послышался стук
и грохот со стороны железной дороги. Нас удивляло,
что нет характерного для паровоза пыхтения. Внима-
тельно всмотревшись в ту сторону, мы увидели, что
к месту, где заложена наша мина, стремительно при-
ближается дрезина, а на ней два человека.
— Хоть бы не взорвались,— высказал Рыбинский
мысль, которая беспокоила каждого из нас.
Но нашим желаниям не суждено было сбыться. Мы
увидели короткую вспышку, на месте которой вырос
высокий куст густой пыли, а вслед за этим послышал-
ся сильный взрыв. Неуклюже переворачиваясь, в воз-
дух полетели куски шпал... Когда пыль рассеялась,
дрезины и гитлеровцев на дороге не было.
Этот взрыв наделал много шума среди фашистов.
Прибыла восстановительная бригада. Путь был исправ-
лен примерно через полчаса, но еще долго не шли
поезда, а гитлеровцы ползали по железнодорожному
полотну, разыскивая мины, того и не подозревая, что
виновники крушения сидят всего в трехстах метрах от
железной дороги.
Мы подвели итоги наблюдения за сутки. Всего про*
шло пятьдесят два эшелона, из них на восток — два-
дцать семь, на запад — двадцать пять.
Наблюдение за следующие сутки дало примерно та-
кие же результаты. Днем шли эшелоны с второстепен-
ным грузом, ночью—с войсками и боевой техникой. Ви-
8 Записки разведчика	//£

димо, противник старался в лесных районах Белорус-
сии и Украины, насыщенных партизанами, пропустить
эшелоны днем, а здесь, в степном районе, ближе
к фронту, где опасность нападения партизан меньше,
использовать ночь для скрытного сосредоточения
войск.
Необходимо было сообщить эти данные своему
командованию. Но прежде чем уйти, мы решили вто-
рично заминировать дорогу.
С наступлением темноты группа отошла в сторону
километра на два и подползла к железнодорожному
полотну. Донеслась немецкая речь. Мы притаились.
По насыпи протопали два немецких солдата. Как
только стихли шаги патруля, на насыпь метнулись две
тени. Это Костя и Саша Гольцов. Мы с Решетниковым
лежим у насыпи и тщательно всматриваемся в ночь.
Хлопцы работают быстро. Иногда доносится еле слыш-
ный стук ножа о камушки. Наконец две самодельные
мины по четыре килограмма установлены.
— Готово, — коротко доложил Костя.
Мы направились к базе. В настроении товарищей
чувствовался подъем. Моя душа тоже ликовала. Сде-
лано хорошее дело.
Послышался стук приближающегося эшелона. Мы'
уже предвкушали успех. В моем воображении рисова-
лась картина, как эшелон летит под откос. Вагоны пол-
зут один на другой и превращаются в щепки. Рвутся
снаряды и бомбы. Факелом горят цистерны. Мы воз-
вращаемся героями дня... Но получилось далеко не то,
чего мы хотели.
Паровоз тяжело пыхтел, как бы жалуясь на непо-
сильную тяжесть. «Ох, как тяжко!», «Ох, как тяжко!»
Вагоны поддакивали: «Так-так-так», «Так-так-так».
Да, действительно тяжко. Эшелон шел с танками и
автомашинами. Мы с нетерпением ждали взрыва. На-
конец ослепительная вспышка, вслед за нею взрыв.
Что-то затрещало, зазвенело. Послышалось свистящее
шипение. Судорожно застучали буфера вагонов, и все
застыло. К нашему разочарованию, эшелон стоял на
рельсах, и лишь паровоз, поврежденный взрывом, из-
вергал клубы пара.
Поле осветилось десятками ракет. Стало видно как
днем. Из танков открыли стрельбу не менее десяти пу-
114

леметов. Гитлеровцы выскакивали из вагонов, залегали
за рельсами и открывали беспорядочную стрельбу из
автоматов. Со стороны ближайшей станции послыша-
лась стрельба, полетели в воздух ракеты. К месту взры-
ва спешила помощь.
Нам ничего не оставалось делать, как «лечь на об-
ратный курс».
Народная поговорка гласит, что первый блин всег-
да комом. Но у нас получились оба блина комом. Не
много ли? Сказалось отсутствие опыта в проведении
диверсий. В первом случае мы неправильно выбрали
время минирования, не учли возможности появления
дрезины. Во втором случае неправильно выбрали ме-
сто и метод минирования. Да и эшелон шел слишком
медленно...
Наше возвращение было встречено с возбуждением
и радостью. Всех интересовали результаты разведки.
На базе мы себя чувствовали как дома. Все товарищи
в сборе. Можно спокойно отдохнуть.
...Началась горячая работа, полная опасностей и
волнений. День и ночь разведчики следили за движе-
нием эшелонов с вражескими войсками, боевой техни-
кой, ранеными и различным грузом. Это был период,
когда враг сосредоточивал свои* силы на воронежском
направлении, рвался к Дону. В этих условиях важно
было своевременно информировать наше командова-
ние об этих перебросках. Разведчики почти не отды-
хали. На задание брали и новичка Мурзина, который
оказался мастером на все руки и хорошим товари-
щем.
С задания возвращались усталые, но довольные
полученными данными и проведенными диверсиями.
Дуся часами просиживала за обработкой донесений
и передачей их на Большую землю. В ответ получала
запросы, требующие уточнения. Трудности еще заклю-
чались и в том, что нам часто приходилось менять
место работы радиостанции, во избежание ее засечки.
Первое время нас беспокоило то, что наблюдением
не всегда можно было определить характер перевози-
мых грузов. Выход был найден.
Выполняя очередное задание, Кормелицын просле-
дил, когда немцы ушли на осмотр путей, и подошел
с товарищами к железнодорожной будке. Он вызвал
115
8*

обходчика. Из будки вышел высокий, худощавый муж-
чина, болезненного вида, с висячими усами. При виде
разведчиков он забеспокоился.
— Уходите, сейчас немцы возвратятся — сами про-
падете и меня погубите.
Обходчик опасливо посматривал вокруг.
— Не беспокойтесь. Ночь темная — не заметят,—
сказал ему Петя. — Наш уход и ваша жизнь зависят
от вас самих.
— Что вам от меня надо? — поспешно спросил об-
ходчик.
Петя рассказал, что нас интересует, сколько эшело-
нов в сутки проходит и какие грузы перевозятся.
Обходчик без всяких колебаний согласился помочь раз-
ведчикам, только просил, чтобы они никому из мест-
ных жителей не проговорились. Условились, что каж-
дую ночь, примерно около десяти часов, когда немцев
не будет вблизи будки, обходчик будет встречать раз-
ведчиков и сообщать им данные о железнодорожных
перевозках. От этого же обходчика Петя узнал, что
интенсивность перевозок увеличилась за последние
четыре-пять дней. Это было очень важно!
Через несколько дней после знакомства Пети с об-
ходчиком я с Мурзиным и Савкиным пошли к стан-
ции Ворожба. Необходимо было узнать, что там де-
лается.
К самой станции подойти не удалось, и мы замас-
кировались в посевах. Весь день наблюдали за желез-
ной дорогой, но станция нам не была видна. Поэтому
с наступлением вечера мы вновь попытались пробрать-
ся ближе к станции. Подходили очень осторожно, что-
бы не попасть во вражескую засаду.
— Стой! — тихо сказал Мурзин и лег.
Мы последовали его примеру. Петр Владимирович
указал в направлении станции, и я увидел, что из по-
селка в поле пробирался какой-то человек. Заинтересо-
вались им. Ведь ночью всякое хождение по улицам
и выход из населенных пунктов немцами были строго
вапрещены. Значит, у этого человека были причины
для нарушения немецкого порядка. Мы решили задер-
жать его и пошли ему наперерез.
Заметив нас, он попытался скрыться, но после на-
шего предупреждения, что мы будем стрелять, остано-
116

вился. Это был парень лет двадцати. К нашему удив-
лению, он держался свободно и, казалось, ничуть не
испугался. Парень внимательно посмотрел на нас, уви-
дел красные звездочки на наших пилотках и, улы-
баясь, сказал:
— Свои! Я так и знал, что фашисты ночью малой
группой не пойдут из поселка.
Он оказался неразговорчивым. О себе только и
сказал, что работает в бригаде по ремонту железнодо-
рожных путей. Качество ремонта? На прошлой неделе
прямо на станции подорвался маневровый паровоз.
Ремонтники постарались...
Мне положительно нравился этот парень. Оказа-
лось, что он точно знает, какие грузы перевозятся и
сколько. На мой вопрос, чем объяснить его осведомлен-
ность, он просто ответил:
— Что же вы думаете, только вас интересуют пе-
ревозки? Есть еще заинтересованные.
От дальнейших откровений он отказался. Впрочем,
мы и не настаивали. Нас устраивало то, что он согла-
сился два раза в неделю сообщать нам необходимые
сведения.
Выходит, что и в этом районе не одни мы следили
за врагом.
Таким образом, данные, добываемые наблюдения-
ми, мы дополняли и уточняли еще двумя источниками
и немедленно передавали это по радио нашему коман-
дованию.
Нам было приятно, что наши донесения не оста-
вались без внимания.
Однажды мы пришли к месту встречи с нашим зна-
комым из Ворожбы. Вдруг послышался гул моторов.
Лучи прожекторов прорезали ночную тьму и забегали
в поисках самолетов. Вот им удалось поймать в скре-
щение двух лучей серебристую машину. Захлопали зе-
нитки. Но в это время в воздухе повисло несколько ра-
кет. Станция стала видна как днем, а там, где летали
самолеты, — сплошная темень.
Один за другим послышались мощные взрывы. Са-
молеты сделали еще заход, и снова взрывы...
Гул моторов затих. Прекратили стрельбу зенитки,
а прожекторы еще долго прощупывали ночное
небо.
//7

Этим налетом был поврежден паровоз и много ва-
гонов, находившихся на станции, а также разрушен
путь.
Мы получали все новые и новые задачи. На раз-
ведку железной дороги Конотоп — Хутор Михайлов-
ский ходила группа во главе с Петей Кормелицыным.
Возвратившись с задания, Петя доложил, что желез-
ная дорога для нас особого значения не представляет.
Движение по ней незначительное. В сутки проходит
всего три-четыре эшелона, главным образом с продо-
вольствием.
Вечером разведчики подошли к железнодорожной
будке, заговорили с обходчиком — пожилым украин-
цем. От него узнали, что из Хутора Михайловского
должен пройти эшелон. С каким грузом — обходчик
не знал. Ребята решили не упускать случая. Перереза-
ли телефонный провод и заминировали дорогу. Место
для минирования на этот раз выбрали у поворота, на
высокой насыпи. Заряд положили под один рельс, рас-
считывая, что силой взрыва паровоз столкнет с насы-
пи в сторону. На этот раз их расчет оправдался.
Недолго пришлось ребятам ждать результатов сво-
ей работы. Только они отошли в лес, как послышался
грохот приближающегося эшелона. Последовал взрыв.
Паровоз слетел с насыпи и увлек за собою вагоны.
Окрестность наполнилась треском досок и лязгом ме-
талла. Над местом крушения поднялось облако пыли.
Разведчики подбежали к эшелону и уничтожили уце-
левших гитлеровцев из охраны. Оказалось, вагоны
были нагружены мукой и сахаром, один — сливочным
маслом. Трава и кусты вблизи места крушения покры-
лись мучной пылью...
Хлопцы набрали в вещмешки муки, сахару и мас-
ла. Кроме того, спрятали в лесу мешок муки, мешок
сахару и ящик масла.
— Мы решили проследить, что будут делать нем-
цы, — рассказывал Кормелицын. — Только собрались
уходить в лес, чтобы выждать время, вдруг к нам под-
бегает путевой обходчик со слезами на глазах: «Что
вы наделали? Куда мне теперь деваться?» *—кричал
в отчаянии старик. Я ему посоветовал идти в партиза-
118

ны, а он говорит: «Умный какой нашелся! Я уйду,
а что сделают с моей семьей? Ее немцы расстреляют».
Действительно, так могло случиться. Что делать? Вы-
ход нашел сам обходчик. «Избейте меня или что хоти-
те сделайте, лишь бы у меня оправдание было,— по-
просил он. — Руку прострелите. Ну, хотя морду набей-
те, чтоб след остался»... Тяжело было это делать, но
выхода не было. Пришлось дважды приложиться к ни
в чем не повинному старику.
— Петя как дал, так старика словно ветром снесло
с насыпи. А он поднялся да говорит: «Бей еще»... Жаль
дедушку, — сказал, хмурясь, Стрелюк.
— После этого обходчика связали и положили
в будку. Дверь заперли снаружи,— продолжал Корме-
лицын.
Ночью немцы побоялись выехать к месту круше-
ния. Этим воспользовались местные жители. Услыхав
взрыв, несколько любопытных женщин подкрались
к месту крушения и обнаружили сахар и муку. На
ноги была поднята вся деревня. У вагонов засуетились
женщины и подростки с мешками. Они спешили за-
пастись сахаром и мукой. Появление разведчиков вы-
звало среди них переполох. Но когда выяснилось, что
свои, одна старушка сказала:
— Як бы вы, сынки, биля нашого села розбили еше-
лон с солью.
— Вы выставьте наблюдателей, а то немцы нагря-
нут, так они уж вам подсолят, — пошутил Петя.
Но женщины оказались догадливыми. Они знали,
что немцы могут приехать, а поэтому наблюдение за
дорогами поручили мальчишкам.
Утром пришли немцы. Разведчики быстро скры-
лись, потому что гитлеровцы нагрянули с овчарками
и пустились в погоню.
— Ну и побродили же мы по ручьям и рекам, что-
бы следы замести, — сказал Сережа Рябченков.— Из
сил выбились.
— Сержант и махоркой след посыпал, — припом-
нил Стрелюк.
Запутав следы, хлопцы оторвались от преследова-
ния и возвратились на базу.
Доставленные Кормелицыным и его группой про-
дукты были кстати. Мурзин, проявивший вдруг повар-
//9

ские способности, с помощью Дуси приготовил лепеш-
ки и полтавские галушки. Мы пили чай, заваренный
листьями лесной малины, с большими кусками сахару.
Завтрак получился на славу.
СУДЬБА ЛЕШИ КАЛИНИНА
Где бы я ни был, что бы ни делал, мысль о судьбе
Леши Калинина меня не покидала. Теперь, когда
выбрано место для базы, установлено непрерывное
наблюдение за железной дорогой и организованы ди-
версии, мы получили возможность наведать своего
боевого товарища. Если он поправился настолько, что
сможет идти, надо забрать его с собою. Если же этого
сделать еще нельзя, то узнать, в чем он нуждается,
и помочь.
Выполнение этой задачи я возложил на Костю
Стрелюка и Володю Савкина. Костя у нас заменял
Лешу. Он был очень наблюдательным и хорошо ори-
ентировался на местности. Сообразительный, смелый
и выносливый, Володя был достойным напарником
Кости.
Я весь день провел за составлением подробной схе-
мы маршрута для Стрелюка и Савкина. А вечером про-
водил их до опушки рощи и пожелал счастливого пути
и удачи.
Потянулись томительные и тревожные дни ожида-
ния. О чем бы ни говорили хлопцы, а в конечном сче-
те разговор сводился на отсутствующих товарищей.
Прошло пять суток со дня ухода Стрелюка и Сав-
кина. Ребята не возвращались. Что могло с ними слу-
читься? Кто-то высказал предположение, что Лешке
трудно идти и они делают малые переходы. Это до не-
которой степени нас успокаивало...
Прошло шесть дней. Костя и Володя возвратились..^
без Леши. Посыпались тревожные вопросы, на которые
они еле успевали отвечать. Стрелюк и Савкин подробно
рассказали, что им удалось узнать.
На место разведчики пришли утром, но к дому, где
был оставлен Леша, решили подойти вечером, чтббы
не привести за собою немцев. День использовали для
120

наблюдения за домом. Косте и Володе показалась по-
дозрительной полнейшая тишина во дворе. Не слышно
даже собак, а когда оставляли Лешу Калинина, соба-
ки были.
Вечером разведчики подошли к дому и постучали
в дверь. Дверь открыла хозяйка. Хлопцев она встре-
тила слезами и причитаниями. Из воплей нельзя было
ничего понять. Одно было ясно, что случилось не-
счастье. Немного успокоившись, она рассказала о том,
что произошло.
На пятый или шестой день после нашего ухода Леша
почувствовал себя настолько хорошо, что слез с сено-
вала и начал ходить по двору. Увидав это, хозяева од-
новременно и обрадовались и испугались. Их радовало
быстрое выздоровление раненого, за которым они ста-
рательно и заботливо ухаживали. Но они испугались,
что соседи могут заметить постороннего и донести по-
лиции. .Поэтому хозяйка уговорила Лешу спускаться
с сеновала только ночью, чтобы никто не видел. Опа-
сения оказались не напрасными. Хотя Леша больше
не выходил днем, но предосторожность была запозда-
лой.
Как-то ночью в дом постучали. Хозяин открыл
дверь. У порога стоял мальчик лет одиннадцати.
— Дядьку, до вас завтра прийдут полицаи,— выпа-
лил мальчик.
— Шо ты мелешь? — спросил хозяин, ошеломлен-
ный известием. — Чего им у меня трэба?
— Я нэ знаю. Мамка узналы от жены полицая и
сказалы: бижи и скажи, що прийдут. Тильки щоб ни-
хто нэ бачив. Я и прыйшов,— залепетал мальчик под
строгим взглядом обходчика. Он заторопился: — Так
я побежал. Прощавайте.
Хозяин выругался вслед мальчику, сам же поспе-
шил рассказать все это жене.
— За що ж ты на хлопчика накричал? — спросила
она.
— Может, его подослали, — ответил хозяин, хотя
и сам этому не верил.
Хозяин и Леша почти всю ночь обсуждали создав-
шееся положение. Леша решил уйти в лес, но обходчик
и слышать об этом не хотел. Затем он ушел в дом и
через несколько минут вышел вместе с женой.
121

— Олекса, злазь видты,— сказал он озабоченно.—
Мать постелет во ржи на огороде.
Вскоре Леша лежал на мягкой постели и вдыхал
утреннюю свежесть. Возле него лежали хлеб, соль, огур-
цы, помидоры, сырые яйца и стояло ведро с водой. Хо-
зяин, тем временем, подпушил сено, на котором лежал
раненый. Хозяйка вынесла из дому и запрятала бинты
и медикаменты. Ночь прошла в заботах и приготовле-
ниях.
Наступило утро. Хозяйка выгнала корову в стадо.
После завтрака хозяева пошли работать в огород. Муж
сорвал ржаной колос, помял его, и на ладони оказа-
лись крупные зерна. Он попробовал их на зуб и ска-
зал:
— Через день-два жито косить надо.
— Косыть так косыть, — сказала хозяйка, чтобы
поддержать разговор. Ее тяготило молчание.
— Урожай в цьому роци добрый.
— Яким же ёму буть?
— А вот и их черт несет, прости, господи, мою
душу грешную.
— Бог с тобою. Який ще там черт? — не поняла
жена. — Кого несет?
— Непрошеных гостей, — сказал он, показывая
глазами на дорогу. — Ковыряйся тут. Ты ничего не
знаешь. Поняла?
Вместо ответа жена только наклонила голову...
Полицейские подошли к калитке. Псы подняли
злобный лай.
— Эй, хозяин, принимай гостей, — закричал стар-
ший полицейский в щегольских хромовых сапогах.—
Не ждал, наверное?
— Хоть не ждал, а рад привитать у себя дорогих
гостей, — весело сказал хозяин и поспешил навстречу
полицейским, думая про себя: «Черт вам рад», а вслух
приветливо заговорил: — Чем я заслужил честь при-
ветствовать высоких гостей? Добрый день!
— Приглашай в дом, — скорее потребовал, чем по-
просил полицейский.
— Милости прошу к нашему шалашу. Гость
в хати — свято в кимнати, — пригласил хозяин и крик-
нул жене: —Стара, а стара! Хиба ты не бачишь? Гости
прийшлы. Ставь самовар.
122

Полицейские переглянулись. Вошли во двор. Трое
полицейских направились в дом, а двое остались на
улице.
— Прошу до хаты, — приглашал остальных госте-
приимный хозяин. — Вот жара так жара. Может, квас-
ком угостить, так я мигом в погреб сбегаю.
— Ничего нам не надо. Мы покурим на свободе,—
ответили полицейские, которые остались во дворе.
— Мы не староверы, можно курить и в хате. Но,
как говорите^, вольному воля, спасенному рай. Тильки
осторожно с огнем. Бачите, какие ветры? Все горит,
как порох.
Вошли в дом. В доме был безупречный порядок. На
подоконниках стояли пышные цветы. В комнатах про-
хладно. Хозяин почувствовал себя увереннее и старал-
ся быть веселым и беззаботным.
— Прошу, присаживайтесь, господа, — приглашал
он, смахивая со стульев невидимую пыль.
Полицейские не спешили садиться. Они прохажи-
вались по комнате и внимательно ее оглядывали.
— Скажите, господа, как дела на фронте? Скоро
окончится война? — спросил хозяин, когда «гости»
сели. — Оно, конечно, может, то тайна. Вы люди уче-
ные и в начальстве ходите, потому я вас и спрашиваю.
А як шо не так, то выбачайте. Не письменный я. Всего
два роки учился в приходской школе...
Хозяин старался говорить по-русски, но ему это
удавалось с трудом.
— Фюрер готовит последний удар по большеви-
кам, — ответил польщенный полицай, воровато бегая
глазами по комнате.
— Та шо вы? Невже-таки последний?— сказал
удивленно хозяин и добавил: — Дай-то бог. Может, и
война скоро закончится. Дорогу отремонтируем, поезда
пойдут, а то безработным живу.
Разговор не вязался. Но и для обыска не было пово-
да. Надо было его придумать. Хозяйка начала накры-
вать стол.
— Зачем это? — спросил полицейский. — Что вы
хотите нас задобрить?
— Христос с вами. Нашо обиду человеку чи-
нишь? — обиделся хозяин. — Я до вас со всей душой.
— Ты ко всем «со всей душой»: и к нам, и к пар-


тизанам, — перейдя на «ты», сказал строго полицей-
ский.
— Причем тут партизаны? — удивился хозяин, по-
нимая, что настоящий разговор только начинается.
— Нечего дурака валять, говори, где прячешь
большевика?
— Ах, вон оно шо?— облегченно вздохнул хозя-
ин.— Напугали... Разве шило в мешке утаишь? Вы про
сына? Так вон его портрет, висит на видном месте. Не
ховаю, все ж таки сын. А то, шо он ущел с Красной
Армией, его дело. Он уже сам отец. Я ему не указ,
я за него и не ответчик. Вот так...
— Зубы не заговаривай, — сказал старшой с пере-
кошенным от злости лицом и прищуренными глаза-
ми. — Где прячешь десантника?
— Извиняйте, но я не понимаю, в чем дело, — ис-
пугался не на шутку обходчик. — Какой десантник?
— Сейчас поймешь, — брызгая слюной, проговорил
полицай. — Обыскать двор!
Два полицая устремились на сеновал, остальные
рыскали по сараям, на чердаке дома, в подвале. Псы
разрывались от ярости, пытаясь сорваться с цепи.
Не найдя ничего на сеновале, полицейские слезли
оттуда и на немой вопрос старшого только развели ру-
ками. Они приходили в ярость от безрезультатного
обыска. Дело дошло до сундуков. Полицейским очень
хотелось найти партизана в сундуке.
Хозяйка упала на колени перед полицейским и на-
чала голосить. Это привело их в еще большую ярость.
— Невинной овечкой прикидываешься! — закричал
на нее старшой.
— Мать, встань. Пусть ищут. Это кто-то на нас на-
брехав, — стараясь быть спокойным, сказал хозяин,
поднимая жену. Его мысли были на огороде во ржи.
Пусть рыщут по двору, лишь бы в огород не шли.
Произведя тщательный обыск, полицейские «аресто-
вали» серебряные часы, бостоновый костюм, хромовые
сапоги, которые хозяин надевал лишь по большим
праздникам, кубышку сливочного масла. Но этим дело
не ограничилось. Необходимо было нанести «потери
в живой силе». И они были нанесены. Перед уходом
полицейские застрелили собак, чтобы не мешали им
заниматься воровскими делами.

Хозяйка больше плакала от перепугу, чем от при-
чиненных убытков. Ее муж ничем не выказывал своей
тревоги, а только повторял, чтобы слышали полицей-
ские: «Это злодеи наговорили, набрехали на честных
людей».
Когда полицейские ушли, радости хозяев не было
конца. Однако радость была преждевременной.
Через два дня вновь приехали полицейские. Они,
не заходя в дом, окружили рожь и забрали Лешу. Ви-
димо, кто-то выследил его убежище, когда хозяйка при-
носила еду. Леща не мог оказать никакого сопротивле-
ния, так как мы забрали у него автомат и пистолет,
опасаясь, чтобы он не покончил с собою.
Вместе с Лешей увели и хозяина.
Лешу отвезли в Глухов, сдали немцам, а те по-
местили его в госпиталь при лагере военнопленных...
Володя и Костя узнали, что на следующую ночь
после ареста Леши за ним приходили партизаны.
Из дальнейших расспросов разведчикам удалось
узнать, что в Глухове в госпитале при лагере военно-
пленных работает девушка из того села, где Леша был
ранен. По воскресеньям девушка приходит домой. Ко-
стя и Володя решили во что бы то ни стало встретить-
ся с девушкой и узнать судьбу Калинина.
В этот день была пятница, и разведчики направи-
лись в село, чтобы встретиться с матерью девушки.
Когда они подходили к селу, жители еще не спали, но
и не чувствовалось особого оживления. Володя и Костя
пробрались в огород и залегли. Им был виден дом и
небольшой отрезок улицы. К дому пристроен коров-
ник. Это тот самый дом, который указала жена об-
ходчика.
Володя остался наблюдать, а Костя пробрался
к дому и постучал в окно.
— Кто там? —сразу же отозвался тихий женский
голос.
— Выйдите на минутку, — попросил Костя.
— Что вам надо?
— Выйдите, пожалуйста. Меня Галя прислала,—*
смело соврал Костя.
— Что с ней? Сейчас,— торопливо сказала мать, и
по шуму Костя понял, что она одевается. Заскрипела
дверь, и на пороге появилась еще не старая женщина.
125

Она посмотрела на незнакомца и приглушенным голо-
сом спросила: —Что вы хотели передать мне от Га-
ли? Проходите в хату, — она говорила почти без ук-
раинского акцента.
— Спасибо. У меня мало времени. Меня ждут то-
варищи. К вам большая просьба.
— Какая? — спросила она и в недоумении устави-
лась на красноармейскую форму разведчика. — Зай-
демте за хату. Здесь могут увидеть.
— Какая же у вас просьба? — повторила она во-
прос, как только зашли за дом.
— Нам во что бы то ни стало надо встретиться
с вашей дочерью, — сказал Костя.
— Как? Вы же сказали, что от Гали? — женщина
схватилась за грудь, на лице ее появился испуг. Она
почувствовала себя в западне.
— Мамаша, успокойтесь. Мы вам не враги. Нам
надо видеть Галю по очень важному делу. Я боялся,
что вы не выйдете, потому и сказал, что от нее, — по-
спешил успокоить Костя.
— Я вас не знаю. Разве могу доверить вам
дочь?—сказала она, несколько оправившись от испуга.
— Видите, я красноармеец. Выслушайте мою прось-
бу, а то нам могут помешать.
— Говорите,— упавшим голосом сказала женщина.
— Нам известно, что ваша дочь работает в Глу-
хове. Завтра суббота, и она должна приехать домой.
Скажите ей, что мы ждем ее на опушке леса у дороги.
Мы будем ждать завтра и послезавтра.
— Как она вас найдет?
— Для того, чтобы мы ее узнали, пусть она повя-
жет на шею платок. Голубая косынка? Вот и хорошо.
— Я скажу Гале, но боюсь за нее, — после минут-
ного колебания сказала мать.
— Напрасно беспокоитесь. Ей никто и ничто не
угрожает. Галя возвратится через полчаса. Можете ее
провожать. Вы не помешаете. Во сколько она приез-
жает?
— Обычно после обеда.
— Так мы будем надеяться. Спокойной ночи,—
сказал Костя и, не ожидая ответа, скрылся в кукурузе.
Костя передал Володе разговор с женщиной. Поду-
мав, Савкин сказал:
126

— Тебе не кажется, что здесь что-то кроется? Если
она не спала и сразу отозвалась на стук, — значит,
кого-то ждала.
— Возможно, и так. Мало ли кого может ждать
женщина. Нас в данном случае интересует — пришлет
ли она к нам на свидание свою дочь или нет.
В субботу во второй половине дня разведчики за-
няли место для наблюдения. Необходимо было сле-
дить за подходами к месту встречи, чтобы не попасть
в засаду и своевременно увидеть Галю. Время тяну-
лось мучительно медленно. От скуки Володя рассуж-
дал:
— В четыре часа дня она приехала домой. На умы-
вание десять-пятнадцать минут. Переодеваться два-
дцать минут. Мать ей расскажет — еще пятнадцать ми-
нут. Решают, идти или не идти — пятнадцать. Итого
шестьдесят пять. Допустим, что в пять пятнадцать
выйдет...
— Забыл посчитать обед, — напоминает Костя.
— Прибавим двадцать пять. Значит, в пять сорок
выходит из дома. До лесу идти километр. Дадим ей на
это двадцать минут.
— Галя встретила подружку, накинь и на это.
— Допустим, двадцать минут...
— Что ты, двадцать? — оживился Костя.— Знаешь,
когда подружки встречаются, то им и часа мало, а ты
двадцать...
Друзья набросили полтора часа на подружек. За-»
тем час на непредвиденные случаи. Прошли все сро-
ки. Уже девять часов, а Гали нет. Надежды на то, что-
бы девушка одна пришла ночью в лес, да еще на сви-
дание с неизвестными людьми, не было.
В субботу встреча так и не состоялась.
В воскресенье еще до восхода солнца разведчики
были на наблюдательном пункте. Полдня пронаблюда-
ли безрезультатно. Много прошло мужчин и женщин
в лес и из леса. Не было только той, которую ждали.
Закралось сомнение — может, не узнали ее, а возмож-
но, не приехала или же побоялась идти на встречу.
В таком случае придется возвращаться, не выяснив
судьбы товарища. Это был самый нежелательный обо-
рот дела. Но и ждать до следующего воскресенья бес-
смысленно... Терпение и еще раз терпение.
127

Наконец в первом часу дня разведчики увидели
девушку. Она появилась совсем не с той стороны, от-
куда ее ждали. Галя медленно шла полем, собирала
цветы и пела песню. Увидев ребят, не изменила свое-
го поведения — продолжала петь и рвать цветы. Когда
девушка вошла в лес, к ней подошел Костя и спросил:
— Вы Галя?
— Да, — коротко ответила чернобровая девушка,
невысокая, смуглолицая, с черными, туго заплетенны-
ми косами и букетом полевых цветов в руках.
— Вас, наверно, напугала мама? — спросил Костя,
стараясь завоевать расположение Гали.
— Моя мама и я не из трусливых, — сказала де-
вушка, кусая соломинку и внимательно рассматривая
незнакомого юношу.
— Где вы работаете?
— Вам известно. Иначе бы вы не пришли.
— Скажите, к вам в госпиталь не поступал муж-
чина, раненный в живот? — без всяких обиняков пере-
шел к делу Стрелюк.
— В госпитале много раненых и многие из них
в живот.
— Нас интересует товарищ, которого ваша поли-
ция забрала у будочника.
— Полиция такая же наша, как и ваша, — с оби-
дой ответила девушка. Помолчала, вспоминая что-то,
затем добавила: — В госпитале есть раненый, которо-
го немцы называют десантником. За ним строгий над-
зор. Его считают офицером, коммунистом. А мы все
его боимся. Думаем, что гестапо специально подосла-
ло провокатора, чтобы выявить настроение персонала.
Всё подпольщиков ищут.
— А что, в Глухове есть подпольная организация?
Возможно, вы с ними связь держите? — задал наив-
ный вопрос Костя.
— Что вы? — замахала руками Галя. — Разве ту-
да таких, как я, примут. Да, наверное, немцы их сами
выдумывают, чтобы был предлог для расправы с насе-
лением. Они уже не раз объявляли, что разгромили
подпольщиков...
— Как здоровье Леши?
— Какого Леши? Вашего товарища зовут Ле-
шей? — спросила девушка. — Он никому не говорит ни
128

фамилии, ни имени... Уже ходит, но рана запущена и
плохо заживает.
— Это наш командир. Его надо вызволить,— обра-
довался Костя. — Ему надо во что бы то ни стало
устроить побег. Понимаете? Любыми средствами.
— Не знаю, как это вам удастся. Это очень труд-
но, — сказала задумчиво Галя. — Госпиталь охраняет-
ся. Вход на территорию по пропускам.
— Мы рассчитываем на вашу помощь. Подумай-
те хорошенько.
— Что вы? Разве я могу взяться за такое дело?
Нет, нет...
— Ведь речь идет о судьбе человека.
— В том-то и дело. Что я могу одна сделать? Сама
погибну и ему не сумею помочь.
— А вы подумайте. Может, найдете кого, кто по-
может вам. Мы заплатим, сколько запросят...
— Да разве дело в деньгах?
— Деньги могут потребоваться, чтобы подкупить
часового...
— На подкуп немцев никто не решится...
— Ну, все-таки подумайте, как можно спасти то-
варища, — настаивал Костя.
Девушка долго не отвечала. Стрелюк ее не торо-
пил. Наконец Галя подняла на Костю глаза, полные
решимости, и сказала:
— Я не обещаю, что непременно вызволю, но по-
стараюсь сделать все, что в моих силах. Но он осто-
рожен, и мне не поверит. Он ни с кем не разговари-
вает.
— Вы ему передайте привет от Бережного, и он вас
поймет. Для убедительности скажите, что за ним при-
ходили Володя и Костя.
— Привет от Бережного, — повторила Галя. — Хо-
рошо, передам.
— Результаты мы придем узнать у вашей мамы.
— Когда же вы придете?
— Об этом не могу сказать. Может, через неделю,
а возможно, через месяц.
— Опасаетесь сказать? — спросила она, улыбаясь.
— Мы вам не опасаемся доверить судьбу товари-
ща... Мы не знаем, когда придем... Так мы на вас на-
деемся.
9 Записки разведчика
129

— Я постараюсь, — пообещала Галя и после неко-
торого молчания с грустью добавила: — Смотрю я на
вас и завидую — свободные вы птицы. Даже не пред-
ставляете, как тяжело работать, когда каждый день
умирают твои товарищи. В селе меня все считают пре-
дательницей. С мамой соседки не разговаривают из-за
того, что я работаю у немцев. Говорят, отец погиб от
фашистов, а дочь помогает убийцам. Что же я должна
делать? Как нам с мамой жить? — девушка склони-
лась к березке и заплакала.
Стрелюк растерялся от этой девичьей слабости и от
того, что услыхал. Чем он мог ее утешить? Ему само-
му было нелегко. Он только сказал:
— Не плачь, Галя. Этим горю не поможешь.
— Вы правы. Простите. До свидания,— сказала де-
вушка, вытерла слезы и пошла из леса.
Разведчики не сразу ушли с места встречи. Они
стояли и смотрели вслед удаляющейся девушке. Галя
шла медленно, но ни разу не оглянулась. Она шла
в село, где ее считают предательницей, а она, чувствуя
себя невинной, не может сказать этого открыто. Видно,
много горя накопилось в ее молодом сердце, если она
решилась излить его незнакомым людям. То ли она
почувствовала искренность разведчиков, то ли ее под-
купила форма советского воина. Трудно понять. Но
Костя Стрелюк и Володя Савкин понимали ее и искрен-
не жалели...
Стрелюк и Савкин покидали место встречи с чув-
ством не до конца выполненного долга. Судьба това-
рища оставалась загадкой. Жизнь его висела на во-
лоске...
Мы с большим вниманием выслушали . рассказ
Кости и Володи. Всех поразил неожиданный поворот
в судьбе нашего друга. На спасение почти не остава-
лось надежды. Что может сделать одна девушка, если
ее окружают враги, которых интересует раненый
Леша?
Установилось тягостное и длительное молчание.
Кусты шумели от моросящего дождя. Время от време-
ни по верхушкам деревьев пробегал легкий ветерок, и
тогда над нашими головами раздавался дробный стук.
Это на плащ-палатки, натянутые между деревьями,
с листьев падали дождевые капли.
/М

— Неужели Леше суждено погибнуть в немецком
плену, и мы его больше не увидим? — ни к кому не
обращаясь, проговорил Савкин.
Но нет! Наш дорогой друг не погиб...
...Забегая вперед, расскажу все, что произошло
с ним.
...Май 1944 года. К этому времени я был начальни-
ком штаба партизанского полка в Первой Украинской
партизанской дивизии имени Ковпака. Полк распола-
гался вблизи белорусского партизанского аэродрома
генерала Комарова в Пинских лесах, недалеко от Боль-
шого Рожина. Мы принимали с Большой земли само-
леты с грузами для дивизии и отправляли раненых.
Соединение готовилось к очередному рейду по тылам
врага.
Штаб полка размещался в большом сосновом бору
в палатках и шалашах.
Однажды утром я возвратился с аэродрома и лег
отдыхать. Но уснуть мне не пришлось. К моей палатке
подошел командир батальона Саша Тютерев и хрипо-
ватым голосом сказал:
•— Иван Иваныч, к тебе пришли.
— Пусть сюда войдут, — сказал я, недовольный
тем, что помешали отдыху.
— Товарищ капитан, разрешите! — услышал я до
боли знакомый баритон с волжским выговором.
Меня как ветром вытолкнуло из палатки. Передо
мной стоял младший лейтенант Леша Калинин. Да, тот
самый Леша, с которым я без малого два года назад
прилетел в тыл врага, но уже не сержант, а младший
лейтенант.
Он почти не изменился, только чуть раздался в пле-
чах и возмужал. Офицерские погоны придавали ему
солидность. Все это я успел заметить, прежде чем по-
пал в крепкие объятия друга, которого считал погиб-
шим.
Излишне описывать ту радость, которую вызвала
наша встреча. Она понятна. Ведь и Леша о нас ничего
не знал.
Мы забросали друг друга вопросами.
Леша рассказал, что он, находясь в плену, не терял
надежды на побег. А когда Галя взялась помочь ему,
окончательно убедился в реальности своих намерений.
131
9*

Рана заживала. Приближалось время его выписки
из госпиталя. Тем временем Галя стала работать в гос-
питале сестрой-хозяйкой. Она и придумала вывезти
Лешу из лагеря с узлами грязного белья. Чтобы войти
в доверие, Гале пришлось немало обещающих улыбок
подарить немецким часовым. Она улыбалась даже тог-
да, когда в проходной гитлеровец щипал ее или шер-
шавой ладонью гладил по щеке. Это возымело силу.
Она для немцев стала «своим» человеком. У нее даже
пропуска не спрашивали.
Настал решающий момент. Галя с помощью своего
товарища, который работал ездовым, упаковала Лешу
в грязное белье и вместе с другими узлами уложила
на повозку. Подвода направилась к выезду из лагеря*
Девушка сидела на узлах и старалась придать своему
лицу веселое выражение, хотя внутри у нее все тряс-
лось от страха. Возле ворот подвода остановилась. По-
дошел часовой.
— Курт, ловите, — крикнула Галя и кинула ро-
зочку.
Курт на лету подхватил цветок, заулыбался, пока-
зы вая гнилые зубы, и возбужденно заговорил:
— Данке шен, спасибо... — Открыл ворота и ска-
зал: — Ехайт...
Подвода выехала из лагеря, а Галя, радостная и
сияющая, посылала воздушные поцелуи гитлеровскому
часовому. Это были ее последние заигрывания с вра-
гом.
В одном из переулков подвода завернула во двор*
Лешу высвободили из грязного белья. Галя завела его
в дом, переодела и вместе с ним ушла в лес, где их
в условном месте ждали партизаны. И только в отряде
Калинин узнал, что девушка давно имела связь с пар-
тизанами.
Леша не остался в партизанском отряде, а перешел
линию фронта и явился к начальнику разведотдела
полковнику Павлову.
После отдыха Калинин получил новое самостоя-
тельное задание и во главе группы разведчиков был
выброшен в Пинские леса. Вскоре ему было присвоено
звание младшего лейтенанта.
К моменту нашей встречи группа Леши имела на
своем боевом счету более десяти уничтоженных враже-
132

ских эшелонов. Разведчики и их командир были на-
граждены орденами и медалями.
— Где же сейчас Галя? — спросил я.
— Погибла зимой сорок третьего во время облавы.
Двое суток пробыл Леша в нашем полку, и мы ни-
как не могли с ним наговориться.	__
Уезжая от нас, он увозил двести килограммов тола
и несколько тысяч патронов, в которых его группа
испытывала крайнюю нужду.
Это была наша последняя встреча. Дальнейшая
судьба Калинина для меня долгое время оставалась не-
известной. И лишь в 1960 году узнал, что А. Р. Кали-
нин погиб 15 октября 1944 года в бою с гитлеровцами.
Мне кажется, не полным будет рассказ о судьбе
Леши Калинина, если не упомянуть о виновниках его
несчастий.
Предатели-полицаи, выдав немцам раненого десант-
ника, надеялись избежать ответственности за свои зло-
деяния. Однако возмездие пришло самым неожидан-
ным образом. Об этом мы впервые узнали от местных
жителей, когда возвращались в Брянские леса. А в мае
1943 года в Полесье я встретил Анатолия Ивановича
Инчина — командира партизанских разведчиков, с ко-
торым мы познакомились в Эсманском партизанском
отряде.
Встреча наша была короткой. Мы вспомнили сов-
местный переход из Брянских лесов на Сумщину.
— Ты знаешь, что полицаям, которые выдали нем-
цам Лешу, не поздоровилось? Их расстреляли парти-
заны, — сказал я Толе.
— Знаю, — улыбаясь, ответил он. — Это я с раз-
ведчиками расстрелял их.
Я искренне удивился этому и попросил рассказать,
как это было.
— Помните, мы обещали прийти и забрать Лешу
Калинина? Мы приходили, но было уже поздно, —на-
чал рассказ Толя. — Леша был не последней жертвой
полицаев. Вскоре они выследили двух наших парти-
зан, устроили засаду и убили их. Тогда мы и решили
отплатить предателям за смерть товарищей. Я долго
думал над тем, как лучше это сделать. Надо было од-
ним ударом всех уничтожить. Для того чтобы окру-
жить село, потребовалось бы, по крайней мере, две
133

роты. А это слишком большая честь для тринадцати
изменников...
Толя завернул папиросу, прикурил ее и продолжал:
— Не окружишь село, завяжешь бой — и полицаи
разбегутся. Вот тогда Дмитро и предложил явиться
в село днем под видом немцев. Это предложение было
принято. Я отобрал пять разведчиков. Переоделись кто
в немецкую, а кто в мадьярскую форму. Меня одели
в мундир немецкого капитана и для большей убеди-
тельности нацепили три железных креста. Побри-
лись, наодеколонились и, вооруженные немецкими ав-
томатами, верхом на лошадях поехали в село Локоть.
Теперь все зависело от «переводчика», роль которого
выполнял разведчик-весельчак мордвин Калганов.
— Как ты себя чувствовал, когда подъезжали
к селу? — спросил я.
— Неважно, — признался Толя. — Немецкого язы-
ка я почти не знаю. Кроме того, некоторые из местных
полицаев знали меня в лицо. Особенно сильно волно-
вался, когда подъехали к сельуправе и на месте не
оказалось ни старосты, ни старшего полицейского.
Я что-то буркнул по-мордовски, а Калганов перевел это
как распоряжение вызвать старосту и всех полицей-
ских. Дежурный полицай убежал выполнять распоря-
жение. Это был, пожалуй, самый тяжелый момент.
Думаю, побежит и оповестит полицаев, что приехали
партизаны.
Разведчики спешились. Мою лошадь взял Дмитро.
Мне не надо было притворяться, чтобы сыграть роль
недовольного и нетерпеливого немецкого офицера. Я и
так нервничал и, заложив руки за спину, прохажи-
вался перед сельуправой. Издали за нами боязливо
наблюдали ребятишки и женщины...
Толя сделал несколько глубоких затяжек и продол-
жал:
— Прибежали староста и старший полицейский.
Вместо приветствия я пренебрежительно кивнул голо-
вой и продолжал ходить. Скоро вооруженные полицаи
были в сборе. Калганов передал распоряжение по-
строить полицейских. Когда распоряжение было вы-
полнено, я немного успокоился и начал говорить, ста-
раясь чаще произносить слова, понятные для всех:
«фюрер», «полицай», «партизан»... Калганов изощрял-
134

ся в переводе. Чего он только не говорил. Он обвинял
полицаев в бездеятельности. Грозил доложить «само-
му наместнику фюрера на Украине». А в заключение
сказал, что капитан приказывает следовать за ним, он
покажет, как надо вести борьбу с «бандитами». По-
лицаи поспешно повиновались приказу. Они нас при-
няли за немцев и всем своим видом старались выка-
зать преданность немецкому командованию.
В пути Калганов не переставал балагурить.
— Как вы догадались устроить засаду на парти-
зан именно в тот вечер? — спросил он полицейского.
А тот самодовольно отвечает:
— Они сами себя выдали. Под Ямполем бой вели,
поезд сокрушили. В двух местах за харчами заходи-
ли... В лесу днем их видели бабы. Баб-то мы кажин-
ный день в лес гоняли, вроде как по ягоды. А это —
разведка. Бабы дюже дошлые на такие дела... Как
только увидели партизан и сразу нам, а мы дали знать
в Глухов. Оттуда прислали подмогу...
Калганов посмотрел на меня многозначительно и
продолжает выведывать у полицая:
— Сколько вы тогда своих потеряли?
— Шестерых убитых, двое раненых,— ответил сло-
воохотливый полицай.
Подошли к лесу. Калганов распорядился остано-
виться. Когда разведчики передали лошадей Дмитру,
а сами выстроились перед полицаями, дальнейшая
маскировка была излишней. Перед дулами наших ав-
томатов полицаи были обезоружены, а затем расстре-
ляны.
— Да это геройство! — восхитился я.
— Ничего особенного,—ответил Толя и добавил: —
Покончив с полицаями, мы возвратились в село и за-
брали все документы в се л ьу праве. Среди них были
списки граждан, предназначенных для отправления
в Германию. Выходит, что мы не только отомстили за
смерть наших товарищей, но и спасли многих деву-
шек и парней от немецкой каторги,— закончил Толя.
Так закончилась бесславная жизнь локтевских по-
лицаев.
...Толя простился со мною, легко вскочил в седло
и поскакал догонять отряд, который уже переправился
через Припять и держал путь на запад.
135

МРАЧНОЕ ОБЛАКО
Составив подробное донесение о результатах раз-
ведки и проведенных диверсиях, я отдал его радистке
для передачи в Центр и лег отдохнуть. Рядом с палат-
кой Мурзин чинил сапоги, а у соседнего шалаша впол-
голоса спорили Володя Савкин и Костя Рыбинский —
заядлые шахматисты.
— Взялся за фигуру, так ходи, — наседал Воло-
дя,— ходи!
— Да я только руку протянул, — оправдывался
Костя.
Но нелегко переспорить Володю. Он со скоростью
тысячи слов в минуту объяснял правила игры в шах-
маты. Из-за этого редко когда их партия заканчива-
лась.
И на этот раз я услышал голос Володи:
— Давай начнем новую...
На время разговор затих. Видно, Костя уступил
его просьбам, и я представил, как они молча и тороп-
ливо расставляют фигуры в исходное положение.
Володю и Костю связывала давнишняя дружба,
возникшая еще в школе города Липецка. Оба они были
активными комсомольцами и любителями спорта. Это
от их ударов по мячу летели оконные стекла в сосед-
ских квартирах. Вместе они пришли в отряд и изъяви-
ли желание лететь в тыл врага в моей группе. Они
резко отличались друг от друга. Костя — длинный и
худой, в обращении с товарищами сдержанный. Воло-
дя, наоборот, низкорослый, плотный, очень вспыльчи-
вый и шумный. Пат и Паташон — звали их ребята.
Когда мы подбили машину с гитлеровцами и среди
трофеев обнаружили карманные шахматы, радости Во-
лоди не было предела. С тех пор он никому не дает
покоя. Всех приглашает «сыграть партию». Чаще всего
на это соглашается Костя.
Шахматами увлекались и другие разведчики. Это
до некоторой степени разнообразило нашу жизнь.
Шахматы и разговоры у костра были единственными
нашими развлечениями...
Дуся закончила работу на рации и принялась за
приготовление обеда для группы.
136

Я уже стал засыпать, но меня поднял Саша Голь-
цов. Он доложил, что в направлении нашего лагеря про-
бирается какой-то человек. Я приказал задержать его.
Ко мне подвели высокого, худого мужчину лет ше-
стидесяти, с пучком липовой коры в руках. На нем бы-
ли старые в заплатах штаны и рубашка из домоткано-
го холста. Босые ноги покрыты рубцами. Видно, и сей-
час, на старости лет, приходится им много ходить.
Старик, перепуганный внезапным появлением развед-
чиков, слегка дрожал. Его прокуренные порыжевшие
усы тряслись. Видно, наше присутствие здесь для него
явилось большей неожиданностью, чем для нас его по-
явление. Он, как затравленный зверь, опасливо погля-
дывал по сторонам. Потом вдруг оживился и с радо-
стным облегчением сказал:
— Да вы никак партизаны? А я испугался, думал,
полицаи.
Познакомились. Я предложил Григорию Васильеви-
чу — так звали неожиданного гостя — закурить. Он
положил лыко на землю и сел рядом с ним. Затем взял
предложенную мной махорку, свернул козью ножку,
прикурйл, затянулся раз, другой и рассмеялся.
— Разве это табак? Бурьян. Закурите моего само-
сада. Это, скажу вам, одно наслаждение, — он протя-
нул мне кисет.
Завернув цигарку, я прикурил и сделал глубокую
затяжку. У меня перехватило горло, как будто хватил
стопку чистого спирта. Слезы навернулись на глаза.
Наконец я разразился неудержимым кашлем. Старик
только этого и ждал.
— Видите, какой добрый, — сказал он, смеясь.—
Оно, конечно, непривычному человеку поперву трудно.
Но зато добре прочищает, на душе становится легче.
— Да, это табачок «Прощай молодость, да здрав-
ствует туберкулез», — ответил я после того, как про-
шел приступ кашля. — Видно, много у вас накопилось
на душе, если таким самосадом приходится прочи-
щать. Расскажите, как живете и зачем в лес пришли.
Григорий Васильевич уселся поудобнее и начал
рассказывать про свое житье-бытье. Он со своей ста-
рухой живет в селе недалеко от Глухова. Крестьянам
несладко живется при немцах и полицаях. Старик осо-
бенно огорчался, что его родной брат стал старостой
137

и без зазрения совести грабил своих односельчан. Ста-
раясь выслужиться перед немцами, он направлял мо-
лодежь в Германию.
Слушая Григория Васильевича, я думал о нем и
его брате. Родила их одна мать, выкормила одной
грудью. Вместе росли и воспитывались. А выросли, и
их пути разошлись. В годы испытаний один живет че-
стной жизнью, другой ищет легкий путь, даже идет на
измену. Как справедлива русская поговорка: «В семье
не без урода».
— Сами посудите, что за жизнь, если приходится
лыком промышлять, — сказал Григорий Васильевич.
— Как это лыком? — не понял я.
— Хожу по рощам, обдираю липу, плету лапти и
продаю на базаре в Глухове.
— Вы ходите в Глухов? — обрадовался я возмож-
ности узнать, что делается в городе.
— Иногда бываю. Только сейчас немцы на неделю
запретили всякое передвижение из одной деревни
В другую.
— Ав лес можно? — спросил Мурзин, вниматель-
но слушавший наш разговор.
Григорий Васильевич перевел взгляд на Мурзина
и спокойно ответил:
— Нет, сынок, в лес вообще не разрешают. Украд-
кой хожу...
Мы еще долго говорили с гостем. Я попросил, что-
бы он побывал в городе и посмотрел, что там делает-
ся, много ли войск. Провожая неожиданного гостя,
я пообещал через недельку наведаться в село. Одно-
временно предупредил, чтобы никому о встрече с нами
не говорил.
Когда Григорий Васильевич ушел, я начал обду-
мывать наш с ним разговор. Меня заинтересовало одно
обстоятельство: почему немцы ограничили передвиже-
ние? Само по себе такое распоряжение не новость и
особого внимания могло не заслужить. Гитлеровцы
часто прибегали к таким мерам при насильственном
угоне в Германию молодежи, при подготовке облав,
при борьбе с партизанами и просто с целью держать
население в повиновении. Однако мы привыкли прове-
рять любые сведения, которые нам удавалось полу-
чить. Решили проверить и эти. Для этого ночью побы-
138

вали во многих селах. Оказалось, что ограничения
введены лишь в зоне сел, примыкающих к большаку.
Это натолкнуло нас на мысль о возможности переброс-
ки войск походным порядком.
Наши предположения подтвердились, когда возвра-
тилась с задания группа, которую возглавлял Стре-
люк. Костя доложил, что видел движение немецкой пе-
хоты на автомашинах южнее железной дороги Коно-
топ—Ворожба.
Свои соображения мы доложили командованию и
сразу же получили распоряжение: не ослабляя вни-
мания на железной дороге, организовать наблюдение
за большаком.
Контроль за «железкой» пришлось полностью воз до-
жить на группу Кормелицына, я занялся проселочной
дорогой.
Задолго до рассвета мы замаскировались в кустах,
расположенных в трехстах метрах от дороги. С тыла
к кустам подходила лощина. Этой лощиной мы могли
незаметно пройти к роще, которая находилась в полу-
километре. Дуся была готова в любой момент передать
донесение. Но, к нашему разочарованию, за весь день
прошло только около двадцати автомашин.
— А вдруг старик наврал? — предположил Володя.
— Какой ему смысл врать? — возразил Сережа.
— Как бы нам в дураках не остаться, — высказал
свое предположение Костя Стрелюк. — Немцы могли
преднамеренно, чтобы ввести в заблуждение партизан,
установить здесь ограничения, а войска повести только
южнее железной дороги.
Никто раньше об этом не думал. Но такой вариант
вполне возможен. Установилось тягостное молчание.
— Что же, нам туда идти? — нарушил молчание
Мурзин.
— Нам на это потребуется двое-трое суток, а ко-
лонны за это время могут пройти,— рассудил Стрелюк.
— За двумя зайцами погонишься, ни одного не
поймаешь, — резонно заявил Юра.
Я поддержал Костю и Юру. Идти на «железку» не
было смысла.
Решили на этом месте задержаться на день-два.
Наступил второй день нашего пребывания у доро-
ги. Утро предвещало жаркий августовский день.


Перед нами раскинулась стерня сжатых хлебов.
Чуть правее зеленел клевер. Слева, в направлении Кро-
левца, виднелись копны сжатой пшеницы. Вдали, на
горизонте, сизоватой дымкой обозначилась кромка
большого леса. Воздух наполнен стрекотанием кузне-
чиков. Совершают свои замысловатые полеты стрекозы.
Маленькая серая птичка проворно бегает среди ско-
шенной травы и ловит кузнечиков. За ней с писком,
тряся крылышками, бежит желторотый птенчик. Поч-
ти касаясь наших голов, пролетел кобчик, взмыл вверх
и, теребя крыльями, повис в воздухе...
Все наши взоры были прикованы к западу, оттуда
должна появиться колонна.
— Смотрите, пожар, — указала Дуся на черно-се-
рое облако, которое поднималось из-за горизонта.
Пожары на Сумщине за последние дни участились.
То в одном, то в другом месте горели скирды хлеба,
предназначенного к обмолоту и вывозке в Германию.
Мы сами около десятка таких скирд уничтожили. Но
это облако не было похоже на дым. Оно быстро пере-
мещалось, несмотря на то, что стояла тихая погода.
Не было сомнения, что по дороге двигались машины.
— Это тот пожар, ради которого мы здесь сидим,—
сказал я, отрывая от глаз бинокль.— Похоже на ко-
лонну.
Бинокль побежал по рукам. Каждому хотелось
лично убедиться, что движется колонна.
— Пахнет не одной и не двумя машинами,— ска-
зал Стрелюк, возвращая мне бинокль.
— А если они вышлют боковое охранение или
разведку? — забеспокоился Сережа.— И нас могут при-
хватить.
— Вряд ли вышлют, — ответил я. — Марш они со-
вершают в глубоком тылу, вдали от больших лесных
массивов. Нападение партизан на крупную воинскую
часть мало вероятно. Если вышлют пешее охранение,
то оно отстанет от колонны. Охранение на машинах
пойдет на большом удалении от колонны и таких кус-
тов, как эти, осматривать не будет. Так что мы нахо-
димся в относительной безопасности.
Облако быстро приближалось.
Вот уже слышен рокот моторов, вернее, гул земли
от тяжести машин.
140

— Начинайте считать машины, — сказал я, когда
голова колонны поравнялась с нами.— Заметьте время.
А ты, Дуся, будь готова к передаче.
— Я уже вторые сутки готова, — отозвалась ради-
стка.
— Смотри, фрицы на машинах!— закричал Юра
таким тоном, как будто ожидал увидеть там кого-то
другого.
— Юрка, видишь броневик, за ним другой, — вто-
рил Володя. — Орудия, орудия...
— Крытых машин три, четыре, пять... — считал
Костя Стрелюк.
Колонна состояла из самых разнообразных типов
машин. Здесь были крытые и открытые автомашины
с солдатами и грузами, бронемашины, тягачи и маши-
ны с зенитными установками. К четырем машинам
прицеплены противотанковые пушки. Всего прошло со-
рок пять машин. Эта колонна нам показалась боль-
шой.
Наступила очередь радистки. Она быстро зашифро-
вала первое донесение и передала.
Установилась тишина, особенно ощутимая после
большого шума. И лишь серый хвост пыли продолжал
висеть над дорогой, лениво переползая в нашу сторо-
ну. Вскоре она покрыла кусты и нас самих тонким
серым слоем. На зубах неприятно захрустело. Дышать
стало трудно.
Не успела рассеяться пыль, оставленная первой ко-
лонной, как на западе показалось новое облако, мрач-
нее первого. Оно с каждой минутой становилось все
гуще и гуще.
Послышался глухой гул, нарастающий, подобно
грому. Рокот моторов дополнялся лязгом и скрежетом
гусениц.
Колонна черной змеей ползет мимо нас. Тупорылые
грузовые машины чередуются с легковыми автомоби-
лями, броневиками и тягачами. Высоко подняв дуло
орудия, выбрасывая клубы густой пыли и лязгая гу-
сеницами, прополз танк, за ним второй, третий... Под-
скакивая на ухабах, как собаки, привязанные к теле-
ге, за машинами катятся длинноствольные орудия и
минометы с грибовидными плитами. Расчеты зенитных
пулеметов и орудий — в боевой готовности.
141

Земля-матушка стонет, надрывается под тяжестью
вражеской техники. Все поглощено шумом и гамом,
исходящим с дороги. Мраком задернуто небо. Все по-
блекло. И лишь глаза разведчиков неустанно следят
за дорогой, да радистка неутомимо посылает в эфир
сигналы, взывая к мести. На этот раз она работает
с полным напряжением, даже не думая о возможной
засечке радиостанции.
Серые от пыли солдаты, кто с карабином в руках,
кто с автоматом на груди, четкими рядами сидят в от-
крытых кузовах машин. Башни танков открыты. В них
стоят гитлеровцы в комбинезонах, танкошлемах и оч-
ках — командиры танков. В руках у них флажки. Они
спокойные и самоуверенные. Видно, накачаны геббель-
совской пропагандой, верят, что им предстоит сделать
перелом на Восточном фронте. И они полны решимо-
сти это осуществить. Они уже предвкушают победу.
Приходит ли кому-нибудь из них мысль, что их
ожидает на Восточном фронте? Сколько из них вер-
нется домой, к родным?
Колонна, извиваясь черной гадюкой, продолжала
ползти на восток. Ее голова уже давно скрылась,
а хвоста не было видно...
Солнце подымалось все выше и выше. Маленькие
кусты не спасали нас от солнечных лучей. С каждым
часом становилось все жарче. Мы сидели и продолжа-
ли считать автомашины, танки, орудия. Когда счет пе-
ревалил за триста, мы сбились и прекратили это заня-
тие. Разные по длине колонны шли с перерывами
в пять, десять и двадцать минут. Величину колонн мы
стали измерять временем их прохождения и высчита-
ли, что в среднем в час проходило около ста пятидесяти
машин.
Дуся через каждые пятнадцать-двадцать минут от-
стукивала очередное донесение, в котором указыва-
лось, что за такое-то время прошло столько-то войск
противника.
Глаза устали наблюдать за этой картиной. Во рту
горько от пыли, бензина и отработанных газов. Но еще
горше было на сердце от сознания своего бессилия.
Многие склонны думать, что работа разведчика
всегда должна быть сопряжена с необыкновенными
приключениями и трюками. Кто так думает, тот глу-
142

боко ошибается. В действительности разведчику при-
ходится действовать самыми неинтересными, порой
скучными методами. Ему приходится часами, сутками,
неделями выжидать и выслеживать, чтобы выполнить
возложенную на него задачу. Приходится подавлять
в себе желание уничтожить одного или нескольких
врагов, машину или какой-либо другой объект. Терпе-
ние и выдержка для разведчика не менее важны, чем
отвага. Многие разведчики за время войны лично не
уничтожили ни одного врага. Но и они внесли большой
вклад в дело разгрома врага.
Вот и мы сидим и фиксируем факты. Единственное,
что мы в состоянии сейчас сделать, — это систематиче-
ски докладывать своему командованию о движении
колонн.
Дуся у нас сегодня герой дня. Ей некогда наблю-
дать за колонной и разговаривать с разведчиками.
Только передаст одно донесение, как ее уже ждет но-
вое. Ей необходимо его зашифровать, передать, принять
ответ, расшифровать и доложить. А на это требуется
время. Радистка работала неутомимо. Она была до-
вольна, что на ее долю выпала такая солидная работа.
Сегодня, как никогда раньше, мы по-настоящему
оценили и полюбили связь. Что бы мы могли сделать
без нее? Ничего. А так, даже если бы нам не удалось
пустить под откос ни одного эшелона, не уничтожить
ни одного моста, и то сегодняшние данные перекрыли
бы все, что ни сделано.
Мы понимали, что войска, перевозимые по желез-
ной дороге, и войска, перебрасываемые походным по-
рядком, — ветви одного и того же дерева. Возможно,
противник перебрасывает свои войска и по другим до-
рогам, и за ними тоже следят сотни глаз разведчиков,
и десятки радисток, подобно Дусе, посылают в эфир
донесения, предупреждая наше командование о гото-
вящейся опасности.
— Эх, полсотни-сотню самолетов на эту колонну!—
с горечью сказал Стрелюк. — Где вы, краснозвездные?
Появйтесь, вот ваш хлеб.
— Хорошо бы пробомбить, а затем с пулеметов,
с пулеметов, чтобы им жарче стало, — подхватил
Юра. — Гляди, под шумок и мы бы десяток-другой фри-
цев укокали.
143

— Неужели так безнаказанно и пройдут до места
назначения? — возмущался Володя Савкин.
А тем временем на Большой земле командование»
получив наше первое донесение, не спешило с приня-
тием решения, полагая, что колонна в сорок пять ма-
шин еще не основание для беспокойства. Но когда,
вслед за первым, посыпалась целая серия донесений,
причем каждое из них все тревожнее и тревожнее, на
топографической карте вдоль дороги от Кролевца на
восток протянулась синяя стрела с ромбиком в середи-
не, колесиками под ней и двумя короткими линиями
в хвосте, что на военном языке означает — вражеская
колонна моторизованной пехоты с артиллерией и тан-
ками. Это уже кое-что значило. Тревожно зазвенели
телефонные звонки. В разные стороны по проводам и
в эфире полетели приказания, распоряжения, указания
и донесения. Прошло еще немного времени, и команда
дошла до непосредственных исполнителей приказа.
Спешат к машинам летчики. Один за другим в воздух
взмывают самолеты, группируются в стайки и берут
курс на запад. Им предстоит пробиться сквозь огневые
заслоны зенитной артиллерии, выдержать бои с истре-
бителями, чтобы встретить колонну на подходе к Рыль-
ску и нанести ей удар...
В то время, когда солнце перевалило за полдень и
наши бомбардировщики в сотне километров восточнее
нашего расположения начали расправу с фашистской
колонной, мы об этом не знали и все еще находились
на наблюдательном пункте. Перед нами продолжала
ползти колонна. Танки гусеницами терзали землю и
зловещим грохотом наполняли воздух. Казалось, не
будет конца этой стальной ленте. Но вдруг колонна
остановилась. Забегали солдаты и офицеры. Послыша-
лись тревожные отрывистые команды. Машины съеха-
ли с дороги и рассыпались по полю. Метрах в пятиде-
сяти от нас рядом с копною остановился танк. Взоры
всех фашистов были обращены кверху. Они наблюда-
ли за воздухом.
Мы лежали, прижавшись к земле. В любую мину-
ту нас могли обнаружить.
— Смотрите, зенитчики изготовились к стрельбе,—*
прошептал Стрелюк. — Неужели дошла до «бога» на-
ша молитва и командование послало самолеты?
144

— Конечно, — сказал уверенно Юра. — Иначе че-
го бы им сходить с дороги.
— Выходит, не напрасно мы старались, — сказала
довольная Дуся. Она временно прекратила передачу,
По поведению немцев было видно, что где-то дей-
ствует наша авиация...
Нервозность и настороженность немцев постепенно
проходили. Машины начали возвращаться на дорогу
и занимать свои места в колонне. Через полчаса дви-
жение возобновилось.
И снова гул, грохот, пыль...
Бомбардировщики нанесли потери противнику, но
не были в состоянии уничтожить всю колонну. Слиш-
ком много надо было самолетов, чтобы одновременно
нанести удар по всем машинам, растянувшимся на
сотню километров.
Наконец около пяти часов дня протарахтели по-
следние мотоциклы с колясками и скрылись за высот-
кой. Наступила зловещая тишина, а в ушах продол-
жало шуметь, гудеть, звенеть. Пыльная завеса еще
долго заслоняла от нас горизонт. И лишь перед на-
ступлением сумерек серый хвост пыли частью осел на
землю, частью спустился в лощину и продолжал там
висеть, напоминая туман...
Ночью мы в нескольких местах в двух-пяти кило-
метрах от места наблюдения заминировали дорогу. При
возобновлении движения утром подорвались три маши-
ны. Четыре мины немцам удалось обнаружить и обез-
вредить.
Мы снова на своем наблюдательном пункте. На
этот раз мимо нас двигались автомашины с различным
грузом. Колонну охраняли гитлеровцы на бронемаши-
нах и мотоциклах. Немцы боялись, как бы их тылы не
Достались партизанам.
К двенадцати часам дня всякое движение по доро-
ге прекратилось, не было даже одиночных машин.
Группа возвратилась на базу.
Дуся связалась с Большой землей и передала до-
несение об итогах разведки за двое суток.
В эту ночь, несмотря на усталость, никто не спал.
Разведчики оживленно разговаривали, делились впе-
чатлениями, И лишь к утру в лагере установилась
тишина.
Ю Записки разведчика
145

ПРЕСТОЛЬНЫЙ ПРАЗДНИК
По истечении четырех-пяти дней после прохожде-
ния немецких колонн по дороге на Рыльск интенсив-
ность железнодорожных перевозок снизилась с сорока
восьми-пятидесяти двух эшелонов до двадцати-двадца-
ти четырех эшелонов в сутки. Изменился и характер
перевозок. На восток шли эшелоны с боеприпасами,
горючим, обмундированием, продовольствием и други-
ми грузами. На запад — с подбитой техникой, различ-
ным оборудованием и зерном нового урожая, которое
немцы со всем усердием старались побыстрее выкачать
С’Украины. Перевозок войск почти не наблюдалось.
Напряженность в нашей работе значительно ослаб-
ла. В это время мы перенесли свои действия на разгром
полицейских участков и на диверсии. Я старался грущ
пу держать в кулаке. На задание уходили недалеко,
Однажды я с группой разведчиков отправился к на-
шему знакомому Григорию Васильевичу, чтобы полу-
чить свежие данные о гарнизоне в Глухове. Мы на-
деялись узнать что-нибудь и о Леше Калинине.
К населенному пункту подошли глубокой ночью,
В селе, несмотря на позднее время> шло гулянье. Хата
Григория Васильевича стояла почти на самом краю.
Мы пробрались к ней, никем не замеченные. На наш
стук бесшумно открылась дверь и вышел хозяин.
— Почему веселье в селе?— спросил я.
— Сегодня престольный праздник. Понаехали по-
лицаи из других сел, перепились и горланят, — отве-
тил Григорий Васильевич.
— Сколько их?
— Черт их знает. Примерно с полсотни.
— Что нового в Глухове? Удалось там побывать?
— Нет. Пять суток отсидел в сарае под арестом
за непочтение к властям.
— За что? — переспросил я.
— За непочтение к властям, — повторил он и пояс-
нил : — Брата сукиным сыном обозвал.
Мы попрощались с Григорием Васильевичем и ре-
шили произвести налет на перепившихся гитлеровских
прихвостней. Часть разведчиков я послал огородами,
а с остальными пробирался к месту гулянья улицей*
146

Когда подходили к центру села, господа полицейские
со своими дражайшими супругами, горланя песни,
гурьбою вываливались на улицу. Они собирались разъ-
езжаться по домам, начали неторопливо запрягать ло-
шадей.
— Продажные сволочи, украинскую песню пога-
нят!— возмущался Мурзин.
— Зато пляшут под немецкую дудку, — сказал
с иронией Костя.
— Посмотрим, как они будут плясать под наши
автоматы, — проговорил Решетников.
Какому-то наиболее ретивому полицейскому при-
шла мысль отметить праздник салютом. Раздался пи-
столетный выстрел. Остальные, не желая отстать от
«храбреца», тоже подняли стрельбу. Володя и Юра,
подходившие к месту гулянья огородами, посчитали,
что стрельбу ведут по нашей группе и открыли огонь
по полицейским.
Как только раздались автоматные очереди, кто-то
крикнул: «Партизаны!» Это страшное для предателей
родины слово сразу сбило спесь и подействовало
отрезвляюще на распоясавшихся молодчиков. Поли-
цаи под крики: «Тикай, бо округляють!»—кинулись
в разные стороны. Только топот ног и шелест кукурузы
и картофельной ботвы в огородах указывали, куда они
убегают. Светлые платья их спутниц замелькали у ка-
литок и перелазов. Кто-то пронзительно вскрикнул и
затих.
— Караул! Спасите! — донеслось с огородов.
— Стой! Руки вверх! — послышался голос Воло-
ди. — Кому говорят? Руки вверх!
— Так я ж нэ можу,— ответил плаксивый голос
из-под земли. — Я в копанци...
— Вылезай! — потребовал Юра*
— Эге, якбы я миг...
Разведчики осторожно подошли к месту, откуда
доносился голос. Перед ними оказалась копанка — ко-
лодец без сруба. В воде барахтался полицейский, без-
успешно стараясь ухватиться за влажные глинистые
стенки копанки.
— Вылезай! — крикнул Володя.
— Як же я вылезу? Помогите, братцы-товарищи,-—
пролепетал он, захлебываясь водой.
14?
10

— Шакал тебе братец-товарищ, — сказал с нена-
вистью Юра. Однако взял лежавшую здесь палку с крю-
ком для ведра и протянул полицаю. — Держись.
Из копанки появились руки, голова, и наконец пе-
ред разведчиками вырос детина саженного роста. С не-
го ручьями стекала вода.
— Помилуйте меня, дурака. Пожалейте малых де-
ток, — пропищал противный, елейный голосок, никак
не соответствовавший телосложению его владельца.
— Топай на улицу. Там разберемся, — приказал
Володя. — Да не вздумай удирать.
— Хиба ж я вам ворог? Я ж...
— Замолчи, иуда, не то... — Савкин выразительно
щелкнул затвором автомата.
— Ой, горэ мэни. Видна моя голова, — стонал по-
лицай.
— Когда людей угонял в Германию да издевался
над жителями, не плакал...
— Та хиба ж я по своий воли? Мэни ж прыказу-
валы...
Когда вывели «пловца» с огородов на середину ули-
цы, на него набросилась старая женщина, внезапно
вынырнувшая из-за плетня.
— Ось колы я до тэбэ, ирода, добралась, — крича-
ла сквозь слезы женщина, вцепившись в волосы дети-
ны. — Я тоби покажу, як дивчат нимцям посылать.
Думав, що над тобою управы нэ будэ?
— Мамаша, постойте. Дайте нам его допросить,—
старался ее успокоить Мурзин.
— Та що ты, сынок? Може, ты його мылуваты бу-
дэш? Та шо його пытаты? Цэ ж пэрший злодий на
сели. Гадына повзуча, — доказывала женщина, обра-
щаясь к нам, и вновь с еще большей яростью набро-
силась на полицая: — Я тоби припомню и Ганнусю, и
порося. Очи повыдыраю. Вымщу все горе, а завтра
хоч на висылыцю...
Разведчики привели еще троих полицейских. Все
они вели себя низко: потеряли человеческое достоин-
ство, ползали на коленях, стараясь вымолить пощаду.
Не только разговаривать — смотреть противно. И это
те, которые, выполняя волю оккупантов, высылают мо-
лодежь на каторгу в Германию и помогают гитлеров-
цам насаждать «новый порядок» на Украине. Продаж-
148

ные гадкие душонки! Даже патронов жаль на такую
падаль!
На другом конце послышался шум и громкие голо-
са. Мы насторожились. Прислушались. Слышен смех
и голос Рыбинского...
— Товарищ капитан, еще один экземпляр,— до-
ложил Костя, задыхаясь от смеха.
— Что такое?
— Посмотрите внимательно.
Я хотел подойти ближе к полицейскому, чтобы рас-
смотреть его, но почувствовал отвратительный запах
и отступил назад.
— В чем дело? — спросил я Костю.
— Из уборной вытащил... Бегу за ним. Он во двор,
я за ним. Смотрю — пропал,— рассказывал Костя.—
Весь двор обшарил, а найти не могу. Вдруг слышу,
скрипнула дверь и кто-то говорит: «Товарищ, он в нуж-
нике»... Я к уборной и говорю: «Выходи». Никого.
Открываю дверь — пусто. Посветил фонариком, а он
внизу. Плавает... Вот я его и привел. Жители говорят,
что это самый вредный человек в селе...
Запах, исходивший от полицая, являлся ярким под-
тверждением рассказа Рыбинского. Взрыв хохота на-
рушил ночную тишину. Даже пленные полицаи не
удержались от смеха. Они отодвигались от своего со-
брата по преступлениям.
— Обоих «пловцов» в огород. Остальных отпу-
стить,— распорядился.— Пусть это им будет уроком.
Но если мы еще узнаем о вашем пособничестве фаши-
стам, пеняйте на себя,— сказал я, обращаясь к плен-
никам.
Послышались облегченные вздохи помилованных
и истерические вопли обреченных...
В огороде прогремели автоматные очереди. Все во-
круг затихло. Но еще долго не покидало меня гнету-
щее настроение, вызванное происшедшими событиями.
В качестве трофеев мы из запасов убитого в пере-
стрелке старосты прихватили сала, масла, хлеба и со-
ли. Кроме того, уничтожили документы в сельуправе,
захватили пять карабинов и покинули село.
Мысли, одна неприятнее другой, не давали мне по-
коя. Вот еще несколько предателей распрощались со
своей жалкой жизнью. Кажется, так и надо. Никакой
149

пощады изменникам. Но с их гибелью прибавилось
число сирот. Виноваты ли дети в предательстве отцов
своих? И как они будут жить дальше, дети предате-
лей?
Село осталось позади. Мы шли по мягкой от пыли
проселочной дороге. Справа виднелась, роща.
— Стой! Кто идет? — крикнул Рыбинский.
Этот окрик стряхнул с меня невеселые мысли и
заставил схватиться за оружие. Навстречу нам шли
пять человек. Заметив нас, они убежали в сторону
рощи.,
Не стрелять, — предупредил я.,
В свою очередь, эта группа тоже без выстрела скры-
лась в роще. Все это произошло так внезапно, что я не
успел предположить, кто бы это мог быть. И хорошо,
что так получилось. Менее чем череа месяц мы узна-
ли, что это была группа опытных разведчиков-ковпа-
ковцев во главе с Митей Черемушкиным.
БУДНИ РАЗВЕДЧИКОВ
Во время службы в действующей армии, до выле-
та в тыл врага, я, как и мои товарищи, привык жить
на всем готовом. Захотел есть — к твоим услугам сол-
датская кухня. Порвались брюки, гимнастерка, сапо-
ги — отнеси в мастерскую, и тебе их починят. А если
вышел срок носки — пожалуйста, получай со склада
новые. Твое дело только следить, чтобы интенданты
своевременно снабжали солдат всем необходимым.
Иное дело здесь, во вражеском тылу. Здесь нет ни
интендантов, ни мастерских, ни складов. Интенданты
мы сами, а склады — наши вещевые мешки.
Правда, при подготовке к вылету нам выдали но-
вую одежду, сапоги и обеспечили оружием, патрона-
ми, гранатами, взрывчаткой, рацией и питанием к ней.
Даже снабдили продовольствием. Вполне понятно, что
на длительный период мы не могли запастись всем не-
обходимым. Продовольствия нам хватило всего на не-
сколько дней.
Вопросами снабжения нам пришлось заниматься
вскоре после выхода за пределы Брянского партизан-
150

ского края. Читателю уже известно, во что обошлась
наша попытка добыть еду. Это был первый урок. Он
показал нам, что жизнь на оккупированной врагом тер-
ритории полна опасностей и неожиданностей, и заста-
вил по-серьезному отнестись к вопросам снабжения
группы продовольствием.
Главная сложность заключалась в том, что в се-
лах свирепствовали фашистские прихвостни — поли-
цейские.
Если партизанские отряды были достаточно силь-
ны и могли разгромить гарнизон населенного пункта,
захватить его склады и обеспечить себя продовольст-
вием, даже создать некоторые запасы, то мы такой
возможности не имели.
Нам пришлось избирать иной путь: быть ближе
к местным жителям.
Помню, как однажды голод привел группу развед-
чиков в село Варгол. На окраине села стояли посты
полицейских. Костя Стрелюк, возглавлявший группу,
огородами вывел товарищей в центр села. Постучали
в окно одной хаты. На пороге появилась старушка*
Увидав красные звездочки на пилотках наших това-
рищей, она забеспокоилась.
— Як же вы, мои родные, прошли в село? — спро-
сила она тревожным шепотом. — Тут полно полицаев.
Разведчики попросили поесть. Хозяйка вынесла бу-
ханку хлеба, кувшин молока и полтора десятка яиц.
— Вашим товарищам тоже треба приготовить? —
спросила она и, не дожидаясь ответа, заторопилась
к соседке занять хлеба, так как в доме выпеченного
не оказалось.
Не прошло и пяти минут, как старушка появилась
в сопровождении молодухи. Женщины принесли пять
буханок хлеба, яички, сало и сливочное масло, завер-
нутое в листья лопуха.
Разведчики забрали продукты, поблагодарили жен-
щин и ушли из села. После мы узнали, что многие жи-
тели села Варгол воевали в отрядах Ковпака.
В другой раз, проходя мимо села Веселого, мы
повстречали группу парней и девушек, которые возвра-
щались с полевых работ. Только успели поздоровать-
ся, как они сами предложили нам помощь. Парни
взяли на себя обязанность наблюдать за полицией,
/5/

а девушки разошлись по своим домам. Скоро они воз-
вратились с продуктами, и наши вещевые мешки были
наполнены до отказа. Одна дивчина даже догадалась
самосаду принести.
Были случаи, когда крестьяне, работавшие в поле,
специально ходили домой, чтобы принести разведчи-
кам поесть.
А сколько раз нам помогали пастухи-подростки?!
Они с сельскими ребятишками, пренебрегая опасно-
стью, приносили нам еду. Они же рассказывали обо
всем, что происходило в селах.
Где бы мы ни были, везде чувствовали теплую за-
боту и помощь наших советских людей, которые попа-
ли в фашистскую кабалу, но не покорились. Они по-
могали, чем могли, и с надеждой спрашивали нас, ско-
ро ли наступит час освобождения.
И как ничтожно среди здоровых сил народа выгля-
дели изменники и предатели, переметнувшиеся на сто-
рону врага! Они напоминали язвы на здоровом теле.
От этих язв надо было избавляться. И мы, как я уже
рассказывал выше, не упускали случая, чтобы распра-
виться с ними. Тогда наши продовольственные запасы
пополнялись за счет предателей, живших в полном до-
статке.
Раз как-то, возвращаясь с задания, Костя и Воло-
дя узнали, что на хуторе, недалеко от Литвиновичей,
живет полицай — активный пособник фашистских за-
хватчиков. Дом предателя показали жители хутора.
Разведчики подошли к дому и предложили полицаю
сдаться, но он начал отстреливаться. Стрелюк и Сав-
кин вынуждены были применить оружие. Предатель
был убит.
Ребята взяли у полицая соль, ведро меду и овцу.
Не обошлось без приключений. От хутора до места рас-
положения группы разведчикам надо было пройти
шесть километров. Но это сделать оказалось не так про-
сто. Овца не хотела идти, упиралась и блеяла. Костя
тянул ее за веревку, а Володя подталкивал. Но так
далеко уйти они не могли. Да и мед надо было нести.
Тогда Володя придумал выход. Он с ведром уходил
вперед, останавливался и, подражая барану, блеял.
В ответ ему блеяла овца и тоже шла вперед. Таким
способом они сумели к утру добраться до рощи.
152

Их похождения явились предметом насмешек това-
рищей. Особенно старался Юра Корольков.
— Вовка, бе-е-е! — приставал он к Савкину и от
души смеялся.
В целях безопасности мы долго на одном месте не
задерживались, часто меняли место базирования. По-
бывали в Кролевецком лесу, где Петя Кормелицын
с группой разведчиков провел первую диверсию* Но
поживиться мукой, сахаром и маслом, которое они
припрятали, нам не удалось. Масло заплесневело,
в муке появились черви, а на сахаре образовался му-
равейник...
До тех пор, пока у нас был запас взрывчатки, мы
проводили диверсии и этим отводили душу, перепол-
ненную невыразимой болью от сознания, что не в со-
стоянии уничтожить все эшелоны, которые доставляют
на фронт фашистские войска.
Первые диверсии, как я уже рассказывал, были не
очень удачными. Однако со временем мы научились
выбирать удобные места для минирования. Такими ме-
стами обычно являлись повороты железной дороги и
высокие насыпи. Стоило взрывом столкнуть паровоз
с пути, как он летел с насыпи и увлекал за собою ва-
гоны. Однако такая диверсия нам удалась лишь на же-
лезной дороге Хутор Михайловский—Конотоп, где весь
эшелон свалился с насыпи. Участок же дороги Коно-
топ—Ворожба проходит по равнинной местности, на-
сыпь здесь низкая, а поворотов вообще нет. При взры-
ве повреждался лишь паровоз и несколько вагонов.
Тогда приходилось огнем из автоматов расстреливать
немецкую охрану эшелона и цистерны с горючим.
Минирование дорог мы проводили, как правило,
ночью, при этом старались отойти подальше от места
наблюдения, чтобы не привлекать к себе внимания
немцев.
Но не всегда нам удавалось организовать крушение
эшелона. Иногда приходилось довольствоваться подры-
вом рельс на стыках, стрелок, семафоров. А однажды
нам удалось взорвать небольшой мост западнее Коно-
топа.
Однако этим наши диверсии не ограничивались.
Мы устанавливали мины на шоссейной дороге, на ко-
торых подрывались немецкие автомашины; почти каж-
153

дую ночь во многих местах нарушали телефонную и
телеграфную связь, вырезая по нескольку десятков
метров провода и выворачивая столбы; нападали на за-
готовительные пункты молока, масла и яиц, уничто-
жали сепараторы, поджигали складские помещения и
скирды нового урожая, предназначенного для обмо-
лота и вывоза в Германию.
Диверсии, которые проводили мы и партизанские
группы, действовавшие в этих же районах, нарушали
нормальную работу фашистского тыла, задерживали
железнодорожные перевозки и срывали заготовки про-
довольствия. Все это заставляло гитлеровцев нервни-
чать и постоянно находиться в напряжении.
Фашисты, встревоженные диверсиями, приняли ме-
ры по усилению охраны. Чтобы обезопасить себя, они,
систематически прочесывали ближайшие леса и рощи.
На железкой дороге усилили патрулирование, ввели
охрану железнодорожных переездов, возле мостов и
будок соорудили дзоты, блиндажи, отрыли окопы. При-
станционные жилые помещения, в которых распола-
галась охрана, приспособили к обороне. Стены домов
засыпали землей и обложили кирпичом. По обе стог
роны железной дороги на удалении ста-ста пятидесяти
метров вырубили лес и кустарник.
Нам пришлось менять тактику проведения дивер-
сий. Мины мы теперь закладывали непосредственно
перед прохождением поезда, чтобы патрули не могли
их извлечь.
Во второй половине августа я, Рыбинский, Стре-
люк, Мурзин и Савкин забрали последние запасы
взрывчатки и направились к железной дороге. Вышли
западнее Бахмача. В том месте, которое мы выбрали
для минирования, работала ремонтная бригада. Здесь
же неотлучно расхаживали немецкие охранники. Ви-
димо, гитлеровцы не доверяли ремонтникам из мест-
ных жителей.
Нам долго пришлось наблюдать, как на железнодо-
рожной насыпи проверяли и закрепляли рельсы, зако-
лачивали костыли и подсыпали землю под шпалы«
Много прошло эшелонов на запад и восток.
Перед вечером рабочие ушли. Ушла и охрана. Но
не проходило и двадцати минут, чтобы не появлялись
немецкие патрули.
154

Мы дождались темноты и приблизились к насыпи.
Выбрав удобный момент, когда патрули осмотрели
путь и скрылись за поворотом, Стрелюк, Рыбинский и
Савкин поползли на насыпь. Мы с Мурзиным остались
для прикрытия. Медленно тянулись минуты...
Наконец путь заминирован, ребята соскользнули
с насыпи, и мы отошли к лесу. Решили не уходить
с этого места и проследить, какие будут результаты
нашей работы.
Ждать пришлось недолго. Послышался грохот при-
ближающегося состава. Мы затаили дыхание в ожи-
дании взрыва. Мне всегда в такие минуты вспомина-
лась наша первая неудавшаяся диверсия.
— Скорость подходящая,— сказал Рыбинский,
прислуфаваясь к пыхтению паровоза и перестуку ко-
лес.
— Эх! Если бы сковырнулся с насыпи, — вздох-
. нул Стрелюк.
Из-за опушки леса показался паровоз. Он стреми-
тельно шел к тому месту, где его ждала мина. Вагоны
набегали друг на друга, как бы подталкивая паровоз.
— Внимание! . Приготовиться... Раз, два, — считал
Костя. — Ну что же? Дав...
Не успел Рыбинский докончить фразы, как резкий
взрыв разрезал воздух. Фонтан земли с обломками
питал окутал паровоз и столкнул его с рельс. Столкнул,
но не опрокинул. Паровоз несколько метров прокатил-
ся, увлекая за собою вагоны, затем резко остановился.
Вагоны, платформы и цистерны, звеня и треща, полез-
ен друг на друга. Времени терять нельзя.
— По цистернам огонь! — скомандовал я и дал
длинную очередь вдоль ближайшей цистерны.
Справа и слева от меня заработали автоматы. Из
цистерны тонкими струями забили фонтаны жидкости.
Вспыхнуло пламя. Красные языки лизнули бока цис-
терны и быстро побежали кверху. Как только они кос-
нулись горловины, раздался взрыв страшной силы.
Продолговатый ослепительный клубок вырвался из
Цистерны и, бурля и округляясь, взметнулся вверх.
Из ослепительно-огненного он превратился в черное
облако. Пламенем охватило ближайшие вагоны и плат-
форму Зашипели и затрещали сухие, выкрашенные
доски.
Z55

— Перенести огонь на следующие цистерны!— кри-
чал я, пуская очередь за очередью по эшелону.
Вспыхнули еще три цистерны. Пламя пожирало
вагоны и платформы. Теперь уже ничто не могло спа-
сти эшелон.
Мы возвращались довольные и бодрые. А позади
еще долго виднелось зарево и слышались взрывы. Эше-
лон догорал. Когда мы были в трех километрах от ме-
ста диверсии, в сторону леса от эшелона полетели
трассирующие пули немецких пулеметов и автоматов,
в воздух взвились ракеты.
Это была наша последняя диверсия. Ничего не ска-
жешь — завершение славное. Сотни танков и автома;
шин остались без горючего, а пехота и артиллерия —
без боеприпасов.
Вскоре нам сообщили, что за выполнение задания
в тылу врага разведчики награждены орденами и ме-
далями. Этими наградами были подведены итоги на-
шей двухмесячной работы в тылу врага. Сюда входили
и проведенные диверсии, и разгромленные полицей-
ские участки, и разведывательные данные о передви-
жении войск и железнодорожных перевозок против-
ника.
Тогда мы еще ничего не знали о судьбе Леши Ка-
линина. И это омрачало нашу радость.
Решающее значение в выполнении задания сыгра-
ла бесперебойная связь, которую нам обеспечила ради-
стка Дуся. Она с честью справилась со своей задачей
и была награждена орденом Красной Звезды.
ОБЛАВА
К трудностям, которые группа испытывала в про-
довольствии и обмундировании, прибавились новые,
более важные: мы израсходовали запасы взрывчатки,
у нас было на исходе питание к рации. С этими труд-
ностями группа справиться не могла. Нужна была по-
мощь с Большой земли. И нам обещали прислать са-
молет.
156

Мы отыскали подходящее место для приема груза
с самолета, сообщили свои координаты и сигналы и
стали ждать. Но принять груз нам так и не удалось.
Однажды Кормелицын побывал в ближайших се-
лах и узнал, что противник сосредоточил около двух-
сот полицейских и немецких карателей. Фашистское
командование, видимо, решило одновременно во всех
рощах произвести облаву, в том числе и в нашей.
С нашей стороны было бы благоразумнее уйти от-
сюда, как это мы неоднократно и делали. Но на этот
раз мы вынуждены были оставаться на месте, так как
ждали самолет. Нас успокаивало и то, что противник
не знал о нашем присутствии. Однако мы приготови-
лись к худшему. Уложили свои немудреные пожитки,
проверили оружие, дозарядили магазины и сменили
место, приблизившись к опушке рощи. Выставили кру-
говое наблюдение...
Полицейские группами по десять-пятнадцать чело-
век на подводах курсировали по дорогам из одного
села в другое.
Солнце показывало полдень, когда группа полицей-
ских вышла из села, находившегося севернее нашего
расположения. Прежде чем попасть к нам, им пред-
стояло осмотреть впереди лежавшую рощу. В наших
интересах было, чтобы ее осмотр длился как можно
дольше, хоть до вечера. Отойти в рощи, расположен-
ные южнее нашей, не было возможности, так как они
тоже прочесывались полицией. Получалось так, что
мы находились в центре действия противника.
— Возможно, они до нас сегодня не дойдут,— пред-
положил Саша Гольцов.
— Какой же смысл тогда осматривать остальные
рощи?— сказал Петя.— Они действуют по принципу
«котла*. Так охотники проводят облаву на зайцев.
Окружают большой район и сходятся к центру.
— Не завидую тем зайцам, которые попадают
в «котел*.
Сидим. Ждем. Прислушиваемся. В лесу тихо-тихо.
Нервы напряжены до предела, — ведь не надо забы-
вать, что в течение двух с половиной месяцев мы ни
одной ночи, ни одного часа не отдыхали спокойно.
Вдруг над головой раздался треск, и что-то звонко
шлепнулось на землю. Инстинктивно хватаюсь за ав-
157

томат, вскидываю голову. На дереве сидит белка и
своими глазками-бусинками смотрит вниз. Не знаю,
правда или нет, но говорят, иногда белка, разгуливая
по лесу, для развлечения бросает желуди или еловые
шишки на людей и животных. Так произошло и на
этот раз. Желудь упал на упаковку рации, и все мы
вздрогнули...
По нашим расчетам, враг должен был уже побес-
покоить нас. Но он не торопился. Это было нам на ру-
ку. Полицаи закончили осмотр первой рощи и распо-
ложились на отдых. Перекур их длился около часа.
Наконец они направились к роще, в которой сидели
мы. То, что в предыдущей роще партизан не оказалось,
успокоило полицаев. Да и кто мог поверить, что здесь,
рядом с селами, где сильная полиция, вздумают распо-
лагаться партизаны. Полицейские шли, пренебрегая
всякими мерами предосторожности.
Мы скрытно залегли на опушке. Когда противник
подошел на расстояние ста метров, открыли огонь из
автоматов. Они не ожидали такого оборота событий, ки-
нулись прочь. Отбежали метров двести, залегли и на-
чали отстреливаться. Пули щелкали о ветки и листья
деревьев.
Послышалась стрельба у нас в тылу. На помощь
полицаям спешила их вторая группа, а у нас в той сто-
роне были лишь наблюдатели. Оставив Петю с двумя
разведчиками на месте, я с остальными побежал туда.
К Стрелюку и Савкину мы подбежали в тот мо-
мент, когда противник был от них метрах в ста пятй-
десяти. Полицаи шли цепью и непрерывно обстрели-
вали рощу. Вооружены они были винтовками.
— Подпустить поближе, — предупредил я развед-
чиков.
Не встречая огневого сопротивления, полицаи реши-
ли броском овладеть рощей. Они, наверное, считали,
что мы увлеклись боем и не видим угрозы с тыла. На-
ступающие бегом устремились к роще. Разведчики от-
крыли прицельный огонь. Несколько полицаев выро-
нили винтовки и повалились. Остальные еще некото-
рое время продолжали бежать, но, потеряв несколько
человек, вынуждены были тоже залечь. Это не спасало
их от потерь. Местность была ровная и хорошо про-
стреливалась огнем наших автоматов. Мы же вели
158

убийственный огонь, стараясь нагнать на полицаев
побольше страха и отбить у них охоту к повторению
наступления. Полицаи не слушали окриков и начали
отползать назад. На месте остались раненые. Своими
стонами они сдерживали пыл наступающих.
Первая группа полицаев, подбадриваемая коман-
дами офицеров, начала перебежками снова прибли-
жаться к роще. Пришлось часть автоматчиков возвра-
тить к Кормелицыну.
Так в течение двух часов, маневрируя, мы сдержи-
вали врагов. Надо заметить, что после первой попытки
Выбить нас из рощи они вплоть до наступления вечера
особого рвения не проявляли...
В этот день связь с Большой землей прекратилась.
Питание к рации было полностью израсходовано.
С потерей связи терялась надежда принять самолет.
Без связи дальнейшее наше пребывание в этом райо-
не становилось бесполезным. Мы решили возвратиться
В Брянские леса, достать питание к рации в партизан-
ском’ отряде, связаться с командованием и получить
указания о дальнейших наших действиях. Кроме того,
йе мешало отдохнуть и привести себя в порядок.
Ночь — лучший друг разведчиков. Она дала нам
возможность незаметно покинуть рощу.
Группа взяла направление на Брянские леса*
ВСТРЕЧА С КОВПАКОВЦАМИ
Обратно мы возвращались без груза и совершали
большие переходы. Путь до Брянских лесов прошли
без особых приключений, если не считать мелких сты-
чек с полицейскими.
В Брянский лес мы вошли одновременно с наступ-
лением вечера. Все невзгоды остались позади. Настрое-
ние поднялось. Свободно дышится. Можно, не опасаясь
немцев, громко разговаривать, открыто курить, петь
песни. Не сон ли это?
— Такое ощущение, как будто нет никакой войны,
а вы выехали в лес на маевку, — заговорил возбуж-
денно Петя. — Так и хочется аукнуть во весь голос и
слушать, как повторяется эхо.
159

Углубившись в лес, мы оказались перед хорошо
наезженной лесной дорогой. Впереди послышался стук
колес и фырканье лошадей. По дороге ехал обоз. На-
считали восемь пароконных подвод. Возницы перекли-
кались между собой на непонятном для нас языке. Но
и на немцев они не походили. Мы решили проследить,
куда идет обоз, и последовали за ним на некотором рас-
стоянии, не выдавая себя. Пыль, подымаемая обозом,
серой дымкой стелилась по кустам и высокой траве,
проникала путникам в нос и неприятно щекотала.
— Я чувствую запах дыма, — сказал через некото-
рое время Рыбинский.
— Значит, близко партизаны, — обрадовался Во-
лодя.
Савкин не ошибся. Через несколько минут послы-
шалась знакомая песня. Приятный девичий голос пел:
В чистом поле, в поле под ракитой...
Его подхватило несколько хорошо слаженных голосов:
Где клубится по ночам туман...
Грустный напев поглотил наше внимание. Песня ли-
лась свободно и печально:
Э-эх, там лежит, там лежит зарытый,
Там схоронен красный партизан...
Пошли на песню и вскоре увидели несколько ша-
лашей, рядом с ними пылали костры. Вокруг костров
непринужденно сидели и пели женщины и больше де-
сятка вооруженных мужчин. Они пели вполголоса,
с чувством, вкладывая в песню всю душу. Мы не ре-
шались подойти, чтобы не прервать песни. Мне пока-
залось, что голоса задрожали, когда произносили сло-
ва песни:
На траву, на траву густую
Он упал, простреленный в бою...
Голоса оплакивали гибель героя-партизана, кото-
рого девушка «сама провожала в дальний путь на
славные дела». Отзвучали последние слова песни:
За Отчизну, за страну родную
Отдал жизнь геройскую свою.
1GQ

Установилась тишина. Никто не хотел ее нарушить*
Песня без лишних доказательств говорила, что пе-
ред нами партизаны. Однако мы, из предосторожно*
сти, окружили лагерь, а Володя и я пошли прямо
к кострам.
Наше появление вызвало удивление на лицах пар-
тизан. Навстречу поднялся невысокий, широкоплечий,
скуластый и смуглый партизан.
— Кто вы такие? — спросил он.
— Десантники, — коротко ответил я.
— Ваши документы!
— Была у собаки хата, — хихикнул из-за моего
плеча Володя.
— Помолчи, Володя,— сказал я и, обращаясь к не-
знакомцу, добавил: — Документов у нас нет никаких*
— Ага, значит, нет,— сказал он и многозначитель-
но посмотрел на парня с красной лентой на кубанке.
Тот поднялся, прошелся возле костра и полез в ша-
лаш, из которого выглядывало полдесятка детских го-
лов. Послышался треск веток, и я увидел, как с тыль-
ной стороны шалаша появился тот же парень и, кра-
дучись, побежал от лагеря.
— Прошу садиться, на чем стоите, — пригласил
партизан и с явным украинским акцентом спросил: —
Так кто вы будете?
— С кем я разговариваю? — в свою очередь поин-
тересовался я.
— Мы партизаны. Наш Глуховский отряд входит
в соединение Ковпака. Слыхали о таком? — с гордо-
стью сказал он и, пощупывая коротко остриженные
усики, добавил: — Моя фамилия Шумейко.
— Рад познакомиться с прославленными партиза-
нами, — не скрывая своей радости, сказал я. — Мы
много хорошего слышали о вашем отряде, но не дума-
ли, что вы такие беспечные. Вас же возле этих костров
легко перебить.
— Вы так думаете? — с хитроватой улыбкой спро-
сил Шумейко и решительно добавил: — И глубоко
ошибаетесь. Вам придется сдать оружие до выяснения.
Шумейко поднялся, и его рука потянулась к кобу-
ре. Дело принимало нежелательный оборот.
— Напрасно горячитесь, — как можно спокойнее
сказал я. — Вы окружены! Володя, позови ребят.
Записки разведчика	/67

Савкин заложил два пальца в рот и свистнул.
К костру со всех сторон поспешили мои разведчики.
С ними, опустив голову, шел посланец Шумейко.
Партизаны повскакали со своих мест. Шумейко по-
нял, что игра проиграна, и более мирно спросил:
— Кто же вы такие?
Я коротко рассказал о похождениях группы. После
этого обстановка несколько разрядилась. От напускной
серьезности Шумейко не осталось и следа. Среди пар-
тизан и разведчиков завязался оживленный разговор;
Посыпались обоюдные вопросы. Каждый старался
меньше рассказывать, а больше узнать.
Дуся попала во власть женщин. Женщины быстро
находят общий язык.
Мы оказались в лагере местных жителей села ВФ
лые Березки, сожженного немцами. Поблизости от это-
го лагеря находилась застава партизанского отряда.
Оттуда пришли партизаны в гости к жителям.
— Я десантников представлял не такими, как вы,—
сказал разочарованный Шумейко. — Я видел одного
десантника, бородища, как у попа Панкрата, «не бо-
рода— лопата». Вот то настоящий десантник. Ему фа-
милия Подопригора или Вернигора. Что-то в этом роде.
— Постой, возможно, Вершйгора? — переспро-
сил я.
— Ну да. Вершигора и есть.
— Эту фамилию я несколько раз слышал в штабе
Брянского фронта.
— Так он, кажется, оттуда и прилетел,— сказал
Шумейко.
Ни я, ни Шумейко лично с Вершигорой знакомы не
были. Тем не менее упоминание знакомой фамилии
окончательно сломило лед недоверия, лежавший меж-
ду нами.
Партизаны наперебой угощали нас самосадом, пе-
ченой картошкой, грибным супом из закопченных не-
мецких котелков. От них же мы узнали, что перед на-
ми прошел обоз ковпаковского партизанского соедине-
ния. Ездовыми были мадьяры и русины, перешедшие
на сторону партизан. На наш вопрос, Почему обоз без
охраны, партизаны ответили, что так глубоко в лес
мелкие группы немцев не ходят, а если будут идти
крупные сйлы, tfo партизанские заставй йх заметят.
162

Задушевная беседа продолжалась далеко за пол-
ночь. Шумейко отправил посыльного в штаб с донесе-
нием о нашем прибытии и ушел на заставу.
Мы выставили дневальных и расположились на
ночлег. Впервые за два с лишним месяца уснули глу-
боким и беззаботным сном.
Утром меня разбудил часовой. К лагерю подъезжа-
ла подвода в сопровождении пяти всадников. Впереди
на гнедом коне ехал молодой партизан в военной гим-
настерке.
— Здравствуйте, товарищи, — сказал он, плохо вы-
говаривая букву «р», отчего получилось—«Здгавст-
вуйте, товагищи». Он слез с лошади, передал повод сле-
довавшему за ним мальчику лет тринадцати, подошел
ко мне и представился:
— Войцехович Василий Александрович, помощник
начальника штаба.
Я назвал себя, разглядывая нового знакомого. На
его приятном, с крупными чертами лица сияла привет-
ливая, застенчивая улыбка. Одет он был в поношен-
ное, но чистое и хорошо подогнанное обмундирова-
ние.
— Я приехал за вами, — сказал он мне. — Сколь-
ко вас?
— Одиннадцать...
Чем больше я присматривался к новому знакомо-
му, тем больше он мне нравился. В нем играли моло-
дость и сила, но говорил он, как человек солидного воз-
раста: неторопливо, взвешивая каждое слово и не по-
вышая голоса.
— До штаба километров шесть. Груз положите на
повозку, — сказал Василий Александрович. — Вы,
Иван Иванович, поедете верхом со мною, если не воз-
ражаете.
Группа была готова к выступлению. В это время
на дороге показался столб пыли: мчались десять всад-
ников и тачанка с «максимом». Подскакав к нам и
резко осадив своего серого в яблоках жеребца, отчего
тот присел на задние ноги, всадник соскочил на землю
и спросил:
— В чем дело? Что здесь происходит?
— Ничего особенного,— ответил Войцехович.— А
ты чего примчался?
163
11*

— Говорят, здесь появились какие-то диверсанты.
Вот приехал проверить.
— Наверное, эти? — указал на нас Василий Алек-
сандрович.— Ты, что же, решил с ними бой вести, при-
ехал с гвардией...
Вновь прибывший только теперь заметил нас и
смотрел с открытым ртом. Потом подошел ко мне, про-
тянул руку и отрекомендовался:
— «Лисица. Начальник штаба Глуховского парти-
занского отряда.
Невысокий и верткий, с хитрыми бегающими гла-
зами, он действительно чем-то походил на лису,
— Чего же здесь оставаться? Поедемте в отряд.
Здесь рядом, — заторопился «Лисица.
— Опоздал. Мы уже едем в главный штаб, — за-
смеялся Войцехович.
Между ними начался спор. Лисица доказывал, что
мы должны были ехать в Глуховский отряд, так как
пришли на их заставу. Войцехович, в свою очередь, до-
казывал, что он первым приехал и комиссар приказал
десантников привезти в штаб соединения.
Мне было смешно наблюдать этот спор, весь смысл
которого сводился к тому, чтобы первыми расспросить
нас о Большой земле. Мы для них являлись наиболее
свежими вестниками. В действительности наша све-
жесть была трехмесячной давности. Кроме того, они
надеялись, что мы останемся в отряде, и каждому хо-
телось, чтобы именно у них остались десантники, во-
оруженные автоматами.
— Мы поедем в штаб соединения, — вмешался я.
Спор прекратился. Лисица не обиделся таким ис-
ходом спора. Больше того, он дал в наше распоряжение
тачанку, чтобы подвезти людей.
— Поскачем вперед. Что мы с повозками будем
плестись? — предложил Василий Александрович, когда
мы покинули заставу Глуховского отряда.
Я с большим удовольствием принял предложение.
Кавалерийский азарт овладел мною сразу же, как
только лошади перешли на рысь, а затем на галоп. Ве-
тер шумит в ушах, выбивает из глаз слезу. Мошкара
сильно ударяет в лицо. На душе становится легко и
светло. Обо всем забываешь, только видишь, как под
тобой пролетает дорога и мелькают по сторонам кусты.
164

Вспоминается кавалерийское училище, конно-спортив-
ные состязания...
Насладившись быстрой ездой, мы перевели лоша-
дей на шаг. Разгоряченная вороная кобылица танцева-
ла и просила повод. Я с трудом сдерживал ее порыв.:
Приятная истома разлилась по всему телу. Ноги от
непривычной езды дрожали.
— А ты ездишь прилично. Наверное, служил в ка-
валерии?— перейдя на «ты», сказал мой спутник.
— Ты угадал, — в тон ему ответил я. — Учился
в Тамбовском кавалерийском училище.
— Эх, нам бы завести хотя бы дивизион кавале-
рии,— с чувством сказал Войцехович.
— А разве у вас ее нет? — удивился я.
— Только взвод конных разведчиков. Вам, навер-
ное, наговорили, что у Ковпака кавалерия, танки...
— И самолеты, — вставил я, и мы оба засмеялись.
— Дед говорит: «Если народ хочет, чтобы у нас
все это было,— значит, оно есть».
По моей просьбе Войцехович рассказал историю
создания отряда...
К нашему приходу партизанское соединение, воз-
главляемое Ковпаком и Рудневым, возвратилось из
очередного рейда по Украине и располагалось в южной
части Брянских лесов, севернее Старой Гуты. Парти-
заны не без гордости называли себя «ковпаковцами»,
вкладывая в это слово и любовь к своему командиру,
и гордость за свою принадлежность к этому соединению.
У ковпаковцев зарождались свои боевые традиции
и нормы поведения. В этом большая заслуга комисса-
ра, являвшегося душой отряда. Сейчас сам Ковпак
улетел в Москву, куда его вызвали вместе с другими
командирами партизанских отрядов. Соединением
командует комиссар Руднев.
— А что за человек Руднев? Как себя вести
с ним? — спросил я.
— Как ведешь себя со мною, так и с ним,— ска-
зал Василий Александрович. — Он у нас простой чело-
век. Звание его полковой комиссар, но мы его называем
просто «товарищ комиссар» или «Семен Васильевич».
Войцехович говорил об этом спокойно и просто.
Мне же казалось невозможным старшего в звании на-
зывать по имени и отчеству.
165

Слушая Войцеховича, я все больше проникался
к нему уважением. За этот короткий путь между нами
установились дружеские отношения, какие могут быть
между офицерами на фронте.
Чем ближе подъезжали к расположению штаба,
тем чаще встречались одиночки и группы вооружен-
ных партизан. С первого же знакомства бросается
в глаза воинский порядок, поддерживаемый в лагере,
дисциплина партизан и постоянная боевая готовность.
Поэтому особенно ярко видна оплошность партизан на
заставе. Вероятно, они были уверены, что враг ночью
не пойдет в такой большой лес.
—• JBot мы и приехали, — сказал Василий Алек-
сандрович, слезая с лошади.
. ... Не успели коснуться земли, как нас обступили пар-
тизаны, одетые кто во что горазд. Здесь можно было
увидеть и гражданскую одежду, и отечественную во-
енную форму, и мадьярскую, но больше всего видне-
лось немецких мундиров. Партизаны здоровались и
забрасывали меня самыми неожиданными вопросами.
Я . не успевал отвечать.
. — Дайте посмотреть на диверсантов, которые на-
пугали нашего Лисицу, — говорил, пробираясь сквозь
стену партизан, мужчина лет сорока пяти, с черными
усами и приятной улыбкой. — Здравствуйте, капитан.
Будем знакомы — комиссар отряда Руднев* а проще
Семен Васильевич.
. . Я назвал свою фамилию и пожал руку комиссара
Руднева.
— Очень хорошо. Вася, где же остальные? — спро-
сил он, оглядываясь вокруг.
— Скоро подъедут, — ответил Войцехович. — Нам
одну подводу Лисица дал.
— Федя, — обратился комиссар к плотному, сред-
него роста человеку с лихо заломленной фуражкой.—
Распорядитесь, чтобы приготовили завтрак и истопили
баню. Как, капитан, не помешает банька?
—' Больше двух месяцев в бане не мылись.
— Значит, пригодится.
— Завтрак уже готовится в главразведке, а насчет
бани — организую, —; с готовностью ответил Федор Да-
нилЬвич Горкунов, помощник начальника штаба па
разведке.
166

— Большое спасибо за заботу, — поблагодарил я,
взволнованный таким приемом.
— Зачем благодарить. Это наш долг помогать друг
другу» — ответил комиссар, внимательно посмотрел на
меня и пригласил: — Пойдемте ко мне, там поговорим,
а то здесь нам не дадут.
Вошли в палатку. Руднев снял фуражку с сияющей
звездочкой, положил ее на патронный ящик и пригла-
дил черные густые волосы. Затем заложил за пояс
большие пальцы рук и разгладил невидимые складки
на гимнастерке, одернул ее. Профессиональная при-
вычка военного. Его грудь украшали орден Красной
Звезды и, непривычный для военных, орден «Знак По-
чета».
— Прошу садиться,— пригласил комиссар.—Сколь-
ко с вами человек?
— Десять разведчиков и радистка.
— Вооружение?
— Автоматы и пистолеты.
— С кем вы поддерживаете связь? — спросил Се-
мен Васильевич и, прежде чем я успел ответить, до-
бавил : — Нет, давайте по порядку. Потом будем уточ-
нять...
В палатку вошел пожилой мужчина с седеющей
бородкой клинышком. Он немного склонил голову на
бок и смотрел на меня поверх очков, оседлавших его
переносицу.
— Вот кстати пришел. Познакомьтесь: начальник
штаба Григорий Яковлевич Базыма, — указал комис-
сар на вошедшего.
Мы пожали друг другу руки. Руднев тем временем
развернул на столе карту, разгладил ее и сказал:
— Расскажите подробно о своих похождениях. По-
старайтесь не упускать мелочей. Извините, если я буду
слишком придирчив к ответам. Скрывать не буду: это
одновременно будет и своего рода проверка. Без этого
в наших условиях нельзя. Итак, мы вас слушаем,—
закончил Семен Васильевич и пододвинул ко мне кар-
ту, чтобы я мог ориентироваться.
Я посмотрел на карту и удивился, что такому про-
славленному партизанскому соединению приходится
пользоваться картой административного деления. При-
шлось вынуть свою полукилометровку.
167

Григорий Яковлевич, посмотрите, какая цен-
ность! — воскликнул комиссар, указывая на мою кар-
ту. — Это же настоящий клад.
Он не скрывал своего желания приобрести такую
карту. Для военного хорошая карта действительно
клад. Руднев с завистью смотрел на этот «клад». По-
нимая его волнение, я поспешил успокоить:
— Могу подарить вам такую же.
— Эту?—живо спросил Семен Васильевич, указы-
вая на стол.
— Нет, лучшую. Та охватывает Брянскую, Сум-
скую и Черниговскую области. Она в двух склейках.
— Ловлю на слове. Начштаба — свидетель!— поч-
ти крикнул повеселевший Руднев.
— Не поймаете. В группе три экземпляра полуки-
лометровки и такое же количество километровок. При
том по одному экземпляру совсем чистые. Их и пода-
рю, — сказал я, довольный, что могу хоть этим отбла-
годарить за гостеприимство.
— Заранее благодарю. Григорий Яковлевич, одну
тебе дарю, — весело сказал комиссар и положил руку
на плечо Базымы, подтверждая свое обещание.
После такой разрядки я почувствовал себя свобод-
но и уверенно. Удивительно — как будто я с ними уже
давно знаком.
Свой рассказ я начал с момента высадки группы.
Руднев и Базыма слушали внимательно. Но когда
я рассказывал о прохождении немецких колонн, ко-
миссар не мог усидеть на месте. Он ходил, потирая ру-
ки, и восклицал:
— Эх! Нас там не было. Мы бы показали, как топ-
тать нашу землю!
— Да что бы вы сделали с такой махиной? — недо-
умевал я. — Они раздавили бы любой отряд. Такая
сила...
— Если бы мы позволили им это сделать, — оста-
новившись передо мной, сказал Руднев, сверкая белы-
ми зубами из-под черных усов. — Мы не вступали бы
с ними в открытый бой. Организовали бы с десяток
засад, установили сотни мин. Ощипали бы их, как ку-
рицу. Вот так, капитан.
Возможно, и так. Я слушал с недоверием и одно-
временно удивлялся решимости этого человека.
168

Руднев волновался. Мне показалось, что он слегка
картавит. Да, это было так. Позже мне рассказали,
что Семен Васильевич был ранен в горло. Пуля задела
язык. Комиссар выздоровел, но на всю жизнь осталась
память о ранении — он картавил. Однако это ему ни-
чуть не вредило, а даже придавало речи особую при-
влекательность. Особенно это становилось заметным,
когда Руднев начинал волноваться.
— Не давать противнику свободно разгуливать по
нашей земле. Создавать для него невыносимые усло-
вия, громить тылы, штабы, коммуникации — вот на-
стоящая наша задача, — говорил, все более воодушев-
ляясь, Руднев...
Мой рассказ подходил к концу.
— Что же еще? — вспоминал я. — Да, ожидая са-
молета, мы разгромили один полицейский участок.
Когда возвращались обратно, то внезапно столкнулись
с неизвестной группой, но разошлись без боя.
— Где это произошло? — заинтересовался Семен
Васильевич.
Я указал на карте.
— Вот это и есть тот таинственный отряд, с кото-
рым встретился наш Митя Черемушкин, — весело ска-
зал он, обращаясь к Базыме.
— Хорошо, что обошлось без жертв,— заметил тот.
•— На следующий день там был бой. Не знаете,
кто воевал тогда в этом районе? — показал комиссар
на карте рощу, в которой располагалась наша группа.
— Нам пришлось повоевать с полицией, — удивив-
шись осведомленности партизан, ответил я-
Места, о которых я рассказывал, хорошо были из-
вестны ковпаковцам. Комиссар интересовался всем, что
происходит в Сумской области, вплоть до количества
полицаев в селах. Можно было подумать, что ему ни-
чего не известно об этих районах. В дальнейшем я убе-
дился, что разведка партизан действовала весьма опе-
ративно. Более того, штабом была выслана разведка
для перепроверки моих данных. Но об этом я узнал по
возвращении разведчиков.
— Что вы намерены делать дальше? — спросил ко-
миссар.
— Получить груз, указания и после отдыха выпол-
нять новое задание.
169

— Что же, это правильно. Бездеятельность отри-
цательно сказывается на дисциплине. Как у вас на-
род?
— Очень хорошие ребята. Все комсомольцы, в ар-
мию пришли добровольно, дисциплинированные и
храбрые. Из молодых, но ранние.
— Это хорошо... Поживете у нас, отдохнете и при-
смотритесь. Я думаю, вам понравятся наши разведчи-
ки. Как говорится: поживем — увидим, — загадочно
улыбаясь, сказал Семен Васильевич. — А как вы смот-
рите на то, чтобы влиться в состав нашего отряда?
— Я не вправе решать этот вопрос. Группа выпол-
няет заданйе разведотдела фронта и лишь с его разре-
шения может поступать так или иначе,— ответил я.—
Откровенно говоря, я бы не против такого варианта.
— Да, пожалуй, вы правы... Если будете в чем
нуждаться — обращайтесь, поможем,— сказал в за-
ключение беседы Семен Васильевич. — А сейчас устра-
ивайтесь и отдыхайте. Вам, вероятно, потребуется пи-
тание к рации? У нас тоже его не густо, но помочь мо-
жем. Григорий Яковлевич, распорядитесь.
Сразу же после беседы я принес обещанные карты,
а взамен получил питание для радиостанции. Вскоре
связь с Центром была установлена.
ГОРА С ГОРОЙ НЕ СХОДИТСЯ...
Правильно в народе говорится, что гора с горой не
сходится, а человек с человеком... Вот и я встретился
с человеком, которого считал погибшим. И встреча эта
произошла в необычных условиях.
В первый день нашего пребывания в партизанском
отряде, сразу же после моей беседы с комиссаром Руд-
невым, разведчики позавтракали и пошли в Старую
Гуту, где для нас была истоплена баня. Надо сказать,
что партизанская баня была приготовлена на славу.
Здесь можно было не только помыться, но и попа-
риться.
Мы принялись смывать грязь, которая впиталась
в тело вместе с потом. Не буду бписывать, насколько
приятно помыться в бане после длительного переры-
170

ва. Скажу только, что мы испытывали блаженство.
В самый разгар мытья в баню вошел партизан
с пуком только что срезанных березовых веток.
:— Не помешаю? — спросил он и, не ожидая отве-
та, добавил: —Э, паря, да разве это баня?
Он начал ведро за ведром выливать воду на раска-
ленную печку. Стало невыносимо жарко. Мы соскочи-
ли с полков и полегли на полу. Но и там спасения не
находили. Начали выскакивать в предбанник. А пар-
тизан залез на полок и начал нахлестывать себя бере-
зовым веником, приговаривая:
4 — Это по-нашему, по-сибирски...
Когда пар немного остыл, мы вновь принялись за
прерванное дело. Завязался разговор. Сибиряк был до-
волен произведенным впечатлением.
— Это что! — сказал он возбужденно. — Когда нас
мобилизовали и перед отправкой на фронт повели
р. баню, мы решили всех выкурить из парной. Начали
поддавать пару. Скоро полки были свободны.
( Заговорили о сорок первом годе. И чем больше го-
ворил сибиряк, тем беспокойней становилось у меня
на, душе. Места, где он участвовал в боях, были теми
^се, где воевал и наш полк., Но больше всего меня по-
ражал его голос и манера говорить — властно, в при-
поднятом духе, с достоинством. Что-то в нем было
знакомое. И когда он заговорил о выходе из окружения
из Брянских лесов, я понял, что перед мною один из
сибиряков, которые' в августе сорок первого года при-
были на пополнение нашей дивизии, оборонявшейся
тогда под Новгород-Северским. Но . кто именно — при-
помнить не мог. Потому ли, что из-за густого пара не
мог разглядеть своего собеседника, или же год войны
притупил память, или он сильно изменился.
...— Вот у нас командир дивизии был герой, — про-
должал он. — Сам в атаку водил солдат. Жаль только,
что при выходе из окружения его ранило в ноги и
спину...
— Ты говоришь о генерале Бирюзове? — не дал я
ему договорить.
— Да, о нем! А ты, паря, откуда знаешь? — уди-
вился сибиряк.
— !$то же наш комдив. Я был возле него во время
рвения,
Z7J

— Я тоже, даже помогал укладывать его на по*
возку, а потом прикрывал его вывоз с поля боя в лес,—*
доказывал партизан.
— Там были дивизионные разведчики во главе
с Сашей Тютеревым и адъютант комдива, а тебя что-
то не припомню...
— Так я же Тютерев и есть, — крикнул радостно
сибиряк. Куда делась его важность, он подбежал ко
мне, присмотрелся и, как был в мыльной пене, так и
кинулся в мои объятия с криком:
— Да это ты, лейтенант?!
Теперь и я убедился, что передо мною Саша Тю*
терев.
...Август сорок первого года. Тяжелые бои под Нов-
город-Северским. Большие потери. Дивизия получает
пополнение. Прибыли сибиряки. Среди них двадцати-
девятилетний боец, с маленькими внимательными гла-
зами и чуть заметными оспинками на лице, Александр
Филиппович Тютерев, страстный любитель спорта и
острых ощущений.
Кадровую службу омич Саша проходил в артилле-
рийской части. Перед войной работал шофером . в
Омске. Быть бы и сейчас ему артиллеристом или шо-
фером, но начальник разведки дивизии капитан Ма-
тт ~нтов забрал его в дивизионную разведку. И не
ошибся.
Отделению, в которое попал Саша, приходилось вы-
полнять различные задачи. В сентябре около десяти
раз ходили разведчики за реку Десну в тыл врага. Хо-
дил и Саша. Он был пытливым разведчиком, внима-
тельно присматривался к действиям своего команди-
ра. Это помогло быстро освоиться с обстановкой. А ког-
да был ранен сержант, Саша возглавил отделение. Это
он с отделением пробрался в тыл врага западнее Нов-
город-Северского, устроил засаду и связками гранат
подбил, бутылками с горючей смесью поджег два не-
мецких танка и бронемашину. На обратном пути раз-
ведчики захватили в плен двух гитлеровцев...
...Октябрь сорок первого года. Фашистские войска
захватили Орел и Брянск. Дивизия попала в окруже-
ние в районе Брянских лесов. Прорвав кольцо окруже-
ния и опрокидывая на своем пути многочисленные вра-
жеские заслоны, части дивизии достигли лесного мас-
172

сива недалеко от Севска, где был назначен район сбо-
ра. А наутро стало известно, что противник подбросил
войска с другого участка и снова перекрыл все дороги.
На пути полка ощетиналась орудиями и пулеметами
деревня Веселая Калина. Роты вступают в бой. Несут
большие потери. Деревню взять не удается.
Разведчики шныряют в окрестности, пытаясь найти
объезды. Тщетно.
Командир полка обращается ко мне:
«— Генерала не видел?
— Нет.
— Немедленно разыщи, — с тревогой сказал он.—
Ушел в голову колонны, там начался бой. С тех пор
не появлялся...
Для поисков командира дивизии выделили четыре
группы.
Наш комдив, генерал Бирюзов, — человек особый.
Высокий, подтянутый, с прямым, чуть горбатым но-
сом, упрямым лбом, строгим и внимательным взгля-
дом, он отличался чрезмерной храбростью и подчас по-
являлся там, где ему и не следовало быть. Он уже ус-
пел за три месяца войны получить контузию, ранение
и даже с машиной подорвался на мине. Но все прохо-
дило пока благополучно, комдив из строя не выходил.
По этому случаю командир полка Валютин говору ц:
4 Вы, Сергей Семенович, родились под счастливой
звездой...»
Зная характер генерала, я решил искать его там,
где залегли солдатские цепи. И не ошибся. Скоро мне
удалось узнать, что он находится в одной из атакую-
щих рот. Наша пехота несла большие потери. Стоило
кому-нибудь подняться, как его сразу же скашивали
фашистские пули.
Я с разведчиками пополз к месту, где находился
генерал. Вдруг слышу громкий призыв: «Товарищи!
За Родину! За партию! За мной, в атаку, ура-а-а!»
Взметнулась высокая фигура в кожаном пальто,
сверкнули генеральские лампасы: комдив поднялся
во весь свой богатырский рост и с винтовкой напере-
вес устремился на врага. Громовое «ура» заглушило
пулеметные выстрелы. Справа и слева от командира
выросла цепь солдат. Десятки воинов обогнали генера-
ла и неудержимым потоком устремились на врага.
173

Захлебываясь, строчили фашистские пулеметы, вы-
рывая из цепи одного за другим наших товарищей.
Атака нарастала. Генерал старался не отстать от моло-
дежи, но вдруг споткнулся и упал, вновь поднялся,
сделал несколько шагов вперед и упал с зажатой
в руке винтовкой. Он был ранен.
Когда я подбежал к генералу, над ним уже скло-
нился адъютант и дивизионные разведчики во главе
с сибиряком Сашей Тютеревым. У комдива были про-
стрелены ноги. Саша расстелил плащ-палатку, и на нее
уложили раненого. Кто-то из солдат подъехал на тро-
фейной повозке, в которую был впряжен серый конь.
Раненого положили на повозку и под пулеметным ог-
нем противника повезли в лес.
А бой, между тем, шел уже в деревне. Там завязы-
вались короткие рукопашные схватки. Но в это время
справа из-за рощи показалась цепь немцев, стреляю-
щих на ходу. Гитлеровцы хотели отрезать от леса
роту, которая ворвалась в деревню. Того не подозре-
вая, они угрожали раненому комдиву. Если бы они
знали, кого мы сопровождали, вряд ли нам удалось
бы вывезти генерала и самим уйти. Но так как они
нацеливались на роту, то нам, хотя и с большим тру-
дом, все же удалось пробиться в лес.
На опушке леса нас встретил командир полка с ба-
тальонов. Контратакующие немцы оказались между
двух огней.
Короткий бой открыл путь для дивизии.
При спасении комдива Саша проявил присущие
ему мужество, отвагу и спокойствие. В этом бою он
сам был ранен в голову и ногу. Тютерева уложили на
повозку рядом с генералом.
Движение колонны возобновилось.
После трудного перехода остановились в селе. К ге-
нералу, который и после ранения продолжал коман-
довать дивизией, пришел врач. Он доложил, что имеет-
ся восемь человек тяжелораненых, жизнь которых ви-
сит на волоске. Только абсолютный покой мог спасти
их от смерти. Саша Тютерев считался безнадежным.
Он почти все время находился в обморочном состоя-
нии.
Тяжелораненых оставили в поселке Жеденовке Хо-
мутовского района Курской области...
174

Это произошло в октябре сорок первого года. А сей-
час, почти год спустя, в сентябре сорок второго года,
мы ’сидим в бане, и мне не верится, что я вновь вижу
боевого разведчика Сашу Тютерева.
— Как же тебе удалось выкарабкаться? Ведь врач
тогда сказал, что ты безнадежный, больше не жилец,—
сказал я, не скрывая своей радости.
. — Значит, долго буду жить. Наши советские люди
помогли. Лечил нас ветеринарный фельдшер Михаил
Никитич Талдыкин,— сказал Саша. Он помолчал и
добавил: — Двух товарищей не удалось спасти —
умерли.,.
Закончили мыться, оделись и вышли на улицу. Пе-
редо мной стоял бравый партизан в защитной гимна;
стерке и добротных немецких сапогах. Теперь я без
ТРУДЯ? узнал отважного разведчика.
. — .Рана сейчас не беспокоит? — спросил я, заку-
ривая предложенный Сашей самосад.
— Можно сказать, что все в порядке, но память
на. всю жизнь. Посмотри, — сказал он, развернул во-
лосы на затылке и вставил карандаш в рану.
Пулевое ранение оставило на черепе щель глуби-
ной в два сантиметра. При виде этого меня покоробило.
Из дальнейшего, разговора я узнал обо всем пере-
житом Сашей. К концу декабря Саша окреп и сразу
же, как встал на ноги, разыскал партизански^ отряд.
Его зачислили в ряды народных мстителей.
Не прошло и двух недель со дня прибытия в отряд,
а .он успел принять участие в нескольких боях. В янва-
ре сорок, второго года во время боя в селе Варгол
В Сашу метров, с трех выстрелил полицай, и лишь слу-
чайность спасла сибиряка от смерти. Пуля попала в
винтовку и отлетела в сторону. С особой гордостью
Саша вспоминает Веселовский бой — бой в селе Весе-
лое, — где особенно проявились героизм и отвага его
товарищей Степы Ефремова, Феди Горкунова и других.
О .своих подвигах он не любит говорить. Из его рас-
сказа выходит, будто товарищи вели бой, а он только
црисутствовал при этом.
Вскоре мне пришлось лично убедиться в боевых ка-
чествах Саши. К моменту нашей встречи он был по-
мощником . командира роты. Цо црежде чем дорасти
до этой должности, оц доевад рядовым партизаном,
/75

пулеметчиком, разведчиком, командиром отделения и
взвода.
О боевых делах Тютерева с уважением отзывались
партизаны, которые полюбили его за героизм и отвагу
в бою, веселый нрав и простоту в обращении. Особым
уважением он пользовался у комиссара отряда Руд-
нева.
Я смотрел на Сашу и думал: сколько еще товари-
щей, которых мы считали погибшими или пропавшими
без вести, самоотверженно сражаются с врагом в отря-
дах народных мстителей!
Многочисленны и извилисты фронтовые дороги, но
и на них, среди сотен тысяч человек, люди находят
ДРУГ друга. Одни, чтобы вновь расстаться, иногда на-
всегда, другие, подобно нам с Сашей, чтобы еще боль-
ше сдружиться и уже не расставаться до полной побе-
ды над врагом.
НОВОЕ НАЧАЛЬСТВО
Вскоре после возвращения в Брянские леса я полу-
чил указание полковника Павлова объединить группы
свою и лейтенанта Гапоненко и поступить в распоря-
жение подполковника Вершигоры.
«Опять этот таинственный подполковник Верши-
гора,— подумал я.— Сколько раз уже приходилось
о нем слышать?»
Известие об объединении обеих групп ребята встре-
тили с радостью. Особенно радовался я: мы пополня-
лись хорошими разведчиками.
Неудачно сложилась судьба группы Гапоненко.
Они вылетели в тыл врага вслед за нами и приземли-
лись на том же аэродроме. Группе предстояло выйти
в Курскую область и вести разведку в прифронтовом
районе. Однако они были обнаружены в первые дни
после выхода из лесов. По их следам устремился фа-
шистский карательный отряд с собаками. Гапоненко
резко менял направления, петлял по рощам, посевам и
ручьям, стараясь сбить с толку немцев. Но это не по-
могло. В конце концов разведчики вынуждены были
принять неравный бой. В бою был убит один развед-
176

чин и повреждена рация. Пришлось возвратиться
в Брянские леса.
Разведку и диверсии Гапоненко вел из Брянского
леса. Добытые данные передавал через командование
партизанского отряда, а затем через Вершигору. Те-
перь нам предстояло действовать вместе.
...Разведчиков лейтенанта Гапоненко мы встретили
далеко за лагерем.
— Здравствуйте, товарищи! Рад вас видеть целы-
ми и невредимыми, — приветствовал я, обнимая пооче-
редно товарищей.
— Здравствуйте, товарищ капитан, — говорит воз-
мужавший и загорелый Коля Гапоненко. В его голосе
появились басовитые нотки.
— Категорически приветствую и решительно выра-
жаю свое удовлетворение встречей, — картинно ри-
суясь, произнес Илья Краснокутский, остряк и бала-
гур.
Воспитанник детского дома, он вместе с комсомоль-
цами Липецка добровольно ушел на фронт, отличался
чрезмерной храбростью; Любил козырнуть всякими
словечками, вроде «шманделка хлеба», «новалек са-
ла», «толковать» и другими. Несмотря на замечания
товарищей, он не отказался от подобного жаргона.
Илья где-то раздобыл соломенную шляпу — бриль —
и сейчас красовался в ней. Гимнастерку ему заменяла
полосатая куртка пижамы.
— Разрешите, Юрочка, пожать вашу драгоценную
лапку, — нарочито вежливо говорит Володя Лапин,
помощник лейтенанта Гапоненко, маленький блонди-
нистый паренек, с рыжими веснушками не только на
лице, но и на всем теле. Его узкие масляные глазки
беспокойно бегают, как будто их обладатель провинил-
ся или собирается это сделать. За таким следи да сле-
ди, иначе заберется в чужой «огород». Он успел свою
пилотку со звездочкой обменять на кубанку с красной
лентой, которую носил лихо сдвинутой набекрень.
— Кого я вижу? — восклицает Рыбинский, направ-
ляясь к Землянке. — Антон Петрович, сколько лет,
сколько зим!
Землянке в то время было лет двадцать пять. Среди
разведчиков он выделялся молчаливостью и особой де-
ловитостью. Такой семь раз отмерит, а раз отрежет»
12 Записки разведчика	/77

Но отрежет по всем правилам, без брака. По специаль-
ности фельдшер, он с некоторых пор решил, что на
этом поприще мало принесет пользы армии. В одном
йз боев его ранило. Как память об этом, на щеке его
остался небольшой шрам, придававший ему какую-то
особую привлекательность. По выходе из госпиталя
Землянко скрыл свою специальность и попросился
в разведчики. В этом ему помог лейтенант Гапоненко.
Землянко относился к типу людей; которые выполняют
любое задание — большое или малое — с одинаковым
старанием и основательно. Товарищи называли его
уважительно, по имени-отчеству — Антон Петрович.
— Здравствуй, здравствуй, Костя! — степенно отве-
чает Антон Петрович и с чувством пожимает руку Ры-
бинского.
— Пропустите меня к капитану, пропустите! — шу-
мит Коля Щербаков, веселый запевала. Его толстые
губы растянулись блаженной улыбкой, и он, подходя
ко: Мйе, запел:—«Капитан, капитан, улыбнитесь...»
, ! Нё представляю, как мы могли без вас жить,—
не скрывал я своей радости. — Как будто и не расста-
вались.
— Я был уверен, что встретимся в тылу врага,—
старался перекричать остальных Савкин.
Каждый из них по-своему мил и дорог.
Вот подходит Миша Остроухое, высокий красивый
юноша, с серыми добрыми глазами и пышным чубом,
выбивающимся из-под пилотки. Миша, как и Стрелюк,
пользуется заслуженным авторитетом хорошего мине-
ра и преданного товарища.
А вот худощавый сержант Маркиданов, с ямочка-
ми на щеках и поджатой нижней губой. В нем ничто не
изменилось, каким он был, таким и остался. Только
лицо его стало бронзовым от загара. Разведчики отно-
сились к нему с особой теплотой и называли его лас-
ково — Ванюшкой.
Дуся встретилась со своей однокурсницей Шурой,
которая за время пребывания во вражеском тылу воз-
мужала и пополнела. Видимо, ей было куда спокойнее
в Брянском лесу, чем Дусе на Сумщине,
Вася Демин пустился в пляс, чего раньше за ним
не замечалось. Быстро организовался круг. На помощь^
Васе вылетел Володя Лаййн. Он ёйдё больше сдвинул
178

кубанку на правое ухо — стоило удивляться, как она
держится на голове, — принялся выписывать ногами
замысловатые кренделя.
_____ Асса! Асоа! — кричали разведчики и в такт хло-
пали в ладоши.
— Эй, друг, шире круг! — закричал Илья и, ски-
нув бриль, оказался на середине.
Танцевала рыба с раком,
А петрушка с пастернаком,
А цибуля с чесноком,
А дивчина с казаком...
— Смотри, какой украинец нашелся! — засмеялся
Стрелюк.
Эх, бирюзовые колечки
Да раскатились по лужку,
Ты ушла, и твои плечики
Скрылися в ночную мглу, —
«сменил пластинку» Илья, усердно отбивая такт но-
гами и нещадно колотя руками по голенищам, бедрам,
груди и щекам.
— Ай да Илья! Посмотрите на Илью, что он выде-
лывает руками — чистый черт, — восхищался Рыбин-
ский.
— Далеко ему до Васи,— подзадоривал Щербаков.
— Докажи им, Вася! — подбодрил Землянко.
— Не подкачай, Илюха!
Танцоры носились по кругу, то наступая друг на
друга, то, ловко изворачиваясь, уходили от преследо-
вателя. Каждый из них плясал по-своему, но никто на
это не обращал внимания. Вместо выбывающих танцо-
ров выходили новые со свежими силами. Бессменным
и неутомимым был лишь Вася Демин. Девушки от ду-
ши смеялись, отшучивались, но плясать не выхо-
дили.
Рыбинский на губах наигрывал плясовую.
— Костя, играй лучше, а то музыку побью,—кри-
чал Демин, козырем проходя мимо Кости и делая
страшные глаза,
— Ха-ха!
— Го-го-го!
И снова смех. Лес наполнился криками, шумом и
топотом. Даже птицы замолкли, попрятались.
179
12*

Подъехал и остановился партизанский обоз, воз-
вратившийся с аэродрома. Ездовые с завистью смотре-
ли, как веселились разведчики.
Танцы закончились так же внезапно, как и нача-
лись.
— Хватит на первый раз. Здравствуйте, товарищ
капитан, — сказал Вася Демин, тяжело дыша и выти-
рая пилоткой обильно выступивший пот.
— Это что же, вместо приветствия? — спросил я
его.
— Вроде того...
Возбужденные встречей и разгоряченные пляской
разведчики с веселым шумом пришли в лагерь.
А через день прибежал из штаба посыльный и ска-
зал, что приехал «бородатый дядько» и хочет видеть
капитана Бережного. Это приехал Вершигора.
Я шел на свидание с двойным чувством. С одной
стороны, сожалел, что с появлением этого человека
кончается мое единоначалие и, как мне показалось,
свобода. Теперь все будет во власти нового начальни-
ка. Да и неизвестно, что он из себя представляет, как
он поведет себя со мною и с разведчиками. С другой
стороны, с прибытием Вершигоры исчезла та неопреде-
ленность, в которой мы находились, устанавливалась
прочная связь с Центром. Ряд важнейших вопросов по
организации разведки, видимо, возьмет на себя на-
чальник. Я буду исполнителем. Так размышляя, я не
заметил, как оказался в расположении штаба.
На тачанке, свесив ноги, сидел комиссар и «боро-
датый дядько». Они оживленно разговаривали.
— Да вот он сам, — сказал Руднев, указывая на
меня.
По-видимому, разговор касался меня. Пораженный,
я остановился: соскочив с тачанки, мне навстречу шел
широкоплечий мужчина невысокого роста, с оклади-
стой черной бородой. Маленькие глазки-щелки внима-
тельно смотрели на меня из-под густых бровей. На нем
темно-синий в полоску, изрядно поношенный костюм.
Широкие брюки по-цыгански заправлены в сапоги.
Пиджак расстегнут. На груди болтался фотоаппарат
«ФЭД».
— Петро Вершигора, — сказал он, медленно растя-
гивая слова и пряча улыбку в густой бороде.
180

— Бережной Иван, — ответил я, пожимая протя-
нутую мягкую руку и беспокойно всматриваясь в но-
вого начальника.
— Что так смотришь? — спросил Вершигора, про-
должая хитро улыбаться. — Наверное, думаешь: по-
явилось начальство на мою голову?
— Так думал, когда сюда шел, — признался я.—
Но меня другое удивило: наша четвертая встреча.
Первый раз я вас встретил на реке Тим на Брянском
фронте, хотел задержать, но вы на своей «антилопе»
успели уехать. Подозрение вызвал ваш «ФЭД». Второй
раз видел вас в гражданском костюме в разведотделе,
а в третий раз в день вылета в тыл врага, 11 июня, на
аэродроме. Тогда вы были в военной форме с двумя
шпалами на петлицах. Ваш вид вызвал подозрения, и
я даже Павлову об этом сказал, а он только улыбнул-
ся и ничего не ответил.
— Оказывается, мы старые знакомые. Вы вылете-
ли 11-го, а я вслед за вами — 13-го, — просто сказал
-Вершигора, подмигивая. — Кое-что и я о тебе знаю от
того же Павлова. Только думал, что встречу капитана
постарше, а ты, оказывается, совсем юнец.
Вот он, Вершигора Петр Петрович,— тот самый бо-
родач, которого я видел в Ельце, о котором много слы-
шал в Брянских лесах. Никогда бы не подумал, что
это он. В моем воображении Вершигора был детина вы-
сокого роста, грузный, способный «вершить горы».
Этот же оказался невысоким, приземистым, только
плотным и крепким, как дубок.
С этого момента судьба моя и разведчиков оказа-
лась крепко связанной с деятельностью этого хитрого
и умного разведчика. Командование группой по-преж-
нему оставалось за мной. Общее руководство по добы-
ванию данных и связь с Центром осуществлял Петр
Петрович.
Разведчики полюбили Вершигору, относились к не-
му с уважением и, с легкой руки Ильи Краснокутского,
называли Бородой: «Борода приказал», «Борода
велел», «Борода сделал»... Простота Петра Петрови-
ча в обращении с подчиненными действовала подку-
пающе. Да он ничем и не отличался от остальных раз-
ведчиков, в бой ходил наравне со всеми, как рядовой
боец, даже иной раз зарывался, куда не следует, кашу
181

ел из одного котелка с разведчиками и спал в общем
шалаше.
Вершигора привез с собою все необходимое для дей-
ствий группы в тылу противника, в том числе одежду
и обувь для всей группы. С ним прибыли радистка Аня
Маленькая и разведчики Володя Зеболов и Миша.
Аня заброшена в тыл врага несколько раньше Пет-
ра Петровича. Но вскоре была ему переподчинена. Она
считалась радисткой высокой квалификации. ♦Малень-
кой» ее прозвали за малый рост. Эта кличка заменяла
ей фамилию. Белокурая, бедовая и веселая, она бы-
стро завоевала авторитет среди разведчиков, хотя счи-
тала себя сугубо конспиративной и первое время дер-
жалась несколько обособленно.
Миша ничем не выделялся и старался быть неза-
метным. Он был у нас временным человеком. Вскоре
мы его передали в другой отряд. В отличие от него
Володя Зеболов в среду разведчиков влетел, как метеор.
В 1939 году, когда началась советско-финляндская
война, Зеболов добровольцем пошел на фронт. Там ему
не повезло: он обморозился. Хирурги ампутировали
обе руки: левую ниже локтя, а правую чуть повыше
запястья. Затем правая рука до локтя была раздвоена,
кости обтянуты кожей. Образовалось два неуклюжих
пальца-култышки, при помощи которых Володя произ-
водил необходимые для жизни человека действия, да-
же мог писать. Перед Великой Отечественной войной
он был студентом Московского юридического институ-
та и весь отдавался учебе. Началась война. Володю,
как инвалида, не мобилизовали. Однако его совесть не
позволяла оставаться в стороне от всенародной борь-
бы с врагом. После настойчивых требований Володе
удалось получить в районном комитете комсомола
направление в распоряжение военного отдела ЦК
ВЛКСМ. Из рассказов самого Володи мне и разведчи-
кам было известно, что при первом же знакомстве в
ЦК ВЛКСМ ему сказали:
— Мы получили ваше заявление о зачислении
в ряды действующей армии. Хотели направить вас
в тыл врага, но...
Это «но» больно задело Володю. Вспомнилось, как
однажды он хотел прыгнуть с парашютной вышки в
Москве в парке имени Горького, но администраторша,
182

увидев, что у него нет кистей обеих рук, не допустила
его к прыжку. Тогда Володе пришлось отступить. Но
теперь отступать он был не намерен.
_____ Смогу выполнить любое задание, — твердо ска-
зал он.
— Но ведь никто не прыгал в вашем положении
с парашютом. В мире нигде...
— Но ведь в мире нигде, кроме нашей страны, нет
и Советской власти! — перебил Володя.
Настойчивость и уверенность в силах победили. Во-
лодя был определен в разведывательную школу. Затем
его забросили в тыл противника, он выполнил ряд за-
даний и теперь находился в подчинении Вершигоры.
Настроение Володи часто менялось. То он веселый, об-
щительный, душа коллектива, то внезапно становился
замкнутым и уединялся. Разведчики относились к не-
му с почтением, стараясь во всем помочь, но это дела-
лось не из сожаления, а в порядке товарищеской по-
мощи на равных условиях. Никто не подчеркивал его
недуга и не спрашивал о прошлом, чтобы не теребить
старой раны. Мы давали ему задания наравне со все-
ми разведчиками, подчеркивая этим его полноцен-
ность.
Володя не терпел сожалений. Только ему известно,
сколько нужно было проявить упорства и настойчиво-
сти, чтобы научиться действовать култышкой: дер-
жать ложку, писать, свертывать папиросу и даже стре-
лять из автомата. Позже мы убедились, что Зеболов
был отважным разведчиком и в бою действовал не
менее сноровисто, чем остальные. Зато злости и нена-
висти к врагу в нем было через край.
Иногда Володю охватывало особое вдохновение, тог-
да он декламировал Маяковского, которого любил и
по-настоящему понимал. Среди разведчиков он забы-
вал все невзгоды и чувствовал себя как дома. Он Явил-
ся достойным пополнением нашего коллектива.
Таким образом, наша группа имела в своем составе
Двадцать одного человека, включая радистку и Петра
Петровича.
— Очко, — говорил шутя Рыбинский. — Везучее
число.
В связи с тем, что у Петра Петровича была своя
радистка, мне приказали Шуру передать одному из
1&3

брянских партизанских отрядов, а Дусю отправить на
Большую землю, где она должна была получить новое
задание. Одновременно с ней улетел и заболевший Пе-
тя Кормелицын.
С большой неохотой покидала нас радистка. Дуся
не относилась к типу девушек, которые за время вой-
ны огрубели и вели себя развязно, ссылаясь на то, что
«война все спишет», «во время войны все дозволено»«
Нет, не такой была Дуся. Вращаясь среди солдат, она
оставалась сама собой — по-прежнему миловидной, ти-
хой и скромной, что не мешало ей быть храброй. Ко
всем разведчикам она относилась по-товарищески, не
давая никому предпочтения. Своим присутствием в
группе сдерживала проявляющуюся порой излишнюю
грубость солдат, порожденную войной.
Как не было похоже прощание разведчиков с ра-
дисткой на первую встречу с ней. Ребята искренне бы-
ли огорчены расставанием с Дусей.
Улетающих мы провожали до аэродрома... Про-
щальные рукопожатия — и отлетающие в самолете,
а еще через несколько минут — в воздухе.
— Я бы после войны в честь наших женщин по-
ставил памятник, — задушевно сказал Стрелюк, про-
вожая взглядом самолет, на котором улетали Дуся и
Петя.
— А что ты думаешь? И поставят! — авторитетно
заявил Юра Корольков.
Да, такие женщины, как Дуся, Галя и многие дру-
гие, заслуживают, чтобы в их честь был поставлен па-
мятник. И каждому из нас хотелось верить, что имен-
но так и будет,
У ПАРТИЗАНСКОГО КОСТРА
Устойчиво держалась золотая осень. Теплые безоб-
лачные дни сменялись тихими, с легким морозцем но-
чами. Мороз пробирался в шалаши, подкрадывался
к спящим разведчикам и заставлял плотнее прижи-
маться друг к другу. Костры пылали ночи напролет.
Костер — единственное место, где можно было обо-
греться, помечтать под треск горящих поленьев, напи-
184

сать письма родным и близким, поделиться с товарищ
щами впечатлениями и сокровенными тайнами.
Дневальные не были одиноки. В любое время ночи
проснешься и увидишь кого-либо из разведчиков, вы-
таскивающих из костра печеную картошку. Вкусна
наполовину сгоревшая в костре картошка в «мундире»!
Плохо только, что уже больше двух недель нет ни ще-
потки соли. Появились признаки цинги. Мы стара-
лись отсутствие соли компенсировать луком. Но лук
тоже достать нелегко. Некоторые начали в суп класть
какой-то порошок, напоминающий селитру, но почув-
ствовали, что слепнут, и отказались от этой затеи.
Если удавалось достать щепотку соли, то старались
в первую очередь поддержать ослабевших товарищей.
Нашу группу разведчиков-диверсантов по распоря-
жению Руднева расположили вместе с главной развед-
кой партизанского соединения. «Главной» ее называли
потому, что каждый отряд имел свое разведыва-
тельное подразделение, а главная разведка подчиня-
лась непосредственно штабу соединения и выполняла
наиболее ответственные задачи. Такое соседство нас
устраивало.
Вечерами у костра проводилось нечто похожее на
обмен опытом между десантниками и разведчиками-
партизанами. У нас завязалась искренняя дружба. Де-
сантники были любимцами партизан. В свою очередь,
такие партизанские разведчики, как Митя Черемуш-
кин, Федя Мычко, Коля Гомозов, Вася Чусовитин,
Алексей Журов, являлись образцами для нас. Не бы-
ло случая, чтобы эти разведчики вернулись, не выпол*
нив задания.
Большой интерес партизаны проявили к литера-
турным вечерам, которые проводились у партизанско-
го костра. Организаторами этих вечеров были полит-
рук главной разведки Иван Федорович Ковалев и наш
комсорг Костя Стрелюк.
Я уже рассказывал ранее, что Костя обладал от-
личной памятью и литературным слогом.
По вечерам он пересказывал прочитанные им ро-
маны, повести, приключения и сатирические произве-
дения. Литературные вечера начинались после ужина
и затягивались до глубокой ночи. Самое лучшее и по-
четное место отводилось рассказчику. Все располага-
185

лись поудобнее и приготавливались слушать. Для рас-
сказчика всегда найдется фляга со свежей водой, что-
бы во время рассказа он мог * прочистить горло».
— Что же вам сегодня рассказать? — обычно спра-
шивал Костя. Усаживался на свое место и на мгнове-
ние задумывался, как бы собираясь с мыслями.
Все устремляли нетерпеливые взоры на Стрелюка,
на его по-девичьи миловидное лицо. В его глазах искор-
ками отражаются блики костра. Стрелюк, единствен-
ный из всех десантников, имел фотокарточку матери.
Он был похож на мать и этим гордился. «Нет у меня
человека дороже матери», — говорил он товарищам.
— Костька, расскажи «Гиперболоид инженера
Гарина», — просит Володя Савкин.
— Нет, что-нибудь из Жюля Верна, — подсказы-
вает Юра.
— Лучше о героическом прошлом нашего наро-
да, — предлагает Рыбинский.
И Костя начинает рассказывать...
Сначала на этих беседах присутствовали лишь раз-
ведчики. Затем присоединились офицеры пЦгаба, третья
рота и представители многих других подразделений.
Однажды мы пригласили на вечер комиссара Руд-
нева. В тот вечер, по просьбе партизан, Стрелюк рас-
сказывал повесть Гоголя «Тарас Бульба». Все слушали,
затаив дыхание. Стоило кому-либо зашевелиться, как
на него обращались десятки пар глаз с упреком и осуж-
дением. Это заставляло нарушителя сразу же притих-
нуть.
Голос Стрелюка менялся в зависимости от того,; ко-
му принадлежали произносимые им слова: Тарасу, его
сыну Остапу или кому другому...
Горят, потрескивая, поленья, время от времени раз?
даются окрики часовых, охраняющих партизанский
покой, а мы слушаем повесть. Перед нами проплывают
образы запорожских сечевиков, седой Днепр, украин-
ские необъятные просторы, жестокие набеги крымских
татар и нашествия польской шляхты.
Когда рассказчик дошел до казни старого Тараса,
установилась такая тишина, что только и слышен был
треск поленьев в костре. Прозвучали последние слова
Тараса... Вот уже повесть окончена. Рассказчйк умолк,
но еще долго никто из слушателей не решался нару-

1ПИТЬ тишину. Каждому хотелось, чтобы Стрелюк про-
должил рассказ и спас Тараса Бульбу.
Д Наконец комиссар встряхнул головой, как бы ста-
раясь убедиться, не сон ли это, поднялся с бревна, за-
менявшего стул, и с чувством сказал:
,_ «...Да разве найдутся на свете такие огни, муки
и такая сила, которая пересилила бы русскую силу!»
А сколько таких Тарасов и Остапов воспитали Ком-
мунистическая партия и Советская власть? Все вы не
уступите старому Тарасу в силе, мужестве и преданно-
сти товариществу. Благодарю, Костя, от души благода-
рю! Дважды с большим интересом и удовольствием
прочитал эту повесть, но по-настоящему ее оценил
только сейчас. Тебе, Костя, суждено написать новую
повесть о боевых делах народных мстителей, о подви-
гах сотен таких, как Тарас. Рекомендую: веди днев-
ник, он тебе пригодится.
При последних словах комиссара Стрелюк покрас-
нел до ушей. В этот миг ему вспомнились *. Воронеж,
первая средняя школа имени Пушкина, химическая
лаборатория со множеством пробирок, колбочек, пу-
зырьков с порошками и жидкостями. Там за опытами
он проводил большую часть своего свободного времени.
От нахлынувших воспоминаний Косте стало жарко,
и он покраснел еще больше. Его глаза блестели, когда
он поднял их на комиссара и застенчиво сказал:
— Что вы, товарищ комиссар? Какой из меня пи-
сатель? Моя мечта химиком стать...
— Одно другому не мешает, — настаивал комис-
сар. — Можно быть химиком хорошим и неплохим пи-
сателем. Учти мой совет.
Костя искоса посмотрел на меня, но я не подал
виду, что заметил это. Дело в том, что он дневник вел
со дня высадки на партизанском'аэродроме. Об этом
знали автор дневника и я. По его просьбе это остава-
лось тайной. И теперь он боялся, чтобы я его «не вы-
дал».
— Я же не Ломоносов, чтобы все это совместить,—
сказал Костя.
— Как знать? Ломоносова из тебя, может, и не
получится, а разведчик получился, получится и писа-
тель,— уверенно сказал Руднев и перед уходом спро-
сил: — Во сколько начинаются вечера?
187

— В семь часов,— хором ответили разведчики.—>
Приходите!
— Хорошо. Я приду. Спокойной ночи, — сказал
комиссар, поправил накинутую на плечи шинель и по-
шел к своей палатке...
Семен Васильевич пришел на следующий вечер. Он
стал частым нашим гостем. Но оставался не только
гостем и слушателем, а использовал эти вечера для по-
литико-массовой работы с партизанами, для ознаком-
ления нас с боевыми делами партизанских отрядов...
Так партизаны проводили свой досуг в перерыве
между боями. Тот, кому пришлось провести хоть один
вечер у партизанского костра, на всю жизнь сохранит
о нем самые теплые воспоминания.
Вечера, проводимые у костра, служили одним из
тех мероприятий, которые цементировали партизан-
скую дружбу. Первые вечера, проведенные у костра
в Брянских лесах совместно с ковпаковцами, помогли
нашей группе ознакомиться с партизанской жизнью,
их боевыми делами и проникнуться большим уваже-
нием к партизанам. Тогда мы даже и не предполагали,
что нам предстоит совместно с ковпаковцами прой-
ти долгий путь от Брянских лесов до Карпат через Бе-
лоруссию и Украину и что мы сами заслужим почет-
ное право называться ковпаковцами.
ВОЗВРАЩЕНИЕ КОВПАКА
Свыше месяца находились мы под крылышком ков-
паковцев и жили тихой и беззаботной жизнью. Срок
более чем достаточный для отдыха. Разведчики все
чаще и чаще начали задавать один и тот же вопрос:
«Когда же мы получим новое задание?» Я вспомнил
слова комиссара Руднева, сказанные им в первый день
нашего знакомства: «Бездеятельность отрицательно
сказывается на дисциплине».
Пока еще не дошло до этого. Однако пора прини-
маться за дело. Тем более, что все уже готово к выпол-
нению задания. Мы ждали команды...
Однажды после завтрака подошел ко мне Верши-
гора и сказал:
188

— Ну, что же, капитан, пройдемся?
Мы пошли лесом в сторону от лагеря. Под ногами
шелестели опавшие листья. Деревья наполовину ого-
лились. Несмотря на солнечный день, осень нагоняла
скуку.
Шли некоторое время молча, думая каждый
о своем.
— Как настроение хлопцев? — спросил наконец
Вершигора.
— Неважное, — ответил я.
— В чем дело? — встревожился он.
— Недовольны затяжным приземлением. Даже по-
смеиваться начинают. Говорят, что картошку куда лег-
че и безопаснее разведывать, чем немцев.
— Ну, это неплохо, что ребятам хочется быстрее
за дело взяться, — сказал, успокоившись, Петр Пет-
рович.
Вершигора остановился перед пнем, возле которо-
го приютилось около дюжины грибков.
— Целая семья, — сказал он задумчиво и вдруг
спросил меня: —А где твоя семья?
— Не знаю. Перед вылетом из Ельца имел связь
с родными. Сейчас Майкоп занят немцами. Не только
у меня так. Почти все наши разведчики ничего не
знают о родных. Большинство их из Воронежа и Ли-
пецка, а там фашисты...
Помолчали...
— Петр Петрович, почему мы не уходим в свой
район? — решил я переменить тяжелый для меня раз-
говор.
— А где наш район? — спросил меня в свою оче-
редь Вершигора.
— Вам лучше об этом знать. Во всяком случае, не
в этих лесах, — сказал я, готовясь к решительному раз-
говору.
— Да ты не кипятись, — сказал он спокойно.— Не
хотел преждевременно говорить об этом, но, видно,
придется. У меня созрел план.
— Какой? — заинтересовался я.
— Ты на себе испытал, как трудно действовать
малой группой. Но это было летом. А летом, как гово-
рится, каждый кустик ночевать пустит. Думал ли ты,
как будешь действовать зимой? Села не для нас. Из
189

таких рощ, в которых вы располагались, немцы вмиг,
выкурят.
— Что же вы предлагаете?
— Я пока не предлагаю, а предполагаю действо-
вать совместно с партизанами.
— Как это? — не понял я.
— Рейдировать в составе партизанского соедине-
ния и, используя его в качестве базы, вести разведку
в нужных нам направлениях.
— А как на это посмотрит начальство?
— С начальством вопрос согласован. Семен Василь-
евич тоже согласен. Подождем возвращения Ковпака.
Думаю, и он не будет против. Мы свои действия со-
гласуем с разведкой соединения...
Такое решение вопроса во многом облегчало нам
выполнение задания. Мы решили ждать возвращения
из Москвы Сидора Артемовича Ковпака.
С еще большим нетерпением ждали возвращения
своего командира партизаны. Все знали, что Ковпак,
вместе с другими прославленными партизанскими
командирами, был на приеме в Кремле, и ждали, что
он привезет много новостей о положении на фронте и
в стране.
Настал долгожданный день встречи командира. Ла-
герь выглядел по-праздничному. Возле палаток, шала-
шей и повозок прибрано. Партизаны пострижены и
побриты, обмундирование постирано и отремонтирова-
но. Каждый хотел предстать перед командиром в луч-
шем виде.
Торжественная встреча превратилась в митинг*
Открывая митинг, комиссар от имени партизан при-
ветствовал возвращение командира и поздравил его
с получением ордена Ленина и Золотой Звезды Героя
Советского Союза.
На тачанку, заменявшую трибуну, поднялся про-
славленный командир партизанского соединения Си-
дор Артемович Ковпак, невысокий, лет пятидесяти
пяти, мужчина с седой бородкой.
Тронутый теплой встречей, он заметно волновался.
Бурные аплодисменты партизан долго не давали ему
возможности начать речь.
— Товарищи партизаны и партизанки! Разрешите
передать вам привет всех руководителей партии и
190

правительства, — начал Ковпак, как только установи-
лась тишина.
Гром аплодисментов и крики «ура» заглушили го-
лос командира.
— Так и сказали: «Передайте пертизанам и парти-
занкам наш большевистский привет»,— повторил Си-
дор Артемович.
Затем он рассказал, как происходила встреча
в Кремле.
Он не обладал ораторским искусством, говорил
просто, обыденно, чередуя русскую речь с украински-
ми прибаутками, и это было дорого для партизан. Для
убедительности он то и дело взмахивал правой рукой.
Ковпак обладал цепкой памятью и запомнил все до
мелочей, что увидел и услышал в Москве.
— На совещании в Кремле, — продолжал Ков-
пак, — нас, командиров партизанских отрядов, учили
держать крепкую связь с народом. В этом наша сила,
в этом залог наших успехов. Да вы сами подумайте:
откуда у нас пополнение? Из народа! Кто нам во всем
помогает? Опять же наш советский народ! А мы сами
откуда? Из народа...
Партизаны с большим вниманием слушали его вы-
ступление. Каждый старался подойти поближе к ко-
мандиру, чтобы лучше рассмотреть Золотую Звезду
на груди Героя.
Выступление Ковпака часто прерывалось аплодис-
ментами и вызывало оживление среди слушателей. Но
особое возбуждение и радость партизан вызвало сооб-
щение Сидора Артемовича, что соединение получит
новое отечественное оружие.
— Первая партия нового оружия уже доставлена
на партизанский аэродром, — сказал Ковпак и, пере-
ждав, когда успокоятся партизаны, продолжал: —
Больше того, мы получим зимнее обмундирование и
обувь. Наша промышленность, товарищи, перестрои-
лась на военный лад и может обеспечить не только
Красную Армию, но и партизан. Понятно, това-
рищи?
Это. было большое событие в жизни и боевой дея-
тельности ковпаковцев. Отряд до сих пор воевал тро-
фейнвди оружием, а теперь подучал отечественное.
Лартизаны, изучившие десятки видов иностранного
131

оружия, могли по-настоящему оценить все качества
своего, отечественного оружия.
— Нам предстоит выполнить весьма важную зада-
чу, — сказал в заключение Ковпак. — Я от вашего
имени заверил ЦК, что мы готовы выполнить любую
задачу. Как, товарищи, я правильно сказал?
— Правильно! Выполним! — прогремели сотни го-
лосов в ответ.
— Ведите нас, Сидор Артемович и Семен Василь-
евич, хоть на Берлин!— кричали наиболее лихие пар-
тизаны.
Митинг закончился, но еще долго не расходились
партизаны. Они осаждали командира всевозможными
вопросами. Не одна коробка с надписью «Казбек» ли-
шилась своего содержимого. Партизаны с наслажде-
нием курили отечественные папиросы и с жадностью
выпытывали подробности о встречах в Кремле. Всех
интересовала жизнь на Большой земле и положение
на фронте.
— А как насчет второго фронта? — спросил Митя
Черемушкин.
— В Кремле сказали, что мы с вами второй
фронт, — коротко ответил Ковпак.
Этими словами подчеркивалась роль и место пар-
тизанской борьбы в общем деле разгрома врага.
ПОДГОТОВКА К РЕЙДУ
С возвращением Ковпака начались горячие дни.
Соединение спешно готовилось к рейду. Между лагерем
и партизанским аэродромом непрерывно курсировали
обозы, перевозя оружие, боеприпасы и обмундирова-
ние. Никогда еще ковпаковцы не были так оснащены,
как сейчас. Кроме стрелкового оружия, партизаны по-
лучили минометы, противотанковые ружья и артилле-
рию.
Сколько было радости, когда в подразделения при-
была первая партия отечественного оружия. Проводи-
лись митинги, оружие вручалось в первую очередь за-
служенным партизанам, перед строем. Те, кто еще не
успел проявить себя в бою, завидовали счастливцам,
192

сами просились на задание. Ездовым быть никто не
соглашался, каждый хотел быть в строю. И лишь ста-
рикам не было выбора. Они с честью выполняли обя-
занности ездовых, оберегая раненых и боеприпасы.
В эти дни в лагере царило оживление. Слышались
веселые песни. Наша группа переживала духовный
подъем вместе с ковпаковцами, так как получила раз-
решение на совместные действия с партизанами. Нас
зачислили тринадцатой ротой, а партизаны дали нам
прозвище «чертова дюжина».
Мы имели большой запас патронов к автоматам,
гранат, взрывчатки и несколько комплектов питания
к радиостанции. Все это надо было на чем-то везти.
Транспорта у нас не было. Обратились за помощью
к партизанам. Первым на нашу просьбу откликнулся
старшина главразведки Вася Зяблицкий. Он дал нам
хомут. Правда, это был еще не хомут, а лишь деревян-
ный остов. Но, как говорится, были бы кости, мясом
обрастут. Всего несколько дней потребовалось Мурзи-
ну, чтобы обшить деревяшки кожей от рваных сапог
и парусиной, а затем приделать гужи. Как бы то ни
было, а упряжь появилась. Вслед за этим Илья Крас-
нокутский привел из третьей роты худую до невозмож-
ности, гнедую лошадь. Хомут, сделанный Мурзиным,
на ее тощей шее болтался, как бублик на бечевке.
То-то было забавы Королькову, он смеялся до слез.
— Ох, и одер, — вздыхала радистка Аня Малень-
кая. — Удивляюсь, как только она на ногах держится.
Вторую лошадь, немногим лучше первой, где-то
раздобыл Володя Савкин. Саша Тютерев выделил из
излишков пятой роты приличную телегу. Она имела
один недостаток: колеса выписывали при езде вось-
мерки и жалобно пели. Писк колес мы сразу же устра-
нили, смазав оси дегтем, но с их выкрутасами ничего
не могли поделать.
Главный хозяйственник соединения Павловский
сжалился над нами и выдал второй хомут. На постром-
ки и вожжи мы использовали веревки.
Таким образом, с миру по нитке, а нашей роте—*
пароконная подвода^
— Хлопцы, не хватает еще одной вещи, — хитро
улыбаясь, сказал Вершигора.
— Какой?— спросили в один голос Юра и Володя,
13 Записки разведчика
ш

— Кнута...
— Да, без этой запчасти никак не обойтись,—под-
хватил Юра под общий смех товарищей...
Подготовка подходила к завершению. По тому вни-
манию, какое соединению уделялось со стороны шта-
ба партизанского движения, можно было судить
о серьезности задачи, которую предстояло выполнить.
Какая задача? Об этом знали лишь Ковпак, Руднев и
Базыма. Остальным командирам и партизанам до
поры до времени маршрут и конечная цель рейда не
сообщались. Такой порядок был заведен в соединении.
Чем меньший круг людей посвящен в замысел, тем
больше шансов на успех.
В отрядах и ротах проводились партийные, комсо-
мольские и общие ротные собрания. Парторги, полит-
руки, агитаторы в личных беседах с партизанами
разъясняли важность предстоящего рейда. Одно то,
что задачу Ковпак получил лично в Кремле, воодушев-
ляло партизан.
Провели и мы ротное собрание. Вся «чертова дю-
жина» разместилась вокруг костра. Под треск горя-
щих поленьев Вершигора ровным, спокойным голосом
говорил:
— На фронте назревают важные события. Враг
изо всех сил рвется к Волге. К фронту все время при-
бывают свежие войска неприятеля, непрерывным пото-
ком идут эшелоны с боеприпасами, горючим, снаря-
жением... В этих условиях нашему командованию
важно заблаговременно знать, что делается в глубоком
тылу врага, на его коммуникациях... Кто может дать
такие сведения? — спросил Петр Петрович и сам же
ответил: — Глаза и ущи армии — разведчики. Мы яв-
ляемся их частицей... Наша задача взять под контроль
железные и шоссейные дороги в определенном районе...
Вершигора говорил всего минут двадцать, но сумел
коротко и понятно для каждого изложить наши зада-
чи и методы действий.
Выступивший затем помощник комиссара по ком-
сомолу Миша Андросов рассказал о той помощи, кото-
рую оказывает партизанам народ.
— Партия учит нас постоянно крепить связь
с. массами,— сказал Андросов,— особенно., это важно
в условиях партизанской борьбы...
W

После собрания, партизанский врач Дина Казими-
ровна Маевская, скромная и мужественная женщина,
рассказала, как себя нужно вести на марше, чтобы
избежать потертостей ног и различных заболеваний.
...Все меньше времени оставалось до выступления
в рейд. Перед выходом был проведен строевой смотр.
Для этого все роты выстроились со всем хозяйством.
Ковпак и Руднев сами осматривали каждую повоз-
ку, каждого бойца. Но особенно придирчив был пом-
похоз Павловский. Михаил Иванович раньше командо-
вал одним из подразделений, но был ранен в ноги и
после выздоровления вынужден был довольствоваться
должностью помощника командира по хозяйственной
части. Это был своего рода партизанский интендант.
К его чести надо сказать, что хозяйственник из него
вышел превосходный: бережливый, запасливый и рас-
четливый.
Павловский понимал, что за подготовку транспорта
спросят в первую очередь с него, поэтому он старался
не пропустить ни одного недостатка, пробовал увязку
груза, состояние колес и упряжи.
— Куда ж ты, непутевый, дывышься?—говорил
помпохоз ездовому, попыхивая трубкой.— Хиба цэ хо-
мут? Он задавит лошадь при первом переходе. Возьми
у Кузьмича запасной. — И, убедившись, что его ука-
зания выполняются быстро и точно, уходил, бубня себе
под нос: — Ох, диты! Ну просто диты. Не укажешь,
сами не догадаются...
Ездовые уважали своего начальника, но и побаи-
вались.
— А хто за тебя будет брычку змазувать? — напа-
дал Павловский на неопытного или на нерадивого езда
вого.
— Так она у меня идет как по маслу: ни стуку,
Пи грюку, только шелест, — пытался оправдаться ездо-
вой, но этим еще больше разжигал помпохоза.
— Сам ты «шелест». Посмотри хорошенько: ось
сухая, не успеешь доехать до Голубовки, как она за-
поет. Сэмэн! — кричал Павловский старшине хозча-
сти.— Принеси ему мази, смажь брычку, да заодно
и ездовому пйд хвостом подмажешь, штоб не скрипело.
— У кого здесь скрипит? — спрашивает подвер-
нувшийся Горкунов.
/95
13*

— У Миколы скрипит,— невозмутимо отвечает пом-
похоз.
— Как? Уже скрипит? Еще до боя далеко, а у Ко-
ли скрипит?— удивляется Горкунов, чем вызывает
смех партизан.
— У Коли никогда не скрипело и не заскрипит,—
зло отвечает ездовой. — У кого скрипит, тот пускай
берет подводу, а я пойду в роту. Не буду ездовым, вот
и все. Чем я хуже других?
— Ты, Коля, не кипятись, — нравоучительно гово-
рит Горкунов.— Дельное замечание помощника коман-
дира? Дельное. А насчет своего заявления ты не прав*
Ездовым не всякий может быть. Тебе придется возить
боеприпасы и раненых товарищей. Отвечать за них бу-
дешь ты. Разве трусу можно доверить жизнь това-
рища?
— Да что же я, против? — уныло отвечает Коля.—>
Но зачем насмехаться?
Тем временем Павловский подошел к нашей повоз-
ке, покачал ее из стороны в сторону, осмотрел лоша-
дей и упряжь, а затем повернулся ко мне и сказал:
— Один срам, а не упряжка. Смотри мне, капитан,
чтобы это до первого боя, дальше я этого не потерплю
в своем обозе...
Смотр завершился торжественным маршем всего
соединения. Ковпак и Руднев стояли на тачанке, а ми-
мо них стройными колоннами проходили партизанские
роты со своими обозами. Мы замыкали шествие...
Судя по настроению Ковпака и Руднева, войско
находилось в хорошем состоянии.
— Теперь нам и черт не брат, — сказал Ковпак,
довольный результатом смотра. — Вот когда мы можем
развернуться со всего плеча.
— Душа радуется, как посмотришь на наших ор-
лов, — сказал комиссар. — Засиделись, рвутся в бой.
— Ждать осталось недолго, — сказал Сидор Арте-
мович с хитрой улыбкой и начал завертывать четверт-
ную цигарку.
На следующий день после смотра мы свой участок
обороны в юго-западной части Брянских лесов пере-
дали другим отрядам, которые оставались на месте*
В ротах исчезла прежняя расслабленность. Соединение
сжалось, как пружина, затаилось в ожидании удобно-
196

го случая для решительного прыжка. И такой момент
наступил.
Вечером 26 октября 1942 года партизанское соеди-
нение под командованием Ковпака и Руднева высту-
пило в свой славный рейд по глубоким тылам врага
из Брянских лесов на правобережье Днепра.
Выступила в свой первый партизанский рейд и на-
ша «чертова дюжина». С этого времени судьба ковпа-
ковцев стала нашей судьбою.
Впереди нам предстояли почти два года совместных
активных действий против немецко-фашистских за-
хватчиков на временно оккупированной ими террито-
рии Украины, Белоруссии и дружественной нам
Польши.

КНИГА
ВТОРАЯ
ЧЕРЕЗ ДНЕПР
К Днепру вышли на рассвете 8 ноября. Минуло
две недели, как мы распрощались с Брян-
ским лесом и жителями Старой Гуты. Позади
осталось свыше трехсот километров с боями пройден-
ного пути. Все это время наша <чертова дюжина»
шла с третьей ротой в головной походной заставе,
опрокидывала вражеские заслоны, расчищала путь
соединению.
Успешно проведенные тринадцатой ротой бои на
шоссе Короп — Сосница и при захвате железнодорож-
ного полустанка, в результате которых было уничто-
жено свыше тридцати гитлеровцев и захвачено две
автомашины, два пулемета, тридцать автоматов
и карабинов, много гранат и патронов, вызвали ува-

ясение к нам партизан-ветеранов. Да и мы себя по-
чувствовали увереннее в новой боевой семье.
И вот мы на берегу Днепра!
«Седой и в то же время вечно юный, ты катишь
перед нами свои волны. Сколько легенд, стихов и пе-
сен сложил о тебе украинский народ! Все лучшие его
думы связаны с тобою, Днепр! — думал я. — Много
пришлось тебе увидеть за свою долгую жизнь. Сколь-
ко людской крови ты унес в Черное море? А кто ска-
жет, сколько еще прольется крови в твоих волнах?
Какую судьбу ты уготовал для нас?*
Мы стояли и как зачарованные смотрели на ши-
рокую реку. На противоположном высоком берегу
раскинулся город Лоев. Туда ушли разведчики. Из
города доносилась стрельба. Она постепенно удаля-
лась на запад. На помощь разведчикам спешила
третья рота. Партизаны торопливо по два-три чело-
века усаживались в рыбачьи лодки и переправлялись
на ту сторону.
Внезапное появление партизан в городе Привело
полицаев в замешательство. Разведка и третья рота
покончили с ними быстро и принялись за подготовку
переправочных средств. Через некоторое время на
реке появились рыбачьи лодки, — местные старики,
вызвались помочь партизанам.
Тринадцатой роте предстояло переправляться
в числе первых вслед за шестой и девятой. На берегу
нетерпеливо ждем бчередй. Наши телогрейки плохо
защищают от холодного северного ветра. Снежная
крупа сечет лицо. Тяжелые облака нависли над ре-
кой, от этого волны кажутся свинцовыми. Закраины
у берегов покрыты льдом. Через реку туда и обратно
снуют десятки лодок и лодочек. Волны их, как щеп-
ки, подбрасывают и вновь опускают. Появился паром,
который соорудили на двух больших лодках.
Наконец наста л ; и наш черед. Погрузились, и па-
ром, рассекая белые барашки волн, взял направле-
ние к правому берегу.
— Рэвэ та стогнэ Днипр широкий...— с чувством
продекламировал Гапоненко.
— Нет, сынок, ты прислушайся хорошенько —
это не Днепр, а народ стонет в немецкой неволе, —
сказал жилистый старик, усердно работая веслом. —
199

Ох, сколько народа угнали в Германию на каторгу!
Да и тем, кто на своей земле, нелегко под немцем
живется.
Гапоненко притих, как бы устыдившись своего
душевного порыва, а словоохотливый старик про-
должал:
— Довелось как то мне побеседовать с одним
германцем. На вид солидный человек. Во время им-
периалистической войны побывал у нас в плену, так
что по-нашему немного говорит. Я спрашиваю его,
зачем, мол, вы над мирными жителями ругаетесь,
малых детей убиваете? Дикий зверь и тот не всякий
кинется на маленького ребенка.
— Так и сказали, не побоялись?—спросил Юра.
— А чего мне бояться? Так и сказал. Говорю:
чем перед тобой провинилось дитя? Ты лучше такого
старика, как я, убей. Так он, сукин сын, знаете, что
ответил? Ты, говорит, старый и так подохнешь.
А твой внук вырастет и убьет моего внука. Вот,;
чтобы этого не случилось, я должен убить твоего...
Не сволочь ли? — со злостью закончил старик и еще
яростнее заработал веслом.
Паром тем временем выплыл на середину реки.
Стало еще холоднее. Ребята поеживались от пронзи-
тельного ветра.
— Ну и холодище, — не вытерпел Илья Красно-
кутский, с головы которого ветром срывало соломен-
ную шляпу, а снежные крупинки хлестали раскры-
тую грудь.
— Ничего, в городе отогреетесь, — сказал старик,
направляя паром к берегу.
Но обогреться не пришлось. Как только высади-
лись на берег, примчался связной от разведчиков
и сообщил, что к городу подходят немцы на автома-
шинах в сопровождении броневиков.
Ускоренным шагом проходим по улицам города.
Подумать только: за несколько сот километров от
линии фронта, в глубоком тылу врага, и вдруг от-
крыто идем по улицам города! В то время, когда
гитлеровские войска рвутся к Волге...
На окраине города — молодой сад. Вокруг сада —
канава. Впереди поле. Для обороны лучшего места
не сыскать.
200

Расположились в канаве и за земляным валом.
Вдали виднеются фашистские цепи. Броневики пол-
зут по целине, сопровождая пехоту. Пулеметными
очередями они прощупывают нашу оборону.
— Без команды не стрелять! — передал по цепи
командир шестой роты майор Дегтев.
Когда гитлеровцы приблизились к обороне метров
на триста, Дегтев подал команду бронебойщикам.
Захлопали противотанковые ружья. Изредка начали
постреливать наши пулеметы... Вдруг среди враже-
ской цепи взорвался снаряд, за ним второй, тре-
тий...
— Анисимов дает жизни! — в радостном возбуж-
дении прокричал Дегтев.
Да, это наши артиллеристы переправились и по-
спешили к нам на помощь. Такая помощь подбодри-
ла партизан. Зачастили бронебойки, автоматные и пу-
леметные очереди слились в нескончаемый рокот.
Вспыхнула бронемашина. Немецкие цепи залегли.
А когда еще две бронемашины застыли на месте,
фашистская пехота начала отползать к бугру, за
которым стояли грузовики. В это время по флангам
гитлеровцев ударили наш третий батальон и подраз-
деления Сабурова, совершавшие рейд одновременно
с нами. Противник вынужден был оставить подбитые
бронемашины, убитых и поспешно отступить.
Разгромом этой группировки фашистов мы за-
креплялись в Лоеве и обеспечивали беспрепятствен-
ную переправу всего соединения. И лишь на восточ-
ном берегу Днепра подразделения прикрытия под
руководством начальника штаба Базымы вели упор-
ные бои с наседавшим противником.
Переправа продолжалась двое суток. Все это вре-
мя на улицах города не смолкали гармошки, песни,
смех. Жители вместе с партизанами праздновали
двадцать пятую годовщину Великого Октября.
В Лоеве к нам пришло много новичков. Мое вни-
мание привлек высокий, худой, прихрамывающий
мужчина лет двадцати пяти.
— Откуда родом? — спросил я его.
— Рядовой Ершов Андрей Федорович, — пред-
ставился он по-военному, стараясь принять строевую
стойку, а затем ответил:—Уроженец Горьковской
201

области, деревня Верхополье Вачского района. Мо-
жет, слыхали, товарищ капитан?
— Кто же Горького не знает? А как здесь очу-
тился?
— Под Кричевом был ранен в обе ноги. В лесу
раненых фашисты захватили в плен, в том числе
и меня, — продолжал Ершов. — Тяжелых расстреля-
ли на месте, а тех, кто сумел залезть в кузов машины,
отвезли в Выхов. Дней через пять перегнали в Боб-
руйск, в тюрьму. Ее там называли крепостью. Больше
месяца пробыл в заключении, а когда раны поджили
и ходить стало легче — бежал с несколькими това-
рищами. К фронту пробраться не удалось. Рана от-
крылась. Пришлось остаться в деревне Переделки....
— Что-то долго лечился, целый год, — с недове-
рием сказал Юра Корольков.
— А лечить-то кому? Ни тебе врача, ни фельдше-
ра, не было даже ветеринара, — ответил Андрей с го-
речью. — Видишь, до сих пор с палочкой? Хорошо
хоть заражения не случилось.
— Ничего, не вешай носа, — смягчился Юра. —
Наши врачи быстро тебя на ноги поставят. Была бы
охота воевать...
— Тут уж будьте спокойны, — живо перебил Юру
Андрей. — У меня свой счет к немцам.
Ершова назначили вторым номером станкового
пулемета в роту третьего батальона. Вскоре он стал
пулеметчиком, затем командиром отделения, а в
рейде на Сан и Вислу — командиром орудия. Участ-
вовал во многих боях и везде предъявлял фашистам
«свой счет».
...Погода в эти дни была облачная, и мы не боялись,
что наш отдых будет нарушен налетом вражеской
авиации. Веселье продолжалось. Даже из дома, где
разместились командир и комиссар, доносилось;
«Выпрягайте, хлопци, кони!..»
И лишь помпохозу Павловскому было не до ве-
селья. Он с хозяйственниками и старшинами рот очи-
щал немецкие склады, запасал продовольствие дли
партизан и раздавал горожанам. Подвода за подво-
дой, груженные мукой, зерном, сахаром и солью, от*
ходили от складов. Тянулись вереницей жители
с мешками, клунками, тележками.
т

Помощник Павловского старшина Семен Кала-
чевский вел строгий учет всему выдаваемому.
_____ Сэмен, запиши тринадцатой роте: пять меш-
ков зерна, три — муки да еще соли, а то скажут, что
их обделили, — бурчал Павловский, отпуская продо-
вольствие для нашей роты...
Сто пятьдесят тонн зерна забрали партизаны
и местные жители со складов. А когда соединение
выступило на марш, за колонной шло огромное стадо
коров. Впоследствии стадо и те, кто выделялись для
его охраны, получили название «пятого батальона».
Это был своего рода «штрафной батальон». Всех на-
рушителей дисциплины посылали в «пятый баталь-
он» на исправление. Часто можно было слышать,
как командиры говорили провинившимся: «Ты что?
В пятый батальон захотел?» И это действовало луч-
ше всяких других мер наказания.
ПОЛЕСЬЕ
Безоблачное небо усеяно звездами. Бодрящий мо-
розец. Звонко стучат колеса телег по затвердевшим
комьям земли. День предстоит погожий, солнечный.
Возможен налет немецкой авиации. Но это нас не
беспокоило: Лоев остался далеко позади, а впереди
уже темнеет лес.
Люди хорошо отдохнули. Усталости как не бы-
вало. В лес вошли вскоре после восхода солнца, и в
это же время в сторону Лоева пролетели над нами
два вражеских бомбардировщика.
Начали попадаться лесные белорусские селения.
Радостные встречи, сияющие лица жителей. Нас при-
нимают за части Красной Армии. И каково же было
удивление белорусов, когда они узнали, что мы пар-
тизаны.
— Чи то можливо быть такому отряду? Целая
армия! — удивлялись они.
— А разве здесь нет партизан? — спросил жите-
лей Горкунов.
— Партизаны то ёсть, только не такие крупные
отряды, — отвечали они.
203

В Новых Барсуках наши конные разведчики за-
хватили врасплох полицаев. Короткая перестрелка —
и с предателями покончено. Разведчики уничтожили
четверых полицейских и троих захватили в плен вме-
сте с двумя автомашинами.
Было видно, что карающая рука народных мсти-
телей здесь еще не поработала должным образом.
Полицаи и гитлеровцы чувствовали себя более спо-
койно и всячески помогали немецким властям на-
саждать «новый порядок». В городах и селах фаши-
сты расправлялись с советскими патриотами. Они
принимали все меры, чтобы запугать народ и до-
биться его повиновения. Молодежь угоняли на катор-
гу в Германию. Об этом нам рассказали местные жи-
тели деревни Лесная, в которой 13 ноября остано-
вился Путивльский отряд.
Войдя в дом, отведенный для тринадцатой роты,
мы застали семью за столом. Хозяин, лет сорока
мужчина, с пустым правым рукавом, поднялся из-за
стола и радушно пригласил:
— Прошу с нами позавтракать.
— Живо заканчивайте! — прикрикнула хозяйка
на детишек.
Четверо мальчишек и две девчонки юркнули из-
за стола в запечник и оттуда с любопытством наблю-
дали за нами.
— Ничего семейка, целое отделение, — сказал
Володя Савкин, — все ваши?
— Пятеро наши, а шестая — невестка, — невесело
ответила хозяйка. За печкой кто-то прыснул со смеху,
и мать грозно пообещала: — Адамек, я тебе посме-
юсь. Ужо ты у меня получишь...
— По скольку же им лет? — спросил я, глядя на
бледных и хилых молодоженов.
— Янеку семнадцатый, а Еве скоро шестнадцать
исполнится.
— Это мы их поженили, чтобы в Германию не за-
брали, — виновато оправдывался отец.
Оказалось, что немцы в первую очередь забирали
в Германию на работу неженатых. Поэтому, чтобы
уберечь своих детей от фашистской каторги, роди-
тели шли на любые хитрости, в том числе и на ран-
нюю женитьбу. Надо здесь же заметить, что со вре-
204

менем и это не помогало — гитлеровцы всех подряд
угоняли в Германию.
...Более полумесяца прошло с того дня, когда мы
вышли из Брянских лесов. Многие из партизан нуж-
дались в отдыхе. Особенно раненые, которых дорога
изматывала. Но командование думало иначе.
— Сейчас наша задача,— говорил Ковпак на со-
вещании командиров, — нанести удары по железной
дороге Гомель — Калинковичи, уничтожить железно-
дорожный мост через реку Ведреч, разгромить гит-
леровский гарнизон на станции Дёмихи, взорвать
спиртзавод в Салтанове и провести ряд других дивер-
сий...
Для проведения операций было выделено пять
рот. На мою долю выпало разгромить немецкий гар-
низон на станции Демихи. По данным, которыми
мы располагали, там находилось до роты гитлеров-
пев. Для их уничтожения мне дали две роты. Третью
роту Карпенко повел в Салтаново для уничтожения
спиртзавода. Ротам Шалыгинского отряда предстояло
взорвать железнодорожный мост.
На задание вышли около полудня. Часа два все
роты шли одной колонной, а затем разделились и на-
правились по трем маршрутам.
Часам к десяти вечера две мои роты подошли
к деревне Демихи, расположенной вблизи станции.
Здесь нас постигло первое разочарование. От местных
парней мы узнали, что сегодня на станцию прибыло
около сотни гитлеровцев. Кирпичные строения при-
способлены к стрельбе. Кроме того, в садике, за стан-
цией, оборудовано два дзота с пулеметами.
По всей вероятности, противник предвидел воз-
можность нашего нападения на станцию и усилил
гарнизон. Соотношение сил было явно не в нашу
пользу. Однако мы решили наступать.
— Мы вам поможем, — вызвался высокий бело-
курый парень с голубыми глазами и белесыми бро-
вями. — Бугримович моя фамилия.
К Пете Бугримовичу присоединился Аркадий Та-
расенко и еще несколько парней. Затем подошел
старший брат Бугримовича — Вася, лейтенант, лет-
чик. Его самолет был подбит, и Василий выбросился
с парашютом. После долгих скитаний пришел домой
205

и скрывался от немцев и полицаев. И теперь, услы-
шав от брата, что в деревне партизаны, пришел
к нам.
Ребята повели нас к станции, которая скрывалась
за лесозащитной полосой. Мы надеялись незаметно
подойти к железной дороге и решительным броском
ворваться на станцию. Однако не успели прибли-
зиться к дороге и на двести метров, как в воздух
взвилась ракета, и гитлеровцы открыли пулеметный
и автоматный огонь. Захлопали минометы. Среди нас
с треском начали рваться мины.
Пришлось залечь, открыть ответный огонь и пе-
ребежками продвигаться вперед. Правофланговый
взвод второй роты пошел в обход станции и вынудил
немцев отойти за железнодорожное полотно.
Бой с каждой минутой накалялся. Немецкие пу-
леметчики, засевшие в домах и дзотах, не давали
возможности пересечь железную дорогу. Слева вдоль
пути без умолку строчил пулемет...
Но вот прогремело несколько гранатных взрывов.
В одном из зданий вспыхнул пожар. Это Володя Ла-
пин и Ванюшка Маркиданов, пренебрегая опасностью,’
подползли к дому и забросали его гранатами. Вос-
пользовавшись этим, два взвода второй роты пере-
махнули через насыпь и пошли в обход станции
справа. Пожар разгорался. Я подал команду: «При-
готовиться к атаке!» В этот же момент позади нашей
цепи взорвалось несколько снарядов, а вслед за этим
послышался стук приближающегося эшелона.
Шквальный пулеметный огонь заставил нас вжаться
в землю. Срезанные пулями ветки кустарника летели
нам на головы.
С шипением, звякнув буферами, перед нами встал
поезд с бронированными площадками и танкеткой на
платформе. Он заслонил собой станцию.
Было ясно, что мост на реке Ведреч нашим взо-
рвать не удалось и по нему прошел бронированный
поезд с подкреплением. Мы же понадеялись на взрыв
моста и не заминировали дороги. Исход боя был
решен не в нашу пользу.
Роты отошли. Мы вынуждены были возвращаться,
не выполнив задания. Это был самый тяжелый мо-
мент. В соединении до сих пор почти не было случаен,
206

чтобы задание не выполнялось... Видимо, мы недооце-
нили противника и распылили свои силы.
Командование не могло мириться с неудачей.
Было принято решение повторить операцию. Уничто-
жение железнодорожного моста и на этот раз возла-
галось на Шалыгинский отряд. Для разгрома гарни-
зона на станции в мое распоряжение выделялись
четыре роты: вторая, пятая, девятая и тринадцатая.
Общее руководство операцией по взрыву моста и раз-
грому гарнизона на станции осуществлял Верши-
гора.
— Ждите нас с победой, — заверил Петр Петро-
вич командира и комиссара.
И снова, почти без отдыха, роты вышли на зада-
ние. К месту прибыли в полночь. На этот раз, прежде
чем начать бой, заминировали дорогу с обеих сторон
от станции.
Девятая рота перешла железнодорожное полотно
в стороне от станции. Она должна была уничтожить
дйрты и ударить по врагу с тыла. Остальные роты
наступали непосредственно на станцию.
Немцы явно не ждали нашего повторного нападе-
ния. Это позволило ротам подойти близко к станции.
И хотя часовой поднял тревогу, партизаны сумели
почти без боя захватить помещение, оказавшееся
складом вещевого имущества. Завязался бой. Роты
залегли. Казалось, и на этот раз нам не удастся пол-
ностью овладеть станцией.
— Мальчишки, вперед, черт возьми! Вперед! —
выкрикнула в тот момент отважная и по-мальчише-
ски озорная автоматчица второй роты Нина Созина
и бросилась вперед. Ее примеру последовали осталь-
ные.
— Гранатами, гранатами, — горячился Костя Ры-
бинский.
— Дадым жизна! — кричал Вано Рехвиашвили,
посылая длинные очереди из своего пулемета.
Гранатные взрывы чередовались с автоматными
и пулеметными очередями. Девятая рота заставила
замолчать немецкие пулеметы в дзотах. Гитлеровцы
начали Удирать со станции. Но тем, кто засел в зда-
ниях, путь к отходу был отрезан. В дело вступили
Минёры. Взйетели в воздух стрелки, семафор, связь;
209'

Вспыхнули служебные здания и подсобные построй-
ки...
Задание было выполнено: вражеский гарнизон
разгромлен, путевое станционное хозяйство разруше-
но. В наших руках оказался склад с зимней одеждой.
Особенно радовались партизаны сверкающим белиз-
ной новым полушубкам. Ведь зима, как говорится, на
носу.
В бою за станцию Демихи мы потеряли троих то-
варищей. Володя Лапин получил легкое ранение,
а у ног Кости Рыбинского взорвалась немецкая гра-
ната и взрывной волной ослепила его. И теперь Костю
вели под руки его дружки Володя Савкин и Костя
Стрелюк.
В отряд с нами пришло пополнение: человек
тридцать из местной молодежи. Многие вместе с на-
ми участвовали в бою.
Разгромом лоевского гарнизона и проведением
операции на железной дороге Гомель—Калинковичи
наше соединение начало свои боевые действия на пра-
вобережье Днепра.
Не задерживаясь больше в Лесном, отряды с утра
17 ноября выступили на юго-запад. Предстояло пе-
реправиться через Припять. Нас это беспокоило, так
как мостов на реке не было, а морозы стояли еще
недостаточно сильные, чтобы сковать воды прочным
льдом. Но, прежде чем подойти к Припяти, мы
встретились с трудностями иного характера.
На первом же переходе колонна уперлась в топ-
кое болото. Непрочная кромка замерзшего болота не
выдерживала лошадей, трескалась, и на поверхность
выступала вязкая жижа. Подводы увязали. Люди
надрывались, помогая лошадям. Две автомашины,
которые разведчики захватили в Новых Барсуках,
пришлось бросить, переложив груз на подводы. Чем
дальше пробирались, тем труднее это нам давалось.
По колонне пронеслась команда:
— С пилами и топорами — вперед!
Застучали топоры, завизжали пилы: начали ва-
лить лес, рубить кустарник и укладывать дорогу на-
стилом. Выложим несколько десятков метров, про*
толкнем десяток подвод и снова за топоры и пилы.
Лошади брали рывками. Подводы скакали на брев-
208

нах, попадали колесами в колдобины, опрокидыва-
лись, и из них прямо в грязь вываливались' раненые.
Не утихали стоны, крики, ругань.
Оберегая раненых, партизаны повозки переносили
на руках. Беда заключалась еще и в том, что прой-
дет часть обоза, разобьет дорогу и вновь приходится
восстанавливать настил. И так весь день без пере-
дышки.
Наконец к вечеру болото осталось позади. Одна-
ко марш был сорван. Люди и лошади выбились из
сил. Нужна была передышка...
С утра 18 ноября подул холодный ветер. Поле-
тела снежная крупа. Поеживаясь, партизаны шли
ускоренным шагом. Маршрут большей частью прохо-
дил по открытой местности. Но вот колонна вошла
в большое село Юревичи, пересекла его и свернула
к реке, но мы еще долго шли кустарником, обходя
песчаные дюны и небольшие озера.
При виде реки наше беспокойство усилилось.
Еще бы! Припять покрылась тонким слоем льда и то
не везде. Местами виднелись незамерзшие полыньи.
За рекой раскинулось село Барбаров. Там конеч-
ный пункт сегодняшнего перехода... Разведчики на-
чали прощупывать лед, отыскивая направление для
переправы. Под их ногами лед слегка прогибался
и потрескивал, но не ломался. Все дальше и дальше
от берега уходили Черемушкин, Лучинский, Журов
и другие разведчики. Мы следили за ними. На про-
тивоположном берегу собирался народ. Вдруг видим,
оттуда к разведчикам направился кто-то из жителей
села. Он размахивал руками и что-то кричал. Ветер
доносил до нас обрывки фраз:
— Куда вы идете!? Провалитесь! Река еще не
стала...
— Не волнуйтесь, папаша! — кричал в ответ Пав-
лик Лучинский, продолжая путь по льду.
— Еще никто из местных не переходил, а вы
обоз... Потопите.
— Да ведь нам сильно надо на тот берег, а если
надо, значит перейдем... — доказывал Митя Чере-
мушкин...
Еще разведчики не достигли противоположного
берега, а Ковпак подал команду:
14 Записки разведчика	209

— Всадники, на лед!
Первым поспешил юный разведчик Миша Семе-
нистый на маленькой шустрой лошадке: лед угро-
жающе затрещал, но не проломился.
— Осел на воду, — с видом знатока сказал Па-
нин.
И действительно, когда вслед за Семенистым по-
ехали другие всадники, то слышалось лишь тихое
потрескивание. Так один за другим на том берегу
оказался весь взвод конных разведчиков во главе
с лихим Мишей Федоренко.
Началась переправа обоза. Для безопасности под-
воды пускали с промежутками в пятьдесят метров.
Но ездовые поверили в счастливую звезду и все со-
кращали и сокращали расстояние.
— Сколько живем здесь, никогда не видели та-
кого чуда, — разводили руками жители.
И было чему удивляться. Ведь всего в пятнадцати-
двадцати метрах в стороны от переправы виднелись
открытые полыньи, из которых выплескивалась во-
да, растекаясь по льду. В некоторых местах вода
подходила к нашей дороге. Пришлось настелить сена,
чтобы колесами подвод и подковами лошадей не раз-
рушить лед. Однако и это мало помогло. На льду по-
явились провалы и все-таки, лавируя между ними,
ездовые пробирались вперед.
Орудия командир не решился пускать через реку
по льду. Они были перевезены на пароме несколько
в стороне от ледяной переправы.
— Наверное, так и не бывало никогда, чтобы
в одно и то же время, рядом существовали две раз-
личные переправы: зимняя и летняя, — сказал удив-
ленный Гапоненко...
Весь день и до поздней ночи ползли подводы по
льду, с А на следующее утро западный ветер принес
потепление. Лед покрылся водой, а еще через пару
часов невозможно было перейти пешему, не говоря
уже об обозе. Стоило нам задержаться на сутки, и мы
не сумели бы переправиться через Припять.
Оставив позади себя Припять, соединение углуби-
лось в Полесье. Среди лесов там разбросаны села,
деревни - и много мелких хуторов. Почти в центре
Полесья, недалеко от границы двух братских респуб-
210

лиК__Белоруссии и Украины, расположен районный
центр Лельчицы. Этот район и был облюбован Ков-
паком и Рудневым для базирования отрядов.
ПАРТИЗАНСКИЕ „КАННЫ"
Впереди простиралась сплошная полоса лесов.
Теперь, не опасаясь авиации, мы могли совершать
дневные марши. Встреч с крупными силами против-
ника пока не предвиделось. Мелкие же гарнизоны
и полицейские участки, разбросанные в Полесье по
селам и местечкам, узнав о нашем продвижении, на-
чали спешно готовиться к обороне. Но когда мы
с ходу разгромили несколько таких гарнизонов,
а соединение Сабурова овладело районным центром
Словечно, перепуганные полицаи, спасая свои шкуры,
в одиночку и группами устремились в Лельчицы
под защиту немецкого гарнизона.
Гитлеровцы из трех районов Полесья создали
округ с центром в городе Лельчицы. Это был их опор-
ный пункт в глухом районе Полесья. Здесь сосредо-
точились немецкие окружные власти, полицейское
управление и военная комендатура с гарнизоном
около трехсот солдат и офицеров.
После того как нашими подразделениями была
уничтожена полицейская охрана складов в Буйнови-
чах, а зерно и мука из этих складов были частью вы-
везены партизанами и частью розданы населению,
в Лельчицах поднялся переполох. Гитлеровцы спешно
укреплялись в городе: приспосабливали здания
к обороне, рыли окопы в парке перед комендатурой,
гарнизон усилился полицейскими, которые прибежа-
ли из окрестных сел.
В лагере врага царила паника. Этому, в немалой
мере, способствовали слухи, которые распространяло
местное население. В их устах наше партизанское
соединение превращалось в кадровые войска Красной
Армии.
Обо всем этом разузнали разведчики.
— Самый раз нанести удар по Лельчицам, — ска-
зал комиссар.
211
14*

— ты, Семен Васильевич, мои думки читаешь, —
весело отозвался Ковпак. — А начальник штаба, на-
верно, и план уже разработал. Как Григорий Яков-
левич? — обратился командир к Базыме.
Да, неторопливый, рассудительный начальник
штаба Базыма, бывший учитель, уже не раз замечал,
как то Ковпак, то Руднев раскрывали карты и вни-
мательно всматривались в то место, где обозначен
город Лельчицы. Туда же нацеливались и основные
силы разведки. Бот и сегодня только вернулись от-
туда разведчики Черемушкин, Журов и Лучинский,
как вновь к городу направились Мычко, Архипов,
Гомозов и Виноградов.
По всему было видно, что решение о разгроме
лельчицкого гарнизона командиром и комиссаром
принято, а помощником начальника штаба Васей
Войцеховичем разработан план боя с расчетом окру-
жить и уничтожить гарнизон. Ждали только удобного
момента для удара. Такой момент настал.
День 25 ноября прошел в заботах по подготовке
к операции. В ударную группу входили Путивльский,
Глуховский и Шалыгинский отряды. Кролевецкий от-
ряд должен был перекрыть дороги, идущие из Лель-
чиц, и не допустить подхода подкрепления против-
ника;. а также уничтожать группы, которые могут
прорваться из Лельчиц. В резерв выделялись три
роты, в том числе и наша тринадцатая.
— Это будут наши партизанские «Канны», —
воодушевленно сказал Руднев. — Так проведем же их
с достоинством!
Перед самым выступлением на задание мне встре-
тился Саша Тютерев. Увидев меня, он издали закри-
чал :
— Слыхал, Иван Иванович, старик номер отчубу-
чил?— И, увидя мой недоуменный взгляд, по-
яснил : — Ковпак по телефону переговорил с Лель-
чицами и приказал гитлеровскому офицеру немед-
ленно убраться восвояси.
— Что же тот?
— А тот ответил: «Я бы с удовольствием, но на-
чальство не разрешает... Я всего лишь заместитель».
— Наш дед под Буденного действует, — вставил
бывший бухгалтер, а ныне командир пятой роты
212

Степа Ефремов. — Помните, как он приказал генера-
пу Шкуро построить в Воронеже свои войска для
парада?
...Бесшумно и деловито покидали роты Стодоли-
щи. Одновременно с Путивльским, из соседних сел
выступали остальные отряды соединения. Необходи-
мо было к двум часам ночи изготовиться к бою, а в
три часа начать атаку.
Тринадцатая рота шла со штабом за пятой, ше-
стой и девятой ротами ударной группы... Когда мы
подходили к речке Уборти, в Лельчицах раздался
винтовочный выстрел. Вслед за этим вокруг, города
разразился пулеметный и автоматный шквал. Снопы
трассирующих пуль полетели к центру города со
всех сторон.
С первых же минут противник начал яростно со-
противляться. Вероятно, опасаясь нападения парти-
зан, гитлеровцы еще с вечера расположились в око-
пах и строениях, приспособленных к бою. Однако
первый натиск партизан оказался настолько силь-
ным, что враг вынужден был откатиться в глубь на-
селенного пункта.
Чем ближе к центру продвигались партизаны, тем
отчаяннее сопротивлялся противник. К рассвету вра-
жеский гарнизон был зажат в кольцо в нескольких
домах. Особенно упорное сопротивление оказывали
немцы, засевшие в кирпичных зданиях комендатуры
и казарм и окопах, отрытых вокруг этих зданий
и в парке перед комендатурой. В пьедестале разру-
шенного памятника Ленину гитлеровцы соорудили
дот...
Сильный пулеметный и автоматный огонь врага
задержал на некоторое время продвижение партизан
и заставил залечь. Надо было спешить, так как
к немцам могло подойти подкрепление.
К роте прибежал Вершигора, назначенный заме-
стителем Ковпака на период боя.
— Веди ребят на прикрытие артбатареи! — вы-
крикнул он, направляясь в город.
Перейдя вброд Уборть, фота достигла окраины
Лельчиц. Впереди бухали орудия, рвались гранаты,
доносились трескучие очереди пулеметов и автома-
тов. Над нашими головами запели пули. Чем ближе
213

к центру города, тем больше ощущалась плотность
неприятельского огня. Пригибаясь, автоматчики стре-
мительно перебегали от одного укрытия к другому,
а кое-где приходилось переползать. Вот и наша артил-
лерия. Пушки вели огонь по противнику, засевшему
в парке. Возле орудий слаженно и четко действовали
расчеты. Затянутый ремнями, с биноклем на груди,
командир батареи майор Анисимов встретил нас с не-
скрываемой радостью.
— Товарищ подполковник, разрешите орудия под-
тянуть ближе к немцам. Отсюда обстрел неважный —
дома мешают, — обратился он к Вершигоре.
— Валяй, — разрешил Петр Петрович. — Мы при-
кроем.
Развернув в цепь, я повел роту вперед. Вслед за на-
ми артиллеристы тащили орудия. Когда до располо-
жения немцев оставалось метров восемьдесят и их
оборона была хорошо видна, орудия встали на пря-
мую наводку и открыли огонь.
Артиллеристы обстреливали казарму, из окон
которой строчили немецкие пулеметы. Наши снаряды,
ударяясь о каменные стены и взрываясь, не причиняли
пулеметчикам никакого вреда.
Наступление наших рот застопорилось. Падали
убитые. Пронесли несколько раненых. В это время
Нина Созина подбежала к казарме, бросила в окно
гранату, но в последний момент была ранена... Упус-
тить случай, значит потерять темп наступления. Это
понимал Вершигора и тут же бросил в бой трина-
дцатую роту.
Казалось, что могут сделать пятнадцать-шестна-
дцать автоматчиков. Оказывается, многое!
Как только я повел роту в обход немецкой комен-
датуры, справа, слева послышался хрипловатый голос
моего дружка Саши Тютерева:
— Вперед, ребята! Подкрепление прибыло.
Он первый бросился вперед, за ним поднялась вся
пятая рота. Примеру пятой последовали шестая и де-
вятая роты. Мы с фланга огнем автоматов поддержи-
вали атаку. Бой разгорелся с новой силой. Пошли
в ход ручные гранаты. Прямое попадание снаряда
заставило замолчать пулемет в доте. Партизаны
ворвались в парк и перебили гитлеровцев, которые
214

засели в окопах. Путь к комендатуре и казармам
расчищен.
Идти в лоб на пулеметы не было смысла. Вторая,
шестая и девятая роты заняли немецкие окопы, а пя-
тая и тринадцатая продолжали обходить опорный
пункт врага. Правее и впереди навстречу нам гнали
немцев шалыгинцы и глуховчане. Гитлеровцы видели
безвыходность своего положения и остервенело со-
противлялись.
Укрывшись за сараем, я начал наблюдать, чтобы
определить, откуда стреляет немецкий пулемет. Рядом
со мной оказались Стрелюк, Савкин и боец из пятой
роты. Вдруг из-за угла вынырнул Вершигора.
— Откуда бьет?—спросил он.
— А вон из-за забора, — ответил боец, указывая
рукой вперед.
В это время прогремела немецкая пушчонка, сна-
ряд-болванка снес бойцу голову. Обезглавленное тело
с автоматом в правой руке, как бы не желая подчи-
ниться смерти, какое-то мгновение стояло неподвиж-
но, а затем рухнуло на землю, как спиленное дерево.
При виде этого я сорвался с места и, почти не пом-
ня себя, с криком: «Бей гадов!» бросился на немец-
кий пулемет у забора. Справа и слева от меня бежали
автоматчики. На первых же метрах меня обогнал
длинноногий Стрелюк. Вперед полетели гранаты. Пу-
лемет замолчал. Мы с ходу перелезали через забор,
обходя казармы с тыла. С удивительной легкостью
вслед за молодежью через двухметровый забор пере-
махнул Вершигора.
— Отходят, отходят!—закричал он, показывая
на группу немцев, которая, прячась за домами, про-
биралась в сторону леса.
Мы с несколькими автоматчиками пустились в по-
гоню. Путь преградило проволочное заграждение,
которым были обнесены несколько сараев.
— Смотрите, часовой, — сказал Маркиданов и
автоматной очередью срезал фашиста. Перебив про-
волоку, Ванюшка подбежал к убитому, снял с него
новенький «вальтер» и тут же преподнес мне в память
о лельчицком бое.
Наше внимание привлекли истерические крики
людей в сарае. Сбили замки и открыли двери. Из са-
215

рая вывалила толпа оборванных, изможденных жи-
телей Лельчиц, находившихся в фашистском застенке.
Это была тюрьма...
Убегавших немцев преследовали до окраины го-
рода. Дальше расстилалась луговина, а за ней лес.
Гитлеровцы считали себя в безопасности... и просчи-
тались. На опушке леса их встретили засады Глухов-
ского отряда.
Бой подходил к концу. И надо же было случиться
так, что в последние минуты боя был ранен в ногу
Маркиданов. Щербаков поспешил ему на помощь
и тоже был ранен в плечо и руку. Виновником ране-
ния двух наших товарищей был немецкий пулемет-
чик, укрывшийся на чердаке дома. Наши автоматы
заставили его замолчать.
Пока мы добивали немцев, пытавшихся пробить-
ся к лесу, в центре еще шел упорный бой. Развязка
наступила тогда, когда Митя Черемушкин, Коля Га-
поненко и еще несколько партизан ворвались в казар-
мы и забросали гранатами закрепившихся там ч нем-
цев. Вскоре весь город был в наших руках. С помощью
жителей мы вылавливали немецких солдат, попря-
тавшихся на чердаках, в стогах сена, в подвалах.
Только стихли выстрелы в Лельчицах, как на за-
ставах Кролевецкого отряда вспыхнул бой. Как после
стало известно, это из Ельска на семи автомашинах
и трех броневиках подошло подкрепление лельчицко-
му гарнизону. Подпустив их на близкое расстояние,
кролевчане обрушили на врага всю мощь своего огня.
Мало кто из гитлеровцев сумел унести ноги.
В городе мы захватили большие трофеи: оружие,
боеприпасы, продовольствие, снаряжение. Очень были
кстати зимняя одежда, обувь и большое количество
хрома... Наши минеры взорвали электростанцию, мас-
лозавод,* кожевенный и лесопильный заводы, мельни-
цу, два моста на реке Уборть и узел связи. Кролевец-
ким отрядом уничтожены две бронемашины.
Роскошно в Лельчицах жили немецкие офицеры.
Их квартиры были забиты награбленным имущест-
вом, стены в коврах. Специально для обслуживания
гитлеровских офицеров работали портняжная и са-
пожная мастерские. Теперь эти мастерские перешли
на службу партизанам.
216

Советские граждане, освобожденные из тюрьмы,
явились достойным пополнением нашего отряда.
Разгромом немцев в Лельчицах было положено
начало создания партизанского края в Полесье. На
десятки километров вокруг не было немецких гарни-
зонов. Успехи ковпаковцев и сабуровцев послужили
примером для многих мелких партизанских отрядов,
которые так же активизировали свои действия.
...В веселом настроении покидали партизаны отво-
еванный у врага город Лельчицы. Но не успела ко-
лонна втянуться в лес, как Черемушкин доложил, что
справа движется до сорока человек и четыре подводы.
— Видимо, полицаи спешат в Лельчицы на по-
мощь, — высказал предположение Митя.
— Поздновато, — оживился Карпенко. — Устро-
им им встречу.
Горкунов послал связного доложить Ковпаку, а мы
с Карпенко повернули свои роты навстречу неизвест-
ной группе. Мы уже начали готовиться к бою, вдруг
из леса галопом вылетел всадник.
— Не стреляйте, свои! — закричал он издали, как
только заметил нас.
— Ба, Олег! — удивленно сказал Карпенко.
К нам на взмыленном гнедом коне подскакал
Олег Фирсов.
— Откуда ты?
— Из Симоновичей, — ответил возбужденный
Олег. — С Мишей Фоминым и Иваном Семеновым
обезоружили пятьдесят девять полицейских.
— Не может быть! Втроем? — удивился Стрелюк.
— Не веришь? Посмотри, — сказал Олег, указы-
вая на выезжавшие из леса подводы и большую груп-
пу пленных, которых конвоировали ' Фомин и Се-
менов.
Казалось немыслимым, чтобы три человека могли
обезоружить такое количество врагов. А произошло
это так.
Ленкин с одиннадцатью конниками вел разведку.
На одном из хуторов от местных жителей узнал, что
в Симоновичах много полицейских. Он поручил Фир-
сову с двумя разведчиками уточнить данные.
Разведчики к селу подъехали ранним утром. Зд-
шли в избу, чтобы расспросить о полицейских,
217

— Всего полицейских человек шестьдесят, — ска-
зала разбитная молодуха.— Только среди них на-
стоящих-то предателей и пятнадцати не наберется.
Остальных немцы насильно заставили взять ору-
жие.
— Эх, была не была, рискнем? — обратился Олег
i: товарищам.
Направились к дому, в котором располагалась
полиция. Часовой дремал на крыльце. Когда его раз-
будили, он с перепугу принял разведчиков за началь-
ство из Лельчиц. Олег приказал собрать всех поли-
цейских..
Полицейские по одному-по два начали приходить
минут через пятнадцать. Их пропускали в дом, обез-
оруживали и брали под охрану. Так за час обезору-
жили пятьдесят девять человек. Старосты и началь-
ника полиции не было. Они еще накануне уехали
в Лельчицы..
— Мы партизаны, — сказал Фирсов, когда были
обезоружены все полицейские.
Из пятидесяти девяти пленных шестнадцать явных
предателей были расстреляны, тринадцать человек,
по их просьбе, приняты в партизаны, остальные от-
пущены...
Со дня выхода из Брянских лесов до момента раз-
грома немцев в Лельчицах прошло ровно месяц. Рейд
прошел успешно. За это время соединение провело
ряд серьезных боев с немцами, израсходовало значи-
тельную часть боеприпасов. Одновременно с этим
в обозе накопилось большое количество раненых. Не-
обходимо было выбрать место для базирования отря-
дов, которое бы находилось вдали от крупных немец-
ких гарнизонов и имело площадку для приема само-
летов.
После тщательной разведки Ковпак и Руднев
остановили свой выбор на Глушкевичах и окружаю-
щих их селах Милашевичах, Прибыловичах и Капи-
щах. 29 ноября отряды заняли отведенные им села.
Штаб соединения с Путивльским отрядом размес-
тился в Глушкевичах.
Разведчики протянули свои щупальцы в Мозырю,
Столину, Сарнам, Олевску и другим городам, отыски-
вая объекты для нападения.
2J8

ДИВЕРСИЯ У ДОМБРОВИЦЫ
Декабрь пришел с обильными снегопадами и снеж-
ными буранами. Хлопьями валит снег. Не успеют
снежинки коснуться земли, как их подхватывает по-
рывистый ветер и, покружив в воздухе, вновь бросает
на землю. Встречный ветер заставляет прикрывать
лицо воротником шинели. Кони, изогнув шеи колесом,
не хотят идти против ветра и норовят свернуть в сто-
рону. На дороге снежные заносы. Лошади увязают
по брюхо в сугробах и с трудом тащат розвальни. Раз-
ведчики время от времени соскакивают с саней, что-
бы согреться и помочь лошадям.
На вторых санках со мною Костя Стрелюк, Володя
Савкин и Сережа Рябченков. Впереди метрах в пяти-
десяти от нас едет Коля Гапоненко с четырьмя раз-
ведчиками. Снежная вьюга скрывает их от нашего
взора и заметает след саней. Но вот впереди замаячи-
ли сани. Подъезжаем ближе. К нам подбегает облеп-
ленный снегом Гапоненко.
— Лошади не идут, выбились из сил! — старается
он перекричать завывание вьюги. — И дороги не
видно...
— Оставайся, Коля замыкающим. Мы поедем
вперед, — прокричал я в ответ.
Сережа дернул вожжами, лошади нехотя сверну-
ли с дороги, обошли санки Гапоненко и вышли впе-
ред. Теперь мы пробивали дорогу для остальных четы-
рех саней. Торопились. Надо было до наступления
ночи добраться до большого леса...
В лес въехали, когда было уже темно. Даже луна
не помогала. Зато ехать стало легче. Ветер нас уже
не донимал, лишь угрожающе гудел в вершинах со-
сен. Почувствовав под собой дорогу, лошади пошли
резвее.
Нам предстояло за два перехода проехать около
ста пятидесяти километров, выйти к реке Стырь за-
паднее Домбровицы и взорвать два железнодорожных
моста. Взрывы необходимо произвести в ночь с 4-го
на 5 декабря. В это же время должны взлететь в воз-
дух мосты на железных-дорогах западнее, восточнее
и южнее Сарн, а также в районе Столина. Туда ушли
219

группы Кульбаки, Цымбала, Подоляко и другие.
Этими диверсиями предусматривалось вывести из
строя сарнский железнодорожный узел, который, как
спрут, впился своими щупальцами в Полесье и Ро-
венщину. Он обеспечивал переброску гитлеровских
войск и грузов по дорогам Ковель—Киев, Лунинец—
Ровно, связывал магистрали Брест—Гомель, Ковель—
Киев, Львов—Киев.
В нашей «чертовой дюжине» в строю находилось
всего тринадцать человек, так как Лапин, Рыбинский,
Маркиданов и Щербаков еще не выздоровели после
ранений. Володя Зеболов получил специальное зада-
нное по разведке железной дороги, а Вершигора, ра-
дистка Аня Маленькая и их ездовой с нами на зада-
ние не шли. Поэтому нам в качестве усиления выде-
лили из двенадцатой роты пять человек с пулеметом.
Возглавлял эту группу командир роты Сарапулов.
Отправляя группы на задание, Ковпак сказал:
— Смотрите, хлопцы, чтобы мне все мосты взле-
тели в воздух вовремя.
А комиссар добавил:
— Посмотрим, насколько вы способны самостоя-
тельно решать боевые задачи.
После такого напутствия каждому не хотелось
попасть впросак...
Всю ночь ехали лесом. Сделали всего две останов-
ки по тридцать минут: подкормили лошадей и дали
им передышку. К утру снежную вьюгу сменил креп-
кий мороз. От вспотевших коней валил пар. Хвосты
и гривы засеребрились.
Впереди показались заснеженные крыши домов.
Из труб подымались ровные столбики дыма. Избы
манили теплом. Здесь была намечена дневка. Но как
только мы подъехали к околице, в селе поднялся пе-
реполох. Это нас насторожило. Выслали вперед раз-
ведку. Оказалось, что причиной переполоха явились
мы сами. Дело в том, что большинство из нас были
одеты в форму немецких солдат и офицеров. Кто-то
из жителей увидел нас, принял за немцев и преду-
предил соседей. По селу полетела тревожная весть.
Прежде чем расположиться на отдых, мы органи-
зовали охрану села. И тут-то выяснилось, что в насе-
ленном пункте есть партизаны... К нам пришли три во-
220

оружейных человека, назвавшиеся разведчиками отря-
да «дяди Пети». Их появление меня удивило. Тем бо-
лее, что о таком отряде мне ничего не было известно.
Отправляясь в дальний путь, я не думал встретить
здесь партизан. Мне казалось, что мы забрались в ме-
ста, где еще не ступала партизанская нога, и мы бу-
дем первыми вестниками от народных мстителей. Но
не так-то было! Правда, мы сначала не доверяли им.
Но жители подтвердили, что это действительно пар-
тизаны. Одна женщина так и сказала: «Это партиза-
ны нашего «дяди Пети».
Из бесед с разведчиками «дяди Пети» выяснилось,
что, кроме их отряда, в Полесье и севернее действуют
еще и другие партизанские отряды и группы. Это из-
вестие нас обрадовало. Появилось такое чувство, как
будто мы встретили старых и хороших друзей. Зна-
чит, мы не одиноки. Партизанское движение с каж-
дым днем ширится, разрастается.
От новых знакомых мы узнали, что мосты, кото-
рые нам предстояло взорвать, находятся на недей-
ствующей узкоколейной дороге. Вполне понятно, что
ехать туда не было смысла.
— А что, Сарапулов, если взорвать этот, — ткнул
я пальцем в то место на карте, где обозначен мост
через реку Случь возле хутора Хлевки севернее Дом-
бровицы.
— Ты старший, тебе и решать, — ответил он не
задумываясь.
Подошел лейтенант Гапоненко, долго всматривал-
ся в карту, вынул из полевой сумки циркуль-измери-
тель, прошагал им по черной линии, обозначавшей
грунтовую дорогу, еще подумал и лишь тогда ска-
зал:
— Попробуем.
Путь наш сократился километров на пятьдесят.
Выехали с наступлением ночи. До Хлевков нас со-
провождали разведчики «дяди Пети». На место при-
ехали часам к одиннадцати ночи.
К мосту провести вызвались два пожилых веселых
полещука. Надо было пройти около двух километров.
Прикрываясь кустами, пошли вдоль высокой желез-
нодорожной насыпи на некотором расстоянии от нее
Вслед за нами ехали санки со взрывчаткой и станко
22/

вым пулеметом. Погода, как назло, стояла тихая и
лунная. Под ногами звучно поскрипывал снег.
Вот и мост. К мосту примыкает высокая платфор-
ма. По ней взад и вперед прохаживается часовой. Его
шаги звонко раздаются в ночной морозной тиши. При
виде часового и моста сердце невольно учащает стук.
Вот он, объект нашего нападения! От того, удастся
ли нам бесшумно снять часового, во многом зависит
успех дела.
В кустах, недалеко от моста, залегли. Выждали,
когда часовой спустился за насыпь к казарме. Послы-
шался стук закрываемой двери.
— Вперед! — тихо скомандовал я.
Мгновение — и разведчики под мостом. До нашего
слуха донеслись шаги.
— Смена на пост идет, — высказал вслух свою
догадку Гольцов.
Мы решили захватить часового без стрельбы. Не
хотелось подымать шума, чтобы из Домбровицы не
привлечь немецкого подкрепления. Из-под мос-
та я пробрался на платформу. Вслед за мной про-
крался и Савкин. Над нашими головами прохажи-
вался часовой. Вот он доходит до края платформы,
поворачивает обратно, и в этот момент автоматы мой
и Володи Савкина, как по команде, легли на край
платформы. Тихо приказываю:
— Руки вверх!
Однако часовой, не раздумывая, бабахнул из вин-
товки в воздух, но тут же свалился от автоматных
очередей. Не ожидая команды, партизаны выскочили
из-под платформы и моста и бросились к казарме,
в которой размещалась охрана. Надо было торопить-
ся, пока не пришли в себя немцы в Домбровице.
— Мурзин и Землянко, с пулеметом на ту сторону
моста, — распорядился я. — Остроухов, подготовить
взрывчатку,
Первыми в казарму ворвались Костя Стрелюк
и Володя Савкин. В это время зазвенели стекла и
кто-то выскочил в окно. Костя дал очередь вслед
беглецу и осмотрелся. В тесном помещении у стен
стояли двухъярусные нары. В пирамиде шесть винто-
вок. Посредине комнаты докрасна накаленная бур-
жуйка. В казарме тихо и дуйно.
222

_____ О, валенок! — обрадовался Костя, заметив доб-
ротный валенок под нарой. Он схватил его и начал
вытаскивать, но вместе с валенком показалась нога,
а затем и вторая. Из-под нар вылез полицай. Не
успели Костя и Володя опомниться, как из-под дру-
гих нар один за другим выползли еще четыре охран-
ника.
Разведчики готовы были открыть огонь из авто-
матов, но полицейские поспешили поднять руки, и
один из них, видимо старшой, дрожащим голосом про-
изнес :
— Все, ч-что з-здесь есть, и м-мы,— в-ваши.
— Теперь-то и мы видим, что вы наши,— сказал
с иронией Костя.
Когда я подбежал к казарме, то увидел, как один
полицай в нательном белье и босиком улепетывал че-
рез реку, обходя полыньи. По нему, не целясь, стре-
лял Сережа Рябченков. Полицай увязал в снегу, па-
дал, подымался и вновь бежал.
— Черт с ним, пусть бежит, — махнул рукой Се-
режа.
Оставив пленных под наблюдением Савкина, Ко-
стя побежал через мост, чтобы заминировать желез-
ную дорогу со стороны Домбровиц.
Вася Демин, Илья Краснокутский, Юра Король-
ков и бойцы двенадцатой роты подносили взрывчат-
ку. Под мостом орудовали минеры во главе с Колей
Гапоненко и Мишей Остроуховым. Мост был длиной
двести семьдесят метров, на высоких деревянных опо-
рах. Решили взорвать три опоры, подложив под каж-
дую из них по восемьдесят килограммов толу.
— Мост к взрыву готов! — доложил Гапоненко.
В это время мое внимание одновременно привлек-
ли два обстоятельства. Первое то, что на юге небо
озарилось вспышкой, а затем донесся глухой взрыв.
Это срдботал кто-то из наших, вероятнее всего Цым-
бал. Второе то, что со стороны Домбровицы послышал-
ся стук приближающегося эшелона, затем показался
«глаз» паровоза.
— Подкрепление идет с опозданием, — прогово-
рил Остроухов.
— Эх, взорвать бы мост, когда на него взойдет
эшелон! — сказал Гапоненко.
223

— Да эшелон взорвется на мине, которую уста-
новил Костя, — напомнил Володя.
Так оно и случилось. Паровоз подорвался на мине,
и в это время залпом ударили три взрыва под мостом.
Мост вздыбился, надломился и рухнул в своенравную
быструю реку Случь, которая, несмотря на сильные
морозы, в этом месте так и не успела полностью по-
крыться льдом.
Чтобы довершить разрушения, по шпалам и на-
стилу уцелевших пролетов моста мы разбросали тер-
митные шары. Доски и шпалы, пропитанные мазутом,,
легко загорались. Осмелевшие пленные вспомнили, что
возле казармы есть бочка с керосином. Облили поме-
щение и подожгли его. Бочку выкатили и вылили
остатки горючего на мост. То, чего не сделали взры-
вы, довершил огонь.
Задание командования нами было выполнено. ,
Восстановление моста гитлеровцы продолжали до
мая 1943 года. Но и после этого он действовал лишь
месяц, а в июне был взорван партизанами «дяди Пе-
ти», которые вели в тот период «рельсовую войну»...
Пленников, которых мы забрали при подрыве мо-
ста, оставили в Хлевках. Мы были уверены, что они
не пойдут больше к немцам, там их ждет расправа.
Понимали это и сами пленные.
— Возьмите нас с собой, мы хотим кровью иску-
пить свою вину перед родиной, — просили они в один
голос.
— Если вы хотите смыть свой позор перед наро-
дом, то организуйте свой отряд или идите в местный
действующий партизанский отряд, — советовали мы.
Надо сказать, что они последовали нашему совету,
ушли в партизанский отряд. В мае 1943 года мы
встретили их в Пинских лесах. К этому времени они
уже сумели в боях с врагами заслужить уважение
товарищей. От них же нам стало известно, что поли-
цащ который в одном белье убежал из казармы пе-
ред взрывом, на следующий же день был повешен
гитлеровцами за плохую охрану моста...
Возвращаясь в отряд, мы узнали от пленных, что
в трех километрах, в Залужье, находится откормочная
база скота для гитлеровской армии. Охрана —
всего двое полицейских. Пройти мимо такой «наход-
224

ки» мы не могли. Выполнить задание вызвались Во-
лодя Савкин, Сережа Рябченков, Мурзин и боец две-
надцатой роты Николаев. Не прошло и двух часов,
как ребята пригнали полсотни коров и бычков.
Около трех часов ночи группа выступила в обрат-
ный путь. Надо было до наступления дня углубиться
в лес.
Полная луна, окаймленная морозным радужным
кругом, освещала нам дорогу. К утру группа была
уже километрах в двадцати от места диверсии. На
отдых остановились в селе Озерах.
Выставив охранение на окраине села, я шел ули-
цей с единственным желанием поскорее добраться до
теплой избы, обогреться и отдохнуть. Однако моим
мечтам не суждено было сбыться. В избе меня жда-
ла молодая, невысокого роста женщина.
— К вам, товарищ капитан, — сказал мне Гапо-
ненко, указывая глазами на женщину.
— Я вар слушаю.
Она поднялась, подошла ко мне и тихим, мягким
голосом сказала:
— Мам цось поведеть,— на мгновение замялась
и добавила: — Тылько з ока на око...
Меня заинтересовало, что хочет сказать с глазу
на глаз эта полька.
Когда мы остались вдвоем, женщина сказала, что
здесь, в Озерах, есть один человек, который хочет не-
пременно встретиться со мной.
— Кто же этот человек? — поинтересовался я.
— Доктор Сатановский.
— В чем же дело? Пусть приходит.
— Нет, ему нельзя. Надо, чтобы никто не дога-
дывался о вашей встрече. В противном случае все
станет известно немцам... Надо вам к нему прийти...
Я дал согласие навестить Сатановского. Женщина
ушла. Наш разговор я передал Гапоненко. Кто он,
этот доктор? Какая цель встречи?
Придумать предлог для посещения врача не пред-
ставляло особого труда. Я начал жаловаться на зуб.
«Зубные боли» становились все сильнее и сильнее. За-
ботливая хозяйка забеспокоилась. Она грела песок,
заворачивала в тряпочку и прикладывала к моей щеке.
Не помогло. Налила рюмку самогона-первача и посо-
15 Записки разведчика
225

ветовала взять в рот и подержать на больном зубе.
«Занемеет», — пообещала хозяйка. Самогон сквозь
зубы прошел в рот и обжег горло, по телу разлилось
тепло. Но «боль» не унималась... Испробовав все из-
вестные ей народные средства лечения и не добив-
шись успеха, хозяйка сказала:
— Если вам пан доктор Сатановский не поможет,
то больше никто не поможет.
— Видали мы этих докторов. Никакого толку
в них, — не соглашался я.
— Э, не скажите. Пан Сатановский хороший док-
тор, и человек он хороший, душевный...
Я постепенно сдавался и наконец к большому
удовольствию хозяйки согласился пойти к доктору.
Разыскать дом, в котором жил доктор, помогли сель-
ские мальчишки. У калитки стояла уже знакомая
нам женщина. Она и провела меня в амбулаторию;
которая размещалась в маленькой комнатушке.
Встретил меня невысокий, светловолосый, еще мо-
лодой человек с приятным румяным лицом.
— Роберт Сатановский, — сказал он, протягивая
руку с белыми гибкими пальцами.
Доктор пригласил меня сесть и сразу без всякого
вступления на чистом русском языке начал излагать
свои планы по созданию польского партизанского
отряда. Он говорил энергично, торопливо перелисты-
вая свою записную книжечку.
Слушая Сатановского и наблюдая, как он жести-
кулирует руками, я подумал, что мой собеседник
больше напоминает композитора или дирижера, чем
доктора. Даже вспомнил такого же белокурого и бес-
покойного дирижера из какой-то кинокартины.
Наше . беседа продолжалась около часа. Из рас-
сказов Роберта Сатановского я узнал, что у него мно-
го друзей, готовых в любой момент по его зову явить-
ся и составить ядро партизанского отряда. Более того,
некоторые начали вести скрытую борьбу против гит-
леровцев. К открытой еще не перешли. Почему? Нет
оружия. На тридцать человек всего три карабина.
Хотя я и не очень верил в планы, которые передо
мной излагали, но мне нравился этот человек. Его
планы шли далеко за рамки создания одного парти-
занского отряда.
226

— Чем я могу вам помочь? — спросил я доктора.
__ Советом и оружием, — коротко ответил он.
______ Сейчас мы можем передать вам лишь семь
винтовок, патроны к ним и гранаты, которые захва-
тили при подрыве моста. Устроит вас?
— Благодарю. Для начала будет достаточно...
Условились, что оружие ему мы передадим на бли-
жайшем хуторе в доме ксендза, а к концу декабря
Сатановский придет в Глушкевичи и там ему будет
оказана помощь и оружием, и советом.
Перед уходом я, как бы между прочим, высказал
Роберту свою мысль, что ему больше подходит музы-
ка, чем медикаменты. Сатановский улыбнулся, а за-
тем доверчиво сказал:
— Представьте себе, вы правы. До войны я и не
думал, что буду доктором. Но сейчас это самый на-
дежный способ общения с народом...
Вечером, как и условились, на хуторе нас встретил
Сатановский, и мы передали ему обещанное оружие.
Я тогда даже не мог предположить, что меньше чем
через год, уже в сентябре 1943 года, под командова-
нием «пана пулковника» Сатановского будет хорошо
вооруженное польское воинское соединение в несколь-
ко тысяч человек. И что сам Сатановский будет полу-
чать это оружие в Москве.
...На обратном пути нам повстречались двадцать
один человек бывших бойцов и командиров Красной
Армии. Они бежали из немецкого плена и были все
без оружия. С большой радостью они восприняли мое
согласие довести их до нашего штаба.
От жителей узнали, что в Старое и Новое Село
прибыло много немецких войск. Пришлось возвра-
щаться глухими тропами и просеками. Дороги вооб-
ще не было. Лошади выбивались из сил. Скот увязал
в сугробах. Не меньше уставали и люди.
— Разрешите сделать передышку, — с одной и
той же просьбой подходили ко мне то Гапоненко, то
Сарапулов.
— Потерпите. Нам во что бы то ни стало до на-
ступления утра надо пересечь дорогу из Березова на
Глинное, — отказывал я.
Но, когда на одном из хуторов подошел ко мне
старший группы бывших военнопленных и попросил
227
15

дать возможность обогреться полураздетым и почти
босым товарищам, я сдался.
— Двухчасовой привал. Обогреть людей, накор-
мить лошадей... Часовых и дозорных сменять каждые
двадцать минут.
Партизаны, свободные от наряда, входили в хаты
и тут силы покидали их. Разведчики засыпали, кто
сидя на скамейке, а кто прикорнув на полу. Отогрев-
шись, они уходили на посты, а их места занимали
другие. Под полотняным зонтом на подвешенной ме-
таллической решетке, потрескивая, горят сухие еловые
коренья и освещают комнату. По избе расплывается
смолистый запах. Огненные блики мелькают по сте-
нам и потолку. Так бы вот сидел и не отрывал взгля-
да от языков пламени!..
Незаметно пролетели два часа. Люди обогрелись
и отдохнули. Лошади набрались сил. Но этот отдых
был для нас роковым.
Большак Березово — Глинное пересекли на рассве-
те. Тропа углубилась в лес и повернула вправо. Мы
некоторое время пробирались вдоль большака. В дозо-
ре двигался Гапоненко. За ним гнали скот. Остальные
ехали следом. Казалось, опасность миновала.
Достигли речушки Ствиги. Здесь произошла за-
держка. Речушка всего метров шесть шириной, но
с обрывистыми берегами. Через нее переброшен мос-
тик. Это по сути дела не мостик, а простая кладка,
состоящая из двух бревен, перекинутых с берега на
берег. Настилом служили круглые жердочки, уложен-
ные на бревна.
Первые санки проехали благополучно. Но, когда
прошло стадо, мостик почти полностью разрушился.
Незакрепленные жерди разъехались. Пришлось зано-
во их укладывать. Но только следующие сани въехали
на мост, жерди вновь разошлись, и лошади провали-
лись. Вытащили. И так все подводы. Оставалось пере-
править последние санки, как вдруг Миша Остроухой
крикнул:
— Немцы!
Справа, метрах в ста пятидесяти, из леса двига-
лась цепь гитлеровцев. К этому времени дозорные
санки уже скрылись за холмом, а стадо как раз по-
равнялось с немецкой цепью.
228

_____ Противник справа, к бою!—не раздумывая
крикнул я.
Партизаны ложились там, где их застала команда,
и открывали огонь по врагу. Рядом с мостом зара-
ботал ручной пулемет Землянки.
— Почему станковый не стреляет! — прокричал я,
а когда посмотрел в сторону, где должен быть пуле-
то ужаснулся.
«Максим» оказался метрах в пятидесяти от про-
тивника. Сарапулов и расчет пулемета к бою изгото-
виться не успели. Сами попали под вражеский огонь
и начали отползать, отстреливаясь из автоматов. Одна
за другой повалились лошади, находящиеся в пуле-
метной упряжке.
— Куда вы ползете?! Назад, к пулемету!—кри-
чал я Сарапулову и пулеметчикам. Но они продол-
жали отползать. Ими овладел страх.
— Смотрите, смотрите! — послышался рядом со
мною голос Юры Королькова.
Навстречу пулеметчикам в одной ватной телогрей-
ке без оружия скользила по снегу девушка. Это была
радистка двенадцатой роты комсомолка Катя Рыко-
ва. Видимо, ей стыдно стало за своих товарищей, ос-
тавивших боевое оружие.
— Прикрыть огнем! — передал я по цепи.
Усиленно заработали партизанские автоматы. Мой
взгляд сосредоточился на маленькой фигурке, двигав-
шейся в сторону противника. А девушка тем време-
нем оставила позади себя пулеметчиков. Вот она под-
ползла к санкам. Вокруг нее взвилась снежная пыль,
поднятая вражескими пулями.
— Огонь, огонь! — неслось по нашей цепи, хотя
и без этой команды все понижали, что жизнь девушки
на волоске.
Немцы тоже начали приближаться к пулемету.
Однако девушка, пренебрегая опасностью, в тридца-
ти метрах от врага сняла чехол и попыталась стащить
пулемет. Но, видно, это ей было не под силу. Да и не-
мецкие пули не давали возможности развернуться.
К тому же рядом начали рваться гранаты. Видя, что
пулемет вытащить не удастся, Катя открыла крышку
короба, вынула замок и поползла обратно. Не успела
она отползти и десяти метров, как на санках у самого
229

пулемета взорвалась еще одна граната. Но и этот
взрыв не причинил вреда отважной комсомолке.
Девушка совершила героический подвиг, а мы ее
даже не поздравили. Парням стыдно было смотреть
в глаза этой тихой и незаметной девушке.
Потеря пулемета сказалась на ходе боя. В панике
заметались безоружные новички и только мешали
стрельбе. Старший их группы погиб. Пришлось их от-
вести в безопасное место и направить по дороге на
Глушкевичи. Это я поручил одному из разведчиков.
Охватив нас полукольцом, гитлеровцы приближа-
лись. Путь отхода возможен только влево. Но здесь
обрывистые берега реки. Санки переправить трудно.
А обстановка сложилась не в нашу пользу. По всему
было видно, что нам долго не продержаться.
— Демин, разыщите место переправы через ре-
ку, — приказал я.
Осмотревшись, подзываю Сережу Рябченкова.
— Установите связь с лейтенантом Гапоненко и
внезапным огнем во фланг немцам отвлеките их вни-
мание от основной группы...
Сережа проворно пополз в сторону и скоро скрыл-
ся из виду.
Не смолкая, строчил пулемет Землянки, примо-
стившегося за пнем. Автоматчики вели прицельный
Огонь. Дело дошло до гранат. Гитлеровцы залегли.
Мы попытались атаковать противника и отбить пу-
лемет. Не удалось. Натиск врага вновь начал усили-
ваться. Трассирующие немецкие пули не давали под-
нять головы. Стрелюк поднялся, чтобы перебежать
в Другое, более выгодное для стрельбы место, и тут
же в нескольких сантиметрах перед его глазами про-
летела очередь трассирующих пуль, опалив брови.
— Видал!—крикнул испуганно Савкин.
— Заметил, — спокойно ответил Костя, однако
тут же залег, протер глаза и короткими очередями
из автомата срезал двух фашистов.
Я не переставал удивляться его спокойствию. Вез-
де и всегда он вел себя хладнокровно, как опытный
воин. Припомнился бой под Ямполем на Сумщине.
Тогда нам улыбнулась фортуна. Там появление про-
тивника для нас не было неожиданным... Как здесь
найти выход из трудного положения?
230

На дороге в предсмертных судорогах бились не-
сколько коров. Остальные, перепуганные стрельбой,
разбежались по лесу. Нам было не до них.
Полукольцо гитлеровцев все сжималось. Еще не-
много, и мы не сумеем спасти уцелевших подвод. Да
и самим придется туго. Вдруг слева от нас во фланг
немцам застрочили автоматы Гапоненко, Рябченкова,
Краснокутского и Шамураева. Гитлеровцы, видимо,
не ожидали такого оборота событий, развернулись
влево и начали отражать наступление группы Гапо-
ненко. Основные же их силы продолжали вести огонь
по нашей группе. Однако теперь мы получили возмож-
ность отвести обоз и переправить его через речку.
Вслед за этим я подал команду на отход.
Противник заметил наш маневр и усилил стрель-
бу. Его попытки подняться в атаку пресекли огнем
наших автоматов и пулемета. Я с тревогой наблюдал
за перебежками товарищей. Как только кто-нибудь
падал, у меня обрывалось сердце.
Наконец мы за высоткой. Поднялись во весь рост,
перескочили через речушку и пробрались к месту,
где ждал нас Демин с обозом. Подоспел Гапоненко
с товарищами. Сели в санки. Лошади с места сорва-
лись в галоп. Вскоре мы догнали наших новичков,
которые шли по дороге в направлении Глушкеви-
чей.
Было обидно, что так хорошо начатое дело мы не
сумели довести до конца, да еще потеряли одного
товарища и пулемет.
Долгое время недоумевали: как появились немцы
на глухой лесной дороге и сумели нас перехватить.
Со временем нам удалось узнать, что гитлеровцы,
встревоженные диверсиями, решили отомстить пар-
тизанам и снарядили карательные отряды. Но, кроме
нашей, ни одну группу им не удалось настичь. Наше
движение задерживал скот. Воспользовавшись этим,
гитлеровцы взяли себе проводником священника
села Березова, который и вывел их лесными тропами
наперерез нам. Однако немцам не удалось полностью
осуществить свой замысел. Они нам нанесли незна-
чительные потери, в то время как сами потеряли око-
ло десяти убитыми и несколько человек ранеными.
В том числе был ранен их проводник — священник,
?31

ему пулей отбило нос. Эта примета дала возможность
нашим разведчикам поймать предателя.
Диверсиями, которые провели группы нашего со
единения, был парализован Сарнский железнодорож-
ный узел. Эта операция получила название «сарнско-
го креста».
Вполне понятно, что гитлеровским властям дивер-
сии партизан пришлись не по душе. Надо было ждать
ответных действий немецких войск.
ГЛАВРАЗВЕДКА
Разведчики в партизанском соединении пользова-
лись особым уважением. Да иначе и не могло быть!
Партизанам приходилось действовать в сложной об-
становке, где нет границы фронта и тыла. Везде
фронт. Трудно определить, откуда появится враг.
Там, где час назад не было войск противника, они мо-
гут быть сейчас. И чтобы не быть застигнутым врас-
плох, необходимо непрерывно вести разведку во всех
направлениях.
Каждый из отрядов нашего соединения, которые
мы теперь называли батальонами, имел свой взвод
разведки. А Путивльский, при котором находился
штаб соединения, имел разведывательную роту. Пар-
тизаны называли ее главразведкой. Она состояла из
двух пеших и одного конного взводов.
Благодаря стараниям Ковпака и Руднева главраз-
ведка была укомплектована боевыми и проверенны-
ми партизанами. К разведчикам предъявлялись вы-
сокие требования...
Командование всегда должно знать обстановку
минимум на тридцать километров в радиусе. Поэтому
ежедневно в разведку посылалось несколько групп.
На их долю выпадала большая нагрузка. Пока раз-
ведчики выполняют задания, соединение уже готово
к новому переходу. Разведчикам приходится без от-
дыха снова выступать в поход. И так ежедневно.
Вполне понятно, что такое напряжение посильно
лишь физически выносливым и крепким духом пар-
тизанам. Случалось так, что приходилось расставать-
23'2

ся с хорошими разведчиками из-за их слабого здо-
ровья.
В роте закреплялись лишь испытанные и закален-
ные разведчики. К ним в первую очередь относились
Митя Черемушкин, Федя Мычко, Коля Гомозов, Игорь
Виноградов, Миша Федоренко, Костя Руднев, Ваня
Архипов, Алексей Журов, Вася Зяблицкий, Саша
Ленкин, Павел Лучинский. Вокруг опытных ветеранов
группировалась молодая поросль — Соловьев, Семе-
нистый, Миша Демин, Фетисов и многие другие.
С выходом соединения на правобережье Днепра
работы разведчикам прибавилось. Главразведка в том
составе, в каком она была, справиться с заданием не
могла. Надо было ее усилить. Выход был найден. Ко-
мандование решило объединить тринадцатую роту
с главразведкой. Об этом мне стало известно вскоре
после возвращения с диверсии. Меня вызвали в штаб
и предложили принять командование главразвед-
кой.
Это предложение было неожиданным. Дело в том,
что моя группа по-прежнему находилась в подчине-
нии Вершигоры и выполняла задание фронта. Поэтому
вопрос о моей группе, как мне казалось, должно было
решать фронтовое начальство. Я не спешил с ответом.
— Что задумался, капитан? Не нравится долж-
ность? — покручивая черные усы и улыбаясь, спро-
сил комиссар Руднев.
— Без согласия Центра не могу принять вашего
предложения, — возразил я комиссару и вопроситель-
но посмотрел на Вершигору.
— Какой тебе, чертова батька, центр нужен? Мы
вот здесь штаб — центр, — вспылил Ковпак. — Цель
У нас одна... Будешь передавать в. Центр все сведения,
какие получит разведка. Центр ему нужен! Петро
твой центр. Принимай разведку и крышка!
— Принять всегда можно. А если завтра мне
прикажут уйти с группой в другой район, тогда как?—
упорствовал я.
— Скомандуешь: «Становись! Шагом марш!» и
поведешь. Никто задерживать не будет... Скажи ему,
Петро!
По хитрым взглядам, которые поверх очков бро-
сал Григорий Яковлевич Базыма на Вершигору, Ковпа-
233

ка и Руднева, я понял, что вопрос этот для них давно
решен, и они меня просто разыгрывают.
Мне ничего не оставалось, как согласиться с пред-
ложением.
— Ну, это другое дело. А то заладил центр да
центр, — уже спокойно сказал Ковпак.
Завязался оживленный разговор. Каждый из них
считал своим долгом высказать пожелания, помочь
мне советом, как лучше организовать разведку. Я ста-
рался запомнить советы старших. Особенно запали
в память слова комиссара Руднева. Он расхаживал
по комнате, заложив за спину руки, и горячо, слегка
картавя, говорил:
— Мы доверяем тебе, капитан, ответственное де-
ло. От хорошо поставленной разведки во многом за-
висит наш успех. А для этого есть все условия. Глав-
ное — люди. Народ в роте хороший. Рекомендую как
следует изучить... Иногда мы видим лишь количество
штыков или автоматов и фамилии — Мычко, Чере-
мушкин или там Лучинский — и забываем, что за
ними скрывается живой человек. А этот человек
не только существует, но и действует, творит чудеса,
не жалеет своей жизни для защиты Родины и этим
самым создает для нас, командиров, славу. Крепко
запомни, что сила командира — в делах его подчи-
ненных. Прививай разведчикам чувство товарищест-
ва, справедливости...
— Вот, вот! Смотри, чтобы брехунов в разведке
не было, .Смерть не люблю брехни,— вставил Сидор
Артемович, не отрывая взгляда от карты, разложен-
ной на столе.
— В роте есть коммунисты и комсомольцы —
опирайся на них. Политрук Ковалев — замечательный
работник. Он поможет тебе в изучении людей. А ос-
тальное зависит от тебя самого... Держи связь с Яко-
вом Григорьевичем Паниным, — сказал в заключе-
ние комиссар.
На следующий день роты были объединены. Все
произошло очень просто. Тринадцатая рота была пе-
реименована в третий взвод пешей разведки и вклю-
чена в состав разведроты. Командиром взвода назна-
чили лейтенанта Гапоненко. Во взвод были включены
Петр Бугримович, Аркадий Тарасенко, Василий Ка-
234

шицкийи Иван Юдин, которые пришли к нам во время
боя в Новых Барсуках и на станции Демихи.
Я переселился в дом, где располагалось управле-
ние главразведки. Со мною разместились Петр Пет-
рович, политрук Ковалев, радистка Аня Маленькая,
Митя Черемушкин, старшина роты и ездовые.
С этого момента закончила свою самостоятельную
боевую историю «чертова дюжина».
Надо сказать, что с разведчиками соединения
у нас установились дружеские отношения еще в Брян-
ских лесах у вечерних костров. На марше большей
частью мы действовали совместно... С первого же дня
командования разведротой я встретил поддержку со
стороны новых подчиненных.
Особенно дружеские отношения установились у ме-
ня с политруком роты Ковалевым. Невысокий, не-
сколько мешковатый, с серыми внимательными гла-
зами и теплой улыбкой, он все свободное время про-
водил среди разведчиков. Беседует ли о положении
на фронте, разъясняет ли роте задачу или же расска-
зывает прочитанную книгу — разведчики окружают
его плотным кольцом и слушают с большим внима-
нием. С особым воодушевлением он много раз пере-
сказывает полюбившиеся партизанам «Войну и мир»
и «Анну Каренину» Льва Толстого. Несмотря на сла-
бое здоровье и плоскоступие, Ковалев не знал уста-
лости. Его, чуть сутулого, всегда можно было увидеть
в голове колонны среди разведчиков. Иван Федорович
любил перочинным ножом вырезать мундштуки, лож-
ки и другие деревянные безделушки. Сидит, беседует,
а перед уходом, глядишь, кому-нибудь вручает свое
изделие...
— Мы с радостью принимаем в свою семью до-
стойное пополнение, — говорил Ковалев на ротном со-
брании. — Я уже давно присматривался к автомат-
чикам тринадцатой роты. Должен сказать, что все
пришлись по душе мне и нашим разведчикам. И сте-
пенный Антон Петрович Землянко, и веселый Воло-
дя Лапин, и Илья Краснокутский, и сообразительный
Стрелюк, и Маркиданов, и Савкин... Да все вы, доро-
гие товарищи.
— Перехвалишь, Иван Федорович,— предостерег
я политрука.
235

— Не думаю. Надо воздавать каждому по заслу-
гам. А если кто зазнается и собьется с пути, сумеем
поправить, — спокойно возразил Ковалев. — Однако
не забывайте, что вы во вражеском тылу новички по
сравнению с нами. Вам есть чему поучиться у развед-
чиков-ветеранов. Мы всегда к вашим услугам...
Помощником командира роты был назначен Ми-
тя Черемушкин, невысокий, широкоплечий, черново-
лосый парень, с чуть прищуренными карими глаза-
ми. На его лице почти всегда теплилась застенчивая
улыбка. Это был очень скромный товарищ и способ-
ный разведчик. С детских лет увлекаясь охотой, он
приучил себя к выдержке, наблюдательности и хит-
рости. В армии эти качества еще больше разви-
лись.
Попав в окружение и отбившись от своей части,
Черемушкин и его товарищи не пали духом. Они
с оружием в руках пробивались к линии фронта, но
встретились с ковпаковцами и решили остаться в пар-
тизанском отряде.
— Будем бить врага в его тылу, — единодушно ре-
шили бойцы.
С первых же боев Митя завоевал славу отважного
партизана. В числе первых, вместе с Федей Мычко и
Василием Чусовитиным, он был награжден орденом
Ленина. Участвовал во многих боях, был дважды ранен
и к моменту нашего знакомства завоевал право назы-
ваться лучшим разведчиком.
Старшина роты сибиряк Вася Зяблицкий, бывший
разведчик бахаревской механизированной дивизии,
оказался хорошим разведчиком и в тылу врага, но был
контужен, стал плохо слышать и теперь вынужден за-
ниматься хозяйственными вопросами. Правда, он и
сейчас не упускал возможности повоевать.
Знакомиться с разведчиками приходилось на от-
дыхе, в походе, в бою и при выполнении специальных
задач. И чем больше я узнавал новых подчиненных,
тем большим уважением проникался к ним. Все они
хорошие разведчики и надежные товарищи: и медли-
тельный богатырской силы Мычко, неизменный спут-
ник Черемушкина на всех заданиях, и сухощавый, то-
ропливый и несколько нервозный Миша Федоренко,
и длинный Журов — любимый партизанский певец,
236

молчаливый белокурый северянин Коля Гомозов,
и тихий, скромный Павлик Лучинский, прозванный
товарищами «архангельским мужичком», и бывший
пограничник Олег Фирсов. Да разве всех перечтешь!
Каждый из них имел свои особенности. Надо было
знать эти характерные черты разведчиков, чтобы учи-
тывать их в деле. Со временем я узнал, что если пред-
стоит выполнить рискованное задание — поручай его
Ивану Архипову. Если же дело требует умелого, осто-
рожного подхода, где нужна смекалка и выдержка —
поручай его Николаю Гомозову, Игорю Виноградову.
Бывают и такие задания, которые требуют отваги,
умения и выдержки — можно смело поручать их та-
ким, как Митя Черемушкин и Федя Мычко. Журов
оказался прекрасным разведчиком в горах.
У каждого из этих разведчиков свои последовате-
ли, которых они берут с собой на задания. Однажды
из дальней разведки возвратилась группа Коли Гомо-
зова. Докладывая о результатах разведки, Коля ре-
шительно заявил мне:
— Больше с собой на задание Степу Фомиченко
не беру.
— Почему? — удивился я. — Степа хороший раз-
ведчик.
— Не спорю, но не в моем духе...
— Ав чем дело?
— Выполнили задание, возвращаемся домой. На-
до спешить — сами видите, сведения срочные. А он,
понимаете ли, есть захотел. Кишки марш заиграли,—
говорил с возмущением Гомозов. — Кругом в селах
полно немцев, а наш Степа заладил: «Зайдем в дом,
есть попросим». Я ему говорю, что можем попасть
на засаду, перебьют и сведений некому будет доста-
вить. Потерпи, не у одного тебя кишки марш играют.
Так он лег на дороге и ни с места. Хоть убей!
— Что же вы сделали?
— Да что? Не бросать же! Пришлось осторожно
огородами войти в село и попросить хлеба... Женщи-
на ужаснулась, увидев нас возле своего дома, в кото-
ром полно немцев. А всего их в селе было более трех-
сот человек. Хорошо, что все благополучно сошло.
Подкормили Степу, и вот прибыли... Это с ним не
первый случай, только я терпел...
237

После этого много пришлось Степе постараться,
чтобы вновь попасть в группу Гомозова...
Здесь же, в Глушкевичах, к нам пришло несколь-
ко человек пополнения. Среди них лейтенанты Вла-
димир Осипчук и Владимир Богданов, замполитрука
Семен Рыбальченко, черноморский моряк Иван Цебы-
нин. Эти товарищи сразу прижились в нашей среде.
В конной разведке, которой командовал Миша
Федоренко, собрались самые лихие ребята. Среди них
особенно выделялись бывший бухгалтер Саша Ленкин,
Олег Фирсов, Костя Руднев, Иван Мизерный, Иван
Семенов, Миша Фомин...
Частым гостем разведчиков был секретарь партий-
ной организации соединения Панин.
— Удивительный человек этот Яков Григорье-
вич,— говорил мне политрук роты, — до всего ему
есть дело и везде успевает.
Да, это так. Панин относился к типу людей, ко
торые не могут сидеть без дела. Болезненный на вид,
он обладал тем не менее большой трудоспособностью.
За тридцать пять лет жизни Панину много довелось
испытать. Родился в бедной крестьянской семье Вла-
димирской области. Рано остался без отца. С один-
надцати лет пошел в люди. Пас скот, батрачил...
В 1926 году поступил на стройку. Днем работал, а ве-
черами учился в школе для взрослых. Дошел до мас-
тера... После окончания профшколы, в 1933 году, по
мобилизации ВЦСПС был направлен на работу в Чер-
ниговскую область. Последние годы перед войной
работал инструктором и заведующим орготделом
райкома партии в Путивле... В партизанском отряде
с первых дней его организации.
Припоминаю наши первые переходы из Брянского
леса. Тогда Яков Григорьевич все время шел с треть-
ей и тринадцатой ротами в голове колонны, сразу же
за разведкой. Мы тогда не знали, что это был его
маневр. Оказывается, Панина хотели оставить на
Сумщине, а он, не желая расставаться с отрядом,
ушел с нами, и лишь на третьем переходе показался
на глаза командиру и комиссару. Тогда же, вспоми-
ная осень 1941 года, Панин говорил:
— Никогда не забуду первый бой. Немцы начали
нас обстреливать из пулеметов. Засвистели пули, и я
238

t лег. когда смотрю, мимо бежит вот он, Федя Кар-
заНКо и кричит: «Эй, Яша, какого лешего валяешь-
ся на* земле, когда пули летят намного выше голо-
вы!» Елки с палкой, я чуть сквозь землю не прова-
лился от стыда. Думал, что все уже постиг, а оказы-
вается, в военном деле я полный профан. Снова надо
было учиться.
Так вот и учился вместе со всеми...
Теперь за плечами Якова Григорьевича годовая
школа партизанской борьбы и большая закалка. Он
уже не всякой пуле кланялся. Душевным и чутким
отношением к товарищам завоевал уважение парти-
зан. Вскоре Панин стал признанным всеми секрета-
рем партийной организации.
Яков Григорьевич всегда находил время, чтобы
побеседовать с бойцами. Чаще всего его можно было
увидеть среди автоматчиков третьей роты и развед-
чиков. Вот и сейчас он пришел, чтобы вручить ли-
стовки с текстом праздничного приказа народного
комиссара обороны, посвященного двадцать пятой
годовщине Великой Октябрьской социалистической
революции, для распространения среди населения.
— Несите слово правды в народ, — напутствовал
Панин.
— Давайте больше листовок, — нападал на секре-
таря Журов. — Полтора десятка на группу — очень
мало. Вы знаете, что жители за каждую листовку
дают кувшин молока или десяток яичек. Я не к то-
му говорю, что молока захотелось, — спохватился
разведчик. — Нам и так его везде дают. Тяга к прав-
де у народа большая...
— А в одном селе такой случай произошел,—
вмешался в разговор Костя Руднев. — Мы туда при-
ехали в воскресенье, как раз в церкви служение шло.
Так наша листовка пошла по рукам и дошла до попа.
И что вы думаете? Священник зачитал ее перед
всеми прихожанами...
— Выходит, батюшка-то идейный, — под хохот
разведчиков выпалил Юра Корольков.
— Идейный, не идейный, а и он распознал звери-
ное лицо фашизма, — ответил Костя Руднев.
— Надо, чтобы все люди поняли это, — вставил
Панин.
239

А вечером три разведывательные группы ушли
на выполнение заданий. На северо-восток к Ельрку
и Мозырю отправилась группа Осипчука, на юг
к Олевску — группа Гапоненко, а на завод — в Глин-
ное, Березово и Старое Село пошел Мычко со своим
отделением.
ВАНЬКА ХАПКА
Парторгом в разведывательной роте был Иван
Георгиевич Архипов. Разведчики любили его за храб-
рость, веселый нрав и простоту. Однако меня удив-
ляло то, что в отряде ему присвоили множество про-
звищ. Называли его «великим комбинатором», «вир-
туозным балалаечником», «шахматным чемпионом»,
«парнем-рубахой», а некоторые даже склонны были
считать его врожденным артистом. Но прочнее всех
приклеилась к нему кличка «Ванька Хапка».
Обычно, если предстояло выполнить рискованное
задание, где нужна особая смекалка, политрук Кова-
лев говорил:
— На это дело пошлем Ваньку Хапку. Все сде-
лает, как по нотам.
Когда я попытался узнать, почему Архипова на-
зывают «Хапкой», то не нашлось никого, кто бы мог
толком ответить на этот вопрос. Даже не помнили,
кто ему дал эту кличку. Одни говорили, что это дело
Феди Карпенко, другие указывали на Черемушкина,
третьи на Федю Горкунова.
Отвечая на мой вопрос, Ковалев сказал:
— Да он любит все делать напором, неожиданно,
без тщательного обдумывания. Одним словом, дей-
ствует на хапок. Отсюда и назвали его Ванькой Хап-
кой.
Но это было не’совсем так.
Иван Георгиевич Архипов в партизанский отряд
попал, как и многие воины в первый год войны,
через 5>ои, окружения, отступление. Но приход его
к партизанам был необычным.
Однажды партизанская застава задержала высо-
кого, чуть сутулого человека, лет двадцати трех. На
240

нем была потрепанная куртка, измазанная мелом
и красками. Через плечо — малярная кисть, на длин-
ной ручке которой висело помятое жестяное ведро.
_____ Здравствуйте, друзья-приятели, — сказал за-
держанный, снял кепку с надорванным козырьком
и слегка поклонился. Длинный чуб, цвета переспелой
соломы, упал на глаза. Он коротким рывком откинул
голову назад, и копна волос легла на прежнее ме-
сто.
— Чего тут шляешься и куда держишь путь? —
спросил один из партизан, подозрительно рассматри-
вая незнакомца.
— Наше дело малярное. Ходим, деньгу заколачи-
ваем. Там побелим, там подкрасим, гляди какая-ни-
будь молодуха самогоном угостит. А что еще мужику
надо! — весело ответил задержанный, присматриваясь
прищуренными глазами к партизанам.
— Деньгу он зашибает, бедный мужичок, — пе-
редразнил с презрением партизан. — Не иначе, как
продался немцам, а теперь дурачком прикидывается,
ходит, вынюхивает, где партизаны. Пойдем в штаб,
там разберутся, что ты за маляр.
— В штаб мне как раз и надо, — растянул в до-
вольной улыбке толстые губы маляр, обнажив круп-
ные зубы с двумя металлическими коронками. —
Можете величать меня Иваном Георгиевичем Архи-
повым, — представился он картинно.
Так появился среди ковпаковцев еще один парти-
зан, которого на заставе приняли за немецкого шпи-
она.
— Зачем тебе потребовался этот маскарад? —
спросил Ковпак, выслушав новичка. — Или ты на
самом деле кумекаешь в малярном?
— Что вы! Я до войны учителем работал, — от-
ветил Архипов. — А это мне посоветовал один де-
душка. Бери, говорит, мои причандалы, иначе тебе
не сносить головы. Взял. Представьте себе, проходил
через села, где полно немцев, и ни один из них даже
не остановил меня.
— Ну ты, брат, великий комбинатор! — засмеялся
Ковпак.
Сообразительность новичка особенно понравилась
Феде Горкунову, и он забрал его в разведку. Не раз
1 6 Записки
разведчика
241

Архипов выполнял рискованные задания с товари-
щами и в одиночку» Переодевался то сапожником,
то жестянщиком. Ходил по селам, где располагались
вражеские гарнизоны и выкрикивал:
— Кастрюли, ведра чиним!
— А если кто попросит починить или сделать но-
вое ведро, что ты будешь делать? — спрашивали его
партизаны.
Он хитро улыбался и отвечал:
— Из материалов заказчика делаем и чиним,
а так как жести нигде нет, то приходится обещать
зайти еще...
Беседуя с местными жителями, среди которых он
завел много знакомых, и лично наблюдая за против-
ником, Архипов добывал ценные данные. Возвратив-
шись с задания, он обычно коротко докладывал: «Все
убито!» Это значит — задание выполнено.
— Ну и Хапка! — с восхищением сказал кто-то из
партизан. Эта кличка и пристала к разведчику на-
всегда.
Однажды Хапка чуть не поплатился жизнью за
свою бесшабашность. Возвращаясь с разведки с груп-
пой товарищей, Архипов попросил разрешения Мити
Черемушкина заглянуть к знакомому старику.
— Надо его расспросить, что делается в Путив-
ле, — сказал он,
— Иди, только не задерживайся. Ждем тебя воз-
ле леса, — разрешил Черемушкин.
Разговаривая со знакомым крестьянином, развед-
чик увидел, что в село въехало много немецких ма-
шин с солдатами. Уходить поздно, заметят. Тогда
он попросил у старика мешок, положил в него кара-
бин, перекинул через плечо и, опираясь на посох,
прошел под носом у гитлеровцев.
За лихачество и разного рода трюки Хапке часто
доставалось от Ковпака и комиссара. И лишь Горку-
нов, отличавшийся храбростью, был доволен развед-
чиком.
— Это в моем вкусе, — говорил он.
— Пропадет хороший хлопец ни за понюх таба-
ку, — сказал Сидор Артемович.
— Дисциплинка у него отсутствует, — поддакнул
Панин.
242

— Мне кажется, ответственности он не чувству-
ет, — высказал свое мнение комиссар. — Член партии,
образованный человек... Надо ему поручить серьезное
дело.
— А что, если назначить его парторгом развед-
роты, — предложил Панин.
— Рискованно.
— Поможем, — настаивал Яков Григорьевич.
— Будь по-твоему, — согласился Руднев. — Под
твою ответственность.
С назначением парторгом роты Архипова как буд-
то подменили. Он почувствовал ответственность за
свои действия не только как разведчика, но и как
партийного руководителя. Постепенно избавился ' от
излишнего ухарства, к выполнению заданий относил-
ся более серьезно...
Веселый, общительный острослов Архипов вме-
сте с тем был заядлым шахматистом. За шахматной
доской он преображался. Становился неразговорчи-
вым, сосредоточенным, весь уходил в игру. Страсть
его к шахматам нашла поддержку со стороны мно-
гих разведчиков. Но постоянными его партнерами
были спокойный Радик Руднев и нетерпеливый Во-
лодя Савкин. Они могли часами играть, не замечая
ничего вокруг.
Однажды мне открылось еще одно качество Хап-
ки. Не то в Лесном, не то в Боровом мы с Архиповым
зашли в одну избу. Хозяева, старик и старуха, встре-
тили нас, как дорогих гостей. На стене над кроватью
висела старенькая балалайка. При виде ее глаза раз-
ведчика загорелись.
— Бабуся, можно? — спросил он, указывая на
инструмент.
— А чего ж, бери, сынок, — проговорила ста-
рушка.
Иван Георгиевич осторожно снял балалайку с ко-
лышка, смахнул рукавом пыль, покрывшую инстру-
мент, и провел пальцами по струнам. Они издали
дребезжащий звук. Архипов подстроил и заиграл.
По комнате поплыли задушевно-печальные звуки
«Лучинушки». Немудреная, старая балалайка ожила
в мастерских руках игрока.
.Старики, пригорюнившись, внимательно слушали.
243
16*

Когда Ванька закончил играть, в избе повисла
типтиня t нарушаемая лишь всхлипыванием просле-
зившихся старика и старухи.
Архипов долго молчал, а потом, словно выдохнул,
прошептал:
— Где вы, мои дорогие?
Таким я его видел впервые. Всегда веселый, жиз-
нерадостный, сейчас он сидел задумчивый, подавлен-
ный. «Так вот ты какой!»—подумал я, не решаясь
первым заговорить.
— Эх, бывало заиграю «Узника», — сказал задум-
чиво Ванька, — а папа подтянет... Да что вспоминать!
Ничего не знаю ни о стариках, ни о жене, ни о до-
чурке. Погибну, дочь и не будет знать меня. Ведь ей
было чуть побольше года, когда началась война...
«А моей и года не было», — подумал я.
Ванька тряхнул своей шевелюрой, с силой уда-
рил по струнам, и избу заполнили звуки веселой,
жизнерадостной «барыни». Впору хоть в пляс пу-
ститься. Даже лица стариков просветлели.
— Возьми себе, — расчувствовалась старуха, ког-
да Архипов кончил играть. — Нам она ни к чему.
Сынок баловался. Как ушел на фронт, так никто и не
дотронулся до нее.
— Спасибо, мать, не могу. Пусть она ждет своего
хозяина.
— Не дождется... Фашисты убили сыночка, —
сказала старуха и снова заплакала.
— Тем более не возьму. Она для вас как память
о сыне, — ответил разведчик и бережно повесил бала-
лайку на место.
С тяжелым чувством покидали мы осиротевших
стариков. Куда ни зайди — везде горе, принесенное
войной.
— Отвел душу, — вдруг заговорил Ванька. —
Струнный оркестр, которым я руководил в школе,
был одним из лучших. Музыка — страсть моя.
Я не сомневался в этом. Ванька Хапка, действи-
тельно, был балалаечником-виртуозом. Он и теперь
песней и шуткой веселил партизан в минуты отдыха.
Иногда он пел никому не известные частушки.
— Да ты, Хапка, не сам ли сочиняешь? — спро-
сил как-то Черемушкин. Ваня на это ничего не отве-
244

тил, только загадочно улыбнулся, а глаза говорили:
«Думайте, как хотите. Может быть, и сам...»
Во время рейда из Брянских лесов Архипов хо-
дил в разведку в составе групп Черемушкина и Го-
мозова, в числе первых переправился через Днепр,
участвовал в боях за Лоев и Лельчицы.
В середине декабря мы прослышали о действиях
в Пинских лесах белорусских партизан под коман-
дованием Комарова. На связь с ними направили раз-
ведчиков во главе с Ванькой Хапкой. Пройдя по
тылам врага более двухсот километров, они связа-
лись с Комаровым, разведали гарнизоны противника
и возвратились, когда мы были уже на Князь-озере.
Ковпак внимательно выслушал подробности до-
клада Архипова о результатах разведки, поблагода-
рил его, а когда тот вышел, сказал комиссару:
— Архипов стал зрелым разведчиком. Ему мож-
но доверить выполнение любого задания.
ГЛУШКЕВИЧИ
Глушкевичи — большое село, расположенное
в лесу севернее города Олевска. В нескольких кило-
метрах западнее его до 1939 года проходила совет-
ско-польская граница. Вокруг села в лесах разброса-
но множество хуторов, насчитывающих от одного-
двух домов до нескольких десятков. Хутора большей
частью назывались по имени господаря — хозяина
дома. Дворы отстояли один от другого на большом
расстоянии, поэтому селения растягивались на мно-
гие километры. Так, например, Марлинские хутора
в несколько десятков дворов вытянулись на полсотни
километров. Населенные пункты связаны между со-
бой лесными дорогами и тропами. А некоторые из
них стояли среди лесов, окруженных болотами.
В этом лесном районе и остановилось наше соеди-
нение на отдых. Штаб с Путивльским отрядом разме-
стился в Глушкевичах.
После разгрома немцев в Лельчицах ближайший
гитлеровский гарнизон находился километрах в со-
рока пяти в Олевске. Да и тот был недостаточно сйль-
245

ным, чтобы предпринять наступление против парти-
зан. Пользуясь этим, отряды переключались на
диверсии. Разведчики разыскивали место, где бы
можно было устроить посадочную площадку для
самолетов. Необходимо было отправить тяжелоране-
ных и получить боеприпасы.
Передышка благоприятно сказалась на состоянии
здоровья раненых. В нашей роте поправились и вновь
вступили в строй Костя Рыбинский и Володя Лапин.
Лучше почувствовал себя и Маркиданов, и лишь
Щербаков нуждался в госпитальном лечении.
За время стоянки в Глушкевичах партизаны подру-
жились с гостеприимными жителями, которые окру-
жили теплой заботой раненых, делились с нами по-
следним. Наши командиры и политработники разъ-
ясняли населению обстановку на фронтах и в тылу.
Призывали к вступлению в партизанские отряды
и ведению вооруженной борьбы с врагом.
Особенно большую работу среди населения и мо-
лодежи соединения проводили посланцы ЦК ЛКСМ
Украины, прибывшие в отряд незадолго до выступле-
ния в рейд из Брянского леса. Группу в девять че-
ловек возглавлял молодой, жизнерадостный Миша
Андросов. Он был назначен помощником комиссара
по комсомолу.
В составе группы были такие опытные комсомоль-
ские работники, как секретарь Запорожского обкома
комсомола Юля Зенухова, секретарь Запорожского
горкома комсомола Валя Павлина, секретарь Нико-
лаевского обкома комсомола Аня Дивина... Всех их
назначили в боевые подразделения.
Веселую, беспокойную Юлю, девушку с волосами
цвета спелого льна, заплетенными в косы, и вдумчи-
вую, кареглазую Валю направили в комсомольскую
восьмую роту. Аню Дивину, высокую, энергичную,
смелую, с мальчишескими замашками дивчину, —
во вторую роту. Самого молодого Васю Олейника —
в роту минеров, а Бориса Короля назначили полит-
руком шестой роты...
Молодые, задорные, полные сил и энергии, они
внесли свежую струю в комсомольскую жизнь соеди-
нения. Не упускали ни одного случая, чтобы в за-
душевных беседах с местными жителями не расска-
246

зать о борьбе советского народа против ненавистных
оккупантов.
Обращаясь к партизанам, комиссар неустанно по-
вторял: «Не забывайте, что на территории временно
оккупированной врагом, вы являетесь представителя-
ми Советской власти. На вас смотрят, по вам равня-
ются и видят в вас представителей армии-освободи-
тельницы. Вы первыми несете слово правды в на-
род».
В Глушкевичах активно поработали наши агита-
торы. Не удивительно, что именно в этот период
в соединение влилась большая группа нового попол-
нения.
Ожило село. На улицах зазвенели балалайки, за-
голосили гармошки.
— А что, Семен Васильевич, не устроить ли нам
вечер встречи партизан с местными жителями? —
спросил комиссара Панин.
— Идея неплохая, — согласился комиссар. — По-
беседуем с народом, расскажем им обстановку, а за-
тем пусть молодежь повеселится...
Началась подготовка к встрече. Тут-то и выясни-
лось, что среди партизан имеются настоящие талан-
ты. Нашлись акробаты-виртуозы — Гриша Дорофеев
из третьей роты и Вася Алексеев из артбатареи,
певцы — Миша Демин и Алексей Журов, рассказ-
чики — Костя Стрелюк и Иван Федорович Ковалев —
все из главразведки, баянист Кириллов из комен-
дантского взвода. Шумовой квартет возглавил Доро-
феев. Конферансье-анекдотистом единодушно признан
Никанорыч. А о любителях потанцевать и говорить
не приходилось. Таких было много.
Девчата из Глушкевичей вымыли пол в забро-
шенной школе, истопили печку, подготовили несколь-
ко керосиновых лайп для освещения, парни встави-
ли выбитые оконные стекла.
Задолго до наступления вечера группки партизан
и жителей потянулись к школе. По-праздничному
выглядело село. Желающих попасть на вечер было
так много, что школа не вместила и половины.
На вечере выступил комиссар Руднев. Он расска-
зал о героической борьбе нашего народа против ок-
купантов. Комиссар говорил все с большим воодушев-
247

лением. В зале установилась полнейшая тишина,
и только толпившиеся у открытой двери «шикали»
на тех, кто пытался пробраться вперед.
Мне много раз приходилось слушать выступления
Руднева перед партизанами и жителями многих сел,
и всегда он меня очаровывал. Да не только меня.
Всех он привлекал магической силой слова. И сей-
час, слушая комиссара, я думал: «Какая сила та-
ится в этом красивом, стройном человеке в защитной
гимнастерке! Откуда он черпает ту энергию, которая
управляет массами, двигает их на подвиг?» И как
бы в ответ на мои мысли Руднев говорит:
— Мы верим в силу идей ленинской партии,
в силу Советского государства, в силу советского на-
рода. Наши силы умножаются от сознания правоты
нашего дела...
«Да, партия не ошиблась, доверяя руководство
борьбой народных мстителей таким, как Ковпак и
Руднев», — продолжал я размышлять.
Выступление Руднев закончил словами:
— Будет и на нашей улице праздник! Честь
и хвала нашему советскому народу! Слава доблест-
ной Красной Армии! Слава партизанам и партизан-
кам! Смерть немецким захватчикам!
В зале все заговорили. Засветились радостью лица
полещуков.
— Ох, получат они по заслугам, — тряся жидень-
кой козлиной бородкой, торжествовал старик с ши-
рокой лысиной через всю голову.
После выступления комиссара началась художест-
венная часть. Особенно понравились песни в испол-
нении Алексея Журова и Миши Демина. Песня
«Удовыцю я любы в» принесла Журову имя «парти-
занского Паторжинского», а Демину ария Ленского
дала сразу два прозвища: «Миша Ария» и «парти-
занский Лемешев». Но самый бурный успех выпал
на долю акробатов — Гриши Дорофеева и Васи Але-
ксеева. Мастерски выполненные силовые номера че-
редовались с сатирическими. В зале стоял непрерыв-
ный хохот.
— Уморили, уморили, бесовы дети, — хватаясь за
живот, хохотал помпохоз Павловский. — Ну, просто
циркачи!
248

Так и пристало это слово к Грише Дорофееву.
Теперь в отряде его иначе и не называли, как «Гри-
ша-циркач». Часто бывало так, что приказывают по-
сыльному:
— Вызовите Дорофеева!
— Какого Дорофеева? — переспрашивает посыль-
ный.
— Гришу-циркача...
— А, такого знаю, — отвечал тот и спешил вы-
полнить приказание...
Наше пребывание в Глушкевичах прервалось вне-
запно. Еще разведчики не нашли площадки для по-
садки самолетов, а уже стали поступать тревожные
сведения о сосредоточении немецких войск в окру-
жавших нас селах. Гитлеровцы под видом борьбы
с партизанами чинят жестокую расправу над мир-
ным населением. Пожарами полыхают села. По лес-
ным дорогам в поисках партизан шныряют фашист-
ские лазутчики.
С задания возвратился Гапоненко и сообщил
о подходе гитлеровцев из Олевска...
По всему было видно, что гитлеровское командо-
вание, обозленное разгромом лельчицкого гарнизона
и операцией на Сарнском узле, решило избавиться
от неприятного соседа. Они сконцентрировали боль-
шую группировку, подтянув гарнизоны из Сарн,
Столина, Коростеня и других местечек.
Наступление на Глушкевичи было предпринято
с двух направлений: с запада и юга. Первое столк-
новение завязалось в Будках Войтковицких, где сто-
ял второй батальон под командованием Кульбаки.
Разгорелся жаркий бой. Несколько раз противнику
удавалось врываться в деревню, но всякий раз пар-
тизаны переходили в контратаки и отбрасывали его.
И лишь после того, как гитлеровцы подтянули све-
жие силы, им удалось захватить населенный пункт.
В Будках Войтковицких каратели учинили же-
стокую расправу над жителями. Они согнали в школу
женщин, стариков и детишек, которые остались дома,
закрыли их там и здание подожгли, а сами стояли
вокруг пылающего дома и всех, кто пытался выско-
чить из школы, ловили и вновь бросали в огонь. Так
почти полностью были истреблены жители села.
249

Вскоре гитлеровцы подошли из Олевска и захва-
тили село Хочин. Наша застава с большим трудом
сдерживала передовые подразделения противника.
В Глушкевичах была слышна стрельба. Бой при-
ближался. Часть рот первого батальона заняла обо-
рону, а четыре роты во главе с Вершигорой и Пани-
ным вечером были выдвинуты навстречу олевской
группировке немцев.
Я со взводом лейтенанта Гапоненко шел впереди
колонны. Наступила резкая оттепель. Снег стал рых-
лым и водянистым. Лед на Уборти покрылся водой.
Темные облака низко висели над головами. На фоне
всего этого зловещим казалось зарево пожаров на
западе.
Это горели Будки Войтковицкие.
Встреча с противником произошла во второй
половине ночи, когда мы вплотную столкнулись
с авангардом гитлеровцев. Вспыхнула перестрелка.
Услыхав стрельбу, главные силы обеих сторон раз-
вернулись для встречного боя. И тут-то случилось
неприятное. Я с разведчиками оказался под пере-
крестным огнем. Спереди и справа по нас вели огонь
немцы, а с тыла прижимали свои. До противника
метров сорок-пятьдесят, мы отчетливо слышим их
команды, а до своих чуть подальше. Пули не давали
возможности поднять головы. Трудно было разобрать,
что происходит на поле боя. Что делать? Идти впе-
ред или вправо — не пускают немцы, назад — свои
перебьют. И оставаться на месте нельзя — ведь только
благодаря ночи мы еще не имели потерь.
Выйти из трудного положения нам помогли сами
немцы. Они начали ракетами освещать местность,
это дало нам возможность сориентироваться и, укло-
нившись влево, выйти из-под двойного обстрела.
Встречный бой не дал перевеса ни нам ни против-
нику. Гапоненко так и сказал: «Сыграли с немцами
вничью».
Однако с наступлением утра выяснилось, что на-
ши роты заняли очень плохую позицию. Отошли на
новый рубеж, где весь день отражали атаки против-
ника. Появились раненые, среди которых была и от-
важная автоматчица Нина Созина, только что выздо-
ровевшая после ранения в Лельчицах.
2W

Перед вечером получили сообщение, что гитле-
ровцы с запада подошли к Глушкевичам. Вершигоре
приказано отвести роты в село.
Подобрав раненых, мы под прикрытием второй
роты направились по обратному маршруту. Чем
ближе подходили к Глушкевичам, тем отчетливее
слышалась стрельба, взрывы снарядов, мин и гранат.
Полыхали пожарища, поглощая дом за домом.
В центре села нас встретил начальник штаба Ба-
зыма. Он приказал не задерживаться в Глушкевичах,
вести разведку на Прибыловичи, Бухчу, Тонеж, Ива-
нову слободу.
— Торопитесь! Вам надо обогнать колонну. Обоз
с ранеными уже ушел, — сказал Базыма.
Последние подводы партизанского обоза перепра-
вились через Уборть. Вслед летели вражеские снаря-
ды и мины. Трассирующие пули, как огненные стре-
лы, скрещивались над селом. Все это наводило ужас
на жителей, которые с малыми детишками на руках
и наспех собранными узелками убегали в лес. Пере-
пуганный скот с ревом метался по улицам.
Как изменчива судьба! Всего три-четыре дня на-
зад никто из жителей не подозревал, что над ними
нависает такая угроза. А теперь они уходят, оста-
вив на произвол судьбы свое хозяйство.
Не успел я со взводом разведчиков догнать голову
колонны, как впереди снова начался бой. Батальон
противника с артиллерией и минометами закрепился
в Бухче и перекрыл дорогу на Тонеж.
Бой, в котором принимали участие первый и чет-
вертый батальоны, длился почти весь следующий
день. Противник нес большие потери, но продолжал
упорно сопротивляться. Мы потеряли пятнадцать уби-
тыми и сорок четыре ранеными. Тяжелые ранения
получили Федя Горкунов, Миша Федоренко и Костя
Рыбинский.
Разведчики действовали в разных направлениях,
разыскивали пути обхода Бухчи. Надо было спешить,
чтобы засветло перебраться через болото, которое
примыкало к дороге с обеих сторон.
Шло время. Начали одна за другой возвращаться
разведывательные группы. Донесения не радовали.
Дорог не было.
251

“ Пехота пройдет с трудом, а обоз вообще не
пройдет,— докладывал усталый Гапоненко.
Наконец перед вечером возвратились конные раз-
ведчики. После ранения Миши Федоренко ими коман-
довал молчаливый, серьезный и вдумчивый сибиряк
Саша Ленкин, за пышные усы прозванный партиза-
нами «усачом». Конникам удалось отыскать заброшен-
ную лесную дорогу.
— Плохая дорога. Во многих местах придется бо-
лото выстилать лозняком. Однако пройдем, — спокой-
но и уверенно доложил Ленкин.
Оставили прикрытие со стороны Бухчи и пошли
в обход на Тонеж. Ночь выдалась темная и ветреная.
Дорога действительно оказалась очень плохой. Колон-
на поминутно останавливалась. Приходилось вытаски-
вать застрявшие подводы или пробираться сквозь
кустарник. Партизаны выбивались из сил. Но больше
всего страданий досталось раненым.
Все с облегчением вздохнули, когда на рассвете
вошли в Тонеж. Отсюда шел шлях на Туров.
Наше внимание, было обращено в сторону Бухчи.
Мы думали, что противник подбросит подкрепление
и начнет преследовать нас. Каково же было наше
удивление, когда возвратились хлопцы и доложили,
что гитлеровцы подобрали убитых, погрузили их на
подводы и спешно уехали из Бухчи в сторону Дзер-
жинска. По утверждениям жителей Бухчи, которые
были мобилизованы с подводами для вывозки тру-
пов, гитлеровцы потеряли свыше двухсот человек.
Много времени спустя эти данные были подтвержде-
ны трофейными немецкими документами.
В дополнение ко всему этому на второй день к То-
нежу со стороны Турова на подводах подъехало до
батальона немцев. Их встретили роты второго
и третьего батальонов. Завязался бой. По приказу
Ковпака две роты первого батальона ударили по гит-
леровцам с тыла. Этого враг не ожидал и почти пол-
ностью был уничтожен. Лишь нескольким мелким
группам немцев удалось рассеяться по лесу. В тече-
ние недели одиночки и мелкие группы фашистских
вояк скитались по лесам и болотам, не находя выхо-
да. Голод заставлял немцев заходить в деревни, а там
их жители вылавливали и отводили к партизанам.
252

Во время разгрома этого батальона нами захва-
чено большое количество оружия, в том числе орудие
и два миномета, боеприпасы и обоз.
Среди трофейных документов оказался приказ,
в котором батальону предписывалось выйти к Бухче
и во взаимодействии с пятью батальонами, дейст-
вующими в этом районе, окружить и разгромить
партизан...
Разгромом этого батальона мы надолго обезопаси-
ли свое положение. Получили возможность привести
в порядок раненых, похоронить убитых товарищей
и отдохнуть. Здесь же к нам пришла большая группа
пополнения.
Соединение вышло из боя не ослабленным, а, на-
оборот, окрепшим.
СЛУЧАИ В РАЗВЕДКЕ
На третий день нашего пребывания в Ивановой
Слободе возвратилась разведывательная группа Осип-
чука из-под Ельска. На ее долю выпала нелегкая
задача. Из Глушкевичей разведчики вышли за не-
сколько дней до начала наступления немцев. Они
должны были уточнить гарнизоны противника в
Ельске, Мозыре и окружающих селах. Им предстояло
пройти около двухсот километров.
Наступила оттепель, дороги развезло. Идти было
трудно. Потрепанная обувь пропускала воду, а обсу-
шиться не было времени.
Много хлопот доставляло разведчикам и немецкое
обмундирование, в которое были одеты Стрелюк и
Гольцов. Население в этих местах организовало са-
мооборону, выставило на дорогах наблюдателей. Они
наших разведчиков принимали за немцев, подавали
сигнал тревоги, и жители убегали в лес. А однажды
чуть не дошло до боя с местной партизанской груп-
пой, которая устроила засаду на «полицаев и нем-
цев». Хорошо, что их своевременно заметил Володя
Савкин...
В большом селе Ремезах разведчики связались
с местными партизанами, от которых узнали, что
253

в Мозырь и Ельск прибыли немецкие войска. Осип-
чук решил проверить достоверность этих данных
и уточнить количество войск. К Ельску уходили Бог-
данов, Стрелюк и Савкин. Остальных Осипчук повел
к Мозырю.
Когда группа Богданова была готова к выступле-
нию по своему маршруту, в дом вбежал запыхавший-
ся парнишка лет двенадцати.
— Староста к немцам побежал! — выпалил он
единым духом.
— В какую сторону он ушел? — спросил Богда-
нов.
— По дороге на Ельск.
— За мной! — скомандовал лейтенант и выско-
чил из дома. Костя и Володя последовали за ним.
Нужно было во что бы то ни стало изловить реме-
зовского старосту, не дать ему возможности донести
немцам о появлении в этих местах партизанских раз-
ведчиков.
Ребята что было духу бежали за длинноногим
Стрелюком, который в два прыжка обогнал лейтенан-
та и вырвался намного вперед. Разведчики скользили,
падали, подымались и продолжали бежать. Пересекли
мостик и скрылись в роще...
— Уходит, уходит! — закричал остроглазый Сав-
кин.
Впереди, метрах в трехстах от разведчиков, пере-
секал поляну высокий мужчина в полупальто.
— Стой! Стрелять буду! — предупредил Стрелюк.
Но это только подхлестнуло старосту. Он свернул
с дороги и быстро скрылся в лесу.
— Савкин, беги по дороге в Движки — там жди,
а мы с Костей пойдем по следу, — распорядился
Богданов.
Погоня продолжалась... Володя Богданов не ошиб-
ся, послав Савкина по дороге в ближайшее село, рас-
положенное на пути в Ельск. Он предвидел, что пре-
датель обязательно туда придет. В свою очередь ста-
роста тоже хитрил. Он был из местных и хорошо знал
лес и дороги. Его расчет был простой: увести парти-
зан в лес, подальше от дороги, запутать следы и ус-
кользнуть от преследования. Надо сказать, что это
ему в некоторой степени удалось: Стрелюк и Богда-
254

нов потеряли след и теперь, ругаясь, путались среди
густого кустарника.
_____ Единственная надежда на Савкина, — злился
Стрелюк.— Если ему не удастся задержать эту сво-
лочь, тогда нам надо уносить ноги...
Однако уносить ноги на этот раз не пришлось.
Староста сам попался в руки Савкину... Подоспели
Богданов со Стрелюком, и начался допрос. Оказывает-
ся, и в этом селе знали подлые проделки гитлеровско-
го холуя.
— Житья от него людям нет...
— Смерть предателю! — говорили жители.
Другого решения не могло быть. Савкин отвел
предателя в лес и привел приговор в исполнение.
В Движках был свой староста, невысокий, коре-
настый мужчина лет сорока пяти. В пылу погони за
ремезовским старостой Стрелюк хотел было распра-
виться и с местным, но в его защиту выступили кре-
стьяне. После ребятам рассказали, что он работал ста-
ростой по заданию партизан. Его должность давала
возможность бывать в Ельске, Мозыре и других горо-
дах. Там он получал сведения о гарнизонах немцев
и докладывал партизанам. Вот и на этот раз, он толь-
ко что вернулся из Ельска и рассказал, что туда
из Хойников прибыл полк словаков, который вместе
с немецкими батальонами погонят на борьбу с пар-
тизанами.
Пока разведчики выслушивали старосту в его теп-
лом доме, на улице послышались шум и крики. В дом
ворвался Савкин и крикнул:
— Немцы!
К дому старосты подходило около сотни фашистов
с обозом. Что делать? Уходить поздно! Драться? Тро-
им против сотни...
От серо-зеленой массы немцев отделились пять
человек и направились к дому.
— Проходите в следующую комнату и спрячьтесь
за печкой, — торопливо * посоветовал староста и по-
спешил навстречу непрошеным гостям.
Во второй комнате на просторной печи лежала
старушка. Между печью и глухой стеной дома был
Узкий проход, завешанный шторкой. Туда, в запеч-
ник, и втиснулись разведчики. Каждый из них приго-
255

товил гранаты и взвел затвор автомата, чт^бы, если
немцы их обнаружат, подороже отдать cboJo жизнь.
В доме послышался топот кованых каблуков и чу-
жая речь. Староста рассыпался в любезности перед
гитлеровцами. Но что у него на думке — известно
только ему одному. Разведчики слышали, как пере-
водчик переводил вопросы офицера, а староста весело
отвечал. У ребят закралось подозрение: не продаст
ли? Вдруг дверь во вторую комнату открылась, и го-
лоса зазвучали еще отчетливее. Старушка протяжно
и жалобно застонала.
— О! Матка кранк, — прокартавил немец.
— Тифом болеет, — услышали разведчики ответ
старосты.
— Вас, что? Тиф? Не карош, не карош...— встре-
вожились фашисты и спешно убрались из дому.
— Пронесло, господи, — вздохнула с облегчением
старушка.
Да, действительно пронесло. Разведчики покинули
свое укрытие и осторожно наблюдали из окон за тем, что
происходило на улице. Староста на веревке вывел из са-
рая свою годовалую телку и повел по улице дальше
от дома. Из других дворов под конвоем немцев жите-
ли тоже выводили коров, телок, овец. На селе сума-
тоха. Вопли женщин, уцепившихся за коров, пере-
крывались кудахтаньем кур, криками немцев и фаль-
цетом переводчика, который из кожи лез, чтобы
угодить своим хозяевам.
— Господа, граждане! Великой армии фюрера
нужно мясо, — пищал противный голос переводчи-
ка.— Все равно у вас весь скот заберут партизаны...
Его никто не слушал. Но вот прогремела автомат-
ная очередь. Улица мгновенно опустела, только у ко-
лодца осталось распластанное женское тело да на
окраине села еще виднелась колонна гитлеровцев,
угонявших крестьянский скот. При виде убитой жен-
щины терпение Стрелюка и Савкина лопнуло. Они бро-
сились к выходу из дома, чтобы отомстить фашистам.
Но не успели открыть дверь, как резкий окрик Бог-
данова остановил их:
— Что вы? В своем уме? Десяток немцев убьете,
а сами погибнете и дадите повод немцам сжечь село
л учинить расправу над жителями...
256

Но^ью разведчики побывали на окраине Ельска.
От местных жителей узнали, что в городе словацкая
часть с( артиллерией.
К утру Богданов с товарищами возвратился в Ре-
мезы, где встретились с Осипчуком, который побывал
в Мозыре. В городе оказался гарнизон немцев в пол-
торы тысячи человек.
Для соединения складывалась обстановка, при ко*
торой дальнейшее пребывание в Ивановой Слободе
и Тонеже было нецелесообразным. Надо было выйти
в безопасный район, чтобы организовать прием само-
летов и, наконец, отправить раненых, которых нако-
пилось более двухсот человек.
Командование приняло решение пробираться в леса
за Припять и там подготовить посадочную площадку
для самолетов. Необходимо было отыскать переправу
через Припять. В район Турова была направлена
группа во главе с Васей Чусовитиным.
В состав группы была включена молодая парти-
занка из Турова Аня Бондарчук. Она пришла к нам
в Глушкевичах. Невзрачная на вид, одетая в лохмотья
и обутая в лапти девушка с большими губами и уз-
ким лбом предстала перед командиром и комиссаром.
Из-под сросшихся бровей зло сверкали карие с желтин-
кой глаза.
— Принимайте в отряд! — решительно заявила
Аня.
Ковпак удивленно посмотрел на девушку и спро-
сил:
— Откуда ты такая бойкая?
— Из Турова.
— Выходит, просишься в отряд?
— Не прошусь, а требую, чтобы приняли! — вы-
палила Аня.
— Да ты, я вижу, с норовом, — еще больше уди-
вился Ковпак.
— Какая уж есть... Вы скажите прямо: пойдете
на Туров? — наступала девушка...
Новенькая пришлась по душе Ковпаку и Рудневу.
Аню зачислили в разведку. Старшина Зяблицкий одел
ее с ног до головы во все мадьярское. Напялил на де-
вушку широченную шинель и вручил ей мадьярскую
винтовку, которую Аня называла «пушкой»,
17 Записки разведчика	257

Прослышав, что к Припяти идут разведчик^, Аня
вызвалась пойти с ними.
— Мне здесь каждая тропка ведома, — сказала
она.
Чусовитин охотно согласился взять с собой новень-
кую. И не пожалел. Аня, действительно, хорошо зна-
ла лесные дороги. Вела разведчиков уверенно и быст-
ро. Но вот путь преградила вскрывшаяся от льда ре-
чушка. Мостов нет.
— Отыскать брод, —распорядился Чусовитин.
Пока Фетисов и Лучинский палками прощупыва-
ли дно, измеряя глубину реки, Аня, не раздумывая,
шагнула в ледяную воду, погрузилась по грудь и пере-
шла на ту сторону. Разведчикам ничего не оставалось
делать, как последовать ее примеру.
Мокрые, продрогшие и пристыженные хлопцы
еле поспевали за Аней...
Лес внезапно оборвался, впереди показалась де-
ревня. Бондарчук остановилась, внимательно посмот-
рела в сторону хат и весело сказала:
— Сейчас обогреемся. Пошли!
Ребята надеялись попасть в теплую хату, но Аня
вела их к одинокому сарайчику на огороде. Чем ближе
подходили, тем веселее становилась девушка.
— Смотрите, из сарая подымается дымок, — на-
стороженно прошептал Лучинский, когда до сарайчика
оставалось меньше пятидесяти шагов.
— Наконец-то заметили! — с ехидцей сказала
Аня.— Тоже мне разведчики!.. И никакой это не са-
райчик, а баня. И варят в ней самогон.
Аня оказалась права. В бане был установлен са-
могонный аппарат, возле которого возился волосатый,
прокопченный дымом старик. Приход партизан сна-
чала напугал старика. Но вскоре он пришел в себя
и нацедил разведчикам по стакану такого первача,
что у них даже дух перехватило.
— Ну, Аня, ты просто самогонщица, — сказал
Фетисов и как приклеил это прозвище девушке. Вско-
ре в отряде все ее называли «Анькой Самогонщицей»...
Ребята обогрелись, немного просушили одежду и
пошли к Припяти. Результаты были неутешительные.
Река не замерзла, а единственный мост у Петрикова,
надежно охранялся.
258

Аня; побывала в Турове и узнала, что там сильный
гарнизон.
На обратном пути разведчики столкнулись с нем-
цами. В перестрелке в ногу ранило Чусовитина. И
само собой случилось так, что командовать стала Ань-
ка Самогонщица. Она приказала Лучинскому и Фе-
тисову прикрывать, а сама взвалила на себя здоро-
венного Чусовитина и потащила в лес. И лишь после
того, как раненый оказался в безопасности, ребята
тоже отошли.
Несколько километров несли Чусовитина на плащ-
палатке, а затем отбили у полицейских подводу, поло-
жили на нее раненого и привезли в отряд...
Через несколько дней оттепель с моросящими
дождями, съевшими весь снег, сменилась сухими мо-
розами. Воспользовавшись этим, в ночь на 30 декабря
1942 года отряды оставили Иванову Слободу и Тонеж
и взяли направление на Рубрынь в обход Турова
с юго-запада.
НА КНЯЗЬ-ОЗЕРЕ
В начале января 1943 года поиски площадки для
приема самолетов увенчались успехом. Впервые в на-
шей партизанской практике было решено подготовить
посадочную площадку на льду. Наиболее подхо-
дящим в этом отношении оказалось озеро Черво-
ное, которое белорусы почему-то называли Князь-
озером.
Князь-озеро лежит среди лесов и болот на самом
севере Полесской области, километрах в двадцати
от железнодорожной станции и районного центра
Житковичи. Озеро вытянулось с юго-востока на севе-
ро-запад километров на одиннадцать, а ширина его
доходила до пяти километров. Местные старожилы
утверждали, что в окружности оно имеет около три-
дцати километров. Озеро не очень глубокое, и январ-
ские морозы прочно сковали его воды. Вот здесь
и решено было оборудовать партизанский аэродром.
За это дело взялись Вершигора и бывший летчик лей-
тенант Бугрим ович.
259
17*

Отряды заняли прилегающие к озеру селения Пу-
ховичи, Боровое, Рыбхоз и колхоз «Комсомолец».
ТТТтяб с первым батальоном расположился в Ляхови-
чах в километре от озера.
Вершигора разметил площадку, которую надо бы-
ло очистить от снега. Работа закипела. Снег сгребали
в кучи, грузили на сани и отвозили в сторону. Тру-
дились все с огоньком, перебрасывались шутками.
Каждый надеялся, что вместе с боеприпасами само-
лет привезет и весточку от родных. Мне такое сча-
стье не улыбалось. Моего адреса никто из родных и
друзей не знал.
Через пару дней на Большую землю полетела ра-
диограмма с указанием места и описанием посадоч-
ной площадки. Опасаясь, что авиационное начальство
не решится посадить самолет на лед, в радиограмме
координаты площадки давались несколько в сто-
роне от озера. Так и указывалось, что рядом с озером
Червоным подготовлена площадка... Вскоре была по-
лучена ответная радиограмма: «Ждите самолет».
Здесь же сообщались условные сигналы.
Началось дежурство на ледовом аэродроме. Было
все продумано и учтено. Под сигнальные костры при-
способили санки. Предусматривалось, что при появ-
лении самолета санки занимают заранее указанные
им места, и на них разжигаются костры. Для раз-
грузки боеприпасов и погрузки раненых подготовлены
специальные команды. Всех раненых обеспечили
необходимыми документами. А тех, которые должны
быть отправлены в первую очередь, с наступлением
вечера тепло одевали. Возле домов дежурили лошади,
запряженные в санки, чтобы в любую минуту мож-
но было раненых доставить к самолету.
Первые вечера на озеро выходили чуть ли не все
партизаны первого батальона, свободные от нарядов.
Но прошла одна, вторая, третья ночь, а самолеты не
появлялись. К нашему несчастью испортилась пого-
да. Температура понизилась до тридцати-тридцати
пяти градусов ниже нуля. Поднялись снежные бура-
ны, которые бушевали целыми сутками и наносили
большие сугробы. Ежедневно на озере работали сотни
партизан, расчищали площадку. Интерес к аэродро-
му постепенно пропадал. В адрес летчиков было вы-
260

сказано много нелестных слов. Все меньше желающих
посмотреть самолет приходило на лед. Наконец все
вошло в нормальную колею: на озере оставались
лишь те, кто был выделен для обслуживания аэрод-
рома.
Ночи напролет — в буран, пургу и при звездном
небе — У костра сидели партизаны, ждали самолеты,
вспоминали проведенные бои, погибших товарищей,
прожитую жизнь, рассказывали были и небылицы.
— Расскажи, Володя, как вас тухлыми яйцами
угостили,— просит Зеболова Митя Черемушкин.
— Да, было дело, — не заставил себя упрашивать
Володя. Он придвинулся ближе к костру, "выхватил
своими култышками уголек, прикурил от него, затя-
нулся раз-другой и начал рассказывать: — А случи-
лось это прошлым летом на Сумщине. Петр Петрович
послал меня в Ворожбу. Надо было связаться с одним
нашим разведчиком, который работал у немцев, и по-
лучить от него сведения о железнодорожных перевоз-
ках на участке Конотоп — Ворожба.
Ночами шли, а на день забивались в какую-нибудь
трущобу и отсиживались. Только мне мало приходи-
лось отсиживаться. Сами знаете — разведчик! Ходил
по селам, даже в Глухов забрался. Интересовался
гарнизонами противника. Но и, конечно, на счет хар-
ча для товарищей промышлял. Короче говоря, до
«железки» дошли благополучно.
Я побывал в Ворожбе, встретился с нужным че-
ловеком, получил от него, что требовалось, и передал
ему новое задание Вершигоры. Бывалин с хлопцами
тем временем заминировали железную дорогу в не-
скольких местах. Возвратились на сборный пункт,
и в этот момент послышался сильный взрыв. Сработа-
ла партизанская мина...
Кинулись в обратный путь.
При подходе к железной дороге мы в села не за-
ходили. Ребята двое суток ничего не ели. Проголода-
лись, как волки в крещенские морозы. Я-то подкре-
пился в Ворожбе. Коля Бардаков предложил зайти
в Бруски и раздобыть продуктов. Но как? Ведь там
полицаи. «Пойдем, — говорит Коля, — под видом
заготовителей». Бардаков был в немецком обмундиро-
вании, я нацепил полицейскую нарукавную повязку.
261

Вдвоем мы и направились в Бруски. Остальные рае-
положились в засаде за селом возле ветряка.
Идем прямо к старосте. Он оказался дома. Я при-
казал собрать для раненых немецких офицеров хлеба,
масла и яиц. Староста послал сына за полицейскими.
Те явились быстро и пошли по дворам выполнять
распоряжение. Не успели мы пообедать, а к дому
старосты подкатила подвода, груженная буханка-
ми хлеба, яйцами и живыми гусями. Масла не было
ни грамма. Я дал соответствующий нагоняй старосте,
потребовал заготовить масло и пообещал через пару
дней снова наведаться.
Время клонилось к вечеру, и мы попросили охра-
ну. Староста, кроме ездового, выделил пять полицей-
ских. Два из них шли впереди подводы, а три за по-
возкой. Мы замыкали шествие.
Как только дозорные полицейские поравнялись
с ветряком, партизаны срезали их очередями из авто-
матов. Остальные, бросив подводу, попытались бе-
жать, но мы с Колей заставили их поднять руки...
Перепуганные стрельбой гуси подняли неистовый
крик.
Не теряя времени, мы уселись на подводу и по-
гнали лошадей в сторону леса подальше от села.
В Брусках поднялась тревога. Сгустившиеся сумерки
избавили нас от преследования.
— Ну, а как же с яйцами? — допытывался Юра
Корольков.
— Прежде чем приступить к яйцам, мы решили
рассчитаться с гусями, — продолжал Зеболов. — Жи-
вых тащить не могли, а зарезать — через пару дней
протухнут. Выпустили их в первую попавшуюся
речку.
Первым на яйца набросился Бардаков. «Смотри-
те,— говорит,— как надо пить сырые яйца». Он про-
колол скорлупу с двух сторон, приложился губами
к одному из отверстий, сильно потянул в себя и тут
же его начало выворачивать наизнанку. «В чем де-
ло? » — спрашиваем. А он никак не может выговорить
слова. Наконец выдавил через силу: «Цы-ыпленок».
-г- Цыпленка проглотил, — стараясь перекричать
хохот партизан, выкрикнул Юра.
— Нельзя сказать, чтобы это был цыпленок в пол-
252

ном смысле слова, — переждав приступ смеха товари-
щей, продолжал Володя. — Он еще не пищал...
Последние слова Зеболова вызвали новую волну
смеха.
_____ Начали одно за другим разбивать яйца, — серь-
езно продолжал Володя, — все тухлые. Из двухсот
штук так и не нашлось ни одного свежего. Вонища от
них. Пришлось забрать с повозки хлеб, отпустить на
волю лошадей и уйти.
— Удружили вам жители Брусков, — сказал Че-
ремушкин.
— Это они не нам, а немцам... Хотя у нас кишки
играли марш, мы не обижались, а радовались, что
крестьяне так относятся к оккупантам, — заключил
свой рассказ Зеболов.
Выслушав Володю, партизаны начали припоминать
другие случаи, когда население срывало поставки
продовольствия для немецкой армии. То картофель
подморозят, то молоко разбавят водой, то скот укро-
ют, а если сделать этого нельзя, угонят его к лесу
и отдадут партизанам...
В эти дни соединение жило единой мыслью: когда
же прилетят самолеты и доставят нам боеприпасы,
а от нас заберут тяжелораненых.
Благодаря комиссару Рудневу в отрядах стала
традицией забота всех партизан о раненых товари-
щах. Во время боя раненым обеспечивалась безопас-
ность, в санитарный обоз выделялись лучшие лоша-
ди и транспорт. Теплая одежда и лучшие продукты
в первую очередь предназначались раненым. На днев-
ках их распределяли в лучшие дома. До тех пор,
пока не устроены и не накормлены раненые, коман-
диры подразделений не отдыхали. На каждых двух-
трех раненых выделялись санитарки. Возле раненых,
которые находились в тяжелом состоянии, круглые
сутки дежурили врачи, сестры и санитарки.
Каждый партизан считал святым долгом при лю-
бой возможности навещать своих раненых товарищей.
И когда бы ты ни пошел к раненым, всегда там за-
станешь Ковпака, Руднева, Базыму, Андросова или
Панина.
Раненых разведчиков мы с Ковалевым, Черемуш-
киным и Зяблицким обходили два раза в день
263

утром и вечером. И всякий раз, как только пересту-
пишь порог хаты, к тебе обращаются измученные,
но повеселевшие взгляды товарищей. У тебя сердце
щемит от их взглядов, и ты стараешься сделать что-
либо хорошее для них, подбодрить, вселить уверен-
ность в выздоравливание, возвращение в строй. Не-
чего греха таить, иногда приходилось и кривить ду-
шой. Видишь, что жизнь товарища угасает, а сказать
об этом не можешь, да и не имеешь морального права.
Наоборот, стараешься отвлечь внимание раненого
от мысли о смерти. Он верит тебе и героически пере-
носит мучения.
Я всегда с гордостью вспоминаю мужество Кости
Рыбинского. У него было тяжелое ранение в ногу
с переломом кости. Непрерывные марши по тряским
дорогам растравляли рану. Она не заживала, а, на-
оборот, с каждые днем становилась хуже. Нога опух-
ла и превратилась в колоду. Средств, которые могли
бы облегчить страдания Кости, партизанские врачи
не имели.
У Рыбинского началось нагноение. В комнате сто-
ял тяжелый запах разлагающегося тела. Врачи еди-
нодушно решили: для того чтобы спасти жизнь, на-
до ампутировать ногу. Так же думал и я. Но Костя
категорически отказывался от этого. Он надеялся на
выздоровление и терпеливо переносил боли. Он почти
не спал, но стонов его никто не слышал. Удивительно
стойкий человек!
Пришло время, и врачи объявили Рыбинскому
свое окончательное решение: отнять ногу. Раненый
протестовал, уговаривал, просил не делать этого. Вра-
чи были неумолимы, правота на их стороне.
— Позовите, пожалуйста, капитана, — попросил
сквозь слезы Рыбинский...
Войдя в комнату, я с трудом узнал Костю. Он
осунулся, пожелтел, выглядел на много старше свое-
го возраста. Да и былой уверенности в нем уже не чув-
ствовалось. Взгляд потускнел. Даже мое появление
не вызвало какого-либо оживления на лице разведчи-
ка. Его взгляд умоляюще устремился ко мне, как
будто от меня зависело — жить ему или умереть.
Тяжелый комок подкатил к моему горлу. Я не мог
выговорить обычных слов приветствия.
264

_____ Товарищ капитан, скажите им, чтобы не отни-
мали У меня ногу,— чуть слышно прошептал обесси-
ленный Костя.
—> Это, Костик, делается, чтобы спасти твою
жизнь, — ответил я.
— А зачем мне жизнь, безногому?
— Но руки и одна нога будут здоровы? Пойдешь
учиться...
— Не говорите об этом, — прервал он меня. — Я
хочу одного — остаться с ногами или... Не разрешайте
им резать.
— Я не имею права запретить. Они специалисты
и лучше нас с тобою знают, что делать...
— Эх, товарищ капитан, не хотите мне помочь! А
я так верил вам, так надеялся на вашу помощь! —
не сказал, а простонал Костя.
Эти слова словно кнутом стегнули меня по серд-
цу. Вспомнил вдруг первую встречу с Костей в Ельце.
Передо мною стоял тогда длинный, худой, веселый
юноша с озорными глазами и белым пушком вместо
усов. Первые робкие наши шаги в тылу фашистов.
Первый бой, разведка, диверсии на железной дороге.
И везде боевой, озорной Костя, Костя, Костя!.. Нако-
нец последний бой в Бухче и ранение. Сколько вмес-
те пережито, выстрадано! Да разве можно все это
забыть?!
— Скажите, пожалуйста, есть хоть малая надеж-
да на выздоровление без ампутации? — спросил я
врача.
Тот долго молчал, думал, а затем ответил:
— Один против ста!
— Будем надеяться, что это тот именно случай...
— Что ж, будем надеяться на его силу воли и мо-
лодой организм, — согласился врач.
И тут-то Рыбинский, прислушивавшийся к наше-
му разговору, не выдержал и разрыдался, как ребе-
нок. Мне стало душно в доме, захватило дух, я с гла-
зами полными слез выскочил во двор и лицом к лицу
столкнулся с комиссаром Рудневым. Стыдясь своих
слез, я отвернулся от него, схватил горсть снега и на-
пал им растирать лицо.
— В чем дело? — забеспокоился Семен Василье-
Вич и, почуяв что-то неладное, поспешил в дом.
265

А вечером на улице я повстречал комиссара. Он
положил мне руку на плечо, посмотрел пристально
в глаза и задушевно сказал:
— Не стыдись, капитан, искренних и честных слез.
Это хорошо. Вот так!
К счастью вскоре прилетели самолеты. С первым
же на Большую землю улетел Костя Рыбинский. Дол-
го шла борьба за Костину жизнь. И все-таки врачи
одержали верх. Жизнь и нога Рыбинскому были спа-
сены.
Да разве один Костя! А Миша Федоренко, Федя
Горкунов, Ваня Мизерный, Коля Щербаков, Илья
Краснокутский — разве они менее мужественно пере-
носили тяжелые ранения?
Явно не везло Нине Созиной. За рейд она была
дважды ранена. Удивительной храбрости девушка.
В бою всегда впереди.
Впервые я увидел Нину в прошлом году, когда
с группой разведчиков возвратился в Брянские леса
и присоединился к партизанскому отряду.
Красивая, стройная пятнадцатилетняя девушка,
с открытым и смелым взглядом черных глаз, по-дет-
ски чистой и приветливой улыбкой, она с любопытст-
вом рассматривала каждого из нас. На ее правом
плече свободно висел автомат, а руки по-мальчишески
глубоко засунуты в карманы брюк. Сходство с маль-
чишкой дополняли короткие волосы. И лишь длинные
черные ресницы придавали лицу девичью нежность.
Нина была частым гостем на наших литературных
вечерах у костра. Она внимательно слушала рассказ-
чиков, по-детски заливисто хохотала над веселыми
похождениями Швейка и не по возрасту была серьез-
на, когда слушала о судьбе Тараса Бульбы.
Еще тогда я заметил, с каким вниманием к девуш-
ке относились товарищи, и невольно сам проникся
к ней уважением. Со временем от партизан, а частич-
но от самой Нины, я узнал о ее жизни.
С первых дней немецкой оккупации четырнадца-
тилетняя комсомолка Нина Созина включилась в ак-
тивную борьбу против захватчиков. Она с подругами
приходила к леснику Григорию Ивановичу Замуле,
который имел приемник, слушала передачи из Моск-
вы, записывала сводки Совинформбюро, размножала
266

их ОТ руки и расклеивала в селах Юрьеве и Новой
Слободе Путивльского района. Гитлеровцы и их цеп-
ные псы — полицаи выходили из себя, грозились рас-
правой над населением. Но виновников не находили.
А когда утром 7 ноября 1941 года жители Юрьева
с трепетным замиранием сердца любовались разве-
вавшимися красными флагами, фашисты начали по-
головные аресты. Была арестована и Нина.
На допросах ей грозили всякими карами, но де-
вушка не сдалась. Тогда гитлеровцы попытались ле-
стью добиться признания девушки и выдачи подполь-
щиков. На все вопросы Нина отвечала одно и то же:
«Не знаю». Так же вели себя и остальные арестован-
ные. Немцы ничего не добились, продержали под
арестом в Путивле две недели и за отсутствием улик
отпустили.
Выйдя на свободу, подружки Нины сразу же ушли
в партизаны. Она же этого осуществить не могла.
Стало известно, что отец Нины, тяжелораненый, на-
ходится в немецком плену в хуторе Михайловском.
— Оставайся, доченька, на хозяйстве, присматри-
вай за младшими, а я пойду, — сказала Нине мать,
собрала в узелок передачу и отправилась в Хутор
Михайловский навестить мужа.
Но ей так и не удалось увидеться с ним. Как ни
спешила, а опоздала. Фашисты всех раненых военно-
пленных сожгли.
Тяжелое горе свалило мать в постель. Два меся-
ца держала Нина на своих плечах все заботы о боль-
ной матери и четырех младших братьях и сестрах.
Когда мать встала на ноги, Нина сказала ей:
— Мама, я пойду в партизаны, буду мстить за
отца.
Как ни тяжело было матери расставаться со стар-
шей дочерью, она не удерживала Нину, только на
прощанье сказала:
— Береги себя, доченька...
В Новой Слободе весной 1942 года Нина была за-
числена в партизанский отряд. Она не пожелала ни
в санитарную, ни в хозяйственную часть, а потребо-
вала, чтобы ей дали оружие. И не отставала от комис-
с*ра до тех пор, пока не добилась своего. Девушку
зачислили автоматчицей во вторую роту, с которой
267

она и участвовала во всех боях. К моменту нашего
знакомства Нина пользовалась славой отважной пар-
тизанки.
В бою я первый раз увидел Нину под Голубовкой.
С тех пор клич ее «вперед, черт возьми» слышался во
всех боях, где участвовала вторая рота. Мне доводи-
лось слышать, как партизаны, указывая на девушку,
в шутку говорили:
— Смотри, пошла «вперед, черт возьми»!
За последние два месяца Нина была дважды ра-
нена. Не успела зажить последняя рана, а на нее на-
валился тиф и еще больше замедлил выздоровление.
Партизаны проявляли заботу о девушке, стара-
лись во всем ей угодить. Нина была им благодарна.
Часто наведывался к раненой Руднев. Он для нее был
больше, чем комиссар, юн заменял ей отца. Однажды
он зашел к девушке, чтобы поздравить ее с награж-
дением орденом Красного Знамени.
— Спасибо, — тихо сказала Нина, опустила свои
длинные ресницы, и из глаз выкатились крупные,
с горошину, слезы благодарности.
Созина считалась тяжелораненой. Ее хотели от-
править на Большую землю с Князь-озера. Но девуш-
ка со слезами упросила оставить ее в отряде.
— Я быстро поправлюсь, вот увидите, — говорила
Нина и умоляюще смотрела на Семена Васильевича.
Комиссар подумал, потом посмотрел девушке
в глаза, улыбнулся и ласково сказал:
— Пусть будет по-твоему, Ниночка!
И действительно, как только тиф отступил, рана
стала быстро заживать. То ли молодой организм
взял свое, то ли большое желание отважной парти-
занки быстрее стать в строй сыграло роль. А может,
та и другое... Только вскоре после выхода из Ляхови-
чей Нина со своим неразлучным автоматом на
плече шагала вместе с боевыми товарищами второй
роты.
А сколько пришлось перенести нашим врачам,
женщинам и девушкам, окружавшим заботой и лас-
кой раненых и больных товарищей! Разве можно
чем-либо измерить ту любовь и теплоту, которые от-
давали наши медицинские сестры и санитарки Лида
Соловьева и Катюша Приходько, прошедшие боевой
268

путь от Сумщины через всю Украину, Белоруссию,
побывавшие в Карпатах, Анна Ивановна Василец,
только перед войной окончившая педагогическое учи-
лище, Галя Борисенко, тетя Мотя, Дина Казимиров-
на Маевская, сестры Маруся и Оля Медведь и многие
другие! Они недоедали, недосыпали, валились с ног
от усталости, отдавали все свои силы уходу за ране-
ными. Это благодаря их заботе многие наши боевые
друзья в трудных условиях партизанской жизни бы-
ли возвращены в строй...
В дополнение к раненым, появились тифозные.
Со станции Старушки возвратилась группа разведчи-
ков, которую возглавлял Антон Петрович Землянко.
Товарищи почти в бессознательном состоянии при-
тащили Володю Савкина. Врачи установили: сыпной
тиф.
В окружающих деревнях давно уже свирепство-
вала эпидемия тифа. Нам удавалось избегать встречи
с ним. И вот вслед за Ниной Созиной появился второй
больной. Этот случай всполошил все соединение.
Старшины топили бани, мыли людей, прожаривали
одежду. Все это делалось под наблюдением врачей.
Одним словом, своевременно принятые меры позволи-
ли закрыть дорогу распространению этой страшной
болезни среди партизан.
Володю положили в отдельную хату, строго за-
претив товарищам посещать больного. Заботу о нем
поручили Ане Василец. Много бессонных ночей про-
вела девушка у постели больного, прежде чем смерть
отступила от Савкина. Тиф дал осложнение на уши.
Володя стал плохо слышать. Мы намеревались и его
отправить на Большую землю для лечения...
Партизаны продолжали ждать самолеты. Иногда
из ночного неба до нашего слуха доносился преры-
вистый гул моторов. Этот гул был хорошо знаком
партизанам. На восток пролетали немецкие бомбар-
дировщики. Приходилось тушить костры, чтобы пи-
раты не заметили их. Но как только гул стихал,
костры вновь вспыхивали. И так ночь за ночью. Мы
были уверены, что прилетят и «-наши.
Тихая морозная ночь. Партизаны плотным коль-
цом обступили костер. Все внимательно слушают рас-
сказ Ковпака р встречах в Кремле.
269

— Тихо! —предостерегает кто-то из партизан.
Командир умолкает, снимает шапку и, чуть при-
поднявшись, прислушивается. Все настораживаются.
Мгновение царит напряженная тишина.
— Летит, — неуверенно шепчет Черемушкин.
— Летит, — подтверждает более уверенно Коля
Гапоненко.
— Шоб я вмер, наш летит, — говорит Ковпак.
Теперь и мой слух улавливает равномерное роко-
тание моторов транспортного самолета.
— Приготовиться! — подает команду Вершигора.
Все радостно засуетились. Каждый спешит занять
отведенный для него пост. В воздух взлетела ракета
и сразу же вспыхнуло несколько костров. Они распо-
ложились в определенном порядке, обозначая услов-
ный знак для посадки самолета. Над нашими голо-
вами, помигивая бортовыми огнями, с ревом про-
мчалась крылатая птица и скрылась где-то за селом.
А минуту-другую спустя самолет развернулся й по-
шел на посадку. В голове единственная мысль: «Вы-
держит ли лед?»
Мощные лучи прожектора упали на посадочную
полосу и быстро заскользили по льду. Позади самоле-
та взметнулся длинный хвост снежной пыли. Только
теперь мы поняли, что самолет бежит по ледяной до-
рожке. У дальних костров он останавливается, а затем,
взревев моторами, разворачивается и возвращается
к нам.
Дождались! Сколько радости!
Не успел гость с Большой земли заглушить мото-
ры, как его окружили партизаны. Первым посадил
самолет прославленный летчик Лунц.
— Привет партизанам с Большой земли, — ска-
зал он, вылезая из машины. — Налетай, братва, за
гостинцами! .
Еще не закончили разгрузку -первого самолета,
как прилетел второй, аза ним и третий*
В первую же. ночь почти- всё тяжелораненые пар-
тизаны были отправлены-на Большую землю. Улетел
и Костя Рыбинский.
Это была, как говорится, первая ласточка. Теперь $
каждую ночь наш ледовый аэродром принимал по два,
три, а иногда и по четыре самолета. Они доставляли
270

’ взрывчатку, патроны, мины, снаряды, гранаты,
назеты, теплую одежду и еще более теплые письма
родных, знакомых и незнакомых. От нас увозили ра-
неных.
Наши надежды оправдались, а ожидания были
вознаграждены.
Князь-озеро сослужило нам добрую службу!
ДАЛЬНЯЯ РАЗВЕДКА
В то время как на Князь-озере Петр Петрович
Вершигора принимал самолеты с грузом для соедине-
ния и отправлял раненых на Большую землю, помпо-
хоз Павловский с десятью ротами разгромил гитле-
ровский гарнизон в бывшем совхозе «Сосны», превра-
щенном немцами в откормочную базу скота для армии.
В этом бою было уничтожено восемьдесят два
гитлеровца. Сожжены автотракторная мастерская,
двадцать два трактора, пенькозавод, сто тонн пеньки,
четыре тонны горючего, около ста тонн сена, сто со-
рок тонн зерна на складах. Кроме того, захвачены
большие трофеи, в том числе сто пятьдесят центнеров
зерна, сто пятьдесят голов крупного рогатого скота,
триста овец и пятьдесят лошадей.
Эта победа партизанам далась нелегко. Мы поте-
ряли девять товарищей, а двадцать были ранены.
Разведчикам во время передышки хватало рабо-
ты. В местечках и на железнодорожных станциях,
расположенных вблизи Ляховичей, начали сосредо-
точиваться немецкие и полицейские части. В Житко-
вичах обосновался батальон казачков-власовцев. Он
состоял, главным образом, из лиц, переметнувшихся
на сторону врага. Но среди изменников в батальоне
имелись и бывшие советские воины, которые попали
в плен и насильно были зачислены в так называемые
«Казачьи добровольческие отряды», предназначен-
ные для борьбы с партизанами.
Наши разведчики проникали в расположение вра-
жеских гарнизонов, изучали их силы и распространя-
ли листовкц, в которых рассказывалось о положении
На Фронтах. Листовки многим обманутым раскрыва-
27/

ли глаза на истинное положение, и они убегали к пар-
тизанам.
Для уточнения гарнизона в Житковичах потребо-
валось захватить «языка». Выполнение этого задания
поручили Кашицкому, бывшему учителю из Речицы
на Днепре, человеку общительному и смекалистому.
Он установил связь с местной молодежью и захватил
двух пленных на вечеринке в Житковичах.
Кашицкий в период стоянки соединения на Князь-
озере был героем ближней разведки. Но никак он не
мог потягаться с тихим и смирным Гомозовым в ве-
дении дальней разведки. Николай Гомозов проявил
себя способным разведчиком еще на Сумщине и при
рейде из Брянских лесов.
Много раз водил Гомозов свое отделение на труд-
ные задания и всегда с честью выполнял их. Неиз-
менным его спутником и другом являлся Игорь Вино-
градов, выдержанный, скромный и бесстрашный раз-
ведчик.
Ведению дальней разведки командование прида-
вало особо важное значение. Комиссар Руднев часто
говорил: «Дальняя разведка избавляет нас от всяких
неожиданностей». И не удивительно, что, будучи
в Глушкевичах, Ковпак и Руднев интересовались об-
становкой в Луцке, Ковеле, которые находились бо-
лее чем в двухстах километрах от нас. Еще 10 декаб-
ря 1942 года туда была послана разведывательная
группа в составе шести человек. Возглавлял ее Го-
мозов. А спустя сорок суток, 19 января 1943 года,
в Ляховичи возвратились лишь Гомозов, Юдин и Хай-
чик. Они принесли важные сведения об обстановке
в треугольнике Сарны—Луцк—Ковель. О результа-
тах разведки обстоятельно доложил Гомозов.
Нелегко досталось разведчикам выполнение этого
задания. Гитлеровцы, потревоженные диверсиями на
железной дороге, начали сосредоточивать силы про-
тив нашего соединения. Почти все населенные пункты
севернее железной дороги Олевск—Сарны были заня-
ты немецкими войсками. Приходилось обходить се-
ления, чтобы не попасть в засаду.
Разведчики шли лесными тропами, просеками, а
чаще всего по бездорожью. Увязали в снегу, выбива-
лись из сил, но шли. Отдыхали в лесу около костра.
272

Иногда в лесной глуши попадались хутора. Там пар-
тизаны обогревались, получали от жителей нужные
сведения и запасались хлебом.
Оттепель еще больше усложняла положение раз-
ведчиков. Как ни старались, а больше двадцати пяти-
тридцати километров в сутки не проходили.
На седьмые сутки в Цуманском лесу встретили
разведчиков отряда полковника Медведева. От них
узнали, что в Луцке стоит до пяти батальонов гитле-
ровцев.
Гомозов повел товарищей, чтобы лично убедиться
в правильности полученных сведений.
К Луцку вышли засветло. Идти в город днем —
безумие. Решили ждать вечера. Однако к вечеру отпа-
ла необходимость лезть в логово врага. По дороге
из Луцка на Киверцы ехала пароконная подвода.
Остановили ее. Пассажирами оказались два воору-
женных полицейских. Для них появление партизан
было настолько неожиданным, что гитлеровские по-
собники не успели и за оружие схватиться. Когда по-
лицаев завели в лес подальше от дороги и начали
допрашивать, то они, стараясь спасти свои шкуры,
наперебой начали выкладывать все, что знали о гар-
низоне...
В дополнение к сведениям, которые уже были из-
вестны разведчикам, полицаи рассказали, что получен
приказ об усилении охраны железных дорог, особен-
но мостов. Видимо, сказывались результаты действий
партизанских диверсионных групп на железных до-
рогах.
Получив данные о гарнизоне Луцка, разведчики
пошли дальше к Ковелю. На отдых остановились в се-
ле Навоз, расположенном среди лесов и болот на бе-
регу Стыри, километрах в сорока севернее Луц-
ка. Жители встретили приветливо, накормили. Оста-
новились в хате на краю села. Но не успели уснуть,
как Игорь Виноградов, стоявший на посту, поднял
тревогу. Разведчики выскочили во двор и увидели
приближавшуюся к дому цепь вооруженных. Кину-
лись за сарай, но и оттуда огородами подкрадывалось
человек двадцать с винтовками. Отделение заняло
оборону. Видно было, что двор окружили не немцы.
На полицию они тоже не походили.
18 Записки разведчика	273

— Возможно, это партизаны, а нас принимают
за немцев, — предположил Иван Юдин, одетый в не-
мецкую шинель.
Неизвестные сжимали кольцо окружения.
— Стойте! Стрелять будем! — предупредил Гомо-
зов и спросил: — Кто вы такие?
— А вы хто? — послышалось вместо ответа.
— Мы — партизаны.
— Мы тэж партызаны,— ответили те и останови-
лись, не решаясь подойти.
— Если вы партизаны — пусть ваш командир по-
дойдет, — сказал с облегчением Гомозов и поднялся
из-за плетня, намереваясь идти навстречу неизвест-
ным.
— Ложись! — крикнул Виноградов. В тот же мо-
мент громыхнул выстрел, и пуля, пролетев над ухом
Гомозова, впилась в бревенчатую стенку сарая.
Захлопали выстрелы. Разведчики недоумевали.
Если те тоже партизаны, то зачем стрельба. А если
не партизаны, то кто они? Скоро все выяснилось.
— Кидайте бронь и выходить! — предложили из
цепи.
— Э, братцы, это бандеровцы, или бульбовцы, —
наконец догадался Хайчик. — В сорок первом году
они с чердаков во Львове пуляли нам в спину.
Да, это были изменники украинского народа, при-
спешники украинского буржуазного националиста
Бандеры, находившегося на службе у Гитлера. До сих
пор нашим разведчикам не приходилось с ними
встречаться.
Размышлять не было времени. Националисты,
а их было около пятидесяти человек, осмелели и, не
прекращая стрельбы, начали приближаться к раз-
ведчикам.
— Прочь с дороги, гады! — потребовал Гомозов,
а когда в ответ винтовочная стрельба участилась, по-
дал команду: — Огонь!
Шквал партизанских автоматов заглушил раз-
розненные ружейные выстрелы националистов и за-
ставил их залечь. Одна за другой замолкали враже-
ские винтовки. Наконец из цепи националистов
послышалось:
*- Прекратите стрельбу, мы вас пропустим.
274

Видя нерешительность противника, Гомозов от-
ветил :
— Мы сами себе дорогу пробьем.— И, обращаясь
к товарищам, приказал:—Приготовить гранаты!
Услышав эту команду, бандеровцы зашевелились,
заерзали по снегу и начали отползать.
— Гранатами, огонь! — скомандовал Гомозов.
Две гранаты разорвались среди наступающих. По-
слышались крики и стоны. Уцелевшие один за другим
поднимались и бросались наутек. Вскоре они все,
подгоняемые очередями автоматов, обратились в бег-
ство. На месте осталось свыше десяти убитых и ра-
неных.
Это было первое знакомство наших разведчиков
с украинскими буржуазными националистами, поста-
вившими своей целью борьбу «за самостийную Укра-
ину».
Не задерживаясь дольше в Навозе, разведчики
пошли к Ковелю. Однако чем дальше шли, тем чаще
наталкивались на противодействие бандитов-«само-
стийников». Они на каждом шагу устраивали засады,
преграждали путь через населенные пункты. Только
благодаря местным жителям, которые предупреждали
о засадах, и находчивости Гомозова разведчикам
удавалось избегать потерь.
По всему было видно, что здесь свили свое змеи-
ное гнездо националисты. Пришлось возвратиться,
оторваться от преследования, обойти этот район
и пробираться к Ковелю иным путем. Однако возле
села Рудники Колковского района разведчики вы-
нуждены были вступить в бой одновременно против
немцев и националистов, действовавших в полном
согласии. Бой вспыхнул внезапно и был неравным.
Шестерке храбрецов пришлось драться с противником,
который имел десятикратное превосходство. Немцы
были вооружены автоматами и двумя пулеметами.
Националисты винтовками. Разведчики могли всему
этому противопоставить лишь шесть автоматов, не-
сколько гранат и отвагу.
— Надо отходить, долго нам не устоять, — сказал
Гомозов.
Начали с боем отходить к лесу. Противник, чувст-
вуя свое превосходство, наседал и не давал возмож-
275

ности разведчикам оторваться. Тогда Виноградов под'
полз к Гомозову и сказал:
— Коля, отводи ребят, мы с Гришей прикроем.
— Всем надо отходить, — возразил Гомозов.
— Не сумеем. Прощай! — сказал Игорь, коротко
пожал локоть Гомозова и отполз в сторону.
Николай хотел возразить Игорю, но того уже не
было рядом. Времени терять нельзя. Как только Ви-
ноградов и Ковалев возобновили стрельбу, Гомозов,
скрепя сердце, подал команду остальным отползать
к лесу.
Лес был не так далеко, но добирались до него му-
чительно долго. Позади стрельба то затихала, то
вновь вспыхивала. Пули свистели над головами, не
давая возможности приподняться. Гомозов следил
за отходившими товарищами и прислушивался к бою.
Когда лес был уже рядом и опасность миновала,
Николай оглянулся назад. В это же время среди на-
ступавших гитлеровцев разорвались две гранаты.
Немцы залегли и сосредоточили огонь по Игорю
и Грише. Один пулемет молчал. Рядом с ним на сне-
гу, почерневшем от взрыва гранаты, распростерлось
тело убитого гитлеровца...
Замолчал и автомат Ковалева. И лишь Игорь про-
должал уничтожать фашистов, подползших к нему
почти вплотную. Вот он приподнялся и посмотрел
назад. Видно, хотел убедиться, спасены ли товарищи.
И вдруг опять рухнул в снег.
Возбужденные гитлеровцы, не встречая сопротив-
ления, оживленно загалдели и гурьбой кинулись впе-
ред. Человек десять обступили Игоря, начали пере-
ворачивать его. Вдруг раздался взрыв гранаты,
разметавший фашистов.
— По фашистам огонь! Огонь! — командовал Го-
мозов.
Уцелевшие разведчики обрушили огонь автоматов
на противника. Но было поздно. Игорь Виноградов
и Гриша Ковалев были мертвы...
Углубившись в лес, разведчики уходили от роко-
вого места. Усталые от боя и потрясенные гибелью
товарищей, шли, еле переставляя ноги, молчали.
Гомозов шел впереди поредевшего отделения, пе-
ребирая в памяти все, что было связано с Игорем
276

л Гришей. Гриша всегда ходил с ним на ответствен-
ные задания. Но особой дружбой Николай был связан
с Игорем Виноградовым. Вместе они сражались на
фронте, пережили тяжелые дни окружения. Вместо
пришли в партизанский отряд, в разведку. Они но
расставались не только при выполнении заданий, но
и в партизанском лагере. Их крепкая дружба была
примером для многих.
Гомозов обвинял себя в гибели товарищей. Снова
и снова перебирал подробности боя. «Надо было са-
мому остаться», — думал он. Но внутренний голос
отвечал ему: «Ты не прав. Ты командир и твои
друзья-подчиненные Игорь и Гриша — не допустили
бы этого... Не они, так другие. На их месте ты посту-
пил бы точно так же». Но это не успокаивало Нико-
лая...
Незаметно прошла ночь. Наступил новый день.
Казалось, солнечный день принесет радость. Но не-
тут-то было! Разведчикам предстояло перенести но-
вый удар.
Разведчик Грушинский поминутно наклонялся,
захватывая горстью снег, жадно ел его и все чаще
присаживался отдыхать. Наконец он сел и не смог
подняться. Гомозов подошел, чтобы помочь, дотро-
нулся до руки Грушинского и с тревогой произнес:
— Что с тобой? Ты весь горишь!
Силы окончательно покинули Грушинского. Он
временами терял сознание, метался в жару, бредил.
Болезнь товарища заставила временно забыть о вче-
рашнем. Все внимание Гомозова переключилось на
заботу о больном. Сначала его несли на себе пооче-
редно, а затем соорудили носилки.
Больше пятидесяти километров по бездорожью,
Утопая в снегу, несли разведчики больного товарища.
Состояние Грушинского ухудшилось настолько, что
стало опасным переносить его. Вынуждены были
оставить тяжелобольного в крестьянской семье на
хуторе Подъясном Олевского района... Грушинского
свалил сыпной тиф.
Гомозов надеялся застать соединение в Глушкеви-
чах, взять подводу
Однако разведчиков
Соединения там уже
и привезти больного товарища,
ждало глубокое разочарование,
не было. На месте села увидели
277

одно пепелище. Вокруг следы боев. Только перепра-
вившись через Припять, разведчики от партизан
Бати узнали, куда направились мы...
Докладывая результаты разведки, Гомозов даже
не предполагал, что ровно через месяц соединение
выйдет в те места, где погибли Игорь Виноградов
и Гриша Ковалев и откуда он с товарищами только
что вернулся. Но отважного партизанского штурмана,
разведчика Гомозова, к этому времени среди парти-
зан уже не было. Не на много он пережил своего
друга Игоря. Из Ляховичей он был снова послан
в дальнюю разведку и в отряд больше' не вернулся.
Обстоятельства его гибели так и остались неизвест-
ными.
РАДОСТНЫЕ ВЕСТИ
Последнее время внимание партизан было прико-
вано к событиям, которые происходили на подступах
к Волге.
Партизаны осаждали радистов в надежде услы-
шать от них свежие сводки о положении на фронтах.
Не было покоя и Ане Маленькой. Несмотря на то, что
Вершигора перешел в штаб, Аня не пожелала рас-
ставаться с друзьями из бывшей тринадцатой роты.
Она обосновалась среди десантников во взводе лей-
тенанта Гапоненко. От нее мы узнавали все новости,
которые происходили на Большой земле. Но на этот
раз наше любопытство не удовлетворялось. Приходи-
лось по нескольку раз перечитывать газеты, достав-
ленные на самолетах.
Скупые сводки Совинформбюро не позволяли сде-
лать определенного вывода о положении на фронте.
Однако, наблюдая за тем, как нервничали гитлеров-
ские власти на оккупированной ими территории, не
трудно было догадаться, что на фронте их войска
постигла неудача. Об этом говорили и сведения, ко-
торые доставляли наши разведчики. В их докладах
все чаще и чаще стали упоминаться эшелоны с ране-
ными гитлеровцами и разбитой техникой, которые
уходили на запад.
278

И здесь, в глубоком тылу врага, чувствовалось
дыхание фронта. Даже мирное население как-то
приободрилось. Видимо, и до них незримыми путями
доходили сведения с фронта.
Наконец в последних числах января не только
партизаны, но и весь мир узнал о грандиозном успехе
Советской Армии, нанесшей сокрушительные удары
по фашистским войскам под Ленинградом и на
Волге.
Эти радостные вести сообщила нам сияющая ра-
дистка Аня.
— Как тебе нравится? Разгромлено сто две диви-
зии, свыше двухсот тысяч гитлеровцев захвачено
в плен, тринадцать тысяч орудий, — радостно загово-
рил политрук Ковалев, прослушав сводку Совинформ-
бюро, которую нам прочитала девушка. — Ты только
подумай: продвинулись вперед на четыреста кило-
метров... Надо, чтобы об этом знали все разведчики,
все советские граждане, где бы они ни были. Идем
во взводы! — решительно закончил он и начал оде-
ваться. Я последовал примеру политрука.
Мы уже готовы были выйти из дома, но мне бро-
силась в глаза рваная шинель, в которую был одет
Ковалев. Надо сказать, что в партизанских отрядах
не обращали особого внимания на одежду. Кто что
имел, то и надевал. Большинство разведчиков было
одето в немецкое обмундирование.
Иван Федорович заботился, чтобы все разведчики
были одеты и обуты, но о себе ничуть не беспокоился.
Старшина роты Зяблицкий несколько раз предлагал
новую немецкую шинель, взятую на складе в Лель-
чицах, однако всякий раз политрук отказывался.
— Иван Федорович, придется тебе по случаю тор-
жества сменить шинель... Посмотри, на что она похо-
жа, — сказал я своему другу.
На этот раз Ковалев согласился без особых спо-
ров. Шинель оказалась подходящей, только длинной.
Это нас не испугало. Зяблицкий прямо на политруке
Укоротил ее. Теперь Иван Федорович выглядел мо-
лодцом, но чувствовал себя несколько стесненно.
Погода стояла под стать праздничному Цастроению
партизан. Улицы села залиты солнечным светом.
Даже мороз и тот поубавил свою прыть.
279

Повсюду видны группы партизан и местных жи-
телей. Слышен оживленный разговор. Обсуждались
последние новости. Видимо, здесь уже побывали ко-
миссар, секретарь парторганизации и помощник ко-
миссара по комсомолу.
Всколыхнулось все село.
— Оказывается, мы опоздали, — сказал я Кова-
леву.
— Добрая весть птицей летит, — заметил полит-
рук. — Послушаем, что народ говорит...
Наше внимание привлекла группа веселых парти-
зан и жителей, обступивших Гришу Дорофеева. Гри-
ша что-то говорил, дружные взрывы хохота то и дело
прерывали его рассказ.
— Выходит, наступил на русскую землю, да
оступился! — донесся до нашего слуха высокий го-
лос нашей хозяйки.
— Выходит так, — ответил Гриша.
— Вы только послушайте, что Циркач рассказы-
вает, — пригласил нас Митя Черемушкин.
Гриша Дорофеев продолжал:
— После того как фашистские войска получили
по рылу, фюрер призадумался, как быть дальше. Но,
поскольку его ефрейторская голова скудна на мысли,
он ничего не мог придумать. Вызволил Геббельс,
посоветовав пойти к гадалке. Одел, значит, фюрер
шоферский комбинезон и направился к заветной ста-
рушке.
— Ишь ты, шофером захотел стать, — вставил
Леша Журов.
— Маскировочку решил применить, чтобы гадал-
ка не узнала. А старушка, действительно, оказалась
опытной. «Плохие твои дела, шофер, — сказала она,
как только выслушала просьбу. — Предстоит тебе пе-
ренести три удара. — От этих слов фюрера передер-
нуло. Гадалка продолжала: — Во-первых, у твоей
машины сломается ось; во-вторых, на полпути
горючего не хватит; в-третьих, отберут шоферские
права».
Последние слова Гриши вызвали новый взрыв
смеха.
— Здорово она сказала про ось, — восхищался
Журов.
280

— А насчет шоферских прав — прямо в точку по-
пала. Доберемся мы до Берлина и потребуем у него
права, — сказал Юра Корольков.
— Что же фюрер? — спросил Павлик Лучинский.
Дорофеев не торопился с ответом. Он испытал
терпение товарищей, а затем сказал:
— Что ему оставалось делать? Поблагодарил
и заплатил за труды праведные. Пришел домой и так
ему захотелось с кем-либо словом переброситься. Но
поблизости никого не оказалось. Тогда он подошел
к собственному портрету и спросил: «Скажи, фюрер,
что с нами будет дальше?» Фюрер на портрете задер-
гал усиками и отчетливо ответил: «Ничего особенно-
го, просто мы поменяемся местами — меня снимут,
а тебя повесят!»
— Вот так достукался! — перекрывая смех това-
рищей, пророкотал Журов.
— Интересно, какое ему наказание придумают?—
поинтересовался Вася Зяблицкий, когда мало-маль-
ски успокоились партизаны.
— Невелика забота, когда быть собаке битой,
найдется и палка, — сказала, словно отрезала, пожи-
лая женщина...
Вечером в главразведку пришел Панин. Он при-
нес пачку листовок для распространения среди на-
селения других деревень.
— Смотрите, елки с палкой, чтобы ни одна не
пропала, — предупредил Яков Григорьевич, переда-
вая листовки Ковалеву.
— Наступают веселые денечки, — помолчав, за-
говорил Панин. — Не то, что было в 1941 году, когда
мы еще не имели связи с Большой землей. Жили,
как в потемках. Приходилось охотиться за немецки-
ми газетами.
— Для чего они вам потребовались? Ведь в них
одна ложь, — сказал я.
— В том-то и дело, елки с палкой, что одна ложь.
Причем каждая газета врет по-своему... Жители об-
ращались к нам со множеством вопросов: что да
как. А мы и сами ничего толком не знали. Вот
тогда-то Семен Васильевич и распорядился собирать
немецкие газеты по всем районам области. «Будем
бить врага его же оружием», — сказал Руднев. Спе-
281

циально разведчиков посылали за газетами. Иногда,
бывало, читаем и возмущаемся. Какой только брехни
не придумывали фашисты! А возьмешь, сопоставишь
две-три газеты и смех тебя разбирает — настолько они
противоречивы одна другой. Грубая работа. Этот
разнобой мы и использовали в своей работе с наро-
дом. Вот, мол, смотрите, какой из них верить? Кре-
стьянин повертит эти газетки, пощупает собственны-
ми руками и глазами, да и плюнет на них. Переста-
нет им верить и другим подскажет... Важно было
раскрыть глаза людям на фашистскую ложь. Нам
ото удавалось... А теперь что? Радио есть, сводки
принимаем своевременно, газеты хотя с перебоями
все же присылают, походная типография тоже есть.
Слушая Панина, я восхищался оперативностью
комиссара, который в любой обстановке умеет орга-
низовать работу среди партизан и населения...
В народе говорится: радость, как и горе, не при-
ходит в одиночку. Так случилось и у нас. Самолетом
с Большой земли прилетел депутат Верховного Совета
Василий Андреевич Бегма. Он привез правительст-
венные награды и должен был от имени Президиума
Верховного Совета вручить их партизанам.
Не очень теплой была первая встреча Бегмы
с Ковпаком. Как только он вышел из самолета, его
окружили партизаны. Василий Андреевич их привет-
ствовал, поздоровался с каждым за руку. Нашлись
такие, которые кинулись обнимать дорогого гостя.
Не было среди встречающих только Ковпака и Руд-
нева.
— Где можно увидеть Ковпака — спросил Бегма
Вершигору.
— Сидор Артемович с комиссаром вон у того ко-
стра, — указал Петр Петрович.
Подойдя к костру, гость сразу же узнал Ковпака
в старике, одетом в длинную шубу.
— Здравствуйте, товарищ Ковпак, — сказал Бег-
ма как старому знакомому.
— Здравствуйте, — зло ответил Ковпак, не пово-
рачивая головы и продолжая шуровать палкой в ко-
стре.
— Что-то вы не радуетесь гостям? — удивился
5егма.
282

— Почему я должен радоваться? Мне нужны
боеприпасы, взрывчатка, а тут тебе шифровка:
«Встречайте ценный груз». Ценный, — хмыкнул ста-
рик.
— Ведь я тоже привез оружие, правда иного ро-
да. Михаил Иванович Калинин поручил мне, как
депутату, вручить вашим партизанам правительствен-
ные награды, — сказал спокойно гость и представил-
ся : — Бегма, Василий Андреевич, секретарь Ровен-
ского обкома партии.
Ковпак резко повернулся и устремил вниматель-
ный взгляд на гостя. Ощупал своими колючими гла-
зами всю его плотную фигуру в кавалерийской бурке,
открытое с крупными чертами лицо и встретил сме-
лый взгляд Бегмы.
— Ну, колы так, то прошу к костру... Хотите
печеной картошки в «мундире»? — заговорил он, вы-
таскивая из костра обгорелую картошку и стараясь
скрыть неловкость.
Выручил Руднев.
— В тылу врага хватит всем места, тем более рабо-
ты, а секретарю обкома, в особенности,— сказал он.—
Я думаю, Василий Андреевич, вы понимаете Сидора
Артемовича? Засиделись мы. Надо уже уходить,
а грузы получили еще не полностью.
— Понимаю, понимаю и не обижаюсь. Я ведь
сюда не на один день, — ответил Бегма. — Вручу
награды вашим партизанам, а затем сабуровцам
и останусь руководить партизанскими отрядами на
Ровенщине.
— Оце добре! — оживился Ковпак — Будем сосе*
дями.
Так состоялось знакомство. Когда же в Ляховичах
Руднев пригласил Бегму к себе, дед обиделся:
— Чему цэ до тебя? К кому он прилетел?
Василий Андреевич остался у Ковпака. Впоследст-
вии они стали хорошими друзьями. Узнав поближе
Ковпака, Бегма однажды сказал: «Сидор Артемович
свирепый лишь на вид, а на самом деле добрейшей
души человек...»
Вместе с Бегмой прилетел корреспондент газеты
«Правда» Леша Коробов. Одет он был в шинель, на
голове шапка-ушанка, на руках большие меховые
283

рукавицы. На груди фотоаппарат. Невысокий, юр-
кий, с живыми маленькими глазами, он сразу же
оказался в центре внимания партизан. Новости по-
сыпались, как из рога изобилия. Не прошло и часа,
а Коробов уже перезнакомился со многими ковпа-
ковцами, перешел с ними на «ты». Казалось, он дав-
но среди нас.
— Так быстро входить в коллектив могут только
корреспонденты, — улыбаясь, говорил Вершигора. —
Коробов пойдет с нами в рейд. Жаждет приключе-
ний... Возьми, капитан, его к себе в разведку.
Так в главразведке прибавился еще один парти-
зан.
Леша оказался словоохотливым. Интересовался
партизанской жизнью. Слушая разведчиков, он ча-
сто вынимал из кармана блокнот и делал в нем за-
метки... За участие в войне с финами Коробов был
награжден орденом Ленина и теперь побывал на мно-
гих участках фронта. Знал последние новости и щед-
ро ими угощал нас. Привез новые фронтовые песни,
которые партизаны тут же переписывали и вскоре
начали распевать.
В честь гостя Зяблицкий организовал партизан-
ский ужин...
Весть о наградах молнией облетела подразделе-
ния. i
— Завтра построение, будут награды вручать, —
сообщил однажды сияющий Семенистый. Ему тоже
привезли медаль «За отвагу».
Хлопцы к этому торжественному событию начали
готовиться с вечера: приводили в порядок одежду,
снаряжение, чистили обувь.
— Не ладно получается: советские награды, а по-
лучать их приходится в немецком обмундировании,—
беспокоился политрук Ковалев.
С утра 26 января к месту построения на площадь
против штаба, потянулись стройные ротные и взвод-
ные колонны. Выстроились перед штабом. Посреди
площади стояли столы, накрытые красными полотни-
щами. На столах разложены коробочки с орденами
н медалями.
Командиры рот наводили порядок в своих под-
разделениях.
284

— Носочки, носочки подравняйте! — покрикивал
на своих лихих хлопцев командир третьей роты сер-
жант Карпенко. — Видеть грудь четвертого человека,
считая себя первым! Мудрый, голову повыше...
Непривычно было слышать такие команды в тылу
врага. Все это напоминало занятия по строевой под-
готовке в мирное время. Партизаны понимали тор-
жественность обстановки, подтягивались, выпячивали
грудь колесом, улыбались.
Раздалась команда:
— Равняйсь! Смирно! Равнение на средину!
Ряды замерли. Все взоры обращены к штабу. От-
туда шли Бегма, Ковпак, Руднев, Базыма и Панин...
Комиссар объявил порядок получения наград.
После чего к столу подошел начальник штаба Ба-
зыма. Он раскрыл папку, поправил очки, кашлянул
раз-другой и начал читать:
— Указом Президиума Верховного Совета Союза
Советских Социалистических Республик от 24 декабря
1942 года за мужество и героизм, проявленные в боях
с немецко-фашистскими захватчиками... наградить:
орденом Ленина — Мычко Федора Антоновича...
— Я! — рявкнул лихой разведчик и, выпятив мо-
гучую грудь, качающейся морской походкой напра-
вился к столу. Получив орден из рук Бегмы, отве-
тил : — Служу Советскому Союзу! — повернулся через
левое плечо и возвратился в строй.
— Черемушкина Дмитрия Петровича! — выкрик-
нул Базыма.
Митя четким шагом пересек площадку, но, под-
ходя к столу, поскользнулся и чуть не упал. По ря-
дам пронесся приглушенный смешок. Черемушкин
растерялся и в ответ на поздравления депутата не-
внятно произнес:
— Служу Советскому Союзу.
Возвращался он не таким уж бравым, а когда
встал в строй, политрук Ковалев зло прошипел:
— Тоже мне, получить награду толком не уме-
ешь!
Мне обидно было за оплошность этого замечатель-
ного разведчика. Дернув за рукав шинели Ивана Фе-
доровича, я тихо сказал:
— Зато заслужить сумел.
285

За Черемушкиным вызвали разведчика Чусови-
тина...
Когда были вручены ордена Ленина, начальник
штаба зачитал:
— Орденом Красного Знамени — Бардакова Ни-
колая Тимофеевича.
— Погиб смертью храбрых в боях с фашистскими
захватчиками за честь и независимость своей Роди-
ны! — отрапортовал я, как учил комиссар, и почувст-
вовал выступившую на спине испарину...
Один за другим подходили партизаны к заветно-
му столу, получали награды и возвращались в строй.
Среди награжденных было двадцать четыре развед-
чика. Некоторые были удостоены двух наград. Те же,
кто еще не заслужил, главным образом новички,
с завистью посматривали на своих боевых товарищей
и мечтали о том счастливом дне, когда и им будут
вручены высокие правительственные награды.
— Высокими наградами партия и правительство
отметили наши боевые успехи, — сказал Руднев. —
Но не всем было суждено дожить до их получения.
Многих награжденных товарищей среди нас нет, они
пали в боях за Родину. Почтим же их память мину-
той молчания...
Над площадью повисла тишина. Даже местные
жители, толпившиеся возле изб, притихли.
Минуту спустя заговорил Ковпак.
— Товарищи партизаны и партизанки, разрешите
поздравить вас с высокими правительственными на-
градами, — начал Сидор Артемович официальным то-
ном, но тут же перешел на свой обычный. — Только
хочу я вам сказать, хлопцы и девчата, что эти на-
грады не задарма даются, они кровью людскою об-
литы. Эти ордена и медали обязывают нас еще креп-
че бить фашистов, создавать для врага такие условия,
чтобы он, проклятый, чувствовал себя так, как судак
на раскаленной сковородке, щоб земля под ним горе-
ла. Не зазнавайтесь, чтобы нам с комиссаром перед
народом краснеть не пришлось. По вас должны рав-
няться наши новые товарищи. Скоро мы выступим
в новый рейд. Надо его провести без сучка, без за-
доринки. Надеюсь, наши партизаны не уронят чести
своего соединения. Разрешите от вашего имени пере-
266

дать наше партизанское спасибо Центральному Ко-
митету партии и Советскому правительству за ту
повседневную заботу, которую они проявляют о нас,
партизанах, — Сидор Артемович вдруг встрепенулся,
заволновался, на его шее набухли вены, он резко мах-
нул рукой и во весь голос выкрикнул: — Славной
Коммунистической партии, ура!
Дружное троекратное «ура» партизан оглушило
окрестности.
ПРЕПОДАННЫЙ УРОК
По всему чувствовалось, что наше пребывание на
Князь-озере подходит к концу. Раненые и больные
отправлены, за исключением Володи Савкина, здо-
ровье которого начало поправляться, необходимые
грузы почти полностью получены. Да и обстановка
складывалась не в нашу пользу. Возвратились из
разведки Гапоненко, Землянко, Остроухов и Лучин-
ский и сообщили о сосредоточении немцев вокруг
сел, занятых нашим соединением. К тому же фа^
шистские самолеты разбомбили наш аэродром. Надо
было уходить.
Вечером 2 февраля все подразделения были гото-
вы к выступлению на марш. Но внезапно налетел
сильный снежный буран. Пришлось задержаться.
Партизан разместили по избам, а обоз укрыли во
дворах, не выпрягая лошадей.
В переполненной избе, где расположились развед-
чики, было тесно и душно. Однако и на улицу выхо-
дить не хотелось. Почти всю ночь крутила беспро-
светная метель. Стук вьюшки, завывание ветра в ды-
моходе и потрескивание лучины уводили куда-то
в далекое прошлое, навеянное сказками и пушкин-
скими стихами. Закроешь глаза, и представится тебе
старушка, которая дремлет «под жужжанье своего
веретена»... На миг в памяти промелькнуло детство,
проведенное на хуторе. Клуба у нас тогда не было,
а о кино мы и представления не имели. Собиралась
молодежь в тесной и душной хатенке вдовы Ульяны
Михайловны Чеховой. Иногда и нам, малышам, удз-
25^

вилось втиснуться в хату, забраться в уголок и си-
деть там, затаив дыхание, чтобы не выгнали стар-
шие.
На вечеринках девушки пряли, а парни грызли
семечки и рассказывали сказки и страхи про ведьм.
Тогда-то я и узнал, что ведьму может убить лишь
средний сын, притом непременно левой рукой... Бы-
вало и так, что заиграет гармошка. Тогда прялки
ставили к стенке или выносили в сенцы, и начина-
лись танцы.
А стоило только открыть глаза, посмотреть вокруг
себя на вооруженных товарищей, и мираж прошлого
исчезал. Ненавистное слово «война» заполнило все
окружающее. Это по воле войны я и мои товарищи
оторваны от семей и обречены на страдания. Это по
воле войны мы сгрудились в этой тесной избушке
в ожидании команды на выступление в поход не-
настной зимней ночью...
Открылась дверь, и на пороге в клубах морозного
облака появился связной Миша Семенистый.
— Приготовиться к движению! — передал он
приказ командования.
• Дом ожил. Разведчики подымались, нехотя выхо-
дили на улицу и попадали в объятия крепкого мо-
роза. Ветер ослаб, но еще продолжал срывать снег
с козырьков сугробов и гнать поземку. Предрассвет-
ное небо зияло темными провалами между рваными,
быстро бегущими облаками.
Вывели подводы из дворов. Рота вытянулась
вдоль улицы. Послышалась команда: «Вперед!»
Колонна пришла в движение. Князь-озеро оставалось
позади...
Рассвет застал нас в лесу. Ветер к этому времени
утих, установилась тишина, нарушаемая лишь фыр-
каньем лошадей да шорохом движущейся колонны.
Путь наш проходил среди лохматых елей, покрытых
белыми шапками снега.
Ночью завируха замела все стежки-дорожки.
Земля покрыта почти метровым слоем снега. Лошади
по брюхо увязали в сугробах и с трудом пробивали
дорогу. На первых же километрах от разгоряченных
лошадей повалил пар. Особенно тяжело приходилось
тем, которые двигались в дозоре. Для прокладки сан-
288

ного пути я через каждые два-три километра вперед
выдвигал то взвод Гапоненко, то взвод Мычко. Вслед
за главразведкой шла третья рота, а за ней уже по
накатанной санной дороге тянулась пятикилометро-
вая колонна всего соединения.
За спиной поднялось багряное от мороза солнце
и осветило длинную извилистую ленту обоза, который
отчетливо выделялся на фоне снега.
Обгоняя колонну, верхом на белой лошади, нас
догонял комиссар.
Разведчики оживились, старались принять молод-
цеватый вид.
— Доброе утро, Семен Васильевич! — заговорили
разведчики наперебой, как только комиссар порав-
нялся с нашими санями.
— Здравствуйте, здравствуйте, глаза и уши! —
весело ответил на приветствия Руднев. Перевел ло-
шадь с рыси на шаг и спросил: —Как настроение?
— Настроение хорошее. Кончилось сидение, —
ответил Черемушкин.
— Только вот погода меня беспокоит. Ни единого
облачка. Того и гляди самолеты появятся, — выска-
зал беспокойство Ковалев.
Комиссар посмотрел вверх, казалось, хотел убе-
диться, действительно ли нет ни единого облачка,
а затем успокоил:
— Ничего, пока немцы пронюхают, что в Ляхо-
вичах никого нет, свяжутся с летчиками, тем вре-
менем пройдет короткий зимний день. Да и мы уйдем
далеко, пусть тогда ищут ветер в поле.— Семен Ва-
сильевич посмотрел на вспотевших лошадей и прика-
зал: — Сделайте привал минут на пятнадцать.
— Оцэ дило, — обрадовался наш ездовой Иван
Селезнев, останавливая лошадей. Он не спеша вы-
брался из розвальней, покрыл попонами вспотевших
лошадей, разнуздал и, положив перед ними охапку
сена, сказал: — Набирайтесь сил, родные!
Лошадь комиссара Черемушкин привязал к са-
ням.
Партизаны соскакивали с саней и разминали
отекшие от длительной езды ноги. Курящие доста-
вали кисеты и коробки с махоркой и крутили само
крутки.
J9 Записки разведчика
289

— Закурите, товарищ комиссар, — предложил
Журов, раскрывая футляр карманного фонаря, при-
способленный им вместо портсигара...
Разведчики плотным кольцом обступили Руднева.
— Представляю, как разозлятся фрицы, не обна-
ружив нас в Ляховичах, — сказал Костя Стрелюк.
— Могут расправу над жителями учинить, — под-
держал разговор Маркиданов.
— Это в их характере, — согласился Лапин.
— А я так думаю, кинутся гитлеровцы по нашим
следам, — отозвался Ковалев. — Видите, какую мы
дорогу за собой оставили?
— Мы уйдем, а белорусским партизанам придет-
ся повоевать. Хотя их и предупредили о нашем уходе,
все же будут обижаться, скажут, Ковпак привел нем-
цев, — беспокоился Костя.
— Пусть повоюют, а то есть такие партизаны,
которые еще и немца живого не видели, — сказал не-
заметно подошедший командир конной разведки
Саша Ленкин.
— Ну, Усач, брось, не поверю, чтобы такие пар-
тизаны были, — усомнился Черемушкин.
— Что брось? Сидят себе в лесу среди болот, вы-
ставили заставы, заминировали все подступы и носа
не кажут, — поддержал Ленкина Федя Мычко.
— По-вашему выходит, только мы и воюем? —
спросил Стрелюк. — А диверсионные группы?
— Подумаешь, диверсанты! Поставят мины —
и в кусты, а немцы вынут их и преспокойно себе
разъезжают.
Среди присутствующих нашлись сторонники
и противники Ленкина. Разгорелся жаркий спор.
Комиссар, внимательно следивший за перепалкой
партизан, решил вмешаться.
— Я всегда ценю в людях любовь к своему со-
единению, отряду, роте, взводу, отделению, — начал
с жаром Семен Васильевич. — Каждый партизан
должен дорожить честью подразделения, как своей
собственной.
Разведчики внимательно слушали комиссара.
Саша Ленкин удовлетворенно подкручивал пышные
усы и бросал победные взгляды на своих «противни*
КОВ».
290

— Однако а корне неправильно охаивать наших
братьев по совместной борьбе из других отрядов, —
продолжал Руднев. — Надо быть справедливым
в оценке их действий... Каждый партизанский отряд
решает посильные ему задачи. Диверсионные отряды
и группы ведут «рельсовую войну». Надо отдать им
должное, в этом они преуспевают. И нам есть чему
у них поучиться. Кроме уничтожения воинских эше-
лонов, они приковывают значительные силы немцев
для охраны железных дорог... Есть и такие отряды,
которые только ведут разведку. Такую задачу выпол-
няла группа капитана Бережного до присоединения
к нам. Что же, прикажешь им громить немецкие
гарнизоны? Это не их дело, да и не под силу.
— А местные отряды? — не сдавался Ленкин.
— Они тоже решают свои задачи, — ответил Руд-
нев. — Уничтожают полицейских, небольшие группы
немцев, защищают население от врага... Конечно, не
все отряды равноценны. Есть еще слабые. Со време-
нем они окрепнут, приобретут боевой опыт и будут
воевать не хуже других. Ведь наше соединение стало
таким, каким оно есть сейчас, не вдруг. Были и у нас
большие трудности, а иногда и неудачи. Они и сейчас
есть. Важно понять, что некоторые отряды плохо
воюют не потому, что не хотят, а, главным образом,
потому что еще не умеют, вооружены слабо, а их
командиры неопытны. Иаша задача помочь им воору-
жением и советом.
— Что ни говорите, Семен Васильевич, а лучше
нашего отряда нет! — решительно сказал Саша Лен-
кин, не желая открыто признать своего поражения.
— Ну и хватил, Усач! — засмеялся Черемушкин.
— Оспаривать это, значит, признать, что я, как
комиссар, ни черта не делаю, грош цена такому ко-
миссару, — сказал Руднев и положил обе руки на
могучие плечи Ленкина. — А тебя, Саша, благодарю
за любовь к своей родной части... А теперь в путь!
Разведчики заняли свои места. Вперед вырвались
лихие конники Саши Ленкина, сопровождавшие сан-
ки с радистами. Вслед за ними умчалась кавалькада
квартирьеров — представителей от рот. В тех случаях,
когда марш совершался на территории, контроли-
руемой партизанами, и встреча с противником мало-
291
19*

вероятна, мы обычно вперед высылали радистов под
прикрытием конного взвода. Радисты останавлива-
лись в определенные часы и к подходу колонны при-
нимали сводку Совинформбюро. Так было и на этот
раз.
Колонна тронулась. Руднев стоял на обочине до-
роги, ласково улыбался и приветливо махал рукой
проезжающим мимо партизанам.
Долго ехали молча. Я находился под впечатлени-
ем только что услышанного разговора.
— Хороший урок преподал нам Семен Василь-
евич, — нарушил молчание Ковалев. — Тут мы пере-
борщили.
— В чем?
— Прививали партизанам любовь только к свое-
му отряду.
— Но мы же не говорили, что другие отряды
плохие.
— Однако и хорошего о них ничего не говорили,
отчасти потому, что и сами не знали. А мы с тобой
обязаны знать, — развивал свою мысль политрук. —
Ведь нашим людям первым приходится соприка-
саться с соседними партизанскими отрядами. Мы
первыми должны узнавать о их боевой деятельности.
Среди некоторых товарищей появилось зазнайство,
кичливость.
— Ты о Ленкине говоришь?
— Нет. Сашу я достаточно хорошо знаю. Он че-
ловек серьезный.
— И гордый, — вставил я.
— От гордости у него и ум за разум зашел, по-
явилось пренебрежение к другим отрядам...
За разговорами мы незаметно приехали в Миле-
вичи. Здесь была намечена остановка на отдых. При
въезде в село нас встретил Саша Ленкин с квартирье-
рами.
— Слыхали новость? — спросил Саша возбужден-
но.
— Какую?
— Вася Мошин только что принял сводку Совин-
формбюро, — спешил выложить новость Ленкин. —
Нашими войсками успешно завершена ликвидация
гитлеровских войск, окруженных у берегов Волги.
292

Захвачены большие трофеи. Уйма пленных, даже
один фельдмаршал...
— Придется фюреру еще идти к гадалке, — ска-
зал Черемушкин.
— Он без гадалки уже по всему фатерлянду объ-
явил трехдневный траур, — продолжал Усач.
— Да ну! — удивился Юра Корольков. — Видать,
туго ему приходится.
— Еще бы!
— И на нашей улице наступил праздник, — про-
басил Журов.
— Нет, Леша, это только подготовка, а праздник
впереди, — поправил Гапоненко.
Прослышав о новостях, к нам подходили парти-
заны из других рот. Квартирьеры забыли о том, что
им надо разводить свои подразделения по хатам.
Вскоре вокруг Ленкина выросла толпа и загородила
улицу. Каждому хотелось услышать подробности.
Не заметили, как подъехал командир.
— Шо ты мне тут байками занимаешься, пробку
устраиваешь! — набросился Ковпак на Ленкина...
В защиту Усача сразу выступило более десятка
партизан. Они возбужденно заговорили на разные
голоса:
— Немцев...
— Окруженных на Волге...
— Зничтожили! — перекричал всех Мычко.
На лице Сидора Артемовича появилась довольная
улыбка.
— Цэ дуже добре, — сказал он, смягчившись. —
Только дорогу все же освободите... Так говорите,
крышка фашистам?
— Крышка, товарищ командир, — подтвердил Га-
поненко.
— В таком случае треба салютом отметить успехи
нашей армии.
— Это мы мигом, — живо отозвался Зяблицкий,
снимая с плеча автомат.
— Не-е-е, хлопче, не тут, а там, — указал Ковпак
на юг, где проходила железная дорога.
Идею командира о салюте на «железке» поддер-
жал комиссар. Для проведения диверсий выделили по
две роты от первого и четвертого батальонов...
293

Через двое суток командиры рот должили о вы-
полнении задания. На перегоне Житковичи — Ста-
рушки пущен под откос эшелон. Уничтожен паровоз
и семь вагонов. На перегоне Микашевичи — Житко-
вичи пущен под откос эшелон с войсками. Уничто-
жен паровоз, восемнадцать вагонов и около ста
пятидесяти человек. Между станциями Синкевичи
и Микашевичи, возле села Ситницы, взорван желез-
нодорожный мост длиной в пятнадцать погонных
метров. Здесь же взорван паровоз и два вагона
и обстрелян эшелон с войсками, которые прибыли на
выручку. Убито пятьдесят гитлеровцев.
— Три паровоза, двадцать семь вагонов, мост
и около двухсот убитых — достойный салют, — поды-
тожил довольный Руднев.
— К этому следует прибавить еще то, что движе-
ние на дороге остановлено, по крайней мере, на сут-
ки, — добавил Ковпак*
«ДЯДЯ ПЕТЯ»
Впервые с партизанами «дяди Пети» я встретился
в начале декабря прошлого года под, Домбровицей.
С тех пор куда бы ни пошли наши разведчики —
к Давид-городу, Столину, Пинску, Сарнам — всегда
сталкивались с диверсионными и разведывательными
группами этого отряда. Между нами само собой
установилось взаимодействие. Но кто такой «дядя Пе-
тя»? Для нас это оставалось загадкой. О командире
принято судить по делам его отряда. Самым справед-
ливым судьей действия партизан являлись местные
жители. А они очень тепло отзывались о партизанах
и самом командире отряда.
Как бы ни были многочисленны и извилисты пар-
тизанские дороги, но и на них встречаешь того, кто
тебя интересует.
Так случилось и на этот раз.
Переправившись через Припять, в середине февра-
ля мы вышли на территорию Ровенской области. На
отдых расположились в Мульчицах Рафаловского
района.
294

Всегда, как только мы останавливались в каком-
либо селе, к нам приезжали гости из местных отря-
дов. Одни за тем, чтобы посоветоваться с опытными
партизанскими командирами Ковпаком и Рудневым,
другие — в надежде раздобыть боеприпасов и взрыв-
чатки, а третьи — просто для того, чтобы познако-
миться и послушать рассказ Сидора Артемовича
о Большой земле, о Москве, о Кремле. Поэтому, когда
тихим морозным утром, по слегка припорошенным
пушистым снегом улицам Мульчиц к нашему штабу
подкатили санки, никто этому не удивился. Не выра-
зили особого любопытства ковпаковцы и тогда, когда
гости в сопровождении Вершигоры прошли в хату,
где размещался Ковпак...
Через некоторое время к нам пришел командир
роты минеров Абрамов.
— Горе мне с этими гостями, — сокрушался Аб-
рамов. — Старик раздобрился, скоро весь тол раз-
даст. Вот и сейчас кто-то прикатил...
— «Дядя Петя» приехал, — ответил Ковалев,
только что возвратившийся от комиссара.
— Кто? — переспросил я.
— Командир отряда — «дядя Петя», — повторил
политрук.
Это неожиданное сообщение пробудило во мне ин-
терес к гостям. Кроме простого желания познакомить-
ся с человеком, чье имя встречалось на каждом шагу,
мною руководили и другие, профессиональные чувст-
ва. Я надеялся получить подробные сведения о работе
и охране железной дороги Ковель—Сарны. Это значи-
тельно облегчило бы работу нашим разведчикам.
Выслушав мои намерения, Иван Федорович ска-
зал:
— Не советую идти в штаб. Хозяева и гости заняты
более серьезными делами, — он загадочно улыбнулся
и добавил: — День рождения Семена Васильевича
справляют.
— О, это не страшно! Именинник такой, что сам
лишнего не выпьет да и другим не позволит. Тем бо-
лее, что гости приехали по делу, — ответил я. — Меня
волнует другой вопрос, как поведет себя этот самый
«дядя»? Возможно, и знакомиться не пожелает. Ска*
жет — некогда...
Z95

•— Мне кажется, он к таким не относится, — пе-
ребил меня Иван Федорович.
Выбрав удобный момент, когда гости переговорили
с нашими командирами и собирались к отъезду, я за-
шел в штаб.
— Антон Петрович, познакомьтесь с нашим раз-
ведчиком. Между прочим, друг вашего капитана Ба-
нова, — представил меня Вершигора «дяде Пете».
Мы пожали друг другу руки.
Так вот он какой «дядя Петя», а точнее Антон
Петрович Бринский, о котором знают не только мест-
ные жители, но и немцы. Среднего роста, широкопле-
чий, плотно затянутый ремнями кавалерийского сна-
ряжения. По выправке не трудно догадаться, что
перед тобой кадровый командир. Лохматые черные
брови, из-под которых строго, как мне показалось
даже зло, посматривали пронзительные серые глаза,
плотно сжатый рот, закаленное зимними ветрами ли-
цо, виски чуть тронуты сединой.
Услышав мою фамилию, Антон Петрович ожи-
вился.
— Так цэ ты подорвал железнодорожный мост
на Случи? — неторопливо заговорил Бринский, вни-
мательно рассматривая меня, и сразу пропала суро-
вость в его взгляде. — Мне хлопцы рассказывали...
Именно таким я тебя и представлял. Здорово у вас
там получилось!
— С помощью ваших ребят, — сказал я, удивля-
ясь преображению человека.
— Не скромничай! Какая уж там помощь! Они
только показали вам дорогу, — переходя на друже-
ский тон продолжал Антон Петрович.
— Вы скажите, что у вас за отряд? Куда ни пой-
дешь, везде «дядя Петя».
— Вот здорово! Значит, везде? — весело восклик-
нул Бринский. — Дело в том, что в моем подчинении
несколько отрядов. Вон они, командиры отрядов, —
показал он в окно на группу партизан, стоявших
у ворот...
— Ты, Иван Иванович, расспроси обстановку. Ин-
тересные вещи рассказывает «дядя Петя», — посове-
товал мне Петр Петрович.
— Признаться, я за этим и пришел.
296

Антон Петрович не сразу Ответил. Он подумав
а затем заговорил:
— С базы от Банова сообщили — немцы начали
облаву в лесах вокруг Князь-озера. Потеряв ваши сле-
ды, гитлеровцы беснуются. Рыщут везде. Для розыс-
ка Ковпака они в леса заслали своих агентов. Не-
сколько таких шпионов мы задержали и разоблачили.
Так что будьте внимательны при приеме в отряд но-
вичков... Немцев интересует ваш маршрут. Больше
того, в Ковеле сосредоточиваются карательные отря-
ды против партизан. За последние дни усилена охрана
железных дорог. Между Ковелем и Сарнами курси-
рует бронепоезд.
Бринский говорил неторопливо, просто, на русско-
украинском диалекте, присущем украинцам, которые
длительное время прожили среди русских, но так и
не избавились от употребления украинских слов...
Когда одного партизанского командира спросили:
«На каком языке разговаривает «дядя Петя»?». Тот
не задумываясь ответил: «На славянском!..»
— Почему же ваши подрывники не расправятся
с бронепоездом? — спросил я, проникаясь уважением
к новому знакомому.
В глазах Бринского на мгновение загорелись злые
огоньки, но он сдержал себя и, стараясь быть спокой-
ным, сказал:
— Если бы вы не тратили заряда на мост у Млын-
ка, а отдали взрывчатку нам, то дело было бы луч-
ше.— Видя, что я его не понял, пояснил:—Этот
мост мы специально берегли. Он нужен нам для свя-
зи с отрядами. Больше того, вы раздали населению
весь запас картошки, которую захватили на спиртза-
воде в Перекалье. Это была наша база,— Антон Пет-
рович отвернулся и замолчал.
Молчали и мы с Вершигорой. Действительно, полу-
чилось неладно. Мост взорван, картошка роздана.
Это так. Но кто знал, что все это принадлежит отря-
дам «дяди Пети»? По настороженному взгляду Петра
Петровича я понял, что и его удивило это известие.
— Вы Ковпаку говорили? — спросил он Брин-
ского.
— Да ну, с такими пустяками обращаться,—мах-
нул рукой Антон Петрович, и уже более мирно про*
297

должал: __Все равно картошка не пропала, а пошла
населению. Население всегда нам поможет в трудную
минуту. А вот взрывчатку жаль. Вы не можете себе
представить, какую трудность мы испытываем в толе.
Я дал указание подрывникам, пускать под откос лишь
те эшелоны, которые идут на восток. Разве ж это
дело?
— Как ведут себя ближайшие немецкие гарнизо-
ны? Часто устраивают облавы? — перевел я разговор
в нужном мне направлении.
— Не дают скучать. Вот и сейчас они собрались
было повести наступление, и вдруг Ковпак объявился.
Тут уж одними местными гарнизонами и полицией не
справиться... Мы имеем своих людей в городе и на
станциях. Мероприятия немцев по борьбе с партизана-
ми для нас не являются неожиданными, — подумав,
Антон Петрович добавил: — Конечно, бывают исклю-
чения... Ваш приход кстати. Население воспрянуло ду-
хом. Раз такое большое соединение, как ваше, разгу-
ливает по тылам врага, значит у немцев дела швах.
Это каждый поймет...
Антон Петрович подробно рассказал обстановку
в Ровенской области. Оказывается, он имел связь
со многими подпольными организациями в городах
и хорошо знал, что делается в округе.
— Пойдете на юг — встретитесь с бандами нацио-
налистов, — предостерег он. — Для отряда они не
страшны, но опасны для мелких разведывательных
групп, так как выдают себя за партизан, входят в до-
верие, а потом устраивают западню.
— Нашим разведчикам уже приходилось сталки-
ваться с ними, — сказал я.
— Позавчера из Степан-Городка я послал своих
хлопцев прощупать обстановку в окружающих селах,—
вступил в разговор Вершигора. — При подходе к од-
ной лесной деревушке их обстреляли. Олегу Фирсову
прошило грудь, лицо и руку. Девять ран... Разведчики
ворвались в деревню. Оказалось, там похозяйнича-
ли националисты. Из всех жителей в живых осталось
лишь четверо. Остальные расстреляны и изрублены
топорами. Жили в деревне поляки. Надо населению
разъяснять, с какой целью бродят шайки националис-
тов и кому на руку их зверства.


— Мы этим занимаемся, — сказал Антон Петро-
вич. — С поляками установили связь. Многие пришли
к нам в отряд и неплохо воюют.
Разговор длился больше часа. Антон Петрович
помог мне более подробно разобраться в окружающей
обстановке. Дал несколько советов по ведению развед-
ки на Ровенщине.
В беседе с Бринским я кое-что узнал о его жизни.
Несмотря на разницу в возрасте, у нас было очень
много общего. Оба мы начали военную службу в ка-
валерии, испытали горечь отступления в первые дни
войны. Антон Петрович, как и я, не знал, где нахо-
дится семья. И, наконец, в тылу врага мы оказались
по заданию Разведывательного управления, с той
лишь разницей, что меня с разведчиками в тыл вра-
га перебросили на самолете, а он с восемнадцатью
товарищами летом 1941 года перешел линию
фронта.
На прощание я поблагодарил Антона Петровича
за помощь. Мы расстались друзьями.
Заканчивался короткий зимний день. Солнце са-
дилось за лесом. Улицы села заполнились партиза-
нами и обозом. Ковпаковцы покидали Мульчицы, на-
правляясь на юг. А «дядя Петя», проводив нас, уез-
жал на запад, где действовали боевые отряды его со-
единения.
В моей памяти навсегда сохранились воспомина-
ния об этой встрече. Расставаясь с Антоном Петрови-
чем, я думал: чем этот человек заслужил любовь
и уважение партизан и местных жителей? И лишь
семь лет спустя, когда мне довелось служить в соеди-
нении, которым командовал Герой Советского Союза
полковник Бринский, я понял, что мое первое впечат-
ление было правильным. Недюжинные организатор-
ские способности сочетались у Антона Петровича
с огромным личным обаянием и верой в людей, кото-
рых он любил и ценил. К нему всегда товарищи шли
за советом и получали его.
— Антон Петрович — это душевный человек, я
бы сказал, человечный человек,— заметил один из то-
варищей Бринского.
Такого мнения о знаменитом ровенском партизане
многие. Бринский вспахал почву для массовой партн-
ер

занской борьбы на Ровенщине и Волыне еще
в 1942 году. И когда здесь появился Бегма, а летом
1943 года Федоров, население хлынуло к партизанам
тысячами.
ПО РОВЕНЩИНЕ
Обманчива зима на Ровенщине. Февраль начался
морозами и бурными метелями. Но во второй поло-
вине месяца дыхнул теплом западный ветер. Закапало
с крыш. Снег посерел и осел, стал водянистым. Утрен-
ние туманы съедали снежные сугробы. Ветки деревьев
обнажились от висевшей на них снежной бахромы.
Лес потемнел. Тяжелые темные облака проносились
над головами. На полях и лесных полянах появились
бурые плешины. По всему было видно, скоро придется
расстаться с санями, но и переходить на телеги было
еще рано. Погода заставляла нас спешить, чтобы ус-
петь закончить рейд до вскрытия рек.
Оттепель затрудняла действия разведчиков. При-
ходилось передвигаться пешком. А как раз в это
время нужно было особенно тщательно вести развед-
ку. Гитлеровцам, видимо, удалось узнать, что наше
соединение вышло на территорию Ровенской области.
Их интересовало, где мы находимся точно.
По дорогам рыскали немецкие разведчики, по ле-
сам и лесным деревушкам шныряли шпионы. Уча-
стились случаи встречи наших разведчиков с подраз-.
делениями немцев, полицейских и казачков.
16 февраля лейтенант Осипчук с шестью развед-
чиками получил задачу разведать гарнизон против-
ника в районном центре Рафаловке. Отделение до-
стигло Суходольских хуторов и увидело движущийся
обоз. Быстро оценив обстановку, Осипчук решил
устроить засаду. Это было рискованное решение, так
как на подводах ехало более ста гитлеровцев.
— Моя уверенность в успехе обусловливалась
двумя причинами: внезапностью и решительностью
действий, — докладывал позднее Осипчук.
Именно внезапность и дерзкая решительность по-
зволили маленькой группке партизан выиграть бой.
300

В отделении, кроме Осипчука, были отважные
и находчивые разведчики — Володя Богданов, Але-
ксей Журов, Павел Лучинский, Семен Рыбальченко,
Миша Демин и Иван Цебынин. Они замаскировались
в лесу вдоль дороги с таким расчетом, чтобы одно-
временно взять под обстрел всю колонну. В случае
неудачи партизаны могли отойти лесом. Сигналом
для открытия огня являлся взрыв гранаты, которую
должен был бросить Осипчук.
— Впереди колонны метрах в двухстах на двух
подводах ехали десять полицаев, видимо дозор, —
рассказывал Осипчук. — Пропустили их. А когда
перед нами вытянулась вся колонна, я бросил грана-
ту и угодил в передние санки. От фрицев только
клочья полетели. Огнем из автомата накрыл неуспев-
ших опомниться гитлеровцев на второй и третьей
подводах. В это же время ребята забросали гранатами
и обрушили автоматный огонь по остальным. Фаши-
сты побросали санки, укрылись в лесу и начали
отстреливаться... Не ввязываясь в длительный бой,
мы захватили пленного, подобрали восемь винтовок,
сели на трофейные санки и умчались обратно,—
закончил Володя.
— Какие потери нанесены противнику? — спро-
сил я.
— Видели восемь убитых. Есть и раненые, но
сколько — не знаю точно.
— Куда же делся дозор?
— Хуторяне сказали, что как только началась
стрельба, полицейские свернули на лесную дорогу
и погнали лошадей окольным путем...
Пленный на допросе рассказал, что всего ехало
сто пятьдесят немцев, двадцать восемь казачков и де-
сять полицейских...
— Ого! — удивился Ковалев, услышав показания
пленного. — Рискованно поступили, товарищ Осип-
чук.
— Без риска в нашем деле не обойтись, — отве-
тил польщенный лейтенант...
Продолжая движение на юг^ соединение готови-
лось форсировать железную дорогу Ковель — Сарны.
Днем у «железки» побывало отделение Антона Петро-
вича Землянки.
301

Медлительный в движениях, скупой на слова,
Антон Петрович, прежде чем начать доклад, потоп-
чется на месте, подумает, кашлянет в кулак, улыб-
нется своей тихой, застенчивой улыбкой, а затем уже
начнет говорить. Докладывает коротко. В конце дела-
ет свои выводы. Так было и на этот раз.
— Были на переезде. На разъезде Лисова Гура —
сто немцев с пулеметами и минометами. Переезд
в одном километре западнее разъезда, — говорил он
степенно. — Охрана шесть человек. Дорогу патрули-
руют немцы по шесть-десять человек.
— Солидный патруль, — не вытерпел Черемуш-
кин. — Раньше они ходили парами, а теперь десять
человек. Подумать только! Сколько же фашистам
потребуется войск для охраны железных дорог? Це-
лая армия!
— В Маневичах больше ста гитлеровцев, — про-
должал невозмутимо Землянко. — Дорогу контроли-
рует бронепоезд.
Антон Петрович подумал и закончил:
— Считаю переезд в километре западнее Лисо-
вой Гуры подходящим.
Результаты я доложил командованию.
— А раз подходящий, значит пойдем здесь,—
сказал Сидор Артемович. — Захват переезда на твоей
совести...
Переезд захватили без единого выстрела. Оставив
отделение Землянки на охране переезда до подхода
заслонов, я повел роту по маршруту. В это время со
стороны Маневичей появился немецкий патруль.
В короткой перестрелке четыре гитлеровца были
убиты, остальные бежали. Стрельбу услышали на
станции и на платформе, прицепленной к дрезине,
подбросили человек сорок подкрепления. К этому
времени восьмая рота успела занять оборону, подбила
дрезину и вступила в бой с противником.
Вспыхнула стрельба и слева, где со стороны Ли-
совой Гуры заслоном стала пятая рота. Засвистели
пули над переездом.
Дорогу колонна пересекала на рысях. При форси-
ровании железной дороги во время боя важно, чтобы
не создавалось толкучки. Поэтому на переездах всегда
стояли Базыма, Вершигора или Войцехович. Они
302

следили за порядком. На этот раз Вершигора и Ба-
зыма торопили ездовых, сами подстегивали лошадей.
Колонна развила такую скорость, что мы еле
успевали уходить от наседавшего авангарда. Но не
всегда все идет благополучно. Иногда ломаются или
опрокидываются подводы, обрываются постромки
или же падают убитые лошади.
При пересечении железной дороги Ковель — Сарны
сани Марки да нова, на которых он возил Володю
Савкина, не оправившегося еще от перенесенного ти-
фа, отстали. Стараясь нагнать колонну, Маркиданов
пустил лошадей галопом и не заметил большой вы-
боины на дороге. Влетев с полного ходу в колдобину,
санки опрокинулись. Савкин кубарем вывалился и по-
пал в лужу, которая разлилась метрах в пяти от
дороги. Ездовой вытащил его, поднял санки, усадил
больного и пристроился к колонне.
Дорого обошлось Савкину это купание. Здоровье
окончательно подорвалось. Мы вынуждены были
через несколько дней отправить Володю на Большую
землю.
Около двух часов шла колонйа через переезд.
Все это время вели бой с противником пятая и вось-
мая роты. В бою погибла Валя Павлина и ранена
Юля Зенухова, которые прилетели в отряд по зада-
нию ЦК ЛКСМ Украины...
После мы узнали, что за время нашей переправы
на ближайших станциях скопилось свыше десяти
эшелонов. Чтобы расчистить дорогу, к месту боя нем-
цы направили бронепоезд, но диверсанты отряда
«дяди Пети» подорвали его, не допустив к переезду.
Переправившись через железную дорогу, мы очу-
тились в районе, где обосновались банды украинских
националистов. Это здесь попала в западню группа
разведчиков, которую возглавлял Коля Гомозов.
Приходилось воевать на два фронта: против немцев
и против националистов.
Наш приход в районный центр Большой Стыдень
был неожиданным. Полицаев и бургомистра мы аре-
стовали. В кабинете бургомистра на стене висели два
портрета. На одном из них без труда мы узнали пре-
тендента на мировое господство — Гитлера. Но чей
был второй?
303

— Ёасилий Александрович, у тебя глаз повост-
рее, посмотри, кто там намалеван,— сказал Сидор
Артемович.
Войцехович встал на стул, сорвал портрет и гром-
ко прочитал:
— Степан Бандера.
Руднев взял из рук Войцеховича листок бумаги
с изображением главаря украинских буржуазных на-
ционалистов, разорвал и бросил на пол.
— Вот вам, дорогие товарищи, еще одно доказа-
тельство единства идей и целей фашистов и буржу-
азных националистов, — сказал Семен Васильевич,
обращаясь к присутствовавшим партизанам. — Надо
это неустанно разъяснять населению.
В Большом Стыдне произошел забавный случай.
Гапоненко захватил оркестр из местных музыкантов
и привел к штабу.
— Зачем привел этих шарманщиков? — строго
спросил Руднев.
— Товарищ комиссар, каждая порядочная воин-
ская часть имеет свой оркестр, предусмотренный шта-
том. Вот я и подумал...— начал Гапоненко.
— И думать нечего, — перебил его комиссар. —
Отпустите их. Яков Григорьевич, проследите!
Однако Панин иначе отнесся к предложению Га-
поненко. Он отвел музыкантов в сторону и начал
с ними разговаривать.
— Что вы можете играть?
— Все, что прикажете.
— А если я прикажу «Интернационал» испол-
нить?
— С превеликим нашим удовольствием, — загу-
дели на разные голоса музыканты.
— Идемте! — приказал Панин и повел в дом.
Там он заставил их потихоньку сыграть гимн.
Играли действительно хорошо, а главное, с душой.
Вдруг оркестр перестал играть, и один из трубачей
испуганно прошептал:
— Усатый идет!
К дому подходил комиссар.
— Проходите во вторую комнату и замрите,—
сказал Панин. — Как только я взмахну рукой, иг-
райте « Интернационал ».
304

Закрыв за ними дверь, Яков Григорьевич сел за
стол и, как ни в чем не бывало, начал что-то записы-
вать в блокнот.
Вошел комиссар, устало опустился на скамейку
и спросил:
— Отпустили оркестр? — не дожидаясь ответа,
продолжал: —Ни к чему нам музыка. Воевать надо,
а не концерты устраивать! Своих артистов доста-
точно.
— В войсках же есть оркестры, — сказал Панин.
— Там иное дело. Для нас оркестр — обуза...
Нет, нам не время музицировать... Сейчас сюда при-
дут политруки, парторги, комсорги и агитаторы. Оз-
накомим их с последней сводкой Совинформбюро,
поговорим о работе среди населения, — переходя на
деловой тон, сказал комиссар.
Совещание, как всегда, было коротким. Руднев
продиктовал сводку. Все записали. Дал ряд указа-
ний по распространению листовок среди населения
и разоблачению предательской роли буржуазных на-
ционалистов. ,
Совещание подходило к концу. Панин поднялся,
вышел из-за стола, прошелся по комнате и остановил-
ся возле двери во вторую комнату. Чуть ее приот-
крыл, а когда комиссар сказал: «Все, товарищи,
можете идти», Панин взмахнул рукой. Оркестр гря-
нул «Интернационал». От неожиданности все повска-
кивали с мест. Комиссар метнул гневный взгляд на
Панина. Однако, делать нечего, встал по команде
«смирно» и приложил руку к головному убору.
Торжественно-величественная мелодия гимна за-
полнила помещение. Яков Григорьевич исподтишка
наблюдал за комиссаром и замечал перемену в его
лице. Перехватив беспокойный взгляд Панина, ко-
миссар одобрительно кивнул головой. Когда же ор-
кестр умолк, Семен Васильевич долго тряс руку Па-
нина.
— Спасибо, Яков Григорьевич, — говорил растро-
ганный Руднев. — Спасибо за приятный сюрприз.
Многое заставил вспомнить... Вам тоже большое спа-
сибо, товарищи музыканты. Не забыли еще «Интер-
национал»! Накормите их хорошенько, Яков Гри-
горьевич, и отпустите.
20 Записки
разведчика
305

— А по чарочке можно? — спросил хитроватый
скрипач.
_____ По такому случаю можно, — весело ответил
Руднев.
Об этом случае сразу же узнали в отряде. Все
партизаны одобряли поступок секретаря партийной
организации...
Как мы ни торопились с переходами, весна все
же опережала нас. В Большом Стыдени обоз переве-
ли на брички и телеги.
День Советской Армии встретили в Князь-селе на
Случи. Утром перед строем в подразделениях зачи-
тали праздничный приказ. Выдался солнечный, по-
весеннему теплый день. Лед на Случи покрылся во-
дой. По дорогам и овражкам потекли ручьи.
Партизаны и местные жители расхаживали по
селу. То здесь, то там появлялся беспокойный кор-
респондент газеты «Правда» Леша Коробов и щелкал
своим фотоаппаратом, обещая партизанам прислать
фотографии.
— Может быть, вы вышлете моим родным? —
спросил Черемушкин.
— Это идея! — воскликнул . Коробов, вынимая
блокнот. — Говорите адрес.
Вслед за Митей стали давать адреса и другие раз-
ведчики. Корреспондента обступила большая группа
партизан. Леша записывал и отшучивался:
— Помилуйте, дорогие товарищи, да разве всем
я смогу выслать фотографии?! — Увидев разочарован-
ные лица, он смягчился:—Эх, была не была, да-
вайте!
В село въехала группа всадников. Леша заторо-
пился :
— Побегу в штаб. Это, наверное, медведевцы.
Ковпак и Руднев их давно ждут.
Корреспондент побежал в штаб, а я направился
в роту. Не успел раздеться, как в хату влетел Зяблиц-
кий и с порога доложил:
— К нам гости!
В сопровождении Мити Черемушкина в дом во-
шли три незнакомых человека, вооруженных до
зубов. Все они стройные, красивые, пышущие здо-
ровьем. Особенно безукоризненной выправкой выде-
306

лялся среди гостей смуглолицый парень лет двад-
цати-двадцати двух, с черными кавказскими усика-
ми, сросшимися бровями и смелым взглядом карих
глаз. Вооружен он был маузером, пистолетом и гра-
натами. Шагнув мне навстречу, смуглолицый с явно
выраженным кавказским акцентом сказал:
— Наполеон. — Заметив недоверие в моем взгля-
де, он улыбнулся и пояснил: — Наполеон Ашотович
Саргсян, начальник разведки отряда Медведева.
— Я, грешным делом, подумал, «Наполеон» —
это ваша партизанская кличка, — признался я, по-
жимая цепкую руку гостя.
— Отец дал мне такой кличка, на всю жизнь.
В отряде меня называют Мишей, можете и вы так
называть.
Пока гости раздевались, разворотливый Зяблиц-
кий успел приготовить завтрак. Сели за стол. После
первой же рюмки завязался оживленный разговор.
Отряд, которым командовал полковник Медведев,
а комиссаром был Стехов, значительно меньше нашего
соединения. Основной его задачей являлось ведение
разведки. Поэтому не удивительно, что Саргсян пре-
красно знал обстановку в ближайших районах. Мы
воспользовались встречей, чтобы уточнить данные,
которыми располагала наша разведка. В свою оче-
редь сообщили Саргсяну данные, которых они не
имели.
К сожалению, беседа наша была непродолжитель-
ной, так как гости спешили.
— Приезжайте к нам, познакомитесь с разведчи-
ками, узнаете много интересного, — сказал на про-
щание Саргсян.
Однако вторично с отрядом Медведева нам при-
шлось встретиться лишь в июне, когда наше соедине-
ние выступало в карпатский рейд...
ТРАГЕДИЯ МУРЗИНА
Мурзин пришел к нам летом прошлого года на
Сумщине в тот момент, когда группа вела бой с лок-
тевской полицией. Он оказался хорошим товарищем
307
20 5

и мастером на все руки: и повар, и сапожник, и порт-
ной. Вскоре мы стали брать Мурзина в разведку и на
диверсии. Везде он действовал смело, решительно,
со знанием дела. Во время засады на шоссе Короп —
Сосница в бою захватил немецкий пулемет и не рас-
ставался с ним. Принимал участие в уничтожении
противника на полустанке, в городе Лоеве, на стан-
ции Демихи, в Лельчицах и при взрыве железнодорож-
ного моста на Случи. И не случайно комиссар Руднев
обратил на него внимание.
— Как ты смотришь, капитан, если мы заберем
у тебя Мурзина и назначим его командиром девятой
роты? — спросил меня однажды комиссар.
— Мне не хотелось бы отдавать его, — ответил я.
— Что, думаете, не справится?
Да нет, хотел назначить его командиром
взвода.
— На эту должность у тебя есть Землянко, Осип-
чук, Кашицкий и другие товарищи, — сказал Семен
Васильевич.
Мурзина вызвали в штаб, и оттуда он вышел ко-
мандиром девятой роты.
За работу взялся горячо. Первое время у него
все шло нормально. Рота успешно выполнила несколь-
ко заданий. У командира роты появилась уверен-
ность в своих силах, а вместе с этим начали про-
скальзывать самоуверенность и зазнайство. Мурзин
начал баловаться выпивками, приказывал старшине
доставать самогон. Поведение командира, конечно,
не могло не сказаться на состоянии дисциплины
и боеспособности роты.
Ковпак и Руднев неоднократно беседовали с Мур-
зиным, взывали к совести, требовали, чтобы он навел
порядок в подразделении. Ротный клялся и обещал.
Ему верили, надеялись, но дело не менялось. А когда
19 февраля после разгрома казачков в селе Сафьянов-
ке, где рота захватила девятнадцать пленных, Мур-
зин возвратился пьяным, Ковпак вызвал его и, с
трудом сдерживая кипевший в нем гнев, сказал:
— Мы тебе, товарищ Мурзин, поручили ответст-
венное дело, доверили десятки человеческих жизней.
Надеялись, что ты, как коммунист, отнесешься к это*
му со всей партийной ответственностью. Но ты не
308

оправдываешь нашего доверия... Делаю последнее
предупреждение. Если еще раз увидим пьяным, пред-
станешь перед судом партизан. Пощады не жди!
Мурзин и на этот раз заверил Ковпака, что боль-
ше не будет пить, и просил оставить его командиром
роты. Поверили еще раз.
Несколько дней Мурзин вел себя, как и подобает
командиру-коммунисту. Ковпак и Руднев вниматель-
но следили за ним, втайне радуясь, что наконец
человек взялся за ум. И вдруг новый роковой срыв.
В начале марта отряды вышли на территорию
Житомирской области. Предстояло форсировать же-
лезную дорогу Житомир — Коростень. Чтобы обезопа-
сить колонну со стороны Житомира и Коростеня, где
располагались большие немецкие гарнизоны, надо
было уничтожить мосты на железной и шоссейной
дорогах через реки Ирша и Тростяница. Выполнение
этой задачи возложили на девятую и десятую роты.
— Помните наш разговор, товарищ Мурзин? —
спросил Ковпак командира девятой роты.
— Помню, товарищ командир, — ответил тот.
— Учтите, задание весьма ответственное. Желаю
успеха...
Время шло. Партизаны прислушивались к ночной
тишине, ждали взрывов. Но взрывов не было. В пол-
ночь вспыхнуло зарево пожара в стороне, куда ушла
десятая рота. Вскоре Курочкин донес: «Задание вы-
полнил». От девятой роты донесений не было.
Ковпак нервничал, метал громы и молнии в адрес
Мурзина. Было ясно, что задачу рота не выполнила.
Это подтвердил связной, которого прислал Мурзин.
Марш срывался.
Сидор Артемович ходил сам не свой от ярости.
Все понимали, чем это может кончиться. Руднев
считал, что дело еще можно поправить. Он приказал
через связного командиру девятой роты во что бы то
ни стало выполнить задачу. Но было уже поздно. Рота
задержалась, упустила момент. Противник изготовил-
ся к бою. Больше того, через мост прошел поезд. Сто-
явший заслоном на железной дороге третий батальон
подорвал паровоз и вступил в бой с гитлеровцами.
Девятая рота возвратилась, не выполнив задачи,
Мурзин был изрядно выпивши.
309

— Докладывайте! — сухо приказал Ковпак.
_____ Задание не выполнил... Виноват, — чуть слыш-
но проговорил командир роты, не смея посмотреть
в глаза Ковпаку и Рудневу. Он не просил пощады.
Понимал, что на этот раз никакие клятвы не помо-
гут.
— Понимаешь, что ты наделал, сукин сын? —
подойдя вплотную к Мурзину с болью спросил Руд-
нев. — Что прикажешь с тобой делать?
— Судите, я во всем виноват, не сдержался, —
ответил обреченно Мурзин.
— Да, будем судить по законам военного време-
ни, — отрезал Ковпак. — Не будь ты пьяным, можно
было бы ограничиться отстранением от должности...
Мурзин в эту же ночь был расстрелян перед стро-
ем роты... А политрук, помощник командира роты
и командир взвода, не принявшие мер к выполнению'
задачи, разжалованы в рядовые.
— Пьяницам в наших рядах места нет, — гово-
рил комиссар, обращаясь к партизанам девятой ро-
ты. — Водка — плохой советчик. Мурзин виноват
и получил по заслугам. А где же вы были, дорогие
товарищи коммунисты и комсомольцы? Почему вы
допустили такое позорное явление в своих рядах?
Черное пятно позора легло на вас и на всю роту. Вы
должны смыть это пятно в боях с врагами и восста-
новить былую славу роты! Для этого у вас есть все
возможности. Мы со своей стороны вам поможем...
Новым командиром роты был назначен отважный
артиллерист Давид Бакрадзе, а политруком Рагуля.
Сержант Давид Бакрадзе до войны служил в од-
ной со w мною дивизии. Инженер по образованию,
призванный для мирного строительства, он в армии
освоил специальность артиллериста и на фронте был
командиром орудия, уничтожал фашистские танки,
бронемашины, орудия...
В первые же месяцы войны подразделение, в ко-
тором воевал Бакрадзе, попало в тяжелые условия
и после ряда упорных неравных боев, израсходовав
боеприпасы, вынуждено было уничтожить орудия
и выходить из окружения.
В декабре 1941 года Бакрадзе с группой раненых
товарищей попал в плен. В лагере военнопленных
310

в Конотопе, куда его поместили, господствовали голод
и жестокий произвол. Фашистская администрация
лагеря издевалась над беззащитными пленными, же-
стоко их избивая. Не избежал этой участи и Давид
Бакрадзе. Ему гитлеровец ударом выбил зубы. Боль-
шими усилиями Давид сдержался, чтобы не уничто-
жить фашистского палача. Но это стоило бы ему
самому жизни, а Бакрадзе не терял надежды на
побег.
Вскоре Давид связался с майором Анисимовым,
Мишей Тартаковским, Михаилом Никитиным и дру-
гими патриотами, готовыми к побегу. Создался своего
рода подпольный штаб по организации побега.
Сибиряк военфельдшер Михаил Андреевич Ники-
тин в июне 1942 года был ранен под Курском и попал
в плен. Его поместили в лагерный лазарет. После
выздоровления немцы оставили его работать в лаза-
рете.
— Фаш бальной, ви и будешь лечил, — сказал
комендант лагеря.
Гитлеровцы почти никаких лекарств и перевязоч-
ных материалов не давали, приходилось пользоваться
тем, что подвернется под руки...
Еврей Миша Тартаковский выдал себя за крым-
ского татарина и тем самым избежал расстрела. Он
знал немецкий язык, вошел в доверие к коменданту,
и его назначили переводчиком. Пользуясь этим, Ми-
ша являлся связующим звеном между подпольщика-
ми бараков и подпольщиками лазарета.
Подготовка к побегу велась в строгой тайне.
Бакрадзе и Анисимов подбирали в бараках надежных
людей, сообщали их имена Тартаковскому, а тот
в свою очередь передавал в лазарет. Никитин и врач
Савченко этих людей под видом больных забирали
на лечение или же помогали им устроиться на под-
собных работах при лазарете.
Так общими усилиями удалось сколотить боевую
группу.
29 августа 1942 года — знаменательная дата в жиз-
ни Бакрадзе и его товарищей. Им удалось бежать из
лагеря. В числе бежавших были два врача, четыре
фельдшера, батальонный комиссар, майор, осталь-
ные — младшие командиры и рядовые.
311

Мише Тартаковскому удалось через местных пат-
риотов достать несколько винтовок и пистолетов. Это
придало им решимости.
После тяжелых скитаний и стычек с фашистами
и полицией на четырнадцатые сутки бежавшие про-
бились к Брянским лесам. Здесь они встретились
с ковпаковцами и были зачислены в отряд. Всех
распределили по подразделениям. Майор Анисимов
был назначен командиром артбатареи, Бакрадзе —
командиром орудия, Никитин — начальником сани-
тарной части четвертого батальона, Миша Тартаков-
ский — переводчиком при штабе...
Люди, которым довелось испытать ужасы фа-
шистского плена, являлись надежными воинами. Со
слезами радости получали они отечественное оружие
и тут же давали клятву — отомстить заклятому врагу
за все его злодеяния.	г
Трогательным было вступление сержанта Бакрад-
зе в свою прежнюю должность командира орудия. Но-
венькую с нетронутой заводской краской пушку он
ласкал нежно, как ребенка. Для него начиналась
новая жизнь, полная героических подвигов и боевых
удач. С первых же боев Давид проявил себя отваж-
ным и умелым командиром орудия. Он участвовал во
многих боях и особенно отличился при уничтожении
немецких гарнизонов в Лельчицах и Бухче. Смелость,
решительность, высокая требовательность и исключи-
тельная дисциплинированность — качества, присущие
характеру Бакрадзе.
Вот этому человеку и предстояло возродить былую
славу девятой роты.
Надо сказать, командование не ошиблось, назна-
чив Бакрадзе командиром роты. Он сумел навести
порядок в роте. Своим чутким отношением к людям
он быстро завоевал авторитет среди подчиненных.
Под его командованием рота провела несколько удач-
ных боев, партизаны почувствовали уверенность
в своих силах. Вскоре девятая рота по своим боевым
делам и дисциплине вышла в число передовых рот
соединения.
Теперь уже никто не напоминал партизанам о тех
черных днях, которые привели к трагическому концу
Петра Мурзина.
312

ДЫХАНИЕ ФРОНТА
Двигаться с каждым днем становилось все труд-
нее. Дороги окончательно испортились. Партизаны
совершали переходы пешком. Даже ездовые шли ря-
дом с телегами, сохраняя силы лошадей.
В поисках дорог разведчикам приходилось по не-
скольку раз в день ходить на задание. Найдут мостик
или сохранившуюся ледяную переправу, возвратятся,
доложат, а когда колонна подойдет, то не оказывается
ни мостика, ни льда.
В начале марта из разведки возвратилась группа,
которую возглавлял Черемушкин. Митя доложил,
что у Закриновской Рудни есть мост через реку.
Колонна изменила маршрут и пошла к переправе.
Но когда часа через четыре подошла к речке, моста
не оказалось. Вода в Ирше поднялась, начался ле-
доход — и мостик снесло.
— Когда вы мне найдете переправу? — набросил-
ся на меня Ковпак. — Доложили: переправа, пере-
права, а где она?
Я виновато молчал. Черемушкин растерянно оп-
равдывался :
— Была переправа... Разве я думал, что так полу-
чится...
На каждом шагу нас подстерегали неожиданности.
Делали остановки и часами выжидали. Этим пользо-
вались немцы. Они на машинах по шоссейным доро-
гам подбрасывали войска, настигали нашу колонну
или преграждали нам путь. Не проходило дня без
боя. Но чем навязчивее был враг, тем решительнее
становились партизаны в достижении своей цели.
Двигавшийся впереди колонны Гапоненко с две-
надцатью разведчиками неожиданно столкнулся
с немцами в деревне Няневке. В дозоре шли Стре-
люк и Решетников. Оба были одеты в немецкое об-
мундирование. Немцы, въехавшие в деревню на
двенадцати подводах, увидели разведчиков, приняли
их за своих и позвали к себе.
— Откроем огонь, — предложил Саша.
— Спокойнее, Саша, спокойнее, — ответил Костя,
идя навстречу немцам. — Подойдем ближе и ударим.
313

В ожидании разведчиков немцы остановили под-
воды и начали закуривать.
_____ Приготовиться, — прошептал Стрелюк, когда
до гитлеровцев оставалось шагов пятьдесят.
— Готов, — так же тихо ответил Решетников.
— Огонь! — выкрикнул Костя и мгновенно вски-
нул автомат.
Немцы не ожидали такого оборота событий и ки-
нулись за дома. Но подоспевшие партизаны во главе
с Гапоненко не дали им возможности задержаться.
Потеряв одиннадцать человек убитыми, гитлеровцы
разбежались. Партизаны подобрали десять винтовок,
ручной пулемет, ракетницу и захватили обоз. Гапо-
ненко поручил Володе Зеболову доставить к колонне
главных сил захваченные трофеи, а с остальными
преследовал противника.
А на следующий день шесть наших разведчиков
по пути к Кодре встретились со взводом противника,
около двух часов вели бой и заставили его отойти.
Командир группы Вася Ташланов был ранен, но не
покинул поля боя до конца.
Вскоре разведчики взвода Феди Мычко и второго
батальона доложили о подходе двух немецких колонн
силою триста-триста пятьдесят человек каждая.
— Придется дать бой, — сказал Ковпак. — Надо
отбить им охоту преследовать нас.
— Раз фашистам не терпится — дадим — согла-
сился Руднев. Первой подошла колонка противника
из Крымка по нашим следам. В ней было свыше трех-
сот человек. Немцы развернулись в цепь и начали
наступать на заставы. В лесу на подступах к Кодре
закипел бой. После тридцатиминутного сопротивления
заставы отошли и заняли оборону в глубине леса.
— Надо с этой группой разделаться до подхода
второй, — предложил комиссар.
Ковпак тут же приказал для окружения и унич-
тожения противника выделить четыре роты. Вторая,
четвертая и девятая роты обходили немцев справа
и во взаимодействии с третьей ротой, которая захо-
дила с левого фланга, решительной атакой должны
были уничтожить фашистов.
Пока роты ударной группировки выходили на ис-
ходное положение для атаки, противнику еще уда^
314

лось потеснить наши заставы и полностью втянуться
в лес. В этот-то момент и был нанесен решительный
удар по флангам и тылу гитлеровцев. Фашисты за-
метались в огненном мешке. Бросая убитых, раненых
и оружие, они в одиночку и малыми группами нача-
ли убегать. Однако их везде настигали партизанские
пули и гранаты.
Такая же участь постигла и вторую группировку
немцев, которая наступала с юга.
И на этот раз победа была на стороне партизан.
В действиях немцев чувствовалась какая-то нервоз-
ность. Мы-то понимали одну из причин этой нервоз-
ности. Ведь соединение находилось километрах
в шестидесяти от Киева. А какому гитлеровскому
начальнику это приятно! Кроме страха перед парти-
занами, ими владел животный страх перед своим
начальником. Опасаясь за свою служебную карьеру,
они бросали против нас все ближайшие гарнизоны.
В помощь им выделяли самолеты, которые все время
преследовали колонну. От их бомб особенно страдало
стадо, которое мы захватили при разгроме немецких
баз.
Вражеские гарнизоны и карательные отряды
никак не могли сосредоточиться для того, чтобы одно-
временно нанести нам удар всеми силами.
Случай помог нам открыть и вторую причину
нерешительности фашистов. Однажды местные жите-
ли села Замошья сообщили, что по дорогам с востока
на Хабное движутся немецкие части. Вершигора при-
казал мне уточнить, что это за войска.
Со взводом Гапоненко я вышел к большаку. То,
что мы увидели, превзошло все наши ожидания. По
дороге, меся грязь, плелись группы людей по пять,
десять, пятнадцать человек. Оборванные, грязные,
почти все без оружия. Редко проползали одиночные
подводы, груженные барахлом. Это войско скорее
напоминало сброд.
— Такое впечатление, что война кончилась, —
недоумевал Гапоненко. — Идут без всякого охране-
ния, почти без оружия. Что за войско? Достаточно
Двух автоматчиков, чтобы всех перебить.
— Ясно одно, что это не немцы, — сказал Стре-
люк.
315

— Чего гадать? Лапин, выдвиньтесь с отделением
к дороге и захватите пленного, — приказал я.
Выполнить эту задачу не представляло никакого
труда. Через двадцать минут Володя привел не од-
ного, а троих пленных. Перед нами стояли худые,
обросшие густой щетиной усталые люди. Из располз-
шихся сапог выглядывали грязные портянки. Одно-
му из них правый сапог заменяла мешковина, навер-
нутая на ногу. Глубоко запавшие глаза не выражали
ни страха, ни злости. В них было одно безразли-
чие.
— Кто вы? — спросил я пленных.
— Мадьяр, мадьяр есть мы, — заговорили они
без особого желания.
— Откуда? — допытывался Гапоненко.
— Волга, у-у-! Дон, у-у-у! — ответил черный, как
жук, мадьяр. Его поддержали остальные.
— Гитлер капут. Мадьяр до матки.
— Так, так. Гитлер капут...
— Где же ваше оружие? — спросил я, показывая
на свой автомат.
— Отдаваль, хлеп браль, — отвечал черный. Он
постучал себя по животу и добавил: —Пустой.
— Отдаваль, браль, — передразнил Саша Голь-
цов. — Пулю им в лоб и весь разговор.
— Не горячись, Саша, — успокоил его Землян-
ко. — Видишь, им тоже не сладко.
— Неизвестно, сколько они нашего брата пере-
вели, — не унимался Гольцов.
— Брось эти разговоры, — строго прервал Антон
Петрович. — Мы не фашисты, чтобы безоружных рас-
стреливать.
Недовольный Гольцов замолчал, но продолжал
зло посматривать на пленников.
Лапин открыл полевую сумку, вынул краюху
черствого хлеба и протянул пленному:
— Бери, ешь!
Тот не решался брать. Он недоверчиво посматри-
вал на разведчиков, видимо боясь подвоха.
— Бери! — сказал Гапоненко.
Пленный не спеша протянул руку, осторожно взял
хлеб и тут пришел конец его выдержке. Быстро раз-
ломав краюху на три части, две передал товарищам,
316

а третью дрожащими руками начал запихивать в рот,
как будто боялся, что у него отберут. По его впалым
щекам потекли слезы.
— Что с ними делать? — спросил Гапоненко. —
Отпустим или заберем с собою?
— Заберем. В штабе допросят, а там видно бу-
дет, — ответил я.
На допросе в штабе пленные рассказали, что их
часть участвовала в боях на подступах к Волге.
Была разгромлена. Многие попали в плен. Те, кто не
попал в окружение, отошли. Их передали в другую
часть. Но и эта недолго просуществовала. Теперь
жалкие остатки отводятся в глубокий тыл на попол-
нение. Вот уже несколько дней им не дают никаких
продуктов. Ведут, минуя города. Солдаты не подчи-
няются офицерам. Да какие же это офицеры, если они
не могут накормить людей! Голод заставил солдат
менять оружие на кусок хлеба. Зачем населению
оружие? Их этот вопрос не интересовал. Важно, что
им не давали подохнуть с голода.
— Немецкие фашисты мадьяр, румынов и италь-
янцев не считают за людей. Обращаются с ними, как
с собаками, — рассказывали пленные.
— Много же вам пришлось положить своих людей,
чтобы понять звериный облик немецких и своих фа-
шистов, — сказал Руднев. — Не будь волжского уро-
ка, вы бы и сейчас оставались неучами.
Вскоре нам стало известно, что южнее бредут на
запад остатки разбитых румынских частей. Они вы-
глядели не лучше мадьяр.
— Рухнул престиж гитлеровской армии. Начи-
нается брожение в умах союзников Германии. Да
и немец стал не тот, что был раньше, потерял былые
высокомерие и уверенность... А мы все гадаем: поче-
му гитлеровцы неуверенно действуют против нас? —
говорил Руднев. — Вот уже второй месяц на исходе
после разгрома фашистских полчищ на подступах
к Волге, а дыхание этой битвы до сих пор ощущается.
И чем дальше, тем оно будет больше ощущаться.
Инициатива окончательно перешла в руки нашей ар-
мии.
317

НА ПРИПЯТИ
За полгода соединение трижды пересекало Припять
по льду. В четвертый раз река встретила нас мутными
весенними водами. Ледоход уже закончился, но река
еще не вошла в свои берега, продолжала заливать
низинные луга широкой поймы. МостоЬ вблизи не
было. Решили переправляться на лодках и паромах.
Разведчики отыскали место для устройства па-
ромной переправы недалеко от Аревичей.
— В Дерновичах и Аревичах нашлись опытные
паромщики из местных жителей, — докладывал Жу-
ров. — Сами вызвались помочь. Есть и лодки, прав-
да маловато...
Первым через реку перебросили четвертый баталь-
он. Он занял оборону и прикрыл место переправы от
внезапного нападения противника. Началась пере-
права главных сил. Однако, несмотря на старания
партизан и местных жителей, которые вызвались
помочь, переправа шла медленно, не хватало лодок.
Подразделениям приходилось подолгу ждать.
Стояли солнечные весенние дни. Ночью слегка
подмораживало. Вдоль реки тянуло холодком. Пар-
тизаны обогревались возле костров, которые разводи-
ли в лесу. Здесь же посменно отдыхали промокшие
паромщики.
Были на исходе первые сутки переправы. Ковпак
сидел на пне и палкой поправлял поленья в костре.
— Закуривай, приятель, — сказал Ковпак только
что подошедшему паромщику, протягивая кисет
с махоркой и бумагу. — Солдат шилом бреется, сол-
дат дымом греется, вот и ты согреешься.
— Благодарствую, — ответил тот, принимая ки-
сет. Он оторвал лоскуток газетной бумажки, помял
непослушными озябшими пальцами, насыпал солид-
ную порцию курева и вернул кисет хозяину. Тщатель-
но и бережно скрутил цигарку, не уронив ни единой
крошки махорки, не спеша провел языком по кромке
бумажки и заклеил. Один конец самокрутки завер-
нул, чтобы махорка не высыпалась. Прикурил от
горящего прутика. Несколько раз подряд жадно за-
тянулся. На морщинистом лице появилась довольная
318

улыбка. Паромщик заметно повеселел, разгладил
свисавшие сивые усы и, обращаясь к Ковпаку, спро-
сил:
— Скажи, старик, много еще осталось переправ-
лять?
— Половина.
Паромщик недоверчиво посмотрел и переспросил:
— А не брешешь, дедок?
Мы от души рассмеялись. Сидор Артемович под-
мигнул нам, мол, не выдавайте, и продолжал раз-
говор :
— С какой стати мне брехать? Не веришь, спроси
хлопцев.
— «Дедок» правильно говорит, — в тон паромщи-
ку ответил Журов и закатился громовым смехом.
Смех вызвал еще большее недоверие старика. Он
с иронией спросил:
— Вы еще скажете, что и орудия придется пере-
правлять?
— А паром выдержит? — спросил Ковпак.
— Опять же, какие орудия. Трехдюймовки выдер-
жит,— подумав, ответил старик.
— А потяжелее?
— Если надо, то и танк выдержит, — решительно
сказал паромщик, уверенный, что не только танков,
но и орудий не придется перевозить.
— Это мне нравится, по-партизански!
— Вижу, морочите мне голову. Пусть молодые,
а то и ты, старый человек, туда же, — продолжал па-
ромщик, обращаясь к Ковпаку. — Сколько тебе лет?
Пятьдесят шесть? Скажи пожалуйста, немного моло-
же меня, а партизан! Сидеть бы тебе на теплой печке
зимой, да со старухой чаек попивать, а летом за
удочки и на речку или бахчу сторожить...
— А кто же немца будет бить?—насторожившись,
спросил Ковпак.
— Да уж не такие, как мы с тобой.
— Я все-таки попробую.
— Куда тебя, разве повозочным?
— И то дело. В партизанах и повозочные не по-
следние люди: раненых возят, боеприпасы, продукты.
Тебе тоже нашлась бы должность. Вижу, ты артил-
лерист?
319

Старик удивленно посмотрел на Ковпака и отве-
тил:
_____ Угадал. В трех войнах участвовал. В девятьсот
пятом в Китае горя тяпнул. В четырнадцатом с нем-
цами дрался, а в гражданскую белогвардейцев и про-
чих интервентов громил.
— Разве тогда такая артиллерия была, как сей-
час? — вмешался Журов. — Тогда даже команды по-
давали: «Два лаптя вправо, один лапоть влево, пра-
вее солнца пол-лаптя, по господу богу, мать честная,
огонь!»
— Не скажи, сынок. И тогда наши артиллеристы
лучше стреляли, чем немцы и австрияки, — с обидой
в голосе сказал старый артиллерист.
— Шел бы к нам в артиллерию, — предложил
Ковпак.
— Кто меня возьмет?
— Я бы попросил командира; гляди, и приняли
бы, — серьезно пообещал Ковпак.
— Так тебя и послушают, — отмахнулся паром-
щик. — Небось, не рады, что и тебя взяли. Лишняя
обуза, разве только что махорку готовить, уж больно
она у тебя крепкая.
— Ты думаешь, кроме меня в партизанах нет
стариков? — спросил Ковпак с легким раздраже-
нием?
— Почему нет? — живо отозвался паромщик. —
Рассказывают, есть один старик, большого ума чело-
век. Отрядом командует. Из нашего брата, старый
солдат. Добрая слава о нем в народе ходит. Колпаком
его прозывают. Не знаю, фамилия это или прозвище.
Только и партизаны его отряда колпаковцами име-
нуются.
— Не Колпак, а Ковпак, — не утерпел Журов.
Сидор Артемович строго посмотрел на JKypoBBf
и тот замолчал на полуслове. Установилась насторо-
женная тишина. Ковпак зажал в кулак клинышек по-
серебренной сединой бородки и внимательно слушал.
Довольный произведенным впечатлением, старик
продолжал:
— Значит, вы тоже слыхали о нем? Он города
занимает и все со складов населению раздает... Мне
не приходилось встречаться. Кто видел, говорят,
320

высокого роста, широкоплечий, борода побольше,
чем у вашего Петровича, который на переправе
распоряжается. Словом, герой человек. Фашистов пе-
ребил, счета нет. Немцы боятся его. Незадолго до
вашего прихода из Мозыря фашисты наведывались.
Все допытывались: «Кальпак есть?», «Где Кальпак?»
Да разве кто скажет!
Никто не перебивал рассказчика. Я смотрел на
Ковпака. Он по-прежнему внимательно слушал,
и только глаза по-озорному поблескивали. Когда па-
ромщик закончил, он спросил:
— А может, люди врут?
— Нет уж, приятель, народ никогда не врет, на-
роду верить надо, — наставительно ответил старик
и попросил: —Угости, дедок, на дорогу, больно махо-
рочка у тебя приятная!
Завладев кисетом, он начал завертывать новую
солидную цигарку. Такие обычно курят на чужбин-
ку. В это время к костру подошел командир батареи
майор Анисимов и, обращаясь к Ковпаку, доложил:
— Товарищ командир, Герой Советского Союза,
батарея готова к переправе! Разрешите вести?
От неожиданности паромщик просыпал махорку,
но не обратил на это внимания. Он растерянно смот-
рел то на молодого стройного майора, то на старика,
перед которым этот майор стоял на вытяжку. Только
теперь до его сознания дошло, с кем он разговаривал.
Видя растерянность старика, никто из партизан
не смеялся, чтобы не обидеть его. А Ковпак, как ни
в чем не бывало, сказал:
— Вот и орудия. Сейчас будете переправлять.
Закурите на дорогу, — и отсыпал чуть ли не полки-
сета паромщику...
Трудно сказать, что пережил старик. Только на
следующий день меня встретил Анисимов и спросил:
— Что там приключилось вчера возле костра?
Старик все время вздыхал и повторял: «Ну и влип,
как стрекулист!»
Двое суток продолжалась переправа. На отдых
расквартировались в Аревичах, Красноселье, Погон-
ном и Дроньках. На дорогах выставили заставы...
Во всем чувствовалось приближение весны: в зе-
лени лужаек, в набухших почках деревьев, в весе-
21 Записки разведчика
321

лом щебете птиц. Природа пробуждалась от зимней
спячки. Только ветерок дышал прохладой.
Партизаны и жители бродили по лесу, надрезали
кору берез и собирали в котелки и кувшины холод-
ную, прозрачную, сладковатую жидкость, обильно
струившуюся из стволов деревьев. В это время в лю-
бом доме попроси напиться, и тебе вместо воды выне-
сут кувшин березового соку. Некоторые жители
ухитрялись собирать этого живительного напитка
целые бочки. Приноровились из сока делать квас.
— Выпустит береза листья — не получишь боль-
ше соку, — говорили старожилы.
По распоряжению Вершигоры я разослал развед-
чиков на поиски места, пригодного для посадки са-
молетов. Землянко с отделением ушел вдоль Припяти
на Мозырь. В том же направлении лесными дорогами
умчались конные разведчики, чтобы уточнить, есть
ли противник в селах вблизи реки...
Нужная нам площадка была найдена возле Ко-
жушков : большая, ровная лужайка между селом
и Припятью.
— Место ровное, сухое, — докладывал Землян-
ко. — Подлет возможен со всех сторон. Потребуется
немного подравнять, срезать кочки.
— Значит, ты утверждаешь, что самолеты прини-
мать можно? — спросил Вершигора, удивляясь спо-
койствию разведчика.
Землянко утвердительно кивнул головой:
— Можно.
Считая разговор оконченным, Петр Петрович на-
чал свертывать карту, собираясь на доклад к Ковпа-
ку. Землянко не спешил уходить.
— У тебя все? — спросил Вершигора.
— По этому вопросу все, — ответил спокойно раз-
ведчик. Переступил с ноги на ногу и добавил: —
О Припяти хочу сказать.
— Давай, не тяни, — поторопил подполковник.
Но это мало подействовало на Антона Петровича.
Он по-прежнему спокойно продолжал:
— Немцы устанавливают бакены... Набирают ба-
кенщиков. Обещают хорошо платить...
— Постой, постой, — вдруг заинтересовался Вер-
шигора.— Садись и подробно расскажи.
322

— Да тут и все подробности. Одним словом, нем-
цы готовятся к навигации.
— Ты так думаешь?
— Не только я, жители тоже, — ответил Землян-
ко...
Возвратился Ленкин и подтвердил сведения, до-
ложенные Землянко.
Данные о предполагаемой навигации на Припяти
прибавили работы разведчикам. Пришлось высылать
группы для прочесывания реки от Аревичей до Мо-
зыря вверх по течению и до Чернобыля в низовья.
Вскоре в районе Мозыря обнаружили караван су-
дов. Теперь никто не сомневался, что навигация
начнется скоро. К этому дню мы готовились не менее
тщательно, чем немцы. У Хвощевки, Аревичей и в ки-
лометре южнее Красноселья в засады посадили роты
с противотанковыми ружьями. Привели в готовность
орудия. Организовали непрерывное наблюдение за
рекой. Наблюдательный пункт Ковпака подготовили
на окраине села на высоком песчаном бугре. Отсюда
далеко на северо-запад видна река. Влево обзор ог-
раничивался выступом леса, который примыкал
к Припяти.
Основное внимание было приковано вверх по те-
чению. Однако первые суда появились из Чернобыля.
6 апреля перед обедом вспыхнула стрельба на за-
ставе второго батальона южнее Красноселья. Раз за
разом бухали бронебойки... Примчался конный по-
сыльный и доложил, что из Чернобыля подошел бук-
сирный пароход с тремя баржами. Кульбака просил
помочь артиллерией.
Выслали сорокапятимиллиметровую пушку пятой
роты. Бой длился больше часа. Вечером возбужден-
ный Кульбака докладывал тенорком, никак не подхо-
дившим к его богатырской фигуре:
— Буксирный пароход водоизмещением двести
тонн и три баржи с оборудованием для речных судов,
уничтожены... Под корень. Баржи и оборудование
сразу сожгли. Пароход сначал подбили, а когда он
сел на мель, окончательно доколотили. Один скелет
остался.
Мы торжествовали победу. Но это было только
начало. Утром следующего дня из Мозыря подошла
323
21*

речная флотилия. Наши наблюдатели заметили ее еще
на подходах к Аревичам. В составе флотилии были
два бронированных катера с пушками и пулеметами,
два бронированных катера среднего размера с пуле-
метами, два бронированных боевых речных парохо-
да, одна моторная лодка. На борту пароходов, как
выяснилось после, находился карательный отряд
в триста человек.
Впереди флотилии шли бронированные катера.
Время от времени они из пулеметов обстреливали
берег. Особенно интенсивную стрельбу подняли немцы
при подходе к Аревичам. Наши роты были хорошо
замаскированы и на вызов противника не отвечали.
И лишь, когда все суда втянулись в подготовленный
для них капкан, партизаны взяли их под пере-
крестный автоматный, пулеметный и артиллерий-
ский обстрел. Особенно хорошо поработали наши бро-,
небойщики. В первые же минуты боя они подожгли
два катера. Третьему повредили управление, и его
унесло течением. Туда же ускользнула и проворная
моторка. Однако уйти им не удалось. С ними покон-
чила застава второго батальона.
Суда заметались по реке, мешая друг другу. Чет-
вертый катер прибило к нашему берегу. С его коман-
дой расправилась вторая рота. Но пароходы отчаян-
но сопротивлялись. Оказывается, с этой посудиной
не так-то легко справиться. В корпусах зияли пробо-
ины, а суда свободно маневрировали. Но вот пароход,
который следовал позади, завилял, развернулся по-
перек реки и резко остановился.
— Сел на мель! — прокричали радостно парти-
заны.
Передний пароход, не желая оставлять напарника
в беде, вернулся и взял его на буксир. Однако ста-
щить его с мели не сумел, а сам загорелся от наших
снарядов. Без управления, весь в огне, с рвущимися
снарядами и патронами, он был течением отнесен
к нашему берегу. Сразу же на нем оказались парти-
заны четвертой роты.
Для уничтожения парохода, который сел на мель,
подтащилй семидесятишестимиллиметровую пушку.
Установили ее на расстоянии ста пятидесяти метров.
После нескольких прямых попаданий и этот пароход
324

загорелся. Остатки карательного отряда начали вы-
скакивать из горящих трюмов и под автоматным
и пулеметным огнем поплыли к противоположному
берегу.
На помощь гибнущей флотилии поспешили суда
из Чернобыля. Их встретил второй батальон. Потеряв
один катер, суда возвратились.
В результате боя были уничтожены два парохода,
пять бронированных катеров, моторная лодка и две-
сти восемьдесят гитлеровцев. И тем, которые пере-
правились через реку, не всем удалось добраться до
своих. Нескольких безоружных фашистов привели
местные женщины, а одного — старик.
Это был ощутительный удар для противника.
Вполне понятно, что немецкое командование не могло
остаться безответным. На следующий день над рекой
протарахтел «костыль». Он долго кружился над осто-
вами сгоревших судов, осмотрел села и улетел. На сме-
ну разведчику прилетели восемь бомбардировщиков
и сбросили бомбы на село. Возникли пожары.
С этого момента ежедневно над Аревичами, Крас-
носельем, Дроньками появлялись два-три самолета,
бомбили и обстреливали из пулеметов и пушек. Среди
жителей было много убитых и раненых.
Подразделения переместились в лес. В селе оста-
лась лишь застава.
ГОСТИ С БОЛЬШОЙ ЗЕМЛИ
Прошли теплые дожди. Зашумела бурная весна
и одела рощи и поля в зеленые наряды. В природе
все ожило и потянулось к свету, радуясь теплу. Леса
и рощи огласились разноголосым пением птиц. В са-
дах защелкали соловьи.
Все живое радовалось приходу весны. По-своему
радовались и партизаны. Наступило то время, когда
каждый кустик ночевать пустит. Вражеской авиации
теперь труднее выслеживать партизан. Нас укрывали
леса. Отпала необходимость запасать сено для лоша-
дей. В изобилии было молодой, сочной травы.
Партизанский аэродром работал полным ходом.
325

Отправляли раненых и получали грузы. Улетел
и корреспондент газеты «Правда» Леша Коробов, по-
обещав прилететь с фотографиями. Обещание свое он
сдержал ровно через год, когда мы в апреле 1944 года
возвратились из рейда на Сан и Вислу...
В ночь на 20 апреля к нам прилетели гости
с Большой земли. И хотя Ковпак и Руднев в целях
конспирации не называли их фамилий, многие пар-
тизаны в высоком спокойном человеке в коверкотовой
гимнастерке и защитной фуражке узнали секретаря
ЦК Коммунистической партии Украины Демьяна
Сергеевича Коротченко. Однако при обращении на-
зывали его «товарищем Демьяном».
Демьян Сергеевич привез ордена и медали. Награ-
ды партизанам первого батальона вручали в лесу, ря-
дом с разведывательной ротой. Среди награжденных
были и разведчики.
После вручения наград я обратился к Рудневу:
— Товарищ комиссар, пригласите товарища Демь-
яна к нам на обед.
— Как же получается? Вы устраиваете обед, а я
должен приглашать? Нет уж, увольте, — отказался
Семен Васильевич.
— А как к нему обращаться? — спросил я. —
Все-таки, понимаете...
— Трусишь? Эх, а еще разведчик! — засмеялся
комиссар. — Подойди и пригласи.
Ничего не поделаешь.
— Товарищ Демьян, разведчики приглашают вас
и прибывших с вами товарищей на обед, —выпалил
я одним духом.
— Как вы думаете, товарищи? — весело спросил
Коротченко у Чепурнова и Кузнецова. — Я думаю,
нельзя отказываться от приглашения, разведчики мо-
гут обидеться...
Кроме гостей с Большой земли, пригласили Ков-
пака, Руднева, Базыму, Вершигору, Панина, Павлов-
ского и Андросова. Мы с Ковалевым волновались: как
ни говори, а таких высоких гостей нам приходилось
принимать впервые.
По этому торжественному случаю блеснули кули-
нарным мастерством наши разведчицы Александра
Карповна, Катюша Приходько, Аня Василец и ради-
326

стка Аня Маленькая. Они приготовили украинский
борщ» котлеты с картофельным пюре, жареное мясо
и драченики из картофеля. Все это расставили в мис-
ках, кастрюлях, котелках на плащ-палатках, рас-
стеленных на молодой зеленой траве под деревьями.
Хлеб, нарезанный большими кусками, лежал на та-
релках. Вместо лимонада приготовили березовый сок.
Для гостей раздобыли у тети Фени, штабной повари-
хи, тарелки, ложки, вилки.
Главным распорядителем всех этих приготовле-
ний являлся старшина роты Вася Зяблицкий. Девуш-
ки и ездовые понимали его с полуслова.
Напряженное состояние, в котором находились
мы с политруком, передалось и разведчикам. Они чув-
ствовали себя скованно. Только Александра Карпов-
на была спокойна.
— Дорогие гости, прошу садиться к партизанско-
му столу и пообедать вместе с нами, — сказала она.—
Если что не так, извините. Приедете после войны —
угостим на славу.
Демьян Сергеевич внимательно осмотрел стол и
с восхищением сказал:
— Скажи пожалуйста, как в первоклассном рес-
торане. И котлеты, и жаркое, и оладьи... Даже вилки.
Богато живете!
— Это не оладьи, а картофельные драченики, —
подсказал Ковалев. — Карповна — великая мастери-
ца их жарить. Знаете, такие вкусные, хрустящие!..
Политрук так аппетитно расхваливал, что у меня
рот наполнился слюной, хотя эти драченики нам уже
приелись.
— Что же, отдадим должное всему, что пригото-
вили партизанские кулинары, — сказал Коротченко.
Вслед за гостями сели разведчики и выжидающе
посматривали на товарища Демьяна. И тут случилось
то, что отбросило всякую напряженность.
— Карповна, видно, хорошая хозяйка, а просчи-
талась, — сказал Демьян Сергеевич. — Подумала, лю-
ди приехали с Большой земли, непривычные к боевой
обстановке, дай им положу ложки. А почему развед-
чикам не положили?
— У них есть свои ложки, — ответила смутившая-
ся Карповна.
327

— А я что, хуже их? — спросил Коротченко, вы-
хватил из-за голенища алюминиевую ложку и ска-
зал : — Вот она!
Партизаны от души рассмеялись. Как только
смех утих, Коротченко поднял ложку и спросил:
— Как этот инструмент называется на солдатском
языке?
— Шанцевый, — ответил Леша Журов.
— О! Шанцевый. Каждый солдат должен иметь
при себе этот инструмент. Иначе он рискует остаться
голодным, — под общее веселье сказал Демьян Сер-
геевич. ,
Наступила разрядка. Загремели котелки, крышки
от котелков и алюминиевые миски. Появились фляж-
ки с разведенным спиртом.
Выпили за боевые успехи, и сразу же у разведчи-
ков пропала всякая скованность... Обед прошел весе-
ло и непринужденно. Тон задавали сами гости.
— Хорошо живете, товарищи разведчики, — го-
ворил Коротченко. — Всегда так кормите? — спросил
он меня.
— Бывает густо, бывает и пусто, — ответил я.
— Разведчикам меньше других приходится го-
лодать, — сказал Руднев.
— А я в обиде на них, — пожаловался подвыпив-
ший Павловский. — Разведчики-то они хорошие, толь-
ко иногда обманывают меня, старика. Разгромят ка-
кой-нибудь господский двор, привезут три кабана,
а мне сдают два. Одного себе припрятывают. Разве
это порядок? Нет, если ты 'достал чего — все сдай,
а потом получи, что тебе причитается.
— Так им и достается больше всех, — улыбаясь
ответил Панин.
— Видите, товарищ Демьян, секретарь партийной
комиссии и тот защищает их. Нет, так не годится, —
продолжал Михаил Иванович...
Павловский замолчал и начал усиленно попыхи-
вать трубкой, извергая клубы дыма, что означало его
крайнее недовольство.
Демьян Сергеевич Коротченко большую часть вре-
мени проводил в подразделениях. Знакомился с жиз-
нью и боевой деятельностью партизан. Беседовал
с людьми. Скоро к нему привыкли и теперь не испы-
328

тывали робости при встрече с ним. Стоило ему где-
либо появиться, как вокруг собирались партизаны.
Чаще всего товарища Демьяна можно было ви-
деть среди разведчиков. Чем это объяснить, трудно
сказать. Или тем, что мы располагались возле штаба,
или понравились ему ребята из главразведки, только
много вечеров он провел с нами в задушевных бесе-
дах. За это время он запомнил почти всех разведчи-
ков, узнал о их подвигах. Нередко возле костра пар-
тизаны запевали любимые песни, подтягивал и Демьян
Сергеевич. Чаще всего пели любимую песню комис-
сара «В чистом поле, в поле под ракитой». Появи-
лась и своя, партизанская, песня. Кто написал ее
слова, так и осталось загадкой. Пели на мотив «Трак-
тористов». Каждому были дороги слова песни.
Запевал обычно Журов:
Мы на фронте нажмем,
А в тылу все зажжем, —
и тут подхватывали все разведчики:
Пусть на тыл не надеются фрицы,
Пусть посмотрят назад,
Склады в воздух летят,
И летят под откос эшелоны...
Песня не ахти какая, но дорога партизанам своей
правдой и близка тем, что написана нашим же бое-
вым товарищем. Бывало, кто-либо скажет: «Не склад-
но». Ему ответят: «Зато здорово!»
Однажды, беседуя с разведчиками, Демьян Сергее-
вич сказал:
— Вы хорошо знаете состав ближайших гарнизо-
нов противника, охрану железных дорог, сколько эше-
лонов и с какими грузами проходит по этим дорогам,
умело выбираете объекты для налета отрядов. Это все
хорошо, но мало. Надо знать обстановку на сотни ки-
лометров вокруг.
— Мы знаем, — вставил Черемушкин и начал
перечислять города: Пинск, Ковель, Сарны, Ровно,
Луцк, Житомир...
— А что делается в Киеве, на Днепре — знаете?
Разведчики сидели пристыженные, никто не на-
шелся, что ответить?
— Узнать можно?
329

— Можно,— ответил Журов.
__ И нужно, — сказал серьезно товарищ Демьян.
_____ да мы хоть сейчас, пусть только прикажут,—
высказал общее мнение Журов.
— Сейчас фашисты на весь мир кричат о непри-
ступном оборонительном рубеже на Днепре и о новом
грозном оружии, которое, якобы, скоро вступит
в строй. Допустим, об оружии вам трудно узнать. Оно
если и готовится, то в Германии или где-то на западе.
Что касается Днепра — вам и карты в руки. Надо про-
верить, действительно ли есть этот неприступный вал,
как его называют немцы, или же это очередная утка
фашистской пропаганды.
Через несколько дней из соединения ушли три-
надцать групп общей численностью около двухсот
человек. Сразу охватывался более чем двухсоткиломет-
ровый участок Днепра от Киева до Речицы. Из глав-
разведки отправились четыре группы: к Киеву — от-
деление во главе с Осипчуком, к Комарину — Чере-
мушкин, к Любечу — Мычко, а к Речице Кашицкий
увел почти всех своих земляков — Бугримовича, Та-
расенко, Василец...
Провели тщательную разведку, и оказалось, что
никаких укреплений по западному берегу Днепра нет
и оборонительные работы не проводятся.
— Как и следовало ожидать, пропаганда о непри-
ступном оборонительном рубеже на Днепре оказалась
простым блефом, рассчитанным на устрашение Совет-
ской Армии и на поднятие боевого духа немецких
войск, — сказал Коротченко, выслушав доклады раз-
ведчиков. — Это очень ценные данные. Разведчиков
надо представить к наградам. Кстати, Семен Василь-
евич, — обратился к комиссару Демьян Сергеевич,—
почему среди разведчиков мало награжденных?
— Я хотел с вами посоветоваться, как тут быть,—
начал задумчиво Руднев. — Трудный это вопрос. Как
мы представляем к наградам? Пустил под откос эше-
лон, взорвал важный мост, проявил геройство в бою—
получай награду. А как написать в наградном листе
разведчику?
— Разве разведка не требует смелости, отваги?
— Требовать-то требует, но как написать? — допы-
тывался Руднев.
330

— Так и напишите: ходил в разведку, добыл та-
кие-то данные, согласно которым проведен бой и унич-
тожено стплько-то фашистов... Незаслуженно обижаете
разведчиков! Если лишнего кабана съели, то сразу
заметили! — закончил шутя Коротченко...
Осипчук из-под Киева принес провокационную
фашистскую листовку и отдал ее комиссару.
— О, знакомая фальшивка! Во время рейда по
Украине такие листовки нам уже попадались. По-
слушайте, товарищ Демьян, — сказал Руднев и начал
читать вслух.	v
Листовка начиналась словами: «Смерть немец-
ким оккупантам» и кончалась подписью: «Команду-
ющий армией прорыва». В ней от имени советского
командования говорилось о победах Советской Армии,
о необходимости разгрома гитлеровских оккупантов,
о сплочении всех сил. После этого указывались задачи
партизан, которые сводились к следующему:
«1. Задача — прорыв всех партизан к столице
Польши и разрыв этим путем фронта немецких
войск — должна подчинить себе все.
2. Мелкие героические отряды наших славных
партизан не могут, к сожалению, противоставить
себя крупным ордам фашистов. Поэтому задача
дня — организация крупных партизанских отрядов
и накопление могучей народной партизанской
силы.
3. Скапливайтесь на базах, залегайте и выжи-
дайте приказа о выступлении уверенно и спокойно.
Приказ будет дан, когда соберем урожай, а ре-
ки и озера снова покроются льдом».
— А, каково, — сказал Ковпак, — собираться
в одно место, сидеть и ждать приказа, а они придут
и возьмут голыми руками. Нет, дудки! У нас тоже
головы, а не кочаны капусты.
— А насчет движения на Варшаву? — спросил
Коротченко, внимательно присматриваясь к Ковпаку.
— Осипчук, как ты думаешь? — обратился Сидор
Артемович к разведчику, давая понять, что этот воп-
рос ясен каждому партизану.
— Фашисты хотят лишить партизан поддержки
советского народа, — ответил Осипчук. — Для них
331

выгодно, чтобы все отряды собрались в одном месте.
Так им легче вести борьбу с партизанами...
_____ Правильно понимаете смысл этой фальшив-
ки, — сказал Демьян Сергеевич. — Метод рейдирова-
ния, который вы избрали, наиболее действенный
в борьбе с врагом.
Встречи с Демьяном Сергеевичем не проходили
даром. Разведчики становились более дальновидными,
глубже понимали свои задачи...
Припоминается, как однажды Демьян Сергеевич
рассказывал об успехах наших войск и неудачах нем-
цев. Тогда он сказал:
— Вы заметили, что всякий раз, как только гит-
леровские войска терпят неудачи на фронтах или
в борьбе с партизанами, их руководители выступают
с плаксивыми заявлениями, что Советский Союз, со-
ветский народ воюет не по правилам. Партизаны бьют
в спину. Уговору, мол, такого не было. Мы им отвеча-
ем: уговору не было по-бандитски, из-за угла напа-
дать на нас. А если вы нам навязали войну, то будьте
любезны, получайте по заслугам.
Вы вспомните высказывания Льва Николаевича
Толстого в «Войне и мире» о дубине народной войны.
Он писал о двух людях, вышедших со шпагами на по-
единок. Вдруг один из противников, почувствовав себя
раненым, поняв, что дело это — не шутка, бросил шпагу
и, взяв первую попавшуюся дубину, начал ворочать ею.
Фехтовальщик, требовавший борьбы по правилам ис-
кусства,— французы. Его противник, бросивший шпа-
гу,— русские. Дубина народной войны поднялась и
со всею своей грозною силой и, не спрашивая ничьих
вкусов и правил, не разбирая ничего, поднималась,
опускалась и гвоздила французов до тех пор, пока
не погибло все нашествие.
Надо добавить к сказанному Толстым, что совет-
ский народ в борьбе против фашистов, будучи ране-
ным, не бросил Шпагу, а в помощь ей поднял еще
и дубину. Вот теперь армия — шпага, а партизаны —
народная дубина. Так гвоздите их до тех пор, пока
ни одного фашиста не останется на нашей земле!
Фашисты не любят Толстого. Сам фюрер заявил,
что народ, который считает Толстого великим писате-
лем, неполноценный народ и обречен на истребление.
332

— Вон куда хватил! — воскликнул Ковалев.
— Как бы ни изворачивались фашистские запра-
вилы, их дни сочтены. Близится час расплаты за все
горе, которое они причинили народам, — сказал то-
варищ Демьян...
С пребыванием гостей в соединении было связано
еще два события. Ковпаку и Рудневу, одновременно
с Федоровым, Сабуровым и Наумовым, были присвое-
ны воинские звания генерал-майора. С Большой земли
доставили им генеральские мундиры. Этот факт пар-
тизаны справедливо расценивали, как высокую оцен-
ку правительством боевых дел всего соединения.
Вторым событием, которое тронуло партизан, яви-
лось то, что из Москвы к нам прислали зубных вра-
чей. Дело в том, что у Сидора Артемовича выпали
почти все зубы. Он мучился, вынужден был питаться
лишь молоком и говяжьими мозгами. Об этом узнал
начальник штаба партизанского движения Украины
генерал Строкач и прислал помощь. Теперь Сидору
Артемовичу вставили челюсти. Старик повеселел.
— Тетя Феня, теперь мозги в сторону! Осточерте-
ли они мне, смотреть не могу. Давай кусок мяса, —
покрикивал шутя командир на штабную кормилицу.
Та только радостно улыбалась.
СИЛЬНЫЕ ДУХОМ
К весне 1943 года партизанское движение приняло
широкий размах. Удары, которые наносили народные
мстители по тылам врага, стали настолько ощутитель-
ными, что гитлеровское командование вынуждено
было держать крупные воинские части на охране
тылов и коммуникаций. Не только в областных,
но и во многих районных центрах имелись постоян-
ные довольно многочисленные гарнизоны. Для борьбы
с партизанами наряду с немецкими частями привле-
кались мадьярские и словацкие.
За последнее время к нам начали поступать све-
дения, что среди солдат и офицеров словацкого полка,
который был расквартирован в городе Хойниках, рас-
тут симпатии к Советской Армии и советским парти-
333

занам. Даже приводилось несколько примеров, когда
командир полка отпускал на свободу задержанных
партизан. В полку крепла вражда к гитлеровцам. Эти
данные подтвердил перебежавший к нам словак Анд-
рей Сакса.
Бывший поручик Андрей Сакса командовал авто-
мобильной ротой в словацком полку. Патриот своей
родины, он всей душой ненавидел швабов, как он на-
зывал гитлеровцев, и сочувствовал советскому наро-
ду. Свое недовольство порядками Андрей высказывал
офицерам-однополчанам. Те соглашались с ним, но
советовали остерегаться гестаповцев. Терпению при-
шел конец, когда он увидел, как фашисты вели на
расстрел местных жителей, обвиняемых в сочувствии
партизанам. Андрей Сакса с несколькими солдатами-
словаками разогнал немецких палачей и освободил
советских граждан. Этот поступок мог стоить ему
жизни, если бы не заступился командир полка под-
полковник Гусар Иозеф. Поручик был разжалован
в рядовые. Командир полка взял его шофером на свою
машину.
Гитлеровцы не доверяли словакам и насаждали
в полку свою агентуру. За подозрительными была ус-
тановлена слежка.
Андрей решил бежать к партизанам. Для осуще-
ствления этого замысла ему пришлось уничтожить
гитлеровского сыщика, который преследовал его на
каждом шагу.
Приход Андрея Саксы в отряде вызвал разные
суждения. Одни верили в искренность слов перебеж-
чика, другие все его сообщения брали под сомнения,
даже склонны были считать его провокатором. Кто
прав — могло решить только время.
— Вы говорите, что в полку есть солдаты, желаю-
щие перейти к партизанам. Почему же они не делают
этого? — спросил Вершигора.
— Напуганы фашистской пропагандой о рас-
праве партизан над пленными, боятся,— ответил
Андрей.
— Это все фашистские сказки. Мы принимаем
всех, кто приходит к нам с чистой совестью, кто че-
стно хочет вместе с нами бороться против общего
врага — фашистов, У нас сражаются мадьярские
334

граждане, которые пришли к нам в прошлом году...
Вы сумеете передать это товарищам?
— Да, — коротко ответил Андрей.
Вечером Андрей Сакса ушел в Хойники и через
несколько дней возвратился с пятью вооруженными
товарищами. В расположении полка он разбросал лис-
товки, которые ему вручили в штабе партизанского
соединения. Андрей и еще один словак были зачис-
лены в разведку, а остальные в другие роты.
— Почему бы не попробовать договориться с этим
словацким подполковником о переходе его с полком
на нашу сторону? — сказал товарищ Демьян.
— Но как?
— Написать письмо.
— Письмо написать можно. А как его передать?—
рассуждал Руднев. — Если оно попадет к немцам,
погубим человека. Допустим, письмо попадет подпол-
ковнику, тогда кто же принесет ответ?
Осуществить этот замысел можно было лишь по-
слав своего человека. Этот человек должен лично
встретиться с подполковником и передать ему письмо.
— Петро, ты отвечаешь за разведку, тебе и карты
в руки. Маракуй, — сказал Ковпак Вершигоре.
Трудная задача. Требовался надежный, смелый,
решительный, сообразительный и выдержанный че-
ловек. Перебрав в памяти всех разведчиков, Петр Пет-
рович остановил свой выбор на Александре Кар-
повне.
Двадцатидевятилетняя учительница Александра
Карповна Демидчик в отряд пришла в Мухоедах, ос-
тавив свою единственную дочь на попечение бабушки.
Муж ее был на фронте.
— Хочу быть полезной Родине, принимайте в от-
ряд, — сказала она Вершигоре требовательным тоном.
Черные сросшиеся брови, суровый взгляд черных
глаз, плотно сжатые губы свидетельствовали о твердом
и сильном характере женщины. Высокая, угловатая
и по-мужски крепкая фигура говорила о том, что учи-
тельница не чуждалась физического труда.
— А где вы хотите партизанить? — спросил Вер-
шигора, рассматривая Александру Карповну.
Женщина ничего не ответила, только удивленно
и в то же время вопросительно подняла брови.
335

— На кухне или в санитарной части? — уточнил
свой вопрос Петр Петрович.
— Только в разведке,— отрезала Александра Кар-
повна.
— Вас, наверное, разведчики сагитировали? —
спросил Вершигора, намекая на то, что у нее в доме
располагалось отделение Осипчука.
— Нет, немцы, — без улыбки ответила Демидчик.
— А вы понимаете что-либо в разведке?
— Научите, я понятливая... Для начала могу схо-
дить, например, в Овруч. Там стоит словацкий гар-
низон...
Нас интересовал этот гарнизон, поэтому Вершиго-
ра согласился. Это было первое задание новой развед-
чице, которое она с честью выполнила.
Не прошло и месяца с того дня, как Александра
Карповна была зачислена в разведку, а ее авторитет
среди партизан сильно вырос. Перед ее строгим взгля-
дом и тихой иронической улыбкой робели даже такие
ретивые разведчики, как Митя Черемушкин и Федя
Мычко. С чьей-то легкой руки разведчики стали на-
зывать ее Карповной. Вскоре во всем соединении но-
вую разведчицу знали как Карповну.
— Как новенькая? — спросил я однажды Володю
Зеболова.
Тот махнул култышкой правой руки, крутнул пат-
латой головой, посмотрел вокруг — не подслушивает
ли кто — и доверительно сказал:
— Ох, и женщина! Посмотрит своими глазища-
ми — словно кинжал вонзит, а если еще покачает го-
ловой, то хоть сквозь землю проваливайся.
— Грубая?
— Что вы? — спохватился Володя. — Душевный
человек. Но в ней есть что-то такое, что заставляет
уважать ее и побаиваться. Большой воли женщина...
Дисциплину любит.
Не удивительно, что именно Карповне решил Вер-
шигора поручить выполнение этого ответственного
задания.
Посыльный Миша Семенистый застал Карповну
у костра, где она готовила обед для разведчиков.
Надо сказать, что она зарекомендовала себя искусной
поварихой.
336

— Вас вызывают в штаб,—указал Миша, глядя
на учительницу влюбленными глазами.
— Что там, Мишутка? — ласково спросила Кар-
повна паренька. Так, наверное, она обращалась со
своими воспитанниками.
— Не знаю. Подполковник Вершигора вызывает.
Карповна не спеша вымыла руки, вытерла их по-
лотенцем, поправила волосы и по-деревенски повязала
платок на голове, завязав его концы под подбород-
ком.
— Пойдем, — сказала она и направилась вслед
за Мишей.
Через несколько минут Александра Карповна уже
беседовала с Вершигорой.
— Предстоит очень ответственное и трудное зада-
ние, — сказал Петр Петрович.
— Какое? — насторожилась Карповна.
Вершигора заговорил тихим спокойным голосом,
не спеша, казалось старался дать возможность раз-
ведчице осознать всю сложность выполнения пред-
стоящей задачи. Карповна слушала с большим вни-
манием, терпеливо, ни разу не переспросила. Не
проронила ни одного слова даже тогда, когда Петр
Петрович закончил. Продолжала сосредоточенно ду-
мать. Взгляд ее стал жестким. Лоб перерезала глу-
бокая упрямая складка.
— Сможете выполнить это задание? — спросил
Вершигора, с надеждой глядя на Карповну.
— Подумать можно? — проговорила она спо-
койно.
— Пожалуйста.
Карповна поднялась и пошла в лес, в сторону от
партизанского лагеря.
Трудно сказать, что у нее было на сердце. Одно
было ясно — жизнь приходилось ставить на карту.
Это кое-что значит для человека! Тут и подумать не
грех. А Карповна относилась к типу людей, которые
не бросали слова на ветер. Если сказать «да», то за-
дание надо выполнить любой ценой, даже ценой собст-
венной жизни.
— Что? — спросил Вершигору начальник штаба
Базыма, указывая глазами в сторону леса, где скры-
лась Карповна.
22 Записки разведчика
337

— Думает...
Григорий Яковлевич покачал одобрительно голо-
вой, щелкнул языком, поправил очки и направился
к штабной палатке. Он любил тех, кто, прежде чем
взяться за дело, обдумает его основательно.
Минут через десять подошла Карповна. Она была
спокойна и даже веселее обычного. По всему было
видно, что она решилась.
— Я согласна, — твердо сказала она.
— Вот и хорошо.
— Только одно условие...
— Какое? — насторожился Вершигора.
— Достаньте мне приличное платье...
Это требование законное, но в партизанских усло-
виях выполнить его не так-то просто. Подняли на но-
ги всю хозчасть.
— Да я тебя, Карповна, одену как барыню. Этот
самый пан Гусар с первого взгляда влюбится,— шу-
тил Павловский и не давал покоя своим помощникам
до тех пор, пока нужное платье не было найдено.
Правда, оно оказалось не таким уж шикарным, как
обещал помпохоз, но все же в нем не стыдно было
появиться перед командиром полка.
Тем временем помощник начальника штаба Вася
Войцехович на чистом лоскуте парашютного шелка
напечатал текст письма, составленного Ковпаком
и Рудневым.
Карповна прочитала письмо и спрятала.
— Надо его зашить, — посоветовал Вершигора.
Карповну сопровождало отделение разведчиков
во главе с Кашицким. Они должны были ждать ее
возвращения в лесу в нескольких километрах от Хой-
ников.
26 апреля во второй половине ’ дня разведчики по-
кинули лагерь.
Трое суток прошли в нетерпеливом ожидании.
Карповна возвратилась лишь на четвертые сутки.
Пока она в штабе докладывала результаты своих пе-
реговоров, мы сгорали от любопытства. Хотелось уз-
нать подробности. Однако на этот раз наше любопыт-
ство не было удовлетворено. Александра Карповна
отшучивалась, но ничего не говорила по существу.
Лишь много времени спустя, когда мы возвратились
338

из Карпат и однажды сидели возле костра, я попро-
сил Карповну рассказать о встрече с командиром сло-
вацкого полка.
— Да ничего особенного не было в этой встре-
че, — сказала Александра Карповна. — Но если вы
уж так интересуетесь...
Разведчики оживленно заговорили, рассаживаясь
поудобнее вокруг костра, готовились слушать.
Карповна сидела в мадьярском кителе с наклад-
ными карманами. Голова повязана косынкой, из-под
которой выбивались пряди непослушных волос.
— В город вошла утром 28 апреля, — начала
Александра Карповна, как только притихли партиза-
ны. — Утро выдалось тихое, солнечное. Иду по улице
и кажется мне, что все люди знают, кто я. Так и хо-
чется оглянуться. Стараюсь идти не торопясь, по-
сматриваю по сторонам, чтобы не пропустить штаба
словацкого полка. Мне еще перед уходом из отряда
растолковали, как его найти. Навстречу прошли три
солдата, судя по форме — словаки. На меня не обра-
тили внимания. Значит, во мне нет ничего подозри-
тельного, подумала я. Это придало уверенности. По-
чувствовала облегчение.
Перед самым штабом меня окликнул вооруженный
патруль. Теперь-то я была уверена, что встречусь
именно с командованием словацкого полка, а не
с немцами. Собрала все свое мужество и, прежде чем
солдаты успели открыть рот, спросила: «Пан подпол-
ковник у себя?» Получив утвердительный ответ,
я прошла мимо растерявшихся солдат. При входе
в помещение стоял часовой. На его окрик вышел мо-
лодой стройный офицер и провел меня в комнату,
оказавшуюся приемной командира полка...
— По какому вопросу? — спросил он.
— Мне надо видеть пана Иозефа, — говорю ему.
— Я его адъютант.
— Я имею личное поручение к пану подполков-
нику от его знакомого, — сказала я и назвала фами-
лию одного словацкого офицера, часть которого сто-
яла в Овруче. Этот офицер однажды со своим подраз-
делением останавливался в нашем селе. Так я еще
тогда запомнила его фамилию, — думаю, пригодится.
И не ошиблась.
339
22*

Адъютант попросил подождать, а сам прошел во
вторую комнату. Ждать пришлось недолго. Офицер
пригласил меня в кабинет командира полка. Подпол-
ковник любезно поздоровался, предложил кресло
и спросил:
— С каким вы поручением от моего старого друга?
— Принесла привет, — говорю, — и еще...
Тут я сделала паузу и недоверчиво посмотрела на
адъютанта, как бы не решаясь выдать тайну при по-
стороннем человеке. Гусар Иозеф понял мой намек
и попросил молодого человека оставить нас одних.
Обстоятельства складывались как нельзя лучше.
— Наш разговор никто не слышит? — спрашиваю.
— Будьте вполне откровенны, нас никто не услы-
шит, — заверил меня командир полка.
— Да, буду откровенной, — говорю ему, а у са-
мой коленки дрожат. — Як вам по поручению коман-
дования соединения Красной Армии, действующего
в тылу врага.
Видели бы вы какое впечатление на подполковни-
ка произвели мои слова. Он вскочил, как ужаленный,
побледнел и уставился на меня немигающими глаза-
ми. Казалось, речи лишился: стоит и молчит. Со-
стояние близкое к обморочному. Испугалась даже,
думаю кондрашка его стукнет, тогда капут. Наконец
пан Иозеф овладел собой, прошелся по кабинету,
остановился передо мной и говорит:
— А знаете ли, дорогая, что я вас передам немец-
кому командованию?
Хотя я к этому была готова, но, откровенно гово-
ря, по спине прошел мороз. Стараюсь не выказать
своего волнения. Припоминаю заранее приготовлен-
ный ответ.
— Да, я знала, на что иду, — отвечаю. — Знала
и то, что среди вас есть люди, готовые на любую под-
лость... Но думаю, что вы к ним не относитесь. Мы
имеем сведения, что солдаты вас любят, а это во мно-
гом характеризует человека...
— Так и сказали? — удивился Лучинский смело-
сти Карповны.
— А что мне оставалось делать?
— По самолюбию пана Иозефа удар нанесли,—
сказал Журов.
340

— Что же он? — поинтересовался Юра Король*
ков.
— Он удивленно посмотрел на меня, — продол-
жала Карповна, — а потом и говорит:
— Вот вы какая!
— Да, такая, потому что речь идет о защите Ро-
дины.
— Я никогда вас не передам немцам, — сказал
подполковник, немного подумав. — Вы еще молоды
и должны жить. Такие люди нужны родине...
— Господин подполковник, я принесла вам пись-
мо от нашего командования, — заговорила я, когда
гроза миновала.
— Давайте, — протянул он руку.
— Оно у меня спрятано. Прошу вас, отвернитесь
на минутку...
Подполковник отвернулся, я достала письмо и от-
дала ему. Он повертел, повертел его в руках и гово-
рит:
— Но я по-русски читать не умею.
Пришлось мне самой читать.
В письме говорилось, что у советского и чехосло-
вацкого народов один враг фашизм. Наши народы
всегда жили в дружбе. И сейчас настало время объ-
единить наши усилия против гитлеризма. Приводился
пример о переходе на сторону Красной Армии пол-
ковника Свободы с дивизией, которая сейчас сра-
жается за независимость своей Родины. В заключение
письма предлагалось подполковнику Гусару Иозефу
начать переговоры с целью перехода его с полком на
нашу сторону.
Подполковник внимательно слушал письмо и мои
объяснения. Когда же было закончено чтение, он
сказал:
— На парламентские переговоры я не пойду, пе-
рейти на сторону Красной Армии не могу, потому что
за это нашу родину немцы сожгут, а семьи солдат
и офицеров уничтожат.
— Но ваши все же переходят к партизанам, —
сказала я.
— Это одиночки. Немцы и так нам не доверяют
и, если начнется массовый переход, нас отсюда сни-
мут, а на наше место фашисты пришлют надежные
341

войска... Мы вам не мешаем. Бейте немцев. Мы их
тоже ненавидим. Когда вы наступали на Брагин, наш
полк послали на помощь немецкому гарнизону, но
мы не спешили. Больше того, когда партизаны обст-
реляли полк, то мы не оказали никакого сопротивле-
ния, оставили все орудия с боеприпасами и отошли.
Если мне память не изменяет, наши орудия помогли
вам расправиться с немцами в Брагине. Большего
пока мы сделать не можем... Могу вас заверить, что
если придется нам участвовать в бою против парти-
зан, то будем стрелять поверх голов. Делайте и вы
так. Еще передайте своим командирам, чтобы не
засиживались в этом «мокром мешке» между При-
пятью и Днепром. Лучше бы вам перебраться на пра-
вый берег Припяти, там меньше гарнизонов. А здесь,
в Речице, Калинковичах и Мозыре, сосредоточивают-
ся немецкие части с танками и бронемашинами, —
подполковник помолчал, а затем сказал: — Уходите
скорее, чтобы вас здесь не заметили. Будьте счастли-
вы...
На этом наш разговор закончился. Он проводил
меня до двери и на прощание пожелал счастливого
пути...
Так спустя много месяцев мы узнали о мужест-
венном поступке учительницы. За мужество, прояв-
ленное при выполнении этого задания Александре
Карповне Демидчик командованием соединения была
объявлена благодарность, а впоследствии она была
награждена орденом.
Однако при выполнении задания не обошлось без
неприятностей.
Отделение разведчиков, которое сопровождало
Карповну, на ночлег расположилось в лесу недалеко
от села Борисовичи. На день разведчики остались
на прежнем месте. Кашицкий проявил беспечность,
выставив всего один пост. Остальных отвел в лес
и разрешил отдыхать. Были нарушены основные
принципы разведки: не оставаться длительное время
на одном месте и для охраны выделять не менее
трети состава разведки.
Тихое весеннее утро, ласковые лучи солнца, дур-
манящий запах молодой травы и щебет птиц действо-
вали убаюкивающе. Вскоре все отделение уснуло.
342

Уснул и Гриша Пархоменко, стоявший на посту. Эта
оплошность явилась роковой для отделения. Случи-
лось так, что разведчиков заметил борисовичский
полицай и донес об этом немцам. Немцы выслали
роту для уничтожения партизанской группы. Гришу
Пархоменко скрутили сонным, не дав ему произнести
звука. Затем рота развернулась в цепь и начала ок-
ружать отделение. Проснувшийся Романович первым
заметил противника, когда цепь была метрах в пяти-
десяти от отделения. Он открыл огонь из автомата.
Проснулись все разведчики и, отстреливаясь, начали
отходить. На месте остался убитый Устенко.
За проявленную беспечность Кашицкий был от-
странен от командования отделением, а Старов, Ка-
тыди и Романович из разведки переведены в другие
роты.
Это был тяжелый удар по престижу разведки.
Как могло случиться, что разведчик живым попал
в руки врага? Среди партизан такое случалось весьма
редко, а среди разведчиков это был единичный слу-
чай.
Гришу Пархоменко я знал как дисциплинирован-
ного, исполнительного и серьезного разведчика.
С первых дней войны он принимал участие в боях.
Был пулеметчиком в прославленной дивизии Баха-
рева. Это о них фашисты говорили: «Бахаревцев жи-
вых в плен не брать». Но получилось так, чта Гриша
в 1941 году раненым попал в пл$н. Довелось ему
испытать и лагерной похлебки, и гитлеровских па-
лок.
Оправившись от ранения, Гриша с несколькими
товарищами ненастной зимней ночью, разгребая снег
руками, пролез под проволочным заграждением и бе-
жал из немецкой неволи. Спасаясь от преследования
фашистов, бывшие пленные разбежались в разные
стороны. Снежный буран заносил их следы. Это и по-
могло Грише уйти от немецких овчарок. Голодный
и истощенный, он шел на восток, избегая населенных
пунктов. Дошел до Сумской области, и тут голод
и холод привели его в село. Опухшего от голода, обмо-
роженного, чуть живого утром его подобрала у крыль-
ца одна женщина. Втащила в дом, растерла снегом
и привела в чувство.
343.

Долго провалялся Пархоменко, прежде чем опра-
вился от истощения. Обмороженные руки и ноги пло-
хо заживали. Наконец болезнь отступила. Гриша как
только поправился, сразу же пошел на поиски парти-
зан. Встретился с ковпаковцами и был зачислен в от-
ряд. Первое время был ездовым, а потом по старой
привычке стал пулеметчиком.
Высокий, красивый, с приятной мягкой улыбкой
и казачьим чубом, он обладал ровным, спокойным
характером. В бою действовал не спеша, по-деловому.
Не торопясь заляжет с пулеметом, осмотрится, при-
целится и даст очередь, и снова осмотрится. Старался
каждую пулю послать в цель. Среди разведчиков
не выделялся особой храбростью, но и трусом не был.
В походе его «дегтярь» всегда был наготове. Пулемет
Гриша носил на плече прикладом назад, держась за
дульную часть ствола, казалось собирался своим ору-
жием драться, как дубиной. Таким он и запомнился
мне на всю жизнь.
Не хотелось верить, что этот милый сердцу раз-
ведчиков товарищ вторично попал в руки фашистов,
откуда ему уже не суждено было выбраться.
Нас интересовала судьба Гриши Пархоменко.
— Надо немедленно послать кого-нибудь в Хой-
ники, — сказал Ковпак.
— Но кого? — озабоченно отозвался Вершиго-
ра. — Можно было бы послать Карповну, но ее мо-
жет выдать тот же Гусар Иозеф.
— Карповна не подойдет. Поищите другого...
В Хойники мог пойти человек, которого там никто
не знал. И тут-то Вершигора вспомнил о девушке
Вале. Она к нам пришла во время рейда от Князь-озе-
ра по областям Белоруссии и Украины. Из Харьков-
ской области она была немцами насильно увезена
в Германию. Работала там на заводе. Здоровье ее
было подорвано. Девушка решила во что бы то ни
стало бежать с каторги. Это ей удалось. Пробираясь
на восток, она встретилась с польскими патриотами
из польской рабочей партии, которые снабдили ее
документами. В документах указывалось, что она по
состоянию здоровья отпущена на родину. Худая, как
щепка, бледная, с коротко остриженными волосами,
она походила на долговязого подростка.
344

За полтора-два месяца пребывания в отряде Валя
поправилась, приобрела человеческий вид, даже на
щеках сквозь бледность пробился легкий румянец.
Девушка уже несколько раз обращалась к Вершигоре
с просьбой поручить ей какое-либо задание. На все
ее просьбы Вершигора неизменно отвечал:
— Да куда тебе! Ты еще ходить не в состоянии.
Теперь Вершигора сам предложил Вале сходить
в Хойники. Девушка дала согласие. Пошла, а через
несколько дней возвратилась и рассказала о героиче-
ской гибели Гриши.
1 мая на улицах города было людно. Полицейские
шныряли по домам и под угрозами заставляли народ
выходить на улицу. Видно, немцы что-то замышляли.
Ведь в прошлом году в этот день на улицах запре-
щалось собираться вместе больше двух человек. Не-
доуменные старики и женщины толкались возле до-
мов, не отпуская от себя детей. Среди них затерялась
и наша Валя.
Вдруг по толпе легким ветерком прокатился шо-
рох: «Ведут, ведут»... Стало тихо-тихо. Люди подни-
мались на носочки и вытягивали шеи, всматриваясь
в ту сторону, откуда доносился ритм шагов марши-
рующих солдат.
— Какой молоденький, сердешный, — скорбно
проговорила старушка, которая стояла в первых ря-
дах, и кончиком платка смахнула набежавшую
слезу.
Почуяв недоброе, Валя осторожно протиснулась
вперед.
Вдоль улицы с обеих сторон впереди жителей сто-
яли полицейские. На проезжей части улицы образо-
вался коридор, по которому вели Гришу Пархоменко.
Впереди шел гитлеровский офицер с двумя солдатами,
за ним Гриша со связанными за спиной руками. Про-
цессию замыкал взвод солдат словаков.
Видимо, гитлеровцы согнали людей, чтобы на их
глазах расстрелять партизана, показать этим самым,
что и тех, кто помогает партизанам, ждет такая же
участь. Но события обернулись не в их пользу.
Пархоменко понимал, что это его последняя встре-
ча с советскими людьми. Он шел бодрый, даже на-
шел в себе силы воли, чтобы улыбаться.
345

Гриша вдруг остановился и закричал звонким го-
лосом :
— Товарищи! Не вешайте головы! Скоро фаши-
стам капут. Беритесь за оружие, помогайте Красной
Армии и партизанам...
Подбежавшие гитлеровцы не давали ему говорить.
Они толкали пленного прикладами, стараясь побыст-
рее провести к месту казни. Офицер нервничал, что-то
кричал и вертел пистолетом перед самым носом раз-
ведчика.
Пархоменко не обращал внимания ни на солдат,
ни на офицера. Он бросал в народ короткие фразы,
призывая их к борьбе с врагом.
— Мне показалось, что Гриша меня заметил, ког-
да закричал: «Передайте товарищам, что я до конца
был верен присяге, честно выполнил свой долг перед
Родиной!» — рассказывала сквозь слезы Валя. —
Я чуть не крикнула, что передам, но в это время
услыхала строгий голос: «Спокойно, дочка». Рядом
со мною стоял старик и крепко сжимал мой ло-
коть...
Немецкий офицер что-то закричал, и полицейские,
как псы, кинулись прикладами разгонять людей,
которые внимательно слушали партизана. Получи-
лась неразбериха. Толпа хлынула в разные стороны.
Часть жителей, а с ними и Валя, оказались на клад-
бище. То, что увидела там девушка, потрясло ее до
глубины души.
Гитлеровский офицер, видимо, понимал, что его
затея запугать народ провалилась. Он спешил покон-
чить с пленным.
Пархоменко остановили возле ямы. Тут же вы-
строился взвод словаков. Наспех прочитали приказ
о расстреле. Послышалась команда, солдаты вскину-
ли винтовки.
— Товарищи, прощайте! — во весь голос выкрик-
нул Цархоменко.
Раздался залп. По толпе пронесся стон. Но...
Гриша стоял у ямы невредимый.
Немецкий офицер кинулся к словацким солда-
там, угрожая пистолетом.
— Бей фашистов, бей швабов! — крикнул Пархо-
менко и устремился к офицеру.
346

Гитлеровец выстрелил раз, второй, и Гриша упал.
Тогда озверевший фашист подскочил к мертвому пар-
тизану и в упор расстрелял целую обойму... Словаки
стояли безучастные.
„МОКРЫЙ МЕШОК*
В первых числах мая от разведки начали поступать
тревожные сигналы. Лейтенант Гапоненко с Костей
Стрелюком, Сашей Гольцовым, Юрой Корольковым,
Сережей Рябченковым и Сашей Решетниковым побы-
вал в Василевичах и под Речицей. Из-под Мозыря воз-
вратилось отделение Землянки. Они доложили о кон-
центрации гитлеровских войск на линии железной до-
роги Калинковичи—Речица и в Мозыре и Хойниках.
Полностью подтверждались данные, которые сообщил
командир словацкого полка Карповне.
4 К этому времени отправка раненых и подготовка
соединения к новому рейду были, в основном, закон-
чены. Распрощались мы и с Володей Зеболовым. Его
отозвало разведывательное управление. Больше он
к нам в отряд не возвратился. Но еще много раз ему
приходилось пересекать линию фронта, выполняя за-
дания командования фронта. Много лет спустя гене-
рал-майор Маслов, бывший помощник начальника раз-
ведки Брянского фронта, вспоминал: «Ранней осенью
1943 года наши войска вышли на линию реки Сож.
Из вражеского тыла вышла группа разведчиков, сре-
ди которых был молодой парень с двумя култышками
рук. Я лично с ним беседовал и пришлось по его неот-
разимой просьбе вновь принять решение о выброске
его в тыл врага. Неустрашимый разведчик страстно и
до конца хотел бороться против врагов». Это был Во-
лодя Зеболов.
...Обстановка требовала немедленного нашего ухо-
да с насиженного места. Мы и так задержались, ожи-
дая возвращения разведывательных групп от Дне-
пра.
— Не ко времени разослали разведчиков, — хму-
рился Руднев. — И уходить без них нельзя, могут от-
стать.
347

Мне особенно не хотелось потерять опытных раз-
ведчиков. По всему чувствовалось, что товарищ Корот-
ченко уже поставил задачу нашему соединению. По
тому, сколько внимания уделяли разведке Ковпак и
Руднев, легко было догадаться, что в выполнении пред-
стоящей задачи ей отводится видная роль. Иначе чем
же объяснить тот факт, что главразведка за последнее
время была усилена лучшими партизанами из второй
и третьей рот.
Как ни держали командир и комиссар в секрете
полученную задачу, но в соединении пополз слушок,
что пойдем на юг, в Карпаты. Проговорился ли кто из
начальства, или же партизаны просто догадывались,
только слушок оказался пророческим. Мы все свои
мысли обращали к югу. Однако, когда возвратились
все разведывательные группы, отряды двинулись на
север.
Замысел этого маневра заключался в том, чтобы
незамеченными ускользнуть из вражеского кольца,
форсировать железную дорогу Речица—Калинковичц
и, продолжая движение на северо-запад, оторваться от
противника, затеряться в лесах среди многих парти-
занских отрядов, сбить с толку немцев, а затем резко
изменить направление и, прикрываясь лесами, неожи-
данно выйти на Ровенщину. В случае удачи такого ма-
невра вражеская группировка, стянутая против нас,
уводилась на север. Южное направление оставалось
бы на некоторое время открытым.
Задолго до начала движения главных сил две раз-
ведывательные группы, возглавляемые Черемушкиным
и Гапоненко, ушли на шоссейную и железную дороги
Речица—Калинковичи. Они должны были установить
круглосуточное наблюдение за передвижением войск
противника и своевременно предупредить о возмож-
ных засадах на пути следования соединения.
Тихой облачной ночью партизаны бесшумно поки-
дали обжитый лес. Впереди и по сторонам двигалось
усиленное охранение. Приняты меры по сохранению
тайны: категорически запрещалось заходить в дома,
расспрашивать дорогу, шуметь, курить на марше и вы-
ходить из строя. Партизаны шли, готовые в любую
минуту к схватке с врагом. Проходили в непосредст-
венной близости от вражеских гарнизонов.
348

Разведка двигалась впереди и систематически до-
кладывала о всех переброска* войск противника, как
прожектором, освещая путь отрядам. ’ Иногда прихо-
дилось останавливаться и ждать, пока пройдут немец-
кие колонны, курсировавшие между Хойниками, Мо-
зырем и Калинковичами.
На дневки останавливались в лесу, дороги перекры-
вали заставами. Разведение костров, пение, громкий
разговор запрещались.
Так, со всеми мерами предосторожности, через три
перехода нам удалось без боя проскользнуть под са-
мым носом у немцев и сосредоточиться перед шоссей-
ной дорогой Речица—Калинковичи между Глинной
Слободой и Малыми Автюками. Готовились к реши-
тельному прыжку через шоссейную и железную до-
роги.
От железной дороги одна за другой возвращались
разведгруппы. Сведения поступали неутешительные.
На всех лесных дорогах, тропах и просеках немцы
устроили завалы, с обеих сторон железной дороги на
сто-двести метров вырублены все деревья и кустарни-
ки. Дорога тщательно охранялась. Особое внимание
гитлеровцы уделяли охране переездов, где были обо-
рудованы дзоты и окопы, окруженные тремя рядами
колючей проволоки. Здесь имелась постоянная уси-
ленная охрана с пулеметами и минометами.
На участке станций Нахов—Голевицы, облюбован-
ном для перехода, железнодорожное полотно прохо-
дило по высокой насыпи. Для форсирования дороги
надо было захватить переезд.
С наступлением ночи подразделения выступили на
марш, благополучно пересекли шоссейку и к одиннад-
цати часам ночи подошли к железной дороге. Вправо
и влево ушли роты, выделенные в заслон. Еще с мар-
ша высланы диверсионные группы для минирования
железной дороги и уничтожения связи.
В темноте маячила железнодорожная будка у пе-
реезда. Туда должны наступать третья рота и конный
взвод первого батальона и роты третьего батальона.
Разведрота нацеливалась правее третьей в обход пере-
езда.
Послышался грохот приближающегося эшелона.
Пользуясь этим, я развернул роту и вывел ее на ис-
349

ходное положение для атаки. То же проделал и коман-
дир третьей роты Федя Карпенко. Залегли и ждали
сигнала общей атаки. Но здесь произошло непредви-
денное.
Пробираясь среди срубленных деревьев, Юдин за-
цепился ногой за корягу и, падая, случайно выстрелил
из автомата. Этого было достаточно, чтобы всполоши-
лись немцы. Полетели в воздух ракеты и осветили мест-
ность. Я успел осмотреться. Впереди возвышалась
железнодорожная насыпь. От нас ее отделяла двухсот-
метровая полоса, загроможденная срубленными де-
ревьями и пнями. Со стороны переезда застрочили два
пулемета, расположенные в дзотах.
— Что ты наделал? Расстрелять тебя мало! — на-
бросился я на Юдина, обнаружившего наше присутст-
вие. Он виновато отмалчивался.
В этих случаях промедление смерти подобно. Не
ожидая сигнала, я подал команду:
— Встать, в атаку, вперед!
Не обращая внимания на автоматный и пулемет-
ный огонь противника, третья и разведывательная ро-
ты, преодолевая лесные завалы и стреляя на ходу,
бросились к железной дороге. Видимо, немцы заранее
пристреляли каждый кустик. Пули, как светлячки, ле-
тели навстречу наступающим. Кто-то вскрикнул и по-
вис на сучьях сваленного дерева, послышались стоны
раненых.
— Не останавливаться, только вперед! — торопил
я разведчиков.
Наступать было очень трудно. Сваленные деревья
преграждали путь, их ветки царапали лицо, на сухих
сучьях оставались лоскуты одежды. Но партизаны на-
стойчиво продвигались к насыпи.
Бой разгорелся на всем участке дороги от станции
Нахова до станции Голевиц. Роты, выделенные для за-
слона, тоже встретили сопротивление врага.
Перемахнув через насыпь, мы оказались вне зоны
обстрела. Начали продвигаться вдоль железной дороги
к переезду, чтобы нанести удар немцам с тыла.
— Поезд! — предупредил Карпенко.
Не успел я подать команду, как мимо, пыхтя и гро-
мыхая, промчался паровоз с потушенными фарами,
замелькали вагоны.
350

Более ста автоматов и полтора десятка пулеметов
третьей и разведывательной рот свинцовым дождем
хлестнули по вагонам. Эшелон остановился, закрыв от
нас своим телом дзоты и будку у переезда. В открытые
двери товарных вагонов, переполненных немцами, по-
летели партизанские гранаты. Попытки гитлеровцев
оказать сопротивление подавлялись огнем нашего ору-
жия. Не прошло и десяти минут, как с вражеским под-
креплением было покончено. Партизаны продвигались
вдоль израненного эшелона к переезду, где противник
продолжал отчаянно сопротивляться.
Появление эшелона настораживало нас. Значит,
диверсионным группам не удалось заминировать до-
рогу. Следует ожидать, что противник подбросит све-
жие силы. Наши предположения оправдались.
В тот момент, когда мы изготовились к броску на
фашистов, засевших в дзотах, к переезду со стороны
Калинкович подошло новое подкрепление немцев. На
этот раз враг оказался догадливее. Он эшелоном под-
бросил подкрепление, высадил его, не доезжая до пе-
реезда, и тем самым избежал судьбы первого эшелона.
Бой принимал упорный и затяжной характер. Ког-
да же и со стороны Нахова к немцам подоспела по-
мощь, стало ясно, что здесь нам не пробиться. Труд-
ность еще заключалась и в том, что наша артиллерия,
уничтожив одну огневую точку и разрушив будку,
с восходом солнца вынуждена была прервать стрельбу
из-за сильного тумана. Командование приняло реше-
ние прекратить бой и, прикрываясь ротами второго и
третьего батальонов, отвести подразделения в лес.
Наступил день. Немцы заняли оборону вдоль же-
лезнодорожной насыпи. Третья и разведывательная
роты в полном составе и часть пятой оказались отре-
занными от главных сил.
— Что будем делать? — спросил я Карпенко.
— Пробьемся! — уверенно сказал командир треть-
ей роты. — С такими хлопцами, как у нас, ничего не
страшно.
— Пробиться-то пробьемся, а сколько людей оста-
вим на завалах... Давай отведем роты от дороги, укло-
нимся в сторону и попытаемся перейти «железку» без
боя.	f
Карпенко подумал, а потом согласился:
351

— Пожалуй, ты прав...
Углубились в лес, выставили круговое охранение
и остановились, чтобы дать людям передохнуть и при-
вести себя в порядок. Закурили первый раз с момента
выхода на марш.
Страшно было смотреть на исцарапанных и обор-
ванных людей. У меня самого полштанины осталось
где-то на сучьях. Партизаны тихо переговаривались,
шутили. Особенно острословил Гриша Дорофеев.
— Ты, Иван Иванович, для симметрии оторви и
вторую штанину, сделай из нее берет, будешь точь-
в-точь, как шотландский офицер, — смеялся он.
Во время отдыха ребята дозарядили патронами ав-
томатные и пулеметные магазины. Приготовились
к движению.
— Пойдем вдоль железной дороги в направлении
станции Нахов. Черемушкину со взводом Гапоненко
двигаться впереди и отыскать удобное место для пере-
хода железной дороги, — распорядился я.— А ты, Фе-
дя, выдели отделение для прикрытия рот от внезапно-
го нападения с тыла. Оружие иметь наготове...
Первыми ушли разведчики с Черемушкиным. Вслед
за ними тронулись остальные. Пришлось продираться
сквозь густой кустарник. Шли осторожно, медленно.
Часто останавливались в ожидании результатов раз-
ведки, Идем десять, пятнадцать минут, а подходящего
места для перехода дороги не находим, везде на насы-
пи немцы. Прошли еще около километра.
— Станция, — доложил Черемушкин.
Выползаем на опушку к разведчикам. Впереди
метрах в двухстах виднеются станционные постройки.
До железной дороги чуть больше ста метров. За на-
сыпью небольшой участок поля и лес. Справа против-
ника не видно. Слева на станции прохаживается не-
сколько фрицев. Решаем — здесь переходить.
— Товарищ капитан, танк, — прошептал Сережа
Рябченков, указывая через дорогу.
Присматриваюсь и замечаю — танк на опушке леса
по ту сторону насыпи.
— Чуть не влипли, — с досадой говорит Черемуш-
кин.
— Придется обойти станцию слева, — начал былс
я, но меня перебил Карпенко.
352.

— Посмотри в бинокль, — говорит он и улыбается.
Поднимаю к глаэам бинокль, всматриваюсь... Черт
возьми, да ведь это сожженный танк со свернутой
в сторону башней. На душе становится спокойнее.
— Переходим здесь!
Для прикрытия рот Карпенко выделяет шесть пу-
леметов— по три вправо и влево. В случае обнаруже-
ния нас противником они должны залечь и открыть
огонь, обеспечивая переход рот через дорогу. Их от-
ход прикрывают обе роты.
Подходим ближе к железной дороге. Тихая коман-
да «вперед», бросок — и партизаны на насыпи. Ни еди-
ного выстрела. Мгновение — и железная дорога позади.
Вот уже опушка леса, а противник молчит. Видимо,
немцы, находившиеся на станции, приняли нас за сво-
их и спокойно смотрели нам вслед. И только тогда, ког-
да мы скрылись в лесу, они опомнились. Со станции
застрочил пулемет. Его поддержали около десятка пу-
леметов, которые располагались вдоль насыпи. Бес-
цельная пальба! Теперь это нас не страшило. Мы были
уверены, что в лесу немцы с нами не справятся. Да
они и не рискнули преследовать.
Через несколько часов роты благополучно прибыли
к месту расположения соединения. Тут мы и узнали,
что, кроме нас, отстала еще и восьмая рота. Судьба ее
оставалась загадкой до 26 мая, когда она после дли-
тельного путешествия присоединилась к главным си-
лам уже за Припятью.
К вечеру стало известно, что в Избынь и Ужинец
на автомашинах противник подбросил крупные силы.
На железной дороге курсирует бронепоезд. О том, что-
бы пробиться на север теперь, когда потеряна внезап-
ность, нечего и думать. Мы уходили по обратному
маршруту к Тульговичам, чтобы там переправиться
через Припять.
Гитлеровцы, ободренные нашей неудачей в бою за
переезд, неотступно преследовали нас. Стоило остано-
виться на дневку, как немецкая пехота и танки тут
как тут. На заставах завязывается бой.
В середине дня 15 мая на заставах второго и треть-
его батальонов началась перестрелка, переросшая
в ожесточенный бой. На партизан наступала немецкая
пехота, поддержанная артиллерией, танками и броне-
23 Записки разведчика	353

машинами. Бой длился около двух часов. И, лишь
потеряв два танка и свыше ста человек убитыми, гит-
леровцы ослабили нажим.
Из показаний пленных нам стало известно, что про-
тивник создал крупную ударную группировку в соста-
ве двух немецких дивизий, танкового полка и двух
чехословацких полков. В Хойниках, Брагине, Ареви-
чах, расположенных в междуречье Днепра и Припяти,
и во всех селах от Наровли до Чернобыля на правом
берегу Припяти выставлены сильные карательные от-
ряды.
Планом немецкого командования предусматри-
валось: нанося удары главной группировкой с севера,
оттеснить партизанские отряды к югу, зажать в леси-
сто-болотистом районе между Припятью и Днепром и
полностью уничтожить. Ликвидация мелких групп
и одиночных партизан, которым удастся переправить-
ся через реку, возлагалась на карательные отряды.
План этой операции носил кодовое название «мокрый
мешок».
Надо отдать справедливость немецким генералам,
что план ими разработан детально и с военной точки
зрения правильно. Войск для осуществления этого пла-
на было сосредоточено тоже достаточное количе-
ство.
Отряды нашего соединения оказались в весьма тя-
желом положении. Длительного боя с превосходящими
силами противника мы не могли выдержать, но и из-
бежать его не было возможности. Так или иначе,
а драться придется, хотя бы для того, чтобы выиграть
время, необходимое на постройку наплавного моста
через Припять.
После тщательной разведки реки командование ре-
шило начать постройку переправы в районе Кожушек,
недалеко от бывшего партизанского аэродрома. В каче-
стве строительного материала для моста использовать
стены сарая сенопрессовального завода.
Днем 15 мая к месту переправы были высланы чет-
вертая и шестая роты первого батальона, а на следую-
щий день туда ушли еще две роты... Руководство по
постройке моста взял на себя Ковпак. Надо было все
это проделать так, чтобы противник не обнаружил ме-
ста подготовки переправы. Приходилось разбирать са-.
Ж

рай и перевозить в лес ночью, а днем, маскируясь, свя-
зывать секции-плоты для наплавного моста.
В то время, как Ковпак готовил переправу, Руднев
руководил боем. Весь день 16 мая второй и третий ба-
тальоны отбивали яростные атаки врага из Юревичей
и Ллексичей. Для того чтобы выиграть время, Руднев
решил занять прочную оборону в районе Тульговичей
и дать решительный отпор врагу. Туда он и направился
к исходу дня, взяв с собою Войцеховича, которому
предстояло разработать план обороны, Вершигору, ко-
мандиров батальонов и командира артиллерийской ба-
тареи.
Большое село Тульговичи расположено в полутора
километрах восточнее Припяти, по обе стороны речуш-
ки Вить. С севера и северо-запада к населенному пунк-
ту подходило ровное поле, а в километре виднелась
роща. В двух километрах восточнее — заболоченный
лес. Учитывая условия местности, Руднев пришел
к заключению, что лучшего места для обороны не под-
берешь.
Всю ночь партизаны второго и третьего батальонов
без передышки зарывались в землю. Зато к утру сле-
дующего дня были готовы две линии окопов. В прак-
тике партизанской борьбы нашего соединения это был
первый случай, когда мы строили такую оборону, с око-
пами полного профиля и ходами сообщения. Первая
линия окопов проходила чуть севернее села, а вторая
непосредственно через Тульговичи и по южному берегу
Вити. Правый фланг упирался в заболоченный лес,
а левый — в Припять.
Роты четвертого батальона располагались отдель-
ными заставами в лесу.
Артиллерийскую батарею поставили на огневые по-
зиции на опушке леса юго-восточнее Тульговичей, с за-
дачей — держать под обстрелом дороги, подходящие
к селу с севера и северо-запада. Артиллерийские наблю-
датели расположились с командирами батальонов и
с батареей имели телефонную связь.
Обоз укрылся в лесу южнее Тульговичей.
Правее наших батальонов заняли оборону отряды
соединения Михаила Ивановича Наумова, которые не-
задолго перед этим возвратились из рейда по степным
областям Украины.
355’
23

Одним из кавалерийских отрядов в этом соедине-
нии командовал Анатолий Иванович Инчин, с которым
в прошлом году я шел из Брянского леса на Сумщину.
Радостной была наша встреча после длительной раз-
луки.
Анатолий ничуть не изменился, только кепку заме-
нил черной барашковой кубанкой с красной лентой.
Вместо гражданского костюма на нем китель с наклад-
ными карманами, перепоясанный кавалерийским сна-»
ряжением. На груди орден Красной Звезды...
Нас радовало соседство такого боевого соединения-
Таким образом, большак из Мозыря через Юревичи,
Ломыш на Тульговичи был перекрыт. А о том, что
именно здесь немцы будут наносить главный удар, го-
ворили сосредоточение войск и действия на этом уча-
стке танкового полка... От того, удержат ли батальоны
занимаемый рубеж, зависела судьба переправы. В свою
очередь, от того, успеет ли Ковпак подготовить пере-
праву через Припять, зависела судьба всего соедине-
ния. Трудно было определить, какой участок важнее—-'
оба были главные.
Ровно в семь часов утра 17 мая после короткой ар-
тиллерийской подготовки пехота и танки противника
перешли в наступление сразу с трех направлений. Не
встречая сопротивления, они шли, уверенные в победе-
Но, когда вражеские цепи приблизились к первой ли-
нии обороны метров на двести, партизаны обрушили
на них всю силу артиллерийского и стрелкового огня-
Немецкие цепи таяли на глазах. Застыли на месте два
танка. Гитлеровцы не выдержали и повернули назад-
Поле было усеяно множеством трупов.
Первая атака была отбита. Однако мы знали, про-
тивник имел превосходство в личном составе и воору-
жении и не мог мириться с поражением. Атака вскоре
повторилась. На этот раз гитлеровцы наступали по
всем правилам: короткими перебежками и переполза-
нием. Пехоту и танки поддерживали артиллерия и ми-
нометы. Бой с каждой минутой накалялся. Из батальо-
нов начали поступать тревожные донесения. Против-
нику удалось приблизиться почти вплотную к обороне,
а на участке второго батальона дошло до рукопашной
схватки. Один немецкий танк устремился к селу, он
уже был на расстоянии броска гранаты от окопов, но
356

в этот момент бронебойщикам третьего батальона уда-
лось его поджечь. Не устояли немцы и в рукопашном
бою, кинулись наутек.
— Разрешите преследовать, — надрываясь кричал
в телефонную трубку Кульбака.
— Не сметь! Стоять на месте! — приказал Руднев*
Он опасался, что противник бросит в бой резервы,
отобьет нашу контратаку и на плечах отступающих
партизан ворвется в оборону.
Опасения комиссара были справедливы...
Послышался гул мотора. Над лесом появился са-
молет-разведчик. Он, видимо, разыскивал огневые по-
зиции батареи, которая много хлопот доставляла пехо-
те и танкам. Покружившись над лесом, «костыль» уле-
тал в сторону и вновь возвращался. Но так и не мог
обнаружить нашу артиллерию. На смену разведчику
прилетели бомбардировщики и сбросили свой смерто-
носный груз на село.
Третья атака, пожалуй, была самой мощной. В ней,
кроме немецких полевых войск, принимали уча-
стие карательные отряды, которых выделяла черная
форма.
Партизаны отчаянно сопротивлялись. Бой не смол-
кал ни на минуту. Руднева покинуло присущее ему спо-
койствие. Он ходил вокруг огромной сосны и курил па-
пиросу за папиросой. С той минуты, как начался бой,
он ни разу не присел и не дотронулся до еды. Его, ви-
димо, беспокоило и то, что рядом с ним находился
секретарь ЦК Коммунистической партии Украины.
— Семен Васильевич, ты бы отдохнул. Не нервни-
чай, — успокаивал Коротченко.
Однако комиссар беспокоился. Для этого были ос-
нования. В резерве оставался всего один разведыва-
тельный взвод. Руднев даже пошел на риск. Вспомнив
обещания Гусара Иозефа, он оставил перед словацким
полком лишь два взвода, перебросив остальных на уча-
сток, где наступали немцы.
Наконец и третья атака противника была отбита.
Это был переломный момент боя. Последние две атаки
немцы провели без особого энтузиазма и были отра-
жены сравнительно легко. Только после этого Руднев
повеселел и отправил в помощь Ковпаку еще две роты
и пятьдесят подвод.
357

В результате боя подразделениями нашего соедине-
ния уничтожено свыше трехсот гитлеровцев, подбито
пять танков, бронемашин и шесть автомашин.
За это же время партизанские отряды Наумова от-
разили четыре атаки противника, наступавшего со сто-
роны Новоселок и Зеленого Гая, уничтожив до двухсот
немцев, один танк, бронемашину и три автомашины.
Важная для нас победа была одержана. Перед ве-
чером Ковпак прислал радиограмму: «Все для наведе-
ния моста готово». Комиссар сразу же отправил к пе-
реправе обоз и высвободившиеся из боя подразделения.
С наступлением темноты с обороны сняли все роты,
а на их месте оставили сорок наших и тридцать нау-
мовских конников с ракетницами. Они должны были
освещать местность ракетами, давая понять, что мы
обороняемся, а в половине двенадцатого ночи снять-
ся и следовать к переправе. Эта хитрость нам уда-
лась...
К месту переправы я с разведчиками прибыл в тот
момет, когда Ковпак с ротами первого батальона при-
ступил к сборке наплавного моста. Плоты, изготовлен-
ные в лесу, подвезли к реке и на воде начали скреплять
их веревками и проволокой. На рассвете поднялся
сильный ветер. Неспокойные волны Припяти нажима-
ли на плоты, веревки не выдерживали, рвались. Обо-
зленные и уставшие партизаны, ругаясь, снова скреп-
ляли их. Вместе с партизанами по грудь в воде тру-
дились Коротченко, Павловский и Вершигора.
Наконец мост длинной лентой вытянулся вдоль бе-
рега вверх по течению. Теперь необходимо было один
конец моста оттолкнуть от берега с таким расчетом,
чтобы течением реки его развернуло и прибило к про-
тивоположному берегу. Однако этого не получилось.
Наши строители ошиблись в расчетах, и мост полу-
чился метров на двадцать короче ширины реки. При-
шлось длинными тросами прикреплять его к дереву на
противоположном берегу, чтобы не унесло течением, и
приступить к исправлению ошибки.
Разведчикам не пришлось принимать участия в на-
ведении моста. По приказанию комиссара нас с хода
на лодках и плотиках перебросили на западный берег
для прикрытия переправы. Вслед за нами переправил-
ся и комиссар с третьей ротой.
358

— Боеприпасов достаточно? — спросил Руднев.
— По два-три магазина на автомат и по две грана-
ты на человека, — доложил я.
— Маловато.
— Хватит, товарищ комиссар, у меня к пулеметам
патронов с избытком, — вызволил Карпенко.
Тем временем наводку моста закончили. Он под
ударами волн изгибался, как змея, скрипел, но дер-
жался. Бревна покрылись пеной.
Первой на мост въехала подвода разведроты. Ездо-
вой, флегматичный рябоватый Иван Селезнев спокой-
но управлял тяжеловесными битюгами. На повозке на-
ходилось около тридцати тысяч автоматных патронов.
Почти весь запас роты. Поэтому я с волнением следил
за ее продвижением. Как только Селезнев въехал на
мост, бревна погрузились в воду. Вода доходила до
осей брички. Создав»алось впечатление, что лошади и
бричка идут по воде. А Селезнев, как бы испытывая
терпение, ехал медленно, неторопливо. Вот он достиг
середины реки, спокойно подъехал к берегу... С боль-
шим облегчением я вздохнул, когда лошади вынесли
бричку на берег.
— Выдержал, выдержал! — радостно заговорили
партизаны.
— Есть тридцать тысяч патронов! Молодец, Селез-
нев! — похвалил я ездового.
— А то як же, — невозмутимо ответил ездовой.
— Говоришь, тридцать тысяч? Значит, мост на-
дежный, выдержит и остальной обоз, — сказал удов-
летворенный Руднев. — Теперь пошли!
Не успели роты отойти от реки и трехсот метров,
как взвод Гапоненко, следовавший впереди, столкнул-
ся с немецкой разведкой. Наши разведчики первыми
заметили противника, открыли огонь, уничтожили
пять гитлеровцев, а одного захватили в плен. От плен-
ного узнали, что в Вяжищах стоит батальон эсэсовцев
с сорокапятимиллиметровыми орудиями, двумя мино-
метами и шестнадцатью пулеметами. Кроме того, ба-
тальон в Тешкове и два батальона в Дерновичах.
— Выдвиньтесь к Вяжищам, займите там оборону
и в случае выдвижения немцев задержите их любой
ценой. Я потороплю роты с переправой, — сказал ко-
миссар и возвратился к реке.
359

Немцы, расположенные в Вяжищах, Тешкове и
Дерновичах, обнаружили мост с большим опозданием,
когда переправа партизан шла полным ходом. Памя-
туя о том, что через Припять могут переправляться
лишь «остатки разгромленных партизанских отрядов»,
гитлеровцы спешили на расправу с этими «мелкими
группами». Наступление они начали одновременно со
всех сел, рассчитывая на легкую победу. Они, вероят-
но, еще не знали о результатах вчерашнего боя под
Тульговичами... На помощь третьей и разведыватель-
ной ротам подоспели вторая, четвертая и пятая роты
первого батальона и организовали достойный отпор
противнику.
В то время как мы на западном берегу Припяти
отбивали попытки немцев прорваться к реке и поме-
шать переправе, их главная ударная группировка
штурмовала Тульговичи, оставшиеся позади нас за
Припятью в пятнадцати километрах. Введенные в за-
блуждение ракетами, которые бросали ночью наши
кавалеристы, гитлеровцы считали, что мы продолжаем
занимать оборону. Прежде чем перейти в атаку, они
с утра 18 мая открыли по Тульговичам сильный ар-
тиллерийский и минометный огонь, затем прилетели
два бомбардировщика и сбросили бомбы на окопы,
в которых вчера сидели наши товарищи. И лишь по-
сле этого пехота и танки перешли в атаку, поливая пу-
леметным и автоматным огнем пустые окопы и
село.
— Представляю, какую мину состроили фрицы,
когда не обнаружили в обороне партизан, — от души
смеялся виновник торжества Саша Ленкин.
Поняв свою оплошность, гитлеровцы кинулись по
нашим следам. Для поисков партизан они вызвали са-
молет-разведчик. «Костыль» летал вдоль дорог, кру-
жился над лесом, но партизан не находил. Но вот он
появился над нашей переправой, сразу же резко раз-
вернулся и помчался обратно.
— От же сукин сын, побачив все-таки. Оце ж те-
перь полетел докладывать. Ну что ж, пусть порадует
своих генералов, — смеялся Ковпак, пощипывая свою
бородку.
Вторично «костыль» появился, когда партизаны
полностью переправились на правый берег Припяти^
360

На глазах летчика 4чертов мост», как его окрестили
партизаны, взлетел в воздух.
— Знов полетел, — не унимался командир. — Ска-
жет, сам бачив.
Через несколько минут к реке примчались немец-
кие мотоциклисты. Было уже поздно. Жалкие остатки
моста Припять уносила в Днепр. Быть может, эти
остатки принесут еще пользу украинским крестья-
нам, которые выловят их и используют в своем хозяй-
стве. А возможно, воды Днепра хоть одно бревно до-
несут до Черного моря. Кто знает, может статься, что
оно попадет к крымским партизанам. Только никто,
кроме нас, не будет знать, какую службу сослужили
эти бревна для партизан...
Переправившись через Припять, мы выбрались из
4мокрого мешка» и оставили позади главную опас-
ность. Однако долго задерживаться вблизи реки не на-
меревались. Противник мог подтянуть войска из Мо-
зыря и Овруча и перекрыть путь отрядам на запад. На
нашем пути и так стоял немецкий батальон в Вяжи-
щах.
— Уничтожить гарнизон Вяжищ, — приказал Ков-
пак.
Для выполнения этой задачи была создана удар-
ная группа в составе пяти рот. Выслав взвод для раз-
ведки маршрута, я с остальными присоединился
к третьей роте, которая наступала на Вяжищи.
Бой разгорелся на подступах к селу. Здесь, в хо-
рошо оборудованных окопах, оборонялось до роты фа-
шистов. Местность ими была тщательно пристреляна.
Их огонь наносил большие потери партизанам, осо-
бенно девятой роте, которая наступала в лоб. Прихо-
дилось передвигаться короткими перебежками, а чаще
ползти по-пластунски. Особенно искусно это проделы-
вал Гриша Дорофеев. Он первым забросал немецкие
окопы гранатами. В это же время послышались разры-
вы гранат слева.
— Рота, за мной! — выкрикнул Давид Бакрадзе,
поднялся и устремился на врага.
Вместе с девятой в атаку бросились и остальные
роты.
Немцы не выдержали дружного натиска партизан.
Оставляя пулеметы, боеприпасы, ранцы и шинели, они
361

бежали в село. Но и там не суждено было им удер-
жаться. Наши артиллеристы обстреляли село и угодили
в склад с боеприпасами. Раздался сильный взрыв, воз-
ник пожар. Дробно рвались патроны, ухали гранаты,
разбрасывая снопы искр.
Преследуя противника, партизаны ворвались в Вя-
жищи. Немцы, не оказывая сопротивления, прикры-
ваясь танкеткой, удрали в направлении Мозыря. Пуш-
ка и минометы так и остались на огневых позициях.
Спешивший на помощь немцам батальон из Дерно-
вичей попал в засаду двух партизанских рот и почти
полностью был истреблен.
Разгоряченный и довольный результатами боя, я
в Вяжищах столкнулся с Давидом Бакрадзе. Он как-
то съежился, лицо стало землисто-серым. Что с ним
стряслось? Не узнать в нем того Давида, который пол-
часа тому назад вел своих орлов в атаку.
— Что с тобою? — спросил я, предчувствуя что-то
недоброе.
— Эх, Вано, у меня большое горе. Сердце мое
остается здесь. Лучшего друга, политрука Рагулю уби-
ли, сволочи, — еле выговорил Бакрадзе.
Я знал Рагулю как боевого политрука и хорошего
товарища. В этом бою видел его и вдруг такое известие.
Чем я мог помочь Давиду? Утешение излишне. Я не
нашел, что сказать другу, и он молча ушел к своей
роте...
Разгромом вяжищенского гарнизона завершался
прорыв соединения из вражеского кольца. Операция
«мокрый мешок», тщательно разработанная гитлеров-
цами, обратилась против них самих. Всего в трехднев-
ных боях соединениями Ковпака и Наумова было унич-
тожено около тысячи солдат и офицеров противника,
семь танков, одна танкетка, три бронемашины, сем-
надцать автомашин. Кроме того, захвачено в плен
тридцать карателей. На поле боя подобраны одна соро-
капятимиллиметровая пушка со снарядами, два мино-
мета, одиннадцать пулеметов, много винтовок, гранат,
патронов и другого имущества.
Бой в «мокром мешке» и на западном берегу При-
пяти, кроме радости побед, принес партизанам и огор-
чения. Мы потеряли восемь товарищей. Кроме того,
одиннадцать раненых должны были отправить па
362

Большую землю. Тяжело ранена была и любимица всех
партизан, юная автоматчица Нина Созина.
Вторая рота вела бой с батальоном противника
в лесу. При отражении атаки немцев Нина находилась
рядом с пулеметчиками, а когда те начали менять
огневую позицию, осталась прикрывать их. Справа и
слева от нее были густые кусты. Впереди — полянка.
Там, метрах в пятидесяти, перебегали немцы. По ним
и вела огонь автоматчица. Вдруг перед Ниной упала
граната.
— Откуда она взялась? Не заметила, — вспомина-
ла Созина много лет спустя. — Но как сейчас помню
ее, маленькую, полосатенькую, похожую на разукра-
шенное яйцо, шипящую. Нагнулась, чтобы схватить
ее, но было поздно... А когда очнулась, почувствовала
боль во всем теле. Поползла наугад...
Обеспокоенный отсутствием автоматчицы, коман-
дир роты Мазеинов послал двух партизан за Ниной.
На том месте, где она оставалась, ребята обнаружили
лужу крови и лоскуты одежды. Вернулись ни с чем.
— Наверно, раненую фашисты взяли в плен,—вы-
сказали они свое предположение.
Мазеинов не допускал этого. Снова на розыски де-
вушки ушли боевые товарищи. К большой радости
всей роты, Нину нашли метрах в двухстах от того ме-
ста, где взорвалась граната. Жажда жизни заставила
девушку из последних сил ползти к своим, подальше
от врага. Сколько усилий ей стоил каждый метр, ни-
кто не знает. Да и сама Созина ничего не помнит. Уви-
дав своих, она потеряла сознание и несколько суток
не приходила в себя.
Взрывом гранаты ее сильно контузило и изранило
множеством осколков. Особенно опасными были ране-
ния в голову. В дополнение ко всему обнаружено еще
и пулевое ранение в левую руку. Врачи признали у нее
кровоизлияние в мозг и ни на минуту не отходили от
раненой. Все время возле Нины сидел комиссар, ожи-
дая, когда она придет в себя. Временами казалось, что
сознание к ней возвращается. Семен Васильевич гово-
рил ей ласковые слова, но Нина не реагировала ни на
какие вопросы. Так ее в бессознательном состоянии
и отправили на Большую землю, не питая надежды
на выздоровление.
363

Но, как видно, не суждено было погибнуть отваж-
ной комсомолке от фашистских пуль и осколков гра-
нат. Нина выздоровела, и лишь осколки, оставшиеся
в теле, еще и теперь напоминают ей о былых парти-
занских походах и боях...
Через несколько дней после выхода из «мокрого
мешка» был проведен разбор боев. Выступая на раз-
боре, товарищ Коротченко, между прочим, сказал:
— Восхищаюсь мужеством, отвагой и стойкостью
партизан... Наши генералы-самоучки побили хваленых
гитлеровских генералов, имеющих академическое об-
разование. Вы одержали большую победу. Но впереди
вас ждут более трудные и более важные задачи. Если
хотите, чтобы и впредь вам сопутствовали боевые уда-
чи, а я уверен, что вы этого хотите, то не допускайте
в своих рядах самоуспокоенности и зазнайства. Тща-
тельно готовьтесь к новому рейду, который будет на-
много труднее всех проведенных вами.
ЗНАКОМЫЕ МЕСТА
После отправки раненых с сабуровского аэродрома
соединение переместилось к реке У борти. Расположи-
лись в лесу, недалеко от Милашевичей. Партизанский
лагерь раскинулся на всхолмленном сухом месте, по-
крытом кряжистыми дубами. Застучали топоры и вско-
регпод деревьями появились шалаши из веток и навесы
из плащ-палаток и брезентов. Дороги, которые под-
ходили к лагерю, перекрыли заставами. Чуть в сторо-
не от лагеря на полянах и лугах в сочной траве бро-
дили табуны партизанских лошадей.
Подразделения приступили к последним приготов-
лениям перед выступлением в новый рейд.
К всеобщему нашему удивлению, в это время на
Большую землю вызвали Вершигору.
— Что им надо? — удивлялся и сам Петр Петро-
вич. — Ведь я с Володей Зеболовым выслал подробный
отчет о деятельности разведчиков.
Все же пришлось лететь. Вершигора обещал вер-
нуться до выступления в рейд, а в случае опозда-
ния— догнать нас на марше.
364

Теперь, когда улетел Вершигора, вся забота об ор-
ганизации разведки перешла к помощнику начальника
штаба по разведке Федору Даниловичу Горкунову,
возвратившемуся с Большой земли после выздоровле-
ния.
— Иван Иванович, командир приказал подгото-
вить три группы для разведки маршрутов, — сказал
мне Горкунов.
К утру следующего дня такие группы были гото-
вы к действиям.
На перегон Олевск—Сновидовичи уходил Осипчук
с группой, к Ракитино — отделение Коли Гапоненко.
На мою долю выпал самый отдаленный участок Кле-
сов—Сарны, расположенный в ста двадцати километ-
рах. Для связи со штабом мне придали радиста с ра-
цией.
— Ваша задача — уточнить гарнизоны противника
на станциях, охрану железной дороги, а главное, отыс-
кать переезды через дорогу и разведать подходы
к ним, — напутствовал нас Горкунов.
Для выполнения задачи отводилось шесть суток.
Чтобы уложиться в срок, моей группе надо было еже-
дневно покрывать расстояние не менее пятидесяти ки-
лометров...
Лагерь покинули все группы одновременно. До
Глушкевичей шли вместе. Маршруты проходили по
партизанскому краю, противника не опасались, дви-
гались днем и ночью.
Места нам были хорошо знакомы. Но как все из-
менилось! Полгода назад, когда мы впервые пришли
сюда, вступала в свои права зима. Лес стоял оголен-
ный, хмурый, неприветливый. Сейчас в расцвете кра-
сы и молодости благоухал май. Лес наполнен птичьим,
пением и щебетом. К дороге подступают высокие ду-
шистые травы, не тронутые косой. Не до сенокоса кре-
стьянам. Да и к чему им сено, если фашисты истреби-
ли почти весь скот...
— Смотрите, смотрите! — затараторил Юра Ко-
рольков, когда мы вышли на поляну. Он быстро снял
с плеча автомат и начал целиться.
Следуя его примеру, все разведчики привели ору-
жие в боевую готовность и устремили взоры влево,
куда целился Юра. Поляна была пустынна. Вдруг над
365

травой мелькнула голова животного. Не успел Юра
выстрелить, как Костя Стрелюк выкрикнул:
— Не стрелять! Козуля!
Юра опустил автомат и удивленно уставился на
Костю. А животное, как бы почувствовав, что угроза
миновала, не спеша, плавными прыжками пересекало
поляну, то и дело оглядываясь и беспокойно прядая
чуткими ушами. И только теперь мы заметили, что
вслед за матерью по пятам прыгало маленькое суще-
ство. Вот почему мамаша поглядывала назад и не
спешила! Мы стояли и любовались ими, пока мать
с детенышем не скрылись в лесу.
— Эх, Юра, Юра! Чуть не оставил маленького си-
ротой, — с упреком сказал Сережа Рябченков.
— Да разве я думал, что она не одна, — оправды-
вался Юра...
Случай на поляне вызвал много разговоров. Мы
вот пощадили животных, сохранили им жизнь. Уда-
стся ли матери вырастить своего детеныша? Не попа-
дется ли ей на пути злой человек?
Незаметно для нас самих разговор с животных пе-
реключился на людей.
— А разве нашим матерям легко воспитывать
своих детей, — размышлял вслух Саша Гольцов.—
Иная мать бьется, как рыба об лед, во всем себе отка-
зывает ради детей. Растит их, учит. Дети вырастут,
поженятся, своей семьей обзаведутся, а для матери
они всегда остаются детьми.
— Хорошо еще, если эти дети оценят труд мате-
ри, — вступил в разговор Сережа Рябченков. — А то
у нас в деревне был случай. Одна женщина осталась
без мужа с тремя детьми. Трудно ей пришлось. Сама
неграмотная, и старшие дети тоже были не шибко об-
разованные— по четыре класса окончили. Вот она и
решила самого младшого выучить. Он, чертенок, ока-
зался наредкость понятливым, все, что учитель гово-
рил, схватывал на лету.
Гордилась им мать... После десятилетки повела
в Смоленск, определила в институт. Налгал младшой
на радость матери высокие науки постигать. Первое
время часто письма присылал, «мамочкой милой» на-
зывал. А мать посылку за посылкой ученому сыну
отправляла. Часто сама наведывалась в город. Души
366

в нем не чаяла. Студент, на лето приезжал домой по-
гостить. Соседи, бывало, говорят: «Что-то твой млад-
шенький гордый стал, не здоровается со старшими?»
Мать отвечала: «Так ведь он у меня ученый»...
Проходит год, второй. Все реже заглядывает поч-
тальон к матери ученого сына. Принесет один раз в ме-
сяц тощее письмецо, в котором требует выслать посы-
лочку. Затосковала мать и говорит старшему сыну:
«Пойду проведаю. Не заболел ли наш Сенюшка». Это
младшего так звали. Пошла. Скоро вернулась вся
в слезах. Жалуется: «Выучила на свою голову. Уже
я ему не мамочка милая, а мать». Оказывается, когда
мать приехала в Смоленск, сын ей говорит: «Ты, мать,
лучше не приезжай, устаешь ведь». Мать, конечно, об-
радовалась, что Сенюшка беспокоится о ее здоровье,
да и отвечает: «Твоя правда, но ты не беспокойся обо
мне, сыночек мой ненаглядный. Лишь бы тебе было
хорошо»... Но сын с досадой отмахнулся: «Ты одета
плохо». — «Так ведь все продала, — отвечает мать,—
тебе деньги высылала, чтобы ты не знал нужды».—
«Спасибо, мать, только ты не приходи, — отвечал сы-
нок. — Узнают товарищи, что ты моя мать,— будут
смеяться». — «У тебя хорошие товарищи, они видели
меня и не смеются», — не сдавалась мать. Сын замял-
ся, помолчал, а потом посмотрел не знакомым матери,
нагловатым взглядом и с досадой говорит: «Как ты
не понимаешь? Я им сказал, что ты знакомая тетя
из нашей деревни!» Только теперь мать поняла, что
сын стыдится ее...
— Подлец, — со злостью сказал Юра Корольков.—*
Да я такого негодяя сразу поставил бы к стенке!
— К стенке, может, и не надо, а к институту на
пушечный выстрел не следует подпускать, — высказал
свое мнение рассудительный Стрелюк.
— К сожалению, такие типы еще встречаются
в жизни, — сказал Саша Гольцов...
Около года прошло, как мы действуем в тылу вра-
ла. Но как преобразились мои юные товарищи: возму-
жали, повзрослели, созрели. Почти избавился от своей
детской горячности Юра Корольков. Он вытянулся,
стал серьезным, рассудительным, в голосе появились
басовитые нотки. Даже походка выработалась какая-
то неторопливая, враскачку. Много пришлось ему уви-
367

деть, пережить. Все разведчики-десантники стали
опытными партизанами.
...Лес расступился, и перед нами открылась боль-
шая поляна. Мы остановились как вкопанные. Там,
где полгода назад стояло большое красивое село Глуш-
кевичи, сейчас не было ни одной хаты. Видно, и здесь
вдоволь погулял «красный петух», пущенный фаши-
стами.
С замиранием сердца входили в бывшее село. Всех
волновала судьба жителей. Глушкевичи встретили нас
серыми пепелищами, которые успели порасти бурья-
ном.
— Входим, как на кладбище,— почему-то шепо-
том сказал Костя.
На дорогу выскочила черная кошка, увидев нас,
сверкнула дикими глазами и шмыгнула в бурьян.
— Удивительная тварь кошка — к дому привьь
кает. Дом сгорел, а она не уходит, — нарушил молча-
ние Сережа.— Вот собака, — настоящий друг человека.
Никогда от хозяина не стстанет.
Казалось, нет здесь живой души. Вокруг зловещая
тишина. Но это только казалось. Огороды зеленели
квадратами грядок. Значит, люди есть. Наши предпо-
ложения подтвердились. Мы остановились возле ко-
лодца, чтобы напиться, и сразу же из-за развалин по-
явилась старая женщина. Она козырьком приложила
ладонь к бровям и долго всматривалась в нас.
— Бабуся, не бойтесь, мы партизаны! — крикнул
ей Саша Гольцов.
— Вот я и смотрю, как будто свои, только одеты
по-чудному, — проговорила старушка и подошла
к нам.
Вслед за ней начали подходить женщины и подро-
стки. Одна девушка пристально посмотрела на меня
и радостно сказала:
— А я вас знаю. Вы с разведчиками стояли у нас,
С вами еще был дядько, такой бородатый, как поп.
Присмотревшись внимательно, я с трудом в этой
оборванной и грязной девушке узнал младшую дочь
хозяина, у которого мы жили в декабре прошлого
года.
— Тебя Дуней зовут? — спросил я. Она согласно
кивнула головой. — А где же папа, мама?
368

От детской радости не осталось и следа. Она за-
плакала. Сквозь всхлипывания Дуня рассказала, что
в тот вечер, когда мы ушли, в село ворвались фашисты.
Они подожгли дома и учинили расправу над жите-
лями, которые не успели бежать в лес. Хватали всех,
кто попадал под руки, и бросали в горящие дома. Мно-
гих сожгли заживо. Тех, кто убегал, расстреливали и
их трупы бросали в огонь. Отца и мать тоже сожгли.
— А мы со старшей сестрой и братиком кинулись
в лес, — рассказывала девушка, поглаживая белоку-
рые волосы чумазого семилетнего парнишки. — В нас
стреляли. Маруся упала. Я ей хотела помочь, а она
кричит: «Бегите, бегите! Я догоню». Побежали. Возле
леса остановились, смотрим, немцы нашу Марусю
в село потащили. Остались вдвоем в лесу раздетые...
Чуть не замерзли, спасибо тете Маше, подобрала...
Женщины наперебой рассказывали о зверствах фа-
шистов. Все, кто не успел уйти в лес, были расстреля-
ны или сожжены.
— Не только у нас такое горе, — сказала тетя
Маша. — В Милашевичах, Войткевичах и других селах
также зверствовали гитлеровцы. В Копищи они тог-
да не зашли. Жители успели барахло, скот и продо-
вольствие спрятать в лесу, а сами остались в селе. Каж-
дый день дежурили по очереди, и, когда появлялись
немцы, все убегали в лес. Несколько раз устраивали
налет фашисты, но не могли застать жителей врасплох.
Тогда они пошли на хитрость. Прислали в Копищи
магазин. Торговали солью и керосином. Знают, своло-
чи, в чем нуждаются люди. Копищане боялись выхо-
дить из леса, только три или четыре человека осмели-
лись. Их немцы не тронули. Магазин приехал второй,
третий раз. Теперь уже больше народа пришло в село.
И на этот раз сошло все благополучно. Торгаши оби-
жаются, что плохая выручка. Дескать, приезжать нет
смысла. Советуют передать крестьянам, что немцы их
не тронут. Они, говорят, жгут лишь партизанские села.
Нашлись такие, которые поверили этим сказкам. Ког-
да снова появился магазин, половина жителей при-
шла в село. Тут их и накрыли каратели... Молодежь
увезли в Германию, а стариков и малолетних расстре-
ляли. Торгашами-то оказались переодетые полицей-
ские.
24 Записки разведчика
369

— Немцы тут брехали, что ваш отряд уничтожи-
ли, а самого Ковпака и красивого черноусого комисса-
ра взяли в плен и отправили в Германию, — сказала
Дуня.
— Все это ложь,— горячо вскрикнул Стрелюк,—
Отряд живет и действует. Ковпак и Руднев живы.
— А дядько с черной бородой?
— Жив Петр Петрович.
— А тот, которого партизаны дедом-Морозом ве-
личали?
— И тот жив, только заболел, так его самолетом
на Большую землю отправили.
— У нас стоял такой веселый партизан, весь в во-
лосах, его Гришей Циркачом звали. Он жив?
— Жив, жив...
— Ну и слава богу, — облегченно вздохнула тетя
Маша. — Я же говорила, что не может такого случить-
ся, чтобы таких хлопцев всех побили.
Пока мы разговаривали, расторопные мальчишки
успели сбегать в лес и принести молока и ягод.
— Угощайтесь, сыночки, — предлагали нам жен-
щины. — Рады были бы угостить получше, да нечём.
— Молоко откуда берете? — спросил я тетю Машу.
— Уцелело несколько коровенок, вот и бережем
для детишек.
— За ягоды спасибо, а молоко не возьмем, пусть
детям, — сказал я.
Меня поддержали разведчики...
Начали прощаться. Ко мне подошла Дуня с бра-
тиком и сказала:
— Я и сама бы пошла в партизаны, да как он бу-
дет без меня, — указала она на братишку и тут же
добавила: — Меня бы взяли, мне скоро исполнится
шестнадцать лет.
Милая девчушка, рано на твои плечи обрушилась
такая ноша! Трудно тебе приходится. Но ты должна
справиться. Тебе помогут. Ведь сколько прекрасных,
душевных людей тебя окружают. Свалившееся горе
еще больше сплотило людей. Привыкшие к коллектив-
ному труду, они в тяжелые годы войны, попав в беду,
не оставляют друг друга.
С тяжелым чувством разведчики покидали Глуш-
кевичй.
370

Хорошие у нас люди, — после длительного мол-
чания сказал Стрелюк. Сами живут впроголодь»
а для партизан ничего не жалеют. «Берите все,—гово-
рят они, — нам ничего не жаль. Только сильнее бейте
фашистов...»
В Глушкевичах расстались с группами Осипчука
и Гапоненко. Здесь наши пути расходились. Мы ушли
на запад. Везде пепелища, следы фашистских погро-
мов. Только в лесной глуши стали попадаться уцелев-
шие хутора и деревушки. Здесь, в глубине лесов, хозяе-
вами положения были партизаны отрядов Сабурова,
Бегмы и других. Немцам ход в лес был закрыт.
Далеко распространилась власть партизан. Прохо-
дишь сотню километров и не встретишь живого
немца.
Шли двое суток. Десятиминутные перекуры устраи-
вали через каждый час. Перед рассветом останавли-
вались на шестичасовой отдых.
В начале третьих суток вышли в свой район. Оста-
новились в лесу. Подойти к железнодорожному полот-
ну днем не представлялось возможности. Лес и кустар-
ник на подступах к дороге были вырублены, по насыпи
все время курсировали гитлеровские патрули. При-
шлось установить наблюдение и ждать вечера. Одно-
временно с этим я послал Стрелюка, Рябченкова и
Решетникова разведать в лесу пути, по которым мож-
но подвести колонну к дороге.
Нелегко дался нам этот день. Группа расположи-
лась в кустах, среди болота, в комарином рассаднике.
Ох, и досталось мне и моим товарищам от этих неуто-
мимых и надоедливых насекомых! Ничто не спасало
от их атак: ни махорка, ни ветки, ни плащ-палатки.
— Хуже немцев, от тех хоть оружием можно от-
биться, а от комаров ничего не помогает, — злился
Юра Корольков, до крови расчесывая искусанное
лццо.
Послышался стук колес. Со стороны Сарн появил-
ся эшелон. Небольшой, в два десятка вагонов и плат-
форм, железнодорожный состав медленно полз на во-
сток. Впереди паровоза — открытая платформа, нагру-
женная металлическим балластом. На ней и в тендере
паровоза установлены пулеметы. Из окошка локомо-
тива выглядывает черное от угольной пыли лицо ма-
371
24

шиниста. Перед нами проползают крытые вагоны и
загруженные ящиками платформы.
— Ползет, как черепаха, боится, чтобы не сковыр-
нули с насыпи, — со злорадством подметил Юра.
— Партизаны подрезали фашистам крылышки,—*
отозвался довольный Гольцов. — Помните, как они
в прошлом году гоняли? Через каждые полчаса эше-
лоны шли полным ходом. Теперь не то!
Действительно, теперь не то. Наблюдаем за дорогой
уже больше часа, а проходит только первый эшелон.
Да и то не эшелон, а недовесок какой-то. Не чувствуют
фашисты себя хозяевами на оккупированной террито-
рии.
— Партизанам тоже сейчас нелегко. Попробуй
пустить под откос такой эшелон. Подорвется передняя
платформа, а паровоз останется цел. Получится кома-
риный укус, — рассуждал Юра.
— Ты же только что говорил, что комары хуже
немцев? — не преминул поддеть Гольцов.
— Не придирайся к слову. Ты вот скажи, как
подрывникам выполнить задачу?
— Выполняют, да еще как! Слыхал, у подрывни-
ков есть такой метод, называется подхлестывание? Не
слыхал, так вот послушай. Партизаны закладывают
мину, затем примерно на километр отходят в ту сто-
рону, откуда ожидается эшелон, и располагаются в за-
саде. Только паровоз поравняется с засадой, подрыв-
ники шпарят из автоматов по вагонам. Машинист ста-
рается уйти из-под обстрела, набирает скорость и на
полном ходу налетает на мину. Говорят, хороший эф-
фект дает такой метод.
— Сильны на выдумки эти подрывники, — с одоб-
рением сказал Корольков...
Перед вечером из разведки возвратились ребята.
Нас постигло первое разочарование. Лесная местность
иссечена многочисленными притоками- рек Случи и
Льва. Тропы болотистые, топкие. Единственная лес-
ная дорога из Озер через Карасин почти не пригодна
для движения обоза. Надо было найти дорогу, кото-
рая позволила бы колонне двигаться без остановки че-
рез железную дорогу.
Вскоре нам пришлось испытать и второе разочаро-
вание.
372

На всем перегоне от Клесова до реки Случи име-
лось лишь два переезда. Один из них охранялся. У на-
сыпи были сооружены два дзота, в которых находи-
лись пулеметы. Они держали под обстрелом подступы
к переезду. Второй недействующий переезд замини-
рован. Он был очень не выгодным. Перед самым пере-
ездом проходила водосточная канава. Мост через нее
разрушен. К тому же он находился вблизи станции
Клесово, и противник мог оттуда обстреливать колон-
ну. Обстановка складывалась не благоприятно для нас.
Результаты разведки по радио доложили в штаб.
В ответ получили распоряжение немедленно возвра-
щаться в лагерь.
— Разрешите мину с переезда переставить под
рельс, — обратился ко мне Костя Стрелюк, когда мы
уже собирались уходить.
— Опасно, можешь взорваться при разминирова-
нии. Черт ее знает, когда она поставлена,— не согла-
шался я.
— Сделаем, товарищ капитан! — поддержал Костю
Юра.
После некоторого колебания я все же разрешил.
Костя, Юра и Саша Гольцов пошли к дороге, а мы
остались в лесу ждать их. Сколько волнений пришлось
на нашу долю, пока мы ждали. Все время прислуши-
вались, опасаясь взрыва. Но все прошло, как и обе-
щал Юра, благополучно. Признаться, я не интересо-
вался на этот раз результатами диверсии, был рад
и тому, что ребята вернулись целыми. Надежды на
удачу почти не было.
Пошли обратно. Когда были километрах в пяти от
железной дороги, со стороны Клесова послышался
взрыв. Ребята торжествовали, все время твердили, что
взорвалась их мина. Я же не был уверен, что это дело
рук наших разведчиков, и решил об этом не доклады-
вать. Кроме того, и не хотелось получать выговор от
командира за то, что рисковал жизнью разведчиков.
Возвратившись в часть, мы узнали, что Осипчуку
удалось отыскать переезд возле Сновидовичей. Он
вполне устраивал нас, так как находился намного
ближе, подступы к нему хорошие, а после пересече-
ния железной дороги соединение попадало в леса, где
действовали ровенские партизаны и отряд Медведева.
373

Выступления ждали изо дня в день. Нас предупре-
дили, что сегодня на партизанский аэродром отправ-
ляется последняя почта. Все спешили написать вес-
точку родным и близким на Большую землю, порадо-
вать их, что живы и здоровы. Мне некуда писать. Где
жена с дочерью и родные — я не знал.
Недалеко от шалаша, под кряжистым дубом, на мо-
лодой траве лежал Костя Стрелюк и писал письмо
матери. Я подошел к нему и сочувственно спросил:
— Пишешь?
— Пишу, — ответил он задумчиво. — Уже много
раз писал, но ответа нет.
Установилось тягостное молчание. Костя оставил
мать в Воронеже. До вылета в тыл врага имел с ней
постоянную связь. После того как под Воронежем по-
бывал враг, связь прервалась. И сейчас надежды на
то, что мать получит письмо, почти не было. Но он
писал. Писал для того, чтобы душу отвести. Теплилась;
надежда, что могут получить соседи и передадут ма-
тери. Костя понимал, что для матери его письмо нуж-
но, как жизнь!
— Если бы знал, что оно попадет в руки мамы, то
какое бы теплое письмо написал, — сказал Костя по-
сле некоторого молчания. — А так ~ просто записка.
Письмом назвать нельзя. Вот, прочитайте.
Стрелюк протянул мне листок бумаги, исписанный
всего до половины. Я прочитал:
«Здравствуй, дорогая мама!
Крепко, крепко тебя целую. Я уже делал много по-
пыток связаться с тобой, но ничего не получается.
Пишу на русский «авось». Я был бы во много раз спо-
койнее, если бы знал, что с тобой. Мама, я жив и здо-
ров. Не был ни разу ранен. У меня есть уверенность,
что пока ты помнишь обо мне — со мной ничего пло-
хого не случится. Когда мне трудно, я думаю о тебе.=
И мне становится лучше, легче и радостней. Мне надо
знать, что ты жива и здорова. Помни, мама, если даже
со мной и случится несчастье, ты никогда не будешь
одинокой — тебя никогда не забудут советские люди.
До свидания. Жду письма.
Твой единственный сын Костя».
В конце письма Стрелюк сообщал номер своей по-
левой почты.
374

Прочитав письмо, я возвратил его Косте и не знал,
что ему сказать. Успокаивать? Он в этом не нуждал-
ся, сам понимал, что война. Но сыновье сердце жаж-
дало материнского ласкового слова.
— Сдавайте письма для отправки! — послышалась
команда.
Костя вырвал чистый листок из ученической тет-
ради, положил на него письмо, сложил треугольником
и заклеил печеной картошкой, которую приготовил
заранее. Затем старательно написал адрес и понес
в штаб для отправки. Посылая это письмо, Костя не
знал, что именно оно попадет в руки матери. Не знал
Костя и того, что ответа на свое письмо он не полу-
чит...
Последние дни нашего пребывания на Уборти про-
шли особенно бурно. Проводились партийные и ком-
сомольские собрания. Яков Григорьевич Панин, кото-
рый теперь являлся секретарем партийной комиссии,
и помощник комиссара по комсомолу Миша Андросов
все время находились в подразделениях. На собраниях
и в личных беседах с партизанами рассказывали
о важности выполнения задачи и трудностях пред-
стоящего рейда. Мы догадывались, куда нас поведут
Ковпак и Руднев. Но никто не знал, какими пу-
тями.
Выведенный из моего подчинения взвод конных
разведчиков был развернут в эскадрон. Командиром
назначен Ленкин, старшиной — Костя Руднев. Кав-
эскадрон предполагалось использовать для ведения
разведки и внезапных налетов на вражеские гарнизо-
ны. Это был своего рода постоянный подвижный ре-
зерв в руках командира соединения. С созданием кав-
эскадрона значительно облегчалась деятельность раз-
ведчиков.
Чтобы завести противника в заблуждение, в целях
конспирации наше соединение переименовано в воин-
скую часть 00117. При встрече с партизанами других
отрядов и местными жителями запрещалось называть
фамилии командиров и комиссаров отрядов. Рекомен-
довалось обращаться к ним по воинскому званию и
должности. Конечно, в Полесье такие меры своей цели
не достигали. Наше соединение было хорошо известно
не только партизанам, но и местным жителям. Это
375

должно было сыграть свою роль с выходом из парти-
занского края.
Чтобы предотвратить проникновение в отряд вра-
жеских шпионов, новичков брали под особое наблю-
дение.
В рейд нас провожали Демьян Сергеевич Коротчен-
ко, Тимофей Амвросьевич Строкач и командиры отря-
дов, которые оставались в Полесье. С ними рядом на
обочине дороги стояли Ковпак и Руднев и с гордостью
смотрели на проходящие мимо подразделения.
Демьян Сергеевич в левой руке держит фуражку,
а правую поднял над головой и приветливо машет на
прощание.
— Счастливого пути и боевых удач, лихие развед-
чики!
За разведкой почти на пять километров вытянулась
колонна в тысячу восемьсот человек, при восьми ору-
диях, сорока минометах, ста пятидесяти пулеметах,
трехстах десяти подводах и шестистах восьмидесяти
лошадях.
Не успело пройти возбуждение от торжественных
проводов на У борти, как жители Глушкевичей устрои-
ли партизанам не менее торжественную встречу.
И тут помпохозу Павловскому пришла гениальная
мысль: освободить обоз от излишнего груза. Он при-
казал все запасное трофейное имущество передать жи-
телям Глушкевичей, которые лишились всего от пожа-
ров. Старшины старательно перетряхивали содержимое
хозяйственных повозок, извлекали оттуда одежду,
белье, обувь и передавали населению. Женщины с бла-
годарностью принимали помощь партизан.
Довольный своей выдумкой, Павловский ходил и
весело восклицал:
— Оцэ дило! Население довольное и обоз разгру-
зили!
Полещуки тесным кольцом обступили Ковпака и
Руднева, жали им руки и забрасывали самыми неожи-
данными вопросами. Стихийно возник митинг, на ко-
тором выступил с короткой речью Семен Васильевич
Руднев.
Расчувствовавшийся Ковпак приказал Павловско-
му из партизанского стада выделить несколько коров
для пострадавшего населения. Женщины с радостью
376

приняли подарок и сердечно благодарили партизан,
приговаривая:
— Теперь и наши детки будут с молочком..^
Распрощавшись с Полещуками, соединение уходи-
ло в дальний путь на славные дела. Но среди развед-
чиков не было Петра Петровича Вершигоры. Мы опа-
сались, чтобы он не отстал. К нашей радости, на
третьем переходе колонну настиг взвод Гапоненко, ко-
торый мы оставляли на аэродроме, а вместе с ним
прибыл и Вершигора.

НА КАРПАТЫ!
Шел третий год войны. Гитлеровцы после ката-
строфы на подступах к Волге решили взять
реванш под Курском. Разгорелась жестокая
битва, приковавшая к себе внимание всего мира. Жер-
нова войны на Курской дуге перемалывали тысячи че-
ловеческих жизней, сотни танков и другой боевой тех-
ники.
А в это время за многие сотни километров от ли-
нии фронта, в глубоком тылу врага, партизанское сое-
динение Ковпака и Руднева вышло из Милашевичей
Лельчицкого района, скрытно пересекло железную до-
рогу Сарны—Олевск, обогнуло Ровно с севера и запа-
да, с боем форсировало железную дорогу Ковель —>
Ровно и устремилось на юг. Начался неимоверно
378

трудный и беспримерный по мужеству партизан зна-
менитый Карпатский рейд.
Вырвавшись из болотисто-песчаной местности По-
лесья и Ровенщины на твердые дороги Тернополья,
отряды совершали стремительные марши. Направле-
ние движения с каждым переходом приходилось резко
менять, чтобы противник не разгадал нашего замысла.
Появление крупного, хорошо вооруженного парти-
занского соединения на Тернополье для гитлеровцев
явилось неожиданным. До этих пор здесь появлялись
лишь мелкие диверсионные и разведывательные пар-
тизанские группы. Для борьбы с ними немцам не тре-
бовалось больших сил. Кроме того, действиям малых
групп мешали банды националистов, которые свили
там змеиное гнездо. Поэтому железные дороги рабо-
тали на полную мощность, охрана их была слабой,
а гарнизоны малочисленными.
На пёрвых порах нелегко пришлось нашим развед-
чикам. На каждом шагу они встречались с бандеров-
цами и вели бои. Пришлось в разведку посылать
группы в составе двадцати-двадцати пяти автоматчи-
ков с двумя пулеметами. При встрече с такой группой
бандеровцы не рисковали вступать в бой. Несмотря
на большие трудности, нам все же удавалось добывать
весьма ценные разведывательные сведения о располо-
жении и силе немецких гарнизонов и железнодорож-
ных перебросках. На дневках заместитель Ковпака по
разведке Вершигора часами просиживал за обработ-
кой разведывательных данных и составлением доне-
сений. Неутомимо стучала на ключе радистка Аня
Маленькая. Ей приходилось отдыхать лишь во время
марша, свернувшись калачиком на тачанке возле сво-
ей рации...
Горкунов не давал разведчикам покоя.
Вслед за разведчиками к железной дороге пошли
подрывники. Ночью то и дело появлялись короткие
вспышки и доносились глухие раскаты взрывов. Это
Ваши саперы взрывали мосты и пускали под откос
эшелоны. Только при форсировании железных дорог
’ Ковель—Ровно, Дубно—Здолбунов и Тернополь—Ше-
петовка было пущено под откос двенадцать эшелонов
и взорвано тринадцать железнодорожных и птпссей-
йых мостов.
379

Соединение двигалось в общем направлении на
юго-запад, сметая на своем пути вражеские гарнизо-
ны и проводя диверсии на тридцатикилометровом
фронте.
С каждым переходом наши рывки становились бо-
лее стремительными, удары по врагу более чувстви-
тельными, а действия разведчиков и подрывников бо-
лее дерзкими.
Однажды Гапоненко со взводом подошел к район-
ному центру Вишневец Тернопольской области, где
располагалось около сотни гитлеровцев, и обстрелял
его. Враг, не вступая в бой, бежал на Тернополь.
Наши успехи окрыляли нас самих, а главное, все-
ляли в сердца мирных граждан уверенность в скором
избавлении от фашистского гнета. Наши агитаторы
повели широкую разъяснительную работу среди ме-
стных жителей о предательских действиях украинских
буржуазных националистов. В большом количе-
стве распространялись листовки, которыми разведчи-
ков снабжал Панин. Листовки проникали в ряды на-
ционалистов. Это привело к массовому бегству из банд
обманутых крестьян. Обеспокоенные националистиче-
ские главари пошли на хитрость. Один из главарей
банды националистов прислал к нам своего представи-
теля с просьбой прекратить распространение листо-
вок, обещая взамен не чинить препятствий действиям
партизанских разведчиков.
— Ни в какие сделки с предателями мы не всту-
паем, — ответил на это Сидор Артемович.—Наоборот,
мы будем разоблачать украинских буржуазных на-
ционалистов, прямых пособников фашистов...
Так, несолоно хлебавши, и ушел националистиче-
ский «дипломат».
В наши ряды шло новое пополнение. Народ встре-
чал партизан как родных братьев. Однажды перед ве-
чером колонна вошла в большое село. Все жители, от
детей до стариков, одетые по-праздничному, вышли на
улицу, чтобы приветствовать партизан. Они зазыва-
ли в дома, где заранее были приготовлены угощения...
Комиссар не упустил случая и выступил перед кре-
стьянами с речью.
Росла народная молва о боевых делах партизан,
наводя страх на оккупантов. В устах народа наши
380

силы выросли до армии в несколько десятков тысяч
человек. Даже нас эти данные чуть было не ввели
в заблуждение.
Как-то с задания возвратился взвод лейтенанта
Гапоненко. Ребята были в радостном возбуждении.
На мой вопрос, чем вызвана радость, командир взвода
ответил*
— Западнее нас на Львов движется какое-то пар-
тизанское соединение.
— Откуда такие данные?
— Во всех селах народ во всеуслышание говорит..*
Вслед за Гапоненко возвратился Митя Черемуш-
кин и повторил то же самое. Я поспешил доложить
Ковпаку.
— Не иначе соединение Федорова двинуло,— ра-
достно сказал Руднев, покручивая черный ус.
Мы не знали, поставлена ли такая задача кому-
либо, кроме нас. Но почему-то были уверены, что
именно такие боевые соединения, как Федорова и Са-
бурова, пойдут в Карпаты одновременно с нами.
— Может быть, и так, — подумав, согласился с ко-
миссаром Ковпак.— Надо послать разведчиков, чтобы
уточнили эти данные и связались...
Выслали одновременно три группы. Результаты
оказались противоречивые. Одни сообщали, что колон-
на пехоты с артиллерией и танками следует западнее
нашей, а другие данные говорили, что эти же колонны
движутся восточнее.
Выслушав доклады разведчиков, Ковпак весело
сказал:
— Шоб я вмер — цэ мы!
Да, оно так и было.
— Как же велико желание народа поскорее уви-
деть свою армию, если он создает ее в своем вообра-
жении, — сказал Руднев.
Не только друзья преувеличивали наши силы, но
и враги. Многие местные гарнизоны настолько пере-
пугались, что бежали, даже не приняв боя.
Совершив очередной переход, соединение располо-
жилось на отдых в небольшой роще недалеко от го-
рода Скалата. Штабу было известно, что в Скалате
слабый гарнизон. Командование решило не ввязы-
ваться с этим гарнизоном в бой, дать отдых подразде-
381.

лениям и дождаться возвращения с задания четверто-
го батальона. Но получилось не так, как хотелось.
Немцы, обозленные диверсиями, которые провел
четвертый батальон на железной дороге, подняли по
тревоге тернопольский гарнизон и начали преследо-
вать партизан. Подоляко, возглавлявший батальон,
сумел избежать боя. Он оторвался от противника и
скрылся в роще.
Гитлеровцы видели, что силы партизан небольшие,
и повели наступление на рощу, не подозревая, что
здесь расположено все соединение. Партизаны изгото-
вились к бою и ждали врага.
В тот момент, когда фашисты были в ста метрах
от нашей обороны и бегом устремились к опушке леса,
партизаны открыли пулеметный и автоматный огонь.
Противник этого, видимо, не ожидал. В рядах гитле-
ровцев произошло замешательство. Карпенко поднял
роты. Из леса выскочили конники во главе с Сашей
Ленкиным. Не давая опомниться немцам, партизаны
ворвались в город и после короткого боя полностью
очистили Скалат от врага. Мало кому из гитлеровцев
удалось добежать до машин и скрыться от партизан.
В Скалате из еврейского гетто нами были освобож-
дены триста советских граждан. Большая часть из них
влилась в наши отряды.
В городе оказались богатые продовольственные
склады. Мы за их счет пополнили свои запасы, глав-
ным образом, сахара, соли, масла и махорки. Большая
часть продовольствия со складов была роздана насе-
лению.
Это была важная победа партизан, усилившая па-
нику среди врагов. Через несколько дней мы перехва-
тили донесение одного из уцелевших гитлеровских
офицеров, принимавших участие в бою. Он сообщал,
что на Скалат наступало не менее пяти тысяч парти-
зан.
— У страха глаза велики,— сказал по этому пово-
ду политрук разведроты Ковалев.
— Скорее всего — это попытка оправдаться перед
начальством за поражение, — предположил Верши-
гора...
Разразившиеся дожди затрудняли движение. Сде-
лали двухдневную остановку в лесу на западном бе-
332

pety Збруча. Небольшая стремительная речушка пет-
ляла среди обрывистых берегов. Здесь до 1939 года
проходила советско-польская граница. Как-то не вяза-
лось понятие «границы» с такой маленькой речуш-
кой. К нашему удивлению, река стала преображаться
на наших глазах. Она вдруг вспузырилась, еще боль-
ше забурлила и переполнилась водой. Мы впервые
увидели, какое препятствие может представлять гор-
ная река во время дождя... Когда же дождь прекра-
тился, уровень воды начал быстро падать, и вскоре
река вошла в норму.
Вынужденная задержка соединения на Збручи
позволила немцам собрать гарнизоны и полицейские
части Теребовли, Чорткова, Бучача, Монастыриска и
других районных центров, отвести их за Днестр к Га-
личу и поставить в оборону.
Разведчики сообщили, что два полка, которые сле-
довали на фронт, высажены из эшелонов и направле-
ны по нашим следам. Кроме того, сосредоточивались
войска в районе Станислава. Видимо, противник по-
нял, что путь наш ведет к нефтяным промыслам,
и теперь предпринимал все меры, чтобы помешать
нам.
— Надо спешить. Не позволить немцам сосредото-
чить крупные силы на нашем пути, — торопил Ковпак
командиров батальонов и рот. — Позади себя взрывать
все мосты, задерживать фашистов, чтобы не наступа-
ли нам на хвост.
— Посадить всех на подводы, — предложил Руд-
нев.
' Предложение было принято. Это позволило про-
ходить по сорок пять-пятьдесят километров в сутки.
Однако, как мы ни спешили, противнику удалось за-
крепиться на правом берегу Днестра в районе Галича
й перекрыть мост западнее города у Сивок.
Первым к реке вышел кавалерийский эскадрон.
Уничтожив охранение противника на этом берегу,
Ленкин рассчитывал до наступления рассвета верхом
на лошадях прорваться через мост. Ночь — постоян-
ная партизанская союзница — на этот раз сыграла
злую шутку. Всадники не разглядели, что на середи-
не мост перегорожен рогатками, опутанными колючей
проволокой, и налетели на них. С противоположного
з&з

берега вспыхнула бешеная стрельба. Передняя лошадь
вместе с всадником рухнула на заграждение, жалобно
заржала и забилась в предсмертных судорогах.
— Назад! — скомандовал Ленкин.
Несколько мгновений потребовалось всадникам,
чтобы укрыть лошадей за насыпью, а самим вступить
в бой.
На помощь кавэскадрону я развернул разведчиков,
а вскоре подоспела третья рота. Заработали пулеметы
и автоматы. Огонь вели по вспышкам на противопо-
ложном берегу. Противник в свою очередь не снижал
интенсивности стрельбы. Особенно опасным был пуле-
мет, простреливавший мост.
Бой грозил затянуться до рассвета. А это ничего
хорошего нам не обещало. Немцы подбросят подкреп-
ление и постараются удержать мост. Да и авиация
может появиться, а наша колонна в чистом поле. Вот
уже три дня преследует нас звено бомбардировщиков.
— Товарищ капитан, разрешите, я угощу фрицев
гранатой? — вызвался вездесущий отважный старши-
на разведроты Зяблицкий. — Только прикройте меня
огоньком.
— Валяй, — не раздумывая, разрешил я.
— Яс тобой, — проговорил Володя Лапин и, чуть
пригнувшись, побежал вслед за Васей.
Разведчики вскарабкались на насыпь и залегли.
Передохнули секунду-другую и поползли по настилу
один у правых, другой у левых перил. На помощь
Зяблицкому и Лапину кинулось несколько партизан
третьей роты и кавэскадрона. Их заметили немцы и
усилили обстрел моста. Но было поздно. На противопо-
ложном берегу послышались два взрыва, пулемет за-
молчал. Это Вася и Володя гранатами прикончили
его.
•— Расчистить мост, — послышался голос Гриши
Дорофеева.
— Пулеметчики на месте, остальные вперед!
приказал я.
В предутреннем тумане людей почти не видно, но
дробный стук каблуков по деревянному настилу гово-
рил о том, что хлопцы бегут по мосту. На противопо-
ложном берегу послышались очереди наших автома-
тов. Это разведчики перемахнули через мост. Вслед за
384

автоматчиками перебежали на тот берег и пулемет-
чики.
— Посторонись! — услышал я команду Ленкина.
Еле успел прижаться к перилам моста, как мимо меня
галопом промчались всадники. Проскочив мост, кав-
эскадрон свернул влево и по шоссе умчался в сторону
Галича.
— Когда они, черти, успели сесть на лошадей? —
сказал с удивлением и одобрением Карпенко.
А на мосту уже громыхали наши тачанки. Пар-
тизаны садились на первую попавшуюся из них и
устремлялись за кавэска дроном. Но разве их дого-
нишь!
По шоссе проехали километра два, а затем сверну-
ли направо в лес. К пяти часам утра шестнадцатого
июля вся колонна переправилась через Днестр. Мост
взорвали. Часов пять двигались лесом. На дневку рас-
положились недалеко от Седлиска. Чтобы не обнару-
живать себя, костров для приготовления пищи не раз-
водили. Над лесом весь день летали немецкие бомбар-
дировщики и наугад обстреливали и бомбили. Но нас
так и не нашли.
До Карпат оставалось километров семьдесят-во-
семьдесят. Это расстояние мы могли легко преодолеть
за два-три перехода. Казалось, что с форсированием
Днестра все трудности остались позади. Наше внима-
ние привлекало зеленовато-бурое пятно на карте, обо-
значавшее горы, покрытые лесом.
— Руку протянешь — можно горы достать, — тор-
жествовал Митя Черемушкин.
— Не осторожно протянешь — можешь руку поте-
рять, — предостерег Ковалев.
— А чего здесь остерегаться? — не сдавался Ми-
тя. — Около тысячи километров отмахали и все благо-
получно, а тут меньше сотни... Даешь Карпаты! Там
развернемся...
— В горах не очень развернешься, — спокойно
сказал бывший пограничник Алексей Журов. Он толь-
ко что вернулся из разведки, тихо подошел и стоял
перед нами худой, длинный, с посеревшим от устало-
сти лицом. Партизаны считали его специалистом по
Карпатам, поэтому замечание Леши приняли всерьез.
Журов подумал и добавил: — Хлебнем мы там горя.
25 Записки разведчика
385

Однако горя пришлось хлебнуть еще раньше.
Весь день по дорогам из Станислава, Калуша, Вой-
нилова и Галича противник на автомашинах подвозил
войска и к вечеру блокировал лес, в котором мы укры-
лись. Над соединением нависла угроза. Отходить не-
куда. Единственный путь — вперед к лесному масси-
ву, который носил странное название— «Черный лес».
Но для этого нужно было форсировать быструю и ка-
верзную реку Ломницу.
В середине дня на участке обороны третьего ба-
тальона и пятой и восьмой рот первого противник по-
вел наступление, форсировал реку, но был остановлен
партизанами. Было решено здесь сдерживать против-
ника, а реку форсировать в районе Медыни. Для зах-
вата переправы вперед выслали несколько рот. Не ожи-
дая результатов боя, колонна перед вечером начала
вытягиваться из леса и сразу попала под артиллерий-
ский обстрел и удары авиации. Появились убитые и
раненые. В селе Седлиско вспыхнули пожары. Колон-
на двигалась рывками, задерживаясь в лесу и быстро
пересекая открытые места. И лишь с наступлением
ночи пошла ровнее.
Четырехчасовой бой ударной группы не дал же-
лаемых результатов. Трижды менялось направление
удара, но переправу захватить не удалось. Зато при-
бавилось количество раненых.
Противник прочно закрепился на противополож-
ном берегу, пресекая все наши попытки переправиться
через Ломницу.
Колонна уже больше двух часов, как подтянулась
к месту боя и под артиллерийским обстрелом нетер-
пеливо ждала команды на возобновление движе-
ния.
Головная походная застава в составе главразведки
и третьей рот стояла на окраине деревни. Меня бес-
покоила неясность положения на переправе. Бой то
затихал, то вспыхивал с новой силой. Лишь артилле-
рия противника снаряд за снарядом посылала в нашём
направлении. К счастью, обстрел велся наугад, и мы
почти не имели потерь. Но он держал нас в постоян-
ном напряжении.
— Лучше в бою участвовать, чем ждать, пока тебя
прихлопнет снарядом, — ворчал Коля1 Гапоненко.
386

И как бы в ответ на желание лейтенанта из темноты
вынырнул Ковпак с плеткой в руке. Увидев меня, он
на ходу коротко бросил:
— Приготовьтесь к бою!
Не добившись успеха ни на одном из направлений,
командование решило взять переправу штурмом. Для
этого выделялись разведывательная, третья, шестая и
девятая роты. Руководство возлагалось на Вершигору.
Поддержку осуществляли два орудия, поставленные
на прямую наводку.
Роты тихо вышли к шумной Ломнице, разверну-
лись на узком участке и залегли. Справа от меня
Стрелюк, слева Черемушкин... Гляжу на эту буйную
реку и думаю, что народ правильное название подо-
брал реке — Ломница. Она действительно ломится сре-
ди гор и вырывается на равнину, продолжая свой
стремительный бег.
Ждем сигнала, затаив дыхание. Сердце стучит так
громко, что, кажется, сосед слышит его биение. ♦На-
верно, так у каждого, — размышлял я. — Мыслимое
ли дело — штурм! Слово-то какое! Оно означает —
одолеть врага или погибнуть. Другого не должно быть.
За спиной все соединение. Раз командир решил идти
на штурм, значит иного выхода нет... Лишь бы не
получилась заминка в самом начале. Зацепиться за
противоположный берег, а там уж посмотрим, чья
возьмет!» Еще на фронте мне несколько раз прихо-
дилось быть свидетелем рукопашной схватки. И всег-
да гитлеровцы не выдерживали, бежали. Побегут и
сейчас...
— А глубока ли река? — послышался чей-то то-
ропливый шепот.
— Трусу с головой, а храброму по колено, — про-
басил спокойно Журов.
Спрашивавший приглушенно хихикнул и затих.
t Услыхав этот разговор, я подумал: возможно, тот,
кто спрашивал, не умеет плавать, а признаться в этом
0оится, чтобы не посчитали трусом. Как об этом
я раньше не подумал! На миг представился барахтаю-
щийся среди волн бурной реки беспомощный человек,
меня от этой мысли передернуло.
— Передайте по цепи: реку преодолевать, держась
руки, — сказал я Черемушкину и Стрелюку.
387
25

— В реке держаться за руки,— полетело, как шо-
рох, вправо и влево и пропало в темноте...
Тягостно ожидание. Ждешь считанные минуты»
а кажется, проходит целая вечность. Наконец, потре-
вожив ночь короткой вспышкой, за спиной грозно
рявкнула семидесятишестимиллиметровая пушка —»
сигнал для начала штурма,— и сразу же, как эхо, на
противоположном берегу реки отозвался разрыв сна-
ряда. Не ожидая команды, партизаны вскочили с зем-
ли и темной стеной кинулись в реку. Забыв о своем
же предостережении, я прыгнул с берега в холодную,
обжигающую тело воду и, борясь с быстрыми клоко-
чущими волнами, устремился вперед. Но тут же услы-
хал голос Черемушкина: «Руку». Вытянув наугад
левую руку, натолкнулся на автомат Мити и крепко
ухватился за него. Справа за мой автомат держался
Стрелюк.
Река оказалась неглубокой. Вода доходила до гру-
ди, но местами попадались ямы-водовороты, и тогда
приходилось преодолевать их с помощью товарищей.
Идти было очень трудно. Быстрым течением вырывало
из-под ног неровное, скользкое, каменистое, загромож-
денное валунами дно. Партизаны изо всех сил стара-
лись быстрее выбраться из воды.
За взрывами снарядов и шумом водного потока мы
не слышали автоматной и пулеметной стрельбы про-
тивника. Однако трассирующие пули, пролетавшие над
головами, да множество вспышек на противоположном
берегу напоминали об опасности.
Когда прошли быстрину реки и до берега остава-
лось метров двадцать, командир девятой роты Давид
Бакрадзе, перекрывая шум Ломницы, рявкнул своим
громовым голосом: «Огонь!» Отпустив автомат Чере-
мушкина и высвободив свой из рук Стрелюка, я по-
вернул его в сторону противника и одновременно со
всеми дал первую очередь. Долина реки заклокотала
от нескончаемого рокота автоматных и пулеметных
очередей. Бредя по пояс в воде, партизаны не прекра-
щали стрельбы. Надо было ошарашить врага.
Вот и берег! Дружное «ура» раскатами понеслось
по долине реки и где-то вдали отозвалось эхом. По то-
му, как стрельба удалялась вперед от реки и в сторо-
ны, стало понятным — противник убегал.
388

— Драпают, драпают фрицы! Ура-а-а! — радостно
закричал обычно тихий Павлик Лучинский, посылая
очереди в спину гитлеровцам.
Миновав окопы и не обратив внимания на остав-
ленные там пулеметы, мы продолжали преследовать
противника, который убегал без всякого сопротивле-
ния. Видимо, гитлеровцев напугала дерзость партизан.
Через реку переправился кавалерийский эскадрон
и черной молнией умчался влево, намереваясь захва-
тить немецкую артиллерию...
Предоставив право кавалеристам, шестой и девятой
ротам преследовать остатки гитлеровцев, я повел го-
ловную походную заставу по маршруту.
Наступил рассвет. Несмотря на усталость, шли бы-
стро. Когда стало совсем светло, нас догнал связной
Миша Семенистый.
— Командир приказал захватить переезд на же-
лезной дороге Станислав—Калуш, — сказал он.
— А как колонна? — поинтересовался Черемуш-
кин.
— Переправляется полным ходом. Сидор Артемо-
вич и Семен Васильевич очень даже довольны сегод-
няшним боем, — радостно сообщил Миша...
— Эх, закурить бы, нет бумажки, да и портсигар
полон воды, — сказал с сожалением Журов, вывора-
чивая карманы.
— На месте покурим, — отозвался Черемушкин.
— Долго ждать — уши опухнут...
— Миша, слетай к Зяблицкому и привези нам ма-
хорки, — приказал я связному.
— А я хотел остаться с вами, — с огорчением на-
чал было Семенистый, но круто повернул свою неуто-
мимую лошадку и галопом понесся навстречу колонне.
Миша возвратился раньше, чем мы его ожидали.
Еще издали он закричал:
— Сам Михаил Иванович Павловский пожаловал
вам скалатские сигары! Получайте.
Партизаны расхватывали сигары, разминали их
пальцами, надкусывали и, прикурив, с наслаждением
затягивались.
Вслед за Семенистым подлетели две тачанки. На
передней восседал ездовой Вершигоры донской казак
Саша Коженков.
389

— Садитесь, с ветерком прокачу! — сказал он,
сдерживая резвых жеребцов.
— А Петр Петрович? — спросил Черемушкин.
— Он верхом на буланом...
Кое-как на две тачанки втиснул человек двадцать,
оставив с остальными Черемушкина, приказал:
— Трогай, Саша!
Лошади с места взяли крупной рысью. Журов,
стоявший на тачанке, во весь голос запел:
Та ишов гуцул з полоныны...
Он пел с душой. Его бархатный голос с особой тор-
жественностью звучал в это ясное, чистое и радостное
утро. Разведчики начали подтягивать. Не вытерпел
и я. Нельзя сказать, чтобы от этого песня выиграла.
Даже наоборот. Но никто об этом не говорил. Каждый
считал, что именно в его исполнении песня звучит пра-
вильно. Только Журов, понимавший толк в песне, иро-
нически улыбался и не пытался разочаровывать неза-
дачливых певцов.
Так с песней мы и ворвались в деревню, располо-
женную перед железной дорогой. Белостенные хатки
весело смотрели на улицу окнами, заставленными цве-
тами. Возле каждой хаты — садик, обнесенный плет-
нем или заборчиком. Улицы пустынные, ни единой
души. Мы насторожились. Повскакивали с тачанок.
Но когда присмотрелись, то обнаружили жителей,
исподтишка выглядывавших из-за плетней.
— Не бойтесь, мы вас не тронем, — весело сказал
Журов и подморгнул молодице, прятавшейся за плет-
нем.
Скрипнула калитка, и со двора вышла женщина
с бесштанным мальчонкой лет двух. Он левой ру-
кой вцепился в подол матери, а два пальца правой
держал во рту и смачно сосал их. Широко открытые
черные, как переспелая вишня, глаза, не мигая, уста-
вились на нас.
Стараясь не напугать ребенка, я тихо спросил жен-
щину :
— Немцы в деревне есть?
Она отрицательно покачала головой.
— А полицаи?
390

• — Щэ з вэчэра кудысь повтикалы... Мабуть, од
вас, — ответила она тихим грудным голосом и опас-
ливо посмотрела по сторонам.
Осмелев, жители выходили на улицу, обступали
разведчиков, наперебой предлагали угощения, при-
глашали зайти в хату. Но мы не могли задерживать-
ся, надо было спешить к переезду. Нас уже настигала
колонна.
На железной дороге охраны не было. Выслав в обе
стороны по отделению, я поднялся на высокую насыпь
и стал ждать подхода рот, которые должны сменить
моих разведчиков.
С насыпи хорошо было видно разведчиков с Гапо-
ненко и третью роту, которые прошли под виадуком
железнодорожного моста, поднялись из лощины на
взгорок и уже втягивались в лес.
К переезду подошли главные силы. И тут-то ока-
залось, что я допустил оплошность, направив колон-
ну под мост.
— Взорвать! — приказал Ковпак, указывая на
мост.
— После прохождения колонны? — спросил я.
— Зараз, — ответил Сидор Артемович. — А для
колонны найдите другой переезд.
Вскоре переезд был найден. Колонна взяла чуть
правее и пересекла дорогу в другом месте. Подоспели
минеры и стали готовить мост к взрыву. Когда же
мост был заминирован и шнур подожжен, со стороны
Станислава появился самолет-разведчик. Он летел низ-
ко вдоль железной дороги. Видимо, летчик заметил
нашу колонну и старался подлететь ближе, чтобы по-
лучше рассмотреть. В тот момент, когда самолет ока-
зался над мостом, произошел взрыв. Взрывной волной
самолет несколько раз качнуло из стороны в сторону.
Однако летчик выровнял машину, развернулся и, дав
полный г^з, улетел обратно.
— Kajc его передернуло, точно в судорогах, —
с детским азартом закричал Семенистый.
— Чуть бы пониже летел, спйкировал j6m вместе
с мостом...
— Теперь, хлопцы, ждите «юнкерсов» или ♦ мессе-
ров»,— уверенно сказал Варшигора и приказал пото-
ропить колонну.
391

И звено «мессеров» появилось. Колонна главных
сил уже скрылась в лесу, и фашистские стервятники
обрушились на арьергард, начали бомбить и обстрели-
вать из пулеметов. Самолеты не отставали до тех пор,
пока последняя партизанская подвода не вошла в лес.
Да и после этого еще долго кружились над лесом.
В результате налета авиации мы потеряли одного пар-
тизана и тридцать лошадей.
Черный лес! При первом знакомстве недоумеваешь,
почему такое странное название? Наоборот, он очень
зеленый. Но колонна медленно вползает все глубже
в лес. И удивительное дело, твое мнение меняется.
Чем дальше идешь по заброшенной, сырой дороге
с прогнившими мостиками, тем темнее становится.
Трудно верить, что сейчас десять часов утра. Ветки
могучих грабов и сосен сплетаются высоко над наши-
ми головами и не пропускают солнечных лучей. Меж-
ду грабами и соснами тянется к свету густая молодая
поросль. В лесу сыро и прохладно, как в глубоком
погребе. Всю эту мрачную картину дополняет прелый
запах перегнившего бурелома. И все-таки лучше было
бы назвать лес не «Черным», а «Дремучим».
Однако, как бы лес ни назывался, какой бы он
ни был, какое бы впечатление ни производил, никто
из партизан не сожалел, что он встал на нашем пути.
Наоборот, радовались ему, как спасителю. Здесь мы
могли отдохнуть, спокойно передвигаться днем, не
опасаясь авиации. Вот и сейчас вдоль и поперек над
лесом с злобным воем пролетают фашистские самоле-
ты, но все впустую. Нас укрывает лес. Нет, мы бла-
годарны Черному лесу!
Расположились недалеко от лесничества Забуй.
Все рассчитывали на двух-трехдневную передышку.
В отдыхе нуждались не только люди, но и лошади.
Да и погода испортилась, небо обложили тучи и по
листьям деревьев застучали капли дождя.
Однако наши надежды не оправдались. Из развед-
ки возвратились группы Гапоненко, Осипчука и Мыч-
ко. Сведения, которые они добыли, не утешали нас.
В ближайших населенных пунктах, расположенных
южнее леса, немцы сосредоточили крупные силы. Жу-
ров и Чусовитин ходили в разведку к горам. Достигли
Манявы и целый день просидели в кукурузе, наблю-
392.

дая за передвижениями немцев. В Маняве противника
не было, а в Россульне и Красном укрепилось до двух
батальонов гитлеровцев... Обстановка требовала не-
медленного выступления на марш.
Из Черного леса двинулись несколькими маршру-
тами. Третий батальон Матющенко и три роты перво-
го батальона, под командованием Бакрадзе, получили
задание разгромить немецкие гарнизоны в Красном
и Рассульне. Колонна главных сил, минуя Рассульну,
пошла на Солотвин и Маняву, за которыми темной
полосой вырисовывался лесистый горный кряж. Здесь
начинались отроги Карпатских гор.
ПЕРВЫЕ ДНИ В ГОРАХ
Дождь прекратился, но небо по-прежнему было
затянуто сплошными облаками. До черноты темная
ночь. Ни единой звезды. Колонна двигалась медленно,
часто останавливалась. Впереди разведчики прощупы-
вали дорогу, возвращались, и тогда колонна возобнов-
ляла движение. Взоры и слух всех партизан прикова-
ны вправо, куда ушли Матющенко со своим батальо-
ном и Бакрадзе с тремя ротами. От того, удастся ли
им выполнить возложенную на них задачу — разгро-
мить гарнизон в Рассульне,— зависел успех марша.
Если же противнику удастся избежать разгрома, то
он отойдет на юг, займет оборону в предгорьях, пре-
градит нам путь в горы, а оттуда его выбить будет не
так-то легко.
— Справа ракета! — выкрикнул Костя Стрёлюк,
хотя и так ее заметили все партизаны.
Мы замерли на месте. Справа и чуть впереди, ми-
гая, снижалась ракета. Она еще не успела догореть,
а наш слух уловил частые взрывы гранат и отчетли-
вую дробь автоматов. Прислушавшись, Карпенко ска-
зал:
— По почерку узнаю, Бакрадзе действует.
Мы знали, что там располагается батальон СС со
штабом полка, и ждали упорного сопротивления. Но,
судя по звукам боя, противник почти не отвечал. Про-
тарахтело только несколько очередей немецких пуле-
393

метов. Видимо, Бакрадзе навалился на немцев вне-
запно.
Я подал команду начать движение. Когда колонна
тронулась, справа послышались артиллерийские вы-
стрелы.
— Сволочи, начинают огрызаться, — со злобой
в голосе сказал Журов.
Артиллерийская стрельба вскоре прекратилась.
Слышались лишь одиночные винтовочные выстрелы и
редкие короткие автоматные очереди. Похоже было,
что партизаны доколачивали остатки немецкого гар-
низона.
Я шел с разведкой и третьей ротой в головной по-
ходной заставе. Впереди нас шел взвод Гапоненко. По
колонне передали распоряжение — ускорить движение.
Обогнув Рассульну, мы вышли на хорошую дорогу
и, не дожидаясь исхода боя, устремились на юг. Дале-
ко справа вспыхнул огромный факел, за ним второй,
третий... Запылали первые нефтяные вышки.
Незадолго до рассвета подошли к Солотвину. Спо-
койно переехали по мосту через Солотвинску Быстри-
цу и вошли в населенный пункт. В это время впереди,
куда ушел Гапоненко, вспыхнула перестрелка. Поспе-
шили на помощь.
Судя по стрельбе, противника было меньше роты.
Но он занял три кирпичных здания, расположенных
на перекрестке, и держал под обстрелом улицу. Авто-
матным огнем выкурить их было нелегко, а артилле-
рию для этого не хотелось разворачивать.
Подошел Кульбака с ротой своего батальона. На
его долю выпала задача овладеть почтой. Второй дом
блокировала третья рота. Разведроте надо было унич-
тожить противника в одноэтажном приземистом доми-
ке, обнесенном частоколом.
Ведя огонь из автоматов по окнам и двери, мы при-
близились к дому с намерением забросать гранатами.
Однако сделать это нам не удалось. Дверь была очень
прочная, окованная железом, а на окнах — металли-
ческие решетки. Ни с какой стороны не подберешься.
" — Сдавайтесь! — предложил Черемушкин.
В ответ выстрелы. Стоит прекратить обстрел окон,
как сразу же оттуда гитлеровцы высовывают дула вин-
товок и автоматов и отстреливаются.
394

Попробовали забросить гранаты в окна, но они уда-
рялись о решетки, отскакивали и рвались. Разведчи-
ки со злостью строчили по окнам. Сопротивление фа-
шистов становилось все слабее. Видимо, среди них бы-
ли убитые. Что делать? На почте уже хозяйничают
партизаны, выведен из строя узел связи, подорваны
электростанция и лесопильный завод. Наступил рас-
свет, а мы никак не справимся с десятком фашистов.
Наконец немцы прекратили сопротивление. Не-
сколько разведчиков пошли разбивать дверь, а я с Че-
ремушкиным, Мычко и еще двумя товарищами оста-
новился метрах в десяти от дома. Стоим, разговари-
ваем, вдруг что-то больно стукнуло меня по левой ноге.
Посмотрев вниз, я просто остолбенел: у моих ног ши-
пела немецкая граната с длинной деревянной ручкой.
Первая мысль— схватить и отбросить. Но можно не
успеть. Убегать тоже поздно. Размахнувшись ногой,
ударил по гранате, чтобы отбросить ее в сторону.
И в этот миг произошел взрыв. В глазах ночь, в ушах
шум. Стою и думаю, жив я или нет? Протер глаза,
открыл — видят. Переступил с ноги на ногу — держат,
даже боли не чувствуется. Посмотрел на ноги — го-
лые! Чудо! Случиться же такому! Граната взорвалась
на самой ноге и ни одного серьезного ранения, только
брюки и кальсоны исполосовало на лоскуты. Один
срам! Правда, уже в горах из левой ноги я извлек
около десятка мелких осколков, впившихся в кожу.
Остальные мои товарищи вообще не пострадали.
— Если бы наша * лимонка» рванула — никто бы
из нас не остался цел, — с гордостью за свое оружие
сказал Мычко.
— Еще живы, гады, кусаются! — разозлился Митя.
Он отогнал от дома товарищей, подложил под
дверь связку гранат и скрылся за углом. Взрывом сор-
вало дверь. Черемушкин забросил еще гранату в дом
и сразу же после ее взрыва ворвался туда с автоматом.
Вслед за ним кинулся Мычко. Через несколько минут
с фашистами было покончено. К нашему огорчению,
в доме было всего девять человек с ручным пулеме-
том, автоматами и винтовками.
Всего же в Солотвине было около тридцати гитле-
ровцев. Ни одному из них не удалось бежать*
Путь был расчищен.
395

______ Разрешите вести взвод вперед? — обратился ко
мне Гапоненко.
Я посмотрел на него и чуть не ахнул. На его ле-
вой щеке, начиная от виска и до подбородка, отстала
кожа, словно ее ошпарили кипятком.
.— Что с тобой? — спросил я с тревогой.
Он помялся немного, а потом нехотя ответил:
— Так... Ничего. Наверное, кислота.
— Откуда она взялась? Кто тебя разукрасил?
— Случайно. Увидел, что ребята тащат вино, и ре-
шил навести порядок. Спустился в подвал — все полки
от пола до потолка заставлены бутылками. Смотрю,
некоторые товарищи к горлышку прикладываются.
Я и начал из автомата крошить по полкам. Бутылки
разлетаются, а вино стекает под ноги. Перебил нанизу
и дал очередь по верхней полке... Мне и хлестнуло...
Как пилой по сердцу. Еле выбрался оттуда... Хорошо,
что не в глаза, а то бы отвоевался.
— Иди к Лиде, пусть она смажет чем-либо или
перевяжет. Со взводом пойдет Черемушкин, — распо-
рядился я.
Когда Гапоненко остался ждать санитарную часть,
а Черемушкин со взводом ушел вперед, шагавший ря-
дом со мною Ковалев сказал:
— Представляешь, Иван Иванович, если бы кто
глотнул — пропал бы ни за понюх табака. Надо
с людьми серьезно поговорить.
Пока мы возились с фрицами в Солотвине, колон-
ну догнал Бакрадзе с ротами. Оказалось, им удалось
захватить немецкий гарнизон врасплох. Стремитель-
ной атакой партизаны смяли охранение, захватили
орудия и открыли из них огонь по фашистскому шта-
бу в Рассульне. Уничтожили более двухсот гитлеров-
цев, два орудия, около сорока автомашин и захватили
трофеи...
Чем ближе подходили к Маняве, тем отчетливее
вырисовывались горы. Они как бы надвигались на нас
своей громоздкой массой. Скаты горного кряжа, обра-
щенные к нам, почти голые, обрывистые и лишь вер-
шины покрыты лесом.
— Как же на нее заберешься без лестницы? —»
полушутя-полусерьезно сказал Ванька Хапка, всмат-
риваясь прищуренными глазами в горы.
396

— Если бы знал, что придется здесь побывать,—
непременно до войны стал бы альпинистом,— сокру-
шенно сказал Кашицкий.
— Мы-то на эти вершины заберемся и без особой
подготовки, а как быть с обозом? — рассуждал вслух
политрук.
— Ничего страшного, обоз тоже вытащим,—успо-
коил я Ковалева, еще не зная, что ждет нас впереди.
Тем временем колонна пересекла Маняву и голо-
вой уперлась в гору. Дорога шла у самой подошвы го-
ры влево на Надворную, вправо вдоль села. Поверну-
ли направо.
— Воздух! Воздух! — понеслось по колонне.
Послышался гул моторов, и над колонной появи-
лись два самолета «Мессершмитт-110». Обоз и люди
сгрудились на узкой дороге. Сворачивать некуда. Луч-
шей цели для авиации и не придумаешь.
Сбросив бомбы над селом, самолеты зашли с хво-
ста и начали прочесывать вдоль колонны к голове,
поливая пулеметным дождем и наводя ужас надрыв-
ным ревом моторов. Они летели низко, чуть повыше
крыш домов, и, лишь прочесав колонну, легко и плав-
но взмыли вверх и отвалили вправо для нового захода.
— Не останавливаться, вперед! Только вперед! —
надрывая голос, командовал Федя Горкунов.
Ребята побежали, стараясь побыстрее выбраться из
села и скрыться в горах. Ездовые, нахлестывая лоша-
дей, на рысях мчались вдоль населенного пункта. Но
вот передняя подвода резко остановилась, задняя, не
успев затормозить, налетела на переднюю.
—’ Дороги нет. Впереди обрыв! — прокричал расте-
рявшийся ездовой Иван Селезнев.
Влево, круто забирая вверх, змейкой вилась гор-
ная дорога.
— Сворачивай!
Началось наше первое восхождение на гору, обо-
значенную на карте солидным числом — 936. Это зна-
чило, что вершина этой горы находится на девятьсот
тридцать шесть метров выше уровня моря... Темп про-
движения резко снизился. А колонна продолжала под-
ходить и накапливаться в Маняве.
Очередной заход самолетов был встречен пулемет-
ным шквалом и огнем бронебоек. Однако и на этот
397

раз фашистским разбойникам удалось безнаказанно
расстреливать колонну с малой высоты.
Падали убитые лошади и преграждали дорогу обо-
зу. Их стаскивали в сторону, а в повозки впрягали
верховых лошадей. Появились убитые и раненые сре-
ди партизан.
При четвертом налете огнем из бронебойки удалось
сбить один самолет. Уцелевший набрал высоту и не
представлял уже серьезной угрозы. Да и этот вскоре
улетел. В колонне навели порядок и продолжали вос-
хождение на гору.
Узкая каменистая дорога была сильно изрыта дож-
девыми потоками. Колеса телег то наталкивались на
дикие камни, то проваливались в рытвины. Лошади,
привыкшие к равнине, быстро выбивались из сил.
Останавливались через каждые десять-пятнадцать мет-
ров. Справа дороги пропасть, а слева почти отвесно воз-
вышалась гора. Остановится одна повозка — задержи-
вает всю колонну. На помощь лошадям пришли пар-
тизаны. Поднимали повозки и на своих плечах тащили
в гору. Поломавшиеся брички разгружали и сталки-
вали в пропасть, освобождая дорогу.
Каждый метр приходилось брать неимоверными
усилиями. А пути, казалось, не будет конца. Посмот-
ришь — до вершины рукой подать, стоит только одо-
леть сотню метров, взобраться на взгорок, перевалить
через него и дело пойдет легче. Но за этим взгорком
появлялся следующий, еще более тяжелый. И чем
выше, тем хуже дорога.
Подъем на гору осложнялся еще и тем, что колон-
ну непрерывно атаковали три самолета, сменявшие
друг друга. Облегчение наступило лишь тогда,, когда
обогнули пропасть и начали втягиваться в лес. Отвес-
ная гора отошла влево. Дорога стала шире, представи-
лась возможность стороной объезжать остановившиеся
подводы...
Семнадцать часов длилось восхождение на гору
и закончилось часам к десяти вечера. За это время
на равнине мы могли с меньшей затратой сил пройти
километров шестьдесят, а здесь с грехом пополам одо-
лели километра четыре. Устали, по выражению Гриши
Дорофеева, до потери сознания.
Утро девятнадцатого июля выдалось на редкость
Ж

ясное й чистое. В противоположность ему партизаны
ходили хмурые и недовольные. Куда только и делась
удаль молодецкая! Каждый понял, что с горами шут-
ки плохи. Первый день в горах, как говорится, вышел
боком. Без боя, только от налетов авиации, мы потеря-
ли десять товарищей, сто сорок восемь лошадей, две-
надцать повозок. Кроме того, двадцать девять парти-
зан были ранены.
Было над чем задуматься! Если подъем на высоту
936 метров дался нам с таким трудом, то каких уси-
лий потребуется, чтобы преодолеть горы с отметками
970, 1204, 1656, которые возвышались на нашем пути.
Не удивительно, что даже комиссар Руднев не прояв-
лял особого восторга, ходил задумчивый и озабочен-
ный больше обычного. Только Ковпак оставался самим
собой — спокойный, деловой, даже пытался шутить.
Мне, как и многим моим товарищам, впервые при-
ходилось видеть такое нагромождение гор. Отсюда,
с горной полонины, как называют гуцулы высокогор-
ные пастбища, где мы разбили свой первый горный
лагерь, открывалась величественная картина, которой
в другое время можно было бы любоваться. На север
на десятки километров простиралась всхолмленная
низменность, покропленная лоскутами лесов и рощ и
усеянная хуторами, деревнями и селами, которые ка-
зались нам игрушечными. Низина во всех направле-
ниях пересечена серой сеткой дорог. Тонкими изви-
листыми стеклянными нитями сверкают реки. Но
стоит взглянуть на восток, запад или юг, картина рез-
кЬ меняется. Взору предстает нагромождение гор,
хребтов, кряжей, изрезанных долинами рек и ущель-
ями. Большая часть гор покрыта лесами. И лишь вер-
шины наиболее высоких гор голые, каменистые. Смот-
ришь и удивляешься такому хаосу. Склонный ко вся-
кого рода выдумкам, Гриша Дорофеев дал свое
определение этой местности.
— Что такое Карпаты? — спрашивал он, и сам же
отвечал: — Это часть земной поверхности, изуродован-
ной до невозможности.
И вот в этом «изуродованном до невозможности»
районе йам предстояло действовать.
Ковпак с обнаженной головой стоял на высокой
ПбДонине в радостном возбуждении. -
399

— Вот она — дрогобычская нефть. Ради нее мы
больше месяца пробивались сюда. Выдержали десятки
боев. И вот мы у цели...
Свои первые дни пребывания в Карпатах соедине-
ние ознаменовало ударами по нефтяным промыслам.
Для их разведки были высланы группы еще до под-
хода к горам. А когда разведчики доложили, что неф-
тяные вышки охраняются малыми силами, главным
образом полицейскими, Сидор Артемович сказал:
— Надо действовать немедленно, пока противник
не опомнился. Упустить момент — значит, сорвать вы-
полнение задания... Ударим, чтобы чертям тошно
стало...
Не теряя времени, подразделения приступили к вы-
полнению задания. Разведчиков распределили по
группам в качестве проводников. Помочь вызвались
и местные жители Манявы.
— Стежки нам есть ведомы, покажем товари-
щам,— говорили они.
Вскоре горы огласились взрывами. Повалили клу-
бы черного дыма и заволокли вершины гор. Нефть
пылала.
В течение пяти дней диверсионными и ударными
группами было взорвано и сожжено около сорока неф-
тяных вышек, бензохранилище, два нефтехранилища,
нефтепровод с поперечным сечением сто миллиметров,
два нефтеперегонных завода, научно-исследователь-
ская лаборатория со всем оборудованием, две электро-
станции, газораспределительная станция, питавшая
Станислав, и много другого оборудования. Лишь в хра-
нилищах было уничтожено около двух тысяч тонн
бензина и несколько тысяч тонн нефти. Кроме того,
в результате взрыва нефтепровода Надворная — Ста-
нислав нефть шла в реку Быстрица в течение двадцати
шести часов.
Этими диверсиями были выведены из строя Бит-
кувские и Яблоновские нефтяные промыслы. Врагу
был нанесен чувствительный удар. Гитлеровская ар-
мия лишилась тысяч тонн горючего. А именно в горю-
чем она испытывала затруднения.
— Разгромив нефтяные промыслы, мы наступили
на любимую мозоль Гитлера, — говорил повеселевший
Руднев. — На славу ребята потрудились. И это в то
400

время, когда наши братья на фронте под Курском и
Белгородом лупят фрицев в хвост и в гриву.—Комис-
сар повернулся к востоку, вытянул вперед руку и
выкрикнул:—Слышите нас, друзья? Это вам наш
партизанский подарок!
Да, поистине ценный подарок, а главное своевре-
менный.
Первые успехи подняли дух партизан. Оказывает-
ся, и в горах можно воевать, громить врага, наносить
ему потери, подрывать экономику, создавать невыно-
симые условия для оккупантов, короче говоря, «на-
ступать на его любимую мозоль».
Так было положено начало боевым действиям пар-
тизанского соединения в Карпатах.
РАЗВЕДКА В ГОРАХ
До прихода в Карпаты нам приходилось выпол-
нять задания на разнообразной местности: степной,
лесостепной, лесной, лесисто-болотистой со множест-
вом рек и речушек. Большое количество дорог давало
возможность нам быстро передвигаться, используя
конный транспорт. Большую помощь в добывании
разведывательных данных нам оказывало местное
население. Кроме того, жители помогали продовольст-
вием.
В горах разведчики встретились с рядом новых
трудностей. Горы, ущелья, плохие дороги и крутые
тропы, стремительные реки лишали нас свободы ма-
невра. Здесь лошадь мало чем могла помочь развед-
чикам. Не всякая тропа для нее доступна. Наоборот,
пешие группы имели ряд преимуществ перед кавале-
ристами.
В горах трудно было ориентироваться. Многие
хребты, полонины, высоты сходны между собой,
и без привычки трудно было их различать. Условия
для наблюдения тоже имели свои отличительные осо-
бенности. Можно было просматривать верховины за
многие километры и в то же время не видеть, что
делается рядом. Это требовало от партизан особой
Наблюдательности. Даже эхо и то мешало нам.
26 Записки разведчика
401

Припоминается случай, когда в долине Зеленички
нас обстреляли немцы. Мы развернулись к бою совсем
в противоположную сторону, подставив противнику
свои спины. Это получилось потому, что звуки вы-
стрелов сливались с эхом, и в долине стоял сплош-
ной гул.
Однако самым большим недостатком разведки
в горах являлось то, что мы почти лишились такого
источника добывания разведывательных данных, как
местные жители. Селений в горах очень мало. Прихо-
дилось довольствоваться лишь помощью пастухов.
Но они, как правило, редко бывали в селах, сведения,
которыми они располагали, были устаревшими. Да
и этой незначительной помощи мы вскоре лишились.
Немцы под угрозой расстрела заставили пастухов
вместе с отарами спуститься в долины.
Приходилось рассчитывать только на свои собст-
венные силы и сообразительность разведчиков. Нико-
му из нас, кроме Журова, не доводилось бывать в го-
рах, поэтому разведчики прислушивались к советам
бывшего пограничника. Ведь большая часть его служ-
бы прошла на границе в горах близ Черновцев и Ко-
ломыи.
Военный ветеринарный фельдшер Журов часто
разъезжал по заставам. Знакомился с бытом населе-
ния. Много раз приглашали его гуцулы на высоко-
горные пастбища — полонины. С разрешения коман-
дования Алексей лечил сельский скот и тем самым
завоевал любовь и уважение гуцулов. Журов полюбил
этот веселый, жизнерадостный народ, всего за два
года до войны получивший свободу, Вместе с ним ра-
довался расцвету новой жизни. Душевные, мелодич-
ные песни гуцулов на всю жизнь запомнились моло-
дому пограничнику. Он даже на вечерах художест-
венной самодеятельности исполнял полюбившиеся
ему «коломыйки» и песни гуцульских пастухов.
Алексей мечтал об учебе. В июне 1941 года его
зачислили слушателем академии. Оставалось дож-
даться сентября, когда гостеприимно раскроются
двери учебных аудиторий. Внезапно началась война
и, перепутала все карты. Военфельдшера Алексея Жу-
рова закрутило в смертельном водовороте кровавой
битвы.
402

Полтора месяца с боями отходил 97-й погранич-
ный отряд, в котором служил Алексей. В начале
августа в одном из сел под Уманью попал Журов под
бомбежку и был ранен. Кроме того, его завалило об-
ломками разрушенного дома. Из-под развалин выта-
щили местные жители и отправили в госпиталь.
7 августа немцам удалось захватить госпиталь со
всеми ранеными. Тяжелораненых фашисты расстре-
ляли на месте, а способных передвигаться помести-
ли в лагерь военнопленных в Умани. Оттуда их пере-
вели в Винницу.
Четыре месяца томился в плену Журов. И лишь
в начале декабря, когда пленных перевозили из Вин-
ницы в Либин, он на ходу выпрыгнул из машины
и бежал.
Оказавшись на свободе, Алексей пошел на восток
в надежде перейти линию фронта. Однако это ему
не удалось.
Странствуя по Украине, он встретил Леню Слеса-
рева, который бежал из другого лагеря.
— Перейти линию фронта — напрасные старания.
Надо разыскать партизан, — предложил Журов.
— Я давно об этом думаю, — признался Слесарев.
С помощью местных жителей им удалось в селе
Спадщине Путивльского района связаться с Черемуш-
киным и разведчиками, а через них с партизанским
отрядом.
Вспоминая об этой встрече, Митя Черемушкин
рассказывал:
— Нас поразило, что Журову удалось пройти от
самой границы до Путивля... Зачислили в разведку,
но все же решили проверить. Бой — лучшая проверка
человека. Эту проверку Леша выдержал с честью...
Способный, осмотрительный и находчивый, он
быстро стал своим среди разведчиков.
Весной 1942 года партизаны испытывали большие
затруднения в боеприпасах. Журов установил связь
с местными жителями и узнал, что один из них пря-
чет много патронов, оставшихся после отхода наших
войск. Это была большая находка для отряда.
В Путивле по заданию партизан в полиции рабо-
тал один товарищ. Он сообщал 6 мероприятиях, ко-
торые проводились немцами для борьбы с партизана-
403,	26*

ми. Связь с «полицаем» поддерживал Журов, Он
ходил в Путивль попеременно с Чусовитиным, Мишей
Фоминым, Олегом Фирсовым, Лучинским... Всегда
они приносили важные сведения.
При совершении рейдов из Брянских лесов за
Днепр и от Князь-озера по Белоруссии и Украине
Журов вместе с товарищами выполнял ответствен-
ные задания.
В апреле и мае 1943 года Алексей с Семеном Ры-
бальченко и радистом по заданию Демьяна Сергееви-
ча Коротченко сопровождал под Киев секретаря По-
дольского райкома партии столицы Украины товарища
Миронова. Кроме того, ему было поручено связаться
с партизанскими отрядами, которые действовали
в Киевской области, и разведать железнодорожные пе-
ревозки противника через киевский узел... За успешное
выполнение этого задания Журов был награжден ор-
деном Красной Звезды.
Много раз Алексею приходилось встречаться с нем-
цами и полицией. Всегда выручало спокойствие, ре-
шительность и умелые действия.
Через два года после начала войны Журов вновь
возвратился на Карпаты, но теперь уже обогащенный
боевым опытом в партизанском соединении.
Высокий, худощавый, с вытянутой шеей и выпи-
рающим кадыком, коротким чубом, приспущенным
на правую сторону лба, Журов стоял на полонине,
устремив задумчивый взгляд на юг, где виднелся
лысый шпиль горы.
— Посмотрю на горные вершины — все так зна-
комо, кажется, только вчера отсюда ушел. А при-
смотришься, нет, не то! Людей как будто подменили.
Не видно веселости, присущей гуцулам, ее вытеснила
настороженность, — проговорил тихо Леша.
— Как называется? — спросил я Журова, указы-
вая на лысую гору.
— Говерла. Самая высокая гора в этом районе.
— Далеко до нее?
Разведчик усмехнулся, видимо припоминая что-
то, и сказал:
— Гуцул ответил бы: «Ни, ту близко. Миль з
двадцать пять будэ, нэ билыпе!» Вот и считай, что
до нее около сорока километров.
404

— Не может быть! — выкрикнул Черемушкин. —
Она кажется рядом.
— Это одна из особенностей гор — не принимай за
действительное то, что кажется.
Я вынул карту, отыскал на ней Говерлу с отмет-
кой 2058, измерил до нее расстояние и ахнул:
— Сорок девять километров по прямой!
— Пойдешь петляющими ущельями, долинами,
перевалами — вдвое наберется.
В правдивости слов Журова мы скоро убедились.
Меня вызвали в штаб. Никогда не унывающий
помначштаба Федя Горкунов оживленно заговорил:
— Вышли разведку по маршруту, — он провел
карандашом прямую линию от горы с отметкой 936,
на которой мы находились, до села Пасечного, распо-
ложенного в долине реки Быстрицы Надворнян-
ской. — Установить, есть ли противник в селе, его
силы, также состояние дорог. Всего до Пасечной семь
километров. Результаты доложить через четыре
часа.
Я смотрел на карту и размышлял: *0 каких до-
рогах идет речь? На карте их нет. Есть тропки, да
и те обрываются на полпути. Видимо, упираются
в пропасти».
— Не успеют за четыре часа,— высказал я свое
сомнение.
— Успеют, — уверенно отпарировал Федя.
— Я поведу сам разведчиков.
— Правильно, капитан, — отозвался комиссар.
Он лежал на плащ-палатке под деревом и рассматри-
вал карту.— Федя, на первый раз не ограничивай
их сроками, пусть капитан на практике проверит...
Надо присмотреться к горам.
На первое задание в состав группы я включил
и Журова. Лагерь покинули перед обедом, рассчиты-
вая вернуться засветло. Пересекли полонину, вошли
в редколесье. Начался крутой уклон. Настолько кру-
той, что приходилось все время придерживаться за
деревья или за камни, которые выступали на поверх-
ности склона. Перебегая от одного дерева к другому,
мы все глубже и глубже уходили в узкую долину.
От непрерывного напряжения быстро устали. В ногах
появилась дрожь.
405

Перед нами расступилась пропасть. Ее буровато-
серые края расходились вправо, а влево сближались.
Пошли в обход слева.
Крутые откосы горы, с которой мы только что
спустились, прижимали нас к обрыву. Приходилось
пробираться по самой кромке обрыва, рискуя сор-
ваться в пропасть, откуда несло прохладой и горько-
ватой прелью.
Много времени потратили, чтобы обойти прегра-
ду. Снова начали снижаться. Для удобства передви-
жения, по совету Журова, разведчики вырезали
длинные палки.
— Так гуцулы ходят, — сказал Леша.
Действительно, с помощью палки идти стало лег-
че. При спуске с горы ею притормаживаешь, а при
подъеме — опираешься на нее. Даже отдыхали, на-
валившись грудью на посох.
Спустились в долину. Пошли резвее. Но не успели
порадоваться этому, как увидели, что она уводит нас
совсем в другую сторону от Пасечной. Пришлось
взбираться вверх, пересекать хребет, чтобы выйти
на свое направление.
С большим трудом взобрались на горный кряж,
снова вышли на полонину. Там паслась отара овец.
На середине поляны — одинокая бревенчатая избуш-
ка, пастушья хата. Направились к ней, чтобы у па-
стухов узнать дорогу.
Чабаны — высокий, сухопарый мужчина с чер-
ными усами, в безрукавке, вышитой цветными узо-
рами, в сыромятных постолах и в шляпе с выцветши-
ми полями, и парнишка лет двенадцати, в овчинной
шапке, с самодельной деревянной сопелкой в ру-
ках,— встретили нас молча, настороженно. Они бояз-
ливо Поглядывали то на оружие, то на Стрелюка,
одетого в немецкое обмундирование.
— Добрый день, товарищи, — приветствовал я па-
стухов.
— Добрый день, пан-товарищ, — дипломатично
ответил старший пастух, приподымая шляпу.
— Это ваш сын? — спросил я старшего, указывая
на паренька.
— Ни, цэ сирота. Ни батька, ни матэри нэмае.
Пастушонок.
4оа

— Чьих овец пасете?
— Хозяйских из Пасечной, — ответил старшой,
подумал и добавил: — И своих трошки есть.
— Далеко отсюда до села? — спросил Журов.
— Ни, ту рядом. Мили з три нэ билыпе.
— Сколько? — переспросили разведчики в один
голос.
— Километров пять, — уточнил пастух.
По нашим расчетам, 'мы прошли не меньше пяти
километров, а приблизились к Пасечной всего на два.
Да, прав был Журов, как пойдешь — расстояние уд-
воится.
— Немцы в селе есть? — спросил я гуцула.
— А хто вы будете? — осмелев, спросил он.
— Партизаны.
— Тут приходили партизаны, только среди них
не было россиян. У них значок наподобие вил, — от-
ветил он, недоверчиво осматривая нас.
— Трезубец?
— Ага, трезубом называли.
— Это бандеровцы, украинские националисты, —
пояснил Костя.
— А хто их знае. Назывались партизанами, —
развел руками пастух. — Вы, значит, советские пар-
тизаны?
Чабан совсем осмелел и начал оживленно зада-
вать вопросы о положении на фронте и скоро ли кон-
чится война. Пока мы беседовали, парнишка сбегал
в хату и принес сыр и брынзу. Сыр оказался очень
соленым, зато брынза понравилась всем.
Узнать что-либо определенное о гарнизоне нем-
цев в селе Пасечном от пастухов нам не удалось.
— Германы в селе есть, а сколько их — не знаю.
Мы уже больше недели не были дома, — отвечал
старший чабан.
Нас не могли удовлетворить такие скудные и ста-
рые сведения. В связи с появлением партизан и унич-
тожением нефтепромыслов противник мог усилить
гарнизоны. Надо было идти к Пасечной.
— Как пройти в село? — спросил я.
Чабан начал долго и путанно рассказывать:
. — Тут просто. Пойдете просто, потом леворуч
возьмете. Дойдете до серого камня, повернете цраво-;
407 ,

руч. А там просто, просто аж до родника. От родника
возьмете леворуч...
В объяснении слова «праворуч», «леворуч», «про-
сто» повторялись десятки раз. Видя, что мы ничего
не поняли, старый чабан улыбнулся и сказал:
— Краще будэ, як Ивась вас провэдэ...
Распрощавшись с чабаном, мы с мальчишкой по-
шли дальше. Ивась шагал впереди с маленьким то-
пориком на длинном топорище. Он шел бойко и рез-
кими взмахами топорика срезал молодые кустики.
Пастушонок вел нас не напрямки, как мы до
этого шли, а вдоль хребтов, поминутно сворачивая
то враво, то влево. С горы спускался зигзагами по
чуть заметной петляющей тропке.
— Вы заметили, как он ведет? — спросил меня
Журов.
— Так он нас до вечера будет водить,— тихо, что-
бы не слыхал Ивась, ответил я.
— Умно ведет, парнишка, — одобрил Журов. —
В горах так и ходят.
— Почему же ты сразу не сказал?
— Я хотел сказать, но вы все равно не поверили
бы. Теперь сами убедились.
Возможно, и прав Журов. Трудно было сразу со-
гласиться с тем, что идти лишние километры легче,
чем напрямую. Я все же решил проверить то, что
сказал Журов, и спросил:
— Ивась, почему ты нас ведешь вокруг горы, а не
через нее?
Мальчик посмотрел на меня такими глазами, как
будто хотел убедиться, не смеюсь ли я над ним. Но,
поняв, что я спрашиваю серьезно, он снисходительно
улыбнулся и вместо ответа спросил:
— Хиба ж то можна дарма силы тратить?
В его голосе было столько удивления, что, каза-
лось, он хотел сказать: «Как это партизаны не знают
того, что в их селе знает самый маленький гуцуле-
нок? А еще с оружием!»
Как ни странно, а в этом вопросе мы уступали
даже маленькому гуцуленку. Мы сами являлись,
если так можно сравнить, младенцами в знании гор.
Приходилось не пренебрегать советами даже маль-
чишки, оказавшегося к тому же смышленым и раз-
408

битным. В отличие gt старого чабана, Ивась знал,
что в Пасечной немцев немного, человек двадцать
пять. Они охраняют нефтяные вышки... А когда мы
оказались на перевале, с которого открылся вид на
Пасечную, Ивась показал нам, где живут немцы...
Данные, которые сообщил нам пастушонок, под-
твердили жители села. Многое мы и сами видели.
В отряд возвратились глубокой ночью, затратив
на разведку около восьми * часов.
На следующий день батальон Кульбаки разгро-
мил немцев в Пасечной. Путь на юг был открыт.
ПО КАРПАТСКИМ ОТРОГАМ
Вечерело. Солнце еще не скрылось за горами,
а долины и ущелья уже погрузились во мрак. От
горных вершин широкой полосой легла тень. На во-
сточных склонах гор наступила ночь.
На полонину из леса вытянулись колонны подраз-
делений. Предстояло преодолевать крутые подъемы
и спуски, поэтому к каждой подводе прикрепили че-
тыре-шесть человек для помощи. Ездовые запаслись
приспособлениями для торможения повозок. Каза-
лось, все продумано и учтено. Последовала команда,
колонна тронулась.
Сначала все шло благополучно. Пересекли поляну,
взобрались без особого труда на небольшой хребет
и поехали вдоль него. Твердая горная порода звенела
под ногами лошадей. Из-под кованых копыт време-
нами летели искры.
Начался крутой спуск. Груженые телеги накаты-
вались на лошадей. Ездовые тормозили. Однако те-
леги все-таки напирали. Лошади не в силах были
сдержать такую тяжесть. Пришлось намертво закре-
пить все колеса. Но и это мало помогло. Брички
сползали вниз, как на салазках. Железные ободья
колес скрежетали о камни и выбивали снопы искр.
Партизаны уцепились в телеги, изо всех сил стара-
лись удержать их. Ездовые все время меняли направ-
ление, лавируя между деревьями. Подводы налетали
на камни, врезались в стволы деревьев. Трещали
409

колеса и дышла. Матерясь, ездовые с помощью това-
рищей заменяли сломавшиеся запасными.
Выход из затруднения нашел опытный в хозяйст-
венных вопросах Михаил Иванович Павловский.
— Рало, рало сделайте! — кричал он ездовым.
— Яке рало? — переспросил Иван Селезнев.
— Не понимаешь, шо такое рало? — напал на
него помпохоз. — Соху знаешь? Не знаешь. Ох, и мо-
лодежь пошла! Ну, плуг, которым пашут?
— Плуг знаю.
— Сделай деревянный плуг... Сруби суковатое де-
рево, подвяжи под бричку и пусть пашет...
Взялись за топоры и пилы. С шумом и треском
валили деревья. Обрубив ветки, партизаны оставляли
заостренные сучья и подвязывали дерево под бричку
верхушкой вперед. Вскоре обоз возобновил движение,
оставляя после себя змееобразные борозды. Находчи-
вость Павловского значительно облегчила спуск.
Съезд с горы продолжался всю ночь. Несколько
повозок не выдержали испытания и рассыпались,
а две вместе с упряжками сорвались в пропасть. Их
падение вызвало горный обвал, который долго гро-
хотал и эхом отдавался в долинах. Чудом уцелевшие
ездовые растерянно поглядывали в черную дыру про-
пасти. Орудия спускали на канатах,
На рассвете вышли в долину реки Быстрицы. Об-
легченно вздохнули. Проехали несколько километров
вдоль реки, а затем свернули влево. На отдых распо-
ложились в ущелье Зеленицы недалеко от охотничь-
его дома.
Утром меня вызвали в штаб на совещание. Коман-
диры и политруки подразделений расселись на кам-
нях и свалившихся многолетних деревьях в стороне
от небольшой горной речушки, которая, шипя и пе-
нясь, рассекала каменистое ущелье и стремительно
несла свои воды в Быстрицу.
Первым выступил комиссар. Он подвел итог про-
веденных боев и диверсий.
— Итак, рейд из Полесья в Карпаты завершен.
Партизаны и партизанки совершили чудеса. Оценку
рейду даст история, — воодушевленно говорил Руд-
нев. — За время рейда мы нанесли врагу большой
урон в живой силе и материальных средствах. Но
410

неизмеримо больший ущерб нанесен престижу фаши-
стов. Мы продемонстрировали перед народом свою си-
лу и слабость врага... Нет сомнений, что нашему при-
меру последуют сотни, тысячи советских граждан.
Ряды партизан пополнятся новыми народными мсти-
телями. Нам сравнительно легко удалось рассчи-
таться с нефтепромыслами. Но фашисты попытаются
свою оплошность исправить. Впереди предстоят тя-
желые бои в непривычных для нас горных условиях.
Первые бои и переходы в горах показали, что мы сла-
бо подготовлены к действиям в этом районе. Надо
перестраиваться на ходу, изучать горную тактику.
Предлагаю высказать свои соображения по ведению
боев в горах.
Комиссар кончил говорить и сел рядом с Ковпа-
ком. Установилось молчание. Партизанские команди-
ры посматривали друг на друга, никто не решался
начать первым.
— Дозвольте мне? — попросил слово Павловский,
вытягивая руку с зажатой дымящейся трубкой. По-
лучив разрешение, он грузно поднялся на короткие
кривые ноги и начал: — Хочу обратить внимание ко-
мандиров на обоз. Вы еще не забыли первый подъем
на гору. Да и последний переход. Сколько горя нам
доставил обоз? Много. Можно дальше так? Нельзя.
Наш обоз не приспособлен для действий в горах. С на-
шими возами и бричками на этих тропках не раз-
вернуться...
— Что же ты предлагаешь? — спросил Сидор Ар-
темович.
. — Предлагаю телеги переделать на двуколки, —
ответил Павловский.
Сразу загалдели все:
— Как это переделать?
: — А грузы куда девать? Разве на двуколках уве-
зешь столько, сколько на бричке?
• — Потребуется в два раза больший обоз!
— Тише, товарищи, — прервал Ковпак расходив-
шихся командиров подразделений. — Продолжайте,
Михаил Иванович.
— Я и кажу, переделать на двуколки. Обоз ни
в коем случае не увеличивать, а, наоборот, сокра-
тить, -г— закончил помпохоз.
4И

Началось оживленное обсуждение. Одни поддер-
живали помпохоза, другие возражали... Высказыва-
лись различные, противоречивые мнения относитель-
но тактики. Некоторые предлагали занимать ключе-
вые высоты, другие настаивали на движении по
долинам рек, третьи рекомендовали удерживать до-
роги, удары по противнику наносить мелкими груп-
пами.
— Переходы совершать по хребтам, — предложил
Бакрадзе.
Командир второго батальона Петр Леонтьевич
Кульбака сказал:
— У меня такая думка: сделали дело, уничто-
жили эти самые нефтяные промыслы и айда на рав-
нину, на раздолье. На равнине вымотаем немцам
кишки, тогда можно снова в горы. А то нам здесь
жаба цицки даст, то есть хочу сказать, что в горах
нам каюк...
Не только Кульбака так думал. Многим горы при-
шлись не по душе.
Сидор Артемович внимательно выслушал мнение
командиров, а затем сказал:
— Основой наших действий по-прежнему остается
метод маневрирования и внезапных ударов по врагу.
В случае, если противнику удастся перекрыть нам
дорогу крупными силами, не лезть на рожон, обхо-
дить, прикрываясь заслонами... Смелее засылать мел-
кие группы в тыл врага. Для повышения маневрен-
ности немедленно приступить к переделке возов на
двуколки. Учтите, что каждый потерянный день на
руку врага. Поэтому на переоборудование повозок
отвожу три дня. Все лишнее имущество уничтожить.
Запасы трофейного оружия закопать. Обоз сократить
наполовину, сам проверю. О ходе работ докладывать
мне ежедневно...
— Есть, — с готовностью отозвался Павловский.
— Вести непрерывную разведку во всех направле-
ниях, особенно в сторону Надворной и Делятина, —
продолжал Ковпак. — Остановку использовать для ре-
монта обуви и обмундирования. Ну, а врачи свое дело
знают... Я вас больше не задерживаю, товарищи коман-
диры, можете идти и приступать к делу, — закончил
Сидор Артемович.
412

За переделку обоза взялись горячо. Выход из по-
ложения нашли простой. Повозки перерезали попо-
лам, пристраивали к ним оглобли — и получалась дву-
колка. Но вот с ее грузоподъемностью никак не
выходило. Как ни примеряли, а в двуколку вмеща-
лось в два раза меньше, чем в телегу. Надо было ос-
вобождаться от всего, без чего можно обойтись в бою.
Посоветовавшись с политруком и старшиной, я со-
брал роту.
— Товарищи, с переходом на двуколки наш обоз
сократился наполовину, — обратился я к разведчи-
кам. — Надо пересмотреть весь груз, все то, без чего
можно обойтись, уничтожить. Это касается запасного
белья, обмундирования, а также обуви и трофейного
оружия... Сколько в обозе боеприпасов?
— Тысяч тридцать патронов и больше сотни гра-
нат, — ответил Зяблицкий.
— Оставить в резерве тысяч пять патронов,
остальные раздать на руки. Так будет надежнее.
Мое предложение вызвало одобрение разведчиков.
Партизаны жадны к боеприпасам, сколько ни
дашь — все заберут.
— Будем оборудовать четыре двуколки: одну
под радиостанцию Ани Маленькой, в ней же возить
запас патронов, одну под продукты и две под ране-
ных. Часть продовольствия раздать разведчикам.
А теперь проверим, что у нас в обозе.
Подошли к повозке старшины. Она была загруже-
на с верхом и крепко увязана веревками. В ней нахо-
дились шинели, белье, запас обуви и часть патронов.
Выбрасывая барахло, я натолкнулся на что-то твер-
дое. Это оказалось трехствольное ружье, которое
в Скалате захватил Зяблицкий и подарил мне со сло-
вами: «После войны приедете к нам в Сибирь на
охоту». Новенькое, легкое, изящное, так и просилось
на охоту. Я подержал его и с сожалением передал
старшине.
— Об дуб.
— Как, об дуб? — удивился Вася.
— Очень просто. На войне автомат все-таки луч-
ше!
Зяблицкий с любовью посмотрел на ружье, тяже-
ло вздохнул, взялся обеими руками за стволы и со
413

всего размаху ударил о дерево. Дерево загудело,
а ружье осталось невредимым. Старшина раз за ра-
зом наносил удары. Полетели щепки приклада.
Изогнув стволы, Зяблицкий забросил в бурелом то,
что осталось от охотничьего ружья.
Переходя от одной повозки к другой, мы общими
усилиями перебрали все их содержимое. Оставили
лишь боеприпасы, питание к рации и продукты. Раз-
ведчикам каждому выдали по две гранаты, в допол-
нение к тем, которые они имели. Патроны брали, кто
сколько мог: по триста, по пятьсот штук. В качестве
неприкосновенного запаса выдали ребятам по два ки-
лограмма сахарного песку.
И только после этого уложились в отведенный ро-
те лимит — четыре двуколки.
В подразделениях проводились партийные и ком-
сомольские собрания. Политруки беседовали с парти-
занами, разъясняли последние события, которые про-
исходили под Курском...
Задержкой воспользовались партизанские врачи.
Они тщательно осматривали раненых, которых немало
накопилось за время рейда, произвели обработку ран,
оперировали тех, кто в этом нуждался.
Партизаны стирали и ремонтировали одежду.
А в это время разведчики лазали по горам в поисках
дорог. С разведки возвратился Коля Гапоненко с от-
делением и доложил, что в селе Рафаловке распола-
гается около пятидесяти гитлеровцев. Они удержива-
ют мост через Быстрицу и узел дорог, идущих из Ра-
фаловки на северо-запад, юго-запад и юго-восток.
В селе имеются склады с боеприпасами и продоволь-
ствием.
Для уничтожения противника в Рафаловке было
выделено по одной роте от каждого батальона. Общее
командование возлагалось на Павловского и Куль-
баку. Гарнизон был разгромлен.
Теперь Рафаловка, Пасечная и Зеленая удержива-
лись нашими заставами, которые прикрывали глав-
ные силы со стороны шоссейной дороги.
Гитлеровское командование тоже не дремало. Оно
использовало время нашей стоянки для сосредоточе-
ния войск с целью окружения и уничтожения нашего
соединения. Первым появился 6-й эсэсовский полк
414:

в Надворной. Он начал наступление на наши заставы
в Пасечной и Зеленой. Но все атаки были отбиты.
В это время от пастухов нам стало известно, что
на полонину приходила гитлеровская разведка со сто-
роны Делятина. Эти данные подтвердили наши раз-
ведчики.
— Прибыл новый полк, — докладывал Черемуш-
кин. — Вооружен автоматами, пулеметами, легкой
горной артиллерией, минометами. Много вьючных ло-
шадей. Говорят, они специалисты по действиям в го-
рах. Носят нашивки в виде цветка или листа, точно
не разобрал.
— Эдельвейс! — удивленно произнес Вершигора.
- — Это значит, горно-стрелковый полк? — спросил
Руднев.
— Эдельвейс— эмблема альпийского полка горных
стрелков, специально предназначенного для ведения
боя в горах, — пояснил Петр Петрович. — Эти волки
всесторонне развиты: стрелки, спортсмены, туристы,
альпинисты и черт его знает что!
' — Да, видно, больно мы пощекотали любимую
мозоль Адольфа, если он бросает на нас альпийских
стрелков и войска СС. События назревают! — почесал
затылок комиссар.
— А шо ж ты думав, Семен Васильевич, они бу-
дут благодарить нас за взорванные мосты, пущенные
под открс эшелоны, за Скалат, Россульну и нефтепро-
мыслы? Нет, не жди от них пощады, — с гордостью
за дела партизан сказал Ковпак. — Мы знали, в ка-
кую обитель шли.
— Но прежде чем зайти в эту обитель, мы долж-
ны были подумать, как из нее выйти, а мы как раз
этого и не продумали до конца. Да еще эта задержка-
из-за двуколок,— проговорил с досадой Семен Ва-
сильевич.
— Не было думки отсюда уходить, — отозвался
Ковпак.— Надеялись, что и соседи прийдут. Но что-
то им заслабило, не слыхать и духа.
— На бога надейся, а сам не плошай, — сказал
Семен Васильевич, рассматривая карту. — Надо самим
выход искать. Поторопить хозяйственников... Эх, на
равнине мы бы помотали эти два полка, а тут не раз-
вернешься. Поджимают с севера и востока. Хотят
4/5

припереть к венгерской границе. Будем пробираться
на юго-восток.
— Надо, капитан, прощупать венгерскую грани-
цу, ее охрану, состояние дорог по обе стороны грани-
цы, — сказал мне Ковпак.
— Не думаешь ли ты, Сидор Артемович, пустить-
ся в заграничное путешествие? — шутя, спросил ко-
миссар.
— А чем черт не шутит, когда бог спит, — неоп-
ределенно ответил командир.
Разведать границу поручили отделению конников
Анатолия Филиппова и группе Феди Мычко, в которую
входили Журов, Чусовитин, Лучинский и Миша Де-
мин. Гапоненко с хлопцами предстояло разведать
Яремчу. Кроме этих трех групп, каждый батальон вы-
слал своих разведчиков.
Через два часа после ухода разведчиков покинули
ущелье Зеленицы и главные силы. Взяли направле-
ние на юго-восток. Заставы в Пасечной и Зеленой про-
должали оставаться на месте.
В замысел наших командиров входило: оторвать-
ся от противника, переправиться через Прут и выйти
в район, который позволил бы свободно маневриро-
вать. На первый взгляд казалось, что выполнение
этого замысла не представляет особого труда. Однако
на деле получилось совсем не так.
Несмотря на мероприятия, которые были проведе-
ны по облегчению обоза, пройти за ночь намеченные
восемнадцать километров нам не удалось. Плохие до-
роги, крутые подъемы и спуски изматывали людей
и лошадей. Первое восхождение на гору возле Маня-
вы показалось прогулкой по сравнению с теми труд-
ностями, которые нам встретились теперь. Лошади
валились от усталости, копыта их ломались о камни,
летели подковы. Часто останавливались.
— Поехали,— сказал я Селезневу после короткой
передышки.
— Эх, товарищ капитан, ехало не едет и ну не
везет, — ответил устало ездовой. — Ни в гору, ни под
гору.
Да, дела! Начавшийся с вечера дождь не прекра-
щался всю ночь. Наспех сооруженные двуколки рас-
сыпались. Лошади застревали в вымоинах и расще-
416

линах, падали и ломали ноги. Их пристреливали, что-
бы избавить от мучений. Груз перекладывали на уце-
левшие двуколки. Легкораненых товарищей пересади-
ли на лошадей, а тяжелораненых вынуждены были
нести на носилках, сделанных из плащ-палаток и жер-
дей. Вымокшие, измученные люди, навьюченные гру-
зом и оружием, еле плелись с носилками в руках.
Тяжелое испытание выпало на долю ковпаковцев.
Наступило утро, а мы продолжали карабкаться
на гору. Дождь перестал лить. Над колонной появи-
лись три самолета и начали поливать свинцовым дож-
дем. Горы содрогались от взрыва авиабомб. Узкая
горная тропа, зажатая между хребтами, представляла
выгодную цель для авиации. Взрывами бомб камни
дробились на сотни тысяч осколков и поражали все
живое вокруг. Каждый тяжелораненый выводил из
строя по четыре-шесть здоровых товарищей. Движение
стало невозможным. Рассредоточились в урочище под
Поломами и остановились на дневку.
Весь день не оставляли нас бомбардировщики.
В дополнение к этому, в середине дня по шоссе из Над-
ворной на Зеленую подошли подразделения 6-го эсэ-
совского полка и начали наступление...
Перед вечером возвратились разведчики и принесли
нерадостные вести. Группа Гапоненко, не доходя до
Яремчи, неожиданно в горах столкнулась с немецкой
разведкой. Противник превосходил больше, чем вдвое.
Разгорелся неравный бой. Спасли положение Землян-
ко и Стрелюк. Они подползли к фашистам с тыла и
забросали гранатами. Четыре человека были убиты,
остальные бежали. Согласно документам, убитые
принадлежали 32-му полку СС, ранее не отмечавше-
муся в донесениях разведчиков.
— Гитлеровцы почувствовали свою силу, если на-
чали проникать в горы, — сказал Вершигора.
Мычко доложил, что венгерские пограничные вой-
ска приведены в боевую готовность и заняли оборону
на границе, которая проходит по высокому хребту.
Не вернулись конные разведчики. Мы считали,
что они задержались из-за усталости лошадей. В дей-
ствительности же все было иначе. Об этом мы узнали
на следующий день от лесника, который был неволь-
ным свидетелем трагической гибели партизан.
27 Записки разведчика	417

Не доезжая до венгерской границы, конники спе-
шились в долине, которая вела в сторону Поляницы.
Лошадей оставили в лесу с Мишей Семенистым, а са-
ми пошли к границе, чтобы проверить, как она охра-
няется. Однако пограничники заметили разведчиков,
еще когда они спускались в долину, и организовали
засаду. Подпустив партизан почти вплотную, окру-
жили и хотели взять в плен живыми. Разведчики от-
крыли огонь из автоматов, забросали пограничников
гранатами и вырвались из кольца окружения. Одна-
ко на пути встала еще одна группа противника. Завя-
зался неравный поединок.
Семенистый услыхал стрельбу, оставил лошадей
и побежал на помощь товарищам. Его неожиданное
появление с тыла вызвало замешательство среди фа-
шистов. Этим воспользовались партизаны и начали
быстро отходить к лесу, где оставили лошадей. Но уй-
ти им не удалось. Слишком неравные силы. Уничто-
жив больше десятка пограничников, разведчики по*
гибли геройской смертью. Не стало юного храбреца,
прекрасного комсомольца, преданного сына нашей
родины Миши Семенистого. Он погиб вместе со свои*
ми боевыми товарищами, конными разведчиками.
Озверевшие, гитлеровцы надругались на трупами
партизан. Когда лесник привел нас к месту их гибели,
мы ужаснулись: в ряд уложены обезображенные до
неузнаваемости трупы наших товарищей.
— Да разве можно простить такие злодеяния?!—*
сказал политрук Ковалев, потрясенный увиденным.
Возмездие наступило скоро. Четвертая рота под
командованием Пятышкина разгромила пограничную
заставу, уничтожив. . восемнадцать фашистов. Погра-
ничники решили взять, реванш за потери. Они начали
наступление на оборону второго батальона, но поте-
ряли еще двадцать пять человек и откатились за гра-
ницу...
В нашем соединении, было рколр. десятка мадьяров
и русинов. Они добровольно перешли на сторону пар-
тизан еще в июле 1942 года при разгроме третьего
батальона 47-то, венгерского полка > в Старой Гуте на
Су^щине. На протяжении года добросовестно выпол-
няли задания . командования партизанского соедине-
ния. Теперь» когда мы подошли к венгерской границе,
418

Ковпак и Руднев решили отпустить их на родину.
Мадьяр вооружили, обеспечили продовольствием, вы-
дали справки о том, что они воевали в партизанском
соединении.
Перед тем, как расстаться, комиссар долго беседо-
вал с венгерскими товарищами. Они уходили на ро-
дину, чтобы там организовать партизанский отряд и
тем самым положить начало народной борьбе за осво-
бождение Венгрии от фашистской диктатуры. Год
партизанской борьбы для них не прошел даром. Венг-
ры научились бить врага.
Семен Васильевич советовал им, как приступить
к организации отряда, с чего начинать.
— Главное — держать связь с народом, — еще
раз напомнил Руднев.
Проводить венгерских товарищей собрались почти
все партизаны первого батальона. Рукопожатия. На-
путствия. Шутки. Смех. Нашлись ветераны, которые
припомнили приход мадьярских солдат в Брянский
лес...
— Время в путь, — прервал торжественные про-
воды Руднев. — Еще раз до свидания. Счастливого
пути! Боевых удач!
— Спасибо. Боевых удач и вам!.. До свидания, —
отвечали наперебой венгры.
Забросив вещевые мешки за спину и взяв винтов-
ки «на ремень», мадьяры окинули прощальным взгля-
дом партизан и лесом направились на юго-запад,
к границе. Партизаны провожали уходящих молчали-
вым взглядом, пока те не скрылись за горным кря-
жем.
Вскоре и мы выступили в поход. Наш маршрут
уходил на юго-восток через горное селение Поляницу
на Татарув.
БОЙ ЗА ПОЛЯНИЦУ
Непрерывные бои и тяжелые горные переходы
изматывали силы партизан. С каждым днем увеличи-
валось количество раненых. Продовольственные за-
пасы подходили к концу, а пополнить их было негде.
4i9	27*

Первое время мы покупали у гуцулов овец. За каж-
дую из них щедро расплачивались немецкими марка-
ми и польскими злотыми. За последнее время полонины
почти опустели, отары попадались все реже. Партиза-
ны недоумевали: чем это вызвано? Загадка разреши-
лась скоро.
Выйдя на одну из полонии, мы увидели жуткую
картину. Свыше ста овечьих туш усеяли поляну. Сто-
ял тяжелый запах разлагающегося мяса. Гадать
о причине гибели животных не приходилось. Об этом
красноречиво говорили зияющие повсюду воронки —
следы разорвавшихся бомб.
— Похозяйничали! — со злостью сказал Чере-
мушкин.
Мы решили осмотреть полонину, надеясь найти
хоть одну свежую тушу. Напрасно. Видимо, зверство
совершено несколько дней тому назад. У самой опуш-
ки леса натолкнулись на труп гуцула. Пастух погиб
вместе с отарой...
— Товарищ капитан, листовка, — сказал Стрелюк,
протягивая мне сероватый листок бумаги.
Листовка напечатана на украинском языке. Я про-
читал ее. Это был приказ немецкого командования
всем жителям немедленно спуститься с отарами в до-
лины. К тем, кто не подчинится приказу, говорилось
в листовке, будут применены самые строгие меры по
законам военного времени, а отары будут расстреля-
ны... Как видно, не все гуцулы спешили исполнить
волю фашистов.
В штабе Руднев внимательно прочитал листовку,
а затем разгневанно сказал:
— Полюбуйтесь, Сидор Артемович, что пишут!
Измором хотят взять, сволочи... Здесь придется по-
труднее, чем в «мокром мешке» на Припяти. Там
у нас были свежие силы, боеприпасы и продовольст-
вие, а главное, маневр...
Весть, которую мы принесли, оказалась намного
серьезнее, чем показалась нам. С уходом жителей из
гор мы лишались не только возможности добывать
продовольствие, но и опытных проводников—пасту-
хов, которые знали каждую тропку, а также источни-
ка добывания разведывательных данных. До этого
пастухи по нашему заданию ходили в долины и со-
420

обща ли нам, что делается в селах, местечках и на до-
рогах. Теперь приходилось самим выполнять и эту
задачу.
Разведчикам не давали покоя ни днем, ни ночью.
И все же полностью обстановку мы не успевали изу-
чать. На равнине вызволили бы кавалеристы, в горах
они были менее подвижны, чем пешие разведчики.
Нужны были выносливые, привыкшие к горам лоша-
ди, а их как раз и не доставало.
Обстановка с каждым днем, с каждым часом ос-
ложнялась. С севера и востока наседали два полка
гитлеровцев, с юга к границе подтянута венгерская
дивизия. Кроме того, в районе Делятина сосредоточи-
вался вновь прибывший полк. Противник предприни-
мал все, чтобы уничтожить наше соединение.
Надо было без промедления решать, что делать.
Идти на запад, еще больше углубляться в горы, где
нет ни дорог, ни населенных пунктов? Бессмыслица.
Пойти туда — значит, заранее обречь соединение на
гибель. Остается путь на юго-восток через Поляницу<
Правда, разведка доложила, что в Полянице и Тата-
руве имеются гарнизоны, до батальона в каждом на-
селенном пункте. Решили идти на прорыв.
Поляница расположена в долине реки Гнилицы,
почти у самой венгерской границы. С севера и с юга
к селу подступают горы с лысыми вершинами. Скло-
ны покрыты лесом и непролазным кустарником.
На этих горах и в самом селе закрепилось свыше трех-
сот гитлеровцев с минометной батареей и нескольки-
ми орудиями.
В нескольких километрах восточнее Поляницы,
где вдоль Прута проходят шоссейная и железная до-
роги, расположен Татарув.
По всему видно, что предстоит жаркий бой. План
операции заключался в одновременном нанесении
ударов по Полянице и Татаруву.
Третий батальон должен был выйти из урочища
Буковина, обойти Полянину с севера и, прикрывшись
заставой со стороны Делятина, нанести удар по Та-
таруву с северо-запада.
Разгром противника в Полянице возлагался на
роты первого и четвертого батальонов. При этом две
роты четвертого батальона должны были обойти По-
42/

ляницу с юга и стать там заслоном. А восьмой роте
первого батальона предстояло выйти к восточной ок-
раине Поляницы, уничтожить связь с Татарувом и
наступать с востока. С занятием Поляницы всем ро-
там наступать на восток и оказать содействие треть-
ему батальону в овладении Татарувом.
В резерве оставались второй батальон и рота чет-
вертого.
С приближением вечера ударные группировки вы-
ступили по своим маршрутам. Горкунов и я с разве-
дывательной и третьей ротами шли в головной по-
ходной заставе на Поляницу. Следом за нами Верши-
гора вел в поводу своего буланого.
— Позволили немцам припереть нас к границе,—
бурчал недовольный Борода. — Надо было сразу же
после уничтожения нефти, пока противник не пришел
в себя, перемахнуть через Прут...
Признаться, я тогда не знал определенно, как
правильней было сделать, привык верить своим ко-
мандирам, которые ни разу не подводили, и я был
уверен, что не подведут, поэтому с Вершигорой я не
спорил, но и не поддерживал. Мне казалось, что
с разгромом немцев в Полянице наше положение по-
правится. В успехе же я не сомневался.
Пробирались узкой петляющей тропой. Спусти-
лись в долину Гнилицы, перешагнули через речушку
и пошли вдоль границы строго на восток. Оказались
на ровной дороге. Почувствовали облегчение, зашага-
ли. бодрее. По сторонам в молчаливом оцепенении
застыли темные нагромождения гор. Они то прибли-
жались к дороге, замыкая нас в узком ущелье, то
отступали, и тогда перед нами открывалась широкая
долина, чуть освещенная косяком молодой луны.
Справа время от времени постреливали погранич-
ники. Пули пролетали высоко над головами и не при-
чиняли нам вреда, и лишь многократное эхо от выст-
релов клокотало между гор, распространялось по
ущельям и пропадало где-то вдали.
По мере приближения к Полянице насторожен-
ность партизан возрастала. Шепот в колонне прекра-
тился. Разведчики тщательно осматривали дорогу и
прилегающие к ней кусты. Впереди обозначились
контуры селения. Вершигора приказал остановиться.
422

— Пусть разведчики проверят, а тем временем
подтянутся роты, — прошептал он.
Мы напряженно прислушивались, ожидая выстре-
лов из Поляницы. Но кругом было тихо. Подошли
командиры рот. Петр Петрович уточнил задачи.
Из-за кустов вынырнул Володя Лапин.
— Взвод в Полянице,— доложил он.
— Не нравится мне эта тишина, — сказал Верши-
гора окружавшим его командирам рот. — Будьте
очень внимательными. Наступление начнем без вся-
кого шума. По местам!
Растянувшись цепочкой, осторожно вошли в село.
Тишина. В некоторых домах открыты окна. На подо-
конниках кувшины с молоком и буханки хлеба. Я
опасался, чтобы изголодавшиеся разведчики не на-
бросились на еду и строго-настрого запретил дотраги-
ваться до продуктов. «Черт его знает, чье это дело, —
думал я, — возможно немцы специально приказали
выставить, чтобы партизаны разошлись по домам.
А быть может, жители сами это придумали с хоро-
шими побуждениями. Но все-таки лучше поосте-
речься.
Нам так и не удалось узнать, чья это выдумка.
Когда уже добрая половина села была в наших ру-
ках, в воздух взвилась ракета, и склоны гор, примы-
кавших к селу с севера и юга, заговорили десятками
пулеметов и сотнями автоматов и винтовок. Рявкнули
минометы, и серия взрывов закрыла выход из села.
С восточной окраины строчили два пулемета, прост-
реливая улицу.
Роты развернулись веером и начали расчищать
путь, отвоевывая дом за домом. Пошли в ход грана-
ты... Вскоре мы поняли, что захват села никакой вы-
годы нам не давал. Видимо, противник заранее тща-
тельно продумал план обороны. Выставив в Полянице
заставы, он главные силы расположил на склонах
гор, откуда хорошо простреливалось село и подступы
к нему. Оборона противника состояла из трех ярусов.
По насыщенности огня чувствовалось, что наши дан-
ные о его силе значительно занижены. И, несмотря
на это, будь он в селе, мы могли рассчитывать на По-
беду. Сейчас же обстановка складывалась не в нашу
пользу.
423

Пробившись к площади, я развернул роту вправо
и повел в наступление на высоту, примыкавшую к се-
лу с юга. Густой кустарник чередовался с нагромож-
дениями камней и затруднял наше продвижение.
Карабкались вверх под пулеметным огнем.
— Гранатами уничтожить! — приказал я.
Вперед поползли Маркиданов и Стрелюк. Прогре-
мели взрывы гранат, пулемет замолчал. Мы забрались
на выступ. Там лежали два убитых гитлеровца. По-
шарив по карманам убитых, Стрелюк сунул мне пач-
ку бумаг, проговорив:
— Документы.
Рассматривать не было времени, я их сунул в по-
левую сумку, набитую автоматными патронами.
Дальнейшие попытки пробиться вперед были без-
успешными. Противник приковал нас к земле пуле-
метным и автоматным огнем, а затем начал донимать
ручными гранатами. Появились раненые. Пришлось
отползти и укрыться за домами.
Бой гремел кругом. Трудно было ориентироваться,
где свои, где противник. Близился рассвет. Это не су-
лило нам ничего хорошего. Немцы могли перещелкать
нас, как цыплят. Я ждал, что вот-вот подойдут наши
роты, с их помощью удастся оттеснить врага и прове-
сти всю колонну через Поляницу. Но прибежал связ-
ной и передал приказание отводить роту. Начали от-
ход.
— Где же остальные роты? — спросил я Верши-
гору, который встретил нас у ручья на северной окра-
ине села.
— Отрезаны, — ответил подполковник. — Горла-
нову и ротам четвертого батальона не удалось обойти
противника. Восьмая рота присоединилась к нам,
а четвертый батальон ведет бой юго-западнее... Разду-
мывать некогда. Третья рота расчистила путь на се-
вер. Пока не наступило утро, будем взбираться на
гору...
Пробирались почти по отвесному склону. С боль-
шими усилиями к утру прошли около километра
и втянулись в лес. Всех удивил буланый Петра Пет-
ровича. Он не отставал от партизан. Припадая на ко-
ленки, конь шаг за шагом взбирался на гору. Несколь-
ко раз из-под его задних копыт обрушивались камни,
424

но конь вовремя уходил. Когда же мы остановились
в лесу на отдых, он свалился, как подкошенный, и
долго не притрагивался к траве, которую ему подсо-
вывали партизаны. Весь дрожащий, в кровоточащих
ссадинах, конь лежал, уткнувшись мордой в землю...
Наступил день. Бой затих. Только теперь мы по
достоинству могли оценить преимущества организо-
ванной немцами обороны. Занимая выгодную позицию
и укрываясь за камнями, даже один пулеметный рас-
чет мог успешно отражать наступление целой роты.
Его оттуда можно было выкурить лишь минометным
огнем. Дневной бой принес бы нам огромные потери.
Про документы, которые мне передал Стрелюк,
я вспомнил лишь после того, как выставил наблюда-
телей и выслал разведку для связи с главными си-
лами. Надо было отдать их Петру Петровичу или пе-
реводчику.
Вершигору и Тартаковского я застал за разбором
кипы документов, захваченных в бою восьмой и тре-
тьей ротами. Чуть в стороне под охраной автоматчиков
сидели пленные...
Наши наблюдатели подсчитали, что за день в По-
ляницу прибыло семнадцать автомашин и около ста
пятидесяти немцев. Гитлеровцы, видимо, не подозре-
вали о нашем присутствии и открыто передвигались
по склонам противоположной горы и селу. Весь день
они закапывались в землю, совершенствовали обо-
рону.
Несмотря на то, что ребята устали, никто не спал.
Волновало всех положение, в котором мы оказались,
а также судьба соединения. Да и голод давал себя
чувствовать.
— Напрасно, товарищ капитан, запретили брать
продукты в Полянице, — сказал Маркиданов. — Как
бы сейчас пригодилась краюха хлеба и ковалок сала,
как выражался Илья Краснокутский. Кишки марш
играют.
— За последнее время мне все чаще и чаще стала
во сне видеться вкусная пища, но как дело дойдет
до еды, то со мною не оказывается ложки, — загово-
рил Лапин.
— А ты, Вовка, когда ложишься спать, рядом
с собою клади ложку, — посоветовал Маркиданов.
425

— Представь, Ванюшка, ложил, но тогда не ви-
дел во сне ни борща, ни супа, — ответил серьезно
Лапин.
— Не мешало бы сейчас миску борща и кусок
мяса, — мечтательно рассуждал Юра Корольков.
— Я не отказался бы от котелка картошки или
даже перловой каши, — признался Стрелюк.
— А что до меня, то все это лишнее, — сказал Се-
режа Рябченков. — Я за последнее время сырого не
ем, жареного почему-то не хочу, вареного терпеть не
могу. Не верите?
— Перестаньте болтать! — возмутился Землянко.—
Слушать тошно.
Разведчики замолчали и удивленно уставились на
обычно молчаливого Антона Петровича. Раз он
заговорил, значит допекло.
Однако молчание, видимо, тяготило, и Юра Ко-
рольков заговорил на другую тему.
— Слышь, Костя, а здорово они нам ловушку
устроили, — сказал он, обращаясь к Стрелюку.
Стрелюк ответил не сразу, помолчал, а потом
сказал:
— Это нам, разведчикам, не делает чести.
— Да причем здесь мы, если фрицы подбросили
подкрепление? — возразил Юра.
— Наблюдение надо было установить за Поля-
ницей.
— Ну, это другое дело, — нехотя согласился Юра,
помедлил и добавил: — Да мы и так могли про-
рваться.
— Мы-то прорвались бы, а как колонна?
— Нет, вы скажите, какого черта мы сюда забра-
лись? — вмешался в разговор Карпенко,— Что, дру-
гих дорог нет? Дались нам эти горы! А по-моему —
взорвали вышки и айда на равнину. Мосты рвать,
эшелоны под откос пускать, гарнизоны громить...
— На просторе веселее,— поддержал Антон Петро-
вич.
— Вот именно, — продолжал Карпенко, ободрен-
ный поддержкой. — Инициативу держали бы в своих
руках. И сейчас еще не поздно выйти на равнину.
Борода предлагал разойтись по-батальоцно, чтобы
распылить силы немцев, а потом снова встретиться...
426

Слушая разговор товарищей, я в который уже раз
старался разобраться в обстановке. Почему получилось
так, что с каждым днем противник отвоевывал у нас
инициативу? Может быть, мы хуже стали драться?
Нет! Разве наши командиры утратили способность
управлять подразделениями в бою? Наоборот, они не
потеряли присутствия духа, стали более опытными,
более решительными. Так в чем же причина? В том,
что противник сумел сосредоточить против нас круп-
ные силы? Отчасти в этом. Но это не главное!
Так размышляя, я приходил к выводу, что главной
причиной постигших нас неудач является то, что мы
оказались один на один с противником, который во
много раз превосходил нас по силе, вооружению и тех-
нике. Мы не знали о действиях мелких партизанских
групп в этих районах, не имели с ними связи. Да и
могли ли они нам помочь? Вся надежда была на то,
что вслед за нами нагрянут в Карпаты и другие круп-
ные рейдирующие соединения украинских партизан.
Не верилось, чтобы выполнение такого ответственного
и трудного задания штаб руководства партизанским
движением возложил лишь на одно соединение.
Вспоминая разговор командира и комиссара,
я пришел к убеждению, что и они кого-то ждут... Од-
нако помощь пока не приходила. Надо было рассчи-
тывать только на свои силы. А противник не терял
времени, не жалел ни сил, ни средств для того, чтобы
как можно быстрее ликвидировать наше соединение,
кд^дрое доставило ему немало хлопот...
Возвратились Гапоненко, Демин, Гольцов, Решет-
ников и Остроухое.
Наших в долине Гнилицы нет, — доложил Га-
поненко. — Видимо, возвратились в урочище Буко-
вину.
'*Почему ты так считаешь? — спросил я.
— Там все время кружатся самолеты. Слышны
взрывы. Бомбят.
— Приметы верные, — согласился Вершигора. —
Надо й нам туда подаваться. Отдавайте распоряжение
ротам: подготовиться к движению. Командиров рот—
ко йне.
Собрались командиры рот. Вершигора заговорил
тихим голосом:
4Й

— Товарищи командиры, в наши руки попали
весьма важные сведения о группировке противника.
Собрал вас, чтобы ознакомить с обстановкой. Неиз-
вестно, что может случиться через час. Слушайте вни-
мательно, кто останется жив, обязан доложить Ков-
паку и Рудневу...
Выждав минуту, Петр Петрович продолжал:
— Начну с главного. Нами заинтересовался сам
фюрер. По его личному распоряжению для уничтоже-
ния нашего соединения создана группировка в соста-
ве 4, 6, 13, 24, 26, 32-го эсэсовских полков, 273-го гор-
но-стрелкового полка и пяти батальонов особого на-
значения. Кроме того, для их поддержки выделена
авиация...
— Это заметно, — не вытерпел командир восьмой
роты Горланов.
— Общее руководство осуществляет Гиммлер, —
продолжал Вершигора, испытующе глядя на коман-
диров рот. — Вот приказ тридцать второму полку,
с которым мы ночью вели бой. Он подписан лично
Гиммлером... В этой группировке не значится еще
венгерская дивизия, которая подтянута к границе.
Батальоны особого назначения, видимо, поставлены
на охрану мостов, железных дорог и других объектов.
Насколько серьезное значение придает немецкое
командование разгрому нашего соединения, говорит
и тот факт, что шестой, двадцать шестой и двести
семьдесят третий полки спешно переброшены сюда
из Норвегии, Франции и Греции...
— Да, заварили кашу, — почесал затылок Кар-
пенко.
— Чем мы заслужили внимание такого высокого
начальства? — спросил я Вершигору.
— Думаю, здесь дело не только в нашем соедине-
нии,— сказал Петр Петрович.— Фашисты стали умнее.
Они понимают, что стоит нам здесь закрепиться, как
из Полесья хлынут сюда другие отряды, как это по-
лучилось в прошлом году после рейда из Брянских
лесов. А что это значит? Это значит — новый парти-
занский край. Отсюда пламя партизанской борьбы
перемахнет в Чехословакию, Венгрию, Румынию...
Я уж не говорю о том, что плакала тогда дрогобыч-
ская нефть...
428

Как видите, товарищи, обстановка намного слож-
нее, чем мы до сих пор думали. Надо полагать, не-
мецкое командование в борьбе с нами не остановится
ни перед чем... Партизаны должны противопоставить
немецкой силе тактику маневрирования. Для этого
надо прорываться из кольца окружения...
— Забрались в чертову мышеловку, попробуй от-
сюда выбраться, — вздохнул Миша Тартаковский.
— Время упустили, — сказал задумчиво Гор-
ланов.
— Упущенное время самым длинным арканом
не поймаешь, — поддержал его Карпенко.
— Вы правы, каждый потерянный нами час —
на руку врагу. Поэтому не будем задерживаться, —
сказал Вершигора, свертывая трофейную карту. —
Как пойдем?
— Только не через гребень, а по скатам, — ска-
зал я.
— Пусть Бережной ведет, — предложил Кар-
пенко.
— Согласен, ему и по долгу службы положено вес-
ти, — согласился Вершигора.
С чувством невыполненного долга уходили мы от
Поляницы. Уставшие, голодные, изнывающие от жары
хлопцы еле волочили ноги. Двух тяжелораненых нес-
ли посменно. Шли молча, никто не роптал на трудно-
сти, но вместе с тем пропали веселость и шутки.
Не вызвало особого оживления и происшествие с не-
мецким самолетом. Обнаружив нас, он долго кружился
над горой. Мы не прятались, он принял за своих и
сбросил вымпел. Мы извлекли записку, в которой пред-
лагалось занять высоту и не допустить прорыва пар-
тизан на восток. Мы еще больше стали тревожиться
за судьбу соединения.
Сберегая силы, подъем преодолевали наискосок.
Поминутно останавливались, чтобы подтянуть отстаю-
щих и передохнуть. Впереди нас манил темно-зеленый
массив леса на перевале. Там, по крайней мере, можно
под деревьями укрыться от знойного солнца.
Наконец нам немного повезло. Еще издали на
склоне горы мы увидели голубоватое пятно на поло-
пине. Особого значения не придали. Цветы? Подума-
ешь, невидаль какая! Здесь на каждом шагу их
429

сколько угодно. Однако, когда подошли ближе, наше
настроение резко поднялось. То, что мы приняли за
цветы, оказалось черникой. Никогда в жизни мне не
доводилось видеть такого обилия ягод. Мы наброси-
лись на них. Загребали целыми горстями и запихива-
ли в рот. Первое время я даже не ощутил вкуса. Един-
ственное желание, как можно больше захватить при-
горшней и утолить голод.
— Попасемся, — повеселев, выкрикнул Гриша До-
рофеев. — Переходим на подножный корм.
Обобрав ягоды с ближайших кустиков, мы пере-
ползали к следующим... Около получаса лакомились
черникой. А когда поднялись и посмотрели друг на
друга, не могли не рассмеяться. Руки, губы и язык
окрасились в синий цвет, как будто их чернилами
облили.
— Кончай пастись! — подал команду Вершигора,
вытряхивая из бороды застрявшие ягоды и листья.
Только теперь заметили, что там, где мы прополз-
ли, остались лишь зеленые полосы, которые стрелами
вонзались в голубое поле ягодника.
Пошли веселее. Одолели подъем, вошли в лес
и напали на тропу. Эта тропа к вечеру привела нас
в урочище Буковину, где располагался штаб.
Нас встретили с радостью. Еще бы! Ведь три бое-
вые роты возвратились в строй. Нашей же радости
не было границ. Старшина Зяблицкий торжествовал.
— Я знал, что разведчики не пропадут! — воз-
бужденно говорил он, обнимая товарищей. — Завтрак
приготовил — вас нет, обед приготовил — тоже нет.
Придут, думаю! Трижды подогревал. Зато теперь
ужин получится на славу. Первое суп, второе галуш-
ки, третье — чай. Даже лепешки испекли наши де-
вушки...
Вася так расхваливал блюда, что казалось, мы
попали в первоклассный ресторан. Но начали есть и
возвратились к действительности. Галушки представ-
ляли собой кусок теста, который приходилось резать
ножом. Суп — мучная болтушка. Однако мы на-
столько изголодались, что прямо набросились на еду,
и котелки быстро опорожнились. Подкрепившись, за-
валились спать. Теперь уже. ничто не страшно. Мы со
своими!
43Q-.->

НОВЫЕ ИСПЫТАНИЯ
Неудача в бою за Поляницу заставила не только
командиров, но и всех партизан задуматься над соз-
давшимся положением, мобилизовать все свои силы,
которые неимоверно быстро таяли в непрерывных бо-
ях. Над соединением нависла смертельная опасность.
Гитлеровцы, окрыленные тем, что сумели прегра-
дить партизанам путь на юго-восток, активизировали
свои действия, захватили командные высоты и закры-
ли нам все выходы из гор. С юга нас подпирала вен-
герская дивизия, с юго-востока и востока — 273-й гор-
но-стрелковый и 32-й эсэсовский полки. С севера и за-
пада — 6-й и 26-й полки. Авиация группами от двух
до десяти самолетов наносила непрерывные удары
по колонне, а также по району сосредоточения. Коль-
цо окружения сжималось с поразительной быстро-
той.
Немцы считали разгром партизан решенным де-
лом. Горы, полонины, ущелья пестрели фашистскими
листовками. В них сообщалось, что мы окружены,
и «Любезно» предлагалось «прекратить бесполезное
сопротивление и сдаться в плен». Всем, кто добро-
вольно сдастся, гитлеровское командование обещало
чуть ли не райскую жизнь. «У вас иного выбора нет:
голодная смерть или сытая жизнь в плену», — гово-
рилось в листовках. Тем, кто выдаст Ковпака и Руд-
не&Д, предлагалась высокая денежная награда. Голо-
ва Ковпака первоначально была оценена в пятьдесят
тысяч польских злотых или немецких марок, по вы-
бору предателя. Но проходили дни ожесточенных
боеЪ, и цена на голову партизанского вожака выросла
до ста тысяч.
Партизаны предпочли голод и смерть в бою!
Утром двадцать девятого июля командиры баталь-
онов и рот собрались в штабе соединения, чтобы обсу-
дить создавшееся положение. Ковпак открыл совеща-
ние и предоставил слово комиссару.
Так уж повелось, что командир первое слово да-
вал Рудневу, а затем внимательно, терпеливо выслу-
шивал остальных командиров и в конце давал ука-
зания.
431

Руднев похудел, но, как всегда, был гладко выбрит
и аккуратно одет. Он говорил спокойным голосом:
— Вам хорошо известна обстановка, которая сло-
жилась на сегодня. Скрывать не буду. Создалось весь-
ма серьезное положение... Затяжные бои не в пашу
пользу. Каждый бой вырывает из наших рядов де-
сятки бойцов. Мы и так имеем около сотни раненых.
Кормить партизан нечем. Боеприпасов пока достаточ-
но. Но их хватит максимум на десять дней таких бо-
ев, какие нам приходится вести. Радиосвязь с Боль-
шой землей неустойчивая...
— Забрались к черту на кулички, — вставил
Кульбака.
— Помощи ждать неоткуда, — продолжал Руд-
нев. — Принять самолеты в горах не представляется
возможным. Надо пробиваться из окружения и выхо-
дить в более выгодный район. Предлагаю выход осу-
ществить в северном направлении... Но прежде, чем
идти на прорыв, необходимо избавиться от обоза и...
тяжелого оружия, — закончил комиссар.
Последние слова комиссара подействовали на при-
сутствующих ошеломляюще. Ковпак бросил насторо-
женный взгляд на командиров подразделений и на-
чал не спеша завертывать цигарку. Первым не выдер-
жал командир артиллерийской батареи. Он подско-
чил, как ужаленный, и закричал:
— Ни за что! Это, это знаете...
— Садитесь, товарищ майор, — строго приказал
Ковпак.
Майор сел, и его глаза растерянно забегали, ища
сочувствия и поддержки товарищей. Все опустили
головы и подавленно молчали. Партизанские коман-
диры не решались смотреть друг другу в глаза. Мыс-
лимое ли дело, уничтожить орудия и минометы, удар-
ную силу соединения! То, что создавалось годами,
завоевывалось кровью, жизнями многих товарищей!
Длительное молчание вдруг прорвалось. Заговори-
ло сразу несколько человек.
— Нельзя уничтожать тяжелое оружие, — крича-
ли одни.
— А как с ним совершать переходы по бездоро-
жью? — спрашивали другие.
— Комиссар дело говорит!
432

— На руках пушки понесем, — доказывал Ани-
симов.
— Где людей взять?
— Все силы мобилизуем, а понесем...
— Кто же будет воевать, если все будут нести
орудия и минометы? Надо в первую очередь думать
о людях. Для переноски раненых полтыщи человек
потребуется, — сказал молчавший до сих пор Ба-
зыма...
Ковпак, стараясь скрыть волнение, курил и внима-
тельно прислушивался к перепалке. Когда пыл ко-
мандиров остыл, он спросил:
— Кто хочет высказать свое мнение?
Поднялся коренастый, неторопливый и спокойный
командир третьего батальона Федот Данилович Ма-
тюшенко.
— Криком делу не поможешь, — начал он. — Пы-
таю вас, дорогие товарищи, что главное: люди чи
орудия? Люди! Люди добывали это оружие и еще
добудут. Жаль бросать? Не спорю. Но пока мы будем
тягать по горам пушки и минометы, нас перебьют,
и никому они не будут нужны. К тому же рано чи
поздно бросать все равно придется... Поддерживаю
предложение комиссара.
К нему присоединилось большинство командиров.
В результате обсуждения был издан приказ. В нем
говорилось: для повышения маневренности обоз пере-
вести на вьюки, орудия и батальонные минометы,
после того как будут израсходованы снаряды и ми-
ны, взорвать, легкораненых посадить верхом на ло-
шадей, для тяжелораненых приспособить носилки,
все запасы патронов раздать партизанам. Все работы
должны быть закончены к шести часам вечера.
Командиры подразделений расходились подав-
ленные.
— Гладко было на бумаге, да забыли про овра-
ги, — бубнил себе под нос помпохоз...
В то время как артиллеристы и минометчики со-
крушали врага, расходуя остатки боеприпасов, а в ро-
тах мастерили вьюки и носилки, разведчики разыски-
вали пути для движения соединения и слабые места
противника. Но их старания были безуспешны. Все
Дороги, тропы и вершины успели занять немцы.
28 Записки разведчика	433

Выслушав доклад разведчиков, Ковпак долго рас-
сматривал карту, а затем уверенно сказал:
— Дорога должна быть! В первую мировую я сам
ее строил. Идем шукать.
Сидор Артемович шел впереди с длинной сукова-
той палкой. Он легко скользил по склону горы и мо-
лодцевато пробирался сквозь кустарники. Мы еле
поспевали за ним. Временами командир останавливал-
ся, посматривал по сторонам, сверялся с картой. Ка-
залось, и на этот раз поиски бесполезны. Но вот Ков-
пак остановился, внимательно осмотрелся и, сняв
шапку, бахнул ее о землю.
— Шоб я вмер, она! — сказал он, повеселев.
Мы удивленно смотрели на улыбающегося стари-
ка. Дороги не было.
— А где же дорога, Сидор Артемович? — спросил
Черемушкин.
— Ось вона, ‘— притопнул Ковпак. — Я на ней
стою. Эх вы, разведчики, смотрите туда!
Мы подняли головы и посмотрели в том направле-
нии, куда указывал командир. Вверху среди вековых
грабов угадывалась просека.
— Почти двадцать пять рокив минуло, как мы
проложили этот путь, — пояснил Ковпак. — Дорога
заросла молодняком, а эти деревья не подвели меня,
старика.
Присмотревшись внимательно, мы увидели на от-
косе горы карниз давно заброшенной и заросшей ку-
старником дороги.
— Этой тропы ни на одной карте нет. Не знают
о ней и немцы. Здесь пойдем, — сказал Сидор Арте-
мович...
Взорвав орудия и минометы и освободившись от
обоза, облегченная колонна выступила на марш. Про-
бирались по тропе, которую разыскал Ковпак. На
каждом шагу приходилось пускать в ход топоры
и прокладывать дорогу для лошадей. А в это время
авиация продолжала бомбить урочище Буковину, где
мы оставили двуколки.
Тропка петляла и привела к горе 1598. Ее зани-
мало до роты немцев. Начался бой.
— Иван Иванович, отвлекай фашистов с фронта,
а я им по затылку стукну,— предложил Карпенко.
434

Разведчики усилили огонь, демонстрируя насту-
пление на высоту. Тем временем третья рота по-за
кустарником обошла гору и навалилась на против-
ника с тыла... Гриша Дорофеев действовал, как на-
стоящий циркач. Даст очередь из автомата, упадет,
перевернется и вновь стреляет уже с другого места.
Он захватил вражеский миномет, развернул его и на-
чал обстреливать позиции противника.
Черемушкин, Гапоненко, Остроухое, Журов и Стре-
люк бросились на врага, увлекая за собой развед-
чиков.
Зажатые с двух сторон, гитлеровцы отчаянно со-
противлялись, однако не выдержали напора парти-
зан и бежали, преследуемые пулеметным и миномет-
ным огнем. На высоте осталось двадцать шесть
трупов, восемнадцать винтовок, пулемет и батальон-
ный миномет.
Расстреляв запас мин, Гриша последнюю опустил
головкой вниз и укрылся за деревом. Мина взорвалась,
и миномет разнесло.
Двое суток подразделения шли в горах, без дорог,
уничтожая заслоны немцев на своем пути. А надо
сказать, противник был обучен действиям в горах,
умело использовал для засады глубокие ущелья
и перевалы. Нам все время приходилось быть насто-
роже.
Совершая очередной переход днем, отряды подо-
шли к ущелью и были встречены огнем двух немец-
ких пулеметов. Гитлеровцы засели на горе за камен-
ными глыбами и держали под обстрелом тропу. Обой-
ти это место нельзя. Справа и слева громоздились
каменистые скалы. С тыла наседал фашистский полк.
Попытались прорваться вперед, но сразу же потеряли
несколько человек.
— Эх, черт, откуда они взялись? — нервничал
комиссар. — Время терять нельзя.
И тут взгляд Руднева упал на Павлика Лучин-
ского, невысокого, тихого и скромного архангельско-
го паренька.
— Ну-ка, Павлуша, выручай, — сказал комиссар
и улыбнулся, чтобы подбодрить Лучинского.
Павлик посмотрел в сторону немецких пулеметов,
а затем на отвесную скалу, соображая, как на нее
43&
28!

взобраться. Внизу скала почти гладкая, и лишь на
высоте четырех-пяти метров выступают острые кам-
ни. За них можно уцепиться.
На помощь подоспели товарищи. Федя Мычко
встал у стены и широко расставил ноги.
— Живую лестницу, — сказал он, подставив мо-
гучую спину.
На него взобрался Стрелюк и протянул руку Лу-
чинскому.
Павлик повесил автомат на шею, проверил грана-
ты, висевшие на ремне, и залез на спину Феди. Мы
не успели опомниться, как он уже стоял на плечах-
Стрелюка и тянулся к каменному выступу. Взялся
за камень, попробовал. Держится крепко. Начал под-
тягиваться на руках. Ноги повисли в воздухе. Каза-
лось, вот-вот сорвется. В это время Костя уперся
грудью в скалу, поднял руки вверх, поймал ноги
Павлика и начал подталкивать его.
Все облегченно вздохнули, когда Лучинский до-
тянулся руками до следующего выступа и уперся
обеими ногами о каменные валуны в расщелине.
— Огонь! — скомандовал я разведчикам.
Застрочили пулеметы и автоматы. Пули рикоше-
тили от камней, не причиняя вреда немецким пуле-
метчикам. Но нам удалось приковать к себе их вни-
мание.
Этим воспользовался Лучинский. Он вскарабкался
на скалу и увидел неподалеку человек пять гитле-
ровцев с двумя пулеметами. Они укрылись за кам-
нями и, не подозревая об опасности с тыла, вели
огонь по партизанам.
Павлик ногами и одной рукой уперся в расщели-
не, второй рукой снял автомат с груди, положил его
на камень, прицелился и дал очередь. Выстрелы ав-
томата слились с рокотом немецких пулеметов.
Ближайший пулеметчик уткнулся лицом в землю.
Убитого заменил другой солдат. Его постигла такая
же участь. Второй пулеметчик скрывался за большим
камнем, стрелять по нему было неудобно. Лучинский
выбрался из расщелины, подполз ближе и бросил
одну за другой две гранаты. Замолчал и этот пуле-
мет. Разведчик считал, что с врагом покончено и хо-
тел подняться, но в последний миг увидел гитлеровца,
436

который полз ему навстречу. Не раздумывая, Павлик
дал очередь из автомата...
Установилась тишина. Павлик осмотрелся: вбли-
зи никого не было. Он подошел к обрыву, столкнул
вниз пулеметы и махнул кепкой: «Путь свободен!»
Радостный и возбужденный Лучинский догнал
нас на марше.
— Спасибо, Павлик, — сказал я, пожимая руку
отважного разведчика.
— Что вы, товарищ капитан, — покраснев от сму-
щения, ответил Павлик.
— За такой подвиг я бы тебя, Паша, представил
к Герою, — сказал Стрелюк.
— Для меня самая большая награда — это бла-
годарность комиссара, — ответил довольный Пав-
лик. — Знаете, Семен Васильевич ждал, пока я спу-
стился со скалы. Подошел веселый, таким я его давно
не видел, обнял меня и говорит: «Спасибо, Павлуша!»
Казалось бы, разведчики видывали всякие при-
меры героизма, но тем не менее восхищались Павли-
ком Лучинским и радовались, что он живой и невре-
димый шагал с ними. Но через несколько часов про-
изошло событие, которое омрачило нашу радость.
Солнце клонилось к закату. Авиация потеряла
нас из вида. Партизаны пробирались тропками. На
пути попался небольшой горный ручей. Остановились,
чтобы наполнить фляги водой, передохнуть и дать
возможность колонне подтянуться.
— Товарищ капитан, разрешите я пройду впе-
ред? — обратился ко мне Черемушкин.
— Отдохните, потом пойдете, — посоветовал я.
— Да мы только спустимся в долину Зеленицы,
посмотрим, есть ли там дорога, — поддержал Чере-
мушкина Семен Рыбальченко.
— Будьте осторожны, — предупредил я на вся-
кий случай, хотя знал, что Митя в разведке всегда
осторожен.
С Черемушкиным ушли трое разведчиков. Пере-
скакивая с камня на камень, дозорные продвигались
вдоль ручья. Вскоре они спустились к реке, в кото-
рую впадал ручей, свернули влево и скрылись за
скалой. Прошло несколько минут, и вдруг тишину
нарушил шквал пулеметного и автоматного огня.
437

Послышались взрывы мин. Бой шел в ущелье, куда
ушли разведчики.
— За мной! — подал я команду и побежал на
выстрелы.
Слух улавливает очереди наших автоматов... Что
такое? Лишь один наш автомат отвечает на стрельбу
десятка немецких пулемётов. Где же остальные? Не-
ужели погибли! Сердце подсказывало — случилось
что-то непоправимое.
Выскочив на гору, мы открыли огонь из автома-
тов и пулеметов по противнику. Почти одновременно
с нами заговорили пулеметы и ротный миномет
третьей роты. Перед нами открылась неутешительная
картина. Обращенные к нам скаты высоты, располо-
женной на западном берегу реки, погрузились в су-
мерки. По всему склону мигают вспышки выстрелов.
Внизу под нами на ровной площадке за камнем ле-
жит Митя Черемушкин и стреляет короткими очере-
дями. Вокруг него, высекая искры из камня, мечется
рой пуль. Рвутся мины, и град мелких осколков об-
рушивается на разведчика. Вблизи никого нет. Где же
остальные?
— Митя, отползай! — прокричал я вниз. Но он не
обратил внимания. На мгновение перестал стрелять,
приподнялся на локти и посмотрел вправо.
— В речку! Под водой уходите! — выкрикнул он
хриплым голосом, опустился за камень и возобновил
стрельбу.
Только теперь мы заметили троих разведчиков,
барахтавшихся в реке. Они то ныряли и плыли под
водой, то переползали через перекаты. Рядом с ними
взвивались султанчики воды, взбиваемые пулями.
Наконец им удалось добраться до изгиба ущелья
и укрыться за скалой.
— Черемушкин, Митя, отходи! Ребята спас-
лись! — кричали хором разведчики.
— Прощайте, товарищи! — донеслось снизу.
— Отползай! Приказываю! — прокричал я, не уз-
навая своего голоса.
На этот раз подействовало. Черемушкин оттолк-
нулся от камня и начал ползти. Движения его рук
были неуверенны, а ноги безжизненно волочились по
земле.	'' .
438

— Да он ранен в ноги, — с ужасом заметил Га-
поненко. — Я помогу...
Но помогать не пришлось. Рядом с Черемушки-
ным взорвалась мина. Когда развеялись пыль и дым,
мы увидели опрокинутое навзничь, распростертое,
безжизненное тело отважного разведчика...
За боем не заметили, как опустились сумерки.
Колонна продолжала движение. Вершигора прика-
зал нам с Карпенко оставаться на месте до утра,
чтобы противник не смог организовать преследование.
Всю ночь напролет гитлеровцы освещали ущелье
ракетами и обстреливали из пулеметов. Все же Гапо-
ненко с двумя разведчиками удалось вынести тело
Черемушкина. Оно все было искромсано пулевыми
и осколочными ранами. Обе ноги ниже колен пересе-
чены пулеметной очередью, в груди сквозное пулевое
ранение, а голова, лицо и руки иссечены десятками
осколков.
Смерть Черемушкина потрясла нас. Разведчики
с обнаженными головами молча стояли возле тела
друга; Молчание нарушил Рыбальченко.
— Когда мы вышли к реке, то ничего подозри-
тельного не заметили, — говорил он сквозь слезы. —
Прошли метров тридцать. Митя ушел вперед. В это
время противник открыл огонь. Митя упал, отполз
за камень и начал отстреливаться. Мы тоже броси-
лись на землю. Лежим на ровной площадке у самой
скалы. Даже укрыться негде. «Отходите», — крик-
нул Черемушкин. Леша Бородулин ему в ответ:
«Ползи сюда. Вместе будем отходить». А Митя кри-
чит: «Нас здесь по одному перебьют. Отходите! Это
мой приказ. Потом прикроете мой отход». Начали
отползать, меня щелкнуло в руку. Пули воют, не под-
нять головы... Выход подсказал Митя. Спустились
в воду...
Я слушал Рыбальченко и все больше убеждался,
что Черемушкин был ранен в ноги в самом начале
боя. И раненым он думал не о себе, а о товарищах.
Про ранение умолчал, зная, что раненого его товари-
щи не оставили бы. А это грозило смертью для всех.
— Эх, Митя, Митя, вологодский паренек, отваж-
ный партизан й лучший среди разведчиков, — шеп-
тал я, прощаясь с другом. — Знай же, боевой друг.
439

что ты уносишь с собою и частицу моего сердца. Ты
ушел из жизни с чистой совестью. Мы не забудем
тебя, а за смерть отомстим врагу...
Всю ночь третья и разведывательная роты сдер-
живали натиск фашистов, которые наступали из до-
лины. Не один десяток их нашли смерть в Зеленице.
И лишь на рассвете мы сняли оборону и пошли дого-
нять главные силы. Надо было торопиться. За ночь
колонна могла уйти далеко, а в горах нагнать ее не
так-то просто.
— Ничего, поднажмем и догоним, — успокаивал
Федя Карпенко. — Они понесли раненых, а мы на-
легке.
Не прошли и километра, как дозорные останови-
лись.
— Смотрите, — указал Гапоненко на камень, на
котором мелом нарисована стрела в сторону движе-
ния колонны.
— Значит, идем правильно, — обрадовался Юра
Корольков.
По-моему мнению, радоваться было нечему. Я ду-
мал: «Как мог появиться этот знак? Не может быть,
чтобы Ковпак или кто иной из командиров распоря-
дился обозначать для нас путь движения главных
сил». Такого еще не было в нашей практике. Мы зна-
ли маршрут. Да если бы и не знали, то разыскали бы
своих по следу. Правда, обоза сейчас не было и след
иногда исчезал, но скоро мы его находили.
— Стереть знак и продолжать движение, — распо-
рядился я. — Гапоненко, будьте внимательны.
Когда же на пути начали попадаться повешенные
на деревья листки бумаги с такими же стрелами,
стало очевидным, что это проделка фашистских ла-
зутчиков.
— Быть всем начеку. Знаки уничтожать. Дви-
гаться без остановки, — сказал я товарищам.
Карпенко ушел вперед со азводом. Вскоре там
послышалась стрельба. Когда мы подошли, то уви-
дели трупы двух гитлеровцев.
— Это их работа, — сказал Федя, указывая ав-
томатом на трупы.
Но он ошибся. Знаки продолжали попадаться
и дальше. Видимо, кто-то шел вслед за колонной иди
440

же в наши ряды проник предатель. Надо было быст-
рее нагнать колонну и предупредить командование.
Легко сказать «быстрее», а как это сделать, если лю-
ди уже сутки, кроме воды, ничего во рту не держали,
а в вещевых мешках только автоматные патроны
и ни крошки съестного. У меня самого начали мель-
тешить желтые круги перед глазами. Идешь, а ноги
подкашиваются.
Выйдя на перевал, разведчики увидели колонну,
растянувшуюся тонкой змейкой у подножия горы.
Над ней коршунами кружились самолеты. Доноси-
лись глухие раскаты взрывов.
Между нами и главными силами обширная делян-
ка вырубленного леса. Решили не петлять по горам,
а идти наперерез колонне. Первые двести-триста метров
прошли сравнительно легко. Этот участок был очи-
щен от леса и изобиловал ягодами. Хлопцы набро-
сились на лесную малину и землянику. На ходу сры-
вали ягоды и подкреплялись.
Чем дальше углублялись на делянку, тем труд-
нее было идти. Сухие ветки и сваленные деревья за-
громождали склон горы. Наконец перед нами ока-
зались сплошные лесные завалы. Что делать? Даль-
ше идти тяжело, но как посмотришь назад — волосы
дыбом становятся.
— Будь что будет, пойдем вперед, — решили мы
единодушно.
Теперь уже никто не наклонялся за ягодами.
Берегли силы.
Немало усилий пришлось положить, чтобы вы-
браться из ловушки, в которой мы оказались по собст-
венной неосмотрительности... Колонну догнали лишь
перед обедом. Она переправлялась через мелкую
быструю речку и прямой тропой поднималась
в гору.
На месте переправы нас встретили Сидор Артемо-
вич и Семен Васильевич.
— Потери есть? — нетерпеливо спросил Ковпак,
когда мы с Карпенко перешли речку.
— Убит Черемушкин, легко ранен Рыбальчен-
ко, — ответил я.
— Об этом уже знаю... Жаль Черемушкина, —
сказал Ковпак, провожая взглядом уставших пар-
44/

тизан разведывательной и третьей рот. — Как это • про-
изошло?
Я подробно рассказал о засаде противника и бое.
— Могло быть хуже, если бы противник имел
покрепче нервы и пропустил разведку, а удар нанес
по главным силам, половины не досчитались бы, —
сказал Ковпак, выслушав меня.
— Не уберегли такого человека. Коротенькая бы-
ла его жизнь, но чистая, как родниковая вода. Жил
честно, сражался отважно и погиб как герой, — с чув-
ством сказал комиссар.
Руднев замолчал. Мимо нас проходили голодные,
измученные непрерывными переходами и боями
партизаны. Они настолько устали, что при налете
вражеской авиации не рассыпались по лесу и не ма-
скировались, а только ложились рядом с дорогой.
В настроение людей закрадывалось безразличие.
— Безразличие — опасная болезнь, — сказал ко-
миссар. — Это от голода... Надо убивать лошадей
и кормить людей. Мы не можем допустить их духов-
ной слабости... Вы сами-то ели сегодня? — неожидан-
но спросил Семен Васильевич, обращаясь ко мне
и Феде.
— Ели... ягоды, — ответил Карпенко.
— На ягодах далеко не уедешь, — сказал комис-
сар, пошарил по карманам и вынул три кусочка са-
хару.— Это вам по одному, а третий Радику.
— Спасибо, товарищ комиссар, пусть все будут
Радику. Мы не голодны, — отказывались мы с Фе-
дей. — Сами, небось, ничего не ели.
— Я сыт, — твердо ответил Руднев, держа на ла-
дони крохотные кусочки сахара.
— Товарищ комиссар, — начал было я, но Ковпак
не дал докончить.
— Як шо Семен Васильевич дает, так берите, не
тяните за душу, — сказал Сидор Артемович, часто
заморгал и отвернулся.
Протянув руку* я взял сахар и почувствовал, как
к горлу подкатывается непрошеный комок. Чтобы
скрыть свое волнение, я отвернулся и стал нарочито
внимательно рассматривать растянувшуюся колонну
партизан, над которой свирепствовали немецкие са-
молеты.	•
442

. < Разве можно об этом забыть! Эх, разве я взял бы
последний сахар, если бы знал, что Семен Васильевич
уже больше суток не имел во рту ни крохи и берег
эти кусочки сахара для сына...
Справившись с минутной слабостью, я повернулся
к Рудневу и сказал:
— Товарищ комиссар, в отряде, наверное, сво-
лочь завелась.
— Что ты имеешь в виду? — насторожился комис-
сар.
— Путь соединения отмечен стрелками на кам-
нях и листах бумаги, — сказал я и вынул из кармана
листок, подобранный на перевале.
Семен Васильевич взял его и долго вертел в ру-
ках.
— Нет, не верю, чтобы среди наших партизан на-
шлись такие, — сказал он твердо. — Наши люди про-
верены в боях. Мусор от нас отсеивается быстро.
К тому же за последнее время в отряд новичков не
принимали... Уверен, это дело рук фашистских аген-
тов, шатающихся по горам. Обратите внимание на
бумагу. Вряд ли у кого из партизан есть такая... Хо-
рошо, что сказали. Во избежание паники, никому об
этом не говорите и предупредите своих хлопцев. Во
всяком случае надо повысить бдительность...
Разведчиков я разыскал почти на самой вершине
горы 1713, в районе которой сосредоточивалось
соединение. Большинство из них поснимали сапоги,
проветривали ноги и сушили изопревшие портянки.
Костя Стрелюк лежал на спине, подложив под голову
руки. Он глядел в небо и что-то бормотал. Я подошел
ближе и разобрал слова:
И где мне смерть пошлет судьбина?
В бою ли, в странствии, в волнах?
Или соседняя долина
Мой примет охладелый прах?
— Пушкиным увлекаешься? Но почему ты вы-
брал такую печальную тему? — спросил я.— Это на
тебя не похоже.
• . — Веселиться неотчего, — ответил задумчиво Ко-
стя, — Что-то за последнее время у гитлеровцев вкус
к нашим разведчикам появился. На границе четве-
рых убили, в Полянице ранили одного, в ущелье Зе-
443

леницы остался Черемушкин. Сегодня Чусовитин
погиб.
— Вася Чусовитин? Когда? — почти крикнул я.
— Только что. Прямое попадание бомбы... На ку-
ски.
Эта весть для меня была неожиданной. Чусови-
тин, как Черемушкин и Мычко, считался лучшим
разведчиком. Все они первыми в соединении были
награждены орденами Ленина. И вот двоих уже нет.
Каждый день преподносил неожиданные сюр-
призы.
Стараясь отвлечь себя и Костю от тягостных мыс-
лей, я сказал:
— Война без жертв не бывает. Нечего нос вешать.
— Да вы не подумайте, что я боюсь смерти. Ко-
нечно, смерть неприятная вещь, но в наших условиях
лучше смерть, чем тяжелое ранение. В мои годы ка-
лекой остаться...
— Ты о смерти не думай. За жизнь драться надо.
Помнишь, как у Джека Лондона описана борьба за
жизнь. Да ведь ты же сам и рассказывал... Вырвемся
из гор на простор, тогда сполна рассчитаемся с фаши-
стами.
— Вы правы, товарищ капитан, я ведь еще
и маму не разыскал. А у нее, кроме меня, никого
нет. Как говорится, я у нее самый любимый сын, —
сказал Стрелюк, переходя на иронический тон.
НА СИНИЧКЕ
Последний день июля. Солнце перевалило за пол-
день. Погода стоит жаркая, тихая. Небо чистое, ни
облачка. Парит, даже в лесу душно.
Самолеты ни на минуту не прекращают бомбежку,
изматывают нервы. Одно звено бомбардировщиков
сменяется другим. Над лесом стоит сплошной рев мо-
торов, трескотня пулеметов и грохот бомб. Кажется,
не будет конца этой адской молотилке.
Во второй половине дня где-то за каменной гря-
дой прогремел гром, который мы сначала приняли
за грохот взрывов. Раскаты повторились более отчет-
444

ливо, как будто великан стучал в ворота, пробивая
себе дорогу в горы. Повеял легкий ветерок. Зашеле-
стели листья на деревьях. Из-за гребня гор появилась
черная туча. Она клубилась и быстро заволакивала
вершины гор, надвигаясь на нас. Видя приближение
грозы, фашистские бомбардировщики, как нашко-
дившие псы, поспешили скрыться.
Над нами еще жарко светило солнце, а дальние
вершины скрылись за свинцово-серыми потоками дож-
дя. Вдруг резкий порыв свежего ветра нагнул деревья,
посыпались листья, зашуршала трава. Послышался
нарастающий шум. Разводами сверкнули ослепитель-
ные молнии, и с грозным треском грянул гром, за-
ставивший партизан присесть. Заржали перепуганные
кони. В эту же секунду водопадом обрушился дождь
и, как из ушата, окатил нас холодной водой. Водяные
потоки хлынули с гор в долины. А гроза раз за ра-
зом повторяла ошеломляющие удары. Казалось, го-
ры ходили ходуном.
— Такая сила электроэнергии пропадет даром! —
прокричал сидевший рядом со мною Гапоненко. —
Вот бы запрячь этого коника. Сколько бы он эшело-
нов потянул!
Гроза так же быстро прошла, как и налетела. Но
ливень сменился обильным градом. Тут уж было не
до шуток. Отшлифованные льдинки величиной с голу-
биное яйцо сыпались сплошными полосами. Люди
прятались под деревья, защищали головы вещмешка-
ми, полевыми сумками, плащ-палатками и всем, что
попадало под руки. Больше всего доставалось лоша-
дям. Они жалобно ржали, обрывали поводья и мета-
лись между деревьями, пытаясь спастись от беспо-
щадных ударов града. Но все напрасно.
Наконец белая полоса ледяного дождя, измолотив
нас, насадив синяков и шишек, начала удаляться на
северо-восток, продолжая сокрушать листья деревьев
и посевы. Над нами вновь засверкало солнце и осве-
тило землю, покрытую толстым слоем льдинок. Пар-
тизаны наполняли ими котелки, ждали, пока они
растают, и пили холодную, чистую воду.
Продрогшие люди выходили на полянки, подстав-
ляли спины под теплые лучи солнца, снимали и вы-
кручивали промокшую до нитки одежду. Полчаса
445

назад мы изнывали от жары, а теперь радовались
теплу.
Ездовые и кавалеристы бегали по лесу, разыски-
вали сорвавшихся лошадей.
— Ну и душ. Никогда не думал, что в июле мож-
но так замерзнуть, — лязгая зубами, проговорил Юра
Корольков.
— Всю жизнь будешь помнить Карпаты, — ска-
зал Стрелюк.
— Я их и так не забуду. Они у меня в печенке
застряли...
— Тише, товарищи! — насторожился Сережа Ряб-
ченков. — Шумит.
— Опять ливень? — спросил посиневшими губами
Маркиданов.
— Бежим, хлопцы! — прокричал Журов и устре-
мился к опушке леса.
Мы за ним... Вот и опушка. Здесь уже собралась
большая группа партизан. Все настороженно прислу-
шивались к приближающемуся реву и посматривали
на речушку, через которую переправлялись вброд.
Рев становился все явственнее. Наконец из ущелья
вырвалась стена воды. Она рычала, подпрыгивала,
падала, вновь подпрыгивала и стремительно надвига-
лась, увлекая за собой все, что попадалось на пути.
Безобидная до этого речушка забурлила, заклокотала
мутными водами, ворочая огромными каменными
валунами.
— Ну и силища! — восхищался Журов, глядя на
бурлящую реку.
Несколько часов бесновалась река, а затем уровень
воды начал резко падать...
Перед вечером соединение двинулось дальше. По-
шли вдоль горного хребта.
Еще днем с высоты 1713 в бинокль разведчики
увидели на полонинах Синички отары овец. Туда мы
и направились. Настроение немного повысилось. Не-
смотря на усталость, шли резвее обычного. Еще бы!
Ведь впереди нас ждали мясо и суп, вкус которого мы
начали забывать.
Вечерело. Из долины потянуло прохладой. Сегодня
это особенно чувствовалось, так как наша одежда не
успела просохнуть после дневного ливня.
446

Разведчикам и третьей роте командование решило
дать отдых. Впереди наше место заняли восьмая и де-
вятая роты. В составе главных сил мы чувствовали
себя в безопасности и шли без особой настороженно-
сти. Вдруг колонна остановилась. Восьмая рота свер-
нула влево и скрылась в кустарниках.
Я вышел вперед к Вершигоре и Горкунову.
— Что, маршрут меняем? — поинтересовался я.
— Видишь лысую гору с седловиной? — спросил
Вершигора.
— Вижу.
— А что делается на вершине, видишь?
Я присмотрелся и не только увидел копошащихся
там людей, но и услышал стук железа о камень. Сом-
нений не было, противник укреплялся на высоте, на-
мереваясь перерезать нам дорогу.
В голову колонны вышли Ковпак, Руднев, Базыма
и Панин. Томительными казались минуты ожидания.
Но вот вечернюю тишину нарушили автоматные оче-
реди и взрывы гранат. Начался бой. Немцы занимали
выгодную позицию и оказывали упорное сопротивле-
ние. Опасаясь, чтобы не захлебнулась атака восьмой
роты, Ковпак подозвал Бакрадзе и сказал:
— Давид, твоему другу Сереже Горланову прихо-
дится туго, выручай.
— Всегда пожалста, — ответил Бакрадзе, стукнул
стоптанными каблуками и побежал к роте.
Мы наблюдали, как быстро партизаны девятой
роты приблизились к горе, рассыпались в цепь и по-
вели наступление на врага. Не верилось, что это те
люди, которые несколько минут назад еле волочили
ноги.
— Какой порыв, какая удаль в партизанах! Зо-
лотой у нас народ! — восхищался Семен Васильевич,
наблюдая за атакой девятой роты. Он словно помо-
лодел в этот момент.
— Старая закал... — начал Ковпак, но пулемет-
ная очередь не дала договорить. Пули пропели, сбив
фуражку с его головы.
— Фу, чертяка! — потер лысину Сидор Артемо-
вич. ......
,. — Ранило? — встревожился комиссар.
— Да нет, только опалило.
447

— Сидор Артемович, Семен Васильевич, уйдите
с дороги в укрытие, — сказал Панин, подавая фураж-
ку командиру.
— И чего ты пристал? — попытался отмахнуться
Ковпак.
— Я, как секретарь партийной комиссии, требую
немедленно укрыться... Или для этого потребуется
заседание парткомиссии собирать? — неожиданно на-
чальственным тоном заговорил обычно тихий Яков
Григорьевич.
— Тихо, тихо, Яков Григорьевич, уходим, — про-
шептал Руднев, оглядываясь по сторонам и сходя
с тропы за холмик...
Бой был коротким и закончился победой парти-
зан. Путь был расчищен. Колонна тронулась. Раз-
ведрота опять вышла вперед.
Спустилась ночь. Вокруг темень непроглядная.
Шли, держась друг за друга. Наталкивались на кам-
ни, падали, молча подымались и шли дальше. Не-
сколько лошадей свалилось с обрыва.
С горем пополам прошли по краю пропасти. По-
слышалась команда: « Стой!»
— Идти вслепую опасно, — сказал Ковпак. — Вы-
ставить охранение и дать людям пару часов отдох-
нуть. А тем временем посветлеет.
Люди валились прямо на дороге и мгновенно за-
сыпали. Справа внизу проходила шоссейка Деля-
тин — Яремча. Оттуда доносился непрерывный гул
моторов. Двигались колонны автомашин. Однако это
не мешало партизанскому сну. Уснул и я...
Разведчиков разбудил Вершигора, так и не сомк-
нувший глаз за ночь. Начало сереть. Из темноты
вырисовывались очертания деревьев. Долина тонула
в густом тумане. Казалось, мы находимся над обла-
ками.
— Время выступать, — сказал Петр Петрович. —
Идите, не ожидая колонны. До нашего прихода раз-
ведайте Синичку.
К Синичке подошли вместе с первыми лучами
солнца. Задержались на опушке леса перед полони-
ной. В лесу тишина. Только слышно, как с ветки на
ветку перепархивают птицы. На разнотравье под лу-
чами солнца серебром переливаются росинки. )
448

Недалеко от опушки леса на полонине стояла па-
стушья хата. Не заметно никаких признаков жизни.
Где же отары, которые мы вчера видели с горы?
Соблюдая предосторожность, выбрались на поляну
и вошли в хату. Никого. В печке вмазаны два боль-
ших котла. В углу прямо на полу — куча грязной
каменистой соли. На лавке несколько кусков брынзы
и засохшего овечьего сыра. Гапоненко разрезал их на
кусочки по количеству разведчиков. Каждому достал-
ся кусочек величиной с половину спичечной коробки.
Хлопцы положили их в рот и сосали.
Выслав три отделения для осмотра леса за поло-
виной и горы Синички, я с остальными товарищами
тщательно обследовал хату, надеясь найти что-либо
из продуктов. Напрасные старания.
Судя по всему, жилище покинуто не так давно.
Во всяком случае, после дождя. Об этом говорят сле-
ды людей и овец вокруг хаты. По-видимому, и сюда
дошло распоряжение немецкого командования.
Неужели и здесь нас постигнет неудача с продук-
тами? Нет. На этот раз нам улыбнулось счастье.
Правда, небольшое, но все же счастье.
Из леса возвратилось отделение Землянко. Раз-
ведчики привели с собою пастуха.
— Вот, — ткнул пальцем в сторону гуцула Антон
Петрович. — Нашли.
— День добрый, пан товарыш, — сказал пастух,
теребя в руках шапку.
—- Вы здесь одни? — спросил я, поздоровавшись.
— Так, пан товарыш. Остатки з вечера отару до
Яремчи погнали.
— А вы почему остались?
— Я з пятком вивцив тут залышився.
Что такое? Не ослышался ли? Я переспросил:
— Как вы сказали?
— Я там схроныв овечек, — указал он в сторону
леса.
— Вы можете продать их нам?
— А на що продать? Отдам так, без грошей...
Не теряя ни минуты, я отрядил гуцула с отделе-
нием Землянко за овцами. Пока они ходили, хлопцы
налили в котлы воды и разожгли печку. Я собрал
польские злотые и немецкие марки, какие были у раз-
29 Записки разведчика
449

ведчиков, и вручил их гуцулу, как только пригнали
овец.
Пастух помог зарезать и разделать овечек. Вског
ре котлы были заполнены бараниной.
Вершигора подоспел, когда первая закладка мяса
была готова. Разведчикам выдали по куску баранины
и по кружке бульона. Остальное передали помпохозу
Павловскому.
— Жить стало лучше, жить стало веселее,— про-
пел довольный Юра Корольков, облизывая пальцы.
А Журов уселся на деревянной колоде и, подра-
жая гуцулам, запел:
Э-э-й!
На высокий полоныни
Витэр повивае-е-е.
Сыдыть вивчар мблодэнькый
Та й на трэмби грае-е-е...
— О, той товарыш дуже добрэ спивае, — похва-
лил гуцул и, раздобрившись, угостил партизан само-
садом.
Кому не досталось курева, те подсаживались
к счастливцам и наперебой заказывали сороковки,
двадцатки, бычки и губожечки. Первый имел право
выкурить шестьдесят процентов самокрутки, послед-
нему доставалось на одну затяжку, да и то через
соломинку. Но и этому были рады. Все-таки табак,
а не листья деревьев.
— Наш «гуцул» развеселился, — подшучивали
разведчики над Журовым.
— А что солдату нужно? Был бы харч, — сказал
Юра.
— Не всяк весел, кто поет, — серьезно ответил
Журов и затянул:
Удовыцю я любыв, подарункы ей носыв...
Часам к десяти соединение заняло Синичку, уро-
чища Шевка и Лазек и горы, примыкавшие к ним.
Гора с птичьим названием Синичка выглядела
совсем не по-птичьи. Вершина представляла собой на-
громождение камней, лишенных какой-либо расти-
тельности. Чуть пониже вершины гора опоясана ле-
сом й кустарниками. Восточные и западные скаты
крутые, покрыты редким кустарником. Синичка ^из-
450.

рыта полуразрушенными окопами и траншеями вре-
мен первой мировой войны. В этих траншеях заняли
оборону роты Сережи Горланова и Давида Бакрадзе.
Не успели мы как следует расположиться, раз-
ведчики доложили о подходе противника. С высоты
была хорошо видна дорога, по которой к подножию
горы подъезжали автомашины с пехотой.
Уверенные в своих силах гитлеровцы высадились
из машин и начали взбираться по склону. Они шли
легко, умело преодолевая крутой подъем.
— Эй, кацо, видно, эти фашисты немало гор из-
лазили, — сказал Давид, обращаясь к Горланову.
— Я бы тоже легко полез, если бы меня к ней на
автомашине подвезли,— отозвался Сережа.
— Посмотрим, Как они отсюда будут лететь. Под-
пустим, кацо?
— Подпустим, — согласился Горланов и поспешил
к своей роте.
— Стрелять только по моей команде, — отдал
распоряжение своим подчиненным Бакрадзе.
На гору взбиралось около батальона противника.
Послышалась лающая речь. Идут смело. Видимо, не
подозревают, что их ждут партизаны. Вооружены
легко. В руках длинные палки. Одежда и обувь спе-
циально приспособлены к действиям в горной мест-
ности.
Когда противник подошел метров на пятнадцать-
двадцать к обороне, Бакрадзе подал команду:
— По фашистам, огонь! — И метнул гранату.
Заговорил весь восточный склон горы. Автомат-
ные и пулеметные очереди партизан косилй гитле-
ровцев. Гранаты довершали дело. Отборные фашист-
ские головорезы двадцать шестого полка альпийских
стрелков не ожидали такого ошеломляющего удара
партизан. Они, оскалив по-волчьи зубы, катились
с горы, оставляя на ее склонах убитых и раненых,
даже не пытаясь их унести.
Атака была отбита без потерь с нашей стороны.
Партизанам достались трофеи: оружие, документы,
а главное — фляги с кофе и галеты.
— Хорошо, если бы гансы повторили атаку
и оставили нам хлеба и мясных консервов, — шутили
партизаны.
45i
29*

Однако немцы наступление начали с другой сто-
роны, на оборону четвертого батальона, а сюда бро-
сили авиацию. Первый налет был совершен десятью
бомбардировщиками. Бомбы ложились впереди на-
шей обороны и, к радости партизан, доколачивали
немецкую роту.
Расправившись с убитыми и ранеными гитлеров-
цами, самолеты перенесли удар по лесу, в котором
находились наши подразделения.
Мы по самолетам не стреляли, чтобы не обнару-
живать себя. Однако нашему терпению пришел конец.
Ковпак приказал каждой роте выделить по пулемету
для стрельбы по самолетам. Выставили их в стороне
от расположения. Пулеметчику комендантского взво-
да Кириллову удалось сбить один «Мессершмитт-110».
После этого воздушные пираты стали более осторож-
ными и даже на некоторое время оставили нас в покое.
Но передышка была кратковременной. Вскоре само-
леты вновь появились и не оставляли нас в покое до
вечера.
Бой с противником на участке восьмой и девятой
рот прекратился, а по лесу продолжали раздаваться
одиночные выстрелы.
— Прекратить стрельбу, — отдал распоряжение
начальник штаба Базыма. — Узнать, кто нарушает
приказ...
Связные возвратились и доложили, что в их ро-
тах никто не стрелял.
— Как всегда в этих случаях нет виновного,—
говорил недовольный начальник штаба. — Слышите,
опять стрельба. Это у вас. Немедленно прекратить, —
приказал Базыма связному пятой роты.
Послышался топот мчащейся лошади. По дороге
к штабу скакала оседланная лошадь без всадника.
— Задержать, — приказал Григорий Яковлевич.
Связные преградили дорогу. Лошадь свернула
в сторону и остановилась возле коня командира. Ре-
бята поймали ее за повод и вывели на дорогу. Седло
было в крови, не успевшей еще застыть.
— «Кукушки», немецкие снайперы, — высказал
я предположение.
— Возьмите взвод разведчиков и прочешите
лес, — тут же распорядился начштаба...
452

Разведчики рассыпались в цепь и осторожно про-
бирались лесом. Впереди прогремели два выстрела.
Взяли направление на звуки. Осматривали деревья
и кусты. Останавливаясь, прислушивались, но выст-
релы не повторялись. Вот и опушка леса, а «куку-
шек» не обнаружили. Прочесали лес в обратном на-
правлении. Впустую. Возвратились к штабу. В лесу
снова выстрелы.
— Надо выследить «кукушек», — предложил Жу-
ров.
Выслали троих разведчиков. Они залегли и про-
лежали около часа. За это время не было ни одного
выстрела. А как только ребята возвратились, «кукуш-
ки» ожили.
— Испытаем еще один вариант, — предложил
я разведчикам. — Когда пойдем лесом, мы с Журо-
вым и Лучинским незаметно заляжем. Остальные
дойдут до опушки и возвратятся...
Залегли. Замаскировались. Дождались возвраще-
ния товарищей. Лежим пять, десять, двадцать минут.
Никаких признаков присутствия врага. Минуты ка-
жутся часами. Лежим, не шевелимся. Обнаружить
себя, значит, стать добычей того, на кого охотимся.
Прошло полчаса. Появилась мысль: «Ушли снайперы.
Надо и нам уходить... Вот полежу еще минуту и по-
дам сигнал на отход».
Как раз в эту самую минуту на тропе слева по-
слышались шаги. Вдруг над самой головой ба-бах!
От неожиданности подпрыгиваю всем телом. Осторож-
но автоматом отвожу в сторону ветку куста и вижу
чуть заметное облачко дыма почти у самой верхушки
высокого дерева. Но на дереве никого нет. Взгляд
падает на кудрявое дерево рядом. На толстой ветке
сидит человек в пятнистом маскировочном костюме.
Я прицелился и дал короткую очередь, и только то-
гда подумал: «Надо было взять живым». Снайпер вы-
пустил из рук винтовку, и она гулко стукнулась
о твердую землю.
«Чего же он не падает?» — пронеслось у меня в го-
лове.
Не покидая своего укрытия, наблюдаю за фаши-
стом : ранен или убит. Если ранен, подходить опасно—
может гранатами забросать. Опасения напрасны. Го-
453

лова «кукушки» безжизненно опустилась на грудь.
Мертвое тело устойчиво держится на ветке. При-
смотревшись, замечаю, что оно пристегнуто ремнем
к стволу дерева. Видать, опытный головорез. Даю не-
сколько очередей — ремень лопается, и тело валится
на землю.
Снайпер, действительно, оказался опытным и за-
пасливым. Кроме патронов, он имел гранаты, две
плитки шоколада, наполовину опорожненную флягу
кофе, сигареты и... мел. На деревья забирался с по-
мощью «кошек».
На мои выстрелы прибежал Журов.
— Есть один,— сказал он.— Должен быть и на-
парник.
— Сначала, Леша, пойди посмотри, кого он под-
стрелил на тропе. Может, ранен. Окажи помощь,
а потом поищем напарника...
Журов возвратился быстро.
— Наповал. В левый висок, — доложил он угрю-
мо. — Из кавэскадрона парень. Надо Саше Ленкину
сказать, чтобы похоронили...
Второго снайпера нашли по следам, которые
оставили «кошки» на стволе дерева. Когда мы по-
дошли к дереву, немец бросил гранату, но она не
взорвалась. Видимо, он торопился и не привел ее
в боевую готовность... Очереди наших автоматов сня-
ли и эту «кукушку».
Возвратившись с охоты за снайперами, я попал
на совещание командиров подразделений в штабе. За
последнее время такого рода короткие совещания
проводились чуть ли не каждый день. На этот раз нас
задержали минут пятнадцать. Объявили маршрут
и порядок движения.
— Будьте готовы к прорыву из окружения,;—
сказал в заключение Ковпак.
Довольные командиры подразделения ушли го-
товиться к маршу. Меня задержал Костя Стрелюк.
Он только что прибыл из разведки. Мы отошли чуть
в сторону, и Костя начал докладывать. Его голос то
и дело заглушался ревом бомбардировщиков, проно-
сившихся над лесом. Вдруг послышался нарастающий
вой. ’
— Ложись! — крикнул кто-то от штаба.

Мы с Костей упали между стволами двух деревь-
ев. Что дальше произошло, мне трудно описать! Взрыв
страшной силы подбросил меня и оглушил. Пыль и
пороховой дым отгородили от всего окружающего.
Дерево, под которым мы лежали, свалилось, чуть не
раздавив Костю. По спине и ногам забарабанили кам-
ни и комья земли. Я попытался руками защитить го-
лову от ударов, но почувствовал резкую боль в пра-
вой руке. Посмотрел на нее с тревогой. Выше запя-
стья торчал рваный осколок. Не раздумывая, выдер-
нул его. В глазах потемнело от боли. Из раны брызну-
ла темная кровь. Зажал рану левой рукой. Кровь
тонкими струями протекала между пальцами. Огля-
нулся по сторонам...
За сваленным деревом лежал Стрелюк с окровав-
ленной ногой. Пытаюсь подняться. Это мне удается.
Ноги дрожат, но держат. Боли в ногах не чувствуется.
«Ходить могу», — с радостью отмечаю про себя.
Подбежали товарищи. По губам вижу, что-то спра-
шивают, но не слышу их.
— Стрелюку... Ногу... — кричу я и не узнаю свое-
го голоса. Он звучит отдаленно, как будто за стеной,
Костю унесли в санчасть. Мне Лида Соловьева
перевязку сделала на месте.
Я боялся остаться глухим навсегда. К счастью,
опасения оказались напрасными. Уже через час я ус-
лышал стрельбу. Роты отражали очередные атаки про-
тивника. Все отчетливее стала доноситься до слуха
речь товарищей.
— Чудом остались живы, — сказал громко Гапо-
ненко. — Пойдемте, посмотрите...
Бомба взорвалась метрах в двадцати от того мес-
та, где проходило совещание. Мы же с Костей за-
легли чуть дальше. Судя по размерам воронки, вес
бомбы был не менее двухсот килограммов. На десят-
ки метров вокруг воронки деревья были срезаны ос-
колками и повалены взрывной волной...
Это была последняя бомба. Сбросив ее, самолеты
улетели. Наступали сумерки.
— Представьте себе, что бы получилось, если бы
совещание задержалось на пять минут. Остался бы
отряд без командного состава,— сказал Коля Гапо-
ненко.
455

Мы возвратились в роту. В лесу встретили воен-
фельдшера Никитина Михаила Андреевича. Он помо-
гал Косте Стрелюку.
— Ну как? — спросил я партизанского доктора.
— Плохо. Раздроблена кость...— устало ответил
он.
— Много времени потребуется на лечение? — по-
интересовался Гапоненко.
Никитин устало кивнул головой. Его явно клони-
ло ко сну. Переборов усталость, Михаил Андреевич
поднялся и, как бы оправдываясь, сказал:
— Трое суток глаз не смыкал. Ночью марш, все
возле раненых. Днем операции, операции... Бедные
раненые, сколько мучений им приходится переносить!
Покоя нет. Медикаментов недостает. Нет даже усло-
вий по-настоящему обработать раны.
— Врачам и сестрам достается не меньше, — ска-
зал Гапоненко.
— Ничего не поделаешь, браток, долг, — сказал
Михаил Андреевич и начал шарить по карманам, по-
том развел руками и разочарованно выдохнул: —
Пусто.
— У меня наберется на цигарку, — сказал Гапо-
ненко и вытрусил из кешени крохи самосада пополам
с пылью.
Никитин свернул тоненькую папироску, прикурил,
сделал жадную, глубокую затяжку и с облегчением
произнес:
— Теперь можно потерпеть до утра... Пойду гото-
вить раненых. Через полчаса выступаем...
Бой на заставах еще продолжался, а мы покидали
Синичку. От предложенной лошади я отказался. Бо-
ялся, что усну и свалюсь в пропасть.
Костю Стрелюка, вместе с другими тяжелоранены-
ми, товарищи несли на носилках.
Мне вспомнился наш вчерашний разговор. Бедный
Костик! Случилось именно то, чего он боялся: не
смерть, а тяжелое ранение...
Каждый из нас понимал, что обстановка очень тя-
желая, и готов был перенести любые лишения и вы-
держать кровавые бои. Однако никто даже не предпо-
лагал о том, что случится через сутки. А события
неотвратимо надвигались.
456

НА ДЕЛЯТИН!
Наш отход с Синички ввел противника в заблуж-
дение. Гитлеровцы перед вечером получили достойный
отпор и ночью атаковать не решились. Когда же ут-
ром подняли бешеную стрельбу и ворвались на юру,
там партизан не оказалось. Нам с высоты 1060 было
хорошо видно, как они гурьбою высыпали на поло-
вину и группами рассеялись на отдых.
— Перекур устроили или завтракают, — с зави-
стью проговорил голодный Журов, рассматривая
в бинокль Синичку.
— Вернее всего, составляют донесение о разгроме
партизан,— высказал предположение Павлик Лучин-
ский.
— Воздух! — послышалась команда.
Над нами пролетело звено самолетов. Они держа-
ли курс на Синичку и с хода начали атаковать немец-
кую пехоту. Взрывы бомб чередовались с пулеметны-
ми очередями. В воздух полетели ракеты — сигнал,
что здесь свои. Летчики не верили этим сигналам.
Они знали, что партизаны неоднократно прибегали
к такой хитрости, чтобы отвести от себя удар. Летчи-
кам был дан приказ бомбить Синичку, и они это де-
лали с немецкой педантичностью.
Видя, что ракеты не действуют, пехота рассыпа-
лась по склону горы. Это, видимо, еще больше убеди-
ло летчиков, что они напали на цель... На смену пер-
вому звену пришло второе.
— Костя, фашистские самолеты мстят пехоте
за твое ранение, — сказал Вершигора, склонившись
над Стрелюком.
— Можно, я посмотрю? — попросил Костя.
Лапин, Маркиданов, Рябченков и Корольков ос-
торожно подняли носилки, на которых лежал Костя,
и вынесли на опушку леса. Стрелюк долго смотрел
на Синичку, ставшую для него роковой. Сейчас над
ней коршунами вились самолеты. Чуть заметная
улыбка озарила лицо разведчика, но сразу же по-
тухла.
— Жаль, что меня ранило. Я бы их больше пере-
бил из автомата. А что я теперь? Балласт, — сказал
457

он со вздохом. — Из-за меня четыре человека выхо-
дят из строя...
— Ничего, Костя, поправишься. Мы с тобой еще
повоюем, — успокаивал Володя Лапин.
Стрелюк ничего не ответил, тяжело вздохнул и по-
просил отнести его на место. Он понимал всю слож-
ность своего положения.
С Синички продолжали доноситься взрывы и пу-
леметные очереди.
— Удивляюсь, — сказал Семен Васильевич,—
неужели их пехота не имеет радиосвязи с самоле-
тами?
— Возможно, радиостанция уничтожена при на-
лете первого звена, — высказал догадку Вершигора.—
Они не опасались авиации, не маскировались... Вы-
годная цель.
Вероятно, этим и объяснялось, что самолеты не-
сколько часов интенсивно бомбили свою пехоту, не да-
вая ей возможности организовать преследование пар-
тизан.
Ночным маневром мы лишь на время завели нем-
цев в заблуждение. Оторваться от противника и вый-
ти из плотного кольца окружения нам не удалось.
Соединение занимало высоты, примыкавшие к Деля-
тину с запада, и продолжало находиться в тесном
кольце блокады. Крупные гарнизоны занимали села
Зеленую, Пасечную и города Надворную и Делятин.
Во второй половине дня 3 августа противник подошел
с юга и занял ряд высот, перекрыв нам еще один воз-
можный путь отхода.
Весь день разведывательные партии во главе с Га-
поненко, Землянко, Осипчуком и Журовым вели раз-
ведку противника и дорог. Им удалось установить, что
Делятин занимает хорошо вооруженный гарнизон
в триста человек с артиллерией и минометами. Немцы
на окраинах города выставили заставы, а главные
силы расположили в центре.
Ковпак и Руднев изучили обстановку и пришли
к выводу: единственный выход — идти на прорыв.
— Все зависит от правильного места прорыва, —
говорил Сидор Артемович.
— Удар надо наносить там, где его меньше всего
ждут. Таким местом я считаю город Делятин, — раз-
459

вивал мысль Руднев. — Гарнизон сильный. Гитлеров-
ское командование разрекламировало, что партизаны
разгромлены. Это нам на руку. Им и в голову не при-
дет, что мы решимся напасть на город... Бесспорно, мы
идем на риск. Однако это лучше, чем возвращаться
в горы. С разгромом делятинского гарнизона соедине-
ние получает свободу маневра и выходит в районы,
богатые продовольствием...
Предложение комиссара было принято. Решили
штурмовать Делятин.
Слово «штурм» молнией облетело подразделения.
Все партизаны помнили штурм на Ломнице. Никто
не сомневался в успехе и теперь. В лагере царило
оживление.
Хозяйственники в который раз перетряхивали
вьюки в поисках съестного, чтобы перед боем подкре-
пить силы партизан. Старания безуспешны. Вьюки
давно опустели. И лишь у помпохоза Павловского
нашлась в запасе пара пудов муки, которую он бе-
рег для раненых.
— Шо ж, хлопцы, як шо идем на штурм, думаю
в Делятине здобудемо хлеб или... смерть, — говорил
старшинам Михаил Иванович. — Берите остальную
муку и варите галушки.
Громко сказано — галушки! Попробуй из двух
килограммов муки, которые получил Зяблицкий, при-
готовить галушек на полсотни человек. Старшина ре-
шил этот вопрос просто. Вскипятил в ведрах воду, за-
сыпал туда муку, посолил, размешал — и получилась
жидкая болтушка. Радовались и этому.
— Такую похлебку мне приходилось есть только
в плену. Мы ее называли баландой, — вспомнил Жу-
ров.
— Да, пища что надо... Жив будешь, а думать
о девчатах перестанешь, — невесело пошутил Володя
Лапин.
— Доберемся до немецких складов в Делятине,
все голодные дни компенсируем, — сказал Рябченков.
— Держи карман шире! — поддел Юра. — Так
тебе и разрешат в городе прохлаждаться. Перебьем
гарнизон — и айда на равнину.
— Правильно, Юра, — вмешался в разговор по-
литрук Ковалев. — В Делятине задерживаться нель-
459

зя. Прорвем кольцо блокады, выйдем на равнину,
оторвемся от противника, запасем продовольствие
и снова в горы.
— Век бы не видать этих гор, — тяжело вздохнув,
проговорил Остроухое.
— А я так думаю: в горы больше не вернемся, —•
сказал Лапин.
Прислушиваясь к разговору, я все больше убеждал-
ся в том, что действия в горах нанесли душевную
травму партизанам. Для того чтобы восстановить ду-
шевное равновесие, нам необходима победа в предстоя-
щем бою, несколько побед. Об этом, видимо, думали,
и наши командиры, решаясь на штурм Делятина.
Город Делятин с железнодорожной станцией рас-
положен в долине реки Прут. С запада над городом
нависают горы, с юго-востока подпирает гора Рахов,
километрах в трех восточнее — высота 589. В городе
стекаются железные дороги: Станислав—Рахов, Ко-
ломыя—Делятин, Косов—Делятин.
Для разгрома немецкого гарнизона и овладения
Делятином были созданы две ударные группы.
Первая в составе первого и третьего батальонов,
под командованием Вершигоры должна была насту-
пать с запада и овладеть северной частью города,
взорвать мосты на железных и шоссейных дорогах
Делятин—Надворная, Делятин—Коломыя. После че-
го третий батальон становится заслоном на этих до-
рогах, а первый овладевает мостом через Прут и се-
лом Заречье и пропускает отряды на юго-восток по
шоссе Делятин—Яблонов в село Ос лавы Белые.
Вторая группа в составе двух батальонов под об-
щим командованием Кульбаки наносит удар с юго-
запада, овладевает железнодорожной станцией и юж-
ной частью города, взрывает мосты на железной
и шоссейной дорогах из Делятина на Яремчу, оставля-
ет там заслоном четвертый батальон и следует к мос-
ту через Прут, а дальше на Заречье, Ославы Белые.
Разведывательная и вторая роты, артиллерийская
батарея, оставшаяся без орудий, составляют ре-
зерв.
Тыловые подразделения и санчасть объединяются
в одну группу под руководством Павловского. Они
должны были решительно продвигаться вперед, не
460

ожидая полной очистки города от противника и не
обращая внимания на возможную стрельбу.
Начало штурма назначалось на час ночи 4 августа.
— Действия командиров и бойцов должны быть
решительны и четки. Всему личному составу усвоить,
что поставленную боевую задачу нужно выполнить
любой ценой. Пока в подразделении есть хоть один
человек, способный драться, задача должна быть вы-
полнена. Никаких заходов в дома! У всех одно стрем-
ление — только вперед,— отдал Руднев последние рас-
поряжения перед выступлением.
Вечером колонны партизан поползли к Делятину.
Разведрота находилась в распоряжении комисса-
ра. Семен Васильевич шел впереди, за ним по пятам,
как тень, следовал Радик. Двигались за ударной груп-
пой, которую возглавлял Вершигора. Быстро надви-
галась ночь. Тучи заволокли небосвод... Вошли в гус-
той лес.. Стало темно, хоть глаз выколи. Шли медлен-
но, на ощупь. Тропка петляла и круто уходила вниз.
Надо было все время придерживаться за кустарник,
чтобы не свалиться. Оберегая раненую руку, я здоро-
вой нащупывал ветки и, цепляясь за них, пробирался
за товарищами. Тропка часто терялась. Днем побыва-
ли здесь разведчики, но сейчас в кромешной тьме
не могли найти дороги. Поминутно останавливались...
Из-за плохой дороги к Делятину подошли с опоз-
данием на целый час. В два часа ночи над городом
взметнулись сигнальные ракеты. Горы и долины ог-
ласились пулеметной и автоматной трескотней. По-
шли в ход гранаты. Партизаны нагрянули на город,
словно гром среди ясного дня.
Застигнутые врасплох, немцы метались по улицам
Делятина. Они попытались организовать сопротивле-
ние, но не устояли перед партизанами, которые огнен-
ными ручьями растекались по улицам, и поспешили
удрать из города.
Мы продвигались за наступающими подразделе-
ниями. Подошли к железнодорожной насыпи. Послы-
шался грохот приближающегося поезда. Навстречу
ему вдоль насыпи полетели гирлянды трассирующих
пуль. Захлопали бронебойки... Паровоз остановился
как раз в том месте, где мы залегли. Не ожидая ко-
манды, разведчики ударили по вагонам.
461

— Прекратите стрельбу! —послышалось из-за на-
сыпи.
— Стой! Стой! — понеслось по цепи разведчиков.
Стрельба утихла.
— Кто там? — спросил Руднев.
— Третий батальон... Товарняк прикончили...
— Где комбат?
— На мосту. Идите вдоль насыпи вправо...
Прошли метров пятьдесят и оказались на шоссей-
ной дороге, уходившей под высокий железнодорожный
мост.
— Эй, на мосту! — крикнул Руднев, задрав го-
лову.
— Я на мосту, Матющенко, — донеслось сверху.
— Федот Данилович, поздравляю с успешным
началом.
— Спасибо, товарищ комиссар. Только рановато
еще поздравлять.
— С успешным началом поздравляю, а какой бу-
дет конец, увидим. Пропустите всех и взрывайте
мост, — сказал Руднев.
— Добре, Семен Васильевич, зробемо, — ответил
Матющенко.
На первых порах все складывалось благополуч-
но для нас. Делятин оказался в наших руках. По мос-
товой застучали подковами лошади. Сережа Рябченков
в поводу вел лошадь, на которой устроили Стрелюка.
— Как самочувствие, Костя? — спросил я.
— Терпеть можно, — ответил Стрелюк.
— Терпи казак, атаманом будешь, — пошутил
Руднев.
— Не всем казакам в атаманах быть, — отшутил-
ся Костя. — Мйе и разведчиком неплохо было.
— Ты и сейчас разведчик, — сказал Руднев и при-
казал : — Не отставайте.
На мосту через Прут мы встретили Вершигору,
Войцеховича и Панина.
— Где Сидор Артемович? — спросил комиссар
— С батареей, сюда подходит, — ответил Яков
Григорьевич.
— Тылы поторопить надо. Девятая, восьмая и пя-
тая уже в Заречье, — докладывал на ходу Вершиго-
ра. — До рассвета необходимо выбраться из города*
462

В Заречье нас встретили Землянко и Лапин. Они
с собою привели местного жителя. Гуцул, как луна-
тик, во всем белом стоял перед комиссаром и тороп-
ливо докладывал:
— Прошу пана таварыша начальника, ночью на-
чалась стрелянина. Я проснулся и вышел во двор.
Смотрю, а германы удирают на авто. Думаю, слава бо-
гу, и им всыпали. Только они за селом начали поки-
дать авто и побежали на верховину, шо праворуч до-
роги.
— Много их? — живо спросил Руднев.
— Дуже богато. Машин восемьдесят...
— Немедленно предупредите роты, чтобы не на-
поролись на засаду, — приказал мне комиссар, не до-
слушав гуцула.
Выполнить это приказание не удалось. Впереди
послышалась стрельба. Сначала заработал один пу-
лемет, к нему присоединился второй и наконец разра-
зилась отчаянная пальба. В бой вступили наши роты.
Мы спешили на помощь.
Бежали по дороге, а когда пул.- начали свистеть
над головами, свернули влево и побежали лощиной
параллельно дороге. Начало рассветать, и мы увидели
на дороге колонну автомашин. Приблизились к ним.
Машины пустые. Моторы некоторых из них тихо ур-
чали.
— Спешили фрицы, даже моторов не успели за-
глушить, — сказал Остроухое, усаживаясь за руль. —
Садись, братва, пролетим до Ослав.
Разведчики начали забираться в кузов, но в это
время одна из машин вспыхнула. Кто ее поджег: на-
ши или противник, трудно сказать. Только это было
не в нашу пользу. Долину осветило. Мы были видны,
как на ладошке. Этим воспользовались немцы и об-
рушились на нас пулеметным огнем.
— От машин, — подал я команду. — Лощиной
вперед!
Отползли в, кустарник , и встретили там группу
партизан, среди которых был Руднев. Панина, Вер-
шигоры и Радика с ними не было. Видимо, они от-
стали где-то во время боя.,.,
Противник перекрыл дорогу на Ославы и занял вы-
соты. справа и следа,. Мы оказались в ловушке.
!

Стремительным ударом пятая, восьмая и девятая
роты очистили высоту 589 и продолжали наступле-
ние. Одна рота второго батальона наступала вдоль шос-
се, а остальные развернулись вправо и начали бой за
высоту, расположенную правее шоссе.
— Связной девятой! — позвал комиссар.
— Я, — отозвался шустрый паренек.
— Передайте Бакрадзе, наступать на Ославы Бе-
лые, овладеть ими и перекрыть дороги на Коломыю и
Микуличи.
— Есть! — ответил связной и умчался выполнять
приказание.
Замысел Руднева заключался в том, чтобы не до-
пустить подхода подкрепления противника из Коло-
мыи. После выяснилось, что эта мера была запозда-
лой. Немцы еще ночью подбросили из Коломыи вой-
ска на девяноста шести машинах...
По приказанию комиссара, я собрал разведчиков
и расположил их в обороне чуть впереди наблюда-
тельного пункта.
Сопротивление противника возрастало. Наступило
утро, а второму батальону не удалось сбить немцев
с высот правее дороги. Рота, наступавшая вдоль шоссе,
тоже успеха не имела.
— Семен Васильевич, здесь вам оставаться опас-
но, надо уходить влево на высоту, — настаивал по-
мощник начальника штаба по связи лейтенант Дер-
кач. — Оттуда и наблюдать лучше.
— Мы должны расчистить дорогу на Ославы Бе-
лые и пропустить колонну,— ответил на это Семен Ва-
сильевич.
— Вам совсем не обязательно быть в первой це-
пи, — попытался я поддержать Деркача.
Руднев не хотел и слушать. Отмахнулся и от пред-
ложения Деркача отойти, разыскать Ковпака и при-
нять решение вместе с ним. Видимо, комиссар не мог
примириться с мыслью, что нам не удастся сломить
сопротивление врага.
— Еще немного, и Кульбака овладеет высотой, —
успокаивал нас Руднев. — Пропустим колонну...
Надежды комиссара не оправдались. Мы заметили
Кульбаку и его комиссара Шульгу, которые с группой
бойцов пробирались лощиной.
464

— Почему до сих пор топчетесь на месте? — на-
бросился на них Руднев.— Почему не взяли высоты?
Оказалось, что противник рассек второй батальон
на две части, и Кульбака не имел связи с двумя ро-
тами.
Возможно, сейчас самым правильным решением
было отойти и уклониться влево. Тем более, что тылы,
третий и четвертый батальоны прошли Заречье и,
чтобы не подвергаться ударам авиации, свернули
на восток и ушли в район высоты 1615. Но мы об
этом тогда не знали, а связные, которых посылал ко-
миссар, гибли, так и не пробравшись к командиру.
Поэтому-то комиссар видел единственное спасение
в прорыве на Ославы Белые вдоль шоссе.
— Не сумели овладеть высотой, пробивайтесь
на Ославы вдоль шоссе, — приказал Семен Василье-
вич командиру второго батальона.
Однако роте второго батальона не под силу было
пробиться на Ославы. Она несла большие потери, но
продвинуться не могла. И тут комиссар пошел
на крайность.
— Капитан, берите разведчиков и идите на по-
мощь Кульбаке, — приказал Руднев.
— Товарищ комиссар, я оставлю один взвод
в вашем распоряжении, — предложил я.
— Вы слышали приказ? — рассердился Руднев.
— Слышал, но взвод оставлю, — упорствовал я.
— Пока мы торгуемся, там гибнут люди, — ука-
зал комиссар вперед, где истекала кровью рота Куль-
баки. — Оставьте отделение, остальных ведите.
Приказав Осипчуку оставаться с комиссаром,
я повел роту вперед. Но не успели отойти и пятиде-
сяти метров, как нас нагнал Осипчук с отделением.
— Почему ушли? — спросил я.
— Прогнал, — ответил Володя. — Чуть к трусам
не причислил...
С комиссаром осталось всего три человека: лейте-
нант Деркач, Галя Борисенко и комендант Скрыль-
ников...
Маскируясь редким кустарником и высокой тра-
вой, разведчики короткими перебежками пробира-
лись вперед. Нас заметили немцы с высот и начали
обстреливать. Пришлось ползти по-пластунски.
30^4 Записки разведчика
465

Роту второго батальона разыскали на берегу
ручья. Партизаны вели перестрелку с противником.
__ Почему не наступаете? — спросил я.
_____ Попробуй. Видишь, сколько их, а у нас в роте
осталось человек пятнадцать, — ответил командир
взвода, указывая на немцев, которые залегли в кюве-
тах. Их было около пятидесяти. Чуть дальше мелька-
ли фигуры перебегавших солдат. Со стороны Ослав
доносился гул моторов.
— Подкрепление гитлеровцы подбрасывают, —
проговорил кто-то из партизан.
— Где комбат?
— Возле мостика.
Пробравшись к мостику, я увидел Кульбаку и
Шульгу. Они лежали в цепи партизан и стреляли по
немцам. Мое появление обрадовало их.
— Какие указания? — спросил меня комбат.
— Прорываться на Ославы Белые, — ответил я.
— Шо ж, хлопцы, покрепче затягивайте ремни,
будем пробиваться, — сказал Кульбака, обращаясь
к бойцам.
Всего в двух ротах насчитывалось около сорока
человек. Большинство партизан роты второго баталь-
она вооружены винтовками, поэтому разведчики, во-
оруженные автоматами, представляли основную огне-
вую и ударную силу.
— Силы примерно равные, — сказал я. — Реши-
мости драться у нас в сто раз больше, чем у против-
ника. Кроме того, мы не имеем другого выхода.
Должны любой ценой пробиться.
— Ты, Иван Иванович, считаешь только тех фа-
шистов, которых видишь вблизи, — сказал Шульга.—
Надо учитывать и тех, что сидят в глубине обороны
и на высотах. Мы только поднимемся, как во фланг
и в спину ударят пулеметы с горы.
— Что вы предлагаете?
— Предлагать здесь нечего, надо прорываться.
Я говорю к тому, что каждому из нас придется драть-
ся против пятерых, — пояснил Шульга.
Против этого нечего было возразить. В действи-
тельности немцев было намного больше, чем предпо-
лагал комиссар. Однако раздумывать не было време-
ни. Кульбака подал команду приготовить гранаты
466

и, когда прогремели гранатные взрывы, поднял роты
в атаку.
Партизаны в один миг перемахнули через ручей
и, стреляя на ходу, с криками «ура» бросились на
врага. Раненая рука мешала бежать, и я еле поспе-
вал за товарищами, даже не пытаясь вести огня из ав-
томата. Могучая фигура Кульбаки была в первом ря-
ду атакующих.
Немцы находились метрах в двадцати от 'нас.
Оглушенные гранатами и автоматным огнем, они рас-
терялись и побежали. Их настигали партизаны и рас-
стреливали в упор.
— Бей фашистов! — выкрикивал Шульга, посылая
очереди по врагу.
Я бежал шагах в пятнадцати позади атакующих.
Бросил взгляд влево и увидел немецкую цепь, кото-
рая появилась из-за холма и спешно залегла на косо-
горе, метрах в пятидесяти от нас.
— Слева! — крикнул я.
Этого было достаточно, чтобы партизаны поняли,
какая угроза нависла с левого фланга. Они разверну-
лись в сторону немецкой цепи и открыли огонь. Но
в это время ударили немецкие пулеметы справа и
слева. Спереди выросла новая цепь гитлеровцев и дви-
нулась навстречу нам.
— Ложись! — подал команду Кульбака и первым
плюхнулся на землю. Его примеру последовали все.
Припав к земле, партизаны начали отражать
контратаку немцев. Я лежал за кочкой, следил за бо-
ем и с ужасом заметил, что сопротивление становится
все слабее. Автоматы один за другим прекращали
стрельбу. «Неужели убиты?»—подумал я; Но нет!
Остроухов и Осипчук возобновили стрельбу. Журов
менял магазин. Отлегло... Стрельба вновь достигла вы-
сокого накала. Гитлеровцы залегли и начали усиленно
отстреливаться. Силы наши таяли.
— Стрелять только наверняка, — передал по цепи
Осипчук.
Предостережение было своевременным. Почти все
автоматчики имели только по два магазина. По одно-
му уже израсходовали. Второго ненадолго хватит.
Надо заряжать опустевшие. А как это сделать, если
на тебя летят пули с трех сторон. В дополнение ко
31 Записки разведчика
467

всему мы потеряли четыре человека. Ко мне подполз-
ла санитарка Лида Соловьева и доложила, что Коля
Соловьев ранен в ногу, а Тоня в грудь, навылет.
— Как попала к нам медсестра батареи?—спро-
сил я.
— Ночью отбилась от своих.
— Ходить могут?
— Вряд ли...
Неприятные вести. Надо принимать меры. Помощи
не видно. Я подполз к Кульбаке, чтобы посове-
товаться.
— По дороге нам не прорваться, — сказал он.
— А если даже прорвемся здесь, противник впе-
реди снова перекроет. Для этого у него сил хватит,
проговорил Шульга, прислушался и продолжал: —
Позади бой стих. Видимо, наши отошли.
— Не может быть! Нас бы предупредили, — не
согласился Кульбака.
— Похоже, что комиссар прав, — сказал я. —
Надо послать на связь.
— Послать-то следует, а удержимся ли мы
здесь? — размышлял комбат.
— Отведем к ручью. Там выгодный рубеж для
обороны. Ребята дозарядят магазины, тем временем
вернутся разведчики, — предложил я.
Со мной согласились. На связь отправились Гапо-
ненко и Остроухое. Остальные отползли к ручью
и расположились вдоль берега.
Противник не был особенно активен, обстреливал,
но не наступал. Видимо, немцы считали,что нам не-
куда деваться... Но крутые высокие берега служили
для нас хорошим укрытием. Партизаны спешно доза-
ряжали магазины. Я пробрался к раненым, над ко-
торыми хлопотали Лида Соловьева и Аня Василец.
Тоня сидела без кофточки, в разорванной рубашке.
Она тяжело дышала. При каждом вдохе и выдохе
в груди у нее шипело, свистело и клокотало. Над ран-
ками вздувались и лопались кровянистые пузырьки.
По белой груди тонкой струйкой сочилась кровь.
Круглое красивое личико ее побледнело... Скольких
раненых товарищей вынесла из боя эта невысокая,
но сильная девушка! А скольким облегчила страда-
ния своим теплым, ласковым, душевным отношением!
468

— Не повезло тебе, Тоня, — сказал я, обращаясь
к девушке.
— Да ничего... Дышать вот только трудно, — от-
ветила она прерывающимся голосом.
— Надо приготовить носилки,— сказал я Осип-
чуку.
— Я пойду... С сумкой как? — сказала Тоня, ука-
зывая глазами на сумку с красным крестом, как
будто вся трудность заключалась в том, как с ней
поступить.
— Об этом не беспокойся, — успокоил я девуш-
ку. — На всякий случай носилки сделаем. Хорошо,
если сумеешь идти, а если нет...
Лида хлопотала возле раненой, накладывала по-
вязку. Чуть в стороне лежал Коля, ногу которому
бинтовала Аня. Он на все лады ругал немцев.
— Куда же тебя стукнуло?
— В мягкое место... Садиться нельзя, — ответил
неунывающий разведчик. — Вы обо мне не беспокой-
тесь. Я и на одной ноге дойду, куда хотите... Ребята
мне уже и помощника приготовили, — указал он на
палку...
Ждали разведчиков. С их возвращением я рассчи-
тывал раненых отправить в санитарную часть. Одна-
ко получилось не так, как мне хотелось. Гапоненко
и Остроухову не удалось связаться с комиссаром.
Противник отрезал нашу группу от главных сил. Мы
оказались окруженными на малом пятачке.
— Раздумывать нечего, только вперед!
— Вперед, так вперед, — согласился Кульбака.
Мы рассказали партизанам, в каком положении
оказалась группа.
— Прорываемся по ручью. Впереди пойдет взвод
Осипчука, будет расчищать путь. Остальным отра-
жать противника с флангов...
Спустились на дно ручья и побрели по воде. По-
росшие кустарником обрывистые берега в полтора
метра высотой маскировали нас и являлись надежной
защитой от пуль.
Осипчук в жилетке, перепоясанной ремнями сна-
ряжения, Остроухов в немецком френче, длинновязый
Журов в гимнастерке с расстегнутым воротом, спо-
койный Гапоненко шли впереди и, как охотники,
469
31*

стреляли по немцам навскидку. То и дело пускали
в ход гранаты, пробивая дорогу для группы.
Ручей петлял и все больше забирал вправо, уходя
в сторону от шоссейной дороги, кюветы которой за-
биты немцами. Наконец мы вплотную приблизились
к горе, на которой засели немецкие пулеметчики. Те-
перь они нам не страшны. Их очереди летели выше
наших голов. Это позволило сосредоточить огонь по
противнику, который поджимал слева... Каждый шаг
давался с боем. Опрокинем одну цепь, как тут же на-
талкиваемся на вторую.
Но вот противник остался позади. Мы продолжали
идти по ручью. Вдруг он круто повернул влево и
ушел в сторону Ослав Белых. Выбрались из ручья и
начали подниматься на лысую гору, которая возвы-
шалась западнее села. Противник видел нас, обстре-
ливал, но он был далеко, и его огонь не причинял нам
вреда.
Чем выше забирались, тем отчетливее представля-
лась нам картина боя. На высотах, склонах и в до-
лине — везде виднелись немецкие цепи. Можно было
только удивляться, как нам удалось выбраться из это-
го котла... На шоссе стояли автомашины. Остроухов
насчитал их более восьмидесяти. Если предположить,
что на каждой из них приехало по десять человек,
и то будет солидное число — восемьсот.
На северной окраине Ослав Белых шел бой. Отту-
да доносились команды на русском языке. По всей
вероятности, это наши роты обошли с севера и вор-
вались в село.
Кульбака прислушался и обрадовавшись сказал:
— Наши, идем в Ославы.
Начали огородами спускаться в село. Не доходя
до строений, я крикнул в сторону села:
— Горланов, это ты?
— Горланов убит! — сразу же последовал ответ.
— Слышите, в Ославах свои? — обрадовался Ост-
роухов.
Мы смело направились в село. За мной шел Куль-
бака, за ним Шульга. Вдруг из Ослав Белых застро-
чили пулеметы. Над головой пропели пули. Инстинк-
тивно наклоняюсь и слышу голос Кульбаки:
— Шульга ранен!
470

Оглядываюсь назад и вижу распластанное тело
комиссара. К нему подбежала Лида, пощупала пульс,
а потом припала ухом к груди Шульги, послушала
несколько секунд и тихо сказала:
— Убит!
Тем временем разведчики приблизились к околице
села и вступили в бой. Только теперь мы заметили,
что село забито немецкими автомашинами и солда-
тами. Партизаны, отстреливаясь, начали отходить.
Остроухов подвел ко мне женщину, которая прята-
лась в кукурузе. Она рассказала, что ночью из Коло-
мыи прибыло около ста автомашин с гитлеровцами...
— Здесь нам делать нечего. Надо уходить, пока
не застукали фрицы, — сказал Петр Леонтьевич.
Отвели группу на вершину горы, выдолбили яму
и похоронили Шульгу. Могилу обложили камнями.
— Прощай, мой дорогой друг! Как же я теперь
буду без тебя? — проговорил Кульбака и шершавой
ладонью смахнул набежавшую слезу.
Через некоторое время мы увидели, что и роты,
дравшиеся на северо-восточной окраине села, отошли.
Наша группа оказалась вновь отрезанной от глав-
ных сил. Где штаб и остальные подразделения? Что
с ними? Где комиссар Руднев, пославший нас в бой?
Все это оставалось не известным для нас.
Простившись с одинокой могилой Шульги, мы
спустились с горы, пересекли дорогу из Ослав Белых
на Яремчу, углубились в лес и лишь тогда останови-
лись на отдых, в котором особенно нуждались ране-
ные товарищи. Стоило удивляться, сколько героиче-
ских усилий потребовалось от Тони и Николая Со-
ловьева, скакавшего на одной ноге, чтобы пройти око-
ло десяти километров и забраться на высокую гору.
Только непреодолимая жажда жить и бороться за-
ставляла их идти. В лесу их покинули силы.
ОТ КАРПАТ ДО ПОЛЕСЬЯ
Ночь провели в поисках свободных путей на се-
вер, где, по нашим предположениям, находились
главные силы. Тщетно. Все дороги перекрыты.
471

На рассвете группа возвратилась в горы южнее
Бани Березовской. Перед нами встал вопрос: что де-
лать? Радиостанции нет. Из двадцати восьми человек
трое раненых. Медикаментов нет. Куда податься?
— Надо выждать пару дней, — сказал Кульба-
ка. — Противник успокоится. Ребята отдохнут, а тем
временем разведчики разыщут отряд.
Согласились с предложением. Однако противник
не позволил нам спокойно передохнуть. Утром 5 ав-
густа группе пришлось вести бой с немецкой развед-
кой. Мы начали маневрировать по лесам и горам.
Шесть суток, не зная сна и покоя, провели в непре-
рывном движении и стычках с мелкими группами
противника. И лишь на седьмые сутки Гапоненко
с отделением сумел увести фашистов по ложному
пути, а затем ускользнуть и присоединиться к нам.
В этот же день в четырех километрах северо-западнее
Космачей мы встретились с тремя ротами, которые
возглавляли Павловский и Горкунов. С ними были
сын комиссара Радик и Константин Васильевич Руд-
нев. Партизаны обрадовались и кинулись к Радику
с вопросами:
— Где комиссар? Почему не видно Семена Ва-
сильевича?
Каждый считал, раз Радик здесь, значит, комиссар
тоже с этой группой.
— Мы думали, он с вами.. Нет комиссара, — от-
в£' ч Радик. Он пристально рассматривал окружив-
ших его партизан, не веря, что и среди нас нет отца.
Это и для нас был тяжелый удар. Хотелось верить,
что Семен Васильевич жив, найдется и вновь засияет
его приятная улыбка, при виде которой веселее ста-
новится на душе... Товарищи подбадривали Радика,
одновременно успокаивая и самих себя.
— Жив комиссар. Найдется отец! Разве такой
человек может пропасть!?
— А где Сидор Артемович, Борода, Базыма, Па-
нин, остальные роты? — спросил я Костю Руднева.
— Живы... Ковпак легко ранен.
— Где они сейчас? Скажи, что произошло?
— Когда не удалось прорваться на Ославы Бе-
лые, Ковпак приказал повернуть на восток, — начал
рассказывать Костя. — Повернули, прошли по берегу
472

реки, забрались на горы. На горе Дусь собрались все,
кроме вашей группы и комиссара. Яков Григорьевич
сказал, что в последний раз видел комиссара возле
шоссе недалеко от мостика...
— Там и мы его видели, — вставил Гапоненко.
— Панин уговаривал отойти влево, но он не со-
гласился, — продолжал Костя. — Послали разведку,
но возле мостика уже хозяйничали немцы... Мы на-
деялись, что Семен Васильевич прорвался с вами.
Противник подбросил свежие силы из Коломыи и Ярем-
чи и снова окружил нас. Тогда командование приняло
решение выходить мелкими группами. Создали шесть
таких групп. Командирами назначены Ковпак, Вер-
шигора, Павловский, Лисица, Матющенко и Брайко.
Оставшихся там разведчиков распределили в три груп-
пы. Отделение Феди Мычко ушло с Ковпаком. Ребята
взвода Гапоненко — с Вершигорой, а мы попали к Пав-
ловскому... Каждой группе определили маршрут.
6 августа разошлись в разные стороны, чтобы сбить
с толку противника и заставить его распылить
силы...
Слушая рассказ Константина Васильевича,
я вспомнил Вершигору. Он еще на Синичке предлагал
осуществить прорыв блокады мелкими группами, а
затем соединиться в назначенном месте. Советовал
действовать по принципу партизанского отряда Дени-
са Давыдова в войне с французами в 1812—1813 го-
дах. Тогда предложение Вершигоры не приняли. Еще
надеялись прорваться всем соединением...
Вечером, по приказанию Павловского, я с группой
разведчиков перебрался на соседнюю гору и выставил
посты на тропах. На полонине приютился небольшой,
в несколько домиков, хуторок. Гуцулы приготовили
нам ужин. Впервые за две недели разведчики по-че-
ловечески поели.
После проверки постов часам к двум я вернулся
к сараю, где отдыхали свободные от дежурства това-
рищи. Вдруг поляну осветила ракета, и на тропе,
по которой мы пришли, вспыхнула стрельба. Прибе-
жал Осипчук и доложил, что противник отрезал нас
от рот. Стрельба продолжалась. Разбуженные боем
жители убежали из хутора. Когда отошли все посты,
я отвел группу из поляны...
473

Группа снова оказалась изолированном, теперь
уже на длительное время. Настал период скитаний,
жертв и неисчислимых бедствий. На каждом шагу
нас подстерегала опасность.
Двое суток петляли по горам в надежде встретить
какую-либо группу. Напрасно. Повернули на восток.
По нашим следам из Яблонова увязались две броне-
машины и до тридцати гитлеровцев на двух автома-
шинах. Жители, с которыми приходилось встречаться,
предупреждали о появлении немцев.
— Не понимаю, чего мы им дались? — возмущал-
ся Костя Руднев. — Неужели они думают, что это
все, что осталось от соединения?
Случай открыл нам глаза на поведение немцев.
В нескольких километрах севернее города Косова
Станиславской области мы зашли в хутор, утопающий
в садах. Жители встретили гостеприимно, накормили
и дали в запас. Поражала их осведомленность о дей-
ствиях нашего соединения. Они знали фамилии ко-
мандира и комиссара. Даже их приметы. Я заметил
пожилого человека с свисающими черными усами. Он
вел себя беспокойно, казалось, хотел мне что-то ска-
зать. Улучив момент, когда я остался один, он по-
дошел и вполголоса проговорил:
— То шо вы кожанку сняли — добрэ. Треба ще
и усы сбрить.
— Почему? — удивился я, умолчав, что кожанки.
у меня вообще не было.
Мой собеседник загадочно улыбнулся, вынул из
кармана свернутый вчетверо листок бумаги и молча
протянул мне. Это была немецкая листовка. В ней
доводилось до сведения населения, что «банды» Ков-
пака разбиты, удалось спастись лишь Ковпаку и Руд-
неву с небольшой горсткой «бандитов». И тут же да-
вались довольно точные приметы наших командиров.
Ковпак — лет* пятидесяти пяти-шестидесяти, невысо-
кий, бородка клинышком, с сединой. Дальше отмечал-
ся его рост, какую одежду и белье носит... Руднев —
лет сорока пяти, с черными усами, высокий, носит ко-
жаное пальто... В заключение обещалась награда тем,
кто укажет их местонахождение...
«Жив, жив Семен Васильевич! В противном слу-
чае гитлеровцы не разыскивали бы его, — с радостью
474

подумал я. — Неужели мои усы — причина особого
внимания немцев к нашей группе? Ведь между мной
и комиссаром никакого сходства. Он выше и старше,
да и усы не то, что мои... Пусть же лучше по нашему
следу идут палачи».
— Спасибо, дорогой товарищ, за предупрежде-
ние, — от души благодарил я, пожимая левой рукой
мозолистую руку улыбающегося хуторянина.
Нас окружили жители. Они все знают о листовке.
Выкладывали все, что им было известно о немецких
гарнизонах и полицейских. Некоторые подсмеива-
лись над фашистами.
—. И до чего дурни ци гитлеры, — говорила моло-
дая чернявая женщина.— Пиймалы Ковпака, змиря-
лы его, подывылысь, яки у него пидштанники, а по-
тим видпустылы. Попробуй тэпэр пиймай...
Довольные и радостные разведчики покидали
хутор. Повеселел и Радик. За несколько дней он впер-
вые улыбнулся, разговорился, стал прежним веселым
и общительным парнем. Только жаловался на ноги.
Во время переходов в горах он сильно ушиб ногу.
Вдобавок к этому натер ее. В движении раны растравля-
лись. Костя посадил племянника на своего Орлика,
с которым не расставался с Брянских лесов. Это бы-
ла единственная лошадь в группе. На ней поочередно
ехали Радик и Тоня.
Пересекли шоссе Косов—Заболотов, углубились
в лес и стали ждать наступления вечера, чтобы пере-
правиться через Прут, а также через железную
и шоссейную дороги Черновицы—Коломыя. Для на-
блюдения за дорогами выслали шесть человек под
командованием Осипчука.
Наступил вечер. Спустилась ночь. Разведчики не
возвращались. Не появились они и утром. Что случи-
лось? Живы или нет? Боя как будто не было слыш-
но, лишь одиночные выстрелы доносились ночью
из Заболотова и Волчковцев. Не могли же они заблу-
диться? В целях предосторожности мы сменили место
и прождали до вечера. Безрезультатно.
В группе теперь осталось девять человек, из кото-
рых только Гапоненко, Костя Руднев, Остроухов и
Тартаковский были полноценными бойцами. Осталь-
ные больные и раненые.
475

Долго задерживаться на одном месте опасно. Ре-
шили идти на север, в надежде встретить своих. Вы-
шли из леса. Огородами подошли к Пруту, переправи-
лись вброд, пересекли железную, а затем шоссейную
дороги, оказались в поле. Горы и леса остались поза-
ди. Пошли напрямую по стерне скошенных хлебов,
пересекая холмы и балки. Селения обходили.
Наступал рассвет, а впереди ни единого кустика,
чистое поле. Лощина привела нас к деревушке, рас-
положенной в нескольких километрах восточнее рай-
онного центра Гвоздец. С севера к огородам примы-
кало кукурузное поле, разбросанное по холмам.
В нем мы решили укрыться на день.
— Как быть с Орликом? — спросил я Костю. —
Оставлять его в поле нельзя, привлечет внимание
немцев.
— Поставим в сарае у крайнего дома, — сказал
Костя. — Строго предупрежу хозяина, чтобы никто
не отлучался из дома...
Костя расседлал Орлика, отвел в сарай и, возвра-
тившись, доложил:
— В хате живет женщина с двумя детьми... Пре-
дупредил ее. Спросил о немцах. Говорит, редко бы-
вают.
Людей расположили в высокой кукурузе. Куку-
рузное поле от огородов отделялось канавой, порос-
шей ежевикой и малиной. Из канавы хорошо просмат-
ривались ближайшие подступы с запада, юга и восто-
ка. С севера обзору мешал бугор. Выставили наблю-
дателей на бугре.
Еще первые лучи солнца не коснулись холмов, а
деревня уже просыпалась. Забренчали ведра. Замы-
чали коровы. Послышались женские голоса. Вслед
за женщинами выходили во двор мужчины, лениво
потягивались и принимались за хозяйственные дела.
Кто бричку смазывал, кто лошадь поил, кто косу ла-
дил... Посреди ближайшего двора умывался здоровен-
ный серый, с белыми пятнами кот.
— Гостей намывает... Хитрая животина, молока
ждет, — сказал Костя, любуясь котом.
По улице пропылило стадо коров и овец... Крестья-
не парами и в одиночку потянулись в поле. Дома ос-
тавались лишь старики и дети.
476

Наблюдатели непрерывно следили за двором,
в котором оставили коня. Там было все спокойно.
Хозяйка управилась по дому и теперь копалась в ого-
роде. На дворе играли дети.
Тянулись минуты, часы. Было тихо. Солнце подня-
лось в зенит и беспощадно жгло. Даже кукурузные
листья поникли от жары. Но смертельная буря раз-
разилась внезапно.
Во второй половине дня со стороны Гвоздеца по-
явилось облачко пыли. Оно серым хвостом тянулось
в нашу сторону. Это заставило партизан насторожить-
ся. Из-за холма вынырнули два мотоцикла с коляс-
ками. За ними броневик и автомашина с пехотой. Пе-
ревалили через бугор и скрылись в лощине. Скоро
они выскочили у самой деревни, а на бугре появилась
еще одна машина с пехотой.
— Не обнаруживайте себя, может, не заметят, —
предупредил я товарищей.
Противник, видимо, имел точные данные. Маши-
ны остановились в деревне. Немцы выскакивали из
кузова и смотрели в сторону кукурузного поля. Ког-
да подъехала вторая машина, около сорока гитлеров-
цев развернулись в цепь и огородами направились
в нашу сторону. Не было сомнений, нас выдали. Но
кто? Хозяйка, где мы оставили лошадь, никуда не хо-
дила, и к ней никто не приходил. Значит, кто-то другой
видел нас.
— Миша, веди раненых на бугор к Гапоненко.
Мы прикроем, — приказал я Тартаковскому.
В канаве остались Костя Руднев, Миша Остроухов и я.
— Приготовить гранаты! Подпустим поближе, —
предупредил я товарищей.
Приспособив автомат на краю канавы, я взял
на мушку офицера и стал ждать. Гитлеровцы шли не
спеша, весело перекликаясь. Офицер покрикивал
на солдат, видимо торопил. Когда они приблизились
метров на двадцать, я подал команду:
— Огонь! — и очередью срезал гитлеровского
офицера.
Костя и Миша бросили гранаты и, вслед за’ их
взрывами, застрочили из автоматов. Лица фашистов
исказились испугом. Сраженные гранатами и пулями
падали. Уцелевшие залегли и начали отползать к стро-
32 Записки разведчика	477

ениям. По кукурузе секанул крупнокалиберный пу-
лемет, установленный на бронемашине.
Через некоторое время гитлеровцы опомнились,
поняли, что перед ними всего три автомата. Взяли
нас под пулеметный и автоматный обстрел, начали об-
ходить слева. Перемещаясь по канаве, мы сумели
отразить еще одну атаку противника.
— Стрельба в тылу! — крикнул Костя.
Теперь и я услыхал несколько взрывов гранат и
пулеметные очереди за спиной.
— Будем отходить, — сказал я.
— Ползите, а мы с Остроуховым задержим их,—
проговорил Костя.
Я выбрался из канавы, отполз метров десять,
а затем поднялся и, пригнувшись, побежал в куку-
рузе на бугор. Позади раздались два взрыва гранат.
«Последние», — подумал я. На троих осталось у меня
две гранаты...
На бугре мы никого не застали. Разведчики успе-
ли пересечь балку и выскочить на соседний холм.
Там они встретились с противником, который насту-
пал с севера.
Поспешили на помощь. Только спустились в лощи-
ну, увидели Лиду Соловьеву. Она отстреливалась из
пистолета и короткими перебежками отходила к нам.
Вслед за ней по кукурузе бежали немецкие солдаты.
— Живой хотят взять. Огонь! — крикнул Костя,
Обстреляли гитлеровцев и заставили их залечь.
Лида успела сбежать в балку.
С трех сторон слышалась немецкая речь.
С трех сторон приближались фашистские цепи.
Фашисты потеряли нас из виду. Мы воспользова-
лись этим и побежали вдоль лощины влево. Метров
через сто, у изгиба лощины, встретились с женщина-
ми, которые работали в поле.
— Куда вы? Там немцы, — остановили нас кре-
стьянки.— Бегите туда,— указали они на овраг, от-
ветвлявшийся вправо.
На расспросы и раздумья не было времени. Резко
свернули направо и скрылись в овраге, поросшем мел-
ким кустарником. И как раз вовремя. Оттуда, куда
мы бежали, вышло человек пятнадцать гитлеровцев.
Они подошли к женщинам, о чем-то спросили. Жен-
478.

щины указали в сторону кукурузного поля. Немцы
пошли вдоль лощины.
Оврагом мы выбрались в посевы и оказались в ты-
лу у немцев, которые наступали с севера. Их было че-
ловек тридцать с броневиком.
Фашисты закончили проческу кукурузного поля
и собрались в лощине. С собой они принесли одинна-
дцать убитых, положили их в ряд около дороги. Пере-
вязывали раненых и громко разговаривали, размахи-
вая руками. Видимо, были не довольны тем, что
упустили партизан.
Мы внимательно смотрели за ними. Никого из
наших товарищей среди них не было. Однако из рук
в руки гитлеровцы передавали наш автомат. Кто-то
из партизан убит. Перед заходом солнца к гитлеров-
цам подъехали машины и два броневика. На одну
автомашину погрузили убитых, на другую уселись
оставшиеся. Машины уехали.
— Пойдемте поищем, может, кто из наших остал-
ся жив, — сказал Костя, подавленный горем. — Мне
все слышится голос Радика. Я наверное, с ума
схожу.
Не только Костя, все мы так себя чувствовали.
Из девяти человек осталось четверо. Судьба осталь-
ных неизвестна.
При первом же заходе нашли трупы Миши Тар-
таковского и Тони. Они лежали почти рядом. У обоих
раздроблены черепа. Возле Миши валялось несколько
десятков стреляных гильз.
— Видно, дорого обошлась фашистам смерть
Миши и Тони, — сказал Остроухое.
— Бедная Тоня, на этот раз тебе не удалось из-
бежать смерти,— прошептала Лида.
До полуночи прочесывали мы кукурузное поле
и посевы в поисках остальных товарищей. Костя
принимался звать Радика. Но Радик, Гапоненко и Аня
Василец как в воду канули.
— Будем надеяться, что им удалось скрыться, —
сказал Костя.
Убитые горем, но с искоркой надежды на лучшее,
покидали мы злополучное кукурузное поле. Однако,
как говорится, горе в одиночку не ходит.
.	пойдем? — спросил я товарищей.
479
32*

— надо пробираться на север, — помолчав, отве-
тил Костя. — Уверен, что в Карпаты никто не вер-
нется.
Такого мнения были и мы с Остроуховым. Решили
идти на север.
Шли ночами. С рассветом останавливались. Хо-
ронились в посевах, огородах, копнах. Последнюю
дневку перед Днестром провели в подсолнухах кило-
метрах в семи южнее Залещиков Тернопольской об-
ласти. Невдалеке проходил большак из Черновцов на
Тернополь. Весь день по нему сновали автомашины
с войсками и грузами. Мы были безразличны к ним.
Не то, чтобы не опасались их. Просто мы устали бо-
яться. Это была усталость и физическая, и мораль-
ная.
Лида и Миша спали. Мы с Костей дежурили. При-
слушивались к шорохам подсолнечных листьев и на-
блюдали за дорогой. Медленно тянулось время. Кло-
нило ко сну. Из головы не выходило все, что про-
изошло за последние дни. Чтобы отвлечься от
невеселых мыслей, я попросил Костю рассказать
о себе. Рассказ он начал издалека.
— Не занимал я высоких должностей. Работал на
стройке в Конотопе и Киеве, а большей частью ря-
довым колхозником. Перед войной бригадиром на-
значили. Жена в шутку детям говорила: «Вот и наш
батько в начальники выбился»... Как она там без
меня с детьми перебивается? — вспомнив о семье,
Костя долго молчал. Потом снова заговорил: — Не-
долго пришлось бригадирствовать. Война отстранила
от должности. Пришлось сажень заменить винтовкой...
Назначили меня помощником командира взвода пе-
ших разведчиков. В бой вступил западнее Смоленска,
прямо с марша. Осмотреться даже не успели... Полме-
сяца непрерывных боев. От взвода осталось шесть
человек. Остальные погибли или были ранены. В ав-
густе полк отвели в тыл, пополнили людьми и напра-
вили к Почепу в 13-ю армию. Снова бои, окружение.
Тут-то и началось. Пошел с группой товарищей в раз-
ведку, а когда возвратился, полка уже не было,
прорвался. Больше месяца пытались перебраться
через линию фронта. Не удалось. Осталось нас два
человека. Товарищ пристал к брянским партизанам,
480

а я пришел на родину. На Сумщине к тому времени
действовали группы Ковпака и Семена Васильевича.
Я сначала был связным, а с мая 1942 года — в отря-
де. В бою в Новой Слободе был ранен. Поправился,
и Горкунов зачислил меня в конную разведку. Вот
с тех пор и не расстаюсь с разведкой... Теперь, ви-
дишь, как получилось? — закончил Костя.
Долго лежали молча, каждый со своей думой.
Я думал о Константине Васильевиче Рудневе, так не
похожем на своего старшего брата. Комиссар — вы-
сокий, стройный, с моложавым лицом и черными, как
смоль, усами. Очень вдумчивый, всегда сдержанный.
Константин Васильевич—коренастый, с рябоватым ли-
цом и озорным взглядом, вспыльчивый и до отчаянно-
сти храбрый. Сколько раз налетал он на полицаев и гро-
мил их, не обращая внимания на количество. На реке
Тетерев с двумя парнишками — Семенистым и Нико-
лаевым, — рискуя жизнью, пошел против двух десят-
ков фашистов и пленил их. Во время разгрома при-
пятской речной флотилии одним’ из первых на лодке
подплыл к пароходу и был вторично ранен... Много
героических подвигов в его биографии. Комиссару
не приходилось краснеть за брата...
Мои размышления оборвал резкий крик Лиды:
♦Помогите!» Бросаемся к ней. Лида, бледная, с переко-
шенным от страха лицом, металась в сонном бреду,
пыталась руками за что-то ухватиться и пронзитель-
ным голосом звала на помощь. Разбуженный криком
Остроухов, еще не понимая, что происходит, схватил
автомат и изготовился к стрельбе.
— Лида, проснись, проснись! Что с тобой? — те-
ребил ее Костя за плечо. Лида продолжала кричать.
Тогда он взял в рот воды из фляги и прыснул ей
в лицо.
Лида села и уставилась на нас обезумевшими гла-
зами.
— Что с тобой, Лида? Успокойся, — проговорил я.
— Где я? Что это гудит? — спросила Лида, по-
степенно приходя в себя.
— Что ты, не узнаешь меня? Это я, Костя. А гу-
дят немецкие машины... Успокойся.
— Ох! — облегченно вздохнула Лида, словно
сбросила огромную тяжесть. Пропал страх в ее гла-
481.

зах. Она вся обмякла. Обессиленная опустила голову
на санитарную сумку и горько заплакала.
Мы не успокаивали ее. Пусть выплачется. То, что
ей пришлось пережить, не всякому мужчине под си-
лу.
Успокоившись, Лида подняла голову. Лицо по-
краснело, глаза подпухли.
— Ужасный сон видела, не к добру, — проговори-
ла она тихим голосом.
— Не обращай внимания, мало ли какая дрянь
может присниться, — успокаивал Остроухое.
— Нет, это совсем не то, — не соглашалась Ли-
да. — Чует мое сердце недоброе... Подумать только,
приснится же! Замуж захотела выйти... Пошла к ко-
мандиру— Сидору Артемовичу — просить разрешения
на свадьбу, а он улыбнулся так нежно да и говорит:
♦Разве сейчас время думать о свадьбе? Война идет.
После войны — пожалуйста, сам не против чарку вы-
пить на твоей свадьбе. Только не надевай на свадьбу
такого черного платья. Смерть не люблю черного».
Смотрю, а на мне действительно все черное: платье, .
чулки, туфли и шаль. Одним словом, в трауре... По-
бежала переодеться. Откуда ни возьмись овчарка.
Вцепилась клыками в мое платье и тащит назад...
Еле вырвалась. Бегу и вдруг падаю в темную бездон-
ную яму. Вы протягиваете руки, а достать меня не
можете. Все, думаю, смерть. А какое-то чувство под-
сказывает, что это сон, но проснуться не могу...
— Просто ты, Лида, устала, — сказал Костя.
Гнетущее настроение, вызванное злополучным
сном, постепенно рассеялось. День подходил к концу.
Начали собираться к новому переходу.
— У меня две гранаты, — сказала Лида. — Возь-
ми, Костя, одну.
Костя взял. Я поделился с Остроуховым. Теперь
у каждого было по одной гранате...
Мы выходили за пределы Станиславской области.
Карты Тернопольской области и восточных областей
у меня не было. Единственными ориентирами оста-
лись звезды, луна и солнце. Чаще приходилось при-
бегать к расспросам местных жителей,
К Днестру подошли глубокой ночью. Быстрые во-
ды реки серебрились под лунным светом. Высокий^
482

обрывистый противоположный берег бросал на реку
короткую темную тень.
В поисках места переправы пошли вдоль берега
влево. Река бурлила водоворотами. Мы уже потеряли
надежду найти брод, как вдруг напали на хорошо
утоптанную тропу. Она подводила к реке и обрыва-
лась у самой воды. Речная гладь рябила. Значит,
в этом месте не глубоко. Противоположный высокий
берег чуть отходил от реки, и в его тени угадывалась
небольшая площадка.
— Попробуем перейти здесь, — сказал я товари-
щам.
— Проследим, нет ли кого на том берегу, — посо-
ветовал Костя.
Минут двадцать, затаив дыхание, пролежали в ку-
стах. На противоположном берегу мертвая тишина,
лишь где-то далеко слева слышался лай собак...
Первым в воду вошел Остроухое. Метрах в пят-
надцати за ним побрели остальные. Дно твердое,
песчаное. Вода доходила до груди. Быстрое течение
норовило сбить с ног. Шли и всматривались в надви-
гавшуюся на нас темную громаду.
Остроухов вышел из воды, подождал нас и начал
подниматься на площадку, примыкавшую к обрыви-
стому берегу. За ним пошла Лида. Я прилег к ключу,
бившему из-под камня. Костя стоял и выкручивал
гимнастерку. Не успел я сделать и двух глотков, как
услыхал голос Миши: «Стой! Стрелять буду!» Вслед
за этим длинная очередь из автомата и взрыв грана-
ты.
Я вскочил и побежал за Костей, который уже спе-
шил на помощь Мише и Лиде. В это время из-под об-
рыва в воздух взвились две ракеты, в упор ударили
немецкие пулеметы и автоматы. Миша свалился.
Лида успела бросить гранату и, прошитая очередью
трассирующих пуль, упала с вытянутой в сторону
противника рукой. Мы с Костей залегли и начали от-
стреливаться.
Не успела догореть первая пара ракет, а в воздухе
уже вторая. Видно, как днем. Противник от нас мет-
рах в двадцати, от Миши и Лиды и того ближе. Не-
мецкие пули продолжают кромсать уже мертвые тела
партизан...
483

Засада продумана очень умно. Гитлеровцы распо-
ложились дугой. Правый фланг их уперся в реку,
а левый — в отвесный 'берег. Фашисты могли нас пе-
рещелкать еще в реке. Но тогда кто-либо из нас мог
уплыть по течению и спастись. Поэтому они решили
дать нам возможность перейти реку и тут всех унич-
тожить, а возможно, захватить живыми.
Мы оказались прижатыми к реке. Вперед не про-
рваться. Отходить за реку, значит, погибнуть. Бро-
саться в воду? Но одетый, с оружием и раненой рукой
далеко не уплывешь в такой бурной реке.
Остается...
— Последний бой, — сказал я Косте.
— Попробуем уйти, — ответил он. — Справа обры-
вистый берег. Ракета потухнет, беги туда...
Не представляя себе, как буду взбираться по от-
весной скале, я все же ухватился за это предложение,
как утопающий за соломинку. Когда ракета с шипе-
нием упала в воду и на мгновение повисла тьма,
я деребежал к скале. Костя бросил гранату и догнал
меня.
— Автомат за спину. Держись за меня, — прого-
ворил он, не останавливаясь.
Я ухватился за ремень Кости, и он, как заправ-
ский скалолаз, цепляясь за острые камни, потащил
меня вверх. Через несколько метров начали попадать-
ся кустики. Пробираться стало легче. А когда подъем
пошел с меньшим уклоном, я мог уже самостоятельно
лезть.
Немцы не заметили нашего исчезновения и про-
должали палить в прежнем направлении.
— Граната есть? — спросил Костя, как только вы-
брались наверх.
— Последняя, — протянул я гранату.
Гитлеровцы прекратили стрельбу, столпились воз-
ле тел погибших наших товарищей, шумели и продол-
жали запускать ракеты. Они, видимо, считали, что
мы утонули в реке. Фашисты сами себя освещали
ракетами. Этим воспользовался Костя. Он выдернул
чеку, секунду помедлил, затем бросил гранату вниз.
Взрыв произошел, едва граната коснулась земли.
Послышались стоны и дикие крики.
— Теперь бежим, — предложил я.
484

Побежали. Минут через пять перед нами выросла
темная стена леса. Вошли в него. Потянуло сыростью
и затхлостью. Чутье подсказывало, что лес большой.
Надо уйти подальше от Днестра.
Я шел и все думал о погибших товарищах. В ко-
торый раз вспоминалась дневка перед Днестром и сон
Лиды. Сердце ее вещало несчастье. Я далек от пред-
рассудков, но случай с Лидой потряс меня до глуби-
ны души... Мы даже не могли похоронить своих бо-
евых товарищей...
Утро застало нас в глухом лесу. Начал накрапы-
вать дождь. Наше мрачное настроение дополнялось
плаксивой погодой... По деревьям определили страны
света и взяли направление на север. Несколько часов
шли, не встречая ни дорог, ни жилья. Наконец уви-
дели одинокую хату. Прежде чем подойти, обследо-
вали лес вокруг. Подстерегли, когда вышел хозяин,
и позвали его.
К нам смело подошел коренастый мужчина лет со-
рока.
— Добрый день, — сказал он и коснулся правой
рукой козырька фуражки.
Мужчина оказался лесником. От него узнали, что
от Днестра мы отошли всего десять километров. Если
отсюда пойти на восток, то в километре будет река
Серет, а еще километров через тридцать — Збруч...
— За Збручем дорог не знаю, бо не був там, —г
сказал лесник.
— Немцы в ближайших селах есть? — спросил
Костя.
— В вёсках нема. Есть в Залещиках, Борщеве
и Чорткове, — ответил он.
Лесник рассказал, что два дня назад группа пар-
тизан под видом полицейских на подводах проехала
через Днестр по мосту. Немцы в Залещиках опомни-
лись, но было поздно. После этого всех полицейских
из районов в срочном порядке увели к Днестру, взяли
под охрану мосты и броды. Всех, кто без документов,
задерживают.
Этот рассказ пролил свет на неудачу, которая
постигла нас на переправе.
Лесник накормил нас и помог переправиться через
Серет.
485

До Збруча пришлось перенести еще одну беспо-
койную дневку. Наступал рассвет, а мы оказались
в чистом поле. Решили укрыться в огородах. Село
еще спало, когда мы забрались в высокую коноплю.
Это был небольшой участок шагов тридцать длиной
и столько же шириной. Рядом с конопляником — род-
ник. Из этого родника мы напились и наполнили
фляги. В коноплю входили осторожно, не сломали
ни единого стебля. И только в середине пришлось
примять, чтобы удобно было лежать.
Первое дежурство выпало на мою долю. Однако.
случилось так, что никому не пришлось спать. Насту-
пило утро. Из села доносился людской говор. Слов
нельзя было разобрать. Но вот к роднику прибежали
дети. Их голоса были отчетливо слышны. Хотя и скуд-
ны были мои познания в немецком языке, все же
я понял, что дети разговаривают по-немецки.
— Немецкая колония, — догадался Костя.
Это не радовало. В украинских селах можно было
поесть и расспросить дорогу перед выходом. В немец-
ких колониях эта возможность исключалась. Немцы
сразу же донесут в полицию. Кроме того, многие из
них имеют оружие для самообороны.
Перед обедом в село приехали мотоциклисты,
а через некоторое время прогудели автомашины. По-
слышались удары колокола. Дети убежали от родни-
ка... Улицы загудели, как пчелиный улей. Слышались
аплодисменты. Видимо, в селе проводили митинг.
Мы не могли понять, о чем идет речь. Считали,
что немцы разыскивают именно нас. Постепенно
шум утихал. Народ расходился по домам.
— Теперь можно отдохнуть, — с облегчением ска-
зал Костя.
Но отдохнуть не пришлось. Послышались муж-
ские голоса и звяканье оружия. По тропке, у самой
кромки конопляника, шли два гитлеровца: один
с пулеметом, второй с винтовкой и коробкой из-под
пулеметных лент. Затаив дыхание, мы следили за
фашистами, ждали, когда они пройдут мимо нас.
Немцы уселись возле родника. К ним пришли еще
трое. Они разговаривали, курили, а затем загремели
консервными банками. Опустошив содержимое, бан-
ки забросили в коноплю, чуть не угодив в нас. Не-
486

сколько раз они по надобности входили в коноплю,
и тогда наши нервы напрягались до предела. Мы
готовы были открыть огонь в любое мгновение. Как
на зло, мне страшно хотелось курить, но я опасался,
что нас могут обнаружить по дыму. Хуже того, меня
мучил кашель. Дважды я не удержался и тихо каш-
лянул. Немцы затихли... Потом разразились громким
смехом. Не заметили...
Так мы лежали весь день. Только с заходом солн-
ца гитлеровцы ушли в село. Слышно было, как они
садились в машины, а затем уехали. И лишь после
этого мы выбрались из своего убежища и направи-
лись к Збручу. Переправились вброд через Збруч,
вышли на бугристые просторы Каменец-Подольской
области и почувствовали себя, как дома.
Стоял погожий август. С полей убирали хлеба.
На токах возвышались скирды нового урожая. Гуде-
ли молотилки. По дорогам пылили машины, увозя
зерно на железнодорожные станции. Там его грузили
в эшелоны и отправляли в Германию.
Со времени моего ранения прошло больше двух
недель. Рана зажила, можно было свободно стрелять.
Я даже и не подозревал, что в руке притаился оско-
лок, который даст о себе знать через восемнадцать
лет.
— Начнем действовать, — сказал я Косте.
— С чего начнем? — спросил он.
— Со скирд.
— И то дело!
В первую же ночь подожгли шесть скирд на двух
токах. Сухие снопы горели, как порох. Во вторую ночь
сожгли еще три скирды. Уходя на север, мы оставля-
ли позади себя пылающие факелы. Через два пере-
хода к нам присоединился Андрей Ершов с товари-
щем. Они при выходе из Карпат пошли в разведку
и отстали от своего батальона.
— Как вы разыскали нас? — спросил Костя.
— По огоньку, — ответил Ершов. — Думаем, кто-
то из наших...
Стало веселее. Теперь мы не ограничивались под-
жогом скирд. Разгромили два маслозавода, разбили
сепараторы на сборных пунктах молока. Начали по-
щипывать полицаев. Каждую ночь группа пополни-
487

лась одним-двумя партизанами из нашего соединения,
которые тоже пробирались на север. Ни один из них
не бросил оружия, продолжал воевать в одиночку.
Однажды ночью мы заметили пожары западнее.
Параллельно нам двигалась еще группа. Она тоже
уничтожала урожай, не давая возможности немцам
вывозить его в Германию. Пошли на сближение с этой
группой. С каждым переходом расстояние между по-
жарами сокращалось. Встреча произошла километрах
в двадцати юго западнее Шепетовки. Мы нашли еще
троих своих товарищей. Когда вошли в Шепетовские
леса, в группе насчитывалось восемнадцать человек.
Дальше наш путь проходил по территории, конт-
ролируемой партизанами. В партизанском отряде
Иванова, который действовал в этом районе, встрети-
лись с группой Осипчука. Группа насчитывала около
тридцати человек. К всеобщей радости, с ними были
Гапоненко и Василец, потерявшиеся во время боя на
кукурузном поле.
— Коля, живой! — кинулся к Гапоненко Костя
Руднев.
— А как же иначе?—улыбнулся Гапоненко, по-
жимая руку Кости.
— Радик с вами? — допытывался Костя.
— Нет...
— Что с Радиком? Где вы были? — спросил я. —
Мы вас разыскивали.
— Кукуруза спасла, — ответил Коля. — Мы были
рядом с Мишей Тартаковским и Тоней. Когда они
погибли, мы с Аней отползли в сторону и притаились.
Немцы прошли почти рядом, не заметили... А когда
немцы уехали, мы спустились в балку в надежде
найти вас. Но вас там не было. Остались вдвоем.
Решили идти на север по компасу. Через Днестр нас
перевез один крестьянин. Он сказал, что несколько
дней назад там на подводах проехала группа парти-
зан... Направились по их следам. Недели две гнались
и лишь возле Проскурова настигли. Это была группа
Осипчука. Вот с ними и пришли.
— Что слышно об остальных?
— Ничего.
— Возможно, они вернулись в Карпаты? — вы-
сказал я предположение.
488

— Не может быть, — сказал Осипчук. — Думаю,
через несколько дней придут в Полесье.
Целый день провели в воспоминаниях. Мы рас-
сказали о своих похождениях. А к вечеру направи-
лись в Полесье. Теперь нас было около пятидесяти
человек.
После нескольких переходов вошли на территорию
партизанского края. Знакомые места, но как они
изменились. За время нашего рейда не осталось по-
чти ни одного уцелевшего села. От местных парти-
зан узнали, что после нашего ухода, в июле, немцы
провели карательную экспедицию против партизан.
Бросили для этого целую армию. Жгли села, унич-
тожали население.
Тяжелые бои пришлось выдержать украинским
и белорусским партизанам в Полесье... Противник по-
нес большие потери, однако уничтожить партизан
не сумел,. Их стало еще больше.
А с востока накатывалась на немцев неудержимая
лавина Советской Армии. Уже были освобождены
Сумы, Путивль, Глухов, Конотоп — родина нашего
соединения. Советские войска стремительно прибли-
жались к Днепру. В этих условиях партизаны усилили
удары по врагу. Железная дорога Сарны — Олевск
почти бездействовала...
Наша группа нашла приют в соединении Василия
Андреевича Бегмы.
После трехмесячных непрерывных переходов и бо-
ев мы отдыхали и ждали вестей о своем соединении.
СНОВА ВМЕСТЕ!
В конце сентября мы узнали, что в районе Глуш-
кевичей в лес у хутора Конотопа собрались все ос-
новные группы нашего соединения. Здесь и произошла
наша встреча.
К хутору мы подошли вечером. Еще издали уви-
дели множество костров. Возле них группки парти-
зан.
Штаб располагался в домике посреди поляны.
Выстроив разведчиков перед домом, я доложил Ков-
489

паку о прибытии группы. Сидор Артемович тепло
поздоровался с разведчиками и сказал:
_ Пусть хлопцы отдыхают, а ты зайди в штаб.
Долго просидел я в штабе, докладывая о похожде-
ниях группы. Командир интересовался подробностями
боев под Делятином, на кукурузном поле, на Днестре...
Когда я закончил доклад, он помолчал, а потом
с грустью произнес:
— Значит, и вы ничего не знаете о судьбе комис-
сара... Идите, а завтра представьте в штаб подробный
письменный отчет о проведенных боях.
Выйдя из штаба, я попал в окружение Лапина,
ЗемЛянко, Маркиданова, Васи Демина, Королькова
и Зяблицкого. Все они пришли с Вершигорой. Разго-
варивая, мы подошли к костру. Там уже собрались
почти все разведчики.
— Жив, Леша, жив!—радостно кричал Зяблиц-
кий, хлопая по плечу Журова.
— А что со мной сделается! — весело отвечал
Журов.
— Не вижу Миши Остроухова. Где он?—осторож-
но спрашивает Землянко.
— На Днестре погиб... Вместе с Лидой Соловье-
вой, — отвечает Костя Руднев.
— Как хорошо, что мы снова вместе, в родной
семье! Теперь душа на место стала! — торжествовал
Журов.
— Что известно о Семене Васильевиче? — спросил
Костя.
При упоминании имени комиссара разведчики
приуныли. Ответа не требовалось. Было понятно, что
Семена Васильевича нет. Радость встречи померкла...
— А где Стрелюк?—спросил я после продолжи-
тельного молчания.
— Кости тоже нет, — ответил Сережа Рябчен-
ков. — Оставили в одной крестьянской семье.
— Как?
— Последний раз мы с ним виделись в Делятине
на мосту через Прут, — начал рассказывать Сережа. —
На шоссе вспыхнул бой. Вы ушли вдоль шоссе, а нас
направили влево, в горы. Я вел лошадь, на которой
ехал Костя. В перестрелке меня легко ранило. В но-
гу... К вечеру собрались на горе, названия не помню.
490

На следующий день разделились на группы. Всех
раненых объединили в одну группу и оставили в ук-
рытии под охраной десятой роты. Вершигора не хотел
оставлять Костю и взял с собою.
Пошли на север, переправились через Прут. Кру-
гом немцы. Ребята несли Костю. Он сильно мучился
от раны и начал упрашивать, чтобы его оставили где-
нибудь. «Вам и так трудно, — говорил Костя, — а из-
за меня могут погибнуть товарищи. Да и для меня
будет лучше, если оставите. Терпения нет... Поправ-
люсь и приду». Петр Петрович долго не соглашался,
а потом решился.
Стрелюка оставили на Ланчинских хуторах
в семье Иваночко. Они пообещали обеспечить уход.
Положили на чердак. При себе Костя оставил писто-
лет с двумя обоймами и запас патронов. На прощание
Костя сказал товарищам: «Я вас буду разыскивать
в Полесье».
— Костя парень опытный, если никто не выдаст
немцам, пока выздоровеет, обязательно придет, —
уверенно сказал Володя Лапин.
Каждому из нас хотелось верить, что именно так
и будет...
Прослышав о нашем возвращении, непрерывно
подходили новые группы партизан. Здоровались,
крепко жали руки и тут же присаживались, стараясь
устроиться ближе к костру, где пеклась картошка
в «мундире». Примчался Саша Тютерев.
— Иван Иванович, друг мой дорогой, дозволь
твои ребра пощупать, — говорил он, пробираясь к ко-
стру сквозь плотное кольцо партизан. Я поднялся
навстречу боевому другу и скоро оказался в его
объятиях.
— Однако ты, брат, того, ничего, — сказал Саша,
отпуская меня из своих цепких рук. — Иду, слышу,
шумят разведчики. Дай, думаю, заверну на огонек,
узнаю, что за торжество. Вдруг вижу тебя... Ну, рас-
сказывай, как здоровье, как рука?
— В норме, — ответил я, — Я уже все переска-
зал десяток раз. Присаживайся и расскажи, как ты
добирался из Карпат и с кем?
— Моя рота шла в группе Ковпака, — сказал Тю-
терев. — Ну и досталось нам! Только прорвем враже-
491

ское кольцо, глядь, а он уже петлю забросил и норо-
вит затянуть ее. Вырвемся из петли, фриц берет нас
в новое кольцо. Да только наш дед похитрее фашистов!
Не на такого напали! Он их за нос водил. Где нам
выгодно было — налетали на врага, громили его.
А там, где не под силу — ускользали, как тени...
Были и неприятности. Однажды во время боя не до-
считались начальника штаба Базымы и нескольких
партизан. Считали их погибшими. Оказалось, Базыма
был ранен в голову. Его спасли Петя Бычков и Сини-
ченко.
— А где Оля?
Он довольно улыбнулся, помолчал, а затем от-
ветил :
— На Большую землю отправили... Наследника
жду.
Дело в том, что в отряде Тютерев встретил хоро-
шую девушку Олю Воскобойникову. Я вспомнил, как
Саша пришел однажды к комиссару, долго крутился
возле него, не решаясь начать разговор. Наконец ска-
зал:
— Товарищ комиссар, я хочу жениться.
Комиссар не сразу ответил, не спросил, кто та
девушка, которую Саша берет себе в жены. Он знал
ее и одобрял дружбу Саши и Оли.
— Война войной, а любовь оказывается силь-
нее, — сказал Руднев после некоторого раздумья. —
Я не против, лишь бы это было серьезно.
— На всю жизнь! — ответил, повеселев, Тютерев.
— В таком случае, как говорят старые люди, бла-
гословляю, — сказал комиссар и пытливо посмотрел
в глаза отважному партизану.
Со времени этого разговора прошло около года.
Оля вместе .с боевыми товарищами переносила все
невзгоды партизанской жизни. Участвовала в боях,
ухаживала за ранеными, ходила с нами в Карпаты,
но по возвращении ее пришлось отправить на Боль-
шую землю... Забегая вперед, должен сказать,\что
у Оли и Саши родился сын, которого они назвали
Виктором Карпатским в честь самого трудного пар-
тизанского рейда.
— Он тоже принимал участие в этом рейде, —
шутили после партизаны...
492

Разговор у костра то затихал, то вновь оживлял-
ся. Каждому хотелось высказать все, что накопилось
на душе. И только поздней ночью страсти разведчиков,
вызванные встречей, постепенно поутихли. Многие
разошлись по лагерю, разыскивая друзей из других
подразделений.
Из рассказов партизан мы узнали, что после вы-
хода из гор Сидор Артемович Ковпак по радио отдал
распоряжение всем группам следовать на север в По-
лесье. Даже мелкие группы, которые не имели радио-
связи с командиром, предугадывали такое решение
и пробирались на север. Противник настигал, окру-
жал, но ничто не могло остановить народных мстите-
лей.
Около двух месяцев героически пробивались ков-
паковцы из Карпат в Полесье. Охватив полосу в две-
сти пятьдесят километров, сметали на своем пути мел-
кие немецкие гарнизоны, громили полицейские участ-
ки и немецкую администрацию, уничтожали узлы
связи и маслозаводы, жгли скирды нового урожая...
Самую крупную группу вывел Вершигора. По пу-
ти они обрастали партизанами, оторвавшимися от
других подразделений. Умело маневрируя, обманывая
врага, Вершигора и Войцехович, назначенный началь-
ником штаба, выводили из-под удара свою группу
и в Полесье привели свыше шестисот человек.
Кроме основных сил, десятки мелких групп и оди-
ночек продолжали собираться в течение месяца. Мно-
гие не знали ни маршрута, ни сборного пункта, но
шли, повинуясь партизанскому чутью и многомесяч-
ному боевому опыту. Невидимые нити связывали их
со своим подразделением, отрядом, соединением. Все
приходили с оружием. Многие приводили с собою
пополнение.
Одной из таких групп была и наша группа в со-
рок восемь человек.
Таким образом, решение Ковпака выходить из
Карпат «давыдовским маневром» на практике оправ-
дало себя. Вместо одного соединения появилось шесть
более маневренных и неуловимых отрядов. Кроме ше-
сти основных, действовали десятки мелких групп.
Осуществление такого маневра позволило вывести
отряды из-под удара, заставило противника распы-
33 Записки разведчика
493

лить силы. Планы немецкого командования, рассчи-
танные на уничтожение всего соединения в горах,
провалились. Войска карателей вынуждены были
метаться по территории всех западных областей Ук-
раины в погоне за отдельными партизанскими груп-
пами.
Нелегко дался нам этот рейд. Поредели наши ря-
ды. Многих товарищей мы похоронили в Карпатах.
Тяжелораненых оставили на хуторах Станиславщины
в крестьянских семьях. Оставалась неизвестной судь-
ба комиссара, Радика и многих командиров и рядо-
вых партизан. Никто из партизан не упоминал их
в числе убитых.
С приходом в Полесье на Станиславщину послали
разведчицу Олю Трояновскую. Она должна была
проведать раненых товарищей и узнать, что там про-
исходит после нашего ухода. К сожалению, девушка
не вернулась...
Тогда нам так и не удалось узнать о судьбе това-
рищей. И лишь в 1946 году решением правительства
Украины была снаряжена экспедиция в горы. В ее
составе были Вершигора, Базыма и Панин. С помощью
гуцулов, которые хоронили погибших в делятинском
бою, им удалось разыскать партизанские могилы.
Гуцулам показали фотографию Руднева, и они при-
помнили, в какой могиле похоронен еще не старый,
красивый человек с черными усами. Нашелся человек,
который с убитого комиссара снял кожанку. Он-то и
рассказал, что комиссар был изрешечен пулями.
Разрыли могилу и по черным усам и металличе-
ской зубной коронке опознали Семена Васильевича
Руднева. В височной кости черепа зияла пулевая про-
боина. Видимо, комиссар, будучи раненым, пристре-
лил себя.
Вместе с комиссаром было похоронено семнад-
цать партизан. Во второй могиле покоились останки
еще двадцати двух наших товарищей. Всех их Пере-
несли в Яремчу в братскую могилу.
Семену Васильевичу Рудневу посмертно присвоено
звание Героя Советского Союза, а в 1961 году, в день
двадцатилетия со дня организации отряда, в Путивле
был открыт памятник славному партизанскому ко-
миссару...
494

Радик пережил отца всего на несколько дней.
Удалось выяснить, что он был ранен во время боя на
кукурузном поле, отполз в канаву, заросшую лозня-
ком, и потерял сознание. На второй день там прохо-
дил крестьянин села Слободки Гвоздецкого района
Алексей Яковлевич Кифяк. Он услыхал стон, по-
добрал раненого и перенес в свою хату. Радик был
в очень тяжелом состоянии и умер от заражения
крови. Алексей Яковлевич похоронил его в своем са-
ду. После войны прах Радика перенесли в Яремчу
и похоронили в одной могиле с отцом.
Несколько по-иному сложилась судьба Кости
Стрелюка. Около двух месяцев пролежал он на чер-
даке. Рана заживала медленно. Часто к нему взби-
рались дети хозяина. Они полюбили его за веселые
и увлекательные рассказы. Присутствие детей радо-
вало разведчика. Стрелюк не чувствовал себя одино-
ким, заброшенным.
Однажды ночью к Иваночко осторожно посту-
чали в окно. Михайла вышел и увидел троих воору-
женных парней. Они назвались партизанами и просили
провести их к Косте Стрелюку. Особенно настойчиво
этого требовал высокий, худощавый парень с угрю-
мым, угреватым лицом. Михайла долго доказывал,
что никакого Стрелюка у него нет и нечего по ночам
тревожить людей. Тогда угрюмый юноша оставил
своих товарищей караулить, а сам полез на чердак.
Вскоре оттуда послышался торопливый радостный
шепот: «Костя, где ты? Это я, Решетников».
Так произошла первая встреча Стрелюка с Сашей
Решетниковым и еще двумя товарищами, отбивши-
мися от отряда. После этого Решетников решил дож-
даться, пока выздоровеет Костя и идти вместе. Он
еще дважды навещал раненого. Тем временем Стрелюк
поправился, мог уже ходить. Правда, рана еще дава-
ла себя знать. Надо было с недельку выдержать,
чтобы она совсем зажила. Но обстановка не позво-
лила.
В хутор зачастили полицаи. Оставаться здесь было
не безопасно. Товарищи забрали Костю в лес... Через
три дня ночью Стрелюк с товарищами зашел к Ива-
ночко попрощаться и запастись продуктами. На этот
раз он, кроме пистолета, имел и автомат. «Подаемся
495
33*

к своим. Спасибо вам за все», — сказал Костя на
прощание.
Наутро в лесу начался бой, длившийся около двух
часов. Хуторяне недоумевали: «Кто бы это мог быть?»
И только Михайла догадывался о причине стрельбы
и тревожился за судьбу четырех партизан.
Когда стрельба затихла, на хутор заявились разъ-
яренные бандиты-националисты. Они погнали в лес
крестьян, чтобы опознать убитых. Хуторяне подхо-
дили, снимали картузы и кепки, внимательно всмат-
ривались в лица четырех трупов, уложенных в ряд
и, покачав отрицательно головой, молча отходили.
— Он тот хлопец больше всех лиха причинил.
Человек двадцать наших убил, — говорил главарь
бандитов, указывая на чернявого, в котором Иваночко
с трудом узнал Костю Стрелюка.
Среди местных жителей не нашлось ни одного
человека, кто бы опознал убитых. Михайла пришел
домой и на немой вопрос жены ответил:
— Не горюй, жинко. Нашего Кости убить не мож-
на. Он будет жить!
Так и не удалось Косте получить весточку от ма-
тери и прочитать ее стихотворение, которое мать по-
святила своему единственному сыну, назвав это
стихотворение «Прощание комсомольца с матерью».
Много лет спустя, после войны мне в руки попала
пожелтевшая от времени воронежская газета за
30 декабря 1943 года, в которой было напечатано
стихотворение Марии Алексеевны Стрелюк. Вот оно.
Ты рано улетел, орленок быстрокрылый,
Свое гнездо покинул в тот же час,
Как осознал ты сердцем, мальчик милый,
И матери сказал, с улыбкою простясь:
«Прощай! Я ухожу, благослови, родная!
Иду туда, где нужен, где кипят бои,
Громить врагов коварных, проклиная,
Содрогнутся противники мои.
Я все решил! Я буду партизаном,
Я отомщу за вражеский разбой.
Не говори, что это слишком рано —
Я выполню приказ любой.
Я буду мстить за смерть отцов и братьев,
За слезы матерей, за наши города,
За девушек без обуви и платья,
Что извела в мороз фашистская орда.
496

Гордись, родная, сыном-комсомольцем,
Приветствуя его, а не виня.
Иду в отряд сегодня добровольцем.
Ну, улыбнись и поцелуй меня!»
Память об отважном разведчике Косте Стрелюке
жива. В Воронеже в школе имени А. С. Пушкина,
в которой учился Костя, и в Острогожской школе
№ 3 пионерским дружинам присвоено имя Кости
Стрелюка.
НА НОВЫЕ ДЕЛА!
В ожидании самолетов с грузами подразделения
вели разведку, отдыхали и приводили себя в порядок.
Одним словом, залечивали раны.
Тяжелораненых отправили на Большую землю
с сабуровского аэродрома. Распрощались мы и с на-
шим уважаемым начальником штаба Базымой Гри-
горием Яковлевичем, получившим ранение при вы-
ходе из Карпат.
Пользуясь случаем, ребята отправляли письма.
Выслал и я несколько писем друзьям и знакомым
в разные города с просьбой, чтобы помогли мне ра-
зыскать родных и жену с дочерью.
Штабы засели за составление отчетов и наградных
листов. Запросили самолеты с Большой земли. Вер-
шигору вызвали в Москву. Улетая, он взял с собою
радистку Аню Маленькую и Володю Лапина. Мы на-
деялись, что Петр Петрович ускорит присылку са-
молетов с боеприпасами и взрывчаткой.
Наступили осенние заморозки. Партизаны разде-
тые, в рваной обуви впроголодь жили в шалашах
и землянках. По вечерам собирались у костров, вспо-
минали бои и переходы в Карпатах, распевали новую
песню, написанную партизанским поэтом — минером
Платоном Воронько. Песня посвящалась Карпатскому
рейду. Поэт выстрадал ее вместе со всеми партизана-
ми, поэтому каждое слово песни било прямо в сердце.
Пели на мотив «Казака Голоты».
Леша Журов и Миша Демин торжественно запе-
вали:
497

По высоким карпатским отрогам,
Там, где Быстрица — злая река,
тут подхватывали все разведчики:
По звериным тропам и дорогам
Пробирался отряд Ковпака.
Поешь эти слова и отчетливо представляешь и зве-
риные тропы, и злую Быстрицу, и высокие отроги.
А песня льется дальше, будит новые воспоминания:
Он гремел на днепровских равнинах,
Шел на Припять и Прут голубой,
Чтобы здесь, на карпатских вершинах,
Дать фашистам решительный бой.
Восемь вражьих полков налетело,
Но, отвагой борьбы обуян,
В бой неравный вступает умело
Ковпаковский отряд партизан.
Дни и ночи — бои, канонады,
Только эхо по сопкам ревет,
Партизан не желает пощады
И на помощь к себе не зовет.
Не зовет он далекого друга,
Что на фронте за тысячу верст.
Из*за Дона и Южного Буга
Ты придешь к нам, наш сменщик, на пост.
Пусть Синичка-гора в полукружье,
Пусть смыкается огненный круг,
Ковпаковцы не сложат оружья,
Не изменит товарищу друг.
На Делятин рванулись герои.
Словно гром среди ясного дня,
Только эхо боев за горою.
Только зарево — море огня.
Город взят. И с победою новой
Ковпаковцы идут на восток,
И шумит им листвою кленовой
Каждой ветки зеленый росток.
— Это не песня, а целая история Карпатского
рейда, — сказал однажды секретарь партийной комис- 1
сии Панин. — Ее должны знать все ковпаковцы.
Песня по достоинству оценена партизанами. Она
была поставлена в один ряд с любимой песней комис-
сара Руднева «В чистом поле, в поле под ракитой»...
К ноябрю штаб подвел итоги проведенного рейда.
За четыре месяца мы с боями прошли более двух
тысяч километров от Полесья, через области Запад-
ной Украины до венгерской границы. Несколько раз
498

форсировали реки Буг, Прут, Днестр, Збруч, Горынь,
Случь и много других.
По далеко не полным данным, в боях уничтожено
около четырех тысяч гитлеровских солдат и офице-
ров, триста тридцать три автомашины, три самолета,
четыре танка и много другой боевой техники. Пущено
под откос девятнадцать эшелонов, взорвано свыше
пятидесяти железнодорожных и шоссейных мостов.
Выведены из строя Биткувские и Яблоновские неф-
тепромыслы, при этом сожжено тридцать две нефтя-
ных вышки, два нефтеперегонных завода. Подорван
нефтепровод и выпущено в реки свыше пятидесяти
тысяч тонн нефти...
Если учесть, что рейд совпал с битвой под Кур-
ском, то станет понятным, какое значение имело для
фронта нарушение работы жизненно необходимых
для врага коммуникаций. Надо к этому добавить и то,
что наше соединение приковало к себе около трех фа-
шистских дивизий, которые направлялись на фронт.
Кроме того, партизанами проведена большая разве-
дывательная работа в интересах командования Со-
ветской Армии.
Как вдумаешься в эти цифры и факты, то сердце
переполняется гордостью за боевые дела соединения!..
Несмотря на большие трудности, мы выдержали
испытание. Партизаны проявили героизм... В нашей
памяти навеки сохранятся имена погибших товари-
щей:* Мити Черемушкина, Миши Семенистого, комис-
сара Шульги, Васи Чусовитина, Миши Остроухова
и многих других товарищей, которые отдали жизнь
за родину.
В результате рейда и проведенной нами работы
среди населения в Галиции подготовлена почва для
развития широкого партизанского движения.
Однако мы тогда еще не имели полного представ-
ления о значении Карпатского рейда. Лишь некоторое
время спустя, оценивая Карпатский рейд, Н. С. Хру-
щев назвал его «самым сокрушающим и маршевым
рейдом из всех рейдов, которые совершали партиза-
ны Украины».*
* Партархив Института истории партии ЦК КП(б) Украины,
ф. 62, оп. 10, д. 24, л. 778.
499

Но не только этим определялось значение рейда.
Газета «Боротьба», издаваемая подпольной организа-
цией «Народная гвардия имени Ивана Франко», ко-
торая действовала на территории Львовской, Терно-
польской и Дрогобычской областей, в то время писала
о ковпаковцах: «Партизаны уничтожают немцев,
разоружают полицию, распускают лагеря. Имущест-
во немецких фольварков раздают крестьянам, кото-
рые встречают партизан как братьев. Над Галичиной
повеял свежий ветер, который выметет фашистскую
нечисть».*
Под влиянием успехов Советской Армии и парти-
занских рейдов на Украине возникли десятки новых
партизанских отрядов. Перед ними встали новые за-
дачи — оказать помощь армии в окончательном очи-
щении советской территории от фашистских оккупан-
тов. К этому мы и готовили себя.
Прилетел наконец долгожданный самолет. Он сбро-
сил боеприпасы, взрывчатку и мешок с письмами .
и газетами. Сколько было радости! Партизаны чи-
тали друг другу письма родных и близких. Делились
радостями и горестями... Письма, адресованные по-
гибшим товарищам, читали вслух. Ответы писали
всем подразделением. Подробно описывали боевые
подвиги погибших.
За полтора года пребывания в тылу врага я не по-
лучил ни одного письма. На этот раз мне пришло сра-
зу два: из Запорожья от жены и из Россоши от род-
ных. Жена с маленькой Галочкой на руках пешком
прошла из Полтавы до Запорожья к своим родителям
и там перебивалась до прихода Советской Армии.
Моих родных война из Луганска забросила в Майкоп,
а оттуда в Воронежскую область. Отец сообщал, что
дома все живы. Мой старший брат Рома на фронте,
командует пулеметной ротой. «О нас не беспокойся.
Бей, сынок, фашистов и быстрее возвращайся с побе-
дой»,— писал отец. И тут же проскальзывали мате-
ринские слова: «Береги себя».
Истосковавшиеся по вестям с Большой земли хлоп*
цы расхватывали газеты и читали их, начиная
* Л. Е. Кизя, В. И. Клоков. Украина в пламени народной
войны. Сборник ♦ Советские партизаны», Госполитиздат, Москва
1961, стр. 493.
500

с «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» и кончая
номерами телефонов редакции.
Настроение у всех поднялось...
Радио ежедневно приносило радостные вести
с фронта. После разгрома фашистских войск под Кур-
ском и Белгородом Советская Армия продолжала
успешно развивать наступление, на многих направле-
ниях форсировала Днепр и 6 ноября освободила сто-
лицу Украины город Киев. Создались благоприятные
условия для изгнания немецко-фашистских за-
хватчиков со всей территории Украины.
— Теперь гитлеровцам не до мирового господст-
ва, — торжествовал Журов.
— Дай, боже, унести ноги, — сказал Юра.
— Не говори, драка будет еще отчаянная, — ох-
ладил пыл Юры Антон Петрович Землянко.
— Все-такие главные трудности позади, — стоял
на своем Юра.
— Об этом никто не спорит...
— Однако недобитый враг хуже раненого зверя,—
отозвался Зяблицкий.
— Эх, быстрей бы снабдили нас боеприпасами
и взрывчаткой! Надо торопиться: фронт на пятки
наступает, — высказал Гапоненко общее мнение пар-
тизан.
— Засиделись мы, братцы, — поддержал Журов.
Высказывания о том, что засиделись, были не
совсем верными. С получением первых грузов на же-
лезной дороге ежедневно действовали наши подрыв-
ники и засады. Что же касается разведчиков, то им,
как всегда, хватало работы. Об этом знали ребята.
Но не к такой работе они привыкли. Тем более в мо-
мент, когда войска на фронте наносили сокрушитель-
ные удары по врагу, даждому из нас хотелось со-
вершить что-то большое, значительное.
С овладением советскими войсками городами Жи-
томир, Малин и выходом на линию Овруч. —Коро-
стень железная дорога Олевск — Сарны приобретала
для немцев особо важное значение. Это единственный
путь отхода их войск из-под Коростеня. Немцы резко
усилили охрану железной дороги. Начал курсиро-
вать бронепоезд. На запад поползли немецкие эше-
лоны.
501

18 ноября из-под Олевска возвратился Гапоненко
с группой разведчиков.
— Железная дорога забита воинскими эшелонами.
Все учреждения Олевска подготовлены к эвакуации.
На станции большое скопление войск, — доложил Га-
поненко.
Ограничиваться пассивным наблюдением мы не
могли. Командование решило нанести удар по про-
тивнику, овладеть Олевском и Сновидовичами, унич-
тожить эшелоны и разобрать железнодорожное по-
лотно, а рельсы унести в лес. Потом занять оборону
и не давать возможности противнику производить
восстановительные работы. Для выполнения этой за-
дачи выделялись второй батальон, четвертая и девя-
тая роты первого батальона и Олевский партизанский
отряд, присоединившийся к нам.
Для удара с тыла использовалась подпольная груп-
па Олевска. Она должна была открыть огонь по про-
тивнику в его расположении и вызвать панику в ря-
дах врага.
К началу боя на станции Олевск находилось че-
тыре эшелона с боеприпасами, орудиями, автомаши-
нами, горючим, ценностями и документами Олевска.
Один восстановительный поезд.
Партизанские роты ночью без выстрела подошли
к станции, заняли исходное положение и с наступле-
нием утра по общей команде открыли огонь по про-
тивнику и эшелонам. В первые же минуты боя были
подожжены пять вагонов с порохом и три цистерны
с горючим. Пожар перекинулся на другие вагоны
и платформы с автомашинами. Начали рваться па-
троны, снаряды, авиабомбы. Партизаны оказались
в зоне поражения осколками. Кульбака вынужден был
отвести батальон в лес.
Взрывы на станции продолжались около четырех
часов. В это же время четвертая рота захватила Сно-
видовичи, уничтожила двадцать пять гитлеровцев,
подорвала паровоз и разрушила триста семьдесят
метров железнодорожного полотна. Девятая рота
взорвала триста пятьдесят метров пути. Подпольная
группа в городе успешно выполнила свою задачу
и привела тридцать два полицейских.
Подпольщики сообщили, что в результате боя уби-
502

то сто семьдесят два гитлеровца, ранено двести сорок
два, уничтожено четыре паровоза, двести шестьдесят
один вагон, пятьдесят тонн бензина, пять вагонов по-
роха, тысяча тонн авиабомб, снарядов и патронов,
пятьдесят девять вагонов обмундирования, а также
большое количество автомашин, продовольствия и ДРУ"
того имущества. Повреждена водокачка и разрушено
путевое хозяйство.
Двое суток наши подразделения вели упорные
бои, не давая возможности противнику начать восста-
новительные работы. 17 ноября в ротах кончились
боеприпасы. Вынуждены были отойти. Противник все-
таки сумел восстановить путь. Но уже на следующий
день второй Молдаванский отряд доставил нам бое-
припасы, и роты вновь взорвали железнодорожное
полотно.
Путь отхода противнику на запад по железной
дороге был окончательно отрезан...
К концу ноября выяснилось, что между Овручем
и Коростенем в немецкой обороне образовалась брешь,
получившая название «партизанских ворот». Отпала
необходимость в самолетах. Все грузы из Киева до Ов-
руча Вершигора доставил на автомашинах, а здесь
его перегрузили на санный обоз и через линию фрон-
та, через «партизанские ворота» доставили в соеди-
нение.
Не прошло и недели после получения боеприпа-
сов, взрывчатки и артиллерии, а соединение было го-
тово к новому рейду. В этот-то момент из Киева при-
шло распоряжение: Сидору Артемовичу сдать коман-
дование соединением Вершигоре, а самому, выехать
на Большую землю.
Эта весть произвела впечатление взорвавшейся
бомбы и всколыхнула всех партизан. И не мудрено!
Человек, который создал отряд, вырастил его в соеди-
нение, с боями провел от Путивля до Карпат, одно
имя которого наводило страх и трепет на немецких за-
хватчиков, должен покинуть соединение. Люди так
привыкли к нему, так верили в него, что не мыслили
существование соединения без Ковпака.
Партизаны хлынули к домику, в котором распо-
лагался Ковпак. Услыхав галдеж под (окнами, Сидор
Артемович вышел на улицу.
503

— Шо вы, хлопцы, расшумелись?—спросил он.
— Правда, что вы уезжаете? — послышалось со
всех сторон.
— Правда, — ответил Ковпак.
— А как же мы? Соединение?
— Комиссара потеряли, а теперь и вы от нас
уезжаете...
Ковпак, никогда в самой сложной обстановке
не терявший присутствия духа, теперь стоял взволно-
ванный и не находил, что ответить этим близким его
сердцу боевым товарищам.
— Не пустим и крышка! — выпалил Гриша Цир-
кач.
— Нельзя, распоряжение ЦК Коммунистической
партии Украины, — собравшись с силами, ответил
Сидор Артемович.
— Ав ЦК подумали, что нам еще воевать?
— Подумали! — уверенно ответил Ковпак. — По-
думали и командиром назначили Петра Петровича
Вершигору. Все вы его знаете. Боевой, энергичный...
Прошел хорошую партизанскую школу. С ним не под-
качаете. И дело не только в нем. Вы, народ, всему
голова... Да и командиры, с которыми вы ходили
в бой, остаются... У вас за плечами такая школа, как
Карпаты...
— Это так, только мы привыкли к вам, — прого-
ворил уже без особого задора Гриша Дорофеев.
— А хиба я к вам не привык? — сказал Сидор Ар-
темович, и глаза его заблестели. — Думаете, мне лег-
ко с вами расставаться?
Бурные страсти партизан постепенно улеглись. По-
текла задушевная беседа. Ковпака засыпали вопро-
сами. Он весело отвечал, шутил...
— Смотрите, хлопцы, храните боевые традиции,
громите фашистов... Держите связь с народом, — на-
ставительно сказал в заключение Сидор Артемович.—
Чувствуйте,' что я всегда с вами.
Вместе с Ковпаком уезжали ветераны соединения
Павловский, Панин, Матющенко, Пятышкин и другие
товарищи из Сумской области. И только Петр Леонть-
евич Кульбака сказал:
— Я со своими хлопцами не разлучусь до победы!
А Павловский категорически заявил:
504

— Сидор Артемович, дозволь мне проводить их
в новый поход. А то как же они без меня?
В честь отъезжающих общество «веселых чуда-
ков», возглавляемое Гришей Циркачом, организовало
концерт...
На следующий день после отъезда Ковпака и дру-
гих ветеранов Вершигора, новый начальник штаба
Войцехович и заместитель по политической части Мос-
каленко разработали приказ по воинской части 117.
В нем говорилось:
«Приступая к исполнению служебных обязанно-
стей, напоминаю, что наша часть выросла и окрепла
в двухлетних многочисленных боях с немецкими за-
хватчиками. Рейды по глубоким тылам врага под ру-
ководством героев партизан Ковпака и Руднева вы-
ковали наш коллектив в боевом духе. Комиссар Руд-
нев и командир Ковпак оставили нам богатое наслед-
ство — это традиции части, ее боевой дух и моральный
облик бойца-партизана, которого любит народ и нена-
видит, боится враг.
ПРИКАЗЫВАЮ:
1. Свято хранить боевые традиции части, нена-
висть к врагу, преданность Родине, боевую дружбу.
Хранить военную тайну, усилить революционную бди-
тельность»...1
За несколько дней до выступления в рейд из Кие-
ва приехали секретарь ЦК ЛКСМУ товарищ Косыгин
и работник ЦК ЛКСМУ товарищ Щавель. Они при-
везли с собою Красное знамя, которое решением ЦК
ВЛКСМ было присуждено комсомольской организа-
ции нашего соединения.
День вручения Красного знамени вылился в пра-
здник. Косыгин от имени ЦК ЛКСМУ поздравил моло-
дежь с боевыми успехами, наиболее отличившимся
комсомольцам вручил ценные подарки и пожелал но-
вых побед над гитлеровцами.
Принимая Красное знамя, помощник комиссара
по комсомолу Миша Андросов сказал:
— Красное знамя — это высокая оценка боевых
дел комсомольской организации и всех партизан наше-
1 П. П. Вершигора. Рейд на Сан и Вислу, Воениздат, 1960.
505

го соединения... Этой высокой награде мы также обя-
заны нашим погибшим товарищам. Их кровь, проли-
тая за независимость нашей Родины, алеет в этом
знамени. Будем верны славным традициям ленинско-
го комсомола. Заверяем ЦК ВЛКСМ, что мы в буду-
щих боях с честью пронесем комсомольское Красное
знамя! Слава ленинскому комсомолу! Слава нашей
Коммунистической партии!
Стройные ряды партизан отдавали честь Красному
знамени, на котором вышито золотыми буквами:
«Знамя ЦК ВЛКСМ лучшей комсомольской организа-
ции партизанского отряда».
А утром 5 января 1944 года партизанское соедине-
ние под командованием Вершигоры выступило в но-
вый рейд на Сан и Вислу. В рейде мы получили по-
становление правительства Украины о переименовании
нашего соединения в I Украинскую партизанскую ди-
визию имени дважды Героя Советского Союза
С. А. Ковпака. Первому полку было присвоено имя
Героя Советского Союза С. В. Руднева.
Ковпаковцы продолжали громить врага на Укра-
ине, в Белоруссии и Польше. Красное знамя освещало
нам путь к победе и звало на новые подвиги.

ОГЛАВЛЕНИЕ
Книга первая
Новое назначение ................................3
До скорой встречи!..............................15
Полет состоялся.................................24
Партизанский край...............................27
Шумел сурово Брянский лес ......................34
У эсманских партизан ...........................42
Вася-проводник	 49
Первый бой .....................................60
Партизанские разведчики ........................68
Связь есть!	 73
Тяжелое испытание................................78
Хитрый маневр....................................89
Большие неприятности ............................95
Как поступить?..................................103
На «железке» ...................................109
Судьба Леши Калинина .	.	.	.	•	•	*120
Мрачное облако..................................136
Престольный праздник '.........................146
Будни разведчиков ..............................150
Облава ....................................*	«156
Встреча с ковпаковцами..........................159
Гора с горой не сходятся...................... 170
Новое начальство................................176
У партизанского костра.........................184
Возвращение Ковпака ............................188
Подготовка к рейду..............................192
Книга вторая
Через Днепр.....................................198
Полесье ...............................  • 203
Партизанские «Канны» ...........................211
Диверсия у Домбровицы...........................219
Главразведка................................  •	232
Ванька Хапка ...................................240
Глушкевичи......................................245
Случаи в разведке...................?	•	253
На Князь-озере .................................259
Дальняя разведка ...............................271
Радостные вести.................................278
507

Преподанный урок ...........................287
«Дядя Петя».................................294
По Ровенщине ...............................300
Трагедия Мурзина ...........................307
Дыхание фронта..............................313
На Припяти..................................318
Гости с Большой земли.......................325
Сильные духом...............................333
«Мокрый мешок»..............................347
Знакомые места..............................364
Книга третья
На Карпаты!.................................378
Первые дни в горах..........................393
Разведка в горах............................401
По карпатским отрогам.......................409
Бой за Поляницу.............................419
Новые испытания.............................431
На Синичке	 444
На Делятин!.................................457
От Карпат до Полесья........................471
Снова вместе! ..............................489
На новые дела................•............  .497
Бережной Иван Иванович
ЗАПИСКИ РАЗВЕДЧИКА
Редактор И. В. Сидорова. Художник М. С. В и д е н с к и й.
Худож. редактор Л. И. Немченко. Техн, редактор М. И. Ю н и с о ва<
Корректоры: Т. И. Пелевина. Н. И. Пилипчут
Изд. № 5074. Поди, к печати 29/JV 1962 г. МЦ 00944. Бумага
84х'Ю81/з2“’15,875 (26,035) п. л.-{-12 вк*л. —1}23 п. л. = 27,92 уч.-изд.
листа. Тираж 60 000 экз. Заказ № 6028. Цена 1 р. 05 коп.
Горьковское книжное издательство, г. Горький, Кремль, 2-й корпус.
Типография изд-ва «Горьковская правда», г. Горький, ул. Фигнер, 32.