Рядом с гением - гений. Эпизоды из творческой биографии Фридриха Энгельса - Волков Г.Н.

ФИЛОСОФИЯ И ЕСТЕСТВОЗНАНИЕ. ЧЕЛОВЕК И ВСЕЛЕННАЯ

Автор: Волков Г.Н.

Теги: биографии энгельс

Год: 1984

Похожие

Маркс-Энгельс. Сочинения Т.50

Сочинения. Издание 2. Том 50

От 18 до 25. Юношеские письма Фридриха Энгельса

Карл Маркс и Фридрих Энгельс. Жизнь и деятельность Т.1

Текст

РЯДОМ
С ГЕНИЕМ-
ГЕНИЙ

ГЕНРИХ
ВОЛ ков
РЯДОМ
С ГЕНИЕМ-
ГЕНИЙ
Эп/И/1р)в)и
творческой
биогрсърии
ёЬридриха,
Энгельса,
МОСКВА «ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА» 1984
13.2
В 67
Рецензенты:
доктор исторических наук
Р. П. К о н ю ш а я,
кандидат философских наук
Г. А. Багатурия
Оформление
В. Терещенко
Волков Г. Н.
В 67 Рядом с гением — гений: Эпизоды из творче-
ской биографии Фридриха Энгельса/Оформл.
В. Терещенко. — М.: Дет. лит., 1984. — 256 с.,
ил. — (Люди. Время. Идеи).
В пер.: 65 к.
Книга о жизни и деятельности основоположника научного коммунизма,
друга и соратника Карла Маркса — Фридриха Энгельса.
4802010000—380
В---------------081—84
М101 (03)84
ББК 13.2
ЗК16
© ИЗДАТЕЛЬСТВО «ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА», 1984 г.
Предисловие
В еликие идеи не вспыхивают на небо**
склоне человеческой культуры вне-
запно. Они имеют свою историю за-
рождения и развития. Они связаны
с человеческими судьбами, характера-
ми, страстями. Возникновение новых
идей обусловлено развитием общест-
ва, борьбой народных масс.
Идеи не только продукт опреде-
ленного времени, они и порождение ве-
ликих личностей во всей их неповтори-
мости. Проследить такую историю
развития идей — задача всегда чрез-
вычайно увлекательная. И тем более
увлекательная, если речь идет об иде-
ях, выношенных основоположниками
научного коммунизма, идеях, которым
суждено было оказать на судьбы всего
человечества столь большое влияние.
В каких же условиях двигались
Маркс и Энгельс к новому мировоз-
зрению? Маркс и Энгельс пришли к
исходным положениям нового миро-
воззрения уже к 1844 году, времени их
парижской встречи. Причем совершен-
но независимо друг от друга. 5
О том, как проложил дорогу к своим великим от**
крытиям Маркс, я попытался рассказать в книге «Путь
гения», вышедшей в издательстве «Детская литерату-
ра» в 1976 году.
Ну а какой путь был проделан Энгельсом? Как шло
формирование его личности и мировоззрения? Как по-
лучилось, что юноша из довольно богатой и очень рели-
гиозной семьи фабриканта стал великим революцио-
нером и гениальным мыслителем, страстным борцом
против класса фабрикантов, предпринимателей, экс-
плуататоров всякого рода, ниспровергателем мира уг-
нетения и несправедливости?
В буржуазном и ревизионистском «марксоведении»
сложилась довольно прочная традиция так или иначе
противопоставлять Маркса и Энгельса. При этом Эн-
гельсу отводится обычно второразрядная роль: нечто
вроде ученика Маркса, популяризатора Марксова уче-
ния, излагавшего идеи метра часто в неадекватной, пря-
молинейной и огрубленной манере: у Энгельса, мол,
«менее творческий ум», светящий «отраженным све-
том».
Как ни странно, но, видимо, одним из прародителей
этого мифа был сам Энгельс. Он всегда старался дер-
жаться в тени фигуры своего великого друга. И не раз
подчеркивал, что играл только вторую скрипку в их со-
вместном дуэте. Когда же после смерти Маркса он сам
стал «дирижировать оркестром», то поражался «нео-
жиданным почестям», которыми его стали осыпать,
и относил их почти всецело к памяти Маркса.
Когда Франц Меринг 1 в приложении к своей книге
«Легенда о Лессинге» воздал должное Энгельсу как
одному из творцов исторического материализма, Эн-
1 Франц Меринг (1846—1919) — видный деятель со-
циал-демократии Германии, один из основателей Коммунистической
6 партии, философ, историк, литературный критик.
гельс посчитал нужным высказаться по этому поводу
следующим образом: «Если у меня и возникают неко-
торые возражения, то лишь против того, что Вы припи-
сываете мне большие заслуги, чем следует, даже если
считать все то, до чего я, быть может, додумался бы —
со временем — самостоятельно, но что Маркс, обладая
более проницательным глазом и более широким круго-
зором, открыл намного раньше. Тот, кому выпало на
долю счастье проработать в течение 40 лет вместе с та-
ким человеком, как Маркс, при его жизни обычно не
пользуется тем признанием, на которое, казалось бы,
мог рассчитывать. Но когда великий человек умирает,
легко случается, что его менее значительного соратни-
ка начинают оценивать выше, чем он того заслуживает,
и это, по-видимому, происходит сейчас со мной. Исто-
рия в конце концов все поставит на свое место, но
к тому времени я благополучно отправлюсь на тот свет
и ни о чем ничего не буду знать» !.
Сам Маркс, однако, вряд ли бы согласился с этими
«самоуничижительными» высказываниями своего дру-
га. В одном из писем 1864 года Мавр* 2 заявляет Фреду
(Энгельсу): «Ты знаешь, что, во-первых, у меня все
приходит поздно и что, во-вторых, я всегда следую по
твоим стопам» 3. Это заявление заслуживает того, что-
бы отнестись к нему со всей серьезностью и вниманием.
Энгельс, несмотря на то что был на два года моло-
же Маркса, раньше стал выступать в печати — вначале
со стихами, а затем в качестве публициста. Он раньше
стал в оппозицию по отношению к существующим со-
циальным порядкам и быстрее Маркса сделался рево-
люционным демократом и республиканцем. Он первым
из них двоих обратился к утопическому социализму
’К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 39, с. 82.
2 М а в р — семейное прозвище Маркса.
3 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 39, с. 342. 7
и коммунизму в его тогдашней форме и первым занялся
критикой буржуазной политической экономии. Эн**
гельс первым обратил внимание на пролетариат как на
не только страдающий, но и борющийся класс. Нако**
нец, по стопам Энгельса Маркс стал интересоваться
достижениями естественных наук...
Фактом, однако, является и то, что там, где Энгельс
делал хотя и гениальные, но наброски учения, Маркс
вынашивал труды, составлявшие эпоху. У каждого из
них свой стиль, неповторимое своеобразие дарований,
свой круг научных интересов и открытий. Но это лишь
усиливало их тяготение друг к другу.
Однажды сблизившись, их пути с тех пор шли ря-
дом вплоть до самой смерти Маркса. Марксизм хотя
и носит имя одного человека, но это неразделимые тру-
ды и учение двоих. Сам Маркс отрекомендовал Эн**
гельса как alter ego — свое второе «я».
Ленин как-то заметил, что отношения Маркса и Эн-
гельса превосходят все самые трогательные сказания
древних о человеческой дружбе. Очевидно, он имел
в виду, в частности, прекрасную легенду о Касторе и
Полидевке. Полидевк был сыном Зевса и Леды и об-
ладал бессмертием, в отличие от своего верного друга
Кастора, сына Леды и Гиндарея. Сводные братья мало
походили друг на друга, имели разные таланты. Если
Кастор мастерски управлял колесницей, то Полидевк
считался непревзойденным кулачным бойцом. Вместе
они были непобедимы и не раз обращали врагов в бег-
ство. Но однажды все же случилось так, что Кастор
пал в битве. Полидевк был безутешен. Он отправляет-
ся к Зевсу и умоляет отца, чтобы тот лишил его бес-
смертия и позволил соединиться с братом в царстве те-
ней — Аиде. Многомудрый Зевс решил иначе. Он
разделил бессмертие поровну между братьями, так что
каждый из них одну часть времени должен пребывать
8 в Аиде, а другую — на Олимпе.
Боги были тронуты и восхищены такой самоотвер-
женной дружбой и вознесли Кастора и Полидевка на
небеса, где они попеременно в виде утренней и вечерней
звезды стали сиять в созвездии Близнецов. Тогда их
прозвали одним именем — Диоскуры.
Как и Диоскуры, Маркс и Энгельс не были сходны-
ми натурами по складу ума и характеру, но именно по-
этому прекрасно дополняли друг друга.
Вот почему невозможно писать об Энгельсе, не го-
воря в то же время и о Марксе, об их прекрасной друж-
бе. На протяжении многих лет их сердца бились в уни-
сон, их мысли обогащали друг друга.
Предлагаемая вниманию читателей книга не явля-
ется биографией Энгельса, его жизнеописанием. Это,
как и сказано в подзаголовке, лишь несколько эпизодов
из его жизни. Но эпизодов узловых, важнейших для
его творческой биографии. При этом мне хотелось
хотя бы в нескольких штрихах передать неповторимое
обаяние личности Энгельса.
Рассказ о мыслителе такого масштаба, как Эн-
гельс, — это всегда рассказ о рождении великих идей,
об исследовательской лаборатории гения. Поэтому кни-
га вводит читателя в круг основных идей марксизма.
Трудность заключалась в том, чтобы рассказать о них
достаточно популярно, не снижая при этом научного
уровня.
Моя задача будет выполнена, если по прочтении
книги молодой читатель обратится непосредственно
к работам Энгельса (как и Маркса!), насладится их
остроумием и страстью, ясностью и образностью стиля,
богатством мыслей.
Автор.
«ГАДКИЙ УТЕНОК»
С|Эридрих Энгельс, как и Карл Маркс,
уроженец Рейнской провинции Прус-
сии, что у западных пределов Гер-
мании, вблизи Франции. Он родился
28 ноября 1820 года в небольшом го-
родке Бармене, расположенном в до-
лине реки Вуппер, в семье текстильно-
го фабриканта.
Места здесь живописные. Вокруг
не очень высокие горы, то пологие, то
крутые, сплошь покрытые лесом, меж-
ду ними зеленеющие луга. Картина
могла быть патриархально-идилличе-
10 ской, если бы не приметы времени: тут
и там видны длинные фабричные здания и устланные
пряжей белильни (Бармен — центр текстильной про-
мышленности). Река Вуппер несет между ними воды
пурпурного, ярко-красного цвета. Как с иронией отме-
чал юноша Энгельс, описывая обстановку своего детст-
ва, этот ярко-красный цвет ведет свое происхождение
не от какого-нибудь кровавого побоища (ибо здесь
воюют лишь болтливые старые бабы да богословы),
и не от стыда за людские нравы (хотя для этого основа-
ний более чем достаточно), а от множества красилен,
применявших ярко-красную краску *.
Как на дрожжах растет фабричное производство,
нарождается и мужает вместе с ним рабочий класс.
Условия жизни рабочих ужасающие, в чем юный Эн-
гельс мог убедиться собственными глазами. Нищета,
изматывающий тяжелый физический труд в помеще-
ниях, где люди вдыхают больше угольного чада и пы-
ли, чем кислорода. Отсюда болезни, истощение орга-
низма с раннего возраста. Трудовая жизнь для многих
начинается с шестилетнего возраста. В соседнем с Бар-
меном Эльберфельде, как отмечал Энгельс, половина
детей лишены возможности учиться, они растут на
фабриках. Фабриканты охотно используют детский
труд, ибо платят малолетним вдвое меньше, чем взро-
слым.
Доведенные до изнеможения рабочие заглушали
усталость двумя зельями — водкой и религией. Оба
зелья дополняли друг друга и служили для порабоще-
ния людей труда. По утверждениям проповедников,
каторжный труд и нищета на земле должны были сме-
ниться райским блаженством на небе. А пока — смире-
ние и труд, а в утешение — церковные песнопения да
кабацкое забытье. Вечерами пьяные толпами вывали-
’См.: К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., 2-е изд., т. 1,
с. 451. ' 11
вались на улицы и вытрезвлялись в придорожной
канаве.
Два города — Бармен и Эльберфельд — были не
только центрами текстильной промышленности, но и
средоточием религиозного фанатизма в Германии.
Здесь заправляли так называемые пиетисты, предста-
вители религиозного течения, отличавшегося особым
мракобесием, ханжеством, нетерпимостью к инакомы-
слящим.
На своих собраниях пиетисты устраивали формен-
ные судилища над ближними. Здесь строго обсужда-
лось поведение каждого. И если оказывалось, что кто-
то читает романы, а такой-то был на концерте, то пове-
дение их объявлялось греховным и за провинившимися
устанавливалась форменная слежка.
На улицах городка мелькали сгорбившиеся фигуры
пиетистов в длинных темных сюртуках, с постными фи-
зиономиями. Пиетисты встречались среди рабочих, ре-
месленников-кузнецов, сапожников. В открытые окна
можно было видеть, как в мастерской восседает хозяин,
справа подле него находится Библия, а слева — бутыль
с водкой. Мастер почти всегда читал Библию, время
от времени пропускал рюмочку и с хором подмастерь-
ев затягивал духовную песню. Но главным их заняти-
ем оставалось обсуждение и осуждение ближнего
своего.
Пиетизм, конечно, особенно по душе фабрикантам.
Истово предаваясь елейным молитвам о любви и брат-
стве, они особенно нещадно эксплуатировали рабочих,
их жен и детей. Находили любые способы, чтобы сни-
зить заработную плату рабочим якобы для того, чтобы
лишить тех возможности пьянствовать. А если на фаб-
риках дети рабочих чахли, фабрикантов-пиетистов это
не смущало. Они утешали себя тем, что их-то душа не
попадет в ад, ибо каждое воскресенье они дважды по-
12 сещают церковь.
Родители
Фридриха Энгельса.
Из числа таких фабрикантов был и отец Энгельса.
Глубоко верующий и консервативно настроенный, он
в строго религиозном духе воспитывал и своих детей.
В августе 1835 года он делился в письме к жене
опасениями за судьбу своего пятнадцатилетнего сына,
названного в его честь тоже Фридрихом: «Внешне он,
как ты знаешь, стал благовоспитаннее, но несмотря на
прежние строгие взыскания, он, кажется, даже из стра-
ха перед наказанием не хочет научиться беспрекослов-
ному повиновению. Так, я, к моему огорчению, опять
нашел сегодня в его секретере мерзкую книгу из биб-
лиотеки, рыцарский роман из жизни тринадцатого
столетия. Поразительна беззаботность, с которой он
оставляет в своем шкафу подобные книги. Да сохранит
господь его душу, мне часто страшно за этого в общем-
то превосходного мальчика» *.
1 К. М а р к с и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 41, с. 526. 13
Свидетельство
о рождении Энгельса.
Письмо приоткрывает завесу над многими обстоя-
тельствами жизни в семье юного Энгельса. Эти обстоя-
тельства не назовешь благоприятными.
В доме богатого фабриканта господствовал дух ре-
лигиозного благочестия, ханжеской морали, домостро-
евских традиций, слепого и беспрекословного подчи-
нения родительской воле. Здесь проповедовались та-
кие добродетели, как смирение, бережливость, суровая
скромность, доходящий до аскетизма образ жизни, воз-
держание от радостей жизни, кои объявлялись грехов-
ными, усердное трудолюбие «в поте лица своего». За
ослушание дети наказывались, при этом порка не счи-
талась предосудительной.
Но все, что призвано было сломить и подавить дет-
скую волю, лишь разжигало сопротивление в характе-
ре Фридриха-младшего. Вопреки удушливой, мрачной
атмосфере «жития в страхе божьем», он рос жизнера-
достным, пылким, импульсивным.
Он ничего не желал принимать слепо, на веру. Все
14 убеждения должны были быть им выстраданы, пройти
через сердце и ум, стать его собственными. И если
в доме исповедовали культ религии, потому что это
считалось хорошим тоном, то Фридрих предается ре-
лигиозному чувству не по обязанности, а искренне, со
всей пылкостью и страстью юной души, удивляя даже
суровых пиетистов.
Он упрямо хотел найти в религии не «юдоль слез»,
не храм покаяния и самобичевания, а освобождение от
бед и страданий для радости, для счастья, для новой
жизни. Его душой владеют библейские образы, он сла-
гает религиозные стихи, в которых непременно проби-
ваются мажорные интонации:
Скорее, радость, приходи,
Тогда я на твоей груди
От смерти отогреюсь!
Ведь, боже мой, тогда я всех,
Кто в жизни столько дал утех,
Обнять опять надеюсь.
В новой жизни бесконечной, озаренный вечным,
ярким светом.
Расцвету я новым цветом! 1
Однако такие настроения не долго владели юношей.
Ничто не могло задушить природной жизнерадост-
ности Фридриха. Да и надо сказать, что в окружающем
его затхлом мирке были свои отдушины. Благотворно
влияла на детей — а семья была многодетной, шум-
ной — мать, Элизабет, урожденная ван Хаар. Она об-
ладала живым умом и сильно развитым чувством юмо-
ра. Дед по материнской линии рассказывал детям древ-
негреческие мифы и легенды. Когда в доме не бывало
отца, звучали не только церковные песнопения, но
раздавались и звуки свирели, виолончели, устраива-
лись домашние концерты. Фридрих увлекался поэзией,
музыкой, хорошо рисовал, любил озорные игры, под-
1 К. М а р к с и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 41, с.
505—506. 15
дразнивал братьев и сестер, устраивал веселые розыг-
рыши. Однажды он появился среди бела дня с фонарем
в руке и объявил детворе, что, как Диоген, ищет среди
них Человека.
Со своим проницательным, острым, ироничным
умом Фридрих критически вглядывался в окружаю-
щих его торгашей-филистеров, отмечал бездуховность
жизни барменских обывателей. Да и что это была в са-
мом деле за жизнь? «Ужасающий образ жизни ведут
эти люди, — писал чуть позднее Энгельс, — и, однако,
чувствуют себя превосходно; днем они с головой уходят
в свои торговые счета, погружаясь в них с такой страст-
ностью и интересом, что и поверить трудно; вечером
в определенный час все собираются компаниями и про-
водят время за картами, рассуждают о политике, курят
и, как только часы пробьют девять, возвращаются до-
мой. Так проходит их жизнь изо дня в день, без всяких
изменений, и горе тому, кто нарушит этот уклад...
Предметы их бесед довольно однообразны: барменцы
говорят больше о лошадях, эльберфельдцы — о соба-
ках, а когда уж очень разойдутся, то начинается у них
разбор наружности красивых женщин или же болтовня
о делах, и это — все»
Хуже всего было то, что Фридриху уготована была
такая же жизнь. Отец возлагал на него особые надеж-
ды как на своего преемника в торговых делах, прочил
в коммерсанты.
Город Бармен принадлежал к более промышленно
развитой северной части Рейнской провинции Прус-
сии. Как говорилось, здесь уже существовало фабрич-
ное производство, нарождался и рос рабочий класс.
Молодой Энгельс мог наблюдать, как нещадно эксп-
луатировались рабочие, в каких нищенских условиях
они жили. Все в этом обществе питалось ложью, хан-
16
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 1, с. 467.
жеством, обманом, лицемерием, тупостью, темнотой и
невежеством.
Школа и гимназия, где учился Фридрих, не состав-
ляли особого исключения. Здесь готовили достойную
смену «столпам общества». В почете была муштра, дол-
бежка богословских текстов, натаскивание. Преподава-
ли здесь, за немногим исключением, религиозные фа-
натики и ограниченные педанты. Из приведенного вы-
ше письма отца Фридриха видно, что даже рыцарские
романы считались литературой непотребной и грехов-
ной. Что уж говорить о великих просветителях!
И в семье и в школе двери для передовых веяний эпохи
были наглухо закрыты. На вопрос одного ученика
в школе: «Кто такой был Гете?» — учитель, не заду-
мываясь, ответил: «Безбожник» ’.
Несмотря на это Фридрих читает и Гете, и Шилле-
ра, и Сервантеса, с особым увлечением окунается в мир
античной культуры. Осваивает французский, латин-
ский, древнегреческий, древнееврейский языки. К язы-
кам у него вообще были способности необыкновенные.
Рано начинает он пробовать свои силы в поэзии и ли-
тературе. На древнегреческом языке читает во время
гимназического праздника в 1837 году стихотворение
«Поединок Этеокла с Полиником». Участвуя в литера-
турном кружке, сочиняет «Рассказ о морских разбой-
никах», проникнутый сочувствием к борьбе греков за
независимость. И гуманитарные и естественные науки
даются ему с равным успехом. В математике и физике
у него прочные познания, с большим интересом он пре-
дается истории, географии. Учителя отмечают у него
«верные, самостоятельные мысли» и «похвальное
стремление получить как можно более обширное науч-
ное образование»1 2. Кроме того, Энгельс увлеченно
1 См.: К. М а р к с и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 41, с. 35.
2 Там же, с. 528—529. 17
музицирует, сам пробует сочинять музыкальные вещи-
цы, рисует, обнаруживает талант карикатуриста, пре-
красно плавает, фехтует, ездит верхом. Уже со школь-
ных лет, вопреки рутине и отсталости окружающей
жизни, формируется энциклопедическая разносторон-
ность познаний и интересов Энгельса.
Отец с недовольством и растущей тревогой наблю-
дает за сыном, пытается его «вразумлять». Уж очень
этот бойкий, веселый, своенравный мальчик не похож
на остальных его «нормальных» детей, а их, кроме
Фридриха, восемь. Опасения отца, как мы знаем,
оправдались. Фридрих выбрал иной путь, чем его
братья и сестры, которые пошли по стопам родителей.
Дочь Маркса, Элеонора, в 1890 году писала об Эн-
гельсе: «Пожалуй, никогда еще в подобной семье не
рождался сын, чей жизненный путь шел бы до такой
степени вразрез с ее общим духом. Фридрих должен
был в этой семье казаться «гадким утенком». Возмож-
но, родные до сих пор еще не понимают, что «утенок»
этот оказался «лебедем» !.
В 1837 году в жизни Энгельса происходит резкая
перемена. Отец не хочет, чтобы сын продолжал гумани-
тарное образование. Он считает, что ему пора присту-
пить к «делу», то есть к коммерческой деятельности.
Фридрих вынужден прервать занятия в гимназии за
год до ее окончания. Пробыв еще около года в роди-
тельском доме и съездив с отцом на короткий срок
в Англию, Фридрих отправляется в крупный торговый
город Бремен служить в экспортной оптовой фирме
приятеля отца.
Со школьным образованием для Энгельса было по-
кончено. Вся дальнейшая работа по расширению круго-
зора и заполнению пробелов в самых различных об-
ластях знания была проделана им самостоятельно.
18
1 Воспоминания о Марксе и Энгельсе. М., 1956, с. 182.
В Бремене юноша получает возможность, вырвавшись
из тесных семейных уз, в несравненно большей мере
проявить свою кипучую энергию и удовлетворить ред-
кую любознательность.
Днем он в конторе, ведет торговую корреспонден-
цию на английском и испанском языках, в делах, как
всегда, обязателен и аккуратен. Справляется с ними
быстро и легко. Остается время для чтения художест-
венной и политической литературы, для писем друзьям
детства — братьям Греберам, сестре Марии, для сочи-
нения стихов и размышлений.
Нет, он ничем не похож на избалованного и лениво-
го купчика. Энергия бьет в нем через край. Он с пре-
зрением пишет о изнеженной молодежи, «которая, по-
добно бешеной собаке, боится холодной воды, кутается
в три-четыре одеяния при малейшем морозе и считает
для себя честью освободиться по слабосилию от воен-
ной службы!» ’. Он сторонник спартанского физичес-
кого воспитания и самодисциплины — но без «аскети-
ческого уродства» 1 2.
Его письма полны не только веселых и порой хваст-
ливых признаний о дружеских пирушках, дуэлях, ро-
зыгрышах. Они и о мучивших его сугубо серьезных
проблемах философского, литературного, политическо-
го, религиозного характера.
Энгельс живо интересуется политическими и идей-
ными течениями в среде немецкой буржуазии и интел-
лигенции, завязывает знакомства в литературных кру-
гах. В нем незаметно для окружающих совершается
интенсивнейшая внутренняя работа мысли.
1 К. М а р к с и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 41, с. 119.
2 Там же.
ПРОТИВ АЛТАРЯ И ТРОНА
^ ад сонной Германией начинал веять
ветерок новых идей. Германия мед-
ленно просыпалась от феодальной
спячки к оживленной торгово-про-
мышленной деятельности. В Рейнской
провинции Пруссии дыхание новой —
буржуазной — эпохи было ощутимее
всего. Здесь под влиянием Великой
французской революции дворянство и
духовенство лишились своих феодаль-
ных прав еще в конце XVIII века. За-
тем был введен прогрессивный кодекс
Наполеона1, позволивший расчистить
‘Кодекс Наполеона — граждан-
ский кодекс Франции, выработанный при уча-
стии Наполеона. Энгельс назвал его «классиче-
20 ским сводом законов буржуазного общества».
пути свободному буржуазному предпринимательству.
Однако Германия долгое время еще оставалась раз-
дробленной, ее буржуазия, не допущенная к кормилу
государственной власти, была крайне осторожной,
трусливой в своих экономических и политических тре-
бованиях: революционные порывы, обуревавшие со-
седнюю Францию, ее пугали. Умеренный либерализм,
робкая оппозиция королевско-прусскому абсолютиз-
му — вот что отличало ее от более решительной и ради-
кальной французской буржуазии.
Июльская революция 1830 года во Франции ото-
звалась в Германии повсеместными волнениями. Де-
монстранты требовали конституции, демократии, объ-
единения Германии. Несмотря на то что реакция всюду
сумела одержать верх, волнения продолжались и в по-
следующие годы. Преследования революционно на-
строенных идеологов — «демагогов» — сопровожда-
лись арестами. Им выносились смертные приговоры.
Мертвящее дыхание реакции коснулось и духовной
жизни — строгими цензурными ограничениями и за-
претами. Позднее Энгельс писал об этом периоде:
«С 1834 до 1840 г. в Германии замерло всякое общест-
венное движение. Деятели 1830 и 1834 гг. были либо в
тюрьме, либо рассеяны в чужих краях, куда они спас-
лись бегством. Те, кто во время подъема движения со-
блюдали свойственную буржуазии осторожность, про-
должали бороться против растущей строгости цензуры
и растущего равнодушия и безразличия буржуазии» ’.
Как это часто бывает в период торжества реакции,
роль идейных предводителей оппозиции взяли на себя
писатели и публицисты. Задавала тон группа молодых
писателей, которые считали себя приверженцами Бер-
не и Гейне. В нее входили Гуцков, Мундт, Лаубе, Вин-
барг. Эта группа получила название «Молодая Герма-
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 2., с. 578.
21
ния». Ее членов объединяло стремление превратить
литературу в боевое оружие преобразования общест-
ва, в трибуну передовых взглядов и общественного
мнения. Вслед за великими французскими просветите-
лями они провозгласили идеал естественных прав и
свобод личности, резко критиковали все, что мешало ее
развитию, высмеивали полуфеодальные и абсолюти-
стские порядки, царившие в Германии. Они ратовали
за эмансипацию женщин, участие народа в управле-
нии государством, за уничтожение всякого религиозно-
го принуждения.
Их выступления не остались незамеченными.
В 1835 году союзный сейм запретил все сочинения ав-
торов «Молодой Германии». Но, как это часто бывает,
запрет лишь разжег интерес к младогермаицам.
Естественно, что молодой Энгельс с увлечением по-
грузился в стремнину идей и настроений этих передо-
вых литераторов, пытаясь, впрочем, выработать са-
мостоятельное отношение к их позиции. Его не устра-
ивает красивое фразерство, расплывчатость требова-
ний и пожеланий. Но семена свободолюбия брошены
на благодатную почву. Энгельс проникается глубокой
ненавистью к реакции, мракобесию монархии, он охва-
чен духом свободы. Это хорошо видно из его переписки
с братьями Греберами, школьными товарищами Эн-
гельса. В одном из писем в апреле 1839 года он заявля-
ет, что должен примкнуть к младогермаицам, к их иде-
ям. «По ночам я не могу спать от всех этих идей века;
когда я стою на почте и смотрю на прусский государст-
венный герб, меня охватывает дух свободы; каждый
раз, когда я заглядываю в какой-нибудь журнал, я сле-
жу за успехами свободы; эти идеи прокрадываются в
мои поэмы и издеваются над обскурантами в клобуках
и горностае» 1.
22
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 1, с. 374.
Прусский государственный герб и обскуранты, то
есть религиозные мракобесы. Трон и алтарь! Два не**
навистных оплота реакции для молодого бременского
конторщика. Как сотрясти их — вот чем занята его
душа.
Как видим, за короткое время в нем произошли
большие душевные перемены. От прилежного, набож-
ного мальчика не осталось и следа. Перемены эти не
дались ему без тяжелой внутренней борьбы с религиоз-
ными призраками, омрачавшими детство. Помогла
пытливость ума, желание разобраться во всех обуре-
вавших сомнениях, дойти до конца во всех выводах,
решительно отбросить все ложное от истинного. Юно-
ша начинает знакомиться с философской литературой,
особенно с философией религии.
Критика догматов религии находилась тогда в цент-
ре духовной жизни Германии и была своего рода про-
тестом против существующего порядка вещей, формой
борьбы против феодальных пут, освещением и опорой
которых являлась религия.
Как писал несколько позднее молодой Маркс, кри-
тика религии — «предпосылка всякой другой критики»
и «борьба против религии есть косвенно борьба против
того мира, духовной усладой которого является рели-
гия» ’.
Первым философское наступление на религию на-
чал великий немецкий мыслитель XVIII века Имма-
нуил Кант. Кант опроверг все доказательства бытия
бога и объявил его непознаваемой «вещью в себе». Ге-
ниальный ученик Канта Гегель в своей всеохватывающ
щей идеалистической системе превратил бога в логиче-
скую категорию — «абсолютную идею», растворив его
тем самым во всем сущем. Гегель по сути устранил бога
как первопричину развития мира и показал, что причи-
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 1, с. 374.
23
нои развития являются присущие мирозданию диалек-
тические закономерности. Однако в гегелевской карти-
не мироздания все оказалось словно перевернутым с
ног на голову: не идеи представали у него продуктом
высшей формы материи — мыслящей материи, челове-
ческой головы, а сама материя оказывалась лишь по-
рождением, «инобытием» диалектически развивающе-
гося мирового духа. Действительный материальный
мир представал как порождение мира логических кате-
горий.
Так или иначе, но богу христианской религии не
было в этом странном мире места. Сам философ такого
категорического вывода, конечно, не делал. Он был
слишком осторожным для этого, слишком добропоря-
дочным королевско-прусским чиновником. Но с надеж-
дой посматривал на своих догадливых учеников. Среди
них был великий немецкий поэт Генрих Гейне. Он при-
вел несколько примеров того, как Гегель облекал сме-
лые идеи в весьма осторожные и на первый взгляд со-
вершенно безобидные суждения. Так, Гегель утвер-
ждал, что христианство прогрессивно уже потому, что
оно проповедует бога, который умер (Иисус Хри-
стос. — Ред.), в то время как языческие боги вообще не
знали смерти.
Кажется, что философ поднимает здесь христиан-
ство на щит. Но попробуем додумать его мысль. Не
хотел ли он сказать, что еще большим прогрессом для
человечества явится признание того, что бога вообще
никогда не было?
После смерти Гегеля его радикальные ученики, так
называемые «младогегельянцы», продолжали фило-
софское наступление на религию. Много шума надела-
ла книга Давида Штрауса «Жизнь Иисуса», вышедшая
в 1835—1836 годах. В ней отрицалась историческая до-
стоверность многих описываемых в Евангелии событий
24 и чудес.
Для юноши Энгельса книга Штрауса явилась на-
стоящим потрясением. Божественная непогрешимость
Библии была в его глазах поколеблена. Но тем самым
был дан толчок критической работе ума.
«Я не понимаю, как ортодоксальные священники
могут быть столь ортодоксальны, когда в библии встре-
чаются такие явные противоречия», — восклицает
Энгельс в письме к Фридриху Греберу в конце апреля
1839 года и приводит ряд явных противоречий из свя-
щенного писания. Ортодоксы (то есть сторонники без-
думной веры в каждое слово Библии), считает Энгельс,
«убивают в человеке божественное и заменяют его
мертвой буквой» *. Энгельс от такой веры отказыва-
ется, он наивно хочет примирить ее с доводами разума.
Проходит полтора месяца, и Энгельс снова делится
с другом обуревающими его сомнениями. Теперь этих
сомнений прибавилось, окрепла и убежденность автора
в правоте своей «рационалистической позиции»: «Я те-
бе только скажу напрямик: теперь я пришел к тому,
что божественным можно считать лишь то учение, ко-
торое может выдержать критику разума. Кто дает нам
право слепо верить библии?» 1 2 Мы не должны карать
даже муху, похищающую у нас сахар, размышляет
юноша, а Библия осуждает на вечные муки человека
только за то, что тот сомневается в священности ее до-
гматов. Как согласовать религиозное учение с данными
науки? Например, ее легенду о великом потопе с дан-
ными современной геологии? Если верить Библии, что
бог непознаваем разумом, то какую цену имеет вся фи-
лософия, стремящаяся к познанию сущего?
Временами юноша сам ужасается «кощунственной
жажде сомнений», овладевшей им, и уверяет своего
благочестивого друга, что он по-прежнему готов защи-
1 К. М а р к с и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 41, с. 377 378.
2 Там же, с. 404.
25
щать христианство. Но кто может запретить ему мыс-
лить, искать, сомневаться? Против всякого принужде-
ния он решительно протестует. «Человек родился сво-
бодным, он свободен!» 1
Будущий пастор Фридрих Г ребер отвечал «заблуд-
шему» другу, что свобода духа заключается в отсут-
ствии самой возможности сомнения. Вот как! «Но ведь
это, — возмущался Энгельс, — величайшее рабство
духа; свободен лишь тот, кто победил в своем убежде-
нии всякие сомнения. И я вовсе не требую, чтобы ты
меня разбил; я вызываю на бой всю ортодоксальную
теологию, пусть разобьет меня» 2.
Но не так-то легко было вырваться из цепких ког-
тей религиозных призраков. Если им противился ра-
зум, они хватали за сердце, они взывали к чувству,
к воспоминаниям детства. Бросив вызов теологии, Эн-
гельс вспоминает, как еще недавно жаждал общения
с богом, раскаивался в своих грехах, был счастлив «ра-
достной готовности молиться». Он говорит, что сейчас
еще больше готов молиться.
Противоречивые чувства раздирают его душу: он
молится тем усерднее, чем больше сомневается. «Я мо-
люсь ежедневно, даже почти целый день об истине;
я стал так поступать с тех пор, как начал сомневаться,
и все-таки я не могу вернуться к вашей вере»3.
Слезы выступают на глазах вовсе не сентименталь-
ного юноши, когда он пишет это. Он весь охвачен вол-
нением. Может быть, все эти сомнения временны? И он
снова вернется к богу? Но нет, «греховные» мысли
вновь обступают его.
В самом деле, что за «чудовищная ирония» назы-
вать христианство ортодоксальной религией любви?
'К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е над., т. 41, с. 406.
2 Там же, с. 409—410.
26 3 Там же, с. 411.
Ведь, согласно этой религии, девять десятых челове-
чества обречено на вечные муки и только одной деся-
той суждено быть счастливой. И вот это должно озна-
чать бесконечную любовь бога? Сколь ничтожен он
в таком случае.
Фридрих опять окунается в мир книг. Перечитыва-
ет Штрауса, обращается к Гегелю.
Идеи Гегеля захватывают его, он все более и более
склоняется к тому, чтобы отказаться от библейского
бога, растворяя его во всем сущем, окончательно ски-
дывает «смирительную рубашку» 1 религиозной
ортодоксии.
Конечно, интересы юноши в этот период не ограни-
чиваются богословием, он с энтузиазмом увлекается
литературно-политической борьбой, сам выступает в
печати со стихами и критическими статьями, объявляя
себя младогерманцем.
Постепенно его ненависть к филистерству и фео-
дальной реакции перерастает во все более прочные
убеждения.
В конце 1839 года, столь много давшего Энгельсу
в смысле духовного роста, он так отзывается о прус-
ском короле Фридрихе-Вильгельме III: «Я ненавижу
его так, как кроме него ненавижу, может быть, только
еще двоих или троих; я смертельно ненавижу его; и
если бы я не презирал до такой степени этого подлеца,
то ненавидел бы его еще больше... От государя я жду
чего-либо хорошего только тогда, когда у него гудит в
голове от пощечин, которые он получил от народа, и
когда стекла в его дворце выбиты булыжниками ре-
волюции» 1 2.
От этих слов веет уже не только юношеским фрон-
дерством, но и подлинно революционным пылом.
1 К. М арке и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 41, с. 436.
2 Там же, с. 443—444.
27
Он теперь со снисходительным юмором относится
к своим бывшим друзьям братьям Греберам. Как раз-
нятся теперь их взгляды на жизнь! Для Греберов выс-
шая цель — чтобы их оставили в покое в сельском при-
ходе. Там они будут «мирно прогуливаться каждый ве-
чер с госпожой попадьей и несколькими молодыми по-
повичами», с осуждением вспоминая «о злодее Ф. Эн-
гельсе, который выступает с рассуждениями против су-
ществующего порядка»
«Эх, вы — герои!» — восклицает «злодей» Эн-
гельс. Что касается его самого, то для него истинный
смысл: «деятельность, жизнь, юношеское мужество» 1 2.
Впрочем, этот умудренный философ-богоборец и
гневный тираноненавистник по-прежнему ведет себя
как мальчишка. Он ужасно гордится появившимся
над верхней губой пушком, слагает в честь этого украше-
ния стихотворный тост, который произносит на друже-
ской пирушке, отчаянно фехтует и дерется на дуэлях,
о чем не без хвастовства сообщает Фридриху Греберу:
«Я теперь яростно фехтую и смогу в скором времени
зарубить всех вас. За последний месяц у меня здесь
были две дуэли: первый противник взял назад оскор-
бительные слова («глупый мальчишка»), которые он
проворчал мне после того, как я дал ему пощечину, и
пощечина остается еще не отомщенной; со вторым я
дрался вчера и сделал ему знатную насечку на лбу,
ровнехонько сверху вниз, великолепную приму» 3.
Это было его последнее письмо Греберам. Пути их
резко разошлись. И навсегда.
Энгельс все более решительно становится на нелег-
кую стезю революционного борца. Удивительнейшим
образом этот юноша сочетает легкомысленные мальчи-
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 41, с. 465.
2 Там же.
28 3 Там же, с. 479.
шеские забавы с углубленными философскими заня-
тиями и публицистическими выступлениями в печати.
Эти выступления отличались большой зрелостью суж-
дений и могли бы сделать честь и передовым литера-
торам Германии того времени. Уже в 1839 году Энгельс
публикует (анонимно) две статьи под общим заглави-
ем «Письма из Вупперталя», в которых с сатирическим
мастерством и гражданской смелостью живописует ре-
лигиозно-ханжескую обстановку в Бремене. И уже
здесь обращает особое внимание на рабочий класс, его
бедственное, бесправное положение, клеймит бесчело-
вечные формы эксплуатации со стороны фабрикантов.
Письма произвели большое впечатление на читателей.
И кто бы мог подумать, что они вышли из-под пера
девятнадцатилетнего конторщика!
За три года пребывания в Бремене Энгельс прошел
целые университеты самостоятельного духовного раз-
вития. Своеобразное зеркало его стремительного ду-
ховного роста — многочисленные статьи, путевые
очерки, рецензии. В завуалированной форме, но доста-
точно ясно автор высказывает свои революционные
убеждения, обнажает подлинную политическую под-
оплеку литературной борьбы, выражает свое выстра-
данное отношение к философии истории Гегеля, кото-
рая, по его словам, «словно вычитана из моей души» *.
Энгельс пишет: «Медленно начинает история свой
бег от невидимой точки, вяло совершая вокруг нее свои
обороты; но круги ее все растут, все быстрее и живее
становится полет, наконец, она мчится, подобно пы-
лающей комете, от звезды к звезде, часто касаясь ста-
рых своих путей, часто пересекая их, и с каждым обо-
ротом все больше приближается к бесконечности. Кто
может предвидеть конец?» * 2 Эта «твердая, как алмаз,
*К. Маркс и Ф. Энгельс., Соч., 2-е изд., т. 41, с. 436.
2 Там же, с. 27. 29
стопа идущего вперед времени» сотрет, рассыплет в
прах ретроградные идеи и их носителей — этих «героев
китайского застоя», «мандаринов регресса» ’.
Нетрудно видеть, что Энгельс стремится выявить
революционную суть философии Гегеля, часто пишет
о необходимости соединить ее с «жизнью», с полити-
кой, иначе говоря, сделать орудием изменения сущест-
вующего порядка.
Его статьи и ранние поэтические произведения про-
никнуты ощущением неизбежности великих очисти-
тельных перемен, которые не заставят себя ждать. Он
призывает молодое поколение встретить эти времена
с мечом в руках, стать новыми Зигфридами 2. «Все мы,
у кого бьется в груди еще не укрощенное трудностями
жизни сердце, все мы знаем, что это значит. Все мы
чувствуем ту же жажду подвига, тот же бунт против
старинных обычаев... нам глубоко противны вечные ко-
лебания, филистерский страх перед смелым деянием,
мы хотим вырваться на простор свободного мира, мы
хотим пренебречь осторожностью и бороться за венец
жизни — подвиг». И Энгельс призывает сражаться
против «драконов и великанов», которые созданы фи-
листерами «в сфере церковной и государственной жиз-
ни» 3.
Конечно, во всем этом еще много наивного, поли-
тические убеждения Энгельса расплывчаты и туман-
ны. Но он уже знает, что старый мир себя изживает
и достоин гибели. Знает, что против него нужно бо-
роться.
Но во имя чего и как бороться? Эти вопросы очень
скоро станут перед ним во всей обнаженности.
’К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 41, с. 27.
2 3 и г ф р и д — легендарный герой германо-скандинавского
эпоса. О нем пишет Энгельс свою незаконченную трагикомедию
«Неуязвимый Зигфрид» (1839).
30 3 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 41, с. 115
Пока же ему достаточно и уверенности, что заря
свободы грядет. Вот строки из стихотворения Энгель-*
са «Вечер», опубликованного в 1840 году:
Уже бледней вечерняя заря.
Лишь миг, — уже грядет заря свободы;
Вот вспыхнет солнце, пурпуром горя,
Минует ночь, а с ней — ее невзгоды.
Тогда взрастет цветов младое племя
Не только там, где мы бросали семя, —
Цветущим садом станет вся земля... 1
1 К. М а р к с и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 41, с. 87.
СРАЖЕНИЕ С ШЕЛЛИНГОМ
£ рок службы в бременской торговой
конторе, к счастью, подходил к концу.
Фридриху всего двадцать лет, он по-
лон кипучей энергии, он жаждет дея-
тельности, подвигов, дерзания, а при-
ходится составлять счета, подводить
дебет и кредит. На каком же «ратном
поле» испытать свои способности?
Как вырваться из затхлой конторы?
Настало время отбывать годичную
воинскую повинность. Конечно, от
этого легко можно было откупиться,
что обычно и делали сынки богатых
родителей. Но Энгельс рад любой воз-
32 можности изменить свой образ жизни.
Да и тяготы солдатской службы его не пугают. Он по-
ступает вольноопределяющимся в гвардейский пехот-
но-артиллерийский полк, расквартированный в Берли-
не, и в сентябре 1841 года отправляется туда.
Почему выбран именно Берлин — этот чопорный,
серый, чиновничий город? У Берлина есть одно пре-
имущество — университет. Берлинский университет—
средоточие выдающихся умов разных школ и направ-
лений. Здесь центр интеллектуальной жизни Герма-
нии. «Слава Берлинского университета, — напишет
вскоре Энгельс, — в том и заключается, что ни один из
университетов не стал, в такой степени как он, участ-
ником современного идейного движения и не превратил
себя в такой мере в арену духовной борьбы... Берлин
насчитывает среди своих университетских преподава-
телей представителей всех направлений и этим создает
живую полемику, которая доставляет учащемуся воз-
можность легкого, ясного сопоставления тенденций со-
временности» 1.
Странно было бы, если бы Энгельс этой возможно-
стью не воспользовался! В качестве студента-вольно-
слушателя он проводит свободное от военных занятий
и от муштры время в аудиториях университета, жадно
приникая к источникам знаний. И скоро начинает сво-
бодно ориентироваться в различных философских, бо-
гословских, литературных течениях.
В политической и духовной жизни Пруссии в то
время происходили знаменательные события. На пре-
стол взошел новый король — Фридрих-Вильгельм IV.
Молодой, образованный, не чуждый интересов к лите-
ратуре и философии, краснобай и оратор, новый госу-
дарь выгодно отличался от своего отца — узколобо-
го ретрограда. Он произносил пылкие речи о гуман-
ности, справедливости, любви к подданным. Он не-
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 41, с. 252. 33
сколько ослабил цензуру печати и породил тем воль-
нолюбивые надежды.
Но они оказались призрачными. Очень скоро отте-
пель сменилась крепкими морозами, которых не быва-
ло и при «старом Фрице-Вильме». Король вдруг раз-
глядел страшную опасность для абсолютизма в уче-
нии Гегеля и его последователей — младогегельянцев
(и надо сказать, что он не был совсем уж неправ).
Представители гегелевской школы в университетах ста-
ли подвергаться гонениям. Из всех щелей на свет бо-
жий полезли мракобесы, крайние реакционеры.
Чтобы нанести решающий удар «гегелингам» в их
собственной обители — Берлинском университете, —
из Мюнхена был приглашен престарелый Фридрих
Шеллинг.
Шеллинг — один из величайших мыслителей, клас-
сик немецкой идеалистической философии, продол-
жатель дела Канта и Фихте. Его необыкновенная ода-
ренность обнаружилась очень рано. В пятнадцать лет
он уже студент Тюбингенского института, где учится
вместе с Гегелем и поэтом Гельдерлином. Все трое
вдохновенно приветствуют Великую французскую ре-
волюцию и торжественно сажают «древо свободы».
В развитии оригинальных глубоких идей Шеллинг
быстро обходит своего «тугодумного» друга Гегеля,
хотя тот и был на пять лет старше. Шеллингу не было
еще и двадцати пяти лет, когда он уже сформулировал
основные принципы своей философии природы, резко
повернул от субъективного идеализма Фихте к идеа-
лизму объективному, к пантеизму, вкладывающему в
материю живую душу, способность развиваться по все
более высоким ступеням, от мертвой, неорганической к
живой органической, вплоть до порождения мысляще-
го субъекта. Такое понимание соответствовало новей-
шим результатам тогдашнего естествознания и давало
34 простор дальнейшим исследованиям. Оно нашло
горячее одобрение у Гете и у других выдающихся умов
того времени.
В двадцать восемь лет Шеллинг уже профессор. Он
выпускает книгу за книгой, развивая различные сторо-
ны своей системы. В это время Гегель, внимательно
следя за Шеллингом и следуя пока за ним, готовит не-
торопливо и обстоятельно свой переворот в философии.
Он решительно устраняет некоторые непоследователь-
ности в философии Шеллинга и переносит в фокус сво-
их теоретических построений самый диалектический
процесс самопорождения идей, логических категорий
и понятий. Живой, диалектически противоречивый мир
в его постоянном движении проступал сквозь эти кате-
гории. Оставалось сделать только шаг для перехода к
диалектико-материалистическому миропониманию. Но
для этого нужны были такие гениальные умы, как
Маркс и Энгельс.
С момента опубликования первой крупной работы
Гегеля их пути с Шеллингом разошлись навсегда. Шел-
линг все более и более уходил в богословие, мистику,
иррационализм, подчиняя истину божественному от-
кровению, знание — вере. Гегель последовательно шел
к созданию и совершенствованию своей величествен-
ной системы, в которой стремился все области позна-
ния постигнуть и связать воедино на основе диалек-
тического метода.
Гегель получал все большее и большее признание—
Шеллинг пребывал все в большем забвении. Слава Ге-
геля продолжала расти и после его смерти. У него обра-
зовалась влиятельная школа учеников и продолжате-
лей. Самые радикальные и проницательные из них
задумывались, как бы спустить эту философию с небес
на землю, сделать ее орудием революционного изме-
нения мира. Среди них были и два молодых человека,
которые пока еще не знали друг друга, — Маркс и
Энгельс.
35
Такова была ситуация, когда Шеллинг приехал
в Берлин, чтобы выступить против «тени Гегеля».
Два старых друга встретились через сорок лет слов-
но лицом к лицу. Один, умерший уже за десять лет
перед этим, но живой более чем когда-либо в своих уче-
никах, другой — духовно мертвый уже три десятиле-
тия, но заявляющий свои притязания на всю полноту
жизни и признания.
В свое время Гегель вынес смертный приговор Шел-
лингу, теперь он — Шеллинг — жаждет смертного
приговора для тени Гегеля.
В шестой аудитории университета собралась пест-
рая публика. Ближайшие места у кафедры заняла
«университетская знать», корифеи науки. За ними —
кого только нет! Среди задорной молодежи можно
увидеть седобородого офицера, рядом с ним — в не-
принужденной позе — вольноопределяющегося Эн-
гельса. Тут и будущий русский революционер Михаил
Бакунин, и будущий знаменитый датский философ Сё-
рен Кьеркегор. Слышен смешанный гул немецкой,
французской, английской, венгерской, польской, рус-
ской, турецкой речи.
Но вот раздается звонок, и Шеллинг всходит на ка-
федру. Энгельс пристально рассматривает его. Это че-
ловек среднего роста, с седыми волосами и светло-го-
лубыми веселыми глазами, в выражении которых мно-
го живости. Благодаря некоторой дородности он про-
изводит впечатление скорее благодушного отца семей-
ства, чем гениального мыслителя; неблагозвучный, но
сильный голос, швабско-баварский диалект.
Энгельс весь внимание. Он лихорадочно записыва-
ет почти дословно речь Шеллинга. Он будет теперь ре-
гулярно ходить на все его лекции и подолгу размыш-
лять над своими записями. Его отношение к этому
«гению гениев» становится все более ироничным. За
36 туманной манерой выражения, за вежливыми полупо-
клонами в адрес Гегеля Энгельс без труда угадывает
суетное тщеславное стремление Шеллинга возвеличить
собственное «я» за счет унижения давнего своего друга.
Мало того, он вместе с Гегелем третирует и его ради-
кальных последователей — младогегельянцев, к кото-
рым Энгельс не без гордости причисляет и себя. Нет,
это даром Шеллингу не должно пройти. Ему следует
дать бой. Нужно показать всей этой публике, с востор-
гом внимающей Шеллингу, его научное и человеческое
ничтожество.
И Энгельс с энтузиазмом берется за перо. Тут же
по горячим следам он пишет и публикует одну за дру-
гой несколько темпераментных работ, в которых изо-
бражает Шеллинга в том виде, которого тот заслужи-
вает.
Энгельс выступает в роли борца в защиту чести по-
койного Гегеля. «...Борцу, — пишет он с юношеским
задором, — свойственна некоторая страстность; кто
хладнокровно обнажает свой меч, тот редко бывает глу-
боко воодушевлен тем делом, за которое он сражает-
ся» ’.
В чем, собственно, весь смысл полемики Шеллинга
с Гегелем? Шеллинг снисходительно отводит ему место
в ряду великих мыслителей, но в такой форме, что по
существу вычеркивает Гегеля из их числа. Он рисует
Гегеля как собственное создание, как ученика, которо-
му метр милостиво разрешил брать некоторые крохи
идей со своего пиршественного стола. Все, что было
правильным у Гегеля, он объявляет своей собствен-
ностью, а все, что считает собственно гегелевским, не
заслуживает-де внимания.
И что же предлагает Шеллинг вместо «гегелевской
системы»? Он тайком протаскивает «в свободную нау-
ку мышления веру в авторитет, мистику чувств и гно-
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 41, с. 168. 37
стическую фантастику» ’. Шеллинг по существу отка-
зывается от признания существования внешнего мира,
он допускает лишь его «логически необходимую воз-
можность». Тут он совершает принципиальную уступ-
ку объективного идеализма — идеализму субъектив-
ному, и Энгельс тотчас же хватает его за руку.
Если Гегель бесстрашно провозгласил суд разума
высшей инстанцией, то Шеллинг низводит мысль из ее
«возвышенного, чистого эфира» в область туманных
призраков воображения. «Кони его философской ко-
лесницы от испуга становятся на дыбы, и он сам сво-
рачивает с первоначально намеченного направления,
гоняясь за этими туманными призраками» 2. Если Ге-
гель растворил бога во всем сущем, сделав его особое
существование ненужным, то Шеллинг возвращается
к христианской идее личного бога, единого в трех ли-
цах, и объявляет науку служанкой веры.
Развернув основательно, с большим старанием и
знанием предмета эту убийственную критику Шеллин-
га, Энгельс с сожалением оглядывается на пройден-
ный философом путь и обращается к годам его моло-
дости. «Когда он еще был молод, он был другим.
Его ум, находившийся в состоянии брожения, рождал
тогда светлые, как образы Паллады 3, мысли, и некото-
рые из них сослужили свою службу в позднейшей борь-
бе. Свободно и смело пускался он тогда в открытое мо-
ре мысли, чтобы открыть Атлантиду — абсолютное,
чей образ он так часто созерцал в виде неясного мира-
жа, поднимавшегося перед ним в морской дали. Огонь
юности переходил в нем в пламя восторга; богом упоен-
ный пророк, он возвещал наступление нового времени»4.
‘К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 41, с. 182.
2 Там же, с. 187.
3 П а л л а да — один из эпитетов древнегреческой богини
Афины — покровительницы мудрости, знаний, искусств и ремесел.
38 4 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 41, с. 223.
Но вот прошли годы, огонь угас, мужество исчезло,
весело бродившее виноградное сусло, не успев стать
чистым вином, превратилось в кислый уксус. Смелый,
весело пляшущий на волнах корабль повернул вспять,
вошел в мелкую гавань и так сильно врезался в песок,
что по сию пору не может сдвинуться со своего места.
Живописуя эту мрачную символическую картину,
Энгельс вдохновенно прозревает будущее. Его взору
рисуется «новая заря, всемирная историческая заря» .
Человечество словно просыпается от долгого сна, про-
тирает глаза и с удивлением осматривается вокруг. Пе-
ред ним природа в истинном, ясном свете, мир разбил
запоры своего мрачного монастыря, сбросил с себя по-
каянную одежду и выбрал себе жилищем свободный,
чистый эфир.
Энгельсу мнится, что зажженный Гегелем свет са-
мопознания и свободы мысли открывает перед челове-
чеством перспективу тысячелетнего царства свободы.
Но за него еще предстоит священная война. И он при-
зывает быть бесстрашными рыцарями в этой войне,
опоясать чресла мечом. «Пусть не будет для нас люб-
ви, выгоды, богатства, которые мы с радостью не при-
несли бы в жертву идее, — она воздаст нам сторицей!
Будем бороться и проливать свою кровь, будем бес-
трепетно смотреть врагу в его жестокие глаза и сра-
жаться до последнего вздоха! Разве вы не видите, как
знамена наши развеваются на вершинах гор? Как свер-
кают мечи наших товарищей, как колышатся перья на
их шлемах?» * 2
Так романтично-восторженно видится Энгельсу
«последнее» сражение с мракобесием и реакцией —
под развернутыми знаменами гегелевской фило-
софии.
‘К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 41, с. 224.
2 Там же, с. 226. 39
К самому Гегелю Энгельс вовсе не относится только
как почтительный ученик. Он чутко улавливает слабые
стороны гегелевской философии. Он видит реакцион-
ные тенденции его политических взглядов, его учения
о государстве и праве, прямо пишет о противоречиях
между принципами и выводами гегелевской филосо-
фии. Речь идет по существу о противоречии между
методом и системой. Энгельс понимает, что в Гегеле
независимый смелый мыслитель боролся с профессо-
ром, поддающимся тысячам влияний. И все-таки как
часто первый брал верх в нем над вторым!
Энгельс знает, что гегелевскому учению предстоит
развиваться. В какую сторону? Статьи о Шеллинге
дают ответ и на этот вопрос. Взор Энгельса неодно-
кратно обращается к Людвигу Фейербаху, который
в то время начал подводить прочную материалистиче-
скую основу под свою убийственную критику религии.
«В чем тайна религии?» — ставил вопрос Фейер-
бах. Тайну религии нужно искать не на небе, а на зем-
ле, познание божественной сущности коренится в
познании сущности человека. Не бог создал человека,
а человек создал бога по образу своему и подобию.
Стихийные силы природы, господствующие над чело-
веком, он наделил человеческими чертами и возвысил
над собой. Поэтому всякая религия представляет собой
разлад не только между человеком и человеком, но и
между человеком и природой. Фейербах называл это
отчуждением человеческой сущности. Чтобы устранить
это религиозное отчуждение, нужно возвысить челове-
ческое в человеке, присвоить отчужденную божествен-
ную сущность. Сделать земного человека — богом!
Этими-то фейербахианскими идеями воспламеняет-
ся юный Энгельс, они вдохновляют его и в полемике
с Шеллингом. Из них следовали выводы, опрокиды-
вавшие всю идеалистическую систему Гегеля. Его абсо-
40 лютная идея, господствующая над миром и порождаю-
щая его, — не что иное, как фикция бога. Она, как и
бог, является лишь порождением человеческого созна-
ния, а в конечном счете — порождением природы.
Это был атеизм и материализм, вновь поставившие
с головы на ноги представление о природе и мыш-
лении.
Об огромном воздействии книги Фейербаха «Сущ-
ность христианства» сам Энгельс впоследствии вспоми-
нал так: «...сочинение Фейербаха «Сущность христиан-
ства»... одним ударом рассеяло... это противоречие, —
между материей и духом (в системе Гегеля.— Г. В.),
снова и без обиняков провозгласив торжество материа-
лизма. Природа существует независимо от какой бы то
ни было философии. Она есть та основа, на которой вы-
росли мы, люди, сами продукты природы. Вне природы
и человека нет ничего, и высшие существа, созданные
нашей религиозной фантазией, это — лишь фантасти-
ческие отражения нашей собственной сущности. Закля-
тие было снято: «система» (Гегеля. — Г. В.) была
взорвана и отброшена в сторону... Надо было пережить
освободительное действие этой книги, чтобы составить
себе представление об этом. Воодушевление было все-
общим: все мы стали сразу фейербахианцами» *.
Конечно, после книги Фейербаха «Сущность хри-
стианства» путь Энгельса к материализму не закон-
чился. Он только начался. Ведь и сам материализм
Фейербаха был половинчатым, «недостроенным».
В понимании истории общества Фейербах не пошел
дальше Гегеля, оставаясь на идеалистических пози-
циях.
Авторитет Гегеля продолжает тяготеть и над
Энгельсом. Но Энгельс неутомимо движется вперед.
Имя Энгельса за это время сделалось известным
среди младогегельянцев. Особенно большое впечатле-
1 К. М а р к с и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 21, с.280—281. 41
ние произвели его выступления против Шеллинга. Они
нашли отклик не только в Германии, но и в России,
Польше. При этом автор, подлинное имя которого
было скрыто под псевдонимом, характеризовался как
выдающийся философ современности.
Один из самых видных политических деятелей —
младогегельянцев, издатель и публицист Арнольд Ру-
ге, узнав, что выступления против Шеллинга принад-
лежат Энгельсу, направил ему комплиментарное
письмо, где именовал автора «доктором философии».
Прочитав его, Энгельс испытал смешанное чувство
гордости и горечи. Гордости за успех своей работы.
Горечи оттого, что он, собственно, не имеет философ-
ского образования, не имеет диплома, никакой не док-
тор и носит армейскую форму, что судьба определила
ему быть купцом. Отец все время напоминал ему о де-
лах фирмы и призывал заняться ими.
Этими настроениями проникнуты его ответные
письма А. Руге, написанные летом 1842 года. Он при-
знает, что имеет достаточно сведений для того, чтобы
составить себе убеждение и, в случае надобности, от-
стаивать его, но все же этого мало. «Ко мне будут тем
более требовательны, что я — философский коммивоя-
жер и не приобрел докторским дипломом права на
философствование» ’.
Энгельс принимает решение даже на время вообще
отказаться от литературной деятельности, чтобы с го-
ловой уйти в науку. Оценивая пройденный путь,
Энгельс заключает, что будет предаваться научным
занятиям «с еще большим наслаждением»1 2. Ему нуж-
но учиться и учиться, ликвидировать многочисленные
пробелы в образовании.
1 Цитируются письма от 15/VI и 26/VII 1842 г. См.
К. Маркс и Ф. Энгельс. Из ранних воспоминаний, с. 514.
42 2 Там же.
Он полон веры в то, что молодому поколению,
к которому он принадлежит, нужно повернуть колесо
истории и ускорить ее бег. Он весь охвачен желанием
участвовать в этом процессе. И в одной из своих статей
обращается с пламенным словом к своим сверстникам,
страстно убеждая, что от них зависит будущее челове-
чества, они должны найти свою дорогу, а компасом
тут служит философия. Требуется упорным трудом ов-
ладеть ею, не теряя в то же время молодого энту-
зиазма.
«Кто страшится лесных дебрей, — продолжает
Энгельс, — в которых расположен дворец идей, кто
не пробивается через них при помощи меча и не будит
поцелуем спящей царевны, тот недостоин ее и ее цар-
ства; пусть идет куда хочет, пусть станет сельским
пастором, купцом, асессором или чем ему угодно, пусть
женится, наплодит детей с благословения господня,
но век не признает его своим сыном... Не надо бояться
работы мысли, ибо подлинен лишь тот энтузиазм, ко-
торый, подобно орлу, не страшится мрачных облаков
спекуляций и разреженного воздуха вершин абстрак-
ции, когда дело идет о том, чтобы лететь навстречу
солнцу истины... Будем же поэтому бороться за сво-
боду, пока мы молоды и полны пламенной силы; кто
знает, окажемся ли мы еще способными на это, когда
к нам подкрадется старость!» 1
Таково было кредо юного Энгельса.
’К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 41, с. 144.
«ХОЛОДНАЯ ВСТРЕЧА
нгельс ведет сражение с Шеллин-
гом не как одиночка, а словно от
имени некоей «партии». Он все
время говорит «мы», причисляя себя
к определенному идейному тече-
нию — младогегельянцам.
Был у этого течения в Берлине и
свой интеллектуальный центр — так
называемый «Докторский клуб», в
который входили молодые препо-
даватели университета, журналисты
и публицисты. Деятельнейшим чле-
ном этого клуба во времена своего
студенчества был Карл Маркс. Но
44 когда Энгельс появился в Берлине,
он уже не застал Маркса. Тот, получив докторскую
степень, уехал в Кельн, где через полтора года встал во
главе «Рейнской газеты».
Близко сойдясь с Эдгаром Бауэром — братом
Бруно Бауэра, который, в свою очередь, был близ-
ким приятелем Маркса, — Энгельс многое узнал о
своем будущем великом друге — о его незаурядных
познаниях, неукротимом темпераменте, неиссякае-
мом юморе. И заочно проникся симпатией к нему.
Бруно Бауэр в это время преподавал в Боннском
университете. Все более углубленная критика рели-
гии и богословия привела его наконец к атеизму.
Бруно Бауэр считал, что критика религии в христиан-
ском прусском королевстве есть самое действен-
ное оружие политической борьбы. Он вообще при-
давал непомерно огромное значение «терроризму
мысли» и думал, что достаточно в теории подверг-
нуть уничтожающей критике церковь и государство,
как они будут уничтожены.
С этих позиций он и читал свои лекции в универ-
ситете. Но то, что легко сходило с рук в Берлине,
здесь встретило яростное сопротивление интелли-
гентных мракобесов. Разразился скандал.
Бруно Бауэр по повелению правительства был ли-
шен права преподавать в Боннском университете.
Младогегельянцы восприняли отставку Бауэра
чуть ли не как всемирно-историческую катастрофу.
Брат Бруно Бауэра Эдгар и его вдохновенный друг
Фридрих Энгельс немедленно взялись за перо. И на
свет появляется «героическая поэма» в четырех песнях,
витиевато названная так: «Библии чудесное избавле-
ние от дерзкого покушения, или Торжество веры».
Это веселая и дерзкая пародия, написанная якобы от
лица верующих фанатиков, оскорбленных в своих рели-
гиозных чувствах.
В центре сюжета — эпизод с отставкой Бруно Ба-
45
уэра. Сначала под крики ликования Бауэр выступает в
роли раба и избранника божия, который призван пове-
сти массы на битву «за веру, за престол». Но тут появ-
ляется лукавый, «шумя, смердя», и нагло вызывает
господа на немедленное решающее сражение. Узнав,
что господь делает ставку на Бауэра, лукавый берется
совратить его, он уверен в своей победе, ибо «Гегель
в нем (в Бауэре) засел гвоздем, как говорится».
Весть эта подогревает страсти в аду, где собрались
грешники — Гегель, Вольтер, Дантон, Наполеон. Они
требуют от сатаны решительных действий и сетуют,
что их грешные земные подвиги пребывают в забвении.
Гегель возмущается больше всех:
Я жизнь свою науке посвятил,
Учил безбожью, не жалея сил,
Возвел самосознанье на престол я,
На божество успешно штурм повел я.
Но мне стать жертвою невежд пришлось,
Меня истолковали вкривь и вкось;
И, наложив на умозренье цепи,
Рождали чушь, одну другой нелепей ’.
Сатана утешает его и объявляет: грядет мститель
за все эти обиды — Бруно Бауэр. Он, сатана, берется
сделать из Бауэра достойного ученика Гегеля, способ-
ного поднять изобретенный философом «революцион-
*» 2
ныи нож» .
Тем временем начинается адский шабаш младо-
гегельянцев. Ими предводительствуют так называе-
мые «Свободные» — только что образовавшийся кру-
жок наиболее левых последователей Гегеля. В поэме
он именуется «якобинским клубом». В него вошли
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 41, с. 290.
46 2 Там же.
братья Бауэры, Мейен, Штирнер, Рутенберг... И ко-
нечно, на первых порах, сам Энгельс.
В поэме с большим мастерством рисуются фигуры
каждого из участников бесовского шабаша. Появля-
ется среди прочих и Энгельс, выступавший тогда в пе-
чати под псевдонимом Освальд: Он из левых самый
левый. Он — монтаньяр!
А тот, что всех левей, чьи брюки цвета перца
И в чьей груди насквозь проперченное сердце,
Тот длинноногий кто? То Освальд — монтаньяр!
Всегда он и везде непримирим и яр.
Он виртуоз в одном: в игре на гильотине,
И лишь к единственной привержен каватине,
К той именно, где есть всего один рефрен:
Formez vos bataillons! aux armes, citoyens! 1
Ну, что ж! Весьма выразительная самохарактери-
стика.
Потом следует описание Эдгара Бауэра, который
_ 2 *»
снаружи франт, внутри же «санкюлот задорный».
За ним — Штирнер, проповедник крайнего индиви-
дуализма и анархизма, «лютый враг стеснительных
условий». Бруно Бауэр исступленно машет в воздухе
«листом того труда, которым библию сметает на-
всегда». И вот появляется Карл Маркс:
Кто мчится вслед за ним, как ураган степной?
То Трира черный сын с неистовой душой.
Он не идет, — бежит, нет, катится лавиной,
Отвагой дерзостной сверкает взор орлиный,
А руки он простер взволнованно вперед,
Как бы желая вниз обрушить неба свод.
Сжимая кулаки, силач неутомимый
Все время мечется, как бесом одержимый! 1 2 3
1 Слова из «Марсельезы»: «К оружию, граждане! Сплоти-
тесь в батальоны!» К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд.,
т. 41, с. 303.
2Санкюлоты — прозвище революционного простонародья
времен Великой французской революции.
3 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 41, с. 304.
47
Энгельс еще не был лично знаком с Марксом, но
имя его было на устах у «Свободных». «Рейнскую
газету», в которой Маркс сотрудничал и которой вско-
ре стал руководить, они считали своим органом и часто
печатали там статьи.
«Свободными» называли себя члены кружка моло-
дых литераторов, журналистов, философов, объединен-
ные ненавистью к застойной мещанской жизни берлин-
цев, обуреваемые желанием потрясти, шокировать обы-
вателей, чем угодно пробудить их от «свинцовой спяч-
ки», в которой они пребывали. Они собирались в кафе
или казино, пили, шумно спорили, иногда до драк,
изображали из себя якобинцев и в пылких речах
«уничтожали» весь существующий строй.
Тон задавал вместе со своим братом Бруно Эдгар
Бауэр, ровесник и одно время, как уже говорилось,
закадычный друг Энгельса. Он занимался политиче-
ской публицистикой и не отличался стойкостью убеж-
дений — слыл то республиканцем, то анархистом, то
либералом. Тем не менее он пользовался репутацией
литературного сорвиголовы и угрожал немецким фи-
листерам гильотиной.
В центре нападок «Свободных» была религия.
Они открыто объявляли себя атеистами и даже брави-
ровали этим. Некоторые из них начитались Сен-
Симона и Фурье и пересыпали свои пылкие речи и
статьи «коммунистическими» фразами. Дальше фраз,
правда, дело не шло. Но и это в тогдашней Пруссии
было немало.
От общения со «Свободными» на Энгельса словно
повеяло свежим дыханием. К тому времени он разоча-
ровался в литераторах «Молодой Германии», которых
прежде боготворил. Разочаровался, разглядев их не-
решительность, либеральное прекраснодушие и мягко-
телость, их отгороженность от политической злобы
48 дня, ограниченность их интересов. Об одном из пред-
ставителей этого течения, Александре Юнге, Энгельс
писал: «...Борьба принципов в полном разгаре, борьба
идет не на жизнь, а на смерть, христианство поставле-
но на карту, политическое движение заполняет собой
все, а добрый Юнг все еще пребывает в наивной вере,
что у «нации» нет иного дела, кроме напряженного
ожидания новой пьесы Гуцкова, обещанного романа
Мундта, очередных причуд Лаубе» *.
«Свободные», как показала дальнейшая их эволю-
ция, мало чем отличались от этих литераторов. Но
внешне они выглядели архиреволюционно. Они ста-
рались быть в гуще политических интересов и свою
борьбу с религией рассматривали как решающий акт
в борьбе с королевско-прусским деспотизмом.
Все это отвечало умонастроениям молодого Энгель-
са, который все решительнее заявлял о себе в качестве
революционного демократа. Общение со «Свободны-
ми» побудило его обратить самое серьезное внимание
на социалистические и коммунистические идеи в их
утопической форме.
Не чуждался Энгельс и веселых выходок и про-
делок «Свободных». Ему ведь исполнился всего два-
дцать один год! И он был среди «Свободных» не толь-
ко «всех левей», но и всех веселей.
Перу Энгельса принадлежал учредительный акт
союза «Свободных» — заметка в «Кенигсбергской га-
зете», где излагались цели и задачи нового союза: чле-
ны союза официально и открыто порывают с церковью
и не исполняют никаких религиозных обрядов, отка-
зываются считать Библию источником истины.
Это был, конечно, дерзкий вызов властям, церкви
и всей филистерской Германии.
1 К. М а р к с и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 1. с. 474.
Г у ц к о в, Мун д, Лаубе — немецкие писатели из группы «Мо-
лодая Германия». — Ред.
49
Заметка привлекла настороженное внимание Марк-
са. Ему не понравился ее вызывающий тон. Маркс
хорошо знал «заводил» кружка «Свободных» —
Эдгара Бауэра, Эдуарда Мейена и других — и успел
уже глубоко разочароваться в них, поняв, что дальше
претенциозной болтовни эти люди не пойдут.
Когда Маркс стал во главе «Рейнской газеты»,
куда «Свободные» продолжали посылать кучи ста-
тей, ему пришлось занять принципиальную позицию.
Он решительно выступил против попыток «Свобод-
ных» тайком протаскивать коммунистические идеи
в случайных заметках, театральных рецензиях. Он
считал, что этим «берлинские вертопрахи» только ком-
прометируют серьезное дело. Проблемы коммунизма
должны изучаться и пропагандироваться со всей
серьезностью и глубиной. Маркс к тому времени еще
и сам не считал себя искушенным в этих вопросах.
Маркса раздражала к тому же крикливая манера
«Свободных» заявлять о своих убеждениях, их шутов-
ские выходки и клоунада, когда они стремились шоки-
ровать обывателей. Их «свобода» превращалась порой
в свободу от всякой мысли и всякой морали.
В результате Маркс как редактор творений «Сво-
бодных» свирепствовал не менее, чем цензор газеты.
Те, в свою очередь, обвиняли Маркса в примирен-
честве, умеренности, уступках реакции. Они требовали
от газеты «крайностей», «крайности» привели бы толь-
ко к закрытию этого передового органа буржуазной
демократии. Маркс пойти на такой самоубийственный
для газеты шаг не мог.
Тем временем Энгельс успел уже перерасти духов-
но своих бывших друзей — «Свободных». Он, как уже
говорилось, всерьез обратился к изучению коммуниз-
ма и стал «ревностным коммунистом». В этом отноше-
нии он опередил даже Маркса, который вынужден
50 был, руководя газетой, лавировать между благоразум-
Карикатура Энгельса
на берлинский кружок
младогегельянцев,
так называемых «Свободных».
ным либерализмом и революционным демократизмом
и который, по его собственным словам, еще не призна-
вал за коммунистическими идеями ни практической, ни
теоретической значимости.
В октябре 1842 года подошел к концу срок военной
службы Энгельса. Он выехал в родной Бармен. Пред-
стояла длительная поездка в Англию. Готовясь к ней,
он дважды побывал в редакции «Рейнской газеты».
В первый визит Маркса не застал. Во второй — в
ноябре — их знакомство состоялось.
Единомышленниками в полном смысле слова
они еще не были. Маркс видел в Энгельсе посланца
«Свободных», одного из этих «берлинских вертопра-
хов», «героев свободы на берегах Шпрее», рупоров
«фразерского коммунизма». Энгельс разделял в зна-
чительной мере недовольство «Свободных» тем, что
Маркс не давал им возможности развернуться на
страницах «Рейнской газеты».
Энгельс так вспоминал об этой встрече: «Когда в
конце ноября проездом по пути в Англию я снова за-
шел в редакцию, то встретил там Маркса, и тогда со-
стоялась наша первая, весьма холодная, встреча. Маркс
тем временем выступил против Бауэров, то есть вы-
сказался против того, чтобы «Рейнская газета» стала 51
преимущественно органом теологической пропаганды,
атеизма и т. д., вместо того чтобы быть органом поли-
тической дискуссии и действия; он также высказался
против фразерского коммунизма Эдгара Бауэра, осно-
ванного на одном лишь желании «действовать самым
крайним образом» и вскоре затем вытесненного у Эдга-
ра другими радикально звучащими фразами. Так как
я состоял в переписке с Бауэрами, то слыл их союзни-
ком и из-за них относился в то время к Марксу подо-
зрительно» *.
Все же эта «весьма холодная встреча» дала свои
результаты. Энгельс договорился с Марксом о даль-
нейшем сотрудничестве в газете, о том, что он будет
регулярно присылать свои корреспонденции из
Лондона.
В конце ноября 1842 года Энгельс отправляется в
Англию.
1 К. М а р к с и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 39, с. 391.
СОЦИАЛЬНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ —
НЕИЗБЕЖНА
|оездка в Англию была необходима
в интересах отца, который являлся
совладельцем торговой фирмы в
Манчестере. Но Энгельс и сам рвался
в эту страну. О ней он был так много
наслышан и так много от нее ожидал.
Во время одного из визитов в
«Рейнскую газету» он близко сошелся
с М. Гессом, который одним из первых
пытался соединить гегелевскую фило-
софию с коммунистическими идеями.
Гесс анализировал развитие круп-
нейших европейских держав: Фран-
ции, Германии и Англии. Франция,
по его мнению, достигла крупнейших 53
завоеваний в области политических свобод, Герма-
ния — в области духовной революции. Англия в силу
своего большого экономического развития призвана
объединить то и другое. В ней, считал Гесс, грядет ре-
волюция, которая охватит не только политическую и
духовную сферы, но и все сферы общественной жизни,
то есть социальная революция.
Энгельс внимал Гессу и с волнением ожидал встре-
чи с Англией. И ожидания не были напрасными. Он
словно перенесся в другой мир. Из застойной, полу-
сонной, феодально-монархической Германии попал в
промышленно развитую страну. Из среды немецких
философов и литераторов, живших абстрактными
интересами, борьбой «принципов» веры и разума, госу-
дарства и церкви, действительности и разумности,
сущего и должного и т. д., — он перенесся в кипящий
водоворот экономических и политических страстей,
в мир ожесточенной классовой борьбы.
Ко времени приезда Энгельса в Англию рабочий
класс в ней составлял третью часть населения страны.
Он уже был организован политически, объединившись
под знаменем так называемого чартистского движения.
Чартисты провозглашали свою программу — Народ-
ную хартию, где выдвигали не только экономические
требования, но и политические, в частности — всеоб-
щего избирательного права, участия рабочих в управ-
лении страной, отмены частной собственности на сред-
ства производства.
Страну потрясали массовые выступления рабочих,
стычки с полицией принимали иногда вооруженный
характер. Здесь коммунистические идеи вытекали не
из абстрактно-философских соображений и идеалов,
как в Германии, а в большей мере под влиянием раз-
вития экономической действительности. Словом,
Энгельс как бы перенесся на век вперед, из одной
54 общественно-экономической формации в другую.
Дом в Манчестере,
в котором жил Энгельс.
Живой, любознательный, он с горячим увлечением
юности начал изучать все стороны быта англичан.
Он бродил по рабочим кварталам Манчестера.
Заходил в дома. Среди английской бедноты у него за-
велось много знакомых. Простая рабочая девушка Ме-
ри Бёрнс стала его верным другом и женой. Она ввела
его в круг своих товарищей по труду и политической
борьбе. С этими мужественными людьми, которые
готовы были вступить в смертельную схватку за со-
циальное равноправие, проводил он лучшие часы досуга.
Да, неожиданный и резкий поворот произошел в
жизни вчерашнего «королевско-прусского бомбарди-
ра» (как он сам себя именовал в Берлине), ученика
салонной школы гегелевской философии. Теперь его
университетом стала сама жизнь.
Сразу же по приезде в Англию Энгельс одну за
другой шлет корреспонденции Марксу в «Рейнскую 55
газету», пытаясь разобраться в нахлынувших впечат-
лениях, политической и экономической ситуации.
Он тотчас же улавливает: сердцевиной всей жизни
в Англии является классовая борьба.
Население страны распадается на три борющихся
между собой класса, соответственно — на три партии.
Класс крупных земельных собственников, представ-
ленный партией тори, этой «чисто средневековой, по-
следовательно-реакционной партией, партией старого
дворянства» *. Интересы «аристократии денег», класса,
в который входят купцы и фабриканты, средние и
мелкие собственники, выражает партия вигов. Нако-
нец, рабочий класс формирует чартистское движение —
партию «радикальной демократии». Эта партия, заме-
чает Энгельс, находится лишь в процессе образования
и потому не может выступать с полной энергией.
Он видит капиталистическое общество смертель-
но больным. Да, Англия — крупная промышленная
страна. Но промышленность, производя богатство,
производит и бедность — класс неимущих, который
растет изо дня в день. Промышленность дает работу
этим людям, но она же создает и безработицу. Страну
время от времени потрясают кризисы, и тысячи лю-
дей лишаются работы. Энгельс приводит такой факт.
В маленьком городке Позли было 7 тысяч незанятых
горожан. Через две недели их стало уже 10 тысяч.
«При малейших их колебаниях в торговле тысячи рабо-
чих остаются без хлеба; их скромные сбережения быст-
ро исчезают, и тогда им грозит голодная смерть» 2.
Неизбежна ли в этих условиях социальная револю-
ция в Англии? Энгельс анализирует политические
выступления рабочего класса, забастовочное движение.
На страницах редактируемой Марксом «Рейнской газе-
1 К. М а р к с и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 1., с. 504.
56 2 Там же, с. 507.
Чартисты везут петицию в парламент. 1842 г.
ты» впервые в статьях Энгельса зазвучало это гордое и
грозное слово — рабочий класс, пролетариат, класс
не только страдающий, но и борющийся, несущий
миру революционное обновление.
Статьи Энгельса в «Рейнской газете», несомнен-
но, заставили и самого Маркса обратить внимание на
рабочий класс и были еще одним стимулом, побудив-
шим его всерьез заняться изучением коммунизма.
Стачки, волнения, бунты. Энгельс отмечает, что
забастовщики, увы, не имеют определенной цели, а в
их действиях нет единства. При малейшем сопротив-
лении со стороны властей они становятся нереши-
тельными и не могут преодолеть в себе «почтение к
закону». К тому же чартисты выдвинули идею «рево-
люции законным путем», думали добиться успеха с
помощью всеобщей стачки.
Но революция законным путем, мудро замечает
Энгельс, противоречие само в себе, практическая не-
возможность. Неудачная попытка всеобщей забастов- 57
ки показала это. Она доказала, что «только насиль-
ственное ниспровержение существующих противоесте-
ственных отношений, радикальное свержение дворян-
ской и промышленной аристократии может улуч-
шить материальное положение пролетариев» *.
Вот каким языком теперь заговорил бывший гегель-
янец! В первых корреспонденциях Энгельса еще чувст-
вуется разлад между прежними идеалистическими
представлениями и теми, которые он вынес из знаком-
ства с Англией. Вот ведь парадокс: в Германии
было «само собой понятно», что действительность
должна сообразовываться с принципами, с идеями.
Здесь же все наоборот! Здесь на каждом шагу носом
натыкаешься на то, что из материальных интересов
развиваются идеи и принципы, что именно эти мате-
риальные, классовые интересы, их столкновения дик-
туют неизбежность социальной революции!
Последние плевелы идеализма в мировоззрении
Энгельса быстро усыхают.
Энгельс приехал в Англию с коммунистическими
убеждениями, но его коммунизм носил абстрактно-
философский и утопический характер. Здесь под эти
убеждения была подведена прочная экономическая и
политическая основа. Здесь Энгельс прошел путь к
научному коммунизму.
Он устанавливает тесные связи с лидерами чар-
тистского движения и сам принимает самое актив-
ное участие в этом, по выражению В. И. Ленина, «ши-
роком, действительно массовом, политически оформ-
ленном, пролетарски-революционном движении» 2. Он
лично знакомится с видными представителями утопи-
ческого социализма — учениками и последователями
Роберта Оуэна, который на своей фабрике в Нью-
’К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 1, с. 503.
58 2 В. И. Л е н и н. Поли. собр. соч., т. 38, с. 305.
Столкновение стачечников-чартистов с войсками в Престоне.
Ленарке попробовал практически воплотить некото-
рые идеалы проповедуемого им социализма, с Виль-
гельмом Вейтлингом — основателем немецкого уто-
пического социализма, автором весьма популярной
книги о будущем обществе, с руководителями тайной
организации немецких рабочих-коммунистов — Союза
справедливых, того самого Союза, который через четы-
ре года сделает своей программой «Коммунистический
Манифест».
Энгельс не только в теории, но и на практике убеж-
дается в недостатках и слабостях различных течений
утопического социализма, отмечая их аполитичность.
Осенью 1843 года Энгельс получил известие от
Маркса. Руководимая им «Рейнская газета» была за-
прещена правительством еще весной. Маркс переехал
в Париж, где они вместе с А. Руге решили издавать
«Немецко-французский ежегодник». Оба они обраща-
лись к Энгельсу с просьбой присылать свои статьи.
Энгельс охотно принял предложение. Он знал, что в
журнале, руководимом Марксом, он может высказы-
ваться совершенно открыто. 59
Что было тогда в центре его интересов? Он хорошо
понимал, что социализм нуждается в научном обосно-
вании. Если социализм, как ему стало совершенно
ясно, вытекает не из благих пожеланий, а из развития
самих политико-экономических отношений современ-
ного общества, значит, научному анализу должны быть
подвергнуты именно эти отношения. Значит, через
горнило критики должны пройти и буржуазные эко-
номические теории.
Что ж, Англия была не только классической
страной капитализма, но и страной, давшей миру клас-
сиков буржуазной политической экономии — Адама
Смита и Давида Рикардо. В их труды в первую
очередь и погрузился Энгельс, пытаясь проверить жи-
вой практикой действительности развиваемую этими
учеными теорию.
Результатом явилась большая статья «Наброски
к критике политической экономии», которая и была
напечатана в начале 1844 года в «Немецко-француз-
ском ежегоднике».
Статья эта особенно знаменательна как для духов-
ного развития Энгельса, так и для развития нового
мировоззрения вообще. Диалектика в немецкой фило-
софии до сих пор применялась только для анализа сфе-
ры развития логических категорий, понятий. Энгельс
впервые применяет диалектику как метод познания
политико-экономических явлений. Самую экономиче-
скую действительность он рассматривает как диалек-
тически подвижную, где противоречивые стороны
взаимопереходят друг в друга.
В самом деле, буржуазное общество, как показы-
вает Энгельс, зиждется на противоречиях между
спросом и предложением, конкуренцией и монопо-
лией, нищетой и богатством, трудом и капиталом,
между одним капиталистом и другим, — это беспо-
60 щадная война всех против всех.
Буржуазная политическая экономия замазывает
эти противоречия или объявляет их вечными, кореня-
щимися в самой природе вещей — в частной собствен-
ности, которая также объявляется вечной.
Вот против этого-то гневно восстает Энгельс. Он
опрокидывает своих противников на лопатки не аргу-
ментами о бесчеловечности буржуазного общества,
как это делали социалисты-утописты. Нет! Он пока-
зывает, что сами противоречивые стороны буржуаз-
ной экономики отнюдь не статичны. Противоречия
доходят до особого предела, за которым неизбежен
слом существующих общественных отношений — со-
циальная революция.
Частная собственность подлежит упразднению не
потому, что она «неразумна», как считали некоторые
просветители и утописты, а потому, что сама экономи-
ческая жизнь общества движется к ее упразднению.
Буржуазное общество стремится производить все
больше и больше. Но поскольку производство осущест-
вляется стихийно, а не сознательно, то неизбежно
нарушение равновесия между спросом и предложени-
ем, между количеством произведенных товаров и поку-
пательной способностью населения. А значит, неиз-
бежны кризисы перепроизводства.
«...И каждый последующий кризис должен быть
универсальнее, следовательно — тяжелее предыду-
щего, должен разорять большее число мелких капи-
талистов и увеличивать в возрастающей прогрессии
численность класса, живущего только трудом; должен,
следовательно, заметно увеличивать массу людей, нуж-
дающихся в получении работы, что является главной
проблемой наших экономистов, и, наконец, все это
должно вызвать такую социальную революцию, какая
и не снится школьной мудрости экономистов» *.
1 К. Ма ркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 1, с. 561. 61
Будущее общество Энгельс показывает опять же
не как воплощение идеалов разума и справедливости,
а как необходимое и неизбежное следствие разрешения
экономических противоречий капитализма.
Так был сделан решающий шаг вперед от утопи-
ческого социализма к научному коммунизму.
Статья Энгельса произвела большое впечатление
на читателей, и особенно на Маркса. Он законспек-
тировал ее, не раз потом обращался к ней и уже в
зрелые годы назвал ее «гениальными набросками».
Несомненно, что эта статья побудила Маркса вплот-
ную заняться проблемами политической экономии.
В том же выпуске «Немецко-французского ежегод-
ника», где были помещены статья Энгельса и его раз-
вернутая рецензия, опубликованы и статьи Маркса, ко-
торые свидетельствовали также о переходе Маркса
на позиции научного коммунизма. И Маркс сделал
вывод о неизбежности революционного перехода к ком-
мунистическому обществу, к мысли о том, что всемир-
но-историческую миссию призван совершить пролетариат.
Он пришел к этому заключению своим путем: шту-
дируя историю классовой борьбы, историю Великой
французской революции, через критическое преодоле-
ние недостатков и слабостей утопического социализма.
Два гениальных человека почти независимо друг
от друга, находясь в разных странах, с разных сторон
подошли к обоснованию научного коммунизма:
Энгельс — преимущественно со стороны экономиче-
ской, Маркс — со стороны социально-политической,
исторической, философской.
Оба увидели, как взгляды одного дополняют и обо-
гащают взгляды другого. В итоге вырисовывалась це-
лостная картина принципиально нового мировоззрения.
Следующая встреча стала необходимостью. Между
ними, видимо, завязалась переписка, которая положи-
ла начало их необыкновенному творческому союзу.
ВСТРЕЧА НА ВСЮ ЖИЗНЬ
Л ва года пробыл Энгельс в Англии.
Пора было возвращаться домой, в
Германию. Но прежде следовало по-
видать Маркса в Париже. И вот в
конце августа 1844 года Энгельс едет
в Париж.
Он любил этот город. После сум-
рачного, торжественно-сурового Лон-
дона здесь дышалось легче. Жизнь
била ключом, а не текла утомительно-
однообразно, подобно водам Темзы.
Впоследствии Энгельс напишет
настоящий панегирик Парижу.
«...Париж — город, в котором евро-
пейская цивилизация достигла своего 63
высшего расцвета, в котором сходятся нервные нити
всей европейской истории и из которого через опре-
деленные промежутки времени исходят электрические
разряды, потрясающие весь мир; город, население ко-
торого сочетает в себе, как никакой другой народ,
страсть к наслаждениям со страстью к историческому
действию, жители которого умеют жить, как самые
утонченные эпикурейцы Афин, и умирать, как самые
бесстрашные спартанцы, воплощая в себе одновремен-
но и Алкивиада и Леонида, — город, который в самом
деле... есть сердце и мозг мира» *.
Да, здесь, в Париже, — блестящая плеяда поэтов
и мыслителей. Среди них великий Гейне, которого
Энгельс ставил выше всех современных поэтов. Среди
них молодой Маркс, которого многие, в том числе и
Энгельс, почитали самой крупной мыслящей головой
современности.
Они встретились в кафе «Режане». Встреча была
радостно-сердечной. В течение десяти дней Маркс и
Энгельс почти не разлучались друг с другом. Это была
радость обретения настоящей дружбы, настоящего и
полного взаимопонимания, как говорится, с полуслова.
Друзья проводят целые дни, а иногда и ночи в бесе-
дах. Обсуждая то одну, то другую проблему, они с ра-
достью и удивлением устанавливают полное согласие
во всем.
Да, они стали единомышленниками!
Энгельс вскоре писал Марксу: «Ни разу еще я не
был в таком хорошем настроении и не чувствовал себя
в такой степени человеком, как в течение тех десяти
дней, что провел у тебя» 1 2.
В личном общении, в беседах каждый из друзей от-
крывал в другом кладезь идей и мыслей. Маркс восхи-
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 5, с. 500.
2 Там же, т. 27, с. 8.
64
щался глубокими экономическими познаниями Энгель-
са, его осведомленностью о жизни и быте английских
рабочих, о политической ситуации в Англии, а также
юношеским энтузиазмом, с каким Энгельс говорил
о неизбежности социальной революции, о коммунизме,
об английских пролетариях, за которыми будущее. Эн-
гельса поражал и очаровывал могучий темперамент и
глубина Марксовой теоретической мощи, его универ-
сальные познания в философии, истории, социологии.
При этом во всех областях Маркс имел свои твердые
убеждения, высказывал идеи, поражавшие новизной и
смелостью, произносил решительные «приговоры» над
лицами и принципами. Никаких недомолвок, никаких
осторожных полуистин. Ясная и беспощадная логика.
Энгельс узнал, что Маркс, вдохновившись его «На-
бросками к критике политической экономии», тоже об-
ратился к этой области познаний и уже ко времени
их встречи почти закончил фундаментальный труд.
В нем Маркс подверг глубокому анализу факт эксплуа-
тации человека человеком, показал развращающее,
тлетворное влияние частной собственности на все сто-
роны человеческой жизни. И в итоге дал глубокое эко-
номическо-философское обоснование коммунизму.
Маркс, однако, сам не придавал важности этой сво-
ей работе, иронически говорил о горе исписанной бума-
ги, которая годится лишь для «грызущей критики
мышей». И весь горел планами и проектами будущих
книг. Теперь можно взяться за их написание совмест-
но! Объединить усилия и познания!
Позднее Энгельс понял, что эта черта вообще была
присуща Марксу: все написанное им самим он считал
несовершенным, готов был снова и снова десятки раз
переделывать и переписывать. Или вовсе откладывал
рукопись, чтобы взяться за другую. Свои необыкно-
венно развитые критические способности Маркс обра-
щал прежде всего против собственных произведений.
65
Это была никогда не утоляемая страсть к самосовер-
шенствованию, которая гнала и подстегивала творчест-
во Маркса, позволяя ему подниматься на недосягаемые
для других высоты.
В совместных долгих беседах друзья, конечно же,
вспоминали свое недавнее прошлое: Берлинский уни-
верситет, споры младогегельянцев, кружок «Свобод-
ных», братьев Бауэров, один из которых был старым
приятелем Маркса, другой — Энгельса. Оба смеялись,
вспоминая, как неприязненно посматривали друг на
друга во время первой встречи в редакции «Рейнской
газеты», хотя для этого не было никаких серьезных ос-
нований: ведь для Энгельса уже тогда «Свободные»
оставались пройденным этапом.
«Что с ними теперь?» — интересовался Энгельс.
Маркс рассказывал, что Б. Бауэр и его окружение, как
и следовало ожидать, совсем отошли от демократиче-
ских убеждений, они высокомерно противопоставляли
«серой массе» народа свое собственное «гениальное са-
мосознание», свою «критическую критику». Теперь
объектом этой критики они сделали уже не только цер-
ковь, религию, аристократию, но и пролетариат, как
закостенелую, грубую материю, мешающую «деятель-
ному духу» гениев. Бруно Бауэр выступил также и с
недостойной статьей, где злорадствовал по поводу па-
дения редактируемой Марксом «Рейнской газеты», па-
дения якобы вследствие «аморфности масс».
Тем не менее в Германии братья Бауэр и компания
все еще пользовались большой популярностью, счита-
лись рупором передовых философских идей. И уже по-
тому представляли большую опасность.
Вот с кем нужно разделаться в первую очередь!
Нужно показать читающей Германии подлинное лицо
этих «поборников свободы»!
Маркс и Энгельс с энтузиазмом берутся за напи-
66 сание первой совместной книги. Она мыслилась как не-
большой сатирический памфлет, хлестко высмеиваю-
щий претенциозное и пустое словоблудие Бауэров и
компании.
В процессе работы выявилась их яркая творческая
индивидуальность. Энгельс тут же, в несколько дней,
написал свою часть работы — в полтора печатных ли-
ста, то есть примерно в половину того объема, о кото-
ром они с Марксом условливались. Написал, оставил
Марксу и уехал в Германию.
Маркс же еще долго корпел над рукописью. Она об-
растала у него все новыми и новыми отступлениями,
комментариями, новыми поворотами темы. Она раз-
рослась до размеров пухлого труда, который про-
должал расти.
Когда Энгельс увидел рукопись, то ахнул. Он ожи-
дал брошюру, а перед ним лежала объемистая книга
под названием «Святое семейство, или Критика крити-
ческой критики. Против Бруно Бауэра и компании».
В качестве авторов значились: «Ф. Энгельс и
К. Маркс».
Энгельс понимал, что большой объем позволит кни-
ге беспрепятственно пройти цензурные рогатки: кни-
ги больше двадцати печатных листов не подвергались
цензуре. Но этот же объем отпугивал не только цензу-
ру, но и читателей.
Но так или иначе, дело было сделано.
Маркс и Энгельс ведут свое сражение со «святым
семейством» с прочных материалистических позиций.
В первых же строках совместной книги они объявляют,
что у «реального гуманизма», то есть коммунизма, нет
в Германии более опасного врага, чем идеализм, осо-
бенно в той крайне субъективной форме, в которой он
проповедуется «святым семейством». Эти господа на
место действительного живого человека ставят «само-
сознание» или «дух», утверждая вместе с Библией, что
«дух животворящ, плоть же немощна». Разумеется,
67
Титульный лист
книги «Святое семейство».
Die
ft г i t i t
Г r i t i f e м ftritit.
•ffra £rva« >«»rr *
s>>
friebrty (E»eeU мЬ Art
/raihfart t. JN.
£ i t t r a r i f 4 « « ft - i t
1 8 « •
этот бесплотный дух только в воображении младоге-
гельянцев обладает какими-то силами, только им ка-
жется, что их критическая критика обладает какими-то
потенциями.
Маркс и Энгельс безжалостно высмеивают эти
пустые и вздорные претензии. «Критическая критика»
объявляет себя наследницей гегелевской философии,
но на самом деле она лишь жалкая карикатура на ве-
личественную систему философа. «Она, — пишет Эн-
гельс, — является и остается старой бабой; она —
увядшая и вдовствующая гегелевская философия, ко-
торая подрумянивает и наряжает свое высохшее до
68 отвратительнейшей абстракции тело и с вожделением
высматривает все уголки Германии в поисках же-
ниха» '.
В пику французским социалистам, которые утверж-
дают, что рабочие создают все и не имеют при этом ни-
чего, Эдгар Бауэр утверждал, что рабочий не создает
ничего. Почему? Да потому, рассуждал этот мысли-
тель, что рабочий создает только «единичное», а не
«всеобщее», то есть создает материальные, грубые,
чувственные предметы, а не идеальные, фантастиче-
ские порождения «критической критики».
Энгельс лукаво посмеивается над этим «сумасшед-
шим бредом» и возражает, что, напротив, это «критиче-
ская критика» не создает ничего, рабочий же создает
все, до такой степени все, что он даже и своими духов-
ными творениями посрамляет всю критику. Англий-
ские и французские рабочие являются лучшим свиде-
тельством этого.
«Рабочий, — играет Энгельс словами, — создает
даже человека, в то время как критический критик сам
является недочеловеком». «Критическая критика»
объявляла прдавляющее большинство человечества
«косной массой» и противопоставляла ей самое себя,
то есть кучку избранных, которой и принадлежит ак-
тивная роль в истории. Высокомерно третируя массу,
то есть народ, «критическая критика» заявляла, что ве-
ликие исторические дела были обречены на неудачу
будто бы потому, что в них участвовала «масса», что
«масса» была в них заинтересована, что они вызывали
энтузиазм «массы».
Здесь в полной мере обнаружилась полярная про-
тивоположность позиций Бауэров и компании, с одной
стороны, и Маркса и Энгельса — с другой. Обращаясь
к опыту Великой французской революции, Маркс по-
казал, что успех ее объясняется как раз заинтересован-
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 2, с. 21.
69
ностью массы буржуазии. Неудачной же эта револю-
ция была только постольку, поскольку интерес бур-
жуазии не был выражением интереса всего народа.
Из этого делается кардинальной важности вывод
о решающей роли народных масс в истории, о матери-
альном интересе масс как о стимуле революционных
действий. «Вместе с основательностью исторического
действия, — пророчески писал Маркс, — будет, сле-
довательно, расти и объем массы, делом которой оно
является» !.
Тем самым закладывался один из краеугольных
камней материалистического понимания истории.
Итак, массы играют решающую роль в истории. Но
авторы «Святого семейства» на таком утверждении не
останавливаются. Массы — понятие расплывчатое, не-
определенное, аморфное. Массы делятся на классы.
Какие классы выходят на авансцену истории в настоя-
щее время? Развитие частной собственности, показы-
вается в книге, порождает две противоположности, два
полюса. На одном полюсе — буржуа. На другом —
пролетарии.
Всей своей жизнью, бытом, трудом пролетариат по-
ставлен в такое положение, что не может не возмущать-
ся против мира частной собственности. Его всемирно-
историческая роль заключается в том, что он призван
разрушить бесчеловечные условия своего существо-
вания. Но он не может устранить их, не освободив тем
самым и все общество. Поэтому его классовый инте-
рес — это в конечном счете общечеловеческий интерес.
«Пролетариат приводит в исполнение приговор, кото-
рый частная собственность, порождая пролетариат,
выносит себе самой... Он одерживает победу, только
упраздняя самого себя и свою противоположность» (то
есть класс буржуа. —Г. В.). С победой пролетариата
70
’К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 2. с. 90.
исчезает как сам пролетариат, так и обусловливающая
его противоположность — частная собственность» 1.
Впоследствии В. И. Ленин писал, что в «Святом се-
мействе» заложены «основы революционно-материали-
стического социализма», что Маркс и Энгельс высту-
пили сообща во имя действительной человеческой лич-
ности — рабочего, попираемого господствующими
классами и государством, требуя не созерцания, а борь-
бы за лучшее устройство общества. Что силу, способ-
ную вести эту борьбу и заинтересованную в ней, они
увидели в пролетариате.
Через год после написания «Святого семейства»
Маркс и Энгельс взялись за работу над новым совмест-
ным произведением — «Немецкой идеологией». Здесь
уже не было глав, принадлежащих отдельно тому или
другому из соавторов. Вся работа писалась сообща,
объединенным усилием.
Когда писалось «Святое семейство», отдельные
идеи вспыхивали перед их умственным взором. Идеи
эти проливали новый свет на всю историю развития
общества, на его закономерности. Но в цельную, строй-
ную концепцию они еще тогда не выстраивались. Но
вскоре история общества, весь ход его развития вдруг
предстали перед друзьями-единомышленниками в
своем истинном свете.
Все прежние мыслители, даже те, кто объявлял себя
материалистами, в воззрениях на общество ничего но-
вого по сравнению с идеалистами сказать не могли.
«Разум правит миром!» — вокруг этого утверждения
так или иначе кружились все историки и социальные
мыслители. И в самом деле, на первый взгляд казалось,
что они правы. Ведь сначала люди ставят себе созна-
тельно те или иные цели, выдвигают идеи, а потом их
осуществляют. Какова главная движущая сила исто-
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 2, с. 39
71
рии? Видимо, это деяния великих полководцев, одер-
живающих победы, это воля, капризы монархов, при-
нимающих те или иные решения. Вот их идеи, а также
мысли государственных советников, ученых, филосо-
фов и творят историю.
Маркс и Энгельс были первыми, кто увидел, что
все это лишь иллюзия, заблуждение. Что люди словно
стоят на голове и из этой весьма неудобной позиции
созерцают мир. Они полагают, что творения их головы
играют самую главную роль в жизни общества. На са-
мом же деле они должны сначала есть, пить, произво-
дить материальные блага, орудия труда для того, что-
бы быть в состоянии мыслить. Материальное произ-
водство — вот решающая и исходная основа развития
всего общества. А образ мыслей всецело зависит от
образа жизни, труда, деятельности.
До сих пор люди, писали Маркс и Энгельс в «Не-
мецкой идеологии», стремились создавать себе сначала
представления о себе самих и о том, чем они должны
быть, о боге и т. д. А затем строили свои отношения
согласно этим представлениям. Порождения их голов
стали господствовать над ними. Они, творцы, склони-
лись перед своими творениями (таким творением
является, например, религия).
Все это похоже на одну анекдотическую ситуацию.
Некий бравый человек придумал однажды, что люди
тонут в воде только потому, что они одержимы мыслью
о тяжести. Если бы они выкинули это представление из
головы, то они избавились бы от риска утонуть. Всю
жизнь этот человек выступал против иллюзии тя-
жести, но от этого не стало меньше утопающих.
Так и немецкие мыслители, младогегельянцы
возмущаются прогнившими общественными отноше-
ниями в Германии и полагают, что для их ликвидации
достаточно заменить ложные представления истинны-
72 ми, одни идеи — другими идеями.
Но реакционные идеи потому доминируют в об-
ществе, что они служат господствующему классу. Об-
щественные отношения, отношения феодально-монар-
хические порождают определенные идеи, а не на-
оборот.
Маркс и Энгельс развивают стройную теорию ма-
териалистического понимания истории. В основе раз-
вития общества лежит развитие материального произ-
водства. В процессе производства люди вступают
в определенные отношения, которые также материаль-
ны, не зависят от их воли и сознания. От чего же они
зависят? От производительных сил на основные сред-
ства и орудия производства. Эти формы могут быть
рабовладельческой, феодальной, буржуазной. Соответ-
ственно и отношения строятся между рабом и рабовла-
дельцем, крепостным и феодалом, пролетарием и
буржуа.
Люди сами творят свою историю. Они творят ее
двояко: создают и приумножают материальные и ду-
ховные ценности и своей революционной борьбой
ниспровергают отжившие общественные отношения.
Рабы борются против рабовладельцев. Крестьяне под-
нимают восстания против феодалов. Наконец, проле-
тариат берется за оружие, чтобы навсегда уничтожить
отношения эксплуатации и частной собственности. Так
на смену одному строю, одной формации неизбежно
приходит другой — более прогрессивный.
Итак, не отдельные личности — герои, полковод-
цы, правители — творят историю, а творят ее прежде
всего трудящиеся массы. Означает ли это какое-либо
принижение роли выдающихся личностей? Нет. Герои
тогда достигают успеха, триумфа, когда они действуют
в русле исторической неизбежности, когда они руко-
водствуются интересами революционного класса.
Не принижается ли роль науки, философии? На-
против! Дело философии — разъяснить пролетариату 73
его собственную всемирно-историческую миссию.
Именно в диалектико-материалистической философии
находит пролетариат свое теоретическое оружие, обре-
тает ясное понимание своих революционных целей и
задач.
Маркс скажет об этом гордыми и точными словами:
«Философы лишь различным образом объясняли мир,
но дело заключается в том, чтобы изменить его» 1.
Увы! «Немецкую идеологию» опубликовать не уда-
лось. В Германии не нашлось достаточно смелого из-
дателя для этого. Пришлось, как любил говорить
Маркс, предать рукопись «грызущей критике мышей».
Но труд не пропал даром.
Новое мировоззрение в своих основах было выра-
ботано.
К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 3, с. 4.
«БУДЬТЕ ТВЕРДЫ,
БУДЬТЕ БЕССТРАШНЫ»
Ц предисловии к своей первой совмест-
ной работе — «Святому семейству» —
Маркс и Энгельс заявляли, что вслед
за ней каждый из них в отдельности
изложит свои взгляды.
Энгельс взялся за эту задачу без
промедления. Ему хотелось обобщить
тот огромный фактический материал
о положении рабочего класса, который
он собрал в Англии, разобраться
в своих впечатлениях о происходящей
там социальной борьбе.
Работал Энгельс над своей первой
большой книгой в родном Бармене, 75
в отцовском доме, в кругу семьи. Сидел в своей комна-
те, зарывшись с головой в английские газеты и книги.
Отец на время успокоился: сын, видно, взялся за ум,
занят серьезной работой, отставил свои сомнительные
компании и диспуты горлодеров-коммунистов.
Энгельс подшучивал над собой в письме к Марксу:
в Бармене нет никакой возможности «хоть время от
времени давать выход своему озорству». «Ведь я веду
здесь жизнь, какую только может пожелать самый
отъявленный филистер, — тихую и спокойную, благо-
честивую и почтенную, сижу в своей комнате и рабо-
таю, почти нигде не бываю, стал солиден, как истый
немец. Если так будет продолжаться, то я боюсь, как
бы господь бог не простил мне мои писания и не пустил
меня на небо» !.
Отец настаивал на том, чтобы сын продолжал зани-
маться коммерцией. Фридрих около двух недель про-
работал в торговой конторе, побывал на фабрике отца.
И этого оказалось довольно, чтобы физически ощутить
всю мерзость жизни буржуа: торговля — гнусность,
гнусный город Бармен, гнусно здешнее времяпрепро-
вождение! Он находит удовлетворение только в описа-
нии отвратительнейших картин из жизни английского
общества. Перед лицом всего мира он обвиняет англий-
скую буржуазию в массовых убийствах, грабежах и
других преступлениях. Но целит при этом и в немецко-
го фабриканта. «Хотя я и бью по мешку, но имею в ви-
ду осла, то есть немецкую буржуазию. Я достаточно
ясно говорю ей, что она так же плоха, как английская,
но далеко не так смела, последовательна и искусна
2
в своем живодерстве» .
Тем временем в Бармене и соседнем Эльберфельде
«происходят чудеса». Необыкновенный успех имеют
‘К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. 2-е изд., т. 27, с. 19.
76 2 Там же, с. 10.
проповедники утопического социализма и «философ-
ского» коммунизма.
Доклады и лекции проходят в большом зале ресто-
рана. На первое «коммунистическое собрание» пришло
40 человек, на второе—130, на третье — 200. Был
представлен «весь Эльберфельд и Бармен», начиная
с денежной аристократии и кончая мелкими лавочни-
ками. Отсутствовали только рабочие. Буржуа было ин-
тересно, что это за новое учение проповедуют молодые
люди. Фразы о греховности частной собственности и
неизбежности обобществления имущества пересыпа-
лись библейскими изречениями. Это нравилось слуша-
телям. Они шумно приветствовали новых проповедни-
ков. «Самая тупая, самая ленивая, самая филистерская
публика, которая ничем в мире не интересовалась, —
сообщает Энгельс Марксу, — начинает прямо востор-
гаться коммунизмом» *.
Наивный энтузиазм Энгельса по поводу массового
обращения немецких филистеров в коммунисты скоро
проходит. Но он принимает самое активное участие
в «коммунистической пропаганде», организует собра-
ния, выступает в дискуссиях, пишет статьи, где стре-
мится влить в поток «болтовни о коммунизме» научную
струю. На собраниях он словно размахивает перед фи-
листерами факелом приближающейся революции. Он
страстно доказывает, что современное положение Гер-
мании не может не привести «в очень скором времени»
к грозной социальной революции, что эта революция
не может быть предотвращена какими-либо мерами,
способствующими развитию торговли и фабричной
промышленности.
От подобных слов филистеры приходили в ужас.
И больше всех ужасался отец Фридриха. Он следил за
бурной деятельностью сына в качестве коммуниста
с возрастающим негодованием. Наконец Фридрих от-
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 27, с. 21. 77
крыто заявил, что окончательно отказывается зани-
маться торгашеством, это вызвало у отца настоящий
взрыв религиозного и буржуазного фанатизма.
В письме к Марксу Энгельс так описывает обста-
новку в семье: «Я веду тут поистине собачью жизнь...
Когда я получаю письмо, то его обнюхивают со всех
сторон, прежде чем передают мне. А так как они знают,
что все эти письма от коммунистов, то строят при этом
такую горестно благочестивую мину, что хоть с ума схо-
ди. Выхожу я, — все та же мина. Сижу я у себя в ком-
нате и работаю, — конечно, над коммунизмом, это из-
вестно, — все та же мина. Я не могу ни есть, ни пить, ни
спать, не могу звука издать без того, чтобы перед моим
носом не торчала все та же несносная физиономия
святоши. Что бы я ни делал — ухожу ли я или остаюсь
дома, молчу или разговариваю, читаю или пишу,
смеюсь или нет — мой старик строит все ту же отвра-
тительную гримасу» ’.
В такой обстановке шла работа Энгельса над фунда-
ментальным исследованием «Положение рабочего
класса в Англии». Оно было осуществлено в кратчай-
шие сроки — за несколько месяцев. В марте 1845 года
вся пухлая рукопись в законченном виде лежала перед
Энгельсом. Оставалось написать короткое введение.
Энгельс решил дать его в форме прямого обращения
к рабочему классу Великобритании.
«Рабочие!
Вам я посвящаю труд, в котором я попытался нари-
совать перед своими немецкими соотечественниками
верную картину вашего положения, ваших страданий и
борьбы, ваших чаяний и стремлений. Я достаточно дол-
го жил среди вас, чтобы ознакомиться с вашим положе-
нием. Я исследовал его с самым серьезным вниманием,
изучил различные официальные и неофициальные до-
78
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 27, с. 27.
кументы, поскольку мне удавалось раздобыть их, но
все это меня не удовлетворило. Я искал большего, чем
одно абстрактное знание предмета, я хотел видеть вас
в ваших жилищах, наблюдать вашу повседневную
жизнь, беседовать с вами о вашем положении и ваших
нуждах, быть свидетелем вашей борьбы против соци-
альной и политической власти ваших угнетателей. Так
я и сделал. Я оставил общество и званые обеды, порт-
вейн и шампанское буржуазии и посвятил свои часы
досуга почти исключительно общению с настоящими
рабочими; я рад этому и горжусь этим» ’.
Говоря современным языком, работа Энгельса
представляет собой образец конкретно-социологиче-
ского исследования. Причем исследования всесторон-
него. В нем проанализированы все основные отрасли
производства, где заняты рабочие. Подвергнуты ана-
лизу не только условия труда, но и условия быта,
жилья, питания, медицинского обслуживания рабочих,
положение их в больших городах. Показано влияние
ирландской эмиграции на положение рабочих, проана-
лизированы взаимоотношения буржуа и пролетариев,
формы классовой борьбы между ними. Словно все
английское общество без всяких прикрас предстало пе-
ред читателем во всей отвратительности своих лице-
мерных учреждений и лицемерных фраз, прикрываю-
щих и защищающих самую беззастенчивую и жесто-
кую эксплуатацию рабочих.
Энгельс делится своими первыми впечатлениями
о пребывании в Лондоне и Манчестере. Сначала Лон-
дон поражает своим величием, своими дворцами, мно-
жеством доков и судов по обеим берегам Темзы. Впе-
чатление колоссальной централизации, где скопление
двух с половиной миллионов людей в одном месте ум-
ножает силы их в сотню раз.
’К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 2, с. 235. 79
Но, потолкавшись несколько дней по городу, с тру-
дом пробиваясь сквозь толпы людей, бесконечные ве-
реницы экипажей, он понимает, что, для того чтобы
создать все эти чудеса цивилизации, лондонцам при-
шлось пожертвовать лучшими чертами своей человече-
ской природы. Уже в самой уличной толкотне Энгельсу
чудится что-то отвратительное, что-то противное при-
роде человека. Люди пробегают один мимо другого,
как будто им и дела нет друг до друга. Во всем жесто-
кое равнодушие, бесчувственная обособленность чело-
века, преследующего только свои частные интересы.
Нигде эти черты не выступают так обнаженно и нагло
так самоуверенно, как в сутолоке большого города.
Социальная война, война всех против всех провоз-
глашена здесь открыто. Везде варварское равнодушие,
беспощадный эгоизм, с одной стороны, и неописуемая
нищета — с другой, везде социальная война, дом каж-
дого на осадном положении, везде взаимный грабеж
под охраной закона. И все это делается с бесстыдной
откровенностью.
Оружием в этой войне является капитал. Жерт-
вой — рабочий класс. Энгельс живописует ужасающие
условия жилья и быта рабочих, которые едва-едва не
умирают с голода. Люди живут в полуразрушенных до-
мах, за разбитыми окнами, затянутыми промасленным
холстом, или в темных, сырых подвалах, среди невооб-
разимой грязи и вони. В каждой из лачуг, состоящих
самое большее из двух комнат и мансарды, живет
в среднем по двадцать человек. На 120 человек прихо-
дится одно отхожее место, которым почти никогда, ра-
зумеется, нельзя пользоваться. Несмотря на тревогу,
которую забила санитарная* полиция во время холеры
в 1831 году, состояние описываемого района без изме-
нения и сейчас, в 1844 году.
В одном из районов Манчестера Энгельс встретил
80 пожилого человека, который жил в коровьем стойле,
в четырехугольном ящике без окон, без пола. Однажды
в лондонских газетах промелькнуло сообщение о смер-
ти сорокапятилетней Анни Голуэй. В ее комнате не бы-*
ло ни кровати, ни постельных принадлежностей, ни
какой-либо мебели. Мертвая лежала рядом со своим
сыном на куче перьев. Перья так крепко облепили весь
труп, что его нельзя было исследовать, пока не очисти-
ли. Женщина была крайне истощена и сплошь искусана
насекомыми.
Подобных ужасающих картин немало в книге Эн-
гельса. Но он не просто регистратор фактов. Он ищет
объяснения всему этому. Он описывает ход и последст-
вия промышленной революции, приведшей к замене
ручного труда машинным и скученности населения
в больших промышленных центрах, к поляризации его
на класс буржуа и класс пролетариев.
Буржуазия — хозяин положения. Она захватила
в свои руки монополию на средства к жизни в самом
широком смысле слова, буржуазия имеет полную
власть над жизнью и смертью рабочего, который
фактически находится на положении ее раба. Она пред-
лагает ему средства к жизни, но за «эквивалент» — за
его труд; она даже оставляет ему иллюзию, будто он
действует по доброй воле, будто он свободно заключа-
ет с ней договор. Хороша свобода, которая не оставляет
пролетарию иного выбора, как подписать любые —
самые несправедливые — условия или же умереть с
голода!
Рабочий продается, как товар. И, как товар, то по-
вышается, то падает в цене. Все его отличие от раба
в древние времена состоит в том, что он продается не
раз и навсегда, а по частям, на день, на неделю, на год,
а также в том, что не один собственник продает его
другому, а он сам вынужден продавать себя. Он явля-
ется рабом всего общества, а не одного какого-либо
человека. 81
Социальная война всех против всех отражается как
в конкуренции рабочих за права найма на работу, так
и в конкуренции фабрикантов. Каждый стремится про-
извести и продать товаров больше при меньших из-
держках. Поэтому временами обнаруживается пере-
производство и наступает застой. Закрываются фаб-
рики. Рабочих безжалостно выбрасывают на улицу,
лишая всяких средств к жизни. За процветанием сле-
дует кризис, за кризисом — процветание, затем новый
кризис. И в этом вечном круговороте находится ан-
глийская промышленность, перемалывая тысячи и сот-
ни тысяч рабочих.
И Энгельс выносит свой приговор. Если один чело-
век наносит другому физический вред, который влечет
за собой смерть потерпевшего, то мы называем это
убийством. Если убийца знал заранее, что наносимый
вред будет смертельным, то мы называем это пред-
умышленным убийством. Разве не относится сказанное
в полной мере к капиталистическому обществу, кото-
рое сознательно ставит пролетариев в такое положение,
что они обречены на преждевременную, неестествен-
ную смерть? Значит, английское общество ежедневно
и ежечасно совершает нечто, называемое социальным
убийством. Причем предумышленным убийством.
Об убийстве тут можно говорить и в совершенно
буквальном смысле. Делясь своими наблюдениями над
фабричными рабочими в Манчестере, Энгельс расска-
зывает о многих человеческих трагедиях: о людях
с заболеваниями легких, суставов, деформациями форм
тела. Так и кажется, что живешь среди инвалидов, вер-
нувшихся с войны: один лишился всей или половины
руки, другой — ступни, у третьего нет половины ноги.
Самые опасные случаи связаны с приводными ремня-
ми машин. Энгельс цитирует ряд свидетельств прессы
о трагических случаях. «12 июня 1843 года в Манчесте-
82 ре от столбняка умер мальчик, которому машина раз-
дробила руку. — 16 июня в г. Садлуэрге подхвачен-*
ный колесом подросток разбился насмерть. — 29 июня
молодой человек, работавший на машиностроитель-
ном заводе... попал под точильный камень, который
сломал ему два ребра и сильно изуродовал его. —
24 июля... погибла девушка, которую приводной ре-
мень подхватил и перебросил пятьдесят раз, так что ни
одна косточка не уцелела. — 27 июля в Манчестере де-
вушка попала в трепальную машину и умерла от полу-
ченных ран. — 3 августа... погиб подхваченный ремнем
шпульный токарь: все ребра оказались переломанны-
ми. — В манчестерской больнице перебывало за один
только 1843 год 962 человека, израненных и искале-
ченных машинами» 1.
Разумеется, виноваты во всем этом не машины,
а фабриканты, которые нисколько не заботятся о мерах
предосторожности.
Но самое страшное преступление буржуазии —
это, конечно, безжалостная эксплуатация детского тру-
да. Энгельс находит для характеристики этого зла
пронзительные слова. «Когда читаешь... о том, как над-
смотрщики вытаскивают раздетых детей из постели и
побоями загоняют их на фабрику с одеждой в руках...
как они кулаками разгоняют детский сон, как дети тем
не менее засыпают за работой, как несчастный ребенок,
заснувший уже после остановки машины, при окрике
надсмотрщика вскакивает и с закрытыми глазами про-
делывает обычные приемы своей работы; когда чита-
ешь о том, как дети, слишком утомленные, чтобы уйти
домой, забираются в сушильни и укладываются спать
под шерстью, откуда их удается прогнать только удара-
ми плетки... когда читаешь обо всем этом и о сотне дру-
гих гнусностей и мерзостей, и читаешь об этом в отчете,
все показания которого даны под присягой... когда no-
к. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 2, с. 393. 83
думаешь, что сам этот отчет — «либеральный», что это
буржуазный отчет... когда вспомнишь, что сами члены
комиссии на стороне буржуазии и записывали все по-
казания против собственной воли, то нельзя не возму-
щаться, нельзя не возненавидеть этот класс, кото-
рый кичится своей гуманностью и самоотвержен-
ностью, между тем как его единственное стремление —
любой ценой набить свой кошелек» *.
Некоторые буржуазные писатели сердобольно изо-
бражают страдания и нищенские условия жизни рабо-
чих. Они готовы пролить слезу по этому поводу, пожа-
леть «бедняг». Но вот что их решительно не устраи-
вает, так это то, что «бедняги» испытывают страстную
ненависть по отношению к своим угнетателям. У Эн-
гельса прямо противоположное мнение: «Эта нена-
висть, этот гнев служат скорее доказательством того,
что рабочие чувствуют, насколько нечеловеческим яв-
ляется их положение, что они не хотят допустить,
чтобы с ними обращались, как со скотом, и что придет
час, когда они освободят себя от ига буржуазии» 1 2.
Сентиментальные буржуа негодуют, что рабочие
ненавидят свой собственный труд. Конечно, добро-
вольная производительная деятельность «является
высшим из известных нам наслаждений». Но работа
из-под палки — самое жестокое, самое унизительное
мучение. И чем сильнее в рабочем человеческие чувст-
ва, тем больше он должен ненавидеть свою работу, так
как ощущает принуждение и бесцельность этой работы
для самого себя. По отношению к буржуа рабочие осо-
знают единство своих интересов. Они понимают себя
как класс, противостоящий классу буржуазии. Эта про-
пасть между рабочим классом и буржуазией со време-
нем все углубляется. Углубляется настолько, делает
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 2, с. 395.
2 Там же, с. 351.
84
Энгельс неожиданный вывод, что они имеют дело уже
как бы с двумя разными народами. Буржуазия имеет
с буржуазией других наций земли больше родственно-*
го, чем с рабочими, живущими у нее под боком. «Рабо-
чие говорят на другом диалекте, имеют другие идеи
и представления, другие нравы и нравственные прин-
ципы, другую религию и политику, чем буржуазия.
Это два совершенно различных народа...» 1 И не за
буржуазией, а за народом, состоящим из пролетари-
ев, — будущее Англии. Именно в борьбе против бур-
жуазии рабочий проявляет свои самые благородные,
самые привлекательные черты. И если буржуа совер-
шают ежедневно социальное убийство рабочих, то по-
следние объявили буржуазии социальную войну. Эн-
гельс подробно анализирует исторический ход и на-
растание этой войны, случаи крупных забастовок и во-
оруженных восстаний рабочих. Он критически оцени-
вает роль чартистов и социалистов-утопистов в разви-
тии рабочего движения, видит слабости и тех и других.
Но он глубоко уповает на дальнейшие успехи проле-
тарской борьбы, осознание пролетариями своей ре-
волюционной миссии.
«Чем глубже фабричная система проникает в ка-
кую-нибудь отрасль труда, тем больше рабочие этой
отрасли вовлекаются в движение. Чем больше обостря-
ется антагонизм между рабочими и капиталистами,
тем больше развивается, тем больше проясняется в ра-
бочем пролетарское сознание» 1 2. И в силу всего сказан-
ного Энгельс делает вывод, что рабочий класс Анг-
лии — не только угнетенный и страдающий класс, но
это класс с собственными интересами и принципами,
класс, на котором «зиждется вся сила нации и ее спо-
собность к дальнейшему развитию» 3.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 2, с. 356.
2 Там же, с. 463.
3 Там же.
85
Революция, настаивает Энгельс, неизбежна. Ка-
кие она примет формы, зависит в первую очередь от
пролетариата. Чем больше пролетариат проникается
социалистическими и коммунистическими идеями,
тем менее кровавой, мстительной и жестокой будет
революция. Во всяком случае, для мирного исхода уже
слишком поздно. Дух сопротивления охватывает рабо-
чих все больше и больше. «И скоро достаточно
будет небольшого толчка, чтобы привести лавину в
движение. Тогда действительно раздастся по всей
стране боевой призыв: «Война дворцам, мир хижи-
нам!», но тогда для богатых будет уже слишком поздно
принимать меры предосторожности» *.
Такими вдохновенными словами заканчивается
книга Энгельса.
Конечно, в этой книге много наивного энтузиазма.
Энгельсу казалось, что пролетарская революция —
вопрос ближайших дней. Увы, эти надежды не оправ-
дались. Капитализм в Англии ценою реформ сумел
укрепить свои позиции. Что ж, это нетерпеливое ожи-
дание Энгельсом революции вполне понятно, и, кстати,
его «ошибка» в прогнозе революции не так уж и не-
верна. В Англии тогда острота классовой борьбы была
столь сильна, что речь действительно шла о возмож-
ном возникновении революционной ситуации, о рево-
люционном взрыве.
Во всем остальном анализ развития английского
общества, его кризисов, социальных конфликтов, про-
веденный Энгельсом, оказался удивительно точным.
К. Маркс почти через двадцать лет после выхода
книги отмечал этот факт в письме к автору: «Скоро
ли избавятся английские рабочие от явного их развра-
щения буржуазией, покажет будущее. В остальном же,
что касается главного в твоей книге, то все это до мель-
86
’К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 2, с. 517.
чайших подробностей подтвердилось дальнейшим раз-
витием после 1844 года».
И вслед за этим Маркс добавлял: «Когда я вновь
перечитывал твою книгу, то с сожалением заметил,
что мы старимся. Как свежо, страстно, с каким
смелым предвидением, без ученых и научных сомнений
написана эта вещь! И сама иллюзия, что завтра или
послезавтра можно будет воочию увидеть историче-
ский результат, придает всему так много теплоты и
жизнерадостности, по сравнению с которыми наша бо-
лее поздняя манера писать «в мрачных тонах» порож-
дает чувство чертовской досады» 1.
В «Капитале» Маркс неоднократно ссылался на ра-
боту юного Энгельса и черпал из нее фактический
материал в ходе анализа эксплуатации рабочего класса.
Будучи издана в Германии, книга Энгельса имела
огромное влияние на воспитание целых поколений
революционных пролетарских борцов, учила передо-
вых рабочих сражаться за свои интересы, видеть пер-
спективы и цели этой борьбы. Книга скоро стала из-
вестна и в России, на нее ссылались, с ней спорили, ее
защищали. Она сделалась стимулом роста политиче-
ского сознания российских пролетариев.
Она не устаревала с годами и десятилетиями. И че-
рез полвека после выхода в свет этой книги В. И. Ле-
нин писал, что «ни до 1845 года, ни позже не появля-
лось ни одного столь яркого и правдивого изображе-
ния бедствий рабочего класса». Ленин отмечал при
этом ту заслугу Энгельса, что он «первый сказал,
** 2
что пролетариат не только страдающий класс» .
И сейчас, как и в сороковых годах прошлого века,
более чем актуально звучит боевой призыв Энгельса к
мировому пролетариату: «Идите же вперед, как шли
'К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 30, с. 280.
2 См.: В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 2, с. 9.
87
до сих пор! Многое еще надо преодолеть; будьте
тверды, будьте бесстрашны, — успех ваш обеспечен, и
ни один шаг, сделанный вами в этом движении вперед,
не будет потерян для нашего общего дела — дела
всего человечества!» 1
Просто не верится, что «Положение рабочего
класса в Англии» — это гениальный труд, одно из луч-
ших произведений мировой социалистической литера-
туры, — написано двадцатичетырехлетним молодым
человеком!
’К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 2, с. 237.
КРИТИКА «БАРАНЬЕГО СОЦИАЛИЗМА»
&tatutrn bed SBtinbr# bcr tfommumfirn.
f ^rolcUrier afler ?anbrr berrinigt фиф!
Ibfdjnitt I Dcr t)unb.
ilrt. I Drr 3»«f bed ®unbrё iff brr Sturj brr ^Boargeofft^
tie £err(фа|« br$ 'proletariate, bir ftufbebung brr alien, auf Hlaffcn-
tegfnfaptn brrubrnben ЬйгаггЬ'фгп (HfftUftbaft nnb bit C&runbung
\cr neuen 0>efr(lfd)aft opne ftlaffen unb obnr $rioateicjtntbum j
^kttrt 2 £)te ®ebingunqen ber $1Я|Ц(сгЬ(фар (mb У
Jved' entfpredjenbe Vebeneroeife unb SBirffamfeit
^^^iwliitf^noirt (tmergie unb 6>tfer brr ^ropaganba
bee RommumSmus;
^^^^^ertbeilnabme an teber antitwm»^^^^^
В середине 40-х годов в Германии «со-
циализм» стал модой. Появлялись и
делались популярными многочислен-
ные проповедники доморощенного
«социализма» — утопического и мел-
кобуржуазного по своей сути. Он
выступал в различных формах —
«истинного», «чистого», «философско-
го», «теоретического», «немецкого».
Этот «социализм» питался кроха-
ми великих утопических теорий
Сен-Симона и Фурье (плохо понятых
к тому же), но претендовал на пре-
восходство по сравнению с ними, ибо
обильно размачивал эти крохи водой
89
философского пустословия на гегельянский лад.
Энгельс сразу же заклеймил подобного рода претен-
зии как «смехотворную спесь». То, что в теориях фран-
цузских утопистов было подлинно гениального —
беспощадную критику существующего общества, —
немецкие «социалисты» не заметили, а предпочитали
разглагольствовать о том, каким должно быть
будущее человеколюбивое общество.
Маркс и Энгельс объявили решительный бой это-
го рода проповедникам «социализма», справедливо
считая, что они наносят большой вред, затуманивая
сознание своих слушателей и дискредитируя дело
социалистической пропаганды.
В то время, то есть с начала 1845 года, Маркс и
Энгельс жили в Брюсселе и со всей страстью револю-
ционных борцов, уяснивших истинные цели, лозунги и
формы борьбы пролетариата за свое освобождение,
предались кипучей деятельности по сколачиванию
ядра пролетарской организации. Их внимание было об-
ращено прежде всего на Союз справедливых — тайное
общество немецких ремесленников, имевшее свои
филиалы в Англии, Франции, Бельгии, Швейцарии,
Германии. Но оно как раз находилось под значитель-
ным влиянием проповедников «социализма», особен-
но так называемого «истинного социализма».
По этому направлению Маркс и Энгельс и решили
прежде всего открыть огонь. Одним из представителей
«истинного социализма» был Герман Криге, который
от имени Союза справедливых издавал в США свой
печатный орган.
Что за «социализм» проповедовал Криге, дает
яркое представление совместная работа Маркса и Эн-
гельса «Циркуляр против Криге». Они приводят
выдержки из его статьи, исполненные поистине «бре-
дом о любви». Его лозунг — «объединить всех лю-
90 дей любовью», цель коммунизма он видит в том, чтобы
всю жизнь человечества подчинить биениям «чувстви-
тельного сердца», чтобы достичь «вечно безмятежной
самоудовлетворенности всего человечества».
Криге призывает «возводить на земле первые селе-
ния небесной любви».
Как же он представляет себе это? Он обещает наде-
лить каждого нуждающегося безвозмездно участком
земли в 160 акров. И таким образом исполнились бы,
по его мнению, исконные мечты человечества, и оно
бросило бы в лицо всем тиранам мира гордое заяв-
ление:
Это моя хижина,
Которой вы не строили,
Это мой очаг,
Наполняющий ваши сердца завистью
И эти мечтания мелкого хозяйчика Криге всерьез
выдавал за коммунизм, за «истинный социализм»!
Маркс и Энгельс, комментируя приведенное чет-
веростишие, пишут: «Криге мог бы добавить: это моя
куча навоза, произведенная мной, моей женой, моим
батраком и моим скотом. И какие же это европейцы
увидели бы тут осуществление своих «мечтаний»?
Только не коммунистические рабочие!»
По сути дела мечта Криге состоит в том, чтобы пре-
вратить всех людей в частных собственников. Но «та-
кая мечта столь, же неосуществима и столь же комму-
нистична, как мечта превратить всех людей в импера-
•> 9
торов, королей и пап» .
Вполне в духе сельского пастора Криге распрост-
раняется о братском единении всех, о любви к ближне-
му, о презрении к «собственной подлой личности»
ради любви к человечеству. Маркс и Энгельс по этому
поводу замечают: «Такое учение, которое проповедует
'К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. 2-е изд., т. 4, с. 9.
2 Там же. 91
блаженство низкопоклонства и презрения к самому
себе, вполне подходит для доблестных... монахов, но
никогда не подойдет решительным людям, особенно
во время борьбы». Недостает еще, чтобы эти добле-
стные монахи кастрировали свою «собственную под-
лую личность», дабы надлежащим образом засвиде-
тельствовать свою веру в способность «человечества
воспроизводить самого себя!» ’.
Через некоторое время Энгельс вновь дает бой «ис-
тинным социалистам», но уже по поводу их литератур-
ных взглядов. Статья так и называлась: «Немецкий
социализм в стихах и прозе».
О чем в ней идет речь? Одним из самых популяр-
ных поэтов в Германии того времени был Карл Бек.
В конце тридцатых годов он вошел в немецкую литера-
туру с претенциозно-романтическими стихами «Желез-
ные песни», где были, например, такие строки:
Я — дикий, необузданный султан,
Грозна моих железных песен сила:
Мне вкруг чела страданье положило
С таинственными складками тюрбан.
Энгельс уже тогда в одной из своих первых литера-
турно-критических статей высмеял высокопарность по-
эзии Бека и разглядел за его претензиями не «ярко
горящий пламень», не необыкновенность «сильной»
личности, а просто «пресную противную кашу».
Со временем Бек сделался «истинным социали-
стом» и наводнял журналы своими слезливо-сенти-
ментальными стихами с определенной политической
тенденцией. Вот как раз эта тенденция и привлекает
внимание Энгельса.
В одном из стихов Бек «грозно» обращается к все-
сильному банкиру Ротшильду и наподобие повара из
92
1 См.: К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 4, с. 14.
известной басни Крылова корит его, осыпает упрека-
ми за то, что тот, так сказать, «цыпленка уплетает».
Вот если бы Ротшильд был «немного совестливее», ес-
ли бы он обратил свой благосклонный взор на «страда-
ния бедняков», тогда бы он «умерил все страданья ми-
ра». Бек с детской наивностью призывает банкира сы-
грать эту «головокружительно величественную роль».
Ребяческая иллюзия о могуществе Ротшильдов по-
коится на полном непонимании связи этого могущест-
ва с существующими — буржуазными — отношения-
ми, которые не дано изменить ни Ротшильду, ни всем
капиталистам мира. Призывая Ротшильда умерить
«страданья мира», Бек тем самым поет банкиру самый
угодливый панегирик. Все его упреки финансовому ту-
зу превращаются таким образом в самую низкую лесть.
«Ротшильд должен был себя поздравить, наблюдая,
в виде какого гигантского пугала отражается его ма-
ленькая личность в мозгу немецкого поэта» ’.
«Малодушие и глупость, бабская сентименталь-
ность, жалкое прозаически-трезвенное мелкобуржуаз-
ное филистерство» — таковы, по Энгельсу, музы, вдох-
новляющие поэзию Бека, как и прозу «истинных со-
циалистов».
Маркс очень образно и точно определил утопиче-
ские формы немецкого «социализма» типа «истинного»,
как «бараний социализм». Для этого социализма ха-
рактерно жалостливое «блеяние» по поводу страданий
бедняков и грезы о идиллических картинах, когда бед-
ности не будет.
Энгельс, анализируя поэзию Бека, со всей опреде-
ленностью говорит об этом: «Самая обычная манера
социалистически-самодовольного рассуждения заклю-
чается в том, чтобы говорить: все было бы хорошо,
если бы только, с другой стороны, не было бедных. Та-
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 4, с. 213—214. 93
кое рассуждение можно было бы применить к любому
предмету. Подлинное содержание его заключается в
филантропически-лицемерном мелкобуржуазном фи-
листерстве, которое полностью приемлет положитель-
ные стороны существующего общества и причитает
лишь по поводу того, что наряду с этим существует и
отрицательная сторона — бедность; филистерство это
целиком срослось с современным обществом и жела-
ло бы только, чтобы оно продолжало существовать,
но без условий его существования» *.
С этих позиций Энгельс критикует и литературо-
ведческие опыты одного из лидеров «истинного социа-
лизма» Карла Грюна. Его писания — «вопль отчаяния
мечтательного плаксы по поводу пропасти между бюр-
герской действительностью и своими, не менее бюргер-
скими, иллюзиями относительно этой действительно-
2
сти» , причем свои сентиментальные охи и вздохи
Грюн выдает за острую критику общества.
С Грюном Энгельсу пришлось столкнуться и лич-
но. В августе 1846 года он прибыл в Париж, чтобы ук-
репить связи с действовавшей там секцией Союза спра-
ведливых. Он сразу же обнаружил, что Союз находит-
ся под сильным влиянием Карла Грюна и сильно за-
ражен «истинным социализмом».
Энгельс убеждается, какую вредную разлагающую
роль играет Грюн в Союзе справедливых. Рядовые чле-
ны Союза смотрели Грюну в рот. «Есть от чего прийти
в ярость, — писал он Марксу. — Грюн до такой степе-
ни сбил с толку этих людей, что самая бессмысленная
фраза кажется им более убедительной, чем самый про-
стой факт, который приводится в качестве экономиче-
ского аргумента. Просто позор, что приходится всерь-
ез воевать против подобного несусветного вздора. Но
1 К. М арке и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 4, с. 219.
94 2 Там же, с. 236.
надо иметь терпение, и я не оставлю эту публику в по-
кое, пока не разобью Грюна наголову, пока не прочищу
их засоренные мозги» ’.
Тут потребовался весь организаторский талант Эн-
гельса, его дар страстного полемиста, человека, умею-
щего привлекать к себе людей. Он выступает с лекция-
ми, участвует в многочисленных горячих дискуссиях,
беседует с ремесленниками и подмастерьями, портны-
ми и сапожниками — членами Союза.
В одном из писем Энгельс подробно рассказал, как
проходили решающие бои в Союзе со сторонниками
Грюна и Прудона, выступившего тогда с утопическими
проектами преобразования общества.
Сначала почти все были против Энгельса, который
разъяснял нереальность прожектов Прудона и под-
линную суть «истинного социализма». «Главное, что
приходилось мне доказывать, это — необходимость на-
сильственной революции и вообще антипролетарский,
мелкобуржуазный, филистерский характер грюновско-
го «истинного социализма», почерпнувшего новые жиз-
ненные силы в прудоновской панацее. В конце концов
я стал бешеным из-за бесконечного повторения моими
противниками одних и тех же доводов...» * 2
Энгельс предпринимает лобовую атаку и требует
голосования по вопросу о том, коммунисты здесь со-
брались или первые встречные, которые пришли потол-
ковать о «благе человечества». Послышались крики
возмущения, требования разъяснить, что, собственно,
такое коммунизм.
«Я, конечно, не был застигнут врасплох их любез-
ной просьбой». Энгельс дал «простенькое определе-
ние» и сформулировал следующие основные цели ком-
мунистов:
‘К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 27, с. 49.
2 Там же, с. 59. 95
«1. отстаивать интересы пролетариев в противопо-
ложность интересам буржуа; 2. осуществить это по-
средством уничтожения частной собственности и заме-
ны ее общностью имущества; 3. не признавать другого
средства осуществления этих целей, кроме насиль-
ственной демократической революции».
Так впервые в сжатой концентрированной форме
Энгельс определил самое существо теории научного
коммунизма.
Что же было дальше? «Об этом спорили два вечера.
На второй день лучший из трех грюнианцев, заметив
настроение большинства, целиком перешел на мою сто-
рону. Остальные двое, сами того не замечая, все время
противоречили друг другу. Многие из присутствую-
щих, до того момента не подававшие голоса, вдруг не-
ожиданно заговорили и решительно заявили, что со-
гласны со мной... Одним словом, когда дело дошло до
голосования, собрание объявило себя коммунистиче-
ским, в духе вышеприведенного определения» *.
Очень характерный эпизод, рисующий кипучую де-
ятельность Энгельса по «переплавке» Союза справед-
ливых в будущий Союз коммунистов!
С влиянием на Союз справедливых Карла Грюна
было покончено, и тому ничего не оставалось, как ор-
ганизовать на Энгельса донос. Энгельсу пришлось не-
которое время укрываться от шпиков.
В. И. Ленин об этом периоде деятельности Энгель-
са написал в 1913 году: «Так в Париже 67 лет назад за-
кладывались основы социал-демократической рабочей
партии Германии» 1 2.
Кроме «истинных социалистов», большим влияни-
ем в Союзе справедливых пользовался, как уже упо-
миналось, бывший портной, одаренный самоучка Виль-
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 27, с. 60—61.
2 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 24, с. 268.
96
гельм Вейтлинг, призывавший к немедленному и реши-
тельному осуществлению «царства божия» на земле
путем бунта против властей предержащих. С ним и его
сторонниками Маркс и Энгельс также вели длитель-
ную и упорную борьбу.
Решительная схватка с Вейтлингом состоялась еще
в начале 1846 года, когда Вейтлинг прибыл в Брюс-
сель в качестве признанного метра рабочего движения.
Энгельс вспоминал об этом появлении Вейтлинга не
без юмора: «...Это был уже не наивный, молодой под-
мастерье — портной, пораженный своим собственным
талантом и старающийся уяснить себе, как же должно
будет выглядеть коммунистическое общество. Это был
великий человек, которого преследовали завистники за
его превосходство, которому всюду мерещились сопер-
ники, тайные враги и козни; гонимый из страны в стра-
ну пророк, он носил в кармане готовый рецепт осущест-
вления царства небесного на земле и воображал, что
каждый только о том и думает, чтобы украсть у него
этот рецепт» *.
На одном из заседаний так называемого Брюссель-
ского корреспондентского комитета произошло откры-
тое столкновение Маркса и Энгельса с Вейтлингом.
История, к счастью, сохранила для нас живую зари-
совку присутствовавшего на заседании русского лите-
ратора П. Анненкова.
«...Мы сели за небольшой зеленый столик, на од-
ном узком конце которого поместился Маркс, взяв ка-
рандаш в руки и склонив свою львиную голову на лист
бумаги, между тем как неразлучный его спутник и со-
товарищ по пропаганде высокий, прямой, по-английски
важный и серьезный Энгельс открывал заседание ре-
чью. Он говорил в ней о необходимости между людь-
ми, посвятившими себя делу преобразования труда,
’К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 21, с. 222. 97
объяснить взаимные свои воззрения и установить одну
общую доктрину, которая могла бы служить знаменем
для всех последователей...» 1
Тут разгорелась бурная дискуссия. Маркс резко
спросил Вейтлинга, какими теоретическими основами
он думает руководствоваться в своей деятельности.
Вейтлинг начал сбивчиво объяснять, что целью его бы-
ло не созидать новые экономические теории, а откры-
вать рабочим глаза на ужас их положения, учить их
объединяться в демократические и коммунистические
общины.
Внезапно Маркс с гневно сдвинутыми бровями пре-
рвал Вейтлинга и саркастически заметил, что возбуж-
дать население, не давая ему никаких твердых, проду-
манных оснований для деятельности, значило бы про-
сто обманывать его. Обращаться к рабочему без стро-
го научной идеи и положительного учения равносильно
пустой и бесчестной игре в проповедники, при которой,
с одной стороны, полагается вдохновенный пророк,
а с другой — допускаются только ослы, слушающие
его, разинув рот.
Краска выступила на бледных щеках Вейтлинга, он
начал напыщенно говорить о своих заслугах и заметил,
в частности, что, может быть, скромная подготовитель-
ная его работа важнее для общего дела, чем критика и
кабинетные анализы доктрин вдали от страдающего
света и бедствий народа.
При последних словах взбешенный Маркс ударил
кулаком по столу так сильно, что зазвенела и зашата-
лась лампа на столе, и вскочил с места, проговорив:
«Никогда еще невежество никому не помогло!» 1 2
Эпизод этот* прекрасно передает всю противопо-
ложность между «пророческим» (тоже—«бараньим»!)
1 Воспоминания о Марксе и Энгельсе, с. 280.
2 Там же, с. 281—282.
98
Карикатура Энгельса на тронную речь Фридриха-Вильгельма IV
при открытии Соединенного лантага в Берлине 11 апреля 1847 г.
социализмом Вейтлинга и позицией Маркса и
Энгельса.
Вейтлинг скоро уехал пророчествовать в Америку,
но с его сторонниками борьба в Союзе еще продолжа-
лась. Она в конце концов увенчалась успехом. Руково-
дители Союза справедливых убеждались все более и
более в правоте Маркса и Энгельса.
В начале 1847 года лондонское руководство обра-
тилось к Марксу и Энгельсу за помощью в коренной
реорганизации Союза, которой требовали принципы
научного коммунизма. Им предлагалось стать при этом
членами Союза. «То, что мы считали до сих пор недо-
статками Союза, — вспоминал впоследствии Эн-
гельс, — теперь сами его представители готовы были
устранить; нас даже приглашали участвовать в его ре-
99
организации. Могли ли мы ответить отказом? Разуме-
ется, нет. Итак, мы вступили в Союз» ’.
Выработав основы научного мировоззрения, Маркс
и Энгельс никогда не думали ограничиться только тем,
чтобы поведать о своем открытии в «толстых книгах».
Они горели желанием найти политическое приложе-
ние новым идеям. Реорганизация Союза открывала
для &того новые большие возможности. Маркс и Эн-
гельс с энтузиазмом включились в эту работу.
2 июня 1847 года в Лондоне состоялся Первый кон-
гресс Союза справедливых, в котором самое активное
участие принял Энгельс. По его предложению (одоб-
ренному предварительно Марксом) Союз справедли-
вых был переименован в Союз коммунистов. Преж-
ний девиз Союза «Все люди братья» был заменен ло-
зунгом «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!».
В конце ноября того же года состоялся Второй кон-
гресс Союза, на котором присутствовали и Маркс и
Энгельс. Все разногласия и сомнения были на нем раз-
решены в результате длительных дискуссий и едино-
гласно одобрены новые принципы.
Был принят новый вариант Устава Союза, первая
статья которого гласила: «Целью Союза является:
свержение буржуазии, господство пролетариата, уни-
чтожение старого, основанного на антагонизме клас-
сов буржуазного общества и основание нового общест-
ва, без классов и без частной собственности» * 2.
Марксу и Энгельсу было поручено в ближайшее
время выработать «Коммунистический Манифест».
’К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 21, с. 223.
2 Там же, т. 4, с. 524.
«КОММУНИСТИЧЕСКИЙ МАНИФЕСТ»
|{ак создавался этот великий документ
научного коммунизма?
Летом 1847 года руководство Сою-
за коммунистов разослало по всем ок-
ругам Союза проект программы, кото-
рый назывался «Символ веры». Он но-
сил явные следы идей Вейтлинга, Пру-
дона, «истинного социализма». Раз-
вернулось оживленное обсуждение
«Символа веры», в том числе и в Па-
рижском комитете, в котором деятель-
ное участие принимал тогда Энгельс.
На обсуждении Энгельс подверг
безжалостной критике как «Символ
веры», так и другой проект, предло- Ю1
женный «истинным социалистом» М. Гессом. Марксу
он писал по поводу последнего проекта: «И вот в прош-
лую пятницу я его разобрал на заседании окружного
комитета, вопрос за вопросом, и не успел еще дойти до
середины, как публика объявила себя удовлетворен-
ной. Без всяких возражений мне было поручено со-
ставить новый катехизис, который в следующую пят-
ницу будет обсужден на заседании окружного комите-
та и отправлен непосредственно в Лондон, без ведома
здешних общин. Но об этом, конечно, ни один черт не
должен знать, иначе нас всех сместят и получится
ужасный скандал» ’.
Из письма видно, что позиции Маркса и Энгельса
в Союзе тогда — между первым и вторым конгресса-
ми — еще не были достаточно прочны. Но они укреп-
лялись с каждым днем.
Буквально в несколько дней Энгельс составил свой
проект программы — «Принципы коммунизма». Это
был по существу первый, черновой вариант «Комму-
нистического Манифеста». Основные идеи «Манифес-
та» мы находим уже в нем. Но изложение — настави-
тельное, упрощенное, состоящее из четких определе-
ний, данных в вопросах и ответах, то есть в форме ка-
техизиса. Сам Энгельс не был удовлетворен изложе-
нием. В его голове рождался план создания совсем дру-
гого по форме и стилю документа: пламенного, вдох-
новенного и в то же время глубоко аналитического, под-
линно научного. Как назвать такой документ? Энгель-
су приходит мысль озаглавить программный документ
гордо, звучно, точно: «Коммунистический Манифест».
Он сразу же пишет об этом Марксу: «Подумай над
«Символом веры». Я считаю, что лучше всего было бы
отбросить форму катехизиса и назвать эту вещь «Ком-
мунистическим Манифестом».
102
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 27, с. 96.
В. И. Ленин обратил внимание на письмо Энгельса
и заметил, что оно «показывает наглядно, что имена
Маркса и Энгельса справедливо ставят рядом, как име-
на основоположников современного социализма» 1.
Проект Энгельса «Принципы коммунизма», несмо-
тря на несовершенную форму, сослужил свою службу.
Он обсуждался на Втором конгрессе Союза вместе
с «Символом веры». Величие и правота идей научного
коммунизма, изложенных Энгельсом, стали очевидны
для большинства. Тогда-то и возникло решение пору-
чить Марксу и Энгельсу подготовить текст «Коммуни-
стического Манифеста».
Вернувшись из Лондона в Брюссель в декабре 1847
года, Маркс и Энгельс сразу же принялись за работу.
Но уже через несколько дней Энгельс вынужден был
уехать в Париж. Вся дальнейшая работа над «Манифе-
стом» легла на плечи Маркса.
Это величайшее произведение эпохи было создано в
удивительно короткое время — в течение одного меся-
ца! Уже в конце января 1848 года Маркс завершил
окончательную редакцию рукописи и выслал ее в Лон-
дон. А в феврале небольшая, скромно изданная брошю-
ра, напечатанная на немецком языке готическим шриф-
том, увидела свет.
«Манифест Коммунистической партии» начинается
с крылатой фразы: «Призрак бродит по Европе —
призрак коммунизма». У классиков марксизма образ
всегда необычайно емок, полон глубокого смысла. По-
чему коммунизм — призрак? Да потому, как становит-
ся ясно из последующего текста, что коммунизм для то-
го времени был понятием неуловимым, расплывчатым,
лишенным определенности.
Следовательно, пришло время выяснить, что же та-
кое реальный, а не призрачный, не выдуманный ком-
1 В. И. Л е н и н. Поли. собр. соч., т. 24, с. 269.
103
мунизм, коммунизм не только как теория, но и как
определенное политическое движение.
«Манифест» и призван был четко обозначить то
идейно-политическое течение, которое с научной точки
зрения имеет право именоваться коммунистическим и
отмежеваться от всех форм ненаучного (утопического,
христианского, феодального, мелкобуржуазного) ком-
мунизма и социализма.
«Коммунистический Манифест» — это, следова-
тельно, первый программный документ марксизма, на-
учного коммунизма.
Строгостью и стройностью отличается структура
«Манифеста». Он состоит из четырех разделов: I. Бур-
жуа и пролетарии. II. Пролетарии и коммунисты.
III. Социалистическая и коммунистическая литература
(в этом разделе показано отношение коммунистов к
формам ненаучного коммунизма). IV. Отношение ком-
мунистов к различным оппозиционным партиям.
Научное материалистическое понимание развития
общества, открытое Марксом и Энгельсом, пронизы-
вает все содержание «Манифеста». История общества
предстает перед читателем как история борьбы клас-
сов. Свободный и раб в античные времена, помещик
и крепостной в эпоху феодализма составляли антаго-
нистические (смертельно враждующие) классы и вели
между собой постоянную борьбу, кончавшуюся рево-
люционным переустройством общества: рабовладе-
ние сменилось феодализмом, феодализм — буржуаз-
ным обществом с его двумя основными противостоя-
щими друг другу классами — буржуа и пролетариями.
Как и благодаря чему возникли эти классы? На
этот вопрос Маркс и Энгельс дают четкий ответ, уде-
ляя особое внимание анализу классов буржуазного
общества. Современная Марксу и Энгельсу буржуазия
была продуктом длительного исторического развития.
104 Расширение торговли, увеличение рынков сбыта в
недрах феодального общества активизировали деятель-
ность ремесленников и купцов. Возникли первые ма-
нуфактуры, предприятия, основанные на ручном тру-
де и объединявшие мелких ремесленников. С появлени-
ем машин зарождается уже крупная фабричная про-
мышленность и вместе с тем оформившийся класс бур-
жуа — дельцов, предпринимателей, фабрикантов, бан-
киров. Этот класс в ходе революционных потрясений
оттеснил феодальную знать и взял целиком власть в
свои руки, завоевал политическое господство.
Буржуазия выступила на историческую арену как
революционный класс. Прогрессивное, революцион-
ное значение имела прежде всего ее борьба против фео-
дализма, за уничтожение крепостной зависимости, со-
словных привилегий, феодальной раздробленности и
т. д. Тем самым она разрушила преграды, мешавшие
быстрому промышленному прогрессу. Был создан все-
мирный рынок, а в результате и производство утрати-
ло национально обособленный характер, материальная
и духовная деятельность каждой отдельной страны
вплелась в общий клубок всемирных связей и отноше-
ний.
Буржуазия в короткий срок создала более мощные
производительные силы, чем имели предшествующие
поколения, вместе взятые: крупную машинную про-
мышленность, пароходство, железные дороги, электри-
ческий телеграф и многое другое.
Маркс и Энгельс показывают и, так сказать, обо-
ротную, теневую сторону этих прогрессивных завое-
ваний.
Да, буржуазия разрушила феодальные, патриар-
хальные отношения, разорвала все путы крепостной
зависимости. Но она вместе с тем не оставила между
людьми, никакой другой связи, кроме голого интереса,
бессердечного чистогана. «Она превратила личное до-
стоинство человека в меновую стоимость и поставила
105
106
на место бесчисленных пожалованных и благоприобре-
тенных свобод одну бессовестную свободу торговли» |;
Да, она сделала плоды духовной деятельности от-
дельных наций общим достоянием. Но вместе с тем она
превратила врача, юриста, поэта, ученого в своих плат-
ных наемных работников.
Да, она революционизировала производительные
силы, то есть создала крупную индустрию, могущест-
венные средства производства и обмена. Но она все бо-
лее походит на волшебника, который не в состоянии
более справиться с «подземными» силами, вызванными
его заклинаниями.
Подобно тому как когда-то феодальные отношения
стали оковами для развития промышленности и торгов-
ли, точно так же и в эпоху буржуазного развития по-
являются признаки того, что созданные производи-
тельные силы стали «непомерно велики» для буржуаз-
ных отношений, которые задерживают развитие этих
сил. Такие угрожающие признаки — прежде всего
кризисы, эпидемия перепроизводства. Так авторы
«Манифеста» характеризуют основное противоречие
капиталистического общества: конфликт производи-
тельных сил и производственных отношений.
В форме производительных сил буржуазия, следо-
вательно, «выковала оружие, несущее ей смерть». Но
выковала она его чужими руками, руками рабочих.
Тем самым она породила и тот класс, который напра-
вит против нее это смертоносное оружие, — класс про-
летариев.
Яркие, впечатляющие страницы посвящены в «Ма-
нифесте» положению рабочего класса. Рабочие вынуж-
дены продавать себя как товар. Согнанные на фабри-
ках, они организуются по-солдатски. Они находятся
под многоликой деспотией: буржуазного государства,
'К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 4, с. 426.
фабриканта, надсмотрщика, даже машин, простым при-
датком которых они являются. «Когда заканчивается
эксплуатация рабочего фабрикантом и рабочий получа-
ет, наконец, наличными свою заработную плату, на не-
го набрасываются другие части буржуазии — домо-
владелец, лавочник, ростовщик и т. п.»
Маркс и Энгельс не останавливаются на изобра-
жении пролетариата как «страдающего класса». Ана-
лиз приводит их к выводу о том, что пролетариат —
класс-борец, наиболее последовательная революцион-
ная общественная сила. За ним — будущее. Какие же
обстоятельства подтверждают это?
Во-первых, поскольку пролетариат растет численно
и концентрируется на фабриках в большие массы, то
уже в силу этого возрастает его мощь и сплоченность.
Рабочие объединяются в профессиональные союзы и
организованно, как класс, как политическая сила, вы-
ступают против буржуазии.
Во-вторых, буржуазия в своей политической борьбе
против феодализма нередко вынуждена опираться на
рабочий класс, привлекать его к этой борьбе в своих
интересах, а значит, и втягивать в политическое движе-
ние. Первую школу политического развития рабочий
класс проходит у буржуазии, хорошо усваивая эти уро-
ки. Буржуазия вынуждена давать рабочим и элементы
общего образования. В ряды пролетариата втягивают-
ся в результате разорения некоторые слои из господст-
вующих классов, в том числе и образованные люди.
И это также повышает роль пролетариата как само-
стоятельной политической силы.
В-третьих, пролетариат представляет собой под-
линно революционный класс еще и потому, что он про-
дукт вновь образовавшихся социальных условий, это
молодой, крепнущий год от года класс. «Все прочие
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 4, с. 431.
107.
классы приходят в упадок и уничтожаются с развитием
крупной промышленности, пролетариат же есть ее соб-
ственный продукт» ’.
В-четвертых, «все до сих пор происходившие дви-
жения были движениями меньшинства или соверша-
лись в интересах меньшинства. Пролетарское движе-
ние есть самостоятельное движение огромного боль-
шинства в интересах огромного большинства» 2.
В те времена, когда писался «Манифест», мелко-
буржуазные революционеры и социалисты-утописты
нередко пускались в обличения капитализма и буржуа-
зии с точки зрения моральной. Произносились грозные
фразы о бесчеловечности буржуазных отношений,
о цинизме и торгашестве буржуазии, о господстве чи-
стогана и голого расчета, о грубом попрании человече-
ского достоинства воротилами финансового и индуст-
риального мира. На этом основании делались выводы
о несоответствии буржуазного порядка человеческой
природе. Раздавались призывы к любви, к братству,
к справедливости.
«Коммунистический Манифест» выразил принци-
пиально новую позицию. Конечно, в этом документе
имеются страницы, обличающие буржуазию. Да, бур-
жуазия олицетворяет собой вопиющую социальную
несправедливость, и она неизбежно потерпит пораже-
ние в борьбе с пролетариатом. Но не под воздействием
моральных проповедей. Как бы ни порицали, ни кори-
ли ревнители блага рода человеческого буржуазию за
бесчеловечные формы эксплуатации рабочих, она бу-
дет продолжать изыскивать все более и более эффек-
тивные способы этой эксплуатации. Но с ростом богат-
ства буржуазии растет и организуется та армия, кото-
рая это богатство производит. «Прогресс промышлен-
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 4, с. 434.
108 2 Там же, с. 435.
ности, невольным носителем которого является бур-
жуазия, бессильная ему сопротивляться, ставит на
место разъединения рабочих конкуренцией револю-
ционное объединение их... Таким образом, с развитием
крупной промышленности из-под ног буржуазии вы-
рывается сама основа, на которой она производит и
присваивает продукты. Она производит прежде всего
своих собственных могилыциков. Ее гибель и победа
пролетариата одинаково неизбежны» *.
Раз ход истории сам неизбежно толкает капитализм
к гибели, то не следует ли отсюда вывод о том, что ра-
бочий класс и организации, порождаемые им, должны
лишь ожидать неминуемой развязки событий. Совсем
нет! Маркс и Энгельс обосновывают необходимость
борьбы рабочего класса и руководящей роли коммуни-
стов, преимущество которых перед остальными про-
летариями состоит «в понимании условий, хода и об-
2
щих результатов пролетарского движения» .
Четко формулируется триединая цель действий
коммунистов: «...формирование пролетариата в класс,
ниспровержение господства буржуазии, завоевание
** з
пролетариатом политической власти» .
Авторы «Манифеста» излагают ту позитивную
программу, которую коммунисты намерены осущест-
вить, те принципы и идеи, которые они отстаивают.
Эти принципы не плод кабинетных размышлений, не
нечто надуманное и привнесенное извне в рабочее дви-
жение. «Они являются лишь общим выражением дей-
ствительных отношений происходящей классовой борь-
бы, выражением совершающегося на наших глазах ис-
торического движения» 4.
'К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 4, с. 435—436.
2 Там же, с. 437.
3 Там же, с. 437—438.
4 Там же, с. 438.
109
Самое главное в программе коммунистов — уничто-
жение буржуазной частной собственности.
Авторы «Манифеста» специально подчеркивают,
что речь идет не о личной собственности, о собствен-
ности, добытой своим трудом. А что до буржуазной
собственности, то она — сила общественная, а не лич-
ная. Капитал, противостоящий труду, — «это коллек-
тивный продукт и может быть приведен в движение
лишь совместной деятельностью многих членов обще-
ства, а в конечном счете — только совместной деятель-
ностью всех членов общества» ’.
Это положение принципиальной важности. Если
капитал — сила общественная, но принадлежит част-
ным лицам, то превращение его в коллективную обще-
ственную собственность будет только актом истори-
чески закономерным и справедливым.
Развивая эту идею, Маркс и Энгельс вступают в от-
крытую, прямую полемику с буржуазными идеолога-
ми, защитниками крупной частной собственности на
орудия и средства производства. Перед перспективой
уничтожения частной собственности в воображении
этих идеологов рисовались самые ужасные картины:
подавление всякой индивидуальности, своеобразия
личности, всякой свободы и самостоятельности, воца-
рение всеобщей лености, наконец — о ужас! — упразд-
нение семьи и даже отечества.
«Манифест» гневно разоблачает эти вымыслы,
призванные запугать обывателя, внушить ему страх
перед грядущей пролетарской революцией.
О какой личной индивидуальности и самостоятель-
ности может идти речь в буржуазном обществе? Здесь
лишь капитал обладает самостоятельностью и индиви-
дуальностью, между тем как трудящийся лишен само-
стоятельности и обезличен.
110
‘К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 4, с. 439.
О какой свободе пекутся буржуазные идеологи?
О свободе торговли, свободе купли и продажи, свободе
эксплуатировать, порабощать чужой труд. Да, такую
«свободу» коммунисты хотят уничтожить.
Да, они против буржуазной системы образования,
в результате которой рабочий превращается в прида-
ток машины. Продукты умственного труда, как и ма-
териальные продукты, должны быть достоянием
всего общества. В этом и состоит «коммунистический
способ присвоения». В потоке клеветы на коммунистов
наиболее распространенным являлось обвинение их в
том, что они якобы хотят уничтожить семью и ввести
общность жен. Маркс и Энгельс это обвинение обра-
щают против самих буржуа. Буржуа смотрит на жену
как на простое орудие производства — орудие произ-
водства детей. А поскольку орудия производства ком-
мунисты хотят обобществить, то, говорят буржуа, и
женщин постигнет та же участь.
Нет ничего смешнее, замечают авторы «Манифес-
та» этого «высокоморального ужаса... буржуа». Общ-
ность жен — официальная и неофициальная проститу-
ция — существовала в буржуазном обществе всегда.
Речь же идет как раз об устранении такого положения
женщины, когда она является простым орудием произ-
водства, об уничтожении буржуазной формы семьи,
основанной на капитале, на наживе. Речь идет о введе-
нии бесплатного воспитания детей, устранении эк-
сплуатации детского труда.
Наконец, Маркс и Энгельс показывают несостоя-
тельность обвинений против коммунизма, которые
выдвигаются с религиозных, философских и вообще
идеологических точек зрения. Не останавливаясь на
них подробно, авторы развивают представление о том,
что все сферы духовного производства — философия,
политика, право, нравственность, религия — всегда
преобразовывались вместе с изменением материаль- 111
ного производства. В ходе коммунистической револю-
ции произойдет самый решительный разрыв со всеми
унаследованными от прошлого формами общественно-
го сознания. В «Манифесте» получает четкую форму-
лировку идея завоевания власти рабочим классом и
установления своего господства, то есть по существу
идея диктатуры пролетариата: «Пролетариат исполь-
зует свое политическое господство для того, чтобы
вырвать у буржуазии шаг за шагом весь капитал, цент-
рализовать все орудия производства в руках государст-
ва, т. е. пролетариата, организованного как господст-
вующий класс, и возможно более быстро увеличить
сумму производительных сил» 1.
Пролетариат вмешивается в буржуазные отноше-
ния при помощи ряда экономических мер, упраздняет
старые отношения и в итоге уничтожает условия суще-
ствования классов вообще, а тем самым и свое собствен-
ное господство как класса.
Маркс и Энгельс формулируют высший гумани-
стический принцип и цель всех этих преобразований:
создание общества, в котором «свободное развитие каж-
дого является условием свободного развития всех» 2.
В заключительной главе «Манифеста» определя-
ется отношение коммунистов к другим оппозиционным
партиям буржуазного общества.
Непреходящее значение при этом имеет определе-
ние стратегических задач коммунистов — коммунисты
борются во имя ближайших целей и интересов рабочего
класса, но и в то же время «в движении сегодняшнего
дня они отстаивают и будущность движения». Комму-
нисты повсюду поддерживают любое революционное
движение, направленное против «существующего об-
щественного и политического строя». На первое место
1 К. М а р к с и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 4, с. 446.
112 2 Там же, с. 447.
они выдвигают вопрос о собственности. Повсюду они
добиваются объединения и соглашения между «демо-
кратическими партиями всех стран».
Этими принципами с тех пор и до сего времени ру-
ководствуется мировое коммунистическое движение.
На его знаменах горят пламенные строки «Манифе-
ста»: «Пусть господствующие классы содрогаются
перед Коммунистической Революцией. Пролетариям
нечего в ней терять кроме своих цепей. Приобретут же
они весь мир.
ПРОЛЕТАРИИ ВСЕХ СТРАН, СОЕДИНЯЙТЕСЬ!» 1
Первое издание «Манифеста» вышло на немецком
языке небольшим тиражом в самом начале револю-
ционного 1848 года. Вскоре вслед за этим появились
его переводы на ряд других языков — английский,
французский, польский, итальянский, датский, фла-
мандский, шведский. Первое русское издание его вы-
шло в свет в 1869 году в Женеве в переводе М. А. Баку-
нина, а затем, в 1882 году, в улучшенном переводе
Г. В. Плеханова. Известно, что переводом «Манифе-
ста» занимался и молодой В. И. Ленин, но к сожале-
нию, этот перевод не сохранился. Ныне «Манифест»—
одно из самых популярных изданий мировой политиче-
ской литературы.
В «Манифесте» марксизм впервые выступил как
стройная программа преобразования мира. «В этом
произведении, — по словам В. И. Ленина, — с ге-
ниальной ясностью и яркостью обрисовано новое миро-
созерцание, последовательный материализм, охваты-
вающий и область социальной жизни, диалектика, как
наиболее всестороннее и глубокое учение о развитии,
теория классовой борьбы и всемирно-исторической ре-
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 4, с. 459. 113
волюционнои роли пролетариата, творца нового, ком-
мунистического общества» г.
Весь ход развития мирового коммунистического
движения более чем за 130 лет, прошедших со времени
появления этого гениального произведения, доказал
верность, научную обоснованность идей «Манифеста».
Ныне та революция, которую предвидели Маркс и Эн-
гельс, стала свершившимся фактом в странах мира.
Научный прогноз о неизбежности устранения частной
собственности, эксплуатации, неравенства — живая
реальность в странах социалистического содружества.
Буржуазные идеологи, а вместе с ними и ревизио-
нисты тщатся очернить великие идеи «Манифеста»,
представить их устаревшими в наши дни. Ожесточен-
ным атакам подвергается вывод Маркса и Энгельса
о пролетариате как основной революционной силе, мо-
гильщике капитализма. Однако история вновь посрам-
ляет буржуазных «теоретиков», демонстрируя возра-
стающую мощь рабочего движения во всем мире, руко-
водящую роль в нем коммунистических и рабочих партий.
Когда создавался «Манифест», в Союзе коммуни-
стов состояло всего 400 человек. Ко времени Октябрь-
ской революции в мире насчитывалось уже 400 тысяч
коммунистов. В настоящее время под знаменем «Мани-
феста» борются более 70 миллионов коммунистов.
В мире действуют около 100 коммунистических партий.
«Манифест» был и до сих пор остается настольной
книгой каждого сознательного труженика, каждого
коммуниста. Свое значение сохраняют и по сей день
слова В. И. Ленина, сказанные о «Манифесте»: «Эта
небольшая книжечка стоит целых томов: духом ее
живет и движется до сих пор весь организованный и
борющийся пролетариат цивилизованного мира» 1 2.
1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 26. с. 48.
2 Там же, т. 2, с. 10.
СТАТЬИ, ПОДОБНЫЕ ГРАНАТАМ
С(|^анифест Коммунистической партии»
вышел в свет как нельзя более вовре-
мя. Его огненные слова прозвучали
словно прологом к тотчас же разра-
зившейся в Европе революционной
драме.
В феврале 1848 года вспыхнула ре-
волюция во Франции. Восставший на-
род Парижа сверг «короля банкиров»
Луи-Филиппа и провозгласил респуб-
лику. Пожар революции перекинулся
в соседние страны: Италию, Австрию
и другие германские государства. Вос-
ставшие заставили трепетать монархов
в Вене, в Берлине и Милане.
115
Маркс и Энгельс, которые находились в этот пе-
риод в Брюсселе, восприняли революцию с величай-
шим энтузиазмом. Наступило время, когда надо не
писать о революции, а «делать революцию»! Наступи-
ло время на практике проверить правильность разрабо-
танной ими революционной теории. Время, когда один
день может значить для истории больше десятилетий
мирного, будничного развития. Энгельс со своим не-
обыкновенным даром предвидения, который обнару-
жился уже в молодые годы, предсказал наступление
революции в ряде статей, опубликованных в конце
1847 года и в самом начале 1848 года.
В статье «Движения 1847 года» он мастерски про-
анализировал развитие социальных и политических
отношений в странах Европы. К какому же выводу
он пришел? Везде буржуазия укрепила свои позиции,
потеснив привилегии феодальной аристократии, до-
биваясь все большей свободы своей финансовой и про-
мышленной деятельности. «Куда мы ни посмотрим,
везде буржуазия делает колоссальные успехи. Она
высоко держит голову и дерзко бросает вызов своим
врагам. Она ждет решительных побед, и ее надежды не
будут обмануты. Она собирается перекроить весь мир
по своей мерке, и на значительной части земного шара
ей это удается» *.
И далее Энгельс продолжает иронически, что бур-
жуа самодовольно думают: что, добиваясь своих целей,
они обеспечивают только свои интересы и что с осуще-
ствлением этих целей мир приобретет идеальный,
«окончательный облик». А между тем они только про-
кладывают путь для пролетариев, для коммунистов.
«Повсюду за спиной буржуа стоит пролетариат»1 2. Про-
летариат, который выжидает, когда пробьет его час!
1 К. Маркой Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 4, с. 468—469.
116 2 Там же, с. 469.
Пролетариат готов принять участие в борьбе бур-
жуазии за власть потому, что затем эта власть «по ис-
торическому наследству» должна революционным пу-
тем перейти в его руки.
И в самом деле революция 1848—1849 годов носи-
ла буржуазно-демократический характер. Но в ней уже
самое активное участие принял пролетариат. Он воз-
двигал баррикады, он принуждал трусливую буржуа-
зию к решительным требованиям и решительным дей-
ствиям. Так практически подтвержден был вывод
Маркса и Энгельса о пролетариате как о революцион-
ной силе современности.
Революция 1848—1849 годов, вероятно, самый на-
пряженный и героический, самый богатый событиями
и переживаниями, самый кипучий период в жизни
Маркса и Энгельса. Куда только не бросала их револю-
ционная буря!
Сразу после восстания в Париже волнения переки-
нулись в Бельгию. Маркс и Энгельс приняли в них
самое активное участие. Правительство перешло в
контрнаступление, многие рабочие лидеры были аре-
стованы. 3 марта 1848 года в квартиру Маркса нагряну-
ла полиция. Был произведен обыск. Маркс, а затем
и его жена были брошены в тюрьму, где они подверг-
лись грубому и издевательскому обращению. После
недолгого пребывания в тюрьме Маркс и его семья
были высланы за пределы Бельгии. Они отправились в
Париж. Вскоре во Францию прибыл и Энгельс.
Здесь развернулись события, принявшие драмати-
ческий характер. В Париже ко времени революции ско-
пилось большое количество немецких эмигрантов, ве-
лико здесь было и число немецких рабочих, ремеслен-
ников. Политическая деятельность их в революцион-
ные дни резко активизировалась. Тон задавали мелко-
буржуазные демократы из числа «самых левых», а сре-
ди них — известный немецкий поэт Георг Гервег. 117
Они выдвинули «сверхсмелый» план создания воо-
руженных легионов из немецких эмигрантов и рабочих
для вторжения в Германию и экспорта революции.
Затея была явно авантюристической, обреченной
на провал. Регулярные немецкие войска уже ждали у
границ малочисленных легионеров, чтобы встретить их
в штыки.
Маркс и Энгельс выступили против этой вредной
и опасной «игры в революцию». Им приходилось вы-
слушивать со стороны «леваков» упреки в трусости и
пораженчестве. Но они твердо продолжали убеждать
немецких рабочих в своей правоте. Им удалось боль-
шую часть из них привлечь на свою сторону. Те же
«легионеры», которые все же вступили на немецкую
землю, были тотчас арестованы.
Нет, революцию надо было делать не путем
«экспорта», ей надо было способствовать всемерно в са-
мой Германии. Как, каким образом? Маркс и Энгельс
пришли к мысли, что центральным штабом и рупором
революционно-демократических сил призвана стать
большая, ежедневная газета.
С этой целью оба они вернулись в Германию, в
Кёльн, где и основали ставшую вскоре известной во
всех немецких землях «Новую Рейнскую газету».
Поскольку революция носила буржуазно-демокра-
тический характер, то и газета мыслилась как орган не
только пролетарских, но и широких революционно-де-
мократических кругов. Ее финансировали сначала
даже крупные буржуа.
Но после первых же пламенных статей, опублико-
ванных в газете, благонамеренные финансисты от нее
отвернулись. Марксу пришлось поддерживать газету
на собственные средства (полученное наследство).
Энгельс, в свою очередь, попытался привлечь к фи-
нансированию газеты своего отца, уверяя его, что это
118 выгодное дело. Но наткнулся на резкий отказ. «От
моего старика, — писал он Марксу, — совершенно ни-
чего нельзя добиться... И вместо тысячи талеров он
охотнее послал бы в нас тысячу картечных пуль» ’.
В редакции трудился небольшой, но слаженный и
крепкий коллектив единомышленников—талантливых
публицистов, поэтов, а также рабочих-наборщиков.
Работали вдохновенно, страстно—и днями и ночами.
Маркс благодаря своему авторитету был непрере-
каемым «диктаторрм» в этом коллективе. Его решения
всегда выполнялись безукоризненно. Его воля и идеи
были законом. «...Для нас диктатура Маркса,—вспо-
минал Энгельс, — была чем-то само собой разумею-
щимся, бесспорным, и мы все ее охотно принимали» 1 2.
Энгельс, хотя и играл «вторую скрипку» в редак-
ции, был ее душой. Жизнерадостный, охочий до шут-
ки — веселой проделки и в то же время без малейшей
расхлябанности, энергичный и решительный, всегда го-
товый сесть за редакторский стол и тут же написать
в номер статью, он поражал своей работоспособностью,
и завидной эрудицией даже Маркса. «...Он — настоя-
щая энциклопедия, — писал Маркс о своем друге, —
работоспособен в любое время дня и ночи, трезвый и
навеселе, пишет и соображает быстро, как черт...» 3
В газетной работе как нельзя более кстати оказа-
лись для Энгельса его блестящие способности к язы-
кам. Он следил за французской, английской, итальян-
ской, испанской, бельгийской и датской прессой.
Чуть ли не в каждом номере газеты появлялась его
статья или корреспонденция. За год существования га-
зеты он написал их свыше сотни.
О чем были эти статьи? Немецкая буржуазия, по-
лучив возможность заседать в парламентах Берлина
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 27, с. 119.
2 Там же, т. 21, с. 17.
3 Там же, т. 28, с. 505. 119
и Франкфурта и обсуждать деятельность правительст-
ва, упивалась успехом. У нее появились кумиры —
краснобаи-ораторы, которые кичились своим либера-
лизмом. Они полагали, что своей болтовней совершают
неслыханные подвиги во имя свободы.
Энгельс принялся безжалостно высмеивать эти
жалкие потуги, вызывая ужас у мещан. Впоследствии
он вспоминал: «...Мы вскрывали парламентский крети-
низм (по выражению Маркса) различных так называе-
мых национальных собраний... В Берлине и во Франк-
фурте существовали немощные собрания, воображав-
шие, однако, что их бессильные резолюции перевер-
нут мир. Жертвами этого идиотского самообмана были
все, вплоть до крайней левой. А мы повторяли им:
ваша парламентская победа будет в то же время и ва-
шим фактическим поражением» 1.
Разумеется, парламентскими дебатами и резолю-
циями революции не делаются. И история тотчас же
заявила об этом. Как только левое крыло получило
большинство в парламентах, правительство прихлоп-
нуло эти говорильни. Энгельс с гордостью сравнивал
«Новую Рейнскую газету» с пламенным рупором Ве-
ликой французской революции — газетой Марата
«Друг народа»: «...Мы во многих отношениях лишь
бессознательно подражали великому образцу» 2. Как и
газета Марата, газета Маркса и Энгельса срывала ма-
ски с изменников революции, прикрывавшихся либе-
ральными фразами, так же как и Марат, Маркс и
Энгельс призывали к нарастающему углублению рево-
люции, указывая на ограниченный характер имеющих-
ся завоеваний и ратуя за все более решительные
действия.
Газета живо откликалась не только на внутренние,
но и на все важные международные события. С особым
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 21, с. 19—20.
120 2 Там же, с. 20.
Mljtirityf Irituno
Ergo kr Sryrrdic.
Страница
«Новой Рейнской газеты»
со статьей Энгельса
«Франкфуртское собрание».
вниманием она следила за развитием революции во
Франции. В июне 1848 года вспыхнуло восстание па**
рижских рабочих. И тут со страниц газеты «наряду
с насмешками над немецкими противниками зазвучали
и слова пламенной страсти», — писал Энгельс. Он про-
должал: «Восстание парижских рабочих в июне
1848 года застало нас на посту. С первого же выстрела
мы решительно выступили на стороне повстанцев» 1.
Когда восстание было потоплено в крови, газета
воздала должное как мужеству и героизму пролетари-
ев, так и подлости и гнусности их убийц. В Германии и
почти во всей Европе газета Маркса и Энгельса была
единственной, которая высоко держала знамя разгром-
ленного пролетариата в тот момент, когда буржуазия и
мещанство всех стран изливали на побежденных самую
грязную клевету. Энгельс в одной из статей писал о ре-
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 21, с. 20. 121
волюционном парижском пролетариате: «Храбрость, с
которой сражались рабочие, поистине изумительна. От
тридцати до сорока тысяч рабочих целых три дня дер-
жались против более восьмидесяти тысяч солдат и ста
тысяч национальных гвардейцев, против картечи, гра-
нат и зажигательных ракет, против «благородного» во-
енного опыта генералов, не брезгавших применением
алжирских методов! Рабочие разбиты, и значительная
часть их зверски уничтожена... История отведет им со-
вершенно особое место, как жертвам первой решитель-
ной битвы пролетариата» *.
Когда реакция стала повсеместно переходить в на-
ступление, Маркс и Энгельс ответили своего рода
контрнаступлением со страниц газеты. Тон статей стал
еще более решительным и гневным. Отвечая на изве-
стие из Бельгии, где 17 демократов были присуждены
к смертной казни, Энгельс писал в газете: «Мы гор-
димся правом называть себя друзьями многих из этих
«заговорщиков», которые были приговорены к смерти
только потому, что они являются демократами» 1 2.
Начались полицейские расправы в самом Кёльне.
Маркс и Энгельс ответили на это организацией «Коми-
тета безопасности», массовыми митингами и манифе-
стациями, на которых принимались не буржуазно-де-
мократические, а революционно-пролетарские резолю-
ции — за красную республику.
Прокуратура возбудила судебное дело против ре-
дакторов газеты, в частности Энгельса, по обвинению
в заговоре против существующего строя, арестовала
некоторых членов редакции. Последовал запрет газе-
ты. Происходившие события в городе запечатлел та-
лантливый немецкий пролетарский поэт, работавший
в коллективе редакции, Георг Веерт:
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 5. с. 137.
2 Там же, с. 405.
122
Весь город покрылся щетиной штыков
И сходен стал с дикобразом,
Архангелов прусских рать заняла
Все рынки и площади разом...
К нам в дверь с патрулем заглянул лейтенант
И грозно изрек при этом
Под бой барабана смертный вердикт:
Запрет «Новой Рейнской газеты» ’.
Арест угрожал со дня на день и Энгельсу, ему при-
шлось скрываться. Несколько дней он провел в Бар-
мене. Встречу с родителями нельзя было назвать ра-
душной. Отец закатывал тяжелые сцены, взбешенный
тем, что его сына разыскивает полиция. Для респекта-
бельного буржуа это казалось пределом падения. Сын
же сохранял ровное расположение духа, смущенно
улыбался, пытался отшучиваться, чем приводил отца
в еще большее раздражение.
В Бармене оставаться было больше нельзя. Энгельс
отправился в Бельгию, где тотчас же был арестован
и выпровожден во Францию.
С тяжелым чувством бродил Энгельс по любимым
бульварам и улочкам Парижа. Город после жестокого
подавления июньского восстания неузнаваемо изме-
нился.
Энгельс бывал здесь неоднократно. Он помнил до-
революционный Париж, когда буржуазия еще с упое-
нием наслаждалась полнотой своей власти, когда моло-
дежь из среды крупной и мелкой буржуазии весело
и беззаботно швыряла деньги, предаваясь развлечени-
ям и разгулу. Он видел Париж в марте и апреле
1848 года, в пору упоения «медовым месяцем респуб-
лики», когда рабочие, питаясь одним хлебом и карто-
фелем, сажали на бульварах деревья свободы, жгли
фейерверки и восторженно пели «Марсельезу».
И вот теперь, в октябре, Энгельс снова в Париже
и не узнает его. Между весной и осенью 1848 года было
'Г. В е е р т. Избранные произведения. М., 1957, т. 1, с. 99. 123
Баррикадные бои у ворот Сен-Дени в Париже. Июнь 1848 г.
кровавое лето. Была жесточайшая борьба, когда-либо
виданная миром, было пятнадцать тысяч трупов! Гра-
наты генерала Кавеньяка — жестокого карателя рево-
люции — не оставили и следа от неукротимой весело-
сти парижан. Умолкли звуки «Марсельезы». Рабочие
без хлеба и без оружия, остается лишь скрежетать зу-
бами с затаенной ненавистью.
На бульварах только буржуа и полицейские шпио-
ны. Театры опустели. Словом, это был Париж без ду-
ши, без жизни, без огня и элементов брожения. Париж
был мертв, оставаясь по-прежнему красивым. И по-
тому этот красивый покойник казался еще ужаснее.
Энгельс не мог выдержать долго в этом мертвом
Париже. И решается отправиться пешком в Швейца-
рию, в Берн. Пешком потому, что денег у него почти не
было: отец не дал ему в дорогу ни пфеннига.
124
Но ему было всего двадцать восемь лет, и он с ве-
личайшим удовольствием проделал этот долгий и не-
легкий путь. Останавливался в деревушках, болтая
и шутя с виноградарями, участвуя в их забавах и лю-
безничая с местными девушками, попивая домашнее
виноградное вино.
В Швейцарии он оказался совсем без гроша. Эн-
гельс пишет Марксу, который возобновил в Кёльне
издание газеты. Просит помощи. Маркс посылает ему
тотчас же перевод за переводом. Но в это смутное вре-
мя почта работает плохо, деньги не доходят. Он пишет
Марксу отчаянное письмо. Ему кажется, что коллеги
из редакции забыли его, что его вынужденный отъезд
из Кёльна под угрозой ареста', может быть, сочли за де-
зертирство, что даже лучший друг не внимает его
просьбам.
Маркс тотчас же ответил. Письмо деловое, спокой-
ное. Но в конце оно словно взрывается: «Как мог ты
предположить, что я брошу тебя хотя бы на одну ми-
нуту на произвол судьбы! Ты неизменно мой ближай-
ший друг, как и я, надеюсь, твой».
И приписка по поводу отца Энгельса, категориче-
ски отказавшегося помогать сыну: «Старик твой —
мерзавец, и мы ему напишем архигрубое письмо» *.
Энгельс же рвется в Германию, рвется к любимой
работе в редакции, к ее напряженному, боевому ритму,
к друзьям и коллегам, ему невмоготу в этой спокойной,
чинной, бюргерской Швейцарии, где ничего не проис-
ходит.
Он пишет: «Это бездельное сидение за грани-
цей, где ничем путным нельзя заняться и где чувству-
ешь себя совершенно оторванным от движения, невы-
носимо до отвращения. Я скоро приду к выводу, что
даже предварительное заключение в Кёльне лучше
’К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 27, с. 123. 125
жизни в свободной Швейцарии. Напиши мне, неужели
нет никаких шансов...» 1
В начале 1849 года он снова в стенах родной редак-
ции. Снова на своем боевом посту за письменным сто-
лом и типографским станком. События требуют его
острого пера. В Пруссии роспуском Национального
собрания завершился государственный переворот.
В Венгрии развернулась революционная война.
Все надежды Энгельса обращены сейчас на Венг-
рию. От успехов венгерской революционной армии он
ожидает новой вспышки революции в Германии. Он
внимательно анализирует течение событий, расстанов-
ку политических сил, ход боевых действий. Он делает
удивительно точные прогнозы предстоящих операций.
Его статьи с анализом стратегии и тактики сражаю-
щихся армий настолько безупречны с чисто военной
точки зрения, что современники считали их автором
кого-либо из высших офицеров, находящегося в гуще
событий.
Энгельс со смехом рассказывал, что у него не было
никакого другого материала для своих прогнозов, кро-
ме того, которым располагали все другие газеты и ко-
торый исходил почти исключительно от австрийского
правительства. А оно врало немилосердно, по его сло-
вам выходило, что австрийцы все время «одерживают
победы» в Венгрии.
Но у Энгельса, по словам В. Либкнехта 1 2, был та-
лант ясновидца. У него в голове словно были рентге-
новские лучи, которые позволяли видеть и сквозь ды-
мовые завесы лжи. Как бы громко ни трубили австрий-
ские Мюнхгаузены о своих победах, они не могли
скрыть некоторых фактов: названий местностей, вре-
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 27, с. 126—127.
2 В. Ли6кнехт( 1826—1900) — один из основателей и руко-
126 водителей социал-демократической партии Германии.
мени боев, передвижений войск. Это было для Энгель-
са ориентиром, и, пользуясь хорошей картой, он заклю-
чал, что «победоносные» австрийцы все далее продви-
гаются назад, а «побежденные» венгры «отступают»
вперед. И все до такой степени точно совпадало с дейст-
вительностью, что на следующий день после того, как
австрийская армия на бумаге в решительной битве
«победила и разгромила» венгров, она была изгнана из
Венгрии в состоянии полного разложения.
На страницах «Новой Рейнской газеты» Энгельс
впервые выступил как военный теоретик революции.
Это одна из ярких черт его многогранного дарования.
Позднее, обобщая опыт революции 1848—1849 го-
дов, он писал, что восстание есть искусство, точно так
же, как война, оно подчинено известным правилам,
забвение которых ведет к гибели. Что это за правила?
Они довольно просты. Никогда не следует играть с вос-
станием, если нет решимости идти до конца. Если вос-
стание начато, тогда надо действовать с величайшей
решимостью и переходить в наступление. Оборона —
смерть всякого вооруженного восстания. Надо захва-
тить противника врасплох, пока его силы еще разроз-
ненны, надо ежедневно добиваться новых, хотя бы и не-
больших успехов, удерживая моральный перевес. Надо
привлекать к себе колеблющихся. И Энгельс вспомина-
ет слова одного из вождей Великой французской рево-
люции Дантона, которого считал величайшим мастером
революционной тактики: «Смелость, смелость и еще
раз смелость» ’.
Энгельс считал, что в революции, как и на войне,
всегда необходимо смело «встречать врага лицом к ли-
цу», и нападающий оказывается в более выгодном по-
ложении. В революции, как и на войне, в высшей степе-
ни необходимо в решающий момент «все поставить на
1 К. МарксиФ. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 8, с. 100—101. 1 27
карту», каковы бы ни были шансы. История не знает
ни одной успешной революции, которая не подтверж-
дала бы правильности этих аксиом.
Изменником революции является каждый, кто не
использует малейшего шанса на успех, кто, занимая ре-
шающую позицию, сдает ее. Такая сдача позиции без
боя деморализует массы больше, чем само поражение
в борьбе. И, наоборот, даже «поражение после упорно-
го боя — факт не меньшего революционного значения,
чем легко выигранная победа» ’.
Это были уже размышления по поводу отката рево-
люции. Да, с каждым днем становилось ясно, что рево-
люция терпит поражение. Реакция наглела. Сгущались
тучи и над «Новой Рейнской газетой». Судебные пре-
следования против редакторов газеты следовали одно
за другим.
А со страниц газеты шло возмездие — в виде об-
личительных корреспонденций, ярких, гневных статей,
полных революционной смелости и решительности.
Они — эти статьи — были подобны гранатам. Каждая
из них производила впечатление взрыва. Энгельс так и
писал, вспоминая то бурное, яростное и прекрасное вре-
мя: «Это было революционное время, а в такое время
работать в ежедневной печати — одно наслаждение.
Воочию видишь действие каждого слова, видишь, как
статьи буквально бьют подобно гранатам и как раэры-
<* 2
вается выпущенный снаряд» .
Газета напоминала осажденную крепость, которая,
в свою очередь, находилась в военной крепости первого
класса, какой являлся город Кёльн. Это, казалось бы,
должно было внушить страх маленькому коллективу
редакции. Но коллектив вел себя героически.
Энгельс вспоминал: «Во всей Германии удивлялись
нашим смелым выступлениям в прусской крепости пер-
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 8, с. 80.
128 2 Там же, т. 22, с. 82.
вого класса, перед лицом восьмитысячного гарнизона
и гауптвахты; но 8 пехотных ружей и 250 боевых патро-
нов в редакционной комнате и красные якобинские кол-
паки наборщиков придавали нашему помещению в гла-
зах офицерства также вид крепости, которую нельзя
взять простым налетом»
Наконец, последовал все же карательный удар:
приказы о высылке Маркса, об аресте Энгельса и о за-
крытии газеты.
19 мая вышел последний номер. Он был оформлен
необычно торжественно и празднично: отпечатан крас-
ной краской, цветом боевого пролетарского знамени.
«Мы вынуждены были сдать свою крепость, — писал
впоследствии Энгельс, — но мы отступили с оружием
и снаряжением, с музыкой, с развевающимся знаменем
2
последнего красного номера...»
В номере было опубликовано обращение к кельн-
ским рабочим: «Редакторы «Новой Рейнской газеты»,
прощаясь с вами, благодарят вас за выраженное им
участие. Их последним словом всегда и повсюду будет
освобождение рабочего класса!»
Открывался этот прощальный номер стихами из-
вестного поэта Фрейлиграта:
Так прощай же, прощай, грохочущий бой!
Так прощайте, ряды боевые,
И поле в копоти пороховой,
И мечи, и копья стальные!
Так прощайте! Но только не навсегда!
Не убьют они дух наш, о братья! 3
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 21, с. 21.
2 Там же, с. 22.
1 Ф ре йл и гра т. Избранные произведения. М., 1956, с. 196.
КОМАНДУЮЩИЙ
артиллерией повстанцев
Е ще незадолго до того, как была закры-
та «Новая Рейнская газета», в родном
городе Энгельса — в Эльберфельде,
что соседствует с Барменом, — разы-
гралась одна из заключительных сцен
революционной драмы.
Весной 1849 года в Западной и
Южной Германии то там, то тут вспы-
хивали вооруженные восстания наро-
да. Энгельс с напряженным внимани-
ем следил за этой борьбой. У него со-
зрел свой стратегический план воен-
ных действий повстанцев, с тем чтобы
распространить восстание по всей
130 стране.
Оставаться в редакционной комнате и помогать по-
встанцам только газетными статьями Энгельсу стало
невмоготу. Он рвался в места сражений, хотел принять
в них личное участие.
10 мая Энгельс отправился в Эльберфельд. Город
находился в Рейнской провинции. Эта несравненно
более передовая и в промышленном отношении и с точ-
ки зрения законодательства, опиравшегося на анти-
феодальный кодекс Наполеона, провинция испытала
на себе благотворное влияние Великой французской ре-
волюции. Она была уже по преимуществу буржуазной
частью страны, Пруссия же — оплотом монархизма и
феодализма. И тем не менее рейнцы находились под са-
погом у пруссаков, которые обращались с ними бес-
церемонно, как с покоренными чужеземцами и побеж-
денными мятежниками.
Отсюда понятна ненависть рейнцев ко всему прус-
скому. Чашу их терпения переполнил отказ прусского
правительства принять разработанный Франкфурт-
ским национальным собранием проект новой, прогрес-
сивной конституции. В ряде городов вспыхнули вос-
стания, в том числе и в Эльберфельде.
По пути в Эльберфельд Энгельс остановился в од-
ном из соседних городов — Золингене. Здесь он сфор-
мировал отряд и 11 мая прибыл в Эльберфельд во гла-
ве четырехсот вооруженных революционных рабочих и
с двумя ящиками патронов, захваченных при штурме
склада оружия.
К тому времени в городе сложилась крайне нака-
ленная обстановка. Город словно раскололся на две
части. С одной стороны, восставшие горожане и примк-
нувшие к ним части народного ополчения — ландсве-
ра, с другой — правительственные войска, призванные
в город, чтобы подавить восстание.
«На улицах, — вспоминал Энгельс, — толпился
народ: мелкие буржуа... пролетарии всех категорий, от
131
Карикатура Энгельса
на Фридриха-Вильгельма IV и прусскую буржуазию.
решительного революционного рабочего до пьяного ло-
мового извозчика. Никто не знал, что надо делать и
что может произойти» *.
Из толпы кое-кто бросал камни в солдат. Неожи-
данно в толпе раздался призыв освободить заклю-
ченных.
Народ устремляется к тюрьме. Двери поддаются,
и заключенные выбегают из них. Но тут подступают
войска, раздается залп, и последний узник у ворот
тюрьмы падает с размозженным черепом.
Толпа отступает с криком: «На баррикады!» Во-
оруженные и безоружные рабочие быстро забаррика-
дировали подступы к центру города.
Войска двигают на баррикады артиллерию. Но ар-
тиллеристы, не желая убивать своих братьев, стреляют
поверх голов. Восставшие кричат солдатам:
132
’К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 7, с. 123.
— Не стреляйте в нас, мы стреляем только в офи-
церов.
Капитан тем не менее командует:
— Внимание!
— Если ты скомандуешь «готовься», мы тебя уло-
жим на месте, — кричат ему из-за баррикады.
— Готовься, пли! — командует капитан и тут же
падает, сраженный метким выстрелом.
Войска поспешно отступают и, выходя из города,
располагаются за его стенами. Победа за восставшими!
Такую ситуацию застал Энгельс в городе. Он явил-
ся в местный Комитет безопасности и изложил там им
свой план восстания. Ему было предложено взять на
себя руководство работами по возведению баррикад и
укреплений.
Сохранился любопытный документ: «Военная ко-
миссия при Комитете безопасности настоящим уполно-
мочивает г-на Фридриха Энгельса произвести осмотр
всех баррикад города и достроить укрепления. Настоя-
щим просят все посты на баррикадах оказывать назван-
ному лицу постоянное содействие во всех случаях, ког-
да это окажется необходимым»
На следующий день ему была передана артиллерия,
и он сразу же развил бурную деятельность. Тут приго-
дились и его познания за время учебы в артиллерий-
ской школе, и его организаторский талант, и его воен-
но-теоретические дарования.
Он сформировал саперную роту, достроил и укре-
пил баррикады у выходов из города, наметил план но-
вых укреплений. Число баррикад было внушительно,
оно доходило до восьмидесяти.
К этому времени ход восстания пошел вспять. Вы-
явились разные интересы: решительных пролетариев,
колеблющихся мелких буржуа и крупной буржуазии,
’К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 6, с. 543.
133
боявшейся вооруженного народа больше, чем прави-
тельственных войск. Гражданское ополчение, состояв-
шее из мелких буржуа, принялось по ночам разрушать
построенные повстанцами баррикады.
Энгельс видит единственно правильный выход
в том, чтобы разоружить ополчение и передать оружие
революционным рабочим. К тому же ввести принуди-
тельный налог для содержания этих рабочих. Это, счи-
тает Энгельс, вдохнуло бы новую жизнь в восстание,
привлекло бы к нему новые силы.
Но предложение Энгельса было встречено в Коми-
тете безопасности с ужасом. Там заседали «солидные
люди»: городские советники, адвокаты, обер-прокуро-
ры, фабриканты. Их испуганному воображению вос-
ставшие рабочие рисовались вооруженными грабителя-
ми, посягающими на их собственность, им мерещились
поджоги и убийства.
Тогда Энгельс сам, на свой страх и риск, вместе
с некоторыми командирами отрядов конфискует около
восьмидесяти ружей, хранившихся в ратуше. Затем он
отправляется в соседний Грефрат во главе с отрядом
рабочих и с пистолетом в руках заставляет выдать ра-
бочим оружие и обмундирование.
Энергичная революционная деятельность в течение
нескольких дней восстания снискала Энгельсу безгра-
ничное уважение повстанцев. Но она же породила и
лютую ненависть к нему респектабельных буржуа
в Комитете безопасности. Они видели в нем человека,
который мог вырвать руководство восстанием из рук
буржуазии и повести его под красными знаменами. По
городу поползли слухи, будто Энгельс намерен объя-
вить «красную республику» и провести «ужасы на-
силия».
Тогда-то, видимо, и состоялась символическая
встреча Энгельса с отцом, описание которой имеется
134 в литературе. Они встретились на баррикаде. Один —
молодой, двадцативосьмилетнии, стройный с светлыми
прямыми волосами. С красным шарфом через плечо —
отличием командующего артиллерией. Другой — по-
жилой, коренастый, с бакенбардами. Один — с ясным
решительным взором. Другой — с холодным, твердым,
полным упрека. Они о чем-то говорили. Отец убеждал,
в голосе сына звучала непреклонность. Они стояли по
одну сторону баррикад, но по существу баррикада
проходила между ними. Они были самыми близкими
друг для друга людьми — отец и сын, — но и самыми
враждебными — фабрикант и пролетарский револю-
ционер.
Тем временем в Комитете безопасности сгущались
тучи. Энгельсу официально было объявлено, чтобы он
удалился, «хотя против поведения Энгельса решитель-
но ничего возразить нельзя»
Было принято письменное постановление: «Пол-
ностью отдавая должное деятельности, проявленной до
сих пор в здешнем городе гражданином Фридрихом
Энгельсом из Бармена, проживавшем в последнее вре-
мя в Кёльне, просим его, однако, сегодня же оставить
пределы здешней городской общины, так как его пре-
бывание может дать повод к недоразумениям относи-
тельно характера движения» 1 2.
Революционные рабочие были крайне возмущены
этим постановлением. Они потребовали, чтобы Энгельс
остался, обещая «защищать его ценою своей жизни».
Энгельс отправился к ним и успокоил, затем послед-
ний раз произвел рекогносцировку 3 в окрестностях
города и, передав пост своему адъютанту, удалился
из города.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 6, с. 544.
2 Там же, с. 545.
3Рекогносцировка (воен.) — разведка, главным об-
разом местности и обороны противника.
135
О событиях, происшедших в Эльберфельде, Энгельс
на следующий же день после отъезда рассказал со стра-
ниц «Новой Рейнской газеты». Статья заканчива-
лась обращением к революционным рабочим Эльбер-
фельда, поддержавшим своего командующего артил-
лерией:
«Пусть... рабочие, проявившие по отношению к чле-
ну нашей редакции такое поразительное расположение
и такую привязанность, поймут, что теперешнее дви-
жение — только пролог другого, в тысячу раз более
серьезного движения, в котором дело будет идти об их,
рабочих, кровных интересах. Это новое революционное
движение явится результатом нынешнего движения,
и как только оно начнется, Энгельс — в этом рабочие
могут быть уверены! — подобно всем другим редакто-
рам «Новой Рейнской газеты», окажется на своем
посту, и никакие силы в мире не вынудят его тогда
оставить этот пост» ’.
Участие Энгельса в восстании в Эльберфельде по-
служило дополнительной причиной закрытия газеты.
Маркс и Энгельс, однако, не унывают, они рассчи-
тывают на новое оживление восстания, на объединение
силы повстанцев и революционных армий, которые
могли бы оказать давление на Франкфуртское нацио-
нальное собрание для более решительных действий.
Они едут во Франкфурт, потом в другие города. Но ре-
волюция уже переживает свою агонию.
На одной из дорог они были арестованы по обви-
нению в принадлежности к восставшим. Но вскоре ос-
вобождены.
Маркса ждут неотложные дела в Париже. Энгельс
же жаждет .быть свидетелем и непосредственным
участником восстания в двух юго-западных обла-
стях — Пфальце и Бадене.
136
’К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 6, с. 545.
Он едет в поезде, где повстанцы распевают такую
песнь:
Тридцать шесть престолов сбросить надо,
Чтоб немецкая республика цвела;
Рушьте же их, братья, без пощады,
Смело пулям подставляйте грудь!
Умереть за республику —
Наш великий, славный жребий, духом избранная цель!
«Однако вид повстанцев, — с иронией замечает
Энгельс, — красивых, молодых, веселых парней, от-
нюдь не говорил о том, что умереть в данный момент за
республику — цель их духа».
Восстание, конечно, дело серьезное, даже трагиче-
ское, связанное с риском, мужеством, кровью. Но Эн-
гельс с великолепным юмором подмечает и комические
стороны. Баден и Пфальц — две соседствующие об-
ласти по обе стороны Рейна — резко отличались харак-
тером и нравом жителей. Баденцы строили свою жизнь
на прусский манер, пфальцы — на французский. В Ба-
дене производилось пиво, Пфальц славился вином.
И Энгельс пишет: «Кто хоть однажды побывал
в Пфальце... тот поймет, что в этом благословенном
крае, где вино в изобилии, движение должно было
принять в высшей степени жизнерадостный характер.
Наконец-то население избавилось от сидевших у него
на шее неповоротливых, педантических старобаварских
чиновников — любителей пива и назначило на их ме-
сто веселых поклонников пфальцского вина. Наконец-
то оно освободилось от крючкотворства глубокомыс-
ленной баварской полицейщины... Восстановление сво-
боды трактиров было первым революционным актом
пфальцского народа; весь Пфальц превратился в боль-
шой трактир, и количество спиртных напитков, погло-
щенное в продолжение этих шести недель «во имя
пфальцского народа», не поддается никакому исчисле-
нию. Хотя в Пфальце активное участие в движении 137
было далеко не таким широким, как в Бадене, хотя
здесь было много реакционных округов, однако все на-
селение было единодушно в этом всеобщем увлечении
вином, и даже самый реакционно настроенный меща-
нин или крестьянин был захвачен этим общим ве-
сельем» 1.
В том же духе он развивает тему и дальше: «В то
время как в Бадене каждый новоиспеченный подпору-
чик... затягивался в тяжелый мундир и щеголял сереб-
ряными эполетами, которые позже, в день сражения,
сразу прятались в карман, — пфальцские жители вели
себя гораздо более разумно» 2. Они сбросили суконные
сюртуки, жилеты и галстуки и облачились в легкие
блузы. И вместе с различиями в одежде исчезли, каза-
лось, все другие различия. Все классы общества в од-
них и тех же общественных местах, и какой-нибудь
социалистический фантазер мог бы усмотреть в этом
непринужденном общении «зарю всеобщего брат-
ства».
Каким был Пфальц, таким было и его временное
правительство. Оно состояло почти исключительно из
добродушных любителей вина, которые более всего
были удивлены тем, что им пришлось вдруг представ-
лять собой временное правительство своего отмеченно-
го Вакхом отечества. И тем не менее нельзя отрицать,
что эти смеющиеся правители вели себя лучше и сде-
лали сравнительно больше, чем их баденские со-
седи.
Беззаботность, веселость, болтовня насчет «всеси-
лия восставшего народа» при ничтожных запасах ору-
жия на крошечной территории «составляли комиче-
скую сторону пфальцского движения и доставляли не-
мало веселых минут тем немногим людям, которым их
’К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 7, с. 152.
2 Там же, с. 153.
138
дальновидность и независимое положение давали воз-
можность свободного суждения» *.
Но Энгельс не мог оставаться только насмешливым
сторонним наблюдателем. Он решает поступить в пов-
станческий отряд полковника Виллиха — храброго
офицера, одного из членов Союза коммунистов.
Прибыв в отряд, Энгельс становится адъютантом
Виллиха и уже в тот же день принимает участие в жар-
ком сражении. Отряд все время находится в боевых пе-
реходах, операциях, смело вступает в бой с вчетверо и
более превосходящими силами противника.
Энгельс выполняет самые различные задания. Хо-
дит в разведку, добывает снаряжение и оружие, рекви-
зирует продовольствие, составляет планы боевых опе-
раций. А их немало.
И всегда Энгельс в самых жарких местах сраже-
ний. Дочь Маркса, Элеонора, впоследствии писала, что
все, кто видел Энгельса под огнем, «еще долгое время
спустя рассказывали об его исключительном хладно-
кровии и абсолютном презрении ко всякой опас-
ности» * 2.
Сам Энгельс не без удивления отмечал, что «хвале-
ное мужество в атаке — самое заурядное качество, ко-
торым может обладать человек».
И продолжал: «Свист пуль — сущие пустяки, и,
хотя мне пришлось наблюдать немало трусости, я за
всю кампанию не видел и дюжины людей, которые
держали бы себя трусливо в бою. Зато сколько «храб-
рой глупости»! Так или иначе, я счастливо миновал
все опасности, и в конце концов хорошо, что один из
сотрудников «Новой Рейнской газеты» принимал уча-
стие в боях...» 3
’К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 7, с. 153.
2 Воспоминания о Марксе и Энгельсе, с. 184.
3К. Маркс нФ. Энгельс.'Соч., 2-е изд., т. 27, с. 443. 139
Отступление баденской армии в Швейцарию.
В последнем бою армия повстанцев, в которую вхо-
дил отряд Виллиха, потерпела поражение от вшестеро
превосходящих сил противника. А Энгельс утешал
себя тем, что «в шесть раз более сильный противник
имел вшестеро меньше мужества» *.
Отряд прикрывал отступление армии до швейцар-
ской границы. И 12 июля 1849 года Энгельс оказался
в Швейцарии.
Маркс с нетерпением ожидал вестей о своем друге
и, получив, наконец, послание из Швейцарии, облег-
ченно вздохнул: слава богу, жив, здоров, даже не ра-
нен. Он тут же пишет Энгельсу: «Мне еще раз хочется
сказать тебе, что я и моя жена страшно волновались за
тебя и очень обрадовались, неожиданно получив о тебе
точные сведения» 1 2.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 7, с. 207.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 27, с. 132.
140
В письме Маркса пробиваются неожиданно непри-
вычные нежные нотки. Обычное обращение «дорогой
Энгельс» сменяется на «мой милый»: «теперь, мой ми-
лый, что нам делать со своей стороны?» Маркс мечтает
о том, чтобы в какой-либо форме продолжить дело
«Новой Рейнской газеты». «Нам надо взяться за до-
ходное литературное предприятие. Я жду твоих пред-
ложений» \
Маркса в Париже терзали полицейские преследо-
вания. Ему угрожал арест, высылка в болотистые места
Франции. И Энгельс, со своей стороны, тревожился за
судьбу Маркса.
«Вы представляете себе поэтому, как я встрево-
жен, — пишет он жене своего друга, — я очень прошу
Вас как можно скорее успокоить меня, сообщив о судь-
бе Маркса... Если бы только у меня была уверенность,
что Маркс на свободе! Я часто думал о том, что под
прусскими пулями я подвергался гораздо меньшей
опасности, чем наши в Германии и, в особенности,
Маркс в Париже» 1 2.
Единственным местом из европейских городов, где
немецкие эмигранты могли продолжать свою деятель-
ность, был Лондон.
Маркс решает перебраться туда. И настойчиво тре-
бует того же от Энгельса: «Ты должен поэтому немед-
ленно отправиться в Лондон. К тому же этого требует
твоя безопасность. Пруссаки тебя дважды расстреляли
бы: 1) за Баден (речь идет о военных действиях от-
ряда Виллиха.—Ред.); 2) за Эльберфельд... Ты не
можешь оставаться в Швейцарии. В Лондоне нам пред-
стоят дела». И далее: «Еще раз повторяю: я твердо
рассчитываю на то, что ты меня не подведешь» 3.
1 К, Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 27, с. 134.
2 Там же, с. 444.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 27, с. 135. 141
Сначала Маркс, а затем и Энгельс переезжают
в конце 1848 года в Лондон.
Революция 1848—1849 года закончилась. Для
Маркса и Энгельса начинался новый этап жизни, свя-
занный с обобщением уроков революции, с дальнейшей
всесторонней разработкой теории научного коммуниз-
ма, с ее полным экономическим обоснованием.
Уже в Лондоне, вспоминая сражения революцион-
ной армии, Энгельс отдал должное мужеству и героиз-
му простых тружеников, которые с оружием в руках за-
щищали свободу и либо пали на полях сражений, либо
затем сгнили в казематах. Он с горечью писал: «Тем
жертвам баденского восстания, которые в той или иной
мере принадлежали к образованным классам, в прессе,
в демократических союзах воздаются всякого рода по-
чести в стихах и прозе. Но никто не поминает ни словом
о сотнях и тысячах рабочих, которые вынесли на себе
всю тяжесть боев и пали на полях сражений, о тех, ко-
торые заживо сгнили в раштатских казематах, или
о тех, которым теперь за границей, единственным из
всех эмигрантов, приходится в изгнании испить до дна
горькую чашу нужды»1.
Среди павших были друзья и приятели Энгельса,
в частности коммунист Иосиф Моль — часовщик.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 7, с. 192—193.
ТЯГОТЫ ЭМИГРАЦИИ
Цы6ор Марксом и Энгельсом Лондона
как места жительства, конечно, не был
случаен. И дело не только в том, что
Англия в то время была наиболее де-
мократической европейской страной,
где существовали определенные га-
рантии свободы печати, собраний, где
эмигрантам предоставлялось полити-
ческое убежище.
Лондон был столицей наиболее
развитой страны капиталистического
мира. В этой стране экономические и
классовые отношения достигли такой
степени развития, как нигде. Поэтому
Лондон представлял из себя, по ело- 143
вам Маркса, «удобный наблюдательный пункт для
изучения буржуазного общества» *.
Переехав в Лондон, Маркс и Энгельс горели жела-
нием, как уже говорилось, продолжать дело «Новой
Рейнской газеты», основать партийный печатный ор-
ган, чтобы вооружать коммунистов пониманием пер-
спектив рабочего движения, обобщая опыт прошедшей
революции, разрабатывать далее теоретические основы
нового мировоззрения.
Они надеялись также, что этот печатный орган
даст им и средства к существованию. Однако этот план,
к сожалению, потерпел крах. Вышло только шесть но-
меров журнала. Подписчиков оказалось слишком мало,
средств для издания журнала не было.
Вместе с тем Маркс и Энгельс оказались перед
фактом, что и у них самих нет средств к существова-
нию. Маркс свою долю наследства вложил в «Новую
Рейнскую газету». Не было никаких средств у Энгель-
са, поссорившегося, как мы помним, с отцом.
Что оставалось делать? Особенно в ужасном поло-
жении оказался Маркс со своей многодетной семьей —
в Лондоне у него и Женни уже родился четвертый ре-
бенок. Маркс шутил по этому поводу, что его брак бо-
лее продуктивен, чем его ремесло 2. Но как содержать
такую большую семью?
Женни описала один день жизни их семьи в мае
1850 года в письме к другу семьи — И. Вейдемейеру.
Она сидела дома с детьми, в том числе с больным груд-
ным ребенком, когда появилась домохозяйка и потре-
бовала немедленной уплаты долга. Денег, конечно, не
было. Тогда появляются два судебных пристава, все
небольшое имущество — кровати, белье, платье, —
все, даже колыбель ребенка и игрушки девочек, кото-
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 13, с. 8.
144 2 Там же, т. 27, с. 161.
рые стояли тут же, обливаясь слезами, судебные при-
ставы угрожают через два часа забрать. Дети остались
бы на голом холодном полу.
На помощь приходит друг семьи Марксов —
Шрамм, который спешит на лошадях в город, чтобы
раздобыть деньги. Но едва он сел в кабриолет, как
лошади понесли, он на ходу выскакивает из экипажа,
но неудачно, и его окровавленного приносят обратно
в дом, где, вся в слезах, сидит Женни со своими дро-
жащими детьми. На следующий день Марксу удается
раздобыть деньги для уплаты за квартиру. Женни про-
дает все кровати, чтобы уплатить аптекарю, булочнику,
мяснику и молочнику, набросившимися со своими сче-
тами. Проданные кровати выносят из дома, но оказы-
вается, что вывозить вещи в такое позднее время
воспрещается. И вот появляется домохозяин с поли-
цейскими и заявляет, что здесь могут быть и его вещи и
что семья Марксов хочет бежать за границу. Собирает-
ся толпа зевак. Кровати вносят обратно.
И только на следующее утро, продав все пожитки,
семья переселяется в гостиницу.
Сообщая все это И. Вейдемейеру, Женни Маркс
продолжает: «Простите, дорогой друг, что я так по-
дробно и обстоятельно описала один лишь день нашей
здешней жизни. Я знаю, это нескромно, но сегодня ве-
чером сердце мое переполнено, руки мои дрожат и мне
захотелось хоть раз излить душу одному из наших ста-
рейших, лучших и вернейших друзей... Что меня дейст-
вительно мучает до глубины души, из-за чего мое серд-
це обливается кровью, так это то, что мой муж должен
претерпевать столько мелочных невзгод, в то время как
ему можно было бы помочь столь малым, и что он, с та-
кой охотой и радостью помогавший многим людям,
оказался здесь без всякой помощи» !.
‘К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 27, с. 531—532. 145
Конечно, особенно больно было наблюдать эти жи-
тейские тяготы семьи Маркса Энгельсу, который и сам
остро нуждался. Выход оставался один: смирив горды-
ню, пойти на поклон к отцу.
Отец знал о тяжелом положении сына и решил,
в свою очередь, воспользоваться этим. По поручению
отца сестра Мария написала Энгельсу, что его родите-
ли хотели бы, чтобы сын вновь занялся торговым де-
лом. В таком случае средства к жизни ему обеспечены.
Старый Энгельс нуждался в своем человеке, доверен-
ном лице, который бы представлял его интересы в тор-
говой конторе совместной фирмы «Эрмен и Энгельс»
в Манчестере.
У Энгельса не остается ничего другого, как, скрепя
сердце, снова занять то место за конторкой, которое
он оставил шесть лет назад.
Он рассчитывал, что это его возвращение в коммер-
цию будет кратковременным. Они с Марксом ожидали,
что в недалеком будущем вновь вспыхнет пожар рево-
люции, что это должно произойти в ближайшие меся-
цы, даже недели. Увы, эти ожидания не сбылись.
И Энгельсу пришлось провести за конторкой без ма-
лого двадцать лет!
Зато теперь почти в каждом письме Энгельс мог со-
общать Марксу о высылаемых ему деньгах — в весьма
скромных суммах: один-два фунта стерлингов. Но и
это было спасением для Маркса и его семьи, позволя-
ло поддерживать хотя бы полунищенское существо-
вание.
Маркс трудился как каторжный. С девяти часов ут-
ра до семи часов вечера он не разгибая спины сидел в
библиотеке Британского музея, а вечерами работал над
статьями в газеты, которые давали скудный заработок.
К тому времени у него сложился грандиозный за-
мысел — всесторонне исследовать законы становления
146 и развития капиталистического общества, создать
стройную, цельную экономическую теорию. Замысел
этот через много лет осуществился в «Капитале».
С переездом Энгельса в Манчестер друзья оказа-
лись разлученными и остро ощущали нехватку непо-
средственного общения. Но нет худа без добра: между
ними завязалась оживленная постоянная переписка —
бесценное сокровище, дошедшее до нас почти в полном
виде. Эта переписка — живое зеркало умственной и
эмоциональной жизни двух великих людей.
Писать друг другу откровенно обо всем, что мучи-
ло, что занимало голову и сердце, стало их постоянной
потребностью.
Вскоре после отъезда Энгельса на Маркса и его же-
ну обрушивается страшное горе: умирает их младший
сын — Гвидо. Умирает не в последнюю очередь и от
тех нищенских условий, в которых семье тогда прихо-
дилось жить. «Несчастное дитя, — скажет Маркс, —
пало жертвой материальной нужды» !. Он сразу же пи-
шет Энгельсу лаконичное, сдержанное письмо и сетует
на отсутствие друга, просит его написать жене, успо-
коить ее.
Ответное письмо Энгельса не сохранилось. Но, ви-
димо, он нашел нужные слова утешения, хотя утешить
в такой ситуации трудно. «Твое письмо, — пишет
вновь Маркс, — очень благотворно подействовало на
мою жену» 1 2.
Женни, со своей стороны, писала Энгельсу: «Ваше
дружеское участие в связи с постигшим нас тяжелым
ударом — потерей нашего маленького любимца, моего
бедного, стоившего мне стольких страданий крошки, —
принесло мне большое облегчение... Моему мужу и
всем нам сильно недоставало Вас, и мы часто тосковали
без вас. Все же я рада, что Вы уехали отсюда и находи-
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 27, с. 137.
2 ТаМ же.
147
тесь на верном пути к тому, чтобы стать крупным хлоп-
чатобумажным лордом» \ Женни, как видим, находит
в себе силы и для юмора даже в такой ситуации.
Что касается Маркса, то он всегда стоически встре-
чал удары судьбы. Свое утешение Маркс находил в ра-
боте, в которую погружался с тем большим неистовст-
вом, чем сильнее было горе.
Он яростно принимается за изучение очень запу-
танных экономистами вопросов земельной ренты и уже
в одном из следующих больших писем Энгельсу под-
робно излагает свою теорию на этот счет. Это стало
своего рода законом. Ни один теоретический или прак-
тический вопрос, который их занимал, друзья не остав-
ляли без взаимного обсуждения. Без совета с Энгель-
сом Маркс не сделал в лондонский период жизни ни
одного важного решения, не опубликовал ни одной
крупной работы. Мнение Энгельса было для него важ-
нее, чем мнение целого света.
С этим же первым теоретическим письмом Маркса
произошло забавное недоразумение. Маркс, отправив
его, ждет с нетерпением ответа. Он раскрывает при-
шедшее письмо Энгельса, но там ни слова о его теории
ренты! «Ты безмолвен, как смерть»2, — бросает он
упрек. Энгельс не понимает упрека и обижается, в
свою очередь: «Очень мило с твоей стороны говорить,
что я безмолвен, как смерть, но я все же воздержусь от
такого же упрека тебе» 3.
Проходит еще несколько дней, и недоразумение вы-
ясняется. Энгельс с облегчением пишет: «Совершенно
неожиданно я понял причину твоего молчания и твоего
удивления по поводу моего молчания, после того как
моя старая ведьма — домохозяйка после строжайшего
’К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 27, с. 143.
2 Там же, с. 154.
148 3 Там же, с. 155.
дознания извлекла сегодня из кучи книг в моей комна-
те твое письмо от 7-го с. м., пролежавшее там спокойно
с 8 января» ’.
Дочь Маркса Элеонора вспоминает, как нетерпели-
во ожидал ее отец писем от Энгельса и что он разгова-
ривал с этими письмами, как с живым человеком.
«Ну, нет, все-таки дело обстоит не так...»
«Вот в этом ты прав!»
Но особенно ей запомнилось, как Маркс, читая
письма Энгельса, иной раз смеялся до того, что слезы
текли у него по ицекам 1 2.
Праздником для обоих были личные встречи, когда
Энгельсу удавалось вырваться в Лондон или Маркс
наезжал погостить в Манчестер. Появление Энгельса в
доме Марксов всегда встречалось с ликованием и весе-
лым шумом. Дети очень любили его, считали вторым
отцом и называли «дядей Ангельсом».
Вечером друзья уединялись в кабинете и часами бе-
седовали, расхаживая взад и вперед по комнате и под-
крепляя свои силы табаком и кофе.
Лафарг вспоминал, что в ожидании приезда Эн-
гельса в семье Марксов шли «нескончаемые разговоры
о нем, а в самый день приезда Маркс от нетерпения
не мог работать» 3.
А обсуждать им было что, даже помимо теоретиче-
ских вопросов. В среде немецких эмигрантов начались
взаимные обвинения, интриги, сплетни. На голову
Маркса и Энгельса лились ушаты грязи. Энгельс сове-
товал Марксу сохранять величественное равнодушие
по отношению ко всей этой сваре и форсировать работу
над «Капиталом». «Что останется от всех тех сплетен и
пересудов, которые может о тебе распространять вся
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 27, с. 159.
2 См.: Воспоминания о Марксе и Энгельсе, с. 185.
3 Там же, с. 75. 149
эмигрантская чернь, когда ты ответишь на это полити-
ческой экономией» *.
Долгое время почти единственным источником за-
работка для Маркса служили его статьи для одной аме-
риканской газеты. Маркс писал по две статьи в неделю.
Но поскольку он не чувствовал себя твердо в англий-
ском языке, то писал статьи по-немецки, а Энгельс пе-
реводил на английский. Иногда Энгельсу приходилось
и самому писать статьи за Маркса.
Это было вполне в порядке вещей. Вопрос о «ли-
тературной собственности» в отношениях между друзь-
ями совершенно отсутствовал. У них никогда не было,
да и не могло быть каких-либо счетов по поводу автор-
ства или соавторства. Настолько эти два гениальных и
несхожих ума привыкли творить как одна голова.
Можно привести немало примеров творческой взаи-
моотдачи двух друзей, каждый из которых готов был
щедро распахнуть перед другим кладовые своей памя-
ти, познаний, идей, опыта. Так, во время событий во
Франции, приведших к власти Наполеона III, Энгельс
делится с Марксом своими очень интересными и ост-
роумными соображениями о «героях» этих событий и
о тех трагикомических ситуациях, в которые ставит их
«ирония истории». Он, в частности, пишет: «Кажется,
право, будто историей в роли мирового духа руково-
дит из гроба старый Гегель, с величайшей добросовест-
ностью заставляя все события повторяться дважды:
первый раз в виде великой трагедии и второй раз —
в виде жалкого фарса. Коссидьер вместо Дантона,
Л. Блан вместо Робеспьера, Бартелеми вместо Сен-
Жюста, Флокон вместо Карно и этот ублюдок (Луи
Бонапарт. — Ред.) с дюжиной первых встречных по-
грязших в долгах офицеров вместо маленького капрала
(Наполеона I. — Ред,) с его плеядой маршалов. До
150 ’К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 27, с. 178.
18-го брюмера мы, стало быть, уже добрались»
Нетрудно заметить, что письмо Энгельса подсказа-
ло Марксу идею блистательного начала его знамени-
той книги и самое ее название—«Восемнадцатое брю-
мера Луи Бонапарта».
Когда вышла очередная книжка Прудона, Маркс
просит Энгельса подробно высказаться о ней. Прочи-
тав пространное письмо Энгельса, Маркс тотчас заго-
рается идеей совместного труда на основе этого письма:
«Я прочел здесь еще раз твою критику. Жаль, что нет
возможности ее напечатать. Если бы я еще добавил ту-
да свою горчицу, она могла бы появиться под нашим
общим именем...» 1 2
Железное кольцо нужды вокруг семьи Маркса стя-
гивалоТь все крепче. Энгельс переживал, что, сам нахо-
дясь в стесненном материальном положении, не может
должным образом помочь Марксу. Вместо денег
он посылал ему статьи для американской газеты. За
каждую статью издатель платил два фунта стерлингов.
«Ура! — восклицал Маркс, получив очередную
статью Энгельса. — Вот и Фредерик (так он называл
тогда Энгельса. — Ред.). Есть два фунта стерлингов».
Дело дошло до того, что Маркс не мог выходить из
дома, так как его одежда была заложена в ломбард. Не
хватало денег на лекарства, когда в семье кто-нибудь
заболевал. А это случалось, к сожалению, часто.
Удары судьбы продолжали преследовать семью
Маркса все более ожесточенно. Весной 1852 года умер
второй ребенок — маленькая Франциска. Ее не на что
было даже похоронить. У ближайших друзей тоже не
оказалось денег. После отчаянных попыток Женни уда-
ется все же занять два фунта стерлингов, и на эти день-
ги был куплен гробик.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 27, с. 341.
2 Там же, с. 333. 151
В апреле 1855 года последовал новый, еще более
страшный удар. Умер любимец всей семьи, жизнера-
достный и неистощимый на выдумки мальчуган —
Эдгар, по прозвищу Муш.
Сообщая Энгельсу о болезни Муша, которая все
прогрессировала, Маркс добавляет: «Не знаю, как бла-
годарить тебя за дружескую помощь, которую ты мне
оказываешь, работая вместо меня, и за твое участие
к ребенку» !.
Когда наступила трагическая развязка, Маркс тот-
час пишет другу: «Бедного Муша нет больше на свете.
Он уснул (в буквальном смысле слова) у меня на ру-
ках сегодня между 5 и 6 часами. Я никогда не забуду,
как твоя дружба облегчила нам это ужасное время. Как
велика моя скорбь о ребенке, ты понимаешь» 1 2.
В следующем письме, посланном через неделю,
Маркс пишет: «Дом, разумеется, совершенно опустел
и осиротел со смертью дорогого мальчика, который
оживлял его, был его душой. Невозможно выразить,
как нам не хватает этого ребенка. Я перенес уже много
несчастий, но только теперь я знаю, что такое настоя-
щее горе. Чувствую себя совершенно разбитым. К сча-
стью, со дня похорон у меня такая безумная головная
боль, что я не мог ни думать, ни слушать, ни видеть.
При всех ужасных муках, пережитых за эти дни, ме-
ня всегда поддерживала мысль о тебе и твоей дружбе
и надежда, что нам вдвоем предстоит сделать еще на
свете кое-что разумное» 3.
Энгельс приглашает Маркса и жену погостить у не-
го в Манчестере, чтобы сменить обстановку, и делает
все, чтобы отвлечь и развлечь убитых горем супругов.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 28, с. 370.
2 Там же, с, 370—371.
3 Там же, с. 371.
«ТОЛЬКО ТЕБЕ ОБЯЗАН Я...»
В Манчестере Энгельс вел как бы двой-
ную жизнь. День он проводил в конто-
ре, общался с «деловыми» людьми,
разделял их образ жизни: приемы, ви-
зиты, официальные обеды, по воскре-
сеньям — охота на лисиц. И те, кто
знал его по службе, находили в нем
воспитанного, корректного человека,
знающего коммерсанта, предельно
точного и честного в финансовых опе-
рациях. И не догадывались, что имеют
дело с революционером-коммунистом
и глубочайшим мыслителем своего
времени.
Покончив со служебными обязан- 153
ностями, Энгельс спешил в маленький домик на окраи-
не города, где его ждала жена Мери, где частенько со-
бирались его партийные товарищи и до поздней ночи
велись беседы о перспективах революции, о надвигаю-
щемся экономическом кризисе, о политике европей-
ских правительств. Здесь Энгельс преображался, ста-
новился самим собой: веселым, остроумным собеседни-
ком, добрым товарищем.
Конечно, конторская работа изматывала его и фи-
зически и морально. Маркс как-то охарактеризовал ее
как «египетский плен» !. Но Энгельс никогда не жало-
вался на это, не роптал. А выполнял свою работу так
весело и невозмутимо, как будто ничего лучшего на све-
те и быть не могло. И только самые близкие люди зна-
ли, чего в действительности это ему стоило. Дочь
Маркса Элеонора Эвелинг писала впоследствии об
этом периоде жизни Энгельса: «...Страшно подумать
о таких двадцати годах жизни такого человека, как
он» 1 2.
При всем при этом Энгельс находил время для ин-
тенсивнейшей интеллектуальной работы. Среди немец-
ких демократов в Лондоне, на которых эмиграция ока-
зала деморализующее влияние, Маркс, Энгельс и их
ближайшие сторонники резко выделялись и высоким
моральным духом, и способностью к постоянному твор-
ческому росту.
Даже для полицейских ищеек это не составляло сек-
рета. Так, в секретном докладе берлинского полицей-
президента отмечалось в 1852 году, что партия Маркса
и Энгельса «бесспорно располагает гораздо большей
силой знаний и таланта», чем другие эмигрантские
группы.
«Сам Маркс — известная личность, и следует
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 32, с. 264.
2 Воспоминания о Марксе и Энгельсе, с. 185.
154
Чатамская библиотека в Манчестере,
в которой Энгельс занимался самообразованием.
признать, что у него в одном кончике пальца больше
ума, чем в головах всей прочей компании» *. То же
можно было бы сказать и о Энгельсе.
Каждую неделю он писал одну-две статьи для аме-
риканской газеты и для энциклопедии, изучая для это-
го массу специального материала. Кроме этого, боль-
шие обобщающие работы о революции 1848—1849 го-
да: «Германская кампания за имперскую конститу-
цию» и «Революция и контрреволюция в Германии»,
работы по истории Германии, по военной политике це-
лого ряда государств мира.
Он решает углубить свои знания в военных науках
и довести их до профессионального уровня. Это он счи-
тает особенно важным потому, что в грядущей револю-
ции неизбежны боевые действия. Он пишет И. Вейде-
мейеру: «С тех пор как я переселился в Манчестер, я
1 Фридрих Энгельс. Биография. Изд. 2-е, М., 1977, с. 190. 155
начал зубрить военные науки, по которым здесь на-
шелся довольно порядочный материал, — по крайней
мере для начала. Огромное значение, которое получит
военная сторона дела в ближайшем движении, мои ста-
рые наклонности, мои венгерские военные корреспон-
денции в газете, наконец, мои доблестные похождения
в Бадене — все это побудило меня работать в этом на-
правлении, и я хочу достигнуть в этой области того,
чтобы я мог высказывать известные теоретические
суждения и не очень осрамиться при этом»
За это дело Энгельс берется со всей присущей ему
основательностью, вникая даже в мельчайшие детали
теории фортификации, военно-инженерного дела, уст-
ройства оружия, в историю войн, в стратегию и такти-
ку полководцев.
Эти познания очень скоро пригодились Энгельсу,
позволяя мастерски анализировать ход боевых дейст-
вий в Крымской войне.
Тщательно занимаясь «восточным вопросом», Эн-
гельс обратился к изучению славянских языков. При
этом Энгельс исходил опять-таки из практического со-
ображения, что «по крайней мере хоть один из нас»
должен знать языки, историю, литературу и особенно-
сти социальных институтов славянских народов, с ко-
торыми нам, западным странам, придется «вступить в
конфликт» 1 2.
За русский язык Энгельс берется чуть ли не сразу
же по приезде в Манчестер. В марте 1852 года он пишет
Марксу, что в ближайшие недели собирается «покон-
чить» со славянскими занятиями. Кроме русского, он
изучал сербохорватский, словенский и чешский.
Он увлеченно углубляется в изучение русской исто-
рии и литературы. Знакомится с произведениями Ло-
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 27, с. 483.
2 Там же, т. 28, с. 30—31.
156
Выписки Энгельса
из поэмы
А. С. Пушкина
«Евгений Онегин».
моносова, Державина, Сумарокова, Хераскова, Богда-
новича, Жуковского, Карамзина, Крылова. Делает вы-
писки из «Медного всадника» и «Евгения Онегина»,
из Грибоедова, Герцена.
Вслед за этим Энгельс берется за изучение араб-
ского и персидского языков. Жалуется Марксу на
трудности в изучении арабского языка, который на-
считывает 4000 корней и охватывает в своем разви-
тии 2000—3000 лет. «Зато персидский, — продолжает
он, несколько бравируя, — не язык, а настоящая иг-
рушка. Если бы не этот проклятый арабский алфавит,
157
в котором то и дело по шесть букв подряд выглядят
одинаково и в котором нет гласных, то я бы взялся
изучить всю грамматику в течение 48 часов... Я для
изучения персидского языка положил себе срок мак-
симум в три недели» *.
Поскольку чуть ли не все современные языки ока-
зались скоро изученными Энгельсом, он переходит
к освоению древних: древнегерманских, дневненорвеж-
ского, англо-саксонского.
Знание языков пригодилось Энгельсу в его работе
в Генеральном совете Интернационала. Он вел пере-
писку с испанцами, португальцами, итальянцами,
французами, поляками — с каждым адресатом на его
родном языке. При этом особого рода кокетством было
у него продемонстрировать знания не только языков,
но и наречий, местных диалектов.
Из тех же соображений «разделения труда» между
собой и Марксом Энгельс обращается к изучению ес-
тественных наук. Его интересует все: физика, химия,
астрономия, физиология, сравнительная анатомия —
даже акушерство! Его внимание привлекает диалекти-
ческая сущность новейших открытий в естествознании:
теории клеточного строения организмов, закона пре-
вращения энергии, дарвиновской работы «Происхож-
дение видов».
В ноябре 1857 года — словно приток свежего воз-
духа. В Америке разразился экономический кризис,
который Маркс и Энгельс предсказывали еще в 1850
году. Кризис перекинулся и на Европу. Маркс пишет
Энгельсу, что с 1849 года «не чувствовал себя так уют-
но, как при этом крахе» 1 2. Энгельс, несмотря на бо-
лезнь, находится также в необычайно приподнятом со-
стоянии. Он единственный человек на бирже, у которо-
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 28, с. 222—223.
158 2 Там же, т. 29, с. 167.
го падение акций вызывает подъем настроения. «Мест-
ных господ, — сообщает он Марксу, — чертовски сер-
дит внезапный необычайный подъем моего настроения.
В самом деле, биржа — единственное место, где мое
нынешнее вялое состояние сменяется бодрым оживле-
нием. При этом, разумеется, я всегда делаю мрачные
предсказания; это сердит ослов вдвойне» ’.
Энгельс надеется, что экономический кризис приве-
дет к революционному взрыву и наступит, наконец,
долгожданное время взяться за оружие. «В 1848 го-
ду, — пишет он, — мы говорили: теперь наступает на-
ше время, и в известном смысле оно наступило; но на
этот раз оно наступает окончательно... Мои занятия
военным делом приобретают поэтому более практиче-
ское значение; я немедленно займусь изучением суще-
ствующей организации и элементарной тактики прус-
ской, австрийской, баварской и французской армий,
а сверх того — еще только верховой ездой, то есть охо-
той за лисицами, которая является настоящей
« 2
школой» .
Маркса кризис тоже «подстегивал» в его научной
работе. Он торопится завершить «Критику политиче-
ской экономии», явившуюся своего рода прологом к
«Капиталу». «Я работаю, как бешеный, — пишет он
Энгельсу, — ночи напролет над подытоживанием сво-
их экономических исследований, чтобы до потопа (то
есть до революции. — Ред.) иметь ясность по крайней
мере в основных вопросах» 3. Эту работу Маркс расце-
нивал как «научную победу» 4 для партии.
Он не может отправить рукопись в издательство,
так как нечем оплатить почтовые расходы. Но и в этом
’К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., 2-е изд., т. 29, с. 170.
2 Там же, с. 172.
3 Там же, с. 185.
4 Там же, с. 469. 159
случае он находит в себе силы пошутить: «Вряд ли
приходилось кому-нибудь писать о «деньгах» при та-
ком отсутствии денег! Большинство авторов по этому
вопросу состояло в наилучших отношениях с предме-
том своих исследований» 1.
Экономический кризис ударил и по без того тощему
кошельку Маркса. Издатель американской газеты
стал теперь печатать только одну его статью в неделю,
а не две, как было раньше.
Марксу ничего не остается, как снова обратиться
за помощью к Энгельсу. Как тяжко ему было это сде-
лать и какие терзания он при этом испытывал, пока-
зывает следующее письмо. «Наступившие здесь силь-
ные холода и полное отсутствие угля в нашем жилище
заставляют меня снова нажать на тебя, хотя для меня
это тяжелее всего на свете... Право, если такое положе-
ние будет продолжаться, я предпочел бы лежать на сто-
саженной глубине под землей, чем прозябать таким
образом. Быть вечно в тягость другим и при этом само-
му постоянно изнемогать в борьбе с подлейшими жи-
тейскими мелочами — в конце концов это невыносимо.
Я лично еще могу в усиленной работе над общими во-
просами забыть об этой нищете. У моей жены, разуме-
ется, нет этого прибежища и т. д. и т. д.» 1 2.
И опять же, несмотря на все эти невзгоды, друзья
находят утешение в известиях о кризисе, потрясшем
капиталистическую систему. «К счастью, — замеча-
ет Маркс, — во внешнем мире теперь происходит мно-
го веселого»3. Юмор не изменял им даже в самых тя-
желых обстоятельствах. Их переписка искрится
остроумием, шутками, иронией. Этого их враги никогда
не могли у них отнять.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 29, с. 314.
2 Там же, с. 217—218.
160 3 Там же, с. 232.
Когда после смерти Маркса один немецкий бур-
жуазный журналист стал распространяться о «горемы-
ке» Марксе, Энгельс отреагировал так: «Быть может,
как-нибудь, когда я буду в особенно веселом настрое-
нии, я его взгрею. Если бы этим болванам довелось
прочесть переписку между Мавром и мной, они бы
просто остолбенели. Поэзия Гейне — детская игрушка
по сравнению с нашей дерзкой, веселой прозой. Мавр
мог приходить в ярость, но унывать — никогда! Я хо-
хотал до упаду, когда перечитывал старые рукописи»
Веселым, жизнерадостным, остроумным человеком
предстает перед нами Энгельс в его «Исповеди» —
шутливой анкете дочерей Маркса. Энгельс дает сле-
дующие ответы на вопросы этой анкеты.
Достоинство, которое вы больше всего
цените в людях........................Веселость
в мужчине........................Не вмешиваться в чу-
жие дела
в женщине
Умение класть вещи на
Ваша отличительная черта .............
Ваше представление о счастье . . . .
Ваше представление о несчастье ....
Недостаток, который Вы считаете извини-
тельным ..............................
Недостаток, который внушает вам наи-
большее отвращение.....................
Ваша антипатия ........................
свое место
Знать все наполовину
Шато-Марго 1848 г.* *.
Визит к зубному врачу
Излишества всякого
рода
Ханжество
Жеманные, чопорные
женщины
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 36, с. 31.
* Марка вина; в выборе даты содержится намек на революцион-
ные события 1848 года. — Ред. 161
...Ваше любимое занятие..............Поддразнить самому
и отвечать на поддраз- нивания
Ваш любимый герой Нет ни одного
героиня Их слишком много, чтобы можно было на- звать только одну
...Ваш любимый цветок Колокольчик
цвет Любой, если это не ани- линовая краска
Ваше любимое блюдо Холодное — салат; горячее — ирландское рагу
Ваше любимое житейское правило . Не иметь никакого
Ваш любимый девиз Относиться ко всему легко1.
Аналогичную анкету заполнил и Маркс, который
подошел к делу более серьезно. Любопытно сопоста-
вить ответы Маркса и Энгельса на одни и те же вопро-
сы. Так, на вопрос, какое достоинство он более всего
ценит в людях, Маркс ответил: «Простота». В мужчи-
не? Сила. В женщине? Слабость. Своей обличительной
чертой Маркс назвал единство цели. Своим предста-
влением о счастье — борьбу. О несчастье—подчине-
ние. Недостаток, который он скорее всего склонен из-
винить, — легковерие; который внушает наибольшее
отвращение — угодничество. Его любимое занятие?
Рыться в книгах. Его любимое изречение? «Ничто че-
ловеческое мне не чуждо». Любимый девиз? «Подвер-
гай все сомнению».
Конечно, это были разные люди, разные лично-
сти — по складу ума и характера, темпераментов, даже
литературных стилей. Но именно в силу этого они пре-
красно дополняли друг друга.
162 ‘К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 32, с. 581—582.
Хронологические заметки
Энгельса об основных
событиях
Крымской войны.
Маркс обладал несравненно большей глубиной и
систематичностью философско-исторических позна-
ний, Энгельс был лучше информирован в конкретных
областях политической, социальной, финансовой, воен-
ной сторонах жизни общества. Маркс сосредоточился
главным образом на одной научной задаче: изучение
механизма развития и функционирования капитали-
стического общества («Единство цели»), Энгельс
интересовался самыми различными научными пробле-
мами, стремясь к их диалектическому синтезу.
Первый был непревзойден в теоретической мощи
анализа сложнейших социальных проблем, второй лег-
ко чувствовал себя в обобщении и описании огромного
эмпирического материала, в выделении главного в по-
токе повседневности.
Продолжая сравнение Энгельса с его гениальным
другом, можно сказать, что один, как легко вооружен-
ный воин, двигался быстрее, маневреннее, свободнее,
первым замечал приближение неприятеля и дерзко на-
падал на вражеские крепости. Другой был склонен к
длительной, затяжной осаде этих крепостей, к медлен-
ному, но основательному, непреложному движению 163
Схема сражений, на реке Черной 16(4) августа 1855 г.,
составленная Энгельсом.
вперед, скрупулезно, шаг за шагом. Один был быстр и
нетерпелив в выводах и в работе, быстрее осваивал но-
вый материал, легче схватывал ранее неизвестное, не
застревал подолгу на изучении одного и того же пред-
мета, свободнее синтезировал данные из самых различ-
ных и далеко отстоящих друг от друга областей науки
и культуры. Другой был не в силах опубликовать ни
строчки, если не мог доказать свои выводы десятью
различными способами; бесконечно «вылизывал» ли-
тературное детище, так и не удовлетворяясь сделан-
ным. И потому полушутливым девизом одного было
«относиться ко всему легко», девизом другого — «под-
164 вергать все сомнению».
В анализе происходящих исторических событий
каждому тоже было дано «свое». Один порой автори-
тетнее судил о мирных потоках явлений, другой обре-
тал несравненную ясность взора, умение найти единст-
венно правильное решение в бурные периоды. Эн-
гельс по этому поводу заметил: «В спокойные времена,
правда, иной раз случалось, что события подтверждали
мою, а не его правоту, но в революционные моменты его
суждение было почти безошибочно» *.
У каждого был свой неповторимый литературный
стиль (ведь стиль — это человек!). Мысль одного яс-
нее и прозрачнее, как быстрый родник, и, кажется,
каждому дано утолить из него духовную жажду.
Мысль другого движется лавиной, неукротимой Ниа-
гарой, образуя причудливые водовороты метафор,
диалектические метаморфозы, сальто-мортале катего-
рий. Ирония одного легка, несколько даже простодуш-
на и прямолинейна, ирония другого философски углуб-
лена, убийственно язвительна.
Они разнились даже в манере работать. Маркс с го-
ловой зарывался в книги и бумаги, утопая в них, и на-
ходил в этом хаосе одному ему известный смысл. Эн-
гельс любил в делах образцовый порядок, раскладывая
все по полкам и полочкам, доходя в этом до педантиз-
ма. По словам Поля Лафарга 1 2, «подвижной, неистовый
Энгельс отличался аккуратностью старой девы» 3.
В рабочих комнатах Энгельса, стены которых были
заставлены шкафами, не валялось на полу ни одного
клочка бумаги, а книги всегда стояли на своих местах.
Помещение это походило скорее на приемную, чем на
рабочий кабинет ученого.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 36, с. 188.
2 По ль Лафарг (1842—1911)—один из основателей
французской Рабочей партии, яркий публицист, пропагандист марк-
сизма, муж дочери Маркса Лауры.
3 Воспоминания о Марксе и Энгельсе, с. 84.
165
Маркс, Энгельс и дочери Маркса в 60-е годы.
Столь же внимательно относился Энгельс и к своей
внешности: бодрый, подтянутый, он всегда выглядел
так, точно готов был явиться на смотр, как в те времена,
когда он служил вольноопределяющимся в прусской
армии. «Я не знаю никого, — замечает Лафарг, —
кто бы так подолгу носил одни и те же костюмы, при-
чем они никогда не теряли своего фасона и выглядели,
как новые. Если по отношению к самому себе он был
экономным и позволял себе только такие расходы, ко-
торые считал безусловно необходимыми, то по отноше-
нию к партии и партийным товарищам, обращавшимся
к нему в нужде, он проявлял безграничную щед-
рость» ’.
Духовная общность Маркса и Энгельса с годами
возросла настолько, что они понимали друг друга с
полуслова. Каждый из них с восхищением и влюблен-
ностью отдавал должное талантам и достоинствам дру-
гого.
Однажды Маркс получил письмо от своего гам-
бургского издателя, который сообщил ему о том, что
его посетил Энгельс, что он познакомился таким обра-
зом с самым обаятельным человеком, какого ему
когда-либо приходилось встречать. «Хотел бы я видеть
человека, — с наивной гордостью воскликнул Маркс,
прерывая чтение письма, — который не нашел бы Фре-
да столь же милым, сколь и образованным».
Критику в адрес Энгельса Маркс даже при всем
своем ранимом самолюбии воспринимал болезненнее,
чем критику в собственный адрес.
Маркс мог с философским спокойствием сносить
злобные нападки на него продажных писак, не удо-
стаивая их ответом в соответствии с гордыми словами
Данте: «Следуй своей дорогой, и пусть люди говорят
что угодно», но, если дело касалось чести Энгельса,
1 Воспоминания о Марксе и Энгельсе, с. 86.
167
Маркс тотчас вступал в бой — тут от него уже нельзя
было ждать похцады.
Когда некий Мюллер-Теллеринг посмел в 1850 го-
ду написать письмо Обществу рабочих с клеветой на
Энгельса, Маркс взорвался. С плохо сдерживаемой
яростью он отхлестал жалкого клеветника в следую-
щих словах: «Я вызвал бы вас на дуэль за Ваше вче-
рашнее письмо Обществу рабочих, если бы Вы были
еще достойны этого после Ваших бесчестных клеветни-
ческих выпадов против Энгельса... Я жду встречи с Ва-
ми на ином поле, чтобы сорвать с Вас лицемерную мас-
ку революционного фанатизма, под которой Вам до сих
пор удавалось ловко скрывать свои мелочные интере-
сы, свою зависть, свое ущемленное самолюбие, свое не-
довольство и досаду на то, что мир не признает величие
Вашего гения...» \
Демагогическое использование революционных ло-
зунгов для прикрытия эгоистических целей Маркс
и Энгельс считали худшим преступлением против дела
пролетариата. Они смертельно ненавидели фальшивый
блеск фанфаронствующих политиканов, которые лю-
бят одевать свою бездарность и пошлость в пышные
фразы, окрашенные в розовые и красные цвета. За
всем этим они безошибочно распознавали убогое и ли-
цемерное филистерство.
Они не прощали не только фразу, но и позу. Маркс
и Энгельс подвергали жестокому осмеянию лидера
немецкой социал-демократии Фердинанда Лассаля с
его погоней за дешевой популярностью, павлиньим са-
молюбием, с манерами провинциального актера, играю-
щего гения и аристократа, с его смесью фривольности
и сентиментальности, торгашества и рыцарских зама-
шек. Какими только язвительными прозвищами не на-
граждали они этого «маркиза Позу»!
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 27, с. 462—
168 463.
Аналогичным было отношение Маркса к француз-
скому мелкобуржуазному политику и историку Луи
Блану.
Смешное часто перемешивалось с трагичным. В од-
ном из писем Энгельсу Маркс весело потешается над
«этим парнем» Лассалем, который побывал в гостях у
Марксов в Лондоне.
Лассаль, опубликовав несколько претенциозных
книг, держался крайне напыщенно. «Он убежден те-
перь, что он не только величайший ученый, глубочай-
ший мыслитель, гениальнейший исследователь и т. д.,
но и, сверх того, Дон-Жуан и революционный карди-
нал Ришелье. При этом непрерывная болтовня фаль-
шиво-взволнованным голосом, неэстетичные демонст-
ративные движения, менторский тон!» 1 Рассказывая
обо всем этом, Маркс сожалеет, что Лассаля не наблю-
дает Энгельс: ...ты имел бы на целый год над чем по-
2
смеяться» .
Но в то время как Лассаль самодовольно фигляр-
ствовал в квартире у Марксов, похлопывая по своей
тучной мошне, хозяевам пришлось отнести в ломбард
«все до последней нитки», чтобы принять этого «Па-
влина».
Свирепая нужда не оставляла Маркса. Страшный
удар судьбы поразил и Энгельса. 7 января 1863 года
внезапно умерла его жена Мери Бернс. Энгельс пишет
короткое письмо Марксу: «Я не в состоянии тебе вы-
сказать, что делается у меня на душе» 1 2 3.
И тут впервые между друзьями возникло недоразу-
мение, едва не приведшее к охлаждению отношений.
Маркс находился в момент получения письма в от-
чаянном положении, притесняемый кредиторами. По-
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 30, с. 211.
2 Там же, с. 213.
3 Там же, с. 253—254.
169
трясенный известием о смерти Мери, он не смог, одна-
ко, выдавить из себя больше, чем несколько сочувст-
венных строк. И принялся описывать Энгельсу свое ма-
териальное положение: «Словом, дьявол сорвался
с цепи...» При этом Маркс оговаривался: «Чудовищно
эгоистично с моей стороны в такой момент рассказы-
вать тебе об этих кошмарах. Но это гомеопатическое
средство. Одно бедствие рассеивает печаль по поводу
другого. И в конце концов, что мне остается делать?
Во всем Лондоне нет ни одного человека, с которым я
мог бы хоть поговорить по душам, у себя же дома я
играю роль молчаливого стоика, чтобы уравновесить
бурные взрывы с другой стороны» ’.
Энгельс был глубоко оскорблен этим «ледяным» от-
ношением Маркса к его горю. Он с обидой писал
Марксу, что все приятели и знакомые проявили к нему
гораздо большее участие. «Ты же счел этот момент
подходящим для того, чтобы проявить превосходство
своего холодного образа мышления. Пусть будет так» 1 2.
Переписка между друзьями замерла на длительный
срок — десять дней! Наконец они объяснились.
Маркс писал: «С моей стороны было большой
ошибкой написать тебе то письмо, и я сейчас же пожа-
лел об этом, как только отослал его. Но произошло
это отнюдь не вследствие бессердечности. Моя жена
и дети могут подтвердить, что, получив твое письмо
(оно пришло рано утром), я был потрясен так, как
будто умер один из самых близких мне людей». Далее
он описывает Энгельсу то ужасное состояние, в кото-
ром находился из-за материальной нужды — это
«поджаривание на медленном огне,— сжигающее голо-
ву и сердце» 3.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 30,
с. 254—255.
2 Там же, с. 255.
170 3 Там же, с. 257.
Письмо удовлетворило Энгельса. И оба по-детски
обрадовались, что дружбе их снова ничто не угро-
жает.
Энгельс: «Я благодарен тебе за твою откровен-
ность... Я рад, что одновременно с Мери не потерял
также и своего самого старого и лучшего друга» ’.
Маркс: «Могу тебе теперь также откровенно ска-
зать, что, несмотря на весь тот гнет, под которым я
жил все последние недели, ничто меня и в отдаленной
степени так сильно не угнетало, как боязнь, что в на-
шей дружбе образовалась трещина. Я много раз гово-
рил своей жене, что для меня вся эта мерзость — ничто
по сравнению с тем, что мне пришлось еще из-за всех
этих житейских дрязг и ее крайнего возбуждения на-
доедать тебе своими личными нуждами вместо того,
чтобы утешать тебя» 1 2 3.
Несмотря на все эти житейские тяготы, Маркс про-
должает напряженнейшим образом трудиться над «Ка-
питалом», считая это своим главным партийным де-
лом. Он все время ставит себе смехотворно короткие
сроки окончания труда: три недели, три месяца, кото-
рые потом растягиваются на годы и годы. Его самого
угнетает уже то, что работа так затянулась, а Энгельс
не устает торопить его, уверяя, что нельзя же беско-
нечно вылизывать произведение: «Отнесись, наконец,
хоть раз несколько менее добросовестно к своей
собственной работе... Главной причиной задержки
является всегда твоя собственная скрупулезность.
В конце концов все же лучше, чтобы вещь появи-
лась, чем если бы она совсем не вышла из-за такого
„ з
рода сомнении» .
Маркс и сам понимает это. Но что он может поде-
лать со своей натурой?
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 30, с. 259.
2 Там же, с. 261.
3 Там же, с. 11.
171
Он жалуется на себя Лассалю: ...Мне свойственна
еще та особенность, что если я вижу что-нибудь уже на-
писанное мной месяц спустя, то оно меня уже не удов-
летворяет, и я снова все полностью перерабатываю» 1
Энгельс, продолжая подстегивать Маркса й теряя
терпение от медлительности и основательности своего
друга, шутит: «В тот день, когда рукопись будет
отослана, я напьюсь самым немилосердным образом,
отложу это только в том случае, если ты приедешь сюда
на следующий день, и мы сможем это проделать
вместе» 2.
Он в полной мере живет научными интересами
Маркса. Охотно откликается на просьбы Маркса раз-
решить его сомнения по поводу какого-либо экономи-
ческого вопроса или объяснить ему ситуацию в банков-
ских расчетах или в технологии хлопчатобумажного
производства. Энгельс пишет Марксу пространные
письма по этим и другим вопросам.
Работа над «Капиталом» идет, таким образом,
совместно.
Маркс с благодарностью пишет Энгельсу: «Доро-
гой дружище, при всех этих обстоятельствах больше,
чем когда-либо, чувствуешь^ какое счастье — дружба,
подобная той, какая существует между нами. Ты-то
знаешь, что никакие отношения я не ценю столь
высоко» 3.
Наконец, Маркс везет рукопись «Капитала» в Гер-
манию, и Энгельс облегченно вздыхает. Он считает,
что «эта проклятая книга» была главной причиной
всех несчастий, обрушившихся на Маркса, что эта «веч-
но все еще не готовая вещь» угнетала его в физическом,
'К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 30, с. 512.
2 Там же, т. 31, с. 117.
172 3 Там же, с. 153.
духовном и финансовом отношениях, что теперь Маркс
почувствует себя другим человеком *.
Воспрянул духом и Маркс. Издатель теперь под-
гоняет его, и от этого «совсем иначе пишется». Да те-
перь есть и радужные перспективы на улучшение фи-
нансового положения. И он с признательностью об-
ращается к другу: «Без тебя я никогда не мог бы дове-
сти до конца это сочинение, и — уверяю тебя — мою
совесть постоянно, точно кошмар, давила мысль, что ты
тратишь свои исключительные способности на занятия
коммерцией и даешь им ржаветь главным образом из-
за меня, да в придачу еще должен переживать вместе
« 2
со мной мои мелкие невзгоды» .
Наконец наступает столь долгожданный день, ко-
торый, казалось, никогда не придет. День окончания
работы над первым томом «Капитала». 16 августа 1867
года в два часа ночи Мавр пишет Фреду в несвойствен-
ной ему приподнято-торжественной манере:
«Дорогой Фред!
Только что закончил корректуру последнего
(49-го) листа книги... Итак, этот том готов. Только
тебе обязан я тем, что это стало возможным! Без твоего
самопожертвования ради меня я ни за что не мог бы
проделать всю огромную работу по трем томам. Обни-
маю тебя, полный благодарности» 3.
Энгельс действительно пожертвовал лучшими года-
ми своей жизни, чтобы помочь Марксу осуществить
его великий труд. Ф. Меринг справедливо заметил,
что для того, чтобы предложить, и для того, чтобы
принять такую жертву, нужен был одинаково высо-
кий дух.
1 См.: К. М а р к с и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 31, с. 247.
2 Там же, с. 251.
3 Там же, с. 275.
173
174
«ЭНЦИКЛОПЕДИЯ МАРКСИЗМА»
£|сным солнечным утром Энгельс
собирался в контору. Настроение
его было необычно приподнятым.
Натягивая сапоги, он воскликнул:
«В последний раз!» — и весело под-
мигнул Тусси — дочери Маркса Элео-
норе, гостившей у него.
Несколько часов спустя Элеонора
увидела возвращавшегося Энгельса.
Он шел прямо по полю, не разбирая
дороги, размахивал в воздухе тростью,
перепрыгивал через кочки и, весь
сияя от радости, видимо, что-то на-
певал.
«Затем, — писала Элеонора, —
по-праздничному уселись за стол, пили шампанское
и были счастливы» *.
Элеонора, вспоминая этот день, писала, что в
дальнейшем она поняла, что значили для такого чело-
века, как Энгельс, двадцать лет жизни, отданной «со-
бачьей коммерции», работе, которую он исполнял ис-
правно, но с величайшим отвращением, которая угне-
тала его и физически и морально.
Марксу в этот день он написал ликующие строки:
«Дорогой Мавр! Ура! Сегодня покончено с милой ком-
мерцией, а я — свободный человек» 1 2.
В июне 1869 года истек срок контракта Энгельса с
компаньоном по Манчестерской фирме, и он догово-
рился о выходе из торгового дела. При этом Энгельс
получил компенсацию, которая позволяла ему продол-
жать оказывать материальную поддержку Марксу.
Конечно, прошедшие двадцать лет не пропали да-
ром. Он сделал очень много и как партийный организа-
тор, и как теоретик, и как публицист. Написаны сотни
статей, корреспонденций. Были и крупные работы.
Очень много времени и сил он отдавал основанному в
1864 году Интернационалу. Но все это лишь малая
толика того, на что он был способен, если бы отдавал
любимому делу все свое время и энергию.
Но теперь он наконец-то может всего себя без-
раздельно посвятить научной и партийной работе.
А сколько накопилось за это время нереализованных
замыслов! Один из самых грандиозных — диалектиче-
ское обобщение последних достижений естествознания.
Однако события исторического значения заставили
Энгельса на довольно продолжительное время отло-
жить теоретические занятия.
Он внимательно следил за развитием событий в
1 Воспоминания о Марксе и Энгельсе, с. 185.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 32, с. 263.
175
a Member of the above Association ........................... .18.
and paid as his fin mud Subscription,
.........
. . Germany
France
Treasurer.
. Switzerland.
Seer Gen Cbimcit.
Билет, выданный Энгельсу, одному из организаторов
и участников I Интернационала.
Европе, особенно за отношениями Германии и Фран-
ции, и уже в июле 1869 года писал Кугельману, что
ситуация все больше и больше обостряется «ив один
прекрасный день может совершенно неожиданно раз-
разиться гроза» *.
Она и разразилась ровно через год: началась война
между бонапартистской Францией и бисмарковской
Пруссией.
Вновь проявился талант Энгельса как военного
стратега. Он следит за операциями обоих войск и безо-
шибочно определяет предстоящий ход событий, — раз-
гадывает секретные планы командования и приходит
176
‘К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 32, с. 517.
к убеждению, что поражение Франции в войне не-
избежно: прогнивший бонапартистский режим сделал
ее неспособной защищаться. Но Энгельс далек от узко-
го, националистического патриотизма. Он сочувствует
французскому народу.
«...Благородная и храбрая нация видит, — пишет
он, — что все ее усилия защитить себя оказываются
тщетными, потому что она в течение двадцати лет по-
зволяла, чтобы ее судьбами вершила шайка авантюри-
стов, которая превратила администрацию, правитель-
ство, армию, флот — фактически всю Францию —
в источник своей личной наживы» !.
И Энгельс предсказывает не только поражение
французской армии, но даже приблизительно место и
время, где оно должно произойти: при Седане.
Империя Наполеона III потерпела крах. Сам он
был взят в плен. Парижские рабочие, возмущенные
властями, доведшими нацию до позора, решили за-
брать инициативу в свои руки. Они взялись за оружие.
Произошла первая в мире пролетарская революция и
была провозглашена Парижская коммуна. Просущест-
вовала она всего несколько недель. И была в конце
мая потоплена в крови коммунаров. Но значение ее для
истории человечества трудно переоценить.
Это был первый проблеск зари нового мира. Первое
государство диктатуры пролетариата. С Парижской
коммуны начался новый период всемирной истории —
период пролетарских революций.
Маркс и Энгельс в короткие, но славные дни Ком-
муны поддерживают коммунаров, «штурмующих не-
бо», своими советами. После разгрома Коммуны они
принялись за обобщение ее исторического опыта. Важ-
нее всего было, чтобы Интернационал взял этот опыт
на вооружение.
К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 17, с. 76. 177
Бой коммунаров на кладбище Пер-Лашез
(май 1871 г.).
Энгельс в качестве члена Генерального совета Ин-
тернационала ведет повседневную работу, заряжая ок-
ружающих своей энергией и неутомимостью. Наряду
с Марксом он — признанный идейный вождь Интер-
национала. Со страстью и гневом он выступает против
попыток раскола Интернационала, против того, чтобы
подменить марксистские принципы анархистскими или
ревизионистскими.
Он организатор всех главных акций Интернацио-
нала, его конгрессов. На одном из них — Гаагском —
был дан сокрушительный бой анархистам во главе с Ба-
куниным *. Один из участников конгресса так передал
свои впечатления об обстановке этого форума и об
Энгельсе:
'Бакунин М. А. (1814—1876) — русский революционер,
теоретик анархизма.
178
«Когда я вошел в зал, я увидел множество столов,
расположенных в виде подковы, за которыми собра-
лось самое любопытное общество, какое мне когда-либо
в жизни приходилось видеть...
Затем я увидел Энгельса. Он сидел слева от пред-
седательствующего, курил, писал и с увлечением слу-
шал ораторов. Когда я представился ему, он поднял го-
лову от своих бумаг и, схватив мою руку, радостно со-
общил: «Все идет хорошо, у нас подавляющее боль-
шинство».
...Лицо Энгельса было мне знакомо по фотографи-
ям, но в действительности он оказался более худым,
чем на портретах. Это был высокий, худощавый, но
здоровый по виду человек с резко очерченными черта-
ми лица, с длинной рыжеватой бородой и синими глаза-
ми. Его движения и речь были быстрыми и четкими;
у окружающих создавалось убеждение, что этот чело-
век точно знает, чего он хочет и каковы будут резуль-
таты его слов и действий. Из разговора с ним каждый
извлекал для себя много нового и поучительного.
Его мозг — сокровищница научных знаний. Эн-
гельс разговаривал более чем на дюжине языков...» 1
Первый Интернационал свое дело выполнил и
практически перестал существовать. Наступил период
«собирания сил» пролетариата для подготовки к новым
битвам. Период относительно спокойного, мирного раз-
вития. Наконец-то можно было целиком отдаться тео-
ретическим занятиям.
Энгельс писал: «Мы оба, Маркс и я, должны вы-
полнить совершенно определенные научные работы,
которые, как мы до сих пор видим, никто другой не мо-
жет и даже не хочет делать. Мы должны использовать
нынешний спокойный период мировой истории для то-
го, чтобы закончить их. Кто знает, как скоро какое-
1 Воспоминания о Марксе и Энгельсе, с. 212.
179
нибудь событие снова бросит нас в гущу практического
движения; тем более мы должны использовать крат-
кий досуг, чтобы хоть немного развить не менее важ-
ную теоретическую сторону» *.
В 1877—1878 годах Энгельс создает свое, пожалуй,
самое блистательное и фундаментальное произведе-
ние — «Анти-Дюринг», получившее по праву название
«энциклопедии марксизма».
Кто же такой Дюринг и почему Энгельс «оказал
ему честь» своей критикой?
Евгений Дюринг был приват-доцентом Берлинско-
го университета. Понахватавшись поверхностных зна-
ний из различных областей наук, Дюринг быстро уве-
ровал в свою гениальность и в великое предназначение
сказать новое слово в науке. Он был одержим идеей
«системосозидания», идеей дать человечеству новую
картину мироздания, устроенного «по Дюрингу».
В Германии в мещанских кругах того времени не
считался философом тот, кто не имел в кармане своей
собственной системы, в пику системам Канта, Шеллин-
га и Гегеля. Энгельс, посмеиваясь, писал по этому по-
воду: «С некоторых пор системы космогонии и натур-
философии вообще, системы политики, политической
экономии и т. д. растут в Германии, как грибы после
дождя. Самый ничтожный доктор философии, даже
студиоз, не возьмется за что-либо меньшее, чем созда-
ние целой «системы»... Свобода науки понимается как
право человека писать обо всем, чего он не изучал, и
выдавать это за единственный строго научный ме-
2
ТОД» .
В бисмарковской Германии стало своего рода мо-
дой «высокопарное пустозвонство». Высокопарное пу-
стозвонство в поэзии, в политике, в политической эко-
1 Фридрих Энгельс. Биография, с. 326.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 20, с. 6—7.
180
номии, в истории. Оно звучало и с кафедры, и с трибу-
ны, и со страниц газет и журналов. К тому же это вы-
сокопарное пустозвонство отличалось претензией на
глубокомыслие.
Им оказалась зараженной и немецкая социалисти-
ческая мысль. В среде социал-демократии появилось
множество субъектов, которые знали о марксизме толь-
ко понаслышке и поэтому считали себя вправе судить
о нем свысока и снисходительно отзываться о «Капи-
тале».
Е. Дюринг и был как раз характернейшим пред-
ставителем этого глубокомысленного пустозвонства в
науке. К тому же он, именуя себя социалистом, претен-
довал на то, чтобы дать рабочему движению «новую
теоретическую основу» в противовес марксизму.
Конечно, «социализм» Дюринга был типичным
паллиативом мелкобуржуазного социализма. А его
«система мироздания» была плодом, с одной стороны,
поразительного невежества, а с другой — необычай-
ной «смелости суждений», продиктованной этим неве-
жеством.
Он в короткое время создал и издал несколько
пухлых томов, в которых широковещательно провоз-
глашал «переворот» в философии, политической эко-
номии, социализме.
Самое странное заключалось в том, что у Дюрин-
га нашлись не только читатели, но и почитатели. У не-
го образовалась группа приверженцев даже в среде
ведущих деятелей немецкой социал-демократии. В их
числе оказались и Э. Бернштейн и А. Бебель. В. Либк-
нехт печатал произведения Дюринга в центральном
органе партии.
Поветрие «дюрингианщины» становилось опасным.
Тем более что новоявленный «социалистический
пророк» наглел с каждой новой своей публикацией
и теперь уже открыто обрушился с грубыми нападками
181
на Маркса и Энгельса. Либкнехт наконец понял, что
за человека он пригрел на своей груди. Ему стало
ясно, что Дюрингу следует воздать должное и показать
его немецким социал-демократам в его истинном свете.
Кто же мог приняться за этот труд? Либкнехт об-
ращается к Энгельсу. Он отправляет ему письмо за
письмом, где уговаривает «взяться» за Дюринга. «На-
кануне рождества, — пишет он, — я был на лекции
этого человека, страдающего манией величия и испы-
тывающего огромную зависть к Марксу, вот и все. Его
идеи сильно проникли в умы многих наших людей
(в особенности в Берлине), и за него нужно основа-
тельно взяться» 1.
Чем дальше, тем яснее становилось, что дюрингиан-
ство представляет растущую опасность для социали-
стического движения, пытаясь перевести его с мировоз-
зрения научного на мировоззрение путаное, мелкобур-
жуазное по своей сути, реформистское по политиче-
ским выводам.
В мае 1876 года Энгельс пишет Марксу о Дюрин-
ге и его сторонниках: «...Не пора ли серьезно подумать
о нашем отношении к этим господам» \ Ответ Маркса
был категоричен: «Мнение мое таково, что «наше от-
ношение к этим господам» можно выявить только в ви-
де решительной критики Дюринга» 1 2 3.
Анализировать пухлые тома Дюринга было, конеч-
но, задачей малоувлекательной. К тому же Энгельс по-
глощен работой над «Диалектикой природы» и дру-
гими делами. Он долго не решался отложить их в сто-
рону и взяться «за кислый плод» дюрингианства. Эн-
гельс думал отделаться несколькими небольшими ста-
тьями. Но «плод этот был такого свойства, что, отве-
1 Фридрих Энгельс. Биография, с. 344.
2 К. М а р к с и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 34, с. 11.
182 3 Там же, с. 12.
дав его, пришлось поневоле съесть его целиком», хотя
он был «не только очень кислый, но и изрядной вели-
чины» *.
Иначе говоря, Энгельс принялся за работу со всей
обстоятельностью, на которую был способен. Его
увлекла к тому же возможность изложить в ходе поле-
мики с Дюрингом научное мировоззрение во всех его
частях. Следуя за Дюрингом, он всюду противопостав-
лял его взглядам собственные идеи. «Отрицательная
критика стала благодаря этому положительной; поле-
мика превратилась в более или менее связное изложе-
ние диалектического метода и коммунистического ми-
ровоззрения, представляемых Марксом и мной, — из-
ложение, охватывающее довольно много областей зна-
ния» 1 2.
Теперь, в свою очередь, мы последуем за Энгель-
сом. Своей работе он предпослал обширное введение,
в котором дается характеристика теоретических и исто-
рических предпосылок, из которых исходил научный
социализм.
Научный социализм, утверждает Энгельс, — на-
следник великих французских просветителей XVIII
века. Именно они подвергли беспощадной критике ре-
лигию, государственный строй, понимание природы.
Они выдвинули идеалы, с которыми должна была со-
образоваться действительность. Неразумно устроен-
ный мир должен был быть перекроен в соответствии
с доводами разума.
Таким образом, по выражению Гегеля, мир был по-
ставлен на голову. На голову, во-первых, потому, что
в основу изменения действительности были положены
доводы, выработанные человечеством, а во-вторых, по-
тому, что согласно этим доводам вся действительность
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. , 2-е изд., т. 20, с. 6.
2 Там же, с. 8—9. 183
должна была быть перевернута сверху донизу и с «ног
на голову», чтобы на мир снизошло царство разума.
В этом царстве воплотятся, по мысли просветителей,
вечная истина, вечная справедливость, равенство и бу-
дут гарантированы права человека.
Но увы! Это царство разума было не чем иным, как
идеализированным царством буржуазии. Идеалы про-
светителей в этом «царстве» воплотились, но как?
«Вечная справедливость» нашла свое осуществление в
буржуазной юстиции, «равенство» свелось к граждан-
скому равенству перед законом, а одним из существен-
нейших прав человека была провозглашена буржуаз-
ная собственность.
Общество вступило на буржуазный путь развития,
и вместе с ростом класса капиталистов рос и мужал
класс пролетариев. Этот класс выдвинул свои идеалы,
свои требования, свои представления о будущем. Уже
получили распространение первые социалистические
и коммунистические теории, в которых доказывалась
необходимость уничтожения частной собственности и
классов. Затем появились три великих утописта —
Сен-Симон, Фурье, Оуэн. Они, как и просветители, хо-
тели установить царство разума и вечной справедли-
вости, но их царство как небо от земли отличается от
царства разума у просветителей. Это уже не буржуаз-
ный мир, который они подвергают сокрушительной
критике и который требуют выбросить на свалку исто-
рии. Это мир без эксплуатации и частной собствен-
ности, мир свободного развития свободных личностей.
Почему этот мир не воцарился до сих пор? Да про-
сто потому, считают утописты, что не было до сих пор
гениального человека, который бы указал человечеству
путь к счастью. Этот гениальный человек мог бы с та-
ким же успехом родиться пятьсот лет назад, и тогда
он избавил бы человечество от пяти веков заблужде-
184 ний, борьбы и страданий.
Это было, конечно, наивным заблуждением, вслед-
ствие чего социализм Сен-Симона, Фурье, Оуэна, а
также многих других мыслителей, включая Вейтлинга,
оставался утопическим, мечтательным, несбыточным.
Для всех утопистов социализм — это выражение
абсолютной истины, разума и справедливости, и сто-
ит только эти идеи «выпустить из головы», как они
покорят мир.
Между тем в Германии появилось другое могучее
течение мысли, оказавшее влияние на возникновение
научного социализма. Это немецкая классическая фи-
лософия, нашедшая свое завершение в Гегеле. Ее вели-
чайшей заслугой была выработка диалектической фор-
мы мышления.
В своей первой, элементарной, стихийной форме
диалектика была открыта еще древними греками. Они
смотрели на мир непредвзято и видели картину беско-
нечных взаимосвязей и взаимозависимостей, где все
возникает, движется и исчезает. Этот взгляд был ясно
выражен еще Гераклитом: все существует и в то же
время не существует, так как все течет, все постоянно
изменяется.
При всей верности этого взгляда на мир ему была
присуща ограниченность: это было представление об
общем без знания частностей, то есть закономерностей
физических, механических, химических и т. д. Задачу
познания этих закономерностей стало выполнять ес-
тествознание. Природа разлагалась на отдельные ча-
сти, «анатомизировалась», и эти части рассматрива-
лись в отдельности без их всеобщей связи, вне движе-
ния и развития. Так была утрачена диалектика и во-
царился метафизический способ мышления.
По мере того, однако, как естествознание развива-
лось, совершало свои открытия, недостаточность мета-
физического метода становилась все более явной. Фи-
лософы стремились к тому, чтобы восстановить в своих 185
правах утраченную диалектику. И здесь великая заслу-
га принадлежит Гегелю. Он впервые представил весь
природный, исторический и духовный мир в виде про-
цесса, то есть в беспрерывном движении, преобразо-
вании и развитии. Он попытался раскрыть внутрен-
нюю связь движения и развития.
С этой точки зрения по-иному предстала не только
история природы, но и история человечества. Она пе-
рестала казаться нагромождением отдельных собы-
тий, а явилась как определенный процесс развития со
своими ступенями и закономерностями. Эту задачу
Гегель поставил, но не разрешил ее. Не разрешил пре-
жде всего потому, что он был идеалист. Для него не
мысли были отражением действительности, а, наобо-
рот, действительность была воплощением некоей
«идеи», существовавшей еще до возникновения мира.
Тем самым у Гегеля, как и у французских просветите-
лей, все было поставлено на голову. Действительная
связь мировых явлений была извращена. И потому
гегелевская система была «колоссальным недоноском».
Марксизм совершил переворот картины с «головы
на ноги». Было достигнуто материалистическое пони-
мание природы и истории с сохранением и развитием
диалектического метода мышления. Марксизм видит
в истории процесс развития человечества и ставит сво-
ей задачей открытие законов этого процесса.
Научное мировоззрение возникло в то же время и
как выражение позиции пролетариата в его борьбе с
буржуазией. Во Франции и Англии происходят пер-
вые крупные столкновения пролетариата с буржуази-
ей. Факты все с большей и большей наглядностью по-
казывали лживость учения буржуазной политической
экономии о тождестве интересов капитала и труда,
о всеобщей гармонии интересов. Старое, идеалистиче-
ское понимание истории не знало никакой классовой
186 борьбы, основанной на материальных интересах.
Новые факты заставили подвергнуть всю прежнюю
историю новому исследованию, и тогда выяснилось,
что вся прежняя история была историей борьбы клас-
сов. А сами эти классы — продукт экономических от-
ношений своей эпохи.
Следовательно, вся экономическая структура об-
щества каждой эпохи образует реальную основу, кото-
рой и объясняется в конечном счете вся надстройка, то
есть правовые, политические учреждения, религиоз-
ные, философские и прочие воззрения.
Материалистическое понимание истории открывало
путь к познанию законов развития капиталистическо-
го общества и путей его устранения. Это было сделано
благодаря открытию прибавочной стоимости.
Было доказано, что присвоение неоплачиваемого
труда есть основная форма капиталистического спосо-
ба производства. Капиталист эксплуатирует рабочего
и присваивает значительную долю его труда в виде
прибавочной стоимости, увеличивая тем самым свой
капитал.
Этими двумя великими открытиями, подытоживает
Энгельс, — материалистическим пониманием истории
и разоблачением тайны капиталистического производ-
ства посредством прибавочной стоимости — мы обяза-
ны Марксу. Благодаря этим открытиям социализм
стал наукой, и теперь дело прежде всего в том, чтобы
разработать ее во всех частностях и взаимосвязях.
«Приблизительно так обстояли дела, когда госпо-
дин Евгений Дюринг с изрядным шумом выскочил на
сцену и возвестил о произведенном им полном перево-
роте в философии, политической экономии и социа-
лизме»
Дюринг, нимало не смущаясь, возвестил о себе как
о «сверхчеловеке», как о «величайшем гении всех вре-
’К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 20, с. 27. 187
мен», которому одному открылась «окончательная ис-
тина в последней инстанции», годная для своего време-
ни и для «ближайшего обозримого будущего». Более
того, годная и для всех возможных миров на других
планетах.
Когда обладаешь окончательной истиной в послед-
ней инстанции, то, само собой разумеется, приходит-
ся питать изрядное презрение ко всему прочему блуж-
дающему в потемках человечеству с его якобы велики-
ми людьми. И потому Дюринг поносит с бранью и ру-
гательствами «неких» Фихте, Шеллинга, Ньютона,
Дарвина, Фурье, Оуэна.
Не избежал своей участи и «некий» Карл Маркс
за «узость взглядов», «китайскую ученость», «фило-
софскую и научную отсталость». А тот, кто не согла-
сен с этими суровыми приговорами Дюринга, «тот сам
подлежит зачислению в какую-либо категорию идио-
тов» 1.
Что же представляют из себя «проникающие до
корней», «системоиздающие» идеи Дюринга? Плагиат
представлений о мироздании у Канта и Гегеля, кото-
рых к тому же Дюринг не понял и из которых начисто
устранил «живую душу» — диалектику.
Дюринг, например, исходит, как из основы основ,
из неких принципов, с которыми должны сообразовы-
ваться и природа и общество. Это типично идеалисти-
ческий подход, точь-в-точь как у «некоего» Гегеля.
Углубляясь в космогонию, Дюринг делает сногсши-
бательное открытие, что «было такое время, когда еще
не было никакого времени, хотя уже существовал
мир» 2, что Вселенная находилась «первоначально в
«равном себе состоянии», т. е. вне всякого движения и
изменения». Как же она могла выйти из этого состоя-
1 См.: К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 20, с.
30—32.
2 Там же, с. 48.
188
ния? Потребовался, значит, «первый толчок». А «пер-
вый толчок», как известно, только другое выражение
для обозначения бога. Так, Дюринг, считающий себя
материалистом, не ведая об этом, оказывается в объ-
ятиях религии.
Дюринг не может даже и вообразить себе Вселен-
ную бесконечной. Потому что бесконечность есть про-
тиворечие, а Дюринг считает противоречие выдумкой
путаных диалектиков, вроде «некоего» Гегеля и «неко-
его» Маркса.
Но разве в самом деле не является противоречием
то, что бесконечность слагается из конечных величин?
И разве не является противоречием само движение,
когда тело в один и тот же момент времени находит-
ся в данном месте и не находится в нем? Да и сама
жизнь состоит в том, что живое существо в каждый
данный момент является тем же самым и все-таки
иным. Противоречие заключено уже и в нашей способ-
ности познавать мир. Это противоречие между огра-
ниченностью познания каждого отдельного человека и
безграничными возможностями всего познающего че-
ловечества.
Противоречие, следовательно, существует в самих
вещах и процессах объективно. И задача мышления со-
стоит в том, чтобы постигнуть вещи и процессы имен-
но в их противоречивости, в борьбе противоположно-
стей. Из этого и исходит диалектический материализм.
Дюринг же, объявляющий противоречие нелепицей,
являет собой типичного представителя метафизическо-
го способа мышления.
Для метафизика вещи и их мысленное отражение,
понятия — это отдельные, неизменные, раз навсегда
данные предметы, которые он рассматривает не во вза-
имной связи, а независимо друг от друга. Для диалек-
тика мир предстает в движении, ибо движение есть
способ существования материи, а движение, изменение,
189
переход означают всегда, как мы видели, противоре-
чие: и да и нет, и покой и его отрицание, и ограничен-
ность и бесконечность. Для метафизика же не сущест-
вует переходов противоположностей. Речь его состоит
из «да-да, нет-нет; что сверх того, то от лукавого». По-
ложительное и отрицательное абсолютно исключают
друг друга.
И потому для метафизика Дюринга свобода, напри-
мер, это нечто прямо противоположное необходимости,
исключающее ее. А для диалектики Энгельса свобода
есть познанная необходимость. Это значит, что свобода
заключается не в воображаемой независимости от зако-
нов природы и общества, а в познании этих законов и
в основанной на этом знании возможности «застав-
лять» законы природы действовать для определенных
целей. Свобода воли означает, следовательно, не что
иное, как возможность принимать решения со знанием
дела и воплощать их в жизнь.
Для метафизика Дюринга доброе всегда и для всех
времен доброе, а злое — злое, и потому он конструи-
рует мораль для всех возможных разумных обитателей
всех миров. Для диалектика Энгельса есть мораль про-
летарская и буржуазная. И что хорошо для буржуа,
то плохо для пролетария, и наоборот.
Метафизик Дюринг не может постигнуть даже та-
ких очевидных вещей, как переход количества в каче-
ство, и обвиняет Гегеля за этот тезис в «путаных и пре-
вратных представлениях» 1. Однако с примерами пере-
хода количества в качество мы встречаемся повсюду в
реальной действительности, когда, например, вода при
известной температуре переходит в пар.
То же и в обществе. Энгельс призывает, в частно-
сти, Наполеона свидетельствовать в пользу закона пе-
рехода количества в качество. Наполеон описывает
190 ‘К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 20, с. 127.
сражения французской кавалерии с мамлюками. Фран-
цузы малоискусны в верховой езде, но зато более ди-
сциплинированны, что дает им преимущество. «Два
мамлюка, — пишет Наполеон, — безусловно превос-
ходили трех французов; 100 мамлюков были равны по
силе 100 французам; 300 французов обычно одержива-
ли верх над 300 мамлюками, а 1000 французов всегда
побивали 1500 мамлюков» \
С негодованием обрушивается Дюринг на диалек-
тический закон отрицания отрицания. Но что такое это
«ужасное отрицание отрицания», отравляющее жизнь
Дюрингу и играющее у него роль непростительного
преступления? В сущности это очень простая, повсюду
и ежедневно совершающаяся процедура, которую мо-
жет понять любой ребенок.
Возьмем, например, ячменное зерно. Попав в зем-
лю, оно прорастает, переходит в стебель, а само уничто-
жается, то есть отрицается. Со временем на стебле
вновь появляются ячменные зерна, а сам стебель отсы-
хает — отрицается. Как результат этого отрицания от-
рицания мы имеем вновь первоначальное ячменное зер-
но, но не одно, а множество таких зерен. При опре-
деленных условиях мы можем получить и новый сорт
ячменя, то есть не только количественный, но и ка-
чественный результат.
Дюринг обвиняет Маркса в том, что тот пользуется
«ужасным», «мистическим» законом отрицания отри-
цания, чтобы с его помощью сделать вывод о необходи-
мости революционного ниспровержения частной собст-
венности. Но Маркс приходит к этому выводу, анали-
зируя действительный исторический процесс. Он по-
казывает в «Капитале», что в Англии производство
первоначально велось на основе мелкой частной соб-
ственности. Затем эта собственность подверглась экс-
1 К. Маркс иФ. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 20, с. 131. 191
пропорции, то есть присвоению крупными землевла-
дельцами, и благодаря этому возникает капиталисти-
ческая частная собственность. Но настанет время,
когда рабочий класс возьмет в свои руки эту собствен-
ность, то есть экспроприирует ее. «Бьет час капитали-
стической частной собственности. Экспроприаторов
экспроприируют» ’, — заключает Маркс.
И здесь отрицание отрицания. Причем к этому вы-
воду Маркс приходит в результате анализа действи-
тельного исторического процесса, а вовсе не навязыва-
ет действительности «диалектические конструкции» на
манер Гегеля или «метафизические конструкции» на
манер Дюринга.
Метафизический способ мышления привел Дюрин-
га к банальнейшему пустозвонству, завел в такие ту-
пики, откуда ему не под силу вырваться без помощи
фокуснических фраз. «Новый способ мышления»,
подытоживает Энгельс, «своеобразные в самой основе
выводы и воззрения», «системосозидающие идеи» пре-
поднесли нам немало всяческих новых нелепостей, но
не дали ни одной строки, из которой мы могли бы че-
му-нибудь научиться.
«И этот человек, расхваливающий свои фокусы и
свои товары под гром литавр и труб, не хуже самого
заурядного базарного зазывалы, — причем у него за
громкими словами не скрывается ничего, ровным сче-
том ничего, — этот человек осмеливается называть
шарлатанами таких людей, как Фихте, Шеллинг и Ге-
гель, из которых даже наименее значительный — все
же гигант по сравнению с ним. И впрямь шарлатан...
только кто?» 2
В политической экономии Дюринг бросает не менее
мощный «вызов» своему веку, чем в философии. Здесь
’К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т.20, с. 137.
192 2 Там же, с. 149.
он тоже исходит из «естественных законов», «вечных
истин». Дюринг негодует по поводу капиталистическо-
го способа производства как несправедливого и без-
нравственного и потому считает его обреченным.
Энгельс по этому поводу иронизирует, что если бы
наша уверенность в неизбежности краха капитализма
опиралась только на моральное негодование по поводу
его несправедливости, то нам пришлось бы долго
ждать. Уже средневековые мистики осознавали неспра-
ведливость социальных противоположностей. Во время
английской и французской буржуазных революций
раздается тот же клич и, отзвучав, замирает.
Чем же объяснить, что сейчас этот клич находит от-
клик у миллионов в разных странах? Объясняется это
тем, что крупная промышленность создала, с одной
стороны, пролетариат, класс, который впервые в исто-
рии может осуществить задачи создания бесклассового
общества, с другой стороны, тем, что буржуазия чем
дальше, тем больше доказывает свою неспособность
управлять могучими производительными силами и
обнаруживает свой паразитизм. Буржуазия — класс,
под руководством которого общество «мчится навстре-
чу гибели, как локомотив, у которого машинист не
имеет сил открыть захлопнувшийся предохранитель-
ный клапан» *.
Вот на этом осязательном экономическом факте, ко-
торый осознается пролетариями, — на этом непрелож-
ном факте, а не на представлениях того или иного
мудрствующего домоседа о праве и бесправии, о спра-
ведливости основана уверенность современного социа-
лизма в своей победе.
В этом и состоит коренная разница между научным
социализмом Энгельса и утопическим социализмом
Дюринга.
‘К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2- е изд., т. 20, с. 161. 193
Переворот в политической экономии, произведен-
ный Дюрингом, однако, этим не исчерпывается. Он во-
инственно выступает против основополагающего поло-
жения марксизма, что экономические отношения яв-
ляются базисом, на котором основывается полити-
ческая надстройка. Дюринг это отношение решитель-
но переворачивает: для него политика — это причина,
а экономика лишь следствие. Политика в форме поли-
тического насилия.
Дюрингу кажется все это архиреволюционным. На-
силие, грабеж собственности — вот что определяет
весь ход истории. И тот завзятый реакционер, кто
этого не признает.
Для доказательства он обращается к приему, кото-
рым пользовались просветители XVIII века, — к ро-
бинзонаде. В виде упрощенной модели общества он
привлекает двух мужей — Робинзона и Пятницу.
Энгельс по этому поводу замечает, что «социаль-
ная молекула из двух мужей при всем желании никак
не может развиться в общество, ибо двое мужчин ни-
когда не сотворят друг с другом ребенка».
Но будем снисходительны. И последуем за Дюрин-
гом на его необитаемый остров. Из двух мужей, рас-
суждает наш мыслитель, Робинзон сразу же демонст-
рирует свое превосходство и «со шпагой в руке» пора-
бощает Пятницу, заставляет его работать на себя.
Дюринг торжествует. Это ли не подтверждение
«теории насилия». Сначала политическое насилие «со
шпагой в руке», а затем уже экономические отноше-
ния, где один трудится на другого.
Эти ребяческие доводы Энгельс опрокидывает од-
ним вопросом: откуда же Робинзон взял шпагу? Даже
на фантастических островах робинзонад шпаги до сих
пор не растут на деревьях. Если Робинзон мог достать
себе шпагу, то с таким же успехом Пятница в одно пре-
194 красное утро мог появиться с заряженным револьвером
в руке. Тогда все отношения насилия становятся об-
ратными: Пятница командует, а Робинзон вынужден
работать изо всех сил. Итак, револьвер одерживает
победу над шпагой. И тут даже Дюрингу должно было
быть ясно, что насилие не есть просто волевой акт, а
требует известных орудий (или оружия). Эти орудия
должны быть произведены. Ясно, что производство
оружия основывается на производстве вообще. Следо-
вательно на «экономической силе», на «хозяйственном
положении», на материальных средствах.
Значит, экономический фактор служит здесь исход-
ным для того, чтобы было применено насилие. Точно
так же и «грабеж» собственности возможен лишь тог-
да, когда эта собственность произведена трудом лю-
дей, их экономической, хозяйственной деятельностью.
Насилие не создает богатства, оно лишь перераспреде-
ляет уже созданное богатство.
Так рушится дюринговская теория приоритета по-
литического насилия над экономикой.
Что же касается «архиреволюционности» этой тео-
рии, то и тут Энгельс все ставит на свои места.
Для Дюринга насилие есть нечто абсолютно злое.
Первый акт насилия был, по его мнению, грехопадени-
ем. Вся его доктрина — сплошное нытье по поводу
того, что этот акт насилия заразил первородным гре-
хом всю историю вплоть до настоящего времени, что
все законы природы и общества позорно извращены
этим орудием дьявола — насилием.
А как же быть с таким явным актом насилия, как
революционное движение масс против своих угнетате-
лей? Революционное насилие является, по словам
Маркса, повивальной бабкой всякого старого общества,
когда оно беременно новым. Насилие является тем ору-
дием, посредством которого общественное движение
пролагает себе дорогу и ломает омертвевшие, окаменев-
шие политические формы.
195
Обо всем этом нет ни слова у Дюринга. По его мне-
нию, всякое применение насилия деморализует того,
кто его применяет. И это говорится, несмотря на тот
высокий нравственный и идейный подъем, который
является следствием всякой победоносной революции.
«И это тусклое, дряблое, бессильное поповское
мыщление смеет предлагать себя самой революционной
партии, какую только знает история?» 1
Что касается других теоретических экскурсов Дю-
ринга в область политической экономии, то и здесь
разнузданная клевета на Маркса служит лишь при-
крытием того, что все сколько-нибудь рациональное в
писаниях Дюринга представляет собой разжиженный и
опошленный плагиат у Маркса.
И наконец, мы вступаем еще в одну теоретическую
область, где Энгельс противопоставляет научные воз-
зрения «проникающим до корней» и «оригинальным
в своей основе» идеям Дюринга.
Научный социализм, подчеркивает Энгельс, исхо-
дит из материалистического понимания истории. Как
мы уже успели убедиться, это понимание означает, что
конечную причину всех общественных изменений и по-
литических переворотов надо искать не в головах лю-
дей, не в возрастающем понимании ими вечной истины
и справедливости, а в изменениях способа производ-
ства и обмена. Ее надо искать не в философии, а в эко-
номике той или иной эпохи.
Из этого следует также, что и средства для устра-
нения социального зла надо не изобретать из головы,
а открывать их при помощи головы в материальных
фактах производства.
Эти факты заключаются в том, что современные
производительные силы переросли буржуазную форму
их использования. Возникает конфликт. Но это не та-
196 ’К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 20, с. 189.
кои конфликт, который возник только в головах лю-
дей. Он существует в действительности, объективно.
Современный же социализм есть не что иное, как
отражение в мышлении этого конфликта, отражение
его в головах прежде всего того класса, который стра-
дает от него непосредственно, — рабочего класса. Раз-
витие производительных сил превращает большинство
человечества в пролетариев, а пролетарские массы
уничтожают в конце концов буржуазный способ про-
изводства.
В повестку дня все настоятельнее выдвигается тре-
бование, чтобы пролетариат взял управление делами
общества в свои руки. Это является условием и для
безграничного развития производительных сил, и для
безграничного развития самого человека.
Раз общество возьмет во владение средства произ-
водства, то восторжествует планомерная, сознатель-
ная его организация. Прекращается борьба за отдель-
ное существование, когда человек человеку волк. Тем
самым человек окончательно выделяется из звериных
условий существования и переходит в условия действи-
тельно человеческие.
С этого момента люди начнут сознательно творить
свою историю. Это есть скачок человечества из цар-
ства необходимости в царство свободы.
«Совершить этот освобождающий мир подвиг —
таково историческое призвание современного проле-
тариата» *.
Для Дюринга, разумеется, вся эта железная логика
рассуждений, базирующаяся не на произвольном кон-
струировании действительности, а на прослеживании
тенденций и закономерностей развития общества, со-
вершенно неприемлема. Все это не в духе Дюринга.
И потому Дюринг должен швырнуть все это ко всем
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 20, с. 295. 197
прочим «ублюдкам исторической и логической фан-
тастики», к «диким концепциям», к «путаным и туман-
ным представлениям» «некоего» Маркса.
Для него— для Дюринга — социализм отнюдь не
есть необходимый результат материальных экономиче-
ских условий современности. Его социализм являет-
ся «окончательной истиной в последней инстанции»,
он представляет собой «естественную систему общест-
ва», он коренится в «универсальном принципе справед-
ливости» .
Для того чтобы реализовать этот принцип, Дюринг
опять выводит на сцену пресловутых двух мужей. Вме-
сто того чтобы играть, как до сих пор, роль господина
и слуги, эти две марионетки на сей раз разыгрывают
для разнообразия пьесу о равноправии. И дюрингов-
ский социализм готов в своей основе! Нет необходимо-
сти останавливаться здесь на его критике в деталях.
Неумирающее значение работы Энгельса, конечно,
не в критике Дюринга самой по себе, хотя и осущест-
вленной с подлинно сатирическим талантом. Впослед-
ствии Энгельс писал, что «несмотря на неизбежно
скучный характер полемики с незначительным про-
тивником, эта попытка дать энциклопедический очерк
нашего понимания философских, естественнонаучных
и исторических проблем оказала свое действие» 2.
Книга Энгельса и оказала такое действие. С ее
помощью воспитывались целые поколения социалистов
всех стран. Ленин назвал ее настольной книгой всякого
сознательного рабочего. Она и сейчас является такой
настольной книгой.
Влияние самого Дюринга на читателей после выхо-
да работы Энгельса было совершенно уничтожено. Но
дюрингианство, к сожалению, живо и поныне в среде
’К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 20, с. 296.
2 Там же, т. 36, с. 118—119.
198
современной социал-демократии, в среде мелкобуржу-
азных идеологов. Его «системосозидающие» идеи пора-
зительно живучи и в сознании некоторых философов
и социологов позитивистского толка.
И сейчас в среде «космологов» находится немало
последователей Дюринга, которые рассуждают о «ну-
левом времени» Вселенной, о ее внезапном взрыве как
переходе из «равного самому себе состояния». И сей-
час в моде теории конечной, ограниченной Вселен-
ной, игнорирующие диалектический принцип единства
конечного и бесконечного.
И потому работа Энгельса — могучее оружие в ру-
ках современного международного рабочего движения.
Его ирония и сатира продолжают разить новомодных
дюрингов.
ФИЛОСОФИЯ И ЕСТЕСТВОЗНАНИЕ,
ЧЕЛОВЕК И ВСЕЛЕННАЯ
Энгельс стал всерьез интересоваться
естественными науками почти вскоре
по переезде в Лондон. Он вниматель-
но следит за успехами биологии, хи-
мии, математики, астрономии. С года-
ми этот интерес все обостряется. И это
понятно, так как в естествознании од-
но за другим происходили великие
открытия, революционизировавшие
прежние представления.
Энгельс особое внимание обратил
на три великих открытия: создание
клеточной теории строения организ-
мов Шлейденом и Шваном, обоснова-
200 ние закона сохранения и превращения
энергии, в результате чего вся природа предстала как
непрерывный процесс превращения одной формы дви-
жения материи в другую; и, наконец, теория Дарвина
о происхождении видов путем естественного отбора.
Все три открытия доказывали яснее ясного, что ес-
тествознание само рождает в муках диалектическое
миропонимание, отказываясь от прежней метафизики.
Перед Энгельсом встала увлекательная и грандиозная
задача осмыслить диалектически новейшие достиже-
ния естественных наук, весь процесс их развития.
К решению ее он приступил еще в начале семидеся-
тых годов. В 1875—1876 годах он пишет «Введение»
и некоторые разделы. Однако рукопись пришлось от-
ложить в сторону, чтобы приняться за критику Дюрин-
га. Затем Энгельс вновь возвращается к «Диалектике
природы», но другие дела мешают закончить рукопись.
После смерти Маркса Энгельс вообще вынужден от-
ложить ее в сторону, чтобы подготовить в печать вто-
рой и третий тома «Капитала». Книга так и осталась не-
завершенной. Полностью она была опубликована лишь
в 1925 году в Советском Союзе.
Тогда и стало ясно, какую сокровищницу идей
содержала рукопись Энгельса, рукопись, которую ру-
ководители немецкой социал-демократии держали три
десятилетия под спудом, объявив ее устаревшей.
Книга открывается «Введением», где ярко и образ-
но прослеживается ход развития естествознания.
Современное исследование природы, как и вся но-
вая история, ведет свое летосчисление с эпохи Воз-
рождения, когда духовная диктатура церкви была
сломлена и восторжествовало жизнерадостное свобо-
домыслие.
Это была эпоха, которая «'^ждалась в титанах и ко-
торая породила титанов по силе мысли, страсти и ха-
рактеру, по многосторонности и учености. Люди, осно-
вавшие современное господство буржуазии, были всем
201
чем угодно, но только не людьми бужуазно-ограни-
ченными. Они были овеяны духом смелых искателей
приключений.
Тогда не было почти ни одного выдающегося чело-
века, который не совершил бы далеких путешествий,
не говорил бы на четырех или пяти языках, не бли-
стал бы в нескольких областях творчества.
Так, Леонардо да Винчи был не только великим
живописцем, но и великим математиком, механиком и
инженером, совершил открытия в разнообразных обла-
стях физики. Альбрехт Дюрер был живописцем, гра-
вером, скульптором, архитектором, изобрел оригиналь-
ную систему фортификации. Макиавелли был государ-
ственным деятелем, историком, поэтом и, кроме того,
первым достойным упоминания писателем нового вре-
мени. Лютер вычистил авгиевы конюшни не только
церкви, но и немецкого языка, создал современную
немецкую прозу, сочинил текст и мелодию хорала, ко-
торый Гейне назвал «Марсельезой Реформации».
Характерно для этих людей, что все они живут в
гуще интересов своего времени, принимают горячее
участие в практической борьбе, борются на стороне
той или иной партии кто словом и пером, кто мечом,
а кто и тем и другим вместе. Кабинетные ученые явля-
лись тогда исключением; это или люди второго и треть-
его ранга, или благоразумные филистеры, не желаю-
щие обжечь себе пальцы.
Исследование природы совершалось тогда в обста-
новке революции и было насквозь революционно.
Оно дало своих мучеников для костров и темниц инкви-
зиции. Сервет, который вплотную подошел к откры-
тию кровообращения, был сожжен на костре, при этом
его два часа жарили живым. Та же участь постигла и
Джордано Бруно.
Наиболее революционным актом явилось бес-
202 смертное творение Коперника, обосновавшего гелио-
центрическую систему, что было вызовом церковному
авторитету.
Отсюда начинает свое летосчисление освобожде-
ние естествознания от теологии. Развитие наук пошло
с этого времени гигантскими шагами. Оно усиливалось,
по мысли Энгельса, пропорционально квадрату рас-
стояния (во времени) от своего исходного пункта.
В механике земных и небесных тел, а вместе с тем и
в математике были совершены великие открытия, свя-
занные с именами Ньютона, Декарта, Лейбница, Кеп-
лера.
Но тогда же сформировалось своеобразное миро-
воззрение, центром которого явилось представление об
абсолютной неизменяемости природы. Раз возникнув,
она будто бы оставалась постоянной. Планеты и спут-
ники, однажды приведенные в движение таинственным
«первым толчком», продолжали крутиться по предназ-
наченным им орбитам во веки веков. Звезды покоились
неподвижно на своих местах, удерживая друг друга
посредством «всеобщего тяготения». Соответственно
неизменной пребывала во все времена и Земля. Во веки
веков — те же самые пять частей света, те же горы, до-
лины, моря, те же виды растений и животных!
Если для истории общества и допускалось разви-
тие во времени, то для истории природы — только раз-
вертывание в пространстве.
Столь революционное сначала естествознание ока-
залось лицом к лицу перед насквозь консервативной
природой, в которой все должно было оставаться неиз-
менным до скончания мира.
В этом отношении естествознание XVII1 века дале-
ко уступало, например, древнегреческой натурфилосо-
фии, для которой мир был чем-то возникшим из хаоса
и чем-то развившимся. Для естествоиспытателей же
XVIII века он был чем-то окостенелым, созданным
сразу. Для них не существовало вопросов: как возник-
203
ла Земля, как появились бесчисленные виды растений
и животных, а затем и человек? На все эти вопросы да-
вала ответ не наука, а Библия, указующая на творца.
Высшая обобщающая мысль, до которой поднялось
естествознание того периода, — это мысль о целесо-
образности установленных в природе порядков. Со-
гласно ей, кошки были созданы для того, чтобы пожи-
рать мышей, мыши — чтобы быть пожираемы кошка-
ми, а вся природа — чтобы доказывать мудрость
творца.
Первая брешь в этом окаменелом воззрении на при-
роду была пробита не естествоиспытателем, а филосо-
фом. Еще в 1755 году Эммануил Кант выпустил труд,
в котором обосновал происхождение Земли из первич-
ной газовой туманности.
Гениальная гипотеза Канта оставалась долгое вре-
мя непризнанной и попросту неизвестной, пока Лаплас
и Гершель не развили и не обосновали содержание его
теории.
Тем временем новое представление о изменяемости
природы получило подтверждение со стороны геоло-
гии. В древних геологических слоях были найдены
останки вымерших животных и несуществующих ныне
растений. Так начали создаваться зачатки эволюцион-
ной теории, получившей свое завершение в работах
Дарвина. Клеточная теория позволила перекинуть
мост через непроходимую доселе пропасть между ра-
стительным и животным царством.
В сороковых годах XIX века Майером, Джоулем
и Гровом был обоснован закон, согласно которому
энергия не исчезает, а только переходит из одной фор-
мы в другую.
Эти и другие открытия в естествознании убедитель-
но говорили о том, что и в природе, как и в истории об-
щества и человеческого мышления, действуют те же ди-
204 алектические законы. В соответствии с этим Энгельс и
определяет диалектику как науку о наиболее общих за-
конах развития природы, общества и человеческого
мышления.
Задача состоит не в том, чтобы вносить извне диа-
лектику в понимание природы, а в том, чтобы в процес-
сах самой природы видеть диалектические переходы,
постигать их в возникновении и изменении.
Философия и естествознание — две ветви на еди-
ном древе человеческого познания. Естествознание
нуждается в философии как в определенном методе
мышления и в определенном мировоззрении.
Естествознание накопило необъятную массу эмпи-
рического материала, и все более возрастает необходи-
мость этот материал упорядочить, обобщить, обнять
теоретической мыслью, привести во взаимосвязь от-
дельные области знания. Но, занявшись этим, есте-
ствознание вступает в теоретическую область, а здесь
эмпирические методы оказываются бессильными.
Здесь может помочь только теоретическое мышление.
Но как развить, как воспитать в себе способность
к теоретическому мышлению? Энгельс отвечает на этот
вопрос категорически: «Эта способность должна быть
развита, усовершенствована, а для этого не существует
до сих пор никакого иного средства, кроме изучения
всей предшествующей философии» \
Наиболее важной формой теоретического мышле-
ния является для современного естествознания диалек-
тика. Почему? Да потому, что она представляет собой
аналог и тем самым метод объяснения для происхо-
дящих в природе процессов развития, для всеобщих
связей природы, для переходов от одной области иссле-
дования к другой.
Переход от метафизического способа мышления к
диалектическому назрел для естествознания. Но он mo-
к. М а р к с и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 20, с. 366. 205
жет совершаться либо стихийно, значит, трудно и мед-
ленно, либо сознательно, если представители теорети-
ческого естествознания захотят поближе познакомить-
ся с диалектической философией в ее исторических
формах.
Среди этих форм особенно плодотворными для ес-
тествознания могут стать две. Первая — это греческая
философия с ее стихийной диалектикой. В многообраз-
ных формах греческой философии уже имеются в заро-
дыше, в процессе возникновения, почти все поздней-
шие типы мировоззрений. Поэтому и теоретическое
естествознание, если оно хочет проследить историю
возникновения и развития своих теперешних общих
положений, вынуждено обращаться к грекам.
Вторая форма диалектики — это классическая не-
мецкая философия от Канта до Гегеля. Гегель первый
дал всеобъемлющий компендиум диалектики, всеобъ-
емлющее изображение общих форм движения. Но сде-
лал это в идеалистической, мистифицированной фор-
ме. «У Гегеля, — по словам Маркса, которые уже при-
водились, — диалектика стоит на голове. Надо ее по-
ставить на ноги, чтобы вскрыть под мистической обо-
лочкой рациональное зерно» ’.
Марксу и принадлежит эта бессмертная заслуга.
Он не только очистил этот метод от идеалистической
шелухи, но и дал в «Капитале» образец его примене-
ния к фактам определенной эмпирической науки, поли-
тической экономии.
Именно диалектико-материалистический метод и
берется на вооружение современным естествознанием,
хочет оно того или нет.
Естествоиспытатели воображают, что они освобож-
даются от философии, когда игнорируют или бранят
ее. Но без мышления они не могут двинуться ни на
206
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 20, с. 371.
шаг, а для мышления необходимы логические катего-
рии. Эти категории заимствуются либо из остатков
давно умерших философских систем, либо из крох про-
слушанных в обязательном порядке университетских
курсов по философии, либо из некритического и неси-
стематического чтения всякого рода философских про-
изведений. В итоге они все-таки оказываются в под-
чинении у философии, но, к сожалению, по большей ча-
сти самой скверной. И те, кто больше всех ругает фило-
софию, являются рабами как раз наихудших, вульга-
ризированных остатков наихудших философских уче-
ний.
Значит, какую бы позу ни принимали естествоис-
пытатели, над ними властвует философия. Вопрос
лишь в том, желают ли они, чтобы над ними властво-
вала какая-нибудь скверная, модная философия, или
же они желают руководствоваться такой формой тео-
ретического мышления, которая основывается на зна-
комстве с историей мышления и ее достижениями.
Физика, берегись метафизики!
Энгельс подробно останавливается еще на одном значе-
нии философии для естествознания. Философия явля-
ется как бы первопроходцем в области изучения при-
роды. Она, схватывая мир в его диалектических взаи-
мосвязях, высказывает верные гипотезы о его устрой-
стве, гипотезы, которые естествознание через столетия
и даже тысячелетия доказывает затем научно.
Незнание истории философии приводит нередко
естествоиспытателей к конфузу. Положения, установ-
ленные в философии сотни лет назад, вдруг с аплом-
бом преподносятся естествоиспытателями в качестве
самоновейших истин, даже предмета моды.
Когда была обоснована теория превращения видов
энергии в ее неуничтожимости, господа физики вряд
207
ли вспомнили, что гипотеза эта была выдвинута уже
Декартом.
Теория атомного строения вещества имеет свои ис-
токи еще в V веке до н. э. — в трудах Левкиппа, а за-
тем Демокрита, Эпикура. Эпикур уже приписывал ато-
мам не только различия по величине и форме, но также
и различия по весу, то есть он уже по-своему знал атом-
ный вес и атомный объем.
Нужно отметить, что, говоря об атомном строении
вещества, Энгельс сам высказывает гипотезу, которая
подтвердилась в начале XX века достижениями физи-
ки. А именно гипотезу, что атомы отнюдь не являются
чем-то простым (атом — буквально значит недели-
мый), не являются вообще мельчайшими известными
нам частицами вещества.
Энгельс приводит и другие примеры, когда фило-
софия шла впереди естествознания. Аристарх Самос-
ский уже за 270 лет до н. э. выдвигал гелиоцентри-
ческую теорию, которую затем обосновал Коперник.
(К чести Коперника, он прямо сослался на своего дале-
кого предшественника.) Уже Демокрит высказал до-
гадку, что Млечный Путь посылает нам объединен-
ный свет бесчисленных звезд. Пифагор открыл тожде-
ство «утренней» и «вечерней» звезд, а также то, что
Луна светит отраженным солнечным светом.
Философ Лейбниц — основатель математики бес-
конечно малых величин. Философ Кант создал гипо-
тезу происхождения планет задолго до Лапласа. Фи-
лософ Окен, идя чисто мыслительным путем, открыва-
ет протоплазму и клетку.
Философы первыми нащупывали также разгад-
ку тайн происхождения человека. Уже Анаксимандру
из Милета (VI век до н. э.) было ясно, что человек
связан исторически со всем миром животных. В наив-
ной форме он это выразил так: человек произошел от
208 рыбы, вышел из воды на сушу.
Проблему происхождения человека сам Энгельс ис-
следует в «Диалектике природы» специально. В отли-
чие от Дарвина, который свел эволюцию человека
к «половому отбору», Энгельс развивает трудовую тео-
рию происхождения человека. Многочисленные архео-
логические открытия уточнили представления о наших
далеких предках, но в принципе положение Энгельса
остаются верными и по сей день.
Энгельс исходит из предположения, что много со-
тен тысячелетий назад жила где-то в жарком поясе не-
обычайно высокоразвитая порода человекообразных
обезьян. Они жили первоначально стадами на де-
ревьях.
Под влиянием в первую очередь, надо думать, сво-
его образа жизни, требующего, чтобы при лазании ру-
ки выполняли иные функции, чем ноги, эти обезьяны
стали отвыкать от помощи рук при ходьбе и усваивать
все более и более прямую походку. Этим был сделан
решающий шаг для перехода от обезьяны к человеку.
При прямой походке на долю рук доставалось все
больше самых разнообразных функций, а приобретае-
мая при этом гибкость передавалась по наследству и
возрастала от поколения к поколению.
Рука, подчеркивает Энгельс, является не только ор-
ганом труда, она также и продукт его. Только благо-
даря труду и приспособлению ко все новым операциям,
только благодаря всему этому человеческая рука до-
стигла той высокой степени совершенства, на которой
она смогла как бы силой волшебства вызвать к жизни
картины Рафаэля, статуи Торвальдсена, музыку Пага-
нини.
Но рука была, конечно, лишь одним из частей орга-
низма, в высшей степени сложного. И то, что шло на
пользу руке, шло также на пользу всему телу. Изме-
нения определенных форм влекут за собой изменения
форм других частей тела. Постепенное усовершенство- 209
вание человеческой руки и идущее рядом с этим разви-
тие и приспособление ноги к прямой походке, несом-
ненно, оказали также влияние на другие части орга-
низма.
Наши обезьяноподобные предки были обществен-
ными животными. Очевидно, что нельзя выводить про-
исхождение человека, этого наиболее общественного из
всех животных, от необщественных предков.
Начинавшееся с развития руки вместе с трудом гос-
подство над природой расширяло с каждым новым ша-
гом кругозор человека. В предметах природы он по-
стоянно открывал новые, до того неизвестные свой-
ства. С другой стороны, развитие труда по необходи-
мости способствовало более тесному сплочению членов
общества. Польза совместной деятельности стала ясной
для каждого. В этой совместной деятельности у членов
коллектива появилась потребность что-то сказать друг
другу. Потребность создала себе свой орган: неразви-
тая гортань обезьяны медленно, но неуклонно преоб-
разовывалась путем модуляции, а органы рта посте-
пенно научились произносить один членораздельный
звук за другим.
То, что речь не является каким-то сверхъестествен-
ным, божественным даром, показывает пример некото-
рых животных, находящихся в общении с человеком,—
собак, лошадей, которые легко научаются понимать
любой язык в пределах свойственного им круга пред-
ставлений. Некоторые виды птиц способны овладеть и
самой человеческой речью. И пусть не возражают, за-
являет Энгельс, что попугаи не понимают того, что го-
ворят. Попугай умеет так же правильно применять
бранные слова, как и берлинская торговка зеленью.
Сначала труд, а затем и вместе с ним членораз-
дельная речь явились двумя самыми главными стиму-
лами, под влиянием коих мозг обезьяны постепенно
210 превратился в человеческий мозг, который при всем
своем сходстве с обезьяньим далеко превосходит его по
величине и совершенству. Параллельно с дальнейшим
развитием мозга шло дальнейшее развитие его ближай-
ших орудий — чувств.
Развитие мозга вообще сопровождается усовер-
шенствованием всех чувств в их совокупности. Орел ви-
дит значительно дальше, чем человек, но человеческий
глаз замечает в вещах значительно больше, чем глаз
орла. Собака обладает значительно более тонким обо-
нянием, чем человек, но она не различает и сотой доли
тех запахов, которые для человека являются опреде-
ленными признаками различных вещей.
Развитие мозга и подчиненных ему чувств, все бо-
лее и более проясняющегося сознания, способности
к абстракции и к умозаключению оказывало обратное
воздействие на труд и на язык.
Возникновение и развитие человека означало и воз-
никновение и развитие общества. Протекли сотни ты-
сяч лет, прежде чем из стада лазающих по деревьям
обезьян возникло человеческое общество.
В чем же характерный признак, отличающий об-
щество от стада?
В труде.
Труд начинается с изготовления орудий. А что
представляют собой наиболее древние орудия? Это
орудия для охоты и рыболовства. Но охота и рыболов-
ство означают, что наряду с растительной пищей наши
прапредки употребляли в пищу также рыбу и мясо.
Привычка к мясной пище наряду с растительной
чрезвычайно способствовала увеличению физической
силы и самостоятельности формировавшегося челове-
ка. Наиболее существенное влияние мясная пища ока-
зала на мозг, получивший благодаря ей необходимые
вещества для своего развития. Это дало ему возмож-
ность быстрей и полней совершенствоваться из поко-
ления в поколение.
211
Употребление мясной пищи привело также к двум
новым достижениям, имеющим решающее значение:
к пользованию огнем и к приручению животных.
Подобно тому как человек научился есть все съедоб-
ное, он также научился жить во всяком климате. Он
распространился по всей пригодной для жизни земле.
И он единственное животное, которое было в состоянии
это сделать. А переход из жаркого климата в умерен-
ный, создав потребность в одежде и жилище, создал
новые отрасли труда и новые виды деятельности.
Благодаря совместной деятельности руки, органов
речи и мозга люди приобрели способность выполнять
все более сложные операции, ставить себе еще более
высокие цели и выполнять их. Из поколения в поколе-
ние труд становился все более совершенным, более
многосторонним. К охоте и скотоводству прибавилось
земледелие, затем прядение и ткачество, обработка
металлов, гончарное ремесло, судоходство. Наряду
с торговлей и ремеслами появились, наконец, религия,
искусство, наука, право, политика.
Перед этими продуктами человеческой головы бо-
лее скромные произведения человеческой руки отсту-
пили как бы на задний план. Это произошло тем легче,
что планирующая работу голова уже на очень ранней
ступени развития общества получила возможность
заставить трудиться не свои, а чужие руки.
В результате всю заслугу быстрого развития циви-
лизации люди стали приписывать голове и тем индиви-
дам, которые были заняты умственной деятельностью.
Люди привыкли объяснять свои действия с помощью
мышления, вместо того чтобы объяснять их из своих
потребностей. И этим путем возникло то идеалистиче-
ское мировоззрение, которое овладело умами в особен-
ности со времени гибели античного мира.
Энгельс обращается далее к проблеме взаимоотно-
212 шения человека и природы и высказывает идеи, кото-
рые получили особую актуальность в наше время, ког-
да хозяйственная, индустриальная деятельность чело-
века нарушает сложившееся равновесие в природе, при-
водит к так называемому экологическому кризису.
Животные, развивает свою мысль Энгельс, только
пользуются внешней природой и производят в ней из-
менения просто в силу своего присутствия. Человек же
вносимыми им изменениями заставляет природу слу-
жить своим целям, в этом смысле господствует над
ней. И это является еще одним существенным отличи-
ем человека от животных, отличием, которым человек
опять-таки обязан труду.
Не будем, однако, предупреждает Энгельс, слиш-
ком обольщаться нашими победами над природой. За
каждую такую победу природа нам мстит. Каждая
из этих побед имеет, правда, те последствия, на кото-
рые мы рассчитывали, но во вторую и третью оче-
редь — совсем другие, непредвиденные последствия,
которые очень часто уничтожают значение первых.
Людям, которые в Месопотамии, Греции, Малой
Азии и в других местах выкорчевывали леса, чтобы по-
лучить таким путем пахотную землю, и не снилось,
что они тем самым положили начало нынешнему запу-
стению этих стран: вместе с лесами исчезли и центры
скопления влаги.
Когда альпийские итальянцы вырубали на южном
склоне гор хвойные леса, они не предвидели, что этим
самым подрезают корни высокогорного скотоводства
в своей области. Еще меньше они предвидели, что этим
они на большую часть года оставят без воды свои гор-
ные источники. В период же дождей эти источники
изливают на равнину ничем не сдерживаемые бешеные
потоки.
И так на каждом шагу факты напоминают нам
о том, что мы отнюдь не властвуем над природой так,
как завоеватель властвует над чужим народом, не 213
властвуем над ней так, как кто-либо находящийся вне
природы, — что мы, наоборот, нашей плотью, кровью
и мозгом принадлежим ей и находимся внутри нее. Все
наше господство над природой состоит в том, что мы,
в отличие от других существ, умеем познавать ее зако-
ны и правильно их применять.
С каждым днем мы познаем как близкие, так и от-
даленные последствия нашего активного вмешательст-
ва в естественный ход природных процессов. А чем
в большей мере это станет фактом, тем в большей мере
люди снова будут не только чувствовать, но и созна-
вать свое единство с природой.
А каковы отдаленные общественные последствия
наших действий? Они сложны. Люди, которые в XVII
и XVIII веках работали над созданием паровой маши-
ны, не подозревали, что создают орудие, которое
в большей мере, чем что-либо другое, будет револю-
ционизировать общественные отношения во всем мире.
Орудие, которое приведет к концентрации богатств
в руках меньшинства и к пролетаризации огромного
большинства населения, которое сначала доставит бур-
жуазии социальное и политическое господство, а затем
вызовет классовую борьбу между буржуазией и проле-
тариатом. Эта борьба неизбежно увенчается низверже-
нием буржуазии и уничтожением всех классовых про-
тивоположностей.
Для того чтобы поставить под свой контроль и
близкие и отдаленные социальные последствия наших
действий, требуется полный переворот в капиталисти-
ческом способе производства и вместе с ним во всем об-
щественном строе.
Лишь сознательная организация общественного
производства, еще и еще раз подчеркивает Энгельс,
с планомерным производством и планомерным распре-
делением может поднять людей над прочими животны-
214 ми в общественном отношении точно так же, как их
в биологическом отношении подняло производство во-
обще. С возникновением этой организации начинается
новая историческая эпоха, подлинная история челове-
чества.
И далее мысль Энгельса углубляется в вопрос о да-
лекой будущности человечества, будущности планеты
Земля, Солнечной системы и всей нашей Вселенной.
Как сказано у Гете в «Фаусте», все, что возникает,
заслуживает гибели. Следовательно, пройдут миллио-
ны и миллионы лет, народятся и сойдут в могилу сотни
тысяч поколений и неумолимо будет надвигаться вре-
мя, когда солнечная теплота истощится, когда Зем-
ля — мертвый, остывший шар вроде Луны — будет
кружить в глубоком мраке по все более коротким орби-
там вокруг тоже умершего Солнца, на которое она
в конце концов упадет.
Сегодня мы не склонны столь мрачно рассматри-
вать перспективы человечества. Под влиянием успехов
науки и техники у нас все более крепнет уверенность,
что если человечество сумеет избежать гибели в ре-
зультате атомной и термоядерной войн, то оно сумеет
также предотвратить и тепловую катастрофу либо пере-
селиться в другие звездные миры. Но пока эти предпо-
ложения существуют лишь в области фантастики.
Так или иначе, а перспектива угасания нашего све-
тила со времен Энгельса не стала, к сожалению, менее
реальной.
И Энгельс задается следующим вопросом: когда
Солнечная система завершит свой жизненный путь и
подвергнется судьбе всего конечного — смерти, то что
будет дальше? Будет ли труп Солнца продолжать ка-
титься вечно в беспредельном пространстве или же
в природе имеются силы, способные вернуть мертвую
систему в первоначальное состояние?
Энгельс отвечает на этот вопрос, как истинный мы-
слитель-диалектик. Он исходит из положения о не-
215
уничтожимости движения, которое, как мы помним,
было сначало выдвинуто философией, а затем зафикси-
ровано естествознанием. Энгельс развивает это поло-
жение, существенно его дополняет в том смысле, что
движение неуничтожимо не только в количественном
отношении, но и в качественном. Иначе говоря, неунич-
тожимы все те формы, в которых развертывается дви-
жение: механическое, физическое, химическое, биоло-
гическое, наконец, — социальная форма, познающее
мышление.
Говорить, будто материя только один-единствен-
ный раз за все время своего существования и только
в одном-единственном месте развернула все свои фор-
мы движения — значит допустить чудо. Значит до-
пустить нарушение закона неуничтожимости движения
во всех его формах.
Было время, когда материя нашего мирового ост-
рова превратила в теплоту огромное количество дви-
жения, необходимого для создания солнечных систем.
Это произошло естественным путем, путем превраще-
ний форм движения. И следовательно, эти условия мо-
гут быть и должны быть воспроизведены вновь, хотя
бы и спустя миллионы и миллионы лет. Воспроизведе-
ны хотя бы и случайно, но с необходимостью, внутрен-
не присущей также и случаю.
Тут Энгельс решительно выступает против модной
тогда теории «тепловой смерти» Вселенной. По этой
теории энергия бесчисленных звезд бесследно исчезает
в мировом пространстве, не в силах поднять его темпе-
ратуру хотя бы на одну миллионную долю градуса.
И так прекратится вообще всякое излучение, и всякое
движение. Но это опять-таки означало бы нарушение
закона неуничтожимости движения.
Мы приходим, таким образом, к выводу, констати-
рует Энгельс, что излученная в мировое пространство
216 теплота должна иметь возможность превратиться
в другую форму движения, в которой она может снова
сосредоточиться и начать активно функционировать.
Астрономия со времен Энгельса сделала огромные
успехи. Было выдвинуто немало гипотез и теорий
о возникновении и перспективах развития нашей Все-
ленной или, как говорил Энгельс, «нашего мирового
острова». Но принципиальные установки Энгельса не
потеряли нисколько своего значения и по сей день.
Вполне согласуется с ними, например, теория пульси-
рующей Вселенной, по которой периоды ее сжатия че-
редуются с периодами расширения. Вполне согласуется
с ними и уверенность современных естествоиспытате-
лей в том, что мы не одни во Вселенной, что в ней су-
ществуют и другие разумные цивилизации.
Материя во всех своих проявлениях, заключает
Энгельс, остается вечно одной и той же. Ни один из ее
атрибутов никогда не может быть утрачен. И поэтому
с той же самой железной необходимостью, с какой ма-
терия когда-нибудь истратит на Земле свой высший
цвет — мыслящий дух, — она должна будет его снова
породить где-нибудь в другом месте и в другое время.
С МАРКСОМ ПОСЛЕ МАРКСА
f Д марта 1883 года Энгельс, как обычно,
вышел в третьем часу дня из дома и
привычной дорогой направился на-
вестить Маркса. Они уже много лет
жили почти рядом.
На душе у него было неспокойно.
Состояние Маркса опять резко ухуд-
шилось. А еще недавно врачи подали
надежду на выздоровление...
Все началось несколько больше го-
да назад, когда после тяжелой болез-
ни — рака печени — умерла жена
Маркса. Маркса словно подкосили: он
не мог присутствовать даже на похоро-
нах жены. Тогда Энгельс шепнул на
218
ухо дочери Маркса Элеоноре-Тусси: «Мавр тоже
умер».
Но, казалось, могучий организм Мавра справится
и с этим ударом. После многомесячного пребывания
в теплых краях дело явно пошло на поправку, о чем
Энгельс с энтузиазмом сообщал Бебелю.
Но судьба была к нему беспощадна. Маркса постиг
еще один страшный удар: после рождения пятого ре-
бенка умерла старшая дочь, Женни.
После этого Маркс уже почти не вставал. Но Эн-
гельс надеется все же на лучшее. Да и врач всего не-
сколько дней назад дал благоприятное заключение
о течении болезни: процесс в легких, по его мнению,
протекает благоприятно. Впрочем, врачи большие ма-
стера успокаивать.
И каждый раз, когда Энгельс поворачивал за угол
и перед ним открывался дом Маркса, он в смертельном
страхе смотрел, не опущены ли шторы на окнах.
Вот и сейчас он взглянул на окно, облегченно вздох-
нул. Нет, видимо, все в порядке.
Войдя в дом, Энгельс застал Ленхен (Елену Ле-
мут — верного друга семьи Марксов) и Тусси в слезах.
Стал расспрашивать, пытался найти причину, утешить.
Оказывается, произошло кровотечение, а вслед за тем
сразу наступил резкий упадок сил. Ленхен поднялась
наверх, в комнату Маркса, и тотчас вернулась: он в по-
лусне, можно к нему пройти.
Когда Энгельс через пару минут в сопровождении
Ленхен вошел к Марксу, то застал его сидящим, но
спящим вечным сном. Маркс скончался тихо, без
страданий.
Вечером Энгельс сидит в своем кабинете, старается
осмыслить происшедшее.
Смерть Маркса не была неожиданной, он давно го-
товился к худшему. И все же она поразила, как удар
грома.
219
Он пишет письмо за письмом. Надо известить всех
близких, товарищей по партии. Телеграммы Шарлю
Лонге, Фридриху Адольфу Зорге, Августу Бебелю... 1
Письмо Эдуарду Бернштейну. В нем Энгельс пыта-
ется оценить происшедшее: «Это произошло с ужасаю-
щей быстротой. Виды на будущее были самые лучшие,
но сегодня утром — внезапный упадок сил, после чего
он просто уснул. В две минуты этот гениальный мозг
перестал мыслить и именно тогда, когда врачи подава-
ли нам самые блестящие надежды».
Энгельс стискивает голову руками. Уже полночь,
а он весь день на ногах, в хлопотах. Он чувствует,
что безумно устал. Он вспоминает, что Маркс, когда
ему приходилось прощаться с близкими (а это, увы,
случалось довольно часто), любил повторять слова
Эпикура: «Смерть — несчастье не для умершего, а для
оставшегося в живых» 1 2. Да, это так, но Энгельс, как
и Маркс, умел стоически переносить несчастья.
Он продолжает письмо. «Что означал для нас этот
человек в области теории, а во все решающие моменты
также и в области практики, об этом может иметь пред-
ставление лишь тот, кто все время был с ним. Вместе
с ним на долгие годы исчезнет и его широкий кругозор.
Мы, остальные, еще не доросли до этого. Движение
пойдет своей дорогой, но уже не будет того спокойного,
своевременного, обдуманного руководства, которое до
сих пор не раз предохраняло его от долгих блужданий
по ложным путям» 3.
Затем — письмо Вильгельму Либкнехту: «Вели-
чайший ум второй половины нашего века перестал мыс-
лить». Он старается вспомнить застывшее лицо умер-
1 Телеграмму Энгельс послал на имя «госпожи Бебель», так
как Бебель находился в это время в тюрьме.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 35, с. 386.
220 3 Там же, с. 382.
шего друга и не может: «Несмотря на то, что сегодня
вечером я его видел неподвижно лежащим на кровати,
с лицом, застывшим навеки, я все же не могу себе пред**
ставить, что этот гениальный ум перестал обогащать
своей мощной мыслью пролетарское движение обоих
полушарий. Ему мы обязаны всем тем, чем мы стали;
и всем, чего теперь достигло современное движение,
оно обязано его теоретической и практической деятель-
ности; без него мы до сих пор блуждали бы еще в по-
темках» L
На следующий день Энгельс уже несколько спра-
вился с собой. Он способен находить слова утешения.
Мужественные слова воина. Своему боевому товарищу
еще со времен юности — Иоганну Филиппу Беккеру:
«Теперь мы с тобой, пожалуй, последние из старой
гвардии времен до 1848 года. Ну, что ж, мы останемся
на посту. Пули свистят, падают друзья, но нам обоим
это не в диковинку. И если кого-нибудь из нас и сразит
пуля — пусть так, лишь бы она как следует засела, что-
бы не корчиться слишком долго» 1 2.
В письме к другому старому соратнику, Фридриху
Адольфу Зорге, Энгельс пытается философски оце-
нить случившееся. Он развивает парадоксальную, ка-
жется, даже кощунственную, но в сущности глубоко
верную мысль: это хорошо, что Маркс умер, еще со-
храняя душевные силы и ясность ума.
«Все события, — рассуждает Энгельс, — насту-
пающие в силу естественной необходимости, как бы
они ни были ужасны, содержат в самих себе утешение.
Так и на этот раз. Искусство врачей обеспечило бы
Мавру, быть может, несколько лет прозябания, жизни
беспомощного существа, умирающего не сразу, а посте-
пенно, к вящему триумфу врачебного искусства...» Но
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 35, с. 383.
2 Там же, с. 384. 221
жить, имея перед собой множество незаконченных тру-
дов и испытывая танталовы муки от желания закон-
чить их и от невозможности это сделать! Нет, «это
было бы в тысячу раз горше для него, чем настигшая
тихая смерть».
Разумеется, Энгельс далек от того, чтобы как-то
умалить значение этой великой утраты для человечест-
ва. «Человечество стало ниже на одну голову и притом
на самую значительную из всех, которыми оно в наше
время обладало» !.
Невосполнима образовавшаяся брешь и в междуна-
родном пролетарском движении. Конечно, это движе-
ние идет своим путем. Но теперь уже нет такого авто-
ритета, того гения во всеоружии знания, к которому
обращались в решающие моменты за советом и фран-
цузы, и русские, и американцы, и немцы.
Да, конечная победа обеспечена, но окольных пу-
тей, временных и частичных блужданий — и без того
неизбежных — теперь будет гораздо больше. «Ну, что
ж, — заканчивает письмо Энгельс, — с этим мы долж-
ны справиться — для того мы и существуем. Вот по-
чему мы отнюдь не теряем мужества» 1 2.
Он понимал, какая ответственность теперь ложится
на него. Маркс как-то назвал его своим alter ego — вто-
рым «я». Теперь это должно было исполниться бук-
вально. Он призван заменить Маркса и в качестве
«центрального пункта» международного рабочего дви-
жения и в области теории. Ему предстоит завершить
незаконченные работы своего друга, и прежде всего
подготовить второй и третий тома основного труда всей
его жизни — «Капитала».
Беспрецедентному в истории творческому содру-
жеству двух гениев суждено было продолжаться и пос-
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 35, с. 386.
2 Там же.
222
ле смерти Маркса. И Энгельс, похоронив друга, реши-
тельно отложил в сторону собственные научные заня-
тия и замыслы, в том числе, как уже упоминалось, не-
оконченную рукопись «Диалектики природы». Он
углубился в рукописи Маркса.
Он отдает себе отчет в том, сколько потребуется
энергии и сил, чтобы передать неопубликованное на-
следство потомству. «Но мне этот труд приятен, — за-
являет он, — ведь я снова вместе со своим старым
другом» ’.
Разбирая целые горы рукописных работ из литера-
турного наследия Маркса, Энгельс наткнулся на следы
одного замысла Маркса (а их у него было множество)
и неожиданно для себя увлекся им. Речь шла о возник-
новении первоначальных форм человеческого общест-
ва: Маркс делал записи на эту тему при чтении книги
американского этнографа Моргана. Энгельс вспомнил,
что Маркс, говоря с большой похвалой об этой книге,
жаловался на недостаток времени изложить свои
взгляды на происхождение семьи, частной собствен-
ности и государства. Вопрос этот представлял большую
важность для утверждения материалистического пони-
мания истории не только на основе анализа капитали-
стического общества (что было уже сделано Марксом),
но и всей предшествующей истории. Энгельс в течение
двух месяцев создает свою знаменитую книгу «Проис-
хождение семьи, частной собственности и государства»,
рассматривая этот труд как «в известной мере выпол-
нение завещания» Маркса.
Он убедительно показал в этой книге, что институ-
ты частной собственности и государства, объявленные
апологетами капитализма извечными и незыблемыми,
на самом деле имели историю своего возникновения и
с той же исторической неизбежностью будут изжиты.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 36, с. 24. 223
Известно, какую роль сыграла эта работа в даль-
нейшем развитии взглядов на государство и револю-
цию В. И. Лениным, который считал труд Энгельса
«одним из основных сочинений современного социа-
лизма», отмечал, что в нем можно «с доверием отнес-
тись к каждой фразе» ’.
Больше всего, конечно, Энгельса волновала судьба
второго и третьего томов «Капитала», оставшихся в не-
обработанном для напечатания виде. Волновала она и
соратников Маркса во всех странах. Известный рус-
ский ученый и революционер Петр Лавров сразу же
после смерти Маркса просил Энгельса сообщить, «в ка-
ком состоянии находятся рукописи нашего незабвен-
ного друга... каковы ваши планы относительно публи-
кации 11 тома «Капитала» 1 2.
Август Бебель, отвечая на телеграмму Энгельса
о смерти Маркса, писал: «Удар тяжел, но он не явля-
ется неожиданным... Теперь все задают себе первым
делом вопрос, что будет с незаконченными работами
Маркса над «Капиталом»? Французские газеты уже
сообщают, а здешние перепечатывают, что ты берешь
на себя окончание работы. Этого ожидают все, и только
ты один способен это сделать; но хватит ли у тебя
времени?» 3.
Среди буржуазных экономистов находились и зло-
пыхатели, которые уверяли, что разговоры о якобы го-
товящемся втором томе не более как хитрая увертка,
позволяющая Марксу уклониться от полемики.
С такими домыслами выступил, в частности, италь-
янский экономист Лориа, опубликовавший пасквиль-
ную статью о Марксе. Энгельс его гневно отхлестал:
1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 39, с. 67.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс и революционная Россия. М., 1967,
с. 481.
224 3 Великое наследие, М., 1976, с. 10.
«Какую нужно иметь мелкую душонку, чтобы вооб-
разить, будто такой человек, как Маркс, «постоянно
угрожал своим противникам» вторым томом, написать
который «ему и в голову не приходило»; будто этот
второй том — не что иное, как «хитрая увертка Марк-
са, посредством которой он уклонялся от научных аргу-
ментов». Этот второй том существует и вскоре будет
опубликован...
Имею честь выразить Вам все те чувства, каких Вы
заслуживаете» ’.
Значит, мир ждет эту Марксову книгу! Ее ждут и
друзья и враги!
Своим первым томом Маркс заложил прочный фун-
дамент грандиозного учения. Нужно было явить миру
здание в целом, теоретическую мысль Маркса во всей
ее цельности и законченности — подготовить к печати
рукописи неопубликованной части «Капитала».
Энгельс поначалу не знал, в каком состоянии нахо-
дится рукописное продолжение «Капитала», насколько
готово к печати.
Уже через несколько дней после смерти Маркса был
обнаружен среди многочисленных пакетов и папок
большой сверток с рукописью неопубликованного тек-
ста «Капитала». Когда Энгельс ее просмотрел, то с ве-
ликой радостью установил, что второй том налицо,
хотя работа над ним предстояла еще большая. Наряду
с готовыми частями — другие только в набросках, в ва-
риантах, в черновиках.
Он сообщил об этом Бебелю, удивляясь тому, что
Маркс держал почти готовую работу. И в следующем
письме писал: «Ты спрашиваешь, как так случилось,
что даже я не знал, насколько продвинулась работа?
Очень просто: если бы я знал это, то не давал бы ему
’К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 36, с. 16. 225
Слева помещена страница рукописи второго тома «Капитала» Маркса.
Справа этот же текст, продиктованный Энгельсом
и исправленный для переписчика.
покоя ни днем ни ночью, пока книга не была бы закон-
чена и напечатана. И это Маркс понимал лучше, чем
кто бы то ни было...» 1 Маркс знал, что «в худшем
случае» Энгельс доработает рукопись в его, Маркса,
духе и издаст ее. Об этом он говорил Тусси.
Немалую трудность представлял исполненный ско-
рописью почерк Маркса. Он был похож на иероглифы
с множеством сокращений, с переходами с одного язы-
ка на другой.
А тут еще резкое ослабление зрения, а тут еще бо-
лезнь, которая свалила его в постель на полгода! Вре-
менами Энгельс в отчаянье. «Ах, этот второй том! —
восклицает он в письме к Лаврову. — Если бы Вы зна-
ли, мой старый друг, как бы мне хотелось поскорее его
подготовить! А вот пришлось потерять полгода из-за
моей проклятой болезни... Особенно это беспокоит ме-
ня потому, что я — единственный из оставшихся в жи-
226
К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 36, с. 50.
вых, кто в состоянии расшифровать этот почерк и ра-
зобрать эти сокращения слов и целых фраз» !.
Чтобы рукопись можно было редактировать, ее
предстояло сначала всю переписать. И Энгельс часами
переписывает Марксов текст, восполняв его в необхо-
димых местах, но так, чтобы это было «произведение
исключительно автора» 1 2 и чтобы не пропало ни одно
слово Маркса, каждое из которых «на вес золота» 3.
Такая работа не могла не привести к катастрофиче-
скому ухудшению зрения. Энгельс вынужден пригла-
сить переписчика, которому теперь диктует текст «Ка-
питала» ежедневно с десяти утра до пяти вечера. В ве-
черние часы он его редактирует.
Работа осложнялась еще и тем, что Маркс оставил
несколько вариантов рукописи второго тома. Нужно
было составить из них то, что в наибольшей мере соот-
ветствовало логике мысли самого автора. Конечно, кро-
ме Энгельса, тут любой был бы опять же бессилен.
Два года вел Энгельс титаническую борьбу с труд-
ностями расшифровки Марксовой рукописи и с собст-
венным нездоровьем. И вышел из нее победителем.
Причем он постарался оказать своему умершему вели-
кому другу особую честь: закончив писать предисловие
к полностью завершенному второму тому, он сделал
следующую приписку:
«Лондон, в день рождения Маркса, 5 мая 1885 г.
Фридрих Энгельс».
На титульном листе после заглавия значилось:
«Сочинение Карла Маркса, изданное под редакцией
Фридриха Энгельса».
Имена друзей вновь стояли рядом!
1 К. М а р к с и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 36, с. 87—88.
2 Там же, т. 24, с. 3.
3 Там же, т. 36, с. 24.
227
Третий том Энгельс мечтал одолеть за год. Но ему
потребовалось на это десять лет! Последние десять лет
жизни он отдал почти целиком завершению «Капи-
тала».
С третьим томом работы предстояло несравненно
больше, чем со вторым. Здесь требовалось не только
редактирование, а реставрация лишь намеченной мыс-
ли Маркса, восстановление пробелов, логических пере-
ходов. Иной раз — целых глав. То тут, то там ему при-
ходилось быть соавтором на протяжении всей книги.
И опять же сначало надо было переписать всю ог-
ромную, тысячестраничную рукопись.
По мере того как Энгельс вчитывался в текст, он
приходил во все большее восхищение. Он сообщал до-
чери Маркса, Лауре Лафарг, что третья книга пред-
ставляется ему все более и более великой, по мере того
как он углубляется в нее. И тут же он бросает Марксу
слова упрека. Он, знавший Маркса почти как никто
другой, отказывается его понимать: «Почти невероят-
но, как человек, совершивший такие громадные откры-
тия, такую полную и законченную научную револю-
цию, мог в течение 20 лет оставлять их при себе» *.
В письмах к соратникам и особенно заинтересован-
ным лицам он дает уже не только эмоциональную и
научную, но и политическую оценку третьему тому.
«Работаю над III книгой, — сообщает он Бебе-
лю. — Она превосходна, блестяща. Это действительно
неслыханный переворот во всей старой политической
экономии. Только благодаря этому наша теория приоб-
ретает несокрушимый фундамент, и мы сможем победо-
носно выступать на всех фронтах. Как только книга
появится, обывательщина в партии тоже получит снова
такой удар, о котором долго будет помнить» 2.
’К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 36, с. 246.
228 2 Там же, с. 252—253.
Русскому экономисту Н. Ф. Даниельсону, перевед-
шему вместе с Г. А. Лопатиным первый том «Капита-
ла», он подробно рассказывает о своей работе над за-
вершающей частью рукописи. И говорит, что третий
том «затмит» даже первый, так тщательно «вылизан-
ный» Марксом. «Этот III том — самая поразительная
вещь из всего, что я когда-либо читал, и бесконечно
жаль, что автор не смог при жизни довести работу
над ним до конца, сам издать его и увидеть то впечатле-
ние, которое этой книге суждено произвести. После та-
кого ясного изложения никакие прямые возражения
уже невозможны. Самые трудные вопросы разъяснены
и распутаны с такой легкостью, будто это просто дет-
ская игра, и вся система приобретает новый и простой
вид» *.
При всем энтузиазме, с которым Энгельс принялся
за третий том, работа шла медленно. Помимо того,
что мешала слабость зрения — так что при искусствен-
ном освещении он вообще почти не мог работать, —
постоянно отвлекали многочисленные неотложные де-
ла и обязанности. Нужно было подготовить издание
первого тома «Капитала» на других языках. Писать
предисловия, дополнения и новые издания работ
Маркса и своих собственных. Но главное заключалось
в том, что Энгельсу теперь одному предстояло высту-
пать в роли руководителя международного коммуни-
стического движения. Раньше основную тяжесть этой
работы Маркс брал на себя, теперь всю ее пришлось
взвалить на свои плечи Энгельсу.
Поначалу он надеялся, что постарается по возмож-
ности ограничить трату времени на организационные,
политические дела и публицистические выступления
в печати. Когда после смерти Маркса к нему обратился
Бебель с предложением переселиться в Германию или
'К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 36, с. 258—259. 229
Обложка
первого издания книги Энгельса
«Происхождение семьи,
частной собственности
и государства».
в Швейцарию, чтобы непосредственно руководить не-
мецким социал-демократическим движением, Энгельс
ответил отказом. И подробно мотивировал его: на кон-
тиненте ему пришлось бы заниматься «практической
агитацией» и тратить на это невероятно много време-
ни. «А в этой области я сделал бы не больше, чем кто-
либо другой, между тем как в области теоретических
работ я до сих пор еще не вижу никого, кто мог бы за-
менить меня и Маркса».
Теоретическую же работу спокойнее всего было
продолжать, по его убеждению, именно в Англии, так
как с тех пор, как прекратил свое существование Ин-
тернационал, «здесь нет абсолютно никакого рабочего
движения» *.
И вот теперь, на шестьдесят третьем году жизни,
когда у него было «по горло работы» (он намеревался,
230
1 К. М а р к с и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 36, с. 17.
помимо завершения «Капитала», написать биографию
Маркса наряду с историей немецкого социалистическо-
го движения и Интернационала), Энгельс считал «по-
просту безумием» променять свое убежище в Англии
на такие места, где пришлось бы участвовать в собра-
ниях, в газетной полемике и другом.
И тут он делает знаменательную оговорку, в кото-
рой раскрывается «весь Энгельс»: «Конечно, если бы
опять наступили такие времена, как в 1848 или
в 1849 г., то и я снова сел бы на коня, раз это
нужно» *.
К сожалению, ожидаемого революционного подъе-
ма при жизни Энгельса так и не наступило. Но отло-
жить теоретическую работу и, фигурально выражаясь,
«сесть на коня» Энгельсу все же пришлось.
В конце 80-х годов вновь оживляется стремление
рабочих партий и организаций ряда европейских стран
к созданию единой международной организации и со-
зыву II Интернационала. При этом появилась опас-
ность, что новый Интернационал окажется в руках
оппортунистов и ревизионистов, которые повсеместно
стали поднимать голову.
Вот тут-то шестидесятисемилетний Энгельс и «бро-
сается в бой, как юноша», по выражению В. И. Лени-
на * 2. Он ведет интенсивнейшую переписку с лидерами
партий и организаций, устраивает личные встречи, вы-
ступает инициатором многочисленных мероприятий,
которые должны были содействовать успеху маркси-
стов. Он советует, убеждает, пускается в ту самую
«практическую агитацию», тягот которой так опасался
в письме к Бебелю. И он безмерно рад, что добивается
успеха — нового сплочения всех революционных сил
международного пролетариата.
‘К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 36, с. 17.
2 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 15, с. 239.
231
Ludwig Feuerbach
UND DFK AUSCANG L»FR
kl.AS^CHEN DEUTSCHEN PH I I.OSOPH 11-
FRIEDRICH ENGELS
Титульный лист
работы Энгельса «Людвиг Фейербах
и конец классической
немецкой философии».
BkbinibUk VRtifk ABl’KUCk Al<$ Cl k R»U»4 MlT
KARL MARX UBER FEl ERBACH
\(>M JAHRr 1846
STUTTGART
VERI VC VON J H W tllUZ
И он не жалеет о потраченном на это времени, а, на-
против, гордится этим, продолжая массу сил и энергии
отдавать партийно-организаторской работе, пролетар-
скому движению.
«...Кто, подобно мне, — заявлял Энгельс в преди-
словии к третьему тому «Капитала», словно извиняясь
перед читателями за то, что так долго не мог выпустить
в свет эту книгу, — более пятидесяти лет активно
участвовал в этом движении (международном рабо-
чем.— Ред.), для того вытекающие отсюда дела яв-
ляются неотложной обязанностью, требующей немед-
ленного исполнения. Как в шестнадцатом столетии, так
и в наше бурное время чистые теоретики в сфере обще-
ственных интересов встречаются только на стороне ре-
акции, и именно потому эти господа в действительно-
сти вовсе не теоретики, а простые апологеты этой
реакции» ’.
Энгельс, как и Маркс, был основателем революци-
онной науки. Он и сам был революционером в науке.
232
1 К. М а р к с и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 25, ч. 1, с. 4.
И в том смысле, что совершил в ней переворот вместе
со своим великим другом. И в том, что никогда не был
кабинетным ученым, чистым теоретиком, а стремился
повседневно воплощать революционную теорию в рево-
люционную практику.
К Энгельсу целиком применимы слова, сказанные
им о Марксе: «...Маркс был прежде всего революцио-
нер. Принимать тем или иным образом участие в ни-
спровержении капиталистического общества и создан-
ных им государственных учреждений, участвовать в де-
ле освобождения современного пролетариата, которому
он впервые дал сознание его собственного положения и
его потребностей, сознание условий его освобожде-
ния, — вот что было в действительности его жизнен-
ным призванием. Его стихией была борьба. И он борол-
ся с такой страстью, с таким упорством, с таким успе-
хом, как борются немногие» !.
В соответствии с этим Энгельс и «Капитал» рас-
сматривал как могучее оружие пролетариата, памятуя
слова Маркса, что это самый страшный снаряд, пу-
щенный когда-либо в голову буржуа и земельных
собственников.
В конце 1894 года, незадолго до своей смерти, он
держал третий том «Капитала» в руках.
Великий подвиг во имя дружбы, во имя свободы,
во имя победы дела пролетариата был им
наконец исполнен.
Маркс как-то назвал главный труд своей жизни
«художественным целым». Он имел в виду, конечно, не
стилистические особенности, а органичную завершен-
ность, целостность всего грандиозного исследования,
его строгую внутреннюю логику, где мысль последо-
вательно разворачивается от главы к главе, от тома
к тому.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 19, с. 351. 233
Немеркнущая заслуга Энгельса в том, что на его до-
лю выпала честь завершить строительство здания
«Капитала», представив его в единстве трех томов
как подлинно художественное целое.
Австрийский социал-демократ Адлер как-то вер-
но заметил, что изданием II и III томов «Капитала»
Энгельс соорудил своему гениальному другу величест-
венный памятник, на котором невольно неизгладимы-
ми чертами вырезал и собственное имя.
Приведя это высказывание, В. И. Ленин заключал:
«Действительно, эти два тома «Капитала» — Маркса и
Энгельса. Старинные предания рассказывают о раз-
ных трогательных примерах дружбы. Европейский
пролетариат может сказать, что его наука создана
двумя учеными и борцами, отношения которых пре-
восходят все самые трогательные сказания древних
о человеческой дружбе» *.
В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 2, с. 12.
«ЗАГЛЯНУТЬ В НОВОЕ СТОЛЕТИЕ»
[Приближалось 28 ноября 1890 года —
дата, которую Энгельс ожидал с не-
которой растерянностью. Как-никак
семьдесят лет! Преклонный возраст.
Что ждет его впереди: болезни,
старость, одиночество?
Да, к своему семидесятилетию он
остался один. За последние годы
столько было похорон! Столько близ-
ких он проводил на кладбище! Свою
жену. Жену Маркса, самого Маркса.
Последние семь лет хозяйство Эн-
гельса вела Елена Демут — Ленхен,
которая до этого много лет помогала
семейству Маркса, вынянчила всех его
детей. 235
И вот 4 ноября 1890 года не стало и ее. Насколько
Энгельс был потрясен, видно даже из его писем, обыч-
но скупых на откровенность. Зорге он пишет: «Вчера
днем после непродолжительной и не очень мучитель-
ной болезни тихо скончалась моя добрая, дорогая,
верная Ленхен. Мы прожили с ней в этом доме семь
счастливых лет. Мы были двое последних из старой
гвардии времен до 1848 года. Теперь я снова остался
один. Если в течение долгих лет Маркс, а в эти семь
лет я мог спокойно работать, то этим мы в значитель-
ной степени обязаны ей. Что будет теперь со мной,
не знаю. Мне также сильно будет недоставать ее ис-
ключительно тактичных советов в партийных делах» ’.
Кто мог бы заменить Ленхен в его доме? Кто мог бы
заботиться о нем так, как она? А главное — быть по-
мощником, секретарем. Энгельс вспоминает о Луизе
Каутской. Она сейчас одинока после развода с мужем.
Она умна, добра до самопожертвования. Она прислала
ему телеграмму соболезнования, которая обогрела его.
Энгельс решается на письмо к ней, в котором звучат
пронзительные, столь несвойственные для него ноты
и скрытая мольба. Он описывает свое состояние после
смерти Ленхен: «...Какие дни я пережил после этого,
какой опустошенной и одинокой казалась мне тогда и
кажется еще сейчас жизнь — пусть это останется при
мне. Тогда передо мной встал вопрос: что же дальше?
И здесь, дорогая Луиза, передо мной днем и ночью сто-
ял живой и утешающий образ — и это была ты. И я
сказал, как Нимми (то есть Ленхен. — Ред.): ах, если
бы Луиза была здесь. Но я не осмеливался и думать об
2
осуществлении этого желания...»
Сколько это письмо говорит о том, что творилось
в душе старого Энгельса! Он и умоляет Луизу при-
1 К. М а р кс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 37, с. 423.
236 1 2 Там же, с. 424.
ехать к нему, и боится, что она откажется. И, наконец,
уговаривает ее отказаться от его предложения!
«Если, чего я боюсь, этой моей прихоти не суждено
осуществиться, либо связанные с этим неудобства или
неприятности покажутся Вам большими, чем преиму-
щества и радости, тогда дайте мне знать об этом без
всяких околичностей. Я слишком люблю Вас, чтобы
желать от Вас каких-либо жертв ради меня... И именно
поэтому я прошу Вас не приносить для меня никакой
жертвы и через Вас прошу Адлера отговорить Вас от
этого. Вы молоды и перед Вами прекрасное будущее.
Мне же через три недели исполнится семьдесят лет,
и в конце концов, жить осталось не так долго. Не стоит
жертвовать молодой и полной надежд жизнью ради
этих нескольких лет. Да и у меня еще есть силы пройти
через это самому.
Всегда любящий Вас» ’.
Луиза Каутская не колебалась ни дня. Она сразу
же сообщила о том, что выезжает. Энгельс оговорил,
однако, что вопрос о том, останется ли она в его доме,
будет решен на месте, после того как Луиза некоторое
время поживет у него. Он не хотел лишать ее свободы
выбора.
Накануне своего дня рождения Энгельс сообщал
Зорге, что Луиза приехала «и в доме снова стало
светлее» * 2.
И вот наступило 28 ноября. Он получил кучу писем
и телеграмм. Поздравления со всех концов света, со
всех стран. В том числе и от русских социал-демокра-
тов. Особенно порадовало его, что золингенцы присла-
ли ему в подарок нож с надписью. Значит, помнят
они о боевых днях 1849 года! Помнят молодого коман-
дующего артиллерией в Эльберфельде.
'К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 37, с. 424.
2 Там же, с. 426.
237
«Словом, я был ошеломлен», — сообщал он Лауре
Лафарг. И далее описывал, как прошло празднество.
Вечером собралась у него целая компания, просидели
до половины четвертого утра и выпили, кроме кларета,
шестнадцать бутылок шампанского. Наутро съели
двенадцать дюжин устриц.
«Как видишь, я сделал все, чтобы показать, что я
еще жив и бодр.
И хорошо, что это было так. В конце концов, семи-
десятилетие празднуешь только один раз» L
Энгельс действительно ошеломлен обрушившимся
на него потоком поздравлений, приветствий, в которых
отдавалось должное его заслугам. Социалисты всех
стран буквально осыпали его почестями. Но он не при-
вык к славе. Он и Маркс всегда считали недопустимым
какое-либо возвеличение их личных заслуг и всегда ка-
тегорически протестовали против этого. Они были
слишком велики для честолюбия и тщеславия.
В культе личности, принимаемом и раздуваемом
к тому же самой личностью, они видели нечто бесконеч-
но фальшивое, уродливое, унизительное и смешное.
Они без конца изощрялись в насмешках за эту «сла-
бость» над Фердинандом Лассалем.
Вот и сейчас, отвечая на поздравления, «скромни-
ца Энгельс» чувствует себя крайне неловко. Он пони-
мает, что добрые слова в его адрес, конечно, произно-
сятся искренне, но не принимает их на свой счет.
«Судьбе было угодно сделать так, — пишет он од-
ному из адресатов, — что, пережив других, я пожинаю
лавры за дела моих умерших современников и прежде
всего Маркса. Поверьте, я не делаю себе никаких иллю-
зий относительно этого факта и той минимальной доли,
которая в этом чествовании принадлежит мне лично» 1 2.
1 К. МарксиФ. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 37, с. 429.
2 Там же, с. 434.
238
В письме Лаврову, который поздравил его от имени
русских социалистов, варьируется та же мысль: «По-
вторяется старая история. Львиная доля тех почестей,
которыми меня засыпали в прошлую пятницу, принад-
лежит не мне, и никто не знает этого лучше меня. Раз-
решите мне поэтому почтить память Маркса большей
частью тех похвал, которые Вы любезно адресовали
мне и которые я могу принять лишь как продолжатель
его дела. Что же касается той небольшой доли, кото-
рую я могу без хвастовства отнести на свой счет, то
я приложу все силы к тому, чтобы быть достой-
ным ее»
С оптимизмом смотрит Энгельс в будущее: «В кон-
це концов, мы с Вами не так еще стары. У нас есть на-
дежда жить и видеть. Мы видели подъем, величие и па-
дение Бисмарка; почему же нам не увидеть после вели-
чия также и упадок (уже начавшийся) и окончатель-
ное падение величайшего врага всех нас — русского ца-
ризма?» 1 2 3
Да, впереди еще горы работы. Мы находимся, счи-
тает старый боец Энгельс, еще в самом разгаре борьбы.
И нельзя слишком часто оглядываться назад, на пав-
ших друзей, когда враг перед нами. И он на страницах
одной из газет торжественно обещает «провести оста-
ток своей жизни в активном служении пролетариату
так, чтобы хотя бы в дальнейшем стать по возможности
« «3
достойным оказанных... почестей» .
Он снова чувствует себя «на коне». Да и окружаю-
щие поражаются его бодрости, энергии, жизнерадост-
ности.
Дочь Маркса Элеонора написала к юбилею Энгель-
са статью, где набросала его портрет. Она удивляется,
1 К. М а ркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 37, с. 435—436.
2 Там же.
3 Там же, т. 22, с. 91. 239
как легко он несет бремя своих лет. Он по-прежнему
строен и при своих 182 сантиметрах роста не кажется
таким уж высоким. Он носит окладистую бороду, «ко-
торая растет как-то странно, вкось, и теперь начинает
седеть. Зато его каштановые волосы на голове — без
единой сединки».
«Но если по внешности Энгельс выглядит моло-
дым, внутренне он еще моложе, чем выглядит. Он —
поистине самый молодой человек из всех, кого я знаю.
И насколько мне помнится, за последние двадцать
тяжелых лет он не постарел» 1.
Элеонора вспоминает, как она ездила с Энгельсом
в 1869 году в Ирландию, а почти через десять лет —
в Америку. И Энгельс был все тот же, всюду вносил
оживление, был душой каждой компании, каждой
группы, в которой находился.
На борту парохода, следующего в Нью-Йорк, он,
какой бы суровой ни была погода, всегда был готов
прогуляться по палубе и выпить кружку пива. Он, как
юноша, никогда не обходил встречавшиеся на пути
препятствия, а перескакивал или перелезал через них.
Забавно, в самом деле, представить себе шестидесяти-
летнего Энгельса перескакивающим через скамейки!
Элеонора отмечает черту характера, которая в рав-
ной мере была присуща и Марксу и Энгельсу.
Маркса принято почему-то изображать язвитель-
ным Юпитером, всегда готовым метать громы и молнии
как на друзей, так и на врагов. Но если кто-либо хоть
один-единственный раз заглянул в его прекрасные
карие глаза, такие проницательные и в то же время та-
кие мягкие, полные юмора и доброты, кто когда-
нибудь слышал его заразительный и радующий душу
смех, тот знает, что саркастический, холодный Юпи-
тер — лишь плод чистой фантазии.
240
1 Воспоминание о Марксе и Энгельсе, с. 187.
Таков же и Энгельс, утверждает дочь Маркса, хотя
находятся люди, которые изображают его каким-то
диктатором, язвительным и придирчивым критиком.
Она пишет далее о его неисчерпаемой доброте, его
абсолютной самоотверженности. Не раз его собствен-
ные работы отодвигались на задний план из-за того,
что он приходил на помощь какому-либо новичку.
О тех временах, когда был жив Маркс, сам Энгельс
говорил: «Я играл вторую скрипку — и думаю, что де-
лал свое дело довольно сносно. Я рад был, что у меня
такая великолепная первая скрипка, как Маркс» *. Те-
перь, замечает Элеонора, Энгельс дирижирует оркест-
ром, и он все так же скромен, непритязателен и прост,
как если бы, по его выражению, он «играл вторую
скрипку».
Читая эту статью о себе самом, Энгельс смущенно
ворчит: «Расхвалила меня сверх всякой меры. Ну,
Тусси за это попадет. Верно только то, что борода
у меня курьезно обращена в одну сторону...» 1 2
Присущую ему рейнскую жизнерадостность Эн-
гельс не терял до конца жизни. В его доме часто соби-
ралось поистине интернациональное братство. Тут
звучали голоса на немецком, английском, француз-
ском, русском, итальянском. Часто пелись песни, при-
чем Энгельс нередко запевал сам.
Разговор велся не только о политике. Всегда жиз-
нерадостный, Энгельс обладал изумительной памятью
на всякие мелкие эпизоды и комические ситуации
своей бурной жизни, охотно живописал некоторые
«буйные юношеские проказы». Он любил забавлять
этими воспоминаниями собравшихся. Раньше двух-
трех часов утра никто не покидал его гостеприимного
дома.
1 Воспоминания о Марксе и Энгельсе, с. 189.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 37, с. 438. 241
А утром ежедневно Энгельс был уже готов к самой
напряженной и углубленной работе. Он не давал себе
послабления ни на один день.
В доме Энгельса как большое событие отмечали вы-
боры в парламент Германии. Хозяин дома обычно за-
пасался большим бочонком особого немецкого пива и,
облачившись в передник, готовил специальный ужин,
приглашая самых близких друзей. Из всех частей Гер-
мании до поздней ночи прибывали телеграммы. «Гене-
рал» вскрывал каждую телеграмму и оглашал ее содер-
жание. «И если в ней сообщалось о победе, — вспо-
минал Э. Эвелинг, — мы пили; если же о поражении,
мы тоже пили» ’.
Тот же Эвелинг писал об английском писателе
Голдсмите: «К чему бы он ни прикасался, он все укра-
шал». Относительно Энгельса его друзья могут ска-
зать: «К чему бы он ни прикасался, он все озарял
светом» 1 2.
Было бы ошибочно, однако, представлять себе Эн-
гельса этаким добреньким старичком. Как это свойст-
венно людям, умеющим глубоко любить, он умел и глу-
боко ненавидеть. Временами, когда в партии делалось
что-нибудь, по его мнению, неправильно, он выходил
из себя от возмущения. Но обычно этот гнев шел на
пользу делу.
Тесные связи установил Энгельс с русскими рево-
люционерами. В его доме бывали Плеханов, Засулич,
покушавшаяся на петербургского градоначальника
Трепова, Степняк-Кравчинский, убивший шефа жан-
дармов Мезенцева, Лопатин, пытавшийся организо-
вать побег из ссылки Чернышевскому.
С русскими посетителями Энгельс разговаривал по-
русски и любил на память цитировать русских писате-
1 Воспоминания о Марксе и Энгельсе, с. 331.
2 Там же, с. 330.
242
Номер журнала
«Социал-демократ» со статьей
Энгельса «Внешняя политика
русского царизма».
лей. Так он мог целыми страницами декламировать
«Евгения Онегина» Пушкина.
Новый, 1895 год «Генерал» встретил, как всегда,
весело, в кругу друзей и соратников. Он был полон
энергии и творческих планов. Отвечая на новогодние
поздравления, он писал своему старому партийному то-
варищу Паулю Штумпфу, что у него есть одно жела-
ние: «заглянуть в новое столетие» *. Увы, эта встреча
Нового года оказалась последней в жизни Энгельса.
И все же мечта его сбылась. В новое столетие ему
удалось не только «заглянуть», но и прозорливо уви-
деть многое из того, чему свидетелями стали мы, жи-
вущие в XX веке.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 39, с. 303. 243
Приближающаяся смена столетий давала повод для
многочисленных прогнозов и пророчеств. В большинст-
ве своем они были радужными. Было похоже, что ма-
шины, пар, электричество скоро решат все социальные
проблемы. Экономисты подсчитывали, как улучшается
материальное положение рабочего класса и растет на-
циональное богатство. Радовало, что Европу давно не
сотрясали кризисы. В Германии набирал силу рефор-
мизм, в России — легальный марксизм. И тем и дру-
гим представлялось, что период революционных
бурь, классовых конфликтов и войн — дело прошлое,
Европа вступает в период благополучного, спокойного
развития, обещающего в перспективе всеобщее процве-
тание.
В конце 1894 года в России умер царь. Как это
обычно бывает, смерть самодержца и восшествие на
престол наследника породили в определенных кругах
большие надежды. На смену деспоту — Александ-
ру III — пришел мягкий по характеру, покладистый и,
как казалось, либеральный Николай II. Верилось, что
время Победоносцева, простершего «совиные крыла»
над Россией, кончилось. «Жестокий» и «железный» де-
вятнадцатый век шел к исходу.
Кто мог тогда предвидеть готовившуюся кровавую
бойню — первую мировую войну — и невиданные ре-
волюционные встряски «родовых мук» новой цивили-
зации на земле? Кто мог предвидеть смертельную
схватку Германии с Россией, смертельную и для ди-
настии Романовых и для династии Гогенцоллернов?
Такой человек был.
10 ноября 1894 года Фридрих Энгельс, получив
в Лондоне известие о смерти Александра III, пишет
Фридриху Зорге: «...Смерть русского царя, вероятно,
повлечет за собой перемену либо в результате движе-
ния внутри страны, либо из-за финансовой нужды и
244 невозможности получить деньги за границей. Не могу
Lettres de Frdderic Engels sur la Russie.
БИБЛ I ОТЕК А СОВРЕМЕННАГО СОЩАЛИЗМА
Cepix II. — Вияуст III.
Титульный лист брошюры
«Фридрих Энгельс о России».
ФРИДРИХЪ ЭНГЕЛЬС! О РОССЫ
1) Ответь Л. Н. Ткачеву (1875 г.)
2) Поел«сяов1*е кт> нему (1894 г.)
ПЕРЕВОДЪ СЪ НЪМЕЦКАГО
В. ЗАСУЛИЧЪ
ЖЕНЕВА
Ти1огр*ф1« „СОЦ1А^ДЕМОКРАТА", Rnute de Laney, в
1894
себе представить, чтобы теперешняя система пережила
смену монарха... Но если заварится каша в России, то
и молодому Вильгельму (Вильгельму II — императо-
ру Германии. — Ред.) доведется увидеть кое-что но-
вое. Тогда над всей Европой повеет либеральный
ветер...» 1
Через два дня в письме к Лауре Лафарг Энгельс
высказывается насчет Николая II еще определеннее:
«Он почти идиот, слаб духом и телом и обещает как раз
то неустойчивое царствование человека, который будет
простой игрушкой в руках людей с их взаимопротиво-
речащими интригами, а это и нужно, чтобы окончатель-
но уничтожить российский деспотический строй» 1 2.
1 К. М ар кс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 39, с. 259.
2 Там же, с. 261. 245
Какая удивительно точная и прозорливая характе-
ристика последнего русского царя и ожидающей его
плачевной судьбы! Первые месяцы правления Николая
лишь утверждали Энгельса в его первоначальном мне-
нии. Все крепнет и крепнет его убеждение в прибли-
жающейся российской революции. «Уж если дьявол ре-
волюции, — пишет он Плеханову, — схватил кого-
либо за шиворот, то это Николай II» ’. Наконец, за
несколько месяцев до смерти он замечает иронически
в одном из писем, что «в России маленький Николай
поработал на нас, сделав революцию абсолютно неиз-
бежной» 1 2.
Конечно, в своих прогнозах Энгельс исходил глав-
ным образом не из личных качеств российского или
немецкого императоров, а из глубокого анализа эко-
номического положения в Европе, развития противоре-
чий между Россией и Францией, с одной стороны, Гер-
манией и Англией — с другой. Этот анализ приводил
его к выводу о неизбежности мирового конфликта и не-
возможности локализовать будущую войну. Порази-
тельно, что он даже предвидел место вспышки мирово-
го пожара: на Балканах! За двадцать лет до этой
вспышки он писал Августу Бебелю: «Но грядущую
войну, коль скоро она начнется, никоим образом не
удастся локализовать, державы — по крайней мере
континентальные — будут вовлечены в нее в первые
же месяцы, на Балканах война вспыхнет сама собой, и
разве только Англия сможет некоторое время сохра-
нять нейтралитет» 3.
Внимательно следя за бурным развитием капита-
листических отношений в России, Энгельс к концу
жизни уже определенно давал понять, что надежды на-
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 39, с. 334.
2 Там же, с. 349.
3 Там же, с. 23.
246
родников об особом пути России к социализму через
крестьянскую общину, минуя капитализм, становятся
явно несбыточными.
России предстоит пройти все тяготы капиталисти-
ческого развития. Причем отсталость России и сохра-
нение феодальных реликтов лишь ужесточит этот про-
цесс, потрясение, произведенное быстрым экономиче-
ским переворотом в стране с многочисленным кресть-
янским населением, может оказаться гораздо более
сильным и острым, чем где бы то ни было, «осуществ-
лено лишь ценой страшных страданий и потрясений».
«Но история, пожалуй, самая жестокая из всех богинь
(эти слова написаны по-русски. — Ред.), влекущая
свою триумфальную колесницу через горы трупов не
только во время войны, но и в периоды «мирного» эко-
номического развития» \
Энгельс, как и Маркс, был убежден в том, что Рос-
сия «чревата событиями величайшего значения для бу-
дущего не только русских рабочих, но и рабочих всей
Европы» 1 2. Развивающееся революционное движение
в России, считали они, должно будет неизбежно при-
вести после длительной и жестокой борьбы к созданию
«российской Коммуны» 3. По словам Энгельса, гряду-
щий революционный переворот в России будет «бли-
жайшим поворотным пунктом во всемирной истории» 4.
Прозорливо анализировал Энгельс и ход экономи-
ческих событий в капиталистическом мире.
Уже в «Анти-Дюринге» Энгельс, опираясь на «Ка-
питал» Маркса, дает анализ тех новых явлений в капи-
талистическом обществе, которые в полной мере обна-
руживаются в XX веке. Он показывает, в частности,
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 39, с. 35.
2 Там же, т. 19, с. 143.
3 Там же, с. 252.
4 Там же, т. 34, с. 344.
247
что концентрация собственности в руках буржуазного
государства вовсе не изменяет сущности капиталисти-
ческого строя. Словно разоблачая доктрины нынешних
идеологов мирного врастания капитализма в социализм
путем развития «государственного контроля над соб-
ственностью», Энгельс со всей определенностью утвер-
ждает: чем больше производительных сил возьмет го-
сударство в свою собственность, тем полнее будет его
превращение в совокупного капиталиста и тем большее
число граждан будет оно эксплуатировать. «Государст-
венная собственность на производительные силы не
разрешает конфликта, но она содержит в себе формаль-
ное средство, возможность его разрешения» .
В ряде последующих работ Энгельс подметил появ-
ление монополий в виде картелей и трестов и показал,
куда это может завести капиталистическое общество.
Он даже сумел предвидеть, что капитал получил воз-
можность перейти к «плановому производству» к своей
пользе и выгоде. Энгельс отметил также «превращение
промышленности в акционерные предприятия» 1 2, вы-
воз капитала за границу, экономический раздел мира
между наиболее сильными державами и неравномер-
ность их развития.
В. И. Ленин, разрабатывая свое учение об империа-
лизме, отталкивался от этих идей. По поводу мысли
Энгельса о монополизации трестами целых отраслей
промышленности и о том, что тут «прекращается не
только частное производство, но и отсутствие плано-
мерности», Ленин писал, что «здесь взято самое основ-
ное в теоретической оценке новейшего капитализма,
т. е. империализма...», что это «замечательно ценное
указание» Энгельса «показывает, как внимательно и
вдумчиво следил он именно за видоизменениями но-
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 20, с. 290.
248 2 Там же, т. 25, ч. II, с. 405.
вейшего капитализма и как сумел он поэтому предвос-
хитить в известной степени задачи нашей, империали-
стической эпохи» ’.
Чувствуя, что конец века «все больше и больше за-
ряжается электричеством» и предрекая «времена вос-
станий и войн», Энгельс решительно выступил против
реформистских иллюзий о мирном парламентском пути
к социализму и полном отказе от насильственных ре-
волюционных действий.
Подробно и обстоятельно разработал Энгельс в ря-
де работ вопрос о роли крестьянства в грядущей рево-
люции, о необходимости союза пролетариата с кресть-
янством. «Завоевание политической власти социали-
стической партией стало делом недалекого будущего.
Но чтобы завоевать политическую власть, эта партия
должна сначала из города пойти в деревню, должна
сделаться силой в деревне» 1 2. Он развил мысль о том,
что избавление мелкого крестьянина от угрозы полного
разорения может дать только пролетарская революция,
в результате которой крестьянин сможет сохранить
свою усадьбу и земельное владение, «превратив их
в кооперативное владение и кооперативное производ-
ство» 3. Кооперативное хозяйство Энгельс, как и
Маркс, рассматривал в качестве «промежуточного зве-
на» при переходе к «полному коммунистическому хо-
зяйству» 4. Что касается средних и крупных крестьян,
то Энгельс выражал надежду, что и они со временем
поймут неизбежность перехода к новому способу про-
изводства и «экономическое развитие научит уму-
разуму и эти упрямые головы»5.
1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 33, с. 67—68.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 22, с. 504.
3 Там же, с. 519.
4 Там же, т. 36, с. 361.
5 Там же, т. 22, с. 523.
249
В произведениях Маркса и Энгельса мы находим
много оправдавших себя — и оправдывающих — прог-
нозов о коммунистической общественной формации.
Не буду говорить об этом подробно. Это особая тема.
Но существеннейшая характеристика нового строя со-
стояла в том, что в нем производители сами возьмут
в свои руки управление производством и обществом и
поставят под свой разумный контроль отношения друг
с другом и с природой. Уже не стихийные социально-
экономические силы будут господствовать над людьми
помимо их сознания и воли, а это сознание на основе
познанных законов развития будет определять направ-
ление переустройства общественного бытия.
И разумеется, великие гуманисты Маркс и Энгельс
видели коммунистическое общество таким, где центром
притяжения всей деятельности и ее самоцелью будет
Человек — свободное, всестороннее, безграничное
развитие личности каждого.
В начале 1894 года итальянский социалист Джузеп-
пе Канепа обратился к Энгельсу с любопытной прось-
бой: подыскать эпиграф к новому еженедельнику, в ко-
тором в кратких словах была бы выражена основная
идея грядущей коммунистической эры. Причем автор
письма хотел, чтобы этот девиз противостоял девизу
предшествующей эры, выраженному в словах Данте:
«Одни люди властвуют, а другие страдают».
Энгельс после некоторых раздумий остановился на
таких словах из «Коммунистического Манифеста»:
«На место старого буржуазного общества с его
классами и классовыми противоположностями прихо-
дит ассоциация, в которой свободное развитие каждого
является условием свободного развития всех» !.
Мы знаем, что последние слова стали ныне консти-
туционным принципом предсказанной Марксом и
250
1 К. М а р кс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 39, с. 166.
Энгельсом «российской Коммуны», первого в мире со-
циалистического государства.
* * *
Однажды Энгельс заметил: «В тот момент, когда
я уже не в состоянии буду вести борьбу, пусть дано мне
будет умереть» ’.
В последний год своей жизни Энгельс поначалу
чувствовал себя сносно. Конечно, возраст давал себя
знать.
В январе 1895 года он с печальным юмором писал
своему брату Герману: «В заключение могу сообщить
тебе приятное известие, что я наконец стал стариком...
Былого легкомыслия я себе больше позволить не могу.
А когда увеличивающаяся лысина все более презри-
тельно смотрит на тебя из зеркала, то ты уже не мо-
жешь не признать того, что 74 и 47 — совсем разные
вещи. Я очень ограничиваю себя в еде и питье, и прихо-
дится также мириться со всякими непривычными для
меня мерами предосторожности от простуды. Что ж,
ничего не поделаешь, но хорошее настроение меня из-
за этого не покидает» * 2 3.
У него еще столько нереализованных планов. Тре-
тий том «Капитала» готов, но осталась огромная ру-
копись, в которой Маркс подвергал обстоятельной кри-
тике буржуазных экономистов. Она должна бы соста-
вить четвертый том. Хватит ли времени, чтобы подго-
товить ее к печати? Затем — биография Маркса. Соб-
ственная рукопись «Диалектика природы». Хорошо бы
также собрать и подготовить к печати ранние работы
Маркса и его самого. Они, как заметил Энгельс в од-
«* з
ном из писем, «представляют величайшую ценность» .
'К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 22, с. 92.
2 Там же, т. 39, с. 315.
3 Там же, с. 297.
251
15егПпег ^оПЫИаИ.
^ntralorgan bar fojialbemofratifcfcn partci Deutfdjfanbs.
1^—. | < И» T. »mMI 1898» | l~*. CT e
LE DEVENIR SOCIAL
FRtD^RlC :WGE1 S
Jrtebvirij (Engels fob!I
ГОД RM A I CD*ft« nuifEJEURWn T лвГТСТЪ ia»i ГО1 BOP< ed
надшиты
П ЛЖИЧИАП UVDMDinWA UTML
Некрологи на смерть Энгельса в социалистической прессе.
Лауре Лафарг он сообщает: «Мое положение тако-
во: 74 года, которые я начинаю чувствовать, и столько
работы, что ее хватило бы на двух сорокалетних. Да,
если бы я мог разделить самого себя на Ф. Энгельса
40 лет и Ф. Энгельса 34 лет, что вместе составило бы
как раз 74 года, то все быстро пришло бы в порядок. Но
при существующих обстоятельствах все, что я могу, это
продолжать свою теперешнюю работу и работать воз-
можно больше и возможно лучше» ’.
Однако в марте 1895 года состояние здоровья Эн-
гельса стало резко ухудшаться. Врачи обнаружили
у него рак горла. Зная о приближающемся конце, Эн-
гельс составляет обстоятельное завещание, в котором
отдает распоряжения относительно своего имущества,
а также своих и Маркса рукописей.
5 августа 1895 года его сердце остановилось.
В далекой России молодой Ленин отозвался на
смерть Энгельса статьей с эпиграфом из стихотворения
Некрасова:
Какой светильник разума угас,
Какое сердце биться перестало!
На траурном митинге присутствовали социалисты
из многих стран мира. Вера Засулич возложила венок
на гроб от имени русских социал-демократов.
Согласно завещанию Энгельса урна с его прахом
была погружена в морские волны — недалеко от бере-
гов Англии. Дочь Маркса — Элеонора — провожала
прах Энгельса в последний путь.
’К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 39, с. 288.
СВЕТОЧИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА
XIX век был необычайно богат титанами
человеческого духа во всех областях
деятельности. Сколько великих пи-
сателей, композиторов, ученых, фило-
софов породил он! Но и на этом фоне ярко выделяются
личности двух светочей человечества — Карла Марк-
са и Фридриха Энгельса.
Светочи человечества. Потому что они своей
мыслью осветили человечеству путь к светлому буду-
щему, дали пролетариату истинный лозунг борьбы —
революционную теорию изменения мира.
Светочи человечества. Потому что сами их жизни
были прекрасны своей нравственной цельностью,
стремлением «трудиться для человечества», без
остатка посвятить себя, свои необыкновенные и раз-
носторонние дарования делу освобождения рабочего
класса, делу уничтожения всякого угнетения, неравен-
ства, эксплуатации.
В одном из писем В. И. Ленина есть проникновен-
ные слова: «Я все еще «влюблен» в Маркса и Энгельса,
и никакой хулы на них выносить не могу спокойно.
Нет, это — настоящие люди! У них надо учиться.
С этой почвы мы не должны сходить» *.
Учиться у Маркса и Энгельса! Пронести сквозь
жизнь влюбленность в их идеалы и дела, в их идеи и
убеждения, в их нравственный, личностный облик!
Давать сокрушительный отпор всякой хуле на марк-
сизм — таков ленинский завет всем нам, тем, кто
претворяет и кому предстоит претворять в жизнь вели-
кие идеи светочей человечества.
1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 49, с. 378.
В начале глав помещены
следующие фотографии
Стр. Ю Гимназия в Эльберфельде, где учился Ф. Энгельс.
стр. 20 Энгельс в 1839 г.
стр. 32 Берлинский университет, 1840 г.
стр. 44 Энгельс в 40-е гг.
стр. 53 Страницы из «Рейнской газеты».
стр. 63 Дом в Париже, в котором жил Энгельс (ноябрь
1846 —март 1847).
стр. 75 Титул книги Энгельса «Положение рабочего класса
в Англии».
стр. 89 Документы Союза коммунистов, разработанные при
участии Энгельса.
стр. 101 Обложка книги: «Манифест Коммунистической партии».
стр. 115 Баррикадные бои в Берлине в ночь с 18 на 19 марта 1848 г.
стр. 130 Франкфурт-на-Майне в период восстания 18 сентября
1848 Г.
стр. 143 Вид на город Манчестер.
стр. 153 Страницы рукописи «Немецкая идеология», написанные
рукой Энгельса (слева) и рукой Маркса (справа).
стр. 174 Титульный лист книги Энгельса «Анти-Дюринг».
стр. 200 Набросок общего плана книги Энгельса «Диалектика
природы».
стр. 218 Титульный лист издания второго тома «Капитала» с
дарственной надписью Г. В. Плеханову.
стр. 235 Тома сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса.
На первом форзаце изображен дом в Бармене,
где родился Энгельс.
На втором форзаце изображена улица Лондона
начала XIX в.
СОДЕРЖАНИЕ
Предисловие 5
«ГАДКИЙ УТЕНОК»_________________________ 10
ПРОТИВ АЛТАРЯ И ТРОНА___________________ 20
СРАЖЕНИЕ С ШЕЛЛИНГОМ____________________ 32
«ХОЛОДНАЯ ВСТРЕЧА» _____________________ 44
СОЦИАЛЬНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ —НЕИЗБЕЖНА ________ 53
ВСТРЕЧА НА ВСЮ ЖИЗНЬ____________________ 63
«БУДЬТЕ ТВЕРДЫ, БУДЬТЕ БЕССТРАШНЫ»______ 75
КРИТИКА «БАРАНЬЕГО СОЦИАЛИЗМА» _________ 89
«КОММУНИСТИЧЕСКИЙ МАНИФЕСТ»____________ 101
СТАТЬИ, ПОДОБНЫЕ ГРАНАТАМ _____________ 115
КОМАНДУЮЩИЙ АРТИЛЛЕРИЕЙ ПОВСТАНЦЕВ_____ 130
ТЯГОТЫ ЭМИГРАЦИИ ______________________ 143
«ТОЛЬКО ТЕБЕ ОБЯЗАН Я...»______________ 153
«ЭНЦИКЛОПЕДИЯ МАРКСИЗМА» 17-J
ФИЛОСОФИЯ И ЕСТЕСТВОЗНАНИЕ.
ЧЕЛОВЕК И ВСЕЛЕННАЯ 200
С МАРКСОМ ПОСЛЕ МАРКСА 218
«ЗАГЛЯНУТЬ В НОВОЕ СТОЛЕТИЕ» 235
Светочи человечества 254
Для среднего и старшего
школьного возраста
Генрих Николаевич Волков
РЯДОМ С ГЕНИЕМ — ГЕНИЙ
Эпизоды из творческой
биографии Фридриха Энгельса
ИБ № 7192
Ответственные редакторы М. С. Брусиловская и Л. А. Чуткова. Художественный ре-
дактор С. И. Нижняя. Технический редактор С. Г. Маркович. Корректоры Ю. В. Дубо-
вицкая н Е. И. Щербакова. Сдано в набор 19.12.83. Подписано к печати 18.05.84.
А-02932. Формат 70X108*/зг- Бум. офс. № 1. Шрифт академический. Печать офсет-
ная. Усл. печ. л. 11,2. Усл. кр.-отт. 23,02. Уч.-изд. л. 10,76. Тираж 100 000 экз. Заказ
№ 597. Цена 65 коп. Орденов Трудового Красного Знамени и Дружбы народов изда-
тельство «Детская литература» Государственного комитета РСФСР по делам изда-
тельств, полиграфии и книжной торговли. 103720, Москва, Центр, М. Черкасский
пер., 1. Фабрика «Детская книга» Ха 2 Росглавполиграфпрома Государственного ко-
митета РСФСР по делам издательств, полиграфии и книжной торговли. 193036, Ленин-
град, 2-я Советская, 7.