Автор: Корецкий Д.
Теги: художественная литература детектив серия мастера советского детектива издательство светоч сборник детективов
ISBN: 5-85641-027-0
Год: 1994
Текст
Редакционная коллегия серии:
А. И. Колесников
Г. Ю. Лихачева
А. В. Муравьев
МОСКВА СВЕТОЧ 1994
ДАНИЛ
КОРЕЦКИЙ
Принцип каратэ
Свой круг
Задержание
Березовый поиск
МОСКВА СВЕТОЧ 1994
ББК 84Р7-4
К66
Серия основана в 1991 году
Составитель А. В. Муравьев
4700000000
ISBN 5-85641-027-0
ISBN 5-85641-022-Х
© Составление, оформление
ООО ПКФ <Светоч», 1994
Принцип
каратэ
повесть
Цель атаки в каратэ — вывести про¬
тивника из боя по возможности одним
ударом. К этой цели ведут следующие
средства:
удары наносятся с максимально дости¬
гаемой скоростью;
удары нацелены в жизненно важные
центры противника;
каждый должен наноситься с мыслью,
что это единственный шанс одолеть про¬
тивника, чтобы в удар была вложена
вся энергия и сила.
Р. Хаберзетзер (3 дан). Путеводи¬
тель Марабу по каратэ
ПРЕАМБУЛА
На пустыре между школой и филармонией — тради¬
ционном месте всех толковищ, и больших и малых,
Гарандин бил Колпакова. По принятым в микрорайоне
меркам происходящее не относилось даже к малым — обы¬
денный эпизод уличной жизни. Один выступал не
по делу, другой за это с него получает.
Так и было. Гарандин подошел в шумной толчее послед¬
ней перемены, глядя в сторону, сказал:
— Яс тебя имею.
_ И удалился скользящим боксерским шагом.
Теперь он получал. Вначале удары были несильными,
простой обряд унижения, потерпи — тем дело и кончится,
даже следов на физиономии не останется. Но Генка, про¬
явив крайнюю глупость, дал сдачи, зеваки оживились,
сидящий в стороне не штабеле досок Бычок насторожен¬
но дернул круглой стриженой башкой с проплешинами
то ли лишаев, то ли шрамов. А Алька вошел в азарт и за¬
молотил вовсю: расквасил Генке нос, губы, подбил глаз,
и по животу навешал, и в солнечное...
Грош ему цена, хоть и боксер, вон сколько кирпичей,
палок под ногами, драл бы без оглядки до самого дома,
если бы не щербатый ублюдок с металлическими — взамен
выбитых — зубами, веселящийся в полную меру своего
недалекого разумения:
6
— Лупи, братан, насмерть, га-га-га! Ложи, ложи в
нокаут! Вот так, молоток!
Генка упал сам: отступая зацепился за камень, но
Гарандин торжественно поднял руки, отмечая чистую
победу!
— Пусть знает, как выступать! — Бычок спрыгнул
на землю.— Дай пару рваных, надо обмыть это дело.
Зеваки потянулись вслед за братьями, толковище опу¬
стело быстро, как после заурядного спектакля. Только для
одного человека происшедшее оказалось не рядовым жи¬
тейским фактом, а чрезвычайным событием. Генка был
самолюбив. Его никогда не били. Впервые он испытал
чувство унижения. Первый раз в жизни он струсил. Это
угнетало больше всего.
К счастью, матери дома не оказалось, Петуховым он
тоже не попался на глаза, хотя долго обмывал холодной
водой распухшее лицо.
Из ванной проскользнул в комнату, лег, накрылся с
головой одеялом. Детская привычка. Но в его возрасте уже
не удается так легко спрятаться от неприятностей и пе¬
чалей реального мира.
На душе тяжело. А что особенного случилось? Все уже
в прошлом. Забыть, сделать вид, что ничего не произошло,
обмануть самого себя. Девять мальчишек из десяти так бы
и поступили, тем самым закрепив на подсознательном
уровне рефлекс труса. Генка совершенно точно знал, что
этот путь ему не подходит.
Воображение услужливо рисовало сладкие картины
мести, но он их прогонял, не желая уподобляться беспо¬
мощным слабакам, находящим утешение в собственных
фантазиях.
Попробовал думать о приятном: синие сумерки, пле¬
щущая вокруг черная вода, рыжий костер, стреляющий
искрами, когда он палкой выгребал обугленные рассып¬
чатые картофелины, темный силуэт Лены на фоне желтой
палатки...
— Ты знал, что Саша не вернется?
— Откуда? Сказал: возьму ребят и обратно. Может
с лодкой что?
— Знал. Просто ты украл меня по-настояще-
м у... Не ожидала. То-то Алик взбесится.
«При чем здесь он?» — хотел спросить Генка. В по¬
следнее время Гарандин начал кадрить Лену, а по¬
говаривали, что он водится с девчонками не просто
так. Генка путался под ногами, мешал и сегодня, в похо¬
7
де, Гарандин прямо предупредил, чтобы он отвалил,
иначе пожалеет. Генка не ответил, зная, что через час в
условленное место подойдет на лодке Зимин и они своей
компанией отправятся на Зеленый остров и Лена будет
с ними. Но почему она вспоминает этого хлыща?
— Пусть бесится, наплевать!
— Не ожидала...
В голосе Лены слышались странные, непонятные ему
интонации. Она вообще была другой — за два месяца,
что они встречались, он не знал ее такой, хотя вряд ли смог
бы объяснить, в чем состоит перемена. И позже, в палатке,
спасающей от ветра и комаров, вдруг наступил миг, когда
ему показалось, что она ждет от него опытности, которой
он не имел и которой она, конечно же, тоже не могла ожи¬
дать. Он убедил себя, что ошибся, пауза длилась вечность,
и она спросила:
— Ну что, будем спать?
Тогда вопрос показался обычным, а сейчас вдруг при¬
обрел скрытый оттенок, и вся неясности и странности
поведения Лены добавили горечи в его нынешнее состояние.
Яркая объемная картина приятных воспоминаний по¬
блекла, стала плоской. Было холодно, дым костра выедал
глаза, и эти комары... А у Саши испортился мотор. Как бы
Гарандин и с ним не учинил расправу...
Отвлечься не удалось, и заснул Генка с черными
мыслями.
В школу он не пошел, ставил холодные компрессы и
примочки из бодяги, скрывая от самого себя, ждал Лену:
слухи обязательно разнесутся, и она вполне может зайти
проведать.
Но пришли только Сашка с Николаем.
— К врачу не ходил? Этот гусь хвастает, что послал
тебя в нокаут. Надо проверить, нет ли сотрясения мозга...
— Все нормально.
Генка испытывал неловкость за свою разрисованную
физиономию. И за что-то еще.
— Может, втроем его? Да и Бычка заодно?
— Не выйдет. Бычок всю шпану приведет под школу.
— Да-а...
— Ты смотри, в четверг контрольная по физике. Айна
Павловна говорит — решающая.
— Куда я с такой мордой?
— Наплюй! Скоро экзамены.
— Ты бы наплевал?
8
— Да-а-а...
Натянутость не проходила.
— Лена знает? — через силу спросил Генка.
— Уж наверно. Этот гусь от нее не отходит. Он какой-
то новый поход затевает, на два дня. Возьму, говорит,
только избранных.
— Вот гад, что придумал,— обычно сдержанный Ни¬
колай сжал кулаки.— Из двоек не вылазит, а туда же —
«избранных»!
— Много званных, да мало избранных,— блеснул на¬
читанный Саша.
— И Ленка тоже... Она жила в старом доме возле скве¬
ра, в детдоме своего двора не было, нас туда гулять води¬
ли. Выйдет на балкон, расфуфыренная, с бантами, ест
шоколадные конфеты, мы таких и не видели, иногда бро¬
сает вниз по одной. Только бросает не просто так, надо
кружком ходить, руки перед грудью, будто собачки на зад¬
них лапах хоровод водят. Многие дети ходили, дрались
из-за этих конфет, а она хохочет, в ладоши хлопает.
Тося-дворничиха раз увидела, она с войны контужен¬
ная, мы думали, злая, нас не любит, а тут схватила камень,
как пустит им в окно... Мамаша у нее этакая барыня, а тут
выскочила и в крик по-базарному, да куда ей с Тосей тя¬
гаться.
— Ты это к чему?
— Да к тому. Она уже тогда себя выше других стави¬
ла. И сейчас с этим ничтожеством спелась. Так что не о чем
тебе переживать. И не о ком.
Слово было сказано. Неудачливого мальчика Гену по¬
жалели и успокоили. И так может быть в, жизни не раз и
не два. Если...
Надо было думать, как жить дальше.
Через несколько дней Генка отправился к Рогову.
Рогов был знаменит. Еще стояла возле ДФК щегольская
«Волга» с серебряными перчаточками на зеркальце за
лобовым стеклом, еще терпеливо дожидалась мужа у вхо¬
да красавица Стелла, еще охотились за автографами по¬
клонники и поклонницы, еще не истрепались спортивные
костюмы с гербом и надписью «СССР».
Со стороны казалось, что чемпион на вершине, что
поражение — досадная случайность, что впереди снова
бесконечная череда побед. Но сам Рогов знал, что это не
так, чувствовал, что сделал первый шаг с ринга, хотя и не
подозревал, как далеко придется идти. И глаза у него были
тусклыми и печальными.
9
— Что, тезка, обидели? — Рогов жестко взял Генку
за подбородок, крутнул вправо-влево, усмехнулся невесе¬
ло.— И ты хочешь выучиться драться, чтобы их проучить?
Чемпион не признавал скоропалительных, принятых
под влиянием ситуации решений и никогда не брал к себе
обиженных и жаждущих мести. Но с Генкой они десять лет
прожили в одной квартире, это меняло дело.
— Давай, попробуй... Если охота не пройдет. И если
получится...
Через месяц Рогов оставил Генку после тренировки.
— Ты почему в лицо не бьешь первым? Не знаешь?
Сказать? Ждешь, пока тебя ударят, чтобы озлился! Зна¬
чит, характера не хватает. А без характера какой бокс?
Когда-то, в пору жизни в коммуналке, Рогов считал
Генку младшим братом и сейчас вовсе не хотел его обидеть.
— Я тебя не гоню — ходи, занимайся, я просто объяс¬
нить хочу... Ты думаешь, в бою сколько раундов? Три?
Неправильно! Это только на виду три. А перед ними — сто
или триста. И после них столько же. Ты со своей мягко¬
телостью еще в предварительных проиграешь. Потому
что все будут знать твою слабость и будут использовать ее
как тактический прием! В боксе, да и не только, в любом
противоборстве жалости быть не должно! Кто злей, кто
сильней — тот впереди.
Генка молчал. Рогов, наверное, был прав, но его
правота не убеждала. И чемпион почувствовал неприятие
своих слов.
— Знаешь, почему я проиграл первенство мира? Не
поскользнулся, нет, это объяснение для журналистов.
И не перетренировался до потери формы — это для спор¬
тивного начальства. Просто мне за все предыдущие годы
так набили голову, что иногда нарушается координация,
в глазах плывет... Вот она, правда, но ее только «Читинский
знает. Потому я и ушел из сборной...
Рогов подошел к снарядам.
— А тебе рассказал, чтобы на всю жизнь запомнил —
не жди, пока ударят. Молоти первым!
Он лениво ткнул мешок и рефлекторно добавил левой.
В пустом зале гулко разнесся хлесткий шлепок знамени¬
того, некогда победного удара.
— А не можешь — бросай вообще это дело. Оно тебе
и ни к чему. В шахматы играешь, учишься отлично, на
олимпиадах грамоты берешь... Зачем лезть под кулаки?
Рогов обнял Генку за плечи, улыбнулся.
10
— А случ чего — беги ко мне, не дам в обиду!
Стелла сидела в машине, лучезарно улыбаясь. Рядом
толклись любопытные.
— Идет, идет...
— Рог еще себя покажет!
— Многих забодает...
— Когда снова в сборную?
— Можно автограф?
Чемпион снисходительно улыбался, расписывался в
подставленных блокнотах, вскидывал в приветствии мощ¬
ную руку. Спокойный и уверенный, как всегда, он ловко сел
в машину, газанул так, что провернулись на асфальте
колеса, заложил лихой вираж и скрылся за поворотом.
Толпа восторженно смотрела вслед.
— Рог свое возьмет...
— Он тренируется тихо, без афиши...
— Рог, Рог, Рог...
И только он, Генка Колпаков, знал, что это остаточная
инерция славы.
Домой он шел пешком, размышляя.
Рогов прав. Ему не нравилась прямолинейная грубость
бокса, не нравились развинченные пацаны, скверносло¬
вящие и плюющие на пол в раздевалке, не очень-то скры¬
вающие, что готовятся к уличным дракам. Бросить! И
остаться беззащитным перед Гарандиным, Бычком и про¬
чей швалью. Нет, черта с два!
В школе не ладилось. Казалось — все обсуждают его
позор, смеются за спиной, тычут вслед пальцами. Нахва¬
тал четверок, по алгебре умудрился получить тройку. Лена
ходила с Гарандиным, оскорбленный Генка делал вид,
что ему все равно. Да и что здесь изменишь?
С тренировками тоже дела не шли на лад. Бить в лицо
научиться не мог, сам получал удары, проигрывал, с обре¬
ченностью отчаявшегося продолжал заниматься.
Вмешался случай. За нарушение режима Литинский
выгнал Гарандина из своей секции, а Рогов — взял к себе.
В зале стало тесно. Ненавистный соперник насмешливо
рассматривал Генку, подавал ядовитые реплики. Генке
казалось, что тот видит его насквозь. Он пропустил одну
тренировку, вторую, потом две сразу, а потом и вовсе за¬
бросил перчатки на шкаф.
Говорят, случайность есть проявление закономерности.
Через пару недель кто-то из дворовых ребят бросил каме¬
шек в окно.
11
— Петька Котов приехал, айда змею смотреть!
Кроме чучела кобры, у Петьки было два копья, лук
со стрелами, ритуальные маски красного и черного дерева.
Но для Генки встреча с Котовым оказалась знаменатель
ной совсем не этим. Другим
Но на это ушли годы
ГЛАВА I
1
— Значит, все дело в принципе?
В тоне Гончарова угадывалась усмешка, сопутствую¬
щая обычно их спорам на эту тему, но Колпаков, как всег¬
да, не обратил на нее внимания.
— И последовательность. Ежедневная и ежечасная
работа. Крохотные, микроскопические, незаметные сдвиги
в сознании, мироощущении...
— Ты серьезен, как проповедник.
Усмешка стала явной.
— Потому что приял серьезность дела. И надеюсь со
временем убедить тебя.
— Вряд ли...
— Посмотрим. А пока одолжи тестер, мой барахлит.
Колпаков вернулся к стенду и занялся схемой. В инди¬
видуальном плане, который он составлял на неделю вперед
и старательно выполнял пункт за пунктом, сегодня значи¬
лись окончательная доводка и регулировка. Но работа не
ладилась, полдня ушло впустую. Значит, следует увели¬
чить скорость и внимательность, спрессовать время, чтобы
уложиться в график.
— Пойдем обедать?
— Нет, я потом.
Отчего не идет наложение сигнала? Не иначе, где-то
просмотренный «хомут». Но где? Схема прозванивалась
десятки раз... Вход — норма. И здесь. Нормально. А от¬
сюда — фон. Возвращаемся по усилительному каскаду..
В нем ничего быть не может — сам монтировал, сам про¬
верял... Но все же посмотреть надо... И здесь... Вот! Черт
побери! Нашел? Точно.
Дымящееся жало паяльника проникло в переплетение
монтажных жгутов, прижалось к матовому зернышку пай¬
ки, припой расплавился, и Колпаков узким клювиком
пинцета оторвал тоненький проводок. Поставим его куда
12
положено... Фон исчез. Что и требовалось... Теперь по¬
смотрим выходной блок...
Закончив со схемой, Колпаков взглянул на часы. Все
шло по плану. И замечательно, что нацеленный на кон¬
кретную задачу мозг не отвлекался на посторонние мысли.
Молодец, Генка!
О том, что Лена в городе, он узнал только вчера. Зимин
позвонил насчет распространения билетов и попутно сооб¬
щил, что видел ее на улице. Саша ждал реакции на но¬
вость, но Колпаков промолчал — в тот момент он сам не
знал, как поступит. Решение оформилось к концу дня,
и после работы Колпаков отправился прямиком к ней,
удовлетворенно отметив, что раньше не отважился бы
на это.
Громадный, на весь квартал, когда-то респектабельный
и престижный дом здорово обветшал. И мать Лены, не¬
когда эффектная крашеная блондинка, заметно сдала:
располнела, обрюзгла, только апломб остался прежним
как в те времена, когда все звали ее Барыней.
— Милый, передайте Софье Зенитовне, что это типич¬
ное не то,— небрежно кивнув в ответ на приветствие,
царственно произнесла она.— Зайдите в прихожую, я
отдам обе коробки. Почему вы без сумки?
Колпаков, вежливо улыбаясь, не перебивал.
— Как вы их собираетесь нести? — В голосе появи¬
лось раздражение.— Что вы стоите как столб?
— Лена дома?
— Ах Лена... Я немного ошиблась.
Она внимательно осмотрела Колпакова, и вряд ли он
ей понравился.
— ...Скоро придет, можете подождать. Во дворе.
Дверь захлопнулась.
Вот курица, а какое самомнение! Ведь она всерьез
рассказывала соседкам о блестящей карьере дочери в
столице: многочисленные поклонники, сделавший предло¬
жение иностранный дипломт, предстоящее распределение
в Минвнешторг, квартира в столице, интеллектуально¬
богемное окружение — ученые, писатели, артисты, в пер¬
спективе — работа за границей...
Такие же клуши, как она, ахали и восхищались. Трез¬
вые люди представляли, что желающих жениться дипло¬
матов гораздо меньше, чем студенток в московских вузах,
и что едва ли молодого экономиста ждет столь сказочная
13
жизнь, однако вряд ли кто-либо смог бы переубедить Ба
рыню, если бы даже взялся за столь заведомо неблаго¬
дарное дело.
Теперь Лена вернулась, прекраснодушные мечты этой
дурехи разбиты в прах, и она наверняка отыгрывается на
дочери Жаль девчонку.
В подъезд прошел парень с огромной тощей сумкой
когда он выходил, сумка раздулась во весь объем.
— Софье Зенитовце привет! — крикнул Колпаков.
Парень нервно оглянулся, недоуменно кивнул и уско¬
рил шаг
А во двор входила Лена...
— Послушай, мыслитель, на собрание опоздаешь! —
В лабораторию заглянул Гончаров.-—Не получается со
схемой?
— У меня все должно получиться.
— Ах да, я забыл...— снова насмешливый тон.—
Хомут?
Колпаков кивнул.
— Надолго собрание?
— Думаю, что нет. Попереливают из пустого в порож¬
нее. Иван Фомич непотопляем!
— Вот как?
У Колпакова мелькнула шальная мысль. А почему бы
и нет?
Он снял халат, повесил на складную вешалку, вер¬
нувшись, расправил складку и вслед за Гончаровым на¬
правился в актовый зал. Действительно, почему бы не
разворошить муравейник?
Собрание закончилось через два часа. Разгоряченные
сотрудники не успокаивались и в вестибюле.
— Щенок, набрался наглости!
— Не побоялся авторитета, принципиальный...
— Откуда он узнал про водопровод для матери?
— Клевета! Эти студенты уже от Ивана Фомича не
зависели. Помогли от чистого сердца, из уважения...
— Все правильно, молодец! Или правда глаза колет?
Точно, муравейник!
Колпаков был почти спокоен, пульс не превышал вось¬
мидесяти. Дело сделано, что говорилось вокруг, не имело
никакого практического значения, простое сотрясение воз¬
духа, на которое не стоит обращать внимания. Ему пред-
14
стояла сегодня еще одна задача, ее тоже следовало ре¬
шить с блеском.
Он нетерпеливо посмотрел на часы и подавил неразум¬
ное желание рассечь толпу, как глиссер рассекает мелкие
волны. И все же опаздывать он не любил и, выйдя на ули¬
цу, два квартала до автобуса мчался бегом, легкими на¬
клонами корпуса избегая столкновений с ошарашенными
прохожими. Навстречу в синих вспышках пронеслась
«скорая» — Колпаков не обратил на нее внимание.
К месту встречи он успел минута в минуту, но Лены
не было, как и уверенности в том, что она вообще придет
Так всегда случается, когда пользуешься одолжениями
Но недостижимых целей нет. ”
Вдали мелькнул знакомый красный сарафан. Колпаков
недовольно отметил, что пульс зачастил, и, направляясь
навстречу девушке, поспешил привести его к норме.
— Привет.
Поздоровавшись, он не выпустил узкую кисть, а одним
движением взял девушку под руку. И тут же пожалел,
получилось слишком развязно. Хотя с технической стороны
выполнено безукоризненно.
— Однако! — Лена убрала руку.— За эти семь лет ты
основательно поднабрался самоуверенности.
— Нет. Просто уверенности.
— Полезное качество. Если не переходит границ.
Сказано вроде в шутку, но довольно прохладно И
вообще...
Колпаков на миг пожалел, что с напористостью ата¬
кующего танка сломил противодействие Лены и склонил
ее к сегодняшней встрече.
Лена вовсе не выглядела неудачницей, скорей наобо¬
рот. Держалась с подчеркнутым достоинством, говорила
свысока и несколько иронично.
Мужчины откровенно рассматривали ее, оборачива¬
лись вслед. Она поправила лямку сарафана, и Колпаков
подумал, что у нее красивые плечи. Даже в мертвенном
свете ртутных фонарей не поблекли забранные в тугой
узел тяжелые волосы медно-красного отлива.
— Где работаешь?
На красивом лице мелькнула гримаска.
— На ТЗБ... Ну, торгово-закупочная база. Отдел изу
чения спроса потребителей. Хотя чего там изучать* что
есть, то и берут.
Колпаков вспомнил прожекты Барыни.
15
~ — А мать?
— Что мать?..
Она осеклась, и Колпаков понял, что задел за живое.
Не будет же девушка рассказывать каждому про глупость
не имеющей диплома и болезненно переживающей этот
факт Барыни, которая по-своему представляет блага выс¬
шего образования.
— Давай лучше сходим в кино.
Между плакатом с наставившим на прохожих длин¬
ноствольный револьвер красавцем и святящейся надписью
«Билеты проданы» бушевала толпа.
— Так ведь билетов нет...
Лена взглянула удивленно.
— И ты не можешь достать?
— Как же я их достану?
Она пожала плечами:
— Одной уверенности в жизни мало.
Колпаков молчал. Он был недоволен собой и раздра¬
жен. Это усиливало недовольство: холодное спокойст¬
вие — единственное допустимое состояние.
— О чем задумался?
— О прошлом. Похоже, что ты все забыла.
— А ничего и не было,— в улыбке Лены холода име¬
лось в избытке.— Может быть, сны... С годами грань меж¬
ду сном и явью стирается, особенно у впечатлительных
юношей.
— С моей впечатлительностью давно покончено.
— Рада за тебя.
Разговор не клеился. Наступила томительная пауза.
— Расскажи лучше, как жила в Москве? — бодро
спросил Колпаков.
На лице девушки отразилась досада.
— Да что рассказывать... Совсем другая жизнь. Прек¬
расные театры, шикарные рестораны, интересные люди.
Даже не знаю, что я теперь буду здесь делать? ’
Это беспросветное «здесь» относилось к городу, в ко¬
тором Колпаков родился и вырос, привычному укладу,
сложившемуся кругу общения и, конечно, к нему самому.
Гена Колпаков испытал давно забытое ощущение малень¬
кого мальчика, которого пацаны постарше тычками и
подзатыльниками отгоняли от недоступных, а оттого еще
более притягательных рассказов о тайнах взрослой жизни.
Он быстро взял себя в руки, хотя неприятный осадок
от проявленной, пусть даже только самому себе, слабости,
16
не проходил. У Лены тоже испортилось настроение, и, судя
по всему, совместно проведенный вечер грозил стать не
только первым^ но и последним.
Такого, конечно, наступить не должно, судьба обяза¬
тельно выбросит выигрышную карту, и Колпаков ждал
события, которое придет ему на помощь. Или которое
можно будеть использовать себе на пользу. И такое со¬
бытие произошло.
Они проходили по центральной аллее чистенького скве¬
рика, вдоль ухоженной клумбы, а чуть в стороне, за живой
изгородью, прятался павильон «Соки-воды-мороженое».
Ни того, ни другого, ни третьего там испокон веку не во¬
дилось, зато продавали на розлив дешевое вино, ссужива-
лись в обмен на пустую бутылку мутные выщербленные
стаканы. И посетители собирались соответствующие: мя¬
тые хмыри с оловянными глазами, безвольная пьянь из
окрестных дворов, нервически-взвинченная блатная мело¬
чевка да совсем зеленая шпана, опасная непредсказуе¬
мыми, «на авторитет», выходками. Они пили, жевали,
глотали и выпускали табачный дым, сквернословили, ссо¬
рились, порой доходило до драк.
На этот раз скандал начался звоном разбитой посуды,
невнятными выкриками, кто-то упал вместе со стулом,
место происшествия мгновенно обступила плотная толпа
зевак, и виЭг толстой буфетчицы: «Он с ножом!» — изве¬
стил, что каша заваривается круче обычного.
— Что там? — Лена брезгливо сморщила носик.
— Пойдем посмотрим.
На опустевшей веранде возле перевернутого стула
длинноволосый парень зажимал разбитый рот. В опущен¬
ной руке тускло отсверкивал металл.
— Хде фета ссука?
Он отнял ладонь, бессмысленно уставился на испач¬
канные пальцы.
— Где? — Длинноволосый нетвердо шагнул вперед,
выругался.— Запорю! "
Толпа откачнулась, Лена вцепилась Колпакову в рукав.
— Ужас! Пошли отсюда!
— Нет. Вначале я его успокою.
Колпаков сказал это достаточно громко и, неторопясь,
двинулся к веранде, чувствуя, что мгновенно оказался в
центре внимания.
— Брось нож, дубина!
Он говорил немного иронично, с ленцой, и видел себя
17
со стороны — уверенного, подтянутого, з отглаженном
костюме, коротко подстриженного — полная противопо¬
ложность измятому, окровавленному перегарному субъек¬
ту, бездарно размахивающему своей жалкой железкой.
— Ты слышал, что я сказал!
Парень попятился.
Черт! Трусливый бык может испортить всю корриду!
Тупое лицо, бессмысленный взгляд, сейчас он готов
воткнуть холодный металл в мягкое человеческое тело,
чтобы завтра каяться, просить прощения, упирая на то, что
был пьян и ничего не соображал. А ведь соображает,
чувствует силу, потому и пятится, мерзость, как бы еще
бежать не бросился...
Может, так бы и получилось, но распахнулось наглухо
задраенное окошко выдачи и буфетчица панически за¬
визжала:
— Не лезь на рожон, зарежет!
Испуганный крик вернул длинноволосому утраченную
было агрессивность, он кинулся вперед, выставив перед
собой нож
Эффектней всего выпрыгнуть и ударить пяткой в лицо,
но на скользком кафеле рискованно, да и неэстетично,
к тому же этот болван сам облегчил задачу защиты вы¬
ставленной далеко вперед рукой
Колпаков шагнул навстречу, развернулся корпусом
уходя с линии атаки, для страховки поставил блок левой
а правой схватил запястье противника, вывернул наружу,
чувствуя, как прогибаются кости, и рванул книзу, одно¬
временно выстрелив коленом вверх, в локтевой сустав.
Раздался тихий, но отчетливый хруст.
Колпаков аккуратно опустил бесчувственное тело на
пол, нашел отлетевший нож. Обычный перочинный, на
синей пластмассе выштамповано «цена 1 р. 40 коп.». Кли¬
нок в тусклых мазках, воняет рыбой.
Он брезгливо бросил нож на прилавок.
— Отдадите милиции. А понадобится свидетель...—
Он записал на салфетке фамилию, место работы и телефон.
— Молодец, парень! — похвалила буфетчица. И, по¬
низив голос, предложила: — Налить стаканчик? Я угощаю!
— Спасибо,— усмехнулся Колпаков.— Не пью.
Окруженный почтительным молчанием, он подошел к
Лене. Она смотрела с интересом.
— Молодец! Я не знала, что ты такой отчаянный
Совсем не испугался!
18
— Нет. Испугался. Пульс подскочил до сотни. Впро¬
чем, учитывая ситуацию — это допустимо.
— Что с тобой? Временами у тебя делается отсут¬
ствующий взгляд и какой-то деревянный голос...
— Не обращай внимания, я снимал напряжение.
— Ты и это умеешь?
Лена взяла его под руку, прижалась, испытующе за¬
глянула в лицо.
— Да, ты здорово изменился... Надо же! А почему ты
почти каждую фразу начинаешь словом «нет»?
— Потому что возражать трудней, чем соглашаться.
— А ты любишь преодолевать трудности?
— Приучил себя их не обходить. Теперь препятствие
на пути только увеличивает мои силы.
— Вот это здорово. Таким и должен быть настоящий
мужчина. .
Колпаков сдержал довольную улыбку и подвел Лену к
круглой, под старину афишной клумбе.
— Читай!
— Что? А... Зеленый театр. Спортивно-показательный
вечер «Знакомьтесь—каратэ». В программе: что такое
каратэ, сокрушение предметов, демонстрационный бой.
Вход по пригласительным...» Про это я слышала, но гово¬
рят, что пробиться совершенно невозможно...
— Здесь я могу блеснуть. Держи.
— О! Ты просто кладезь сюрпризов! Если быстро не
иссякнешь, я могу и влюбиться!
Небрежная обыденность фразы царапнула самолюбие,
но вида он не подал. Весело болтая, они дошли до Лени¬
ного подъезда и тепло распрощались. Вечер удался. И
возвращаясь домой, Колпаков подумал, что должен бла¬
годарить за это патлатого хулигана, который так вовремя
подвернулся под руку.
2
Проснулся Колпаков ровно в шесть, как приказал себе
накануне — последние годы он даже не заводил будильник
для страховки. Тихо размялся, чтобы не потревожить спя¬
щую за ширмой мать, она работала допоздна ~ прикноп¬
ленный к доске чертеж почти окончен. Полсотни раз от¬
жался на кулаках, -потом на кистях, на пальцах, выпол¬
нил норму приседаний, работать на макиваре без того,
чтобы переполошить всю квартиру, было нельзя, и он толь¬
ко ткнул обтянутую поролоном пружинящую доску.
19
После обычной восьмикилометровой пробежки Кол¬
пакову удалось проскочить в ванную, которую, как прави¬
ло, крепко оккупировали Петуховы, но не успел он пора¬
доваться своему везению, как выяснил, что нет горячей
воды, а холодного душа, несмотря на всю его полезность,
он терпеть не мог — одна из немногих, оставшихся неиз¬
житыми, слабостей.
Ругая слесаря,’домоуправление и откладывающийся
уже четвертый год снос вконец обветшалого дома, Кол¬
паков подавил недостойное желание ограничиться обтира¬
нием влажным полотенцем и стал под слабые ледяные
струйки.
Завтракал он в полвосьмого, к этому времени мать
накрывала в комнате стол — Геннадий не-любил есть на
общей кухне, подавала отварное мясо или рыбу, овсяную
кашу, овощи, вместо чая — стакан теплой кипяченой воды.
После еды он полчаса занимался медитацией,* се¬
годня распорядок оказался нарушенным, и, выходя за
дверь, Геннадий поймал удивленный взгляд матери —
окружающие привыкли к его крайней пунктуальности.
Отклонившись на несколько кварталов от повседневно¬
го маршрута, Колпаков подошел к длинному, выкрашен¬
ному унылой блекло-голубой краской зданию, двумя
прыжками преодолел бетонную лестницу, ступени кото¬
рой— грязно-серые, растрескавшиеся, с крошащимися
краями напоминали о тех немощах, страданиях и болях,
которые приносят с собой посетители городского травма¬
тологического пункта, миновал шеренгу выстроившихся в
вестибюле жестких просиженных стульев и решительно
толкнул обитую вечным черным дерматином дверь, из-за
которой невнятно доносились голоса: один тихий и проси¬
тельный, другой уверенный и гулкий.
Первый принадлежал неказистому серенькому мужич¬
ку из тех, которые обречены быть неуслышанными даже
при максимальном напряжении голосовых связок. Он
осторожно баюкал загипсованную руку, напротив хирург
рассматривал черный прямоугольник рентгеновского сним¬
ка, от которого и исходила отчетливо ощущаемая в каби¬
нете напряженность.
Колпаков поздоровался, мужичок на мгновение по-
* Медитация — расслабление тела с одновременной отрешен¬
ностью от окружающего мира с целью приведения психики в состояние
углубленности и сосредоточенности (здесь и далее примечания автора)
20
вернул изможденное небритое лицо, но не ответил, плак
сиво добубнивая начатую фразу:
— ...жена ругается — сколько можно на бюллетне
сидеть... Да и мне маяться уж невмоготу. . Только лечить
надо-то по-хорошему, на то вы и врачи, калечить каждый
умеет...
— Я тебя калечил? — равнодушно спросил врач.—
Пей меньше в другой раз.
Хирург был приземист, бородат, могуч, когда он гово¬
рил, то выдыхал воздух с такой силой, что казалось, в боч¬
кообразной груди работает кузнечный мех.
— Видишь снимок? Срослось неудачно, бывает. Надо
ломать!
— Несогласный я, и жена...
— А то хуже будет,— раздраженно повысил голос
травматолог.— Чего бояться? Делов на копейку, раз —
и все!
Он сжал в огромном кулаке карандаш, раздался хруст.
— Вам, конечно, ничего, моя боль-то...
Мужичок обреченно втянул голову в плечи и, неловко
сморкаясь здоровой рукой, шагнул к выходу.
— Завтра и приходи, я мигом управлюсь,— напут¬
ствовал его хирург, а когда дверь закрылась, по инерции
договорил, обращаясь к Колпакову: — Разнылся из-за пу¬
стяков! Надо же быть мужчиной...
Сам хирург, безусловно, считал себя мужчиной. Ис-
синя-черная шерсть выбивалась из-под не сходившихся на
широких запястьях рукавов халата, курчавилась на шее,
пучками торчала из ушей, и раз он еще завел бороду и от¬
пустил длинные завивающиеся локоны, значит, расцени¬
вал чрезмерную волосатость, как несомненный признак
мужественности.
«Интересно, посчитал бы ты пустяком, если бы я тебе
сейчас сломал палец?» — подумал Колпаков, и, очевидно,
хозяин кабинета почувствовал его настроение.
— Что у вас?
Впрочем, сухость вопроса могла быть обычной мане¬
рой разговора с посетителями.
— Вчера вечером к вам доставили парня с травмой
руки...
— Хулигана-то? Жаль не на меня нарвался — сразу
бы в морг свезли. Родственничек?
— Я его задерживал и, кажется, перестарался Он
сильно пострадал?
21
— Вот люди! — Хирург яростно сверкнул круглыми,
чуть навыкате глазами и вскочил с места.— Людишки!
Все подряд — либо слабаки, либо трусы, либо слюнтяи!
Надо же! Поймал бандита и распустил сопли, ах, не сде¬
лал ли ему больно? Да эту мразь давить, в землю вгонять,
головы отрывать! А ты проведать пришел, беспокоишься:
сю-сю, сю-сю. Мужчина...
Последнее слово он процедил с таким презрением, что
Колпаков не выдержал.
— Ты мужчина — по два раза руки ломать...
Бородач подскочил вплотную. Колпаков разглядел
дряблость и пористость кожи.
— Меня не задевай — по стенке размажу!
Но Колпаков уже овладел собой.
— А как же клятва Гиппократа? — И спокойно, как
ни в чем не бывало, предложил: — Давай лучше потяга
емся, кто кому палец разожмет.
Бородач мертвой хваткой вцепился в протянутую руку,
дернулся, напрягаясь, потом еще раз.
— Не получается? — сочувственно спросил Колпа¬
ков.— Вот так надо...
Одним рывком, хотя и с трудом, он разогнул толстый
палец противника. Тот ошеломленно моргал, не понимая,
как мог проиграть там, где обязательно должен был вы¬
играть. Ярость улетучилась бесследно, ее сменила расте¬
рянность. Оказалось, что хирург моложе, чем кажется на
первый взгляд — не больше тридцати.
— Как же это ты? Ну-ка, покажи руку...
Травматолог профессионально осмотрел кисть Колпа¬
кова, отметил два шрама — следы перелома, потрогал
окостеневшие мозоли у основания первой и второй фаланг.
— А-а-а... Извините за грубость, сэнсэй...
Колпаков чуть улыбнулся.
— В курсе?
Бородач почтительно кивнул.
— В институте была секция, да меня этот узкоглазый
не взял. Не знаю почему — я и штангой занимался, и бок¬
сом, физическая подготовка — дай Бог...
«Ясно почему»,— подумал Колпаков и перешел к делу.
Через пять минут Колпаков покинул травмопункт.
Хирург проводил его до выхода из больницы, с непривыч¬
ной для самого себя вежливостью попрощался. Внешне
расставание выглядело вполне дружеским, хотя нельзя
было сказать, что они остались вполне довольны друг
другом.
22
Колпаков испытывал к новому знакомому глухую не¬
приязнь, хотя и связанную с его комплексом сверхполно¬
ценности, но вызванную не этим, а каким-то запрятанным
в подсознание обстоятельством, докопаться до которого
он сейчас не мог.
А могучий бородач, глядя в удаляющуюся спину Кол¬
пакова, с раздражением думал, что слюнтяйство и сенти¬
ментальность свойственны даже сильным людям. На кого
же в таком случае можно ориентироваться в этом мире?
Колпаков свернул за угол, травматолог швырнул на
мостовую недокуренную сигарету, длинно сплюнул и не¬
доумевающе покрутил головой.
«И охота была ему тратить зря время!»
Но бородач ошибался: Колпаков ничего не делал на¬
прасно.
В институт он пришел как всегда — за десять минут
до начала работы. Вчерашние страсти еще не улеглис.ь
некоторые разговоры при его появлении смолкали, сто¬
ронники Ивана Фомича демонстративно отворачивались,
противники — столь же демонстративно приветливо здо¬
ровались.
На кафедре еще никого не было, и Колпаков толкнул
дверь соседнего кабинета — заведующий любил работать
утром. И точно — Дронов оказался на месте. Он положил
ручку, посмотрел внимательно, будто раздумывая, при¬
встав, протянул руку, жестом пригласил сесть напротив.
— Послушай, Геннадий, ты сам решил выступить или
тебе кто-то подсказал?
— Кто мне мог подсказывать? — напряженно спросил
Колпаков.
Шеф во многом был старомоден, и если видел в ком-то
хотя бы тень непорядочности, такой человек переставал
для него существовать. К тому же, он страдал чрезмерной
мнительностью и мог заподозрить то, чего на самом деле нет.
— Мало ли кто! Институт кишит интриганами. Вместо
занятий наукой они изощряются в склоках и сплетнях —
еще бы, ведь снискать славу здесь куда легче! Иваи Фомич
когда-то был крупным ученым, но, к сожалению, последние
десять лет погряз в этой трясине. И стал большим масте¬
ром, да-да...
Илья Михайлович тяжело вздохнул и дунул на поверх¬
ность стола, очищая ее от видимых только ему соринок.
— С ним никто не мог тягаться, все недруги оказыва¬
лись бессильны, и вчерашнее обсуждение тоже кончилось
бы ничем...
23
Дронов посмотрел Колпакову прямо в глаза.
— И вдруг на сцене появляется зеленый юнец с горя¬
щим взглядом и убийственными, безошибочно нацелен¬
ными аргументами и сваливает монументальную фигуру
с пьедестала. Да с каким грохотом!
Дронов сделал паузу и многозначительно похлопал
ладонью по стопке исписанных фиолетовыми чернилами
листов.
— Естественно, возникает вопрос, откуда взялся этот
прыткий молодой человек, кто вложил ему в руки оружие,
чью силу чувствует он за собой, кто, опытный и авторитет¬
ный, стоит за ним, придавая смелость и уверенность?
Ощущая неприятное волнение, Колпаков расслабился
и перешел на дыхание низом живота.
— И ответ у многих готов: Дронов! Вот кто направлял
своего ученика! В интригах примитивное мышление свойст¬
венно не только низким умам, к тому же известная логика
в таком объяснении есть. Но я тебя ничему, кроме радио¬
физики, не учил! Потому и спрашиваю: кто?
— Разве я сказал нечто неизвестное? — Голос Колпа¬
кова звучал совершенно ровно.— Просто все считают, что
некоторые вещи следует обходить молчанием, и старатель¬
но делают вид, будто их вообще не существует. А мне это
надоело! Почему кто-то должен был специально учить
меня сказать правду? Или вы считаете, что сам я на это
не способен?
— Гм... Но... Как бы это лучше выразить... Откуда
такая смелость? Даже не так... Я вовсе не считаю себя
трусом, но молодому человеку, не защищенному степе¬
нями, званиями и прочими регалиями, обычно свойственна
осторожность... Иногда это качество еще называют благо¬
разумием... Поэтому твоя эскапада нетипична и вызывает
удивление... -
— Охотно объясню,— перебил Колпаков.— Я уже по¬
чти семь лет занимаюсь особой тренировкой духа по вос¬
точной методике...
— Духа?! — изумился Дронов.— Вы с ума сошли!
Не хотите же вы сказать...
— Не волнуйтесь, Илья Михайлович, материалисти¬
ческое начало во мне незыблемо. Просто неточно выра¬
зился: тренировка тела, но и укрепление характера...
— Это другое дело...— пробурчал профессор.
— И сейчас мне «осторожность» и «благоразумие»,
о которых вы говорили, представляются тем, чем являются
в действительности — обычной трусостью!
24
Дронов ничем не выразил несогласия.
— А бороться с ней можно только одним способом —
сделать то, чего делать не хочется. Я почувствовал, что
спокойней отсидеться молча, и пересилил себя — встал
и выступил.
— Гм... Такое, конечно, и в голову никому не пришло.
Мы вчера долго беседовали с ректором, и Петухов был,
и Гавриленко, весь «треугольник»... Ты известен как чрез¬
вычайный рационалист, из того и исходили... Фомичу
больше не работать, на его место, и это ни для кого не
секрет, пойдет Дронов — профессор чуть наклонил голову,
будто представляясь.
— На заведование кафедрой тоже один кандидат —
Гончаров. Неплохо иметь друга непосредственным началь¬
ником, а научного руководителя — первым проректором и
председателем совета?
Колпаков дернулся, порываясь вскочить с кресла, но
все же остался на месте.
«Два часа медитации в день, неврастеник»,— сказал
он себе, а вслух хладнокровно спросил:
— Какие же поступки, уважаемый учитель, дали вам
основание считать меня расчетливым мерзавцем?
— Ну зачем же так? Я сказал, что твой рационализм
тут ни при чем, скорее — юношеский максимализм и стрем
ление к справедливости, товарищи со мной согласились..
А сегодня я просто хотел проверить свои сомнения, точнее,
опровергнуть их твоими аргументами. Извини, если этим
тебя обидел.
— Не стоит, все нормально.
Действительно, полное самообладание, хороший пульс...
— Однако и выдержка у тебя, Геннадий! — преувели¬
ченно весело сказал профессор.— Что там у тебя за систе¬
ма? Может, и мне поучиться на старости лет, а то на сове¬
тах так иногда и ждешь, что кондрашка хватит!
Дронов несколько принужденно рассмеялся. Он изо
всех сил старался загладить последствия неприятного
разговора.
— Приходите сегодня вечером,— Колпаков положил
на стол пригласительный билет, потом добавил еще не¬
сколько.— А эти предложите кому-нибудь. Может, Пету¬
хов или Гавриленко заинтересуются, а может, и сам... —
Колпаков показал пальцем вверх.— Будет очень наглядно,
если у кого остались сомнения — сразу рассеются. Тем
более что я активно участвую...
25
— Никаких сомнении! — замахал руками Илья Ми¬
хайлович.— Твои объяснения все разъяснили, я подтвер¬
жу товарищам свое вчерашнее мнение...
Профессор Дронов был рад, что все хорошо кончилось.
Он не любил обижать людей, причинять кому-либо боль.
Поэтому система Геннадия Колпакова для него совершен¬
но не годилась.
Выйдя из кабинета заведующего, Колпаков не вернул¬
ся на кафедру, а направился в конец коридора, свернул
за угол и оказался в крохотном тупичке у пожарной лест¬
ницы, с окном, выходящим во внутренний двор института.
Глядя на вымощенный серыми и коричневыми плитами
пустынный прямоугольник, Колпаков задумался.
Он сказал Дронову правду — выступая против Ивана
Фомича, он действовал почти рефлекторно: сработала не¬
приязнь к этому надутому демагогу, злость на молча пря¬
чущих глаза «благоразумных» и, конечно, привычка ло¬
мать собственные слабости.
Но, вставая с уютного, такого неприметного в общей
массе стула, привлекая внимание настороженно затихшего
зала и беспокойно зашевелившегося президиума, он уви¬
дел и те благоприятные для себя последствия, о которых
говорил Илья Михайлович Дронов. Увидел вторым зрени¬
ем, со стороны, как научился видеть результат еще не на¬
несенного мощного атеми,* нацеленного в самую уязви¬
мую точку противника.
Что же было первичным? Неужели неосознанно за¬
крепленный на подсознательном уровне рационализм?
И тогда он, Геннадий Колпаков, не властелин своего духа,
а марионетка Системы, используемой последние годы как
раз для того, чтобы очиститься от присущих человеку не¬
достатков и безукоризненно владеть собой... •
По двору прошел Веня Гончаров, и поток неприятных
размышлений прервался.
Чушь! Колпаков повернулся к красному пожарному
щиту, обозначил цуки ** в конусообразное ведро, четко
зафиксировав кулак в нескольких миллиметрах от шер¬
шавой поверхности. Чушь! Ввинтив еще несколько прес¬
сующих воздух ударов в свои сомнения, Колпаков, не то¬
ропясь, двинулся обратно, на ходу приводя к норме чуть
участившееся дыхание — он всегда стремился к абсолюту.
* Атеми— удар по корпусу в каратэ.
** Цуки — разновидность прямого удара.
26
Гончаров уже сидел за своим столом.
— Поспешите, Геннадий Валентинович, через пять
минут звонок, а надо еще подготовить оборудование. Я
только что дал старосте ключ, но вы лично проследите,
чтобы все было в порядке.
— Хорошо, Вениамин Борисович.
На первом курсе молодой, неостепененный ассистент
Гончаров проводил с ними лабораторные занятия, а после
урочных часов возился со своей установкой. Геннадий
заинтересовался, начал помогать, постепенно увлекся по-
настоящему, да так и пошел в кильватере.
Их сотрудничество оказалось плодотворным и взаимо¬
выгодным: экспериментальная часть одного из парагра¬
фов диссертации Гончарова стала курсовой работой Кол¬
пакова, в институтском сборнике появилось несколько
написанных в соавторстве статей. Через год Гончаров
защитил кандидатскую, а еще через три Колпаков — дип¬
ломный проект. Кроме того, они стали друзьями, а это
значило не меньше, чем все остальное.
Колпаков аккуратно повесил в шкаф пиджак, надел
отглаженный халат, перед зеркалом тщательно застегнул
пуговицы и завязал пояс. Он уже взялся за ручку двери,
как Гончаров сказал вслед:
— Слышал новость? Наконец решился вопрос с коопе¬
ративом, в начале следующего года закладываем. Может,
тебе есть смысл не ожидать слома своей хибары, а всту¬
пить в пайщики?
Лаборантка вышла, они остались наедине и могли
позволить неофициальный тон.
— А деньги на первый взнос? Разве что в лотерею
повезет!
— Я займу. И без процентов.
— Спасибо, Веня. Но долг надо отдавать, а я сам еле
свожу концы с концами. Так что если внезапно не разбо¬
гатею, придется ждать сноса.
Колпаков прошел в лабораторию. Работа шла полным
ходом: Вася Савчук успел разъяснить задание, нарисовал
на доске схему собираемого устройства, распределил ребят
по стендам.
— Вечером останемся? — Взгляд у Савчука чистый и
пытливый.
— Нет. Сегодня нет. Но я принес тебе пару интересных
статей, можешь использовать этот метод расчета частот¬
ных характеристик. .
27
Савчук под руководством Колпакова готовил работу на
институтский конкурс. История повторяется. А Гончаров
уже доцент, и докторская на выходе... Дан Бог...
Колпаков проверил правильность монтажа схем и раз
решил перейти к измерениям, а сам заперся в лаборант¬
ской и полчаса просидел на пятках, отрешившись от всего
земного.
Только после этого исчезла скрытая, но все же ощу¬
щаемая неудовлетворенность от допущенного утром на
рушения распорядка.
В перерыве Колпакова пригласили к телефону Он
удивился, так как сегодня не ждал звонков.
— Здравствуй, Геннадий!
Голос Лены звучал звонко и весело. Лед тронулся?
— Ты не перестал быть волшебником? Тогда достань
еще три билета! У нас ужасный ажиотаж, а подружки
хотят пойти... Сделаешь? Молодец, ты меня не разоча¬
ровал! Ну хорошо, до вечера...
Разговор вызвал у Геннадия двойственное чувство
Давая Лене свой телефон, он не надеялся, что она станет
ему звонить, да еще так скоро... Можно было порадо
ваться, но откровенно практичная направленность беседы
портила настроение. На помощь пришла Система.
. «Маленькая победа лучше большого поражения». Фра¬
за всплыла в мозгу сама, оставалось повторить ее десять
раз, медленно, по слогам, вдумываясь в смысл. И Колпа¬
ков ощутил удовлетворение: он сумел пробудить в Лене
интерес к себе, а это только первый важный шаг. Настрое¬
ние восстановилось.
В середине дня Колпакова вызвал Дронов.
— Оказывается, ты решителен не только на собраниях!
К тому же чрезмерно скромен. Ну-ну... Вот товарищ хочет
с тобой поговорить...
Илья Михайлович, улыбаясь, похлопал его по плечу
и вышел, оставив наедине с худощавым парнем, уверенно
сидевшим в профессорском кресле.
— Капитан Крылов, из Центрального райотдела ми¬
лиции,— привычно представился тот, доставая из папки
официальный бланк, оттиснутый на грубой серой бумаге
Колпаков рассказал о событиях прошлого вечера, про¬
читал составленный капитаном протокол, расписался.
— Подробно записано.
— Вы же основной свидетель.
— Почему? Там стояла целая толпа!
28
— Зеваки. Только глазеть любят. Вмешаться боятся,
показания давать ленятся. Так и живут всю жизнь в
сторонке.
Крылов пренебрежительно махнул рукой.
— Черт с ними. Покажите лучше, как вы взяли его
на прием.
Колпаков показал.
— Ага... Мы пользуемся другим: аналогичный захват,
потом отвлекающий удар левой в лицо и локтевой сустав
на изгиб через предплечье... Эффективность та же, но
контролируется сила нажима, потому, как правило, удает¬
ся обойтись без травм. А вы уложили его на операцион¬
ный стол. В горячке?
Колпаков, глядя в сторону, кивнул.
— Бывает.
Капитан положил заполненный бланк обратно в папку,
застегнул пряжку, пружинисто вскочил из-за стола.
— Секция Бабаева? Сегодня показательное представ¬
ление? Участвуете?
Колпаков еще раз кивнул.
— Приходите.
— Спасибо,— усмехнулся Крылов.— У меня, навер¬
ное, будут практические занятия.
Капитан ушел, Колпаков, посмотрев на часы, напра¬
вился в столовую.
«Почему он считает секцию габаевской? Неужели Гри¬
шка в саморекламе зашел так далеко?»
Он вспомнил последнюю фразу Крылова, и мелькнув¬
шая мысль показалась мелкой и неуместной. Смог бы он,
Геннадий Колпаков, спокойно ставить на поднос борщ,
винегрет, шницель, зная, что вечером предстоит участво¬
вать в настоящей смертельной схватке? Не такой, как ост¬
рое зрелище, устроенное им вчера для Лены. И не такой,
как эффектное представление, которое он и его товарищи
собираются показать сотням зрителей в уютных стенах
Зеленого театра?
з
Перед закрытой кассой уныло толклась очередь, рас¬
считывающая на дополнительные билеты. Разрезав ее
плечом, Колпаков открыл дверь служебного входа, кивнул
старушке у столика с телефоном, в раздевалке надел ки¬
моно и присоединился к ребятам, разминающимся в пыль¬
ном полумраке отгороженной тяжелым занавесом сцены.
29
Разогрев мышцы, Колпаков слегка раздвинул плотную
напоминающую плюш ткань. Открытый, без крыши, под¬
нимающийся амфитеатром зал был заполнен до предела
Он скользнул взглядом по первым рядам — пригласи
тельные сюда раздавали членам оргкомитета.
Лену с подружками отыскал сразу. Веселые, ожив
ленные, нарядные, они ярким пятном бросались в глаза
Дронов и Гончаров, лаборантка кафедры, Вася Сав¬
чук, несколько преподавателей — видно, шеф распределил
билеты...
Колпаков вспомнил, что он собирался сделать, да так
и не удосужился,— пригласить мать. Впрочем, ей всегда
некогда, да и неинтересно.
Монументом силы выделялся во втором ряду борода¬
тый хирург, Колпаков снова испытал к нему непонятную
антипатию и отошел от занавеса.
Перебрал кирпичи, квадраты и прямоугольники нестру¬
ганых досок, проверил устойчивость изготовленной Окла-
довым у себя на заводе опорной конструкции, попробовал
легко ли раздвигаются лапы держателя.
— Порядок? — подмигнул Николай.
— Да вроде.
— Даром, что ли, у меня пятый разряд! — Окладов
поставил на стол аптечку и графин с водой.
— А вы сомневаетесь, щупаете. Гришка своими ручи¬
щами все перевернуть пытался... Выдержит!
— Готовы?
За кулисы вышел Колодин. Строгий черный костюм
председателя городской федерации резко контрастировал
с белым, свободного покроя кимоно.
— Будем начинать.
Следом появился председатель спорткомитета Стука¬
лов, зампред федерации бокса Добрушин, мастер спорта
международного класса по боксу Литинский, чемпион рес¬
публики по самбо и дзюдо Таиров, быстрый и энергичный
Володя Серебренников из горкома комсомола.
Все по очереди здоровались с четверкой участников
и рассаживались за длинным, покрытым зеленым сукном
столом в углу сцены.
Последними пришли корреспонденты местных газет с
фотокамерами на изготовку.
— Со вспышкой не снимать,— встревоженно преду¬
предил Габаев — И не отвлекать, особенно в момент
сосредоточения!
30
— Все собрались?
Колодин махнул рукой, занавес раздвинулся.
Колодин представил публике сидящих в президиуме,
потом участников. Парни в кимоно коротко поклонились и
опустились на пятки. В зале пронесся шумок удивления.
— Как вы уже знаете из газет, недавно создана Все¬
союзная федерация каратэ, таким образом, получил права
гражданства новый, оригинальный и необычный вид спор¬
та,— обратился Колодин к собравшимся.— Его необыч¬
ность состоит в том, что путем специальных тренировок
тела и воли спортсмен получает возможность высвобож¬
дать скрытые запасы энергии и концентрировать их, доби¬
ваясь феноменальных результатов. Например, голой рукой
сокрушать твердые предметы: камни, доски, кирпичи. Как
это делается, вы скоро увидите.
По залу вновь прошла волна оживления.
— Занятия каратэ укрепляют не только мускулы, но
и дух,— позволяют лучше познать себя и разобраться
в окружающем мире.
Литинский шепотом спросил что-то у Добрушина, тот
пожал плечами и обратился к Стукалову, но увидел лишь
повторение собственного жеста.
Корреспонденты делали пометки в блокнотах, один
сфотографировал зал, президиум, сидящих неподвижно
спортсменов
— Сейчас я коротко расскажу об истории этого экзо¬
тического вида единоборства...
То, что последует дальше, Колпаков, да и любой другой
из четверки бойцов, знали наизусть.
— ...Каратэ — военное искусство, имеющее возраст
около двух тысяч лет. Его истоки можно найти в Индии,
Китае, Японии. Существует множество легенд, объясняю¬
щих происхождение каратэ. Согласно одной, в глубокой
древности индийский правитель, наблюдая за борьбой жи¬
вотных, проанализировал и классифицировал их движе¬
ния и на этой основе разработал технику боя и экспери¬
ментировал на людях, нанося удары в жизненные центры
организма. При этом он убил более ста рабов...
Колпаков сосредоточился, и голос, излагающий хорошо
знакомые вещи, пропал, исчезла сцена, заполненный зри¬
телями амфитеатр, сознание обволоклось непроницаемой
серой пеленой, но он все же оставил узкую щелочку, чтобы
не пропустить нужного момента.
— ...в китайских монастырях... на острове Окинава
31
феодалы запрещали простым людям ношение оружия...
в начале двадцатого века начался японский период разви¬
тия каратэ, который тесно связан с именем профессора
Тишина Фунакоши... в нашей стране каратэ развивается
как соревновательный вид спорта, дающий прекрасную
тренировку ума, воли, тела, позволяющий полностью ис¬
пользовать возможности человеческого организма...
Серая пелена растаяла.
— Сейчас мы переходим к первой части программы
сегодняшнего вечера,— объявил Колодин.— Шивари —
разбивание твердых предметов — один из самых сложных
и эффектных разделов каратэ.
Мальчики из начинающих принесли в президиум не¬
сколько кирпичей и после того, как их тщательно осмотре¬
ли, установили один на держателе опорной конструкции.
Саша Зимин встал, поклонился публике, президиуму,
положил сверху маленькую матерчатую прокладку: он
всегда берег руки,— и без видимого напряжения коротким,
обманчиво легким ударом разбил кирпич на две части.
Мальчики положили два кирпича, один на другой.
Саша на мгновение замер с поднятой рукой, потом ладонь
стремительно, как нож гильотины, обрушилась вниз, и
красные обломки посыпались на пол.
В зале зашумели.
Зимин поклонился президиуму, публике и сел на место.
— Обман, кирпичи треснутые,—• прорвался сквозь одо¬
брительный шум глумливый выкрик.
Колпаков сразу нашел в двенадцатом ряду компанию
расхристанных юнцов, визгливым гоготом поддерживаю¬
щих самого нахального.
Пьяные? Просто развязные, не привыкшие и не желаю¬
щие считаться с нормами поведения и правилами приличия?
— Вот демонстрация умения мгновенно выплескивать
в точку удара всю свою силу,— не обращая внимания на
крик, пояснял Колодин.— А поклоны — элементы ритуала,
обязательного для каратэ. Продолжаем показ шивари.
Более сложный, требующий серьезной подготовки удар
выполняет Николай Окладов.
Теперь Зимин взял кирпич за верхний край, уперев
локоть в бок, Окладов стал в стойку напротив и выбросил
кулак от бедра. Брызнули осколки.
— Дуриловка, у них все кирпичи трухлявые!
— Попрошу соблюдать тишину и порядок. Бойцам не¬
обходимо сосредоточиться, вы им мешаете,— предупре¬
дил Колодин.
32
Следующий предмет — полуметровый отрезок двух¬
дюймовой доски, он показал не только президиуму, но и
пустил в зал. Доску передавали из рук в руки, осматри¬
вали, искали трещины или дефекты древесины, изо всех
сил гнули, пытаясь сломать.
Потом ее вернули на сцену и положили на раздвинутые
лапы держателя. Колпаков сделал положенные по этикету
поклоны, подошел по-кошачьи, присел на широко расстав¬
ленных ногах, собрался.
Раз... Доска тонкая, она не является сколь-нибудь
серьезной преградой и легко будет разрублена ладонью,
не уступающей по твердости и остроте лезвию меча...
Два... Задержать дыхание, расслабиться, собрать во¬
едино всю жизненную энергию...
Три! Рука обрушивается вниз с максимально возмож¬
ной скоростью, работает все тело — спина, низ живота,
ноги, резкий выдох с выплеском киме,* кисть превраща¬
ется в сталь, ничто не может устоять перед ударом!
Хеке! Еще до того, как обломки запрыгали по полу,
Колпаков будто со стороны увидел собственную руку,
проходящую сквозь преграду.
Он поклонился, сделал несколько вдохов низом живо¬
та, превратившись в сосуд, медленно наполнился воздухом
сверху донизу и резко выбросил этот воздух снизу доверху.
Сбросив напряжение, Колпаков взялся держать дере¬
вянный квадрат, который Габаев должен был разбить
прямым цуки. Григорий стал в стойку и замер, намечая
левой рукой точку попадания. Ему выпал, пожалуй, самый
тяжелый номер, зрители это почувствовали, наступила
полная тишина, даже фотокорреспондент перестал щел¬
кать затвором аппарата.
Колпаков подумал, что сейчас дурацкий выкрик может
испортить все дело.
Габаев напрягся так, что побелел кончик носа, задер¬
жал дыхание, поднимая давление и с резким выдохом
ударил, но секундой раньше из двенадцатого ряда раз¬
дался прежний залихватский голос:
— Кончай балаган, она подпилена!
Габаев выполнил цуки технически безукоризненно—
вовремя довернул бедра, стремительно отбросил назад
левую руку, и все эти движения, складываясь, придавали
бьющей руке дополнительную мощь, но сконцентриро-
* Киме — концентрированная энергия человеческого организма.
2-2628
33
ваться не сумел, потому кулак не разбил преграду а с
глухим стуком ударился об нее
Колпаков почувствовал, как дернулась в руке доска,
и почти физически ощутил боль, которую испытал Габаев
— Слабак! Так и я могу! — изощрялся тот же весель¬
чак, не понимая, что шутит с огнем.
Забыв про невозмутимость, сдержанность и хладно¬
кровие—основные достоинства мастера каратэ, Габаев
рванулся было к ведущей в зал лесенке, но Колодин сде¬
лал шаг вперед, загораживая дорогу, и тот остановился,
машинально ощупывая кисть и локтевой сустав — не вы¬
бил ли, а горящим взглядом отыскивая в толпе крикуна.
В зале произошло движение: знакомый Колпакову
бородатый хирург, бесцеремонно расталкивая публику,
пробрался к двенадцатому ряду, завязалась короткая
возня, в проход выпали два недавно ободряюще ржав¬
ших парня, а бородач уже возвращался обратно, таща
за собой слабо упирающегося третьего.
Стащив вниз, травматолог подхватил его за шиворот
и за штаны, несколько раз качнул и, как тряпичную куклу,
забросил на сцену.
— Покажи-ка, пакостник, что ты можешь, да пусть
люди на тебя полюбуются!
Зрители захохотали. Стоявший на четвереньках пестро
одетый юнец с перстнями на руках, цепочкой на шее, же¬
лезными бляхами на штанинах имел карикатурный вид
— Это же клоун! — выдавила сквозь смех женщина в
первом ряду.
— Точно, ряженый! Они нарочно, для забавы его
выпустили!
Зал веселился. Неожиданная интермедия пришлась
кстати, и нашлось бы немного людей, считавших, что она
не подготовлена заранее.
Оказавшись в центре внимания, крикун мгновенно
утратил смелость и развязность. Он даже не делал попытки
встать, только ошалело крутил головой, надеясь, что слу¬
чится чудо и все происходящее с ним окажется дурным
сном.
Габаев левой рукой схватил его за ворот, поставил
на ноги и вытащил на середину сцены, к станку, установил
на держатель кирпич.
События развивались не по программе, Колодин на
ходу искал выход:
— Некоторые зрители выразили сомнение в достовер-
34
ности показанного и изъявили желание повторить сокру¬
шение твердых предметов...
Пестрый юнец, судя по его виду, испытывал только
одно желание — оказаться как можно дальше от станка,
твердых предметов, зловеще прищурившегося Габаева и
вообще от Зеленого театра.
— Значит, я слабак? — нехорошим голосом сказал
Гришка, слегка улыбаясь.— Ну, покажи себя...— Улыбка
исчезла.— Не разобьешь кирпич — я разобью тебе голову.
Со стороны казалось, что он советует новичку, как
лучше приложить свои силы. Габаев говорил убедительно,
крикун старался, даже на цыпочки привстал, рука отско¬
чила от кирпича, как резиновая, и он, сморщившись, сунул
отсушенную ладонь под мышку.
— Не вышло? — удивился Габаев,— Давай по-друго¬
му попробуем, кулаком, может, получится?
Он зажал кирпич в огромной лапе, юнец с отчаянием
вмазал кулак в преграду, кожа на пальцах лопнула, из
глаз брызйули слезы. 1
— Ай-ай-ай! Ну никак,— посочувствовал Габаев, теат¬
рально поднял над головой целый кирпич, потом подставил
его Колпакову и через секунду продемонстрировал зрите¬
лям оставшуюся половинку.
— Как видите, без специальной подготовки не обой¬
тись,— импровизировал Колодин.— Надеюсь, среди вас
нет больше желающих соревноваться с тренированными
бойцами?
Желающих не нашлось.
— Тогда попрошу нашего гостя вернуться на свое
место.
«Гость» находился в трансе, некрасиво облизывая
кровоточащие костяшки пальцев. Габаев предложил ему
напиться и полстакана незаметно выплеснул на брюки,
ниже живота. Предупредительно провожая присмирев¬
шего весельчака к лестнице, Григорий по-прежнему тихо
сказал:
— Так кто из нас слабак? Ты вон от страха в штаны
намочил!
г Тот машинально пощупал, привлекая этим жестом
внимание к мокрому пятну. Зал взревел. Он бросился по
ступенькам, споткнулся, с трудом удержался на ногах и,
поникший, побрел по проходу. Очевидно, выражение лица
подействовало на зрителей, смех опал, как пена в выстав¬
ленной на солнце пивной кружке. Но когда он поравнялся
2 *
35
с двенадцатым рядом, в пять глоток надрывно загоготали
сотоварищи. Не выдержав такого предательства, он побе¬
жал, с ходу распахнул дверь и вылетел из театра.
— Попрошу успокоиться,— обратился к публике Ко¬
лодин.— Сейчас вам будет показан учебно-тренировочный
бой.
Четверка участников надела доспехи. Сначала провели
спарринг Зимин с Окладовым, потом Колпаков сражался
против двоих.
Колодин комментировал каскады ударов, блоков, укло¬
нов и прыжков.
— В боевом каратэ нет никаких ограничений и запре¬
тов, допустимы любые приемы, помогающие добиться по¬
беды. В спортивном — запрещены атаки в голову и пах,
кроме того, удары не наносятся, а только обозначаются:
ударная поверхность фиксируется в нескольких санти¬
метрах от тела...
Бац! Голова Окладова дернулась, на скуле вспыхнуло
красное пятно.
— ...В бою случается всякое, поэтому предплечья и го¬
лени бойцов защищены специальными щитками, а бьющая
поверхность рук и ног покрыта мягкими прокладками.
Не рассчитывая, что это объяснение окажется убеди¬
тельным, Колодин скомандовал прекратить бой.
— Сильно достал? — спросил Колпаков, когда они
опустились на пятки в углу сцены.
— Прилично. До сих пор в ушах звенит.
— А сейчас, уважаемые зрители,— Колодин освоился
у микрофона, в голосе появились артистические нотки,—
вам покажут ката. Это базовая техника, грамматика ка¬
ратэ, представляющая собой последовательность опреде¬
ленных приемов, выполняемых всегда одинаково и в одном
направлении. Всего известно около 60 ката. В старое время
на изучение одного затрачивали три года. Гишин Фуна-
коши упростил древние ката и создал легкую в изучении
серию. Тот, кто владеет ею, может противостоять против¬
никам в любой ситуации. Ката продемонстрирует Григорий
Габаев!
Колпаков мог выступить не хуже, но для Гришки это
был вопрос престижа — как же, оказаться в центре вни¬
мания,— и Геннадий не стал спорить. Сейчас он смотрел,
как Габаев ведет смертельный бой с несколькими против¬
никами. Отразил атаку ногой, отвел удар в лицо, оглянулся
через левое плечо назад, а развернулся направо, введя в
36
заблуждение нападавшего сзади, поставил блок и с гром¬
ким криком контратаковал, сделал три скользящих шага...
Работал он с предельной концентрацией, убедительно,
воображаемые противники казались реальными, но неко¬
торые движения выходили не совсем четко. Хотя, может
быть, Геннадий был настроен слишком критически.
Сразив последнего врага, Габаев замер в исходной
позе. По лицу катились крупные капли пота. Зал аплоди¬
ровал.
— Спортивно-показательный вечер окончен,— объя¬
вил Колодин.— Желающие изучать каратэ могут записать¬
ся в секции, которыми будут руководить выступавшие
сегодня Григорий Габаев, Геннадий Колпаков, Александр
Зимин и Николай Окладов. Расписание тренировок и усло¬
вия приема можно узнать в городском Доме физкультуры.
Публика стала расходиться. С опасной целеустрем¬
ленностью раздвигал толпу бородатый хирург. Несколько
десятков человек сгрудились у эстрады, шумно обменива¬
ясь впечатлениями и задавая вопросы сидящим в пре¬
зидиуме.
— Как же у них кости .не ломаются?
— А это больно — в кирпичи колотить?
— С шестнадцати лет принимают?
— За сколько можно всему научиться?
— Разрешите пройти... Все можете узнать завтра в
ДФК... Позвольте...
Колпаков с трудом пробирался к нетерпеливо ожидаю¬
щей его Лене.
— Как впечатления?
— Блестяще!
— Сейчас у нас небольшая пресс-конференция,—
Колпаков заглянул девушке в глаза.— Если подождешь
немного, я тебя провожу...
— Нет уж, я пойду,— Лена поправила ему завернув¬
шийся ворот кимоно.— Девчонки ждут, да и вообще...
— Что «вообще»?
— Не люблю ждать.
Она смягчила отказ улыбкой.
— Не сердись. Позвони завтра.
Колпаков без разбега запрыгнул на сцену. Зал почти
опустел, любопытные расходились, Лена ушла не огляды¬
ваясь. Почему-то ему стало грустно, защемило сердце —
недопустимая слабость для человека, владеющего своими
эмоциями, но сейчас он даже не отметил этого факта, что
37
являлось еще одним упущением в жесткой системе само¬
контроля.
— Хорошая девочка! — Гришка подошел незаметно и
смотрел туда же, куда и он.— Мордочка, фигурка, нож¬
ки... Я бы не отказался...
— Заткнись!
Колпаков бешено обернулся, но сдержал руку и ужас¬
нулся, увидев своим опережающим на миг реальность
вторым зрением, как ороговевшие основания первой и
второй фаланг легко, будто двуслойную фанеру, провали¬
вают Гришкину височную кость.
— Что с тобой? Нервы? Надо больше медитировать.
Колпаков оцепенело выдохнул воздух, задержанный
для ненапесснного удара. Ему стало страшно. Снова ше¬
вельнулась мысль, с которой он разделался утром у пожар¬
ного щита. Он управляет собой с помощью Системы или
Система управляет им?
Лена скрылась в проеме выхода. Самостоятельно вклю¬
чившееся йоговское дыхание помогло снять напряжение и
отогнать сомнения. Голос прозвучал буднично и спокойно.
— Зачем ты облил штаны этому пестрому полудурку?
Он и так получил свое, к чему же глумиться?
— Да ты, братец, гуманист! — издевательски проце¬
дил Габаев.— Знаю, видел, как покалечил парня для за¬
бавы. Перед куколкой своей хотел показаться? А гуман¬
ность? Пьяный, неподготовленный, отними нож — и дело
с концом...
— Ты бы это вчера посоветовал, да и помог заодно, чем
за чужими спинами прятаться!
— Чего мне вмешиваться? Я без девушки, выставлять¬
ся не перед кем... А этого мозгляка, что орал под руку, надо
было вообще в бараний рог загнуть! — Гришка озабочен¬
но ощупал кисть.— Пусть благодарит судьбу, что попался
в неподходящем месте. Я бы его растоптал, по земле
размазал!
В сознании Колпакова возникла ассоциативная це¬
почка, и он вдруг понял, почему бородатый травматолог
вызывал у него неприязнь — он напоминал Гришку! Не
столько внешне, хотя Габаев тоже коренаст и могуч, сколь¬
ко явно выраженным комплексом сверхполноценности и
глубокой убежденности в своем праве ломать, гнуть, раз¬
мазывать, сворачивать в бараний рог любого, менее силь¬
ного человека, попавшегося на жизненном пути.
— Что вы здесь обсуждаете? — Зимин уже переоделся
38
в джинсы и клетчатую рубаху, щегольски повязал легкий
шейный платок.— Через пять минут начало!
— Ничего, можно и в спортивном на вопросы отве¬
чать,— Окладов остался в кимоно, скула у него подерну¬
лась синевой.— Генка, газетчики тебя разыскивают. Что
ты такого сотворил вчера в парке?
— Кстати, пока не забыл...
Колпаков стал напротив Окладова.
— Давай ножом снизу!
Николай обозначил удар, Колпаков показал защиту.
— Так вот, боевое исполнение этого приема приводит
не к открытому перелому предплечья, а к разрыву сумки
локтевого сустава и трещине лучевой кости. Впрочем,
возможно, результат зависит от степени поворота запястья
и места подхвата коленом...
— Спасибо, просветил,— усмехнулся Габаев.— Какая
разница — в лоб или по лбу? Это только тебе интересно.
Запиши в свою тетрадочку, непременно запиши...
Болван! Что с него взять? И еще посмеивается...
— Уже записал, Гриша. У меня много всякого запи
сано. Настанет время — почитать попросишь.
Геннадий Колпаков составлял уникальное пособие по
рукопашному бою и искренне верил, что через несколько
лет оно нарасхват пойдет с книжных прилавков.
— Вам что, нужно особое приглашение?
Колодин был явно чем-то раздражен, впрочем, в сле¬
дующую минуту стало ясно, чем именно.
— Что это за представление устроил? — резко обра¬
тился он к Габаеву.— Еще бы вытолкнул'* его на спарринг
и разделал в котлету!
— Надо бы...— лениво ответил Гришка.
— Надо бы тебя не подпускать к каратэ! Основное
правило: силу и умение нельзя применять для забавы, тем
более к слабому! Забыл? А еще хотел стать зампредом
федерации!
«Ай да Гришка! — подумал Колпаков.— Оказывается,
тайно плетет интриги, чтобы занять административный
пост! Не ожидал...»
. — Мне сейчас Стукалов такую головомойку устроил
за твои художества, что можешь распрощаться со своими
надеждами!
На лице Гришки отразилась растерянность, он даже не
обратил внимания на удивление товарищей, впервые услы¬
шавших о его тайной инициативе.
39
— Не сдержался, Сергей Павлович,— просительно
стал оправдываться он.— Эта мерзость кричит под руку,
помешала мне, чуть кисть не выбил, от боли глаза на лоб
полезли, вот и решил проучить. Да и не я его на сцену вы¬
таскивал — возмущенные зрители...
— Пустые разговоры,— Колодин махнул рукой.—
Мнение о себе ты сформировал скверное. Чего теперь
объяснять...— И, предупреждая возражение, обрубил: —
Ладно! Быстро наверх, нас ждут!
Пресс-конференция, или, точнее, как значилось в про¬
грамме, час вопросов и ответов, проходила в холле вто¬
рого этажа. Глубокие мягкие кресла составили в круг, с
одной стороны сидели журналисты и представители спор¬
тивной общественности, с другой — четверка бойцов и
Колодин. Стукалов с Серебренниковым расположились
чуть в стороне, у полированного журнального столика.
Корреспонденты начали с традиционных вопросов: не
испытывают ли спортсмены боли при разбивании голыми
руками твердых предметов, часто ли случаются травмы.
Отвечал первым Колпаков, он говорил оптимистично и
для убедительности демонстрировал собственные руки,
зная, что на расстоянии следы давних переломов неза¬
метны.
Корреспондент молодежной газеты поинтересовался,
сколько времени требуется, чтобы овладеть каратэ.
— На Востоке считалось, что не хватит всей жизни, но
за пятнадцать-двадцать лет обучающийся приобретет
необходимые знания и навыки.
— Что же вы, собираетесь готовить спортсменов двад¬
цать лет? — недовольно спросил Стукалов.— Может, еще
предложите специальные монастыри построить?
Добрушин и .Читинский рассмеялись, улыбнулись кор¬
респонденты, настороженно повернулся к Колпакову Ко¬
лодин.
— В наших условиях для подготовки перворазрядни¬
ка понадобится три-четыре года, как и для любого вида
спортивного единоборства.
— А насколько вообще подходит для наших условий
этот спорт? — продолжал Стукалов.— И можно ли на¬
звать его спортом? Скорее, какие-то цирковые номера, эф¬
фекты для публики... Чему они учат?
— Разбивание предметов — «шивари» — только один
из разделов каратэ, да и то не главный...
Вопрос председателя городского спорткомитета выхо-
40
дил за рамки частного, и, в принципе, отвечать следовало
Колодину, но тот молчал.
— А демонстрация такого рода показывает возмож¬
ности человеческого организма, побуждает зрителей к
физическому совершенствованию...
Колпаков поймал восторженный взгляд Окладова,
согласно кивающего каждому слову. Николай, пожалуй,
был самым большим энтузиастом каратэ, свято верил в его
полезность и даже готовил письмо в Министерство про-
священия с обоснованием необходимости обязательного
введения его в программу физподготовки школьников.
— Видели, к чему побуждает,— Стукалов, не скрывая
раздражения, дернул подбородком в сторону Габаева.—
Какую-то корриду устроили! Случайность? Или наобо¬
рот — закономерность? Каково зрелище — такова и
публика?
Колпаков не стал возражать и повернулся к Колодину,
давая понять, что наступила его очередь.
— Как мнение присутствующих? — спросил Стука¬
лов.— Может, я слишком субъективен?
— Наверное, так, Игорь Петрович,— улыбнулся верт¬
кий черноглазый Таиров.— Интересный вид, необычный,
перспективный...
— Особенно перспективна вседозволенность,— вме¬
шался Литинский.— Хочешь — бей в спину, хочешь —
ногой в живот. На соревнованиях попробуй соблюди бес-
контактпость! Раз — ив больницу!
— Положим, у вас такое тоже случается. Разве но¬
каут — не тяжелое сотрясение мозга? Кстати, запланиоо-
ванное заранее...
Литинский оставил реплику Колодина без внимания,
вместо него в разговор вступил Серебренников.
— Я служил в морской пехоте, и то, что сейчас уви¬
дел, не спорт, а рукопашный бой. Нужно ли обучать ему
молодых парней?
Колодин встал.
— Игорь Петрович, мне кажется, обсуждение показа¬
тельного вечера приняло странное направление...
Он обращался к Стукалову, но обводил взглядом всех
собравшихся.
— Каратэ — официально признанный новый вид спор¬
та, создана Всесоюзная федерация, у нас в городе обра¬
зован соответствующий орган. Целесообразно ли ставить
под сомнение эти факты? Да и что мы, собственно, об¬
суждаем?
41
— Гм... Действительно, Сергей Павлович прав, от
фактов не уйдешь. Но опасения спортивной обществен¬
ности следует учесть. Чтобы...— Стукалов очертил рукой
остроконечное облачко.— Чтобы не потерять контроль
над джинном, которого мы выпускаем из бутылки...
Беседа закончилась мирно, и через полчаса четверка
бойцов шла по широким аллеям зеленого парка.
— ...Я-то при чем? Стерпеть должен был? Да попадись
они мне — по стенкам размажу! Это Стукалов развел
слюнтяйство! — возбужденно гудел Габаев, но его не
поддерживали.
— А я вас поджидаю!
Во вскочившем со скамейки человеке Колпаков узнал
бородатого травматолога.
— Догнал-таки их, подлецов,— он как будто продол¬
жал давний, понятный всем разговор.— Людей, жалко,
много было, но перья все же пощипал, поучил, одному,
кажется, ухо оторвал...
— Молодец! — громко захохотал Гришка, хлопая бо¬
родатого по плечу.
Тот стойко выдержал тяжелый удар. Довольно улыб¬
нулся.
— Я сам хирург, вот товарищ меня знает,— он, как на
старого друга, указал на Колпакова, и тому стало непри¬
ятно.— Кулаков моя фамилия, Вова...
Габаев пожал руку новому знакомому.
«Если запустит бороду, будут как братья»,— подумал
Колпаков.
— Возьмете к себе в секцию? Я штангой занимался,
боксом...
Кулаков влюбленно смотрел на Гришку, чувствова¬
лось, что симпатия у них взаимная.
— Конечно, возьму! — Габаев снова оглушительно
хлопнул по каменному плечу.— Завтра к двум приходи в
ДФК.
Кулаков почтительно склонил голову и исчез.
— Вот парень — орел! Побольше бы таких!
— Все без ушей останутся. Его на пушечный выстрел
к секции нельзя подпускать.
— По-моему, ребята, Колпаков становится слюнтяем.
Во всяком случае, право ломать конечности ближнему он
признает только за собой...
— Хватит ссориться,— сказал Зимин, останавливаясь
у узкой незаасфальтированной аллеи.— Сегодня день, о
42
котором мы мечтали столько лет. Пойдем проведаем «штат
Техас».
Колпаков не хотел, он бы обошел это место за километр,
но три фигуры скользнули в темноту между кустами, и он
двинулся следом. В темноте идти следовало осторожно,
чтобы не споткнуться о корень или не напороться на ост¬
рый сучок, органы чувств перестраивали работу, при¬
спосабливаясь к новым условиям, и на миг появилось ощу¬
щение, что они перенеслись в прошлое...
Тогда они. группировались вокруг Петьки Котова, на¬
хватавшегося основ в Индии, где семь лет работали его
родители. Самому Петьке это вскоре надоело, да и осталь¬
ным тоже, а у Геннадия, Окладова и Зимина интерес со¬
хранился, они продолжали занятия по самоучителям, по¬
том осторожный японец — аспирант мединститута взял их
к себе, начал с азов, преподавал методику занятий, зна¬
комил с сутью Системы.
Он работал по второму дану, располагал настоящей
литературой, фотоальбомом — дело пошло всерьез. Когда
он, окончив институт, уехал, тренером стал Колпаков.
К тому времени он достаточно овладел техникой, поверил в
Систему и подчинил ей распорядок своей жизни, занятия
продолжались на качественно ином уровне. Саша и Нико¬
лай признавали его авторитет, да и Гришка Габаев, ко¬
торого взяли для комплекта в спаррингах,— тоже. Он
оказался способным учеником, к тому же дьявольски силь¬
ным, выносливым и фанатичным. Именно Гришке принад¬
лежала идея проверять себя в реальных боях.
— Пришли.
Зимин опустился на скамейку в густой, плохо освещен¬
ной аллее. Даже сейчас этот участок парка был неустроен¬
ным и пустынным, а тогда... ,
Окладов сел рядом, обняв Сашу за плечи, Гришка
хищно оскалившись, нырнул в темноту. Колпаков подошел
к квадратному фонтанчику, заполненному вязкой черной
водой. В душе шевелилось неприятное, забытое — то, что
несколько лет служило причиной ночных кошмаров.
Здесь постоянно стояла огромная лужа, вокруг валя¬
лись битые бутылки, банки, между кустами из фанерных
ящиков и всякого тряпья сооружены подобия спальных
мест. Попадались убитые кошки. Даже днем здесь было
жутковато.
А ночью в заброшенную рощу стекался всякий сброд,
привлекаемый возможностью открыто пить из горлышка
43
вино или водку, жрать зажаренную над костром колбасу
и обуглившийся хлеб, резаться в карты, громко ругаться и
орать похабные песни, одним словом — балдеть и кейфо¬
вать, по своему разумению, от души.
Дурное место. Нормальные люди обходили его за вер¬
сту. И если все же проходил, срезая дорогу, припозднив¬
шийся прохожий, забредала по незнанию или неосмотри¬
тельности влюбленная парочка, им оставалось полагаться
на судьбу и везение. Всякое тут случалось — бывало, гра¬
били, избивали. *
Всякое бывало. «Штат Техас».
И четверка «шерифов», бросившая вызов грубой и
жестокой силе...
— Никого нет,— с сожалением сказал вынырнувший
из кустов Габаев.— А я хотел тряхнуть стариной...
Идиот! Колпакова передернуло.
Он вспомнил взаправдашние жестокие драки, серь-,
езность которых тогда не осознавалась. Хулиганы часто
хватались за ножи или палки, «шерифы» тоже вооружа¬
лись подручными предметами...
Колпакову стало страшно от того, что происходило, и
еще страшней от того, что могло произойти.
Повзрослевшие «шерифы» сидели рядом в бывшем
«штате Техас», вспоминая опасности, которые они вместе
преодолевали и которые должны были помочь им слиться
в благородное братство, вечное и нерушимое.
Братства не получилось. Гришка отличался от осталь¬
ных еще тогда: более жестокий и нетерпимый, он предла¬
гал использовать нунчаки,* не задумываясь, к чему это
приведет, и если бы его не одергивали... Правда, тогда он
был управляемым, знал свое место, слушался более опыт¬
ных товарищей. До тех пор, пока не наработал технику и
не почувствовал, что может тягаться даже с Колпаковым.
— Отучили-таки шпану сюда ходить!
— Брось, Гришка!
— А чего, по-твоему, совсем никакой пользы не при¬
несли?
— Совсем, не совсем... Тому командированному здоро¬
во помогли, молодоженов выручили...
Окладов машинально потрогал шрам на затылке.
— ...вот и все полезные дела.
* Нунчаки — две скрепленные короткой цепью палки — орудие
каратэ.
44
— А на остальное как посмотреть.
— То есть?
— Обоюдная драка. Одни ввязались по въевшейся в
кровь привычке, другие подставились умышленно, чтобы
отработать на живом материале блоки, удары, броски...
Кто из них хуже? t
— Ну ты даешь! Головой ударился?
Окладов не обратил на реплику Габаева ни малейшего
внимания, он говорил не для него — Гришка не в состоя¬
нии был понимать такие тонкости, он говорил для осталь¬
ных, да и для себя тоже.
— Они пьяные, грязные, злые, они не работают, во¬
руют, все понятно—мы полная противоположность: по¬
ставь рядом — наглядное воплощение добра и зла... Но
когда мы деремся, чем мы отличаемся от них? Для них
драка — элемент образа жизни, способ самоутверждения,
поддержания авторитета. Для нас — тренировка на беспо¬
лезных обществу людишках, мы позволяем себе в отно¬
шении них то, чего никогда не допустили бы в привычном
окружении! Это осквернение чистого и благородного ис¬
кусства каратэ.
— Сегун Йомицу на ночных улицах Эдо пробовал на
живых людях остроту своего меча,— будто по книге про¬
читал Гришка, и в голосе его была печальная торжествен¬
ность.— Другие самураи переняли обычай окроплять но¬
вый меч горячей человеческой кровью, и утром в придо¬
рожных канавах находили трупы зарубленных бродяг, по¬
прошаек, разбойников..
— Вот-вот! Воображаешь себя сверхчеловеком, не
задумываясь, откуда у тебя право оценивать других...
— Эта мразь лезла на рожон, а мы им обламывали
рога, отбивая охоту нападать на прохожих. Что же здесь
плохого?
— ...И ты всегда был инициатором драк, если не на¬
падали — откровенно провоцировал, так что иногда труд¬
но определить — кто хулиганы, а кто — жертвы.
— А иногда напротив — очень легко,— вмешался Зи¬
мин, и все поняли, что он имеет в виду. У Колпакова вновь
ворохнулся в душе комплекс вины. Все. кроме Гришки.
— Когда же это? — с вызовом спросил он, не без осно¬
вания заподозрив выпад в свой адрес.
— С футболистами.
— А-а-а,— протянул Габаев.— Мальчики с мячиком,
бьют — как фугасиком... У меня аж в голове зазвенело...
Чего я их — целовать должен?
45
Наступила пауза. Стало душно. Тревожно шелестела
под резкими порывами ветра листва, запахло грозой.
Колпаков готов был поспорить, что думают все об
одном.
— А помните, как я того бритого уделал?
Но только у Гришки могло хватить ума сказать об этом
вслух, да еще с оттенком бахвальства.
Гришка даже через свою толстую кожу почувствовал
молчаливое осуждение.
— Я вас не тянул, сами влезли. Генка семерку здорово
уработал...
Идиот! Колпакова передернуло.
— Пошли по домам, сейчас начнется...
Окладов и Зимин поднялись вслед за ним.
— Чего заспешили? Дождика испугались?
Да, нюансов он никогда не ухватывал, поэтому и не
понял, из-за чего они прекратили рейды в «штат Техас».
Спотыкаясь о выступающие корни, четверка бойцов
выбралась из глухой части парка. Забросив за спину спор¬
тивные сумки, они размашисто шагали рядом, занимая
почти всю ширину аллеи.
— А ведь нас всего четверо! — воскликнул Гришка.—
Четверо на весь город! Это что-то да значит!
Действительно, их было четверо. Геннадий Колпаков —
преподаватель вуза, перспективный молодой ученый, вы¬
росший без отца и потому привязанный к бывшему детдо¬
мовцу Николаю Окладову, с ранних лет зарабатывающему
на жизнь и беззаветно преданному Системе. В противо¬
положность им Александр Зимин в детстве и юности не
знал трудностей. Родители — известные спортсмены, за¬
тем — популярные тренеры, дом — полная чаша, Саша —
единственный любимый сын, старательно ограждаемый от
житейских забот. К чести Зимина, он избежал опасности
превратиться в избалованного недоросля. Хорошо учился
в школе, с отличием окончил психологический факультет,
в аспирантуре разрабатывал нестандартную тему, успеш¬
но защитился. Сейчас он руководил сектором в научно¬
исследовательской лаборатории психологии спорта инсти¬
тута физкультуры.
Того самого, в котором уже добрых десять лет учился
Григорий Габаев. Оставление на повторное изучение кур¬
са, академические отпуска, отчисления с последующими
восстановлениями — классический послужной список
«вечного студента». Бесшабашный и ветреный, Габаев
46
подрабатывал то в ресторанном оркестре, благо в молодые
годы мать из-под палки выучила его музыке, то нанимал
ся сторожем в садоводческое товарищество, в черные дни
разгружал вагоны, а когда приходилось совсем плохо,
прибивался под крылышко разочаровавшихся родителей,
но удерживался недолго — до очередного скандала.
Они были разными людьми и могли никогда не встре¬
титься, если бы не Система, единственное объединяющее
их звено, даже непостоянный Габаев служил ей верно и
истово. Когда-то давно они думали, что общее увлечение
превратит их компанию в вечный и несокрушимый мо¬
нолит...
Ветер усилился, на горизонте ярко сверкнуло, в воз¬
духе отчетливо чувствовался запах озона.
Братства не получилось. Что-то помешало, и соеди¬
няющие их узы не упрочились до нерасторжимости. Скорее
наоборот — появилось нечто разъединяющее компанию,
вызывающее холодок отчуждения, порождающее какое-то
скрытое неудовлетворение при внешней видимости полного
благополучия...
Колпаков наедине с собой пытался разобраться —
в чем тут дело, и несколько раз ему казалось, что вот-вот
удастся нащупать это нечто, но мысль ускользала, так и
не оформившись в догадку.
И сейчас он вдруг ощутил: «штат Техас» разъединяет
их, как любое, сделанное совместно предосудительное
дело. И подумал, что каждый в настоящую минуту понял
это. Кроме, пожалуй, Гришки.
Они снова прошли мимо Зеленого театра. У рекламной
тумбы с хорошо знакомой афишей припозднившиеся па¬
цаны, гортанно выкрикивая, пинали ногами воздух.
Ветер мел по асфальту мятые пригласительные билеты
и другой мусор. Упали первые тяжелые капли, Колпаков
поднял голову и ускорил шаг
На город наползала большая черная туча
ГЛАВА II
1
— А какова ваша позиция? Определитесь четче, по¬
жалуйста!
Завкафедрой философии Гавриленко был близорук и
писал только в очках, но сейчас впервые за весь экзамен
47
снял их, и, поглаживая щеку облитой прозрачным пласти¬
ком золоченой проволокой, в упор смотрел на Колпакова.
— Я считаю, что человек не может познать окружаю¬
щий мир, не познав самого себя...
— А на этом пути, как можно понять по интонации,
вы видите непреодолимые препятствия?
Колпаков несколько секунд молчал. Перед ним два
аспиранта и соискатель гладко отбарабанили по билетам,
округло и правильно ответили на дополнительные вопросы
и мирно выкатились в коридор, не нарушив академической
покойности кандидатского экзамена.
Его же черт дернул продемонстрировать самостоятель¬
ность мышления. Гавриленко перестал чертить на промо¬
кашке замысловатые фигуры и явно подталкивает к про¬
должению нестандартного ответа, а это может привести к
самому неожиданному результату.
Проще всего незаметно попятиться и благополучно
вернуться в рамки хорошо изученной программы, на про¬
топтанную тропинку, наверняка ведущую к положительной
оценке. Дескать, познание не имеет границ, победоносное
шествие человеческого разума к глубочайшим тайнам
мироздания неудержимо, ну и так далее... Пара примеров
торжества науки, подходящая цитата — ив коридор, ожи¬
дать объявления оценок.
Колпаков упрямо тряхнул головой.
— Нет. Преодолимые. Но препятствия серьезные даже
с методологических позиций.
—- Поясните свою мысль.
Гавриленко заинтересованно подался вперед, Дронов
оторвался от бумаг, доценты с философской кафедры пре¬
рвали тихий доверительный разговор.
— Охотно.
Пристальное внимание членов комиссии не испугало
Колпакова, напротив — он ощутил прилив бодрости и
уверенности в себе. Так и должно было быть у хорошего
бойца.
— Орудием познания окружающего мира является
человеческий мозг, он же становится объектом самопо¬
знания. Таким образом, возникает порочный круг — то
самое препятствие, которое я имел в виду...
— Позвольте, мозг успешно исследуется биологами,
гистологами, морфологами! — вмешался философ помо¬
ложе, но Гавриленко движением руки остановил его, впро¬
чем, Колпаков не смутился.
48
— Исследуются клетки, структура, нейронные цепочки,
то есть части целого. А само целое — мозг, как мысле-
творный орган,— до сих пор остается терра инкогнита!
Но я говорю не об этом, а о методологических проблемах
процесса самопознания. Объект исследования не может
быть идентичным орудию исследования!
— Ну-ка, ну-ка...—поощрил Гавриленко.
— Для исследования бактерий нужен .микроскоп, но
изучить микроскоп с помощью другого микроскопа не
удастся! Чтобы определить его вес, размер, оптические
свойства, состав металлов, из которых сделаны объектив,
тубус, предметный столик,— понадобятся совсем другие
приборы, реактивы, инструменты. И на более сложном
уровне то же самое: нельзя изучать компьютер другим,
такого же класса...— Колпаков на секунду замолчал,
переводя дыхание, и добавил: — В процессе самопознания
человеческий мозг — и инструмент и объект.
— Это же чистой воды агностицизм! — снова не вы¬
держал молодой доцент.
Колпаков вспомнил его фамилию — Петров. На втором
курсе он вел семинары в параллельной группе, несколько
раз подменял у них заболевшего преподавателя и нещадно
ставил неуды за малейшее отступление от текста учебника.
К счастью, здесь решает не он.
— Значит, вы отрицаете возможность самопознания в
принципе? А следовательно, и познаваемость мира?!
— Спокойней, коллега,— снова поднял руку Гаврилен¬
ко, и Петров сразу же умолк, преданно глядя на своего
заведующего.— Навешивать ярлыки в научном споре не
принято, к тому же я не думаю, что наш юный друг про¬
поведует агностицизм. Очевидно, сейчас он окончательно
прояснит свою позицию.
Профессор снова надел очки, отчего лицо сделалось
строже, но излюбленное обращение «юный друг» свиде¬
тельствовало о благодушном настроении.
— Решение проблемы в том, чтобы усовершенствовать
инструмент, качественно изменить его...
— Сверхмозг? — задал первый вопрос Дронов.—
Интересная мысль. Но каким способом? Повышением
информативности, наращиванием интеллектуального по¬
тенциала? Но это будет количественное изменение. Вме¬
шательство в структуру мозговой ткани, биологическая
перестройка? Утопия!
— Речь о другом. Сейчас человек использует всего
49
десять процентов нейронов. Остальное — резерв с много¬
кратным запасом надежности. Если включить его в ра¬
боту...
Гавриленко улыбнулся и повернулся к Дронову:
— Нашему юному другу следовало быть биологом,
как считаете, Илья Михайлович?
— Он вообще разносторонняя личность,— с неопре¬
деленной интонацией ответил проректор.
— Я не затрагивал биологических аспектов — только
гносеологические...
Колпаков «завелся» и не мог сразу остановиться.
— Концентрация сознания, самососредоточение, со¬
зерцание собственного «я» — это чисто психологические
приемы, отработанные веками в философской мысли Во¬
стока...
— Теперь вы проповедуете буддизм?! — вскинулся
Петров.— Хорошенькое дело! Вы не забыли, по какому
предмету сдаете экзамен?
— В настоящее время многие из них используются в
советской психологии для снятия нервного напряжения,
устранения стрессов,— Колпаков не обратил внимания на
реплику.— Разработаны системы аутогенной тренировки,
способы повышения психологической устойчивости спортс¬
менов, летчиков, космонавтов.
Петров растерянно поджал губы и бросил быстрый
взгляд на Гавриленко.
— Тренировка сознания по специальным методикам
позволит повысить эффективность мозга-инструмента и
успешно изучать мозг — объект исследования. Порочный
круг разорван, открывается возможность самопознания,
а следовательно — и познания окружающего мира.
Гавриленко пожевал вялыми губами.
— Выстроенная вами концепция подразумевает су¬
ществование двух разновидностей людей: исследователей
и исследуемых. Вас это не смущает?
— Высшие и низшие! — вновь ободрился Петров.—
Сверхлюди и кролики!
Гавриленко поморщился
— Ладно, достаточно.
— В социологии такое разделение никого не шокиру¬
ет,— по инерции продолжал Колпаков.— К тому же спо¬
собы психологической тренировки доступны каждому. Тут
нет элитарности...
— Достаточно.
50
Гавриленко задумчиво постучал ручкой по столу.
— У членов комиссии есть вопросы?
— Вполне достаточно,— по-прежнему неопределенно
сказал Дронов.
Доцент постарше отрицательно качнул головой, Петров
открыл было рот, но передумал и, наклонившись к руко¬
писному списку экзаменующихся, поставил против фами¬
лии Колпакова нарочито крупную двойку.
— Подождите немного в коридоре. Мы сравним впе¬
чатления, посоветуемся и пригласим для объявления оценок.
Гавриленко не добавил обычного «мой юный друг»,
и Петров демонстративно обвел двойку кружочком. Это
был предел его возможностей в данной ситуации, и если
столь наивная демонстрация приносит удовлетворение...
Бедняга!
Колпаков сдержал улыбку и громко попрощался.
— Почему так долго? Скоро они там?
Предшественники истомились в ожидании.
— Теперь скоро,— не останавливаясь, бросил Кол¬
паков.— Петька, зайдешь, скажешь мою оценку.
Быстро шагая подлинному коридору, Колпаков спиной
ощущал изумленные таким равнодушием взгляды.
Чего ждать? Полный ответ по билету, проявленная
самостоятельность, умение нешаблонно мыслить... Поба-
лансировал на грани, подразнил немного гусей, но остался
в рамках... Держался уверенно, говорил свободно и объек¬
тивно, выглядел на голову выше остальных. Чистая пя¬
терка. Правда, если его бравада вызвала раздражение
не только у Петрова, могут влепить и тройку. Практичес¬
кой разницы никакой, даже самолюбие не пострадает, по¬
скольку причина известна и результат предугадан. Так
чего торчать под закрытой дверью?
В кабинет завкафедрой он вошел без стука, резко
распахнув дверь с обновленной табличкой. Здесь все
оставалось по-прежнему. Только стол Гончаров придвинул
ближе к окну.
— Сколько?
Вениамин Борисович оторвался от беглой карандашной
схемы, на лбу проступили три вопросительные морщины.
— Пять.— Колпаков плюхнулся в кресло.— Впрочем,
это мои предположения. Как объявят, Петька скажет.
— Ты что, не дождался результата? Ну и ну!
— Что удивительного? .
— Все. Твоя самонадеянность, неэтичность...
51
— Чепуха. Присутствие при объявлении оценок вовсе
не есть проявление уважения к экзаменаторам. Лучше
послушай, как я раздразнил Петрова.
Гончаров выслушал короткий пересказ экзамена, до¬
бавил несколько острых точных штрихов в схему, с трещо¬
точным звуком прокатил ладонью отточенный карандаш.
— Значит, самое главное ты им не открыл? Про мона¬
хов, постигающих истину круглосуточным рассматрива¬
нием собственного пупа? Жаль.
— Не уподобляйся некоторым...
— Петров не самый умный человек в институте, со¬
гласен. Но ты своими буддийскими эскападами наверняка
разозлил и Гавриленко и Илью Михайловича. Да еще не
явился на оглашение результатов. Не удивлюсь, если тебе
закатят пару и ты потеряешь на этом полтора года.
— Хочешь пари? Неуд — я до конца семестра провожу
за тебя индивидуальные консультации по субботам. От¬
лично — ты отпускаешь меня на сегодня с лабораторных.
По рукам? Заметь — условия неравные и для тебя крайне
выгодные.
— По-моему, Геннадий, ты чересчур вольно обраща¬
ешься с начальством.
Гончаров изобразил суровость.
— Будьте проще, Вениамин Борисович, и народ к вам
потянется! Помнишь любимую присказку бывшего про¬
ректора, уважаемого Ивана Фомича? Принимаешь пари?
Весь семестр по субботам!
— Давай.
Гончаров протянул руку.
— Однако очень долго...— забеспокоился Колпаков.
— Увидели, что тебя нет, и терпение лопнуло — верну¬
лись переписывать ведомость,—съязвил Гончаров.
Зазвенел телефон.
— Слушаю вас, Гончаров. Здравствуйте. Как раз
здесь. Пожалуйста, передаю... Не стоит, до свидания.
Тебя,— он закрыл микрофон ладонью.— Светская дама,
воспитанная, и голос очень приятный.
— Привет, Геннадий! Не забыл еще меня?
— Здравствуй...— Колпаков не мог скрыть удивле¬
ния.— Как узнала этот номер?
— Спросила у секретаря, где ты можешь быть,— вот
и все. Скоро освободишься?
— Занят до шести, но мой друг и начальник любезно
вызвался меня подменить...
52
— Ну и нахал,— покачал головой Гончаров.
— ...Так что скоро, но с четырех у меня дела...
— Набор в секцию?
— Откуда данные? — снова удивился Колпаков.
— Весь город знает, ты стал популярной личностью
Сегодня даже читала про тебя в газете...
— Смотри-ка, не читал...
—- Видишь, сколько раз я тебя удивила,— засмеялась
Лена.
Колпаков остро ощутил, что ему нравится ее смех,
голос, и почувствовал желание увидеть ее прямо сейчас,
немедленно...
— Ты меня выручишь?
— Всем, чем могу.
— Возьми в секцию двух ребят. Сына моей заведую¬
щей и племянника директора. Для меня это очень важно.
Сделаешь?
— Конечно,— не задумываясь ответил Колпаков.—
Пусть подходят.
— Умница, огромное спасибо,— обрадованно затара¬
торила Лена, и чуть заметная напряженность в голосе
исчезла.— Когда освободишься, позвони, что-нибудь при¬
думаем на вечер. Договорились? Вот и славненько. Целую.
Колпаков ошарашенно смотрел в гладкую, с аккурат¬
ными стыками обоев стенку. Такой ласковой он не знал
Лену уже давно. Но почему в радостное чувство вплета¬
ется неприятный горький оттенок?
— Положи трубку, Ромео! — Насмешливый голос
Гончарова вернул его к действительности. Тревожная
мысль, оставшись недодуманной, развеялась без следа.
Осторожно постучав, в кабинет заглянул вспотевший
от пережитых волнений Петька.
— Пятерка! — сообщил он, почтительно поздоровав¬
шись с Гончаровым.— Гавриленко похвалил — говорит,
смелость позиции, кругозор, умение творчески использо¬
вать полученные знания и все такое... А мне тройку поста¬
вили. За что? Все рассказал, как в учебнике, Петров был
доволен... Да, Дронов спросил, почему тебя нет, я сказал —
живот схватило...
— Умней ничего не придумал! — Колпаков подскочил
в кресле.— Кто тебя просил болтать глупости?
Петька обиженно закрыл дверь.
Гончаров хохотал.
— Супермен с расстройством желудка! — еле выдавил
он между приступами смеха.
53
Колпаков мгновенно успокоился.
— Смейтесь, Вениамин Борисович, смех способствует
правильному дыханию. Но пари я выиграл, до свидания.
Осторожно с третьим стендом — там барахлит трансфор¬
матор.
Колпаков спустился в вестибюль и прямо возле «Мол¬
нии», сообщавшей о его героической схватке с вооружен¬
ным преступником, был перехвачен астматическим толстя¬
ком Писаревским, непревзойденным мастером интриг и ли¬
дером кулуарных бунтов.
— Молодежь взрослеет, мужает, а мы и не замечаем,
пока нам глаза не откроют,— Писаревский махнул рукой
в сторону «Молнии».— Отрадно слышать, да я вас и свои¬
ми глазами видел в деле, очень, очень смело, давайте в
том же духе...
— Вы разве тоже были в парке?
— В лесу, темном и страшном, где смелый мальчик в
одиночку свалил старого, опасного зубра!
— Что-то я...
— И прекрасно, скромность — добродетель, но следует
знать себе цену, а вы пока не знаете...
Покровительственная скороговорка и целеустремлен¬
ность, с которой толстяк оттеснял его в укромный уголок
вестибюля, навели Колпакова на мысль, что эта встреча не
случайна.
— Без поддержки человек жалок и одинок, ему не на
кого опереться в трудную минуту, а таких минут в жизни
гораздо больше, чем кажется в молодости, поверьте, го¬
раздо больше!
Выпуклые, горячечно блестевшие глаза гипнотизиро¬
вали, и речь была обволакивающей и проникновенной. Но
куда он клонит?
— ...а они обошлись с вами несправедливо! И Дронов,
и Гончаров даже не помнят, кому обязаны своим успехом!
И уверяю, они не пришли бы на подмогу, если бы вся эта
стая набросилась и стала рвать вас в клочья!
До Колпакова наконец дошел смысл мрачных аллего¬
рий Писаревского.
— Между тем, есть люди, готовые стать вашими вер¬
ными друзьями. Например...
Толстяк значительно назвал несколько известных в
институте фамилий.
— Вы понимаете, что это значит — ключевые посты в
администрации, совете, на смежных кафедрах... С такими
друзьями все у вас пойдет как по маслу.
54
Писаревский заговорщически понизил голос.
— Чтобы не быть голословным: дайте мне любой ма¬
териал, и мы протолкнем его в ближайший институтский
сборник. Даже сырой или компилят! Публикация для
молодых всегда проблема, а для вас их не будет!
— Предложение заманчивое...— сказал Геннадий.
Писаревский довольно улыбнулся.
— ...для бездарностей. Я сам решаю свои проблемы! —
резко возразил Колпаков.
— И чудесно! Ответь ты по-другому, я бы разочаро¬
вался! Но сила за спиной еще никому не мешала... Этот
пузырь Иван Фомич наконец лопнул, но его группировка
пока сохранилась. Скоро собрание, я дам тебе кучу фактов,
и ты наносишь им сокрушительный удар, а мы добиваем...
Колпаков презрительно усмехнулся.
— Так нанимают платных убийц. И продажных девок.
Стыдно, Писаревский!
— Не валяй дурака! Принципиальность оставь для
общественности и начальства! Играть словами все умеют,
да про свою выгоду не забывают!
Подлецам редко говорят в лицо, что они подлецы. Как-
то не принято, неудобно и вообще... Но Колпаков сделал
над собой усилие и тихо сказал все, что считал нужным.
Как кипятком обварил толстяка. Потом железным плечом
сдвийул его в сторону, двумя костяшками кулака отда¬
вил тяжелую коричневую дверь и вышел на улицу, при¬
щурившись от яркого солнца.
Писаревский не испортил настроения, скорее напро¬
тив — Колпаков ощущал радость победы. Времени было
достаточно, но, давая выход эмоциям, он побежал, при¬
вычно уклоняясь от столкновений с прохожими. Сейчас
он чувствовал себя мощным, идущим на взлет самолетом
сверхдальних линий.
Возле городского Дома физической культуры беспо¬
койно колыхалась разношерстная толпа. Выгоревшие три¬
ко соседствовали с новенькими адидасовскими комплек¬
тами, короткие стрижки — с длинными прическами, спор¬
тивная подтянутость с разудалой развязностью. Майки,
джинсы, традиционные брюки и шведки, потрепанные
практичные и пижонские яркие сумки, атлетические и
астеничные фигуры,— все перемешалось, составляя не¬
привычный для городского спортивного центра конгломе¬
рат. И уж совсем непривычным был запах спиртного, ко¬
торый несколько раз уловил Колпаков, пока пробирался к
входу.
55
На ступеньках он встретился с Зиминым, критически
осматривающим собравшихся.
— Как тебе нравятся кандидаты?
— Живописная публика. Половина наверняка даже
физзарядку не делает. А некоторые под хмельком. Знаешь,
они одним своим присутствием компрометируют новый
вид спорта.
— Ничего, сейчас мы устроим небольшой кросс, ше¬
луха и отсеется.
Из здания с достоинством вышел Гришка Габаев. За
ним тенью следовал бородатый травматолог.
— Ну как,— с явным самодовольством проговорил
Гришка.— Полный аншлаг? Все билеты проданы! Ну-ну.
То ли еще будет!
И небрежно бросил через плечо:
— Командуй!
Кулаков мгновенно переместился на первый план,
вобрал в могучую, как у орангутанга грудь побольше воз¬
духа и, перекрывая уличный шум и гул толпы, рявкнул:
— Всем пройти на стадион! Будете бежать кросс!
— Этим «будете» он отделял себя от безликой массы
кандидатов и заявлял о принадлежности к организато¬
рам предстоящего испытания.
Через несколько минут площадка перед ДФК опустела.
— Ретивого помощника ты нашел! — насмешливо ска¬
зал Колпаков.
— Старательный парень, из него толк выйдет. Будет у
меня старостой. Дисциплина в группе, организационные
вопросы... Вы тоже подберите ребят поздоровей — с хо¬
рошим активом хлопот меньше...
— Гена, тебя Колодин ждет по какому-то делу,—
сказал Зимин, не обращая внимания на Гришку, и тот
настороженно замолчал.
— Кстати, ты видел газеты?
— Еще нет.
— Ерунда, думал, лучше напишут,— в голосе Габаева
чувствовалась некоторая натянутость.— Да и фотографии
слабенькие. А чего там у Сергея Павловича?
— Для тебя ничего.— Зимин толкнул стеклянную
дверь с блестящим противовесом, прыгающим в полупро¬
зрачной пластиковой трубе.— А статьи потому плохие,
что про тебя персонально не писали. И на снимки не попал.
Колодина нашли в борцовском зале.
— Две группы могут заниматься в разное время,—
56
сообщил он и показал в угол.— Здесь повесим мешок, а
тут вдоль стены установим три макивары. К шведской
стенке можно крепить чучела. Нормально! Ну да ладно, с
этим потом. Пойдем' к Стукалову, разговор есть. .
Он значительно посмотрел на Колпакова и, взяв его
под руки, повел вверх по веерообразным мраморным сту¬
пеням плавно изгибающейся старинной лестницы.
Эта значительность и тревожный взгляд Габаева под¬
готовили Колпакова к тому, что ему предстояло услышать.
Кабинет председателя горспорткомитета находился на
втором этаже, огромные — от пола до потолка окна с
частыми деревянными переплетами выходили в малень¬
кий уютный парк, еще одно — узкое, с дверью на крохот¬
ный полукруглый балкончик — на центральную улицу, как
раз над входом в ДФК.
Кубки, грамоты, знамена, фотографии чемпионов, ме¬
дали —■ обязательные аксессуары кабинета спортивного
руководителя.
Стукалов тяжело приподнял в кресле плотное тело
стареющего штангиста, протянул руку Колодину, потом
мертвой хваткой вцепился в кисть Колпакову, и тот с тру¬
дом выдержал прессовое рукопожатие, но сумел сохранить
невозмутимое выражение лица и подавил желание размять
слипшиеся онемелые пальцы. Как будто ничего особенного
не произошло.
Испытующий взгляд Стукалова утратил остроту, он
чуть заметно улыбнулся.
— Силенки у нашего героя пока маловато, но воля
есть.
Колодин удивился .
— Что вы, Игорь Петрович, он парень крепкий!
— И популярный.
Стукалов похлопал ладонью по разложенным на столе
газетам.
— Особенно молодежная постаралась, прямо супер¬
меном Геннадия выставила! И фото — смотрите!
По голосу Стукалова было непонятно, одобряет он
публикацию или иронизирует. Но Колодин истолковал
сказанное в желаемом направлении.
— Пресса привлекла интерес к нашему начинанию.
Сегодня пришло гораздо больше людей, чем мы рассчи¬
тывали.
— Видел, да и слышал.
Стукалов кивнул в сторону двери на балкон.
57
— Только уж больно странная публика, какая-то не
спортивная... Половина — мальчики из бара, пижоны...
Впрочем, теперь все зависит от вас.
Председатель откинулся на спинку скрипнувшего крес¬
ла, поочередно оглядывая Колодина и Колпакова. '
— Городская федерация должна определять лицо сек¬
ций каратэ, контролировать их развитие и, самое глав¬
ное, подбор спортсменов.
— Зрелище эффектное, а тут еще газеты, афиши,
восторженные слухи. Нетрудно представить, что произой¬
дет в ближайшее время: начнется настоящий бум, каратэ
станет модой, заниматься им захотят люди совсем далекие
от спорта — ради престижа, так называемого «автори¬
тета»...
«Преувеличивает»,— подумал Колпаков отключившись.
— ...чтобы явление не стало стихийным...
— ...общественный орган, штатных работников в нем
нет, поэтому вся тяжесть организаторской работы ложит¬
ся на председателя и его заместителя.
Узкая щель соединяла сознание с внешним миром,
позволяя воспринимать общий смысл происходящего.
— ...Сергей Павлович — исключительно добросовест¬
ный человек, энтузиаст, он подобрал таких же увлечен¬
ных членов федерации, но ему нужен хороший помощник.
Колпаков вернулся. Сейчас...
— Мы решили предложить вам, Геннадий Валентино¬
вич, стать заместителем председателя городской федера¬
ции каратэ.
«Когда он успел узнать имя-отчество?»
Лицо Колпакова по-прежнему оставалось бесстраст¬
ным, поэтому ставший торжественным на последней фразе
тон Стукалова повис в воздухе.
— Что вы на это скажете? — сухо спросил он, судя
по всему, ожидая другой реакции.
— Спасибо за доверие.
Десять минут назад, заходя в кабинет и догадываясь,
о чем пойдет речь, Колпаков собирался отказаться. Доста¬
точно ему хлопот в институте, диссертации, спорта...
Изменить решение заставила неотчетливая, расплыв¬
чатая мысль, связанная каким-то непонятным образом с
Леной.
— Что.же, краткость и сдержанность— качества на¬
стоящего мужчины!
Стукалов внимательно смотрел Колпакову в глаза,
будто пытался пробиться сквозь броню демонстративного
хладнокровия.
58
— А тот могучий молодец уж чересчур суетился, что
настораживает. Да и силенки у него маловато!
Стукалов подмигнул Колпакову и доброжелательно
улыбнулся:
— Желаю успеха. Держите контакт с комсомолом —
Серебренников надежный парень, на него в любых вопро¬
сах можно опереться. Если что — заходите, будем вместе
думать.
Он проводил гостей до двери и на прощание сказал:
— Главное, чтобы волна этого интереса,— Стукалов
ткнул пальцем в балкон, будто внизу еще бурлила разно¬
мастная толпа молодых людей,— чтобы эта стихия не
вышла из-под контроля.
На стадион Колпаков успел вовремя — только закон¬
чился первый этап отбора. Сумевшие пробежать десять
кругов кандидаты пользовались коротким отдыхом, чтобы
прийти в себя и отдышаться.
Потом их разделили на четыре группы, и инструкторы
продолжили отбор. Приседания, подтягивание на пере¬
кладине, отжимание от земли, шпагаты, прыжки, кульбиты.
В результате Колпаков, Окладов и Зимин записали по
двадцать человек. Габаев давал более тяжелые задания,
отобрал только восьмерых.
— Ничего, потом доберу, желающие найдутся,— зна¬
чительно пояснил он.— Зато у меня будут звери, а не
бойцы!
Гришка был не в своей тарелке и обиженно отводил
взгляд от Колпакова. Когда Зимин и Окладов заговорили
с Геннадием о ближайших делах федерации, он ядовито
бросил:
— Везет же людям! С одного пьяного идиота такой
навар снять! Слава, почет, статьи в газетах, да еще зам¬
предом федерации заделался! Нам так не жить. Пойду
поищу дурака с пулеметом!
Габаев ушел в сопровождении бородатого Кулакова,
который перед этим нещадно дрессировал новичков. У них
были одинаковые приземистые фигуры, маленькие пуле¬
видные головы на мощных шеях, даже походки — и те
одинаковые.
— По домам? — спросил Зимин.— Почин сделан.
Хороших ребят отобрали. А пижоны сами собой отсеялись,
многие даже до кросса...
— А эти трое? — Колпаков кивнул в сторону.
— Кто их знает, с самого начала здесь сидят. Бежать
59
не стали, может, ждут кого-то? Фирменные мальчики, как
с рекламы.
— Особенно тот увалень. Ему кондитерские изделия
рекламировать,— высказался молчаливый Окладов.—
Или на лечебное голодание записываться. Да и дружки
рыхлые... Кого они могут ждать, не нас же?
Оказалось — их.
— Кто из вас Колпаков? — спросил толстяк с пумой,
вышитой над левым карманом бежевой трикотажной
шведки.— Мы от Елены Борисовны. Она сказала, что вы
запишете нас в секцию.
Неприятное ощущение появилось у Колпакова еще
раньше, чем он сообразил, что Елена Борисовна — это
Лена, и вспомнил данное ей обещание. Потом ощущение
усилилось, он почувствовал раздражение, неловкость и
острое желание послать всю троицу к чертовой матери.
Зимин и Окладов недоуменно переглянулись и пошли
дальше.
— Почему вас трое? Я предупрежден про двоих,—
недовольно сказал Колпаков.
— За Сашку попросили позднее,— рассудительно по¬
яснил толстяк.— Она звонила, но вы уже ушли.
Наступила пауза, и чем дольше она продолжалась,
тем более глупым ощущал свое положение Колпаков.
— Приходите в четверг к семи в ДФК, зал номер че¬
тыре,— буркнул наконец он и, отстранив толстяка, догнал
товарищей. В их взглядах он прочитал нескрываемое
осуждение. Но и без этого Колпаков испытывал сильное
недовольство собой: поступать вопреки убеждениям было
не только неэтично, но и просто противно.
Впрочем, недовольство исчезло, когда он позвонил
Лене и услышал в ее голосе непривычные нотки призна¬
тельности и одобрения.
— Всех троих записал? Молодец, Геночка! Ты меня
очень выручил, встретимся — расскажу подробно. Не схо¬
дить ли нам сегодня в ресторан? Давно не танцевала.
Выйдя из будки телефона-автомата, Колпаков обшарил
карманы и непонятно зачем пересчитал имеющуюся на¬
личность. Два рубля шестьдесят копеек. В состоянии,
близком к паническому, он бросился к Гончарову, но того
не оказалось дома. До встречи оставалось полтора часа.
С трудом взяв себя в руки, Колпаков принялся решать
непривычную задачу: где взять деньги?
Дома лишнего рубля отродясь не водилось, занимать
60
у соседей было непринято, к тому же он не хотел, чтобы
об этом узнала мать. Окладов живет один в общежитии, с
трудом дотягивает до получки, Зимин экономный, у негр
можно разжиться десяткой, но эта сумма не решит про¬
блемы. А сколько вообще нужно денег на ресторан? Жизнь
поворачивалась незнакомой, а оттого пугающей стороной.
Дронов? Ерунда... Разве что Габаев...
У Гришки деньжата имелись, но обращаться к нему
не хотелось. Чашу раздумий перевесила внезапно пришед¬
шая мысль: одно время Габаев играл в оркестре в «Цент¬
ральном», он большой дока по части ресторанных правил,
и вместе с деньгами у него можно получить ряд полезных
советов.
Гришка удивился визиту, вначале он держался холод¬
но, не без иронии именуя гостя «начальством». Колпакову
очень хотелось уйти, но отступать было некуда, и он без
обиняков выложил свою просьбу.
После этого Гришка неожиданно изменился, стал лю¬
безным и предупредительным, охотно дал деньги, подробно
проинструктировал по вопросам, которые могут возник¬
нуть в ходе вечера, и порекомендовал идти в «Централь¬
ный», где, обратившись к метрдотелю от его, Гришки,
имени, Колпаков получит обслуживание по высшему раз¬
ряду. в '
Спешно поблагодарив и попрощавшись, Колпаков за¬
бежал домой переодеться, десять минут промучился с
выбором галстука, написал матери записку, что вернется
поздно, и минута в минуту успел к месту свидания.
Лена опоздала на четверть часа, увидев ее наряд, Кол¬
паков ощутил себя старомодным, простоватым и неук¬
люжим.
Предложение пойти в «Центральный» она отвергла с
ходу, сказав, что там собирается шпана и пьяницы, а кор¬
мят позавчерашними котлетами. Взяв инициативу в свои
руки, проворно остановила такси, привезла Геннадия к
новому высотному зданию, в первых этажах которого
размещался самый шикарный в городе ресторан.
— В кабинку или на свет? — спросила она у стара¬
тельно и успешно скрывающего растерянность Колпакова
и, поскольку он неопределенно пожал плечами, решила
сама: ,
— На свет! У меня шантанное настроение. На втором
этаже сегодня будет в самый раз. А зал выберем голубой.
Тебе нравится в голубом?
61
Колпаков кивнул, и через несколько минут они сидели
за чистым, покрытым голубой крахмальной скатертью
столиком у голубой велюровой стены.
Геннадий был в ресторане второй раз в жизни — вы¬
пускной вечер их группа отмечала по Гришкиной протек¬
ции в «Центральном»,— и тогда он ничего хорошего в
этом времяпрепровождении не нашел. Но заказ сделал
умело, как завсегдатай: холодные закуски, фирменная
вырезка, овощи, коньяк, шампанское, нарзан, десерт.
Спасибо Габаеву — ни официант, ни Лена не распознали
в нем новичка.
— Видишь человека в белом костюме? — таинственно
зашептала Лена.— Это Тофик-миллионер. Говорят, у него
действительно есть миллион!
Колпаков без интереса оглядел смуглого, претенци¬
озно одетого толстяка.
— Разве это человек? Это медуза. За нашу встречу!
Настроение улучшалось. Этому способствовала празд¬
ничная обстановка голубого зала, не идущая ни в какое
сравнение с прокуренным и пропахшим кухней запущен¬
ным зальчиком «Центрального», учтивый официант, выпи¬
тая впервые за семь лет рюмка коньяка, загадочная, адре¬
сованная только ему улыбка Лены.
Она знала много тостов, правильно пользовалась сто¬
ловым прибором, и, глядя на нее, Колпаков переложил
вилку в левую руку, хотя так ему было неудобно.
После третьей рюмки у него закружилась, голова, и он,
перестав стесняться, взахлеб рассматривал свою спутницу.
Широко расставленные, чуть раскосые зеленые глаза, над¬
менно приподнятые брови, короткий прямой нос, большой,
красиво очерченный рот. Волосы она подобрала вверх,
так что была видна длинная шея и матовые покатые плечи.
Их взгляды встретились. Три секунды, пять, десять,
пятнадцать... В такие мгновения каждый видит в глазах
другого то, что хочет увидеть. Колпаков видел клочья
густого тумана над гладкой темной рекой, низкий, зарос¬
ший кустарником берег, желтое пятно палатки у крохотной
бухточки.
— Мы будто в гляделки играем. Гладиатор! Давай
лучше выпьем за добрые воспоминания...
В ее голосе слышались мечтательные нотки.
Колпаков разлил коньяк.
Значит, он не ошибся, Лена тоже все помнит! Ему стало
совсем тепло и покойно.
62
Многозначительно звякнули рюмки.
— В Москве у меня был один поклонник — югослав
из торгпредства, он подъезжал к институту на зеленом
«вольво» — девчонки с ума сходили от зависти,— и вёз
обедать в Архангельское, там чудесный ресторан, и места
кругом замечательные, особенно осенью...
Колпакова будто помоями окатили. Умиротворенную
расслабленность сменила горькая обида. Такая, какую он
испытывал только несколько раз в жизни, много лет назад,
тогда она тоже была связана с Леной, Алькой Гаранди
ным и его братцем.
Но за прошедшие годы он сильно изменился, стал та¬
ким, как хотел, и уже не впадал в беспомощную растерян¬
ность, напротив — тут же пришла холодная ярость, по¬
буждающая к ответным действиям.
Видно, на лице отразился всплеск эмоций, потому что
Лена поспешно добавила:
— Только не подумай ничего такого...
— Боже упаси. Я понимаю: платонические отношения,
чистая и возвышенная дружба.
— Что ты имеешь в виду?
Лицо Лены мгновенно превратилось в холодную маску
— Только то, что сказал. '
— Я не поняла, поясни, на что намекаешь.
В ледяном тоне презрение и вызов. Она безбоязненно
шла на обострение, значит, ничуть не дорожила начинаю¬
щими крепнуть отношениями и явно демонстрировала го¬
товность немедленно их разорвать. Чего проще — встала
и ушла.
Геннадий вовсе не желал такого исхода и, очевидно,
должен был испугаться собственной дерзости, однако не¬
правота Лены и очевидная бравада этой неправотой при¬
вели к иному результату, то глубинное, горячее, сокровен¬
ное, в чем весь вечер тонул отточенный рационализм Кол¬
пакова, его знаменитое, ставшее притчей во языцех хлад¬
нокровие и умение владеть собой, та засасывающая суб¬
станция, которая поглотила все достигнутые многолетним
истовым служением Системе качества настоящего бойца,
вдруг остыла и отвердела, и Колпаков привычно ощутил
почву под ногами, выругал себя за потерю самоконтроля,
назначил искупляющее наказание — час на кулаках, до¬
полнительный холодный душ и час медитации, после чего
вернулся к действительности, особым, появляющимся
лишь в напряженные мгновения взглядом охватил ситуа-
63
цию со стороны, с отвращением увидел себя пьяного, со
сбитым галстуком и растрепанными волосами, сидящую
напротив красивую женщину, хотя и утратившую окуты¬
вавший ее еще минуту назад флер возвышенности и не¬
обыкновенности, но все равно привлекательную и желан¬
ную, готовую встать и уйти навсегда.
Он рефлекторно поступил, как опытный каратэка, ко¬
торый, будучи не в состоянии блокировать мощный удар,
в последнюю минуту чуть-чуть, чтобы не выдать себя и не
тратить силы зря, подается назад или в сторону, пропуская
бьющую поверхность в миллиметре от тела.
— Какие намеки? Просто я вспомнил другое — вечер¬
нюю зорьку на безлюдном острове, костер, полное отсут¬
ствие клева, яркую желтую палатку, дождь, сырость и не¬
устроенность, опоздавшую лодку, последнюю случайно
найденную в холодной золе картофелину, серый пасмур¬
ный день, холод, скандал дома... Тогда я и подумать не
мог, что это был самый счастливый в жизни день... Пом¬
нишь, как я грел тебе ноги?
Лицо Лены смягчилось.
— Помню,— она положила мягкую ладонь на разби¬
тую кисть Колпакова.— Но ведь это было давно, Генчик,
так давно — в детстве...
Ответный порыв и забытое обращение разом все из¬
менили, превратив расчетливо подобранную фразу в ис¬
кренний всплеск дорогих воспоминаний, а красивую свое¬
нравную спутницу в единственную и неповторимую горько¬
болезненную любовь.
Но в это время весельчак в элегантном темно-синем
блейзере и залитых вином белых брюках затеял пригла¬
шать Лену танцевать, с пьяной назойливостью отказы¬
ваясь принять вежливые отказы и увещевания.
Молча наблюдавший несколько минут за развитием
событий Колпаков наконец встал, засунул незадачливому
кавалеру палец под ребро и приподняв, как мясники вздер¬
гивают на крючке тушу барана, отбуксировал к столику,
вежливо поздоровался с двумя его товарищами и разог¬
нул палец. Бывший весельчак плюхнулся на стул, ошара¬
шенно переживая испытанное впервые в жизни ощущение
груза, снятого с крюка подъемного крана.
Пока он испуганно ощупывал грудную клетку, Колпа¬
ков спокойно раскланялся с недоумевающими сотрапез¬
никами жертвы и, не торопясь, вернулся на свое место.
— Браво, ты великолепен,— встретила его Лена.—
Как думаешь — они будут мстить?
64
В больших зеленых глазах светился нетерпеливый
интерес.
— Вряд ли,— невозмутимо отозвался Колпаков и,
уловив искорку разочарования, поправился: — Но если
надумают, я тебя побалую интересным зрелищем.
— Как здорово! — Она захлопала в ладоши, и Ген
надий подлил масла в огонь:
— А пока следи, чтобы ко мне не подобрались со спины.
— За смелых мужчин! — восторженно воскликнула
Лена.
Перешедший на шампанское, Колпаков отметил, что
пьет она умело и заметно не пьянеет, только кровь прилила
к щекам да пунцовым цветом вспыхнули маленькие ушки.
— К тем подсел еще один,— возбужденно шептала
Лена.— Здоровый, с бородой, какой-то питекантроп! Они
ему на тебя показывают...
— Значит, дело плохо. Пойдем, я хочу успеть хоть раз
потанцевать с тобой.
Танцевать он практически не умел, но, глядя на окру¬
жающих, которые старались дергаться в такт музыке, не¬
уклюже поднимали колени и, теряя равновесие, выбрасы¬
вали вперед и в сторону согнутые руки, быстро приноро¬
вился и ничем не выделялся в колышущейся среде мигаю¬
щих лучей разноцветных прожекторов толпе.
Лена танцевала легко и грациозно, ее строгая прическа
разрушилась, волосы рассыпались по плечам, закрыли
лицо, и она отбрасывала их, резко встряхивая головой.
Когда музыка кончилась, Колпаков подошел к оркест¬
ру, положил на барабан пятерку, как учил Габаев, и по¬
просил выдать самый высокий темп. Потом вернулся к
Лене и сказал:
— Давай покажем класс. А то здесь все, как недова¬
ренные раки.
Лена восторженно кивнула.
Ударил барабан, звякнули тарелки, взвыл саксофон,
и Колпаков с ходу ввинтился в быстрый рваный ритм. Он
великолепно владел своим телом и сейчас щедро исполь¬
зовал его тренированную мощь: неуловимыми движениями
приближался вплотную к партнерше и тут же отскакивал,
мгновенно разворачивался на сто восемьдесят градусов,
легко вскидывал ноги в уровень головы, падал на колени
и подпрыгивал, почти доставая до россыпи хрустальных
светильников, делал неожиданные наклоны корпусом, а
руки плели вокруг замысловатую паутину, прессовали
3-2628 65
спертый от разгоряченных тел воздух, четко фиксируя
в конце невидимые толчки, и все эти движения связыва¬
лись между собой каким-то скрытым смыслом, логикой,
не характерной для танца, а потому были непонятны пре¬
кратившим танцевать и ставшим в широкий круг людям,
кроме разве что бородатого травматолога Кулакова, ко¬
торый громко орал что-то нечленораздельное и буйно ко*
лотил в ладоши.
Их проводили овациями, Лена сияла, было видно, что
ей нравится находиться в центре внимания.
Через несколько минут подошел Кулаков и с почтитель¬
ным поклоном поставил на стол две бутылки шампанского.
— Отлично, сэнсэй! Примите от нашего товарища в
знак извинений.
— Это еще не слава, но уже популярность,— довольно
констатировала Лена и пояснила: — Так говорил один мой
знакомый; когда он входил в ресторан, оркестр вставал
и играл его любимую мелодию.
— Большая популярность.
— Ага. Через год-два ты, пожалуй, тоже станешь
городской знаменитостью!
К этому времени Колпаков намеревался защитить
диссертацию.
— И для меня будет вставать ресторанный оркестр.
— Правда приятно?
— Очень. Хочешь шампанского?
Свет погас, зажегся, опять погас.
— Уже закрывают. Жалко... Быстро прошло время.
Да.
— Шампанское будем пить у меня.
— А что скажет мама?
— Сейчас я живу одна.
Голубой зал почти опустел. Внизу, в просторном зер¬
кальном холле у винтовой лестницы в ночной бар стоял
Кулаков с компанией. Все уважительно приветствовали
Колпакова, в том числе и обиженный весельчак в блейзере.
Лена сжала Геннадию руку и прижалась теснее, на миг он
ощутил все ее тело.
— Ах, сволочь! Думаешь, все позволено! Да я тебя
придушу!
В углу, возле туалетов, закрутился водоворот скан¬
дала. Изрядно выпивший человек тряс за грудки Тофика-
миллионера, тот не казался слишком напуганным, только
ищуще озирался по сторонам.
66
Колпакову не хотелось ввязываться, да его вмешатель¬
ство и не потребовалось: широкая спина на миг заслонила
происходящее, нападающий, охнув, отлетел в сторону, а
толстяк, как ни в чем не бывало, подошел к зеркалу, брезг¬
ливо расправляя смятые лацканы белого пиджака и не¬
довольно выговаривая своему избавителю. Обладатель
широкой спины повернулся, и Колпаков узнал Рогова.
Четыре зала выпроваживали гостей одновременно —
у выхода образовалась пробка. Выдавленная наружу тол¬
па успокаивалась и, медленно редея, растекалась по за¬
литому мертвенным светом ртутных ламп асфальтовому
руслу.
Нести в руках две бутылки шампанского Колпакову
было неудобно и непривычно. Это раздражало.
2
Проснулся Колпаков, как всегда, в шесть с незнакомым
ощущением похмелья. Тошнило, ныли виски, во рту чувст¬
вовался противный вкус желчи. Попытался сесть, но за¬
кружилась голова, и он поспешно откинулся на подушку,
придавив разметавшиеся по ней длинные золотистые во¬
лосы. Волновавший и будоражащий вчера пряный аромат
тонких дорогих духов сейчас показался приторным и тя¬
желым.
Преодолевая слабость, он встал, нетвердо ступая по
скользкому паркету, подошел к выступающему углом на¬
ружу окну и распахнул раму.
Прохладный свежий воздух помог, Колпаков почувст¬
вовал себя лучше, и к нему вернулась способность воспри¬
нимать окружающее.
Он находился в кооперативном доме улучшенной пла¬
нировки в чужой, со вкусом обставленной квартире, в стек¬
ле отражалось осунувшееся усталое лицо.
С девятого этажа открывалась широкая панорама
южной части города — прямоугольные кварталы старой
застройки, разношерстные домишки с разноцветными кры¬
шами, пестрые дворики, причудливо изогнутые улочки и
проулки.
Утро было серым и невыразительным.
Колпаков повернулся, посмотрел на спящую Лену,
даже во сне сохраняющую изящество и грациозность.
Но ничего не изменилось. Все просто и обыденно. Вме¬
сто праздника — будни. Впрочем, для него достигнутая
з *
67
цель всегда утрачивала привлекательность. Или почти
всегда.
«Что имеешь — ничто, к чему стремишься — все».
Колпаков с удивлением понял, что впервые за многие
годы, проснувшись, он не думал о Системе и не следовал
ей. Это открытие ошеломило.
Когда после холодного душа он вернулся в комнату,
Лена, набросив легкий халатик, убирала постель.
— Ты беспокойный гость — надо же подниматься в
такую рань! Да еще почти заморозил меня!
Несмотря на шутливый тон, фраза покоробила Кол¬
пакова, очевидно потому, что сравнивала его с другими,
более спокойными «гостями». Сколько их побывало в этой
маленькой, но достаточно комфортабельной квартирке?
— Ты почему такой мрачный? И бледный... Неужели
перепил вчера? Странно — крепкий парень. Что там у
нас было!
Лена удивлялась искренне — сама она выглядела бод¬
рой и свежей.
— Ну да я знаю хорошее лекарство: чашка крепкого
кофе — и ты будешь как огурчик.
Колпаков не пил кофе, но отказаться постеснялся.
Да и после того, как нарушил более серьезный запрет на
алкоголь, это было бы смешно.
«Самая опасная уступка собственным слабостям —
первая, ибо за ней неизбежно идут все остальные. И каж¬
дая последующая дается легче». Когда это знаешь, наблю¬
дать свой путь вниз даже забавно.
Лена привычно приготовила завтрак на двоих, сварила
ароматный кофе, с аппетитом ела. Колпаков не притронул¬
ся к еде, но с удовольствием выпил две чашки.
— Не знал, что ты живешь отдельно.
— Я уже достаточно взрослая. С маман мы долго не
уживаемся, а тут подвернулась квартирка — хозяева в ко¬
мандировке за границей. Дороговато, но зато сама себе
хозяйка! К матери я бы тебя не смогла пригласить...
— Действительно,— сумрачно согласился Колпаков.
— Что с тобой?
Он пожал плечами.
— Сейчас тебе станет лучше. Можешь отдохнуть, пока
я соберусь.
— Куда? Только семь пятнадцать...
— К Зверевой. Знаешь, кто это? Ну ты даешь!
Лена быстро и ловко перемыла посуду, стряхнула с
рук капли воды, аккуратно промокнула полотенцем и ста¬
рательно втерла в кожу несколько капель питательного
68
желе из полупрозрачной розовой баночки с затейливо
выписанным золотыми буквами названием.
— Ее все знают. Косметичка экстра-класса, волшебни¬
ца! Весь город гудит, очередь на три года вперед, про¬
биться невозможно!
Лена прошла к трюмо и отгородилась от Колпакова
широкой дверью полированного шкафа, но в стекло от¬
крытой оконной рамы он видел, как она села на кожаный
пуфик и, распустив волосы, стала расчесывать их густой
щеткой на длинной ручке.
— ...Моя заведующая — постоянная клиентка, так го¬
ворит: помолодела на десять лет! Я просила замолвить
словечко — бесполезно!
Лена порылась в шкафу и, сбросив халатик, извиваясь
втиснулась в узкое платье.
— И вот наконец благодаря тебе я записана на пер¬
вый сеанс...
— Благодаря мне? — изумился Колпаков.
— Ну да,— Лена подошла к нему, повернулась спи¬
ной.— Застегни «молнию». Спасибо. Ты взял в секцию
Мишу Зверева, а его мама — меня. Мне назначено к вось¬
ми, поэтому я ничего не делала с лицом. Посмотри —
терпимо?
— Ну и ну! Это тот, третий? Услуга за услугу, как в
фельетоне?
— Нет, Генчик, как в жизни. Ну как я смотрюсь?
— Отлично. Не понимаю, зачем тебе вообще эта Зве¬
рева?
— Как зачем? Массаж, маски, травные умывания —
кожа будет молодой и красивой! А если сейчас не следить
за собой, скоро начнут появляться морщинки, крохотные,
незаметные, легко скрываемые дермаколом, они будут
прибавляться, углубляться, а потом глянешь в зеркало —
все, поезд ушел!
— Однако ты заглядываешь далеко вперед!
— Без этого нельзя. Пойдем, Генчик, я не хочу опаз¬
дывать.
Из подъезда они вышли отдельно — так предложила
Лена, встретились на углу у фонтанчика с питьевой водой,
прошли два квартала до стоянки такси.
Рассветный туман рассеялся, ярко светило солнце,
блестели краской и никелем новенькие автоматы газиро¬
ванной воды, в облаке водяной пыли вокруг поливальной
машины переливалась радуга, каблучки Лены бодро цо-
69
кали по умытому асфальту. Она всегда носила туфли на
высоченной «шпильке».
Настроение у Колпакова резко изменилось, происходя¬
щее перестало казаться будничным и повседневным, а
недавнее упадническое мироощущение он отнес на счет
скверного самочувствия. И все же какая-то неудовлетво¬
ренность осталась...
— А мы неплохо провели время! Ты доволен? Давай
в субботу сходим в бирюзовый зал!
— Давай.
Колпаков вспомнил, что вчера он потратил сорок руб¬
лей — треть своей месячной зарплаты.
— Ты такой печальный, мне тебя жаль. Тебе надо от¬
дохнуть.
Забота была приятна.
Подошли к стоянке такси, Лена скользнула на переднее
сиденье, водитель щелкнул счетчиком.
— Чао! — Она с улыбкой махнула рукой.
Колпаков смотрел вслед, пока машина не скрылась
за углом.
После квартиры Лены пропахшая кухней коммуналка
производила тягостное впечатление. В конце коридора
визгливо кричала Алевтина, муж отрывисто огрызался —
у Петуховых шла очередная ссора.
Мать собиралась уходить, с трудом втискивая в потер¬
тый коленкоровый футляр тугой рулон чертежей. По вос¬
паленным глазам и измученному лицу было видно, что она
работала всю ночь.
Когда похмельный, невыспавшийся Колпаков зашел в
комнату, она посмотрела на него как на привидение и с
жалкой улыбкой опустилась на стул.
— Слава Богу!
— Не сердись, мам. Так получилось.
— Я не сержусь.
Она покачала головой и расслабленно закрыла глаза.
— Алевтина постоянно твердит своему оболтусу:
«Только плохой сын понапрасну волнует родителей, бери
пример с Геннадия!» Завидует. Ты у меня точный, пра¬
вильный, аккуратный. А ночью я ей позавидовала. Не
придет Лешка ночевать, все ясно — запил, загулял, с ба¬
бами связался, днем заявится. А что могло с тобой слу¬
читься? Под машину попал, убили, искалечили?!
Мать пристально посмотреа на Геннадия, губы дро¬
жали — она была волевой женщиной, и никогда прежде
он не видел ее в таком состоянии. '
70
. — И тогда я подумала: хоть бы он оказался плохим сы¬
ном, разгильдяем, но пусть будет целым и невредимым.
Колпакову стало мучительно стыдно.
— Знаешь, Геннаша, я поверила, что ты загулял, как
Леха, может, удалось обмануть себя, чтобы успокоиться,
но поверила... И, оказывается, не ошиблась.
— Так получилось,— промямлил Колпаков, никакого
другого оправдания в голову не приходило. Собираясь с
Леной в ресторан, он действительно не думал, что останет¬
ся у нее ночевать.
Мать взяла себя в руки, глянула на часы, встала.
— Как бы не опоздать, автобус опять плохо ходит
Завтрак разогрей сам.
И уже приоткрыв дверь, обернулась.
— Хорошо, что ты живой и здоровый. Но сейчас мне
не хочется, чтобы мой сын был разгильдяем и пьяницей.
Она помедлила, будто собираясь сказать что-то еще, но
не сказала. Колпаков сам все додумал. Через несколько
лет после женитьбы его отец начал выпивать и быстро
покатился под гору — спился, бросил семью, менял места
работы, перекатываясь в поисках счастья из города в го¬
род, да так и сгинул неизвестно где.
Нет, к черту! Первое и последнее нарушение режима!
Колпаков хотел тут же начать тренировку, наверстывая
упущенное, но почувствовал, что сил для этого нет. Вче¬
рашний «отдых» вымотал больше, чем самые напряжен¬
ные сборы в спортивном лагере.
А Гришка Габаев рассказывал о кутежах по неделе
подряд. Интересно, врал или нет? Кстати, надо отдать
ему деньги... И раздобыть еще на расходы. Но где?
С этой непривычной заботой Колпаков заснул. Его
сразу окружил зловещий клубящийся туман над тревожно
застывшей черной водой. Он метался по угрюмому страш¬
новатому острову, безмолвно кричал в давящей тишине —
искал кого-то и не мог найти.
3
На третьем стенде сгорел трансформатор. Из-за этого
у Колпакова произошла размолвка с новым завкафедрой
Собственно, трансформатор послужил лишь поводом,
— Вот наглядный результат твоих идиотских увле¬
чений! — с нескрываемым раздражением говорил Гон¬
чаров.— Схема горит, а ты сидишь в лаборантской и со-
71
зерцаешь свой пуп! Хотя про неисправность знал давно и
должен был ее устранить!
— Не спорю, Вениамин Борисович, виноват! Но при
чем здесь мои увлечения? Просто забыл...
— Да нет... Ты никогда ничего не забываешь. Колпа¬
ков известен как образец точности и аккуратности! Дело в
другом — тебе интереснее впадать в прострацию, отре¬
шаясь от действительнсти, чем заниматься рутинными
делами в этой самой действительности! Ты пытаешься сое¬
динить несовместимое: научно-педагогическую работу в
советском вузе и буддизм! — Колпаков пожал плечами.—
Зачем так примитивно толковать мои увлечения? Система
совершенствования физической и духовной организации
человека...
— Знаю, слышал! Ты научился разбивать доски и кир¬
пичи, что приводит в восторг несмышленых пацанов да
экзальтированных девиц, но ты и внутренне изменился!
Стал чуть суше, равнодушнее к окружающим, чуть замк¬
нутей... И до предела расчетливым! Ведь ты обдумываешь
последствия каждого своего шага, разве не так?
Колпаков снова пожал плечами.
— Если хочешь меня обидеть — что же... Продолжай
в том же духе.
Он действительно был спокоен, отстраненно видел
взвинченного Гончарова и контрастно невозмутимого се¬
бя, контролировал пульс и озабоченно думал, что с Леной
теряет свое выработанное долгими упражнениями велико¬
лепное самообладание, а значит, до совершенства еще
далеко... Впрочем, так и должно быть, что ни говори, а он
на стадии ученичества, да еще без опытного наставника...
— Я не собираюсь тебя обижать.— Видно было, что
запал прошел и Гончаров начинает успокаиваться.— Но
ты должен понять: нельзя взять элементы другого жизнен¬
ного уклада, культуры, психологии и пересадить все это
в нашу почву! А если все-таки пересадить — не прижи¬
вется!
— Ну почему же...
— Вот я, по-твоему, могу предаваться самосозерцанию
восемнадцать часов в сутки, как те твои монахи?
— В наших условиях, конечно, удастся выделить мень¬
ше времени. Но час, полтора, два — вполне реально...
— А смысл? Ездить в общественном транспорте, ра¬
ботать восемь часов, выполнять общественные нагрузки,
поручения жены — зайти в магазин, вызвать слесаря из
домоуправления, ходить в гости, в кино, заниматься нау¬
кой и при всем при том урывать время для медитации?
72
Абсурд! Все равно что есть котлеты японскими палочками!
— Любую идею можно довести до абсурда.
— Перестань! Я прочел книжицу, что ты дал Васе
Савчуку,— «Легенды каратэ». Никакой внутренней логи¬
ки: каратэ провозглашает почитание старших и безогово¬
рочное подчинение учителю, а легенды приводят обратные
примеры — избиение стариков, оскорбления учителя...
И кем? Молодыми людьми, изучившими каратэ! Правда,
их постигает заслуженная кара, но сам факт! Или еще:
знание каратэ может применяться только для защиты жиз¬
ни, это один из основных постулатов, не правда ли? А в
легендах его используют для устрашения, «перевоспита¬
ния» и даже для удовлетворения тщеславия!
Гончаров перевел дух
— Так что твоя система абсурдна сама по себе, по¬
скольку построена на противоречиях. Но на молодых, не¬
искушенных ребят это так называемое «учение» действует.
У Савчука прямо глаза горели от восторга. И это меня
тревожит. Он способный парень, и если вместо занятий
увлечется ерундой... Кстати, где статья, которую ты пла¬
нировал еще на апрель?
Колпаков улыбнулся:
— Проверяешь, не увело ли меня в сторону? Статья
готова, лежит на машинке. А что не выдержан срок... Не я
первый, не я последний, неправильно спланировал, не рас¬
считал, был занят другим, да мало ли причин! То, о чем ты
подумал, здесь ни при чем.
— Ладно, Геннадий. Хотелось, чтобы ты понял мою
озабоченность. А сейчас принимайся за третий стенд.
По-моему, там вся схема полетела. И посмотри свой инди¬
видуальный план, чтобы больше не срывать сроков.
Тон у Гончарова был мирным, последнюю фразу он
сказал явно для порядка, и все же Колпаков почувствовал,
что между ними возник какой-то холодок.
Третий стенд починили за неделю. Хорошо помогал
Савчук, азартно. Колпаков работал по необходимости, без
интереса, и сам себе удивлялся: раньше такого не бывало.
Привыкнув на любой вопрос находить ответ, он про¬
анализировал причину происшедших с ним изменений и
пришел к выводу, что восстанавливать поврежденную
схему — совсем не то, что монтировать новую, а потому и
отношение к работе соответственное.
Параллельно на заднем плане прошла мысль о спра¬
ведливости недавних слов Гончарова, но он предпочел
ее не заметить.
73
Всю эту неделю, будто продолжая спор с шефом, Кол¬
паков рассказывал Васе о Системе.
— Легко накачать силу, не очень сложно освоить тех
нику, но не это главное. Бывает, что каратэка разбивает
предметы гораздо большей прочности и толщины, чем
превосходящий его силой коллега. Есть мастера, которые
при среднем физическом развитии творят чудеса в шивари.
И в отличие от тех, кто полагается только на силу и тех¬
нику, имеют обычные, не обезображенные мозолями руки.
— В чем же секрет? — Савчук слушал с раскрытым
ртом.
— В совершенствовании духа — вот главный и самый
трудный аспект Системы. Надо изменить свое видение
мира, а достигнуть этого можно только путем глубоких
внутренних перестроек. Сознание, мироощущение, психо¬
логия... Кто добьется цели, тот сможет разбить десять
положенных друг на друга кирпичей не столько силой,
сколько разумом!
— Вот это да!
— Еще не все. Такой человек выдвигается в лидеры
одним своим присутствием. Он легко покоряет женщин и
укрощает диких зверей. Сама судьба покровительствует
ему, ибо он умеет любые события, даже неприятные, обра¬
щать себе на пользу.
— Вы серьезно? — изумился Савчук.— Не может быть!
— Понятно, здесь есть элементы метафоры, к тому же
речь идет об идеальном варианте, который реально может
быть и недостижим. Но рациональное зерно присутствует.
Я сам убедился.
— Как? Очень интересно узнать!
Колпаков улыбнулся. Не рассказывать же ему всего!
— Например, Габаев физически сильней меня. И тех¬
нику накатал до моего уровня. А умственным совершен¬
ствованием пренебрегает, считает ерундой. Но в сокруше¬
нии предметов явно отстает. Вот и думай.
Савчук действительно задумался.
— Как же достигнуть духовного совершенства?
Есть в мире светлый храм,
Но не найти мне входа,
Хоть тысячи дорог ведут к нему,
Достойный в храм войдет
И обретет свободу:
У неба и земли не будет он в плену
Колпаков продекламировал и ощутил, что вышло теат-
74
рально, как обычно такие штуки получались у Габаева.
Ему стало неловко.
— Не удивляйся, что не понял, я тоже довольно слабо
понимаю. В философско-мистических учениях Востока
считается, что войти в храм высшего совершенства можно
через узкую дверь, загвоздка состоит в том, чтобы ее най¬
ти. И суметь открыть. Мало кому это удается.
— А вы во все это верите? — восторженность прошла,
Савчук был явно растерян.
— Вообще-то такие вопросы задавать не принято,
даже неприлично. Потому что путь к узкой двери пред¬
полагает безоговорочную веру и слепое следование...
— Догматизм — метод защиты ошибочных концепций,
орудие мракобесия и малограмотной реакционности. Изви¬
ните, Геннадий Валентинович, но тут вы меня не переубе¬
дите. И если Система, о которой вы рассказали, строится
на догматах, то разве можно воспринимать ее всерьез?
Оперевшись на надежную платформу материалистичес¬
кой диалектики, Вася Савчук ощутил уверенность, и Кол¬
паков не мог ему возразить.
— Не стоит толковать все буквально. Догматы зало¬
жены в основу Системы много веков назад, вполне понят¬
но, что сейчас они могут казаться смешными. Тем более,
в условиях современной жизни. Но главное-то в другом!
Даже если ты и не найдешь узкую дверь, то до преклон¬
ных лет сохранишь здоровье, силу и живость ума. Разве
этого мало?
— Нет. Но тогда зачем мистический туман? Обычная
система физического совершенствования. С маленькой
буквы.
— Каждый волен понимать по-своему. Позанимаешься
с годик — поговорим еще. Только запомни,— Колпаков
подмигнул.— Я разбиваю три кирпича, а Габаев — два.
К первой тренировке, кроме записанных, собрались
болельщики, просто любопытные и кандидаты, до которых
весть об открытии секций дошла с опозданием. Возле ДФК
опять бурлила толпа, и инструкторы вызывали свои груп¬
пы по спискам.
— Надо будет выдать нашим пропуска,— сказал Га¬
баев.— Не устраивать же каждый раз переклички на улице.
Его группа была самой малочисленной, но его это не
смущало: все дальнейшие действия он тщательно про¬
думал.
Выйдя на крыльцо, Габаев спросил, есть ли разряд¬
ники. Отведя двенадцать крепких парней на пустынную
аллею примыкающего парка, он устроил блиц-испытание:
75
по десять приседаний на каждой ноге, двадцать подтяги¬
ваний, пятьдесят отжиманий. Через полчаса его группа по¬
полнилась шестью новичками.
Когда Колпаков заглянул в зал, Григорий держал
речь перед почтительно замершей шеренгой.
— ...дают деревянный колышек, который надо голыми
руками вбить в утоптанную землю. Тот, кто с этим спра¬
вился, получает дощечку, пишет свое имя и вешает в зале
на самый последний гвоздь. Он становится младшим уче¬
ником и должен беспрекословно выполнять распоряжения
старших. Слово учителя — закон для всех. Теперь об эти¬
кете и правилах поведения в зале...
Колпаков обошел другие секции. У Окладова бегали
по кругу, выбивая друг друга мячами, Зимин отрабаты¬
вал растяжки. Все правильно, первые занятия — обще¬
физическая подготовка.
Он вернулся к себе, дал новое задание, сам поработал
на мешке, сделал замечания тем, кто отвлекся на его уда¬
ры, подозвал Савчука и сказал, чтобы присматривался к
методике тренировки — пригодится. Затем дал упражне¬
ния на координацию движений, потом скомандовал рассте¬
лить маты и показал способы падения и защиты лежа.
Троица, записанная по просьбе Лены, не справлялась с
заданиями, и он снизил им нагрузку. Колпаков отметил,
что они в меру сил стараются. Толстяк Хомутов боялся
падать, но потом все же преодолел себя и, не сгруппиро¬
вавшись, гулко шлепнулся животом.
«Как бы не травмировались по протекции»,— с досадой
подумал Колпаков и посадил их на пятки отдыхать.
Остальные ребята смотрели с недоумением, Колпаков
разозлился и на Лену и на себя.
«Выгоню к чертовой матери! Сегодня же! Нет, лучше
со следующей недели...»
Он заметил, что дверь в зале приоткрыта, и послал
Савчука прогнать любопытных, удивляясь, почему вахтер
пропустил посторонних.
После завершающей пробежки Колпаков провел ко¬
роткий разбор тренировки, дал домашнее задание.
— А вам особое внимание обратить на физическую
подготовку. Каждое утро физкультура, бег, холодный душ.
— Ясно, сэнсэй.
Трое отстающих почтительно склонились в поклоне.
Хоть этому выучились!
— А литература по каратэ у вас есть? — спросил Зве-
76
рев, самый бойкий и уверенный.— Мы бы занимались
дома...
Действительно, снабдить учеников самоучителями бы¬
ло бы неплохо. Но где их взять?
— Пока накачивайте силу, растягивайтесь, а потом
посмотрим.
В зал опять кто-то заглянул.
— Закройте дверь! — не сдержался не выносивший
нарушений порядка Колпаков.
Они остались с Савчуком: Геннадий хотел делом под¬
крепить рассказы о чрезвычайной эффективности Системы.
— Смотри внимательно!
До мешка было не меньше трех метров. Следовало
предельно сконцентрироваться и представить, что это не
тренировочный снаряд, а заклятый враг. В такие момен¬
ты Колпаков всегда представлял Алика Гарандина, и, хотя
с годами злость прошла и образ получался все более раз¬
мытым, рефлекс срабатывал. Сработал он и сейчас.
Поклон, длинный скользящий шаг, прыжок, прямой
удар ребром стопы в лицо, приземление, хлестко подъе¬
мом — в левый бок и тут же пяткой — в правый, разворот
по инерции и выход из него с двумя сокрушительными
ударами в висок и сердце, поклон. Резкий выдох и успокаи¬
вающее йоговское дыхание.
— Эта связка имеет продолжение, но освоить его...
Прервавшись на полуслове, Колпаков молнией метнул¬
ся к двери, резко распахнул так, что стоящий за ней че¬
ловек чуть не упал.
— Черт побери! Сколько можно заглядывать!
Гневная речь застряла в горле. Бледный, болезненно
худой парень с густой шапкой то ли белых, то ли седых
волос с трудом удерживал равновесие на разъезжающихся
костылях.
Колпаков поймал его под локоть.
— Простите...
Парень вырвал руку.
— Кого-нибудь ищете?
— Просто смотрю! Что, смотреть нельзя?
Он выпрямился, запрокинув голову, разглядывал Кол¬
пакова как бы сверху вниз, хотя был ниже. Враждебный
тон, сверлящий злой взгляд.
— Я не думал...
Парень презрительно повернулся и, стуча костылями по
кафельному полу, направился к выходу.
77
— Нервный какой-то...— заметил Савчук.
Колпаков дернул щекой:
— На его месте будешь нервным...
Явные физические недостатки оказывали на него угне¬
тающее впечатление, увидев калеку, он всегда переходил
на другую сторону улицы, поэтому голос прозвучал мрач¬
но и настроение проповедовать преимущества Системы
пропало.
По дороге в душевую он вспомнил, какое из заплани¬
рованных на сегодня дел не успел сделать, и окликнул
Савчука:
— У тебя на примете есть ребята, которым нужно
изготовить чертежи к курсовым или дипломным проектам?
По установленной таксе?
— Лентяи всегда находятся!
— Приводи ко мне — один приятель хочет подра¬
ботать.
Мать никогда не чертила студентам, считала зазорным
брать с них деньги и вредным приучать перекладывать
трудности на чужие плечи. Даже Геннадию не чертила —
мол, медвежья услуга, сам должен уметь. Но помогала,
учила и выучила — лучшие схемы в группе, круглые пятер¬
ки, победы на конкурсах...
Теперь он решил использовать этот навык для допол¬
нительного заработка.
— Договорились?
Савчук неодобрительно кивнул.
После душа Колпаков прошел в тренерскую, где распа¬
ренные ребята, отдыхая, пили горячий сладкий чай из
огромного термоса Зимина.
Говорили, как дооборудовать залы, какой инвентарь
приобрести, обсуждали схемы тренировок.
Колпаков высказался о пособии для самостоятельных
занятий. Идея понравилась, встал вопрос, как ее реализо¬
вать.
— Я достану инструкцию на английском,— вызвался
Габаев.— Перевести, размножить и раздать. Только где
взять переводчика, знающего специфику?
— Я сам переведу! *
— Ого! — уважительно протянул Гришка.
Когда они собрались уходить, Колпаков между делом
рассказал про парня на костылях и с удивлением узнал,
что тот заглядывал и в другие залы.
— Просунул голову в дверь и смотрит, внимательно
так. '
78
— Наверняка работает здесь — кочегар, сантехник,
гардеробщик...
— Или чей-то родственник...
На проходной спросили у вахтера, но тот предполо¬
жений не подтвердил — посторонний человек, пропустил
потому, что не похож на обычных любопытных, да и мало
ли к кому идет инвалид...
Мимолетный эпизод оставил в душе Колпакова непри¬
ятный осадок. Почему он смотрел с такой ненавистью?
Никакого зла ему не причинили... Может, он сам зол на
окружающий мир, на здоровых людей?
Ведь что есть зло и что — добро? Если следовать
Системе, то никакой разницы между ними нет: слишком
далеки эти понятия от познавшего Истину, а потому равно
безразличны... Колпаков был внутренне несогласен с та¬
ким тезисом, это лишний раз подтверждало, что он стоит
на самой низшей ступени совершенства.
После встречи с инвалидом дурные предчувствия не
покидали Колпакова несколько дней, как бы предвещая
новые неприятные события. И они не обманули: умер быв¬
ший проректор.
Возле траурного извещения в вестибюле шушукалась
группка сотрудников во главе с вездесущим Писаревским...
— Мы все его любили! Он бы еще сто лет прожил,
крепкий мужчина, в соку... Его сопляк убил! Ни с того ни
с сего инфаркты не случаются...
При приближении Колпакова Писаревский замолчал
и проводил его скорбным осуждающим взглядом, а потом
вновь напористо зашелестел за спиной.
Через час астматический толстяк, запыхавшийся от
перебежек по коридорам и лестничным маршам, попался
ему навстречу и взял на абордаж.
— Все возмущены! У многих были разногласия с Ива¬
ном Фомичом, но убивать... Ты откуда вытащил главный
козырь про водопровод? Не помнишь? Так знай — из моей
колоды! Чужим оружием надо уметь пользоваться. Тут
немного не так, здесь — не этак, натяжка, усиление... Да,
но для внутреннего пользования! А ты вылез и бухнул в
колокола. Вот результат!
Писаревский показал пальцем вниз.
— Не хочу поднимать шума, я здесь тоже не в лучшем
свете. А тебя пусть совесть мучает. И нечего строить из
себя чистенького и благородного!
79
Ошеломленный Колпаков еле добрел до кафедры. Всю¬
ду мерещились укоряющие взгляды, шепоток по углам.
Атмосфера всеобщего осуждения, приглушенные голоса:
убийца, убийца...
И хотя он понимал, что это нервы, сообщение Писарев-
ского выбило из колеи. Ведь если он сказал правду... Луч¬
ше не задумываться, отвлечься...
Он позвонил Лене.
— Сегодня? Так неожиданно? — В ее голосе явно слы¬
шалось замешательство, сейчас откажется и причину при¬
думает — безобидную, но вместе с тем достаточно вес¬
кую.— Сегодня, к сожалению, не получится. Мы с Тамарой
Евгеньевной собрались к портнихе... Нет, переиграть слож¬
но... Все договорено...
— Прекрасно. Значит, я заеду за вами и подожду,
пока ты освободишься. Пока!
Оставаться одному было невыносимо, поэтому Колпа¬
ков действовал напористо и целеустремленно, не принимая
в расчет возможность поражения.
Он направился к Гончарову, но передумал и взял день¬
ги в кассе взаимопомощи, быстро поймал такси и через
полчаса стоял на окраине города перед желтым обшар¬
панным фасадом торгово-закупочной базы.
Отдел изучения спроса находился на втором этаже —
маленькая запущенная комнатка с заурядной конторской
мебелью, и эта заурядность и запущенность особенно бро¬
сались в глаза по контрасту с сидящими за потертыми,
с инвентарными бирочками столами женщинами — эф¬
фектными, ухоженными, прекрасно одетыми.
С первого взгляда было видно, что они созданы для
другой, веселой и праздничной жизни, а здесь находятся
вынужденно, по необходимости, и, как могут, скрашивают
скучные урочные часы.
Полная дама средних лет что-то вязала, брюнетка с
короткой стрижкой просматривала иллюстрированный
журнал, Лена красила ногти. На ее лице отразилась расте¬
рянность, затем раздражение, досада, но она тут же взяла
себя в руки.
— Я думала, ты пошутил...
— Коробейникова! — раздался властный голос из вы7
гороженного некрашеной фанерой закутка, и стриженая
брюнетка бросилась на зов.
— Я, правда, сегодня не могу...
— Можешь. Посмотрим, кто окажется прав. Заодно не
откажусь взглянуть на твою портниху.
80
Остановить атакующего Колпакова очень непросто.
Лена снова озлилась и снова погасла. Он приписывал
это исходящим от него волнам силы и уверенности.
— Кстати, о портнихе... Ладно, потом...
За перегородкой властный голос отчитывал Коробей¬
никову.
— ...откуда ты взяла, что потребность города —во¬
семьсот дубленок?! Привыкли высасывать из пальца и не
хотите думать, когда это можно, а когда нет!
Полная дама поспешно спрятала вязанье и раскрыла
унылую папку с какими-то ведомостями. Лена взболтала
лак.
— Знаешь, где оказалась твоя «потолочная» цифра?!
— Елена Борисовна поставила по прошлогоднему
отчету, я просто переписала.
Лена насторожилась.
— Нечего за чужую спину прятаться! Кто готовил
справку об уровне спроса? Это тебе не мыло — вагоном
больше, вагоном меньше! Сейчас на столе у самого, если
попадем в доклад — тебе не работать!
Брюнетка пулей выскочила из-за перегородки, резко
бросила журнал в ящик стола, начала нервно перебирать
пыльные бумаги. На скулах горели красные пятна. Колпа¬
ков вспомнил, что видел ее в Зеленом театре.
Напряженная атмосфера в комнате не коснулась толь¬
ко одной сотрудницы. Лена удовлетворенно осмотрела
украшенные ноготки, аккуратно завинтила пузырек.
— Я сейчас.— И скрылась в конторке начальницы.
— Хороша птичка! — Проводила ее злым взглядом
брюнетка.
Полная дама на всякий случай не отреагировала, фра¬
за повисла в воздухе.
— А я думал, вы подруги.
— Я тоже так думала! — брюнетка фыркнула.— Толь¬
ко с Хомутовой дружить выгоднее! Сейчас они — не раз¬
лей вода. Даже с усатым красавчиком вдвоем уезжают...
Интересно, как она сегодня выкрутится!
Телефон тихо затренькал — на параллельном аппара¬
те набирали номер. Колпаков напряг слух, но слов разоб¬
рать не сумел.
— Да у нас гость! А мы кричим, шумим...
Хомутова оказалась цветущей женщиной неопределен¬
ного возраста с подтянутой фигурой и уверенным взглядом.
— Не обращайте внимания — работа есть работа.
81
Она с приветливой улыбкой провела его к себе. Лена
закончила разговор и положила трубку.
— Передоговорились на следующую неделю...
— И правильно, Леночка. Раз пришел кавалер... Да
еще такой известный... Собирайся, я тебя отпускаю.
Улыбка стала еще ослепительней.
— Огромное спасибо за сына. Давно хотела занять
его мужским делом. Как он там, старается?
Тамара Евгеньевна казалась контактной и пробивной
женщиной. Колпаков отчетливо представил, с какой же¬
лезной последовательностью она раскармливала своего
отпрыска.
— У него не очень хорошая подготовка...
— Ничего, вы спуску не давайте! Пусть сгонит жир да
нарастит мускулы!
На прощанье Тамара Евгеньевна крепко тряхнула
Колпакову руку.
— Если какой дефицит понадобится — звоните, по¬
можем.
— Ну и представления у твоей заведующей! Записала
сына в новомодную секцию, и он станет Аполлоном, а
тренеру за это— меховую шапку или кожаный пиджак...
Баш на баш! — заметил Геннадий, выходя на улицу.
— Видишь ли, Генчик, люди должны помогать друг
другу. И можно ли осуждать их за то, что они хотят хо¬
рошего своим близким. А в общем,— ты прав — все это
глупо...
Лена демонстрировала полную покорность. Интересно,
кому она звонила и какую причину придумала?
Окраинная улица была пустынна, на пыльной автобус¬
ной остановке собралась очередь.
— Добираться сюда проблема...
— Да, единственный минус этой работы. Но я езжу
на такси...
— А какая у тебя зарплата?
— Как раз хватает; маман говорит, что я работаю
на таксопарк.
Дребезжа, подкатил разболтанный автобус, они устро¬
ились на продавленном сиденье. Лена смотрела в окно, и,
когда на повороте навстречу шустро проскочил красный
«Жигуленок», она проводила его напряженным взглядом.
—• Что с тобой?
— Со мной?
— Подумала о чем-то неприятном?
— Какой ты проницательный... Мне немного неудобно.
82
Дело в том, что меня обещали повести к самой шикарной
портнихе в городе...
— А у нее есть сын,— саркастически продолжил Кол¬
паков.
— Нет, в том-то и дело, у нее вообще нет детей. Но ее
врач — по женской части — мечтает устроить в секцию
своего племянника... Ты мне поможешь?
Колпаков усмехнулся.
— Дети, племянники... Конечно, помогу. Только...
Сколько можно вогнать балласта в спортивные группы?
Рано или поздно их придется выгонять. Не откажут ли
тебе в услугах их дяди и тети?
— А ты позанимайся с ребятами, Генчик, они будут
стараться. И выгонять не надо. Другое дело, если кому-то
станет трудно и он сам уйдет — тогда обижаться не на
кого... Только пусть пройдет какое-то время, не сразу, а?
Лена просительно заглянула ему в глаза.
— Из любого положения можно найти выход. Я ведь
не хочу, чтобы у тебя были из-за меня неудобства. Просто
нужно все делать по-умненькому...
Колпаков с новым чувством рассматривал стройную
привлекательную девушку в модной, безупречно сидящей
одежде.
— Никогда не думал, что ты такая...
Он замялся, подыскивая нужное слово.
— Какая?
— Такая... рассудительная. И дальновидная.
— Ты еще не знаешь всех моих способностей,— много¬
значительно проговорила она и обещающе улыбнулась.
Вечер прошел хорошо. Они поужинали в бирюзовом
зале, потанцевали, Колпаков вновь привлек всеобщее
внимание, Лена была довольна. Она пила коньяк и шам¬
панское, он — минеральную воду, что тоже было непри¬
вычно, вызывало удивление официанта и соседей и, как
выразилась Лена, придавало ему определенный шарм.
Потом они прошлись по ночным улицам, и уже замая¬
чил впереди, в разрывах тумана низкий берег с ярким пят¬
ном, как вдруг Лена остановилась, упершись взглядом в
красный автомобиль у подъезда.
— Давай еще погуляем.
— Зачем? Тебя же ждут? Пойдем, я расчешу твоему
знакомому усы и отправлю спать. Кстати, кто это?
Лена помедлила.
Ты проницательный, Генчик. Гарандин.
83
Она глянула искоса, испытующе — не испугался ли.
— Очень удачно.
Алик Гарандин после развода родителей остался с
матерью. Чистенький, аккуратный, почти отличник, боксер.
Полная противоположность брату — расхлябанному, с
резкими нервозными движениями, известному в районе
хулигану. Но различия, на взгляд Колпакова, касались
внешности, души у братьев были одинаковыми — темны¬
ми, подленькими, и если бы с пьяницей-отцом оставили
Алика, он выглядел бы по-другому, по-иному жил, но вел
бы себя точно так же и привычки остались теми же, только
девчонки не липли бы сами, как мухи на мед.
Товарищи Гарандина не любили, считали подонком
но побаивались: за его спиной всегда угадывалась зло¬
вещая фигура братца с многочисленными дружками. Не
от большой родственной любви, а скорее чтобы не упускать
повода, он несколько раз расправлялся с теми, кто ока¬
зывался Алику не по зубам
Заметив Лену, Гарандин вышел из машины.
— Где же ты ходишь, птичка?
За последние годы он заматерел, обрюзг, отпустил
широкие, загнутые вниз усы. На Колпакова Гарандин не
смотрел, считал пустым местом.
— Садись в машину, поговорим!
— У тебя по-прежнему никудышные манеры, приятель!
Как у братца. Я слышал, он опять сидит?
Гарандин отреагировал моментально — прямым спра¬
ва, его любимый удар, Колпаков вяло отмахнулся, и че¬
ловек, не знающий о роли мгновенной концентрации, уди¬
вился бы легкости, с которой мощно пущенный кулак был
отброшен в сторону.
Колпаков взмахнул рукой еще раз и обманчиво-несиль¬
но хлопнул противника в лицо тыльной стороной расто¬
пыренных и напряженно полусогнутых пальцев. Алик от¬
летел, ударился об автомобиль и сполз на асфальт.
— Яме,* — Колпаков поклонился.— Продолжения не
будет?
Гарандин пытался подняться, но не мог, голова тряс¬
лась, как у дряхлого старика.
— Хочешь, проткну эту консервную банку? — спросил
Колпаков у Лены, постукивая пальцем по капоту.
* Я м е — конец упражнения, схватки.
84
— Не надо. Пойдем...— похоже, она испугалась.
— Тогда до свидания,— Колпаков еще раз поклонил¬
ся.— Если надумаешь — приходи еще, да не один, с брат¬
цем, друзьями...— Он изменил голос: — «В следующий раз
прыгайте на меня молча, сзади, чтобы я не мог защитить
себя так просто»,— сказал, мистер Уэчи товарищам уби¬
того разбойника».— И обычным голосом добавил: — Но
почему-то я уверен, что больше мы не увидимся, даже
случайно, ты вовремя успеешь перейти на другую сторону...
— Пойдем, Геннадий! — сердито сказала Лена.
Но Колпаков еще наклонился, оттянул Гарандину веко
и заглянул в зрачок. Шокирующий удар выполнен пра¬
вильно.
Когда они поднялись наверх, Лена сразу подбежала
к окну.
— Лежит... Ты не убил его?
— Не беспокойся, только оглушил. Потеря координа¬
ции, головокружение — через пять минут будет в норме...
— А потом?
— Ничего. Если подойдет к тебе ближе, чем на квар¬
тал,— вобью ему голову в грудную клетку.
Лена успокоилась. Ей нравилась уверенность, с кото¬
рой Колпаков освобождал ее от необходимости принимать
решение в столь двусмысленной ситуации.
— Что ж... Будем пить чай?
Она повеселела и в окно больше не выглядывала.
Перед тем, как лечь в постель, Лена с треском расче¬
сывала густые волосы, в них вспыхивали и гасли острые
зеленые искорки. Колпакову казалось, что комната насы¬
щена электричеством, он даже ощущал покалывание в
кончиках пальцев и легкий запах озона, а где-то в глубине
его существа шевелилась мысль, доставляющая неосоз¬
нанное, но явное удовлетворение.
Через некоторое время, когда Лена уже спала, он по¬
дошел к необычному — углом — окну, уставился вдаль,
где у горизонта протянулась зеленая цепочка огней воен¬
ного аэродрома, и додумал приятную мысль, заставил ее
облечься в четкую и ясную форму.
Система себя оправдала!
Почему он именно сейчас почувствовал это? Потому
что каждая клеточка заряжена силой, тренированное тело
обладает особыми, далеко не всем доступными навыками,
мозг гибок и быстр, он ощущает удовлетворение от жизни,
а уверенности в себе и энергии хватит на десятерых?
85
Потому что он научился идти напролом к поставленной
цели, никогда не отступать и добиваться исполнения же¬
ланий?
Потому что пришло признание, появились ученики и он
стоит у истоков новой спортивной, и не только спортивной,
школы, открывающей возможности, о которых он сам еще
в полной мере не подозревает?
Потому что он неотвратимо приближается к намечен*
ным рубежам, а затем стремительно двинется дальше и нет
силы, способной его остановить?
Потому что рядом, на диване, спит женщина, к которой
он испытывает порой противоречивые, но самые сильные
и острые чувства?
Но почему именно сейчас появилось понимание?
Самому себе можно признаться — к Системе он пришел
из-за Алика Гарандина. С годами причина забылась, точ¬
нее, вытеснилась в подсознание, но иногда смутно ощуща¬
лась, как ноет во сне недолеченный зуб. Сегодняшняя по¬
беда, легкая и бесспорная, выдернула застарелую занозу,
и он в полной мере почувствовал, что Система не обманула
ожиданий. Он получил все. Все, что хотел.
Туман рассеялся, по чистой воде скользили празднично
украшенные лодки. На умытом, ярко освещенном солнцем
необитаемом острове играла веселая музыка.
4
Через три месяца Колпаков получил повестку. Была
суббота, он ночевал дома и отдыхал после утренней раз¬
минки и завтрака, просматривая недавно законченный
перевод инструкции мастера Масатоши Накаяма, когда
почтальон принес небольшой прямоугольник плотного кар¬
тона с устрашающе официальным типографским текстом.
Колпакову предписывалось явиться в суд для дачи
свидетельских показаний по делу гражданина Пинкина,
обвиняемого по статье двести шестой части третьей Уго¬
ловного кодекса РСФСР.
Фамилии и ничего не говорящий номер статьи вписаны
ручкой, ниже жирным шрифтом оттиснуты последствия
неявки.
— Черт знает что! — неприятно удивился Колпаков.—
Я знать не знаю никакого Пинкина!
— Видно, это тот хулиган, что ты поймал, больше в
суд тебя вызывать не за что,—здраво рассудила мать.
86
Точно. Давний эпизод, полузабывшийся за малозна¬
чительностью, теперь требовал продолжения. А Колпаков
терпеть не мог возвращаться к оконченным делам.
Он раздосадованно отбросил пачку схваченных скреп¬
кой рукописных листов, резко согнувшись, выбросил ногу
назад, точно угодив пяткой в макивару, быстро развернул¬
ся на опорной ноге и ударил прямо перед собой, поразив
цель основанием пальцев стопы, и закончил серию двумя
прямыми цуки в уровень солнечного сплетения и головы.
Доска с гулом завибрировала.
; — Перестань, Геннадий! — недовольно прикрикнула
мать.— Иногда ты пугаешь меня.
Колпаков тщательно отгладил выстиранное и накрах¬
маленное накануне кимоно — в грязном и мятом он не
пускал в зал ни одного человека и сам неукоснительно
подавал пример аккуратности, собрал вместительную сум¬
ку и вышел.
Из кухни тянуло отвратительным чадом — Петуховы
готовили на нутряном жире. Задержав дыхание, он мино¬
вал коридор и с облегчением выскочил на воздух. Это на¬
следственное — мать тоже не переносит запаха горящего
сала.
Он вспомнил уютную квартиру Лены с едва улавливае¬
мым ароматом тонких духов и почувствовал, что сильно
скучает, но тут же заставил переключиться на другое,
благо ему было над чем подумать.
Стукалов оказался прав: в городе начался бум каратэ.
Толпы желающих осаждали городской Дом физкультуры,
атаковали тренеров, но секции были переполнены, получив
отказ, мальчишки пытались просочиться в зал или хотя бы
заглянуть в окно, чтобы ухватить один-два приема, кото^
рые сделают их непобедимыми.
Колпаков удивлялся наивной вере в таинственный
ключ каратэ, позволяющий якобы любому без особых
усилий научиться разбивать доски, кирпичи, черепицу, вы¬
прыгивать на уровне головы противника, наносить сокру¬
шительный удар ребром стопы в переносицу и проделывать
другие подобные чудеса, представления о которых черпа¬
лись из кинофильмов, иностранных иллюстрированных
журналов, а больше всего из досужей, ни на чем не осно¬
ванной молвы, всегда возникающей вокруг необычных и
экзотических явлений.
Но именно эта надежда сверхъестественным образом
превратиться в супермена влекла далеких от спорта людей
87
в увлекательно-таинственные залы, закрытые двери кото¬
рых только обостряли интерес и стимулировали желание
любой ценой обойти препятствие.
Секции каратэ стали дефицитом, и обыватели пустили
в ход приемы, отработанные на добывании дубленок, ко¬
жаных пиджаков, билетов на престижные премьеры, под¬
писных изданий, путевок в заграничные круизы.
Колпаков превратился в важную фигуру, на него обру¬
шился шквал телефонных звонков, просьб, ходатайств и
увещеваний, внезапно приходили люди, которых он не
видел добрый десяток лет, а то и больше — со школьных
времен. Почти всем он объяснял, что зал не может вме¬
стить огромное число желающих, и просители уходили оби¬
женными. Исключение делалось только для Лены, она
гордилась своим особым положением и временами относи
лась к Колпакову так, как он желал. Впрочем, происходило
это нечасто.
В лавине ходатайств задыхались Габаев, Зимин и Ок
ладов, доставалось Стукалову и Колодину: залы действи¬
тельно были не резиновыми, а при самой жесткой фильтра¬
ции в некоторых просьбах оказывалось невозможно от¬
казать.
Несколько облегчало дело то, что многие искатели
чудодейственных превращений утрачивали иллюзии после
первой же тренировки и на следующие уже не появлялись.
Но пена вокруг секций каратэ не опадала.
Как известно, спрос рождает предложение. Вскоре до
Колпакова донесся слух, будто на стадионе «Колос» от¬
крылась какая-то новая секция. Ни в спорткомитете, ни в
федерации о ней не знали, и он решил, что это пустая
молва.
Но потом кто-то из учеников рассказал, что его брат
занимается каратэ в городском профтехучилище. Слухи
подтверждались, Колодин собрал федерацию. Габаеву
поручили проверить самодеятельные секции. Сегодня он
должен был доложить о результатах.
Колпаков подошел к ДФК. В витрине под крупной над¬
писью «Это каратэ» висели фотографии: Колпаков, рас¬
шибающий доску кулаком, Зимин, крошащий кирпичи,
спарринг Окладов — Габаев, Габаев, выполняющий удар
в прыжке, Габаев, делающий ката, Габаев в медитации...
Идея принадлежала Гришке, он же составил экспо¬
зицию «в целях популяризации нового вида спорта». И
действительно, у витрины часто собирались люди, особен-
88
но молодежь, сейчас тоже компания подростков лет по
пятнадцать-шестнадцать восторженно разглядывала сни¬
мки, один с криком подпрыгнул и попытался изобразить
удар ногой, но потерял равновесие и шлепнулся на ас¬
фальт.
— Колпаков идет! — отчетливо донесся приглушенный
голос, и Геннадий ускорил шаг, чтобы избегнуть неизбеж¬
ных просьб.
«А нужна ли нам такая реклама?»
Раньше, когда они вчетвером тренировались где при¬
дется: в красном уголке общежития Окладова, если не бы¬
ло коменданта, на сцене клуба, где работал вахтером дед
Габаева, в чьей-нибудь квартире, а то и просто под откры¬
тым небом, Колпаков и допустить не мог, что когда-нибудь
ему в голову придет подобная мысль.
Тогда казалось, что добиться общественного признания
каратэ, привлечь к нему интерес — основная задача, после
которой все проблемы разрешатся сами собой. И вот на¬
стал час, когда впору подумать об ограничении попу
лярности!
Переодевшись в тренерской, Колпаков переступил по¬
рог своего зала. Вася Савчук выкрикнул заученную ко¬
манду вроде бы по-японски, хотя любой японец, услышав
ее, при всей своей сдержанности упал бы в обморок. Белые
кимоно тревожно метнулись — ученики склонились в глу¬
боком поклоне. Колпаков поклонился в ответ.
Савчук подошел ближе и после ритуального обмена
поклонами сообщил: двадцать восемь — в сборе, один от¬
сутствует по болезни, трое — по неизвестным причинам,
наверное, сбежали.
Колпаков подал псевдояпонскую команду, ученики вы¬
строились в одну шеренгу, еще команда — поклон, еще —
двадцать восемь белых фигурок опустились на колени,
сели на пятки и оцепенели, уставя невидящие взгляды на
условную точку в метре от кончика носа.
Колпаков медленно, тягучим голосом произносил фор¬
мулу расслабления тела и души.
— ...Горячая волна опускается ниже, еще ниже, к кон¬
чикам пальцев приливает тепло, вы не думаете ни о чем,
кроме предстоящей тренировки...
В зале царит тишина. Ученики, кажется, превратились
в восковые манекены.
— ...Вы ощущаете прилив силы и бодрости, каждая
клеточка вашего тела заряжена энергией, вы готовы к
89
тренировке, вы готовы к тренировке, вы готовы к тре¬
нировке...
Минутная пауза и резкая, как удар в макивару, ко¬
манда, за ней еще одна и еще. Поклониться, вскочить на
ноги, опять поклониться и бежать цепочкой вокруг зала..
После разминки Колпаков дал упражнения на гиб¬
кость, растяжки, затем отрабатывали стойки, передви¬
жения вперед и назад, немного акробатики — падение на
спину, обратный кульбит, защита лежа и переход в контр¬
атаку...
В зал заглянул Габаев в мятом кимоно, сделал знак
Колпакову, тот отмахнулся — потом.
Разбив учеников на пары, он начал изучение базовых
элементов: удар — защита, потом несколько усложнил:
удар — защита — контратака. По пятьдесят подходов на
каждую руку с небольшими передышками.
Наблюдая за учениками, Колпаков видел, кто чего
стоит. Большинство тренируются в полную силу, увлечен¬
но, с каждым разом у них получается все лучше. Пятеро
явно отлынивают, видно, не привыкли выкладываться и
надеются, что одного присутствия на тренировке достаточ¬
но, чтобы выучиться премудростям каратэ.
Рекомендованный Леной толстяк с напарником вообще
бросили работать, болтают, облокотившись на стену —
грубейшее нарушение этикета, а один, не скрываясь, зевнул.
— Хомутов, Зверев! На кулаки — десять раз!
Отжимание на ударной поверхности кулаков — одно из
основных упражнений для укрепления рук и подготовки к
настоящему, пробивающему любую преграду удару. Но с
непривычки очень болезненное и тяжелое. Увалень Хому¬
тов долго мостился, не решаясь перенести вес тела на
четыре костяшки основания пальцев, когда же наконец это
сделал, кисть у него подломилась, и он упал, звонко уда¬
рившись скулой об пол. Франтоватый, всегда нарядный
Зверев в фирменном кимоно, на котором не любивший
излишеств Колпаков срезал броские нашивки с иерогли¬
фами, с горем пополам отжался пять раз и лег на живот,
отдыхая, что тоже запрещалось правилами поведения в
до-жо *.
Колпаков заставил нарушителей поочередно носить
друг друга на плечах, бегать, по команде падая на пол
и отжимаясь на кулаках, лазать по канату. Через десять
* До-жо — зал для занятий каратэ.
90
минут кимоно на них потемнели от пота, а ноги стали под¬
гибаться, тогда он посадил их на пятки лицом к стене —
будто в угол поставил.
Тренировка закончилась поклонами, расслабляющим
самососредоточением, легкой пробежкой и опять покло¬
нами.
Зверева и Хомутова Колпаков задержал и в резкой
форме предложил тренироваться как положено или не
тренироваться вообще.
— В Японии за промахи и упущения начинающих бьют
бамбуковой палкой,— сообщил он.— Глядя на вас, я
думаю, что стоит перенять и этот обычай.
Понурившись, провинившиеся ушли, и Колпаков ре¬
шил, что больше их не увидит, как не увидел после не¬
скольких тренировок их третьего приятеля.
И еще он подумал, что Лена будет недовольна, однако
он не собирался подчинять свои поступки ее настроению
Она привыкла командовать, повелевать, держать верх над
всеми, но Колпаков постепенно отучал ее от этой привычки.
По крайней мере применительно к себе.
В группе Габаева занятия еще продолжались. Гришка
тренировал все-таки набранных им «зверей» — здоровен
ных, бугрящихся мускулами разрядников по боксу, борьбе,
акробатике, плаванью, а в углу Кулаков истязал полтора
десятка «рекомендованных».
— Спарринг? — предложил Габаев.
Колпаков согласился.
Они начали схватку в центре зала, «звери» тем време¬
нем колотили в слегка обтянутые дерматином деревянные
щиты. Время от времени то один то другой отходил в
сторону и смазывал йодом кровоточащие ссадины. В
центре щитов образовались коричнево-красные пятна в
ореолах брызг и потеков.
— Зачем это? — спросил Колпаков, когда поединок
закончился. Он отметил, что Гришка прогрессирует —
они работали на равных.
— Пусть привыкают переносить боль, психологически
готовятся к «шивари», да и укрепляют руки...
Габаев скомандовал, «звери» отошли к стене и сели на
пятки, а Кулаков повел своих явно трусивших подопечных
к испачканным кровью и йодом щитам.
Те наносили удары слабо, берегли руки. Кулаков из¬
влек из-за шведской стенки метровый кусок бамбукового
удилища, но, взглянув на Гришку, повертел и положил
на место.
91
— А палка к чему?
— Для антуража,— ухмыльнулся Гришка.— Для че¬
го же еще?
Он обнял Колпакова за плечи, заговорщически понизил
голос.
— Знаешь, кто тренирует в «Колосе»?
Он выдержал паузу.
— Петька Котов!
— Вот тебе раз! Откуда он выплыл?
— Ав профтехучилище вообще какая-то неизвестная
личность.
Тем временем Кулаков посадил учеников в три шерен¬
ги, сам сел напротив, вытащил из зеленой коленкоровой
папки пачку машинописных листов и стал тягуче читать:
— Эта история произошла шестьдесят лет назад, когда
мистер Уэчи изучал каратэ в Китае. Так как люди были
относительно беспомощны, в чрезвычайных случаях они
обращались за защитой к мастерам каратэ.
Колпаков вопросительно посмотрел на Гришку.
— У них секции на хозрасчете. Понимаешь? Абоне¬
ментная оплата, как в бассейне. И от желающих отбоя
нет!
— ...Мистер Уэчи привязал маленького ягненка к стол¬
бику, и они, став спиной к спине, стали поджидать тигра,
чтобы попытаться убить его ударом сустава кулака в
сердце...
— Я думаю, нам следует перенять их опыт.
Габаев подмигнул.
— ...Вдруг они услышали шорох в лесу, мистер Уэчи
принял стойку «санчин» и приготовился к атаке. Вместо
тигра на поляну вышел старичок с гладкой белой бородой.
Учитель рассказал старику о тигре и посоветовал уйти в
безопасное место. Старик улыбнулся и сказал, что он не¬
давно убил тигра, показав рукой в направлении леса.
Мистер Уэчи и Учитель подумали, что старик шутит...
— Что ты имеешь в виду?
— Давай организуем платные секции. Ничего зазор¬
ного здесь нет: любой труд должен оплачиваться.
— Через четверть мили тропа вывела их на поляну, где
лежал мертвый тигр. Следов оружия видно не было. Ми¬
стер Уэчи перевернул тигра и увидел, что его спина оста¬
вила в земле отпечаток глубиной в дюйм. Мистер Уэчи
понял, что старик был монахом и большим мастером ка¬
ратэ из другой провинции.
92
— Не смеши меня, Григорий.
— Что здесь смешного? Помнишь Рогова? Он сейчас
телохранителем у одного деловика. Не за бесплатно, ко¬
нечно. И оба довольны.
Колпаков поднялся.
— Заканчивай, Колодин не любит опозданий. И смот¬
ри, не перестарайся с восточным антуражем!
Он ткнул пальцем через плечо и, не слушая больше
Гришку, вышел.
' В душевой было тесно, но Колпакову с поклонами усту¬
пили кабинку. Вскоре пришел и Габаев.
— Ты зря спешишь! Выслушай мою мысль!
— Давай лучше о деле. Я перевел инструкцию, теперь
надо ее отпечатать, размножить и переплести. Машинист
ка на примете есть, вот со множительной техникой у нас
строго, не подступишься..
— Я переговорю в одном месте. Надо еще переснять
фотографии, отпечатать снимки. Все это обойдется не¬
дешево. Да и машинистке надо платить.
Колпаков угрюмо молчал. Он уже несколько раз одал¬
живал у Габаева и последний долг погасил буквально на
днях. А тут еще новые расходы!
— Как же быть?
Гришка широко раскрыл рот, ловя упругие струйки,
громко прополоскал горло и мощно, как левиафан, вы¬
пустил фонтан.
— Соберем с учеников по десятке — и все дела!
Колпаков хотел возразить, но передумал. Что ни говори,
а по организаторской части Гришка мастак. Сумел же
найти выходы на литературу, да не на какие-нибудь полу¬
грамотные перепечатки, а солидные книжки с фотогра¬
фиями. К тому же собранные деньги пойдут на общее дело...
— И еще,— Габаев опять шумно выплюнул воду.—
Котова выселяют из «Колоса»: зал перегружен. А девать¬
ся ему некуда. Позвони директору, чтобы не трогали, ты
же у нас руководитель...
Колпаков удивился: первый раз Гришка сказал это
без иронии.
— Если федерация не решит прикрыть всю самодея¬
тельность, позвоню.
Заседание федерации началось ровно в четыре. Вокруг
большого круглого стола в конференц-зале собрались
Колпаков, Окладов, Зимин, Габаев, Серебренников, «Чи¬
тинский, Таиров.
93
Последним вошел Колодин в сопровождении поджа¬
рого, с волевым лицом человека, которого Колпаков сразу
узнал.
— Знакомьтесь, капитан Крылов. Спорткомитет счи¬
тает необходимым поддержание тесного контакта с орга¬
нами правопорядка...
Эта фраза вызвала оживление, шутки и смех, после
короткой сумятицы знакомства Колодин предложил акку¬
ратному Зимину вести протокол и начал обсуждение пер¬
вого вопроса.
Габаев доложил о самодеятельных секциях. В «Колосе»
тренируются двадцать человек, в ПТУ — двенадцать. Ру¬
ководители — Котов и Слямин. Котов занимался каратэ
давно, у него начинали тренироваться уважаемые члены
федерации Окладов, Зимин, заместитель председателя
Колпаков, что свидетельствует о достаточном уровне под¬
готовки. Слямина никто не знает, поэтому судить о его
инструкторских способностях нельзя.
— Разрешите дополнить,— поднял руку капитан Кры¬
лов, когда Габаев сел на место.— Кроме названных, в го¬
роде существуют еще две самодеятельные секции. Одна в
спортклубе мясокомбината, вторая — в специально при¬
способленном подвале жилого дома. По поручению домо¬
управления там ведет занятия отставной майор-десант¬
ник, так сказать, работа с подростками по месту житель¬
ства. На мясокомбинате руководителя, как такового,
нет — молодые рабочие занимаются по какому-то само¬
учителю. Двое уже получили травмы — вывих кисти и
перелом пальца.
— Вот это да! — восхитился Таиров.— Надо милицио¬
нера в каждую федерацию — любой вопрос будет ясен!
Колодин постучал по столу карандашом, сгоняя с лиц
улыбки.
— Какие есть мнения?
— Котов пусть тренирует, а остальным запретить,—
подал голос Габаев.— А то столько тренеров разведется,
что нас и узнавать перестанут!
— А зачем тебе, чтоб узнавали? — хмуро поинтере¬
совался Литинский.— Ты же не звезда экрана! О деле
лучше думай!
— Не знаю про других, а я превосходства Котова как
Учителя никогда не ощущал. Тогда он знал больше нас,
по сути Системы не понимал. И не хотел понимать. Да и
нравственной основы сэнсэя в нем нет. Только голая тех-
94
ника. От нее сейчас тоже мало что осталось, по-моему, он
вообще не занимался эти годы,— заметил Окладов.
— Точно, не занимался,— поддержал Зимин.— Я его
часто встречал, разговаривали о том о сем, он говорил —
бросил это дело...
— Значит, всем запретить! — буркнул Окладов, не
терпевший, когда к его идеалам тянулись нечистые руки.
— А как? — поинтересовался Таиров.— И на каком
основании? Вот я организую дворовых пацанов в секцию
дзюдо — кто запретит? Только спасибо скажут!
Серебренников досадливо поморщился.
— Каратэ — прикладной вид спорта, боевое искус¬
ство, его нельзя оставлять без постоянного контроля!
— Надо их посмотреть,— Литинский говорил негром¬
ко, но веско и значительно, шум смолк.— Кто что умеет
кто чего стоит А потом и выводы делать.
— Правильно,— кивнул Колпаков.— Иначе разговор
беспредметен.
— Другие предложения есть?
Колодин обвел взглядом присутствующих.
— Все согласны. Хорошо. Пиши, Саша: произвести
регистрацию инструкторов, преподающих каратэ, прове¬
рить их квалификацию, отобрать тех, кто по физическим
качествам...
— По физическим и морально-педагогическим качест¬
вам,— уточнил Серебренников, Крылов и Литинский его
поддержали.
— ...по физическим и морально-педагогическим ка¬
чествам способны тренировать молодежь; организовать
для них учебно-тренировочный сбор, постоянные занятия
по совершенствованию мастерства... Что еще?
— Осуществлять контроль за их деятельностью,—
подсказал Серебренников.
—. Правильно. Что еще? Все, закончили с первым воп¬
росом. Какие есть проблемы, требующие решения фе¬
дерации?
Поднялся Крылов.
— Учитывая специфику нового вида спорта, следует
тщательно отбирать кандидатов в секции. Мы считаем,
что они должны представлять характеристики-рекоменда¬
ции с места работы или учебы и проходить испытательный
срок, в течение которого им не будут демонстрироваться
приемы боя.
— К чему бюрократию разводить! И без бумажек раз-
95
беремся. В зале человек, как на ладони! — выкрикнул
Габаев.
— Верно, это уж слишком,— присоединился к нему
Таиров.
— Мы ни у кого справок не спрашиваем, хотя учим
недетским забавам,— положил на стол внушительные ку¬
лаки Литинский.
— Каратэ — необычный вид спорта, и все присутст¬
вующие скоро в этом убедятся,— настаивал Крылов.—
К сожалению, милиции в столице и других городах уже
пришлось столкнуться с уродливыми формами, в которые
иногда выливаются занятия, а также с явлениями, совер¬
шенно незнакомыми другим видам спортивного единобор¬
ства. Не хочу сейчас говорить об этом подробно, но строгий
отбор тренеров и кандидатов в секции подсказан жизнью.
Кстати, нашими органами на местах обобщен опыт раз¬
вития каратэ, и в министерство направлены материалы, по
которым перед Спорткомитетом СССР будет поставлен
вопрос о единой аттестации тренеров и изучении личности
поступающих в секции. Пока такое решение в центре не
принято, мы должны обойтись своей властью.
— Я согласен с товарищем капитаном,— сказал Се¬
ребренников.
— Дельное предложение, вреда от него не будет,
только польза,— поддержал Окладов.
— Голосуем.
Пятью голосами против четырех прошло предложение
Крылова.
— Я могу разработать специальную анкету для изуче¬
ния личности кандидатов,— неожиданно вызвался Габаев.
Колпакова такая активность удивила, но Колодин при¬
нял ее как должное — он верил в заинтересованность и
инициативность членов федерации, не делая исключения
даже для такого разгильдяя, как Гришка.
Плотной гурьбой они вывалились из ДФК. Приятно
ныли мышцы расслабленного тела, как всегда после тре¬
нировки хотелось пить, и Колпаков мечтательно думал о
горячем чае с медом — эту роскошь он позволял себе ред¬
ко, довольствуясь кипяченой водой. Но сегодня обяза¬
тельно позволит.
Вечер был теплым, дурманяще пахла сирень, из пар¬
ника тянуло свежестью. Поток прохожих поредел — город
успокаивался, готовясь ко сну. Колпаков почувствовал
пристальный взгляд и резко обернулся.
96
На пестрой скамейке под фонарем, оперев руки на по¬
тертые костыли, сидел седой парень и рассматривал его в
упор. Падающий сверху призрачный свет мертвенно вы¬
свечивал лоб, заострял нос, обтягивал скулы, оставляя в
тени глазные впадины и подбородок. Посмертная маска,
а не лицо!
— Одуванчик ходит сюда как на работу,— сообщил
Габаев.— Чего ему надо, как думаешь?
— Ходит и ходит, его дело.
Но в глубине души шевельнулось пока неосознанное
беспокойство, которое усилилось, когда инвалид пошел
следом.
Передвигался он на удивление быстро — тонкое тело
моталось между костылей будто на качелях, качалась в
такт волна белых волос. Точно — одуванчик. Дунь —
осыплется. Почему же он вызывает тревогу?
Гришка свернул в переулок, костыли продолжали сту¬
чать за спиной.
Колпаков ускорил шаг, пересек улицу, оглянулся раз,
другой, сдерживая желание побежать. В чем дело, черт
побери? Проще всего остановиться и вытряхнуть из пре¬
следователя, чего он хочет. Нет, не проще. Как раз этого
Колпаков, оказывается, сделать не мог.
Поравнявшись с остановкой, Колпаков прыгнул в от¬
ходящий троллейбус и приник к заднему окну. Инвалид
остановился и смотрел вслед, когда их взгляды'встрети¬
лись, он криво улыбнулся. Презрительной улыбкой пре¬
восходства.
Колпаков метался во сне, стонал, разбудив мать, а
потом вообще не смог заснуть, в голову лезли тревожные
мысли. Утром он с трудом заставил себя выполнить обыч¬
ную программу, с работы позвонил Крылову и попросил о
встрече.
— Вот, вызывают в суд,— он протянул капитану по¬
вестку.— Сколько времени прошло, я уж и забыл..
— Действительно, странно. Срок следствия по таким
делам до месяца.
Крылов повертел документ.
— Я ведь только собрал первоначальный материал и
передал в следственный отдел, так что подробностей не
знаю. Может, за этим парнем целый хвост других грехов,
пока раскрутили... Так бывает.
— Скажите,— Колпаков постарался говорить безраз¬
лично.— Случается, что через много лет раскрывается
забытое дело?
4-2628
97
— Случается,— остро глянул Крылов.
— Четыре года назад в «штате Техас»... ну, в Зеленом
парке, была драка... Может, остались раненые... Можно
это узнать?
Капитан молча вышел. Колпаков пытался сосредото¬
читься, усиленно дышал низом живота, но помогало плохо
Когда хозяин кабинета вернулся, он впился взглядом в
непроницаемое лицо, и те секунды, которые понадобились
Крылову, чтобы сесть на свое место, показались ему самы
ми томительными в жизни.
— У нас такой факт не зарегистрирован.
— Уф... Слава Богу!
— Правда, иногда пострадавшие не обращаются в
милицию и врачам не сообщают подлинной причины трав¬
мы. Упал с лестницы — и все. А почему вас это интересует?
— Да так... Слышал всякие разговоры... Впрочем,
ерунда. Я, собственно, хотел узнать — надо ли идти в суд?
Я ведь все рассказал!
— Показания следует дать непосредственно в суде
Видите, в повестке написано: явка обязательна
Очевидно, тень озабоченности, пробежавшую по лицу
Колпакова, капитан отнес на счет своей последней фразы,
потому что успокаивающе добавил:
— Не волнуйтесь, процедура простая, не займет много
времени и не доставит неприятных ощущений
Но он ошибся.
До времени, указанного в повестке, оставалось полтора
часа. Возвращаться в институт не имело смысла, и Кол¬
паков свернул к реке. Дул ветер, народу на набережной
было немного, старик в брезентовой куртке, перегнувшись
через узорчатую чугунную решетку, азартно подтягивал
натянутую леску. В последний момент добыча сорвалась.
Колпаков пошел дальше, слыша за спиной ругатель¬
ства незадачливого рыболова. Из шашлычной потянуло
ароматным дымом, но есть ему не хотелось. На скамейке
сидел человек, подойдя ближе, Колпаков узнал Рогова
Не считая мимолетной встречи в ресторане, он давно
не видел бывшего чемпиона и знал о нем только то, что
разносила досужая городская молва. Что тот здорово пил
и было это то ли причиной, то ли следствием многочислен
ных измен жены, что на бракоразводном процессе кра¬
савица Стелла оттягала у него и щегольски разукрашен¬
ную «Волгу», и просторную квартиру в центре города ,и все
остальное, а медали, кубки и призы он распродал сам что
он лечился от алкоголизма и почти потерял слух
98
— Здравствуйте, Геннадий Иванович
Рогов вскинул голову, всмотрелся.
— Ты, что ли, тезка? Стал против света, не разберешь.
Лицо его обрюзгло, резко проявились застарелые руб¬
цы, шрамы, следы переломов.
Колпаков опустился на скамейку.
— Как поживаете, Геннадий Иванович?
— Да, такие вот дела... Читал про тебя в газетах, да и
вообще ты стал известным... Сядь лучше с другой стороны,
левое ухо у меня чего-то...
Колпаков пересел.
— Помню, не умел в лицо ударить, жалел... Небось
научился?
Геннадий неопределенно пожал плечами. Вопрос был
ему неприятен.
— Научиться легко... Отвыкнуть трудно.
— Что вы здесь делаете? — Колпаков непроизвольно
повысил голос.
— Не кричи, этим я нормально... Жду вот одного...
Вроде начальника своего.
— Тофика-миллионера?
— Все всё знают. Многие осуждают. А за что? Есть
личный шофер, секретарь, референт. И я вроде того. Тебе,
вижу тоже не нравится? Что поделать? Каждый зани¬
мается тем, что умеет. Он, может, и дерьмо... Только сколь¬
ко отличных ребят меня коньяком да водкой угощали,
порой отбиться не мог. А Тофик на лечение устроил, потом
штуковину достал дефицитную — «эспераль», слышал
небось?
Рогов похлопал себя по ягодице.
— Без нее — кранты. Так что я человеку благодарен,
защищаю его от хануриков всяких. Мне нетрудно, ему
пол ьза
А больше я ничему не научен. В школе сам помнишь,
тогда я еще с вами жил... Потом институт на почете прое¬
хал. Ну и толку? Даже диплом затерялся. Может, правда,
у Стеллы остался, да какая разница — як ней не ходок.
Она вроде с этим носатым парикмахером живет, не слышал?
Колпаков подавленно покачал головой. Ему хотелось
поскорей уйти, и он лихорадочно искал предлог прекра¬
тить тяготивший его разговор?
— А что там это ваше каратэ? Чепуха! Я и кирпич
разобью и доску, была бы сила!
Рогов вытянул перед собой руки, сжал огромные с
4 *
99
деформированными суставами кулаки. Геннадий успел
заметить дрожь мощных пальцев.
— Только и сила уходит, тезка, вот что страшно. А если
вся ставка на силу, а ее не станет — тогда что?
Со стороны шашлычной раздался пронзительный свист.
Рогов сорвался с места и, спотыкаясь, тяжело побежал,
удерживая равновесие неловкими взмахами рук.
Колпаков тоже вскочил, непонимающе глядел, как
бывший чемпион пересек бульвар и влетел в двери бан¬
кетного зала, как через несколько минут вышел и пошел
обратно, с усмешкой качая головой и отдуваясь.
— Вот дуролом! Спички у них закончились, так он
меня позвал.
— Свистком?
— Это у нас уговор такой. Чуть что — свисток, и я тут
как тут. Свист я хорошо слышу.
Рогов стоял вполоборота, тяжело дышал, вытирая не¬
свежим платком вспотевшее лицо.
— А у официантов тоже не было спичек?
— Может, и были. Может, он показаться хотел — мол,
сам Рогов у меня на свист прибегает. Дуролом!
Он не был обижен, только раздосадован, как человек,
зря выполнивший необременительную работу.
— Мне пора, Геннадий Иванович.
— Ясное дело. Со мной сейчас подолгу не разговари¬
вают. Гуляй, тезка!
Рогов старательно сжал Колпакову кисть, демонстри
руя, что есть еще порох в пороховницах.
— Только вот что, тезка... Ты не болтай, что Рогов по
свистку бегает, как цепной пес. И так брешут кто во что
горазд. Лады?
Колпаков быстро шел прочь, чувствуя спиной тоскли
вый взгляд бывшего чемпиона и опасаясь, что он его оклик
нет. Но Рогов молча смотрел ему вслед.
Настроение было испорчено окончательно.
Откуда у блестящего чемпиона собачья покорность
судьбе? И эта глупая отговорка — больше ничего не умею?
Литинский тоже был чемпионом, он тоже жил боксом, а
сейчас — заслуженный тренер, уважаемый в городе че¬
ловек. Представить его на побегушках у какого-то дельца
совершенно невозможно! Что же случилось с Роговым?
Алкогольная деградация, распад личности, усугубленный
черепномозговыми травмами? Сколько раз он бывал в
нокауте? А просто пропускал тяжелые удары? Литинский
100
прошел через все это, но он никогда не пил. И никогда не
делал ставку только на силу...
В кармане шуршала повестка, и без того нервозное
настроение усугубила случайная ненужная встреча.
Колпаков нашел уединенную скамейку, сел, сконцен¬
трировал внимание на выбранной точке асфальта и начал
привычную формулу самосозерцания...
В суде пахло мастикой, архивной пылью, лежалыми
бумагами и человеческим горем. В комнате для свидетелей
ждали вызова человек пятнадцать, обсуждая вполголоса
перипетии уголовных и гражданских дел.
— ...Забор всегда стоял на одном месте, это после ре¬
монта они столбы переставили, но не два метра, врать не
буду...
— ...Сама виновата — гуляла с кем ни попадя, даже
домой приводила, вот и доигралась...
— ...Будет хорошо вести — раньше выпустят, а станет
кочевряжиться — еще добавят...
— ...Двадцать лет как родные, стала бы я с них рас¬
писку брать...
— ...Какой-никакой, плохой, дурной, пьяный, рази
можно руку рубить? Это только басурманы ворам оттяпы¬
вали по локоть, по плечо, а у нас рази есть такой закон?
Пожилая морщинистая женщина в простецки повя¬
занном платочке смахнула слезы.
— Отсидит, поумнеет, дак куда потом-то без руки?
Новая небось не вырастет!
Ее не слушали — у каждого были свои заботы.
— Свидетель Пинкина, просьба пройти в третий зал,—
сказал женским голосом динамик внутренней связи.
— Сейчас спрошу, есть такой закон — руки резать?
Она поправила платочек и, скособочившись, прошмыг¬
нула в высокую полированную дверь.
Пинкина... И третий зал... Колпаков заглянул в по¬
вестку. Точно. Наверное, мать... Не в себе или со стран¬
ностями, а может, от расстройства плела всякую несу¬
разицу.
И снова накатило дурное предчувствие, появилось на¬
пряжение под ложечкой, он расслабился, задышал низом
живота и отрешенно сидел до тех пор, пока динамик не
назвал его фамилию.
И снова предчувствие не обмануло. Механически от¬
вечая на вопросы о возрасте, семейном положении, месте
101
жительства и работы, давая подписку, рассказывая о
событиях давно забытого вечера, оглушенный Колпаков
видел только скрюченного за массивным деревянным барь¬
ером ссохшегося человечка, которого ни в жизни не узнал
бы на улице, потому что у него была другая прическа,
голос, а главное — сам он был другой, жалкий, со смор¬
щенным лицом и уменьшившимся телом, ибо правый рукав
пиджака, пустой и плоский, был зашпилен большой ан¬
глийской булавкой под мышкой.
Ужас, охвативший Колпакова при виде искалеченного
им парня, вызвал тошноту и головокружение, он вспотел,
речь сделалась убогой и косноязычной, он с трудом выдав¬
ливал слова, начисто забыв о необходимости самокон¬
троля.
— Не волнуйтесь, свидетель,— судья сделал знак ру¬
кой, и миловидная девушка-секретарь поднесла Колпакову
стакан воды.
Проявление заботы удивило, потому что он чувствовал
себя преступником и ожидал, что вот-вот на него наденут
наручники.
Напившись, Колпаков перевел дух, немного опомнился
и включил механизм самоуспокоения. Хотя и с трудом, но
удалось привести себя в норму, он закончил дачу пока¬
заний и, чтобы отвлечься, стал осматривать почти пустой
зал, избегая смотреть на скамью подсудимых
— Какие есть вопросы к свидетелю?
У добродушного толстяка прокурора вопросов не ока¬
залось, но адвокат — молодой человек, одетый подчеркну
то строго и старомодно, уставил в Колпакова указатель¬
ный палец.
— Вы спортсмен, тренер по каратэ, об этом писали в
газетах, физически вы сильнее подсудимого...— Палец
описал полукруг и снова обличающе устремился на Кол¬
пакова.— Почему вы не избрали такого способа задер¬
жания, который не связан с причинением телесных по¬
вреждений?
Колпаков вспомнил, что, поставив блок, подумал —
все, дело сделано, но противника положено добивать, и он
не смог остановиться... Или не захотел?
— Видите ли...— промямлил он.— Все происходило
очень быстро... И потом нож...
— Но вы обладаете специальной подготовкой, отли¬
чаетесь завидным хладнокровием и отменной реакцией —
об этом тоже писали, а мой подзащитный был нетрезв,
102
заторможен, и вряд ли представлял для вас серьезную
опасность и мог напугать!
— Правильно! Зачем калечить? — выкрикнула Пин-
кина, и судья сделал ей замечание, но она не успокои¬
лась.— Нету такого закона, чтоб руки обламывать!
— Скажите, вы могли обезоружить подсудимого дру¬
гим способом? — продолжал адвокат.— Не причиняя су¬
щественного вреда?
— Дал бы в зубы — и все дела! — процедил подсуди¬
мый, сверля Колпакова ненавидящим взглядом.— Я еле
на ногах стоял!
Судья постучал связкой ключей по столу.
— Не знаю... Одно дело сейчас обсуждать, другое —
там...
— У подсудимого есть вопросы?
— Чего спрашивать! Ну ладно, тут я виноват, сам с
ножом бросился, а в больнице? Этот бородатый коновал
нарочно напортачил, все бандитом обзывал и в землю
грозил вогнать... Жаль, нету его здесь, вот кому охота
вопрос задать! Да хрен с ним, руку все одно не вернешь!
— Так- пусть платят обое за инвалидность! — возму¬
щенно вскочила Пинкина, и судья опять постучал по столу.
Потом выступал прокурор. Он говорил об опасности
хулиганства, о гражданском долге, о праве любого чело¬
века пресекать преступные проявления и заключил, что,
обороняясь от вооруженного преступника, Колпаков впра¬
ве был причинить ему вред, тем более что травматическая
ампутация руки вызвана медицинскими осложнениями и
предвидеть такого результата Колпаков не мог.
Логичные и правильные доводы прокурора Колпакова
не успокоили — сам-то он знал: можно было использовать
любой из десятка менее жестоких приемов, и рука Пинкина
осталась бы на месте.
Он не стал ждать оглашения приговора и, выходя из
зала, чувствовал обжигающий спину взгляд.
В коридоре Колпаков опустился на жесткую деревян¬
ную скамейку. Руки и ноги дрожали, так дрожала голова
Гарандина после ошеломляющего удара.
Он чувствовал, как прогибаются, хрустят, ломаясь
кости, рвутся с треском, словно плотная мешковина связки,
выворачиваются суставы, и почти осязаемо представил
у себя в руках оторванную конечность. Его замутило, и
он поспешно выбежал на улицу.
Как же так... Он ведь не изверг, не злодей, мать растила
ЮЗ
его добрым, он не мучил животных, никогда не обижал
слабых, не умел бить в лицо, никому не причинял вреда...
Неужели только потому, что не мог причинить?
Его любили товарищи, хорошо относились учителя в
школе, уважали преподаватели в институте. О нем прек¬
расного мнения сослуживцы матери, соседи, общие знако¬
мые. Кто поверит, что он способен мимоходом, для забавы
искорежить жизнь совершенно незнакомому человеку?!
Да он бы и сам этому не поверил! Не поверил?
Колпаков прислушался к себе.
Еще пять лет назад — пожалуй. Но потом.... А ведь
Гончаров прав — он действительно изменился! Сейчас
идея добить противника, вывести его из строя любой ценой
не вызывает внутренних возражений, напротив — кажется
мудрой и правильной, поскольку воплощает основной
принцип каратэ. И искалеченный Пинкин — результат его
нового мировоззрения. В реальной действительности идея
оказывается менее привлекательной, чем в постулатах
Системы...
Этот взгляд — беспомощный, ненавидящий взгляд ис¬
калеченного человека... Такой же, как у инвалида на ко¬
стылях в ДФК...
Колпакова прошиб холодный пот. Неужели все-таки
Одуванчик — материализация его ночных кошмаров?
Плод давних опасений, причина загнанного внутрь комп¬
лекса вины, не дававшего покоя несколько лет после того
злополучного последнего их похода в «штат Техас»? Жел
тая майка с крупной цифрой 7 на спине... Крепкий быстрый
парень, какого цвета были у него волосы? Перехлест пят¬
кой в спину, чуть выше поясницы... Что может быть у
Одуванчика?
Он вспомнил, как тот качался между костылями, при¬
волакивая ноги. Травма позвоночника?! Нет, не может
быть, совпадение... А Пинкин? Пинкин — преступник, у
него был нож, и, окажись ты менее проворным, раз — и
кишки наружу! Тогда бы твоя мать плакала сейчас в зале
суда! Недаром прокурор сказал: «...обороняясь, имел пра¬
во причинить вред...»
Но прокурор не знает, что все было кончено, когда ты
блокировал руку, этого не знает никто, кроме тебя! Почему
же ты не остановился? К чему обманывать себя?
Безрукий Пинкин, Одуванчик с поврежденным позво¬
ночником, умерший Иван Фомич, которого все считают
твоей жертвой, и надо сказать, ты видел своим опережаю-
104
щим зрением возможность инфаркта у полного, апоплек
сически красного проректора... Не много ли для доброго
и вполне приличного молодого человека?! Что скажет
мать? Что скажут другие люди?
Впервые в жизни Колпаков находился в состоянии,
близком к обморочному. И ничего не мог с собой поделать
Он даже не думал, что тут можно что-то сделать, ибо все
связанное с Системой казалось страшным и отврати¬
тельным.
5
Результаты регистрации инструкторов каратэ удивили
членов федерации: на эту роль претендовали пятнадцать
человек. Изучившие кустарные самоучители, когда-то где-
то нахватавшие вершков, спешно переквалифицировав¬
шиеся борцы, боксеры, а то и просто резкие спортивные
ребята, умеющие высоко подбросить ногу или сильно уда¬
рить кулаком.
Все они считали, что освоили новый спорт достаточно
и могут тренировать других. Однако квалификационные
занятия показали прямо противоположное: низкий уро¬
вень базовой техники, полное незнание методики про
ведения тренировок, у некоторых — недостаточность физи¬
ческой подготовки. Обычные плоды поспешности и само¬
надеянности.
Встал вопрос: как с ними быть? Габаев, боящийся
утратить исключительность и последовательно выступаю¬
щий против увеличения числа инструкторов, предлагал
разрешить тренерскую работу только Котову, который
действительно выглядел лучше прочих.
— А остальных разогнать к чертовой матери! — вы¬
разился он с обычной грубой прямолинейностью, но конк¬
ретных мер не предложил.
Между тем каждый из новоявленных «инструкторов»
имел группу преданных неофитов и вовсе не собирался сво¬
рачивать занятия, каким бы ни было решение федерации.
С другой стороны, федерация не видела реальных возмож
ностей закрыть самодеятельные секции.
Поэтому было принято компромиссное решение: обес
печить контроль за деятельностью зарегистрированных
секций и повышение мастерства их руководителей.
«Сэнсэи» не возражали, правда, Котов сказал в кулуа
рах с кривой усмешкой: выучил, мол, их на свою голову
Теперь они меня учить хотят!
105
Ту же мысль, но в более обтекаемой форме он повто¬
рил и своим бывшим ученикам, доверительно сообщив,
что все эти годы не стоял на месте, сейчас успешно работа¬
ет в «контакт», поэтому не следует ставить его на одну
доску с остальными.
— Контактное каратэ запрещено,— ответил Колпаков,
дав ясно понять, что не собирается прошлые заслуги Ко¬
това переносить в сегодняшний день.
А Габаев держался с ним уважительно и, отозвав в сто¬
рону, долго о чем-то беседовал, стреляя по сторонам чер¬
ными, блестящими, как маслины, глазами.
Через некоторое время Колпаков, зайдя в зал после
тренировки, увидел напряженную спину замерзшего в
прямой стойке Габаева и услышал глухие удары — Кула¬
ков мерно и методично, как в мешок с опилками, бил его
в грудь и живот.
Потом они поменялись ролями, бородач напрягся, а
Григорий несколько раз вонзил в него кулак так, что в
кимоно на уровне солнечного сплетения образовалась
перекрученная вмятина.
— С ума посходили?
— Очень полезная штука, Гена. Во-первых, закаляет
волю, учит переносить боль, держать удар. Во-вторых,
развязывает руки в реальном бою: если удар не очень
опасен, можно принимать его на корпус и контратаковать,
не затрачивая времени на защиту.
— В каком «реальном» бою? Ты где воевать собрался?
Не знаешь, что правила запрещают настоящие удары?
— Это не для правил, для себя. И ребят на трениров¬
ках приучать буду — пригодится. И ничего страшного тут
нет, смотри!
Он сделал партнеру знак приготовиться, мощно ударил.
В животе у Кулакова екнуло.
— А головой об стену не пробовал? Еще не хватало
покалечить друг друга!
— Не волнуйся, шеф, все будет в норме. Методика
тренировок предполагает учет индивидуальных особен¬
ностей. Вовке ничего не сделается, да и мне тоже, мы ребя¬
та неслабые.
Он изо всей силы начал бить себя в грудь, грудная клет¬
ка загудела, как барабан.
— Так делают гориллы. Или орангутанги,— съязвил
Колпаков, но у Гришки была толстая кожа.
— Вот видишь, шеф, сама природа подсказывает...
106
Кстати, почти во всех новых группах практикуют контакт.
И ничего! ‘
— Ты меня удивляешь. С нарушениями правил нужно
бороться, а не перенимать их! И можешь быть уверен -
мы заставим всех тренироваться как положено!
— Согласен, шеф, согласен. Но это будет трудно.
Габаев оказался прав. Руководители самодеятельных
секций без энтузиазма относились к заботам федерации.
Распространенное заблуждение дилетантов — они счи¬
тают, что все знают и умеют, значит, учиться незачем
Котов открыто отказался посещать занятия по повы
шению мастерства, остальные избегали явных демонстра
ций, но тренировались без охоты, с явной ленцой избало
ванных чемпионов. Соответствующими были результаты.
Федерация решила проверить уровень возглавляемых
ими групп, с этой целью на загородной спортивной базе
организовали двухдневный сбор. Как и следовало ожи¬
дать, итоги его оказались удручающими. В довершение
всего между секциями разгорелся спор о преимуществах
различных школ и достоинствах «сэнсэев», который вы
лился в грандиозную драку с вывихами, разрывами связок
и переломами.
Колодин схватился за голову, Стукалов кричал про
плохую воспитательную работу, отсутствие контроля за
секциями, неправильный подбор спортсменов. Сбывались
его мрачные предсказания — каратэ становилось неуп¬
равляемым.
Как раз в это время Всесоюзная федерация объявила
об аттестации тренеров в масштабе всей страны. Послан¬
цы местных федераций должны были пройэи учебно-тре¬
нировочный сбор в столице, сдать экзамены, после чего
им присваивалась квалификация «тренер-инструктор по
каратэ». Лицам, не имеющим такого звания, тренировать
кого-либо категорически запрещалось.
Окладов поехать не смог: некому было заменить его
на работе, к тому же надвигалась сессия — он учился на
вечернем в технологическом. Николай болезненно пере¬
живал неудачу и просил Колпакова привезти подробные
конспекты.
Зимин тоже не собирался в дорогу, хотя он и сослался
на необходимость завершения плановой темы, причийа
была в другом.
— Честно говоря, не хочется,— пояснил он Колпако¬
ву.—Чувствую, что все идет как-то не так.
107
— Что ты имеешь в виду?
Зимин махнул рукой.
— Нездоровый ажиотаж, просьбы, звонки, полугра¬
мотные сэнсэи, драки... Это все так не похоже на то, о чем
мы мечтали. Буду тренироваться у тебя в секции. Возь¬
мешь?
Колпаков грустно кивнул. Несостоявшееся братство
разваливалось окончательно.
Они поехали вдвоем с Табаевым. Петя Котов поехал
тоже, но самостоятельно — городская федерация не дала
ему рекомендации как недостаточно подготовленному.
И у Табаева, к его удивлению, не все прошло гладко:
Серебренников спросил, почему он часто меняет места
работы и до сих пор не обзавелся профессией, капитан
Крылов к нему присоединился, заметив, что физической
силы и техники тренеру мало, необходима четко определен¬
ная жизненная позиция.
Гришке пришлось попотеть, пожаловаться на бытовую
неустроенность и трудности с учебой, клятвенно заверить,
что в следующем году закончит институт и начнет работать
по специальности. Он по-настоящему разволновался и
облегченно вздохнул, когда проголосовали «за», а так как
обычно Гришке все было до лампочки, Колпаков понял,
что ему очень нужно получить удостоверение тренера.
И не только из тщеславия, очевидно, с этим фактом он
связывал какие-то далеко идущие планы. Гришка умел
заглядывать в будущее и в рационализме, пожалуй, пре¬
восходил кого бы то ни было.
На учебно-тренировочный сбор съехались более ста
человек из разных концов страны. Построенные строгими
шеренгами, в одинаковых кимоно, выполняющие одни и
те же упражнения, они составляли однородную массу,
но за пределами зала обретали индивидуальность и ста¬
новились совсем не похожими друг на друга. Уверенные
спортивные мальчики со свободными манерами, знающие,
чего они хотят, прагматики габаевского типа, энтузиасты
каратэ с чистым взглядом и фанатичным блеском в гла¬
зах. Надо отметить, что последних было немного.
Перед собравшимися выступил председатель Всесоюз¬
ной федерации — напористый человек с жестким лицом и
романтичной, зовущей вперед фамилией. Он нарисовал
блестящие перспективы развития каратэ и призвал хорошо
учиться, так как каждый из присутствующих станет у себя
в городе ведущим пропагандистом нового вида спорта.
108
Месяц они слушали лекции, тренировались, практико¬
вались в оказании первой медицинской помощи, сдавали
зачеты и сложный выпускной экзамен. Котов пропускал
занятия, нарушал дисциплину и был отчислен с середины
сбора, они же успешно выдержали все испытания и воз¬
вращались победителями.
Габаев часто доставал новенькое удостоверение, рас
крывал, внимательно, словно в первый раз, читал и бла
женно улыбался.
— Представляешь, Гена, нас всего двое! Всего двое на
огромный город!
— Ну и что?
— Как что? Представь — сколько у нас профессоров,
писателей, заслуженных артистов? Двадцать, десять,
пять! А нас всего двое, понимаешь!
Колпаков отвлеченно улыбнулся — его занимали мыс
ли о Лене.
— Так ты что, важней профессора, что ли?
— Почему важней... Не важней, а как бы лучше ска
зать... Дефицитней!
Колпаков расхохотался.
— Ай да Гришка! Теперь тебя под прилавок надо и
нужным людям по кусочку... Или в прокат... Ну насмешил!
— Зря веселишься,— поджал губы Габаев. Обычно он
не обижался, но сейчас его проняло.— Ты еще не понял
ого, что я. Но скоро поймешь.
Колпаков не мог успокоиться до тех пор, пока самолет
не пошел на посадку. Во время выруливания он напряжен
но смотрел в окно и в аэровокзале жадно перебирал десят¬
ки улыбающихся лиц. Напрасно, Лена его не встречала.
Когда к вечеру он нашел ее, она объяснила, что не по¬
лучила телеграмму. Объяснение было правдоподобным,
но не убедительным. И хотя девушка радовалась его при¬
езду, владевшее им напряжение не проходило.
«Надо определяться,— мрачно подумал Геннадий, хотя
внешне никак не проявлял своего настроения — шутил,
смеялся, рассказывал анекдоты.— Пора посадить девоч¬
ку на короткую цепочку. А для этого есть только один спо¬
соб. Что ж, время подошло...»
— Ты не ревнивый, Колпаков? — Она будто читала
мысли.— Угадай, с кем я ходила в кино, у кого была в
гостях? — И проказливо пояснила: — Это мужчина!
— Понятно, что не женщина, — невозмутимо сказал
Колпаков. Если он и не владел там, где касалось Лены,
109
своими эмоциями, то по крайней мере блестяще их скры¬
вал.— А конкретно сказать затрудняюсь. В городе столько
мужчин!
— Глупый!
— Лена надула губки. Изредка она любила изобразить
маленькую девочку, капризулю. Иногда это трогало Кол¬
пакова, иногда раздражало.
— С Одуванчиком!
Колпаков опешил. После суда он интуитивно, как ра¬
неное животное к целебным травам, добрел до Лены, и она
быстро и деловито сняла стресс, успокоила, обласкала и
убедила, что его сомнения и тревоги не стоят ломаного
гроша, ибо Пинкин — бандит, для общества даже лучше,
что теперь он безрукий,— меньше опасности, Колпаков —
смельчак и молодец, действовал правильно, а отвечать за
ошибки врачей никак не может. Инвалид на костылях
никакого отношения к нему не имеет — он не стал бы
ждать столько лет, но, чтобы Геннадий не волновался, она
сама выяснит, зачем он ходит в ДФК.
И действительно, придя к концу тренировки, Лена
познакомилась с Одуванчиком, поговорила на нейтраль¬
ные темы, потом о спорте, о секциях каратэ, о тренерах
и персонально о Колпакове.
Одуванчик вначале стеснялся, потом освоился, под¬
держивал разговор, но ни о чем, что могло бы встревожить
Колпакова, не упомянул.
Через несколько дней Лена вновь зашла в ДФК, и
теперь они болтали довольно свободно и даже немного
прошлись по улице и посидели в сквере. Лена рассказала,
что один ее знакомый занимался футболом, но во время
матча получил тяжелую травму, и теперь она не терпит
этот вид спорта, а каратэ привлекает необычностью, му¬
жеством и благородством.
Затронутая тема не вызвала у Одуванчика никаких
эмоций, и Лена твердо убедилась, что опасения Колпакова
беспочвенны. Она пыталась убедить и Геннадия, в целом
ей это удалось, хотя большее удовлетворение он испытал
от поведения Лены, ее искреннего желания помочь, освобо¬
дить от комплекса вины.
Честно говоря, Колпаков не думал, что она способна
на такие порывы ради него, не думал, что она сможет вра¬
чевать его душу, и сделанное открытие весомо легло на
чашу весов, колебавшихся от противоречивых, двойствен¬
ных чувств, которые он к ней испытывал.
110
— Удивился? То-то же!
— Но каким образом?
— Он позвонил. Я говорила, где работаю, запомнил
нашел телефон, пригласил... А вышли из кино, чувствую,
ему стало плохо, хоть вида не показывает, я говорю —
что-то устала, давай возьмем такси. Доехали до его дома,
он отошел, зайдем, просит, и смотрит жалобно так... За¬
шла. С родителями познакомилась, милые люди, старень¬
кие, как они бегали вокруг меня, как хлопотали, чаем
поили, на кухне с матерью слово за слово — и выяснилось
все.
— Что? — резко спросил Колпаков.
— Успокойся, Генчик. Поздний ребенок, родовая трав¬
ма. Так что ты ни при чем. Старики себя клянут, всю жизнь
ему подчинили, но толку... Тягостно, жуть... Ушла под
впечатлением, два дня не могла в себя прийти...
Тон Лены не соответствовал смыслу слов — веселая
скороговорка девочки-болтушки.
— Учти, из-за тебя страдала! Ты доволен, что все вы¬
яснилось?
— Доволен? Странное представление о довольстве
История тяжеленькая..
— Не цепляйся к словам. Тебе легче? Спокойней?
— Легче? А почему он ходит в ДФК?
— Еще сомневаешься? Перестань, Генчик! Новая вол
на, общий интерес, он и приходит, смотрит, где-то зави¬
дует — комплекс неполноценности и все такое, отсюда
странности поведения. А остальное ты сам домыслил —
взгляды, преследование, усмешки.
— Жаль парня.
— Самое смешное, что он, кажется, в меня влюбился
— Очень смешно.
Колпаков попытался представить Лену идущей с ин¬
валидом в кино, пьющей чай на скромной кухне..
— А где он живет?
— Господи, какая разница! Он много раз звонил, звал
в кино, в гости, куда он еще, бедняга, может пригласить
С трудом удалось отговориться!
— Причины-то придумывала правдоподобные?
— Обижаешь.
— Ну-ну.
— Что с тобой, Генчик? Ты чем-то расстроен? /
Действительно, что с ним? Вроде и ничего. Просто
накатила волна раздражения, стерла как мокрой шерша
111
вой губкой теплые чувства к яркой беззаботной хозяйке,
осталось лишь недоумение: зачем он здесь, почему ведет
пустой бессмысленный разговор то ли с дорогой фарфо¬
ровой статуэткой, то ли с роскошной ангорской кошкой,
заведомо непонимающей человеческую речь, но умело
реагирующей на интонации и прищуром глаз, мягким мур¬
лыканьем, подергиванием хвоста создающей иллюзию
диалога.
Через мгновение он пришел в себя, отчуждение исчезло,
мягкая рука гладила его шею, душистые волосы щекотали
лицо, под грубыми железными пальцами кожа казалась
еще нежнее, и он боялся причинить Лене боль. А все
остальное не имело значения. ,
Когда они прощались, Лена вдруг спохватилась:
— Ты знаешь, у Тамары Евгеньевны несчастье! Сыну
на тренировке сломали ногу.
— Этого еще не хватало!
— Хорошо, что у них в секции занимается врач, такой
крепкий, представительный, с бородой — интересный муж¬
чина. Он отвез Виктора в больницу, сделал все что надо и
привез домой. Я как раз у нее гостила, они и заявляются,
а Витька на костыле, нога в гипсе... Представляешь?
Хомутова чуть в обморок не упала, но врач ее успокоил.
Очень любезный доктор...
Колпакову стало ясно, чем вызвана такая любез¬
ность — Кулаков сам сломал Витьке ногу. И это бы еще
полбеды, но он совмещал и шинировал перелом — любез¬
ность могла выйти боком... Плохо дело! Куда смотрел
Николай — он оставался за тренера!
— ...И Тамара Евгеньевна к нему расположилась.
А вначале хотела жаловаться самому Табаеву!
— Кому?
— Табаеву! Разве ты его не знаешь?
— А кто он такой, этот «сам Табаев»?
— Ну ты даешь! Это же главный по каратэ!
Колпаков недоумевающе смотрел на Лену.
— Откуда ты взяла?
— Да все это знают, Генчик!
Лена широко раскрыла удивленные глаза.
— У Зверевой есть список, ну... людей, которые решают
вопросы в разных сферах. Так по каратэ на первом месте
Табаев. Ты тоже там есть, но идешь после него... Он вроде
председатель.
Колпаков с трудом сдержал ругательство.
112
— Гришка Габаев — рядовой тренер. Он не председа¬
тель федерации, даже не заместитель. Кстати, замести¬
тель — я, хотя хвастаться этим и в голову никогда не при¬
ходило. Как спортсмен, он тоже мне уступает. Я тебе это
говорю, чтобы ты не верила слепо всякой Зверевой и ей
подобным.
Лена простодушно захлопала ресницами и потупилась.
— Генчик, ты такой непрактичный... Неважно, кто там
официальный председатель, важно что Габаев решает
любой вопрос, для людей этого достаточно.
— Да ничего он не решает и решать не может!
— Ты просто не в курсе, Генчик. Зверева выходила на
него, чтобы выделили зал одной группе — он все сделал!
— Ясно,— нехорошим голосом сказал Колпаков и по¬
вернулся к двери, но задержался.— А какое отношение
имеет косметичка Зверева к выделению спортивных залов?
— О-о-о! Хозяйка модного салона, клиентки тщатель¬
но отобраны, она ко всему на свете имеет отношение! В
прошлом году одного мальчика в институт международных
отношений устраивала... У красивых ухоженных женщин
если не муж начальник, так влиятельные друзья. А она
массажик делает не-е-ежно, ла-а-асково и шепчет: «Марья
Сергеевна, милая, родственница сына в институт опреде¬
ляет, мне, конечно, неудобно, но, может, ваш супруг под¬
страхует...» Кто откажет?
— Ну ладно! — Колпаков не дослушал.
Габаева дома не оказалось, а к утру злость прошла.
Люди все разные, каждый живет как считает правильным.
Черт с ним!
Зашел к Колодину узнать новости. Он редко бывал у
председателя федерации на работе и каждый раз удив¬
лялся бешеному ритму производственной жизни главного
инженера.
Разбросав посетителей и отключив телефон, Сергей
Павлович перевел дух.
— Наверное, скоро сойду с ума,— сообщил он.— И
здесь голова кругом идет, и там добавляют. Впору бросить
к черту это председательство! Чем дальше — тем хуже!
— А что случилось?
Колодин с досадой махнул рукой.
— Хомутову ногу сломали, в группе Зимина два пере¬
лома пальцев, у Слямина еще похлестче...
Он сокрушенно покрутил головой.
— Изготовили нунчаки, стали отрабатывать с ними
113
упражнения, один сам себе попал по затылку, сейчас в
больнице с тяжелым сотрясением мозга. А нунчаки, между
прочим, признаются холодным оружием, за изготовление
и ношение можно под суд угодить!
— Мы же предупреждали, объясняли про всякие ору¬
дия и про технику безопасности...
— Что толку от объяснений? Результаты-то налицо!
Я часто вспоминаю Стукалова — стихия действительно
выходит из-под контроля! «Дикие» секции плодятся как
грибы...
— Да, с этим надо кончать.
— Как? Сейчас обстановка прояснилась, официальных
тренеров двое — ты и Габаев. Всем остальным надо запре¬
тить проводить занятия, группы распустить. Но принять
такое решение легче, чем исполнить.
Колодин вздохнул.
— И все же это частности, главное, в другом... Не туда
идет каратэ, совсем не туда... Иногда я даже думаю, что
зря мы бросили зерна, зря пестовали, лелеяли — всходы
получились чужими, страшненькими. Того и гляди за¬
душат.
То же самое говорил Зимин, а раньше — Гончаров.
— Не надо сгущать краски, Сергей Петрович. Времен¬
ные трудности, сложности становления — где их нет? Уси¬
лим контроль, ужесточим требования, все войдет в норму!
— Будем надеяться. В четверг соберемся, обсудим,
примем решение, а до тех пор подумай, как обеспечить
его выполнение.
Колпаков не стал ждать четверга и вечером отправился
в «Колос». Он уже все обдумал и имел четкий план дей¬
ствий.
В секции Котова как раз случился принципиальный
спор между новичком — округло-крепким, как голыш, ко¬
ротко стриженным боксером-перворазрядником и пластич¬
ным, резким парнем по прозвищу Никодимус.
Закрепощенный мыщцами боксер не мог сделать шпа¬
гат, поднять ногу до уровня головы или, согнувшись, при¬
жаться лицом к коленям. Он считал, что это и не очень-то
важно, оглушительно бил по мешку и ждал, когда ему
откроют секреты непобедимости.
Котов заставил заниматься растяжками, упражнения
не получались, боксер раздражался. Когда Никодимус
показал, как надо делать, раздражение прорвалось.
— Балерун, ножка влево, ручка вправо! Ты когда-
нибудь был на ринге?
114
Никодимус спокойно вернулся к своим занятиям.
— Там эти твои танцы ничего не стоят!
Никодимус, не обращая внимания, продолжал выпры¬
гивать с ударом в уровень головы. Зрелище было впечат¬
ляющим, но лишенный воображения крепыш сказал, что
уложит его за три минуты, никакие фортели не спасут и
выкрики тоже не помогут.
— Ты сколько классов кончил? — спросил Никоди¬
мус, приводя в порядок дыхание.— Учился, наверное,
неважно?
Судя по невыразительным глазкам крепыша-голыша,
вопрос попал в точку.
— А вот давай попробуем в спарринге, узнаешь! —
недобро засопел он, придвигаясь.
Никодимус пожал плечами и отвернулся.
— Боишься, умник? Сам небось отличником был?
Привык за словами от дела прятаться?
Все перестали тренироваться и собрались полукругом,
ожидая, чем закончится спор. В зале установилась напря¬
женная тишина.
— Ну так как, Никодимус? — спросил Котов. Дерзость
новичка его задела, хотелось, чтобы ученик проучил нагле¬
ца и отстоял честь секции.
Никодимус снова пожал плечами. Ему все было ясно:
нравится бокс — занимайся боксом, пришел сюда — осва¬
ивай новое дело. При чем здесь спарринг, который будет
напоминать выяснение детского вопроса: кто сильнее —
слон или кит?
По его мнению, тренер должен поставить на место
задиру, а то и выставить вон, чтобы неповадно было за¬
тевать глупые ссоры.
Но тренер смотрел выжидающе, да и остальные тоже,
похоже, у них такой ясности нет и они, чего доброго, по¬
дозревают его в трусости, как и этот крепыш с лицом
дебила.
— Так как, выйдешь на спарринг? — В голосе Котова
проявилось нетерпение.
Никодимус третий раз пожал плечами и начал одевать
протекторы *. Новичок, ухмыляясь, достал боксерские
перчатки.
Они стали друг против друга, Котов подал команду,
* Протекторы — надеваемые на руки и на ноги прокладки из
резины, предназначенные для смягчения ударов.
115
Никодимус поклонился, боксер — нет. Котов скомандовал
отставить, грубо сделал замечание и вновь приказал на
чать бой.
Боксер ринулся в атаку, бешено меся воздух, Никоди¬
мус отпрыгнул, обозначил удар ногой в бок, отпрыгнул
еще, спасаясь от неумолимо надвигающихся шатунов,
взмахнул ногой второй раз и снова был вынужден отско¬
чить. Он привык к бесконтактному ведению боя, боксер,
напротив, наносить сокрушительные удары и принимать
такие же — на руки, плечи, если надо — держать их кор¬
пусом, головой. Нереальные отмашки противника могли бы
его насторожить, если бы у него было чуть бульше ума,
но он просто не обращал внимания, подумаешь, укус ко¬
мара, и пер вперед, стремясь достать жалкого беспомощ¬
ного умника хоть один раз. Он очень не любил умников
и знал, что одного раза тому вполне хватит.
Никодимус не мог остановить шквал ударов, он только
отпрыгивал от них и еще пытался что-то сделать возможно
правильно, и на соревнованиях судьи присудили бы ему
высокие баллы, а может, и победу, но зрителям он казался
железнодорожным рабочим, который условными знаками
заводит на нужную ветку маневровый паровоз, но паровоз
почему-то не снижает скорости и через секунду расплю¬
щит его о возникшую за спиной преграду.
Никодимус отпрыгнул очередной раз и, оказавшись у
стены, понял, что проиграл, опустил руки, но стриженый
не обращал внимания на мелочи, он любил полную, ощу¬
щаемую мыщцами наглядную ясность, голова Никодиму-
са, отброшенная мощным ударом, громко стукнулась о
стену, глаза подкатились, из носа брызнула кровь, и он
кулем упал на пол, неловко отбросив руку с неиспользо¬
ванным протектором
— Зачем ты это сделал? — бросил в пространство
Котов, глядя, как ребята переворачивают пострадавшего
на спину и обтирают с лица кровь.
— Да в азарт вошел, увлекся...
Ни голос, ни выражение лица не говорили о раскаянии,
сожалении или хотя бы простом сочувствии к распростер¬
тому без сознания партнеру
Котов сжал губы.
— Ну-ка, дайте мне,— он отстранил суетившихся ре¬
бят, распахнул на Никодимусе кимоно, внимательно ос
мотрел грудную клетку и суставами согнутых указатель¬
ных пальцев надавил в найденные или показавшиеся ему
найденными точки.
116
— Сейчас сразу очнется,— сказали за спиной.
Но Никодимус не пришел в себя. Котов нажал где-то
у ключицы, у основания шеи — безрезультатно. Сзади
просунулась рука с пузырьком, резко разнесся запах на¬
шатыря.
Никодимус открыл глаза и застонал. Ему терли уши,
обмахивали полотенцем, на лоб положили мокрый ком¬
пресс, а Котов стоял в стороне, неподвижным взглядом
продавливая стену.
— Поеду с ним в больницу,— сказал боксер, пытаясь
прорвать кольцо осуждающего молчания.
— Ничего, другие отвезут, вот у Сопина машина,—
ровно проговорил Котов, не поворачиваясь.— А мы с тобой
немного поработаем.
— Да я уже вроде наработал,— новичок кивнул на
Никодимуса, ощупывающего неверными руками голову и
лицо.— Больше и охоты нет. Вы и так, вижу, обиделись.
— Ничего, ничего,— не слушая, повторял Котов.—
Становись.
Снова воцарилась напряженная тишина, снова собрал¬
ся ожидающий зрелища полукруг, только теперь нетер¬
пеливые взгляды устремлены на зачинщика спора.
— Могу и стать,— тот вызывающе передернул округ¬
лыми плечами.— Все равно, видать, мне искать другую
секцию...
На этот раз не забыл поклониться и, верный прежней
тактике, ринулся вперед, но Котов сделал подсечку, а ког¬
да стриженый потерял равновесие, той же ногой гулко
ударил в грудь, сбив дыхание и остановив атаку. Сам он
не изменил позы, застыв в левосторонней стойке с ничего
не выражающим лицом и остекленевшим взглядом.
Переведя дух, крепыш вновь устремился на противни¬
ка. Котов развернулся на триста шестьдесят градусов,
ушел от шквала, обозначил рубящий удар в основание за¬
тылка, ногой пнул под коленный сустав и замер в прежней
позиции.
Прихрамывающий боксер потерял интерес к продол¬
жению схватки и попытался дотянуться до Котова с даль¬
ней дистанции, однако получил короткий, но очень болез¬
ненный тычок в грудину, после чего ушел в глухую защиту.
Он был бы рад прекратить бой, но не знал, как это
сделать, потому что Котов превратился в механическую
статую, и его неодушевленная целеустремленность вызы¬
вала страх.
117
— Ну все, хватит...
Котов подпрыгнул, обозначил толчок в грудь, одновре¬
менно с приземлением выбросил раскрытую ладонь в лицо,
ошеломленный крепыш потерял ориентировку и получил
основанием кулака за ухо, после чего как оглушенный бык
повалился на колени.
Котов поклонился, лицо стало живым, он улыбнулся
ученикам.
— Главное—работать хладнокровно. Руки и ноги
действуют сами по себе, бой контролируется внешним
взглядом, со стороны. Дайте ему нашатыря.
В это время в зал вошел Колпаков. Он посмотрел на
бледного, с заткнутыми окровавленной ватой ноздрями
Никодимуса и беспомощно трясущего головой боксера,
недобро взглянул на Котова, обвел взглядом остальных.
— Отправить пострадавших в травмопункт!
— Да ничего, я в норме,— слабо улыбаясь, проговорил
Никодимус.
— Вижу. Перелом носа и сотрясение мозга. Если это
у вас норма...
Недавних партнеров повели в машину. Колпаков по¬
строил группу.
— С этого дня секция распущена. Котов дисквалифи¬
цирован как тренер, проводить занятия ему запрещено.
Разойдитесь!
Затем подозвал Котова, протянул руку
— Ключ от зала!
Тот ошеломленно протянул ключ.
— Круто берешь... Подумаешь, один другому нос
разбил...
— Видел, все видел!
— Подумаешь, поучил слегка..
— Подумаешь, сломал руку, подумаешь, устроили дра¬
ку, подумаешь, превратили спорт в кормушку, подумаешь,
через косметичек устраиваем себе залы... Все, хватит!
— Раскомандовался! Ну и что дальше?
— А то! Теперь тренировать имеют право только те, у
кого есть квалификационное удостоверение. Остальных —
вон из залов, вон из соревнований, разряды «диким» тоже
присваиваться не будут!
Котов ошарашенно замолчал, заметно растерявшись.
В следующую секунду он сам это понял и озлился — на
себя за то, что потерял лицо, и на Колпакова.
118
— И мы наведем порядок, отучим драться, отобьем
охоту делать нунчаки и тому подобные штучки, выбросим
из секций контактное каратэ, заставим соблюдать правила!
— Черта с два! Поздно! Джинн выпущен из бутылки,
к этому, кстати, приложил руку и ты со своими друзьями,
а загнать его обратно не в вашей власти! — Котов вызы¬
вающе оскалился.— Нужны мне, Слямину и остальным
твои разряды! Или места для тренировок не найдем? Рань¬
ше находили, сам небось помнишь! А тренировать не за¬
претишь...
Он со сладостной злостью покачал ладонью.
— ...Никак не запретишь, хоть лопни. Руки же ты мне
не свяжешь? И не оштрафуешь — нет такого закона!
Хочу — в футбол с ребятами гоняю, хочу — каратэ зани¬
маюсь. Вот так-то!
— Слушай, Петька, а кем у тебя мать работает? Отец,
я помню, востоковед, сейчас, наверное, уже профессор,
а мать?
Котов недоуменно запнулся.
— Ты что, того? При чем одно и другое?
— Сейчас узнаешь. Так кем?
— В управлении бытового обслуживания, замначаль¬
ника. И что с того?
— Сходится,— усмехнулся Колпаков.— Пусть пере¬
дает привет Зверевой — есть у нее такая подчиненная.
Она вполне может выхлопотать для тебя зал, да что зал —
целую школу... где-нибудь на Окинаве. Или монастырь
на Тибете. Представляешь: монастырь имени Петра Кото¬
ва! Звучит? Только помни,— усмешка стала еще язвитель¬
ней.— Пусть не хлопочет через Габаева, иначе дело обре¬
чено на провал! Табаев нынче на Окинаве не котируется.
6
Колпаков отсутствовал чуть больше месяца, но, когда
пришел в институт, показалось, что не был здесь давным-
давно. Потому что не вспоминал — центр тяжести интере¬
сов переместился в другую сферу.
За это время прошла зональная научно-практическая
конференция, на которой он должен был выступить с до¬
кладом — упущена возможность апробировать результа¬
ты части разработок. Жаль. Но нельзя одновременно на¬
ходиться в двух местах.
— Как съездил? — поинтересовался Гончаров.— Все
испытания выдержал, экзамены сдал? Так я и думал.
119
Похоже, шеф был не в духе.
— Только нельзя одновременно заниматься разными
делами. Одинаково успешно, имеется в виду. У тебя же
достижения отмечаются только на спортивном поприще.
Гончаров действительно недоволен. Незапланирован¬
ная отлучка Колпакова поставила кафедру в сложное
положение, заведующий должен был выполнять ассистент¬
скую работу—проводить практикумы: других специали¬
стов по узкой специальности не имелось.
— Представленная статья требует доработки — мал
эмпирический материал, выводы поверхностны. Редакция
«Вестника» тоже вернула твою статью — аналогичные не¬
достатки! Даже в студенческие годы ты не допускал по¬
добных ошибок!
Гончаров отвернулся к окну и забарабанил пальцами
по столу.
— Я уже говорил с тобой на эту тему. Ты изменился,
стал другим. Отчужденным, что ли... Раньше мы часто об¬
щались, к Дронову ты заходил пять раз на день. Сейчас
впечатление такое, что тебе никто не нужен.
«А ведь верно,— подумал Колпаков.— Нити, связывав¬
шие с окружающими, ослабели, перезамкнулись на самого
себя. Плохо? Повышение жизнеспособности объекта
обеспечивает его автономность — что же здесь плохого?»
— Ты даже сейчас уходишь куда-то, отключаешься,
сразу заметно — глаза становятся стеклянными. И вообще
отгородился от мира стеной самосозерцания...
«Все-таки шеф дьявольски наблюдателен»
— ...Как твои монахи.
— Да при чем здесь..
— Кстати, кто их кормил? Если восемнадцать часов
в сутки созерцать пуп, когда работать? Или на это есть
монастырские крестьяне?
Раньше, когда Колпаков, пытаясь заинтересовать то¬
варища, излагал постулаты Системы, между ними вспы¬
хивали ожесточенные споры, и в дальнейшем Гончаров
не упускал возможнсти при каждом удобном случае об¬
рушиться на использованные им аргументы.
— Разделение людей на две категории: высших и низ
ших! Одни думают, развивают свой мозг и исследуют дру
гих — тех, кто убирает навоз, рубит дрова, готовит пищу
Очевидно, Дронов пересказал его ответ на кандидат
ском экзамене.
— Ты, безусловно, относишь себя к посвященным, так,
120
может, заведешь служку: чтобы писал за тебя статьи?
Только пусть делает это качественно!
Колпаков едва не вспылил, и неизвестно, чем бы кон¬
чился разговор, если бы в кабинет не зашел Писаревский.
— Вы заняты, Вениамин Борисович? У меня неболь¬
шое поручение от месткома, ну да ладно, зайду попозже.
Он подождал Колпакова под дверью, любезно поздоро¬
вался, оттеснил мягким животом за угол.
— Кто старое помянет... Погорячились, понервни¬
чали... Забыто и похоронено! Что это за обращение? —
картинный жест в сторону кабинета завкафедрой.— Я
все слышал и негодовал. Есть же предел неблагодарности,
черной неблагодарности, о которой я предостерегал вас —
неискушенного молодого человека! И этот предел перейден.
Писаревский тяжело, возбужденно дышал, глаза све¬
тились горячечным блеском.
— Вы удивлены таким отношением вчерашних друзей?
Чистота и наивность.— Он снисходительно улыбнулся.—
Да ничего удивительного! Вас хотят убрать как ненуж¬
ного свидетеля. Мавр сделал свое дело, мавра можно уда¬
лить! Не выйдет!
Писаревский сделал серьезное лицо и погрозил кула¬
ком невидимым врагам
— Мы будем за вас бороться
— Кто это «мы»?
Толстяк умильно улыбнулся.
— Неужели непонятно? Ваши настоящие друзья! Под¬
держка обеспечена! — Он понизил голос.— Не надо гром
ких слов, перейдем к делу. Забраковали ваши статьи?
Ха-ха! Возможно, они и далеки от совершенства, не оби¬
жайтесь, я человек прямой, но, конечно не ниже того уров¬
ня, который господствует в институте! Вы на голову выше
остепененных бездарностей, им это и не нравится, да, имен¬
но так! Короче, дайте мне ваши материалы, и они в бли¬
жайшее время увидят свет!
Статьи действительно были слабыми. Но ведь печатают
и худшие! Это не оправдание. Переделать? Дополнитель¬
ные измерения, обработка полученных данных, оформле¬
ние — уйдет уйма времени. И потом, при всей одиозности
фигуры Писаревского он во многом прав, на фоне общего
уровня... Согласиться? Почему бы и нет? Глупо валан¬
даться с проблемой, которую можно решить одним махом!
— Две статьи — в институтский сборник и в «Вест¬
ник», по пол-листа каждая.
121
— Нет проблем!
Писаревский задышал еще чаще, долго тискал плас¬
тилиновыми руками железную ладонь Колпакова и убеж¬
дал в могуществе и доброжелательности новых друзей,
сулящих ему неисчислимые выгоды и преимущества в
самом ближайшем будущем.
А Колпаков думал, что, пожалуй, впервые столь явно
воплотил в жизнь принцип, которым исподволь руковод¬
ствовался уже много лет, хотя не всегда отдавал себе в
этом отчет. Система требует убежденности на уровне под¬
сознания, только тогда действия молниеносны и макси¬
мально эффективны. Очевидно, он достиг такого состояния.
На следующий день его отыскал Габаев.
— У меня все готово!
Он вытащил из портфеля десяток красиво оформлен¬
ных, переплетенных инструкций мастера Масатоши На-
каяма.
— Продаю по десять рублей — из рук вырывают. Все
расходы окупились! Кстати, тебе за перевод кое-что при¬
читается.
Он полез в карман. Колпаков растерялся.
Подрабатывать черчением не вышло — нудная, тяже¬
лая работа, выкраивать из зарплаты не удавалось, а но¬
вая жизнь требовала расходов. Но взять деньги у Гришки...
Он озлился и вспомнил обиду.
— Что же ты, приятель, выполняешь чужие просьбы
моими руками, а записываешь их на свой счет?
Гришка сразу понял, но всерьез упрека не принял.
— Ты же не спрашивал, чья просьба. Сегодня ты чело¬
веку помог через меня, завтра — я тебе через него. Чего
нам делить?
Габаев помедлил, на лице отразилось раздумье и вы¬
нул руку из кармана.
— Два сэнсэя на весь город! Разгоним всех самозван¬
цев и вдвоем будем определять развитие каратэ! И сами
не останемся внакладе! Делюсь опытом...
Гришка достал из портфеля картонную коробку, рас¬
крыл.
— Смотри!
Библиотечные карточки, на таких Колпаков делал вы¬
писки при работе с литературой. Только у него наверху
шло название главы и параграфа диссертации, а здесь...
«Химчистка, телеателье, железная дорога, Аэрофлот...»
— Что это?
122
— Очень полезная вещь!
Только сейчас Колпаков понял, зачем в придуманной
Табаевым анкете указывалось место работы кандидата
в секцию, а для юношей — их родителей.
— Торгашеские штучки, с душком!
— Зря ты так,— обиделся Табаев.— Нечего нос за¬
дирать. Нас только двое! Надо держаться друг друга,
помогать... А это,— он похлопал по картотеке,— это еще
не раз пригодится. И мне, и тебе, и твоим знакомым.
Колпаков улыбнулся.
— Ладно, убедил.
Гришка перевел дух и снова опустил руку в карман.
Колпаков вспомнил, что должен ему пятьдесят рублей.
Гришка извлек пачку десяток.
— Гонорар за перевод. И ты мне ничего не должен.
Он сам сунул Колпакову деньги в карман.
— Откуда ты знаешь Звереву? — спросил Колпаков,
чтобы что-то сказать.
— А кто это? — удивился Гришка.— A-а, мадам кос¬
метичка! Заочно, через приятельницу... Точнее, жену моего
бывшего начальника, ему, бедняге, не повезло...
— Дружишь со старушками!
— Посмотрел бы ты на нее! Как-нибудь познакомлю.
Хочешь, прямо сегодня?
— Сегодня собираюсь с подругой поужинать в «Ин¬
туристе».
Гришка широко разулыбался.
— Не исключено, что мы встретимся.
Так и получилось. Встреча произошла в зеленом зале,
хотя похоже, что это не случайность, а результат целе¬
устремленных Гришкиных поисков по всему ресторану
Лена, встав из-за стола, радостно приветствовала спутни¬
цу Габаева, они расцеловались. Гришка торжественно
представил: Клавдия; посмотрел многозначительно, мол,
что я тебе говорил?
Клавдия прекрасно выглядела, в десяти шагах ей ни
за что не дашь больше тридцати, да и вблизи хоть куда*
гладкое лицо, ослепительная улыбка, красивые холеные
руки, и все же что-то вызывало желание обращаться к
ней по имени-отчеству. То ли чуть увядшая кожа вокруг
глаз или выдававшие большой жизненный опыт манеры,
а может, взгляд, омолодить который невозможно никакими
косметическими ухищрениями.
Вечер катился по наезженным рельсам ресторанного
123
времяпрепровождения, в котором трезвый Колпаков не
находил ничего веселого и интересного.
Гришка вел стол, подливал дамам коньяк, лихо опро¬
кидывал рюмку за рюмкой, толковал про двух сэнсэев,
женщины, глядя на него, допытывались, почему не пьет
второй сэнсэй. Колпаков не мог вразумительно ответить
и скованно молчал.
С Гришкой все время кто-то здоровался, Клавдия и
Лена тоже встречали знакомых, неожиданно откуда-то
появился Кулаков с обязательными бутылками шампан¬
ского. Геннадий чувствовал себя сиротой.
Люди, с которыми он привык общаться, не ходили в
рестораны, не знали затейливых тостов, не умели посылать
коньяк на соседние столики. Что сейчас делают Дронов,
Гончаров, чем заняты Колодин, Зимин, Окладов? Сидят,
уставясь в книги, таблицы, что-то пишут, может, отдыхают
с книжкой, телевизор никто из них не смотрит и спиртным
не балуется.
Такие занятия наверняка покажутся скучными Табае¬
ву, Клавдии, да и Лене, пожалуй... А Колпакову скучно
здесь, и тем не менее он сидит, деланно улыбается, танцует
с Леной, а когда ее приглашает Гришка — с Клавдией,
чувствуя под скользкой тканью дорогого платья упругое
тело и чужой аромат духов, поддерживает пустые разгово¬
ры, согласно кивает, отдавая дань ненужному застольному
этикету.
— Не хмурься, шеф, все будет тип-топ! Нас всего двое!
— Высокие черные на шпильке...
— Дороговато, впрочем, на чеки во столько же обой¬
дется...
— Скоро соревнования, мы договоримся, кого выпу¬
стить, кого придержать...
— Авторитетный человек, руководитель, квартира, да¬
ча, а его один наглец подсидел, он и помер от инфаркта...
— Точно моя история!
— Что с тобой, Генчик? На тебе лица нет!
В глазах Лены полыхнула тревога.
— Жарко... О чем беседуете?
— Да у Зверевой двадцать лет назад с выгодным за¬
мужеством не выгорело.
— A-а. Нашли что вспоминать!
Подружки по салону мадам Зверевой продолжали
щебетать — весело, непосредственно, как девчонки-деся¬
тиклассницы.
124
Колпакову на миг показалось, что его подозрения на¬
счет возраста Клавдии неосновательны. Ну постарше их
на пять-шесть лет...
— Помню, перед войной у меня было платьице из го¬
лубого маркизета...
Видно, Габаев наступил ей на ногу. Клавдия осеклась
и покраснела.
— Сколько же ей? — наклонился к Гришке.
— Не поверишь,— недовольно буркнул тот.
— Почему?
— Столько не живут!
Чтобы разрядить обстановку, Колпаков повел Лену
танцевать. Следом потащила Гришку оплошавшая Клав¬
дия. Она старалась: кружилась вокруг партнера, подняв
вверх руки и гибко извиваясь всем телом, приближалась
вплотную, будто собиралась ужалить, и отскакивала,
словно испугавшись чего-то?
— Не скажешь, что ей сорок девять?
— Сколько?!
— Гимнастика, бег, моржевание. А главное — спокой¬
ная, обеспеченная жизнь, отсутствие неприятных эмоций.
Ну и, конечно, дружба со Зверевой.
— С ума сойти!
Мать была на год моложе. Геннадий попытался пред¬
ставить ее в ресторане, отплясывающей с парнем, годя¬
щимся в сыновья. Абсурд!
— Да нет, не может быть!
— Женщину старит быт, домашнее хозяйство, заботы..
Как-то раз Колпаков привел Лену домой. Матери она
не понравилась: нарядная кукла, финтифлюшка. Очевид¬
но, впечатление было взаимным, хотя у Лены хватило
здравого смысла об этом не говорить. Но условия, в кото¬
рых жили Колпаковы, произвели угнетающее впечатление
скрывать которое она не посчитала нужным. Сейчас в ее
словах Колпаков различал подтекст, относящийся к тому
визиту, но нацеленный явно в будущее.
— Как бы выглядела Клавка, если бы всю жизнь тя
нула лямку — работа, семья, рынок, магазины? То-то!
Но у нее хватает ума устраиваться..
— За счет кого? — сдерживаясь, спросил Колпаков
Накатывала одна из тех волн раздражения, которые
иногда вызывала у него Лена.
Она сама никогда ничего не замечала или делала вид,
что не замечает, а может, ей было безразлично.
125
— За счет себя. Красивая, развитая, со вкусом. Такие
женщины нарасхват.
Лена посмотрела ему прямо в глаза.
— Она же вольна устраивать судьбу по своему усмот¬
рению? Первый муж — отставной генерал, второй — ком¬
мерсант, деловик, его быстро посадили, но любимой же¬
нушке он много всякого оставил. Потом холостяковала при
влиятельных друзьях... Ни детей, ни плетей...
— Завидуешь?
Человек, достаточно знающий Геннадия, уловил бы в
его голосе недобрый оттенок.
— Пусть она завидует! Ей, считай, пятьдесят, мне
вдвое меньше! Наверстаю свое...
Терпение лопнуло. Колпаков прервал танец и под руку
повел партнершу к выходу. Короткий разговор, чтобы не
привлекать досужего внимания, и все! К черту. Кукла,
она кукла и есть.
В холле стояли уютные кожаные диваны, мягкие крес¬
ла, между ними — блестящие пепельницы на длинных
ножках. Лена думала, что они идут в курительную, и про¬
должала непринужденно болтать, не подозревая, что
должно произойти через несколько минут.
— И вообще Клавкина звезда закатывается. Загарпу¬
нила солидного бобра, важная шишка, чуть ли не ректор
какого-то института, профессор — точно; все уже на мази,
и сам неплохой дяденька, познакомила, Иван Фомич...
Воздух, набранный для резких безжалостных слов,
вышел жалким сипением. Колпаков повалился в кресло.
Так оседает потерявший форму ватный манекен, когда
его отстегивают от шведской стенки после тренировки.
«Тени убиенных им появлялись неожиданно среди ве¬
селого пира — Сегун утрачивал величие и гордость осан¬
ки, члены его наливались свинцом, а мертвенная бледность
стирала краски жизни с властного лица...»
Память часто преподносила подходящие случаю отрыв¬
ки из давно прочитанных книг, иногда Колпаков цитиро¬
вал их к месту, вызывая всеобщее одобрение.
Неужели это рок и тягостные воспоминания будут пре¬
следовать всю жизнь?
— ...Представляешь? — выплыл из тумана голос Ле¬
ны.— Не иначе знак судьбы: все, милая, хватит! Точь-
в-точь как у Зверевой... Ну дай же сигарету!
Он механически извлек пачку, раскрыл, щелкнул зажи¬
галкой. Ее школа. Женщине неудобно самой доставать си¬
гареты, закуривать — приличней, когда угощает кавалер.
126
Какое право он имеет ее осуждать? И за что?
— Тебе опять нехорошо? Да что с тобой происходит?
— Перетренировался.
— Бедный,— не обращая внимания на окружающих,
Лена погладила его по щеке.— Не стоит этим злоупотреб¬
лять. Ты ведь и так на вершине.
Она что-то вспомнила, и озабоченность мгновенно
уступила место радостной улыбке.
— Зверева через Клаву пыталась что-то решить с
Табаевым — бесполезно. Оказалось — ты против. Вот и
стало ясно, кто на первом месте, кто на втором. Она у себя
в блокноте исправила... И ко мне с просьбочкой...
— Пора с этим кончать,— вяло сказал Колпаков. Ему
еще было не по себе, но понемногу приходил в норму. Что
ни говори, а Лена действовала успокаивающей
— Правильно,— неожиданно согласилась Лена.— Я
ответила примерно так же. Дескать, он перестал выпол¬
нять просьбы. А мадам: да, и на тренировках зверствует,
ребят гоняет. Но уважительно так... Мол, настоящий
сэнсэй!
— Господи, Ленка, какие это все глупости! — Колпа¬
ков взял ее за руку.— Давай уйдем отсюда!
Ему не хотелось возвращаться в зал. Спертый воздух,
пьяные лица, самодовольный Гришка, призрак Ивана
Фомича рядом с упакованной в оболочку молодой краса¬
вицы Клавдией... Сейчас съевшая зубы на мужчинах свет
ская львица с сомнительной биографией вызывала у него
острую неприязнь. Из-за несоответствия упаковки и со¬
держимого. «Кадавр»,— подсказала память подходящее
слово. Точно, кадавр.
— Интересно, зубы у нее вставные?
— Что, Генчик?
— Извинись, объясни, что мне плохо, пусть Григорий
выйдет, я отдам деньги..
У Лены были полноватые ноги с широкими щиколотка¬
ми, но это ее не портило.
На очередном заседании федерация приняла офици¬
альное решение из пяти пунктов
1. Запретить лицам, не имеющим квалификации тре¬
нера-инструктора по каратэ, проведение каких-либо заня*
тий с группами учеников или отдельными спортсменами.
2. Распустить секции, возглавляемые такими лицами.
3. Запретить сдачу в аренду спортивных залов без
разрешения федерации.
127
4. Не допускать к участию в соревнованиях предста¬
вителей распущенных секций.
5. Информировать о лицах, нарушающих данное по¬
становление, администрацию и общественные организации
по месту их работы (учебы) для принятия соответствую¬
щих мер воздействия.
Еще через неделю состоялись первые соревнования.
Билеты раскупили мгновенно, возле Дворца спорта колы¬
халась громадная толпа неудачников, рассчитывающих
как-нибудь прорваться в зал. Но маячившие возле контро¬
леров крепкие, коротко стриженные парни с неподвижны¬
ми взглядами сводили эти надежды к нулю.
Впрочем, поединки оказались незрелищными, сказыва¬
лась низкая техника — ни сложных связок, ни прыжков,
работали в основном руками, бесконтактность почти не
соблюдалась — то и дело раздавались хлесткие шлепки
или глухие удары. За это полагалось дисквалифицировать,
но тогда пришлось бы снять с соревнований всех участни¬
ков, и судьи закрывали глаза на нарушения правил, счи¬
тая, что касание в четверть силы контактом не является.
Правда, определить эту самую «четверть силы» было не¬
просто, поэтому дисквалифицировали тех, кто причинил
партнеру наглядный ущерб: разбил в кровь лицо, послал в
нокдаун, сбил с ног или каким-либо другим способом вы¬
вел из строя.
Больше всего дисквалифицированных оказалось у
Бабаева, его же ученики заняли призовые места. Гришки¬
ны «звери» работали грубо и жестоко, не боялись нано¬
сить и получать удары, они буквально выбивали против¬
ников. Особенно свирепствовал Вова Кулаков, который и
занял первое место.
Царящий на соревнованиях силовой стиль определил
критерии судейских оценок и не дал Зимину и Окладову
использовать преимущества отработанной техники. Нико¬
лай занял восьмое место, Саша — пятое, хотя их возмож¬
ности не шли ни в какое сравнение с уровнем победителей.
Колпакова это удивило. Он и Бабаев в соревнованиях
не участвовали, считая неудобным мериться силами со
своими учениками.
— Ну что? — торжествовал Еришка.— Как мои ребя¬
та? Звери! Бабаевская школа.
И мощно садил кулачищем по деревянным спинам
улыбающихся «зверей».
— Надо обмыть победу, сэнсэй! — предложил блиста
тельный победитель Кулаков.
128
«Звери» одобрительно зарычали, Габаев благосклонно
кивнул и пригласил Колпакова присоединиться, но Ген¬
надий отказался.
Прощаясь, Гришка обнял Колпакова за плечи и отвел
в сторону.
— Правда, что Колодин уходит с председательства?
Взгляд у него жадный и цепкий.
— Вроде так,— нехотя ответил Колпаков и высво¬
бодился.
— Вас с Гришкой теперь водой не разольешь! — Зи¬
мин заметно прихрамывал, Окладов баюкал ушибленную
руку. Настроение у них было скверное.
— Как все меняется! Нас было четверо, теперь вас
двое. Гришка особенно любит это подчеркивать. Двое!
Но как ты оказался с ним в одной связке?
— Не злись, Саша. От проигрыша никто не застра¬
хован.
— Да разве дело в проигрыше? Кому и как проигры¬
вать — вот вопрос! Эти же костоломы ничего не умеют!
Зимин показал вперед, где, гогоча, толкаясь, обозна¬
чая прыжки и удары, катилась компания Габаева.
— Если бы я дрался с любым из них по-настоящему —
в лепешку бы раскатал. А когда один работает по прави¬
лам, а второй рубит в полную силу и вместо дисквалифи¬
кации ему присуждают победу... Не понимаю!
— Не туда все пошло,— с горечью проговорил Окла¬
дов, и Колпаков подумал, что уже много раз слышал эту
фразу.— В Японии ученик с детства укрепляет свои руки,
пальцы, запястья на протяжении многих лет. Только потом
пытается разбивать предметы. И к поединку его не допус¬
тят, пока не научится полностью контролировать удар.
А тут... Поспешность, все хотят стать мастерами уже се¬
годня. У нас человека три повредили руки на досках да
кирпичах: трещины костей, воспаление надкостницы... А
сколько по другим секциям? И травмы в спаррингах...
У Хомутова нога неправильно срослась, две операции
делали... Иногда я чувствую себя виноватым, что стоял у
истоков всей этой волны.
— Точно,— кивнул Зимин.— Единственное оправда¬
ние — мы не предполагали такого поворота.
— Ас другой стороны: кто за нас должен был об этом
думать?
— Бросьте, ребята! Все войдет в норму, первые шаги
уже сделаны.
5—2628
129
— Нет, Геннадий! Дальше будет хуже.
В голосе Зимина чувствовалась убежденность.
— «Дикие» секции вряд ли выполнят решение федера¬
ции. Скорее всего спрячутся от контроля, уйдут в подполье,
Я слышал, Котов арендовал спортзал в школе, группа
Слямина переоборудует какой-то подвал... Так болезнь
принимает скрытую, хроническую форму, и кто знает,
какие она даст осложнения... .
«Звери» со смехом и удалым гиканьем свернули напра¬
во, к стоянке такси. Отчетливо доносился гулкий, громо¬
подобный бас Кулакова.
— История повторяется. Они тоже считают себя брат¬
ством. А наш бородатый победитель для поддержания
боевой формы ходит в трамвайный парк и затевает драки
с ночующими в вагонах пьяницами. Очень гордится ори¬
гинальной выдумкой.
После этих слов разговаривать расхотелось. Молча
дошли до пересечения аллей, Зимин с Окладовым пово¬
рачивали налево.
— Ты с нами?
— Нет.
Они попрощались. Колпаков посмотрел вслед. Фигуры
товарищей выражали владевшее ими уныние. На миг ему
захотелось догнать их, он глянул на часы. Времени в обрез,
у каждого свои дела. У каждого своя жизнь.
Стремительным шагом он пошел прямо.
ГЛАВА III
I
Прошло три года.
Стояли последние теплые дни сентября, цветы на газо¬
нах утратили свежесть, на деревьях начинали появляться
желтые листья.
Колпаков вышел из института, привычно посмотрел на
часы: время поджимало. Поигрывая ключами с оригиналь¬
ным привозным брелоком, он направился к стоянке. Сто¬
рож — молодой подтянутый парень — отложил книгу,
вышел из своей будочки и приветствовал его поклоном
Колпаков коротко поклонился в ответ. Он с легкой иронией
относился к знакам уважения, но воспринимал их как
должное.
Двигатель завелся мгновенно: Витек Хомутов в совер-
130
шенстве освоил ремесло и с «шестеркой» Колпакова никог¬
да не халтурил, помнил добро, ничего не скажешь.
Хромота у Витька почти прошла, и маман сменила
наконец гнев на милость, даже пошутила как-то, мол, трав¬
ма обернулась моему оболтусу на пользу: взялся за ум.
получил в руки стоящее дело, всю зарплату в дом несет
да еще два раза по столько тратит, а что ногу чуть при¬
волакивает — для мужчины нестрашно.
А поначалу шум-то какой подняла! Кулакова сразу с
работы выгнали, да и Лена собиралась заявление пода¬
вать, хорошо, Колпакова осенило устроить пострадавшего
в автосервис, как раз возможность подвернулась.
Жалко, эта бородатая горилла давно на такого пациен¬
та не нарвалась, сколько бы людей липших страданий
избсгнуло! Когда комиссию создали, оказалось, он каждо¬
го третьего калечил. Сволота!
Желтый свет сменился красным, задумавшийся Колпа¬
ков едва успел нажать педаль. Надо сказать Витьку, пусть
клапана посмотрит, цепь подтянет. И расход топлива вроде
выше нормы — проверить, подрегулировать карбюратор
не мешает. Много мороки с автомобилем, хорошо, есть
кому поручить. А пешком пли на автобусе никуда не ус¬
пеешь.
Возле школы уже стояла синяя «тройка» Габаева. Сам
Гришка расхаживал по нижнему залу в черном шелковом
кимоно с серебряными драконами, опоясанный красным
поясом. Ни дать пи взять — исключительный мастер выше
пятого дана, практикующий более двадцати лет.
Правда, настоящий каратэка никогда не наденет это
сувенирное одеяние, которое падкие до экзотики туристы
покупают, чтобы носить дома вместо халата, но здесь та¬
ких нюансов никто не знает, и ученики почтительно ловят
каждое слово грозного сэнсэя.
— ...встречаются в безлюдном месте, заходят в темную
фанзу. Кто выйдет обратно — получает следующий дан
Теперь понятно, почему так мало обладателей высших
данов?
Заметив Колпакова, Габаев пошел навстречу, отвесил
традиционный поклон, протянул с дружеской улыбкой
руку. Но Геннадий отметил, что он не подал всеобщей
команды на приветствие председателя городской федера¬
ции, а следовательно, нарушил этикет и требования суб¬
ординации. Не случайно, конечно, дает понять, что в этом
зале он полновластный хозяин.
5 *
131
— Сколько можно говорить!
Колпаков кивнул в сторону шведской стенки — по всей
длине три нижние перекладины были проломлены.
— Это мои «звери»... Силу девать некуда, хвастают
друг перед другом... Разве уследишь... Ничего, абонемент-
ники починят!
Габаев выкрикнул две фамилии, отдал распоряжение.
— Послезавтра будет сделано.
— Травмы?
— Ни одной. Так, ушибы...
— Ав спортивной группе?
— Попробуй травмируй моих орлов! Они как из железа!
Колпаков смягчился: своенравный хозяин держался
достаточно уважительно.
— Ну ладно. Спарринг?
Габаев отрицательно покачал головой.
— Сил нет, выложился: сегодня день накладок —
спортивная группа и две абонементных. Через час закон¬
чу здесь и сразу в клуб мясокомбината.
— Ну и ну! Грыжа не вылезет?
— Кулак, говорят, три платных группы нахапал! —
Голос у Гришки был злым.
Год назад бородатый здоровяк посчитал, что достаточ¬
но освоил каратэ, и откололся от наставника, организовав
свою школу. С тех пор бывшие друзья превратились в
ярых недругов.
— Завидовать стыдно,— усмехнулся Колпаков.— Что
нового в городе? Ты же всегда в курсе.
— Да что,— равнодушно ответил Габаев.— Рогова
грохнули, так это уже все знают.
— Как «грохнули»?!
— Не слышал? — удивился Гришка.— Налетели и
отмордовали до потери пульса. Весь город говорит.
— Кто? — Колпаков вспомнил, как бежал чемпион на
свист хозяина. Неужели так аукнулась его собачья служба?
— Шпана сопливая, по пьянке. Специально поджида¬
ли: самого чемпиона заглушить...
Нет, на чемпиона не подняла бы руку отпетая пьянь.
Чемпион стоял на пьедестале, далекий и недоступный, его
можно было лицезреть издали, никому бы не пришло в
голову даже неуважительно подумать о нем...
— Как он?
— Все бы ничего, да трубой по голове... Сотрясение
мозга и все такое. В больнице.
132
Ай-яй-яй... Колпаков медленно поднимался по лестни¬
це. Знаменитый Рогов... Когда-то знаменитый, а теперь
спившийся, опустившийся, прислуживающий за деньги..
А значит, такой же, как и измордовавшая его шпана. Не
защищенный ореолом почета и уважения, наоборот, при¬
тягивающий исчезновением этого ореола... Надо зайти в
больницу...
Колпаков поднялся в верхний зал. Школа училась в
одну смену, вечером прекрасно оборудованные залы про¬
стаивали, дирекция охотно сдала их в аренду. Предлагали
пользоваться помещением бесплатно, но осторожный Кол¬
паков настоял на заключении официального договора с
печатями и подписями. Мало ли что...
В школе они в основном тренировали абонементные
группы, иногда Гришка для дополнительных занятий при¬
водил «зверей». Это вызывало недоумение: в ДФК условия
ничем не хуже, Колпаков несколько раз собирался посе¬
тить странные тренировки, но они начинались поздно, а
Лена не любила, когда он задерживался.
В верхнем зале Зверев проводил разминку. Когда во¬
шел Колпаков, прозвучала команда на приветствие учи¬
теля, все повернулись, поклонились, Геннадий ответил тем
же и подал знак продолжать.
После разминки он давал задания, а сам шел к мешку и
шлифовал головоломную серию, пока Зверев контролиро¬
вал выполнение упражнений. Изредка сэнсэй сам обходил
зал, делал замечания, поправлял, показывал — холодно
сухо, с присущей учителю сдержанностью.
Сэнсэй — бог, дистанция между ним и учениками не¬
измерима, поэтому каждый его жест, движение, слово
должны впитываться жадно, мгновенно и точно.
Сэнсэй не тратит время на частности — он определяет
стратегию тренировок, предоставляя помощникам следить
за деталями. Это азы Системы, которые любой новичок
ухватывает с первого раза.
И когда Колпаков вторично остановился возле рыже¬
волосого парня в кимоно для дзюдо, доброжелательно
поправил ошибки и дал подробные советы, больше того,
став в пару, самолично показал, как проводится блок дву¬
мя руками,— это вызвало немое изумление.
Позже Колпаков, стоя перед неподвижно застывшей
шеренгой учеников, подводил итоги занятия, он указал на
рыжего и сказал:
— Будешь ходить ко мне в основную группу. В среду
к четырем — в ДФК.
133
Парень поклонился, скрывая радость: сам сэнсэй уви¬
дел в нем перспективного спортсмена.
— Как фамилия?
— Лыков
Колпаков сделал вид, что записал ее в свой блокнот.
Когда после душа он оделся, подошел Зверев
— Этот Лыков только второй раз пришел. По-моему,
из него толку не будет.
— Не сомневайся, Миша, у меня глаз наметан!
— Вам видней, Геннадий Валентинович.
Зверев извлек пухлый конверт и точно вложил в карман
Колпакову.
— За прошлый месяц.
Тот поспешно кивнул. Во время расчетов он даже ра¬
довался, что Вася Савчук с его чистым взглядом правдо¬
искателя не захотел стать старостой в абонементной груп¬
пе. Хотя вроде что тут такого — гонорар за приложенные
знания, умение, затраченный труд, Гришка это обосновал
мастерски.
Сев в машину, Колпаков раскрыл конверт. Абонемент¬
ная плата составляла тридцать рублей в месяц. В группе
было двадцать человек. Итого шестьсот рублей. Вполне
достаточно, и незачем набирать по две-три секции, как
делают некоторые.
Разделив и разложив по карманам деньги, Колпаков
плавно тронул с места, разогнался и, обогнав нескольких
учеников, вылетел на магистраль. Крайним справа шел
Лыков. Без осведомленности Писаревского и габаевской
анкеты попробуй узнай, что он приемный сын ректора!
Колпаков ездил быстро, рисково перестраивался из
ряда в ряд, закладывал лихие виражи, получая удовольст¬
вие от маневренности машины.
Подкатив к дому матери, Колпаков взбежал по лест¬
нице, своим ключом отпер входную дверь, прошел по за¬
хламленному коридору мимо ванной, где Алевтина стира¬
ла белье, и, коротко постучав, вошел в комнату.
Здесь стало просторней, исчезла ширма и чертежная
доска, в углу стоял подаренный им цветной телевизор,
который сидящая на новом диване мать смотрела через
старящие ее очки с толстыми линзами.
— Здравствуй, сынок! Ужинать будешь?
— Нет, я на минуту...
— Опять? Посидел бы хоть раз, погостил...
— Обязательно, мам, в другой раз.
134
Он положил на стол пять сложенных пополам десяток,
чмокнул мать в щеку, чуть задержался для приличия и
неловко попрощался.
Когда он разворачивался, фары мазнули по облупив¬
шемуся, в трещинах фасаду. На миг стало стыдно. Но в
конце концов так разумней: рано или поздно дом снесут,
мать получит благоустроенную однокомнатную квартиру,
тогда можно съезжаться, трехкомнатную выменяют без
проблем. И Лена считает точно так же.
Как мать и Лена уживутся в одной квартире, Колпаков
предпочитал не думать.
Осторожно прокатившись по переулку с разрушенным
покрытием, он облегченно вырвался на гладко заасфаль¬
тированный проспект и вдавил в пол педаль газа. Он попал
в «зеленую волну» и, не снижая скорости, пролетел один
перекресток за другим.
Дорога в новый микрорайон пролегала через бывшую
заболоченную котловину — крутой километровый спуск
сменялся затяжным подъемом, который хорошо преодо¬
леть с ходу, не теряя инерции. Стрелка спидометра под¬
ползла к трехзначной цифре, но полоса везения кончилась,
в самой нижней точке, у пересечения дорог, светофоры
переключились на красный.
И сразу все пространство впереди усеялось красными
огоньками, разогнавшиеся машины одновременно тормо¬
зили. Когда Колпаков только учился водить, это сложное
для новичка место вызывало тревожное напряжение, а во
внезапно вспыхивавших красных огнях мерещился какой-
то философский, зловеще-предостерегающий смысл.
С опытом исчез страх протаранить идущих впереди
или подставиться под удар задним, он уверенно держался
в общем потоке, но россыпь стоп-сигналов все равно под¬
спудно будоражила сознание, пробуждая какие-то туман¬
ные, не оформившиеся окончательно ассоциации.
Стоп, стоп, стоп...
Внизу мигнуло желтым, затем зеленым, и вмиг все
переменилось — погасли запрещающие сигналы, механи¬
ческая лавина, урча, покатилась под уклон, спеша набрать
потерянную скорость. Колпаков включил передачу.
Через десять минут он припарковался на просторной
площадке у двенадцатиэтажной «свечки», поздоровался
со сторожем, которого члены кооператива подряжали на
ночную охрану автомобилей, поднялся в лифте на восьмой
этаж, отпер замысловатый замок и, войдя в прихожую,
понял, что у них гости. Интересно, кто на этот раз?
135
— Гена, вынеси мусор! — крикнула из темноты Лена,
перебив на миг какое-то волнующее повествование, изла¬
гаемое приглушенным до интимных тонов голосом.
Колпаков секунду помешкал. В комнате рассмеялись и,
после паузы, начали подчеркнуто нейтральный заведомо
неинтересный, якобы «чисто женский» разговор. «Сама
вынесет,— подумал Геннадий.— Пора приучать к порядку».
Умывшись, он заглянул в холодильник и прошел в
гостиную, наполненную пряным запахом дорогих духов и
чужеземных сигарет.
— Добрый вечер.
Гостями оказались Хомутова и незнакомая дама из той
же породы, что и все Ленины подруги: изрядно пожившая,
но хорошо сохранившаяся, нарядная, уверенная в неотра¬
зимости. Через двадцать пять лет Лена будет точно такой
же, а пока, по се собственным словам, учится жизни у
умных женщин.
— Элеонора,— дама, не вставая, протянула руку как
для поцелуя. Колпаков энергично тряхнул расслаблен¬
ную кисть и, отметив удивленный взгляд Элеоноры, изу¬
чающий — Тамары Евгеньевны и довольный — только ей
он целовал руки — Лены, опустился в свободное кресло.
— Будешь кофе? — спросила Лена, заглядывая в
пустой кофейник и зачем-то встряхивая его, будто соби¬
раясь выдавить напиток из кофейной гущи.
— Я бы поужинал.
Лена с облегчением отставила кофейник, изящно под¬
несла к губам длинную коричневую сигарету.
— Возьми что-нибудь в холодильнике.
— Там ничего нет.
Пауза затягивалась.
Колпаков смотрел на жену, побуждая ее к каким-то
действиям, но она явно не понимала, чего он от нее ожи¬
дает.
— Пожарь-ка мне яичницу с картошкой.
Лена поперхнулась дымом, Хомутова с Элеонорой пе¬
реглянулись, будто он сказал откровенную непристойность.
Тонко чувствующий ситуации Колпаков понимал, что в
их глазах его поведение переходило всякие границы. Вор¬
ваться в уютную атмосферу девичника, прервать интерес¬
ный разговор, без восторга принять вежливый жест заботы
супруги, да еще заявить о столь прозаических и призем¬
ленных вещах, как голод и содержимое холодильника!
И в довершение предложить светской даме чистить
136
картошку и жарить яйца — неслыханная наглость! В их
представлении мужья ведут себя совершенно по-иному.
Правда, они не делают поправки на то, что привыкли об¬
щаться с чужими мужьями. Старые расфуфыренные кури¬
цы, если не поставить их на место, испортят Лену вконец.
— Знаете, милые Демы,— непринужденным тоном
застольного краснобая начал Колпаков,— в Японии су¬
ществует любопытный обычай: провинившуюся жену нака¬
зывают палкой...— Он обвел взглядом окаменевшие ли¬
ца.— И что интересно: если муж ее любит, он не должен
пользоваться палкой тоньше мизинца...
— Ну, мы, пожалуй, пойдем,— поджав губы, подня¬
лась Хомутова, следом встала Элеонара.— Леночке, вид¬
но, предстоит... э-э-э... что-то там жарить...
— Я вас пока развлеку,— заверил Колпаков.— Самое
удивительное: обычай не применяется. Спросите почему?
Жены не дают повода. Ну ни малейшего! Правда, странно?
— Спасибо, Геннадий, вы нас действительно развлек¬
ли,— холодно процедила Хомутова.
— Но там, где не ценят женщину, нет и прогресса...
— Это в Японии-то нет прогресса? — удивился Кол¬
паков.
— Конечно,— вмешалась Элеонора.— Французские
духи и вообще... А про японскую косметику я никогда не
слышала!
«Срезав» таким образом Колпакова, дамы вышли в
коридор, где принялись шепотом давать Лене советы,
очевидно по подавлению домашнего бунта.
— Кстати, Леночка, вынеси заодно мусор! — выкрик¬
нул напоследок Колпаков.
Дверь за гостями захлопнулась.
— Что с тобой происходит? — с трудом сдерживая
возмущение, спросила Лена.— Если хочешь выяснить от¬
ношения, можешь подождать по крайней мере, пока уйдут
подруги!
— У меня сложилось впечатление, что они пересели
лись к нам насовсем. Последние полтора года мы остаемся
вдвоем только ночью, да и то если кто-то из них не задержи¬
вается до утра. И какие они подруги? В матери годятся!
— По крайней мере у них есть чему поучиться!
— В домашнем хозяйстве это не ощущается...
— Да, они не домохозяйки! Но ведь есть много других
вещей, кроме кухни и плиты. Посмотри, как они выглядят!
Разве ты не хочешь, чтобы твоя жена оставалась молодой
и через двадцать лет?
137
— Если ты будешь прилежной ученицей, я этого уже
не увижу?
— ?..
— Их жизненный опыт состоит из разводов, похорон
богатых старичков, поисков выгодных любовников. Хоро¬
ши наставницы!
— Ты настроен предвзято, но это же не причина, что¬
бы запретить и мне с ними общаться...
«Лена успокоилась и продолжала спор для порядка.
Она любила, чтобы последнее слово оставалось за ней.
Обычно Колпаков уступал. Но постоянные уступки рас¬
цениваются как слабость.
— Кое-что касается и меня лично. Питание всухомят¬
ку, «вынеси мусор» вместо приветствия, табачный дым,
которого я не выношу...
Он умышленно обострил ситуацию и внутренне напряг¬
ся, приготовившись к взрыву, по на удивление обстановка
разрядилась неожиданно спокойно.
— Ты просто голоден, потому и не в духе. Сейчас при¬
готовлю что-нибудь,— кротко сказала Лена и вышла на
кухню.
Колпаков удивился — только на миг. Так и должно
быть. Железная непреклонная воля, ощущение силы и
готовность достойно отразить самую яростную атаку на
расстоянии чувствуются любым живым существом: зло¬
умышленником, диким зверем и... Словом, любым живым
существом.
Колпаков расслабленно растянулся в кресле. А ведь он
был прав в тот далекий вечер у кинотеатра — Лена дейст¬
вительно стала покорной и послушной. Система не обману¬
ла ожиданий. Хотя...
Вскоре Лена пригласила его к столу. Опа приготовила
то, что он просил, а поскольку молодая супруга хозяйни¬
чала нечасто, ужин казался Геннадию особенно вкусным...
Подав чай — Колпаков так и не приучился пить кофе,—
Лена пересказала домашние дела.
— Сантехники будут в среду, надо успеть завезти ком¬
пакт; достала милый интерьерчик балкона, и человек есть,
готовый сделать; да, приходили соседи: у Янчикова швы
разошлись, вода протекает под подоконник, в седьмой
квартире дверную колоду перекосило, у Писарсвского
обои отклеиваются,— вот заявки...
— Писаревского оставь, я займусь, остальное—в
мусоропровод. И объясняй всем, что председатель коопе^
138
ратива — не столяр и не толкач, пусть сами решают вопро¬
сы текущего ремонта.
— Но они говорят, что это строительные недоделки и
ты обещал...
— Недоделки доделаны, обещания выполнены, дом
сдан в эксплуатацию — все. Мавр сделал свое дело —
мавра можно удалить. Председатель умыл руки.
Колпаков встал, помыл и поставил на место чайную
чашку, поблагодарил жену и в благодушном настроении
прошел к себе в кабинет. Угловой диванчик, журнальный
столик, торшер — уголок отдыха; письменный стол с вер¬
тящимся кожаным креслом, дающая направленный пучок
света лампа на блестящем суставчатом кронштейне, при¬
ставная тумбочка для пишущей машинки, книжные полки,
складная макивара в простенке— рабочая зона.
Все продумано, рационально, удобно. Ничего лишнего
Первоначально предполагалось, что это будет комната
матери.
На столе лежала рукопись диссертации, на журналь¬
ном столике — несколько еще не переведенных книжек по
каратэ и увлекательный детектив о триадах — могущест
венных преступных организациях Юго-Восточной Азии
Колпаков остановился в раздумье между рабочим крес¬
лом и диваном. Тренированная железная воля, которой
он очень гордился, позволяла преодолевать любые соблаз
ны. Но сейчас он не посчитал нужным воспользоваться
этим качеством и свернул к дивану.
«Полчаса отдыха и за работу». В последнее время он
разрешал себе работать не так интенсивно, как раньше
и даже сократил привычную продолжительность медита¬
ции. Но предпочитал не задумываться и не анализировать
эти факты.
— Закрой глаза, Генчик! — Голос Лены предвещал
какой-то сюрприз.— А теперь открой...
На ней был новый кожаный пиджак и юбка под леопар¬
да. А какого еще сюрприза он мог ожидать?
— Нравится?
Лена, как манекенщица на подиуме, сделала несколько
шагов, плавно развернулась.
— По-моему, мне идет. Как ты считаешь?
Что да, то да. Ей шли модные, броские, безумно дорогие
вещи.
— Очень эффектно.
Колпаков мог расписать всю сцену, которая сейчас по¬
следует, кроме, пожалуй, одной детали; требуемой суммы.
139
— Вот и славненько!
Лена подсела к нему на диван, прижалась, обняла за
шею, запах новой кожи щекотал ноздри.
— Такой случай — раз в сто лет, прямо домой принес¬
ли... Я так обрадовалась, но дороговато — восемьсот рэ...
А у меня только триста, не упускать же из-за пустяка,
вот я и подумала: муж у меня нежадный, женушку свою
любит, значит, поможет. А, Генчик?
В карманах его костюма деньги были разложены на
три пачки: пятьдесят рублей — за аренду зала, двести
пятьдесят — Гончарову (брал в долг на первый взнос в
кооператив) и столько же Лене.
— Вообще-то я хотел заплатить Вениамину...
— Зачем спешить, Генчик? Занял на пять лет, а за год
почти выплатил. И как объяснишь, где взял? Опять ска¬
жешь, на скачках выиграл?
Колпаков действительно не был жадным, действитель¬
но любил жену, в ее словах действительно имелся извест¬
ный резон. Поэтому он сложил пачки купюр вместе и отдал
Лене.
Она в восторге чмокнула его в висок, покрутилась перед
зеркалом в прихожей и упорхнула в ванную.
Колпаков сел к столу, придвинул папку с диссертацией
и начал перебирать листы, пытаясь вникнуть в смысл на¬
писанного, но его отвлекал шум льющейся воды. Потом
вода перестала идти, но он все равно не мог сосредото¬
читься.
— Закрой глаза, Генчик!
По особой тональности фразы он сразу понял, какой
сюрприз приготовила Лена на этот раз.
Ночью Колпаков проснулся как от толчка. Что-то его
тревожило, и он быстро нашел причину — какая-то мысль
пробивалась из подсознания, порождая смутное беспокой¬
ство. В чем же дело?
Спорт? Нет, здесь все нормально. Когда Колодин подал
в отставку, Геннадий вошел в должность председателя
федерации как рука в сшитую по мерке перчатку.
Кооператив? Построили в срок, в хорошем месте, по
протекции Писаревского он стал председателем, справил¬
ся и здесь, за что получил право выбрать квартиру и от¬
делать ее по своему вкусу.
Институт? Да, трения, появились недоброжелатели,
иногда ощущается противодействие, но Писаревский и его
друзья помогают, тут он не соврал, и все будет хорошо...
140
Нет, не с казенными делами связано это беспокойст¬
во — с личными, с близкими и дорогими людьми...
Мать? Стыдно, нехорошо получилось, она настраива¬
лась избавиться от Петуховых с их скандалами и чадом
сгоревшего сала, от протекающей крыши и пересыхающих
кранов, но вдруг ее место оказалось занятым Леной...
Беспокойное чувство ворохнулось, видно, причина
рядом...
Лена? Ну, взбалмошная, своенравная, любит тряпки,
водит предпенсионных подруг, это ерунда, живут они хо¬
рошо, неплохо живут, лучше многих, и к нему она хорошо
относится, да, неплохо относится, хотя что тут хорошего,
если жена «неплохо относится» к мужу, а он этому ра¬
дуется?
Лена! Геннадий проснулся от того, что додумал нако¬
нец, надо же, во сне, при отключенном сознании то, что
много раз походя, мимоходом царапало его душу. Очень
часто поступки ее увязывались с чем-то бесконечно от нее
далеким, лежащим в другой плоскости, в другом простран¬
ственном и временном измерении, но ему знакомым до
боли.
...изо всей силы...
...с максимально возможной скоростью...
...в наиболее уязвимую точку...
...чтобы добиться цели...
Знакомым, но почему до боли? Потому что мишенью
служит он сам, и сразу другими становятся немудреные
строки основного принципа. Болезненными, острыми, угро¬
жающими, страшными, раздавливающими...
Как кастет или тигровая лапа, надетые на неожидан¬
ную покорность, внезапную ласку, нечастую нежность...
И тогда, целуя искаженное страстью лицо, всего лишь
касаешься губами боевой маски опытного противника,
умеющего выигрывать так, что побежденный и не подо¬
зревает о своем поражении.
Не властелин над «окружающими живыми существа*
ми», а марионетка, кукла, подвешенная за голову, руки,
ноги.:.
Эта мысль поразила Колпакова окончательно.
«...По ниточке, по ниточке ходить я не желаю, отныне
я, отныне я жива-а-я».
Они с Леной сидели в ресторане, в каком-то там из
залов, сразу после свадьбы, а эту песню исполняла высо¬
кая худая певица в пиджаке из золотых чешуек, похожая
141
на рыбу, а Лена смотрела на нее, помешивала проволоч¬
кой шампанское, выпуская газ, и как-то странно улыба¬
лась неизвестно чему.
Может, уже тогда она чувствовала себя кукловодом,
умело дергающим невидимые упругие нити?
Лунный свет положил на пушистый палас тень улуч¬
шенной, с форточкой, рамы, сверкнул на топкой резьбе
хрустальных рюмок в серванте, высветил безмятежное
лицо покойно спящей Лены.
Да нет, ерунда!
И все же... Раньше Лена открыто пыталась взять его в
руки, подавить волю, напрямую не удалось, и она изменила
тактику — ведь в конечном счете он выполнял все ее жела¬
ния... И вряд ли это происходило само собой — с первого
телефонного звонка ее действия отличала расчетливая
целеустремленность.
...максимум силы в уязвимую точку...
Он сам руководствовался этим принципом и добивал¬
ся успеха.
Знаток каратэ побеждает любого непосвященного, но
все меняется, если встретились два каратэки, тогда исход
схватки зависит от большего мастерства одного из них.
Решающую роль играют неожиданность, умение владеть
собой, скрывать свои намерения и уровень подготовки.
Колпаков смотрел на красивый профиль жены, и душу
терзали сомнения, самые страшные, которые существуют
на свете: можно ли верить близкому человеку? Не являют¬
ся ли ее слова, чувства, поступки ширмой, прикрывающей
другой, чужой и совершенно, незнакомый облик?
Тогда и история Одуванчика может оказаться ложью;
Колпаков был готов бросить каратэ, а в планы Лены это,
конечно же, не входило, наоборот — рушило все се замыс¬
лы и расчеты.
Куда он ударил «семерку»?
Колпаков выругался про себя.
«Что за чушь! Приписывать жене изощренное ковар¬
ство, чудовищную хитрость — стыдно, батенька!»
Он лег на спину, расслабился, подышал низом живота,
отключаясь от всего на свете. Нс получалось. Буддийские
монахи нс были связаны тысячей нервов с окружающим
миром, у них существовал обет безбрачия, они нс подозре¬
вали близкого человека в лживости, и вообще монастыри
наглухо отгораживались от всего суетного и мирского...
Есть котлеты японскими палочками...
142
Колпаков встал, прошел на кухню, к аптечке, и выпил
первую в жизни таблетку снотворного. Лекарство подей¬
ствовало, через полчаса он спал. Но спал беспокойно,
мчался с крутой горы на велосипеде или лыжах, а может,
просто на груде бочек и ящиков, скорость угрожающе
нарастала, впереди вспыхивали десятки красных огней.
Стоп, стоп, стоп... Он и рад бы остановиться, но не мог:
инерция неумолимо несла вниз, прямо на запрещающие
сигналы.
Проснулся Колпаков поздно, вяло сделал разминку,
пообещав себе, что вечером полностью выполнит положен¬
ные нагрузки. В последнее время он все чаще давал такие
обещания и все реже их исполнял.
Зато Лена активно занималась спортом и по совету
моложавых подруг каждое утро бегала вокруг искусст
венного озера неподалеку от их дома.
Пока Колпаков заваривал по специальному рецепту
чай и варил яйца, Лена вернулась, весело поздоровалась,
приняла душ и бодрая, освеженная уселась к столу. Она
прекрасно выглядела, и у нее был отменный аппетит.
После завтрака Колпаков отвез ее на работу, испол¬
няя свою неукоснительную обязанность.
— Если красивую женщину не возит муж, обязательно
предлагает услуги кто-то другой,— сказала она сразу
после приобретения автомобиля.— А это, как ты сам пони¬
маешь, чревато...
Она любила подобные перлы житейской мудрости, по¬
черпнутые из известных ему источников. И была очень
уверена в себе.
Высаживая жену возле обшарпанного здания торгово¬
закупочной базы, Колпаков взглянул на часы. Почти один¬
надцать. Лена не знала толчеи общественного транспорта,
спешки, не боялась опозданий. «Надо уметь устроиться
так, чтобы не тратить нервы по пустякам,— говаривала
она.— Тогда дольше проживешь и не состаришься».
Все окружающие ее дамочки — Зверева, Хомутова,
Клавдия, Элеонора — безусловно, умели устраиваться.
Колпаков вспомнил измученную переполненным автобусом
мать, стремящуюся выйти пораньше, до начала часа «пик»,
нервно ожидающую, пока Петуховы освободят ванную,
бросающую быстрые взгляды на пожелтевший циферблат
допотопных ходиков.
Они были разными людьми и, хотя жили в одном горо¬
де, пожалуй, не имели шанса повстречаться: слишком
143
разные интересы и круги общения, непохожие формы вре¬
мяпрепровождения. Разве что в магазине... Да нет — те не
заходят в продуктовые, в универмаги проникают со слу¬
жебного входа и то редко: в основном заказывают, и все
необходимое доставляется им прямо на дом.
А про чековые магазины мать узнала совсем недавно от
Лены, удивленно рассматривала незнакомые бумажки с
водяными знаками и толком так и не поняла, что это такое.
Ей это было чуждо и неинтересно, а Лена посмотрела
с сожалением. Такие взгляды бросали на мать все ее на¬
ставницы во время свадьбы, они, конечно же, считали ее
не сумевшей «устроиться», неудачницей.
Фасонный звук итальянского, за триста рублей сигнала
оторвал Геннадия от размышлений. Мимо, солидно пома¬
хав рукой, прокатил бородатый Кулаков, за которым за¬
крепилась красноречивая кличка Кулак.
Пока Колпаков смотрел вслед замызганной, в цара¬
пинах машине, мысли его переключились на другое.
Городской мир каратэ за прошедшие годы здорово из¬
менился. Получив на соревнованиях тяжелую травму и
провалявшись несколько месяцев в больницах, бросил за¬
нятия Зимин. Побывал на всесоюзных курсах и приобрел
квалификацию тренера-инструктора Окладов, совсем не¬
давно удалось достигнуть того же и Котову. За драку с
тяжким исходом осужден на пять лет Слямин.
Теперь официальных инструкторов было четверо, каж¬
дый вел одну спортивную группу. Кроме того, Колпаков,
Габаев и Котов имели по одной абонементной, статус ко¬
торых четко не определялся, а оплачиваемость трениро¬
вок не афишировалась.
Все «дикие» группы «ушли в подполье». Они снимали
ведомственные залы, устраивались в переоборудованных
подвалах, находили и приспосабливали любые пустующие
помещения. Многие маскировались под секции самбо или
дзюдо.
Незаконные секции были разношерстны: и небольшие
группы фанатиков-энтузиастов, и целые платные школы,
возглавляемые имеющим какое-никакое имя сэнсэем.
Последние преобладали: каратэ-бизнес получил широкий
размах.
Изворотливые дельцы, не упускающие случая пожи¬
виться, широко эксплуатировали интерес к новому виду
спорта й всячески его подогревали. По рукам ходили все¬
возможные самоучители, трактаты и наставления стои-
144
мостью от десяти до двадцати пяти рублей, продавались
портреты столпов каратэ и комплекты фотографий, на ко¬
торых они пробивали лбом толстенный слой черепицы,
рубили ладонью бутылки, протыкали пальцем подброшен¬
ную тыкву.
К дефицитным товарам черного рынка прибавились
кимоно, протекторы, складные макивары, доспехи и другой
каратэ-инвентарь.
Но главным средством обогащения служили трени¬
ровки. Бизнесмены-сэнсэи набирали по три-четыре группы,
занятия проводили помощники, сами они появлялись в
каждой на полчаса-час, благо все успели обзавестись авто¬
машинами и резко повысили мобильность.
Спеша урвать побольше, каждый отталкивал от денеж¬
ной лохани соперников, конкуренция была острой, и Зве¬
рев, попытавшийся организовать собственную школу, чуть
не сломал себе шею и поспешно вернулся под крылышко
Колпакова.
В лидеры подпольных сэнсэев довольно быстро про¬
бивался Кулаков. Этому в немалой степени способствова¬
ла физическая мощь, природная жестокость и навык ло¬
мать кости, о котором очень быстро стало известно заин¬
тересованным лицам.
Кулак не признавал авторитетов и даже своего бывше¬
го наставника не ставил ни в грош, что приводило Габаева
в бешенство, если когда-нибудь их пути пересекутся, кому-
то не поздоровиться. Колпаков считал, что не поздоровит¬
ся обоим.
После того, как Колодин, убедившись, что не в состоя¬
нии справиться со стихией, подал в отставку и его место
занял Колпаков, Кулак стал оказывать новому председа¬
телю знаки внимания, но, не встретив взаимности, отошел
на исходные позиции. Хотя давал понять, что выделяет
Геннадия из серой массы и готов поддерживать как де¬
ловые, так и дружеские контакты.
«Вот опять, легок на помине!»
Небрежно приткнув машину к тротуару, Кулаков под¬
жидал его, делая жесты, приглашающие остановиться.
Геннадий притормозил, вышел. Кулак корректно покло¬
нился, он склонил голову в ответ, но руки не протянул.
— Почему вы не явились на заседание федерации?
Если официальность вопроса и смутила бородоча, то
вида он не подал.
— Там разбирались назаконные секции каратэ, при
145
чем здесь я? Мы с ребятами немного занимаемся самбо,
так, для себя. Все чинно-благородно.
— Знаю, новичка вталкивают в круг и бьют, а он дол¬
жен суметь защититься. Испытание на прочность. У одно¬
го сотрясение мозга, у другого — серьезные ушибы.
— А заявления от пострадавших есть? То-то! Иной
упадет в подвал, а придумает черт-те что... Это Гришка
козни строит, не может простить моего ухода. А если я его
перерос и сам стал сэнсэем?
Колпакова коробил развязный, самоуверенный тон
бородача, пренебрежительное упоминание о бывшем учи¬
теле, которому он раньше заглядывал в глаза и с подобо¬
страстием ловил каждое слово.
— А кто вас аттестовал как сэнсэя?
— Вот в том и загвоздка,— Кулаков недовольно бод¬
нул воздух.— Без бумажки ты букашка, лишь с бумаж¬
кой — человек. Знания, опыт — все побоку, подавай до¬
кумент.— А где его взять? Ездил в Москву, вот он я, экза¬
менуйте, испытывайте! Нет, нужно направление от феде¬
рации, опять за бумажкой дело! — Так вот я и говорю,—
бородач доверительно придвинулся.— Дайте направление!
Вам ничего не стоит — бланки под рукой, подпись всегда
при себе! А за мной не заржавеет!
Он многозначительно подмигнул.
— Где вы работаете? — поинтересовался Колпаков,
хотя прекрасно знал ответ.
— Гм... Пока, временно, нигде.
— Ав связи с чем оставили предыдущее место?
Кулак глянул бешено, но сдержался.
— Про то все знают... Профессиональная непригод¬
ность... Еще посмотреть, кто к чему пригоден... Да не в
том дело! Не в медицину прошусь, на кой она сдалась!
— При таких обстоятельствах федерация не сможет
рекомендовать вас на учебу. Да и вряд ли вы пройдете
аттестацию — уровень подготовки не тот.
— Ты за мой уровень...— Кулаков осекся.— Федера¬
ция ни при чем, ты сахМ мне дай бумажку — и дело с кон¬
цом! А дальше — мои заботы. И внакладе никто не оста¬
нется: я тебе за нее тыщу отстегну, прям счас!
— Неужели при себе такие деньги носишь? — удивил¬
ся Колпаков, и Кулаков расцепил это как согласие.
— А чего? Сегодня сбор делал... Садись в машину.
Бородач плюхнулся на сиденье водителя и отщелкнул
кнопку замка задней двери, но Колпаков остался стоять,
146
наблюдая, как он вытаскивает рассованные по карманам
деньги.
Кулак набирал большие группы и под предлогом того,
что обучает не банальному, как во всех других секциях,
каратэ, а более сложному и опасному виду — кунг-фу,
драл по сорок, а то и по пятьдесят рублен с человека.
— Счас сделаем, если у тебя бланков с собой нет, за¬
едем... Тебе какими лучше?
Он говорил уверенно-фамильярно, с легким оттенком
снисходительности: свои люди, чего кочевряжиться! А
деньги разложены по достоинству купюр с необычной для
этого неряшливого орангутанга аккуратностью. Любит
денежки, сволочь! *
— Крупными.
— А-а-а,— понимающе осклабился Кулак,— значит,
тратить не собираешься... И правильно, пусть полежат...
Он отслюнил пачку двадцатипятирублевок и, держа
руку на отлете, замешкался.
— Сверни трубочкой,— ровно сказал Колпаков.
— Трубочкой? — На бородатом лице отразилось не¬
понимание.
— Да, и потуже.
— Счас сделаем, у меня и резинка есть, перехватим.
Готово! Толстовато, но ничего, поместится...
— Тебе видней. Теперь засунь их себе...
Колпаков точно назвал, куда именно следует засунуть
денежный рулончик, и тут же схватил дернувшегося было
бородача мертвой хваткой за кончик носа, а другой рукой
рубанул, будто отсекая зажатую часть. Хлынула кровь.
Варварский прием, но не опасный, ошеломляет против¬
ника, выводит из строя, не причиняя вреда здоровью. Су¬
щественного вреда — хрящ, как правило, ломается, но тут
уж ничего не попишешь.
Кулак взревел, рванулся, чтобы выскочить на простор и
уничтожить обидчика, пришлось вздернуть его большим
пальцем за челюсть и опрокинуть обратно на сиденье.
— Тихо, приятель, не шуми. Приедет милиция, а ты
тепленький, и деньги трубочкой... Хоть картину рисуй
«Взяткодатель перед лицом закона». И кого покупать
надумал?
Кулаков замычал, Геннадий ослабил 1ьажим.
— Я честно, без халтуры, в одной секции зарабаты¬
ваю— и хватает. Своим трудом, между прочим, и знани¬
ями. А ты привык нахрапом. Все твои «контактннки» в
147
восторге: как же, здоровенного лба на бензоколонке «вы¬
рубил»! Большой подвиг! «Лез без очереди да еще ударил
неподготовленного человека в сердце. Есть за что уважать!
А кого не запугать — попробуем купить. Мразь ты все-
таки, Вова, вот что я тебе скажу. И врачом был никудыш¬
ным, людей калечил, и спортсмен паршивый: нахватался
вершков да сломал ногу Хомутову — вот и все заслуги.
Набрался наглости — захотел сэнсэем стать, и опять
халтура: в три секции не успеть, завел помощников, сам
только пенки снимаешь.
Кулаков пробубнил что-то сквозь окровавленный пла¬
ток.
— Нельзя так, Вова,— с театральной назидательно¬
стью завершил Геннадий.— Начинай по-другому жить,
правильно.
Он отпустил Кулакова, брезгливо отер испачканные
пальцы и пошел к своей машине.
— На себя посмотри,— прогундосил сзади неузнава¬
емый голос.— Ты-то правильно живешь?! И людей кале¬
чишь, и пенки снимаешь, только делаешь это в перчаточ¬
ках, вроде с приличием. А какое здесь приличие? Ты меня
презираешь, а сам точно такой же!
Бородач поперхнулся и клокочуще закашлялся.
«Отвезти его в травмопункт, что ли? — подумал Кол¬
паков.— Ничего, оклемается и сам доедет, дорога зна¬
комая».
— Даже хуже меня, потому что порядочным прики¬
дываешься. Институт, диссертация... Ширма! С зарплаты
ты машину купил и кооператив построил? То-то! А еще
председатель, мораль читаешь...
Кулаков снова закашлялся. Почему-то его слова стали
задевать Колпакова.
— И вокруг все такие же двоедушные. Все! Даже жена
тебе рога с Гришкой наставляет!
— Что ты сказал?
Он прыгнул, но не успел: машина рванула с места,
мелькнуло страшное, с растрепанной окровавленной боро¬
дой лицо, но невероятно: рот Кулакова раздирала тор¬
жествующая улыбка победителя.
Последняя фраза засела в душе как заноза. Геннадий
механически провел практические занятия, машинально
обсудил с Гончаровым какие-то текущие вопросы, кивая,
выслушал приглушенную скороговорку Писаревского.
Хотелось, чтобы побыстрее все закончилось — побыть
одному, собраться с мыслями.
148
Но такой возможности не представилось: освободив¬
шись в институте, Колпаков должен был спешить на квар¬
тиру Клавдии. Все уже собрались: непотускневшие жем¬
чужинки в бархатной коробочке. Колпаков усадил их на
ковер в два ряда, только Лена и Элеонора не могли при¬
нять позу лотоса и просто подогнули ноги по-турецки, и
начал привычную форму расслабления.
Женщины старательно отрешались от повседневности,
свято веря, что это продлит молодость. Сквозь прищурен¬
ные веки Геннадий рассматривал спокойные, незамутнен¬
ные житейскими заботами и раздумьями о своем месте в
жизни лица. Им-то и не нужен еженедельный час психо¬
логической разгрузки: без всяких медитаций отброшены
обычные женские проблемы, неприятные эмоции, пере¬
живания.
И кожа, изощренными масками спасенная от морщин,
искусственной гладкостью напоминает маску. Шесть оди¬
наковых масок... Что за ними? Особенно за той, еще не
ставшей полностью холодной и неподвижной. Пока...
Лена и Гришка... Немыслимо... Впрочем, рогоносцу
всегда невозможно представить постыдный факт... А ско¬
рее всего избитый и униженный бородач просто соврал,
чтобы причинить боль... Но почему именно такая ложь
пришла ему в голову? И почему сам Геннадий размышляет
над последними словами Кулакова, не отвергнув их с ходу,
как совершенно абсурдные?
И в машине по дороге домой Колпаков продолжал
терзаться сомнениями. Лена сидела надутой — он не захо¬
тел остаться пить кофе, а он чувствовал себя сползающим
в глубокую, без дна яму с осклизлыми стенками.
Жизнь складывалась не так, что-то следовало менять.
В этот вечер Колпаков заставил себя выполнить отло¬
женные «на потом» физические упражнения, обежал не¬
сколько раз вокруг озера, после душа сел к письменному
столу за работу.
«Завтра пойду к Габаеву»,— решил он. Пора наконец
расставить все по местам.
— Геннадий, завтра надо сдать бутылки, в кладовку
уже не войдешь! — Лена гремела посудой, распихивая
по вместительным сеткам бутылки из-под «Боржоми»,
«Пепси-колы» и коньяка, который они с подружками до¬
бавляли в кофе во время своих посиделок.
Подворачивалась объективная причина, и неприятный
визит к Гришке можно было отложить на неопределенное
время.
149
— Тебе что, денег не хватает? — огрызнулся он.
— Дело не в деньгах. Дома должен быть порядок, а
захламленность кладовки и балкона я терпеть не намерена.
«Ладно, везде успею. Как всегда успевал. Главное, не
сбавлять темпа».
Возле приземистого, наскоро сбитого из толстых не¬
струганых досок ларька в упорном молчании толклась
позвякивающая очередь. Колпаков недовольно оглядел
людей, похожих как содержимое сдаваемой посуды, и раз¬
ных, как этикетки на ней. Очередь жила своей жизнью со
специфическими проблемами и заботами, окунаться в
которые не было ни малейшего желания.
— Сколько время? Щас перерыв...
— Какой там! Только час как открылся...
— А че ему? Захочет и закроет. Че этот очкарик копа¬
ется? Давай быстрей!
У окна произошла заминка: растрепанный приемщик
отказался брать бутылку с оставшимся от пробки кольцом
полиэтилена, и круглолицый дядя в старомодных очках
растерянно просил у окружающих нож или бритвочку.
— Интеллигент, его душу, сухое пьет и открыть не
умеет! Отходи в сторону!
— Ладно, давай, я без ножа обойдусь,— сжалился
востролицый мужичок с согнутой ногой, обутой поверх
гипса в растянутый дырявый носок. Переступив костылем
через старую клеенчатую сумку, он взял бутылку и мгно¬
венно сорвал пластиковое кольцо зубами.
С извиняющейся улыбкой очкарик протянул еще одну,
потом еще...
Инвалид, не закрывая рта, очищал горлышки о нижние
зубы, как консервным ключом работал, только по пры¬
гающей челюсти да брезгливому оскалу было видно, что в
массовом исполнении привычная процедура тяжела и не¬
приятна. Колпаков представил привкус пыли и полиэтиле¬
на, скользящее по зубам стекло, и раздраженно сплюнул.
А очкарик, уже без улыбки, деловито извлекал из сетки
замызганные бутылки и подавал «консервному ключу»,
поднимая для удобства на уровень рта.
— Ну вы здесь играйтесь, а у меня обед,— равнодушно
сказал приемщик и привычно захлопнул окошко.
— Только начал работу — уже обед!
— Я же говорил! Кто ему указ?
— Что он сказал?
— Закрылся, вот что сказал!
150
— Что?
— Закрылся, глухая ты тетеря!
Человек, которого обозвали глухой тетерей, стоял за
инвалидом. Колпаков видел только спину в клетчатом
поношенном пиджаке.
— Как это закрылся?
Пиджак подался вперед, и мощный удар вышиб филен¬
ку деревянной ставни. Колпаков напрягся в нехорошем
предчувствии. Ударить так мог только профессионал вы¬
сокого класса...
— Ты что, алкаш, в милицию...— грозный крик заду¬
шевно прервался: клетчатый рукав нырнул в окошко и
наполовину вытащил растрепанного человека наружу.
— Работай, гад, а то остаток жизни будешь зубы в
руке носить!
Голос был незнакомый, ио предчувствие не оставляло
Колпакова.
Приемщик плюхнулся обратно за прилавок, одернул
халат на груди, нервно повел головой на кадыкастой шее
и заорал на оторопелого очкарика:
— Что стоишь как пень, всю очередь держишь!
С извиняющейся улыбкой очкарик стал выставлять
бутылки на прилавок.
После него сдал посуду инвалид, затем клетчатый пид¬
жак. Колпаков ждал; когда человек, ссыпая в карман ме¬
лочь, повернулся, он уже готов был с облегчением пере¬
вести дух, но в следующую секунду усилием воли сдержал
стон: незнакомое лицо было лицом Рогова.
От чемпиона ничего не осталось. Человек, двигающий¬
ся как заводная игрушка, постаревший, обрюзгший, с де¬
формированными чертами лица и новой красной полосой
через лоб с белыми поперечинами от скобок, так же отда¬
ленно напоминал блистательного победителя, как выно¬
шенный до предела клетчатый пиджак был похож на мод¬
ный костюм, заботливо купленный когда-то красавицей
Стеллой.
Рогов шел прямо на Колпакова, но не улыбнулся, не
поздоровался, хотел обойти, когда Геннадий осторожно
придержал его за рукав — напружинился, глянул с угро¬
зой, прищурился напряженно.
— Ты, тезка? Здоров! Вот сволочь, хотел закрыться,
а на людей наплевать!
Колпакову показалось, Рогов тяжело пьян, но он тут же
понял, что тот не менее мучительно трезв и это состояние
для него совершенно непереносимо.
151
— Пойдем, тезка,— Рогов подхватил его под локоть
и увлек за собой к цели ясной и единственно необходимой.
— Они сейчас все обнаглели, вот и сопляки...— Он
осторожно коснулся лба.— Если бы трезвый — поубивал!
Забыли, хорошего никто не помнит... Знаешь, почему я
проиграл первенство мира? Поскользнулся на банановой
корке — и все дела... Тогда меня любили, приглашали,
уважение, почет... А сейчас? И Миллионер, сволочь... Глу¬
хая собака ни одному хозяину не нужна. Ну да он еще
пожалеет!
— Где вы сейчас работаете? — громко спросил Кол¬
паков.
— А Стелла живет с парикмахером. Не слышал? Я ей
все оставил, одни медали сто тысяч стоят, но мне ничего
не надо. А? Что смотришь?
— Вы работаете? — почти выкрикнул Колпаков и, пой¬
мав напряженный взгляд Рогова, понял, что он читает по
губам.
— Работаю. Ходячей отмычкой. Видал, как я этого
хмыря открыл? Знаешь, почему я тогда проиграл? Негр
уже был мой, но я не достал. Сказать, почему? Потому
что у них мафия, на негра, знаешь, какие ставки были?
Вот и бросили банановую корку. И все дела. Теперь-то
что — Стелла с парикмахером живет, Миллионер завел
молодого битка, здорового, крепкого. Стеллу я никогда
пальцем не трогал, а до хозяина как-нибудь доберусь...
Колпаков высвободил руку и остановился. Рогов этого
не заметил, продолжал говорить, жестикулировал на ходу,
когда он вскидывал руку, было заметно, что пиджак бол¬
тается на нем как на вешалке. От прежнего Рогова ничего
не осталось. Разве что удар. Не тот, конечно, что раньше,
но все же...
Возле оставленных сеток с бутылками крутился застен¬
чивый очкарик.
— Забирай,— Колпаков пнул свою сетку с бутылками
ногой и сел в машину.
Человек в старомодных очках с извиняющейся улыбкой
переложил бутылки себе в сумку, а сетку протянул в при¬
открытое окно.
Не глядя на него, Колпаков дал газ.
2
Гришка жил в двухкомнатной, хитро обустроенной
квартире. Одна комната, сразу напротив входной двери,
напоминала аскетизмом келью буддийского монаха: голые
152
стены с большими портретами мастеров каратэ, деревян¬
ный пол, покрытый циновкой, блок для растяжек, резина,
складная макивара.
Здесь Гришка занимался сам, иногда тренировал в
индивидуальном порядке одного-двух учеников. Но глав¬
ное назначение спартанского жилища — поддерживать
миф о незыблемой верности принципам Системы, подчине¬
нии ей всего жизненного уклада.
Это действовало: в «осведомленных» кругах считали,
что Габаев вплотную приблизился к высшим тайпам бытия
и скоро перейдет на качественно новую ступень в каратэ.
Слухи старательно распространялись учениками, Габаев
снисходительно улыбался, но их не опровергал.
Вход во вторую комнату был замаскирован под платя¬
ной шкаф. Там имелся мягкий диван, полированная стен¬
ка, шторы в тон обоям, бар, кресло и все необходимое,
чтобы компенсировать недополученный в убогой обители
послушника комфорт.
Габаев дома ходил в старом вылинявшем трико, черное
расписное кимоно берег для торжественных случаев.
— Погоди, я сейчас.
Он прыгал перед макиварой, отрабатывал какую-то
связку, а Колпаков прошел на кухню напиться.
Вода из крана шла теплой, он заглянул в холодильник.
Там лежали грубые куски неоструганных досок и несколь¬
ко кирпичей.
«Да что он, умом рехнулся!» — изумился Колпаков,
вытаскивая отрезок доски.
Нет, Габаев знал, что делает. Предварительно он вы¬
мачивал предметы, вода проникала в поры, находила мел¬
кие трещинки, а замерзая, распирала их, нарушая це¬
лостность материала.
Колпаков хватил доской о колено, она лопнула, на
изломе поблескивал лед. Ай да Гришка! Ну и жук!
С обломками доски в руках Геннадий вернулся в
комнату.
— Мошенничаешь?
Гришка ничуть не смутился.
— Глупости. Зачем мне мошенничать? Ты же знаешь,
что я разбиваю и потолще. Просто иногда подворачиваются
платные демонстрации, а на них руки портить ни к чему.
— Это и есть мошенничество.
Обломки с грохотом полетели в угол.
— Никакого. В принципе я могу сокрушить предмет,
153
зрители это знают, ждут и получают то, что хотят. В чем
обман? В том, что я немного облегчил свою задачу?
— Странная логика. Все перевернуто с ног на голову!
— У каждого своя. Ты же не учить меня пришел. Что
скажешь?
Колпаков молча стоял на пороге, переводя взгляд с
портрета Брюса Ли на успокаивающего дыхание Гришку.
Родившееся под влиянием минуты решение прийти и
спросить напрямую сейчас показалось глупым до бесись,
мощности. Так же, как и надежда понять что-нибудь
здесь, в хитроумной двуликой квартирке — месте предпо¬
лагаемого преступления отыскать какую-либо обвинитель¬
ную улику или, напротив,— найти обеляющее, снимающее
все подозрения доказательство. Ничего он здесь не найдет,
а уж радостного, светлого, облегчающего душу — и по¬
давно.
И сказать Гришке ему было нечего. Впрочем... Все
равно что-то надо менять, и сейчас он понял, с чего следует
начать. Так пусть Габаев станет первым сэнсэем, который
это услышит.
— Скажу я тебе то, что решил закрыть абонемент¬
ные группы. Точнее, прекратить оплату за занятия.
Колпаков ждал возмущения, гнева, удивления, нако¬
нец, но реакция оказалась совершенно неожиданной.
— Тоже мне новость. Все так сделают, пока волна не
пройдет.
— Какая волна?
— Не прикидывайся. Серебренников разузнал про
платные тренировки, подключил оперотряд, они много
всякого раскрутили. Особенно про Кулакова и Котова.
Так что сейчас только и остается лечь на дно и пережидать.
Габаев криво улыбнулся.
— Чего рот раскрыл? Испугался? Я уже успел к адво¬
кату сбегать, проконсультироваться. Если частное лицо
за деньги дает уроки — математики, гидроботаннки, ка¬
ратэ — претензии могут быть только материального харак¬
тера. Налоги, взыскание необоснованного обогащения и
тому подобное. Так что не бойся — в тюрьму не посадят!
Гришка улыбнулся и второй половиной рта.
— Да и до размеров дохода не докопаются. Мы же
бухгалтерских книг не ведем. В случае чего заплатим по
сотне-другой и дело с концом!
Габаев радостно улыбался. Шкуре ничего не угрожало,
деньги тоже останутся целы. Чего волноваться? Скандал,
154
позор, осуждение окружающих — комариные укусы для
слона. Такое же животное, как его бывший любимый уче¬
ник. Неужели он и Лена...
Очевидно на лице Колпакова что-то отразилось —
Гришка стер улыбку и заметно напрягся.
Нет, не сейчас. Но если действительно...
— Тогда поберегись, Григорий.
— Обязательно. Абонементные секции распускаю на
каникулы и ложусь на дно. До меня не достанут!
Недалеких людей губит самоуверенность. Через неделю
состоялось заседание спорткомитета, на котором Сереб¬
ренников дал развернутую информацию об извлечении
нетрудовых доходов из занятий каратэ. Наряду с другими
назывались фамилии Кулакова, Котова и Габаева. Кол¬
паков сидел как на иголках, каждую секунду ожидая своей
очереди, избегал тяжелого взгляда разгневанного Стука¬
лова и многозначительного, как ему казалось, Сере¬
бренникова.
Обошлось. Но облегчения не наступило. Впервые в
жизни он чувствовал себя воришкой, оказавшимся на
грани разоблачения. Мелко, жалко, постыдно. Выходя из
ДФК и глядя, как скачет диковинный противовес в проз¬
рачном цилиндре, он вспомнил, что Стукалов привез его
из заграничной командировки, истратив почти всю валюту.
Игорь Петрович был увлекающимся человеком, а увлечен¬
ности свойственно бескорыстие.
Как же энтузиасты каратэ превратились в обычных
дельцов? Правда, не все: Зимин никогда не марал рук,
Окладов...
Кто еще?
Колпаков задумался. У себя он уже объявил, что от¬
ныне занятия будут бесплатными, но вряд ли это можно
считать искуплением вины.
Кому же развивать каратэ? Спорткомитет дисквали¬
фицировал Габаева и Котова, о «диких» тренерах сообще¬
но в милицию, будут приняты меры по месту их работы,
ужесточен контроль за использованием ведомственных
спортивных залов... Но как быть с новым видом спорта в
целом?
Себя Колпаков уже не считал вправе возглавлять фе¬
дерацию и собирался немедленно подать в отставку. Про¬
должать ли тренерскую работу, он еще не решил. Если нет,
кто остается? Восторженный сторонник Системы Коля
Окладов, которого не испугали даже два сотрясения мозга?
155
Своими мыслями он поделился с женой. Лена не сове¬
товала бросать тренерскую работу, а тем более уходить с
поста председателя федерации.
— Ты слишком мнителен, Генчик. Если каждый начнет
так болезненно переживать всякие нюансы, некому будет
работать. Считаешь, что запустил дело — поправляй его!
И снова ей нельзя было отказать в логике, хотя у Кол¬
пакова шевельнулась мысль, что руководствуется она
другими, не высказанными вслух соображениями.
Писаревский, к мнению которого он привык за послед¬
нее время прислушиваться, тоже предостерег от резких
решений.
— Пост хотя и общественный, все равно — почет и
уважение обеспечивает. Кому-то нужен, всем интересен.
Это не шутка. Капитал нажить трудно, а потерять легко.
Тем паче самому бросать — настоящая глупость. Можешь
мне поверить...
Теперь о диссертации. Публикаций мы сделали до¬
статочно, с апробацией помогут, я звонил приятелю в Мо¬
скву, он главный инженер крупного завода — что угодно
внедрит. Во всяком случае официально все проведет и
справку выдаст — комар носа не подточит...— Толстяк
благодушно рассмеялся.— Так что не тяни. Через пару
месяцев скатай в Москву, оформи практическое внедрение
и остепеняйся!
Колпаков мрачно промолчал. С диссертацией у него
шло не так гладко, как представлял Писаревский.
Дронов считал ее сырой, требующей доработки. Гон¬
чаров придерживался такого же мнения. В глубине души
Колпаков был с ними согласен, но, с другой стороны, за¬
щищают и более слабые. Почему же он должен лезть из
кожи, делая «конфетку»? И так вечная нехватка времени,
постоянная спешка, когда проводить дополнительные из¬
мерения?
Была и еще одна причина, в которой Колпаков не при¬
знавался даже себе: он утратил интерес к работе, потерял
перспективу. Так бывает, когда отрываешься от проводи¬
мых исследований, перестаешь следить за литературой,
постоянно обдумывать проблему.
Так или иначе, но сто шестьдесят листов машинописно¬
го текста, представленные им в срок на кафедру, заведую¬
щий и научный руководитель считали только заготовкой,
«болванкой» диссертации.
Не привыкший отступать, Колпаков ринулся в атаку
156
— Послушай, Веня, что тебе стоит поддержать меня
перед Ильей Михайловичем? Пусть, мол, кафедра рас¬
смотрит... А кафедру проведешь как положено: рекомен¬
довать к защите. Старик упорствовать не будет, ведущую
организацию и оппонентов мне подберут доброжелатель¬
ных, совету придираться не к чему, ВАК пройдет по инер¬
ции... И все! Сейчас моя научная судьба уперлась в тебя!..
Я не люблю одолжений и никогда не просил, но мы столько
лет дружим... Неужели ты не поможешь мне в такой важ¬
ный момент?
Гончаров слушал, опустив голову, когда он закончил,
поднял колючий взгляд.
— У людей же глаза не завязаны! Каждый видит —
курица перед ним или кошка. Что ты мне предлагаешь?
Загипнотизировать Дронова, погрузить в транс рецензен¬
тов? Я этого не умею. И, честно говоря, не хочу.
Гончаров говорил спокойно, но чувствовалось, что спо¬
койствие дается ему с трудом.
— А вот ты_ стал мастером на всевозможные фокусы.
Без рекомендации кафедры публикуешь заведомое сырье
не только в наших сборниках, но и в отраслевых журналах.
Он запнулся, но с видимым усилием продолжал:
— Выигрываешь крупные суммы в спортлото и тотали¬
затор, ухитрился выплатить почти весь долг за кооператив,
купил автомобиль, отгрохал шикарную свадьбу...
— При чем здесь это!
— Решаешь совершенно чуждые скромному аспиранту
вопросы, весь город звонит, просит, благодарит...
— При чем здесь...
— Выступаешь с разоблачениями на собраниях под
аплодисменты записных интриганов и снискал у них не¬
малую славу...
— При чем..
— Но скажи, какое отношение эти фокусы имеют к
науке? И можешь ли ты с их помощью протолкнуть незре¬
лую диссертацию? Или хочешь и меня записать в иллю¬
зионисты?
Колпаков вскочил.
— Ударить собираешься? — хмыкнул Гончаров.— И
здесь ты преуспел: институт кишит слухами про кулачные
подвиги «сэнсэя». Но за все это степени не присуждают!
Колпаков снова опустился на жесткий неудобный стул.
— А нужна моя товарищеская помощь — пожалуй¬
ста. Включай установку, остаемся после работы, едем ко
157
мне считать, обсудим любой вопрос — все что угодно.
Но,— Гончаров излюбленным жестом уставил в собесед¬
ника палец,— но без дураков, шутов и фокусников. У меня
не столь известное имя, но я им дорожу.
— Ясно,— холодно сказал Колпаков.— Спасибо за
отзывчивость.
Когда он пересказал разговор Писаревскому, тот опять
благодушно посмеялся.
— Поработай немного над устранением замечаний,
чтобы не упрекнули, будто не прислушиваешься, выжди
пару месяцев, обзаведись справкой об использовании ре¬
зультатов исследования на крупном производстве. Что
получается? С одной стороны, трудолюбие, послушание,
внедрение в практику, с другой — придирки, академичес¬
кие амбиции, излишнее теоретизирование, отрыв от ре¬
альности.
Писаревский сиял, от оживления чуть перебирая нога¬
ми, как боксер в предвкушении выигрышного боя.
— Такова будет объективная картина конфликта, и
мотивы без труда определятся: борьба старого, рутинного
с новым, прогрессивным. Кого поддержит партком, ректо¬
рат, на чьей стороне окажется общественное мнение, даже
если его специально не подготавливать?
Да, в этой сфере он был непревзойденным мастером!
— Мне вовсе не хочется начинать научную карьеру с
разбирательств в общественных организациях.
— Гончаров с Дроновым — умные люди, они никогда
не пойдут на конфликт, поверь моему опыту. И потом, ка¬
кой же ты боец, если избегаешь схватки?
Толстяк похлопал Геннадия по плечу, попросил при¬
нять в секцию «одного хорошенького паренька», призвал
не расстраиваться и не делать глупостей. Под глупостями
он имел в виду оставление поста председателя федера¬
ции: возможности Колпакова гений интриги умело исполь¬
зовал в своих сложных взаиморасчетах с окружающими.
Колпаков считал себя самостоятельным человеком, но
мнения окружающих, тем более близких людей, оказывали
на него влияние. И он решил остаться.
«Если не выгонят с треском,— подумал он.— Гришка,
подонок, на всех углах трубит про несправедливость: рядо¬
вых тренеров, мол, дисквалифицировали, а председатель
процветает, хотя тоже грешен...»
158
Ближайшее заседание федерации посвящалось нару¬
шениям правил тренировок по каратэ. С сообщением вы¬
ступал Крылов.
— В последнее время установлены случаи незаконного
обогащения отдельных лиц, использующих интерес к но¬
вому виду спорта.
Колпаков напрягся. Впрочем, внешне это никак не
проявлялось: он умел великолепно владеть собой.
— Некоторые «тренеры»,— интонацией капитан выде¬
лил кавычки,— получали до нескольких тысяч рублей в
месяц.
Присутствующие ахнули. Колпакову стало спокой¬
ней — на фоне подобных масштабов он неразличим. Кто
же ухитрялся так дурить простаков?
— К ним предъявлены судебные иски о взыскании не¬
законно полученных сумм в доход государства, приняты
меры общественного воздействия, двух инструкторов диск¬
валифицировали. Но корысть — только одна сторона ме¬
дали.
Крылов поставил на полированный стол раздутый,
тяжело звякнувший портфель, откинул крышку и начал
выкладывать предметы, знакомые присутствующим, в ос¬
новном, по картинкам. Разнообразные нунчаки: из дерева,
гетинакса, пластмассы, на короткой цепочке, отрезке ре¬
мешка, шарнире...
Короткие заостренные, иезуитского вида метательные
палочки...
Блестящую полированной сталью когтей «тигровую
лапу»...
Грубые ножи с веревочными стабилизаторами...
— За незаконное изготовление и ношение холодного
оружия привлечены к ответственности четверо, изъято бо¬
лее двадцати единиц подобных штук.— Крылов прихлоп¬
нул горку зловещих, каких-то чуждых здесь предметов.—
Осужденный год назад Слямин за отдельную плату обучал
метанию ножей. Известный вам Бабаев пытался создать
для себя отряд телохранителей и по ночам учил их смер¬
тельным ударам..
«Так вот чем он занимался на поздних тренировках!
Ну и гад»,— зло подумал Колпаков.
— В городе участились случаи хулиганских нападений
с целью отработки приемов каратэ...
— Так нельзя,—с места сказал Окладов, глаза его
яростно блестели.— Если хулиган ударил кого-то ногой,
159
то при чем здесь каратэ? Разве раньше подобного не слу¬
чалось? Настоящий спортсмен никогда не поднимет руку
на слабого!
— А ногу поднимают,— с обычной суровостью про¬
басил Литинский.— Раз запреты сняты — бей чем и куда
хочешь! Чего церемониться? Вот и бьют.
— Хулиганы были всегда!
— Верно. А теперь они получили пример для подра¬
жания. Бух ногой в живот, без всякой техники, а резуль¬
тат — смертельная травма!
Окладов собирался возражать, но Колпаков попросил
не перебивать и предложил оперуполномоченному про¬
должать выступление.
— Таким образом, развитие каратэ отрицательно от¬
разилось на состоянии законности в городе.
Крылов сложил экспонаты в портфель и оглядел при¬
сутствующих, как бы раздумывая, говорить что-то еще
или нет.
— Вывод? — громыхнул Литинский.
— Мы считаем целесообразным прекратить популяри¬
зацию этого вида, резко ограничить число секций...
Окладов скривился как от зубной боли.
— В настоящее время рассматривается проект закона
об ответственности за нарушение правил обучения каратэ.
— Но поймите, нельзя из-за нескольких случаев пере¬
черкивать полезнейшее дело,— взволнованно заговорил
Окладов. Страдальческая гримаса не покидала его лица.—
Это совершеннейшая система физического и духовного
развития! Ее надо окультурить, привить к нашим услови¬
ям! Изучать с детского сада, потом в школе...
— Прекраснодушная" близорукость,— раздраженно
ответил Крылов и сел.
— Может быть, Николай, ты предложишь раскарм¬
ливать молодых людей до ста пятидесяти килограммов
и выпускать в круг — кто кого вытеснит за черту? Ведь
борьба сумо, по-твоему, тоже полезна,— вмешался Сереб¬
ренников.
— Это другое... Но каратэ... Развитие тела, познание
себя, воспитание воли...— Окладов мучился от непони¬
мания окружающих.
— Убежденность, конечно, хорошее качество,— про¬
должил Серебренников.— Но нас тревожит, что комсо¬
мольцы, да и несоюзная молодежь пытаются часами про¬
сиживать в трансе, добиваясь какого-то «просветле-
160
ния»...— Голос Владимира стал жестким.— Нас тревожит,
что они одурманиваются всякой мистической чепухой,
читают кустарно размноженные трактаты по даосизму,
дзенбуддизму и еще черт знает чему.
— Кстати, незаконное использование множительной и
копировальной техники является правонарушением,— дал
справку Крылов.
— И мы будем решительно бороться со всем этим,—
Серебренников резко взмахнул рукой.— Позиция город¬
ского комитета комсомола — каратэ в наших условиях
приносит вред!
— Да нельзя же так, нельзя,— продолжал страдать
Окладов, обводя горячим убеждающим взглядом членов
федерации.— С водой выплескивать ребенка...
— Прекраснодушная близорукость! — повторил Кры¬
лов и встал.— Я не хотел сегодня об этом говорить, но
придется.— Он сосредоточенно свел брови.— Вчера в Зе¬
леном парке совершено убийство.-По заключению экспер¬
тов — одним из приемов воспеваемой этим молодым чело¬
веком прекрасной системы физического и нравственного
развития.
Сообщение произвело впечатление разорвавшегося
снаряда. Даже Окладов побледнел и не произнес ни слова.
Федерация приняла решение оставить в городе две
секции, ограничить их численность, принимать только за¬
рекомендовавших себя активистов из числа дружинников
и членов комсомольского оперативного отряда.
Решение прошло единогласно при одном воздержав¬
шемся.
Колпаков вышел из ДФК вместе с Крыловым.
— Что за парень этот Окладов? Прямо фанатик ка¬
кой-то?
— Он действительно очень увлечен. Даже вел пере¬
писку с различными инстанциями о введении преподава¬
ния каратэ с младших классов. Огорчался, что его не под¬
держали.
~ Капитан раздраженно передернул плечами, громыхнув
содержимым раздутого портфеля.
— Николай вообще идеалист. Но он искренен и честен,
у него совершенно чистые руки. Он считает, что такие ка¬
чества присущи большинству людей, а каратэ способно
очистить и облагородить самую замшелую душу...
— Прекраснодушная близорукость! — в третий эаз
сказал Крылов.— Опасная и вредная!
6-2628
161
— Вы судите со своих, милицейских позиций...
— Расскажите это матери убитого вчера человека!
— Николай прав в одном: тот, кто сумел освоить азы
каратэ, а на это уйдет два-три года, проникается одновре¬
менно убежденностью...
— Да ни чем он не проникается! Оглянитесь вокруг,
даже без нашей статистики видно, во что выливаются
«безобидные» увлечения! На Руси всегда существовало
правило: драка до первой крови, ноги в ход не пускать,
лежащего не бить... И вдруг запрет снимается: все до¬
зволено!
— Можно подумать, до введения каратэ не было ху¬
лиганства...
— Было. Но сейчас положение ухудшилось. Примером
тому — вчерашний случай.
— Многое просто-напросто преувеличено. Любой бок¬
сер, борец, футболист могут нанести смертельный удар.
И пусть он окажется не столь сложным, как этот...
Они шли вдоль огораживающего стройку забора, и
движение Колпакова напомнило капитану выхватывание
пистолета для выстрела в воздух: рука метнулась к левому
бедру и резко выпрямилась, направляя ствол вверх; но
никакого оружия в ней не было, а короткий сухой треск
оказался звуком лопнувшей доски.
Колпаков выпустил воздух и спокойно продолжил:
— Потерпевшему никакой разницы не будет.
Крылов остановился, рассматривая повреждение. Дре¬
весина вогнулась, треснула, как переносица... И на таком
же уровне...
— Где вы находились вчера вечером в девять часов?
Вопрос оперуполномоченного прозвучал резко, почти
враждебно.
— Ав чем дело? — по инерции спокойно спросил Кол¬
паков.— Уж не подозреваете ли вы меня?
— Пока нет. Но похоже, убийство совершено именно
таким ударом.
Геннадий посмотрел Крылову в лицо: не шутит ли?
И ощутил растерянность — капитан не шутил.
— Ну... глупо... разве б я стал демонстрировать...
— Где вы находились вчера вечером?
— Сейчас...— Он вспомнил, что заходил к Колодину
и просидел час-полтора, но во сколько это было? Есть ли
у него алиби?
— Быстрее!
162
Заледеневшие глаза Крылова просвечивали насквозь.
— У Сергея Павловича. Но времени не помню.
Доставая записную книжку, капитан втиснулся в будку
телефона-автомата, набрал номер.
Сердце Колпакова билось учащенно. В чем дело? Он
же ни в чем не виноват, бояться совершенно нечего...
Когда Крылов вышел из кабинки, лицо его рассла¬
билось.
— Извините.
Обычный голос, обычные серые глаза. Но он умеет
атаковать стремительно и неудержимо, внушая парали¬
зующий страх — высшее качество бойца каратэ. Ведь
испугаться — значит проиграть еще до начала схватки.
Чего же он испугался? И кто из них сильнее духом: извест¬
ный сэнсэй, отдавший Системе десять лет жизни, или этот
худощавый парень, буднично исполняющий свой служеб¬
ный долг?
Колпаков привык быть первым. Он научился работать
жестче габаевских «зверей», на соревнованиях выбивал их
одного за другим и вплотную приблизился к мастерскому
нормативу, ио сейчас, глядя новым, только что открыв¬
шимся зрением на Крылова, не был уверен, что сумел бы
победить его, как любого другого.
— В нашем деле следует тщательно проверять каждое
сомнение,— Крылов не совсем точно истолковал затянув¬
шееся молчание спутника.— Зато теперь я смело могу
обратиться к вам с просьбой...
— С просьбой? — вяло переспросил Колпаков, мучи¬
тельно размышляющий, чем же объясняется отчетливо
ощущаемое превосходство Крылова, и пытающийся по¬
нять причину своего испуга.
— ...Принять участие в следственном эксперименте.
— Что я должен сделать?
— Показать удары, которыми можно нанести интере¬
сующее нас повреждение. И еще попросим вас как специа¬
листа высказать мнение: кто может владеть подобным
ударом — стаж тренировок, спортивная квалификация
предполагаемого убийцы...
Колпаков машинально кивал.
— Договорились. Завтра позвоню.
Ладонь оперуполномоченного была жесткой и тяжелой.
«Не боится подозрений только честный человек,—
сформулировал наконец Колпаков.— За кем водятся гре¬
шки, тот опасается любой проверки: вдруг что-нибудь
выплывет...»
Мысль была унизительной, и он ее отогнал.
6*
163
На следующий день в одном из залов провели следст¬
венный эксперимент. Колпаков наносил сокрушительные
удары в голову распятого на шведской стенке борцовского
манекена, молчаливый фотограф щелкал затвором аппа¬
рата, багроволицый, с близко посаженными глазами суд¬
медэксперт помечал что-то в блокноте. Чуть в стороне на
длинной низкой скамейке сидели понятые.
— А не был ли один из таких ударов на Садовой? —
услышал Колпаков вопрос инспектора.
— Нет, там боксерские дела,— уверенно ответил суд¬
медэксперт.— Картина повреждений совершенно другая.
— Вот, пожалуй, и все,— переведя дух, сказал Колпа¬
ков и привычно опустился на колени. Эта поза показалась
ему сейчас неуместной, но менять ее он не стал.
— Ваше мнение, доктор? — Крылов заглянул в блок¬
нот задумавшегося эксперта.
— Третий... Или пятый... Можно их повторить?
Колпаков снова подошел к манекену, снова дергалась,
сплющивалась ватная голова и дрожали толстые дере¬
вянные перекладины.
— Нет, все же третий... Да, точно! Так и запишите:
наиболее вероятно, что смертельная травма причинена
ударом под номером три.
Потом Крылов дал Колпакову прочесть материалы
дела. Драка возникла сразу после танцев. Силы противни¬
ков были явно неравны, рослый здоровяк — признанный
«король» дискотеки, окруженный многочисленными под¬
данными, и никому не известный парень в черных кожаных
брюках и зеленой рубашке с вышитым на плече клеймом
«Армия США». К удивлению очевидцев, именно он явился
зачинщиком ссоры, которая не сулила ничего, кроме не¬
приятностей — «король» жестоко подавлял посягательст¬
ва на свой авторитет.
Но в этот раз обернулось все по-другому. Парень без
труда ушел от тяжелых ударов, низко присел на широко
расставленных ногах, грозно выставил растопыренные
пальцы, и сразу стало ясно, что он не пьяный неосмотри¬
тельный задира, ввязавшийся сдуру в скверную историю,
а расчетливый и умелый боец, преследующий какую-то
цель, известную только ему. Да, пожалуй, еще трем-четы¬
рем новичкам танцплощадки, внимательно наблюдающим
за развитием событий.
«Король» топтался вокруг, тщетно пытаясь достать
непривычно обороняющегося противника, потом, потеряв
164
терпение, ударил ногой, но тот поймал и резко вывернул
ступню, бросив его на пыльный заплеванный асфальт.
Разъяренный «король» атаковал как бешеный бык,
единственным результатом стали еще несколько падений
и обширный кровоподтек на скуле.
— Все, Макс, заканчивай! — сказал один из новичков
постоянно поглядывавший на часы.
В это время испивший до дна чашу унижений «король»
схватил обломок кирпича и швырнул в собравшегося ухо¬
дить обидчика. Лицо Макса искривила гримаса боли и
ярости, он неуловимым движением уложил бывшего «ко¬
роля» на землю и в поднявшейся суматохе скрылся вместе
с наблюдавшими бой незнакомцами. Когда приехала «ско¬
рая помощь», пострадавший был уже мертв.
Примет Макса и его товарищей свидетели не запомни¬
ли, хотя один заявил, что сможет их опознать, если увидит.
— Что скажете? — спросил капитан, когда Колпаков
закончил читать.
— Скорей всего они опробовали защиту... Или на спор
этот Макс должен был выстоять определенное время про¬
тив более сильного противника... А последний удар полу¬
чился случайно, как бы сам собой, такое, бывает...
— Вот как? — саркастически улыбнулся Крылов.—
И часто?
— Бывает,— упрямо повторил Геннадий.— Когда
навыки закреплены на рефлекторном уровне, но им не
сопутствует умение владеть собой.
— Какой стаж занятий у убийцы?
Страшное слово, умышленно произнесенное оперупол¬
номоченным, резануло слух, Колпаков внутренне обмяк
— Не начинающий... Лет около четырех... Эта низкая
стойка... Скорей всего, «дракон»... Группа Слямина? Они
любили всякие эффектные споры...
Крылов слушал с напряженным вниманием. От него ве¬
яло неотвратимой целеустремленностью, словно от само-
наводящейся торпеды в момент пуска. Как бы тщательно
ни прятался фирменно наряженный Макс, как бы далеко
он ни убежал, как бы надежно ни замаскировался — про¬
маха не будет. Отыщет его капитан, достанет из любой
норы и возьмет — никакие навыки и приемы тому не по¬
могут.
Колпаков остро ощутил, что ему бы не хотелось иметь
противником Крылова. Никогда и ни при каких обстоя¬
тельствах.
165
Значит, постулаты Системы, пригодные для затерян¬
ных в горах монастырей средневекового Китая, действи¬
тельно не срабатывают в наших условиях? И умение голой
рукой раздробить кирпич вовсе не делает человека все¬
могущим, не возвышает над окружающими? И Гончаров
был прав? Есть котлеты палочками... Глупо. И смешно.
Смеяться Колпакову совсем не хотелось.
— А что за случай на Садовой? — поинтересовался
он, чтобы заполнить паузу.
— Довольно странная история. Постучали трое, но
один ударил хозяина и ушел, остальные все в квартире
вверх дном перевернули, но ничего не взяли. Если, конеч¬
но, верить потерпевшему. Он побывал в нокауте, но пере¬
ломов нет: то ли в боксерской перчатке его били, то ли
руку специально обматывали. Хозяин—личность одиоз¬
ная, у него прозвище Миллионер, не слыхали? И знает он,
конечно, тех, кто у него был, но раздувать дело не хочет.
Хулиганы, говорит, и точка. Если бы соседи не позвонили,
мы бы вообще ничего не узнали.
Колпаков сглотнул. Миллионер, свисток, бегущий быв¬
ший чемпион, от которого не осталось ничего, кроме нокау¬
тирующего удара... Мало ли совпадений! Как он сказал:
«Ходячая отмычка»?
— О чем задумались?
— Да так, ни о чем.
— Напрасно. С одной стороны — пропаганда силы,
культ всесокрушающего удара, с другой — убийство в
Зеленом парке, разбой на Садовой. Можно, конечно, счи¬
тать, что никакой связи тут нет, но, по-моему, следует заду¬
маться об обратном.
«Сказать? — билось в голове Колпакова.— Но что я
скажу? Они сами выяснят, точно и наверняка...»
— Вы, конечно, не согласны?
— Ну какая связь, обычное совпадение,— промямлил
Колпаков.
— Тогда до свидания. И спасибо за содействие
Крылов крепко сжал ему руку.
3
После ноябрьских праздников Колпаков собрался в
Москву — оформлять внедрение результатов диссерта¬
ционного исследования. Сборы были недолги: по картотеке
он выбрал ученика с выходом на железнодорожные кассы
166
и заказал место в спальном вагоне, уложил красивый
кожаный саквояж с номерными замочками, получил по¬
следние наставления Писаревского, оставил машину на
платной стоянке у привокзальной площади и за десять
минут до отправления подошел к сверкающему голубому
составу.
Лена его не провожала: она не любила расставаний,
к тому же занятия по сосредоточению и куча всяких важ¬
ных дел...
Вагон сиял чистотой, в комфортабельных двухместных
купе неторопливо устраивались солидные, сопровождае¬
мые услужливыми провожающими неулыбчивые мужчины.
«В СВ ездят начальники, можно завести полезные зна¬
комства»,— говаривала дальновидная Лена, а Гришка
Габаев хвастался, что именно таким образом сдружился с
несколькими известными в городе людьми. Не исключено,
что врал.
Колпаков расположился на широком мягком диване,
удобно вытянул ноги и раскрыл рукопись пособия по ру¬
копашному бою, которую собирался предложить в одно из
спортивных издательств.
— Уф, еле успел! — отдуваясь, перевалился через по¬
рог начинающий полнеть коренастый человек с изборож¬
денным морщинами лицом. Ему можно было дать лет
пятьдесят с гаком, изрядно поредевшие седые волосы и
усталые глаза говорили, что гак этот достаточно велик.
— Значит, вместе едем,— то ли спросил, то ли конста¬
тировал он,— Очень хорошо. Илья Сергеевич.
Рука у него оказалась неожиданно твердой.
— Хоть дух перевести...
Попутчик откинулся на диван, вытер аккуратно сло¬
женным платочком вспотевший лоб, затем достал блокнот
будто спеша записать внезапно пришедшую мысль.
— Впрочем, засиживаться нельзя, надо дела делать.
Это вам на память.
Он вырвал и положил на столик листок с рисунком.
Быстрые точные штрихи изобразили угол купе и глядящего
в окно Колпакова.
— Вы художник?
— В душе, только в душе,— весело отозвался Илья
Сергеевич, деловито устраивая вещи — черный пластмас¬
совый «дипломат» и большую дорожную сумку.
Затем он снял и повесил на вешалку пиджак, ослабил
галстук, сменил туфли на мягкие домашние тапочки.
167
Чувствовалось, что он энергичен, домовит, основате¬
лен и любит удобства. Колпакова сосед заинтересовал.
Интересно, чем он занимается?
Поезд медленно тронулся с места, лавируя между пас¬
сажирскими составами и товарняками, выбрался со стан¬
ции, осторожно протиснулся сквозь решетчатую ферму
моста и, вырвавшись в загородный простор, быстро набрал
скорость.
Колпаков просматривал рукопись, попутчик изучал
газеты.
— Наконец-то! — неожиданно нарушил тишину Илья
Сергеевич и ткнул пальцем в небольшую заметку.— По¬
строен деревообрабатывающий комплекс с полной утили¬
зацией отходов! А то с кубометра древесины треть уходит
в опилки, это какие убытки по стране! Вот давайте посчи¬
таем, что получается...
Оживившись, Илья Сергеевич сыпал цифрами: тонны,
кубометры, сотни тысяч рублей, производительность лесо¬
пильных линий, рентабельность леспромхозов...
«Наверное, хозяйственник»,— подумал Колпаков, ко¬
торого вся эта математика начала утомлять.
— Вы работаете в системе лесозаготовок? — попро¬
бовал он перевести разговор в иное русло.
— Да нет...— Илья Сергеевич потух так же быстро,
как вспыхнул.— Товарищ был большим специалистом по
лесу... А я так...
Он снова уткнулся в газету, но, очевидно, деятельная
натура не позволяла долго сидеть на месте.
— Покурим?
— Не курю.
Илья Сергеевич вышел в коридор и вскоре уже бесе¬
довал с похожим на Фантомаса лысым крепышом, зажи¬
мавшим в золотых зубах злую дешевую папиросу.
«Общительный дядя»,— отметил Колпаков, прислуши¬
ваясь к обрывкам разговора.
Илья Сергеевич рассказывал об артельной добыче зо¬
лота, северных коэффициентах, методах ведения геологи¬
ческой разведки, охоте на медведя.
«И с большим жизненным опытом». .
Попутчик вызывал у него все больший интерес.
Любезная проводница в крахмальном фартуке при¬
несла янтарный чай. ’
— Слабовато заварен,— добродушно пробурчал Илья
Сергеевич и хитро подмигнул.— Ну ничего, не пропадем!
Жестом фокусника он открыл «дипломат» и выставил
168
на столик традиционную железнодорожную снедь: варе¬
ную курицу, яйца, кусок колбасы, длинный парниковый
огурец, спичечный коробок с солью.
Потом значительно потер ладони и, как художник,
завершающий натюрморт, добавил плоскую бутылочку да
гестанского коньяка и блестящие мельхиоровые стопки.
— Приступим!
Колпаков пить отказался, чем поверг спутника в изум¬
ление. Пришлось дать пояснения.
— Ну раз так!
Илья Сергеевич быстро пил и энергично закусывал,
при этом шевелились все лицевые мышцы, а морщины то
разглаживались, то еще более углублялись.
— У меня был сосед — тренер по каратэ,— сообщил
он, обгладывая грудную кость.-- Слямин его фамилия,
может, слышал?
Колпаков кивнул.
— Хороший навар имел...
Илья Сергеевич снова наполнил стопку.
— Но дуролом! За здоровье непьющих! Так вот...
Имеешь свое дело и сиди тихо, веди себя прилично, а он
драку затеял и сел не по своей статье
— А какая у него «своя» статья? — насторожился
Колпаков.
— Сто пятьдесят третья, часть первая,— пробурчал
Илья Сергеевич с набитым ртом. И, заметив недоумение
слушателя, пояснил:— Частнопредпринимательская дея¬
тельность. До пяти лет с конфискацией.
— За тренерство не сажают! Хочу даю уроки матема¬
тики, хочу — каратэ! — повторил Колпаков Гришкины
слова.
— Молодец, разбираешься! — засмеялся Илья Серге¬
евич, показав смахивающие на искусственные зубы.—
Но поверхностно! Математике можно учить у себя дома.
А тут нужен зал! Чей он есть? Собственных залов не бы¬
вает. Значит — использование государственных, коопера¬
тивных или иных общественных форм...
«Разносторонний дядечка. Может, адвокат?» — поду¬
мал Колпаков и похвалил себя за предусмотрительность:
аренду залов он всегда оплачивал.
— А вообще мое мнение такое,— не переставая же¬
вать, продолжал Илья Сергеевич.— Каратэ — сплошное
хулиганство. Орут, прыгают, ногами дерутся. Его по ошиб¬
ке к нам пустили и скоро прикроют, попомнишь мое слово.
Ни к чему хулиганов плодить!
169
Несколько лет назад Колпаков вступил бы с ним в спор,
но сейчас только вяло возразил:
— Вы судите обо всех по одному хулигану. Слямин
получил то, что заслужил, зачем обобщать... И вообще
он не был тренером. Если хотите знать, на всю область нас
всего двое. Это о чем-то говорит?
Он поймал себя на том, что вновь заговорил словами
Г абаева.
Собеседник усмехнулся.
— Двое на область... Редкие звери! Как зубры в Бе¬
ловежской Пуще. Небось приятно чувствовать свою ис¬
ключительность?
«Да он еще и психолог!»
— У вас широкий круг интересов. И рисование, и лесо¬
заготовки, и статья закона, и полярные коэффициенты...
Какой род занятий позволяет иметь такой кругозор?
Илья Сергеевич отставил стопку.
— Повидал много. И по натуре любознателен.
— А сейчас чем занимаетесь? — напрямую спросил
Колпаков, удивляясь собственной бесцеремонности.
— Сейчас? Да вроде как на пенсии. Изобретаю по¬
немногу...
Изобретаете? — удивился Колпаков.— Что же?
Попутчик сконфузился.
— Да вот... Игрушку придумал... Кому расскажешь —
смеются... А чего? В магазинах хорошую тяжело отыскать.
Решил сам отвезти в министерство, онб верней...
— А посмотреть можно? — спросил Колпаков, заин¬
тригованный необычным поворотом дела.
— Посмотреть...
Илья Сергеевич старчески закряхтел, отодвинул напо¬
ловину опустошенную бутылочку и закуски, а на освобо¬
дившееся место поставил извлеченный из сумки квадрат¬
ный сверток размером с коробку из-под торта.
— Покажем, если интерес есть,— бормотал он, снимая
бумагу и поролоновые прокладки.— Вот моя машинка!
Аккуратно сделанный приборчик чем-то напоминал
арифмометр, от него еще исходил запах свежей краски.
С видом фокусника Илья Сергеевич передвинул рыча¬
жок и нажал большую синюю кнопку.
— Опля!
Машинка обещающе заурчала, на панели замигали
разноцветные лампочки, что-то щелкнуло раз и другой,
раздался звонок, и из щели в боковой стенке вылез бумаж-
170
ный прямоугольник с нарисованной уточкой и надписью
«один рубль».
— Ну как?
Смущение прошло, глаза Ильи Сергеевича лучились
торжеством.
— Повторяем, опля! Без осечки, как часы!
Колпаков вертел одинаковые бумажки. Замысловатые
узоры, завитушки, уточки — это понятно...
— А почему «рубль»? .
— Не обязательно,— добродушно пояснил изобрета¬
тель,— можно выдавать трояки, пятерки... Клише поме¬
нять пара пустяков.
Он снова загорелся энтузиазмом.
— Это пробный образец, дальше я думаю усложнить
конструкцию: на поворотном барабане несколько штам¬
пов, нажал кнопку — и печатай что тебе надо!
— Но почему именно купюры?
— Если делать монеты, то их надо закладывать зара¬
нее. А так интересней — вставляешь чистую бумагу, опля!
Он опять нажал кнопку, снова застрекотала машинку,
замигала огоньками, звякнула и выплюнула «детский
рубль».
— Я не понимаю, почему ребенок должен изготавли¬
вать именно деньги? Ну картинки, портреты зверей, буквы,
слова...
— А детские игры? В магазин, дочки-матери? Без денег
не обойтись! Так что пусть приучаются!
— К чему? Печатать денежные знаки?
Илья Сергеевич помрачнел.
— А ведь верно, тут могут нехороший смысл отыскать!
Как же я не подумал...— Он встряхнул головой.— Впро¬
чем, недоброжелатели всегда найдут к чему прицепиться,
не одно, так другое. Интересная игрушка, зачем о плохом
говорить...
Приборчик снова был тщательно упакован и упрятан
в сумку. Илья Сергеевич задумчиво потягивал коньяк,
машинально набрасывая что-то остро заточенным каран¬
дашом.
— Можно, конечно, оставить одних уточек, зайчиков
всяких, картинки веселые,— вслух рассуждал он.— Но
интерес пропадает, верно ведь?
Колпаков сделал неопределенный жест.
— А как у вас появилась идея такой игрушки?
Илья Сергеевич поскреб затылок как бы раздумывая —
171
говорить или нет. В конце концов природная общитель¬
ность победила.
— Была одна история...
Он отставил раскрытый блокнот. На глянцевом листе
рельефно выделялись прорисованные в деталях два го¬
сударственных герба. Совершенно одинаковые, будто от¬
тиснутые искусно изготовленной матрицей.
— В деревеньке под Киевом жил одинокий старик,—
Илья Сергеевич допил светло-коричневую жидкость, акку¬
ратно убрал пустую бутылку под столик.— Справный
хозяин — куры, индюки, корова, сад... Прижимистый —
зимой снега не выпросишь... Как-то пустил на постой двух
приезжих, молодые ребята, симпатичные, студенты... Те
три дня прожили, сдружились с хозяином — в саду по¬
могали, водку покупали, за жизнь разговаривали. Собра¬
лись уезжать, дед от полноты чувств отвальную устроил:
кур порезал, из подпола горилку выставил, сало копченое,
отродясь за ним такого не водилось, сам себя не узнает!
Выпили, расчувствовались, студенты переглянулись,
пошептались и говорят: «Ты нам, дедусь, как родной, а
потому откроем тебе большой секрет, только сначала за¬
крой ставни, занавесь окна да двери запри покрепче!»
Достают машинку навроде моей, раз — червонец вы¬
скочил, раз — другой, третий... «Это дедусь,— говорят,—
мы в институте наук много изучили и изобрели самопечат-
ный станок. Хотели сами пользоваться, но раз ты такой хо¬
роший человек, то продадим тебе недорого — тысяч за
десять. А себе новый сробим...»
У деда аж ум за разум зашел, но проверку все же сде¬
лал: взял те червонцы — ив сельпо, на почту, в сберкассу...
Везде меняют без звука, никаких подозрений, дед и сам
видел, что деньги от настоящих не отличаются, а теперь
окончательно убедился...
Колпаков скрывал улыбку: он несколько раз слышал
эту байку. Рассказывали ее по-разному — чаще с иронией
в адрес темноты и глупости жадного старика, иногда —
с плохо скрытым огорчением от того, что чудесная машин¬
ка оказалась обычной мошеннической залепухой. Уж не
является ли игрушка Ильи Сергеевича попыткой ком¬
пенсировать его собственное разочарование?
— ...Раскопал он свои кубышки, корову продал, пти¬
цу— и ударили по рукам. Студенты, когда прощались,
говорят: «Не спеши, дедусь, пусть стоит станок в захорон-
ке, как понадобятся деньги,— отпечатай сколько нужно,
172
а впрок не запасай от греха. Тебе и так на всю жизнь хва¬
тит!» — Илья Сергеевич невесело улыбнулся.— И точно б
хватило — дед только на хлеб, соль, сахар да спички тра¬
тился... Но уж натура человеческая такова... Короче, ре¬
шил он вначале свое вернуть, кубышки опять наполнить,
чтоб спокойней было.
Заперся, все щели законопатил — и за работу! Станок
трещит, звенит, лампочки мигают, и выбрасывает десятки
одну за другой, деду аж в голову шибает... Он каждую
осматривает, обнюхивает, с другими сравнивает — все без
обмана!
Десять купюр напечатал, перетянул резинкой, еще
десять — опять перетянул резинкой, еще десять — опять
перетянул и в мешок бросает, здоровенный такой чувал
приготовил...
Так бы и не остановился, пока его не набил, да по-
другому обернулось...
— Дальше я знаю,— не сдержался Колпаков.— Отка¬
зала машинка, запас кончился. Ребята-то не изобретате¬
ли-специалисты, а обыкновенные мошенники. Сколько ту¬
да купюр зарядишь, столько назад и получишь. Старая
байка! Только в чем тут мораль?
— А ты не спеши, милок. С таким концом эта история
для дураков, я б ее и пересказывать не стал. А в жизни
по-другому было, посложнее... Не выдержал дед волнений,
какой-то сосудик крохотный в мозгу лопнул, тем для него
все и кончилось...— Илья Сергеевич с сожалением повер¬
тел пустую стопку.— Если бы старикан выдержал испыта¬
ние богатством, еще пару минут продержался — был бы
живехонек... Вот тебе и мораль! — Рассказчик прищелк¬
нул языком.— Правда, остаток дней чувствовал бы себя
обманутым... А так наоборот — умер на верху блажен¬
ства... Что лучше?
— Вам, конечно, не деда жаль, а машинку сказочную?
— Почему так? — быстро глянул Илья Сергеевич.
— Раз взялись воссоздавать ее в детских игрушках...
Попутчик помолчал.
— У каждого есть увлечение. У тебя — каратэ, у дру¬
гого — автомобили, у третьего — женщины...
Он замялся. Выпитый коньяк оказал свое действие,
но не снял барьера, запрещающего касаться определен¬
ной темы. Той самой, о которой Колпаков начал догады¬
ваться.
— Я вижу, вы увлекаетесь графикой,— он показал на
блокнот.— В первую очередь официальной символикой.
173 '
Илья Сергеевич быстро прикрыл листок, по тут же от¬
дернул руку.
— Верно,— он тяжело вздохнул.— У меня уникальное
хобби! Ты вот давеча похвалился: вас-де, тренеров каратэ,
двое на область...
— Да не хвалился, к слову пришлось...
— А таких мастеров, как я, было двое на всю страну!
Ваську деревом придавило, остался я один! Признанный
специалист: восемь лет дали да еще ссылка... Дали... Это
только говорится так, на самом деле отобрали кусок жиз¬
ни... Ну ладно, приехали, хорошо, мать еще жива была,
обустроился, художественным промыслом занялся: кукол
расписываю, ложки всякие... Каждый день гости: то участ¬
ковый, то опер из бэхээс — здравствуйте, Илья Сергеевич,
как живете-можете? Вежливые ребята, молодые, ученые —
с ромбиками, глазами как рентгеном просвечивают: что,
мол, старый сыч, у тебя на душе?
А у меня там — сказать страшно! Зуд нестерпимый,
жжение: клише резать, бумагу готовить, краску смеши¬
вать...
Короче, к старому тянет. Не из корысти, зарабаты¬
ваю— грех жаловаться, да с Севера привез сберкнижку
солидную: восемь лет зарплату не тратил.
Да и раньше не для наживы этим занимался. Хотелось
убедиться, что смогу самый тонкий, точный, защищенный
рисунок повторить... И других убедить... Убедил. Дружки
хвалили — мол, чистодел, лучше чем Госбанк работает,
мне приятно такую исключительность осознавать, вот и
рисовал потихоньку купюру за купюрой... Многие уничто¬
жал, если чем-то не нравились, а стоящие работы отда¬
вал приятелям, те тут же в магазин: водка, закуска —
и понеслось веселье... Сам пи рубля не сбыл и наживы не
искал...
Ну ладно, получил свое, отбыл срок, выводы сделал,
и вдруг это наваждение — опять рисовать хочется!
Написал в монетный двор, так, мол, и так, предлагаю
свои услуги, имею опыт... Какой именно опыт — не уточ¬
нил, но там, видно, догадались, прислали ответ на машин¬
ке: вакантных мест не имеется.
А у меня руки чешутся, бессонница появилась, как-то
ночью сел в кухне и на обычной бумаге простым каран¬
дашом рубль нарисовал, грубо, одним цветом, будто по¬
нарошку. Потом изорвал его, сжег обрывки и пепел —
в унитаз. Полегчало, заснул.
174
Через неделю снова зуд, и карандаш не помогает —
душа настоящей работы требует: с водяными знаками,
защитной сеткой... А затеваться боюсь: вдруг зайдет Анд¬
рей Иванович или Петр Васильевич со своими рентгенами,
попробуй объясни им...
Три дня мучился, пошел в милицию, записался к на¬
чальнику на прием, рассказал все, попросил разрешения
для себя рисовать, без выноса из дома... Отказал. Говорит:
рисуй что угодно, а деньги — боже упаси. Статью знаешь?
Знаю.
После этого милицейские гости стали ко мне по не¬
скольку раз в день заглядывать, беседы долгие задушев¬
ные вести, закон объяснять... Только я и сам все знаю —
и про государственную монополию, и про экономическую
базу, но от знаний тех мне не легче...
Хотел к врачам обратиться, может, болезнь у меня
такая, вроде клептомании — неудержимой тяги к кражам,
но побоялся — вдруг упекут в дурдом. Сам достал книж¬
ку, прочел: про страсть к подделке денег ничего нет.
Так бы и пропал: или с ума сошел, или в тюрьму угодил,
да решил для детей игрушку сделать, занялся — и все
прошло...
Илья Сергеевич вырвал из блокнота лист с четкими,
казалось, чуть выпуклыми рисунками и разорвал на мел¬
кие кусочки.
— Почти прошло.
На всякий случай он разорвал и следующий, чистый
лист, на котором могло отпечататься изображение. Оче¬
видно, предусмотрительность тоже была чертой его ха¬
рактера.
Когда утром Колпаков проснулся попутчик успел по¬
бриться и задумчиво смотрел в окно. Он был неразговор¬
чив и явно жалел о вчерашней откровенности.
На первой крупной станции Илья Сергеевич сбегал за
газетами и отгородился бумажной ширмой.
Колпаков решил, что остаток пути пройдет в молчании,
и тоже углубился в рукопись.
— Ну вот, и до вашего брата добрались! — оторвал
его от дела радостный возглас попутчика.— Новый указ
«Об ответственности за незаконное обучение каратэ!»
Колпаков почти выхватил торжественно протянутую
газету, впился взглядом в строгие черные строчки, торо¬
пясь, пробежал, ухватывая смысл, потом прочел еще раз,
медленно и основательно.
175
За нарушение установленных правил открытия секций
спортивного каратэ или набора в них граждан, обучение
в секциях приемам, запрещенным спортивными правила¬
ми, а также самовольное обучение приемам каратэ уста¬
навливается административная ответственность в виде
штрафа до пятидесяти рублей.
За повторное нарушение наступает уголовная ответ¬
ственность — лишение свободы на срок до двух лет, а если
незаконные действия связаны с получением материальной
выгоды в значительных размерах — наказание усиливает¬
ся до пяти лет с конфискацией имущества.
Колпаков похолодел. Снова ворохнулось чувство, ис¬
пытанное во время суда над Линкиным: что сейчас войдут
милиционеры и арестуют его.
«Что же делать? — закрутилась карусель беспомощ¬
ных мыслей.— Возвращаться домой нельзя... Бежать,
скрываться?»
Он представил себя с поднятым воротником, избегаю¬
щим в вокзальной толчее бдительных взглядов милицио¬
неров, свое фото на стенде «Их разыскивает милиция»,
голодную и холодную жизнь в какой-то горной пещере,
и к горлу подкатила тошнота...
До сознания слабо доходили слова попутчика, и хотя
он их не расслышал, но понял смысл — успокаивающий,
перечеркивающий жуткие, созданные чрезмерно развитой
фантазией картины, и мгновенно переключился на опытно¬
го, искушенного в подобных делах Илью Сергеевича.
— Я же тебе говорю, закон обратной силы не имеет,
за прошлые грехи ничего не будет, только новых не со¬
вершай...
Господи, неужели все так просто? И не надо бежать,
скрываться, его не будут искать суровые стремительные
люди с лицом оперуполномоченного Крылова, и не маячит
впереди скамья подсудимых, похожая на ту, где сидел
Пинкин... И всего-то надо не делать больше того, что он
делал несколько лет, вовсе не предстваляя возможности
столь ужасных последствий...
— Да я и так давно бросил...
Мысленно он выкрикнул так громко, что и вслух про¬
изнес эти слова. Пришло физически ощущаемое облегче¬
ние, и он, как после нокдауна, откинулся на пружинящую
спинку комфортабельного дивана.
— Ну и хорошо,— участливо говорил попутчик, загля¬
дывая в глаза,— и успокойся, а то побелел, я думал, со¬
знание теряешь...
176
Добрейший и благороднейший человек Илья Серге¬
евич, спаситель, если бы не он — неизвестно, что могло
произойти...
Волна теплых чувств захлестнула Колпакова, захоте¬
лось сказать что-то доброе, хорошее успокоившему его
человеку.
И Илья Сергеевич располагающе улыбнулся, возник¬
ший между ними холодок отчуждения исчез, наоборот, что-
то изменилось настолько, что они одновременно испытыва¬
ли друг к другу взаимную симпатию и приятность.
Колпаков перевел дух, сходил умыться, постоял в ко¬
ридоре у открытого окна и, окончательно успокоившись,
снова, уже отстраненно перечитал указ.
«Да, все лазейки закрыты. Конец «контактникам» да
и вообще всем «подпольным» секциям, конец доморощен¬
ным сэнсэям...»
— Вот видишь, я же говорил,— журчал Илья Серге¬
евич.— Это только первый шаг, скоро вообще вашу лавоч¬
ку прикроют. Послушай меня и держись от каратэ подаль¬
ше. Если распирает — прыгай и ногами маши дома, только
без шума. У тебя же ни инструментов, ни бумаги, ни крас¬
ки, если кричать не будешь — никто не засечет...
Тон у попутчика стал другим — сочувственным и дове¬
рительным, и Колпаков вдруг понял, что изменилось, что
объединяет их, столь разных на первый взгляд людей.
Поезд прибывал к Курскому вокзалу Москвы. Илья
Сергеевич деловито собрал вещи, привел себя в порядок,
почти одинаковыми движениями они поправили галстуки,
тщательно причесались перед зеркалом. Аккуратные, со¬
лидные мужчины, прибывшие в столицу по своим доста¬
точно важным делам.
Но объединяло их не это. Оба были бывшими преступ¬
никами. Осознание столь страшного факта как громом
поразило Колпакова. Он попрощался с попутчиком в ко¬
ридоре, быстро прошел в тамбур и вышел на перрон. По¬
скольку руки у обоих были заняты, прощального рукопо¬
жатия удалось избежать. Но дела это не меняло.
Приятель Писаревского оказался полной противопо¬
ложностью астматическому толстяку. Вальяжный, санови¬
тый, он хотя и подобрался вплотную к пенсионному воз¬
расту, но сохранил хорошую форму. Очевидно, гимнастика
по утрам, бег трусцой, диета. Впрочем, судя по красным
прожилкам на носу и щеках, диета нередко нарушалась.
Принял он Колпакова хорошо, сразу проявив способ¬
ность на лету хватать суть вопросов и мгновенно их решать.
177
— Давайте вашу документацию,— он протянул руку
за папкой. Затем нажал клавишу селектора и вызвал на¬
чальника экспериментального цеха.— Вам придется по¬
жить у нас пару недель,— снова щелкнула клавиша, и
прозвучало распоряжение предоставить командирован¬
ному на завод специалисту отдельную комнату в общежи¬
тии.— С вашим участием внедрение пройдет быстрее.
Колпакова что-то смущало.
— Но вдруг мои разработки вам не подойдут?
— Обязательно подойдут! — Уверенный бас гулко рас¬
катился по просторному, со вкусом оборудованному каби¬
нету.— Об этом не думайте, пусть у Клепикова голова
болит. А вот и он!
В двойную дверь вошел маленький юркий мужичок с
плутоватым выражением лица, бесшумно приблизился к
широкому полированному столу и выжидающе замер.
— Результаты научных исследований товарища Кол¬
пакова...— Хозяин кабинета значительным жестом подал
вошедшему папку.—...Выделите трех практикантов и Веру
Сергеевну, пусть сегодня к концу дня изучат и дадут пред¬
ложения по форме внедрения. В семнадцать тридцать до¬
ложите. Вопросы?
— Все ясно.
Клепиков понимающе покивал.
— Тогда подождите товарища в приемной.
— Вот так! — подмигнул главный инженер, когда они
остались одни.— Фирма веников не вяжет. У нас все по
высшему разряду, никакой халтуры. Кстати, пока не
забыл...
Колпаков улыбнулся про себя: собеседник не был по¬
хож на человека, который что-нибудь забывает.
— Писаревский говорил, что вы большой специалист
в каратэ. А я читал, что оно продлевает молодость, моби¬
лизует резервы организма и вообще... Позанимайтесь со
мной эти дни? Чтобы я мог потом самостоятельно про¬
должать...
Теперь ему стало не до улыбок, даже мысленных... Указ
многое изменил, и просьба такого характера уже не выгля¬
дела простой и невинной, как раньше. Но отказывать было
нельзя, по крайней мере напрямую. .
— Я научу основному: сосредоточению и дыханию.
Освоив это, вы сохраните бодрость до глубокой старости,
— Отлично! Я пришлю за вами шофера!
Встреча продолжалась не более пятнадцати минут, но
расставались они довольные друг другом.
178
Колпакова поселили в директорской комнате общежи¬
тия, не уступающей по комфорту гостиничному люксу.
Впрочем, вода и здесь текла еле-еле, плохой напор пре¬
следовал его как какой-то рок.
Утром он пошел на завод, но в его вмешательстве не
было ни малейшей необходимости: дело продвигалось на
удивление быстро. Три практиканта и сотрудница экспе¬
риментального цеха — симпатичная Верунчик — умело
орудовали паяльниками. Колпаков с удовольствием вды¬
хал пряный запах канифоли, нагретого металла и смотрел,
как блестящие капли припоя соединяют проводники с ка¬
тушками индуктивности, конденсаторами, резисторамш
Ему было приятно видеть возрождение своего детища,
энтузиазм практикантов щекотал самолюбие, только огор¬
чала раздражительность Веры Сергеевны, которая дер¬
жалась так, будто по его глупому капризу выполняет
совершенно ненужную работу. Очевидно, у нее что-то не
ладилось в личной жизни — такое случается и у красивых
женщин. Впрочем, делу это не мешало, а остальное Кол¬
пакова не касалось. Через пару дней схему собрали, опро¬
бовали, и вскоре усилительные блоки бытовых радиопри¬
боров поступали из сборочного цеха прямо на новый уча¬
сток, где подвергались проверке и регулировке по методике
Колпакова и на его установке.
Смышленый, чем-то напоминающий Васю Савчука
студент вел подробный отчет об испытаниях, фотографи¬
ровал, перерисовывал схемы — Клепиков пообещал за¬
считать ему эту работу как результат преддипломной
практики.
Гордый Колпаков довольно наблюдал за измерениями,
иногда сам садился к прибору, потом однообразный ритм
утомлял, и с обеда он уходил бродить по городу.
Вечером расторопный, как все окружавшие главного
инженера сотрудники, водитель вез Колпакова за город.
Дача была возведена умно, без бьющих в глаза излишеств,
хотя внутри имелось все необходимое и многое сверх того.
Предусмотрительный хозяин в отечественном спортивном
костюме по-свойски встречал Колпакова, они занимались
дыханием и медитацией. Иногда хозяин просил показать
какой-нибудь удар, но Колпаков под благовидным пред¬
логом уклонялся, а то, что пришлось-таки изобразить,
уступая нажиму, не имело никакого отношения к каратэ.
Потом они парились в истопленной водителем баньке, от¬
биваясь от комаров, ужинали за им же сервированным
179
столом, и Колпаков, нащупавший слабую струнку главно¬
го инженера, пичкал его легендами каратэ, которые тот
слушал с нескрываемым интересом, осаживая водителя,
утверждавшего, что монтировка в умелых руках надежней
любого приема.
Несколько раз Колпаков заходил на тренировки к
ребятам, с которыми познакомился во время учебных сбо¬
ров. Там оживленно обсуждали указ, спорили: одни счи¬
тали, что он перекроет все лазейки нечистоплотным людям,
греющим руки на каратэ, другие, настроенные скептиче¬
ски, утверждали, что беспорядки проникли всюду, даже в
союзную федерацию, шепотом поминали зовущую к прео¬
долению трудностей фамилию — теперь, мол, порядка не
навести!
Две недели пролетели быстро. В последний день Кол¬
паков с удовольствием полистал отчет о внедрении: обос¬
нование, приказ об организации нового участка, техни¬
ческие и технологические схемы, справка об экономичес¬
ком эффекте.
Наглядность документу придавали фотографии: мон¬
тажная схема установки, она же в сборе, она же в работе.
Особо впечатлял снимок колпаковского метода в дейст¬
вии: Верунчик и практиканты в белых халатах и шапочках
сосредоточенно проверяли усилительные блоки.
Колпаков снова ощутил гордость за результаты своего
труда. Значит, не такая уж сырая его диссертация, как
представляется некоторым!
Тепло распрощавшись с Верунчиком и студентами, он
в радужном настроении направился к выходу из цеха.
Впереди подсобный рабочий катил тележку с только что
проверенными блоками.
— Куда их теперь? — добродушно спросил Колпаков,
распираемый желанием похвастать, кто автор нового
метода.
— Известно куда,— хмуро ответил худой прыщавый
парень.— В цех контроля и регулировки.
Колпаков опешил.
— Их же уже отрегулировали!
— Не знаю,— раздраженно бросил рабочий.— Рань¬
ше вся продукция со сборки на регулировку шла по кон¬
вейеру, а теперь зачем-то завожу пятьдесят штук сюда, а
уж потом на контроль...
Хвастать Колпакову расхотелось. Он зашел в крохот¬
ный кабинетик Клепикова и спросил пояснений.
180
— Как же иначе? — удивился тот.— Разве без про¬
верки и регулировки ОТК продукцию пропустит?
— Чем же занимаются Вера Сергеевна и ребята?
— То же эксперименты,— снисходительно улыбнулся
очевидной наивности вопроса начальник цеха.— А завод
должен план выполнять и качество держать...
Главный инженер сказал то же самое, потом торжест¬
венно поздравил с успехом и, вытащив из красной с золо¬
тым теснением «на подпись» папки акт внедрения, жестом
фокусника положил перед Колпаковым.
Геннадий повертел солидный, украшенный подписями
и печатью бланк.
— Значит, это липа?
— Боже упаси! — ужаснулся главный инженер и стал
чем-то похож на своего друга Писаревского.— Какая же
липа, если создан участок, идет работа, все документы и
фотографии соответствуют действительности! Вот посмо¬
трите!
Он открыл свой экземпляр отчета, показал снимок:
симпатичная девушка и старательные ребята работают на
установке Колпакова.
— Разве это фотомонтаж?
Колпаков подумал, что у сидящего напротив вальяж¬
ного человека своеобразное представление о правде, но тут
друг Писаревского устало, как артист, отыгравший труд¬
ную роль, бросил отчет на полированную столешницу и
укоризненно глянул ему в глаза.
— Честно говоря, я вас не понимаю. Вы чем-то недо¬
вольны?
Взгляд был умным и испытующим.
— Да нет, это я так... Спасибо за помощь.
Колпаков спрятал в «дипломат» внушительный доку¬
мент, напомнивший на миг Илью Сергеевича и его «дет¬
ские рубли» с уточками. Нет, скорее иное...
— Это другой разговор. Я уж огорчился: думал, вы
получили не то, что хотели... Счастливого пути, Писарев-
скому привет.
«А действительно, что я рассчитывал получить? —
думал Колпаков, спускаясь по довольно узкой с крутыми
ступенями лестнице.— Как тот жадный и темный дед —
настоящие деньги из волшебного ящичка? Так не бывает:
что положишь, то и возьмешь...»
Хорошее настроение улетучилось бесследно. Стран¬
но — ведь очередная цель достигнута.
181
Перед отъездом он зашел в спортивное издательство,
где оставлял свою рукопись. Редактор отрицательно по¬
качал головой.
— Нам это не подходит. Не думаю, что его примут
где-нибудь в другом месте. Наш рецензент — автор не¬
скольких книг по самбо, в том числе его боевым вариан¬
там, сказал, что это инструкция по членовредительству, не
больше. Я с ним полностью согласен.
По дороге на вокзал Колпаков швырнул пособие в
топку асфальтового котла. В поезде он спал двенадцать
часов кряду, а оставшееся время оцепенело смотрел в окно.
Переступив порог квартиры, Колпаков ошарашенно
замер. Голые стены, пустые полки серванта, сиротливо
лежащие у припорошенного пылью трюмо Ленины тапочки.
Эта деталь сразу сбила первую мысль, что их залили
верхние соседи, и вторую — что их обворовали. Он открыл
шкаф, одежды жены там не было: халатик, несколько
платьев — и все. Прошел в комнату, кабинет, на кухню —
искал прощальную записку, но ничего не обнаружил.
Сел на диван, машинально отметив, что такой финал
семейной жизни его не очень удивляет. Лена не любила
объяснений, не терпела сцен прощания. И знала навер¬
няка, что он не будет спорить из-за имущества. Могла бы,
конечно, написать о причинах своего решения. Впрочем,
писать она тоже не любила.
А причины... Самому себе он мог признаться — Лена
никогда его не любила. Вначале просто терпела, потом
заинтересовалась экзотическими способностями и теми
возможностями, которые они обещали, и, наконец, решила,
что он — подходящая партия. Все было учтено, рассчита¬
но, взвешено. Сухая математика и холодная логика стоя¬
ли у колыбели их брака. Любовь... Смешно!
Правда, он иногда любил ее, и надо сказать, что она
умело этим пользовалась. Колпаков вспомнил, с какой
обыденностью она пустила его к себе в постель, не очень-то
скрывая, что сделала это в благодарность за оказанную
услугу... Да и потом, сколько раз его коробила откровен¬
но практичная направленность помыслов и поступков
супруги...
Все силы в одну точку, чтобы добиться цели. Надо
сказать, что она в совершенстве освоила этот принцип. И
не только она... Все ее окружение — молодящиеся, «умею¬
щие жить» приятельницы, считающая себя всемогущей
Зверева, другие: Писаревский, его столичный приятель,
182
искушенный Клепиков, который наверняка упразднил но¬
вый участок, едва успев доложить начальнику о выполне¬
нии распоряжения...
Все эти далекие от Системы люди использовали прин¬
цип, который посвященные считали откровением, и ис¬
пользовали умело, со знанием дела...
В замке повернулся ключ.
— Ты уже приехал, Генчик? Л я спешила, ушла рань¬
ше... Где же ты?
Лена заглянула в кабинет. С улыбкой.
— Что же ты молчишь?
Подошла, поцеловала, села рядом, обняла... Что про¬
исходит?
— Жалко, не успела на вокзал... Как съездил?
Она отодвинулась, разглядывая мужа, нахмурилась,
оживление исчезло.
— Неприятности?
— Где ковры, посуда, твои вещи? Что происходит в
доме?
— Отнесла к маме. Тут знаешь какая поднялась пани¬
ка: указ, конфискация... Я и убрала самое ценное... На
всякий случай.
Лена снова улыбалась, она была довольна собой и
ожидала похвалы — за предусмотрительность и самостоя¬
тельность. Клавдия ее непременно бы похвалила.
«Мужья приходят и уходят, а вещи остаются»,—
мрачно подумал Колпаков.
— Я думал, ты меня бросила.
— Бросила? Ну ты даешь! Ну придумал!
Жена хохотала от души, и Колпаков, чувствующий, как
спадает владевшее им напряжение, не мог понять, что же
он сказал такого смешного.
На следующий день Колпаков встретился с Окладо-
вым, тот рассказал о событиях, происшедших за время его
отсутствия.
— Того парня, что совершил убийство в Зеленом пар¬
ке, поймали! Оказался ничейный — из «дикой» секции.
Поспорили с приятелями насчет эффективности низкой
стойки, убивать не хотел, говорит — случайно получилось...
«Так я сразу Крылову и сказал»,— подумал Кол¬
паков.
— ...шум в городе поднялся, пошли письма во все ин¬
станции, чтобы каратэ вообще запретить,— с горечью
183
говорил Окладов.— Ну разве можно по одному случаю
судить?
— Там один случай, здесь один — много всего их на¬
бирается...
Окладов глянул удивленно: Колпаков первый раз не со¬
глашался с ним в этом вопросе.
— Да, Рогов умер...
— Как?! *
— Несчастный случай: забыл закрыть газ...
Собственно, Колпаков подсознательно ожидал чего-то
подобного, но мрачное известие сильно испортило настрое¬
ние. Нужно было поговорить с ним по душам, остановить.
Не у ларька приема посуды, тогда было уже поздно. А вот
после встречи на набережной или еще раньше, когда он
только пошел в разнос. Не помогло бы? Но ведь ты привык
добиваться поставленных целей! Да нет, бесполезно. Не
тот Рогов человек, чтобы слушать чьи-то советы. Он сам
выбрал путь и прошел его до конца.
— Ты что, отключился? — Окладов ткнул его пальцем
в грудь.
— Давай, излагай дальше.
— После указа «дикари» присмирели, многие группы
распались. «Сэнсэи» напуганы, Гришка Габаев даже вещи
к родителям перевез, потом к адвокату сбегал, немного
успокоился...
В памяти что-то шевельнулось. Лена не читает газет, в
ее окружении указ обсуждаться не мог, откуда же у нее
такая осведомленность по части конфискации? И почему
действия один к одному совпадают с Гришкиными?
— Ты меня не слушаешь?
— Нет-нет, говори...
— По-моему, Гришка придумал что-то новое. Секции
свои распустил, но все время крутит какие-то дела с «ди¬
карями», домой к нему ходят...
— Может, на дому тренируются?
— По десять-пятнадцать человек? Нет, здесь что-то
другое.
Загадка Габаева очень интересовала и Вову Кулакова.
Бизнес на каратэ переживал кризис. Угроза реальной от¬
ветственности заставила многих подпольных «сэнсэев»
бросить ремесло. Плохо было с залами. А главное —
уменьшилось число олухов, строящих иллюзии насчет лег¬
кого овладения секретами непобедимости. Оказалось, что
184
никакого таинственного «ключа каратэ» не существует —
есть изнурительные нагрузки, болезненные растяжки, еще
более болезненные укрепления ударных поверхностей, сло¬
вом, обычные будни как в любом виде спорта.
Искатели «секрета» пасовали перед чередой тяжелых,
до пота и крови в буквальном смысле, тренировок, сопут¬
ствующими им травмами и другими неприятностями, не¬
видимыми из зрительного зала во время эффектных вы-
ступленией.
Разочаровавшиеся щедро делились со своими друзьями
и знакомыми, демонстрировали вывихи, ушибы, переломы.
А поскольку рекламировать каратэ прекратили, негатив¬
ная информация ничем не уравновешивалась и расходи¬
лась широкими кругами. Ажиотаж начинал спадать.
А вокруг Гришки Габаева по-прежнему кипела тайная
жизнь, поговаривали, что число учеников у него даже
увеличилось. Это не давало Кулакову покоя. И он решил
подослать к конкуренту шпиона.
Юркого Витьку Быкова по прозвищу Шнырь знал, как
он сам любил утверждать, почти весь город.
И действительно, круг его знакомств был столь же
широк, сколь и специфичен: по мелочи мошенничал на
скачках, поддерживал отношения с фарцовщиками и спе¬
кулянтами, водился с приблатненной мелкотой. Отноше¬
ния с законом у него были напряженными: имел приводы
в милицию, капитана Крылова обегал за версту, несколько
раз вскользь проходил по уголовным делам, но посчастли¬
вилось остаться свидетелем.
Кулаков познакомился с Быковым недавно, при дра¬
матических для последнего обстоятельствах. Подошедший
к Шнырю парень с безжалостными глазами искал верняк,
прямой выход на конюшню ипподрома. И не был похож на
человека, позволяющего безнаказанно себя облапошить.
Но Шнырь распознал в незнакомце чужака, залетного, и
рискнул всучить липовые метки. Когда тот пошел в кассу,
Шнырь направился к выходу, но два безразлично стоящих
в стороне бывалых мужика заступили дорогу. Шнырь по¬
нял, что влип по-серьезному. При нем имелось четыреста
рублей, но он не был уверен, что удастся отделаться только
деньгами. И точно, не успели объявить результат заезда,
как у него вывернули карманы, а затем молча повели в
безлюдный угол ипподрома, по дороге кто-то оттолкнул
Кулакова, которого не волновало здоровье Шныря и со¬
стояние общественного порядка в районе скачек, но не
185
понравилось такое отношение к своей персоне. С этого и
началось. Через несколько минут двое «бывалых» слабо
копошились на заплеванном асфальте, а третий неподвиж¬
но скрючился под штакетником. Вспотевший Шнырь, огля¬
дываясь, побежал за своим избавителем и с этого момента
был готов как собака выполнять его распоряжения. Шны-
ря-то и решил Кулаков использовать в своей игре.
Витька знал многих из окружения Габаева. Несколько
дней он терся среди них, выпивал, слушал и рассказывал
похабные анекдоты, ходил в бар и на танцы. Времяпре¬
провождение было привычным, необременительным, и он
почти забыл о своей тайной миссии.
Однажды вечером ему предложили посмотреть «ви¬
дик», и, заплатив червонец, он оказался в квартире Га¬
баева, где забылся перед цветным экраном, на котором
виртуозно владеющий каратэ герой («Брюс «Ли!» — вос¬
торженно выдыхали соседи) проникал в тайну населенного
отпетыми негодяями острова «Дракон».
Негодяи тоже прекрасно владели каратэ, да и друзья
Брюса Ли имели подготовку не ниже черного пояса, весь
фильм состоял из поединков, пыток и расправ, а звуковой
фон составляли боевые выкрики, крики боли да хруст ко¬
стей. В финале герой схватился с главным злодеем, у ко¬
торого правая рука была металлической и всегда обеспе¬
чивала победу. Но на этот раз стальная ладонь не помогла,
злодей сменил ее на «тигровую лапу», а затем на ужасного
вида кисть с длинными ножевыми лезвиями вместо паль¬
цев. Все напрасно: могучим ударом Брюс Ли сразил него¬
дяя, тот напоролся на свое же копье и как жук в коллек¬
ции повис на вращающейся зеркальной двери. А на остров
уже садились полицейские вертолеты.
Потрясенный увиденным Шнырь не сразу сообразил,
что именно это экзотическое зрелище и интересует Кула¬
кова, но уже в следующую минуту почувствовал себя хлад¬
нокровным суперагентом, проникнувшим в тайну «Дра¬
кона». Выразив желание посмотреть что-нибудь похожее,
он узнал, что скоро ожидается поступление двух новых
фильмов. Вошедший во вкус тайного сыска, Шнырь пере¬
тряхнул свои связи, нашел фарцовщиков, начинающих
специализироваться па видеобизнесе, и вывалил перед Ку¬
лаковым целый ворох полезной информации.
А тот не мешкая перехватил предназначенные Бабаеву
кассеты, купил подержанный видеомагнитофон и открыл
собственный подпольный кинотеатр.
186
Конкуренция диких сэнсэев приобретала иные формы.
Но Колпаков об этом еще не знал.
Простоявшая две недели на стоянке машина долго не
хотела заводиться, мнения мгновенно собравшихся до¬
бровольных экспертов разошлись как обычно: кто говорил
про севший аккумулятор, кто — про неисправность систе¬
мы зажигания, третьи горячо убеждали, будто причина
в карбюраторе.
Кончилось тем, что его завели с буксира и давно от¬
кладываемое посещение техстанции превратилось в не¬
отложное дело.
Подъехав к институту, Колпаков испытал чувство,
будто не был здесь целую вечность.
Гончаров оказался на месте, они поздоровались добро¬
желательно, но официально, дружеские отношения оста¬
лись в прошлом.
— Как съездили, Геннадий Валентинович?
— На мой взгляд, неплохо, Вениамин Борисович. Мо¬
жет быть, правда, руководство кафедры даст полученным
результатам другую оценку...
Колпаков положил перед заведующим папку с до¬
кументами.
— Солидно! — улыбнулся Гончаров и начал быстро,
но внимательно читать лист за листом.— Поразительно!
Даже организован опытный участок, изменена техноло¬
гическая схема... Предполагаемый экономический эффект;..
Ого!
Он поднял голову, глаза оживленно блестели — Веня
оставался неисправимым энтузиастом.
— Блестяще! Как тебе удалось пробить такой во¬
прос? — Он снова перешел на неофициальный, дружеский
тон. Колпаков скромно пожал плечами.— Обычно привыч¬
ка, инерция, где-то рутина создают непрошибаемую стену!
Хотя ты у нас специалист по сокрушению препятствий!
Как это: все силы в одну точку с максимальной скоростью?
Первый раз Гончаров говорил об основном принципе
каратэ без иронии. •
Колпаков снова сделал неопределенный жест.
— Рад за тебя, старик! Немногим удается столь на¬
глядно доказать полезность и ценность своей работы!
Гончаров обошел стол, сел рядом и обнял Колпакова
за плечи.
— Очевидно, мы слишком строго оценивали диссерта-
187
цию, хотя это в первую очередь моя вина... Видно, поста¬
рел: вот и появляются академические амбиции...
Колпакову стало стыдно. Лучше бы шеф сухо отметил
весомость достигнутого и вежливо распрощался. А эта
явная радость...
— Блестящая апробация на практике, конечно, меняет
дело. Но...
Гончаров огорченно отвел глаза.
— Но есть проблема...
— Проблема? — насторожился Геннадий.
— Какой-то мерзавец позвонил Дронову и наговорил
гадостей с три короба... Что-то про махинации в этом ва¬
шем... каратэ...— Последнее слово прозвучало как руга¬
тельство.— Якобы ты злоупотреблял, незаконно получал
деньги...
Кровь ударила Колпакову в лицо, он почувствовал,
как загорелись щеки.
«Гришка, сволочь, больше некому! Убью...»
— В это трудно поверить, нет, я вообще не верю, яв¬
ная клевета, но ты же знаешь мнительность и щепетиль¬
ность Ильи Михайловича!
«А может, Кулаков. Или Котов. Или еще кто-нибудь из
разоблаченных сэнсэев... С кого спросить, с кем раскви¬
таться?»
— Он сильно переживал, а потом сказал, что проверит
и если слухи хоть в чем-то подтвердятся — откажется от
научного руководства...
Колпаков слушал вполуха. «Не думал, что у меня
столько врагов. Даже не врагов, просто недоброжелате¬
лей... Найду — покалечу... Хотя разве в них дело?»
— Я буду еще разговаривать с Дроновым, и ты сам
объяснись с ним. В конце концов недоразумение разъяс¬
нится.
«Что я объясню старику? И что разъяснится?» — за¬
торможенно думал Колпаков, спускаясь по лестнице.
«Недоразумение... Только в том, что все не выплыло
раньше. Дело не в недругах — в том, что им есть, о чем
рассказать...»
Ему показалось символичным, что не первый раз тя¬
гостные размышления приходят во время спуска по лест¬
нице. «Не начался ли у тебя, дружок, путь вниз?»
И всплыл в памяти длинный крутой спуск на трассе,
ведущей к дому, внезапно вспыхивающие запрещающие
тревожные красные сигналы: стоп, стоп, стоп...
188
В институтском сквере он посидел на жесткой, с облу¬
пившейся краской скамейке, проделал комплекс дыха¬
тельных упражнений, на несколько минут ушел в себя,
отрешившись от всех неприятностей, сложностей и острых
углов окружающей жизни.
Немного помогло, хотя обычная бодрость не появилась.
Апатия, душевная вялость, пассивность... Не хотелось
ничем заниматься, ни о чем думать. Подошел к машине,
сел за руль, размышляя, куда ехать. Некуда.
Привычно повернул ключ зажигания раз, другой, дви¬
гатель запустился с третьего. Вспомнил, появилась цель
и дело, в котором ему самому не надо было участвовать,
только смотреть, если есть желание.
У ворот станции техобслуживания вытянулась верени¬
ца машин, пришлось зайти, отыскать Хомутова, тот не¬
брежно взял ключи и загнал «шестерку» Колпакова через
служебный проезд.
— Напиши, что делать, сэнсэй, а то голова кругом
идет. Совсем замотали!
Витек за последнее время сильно изменился, зауважал
сам себя, даже с Колпаковым позволяет легкую развяз¬
ность. Раньше запоминал неисправности, теперь — напи¬
ши. Вот оно как!
Проверить зажигание, карбюратор, стартер... Отрегу¬
лировать клапана, подтянуть цепь... Проверить тормоза...
Кажется все...
Витек взял бумажку, глянул, сунул в карман заско¬
рузлого промасленного комбинезона.
— Сейчас будем делать,— с привычным высокомерием
процедил он, но вовремя спохватился.— Задолбали со
всех сторон! Тот спешит, этому срочно, за того просили...
Директора, начальники всякие, вон, видишь толстый с
усами — завмаг, золотые горы сулит...
Колпаков не повернул головы за рукой Хомутова и по¬
тому не увидел своего старого знакомца Алика Гарандина
и не узнал, на каком поприще резвится этот ловкий малый.
Он тяжелым взглядом уперся в переносицу зазнавше¬
гося увальня, и тот начал ощущать неуверенность и не¬
которое беспокойство.
— Все ко мне: Виктор Александрович, посмотрите,
Виктор Александрович, помогите...
— Ты почему в грязной робе? Ее в угол прислонить —
без тебя стоять будет!
— Виноват, сэнсэй, выстираю...— машинально выпа-
189
лил Хомутов и тут же опомнился:— Это, Геннадий Вален¬
тинович, не развлечение в белых халатиках, это производи
ство. Тут мы нс играем — вкалываем!
— Что же, работать в чистом нельзя? Заведи два ком¬
бинезона, вам их выдают регулярно, носи по очереди, сти¬
рай раз в неделю, меняй чаше и будешь похож на чело¬
века!
— Говорить легко,— властный тон и гипнотизирующий
взгляд сбили апломб, и Витек ссутулившись пошел к свое¬
му участку, приволакивая ногу сильней обычного.
Но по мере приближения к жаждущим его благосклон¬
ности клиентам спина распрямлялась и хромота из физи¬
ческого недостатка превращалась вроде как в причуду
капризного мэтра.
Витек Хомутов был порождением Колпакова, хотя сам
не подозревал об этом. Он вообще нс задумывался над
подобными вещами.
А Колпаков нередко размышлял о влиянии, оказывае¬
мом людьми друг на друга, и пришел к выводу, что пере^
сечение жизненных маршрутов подобно столкновению
бильярдных шаров: более сильный и целеустремленный
продолжает путь, резко изменив траекторию чужой судьбы.
Витек встретился с ним неуверенным закомплексован¬
ным тюфяком, раскормленным и подавленным не в меру
энергичной мамашей. Все изменения, происшедшие с ним,
прямо обусловлены этой встречей.
Он, Геннадий Колпаков, создал нынешнего Хомутова,
гения автосервиса, хозяина положения — вон как вертятся
вокруг него, суетятся, заискивают; чрезвычайно довольно¬
го собой, своей жизнью, достигнутым местом под солн¬
цем...
Полностью довольными бывают, конечно, не слишком
умные люди, надо признаться, детище не очень удачное;
и грязнуля, на тренировки тоже ходил в нестираном кимо¬
но, приучить к чистоте так и нс удалось. Но зато хороший
автослесарь, это немало!
В действительности Хомутов вовсе не был гением авто¬
мобильного ремонта. Он относился к категории посредст¬
венностей и в любом деле мог достигнуть лишь среднего
уровня. За годы работы он нахватался вершков — и толь¬
ко. Постигнуть глубины профессии мешали лень, необяза¬
тельность, отсутствие интереса к специальности.
190
Научившись устранять несложные, наиболее часто
встречающиеся неисправности и проводить простейшие ре¬
гулировки, он возомнил себя опытным, познавшим все
тонкости ремесла мастером. Этому в немалой степени спо¬
собствовало заискивание клиентов, терпеливо сносив¬
ших барские замашки и дававших понять, как высоко
они ценят опыт и знания Виктора Александровича.
Правда, когда он попытался заняться частной практи¬
кой на дому, ничего не получилось: оторванный от долж¬
ности Хомутов ничего собой не представлял, и клиенты
предпочитали Потапыча, Кольку-карбюраторщика и дру¬
гих конкурентов.
На задумываясь над причинами неудачи, Хомутов
махнул рукой на свою затею и перестроился, получая «ле¬
вый» доход на рабочем месте. Здесь это удавалось: вла¬
дельцы машин не скупились на чаевые, надбавки за «сроч¬
ность», «дефицитность» запчастей и т. д.
Беззастенчиво пользуясь покладистостью заказчиков,
Витек привык откровенно халтурить, а наиболее сложные
неисправности отпасовывать коллегам. Постепенно даже
для знакомых он перестал делать исключения и всех под¬
ряд обслуживал спустя рукава. Для самого себя он всегда
находил причины, оправдывающие такое поведение.
«Ишь, написал... Проверить то, проверить се... Делать
нечего, вот и морочит голову на халтуру...»
Хомутов оглянулся, как бы опасаясь, что Колпаков
услышит его мысли. Но Геннадия в цехе уже не было.
Витьку стало спокойней.
«Подумаешь, сэнсэй! Из-за него я стал калекой...
Пустил в группу эту обезьяну с бородой, костолома про¬
клятого... Все они там хороши...»
— Так что, шеф, сделаешь? — с фамильярностью «сво¬
его» обратился к нему Гарандин. !
— Я же сказал! — хмуро бросил Витек.— Три часа до
конца работы, а мне вон еще тачку подкинули! Что мне,
разорваться?
— Все понятно, шеф,— Гарандин изобразил интона¬
цией сочувствие.— Только позарез нужно! А за срочность...
Красная кредитка, хрустнув, опустилась в коробом тор¬
чащий карман.
Хомутов остановился между автомобилями Гарандина
и Колпакова.
— Всем срочно, все спешат, а я при чем?
Хотя говорил он по-прежнему хмуро, опытный Гаран¬
дин понял, что последний аргумент оказался убедительным.
— Яшка! — позвал Хомутов ученика — совсем моло-
191
дого, не успевшего окончательно изгваздать синий ха¬
лат.— Посмотри эту лайбу. Вот список.
— Но клапана я не умею... И вообще...
— Ты зачем сюда пришел? Учиться? Вот и учись! Что
сможешь — сделай, я потом гляну!
Отчитав ученика, Хомутов направился к машине Га-
рандина.
— Ну, что здесь у тебя? — хмуро спросил он, открывая
капот.
Ученик ковырялся в карбюраторе, когда Хомутов, раз¬
глаживая карман, подошел и стал рядом.
— Ну как?
— Аккумулятор разрядился, потому плохо запуска¬
лась... Поставил на зарядку... Жиклеры продул...
— И все дела! А понапишут: стартер, зажигание! Лю¬
дям делать нечего...
Хомутов был настроен добродушно и охотно принялся
развивать излюбленную тему о бессовестных заказчиках,
не знающих, чего они хотят.
— Клапана сделал, не знаю, как вышло...
— Включи мотор! Так...
Хомутов прислушался.
— Немного недотянул. Не страшно, хуже когда затя¬
нешь — через пять тысяч распредвалу крышка.
Хомутов вспомнил, какой скандал он имел по этому
поводу, и смачно сплюнул.
— Вы дерегулируете?
— Зачем? Сойдет... В случае чего еще приедет.
— А тормоза я вообще не смотрел, побоялся...
— Да?
Хомутов сел за руль, выключил передачу.
— Толкни.
Он нажал педаль.
— Ну-ка еще! Еще разок...— Что-то ему не нрави¬
лось.— Еще... Еще...
«Разобрать тормозную систему? Сменить жидкость,
продуть, прокачать, проверить шланги...» <
Он посмотрел на часы. До конца смены оставалось
тридцать минут. Можно успеть, но надо будет спешить,
напрягаться...
— Сойдет!
Чего ломать голову? Явных признаков неисправности
нет, к чему делать лишнюю работу?
192
Колпаков появился ровно в шесть.
— Все в порядке! — бодро сообщил Хомутов.— Заря¬
дил аккумулятор, отрегулировал зажигание, карбюратор
промыл в ацетоне... Заводится с пол-оборота!
Он повернул ключ. Действительно, мотор схватился
мгновенно.
Колпаков довольно улыбнулся.
— Что-то клапана шумят...
Хомутов озабоченно кивнул.
— Нарочно недотянул — кажется, на валу есть выра¬
ботка, чтобы не испортить. Проедете тысячу-полторы —
тогда посмотрим.
Колпаков оплатил счет в кассу. О том, что Витек может
рассчитывать на чаевые, он даже не подумал: новый Хому¬
тов и так должен быть благодарен своему создателю.
— Спасибо! — Геннадий стиснул не слишком тщатель¬
но отмытую руку.
— Приезжайте,— пригласил Хомутов.
Думали они в этот момент о разном. Колпаков — что
его творение, в общем, не так уж неудачно. Хомутов —
что бывший учитель жмот, жалеющий хотя бы трояк.
5
— Неужели это настолько серьезно?
Широко распахнутые глаза девочки-глупышки выра¬
жали непонимание.
— Я уже договорилась, завтра принесут... Канадская,
как раз такая, о которой я мечтала...— Она умильно хлоп¬
нула ресницами, раз, другой...— Что тебе стоит, Генчик?
В конце концов займем...
— Пойми, полторы тысячи — моя годовая зарплата!
Чем отдавать? Рассчитаться с Гончаровым — и то про¬
блема!
Умышленная наивность Лены раздражала Колпакова:
только что он подробно объяснил ей положение вещей.
— Не вечно же это будет продолжаться! Волна прой¬
дет, опять начнешь тренировать, разом со всеми распла¬
тимся.
— Ты нарочно не хочешь меня понять? Я распустил
платную секцию и не собираюсь возвращаться к прежним
занятиям!
— То есть как? — Недоумевающая девочка исчезла.
Лена смотрела строго и требовательно.— Как же ты пред-
7-2628 193 .
ставляешь нашу жизнь? Аванс, получка? Знаешь, сколько
у меня уходит на косметику? А на такси?
— Но...— попытался возразить Колпаков.
— Не перебивай! — властно приказала Лена.— Зима
на носу, в чем мне ходить? В потертой дубленке и растоп¬
танных сапогах? Тебя устраивает, чтобы я выглядела чу¬
челом? Меня — нет!
Колпаков перевел дух, как после удара в солнечное.
— Ты хочешь, чтобы я попал в тюрьму?
Он вспомнил пережитый в поезде страх. Казалось не¬
вероятным, что самый близкий человек может подталки¬
вать его к тому безысходному состоянию преследуемого
зверька.
Лена поняла, что перегнула палку.
— Что ты, глупый! Ведь все не так страшно. Мы же
привезли обратно хрусталь, ковры. Да и за первый раз не
сажают, только оштрафуют.
«Только!» В голосе Лены ему послышалась габаевская
интонация.
— Кстати, откуда ты так хорошо знаешь указ? Про
конфискацию и остальное?
— Ну... Я случайно встретила на улице Табаева, он
меня напугал...
Дура! Придумала бы что-нибудь другое: случайно
прочла газету...
— А потом ты случайно встретила его еще раз, и он
тебя успокоил. И вы с ним подробно проштудировали но¬
вый закон. Основательно и досконально.
— Что ты имеешь в виду? — вскинула брови высоко¬
мерная светская дама.
Колпаков уже бывал свидетелем подобных превраще¬
ний и, хотя не наблюдал их давно, воспринял спокойно,
не смутившись и не растерявшись, чем смазал ожидаемый
эффект. Ему надоело сдерживать раздражение.
— Ты повторяешься, как плохая актриса.
— Что ты имеешь в виду? — повторила она менее
уверенно.
— Ты уже делала такое лицо и задавала такой вопрос
причем не один раз. ...После того, как Гарандин под при¬
смотром братца излупил меня в котлету и ты, совершенно
невинно, разумеется, переночевала с ним на турбазе, а по¬
том устроила мне скандал за оскорбительные подозрения
и беспочвенную ревность...
Глубоко внутри заныла, казалось, навсегда зарубце¬
вавшаяся рана.
194
— В ресторане, когда я посмел усомниться в чистоте
и возвышенности твоей дружбы с этим... дипломатом или
торговцем...
Колпаков говорил медленно, уверенно, эта уверенность
подавила Лену, ледяная маска таяла на глазах.
— Можно вспомнить еще много случаев, и всегда я
пугался, давал задний ход. Но не теперь.— Он напряжен¬
но, с усилием улыбнулся.— Сейчас твоя игра мне без¬
различна.
— Как и я сама,— то ли спросила, то ли констатиро¬
вала Лена.
Колпаков прислушался к себе.
— Пожалуй, нет. Я всегда испытывал к тебе сильные
чувства. Чаще любовь... Иногда — злость, раздражение.
Но не безразличие... Ты ко мне была равнодушна, это да.
,Лена презрительно улыбнулась.
— Однако в постели ты был мной доволен.
— T>i этим умело пользовалась. Вспышки любви сов¬
падали с исполнением твоих капризов, приобретением до¬
рогой одежды, получением крупных денежных сумм...
— А за что, по-твоему, женщина должна любить муж¬
чину? За сторублевую зарплату? Лена вновь обрела
спокойствие, красивое лицо отвердело, взгляд был жестг
ким.— Или ты ждешь вспышки любви после сообщения,
что не способен больше обеспечивать семью? Хорош су¬
пруг! Мужчина должен рисковать ради любимой женщины!
Фраза была произнесена с глубокой убежденностью.
— Как муж Клавдии? Благодаря молодящимся ста¬
рушкам твои представления перевернуты с ног на голову!
Он вспомнил, что не так давно уже говорил кому-то
эти слова. Да, точно — Гришке.
— Вы смотрите на мир не так, как нормальные люди...
Иные представления о правильной жизни, другие цен¬
ности...
— Ты, что ли, нормальный человек? — издевательски
спросила Лена, нервно покусывая губу — Такой же хал¬
турщик и приспособленец, как те, кого ты презираешь.
Только замаскировался своим дурацким кимоно...
Они говорили не повышая голоса, старались не пере¬
бивать друг друга, сторонний наблюдатель ни за что не
распознал бы в происходящем ломающие семейную жизнь
скандалы: ни оскорблений, ни мордобоя, ни битья посу¬
ды—обычная мирная беседа.
Но оба понимали, что перешли черту, до которой еще
7*
195
можно вернуться к примирению. И оба были спокойны
Лена привыкла к мысли, что смена мужа — такое же обы¬
денное житейское дело, как замена гардероба или мебель¬
ного гарнитура, даже менее хлопотное. А Колпаков под¬
сознательно ожидал подобного финала со дня свадьбы, пе¬
режив его по ошибке в пустой, с брошенными впопыхах
тапочками жены квартире, он окончательно подготовился
к развязке.
И все же ему была неприятна расчетливость, с которой
Лена подбирала наиболее обидные слова и наотмашь била
ими в самые болезненные точки.
Колпаков лег в кабинете, предварительно приняв снот¬
ворное, такая предусмотрительность оказалась оправдан
ной: взбудораженное сознание не сразу поддалось даже
сильнодействующему препарату. Наконец он провалился
в тяжелый болезненный сон, где поджидал его уже зна
комый кошмар: крутой спуск, усыпанный сотней красных
огней, громыхающая платформа из разбегающихся же¬
лезных бочек, ни руля, ни тормоза, угнетающая беспо
мощность, ледяной ветер в лицо, немо кричащие сигналы
стоп, стоп, стоп...
Когда он проснулся, кошмар еще стоял перед глазами
К чему такой сон?
В коридоре вжикнули змейки на высоких, до колена
сапогах Лены, хлопнула дверь. Первый раз за годы супру¬
жества он не сопровождал жену на работу. Зная, какое
значение она придает этому ритуалу, можно было пред¬
положить, что Лена считает совместную жизнь оконченной.
Может, и правильно... Пора остановиться, иначе будет
поздно... И сны о том же. Интересно, понимает ли это
Гришка Габаев, бородатый Кулаков? Вряд ли, фантазия
у обоих отсутствует начисто.
Сев к столу, Геннадий написал заявление с просьбой
освободить его от обязанностей председателя федерации.
Перед тем как выйти из дому, он подошел к окну. Сол¬
нечно, ясно, тепло... Иллюзия. Просто начался отопитель¬
ный сезон. А на наружном термометре всего семь градусов,
осенний ветер порывами гнет черные деревья и взбрасы¬
вает сухие листья. Колпаков чувствовал, что сегодняшний
день будет переломным в его жизни, но не предполагал —
насколько. Снова подумалось о Габаеве и Кулакове. По¬
чему мысли именно о них приходят в голову? Может, они,
в свою очередь, думают о нем?
196
Габаев не вспоминал о Колпакове. Он занимался с
нунчаки — тяжелые поверхности снаряда со свистом рас¬
секали воздух, послушно описывая вокруг замысловатые
траектории. Гришка лично точил неподатливый гетинакс,
любовно полировал, подбирая под себя размеры, вес,
длину цепочки. Ловко перехватывая нунчаки из руки в
руку, зажимая под мышкой, меняя направление удара, он с
удовлетворением чувствовал, что старался не зря: снаряд
получился отменный.
Если о Колпакове Габаев не вспоминал, то Кулаков
занимал в мыслях значительное место. Мерзавец опять
перешел ему дорогу.
Им становилось тесно в одном городе, и Габаев обду¬
мывал планы устранения ненавистного конкурента. Ано¬
нимный звонок в милицию? Не годится: эта горилла много
знает, если откроет рот на допросах...
Взять группу «телохранителей» и разгромить его штаб-
квартиру, разбить технику, порвать пленки? Заманчиво...
Но будет много шума, и опять вмешается милиция...
Предложить убраться из города? Самый лучший вы¬
ход! Но вряд ли он тогласится.
Если следовать традициям каратэ, остается смертель¬
ный поединок — где-нибудь в затемненной фанзе или на
морском берегу, как в красочном видеофильме, вызываю¬
щем восторг у молодых зрителей. Чего стоит одна кульми¬
национная сцена: герой в прыжке разрубает ладонью по¬
ставленную в блок руку противника от кулака до локтя,
и тот пытается левой сложить распадающуюся кисть...
Что ж, можно поговорить с Кулаком. Если не захочет
добровольно уйти с дороги — предложить схватку при
свидетелях. Не насмерть, конечно,— кто остался на ногах,
тот и победил... Григорий подтвердит и упрочит автори¬
тет — слух сразу расползется. А репутация бородатой
обезьяны лопнет, как пузырь, только и останется объедки
подбирать. В том, что он победит Кулакова, Габаев не
сомневался.
А Кулаков придерживался на этот счет другого мне¬
ния. Он проснулся поздно, с ощущением тяжкого по¬
хмелья, бычье здоровье пока позволяло совмещать пьянки
со спортом, хотя интенсивность занятий приходилось по¬
степенно снижать. И с самого утра подумал о Колпакове
и Габаеве. О первом напомнил еще побаливающий нос,
о втором — вчерашний разговор в веселой разгорячен¬
ной компании: якобы Гришка нелестно отзывался о нем и
даже грозил проучить при случае.
197
«Посмотрим еще, кто кого проучит!» — думал Кула
ков, разглядывая в зеркале отекшие глаза — единствен
ную выглядывающую из обильной растительности часть
лица.
Он считал себя сильнее и одареннее бывших настав¬
ников и, как все недалекие люди, отрываясь от реальности,
завышал свои возможности.
— Ас тобой особо поквитаюсь! — грозно обратился он
к воображаемому Колпакову, трогая свернутый нос.
Колпаков вышел на улицу, зябко поежился, запахнул
воротник и направился к машине.
— Геннадий Валентинович! — услышал он за спиной
знакомый голос и, обернувшись, увидел Писаревского,
озабоченно трусившего следом с большой кожаной пап¬
кой, прижатой к округлому животу.
— Опаздываю, подбросишь до института? Только из
командировки, сегодня отчет на совете... Да и вообще уйма
дел...
Жалобно посетовав, толстяк облегченно ввалился на
сиденье, машина просела.
— Как съездил?
Колпаков рассказал.
— Вот видишь, все как я говорил!
— Возникли сложности с научным руководителем...
— Какие? — Взгляд неуклюжего толстяка стал напря¬
женным и цепким, сразу стало видно, что он не такой бес¬
помощный и добродушный, каким умеет казаться.— Яс¬
но! — Писаревский ловил мысль собеседника на лету,
мгновенно вычленяя главное.— Значит, так: панику от¬
ставить. Тебе надлежит сделать нижеследующее...
Просительные нотки сменились командирской инто¬
нацией.
— Переговоришь с Дроновым, скажешь, что тебя окле¬
ветали. Будь убедителен, смотри в глаза, он мягкий стари¬
кан, отойдет. Если же... Вряд ли, но не исключено, он ста¬
нет в позу, тут его бульдозером не сдвинешь, тогда пойдем
по другому пути: подключим инстанции... Накануне защи¬
ты отказаться от научного руководства! И на каком осно¬
вании? Подлого анонимного звонка! Нет, товарищи, по¬
нять такую позицию просто невозможно, а поддержать —
тем более! ; ;
Хотя в машине они были вдвоем, Писаревский по при¬
вычке говорил свистящим шепотом, а последние; фразы
198
исполнил с надрывом, как добросовестный суфлер в куль¬
минационной сцене какой-нибудь трагедии.
— Не получится с инстанциями, задействуем ректора.
— Вы потеряли чувство меры,— хмуро перебил Кол¬
паков. Принципиальность и рассудительность ректора
вошли в поговорку, заставить его поступать вопреки убеж¬
дениям было совершенно невозможно.
— Думаешь? — неприятно засмеялся Писаревский.—
Разве я тебя хоть в чем-то обманул?
Пожалуй, нет. Его фальшивки на вид всегда казались
подлинными. Их истинную цену знал только сам толстяк
и тот, кто пользовался его услугами. По правилам игры обе
стороны принимали ложь за правду.
— То-то! — назидательно продолжил Писаревский
по-своему истолковав молчание собеседника.— Ректор же¬
лезный мужик, но... С приемным сыном отношения дья¬
вольски сложные, парень считает, что отчим его не любит
конфликтует, мать разрывается между ними, плачет.
Ад кромешный! Он и не знает, как угодить мальчишке.—
Писаревский выдержал паузу.— А мальчишка — твой
ученик, без памяти влюбленный в своего сэнсэя! — Писа*
ревский снисходительно улыбнулся.— Откажет ли он
неродному сыну в единственной пустяковой просьбе —
помочь любимому тренеру?
Смысл сказанного дошел до Колпакова внезапно. Вот
стервятник!
Он затормозил, перегнувшись вправо и больно вдавив
брюхо Писаревского, открыл дверцу пассажира.
— Выходите, приехали!
— Что? Действительно... А я увлекся... Ты в институт
не зайдешь, едешь прямо? Ну пока, спасибо, что довез.
Драматический жест обернулся фарсом: машина стоя¬
ла у бокового входа в институт.
Колпаков рванул ручку скорости, и машина с ревом вы¬
летела на центральный проспект.
«Надо было догнать его и дать пинка напоследок..
Вот сволочь! Так влезть в сложности чужой семьи, найти
болевые точки, чтобы в случае необходимости сыграть на
них.. А приручил Лыкова моими руками. . Думает, что я
с ним заодно!»
— Стервятник! — вслух сказал он.
«А разве не так? — мысль обожгла, прежде чем он ус¬
пел ее додумать.— Разве ты, Гена, не заодно с Писарев-
ским; его вальяжным приятелем и прочей нечистью?»
199
Он вдруг с болезненной ясностью представил, что не¬
заметно для самого себя отошел от старых друзей: Зимина
не видел целую вечность, с Окладовым в последнее время
как-то не о чем говорить, Гончаров превратился в сугубо
официальную фигуру — заведующий кафедрой, не больше.
Умер Рогов, считавший его когда-то младшим братишкой.
Исчезли точки соприкосновения интересов с Колоди¬
ным, Савчуком, отдалился от Ильи Михайловича Дронова,
да что там — от родной матери уехал будто не в другой
район, а на противоположную часть земного шара!
Колпаков свернул за угол, миновал маленький забро¬
шенный стадион, по инерции прокатился сквозь проходной
двор и заглушил мотор на аккуратном асфальтовом пятач¬
ке, примыкающем к тыльной стороне Зеленого парка.
Заперев машину, он быстро прошел к небольшой ка¬
литке в старинной чугунной ограде, спрыгнул с низкой
каменной лестнички и размашисто зашагал по неуютной,
продуваемой ветром пустой аллее. Спортивная фигура и
быстрые движения создавали впечатление направленной
целеустремленности, и две по-зимнему одетые старушки,
секретничающие на лавочке у подъезда, решили, что моло¬
дой человек спешит на свидание.
Это было верно лишь отчасти: Колпакова никто не
ждал, он шел на свидание с самим собой. Почему желание
побыть в одиночестве привело его именно сюда, Колпаков
вряд ли смог бы объяснить: какие-то глубокие, запрятан¬
ные в подсознании мотивы предпочли многочисленным
тихим и безлюдным местечкам родного города бывший
«штат Техас».
Он шел к месту, где когда-то находился зловещий пу¬
стырь, и возвращался в прошлое. Разве можно было тогда
предположить, что грубый и довольно примитивный Гриш¬
ка станет на определенное время его близким приятелем?
Кулаков тоже думал о Габаеве. Он проводил день как
обычно: сидел с несколькими молокососами из своей свиты
в полутемном, до тошноты прокуренном баре, слушал тя¬
желый рок, предупредительно поставленный знакомым
барменом для уважаемого гостя, и потягивал через соло¬
минку коктейль, все дорогостоящие компоненты которого
были заменены суррогатами — тут бармен был последо¬
вателен и ни для кого не делал исключений.
— А дальше что? — нетерпеливо заглядывали ему в
лицо едва достигшие совершеннолетия поклонники.
200
— Дальше? — равнодушно переспросил Кулаков, по¬
догревая интерес.— Дерзкий ученик избил старика руками
и ногами и был очень горд: сам он получил только один
слабый удар в область сердца, а старик остался непод¬
вижно лежать на земле. Но когда юноша ушел, старик
вскочил как ни в чем не бывало, выпрямился и живо пошел
к себе домой. А парень начал чувствовать себя как-то
странно: пропал аппетит, появилась бессонница. Через
шесть недель он уже был при смерти.
— Неужели старик? — ахнул кто-то из слушателей.
— Точно. Жители деревни пригласили для защиты
мастера каратэ из другого района.
— А что с парнем?
Кулаков отбросил соломинку и одним глотком допил
бурое пойло.
— Раскаялся, пригласил старика, извинился. Тот его
вылечил и взял в ученики,— скороговоркой закончил Ку¬
лаков и другим, властным, тоном приказал: — Возьмите
еще выпить!
Счастливые, что могут услужить, поклонники рвану
лись к стойке.
Кулаков довольно улыбался.
На его взгляд, жизнь складывалась неплохо. Пропах¬
ший медикаментами кабинет, привередливые, мотающие
нервы и доставляющие неприятности пациенты, придирки
главного врача — все это осталось в прошлом. Теперь он
важная птица, кругом вертятся заискивающие «шестер¬
ки», вместо унылых урочных часов — сплошные развле¬
чения... Есть деньги, девчонки восторженно пялятся —
только мигни, юнцы хватают на лету каждое слово..
Красота!
Но у истоков такого благополучия стоял бывший учи
тель Гришка Табаев, вспоминать о котором было неприят
но. Да еще указ здорово портил настроение.
Он выпил второй стакан крепкой, дурно пахнущей
жидкости.
«Ничего, приспособимся. Главное — не попадаться.
Если быть умным и осторожным, можно по-прежнему жить
припеваючи».
— Говорят, Максу десять лет дали.
Кулаков вздрогнул.
«Типун тебе на язык!» А вслух произнес:
— Мало ли что болтают! Лучше скажи, собрал людей
на просмотр?
201
Витька Шнырь суетливо передвинул стакан справа
налево и обратно.
— Только трех записал... Не идут — кто уже все у нас
видел, кого Габаев переманил, он нарочно слухи распуска
ет... И аппарат у нас плохой, и пленки старые, и качество.
Опять Габаев! Перехватил из-под носа приличный зал
в переоборудованном подвале, грозится, отбивает клиен¬
туру...
В темных дебрях того, что у обычного человека зовет¬
ся душой, ворохнулась давно сдерживаемая злоба, слепая
и опасная, требующая выхода.
«Сегодня переговорю с ним... Не послушает — пусть
пеняет на себя!»
Бородач поднялся и, не обращая внимания на свиту,
которой предстояло расплачиваться, пошел к выводу.
Фонтан был пуст, на растрескавшемся цементном дне
лежали желтые листья, клочья бумаги, ржавая консерв
ная банка.
Колпаков смотрел перед собой и видел дурно пахнущее
болотце, вытоптанную траву, черные пятна кострищ. Так
выглядело это место десять лет назад. Но не это интере¬
совало Колпакова. Гипнотизирующим взглядом он хотел
вызвать из прошлого самого себя. Молодого, чистого,
полного радужных надежд. И он появился, выплыл в со¬
знании, пробившись сквозь толщу лет, удивленно выгля¬
нул наружу.
Шикарная, купленная на чеки английская куртка, не-
мнущиеся, высококачественной шерсти брюки финского
костюма, нарочито грубые, по моде югославские туфли...
Туда ли он попал? Колпаковы жили скромно, о дорогих
вещах Геннадий никогда не мечтал, в школе и институте
с легкой иронией относился к джинсопоклонникам, сби¬
вающим ноги в бесконечной погоне за импортом.
В планах на будущее не отводилось места деньгам,
фирменным шмоткам и тому подобной шелухе. И вдруг...
Молодой Колпаков поднял руку* Колпакова сегодняШ-
202
него. Из рукава куртки выглянула швейцарская «Омега»,
в пальцах звякнули ключи от машины, рядом болтался
невиданный брелок: улыбающаяся голова черта. Если
нажать скрытую пружинку, черт покажет острый красный
язык. Невероятно!
Но еще больше удивился вчерашний Колпаков, когда
осмотрелся там, внутри. Угрюмый пустырь, на котором
должен был выситься монумент их вечного несокрушимого
братства... Кладбище неосуществленных благородных за¬
мыслов... Бледные тени полупарализованных достижений,..
Мелкие грязноватые лужицы вместо мощных гейзеров сме¬
лых идей... Довлеющий надо всем черный остов храма гар¬
монично развивающей личность Системы. Почему он такой
мрачный, полуразрушенный, обгорелый? Почему воздвиг¬
нут на площади Разочарования? Кто сидит на ступенях,
зажав между колен костыли, в желтой футбольной майке
с отчетливо видимой цифрой «семь»? И что это там, в углу,
под слоем пыли и паутины? Бр-р-р! Груда переломанных
костей, скелет, отрезанная человеческая рука, мертвенная
маска изуродованного лица Рогова!
Прочь отсюда! Бегом! Изо всех сил! По переулку Бес¬
чувственности, мимо тупика Расчетливой любви, на улицу
Сделок с совестью...
Хрустят под ногами черепки разбитой дружбы, осколки
радужных надежд и светлых планов. Бухают за спиной
шаги погони, как ни напрягайся — не отстают, но сзади
никого нет, здесь вообще нет никого, кроме тебя, ведь это
твой внутренний мир!
Мой? Нет! Чужой, страшный, неузнаваемо изменив¬
шийся за десять лет, ощерившийся беспощадными прин¬
ципами, острыми, страшными и блестящими, как «тигро¬
вые лапы». '
Вот и главный проспект Умения жить, извилистый,
замусоренный, плохо освещенный, как окраинная, веду¬
щая к свалке улочка провинциального городишки, воздух
плотен, тяжел, пропитан миазмами, неужели это и есть то,
ради чего ты существуешь?
И как получилось, что здесь, внутри, произошли изме¬
нения, обратные процессам внешнего мира? Благоустроил¬
ся, преобразился «штат Техас», но как его мрачная давя¬
щая атмосфера и зловоние вечной лужи проникли в сферу
твоего «Я»? И как ты,ухитряешься жить с этой помойкой?
Где твои друзья? Какого ты променял Сашку и. Николая?
203
Кто окружает тебя каждый день? Полумошенники, прохво¬
сты, лжецы!
Сознание раздвоилось, и сегодняшний Колпаков не мог
ответить на вопросы вчерашнего. Наверное, потому, что
невозможно врать самому себе. Возникла и разрасталась
щемящая боль в сердце.
Он давно чувствовал, что зашел в тупик, что все надо
менять. Судьба много раз подводила к развилкам на жиз¬
ненном пути, и последние годы он часто ошибался в выбо¬
ре. И оказался перед стеной... Или крутым спуском, веду¬
щим в бездонную пропасть, с предостерегающими крас¬
ными сигналами: стоп, стоп, стоп...
Трудно ломать устоявшийся уклад, особенно если люди
вокруг считают, что все идет хорошо и правильно. Лена,
Писаревский, завидующий его «везучести» Габаев, слу¬
чайный попутчик — умудренный опытом Илья Сергеевич...
Остальных он не слушал, ведь они говорили неприят¬
ные вещи, недаром советы Вени Гончарова воспринима¬
лись как раздражающие нотации.
У него и сейчас был выбор. Можно в очередной раз
послушаться Писаревского, расчетливыми точными уда¬
рами выбить кандидатский диплом и удобное местечко под
солнцем, разорвать заявление и по-прежнему изображать
роль председателя городской федерации, даже с Леной
можно восстановить отношения, очень просто: купить
дубленку, и она снова войдет в роль очаровательной лю¬
бящей женушки, простившей своего напроказившего му¬
женька...
И не надо ничего менять, ломать, усложнять...
Только противно жить с помойкой в душе, стыдно перед
собой, перед товарищами...
Очевидно, он шевельнул пальцами, брелок щелкнул,
черт саркастически усмехнулся и высунул язык.
«А есть у тебя товарищи? — услышал он немой воп¬
рос.— Людям глаза не завяжешь, все твои художества на
виду, только кажется, что никто ничего не видит!»
Черт оскалился и дразнил языком.
204
«Теперь у тебя другие товарищи: такие же, как ты, и
обратного хода нет: коготок увяз...»
— Врешь!
Колпаков взмахнул рукой, чтобы забросить игрушку
подальше, но она была скреплена с ключами, он завозился
с кольцом и осознал глупость своего порыва.
— Врешь, приятель,— спокойно, почти ласково сказал
он тем тоном, который использовал в ситуациях, предшест¬
вующих уличным дракам.— И супруга моя любезная врет,
утверждая, что я такой же, как вся ее гоп-компания. И
обратный ход есть. Сейчас...
Колпаков принял решение и стал складывать тонкие
сухие веточки за выступом фонтана, чтобы ветер не заду¬
вал пламя.
«К черту Писаревского и всех ему подобных. Первый
шаг в тупик он сделал тогда, когда принял предложение
этого интригана».
Колпаков понимал, что не вполне прав: неверных шагов
и ошибочных решений было сделано столько, что вряд ли
удастся отыскать первый, решающий. Но Писаревский
вызывал наибольшую антипатию.
«Лгать, заглядывая Дронову в глаза, с расчетом на его
мягкость, приводить в действие механизм сложностей и
противоречий, существующих в чужой семье,— увольте.
Десять лет назад я бы плюнул в физиономию тому, кто
предложил бы подобное!»
Он жестко улыбнулся.
«Впрочем, это и сейчас не поздно. Ничего не поздно...»
Пучок веток набрался достаточный для того, чтобы
сжечь несколько фальшивых бумаг.
Обычным пружинящим шагом Колпаков сходил к ма¬
шине, принес папку и спички, которые держал, как и пачку
сигарет, специально для Лены.
Лена... Он представил, как она подносит сигарету к
четко очерченным губам, изящно выпускает дым... И ощу¬
тил острое сожаление: несмотря ни на что, терять ее не
хотелось.
Раздобыть денег на дубленку — пара пустяков, только
рискнуть на два месяца возобновить занятия в абонемент¬
ной группе...
Он замешкался.
«А Писаревский и все остальные?»
205
«Одно с другим не связано».
«Как же ты объяснишь Лене провал с диссертацией?
Для нее остепененный муж такой же показатель престиж¬
ности, как дубленка. Почти такой же...»
Рука со спичкой повисла в воздухе.
Колпаков остро ощутил, что стоит на развилке. В жиз¬
ни все взаимосвязано, и сделанное сейчас неминуемо по¬
влечет ряд вытекающих одно из другого событий. Поджи
гать или нет? По какому пути двигаться дальше?
«Коготок увяз...»
«Обратного хода нет... Нет? Посмотрим!»
Сделав над собой усилие, он чиркнул спичкой, веточки
занялись, огонь быстро набирал силу. Он расстегнул пап¬
ку, порылся, вытряхнул содержимое прямо на холодную
землю. Не может быть! Засунул руку, заглянул, неужели...
Да, точно! Документы о внедрении остались дома, он по¬
просту забыл их на письменном столе...
Колпаков смотрел на прогорающий костер опустошен¬
но и безучастно, как человек, израсходовавший все силы
на пустую работу.
К машине он возвращался, устало волоча тяжелые но¬
ги, словно после трудного поединка с равным противником,
поединка, который, несмотря на все старания, окончился
вничью.
Но, опустившись на упруго пружинящее сиденье, Кол¬
паков почувствовал себя бодрее, словно лакированная
оболочка автомобиля экранировала волны тревоги, сомне¬
ний и беспокойства, излучаемые бывшим «штатом Техас».
«Никому из ребят не придет в голову, что можно явить¬
ся сюда для раздумий о жизни. А Гришка поднял бы меня
на смех... Чего это я столько вспоминаю о нем сегодня?»
В это время Кулаков звонил в дверь к Габаеву. Увидев
бородоча, Гришка оторопел, его лицо стало похожим на
висящую возле макивары гипсовую маску с выпученными
глазами.
Первой мыслью было, что Кулаков пришел с повинной.
Оказалось — с ультиматумом. Недавняя злость вспыхнула
с новой силой.
— Значит, так,— с трудом сдерживаясь, просипел Га-
баев.— Завтра собираем учеников, ты — своих, я — своих,
и устраиваем спарринг в контакт. Сразу увидим, кто чего
стоит!
206
— Почему же завтра,— хмель делал Кулакова нетер
пеливым.— Давай прямо сейчас!
— Ну что ж,— угрожающе произнес Гришка, глубоко
вдыхая воздух, чтобы поднять давление.— Если не тер¬
пится...
Они стали напротив друг друга, поклонились и обменя
лись ударами.
Пока это походило на жесткий спарринг, но ограни¬
ченность пространства, взаимная ненависть и обоюдная
жестокость неминуемо должны были превратить схватку
в настоящий бой, не на жизнь, а на смерть.
Был час «пик».
Почти не снижая предельно допустимой в городе ско
рости, Колпаков рисково лавировал в транспортном пото¬
ке, протискивался между тяжело просевшими автобусами
и усталыми, горячо пахнувшими соляркой, грузовиками
впритирку вписывался в повороты, обгоняя резвые лег¬
ковушки.
Он испытывал азартное упоение: силу мышц удесяте¬
ряла мощь мотора, быстроту реакции на непредвиденные
ситуации обострял вакуумный усилитель тормозов, чуткое
рулевое управление послушно передавало бешено враща¬
ющимся колесам самое легкое движение руки, а руководил
всем безошибочный, как компьютер, мозг, умеющий кон¬
тролировать меняющуюся обстановку и принимать мгно¬
венные решения.
На миг Колпаков ощутил, что слился с машиной вое¬
дино: кровеносные сосуды соединились с системой питания
двигателя, нервы срослись с проводами бортового электро¬
оборудования.
Мощный, смелый, стремительный, опьяненный побед
ной гонкой механический кентавр вдруг оценил жизнь
совсем не так, как полчаса назад в бывшем «штате Техас»
раздвоенный и растерянный Колпаков.
Сердце билось ровно и размеренно, как бензонасос,
щемящая тоска исчезла бесследно — ей нет места в иде¬
ально работающем механизме, и маршрутный компьютер
освободился от нелогичных, нерациональных мыслей.
«А ведь все не так плохо, как кажется! Главное, не
принимать поспешных решений... Кто это собрался сло¬
жить руки?! Черта с два, мы еще повоюем!»
2Q7
Вираж, заскрипела резина, оранжевый «Москвич» ис¬
пуганно прижался к бордюру, газ — позади осталась ще¬
гольски разукрашенная «двойка»...
«Кто сможет меня обогнать? Этот лихой таксист? По¬
смотрим...»
Маневр, ускорение, разгон... Вот и все! Если бы не све¬
тофоры...
Их словно заколдовали: все перекрестки встречали
красными огнями. Стоп, стоп, стоп...
«Кажется, Витька схалтурил с тормозами,— мысль как
кинотитры проплывала на заднем плане компьютерного
мышления.— Значит, уважение пропадает... Надо посто¬
янно поддерживать, находиться в центре внимания. Иначе
крышка...»
В момент переключения светофора Колпаков вдруг
задумался: если удастся попасть в «зеленую волну», он
добьется своей цели во что бы то ни стало. Всех своих
целей.
Чет-нечет, орел-решка, шестерка-туз, красный-зеле¬
ный — для игры с судьбой годятся любые символы. Но се¬
годня ему не везло.
Несколько раз менял режим движения, даже прота¬
щился квартал черепашьим шагом — и все равно наты¬
кался на запрещающий сигнал.
Оказавшись на ведущей в микрорайон магистрали,
Колпаков разогнал машину так, что ветер со свистом вле¬
тал в приоткрытую форточку. Он оторвал левую руку от
рулевого колеса и щелкнул задвижкой. Стало уютней,
но он почувствовал, что продрог, и включил отопление. На
пути оставался один светофор.
Когда он вылетел к началу крутого спуска, внизу горел
зеленый.
Последний шанс! Акселератор до упора, успеть! Лю¬
бой ценой!
Любой?
Азарт губит игрока, особенно при высоких ставках.
Когда играешь с судьбой, на кону нередко оказывается
жизнь.
Желтый, красный... Передние машины пыхнули стоп-
сигналами.
Колпаков чертыхнулся и нажал педаль.
В большом мире ничего особенного не происходило,
разве что подул холодный ноябрьский ветер, продувающий
прохожих до костей, срывающий шляпы, бросающий в
208
лицо жесткие сморщенные листья и засыпающий пылью
глаза. Да внизу тяжело выкатывался на перекресток мощ¬
ный КамАЗ, с натугой влекущий длинную раму, к которой
прилепились железобетонные панели фасадной стены
сборного дома. С одной стороны два окна, с другой — окно
и балконная дверь, грубо торчат прутья арматуры, и изда¬
ли все это напоминает самоделку из детского конструкто¬
ра. КамАЗ с первого раза не вписался в разворот, раздра¬
женно выглядывающий через открытую дверь высоко под¬
нятой кабины водитель сдавал назад, но зажимающие во¬
ротники пальто, плащей, удерживающие шляпы пешеходы
не смотрели в ту сторону, их взгляды с некоторой долей
зависти обращались к сверкающим «Волгам», «Москви¬
чам», «Жигулям», гарантирующим своим владельцам на¬
дежную защиту от пронизывающего ветра.
В комфортабельном салоне колпаковской «шестерки»
действительно было тепло и уютно, но в его маленьком
мире в мгновение ока все вдруг до неправдоподобия страш¬
но изменилось: педаль тормоза провалилась, не оказав
привычного сопротивления. Еще ничего не поняв, он ре¬
флекторно повторил движение, сердце забилось болез¬
ненными рывками, выйдя из ритма идеально работающего
бензонасоса.
Механический кентавр перестал существовать, рас¬
павшись на составные части. Бешено крутились колеса,
подрагивала стрелка спидометра, вентилятор уверенно
нагнетал горячий воздух, исправно работали все узлы и
агрегаты. Только надежнейшая двухконтурная гидравли¬
ческая, с вакуумным усилителем тормозная система не
действовала.
Бесчувственную железную коробку это не волновало,
она бездумно неслась под уклон, наращивая и без того
катастрофическую скорость и равнодушно увлекая к ги¬
бели Геннадия Колпакова — инструктора каратэ, канди¬
дата в мастера спорта, председателя городской федера¬
ции, впрочем, сейчас это не имело никакого значения:
внутри холодного металла находились восемьдесят кило¬
граммов мягкой человеческой плоти, не имеющей запасных
частей, не восстанавливаемой капитальным ремонтом и
неспособной, несмотря на тренированность и хорошую
форму, выдержать столкновения на скорости сто кило¬
метров в час.
Опытный автогонщик, бывалый шофер-профессионал,
возможно, не оценили бы положение нашего героя как
209
совершенно безнадежное. Можно тормозить двигателем,
использовать ручной тормоз, сманеврировать и, обойдя пе¬
редние автомобили, погасить скорость на подъеме. Если
умело сочетать перечисленные способы, вероятность бла¬
гоприятного исхода значительно повысится.
Все это теоретически правильно, но на практике может
выглядеть совсем по-другому. Усилий «ручника» явно
недостаточно, низшая передача может не включиться на
большой скорости, а успех маневра определяется конкрет¬
ной обстановкой, и если перекресток загружен транс¬
портом...
Плюс стрессовое состояние и жесточайший лимит
времени...
Словом^ есть доводы «за», есть — «против», последние
перевешивают... Однако легко подсчитать шансы Колпа¬
кова за письменным столом или в удобном кресле у торше¬
ра. Приходилось ли вам, читатель, попадать в аналогич¬
ную ситуацию? Уверен, что нет. Так вот, для того, чтобы
прочесть описание аварии, вам потребовалось почти полто¬
ры минуты. В распоряжении Колпакова имелось не более
пятидесяти секунд.
На принятие решения и действия по приведению его
в исполнение. На все.
Устроив последнюю развилку на его жизненном пути,
судьба не оставила времени на размышление, словно же¬
лая испытать волю, хладнокровие, быстроту реакции и
отработанность рефлексов перед лицом смерти — как в
поединке на высший дан.
Как раз в это время подобие такого поединка прохо¬
дило в квартире Габаева. По силе противники были равны,
Гришка превосходил техникой, Кулаков — жестокостью.
Пропустив два удара, один из которых сломал ему ребро,
он взревел и нацелил в низ живота противника сокруши¬
тельный выпад ногой, способный порвать кишечник и ра¬
зорвать мочевой пузырь, но Габаев каменным блоком рас¬
плющил ему щиколотку, при этом вывихнув себе кисть.
Окончательно озверев от боли и ярости, бывшие учи¬
тель и ученик, хрипло рыча, бросались друг на друга, в
пустой комнате гулко отдавались удары, то гдухие, то
хлесткие — в зависимости от того, куда они приводились.
210
Лица превратились в кровавые маски, из перекошенных
ненавистью ртов вперемешку со сгустками кровавой слюны
и ужасающими ругательствами вылетали обломки зубов.
С сухим треском сталкивались кулаки, хрустели, ло¬
маясь, пальцы. Кулаков понес большой урон: уже хрясну¬
ла ключица, и он почти перестал владеть левой рукой, удар
«железный молот», частично блокированный, от которого
лопнула барабанная перепонка, послал в нокдаун, он с
трудом держался на ногах и начал понимать, что через
несколько минут Гришка его добьет.
На глаза попались увесистые гетинаксовые палочки
на короткой, в два кольца, цепочке, с которыми хозяин
квартиры по утрам отрабатывал боевые упражнения. Ку¬
лаков почувствовал прилив сил и, уклоняясь от очередного
удара, прыгнул в сторону, чуть не потерял равновесия, но
все же дотянулся, и изуродованные пальцы намертво об¬
хватили коричневую полированную поверхность.
Работать с нунчаки по-настоящему он не умел, махнул
как кистенем и достал: тошнотворный звук, словно палкой
по тыкве, Габаев уже без сознания всплеснул руками и
с грохотом рухнул во весь рост, зацепившись виском о
подоконник. '
Но это никакого значения не имело, потому что Ку¬
лаков с остервенением молотил его напоминающим цепь
орудием, не выбирая куда, стараясь только, чтобы по¬
лучилось сильнее: эксперты насчитают на трупе сто че¬
тырнадцать повреждений, из которых двадцать шесть
являлись безусловно смертельными...
Но вернемся к Колпакову, вцепившемуся побелевшими
пальцами в руль вышедшего из повиновения автомобиля.
Он не знал, что Гришка Габаев убит в схватке, которые
сам так любил живописать, хотя происходила она не в тем¬
ной фанзе, а в его собственной комнате, стилизованной
под келью буддийского монастыря.
Он не знал, что убийство всколыхнет общественное
мнение, породит очередную волну возмущения жесто¬
костью и неприемлемыми у нас принципами каратэ.
И уж, конечно, он не знал, что спустя неполных три
года Спорткомитет СССР упразднит чужеземный, не при¬
жившийся на нашей земле вид единоборства.
211
Все это Колпакова сейчас не интересовало. Самыми
важными для него стали будничные и прозаические дета¬
ли, которым обычно уделяется минимальное внимание:
сколько машин впереди, освободится ли перекресток, нет
ли встречного транспорта на левой полосе.
На все у него оставалось пятьдесят секунд, даже уже
чуть меньше.
Быстро приближалась россыпь тревожных сигналов,
предостерегающих, уговаривающих, заклинающих: стоп,
стоп, стоп...
Внизу, на перекрестке, неуклюже разворачивался па
нелевоз.
Свой круг
повесть
БАРКЕНТИНА «КЕЙФ»
Некоторое время я смотрел в окно на проплывающие
мимо лесные пейзажи, включенные непостижимой логикой
административно-территориального деления в «условную»
городскую черту. Сквозь толстое запыленное стекло окру¬
жающий мир казался блеклым и однотонным, и я вдруг
это остро почувствовал. Устал?
Откинувшись на жесткую спинку, достал из портфеля
принесенную наконец Вальком пухлую, карманного фор¬
мата, зачитанную книжку.
«...Сон этот преследует меня уже много лет: маленький
леданец в грубом кожаном жилете и смешной островерхой
шапке — не под прозрачной крышкой холодильной каме¬
ры, а в природных условиях, среди прекрасного ланд¬
шафта, под ярким рыжим солнцем, вышедший из-за голу¬
бого холма нам навстречу; устремившийся к нему обре¬
ченный Горик, и я — ничего не подозревающий, благодуш¬
ный, с вяло висящими руками, не успевши й...»
Обожаю фантастику, только книги достать удается
редко, да и некогда, так бы и читал целый день, еще бы
лечь и вытянуться... Но на следующей станции надо вы¬
ходить. Людей в вагоне было немного, понятно — будний
день, и я расслышал, что сидящие через проход Валек
с Петром толкуют о разных республиках, и населенных
пунктах, окладах и перспективах на жилье, упоминают
названия учреждений нашей и смежных систем и горячо
обсуждают, стоит ли «надевать погоны», если да, то какие.
Дело понятное — после преддипломной практики немину¬
емо последует распределение. ,
214
Я пересел к ним.
— Определяйтесь в адвокаты. Лица свободной профес¬
сии, а заработки — дай Бог каждому!
Валентин скривился.
— Штаны протирать да с каждой мразью за ручку
здороваться! Не в деньгах счастье...
В своем максимализме он был последователен Суж¬
дения — на крайностях, условности — в сторону. Знако¬
мясь, удивил: Валек. Обычно пятикурсники подчеркивают
свою зрелость, рекомендуясь по имени-отчеству. Вот
Петр — попробуй назови его Петрушей!
— А ты, Петр, не определился еще?
— Заработок тоже не последнее дело. А как с подза¬
щитными здороваться — каждый сам выбирает. Но след¬
ствие интересней...
Здравый, рассудительный ответ. Они одногодки, но за¬
метно отличаются уже сейчас. Один — живой, непосред¬
ственный, отвечает не задумываясь, не боится обнаружить
свое мнение; одет спортивно-небрежно, как большинство
сверстников. Другой — степенный, основательный, выска¬
зываться не торопится, взвешивает слова, прикидывает —
придутся ли к месту, понравятся ли; учитывает, что по
одежке встречают: туфли, брюки, рубашка — все офици¬
ально-делового стиля, чуть похолодает — обязательно
наденет пиджак и галстук.
Настрой перед распределением у них вроде бы одина¬
ковый, но я мог с уверенностью сказать — Валек станет
следователем, или скорее всего, сыщиком. Петр наверняка
займется правовой работой в народном хозяйстве: начнет
юрисконсультом, со временем возглавит юротдел, а мо¬
жет, поднакопив опыта, переберется в арбитраж или про¬
бьется в коллегию адвокатов. Мало ли где интересней!
— Собирайтесь, следопыты, не то пропустим оста¬
новку!
Валек пружинисто вскочил, резко откатил дверь в там¬
бур, первым выпрыгнул на перрон. Следом и мы спусти
лись на чистую бетонную платформу.
Пахло свежестью, станция была пуста, только возле
кассы девушка в белом передничке продавала мороженое
Через секунду возле нее маячила рыжая шевелюра, выго¬
ревшая ковбойка и линялые джинсы Валька. Когда мы
перебрались через рельсы, он уже шел навстречу с тремя
оскимо*.
— Угощайтесь. Оказывается, здесь все знают дачу
Золотовых. Нам вот по этой тропинке.
215
Валек разведал дорогу правильно, через полчаса мы
были у цели. Дача стояла на возвышенности в центре боль¬
шой поляны и чем-то действительно напоминала стреми¬
тельный старинный корабль.
— На что она похожа, ребята?
— На дачу и похожа,— резонно ответил Валек.—
На что же еще?
— Заметим, на классную дачу,— добавил Петр.
Мои впечатления могут объясняться тем, что я уже
знал, как называли этот загородный особняк Валерий
Золотов и его друзья, хотя все же в линиях полутораэтаж¬
ного дома было что-то неуловимое от очертаний гордых
парусников времен адмирала Дрейка. А расположение,
приподнятость над окружающей местностью, отчего строе¬
ние как бы плыло в косых солнечных лучах, пронизываю¬
щих кроны толстых мачтовых сосен, усиливало эффект.
И конечно, за всем этим стояла не удача случайного сов¬
падения ряда обстоятельств, а утонченный расчет архи¬
тектора.
Доски двухметрового забора плотно, без щелей, приле¬
гали одна к другой и по прочности, наверное, не уступали
частоколу, из-за которого отстреливались от пиратов ге¬
рои «Острова сокровищ». Я усмехнулся наглядности при¬
мера ассоциативного мышления.
Калитка должна была быть незапертой, и точно —
бронзовая ручка легко поддалась, и замок открылся.
Просторный участок оказался изрядно запущенным,
хотя видно было, что он знал и лучшие времена. Асфаль¬
товая лента соединяла ворота с гаражом, выложенные
кирпичом дорожки вились между пропаханными грядками
и мертвыми клумбами, огибали здание и обрывались у
деревянной баньки, сложенной над маленьким, но на удив¬
ление чистым прудом.
— Нехудо люди живут, крепко,— проговорил Валек.—
Отдыхай на природе, парься в баньке, в пруду купайся —
красота!
— Адмиральская дача, что ты думаешь,— снисходи¬
тельно ответил Петр, и по тону его следовало понимать,
что он повидал немало подобных дач и удивляться тут
особенно нечему. Как я успел заметить, Петр любил подать
себя бывалым человеком.
Зеркальная поверхность пруда притягивала взгляд, и
я опустился на корточки у самой воды. Теперь стало видно,
как солнечные лучи, преломляясь в прозрачном и оттого
216
невидимом жидком стекле, высвечивают бугристое, усы¬
панное камешками дно. Мягко спланировал сухой лист и
завис, чуть поморщив солнечную прозрачность над этой
неровной пестрой равниной.
— У берега — сантиметров двадцать, а в центре —
метра полтора,— прикинул я глубину.
В одном месте, там, где край водоема захватывала
полукруглая тень кроны дерева, образовалась непрогляд¬
ная чернота, будто скрывающая бездонный омут.
Еще когда я увидел дачу издали, то подумал, что она
напоминает материализацию мечты об уединенном, тихом
и спокойном месте, где время не расписано по минутам,
не втиснуто во всевозможные планы и графики, не имеет
обыкновения скручиваться в тугую пружину, спрессовы¬
ваясь и убыстряя свой бег, когда неощутимо проскакивает
час за часом, день за днем, неделя за неделей, а течет раз¬
меренно и неторопливо, как и полагается времени... Где нет
неотложных мероприятий, срочных вызовов, нервных, не
различающих дня и ночи телефонных звонков, не под¬
дающихся планированию и оттого выбывающих из зара¬
нее намеченного ритма, происшествий, нет массы важных,
ответственных и подлежащих немедленному разрешению
вопросов и сотни других дел, делающих каждодневную
жизнь бегом в беличьем колесе.
А сейчас на берегу пруда я убедился, что это и есть
то самое место. Здесь в покойной и умиротворяющей тиши¬
не можно отключиться от невидимого кабеля связи со
своей и областной прокуратурами, дежурной частью ми¬
лиции, следственным изолятором и другими учреждения¬
ми, которым ты можешь вдруг срочно понадобиться в лю¬
бое время суток.
Здесь можно забыть про сроки следствия и содержания
под стражей, выпустить из памяти показания многочислен¬
ных обвиняемых, подозреваемых, свидетелей, не разду¬
мывать над квалификацией и судебной перспективой дел,
не прорабатывать десятки вариантов направлений рас¬
следования, не перебирать арсенал тактических приемов
для предстоящих допросов... Можно, наконец, перевопло¬
титься и из следователя — важного звена сложного го¬
сударственного механизма стать просто гражданином Зай¬
цевым Ю. В. И целыми днями сидеть в этом уютном ме¬
стечке и смотреть на зеркальную гладь воды, просто так,
бездумно, чтобы освободиться постепенно от миллионов
бит самой различной информации: мешанины фактов, со-
217
бытий, фамилий, кличек, номеров телефонов и тому подоб¬
ной белиберды, чтобы этот уголок вытянул полученные за
все эти годы отрицательные эмоции, последствия нерво¬
трепки и пережитых стрессовых ситуаций. Чтобы отдохнул
мозг, восстановились запасы нервной энергии... И чтобы
при этом высоко в синем небе плыли легкие перистые об¬
лака...
Смотрю в небо. Облака на месте. Именно такие, как
представл ялись.
Я вновь собрался, для этого пришлось сделать уси¬
лие — сказывается, что уже год не был в отпуске и весь
этот год работал по большим тяжелым делам.
— Вперед, гвардейцы! — играя роль этакого неуны¬
вающего бодрячка, окликаю задумавшихся ребят.—
Осмотр продолжается!
За банькой стоял огромный ящик, доверху наполнен¬
ный бутылками из-под портвейна. В гараже тоже обна¬
ружились три набитых бутылками мешка. А в общем
осмотр двора ничего не дал.
Когда мы подошли к входной двери, дача уже не пока¬
залась мне местом, где хочется отрешиться от повседнев¬
ной суеты. Может, оттого, что сургучная печать, прида¬
вавшая двери казенный вид, предвещала что-то недоброе,
а может, просто включился подсознательный механизм,
перестраивающий мозг с благодушных отвлеченных раз¬
мышлений на предстоящую конкретную работу.
Я без труда нашел в связке нужный ключ и, сорвав
печать, толкнул дверь. На первом этаже располагаются
службы, кухня, кабинет и зал, а наверху — спальни и зим¬
няя веранда. Но, переступив порог, мы вначале оказались
в небольшом холле перед двустворчатой дверью с таблич¬
кой «кают-компания».
В «кают-компании» стоял спертый плотный воздух, в
котором смешивались запахи винного перегара, табачного
дыма и перестоявшей еды. Не знаю, как мои спутники, а
я уловил в этой сложной смеси еще один компонент. Рань¬
ше, до того, как я стал работать на следствии, я думал, что
выражение «запах смерти» не более чем красочная мета¬
фора, но потом убедился в обратном. Смерть имеет даже
два вида запахов: реально ощутимый обонянием и психо¬
логический, воспринимаемый сознанием, создающий осо¬
бое отношение к месту, которое она посетила. И если пер
вый может отсутствовать, то второй — ее непременный
спутник.
218
В «кают-компании» запах смерти исходил от грубо
начерченного мелом на ковре силуэта, повторяющего кон¬
туры распростертого человеческого тела.
Поскольку я читал п-ротокол, то очень отчетливо пред¬
ставил позу, в которой лежал убитый. Собственно, первич¬
ный осмотр места происшествия проведен толково и гра¬
мотно, но он в основном концентрировался на трупе, окру¬
жающей обстановке уделено мало внимания, что вполне
объяснимо дефицитом времени дежурного следователя,
которому «наступало на пятки» очередное происшествие:
в большом городе за ночь случается много всякого...
И все-таки протокол составлен достаточно подробно и
полно, в принципе можно было им и ограничиться, но я
привык детально изучать места преступлений. Вид поме¬
щения, количество и расположение комнат, подсобных
служб, предметы обстановки — все это имело линейные
размеры, вес и тому подобные количественные показатели,
но, кроме того, существуют качественные характеристики,
которые не измеряются рулеткой, не взвешиваются и не
найдут отражения ни в одном самом точном протоколе...
— Начинаем осмотр,— обратился я к своим спутни¬
кам.— Поскольку понятыми могут быть приглашены лю¬
бые незаинтересованные в деле граждане, я предлагаю вам
выступить в этом качестве. Вы ведь не заинтересованы
в деле?
— Ни в малейшей степени! — заверил Петр.
— Отлично. Права и обязанности понятых вам из¬
вестны?
— Конечно,— ответил Валек, Петр согласно кивнул.
— А раз так, приступаем. Только вначале откройте
окна, отбор запахов мы все равно делать не будем — слу¬
чай не тот, проветрить здесь нс помешает.
Легкий сквозняк быстро выдавил на улицу спертый
воздух, дышать сразу стало легче. С запахами разделаться
просто, нетрудно навести порядок в комнате, убрать та¬
релки с закисшей пищей, стаканы с остатками спиртного
и даже стереть мокрой тряпкой зловещий меловой силуэт.
Но самая тщательная уборка не поможет избавиться
от того, что превратило уютную загородную дачу в место
происшествия. Теперь это не просто комфортабельное
место отдыха, а Дом, имеющий Страшную Тайпу, Дом с
Приведением. Готов держать пари, что Золотовы продадут
дачу, и очень скоро. Недаром на предложение поехать сю¬
да вместе глава семейства ответил категорическим отка?-
2.19
зом: «Что вы, после того, что случилось... Уж вы, пожа¬
луйста, сами...»
«Кают-компания» представляла собой просторную
светлую комнату. Три мягких кресла, журнальный столик,
декоративный электрокамин-бар, магнитофон. Справа у
окна — сервированный на четверых стол.
— Ну-ка, следопыты, что скажете?
— Здесь были курящие женщины,— сделал вывод
Петр.
Верно. В пепельнице двадцать два окурка «Мальбо¬
ро», двенадцать — со следами помады, из них семь ску¬
рены до фильтра.
— А поглубже?
— Можно подумать, что пили одни люди, а закусы¬
вали другие!
— Точно! Молодец, Валек!
Бутылки могли служить украшением любого бара.
«Камю», «Мартель» — на донышке еще осталось немного
пахнущей спиртом жидкости. «Бордо» — здесь тоже что-
то плещется. Красивая, под хрусталь, плоская бутылка
с черной этикеткой — эта пустая. Две пустые из-под
«Шампанского».
А вот закуска — из другого рода: дешевые консервы,
вареная колбаса, кабачковая икра, плавленые сырки.
Странно.
— Хозяин — моряк?
Петр рассматривал большую гравюру — фрегат с туго
надутыми парусами, накрененный в лихом галсе, орудий¬
ные порты окутаны клубами дыма. На журнальном столике
искусно выполненная модель парусника, над ним — ста¬
ринный штурвал. Вот и еще атрибут морской романтики,
на стене—ножны от кортика. Того самого, что сейчас
лежит у меня в сейфе.
— Хозяин — нет, но кто-то в семье — наверняка.
Держи рулетку. Так, от двери — два метра шестьдесят...
Неожиданно раздался телефонный звонок.
«Телефон на даче — редкость»,— мелькнула мысль,
я прошел в кабинет и взял трубку.
— Все в порядке? — осведомился мужской голос.
— Да,— ответил я. Действительно, не спрашивать же,
что он понимает под «порядком».
— О’кей,— раздались гудки. Разговор был окончен.
Осмотр и составление протокола, планов и схем заняли
часа полтора. Дело шло к концу. Я поднялся наверх, за-
220
глянул в две маленькие комнатки с кроватями, вышел на
веранду. Отсюда открывался умиротворяющий вид на
окрестный пейзаж, и надо сказать, с приподнятой точки
обзора он выглядел еще живописней. А через поляну по
направлению к даче шел человек.
Я отпрянул в глубину веранды, но тут же сообразил,
что отсвечивающее на солнце стекло делает меня не¬
видимым.
Кто же это? Скорее всего кто-то из хозяев, может быть
даже сам Золотов-старший. Впрочем, нет. Хотя я беседо¬
вал с ним только по телефону и поэтому узнать не смог
бы, этот человек гораздо моложе — подобранная фигура,
резкая отмашка руками... Лица рассмотреть не удавалось,
вот подойдет...
Но когда незнакомец подошел ближе, забор скрыл его
из поля зрения.
Я спустился вниз и вместе с практикантами вышел на
крыльцо, чтобы встретить посетителя. Но прошла минута,
другая, третья, а в калитку никто не входил.
— Ну-ка, ребята, посмотрите, куда он делся.
Оставшись один, я быстро вытащил книжку, плюх¬
нулся в кресло, расслабленно вытянул ноги.
«...Мы высаживались на Леду последней сменой. Этот
факт не был известен никому на Земле, за исключением
узкой группы экспертов, получивших специальный допуск
к отчетам, видеозаписям, образцам и другим материалам,
собранным нами и двумя первыми экспедициями. Офици¬
ально планета считалась необитаемой и непригодной для
освоения из-за высокого уровня природного радиацион¬
ного фона...»
Что-то отвлекало внимание, я прислушлся. Тихий тупой
скрежет то пропадал, то появлялся вновь. Жук-древото¬
чец! Я подошел к стене и внимательно осмотрел ровную
деревянную поверхность. И точно. Одна дырочка, другая,
третья... А сколько ходов уже проделано там, внутри?
Дача оказалась больной...
Вернулись Валек с Петром.
— Никого нет, мы все вокруг обегали. Наверное, он
куда-то в другое место шел.
Может быть, конечно, и в другое. Но тропинка ведет
прямо к воротам, больше идти по ней некуда...
Я сфотографировал все помещения, снял со стены нож¬
ны от кортика. Подчиняясь внезапно пришедшей мысли,
отлил в пронумерованные флаконы образцы спиртного из
221
экзотических бутылок. Кажется, все, можно дописывать
протокол.
Когда мы вышли на улицу, солнце уже скрылось за
деревьями. Я сделал еще пару снимков — общий вид дачи
и подходы к ней. Хотелось есть, а предстоял еще обратный
путь до станции, потом ожидание электрички, потом...
— А почему вы не ездите на машине? — Мысль Петра
работала в том же направлении.
— Потому что на ней ездит прокурор,— дал я исчер¬
пывающий ответ и приготовился к следующему вопросу, нр
его не последовало. Чувствовалось, что ребята устали.
Из окна электрички я все время смотрел в левую сто¬
рону. Там, за деревьями, любили проводить время Валерий
с друзьями, и, видно, отдых удавался на славу, недаром
же они называли дачу «Баркентина «Кейф».
В названии чувствовалась фантазия, изобретатель¬
ность, а слово «кейф» произносилось правильно, без рас¬
пространенной ошибки.
Грамотные, симпатичные, положительные молодые
люди с развитым воображением... И тем не менее один из
участников вчерашней вечеринки лежит сейчас на холод¬
ном каменном столе морга, а другая заперта в душной
камере...
Лес расступился, и я увидел знакомое здание на холме.
Оно напомнило мне парусник, идущий ко дну.
ЭКИПАЖ БАРКЕНТИНЫ
Тяжелая стальная дверь с лязгом захлопнулась за
спиной. Пройдя узкий и глубокий, как колодец, двор, я
миновал сводчатую арку и вышел на широкий проспект.
Здесь светило солнце, катились по своим маршрутам трол¬
лейбусы, проносились автомобили, спешили куда-то про¬
хожие — словом, шла обычная жизнь.
Изолятор временного содержания (сокращенно —
ИВС) находился в глубине двора, и никто из проходящих
мимо людей не подозревал, что в какой-нибудь полусотне
метров существует другой мир с круглосуточными электри¬
ческими лампочками вместо дневного света,, со степами,
выкрашенными унылого цвета масляной краткой, с ляз¬
гающими замками и спертым, несмотря на вентиляцию,
воздухом, пропитанным тяжелой смесью запахов чело¬
веческого пота, карболки и чего-то еще — специфическим
камерным духом, который невозможно истребить даже
ежедневной уборкой. • : <
222
Допрос, можно сказать, не получился. Марина Верши-
кова дала показания, подписала протокол, но контакта с
ней установить не удалось, не удалось поговорить по ду¬
шам, когда подследственный не просто рассказывает о
совершенном, но и проявляет эмоции, отражающие от¬
ношение к своим поступкам, когда исподволь, незаметно
выявляются мотивы преступления и цели, на достижение
которых оно было направлено.
Вершикова все время плакала и сквозь слезы расска¬
зала, что да, она ударила Петренко кортиком, за что —
не помнит, так как была пьяна. Убивать не хотела, и как
все получилось — сказать не может...
За размышлениями я незаметно прошагал три кварта¬
ла до своей конторы. Высокая массивная дверь, лестница,
выложенная линолеумом, ступеньки с дюралевыми угол¬
ками. Прокурор — хороший хозяин, за десять лет работы
здесь он полностью перекроил, перестроил старое запу¬
щенное здание, благоустроив его так, чтобы каждый со¬
трудник имел отдельный кабинет. Потом началась «довод¬
ка» — двери с двух сторон обивались дерматином, насти¬
лался паркет, обновлялась мебель.
Другие прокуроры завидовали нашему помещению,
удивляясь оборотистости шефа. А он продолжал «шлифо¬
вать» свое детище: появились занавески, карнизы, шторы,
паркет регулярно покрывается лаком, ежегодно проводит¬
ся текущий ремонт: побелка, покраска...
Сейчас наша прокуратура блестит как пасхальное яич¬
ко, так что в здание просто приятно войти. Не всем, конеч¬
но,— сотрудникам. Одним словом, созданы все условия
для работы. А раз так — можно спросить и за ее выполне¬
ние. Шеф — великий стратег. И спрашивать он умеет.
— Юрий Владимирович, а вас Павел Порфирьевич все
утро разыскивает,— наверху стояла машинистка Симоч¬
ка. Она была в новых босоножках, я обратил внимание на
изящные пальчики с красным педикюром и тут же поймал
себя на мысли, что мне приятно смотреть на нее.
Вот тебе и раз! Симочка пришла к нам три года назад,
едва достигшей совершеннолетия, этакая упитанная до¬
машняя девочка с круглым миловидным личиком и ру¬
мяными Дхеками. Она была трудолюбива, аккуратна й
исполнительна; быстро вошла в коллектив и стала всеоб¬
щей любимицей, но воспринималась всеми именно как не
знающий жизни несмышленый ребенок, которого можно
опекать, угощать шоколадками, расспрашивать о планах
на будущее, давать различные советы...
223
И этот стереотип отечески-снисходительного отноше¬
ния к Симочке не претерпел изменений за прошедшие годы,
тем более что в котле, в котором все мы варимся, время
несется быстро и некогда особенно осматриваться по сто¬
ронам и приглядываться друг к другу. И даже когда не
так давно я обратил внимание, что у нее красивые руки,
то не задумался над этим, просто сознание отметило еще
один воспринятый зрением факт, отложив его в свой объе¬
мистый запасник. И вот теперь я заметил, что мне приятно
смотреть на нее.
— Спасибо, Симочка, сейчас я к нему зайду.
Она пошла к себе, а я задержался на площадке, глядя
вслед. Три года сделали свое дело, и Симочка стала очень
симпатичной женщиной с отличной фигурой. И если бы
я не был на десять лет старше и женат, я бы с удовольст¬
вием за ней поухаживал. Интересно, ей говорили, что у нее
красивые ноги?
— Сима! — Она оглянулась уже в конце длинного
коридора, и на лице появилось выражение преувеличен¬
ного внимания — девчоночья манера реагировать на об¬
ращение старших.
— Ты напечатала обвинительное?
— Да, сейчас принесу.
Печатала она грамотно, без ошибок, я бегло прочитал
документ, подписал все четыре экземпляра и один под¬
шил к оконченному накануне делу. Теперь можно идти к
шефу. Интересно, зачем я ему понадобился?
Прокурор пребывал в прекрасном расположении духа,
это я понял сразу же, как только он ответил на привет¬
ствие.
— Можно направлять в суд.— Я положил перед ним
законченное дело.
— Так-так,— Павел Порфирьевич взглянул на облож¬
ку.— Иванцов и Заморин, грабеж, две кражи, угон авто¬
мобиля и вовлечение несовершеннолетних. Целый букет...
Ничего нового не раскопали?
— Как же, Иванцову добавилось два эпизода квартир¬
ных краж, а Заморину — сбыт похищенного. Больше за
ними ничего нет — проверял со всех сторон.
— Хорошо, хорошо... А что, Иванцов так и не при¬
знался?
Меня всегда поражала феноменальная память шефа,
который не только держал в голове перечень всех дел, на¬
ходившихся в производстве у следователей, но и помнил
224
их суть, ориентировался в обстоятельствах преступлений,
знал позиции обвиняемых и свидетелей.
— Не признался. Ну это дело его — не новичок. На
этот раз влепят ему на всю катушку...
Белов дочитал обвинительное заключение, полистал
пухлый том и размашисто подписался под словом «ут¬
верждаю».
— А как обстоит дело с убийством на даче Золотовых?
— Вчера делал дополнительный осмотр, сегодня до¬
прашивал подозреваемую...
— Ее фамилия Вершикова, если не ошибаюсь? — Шеф
не ошибался и знал это, просто хотел продемонстрировать
свою осведомленность и блеснуть памятью.— Ну и что
она? Признается?
— Признается-то признается, да как-то странно. Дес¬
кать — убила, а как — не помню, по деталям ничего не
дает...
— Это объяснимо — вечеринка, выпивка... В общем-
то, дело несложное. Надо в этом месяце и закончить.
Шеф внимательно разглядывал меня. Он был массив¬
ным, внушительного вида мужчиной с крупными, простова¬
тыми чертами лица и имел привычку изучающе рассматри¬
вать собеседника. Один глаз он потерял на войне, протез
был подобран умело, и долгое время я не мог определить,
какой глаз у него живой, а какой стеклянный, и оттого ис¬
пытывал неловкость, кбгда он вот так, в упор, меня рас¬
сматривал.
— И еще вот что. У меня был Золотов-старший...
Интересно, когда же он успел?
—...он просил как можно деликатней отнестись к ним.
Они уважаемые люди и так уже травмированы, а тут след¬
ствие, повестки, огласка, ну, вы понимаете... Так что по¬
старайтесь как-нибудь помягче. Может быть, вообще не
будет необходимости их допрашивать...
— Такая необходимость уже есть! — Я не любил по¬
добных разговоров.
— ...а если все-таки понадобится, то можно вызвать
по телефону, одним словом, поделикатней. Мы же должны
внимательно относиться к людям, с пониманием...
Это уже начинались нравоучения, до которых шеф
большой охотник. И хотя большей частью он говорил ба¬
нальные вещи, именно потому ему было невозможно воз¬
разить, и, следовательно, он всегда оказывался прав.
— ...проявлять терпимость и такт. Так?
8-2628
225
Он выжидающе посмотрел на меня, ожидая подтвер¬
ждения.
— Так,— действительно, что можно еще сказать в
ответ? — Я могу идти?
— Минуту, У меня для вас приятная весть.— Белов
торжественно заулыбался и поднялся из-за стола.
Я был заинтригован — в нашей работе приятные вести
случаются гораздо реже неприятных.
— Поздравляю вас с очередным классным чином.—
Он пожал мне руку и вручил две бумаги — выписку из
приказа Генерального о присвоении мне первого класса и
поздравление с этим событием от прокурора области, ко¬
торый желал «крепкого здоровья и успехов в работе».
— Спасибо,— как можно прочувствованнее ответил я,
чтобы не огорчать шефа, и отправился к себе, гордо неся
на невидимых петлицах штатского пиджака новенькую,
только что полученную звездочку.
Содержимое служебного сейфа почти всегда приводит
следователя в уныние. У меня, кроме изрядного количества
проверочных материалов, имелось еще семь уголовных дел.
Несовершеннолетние Акимов и Гоценко — квартирные
кражи. Получить характеристики, справки о стоимости
вещей и можно заканчивать.
Тряпицын — покушение на убийство жены. Составить
обвинительное заключение — ив суд.
Факелов — два разбойных нападения и убийство. Это
пойдет в остаток: обвиняемый стационирован для психиат¬
рической экспертизы.
Я раскладывал дела на две стопки: те, которые можно
окончить в этом месяце, и остающиеся на следующий.
Обычные папки — некоторые в толстых картонных пере¬
плетах коричневого цвета, другие — в мягких бумажных
обложках, но в каждой — человеческие судьбы, горе, на¬
дежды, отчаяние... Впрочем, в данный момент поддаваться
эмоциям не стоило: надо было решать производственные
вопросы — одним из критериев оценки работы следователя
является число выданных «на-гора» дел.
Рассадина, домоуправ. Взятки за прописку и предо¬
ставление служебной жилплощади. Это тоже надолго —
действовала она не одна, надо искать соучастников, кроме
установленного эпизода, будут и другие, так что еще рабо¬
тать и работать.
Прораб Перов — нарушение правил производства
строительных работ. Судьбу дела и самого Перова решает
226
сейчас сложная комплексная экспертиза, заключение по¬
ступит со дня на день.
Васильцов, Игнатюк, Розанов — бывшие директор,
главный инженер и главбух молкомбината. Хищения,
злоупотребление служебным положением, приписки...
Работы — непочатый край, тоже пойдет в остаток...
Наконец на свет появилась тоненькая пачка скреплен¬
ных листов — пока это все материалы об убийстве на даче
Золотовых. Шеф был прав — дело из той категории, ко¬
торые следователю нужно лишь должным образом задо¬
кументировать и оформить, закончить его можно довольно
быстро.
Я набросал план расследования и отпечатал необходи¬
мые документы: запросы на характеристики всех участни¬
ков вечеринки, сведения о наличии у них судимостей и
постановление о назначении судебно-медицинской экспер¬
тизы. Обычные вопросы: причина и время наступления
смерти, характер и локализация телесных повреждений,
причинная связь их с наступившими последствиями, на¬
личие алкоголя и ядов в крови.
— Можно? — Дверь кабинета приоткрылась. Одно¬
временно зазвонил телефон.
— Входите,— я снял трубку.
— Гражданин Зайцев? — Голос был строгий и офици¬
альный.— Вы обвиняетесь в том, что скрываете от широ¬
кой общественности факт присвоения очередного классно¬
го чина! '
— Ну, ты даешь, Саша! Когда успел разузнать?
— Уголовный розыск знает все! Что вы можете сказать
в свое оправдание?
— Что же мне остается? Только пригласить в гости на
завтрашний вечер! — Разговаривая, я рассматривал во¬
шедшую в кабинет девушку.
— Не могу, завтра иду в засаду,— сказал Крылов
своим обычным голосом.— Давай послезавтра.
— А послезавтра я дежурю.
Блондинка, лет двадцати пяти, короткая стрижка, ак¬
куратно уложенные волосы, красивенькое и какое-то ку¬
кольное личико, серый вельветовый сарафан со множест¬
вом ремешков, заклепок, карманчиков, волна дорогой
парфюмерии. Кто же это у нас? В календаре запись:
«12.00 — Марочникова (дело Верш.)». Сейчас двенадцать
двадцать, опаздывает...
— Ну вот и поговорили! — Мы оба знали, что зага-
8
227
дывать дальше чем на два дня вперед нельзя, мало ли как
сложатся обстоятельства.— Тогда привет супруге. В кон¬
це недели созвонимся.
— Счастливо,— я положил трубку и указал посети¬
тельнице на стул.— Присаживайтесь. Вы, как я понимаю,
Марочникова?
Она удивленно подняла брови.
— Откуда вы знаете?
— Паспорт с собой?
— Принесла, в повестке же написано,— девушка по¬
ложила документ на стол, и я начал переписывать устано¬
вочные данные в протокол. Марочникова Галина Василь¬
евна, двадцать три года, образование 10 классов, прода¬
вец магазина «Фиалка», незамужем, ранее не судима...
— Допрашиваетесь в качестве свидетеля, должны го¬
ворить правду, за дачу ложных показаний предусмотрена
уголовная ответственность. Распишитесь, что предупреж¬
дены об этом,— я подвинул свидетельнице протокол.
— Я всегда говорю правду! — Она округлила глаза и,
вновь подняв брови, с укором посмотрела на меня.
Я подождал, пока она распишется.
— Теперь расскажите, давно ли знаете Золотова, как
часто ездили на его дачу, кто еще там бывал, как проводи¬
ли время, а потом, подробно, про последнюю вечеринку.
Марочникова развела руками.
— Так много вопросов... Давайте я буду рассказывать
все подряд, а если чего упущу — вы напомните?
— Ну что ж, давайте так,— про себя я отметил, что она
уверенно держится в кабинете следователя, пожалуй,
слишком уверенно для своего возраста.
— Валерку все знают, он парень приметный. И я с ним
часто сталкивалась: в одних местах бываем, в одних ком¬
паниях... Так и познакомились: раз вместе время провели,
второй — и пошло. Знакомых много и у него, и у меня, по¬
степенно всякая шушера отсеялась, остался узкий круг.
Собирались, отдыхали... Вначале в городе, у кого-нибудь
дома, потом на баркентине... Это так дачу Валеркину на¬
зывали, ну в шутку... У него дедушка был адмирал...
Свидетельница на мгновение умолкла, выжидающе
глянула пустенькими блестящими глазками, ожидая удив¬
ления: «Адмирал! Правда? Да что вы говорите! Как инте¬
ресно!» Но я молча ждал, и она обескураженно хлопнула
кукольными ресничками раз и другой.
— Да, адмирал... И дача чудесная, знаете, такое уют-
228
ное место, кругом лес, в общем — красота! Мы приезжали
на день-два, человек по шесть, отдыхали. Музыка клас¬
сная, вина хорошего выпьем, там запас марочного, им¬
портного... Танцуем, в баньке паримся... Да, там и финская
баня есть!
— Почему «финская»? — не выдержал я.
— А какая же? — Глазки удивленно раскрылись. Ей
бы очки — в модной оправе с дымчатыми стеклами... Со
временем додумается, не сама — так подскажут...
— Финская баня, хоть у Валерия спросите...
— Ну хорошо, продолжайте.
— Всегда все нормально, ни драк, ни скандалов, Ва¬
лерка в этом отношении культурный... Да и остальные...
Свой круг все же... Если бы Машка этого морячка не при¬
тащила, ничего бы и не было!
— Давайте по порядку.
Свидетельница поерзала на жестком протертом стуле,
но вряд ли ей стало удобней.
— Одна пара поехать не смогла — у него какие-то
дела, я с Валерой, да Машка Вершикова привела этого...
морячка. И зачем он ей сдался! Только что плавает... По¬
думаешь, радость! Шмотки и так можно достать... Поужи¬
нали, музыку послушали, потанцевали. Все нормально.
Я пошла наверх спать, а разбудила меня уже милиция.
Оказывается — такое дело...
— Скажите, Марочникова, вы были сильно пьяны в тот
вечер?
— Кто, я?! — Она посмотрела такими изумленными
чистыми глазами, что мне должно было стать стыдно за
допущенную бестактность. И, может, стало бы, если бы я
не читал справку дежурного следователя, в которой чер¬
ным по белому написано: «Опросить Марочникову не пред¬
ставилось возможным ввиду того, что она находится в
сильной степени опьянения».
— Кто, я?! — повторила она.— Да я вообще больше
трех рюмок никогда не пью!
— Значит, это были вместительные рюмки,— я пока¬
зал свидетельнице справку, и она мгновенно перестро¬
илась:
— В этот вечер и правда немного перебрала. Знаете
коньяк на шампанское...
— А остальные?
— Да как вам сказать... Валерка выпил прилично,
Машка тоже свою норму выбрала. А морячок — тот сач
229
ковал, пропускал часто и коньяка почти не пил. Говорил,
ему с утра идти куда-то надо.,,
— О чем вы разговаривали?
— Сейчас разве вспомнишь? Обычный треп Анекдо¬
ты, побасенки всякие...
— Не ссорились?
— Нет, что вы? Какие там ссоры’ Все чинно-благо¬
родно.
— Чинно-благородно! Прямо тишь да гладь! Как же в
столь благочинной компании могло произойти убийство?
— Ну уж убийство! Несчастный случай вышел... Мо¬
жет, баловались по пьянке, он и напоролся случайно?
— Вы Вер шикову хорошо знаете?
— Да вроде... Подружками были! Развлекались вме¬
сте, то да се... Она баба компанейская, веселая. Но с вы¬
вертами. Никогда не знаешь, что выкинет. Бывает, сядет
ни с того ни с сего в угол — все танцуют, а у нее глаза на
мокром месте. Что у человека внутри — разве ж узнаешь?
Чужая душа — потемки.,,
— А Золотова?
— Валерку знаю неплохо.
— Какие у вас с ним отношения?
— Ну ясно какие! Неужели непонятно?
Мне было понятно, но допрос тем и отличается от обыч¬
ного разговора, что в протокол вносятся не догадки, умо¬
заключения и намеки, а слова, прямо и недвусмысленно
высказанные собеседником. Хотя бывает, что добиваться
этих прямых слов несколько неудобно. Но ничего не по¬
делаешь.
— Признаться, непонятно,— я выжидающе смотрел
на Марочникову.
Она досадливо поморщилась и передернула плечами.
— Ну, живу я с ним. Что такого — мне же не шестнад¬
цать лет. Надеюсь, в протокол вы этого записывать не
будете?
— Придется записать. Как и все, о чем мы говорим.
Так что собой представляет Золотов?
— Нормальный парень. Пофорсить, правда, любит,
как же — адмиральский внук! А так — ничего...
— Ничего? И это все, что вы можете сказать о близком
человеке?
— Я же не тост за него поднимаю! Хватит и этого. Чем
меньше говоришь следователю — тем лучше.
— Вот как? Интересная мысль. Кто вам ее подсказал?
230
— Сама не маленькая.
Марочникова неторопливо прочитала протокол.
— Правильно записано?
— Правильно. Только вот стиль,— она неодобрительно
покачала головой.
— Сделайте скидку на то, что это все-таки не роман,—
я не нашелся, чтобы ответить более хлестко и сразу по¬
ставить ее на место, да и немудрено: впервые свидетель
обращает внимание на стиль протокола.
— Да, это явно не роман,— Марочникова расписа¬
лась, стрельнула глазками, странновато улыбнулась.—
А жаль.
Она вышла так стремительно, что я не успел спросить,
чего ей, собственно, жаль, и это неуместное сейчас слово
осталось висеть в воздухе.
Дверь снова раскрылась. Оказывается, практиканты
терпеливо ждали в коридоре.
— Почему не зашли?
— Чего соваться,— пробурчал Валек.— Мало ли о чем
у вас разговор. Сунешься — настрой собьешь!
Молодец, понимает! Валек нравился мне все больше
Учились они одинаково хорошо, но, в отличие от Петра,
он много читал, участвовал в рейдах комсомольского опер¬
отряда, схватывался с хулиганами. И ум у него более
живой и гибкий.
Петр выложил на стол несколько бумаг.
— В общей сложности эти гаврики украли на три с
половиной тысячи, обчистили восемь квартир. А вот харак¬
теристики: Акимов — сущий ангел, Гоценко тоже, но с
приводами за хулиганство! Как же так?
Я улыбнулся.
— Обычное дело. Жадность, жестокость, подлость про¬
являются в преступлениях, в повседневной жизни их скры¬
вают или по крайней мере не афишируют. Вот и читаешь
о злостном хулигане: нарушений трудовой дисциплины не
допускал, сменные задания выполнял, активно участвовал
в общественной жизни. А начинаешь проверять — вранье!
Опаздывал, пьяным заявлялся, какая там общественная
жизнь— разве что взносы платил с боем! Почему врут?
Иначе вопрос: а где вы раньше были, почему не пере¬
воспитывали?
— Ну хулиган весь на виду,— вмешался Валек.—
Он и дома такой, и на работе не особенно маскируется.
Птицу видно по полету. А вот вы про директора молком-
231
бината рассказывали. Он-то не пьянствует, не дебоширит,
на работу вовремя приходит, в инстанции ездит, прием по
личным вопросам ведет. И ворует потихоньку! Что про
него в характеристике напишут?
— Могу показать.
Я отпер сейф, достал дело Васильцова, нашел харак¬
теристику.
— Ознакомься.
Валек прочел, скривил губы.
— Как представление к награде. Псевдос первой сту¬
пени...
— Кто-кто?
— Еще не прочли мою книжку?
Я покачал головой.
— Ну ладно. Но здесь-то характеристика правильная?
Без вранья?
— Пока не знаю, следствие не закончено. Случается,
расхититель и взяточник маскируется — комар носа не
подточит! Но чаще по-другому бывает: проявляет чело¬
вечек свою червоточинку. Ведь если он дурак, то как
сможет под умного сработать? Если демагог, приспособле¬
нец, трус — этого тоже не скроешь, видят и подчиненные,
и те, кто вокруг, и кто повыше... Но как-то не принято в
характеристиках писать — дурак, бесчестный, лгун. Нет
явного криминала или аморалки, значит,— хороший!
Ребята слушали внимательно, я поймал себя на том,
что «завелся».
— Вот и получается, по характеристикам обвиняе¬
мый — один человек, по содеянному — совсем другой. Как
судить — по словам или делам? То-то!
Я просмотрел принесенные практикантами документы.
Справки о размере ущерба, характеристики, все с под¬
писями, печатями, полный ажур. Можно заканчивать дело.
— Знаете, ребята, у нас много лет выдвигают предло¬
жения — ввести технических помощников следователя.
Когда приходят практиканты, я чувствую, что это необ¬
ходимо сделать чем скорее, тем лучше. Вы экономите
уйму времени!
Валек улыбнулся, Петр настороженно ждал продол¬
жения.
— Сейчас прочтете один документ и переключитесь на
новое дело.
Я дал им план расследования дела Вершиковой и,
когда прочитали, спросил:
232
— Ясны ваши задачи?
— Яснее некуда. Отнести запросы, принести характе¬
ристики, получить справки, сходить, спросить... Работенка
для курьера,— Петр не скрывал разочарования. Вот так
всегда.
— А ты как представлял? — впрочем, я знаю, как он
представлял работу следователя. Обыски, засады, задер¬
жания... Романтика!
— Да уж по-другому. Разве это следствие? Что тут
расследовать? Все и так ясно! Допросил свидетелей,
предъявил обвинение — ив суд. ЭВМ с такой работой
легко справится. Разве не так?
Это он загнул. ЭВМ, наверное, можно было бы приме¬
нять по очевидным делам, где нужно только придать уже
имеющимся материалам процессуальную форму, оценить и
проанализировать доказательства, подобрать^ соответ¬
ствующую статью кодекса. Все это машина может. Но как
быть с житейским опытом, интуитивными предположения¬
ми, внутренним убеждением и другими, не поддающимися
программированию категориями?
Иногда непроизвольная улыбка, нервный прищур, по¬
драгивание пальцев, настороженный взгляд и еще десятки
незначительных примет, которые не зафиксируешь в про¬
токоле и уж тем более не перенесешь на перфоленту, ме¬
няли направление расследования. А неожиданные догад¬
ки, необъяснимое озарение, выводящее на верный путь...
Заканчивая университет, я писал диплом о построении
следственных версий, в одном из параграфов как раз и
приводились доводы против теории, что следствие может
вести соответствующе запрограммированная машина. Но
только поработав, пропуская через свой мозг массу ин¬
формации, из которой едва ли десятая часть попадет на
листы дела, а остальная лишь помогает выбрать пра¬
вильную тактику и определить нужную позицию, вырабо¬
тать то самое внутреннее убеждение, без которого просто
не сможешь продраться сквозь чащу препятствий на пути
к истине, я понял это до конца. Петр тоже поймет, но пой¬
мет, как говорится, «испытав на своей шкуре», словами
тут ничего не объяснишь. .
— Не совсем так, Петруша. К тому же, ЭВМ пока еще
очень дорогие. Так что придется тебе за них отдуваться!
И я вручил ребятам пачку запросов.
Золотов Валерий Федорович, 29 лет, образование выс¬
шее педагогическое, работает в горкоммунхозе, инженер
233
по озеленению, холост, не судим... Среднего роста, полный,
лицо обрюзгшее, морщинистый лоб — выглядит он гораз¬
до старше своих лет. В облике что-то бульдожье: нижняя
челюсть выдается вперед, оттопыривая толстую губу; боль¬
шие уши, мягкие, будто отвисшие; круглые коричневые
глаза.
Модная белая сорочка, из-под пристегнутых перла¬
мутровыми пуговичками уголков воротничка сбегает бор¬
довый галстук с золотой монограммой — безупречный на¬
ряд респектабельного джентльмена, если не знать, что на
скрытой столом части тела джинсы, клетчатые красно¬
синие носки и ужасно шикарные красные босоножки. Буд¬
то верхняя и нижняя части костюма принадлежат разным
людям.
— Вы же сами прекрасно понимаете, что для меня это
полная неожиданность!
Он старается держаться солидно, но не совсем удает¬
ся — нервничает, а оттого делает много ненужных движе¬
ний: поминутно вытирает лоб большим клетчатым плат¬
ком, обмахивается им, смотрит на часы, достает и прячет
обратно в пачку сигарету.
Мы беседуем уже почти час. Он очень внимательно
выслушивает вопросы, понимающе кивает головой, с го¬
товностью отвечает, но чрезмерно многословен, часто сби¬
вается с мысли, отвлекается на мелочи, второстепенные
детали и выжидающе смотрит на меня, ожидая знака или
жеста, поощряющего его к дальнейшему повествованию:
Несколько раз он, как бы к слову, вспомнил своего
дед ушку-ад мир а ла, между делом небрежно назвал по име¬
ни нескольких известных в городе люден, давая понять,
что он е ними на короткой ноге. Через каждые три-четыре
фразы совершенно не к месту упоминал горисполком и
другие городские организации, подчеркивая, что вхож
туда запросто.
И то, что Золотов таким примитивным способом пыта¬
ется произвести впечатление на столь искушенного» собе¬
седника, как следователь прокуратуры, выдавало в нем че¬
ловека недалекого. По существу дела он фактически ниче¬
го не сообщил.
— Все шло нормально, послушали музыку — я запи¬
сал последние диски, еще ни у кого нет... Выпили, у меня
хороший бар — «Камю», «Бордо»... Гале стало нехорошо,
не надо было коньяк с шампанским мешать, я отвел ее на¬
верх, слышу — Марийка кричит. Сбегаю в «кают-компа-
234
н.ию»,— Золотов испуганно выпучил глаза,— она в истери¬
ке, а Федор — на полу! Вначале думал, это он спьяну,
гляжу — в сердце кортик...
Золотов перевод дух и снова вытер вспотевший лоб.
— Это же надо,.. В моем доме... Ну скажите, мне это
надо? — Он заискивающе посмотрел на меня, ожидая
сочувствия и ободрения, мол, конечно, вам это не надо,
но не волнуйтесь, вы же не виноваты...
Сочувствия не последовало, и он, сокрушенно вздохнув,
продолжил:
— Тогда я позвонил в «Скорую помощь», они вызвали
милицию — и завертелось. Конечно, неприятно: допросы,
осмотры, понятые, одним словом, скандал...
— Почему вы заявили, что произошел несчастный слу¬
чай и Петренко сам напоролся на кортик?
— Так я ж, когда звонил, так и думал. А потом Ма¬
ринка рассказала, что это она его...
— За что же?
— Да разве ее поймешь? Ревела все время, толком
ничего не добился. Полез он к ней, что ли... А вам она разве
не объяснила?
В этот момент мне не понравился его взгляд, насторо¬
женный и цепкий, не соответствующий растерянной позе
и н^оумевающему лицу.
— Что вы можете сказать о своих гостях? — Я сделал
вид, что не обратил внимания на вопрос, и Золотов не
переспросил,
— Люди как люди,— он сделал неопределенный жест
— Подробней, пожалуйста.
— Да я их мало знаю. Разве что Галку...— Я понял,
что Марочникова проинформировала своего друга, о чем
мы с ней говорили.— Маринка— ее подружка, но встре¬
чался я с ней раз пять, я все больше в компаниях. Знаете
толчешься в своем кругу... Перебросимся словами, потан¬
цуем — и все... С Петренко — можно считать шапочное
знакомство. Но, по-моему, по женской части он любитель:
смотрел на Маринку, как коршун на цыпленка... А там кто
его знает!
— Как же вы собрались под одной крышей — четыре
малознакомых человека?
— Да так... От скуки. И потом, знаете, как бывает:
я — с Галкой, она позвала подругу, а та привела своего
парня... Так сказать, четверо в одной лодке... Мне не жал¬
ко, дача большая, места всем хватит, думал, компанией
235
будет веселей.— Золотов опять печально улыбнулся, при¬
глашая к ответной понимающей улыбке.— А вышло вон
как...
— А что вы называете «своим кругом»? — Я не удер¬
жался от вопроса, который хотел задать еще Марочни-
ковой.
— Ну,— Золотов задумчиво склонил голову, пощел¬
кал пальцами, подбирая нужные слова.— Это люди с одни¬
ми интересами, сходными наклонностями, похожими при¬
вычками. Которым есть о чем говорить, приятно общаться,
проводить время...
— Друзья, что ли? Но почему тогда вы так мало знаете
о своих друзьях?
Золотов демонстративно поморщился.
— Ну почему обязательно друзья? Экипаж баркен-
тины «Кейф». Встретились, отошли от надоевшего берега,
с его обязанностями, заботами, хлопотами, работами...
Видите, даже в рифму — я балуюсь стишатами на досуге...
И поплыли по морю развлечений, отдыха и удовольствий.
Вот и все!
Он обрадованно щелкнул пальцами, будто ухватил
удачную мысль.
— Вот у вас уйма знакомых милиционеров, следова¬
телей, судей. Не все же они ваши друзья? И не о всех вы
много знаете!
— Это профессиональная сфера. А что общего между
озеленителем Золотовым, продавщицей парфюмерного
магазина Марочниковой, маникюршей Вершиковой и мо¬
ряком торгового флота Петренко?
— Федун у нас человек случайный.
Золотов запнулся, мне показалось, что фраза вырва¬
лась непроизвольно и сейчас он об этом жалеет.
— Хорошо, остаетесь вы, Марочникова, Вершикова.
Что вас объединяет? Какие интересы, наклонности, при¬
вычки?
Золотов улыбнулся, на этот раз не печально, а весело
и добродушно.
— Так сразу разве ответишь? Отношения между людь¬
ми — материя сложная... Но для меня интересная. Я люб¬
лю пофилософствовать, заглянуть в суть вещей. Как-
нибудь можем побеседовать, но не в такой строгой об¬
становке...
Он улыбнулся еще шире, обнажив сильно выступающие
клыки.
236
— Когда все эти формальности закончатся, с удоволь¬
ствием вернусь к нашему разговору. Помню, в институте...
— Кстати, а почему вы по специальности не работа¬
ете? — перебил я его излияния.
— Вечный вопрос! — Золотов стер с губ улыбку.—
А зачем? Деньги те же, сам за себя ответчик, за тридцать
оболтусов голова не болит. Показателей глупых с тебя не
спрашивают — успеваемость, посещаемость, дисциплина,
план по макулатуре. И сам себе хозяин — не привязан к
классу целыми днями напролет...
Подписав протокол, он направился к двери, но внезап¬
но вернулся, будто забыл что-то на моем столе.
Оказалось — наоборот, хотел оставить.
— Вы не могли бы передать это Вершиковой?
На стекло легла яркая пачка сигарет «Мальборо».
Такие окурки я изъял с места происшествия.
— Фирменные,— пояснил Золотов.— Марина их очень
любит, а достать почти невозможно.
— Как же вам удается?
В тоне вопроса отчетливо проявилась неприязнь к сви¬
детелю. Плохо. Непрофессионально.
Но добродушный рубаха-парень Валерий Золотов ни¬
чего не заметил. Или сделал вид, что не заметил.
— Только не подозревайте меня в связях с заграни¬
цей,— он шутливо поднял растопыренные ладони. На бе¬
зымянном пальце левой руки туго сидел массивный пер¬
стень.— Просто я знаю людей, через которых можно раз¬
добыть хорошие сигареты... Да и другую мелочь: очки,
авторучки, зажигалки...
— Спекулянтов?
— Ну что вы! — обиделся оскорбленный в лучших
чувствах порядочный человек Валерий Федорович Золо¬
тов.— Нельзя же всех под одну гребенку! Есть моряки,
летчики, журналисты, выезжающие за рубеж... Да и дип¬
ломаты! Мои друзья часто возглавляют делегации, турис¬
тские группы! Естественно, привозят сувениры, естественно,
их дарят! Разве это противозаконно? Или аморально?
— Успокойтесь, я не хотел вас обидеть.
Пришлось сделать усилие над собой, чтобы произнести
эту фразу, но она подействовала: не помнящий обид Ва¬
лерка Золотов мгновенно успокоился и вновь разулыбался.
— Да ничего, всяко бывает. Отдайте, пожалуйства,
Маринке, покурит, расслабится. Ей сейчас тяжело... И
передайте, если можно, привет. Дескать, спрашивал о
237
здоровье, беспокоился. Девчонке будет приятно. А под¬
держка ей сейчас нужна, ой как нужна...
Скорбно склонив голову, Золотов вышел из кабинета.
Я потянулся, встал, размялся, похрустел пальцами, за¬
текшими от авторучки. Несколько минут поболтал по теле¬
фону с женой. Походил из угла в угол, от сейфа к окну и
обратно — шесть шагов в каждую сторону.
Было тихо, только с улицы доносился детский гомон
и стишки, которые я уже давно выучил наизусть: «Гуси,
гуси, га-га-га! Есть хотите? Да-да-да? Ну летите! Серый
волк под горой не пускает нас домой!»
Под окном был детский сад, и если чуть подвинуть стул
влево, то прямо из-за стола можно увидеть песочницу,
грибочки и маленьких, беспокойных и шумливых обита¬
телей этого малышиного царства.
Работать не хотелось. Я вернулся к столу, выдвинул
средний ящик, спрятал в него раскрытую книжку. Белов
потерял бы дар речи от столь вопиющего нарушения трудо¬
вой дисциплины!
«...Но восемь блокирующих спутников на стационарных
орбитах — беспрецедентная мера, принятая на закрытом
заседании Чрезвычайного Совета,— красноречиво сооб¬
щали осведомленному человеку, что дело не в радиации,
а в более серьезной опасности, представляющей угрозу
разумной жизни во всей Галактике, ни больше ни меньше!
Горик, подобно многим, в эту опасность не верил и чуть
не поплатился — я вытащил его, можно сказать, из-за
черты...»
Я захлопнул ящик. Интересно, но удовольствия от та¬
кого чтения — никакого.
Давая отдых зрению, я закрыл глаза и увидел куколь¬
но-красивую Марочников у, опухшую от слез растрепанную
Вершикову, пытающегося произвести впечатление респек¬
табельного человека Валерия Золотова.
Он мало похож на заботливого друга, еще меньше —
на бескорыстного утешителя. А если отбросить чушь про
дарящих сувениры дипломатов, то фирменная пачка
«Мальборо» стоит у спекулянтов от пяти до семи рублей —
в зависимости от насыщенности рынка. Таковы факты.
Я открыл правый ящик, среди сломанных авторучек,
линеек, карандашей, ластиков и целой кучи всякой ерунды,
разобраться с которой смогу только в очередной суббот¬
ник, нашел черную каплю складывающейся семикратной
лупы и только после этого взял оставленную Золотовым
пачку.
238
Резко прозвенел телефонный звонок. Сдержав нехоро¬
шие слова» я поднял трубку.
— Зайцев!
— Приветствую, Юрий Владимирович! Как жив-
здоров?
На проводе был майор Фролов — замнач райотдела,
курирующий уголовный розыск.
— Твоими молитвами, Степан Сергеевич,— рассеянно
ответил я, не отрываясь от линзы.
— Опять без ножа режешь? Месяц ведь заканчивается!
Жалобный тон у Фролова не получался, но старался он
от души.
— Вершиковой обвинение не предъявлено, потому кар¬
точку на лицо, совершившее преступление, выставить не
могу,— монотонно пробубнил я, ведя увеличительное стек¬
ло вдоль склейки целлофана.
— Ну а в какое положение ты нас ставишь? Стат-
карточки нет, значит, на районе висит нераскрытое убий¬
ство! Да с меня голову снимут! А за что? Подозреваемая-
то у тебя в камере! К чему же бюрократизм разводить?
Дальнейший разговор известен наперед: «Не бюрокра¬
тизм, а соблюдение соцзаконности...— Формализм — не
законность...— Процентомания — тем более...— У нас об¬
щие цели...— Прокуратура не отстаивает ведомственные
интересы...» И т. д. и т. п.
— Извини, Степан Сергеевич, потом поговорим: у меня
люди.
Линия склейки была ровная, без задиров... Ни заусе¬
ниц, ни царапин, целлофан прилегает ровно, ни складочки,
ни морщинки.
Похоже, пачку не вскрывали. Я сложил лупу, бросил
на место. Повертел сигареты, щелкнул ногтем, чуть было
не понюхал. Прошел в смежную с кабинетом длинную,
кишкой, изрядно захламленную комнату, отыскал ультра¬
фиолетовую лампу, выключил верхний свет.
Или вскрывали, но чрезвычайно искусно. Сейчас по¬
смотрим...
Поднес пачку «Мальборо» к тусклому синему пятну.
Синими, как у утопленника, руками повертел ее так и этак,
снова этак и опять так. Флюоресценция — признак све¬
жести клея — не появлялась.
Вышел из пропыленной комнатки, постоял, щурясь на
дневной свет, у окна, прогулялся из угла в угол, снова сел
за стол, лезвием аккуратно вскрыл целлофановую склейку,
239
осторожно освободил пачку, открыл, высыпал сигареты
перед собой на стекло. Длинной тонкой иглой проколол
каждую от среза до фильтра. Где-то на восьмой или девя¬
той пришло ощущение, что занимаюсь ерундой, но, как
всегда, довел дело до конца.
И ощутил стыд.
Не оттого, что добрых тридцать минут провозился с
невинными сигаретами, это в конце концов моя обязан¬
ность: передача подследственному, да еще подозреваемо¬
му в убийстве, не шутка — вдруг там записочка на папи¬
росной бумаге, которая перевернет следствие с ног на
голову, или пара-тройка сильнодействующих пилюль, или
еще что-то подобное, в практике всякое бывало...
А стыдно стало за ожидание, что обязательно найду
нечто запрещенное, за уверенность, что не потратит Вале¬
рий Золотов пять рублей просто так, за здорово живешь,
что неспособен он заботиться бескорыстно о другом че¬
ловеке.
За плохие мысли стыдно стало, ибо плохо о других ду¬
мают только скверные люди, и не оправдаешься, что, мол,
следователь постоянно в дерьме копается, оттого ему всю¬
ду гадость мерещится...
Ладно, самобичеванием тоже увлекаться нельзя, а то
недолго впасть в другую крайность, когда законченного
подлеца под лакированной маской не распознаешь... А
они маскироваться горазды, особенно если соберутся с
себе подобными и станут вкруговую, в свой круг, со своими
нормами и правилами, своей моралью и своими законами.
Свой круг... Марочникова, Вершикова, Золотов. Что
же между ними общего? И что произошло там, на загород¬
ной даче?
Странное дело — допрошены все очевидцы трагедии,
но никаких новых обстоятельств, по сравнению со вчераш¬
ним днем, когда я располагал только первичным материа¬
лом, не прибавилось. Факт убийства налицо, есть труп,
есть признание убийцы. Но обстоятельства и причины
преступления по-прежнему непонятны. Неясно и многое
другое в этой истории... Но путей восполнить пробелы уже
нет: все, кого можно допросить, допрошены. Впрочем,
остался еще один свидетель...
Кортик был устаревшего образца и напоминал католи¬
ческий крест. Чешуйчатые ножны, разные перекрестья и
набалдашник. В свое время он, сверкая бронзой, висел у
бедра какого-нибудь флотского офицера и, болтаясь в такт
240
ходьбе, придавал особый шик морской форме. Сейчас все
металлические детали покрылись слоем патины, витая ко¬
стяная ручка потускнела и подернулась сеткой мельчай¬
ших трещинок. Проволочный шнур, повторяющий извивы
рукояти, тоже потемнел, выцвела перевязь. И этот налет
старины придавал кортику вид дорогой антикварной вещи.
Я нажал едва заметную в рельефных выпуклостях пе¬
рекрестья кнопку замка и потянул рукоятку, освобождая
блестящую сталь, лишь в нескольких местах тронутую мел¬
кими точками коррозии. Обоюдоострый ромбический кли¬
нок с обеих сторон покрывал тонкий узор травленого ри¬
сунка — парусники, перевитый канатом якорь, затейливая
вязь сложного орнамента. Кружево травления нанесено
мастерски, так что даже продольные выемки — долы —
не искажали изображения. Красивая отделка, изящная
форма, продуманные пропорции клинка и рукояти, искус¬
ная резьба... В таком сочетании стали, кости и бронзы
эстетическая функция вытеснила утилитарную, эта при¬
влекательная вещица воспринималась как украшение,
произведение искусства, а не оружие...
Хищные финские ножи, изогнутые с восточным ковар¬
ством клычи, удалые кинжалы, грубо-прямолинейные те¬
саки и штыки не оставляют сомнений в своем целевом
назначении. Кортик — другое дело. Потомки итальянских
стилетов, тонких и острых, как иголки, способные про¬
скользнуть в невидимую глазу щелочку доспехов, они пре¬
вратились в оригинальную деталь форменного костюма,
в символ офицерской чести. Честь и оружие — эти понятия
тесно переплетались во все времена. А вот оружие чести
и орудие убийства — категории несовместимые.
Через мой сейф прошло множество кухонных ножей с
нелепыми округлыми ручками и криво сточенными от дли¬
тельного употребления лезвиями, десятки тупых зазубрен¬
ных топоров, ржавых молотков и других привычных и как
будто бы безобидных бытовых предметов, использованных
вопреки изначальному предназначению для того, чтобы
грубым металлом оборвать чью-то жизнь.
Но кортик при таких печальных обстоятельствах попал
сюда впервые. На клинке не осталось криминальных сле¬
дов: благородная сталь отталкивает жидкость, и она ска¬
тывается каплями, но если присмотреться, в углублениях
рисунка увидишь бурые разводы.
А вот почему эксперт не обнаружил пальцевых отпе¬
чатков? Не вытирала же Вершикова рукоятку! При слу¬
чайном убийстве следы не уничтожаются.
241
Впрочем, потожировые паутинки папиллярных узоров
хотя и красноречивые, но весьма непрочные свидетели,
их надо специально сохранять, закреплять, фиксировать.
А в сумятице экстренной помощи было не до того, кортик
вынули из раны, он лежал на ковре, вполне могли стере¬
ться о ворс...
Ладно. Когда придут практиканты, составлю протокол
осмотра, и можно будет считать, что допрошены все оче¬
видцы преступления.
С начала следующего дня я занялся текущими делами.
Напечатал обвинительное заключение по делу Тряпицына,
подшил его, заполнил карточки статотчетности и пошел к
прокурору.
В приемной худая и томная завканцелярией Маргарита
с густо подведенными глазами и жгучим черным локоном,
лежащим полукольцом на меловой щеке, вручила мне
свежую почту.
У шефа сидел начальник райотдела, и я воспользовался
паузой, чтобы просмотреть полученные бумаги. Среди них
был акт строительной экспертизы, я не стал читать его,
а сразу заглянул в заключение.
Высокая двойная дверь резко распахнулась, и в прием¬
ную вышел грузный и шумный подполковник Молоков.
— Кого я вижу! Здравствуй, Юра! — как всегда ра¬
достно удивился он, словно встретил вдруг близкого че¬
ловека в самом неожиданном месте.
Когда-то мне казалось, что столь бурное приветствие
есть проявление открытого дружелюбного характера, и
молодому следователю было лестно такое радушие. Узнав
Молокова поближе, я обнаружил, что он человек далеко
не простой, отнюдь не восторженный, с довольно тяжелым
и крутым нравом. А роль компанейского, душа нараспаш¬
ку, парня — неустранимый стереотип, выработанный двад¬
цатью годами оперативного стажа: умение сходиться с
людьми, располагая их к себе с первой минуты, является
обязательным качеством хорошего сыщика.
Не выпуская моей руки из широченной ладони и про¬
должая радостно улыбаться, Молоков отступал в угол,
пока мы не оказались за огромным металлическим шкафом
с вещдоками, скрытыми от посторонних глаз.
Я знал, что Молоков хочет сказать, но он был профес¬
сионалом и начал не с того.
— По молкомбинату у нас появились интересные фак-
242
ты: оказывается, Игнатюк организовал в тарном цехе под¬
польный участок — штамповали крышки для консерви¬
рования! Васильцов выбивал жесть сверх фондов, непо¬
нятно пока, как списывали... В общем, свяжись с Грибовым.
Грибов был начальником ОБХСС.
— Хороню, спасибо...
Я отвечал механически, прокручивая последствия для
дела от новых данных. Дополнительная документальная
ревизия, очередное продление сроков следствия, выход на
«левую» жесть... Это только то, что лежит на поверхности!
— Да, кстати, совсем забыл!
Выбрав подходящий момент, Молоков хлопнул себя по
высокому, с залысинами, лбу.
— Там, видно, Фролов чего-то недопонял, но он сказал,
что ты не собираешься до конца месяца предъявлять об¬
винение Вершиковой...
— Посмотрим,— не оценив дипломатической гибкости
собеседника, я толкнул высокую, обитую новеньким дер¬
матином дверь и уже в затемненном тамбуре сообразил,
что даже не попрощался с Молоковым — настолько он
озаботил меня своим сообщением.
Белов сидел, закопавшись в бумаги, и время от вре¬
мени делал какие-то пометки большой синей ручкой.
— Дело Тряпицына, Павел Порфирьевич,— ответил я
на его вопросительный взгляд.
— Хорошо,— Белов достал листок учета дел, нахо¬
дящихся в производстве следователей, и поставил птич¬
ку.— А что у вас с другими делами? Имейте в виду, по
молкомбинату вскрылись новые факты, объем работы
большой, надо расчищаться!
— Акимов и Гоценко — окончено, подошью, составлю
обвинительное... Сейчас вот поступила экспертиза по Пе¬
рову...
— Ну-ну,— оживился Белов.— И что там? Помню, он
ссылался на плохой цемент.
— Причина катастрофы в несоблюдении технологии
кладки. Качество цемента нормальное...
— Значит, его доводы опровергнуты...— Он задумчиво
забарабанил пальцами по столу.
— Да, теперь надо решать...
— А что решать? Арестуйте и под суд! — В голосе
Белова появились резкие нотки.
— Арестовать?
— А чему вы удивляетесь? Преступление серьезное,
повлекло тяжкие последствия!
243
— Да жалко... У него ребенок маленький. Нарушение
правил строительных работ — неосторожность...
— Жа-а-лко,— протянул прокурор.— Вот эта наша
жалость и приводит к уголовным делам. Его надо было
давно с работы уволить, так пет, жалели! Старается, мол, и
человек хороший. Так и взращивается безответственность
и некомпетентность. Хороший человек — это не профессия.
Расплодили «хороших людей»! И результаты налицо. А у
погибшего, кстати, тоже дети, двое! Их вам не жалко? —
Белов сделал короткую паузу и решительно рубанул ла¬
донью воздух.— Предъявляйте обвинение и берите под
стражу! Письменное указание давать нужно?
— Нет.— Шеф опять был кругом прав.
— Значит, с этим решено, до конца месяца пойдет в
суд,— Белов сделал еще одну пометку.— А что с делом
Вершиковой? Молоков жаловался, будто мудрите, отчет¬
ность им портите, раскрываемость снижаете...
Я знал, что Молоков никогда не жалуется, но шеф лю¬
бил обострять ситуации.
— ...Разве мало оснований для предъявления обви¬
нения?
— Да вроде достаточно,— я пожал плечами.— Но с
другой стороны — свидетели ничего не видели, прямых
улик нет, сама Вершикова дает путаные показания. Иног¬
да мне кажется... В общем, нс похоже, чтобы она просто
так, без причины совершила убийство.
— Э, Юрий Владимирович, признаться, такого от вас
не ожидал,— с укором проговорил прокурор и усмехнулся.
— Чего «такого»?
— Такого мальчишества, даже, извините, дилетантст¬
ва. «Кажется, наверное, не похоже...» Да разве это следст¬
венные категории? Вы же профессионал и должны опери¬
ровать только фактами. Фактами! Сколько преступлений
совершается практически безмотивно, по пьянке, когда не
только причины нет, но и повод-то пустяковый! Или вы
первый год на следствии?
Он был прав.
— Где вы видели убийство при свидетелях, с изоби¬
лием прямых улик? Неочевидные преступления доказыва¬
ются всегда на косвенных, и они ничуть не хуже, даже
прочнее, вы это знаете из теории, но с косвенными доказа¬
тельствами труднее работать!
— Убедили,— попытался я прервать аутодафе, но не
тут-то было.
244
— Искусство следователя, я имею в виду хорошего
следователя,— нравоучительно продолжал прокурор,— в
том и состоит, чтобы уметь интуитивные догадки превра¬
щать в доказательства. А все эти голые сомнения...— он
махнул рукой.— Грош им цена.
Белов хлопнул ладонью по столу, как бы вбивая бес¬
почвенные сомнения в полированную столешницу.
— Предъявите Вершиковой обвинение, допросите
тщательно, подробно, постарайтесь установить психоло¬
гический контакт, пусть она вспомнит мельчайшие детали
происшедшего. И все станет понятно и бесспорно. И кон¬
чайте дело, нечего тут мудрить!
Все было ясно. Я вел себе как неопытный стажер, еще
не распрощавшийся со студенческой инфантильностью,
и Белов недвусмысленно указал на это. Хорошо еще, что
он не знает, как я потрошил сигареты!
Я достал план расследования. Почти против всех пунк¬
тов стояли «птички» — выполнено. Что еще остается?
Получить документы, характеризующие участников де¬
ла,— запросы посланы, подождем. Истребовать акт судеб¬
но-медицинской экспертизы — это нужно срочно. Сел за
машинку, отпечатал запрос, вручил практикантам. Ничего
неожиданного от заключения врачей я не ожидал — иначе
мне бы уже позвонили. Но когда ребята принесли бумагу
с чуть расплывчатой лиловой печатью, напряженно вчи¬
тывался в неровный из-за разболтанности литер текст.
Смерть наступила около полуночи от проникающего
ранения сердца, других повреждений не обнаружено. Лег¬
кая степень опьянения, ядов в крови нет.
Да и откуда им быть, ядам? Страховочный контроль¬
ный вопрос, на всякий случай. Из того же ряда, что проко¬
лотые сигареты.
Я бросил злополучную пачку в «дипломат». Если сейчас
осветить ее ультрафиолетом, свежий клей обязательно
выдаст проделанные неким сверхподозрительным субъек¬
том страховочные манипуляции.
У Вершиковой не было ни ультрафиолетового осветите¬
ля, ни лупы, но она так пристально рассматривала яркую
сигаретную пачку, что у меня мелькнула глупая мысль,
будто она видит все невооруженным взглядом.
— Откуда это?
Бледная, с отеками под глазами, равнодушная ко всему
окружающему, она вдруг оживилась, в голосе появился
неподдельный интерес.
245
— Золотов передал для вас.
— Золотов?!
Здесь прятные пустячки имеют другую цену, чем на
свободе. Фирменные сигареты, переданные с воли в знак
внимания,— все равно что в обычны* условиях ультра¬
модное платье, специально привезенное из-за границы.
А может, и ценнее.! Ну кого бы Вершикова удивила в своей
парикмахерской новым платьем? А тут в камере — фурор:
охи„ вздохи, завистливые восклицания. «Счастливица»
окажется в центре внимания, событие запомнится.
— Молодец, Валера. Не говорил ничего?
Вершикова распечатала сигареты. Руки у нее были не¬
красивые — широкая кисть, короткие пальцы с мелкими,
будто обгрызанными ногтями.
— Привет передал, о здоровье справлялся. Поддер¬
жать вас хотел, ободрить.
Вершикова улыбнулась.
— Молодец, свое дело туго знает!
— Какое «свое дело»?
— Спички найдутся? — проигнорировала она мой не¬
доуменный вопрос.
Я полез в портфель. Тусклый свет слабой лампочки
рассеивался в крохотном, без окоп, кабинете. Стол прибит
к полу, стул и табурет по обе стороны от него тоже прихва¬
чены металлическими уголками. Под высоким потолком
лениво вращались лопасти вентилятора, натужно гудел
мотор в черном отверстии вытяжной системы. Они включи¬
лись автоматически, одновременно с электрическим осве¬
щением.
Не помогало. Воздух оставался душным, накрепко про¬
питанным застарелым запахом дыма тысяч папирос и
сигарет. Их курили взвинченные, издерганные опера и
усталые следователи, угощали людей, сидящих напро¬
тив,— без этого устоявшегося ритуала не обходится почти
ни один допрос. Глубоко затягивались подозреваемые,
облегчившие душу признанием, нервно глотали дым те, кто
был «в отказе» и надеялся выйти отсюда «под расписку».
Хотя это и шаблонно, но маленький, начиненный табаком
бумажный цилиндрик очень часто оказывал растормажи¬
вающее действие и способствовал установлению взаимен
понимания.
И Вершикова заметно расслабилась, успокоилась, по¬
веселела. Пора переходить к делу.
Я достал заранее приготовленное постановление, раз¬
ложил на неудобном столе бланк протокола допроса.
246
— Вам предъявляется обвинение в умышленном убий¬
стве гражданина Петренко, то есть в преступлении, пред¬
усмотренном статьей сто третьей Уголовного кодекса
РСФСР...
Привычно выстреливая казенные обороты, я завершил
процедуру установленным вопросом.
— Признаете ли вы себя виновной и что можете пока¬
зать по существу обвинения?
Вершикова цинично скривила губы.
— Показать-то кое-что могу, а вот сто третью брать не
собираюсь! Дело-то как было: посидели, потрепались, вы¬
пили, музыка там и все дела... Валерка с Галкой наверх
поднялись, а Федун ко мне полез... Я и так, и этак: нет,
не хочу, отстань, вырываюсь — куда там!
С Вершиковой произошла удивительная метаморфоза.
То же отекшее, голое без косметики лицо с рубцами от
жесткой свалявшейся подушки, мятый-перемятый вельве¬
товый сарафан, двойник того, что был на Марочниковой,
но она сама неуловимо изменилась, разительно отличаясь
от Вершиковой на первом допросе и даже от самой себя
пятнадцать минут назад, когда ее только ввели в следст¬
венный кабинет. Хотя я не сразу определил, в чем же со¬
стоит эта перемена.
— Вижу — плохо дело: хватает за разные места, пла¬
тье срывает, выдралась кое-как, отскочила к стенке, там
этот ножик висит... Схватила, выставила — не подходи!
А он налетел с разбегу...
Составляя протокол, я незаметно наблюдал за обвиня¬
емой. Она снова закурила, на этот раз не спросив разреше¬
ния, и, раздумчиво выпуская дым сквозь плотно сжатые
губы, остановившимся взглядом словно бы продавливала
неровную шероховатую стену
Внимательно прочитала протокол, спокойно, с заметной
удовлетворенностью подписала, по-хозяйски убрала сига¬
реты в крохотный, с кнопочкой, нагрудный карман и, под¬
чиняясь короткому жесту возникшей в дверях женщины
в зеленой форме, вышла не попрощавшись.
Я наконец понял, что изменилось: она держалась очень
уверенно, как человек, принявший трудное решение и гото¬
вый следовать ему при любых обстоятельствах.
Возвращаясь в прокуратуру, я обдумывал результаты
допроса. Многое в нем мне не понравилось.
Не понравилось запоздавшее на два дня расчетливое
признание.
247
Не понравилось, как Вершикова говорила: слишком на¬
пористо и зло, будто была не обвиняемой, а обвинителем.
Не понравилась резкая смена настроения.
И самое главное, не понравилось, что названный ею
мотив, такой убедительный и подходящий к ситуации,
Золотов уже пытался исподволь подсунуть следствию.
А постоянно действующий где-то в затылочной части
мозга компьютер каждую секунду, независимо от моей во¬
ли решающий различные ситуационные задачи, разбираю¬
щийся в переплетении причинно-следственных связей,
ищущий логическое обоснование всем действиям и поступ¬
кам людей, с которыми приходилось иметь дело, проверяю¬
щий достоверность слов, взглядов, жестов, неторопливо
отбирал неувязки и несуразицы, подтверждающие обос¬
нованность интуитивных сомнений.
При задержании Вершикову по общему порядку осви¬
детельствовали, осмотрели одежду — никаких царапин,
кровоподтеков, ссадин, разрывов швов и тому подобных
следов борьбы обнаружено не было.
Ни дежурному следователю, ни мне на первом допросе
она не могла внятно объяснить причин происшедшего. Не
помню, не знаю... А сегодня — полная ясность, четкая
картина, уверенные показания. И все на голом месте! Нет,
так не бывает... Обычно случается наоборот: в горячке
преступник выкладывает такое, о чем впоследствии стре¬
мится «забыть»... А в данном деле и вовсе чепуха — полу¬
чается, что Вершикова скрывала оправдывающий ее мотив!
Погруженный в размышления, я поднялся по ступень¬
кам, не заходя к себе, прошел в канцелярию.
— Шеф^на месте?
Маргарита, не отрываясь от бумаг, покачала головой.
— Вам Фролов звонил раза четыре. И еще будет.
И точно — не успел я войти в кабинет, раздался звонок.
— Как жив-здоров, Юрии. Владимирович?
— Твоими молитвами, Степан Сергеевич. Обвинение
Вершиковой предъявил, статкарточку сейчас заполню.
Еще вопросы есть?
— Какой-то ты сердитый,— огорчился майор.— Я же
не только из-за карточки... И потом — отчетность есть
отчетность!
— Ладно, не обращай внимания, это я так — от уста¬
лости...
Закончив разговор, занялся текущей работой, стараясь
рассеять неудовлетворенность и раздражение, оставше-
248
еся после допроса Вершиковой. Зажал в специальный
станок пухлую кипу документов: протоколы, фототаблицы,
справки, характеристики, ходатайства, постановления —
проколол их длинным толстым шилом, прошил суровой
ниткой. Получился аккуратный том толщиной в несколько
сантиметров. На обложке написал фамилии обвиняемых:
«Акимов, Гоценко» и статью «144 ч. II».
За этим занятием и застал меня модный в городе адво¬
кат Пшеничкин, которого молва включила в так называе¬
мую «золотую пятерку» самых сильных, выигрывающих
безнадежные дела защитников.
Подтянутый, дорого, но неброско одетый, он выглядел
гораздо моложе своих пятидесяти трех. Разве что седина
и морщина на лбу выдавали возраст.
— Я принял поручение на защиту Марины Вершико¬
вой,— Пшеничкин положил на краешек стола небольшой
синий квадратик: ордер юридической консультации, под¬
тверждающий его полномочия по данному делу.— Вы раз¬
решите немного поинтересоваться ходом следствия?
Держался он всегда учтиво, корректно, чем выгодно от¬
личался от многих адвокатов, подчеркивающих свою при¬
надлежность к лицам свободной профессии вольным пове¬
дением, переходящим, если вовремя не одернуть, в фамиль¬
ярность и панибратство.
— Пожалуйста, в пределах дозволенного...
Визит Пшеничкина меня удивил. Его буквально осаж¬
дали верящие в чудеса клиенты, и он сам выбирал для себя
процессы, как правило, неординарные, сложные, представ¬
ляющие профессиональный интерес и приносящие шумную
известность. Дело же Вершиковой было рядовым, ничем не
примечательным, явно не подходящим для мэтра его ранга.
— Когда планируете закончить расследование?
— Пока трудно сказать.
— Странно,— Пшеничкин потер переносицу.— Меня в
таком пожарном порядке просили заняться защитой, что я
думал — это вопрос дней...
— Кто просил? — поинтересовался я.
Пшеничкин замешкался с ответом.
— Надеюсь, никаких тайн я не выпытываю? Просто
удивительно, что вы взялись за столь обычное дело!
Оценив намек на высокий профессиональный уровень,
адвокат чуть заметно улыбнулся.
— Самое заурядное дело может оказаться необычным.
А здесь необычно уже то, что мне позвонил завотделом
249
горисполкома Чугунцов и попросил подключиться. Иначе,
честно говоря, я бы не взялся. Работы очень много и во¬
обще...
При чем здесь горисполком? Какое отношение Верши-
кова имеет к Чугунцову? Или он к ней? Полная чепуха...
Ладно, потом, нельзя ломать строй «светской» беседы.
— А кто заключил соглашение, оплачивал защиту?
— Сразу после звонка пришел сотрудник горисполко¬
ма — Валерий Федорович. Сказал, что друг Вершиковой.
Но скорей всего там нечто большее, чем дружба.— Пше-
ничкин засмеялся.— Следователь есть следователь. Я при¬
шел задать вам несколько вопросов, а получается наоборот.
— Это случайность,— я сделал сконфуженный вид.—
Не собирался у вас ничего выяснять.
— Но выяснили,— многозначительно сказал адво¬
кат.— Что дело не такое простое, как кажется на первый
взгляд. Впрочем, эти сложности не относятся к юридичес¬
ким, а потому меня не интересуют.
Скажите лучше, почему вы тянете с окончанием след¬
ствия? Преступление налицо, надо только выяснить моти¬
вы и дать оценку... По какой статье вы ее привлекаете?
— По сто третьей.
Пшеничкин поморщился.
— Вечная следовательская перестраховка. Там воз¬
можны только два варианта: неосторожность или превы¬
шение пределов необходимой обороны. Статья сто пятая —
до двух лет, сто шестая — до трех. Обе статьи предусмат¬
ривают возможность и менее строгих наказаний: испра¬
вительных работ, условного осуждения. Когда я изучу
дело, станет ясным, какой из них придерживаться. Но то,
что в действиях Вершиковой нет состава такого тяжкого
преступления, как умышленное убийство,— очевидный
факт! — Адвокат расстегнул толстую папку из натураль¬
ной кожи, извлек лист бумаги, осторожно положил на
стол.— Поэтому прошу приобщить к делу ходатайство об
изменении меры пресечения.
Я просмотрел аккуратный машинописный текст: «...учи¬
тывая, что Вершикова имеет постоянное местожительства,
работы, ранее не судима, характеризуется положительно...
Освободить из-под стражи под подписку о невыезде».
Внимательно наблюдавший за моим лицом, Пшеничкин
слегка наклонился вперед. Насколько незаметно он пере¬
шел к официальному тону, настолько легко вернулся к
дружескв-непринужденному.
250
— Мой доверитель, Валерий Федорович, вообще на¬
стаивал на прекращении дел а за отсутствием состава пре¬
ступления. Вы же хорошо знаете — есть ряд постановле¬
ний Верховного суда: защищая свою честь, женщина мо¬
жет лишить нападающего жизни!
Но в данном случае обвинение заявит, что на даче на¬
ходились ещелюди, можно было позвать на помощь и т. д.
и т. п. Я не хочу выглядеть дураком, а потому выбрал без¬
упречную позицию. И советую вам прислушаться...— Ад¬
вокат понизил голос.— Дело непростое, в нем много под¬
водных камней, может повернуться так, что оно лопнет
в суде как мыльный пузырь* Если позиция следствия не
станет более гибкой. В случае условного осуждения, ска¬
жем за неосторожное убийство, мы не будем додавать кас¬
сационную жалобу. И волки сыты, и овцы целы!
— Ваше ходатайство приобщается к делу. О результа¬
тах рассмотрения вы будете уведомлены.
Понятливый Пшеничкин встал, поклонился.
— Не смею отнимать время. Я через пару дней позво¬
ню. Если вы отклоните ходатайство, я обращусь к про¬
курору.
— Да, конечно. Это ваше право.
Мы вежливо распрощались.
Значит, Валерий Федорович не ограничился приветами
и пачкой «Мальборо». Пригласить адвоката из «золотой
пятерки», оплатить ему гонорар и даже подсказать линию
защиты! Да, он настоящий друг... И очень прозорливый
человек — так точно предугадать неожиданный даже для
следователя поворот событий! Похоже, он заранее знал,
что Вершикова изменит показания. Откуда?
ИСКУШЕНИЯ ДЛЯ ИЩУЩЕГО ИСТИНУ
«...Мы возвращались из Двуречья, где предприняли
последнюю безуспешную попытку подтвердить доклад
Карпецкого. Я был раздосадован: проторчать здесь пол¬
года — и впустую! Горик, напротив, находился в прекрас¬
ном настроении, так как считал, что цель достигнута и
вредный миф развеян бесследно. Психологическую настро¬
енность местные жители ощущают безошибочно, может
быть, поэтому ни один не рассказал ему то, что приходи¬
лось выслушивать мне. Но вторичная звукозапись без
материальных подтверждений способна убедить только
тех, кто хочет в нее поверить. Скептики опровергали
даже богатые видеоматериалы второй экспедиции!
251
Горик весело болтал что-то про узколобых противников
прогресса, мрачных перестраховщиков, раздувающих соб¬
ственные страхи и пугающих ими других, восхищался рас¬
кинувшейся вокруг красотой, которую сторонники блокады
хотели отгородить от человечества вымышленными радиа¬
ционными поясами.
Я молчал — сколько можно говорить об одном и том
же! Сказочно красиво — тут он прав. Но я, узколобый пе¬
рестраховщик, сделаю все, чтобы оградить мир от этой
красоты. Если решение о блокаде не пройдет, я сам буду
болтаться вокруг Леды на патрульном боте, заворачивая
приближающиеся корабли! Или высажусь сюда и вместе с
Трехпалым Охотником найду неопровержимые подтвер¬
ждения отчету первой экспедиции. Найду обязательно,
потому что смерть на Леде члена Содружества, не слу¬
чайная, при таинственных обстоятельствах, а предсказан¬
ная и объясненная им самим заранее — явится неопро¬
вержимым доказательством.
Поросшая голубой травой пойма перешла в синеватые
холмы, мы, очевидно, свернули не на ту тропинку, потому
что Мягкая Ферма слишком долго не появлялась, и когда
из-за поворота навстречу вышел человек, Горик, забыв
инструкцию, устремился к нему спросить дорогу. Выглядел
встречный вполне обычно — полусвободный фермер или
сезонник, в цельнотканом комбинезоне, грубом кожаном
жилете, островерхой треугольной шапке, распознать в нем
псевдоса нельзя было и в семи шагах, мне удалось это сде¬
лать с двенадцати; помогла интуиция, ожидание его по¬
явления и постоянная готовность, приглушить которую не
мог ни яркий свет рыжего солнца, ни умиротворяющий
волшебный пейзаж.
Горик приблизился к нему на решающий все радиус
абсорбации и уже находился за чертой, потому что псевдос
его зацепил в тот момент, когда я нажал спусковую
кнопку. Фиолетовая вспышка ослепила незащищенные
глаза, треск разряда слился с треском грубой кожи жиле¬
та, лопнувшей в том месте, куда ударила невидимая
игла...»
Дежурство по городу прошло спокойно, происшествий
прокурорской подведомственности не произошло, поэтом^
я читал до полуночи, а потом спал в комнате отдыха город¬
ского управления, хотя эту тревожную чуткую дремоту,
когда слышишь каждый скрип двери, писк рации и перего¬
воры с дежурными нарядами за стеной, вряд ли можно
назвать сном.
252
Пройдя пешком по утреннему городу, я зашел домой,
вымылся, побрился, перекусил — Ася всегда оставляла
мне завтрак на плите — и собирался лечь спать, даже лег,
но сон не приходил, и жалко было бесцельно колбаситься
в постели, и притягивали скопившиеся в сейфе дела необ¬
ходимостью «крутить машину» — подчищать, заканчи¬
вать, чтобы не оказаться погребенным под постоянно по¬
ступающей бумажной лавиной.
Я решил идти на работу, записав положенный отгул
себе в актив, хотя знал, что рачительный Белов неохотно
возвращает неиспользованные дни отдыха.
По дороге заглянул в райжилуправление, протолкался
сквозь плотную, недовольную очередь, был одернут секре¬
таршей, но потом узнан и обласкан, получил характеристи¬
ку на Рассадину Ларису Ивановну тридцати трех лет,
которая работала управляющей домами, разумеется, за¬
рекомендовала себя с положительной стороны, активно
участвовала в общественной жизни, пользовалась ува¬
жением в коллективе, но не уделяла достаточного внима¬
ния ремонту жилого фонда и проявляла «нетребователь¬
ность в самовоспитании».
Очевидно, эта маловразумительная формулировка,
призванная показать критическую и принципиальную
оценку райжилуправлением тех действий домоуправа, за
которые она уже больше месяца находится под стражей,
означала склонность Ларисы Ивановны к получению взя¬
ток и совершению массы мелких и средних злоупотребле¬
ний, которые она могла позволить на своей скромной дол¬
жности.
Пройдя еще квартал, я свернул на узкую старинную
улочку, где располагалась прокуратура, по диагонали
пересек тихий перекресток и зашел в районный военкомат.
Когда день не распланирован заранее, можно позволить
себе не спешить и по пути решить ряд мелких вопросов,
обычно по нескольку раз откладываемых «на завтра».
Собственно, вопрос у меня был один: «Имели ли право
Золотовы хранить кортик после смерти адмирала или он
подлежал обязательной сдаче?» Его я и задал молодому
майору, с которым мы уже неоднократно встречались при
обстоятельствах, относящихся как к его, так и к моей ком¬
петенции.
Хотя военный комиссариат занимается не менее важ¬
ными делами, чем, скажем, районное жилищное управле¬
ние или какая-нибудь другая из коммунальных служб,
253
здесь никогда не было очередей, любой факт выяснялся
за пять минут, необходимую справку можно получить за
такое же время.
Однако сейчас майор исчез надолго, и я открыл книж¬
ку, которую теперь не вынимал из портфеля.
«...Не отвлекаясь на опрокинутого псевдоса, я бросился
к замершему, как соляной столб, Горику, схватил за плечи,
опасаясь ощутить напряженные в кататоническом ступоре
мышцы, но нет — все было нормально, он уже вернул-
с я, навсегда забыв последний отрезок своей жизни, про¬
должительность которого могла быть различной: от не¬
скольких секунд до двух лет — большего срока амнезии
Трехпалый Охотник не наблюдал.
Горик забыл последнюю минуту. В его восприятии мы
шли среди одинаковых холмов, озабоченные отсутствием
Мягкой Фермы, он на миг отвлекся — отвернулся или за¬
думался, а в это время я беспричинно застрелил случайно
встретившегося аборигена.
Этот акт чудовищной жестокости привел перенесшего
психотравму Горика в истерическое состояние, объяснить
ему что-либо было невозможно: он ничего не слушал, кри¬
чал, что я маньяк, убийца, уничтожающий для подтверж¬
дения бредовых теорий ни в чем не повинных беззащитных
местных жителей!
Не обращая внимания на его буйство, я связался с Ба¬
зой, где нарушение психической деятельности одного из
членов экспедиции было немедленно зафиксировано, явив¬
шись сигналом общей тревоги, доложил обстановку и вы¬
сказал мнение, что запрет пользоваться летательными ап¬
паратами в светлое время суток придется нарушить, так
как иным способом транспортировать добытого наконец
псевдоса не удастся, а ожидать темноты с учетом состоя¬
ния Горика рискованно.
Затем я подошел к лежащему, убедился, что попал ту¬
да, куда целил, после чего произвел внешний осмотр. До¬
быт был псевдос высокого уровня — четвертой, а может, и
третьей ступени. Признаков, отличающих его от человека,
оставалось немного: не полностью сформированы пальцы
рук, под шапкой скрывались остроконечные, покрытые
шерстью уши, когда я оттянул веко, то увидел вертикаль¬
ный звериный зрачок...»
Майор вернулся, я поспешно перенесся с далекой
страшной планеты в строгий кабинет военкомата и не¬
брежно бросил книжку в портфель, чтобы мой собеседник
254
ею не поинтересовался. В соответствии со сложившимися
представлениями следователи должны читать исключи¬
тельно серьезную литературу.
Впрочем, майор не собирался ничего спрашивать. Он
сел на место, положил перед собой папку в твердом колен¬
коровом переплете, недоумевающе посмотрел на меня.
— Очевидно, вы что-то напутали. У нас только два ад¬
мирала, я их знаю, но на всякий случай посмотрел по кар¬
тотеке и для страховки перепроверился у военкома. А он
для очистки совести позвонил в областной военкомат.
Добросовестность и полнота проверки подтверждали
прекрасную организацию работы военкомата, но я не мог
понять, что, собственно, вызвало такие затруднения?
— Не только в нашем районе, но и в городе, и в области
адмирал Золотов никогда на военный учет не становился!
Честно говоря, я растерялся. Настолько, что едва не
пролепетал по-детски: «Как же так? А кортик?»
— ...На военном учете у нас состояли ныне покойный
капитан первого ранга Золотов Иван Прохорович,— четко
продолжал майор.— Проживал он по адресу: проспект
Чехова, дом шестнадцать, квартира пятьдесят два...
Адрес совпадал. Валерий Федорович Золотов, адми¬
ральский внук, жил именно там.
— ...Иван Прохорович Золотов умер в позапрошлом
году в возрасте шестидесяти девяти лет от острой сердеч¬
ной недостаточности и похоронен с воинскими почестями
на аллее Славы городского кладбища.
Майор закрыл папку.
— ...Согласно существующему положению, холодное
оружие офицеров флота может храниться в семье покой¬
ного без права ношения.
Исчерпывающий, предельно конкретный ответ.
Я поблагодарил, вышел в пустой, чисто выметенный
коридор и медленно направился к выходу, переваривая
полученную информацию.
Зачем же ему нужна эта ложь? Ну, положим, звание
внука адмирала могло давать маленькие преимущества в
детских играх, ну в школе какие-то крохотные привилегии,
например, «из уважения к дедушке я тебе, Валера, сегодня
двойку не поставлю», ведь проверять действительное зва¬
ние Ивана Прохоровича никому бы не пришло в голову. Но
школа-то закончена давным-давно, а он продолжает хо¬
дить во внуках! Может, прикрываясь дедушкой, Золотовы
устраивают решение всяких житейских дел — выписать в
255
обход очереди стройматериал для ремонта дачи или что-то
другое в этом роде... Нет, исключено, любое официальное
решение принимается только на основе соответствующего
документа, слово, да еще лживое, к делу не пришьешь.
Так ничего и не придумав, я дошел до прокуратуры.
Заглянул в канцелярию, спросил у Маргариты, не разыски¬
вал ли кто, не звонили ли, получил поступившую почту.
В кабинете разобрал солидную пачку бумаг, акт су¬
дебно-химической экспертизы отложил в сторону.
«Представленная на исследование в опечатанном фла¬
коне под номером один жидкость светло-коричневого цвета
является смесью на спиртовой основе сахара, ванилина и
растворимого кофе... Способ изготовления и состав компо¬
нентов характерны для суррогатированных алкогольных
напитков домашней выработки...
В опечатанном флаконе под номером два находится
низкосортное крепленое вино, полученное путем перера¬
ботки яблок...»
Еще один сюрприз! И это вместо благородного «Мар¬
теля» и загадочно-заграничного «Бордо»...
Вот вам и почтеннейший Валерий Федорович! Человек-
блеф! Теперь понятно, почему Галина Марочникова обыч¬
ную баню по-черному величает «финской»...
Ложь громоздится на ложь, все из одного ряда: фаль¬
сификация спиртного, упоминание о знакомствах с «силь¬
ными мира сего»... Скорее всего этот камуфляж — след¬
ствие укоренившейся привычки прикрывать собственную
незначительность близостью к авторитетным людям и ор¬
ганизациям. Но может ли эта привычка иметь какую-
нибудь связь с преступлением?
С человеком-блефом нужно держать ухо востро: все,
что его окружает, может оказаться фикцией, надуватель¬
ством, мистификацией. А что, если и та картина преступ¬
ления, которая мне подсовывается, тоже блеф? Тогда все
неясности и неувязки объясняются очень просто...
Следствие практически закончено, надо получить еще
пару-тройку документов, и можно составлять обвинитель¬
ное заключение. И если мои сомнения небезосновательны,
то этим актом блефу будет придан^ юридическая сила.
Но кто может быть заинтересован в такой игре? Как
могли развиваться события на самом деле?
На эти вопросы мозг должен был начать выдавать
возможные варианты ответов, но он работал впустую, как
магнитофон на холостом ходу, и мне показалось, что если
256
хорошо прислушаться к себе, то можно различить шелест
чистой ленты. Ничего толкового на ум не приходило.
Рабочий день подходил к концу, срочных дел на сегодня
не было, и, если не подоспеет какое-нибудь происшествие,
через полчаса можно будет идти домой.
Я вышел в коридор и толкнул дверь соседнего каби¬
нета с табличкой «Лагин Ю. Л.».
— Добрый вечер, Юрий Львович. Как поживаете?
— Мы поживаем. А ты, вижу, бездельничаешь?
Так всегда начинались наши диалоги. Лагин — добрый
и умный человек, с огромным житейским и профессиональ¬
ным опытом, но за тридцать лет следственной работы на¬
копил немалый запас сарказма. Впрочем, я уже привык к
его манере разговора, и мне нравилось общаться с ним.
К тому же всегда можно было рассчитывать получить от
него дельный совет.
— Бездельничаю, Юрий Львович. От вас ничего не
скроешь.
— Ну тогда подожди пару минут, я допишу, и побез¬
дельничаем вместе.
Ему было пятьдесят пять. Высокий, плотный, с большой
головой, Лагин держался всегда солидно и внушитель¬
ностью вида мог поспорить с шефом, недаром посетители,
встречая в коридоре, часто путали его с прокурором.
Зато вне стен нашего учреждения его можно было при¬
нять за кого угодно, только не за следственного работника.
Интеллигентными чертами лица и пышной, поредевшей
спереди, но торчащей в обе стороны над висками шевелю¬
рой он более всего напоминал композитора, известного
скрипача или дирижера. Он и в действительности имел
некоторое, хотя и специфическое, отношение к миру ис¬
кусства: специалист по большим хозяйственным делам,
расследовал организацию «левых» концертов и сопутству¬
ющих им хищений в областной филармонии. Говорят, что
однажды толпа жаждущих любителей музыки приняла его
за администратора и окружила, вымаливая лишний би¬
летик или контрамарку. Хотя скорее всего это чья-то шутка.
— Ну-ну, так что, ты говоришь, у тебя стряслось? —
Лагин закончил писать и откинулся на спинку стула.
— Стрястись ничего не стряслось...
— Отчего же тогда тебя гложут сомнения? И что ты
хотел спросить у старика Лагина?
Нет, он не читал мысли. Но, как всякий хороший сле¬
дователь, умел определять направление хода размышле¬
ний собеседника и его намерения.
9-2628 257
— Странная штука получается, Юрий Львович. По
делу практически все сделано, а ясности никакой...
— Такое бывает,— Лагин неопределенно крякнул, по¬
тирая руки и хитро посматривая на меня, ожидал про¬
должения.
Я пересказал обстоятельства. Лагин, снисходительно
улыбаясь, перебирал мелкие предметы в объемистом ящи¬
ке своего огромного, обтянутого зеленым сукном стола, но
по глазам было видно, что он слушает внимательно.
— И что же тебя смущает? Вначале не говорила, а
потом сказала? Такое бывает сплошь и рядом! Для обви¬
няемого ложь—одна из форм защиты. Придумала, как
облегчить свое положение,— и изменила показания. Разве
это настолько неправдоподобно?
— Но такую же версию упорно подбрасывает Золотов!
Он и адвоката ориентировал на самооборону или неосто¬
рожность еще до того, как Вершикова...
— Да ведь это самая выигрышная линия защиты! —
перебил Лагин.— Ничего удивительного, что и Вершикова,
и Золотов, и адвокат склоняются к ней.— Он задумчиво
поигрывал стреляной гильзой от ТТ.— И тебе надо тща¬
тельно проверить показания обвиняемой! Изучи акт вскры¬
тия трупа, внимательно изучи, описание не из приятных,
некоторые брезгают, заглядывают сразу в заключение, так
можно упустить что-нибудь важное...
Я почесал в затылке—Юрий Львович как в воду
смотрел.
— Может быть, понадобится допросить судмедэкс¬
перта...
Лагин замолчал, обдумывая какую-то мысль...
— Само по себе то, что Золотов — враль, еще ни о чем
не говорит. Ну, хвастался дедом, ну, поил дурех всякой
дрянью вместо заморских вин и коньяков — какое отноше¬
ние это имеет к расследуемому тобой преступлению?
Я хотел возразить, но Юрий Львович предостерегающе
поднял руку.
— Это с одной стороны. Но...
Он крутанул гильзу волчком по зеленому сукну.
— Знаешь, что меня настораживает?
И сам ответил:
— Круг лиц, проходящих по делу. Компания Золотова!
Внешне все благополучно: каждый работает, характери¬
зуется наверняка положительно, словом, приличные люди,
258
вносящие свой вклад, ну и та-х далее... Только все это
ширма!
Он высоко подбросил гильзу и с неожиданной лов¬
костью поймал ее.
— Золотов — какой-то полуаферист, прикрывающий¬
ся нехлопотной должностью. Эта его подруга, как ее, Ма-
рочникова? Скромная продавщица, а одета как дочь мил¬
лионера — видел, как она к тебе заходила! Обвиняемая —’
маникюрша, но небось тоже живет не на зарплату?
Я вспомнил фирменный вельветовый комбинезон Вер-
шиковой, который на черном рынке стоит рублей двести
пятьдесят — триста, и кивнул.
— Люди с двойным дном,— сказал Лагин.— С этой
публикой надо держать ухо востро.
Он бросил гильзу обратно в ящик и со стуком захлоп¬
нул его.
— Знаешь, что мне не нравится?
И опять сам ответил:
— Потерпевший был инородным телом в этой компа¬
нии, он один занимался настоящим делом. И он убит! Слу¬
чайность, несчастный случай? Как говорится, все бывает,
но лично для меня это крайне сомнительно. И версия само¬
обороны притянута за уши.
— Что же остается? — воспользовавшись паузой,
вставил я.
— Как бы здесь не было хитрой, тщательно продуман¬
ной инсценировки!
Слово сказано. Мне неоднократно приходила в голову
эта мысль.
— Стоит обратиться к философии и вспомнить принцип
Оккама,— продолжал Лагин.— «Не умножай без надоб¬
ностей число сущностей». В переводе на наш язык это
означает: не выдвигай версий, если они ни на чем не ос¬
нованы.
Он откинулся в кресле, побарабанил пальцами по столу.
— Пока что твои сомнения, равно как и мои догадки,
висят в воздухе. Если бы был хоть один факт, один камень
для опоры...
— Попробую поискать этот камень.
Я встал.
— Не помню, где это сказано: «Ищущий истину да
убоится искушений», — улыбнулся Лагин.— В Евангелии,
что ли... Впрочем, неважно! Сейчас ты на развилке: мож¬
но закончить дело, не обращая внимания на пустяковые
9
259
неувязки, и с плеч долой — пусть суд разбирается! А мож¬
но впасть в противоположную крайность — раздувать чер¬
вячок сомнений, бояться очевидного, метаться в поисках
новых фактов, запутываться в доказательствах. И в поис¬
ках несуществующей терять реальную цель!
Когда я вышел на улицу, решение почти созрело. Стоял
мягкий теплый вечер, недавно прошел дождь, и воздух
был чистым и непривычно свежим, асфальт впитал воду и
оттого казался гладким и жирным. Я прошел через акку¬
ратный, с умытой зеленью сквер и собирался повернуть к
дому, когда меня окликнули.
Сухощавый, резкий и отчаянный Саша Крылов, с ним
здоровенный Роман Полугаров и Костя Азаров из ОБХСС.
Все трое радостно улыбаются.
— Ты как раз кстати,— Крылов хлопнул меня по пле¬
чу.— Пойдем в «Спутник» поужинаем.
— Чего вдруг?
— Отдохнуть немного в кои-то веки! Посидим, пообща¬
емся в спокойной обстановке. Мы с тобой уже какую не¬
делю друг друга ловим?
Предложение было заманчивым, но кое-что меня сму¬
щало.
— Неудобно, в своем районе...
— А что тут неудобного? — прогудел Полугаров.—
Что мы, не можем в нерабочее время за свои деньги в ре¬
сторан сходить? Или мы не люди?
Это меня убедило. Действительно, раз мы полноправ¬
ные граждане, то почему не можем поужинать в ресторане?
Мы пересекли вымощенную большими бетонными квад¬
ратами площадь, перешли бассейн по мраморным ступень¬
кам, между которыми плескалась голубая вода, вошли в
просторный стеклянный вестибюль светлого высотного
здания и по пологой винтовой лестнице поднялись на вто¬
рой этаж.
Несмотря на раннее время, ресторан был почти полон.
На низкой эстраде рассаживалась за инструменты чет¬
верка длинноволосых молодцов, один из них гулким микро¬
фонным баритоном представил публике певицу — брю¬
нетку лет тридцати в тугом лиловом платье с крупными
белыми цветами. Платье плотно облегало массивные бедра
и волнистыми складками ниспадало до пола, но чрезмер¬
ная длина компенсировалась откровенным декольте и ог¬
ромным выкатом, обнажающим спину до поясницы.
260
— Не люблю оркестры, из-за них разговаривать невоз¬
можно,— недовольно пробурчал Азаров.
— Ну этот тебе понравится, посмотри, какая певица,—
засмеялся Роман.— Не знаю, как она поет, но выглядит
впечатляюще!
Официантка, приветливо улыбаясь Азарову, принесла
закуску.
— С утра крошки во рту не держал,— сообщил Полу¬
гаров, предупреждая возможные шутки по поводу его
аппетита и, быстро расправляясь с салатом, пояснил:
— Целый день мотался по вчерашнему разбою.
— Раскрыли?
Он кивнул, пережевывая.
— Пацаны. Девятнадцать и двадцать два. Деньги на
красивую жизнь! Знаете гадюшник на Петровской? На¬
плевано, накурено, смрад, в коктейли чего только не ме¬
шают...
— Двух барменов посадили,— вставил Азаров.— Са¬
нитарная инспекция кишечную палочку находила, закры¬
вали, штрафовали — все равно помойка.
— А им — шикарный бар. Предел мечтаний! Таксиста
трубой по голове — ив эту тошниловку, пойло через соло¬
минку сосать! Притащили их в отдел, ведут себя нагло —
нет, не были, у товарища музыку слушали... Ах, музыку? А
пальцы на трубе чьи? А на стекле? Притихли. А можем еще
таксистам со стоянки на опознание предъявить, те видели,
кто в машину садился! И все — кончилась смелость, на¬
пустили в штаны — таксисты поубивают, не надо опозна¬
ний... Вот сволочи! А про потерпевшего и не спросили.
— Бар этот закроют со дня на день, мы внесли пред¬
ставление в исполком,— сказал я.— Ну а другие пацаны
куда денутся?
— Проблема,— вздохнул Крылов.
— Да бросьте! — отмахнулся Полугаров.— Свинья
везде грязь найдет. Вот это проблема. Я не видел грабите¬
лей, которые пошли «на дно» из-за того, что закрыта биб¬
лиотека! Каждый сам выбирает дорогу. Посмотрят два
одногодка какой-нибудь детектив и выйдут из кино с раз¬
ными мыслями. Один решит: стану сыщиком — вот он ка¬
кого бандюгу скрутил! А пока не подрос — в комсомоль¬
ский оперотряд запишется. А другой: «Гы-гы, как он его
трубой по башке! И в бар — клево!» Да отпилит кусок
трубы — и на остановку такси!
Роман так разгорячился, что даже дышал тяжело,
261
будто только что гнался за злоумышленником с обрезком
трубы в руках.
— Кстати, про выбор дороги,— вмешался Крылов.—
На днях дежурил по отделу, заходит гражданин, расска¬
зывает: сам он приезжий, в командировке, города не знает,
забрел в парк, а там его окружила шпана, человек семь, с
палками, камнями и берут в оборот — давай деньги, часы,
пиджак скидывай... Место глухое, гады эти пьяные, злые;
видит он: дело табак. Деньгами и вещами не отделаешься,
как бы на инвалидность не перейти...
Вдруг откуда ни возьмись четыре парня — трезвые,
чистые, вежливые: в чем дело? Ну, хулиганье на дыбы,
мать-перемать, и тут, говорит, такое пошло-поехало, в жиз¬
ни не видел. Как начали их эти ребята молотить. И руками,
и ногами, да с прыжками, вывертами разными, только пух
и перья полетели. Удар — копыта набок. Какие там палки
с камнями... Несколько минут, и все: трое по земле полза¬
ют, а кто уцелел — рванули как черт от ладана. А ребята
вежливо поклонились— и в другую сторону.
— Здорово! — восхитился Полугаров и зачем-то сжал
огромный кулак.— Кто же они такие?
Крылов развел руками.
— Этот командировочный затем и приходил. Может,
говорит, ваши ребята или знаете их, хочу, мол, руки по¬
жать. Наверное, бывшие десантники или спортсмены. Сам¬
бисты, дзюдоисты... Шли мимо и вмешались.
— Вот бы нам таких,— Полугаров любил смелых и
сильных людей.— У них уже все четко определено, в бар да
пивнушку их на аркане не затянешь.
— Вы, ребята, как канадские лесорубы,— улыбнулся
Азаров.— Те в лесу говорят о женщинах, с женщинами —
о лесе.
— Где ты видишь женщин? — с сожалением спросил
Роман.
Азаров кивнул в сторону приближающейся офици¬
антки.
— Проголодались, мальчики, несу, несу горячее, пока
зажарили, чтобы свеженькое,— ласково ворковала она,
расставляя тарелки с фирменными бифштексами.— Ку¬
шайте на здоровье, приятного аппетита!
Официантка еще раз ласково улыбнулась Азарову и
старательно-грациозной походкой направилась к кухне,
на отлете держа грязный пустой поднос.
— Прекрасный сервис в нашем общепите,— елейно
262
проговорил Полугаров.— Правда, Костик? Может, напи¬
шешь благодарность в книгу отзывов?
Азаров поморщился.
— У тебя сегодня перебор с остротами. Помолчи, хотя
бы пока жуешь.
За столом наступила тишина, только позвякивали о
тарелки ножи и вилки. Певица низким, чуть хрипловатым
голосом повествовала о девушке, сообщающей матери, что
она влюбилась в цыгана по имени Ян. Девушка была при¬
мерной дочерью и подробно информировала родительницу
о вкусах и запросах своего избранника. Ян оказался раз¬
носторонней личностью: он любил золотые кольца, дорогие
шубы и вина армянского розлива. Н-да... То-то мама об¬
радуется!
— Это вам передали с соседнего столика,— на ска¬
терть опустились две бутылки дорогого коньяка.
— Сразу отнесите назад! — резко бросил Крылов.
- Но...
— Немедленно! И больше не вздумайте передавать
нам что-либо!
Официантка, обескураженно разведя руками, унесла
коньяк.
— Это небось твои подопечные? — спросил Александр
у Азарова.
— Да нет,— недоуменно ответил тот.— Моим я, видно,
аппетит испортил, они сразу смотались,— он кивнул на
опустевший при нашем появлении столик у окна, за кото¬
рым еще недавно гулеванили трое солидных мужчин с про¬
дувными физиономиями.— А больше знакомых лиц не
видно.
— Однако! — Крылов покрутил головой.— И тут за¬
гадки.
— Да никакой загадки нет,— вмешался Роман.—
Просто трудящиеся любят свою милицию.
Сказал он это очень серьезно, и оттого получилось осо¬
бенно смешно.
Впрочем, загадка вскоре разрешилась. Мы заканчи¬
вали ужин, ожидая, когда принесут кофе.
— «До-ро-ги длин-ной стрела по сте-пи про-лег-ла,
как слеза-а по щеке-е-е,— брюнетка на эстраде выводила
слова медленно, как бы по слогам, но постепенно набирала
темп и начинала пританцовывать все быстрее и быстрее,
разворачиваясь на месте так, что шнур микрофона черной
лентой метался вокруг нее.— ...И только цокот копыт,
только песня летит о замерзшем в степи ямщике-е-е!»
263
Из-за столиков поднимались пары и выходили на тан¬
цевальную площадку под сплошную россыпь хрустальных
многоцветных светильников. На плечо легла чья-то рука,
я скосил глаза и увидел тонкие пальцы, на безымянном
отблескивал золотой перстень с красным камнем.
— Можно вас пригласить?
Сзади стояла Марочникова. Обернувшись, я сразу ох¬
ватил ее взглядом. Красивое синее платье, кажущаяся
простота которого не могла ввести в заблуждение относи¬
тельно его цены. Высоченная шпилька, создававшая впе¬
чатление, что она приподнялась на цыпочки. Чуть больше,
чем следует, косметики. Надо сказать, что в освещении и
обстановке вечернего ресторана она выглядела очень эф¬
фектно и уже не казалась пустенькой куколкой. Так меня¬
ется тусклая елочная игрушка, извлеченная из картонной
коробки и водворенная на свое место среди праздничной
хвои, украшений, блесток «дождя» и разноцветных лам¬
почек.
— Меня? — Придумать вопрос глупее было трудно.
Но, честно говоря, я несколько растерялся.
— Вас,— Марочникова обворожительно улыбну¬
лась.— Можно?
Я чуть замешкался, Полугаров не удержался от при¬
вычки балагурить по любому поводу.
— Конечно, можно,— очень серьезно сказал он.—
Наш товарищ стеснителен, но он как раз мечтал...
Я не дослушал и вышел из-за стола.
На танцевальном пятачке Марочникова положила руки
мне на плечи, а я обнял ее за талию, и мы начали раска¬
чиваться в такт музыке, чуть переминаясь с ноги на ногу,
насколько позволяла колышущаяся вокруг масса разгоря¬
ченных людей.
Лицо Марочниковой было совсем близко, от нее слегка
пахло вином и дорогими духами.
— Вы, конечно, думаете, зачем я вас пригласила? —
Марочникова заглянула мне в глаза.— Угадала?
— Нет,— ответил я чистую правду. То, о чем она спро¬
сила, я обдумал раньше, в короткие секунды, когда под¬
нимался со стула. Потом, когда мы шли между столиками
к эстраде и я поддерживал ее за руку, чуть выше локтя,
ощущая гладкую горячую кожу предплечья, перепроверил
свои выводы и окончательно убедился, что никаких опреде¬
ленных целей Марочникова преследовать не может, скорее
всего ею просто руководит интерес экзальтированной де-
264
вицы к человеку экзотической, на ее взгляд, профессии.
Да еще, может быть, желание завести на всякий случай
«нужное» знакомство. В последнем ей, бедняжке, предсто¬
ит пережить глубокое разочарование.
— Удивляюсь, как вы удерживаете равновесие.
Она хихикнула.
— Иногда я боюсь бухнуться с этих ходуль. Зато так
красивей. Правда?
Увеличенные серой тушью глаза кокетливо раскрылись.
— И еще я думаю, по какому поводу и с кем вы пришли
в ресторан.
— Повод? Разве для отдыха нужен повод? — Она от¬
кровенно веселилась.— Мы с Валерием часто здесь быва¬
ем. Он любит «Спутник», почти каждый вечер — сюда.
— И зарплаты инженера-озеленителя хватает?
— Что ему зарплата! Он же, как-никак, внук адми¬
рала...
— Кстати, кто вам сказал эту чепуху?
— Какую чепуху? О чем вы?
— Что Золотов — внук адмирала?
— Господи, да это всем известно! Почему же так сразу
«чепуху»?
— Да потому, что дедушка уважаемого Валерия Федо¬
ровича никогда не был адмиралом!
— То есть как — «не был»? Кем же он был?
— А вы поинтересуйтесь у своего приятеля.
— Не может быть! — Марочникова даже в лице изме¬
нилась.— Какая сволочь... И я, дура,— ведь знала, что
врет по любому поводу, ложь у него в крови! Но про деда...
и подумать не могла... Ах, мокрица!
Интересно, почему она так остро реагирует? Или при¬
творяется?
Музыка кончилась, пары возвращались к своим сто¬
ликам.
— Можно еще танец? — взвинченно спросила она.—
Не хочу сейчас видеть эту падаль!
Похоже, она не притворялась.
— Однако! Вы меня удивляете! Вы же... гм, дружите с
ним, отдыхаете, развлекаетесь, сейчас вот пришли в ресто¬
ран. И такая реакция... Непонятно!
Она отвернулась.
— Разве все объяснишь? Да и к чему.
— «Поспели вишни в саду у дяди Вани, у дяди Вани
поспели вишни...» — радостно сообщала нам певица, по-
265
прежнему колыхался вокруг танцующий народ, так же
руки Марочниковой лежали у меня на плечах, но что-то
изменилось: лицо девушки застыло, взгляд стал каким-то
отсутствующим, отрешенным. Она будто постарела.
— Чья это затея с коньяком? — Все было и так ясно,
но я спросил, чтобы как-то расшевелить девушку, вывести
ее из подавленного состояния, причину которого понять
не мог.
— Ясно чья. Золото не может, чтобы икру не метать.
— Золото?
— Это Валеркина кличка,— она презрительно скриви¬
ла губы.— Только не все золото, что блестит. Дерьмо.
Последнее слово она произнесла в сторону, одними гу¬
бами, но я разобрал.
Музыка кончилась, и я повел Марочникову к ее столи¬
ку, в малый зал, примыкающий к основному под прямым
углом. Теперь понятно, почему я не заметил знакомых
лиц.
— Кого мы видим! Почет и уважение! — Золотов был
изрядно навеселе и улыбался так, что можно было пере¬
считать все его зубы.— Ай да Куколка! Молодчина! Такого
гостя нам привела.
Непонятно, объяснялась его аффектация алкоголем
или укоренившимся представлением, что именно так бур¬
но надо выражать свои чувства в подобных ситуациях.
— Познакомьтесь — Эдик и Таня.
Напротив Золотова сидел крепкий парень с грушевид¬
ным, расширяющимся книзу лицом и обвисшими щеками и
смазливая, потасканного вида девица, которые притворно
разулыбались и угодливо закивали головами. Эдик дер¬
нулся было, чтобы протянуть руку, но передумал и пра¬
вильно сделал.
— Это уважаемые люди,— продолжал распинаться
Золотов.— Эдик — замдиректора магазина, а Таня — его
помощник.
По лицу и манерам Тани нетрудно было догадаться,
какого рода помощь она способна оказывать, но я еще раз
подивился представлению Золотова об «уважаемости» на
замдиректорском уровне.
— А что, разве есть зависимость между занимаемой
должностью и степенью уважения? — осведомился я.
— Самая прямая. Как между нехваткой противозача¬
точных средств и количеством подпольных абортов,— он
тоненько, визгливо засмеялся, дурашливо тряся голо-
266
вой.— Да вы и сами это прерасно знаете. Небось коньяк
мой пить не стали, марку выдерживаете, мол, я вот где,—
он показал ладонью,— а вы вон тут,— теперь он провел
рукой пониже.— У нас свой круг, у вас свой!
— Еще бы,— вставил Эдик.— Товарищ запросто с
обэхээсэсником сидит!
Я хотел откланяться и уйти, но Марочникова как стоя¬
ла рядом, держа меня под руку и прижимаясь к боку, так и
осталась стоять, не отпуская.
— Пить с нами вы, конечно, не будете,— утвердитель¬
но сказал Золотов, поднимая фужер. В фужере лежали
массивные часы с металлическим браслетом, шампанское
придавало им золотистый оттенок и как линза искажало
пропорции. Неправдоподобно толстая красная секундная
стрелка резво бежала за облепленным пузырьками газа
стеклом.
— Ну-да мы люди не гордые, сами выпьем за ваше
здоровье.
Он широко раскрыл рот и, отставив локоть, одним ма¬
хом вылил в себя шампанское с миллиардами гнездивших¬
ся на браслете микробов. Вино потекло по подбородку, и
Золотов поспешно смахнул его платком.
— Вы рискуете, Золотов.
Он непонимающе вытаращил круглые, навыкате глаза.
— Рискуете проглотить часы вместе с браслетом,— я
откровенно насмехался над ним и не скрывал этого.
— Это не простые часы,— самодовольно проговорил
он.— «Ориент» — «Королевский ныряльщик». Тридцать
фунтов стерлингов, а у нас в комиссионке — четыреста рэ.
Идут в любой жидкости — в вине, спирте, керосине — я
пробовал. Так что и желудочный сок им нипочем. Да что
там сок! — Золотов довольно захохотал.— Я их раз в чай¬
нике прокипятил, на спор. Стольник выиграл. А им хоть
бы что.
Он врал. Кипячения не перенесет даже «Королевский
ныряльщик». Нагрев нарушит герметичность корпуса, ис¬
парит смазку, накипь парализует механизм, и часы можно
сдавать в утильсырье. Неужели он сам этого не понимает?
— Валера у нас хват,— одобрительно проговорил
Эдик, и его голос показался мне знакомым.— С ним лучше
не спорить. Себе дороже обойдется.
Довольный Золотов продолжал рассуждать о преиму¬
ществах своего «ориента» перед «риконом» или «сейкой».
— По-моему, вы ошиблись в выборе специальности,—
267
сказал я как можно насмешливее.— Наверное, мечтали
стать часовщиком?
— Нет,— Золотов хохотнул и снова залил часы шам¬
панским.— Знаете, кем бы я хотел быть? Купцом. Фамилия
у меня подходящая. Купец первой гильдии Золотов! Зву¬
чит? Склады, лабазы, мануфактура. Баржи с зерном по
рекам ходят. Заводишко небольшой, коптильня, винокур¬
ня.— Он мечтательно закатил глаза.— Отпустил бы боро¬
ду лопатой, пароходик бы завел, на корме крупно: «Вале¬
рий Золотов и К °». На пароходике, как водится, банька,
бильярдная, цыгане... Галку бы с собой возил. Только фа¬
милию бы ей заменил, надо что-нибудь звучное — Глэн
Маркизова, танцы на столе! Ножки у нее классные, да и
фигурка — все в порядке...— Золотов победоносно по¬
смотрел на Эдика и, чуть скривившись, выразительно пе¬
ревел взгляд на Таню.— ...Так что была бы вне конкурен¬
ции. Полный сбор обеспечен!
Он опять залпом выхлестал бокал и утерся тыльной
стороной руки, а руку вытер о скатерть. Потом придвинул
розетку с зернистой икрой и, намазав толстый бутерброд,
смачно откусил.
— Вы любите икру? — обратился ко мне, бодро двигая
челюстями. И не дожидаясь ответа, продолжил: — А я тер-
перь ее не могу.— Он развел руками.— Но ем. И знаете
почему?
— Нетрудно догадаться. Это же по-купечески — икру
есть. И шикарно: она дорогая, значит, престижу спо¬
собствует.
— Ну нет! — Золотов опять хохотнул.— Вы уж совсем
меня примитивом считаете! Я вот жую и чувствую, как
лопаются на языке, зубах маленькие шарики. Хрусть,
хрусть, хрусть... Каждая икринка — осетр! Сколько я съел
за вечер икринок? Тысячи полторы? Значит, полторы тыся¬
чи осетров. Громадных, тяжелых, в толстой ороговевшей
чешуе, с пилообразными спинами и мощными хвостами.
Говорят, осетр еще с мезозойской эры сохранился, пере¬
жил ящеров, динозавров, птеродактилей всяких... Царь-
рыба! А я за один присест целый косяк сожрал, семьдесят
пять тонн осетрины! А если посчитать, сколько бы они
икры наметали? Миллионы, миллиарды осетров! А я один!
И где все эти миллиарды царь-рыб? Вот здесь! — похлопал
себя по отвисшему животу.— Вот когда ощущаешь себя
венцом природы!
Он перевернул бутылку, выливая остатки. Шампанское
268
наполнило бокал и побежало через край, заливая скатерть.
Я смотрел на него и думал, что ошибся, считая его амебой.
Нет, это совсем иной зверь... Одноклеточна в нем, пожалуй,
только мораль.
Я высвободил руку.
— Спасибо за танец, мне пора.
Марочникова сделала нетвердый шаг вперед.
— Красиво говоришь, адмиральский внучек! — В го¬
лосе отчетливо слышались издевательские нотки, и смотре¬
ла она зло и брезгливо.— Пароходик, значит... Небось за¬
гранплаванья, круизный, высшего класса?
Очевидно, Золотов через свою толстую шкуру почувст¬
вовал и злость и издевку, потому что отставил недопитый
бокал и грубо сказал:
— Ну, что уставилась? Иди пей, звезда стриптиза!
— Брехло собачье! Чтоб у тебя брюхо лопнуло от этой
икры! — Марочникова резко повернулась и пошла к вы¬
ходу.
Уходя, я расслышал, как Золотов сказал своим спут¬
никам:
— Пейте, чего рты раззявили! Никуда она не денется.
Перепсихует и вернется.
Голос у него был искусственно спокойный и деланно
благодушный, как будто ничего не случилось.
Когда я вернулся к своему столику, ребята уже пили
кофе.
— Кто эта особа? — поинтересовался Крылов.
— Свидетельница по делу Вершиковой. Ну, убийство
на даче. Подружка обвиняемой.
— Чего хотела?
— Не знаю.
— Странно. По-моему, она из тех дамочек, которые не
приглашают на танец без определенной цели.
— Во всяком случае, о своих целях она не высказы¬
валась,— я поднес чашку к губам.
Кофе «по-турецки» был сварен из кофейного напитка,
а может, хитроумные работники общепита, не мудрствуя
лукаво, залили кипятком использованную кофейную гущу.
— Ну что, встали? — предложил Азаров.
— Да что ты! — притворно удивился Роман.— Только
начались танцы, впереди, можно сказать, самый разгул...
— Вот и задержись, разгуляйся,— добрым голосом по¬
советовал Костя.— А я сейчас из первого же автомата
позвоню твоей жене и открою глаза бедной женщине, ду¬
мающей, что ее благоверный ловит жуликов по чердакам
269
. Это был верный способ сделать Полугарова серьезным
— Разве так шутят? — обиделся Роман. И сразу за¬
суетился: — Действительно, давайте собираться!
Мы расплатились и пошли к выходу.
У края танцевальной площадки, небрежно придержи¬
вая одной рукой обвивавшую его Таню, вальяжно раскачи¬
вался Валерий Золотов, лжеадмиральский внук. Другой
рукой он солидно помахал мне. Между пальцами торчала
незажженная сигарета. Наверняка «Мальборо».
— А это кто? — настороженно спросил Крылов, как
только мы спустились по лестнице настолько, что увидеть
с танцплощадки нас было нельзя.
— Тоже свидетель по делу Вершиковой.
— Они что, все здесь собрались? — попытался пошу¬
тить Роман, с лица которого, впрочем, так и не сошло вы¬
ражение озабоченности.
— Он вертелся вокруг Сурена Шахназарова,— задум¬
чиво проговорил Александр.— А Сурена Костя хорошо
знает!
— Очень темный тип,— кивнул Азаров.— Валютой
промышлял, золотыми самородками. Хитрый, увертливый,
осторожный. Помучились мы с ним. Да как веревочка ни
вьется... Восемь лет получил недавно. Но этого парня среди
его деловых связей не было.
— Может, просто хвосты Шахназарову подносил. Во¬
круг таких дельцов всегда крутится всякая мелочь,— Кры¬
лов взял меня под руку.— Но достоверность показаний у
подобных свидетелей не того... Тут тебе не позавидуешь.
Мы вышли на улицу, попрощались. Ребята повернули
налево, я — направо. Квартал вдоль небольшого сквера,
нырнуть в подземный переход, выскочить на другой сторо¬
не — ия дома.
Аллеи сквера были пустынны, только кое-где в тени
уютно устроились влюбленные парочки да несколько со¬
бачников, несмотря на запреты, выгуливали своих четверо¬
ногих друзей на аккуратно подстриженных газонах. Впе¬
реди на ярко освещенной площадке перед памятником
сидела одинокая девушка. Что ей делать здесь в поздний
час одной?
Оказалось, что это Марочникова.
— Почему вы не идете домой? — спросил я, чтобы что-
нибудь сказать.
— Не знаю. Засиделась, задумалась...
В мертвенном свете ртутных ламп я рассмотрел, что
тушь вокруг глаз чуть расплылась. Плакала?
270
— О чем же, если не секрет?
— Так... О том, что в жизни все подло устроено.
— Да ну! Почему же вы пришли к такому выводу?
Марочникова досадливо прищурилась.
— Вы уже привыкли из людей жилы тянуть вопросами.
Почему да почему... Потому что врут все! А прикидыва¬
ются хорошими, чистенькими. На самом деле нет ни прав¬
ды, ни справедливости!
Я не впервой выслушивал подобные сетования и каж¬
дый раз злился. Потому что исходили они от тех, кому и
слова эти — «правда», «справедливость» — произносить
должно быть стыдно.
— Вам-то грех на жизнь жаловаться. Ни забот, ни
хлопот. Веселые компании, кутежи на дачах, рестораны.
Никаких обязательств ни перед кем,— я говорил спокойно,
но чувствовал: еще немного — и сорвусь.— Нарядов и
украшений, как у вас, на скромную зарплату продавца
и за год не купить! Так нуждаетесь ли вы в правде и необ¬
ходима ли вам справедливость?
Последние фразы я выкрикнул. Марочникова осталась
невозмутимой и даже чуть заметно улыбнулась.
— Вы ведь здесь на углу живете? Через переход и
налево, вон в том домике, квартира первая, вход прямо с
улицы. Правильно?
Я опешил.
— Что же вы молчите? — Улыбка стала явной и откро¬
венно издевательской. Так она смотрела на Золотова пол
часа назад.
— Откуда вы знаете?
— Вот то-то! А в ресторане комедию разыгрывали...
Дескать, я такой правильный и честный, и пить с тобой не
буду, и разговариваю свысока! А дома-то у себя пили с ним
коньяк, пили! И разговоры разговаривали по душам...
— Да ты что, девочка, с ума сошла? Откуда эта чушь?
У меня даже дыхание перехватило от возмущения.
— Откуда! Да Валерка и рассказал! Все рассказал,
подробно... Как ему в справочном ваш адрес не дали, тогда
он пошел в книжный магазин, где подписные издания,
знакомые девчонки квитанцию нашли, он и переписал и
улицу, и дом, и квартиру, и телефон...
Я мгновенно успокоился. Ай да Валерий Федорович!
Ведь прирожденный мошенник. С подробностями узнавае¬
мыми, с логикой правдоподобной — ну как ему не пове¬
рить? Следователь — человек интеллигентный, должен
271
книжки читать, да и положение небось позволяет дефицит¬
ные подписки себе устраивать, а в карточке обязательно и
адрес, и телефон. Все сходится.
— Ну а дальше-то что было? — с искренним интересом
спросил я и тем озадачил Марочникову.
— Вам позвонили его друзья из горисполкома, а потом
он пришел, с коньяком, икрой, конфетами, цветы принес,—
она говорила уже не так уверенно.— Вы еще чай завари¬
вали, на стол собрали...
Я представил эту идиллическую картину и не смог удер¬
жаться от смеха.
— Ну а потом что, потом, зачем цветы, коньяк, чай?
Кстати, он вам когда-нибудь дарил цветы? Нет? Я так и
думал. Не похож Золотов на романтика!
— К нужным людям он знает как подойти...
Марочникова запнулась.
— Я-то ему зачем нужен? Чего он от меня хотел?
— Выпили, говорит, он просил к Маринке по-хорошему
подойти, статью другую подобрать, неосторожность вро¬
де бы.
— Ия, конечно, согласился?
Она кивнула.
— Посоветовали адвоката, через которого все вопросы
с Валеркой решать будете, и сказали, что Маринку скоро
выпустите и статью замените.
Вот сволочь! А ведь дело действительно к тому идет.
— И когда это он у меня гостевал?
Марочникова, несомненно, ожидала другой реакции и
сейчас выглядела несколько растерянной.
— Вчера вечером.
— Вынужден вас огорчить, с восемнадцати часов вче¬
рашнего дня до восьми утра сегодняшнего я находился на
дежурстве. И был лишен возможности заваривать чай для
Золотова и потолковать с ним по душам возле букета цве¬
тов за коньяком, икрой, конфетами. Кстати, и подписки у
меня нет.
Марочникова молчала.
— Ваш приятель обычный враль и аферист. Меня
удивляет, как легко вы поверили в то, что он наболтал.
— Как не верить. Он все может! Ну вот это разве спра¬
ведливо? — запальчиво проговорила она.— Ничтожество,
а как захочет, так и сделает! И слушают его все...
— Так уж и все?
— Пусть он наврал, что у вас был и обо всем догово¬
рился, но вы тоже сделаете, как он захочет!
272
— Неужели?
— Увидите!
Похоже, она действительно убеждена в могуществе
Золотова.
— Он хоть и прохвост, но с головой. Потому и других
ни в грошь не ставит.
Марочникова опять, как после допроса, странновато
посмотрела, как стрельнула глазами...
— Я вам нравлюсь?
— Гм... Ну...— даже мой мгновенного действия ком¬
пьютер не мог подобрать подходящего ответа.
— Ну вообще-то я ничего себе? Могу мужчине по¬
нравиться?
Она многозначительно улыбнулась.
— Наверняка,— галантно кивнул я.
— А для Золотова я только безделушка, которой мож¬
но хвастать перед другими так же, как часами! Ему самому
безразлично, как выглядит женщина! Он так и говорит:
«Мне все равно, пусть будет рожа овечья, ничего, прикро¬
ем!» Для него главное — тряпки, деньги... Если у какой-
нибудь уродины двадцать платьев да все руки в кольцах,
он ей будет все пятки лизать и каждое слово ловить. А мне:
«Знай свое место!» Я для него не человек, а лошадь, даже
стихи про это написал! Он ведь еще и великий поэт.
— Какие стихи?
— О, там тонкая издевка. Мол, кто он и кто я. Если
найду, дам вам почитать.
Марочникова разволновалась не на шутку, лицо рас¬
краснелось и приняло неожиданно злое выражение.
— А сам-то... Если бы вы знали, какое он ничтожество!
Она на секунду замолчала и устало махнула рукой.
— Ладно, не хочу сейчас об этом говорить...
— На допросе вы были настроены по-другому. И счи¬
тали Золотова «нормальным парнем».
— Ну вы же меня спрашивали об убийстве... К этому
он отношения не имеет. А мои впечатления и переживания
к делу не пришьешь, вас же интересуют факты... И вооб¬
ще со следователем лучше не откровенничать.
— Простите, а за кого вы принимаете меня в данный
момент?
— Как за кого? Я с вами просто, как с человеком.
— Так не получится.
— Все же сейчас мне проще. С вами я почему-то чувст¬
вую себя свободно, как с хорошим знакомым, и, мне ка¬
жется, могу говорить о чем угодно...
273
— Да, я исповедник в силу профессии,— попытался я
перевести разговор в шутку.— Только вот грехов не от¬
пускаю.
— Жалко... Сейчас никто не отпускает грехов. Что же
Маринке делать?
— Как говорится, искупать вину.
— Искупать... Как она там?
— Давайте поговорим о чем-нибудь другом. Ладно?
Вот скажите: если вы так расцениваете Золотова, то по¬
чему же продолжаете с ним...— я запнулся, подбирая сло¬
во,— дружить?
— А куда от него денешься? Он как паук — оплетает
со всех сторон.
На глазах у Марочниковой заблестели слезы. Резкие
смены настроения, быстрый переход от смеха к слезам и
наоборот выдавал в ней натуру нервную, со слабым типом
характера, вынужденную нести в себе какой-то тяжкий
груз, который не с кем разделить.
— Ладно! — Она беспечно махнула рукой и поднялась
со скамьи.— Ну его к черту! Давайте пойдем ко мне, чаем
угощу.
Марочникова улыбалась и смотрела весьма обещающе.
В согласии она не сомневалась и привычным жестом по¬
пыталась взять меня под руку.
— Спасибо,— я отстранился.— Танца вполне доста¬
точно?
— Достаточно? — удивилась она.— Для чего?
— Для выговора! — отрезал я и пояснил: — Как-
никак, я следователь, а вы — свидетельница по делу, от
этого никуда не уйдешь. Да и вообще...
— Неужели вы такой зануда? По крайней мере прово¬
дите даму!
— Дама, уверен, дойдет сама. До свидания.
— Вот тебе раз! — Марочникова была в полном не¬
доумении. Очевидно, в ее представлении совсем не так
должен себя вести мужчина в подобной ситуации.— Вы
же не бросите меня одну? Мне так тоскливо!
Я вспомнил разговор с Лагиным, когда он предостере¬
гал меня от поджидающих следователя искушений. Прав¬
да, он не имел в виду плотские...
— Я не гожусь на роль утешителя.
Искушение не овладело мною, так что даже не с чем
было бороться. Слишком многое стояло между нами.
— Вам надо найти хорошего друга, и все войдет в нор¬
му. И держитесь подальше от Золотова.
274
Банальные слова. И вообще — самое бесполезное дело
давать советы как жить: умному они не нужны, а дурак
все равно не сумеет использовать.
Я пошел к подземному переходу. Каблуки Марочнико-
вой застучали в противоположную сторону. Дул холодный
неприятный ветер.
У входной двери я оглянулся. Золотов мог просто-
напросто пойти за мной от прокуратуры и вон с того угла
пронаблюдать, куда я зашел.
Дома было тепло, уютно. Не зажигая света, я прошел
в спальную комнату, поцеловал Асю в щеку, она что-то по-
детски пробормотала во сне.
Мне спать не хотелось. Вышел на кухню, поставил на
газ чайник, достал принесенную Вальком книгу. Надо
дочитать и отдать, неудобно.
«...Трехпалый Охотник был прав — мелкие детали
трансформируются в последнюю очередь. Всякие второсте¬
пенные косточки, хрящики, нервные окончания... Все эти
мелочи, незаметные по отдельности, в совокупности дают
хорошо описанный Карпецким «эффект псевдоса», на кото¬
рый я и среагировал, хотя, нажимая спуск, и не отдавал
себе в том отчета — механический рисунок походки: не¬
живые, плохо согласованные движения конечностей, будто
движется большая заводная кукла. Ему нужны были еще
три-четыре абсорбации. С учетом сложной психической
структуры, Горик мог заменить две... И я две... Так вот
почему эта мерзость решила напасть днем и сразу на дво¬
их! Слишком лакомые, жирные, вкусные кусочки, жалко
упускать!
И будь он на ступень развитее — не упустил бы. Не
стал бы рисковать, рассчитывая на правдоподобное обли¬
чье, затаился бы за камнем, как низкоразрядные твари,
у которых другого способа-то и нет, пропустил нас и все...
Меня передернуло, по телу пробежал озноб, я отошел в
сторону и сел на землю рядом с Гориком. Он как увидел
звериные уши да заглянул в глаза, так и замолк, втиснул
между лязгающими челюстями антистрессовую таблетку и
ждал, пока она подействует. Мы просидели молча минут
десять, потом набежала тень, и, подняв голову, я увидел
ребят из аварийной группы.
Следующие дни были до предела заполнены анализом
полученных материалов.
Видеозапись происшедшего была автоматически произ¬
ведена индивидуально носимыми камерами с разных ра-
275
курсов, что позволило воссоздать объемную модель напа¬
дения и хронологически совместить ее с нашими менто-
граммами. На ментограмме Горика имелся отчетливый
провал в момент зацепа. На моей — крохотная вы-
щерблинка секундой позже, когда зафиксированный мощ¬
ной оптикой фиолетовый луч пропорол надвздошье обо¬
ротня.
Впоследствии эксперты придут к выводу, что нападение
на двух человек не было тактической ошибкой недоста¬
точно развитого псевдоса — он оказался вполне способен
абсорбировать обоих, просто не учел быстроты реакции
существа со сложной психоструктурой и наличия чрезвы¬
чайно быстродействующего оружия.
В его опыте подобных сведений быть, естественно, не
могло, потому что он складывался из опыта и знаний про¬
стых леданцев, которых эта тварь вначале подстерегала
ночью в засадах и одновременно с абсорбацией раздирала
на куски, чтобы утолить физический голод; потом, по мере
трансформации и увеличения радиуса зацепа, оборо¬
тень подходил все ближе к жилью, выслеживал свои жерт¬
вы уже и днем, перестроившаяся система питания не по¬
буждала терзать добычу, он просто убивал их после аб-
сорбации — беспомощных и нежизнеспособных...
Почти против своей воли я подошел к прозрачной каме¬
ре холодильника и как загипнотизированный смотрел на
безобидного фермера в треугольной шапке, грубом кожа¬
ном жилете, лопнувшем между животом и грудиной.
Встреча с нами прервала чудовищную эволюцию, и в
специальное хранилище Чрезвычайного Совета он так и
попадет псевдосом четвертой ступени. А иначе...
Достигнув третьей ступени, он бы стал маскировать
убийства, а на первой делал бы это изобретательно и изощ¬
ренно. К тому времени исчезли бы сто сорок три отличия
от организма обычного леданца, которые мы обнаружили
при внутреннем и лабораторных исследованиях, а абсорба-
ция из необходимой потребности развития превратилась
бы в обыденную периодическую подпитку награбленного
интеллекта. А если бы в его «копилку» попали сущностные
свойства наших с Гориком личностей, он бы превратился в
суперпсевдоса, не только недосягаемого для разоблачения,
но и осведомленного о Трехпалом Охотнике с его просты¬
ми, но действенными методами, обо всех помогавших мне
леданцах...
Мне стало нехорошо, как будто я действительно предал
276
их всех, но потом стало еще страшнее: он узнал бы о воз¬
можностях, открываемых абсорбацией землян, и код тре¬
вожного вызова, и шифр входного люка корабля, и способ
включения программы аварийного, в автоматическом ре¬
жиме, возвращения на Землю...
Никогда в жизни я не испытывал такого ужаса! Эти
мысли не давали покоя не только мне. Горик, оправившись
от шока, долго стоял у саркофага с оборотнем, после за¬
перся в каюте и целый день прослушивал мои записи, ко¬
торые раньше называл бредом сумасшедших, а Трехпалого
Охотника слушал много раз подряд, потом спросил: мог
ли псевдос трансформироваться в землянина и достигнуть
первой ступени уже по нашему уровню? И неужели ничем
бы не отличался от человека? И рентгеновские снимки, и
анализ крови, и энцефалограмма?
Что ему ответить?
И психологические тесты, и компьютерная томография,
и скеннирование! Бесполезны любые способы инструмен¬
тального исследования. Разве что... Псевдос не способен к
творчеству — награбленный интеллект холоден и неподви¬
жен, как камень, на который он взобрался, чтобы срав¬
няться с окружающими. Но каким прибором измеришь
этот дефект?
— Но тогда он может просочиться куда угодно...
Я пожал плечами и ничего не сказал.
Запись про старосту Средней деревни, вокруг которого
за последний год произошло восемь загадочных убийств,
самоубийств, несчастных случаев и за которым Трехпалый
Охотник безуспешно следит несколько месяцев, я убрал
из общей кассеты и отдам только Председателю Чрезвы¬
чайного Совета...»
Закончил читать я около двух часов ночи. Разогрел
остывший чайник, натрусил в чашку заварку, залил кипят¬
ком. Ожидая, пока чай заварится, откалывал старинными
щипчиками от ноздревато-серой сахарной головы острые,
искрящиеся на сколах кусочки. Эту мою привычку Золо¬
тов, конечно, не мог вплести в свою правдоподобную ложь.
Теперь понятно, почему Валек назвал его псевдосом! На
первую ступень бульдогообразный фанфарон не потянет,
но в остальном...
ПСЕВДОЧЕЛОВЕК ВАЛЕРИЙ ЗОЛОТОВ
В отличие от большинства себе подобных, Золотов
знал, что он не такой, каким должен быть настоящий че¬
ловек, что различие между его истинным содержанием и
277
внешней, для посторонних глаз, оболочкой таит постоян¬
ную угрозу разоблачения.
Началось это еще в раннем детстве. Вечно занятый,
раздраженный оглоедами, норовящими прокатиться за чу¬
жой счет, отец, иногда вдруг вынырнув из водоворота веч¬
ных неотложных дел, почитал необходимым заняться вос¬
питанием и, выпытав у матери все его прегрешения: раз¬
битую чашку, опрокинутый суп, измазанный пластилином
стол — сажал на жесткую неудобную табуретку напротив
себя, глаза в глаза (обязательное условие, взгляд отво¬
дить не разрешалось) и усталым монотонным голосом
втолковывал, какой он гадкий и никчемный мальчишка,
способный только пакостить и сводить к нулю все старания
отца навести в доме дисциплину и порядок для благополу¬
чия самого же маленького неблагодарного негодяя, но раз
он неисправим, то отец перестанет гробить свое здоровье и
отдаст его в детский дом, о чем уже договорено, и не позд¬
нее чем завтра за ним придет эвакуатор.
В конце отец кричал, он начинал плакать и молить о
прощении, но напрасно, ночь проходила в слезах, беспо¬
койном метании по родной кроватке, с которой предстояло
навсегда расстаться, но утром отец объявлял, что дает
последнюю попытку исправиться, он бурно радовался и
обещал себе стать хорошим мальчиком, но ничего не полу¬
чалось: разливался клей, из авторучки неожиданно вы¬
скакивали на скатерть чернила, падала на кафель эмали¬
рованная кастрюля, грехи накапливались, ожидая очеред¬
ного пробуждения у родителя педагогического рвения.
Он привык ощущать себя преступником, но когда раз в
год семья Золотовых выезжала в красивый приморский
город к деду на летний отдых, все вдруг менялось совер¬
шенно волшебным образом!
Отец не уставал повторять, какой хороший мальчик
Валерик, как послушно он себя ведет, как любит рисовать
и как замечательно учит стихи — расскажи дедушке свой
самый любимый, про море и кораблик...
Зубрежка «любимых» стихов была обязательным эле¬
ментом подготовки к поездке, так же, как посещение луч¬
шей в городе детской парикмахерской, где отца все знали,
а потому улыбались сыну и давали на время неприятной
процедуры стрижки играть каким-нибудь замысловатым
флаконом; как поход в ателье, где отца тоже знали и быст¬
ро, вне очереди, шили Валерику морскую форму и беско¬
зырку с ленточками — на них бронзовой краской изобра-
278
жали всегда одно и то же название: «Отважный» — так
назывался крейсер, на котором дед командовал во время
войны огневой частью.
Поскольку в перерывах между поездками с Валериком
никто не занимался, зубрежка любимых стихов была са¬
мым мучительным из подготовительных мероприятий:
приходилось получать пощечины и подзатыльники, стоять
на коленях в углу, сидеть в темном чулане, но скорее не
эти меры из педагогического арсенала Золотова-старшего,
а предвкушение сказочной жизни у дедушки помогали
непослушным строчкам уложиться в памяти.
И когда подходил момент, он читал любимые стихи с
выражением, бодрым веселым голосом — это тоже было
обязательным, заранее оговоренным условием,— про
штормы и бури, ветры и грозы, сквозь которые идут упор¬
ные корабли с бесстрашными матросами.
Дед светлел лицом, разглаживались суровые морщины,
он подхватывал внука на руки, целовал и спрашивал:
«Кем ты будешь, когда вырастешь?»
А он без запинки отбарабанивал: «Конечно, моряком,
как дедушка!»
И взлетал к потолку, кося глазами на отца: все ли пра¬
вильно, не ошибся ли, не напутал чего? Потому что ошиб¬
ка — он это отчетливо понимал — была бы самым страш¬
ным преступлением, искупить которое невозможно ничем.
Но отец весело улыбался, озорно подмигивал сыну и бодро
выкрикивал что-то про морскую династию Золотовых...
Быстро бежала сказочная летняя жизнь. Поездки в
большой черной машине, за рулем которой сидел настоя¬
щий веселый матрос, дававший примерить огромную, спол¬
зающую с головы бескозырку, катание на глиссере по глад¬
кому зеркальному морю, ночевка на берегу в похожем на
пряничный теремок домике...
Но и в прекрасные мгновения этой замечательной жиз¬
ни он боялся: вдруг дедушка, веселый водитель и другие
матросы, отдающие дедушке честь у входа в штаб, как-
нибудь узнают, что на самом деле он вовсе не хороший,
послушный, любящий морские стихи и мечтающий стать
моряком мальчик, а гадкий, подлый, неисправимый него¬
дяй, из которого не выйдет ничего путного и к которому
уже много раз протягивал огромные волосатые руки
страшный эвакуатор!
Вдруг отец рассердится и расскажет все этим замеча¬
тельным, поверившим закоренелому преступнику людям?!
279
Его охватывал такой страх и тоска, что он готов был бро¬
ситься в море и утонуть, а в случае разоблачения решил
так и сделать.
Когда дедушка приводил его к себе в штаб, показывал
огромную карту с двигающимися силуэтами кораблей,
огромный глобус, утыканный красными треугольными
флажками, и многие другие диковинки: модели крейсеров
и эсминцев, настоящие мины и торпеды, деревянный со
множеством ручек штурвал — он так радовался, что вко¬
нец растроганный дед, не подозревающий об истинной
причине ликования, махнул рукой на запреты и пообещал
показать настоящий корабль, после чего Валерик принял¬
ся в полном восторге скакать по огромному кабинету. В
основе этой восторженной эйфории лежал железный по¬
рядок: дед никогда не брал отца «куда не положено», а
значит, в штабе и на корабле угроза разоблачения отсут¬
ствовала. Если только дедушка сам не разглядит под
нарядной матроской его мерзкую натуру...
Постоянный страх переставал терзать его лишь когда
дивный летний месяц заканчивался и он снова становился
самим собой — гадким мальчишкой, правда о котором бы¬
ла скрыта, только чтобы не волновать дедушку. Но в сле¬
дующий раз...
Став постарше, он понял: отцу выгодно, чтобы в глазах
дедушки внук всегда оставался отличным, смышленым,
целеустремленным парнем, каким не получился сын. Он
распознал, что дедушка не жалует отца, считает его ле¬
нивым бездельником, не имеющим в жизни настоящей
мужской цели. И напрасно тот заискивает, заводит «ум¬
ные» разговоры, бросает многозначительные намеки и да¬
же выбегает по росе в сад — делать зарядку под окнами
дедовой спальни, не эти примитивные уловки помогают со¬
хранить до предела натянутые родственные связи, а он
сам — Валерик Золотов, последняя надежда, продолжа¬
тель морских традиций.
И когда однажды во время очередного летнего отдыха
он, тогда уже ученик третьего класса, сообщил отцу, что
собирается рассказать дедушке про пощечины, темный
чулан и эвакуатора, у того отвисла челюсть и пропал дар
речи. Он как раз уговаривал готовящегося к уходу в от¬
ставку деда перебраться к ним в город, построить или
купить в зеленой зоне дачу, а впоследствии имел план ор¬
ганизовать обмен полученной пенсионером флота кварти¬
ры и провернуть целый ряд других выгодных операций.
280
Довольный произведенным эффектом, Валерик доба¬
вил, что расскажет, как отец ругал дедушку дураком, ко¬
торый при такой должности не получил адмиральского
звания исключительно из-за ослиного упрямства и солда¬
фонской прямолинейности. Память у него была хорошая,
и он в точности воспроизводил неосмотрительно употреб¬
ленные в его присутствии слова и обороты.
Отец стал что-то лепетать, уговаривать, обещать, лицо
покрылось красными пятнами, вспотело, но Валерик пом¬
нил эвакуатора и не испытывал ни малейшей жалости.
— И что жадиной обзывал, расскажу, за то что денег
мало давал,— мстительно выпевал он, упиваясь внезапно
появившимся могуществом и легкостью от свалившегося
наконец бремени постоянного страха и опасений.
Придя в себя, отец попытался угрожать, но быстро
сдался и перешел к задабриванию, пообещав купить на¬
стоящий футбольный мяч, а Валерик со сладенькой улыб¬
кой выторговывал спортивный велосипед. Родитель скре¬
жетал зубами и вслух сожалел, что десять лет назад не
стал на одну ногу мерзавцу, а за другую не дернул, но
Валерик уже не боялся, он в полной мере вкусил эффек¬
тивность и безопасность обоснованного шантажа. Это
открытие, да еще сделанное в столь раннем возрасте, во
многом определило направление дальнейшего развития
его характера.
В разгар торга к воротам подъехал черный лимузин,
и отец сразу капитулировал — будет тебе велосипед, толь¬
ко, смотри, не проболтайся!
Статный, подтянутый, в безупречно подогнанном мун¬
дире, дед ловко подхватил на руки Валерика, с презрением
осмотрел медузой растекшегося по скамейке потного крас¬
нолицего отца.
— Да ты пьян?! — брезгливо бросил он.
— Нет-нет, что ты! — еще больше испугался роди¬
тель.— Я вообще никогда не пью!
А счастливый Валерик, на лету схвативший новую воз¬
можность, повернул к нему возбужденное лицо и бесшум¬
но, одними губами выпевал:
— И неправда, и неправда...
Отец понял, запнулся, у него задрожали губы, как у
маленького Валерика, которого он пугал эвакуатором.
Дед этого не видел, потому что уже шагал к дому, а
Валерик, обхватив его сильную не по возрасту шею и по¬
ложив подбородок на покалывающий звездочками погон,
смотрел внимательно и жадно.
281
Во время послеобеденного отдыха он вспомнил и клас¬
сифицировал грехи отца, а вечером, гуляя с бабушкой по
набережной, попросил купить в киоске союзпечати запис¬
ную книжку и набор карандашей. Выбирая время, украд¬
кой делал записи разными цветами, книжку старательно
прятал в подушке, под наволочкой.
Несколько раз подходил к отцу и таинственно шептал:
— А помнишь, как ты с работы пьяный пришел? А как
с дядей Петей напился? То-то!
И не слушая возражений, требовал купить часы, бутсы,
аквариум...
По мере того, как заполнялась записная книжка в зе¬
леном ледериновом переплете, Валерик все больше входил
во вкус, являлось понимание: как надо воспринимать окру¬
жающую жизнь, какую роль могут играть давно сказан¬
ные слова и когда-то совершенные поступки, главное —?
не забыть их, не дать затеряться, и в один прекрасный мо¬
мент, при определенном стечении обстоятельств, они обре¬
тут чудесную силу, сделав того, кто ими владеет, могущест¬
венным и непобедимым.
Выводы, к которым приходил, Валерик тут же испыты¬
вал на практике. У отца пропал аппетит, он похудел, осу¬
нулся, перестал появляться на пляже и кататься на глис¬
сере, вечером сидел дома, ссылаясь на недомогание. Де¬
душка озаботился, настаивал на визите к врачу, но отец
объяснил, что перегрелся на солнце и вдобавок отравился
несвежей колбасой в пляжном буфете, поэтому ему про¬
сто нужен покой.
Несколько вечеров Валерик гулял с мамой и бабушкой,
старшие Золотовы сидели дома, играли в шахматы, беседо¬
вали за чашкой чая, отношение Ивана Прохоровича к
Федору Ивановичу заметно потеплело, и он дал согласие
через годок-другой переехать к ним, обзавестись дачей и
сделать из Валерика настоящего мужчину, будущего мо¬
ряка.
Как раз в это время Валерик вспомнил высказывание
родителя, что круглый год в море могут болтаться только
законченные кретины, а последний рубщик мяса на рынке
получает больше первого помощника капитана. Он запи¬
сал каракулями сокращенно: «Про крит. в мор. ры.», затем
потребовал, у отца электрическую железную дорогу — со¬
вершенную диковину по тем временам, стоившую басно¬
словную, опять же по тем «старым» деньгам, сумму —
триста рублей, и поэтому уже много месяцев невостребо¬
ванно стоявшую в витрине центрального магазина игрушек.
282
Отец схватился за сердце и отказался, заявив, что не¬
медленно по приезде домой сдаст эту маленькую сволочь
эвакуатору, а если она хоть слово скажет деду, то оторвет
голову прямо здесь, не откладывая.
Тогда Валерик в присутствии отца стал предлагать де¬
душке спросить у любимого внука, кем он собирается
стать, когда вырастет, дедушка спросил, и Валерик, при¬
встав на носочки, принялся вытягивать: «Ру-у-у... Папа,
скажи, кем? — и опять: — Ру-у-у...»
— Рулевым,— вымученно улыбнулся Федор Ивано¬
вич.— Так и быть, куплю тебе дорогу...
— Ура! — деланно обрадовался Валерик, который был
с самого начала уверен в успехе.
Но потом уточнил — купит ли отец все, что обещал: и
мяч, и велосипед, и часы, и бутсы, и аквариум, и железную
дорогу? Отец подтвердил: да, куплю, и отвел взгляд.
Но Валерик не поверил, ибо понимал — на все попросту
не хватит денег, да и глаза у родителя были злыми и ниче¬
го хорошего не сулящими. Скорее всего начнет драть еще в
поезде, а дома рассчитается сполна за месяц страха и уни¬
жений. Надо было срочно застраховаться. И Валерик
придумал, как это сделать.
На вокзале, обнимаясь с дедушкой, громко сказал:
— Давай с тобой переписываться! Я буду в школе
письма писать, а по пути домой отправлять. Ладно?
Умиленный Иван Прохорович кивнул и отвернулся,
чтобы скрыть блеск в глазах — признак, как он считал,
старческой сентиментальности. Но внук смотрел не на не¬
го, а на своего отца. И остался доволен тем, что увидел.
Федор Иванович пальцем Валерика не тронул. Купить,
правда, тоже ничего, кроме футбольного мяча, не купил.
Книжку в зеленом переплете отобрал, внимательно осмот¬
рел, но разобраться в каракулях и сокращениях не сумел и
только спросил:
— Это все про меня или еще про кого?
— Все про тебя,— честно ответил Валерик.
— А почему разными цветами?
— Чтоб удобней,— пояснил сын.— Красным — то, что
дедушке рассказывать, синим — что маме.
— А черным? — мрачно поинтересовался родитель.—
Это для кого?
— Не знаю. На всякий случай, вдруг пригодится...
Федор Иванович задумчиво взвешивал зеленую книжи¬
цу на ладони, потом разодрал в клочки и выбросил в му-
283
сорное ведро. Перекурив, подозвал Валерика, глянул по-
новому, с интересом:
— А у тебя голова ничего... Варит.— Говорил по-ново¬
му, как со взрослым.— Только на своих не приучайся ка¬
тать... Не дело!
Похлопал по плечу, улыбнулся каким-то потаенным
мыслям, вынул из потертого кошелька трехрублевку.
— На, купишь чего захочешь...
Такого отродясь не случалось, и Валерик понял, что с
этого дня отношения отца и сына коренным образом пере¬
менились. И точно — ни наказаний, ни упреков; бесследно
и навсегда растаял образ зловещего эвакуатора.
Так закончился первый страх Валерика Золотова.
Он было хотел купить новую книжку, да передумал:
память у него отличная, а отец под боком, весь на виду.
Правда, лет через пять, в восьмом классе, пришлось-
таки завести общую тетрадь (он почему-то снова выбрал
зеленый переплет), аккуратно разграфить листы и приве¬
зенной дедом из Италии четырехцветной шариковой руч¬
кой — невиданным никелированным чудом, приводившим
в изумление соучеников,— вести учет их провинностей.
Мера была вынужденной: удержать в памяти сведения обо
всех тридцати одноклассниках Валерик просто не мог.
Учился Валерик неровно: то легко повторит запомнив¬
шееся на предыдущем уроке и получит пятерку, то прова¬
ляет дурака и, поскольку дома учебников обычно не от¬
крывал, так же легко схлопочет двойку. Точные науки
вообще не осиливал, не скрывал этого, даже кокетничал —
дескать, у меня гуманитарный склад ума! Общественные
дисциплины тоже не учил: нахватывался вершков из газет
и радиопередач, умел подолгу разглагольствовать и счи¬
тал, что этого достаточно. Некоторым учителям импони¬
ровала его манера держаться, говорить уверенно и свобод¬
но, не соглашаться с доводами учебника, затевать дискус¬
сии. Другие искали глубоких знаний, не находили и, раз¬
дражаясь, считали его демагогом, пустышкой с хорошо
подвешенным языком. В результате Золотов выглядел
фигурой противоречивой: двойки соседствовали с пятер¬
ками, иногда в учительской вспыхивали вокруг его фами¬
лии мудреные педагогические споры.
Самому ему нравилось выделяться из однородной уче¬
нической массы, может, поэтому и сделал ставку на спорт.
В девятом классе подходил к первому взрослому разряду,
стал одной из достопримечательностей школы: грамоты,
кубки, статьи в местной газете.
284
Несмотря на все достижения, друзей или просто хоро¬
ших товарищей не было ни одного: одноклассники пред¬
почитали держаться на расстоянии. Золотов злился, про
тетрадку в зеленом переплете никто не знает, да и не ведет
он ее давно, занят, а главное — необходимости нет... Как
же они просвечивают его насквозь? Обидно!
Заподозрил: все дело в Фаине. Как-то он припугнул ее
любимчика Берестова, напомнив после пропажи классного
журнала, что в прошлом году тот грозился сжечь его к
чертовой матери. Видно, нажаловался, а она смекнула что
к чему... Смотрит презрительно, губы поджимает, будто
намекает: подожди, выведу тебя на чистую воду! Вот
дрянь! Надо что-то делать...
Думал, думал и решил применить испытанный способ:
достал свою тетрадочку, да завел листок на Фаину. Тут как
раз у отца на работе неприятности приключились: сожрать
его хотели, да подавились — пришел довольный, как та¬
ракан, полез в сервант и хоп! — вынимает толстенную ам¬
барную книгу, бух на стол, чуть ножки не сломал. «Спаси¬
бо, говорит, сынок, что надоумил, а то бы схарчили, как
пить дать! Ан нет!»
Раскрыл папахен книгу, а там то же самое: фамилии,
графы и записи — черным, красным, синим, зеленым.
Только порядка больше: странички прошиты, пронумеро¬
ваны, записи в рамочках аккуратных, с какими-то стре¬
лочками, условными значками и пояснениями.
— Все они тут! — торжествовал папахен, размахивая
кулаком.— Кто попрет против Федора Ивановича Золо¬
това?! Нет, захребетники, кишка тонка!
И дал на радостях сыну пятерку — уже новыми день¬
гами.
Вообще они с папашей хорошо жили, дружно. Вместе
ездили дачу выбирать, вместе письма к деду, будто от Ва¬
лерика, составляли. На досуге толковали серьезно о том,
о сем: как много сволочей кругом, так и норовят кусок из
руки вырвать да еще палец оттяпать. Свое, кровное и то
просто так не получишь — надо изо рта выдирать, из глот¬
ки. В основном отец рассказывал, Валерик иногда вставит
чего про Берестова, про Фаину, папахен внимательно
слушает, выругает их, сволочей, да они еще не страшные,
скажет, вот послушай...
Душа в душу жили. Два мужика в доме, хозяева —
как же иначе? Поддерживать надо друг дружку! И мать —
серую тихую мышку приструнивать, без этого порядка в
доме не будет!
285
Времена переменились, теперь Валерик мог ее грехи
собрать: как болтала с тетей Маней два часа, вместо того
чтобы стирать, как упустила ложку в молоко и рукой вы¬
лавливала, как котлеты сожгла, добро в мусор пришлось
выбрасывать...
Если обо всем докладывать, она бы каждый день реве¬
ла: папахен любил и ее напротив сажать, поучать, расска¬
зывать, кто она такая есть, только что эвакуатором не
пугал.
Но зачем мать закладывать, родной человек все-таки...
Сам ей указывал, поправлял, она попервой возмущалась:
молод еще, мало я от отца наслушалась! Даже слезу раз
пустила. Да потом ничего, попривыкла. Федя, Валерик,
Валерик, Федя... С одинаковым почтением к обоим. И пра¬
вильно: поняла что к чему.
Жил не тужил, мало ли что у кого внутри прячется.
Кому какое дело? На Фаину за проницательность злился,
но с ней все ясно: графа заведена, с физруком они взгляда¬
ми прямо облизываются — остальное дело времени.
Главное, страха не было, он потом появился и сны кош¬
марные: кто-то страшный, бестелесный тычет огненным
перстом, обличает, и открываются глаза у окружающих,
перекашиваются рты, клыки вылазят, пальцы когтистые в
кожистые кулаки сворачиваются, сейчас крикнет кто: «Ату
его!» — и раздерут в клочья, бежать надо — двинуться не
может, проснуться — тоже не получается.
«Вия» он не читал, много лет спустя в кино посмотрел
и удивился — точно его сон!
А началось это в выпускном классе, когда раздули не
стоящее выеденного яйца дело о несчастных двадцати руб¬
лях, на которые он собирался сводить ту тварь в ресторан.
Комедия собрания: наученные Фаиной (жалко, не ус¬
пел с ней разделаться) серенькие посредственности тороп¬
ливо, пока не забыли, выплевывали заемные слова осуж¬
дения.
Потом педсовет, бюро комитета комсомола, комиссия
по делам несовершеннолетних, прокуратура... Судилище
за судилищем, каждый раз его, затравленного волчонка,
распинали на позорном столбе и исключали, исключали,
откуда только возможно. Нашли преступника! Будто не
двадцать рублей, а миллион, и не хотел украсть, а украл.
— Так всегда бывает,— сочувствовал отец.— Кто
больше других орет и изобличает, тот сам по уши выпач¬
кан...
286
А прокурор — толстый боров с астматической одыш¬
кой, когда огрызнулся волчонок на вопрос о возрасте:
«Шестнадцать с копейками!», аж посинел весь, ногами
затопал, заверещал, будто его уже закалывают:
— Ничего святого! Все мерит на деньги! В колонию,
только в колонию, иначе его ничем не исправишь!
За этот огрызон папаша выступил сильнее, чем за все
остальное, даже замахивался, правда, не ударил, или по¬
боялся сдачи получить, или просто отвык по щекам лупце¬
вать. Но орал зато как резаный, не хуже того борова-
прокурора!
— Попал, так сиди и не чирикай! Кайся, на коленях
ползай, прощения проси, чтоб раскаяние на роже напи¬
сано было!
Папахен бегал по комнате из угла в угол, никогда в
жизни Валерик не видел его таким возбужденным. Он да¬
же немного растрогался: из-за него все-таки переживает.
— Адвокат что сказал: шестнадцать лет есть, вполне
могут под суд отдать! Но скорей всего пожалеют — законы
у нас гуманные. Соображаешь? Могут и так решить, и
этак. А ты огрызаешься!
Отец плюхнулся на стул, отдышался и продолжил уже
спокойно, с жалостливой ноткой:
— Если ты загремишь в колонию, от деда не скроешь,
он опять за меня возьмется — плохо воспитывал, разбало¬
вал, от жиру беситесь! И чик — ни дачи, ни квартиры, ни
наследства...
У каждого свои заботы.
В колонию не отправили, бродил по улицам, в кино
бегал, к школе приходил с независимым видом: мол вы,
дураки, учитесь, а я гуляю! Кому лучше? На самом деле
чего хорошего: неприкаянный, никому не нужный, одино¬
кий как взбесившийся волк — даже свои не подпускают.
И времени вагон, не знаешь как убить — раз в кино, два,
три, а потом что?
Комиссия определила на завод — с ранними сменами,
ржавыми заготовками, острой стружкой да вертящимися
станками, которые не только руку, как предупреждали, но
голову запросто оторвут.
Да, плохо было, но тогда он ничего не боялся, наобо¬
рот — нашла такая злая бесшабашность: черт с вами со
всеми, мотал я ваши души, что захочу — то и сделаю!
Как раз познакомился с Ермолаевым — худой, кожа да
кости, мордочка лисья, глаза быстрые, прищур блатной,
287
кепочка блинчиком, сигаретка висячая на слюнявой губе,
тусклые фиксы — тот еще типчик! Чуть не утащил с собой
на кривую дорожку: словам жаргонным учил, вином уго¬
щал, песни пел лагерные, заунывные... Брехал все, сво¬
лочь: какая там, в зоне, дружба, какие парни-кремни, сво¬
его в обиду не дадут, из любой передряги выручат. И он,
Ермолай, там в авторитете. Ежели новенький скажет —
друг Ермолая, будет ему не жизнь, а лафа — от работы
отмажут, на почетное место посадят, и дуйся целый день в
карты да обжирайся салом с колбасой из посылок фрай¬
еров.
А попадет туда фуфлыжник, который ни одного авто¬
ритета не знает,— хана ему, будет из параши жрать. «И
очень просто,— цедил Ермолай, по-особому кривя губы,—
я сам заставлял сколько раз... Вывалишь ему в парашу
обед — и жри, набирайся ума-разума! Жрут, как милень¬
кие, там чуть что не так — и на ножи!»
Врал, гад, страшно, до холода под ложечкой, и против¬
но, до тошноты, не очень заботясь о правдоподобии, пото¬
му что если сложить срока, которые он якобы размотал, то
получалось, что за решетку он угодил в пятилетием воз¬
расте.
Но что-то в Ермолае притягивало, Золотов долго не мог
понять — что именно, потом догадался: какая-то особен¬
ная уверенность, будто он уже постиг все тайны этого мира
и потому знает наверняка, как именно нужно жить, с не¬
брежной легкостью решая проблемы, недоступные для не¬
посвященных. Со стороны это воспринималось как внут¬
ренняя сила.
Однако чем больше общался Золотов с Ермолаем, тем
отчетливее видел, что тот руководствуется своей системой
ценностей, шкала которой искажена и совершенно не по¬
хожа на общепринятую.
Дома, с пьющей матерью Ермолай не жил, потому что
там его «душил» участковый. Но хвастал, что у него две
«хазы», которые и академикам не снились. Золотов сомне¬
вался, что обтерханный Ермолай может тягаться с акаде¬
миками, но тот клялся длинной блатной божбой, щелкая
ногтем из-под переднего зуба, размашисто, нарушая по¬
следовательность движений, крестился.
А после долгих и мучительных размышлений решился.
— Я еще никого туда не водил. Но у тебя вид ничего,
приличный...
Они пришли к солидному, старой застройки дому, рас-
288
положенному на перекрестке главных магистралей города,
вошли в просторный подъезд, старинный лифт неторопливо
вознесся на последний, восьмой этаж.
Ермолай подмигнул вконец ошеломленному Золотову:
дескать, еще не то увидишь! И деловито предупредил:
— Только туфли надо снимать.
Эта фраза добила остатки неверия, оставалось только
гадать, каким образом Ермолай заполучил такую квартиру.
Но когда тот вытащил из кармана ключ от навесного
замка, все стало на свои места. Они преодолели еще два
пролета, Ермолай ловко отпер чердачную дверь.
— Гля! — Торжества он не скрывал и не подозревал,
что Золотов сильно разочарован.
Действительно: огромное сухое помещение, крыша вы¬
соко над головой, много света из аккуратных слуховых
окошек, уютный закуток с трубами парового отопления.
Чего еще желать?
— Класс? А ты не верил!
— Туфли-то зачем было снимать? — раздраженно
спросил Золотов.
Ермолай прижал палец к губам.
— Чтоб не услышали шагов. А то позвонят — и амба!
После такого разъяснения Золотов немедленно покинул
чердак и, не вызывая лифта, пешком спустился вниз.
Ермолай просто-напросто тупица, его уверенность ос¬
нована на крайней ограниченности и непоколебимой убеж¬
денности, что те примитивные истины, которые ему удалось
воспринять своим убогим умишком, и есть недоступные
«фрайерам» тайны бытия. И это твердолобое заблуждение
вкупе с несокрушимым намерением ему следовать он, Ва¬
лерий Золотов, принял за внутреннюю силу!
Видеть лисью мордочку с блатным прищуром больше не
хотелось, но она маячила у подъезда, скалилась мутными
фиксами.
— Перетрухал! Точняк, хаза паленая! Я здесь редко
живу, только когда снегу много или мокро... А вообще-то у
меня кильдюм что надо! Я туда матрац притащил.
Золотова коробило от гнусного слова «кильдюм», и он
представлял, каким мерзким должно быть место, которое
им обозначают.
Отвязаться бы от проклятого Ермолая, послать к чер¬
товой матери... Но он заполнил пустоту и единственный из
знакомых не осуждает за совершенную глупость, даже
сочувствует: из-за вшивых двадцати рублей столько не¬
приятностей! Ладно, черт с ним.
10—2628
289
Кильдюм оказался подземной бетонной коробкой,
сквозь которую проходили две метрового диаметра трубы
теплоэлектроцентрали. Спустившись через люк по узкой
железной лестнице, можно было с помощью массивных
штурвалов опустить запорные заслонки и перекрыть ма¬
гистраль.
Такая необходимость возникала нечасто, и никто не
мешал Ермолаю проводить здесь время по-своему спать,
жрать вино, выигрывать якобы тысячи в карты и кейфовать.
Золотов брезгливо озирался, ему казалось, что в этом
мрачном захламленном подполье обязательно должны во¬
диться блохи, зловредные микробы, крысы. ТЭЦ не рабо¬
тала, и он представил, какая духота наступит в непровет¬
риваемом каменном мешке, когда по огромным трубам под
давлением помчится кипящая вода.
Но после первого стакана вина обстановка отступала
на задний план, он расслаблялся, успокаивался. Выпивали
каждый день, Золотов спускал подкидываемые папахеном
рубли да трояки, а где берет деньги Ермолай — предпочи¬
тал не задумываться. Много лет спустя он поймет, что
именно эти ежедневные дозы дешевого крепленого вина
приучили его к алкоголю.
Ермолай иногда размешивал в стакане какие-то таб¬
летки, «чтоб сильней развезло», предлагал Золотову, но
тот отказывался.
— Кейфа не понимаешь! — нравоучительно корил
Ермолай.— Вот раз, в пересылке...
Однообразные муторные истории из «зонной» жизни
изрядно надоедали, выпив второй стакан, Золотов пытался
и сам что-нибудь рассказывать, но перехватить инициа¬
тиву удавалось редко.
Однажды Ермолай привел худую дерганую девчонку в
мятом линялом платье и с мятым, будто вылинявшим до
прозрачной синевы, изможденным лицом. Вначале Золотов
подумал, что у них какое-то дело, скорей всего девчонка
курьер, через которую Ермолай передает что-то своим
корешам. Но когда девчонка спустилась в кильдюм, даже
раньше, когда она свесила в люк тощие замызганные ноги,
он понял, что сейчас должно произойти, но не поверил, по¬
тому что тогда еще считал это таинством, невозможным
₽ убогом грязном подземелье, с незнакомой женщиной,
да вдобавок при свидетеле — сомнительном уголовном
элементе, гнусная улыбка которого не оставляла сомнений
в его намерениях.
290
Ермолай застелил огрызком газеты грубо сколоченные,
покрытые заскорузлыми потеками краски и известки ма¬
лярные козлы; разложил хлеб, колбасу, пачку таблеток,
достал две бутылки вина. Лишних стаканов в кильдюме
не было, и он, порыскав по углам, поставил перед дев¬
чонкой слегка проржавевшую консервную банку.
Сердце у Золотова часто колотилось, он украдкой на¬
блюдал, как девчонка цыпкастыми руками нервно ломала
таблетки, разбалтывала их щепкой в наполненной на три
четверти жестянке, заметно вздрагивая, подносила банку
к напряженно оскаленному рту, как лихорадочно дерга¬
лись жилы на тонкой шее и бежали по коже бурые, остав¬
ляющие клейкие потеки, капли.
Предстоящее пугало и притягивало одновременно, он
с болезненным любопытством ждал, совершенно не пред¬
ставляя, каким образом произойдет превращение вот этой
серой обыденности, как именно будет отдернут занавес,
отделяющий от жгучей и постыдной тайны.
Главенствующую роль в управлении событиями он
отводил Ермолаю, настороженно следил за ним, чтобы не
упустить каких-то особенных, меняющих все вокруг слов,
взглядов, жестов. Но тот, лениво допив вино, равнодушно
дымил вонючей сигаретой, а девчонка встала, прошла в
угол, нагнувшись переступила с ноги на ногу и плюхнулась
на грязный матрац.
Все действительно изменилось: кровь ударила в голову,
стыд и страх мгновенно вытеснили любопытство, больше
всего сейчас хотелось отмотать ленту времени обратно.
Ермолай требовательно мотнул подбородком в сторону
матраца, но он не мог двинуться с места.
— Ну ты, жирный, долго тебя ждать?!
Тогда он еще не был толстым — коренастый парень,
расположенный к полноте, но удивило его не столько об¬
ращение, сколько впервые услышанный голос девчонки и
нешуточная злость в этом голосе.
Потом он сидел на бетонных плитах у люка, слушал
доносившийся снизу гадливый смешок Ермолая и не мог
разобраться в своих ощущениях, ибо происшедшее оказа¬
лось не менее заурядным, чем ежедневная кильдюмная
пьянка, представлял он это совсем не так.
Из люка вылез Ермолай, глянул цепко, длинно сплюнул
и заговорщицки подмигнул. Когда выкарабкивалась дев¬
чонка, он дал ей пинка, так что она, не успев разогнуться,
проехалась на четвереньках, раскровянив локти о шерша¬
вый бетон
10*
291
— Какого...— огрызнулась, слюнявя ссадины, а Ермо¬
лай визгливо захихикал и дурашливо выкрикнул:
— Служи, дворняжка, жинцы куплю!
Потом он приводил ее еще несколько раз; молчаливую
и тупо-покорную, безымянную, дворняжка и дворняжка —
отзывалась, поворачивала голову, подставляла стакан.
Когда однажды, прибалдев, она коряво и косноязычно
заговорила «за жизнь» или про то, что она считала
жизнью — как козел вонючий Колька поставил ей фингал
под глазом, из-за чего она не смогла пойти устроиться на
работу, и теперь участковый грозит посадить, Золотов,
тоже изрядно пьяный, встал и молча звезданул ее в ухо.
Дворняжка спокойно переносила пинки и зуботычины
от Ермолая, но тут взвилась, схватила бутылку, грохнула
о трубу — только осколки брызнули, и нацелила щеря¬
щееся стеклянными лезвиями горлышко в физиономию
обидчика. Реакция у Золотова была хорошая, увернулся,
схватил за руку, а правой гвоздил куда попало, пока Ер¬
молай не вмешался, не оттащил в сторону.
Дворняжка выла, размазывая кровь, страшно руга¬
лась, сквозь всхлипы и ругания спрашивала: «За что, пад¬
ла? За что?»
— А правда, за что? — как-то уж очень внимательно
поинтересовался Ермолай.
— За жирного! — ответил Золотов первое, что при¬
шло в голову.
— А-а-а,— протянул Ермолай и расслабился.— Вспо¬
мнил...
Дворняжка, услышав, что получила за дело, тоже
успокоилась, но потребовала, чтобы за разбитую морду Зо¬
лотов купил ей бутылку вина и «каликов».
— Вишь, как она теперь! Получила — будет как шел¬
ковая! — сказал Ермолай.— И всегда так! А ведь ты не
верил про парашу, я видел...— Он острым взглядом царап¬
нул Золотова по лицу.— Запомни, Ермолай никогда не
врет клиентам! Еще как жрут, очень даже просто... И двор¬
няжка будет, куда денется! Хочешь, накормим, чтоб убе¬
дился?
Сейчас Золотов уже не был уверен, что собеседник врет,
но дела это не меняло: блатная фиксатая рожа опротивела
до предела, он хотел развязаться с гадким типом, но не
знал как. Тем более что Ермолай почему-то не хотел пре¬
рывать сложившихся отношений и, почувствовав охлаж¬
дение к себе, словно бесценную реликвию принес самодель-
292
ную финку и как корешу продал «всего за пятерку». Тогда
это была сумма немаленькая, пришлось у матери выпра¬
шивать, да у отца незаметно из кошелька трешник свист¬
нуть...
Финка так себе, рыбка — наборная ручка, тусклый се¬
рый клинок, скошенный «щучкой», по нему примитивные
узоры — чайки, кораблики... С дедовым кортиком, кото¬
рым поигрался достаточно, не сравнить. Но зато насто¬
ящая. И хотя не верил Ермолаю, что он ее в зоне сделал,
все восемь лет, пока срок мотал, надфилем рисунки выпи¬
ливал’и двух фуфлыжников собственной рукой пришил,
но когда держал на ладони, ощутил холодок под серд¬
цем — это не парадная игрушка, это специально для дела,
ею и правда можно...
Потом пили, обмывая сделку, Ермолай нетерпеливо
наливал, нервно ломал истатуированными пальцами плав¬
леный сырок да снова вел рассказы свои, путаные, длин¬
ные, сводившиеся к тому, что ворье всякое ничего не боит¬
ся, ему никто не указ, только и ценят пуще жизни честное
слово да верную дружбу. И когда застрелили одного на¬
летчика из засады, то тысяча корешей собралась хоро¬
нить, гроб через весь город на руках несли, движение оста¬
новили, а милиция по углам пряталась, да не вмешивалась.
Золотов слушал и вроде даже верил, но неопределен¬
ная смутная мысль, дохлой рыбкой разбуженная, билась в
сознании все настойчивей. Ведь дворняжку он избил не за
испытанное разочарование — за то, что напомнила безы¬
мянная подстилка, с кем были мечты о прекрасной жгучей
тайне связаны. А та, другая, пожалуй, и не лучше этой..
Когда допили, разомлевший Ермолай затянул как
обычно:
Однажды поздней ночью я стал вам на пути,
Узнав меня, ты сильно побледнела.
Я тихо попросил его в сторонку отойти,
И сталь ножа зловеще заблестела...
Тут мыслишка и оформилась: с этой тварью поквитать¬
ся, из-за которой вся жизнь наперекосяк пошла...
Потом я только помню, как мелькали фонари,
И мусора кругом в садах свистели.
Всю ночь я прошатался у причала, до зари,
И в спину мне твои глаза глядели...
— А что, очень даже просто, Ермолай, ты мне друг? —
спрашиваешь! — Живет одна сука как ни в чем не бывало,
а у меня из-за нее все кувырком...
293
Видно, наваждение нашло: толи бутылка вина на нос,
то ли бывалый парень-кремень Ермолай с его фиксами и
татуировками, то ли песня лихая жалостливая, а скорее
всего все вместе — как дурман, гипноз какой! Сейчас не
веришь, а ведь пошел, и финку в рукав спрятал, как кореш
подсказал, друг верный — сам вызвался на атасе постоять
и научил, что потом делать.
Главное — перо выбросить и ручку протереть, и ам¬
ба — концы в воду! А если все же заметут — не колоться,
упираться рогом: знать не знаю, мимо проходил, вы мне
дело не шейте, дайте прокурора! — и амба, отпустят! А
если все же срок навесят — не страшно, скажи: я от Ермо¬
лая, и амба — не жизнь, а лафа! Кому сказать? Всем скажи!
И звонил, давил знакомую кнопку, руки вспотели у
идиота, думал, не удержится в ладони скользкая рыбка,
и кулаком стучал, пока соседка не выглянула: уехала,
месяц не будет, шляются кобели, то один, то другой... Я от
Ермолая! Да хоть от чертолая, иди отсюда по-хорошему,
пока милицию не позвала.
Выкатился из подъезда со смехом, дура бабка, Ермолая
не знает, при чем тут милиция, и внезапно гипноз прошел,
и накатила дурнота, земля провернулась и булыжником в
морду, но небольно, кажется, сейчас горло лопнет, и все
потроха выскочат, и друга нет, помочь некому, да какой
он друг — сволота приблатненная, под расстрел подвел и
убежал, в штаны наложил, сука! — скорей в переулок,
сюда, через проходняк, черт, забор!
Тыкался мордой в занозистые доски, на мусорный бак
взгромоздился, перевернулся и копошился под забором
в куче всякой дряни, пока, ободравшись, не протиснулся
сквозь собачий лаз на ярко освещенную улицу, инстинк¬
тивно вытер морду левым рукавом — правой руки как не
было — держал на отлете какую-то деревяшку вроде про¬
теза; и нырнул в первую же подворотню, темными про¬
улками дотащился до дома, вдруг из кустов парень-
кремень: ну, колись, как оно все вышло... Бабка вышла,
соседка... И бабку?! Вот что, кореш, закон знаешь — друга
не сдавать, я с тобой не был, финарь в глаза не видел, по¬
нял? Перо выбросил?
Вон почему рука как протез — финка все еще в рукаве,
в потных пальцах, а ведь не выскочила и в бок не воткну¬
лась, значит, не для той и не для него жадная «щучка» на
тусклом клинке! Бросил в водосточную решетку, не попал,
звякнула рядом, Ермолай орлом кинулся, схватил, осмот-
294
рел со всех сторон, понюхал... Она же чистая! Ты что, пад¬
ла, туфту гонишь, нервы мотаешь?!
Глаз выпучил — дурной, бешеный, но не страшно: сам,
гад, трусость выказал, «стремя» бросил, значит, правилку,
ему да пику в бок, как брехал-заливался; не страшно:
ведь ничего не было, примерещилось все, от чего же он так
бежал! Как гора с плеч! Достал платок, утерся неторопли¬
во, постарался ухмыльнуться зловеще в налитый яростью
зрачок: сам, падла, с атаса ушел!
Кто ушел, я?! Задергался в искусственной истерике,
забрызгал слюной, завыкручивался. Да я рядом стоял,
за углом, просто видно не было! Ермолай корешей никогда
не продавал, Ермолай за кента под вышку пойдет, он и
тебя, слюнтяя, другом считал, потому и не трогает за такие
слова, а то бы в куски попорол! Выругался длинно-пре¬
длинно, цевкнул через губу струйкой слюны, засунул при¬
вычно финку за брючный ремень и покатил разболтанной
походкой. И к черту, чтоб тебя пополам перерезало!
Когда повзрослевший Золотов анализировал историю
своего превращения, то пришел к выводу: псевдочеловеком
его сделал Ермолай. И если бы кто-то сказал, что на самом
деле перерождение произошло значительно раньше, он бы
с этим не согласился.
Долгое время не мог понять, что вообще привлекло
Ермолая к нему — обычному зеленому фрайеру, какой ин¬
терес искал тот в его обществе? Деньги на вино? Так чаще
тратился сам Ермолай! Компания, чтоб не пить в одиночку,,
неискушенный слушатель для его бесконечных бредовых
историй? Пожалуй, но только отчасти: ведь та же двор¬
няжка или любая другая шваль за стакан вина будет слу¬
шать самую несусветную чушь, да еще кивать и восхи¬
щаться.
Наконец догадался: Ермолаю до левой пятки восхище¬
ние всякой дряни, ему нужен был именно он, Золотов, по¬
рядочный мальчик из приличной семьи, каких не найти в
привычном окружении, чтобы ему, а не жалкой дворняжке
доказать: Ермолай — парень-кремень, ничем не хуже
остальных, чистеньких, и житуха у него замечательная,
веселая и разнообразная. В самоутверждении нуждался,
хотя и слова-то такого не знал, а вот поди ж ты... И погля¬
дывал цепко на кента-приятеля: верно ведь, что все у него,
как у людей,— и хаты-кильдюмы, и чувихи-дворняжки...
Потому и напрягся, когда Золотов дворняжке в ухо
въехал, насторожился: не на образ ли жизни его, Ермолая,
295
рука поднята, не идея ли о «нехужести всех остальных» в
кровь разбита...
Обо всем этом думалось потом, годы спустя, а тогда
прокрался в дом, морду вымыл, утром все равно объяс¬
няться пришлось: нос-то распух, сказал — хулиганы изби¬
ли. Папахен разорался: нечего шляться по ночам, лучше
делом занимайся да дома сиди. Он и сидел — неделю носа
не высовывал, в себя приходил.
Нет, хватит, с блатарями — никаких дел! От них за
версту камерной вонью несет, откуда вышли, туда и вер¬
нутся, другого пути не знают и знать не хотят. Какая цель в
жизни у того же Ермолая? Татуировками, фиксами, «дела¬
ми» подлинными, а большей частью придуманными авто¬
ритет для зоны заработать! Значит, зона и есть главная и
единственная цель! Хотя сам он того и не понимает. Побе¬
гает еще немного, погоношится — и туда.
Только Ермолай по-другому раскрутился. Через пару
месяцев выпрыгнул на полном ходу из трамвая, он любил
рисковость показать, чтоб все рты пораскрывали, и по¬
казал: споткнулся, замахал руками, равновесие удер¬
живая, согнулся вдвое на бегу, если б не финка за брюч¬
ным ремешком, то й удержал бы, выпрямился победонос¬
но, зыркнул бы глазками, усмехнулся с превосходством —
чего раззявились? — да воткнулся тусклый клинок с хищ¬
ным щучьим вырезом в живот, пониже пупка, и дернуло
его влево, под колесо, хрясь! — был Ермолай — стало
два, действительно — все рты раскрыли.
Хоронить Ермолая ни один кореш, ни один парень-
кремень да и вообще никто не пришел. Мать на законном
основании — с горя — напилась до такой степени, что
толку от нее не было никакого. Организовывал все вечный
враг — участковый.
Много лет спустя Золотов понял, что Ермолай сыграл в
его судьбе значительную роль, преподав предельно нагляд¬
ный урок того, как надо жить и к чему стремиться, чтобы
четверка небритых пятнадцатисуточ ников, понукаемая
усталым пожилым капитаном, оттащила тебя по узкой, за¬
росшей бурьяном тропинке, в самый угол кладбища, к
бесхозным просевшим земляным холмикам, на краю овра¬
га, заваленного истлевшими венками и другим кладби¬
щенским мусором.
Злую бесшабашность как рукой сняло.
Пошел в вечернюю школу, отдал направление комис¬
сии, пояснил, что тяжело болел, потому несколько меся-
296
цев не появлялся, потому же пока и не работает. План
набора школа не выполняла, лишний ученик был подар¬
ком, формальностями его не допекали. Тем более что Золо¬
тов проявлял редкую дисциплинированность, занятий не
пропускал, исправно сидел в полупустом классе от звонка
до звонка, вскоре был назначен старостой и получил пору¬
чение контролировать посещаемость.
Стал ходить по домам, теребил прогульщиков по месту
работы, требовал объяснения, справки, завел папку, в ко¬
торую подшивал накапливающийся материал, анализиро¬
вал его, составлял отчеты, несколько раз выступал на
педсовете.
Вернулся в секцию, но через пару месяцев произошел
инцидент с чужим пистолетом, все ребята почему-то реши¬
ли — он сбил прицел, чтобы обойти соперника, и Григорь¬
ев, похоже, поверил... Ну и черт с вами!
Бесцельное шатание по улицам и бесконечные походы
в кино остались в прошлом. Теперь он проводил в школе
все свободное время, помогал учителям вести учебно¬
методическую документацию, завучу красиво чертил рас¬
писание и в житейских просьбах не отказывал — в мага¬
зин слетать, врача вызвать, в очереди за билетами по¬
стоять.
Ему было приятно находиться в гуще событий, чувст¬
вовать себя нужным и полезным, тем более что нужным и
полезным он стал для людей, от которых зависело получе¬
ние хорошего аттестата и приличной характеристики.
Но результат превзошел его тайные ожидания.
Постепенно он превратился в заметную фигуру, соуче¬
ники рассматривали его как представителя школьной
администрации, и незадолго до выпускных экзаменов ря¬
бой тридцатилетний сварщик Кошелев, дремавший, если
приходил на занятия, в среднем ряду, отозвал его в сторо¬
ну и предложил магарыч за темы сочинений и вопросы
билетов.
И снова зашевелилась пока неосознанная мыслишка,
а во время субботника оформилась четко и определенно.
Он взялся за уборку чулана, вытащил во двор и сжег в
огромной железной печке три мешка ненужных бумаг,
предварительно пересеяв и отобрав прошлогодние билеты,
а главное — целую кипу шпаргалок, изъятых на экзаменах
за последние годы.
Поскольку из разговоров в учительской он знал, что
план выпуска под угрозой, а значит всех, кто есть в нали-
297
чии, надо вытащить за уши и выдать аттестаты, то смело
открыл торговлю «вспомогательным материалом», гаран¬
тируя на сто процентов успех его применения.
Наученный горьким опытом, действовал осторожно и
осмотрительно: с явными разгильдяями дел не имел, толь¬
ко с обремененными семьями и работой «взросляками», не
способными из-за постоянной вечерней усталости осилить
школьные премудрости, страстно желающими получить
аттестат, искренне благодарными своему благодетелю и
наверняка сумеющими удержать язык за зубами.
Экзамены, как и следовало ожидать, прошли благо¬
получно, радостные «взросляки» пригласили его в ресто¬
ран для обмывания долгожданного документа, поблагода¬
рили за помощь, похвалили за отзывчивость и чуткость,
только рябой Кошелев мрачнел с каждой рюмкой, а в кон¬
це сказал, тяжело растягивая слова:
— Ты ж еще молодой, а что из тебя получится, когда
вырастешь? По-моему — большая скотина!
И даже попытался ткнуть своего благодетеля крупным,
с оспинами ожогов, кулаком в чисто выбритую и наодеко¬
лоненную физиономию, но другие «взросляки» этого не до¬
пустили, а Золотов убедился в человеческой неблагодар¬
ности и впредь решил иметь дело только с интеллигент¬
ными людьми.
Такими, как школьные учителя, которые тоже пригла¬
сили его на торжественный вечер по случаю очередного
выпуска и наговорили много приятных слов, слушая ко¬
торые, Золотов в первый раз почувствовал, что он не тот,
за кого его принимают, и испугался на миг возможного
разоблачения.
Но минутный испуг прошел, аттестат был хорошим,
характеристики отличными да плюс рекомендация на рабо¬
ту в гороно методистом по вечерним школам.
Должность требовала высшего образования и педаго¬
гического опыта, а предлагала скромный оклад и значи¬
тельные хлопоты, преимущественно в вечернее время, поэ¬
тому желающих занять ее не было. Но завгороно сделал
хорошую мину при плохой игре и сказал, что, хотя от спе¬
циалистов-педагогов отбою нет, он считает нужным взять
молодого и энергичного парня; ибо главное — желание ра¬
ботать, а опыт придет, и образование — дело наживное.
Стал работать: дело нехитрое, главное — понять систе¬
му, а потом вертись себе между запросами и отчетами,
указаниями и справками, жалобами и актами проверок.
298
Освоившись в канцелярской круговерти, Золотов легко
имитировал активность, удвоив количество входящих и ис¬
ходящих бумаг и накапливая их в аккуратных папках.
Начальство сразу оценило трудолюбие и деятельность
нового работника, на собрании аппарата его приводили в
пример, в личных беседах обещали направление в институт
Тут-то и появился страшок — предвестник будущего
большого страха. Вдруг встретится в приемной заведую¬
щего со своей бывшей директрисой, или столкнется в кори
доре в Фаиной, или астматический прокурор окажется в
президиуме на совещании по проблемам предупреждения
правонарушений среди учащейся молодежи...
И поднимутся обличающие персты, и раскроются изо¬
бличающие уста, и спадет пелена беспечности с началь¬
ственных очей, и обрушится праведный гнев на голову
обманщика и проходимца!
Нет, тот настоящий страх, с кошмарными снами еще не
появился — ну раскроется и раскроется, что с того? Выго¬
нят со сторублевой ставки — и черт с ними, не велика по¬
теря! Но все же опасение было неприятным: слишком удач
но все складывалось и достаточно много—он уже про
считал — обещано в дальнейшем.
Решил подстраховаться, присмотрелся к своему непо¬
средственному начальнику — завсектором Собакину, веч¬
но унылое лицо которого оправдывало фамилию — старый
усталый пес, чувствующий, что со дня на день его пустят на
шапку.
Подходил, показывал проекты справок и отчетов, сове¬
товался, расспрашивал о тонкостях работы. И вообще у
Харитона Федоровича такой опыт — десять лет вращался
в «инстанциях», интересно услышать его мнение о том-то,
том-то и том-то, да и о жизни товарища Собакина было
бы очень поучительно узнать молодому, начинающему тру¬
довой путь человеку...
Но Собакин глаза прятал, в разговоры не вступал,
отвечал односложно, а намек на собственное мнение вос¬
принял как провокацию.
Золотов чуть ослабил хватку, но из клыков не выпустил,
держал осторожненько Харитона Федоровича за безволь¬
ную складку между шеей и затылком. Почему ты утром
хмурый, как родственника схоронил, а притрусил к каби¬
нету, закрылся — и через пять минут другой человек?
Рожа-то, конечно, кислая, но озабоченность мрачную как
рукой сняло!
299
А когда перехватили тебя как-то в коридоре — бумагу
срочную подписать, так не подписал ведь: руки дрожали,
ручка выпадала! А зашел к себе пальто снять — дрожь
и прошла...
Да, кстати, а почему тебя из «инстанций» поперли?
Короче, как-то под праздник скользнул к Собакину,
бормотнул поздравления, булькнул круглым газетным
свертком, аккуратно вложил в приоткрывшийся кстати
ящик стола, тот как обычно глаз не поднял, но прохрюкал
нечто одобрительное. Так и сошлись.
А через год с блестящей характеристикой да с направ¬
лением гороно поехал за тридевять земель в пединститут,
поступил вне конкурса на физвос да сразу окунулся в об¬
щественную работу: то на собрании выступает, то в обще¬
житии дежурит, то буфет по профсоюзной линии проверя¬
ет, Золотов тут, Золотов там, у всех на виду. Преподавате¬
ли им довольны, деканат, комитет комсомола... Ба, да он и
не комсомолец, как так? Потупился, объясняет: формализ¬
му противился, меня на аркане тянули, для «галочки», а я
из принципа, может, конечно, и не прав был, да молодой,
горячий... Поверили, приняли.
Тогда и стал расти страшок, а вдруг да выплывет все,
вдруг раскроется? Успокаивал себя: мол, далеко забрался,
кто тебя здесь знает, а придет время возвращаться —
придумаем что-нибудь...
Он уже с самого начала определился: назад не возвра¬
щаться, здесь корни пустить! И способ придумал: в аспи¬
рантуру пролезть да зацепиться на кафедре... Новое место,
новая страница биографии, новая жизнь. А старой вроде и
не было!
Да только странное дело — так хорошо все начиналось,
а потом не заладилось, забуксовало. С учебой не клеилось:
науки вроде немудреные, не физика с математикой, шпа¬
рил на экзаменах правильные слова газетными фразами,
а преподаватели скучали и выводили серенькие «уды».
И в общественной деятельности не преуспел: суетился,
гоношился, делал волну, а интерес к нему вроде пропал —
поручений не давали, почетными местами обходили, из
одних комиссий вывели, в другие комитеты не избрали, к
третьему курсу только и осталась одна нагрузка — член
комиссии по общественному питанию студенческого проф¬
кома.
Буфетчицы, правда, уважали, колбаску сухую оставля¬
ли, помидорчики-огурчики парниковые среди зимы, в сто¬
ловой кормили сносно, не обсчитывали — и то хорошо!
300
Хорошо, да мало. С преподавателями пытался сойтись
поближе — на консультации приходил, расспрашивал о
том о сем, пытливого студента разыгрывал — бесполезно.
Выпросил однажды тему — сообщение на научной кон¬
ференции сделать, подготовил докладик — неделю в биб¬
лиотеке сидел, выступил, отбарабанил гладко правильные
вещи, которые в учебниках, статьях и монографиях вычи¬
тал, а ему стали дурацкие вопросы задавать, и выходило,
что ничего правильного он не сказал. Так и остался с но¬
сом, зря себе голову морочил! И главное, что обидно: дру¬
гие отсебятину несли, а им аплодировали, и преподаватели
приглашали на кафедру, заинтересованно беседовали,
обсуждали что-то...
Нет, не везло Золотову, определенно не везло.
С кем хотел дружить — не получалось, липли всякие
серые посредственности, одному скучно, так и сложилась
у них своя компания. В ней-то он верховодил, истории
всякие рассказывал, в основном про дедушку-адмирала,
аж рты раскрывали. Правда, радости мало, иногда напо¬
минал себе Ермолая и осекался на полуслове — до того
тошно становилось!
Да и с деньгами было туговато: стипендию не получал,
отец и дед присылали сотню-полторы в месяц, должно
бы хватать, ан нет — у серых друзей-приятелей «капуста»
водилась в изобилии, в преферанс резались, по кабакам
таскались, и он пыжился, тянулся, чтобы не отстать, пото¬
му еле сводил концы с концами. Несколько знакомцев
«крутились», делали деньги: один джинсами приторговы¬
вал, другой заочникам курсовые изготавливал... Но с яв¬
ной уголовщиной Золотов связываться не хотел, а пи¬
сать — не получалось, так и страдал, давая зарок, что в
будущем еще возьмет свое.
К выпускному курсу мечты об аспирантуре развеялись
сами собой, распределение получил по месту выдачи на¬
правления, и наступил день, когда новоиспеченный учитель
физвоспитания возвращался в родной город, и страх уже
прочно поселился внутри, глодал, жевал внутренности.
Теперь не отсидеться в методическом кабинете да в
полупустых классах вечерних школ, учитель с учителем
не разминется, рано или поздно сведет его судьба с Фаиной
или еще с кем и тогда...
Кинулся на старое место — там большие перемены:
заведующий на пенсии, а друг-покровитель Собакин Хари¬
тон Федорович в очередной раз шагнул вниз и заседал
301
теперь в горкоммунхозе на скромной должности рядового
клерка. Накачивая его в третьесортной забегаловке де¬
шевым портвейном и слушая сбивчивые сетования на не¬
справедливость судьбы — раньше спроси, кто такой Со¬
бакин — ого-го! — Золотов тяжело размышлял над собст¬
венным невезением: ступени лестницы, по которой он рас¬
считывал подняться вверх, оказывались трухлявыми и
подламывались одна за другой.
Но Собакин свою роль сыграл — позвонил новому
завгороно, видно, его имя еще связывали с авторитетом
«инстанций», сделал открепление да в горкоммунхоз устро¬
ил, по иронии судьбьГна собственное место, ибо путь вниз
продолжался, и пересадили Харитона Федоровича ниже,
казалось, некуда — заведовать захудалым парком, так что
Золотов успел сделать ему несколько нахлобучек за нека¬
чественные засевы клумб и неиспользование прогрессив¬
ных форм вертикального озеленения, пока Собакин не
умер от внезапно приключившейся прободной язвы.
Золотов прекрасно прижился в горкоммунхозе — если
бы все декоративные посадки, которыми он заведовал,
с такой же легкостью и быстротой пускали обширные кор¬
ни на новом месте, город давно бы превратился в цветущий
сад. Он пытался было подобрать ключик к своему началь¬
нику, но тот оказался строгим и непьющим, попытки к
сближению пресек, и Золотов мгновенно трансформиро¬
вался: стал четким, кратким и деловым. Столь явное прев¬
ращение начальник отнес на счет своего умения работать
с людьми, а так как наблюдать плоды собственных спо¬
собностей приятно любому, он заметно смягчился и начал
относиться к инженеру-озеленителю отечески-снисходи¬
тельно.
Но окончательный перелом произошел позднее, ибо на¬
чальник оказался совершенно неприспособленйым решать
мелкие житейские проблемы, которые, оставшись нерешен¬
ными, перерастают в серьезные трудности.
Летняя сушь, изнурительная жара, декоративные куль¬
туры желтеют и подсыхают, начальника вызывают на
ковер, а он начинает лепетать какие-то глупости про вы¬
бранные фонды на бензин, из-за чего поливальные машины
простаивают в гараже.
Что за чушь! Вы нам здесь голову не морочьте! Неспо¬
собны организовать работу, так и скажите, а мы сделаем
соответствующие выводы!
И приходит, бедняга, сам не свой, таблетки глотает,
302
телефон накручивает, красный весь — давление подско¬
чило... А всего-то и делов — достать двести литров бензи¬
на! Смех да и только...
Но с почтением, без фамильярности, Боже упаси, осве¬
домиться: мол, я могу повлиять через горисполком, так
что если распорядитесь... Тот на Валерия Федоровича как
на волшебника — неужто удастся такое дело сдвинуть с
мертвой точки? Трудно, но попытаюсь,— опять-таки,
скромно, но с достоинством.
А через час-полтора поливалки поливают, травка зеле¬
неет, начальники довольны: подтолкнули, подсказали,
разъяснили, он и заработал в полную силу, инициативу
проявил, резервы изыскал, фонды мобилизовал — значит,
умеем воспитывать подчиненных!
И начальник как на свет народился — голос звонкий
прорезался, рапортует: да, указание выполнено, решили
вопрос, полный порядок! Да к Валерию Федоровичу ис¬
полнительнейшему с расспросами, а тот, скромняга, сму¬
щается, плечиками пожимает: мол, я же не для себя, для
дела, потому и пошли навстречу, руководители еще дедуш¬
ку помнят, да и меня Харитон Федорович многим реко¬
мендовал.
Тут главное не переборщить, не перегнуть палку, ос
тальное сам додумает: про дедушку-адмирала слыхивал
краем уха, что с Собакиным в гороно работал — знает,
вот и выходит: не такая уж простая фигура скромный ин¬
женер-озеленитель! Скрыта за ним сила немалая, да не
пользуется почему-то, может, по простоте, а может, до
времени приберегает...
Так и создается авторитет, складывается репутация,
мнение формируется. Разве не стоит оно тридцатника, что
заплатил Фимке-заправщице? Тем более что водилы-мо¬
шенники все на крючке, за графиком он следит жестко, и
если хочет кто подкалымить — отвезти цистерну-другую
воды частнику в сад,— вынь да положь пятерку за каждую
ездку! А машин — восемь, и калымят каждый день так
что в летний сезон «капуста» водится...
И рабочий день теперь у уважаемого Валерия Федоро¬
вича жесткими рамками не стиснут, поспать утром можно
и днем фактически свободен, позвонишь пару раз, доло¬
жишься: я по паркам, и дуй на все четыре!
Золотова вольный режим устраивает, начальник дово¬
лен и спокоен: если вдруг приедут коллеги иногородние по
обмену опытом, незаменимейший Валерий Федорович в
303
мгновение ока в гостиницу определит, а случится проверя¬
ющий, комиссия какая, начальство столичное — так и на
дачке адмиральской обустроит, и шашлычок организует,
и баньку, все сделает, все придумает, не о чем волноваться...
Дачей Золотов в последнее время свободно распоря¬
жался. Пока дед был, он там почти круглый год жил. Квар¬
тира двухкомнатная, которую сразу дали, как отставнику,
пустая простаивала. Но у отца дальний прицел: давай,
говорит, съезжаться, захочешь — будешь с нами вместе
жить, все веселей, да и внуку для воспитания, надоест —
отселишься на дачу, отдохнешь в одиночестве.
Дед как овдовел да ушел со службы, помягче стал, по¬
сговорчивей. Согласился сразу: у вас две комнаты тесные,
да двор колодцем, умру — останетесь в хорошей квартире...
Папахен подобрал вариант: старое поколение с моло¬
дым не ужились, дом профессорский, в самом центре, по¬
толки высокие, по коридору — хоть на велосипеде катайся.
Привел деда — то что надо! Ну и провернул обмен в пол¬
месяца.
Жили все вместе, не тужили, дед смирился, что кончи¬
лась морская династия, иногда только с тоской спрашивал
внука: «А помнишь, как тебя в детстве море тянуло? Ма¬
троску и бескозырку носил, стихи любил морские, на ко¬
рабль тебя повез — танцевал от счастья. Значит, правда
гены свою роль играют!»
Так и шло все хорошо до тех пор, пока дед не встретил
случайно меныцика-профессора, а тот ему и высказал:
не ожидал, мол, морской офицер, а три тысячи доплаты
взяли, стыдно, батенька!
Дед как полотно домой заявился, дрожит весь, хорошо
отца не было, мог и убить стулом или чем под руку попа¬
дется, бегал по квартире, кричал: «Посажу подлеца! Опо¬
зорил, чести лишил!»
А потом захрипел, повалился на бок, «скорая» его в
больницу увезла, да оттуда уже капитан первого ранга
Иван Прохорович Золотов не вышел.
Отец вроде переживал, а может, для людей прикиды¬
вался. Младший Золотов, шагая в похоронной процессии,
вспоминал, как боялся разоблачения перед добрым дедуш¬
кой, который верил, что он хороший, неиспорченный маль
чик, не замечал угнездившейся в маленькой душе черво¬
точинки, и ему было жаль деда. Хотя три тысячи — нор
мальная доплата при таком обмене.
Возможность разоблачения детских грехов умерла вме-
304
сте с дедом, но большой страх поселился внутри навсегда,
подремывал, дожидаясь своего часа, и следователь проку¬
ратуры Зайцев разбудил его, не то слово — разъярил до
предела, и теперь он буйствовал, выедал внутренности, не
давал спать, заставлял глушить его ударными дозами
спиртного, подталкивал к действиям. Лучшая оборона —
это наступление!
Когда Зайцев читал ночной порой про инопланетных
упырей, не кровь пьющих, а саму сущность человеческую
высасывающих, нетрезвый псевдочеловек Золотов стара¬
тельно вписывал фамилию следователя в аккуратно раз¬
графленную тетрадку с зеленым переплетом.
Надо же, попался такой на мою голову! Будто без него
мало неприятностей... Ну ладно, получилось, Федьку не
вернешь, Мэри тоже жалко, хорошая девочка, да она скоро
выпрыгнет, адвокат сказал — в самом худшем случае —
«химия», но чего он копает? И глядит с затаенным през¬
рением — как Фаина, словно насквозь видит, и нутро его,
золотовское, настоящее, от всех скрытое, рассматривает...
Может, действительно раскусил, работа у него такая —
раскалывать, раскусывать, раскапывать... Если просто
разгадал и презирает — черт с ним, а если надумает всем
показать? Тогда плохо.
«...ведет разгульный образ жизни, посещает рестораны,
танцевал со свидетельницей Марочниковой,— почерк у
Золотова был никудышный, как курица лапой, но в завет¬
ной тетради писал разборчиво, буковку за буковкой выри¬
совывал, аж язык высовывал от напряжения.— После
совместного употребления спиртных напитков, к которому
принудил Марочникову, злоупотребляя служебным по¬
ложением...»
Хмыкнул: ничего, пусть оправдывается, но ощущение,
что события развиваются не по закрученному им сцена¬
рию, усиливалось. Галка уже давно должна была позво¬
нить! Не остался же он ночевать... Если бы так! Но вряд
ли, ой вряд ли... Скорей всего и в дом не зашел, хотя Галка
артистка еще та — вцепится в рукав: умоляю, сердце схва¬
тило, доведите, там в аптечке валидол, капли.
«Напоив Марочникову допьяна, он, под предлогом про¬
водить, проник к ней в квартиру, где находился до глубо¬
кой ночи...»
И вдруг сквозь завесу опьянения рробилось воспоми¬
нание, подтверждающее его подозрения: откуда у Галки
слова издевательские про адмиральского внука и про кру¬
305
изный теплоход? И смотрела она по-настоящему зло, это
не игра в ссору как задумано, тут что-то другое.
Он медленно закрыл тетрадь.
Ясно что! Крючок прокурорский раскрутил все насчет
деда и ей выложил... Прости-прощай хрустальная мечта
про белый теплоход, разные страны, инвалютный оклад.
Мечты про новую жизнь — псу под хвост! А ведь только
этими мечтами он ее и держал.
Золотов выругался.
Значит, Галка сейчас на него не играет! В лучшем слу¬
чае. В худшем — играет против. Очень даже просто —
заманила этого хмыря и закладывает своего благодетеля
Валерия Федоровича с потрохами. Что она знает? Доста¬
точно, чтобы грязью обмазать. А главное? Не должна. Но
догадываться может, а иногда достаточно только подска¬
зать, идею подбросить, дальше само пойдет разматываться.
Нет, так не годится, надо восстанавливать контроль за
развитием событий! И крючка прокурорского прибирать к
рукам не мытьем, так катаньем. Подумаешь, страшный
зверь заяц! Не таких видали!
Золотов хорохорился, взбадривая сам себя, ему каза¬
лось, что и теперь удастся удержать в тени свое настоящее
нутро, сущность свою омерзительную, что все утрясется,
образуется, как обходилось уже много раз ранее.
ПЕРВЫЙ КАМЕНЬ
Утром следующего дня я ставил задачи практикантам.
Собственно, задач было две: заполнять статистические
карточки по оканчиваемым делам, отвечая на возможные
телефонные звонки, и бегать по адресам с длинным спис¬
ком поручений.
Петр выбрал первое, Валек — второе. Мы вместе выш¬
ли из прокуратуры, по пути я повторил инструктаж, потом
он свернул к троллейбусной остановке, а я пошел прямо
тихими улочками старой части города.
Через несколько кварталов начинался запущенный
сквер, за ним вставало массивное безрадостное здание
следственного изолятора. В ИВС до трех суток содержа¬
лись задержанные по подозрению в совершении преступ¬
лений, если подозрения подтверждались, их перевозили
сюда дожидаться судебного процесса, но мало кто разби¬
рался в таких тонкостях, и в народе оба учреждения назы¬
вали тюрьмой, что было неправильно, ибо в тюрьмах отбы¬
вают наказание уже осужденные опасные преступники.
306
На углу, у входа в комнату передач оцепенело застыла
унылая очередь со свертками, узлами, посылочными ящи¬
ками, в основном женщины. Тротуар узкий — я проходил
совсем близко: вдоль блеклых неопределенных одежек и
ярких платьев, спутанных посеченных волос и элегантных
причесок, запахов кухни, помойки, похмельного перегара,
неожиданно перемножавшихся фантазийными волнами
французской парфюмерии... Череда контрастов!
— Не толкайся, ослепла, что ли!
— Подумаешь, цаца какая! Расфуфырилась и вооб¬
ражает!
— Хамка, лучше бы умывалась как следует!
В какой очереди, за каким товаром могли оказаться
рядом здоровенная бабища с бледным пористым лицом, в
застиранной коричневой хламиде, матерчатых треснувших
по шву тапочках на растоптанных ступнях и тонкая изыс¬
канная дама, возраст которой умело скрыт гримом, лило¬
вый шелковый комбинезон расчетливо обнажает грудь и
плечи, а изящные золоченые босоножки позволяют де¬
монстрировать безукоризненный педикюр? Но общее у них
есть — в грубом запачканном мешке и раскрывающейся
из кошелечка серебристой японской сумочке лежит одно
и то же: сало, масло, сухая колбаса и табак, даже вес оди¬
наковый — по пять килограммов.
— Ничо, привыкай, ты теперя не лучше меня,— зло¬
радно щуря заплывшие глаза, выговаривала одна, а дру¬
гая, не успевшая свыкнуться с новым для себя положе¬
нием, изумленно переспрашивала:
— Ты что, чокнутая? Посмотри на себя в зеркало!
— Ничо, зеркала тут ни при чем. Мой по пьяному
делу морду набил, а твой небось мильены воровал. Вот и
сама смотри, кто лучше, кто хуже! Моему трешник —
само много, а твоему? Небось пятнадцать привесят, а то и
под вышку подведут!
Я прошел мимо, но успел услышать торжествующее:
— Заткнулась? Вотто-то! Брилянты из ушей вынула, а
дырок не зарастишь! Правда себя кажет...
У каждого своя правда, свое представление о том, как
надо жить на белом свете, и что самое интересное — каж¬
дый считает: уж кто-кто, а он живет правильно!
Квартал вдоль высокого — метров восемь, забора,
свернуть за угол — в глухой желтой стене бронированная
плита, запрещающе раскалена красная лампочка, вдавить
кнопку звонка, приглушенный зуммер, лязг втягиваемого
307
электромагнитом засова, одновременная вспышка зелено¬
го сигнала, с усилием поддается тяжеленная дверь, войти
в тамбур, подождать лязгающего звука за спиной, предъя¬
вить отгороженному решеткой дежурному удостоверение,
выслушать традиционный вопрос: «Оружие есть?» — отве¬
тить, лязг следующего замка, открыть решетчатую дверь,
войти туда, лестницы, коридоры, оформление вызова,
снова двери, замки, ключи, удостоверение контролеру — и
вот я в следственном кабинете, подсознательно ощущая
радостное чувство от того, что все эти двери, решетки, зам¬
ки, посты, сигнализация, двойной контроль — для меня не
препятствие, не помешают вернуться в обычную жизнь как
только захочу. В самом начале своей работы я испытывал
почти физическое облегчение, выходя из этих давящих стен.
— Здравствуйте, Юрий Владимирович!
В кабинет вплыла бывший управдом Рассадина, изо¬
бражая очаровательную улыбку, которая вызывала какие
угодно чувства, кроме очарования.
— А я прямо из бани! Представляете, если бы я вышла
к вам завернутой в полотенце?
Вот на кого обстановка следственного изолятора не
оказывает угнетающего воздействия. Но если Рассадиной
сказать об этом, она всерьез обидится.
— Нет, вы представляете: из бани, распаренная, в од¬
ном полотенце!
Маленькая, сутуловатая, похожая морщинистым не по
годам лицом на обезьянку, Рассадина считала себя неот¬
разимой женщиной. Укрепиться в таком заблуждении ей
помогли любовники, на которых она потратила восемь
тысяч рублей, добытых хищениями, взяточничеством, а по¬
рой и неприкрытым мошенничеством.
— Давайте не отвлекаться, Лариса Ивановна. Я хочу
получить образцы вашего почерка.
— Да зачем это? Я же и так все признаю...
Действительно, Рассадина с первого допроса, как гово¬
рится на профессиональном сленге, «пошла в раскол».
Не потому что раскаялась: привыкла плыть по течению и
прикинула — так проще, не надо хитрить, держать в па¬
мяти оправдательные версии, противопоставлять доводам
следствия правдоподобные выдумки, тем более что на них
далеко не уедешь, а признание — надежное смягчающее
обстоятельство, обязательно принимаемое судом в расчет.
— Порядок есть порядок.
Хороший следователь, профессионал, не ограничивает -
308
ся голым признанием, а всегда подпирает его объективны¬
ми фактами. Я считал себя профессионалом, хотя вслух об
этом, естественно, не распространялся. И сейчас, глядя на
старательно воспроизводящую экспериментальные образ¬
цы почерка Рассадину, думал о другой обвиняемой —
Марине Вершиковой, в деле которой достоверных доказа¬
тельств, подтверждающих довольно сомнительное приз¬
нание, так и не отыскалось.
— Хватит или еще?
Рассадина смотрела, как прилежная школьница на
строгого учителя.
— Достаточно. Теперь подпишем протокол.
Когда с формальностями было покончено, Рассадина
откинулась на жесткую спинку неудобного стула.
— Угостите сигареткой, Юрий Владимирович, да да¬
вайте поговорим за жизнь!
Специально для подследственных я носил крепкое ку¬
рево, Рассадина разочарованно поморщилась, вытягивая
из пачки беломорину, но привычно смяла мундштук и жад¬
но затянулась.
— Гадость, но продирает! Можно еще парочку?
Она вытряхнула пяток папирос, сунула за пазуху,
улыбнулась.
— У одной новенькой почти полная пачка «Мальборо»,
никому не дает, по штучке в день смолит. Говорит, на днях
выйду под расписку, что останется — вам оставлю. Хоро¬
шо, чтоб скорей, а то закончится...
Я перестал изучать исполненный обвиняемой текст,
отложил бланки в сторону. Совпадение?
— У нас вообще девчонки дружные, веселые, анекдоты
рассказываем, смешное сочиняем... Знаете, как мы это
место называем? — Она потыкала корявыми пальцами во
все стороны.— Санаторий «Незабудка». Правда, смешно?
Кто здесь побывает, не забудет! — Рассадина хихик¬
нула.— Томке недавно день рождения справляли, как раз
у Люськи передача была, стол сделали, попели тихо. Каме¬
ра хорошая, повезло, все девчонки честные, ни одна чужо¬
го не возьмет, перевели к нам одну цыганку, ну и стерва!
Ворует, сплетни сводит, врет в глаза...— Она возбужден¬
но жестикулировала.— Просыпаюсь утром — жует, спра¬
шиваю что, говорит хлеб со вчера полпайки оставила. А
Люська хватилась — куска сала нет, вот такого, с ладонь!
Где сало? А она свои глаза наглые вытаращила и на меня
показывает, божится, будто она меня застукала! Ну где же
309
совесть? Вот я вас спрашиваю, вот как таких людей земля
носит?
Я молча пожал плечами.
— А Люська вроде и не поверила, но смотрит с презре¬
нием... И в обед уже не угощалась, как водится! — Расса¬
дина горестно вздохнула.— Вот так заведется в коллекти¬
ве один нечестный человек, и никому веры нет!
— Если все честные, как же под стражей оказались?
Она поперхнулась дымом.
— Но ведь это ж совсем другое! Одно дело, когда по
работе — у меня в домоуправлении, у Томки в гастрономе,
у Люськи — на базе, химичили себе понемногу, но в кар¬
ман никому не лезли, не били, не убивали, разве ж можно
сравнивать!
Возмущение Рассадиной было вполне искренним.
— И все девочки так! Правда, у Мэри получилось,
кобель один на нож напоролся, так он к ней полез, сам
виноват! У нее и статья легкая, и адвокат самый лучший...
Она попервбй, говорит, горевала, думала, забыл ее друг
один, а как передал сигареты, поняла — помнит, вытащит,
он какая-то важная шишка, все может...— Рассадина
опять вздохнула.— Не то что некоторые...
Денег у нее не нашли, по слухам, она подарила автомо¬
биль своему последнему «другу». И действительно — мор¬
датый смазливый самец разъезжал в вишневой «шестер¬
ке», оформленной на двоюродного брата, но дата приобре¬
тения соответствовала предполагаемому времени дарения.
Вызванный в прокуратуру «друг» потел, ерзал на стуле,
горбился, уменьшая свой могучий остов, и решительно
отперся и от Рассадиной, и от автомобиля, и даже, по инер¬
ции, от брата, пояснив, что это никакой не родственник —
посторонний человек, так как не является родным сыном
жены дяди, а усыновлен ею. «Шестерка» у чужого чело¬
века действительно есть, он давал ему, самцу, кататься и
даже оформил доверенность, но сам самец ни к машине, ни
к деньгам на ее покупку, ни тем более к Рассадиной отно¬
шения не имеет.
Я и ожидал такого ответа, но Рассадина болезненно
интересовалась результатами допроса, а узнав их, рас¬
строилась и отвлеченно, поскольку никаких официальных
показаний на «друга» не давала, высказалась про муж¬
скую неблагодарность, бесчувственность и неумение лю¬
бить. Получалось, она ждала благородного порыва: самец
рассказывает правду, облегчая ее положение, отдает ма-
310
шину для конфискации в возмещение ущерба, и сам прохо¬
дит по делу как лицо, причастное к преступлению! Ну разве
можно предположить такую сверхнаивность в прожженной
и ушлой расхитительнице?
— В жизни чаще по-другому: с глаз долой — из сердца
вон!
Она расстроенно закурила вторую папиросу, транжиря
сделанный запас, глаза повлажнели.
Следствие как линза открывает в людях глубоко скры¬
тые качества, оказывается, и у бесшабашной Рассадиной
имеются в душе свои болевые точки. Они есть у каждого
человека, только докопаться, достучаться ой как трудно!
Часто и не удается...
Я отдал ей пачку «Беломора» и нажал кнопку звонка.
— Когда я уже в суд пойду? — обычным тоном спро¬
сила обвиняемая.— В любом санатории надоедает, в «Не¬
забудке» тем более. Девчонки уходят — Томка, Люська,
вот Мэри выскочит, с кем мне сидеть? Нужна же хорошая
компания, а не ворье всякое!
— Свой круг?
— Ну да! — кивнула она, не заметив иронии.— Я же
не какая-нибудь тунеядка, побирушка, наводчица...
В дверь заглянул выводной.
Рассадина изобразила на лице то, что, по ее представ¬
лению, обозначало очаровательную прощальную улыбку.
Глаза сухие, с обычным плутоватым выражением. Она
вошла в норму.
Снова двери, лязгающие замки, лестницы, коридоры,
решетчатые перегородки... Я шел, машинально выполняя
необходимые действия, и обдумывал то, что мимоходом,
случайно услышал от болтливой домоуправши. Есть, су¬
ществует интуиция, и недаром я так потрошил золотовские
сигареты! Только искал что-то материальное, скрытое под
яркой упаковкой или спрятанное в табак, а информация
заключалась в самом факте получения пачки «Мальборо»!
Дескать, ничего, девочка, все в порядке, к чему привык¬
ла на воле — то и в камере кури, и знай, я о тебе помню,
со следователем контакт наладил — сам от меня приветы
передает, по-прежнему все в моих силах и в моих руках,
я хозяин положения.
Вот такое, примерно, послание вручил следователь
Зайцев обвиняемой Марине Вершиковой. И сразу объяс¬
няется подъем ее настроения, изменение поведения и рез¬
кая смена занимаемой позиции!
311
Но про лучшего адвоката, про «легкую» статью и ско¬
рый выход на свободу она таким путем узнать не могла...
Разве что еще до ареста получила соответствующий ин¬
структаж и, убедившись — события развиваются по пла¬
ну,— сделала необходимые выводы.
Первый раз за годы следственной работы я ощутил
дурацкое чувство подвешенной на ниточках марионетки.
Рывок — и дернулась рука, второй — согнулась нога, тре¬
тий — двинулась другая...
Все обстоятельства дела соответствовали доводам ад¬
воката, и я уже готов был сделать шаг, которого с нетер¬
пением ожидали Марочникова, Вершикова и, конечно, сам
Золотов. Изменение меры пресечения и статьи обвинения
подтвердили бы всемогущество Золотова и укрепили его
авторитет в компании себе подобных на многие годы впе¬
ред. И если бы ему вздумалось намекнуть или прямо ска¬
зать, мол, следователь сделал это не за красивые глаза,
никто бы не усомнился, что так оно и есть.
Вот мерзавец!
Я буквально ворвался в свой кабинет.
— Никто не звонил?
Петр чинно вытащил из-под стекла сложенный попо¬
лам листок.
— Несколько раз вас спрашивал Пшеничкин. Просил с
ним связаться...
Он-то мне и нужен!
— И из прокуратуры области: их следственный отдел
забирает дело по молкомбинату, сказали не затягивать
с передачей.
Вот это подарок! Я немедленно отпечатал препроводи¬
тельное письмо и отнес дело в канцелярию на отправку,
после чего звонил Пшеничкину уже в спокойном состоянии.
— Вы приняли решение по моему ходатайству? —
спросил он после обычного обмена приветствиями.
— Да. Ходатайство отклонено.
— Отклонено?! — В голосе адвоката слышалось не¬
поддельное удивление.— По какой причине?
— Находясь на свободе, Вершикова может помешать
установлению истины по делу.
— А разве она не установлена? — очевидно, от расте¬
рянности «подставился» Пшеничкин, и я с удовольствием
врезал его же оружием:
— Истину по уголовному делу устанавливает вступив¬
ший в законную силу приговор суда. Следствие потому и
312
называется предварительным, что только проверяет раз¬
личные версии. На сегодняшний день мне еще есть, что
проверять...
Телефон несколько секунд помолчал.
— Спасибо за разъяснение,— ядовито проговорил ад¬
вокат.— Вы научили меня очень важным вещам, о которых
я и понятия не имел.
— Рад быть вам полезным.
Дав себе маленькую разрядку, я с удовлетворением
опустил трубку на рычаг. Мальчишество.
Достал план расследования по делу Вершиковой, напи¬
сал название новой версии — «Инсценировка», набросал
перечень дополнительных мероприятий. Затем стал внима¬
тельно вчитываться в акт судебно-медицинской экспертизы
трупа потерпевшего.
Надо сказать, что описательная часть этого документа
не для слабонервных. Подробная фиксация процесса ис¬
следования: как вскрывалась грудная полость, какого цве¬
та и вида были внутренние органы, как именно извлекался,
осматривался, рассекался и изучался внутри каждый из
них, затем вскрытие брюшной полости, черепа... Я бук¬
вально насильно заставлял себя продираться сквозь бес¬
конечные «...темно-красного цвета, плотной консистен¬
ции...», «...мягкие, коричневые, без паталогических изме¬
нений...», «...при разделении хрящей гортани...».
Несколько раз начинало казаться, что от листов за¬
ключения исходит тяжелый дух, сопутствующий вскрытию,
я отрывался и смотрел в окно, пережидая ощущение воз¬
никающей дурноты, причем старался делать это незаметно,
чтобы не привлечь внимания старательно подшивающего
дело Петра.
Самое противоестественное на свете — копаться во
внутренностях себе подобного, и, хотя проявлять чувст¬
вительность у профессионалов не принято, к этому не при¬
выкают. Попадаются, правда, толстокожие особи с атро¬
фированными эмоциями, насмехающиеся над «сентимен¬
тальными слабаками», проявляющими нормальную чело¬
веческую реакцию.
Однажды, когда я выгнал некоего весельчака, рас¬
сказывающего анекдоты в квартире, где сорок минут назад
произошло убийство, он обозвал меня и Сашу Крылова,
пошептавшего ему на ухо подходящие случаю слова,
именно так — сентиментальными слабаками. А через год
бросил напарника в критической ситуации и убежал, дав
313
уйти опасному преступнику, задерживал которого впослед¬
ствии Крылов, а привлекал к ответственности я. Напарник
выжил, набил подлецу морду, но тому как с гуся вода,
отлежался и устроился на кладбище землекопом, по слу¬
хам — вполне доволен своим гнусным существованием.
К чему это я? Почему мысли побежали по извилинкам
старых воспоминаний? Ах да, понятно, подсознательное
самооправдание: я же скрываю свою «слабость» от Петра,
хотя прекрасно понимаю, что стесняться нечего...
Заставил себя вернуться к акту. «...Края раны тупые,
направление канала перпендикулярно передней стенки
грудной клетки, в непарной грудной кости щелевидное
отверстие размерами семнадцать на три миллиметра...»
Все-таки дочитал до конца, еще раз пробежал выводы.
Зацепиться вроде не за что... Ладно, обратимся к специа¬
листам. Я набрал номер Бюро судебно-медицинской экс¬
пертизы и вызвал на допрос производившего вскрытие
врача — эксперта Кобульяна.
— Задание выполнено! — солидно доложил Петр, де¬
монстрируя прилично, для первого раза, подшитые дела,
стопку заполненных статкарточек и изрядно запущенную
книгу учета следственных дел, в которой он сумел навести
относительный порядок.
— Молодец! Избавил от нудной работы, высвободил
мне, считай, полдня.
Он постарался сдержать довольную улыбку.
— Почему у каждого следователя нет секретаря?
— Спроси чего попроще. Штаты, фонды... Экономим
тысячу, тратим две!
— А можно посмотреть акт вскрытия?
— Если есть желание...
Я продолжал заниматься планом версии «Инсцениров¬
ка», изредка поглядывая на практиканта. Ни отвращения,
ни брезгливости: спокойно, не торопясь, прочел все подряд,
невозмутимо отложил прошитые скобкой листы.
— Что скажешь? — поинтересовался я.
— Насчет чего?
— Да нет, это я так...
Избытком впечатлительности Петр явно не страдал.
Около четырех появился утомленный, но замено до¬
вольный Валек.
— Информации полный вагон! — выстрелил он прямо
с порога.— Выбил все характеристики, выписал на завтра
повестки Марочниковой, двум продавщицам из «Фиалки»
314
и сменщице Вершиковой. На разное время, с интервалом,
как полагается.
Он извлек из картонной, с тесемочками, папки от руки
написанные характеристики.
Петр хмурился, явно не одобряя такой поспешности,
принижающей, по его мнению, результаты проделанной
работы.
— Значит, дело было так,— продолжил Валек, устало
откинувшись на спинку стула.— Вначале пошел в пароход¬
ство, у них бумага уже готова, собирались отправлять.
Потом в «Фиалку», Марочниковой нет — то ли заболела,
то ли отгул, не поймешь. Иду к директору, солидная дама,
важная, сейчас, говорит, напишу, все руки не доходили.
Я, пока суд да дело, с девчонками поговорил, кое-что
интересное разузнал.
Валек замолчал, я подумал — интригует, нет, перево¬
дил дух, видно, спешил с новостями, запыхался.
— Марочникова, оказывается, в пароходство устраи¬
валась, на загранлинии. Италия, Франция, Турция, валю¬
та, импортные дефициты. А магазин — временное приста¬
нище. Девчонкам, конечно, завидно да обидно, злорадст¬
вуют: что-то долго собираешься, она объясняет: дело не¬
простое, все время анкеты заполняю и автобиографии
пишу, уже скоро... В общем, недолюбливают ее, и она
особняком, ни с кем близко не сходится, так что вряд ли
девчонки будут ценными свидетельницами.— Валек опять
перевел дух и заговорил медленней: — Получил бумагу —
и в горкоммунхоз. Характеристика готова, только без пе¬
чати, пошел к секретарше, она пока оттискивала, все вы¬
пытывала: зачем, почему, да Валерий Федорович такой
интеллигентный, да солидный, а уж авторитетный! — и
почему им интересуются, сколько шпаны, пьяни, у нее со¬
сед — тунеядец, так их не трогают, а порядочного человека
таскают...— Валек улыбнулся.— Собрался уходить, а в
приемную вкатывается жирняк с бульдожьей физиономи¬
ей — он и есть Золотов! Узнал, кто я, посмотрел свысока и
важно так говорит: «Зайцеву Юрию Владимировичу физ-
культпривет, я к нему загляну на днях, вопросик один
решить нужно, а может, прямо к прокурору пойду...» Вид¬
но, на публику работал, для секретарши старался — раз¬
звонит по всему учреждению, что он со следователем и
прокурором на короткой ноге и дела у них обилие.
— Ушлый гусь! — подал реплику Петр.
— Ав парикмахерском салоне вообще комедия,—
315
продолжал Валек.— Захожу к заведующей, представля¬
юсь, откуда, она услышала «прокуратура» и говорит:
«Наверху комиссия, сейчас вернусь». Десять минут, двад¬
цать, сорок — пропала. Только девчонки в кабинет загля¬
дывают, шушукаются, бегают туда-сюда...
Что любопытно,— перебил рассказчик сам себя.—
Парфюмерные девочки и парикмахерские — как из одного
инкубатора. Манеры, косметика, краски на мордашках,
одежда, ужимки... И начальницы — как сестры-двойняш¬
ки, хоть лица и разные.
Петр понимающе кивнул:
— Социальная среда. Торговля, сфера обслуживания
формируют свой тип. Вот и похожи.
— Рассказать, как дальше было? — вмешался я.—
Обошел салон, заведующей нет, выписал ей повестку на
завтра, указав, по какому делу,— она тут как тут, будто
из-под земли...
— До повестки не дошло, начал расспрашивать про
характеристику, сразу пропавшая и объявилась. «Опозо¬
рила нас, уронила честь коллектива»,— и другие гневные
слова, но характеристику написала хорошую. Да они у
всех одинаковые,— Валек хмыкнул.— Порасспрашивал
про Вершикову, одни говорят — нормальная девчонка,
главное, не скандальная, другие — деревенской выскочкой
называют, воображалой. И наконец отправился к Мароч-
никовой...— Валек встал, прошелся по кабинету.— Что
удивительно: живет она на Маяковского, в «золотом» ко¬
оперативе — высотный дом, улучшенная планировка и все
такое... Снимает по договору, цена соответствующая. Да
и попробуй отыщи в центре изолированную квартиру для
найма. Ведь не так просто.
Валек глянул вопросительно, я пожал плечами, но
зарубка в памяти осталась.
— ...Звоню, открывает, глаза заплаканные, болею,
говорит, да не в том дело: спиртным слегка попахивает и
вообще... Вручил повестку, напомнил, что стихи вам пе¬
редать обещала.
— Какие стихи? — удивился Петр, не знавший о дета¬
лях поручения.
— Вот эти,— Валек снова развязал тесемочки и, вы¬
тащив лист синей бумаги со столбиком машинописных
строчек, протянул мне.
«Валерий Золотов. Моей лошади». Фамилия и название
набраны заглавным шрифтом и заключены в жирную
316
красную рамку. У этого псевдоса гипертрофированное и
явно неудовлетворенное честолюбие — почва для комплек¬
са неполноценности. Вот и разъяснение многих несураз¬
ностей его поведения.
— Она пока искала этот листок, ругала своего прия¬
теля на чем свет стоит. Видно, обозлена на него крепко,—
перемерив шагами кабинет вдоль и поперек, Валек подо¬
шел к чинно сидящему Петру и кошачьим движением поло¬
жил ему ладонь на плечо.— А когда я выходил из подъез¬
да, то лицом к лицу столкнулся с вышеупомянутым!
Валек резко дернул Петра за руку, заломил кисть и
взял на болевой прием. Тот слабо и безуспешно отбивался.
— Перестань дурака валять... Вечно одно и то же...
Нашел место... Отпусти!
— Отставить! — скомандовал я.— Объясни толком, с
кем ты столкнулся?
Валек разжал хватку.
— Это я так, засиделись, пора и размяться...
— Здесь тебе не спортзал,— недовольно бурчал по¬
красневший от напряжения Петр, заправляя выбившуюся
рубашку.
— Выхожу из подъезда — Золотов, нос в нос! Он от¬
вернулся и проскочил мимо...
— Может, к кому другому шел,— по-прежнему недо¬
вольно бурчала побежденная сторона.— Тоже мне сыщик
выискался!
— Да нет, не к другому,— засмеялся Валек.— Пока он
ехал в лифте, я мотнул по лестнице и постоял между эта¬
жами. Золотов пришел к Марочниковой! Та дверь открыла
и говорит: «Что, адмиральский внучек, опять надо анкеты
заново заполнять? Пошел к чертям собачьим!» А он так
смиренно, с печалью: «Не сердись, девочка, я тебе все
объясню... Пусти в дом, поговорить нужно, у Мэри дела
плохие, не выпускают, хотя я и стараюсь...» И все, замок
защелкнулся.— Валек похлопал напарника по спине.—
Вот так, Петруша, надо работать! Это тебе не в кабинете
сидеть, дела подшивать... '
Тот досадливо отстранился и подошел ближе ко мне.
— А что там за стихи?
— Сейчас прочтем,— я повернул листок, чтобы он
тоже видел текст.
Крикливая, бурлящая толпа.
Копыта, высекающие гром.
Таким был этот жаркий день, когда
Я взял тебя с собой на ипподром.
317
Споткнулся конь или ошибся всадник,
Победа будет равно далека,
Но одному выигрыш — это праздник,
Другому — только горсточка овса.
Обидно за неравенство партнеров,
Вдвойне обиднее, когда глядишь
На лошадей красивых и здоровых
И всадников невзрачных и худых.
И у тебя мелькнет сама собой
Мыслишка, затаенная слегка:
Когда была бы я вон той гнедой,
Не выбрала б такого ездока!
Но скажет вам, не подбирая слов
И самый завалящийся жокей:
Не лошадь выбирает ездоков,
А всадник выбирает лошадей!
Нет выбора и некуда деваться,
И не тебе, и не гнедой решать,
В какой конюшне вам тренироваться,
Когда, куда, под кем и как скакать.
Я положил синий лист на серые шершавые бланки
протоколов.
— Ну и что это значит? — спросил Петр.— И какое
имеет значение для дела?
— А то значит, что он ходил на ипподром, играл на
тотализаторе, на какие спрашивается, деньги? — пояснил
Валек, поглядывая на меня: правильно ли сделаны выводы?
— Нет, ребятки...
Когда формулируешь мысли вслух, они становятся
четче и определенней.
— Здесь заключены интересные штрихи личности Зо¬
лотова, которые никогда не отражаются в характеристи¬
ках, даже самых подробных и объективных. Если хотите,
его философия... Лошади, женщины, жокей и прочая тол¬
па, без выделения индивидуальностей — серая плесень
там, внизу... Копошится себе, бежит, напрягается, пере¬
живает — и плевать на нее! А он, Золотов, высоко на
трибуне, над всей этой биомассой, бесстрастный и хладно¬
кровный наблюдатель. А может, не просто наблюдатель,
может, вершитель судеб, сверхсущество, держащее в ру¬
ках сотни уходящих вниз ниточек...
— Ну и что? — повторил Петр.— Стишки-то к делу не
пришьешь!
— Конечно. Это не официальный документ, не харак¬
теристика и в данном конкретном случае — не доказатель¬
ство. Просто ориентирующая информация, представля¬
ющая интерес для изучения личности.
318
— А чего его изучать? — не унимался Петр.— Он же
не обвиняемый, не потерпевший, просто свидетель.
Резонный вопрос. Ведь мальчик не догадывается о су¬
ществовании версии «Инсценировка».
— Давайте по домам, ребята, спасибо за помощь.
Завтра ознакомлю вас с делом, тогда все и обсудим.
Практиканты, оживленно обсуждая открывающиеся
перспективы, выкатились из кабинета.
Я несколько минут посидел, расслабленно глядя перед
собой, затем перечитал характеристики всех участников
трагической вечеринки. Они действительно были одинако¬
выми, хотя и написаны разными словами.
Вершикова «боролась за дальнейшее повышение куль¬
туры обслуживания клиентов, внедряла новые виды долго¬
временного маникюра», Марочникова «вносила вклад в
перевыполнение плана товарооборота, занимала передо¬
вые места в месячниках вежливости», Золотов «добросо¬
вестно относился к работе по благоустройству парков и
микрорайонов, использовал прогрессивные формы верти¬
кального озеленения». Все трое безусловно и «активно
участвовали в общественной жизни», проявляли «мораль¬
ную устойчивость» и «политическую зрелость».
Если бы эти документы заложили в компьютер с зада¬
нием выдать портреты охарактеризованных лиц, мы бы
получили расплывчатые фотографии безликих близнецов
среднего пола.
Характеристика потерпевшего была более сдержанной,
даже суровой: «Работал на судах загранплавания матро¬
сом второго, затем первого класса, после окончания курсов
назначен мотористом, с работой справлялся, дисциплинар¬
ных взысканий не имел.- Вместе с тем допускал безответст¬
венные высказывания в адрес лиц командного состава,
проявлял пассивность в общественной жизни судна».
Да-а... Если сравнить характеристики, то получалось,
что Вершикова, Марочникова и Золотов были куда достой¬
ней представлять советского человека за границей, чем
погибший ГТетренко.
Но я в этом сомневался и в план расследования по
новой версии включил пункты, позволяющие подтвердить
или опровергнуть свои сомнения.
Можно много пакостить тайком, скрываясь от посто¬
ронних взглядов, а на людях прятать свинячье мурло под
маской благопристойности: улыбаться соседям, оказывать
услуги знакомым, поддакивать начальству, участвовать в
319
собраниях, голосуя, как большинство, вовремя платить
членские взносы — и считаться вполне приличным, достой¬
ным членом нашего общества.
Только та, вторая, тайная жизнь обязательно оставля¬
ет следы. И их можно найти, если поставить такую цель и
знать, где искать.
Я набрал номер Крылова, затем переговорил с Азаро¬
вым. Не успел положить трубку — звонок, подумал —
ответный: ребята что-то вспомнили.
— Товарищ Зайцев? На проводе Чугунцов Борис Ива¬
нович, заведующй общим отделом горисполкома.
— Слушаю вас, Борис Иванович!
Голос был солидный, ответственный, вполне мог при¬
надлежать Чугунцову, который действительно заведовал
отделом горисполкома. Я не ожидал этого звонка и в пер¬
вую секунду растерялся, но мой постоянного действия
компьютер сработал мгновенно, определил линию пове¬
дения и даже внес в тональность ответа нотки взволно¬
ванной готовности, присущей реакции некоторых людей на
обращения начальства.
— Вы не могли бы проинформировать меня об обстоя¬
тельствах, в связи с которыми ведется расследование в
отношении Валерия Золотова? Он у нас активный общест¬
венник, а сейчас ходит сам не свой, волнуется... Его, ко¬
нечно, понять можно — история неприятная, что и гово¬
рить... Но к нему лично разве у вас есть претензии?
Будь я неподготовлен, испытал бы недоумение: какое
отношение имеет к нему Золотов? Но сейчас ответил с до¬
лей доверительности:
— К сожалению, Борис Иванович, Золотов оказался
изрядным проходимцем. И я думаю, что претензии к нему
будут весьма серьезными.
Трубка настороженно молчала.
— Весьма и весьма серьезными,— усилил я напря¬
жение.
— Ну, гм, может быть, ошибка, мы его знаем с очень
положительной стороны...
— Я вас буду держать в курсе. Продиктуйте свой
телефон.
Продолжительность паузы была почти неуловимой и
все же достаточной, чтобы ощутить замешательство собе¬
седника. Раздайся в трубке короткие гудки, обман сразу
стал бы очевидным. Но он назвал номер и авторитетно
попрощался, я даже на миг подумал, что ошибся. Заглянул
320
в календарь, отвернув несколько листиков назад, нашел
телефон Чугунцова. Номера не совпадали. Может, дей¬
ствительно вернулся из отпуска и звонил с домашнего?
Но почему эти цифры так знакомы? Медленно набрал их
одну за другой..
— Аварийная «Водоканала»!
Все стало на свои места. Сразу после разговора с Пше-
ничкиным я навел справки и выяснил, что Чугунцов уже
полмесяца находится в санатории. Но два раза использо¬
вать один трюк — это крайний примитив! Сплоховали,
Валерий Федорович! А думаете, что наоборот, схитрили,
обвели следователя вокруг пальца, выведали следствен¬
ную тайну.
А какой переполох сейчас начнется! Затрясется паути¬
на, забегает бульдогообразный псевдос, потерявший конт¬
роль над событиями, задергает все веревочки, которые
окажутся под рукой.
Слишком сильно он суетится! Возможное объяснение
этого заложено в версии «Инсценировка», но она пока
выстроена исключительно на интуиции, предположениях и
повисает в воздухе, не имея ни одного факта, ни одного
камня для опоры.
Я не знал, что первый камень для фундамента новой
версии появится уже завтра.
Допросы девочек из «Фиалки» дали немногое: Верши-
кова в магазин не приходила, а Марочникова была доволь¬
но скрытной и мало рассказывала о своих делах, знакомых,
времяпрепровождении. Но если для других молодых про¬
давщиц парфюмерный магазин представлялся конечной
целью в жизни — чисто, тепло, тяжестей не таскать, пах¬
нет приятно и дефицит под рукой, то она считала свою
работу временной, бесцветной и скучной обязанностью в
ожидании лучшего.
Устраивалась в Аэрофлот, но подвел вестибулярный
аппарат, пыталась стать стюардессой на туристских тепло¬
ходах, тоже что-то не заладилось, но потом влиятельный
человек пообещал помочь и определить сразу на загранич¬
ные круизы — верой в такое счастье Марочникова жила
уже несколько лет.
Девочки были одеты по одинаковому стандарту, пахли
одинаковой царфюмерией, говорили одинаковыми слова¬
ми, одинаковым жестом закидывали ногу на ногу и до¬
ставали из сумочек одинаковые сигареты. Их очень зани-
11-2628
321
мало, почему прокуратура интересуется Марочниковой, и
они одинаково нехитрыми способами пытались это выяс¬
нить. Когда они ушли, я подумал, что, встретив на улице,
вряд ли узнаю одну или другую.
Девочка из парикмахерского салона «Комфорт», на
первый взгляд, отличалась от продавщиц только необыч¬
ным, с блестками, маникюром, большей информирован¬
ностью о личной жизни Вершиковой да бойкой скоро¬
говоркой.
— ...Наши встретили ее подружку — Галку из парфю¬
мерного, та наплела с три короба: будто Машку кто-то из¬
насиловать хотел, а она его случайно ножиком пырнула..
Надо же придумать такое! Нашли недотрогу! Мы тоже не
святые, но чтобы каждую неделю новый кобель — это
слишком! На машинах увозят, привозят, сигналят под ок¬
нами... Да поглядите, как она одета на свои восемьдесят рэ?
Я выразительно осмотрел свидетельницу, однако она не
смутилась.
— Ну ладно, чаевые, это понятно, но когда каждый
день новая шмотка — никаких чаевых не хватит! Ловко
устроилась, сразу и не скажешь, что из деревни... Только
не все коту масленица, путь теперь подумает
— Вы ее не любили?
— Ха, а чего ее любить? Кто она мне? Сестра, род¬
ственница?
Заглаженное косметикой личико излучало нескрывае¬
мую злобу и тем запомнилось: если встречу — не ошибусь.
Когда свидетельница вышла, я почувствовал облегчение.
Марочникова в назначенное время не явилась, зато
Кобульян пришел минута в минуту.
Это был полный крепкий мужчина с близко посажен¬
ными глазами и мясистым носом. Лицо его постоянно име¬
ло недовольное выражение — неудивительно при такой
профессии. Сейчас его недовольству была еще одна при¬
чина.
— Не понимаю, что за моду взяли следователи — по
каждому делу допрашивать! — брюзжал он.— Мало того,
что в суд вызывают... Вам разве что-то непонятно в акте?
Или есть какие-то сомнения? Нет, надо перестраховаться
и еще допросить Кобульяна! Ну что я скажу нового, кроме
того, что написал в заключении? Скажите, что?
Он обличающе наставил указательный палец.
— Может, что-нибудь и скажете, Гаригин Оганесович.
Сами понимаете, читать бумагу — одно, а разговаривать
322
с живым человеком — совсем другое,— миролюбиво про¬
изнес я. Характер у Кобульяна тяжелый, и излишне раз¬
дражать его не следовало. Впрочем, предугадать заранее,
что может вызвать его раздражение, было невозможно
— С живым человеком! — передразнил он меня.—
Если бы мы требовали для работы живых людей, то как
бы вы расследовали убийство?
Это уже был черный юмор.
— Распишитесь, что будете говорить правду,— холод¬
но сказал я, переходя на официальный тон.— И расскажи¬
те о результатах исследования.
Кобульян тяжело вздохнул и, смирившись, начал рас¬
сказывать. Он почти слово в слово повторил все то, что
написал в акте, и замолчал, ожидая вопросов.
— Скажите, вы ни на что не обратили внимания? Мо¬
жет, какая-то мелкая деталь, которой обычно не придают
значения?
— Что увидел, то написал, все детали в акте!
Очевидно, по выражению моего лица эксперт понял
что перегибает палку, и продолжил более мягко:
— То, что убийца — здоровенный лоб, вы и так знаете,
преступление раскрыто и он арестован, насколько мне
известно.
— Подождите, подождите, Гаригин Оганесович, что
значит «здоровенный лоб»?
— То и значит, что пробил грудную кость. Не из пушки
же он стрелял! А средний мужчина так не ударит.
— А женщина? — подчеркнуто безразлично обронил я.
— Что «женщина»? — хмуро переспросил Кобульян.
— Женщина может так ударить?
— А у вас разве подозревается женщина? — ожи¬
вился он.
Я промолчал.
— Определять, кто нанес удар,— не в компетенции
эксперта, это задача следствия,— нравоучительно произ¬
нес Кобульян.— Но могу высказать свое неофициальное
мнение: за двадцать лет работы я повидал всякого, но что¬
бы женщина могла так ударить — сильно сомневаюсь!
Эксперт понял, что вызван не зря, и настроение у него
несколько улучшилось.
— И еще одно,— Кобульян взял со стола линейку и
зажал ее в кулаке.— Обычно нож держат от себя, в сторо¬
ну большого пальца, или к себе — в сторону мизинца
Соответственно раневой канал идет снизу вверх,— он
11
323
взмахнул линейкой,— или сверху вниз,— он опять пока¬
зал.— А в данном случае клинок вошел под прямым углом!
Если потерпевший лежал, то это объяснимо...
Кобульян замолчал, выжидающе глядя на меня.
— А если налетел с разбега?
— Тогда надо, чтобы его толкали паровозом, а оружие
зажали в тисках!
— Каков же механизм причинения травмы?
— Чего не знаю, того не знаю,— развел руками экс¬
перт.— Я же не ясновидец. Что мог — сказал, а разоб¬
раться во всех тонкостях — ваша задача!
Проводив Кобульяна, я зашел в пустующий кабинет,
где практиканты изучали дело Вершиковой и составляли
собственные планы расследования^
— Дайте-ка мне акт вскрытия!
— Валек чуть в обморок не хлопнулся, когда его читал,
по-моему, так до конца и не добрался! — довольно отыгры¬
вался Петр, и по унылому виду напарника было видно, что
не преувеличил.
— Так что не выйдет из тебя следователя!
Мне было не до того, чтобы обсуждать эти проблемы,
взяв документ, вернулся к себе, перечитал допрос Кобулья¬
на, нашел соответствующие места в акте экспертизы:
«...в грудной кости щелевидное отверстие размерами сем¬
надцать на три миллиметра... направление канала перпен¬
дикулярно передней стенке грудной клетки...»
Эксперт оказался прав — он описал все, отразил мель¬
чайшие детали. И слабое оправдание, что я не врач и не
знаю, какова толщина грудной кости и как обычно распо¬
лагается раневой канал... Это детский лепет. Должен,
обязан был обратить внимание и зацепиться! Нет, торопил¬
ся избавиться от неприятного текста, запахи всякие мере¬
щились. Вот и проявил непрофессионализм! Стыдно, Юра!-
Зато урок на будущее.
Раздался резкий зуммер внутреннего телефона.
— Слушаю, Павел Порфирьевич.
— Зайдите ко мне! — Голос прокурора не предвещал
ничего хорошего.
Выражение лица — тоже.
— Вы знаете Галину Марочникову?
— Конечно. Подруга Вершиковой, свидетельница
по делу. *
Я понял, что вопрос задан неспроста, вряд ли шеф вы¬
борочно утратил феноменальную память.
324
— Ив ресторане вы с ней находились по служебной
надобности?
— В ресторане я был с...
Вовремя осекся. Не хватало начать оправдываться, как
нашкодивший мальчишка. Я уже догадался, в чем дело.
Не разобрал только одного: устраивает ли шеф неболь¬
шой спектакль в воспитательных целях или действительно
подозревает во всех грехах, описанных, а может, сообщен¬
ных по телефону неизвестным «доброжелателем».
— И танцевали-выпивали, конечно, тоже по служебной
необходимости,— эту фразу прокурор произнес без вопро¬
сительной интонации.— И домой к ней пошли исключи¬
тельно со служебными целями,— Белов сочувственно скло¬
нил голову набок.
Теперь стало очевидно — шеф не верит анонимке, но
делает вид, что готов поверить, значит, надо разубеждать
его изо всех сил, получая наглядный урок, что процессу¬
альная независимость следователя от прокурора вовсе не
равнозначна независимости подчиненного от начальника.
Властный по натуре, Белов любил держать в кулаке
свое хозяйство, не терпел возражений, «излишней» само¬
стоятельности сотрудников и исполъзовал каждый удоб¬
ный случай, чтобы показать, кто есть кто. «Строптивые»
дежурили в выходные и праздники, уходили в отпуск зи¬
мой, получали больший объем работы и уроки, подобные
этому. Лагин и я вели себя независимо и потому относи¬
лись к категории «строптивых».
— Вы же следователь, представитель государственной
власти, ваш моральный облик должен быть безупречным.
Письмо? По почте дойти не успело бы... Можно подбро¬
сить в приемную, но почерк, даже чужой — улика, к тому
же всегда остается опасность оставить отпечатки пальцев.
А вот телефонный звонок отработан.
— Что, по-вашему, я, как руководитель, должен делать?
Вопрос не требовал ответа, но я ответил:
— Получив по телефону анонимное сообщение, поро¬
чащее вашего сотрудника, которого вы хорошо знаете и ко¬
торому, по логике вещей, должны доверять, вы должны за¬
думаться: «Кому это выгодно?» И спросить у означенного
сотрудника, чей моральный облик до сих пор не вызывал на¬
реканий: «Кто заинтересован вас скомпрометировать?»
— И кто же?
Шеф редко позволял себе проявлять эмоции. Лицо его
оставалось суровым и неподвижным.
325
— Наверняка не скажу, но вчера я отказался изменить
меру пресечения Вершиковой и тем самым нарушил планы
некоего гражданина Золотова. Вдобавок довел до его све¬
дения, что собираюсь заняться им всерьез. Так что выводы
напрашиваются сами собой.
— Кстати,— Белов выудил из груды бумаг листок с
машинописным текстом и протянул мне.— Вот жалоба
адвоката Пшеничкина на отклонение его ходатайства. И
доводы довольно убедительны. Почему вы не хотите к ним
прислушаться? И что у вас есть против Золотова? Ведь он
только свидетель по делу!
— Пока! — Я пересказал показания Кобульяна и те¬
лефонный разговор с лже-Чугунцовым.
— Вот видите,— укоризненно произнес прокурор.—
Разве можно допускать такие ошибки? Надо внимательно
читать акт экспертизы и сразу делать соответствующие
выводы.
Шеф прочно и искренне забыл, как торопил, призывал
«не мудрить» и скорее заканчивать «простое» дело.
— А теперь разбираться сложнее. Вы что, подозревае¬
те Золотова? Тогда зачем насторожили его раньше вре¬
мени?
— Он и так насторожен до предела. Да и что он может
сделать? Начнет дергаться, метаться, наделает, как во¬
дится, глупостей — вот и все.
— Ну-ну, вам решать. И отвечать за исход расследо¬
вания тоже вам.
Шеф в упор рассматривал меня, глаза одинаково бле¬
стели, и я на миг ощутил привычную неловкость, хотя уже
знал, какой искусственный, а какой — настоящий.
— А по поводу ресторанов и танцев напишите объясне¬
ние. Есть факт, я, как руководитель, должен его проверить.
Вы сами заинтересованы очиститься от необоснованных
подозрений.
Действительно, я был очень заинтересован, чтобы по
анонимному клеветническому доносу шеф перетряхнул мой
досуг, выясняя, не переступил ли следователь Зайцев доз¬
воленного в отношениях с глупой куклой, проходящей
по делу!
Отсутствие признаков радости Белов расценил как
очередное проявление неблагодарности, потому не пере¬
шел, как обычно в конце разговора, на отеческий тон, а
бросил отрывисто и сухо:
— Идите работайте!
326
И я пошел, размышляя: а не научена ли глупая кукла
подтвердить анонимное сообщение? Тогда события при
обретут скандальный характер, придется затратить много
усилий, чтобы отмыться.
— Юрий Владимирович! — Голос Крылова остановил
меня у двери кабинета.
По лестнице поднимались трое: молоденький милицио¬
нер, за ним — аккуратно одетый спортивного вида парень,
Александр замыкал процессию. Если бы не напряженное
лицо сержанта, сторожкие движения Крылова и отсут¬
ствие ремня на модных кремовых брюках парня, которые
тот поддерживал руками, вряд ли можно было предполо¬
жить, что конвоиры ведут задержанного.
— Налево! В угол! Сесть! — резко приказывал Кры¬
лов, и только когда парень, поддернув, чтобы не измять,
брюки, опустился на потертую скамью для посетителей у
глухой стены в конце коридора, а сержант стал между ним
и ближайшим окном, Александр выверенно сделал несколь¬
ко шагов в сторону и вполоборота повернулся ко мне.
— За санкцией?
— Да,— кивнул он, не сводя взгляда с задержан¬
ного.— Мошенник — терся у магазинов, входил в доверие
брался достать ковер и подменял деньги на «куклу».
В коридор вышли практиканты.
— Молодые люди, у вас не найдется закурить? — с
вежливой улыбкой спросил задержанный.
Валек, ощупывая карманы, направился к нему.
— Стой, назад! — явно подражая Крылову, скомандо¬
вал милиционер.
Валек как об стену ударился, обернулся вопросительно,
я махнул рукой, и он, недоуменно пожав плечами, вернулся
в кабинет. Следом поспешно юркнул Петр.
— Твоя Вершикова привлекалась к ответственности за
спекуляцию,— сообщил Крылов.— Дело прекратили за
недоказанностью...
— Интересно...
— И Золотов привлекался, только давно — тринад¬
цать лет назад,— продолжал Александр.— За мошенни¬
чество, как наш подопечный.
Он кивнул в сторону мирно сидящего парня в кремовых
брюках.
— С учетом возраста — шестнадцать только исполни¬
лось — передали в комиссию по делам несовершенно¬
летних.
327
— Материалы когда подошлешь?
— Сегодня и передам с кем-нибудь.
Крылов на миг расслабился и стал обычным Сашкой
Крыловым.
— Как у тебя дела?
Я чуть замешкался.
— Нормально
— Ну пока!
В нем опять произошла неуловимая перемена.
«Встать, прямо!» — конвой вел задержанного мошен¬
ника к прокурору.
Я заглянул к практикантам. Они о чем-то спорили.
— Это преступник? — спросил Петр.— Совсем не
похож!
— А ты думал, у них рога растут?
— Не рога, но... Он же обычный человек — симпатич¬
ный, располагающий.
— С его специализацией иначе нельзя. Мошенник и
должен вызывать доверие. Доверие — его инструмент,
которым извлекаются деньги из кармана потерпевшего.
— Мы составили планы. У меня подробней — пятнад¬
цать пунктов, а у Валька — десять,— похвастал Петр.
Довольно хмуро, в соответствии с настроением, я
объяснил, что дело не в количестве планируемых меро¬
приятий, а вспомнив, добавил — и не в умении жевать
пирожок — дался мне этот пирожок,— читая акт вскрытия
трупа, что главное для следователя — способность вни¬
кать в суть событий, отыскивать скрытые закономерности,
постигать психологию чужих поступков.
Поймал себя на нравоучительности тона и прервал
монолог.
— Давайте ваши планы.
Просмотрел план Петра. Он предлагал сделать на даче
обыск, воспроизвести показания обвиняемой на месте
происшествия, провести судебно-психиатрическую экспер¬
тизу, очную ставку с Золотовым и направить дело в суд.
Объяснить целесообразность и необходимость этих след¬
ственных действий он не смог, хотя довольно бойко цити¬
ровал отрывки из учебника и статьи Уголовно-процес¬
суального кодекса.
Валек считал, что следует тщательно изучить личность
потерпевшего: допросить его друзей, знакомых, участни¬
ков трагической вечеринки, выясняя, как Петренко ока¬
зался на даче и что связывало его с остальными. Послед-
328
ним пунктом плана он поставил: «Проверить причастность
Золотова к преступлению», не указав конкретных меро¬
приятий.
Молодец, парень! Уловил, что Петренко явно не вписы¬
вается в эту компанию!
— А как ты собираешься проверять Золотова? И по¬
чему?
Валек растерянно потеребил ухо.
— Как — не знаю... Почему...
Он напряженно размышлял несколько секунд, потом
махнул рукой.
— Интуиция! Рожа противная, и вообще он какой-то
скользкий. Видно, что человек с двойным дном! Псевдос!
Уже прочли? Тогда помните — рядом со смертью ищите
псевдоса.
— Этак ты дойдешь до произвола! — сурово сказал
Петр.— Мало ли у кого какая рожа! Теорию Ломброзо
гальванизируешь? И какой такой псевдос?
Я как раз вручил Вальку книжку, и он тут же передал
ее приятелю.
— Прочти — узнаешь!
— По лицу судить, конечно, нельзя,— поддержал я
Петра.— Но и интуицию со счетов не сбросишь.
Заинтригованные ребята ожидали продолжения
— Так прав я или нет? — не выдержал Валек.
— Поживем — увидим.
Не то, чтобы я не доверял ребятам, но что-то удержало
от сообщения о начале работы по новой версии.
В конце дня в кабинет без стука вошел низкорослый
полный мужчина с надменным одутловатым лицом. На
кого он похож?
— Добрый день вам!
Он по-хозяйски осмотрелся, уверенно шагнул к столу.
— Золотов Федор Иванович,— с достоинством отре¬
комендовался он, протягивая руку.— Я зашел к прокуро¬
ру, но Павел Порфирьевич порекомендовал обратиться
непосредственно к вам.
Понятно. При теперешнем состоянии дела Белов не
стал выслушивать жалобы Золотова на излишнее беспо¬
койство и предоставил мне возможность разбираться с ним
самому.
— Очень хорошо,— я вытащил из ящика стола бланк
протокола допроса свидетеля.— У меня как раз есть к вам
вопросы.
329
— Собираетесь допрашивать? — оскорбленно спросил
Золотов.— А как же презумпция невиновности?
— Разве вы юрист? — польстил я Федору Ивановичу,
и он охотно заглотнул наживку.
— По крайней мере в законах разбираюсь!
— Но недостаточно,— я улыбнулся самым приятным
образом.— В качестве свидетеля может быть допрошен
любой осведомленный человек. А презумпция невинов¬
ности касается подозреваемого или обвиняемого, еще не
осужденного судом. Получается, что юридический термин
употреблен совершенно не к месту. Хотя на неосведомлен¬
ных людей мог произвести впечатление.
Он немного смутился. Но лишь на мгновение.
— Я пришел не для того, чтобы производить впечат¬
ление! Что за возня вокруг моей дачи, почему без конца
таскают в прокуратуру моего сына? Вы понимаете, что
компрометируете порядочных людей?
- А вам не кажется, что убийство на даче компро¬
метирует куда сильнее, чем вызовы к следователю? И что в
ваших же интересах подробно рассказать о происшедшем?
Атака захлебнулась. Федор Иванович раздумчиво
опустил крупную голову, демонстрируя обширную лысину,
бледно просвечивающую сквозь старательно зачесанные
от ушей волосы.
— Да разве я против?
Он мгновенно перевоплотился в законопослушного
гражданина, искренне желающего помочь следствию.
— Но мне-то ничего не известно. Сын часто ездит с
друзьями за город, ночуют на даче, отдыхают. А в этот раз
такая трагедия. Подробностей и Валерий не знает, а я тем
более. Видно, спьяну паренек напоролся!
Он нервно похлопал себя по шее, сдавил затылок.
— Давление,— пояснил.— Особенно когда нервни¬
чаю.— Тяжело вздохнул.— А как же не нервничать? Сам
в органах работал, всю жизнь ловлю нарушителей...
Я так и застыл над незаполненным протоколом. А Золо¬
тов кивнул чуть заметно, поджал многозначительно губы,
прижмурился пару раз: мол, правильно поняли, коллега,
и не удивляйтесь— никакой ошибки тут нет!
— Кем же, если не секрет? — внутренне замирая,
поинтересовался я.
— Вначале в детприемнике, эвакуатором, пока один
бандит за руку не укусил. Ну я его немного... Потом кон¬
тролером — «зайцев» в трамваях отлавливал. А там пуб¬
лика известная — и ножом могут, и под колеса бросить...
330
— Понятно,— я облегченно перевел дух.
— Да нет, сейчас на руководящей работе,— неверно
истолковав мою реплику, поспешил добавить Золотов.—
Начальник группы линейного контроля! И вообще...— Он
приосанился, так же, как делал его сын.— По юридической
части многих консультирую, меня весь город знает! Хоть
диплома не имею, могу любой вопрос объяснить!
— Тогда объясните, почему Валерий известен всем как
внук адмирала?
Федор Иванович улыбнулся.
— Молва вечно преувеличивает. Отец был красивый,
представительный, в семье его звали Адмиралом. В шутку.
Кто-то когда-то чего-то недопонял, вот и пошло. Мы-то
этому значения не придавали — посмеивались и все!
Объяснение легкое, изящное и правдоподобное. Надо
отдать должное Федору Ивановичу — и произнес он все
совершенно непринужденно. Но я ему не поверил.
НОВАЯ ВЕРСИЯ
Петренко
Этот окраинный поселок в просторечии именовался
«Нахаловкой», хотя только старожилы помнили времена,
когда он оправдывал свое название. Через десяток лет
здесь пройдут бульдозеры, расчищая место для нового
микрорайона, а пока разномастные домишки, среди кото¬
рых немало самостроя, бессистемно наезжают один на
другой, путают улицы, переулки и тупики.
Минут двадцать блукали мы с Вальком по издолблен¬
ным ухабами дорогам, пока не отыскали наконец нужный
адрес. Пожилая женщина с добрым усталым лицом осто¬
рожно выглянула в дверь, зажимая под горлом ворот цве¬
тастого некогда халата.
— Петренко здесь... живет?
Слово «живет» я произнес с усилием.
— А нету Феди, и куда делся, не знаю,— озабоченно
сообщила она.— Как ушел пятого дня, так и нету. Может,
уехал?
— Следователь прокуратуры Зайцев,— привычным
жестом я предъявил удостоверение.— Нам надо осмотреть
его комнату.
Язык не повернулся произнести слово «обыскать».
— Из милиции, что ли? — удивленно спросила она, как
331
бы отстраняя рукой документ.— Я в этих книжках не по¬
нимаю... Заходите, коли надо, только платок накину.
Когда хозяйка появилась снова, я опешил, а Валек
издал неопределенный звук — настолько неожиданным
оказался на ней темно-синий с люрексом платок — послед¬
ний крик моды, с боем расхватываемый в комиссионных
магазинах в первые же полчаса после открытия.
— Федя привез,— пояснила она.— Соседка просила
продать, да мне и ни к чему такой красивый, только как
можно, ведь обидится...
Хозяйку звали Клавдией Дмитриевной, жила она со
старшей сестрой, которая вышла в таком же платке бор¬
дового цвета.
— Расфуфырились старые, как на праздник,— при¬
крывая ладонью улыбку, сказала Клавдия Дмитриевна.—
Люди-то к нам редко ходят... Только ключа от комнаты у
меня нет, когда убирать, я просила, чтобы он свои оставил.
— Этот? — Я показал на ключ.
— Да, этот...— Она как-то с опаской протянула руку.—
А где он сам-то? Неужто подрался? Милиция зря не прихо¬
дит.— Так же нерешительно она отперла замок.
Маленькая комнатка, стены оклеены желтыми обоями,
старинный розовый абажур с бахромой, круглый стол,
накрытый плюшевой скатертью. Характерный для такого
типа жилья запах сырости.
На столе небольшая стопка книг — учебники. Я по¬
листал «Физику» для десятого класса.
— Готовился в мореходку поступать,— пояснила
Клавдия Дмитриевна.— Вдруг загорелся на штурмана
выучиться... Так что стряслось-то с ним?
Не вдаваясь в подробности, я сказал, что Федор Пет¬
ренко погиб, идет расследование, и необходимо сделать
обыск в этой комнате. Переждав первую реакцию на пе¬
чальное сообщение, попросил сестер быть понятыми,
объяснил их права и обязанности, дал расписаться в до¬
кументах, после чего приступил к делу.
Старый платяной шкаф со скрипучей дверцей. Пиджак,
брюки, рубашка и плащ. В карманах ничего интересного.
Под кроватью — шикарный импортный чемодан с хро¬
мированными замками. Огромный, солидный, матово
блестящий натуральной кожей.
— Сколько времени он у вас прожил?
— С годочек, может, поболе. Да какое житье — толь¬
ко когда не плавает. Вот с месяца полтора подряд, пока
332
пароход в ремонте. Крышу чинил, бедный... По вечерам,
бывало, втроем чай пили, о жизни беседовали.
— О чем именно?
— Да обо всем. Я свою судьбу вспоминала, как бед¬
ствовала в войну, как одна детей поднимала. Глаша за
свое — она на фронте лиху хлебнула. Он про плавания
рассказывал, про страны ихние... Парень неплохой, ничего
не могу сказать. Главное — выпимши редко бывал, и то в
последнее время. А девиц этаких,— хозяйка сделала не¬
определенный жест,— вообще никогда не водил.
Я открыл чемодан. Английский шерстяной свитер,
джинсовый костюм в пластиковом пакете, кипа ярких маек
с броскими рисунками, два платья, несколько мотков мо¬
херовой пряжи, очень красивые женские туфли и две пары
босоножек, отрез переливающейся всеми цветами радуги
ткани.
— Шерше ля фам,— многозначительно проговорил
Петр.
— А может — обычная спекуляция,— сказал Генка.
— Упаси Боже! — замахала руками Клавдия Дмитри¬
евна.— Глаша, скажи! Не спекулировал он! Соседка про¬
сила: «Морячок, продай какие-нибудь хорошенькие ве¬
щички для дочери, все равно, мол, привозишь». А он от¬
ветил: «На продажу не вожу».
— К тому же все вещи — одного размера,— сказал я
Генке. И обратился к хозяйке: — А девушка у него была?
— Чего не знаю, того не знаю, врать не буду.
На дне чемодана — несколько открыток со стереоэф¬
фектом, россыпь шариковых ручек, значки, магнитофон¬
ные кассеты, блоки жевательной резинки. Больше, кажет¬
ся, ничего. Хотя вот, в углу... Странно!
Я с недоумением рассматривал вытянутый колбаской
мешочек из необычной зеленой ткани — плотной, упругой,
напоминающей клеенку или тонкий пластик. «Молния»,
тесемочки, крючки, петельки... Похоже, самодельный.
— Что это такое? — спросила молчаливая сестра хо¬
зяйки.
— А это товарищ Федора принес...— ответила Клав¬
дия Дмитриевна.— А для чего — не знаю.
— Какой товарищ? — перехватил я инициативу.
— Такой представительный, из горисполкома. Вале¬
рий! Вот отчества не помню.
— Почему «из горисполкома»?
— Он же сам и говорил
333
— А почему вы думаете, что это он принес?
— Да я как раз заглянула спросить что-то, вижу, он
разворачивает, крутит перед лампой, вроде Феде показы¬
вает, дверь скрипнула — сразу убрал. А для чего она?
— Часто он приходил к Петренко? — рискуя прослыть
невежливым, я оставил вопрос без внимания.
— В последнее время частенько.
— А не знаете, что у них за дела?
— Дела взаимные. Федя перед экзаменами волновал¬
ся: желающих много, конкурс большой. Валерий помочь
обещался, говорил, на заочном отделении у него есть свои
люди. Но ему тоже от Федора чего-то надо было — все его
уговаривал, коньяком угощал, золотые горы сулил. Дес¬
кать, совсем по-другому жить будешь, хозяином жизни
станешь, тогда Зойка сама к тебе прибежит! А тот в от¬
вет — ей совсем другое нужно, не в деньгах дело и не в
тряпках. Валерий смеется: ничего, другие набегут, целая
толпа, отбою не будет, останется только выбирать!
— А о чем шла речь?
— Вот этого не скажу. Я же только отрывки разговора
слышала.
— И какое впечатление производил на вас Валерий?
— О, видать, человек влиятельный, со связями. Такой
если захочет — все сможет. И за нас обещал похлопотать,
чтоб скорей квартиру -дали.
Ай да Золотов! Услышь он эту восторженность в тоне
Клавдии Дмитриевны, был бы на седьмом небе от счастья.
Меня так и подмывало разочаровать ее, но я сдержался.
Оформил протокол обыска, потом записал показания
Клавдии Дмитриевны и, прогнозируя дальнейший ход со¬
бытий, предупредил, что придется ее еще побеспокоить и
вызвать в прокуратуру. Дверь в комнату запер и опечатал.
Вернувшись на службу, мы с Вальком и исправно отде¬
журивший на телефоне Петр принялись рассматривать
зеленый мешочек. Я сжал его в кулаке, потом бросил на
стол — ткань расправилась, принимая прежнюю форму
Расстегнул «молнию», пошарил внутри, нашел шов, с уси¬
лием — упругий материал пружинил — отрезал ножни¬
цами небольшой кусочек, положив в пепельницу, поднес
спичку. Ткань оплавлялась, но не горела.
— «Молния» и крючки пластмассовые,— сказал Петр,
рассматривая непонятный предмет.— А если эту штуку
свернуть и завязать тесемки, то крючки совпадут с петель¬
ками, застегнуть — и получается вот что...
334
Мешочек напоминал теперь кружок колбасы, болтаю¬
щиеся веревочки усиливали сходство.
— Такой запах я когда-то слышал,— Валек поднес к
лицу пепельницу, принюхался, потом обнюхал мешочек.
— Да, точно! В техникуме после третьего курса про¬
ходил практику на радиозаводе, там стенд с токами высо¬
кой частоты огорожен ширмой из диэлектрической ткани.
Однажды случайно прижег паяльником — вот и запомнил
запах! Она только другого цвета была и потолще.
— Раз ты такой опытный, объясни, для чего эта штука
нужна,— въедливо спросил Петр.
Валек передернул плечами.
— Наверное, чехол какого-то прибора или детали...
А может, изолирующий пакет..
— Разберемся! — Я быстро отпечатал короткий за¬
прос.
— Сейчас Петр сходит в НИЛСЭ,* и физики дадут
точную справку!
Действительно ответ был получен в тот же день: «пред¬
ставленное изделие изготовлено из синтетической ткани
применяемой в электро- и радиотехнической промышлен¬
ности для защиты от вредных излучений».
Но зачем такое «изделие» понадобилось Золотову и
Петренко?
Последние восемь лет из своих двадцати девяти Федор
Петренко плавал. Вначале в каботаже, потом стал ходить
за границу. Сейчас его сухогруз заканчивает профилакти¬
ческий ремонт, значит, была возможность допросить чле¬
нов команды.
После бесед с замполитом и старпомом я вызвал тех
матросов, которые близко знали убитого.
Начальство недолюбливало Петренко: его называли
анархистом и демагогом, это означало, что держался он не¬
зависимо, чинов и рангов не признавал, позволял дерзкие
шуточки, любил «резать правду-матку». Товарищи по
команде отзывались о нем, в общем, хорошо: душа нарас¬
пашку, смелый, рисковый, немного склонен к авантюрам.
Слов на ветер не бросает, уживчив — для дальних рейсов
это немаловажно.
Больше всех рассказал о Федоре его сосед по каюте
Василий Егоров — здоровенный парень с красным, задубе¬
лым от ветра лицом.
* НИЛСЭ — научно-исследовательская лаборатория судебных
экспертиз.
335
— Яс Федькой давно плаваю, жили всегда дружно.
Отца у него не было, мать два года как умерла, дворником
работала, выпивала. В газетах пишут — неполная семья с
ненормальной обстановкой — причина преступности под¬
ростков. А причина-то вот где...— Егоров постучал кула¬
ком в грудь.— В самом себе причина-то. Каждый сам себя
делает. Федька речное ПТУ закончил, на баржах, буксирах
плавал, потом курсы всякие, открыли визу. Но парень за¬
водной, из уличных, я таких люблю, хотя лез на рожон, сам
нарывался на неприятности. Замполиту при всех сказал:
«Вот вы нас агитируете, капиталистов критикуете, а поче¬
му в инпортах все чемоданы ихними товарами набивае¬
те?» — Он недоуменно покрутил головой.— К чему такое
говорить? Раз! — и прилепили ему «безответственные
высказывания!» Грозились вообще списать...— Егоров
вздохнул.— Вот вы не говорите, что с ним случилось, ну
да, может, правда нельзя...
— Скажите, Петренко собирался учиться дальше?
— Появилась у него такая идея. Ни с того ни с сего.
У него случались завихрения всякие... Раз зашел в каюту,
а он панель отвинчивает. Снял, посмотрел и на место по¬
ставил. Я говорю: «Ты чего?» А он отвечает: «Смотрю,
нет ли здесь тараканов».
Свидетель округлил глаза и сделал паузу, чтобы я тоже
почувствовал всю нелепость такого поведения.
— А вы?
— А я говорю: «Ты лучше пойди в трюм, крыс погоняй,
если больше заняться нечем. А тараканы у нас пока еще не
завелись». В общем, чудаковатый был парень, ну а кто сов¬
сем без причуд? У каждого что-то свое. Курить можно?
Егоров достал пачку иностранных сигарет, щелкнул
диковинной зажигалкой. В рабочих, со сбитыми пальцами
руках эти атрибуты «красивой жизни» смотрелись совер¬
шенно чужеродно.
— Я думаю, учиться он из-за Зойки надумал,— вслух
размышлял свидетель, выпуская дым.— Вначале вроде все
у них складывалось, а потом... Мамаша воду мутила, гра¬
финю из себя строила, да и сама Зойка начала носом кру¬
тить. Она пединститут заканчивает, Федька и решил ее
догонять.
Найти девушку Федора не составляло большого труда.
Институт, имя, размер одежды — сорок шестой, обуви —
тридцать седьмой. Правда, занятие хлопотное, но я распо¬
лагал двумя помощниками, которые с энтузиазмом заня¬
лись розыском и нашли Зою уже к полудню.
336
В тот же день ее мама нашла меня.
Когда в кабинет вошла увядающая женщина с над¬
менным лицом и положила на стол повестку, я несколько
удивился: по возрасту и внешнему виду она не походила
ни на одного из вызванных свидетелей.
— Что это такое? — грозно спросила она.
— Повестка, по-моему,— разобрав написанную почер¬
ком Валька фамилию и имя — Крольченко Зоя, я уже
понял, в чем дело, и мог детально предсказать дальнейший
ход этого визита.
— На каком основании моя дочь вызывается в проку¬
ратуру? — Тон мамаши по-прежнему не предвещал ничего
хорошего.— По какому праву вы собираетесь ее допра¬
шивать?
Зоина мама относилась к категории людей, которые
очень хорошо знают свои права, но даже думать не хотят
об обязанностях. Больше того, считают, что все окружаю¬
щие чем-то обязаны им.
— Вы отдаете себе отчет, что подобные вызовы ком¬
прометируют молодую девушку? Тем более — она сту¬
дентка! Я пожалуюсь Первакову!
Этим она продемонстрировала, что знает фамилию про¬
курора области и шутить не намерена. Одета неожиданная
посетительница была дорого и кричаще. В ушах посверки¬
вали бриллианты, на шее — массивная золотая цепь с
кулоном, толстые пальцы обильно унизаны разнокалибер¬
ными кольцами и перстнями. Чувства меры она не знала.
И полагала, что блеск дорогих украшений компенсирует
неряшливую прическу, грубо наложенную косметику и
облупившийся маникюр.
Мое молчание ее озадачило, и она на минуту умолкла,
чем я воспользовался.
— Простите, как вас зовут?
Она взглянула с таким недоумением, будто бы я заго¬
ворил по-японски.
— Калерия Эдуардовна, ну и что?
— Где вы работаете?
Калерия Эдуардовна саркастически улыбнулась.
— В «Гастрономе», заведующая секцией. Еще вопросы
будут?
Следующий вопрос напрашивался сам собой, но я сдер¬
жался — начнет жаловаться во все инстанции, придется
отписываться, будут дергать, отрывать от дела, да и жаль
непроизводительно тратить нервные клетки... Я отвел гла-
337
за от ювелирной выставки. Не время. Но ответить ей все
равно придется, надо будет позвонить Грибову.
— У меня есть вопросы к вашей дочери. И связаны они
с Федором Петренко.
Это имя сыграло роль искры, попавшей в бочку с по¬
рохом.
— У нее нет ничего общего с этим проходимцем! Если
он попался на контрабанде и говорит, что делал это для
нее,— ложь! Какой мерзавец! А еще в родственники на¬
бивался! Сволочь и больше никто!
Маска интеллигентности слетела с нее, как шелуха с
арахиса, в изобилии продававшегося в «Гастрономе».
— Ведите себя прилично, Калерия Эдуардовна! Не
забывайтесь, вы не у себя на работе!
Резкий тон подействовал, она сбавила тон, но останав¬
ливаться не собиралась.
— Помолчите и послушайте меня! — если не поставить
ее на место, можно потерять несколько часов и работо¬
способность на остаток дня.— Во-первых, Петренко нет в
живых и поливать его грязью, основываясь на собствен¬
ных домыслах, по меньшей мере непорядочно. Вы знаете,
что такое порядочность?
Крольченко обмякла на стуле.
— Во-вторых, по закону следователь имеет право
вызвать и допросить в качестве свидетеля любое лицо.
Любое! Для вашей дочери исключений не предусмотрено.
Вы знаете, что такое требования закона?
Вопрос был риторический, но она кивнула головой.
— И в-третьих, уклонение от дачи свидетельских по¬
казаний является преступлением. Это вам известно?
Она снова кивнула, не выходя из оцепенения.
— Прекрасно. Тогда быстренько идите домой и при¬
шлите ко мне Зою. Она и так задержалась. Вам все ясно?
Калерия Эдуардовна еще раз кивнула и встала.
— Было приятно с вами побеседовать. Если надумаете,
заходите еще. Всего доброго.
— До свидания,— ошеломленно пискнула она и пулей
вылетела из кабинета.
Зоя совсем не походила на свою мамашу. Изящная,
красивая, со вкусом одетая. Известие, принесенное Кале¬
рией Эдуардовной, произвело на нее угнетающее впе¬
чатление.
— Он покончил с собой? — В широко открытых глазах
поблескивала влага.— Из-за меня? Он оставил записку?
338
— Почему вы говорите о самоубийстве?
— Мы расстались... Собственно, я порвала с ним...
Он очень переживал, писал, давал радиограммы... Из
последнего плавания привез целый чемодан вещей... Я,
конечно, не взяла, хотя мама советовала — отдай деньги
й ничем не обязана, а в магазине такого не купишь... Но ни
к чему, раз все кончено... Он приходил в институт, встречал
на улице, даже заходил домой, хотя они с мамой терпеть
друг друга не могли...
Она нервно комкала кружевной платочек.
— Потом вроде успокоился, во время последней встре¬
чи сказал: «Есть два лекарства от любви — пуля в висок
или другая любовь. Стреляться мне рановато, а лечиться
надо. Попытаюсь влюбиться». Старался говорить бодро, а
получилось как-то грустно, натянуто. И слова чужие. Мне
его даже жаль стало.
А сейчас мать пришла и говорит: «Впутал тебя Федька
в историю! В прокуратуру вызывают! Видно, руки на себя
наложил и записку оставил, что из-за тебя...»
— Если вы волнуетесь только из-за этого, то напрасно.
Ни в какую историю вы не впутались.
— Ну зачем вы так...— Она действительно обиде¬
лась.— Как бы ни было, а Федора нет в живых. Ужас!
Какой ужас! — Зоя сжала пальцами переносицу.— Что с
ним случилось?
— Петренко убит. Сейчас ведется расследование, и вы
должны нам помочь.
— Убит... Как же так... Кто мог его убить? — Она
недоумевающе смотрела на меня.— Я готова вам помочь,
но я же совершенно ничего об этом не знаю...
— Расскажите о Федоре. Что он был за человек, с кем
дружил, почему вы расстались.
— Расстались? Не знаю... Мама его не любила: он ей
как-то нагрубил.
Я вспомнил Калерию Эдуардовну — немудрено!
— ...И вообще мама считала, что он мне не подходит:
без образования, человек не нашего круга.
Я представил «круг» Калерии Эдуардовны. Тут она
была права.
— К тому же, говорила, он девять месяцев в году —
в море, так и будешь вдовой при живом муже.
— Значит, она вас убедила?
— Ну почему?.. Я и сама разбираюсь в жизни.
— А как вы, вы лично, относились к Федору?
339
— В общем-то, он парень неплохой... Но потом при¬
смотрелась и поняла: мама права.
— Вот как?
— Ну представьте, каково одной сидеть по полгода?
И потом, пока он плавает, вещи всякие привозит, матери¬
альный достаток есть. А если что — травму получит, спи¬
шут на берег или визу закроют... Не сможет ходить за кор¬
дон — и все. Без специальности много не заработает.
От этих слов повеяло железным рационализмом Кроль-
ченко-старшей.
— Понятно... А кого из знакомых Федора вы знали?
— Только Валерия Золотова.
Мне удалось сохранить невозмутимое выражение лица.
— Кто такой?
— Он где-то в горисполкоме работает. Федор как-то
зашел к нам с ним, а оказалось, мама его хорошо знает —
он ее постоянный покупатель. Так она мне все уши про¬
жужжала — вот это тебе пара, человек солидный, обстоя¬
тельный, со связями, и деньги имеет.
Что ж, Золотов действительно по всем статьям вписы¬
вался в «круг» заведующей секцией «Гастронома» Кале¬
рии Эдуардовны Крольченко.
— Потом Золотов еще несколько раз к маме заходил,
они сидели, разговаривали.
Я представил содержание этих светских бесед.
— Что общего у Федора с Золотовым?
— Честно говоря, не знаю. Люди они совсем разные.
Но мне казалось, Золотов в Федоре заинтересован... Хотя,
с другой стороны, маме говорил, что Федя долго на за-
гранрейсах не продержится — с дисциплиной слабовато
и на руку вроде нечист, дескать, вот-вот визу закроют...
Непонятно как-то... Если дружишь с человеком, разве
будешь про него сплетни распускать?
— Скажите, как Федор вел себя с женщинами?
— Что вы имеете в виду? — вскинулась Крольченко.
— Обвиняемая утверждает, будто он напал на нее,
пытался изнасиловать.
— Ложь! Гнусная и грязная ложь! — возмущенно вы¬
крикнула Крольченко. Кровь ударила ей в лицо, медлен¬
но краснели уши.— Федор мог ввязаться в драку, мог вы¬
ругаться сгоряча, но такое...— Она отвернулась.— В этом
отношении он был очень деликатен. Даже странно: каза¬
лось бы — моряк, резкий, несдержанный парень, но вел
себя как джентльмен и никогда, никогда, слышите —
340
никогда не позволял себе ничего лишнего! Эта дрянь, эта
стерва врет!
Крольченко замолчала и подозрительно посмотрела
на меня.
— Вы, надеюсь, ей не поверили?
— Работа следователя предполагает веру только в
факты. А они пока такого заявления не подтверждают.
Порыв прошел, Зоя опустила голову.
— Сижу, разговариваю, отвечаю на вопросы... А чело¬
века нет. Так внезапно, дико, нелепо... Почему? Виновата
ли я? Ничего сейчас не понимаю. Да и не верится. Не могу
осознать... Можно мне уйти?
Вершикова
— Почему меня до сих пор не выпустили? — враждеб¬
но спросила она с порога следственного кабинета.
— А почему, собственно, вас должны освободить?
Я сделал вид, что не замечаю злого тона и нескрывае¬
мой взвинченности собеседницы.
— Потому что статья легкая, потому что призналась,
потому что женщина, потому что не привлекалась, потому
что не скроюсь никуда! — с ненавистью цедила Вершикова.
— Все вами перечисленное — ложь,— холодно сказал
я.— Кроме того, что вы женщина. Но это не основание
для освобождения из-под стражи обвиняемой в тяжком
преступлении.
— Почему «в тяжком»? — настороженно перебила
она.
— А каким вы считаете умышленное убийство?
— Неосторожное, при самозащите! — с надрывом вы¬
крикнула Вершикова.— Я же рассказывала!
— Ваш рассказ не подтверждается ни одним доказа¬
тельством. Зато опровергается многими фактами.
Я говорил сдержанно и спокойно, не поддаваясь эмо¬
циям.
— Где вы их набрали, факты-то? — скривилась обви¬
няемая.— Кто видел? Я и он, а те двое — наверху. Чего на
пушку берете?
— Вы книжки читаете? Ну хотя бы в кино ходите?
Видели, как расследуют преступления?
Сохранять вежливо-официальный тон удавалось с
трудом.
— Ну подумайте — неужели убийства, грабежи и про-
341
чие мерзости творят при свидетелях? Нет, скрываются,
осторожничают, концы в воду прячут. И что? Удается
избежать наказания?
— Конечно,— презрительно усмехнулась она.— Дура¬
ки попадаются, а умные гуляют на свободе и плюют в
потолок!
— Это вас соседки по камере научили такой премуд¬
рости?
— А хотя бы! Не все же такие растяпы, как я!
— Значит, соседки ваши умные?
— Еще бы! Ларка-управдом, кого захочет, вокруг
пальца обведет. Да и другие девчонки.
— Почему же они не гуляют на свободе и не плюют в
потолок?
Вершикова запнулась, но тут же оправилась.
— Вы меня не путайте да на словах не подлавливайте,
знаем эти штучки! Есть факты — выкладывайте, нет —
нечего голову морочить!
— Ну что же...— я раскрыл дело.— Показания людей,
хорошо знавших потерпевшего, его характеристики, мо¬
ральный облик не подтверждают вашего заявления о на¬
падении с его стороны...
Вершикова слушала внимательно.
— Судебно-медицинский эксперт исключает возмож¬
ность неосторожности, несчастного случая... Поэтому ваше
так называемое «признание» ровным счетом ничего не
стоит. И я предлагаю рассказать правду!
— Больше мне нечего рассказывать!
Я молча смотрел на нее, и она не отводила взгляда, в
котором отчетливо читался вызов.
— Ну хорошо. Тогда объясните, пожалуйста, как вам
удалось нанести такой удар? — Я положил на стол прото¬
кол допроса Кобульяна.
Читала Вершикова долго, и на лице ее отражалась
растерянность.
— Ну, что скажете?
Обвиняемая долго молчала.
— Не знаю, не помню... Налетел с разбегу. А как все
получилось, не могу сказать.
— Придется проверять! Что такое следственный экс¬
перимент, знаете?
— Проверяйте,— упавшим голосом сказала она.
Вершиковой было двадцать два года. Уроженка сельс¬
кой местности, после окончания школы приехала в област-
342
ной центр с мечтой поступить в училище искусств. Попытка
окончилась неудачей, но домой она не вернулась — сняла
угол на окраине и устроилась в парикмахерскую кассиром.
Пять лет спустя в ней уже нельзя было узнать прежнюю
скромную деревенскую девочку.
Работала маникюршей, имела «своих» клиентов, об¬
завелась обширными связями. Жила на широкую ногу,
переехала в изолированную квартиру в центре. Обилие и
разнообразие нарядов в ее гардеробе явно не соответство¬
вали скромной зарплате.
Намек на разгадку такого феномена можно было найти
в милицейских протоколах, где Вершикова неоднократно
фигурировала под прозвищем «Хиповая Мэри». Впервые
она выступила в подобном качестве два года назад, пройдя
вскользь по крупному делу о спекуляции. Часть товара
сбывалась через парикмахерскую, и она тоже приклады¬
вала к этому руку, но в незначительной мере, что помогло
остаться свидетельницей и не угодить на скамью подсу¬
димых.
Но урок не пошел впрок. Вершикова продолжала вер¬
теться в сфере «черного бизнеса»: штраф за мелкую спе¬
куляцию, два предупреждения, уголовное дело, прекра¬
щенное за недостаточностью доказательств.
Родители Вершиковой, простые работящие люди, по¬
трясенные арестом дочери по подозрению в убийстве,
объясняли подобное перерождение тлетворным влиянием
городской жизни.
«Никогда она такой не была,— говорил отец, горестно
глядя запавшими покрасневшими глазами.— Чтобы жад¬
ность или там наряды. Никогда. Да и в городе тоже вна¬
чале все нормально. Мы с матерью часто приезжали, да
и она к нам ездила по воскресеньям. Жила как все. Хотела
на портниху учиться, швейную машину покупать. И вдруг,
будто отрезало. К нам наведываться перестала, мы при¬
едем, ее никогда дома нет, порой и на работе не найдешь.
И приходила поздно, иногда вовсе не ночевала. Это и вовсе
стыд, у нее парень в армии. Только и разговоров стало:
платье достать, костюм, туфли. Что, носить нечего? Нет —
шифоньер битком набит! Друзья другие стали, подруги —
фасонистые, с гонором, при деньгах... А откуда деньги?
И у Машки деньги завелись. Мы ей говорили: «Одумай¬
ся, мол, не по той дорожке идешь! Выходи замуж, девка
интересная, а семья появится — сразу дурь из головы вый¬
дет...» А она смеется: «Замуж мне еще рано, пока молодая,
343
погулять надо хорошо. Один раз живем!» Вот и догу¬
лялась».
— Скажите, Вершикова, за что вас привлекали к уго¬
ловной ответственности год назад?
— Никто меня не привлекал,— с оттенком оскорблен¬
ности ответила она.— Подозревали в спекуляции, потом
разобрались, что ошиблись. У вас ведь тоже ошибки
бывают!
Я читал дело, о котором шла речь. Вершикову задер¬
жали, когда она продавала по астрономическим ценам
импортное дамское белье. При себе у нее оставался целый
ворох бюстгальтеров, трусиков и комбинаций. Вершикова
заявила, что все приобрела на толкучке, с рук. Сейчас
понадобились деньги, поэтому стала продавать по той же
цене. Никакой выгоды для себя не извлекала. Почему
белье разных размеров? Приобретала для подружек, а те
отказались.
Следователь допросил названных Вершиковой подруг,
они полностью подтвердили сказанное Мариной, и дело
было прекращено. Да... Стоило подвергнуть эту обычную
спекулянтскую версию более тщательной проверке, и она
лопнула бы как мыльный пузырь.
— Бывают,— согласился я.— В вашем случае ошиб¬
ка состояла в том, что дело поручили неопытному следо¬
вателю, стажеру.
Вершикова потупилась и промолчала. Она прекрасно
понимала, что в прошлый раз ей просто повезло.
— Когда мы делали у вас обыск, я нашел письма.
Много писем...
Подозреваемая встрепенулась.
— Все от одного человека — Игоря Филатова. Уж
извините, я их прочел — работа такая... Хорошие письма,
серьезные. Даже предлагал замуж за него выйти, как
отслужит. И вы ему, наверное, такие же письма писали.
Как же увязать их с вашим образом жизни, времяпрепро¬
вождением, сомнительными компаниями, пьянками?
— Это к делу не относится!
— Прямо, может быть, и не относится.
— Вот и не лезьте,— грубо перебила она.
— Как хотите. Тогда скажите, давно ли вы знаете
Золотова?
— Не очень. Месяц-два.
В голосе чувствовалось напряжение.
— А у меня складывается впечатление, что вы знакомы
гораздо дольше. Около трех лет.
344
— Почему это? Нет, вовсе нет! — Она говорила чуть
быстрее, чем требовала ситуация.
— И что вы можете сказать о нем?
— Да что вы ко мне пристали! Ничего я вам больше не
скажу! Слышите, ничего?
— Отчего же? Вопрос вам неприятен?
— Отстаньте наконец! Хватит! Я устала! — Вершико-
ва закрыла лицо руками.
Из мутного графина налил в стакан теплой воды, про¬
тянул обвиняемой. Стекло звякало о зубы. По-деревен¬
ски, тыльной стороной руки она вытерла мокрый рот.
— Раз так, будем заканчивать.
Я собрал бумаги.
Сколько еще мне сидеть? — с трудом сдерживая исте¬
рику, спросила Вершикова.— Сколько, я вас спрашиваю?
— Не знаю, наказание определяет суд. А статья пред¬
усматривает до десяти лет.
Лицо обвиняемой окаменело. Только подергивался глаз
и дрожали губы.
— Ха-ха-ха,— пронзительно засмеялась она.— Десять
лет! Ха-ха-ха!
Смех перешел в визг, запрокинув голову, она раскачи¬
валась на крепко прибитом стуле, и вдруг, резко наклонив¬
шись, ударилась о крышку стола. Хорошо, что папка с
делом лежала у самого края и смягчила удар, а под второй
я подставил руку и, удерживая Вершикову за плечи, лок¬
тем нажал кнопку.
Марочникова
Она пришла без вызова, во всяком случае, я ей повтор¬
ной повестки не направлял. Подождала, пока вышел по¬
сетитель, заглянула, приоткрыв дверь.
— Можно?
Голос был тихий и неуверенный. Также неуверенно
села на краешек стула, глянула куда-то в сторону.
— Я тут ни при чем.
— О чем речь? — не сразу понял я.
— Прокурор вызвал, допрашивал про ресторан и во¬
обще... Вы можете подумать на меня.
— А надо на Золотова? Он учил вас, что сказать в
этом случае?
После долгой паузы Марочникова кивнула.
— Почему же вы не послушались?
Она как будто сплюнула.
345
— Надоело... Поплясала на задних лапках, хватит! —
Она нервно хрустнула пальцами.— Он мне всю жизнь
испортил! Вначале нарисовал картины всякие: синее море,
белый теплоход, да морочил голову — анкеты приносил
заполнять, автобиографию заставлял переписывать... И
все толок: у дедушки, знаешь, какие связи были! А я, го¬
ворит, как близкий родственник адмирала могу к любому
начальнику войти! Здесь не получится — в министерство
поеду!
Марочникова усмехнулась.
— И ведь верила. Знала, какой он брехун, но верила!
Мне давно хотелось задать вопрос не для протокола,
а для души, и я его задал.
— Скажите, Галина, а если бы не обманул вас Золотов
Если бы и правда мог устроить на заграничные рейсы..
Или если бы до сих пор вы не догадались об обмане...
Подтвердили бы про меня, как он учил?
Она опустила голову. Молчание затягивалось.
— Нет, конечно, как можно.
Уверенности в голосе не было. Понятно. Я так и думал.
— Галина Васильевна, Вершикова способна убить
человека?
— Да нет, что вы! — искренне отмахнулась она.
— А Золотов?
Марочникова на миг задумалась.
— Тоже нет,— тон был убежденный.— Сподличать,
сплетню свести, наврать... Может быть, украсть. Но
убить— кишка тонка! Он трус в душе, только строит из
себя.
Я постукивал ручкой по столу.
— А факт убийства — налицо!
— Несчастный случай, я уверена. А что Машка го¬
ворит?
Я оставил вопрос без ответа.
— Золотов сильный физически?
— Толстый, жиром заплыл,— презрительно сморщи¬
лась девушка.— Какая в жире сила.
— А кроме вас четверых, был кто-нибудь на даче?
— Нет,— удивленно посмотрела Марочникова.—
Больше никого.
— Точно?
— Совершенно.
— Какие отношения у Золотова с Вершиковой?
Марочникова помедлила с ответом.
346
— Ладно. Плевать я на него хотела! — Она сосредото¬
чилась.— Машка у него была до меня. Уже несколько лет.
Он хвастался, что в люди ее вывел...
— Каким же образом?
— В маникюрши устроил, квартиру хорошую снял —
у него знакомые где-то в жилуправлении. Приучил делиш¬
ки разные обделывать... И мне предлагал: «Займись де¬
лом — всегда при деньгах будешь!» Но я на Машкином
опыте ученая — она из-за этого чуть в тюрьму не села.
И держал он ее «на крючке» — чуть что — сразу: «Смотри,
со мной тебе лучше не ссориться!» Боялась она его. И за¬
висела. Пугал: «Из квартиры выселю, пойдешь опять углы
снимать...»
Я вспомнил, что Марочникова тоже живет в комфор¬
табельной квартире, снятой по договору.
— Он вообще умеет окрутить, запутать, так что никуда
не денешься. Паутина!
Она задумчиво смотрела в угол между стеной и сейфом.
— Продолжайте, я слушаю.
— Когда такое на даче получилось, он мне перед до¬
просом сказал, как говорить и что... Скрывал почему-то,
что с Машкой знаком давно... И что с Федей отношения
поддерживал. Вообще, говорил, меньше языком болтай,
а то у всех неприятности будут, а у тебя — в первую
очередь.
— Зачем ему эта ложь?
— Не знаю. Он же все время врет. Феде голову моро¬
чил, обещал в училище устроить. Да и многих дурил. «При¬
ходите ко мне в горисполком, ждите в вестибюле, я спу¬
щусь...» А сам за полчаса до встречи зайдет туда — ив
туалет. К назначенному времени спускается важно по
лестнице. Цену себе набивал, чтобы за важную персону
принимали. И многие верили.
— А что он от Федора хотел? — У меня создавалось
впечатление, будто я пытаюсь составить словесный порт¬
рет невидимки.
— Не знаю. Раньше Федор пару раз привозил ему ве¬
щички кое-какие, больше по мелочи — белье, косметику.
Потом не захотел. Так Золото Машку научил, чтобы она
Феде голову закрутила, влюбила в себя, чтобы он ее слу¬
шаться стал...
— Зачем?
— Этого сказать не могу. Нужен, видно, ему был
парень.
347
— А во время вечеринки Золотов ничего об этом не
говорил?
— Ничего.
— Как ведет себя Золотов после происшедшего? Что
говорит о следствии?
Я монотонно задавал вопросы и записывал такие же
невыразительные ответы.
— После того вечера в ресторане я его не видела...
А вообще напуган: на даче, говорил, засада, за всеми нами
следят.
— Почему он так решил?
— Да приятель его, Эдик, позвонил туда — ему отве¬
тили, показалось, Валерка, а подошел — знака нет... Еле
ноги унес.
— Какого знака?
— Условный сигнал: на ручку калитки подкову наде¬
вал. Значит, все в порядке, ждет в гости. А если подковы
нет — и идти нечего: или родители там, или еще что... Под¬
кова эта обычно с обратной стороны на заборе висела.
Я вспомнил человека, который направлялся к даче
Золотовых в день осмотра, но так и не вошел во двор. Ска¬
занное Марочниковой объясняло этот факт. Но картина
происшедшего запутывалась еще больше.
— Скажите, Галина, с кем дружил Золотов?
— Да есть некоторые...— Она презрительно сморщи¬
лась.— Работают, на собраниях выступают, правильные
речи произносят... А сами спекулируют, пьянствуют, раз¬
вратничают... Как оборотни. Только разве это дружба?
При случае один другого с потрохами продаст!
Марочникова назвала несколько фамилий, я записал.
Сейчас она держалась совсем ийаче, чем на предыдущем
допросе, кажется, начала выходить из-под влияния Зо¬
лотова.
Я попросил девушку подождать несколько минут в ко¬
ридоре, произвел необходимые приготовления, потом про¬
шел к кабинетам помощников прокурора и пригласил сидя¬
щих в очереди на прием мужчину средних лет и молодую
женщину поприсутствовать в качестве понятых при про¬
ведении опознания.
Вернувшись к себе, объяснил понятым, что от них тре¬
буется, и, позвав Марочникову, откинул покрывавшую
стол газету. Под ней лежали в ряд сумочка из ткани бо¬
лонья, зеленый пластиковый пакетик, полотняный мешо¬
чек и еще несколько однородных с ними предметов.
348
— Галина Васильевна, есть ли здесь знакомая вам
вещь?
— Конечно,— Марочникова взяла зеленый, с тесемоч¬
ками, мешочек, изъятый на квартире Петренко.— Я сама
шила эту штуку, все пальцы исколола.
Честно говоря, я не очень надеялся на успех, просто
делал то, что требуется, выполнял рутинную работу след¬
ствия, но скрыл радостное удивление.
— Понятно, так и отметим в протоколе,— бодро сказал
я, будто другого результата и не ожидал.— А товарищи
понятые распишутся, подтверждая факт опознания.
Товарищи понятые расписались и ушли, чтобы внести
свой вклад в легенду о всезнающих сверхпроницательных
следователях, не знающих сомнений и не умеющих оши¬
баться. Я повернулся к Марочниковой.
— Значит, сами шили?
Она кивнула.
— Валерий принес кусок ткани, хвастал, что очень
редкая, еле достал. Вначале Машку просил, но у нее руки
не из того места растут, да и ленивая... А меня мама хоть и
из-под палки, но научила немного. Нарисовал чертежик,
я выкройки сделала — как раз на два чехольчика. Стала
кроить — намучилась, потом две иголки сломала, при¬
шлось сначала шилом прокалывать.
— А для чего предназначена эта вещь?
Марочникова покачала головой.
— Не знаю. Для каких-то опытов.
— Для опытов?! — На этот раз я не смог сдержать
изумления.— Неужели Золотов похож на естествоиспы¬
тателя?
Она задумалась.
— Действительно... Но делал опыты — сама видела!
Гвоздь внутрь закладывал, гайку, а снаружи магнит под¬
носил.
Девушка усмехнулась.
— Правда, физиономия у него при этом была очень
глупая!
Оставшись один, я стал наносить на чистый лист бу¬
маги факт за фактом в аккуратных рамочках, выстраивая
линию нового направления расследования.
Мнение судебно-медицинского эксперта о силе и на¬
правлении удара противоречит нарисованной Вершиковой
версии убийства.
Вершикова полностью зависит от Золотова и подчи-
349
няется всему, что он скажет. Похоже, что картина преступ¬
ления тоже придумана Золотовым.
И Марочникова до недавнего времени зависела от
Золотова.
Федор Петренко был связан с Золотовым какими-то
взаимными интересами. Именно Золотов принес ему непо¬
нятный предмет из диэлектрической ткани.
Золотов, Золотов, Золотов...
Прослеживается влияние, которое он оказывал на
судьбы окружающих людей: скромная деревенская девоч¬
ка Марина Вершикова превратилась в «Хипповую Мэри»,
долго балансировала на грани закона и сейчас арестована
по подозрению в убийстве.
Он подчинил себе Марочникову, пытался использовать
для своих темных махинаций, поставил перед ней ложную
цель, к которой она плыла по воле волн. Мутных, грязных,
разящих дешевым портвейном.
Наконец, Петренко, которым он играл как игрушкой:
через Калерию Эдуардовну вбивал клин между ним и Зоей,
свел с Вершиковой и подстраховался еще тем, что высту¬
пил в роли благодетеля, искренне заинтересованного в
судьбе старого товарища. И в результате такой заботы
Петренко убит.
Линия квадратиков и прямоугольников наглядно под¬
тверждала новую версию: Петренко убит не Вершиковой,
а кем-то другим. Может быть, самим Золотовым. Впервые
так определенно сформулировалось подозрение, неодно¬
кратно мелькавшее в сознании. Но подозрение, даже обос¬
нованное, не значит ровным счетом ничего, если его не
подтвердить доказательствами. Чтобы разобраться во всех
неувязках и противоречиях этого дела, необходимо проник¬
нуть во внутренний мир Валерия Золотова, будто через
увеличительное стекло заглянуть ему в душу.
Я знал, что ничего хорошего там не увижу, предстояла
грязная, неприятная работа, и если бы можно было ее из¬
бежать, я бы с удовольствием это сделал.
Золотов
— Штука в том, что понимать под словом «любовь»,—
он картинно взмахнул рукой.— Если определить содер¬
жание термина, все сразу станет на свои места и никаких
вопросов не возникнет.
— Это уже пытались сделать и классики художествен-
350
ной литературы и отпетые циники. Вы же не надеетесь дать
какое-то качественно новое объяснение?
— Представьте, надеюсь. И очень простое. Вы, конеч¬
но, считаете меня циником и ожидаете услышать нечто
непотребное. Напрасно. Я не собираюсь затрагивать фи¬
зиологическую сторону, нет, будем рассуждать с позиций
обычной человеческой психологии.— Золотов сел посво¬
боднее и даже положил руку на край стола.— Есть люди
замкнутые, есть общительные, одни быстро сходятся с
окружающими, другие — нет. Стеснительные мужчины не¬
уверены в себе, оттого держатся скованно, боятся даже
спросить что-нибудь у незнакомки, не то что заговорить
или в кино позвать. Им нравятся красивые, стройные, весе¬
лые и независимые женщины, но они их панически боятся и
не рассматривают как реальную для себя пару.
Но вот попадется такому какая-то замухрышка —
случайно, то ли работали вместе или ехали куда-то в од¬
ном купе... Познакомились, гулять стали. Это уже синица
в руках, реальная спутница! И вот наш скромник жизни
без нее не представляет! В любви объяснился, замуж зо¬
вет! Пошла — верный муж. Не пошла — драма, неудачная
любовь. Может даже утопиться! — Золотов чуть заметно
улыбнулся.— Вижу ваше разочарование. Действительно,
до сих пор я не сказал ничего нового и открытия не совер¬
шил. Но не торопитесь с выводами. Давайте препариро¬
вать дальше тончайшую трепетную материю чувства. Итак,
с робкими все ясно, но парадоксальный факт — то же
самое, хотя и в несколько другой форме, мы наблюдаем и у
вполне нормальных, развитых, смелых людей!
Да, да, да! Смотрите: он и она. Познакомились. Первый
поцелуй. Признание в любви. Близкие отношения. Все
хорошо, все нормально. Но вдруг разрыв — и для нашего
героя он оборачивается трагедией! Помилуйте, почему?
Ты же мужественный парень, с сильным характером, уве¬
ренный в своих силах, достаточно контактный, хорош
собой! А вокруг столько женщин и девушек — брюнеток,
блондинок, худых и полных, темпераментных и холодных!
Среди них так легко найти замену отвергнувшей подруге.
Они не хуже ее, многие даже лучше!
А он отвечает: «Я ее люблю, других мне не надо!» Что
же такое любовь? Вонзаем грубый скальпель исследова¬
теля еще глубже, в святая святых...
И что окажется? Влюбленный находится в плену ил¬
люзий! Коль он объяснился своей избраннице, стал близок
351
ей, так сказать, раскрылся, то этим связал себя по рукам
и ногам. И теперь его помыслы только о той, с которой
достигнуто единство душ.
Искать замену для него оказывается труднее: надо на¬
чинать все сначала, заново устанавливать контакт, вновь
открывать душу. Человек натыкается на психологический
барьер и, сам того не подозревая, приобретает комплекс,
низводящий его до уровня того самого стыдливого неудач¬
ника! Как вам нравится такой подход к проблеме?
В голосе его чувствовалась скрытая гордость.
— По-вашему, любовь сродни комплексу неполно¬
ценности?
— Безусловно. Человек без предрассудков никогда не
застрелится из-за несчастной любви! Да у него и не может
такого быть, у него всегда любовь удачная — не с той,
так с этой!
— Вот вы и свели все к физиологии.
— Вовсе нет! — Золотов вошел в азарт и говорил
быстро и самозабвенно, как токующий глухарь.— Знаете
поговорку: «Ни одна женщина, даже самая красивая, не
может дать больше того, что у нее есть»? А есть у всех одно
и то же. Нимб необыкновенности, исключительности, чи¬
стоты и Бог знает чего еще каждый влюбленный остолоп
сам навешивает на свой идеал. И идеалов этих получается
ровно столько, сколько самих остолопов. Они совершенно
не похожи друг на друга, и все — идеалы! Все — лучшие
в мире, все — единственные! Это что, по-вашему, не ог¬
раниченность?
Вот и получается, что любовь — это привычка, этакое
самоограничение, искусственное, а потому противоестест¬
венное!
Он сделал паузу.
— Но вернемся к нашим баранам. Простите за неудач¬
ный каламбур. Федор привязался к Зойке, и в этом была
его беда. Когда она дала ему отставку, надо было найти
другую — и дело с концом! Но ему проще идти протоптан¬
ной дорожкой. Переживал, конечно, здорово. Я когда на
это посмотрел, сразу понял: девка, в которую он влюбится,
сможет из него веревки вить.
— Поэтому вы и познакомили его с Вершиковой, на
которую имели влияние?
Золотов поперхнулся и остро глянул на меня.
— Что вы хотите этим сказать? Во-первых, ни с кем я
его не знакомил, во-вторых, с Вершиковой у меня нет ни¬
каких отношений... С чего вы взяли про влияние?
352
— Мне известно, что у вас были какие-то дела с Пет¬
ренко. Расскажите о них подробнее.
— Дела? — вначале он удивился.— Ах да... Ну, «де¬
ла» это слишком громко сказано. Федор надумал наконец
в училище поступать. Блеск шевронов, фуражка с «кра¬
бом» и прочая мишура. Ну хочет — его дело! А я обещал
помочь немножко—программу достать, учебники, про
конкурс там узнать или проходной балл... Успокаивал его,
одним словом.
— А что хотели получить взамен?
Вопросы у меня сами собой получались короткие, на¬
пористые и злые. Обычно я не прибегаю к такой манере
допроса. Видно, рассуждения Золотова, хотя и небезынте¬
ресные с точки зрения характеристики его личности, но
довольно противные, вывели меня из обычного равно¬
весия.
Он опять удивился.
— О чем вы просили Петренко? Даже уговаривали его?
— Ну, знаете,— Золотов изобразил полнейшее недоу¬
мение.— Своими догадками вы ставите меня в тупик.
Недоумение выглядело убедительно. Артист! Видно,
сказываются долгие годы репетиций. Начал он тринад¬
цать лет назад: позвонил в соседнюю школу, представился
инструктором райкома комсомола и объявил, что надо
собрать с учеников по тридцать копеек на защиту зеленых
насаждений. Ему поверили, и деньги были собраны даже
раньше намеченного срока. Это обстоятельство и погубило
тщательно продуманную операцию: из школы позвонили в
райком, и обман раскрылся. Когда в условленный день
Золотов пришел за добычей, его ожидала милиция.
Наверное, мои мысли как-то отразились на лице, пото¬
му что Золотов вдруг умолк и тут же широко и дружелюбно
улыбнулся.
— Впрочем, что это я? Задача следователя и состоит
в том, чтобы выдвигать догадки. У вас они называются
версиями, правда?
— Догадка отличается от версии так же, как содер¬
жимое вашего бара от этикеток на бутылках.
Открытая улыбка исчезла в мгновение ока.
— А задача следователя — доказывать определенные
явления, события, факты. Выдвижение версий — только
способ достижения этой цели. Хотя, признаться, я не спосо¬
бен придумать ни одной версии, объясняющей все ваши
фокусы.
12—2628
353
Есть люди, которых невозможно смутить самыми оче¬
видными, убийственными фактами, так же, как невозмож¬
но уложить на лопатки куклу-неваляшку. Золотов относил¬
ся к их числу. Минутная растерянность прошла, и он вновь
улыбался, как ни в чем не бывало.
— Что делать — грешен! Но это не моя вина. Я сам —
жертва экономических и психологических противоречий.
Судите сами: люблю, чтобы все было красиво. Сигареты —
фирменные, спиртное — из известнных подвалов. Словом,
определенный уровень. Но сталкиваешься с суровой дейст¬
вительностью: всего этого так просто не купишь, а на тол¬
чке — дорого! Получаются своего рода «ножницы»
Он растопырил средний и указательный пальцы.
— Говоря по-простому, возможности не соответствуют
желаниям. А если придерживаться психологической тер¬
минологии, у меня повышенный уровень притязаний. Что
же делать?
Дверь приоткрылась, Валек бесшумно прошел в угол,
сел возле стены, утвердительно зажмурился: дескать,
встретил, проводил, ждет в соседнем кабинете
Золотов покосился настороженно, чуть не сбился с
мысли, но взял себя в руки.
— Что же мне остается? — Золотов наставил на меня
указательный палец, можно было бы сказать, «как писто¬
лет», но, толстый, с обгрызанным ногтем, он больше напо¬
минал сардельку.— Приходится прибегать к компенсации.
В красивую заграничную бутылку наливаю дешевого,
имеющегося в изобилии вина... И волки сыты, и овцы целы.
Конечно, испытываешь некоторое недовольство, этакий
дискомфорт. Но что делать... Как-то успокаиваешь сам
себя: дескать, «это в последний раз» или там «ничего,
наступят лучшие времена».
— А вы не думали, что компенсация подобного рода
перейдет в привычку? И с каждым разом неприятных ощу¬
щений будет все меньше и меньше, а когда появится воз¬
можность купить настоящий «Камю», вы предпочтете на¬
лить в испытанную бутылку все тот же суррогат? Ложь
рождает только ложь, и потомство ее плодится в геометри¬
ческой прогрессии. И вполне закономерно, что от фальси¬
фикации спиртного совсем недалеко до фальсификации
чувств, принципов, идей, отношений между людьми?
Я ожидал увидеть прежнюю бесшабашную улыбку, но
реакция Золотова неожиданно была другой.
— Представьте, думал,— он стал печальным и, по-
354
моему, на этот раз не притворялся.— Такие игры засасы¬
вают, как омут. И есть риск превратиться в дешевого фрай¬
ера, скаредного, ничтожного и жалкого. Я знаю много
подобных людишек. Но мне такое не грозит.
— Так думает каждый. Упомянутые дешевые людишки
тоже были уверены — уж кого-кого, а их в омут не за¬
тянет!
— Я понимаю. Человеку свойственно примерять на
себя только успех, славу, ордена, почет и уважение. Болез¬
ни, слабости и неудачи всегда проецируются на других
И все же! — Он опять взбодрился.— Я рассчитываю на
выигрыш И эти проделки с портвейном — для меня дело
временное. Настанет момент, и я смогу угощать своих
гостей самым лучшим, качественным и дорогим. Только что
это изменит? Для них — ничего, они и сейчас с удовольст¬
вием жрут «чернила» да еще нахваливают. Свинье все
одно — желуди или кетовая икра, лишь бы брюхо набить.
Для меня — да! Другая самооценка, другое ощущение
жизни.
— Вы считаете себя на голову выше окружающих?
— К сожалению... Не знаю, как вас, а меня окружают
далеко не лучшие представители человеческого рода. Мож¬
но сказать — отбросы!
Я несказанно удивился.
— Но вы же их сами выбираете!
— Ошибка. Распространенное заблуждение. Во-пер¬
вых, настоящих людей вообще мало, гораздо меньше, чем
подонков. Во-вторых, окружение обусловлено привычка¬
ми, образом жизни, кругом повседневного общения.
Да и мне удобнее со всякой швалью — не надо церемо¬
ниться, можно вести себя как захочется, к тому же они
послушны. Правда, иногда бывает противно.
— И что же тогда?
— А ничего. Противно, но привычно. Дашь по морде
кому-нибудь для разрядки — и все. А тот еще боится, как
бы я зла не затаил. У них ни ума, ни фантазии, поэтому со
мной и интересно.
В кабинет зашел Петр, чуть заметно кивнул. Значит,
второй свидетель тоже на месте. События развиваются по
плану
— Можно закурить?
Золотов совсем освоился, протянул пачку мне, предло¬
жил ребятам. После первой затяжки с силой выпустил
тонкую струю дыма и тут же разогнал его рукой.
12*
355
— Честно говоря, надоело мне все. У человека очень
узкий диапазон удовольствий. Еда, выпивка, женщины...
Все уже было, все приелось. Есть фармазоны, щеголяющие
присказкой: «Воровать — так миллионы, спать — так с
королевами!» А сами сшибают копейки и мятые рубли, тас¬
каются с грязными шлюхами. Да и где их взять, королев?
Утонченность, внутренняя культура, изыск — этого не ку¬
пишь, как платье, дубленку или туфли. Ну, положим,—
он доверительно наклонился ко мне,— буду иметь воз¬
можность искупать какую-нибудь в шампанском. Так надо
еще, чтобы она это поняла и оценила! А то, может статься,
скажет: «Вот хорошо, можно еще неделю в баню не хо¬
дить!»
— У вас болезненная ненависть к женщинам. И давно?
Золотов хмыкнул.
— С тех пор, как первый раз посмотрел порнографи¬
ческий журнал.
Теперь он выпустил целое облако дыма.
— Там в уголке — личико: юная девушка, хорошень¬
кая, скромная, глаза чистые, честные. А на развороте...
Эффект контраста!
Лицо стало злым и ожесточенным.
— Да и в жизни сколько хочешь таких примеров: гуля¬
ет она с трепетным юношей, в кино с ним ходит, ручки
позволяет целовать... А с другим — в кабаки и в постель
ложится! Знаю, насмотрелся!
Я опустил левую руку в приоткрытый ящик стола.
— Скажите, Золотов, о каком выигрыше вы говорили?
После чего жизнь другая настанет и портвейн в прошлое
уйдет?
Он опять остро взглянул мне в глаза.
— Да это же абстракция! Аллегория! Может, на скач¬
ках выиграю.
Золотов снова стал самим собой — веселым и добро¬
душным рубахой-парнем, улыбнулся, приглашая к ответ¬
ной улыбке.
Я вытащил сшитый Марочниковой чехол.
— Что это такое?
Он плохо владел собой. В глазах метнулся испуг, и ли¬
цо исказила гримаса, которой он придал видимость удив¬
ления.
— Не знаю! Можно посмотреть?
Даже руку протянул — плохой актер всегда переиг¬
рывает
356
Я кивнул Петру, он вышел из кабинета, провожаемый
настороженным взглядом Золотова. Через минуту Петр
вернулся вместе с квартирной хозяйкой Федора Петренко.
— Проводится очная ставка,— объявил я.— Клавдия
Дмитриевна, при каких обстоятельствах в ваш дом попал
этот мешочек?
— Так я же говорила! — удивленно взглянула она.—
Валерий принес Федору!
— Вы что-то путаете,— холодно сказал Золотов.— Я
ничего не приносил.
— Как же не приносил? — Клавдия Дмитриевна обер¬
нулась к практикантам, будто за поддержкой.— Я вот
этими глазами видела: развернул газетку, достал и Феде
показывал!
— Вы подтверждаете показания свидетельницы? —
обратился я к Золотову.
— Нет, не подтверждаю! — официальным тоном от¬
резал он.
Клавдия Дмитриевна растерянно пожала плечами.
Когда Валек пригласил Марочникову, Золотов покрыл¬
ся красными пятнами.
— Таких чехольчиков я пошила два из материала,
принесенного Золотовым и по его просьбе,— с расстанов¬
кой, обстоятельно ответила она на вопрос, злорадно, в
упор, рассматривая бывшего «друга».
— Подтверждаете показания?
Золотов подавленно молчал.
— Да или нет?
Он кивнул головой, но севшим, сиплым голосом сказал:
— Нет.— Прокашлялся и добавил: — Она вообще
неуравновешенная особа... На почве алкоголизма и амо¬
рального поведения. Доверять ее бредням нельзя — любой
психиатр подтвердит.
Говорил он с угрожающим подтекстом, но на Мароч¬
никову это не произвело ни малейшего впечатления.
Подписав протокол, Золотов попытался оставить за
собой последнее слово.
— Не понимаю, чем вы занимаетесь, товарищ Зайцев?
У меня на даче такая неприятность, и меня же терзаете,
ерунду всякую выясняете: кто пошил, кто принес?! Или
это запрещено? Засады на даче устраиваете, слежки, на¬
блюдения всякие! — Он покосился на Валька.— Я буду
жаловаться!
— Пожалуйста, это ваше право.— Не удержавшись,
357
я доброжелательно посоветовал: — Только не анонимным
звонком. И не от имени людей, не подозревающих о вашем
существовании.— Выдержав короткую паузу, жестко до¬
бавил: — И не думайте, что следствие так легко ввести в
заблуждение, подставив мнимого преступника вместо
настоящего!
Последняя фраза была лишней: Золотов хотя и хоро¬
хорился, но находился в крайней степени растерянности
и испуга.
Когда он затарахтел вниз по лестнице, Валек пружи¬
нисто вскочил:
— Давайте я прослежу, куда он пойдет!
— Зачем? У нас же не частное сыскное бюро.
— И чего следить за свидетелем,— развеселился
Петр.— Или больше делать нечего?
Валек снисходительно посмотрел на приятеля, потом
испытующе глянул на меня.
— Вы же подозреваете Золотова?
Я сделал вид, что занят протоколом.
— С чего ты взял? — продолжал веселиться Петр.—
Если у человека неприятное тебе лицо, значит, его надо
подозревать?
— Если ничего не понимаешь, сиди и помалкивай! —
раздраженно огрызнулся Валек и снова обратился ко
мне: — Сейчас вы вывели его из равновесия, подтолкнули
к активным действиям. Не случайно же! Значит, надо про¬
наблюдать, куда он пойдет, что будет делать. Разве не так?
— Надо иметь терпение,— философски ответил я.—
Рано или поздно все становится на свои места.
Мне хотелось похвалить Валька: он уловил, как след¬
ствие свернуло на новые рельсы, разгадал мой замысел,
и первое побуждение у него было верным. Но сейчас не
время хвалить паренька и объяснять, что ожидающий на
улице Саша Крылов и несколько его коллег сделают все
необходимое грамотнее и профессиональнее, чем пятикурс¬
ник юрфака, пусть даже сообразительный и с задатками
хорошего оперативника.
Бывшую завуча Золотова я допрашивал у нее дома,
чтобы не беспокоить вызовом в прокуратуру. Маленькая
сухонькая старушка с белыми волосами пытливо рас¬
сматривала меня внимательными глазами.
Мария Петровна Алехина уже пять лет на пенсии, вос¬
питывает внуков, и казалось, мой приход должен был по-
358
казаться ей странным и неожиданным, но она восприняла
его как должное. Жизнь кажждого ученика как бы вошла
составляющей частью в ее собственную, поэтому интерес
к кому-нибудь из них казался ей вполне естественным.
— Помню этого мальчика, впрочем, я всех помню,—
задумчиво говорила она.— Неглупый, общительный, со¬
образительный, учился неплохо. И вел себя хорошо, со
старшими вежлив. Дружил с Толей Вороновым. За девоч¬
кой ухаживал, она на два года старше была, уже закон¬
чила школу. В общем, все нормально. И вдруг эта история
с деньгами... Как гром среди ясного неба! Скандал был
страшный, из школы исключили, ушел в вечернюю. Как
это могло получиться — ума не приложу.
Алехина скорбно покачала головой.
— А почему вы им интересуетесь? Если не секрет, ко¬
нечно. Я вроде слышала, что у него все хорошо, даже на¬
чальником каким-то стал. Или опять натворил чего?
— Да нет. Просто в связи с расследованием проверяем
ряд лиц. А Золотов входит в их число.
— Ну и замечательно. А то я уж подумала... Сейчас,
он, конечно, совсем другой стал. В нем хорошего много
было, с годами-то еще больше становиться должно. А пло¬
хого — убавляться. Так ведь?
«Еще бы!» — подумал я.
Мария Петровна заметно повеселела.
— Валера одно время вообще был гордостью школы.
Спортсмен! Грамоты получал!
— Спортсмен? — Я искренне удивился.— Вот уж не
похоже! Чем же он занимался?
— Пятиборьем. Тренировался у Григорьева. Тот, кста¬
ти, тоже мой ученик. И надо сказать,— она понизила го¬
лос,— в школе звезд с неба не хватал и дисциплинку, быва¬
ло, нарушал.— Алехина опять помрачнела.— Нарушал,
нарушал. И довольно крепко. А теперь — заслуженный
тренер, известный в городе человек.— Она прислушалась
к каким-то своим мыслям.— С первого класса мы внушаем
детям: хорошая учеба и поведение — залог благополуч¬
ного будущего... А в жизни всякое бывает.
Мария Петровна ожидала ответа, чувствовалось, что
ей хочется поговорить.
Но времени у меня было в обрез, поэтому, закруглив
разговор несколькими обтекаемыми фразами, я стал про¬
щаться.
-4с Фаиной Борисовной вы не беседовали? — уже
359
в дверях спросила Алехина.— Она вела класс Валерия,
и наши мнения о мальчишке сильно расходились... Да,
очень сильно.— Старушка просветлела.
— Хорошо, что жизнь показала, кто из нас прав!
Я представлял Фаину Борисовну похожей на Марию
Петровну, но она оказалась миниатюрной хрупкой блон¬
динкой, на вид моложе своих тридцати восьми.
— Знаете, хотя педагогу и стыдно в этом признаваться,
но к Золотову я испытывала неприязнь...
Заходящее солнце, замерев напротив широкого окна
химического кабинета, золотило легкие волосы учительни¬
цы, отражалось в стеклянных дверцах медицинского
шкафчика, дробилось на многочисленных банках, флако¬
нах с притертыми пробками, длинных рядах пробирок,
яркие зайчики прыгали по строгому, с тонкими чертами
лицу.
Она поморщилась и до половины задернула штору.
— Он отличался от других детей. Не по возрасту рас¬
четлив, высокого самомнения при полной посредственно¬
сти... И еще — была в нем какая-то затаенная угроза, хотя
и спрятанная глубоко, да нет-нет и проглянет. Одноклас¬
сники это чувствовали, дружить с ним никто не хотел.
В дверь заглянул крепкий мужчина в спортивном ко¬
стюме с секундомером на шее.
— Мы закончили. Приму душ, и можем идти.
— Муж преподает физкультуру,— пояснила Фаина
Борисовна, начиная собираться.
— А Воронов разве не был его другом? — спросил я.
— Воронов? — удивилась учительница.— Воронов
задолжал Золотову деньги, уже не помню за что, и должен
был месяц носить за ним портфель да рассказывать всем,
как весело они проводят время. Если это называть друж¬
бой...
Вообще у Золотова был специфический круг общения.
Например, Хохлова — наша выпускница, девица не слиш¬
ком примерного поведения. Мягко говоря! — Фаина Бо¬
рисовна сделала выразительную паузу.— А уже после
исключения увидела его на улице с явным уголовником!
Даже на другую сторону перешла...— Она встала.— Так
что ничего неожиданного в этой афере для меня не было.
Хотя многие и удивлялись.
Двуличие, как и другие подобные свойства натуры, с
годами не проходят, скорее разрастаются. Если чему и
360
можно удивляться, так это тому, что он избежал тюрьмы,
выплыл и, по-моему, неплохо устроился под солнцем. Во
всяком случае, несколько месяцев назад видела его в «Ло¬
тосе» — не похоже, чтобы он был слишком удручен жизнью.
Паутина
Фаина Борисовна ошибалась. За четыре месяца до
того, как в неописуемой панике выскочить из прокуратуры,
Валерий Золотов, сидя на открытой веранде кафе «Лотос»,
мрачно подводил итоги двадцати девяти лет жизни.
Погода стояла хорошая, иссушающая жара еще не
наступила, солнце светило мягко и ласково. Пузырилось в
бокале полусладкое шампанское, ждал своей очереди ма¬
ленький графинчик с коньяком, но настроение было
скверным.
Тягостные размышления появились после того, как он
принял идущего следом прохожего за человека от Шаха.
Почему вдруг в голову пришла такая мысль? Черт его зна¬
ет! Тот вроде смотрел как-то необычно: пристально, подо¬
зрительно... Хмурое лицо, потрепанная одежда. Чушь со¬
бачья! Струсил без причины, и это угнетало больше всего.
Как шестерка!
Впрочем, если смотреть правде в глаза, то он и есть
шестерка. Хотя и не для всех. Эдик, Таня, Мэри, Кукол¬
ка — они все у него в руках. А есть шушера, которая вооб¬
ще считает его Боссом. Только что из этого? Сам-то он
знает истинное положение вещей.
Золотов отхлебнул шампанского, бросил в рот квад¬
ратик шоколада, помешал ложечкой тающее мороженое.
Окружающих обманывать гораздо легче, чем самого себя.
Он успешно играет роль хозяина жизни, но является рабом
обстоятельств, зависит от прихотей фортуны, воли и усмот¬
рения других людей. У него есть мальчики на побегушках,
но сам он выполняет те же функции для стоящих чуть по¬
выше. Из-за этого можно было не переживать — закон
жизни: одному ты авторитет, другому — холуй. Но если
стоишь на самых нижних ступеньках...
На лестнице показалась Вершикова. Облегающие брю¬
ки зеленого велюра, тугая броская маечка. Ничего де¬
вочка... Жалко отдавать. Ну да ради дела.
Подойдя к столику, она лениво взмахнула рукой.
— Приветик!
— Опаздываешь, Мэри!
361
— Что делать, я всегда опаздываю. Следовало бы
привыкнуть.
Вершикова села напротив, облокотилась на спинку
стула и, положив ногу на ногу, вопросительно посмотрела
на Золотова.
— Зачем звал?
— Соскучился.
Тонкой струйкой он разлил коньяк по стопкам и под¬
нял свою:
— За успех и процветание!
Они выпили.
— Так что тебе надо?
— Почему обязательно «надо»? Сказал же: соску¬
чился!
— Знаю я, как ты скучаешь. Нечего мне шарики вкру¬
чивать. Выкладывай, зачем понадобилась?
— Шампанского?
Золотов наполнил фужеры.
— Выпьем за то, чтобы встречаться по велению души,
а не по требованию дела.
— Что-то ты сегодня поешь как соловей...— Верши¬
кова смаковала шампанское, ела шоколад, не спуская
прищуренных глаз с собеседника.— Не иначе хочешь
втравить в какую-то гнусность.
— Мне не нравится твое настроение, красавица,—
глаза Золотова остекленели.— И тон твой тоже не нравит¬
ся. Ты что, вышла замуж за начальника ОБХСС? Нет?
Отчего же так осмелела?
Он выпил еще коньяку.
— Надо же совесть иметь. За все хорошее, что я для
тебя сделал...
— Ты мной хорошо и попользовался!
— Не преувеличивай. Забочусь о тебе, вот жениха
сдел ал...
— Жениха? — Она зло рассмеялась.— Значит, опять
хочешь кому-то в постель подложить? Так я и знала!
— Дурой ты была, дурой и осталась. Сказано — дере¬
венщина! Во-первых, я тебя никому не подкладывал — са¬
ма у Сурена осталась. Во-вторых, тебя не убыло. А в-тре¬
тьих, сейчас о настоящем женихе речь! — Золотов раз¬
лил остатки коньяка.— Так что слушай внимательно.—
Он остановил пробегающую официантку.— Верочка, при¬
неси пачку сигарет и рассчитай нас.
Выпитое подействовало: исчезло внутреннее беспокой-
362
ство, забылся давешний испуг. Снова в мозгу роились
десятки новых идей, которые переплетались, складываясь
в головоломные комбинации.
— Есть парень, старый мой знакомый, моряк. Непью¬
щий, влюбчивый. В загранку ходит, будешь всегда при¬
кинута по последней моде. А пока он плавает — можешь
себя особенно не ограничивать. Ухватываешь? Это то, что
надо! Загвоздка в одном: переживает он из-за несчастной
любви. Рана в сердце, страдания и все такое прочее. А ты
ему понравься, голову вскружи, он и отойдет.
— У меня же вроде есть жених! Не знаешь, что ли?
— Солдатик? Ему еще служить и служить, а потом —
какой с него толк? Он небось твоих финтилей не потерпит,
так что придется сидеть на зарплате. А ты уже к другой
жизни привыкла, к другим деньгам... Не так?
Вершикова молчала.
— Сама понимаешь, заставлять я тебя не собира¬
юсь — дело-то твое. А посмотреть — посмотри. Парень
видный.— Золотов закурил.— Допивай. Через полчаса у
меня с ним встреча — познакомлю. Пообедаем вместе, а
там — как у вас получится. Я тут никакого навара не имею.
Они спустились вниз, прошлись по тенистому парку
мимо качелей, автодрома и других аттракционов, посидели
у большого пруда, в котором плавали две пары белых ле¬
бедей, потом вышли на центральную площадку с фонтаном.
— Вот и он.
Возле солнечных часов, широко расставив ноги и за¬
ложив руки за спину, раскачивался с пятки на носок
широкоплечий, приземистый парень.
— Здорово, дружище,— широко улыбаясь, сказал Зо¬
лотов.— Знакомься, Марина.
— Федор.
Ладонь была сухой и горячей.
— Значит, так, время идет к обеду,— затараторил
Золотов.— Поступило предложение: с учетом этого отпра¬
виться в «Сторожевую вышку». Кто за? Против? Воздер¬
жался? Принято единогласно. Вперед, труба зовет!
На улице Золотов стал без разбора останавливать все,
что двигалось, начиная с «Запорожцев» и кончая огром¬
ными «Икарусами».
— Брось дурачиться, Валера,— Федор потянул его за
рукав.— За углом стоянка такси.
— Не беспокойся, все будет в норме,— с апломбом
ответил тот.— Поедем с комфортом, как короли!
363
Ехали они в белом фургоне с надписью на борту «Гор-
дезслужба», с невыносимым, выедающим глаза, запахом
карболки внутри.
«Черт бы побрал этого дурака!» — подумала Верши-
кова, а Федор высказал свое мнение вслух:
— Ты здорово придумал, вместо рвотного! Мне уже и
есть не хочется.
— Ерунда. Сейчас выйдем, пройдемся пешочком по
воздуху, вмиг аппетит нагуляем,— степенно ответство¬
вал Золотов.— Шеф, останови у моста!
До «Сторожевой вышки» отсюда было метров восемь¬
сот.
— Ничего, приключения полезны,— бодро вещал Зо¬
лотов.— Посмотрите по сторонам, красота-то какая! Ког¬
да бы мы это увидели! Правда, Федя и не такое повидал во
время странствий по белу свету! Расскажи нам что-нибудь.
— Неохота,— вяло ответил Петренко.— Настроения
нет.
— Дело поправимое! Сейчас по двести граммов во¬
дочки под ушицу, потом еще — под цыплят на вертеле, и
жизнь радужными красками заиграет.
Федор мрачно усмехнулся.
— Если б так! Выпил, поел — и счастлив... Вот была
бы красота! Все просто, никаких проблем.
— А их и не стоит создавать! Ты не думаешь, что боль¬
шинство проблем — дело наших собственных усилий? На¬
до смотреть на окружающий мир проще. А то ведь что
получается? Куда-то стремимся, выдумываем для себя
идеалы, поступаем как нужно и как правильно, ставим об¬
щественное выше личного... Крутимся, бежим и вдруг —
бац! Инфаркт! Или автомобильная катастрофа! Или нож в
пьяной драке!
Мы живем так, будто имеем в запасе вторую жизнь —
для себя, для своих удовольствий, жизнь, в которой все
будет хорошо, спокойно и красиво. Но на самом-то деле ее
нет! Значит, надо, чтобы каждый сегодняшний день прино¬
сил радость! Не переживай, Федька, «все пройдет, как с
белых яблонь дым»!
Впереди показалась плетенная из гибких ивовых веток
изгородь, за ней — несколько крытых камышом глино¬
битных хат и срубленная из бревен высокая сторожевая
вышка.
— Вот и добрались! Может, теперь немного развесе¬
литесь! Вы пока погуляйте, а я пойду закажу столик.
364
Территория ресторана была оформлена с явным сме¬
шением стилей. Рядом с казачьими домиками — сложен¬
ная из больших каменных глыб шашлычная, за ней —
деревянный сруб колодца с торчащим вверх журавлем,
неподалеку — водонапорная башня, замаскированная под
ветряную мельницу. Асфальтированные дорожки, евро¬
пейские клумбы.
— Давайте поднимемся на башню!
Идея пришла к Вершиковой неожиданно и, как всегда,
была сразу приведена в исполнение. Не ожидая ответа,
она быстро взбежала по крутой деревянной лестнице.
Первая обзорная площадка, вторая... На третьей ее догнал
Федор.
— Дальше полезем?
Лестница закончилась, и подняться выше можно было
по вертикальному толстому бревну с вырубленными уг¬
лублениями и прибитыми на расстоянии полуметра дос¬
ками.
— Конечно, я же в брюках!
Перехватываясь руками за доски, она ловко карабка¬
лась по импровизированным ступеням, и ей нравилось, что
по пятам следует человек, готовый подстраховать в случае
чего.
Протиснувшись в узкий люк, они оказались на крохот¬
ной треугольной площадке, огороженной грубо обтесан¬
ными перилами.
— Осторожно, не занозите руки,— предупредил Фе¬
дор.— Не страшно?
Под порывами ветра вышка ощутимо раскачивалась,
земля была далеко внизу, а широкие щели между плохо
подогнанными досками под ногами наводили на мысль о
ненадежности всего сооружения.
— Нет, мы с Валерием выпили понемногу, это придает
храбрости. А вам? Впрочем, вы привыкли лазать по мач¬
там!
Федор промолчал, осматриваясь. Справа и слева тесни¬
лись, утопая в зелени, многочисленные базы отдыха, рас¬
тянувшиеся вдоль берега на несколько километров. Впере¬
ди река раздваивалась, огибая густо заросший деревьями
и камышом остров, на высоком правом берегу раскинулся
город — старые, обреченные на снос, кварталы: частные
домишки, бесконечные заборы, сады, огороды, приусадеб¬
ные участки. Сзади лесополоса, а потом, до самого гори¬
зонта — голая степь...
365
— Почему вы такой невеселый?
Он молча пожал плечами.
«Скрытен»,— отметила про себя Вершикова.
— Расскажите что-нибудь! Хотя бы новый анекдот!
Вершикова откровенно разглядывала своего спутника.
Крепкий, правильные черты лица, круглые зеленые глаза,
как у большого внимательного кота. Даже в вылинявшей
клетчатой рубашке и в старых джинсах он выглядел не¬
плохо. А если приодеть по высшему классу... Интересно,
почему он не привезет себе шмоток? Неужто все сбывает
барыгам? Вряд ли, не похоже. Может, Золото не брешет
на этот раз и действительно привел стоящего жениха?
Солдатик-то как возможный муж совершенно неинтересен,
тут Валерка прав. Да она его почти забыла: много всякого
было за эти годы, а тот далеко, в казенной шинелишке.
Переписка шла больше по инерции, да и про запас надо
кого-то иметь.
— Хотите пожевать резинку?
Федор протянул Марине яркую пачечку. Она кивнула и
энергично заработала челюстями.
— Приходит муж домой, а у жены любовник. Она ему.
«Прыгай в окно!» — «Так ведь восьмой этаж...» — «Если
любишь меня, прыгай!» Ну, он прыгает...
— Знаю,— со смехом перебила Вершикова.— Она вы¬
совывается и кричит: «А теперь отползай подальше!»
— О, слышу, здесь веселье!
В проеме люка показалась голова Золотова.
— Держите,— он протянул бутылку шампанского, на
горлышко которой были надеты три картонных стаканчи¬
ка, и довольно ловко выбрался на площадку. Втроем они
еле разместились.
Золотов приложил ладонь козырьком ко лбу, над бро¬
вями, пристально осмотрелся и тонким голосом закричал.
— Вижу вражеские струги! Тревога! По местам стоять!
Огонь! — Хлопнула откупоренная бутылка.— За успеш¬
ный исход битвы!
Скомканный стаканчик он швырнул под ноги.
— А теперь — все вниз!
Ресторанный зал был полупуст, но Золотов направился
к столику, за которым сидел смуглый худощавый человек
в белом джинсовом костюме.
— Познакомьтесь, мой товарищ, гость нашей страны,
Хамид. Он случайно оказался здесь, и я пригласил его
присоединиться.
366
«Ну и лиса»,— подумала Вершикова.— Не иначе что-
то задумал». В случайные встречи она уже давно пере¬
стала верить.
— Выпьем за дружбу и сотрудничество между на¬
родами!
Золотов умело разлил водку, потом, чтобы не сбавить
темп, произнес еще два тоста, рассказал несколько анекдо¬
тов. Атмосфера стала свободной, завязалась общая бесе¬
да. Хамид говорил почти без акцента, держался раскован¬
но, громко смеялся, одним словом, вошел в компанию.
Раскрутив веселье, Золотов отошел в тень и, хотя не
забывал наполнять рюмки и продолжал участвовать в
разговоре, погрузился в размышления.
Если для всех остальных участников застолье было
просто развлечением, то для него — ответственным и важ¬
ным мероприятием, от которого зависела реализация даль¬
нейших планов. Во-первых, Федор познакомился с Хами¬
дом. Теперь они знают друг друга в лицо, что значительно
упрощает будущие контакты. А во-вторых, Федька, кажет¬
ся, заглотнул наживку — вон как он рассматривает девоч¬
ку, так бы и съел глазами. Это хорошо, очень хорошо.
— А где наш друг Сурен? — обратился к нему Ха¬
мид.— Что-то я его давно не видел.
При упоминании имени Шаха Вершикову передернуло.
— Он ...э-э-э... уехал,— выдавил из себя Золотов.—
Уехал отдыхать на море.
— На Белое,— ядовито рассмеялась Вершикова.—
Но скоро вернется. Через каких-нибудь восемь лет!
Золотов напрягся, но Хамид продолжал улыбаться и
понимающе кивал головой, отнеся несуразность ответа на
счет своего незнания нюансов языка.
Вот идиотка! Золотов, не меняя равнодушного выра¬
жения лица, сильно наступил Марине на ногу. Так и сгора¬
ют на мелочах. Одно лишнее слово может спугнуть партне¬
ра, и с огромным трудом налаживаемый канал закроется,
не успев открыться.
— Что с тобой, Машенька? — участливо спросил он.—
Нехорошо стало? Пойдем на улицу...
Он помог Вершиковой выйти из-за стола, бережно
придерживая за локоть, провел к двери.
— Сдурела, стерва?! Не знаешь, когда тебе можно
пасть открывать? — Золотов говорил тихим голосом, вы¬
пучив бешеные глаза.— Ты со своими куриными мозгами
можешь мне все карты спутать в большой игре! Знаешь,
что за это бывает?
367
— Хватит пугать! Я уже устала бояться, надоело
участвовать в твоих аферах, думать над каждым словом!
Когда ты оставишь меня в покое? Я уже ничего не хочу,
только отвяжись!
— Ничего не хочешь? Врешь, милая! А австрийские
сапоги на зиму? А канадскую дубленку? А югославское
белье? А французскую косметику? Обойдешься? Нет, доро¬
гая, ты уже порченая, к дорогим шмоткам приученная, к
дармовым деньгам! Посади тебя на зарплату и одень в
ширпотреб, и все — сразу же увянешь! Да и вид товарный
потеряешь, а это ведь единственное, что у тебя есть!
Золотов немного успокоился и теперь наслаждался,
хлеща Вершикову словами, на которые она не могла ни¬
чего возразить.
— Никакой путной специальности ты не выучилась,
даже лаком ногти мазать и то я тебя пристроил. За душой
ничего нет. Делать бизнес тоже неспособна. Что же остает¬
ся? Сниматься в кабаках — по четвертаку за ночь? Ну,
годик покрутишься, примелькаешься, истаскаешься, цена
и упадет! А потом?
Вершикова молчала.
— Или я не прав? Тогда возрази, выложи свои козыри!
— Да чего ты взъелся? Что я такого сделала?
Воля у нее была сломлена уже давно, она привыкла
приспосабливаться к обстоятельствам, к тому же прекрас¬
но понимала, что в чем, в чем, а в этом Золотов прав.
— Не твоего ума дело! Лишнее сболтнула, а потому
заруби себе на носу: про знакомых, про дела при посторон¬
них ни звука! Ясно?
— Ясно...
Вершикова высморкалась, глядя в зеркальце, поправи¬
ла расплывшиеся глаза.
— То-то. Ну как жених, нравится?
— Ничего. Но он на меня не реагирует.
— Ты просто к такому не привыкла. Медленно заго¬
рается — дольше горит. Глаз на тебя положил, еще пару
раз встретитесь, и все в порядке!
Когда они вернулись к столику, Федор и Хамид бесе¬
довали как давние знакомые.
— Ну что? — участливо спросил Петренко.
— Нормально,— Вершикова как ни в чем не бывало
села рядом.— Почему не пьете? И у меня пустая рюмка!
— Но... Может быть, вам хватит?
— Ерунда! Давайте выпьем за любовь! Вы верите в
любовь, Федя?
368
— Как сказать... Иногда да, иногда нет.
— В зависимости от настроения? — лукаво засмеялась
она.— Или от женщины?
— Даже не знаю, что вам ответить.
Федор растерянно подергал мочку уха.
— А почему мы до сих пор на «вы»? Живо брудер¬
шафт! — Вершикова выставила согнутую полукольцом
руку со стопкой.
Преодолевая неловкость, Федор выпил через перепле¬
тенные руки и замешкался.
— Ну! — Марина ожидающе подняла лицо, и он поце¬
ловал плотно сжатые губы.
«Молодец девка! — подумал Золотов.— Умело рабо¬
тает. По-моему, мальчик уже готов. Или почти готов. Но
надо контролировать дальнейший ход событий. Если они
вдруг и впрямь надумают пожениться. Тогда плохо. Пе-
ремкнутся друг на друга, и все — теряю обоих! Этого до¬
пустить нельзя. Ну да ладно, видно будет... Используем
старую любовь — солдатика служивого, или еще что-
нибудь придумаем. Не впервой...»
Золотов на миг взглянул на себя со стороны. «А ведь я
привык вертеть людьми, распоряжаться чужими судьбами.
Даже испытываю удовлетворение от этого. И неплохо
получается.
А как расценить такую привычку с позиций общепри¬
нятой морали? Безусловно однозначно: значит, я мерза¬
вец, отщепенец и негодяй! Так? Лично я не считаю себя
негодяем. Правда, ни один мерзавец не признается в этом.
Подсознательный барьер ограничивает пределы самокри¬
тики. Можно сказать: «Ах, я недостаточно усидчив!» Или:
«Я ленив!» В чем еще не стесняются признаваться? «Гре¬
шен — люблю хорошо поесть (выпить, одеться, погулять)!»
То есть в мелочах, подразумевая, что в случае необходи¬
мости эти недостатки легко преодолеть...
А кто посмеет сказать: «Я глуп», «жаден», «подл»,
«труслив»? Какая женщина произнесет: «Я развратна»?
Даже не произнесет, подумает? Нет таких! Перед собой
всегда находится тысяча оправданий, объяснений, ува¬
жительных причин и веских аргументов, чтобы задрапи¬
ровать голую правду, сделать ее более привлекательной и
не такой стыдной. А если все-таки это не удается, можно
махнуть рукой и не держать ответа перед собой, а окру¬
жающим нетрудно «замазать глаза», «запудрить мозги»,
«заткнуть рты». И все в порядке! Как легко быть чистым,
369
честным и порядочным! Мало кто занимается самоко¬
панием.
Но я же не принадлежу к серой массе! Правда, так
думают все—каждому человеку свойственно оценивать
себя выше остальных. Но я могу доказать это очень просто:
признаться себе в том, в чем рядовой середнячок признать¬
ся не способен: да, если исходить из объективных критери¬
ев и общепринятых оценок, то иначе, как негодяем, меня не
назовешь! То, что я это понимаю, и возвышает меня над
толпой!
Я не всегда был таким, и моя беда, а не вина, что я та¬
ким стал. «Бытие определяет сознание». Точно! Окружаю¬
щим пришлось немало постараться, чтобы сделать из меня
того, кто я есть. Так что теперь пусть не обижаются».
— Валера, ты что, заснул? — Голос Федора вывел его
из задумчивости.
— Да вроде задремал — разморило. По-моему, заси¬
делись мы здесь.
Когда они вышли на улицу, оживление спало — то, что
связывало этих четверых людей, осталось в ресторанном
зале. Первым откланялся Хамид, потом засобиралась Вер-
шикова, а Федор вызвался ее проводить.
— Счастливо,— улыбнулся им Золотов.— С Федей я
не прощаюсь, вечерком зайду, поговорить надо.
Он шел в сторону лесополосы, и мягкая рыхлая земля
приятно подавалась под ногами. Между молодыми дерев¬
цами Золотов лег на траву и, заложив руки за голову,
закрыл глаза. Хотелось безмятежности и абсолютного
покоя, но мысли о Деле продолжали терзать мозг.
О Деле он начал думать давно.
Достойного места под солнцем добиться не удавалось:
крах честолюбивых планов в институте положил начало
цепочке аналогичных неудач. Он так и топтался у подно¬
жия лестницы, в которой следующими ступеньками были
отдельный телефон, отдельный кабинет, несколько теле¬
фонов, двойная входная дверь, селекторная связь и длин¬
ный приставной стол для совещаний, приемная с симпа¬
тичной секретаршей и персональный автомобиль с испол¬
нительным водителем. Все—предел!
Каждый человек имеет свое представление о внешней
стороне успеха в жизни. Для Золотова атрибуты высшего
преуспевания связывались с водителем и секретаршей —
людьми, обязанными за государственную зарплату об¬
служивать его персону, заботиться об удобстве, спокойст-
370
вии, комфорте, избавлять от прозаических житейских за¬
бот и ограждать от назойливых посетителей.
Он прекрасно понимал, что не обладает способностями
или талантом, позволяющим шагнуть вверх от стола в
комнате на четверых и трижды запараллеленного телефо¬
на, но это не обескураживало: мало ли посредственных
середнячков, важно перетаскивают геморроидальную зад¬
ницу с пружинистого автомобильного сиденья в мягкое
кресло и обратно!
Главное — обзавестись нужными связями, проникнуть
в определенный круг, заручиться поддержкой, и все пойдет
как по маслу.
Не получалось!
Одни шарахались от контакта, не подпуская обаятель¬
нейшего и милейшего Валерия Федоровича на пушечный
выстрел, видно, чувствовали, сволочи, в нем насто¬
ящее...
Другие были доступнее: охотно ездили на дачу, пари¬
лись в баньке, жрали на халяву водку, травили анекдоты,
но вот беда — чем ближе сходились с услужливым хозяи¬
ном бесформенные жирняки, чем больше обещали, тем
скорее сгорали синим пламенем: Кузьмича сняли с трес¬
ком, Федотыча посадили, а Исайкин и вовсе помер от ин¬
фаркта.
Как рок какой преследовал! А деньги-то нужны: уго¬
щенья устраивать в немалые суммы вылетает, а зарплаты
иногда и на такси не хватало.
Преодолевая страх, начал вертеться. Кое-какие каналы
имелись, оптом закупал дефицит и через своих людей сбы¬
вал в розницу. Хлопотно и не очень выгодно: со многими
приходилось делиться. А потом еще Мэри, дура, залетела,
запахло жареным — нет, грубые игры надо кончать.
Пробовал заняться «самолетом»: в пору вступительных
экзаменов через посредников находил ловкачей, стремя¬
щихся обойти конкурсные барьеры, устраивал небольшой
спектакль в вестибюле горисполкома, придирчиво изучал
документы, особое внимание аттестату и стажу. Говорил
значительно, дескать, попробую, но ничего не обещаю и
вперед ничего не прошу, нет-нет, никаких авансов! Если
получится, тогда...
Один раз теория вероятностей ему подыграла, и растро¬
ганный родитель принес увесистый конверт, но потом по¬
шли неудачи: абитуриенты проваливались, а когда один
все-таки поступил, папа «забыл» выполнить свою часть
обязательства.
371
Персональный автомобиль и приветливая секретарша
не светили по-прежнему, и постепенно выкристаллизова¬
лась мысль: а на фига? Были бы деньги, проживем не
хуже! Но денег нужно много...
Он почти влюбился в Валентину Степановну — адми¬
нистраторшу гостиничного комплекса «Молодежный», с
которой жил почти два года. Она была старше на семнад¬
цать лет и весила под девяносто кэгэ, дарила к праздникам
дорогие подарки и давала деньги на расходы — сотню-
полторы в месяц.
Однажды в люксе «Молодежного», разомлев от особо
старого коньяка и цыпленка табака, он предложил ей
сойтись по-настоящему.
— Расписаться, что ли? — с непонятной улыбкой спро¬
сила Валентина Степановна, расправляя на округлых
плечах яркий шелковый халат.
— Ну да,— Золотов тоже улыбнулся и допил очеред¬
ную рюмку.
— А тебе что, мало? — Она ткнула пальцем в япон¬
ские часы на столе, туфли под креслом, кожаный пиджак
на спинке стула.— Насухо отжать меня хочешь? Не вый¬
дет, миленький!
Валентина Степановна отобрала бутылку и демонстра¬
тивно вылила остатки коньяка в раковину. Вскоре она дала
ему отставку.
«Испугалась»,— понял Золотов, но не обиделся. Всяк
по-своему думает. Как узнать, что у другого на уме.
Самое смешное, что испугалась она напрасно: предла¬
гая брак, он вовсе не гнался за материальной выгодой,
во всяком случае, напрямую не ставил целью прибрать к
рукам состояние подруги. Он действительно был очарован.
Обилие золотых зубов, драгоценностей, поражающий во¬
ображение гардероб — одних дубленок три! — восприни¬
малось Золотовым как физическая красота, у него просто
дух захватывало, когда он в мечтах видел шикарную
женщину, манекенщицу или кинозвезду, спешащую к нему
на свидание.
Если бы грузная, страдающая одышкой и прогресси¬
рующим плоскостопием Валентина Степановна разгадала
впечатление, которое она производит на молодого партне¬
ра, возможно, их жизни резко бы изменились. Но гости¬
ничный администратор не умела строить иллюзий, напро¬
тив, отличалась чрезвычайной практичностью, рациона¬
лизмом и недоверчивостью. •
372
В памяти Золотова она так и осталась идеалом жен¬
щины, правда, вспоминал он ее всегда в одном, зимне¬
уличном варианте: серые, на низкой танкетке сапоги, серая
дубленка с пушистым, закрывающим нижнюю часть лица,
воротником, отсвечивающие дымчатыми стеклами очки в
модной красивой оправе и белая норковая шапка.
Марочникова и Вершикова, как ни пыжились, не шли
с ней ни в какое сравнение. Однажды рассказал Галке, по¬
откровенничал, так она, дура, чуть в глотку не вцепилась...
Мол, для тебя главное — золотые коронки на гнилых зубах
да деньги... Мало тебе того, что есть? Да ты весь нафар¬
широван бабками!
Золотов довольно улыбнулся, поерзал на прохладной
траве, перекатился на бок, устраиваясь поудобней, на¬
сколько это возможно на жесткой земле.
Пустить пыль в глаза и создать нужное впечатление
он умел! Однажды, сидя без копья, занял у папахена две¬
сти рублей, обменял на две коричневые купюры, вложил
между ними девяносто восемь листиков журнальной бу¬
маги такого же формата, оклеил выуженной из урны в
кассовом зале банка бандеролькой, получилась тугая и
внушительная «кукла», ни дать ни взять — пачка «столь¬
ников»!
Потом ходил утомленно-озабоченный, пояснял прияте¬
лям, мол крупное дело наклеивается, невзначай перекла¬
дывал из кармана в карман толстую коричневую пачку
в банковской упаковке, вздыхая: свободных денег нет, раз¬
влечься не на что... И встречал полное понимание — в
кабаки водили, угощали, развлекали да рассказывали
потом друг другу, как Золото жалуется на бедность с де¬
сятью тысячами в кармане, вот, дескать, акула!
А в действительности — ни денег, ни Дела, так, делиш¬
ки. Но молва свою роль сыграла, когда случай и услуж¬
ливый посредник свел Золотова с Суреном Шахназаровым,
тот многозначительно присвистнул: слыхал, слыхал, ну и
осторожный ты парень — слух про тебя идет, да никто не
видел! С кем же ты дело имеешь?
Он, дурачок, насмешки не распознал, захлопал крылья¬
ми, весь свой апломб в ход пустил. Туманно намекнул про
межреспубликанские каналы, продал Шаху одну из четы¬
рех имевшихся монет, которые изредка показывал кому-
нибудь для подтверждения своего богатства,— дескать,
срочно наличные понадобились.
И такими детскими штучками думал матерого волчину
обмануть!
373
Тот прикидывался, будто поверил, а сам забрасывал:
«Жду посылку с приисков — песок, самородки, могу взять
в долю. Твой пай — пять штук, через месяц вдвое обер¬
нется!»
Кто откажется?
А он надувал щеки, морщился: «Курьер сгорел, деньги
пропали, сейчас не могу...»
Сурен кивал понимающе. Интеллигентный, деловой
человек. Такой же пристойный, как Калерия Эдуардовна,
только с ней Золотов беседовал в тесной, пахнущей мылом
подсобке, а с Шахом — в шикарном пункте скупки золота
ювелирного магазина «Алмаз». И выглядел Шах более им¬
позантно: отливающий синевой белый халат, толстая лин¬
за под жгуче-черной бровью, холодновато-корректный тон
со сдатчиками, совсем другой с ним, уважаемым Валерием
Федоровичем.
«Сгорел? — сочувственно переспрашивал, цокал язы¬
ком.— Давно? Ай, как неприятно! Далеко отсюда? Жалко
курьера... Кто такой, я его не знаю? А шел к кому?»
Доброжелательная заинтересованность обязательна в
светской беседе.
Но когда по дороге на дачу Шах свернул с привычной
тропинки и повел в лес, будто позагорать у дальнего озера,
Золотов вдруг ощутил смутное беспокойство. Вокруг не
было привычных магазинных стен, успокаивающе-белого
халата, респектабельной, напоминающей монокль линзы,
и маячивший впереди Шах, с бесшумной звериной по¬
ходкой и непонятной, пугающей устремленностью в самую
чащу, где не было никакого озера, не походил уже на бла¬
гочинного дельца — незнакомый человек, в облике кото¬
рого угадывалось что-то давнее, забытое, неприятное.
Исподволь зародилось предчувствие, что если этот чуть
сутуловатый, но сильный и быстрый незнакомец обернется,
то и лицо у него будет другим — чужим и страшным. Зо¬
лотов прогонял глупую мыслишку, но безуспешно, и с каж¬
дым шагом она не казалось такой уж глупой.
Идущий впереди молча сел на поваленное дерево у
края густо заросшего оврага, знакомым жестом приклеил
к нижней губе сигарету, и Золотова будто по сердцу реза¬
нуло: Ермолай! Угловато-ломаная линия спины и плеч,
пренебрежительный наклон головы, манера не глядя ки¬
дать сигарету в угол рта.
И овраг показался знакомым, даже как будто рассмот¬
рел под густым кустарником полуистлевшую груду нави-
374
тых на проржавевшие проволочные каркасы бумажных
цветов, траурных лент с размазанными желтыми буквами
и грубые листики из зеленого целлулоида.
Когда зловещий незнакомец обернулся, Золотов чуть
не вскрикнул, да спазм перехватил горло: конечно не вос¬
кресший Ермолай сидел рядом со своим последним убе¬
жищем — Сурен, но другой, страшный, с ермолаевской
нехорошей улыбкой и тяжелым пистолетом в нервно пры¬
гающей руке!
Даже сейчас, вспоминая, Золотов ощутил холодок под
сердцем, а тогда...
Отнялись руки и ноги, пропала речь, вылетели все мыс¬
ли из головы, кроме одной: «Не может быть, только не со
мной».
— Что же ты, Валера, хочешь деньги иметь и ничего не
делать? — укоризненно спросил Сурен.— За чернуху денег
не платят! Могут только в яму положить.
Он мотнул головой в сторону оврага, щелкнул писто¬
летом, поднес сигарету к выскочившему из окошечка за¬
твора язычку пламени, прикурил.
— Раз ты выдаешь себя за того, кем на самом деле не
являешься,— значит, подослан,— рассудительно продол¬
жал Сурен.— А коль так — разговор короткий, разби¬
раться тут нечего. Об этом ты не подумал?
Золотов машинально, поддавшись утвердительному то¬
ну, кивнул, тут же опомнился и лихорадочно затрясся в
отрицании.
— Да ты садись,— пригласил Сурен.— Чего такой
белый? Никак испугался?
Золотов понял, что убивать его не собираются. Но спо¬
койный тон Шаха не мог обмануть. Не случайно выбрано
для разговора это глухое место возле похожего на могилу
оврага, не случайно изящный позолоченный «ронсон»
заменен боевым пистолетом, переделанным в зажигалку и
ясно дающим понять, что найдется и не переделанный.
Шах хотел, чтобы он прочувствовал, с кем имеет дело.
И он прочувствовал.
— А я все же разобрался,— похвалился Шах.— Для
подосланного работаешь ты грубо и неумело, значит, про¬
сто — глупый, жадный фрайер. Не обиделся? — как буд¬
то спохватившись, перебил он сам себя.— И правильно.
Лучше живому правду неприятную слушать, чем мертво¬
му — красивые похвалы.
Золотов плюхнулся на землю там, где стоял.
375
— Мечтаешь много денег зашибать, а рисковать не
хочешь. Так не бывает! А вот то, что ты адмиральский
внук и кое-какие связи имеешь — это хорошо. И внешность
представительная... В общем, будешь меня слушать —
без «капусты» не останешься!
И правда, подбрасывал по мелочи — от двадцати пяти
рублей до полусотни, в основном за один и тот же неслож¬
ный спектакль: в назначенное время Золотов важно выхо¬
дил из высоких дверей горисполкома, неторопливо спус¬
кался по ступенькам к Сурену, около которого почтительно
переминался с ноги на ногу какой-нибудь ходатай, и бар¬
ственно цедил всегда одно и то же: «Все что можно —
сделал. Если не случится чего-то чрезвычайного, вопрос
будет решен в ближайшее время». И проходил мимо, к
нанятой заранее белой или черной «Волге», на которой за
счет Шаха уезжал по своим делам.
Один раз пришлось сыграть более ответственную роль:
Шах доставал земляку, близкому другу дальнего родствен¬
ника, новый автомобиль, и достал по своим черным кана¬
лам, но «для авторитета» хотел придать сделке видимость
законности. Золотов встретился с ними в вестибюле, пожал
вялую руку толстяку с усами-стрелочками, как у злодеев
в старых кинофильмах, дал два пальца Сурену, а тот горя¬
чо проговорил: «Дорогой, я тебя никогда не просил, сейчас
прошу — помоги моему брату! Фондов нет, лимит исчер¬
пан, подпиши у председателя письмо в порядке исклю¬
чения!»
Толстяк оценивающе разглядывал Золотова и вежливо
кивал.
Золотов взял солидное, на фирменном бланке, письмо,
аккуратно вложил в папку, с сомнением покачал головой:
«Не знаю, все наряды выбраны... Но ради вас постараюсь!
Может быть удастся в счет следующего года...» Вошел в
приемную, угостил шоколадкой знакомую секретаршу,
поболтал с ней минут десять, пригласил как-нибудь схо¬
дить в кино и вышел, доставая на ходу второе письмо с
разрешающей визой и замысловатой подписью.
Толстяк в полном восторге тряс ему руку и что-то спра¬
шивал у Сурена на своем языке, тот снисходительно улы¬
бался: «Ни в коем случае, это от чистого сердца, просто мы
с Валерием Федоровичем большие друзья!» А вечером вру¬
чил стольник, не пожадничал.
Золотову нравилось разыгрывать такие представления,
да и Шах был в восторге от его артистических способ¬
ностей. \
376
— С тобой фармазонить хорошо,— скалил он крепкие
белые зубы.— Например, бриллианты найденные прода¬
вать. Знаешь этот прием?
И подробно рассказывал, как работающие в паре мо¬
шенники по-крупному обирают доверчивых людей. Золотов
неодобрительно качал головой и брезгливо морщился.
— Чего кривишься? Все одинаковы! — раздражался
Шах.— Каждый занимается чем может!
Золотов был не согласен: бизнес — это одно, а уголов¬
щина — совсем другое. Когда Шахназаров рассказывал
про знакомого дельца Семена Федотовича по прозвищу
Полковник, свободно оперирующего суммами, которые
ему, Сурену, и не снились, Золотов слушал как зачарован¬
ный и искренне располагался к собеседнику. Но когда
сквозь пристойный облик деловика проглядывала уголов¬
ная физиономия Ермолая, Золотов пугался, вспоминал
лес, могильный овраг, пистолет и начинал жалеть, что
вообще связался с этим человеком.
Все кончилось неожиданно. Шах встретил его утром
возле работы, завел в проходной двор, сунул в «дипломат»
небольшой, но тяжелый пакет из перехваченной шпагатом
газетной бумаги.
— Пусть у тебя побудет пару дней. Если...— Смуглое
лицо отливало серым, голос напряженный.— В общем,
пусть пока полежит, как в сберкассе, до востребования...
Никому не болтай. Отдашь мне или человеку, которого я
пришлю. Да, и еще...— Он пристально посмотрел Золотову
в глаза.— Я тебя не предупреждаю, это и так ясно, но за
сохранность отвечаешь головой. Понял?
Золотов кивнул.
— А что случилось, Сурен?
— Да, может, и ничего. Предчувствие у меня скверное.
Или просто нервы разгулялись. Ну, я пошел!
Предчувствие не обмануло Шаха — в ту же ночь его
арестовали.
Когда стал известен приговор, Золотов развернул па¬
кет. Он знал, что в нем, но хотел убедиться, насколько
велик капитал, волею судьбы попавший к нему на целых
восемь лет. Капитал оказался значительным, и он позво¬
лил себе запустить в него руку, позаимствовать на время
малую толику. Раз, другой, третий... Азартно поиграл на
скачках, погудел с восхищенной его щедростью компанией
в лучших ресторанах, где улыбчивые знакомые официант¬
ки, не особенно скрываясь, обсчитывали самым наглым
377
образом, но изображали такое внимание и почтение к до¬
рогому гостю, что еще получали щедрые чаевые.
Хотел заполнить выпивкой и закусками погреба бар-
кентины «Кейф», но решил пересчитать казну и обнару¬
жил, что спустил уже много. Пришлось остановиться,
задуматься. Ничего страшного, восемь лет — долгий срок,
все можно возместить. Но вдруг уже завтра в дверь посту¬
чит человек от Шаха? Или, чего доброго, он сам?!
Страх заставил вернуться к мыслям о Деле. Он приду¬
мал сложную многоходовую комбинацию, которая могла
поправить положение, вернуть утраченное и принести не¬
малый доход. Но... Только в том случае, если каждый
участник сработает точно, умело, четко.
Началось самое трудное. Упрямо не давался в руки
Федя, уходила из-под влияния Марочникова, даже Верши-
кова время от времени пыталась бунтовать... Чтобы дер¬
жать их в повиновении, приходилось все время изобретать
новые способы, что-то придумывать, постоянно плести ин¬
триги. Это раздражало, возбуждало глухую, затаенную
злобу.
Прямо над ухом послышалось надрывное жужжание.
Золотов открыл глаза. В толстой, геометрически правиль¬
ной паутине отчаянно билась большая навозная муха.
Видать, погналась за запутавшейся здесь же мошкой.
Едят мухи мошкару? Впрочем, теперь она сама попадет на
обед... Ишь как дергается... Чувствует что-то, сообра¬
жает... Или просто инстинкт? А где же хозяин?
Паук не спеша спускался из левого верхнего угла слож¬
ной ажурной конструкции. Желто-коричневого цвета с
белым крестом на жирной спине. Огромный: между кончи¬
ками передних и задних лап нс меньше трех сантиметров
Мерзость!
Все как в жизни! Муха гонится за мошкой, паук сжи¬
рает муху. А есть кто-то еще более сильный и могущест¬
венный.
Он подобрал сухую, с палец толщиной ветку и сильно
ударил, размозжив крестовика и сорвав паутину. Вот и все.
Он засмеялся над собой. Глупо! Ну а ты, Валерка, кто:
мошка, муха или паук? Крутишься, ловчишь, старательно
плетешь хитроумную паутину, опутывая тех, кто тебе ну¬
жен. Но и сам запутан в еще более крепкой и липкой, дро¬
жишь, прислушиваясь к ее подергиванию, потому что есть
пауки крупнее, сильнее и опаснее. А еще есть люди, кото¬
рые могут разорить паучиные гнезда, разорвать все их
378
сети, а самих посадить в банку и отправить куда-нибудь
далеко-далеко на север, где они — и большие, и маленькие,
опасные и не очень, будут заниматься непривычным для
себя делом: валить лес, пилить дрова, дробить камни.
Черт возьми, те же самые мысли! Вот тебе и рассла¬
бился, отдохнул, отвлекся! Но, в общем, день прошел хо¬
рошо, одновременно сделано несколько дел. Осталось кое-
что подшлифовать.
Золотов отряхнулся и вышел на трассу. Первый же
частник притормозил и довез его до города. Нащупав мо¬
нету, Золотов вошел в кабину телефона-автомата.
— Мэри? Жених уже ушел?
— Он и не заходил. Проводил до подъезда и все.
«Ну и дурак»,— подумал Золотов.
— Не скучаешь?
— Мне не до этого: голова раскалывается! И вообще,
ты меня вытащил из постели.
— Дело поправимое. Жди, через пару часиков загляну.
Молчание.
— Слышала?
— Слышала.
Голос бесцветный, без интонаций, обреченный. Ну да
плевать.
Федор лежал на кровати в одних трусах, бессмыслен¬
но глядя в потолок.
— Опять в меланхолии? Я надеялся, что сумею тебя
расшевелить!
— Тошно, Валера. Все равно тошно.
— Так лечись, дурачок! Я же тебе и лекарство нашел.
Или не понравилась Маринка?
Федор поднялся.
— Понравилась. Только... Какая-то она чересчур сво¬
бодная, развязная, что ли.
Вот черт! Такую реакцию надо было учесть.
— Видишь ли, Федя,— печально начал Золотов,— к
сожалению, это печать современной молодежи. Мы с тобой
такими не были. А сейчас соблазнов много: бары, рестора¬
ны, танцульки. Все это налагает определенный отпечаток.
Он прошелся по комнате, озабоченно поглаживая за¬
тылок.
— Но у Марины все это внешнее, наносное. Она прие¬
хала из деревни, стала приспосабливаться к городской
жизни и, боясь в чем-то отстать, чересчур активно копиро¬
вала окружающих. А окружение — сам понимаешь. Так
379
что она по-своему несчастная — мечется, ищет чего-то,
найти не может. Ей бы помочь надо.
Краем глаза Золотов наблюдал за реакцией Федора.
У того на лице отразилось сочувствие. Еще подлить мас¬
лица.
— Оденься, Федя, пойдем воздухом подышим, а то ты
опять закиснешь.
— Верно,— Петренко начал натягивать брюки.— Хо¬
рошо, что зашел. Одному совсем тоскливо.
— Да, кстати,— сказал Золотов, когда они вышли из
дома.— Ты Марине понравился. Такой мужественный,
говорит, самостоятельный, надежный. Ее можно понять:
одна в городе, опереться не на кого.
Федор промолчал. Значит, достаточно на эту тему,
иначе можно перегнуть палку.
— Когда у тебя рейс?
— Через пять дней уходим. Короткий конец, за месяц
обернемся. А потом судно на ремонт станет.
— Ну ничего, хоть по твердой земле походишь. А то все
волны, волны кругом. Небось скукотища?
— Да нет. Привык.
— А что ты вообще думаешь дальше делать? В учи¬
лище поступишь, тут я тебе помогу железно, а потом?
Зарплату прибавят на полсотни, а остальное все то же:
три-шесть месяцев в море, коротенькая передышка, и
опять. Не успеешь оглянуться — старость подошла. А что
ты видел, кроме штормов, штилей да торговых кварталов
иностранных портов? Да ничего!
— Прямо-таки и ничего? А что я вижу здесь, если на
то пошло?
— Здесь? Посмотри сам?
Они проходили мимо стеклянной стены молодежного
кафе. Хлопнули дверцы кофейной «Лады», выпуская двух
молоденьких, едва ли достигших совершеннолетия пре¬
хорошеньких девушек. Следом с достоинством выбрались
усатые молодцы в кожаных пиджаках и, оглаживая своих
подруг, повели их к открытой двери, откуда вырывались
бурные ритмы. Посередине зала на небольшом возвыше¬
нии весело прыгали нарядно одетые пары.
— Как видишь, жизнь бьет ключом!
— Да-а-а,— скептически произнес Федор.— Кабаки,
машины, девочки... На все это нужны деньги, и немалые!
— Ну уж тебе грех жаловаться!
— Имеешь в виду инвалютный оклад и импортные
шмотки? Это, конечно, кое-что, но особенно не разгу¬
ляешься!
380
— Пожалуй. Есть у меня один знакомый, так он завез
себе на дачу грузовик шампанского...
Такую байку Шах рассказывал про Полковника, на¬
сколько она достоверна, Золотов не знал, но говорил уве¬
ренно, как человек вполне осведомленный.
— ...однажды собралась у него веселая компания,
шашлычки пожарили, коньячку выпили, все как полага¬
ется. А потом хозяин послал четверых ребят в погреб, и они
вытаскивают ящиков десять шампанского. Гости в хохот:
«Зачем столько?» А они — в дом, выносят ванну, на клум¬
бу ставят... Хлоп, хлоп, хлоп — целый час бутылки отку¬
поривали... Хозяин своей даме — прошу! А та была кра¬
савица, избалованная, неприступная, надменная... Но тут
не устояла — разделась и бултых! Ну как? Что скажешь?
— Наверное, этот парень большой жулик!
— Да уж немаленький.
— И все?
— И девка, конечно, шлюха. Порядочная на виду у
всех купаться не станет. Даже в шампанском.
Что ж, тоже верно.
— Может быть, ты и прав. Но согласись — красиво!
Кипение жизни, бурлеск! Будет что вспомнить в старости!
— Это да. Но нам так не жить.
— Почему? Все зависит от тебя!
Петренко рассмеялся.
— Даже наш капитан, если будет всю жизнь инвалюту
копить, и то так шиковать не сможет!
— Э, Федя, да ты узко мыслишь! Систематическое
пересечение границы, разная конъюнктура рынков, пере¬
пады цен — да это же золотое дно!
— Контрабанду вертеть, что ли? На это намекаешь?
— А почему бы и нет? Это же не грабеж, не разбой и
даже не кража — использование экономических законов!
— Знаю,— презрительно сплюнул Петренко.— Недав¬
но на одном сухогрузе за такие штучки... пересажали.
— Потому что дураки. Если все хорошо продумать,
риска практически не будет.
— А ты все хорошо продумал?
Золотов насторожился, почувствовав подвох.
— Чего я буду за тебя думать? У тебя своя голова на
плечах,— он протянул Петренко распечатанную пачку
сигарет.— Но на добрый совет всегда можешь рассчиты¬
вать. Жизнь-то я знаю получше.
Они закурили.
381
— Корабль большой?
— Не корабль, а судно,— перебил Федор.— А гово¬
ришь — что-то знаешь!
— Какая разница! — удивился Золотов.— Разве это
не одно и то же?
— Конечно, нет. Военный корабль, но торговое судно.
Каждому видна разница!
«Ах ты умник! — зло подумал Золотов.— Послать бы
тебя к чертовой матери!»
А вслух сказал:
— Пусть будет так. Судно большое, ты в рейсе посмот¬
ри внимательно, может, и найдешь какое-нибудь укромное
местечко. Обязательно найдешь. И подумай на досуге
между вахтами, что жизнь человеческая проходит очень
быстро.
Они шли по центральной улице — оживленной, наряд¬
ной, шумной. С Золотовым многие здоровались, он отве¬
чал — сухим кивком, широкой улыбкой или почтительным
полупоклоном, в зависимости от каких-то неведомых по¬
сторонним критериев оценки значимости того или иного
лица.
Федор по-прежнему был мрачен.
— Да хватит страдать! — Золотов хлопнул его по
плечу.— Самое лучшее для тебя — выбросить Зойку из
головы! Все равно у вас ничего не получится! И сам ты в
этом виноват!
— Это еще почему?
— Потому, что кончается на «у»! Она привыкла к до¬
статку, а что ты ей можешь предложить? Ну привез бель¬
ишко, пару платьев, это хорошо, но мало! Надо было ее на
море свозить, развлечь как следует, встряхнуть. Тогда
другой разговор. Ну да не жалей! Маринка ничем не
хуже. Если ты с ней поладишь, живо Зойку забудешь.
Только не повторяй прежних ошибок!
Посмотрев в задумчивое лицо Федора, Золотов решил,
что на сегодня хватит. Понемножку, исподволь, ему можно
будет внушить задуманное. Капля камень точит! Но черес¬
чур нажимать не стоит. Пусть он думает, что сам пришел к
такому решению, которое будет вложено ему в голову.
— Сколько там времени? А то мои стоят.
Федор ответил.
— Ого! — для убедительности Золотов даже хлопнул
себя по лбу.— Совсем забыл, у меня же деловая встреча,
опаздываю! Счастливо, Федор, извини!
382
Он поспешно протянул руку.
— Послушай,— Федор замялся.— Дай телефон Ма¬
рины.
Вот и чудесно!
— Пожалуйста.
Золотов продиктовал.
— Только сегодня ты ей уже не звони.— Он сдержал
ухмылку.— Девочка перепила, устала, плохо ей было,
пусть отдыхает. А завтра звякни, она будет рада. Лады?
Федор кивнул.
— Буду хватать машину. Тебя подбросить?
— Да нет, пройдусь...
— Ну погуляй, развейся, может, в кино попадешь.
Счастливо!
Выпад перед зеркалом
Роль потерпевшего играла борцовская кукла, подве¬
шенная на четырех растяжках к стойкам и перекладине
турника. Проволока соединялась с динамометрами, пока¬
зания которых лягут в основу расчетов экспертов.
Техник-лаборант областной прокуратуры готовил съе¬
мочную камеру видеомагнитофона, у раскрытого окна по¬
куривал фотограф, Валек с Петром боролись на матах, я
заполнял вводную часть протокола.
Время от времени в дверь заглядывала Варвара Пет¬
ровна— директор школы, с полушутливым вопросом:
«Еще не продырявили инвентарь?»
Если раньше я думал, что она разрешила использовать
спортзал для следственного эксперимента с учетом моего
скромного вклада в правовое воспитание учащихся, то
теперь понял, что не последнюю роль сыграло и обычное
женское любопытство.
Внизу громко хлопнула стальная дверь спецавтомо-
биля.
— Привезли,— фотограф перегнулся через подокон¬
ник.— Молодая...
— Всем приготовиться, сейчас начинаем,— объявил
я.— Варвара Петровна, если желаете, можете присутство¬
вать. И пригласите еще кого-нибудь из учителей.
Милиционер в портупее и сапогах и коренастая жен¬
щина-сержант ввели Вершикову.
— Для чего в школу? Я тут отродясь не была,— бор¬
мотала она, непонимающе глядя по сторонам.
383
Увидев меня, на миг запнулась.
— Здрасьте! Прогулку устроили? Давно выпускать
пора!
Жеваный, в пятнах сарафан потерял «фирменный»
вид; да и сама Вершикова выглядела не лучше: мятое
лицо, растрепанные волосы, тусклые, беспокойные глаза.
Возле манекена остановилась, хмыкнула, передернув
плечами, но, заметив висевший рядом кортик, потупилась.
— Проверять будете? *
Она зачем-то поднесла руки к глазам, нервно потерла
ладони.
— Я же сказала — не помню... Может, так и не вый¬
дет...
Уверенности в голосе не было.
— Попробуем, как получится,— сказал я, после чего
объяснил условия и цели эксперимента. Конвоиры недо¬
вольно переглянулись и придвинулись поближе.
— Начали!
Обвиняемая стояла в растерянности, неуклюже рас¬
топырив неумелые руки.
— Пожалуйста, Вершикова, мы ждем.
Она помедлила еще несколько секунд, потом, решив¬
шись, сделала шаг, другой. Сейчас имело значение каждое
движение, каждый жест. Едва слышно зашумела камера,
щелкнул затвор фотоаппарата. Фотографии и видеозапись
помогут запечатлеть то, что может не успеть схватить
человеческий глаз: направление удара, угол наклона клин¬
ка, траекторию его движения.
Но до удара не дошло, что-то не получалось. Вершико¬
ва тяжело дышала, и чем дольше она возилась с кортиком,
тем очевиднее становилось: она не знает, что клинок за¬
перт в ножнах и освободить его можно только нажав кноп¬
ку замка, маленькую незаметную кнопочку, о существо¬
вании которой она не подозревает.
Понимая, что беспомощная возня фиксируется бес¬
страстной пленкой и ложь предыдущих показаний стано¬
вится до неприличия наглядной, она все сильнее дергала
неподдающуюся рукоятку и наконец, оборвав тесемку, на
которой висел кортик, бросила оружие под ноги.
— Поясните свои действия! — сказал я для записи.
Закусив губу, Вершикова молчала. Оператор крупным
планом снимал лицо — сосредоточенное, отражающее
мучительные размышления.
— Хватит! — она закрыла лицо растопыренной ла¬
донью.— Скажите, чтоб перестал!
384
Последние слова она выкрикнула фальцетом.
Вершикову отвели в кабинет директора. Милиционер
стал под окном, женщина-сержант заняла пост в коридоре
возле двери. Мы остались наедине.
— Эксперимент показал, что вы не умеете даже выта¬
щить кортик из ножен,— я говорил размеренно и спокой¬
но.— Как это увязывается с вашими показаниями?
У нее дернулось веко.
— Да-а-а, не в цвет. А я-то старалась — в петлю влез¬
ла и своей рукой затягивала.— Она скверно выругалась.—
Значит, есть справедливость. Пусть сам сидит десять лет!
И так всю жизнь испортил, веревки вил, что хотел, то и
заставлял! На десять лет тоже бы, дуру, устроил, да, вид¬
но, не судьба...
Она засмеялась. Это был нехороший, зловещий, с над¬
рывом смех — предвестник близкой истерики.
— Давайте по существу! — намеренно резко оборвал
я ее.— Что произошло на даче?
Она опомнилась.
— Что там было — не знаю, потому что с Галкой на¬
верх пошла. Они вдвоем долго сидели, потом вроде шум.
И вдруг Золото влетает в спальню, глаза вытаращил,
челюсть отвисла, слюни бегут: «Скорей,— говорит,—
Федька на нож напоролся». А потом запел: «Если на меня
подумают — карьере конец, тогда и вам с Куколкой худо
придется, скажи так и так, тебе ничего не будет, дадут три
года условно, в крайнем случае посидишь недельку, я луч¬
шего адвоката возьму, и вытащим тебя под расписку...»
Пугал, золотые горы сулил. Я и согласилась: мало дерьма
хлебала, что ли? Разом больше, разом меньше. Да слиш¬
ком большая ложка выходит — пусть сам жрет!
Закончив допрос, я оформил необходимые документы,
Вершикову увезли. На улице дожидались истомившиеся
практиканты, открывшие наконец для себя новый поворот
дела и выработавшие «верную» версию.
— Значит, так,— азартно говорил Валек, забегая впе¬
ред и заглядывая мне в лицо.— Надо проверить все окру¬
жение Золотова, найти среди его друзей физически силь¬
ного человека и начать его отработку. Где был в тот вечер
и прочее... Сейчас ясно, что на даче находился пятый, тот,
кто способен нанести сильнейший удар!
— Точно,— значительно кивнул Петр.— Классическая
детективная схема — убийство в численно ограниченной
компании очень часто разрешается именно так — кроме
13- 2628 3 85
известных лиц, в месте совершения преступления нахо¬
дился еще один. Он и оказывается убийцей!
— Думаете, надо искать новых подозреваемых? —
рассеянно спросил я, думая о другом.
— Конечно,— кивнул Валек, а Петр помедлил и задал
встречный вопрос:
— А вы как считаете?
— Полагаю, что вам пора по домам. А я зайду еще в
одно место.
«Одним местом» был городской Дом физической куль¬
туры. Стенд спортивной славы напротив входа открывался
фотографией легендарного Рогова. Его еще называли экс¬
чемпионом, но сам он уже считал себя бывшим. Огромная
разница! И хотя для. массы болельщиков, поклонников и
поклонниц, многочисленных друзей-приятелей все выгля¬
дит вполне благополучно, в нашем профессиональном
кругу известно про две пьяные драки, означающие, что он
поставил на себе крест. И нетрудно предугадать развязку,
как моряку определить судьбу ходко идущего судна с неза¬
меченной никем пробоиной в трюме.
В углу большого, с колоннами, вестибюля, закрывая
спиной застекленную доску, на которой висели разнокали¬
берные ключи, сидел пожилой вахтер с могучей шеей борца.
— Григорьева? — переспросил он.— Поднимитесь в
пятый зал, у него как раз тренировка.
В зале пахло пылью и разгоряченными телами. Спортс¬
менов было немного, человек десять, они усердно гнули
друг друга, приседали с небольшой штангой, «качали»
пресс. За всем этим наблюдал сухощавый подтянутый
человек средних лет, в потертом красно-синем трико. Он
оглянулся, когда я появился в дверях, потом посмотрел
еще раз, уже внимательнее, и, убедившись, что случайный
посетитель не собирается уходить, медленно подошел.
— Что вы хотели?
Лицо загорелое, волевое, целеустремленный взгляд,
белые полоски морщин на скошенном лбу.
— Вы Григорьев?
Человек кивнул, спокойно заглянул в мое удостовере¬
ние, жестом пригласил в зал и указал на длинную низкую
деревянную скамью, стоящую у стены.
— Одну секунду,— Григорьев отошел к спортсменам и
что-то сказал. Они начали высоко подпрыгивать на месте,
подтягивая колени к груди. Тренер вернулся и сел рядом.
— Итак, чем обязан интересу со стороны следственных
органов?
386
— Когда-то у вас тренировался Валерий Золотов.
Хотелось бы знать, что вы можете о нем сказать.
Григорьев не выразил удивления.
— Парень был перспективный. Из него мог толк выйти.
Во всяком случае, сейчас уже наверняка стал бы мастером.
— Почему же не стал?
Он зачем-то потрогал шнурки «ботосов».
— Много причин. Склонность к полноте, надо старать¬
ся форму держать: тренировки, диета, парная... Чуть осла¬
бил режим — три-четыре килограмма и набежали. А он
регулярности не признавал.
Тренер вновь отлучился, отдал распоряжение, несколь¬
ко человек продолжали общефизическую подготовку, а
четверо облачились в костюмы для фехтования и стали в
позиции.
— Давайте пока сами, без меня.
Лязгнули клинки.
— Интереса настоящего у него к спорту не было,—
продолжал Григорьев.— Толкаешь в шею — занимается.
Перестал — бросил. Это любительство, чтобы жиром не
заплывать, и только. Настоящих результатов так не до¬
стигнешь.
Зал был старый, с потрескавшимися стенами и давно не
беленным потолком, стекла в окнах тусклые, почти не про¬
пускающие света, поэтому лампочки горели даже днем.
Фехтовальщики теснили друг друга, наступали и отступа¬
ли, обменивались ударами, плели блестящими иглами
тонкое кружево атак и защит. Мне зрелище нравилось,
Григорьеву — нет.
— Саша, это не работа. У тебя нет резкости! Выпад
делается синхронно, всем телом! Иди к зеркалу. Витя и
Гриша по очереди работают с Сергеем.— Он повернулся
ко мне.— Я ему много раз говорил — хочешь добиться
чего-нибудь, старайся изо всех сил. Он всегда соглашался,
не спорил. Но сосредоточиться не умел. Стрелять любил,
фехтовать. А плаванье или бег — не по нем. Да потом еще
одна история получилась.
Григорьев подошел к Саше, который, стоя перед зерка¬
лом, резко припадал на согнутую в колене ногу, одновре¬
менно выбрасывая вперед руку со шпагой.
— Корпус ровный, рука — перпендикулярно оси туло¬
вища, вот так, видишь? И — раз! Как стрела из тетивы!
Чтобы пробить любую защиту!
— Какая история?
13
387
— Отборочные соревнования. Два кандидата в сбор¬
ную области — Золотов и Марцев. Идут голова в голову,
вдруг на стрельбе Марцев почти все пули пустил в молоко.
Говорит: пистолет разлажен. А накануне Золотов оставал¬
ся в тире позже всех и имел доступ к оружию. Я, конечно,
ничего сказать не могу, но ребята решили — его рук дело.
— Почему? Какие основания для таких подозрений? —
перебил я.
Тренер замялся.
— Понимаете, было в нем нечто неприятное. Вот смот¬
рит, а впечатление, будто думает про тебя что-то нехо¬
рошее. Ребята его не любили, старались держаться по¬
дальше. Может, поэтому? А оснований, в общем-то, ни¬
каких.
— Ясно. А что потом?
— Да ничего. Обиделся и ушел из команды. Иногда
встречались в городе. «Как дела?» — «Нормально». В
последнее время важный стал. Он что, в горисполкоме
работает?
— Около него.— Я встал.— Спасибо за информацию
Не буду больше отвлекать.
— Не думаю, чтобы я вам здорово помог,— улыбнулся
Григорьев.— Вы же его не тренировать собираетесь. Но
что знал — рассказал.
По дороге домой анализировал собранные данные,
пробовал их на прочность и пришел к выводу, что работа
подходит к концу. Не хватало лишь нескольких деталей,
последних штрихов, которые превратят версию «Инсце¬
нировка» в безупречно логичную конструкцию обвинения.
Додумать мысль не сумел — разболелась голова, ныло
под ложечкой, как всегда, когда оставался без обеда. Пе¬
чальный опыт старших коллег подтверждал мнение врачей
о губительности для желудка нерегулярного питания и
нервных перегрузок: язва во все времена была профес¬
сиональной болезнью следователей.
Завернул в молочный за кефиром, двадцать минут про¬
толкался в раздраженной очереди и окончательно потерял
охоту размышлять о деле.
После ужина лежал на тахте, читал газеты, журнал и
разговаривал с Асей, точнее, говорила она, а я вставлял
реплики и междометия, имитирующие диалог. Спать лег
рано, с ощущением, что среди ночи раздастся телефонный
звонок, «выдергивающий» на происшествие. К счастью,
оно не оправдалось.
388
Утром я чувствовал себя значительно лучше, даже
сделал некоторое подобие гимнастики и, следуя устояв¬
шемуся стереотипу, выпил «для бодрости» чашку кофе,
хотя никогда не ощущал его бодрящего действия.
На работу шел не спеша, стараясь дышать «по-науч-
ному»: на четыре шага — вдох через нос, на три — выдох
через рот. Возле юридической консультации, дожидаясь
открытия, толпились родственники арестованных, обвиня¬
емых, ожидающие суда под подпиской о невыезде. Все они
крепко надеялись на адвокатов, обсуждали способности
каждого, пересказывали байки о блестяще выигранных
делах, жаловались друг другу на несправедливость след¬
ствия или превратность судьбы. То и дело слышалась фа¬
милия Пшеничкина. Нескольких человек я знал, но поздоро¬
вался только один, остальные отворачивались и замолкали.
Когда я отпирал кабинет, зазвонил телефон. Без чет¬
верти девять,"кому так не терпится?
Не терпелось Крылову.
— Отоспался? У меня был соблазн вытащить тебя из
постели на рассвете. Скажи спасибо, что сдержался!
Я в очередной раз подивился верности предчувствия
— Ну, выкладывай.
— Твой подопечный у нас. Давай быстро в отдел!
В райотделе шла обычная утренняя суета: дежурный
передавал смену, собирались на развод милиционеры пат¬
рульного взвода, готовились к отправке в суд покаянно¬
похмельные хулиганы. Звякали ведра, разило гуталином и
карболкой.
По широким каменным ступеням с вытоптанными в се¬
редине полукруглыми углублениями я поднялся на второй*
этаж старого здания, свернул в аппендиксом прилегающий
к основному коридору тупичок уголовного розыска, без
стука толкнул дверь, за которой слышалось знакомое
жужжание.
Крылов брился, неустойчиво пристроив на двух спичеч¬
ных коробках круглое дамское зеркальце.
— Вчера вечером он поехал на дачу,— как бы продол¬
жая только что прерванную мысль, встретил меня Алек¬
сандр.— И заночевал. И нам пришлось... Холодно, доложу
тебе, в лесочке, и сыро!
Он выключил бритву, привычно сунул в ящик стола,
вытряхнул на ладонь и вбил в щеки несколько капель де¬
шевого одеколона с резким цветочным запахом, помор¬
щился.
389
— Черт, никак не соберусь принести приличный лосьон!
И без всякого перехода продолжил:
— На рассвете вышел, и не на станцию, а в лес, у него
там тайник в дупле, только собрался закладку делать, тут
мы его и взяли!
— А что прятал?
Саша озабоченно провел рукой по щекам.
— Интересную штуку.
Крылов не торопясь отпер сейф, вытащил газетный
сверток, медленно развернул. В руках у него оказался зе¬
леный мешочек из плотной, энергозащитной ткани с за¬
стежками, крючками и тесемочками, точно такой же, как
изъятый в квартире Петренко, только туго набитый.
— Ознакомься! — Зеленая колбаска тяжело шлепну¬
лась на стол.
Я распустил «молнию» и извлек из скользкого нутра
три прозрачных целлофановых пакета, сквозь которые хо¬
рошо просматривалось содержимое: свернутые в трубку
иностранные банкноты, золотые монеты, тусклое прииско¬
вое золото — песок и самородки.
— Тысяч на сорок?
— Пожалуй,— кивнул Крылов и зевнул.— Вот мой ра¬
порт, вот протокол изъятия, вот объяснение Золотова.
Рядом с золотом и валютой легли исписанные неров¬
ным почерком листы грубой, почти как оберточная, бумаги.
— А я пошел спать.
— Как он все объясняет? — спросил я, не прикасаясь
к материалам.
— Как обычно: беззаконие, провокация, подкинули.
Крылов слегка улыбнулся.
— Поначалу трепыхался, сила в нем есть, хоть с виду
не скажешь. Потом скандалил, телефон требовал, грозился
всех с работы поснимать. Скукотища.
Он снова зевнул.
— Ну, я пошел.
— А кто будет со мной работать?
Александр задумался.
— Волошин после суток, Полугаров сидел со мной в
засаде, от Трифонова толку мало, Гусаров на учебе...
Он махнул рукой.
— А что делать? До обеда я продержусь...
Я объяснил.
— За два часа справишься.
Крылов вздохнул.
— Считай — уговорил. Деваться-то некуда.
390
Вернувшись к себе, я оформил постановление о произ¬
водстве обыска, зашел к прокурору, доложил обстановку.
— Вот видите, что получается,— нравоучительно про¬
говорил шеф.— Простое на первый взгляд дело оказалось
разветвленным и запутанным.— Он размашисто распи¬
сался, подышал на плоскую печать со складной ручкой-
петелькой.— Потому они и хотели вас скомпрометировать,
вывести из игры. Так?
— Так,— я кивнул.
— Значит, надо быть осмотрительным, проявлять бди¬
тельность, избегать двусмысленных ситуаций.— Белов
оттиснул печать на своей подписи, протянул постановле¬
ние.— Делайте выводы, Юрий Владимирович!
И когда я уже шел к двери, сказал:
— Будьте внимательны, у валютчиков бывают доволь¬
но хитроумные тайники!
Этому меня учили еще на третьем курсе университета,
но шеф искренне верил, что дал чрезвычайно ценный совет.
На обыск я взял практикантов. Золотовы жили в цент¬
ре — десять минут ходьбы от прокуратуры. Крылов скру¬
пулезно выполнял задание — когда мы подошли к доб¬
ротному пятиэтажному зданию, нас уже ждал участко¬
вый — молодой младший лейтенант в неловко сидящей
форме.
На третьем этаже я позвонил в пятьдесят вторую квар¬
тиру.
Открыл Золотов-старший. Узнав о цели нашего прихо¬
да, он страшно возмутился и бушевал минут десять, кри¬
ча, что нет закона, по которому можно измываться над
людьми, если у них в доме произошел несчастный случай.
Он угрожал самыми ужасными карами, называл фамилии
ответственных должностных лиц, предрекал мне скорое
увольнение с работы и привлечение к ответственности за
злоупотребление властью.
Слушая гневный монолог, я подумал, что звонить от
имени Чугунцова вполне мог сам глава семейства, все
необходимые для этого качества у него имеются.
— Жаловаться вы имеете право, куда сочтете нуж¬
ным,— прервал я его, улучив момент.— Я несу полную
ответственность за свои действия. Так же, как и вы за свои.
А потом ознакомьтесь с постановлением и распишитесь.
Мать Золотова — серая, невзрачная женщина испуган¬
но наблюдала за происходящим, но в разговор не вмеши¬
валась: в семье она не имела права голоса.
391
Валерий Федорович занимал отдельную комнату. На
ковре над кроватью висела фехтовальная маска, под ней,
наперекрест — рапира и шпага. Много фотографий хозяи¬
на, в основном портреты, глаза картинно прищурены, обя¬
зательно присутствует сигарета. Несколько безвкусных
дорогих ваз отражали представление Золотова о пре¬
красном.
Обыск продолжался несколько часов. Почти ничего
интересного, кроме нескольких обрезков плотной зеленой
ткани, обнаруженной в шкафу за рядами книг. Участковый
заметно удивился, когда я включил их в протокол, а Золо¬
тов презрительно скривился: «Она по рублю за метр, тут
всего-то копеек на пять! При всем желании дело не раз¬
дуете!»
В письменном столе полнейший беспорядок, уйма вся¬
ких бумаг, навалом — альбомов с фотографиями.
— Валера любит фотографироваться,— тихо пояснила
мать, когда я перелистывал толстые картонные страни¬
цы.— Одно время вообще только этим и занимался.
На всех снимках красовался вальяжный и значитель¬
ный Валерий Федорович в окружении легкомысленного
вида девиц или преданных сотоварищей. Разнообразия он,
похоже, не признавал.
Между альбомами затесалась общая тетрадь в зеленом
переплете. Я раскрыл первые страницы.
«20 февраля на большой перемене Большаков сказал,
что Алехина дура. Слышали Минеева и Дозорцева».
Что это такое? Я бегло просмотрел все девяносто шесть
листов.
«Громов курил в туалете... На вечере Зайцева и Китаев
заперлись в пустом классе и целовались... Фаина целый
урок просидела в спортзале с физруком, домой пошли
вместе... Ермолай рассказывал, что в шестьдесят втором
украл кольцо из комиссионки на Ворошиловском... Верши-
кова получала товар у Нюськи, продавала в «Комфорте»,
часть через Марочникову сдавала в «Фиалке»... Шах гово¬
рил про Семена Федотовича, кличка Полковник, который
миллионами ворочает...»
Сплетни, слухи, обрывки подслушанных разговоров
записаны аккуратным почерком, разными чернилами, оче¬
видно в соответствии с какой-то системой классификации.
На последних страницах в основном мелькают фамилии
Вершиковой и Марочниковой.
— Пиши,— сказал я ведущему протокол Петру,—
Тетрадь в зеленой обложке девяностошестилистовая, на
первой странице фраза: «5 сентября Воронов прогулял
392
химию, ходил в кино на «Великолепную семерку», послед¬
няя запись: «После Нового года Шах показывал Вершико-
вой камни, в скобках — бриллианты, вопросительный знак,
она, дура, не определила — какие и на какую сумму. Где
они сейчас?»
Золотов-старший никак не комментировал находку,
глянув на его застывшее напряженное лицо, я не стал
класть тетрадь на стол, а дал держать участковому.
В нижнем ящике секретера под ворохом всякого хлама
лежал плоский, завернутый в ватман пакет. Когда я его
развернул, с глянцевых листов ударили в глаза розовые
груди, колени, ягодицы... Те самые журналы, о которых
говорил Золотов. Рядом — красная пачка из-под фото¬
бумаги. Ну-ка, посмотрим...
Вот сволочь! Я бросил пачку обратно. Еще один из
многочисленных крючков, которыми он держал своих
подруг. Веселая вечеринка, «заморская» выпивка, «фин¬
ская» банька, оргии на манер древнего Рима плюс увле¬
чение фотографией и скрытая камера.
— Что там? — полюбопытствовал участковый.
— Фотографии в пачке, опечатанные на месте обыска
печатью следователя и скрепленные подписями понятых,—
продиктовал я Петру, заклеивая пакет и опечатывая бу¬
мажную бандерольку.— Распишитесь вот здесь.
— Делать нечего, вот и забирают все подряд,— снова
подал голос Золотов-старший.— Ничего, сейчас я сяду и
напишу везде, куда надо.
Он брюзжал до тех пор, пока из шифоньера в гостиной
я не извлек толстую амбарную книгу, прошитую, с тща¬
тельно пронумерованными страницами.
«Мамонов вернулся из командировки семнадцатого, а
на работу вышел двадцатого, билет выпросил на вокзале...
Черноплавский выписал материальную помощь Иваши¬
ной, деньги она отдала ему на угощение комиссии из мини¬
стерства... После субботника Черноплавский с Мамоновым
заперлись в кабинете, вышли навеселе, за углом к ним в
машину села Ивашина...»
Опять досье для доносов! В отличие от сына Золотов-
старший не разбрасывался: выдернутые из жизни факты и
фактики выстраивались целенаправленно и били в одну
точку. Ну и семейка!
— На каком основании забираете мои документы? —
сипло выдавил Золотов-старший.— Это записи о непоряд¬
ках в нашем учреждении, перечень злоупотреблений не¬
которых должностных лиц. Разве советский человек дол -
393
жен мириться с подобными явлениями? Или вы не одобря¬
ете гражданской активности простых тружеников?
— Активность мы одобряем и очень приветствуем,—
я качнул на ладони увесистый гроссбух.— А потому тща¬
тельно изучим ваши записи и примем нужные меры.
Я сложил в портфель изъятые вещи, взял изготовлен¬
ный Петром под диктовку протокол.
— А если оснований для вмешательства прокуратуры
не окажется, направим ваш труд в коллектив...
У Золотова обмякло лицо, и он безвольно опустился
на стул.
— Потому что накопление* недостатков вовсе не приз¬
нак гражданской активности. Их надо выносить на обсуж¬
дение общественности, давать оценку и устранять. Так?
Я поймал себя на мысли, что перенял нравоучительные
интонации прокурора.
Золотов ничего не ответил. Подписывать протокол он
не стал, по моей просьбе это сделала супруга, покосившись
предварительно на главу семьи и не получив явно выра¬
женного запрета.
В гулком опрятном подъезде молчавший до сих пор
участковый обрел дар речи:
— Ну и динозавр на моей территории живет! Я сюда и
не заходил никогда — профессорский дом, ни жалоб, ни
заявлений. Да и боязно как-то ученых беспокоить... Он
смущенно улыбнулся и, очевидно, чтобы скрыть смущение,
спросил: — Этот на ученого не похож... Небось сынок? —
И ответил сам себе: — Наверняка! Такие всю жизнь в дет¬
ках ходят, папашиным авторитетом живут... Надо запи¬
сать: Золотов, квартира пятьдесят два.— Он полез было в
планшетку, но тут же одумался.— Какой толк — не пьяни¬
ца, не скандалист. А сутяжниками и кляузниками милиция
не занимается.
Мы прошли по зеленому двору, искореженному све¬
жевырытой траншеей, через высокую арку вышли на ожив¬
ленную улицу.
Справа, у булочной, стоял мощный зеленый «Урал» с
коляской.
— Могу подбросить до отдела,— предложил участ¬
ковый.
Как раз кстати. Дав практикантам задание изучить
изъятые «досье» и выбрать факты, представляющие ин¬
терес для следствия, я первый раз в жизни прокатился по
центральной улице города в коляске милицейского мо¬
тоцикла.
В райотделе царило дневное затишье, особенно ощу-
394
щаемое в дежурной части. На стульях, у входа, сидел один-
единственный человек — ресторанный спутник Золотова.
— Добрый день, Эдик!
Он поднял голову.
— Так это вы на меня опера натравили? А чего я такого
сделал?
— Пойдем, поговорим,— я пригласил его в комнату
для допросов — крохотный, с голыми стенами и зареше¬
ченным матовым окном кабинетик: стол, два стула и те¬
лефон.
— Для начала познакомимся, а потом вы расскажете
о себе,— я представился.
— Гришаков,— буркнул Эдик.
Из путаного и туманного рассказа, который прихо¬
дилось многократно уточнять, можно было понять, что
Гришаков всю жизнь работал в торговле, выдвинулся до
замдиректора магазина, тут Золотов не соврал, но потом
пал жертвой интриг, уволился и последние полгода «вре¬
менно не работает», существуя на скромные сбережения и
добиваясь восстановления справедливости.
— Вы знаете, где ваш друг Золотов? — мягко поинте¬
ресовался я.
Гришаков напряженно улыбнулся.
— Не знаю. И почему сразу «друг»? Мало ли у меня
знакомых?
— Он здесь, рядом,— я постучал ручкой по стене.—
В комнате для задержанных.
— А я при чем? Чего ко мне пристали? — почти вы¬
крикнул Эдик. >
— Потому что вы могли оказаться на его месте.
— За что? Объясните, что я сделал!
Нервы у него были не в порядке. Судя по красным про¬
жилкам на носу, темным мешкам под глазами и дрожащим
пальцам, причиной тому являлось запойное пьянство.
— В ресторане я вас не узнал,— не обращая внимания
на истерические вопросы, продолжал я.— Хотя и тогда
голос показался знакомым.
— А вы чего, меня раньше видели или слышали?
— И видел и слышал. На даче. По телефону с вами
говорил, потом в окно смотрел, как идете от станции. Но
так и не дождался. Куда делись-то? Мы и вокруг все осмо¬
трели.
— Хочу иду, хочу не иду,— растерянно буркнул он.
— Кстати, та вещь, за которой вас посылали, и послу¬
жила основанием к задержанию Золотова.
395
Гришаков дернулся на стуле.
— Не знаю, что за вещь! Мое дело маленькое — Золо¬
то сказал: вынь нижний ящик стола, за ним зеленый пакет
колбаской, принесешь — получишь червонец... И все! Не
в чужой дом лезть. Он сказал, все проверит, дождется
звонка, потом уйдет. Вот гад! А сам следователя на теле¬
фон посадил.
Да, мой визит на дачу основательно спутал карты
Золотову.
— К чему такие предосторожности, звонки, проверки?
Почему сам Золотов не вынес из собственного дома свою
вещь?
Растопыренной пятерней Гришаков провел по волосам.
— Ясно, почему, раз его за это посадили! Только тогда
я этого не знал, так бы и залетел! — Он зло скрипнул зу¬
бами.— Любит чужими руками... Ему бы все «негры»,
мальчики на побегушках. Пусть за свое сам сидит!
— Петренко тоже был мальчиком на побегушках? —
стараясь сохранить безразличность тона, спросил я.
— А то! Золото старался дружбу с иностранцами за¬
вести: туда — металл, оттуда — шмотки, аппаратуру, ва¬
люту. Перевозчик понадобился, вот и стал морячка приру¬
чать.— Гришаков осекся.— Только это не для протокола,
все равно не подпишу.
— Ваше право. Но подписать обязательство о трудо¬
устройстве придется. И в ближайшее время приступить к
работе. Иначе будем привлекать за тунеядство. Ясно?
— Да уж тут за вами не заржавеет.
Бывший торговый работник уныло уткнулся взглядом в
выщербленный пол.
Когда он ушел, я вызвал Золотова.
— Это произвол и беззаконие! — начал с порога «ад¬
миральский внук».— Знаете, что с вами будет? Я требую
дать мне телефон!
— Вообще-то задержанным звонить не положено. Но
раз вы так настаиваете.
Я развернул к нему телефонный аппарат.
Золотов сорвал трубку, но это была стремительность
инерции — вторая рука зависла в воздухе, потом медлен¬
но, будто преодолевая сопротивление, опустилась на диск.
Охватившая его неуверенность чувствовалась даже в по¬
драгивании набиравшего номер толстого, с обгрызенным
ногтем, пальца.
— Сергей Степанович? Золотов...
396
Тон у него был искательно-напряженный, и лицо под
взглядом невидимого собеседника приняло откровенно
подобострастное выражение.
— Да вот так и пропал. Неприятности у меня.-Травят,
преследуют. И насчет несчастного случая, и другое. Знаете
же, какие есть ретивые работнички в наших славных ор¬
ганах...
Напряженность в голосе исчезала, он выпрямился,
перевел Дух и заговорил совсем свободно.
— Конечно, надо разобраться. До чего дошло — про¬
вокацию устроили. Самую настоящую провокацию! Золото
подбросили, валюту. Да от них и говорю. А как же,— он
победоносно глянул в мою сторону.— Следователь Зайцев
сидит напротив. Алло, алло!
Он нервно ударил по рычагу, спешно набрал номер.
— Сергей Степанвич! Разъе... Алло!
— Попробуйте еще раз,— предложил я.— Может, что-
то с линией?
Но в выпуклых глазах подследственного проступило
понимание.
— Трубку бросает, не хочет говорить,— упавшим го¬
лосом пояснил он сам себе.
— Может, кому другому позвоните?
— Все одинаковы! — зло выдавил Золотов.— Каждый
держится за кресло и трясется за свою шкуру! '
Он обессиленно откинулся на спинку стула, закрыл
глаза, просидел так около минуты.
— Что-за беззаконие? Почему меня арестовали? Где
санкция прокурора?
— Санкция будет,— заверил я.— А пока вы задер¬
жаны по подозрению в совершении нескольких преступле¬
ний. В частности — незаконных валютных операциях, об
остальных поговорим позднее. Расскажите, откуда золо¬
тые монеты, валюта, как вы собирались их использовать?
Золотов скривил губы.
— У меня золото — только фамилия. А если бы и были
монеты, использовал бы их очень просто: вставил зубы и
закатился с хорошей девочкой в круиз по Дунаю, а на
валюту развлекался в баре.
— А изъятые ценности?
— Подумаешь! Да ваш дружок и подкинул! Он шуст¬
рый, этот опер. Теперь понятно, зачем вы ему меня в ресто¬
ране показывали!
Мне стало смешно.
397
— Там тысяч на пятьдесят добра. Кто и где может
раздобыть такую сумму для вашей компрометации? При¬
киньте сами!
— Не знаю, как вы свои делишки обделываете,—
огрызнулся он.— И знать не хочу! На вопросы больше не
отвечаю, требую прокурора. Все!
— Что ж, дело хозяйское.— Я заполнил протокол за¬
держания, собрал бумаги и встал.— Мы вернемся к этому
разговору. Подумайте, как вести себя, чтобы не выглядеть
смешным.
Из райотдела я зашел домой пообедать, затем вернулся
в прокуратуру, доложил Белову результаты работы.
— Развели аферистов,— недовольно бурчал прокурор,
будто именно я занимался столь неблаговидным делом.—
Маскируются под порядочных, вводят в заблуждение чест¬
ных людей! Мне уже звонили некоторые товарищи, к ко¬
торым этот проходимец втерся в доверие. Вы должны кри¬
тически подходить к его показаниям,— шеф многозначи¬
тельно постучал по столбу ребром металлической линей¬
ки.— Он может умышленно опорочить тех, кого обманул...
— Сами обманывались! Небось на даче гулеванили,
в баньке парились, а теперь в кусты?
Белов нахмурился.
— У него же на лбу не написано, что он прохвост!
— А по-моему, как раз написано, и крупными буквами.
Для тех, кто хочет прочесть.
Мы с шефом опять не сошлись во мнениях. В послед¬
нее время это случалось все чаще. Пожалуй, у меня два
пути: стать внутренним оппозиционером, как Лагин, или
уходить. В другой район, в городскую, а может, вернуться
к мысли об аспирантуре?
В моем кабинете Лагин беседовал с практикантами.
На коленях у него лежала знакомая книжка в яркой об¬
ложке.
— ...не советчик, прочел, чтоб дежурство скоротать.
И вообще не люблю фантастику.
— Да при чем здесь фантастика,— горячился Валек.—
Это форма, а суть вполне реальна!
— Глупости. Выдумка — она выдумка и есть,— изрек
Петр.
Валек повернулся ко мне.
— Давайте спросим Юрия Владимировича, он тоже
читал.
398
— О чем спор?
— О псевдосах,— буднично, будто разговоры о кош¬
марных обитателях вымышленной планеты велись в проку¬
ратуре каждый день, ответил Лагин.— Валя считает, что
наши подследственные и есть псевдосы.
— Не все,— уточнил Валек.— Хулиганы, грабители,
блатата всякая не в счет — их за версту видно, с ними все
ясно. А вот замаскированная сволочь, чистенькие оборот¬
ни — куда опасней! Не только обворовывает нас — души
высасывает, уродует людей, калечит...
— Преувеличиваешь,— снисходительно отмахнулся
Петр. Лагин слушал внимательно, я видел, что Валек его
заинтересовал
— Скорей преуменьшаю! Сколько пацанов завидует
барменам, кладовщикам, закройщикам! Не летчиками
мечтают стать, не космонавтами, там учиться долго надо,
математику проклятую осиливать, мозги напрягать и во¬
обще — риск, перегрузки... А здесь — раз, и в дамках!
— Хочешь сказать, что раньше кумиром был летчик-
испытатель, а теперь — жирный торгаш в красной «Ла¬
де»? — хитро прищурился Лагин.
— Именно так! А что, неправда?
— Но не для всех же,— Петр говорил как умудренный
родитель с глупым несмышленышем.
— Даже если для одного! Значит, его и высосал псев-
дос! Про что книжка? Космические приключения? Черта с
два! Рыжее солнце, бластеры, блокирующие спутники —
это антураж, условность. Главное — псевдосы среди лю¬
дей! И неважно где — на далекой планете или на Земле.
Если хотите, Леда и есть Земля!
— Ну ты загнул! — Петр засмеялся.
— Может, и так,— серьезно сказал Лагин.— У меня
было дело: научный руководитель довел аспиранта до са¬
моубийства, присвоил идеи, женился на его невесте.
— Сколько ему дали? — перестал веселиться Петр.
— Наказание неотвратимо? Только никакого преступ¬
ления я не доказал, слишком тонкие материи пришлось
хватать грубыми юридическими щипцами. Получил он вы¬
говор «за неэтичное поведение», через пару лет защитил
докторскую, развелся, опять женился.
Потом был в центре институтской склоки — группа на
группу, анонимки, комиссии. Студентки жаловались: «не¬
этично» ведет себя профессор — пристает, домогается.
— И чем кончилось? — не утерпел Валек.
399
— Проводили с почетом на заслуженный отдых,—
Лагин качнул пышной седой шевелюрой.
— Вот, пожалуйста! — приглушил вырвавшееся руга¬
тельство Валек.— Про то я и толкую! Получается, псев-
досы неуязвимы? Эта, например, семейка,— он ткнул в
лежащие рядом зеленую тетрадь и амбарную книгу.—
Копили материал для доносов на знакомых, может, по¬
писывали втихую анонимки, младший следователя грязью
облил, а с виду — обычные люди. Что мы можем сделать
таким? Попробуй их разгадай.
— Элементарно,— пренебрежительно хмыкнул Ла¬
гин.— Птицу видно по полету!
— Чего ж ваш профессор остался безнаказанным? —
съехидничал Валек.
— Это другой вопрос! — Лагин резко наклонился впе¬
ред.— Я спросил у декана: почему не дадите принципиаль¬
ной оценки? А он мнется: раз следствием вина не доказа¬
на... Мы-то что можем сделать? Да отторгнуть негодяя,
не общаться с ним, руки не подавать— испокон веку из¬
вестно, как обходиться с проходимцами! Он взгляд отво¬
дит: сейчас так не принято...
Не штука — отличить, нужно желание — отличать!
А оно, вишь, «не принято»! Вот и жируют расхитители
в открытую, никто не спрашивает: на какие деньги, подлец
ты этакий? Ждут. Когда арестуем, конфискуем, осудим —
тогда прозрсют!
— Ну а как распознать тех же Золотовых и им подоб¬
ных? — настаивал на своем Валек.— Тысячными тратами
не выделяются, смердят потихоньку...
— Вот по запаху и распознавай,— поддержал я Ла-
гина, давая ему время успокоиться. Сердчишко у Юрия
Львовича барахлило, и нервничать лишний раз ему совер¬
шенно ни к чему.
— Манеры, речь, запросы, интеллект, круг общения...
Десять минут с человеком поговори — и он весь как на ла¬
дони. Поэтому и сбиваются в стаи. И выкобениваются
друг перед другом: я книжку достал про интриги фран¬
цузского двора, а я попал на закрытый просмотр, а я с
писателями на охоту ходил... Вот, мол, какие мы умные да
способные, а что аттестат в тройках да в каждом слове
ошибку делаем — ерунда, с оценок не пить, не есть, не раз¬
влекаться, пусть отличники себе глаза портят да язву на¬
живают, а мы ничуть не хуже!
Только карлик и на ходулях — карлик!
400
Наблюдая за йлной, Лагин успокоился и улыбнулся, как
бы подтрунивая над собственной горячностью.
— Если бы кучковались в своем стаде — полбеды. Но
им надо с нормальными людьми перемешаться, чтобы не
бросаться в глаза, внимания не привлекать, да и для само¬
мнения... Чего только не придумывают! — Юрий Львович
улыбнулся шире, с обычным сарказмом.— Один завмаг
держал в кабинете портрет Дзержинского. Спросят —
объясняет: я, мол, старый чекист, двадцать лет в органах,
вышел в отставку, послали на укрепление торговли... Врал,
конечно. Но действовало. На недовольных покупателей,
общественных контролеров, корреспондентов. Даже на
молодых сотрудников ОБХСС! — Лагин подмигнул мне.—
Старый стал, болтливый, завожусь с пол-оборота. Но это я
для них,— он кивнул практикантам.— Помните, замани¬
вает такая нечисть нормальных людей в свою стаю. Лестно
им с актерами знаться, писателями, журналистами, а осо¬
бенно с нашим братом. Ничего не пожалеют: улыбаться
будут, приятные слова говорить, услуги оказывать, дефи¬
цит предлагать... Психологи .великие: слабости отыскива¬
ют, пристрастия и играют на них умело!
Лагин снова стал серьезным, даже мрачным.
— А палка копченой колбасы из-под прилавка, даже за
свою цену — это первый крохотный шажочек... Второй,
третий, все безобидно, а оказывается — повязан накреп¬
ко! — Юрий Львович встал.— Заболтался, пойду рабо¬
тать. А вы, ребятки, имейте в виду: собрались заниматься
следствием—думайте, чьими услугами пользоваться, с
кем дружбу водить, к кому в гости ходить.— Фраза про¬
звучала слишком официально, и Лагин смягчил ее шуткой:
А то ваш наставник, Юрий Владимирович, повеселился
в одном зале с Золотовым, а потом неделю оправдывался
да отписывался!
...Когда через несколько дней я вызвал на допрос Зо¬
лотова, он тоже начал с ресторанных воспоминаний.
— Нехорошо, гражданин Зайцев! Вместе пьем, гуляем,
а потом вы меня в клетку... Как на это посмотрит началь¬
ство?
Бравада объяснялась просто: он смирился с новым по¬
ложением, продумал линию поведения и держался как
человек, которому нечего терять.
— А вы черкните для памяти, при случае и просигна¬
лизируете. Письменные принадлежности имеются, времени
много, прокурору писать разрешается. Правда, тетрадочку
вашу я изъял, придется завести другую.
401
Золотов на миг запнулся.
— Давайте ближе к делу!
— Пожалуйста,— я положил на стол обрезок плотной
зеленой ткани.— Обнаружена у вас дома. Марочникова
шила из нее некие предметы. Один предмет вы принесли
Петренко, квартирная хозяйка подтвердила это на очной
ставке. Второй, начиненный золотом и валютой, изъяли у
вас работники милиции.
Рядом с зеленым лоскутом я выложил хитроумные
чехольчики с кнопками, застежками, тесемками — пустой
и наполненный.
— Цепочка доказательств опровергает объяснения о
«провокации». Вопрос: откуда у вас ценности?
— Объясняю: нашел. Возвращался из города на дачу,
под кустом — газетный сверток. Принес, развернул. Как
честный человек решил сдать властям. Для большей со¬
хранности упаковал в этот чудесный мешочек. Утром уви¬
дел в лесу каких-то людей, подумал — грабители, попы¬
тался спрятать ценности в дупло. Оказалось, советская
милиция. Извините, ошибся. Прошу официально зареги¬
стрировать находку и выплатить мне причитающееся по за¬
кону вознаграждение. Ясно?
Золотов издевательски ухмыльнулся.
— Не вполне. Есть некоторые неувязки. Их придется
прояснить с помощью Шахназарова и Гришакова.
Будто жесткая губка прошла по лицу подследствен¬
ного, стирая не только ухмылку, но и естественный цвет
кожи: передо мной застыла безжизненная гипсовая маска.
— Выяснив происхождение ценностей, мы должны бу¬
дем объяснить, для чего изготовлялись из специальной
ткани эти... как бы их лучше назвать? — Я похлопал по
зеленым чехольчикам.— Контейнеры для контрабанды!
Золотов заметно вздрогнул.
— Кстати, сколько у вас было по физике? Эта ткань от
металлоискателя не защищает, не стоило и стараться.
Вообще, извините, у вас детские представления о государ¬
ственной границе!
— Пьете вино из моего бара,— голос у него был хрип¬
лым и напряженным.— Да еще нахваливаете.
— То есть?
— Принимаете догадки за факты. Я запомнил вашу
метафору.
— Почему же догадки? — Я вытащил из портфеля
журнал, открытый на нужной странице.— Вот пожалуй-
402
ста: «Граница на замке», репортаж с таможни. И фото¬
графии тайников, всевозможных контейнеров. Сравните
этот снимок с вашими изделиями — один к одному.
Золотов молчал.
— Разматываем цепочку далее, к моряку загранплава¬
ния Петренко, которого вы усиленно обхаживали послед¬
нее время, которому принесли контейнер для контрабанды
и который убит на вашей даче. Не слишком ли много сов¬
падений?
— М... Мало ли какие бывают совпадения,— с трудом
выдавил он.
— Есть и факты. Вершикова рассказала, как вы стара¬
лись прибрать к рукам Петренко, как знакомили его с ино¬
странцем, как просили взять на себя убийство. След¬
ственный эксперимент ее первоначальные показания не
подтвердил. Судмедэксперт отметил необычную силу и тех¬
нику удара. Фехтовальщик вполне может его нанести. О
ваших занятиях спортом я говорил с Григорьевым. Это еще
не все, но попробуйте опровергнуть хоть что-нибудь.
— Н... не об... з... н. В... ввы... док... вайте...
Речь у Золотова стала почти нечленораздельной.
— Хотите воды?
Он кивнул.
Я набрал две цифры на разболтанном диске черного,
образца пятидесятых годов аппарата, привыкший ничему
не удивляться старшина принес мокрую алюминиевую
кружку, Золотов, давясь и обливаясь, выпил воду.
— Значит, кругом обложили? — ощерился он.— И
Григорьева отыскали!
— Не только Григорьева. Следствие — это серьезно.
Особенно по таким преступлениям. Допрошены ваши учи¬
теля.
— И Фаина? — зло перебил Золотов.— Представляю,
что она наболтала. Хоть сразу к стенке!
— Как раз нет. Ваши бывшие товарищи, соученики,
отзывались более резко. И ваша приятельница...— Золо¬
тов весь подобрался.— Валентина Хохло...
— Какого черта,— Золотов вскочил.— Может, вскро¬
ете мне череп и станете копаться в мозге?
— Сесть! — резко приказал я, и подследственный мед¬
ленно опустился на потертый табурет.
— Собираете всякое, чтобы меня обмазать,— Золотов
говорил спокойно, своим обычным тоном, но я уже пред¬
ставлял, какое у него было лицо в момент смертельного
403
выпада.— Даже эту дрянь спросили! Да если хотите, из-за
нее у меня жизнь сломалась! Застрелиться хотел! Утащил
Марголина с тренировки, лег на землю в лесочке возле
дачи и сунул в рот дуло. Задираю повыше, как в книжке
читал, чтобы не искалечиться, а наверняка мозги выши¬
бить. Мушка высокая, нёбо царапает, не пускает, масло
горькое, противное, короче, вырвало меня, валяюсь в бле¬
вотине с разбитой мордой.
Голос Золотова прервался. Сейчас он искренне верил,
что именно так все и было, а перевернутый мусорный кон¬
тейнер, затхлые отходы под руками, узкий собачий лаз,
скользкая финка в одеревеневшей руке — это кошмар из
чужой жизни, страшный сон, неведомо как затесавшийся
в сознание.
— Значит, все на меня! И валютчик я, и контрабан¬
дист, и убийца! Мне и говорить ничего не надо, вам уже
все ясно, все расписано.
— Внешняя картина действительно ясна. А вот мотив.
Из-за чего вы его убили? — Этот вопрос действительно за¬
нимал меня больше всего.— Неужели потому, что Пет¬
ренко отказался участвовать в контрабанде?
Золотов провел рукой по лицу.
— Вас послушать — все хорошие, один я плохой. Не¬
счастный случай вышел, понимаете, несчастный случай!
Он откинулся назад, прислонившись к холодной грязно¬
серой стене, и закрыл глаза. Из-за чего?
Федун раздражал независимостью, ослиным упрямст¬
вом, нежеланием признавать его, Валерия Федоровича,
авторитет. Но не из-за этого же? Не надо было брать мо¬
рячка на дачу...
В конце вечеринки, когда свет стал мягким, расстояния
неопределенными, очертания предметов зыбкими, а тело
легким и сильным, девочки разошлись по спальням, он
учил эту дубину уму-разуму, вместо признательности на¬
тыкался на колкости и наспешки и допивал, не чувствуя
вкуса, остатки спиртного, а поток сознания бежал по при¬
чудливому, с неожиданными поворотами руслу.
Тезка папахена. Тот, сволочь, мало издевался в дет¬
стве, надо же придумать «эвакуатор» — правдоподобно до
жути, и сам-то без деда полный ноль, даже машину купить
не может, как собирался, гараж впустую простаивает, а
этот осел от верного дела нос воротит да умничает, фуф-
лыжник, а что делать с фуфлыжниками, известно, где та
железка, дохлая рыбка, узнаешь, как из параши жрут,
чего он там молотит?
404
— А если надумаю, то зачем мне с тобой связываться?
Или сам не справлюсь? Навар больше, а риска меньше.
И обойдется дешевле: не будешь кровь сосать да душить в
своей паутине!
Не показалось, действительно фрайер позорный его об¬
зывает, а вот в морду, нет, уклонился и сам, по щеке! На
кого руку поднял, кранты, следом прет, ага, на ковре,
раз, — она, рыбка снулая, тусклая, как фиксы Ермолаевы,
только сидит ловчее, отскочит, но пусть опасается — раз!
Не отскочил, повалился, крови нет, притворяется? Рукоят¬
ку вытереть, вставай, хватит! Умыться, все пройдет, лента
отмотается обратно, как тогда. А-а-а-а-а!
Золотов вернулся в следственный кабинет ИВСа.
— Не из-за чего мне было его убивать. Несчастный
случай! — механически повторял он.
Я дописывал протокол.
Золотов попросил сигарету, затянулся, без обычного
форса выпустил дым.
— Не повезло.
— Кому? — не понял я.
— Мне...— Он стряхнул пепел на пол.— Кому же еще?
Люди живут в свое удовольствие — и ничего.
— Что за люди?
— Да мало ли. Скромная завсекцией Крольченко —
руки в перстнях, серьги бриллиантовые, дома чешский
хрусталь, финские гарнитуры. И все нормально. Потому
что умеет жить! И везет.
— Неужели золото на пальцах и финская мебель —
показатель настоящей счастливой жизни? Ее главная цель?
Губы Золотова скривились в презрительной усмешке.
— Знаю, знаю! Главное — чистая душа и спокойная
совесть! А счастливая жизнь — честная работа с самоот¬
дачей до седьмого пота, потом полезные развлечения:
лекторий, шахматный павильон, библиотека... Да? — Он
сплюнул прямо на ноги.— Преснятина и серость! Когда я
слышу подобные рассуждения, меня начинает тошнить!
— Вам не жалко Федора? — неожиданно спросил я.
Золотов смешался.
— Чего об этом толковать... Назад-то не вернешь.
Живых надо жалеть.— Он тяжело вздохнул и пальцами
загасил окурок.— Мне себя жалко: влип как дурак! Пото¬
му что с дебилами связался. И не повезло с этим убийст¬
вом. Я ж не такой. Ну покрутиться, деньги сделать. Зачем
убивать? И в мыслях никогда... Не повезло! Тот же Гриш¬
ка-мясник, ворует, аж хребет трещит, и живет припеваючи!
405
— До поры!
— Бросьте! Все на свете до поры. А ему на это напле¬
вать, о будущем не думает, катается как сыр в масле и в
ус не дует!
— Интересно познакомиться с таким счастливцем.
— Тут я вам не помощник. Знакомьтесь, если достане¬
те. Но вряд ли, руки коротки.
Я начал злиться.
— Достанем, Золотов, обязательно достанем! Неуже¬
ли вы не чувствуете, что происходит вокруг вас? Насту¬
пает время ответственности, и мы повытаскиваем за шиво¬
рот всякую нечисть из щелей и темных углов, как бы она
ни хоронилась! И Гришку вашего извлечем на свет божий,
и Крольченко, а когда такая публика оказывается на виду
у всех, то быстро скисает, теряет радость от воровской
жизни и завидует тем, у кого чистая душа и спокойная
совесть, хотя вы говорили об этом с издевкой!
— Вы-то чему радуетесь? — бесцветным тоном спро¬
сил Золотов.— Ну посадите одного, другого... Зарплату
небось не добавят, только хлопот больше. ,
— Этого вам не понять.
— Ну почему же... Чувство долга, удовлетворение ре¬
зультатами труда. Читал. Неужели, правда, бывает такое?
И не хочется бросить все к чертям, развеяться, отдохнуть?
Бывало, мне хотелось разругаться с Беловым, хлопнуть
дверью и пожить с недельку на необитаемом острове или
вообще написать зявление и уйти на обычную канцеляр¬
скую работу с нормированным рабочим днем и обязатель¬
ными выходными. А иногда я доставал тонкую запыленную
папку с надписью на обложке: «Психолого-юридические
аспекты построения следственных версий»,— и несколько
дней проводил в библиотеке, чтобы, дополнив содержимое
еще одним листком, вновь уложить папку на дальнюю пол¬
ку. Такое случалось, когда я сильно уставал, но неизбежно
проходило и снова тянуло назад, в водоворот событий.
Не говорить же об этом Золотову, который сделан из
другого теста и совсем по-другому понимает работу, раз¬
влечения, по-другому оценивает жизнь. Теперь для него
настало время переоценки ценностей. Я нажал кнопку
вызова конвоира.
У практикантов был отгул, я заперся в кабинете и, ни¬
чего не делая, сидел за пустым столом.
Внизу галдели дети, ударялись о забор брошенные
406
камни, недовольно кричала воспитательница. Эти звуки
действовали успокаивающе, и я попытался воспользовать¬
ся ими, чтобы изменить настроение.
Когда распутываешь клубок хитроумных загадок,
отыскиваешь замаскированные следы, расставляешь так¬
тические ловушки, каждая клеточка тела охвачена охот¬
ничьим азартом: раскрыть, установить, изобличить, дока¬
зать. Но вот цель достигнута. И что же?
В психологическом поединке с Золотовым победил я,
хотя он был серьезным противником. Но удовлетворение не
приходило. Я чувствовал себя усталым, измотанным и
опустошенным. Скверно на сердце. Так бывает всегда, ког¬
да сталкиваешься с изнанкой жизни, глубоко проникаешь
в тщательно скрываемые от окружающих тайны, загляды¬
ваешь в дальние закоулки темных чужих душ, обнаружи¬
ваешь под внешней благопристойностью гнусные и стыд¬
ные побуждения.
Я в очередной раз подумал, что следователю плоды
его труда не могут приносить радость.
Позвонил Пшеничкин: Федор Иванович Золотов просит
защищать сына. Не входят ли в противоречие интересы
Вершиковой и Валерия Золотова?
— Входят! — коротко ответил я, но для опыного ад¬
воката этого было достаточно.
— Я так и думал. Что остается у моей подзащитной?
— Укрывательство убийства, возможно, спекуляция.
— С учетом изменения ситуации я подам повторное
ходатайство об освобождении из-под стражи.
— Подавайте, рассмотрим.
По внутреннему позвонил Белов.
— Как дела, почему не докладываете?
— Нормально.
— Что означает «нормально»? — раздраженно спро¬
сил шеф, недовольный малопочтительным ответом.
— Золотов признал себя виновным частично. Необхо¬
димо провести еще ряд следственных действий. А пока все
идет нормально.
В моем голосе было не меньше раздражения.
— Имейте в виду, что вы запустили остальную работу.
Нельзя концентрировать внимание на одном деле. Парал¬
лельное расследование всех находящихся в производстве...
Я отставил трубку в сторону, выждал, вовремя сказал в
микрофон: «Понял, приступаю», посидел еще несколько
минут и извлек из сейфа дело Рассадиной.
407
Золотов получил десять лет.
На оперативном совещании я удостоился похвалы
прокурора, отметившего, что, несмотря на некоторые
ошибки, я правильно понимал его указания и потому до¬
бился успеха в расследовании сложного, замаскирован¬
ного преступления. Я побывал в отпуске, отдохнул и вскоре
забыл об этом, потому что появились другие дела, другие
подозреваемые, обвиняемые и свидетели, новые перепле¬
тения человеческих судеб, в которых предстояло разби¬
раться мне, Юрию Львовичу Лагину, Саше Крылову и
бывшему практиканту Вальку, ставшему вначале стаже¬
ром, а потом оперуполномоченным уголовного розыска.
Насчет Петра мой прогноз не оправдался — он поступил
в аспирантуру и частенько заходит ко мне за практическим
материалом.
И лишь фотография кортика капитана первого ранга
Золотова, которую кто-то из ребят засунул под стекло на
столе, напоминала время от времени о драме, происшед¬
шей в узком кругу обитателей «баркентины «Кейф».
Задержание
повесть
1
К окраине городские огни редели, в районе аэропорта
от сплошной электрической россыпи оставались отдельные,
беспорядочно разбросанные на темном фоне светляки;
тем отчетливей выделялась параллельная курсу взлетаю¬
щих самолетов цепочка ртутных светильников над Восточ¬
ным шоссе, которая пронизывала широкое кольцо зеленой
зоны и обрывалась перед традиционным жестяным плака¬
том «Счастливого пути!».
Здесь покидающие Тиходонск машины врубали даль¬
ний свет и на разрешенных сорока прокатывались мимо
стационарного поста ГАИ, чтобы, оказавшись в черном
желобе отороченной лесополосами трассы, ввинтиться на¬
конец с привычной скоростью в упругий душный воздух.
Сейчас высоко поднятая над землей стеклянная бу¬
дочка пустовала, не знающие об обязательности ночных
дежурств, с облегчением нажимающие акселератор во¬
дители не придавали этому значения, как не обращали
внимания на проскальзывающие в попутном направлении
радиофицированные машины с номерами одинаковой
серии.
Скрытые от посторонних глаз события этой ночи ста¬
новились явными только через восемнадцать километров,
там, где половину трассы перегораживал желто-синий
УАЗ с включенным проблесковым маячком, мельтешили
белые шлемы и портупеи.
Видавший виды нелюбопытный «дальнобойщик», при¬
вычно повинуясь отмашкам светящегося жезла, выводил
свою фуру на встречную полосу, объезжая яркое световое
410
пятно, в котором мельком отмечал косо приткнувшуюся
к обочине «шестерку» еще одного глупого частника, на
своем опыте убедившегося, что ночная езда таит гораздо
больше опасностей, чем преимуществ.
А другие глупые частники, завидев беспомощно рас¬
топырившуюся дверцами легковушку, примеряли ситуа¬
цию на себя, до предела снижали скорость, обращая
бледные встревоженные лица к скоплению служебных
машин, к занятым не поддающейся беглому пониманию
работой людям в форме и штатском, но резкие взмахи
жезлов и злые окрики затянутых в черную кожу гаишников
заставляли их топить педаль газа и восполнять недостаток
увиденного предположениями, среди которых было и успо¬
каивающее — о происходящей киносъемке.
Действительно, софиты и яркие прожектора на восем¬
надцатом километре присутствовали и, подключенные к
упрятанным в спецмашины генераторам, ослепительно
высвечивали белый порошок безосколочного стекла на
жирном черном гудроне, впечатанные в него обкатанные
кругляши гравия, потеки мазута, камешки и блестящие
латунные цилиндрики, каждый из которых Сизов обозна¬
чал бумажными трафаретками с аккуратно вырисованны¬
ми цифрами. И съемка действительно велась, только не
кинокамерой, а тремя фотоаппаратами и видеомагнито¬
фоном.
Щелк, щелк... Откатившийся к самой кромке трассы
жезл регулировщика — точь-в-точь как те, которыми
размахивают ребята из группы заграждения и которые
никто не думает фотографировать. След рикошета на лос¬
нящемся асфальте, рваный клочок металла с остатками
желтой автомобильной краски, темные, сливающиеся с
фоном пятна — еще одну лампу сюда, нет, в самый низ и
поверни, под косым углом — щелк, щелк...
Исторгнутые из окружающего мрака мириады комаров
и мошек загипнотизированно роились в неожиданном море
света, кусали, норовили залезть в нос, уши, глаза. Когда
Сизов устанавливал последнюю трафаретку, копошащая¬
ся масса облепила лицо, вгрызлась в губы и веки. Освобо¬
див руки, он резко выпрямился, хлестнул по щекам, разма¬
зывая катышки напитавшейся кровью слизи, брезгливо
полез за платком.
Щелк — гильза под каллиграфически выписанным
номером: семнадцать, щелк — непонятная выщерблинка,
щелк, щелк...
411
Вспышки блицев били по слезящимся от тысячеваттных
ламп глазам, усиливая раздражение. Он закрылся ладо¬
нью, попятился в тень, отвернулся к шелестящей лесопо¬
садке и, ничего не видя, уставился в темноту.
Со стороны распахнутой, точно на секционном столе,
машины доносились лающие команды Трембицкого:
«Камеру ближе! Доктор, мешок... Лицо — крупно! Стран¬
гуляционная, что ли? Шею давай!»
Отснятые материалы увидит ограниченный круг людей,
в конечном счете они навечно осядут в архивной пыли
рядом с пухлыми картонными папками, помеченными зло¬
вещим красным ярлычком СК. Сизов еще не знал, какого
объема будет дело, сколько фамилий напишут на обложке,
но очень отчетливо представил стандартный бумажный
квадратик в правом верхнем углу, обыденно-канцелярский
вид которого не соответствует исключительности того, что
он обозначает: смертная казнь. Раньше писали ВМН —
высшая мера наказания, сути это не меняло.
— Что высматриваете в роще?
Мишуев подошел, как всегда, неожиданно.
— Все гильзы отыскали?
— Семнадцать. — Сизов, щурясь, повернулся.—
Утром будет видно— все или нет.
— Посмотрите на обочине, там могут быть еще...
Опытный человек, даже не заглядывая в багажник
брошенной «шестерки» и не зная, что лежит на обочине
под брезентом, мог предвидеть ядовитый красный ярлычок
в конце работы, которая сейчас разворачивалась на
восемнадцатом километре.
Об исключительности дела свидетельствовали многие
внешние признаки. Недаром столько машин, недаром
собралось все руководство прокуратуры области и УВД,
недаром начальник отдела борьбы с особо тяжкими пре¬
ступлениями лично дает указания, а старший оперуполно¬
моченный собственноручно отыскивает и нумерует гильзы.
Сизов выругался.
Считается, если все подняты по тревоге, задействованы
лучшие сотрудники, начальство лично присутствует и
осуществляет контроль — это и есть высшая организация
работы. Только один человек на месте происшествия
придерживался другого мнения. Он полагал, что для дела
было бы гораздо полезней, если бы большинство присутст¬
вующих мирно спали в своих постелях, набираясь сил для
завтрашнего: оценки ситуации, анализа фактов, логичес¬
ких выводов, принятия глобальных управленческих ре¬
шений.
412
А сейчас что: информации — ноль, улики рассеяны...
Собрать, зафиксировать, закрепить их — дело узких спе¬
циалистов, и они занимаются своей работой: важняк *
областной прокуратуры Трембицкий, судебно-медицин¬
ский эксперт, два криминалиста. Чем им поможет много¬
численное начальство? Только следы затопчут!
Завтра утром восстановленная по крупинкам картина
происшедшего попадет в справки и отчеты, из которых
тот же прокурор области почерпнет куда больше полезной
информации, чем из собственных отрывочных и бессистем¬
ных наблюдений. А отыскивать гильзы вполне мог моло¬
денький сержант, для этого не нужны опыт и знания сы¬
щика с двадцатилетним стажем оперативной работы.
Так думал майор Сизов, шаря по заросшей травой обо¬
чине лучом мощного фонаря и впустую напрягая уставшие
глаза. Впрочем, многие считали, что характер у него тя¬
желый.
Очередной приближающийся по трассе автомобиль не
среагировал на огненные отмашки поста заграждения,
подкатил вплотную. Значит, свои. Разве кого-то еще здесь
нет?
Сизов выпрямился, незаметно массируя одеревенев¬
шую поясницу. Номер он разобрать не мог, но по движению
среди прокурорского и милицейского начальства понял,
кто прибыл на восемнадцатый километр еще до того, как
грузный Сергей Анатольевич выбрался наружу.
Вот уж кому сам Бог велел спать-почивать: осведом¬
ленность, достаточную для осуществления общего руко¬
водства, представит суточная сводка, положенная ровно
в восемь на широкий полированный стол, а вникать в под¬
робности куратору административных органов совершенно
ни к чему. Но нет — презрел неудобства, окунулся в самую
гущу событий, работает наравне со всеми. Правда, толку...
Велика еще сила инерции, ой, велика!
«Отставить неуместную иронию!» — почти услышал
Сизов излюбленный окрик Мишуева. Правда, его самого
начальник до сих пор одергивать избегал. Но, похоже,
скоро начнет.
Откуда-то сбоку вынырнул Веселовский.
— Видели? — кивнул в сторону неразличимых отсюда
брезентовых холмиков.— Мясорубка!
Сизов пожал плечами.
* следователь по особо важным делам (профессиональный сленг).
413
— Дальность почти километр, мощность соответст¬
вующая. А тут — с десяти метров... — И без всякого пе¬
рехода спросил: — Глаза не болят?
— А чего им болеть? — удивился Веселовский.— Я как
огурчик — даже спать перехотел!
— Может, тебя и комары не грызут? — брюзгливо
спросил Сизов, расчесывая зудящую щеку.
— Грызут, сволочи, спасу нет! Почти всю кровь выпили.
— Ну то-то же,— нравоучительно пробурчал Сизов и
попытался не щуриться.
— Наших можно увозить? — совсем рядом спросил на¬
чальник УГАИ.
— Еще немного,— резко ответил Трембицкий.— Док¬
тор хотел посмотреть выходные...
Силуэт следователя напоминал вставшего на задние
лапы волка.
— Привет, Вадим! — окликнул Сизов.— Скоро закан¬
чиваем?
— Кто там? — рыкнул важняк, вглядываясь в темноту,
и сделал несколько шагов вперед.
— Ты, Игнат? — продолжил он обычным голосом.—
Здорово. Думаю, за час уложусь. Оставлю оцепление, по
свету надо сделать дополнительный осмотр. Сейчас все
равно ни черта не видно и спать охота. Комары еще про¬
клятые...
Оборвав фразу, Трембицкий заторопился туда, куда пе¬
реместились прожектора и софиты и где судебно-медицин¬
ский эксперт уже поднимал брезент.
Потянуло холодным ветром, сильнее зашумела роща,
и Сизов подумал, что, если оказаться здесь одному, этот
шелест покажется зловещим.
Между деревьями мелькнул свет, желтый круг выплыл
на обочину, увлекая за собой .две темные фигуры.
— У нас появилась версия, что стрелять могли из заса¬
ды в лесополосе...
Фигуры приблизились. Мишуев с тяжелым аккумуля¬
торным фонарем в руке водил по месту происшествия
Сергея Анатольевича и старательно изображал осведом¬
ленного, компетентного, активного руководителя. Иногда
эта роль ему удавалась, особенно если зрители не были
профессионалами. Осветив Сизова, подполковник за¬
пнулся.
— Вы нашли гильзы на обочине?
— Ни одной.
414
— Надо будет утром тщательно все прочесать.
Мишуев огляделся.
— Пойдемте, Сергей Анатольевич, осмотрим машину.
Сизов понял, что Мишуев прокладывает маршрут та¬
ким образом, чтобы не столкнуться с Трембицким. Сле¬
дователь руководил осмотром и не терпел, когда кто-либо
забывал об этом.
Начальство переминалось у своих машин, отмахива¬
лось ветками от комаров, переговаривалось вполголоса.
Сизов подошел к стоящим в стороне сыщикам, вгля¬
делся в огоньки сигарет, кое с кем поздоровался.
— Есть что-нибудь?
— Кажется, нет.— Фоменко протянул жменю семечек.
Сизов покачал головой.
— Заедаешь?
Фоменко втянул голову в плечи и оглянулся.
— Слышно, да? Я ж дома, вечером, в постели, под
одеялом,— нервным шепотом зачастил он.— Кто ж знал,
что ночью поднимут...
— И чего ж ты здесь наработал? — с явственно разли¬
чаемым презрением спросил Сизов.
— А что, все нормально, я ж на подхвате — прожектор
носил, шнуры наращивал...
— Полный ноль,— ни к кому не обращаясь, сказал Ве¬
селовский, неотрывно глядя в сторону вскрытой «шестер¬
ки».— Может, наш начальник что-нибудь сейчас отыщет...
Мишуев подвел Сергея Анатольевича к распахнутому
багажнику, посветил внутрь, начал что-то объяснять, но
Сергей Анатольевич внезапно отскочил в сторону, зажал
рукой рот и, круто повернувшись, бросился в темноту.
Мишуев обескураженно замолчал, посмотрел туда, где
находился начальник управления, потоптался на месте и
нерешительно пошел следом.
— Перестарался,— сказал Фоменко.— Зачем непри¬
вычному человеку такое показывать?
— А то не знаешь, зачем,— проговорил Сизов и
сплюнул.
Через некоторое время Мишуев и Сергей Анатольевич
присоединились к группе руководителей. Мишуев говорил
что-то громко и возбужденно, потом направился к сотруд¬
никам своего отдела.
— Курите? А работы больше нет?
Чувствовалось, что всплеск активности призван загла¬
дить допущенную неловкость.
415
— Почему преступники бросили машину? Никто не
знает! А между тем это важная деталь. Значит, что?
Подполковник требовательно посмотрел на Веселов¬
ского, потом перевел взгляд на Фоменко.
— Значит, надо выяснить: каково техническое состоя¬
ние автомобиля, может ли он двигаться и так далее...
— Завтра этим займутся специалисты,— устало ска¬
зал Сизов.
Мишуев пренебрежительно отмахнулся.
— Кто ждет — никого не догонит! Фоменко, прове¬
дите проверку всех систем: запускается ли двигатель, есть
ли ход, ну и тому подобное...
Исполнительный Фоменко, привычно пошмыгивая но¬
сом, отшвырнул брызнувший искрами окурок, подтянулся
и застегнул пиджак, демонстрируя готовность к немедлен¬
ным действиям.
— Наследит в кабине, сотрет отпечатки,— не скрывая
раздражения, произнес Сизов.— Потом придется дактило¬
скопироваться да объясняться. К тому же машина заперта,
ключ у Трембицкого.
Казалось, Мишуев услышал только последнюю фразу.
* — Ладно, с прокуратурой спорить не будем. А то что не
так — на нас свалят. Так, Игнат Филиппович?
Тон у начальника был почти дружеский и слегка со¬
чувственный, будто Трембицкий всегда сваливал на Сизо¬
ва всякую напраслину, а сейчас он, Мишуев, этому воспре¬
пятствовал.
Сергей Анатольевич уехал первым, почти следом рвану¬
ли машины прокурора области и генерала, потом уехали
замы, начальники отделов.
— Даю лишний час отоспаться, а к десяти — все у
меня,— отдал Мишуев последнюю команду и хлопнул
дверцей.
Восемнадцатый километр пустел. Один за другим исче¬
зали в ночи красные габаритные огоньки. Мягкие персо¬
нальные «двадцатьчетверки» бережно несли к Тиходонску
по одному пассажиру. Разбитые, пропахшие бензином
«рафики» и УАЗы приняли в себя столько человек, сколько
сумело втиснуться.
На въезде в город, перед плакатом «Добро пожало¬
вать в Тиходонск», шоссе перекрывал шлагбаум, и мигаю¬
щий красный светофор загонял машины в длинный конт¬
рольный коридор, начало и конец которого чутко стерегли
спрятанные до поры под землей стальные шипы спецсис-
416
темы «еж». Вооруженные автоматами усиленные наряды
проверяли документы водителей, иногда заглядывали в
багажники. Действовал режим операции «Перехват».
Спецмашины не досматривали, и они без остановки
прокатились между металлическими барьерами мимо ста¬
ционарного поста ГАИ. В тускло освещенном аквариуме,
как и положено, несли службу два дежурных инспектора
дорожного надзора. Лиц их рассмотреть, конечно, было
нельзя.
2
В невод заградительных мероприятий попали два угон¬
щика, «дальнобойщик», загрузивший свою фуру «левым»
виноградом, восемь пьяных, водитель без документов на
машину и владелец доверенности с просроченным сроком.
В дежурную часть Центрального райотдела доставлен
двадцатишестилетний рабочий «Эмальпосуды» Сивухин,
который в сильной степени опьянения угрожал перестре¬
лять оркестр ресторана «Рыба» из автомата.
На развилке Восточного шоссе и московской трассы ав¬
томобиль «Волга»-такси на большой скорости проследовал
мимо передвижного заградительного поста, не подчинив¬
шись сигналу остановиться. Лейтенант Нетреба произвел
четыре выстрела из автомата, ранив водителя в нижнюю
челюсть. Пассажиры не пострадали. Начато служебное
расследование правомерности применения оружия.
Утром, когда информация о событиях прошедшей ночи
легла в суточную сводку происшествий, можно было ска¬
зать, что розыск «по горячим следам» результатов не дал:
лица, причастные к преступлению на восемнадцатом кило¬
метре, не установлены, угнанный автомобиль ГАИ не обна¬
ружен. Оперативка у Мишуева началась только в одинна¬
дцать. Ожидая начальника, сотрудники отдела борьбы с
особо тяжкими преступлениями расселись в его простор¬
ном, недавно отремонтированном кабинете, сплошь обши¬
том светлой полировкой.
Раньше достопримечательностью этого помещения
был огромный дореволюционный несгораемый шкаф фран¬
цузского производства с патентованными запорами, сек¬
ретными блокировками и часовым механизмом, гаранти¬
рующим защиту от самых квалифицированных «медвежат¬
ников». В новый интерьер бронированный монстр не
вписался, по команде Мишуева два десятка пятнадцати-
суточников, сдавленно, но внятно матерясь, сволокли его в
14-2628
417
подвал, где он дожидался в лучшем случае вечного забве¬
ния, а в худшем — острых расчленяющих факелов синего
автогенного пламени. Место уникального сейфа занял
типовой «шкаф металлический канцелярский», удачно
уместившийся в мебельной стенке между отделением для
одежды и книжными полками с традиционными собрани¬
ями сочинений классиков.
Сизов, ставящий надежность и основательность не¬
сравненно выше преходящих красивостей моды, никогда
бы не совершил подобного обмена. Он сидел в торце длин¬
ного приставного стола и, чуть склонив голову, смотрел на
горячо обсуждающих вчерашнее происшествие Губарева и
Фоменко. Приобретенная за многие годы оперативной
работы способность ухватывать главное во внешности,
манере поведения человека и обозначать его суть красно¬
речивым псевдонимом, отражающим индивидуальность
безымянного до поры до времени фигуранта, высветила в
сознании подходящие псевдо: Двоечник и Гильза.
Причиной первого была вечная виноватость Фоменко:
заискивающая скороговорка, уклонение от любого спора,
куриная привычка втягивать голову в плечи. Правда, так
он держался в основном с начальством, иногда — с колле¬
гами, а когда встречался с блатными, стереотип поведения
резко менялся: развинченная дерзость, стремительные уг¬
рожающие движения, обильный жаргон.
Почему Губарев ассоциировался с гильзой, Сизов объ¬
яснить бы не смог. Очевидно, дело в широких прямых пле¬
чах и некоторой округлости тела, обещающей к сорока го¬
дам легкую полноту.
Сам Сизов, худощавый, костистый, с изборожденным
морщинами загорелым лицом, крючковатым носом и цеп¬
ким холодным взглядом маленьких желтоватых глаз, напо¬
минал хищную птицу и вполне мог бы получить псевдо
Гриф, если бы у него уже не было другого прозвища.
За две минуты до начала совещания в кабинет ворвал¬
ся запыхавшийся Веселовский — сильный, тяжелый и про¬
бивной, как метательный молот. Ему повезло: Мишуев не
терпел опозданий и неблагодарности, а он совместил эти
грехи, не сумев довольствоваться дополнительным часом
отдыха.
— Что нового? — спросил Веселовский, не успев плюх¬
нуться на стул, но ответа не получил, потому что наконец-
то появился хозяин кабинета.
— Не извиняюсь за задержку, все заседание руковод¬
ив
ства было посвящено вчерашнему происшествию,— на
ходу сообщил он и, с озабоченным видом обойдя пристав¬
ной стол, опустился на свое место.— Вы все включены в
состав оперативно-следственной группы...
Фразы получались значимыми и весомыми — сказыва¬
лась многолетняя тренировка. Имиджу Мишуев придавал
большое значение. В любую жару ходил в костюме и гал¬
стуке, подчеркивая принадлежность к клану руководите¬
лей, имеющих отдельные кабинеты с кондиционерами. Дер¬
жался вальяжно — неторопливо и очень уверенно. Прав¬
да, лицо было простоватым: маленький острый носик,
выцветшие дугообразные брови, глазки-буравчики, тонкие
губы. Но с тех пор, как руководителей перестали выводить,
словно особую породу, в лицеях да закрытых корпусах,
простецким лицом никого не удивишь.
— Сейчас я изложу обстоятельства дела, которые были
обсуждены на совещании у генерала...
Говорил начальник отдела хорошо поставленным голо¬
сом, напористо и энергично. По мнению Сизова, умение
убедительно докладывать и красиво выступать на собрани¬
ях явилось главным фактором его успешной карьеры. А
неспособность анализировать обстановку и избегать стере¬
отипов поведения помешала стать настоящим руководите¬
лем сыщиков.
Сизов мог быть субъективным, но сейчас Мишуев дей¬
ствительно тратил время зря: сотрудники уже прочитали в
сводке все, о чем он рассказывал. Подполковник говорил
только для Веселовского, который с интересом следил, как
кусочки мозаики восемнадцатого километра складываются
в целостную картину. Но именно этот интерес и выдавал
его с головой, а неумение Мишуева просечь, что лежит в
основе такой заинтересованности, подтверждало мнение
Сизова. Закольцевав цепь своих умозаключений, Игнат
Филиппович Сизов, известный в уголовном мире под проз¬
вищем Старик, удовлетворенно откинулся на спинку стула.
— Работники ГАИ действовали профессионально
неграмотно: их не насторожило упорное нежелание оста¬
навливаться, отчаянные попытки уйти от погони, они про¬
должали думать, что имеют дело с обычными нарушителя¬
ми, и не приняли мер предосторожности...
Казалось, что сейчас Мишуев предложит наложить на
убитых дисциплинарное взыскание.
— И вот результат — Мерзлов застрелен, как только
вышел из машины, Тяпкин получил смертельное ранение,
14 *
419
но сумел отбежать на обочину и дважды выстрелить. Похо¬
же, мимо...
Мишуев сделал паузу, осмотрел всех по очереди —
внимательно ли слушают.
— Преступники захватили патрульный автомобиль и
скрылись. На месте происшествия найдено семнадцать
гильз от автомата Калашникова. В багажнике брошенной
машины обнаружен труп неизвестного мужчины с ноже¬
вым ранением в спину.
Мишуев налил полстакана крепкого чая из маленького
потертого термоса, со вкусом отхлебнул.
— На моем веку такого еще не было,— сказал Весе¬
ловский.— Ну и дела! Автомат, два убитых сотрудника,
третий труп в багажнике... Как в Сицилии!
Мишуев отставил стакан.
— Что ж, с легкой руки Веселовского назовем розыск¬
ное дело «Сицилийцы». Но я жду от вас более плодотвор¬
ных идей.
Мишуев вновь оглядел подчиненных.
Фоменко усиленно морщил лоб и писал что-то в боль¬
шом отрывном блокноте. Веселовский напряженно посту¬
кивал пальцами по столу. Губарев рассматривал новень¬
кую японскую авторучку. Сизов продолжал сидеть в
прежней позе, никак не обозначая своей деятельности.
— Преступление необычайно тяжкое, вызывающее,
оно поставлено на контроль там... — Мишуев показал
пальцем вверх, где находился высокий чердак с узкими
сводчатыми оконцами и где заведомо никто ничего поста¬
вить на контроль не мог, потому что обитая железом чер¬
дачная дверь была постоянно заперта на огромный замок.
Сизов скучал и ожидал момента, когда каждый получит
свою линию работы и можно будет разойтись по каби¬
нетам.
— Мы должны раскрыть его любой ценой в ближайшее
время! И я хочу, чтобы все это уяснили!
Начальник обращался преимущественно к бездель¬
ничающему Сизову, как будто зная, о чем думает старший
опер.
А думал Старик о том, что ч^рез два месяца Мишуев
должен убывать на учебу в академию с перспективой даль¬
нейшего роста. И конечно, хотя никакое преступление,
Даже самое тяжкое и вызвавшее большой общественный
резонанс, этому теоретически не помеха, в реальной дей¬
ствительности при зависших «Сицилийцах» генерал его
420
никуда не отпустит. Значит, год псу под хвост, а как сло¬
жится через год — тоже неизвестно... Хотя наоборот,
известно! Ведь ему сорок один — предел по возрастным
ограничениям. Последний шанс!
— Больше месяца нам никто не даст! — сказал, как от¬
рубил, начальник отдела.
Сизов усмехнулся. Действительно, надо раскрывать за
месяц. А если не будет раскрываться?
— Что здесь смешного, Игнат Филиппович?
— Да это я так... К началу учебного года можем и не
успеть...
Мишуев помолчал, потом ехидно улыбнулся.
— Лишь бы до пенсии успели.
Сизов отметил, что за последние годы подполковник на¬
учился владеть собой. А когда пятнадцать лет назад жел¬
торотый лейтенант Мишуев проходил у него стажировку,
то багровел и срывался на крик от любого пустяка. Да и
потом невыдержанность вписывалась ему в аттестацию не¬
однократно.
— Переходим к распределению обязанностей.— Голос
Мишуева был спокоен.— Веселовский занимается брошен¬
ным автомобилем — судя по номерам, он из Красногор¬
ского края, и следами на месте происшествия. Фоменко
работает по розыску угнанной машины ГАИ. Сизов отра¬
батывает труп в багажнике. Установить личность, прове¬
рить образ жизни, круг занятий, выяснить привычки...
Наверное, ему доставляло удовольствие растолковы¬
вать бывшему наставнику элементарные вещи, но Сизов
долго не выдержал.
— Товарищ подполковник, вы так подробно инструкти¬
руете меня, потому что я самый молодой? Или наименее
оп ытный?
Мишуев изобразил удивление.
— Помилуйте, Игнат Филиппович! Мы уважаем ваш
опыт, но речь идет о серьезной работе. Зачем же демонст¬
рировать амбиции? Но раз вы считаете себя самым умным..
лМишуев обиженно пожал плечами.
— Губарев ищет очевидцев — может, кто-то проезжал
в то время по трассе, стоял на обочине, ремонтировался...
Понимаю, надежды мало, но надо использовать все шансы!
Подполковник оглядел сотрудников еще раз.
— Вопросы есть? Нет. Через час представить планы
работы. Сейчас все свободны. Веселовский, вы задержи¬
тесь...
421
Фоменко первым выскочил в двойную полированную
дверь, лихорадочно закурил и медленно, поджидая осталь¬
ных, побрел по обшитому под дуб коридору.
— Кто же так останавливает подозреваемых? — на
ходу возмущался Губарев.— Надо было приготовить ору¬
жие, один вышел к машине, а второй прикрывает...
— Ты думаешь, они за преступниками гнались? —
обычной скороговоркой спросил Фоменко, с силой выпу¬
ская табачный дым из угла искривленных губ.— Они за
червонцем гнались! Правильно, Игнат Филиппович?
Дерганый, нервный Фоменко был знаменит тем, что за
двадцать лет работы в розыске самостоятельно не раскрыл
ни одного преступления. Он объяснял это невезением и
давней травмой черепа. Травма действительно имела мес¬
то, причем в связи со службой, соответствующая запись в
послужном списке выполняла роль индульгенции. Впро¬
чем, и для начальства он был удобен.
— Не знаю,— ответил Сизов и ловко завладел боль¬
шим отрывным блокнотом.— Лучше покажи, что ты так
внимательно записывал?
На заложенном карандашом листе были коряво нари¬
сованы машина, автомат и две фигурки, пересеченные
точками. Кроме того, раз двадцать написано слово «ду¬
ра-ля».
— Да это я так,— привычно скривив губы, пояснил
Фоменко.— Чтоб шеф не пристебался. Чего писать — дело
ясное! Если б он сказал, где искать эту машину!
— Через пару часов спустись в дежурку и узнаешь.
— Думаете, найдут? Ну вы даете, Игнат Филиппович!
Если опять угадаете, с меня бутылка! Распишу план — и
все!
«Задушевные» разговоры Фоменко вел особым, с хри¬
потцой и надсадой, «блатным» шепотом, приближая лицо
вплотную к собеседнику.
Губарев отпер полированную дверь. За ней дубово-па¬
нельное великолепие заканчивалось: предполагалось, что
марафет в кабинетах оперсостава наведут во вторую оче¬
редь, в неопределенно-ближайшем будущем. Тусклые па¬
нели, растрескавшиеся потолки, унылая канцелярская ме¬
бель с инвентаризационными бирками из белой жести,
непременные сейфы и решетка на окне.
Таких одинаково безликих комнат насчитывалось в
Тиходонской области около трехсот, по стране — тысячи.
Они образовывали единую сеть, процеживающую через
422
себя горе и боль одних людей, коварство и жестокость~дру-
гих. Истории, которые приходилось здесь выслушивать,
не располагали к мечтательности и сантиментам, поэтому
обитатели их отличались резкостью, решительностью,
жесткостью и грубоватой прямолинейностью. Эти качест¬
ва, старательно ретушируемые в книгах и фильмах про
сыщиков, позволяли им успешно противостоять тем, кто
затевал примитивно-кровавые «дела» в заплеванных при¬
тонах или на тюремных нарах, тем, кто строил хитроумно
обдуманные планы в купленных на общак * особняках,
словом, всему непризнаваемому пока официально, но от¬
того не менее опасному преступному миру — от мелкой
уголовной шелупени до авторитетных воров в законе.
Сизов прошел к своему столу, сел, вытащил из кален¬
дарной подставки лист бумаги.
— Сразу за план? — с уважением спросил Фоменко,
пристраиваясь на подоконнике.— Я докурю и тоже пойду...
Но идти работать ему не хотелось, и он озабоченно по¬
интересовался у задумавшегося Сизова:
— Как же вы его будете устанавливать? По пальцам?
А если в картотеке ничего нет?
«Они ничего не поняли,— подумал Сизов.— Губарев
по неопытности, Фоменко по глупости. Разве что Веселов¬
ский... Тоже вряд ли. Но ему-то шеф растолкует, что к
чему...»
— Чего его устанавливать,— вслух произнес Сизов.—
Это хозяин машины...— Он взялся за телефон.
Губарев перестал перекладывать в сейфе картонные
папки оперативных материалов.
— Почему? Может, хозяин сидел за рулем? А может,
машина угнана, а труп случайный?
— Если бы хозяин сидел за рулем, они не подняли бы
сразу стрельбу, вначале попытались договориться. И по¬
том — труп голый, уложен в специальный мешок, к ногам
привязан камень — значит, готовились убить — и концы
в воду!
— А чего, правильно,— горячо зашептал Фоменко.—
Все сходится...
Губарев пожал плечами.
— Если так, то почему начальник поручил такую про¬
стую линию вам?
«Молодец, парень, в самую точку,— подумал Сизов.—
* воровская касса.
423
Потому что настала пора показать: Сизов выработался
и ни на что больше не годен».
— Не знаю,— ответил он, набирая код Красногорска.
Когда Веселовский остался с Мишуевым наедине, тот
жестом предложил садиться поближе, тяжело вздохнул,
ослабил узел галстука.
— Александр Павлович, в этом розыске я целиком
полагаюсь на вас.
Веселовский смешался.
— На меня? Я конечно... Но почему?
— Объясню. Фоменко не хватает цепкости и настой¬
чивости. Губарев молод, работает в областном аппарате
без году неделя, кто остается? — Мишуев смотрел выжи¬
дающе, и чувствовалось, что он знает, каким будет ответ.
— Как — кто? А Сизов?
Мишуев опять тяжело вздохнул и развел руками.>
— Да, Сизов... Громкие дела, блестящие результаты,
феноменальная способность прогнозировать развитие
событий, неумение допускать ошибки. В управлении его
прозвали сыскной машиной, его имя так обросло леген¬
дами, что разглядеть за ними реальность довольно трудно.
Мишуев поднялся, обошел стол и сел напротив Весе¬
ловского, создавая непринужденную обстановку товари¬
щеской беседы.
— А реальность эта весьма печальна. Сизову пять¬
десят три, пенсия на носу, и все, что было — в прошлом.
Он хорошо работал, он взял Великана, ликвидировал
группу Шебалина, но это уже история. Да, я стажировался
у него зеленым юнцом пятнадцать лет назвал, но сейчас
я — начальник отдела, подполковник, а он так и остался
старшим оперуполномоченным, майором. А почему? Отсут¬
ствие гибкости, неумение строить отношения с руководст¬
вом, неумное ерничество.
И вот результат — поезд ушел. Кстати, и прежних ре¬
зультатов в последние годы уже нет.
— А Ровеньковская сберкасса?
Мишуев небрежно взмахнул рукой.
— Там больше сделали ребята из райотдела. Одним
словом, Сизов выработал свой ресурс. Поэтому я и опре¬
делил ему легкую линию розыска, пусть спокойно проводит
время до пенсии. Мы же должны оберегать ветеранов!
Мишуев снова встал и возвратился на свое место.
— Самая перспективная линия работы — у вас. Если
424
постараетесь, обязательно получите хороший результат.
А успех поднимет на ступеньку выше других. В связи с
моим отъездом в академию ожидаются некоторые переста¬
новки. Я думаю рекомендовать вас начальником отдела.
Мишуев наклонился вперед и перешел на доверитель¬
ный тон.
— Так что вы, как и я, заинтересованы в скорейшем
завершении этого дела. И в том, что наши личные интересы
совпадают со служебными, ничего плохого нет, скорее на¬
оборот. Вы со мной согласны?
Веселовский ошарашенно молчал, потом, опомнив
шись, кивнул.
— Согласен. Постараюсь оправдать доверие.
Голос у него был несколько растерянным, но Мишуев
не обратил на это внимания.
— Ну и отлично. А теперь запишите про запас секрет¬
ный ход. Записывайте, записывайте,— доброжелательно
поторопил подполковник замешкавшегося сотрудника. Он
видел, что сделанное предложение выбило Веселовского из
колеи и был рад этому: значит, заглотнул наживку, теперь
будет землю рыть...
Веселовский приготовил записную книжку.
— Сивухин Алексей Иванович,— неторопливо, со зна¬
чением, продиктовал Мишуев.— Рабочий «Эмальпосуды»
На днях грозил расстрелять из автомата оркестрантов в
ресторане «Рыба». По пьянке, конечно. Но что у трезвого
на уме... Может, у него есть из чего стрелять?
Веселовский записал, но на лице его отчетливо отрази¬
лось сомнение.
— Я поручил Центральному райотделу собрать мате¬
риал и оформить его по двести шестой, второй *. Про¬
следите за этим. А потом мы с ним поработаем по автомату
«сицилийцев...»
Сомнение на лице Веселовского не исчезло. Неужели
шефу не ясно, что это заведомо дурная работа? Мало ли
кто что болтает, когда напьется! Но, с другой стороны,
Мишуев ничего не делает зря... Значит, у него свои резоны.
Что ж, начальству видней!
— Понял,— медленно произнес он и громко, уже без
колебаний повторил:
— Все понятно, товарищ подполковник!
— Имей в виду, что для райотдела это мелочевка,
* злостное хулиганство.
425
могут не захотеть возиться, а карты им раскрывать я не
хочу. Поэтому контролируй лично, если надо — сам под¬
ключись, но добей до конца. Проверь, как ведет по месту
жительства, да и в ресторане он наверняка не первый раз
скандалит... В общем, надо собрать все, что можно! Но это
запасной ход. Главное, конечно, машина и место проис¬
шествия. Работай в контакте с Трембицким, если надо —
давай поручения Фоменко. Сумеешь отличиться — назна¬
чу старшим группы. Ясно?
Веселовский встал и принял стойку «смирно». Раньше
он никогда этого не делал.
— Все ясно, товарищ подполковник! Разрешите идти?
— Идите.
Веселовский четко, как на строевом смотре, повернулся
через левое плечо и почти строевым шагом пошел к двери.
Мишуев проводил его внимательным взглядом.
3
Предположения Сизова подтвердились: машину ГАИ
обнаружили в тот же день брошенной в районе узловой же¬
лезнодорожной станции за сто километров от Тиходонска.
А в багажнике «шестерки» находился ее владелец Серо-
штанов — официант одного из красногорских ресторанов.
— Ну дает, Игнат Филиппович! Как загадает, так и вы¬
ходит! — блатным шепотом выразил свое восхищение Фо¬
менко.— В получку ставлю бутылку, как обещано!
Сизов съездил в Красногорск, побывал в расположен¬
ном на острове некогда модном, а ныне впавшем в запусте¬
ние ресторане, где количество ежедневных драк превосхо¬
дило число блюд в меню, опросил коллег убитого, потом
переговорил с его соседями, родственниками, зашел в гор-
отдел. Перед отъездом купил две палки копченой колба¬
сы — снабжение здесь было получше.
Тиходонск встретил обычными для лета пыльными бу¬
рями и отсутствием новостей. Тонкая пачечка протоколов,
привезенная Сизовым в видавшей виды кожаной папке,
тоже не содержала ничего интересного. И хотя это обыч¬
ная ситуация для первого этапа розыска, факт оставался
фактом: выполнив все, что положено, старший опер Сизов
доказательственной информации не добыл, а значит, ока¬
зался в тупике. Никого не интересует, что место в тупике
предопределено с самого начала отведенной ему линией
розыска, да и оправдываться, ссылаясь на это, глупо —
426
получится, что «плохому танцору всегда что-то мешает».
Но Сизов никогда не оправдывался. И никогда не оставал¬
ся в положении, в которое его ставила чужая воля.
Сидя за своим столом, Старик меланхолично жевал
бутерброд с привезенной колбасой и сквозь решетку смот¬
рел во внутренний двор управления, где стоял серебристый
«мерседес», изъятый у крупного деловика, возглавлявшего
подпольный пушной цех. Губарев, который лихо расправ¬
лялся с бутербродами и одновременно заваривал кипя¬
тильником чай прямо в стаканах, считал, что старший
товарищ обдумывает хитроумные планы поимки «сици¬
лийцев».
На самом деле Старик думал, что какая-то сволочь
ободрала с арестованного «мерседеса» никелированные
фирменные цацки, а поскольку посторонние здесь не быва¬
ют, значит, это дело рук своей, милицейской сволочи, точ¬
нее, твари, маскирующейся милицейским мундиром под
своего. Скорее всего, кого-то из сержантов дежурной
смены.
Хорошо бы подловить пакостника и набить морду и,
конечно, из органов — с треском. Но за это не уволят: мол,
мелочь... А какая мелочь, если душа гнилая?
Допив чай, Сизов написал на листке календаря не¬
сколько адресов и фамилий, протянул Губареву.
— Поговори с ними аккуратно. Аккуратно, понял?
Вначале от меня привет передай, это обязательно: так,
мол, и так, Игнат Филиппович, Старик про жизнь да здо¬
ровье интересуется... А потом про автоматы поспрашивай:
где, что, у кого, разговоры там, слухи, предположения...
И без всяких записей — люди этого не любят. А листок
потом мне вернешь. Понял?
Губарев кивнул, похвалив себя за недавнюю прони¬
цательность.
— Что же ты понял? — с некоторой брюзгливостью
спросил Сизов.
— Что надо сработать очень аккуратно,— смиренно,
как и подобает старательному ученику, ответил Губарев,
заглаживая развязную небрежность молчаливого кивка.
Сизов хмыкнул: «Ну ладно, пошли».
Сбежав по широкой мраморной лестнице и отдавив
тяжелую, украшенную бронзовыми щитами с мечами
дверь, они окунулись в плотный разноцветный и шумный
поток прохожих. В разгар рабочего дня по улицам города
всегда катились толпы никуда не спешащих людей, стояли
427
очереди у кинотеатров, не было свободных мест в кафе и
ресторанах. Жители Тиходонска, служившего воротами
Северного Кавказа и Закавказья, привыкли к такой осо¬
бенности городской жизни, приезжие неизменно ей уди¬
влялись.
Сизов и Губарев прошли по главной улице два квар¬
тала до перекрестка, где людская воронка засосала их под
землю в длинный кафельный коридор, стены которого
украшали мозаичные панно на исторические темы. Богато
отделанные подземные переходы были еще одной особен¬
ностью Тиходонска. Здесь Сизов, постоянно контролиро¬
вавший обстановку вокруг, резко направился к сидевшему
на холодном полу перед кепкой с несколькими медяками
грузному человеку в клетчатой ковбойке, рукава которой
были закатаны, чтобы обнажить розовые клешнеобразные
культи.
Из щелок опухшего лица выглядывали безразличные
ко всему глаза, но когда Сизов подошел вплотную и, рас¬
ставив ноги, сунул руки в карманы, взгляд инвалида при¬
обрел осмысленность и колючесть.
— Подайте, Христа ради, начальничек,— привычно
забубнил он и пошевелил клешнями.
Губарев пытался вспомнить статью, карающую за поп¬
рошайничество в общественных местах, и прикидывал,
как сподручней выносить нарушителя, но Сизов, покопав¬
шись в карманах, бросил в кепку несколько монет и, круто
развернувшись, двинулся к выходу из перехода.
— Спаси вас Бог от ножа, пули, лихого человека,—
облегченно заголосил инвалид.
Лейтенант догнал Сизова уже на лестнице.
— Он вас знает, что ли?
Сизов мотнул головой.
— Чувствует. Нахлебался...
Возле универмага сыщики расстались. Губарев напра¬
вился к трамвайной остановке, а Сизов сел в троллейбус
и через десять минут шел через небольшой сквер, неофици¬
ально называемый «клиникой», потому что вплотную при¬
мыкал к медицинскому институту.
Когда-то сквер был совсем другим — сплошь заросший
бурьяном, лопухами, кустарником, вьющимся между де¬
ревьями диким виноградом, с замусоренными до непрохо¬
димости аллеями и старательно разбитыми фонарями. Под
высокий кирпичный забор, огораживающий мединститут,
были стащены скамейки со всей «клиники». Вечерами в
428
непроглядной темноте, под тоскливый вой собак из вива¬
рия и бодрые ритмы джаза с танцплощадки соседнего
парка имени Первого мая, именуемого всеми попросту
«Майский», на этих скамейках шла насыщенная жизнь,
ради которой их и тянули, сопя и чертыхаясь, в самое глу¬
хое и труднодоступное место.
Тогда не было баров и дискотек, плавучего буфета
«Скиф» и видеосалонов, шальные деньги водились у немно¬
гих и тратились с опаской в специальных местах, нравы
еще не успели испортиться и старая сотенная бумажка
размером с носовой платок не могла служить универсаль¬
ным ключом, открывающим любые двери. Развлечения
были попроще и крутились вокруг «зверинца» — круглого
бетонного пятачка, окруженного высокой решеткой, на
которой, .заплатив смехотворную по нынешним меркам
сумму — трешку «старыми», можно было отплясывать ши¬
карное танго и «развратный» фокстрот, а если франтова¬
тые, держащие марку лабухи снизойдут к просьбам наибо¬
лее отчаянных голов и выдадут на свой страх и риск что-
нибудь «ихнее», можно было подергаться под запрещенные
ритмы, остро ощущая изумленные взгляды плотно обсту¬
пившей решетку публики.
А на тех скамейках под глухим забором за густыми ку¬
стами выпивали перед танцами для смелости вермута или
портвейна, реже — водки, туда же ходили добавлять, ког¬
да хмель начинал проходить. Туда же вели разгорячен¬
ную танцами и объятиями партнершу, с которой удалось
столковаться, и на «разборы» тоже выходили туда. Здесь
же при неверном свете свечного огарка дулись в «очко» и
«буру», здесь же ширялись редкие ?огда морфинисты —
слово «наркоман» в лексиконе тех лет отсутствовало.
«Зверинец» в Майском и «клиника» считались в районе
очагами преступности, хотя ножевые ранения случались не
чаше двух-трех раз в год, а о жестоких беспричинных убий¬
ствах и слыхом не слыхивали. Потому почти каждый вечер
трещали в «клинике» мотоциклы, шарили по кустам лучи
тяжелых аккумуляторных фонарей, заливались условными
трелями милицейские свистки.
Сизов — молодой, с упругими мышцами и несбиваемым
Дыханием — начинал службу именно здесь, и ностальгиче¬
ский характер охвативших его воспоминаний объяснялся
тоской по безвозвратно ушедшим временам, когда ничего
нигде не болело, впереди была вся жизнь с находками,
взлетами и победами...
429
Пятидесятилетний Сизов, жизнь которого была почти
прожита, а находок, взлетов и побед оказалось в ней гораз¬
до меньше, чем ожидалось, усилием воли оборвал ленту
воспоминаний.
«Клинику» давно расчистили, заасфальтировали аллеи,
осветили оригинальными «под старину» фонарями. Не
стало глухого забора — прямо в сквер выходил фасад но¬
вого административного корпуса института, украшенный
металлическими фигурами выдающихся лекарей всех эпох
и народов. Пытающийся переключиться на приятные ощу¬
щения Сизов некстати вспомнил, что, когда администра¬
тивный корпус строился, в подвале было совершено убий¬
ство. Правда, раскрыть его удалось за два дня.
Кафедра судебной медицины располагалась в старом,
но крепком здании из красного кирпича с высокими узкими
окнами. Дорогу заступил молодой длинноволосый парень в
мятом белом халате.
— Куда следуем? — фамильярно спросил он, давая
понять, что без его разрешения попасть внутрь совершенно
невозможно.
— Мне нужен кто-нибудь из экспертов,— пробормотал
погруженный в свои мысли Сизов.
— Ну, я эксперт,— довольно нахально заявил парень и
нахальство его было очевидным для всякого осведомлен¬
ного человека, но, конечно, не для озабоченного невеселы¬
ми делами просителя, за которого он и принял Сизова.
Старик вскинул голову.
— А похож на сторожа или санитара. Иди, вари свое
мыло, а то заставлю давать заключение по криминальному
трупу.
Парень не очень-то смутился.
— Сегодня Федор Степанович дежурит, проходите
прямо к нему,— как ни в чем не бывало произнес он и лени¬
во посторонился. Не удалось произвести впечатление и не
надо. Другим разом... Самоуважение у санитаров морга
высокое, чему причиной соответствующие заработки. По¬
брить покойника, к примеру, тридцать рублей. Обмыть,
переодеть, золотые мосты снять — полтинничек или еще
поболе... Это только легальные доходы. А что скрыто дела¬
ется за тяжелыми стальными дверями — кто ж углядит...
Лидка-санитарка, правда, схлопотала выговорешник за
отрезанную на шиньон косу, да коса мелочь...
Сизов спустился в цокольный этаж, где находилось
Бюро судебно-медицинской экспертизы, прошел по прох-
430
ладному коридору, ведущему к серым стальным дверям
с маленькими круглыми оконцами, круглосуточно светя¬
щимися тусклым и каким-то зловещим светом, без стука
вошел в маленький, узкий, как пенал, кабинетик.
Федор Бакаев был одним из ведущих экспертов и по
неофициальному распределению обязанностей выполнял
функции заместителя заведующего бюро, хотя штатным
расписанием такая должность не предусматривалась. Не¬
большого роста, с мелкими чертами лица, аккуратной
бородкой, он мог бы играть в фильмах роль интеллигентно¬
го участкового врача из сельской глубинки. Много лет
Бакаев работал над диссертацией, но что-то не получалось,
и его уже избегали спрашивать о времени возможной
защиты.
Сыщик и эксперт поздоровались.
— Ты насчет трупа в багажнике? Как там его... Серо-
штанов?
— Точно. Как догадался?
— Больше у нас ничего подходящего для тебя нет.
— И слава Богу. Кто его вскрывал?
— Да я и вскрывал. Сегодня отпечатал акт, Трембиц-
кий уже два раза звонил...
Бакаев, покопавшись в бумагах, протянул несколько
схваченных скрепкой листов.
Сизов привычно выхватывая главное, пробежал блед¬
ный, малоразборчивый текст.
— Значит, один душил веревкой, а второй ударил
ножом?
Бакаев кивнул, сосредоточенно разжигая спиртовку.
— Кофе будешь?
Сизов отказался. Он не был брезгливым или чрезмерно
впечатлительным, но то, что находилось совсем рядом, в
тускло освещенном помещении морга, оказывало на него
угнетающее воздействие. С того момента, как он спустился
в цоколь, в сознании то и дело проявлялась многократно
виденная картина: белый кафельный пол, белые кафельные
стены, серые каменные столы и главное — то, ради чего
существовало все это: белые, синие, фиолетовые пустые те¬
лесные оболочки мужчин и женщин, детей и стариков, бро¬
дяг и начальников, уравненные отсутствием одежды, сек¬
ционными швами, одинаковыми процессами тления, унизи¬
тельностью положения объектов исследования, складируе¬
мых на полках ледника, на полу.
Трудно поверить, но некоторых людей атмосфера смер-
431
ти притягивает. До руководства бюро доходили слухи, а
Сизов знал это наверняка — по ночам к санитарам прихо¬
дили бесшабашные приятели и экзальтированные подруги,
веселились, пили водку или медицинский спирт, занима¬
лись сексом, и привычные выпивка и секс на пороге морга
воспринимались совсем по-другому, близость трупов при¬
давала остроту и пряность этим занятиям.
Бакаев поставил на синее пламя огнеупорную колбу, по
кабинету поплыл аромат кофе. Сизову казалось, что он
смешивается с другим запахом, который просачивается
сквозь тяжелые стальные двери, пропитывает стены, ме¬
бель, одежду, проникает в поры... Не терпелось выйти на
свежий воздух.
— Где его одежда? — бесстрастно 'спросил Сизов.
— Трембицкий забрал,— усмехнулся эксперт.— Он то¬
же знает, где надо искать волокна наложения.
— Подногтевое содержимое?
— Ничего нет,— Бакаев перелил кофе в мензурку, сде¬
лал маленький глоток.
Сизов встал.
— Как говорится, и на том спасибо. Хотя я надеялся за
что-то зацепиться...
— Горячий,— эксперт поставил мензурку, посмотрел
пристально, отвел взгляд.— Мне осточертели насмешки и
подначки — неожиданно сказал он.— Но если тебя заин¬
тересуют антинаучные изыскания неудачливого диссертан¬
та, то могу подбросить любопытный факт...
Бакаев невесело усмехнулся.
— Разумеется, он не охватывается официальными
выводами экспертизы.
— Давай, подбрасывай,— также бесстрастно сказал
Сизов и сел. ‘
Эксперт протиснулся между столом и стеклянным шка¬
фом со зловещего вида инструментами, съежился в углу
над плоским металлическим ящиком, накрахмаленный ха¬
лат обтянул спину, и Сизов впервые заметил, что эксперт
сильно сутулится. к
— Вот они...— Бакаев вернулся на место, но сутули¬
ться не перестал, будто на него давило нечто, связанное
с зажатыми в руке картонными листами.
Сизов не обнаружил ни малейших признаков любопыт¬
ства.
Бакаев протянул картонки ему. В середине каждой был
приклеен лист фотобумаги.
432
— Похоже? .
Сизов не торопясь взял желтоватый картон, вниматель¬
но осмотрел изображенный на фотобумаге вытянутый
прямоугольник с кружками на концах. Так же основатель¬
но обследовал фотоизображение на второй картонке.
— По-моему, одинаковые.
— Я бы так категорично не сказал, но то, что похо¬
жи,— факт.— Бакаев забрал картонки, бросил на стол.
— Не тяни резину.— Сыщику надоела маска отстра¬
ненного безразличия, но только тот, кто знал его давно, мог
обнаружить, что сообщенное экспертом его заинтере¬
совало.
— Это отпечатки орудия убийства на коже потерпев¬
шего вокруг раны. Один отпечаток — с трупа Серошта-
нова, который я исследовал позавчера. Второй — с трупа
Федосова, убитого семь лет назад в Яблоневке.
— Да? Ну-ка дай взглянуть еще раз...
Уже не пряча эмоций, Сизов схватил со стола электро¬
графические отпечатки.
4
Вечером того же дня Мишуев проводил очередную опе¬
ративку. Обычно первым докладывал Сизов. Сейчас усто¬
явшийся порядок был нарушен — начальник предоставил
слово Веселовскому.
— У них не действовали фары, что, видимо, и привлек¬
ло внимание патрульных. Неисправность объясняет захват
автомобиля ГАИ — без света на ночном шоссе не разго¬
нишься.
— Логично,— кивнул подполковник^
— Под ковриком обнаружено два окурка сигарет «Ма¬
льборо», слюна соответствует крови первой группы...
Мишуев сделал пометку в блокноте.
— Это очень важная улика. Только... Надо проверить,
какие сигареты курил убитый.
— «Мальборо»,— негромко сказал Сизов.— Кровь у
него первой группы.
Мишуев резко отодвинул блокнот.
— Продолжайте, Александр Павлович.
Веселовский глубоко вздохнул и оглядел присутству¬
ющих.
— Пригодных для идентификации отпечатков пальцев
при первичном осмотре не обнаружили. Мы со следова-
433
телем организовали повторный, привлекли экспертов, об¬
следовали в салоне каждый сантиметр... И на зеркальце
нашли половину оттиска большого пальца.
— Не Сероштанова? — встрепенулся Мишуев.
— Нет. Проверили по нашей картотеке — безрезуль¬
татно. Послали в Центральную.
— Это уже кое-что,— Мишуев снова сделал запись.
Сизов рассмеялся про себя. Повторный осмотр про¬
изводил Трембицкий, искать отпечатки — дело следова¬
теля и эксперта. А Веселовский покрутился вокруг них
и примазался к результату. Ну-ну!
— Плохо, что отпечаток неполный,— продолжал Весе¬
ловский.— Формулу для машинного поиска вывести нель¬
зя, надо перебирать весь архив вручную. Можно забук¬
совать надолго...
— Буксовать нам нельзя? — встревожился Мишуев.—
Не цепляйтесь только за отпечаток, ищите другие пути!
— Может, дадим объявление по телевидению? —пред¬
ложил Сизов.
— А как это воспримут люди? — спросил подпол¬
ковник.
— Да так и воспримут: совершено преступление, мили¬
ция обращается к населению за помощью. Нелепых слухов
убавится. Глядишь и подскажут...
— В обкоме не одобрят такую авантюру, упрекнут в по¬
литической близорукости. И будут правы,— покачал голо¬
вой Мишуев.
— Не они же отвечают за раскрытие. И не они специа¬
листы в розыске...— буркнул Сизов.
Фоменко наклонился к Губареву и громко прошептал:
— Во дает! Мне три года до выслуги, я ничего не
слышал...
— Ставить вопрос должен профессионал. И настаи¬
вать, объяснять, убеждать...— продолжал гнуть свою ли¬
нию Старик.
— Я не желаю прослыть демагогом,— сухо сказал
Мишуев.— Хватит строить воздушные замки, давайте
говорить конкретно, по делу.
Он повернулся к Веселовскому.
— Что еще у вас?
. — Автоматные гильзы тоже направлены в Централь¬
ную пулегильзотеку вместе с запросом о фактах пропажи
оружия. У меня пока все.
— Хорошо! — с преувеличенной бодростью произнес
434
Мишуев.— Веселовский показывает пример настойчивой,
целеустремленной, а главное, умелой работы. Когда я был
начальником уголовного розыска в райотделе, все мои
подчиненные работали так, как он. И раскрываемость со¬
ставляла почти сто процентов! Сейчас дело обстоит хуже...
У Фоменко и Губарева, судя по рапортам, результаты нуле¬
вые, докладывать им нечего. Правда, может, у Сизова есть
что-то, кроме прожектов? Кто-то видел, как преступники
садились в машину Сероштанова? Или он рассказал, кого
собирается везти?
Сизов уже понял, что к чему. Итак, начальник вытя¬
гивает Веселовского и опускает его. Что ж, это
логичное развитие замысла...
— К сожалению, так почти никогда не бывает. Серо-
штанов — официант красногорского ресторана, знался со
спекулянтами, фарцовщиками, сам не попадался. Зани¬
мался частным извозом, специализировался на междуна¬
родных рейсах. Кого вез в этот раз, выяснить не удалось...
— Жаль, что у самого опытного нашего сотрудника тот
же нулевой результат,— сдерживая улыбку, сказал под¬
полковник.— Думаю, что в сложившейся обстановке все
должны переключиться на перспективную линию Веселов¬
ского. А Александр Павлович возглавит работу и опреде¬
лит задания каждому.
— Разрешите продолжать? — хладнокровно спросил
Сизов.
— Разве у вас есть что-то еще? — удивился Мишуев.—
Продолжайте, мы вас внимательно слушаем.
Удивился он искренне: что может рассказать человек,
упершийся в тупик? Разве что напустить туману.
— Я встретился с судебно-медицинским экспертом Ба¬
каевым. Он работает над диссертацией о возможностях
электрографического исследования ранений для определе¬
ния формы и особенностей орудий, которыми они причине¬
ны. Смертельное ранение Сероштанову нанесено клинком
односторонней заточки, длина двенадцать с половиной
сантиметров, ширина — полтора. На коже эксперт выявил
отпечаток ограничителя характерной формы с шариками
на концах.
— Почему этого нет в акте вскрытия? — насторожился
Мишуев.— И что это означает?
— Признаки оружия позволяют определить его тип:
фирменный автоматический нож, в котором ограничитель
раскрывается одновременно с выбрасыванием клинка. В
435
наших условиях вещь довольно редкая. Мне, например,
не попадалась ни разу.
— Что же, это может сыграть определенную роль...—
Мишуев повернулся к Веселовскому.— Александр Павло¬
вич, отметьте особенности орудия убийства, вдруг да вы¬
плывет где-нибудь...
— Я не закончил, товарищ подполковник.— холодно
сказал Сизов.
Мишуев прервался на полуслове.
— Необычность ножа привлекла внимание Бакаева,
ему показалось, что он уже встречал такой. Перебрал свою
картотеку — у него почти тысяча электрографических от¬
печатков — и нашел! Семь лет назад он делал экспертизу
по убийству Федосова на Яблоневой даче, все параметры
ножей совпадают!
— Вот это да! Недаром говорят: сыскная машина! —
горячечно зашептал Фоменко.
— Да, Игнат Филиппович из-под земли улику выкопа¬
ет,—довольно кивнул Губарев.
— Речь может идти о совпадении общих признаков, но
не о полной идентичности,— равнодушно сказал Веселов¬
ский.— Мало ли похожих ножей!
— В том-то и дело, что мало! — в полный голос сказал
Фоменко.— Я тоже ни одного не встречал.
— Это не аргумент! — бросил Веселовский. В его тоне
появились новые нотки.
Мишуев некоторое время безразлично наблюдал за
спором, потом постучал связкой ключей по столу. Когда
наступила тишина, обратился к Сизову
— Дело подняли?
— Еще не успел.
— И не трудитесь зря. — Подполковник повысил го¬
лос.— Я лично раскрыл это убийство! Тогда еще был стар¬
шим опером в районе, двое суток не ел, не спал, а на третьи
взял некоего Батняцкого — большой мерзавец, между на¬
ми говоря. Дали ему, если не ошибаюсь, двенадцать лет.
— Вот и редкий нож! — хмыкнул Веселовский.— На¬
шли аргумент... Мало ли в жизни совпадений!
— Разобрались! — Мишуев прихлопнул ладонью свой
блокнот.— Капитан Веселовский ставит задачу каждо¬
му — и вперед! Времени нам терять нельзя!
— Да, чуть не забыл,— сказал начальник, когда все
уже встали.— Звонили из отделения боевой подготовки:
завтра майор Сизов должен провести занятия в роте специ-
436
ального назначения. С учетом этого, Александр Павло¬
вич, определите нашему ветерану задание уменьшенного
объема.
— Понял,— отозвался Веселовский.— Сейчас все со¬
бираемся у меня — распределим работу.
Он еще избегал подчеркивать свою руководящую роль,
но опытный Фоменко в коридоре придержал за рукав Губа¬
рева.
— Видал, что делается,— заговорщически прошептал
он.— Власть меняется, Веселовский уже главнее Филипы¬
ча... Видно, и вправду его скоротого... На пенсион. Так что
соображай...
— Чего мне соображать? — холодно спросил Губарев,
отстраняясь.
— А того,— снова придвинулся Фоменко.— Ты с ним
и на обед вместе и с работы вдвоем. Начальству это не
нравится.
— Ты это всерьез? — Губарев впервые обратился к
старшему коллеге на «ты», и в голосе отчетливо сквозило
презрительное недоумение, которое Фоменко почувст¬
вовал. •
— Да ты не так понял,— зачастил он.— Что я, него¬
дяй какой? Или Филипычу зла хочу? Я ж о тебе думаю!
Ты молодой, жизни не знаешь. Он-то уйдет, а тебе рабо¬
тать...
Губарев нехорошо выругался и вырвал руку.
5
Специальная рота отрабатывала операцию «Тайфун».
По третьему варианту: захват вооруженных преступников,
скрывающихся в отдельном здании.
Макет здания — обшарпанная двухэтажка из красного
некондиционного кирпича располагалась на краю полиго¬
на. Внешне она практически не отличалась от большинства
домов центральной части города и могла легко вписаться в
унылый ряд построек старого фонда на любой улице: Тру¬
довой, Социалистической, Красногвардейской. Даже по¬
клеванный пулями фасад жилищно-коммунальные власти
привычно объяснили бы боями за освобождение Тиходон-
ска в грозном 1942^м да недостатком средств на текущий и
восстановительный ремонты во все последующие годы.
Сейчас видавшая виды стена не брызгала острыми фон¬
танчиками красного крошева и не отбрасывала зло свистя-
437
щих в рикошете пуль: вместо обычных дистанционно
управляемых фанерных фигур преступников изображали
добровольцы из первого взвода, поэтому стреляли холо¬
стыми.
Несмотря на это, все были в бронежилетах под маски¬
ровочными комбинезонами и в касках, обтянутых камуф¬
ляжной тканью — как при настоящей боевой операции.
Только командир спецроты майор Лесков остался в лихо
заломленном черном берете. Он стоял на рубеже атаки за
кирпичным, по грудь бруствером, наблюдал, как члены
группы захвата, прикрывая бронещитами головы и стара¬
тельно прижимаясь к земле, смыкали кольцо вокруг осаж¬
денного дома, как группа прикрытия меняла позиции на
более выгодные, как рассредоточивалась в ожидании ко¬
манды группа резерва.
Время от времени он прикладывался к биноклю и рас¬
сматривал забаррикадированные деревянными щитами,
досками и всяким хламом оконные проемы, из которых
глухо дудукали короткие очереди.
— Поймал, наконец? — азартно искривил рот майор,
не отрываясь от бинокля. Сидящий на скомканном маск-
комбинезоне Сизов увидел, как тускло блеснули пластмас¬
са и сталь коронки и вспомнил, при каких обстоятельствах
Лесков потерял три зуба.
— Нет ни черта! — отозвался снайпер, стоявший на
колене справа от командира, там, где кирпичный бруствер
уступом снижался до метровой высоты. Тонкий ствол мало¬
калиберного карабина с оптическим прицелом напоминал
комариное жало.
— Два окна слева и крайнее правое, по очереди. Они
меняют друг друга. Смотри внимательней, это тебе не
мишени на веревочках!
Негромко пропел зуммер вызова.
— Первый, я третий, их двое, прием.
Майор Лесков поднял с кирпичной стенки изящный, как
игрушка, датский приемопередатчик с короткой, обтянутой
резиной антенной. Кроме спецроты, таких купленных на
валюту штучек ни в одном подразделении не было.
— Возьмешь — подсчитаешь. Доложи готовность,
прием.
— Готовность три минуты. Через минуту — «Черему¬
ха», через две — ДШШ * и сразу — собак. У меня все.
* дымовая шокирующая шашка.
438
— Пятый, ко мне,— скомандовал Лесков в микро¬
фон.— Седьмой, готовьте Диану и Креза, после взрыва —
пускайте!
— Есть. Вас понял,— разными голосами ответила ра¬
ция. Почти сразу сзади подбежал еще один снайпер и
плюхнулся рядом со своим коллегой.
— Приготовиться,— сказал ему Лесков, следя за се¬
кундной стрелкой.— Верхний этаж — крайние окна слева
и справа. И нижний — в середину, на всякий случай.
Второй снайпер изготовился. Ствол специального ка¬
рабина по толщине напоминал полуторадюймовую водо¬
проводную трубу.
— Огонь! — резко скомандовал Лесков.
Карабин грохнул, как охотничье ружье, снайпер левой
рукой передернул скользящее цевье — вылетела картон¬
ная, опять же словно охотничья, гильза. Снова грохот вы¬
стрела, снова рывок цевья, дымящая гильза шлепнулась
рядом с Сизовым, и он поспешно отшвырнул ее в сторону.
Ударил третий выстрел.
— Верхние зарядил оба, а в нижние смазал,—коман¬
дир роты опустил бинокль и снова смотрел на часы.
Из верхних окон валили клубы слезоточивого газа.
— Они просто щит подставили, смазать я не мог...—
пытался объяснить второй снайпер, но Лесков не слушал.
— Внимание всем, беречь глаза,— сказал майор в
рацию и присел за бруствер.
Возле осаждаемого дома раздался резкий взрыв и,
как знал отвернувшийся в сторону Сизов, сверкнула
ослепляющая вспышка. Тут же ударили автоматы группы
прикрытия.
Операция вступила в завершающую фазу, и хотя обла¬
ко дымовой завесы скрывало сцену штурма, Сизов хорошо
знал, что там происходит.
Вгкоре из начавшего редеть дыма бойцы группы за¬
хвата выволокли трех закованных в наручники «преступ¬
ников» и, аккуратно уложив в ряд на траву, с облегчением
сбрасывали противогазы.
— Я его два раза через окно достал.
— Диана за штанину схватила, хорошо, успел ногу
отдернуть...
— Надо было без «Черемухи», и так никуда бы не
делись...
Возбужденно гомонили победители, недовольно буб¬
нили что-то под резиновыми масками задержанные. На-
439
конец, с них сняли противогазы, освободили от наруч¬
ников.
— Колька голову прикрыл, а зад выставил, думает —
туда пуля не достанет...
— С оцеплением затянули, мы могли через заднюю
дверь уйти...
— Петька, гад, в следующий раз будешь бандитом,
я тебе тоже так руку выкручу...
— А вообще ничего, нормально сработали.
Кинолог нейтрализующим раствором промывал глаза
повизгивающим собакам.
— Товарищ майор, зачем животных в «Черемуху»
загонять? — недовольно обратился он к Лескову.— Ду¬
маете, им не больно? Ну если по необходимости, а сей-
час-то?
— Ладно, не бурчи,— хлопнул его по плечу коман¬
дир.— Бывает, и людей не получается жалеть. А на псах
твоих все вмиг заживет! Лучше скажи, Шмелева не видел?
— Здесь я! — вынырнул откуда-то сбоку юркий
крепыш с перепачканным сажей лицом.
— Ну, посчитал? — насмешливо спросил майор.—
Сколько же их — двое или трое?
— Так они хитрили — один не стрелял! — крепыш
рукавом комбинезона вытер подбородок и щеки.— А когда
взяли, ошибка и поправилась!
Он довольно засмеялся и подмигнул Сизову
— Что скажете, Игнат Филипыч? По-моему, норма!
— Учитывая, что объекты специально подготовлены...
Опять же — противогазы...— Сизов кивнул.
— А что на третий вариант твой снайпер малокалибер-
ку взял вместо СВД * тоже норма? — наседал Лесков.
— Не трамбуй меня, командир! По мелочам накопать
всегда можно, но в главном-то порядок! А снайпера будем
воспитывать. ‘
— Ладно, разбор потом проведем,— по-прежнему
казенно сказал Лесков.— Строй людей.
И, повернувшись к Сизову, вздохнул:
— Вот такого разгильдяя я сделал своим замести¬
телем!
Тон, которым эта фраза была произнесена, перечерки¬
вал предыдущую суровость и придирчивость командира к
подчиненному. Напротив, выдавал, что между ними суще-
* снайперская самозарядная винтовка Драгунова.
440
ствуют давние неофициальные отношения. Впрочем, Сизов
и так знал: Витька Лесков и Юрка Шмелев дружат с
детства.
Пятнистые комбинезоны выстроились в шеренгу, майор
Лесков представил Сизова и передал ему командование.
Тот поставил бойцов полукругом лицом к дому, взял у
комроты и его зама пистолеты, приказал выставить ми¬
шень-в окне второго этажа.
— При штурме здания, любого другого укрытия, чтобы
подавить огонь объектов задержания, деморализовать их,
делаем так...
Старик зажал в каждой руке взведенный пистолет.
— Левой ведем отвлекающий огонь: можно вверх,
можно над головами, можно в сторону противника, но не
сосредоточиваясь на прицельности, и двигаемся вперед, а
правую держим для стрельбы на поражение. Показываю...
С неожиданной быстротой Старик бросился к зданию,
подняв левую руку и разряжая обойму в чистое голубое
небо. Когда затвор застрял в заднем положении, обнажив
половину короткого ствола, он один раз выстрелил с пра
вой, и мишень в проеме окна исчезла.
— Вот^т-ак,— скрывая одышку, Старик вернулся к
строю.— Кто берется повторить?
Потом он показал такой же прием, но с автоматами,
приклады которых зажимал под мышками. Зрелище было
эффектным, но желающих повторить упражнение не на¬
шлось.
— Управляться с ними сложновато,— согласился Ста¬
рик,— но выучиться можно. Только на холостых надо дол¬
го работать, иначе сам искалечишься, да и других поло¬
жишь. Смотрите, показываю еще раз...
Рота спецназначения восторженно гудела.
Старик продемонстрировал стрельбу из автомата от
бедра, приемы ухода с линии выстрела противника, при¬
цельную стрельбу из пистолета.
— То, что написано в наставлениях, годится для тира,
но не для улицы. Когда пуля летит параллельно земле на
уровне груди, то о прицеливании по вертикали можно не
думать. Остается горизонтальное отклонение. Если дер¬
жать пистолет двумя руками, его убираешь быстрее и
надежней. '
Старик присел на широко расставленных ногах и, под¬
держивая левой рукой рукоять пээма, несколько раз вы¬
стрелил.
441
— На что похоже? На западный боевик? Верно, амери¬
канские полицейские именно так и стреляют. Кстати,— об¬
ратился он к Лескову,— фанерные мишени не дают пра¬
вильного восприятия цели. Мишень должна быть объем¬
ной. Сделайте мешки с песком или опилками, тогда будет
лучше ощущаться дистанция, да и пулю чувствуешь, мож¬
но контролировать промах, вносить поправки...
— Сделаем, Игнат Филиппович,— кивнул майор.—
Чучела изготовим. В одежде, чтоб все натурально.
Он повернулся к бойцам.
— Нравится такая огневая?
— Класс! — отозвались пятнистые комбинезоны, а
здоровый рыжий парень в десантной тельняшке, выгляды¬
вающей через распахнутый ворот, выкрикнул:
— Это наша работа, ей и учиться надо! А все эти лек¬
ции по международному положению... Пусть их замполиты
слушают...
— Ты это брось, Борисов! Ты же не придаток к дубин¬
ке, бронежилету и автомату! Должен работать над собой,
развиваться, повышать культурный и политический уро¬
вень,— скучным голосом произнес командир.
— На то есть газеты, радио и телевизор,— дерзко па¬
рировал рыжий.
— Смирно! — рявкнул Лесков.— На первый, второй
рассчитайсь! Первые номера два шага вперед, шаг влево,
кругом! Свободный спарринг — десять минут. Пригото¬
вились!
Пятнистые комбинезоны, оказавшиеся в парах лицом
друг к другу, привычно приняли боевые стойки.
— Начинай! — майор рубанул рукой воздух.
— И-е-е-я!! — пронзительно разнеслось над степью, и
пятнистые шеренги сомкнулись. Удар, блок, контратака,
захват, бросок...
— И-е-е-я! — пугающий крик должен деморализовать
противника и поднять боевой дух атакующего. Рука, нога,
перехват, кульбит с выходом в стойку, подсечка...
— Тигры,— довольно сказал Лесков, улыбаясь левой
половиной рта, где были выбиты зубы. Вблизи отчетливо
выделялся шрам, пересекающий губы и переходящий на
подбородок, который придавал лицу командира зловещее
выражение.— Их шпана боится куда больше, чем пэпээс-
ников.* На днях возле «Рака» окружили патрульную ма-
* сотрудники патрульно-постовой службы.
442
шину, чуть не перевернули, хотели задержанного отбить...
А наши подъехали — разбежались кто куда. Потому что
знают...
Командир роты оглянулся по сторонам и понизил голос.
— А Борисов в общем-то прав. Мы с Юрой увеличили
объем служебной и боевой подготовки за счет политзаня¬
тий. Конечно, втайне от политотдела.
— Понятное дело,— отозвался Сизов.— Но если узна¬
ют, вдуют тебе по первое число.
— Наверное, так,— согласился майор.— А пока до¬
вольны. Как какая экскурсия, делегация — журналисты
там, депутаты, иностранные гости,— всех к нам! Я уже
составил вроде концертной программы: номер один — за¬
хват преступника, номер два — прием против ножа, номер
три — против пистолета, номер четыре — прыжки через
несколько человек с выходом в стойку, номер пять — то же
с поражением штыком деревянной мишени... Ну, в общем,
все: работа с дубинками, скоростная стрельба. Теперь от¬
работаем эту вашу штучку с автоматами — поставим гвоз¬
дем программы. А пока у нас «коронка» такая: кладем на
подставки кирпичи, обливаем бензином и поджигаем. Че¬
ловек пять по команде — бац! Голой рукой прямо в пла¬
мя — и кирпичи вдребезги, только горящие куски во все
стороны! А потом Борисов, этот рыжий амбал, выходит с
двумя бутылками и со зверскими криками разбивает их о
собственную голову, одну за другой! И оскольчатыми гор¬
лышками ведет бой с тенью. Ой служит в спецназе, там
этим штукам и выучился. А гости — в полном вбсторге.
Лесков взглянул на часы.
— Еще минута.
— Дал бы отбой. Они выкладываются изо всех сил. —
Сизов тоже посмотрел время.— Мне нужно в город. Маши¬
на есть?
— Найдем,— майор кивнул.— А что до отбоя, то боец
специальной роты не должен уставать. Наоборот, есть бу¬
дут с большим аппетитом. Кстати, и вас без обеда не от¬
пустим. Тем более, сейчас везде начинается перерыв, так
что спешить некуда.
Лесков еще раз взглянул на циферблат.
— Внимание! — рявкнул он.— Прекратить бой! От¬
дых — десять минут.
Бешено раскрученное колесо рукопашной схватки
мгновенно остановилось. Фигуры в маскировочных комби¬
незонах опустились на траву. Чувствовалось, что лесков¬
ские тигры все-таки устали.
443
Только один боец остался на ногах и направился к
командиру. Когда он подошел ближе, Сизов рассмотрел,
что это Шмелев. Комбинезон замкомроты был расстегнут,
на нем выступили мокрые пятна, и казалось, что от тела
должен идти пар.
— Опять не удержался? — насмешливо спросил Лес¬
ков.— Ты же сейчас уже руководитель, твоя задача на¬
блюдать, контролировать, поправлять. А ты по-прежнему
ввязываешься в спарринги!
— Усложнял задачу,— улыбаясь ответил Шмелев, и
было видно, что он почти не запыхался.— Если кто сла¬
бее — становился на его сторону. Ну и сам попробовал
против нескольких... Две пары держал...
Шмелев удовлетворенно облизнул пересохшие губы.
— Воды не взяли, жалко... Ну да сейчас подойдет
автобус...
Вскоре привезли обед. Специальная рота, сидя по-
турецки, мгновенно выхлебала из алюминиевых мисок гу¬
стой борщ, умяла котлеты с картофельным пюре и выдула
несколько ведер компота.
Сизов пристроился на пустом ящике от взрывпакетов —
на голую землю его не тянуло, да и ноги не складывались,
как раньше, пожалуй, и в полулотос он бы уже не сел.
Рядом отдыхали Лесков и Шмелев. Глядя на их лица,
Сизов подумал, что вряд ли какому-нибудь хулигану при¬
дет в голову даже спьяну пристать к Виктору или Юре.
Да и припозднившийся прохожий в темном переулке не
обрадуется, если кто-то из них попадется навстречу. Он
усмехнулся.
— О чем вы, Филипыч? — спросил Лесков.
Сизов помедлил с ответом.
— Да вот смотрю на твоих парней. Знаешь, что это все
мне напоминает? — Сизов обвел рукой вокруг.
Пятнистые комбинезоны снова наполнились силой. Не¬
которые играли в ножички, некоторые устраивали шутли¬
вые схватки: кто-то выкручивал товарищу ногу, кто-то
обозначил тычок растопыренными пальцами в глаза со¬
седу, но был пойман за кисть и скручен в бараний рог, кто-
то набивал о землю ребро ладони.
— Интересно,— сказал Лесков.
— Кизетериновский питомник,— еще раз усмехнулся
Сизов и тут же добавил: — Только без обид.
В Кизетериновке находилась школа служебно-розыск¬
ных собак.
444
— А чего обижаться,— комроты пожал плечами.—
У каждой службы своя задача. У нас — гнаться, хватать,
не пускать, драться, обезвреживать. И у овчарок примерно
то же...
— Только они стрелять не умеют,— хохотнул Шме¬
лев.— И противогаз никак не наденут. Да и вообще — наш
парень с несколькими овчарками справится.
Реакция обоих была ненаигранной: обижаться они и не
думали.
Рыжий Борисов принес из автобуса гитару, расчехлил
ее. Пятнистые комбинезоны подсели ближе.
— У нас скоро бронетранспортер будет,— продолжал
Лесков.— Сейчас можем у военных одалживать, но лучше
свой иметь. И вертолет хочу свой.
— Чего играть-то? — подстраивая инструмент, спро¬
сил Борисов.
— «Чужие долги», «Реквием пехоте», «Про настоящих
мужчин»,— посыпалось со всех сторон.
— Давай «Песню обреченного десанта».— Голос Лес¬
кова перекрыл возникший гомон. * •
— Желание начальника, сами понимаете, закон для
подчиненного,— рыжий здоровяк сделал пробные аккор¬
ды. Шум стих.
Мы прыгаем ночью с гремящих небес
В пустыню, на джунгли, на скалы, на лес,
Ножи, автоматы и боезапас —
Завис над землею советский спецназ.
Жуем не резинку, а пластик взрывчатки,
Деремся на равных один против трех.
В снегу без палатки — ив полном порядке,
А выстрелить лучше не сможет и Бог...
Скажите про это «зеленым беретам» —
Пусть знают они, с кем им дело иметь
В ледовом просторе, в лесу или в поле —
Везде, где со смертью встречается смерть.
— Припев — все! — Шмелев взмахнул рукой.
Пусть даже команду отдали в азарте —
Сильней дипломатии ядерный страх.
А мы — острие синей стрелки на карте,
Что нарисовали в далеких штабах.
После рева нескольких десятков молодых глоток голос
Борисова, казалось, звучал тихо и печально:
Мы первые жертвы допущенной спешки
И, задним числом, перемены ролей.
В военной стратегии мы — только пешки,
Хотя и умеем взрывать королей!
445
И у генералов бывают помарки:
Вдруг синюю стрелку резинкой сотрут...
Но мы уже прыгнули, жизни — на карте,
А сданные карты назад не берут.
— Во дает! — Шмелев показал певцу большой палец.
Тот никак не отреагировал, взгляд у него был отрешенный.
Министр покается: «Вышла ошибка,
Виновных накажем. Посла отзовут».
Его самого поругают не шибко.
От нас же внизу извинений не ждут.
Борисов сделал паузу, побитые мощные пальцы осто¬
рожно перебирали струны, вдруг он резко взвинтил ритм.
Мы падаем молча, закрасив лицо,
И лишь на ста метрах рванем за кольцо.
Мы знаем, что делать, задача ясна
Но ваши ошибки — не наша вина!
Специальная рота дружно подхватила припев.
— Ну как? — спросил Лесков.— Это ведь тоже поли¬
тико-воспитательная работа.
— Хорошо,— кивнул Старик.— Только вряд ли полит¬
отдел будет от нее в восторге.
— Да нет,— вмешался Шмелев.— Там сейчас нор¬
мальные ребята. К тому же понимают нашу специфику.
— Мне пора.— Сизов встал, с неудовольствием ощу¬
щая, как затекли ноги.
Лесков со Шмелевым проводили его до автобуса.
— Довезешь товарища, куда ему нужно, потом в ро¬
ту,— приказал майор водителю.
— Мне в нарсуд Центрального района,— уточнил Си¬
зов.— А вы здесь надолго?
— Часа на два,— ответил комроты.— Еще немного
песен, потом штурмовая полоса. Через недельку повторим
занятия?
Пожимая протянутые руки, Сизов кивнул. Автобус
развернулся и покатил к выезду с полигона. Старик смот¬
рел в окно. Специальная рота пока пела песни...
6 '
В примыкающей к дежурной части комнате для допро¬
сов задержанных Центрального РОВД Фоменко «прес¬
совал» Сивухина — хулигана из «Рыбы».
— Люди в ресторан отдохнуть ходят, а ты свое блатов-
ство показать? — тихо, по-змеиному шипел Фоменко, и
446
губы его зловеще кривились.— Кому хочу — в морду дам,
кого захочу — отматерю... Так?!
Он замахнулся и, когда Сивухин отпрянул, грохнул
кулаком по столу.
— Боишься, сука! А там не боялся? Там ты смелый
был, на всех клал с прибором,— опер пригнулся к столу,
как зверь перед прыжком, и снизу гипнотизирующим
взглядом впился в бегающие глаза допрашиваемого.—
И думал всегда при таком счастье на свободе кейфовать...
Да?!
Фоменко снова замахнулся. Он «заводил» сам себя, и
сейчас бешенство его стало почти не наигранным, в дер¬
гающихся углах рта собралась пена, зрачки маниакально
расширились.
— Да я тебя в порошок сотру, падаль поганая! Ты у
меня будешь всю жизнь зубы в руке носить!
Он перегнулся через стол и ткнул-таки кулаком в фи¬
зиономию хулигана, но тот снова отпрянул, и удар полу¬
чился несильным.
— Ну чего вы, в натуре,— плачущим голосом заныл
Сивухин и принялся усердно растирать скулу, демонстри¬
руя, что ушибленное место нестерпимо болит.— Чего я
сделал такого особенного? Ну чего? Скажите, я извинюсь...
— Вот и молодец! — Фоменко выпрямился, лицо его
приняло обычное выражение, и он даже доброжелательно
улыбнулся.— Я знал, что мы найдем общий язык. Ты па¬
рень-то неглупый. Раз попал — надо раскаяться и все
рассказать. Закуривай...
Он любезно протянул распечатанную пачку «Примы»,
подождал, пока трясущиеся пальцы задержанного выло¬
вят сигарету, встал, обошел стол и чиркнул спичкой.
Настороженно косясь, Сивухин прикурил.
— Да чего рассказывать-то? — После нескольких за¬
тяжек он расслабился, и в голосе прорезалась обычная
блатная наглеца.— Двое суток на нарах, а за что? Хоть
бы пальцем кого тронул... •
— Не помнишь, значит? — Фоменко присел на край
стола, нависая над допрашиваемым, отчего тот должен
был чувствовать себя неуютно. К тому же, когда держишь
голову задранной, затекает и деревенеет шея, устает спи¬
на, очень хочется сменить позу.
— Ну так я тебе расскажу...— Фоменко тоже закурил,
но из другой пачки: не дешевую «Приму», а фирменные
«Тиходонск».— Двадцать шестого апреля ты нажрался
447
в «Рыбе» до потери пульса, обругал матом гражданина Ко¬
стенко, который находился при исполнении служебных
обязанностей, приставал с циничными предложениями к
гражданке Тимохиной и ударил ее по лицу.
Фоменко выпустил дым в лицо Сивухину.
— Вот тебе эпизод номер один. Злостное хулиганство.
Статья двести шестая, часть два. До пяти лет.
— Да не было ничего этого! — Сивухин от возмущения
сорвался на фальцет.— Не знаю никакого Костенко и Ти¬
мохину эту в глаза не видел! Это кто-то чернуху прогнал.
Какие, на хрен, служебные обязанности?
— А швейцара дядю Васю не помнишь? — вкрадчиво
спросил Фоменко и снова целенаправленно пустил струю
дыма.
— Хромого, что ли? — вскинулся задержанный.— Он
меня из бара вытолкал и таких хренов насовал... И я его
разок послал.
— Вот-вот. А человек на государственной службе!
Сивухин скривился.
— Знаем, знаем... Тридцатник за бутылку! А Тимохи¬
на — это небось Лидка? Это к ней я, выходит, приставал?
Да ее все знают, у ней даже прозвище Щека! Трояка не
было, а она выделывалась!
— Значит, первый эпизод признал полностью.— Фо¬
менко удовлетворенно улыбнулся.— А всего их ровно во¬
семь. Как раз под пятерик и выйдет!
Казалось, в маленьком кабинетике воздуха не оста¬
лось — только сизый, расплывшийся слоями табачный
дым. Сквозь него слабо светила и без того тусклая лампоч¬
ка из-под давно не беленного потолка. Ядовито-горький ту¬
ман обволакивал человеческие фигуры — сидящую на при¬
винченном к полу табурете и облокотившуюся на исцара¬
панный, перепачканный чернилами стол. Фигуры размыва¬
лись, теряли четкость очертаний, казалось, и квадраты
решетки на окне проступают не через матовое стекло, а
сквозь вязкую белесую массу, заглушающую бормотание
дежурного за фанерной перегородкой. Сгустившийся до
ощутимой плотности дым забивал нос, горло, легкие, за¬
стилал глаза.
— Ты что, приход поймал? — Черная рука протяну¬
лась из табачного облака, вцепилась в рубаху на груди,
несколько раз встряхнула.
Сивухин пришел в себя.
— Жидкий на расправу! — довольно сказал Фомен-
’ 448
ко — Чуть придавлю, и расколешься до самой жопы
— За что пятерик? — с трудом выговорил Сивухин. —
Ведь все так делают! И хромого матерят, и друг с другом
лаются, и Щеку колотят! Чего же вам от меня надо?
— Вот это молоток! — Фоменко наклонился совсем
близко.— Отдай автомат — и все! Я тебе явку с повинной
оформлю, гуляй на все четыре стороны.
Сивухин отквасил челюсть.
Ка-ка-какой автомат?!
Тот самый, из которого грозил перестрелять весь ор
кестр,— буднично пояснил Фоменко.— Наших позавчера
на трассе покрошили, слыхал небось? А ты проболтался
про свою машинку. Сам виноват! Теперь отдавай — под¬
твердится, что не из нее,— и порядок. А хранение, так и
быть, я тебе прощу..
— Да нет у меня никакого автомата! заверещал
подследственный.— Мало чего по пьянке наболтаешь!
Кастет был, сам отлил, финка дома есть...
— Ты туфту не гони! — рявкнул Фоменко.— Финка
уже у нас! А где автомат? Говори, сука!!
Он с маху, но расчетливо, чтобы не оставить следов
отвесил хулигану затрещину
— Не понимаешь, что за убитых сотрудников спуску не
будет! Я у тебя его вместе с печенкой выну!
Ядовитый туман в комнате для допросов становился
все гуще.
Автобус спецроты довез Сизова почти до Центрального
райнарсуда. Он прошел полквартала, перешел улицу и
нырнул в пропахший сыростью подъезд старого и безна¬
дежно обветшавшего здания. Здесь был только один зал
заседаний, потолки которого наглядно свидетельствовали,
что канализационные трубы второго этажа тоже давно
пришли в негодность. Небольшие дела приходилось слу
шать прямо в клетушках кабинетов, где судья и заседатели
теснились за одним столом, прокурор и адвокат сидели
плечом к плечу между сейфом и окном, секретарь вела
протокол на подоконнике, подсудимый стоял в углу рядом
с вешалкой, а свидетель мялся у двери и после допроса
выкатывался в коридор, где под плакатом «Судьи незави
симы и подчиняются только закону» томились родствен¬
ники подсудимого и другие свидетели.
Сизов протиснулся к обитой черным дерматином двери
и не обращая внимания на табличку с расписанием при
15 2628
449
емных часов, вошел в канцелярию. За деревянным отпо¬
лированным животами и локтями просителей барьером си¬
дели неприступные в осознании своей значимости молодые
девушки. Сизова некоторые знали, поэтому суровые личи¬
ки смягчились, и архивариус согласилась, несмотря на
неурочное время, отыскать нужное дело.
— Только завизируйте запрос у Петра Ивановича, а то
сейчас у нас с этим строго...
Запроса на выдачу дела у Сизова не было, он сел к
длинному столу и на официальном бланке написал: «Пред¬
седателю райнарсуда Центрального района г. Тиходонска
т Громакову П.И. В связи с оперативной необходимостью
прошу выдать для ознакомления ст. о/у майору Сизову
архивное уголовное дело по обвинению Батняцкого. На¬
чальник отдела УУР УВД Тиходонского облисполкома
Мишуев». Поставив перед словом «начальник» вертикаль¬
ную черточку, означающую, что документ подписывается
другим лицом, Сизов резко черкнул свою фамилию.
У двери председателя майор остановился, постучал,
дождался ответа и лишь после этого вошел. Он знал, что
районные начальники очень чувствительны к знакам при¬
знания их авторитета.
— Что у вас? — Громаков оторвался от бумаг.
Когда-то он работал следователем прокуратуры, пару
раз они встречались на местах происшествий и знали друг
друга в лицо. Но сейчас никаких признаков узнавания
председатель не проявил.
— Надо посмотреть архивное дело.— Сизов протянул
запрос.
— Давайте.— Громаков положил бумагу перед собой,
занес ручку для резолюции, на мгновенье задержал ее
пробегая глазами текст.
Пауза затянулась. Громаков отложил ручку и медленно
перечитал документ еще раз.
— А зачем, собственно, вам копаться в архивных де¬
лах? — неожиданно спросил он, не отрываясь от запро¬
са.— Для этого есть вышестоящий суд, прокуратура..
При чем здесь уголовный розыск?
Майор с удивлением отметил, что Громакова озаботила
именно та бумага, которую он только что, не задумываясь,
собирался подписать.
— И что это за запрос? — все больше раздражаясь,
продолжал председатель.— Кто его подписал? Что вообще
это за закорючки да черточки?
450
— Что с вами? За последний квартал я раз шесть полу¬
чал дела именно по таким запросам. Кстати, и в вашем
суде,— спокойно сказал Сизов. О том, что иногда девочки
вообще не требовали никаких бумаг, он решил не вспо¬
минать.
— Мало ли что было раньше...— Громаков наконец
поднял голову и посмотрел собеседнику в лицо.— Надо же
когда-то наводить порядок? Вот и пусть каждый занимает¬
ся своим делом — уголовный розыск ищет преступников
а прокуратура проверяет судебные дела!
Громаков рано начал полнеть и лысеть. У него были
пухлые щечки, пухлые короткие пальчики, которые нервно
барабанили по натуральному дереву столешницы, а если
снять с него пиджак и рубашку, то наверняка обнаружится
пухлый живот.
В тесном юридическом мире, где известно друг о друге
больше, чем в какой-либо другой профессиональной среде
знали, что Громаков был послушным следователем
Именно это качество легло в основу карьеры и обещало
дальнейшее продвижение по службе. Ведь послушание —
очень ценное качество в глазах тех, кто занимается расста¬
новкой кадров. На аппаратном языке это свойство назы¬
вается «зрелостью» и «умением ориентироваться в обета*
новке»
Сизов по-своему оценивал «послушных», но даже с
учетом этого не понимал, что же так взбудоражило моло¬
дого и перспективного председателя райнарсуда, почему
у него нервно подрагивают губы и плещется беспокойство
во взгляде.
— А если понадобится что-тсГуголовному розыску, на¬
до все по форме: письмо за подписью генерала, с печатью,
как положено, чтобы было видно — это никакая не самоде¬
ятельность,— поучающе говорил Громаков и помахивал
злосчастным запросом, который держал за уголок двумя
пальцами.— Филькина грамота нам не нужна...
— У генерала, говорите? — перебил Сизов.— Хорошо,
подпишу у генерала. Хоть у своего, хоть у вашего — он
поближе
Сизов показал в окно на расположенное по соседству
здание Дома правосудия.
— Вы пока распорядитесь, пусть девочки найдут дело
чтоб зря время не терять. А я сейчас вернусь.
Наклонившись, майор вынул из руки ошарашенного
председателя свой запрос и быстро вышел.
15* 451
Через четверть часа он вновь положил на стол документ
с резолюцией председателя областного суда: «т. Громаков!
Выдать. И не надо разводить бюрократию».
Лицо преднарсуда сморщилось в кислой гримасе.
— Зачем же вы меня так подставили? — жалобно про¬
тянул он.— Перед самим Иваном Федоровичем бюрокра¬
том выставили... Да что, я бы сам не решил вопрос?
Укоризненно причитая, Громаков подписал запрос с
тем же безразличием, с каким был готов сделать это в пер¬
вую минуту. То, что насторожило его в документе, мгновен
но вытеснилось недовольством начальства, хотя оно и было
выражено в самой легкой форме. Сизов пожалел подчинен¬
ных Громакова, а еще больше пожалел правосудие.
Через десять минут Старик раскрыл архивное дело. Как
и любое следственное производство, оно начиналось с по¬
становления о возбуждении уголовного дела.
«...Следователь прокуратуры Центрального района
г. Тиходонска юрист 3-го класса Громаков, рассмотрев ма
териалы по факту обнаружения трупа гр. Федосова с при¬
знаками насильственной смерти, постановил...»
Сизов заглянул в конец следственных материалов. Об¬
винительное заключение тоже составлял Громаков. Зна
чит, он вел расследование от начала и до конца. А теперь
опасается постороннего глаза. Интересно...
Сизов приготовил ручку, лист бумаги и перевернул пер¬
вую страницу дела.
«Начальнику Центрального РОВД г. Тиходонска. Ра¬
порт. По подозрению в совершении убийства гр. Федосова
мною задержан ранее судимый Батняцкий. Прошу Вашего
разрешения содержать его в дежурной части до утра... Ст
о/у ОУР капитан Мишуев». Косая резолюция: «Деж. Со¬
держать».
Сизов хмыкнул. Действительно, времена изменились!
Сейчас такие штуки и в голову никому не придут. А тогда
казалось — в порядке вещей... Где-то здесь будет явка с
повинной.
Он перевернул еще один лист. Точно!
«...Я, Батняцкий Е.Ф., хочу помочь следствию и чисто¬
сердечно признаться в случайном убийстве, которое совер¬
шил в нетрезвом виде».
Сизов сопоставил даты и сделал первую выписку
Громаков недолго пребывал в расстроенных чувствах
он догадался по благовидному поводу позвонить председа¬
телю облсуда и не услышал замечания о насаждении бюр*о-
452
кратизма. Иван Федорович разговаривал благосклонно и
даже соизволил пошутить. Значит, суровая резолюция
предназначалась для этого настырного милиционера.
«Чего ему все-таки надо?» — снова колыхнулась беспо¬
койная мысль, и Громаков раскрыл служебный телефон
ный справочник.
Через несколько минут в кабинете Мишуева раздался
телефонный звонок.
Подполковник резко поднял трубку.
— Мишуев! — сухо бросил он в микрофон. Но сразу
же лицо его расслабилось, он свободно откинулся в кресле
тон стал неофициальным.
— Здравствуйте, здравствуйте, товарищ Громаков
Да, пока на месте... В принципе решено, но ты же знаешь
зарубить могут в самый последний момент, тем более есть
загвоздка... Вот-вот... Ничего, раскрою! Только так! Лучше
о себе расскажи: ты уже председатель суда или еще испол
няешь обязанности? Ну, поздравляю! Так что ты, брат, то
же растешь, я помню зеленого следователя, который бо¬
ялся к трупу подойти! Какое совпадение? Нет, никого не
направлял. Сизов?
Мишуев нахмурился.
— Что он хотел? Помню, на Яблоневой даче.. А ты
что? И правильно, нечего ему по архивным делам шнырять!
Мишуев резко выпрямился в кресле и напряженно за
стыл, нервно вертя в руке карандаш.
— Добиваться своего он умеет, в любую дверь войдет
И какое распоряжение дал Филиппов? Понятно... Выдал?
Да уж никуда не денешься. И он что? Внимательно, гово¬
ришь... И много выписывает?
Мишуев сломал карандаш, зашвырнул обломки в угол
ослабил узел галстука. Голос у него остался спокойным
— Ну и пусть выписывает! У Сизова появилась своя
версия по «сицилийцам», вот он и ищет зацепки в старых
делах. Ничего необычного.
— А что он может выкопать? Батняцкий признался
приговор вступил в законную силу. Ты же сам вел рассле¬
дование и знаешь все обстоятельства... А в каком деле нет
неточностей?
То, что услышал Мишуев, сильно ему не понравилось.
Голос стал резким и холодным.
— Ну ты это брось! Что значит «доверился»? Ты был не
маленьким мальчиком, а следователем прокуратуры! Важ
ной процессуальной фигурой, принимающей самостоятель-
453
вые решения! И, кстати, принял правильное решение раз
Батняцкий осужден на двенадцать лет!
Подполковник, поморщившись, отставил трубку в сто¬
рону, потом снова поднес к уху и продолжил прежним дру¬
жеским тоном:
— Не надо паниковать, Сизов — сотрудник уголовного
розыска, а не прокурор, проверяющий качество проведен¬
ного тобой семь лет назад следствия!
Он искусственно засмеялся.
— И в его задачу не входит помешать твоей карьере.
Вот так-то лучше. До связи.
Положив трубку, Мишуев достал из кармана платок,
провел по лбу, встал из-за стола и озабоченно зашагал
взад-вперед по кабинету. Вспомнив, подобрал обломки ка¬
рандаша, возвратился на место, порывшись в ящике, на¬
шел автоматический нож, какие десятками изымаются при
обысках и, не пройдя по делу, оседают в столах оперработ¬
ников и следователей.
Щелчок — из рукоятки выскочил блестящий клинок.
Мишуев принялся затачивать карандашный обломок, по¬
том его внимание переключилось на нож, он несколько раз
сложил его и вновь выщелкнул лезвие, вдруг швырнул
недочиненный карандаш в урну, наклонился к селектору
— Веселовский, зайдите ко мне.
Мишуев поправил галстук, достал из папки «К докла¬
ду» очередной документ, начал читать. Внезапно придви¬
нул телефон, быстро набрал номер.
— Это опять я. Кто подписал запрос? Ну эту твою
филькину грамоту? Ага... Ты ее запечатай в конверт и по¬
дошли мне. Договорились? Ладненько.
Опустив трубку на аппарат, Мишуев задумался
Коротко постучав, в кабинет вошел Веселовский.
— Разрешите, товарищ подполковник?
— Чем сейчас занимается Сизов? — строго спросил
начальник отдела. . :
— Поехал в суд изучить старое дело, по которому про¬
ходил похожий нож,— с подчеркнутой четкостью доложил
Веселовский.— Помните, он говорил об этом.
— А что там изучать? Ситуация предельно ясная. Вы
определили ему направление работы?
— Да, Сизов выполняет задание, а своей версией зани¬
мается параллельно...
— Значит, недогрузили, оставили время на ерунду
Руководитель должен уметь ставить четкую цель и направ-
454
лять подчиненных на ее достижение,— подполковник сде¬
лал многозначительную паузу.— Когда я был начальни
ком уголовного розыска в райотделе, мои сыщики не рас¬
пылялись по «своим» версиям. Все били в одну точку. И
раскрываемость приближалась к ста процентам. Потому и
выдвинули в областной аппарат! За четырнадцать лет я
прошел путь от оперуполномоченного до начальника отде¬
ла областного уголовного розыска.. Кажется я это уже
говорил^
— В,роде нет,— неуверенно ответил Веселовский.
— Говорил. Но повторяюсь не из хвастовства. Хочу
цтобы вы сделали выводы: ведь от успеха этой операции
зависит ваше продвижение по службе. Ясно?
Веселовский молча кивнул.
— Я вам поручил направлять работу всех остальных
используйте возможность! Ваша линия самая перспектив¬
ная, никто в этом не сомневается, кроме, пожалуй, Сизова.
Не смущайтесь, загрузите его до предела, пусть тянет об¬
щий воз вперед, а не рвется в сторону! Его бесполезная
самодеятельность никому не нужна!
Мишуев замолчал, не сводя пристального взгляда с ли
ца подчиненного. Много лет назад так смотрел Старик,
когда бывал недоволен стажером, и тот чувствовал себя
весьма неуютно. Став начальником, Мишуев специально
отрабатывал холодный пронизывающий насквозь взгляд и
убедил себя, что достиг цели, хотя в глубине души шевели¬
лось сомнение.
— Разрешите идти? — как ни в чем не бывало спросил
Веселовский, и стало ясно, что никакой неловкости он не
испытал.
— Подождите.— Подполковник указал на стул у при¬
ставного столика.— Присаживайтесь.
Строгость в голосе пропала.
— Я ведь учу для вашей же пользы. Привыкайте руко¬
водить людьми. Что у вас нового по «сицилийцам»?
Веселовский сел, отодвинул стул, устраиваясь поудоб
ней, извлек из внутреннего кармана пиджака пухлую за¬
писную книжку
Специалисты исследовали камень из мешка
Мишуев почему-то подумал, что Сизов никогда не ска¬
зал бы «исследовали камень». «Осмотрели»— и точка
— Это ракушечник, три карьера расположены вблизи
трассы Красногорск—Тиходонск. Ребята, поехали за об-
455
разцами, попробуем привязать по химическому составу и
следам распиловки.
Мишуев сделал пометку в своем блокноте.
— А что с этим, как его,— Мишуев заглянул в кален
дарь,— Сивухиным?
— Фоменко раскопал ему восемь эпизодов хулиган¬
ства. Да при обыске нашли дома финку и кастет. Носил с
собой, показывал корешкам, пугал кое-кого, есть свидете¬
ли... Так что не выскочит!
Мишуев пренебрежительно махнул рукой.
— Это не велика победа. Если взяться, то можно всю
эту шушеру пересажать, только руки не доходят. Да и по¬
том — кто за них работать будет? С главным как?
Веселовский замялся.
— Фоменко только что вернулся, принес протокол.
Признал он, вроде брал у какого-то Васи Чижика старый
ППШ на продажу, не получилось — вернул обратно. А с
пьяных глаз пришло на ум — и пригрозил автоматом. В
общем, вроде что-то было, а ничего конкретного и нет. А
вообще...
Веселовский запнулся и отвел взгляд в сторону.
— По-моему, ерунда все это. Фоменко надавил, он и
затулил, чтобы в цвет попасть...
— Ну и ну,— подполковник обозначил на лице недо¬
умение.— Что за основания для таких предположений?
— Да мелочь он пузатая! Какие там автоматы... Сна
чала наболтал по пьянке, а потом — чтоб отстали. При¬
плел какого-то Васю, ни фамилии, ни адреса, ни толковых
примет. Вот и ищи ветра в поле...
— А разве не стоит искать автомат, даже если он не
связан с делом «сицилийцев»? — веско спросил начальник
отдела.
— Ну почему же, стоит,— Веселовский снова смотрел
прямо с выражением готовности к любой работе.
— Ия так думаю,— нравоучительно сказал Мишу
ев.— Даже если окажется, что этого ППШ не существует
в природе, пройтись по связям Сивухина будет полезно.
Кражи, грабежи, разбои — мало ли у нас «висячек»... Гля¬
дишь, что-нибудь и раскроется.
Он прихлопнул ладонью папку с документами, как бы
подводя итог разговору. Веселовский встал.
— А Фоменко работает неплохо,— заметил вдруг под
полковник.— Вот что значит дать человеку проявить себя
Между прочим, в его послужном списке за пять последних
456
лет ни одного поощрения. Зато больше всего благодар
ностей у Сизова.
Мишуев бросил взгляд на часы.
— Сейчас оперативка у Павлицкого, я доложу, кто и
как работает. Пора пересматривать отношение к людям
хватит выделять любимчиков! И вообще — пришло время
коренным образом менять стиль руководства...
Последняя фраза подполковника безошибочно опреде¬
ляла его место в происходящей расстановке сил внутри
аппаратных группировок. Про коренные перемены и рево¬
люционные усовершенствования любил говорить новый за
меститель начальника УВД полковник Крутилин. Он был
«варягом» — командовал уголовным розыском где-то на
Севере, после окончания академии получил назначение в
Тиходонск. Подобные высказывания вкупе с резкими и ре¬
шительными действиями породили слухи, что у него мощ
ная поддержка в Москве и прислан он не просто
т а к, а с прицелом на место генерала.
7
Собрав бумаги в прозрачную пластиковую папку, Ми
шуев запер дверь кабинета и неспешно, с достоинством, по¬
шел по коридору. Не каждый начальник отдела участвует
в оперативных совещаниях при генерале. Далеко не каж
дый. Заместители, начальники управлений — ниже уро
вень представительства практически не опускается. В
принципе он, Мишуев, должен доложить результаты рабо¬
ты отдела заместителю начальника уголовного розыска,
тот — начальнику, тот, в свою очередь, информирует зама
генерала по оперативной работе и делает сообщение на
совещании.
Однако в последние полтора года привычный порядок
часто нарушался. Возглавлявший УУР полковник Силан
тьев страдал камнями в почках и подолгу лежал в госпита
ле, его зам Игнатов всегда боялся принимать решения, а
теперь, перед пенсией, старался вообще не попадаться на
глаза начальству. Поэтому Мишуев непосредственно до¬
кладывал на оперативках то, что касалось борьбы с особо
тяжкими преступлениями, а иногда и председательствовал
от лица руководства уголовного розыска.
Его самого такое положение вполне устраивало: когда
человек на виду, к нему привыкают. Силантьев проскри
пит два годика, а он тем временем получит диплом акаде
457
мии и вернется как раз на открывшуюся вакансию ТьфУ
тьфу... Трудно загадывать в таких делах. Обстановка ме¬
няется, тот же Крутилин с идеями омоложения аппарата.
Игнатову уже сказал, чтоб готовился, того и гляди и Си
лантьева отправит по болезни. А поставит кого-то из своих
северян или из местных, мало ли шустрых ребят.
Мишуев почувствовал усилившееся беспокойство и по¬
нял, что оно связано с недавним звонком Громакова. Ак
тивность Сизова в ревизии архивных дел ему совсем ни к
чему. Дело усугубляется тем, что на эту чертову сыскную
машину трудно найти управу: он легко обходит всю иерар¬
хическую лестницу и заходит прямо к генералу. Говорят,
тот начинал у него стажером. Может быть... Когда Крути¬
лин докладывал об Игнатове, Павлицкий предложил на
его место Сизова. Еще чего не хватало! Может, потому он
так землю и роет? Впрочем, Крутилин не станет менять од¬
ного предпенсионера на другого, к тому же человека Пав-
лицкого. Если, конечно, он будет принимать решения. А
будет ли? Какая у него ни мощная рука в министерстве, а
обком крепко поддерживает Павлицкого. Неизвестно, что
перевесит...
По широкой мраморной лестнице Мишуев спустился на
второй этаж, где располагались кабинеты руководства. У
высокой, отделанной под дуб, двери он замешкался, пере¬
брал, будто проверяя, документы в прозрачной папке, во¬
шел в приемную, поздоровался с новой секретаршей, на¬
глядно воплощавшей принцип омоложения аппарата, и
сквозь темный тамбур между полированными дверями про¬
шел в кабинет Крутилина.
Полковник был молод для своего звания и должно¬
сти — недавно ему исполнилось сорок четыре. Жесткие
черные, с заметно пробивающейся сединой волосы, выпук¬
лый лоб, светлые, навыкате, глаза, массивный прямой нос,
нависающий над верхней губой, округлые щеки и детский,
с ямочкой, подбородок.
Стоя под тяжелым взглядом почти навытяжку, Мишу¬
ев доложил результаты работы по «сицилийцам». Доло¬
жил удачно: ни разу не заглянув в бумаги и не сбившись.
Почему на оперативное совещание при начальнике
управления идете вы, а не руководство уголовного розы¬
ска? глухим рокочущим голосом спросил Крутилин и
презрительно выпятил нижнюю губу.
Полковник Силантьев болен,— быстро ответил Ми¬
шуев и, чуть помешкав, продолжил:— Игнатов... В общем
Игнатов послал меня.
458
Понятно...— с тем же презрительным выражением
протянул Крутилин.— У него более важные дела... Ладно!
Посмотрим, как он уйдет: по выслуге или по служебному
несоответствию!
На Мишуева будто холодом дохнуло.
«Ну и крут мужик! Верно говорят — не одну шкуру
спустит!»
— Ис чем же вы идете на оперативное совещание при
начальнике управления? — голосом, не предвещающим
ничего хорошего, продолжал полковник.— С этой хре¬
новиной?
Он кивнул на пластиковую папку, и Мишуев инстинк¬
тивно спрятал ее за спину.
— Анализ камня, идентичность карьера,— передра¬
знил Крутилин.— И что дальше? Установили — камень из
этого разреза Ну? Его по паспорту выдали с записью в
книге регистрации? Кому мозги припудривать?! Нужен
круг отрабатываемых лиц, улики, приметы, связи! Нужна
информация из уголовного мира: почерк, клички, «черные»
автоматы! Вот работа сыщиков. А камень и следователь с
экспертами изучат, вам вообще нечего туда лезть!
Крутилин резко встал из удобного кожаного с высокой
спинкой кресла так, что оно, дребезжа металлическими ко¬
лесиками, отъехало к стене, подошел вплотную к начальни¬
ку отдела особо тяжких, как будто хотел ударить. Мишуев
непроизвольно попятился.
— А если не хотите работать или не получается, надо
честно сказать и идти в народное хозяйство, мы вас под¬
держим,— другим, неожиданно миролюбивым тоном про¬
должил полковник.— И не надо никаких академий, чего
деньги тратить...
Крутилину нравилось внушать страх, и он умел это де¬
лать. Он «колол» самых отпетых бандитов, чем и был изве¬
стен во всех северных тюрьмах, колониях и пересылках
Сломив чужую волю, он переходил на мягкий, доброжела
тельный тон, который резко не соответствовал смыслу про¬
износимого, и окончательно деморализовывал жертву.
Сейчас ему тоже удалось достигнуть цели — Мишуев
чувствовал себя бесформенным пластилиновым комочком
над которым навис гранитный кулак.
— Жаль меня не было в городе, я бы с места происше¬
ствия след зацепил,— так же мягко, дажо с некоторой до¬
лей сочувствия говорил полковник. — Беда в том, что у вас
профессионалов нет... Разве что Сизов... Я посмотрел все
459 .
разработки отдела — он один действует как настоящий
сыскарь. .
По пристальному взгляду Крутилина Мишуев понял,
что ему прекрасно известно о взаимоотношениях с бывшим
наставником.
— Я не все доложил,— попытался он выправить поло¬
жение, но Крутилин отмахнулся.
— На совещании доложите. Там и послушаем, и ре¬
шим, кто на что способен. Если работать тяжело, не справ¬
ляетесь — пишите рапорт. Чего зря хлеб есть!
Последнюю фразу полковник произнес почти дружески
Оставшиеся свободными десять минут Мишуев нервно
курил в закутке на площадке лестницы черного хода.
«Ну их к черту, такие оперативки,— заторможенно ду¬
мал подполковник, чувствуя, как постепенно высыхает спи¬
на.— Пусть Игнатов ходит, он за это деньги получает.
Тут не авторитет заработаешь, а голову потеряешь. Как
с ним работать? Зверь! Пожалуй, Павлицкого он сожрет.
Непременно сожрет! И всех его людей, как водится. И тех
кто стоял в стороне, обязательно... Ну и бойня будет! Нет
надо дергать в Москву. Пересидеть два года, пусть все за¬
кончится, устоится... Только похоже, что с этой идеей ни¬
чего не выйдет. Пока не раскроем «сицилийцев», он и заик¬
нуться об учебе не даст...»
В примыкающий к генеральскому кабинету зал заседа
ний Мишуев заходил в самом скверном настроении.
Начальник управления генерал-майор Павлицкий за¬
нял свое место во главе стола ровно в шестнадцать, как и
было назначено. Выглядел он не по-генеральски — ма¬
ленький, сухой, подвижный — и потому постоянно носил
форму и требовал того же от подчиненных. Поэтому двена¬
дцать человек по обе стороны длинной полированной сто¬
лешницы были облачены в казенное сукно серого и защит¬
ного цвета. Только тринадцатый позволил себе явиться в
светлом импортном костюме свободного покроя и сел не
как все, а напротив генерала, в противоположный торец
стола, получив возможность бесцеремонно осматривать
собравшихся выпуклыми льдистыми глазами. У него был
властный вид, внушительная фигура, уверенные манеры, и
если бы посторонний человек вошел в зал, он бы не сразу
определил, с какой стороны находится «глава стола» и
кто руководит оперативным совещанием.
На такой эффект Крутилин и рассчитывал Чувствова¬
лось, что он собран и готов постоять за себя, если началь-
460
ник попытается поставить его на место. Но генерал начал
совещание как ни в чем не бывало, и, хотя на лицах офице¬
ров ничего не отразилось, можно было с уверенностью ска
зать, что этот факт обязательно станет предметом кулуар
ного обсуждения и сделанные из него выводы окажутся не
в пользу Павлицкого.
Первым заслушали начальника управления исправи
тельных дел о массовых беспорядках в шестой колонии, за
тем докладывал Мишуев. На этот раз главное внимание он
сосредоточил на Алексее Сивухине, как перспективном фи¬
гуранте для дальнейшей разработки, про кусок ракушечни
ка и поиск карьера упомянул вскользь, зато рассказал об
отработке автовокзалов, которой занимается Сизов.
Сообщение прозвучало весомо, даже Крутилин к концу
перестал презрительно кривиться. Генерал задал несколь¬
ко вопросов о Сивухине, Мишуев толково ответил.
— Есть предложение одобрить проводимую отделом
работу и предложить активизировать линию розыска ис¬
пользованного преступниками автомата,— подвел итог
Павлицкий. ,
Возражений не было. Мишуев сел на место и перевел
дух. Сивухин, конечно, пузырь, который рано или поздно
лопнет. Но сегодня он удержал его на плаву, а это очень
важно — не утонуть сейчас, сию секунду, потому что завт
ра будет уже другая ситуация, другие доказательства, дру
гая обстановка.
Подполковник вполуха слушал выступление началь¬
ника УБХСС, совсем не слушал зама по хозяйственной ра
боте, который возмущался нерациональным использова
нием автотранспорта,, и насторожился, когда слово взял
Крутилин.
—Я ссогласен с предыдущим выступлением.— Полков¬
ник навис над столом, упираясь в деревянную поверхность
побелевшими пальцами.— Машины должны использова
ться для раскрытия преступлений, расследования и выпол
нения других конкретных задач службы. На работу и до¬
мой можно ездить общественным транспортом. Поэтому я
свою машину отдаю в пользование оперативного состава
управления и призываю других сделать то же самое. Это
раз!
Полковники, подполковники и один майор недовольно
зашевелились.
— Второе,— не обращая внимания на возникший шу
мок, невозмутимо продолжал Крутилин.— Отмечаю низ
461
кий уровень исполнительской дисциплины руководства
уголовного розыска. Я работаю полтора месяца, за это вре¬
мя Силантьев не выходил на работу по болезни, Игнатов
самоустранился от руководства службой в связи с тем, что
готовится к уходу на пенсию. Предлагаю на следующем
оперативном совещании заслушать Игнатова и решить
вопрос о его служебном соответствии. При отрицательном
решении изменить основание увольнения с соответствую¬
щим уменьшением пенсионного содержания...
Присутствующие загудели. Пенсия, выслуженная за
двадцать пять лет,— самое святое, что есть у увольняемого
офицера. Замахиваться на нее не принято. Тем более что
каждый может легко представить себя на месте обиженно¬
ного.
— Третье,— полковник повысил голос.— При таком
положении вещей совершенно не продумано направление в
академию Мишуева. Учиться, конечно, надо, и, если он
возьмет «сицилийцев» или хотя бы выйдет на них, можно
будет его отпустить, но не оголяя руководства уголовным
розыском! Значит, надо производить омоложение аппара¬
та, особенно начальников отделов и управлений...
Дальше Мишуев не слушал. «...Или хотя бы выйдет на
них...» Значит не все потеряно...
Крутилин сел, глядя прямо перед собой. Получалось,
что он смотрит на генерала.
— Вы закончили, товарищ полковник? — очень вежли¬
во спросил Павлицкий.
— Закончил.
— Подведем итог,— не вставая, сказал генерал.—
По первому пункту вы приняли решение, полностью вхо¬
дящее в вашу компетенцию. Отказ от использования лич¬
ной машины можно приветствовать. Надеюсь, другие ру¬
ководители последуют вашему примеру... А если нет, воз¬
можно, я сам издам соответствующий приказ...
Недовольный шумок снова всколыхнулся над длинным
полированным столом.
— Может, действительно всем целесообразно пере¬
сесть на городской тр-анспорт? Тем более, мне известно, что
вы задерживаете в нем карманников. На вашем счету че¬
тырнадцать задержаний по месту прежней службы и во¬
семь — в Московском метро, во время учебы. Я не оши¬
баюсь?
Крутилин очень внимательно посмотрел на генерала.
В комнате стало тихо.
462
- Нет, товарищ генерал, не ошибаетесь. Все точно.
— Вот и хорошо,— кивнул Павлицкий.— Может быть,
в транспорте установится порядок. Хотя лично я считаю,
что руководители областной милиции имеют возможность
более эффективными методами бороться с преступностью
Крутилин, набычившись, не сводил с генерала внима¬
тельного взгляда.
— По второму и третьему пунктам,— монотонно гово¬
рил генерал.— Вы являетесь куратором оперативных
служб и отвечаете за работу уголовного розыска. Поэтому
для вас открыто широкое поле деятельности. Действуйте!
Принимайте решения в пределах своей компетенции, вно¬
сите предложения, если вопрос выходит за ее пределы. Ко¬
го увольнять, кого посылать на учебу, кого назначать на
должность — это, извините, буду решать я Снижать пен
сию я никому не собираюсь, надо быть людьми и понимать,
существуют болезни, усталость, нервные стрессы. Отби¬
рать за это то, что пожилой человек зарабатывал всю
жизнь, просто несправедливо..
— Правильно, Семен Павлович,— от души выкрикнул
начальник УИД, и все одобрительно зашумели, бросая ко¬
сые взгляды на Крутилина. Тот еще больше набычился, как
боксер, прячущий подбородок от нокаутирующего удара.
— И последнее. Существует порядок, субординация,
дисциплина. Я настоятельно прошу вас приходить к на
чальнику управления в' форменной одежде.
Генерал выдержал паузу и, добродушно улыбнувшись,
добавил:
— Ав трамвае можете ездить в штатском. Что поде¬
лаешь, если у вас такое хобби!
Одиннадцать офицеров расхохотались. Мишуев улыб¬
нулся одной половиной рта — той, что была обращена
к генералу. Лицо Крутилина осталось невозмутимым
— Все свободны,— объявил Павлицкий и встал.
Загремели стулья. У широкой двери, в которой откры
валась только одна створка, на мгновенье возникла давка
— Ну и выдрал Семен Павлович этого петуха,— не
особо снижая голос, говорил начальник информационного
центра.— Насухую выдрал... Причем культурно...
Руководители курируемых Крутил иным служб открыто
высказываться избегали, но перешептывались с улыбками
Поражение «варяга» было наглядным для всех, кроме него
самого.
— Доложился неплохо,— буркнул он Мишуеву на хо-
463
ду.— Лучше, чем у меня в кабинете. Жми на этого типа,
он, видно, еще не полностью лопнул. И скажи своим: пусть
дурака не валяют, шкуру спущу!
В коридорах управления было людно: сегодня давали
зарплату, поэтому к концу работы все сходились на служ
бу. К этому дню планировалось и возвращение из коман
дировок.
Идя к себе, Мишуев покосился на дверь с цифрой 78,
хотел было зайти, но передумал. Пусть сам, невелик ба
рин .
За дверью семьдесят восьмого кабинета Губарев и Си
зов доедали красногорскую колбасу, пили чай и вели тихую
беседу.
— Я, говорит, вообще отошел, связи растерял, дайте
жить спокойно,— пересказывал Губарев.
Сизов хмыкнул:
Ну-ну..
— А этот, последний: «С дорогой бы душой и всем поч
тением, но нет ничего такого на примете, даже краем уха не
слыхал...»
Старик доел бутерброд.
— Значит один «наган» зацепил? Ну-ну... Нам-то он ни
к чему, напиши рапорт да отдай в Прибрежный райотдел,
пусть занимаются.
Губарев приготовил лист бумаги и тут же, чертыхнув¬
шись, поднял его со стола — в нижней части расплывался
мокрый полукруг.
— Стакан не вытер. Сегодня в Центральном дежурный
на готовый протокол кофе пролил. Да, кстати, там Фомен¬
ко вертелся. Меня увидел — хотел спрятаться, спросил
что делает — не ответил... Странно как-то.
Сизов молча поднял телефонную трубку, набрал четыре
цифры внутреннего номера.
— Здравствуйте, товарищ Крылов. Как жизнь прохо¬
дит? У всех быстро... Слушай, Саша, что там у вас сегодня
делал Фоменко? С кем работал? А на кой ему этот хулиган
сдался? Ну и как, расколол? Да ты что! А; вот оно как . А
для чего это им обоим? С тем-то ясно: лопнул, и все... А
наш-то? Чья команда? Вот так, да? Ладно, спасибо. Дю
связи.
Сизов положил трубку.
Ну что? — спросил Губарев, но Сизов не усп,ел от
ветить, как в кабинет без стука вошел Фоменко.
Здорово «мужики! — Он поспешно сунул каждому
464
руку, быстро отдергивая ее обратно.— Зарплату получи
ли? Ну и класс! Запирайте дверь...
Он распахнул пиджак и показал приткнутую за брюч
ным ремнем бутылку водки.
— Как обещал, помните, Игнат Филиппович? Фоменко
зря слово не бросит...
— Чем ты там занимался в Центральном с такой сек
ретностью? — спросил Сизов.— Своих дел мало, решил
району подсобить?
Фоменко с отвращением скривился.
— Да по «сицилийцам»... Выходы на автоматы ищу
Начальник велел не распространяться...
Это что, его идея?
— Ну да...— Фоменко нетерпеливо переступал с ноги
на ногу.— Хватит про работу, Игнат Филиппович она и
так в печенках сидит... Валек, нарежь закуску.
Он резко вынул из бокового кармана плавленый сырок
с яркой зеленой этикеткой.
— Закуска у тебя всегда богатая,— отметил Губа¬
рев.— Игнат Филиппович, там колбаски не осталось? У
меня полбатона есть и банка тушенки заначена.
Сизов порылся в сейфе, извлек мятую оберточную бу
магу, в которой оказался небольшой кусок колбасы с ве¬
ревочным хвостиком.
— Класс, мужики! — Фоменко суетливо застилал стол
газетой.— Сейчас накроем как в ресторане...
Сизов задумчиво оторвал веревку, понюхал зачем-то
колбасу и положил на стол. Как и большинство сотрудни¬
ков уголовного розыска, он был не дурак выпить и еще пом¬
нил времена, когда в конце работы оперсостав, перед тем
как разойтись по домам, открыто распивал несколько бу¬
тылок водки под немудреную закуску, чтобы снять напря¬
жение и забыть кровь, грязь, человеческую жестокость,
подлость и коварство,'с которыми пришлось столкнуться
вплотную за прошедшую смену.
Времена меняются — уже не ухватишь, выскочив на не¬
сколько минут в соседний гастроном, полкило «Любитель¬
ской» и «Отдельной», по триста граммов «Швейцарского»
и «Голландского», которые продавщица нарежет аккурат
ными тоненькими ломтиками, да и водку, если не зайдешь
со служебного входа, не купишь без очереди, хотя она, за¬
раза, и подорожала в четыре раза.
Но главное — отношение изменилось к этому делу
Закручивали постепенно гайку и завинтили до упора. Но-
465
вне времена. А кровь и мозги человеческие выглядят как и
раньше, и запашок у лежалого трупа тот же, и в морге ве¬
селей не стало... А когда на пушку или нож выходишь,
сердце еще сильней колотится да давление выше прыгает,
чем тогда — годы-то набежали. А антистрессовых препа
ратов не изобрели, остается старое, проверенное средство,
тем более и привычка какая-никакая выработалась, нику¬
да не денешься... У каждого в разной степени. Вот Фомен¬
ко — аж трусится от нетерпения, а Губареву просто любо¬
пытно, молодой еще... Хотя Веселовский тоже молодой, а
очень уважает, ни одной возможности не упустит.
Старик прислушался к своим ощущениям. Он знал, что
его искал Мишуев, и сам собирался к начальнику с рапор¬
том, но расслабиться действительно не мешало. К под¬
полковнику можно зайти завтра с утра.
Но, глядя на дружные хозяйственные приготовления
Губарева и Фоменко, он почему-то не ощутил умиротворе¬
ния и не настроился на общую волну предвкушения пред¬
стоящего застолья.
— Готово! — Фоменко придирчиво осмотрел разло¬
женные на газете листы белой бумаги — вместо тарелок,
горку нарезанного хлеба, сырка и колбасы, открытую бан¬
ку консервов.— Сейчас, только стаканы вымою...
Он рванулся к двери.
— А Веселовского ты не звал? — спросил Сизов.
Фоменко остановился и поставил стаканы.
— Да я что-то его не понял, Игнат Филиппович.—
Он широко развел руками, изображая крайнюю степень
удивления.— Показал пузырь — он обрадовался, руки по¬
тер, у меня, говорит, бутерброды есть... Я говорю, мол,
идем к ребятам, я Игнату Филипповичу обещался. А он по-
думал-подумал и отказался. Мол, работы много...
Фоменко снова собрал стаканы и понизил голос до ше¬
пота:
— Я думаю, он себя уже начальником чувствует Ну и
вроде как не хочет, чтобы все вместе...
Фоменко подмигнул.
— Ну и ладно, нам больше достанется. Я мигом.—
Плечом он отдавил дверь и вышел в коридор.
Сизов посидел молча, хмыкнул.
— Ну-ну...
Встал, извлек из ящика стола свой рапорт.
— Ты вот что, Валек, пить-то вредно, помочи губы для
вида, поддержи компанию. Я к Мишуеву.
466
Он направился к двери, на пороге остановился.
— И еще. Будете уходить — посмотри за ним. Если
пойдет по центральной лестнице — не пускай. Сведи по за
пасной, во двор, а выйдет пусть через «город».
Здание областного УВД имело общий двор с городским,
расположенным перпендикулярно Фасады и, соответст¬
венно, подъезды выходили на разные улицы.
— Зачем это? — удивился Губарев.
— Потом скажу.
В коридоре Сизов столкнулся с сияющим Фоменко.
— Ну, погнали,— начал тот и осекся.— Куда же вы
Игнат Филипыч?
— Начальник вызвал.
Лицо Фоменко потухло.
— Мы подождем...
— Да нет, начинайте сами. Дело, видать, долгое...
— Жаль...— Фоменко снова оживился.— Ну дай Бог
не в последний раз.
Он юркнул в дверь семьдесят восьмого кабинета, раз¬
дался щелчок замка. Сизов направился к кабинету Ми-
шуева.
Начальник отдела особо тяжких находился во взвин¬
ченном состоянии. Анализируя выпад Крутилина в свой ад¬
рес и неожиданное заступничество генерала, он понял, что
оказался между молотом и наковальней. Превратиться в
фигуру, на которой начальники будут что-то доказывать
друг другу,— этого и врагу не пожелаешь. Любая твоя
ошибка становится козырем в чужой игре, а кто работает
без ошибок...
Сизов вошел без стука.
— Вызывали?
Мишуев уставился на подчиненного тяжелым, как у
Крутилина, взглядом, но тут же почувствовал, что сходст¬
во в данном случае может носить только пародийный ха¬
рактер. Раздражение усилилось.
—- Вами крайне недоволен начальник управления.
Мишуев сделал паузу, наблюдая за реакцией Сизова,
но тот не проявил ни малейшего беспокойства или хотя бы
заинтересованности.
— Ему звонил председатель областного суда, расска¬
зал о вашем визите, генерал спрашивает меня, а я ничего
не знаю. Пришлось выслушать про недисциплинирован¬
ность подчиненных, нарушение субординации, имитацию
активной деятельности в ущерб конкретной работе.
467
Сизов шагнул вперед и положил перед начальником
отдела исписанный лист бумаги.
— Результаты моей конкретной работы отражены в
этом рапорте.
Мишуев бегло просмотрел документ, потом прочел еще
раз, уже внимательней, растерянно провел ладонью по лбу
— Ничего не понимаю. Вы что, ревизуете судебные де¬
ла? И зачем ехать за тысячи километров? Проверять пра¬
вильность приговора?
— Это не моя задача,— равнодушно ответил Сизов.—
Хотя проверка тут бы не помешала.
— Что вы имеете в виду? — Отхлынувшее на миг раз¬
дражение накатило с новой силой.
— То, что сказал. Дело слеплено на соплях. Кроме
признания обвиняемого, ничего и нет. Да и признание
странное: дачу он едва нашел, мотив убийства толком не
объяснил, нож описал смутно, куда выбросил — показать
не смог. Вот я и хочу узнать, держал ли он вообще тот нож
в руках..
— Кем вы себя воображаете? Членом Верховного Су¬
да?! Ваша задача — отыскать «сицилийцев»! — Не сдер¬
жавшись, Мишуев сорвался на крик, но тут же взял себя в
руки и продолжил более спокойно:— Выбросьте из головы
беспочвенные фантазии и присоединяйтесь к той работе,
которую успешно ведет Веселовский. Вы должны подавать
пример молодым и менее опытным товарищам. Нельзя
подчинять общее дело личным амбициям.
— Вы отказываете мне в командировке? — по-преж
нему невозмутимо спросил Сизов.
— Безусловно! Незачем впустую тратить время и рас
ходовать государственные деньги! — Подполковник при¬
хлопнул по столу кулаком, давая понять, что говорить
больше не о чем.
— Наложите резолюцию на рапорт. Я буду обжало¬
вать ваше решение руководству. Заодно доложу о причи¬
нах, заставивших меня обращаться к архивным делам.
Сизов говорил строго официально, и Мишуеву стало яс
но: прямо сейчас он отправится к Крутилину или Павлиц
кому и наболтает там такого, что начальнику отдела будет
трудно объяснить, почему он пресекает похвальную иници¬
ативу сотрудника. А если Крутилин уцепится за эту старую
историю...
Мишуев придвинул рапорт, выдернул из настольного
календаря шариковую ручку, занес над бумагой.
468
— Хорошо, сделаем эксперимент. Решили допросить
давно осужденного Батняцкого? Полагаете это полезным
для дела? Действуйте.
Мишуев написал на рапорте: «Считаю целесообраз
ным»— и размашисто подписался.
— Только я думаю, что эта поездка ничего не даст
Кроме вреда. Потому что вы оголяете свой участок работы
и перекладываете ее на коллег. Кроме того, зря тратите
время и деньги. Посмотрим, кто окажется прав: вы или я.
Кстати, доложите, чем вы занимались сегодня весь день.
Выслушав доклад, подполковник отпустил Сизова. Ког¬
да дверь за оперативником закрылась, Мишуев обмяк, под¬
пер голову руками и тяжело задумался. Он вышел из сло¬
жившейся ситуации единственно возможным способом и
даже оставил за собой последнее слово. Но что дальше?
В семьдесят восьмом кабинете раскрасневшийся Фо¬
менко учил жизни Губарева
— Да гори она огнем, эта ментовка! Ты что, не зарабо¬
таешь свои две сотни на гражданке? Беги, пока молодой!
Потом затягивает: надбавки за выслугу, стаж для пенсии..
А чуть оступился, уволили до срока вот пенсия и накры¬
лась
Он достал из-за тумбы стола на три четверти опусто¬
шенную бутылку, с сожалением взболтнул содержимое.
Надо бы две взять... Давай стакан.
— У меня есть.— Губарев показал, что не выпил до
конца.
— Как хочешь.— Фоменко вылил остатки водки себе,
придвинул графин с водой поближе, приготовил кружок
колбасы.
— Давай за то, чтоб я дослужил до полной выслуги!
А ты... чтоб не уродовался на этой проклятой службе. А то
дадут по башке, как мне... Ладно, будь!
Он залпом выпил водку, лихорадочно плеснул из графи¬
на, запил и принялся жевать колбасу.
— До сих пор башка раскалывается, особенно осенью
и весной. Так и боюсь, что еще схлопочу по ней, тогда ка¬
юк... Как дотяну до выслуги — сразу уйду. Так еще хрен
получится: видишь, какая каша заваривается? Крутилин
с генералом тягается, Мишуев чего-то на Старика взъел¬
ся... А я ничего не хочу, только чтоб не трогали. И на Ста¬
рика удивляюсь: у него давно выслуга есть, а уходить и не
думает... Хотя он настоящий сыщик, ему жизни нет, если
по следу не бежать, комбинации не разыгрывать..
4 469
На площадке второго этажа Сизов снял и перебросил
через плечо пиджак, ослабил и сбил на сторону галстук и
развинченной походкой пошел по лестнице вниз.
В вестибюле стоял длинный, болезненно-худой Бусы¬
гин — самый противный сотрудник инспекции по личному
составу, рядом — Шаров из политотдела, в дверях дежур¬
ной части напряженно застыл ответственный — майор
Семенов.
— Товарищ майор, можно вас на минуту,— обратил¬
ся Бусыгин к Сизову. И когда тот подошел, спросил:
— Почему вы в таком странном виде?
— Жарко,— невнятно буркнул Старик, отвернув лицо
в сторону. Он видел, как Семенов досадливо махнул рукой
и скрылся за дверью. Бусыгин оживился
— Жарко? А чем от вас пахнет?
— Не знаю,— так же невнятно ответил Старик — Кап¬
ли выпил от сердца.
— Ах капли! — Бусыгин совсем расцвел.— Тогда по¬
прошу пройти на секундочку в дежурную часть.
Он показал рукой, будто Старик не знал, куда надо
идти
— Прошу!
Сизов на ходу надел пиджак, привел галстук в нор¬
мальное положение и первым вошел в дежурку. Семенов
уже сидел за пультом, а в углу, под схемой расстановки
патрульно-постовых нарядов приткнулся на табуретке
фельдшер из медпункта.
— Здравствуй, Андрей.— Сизов протянул Семенову
руку.— У тебя есть акт на опьянение? Тут Бусыгин какой-
то цирк устроил, надо его проверить. Как раз удачно — и
доктор здесь, и индикатор трезвости наверняка поблизо¬
сти. Давай оформляй.
Семенов захохотал и от полноты чувств врезал кулаком
по подлокотнику кресла.
— Надумал щенок поймать матерого волка... Ну, да¬
вайте попробуем, кто из вас того...
Шаров тоже не смог сдержать улыбку, а до Бусыгина
дошло не сразу: он всматривался в Сизова, и лицо его по¬
степенно принимало обычное кислое выражение.
— Чего смешного? Был сигнал, мы обязаны прове¬
рить,— угрюмо выговорил он.
— Сигнал, говоришь? — продолжал веселиться Семе¬
нов.— Какая же это... такие сигналы дает? Вы теперь с to1
го сигнальщика спросите!
470
— По телефону... Как тут спросишь...
Бусыгин резко повернулся и почти выбежал из дежур
ной части.
Придя домой, Сизов позвонил Губареву.
— Как дела, Валентин?
— Ничего, обошлось,— крякнул Губарев.— Фоменко
рвался через центральный подъезд выйти, еле оттащил
Атам инспекция пьяных отлавливала... Откуда узнали-то,
Игнат Филипыч?
— Узнал... Значит, рвался? Ну ладно, будь!
Не кладя трубку, Старик набрал номер Веселовского.
— Как жив-здоров, Александр Павлович?
— Кто это? — быстро спросил тот.
— Неужто не узнал?
Несколько секунд телефон молчал.
— А-а-а, здравствуйте, Игнат Филипыч!
Преувеличенно бодрый тон не мог скрыть напряжения
в голосе.
— Бусыгин передал тебе привет
Снова пауза.
— А я-то при чем? Я ничего... Что Бусыгин?
Сизов опустил трубку на рычаг
8
, До Москвы Сизов долетел за полтора часа, затем сутки
провел в вагоне поезда Москва—Воркута. Вынужденное
безделье вопреки ожиданию не тяготило его, привыкшего
к каждодневной круговерти срочных заданий, неотложных
дел и всевозможных забот. Половину дороги он проспал, а
потом бездумно смотрел в окно, отказавшись играть в кар¬
ты и выпивать с тремя хозяйственниками средней руки, ус¬
пешно решившими в столице какой-то свой вопрос. Он не
любил случайных знакомств и избегал досужих расспро¬
сов, обычных при дорожном общении.
В Микуни он вышел из вагона, провожаемый любопыт¬
ными взглядами попутчиков: режимная зона, здесь царст¬
вовало управление лесных колоний, и высаживались, как
правило, только люди в форме внутренней службы —граж¬
данские объекты поблизости отсутствовали.
По однопутке допотопный паровоз потащил короткий
состав в глубь тайги, и через несколько часов Сизов шаг
нул на церрон маленькой станции, которая, казалось, вы¬
плыла из начала сороковых годов: игрушечный вокзальчик
471
красного кирпича, бревенчатая пристройка «Буфет», давно
забытые медные краны и указатель «Кипяток».
И патруль, безошибочно подошедший к нему — един
ственному штатскому среди пассажиров вагона
— Гражданин, ваши документы и цель приезда,— ко¬
зырнул старший лейтенант с заношенной красной нарукав¬
ной повязкой, на которой когда-то белые буквы составляли
непонятную непосвященным аббревиатуру ДПНК (дежур¬
ный помощник начальника колонии). У двух подтянутых
настороженных прапорщиков на повязках были другие
надписи: Кон. ВН. (контролер войскового наряда).
Сизов предъявил удостоверение и расспросил, как
пройти в «Комилес». Управление располагалось рядом со
станцией в новой четырехэтажке из красного кирпича. Лю¬
бому приезжему бросалась в глаза скрытая связь между
вокзалом и управлением: во всем поселке только эти два
здания были выстроены из нетипичного для лесного края
стройматериала. Но лишь человеку, знающему о соотноше¬
нии бюджетов «Комилеса» и местного исполкома, было яс
но, кто кому оказал по-хозяйски «шефскую помощь».
Начальник оперативно-режимного отдела — шустрый
молодой капитан, привыкший схватывать вопрос на лету и
тут же с ним разделываться, затратил на Сизова пять
минут.
— Батняцкий? Фамилия ничего не говорит. Значит, не
отличался. Какое учреждение? Тройка? Тогда быстро...
Он нажал клавишу селектора, вызывая дежурного
— Лезвии еще не уехал? У тебя? Быстренько ко мне
И пояснил:
— Начальник «тройки». Его как раз только сейчас вы
драли, по дороге обязательно будет вам жаловаться, при¬
готовьтесь. Зато вечером наверняка...
Он звонко щелкнул себя по горлу и подмигнул.
— Так что можно и потерпеть. Верно?
Сизов промолчал. Он не любил фамильярности
— А вот и Лезвии, знакомьтесь!
В кабинет вошел пожилой майор с лицом неудачника
Впрочем, Сизов подумал, что если бы на его плечах были
полковничьи погоны, он бы не выглядел пожилым и не ка¬
зался неудачником — просто хмурый усталый мужик лет
под пятьдесят.
Почти всю дорогу он молчал. УАЗ ходко углублялся
в тайгу. С двух сторон выложенную из бетонных плит доро¬
гу обступала глухо шумящая зеленая стена. Из леса силь-
472
но тянуло сыростью. С каждым километром пляшущее над
бетонкой облако гнуса уплотнялось.
Сизов представил эти места зимой. Мороз, жесткий, как
наждак, снег, безлюдье...
— Снега много наметает? — спросил он, чтобы завя¬
зать разговор.
Лезвии уверенно вел машину. Сизова вначале удивило,
что он обходится без водителя, но, судя по манере езды, на
чальник колонии часто садится за руль.
— Снега? — отозвался он.— Скоро покажу...
Сизов не понял, что ему собираются показать: было
тепло и невозможно представить, что где-то, даже в самой
чащобе, сохранился снег.
Бетонные плиты кончились, машину затрясло по бре
венчатой лежневке. Лезвии сбавил скорость.
— Вон, справа, видите?
Сквозь поредевшую стену леса просматривалась об
ширная вырубка Бросалась в глаза одна странность, вы
соченные, до полутора метров, пни.
— Вот столько наметает,— Лезвии выругался.— За
это я в прошлом году выговор схлопотал.
— За снег? — снова не понял Сизов.
— Да не за снег,— досадливо сказал Лезвии.— За
своих долбо... Они перед тем, как пилить, должны утоптать
до земли, чтобы от корня оставить не больше десяти сан¬
тиметров. А это работа нелегкая и в план не идет. Вот и
срезают там, где снег заканчивается!
— Есть же бригадир, мастер...
— Такие же долбо... — повторил Лезвии с прежней до¬
садой.— И так же заинтересованы в кубометрах. К тому
же сразу в глаза не бросается, а когда растет — лесная ин¬
спекция и поднимает тарарам... Штрафы, предписания,
протоколы. Кто виноват? Зэков-то пайки не лишишь, а на¬
чальнику в самый раз строгача закатать.
Лезвии притормозил, мягко перекатившись через про¬
гнившее бревно.
— А лесовики не отстают: проведите санитарную рас¬
чистку леса — и все! Поспиливайте до положенного уро¬
вня — и баста! А кто будет из-за этих огрызков человеко¬
часы затрачивать?
— Так вас сегодня из-за этого? — поинтересовался
Сизов. '
— Да нет. Дважды за одно не бьют. Два офицера ра¬
порта на увольнение подали...
473
Лезвин тяжело вздохнул.
— Их тоже понять можно. Службу закончили, хотят
отдыхать, а я их посылаю лежневку чинить. Конечно, не
нравится. А кто меня поймет? Бревна то гниют, то расхо¬
дятся на болоте, без ремонта за сезон можно дорогу поте¬
рять. На пятый ЛЗУ * сейчас только на вездеходе про¬
едешь.
А почему офицеров? Бригаду осужденных поста
вить — и все дела!
— А кто будет кубики давать? У нас каждый день в
пять часов селектор, и знаешь, что генерал спрашивает? Не
про оперативную обстановку, не про политико-воспита¬
тельную работу, не про подготовку к освобождению. Воп¬
рос один: выполнен план? И не дай Бог сказать «нет». Так
что зэков на это дело отвлекать нельзя. Что остается? Об¬
стоятельства на меня давят, а я на офицеров. В результате
«неумение работать с личным составом» и очередной выго-
ворешник!
Лезвин снова выругался.
— Я уже двадцать лет майор, десять — здесь, на пол
ковничьей должности. Видно, майором и сдохну
Впереди показались сторожевые вышки.
— Приехали,— утомленно сказал Лезвин.— Сейчас
попаримся, банька должна быть готова — и на ужин За
ночуете у меня, жена полгода как уехала..
После бани Лезвин немного размяк. Чувствовалось, что
владевшее им внутреннее напряжение прошло. Сноровис¬
тый сержант накрыл стол в небольшой кухне типовой квар¬
тиры — если не выглядывать в окно, можно было легко
представить, что находишься в новом микрорайоне Сверд¬
ловска, Москвы или Тиходонска. Только обилие на столе
грибов — жареных, маринованных, соленых, банка моче¬
ной брусники и мясо тетерева выдавали месторасположе¬
ние жилого блока лесной исправительно-трудовой колонии
строгого режима.
Лезвин отпустил сержанта, оценивающе глянул на Ста
рика и поставил на стол две бутылки водки и граненые
стаканы
Притомившийся с дороги и не евший целый день Сизов
сразу охмелел и усиленно принялся за закуску Лезвин
лишь цеплял вилкой скользские маринованные грибы
— Через два года пенсия — уеду в Ташкент Не быва
* лесозаготовительный участок.
474
ли? Жаль, расспросил бы... Правда, говорят, нельзя резко
климат менять. С минус пятидесяти до плюс пятидесяти —
даже чугунный котелок растрескается. А организм то при¬
вык за десять лет...
Лезвии хлопнул ладонью по столу.
— Десять лет! Срок! Они там,— он показал рукой в
стену,— мы здесь. Вот и вся разница. А мороз, глушь, лес
кругом — это общее. Не задумывались?
— Преувеличиваете, устали, наверное,— с набитым
ртом ответил Сизов.
— Устал, точно... Не обращай внимания. Со свежим
человеком всегда на болтовню тянет, дело-то к старости
А тут как? Сижу один, даже выпить не с кем. С подчинен¬
ными невозможно — надо дистанцию держать. Самому —
страшно... Раз, два — и готово. Сам не заметишь, как сой¬
дешь с катушек. Но в последнее время позволяю.
Лезвии с силой провел рукой по лицу, снова наполнил
стаканы.
— Жена, правда, пообещала вернуться, дотерпит два
года. А одному здесь труба. Давай
Глухо звякнуло толстое стекло
— Брусникой попробуй закуси,— переведя дух, посо¬
ветовал Лезвии. И без всякого перехода сказал. — А ты
такой же...— Он замялся, подбирая слово, но так и не на¬
шел подходящего.— С какого года? Постарше меня, зна¬
чит... А тоже майор. И жены, видно, нет
— Откуда знаешь? — удивился Старик.
— Вижу. Я ведь тоже сыскарь. Начинал инспектором
оперчасти, так и прошел всю лестницу — до начальника
Лезвии хитро улыбнулся.
— Скажешь, в огороженной зоне легче преступника
ловить, чем по всей стране? И за банку сгущенки мне лю¬
бое преступление раскроют?
Сизов промолчал. Все аргументы в вечном споре опера¬
тивников НТК и сыщиков уголовного розыска были ему хо¬
рошо известны и собственная позиция определена предель¬
но четко. Но обижать хлебосольного хозяина не хотелось.
— Но это только на первый взгляд все просто,— за¬
пальчиво продолжал Лезвии.— Ты с нормальными людьми
работаешь — свидетели, потерпевшие, вообще все вокруг
А здесь какой контингент? Светлых пятен нету!
Лезвии открыл вторую бутылку.
— Развелся? — неожиданно вернулся он к прежней
теме.
475
— Ага...— Сизов придвинул стакан.— Бес попутал на
молодой жениться...
Они снова выпили. Лезвии заметно опьянел и начал
рассказывать про свою жизнь. Старик этого не любил, но
сейчас раздражения не испытывал. В черноте за окном шу
мела невидимая тайга, сзади, со стороны охраняемой зоны,
изредка доносились резкие выкрики часовых. Тиходонск
остался где-то далеко-далеко, и все заботы куда-то бес
следно исчезли. Он ощущал приятную истому и умиротво¬
ренность, которой не испытывал уже давно.
Лезвии разбудил его в шесть утра. Он был бодр, подтя
нут и официален. Гладко выбритые щеки, запах хорошего
одеколона, выглаженная форма.
Через сорок минут, позавтракав остатками вчерашнегЪ
ужина и выпив крепчайшего, приготовленного Лезвиным
чая, они были в кабинете начальника колонии.
— Хотелось бы вначале получить ориентирующую ин¬
формацию о Батняцком,— усевшись на жесткий стул у
приставного столика, сказал Сизов.— Кто он, чем дышит
как ведет и так далее. .
— Знаем такого...— сказал Лезвии, подходя к карто¬
теке и выдвигая ящичек с наклеенной буквой Б.— Я их
всех знаю. Сейчас найдем...
Через несколько минут Лезвии извлек прямоугольную
карточку из плотной бумаги.
— Так, вот он. Судим за хулиганство к двум годам, от¬
был год. Втрой раз — причинение тяжких телесных по¬
вреждений, повлекших смерть потерпевшего,— двенад¬
цать лет. Осталось ему, сейчас скажу... Пять лет, шесть ме¬
сяцев и семнадцать дней. Поощрения, взыскания...
Лезвии протянул карточку Сизову — тот быстро про¬
смотрел убористый текст.
— Благодарность за опрятный внешний вид, выговор
за курение в неположенном месте... Мелковат масштаб
— Правильно подметили,— кивнул Лезвии.— А пона¬
чалу записного урку изображал: жаргон, рассказы про
громкие дела... Только птицу видно по полету — здесь его
быстро раскусили, поутих. Отрицаловка не признала, в ак¬
тив не пошел, так и болтается посередке. Статья у него
серьезная, гордится ею, по их ублюдочным порядкам это
вроде институтского диплома. Хозяйственники, мужики,
бытовики приходят — он перед ними хвост распускает, во¬
ровскому «закону» учит. И с начальством старается не ссо¬
риться. В общем — и нашим, и вашим.
476
Как-то записался на прием, спрашивает: если на след
ствии и в суде неправду сказал, что делать? У них у всех
это бывает: психологический кризис — невмоготу больше
сидеть, и все! Тут глаз да глаз нужен: может в петлю
влезть, или на запретку под пулю сунуться, или в побег
пойти, хотя куда здесь бежать... Чаще начинают биогра
фию выправлять, писать во все концы: мол, чужую вину
взял или враги оговорили... Пишут, ответа ждут, получа¬
ют, читают, снова пишут, а время катится, глядишь, кризис
и прошел. Так и с Батняцким — объяснил порядок пере¬
смотра дела, только он, кажется, и не подавал
Лезвии посмотрел на часы.
— Через полчаса их выводят на лесоучасток Хотите
поговорить с ним сейчас — я дам команду. А если еще что-
то надо подработать, может, приговор почитать, тогда до
вечера, когда вернутся.
— Приговор я читал. Давайте сразу к делу,— Сизов
приготовил свои бумаги.
Лезвии набрал две цифры на диске старого телефон
ного аппарата, резко бросил в трубку
— Батняцкого из второго отряда ко мне!
И, повернувшись к Сизову, другим тоном сказал:
— Разговоры у вас доверительные пойдут, так что я
мешать не буду. Садитесь на мое место. Он вообще-то спо¬
койный, но если что — здесь кнопка вызова наряда.
Сизов усмехнулся. Подождав, пока за Лезвиным за
крылась дверь, он по-хозяйски занял место начальника и
осмотрелся. Кабинет напоминал сельский клуб: простор¬
ная пустоватая комната, голые стены и окна без занавесок,
вдоль стен — ряды допотопных стульев с лоснящимся дер¬
матином сиденьями. Только сейф, шкаф картотеки и ре¬
шетки на окнах выдавали специфическое назначение по¬
мещения.
В дверь тихо постучали, и порог переступил приземис
тый человек в черной засаленной на предплечьях робе.
— Осужденный Батняцкий, второй отряд, статья сто
восьмая часть вторая, срок двенадцать лет, явился по при¬
казанию начальника колонии. А где же он?
Вошедший, озираясь, завертел стриженой шишковатой
головой на короткой шее.
— Садитесь, Батняцкий. Майор Лезвии вызвал вас по
моей просьбе,— сказал Сизов, внимательно рассматривая
осужденного. Невыразительное лицо, мясистые губы, ма¬
ленькие прищуренные глазки.
Батняцкий сел, облокотился на стол и довольно улыб¬
нулся, показав два ряда железных зубов.
' 477
— Чему радуешься?
— Ясно чему! Отряд на работу повели, а меня — сюда.
Что лучше — лес валить или разговоры разговаривать?
Вот и радуюсь,— он оглянулся на дверь и потер руки. На
каждом пальце был вытатуирован перстень, тыльную сто¬
рону ладони украшало традиционно восходящее солнце и
надпись «Север».
— А о чем собрался разговаривать?
— Об чем спросите. У кого карты есть, кто чифир варит,
кто пику имеет. Что вам интересно, про то и расскажу
А могу и написать, почерк у меня хороший, разборчивый
Батняцкий замолчал, присматриваясь к собеседнику, и
понимающе покивал головой. .
— Сразу не распознал, хотя почуял: что-то не так. У
наших рожи красные, загрубелые, глаза от ветра со снегом
воспаленные... А вы издалече, никак из самой Москвы? Чи¬
фир вас, стало быть, не интересует... Ну да я про все в кур¬
се, давно сижу, могу, если надо, и про начальство наше —
как бдят они, как службу несут. Вы по званию кто будете?
— Я из Тиходонского уголовного розыска, майор
Сизов.
Батняцкий дернулся, как от удара.
— На понт? А книжку свою, красную, покажешь?
Сизов извлек удостоверение, раскрыл, не выпуская из
рук, протянул осужденному. Батняцкий приподнялся с
места, долго вчитывался, потом плюхнулся на стул. Глаза
его беспокойно бегали.
— Настоящее? — Видно было, что он брякнул первое,
что пришло в голову, стараясь выиграть время.
— Я вижу, парень, ты совсем плохой.— Сизов спрятал
документ.— Чего задергался? Приведение увидел?
Батняцкий почесал в затылке.
— Можно считать и так. Вчера про Сизова разговор
с Изобретателем вели, а сегодня он на голову свалился.
Самолично, через семь тысяч верст.
— А чего про меня говорить? Я же не председатель ко¬
миссии по помилованию.
— Болтали про сыскарей да следователей, он тебя и
вспомнил. Механическая собака, говорит.
Сизов усмехнулся.
— Ну-ну. Любить ему меня не за что, да вроде и не
обижался.
— Да вы не так поняли! — торопливо заговорил Бат¬
няцкий.— Он по-хорошему! В одной книжке вычитал: бы-
478
ла механическая собака, ей запах человеческий дадут, пус¬
кают, и амба! — неделю рыщет, месяц, год, через реки, че¬
рез горы, никуда от нее не денешься!
— Интересно. И где люди такие книжки находят?
— Да он штук сто прочел! — с гордостью сказал осуж¬
денный.— Знаете, как у парня котелок варит?
— Знаю. Только жаль — в одну сторону: сберкассы,
сейфы.
Сизов выдержал паузу, внимательно глядя на Бат-
няцкого.
— У тебя тоже не плохо сработало, как мне зубы заго¬
ворить да испуг спрятать. А у самого шестеренки крутятся*
зачем по мою душу прибыл опер из Тиходонска?
Батняцкий пожал плечами.
— Да мне какое дело— откуда. И чего гадать, сами
скажете.
— Чифир меня не интересует да и другие тухлые твои
истории. Это ты от небольшого ума: дескать, покантуюсь от
работы, сдам оперу туфту всякую да еще посмеюсь над ним
с дружками-приятелями.— В голосе оперативника лязгнул
металл
Батняцкий заерзал на стуле.
— Я ж сначала не врубился... Думал, кабинетный
фофан с какой-то проверкой приехал.— Он изобразил сму¬
щение, но получилось довольно ненатурально.
— Ну теперь мы с тобой познакомились, и расскажи
мне по порядку, да без финтов всяких, свое дело,—четко
сказал майор, в упор глядя на Батняцкого. Тот отвернулся
к окну.
— Эка вдруг... Полсрока отмотал, уже и забыл, за что
сижу. .
— Убийства не забываются. По ночам мучают, спать
не дают * иной раз с ума сводят. А у тебя легко как-то — раз
и забыл!
— Не убийство, а тяжкое ранение. Тут две большие
разницы. Я ж не виноват, что он помер! — Батняцкий сел
вполоборота и смотрел прямо перед собой.
— А кто виноват?
— Вы к словам не цепляйтесь. Я убивать не хотел. Так
и в суде объяснил...
— Да ничего ты не объяснил. Ни как попал на дачи, ни
как возвращался, нй почему убил...— Сизов говорил тихо
и монотонно.
— По пьянке-то... Разве вспомнишь! — перебил осуж¬
денный. •
479
— Ни кто видел тебя до или после, ни откуда нож взял
ни куда дел его,— будто не услышав, продолжал майор
— Пьяный был. Всю память отшибло,— повторил Бат
няцкий.— Какой с пьяного спрос?
Сизов медленно, со значением, принялся перебирать ле¬
жащие перед ним бумаги. Батняцкий напряженно следил
за его руками.
— Чья пудреница на земле возле трупа валялась?
вопрос прозвучал резко, как выстрел.
— Про это и вообще не знаю. Может днем хозяева
потеряли...
Сизов разложил на столе фотографии. Обычная финка,
«лисичка», складной охотничий, пружинная «выкидуха»
— Взгляни-ка сюда.
Батняцкий встал, посмотрел, с недовольным вийом вер
нулся на место.
Какой похож? Хотя бы приблизительно? опера
тивник подобрался.
— Вы чего хотите? Признался, рассказал, показал,
срок получил, сижу, чего еще надо? — жалобным голосом
проныл допрашиваемый.— Чего нервы мотаете?
— Какой? Пусть ты его пьяным вынимал, но в карман-
то трезвым клал? Вот и покажи!
Батняцкий ткнул рукой в охотничий складень.
— Такой примерно, только ручка другая.
Сизов расслабился и собрал фотографии.
— Не в цвет, приятель.
Осужденный вскочил.
— Интересное кино! Семь лет назад что ни скажу —
все в цвет, капитан Мишуев с ходу в протокол строчит! А
теперь стали концы с концами сводить! Чего вдруг?
— А того, что твой нож сейчас опять объявился. Рядом
с тремя трупами. Двое — работники милиции.
Батняцкий испуганно отшатнулся, но тут же взял себя
в руки.
— Чего я, за эту пику вечный ответчик? Выбросил — и
дело с концом. Откуда знаю, кто подобрал и что ею сделал?
Сизов недобро усмехнулся.
Выбросил, говоришь? Ну-ну..
Он пристально смотрел на осужденного, пока тот не
опустил глаза.
— Зачем чужое дело взял?
Батняцкий молчал, оперативник ждал ответа. В каби¬
нете наступила тишина. За окном гудел, разворачиваясь
лесовоз
480
Наконец осужденный вышел из оцепенения.
— Пустые хлопоты, начальник,— глухо сказал он —
Все сказано и забыто. Зря через всю страну тащились
Могли приговор прочесть.
— Читал. Но хотел сам убедиться...— Сизов криво пре¬
небрежительно улыбался.
— В чем? — Батняцкий нервно дернул шеей и в оче¬
редной раз оглянулся на дверь.
— В том, что ты такой дурак,— равнодушно бросил
майор.
— Конечно... Зэк всегда дурак...
Не за здорово живешь в зону полез. Это ясно, был
замазан по уши, но двенадцать лет мотать за дядю...
Батняцкий быстро глянул на майора и снова опустил
голову.
Сизов продолжал размышлять вслух.
— «Мокруху» взял для авторитета, вместо какой-ни
будь пакости, за которую свои сразу же в «шестерки» оп
ределят... Со сто семнадцатой соскакивал скорей всего.
— Понятно! — зло оскалились железные зубы.— Ми-
шуев полную раскладку дал, а ты, начальник, из себя ясно¬
видца разыгрываешь! Чего вам-теперь от меня надо? Или
интерес поменялся? Чего душу рвешь?!
— Истерику не разыгрывай, пустой номер! — повысил
голос Сизов.— А что дурак — факт. Я ведь твою жизнь
внимательно изучил. Обычно пацаны хотят летчиками
стать, чемпионами, а ты о чем мечтал? С четырнадцати лет
истатуировался, железки всякие в карманах таскал, песни
тюремные заучивал, несовершенными кражами хвастал
Хотел, чтоб за блатного принимали! Чтоб боялись, заиски¬
вали... Да нет, кишка тонка — сам же и подносил хвосты
настоящим уголовникам. Первый раз за что сел? Гадил
пьяным на улице. А распинался — драка, с ножами, двоих
пописал... Дешевка!
Батняцкий закусил губу.
— Со стороны легко по полочкам разложить! Ну дурил
по молодости — мало таких? А меня всегда норовили в
землю вогнать. Загремел по первому разу, вышел досроч¬
но, все нормально... И опять непруха! Познакомился на
танцах с одной дурой, пообжимались, я бутылку купил —
ноль восемь, выпили, чего еще надо? Думал, поладим, а
она кочевряжиться стала... Я и придушил малость. А потом
этот опер, Мишуев, говорит: знаешь, мол, что она несовер
шеннолетняя? Как так, здоровая кобыла! А он статью по-
16—2628
481
называет — до пятнадцати! И позору сколько: воры ноги
будут вытирать, в половую тряпку превратишься . !
У Батняцкого внезапно сел голос, он сипло закашлялся
Из мутного графина Сизов налил полстакана желтоватой,
с осадком, воды. Батняцкий жадно выпил, железо стучало
о стекло. Поставив стакан, он вытер рот ладонью.
— Опер разговоры задушевные заводит да про Ябло¬
невую дачу расспрашивает и как-то само собой получает¬
ся, что если я там был, то заявление кобылы исчезает. Ну
понятно — за «мокруху» лучше сидеть... Так и поднял чу¬
жое дело! Потом уже смекнул: обвел меня опер вокруг
пальца — кобыла небось взрослой была и никакого заяв¬
ления вообще не подавала...
— И не надоело лес валить?
— С моим характером на воле не удержаться, зона —
дом родной. Так что все равно... Паханы уважают, автори
тет небольшой имеется, пайку дают. Жить можно. Только
климат да лес к земле гнут. Ничего, через год на поселение
переведут, перетолчемся.
Губы Батняцкого сложились в издевательскую ус
мешку.
— Пожалели? Для протокола ничего не скажу, не ста¬
райтесь. Где вы раньше были со своим сочувствием? -
«Вот ведь сволочь»,— подумал Старик.
— Я всегда был на своем месте. И сейчас, и тогда А
жалеть тебя нечего и не за что. К тому же я не больно жа¬
лостливый для вашего брата. Мне больше людей жалко,
которых вы грабите, калечите, убиваете. Так что не попа¬
дайся мне на дороге! — сыщик говорил тихо, но с напря¬
жением и один раз даже непроизвольно скрипнул зубами
Сизов собрал фотографии, документы, сложил в папку,
щелкнул застежкой. Батняцкий неотрывно следил за каж¬
дым его движением.
— Как-то вы со злобой ко мне, начальник, не по-хоро¬
шему. А чего я сделал, если разобраться?
— Ничего путного и доброго ты в своей дрянной жизни
не сделал. Зато бандитам поспособствовал: сел вместо
них — пусть еще людей убивают! А нам помочь не хочешь,
хвостом крутишь, даже шерсти клок с тебя не возьмешь!
Обиженного строит! Мы эту падаль все равно отыщем, де¬
ло времени! И берегись, если они еще что-то успеют заде¬
лать! Крепко берегись!
Стриженый человек в черной робе с прямоугольной
нашивкой «Батняцкий. Второй отряд» на правой стороне
груди беспокойно заерзал.
482
— Да какая с меня помощь? Что я знаю? — проситель¬
но заныл он.— Ну слышал краем уха, что на дачах мест¬
ные ребята фрайеров динамили: девчонку подставляли и
брали на гоп-стоп... А кто, что — без понятия. За что же
на мне отыгрываться?
— Вспомни, кто и что про это рассказывал,— перебил
майор, не проявляя, впрочем, особого интереса.
— Век свободы не видать — не помню... Так, болтали..
Девка, говорили, красивая, ресторанная краля... Больше
честно, не знаю. Я ведь, как откинусь, не в Америку приеду
а в Тиходонск, какой мне резон вас дразнить?
Сизов нажал кнопку, и рослый сержант увел осужден¬
ного.
Почти сразу же в кабинет вернулся Лезвии. Он был в
хорощем настроении.
— Как поработали, успешно? — улыбаясь, спросил на¬
чальник колонии.
— Пока трудно сказать...— Сизов сосредоточенно де¬
лал какие-то записи в своем блокноте.— Кое-что, похоже
зацепил
Он дописал и захлопнул блокнот.
— А у вас, я вижу, хорошие новости?
Лезвии кивнул.
— С пятого участка два лесовоза прошли, и ребята
свои рапорта забрали. Нормально!
Через час пожилой прапорщик вез тиходонского сыщи¬
ка к поселку. На том месте, где вчера Лезвии тормознул
перед сгнившим бревном, два лейтенанта ремонтировали
лежневку Выбравшись на бетонные плиты, УАЗ увеличил
скорость. Стаи мошкары красно-черными брызгами залеп¬
ляли ветровое стекло. Прапорщик, выругавшись, включил
стеклоочистители.
9
Тиходонск встретил Сизова обычными для лета пыль¬
ными бурями и новостями. Кружащиеся по асфальту окур¬
ки, сигаретные пачки, взлетающие у лотков выносной тор¬
говли обрывки газет, людей, защищающих глаза от поры¬
вов ветра, обильно насыщенных песком, — все это Сизов
увидел как только вышел из аэровокзала. Новости он уз¬
нал, когда прибыл в управление, сразу угодив на оператив¬
ное совещание отдела.
— Общительный, веселый, представился земляком
16
483
сержанта, пирожками угостил, в общем, вошел в доверие
Дело к обеду, этот Саша зовет всех в вагон-ресторан. Двое
пошли, третий — первогодок остался, сидит на рундуке с
оружием, стережет, — Веселовский докладывал обстоя¬
тельно и солидно. Он тоже успел слетать в командировку, и
Сизов не сомневался, что результаты их поездок будут
сопоставляться Мишуевым с особенной тщательностью
Вдруг прибегает Саша, растрепанный, возбужденный
«Скорей, ребят бьют!» Ну и третий побежал. Никакой дра
ки, товарищи спокойно борщ едят, Саша куда-то пропал
Вернулись — в рундуке пусто, и с боковой полки попутчик
исчез. Видно, соучастник...
— Задешево отдали оружие,— нравоучительно сказал
Мишуев.— И вот результат — сами под трибунал, десятки
жизней под угрозой! Цена беспечности! Скажите, Алек
сандр Павлович,— подчеркнуто уважительно обратился
он к Веселовскому,— удалось идентифицировать стволы?
— Тысячи гильз просеяли на стрельбище, нашли сов¬
падающие с нашими. Значит, по крайней мере один укра
денный автомат — у «сицилийцев».
— С достаточной долей вероятности можно сказать
что и второй у них. Это уже не голые догадки,— начальник
отдела одобрительно покивал.— Что еще сделано?
— Ориентировки с приметами и фоторобот Магадан
ские товарищи разослали по всей стране. Результатов пока
нет,— скромно пояснил Веселовский. Он избегал смотреть
на Старика. А тот напротив — внимательно разглядывал
капитана и пришел к выводу, что он напоминает Мишуева
в молодости. Хотя внешне они не были похожи
— Ясно...— сказал подполковник.— Теперь послуша
ем товарища Сизова.
Он не знал, что услышит, поэтому на мгновенье утратил
обычную невозмутимую вальяжность.
— Слушать особенно нечего, для протокола Батняцкий
ничего не сказал. Так, ориентирующая информация и лич
ные впечатления.
Мишуев перевел дух.
— Подведем итоги. Сизов съездил за тридевять земель
вхолостую, Губарев уперся в тупик. А Веселовский и под
его руководством Фоменко заметно продвинули розыск! Я
настоятельно рекомендую остальным брать с них пример
Сизов раздраженно двинул стулом.
— Тем более, что линия Сероштанова майором Сизо¬
вым до конца не отработана. Преступление совершено на
484
восемнадцатом километре междугородной автотрассы. А
мы так и не знаем, где и зачем потерпевший посадил «сици
лийцев» в машину, куда вез, где и почему его убили.
— Чтобы это узнать, надо раскрыть преступление-
под ал голос Старик.
Что и является нашей прямой задачей! — париро¬
вал Мишуев.— А потому Сизов должен заняться «частни
ками», промышляющими междугородным извозом. Прой
дите по местам их сбора — аэропорт, автовокзал, железно¬
дорожный вокзал и постарайтесь выявить очевидцев. Тех
кто видел, как Сероштанов брал пассажиров. В помощь
вам придается Губарев. Веселовский и Фоменко работают
по своему плану Вопросы есть? Нет. Все свободны.
Веселовский, Фоменко и Губарев вышли из кабинета
Сизов остался на месте.
— Что у вас? — недружелюбно спросил начальник.
— Отработка «частников» представляется мне беспер
спективной.
— Объем работы большой, но делать ее надо,— под
полковник смотрел сурово и требовательно.
— Дело не только в объеме работы. Эта публика не лю¬
бит попадать в свидетели. Даже если что-то знает — пред
почитает молчать. К тому же, по моим данным, Серошта
нов редко искал клиентов на вокзалах: возил по предвари
тельной договоренности.
— Что вы предлагаете? —* Мишуев раскрыл папку с
бумагами и занялся своей работой, давая понять, что толь¬
ко чувство деликатности не позволяет ему выставить быв
шего наставника в коридор. .
Покопаться в прошлом. Поискать хозяина ножа, ко¬
торый семь лет назад так и не нашли.— Майор явно не
ценцл доброе отношение начальника.
Мишуев резко отодвинул папку.
— Опять о Яблоневой даче? Вы настояли на поездке
к Батняцкому, и что он. вам сказал?
Что взял чужое дело.
Сволочь! — вырвалось у подполковника, но он тут
же спохватился.— Они все так говорят, когда припе¬
чет.— И строго добавил:— Почему не доложили на сове¬
щании?
— Сказано без протокола, а поскольку ситуация скла
дывается щекотливая...
— Что за намеки? — перебил Мишуев.— Выражай
тесь яснее и имейте в виду: я щекотки не брюсь!
485
Пока мне ясно только одно: на «сицилийцев» надо
выходить через старое дело. Прошу разрешить работать в
этом направлении. Вокзалы и аэропорт может отработать
Губарев и райотделы по территориальности. .
— Не вижу оснований изменять задание,— жестко
сказал подполковник.— Приступайте к выполнению и каж¬
дый вечер докладывайте результаты!
— Вас понял,— не по-уставному сказал Сизов и вышел
из кабинета.
В последующие дни майор Сизов отрабатывал вокзалы
и аэропорт. Естественно, здешние «колдуны» не искали
контактов с милицией и не горели желанием оказать по¬
мощь в розыске. Старик фиксировал их фамилии и номера
автомашин, вызывая переполох и недовольство, которое,
впрочем, проявлялось, когда он отходил на достаточное
расстояние. Фамилии ему были нужны для рапортов о про¬
деланной работе, которые он составлял очень подробно и
аккуратно. Читая их, начальник мог быть уверен, что Си¬
зов с утра до вечера выполняет порученное ему задание,
которое формально отвечало плану поисковых мероприя¬
тий, но реально — и всякий мало-мальски смыслящий в ро¬
зыске человек это прекрасно понимал — дать ничего не
могло.
При таком объеме работы у майора не должно было ос¬
таваться времени на всякие глупости, связанные с делами
прошлых лет. Его и не оставалось. Но сыскная машина
умела функционировать в режиме запредельных возмож¬
ностей.
В восемь утра Сизов начинал прочесывать автовокзал
«Колдунов» в это время практически не было, и он говорил
с водителями междугородных рейсов, диспетчерами конт¬
ролерами, уборщицами платформ. Через пару часов при¬
мостившись на ступеньках идущего на запад «Икаруса ,
доезжал до железнодорожного вокзала, где менял декора¬
ции: отправляя Губарева на свое место, сам продолжал
его работу — «трусил» дворников, носильщиков, кассиров,
и других работников, чьи окна выходили на привокзальную
площадь. К середине дня появлялись промышляющие
дальним извозом частники, он переключался на них, потом,
захомутав одного, перебирался в аэропорт Потолкавшись
среди местных водил, опять заезжал на автовокзал и, на¬
правив Губарева в аэропорт, завершал официальную часть
работы. Работая «в четыре руки», они плотно прикрывали
все ворота города.
486
К вечеру список сыщиков пополнялся таким количест¬
вом фамилий, что их вполне можно было разбросать на тр
рапорта, высвободив себе пару дней, но при этом не исклю
чались накладки: если, например, «колдун» попадет в ава¬
рию, а из рапорта выходит, что в этот день он как ни в чем
не бывало беседовал с опером, «химия» мгновенно обнару
жится. Хотя вероятность подобных состыковок была неве¬
лика Сизов не хотел оставлять за спиной уязвимых момен
тов и включал все фамилии в один дневной рапорт
Питался он как обычно — в буфетах и столовках, иног¬
да вспоминая фразу известного в былые годы деловика
«Скажи мне, что ты ешь, и я скажу тебе, как ты живешь»
Тот деловик, если исходить из его собственного афоризма
жил отлично. Сизов был на обыске и помнил глубокий су
хой подвал добротного дома, забитый развешанными на
крюках ароматными копченностями, грудами деликатес
ных консервов, невиданными винами и коньяками и другим
съестным дефицитом
Если с той же меркой подойти к жизни майора Сизова
то символом ее стал бы огромный, плохо прожаренный пи
рожок и кастрюля жидкой бурды, именуемой в общепите
«кофе» Плюс рентгенограмма желудка, на которой гаст¬
рит вот-вот грозил перейти в язву. Правда, бесплатные са
наторные путевки пока позволяли отодвигать осуществле¬
ние этой угрозы. А у деловика, которого Сизов через не¬
сколько лет встретил в Юрмале выходящим из пропитан
ной запахом очень крупных взяток шикарной гостиницы
язва уже была, что подтверждало мнение Старика о пол
ной бессмысленности придуманного им афоризма
Рапорт о проделанной за день работе Сизов передавал
с Губаревым в управление, после чего нырял в Централь¬
ный райотдел, где изучал прекращенные дела и отказные
материалы семи-восьмилетней давности
Ар ив после окончания рабочего дня закрывался, но
знакомые опера затаскивали в пустующий кабинет связан
ные шпагатом пачки тонких папок в картонных или бумаж
ных обложках, и Старик, оставшись один в привычной ка
зенной обстановке, неторопливо развязывал тугие узлы
окунаясь в удивительный мир счастливых находок, неожи
данных открытий и случайных совпадений.
Вот гражданин сообщает о сорванной с головы шапк
а через пару дней признается, что потерял ее по пьяном
делу. Или заявляет об избиении, а вскоре пишет «Телес
ные повреждения получил при падении в подвал» Сегодн
487
озабочен кражей портфеля, а завтра находит портфель на
лестнице. Накануне требует привлечь обидчика к ответст
венности, а сейчас утверждает, что никаких претензий к не¬
му не имеет. Ничего удивительного: раскрываемость пре¬
ступлений в те годы была почти сто процентов.
Иногда потерпевшие упирались и не хотели «находить»
пропавшее, исцелять побои или признаваться в «ошибке»,
но дела это не меняло. «...Учитывая, что гр-н Сомов оста
вил мотоцикл без присмотра на неохраняемой стоянке да
еще не оборудовал его противоугонным устройством, он сам
виновен в происшедшем угоне...» «...Заявление гр-ки Пет
ровой о краже у нее пальто объективно ничем не подтверж
дается, а следовательно, оснований для возбуждения уго¬
ловного дела не имеется...» «...Поскольку телесные по¬
вреждения, по заключению судебно-медицинской эксперти¬
зы, относятся к легким, повлекшим кратковременное рас¬
стройство здоровья, рекомендовать потерпевшей обрати
ться в народный суд в порядке частного обвинения...»
Майор быстро продирался сквозь горы исписанной ко¬
рявыми почерками бумаги в поисках следов разбойной
группы, о которой упомянул Батняцкий. Иногда отклады¬
вал какой-нибудь материал в сторону, чтобы потом взгля¬
нуть свежим взглядом, но утром, поспав пару часов на
сдвинутых стульях или брошенной на пол шинели, после
дополнительного изучения возвращал папку на место.
Когда внизу начинали звенеть ведра исполнявших роль
уборщиков пятнадцатисуточников, Сизов увязывал архив¬
ные материалы жестким шпагатом, запирал кабинет и, зае¬
хав в управление побриться, отправлялся на автовокзал
На четвертый день такой жизни Губарев застал майора
в кабинете около восьми утра. Тот делал выписки из мятой
папки в синей бумажной обложке.
— Я уж и отвык видеть вас за столом,— сказал Губа¬
рев и кивнул на исписанный листок.— Зацепили что-ни
будь?
— Похоже,— как всегда, не проявляя эмоций, ответил
Старик и, откинувшись на спинку стула, с хрустом потя¬
нулся
И что же?
Да особенного-то и ничего,— прищурился Ста
рик, некий гражданин Калмыков заявил о попытке огра
бления. Потом написал, что ошибся, перепутал, преуве¬
личил.
Бывает..
488
— Бывает-то всякое...— задумчиво проговорил Си
зов.— Тадыох произошло эсван^ Яблоневой даче за десять
дней до убийства Федосова.
— Интересно. А кто занимался?
Сизов глянул в глаза собеседнику.
— Наш начальник, тогда еще капитан, а ныне подпол
ковник Мишуев.
— Вот так блин! — оторопело вымолвил Губарев
Фоменко бы сказал: «Я ничего не слышал!»
— А ты что скажешь? — Сизов не отводил взгляда
— Как что? Надо беседовать с Калмыковым.
— Наши мнения совпадают.— Майор протянул напар
нику свой листок.— Здесь его установочные данные. Про¬
верь, не изменился ли адрес, и вызови на девятнадцать. А
я пока сдвину стулья и вздремну пару часов. Ну этот авто¬
вокзал к чертовой матери!
В то время, как майор Сизов прикорнул в чуткой полу
дреме на разъезжающихся стульях, начальник отдела осо¬
бо тяжких Мишуев объяснялся с Крутилиным.
— Люди работают,— стараясь быть убедительным, го¬
ворил он.— Линия автоматов повисла в воздухе: Магадан
цы давно разослали фоторобот — результата нет. Что мо¬
жет Веселовский? Переключился, пошел по новому кру
гу — от багажной веревки, которой был связан Серошта-
нов. Проверяет товарные станции, речной порт..
Выпуклые холодные глаза полковника выражали без
мерную скуку. Он действительно отдал оперативникам пер
сональную машину, ездил городским транспортом, вмеши
вался в уличные конфликты и лично доставил в Прибреж¬
ный райотдел двух хулиганов. Пожилые руководители счи
тали его надменным выскочкой, ищущим дешевой попу
лярности, молодые оперативники — «настоящим ментом»
и правильным мужиком. В одном мнения сходились: чело
век он в общении неприятный.
— Как же вы не поймете,— ласково сказал Крути
лин — Веревка — это фигня! На ней можно только пове¬
ситься тому начальнику отдела, который не умеет органи¬
зовать работу. Именных веревок не бывает, а потому на
«сицилийцев» она никогда не выведет. По крайней мере,
напрямую. Пусть ею занимаются участковые райотделов..
Тон полковника и сочувственная участливость, с кото¬
рой он растолковывал свою мысль, подошли бы для обще¬
ния с умственно отсталым ребенком.
—...А вы доложите, как собираетесь поправить дело?
489
И когда дадите результат? Задача уголовного розыска
произвести задержание. Значит, нужны конкретные дан¬
ные: кто преступники и где находятся! ”
Мишуев растерянно молчал, остро ощущая собствен¬
ную беспомощность. Если бы такие вопросы ставили перед
ним с самого начала карьеры, он бы до сих пор был рядо¬
вым опером в районе. Дело в том, что Мищуев совершенно
не владел логикой оперативного мышления.
Лишенный природных способностей шахматист может
разыгрывать механически заученные партии, но ему нико¬
гда не стать мастером. Зато, выдвинувшись по организа¬
торской линии, третьеразрядник сумеет вполне успешно
командовать гроссмейстерами...
Поняв, что из миллионов пронизывающих жизнь линий
причинно-следственных связей он не способен наверняка
выбрать ту, которая соединяет место происшествия с пре¬
ступником, начинающий оперативник Мишуев окунулся в
общественную деятельность. Через год его хорошо знали в
райкоме, он стал постоянным участником всевозможных
активов и конференций, дежурным и довольно красноречи¬
вым оратором.
Волна успеха могла вынести его в сферу идеологичес¬
кой работы, но дальновидный Мишуев воспротивился, бо¬
ясь затеряться среди стандартно-благообразных молодых
людей с ловко подвешенными языками, обильно населяю¬
щих это поприще. Он рассудил, что общественная актив¬
ность заметно выделит его именно на прежней службе,
где вечно озабоченные, задерганные оперативники только
радовались, если находился желающий выступить на соб¬
рании или поучаствовать в очередном мероприятии. Вме¬
сте с тем надо было «давать процент», что он тоже делал с
помощью нехитрых приемов, распространенных в то время
повсеместно.
В отличие от большинства замотанных делами коллег,
он регулярно читал юридические журналы и специальные
сборники. Наткнувшись на разработку моделей розыска
убийцы, обусловленных спецификой места происшествия,
Мишуев на совещании по обмену опытом представил не¬
давно раскрытое преступление как результат использова
ния последних достижений науки, чем привел в восторг
генерала.
И все шло хорошо. Была поддержка, были сос¬
тавленные подчиненными розыскные планы, было умение
показать себя, было доброе отношение начальства
490
Преступления либо раскрывались, либо нет. В первом слу¬
чае это была заслуга Мишуева, во втором — неизбежные
в любом деле издержки, не снижающие опять-таки оценки
проделанной Мишуевым работы. .
— Какие наиболеё перспективные мероприятия вы
планируете провести в первую очередь? — снова спросил
Крутилин, лениво пролистывая розыскное дело.
От третьеразрядника требовали гроссмейстерской
игры.
— Сизов и Губарев ищут свидетелей на автовокзале,—
наугад сказал Мишуев.
Полковник захлопнул дело и бешено вытаращил глаза
— Я не могу понять, как вы руководите отделом,—
зло процедил он.— По-моему, вы ничего не смыслите в
розыске!
У Мишуева захолодело внутри. Так оно и было. Но то,
что Крутилин разгадал это, грозило катастрофой.
— У вас есть единственная козырная карта — отпеча
ток пальца. Надо разыгрывать ее в первую очередь!
— Там же ручной поиск,— почувствовав почву под но¬
гами, Мишуев приободрился.— Министр приказал собрать
двести экспертов со всей страны... Сидят, перебирают...
— Двести экспертов?! А сколько из них приехало? Вы
что, не знаете, как отпускают специалистов? Хорошо, если
треть собрали! В общем, так! Командируйте человека
в Центральную картотеку, пусть посмотрит, как выполня¬
ется приказ министра, если что не так — поднимает шум!
Пусть мозолит глаза начальству, теребит всех, пока не по¬
лучит ответ!
— Хорошо, я пошлю Веселовского. Он парень шуст¬
рый, с инициативой.
— Посылайте кого находите нужным,— мягко прого¬
ворил Крутилин.— А я на днях побеседую с Сизовым, по¬
думаю... Может быть, в ближайшее время вы сдадите ему
дела.
Калмыков оказался огромным парнем с красным лицом
и лопатообразными руками. Клетчатая ковбойка не схо¬
дилась на мощной шее.
— Вот у меня повестка,— сообщил он от двери. К
Сизову. Это вы будете?
— Я,— майор показал на стул.— Садитесь.
— Спасибо, я уже сидел,— свидетель оглушительно
хохотнул и пояснил: — Это такая шутка.
491
Попробовав стул рукой, здоровяк аккуратно уселся и
осмотрелся по сторонам.
— Повестку принесли, думал за аварию на Октябрьском
шоссе, а оказалось не в ГАИ, в утро. С чего бы это?
— Значит, жизнь идет по плану — автошколу успешно
окончили, сели за баранку...— Сизов будто продолжал
начатый разговор.
Шофер первого класса! — довольно сообщил сви¬
детель.
Как и хотели — мощный самосвал?
Рефрижератор...— Калмыков запнулся.— Постой¬
те, а откуда знаете-то? Про планы, работу... Автошколу
вспомнили — то ж когда было... Считай, семь лет.
Зачет по материальной части сдали на «отлично»,
решили отметить и пошли в кафе «Север». Вот с этого мес¬
та расскажите подробно, по порядку.
— Ничего не пойму! — недоумевающе сказал води
тель.— Я уж забыл про тот случай... А вы, выходит, все
копаете? Чудеса! Мне почудилось, капитан хотел закрыть
дело...
— По порядку.— Сизов был невозмутим.— Пришли
в кафе... С кем?
— Один был. Хотел подзаправиться да принять сто
грамм с прицепом. А тут подвернулась эта Тамара.— Он
удивленно всплеснул руками.— Смотри, сколько лет про¬
шло, а имя запомнил! Другой раз через неделю забуду
наглухо, а здесь само выскочило!
— Как она подвернулась?
_ Деньги подошла разменять, двадцатипятирублевку
В буфете, говорит, сдачи нет, а ей сигареты нужны По¬
жалуйста, разменял, еще подумал: дурак, деваха краси¬
вая, чего растерялся... А она опять подходит — прикурить
просит. Ну, тут я пригласил за столик, вина взял, конфет,
и пошло-поехало: танцы, манцы, анекдоты...
Дело к закрытию, я уже веселый, она тоже... Может, го¬
ворю, продолжим? Соглашается: мол, дача в Яблоневке
пустая, там и выпивка есть, и закуска. Далековато, ко¬
нечно...
Калмыков сделал выразительную паузу.
— Да уж больно заманчиво... И поехал на свою голо¬
ву! Во двор зашли, по тропинке к дому, а навстречу му
жик... «Привела?» — и ножик наставляет... А сзади из кус
тов — второй...— Здоровяк нервно засмеялся.— Мы так
недоговаривались — рванул обратно, сшиб этого второго,
492
только меня и видели! Хорошо не растерялся, аж сейчас
мороз по спине...
— В заявлении про нож ни слова. Почему?
— Капитан спрашивает: «Ты нож видел?» Нет — тем
но ведь, но щелкнуло, как финка выкидная, и вроде блес
нуло... Что это, кроме кнопочного ножа? А он опять: «Раз
не видел, значит, догадки, а в протокол только факты нуж
ны. Тебе ж показаться могло? Могло. То-то!»
— А дальше?
— Поехали с ним на дачи, искал я долго, еле нашел
Оказалось — хозяева в отъезде, дом забит, на калитке за
мок сломан — заходи кто хочет! Капитан поскучнел, гово¬
рит: «Ты этих мужиков опознать можешь?» Какой там —
только тени видел. «А почему решил, что ограбить хотели?»
А чего ж — премию выписать? А он сердится: «Опять до
гадки! Может, это твоей девчонки братья? Или муж с
другом? Может, хотели отучить козла от чужих огородов?»
Калмыков вздохнул и развел руками.
— Разозлился я и написал, что ничего не было. Зачем
в дураках ходить? С тех пор милицию за квартал обхожу
Свидетель обиженно замолк.
— Тамара эта как выглядела? — не проявляя видимо
го интереса, спросил оперативник.— Внешний вид, одеж
да, поведение?
— Симпатичная! Фигуристая, волосы черные до плеч.
Одета... Вся в красном: платье, пояс такой широкий, как из
клеенки, туфли, сумочка... А чулки черные! — Калмыков
азартно хлопнул себя по колену.— Хороша, зараза! Нр
видно, что девка неправильная. Курила много... Да! — он
значительно поднял палец.— Когда от вина разомлела,
сболтнула, что кабаки любит, в «Спутнике» чуть не каж
дый день бывает. Я еще подумал: на какие такие деньги?
Или каждый день ухажеров меняет? Не понравилось мне
это...
— Узнаете? — отрывисто бросил Сизов главный воп
рос.
— Если в той же одежде... Баба приметная! Да зачем?
Я никаких претензий не имею.
— Не имеете, значит...— Сыщик согласно покивал
А если бы получили ножом в печень? Тогда бы имели?
— Ясное дело! Раз обошлось, чего вспоминать?
— А ведь гуляют они на свободе, и ножичек выкидной
при них... Это у вас претензий не вызывает? Вдруг опять
повстречаетесь?
493
— : Вы на меня свои дела не перекладывайте! — досад¬
ливо сказал Калмыков.— Вам за одно деньги платят,
мне — за другое. А оборонить себя сум$ю, не беспокойтесь!
Сизов составил объяснение, протянул водителю, тот
внимательно прочитал и расписался.
— Можно уходить?
Старик кивнул.
— Но еще понадобитесь. У нас к вашим знакомцам
серьезные претензии имеются!
Водитель вышел в коридор и почти столкнулся лицом
к лицу с Мишуевым.
— Здравствуйте,— буркнул он и, обойдя подполковни¬
ка, начал спускаться по лестнице.
— Здравствуйте,— недоуменно ответил начальник от¬
дела и, оглянувшись, проводил здоровяка задумчивым
взглядом. Потом толкнул дверь семьдесят восьмого ка¬
бинета.
— Кто сейчас у вас был? — спросил он у Сизова.—
Лицо очень знакомо.
— Шофер первого класса, который считает, что борьба
с преступностью — дело милиции и его не касается,— об¬
текаемо ответил майор.
Мишуев отметил, что Сизов не встал и никак не обозна¬
чил почтения к вошедшему начальнику. «Может, ему уже
известно о планах Крутилина?» — подумал подполковник,
а вслух сказал:
— Вот народ! Никакой сознательности. Где же я видел
эту физиономию?..
Он по-хозяйски сел на стул, достал сигареты, не предла¬
гая Сизову, закурил.
— Значит, опрашиваете водителей,— миролюбиво
констатировал Мишуев. — И каковы результаты?
Сизов пожал плечами.
— Каких и следует ожидать. Вы же поручили м^не са¬
мую бесперспективную линию. Добыто полезной информа¬
ции — ноль. И вывод — Старик выработался, пора от¬
правлять на покой. Это и есть главный результат. По край¬
ней мере, вам кажется именно так.
— Нет бесперспективных линий, есть бесперспектив¬
ные работники...— отозвался Мишуев после некоторой за¬
минки.— Вот, например, Веселовский: инициативен, на¬
ходчив! Надо сказать, что он оправдывает надежды.
- — С помощью оправданных надежд «сицилийцев» в
камеру не посадишь,— усмехнулся Сизов.
494
Не обратив внимания на реплику, подполковник бросил
пробный Шар: •
— А вы, насколько мне известно, продолжаете свое
подпольное расследование, в ущерб полученному заданию
Потому-то и нет положительных результатов.
Сизов опять усмехнулся.
— Задание я выполняю, и вы об этом знаете — каждый
вечер получаете доклады. Что до остального... У меня есть
своя версия, занимаюсь ею в личное время, в соответствии
с законом и служебной дисциплиной. Считаете возможным
запретить?
Мишуев промолчал.
— Запретить можно многое, почти все.— Старик повы
сил голос.— Только черта с два кто-то помешает мне отыс
кать «сицилийцев» и вцепиться им в глотки!
— По-моему, вы переутомились,— сухо сказал Мишу
ев.— Неужели действительно считаете, что я препятствую
розыску преступников.
Он встал и молча вышел из кабинета.
Придя к себе, Мишуев вызвал Веселовского, приказал
лететь в Москву и без результата экспертизы пальцевого
отпечатка не возвращаться.
— А какое задание определить Фоменко по работе с
Сивухиным? — поинтересовался Веселовский.
— Да бросьте вы его к чертовой матери,— поморщился
подполковник.— Отдайте все материалы в райотдел, пусть
отвечает за хулиганство!
Веселовский чуть заметно улыбнулся, и Мишуев поспе¬
шил сгладить свою непоследовательность.
— На опеределенном этапе наш интерес к нему был
оправдан, но сейчас ясно, что к «сицилийцам» он не подсте¬
гивается.
Веселовский подумал, что этот интерес обойдется Сиву-
хину в три-четыре года отсидки — на острастку местной
шпане и на пользу состоянию правопорядка в микрорай¬
оне. Если подполковник предвидел такой результат с само¬
го начала, значит, он мудрее, чем о нем думают
— Да, вот еще...— Мишуев сосредоточенно сдвинул
брови.— Как обстановка в отделе? Настроения, взаимоот
ношения?
— Нормально вроде... А там кто знает... В душу-то
каждому не заглянешь... Я больше контактирую с Фо¬
менко.
— А почему?— быстро спросил подполковник.
495
Да так как-то... Он звезд с неба не хватает, но служ¬
бу зн-ает. И без всяких фантазий. Разрешите идти?
Мишуев кивнул. То, что подчиненный ничего не сказал
о Сизове и Губареве, само по себе было ответом.
После разговора с Крутилиным Мишуев находился в
растерянности. Не то, чтобы он поверил в высказанную
полковником угрозу — замена начальника отдела не такое
простое дело и вряд ли по зубам этому бульдогу, но ясная и
прогнозируемая перспектива дальнейшей службы сейчас
выглядела размытой и неопределенной. Поэтому особенно
важна стабильность в отделе. Подполковник уже жалел,
что начал подталкивать Сизова к почетной отставке. Соб¬
ственно, и визит в семьдесят восьмой кабинет имел целью
не только зондаж настроения и намерений старейшего сот¬
рудника, но и демонстрацию возможности примирения. Но
где там! Старый упрямец настроен категорично... И черт
бы с ним, если бы он не ковырялся в старых делах...
Мишуев похолодел. Он вдруг вспомнил, откуда знает
здоровяка шофера, вышедшего из семьдесят восьмого
кабинета.
А в семьдесят восьмом кабинете Губарев дописывал ра¬
порт. «...Опрошено три диспетчера, восемь перронных
контролеров, двенадцать водителей. Положительных ре¬
зультатов получить не удалось...»
— Завтра опять по вокзалам? — обреченно спросил
он, откладывая ручку.
— Нет. Завтра тебя ждут рестораны, бары и красивые
женщины,— улыбаясь, сообщил Сизов.
Губарев чертыхнулся.
— Неужели опять бросают на антисанитарию? Отстре¬
ливать бродячих собак, разгребать мусорные свалки, за
ставлять домовладельцев красить заборы? Или еще что-то
придумали?
Старик от души рассмеялся, что случалось крайне
редко.
— Нет, на этот раз без обмана. Смотри!
Майор вынул из ящика увесистый альбом в потертом
коленкоровом переплете, раскрыл наугад. На разнофор¬
матных нумерованных фотографиях были запечатлены мо¬
лодые женщины, в конце альбома каждому номеру соот-
вествовали фамилии, имя, адрес, у некоторых — клички
— С утра покажешь этих птичек Калмыкову, если ни
кого не опознает, отправишься в «Спутник» и поработа
ешь по приметам некой Тамары
496
Сизов двинул по столу небольшой листок.
— Вредное производство,— ободренно сказал Губа¬
рев, просмотрев убористый текст.— Они же могут посяг
нуть на мою добродетель.
— Ерунда. Даром, что ли, в твоей аттестации написано
«морально устойчив»! — Старик стер с лица улыбку.
И знаешь что... Работай аккуратно, без рекламы. Сейчас
обстановка в управлении складывается так, что нужен ко¬
зел отпущения. Похоже, что наш достойный руководитель
готовит на эту роль меня. А я хочу уйти чистым. Возьму
«сицилийцев» — подаю рапорт!
ю
Предчувствия никогда не обманывали Старика. В его
способности предвидеть события было что-то мистическое
Впрочем, провидческий дар можно объяснить вполне реа
листично: большой опыт общения с людьми плюс развитая
интуиция.
Как бы то ни было, он предугадал намерения начальни¬
ка отдела, хотя и не знал, что они реализуются в виде тон
кой картонной папки, в которую Мишуев вложит получен¬
ный от Громакова запрос на архивное дело Батняцкого и
черновик собственного рапорта на имя генерала. В рапорте
сообщалось о нарушении старшим оперуполномоченным
Сизовым субординации и служебной дисциплины, выра
зившемся в подделке подписи начальника отдела, а также
о бессмысленной поездке в командировку, не давшей ника
кого результата. Конечно, компромат слабенький, но осве
домленные люди хорошо знают: заведенное досье раз
растается очень быстро.
Сизов также предчувствовал, что Калмыков никого не
опознает в фотоальбоме, потому что там собраны снимки
только профессионалок, хорошо известных милиции. Да и
поход в «Спутник» по делам семилетней давности тоже
скорей всего не увенчается успехом. Просто Губарев дол
жен выполнить обязательную в подобных случаях про¬
грамму, после чего данная линия розыска независимо от
результата считается отработанной. Следуя общеприня
тым методикам, иных путей выйти на Тамару не суще¬
ствует.
Но у сыскной машины были свои методы. На разболтан
ном гремящем трамвае Сизов добрался до Берберовки
Бывший поселок стал микрорайоном, впрочем, заметных
497
изменений там не произошло — только блочные пятиэтаж¬
ки встали вместо бараков на грязных, изрытых, непроез¬
жих круглый год улицах.
Сизов зашел в замызганный подъезд, поднялся на по¬
следний этаж и позвонил у свежепокрашенной двери, вок¬
руг ручки которой пробивались потеки копоти.
— Здорово, Игнат.— Открывший дверь человек в вы¬
линявшем мешковатом трико как будто ждал его прихо¬
да.— Видишь, что делают, сволочи! — он указал на следы
копоти.— Я крашу, а они жгут! Ну, поймаю!
— Кончай воевать, Поликарпыч.— Сизов протиснулся
в коридор.— Не надоело? •
— А чего еще делать? Больше-то ничего и не умею
Поликарпыч, прихрамывая, прошел на кухню, плюх¬
нулся на табурет.
— Если всю жизнь кусать да гавкать/на пенсии сам
себя грызть начнешь. Тебе-то небось тоже скоро?
За последние годы Поликарпыч сильно сдал. Обрюзг,
сгорбился, похудел. Сизов вдруг увидел в нем себя, и ему
стало страшно.
— Хорош плакать!
Сизов осмотрелся. Окно без занавесок, голые стены,
колченогий стол. На полу десяток трехлитровых баллонов
с водой.
— Воду так и дают по графику?
— Утром и вечером, с шести до десяти. Чтоб они сдох
ли! Выпить хочешь?
Старик покачал головой.
— Еще возвращаться на службу
— У меня и нет ничего,— желчно осклабился Поликар¬
пыч.— Только хлеб дома держу да картошку. В будни на
мехзавод пускают — там столовка хорошая...
— Чего ж предлагаешь! — Сизову захотелось поско¬
рее уйти отсюда. w
У Поликарпыча всегда был скверный характер, но не до
такой степени!
— Я к тебе по делу.
— Ясно-понятно,— буркнул хозяин.— Стал бы ты в
эту дыру тащиться..
— Семь лет назад в «Спутнике» ошивалась красивая
брюнетка с длинными волосами, Тамара. Вся в красном,
широкий пояс... Помнишь такую?
— Тамара? — Поликарпыч пожевал губами. —Была
одна Тамара — маленькая, худая вертихвостка, так та бе¬
лая, перекисью красилась. А других не помню.
498
Сложив руки на груди* хозяин замолчал, и вид у него
был уже не такой, как несколько минут назад: будто неви¬
димый компрессор подкачал воздух в полуспущенную ши¬
ну — он распрямился, вроде как окреп, и даже морщины
разгладились, а может, так казалось оттого, что в глазах
появилось новое выражение.
Сизов выдержал паузу.
Ну, поройся, поройся в своих захоронках. Ты ж каж¬
дую записывал!
Поликарпыч встал и направился к кладовке.
— Посмотрю, если не выкинул...
Сизов сдержал улыбку. .
Через пять минут отставной и действующий сыщики
просматривали изрядно потрепанные записные книжки с
малоразборчивыми записями, обменивались короткими
фразами и переглядывались, понимая друг друга с полу¬
слова.
— А знаешь что,— уставившись в пространство перед
собой, сказал Поликарпыч, когда последняя страница его
домашнего архива была перевернута.— По приметам по¬
хожа на Статуэтку. И место совпадает — «Спутник». И
одежда . Только она Вера, а не Тамара.
Он пролистал блокноты в обратную сторону.
— Вот...— Темный ноготь с кровоподтеком у основа¬
ния подчеркнул одну из записей.— Строева Вера Сергеев¬
на, Пушкинский бульвар, 87, квартира 14.
Старик ждал продолжения.
— Не профессионалка, в скандалы не попадала, приво¬
дов не имела. Но почти каждый день в кабаке ошивалась.
Я с ней беседовал пару раз для профилактики... Потом как-
то вдруг пропала, может, замуж вышла... А недавно встре¬
тил случайно возле «Локона» — выскочила в белом халате
воды попить. Конечно, не узнала...
Старик записал фамилию, прозвище, адрес. Поликар¬
пыч удовлетворенно кивнул.
— Есть польза от отставной ищейки? Может, рано нас
списали?
«Нас!» — Старика покоробило.
— Я тебе так скажу — мы хотя образования не име¬
ли, но раскрываемость давали! И настоящую, не липовую!
Всякую...
Но не так, как сейчас!
Ты отстал. Сейчас все по-другому.
Да знаю я! Но эти, новые, все равно работать не
499
умеют! И не хотят! Кто из них ко мне хоть раз пришел? За¬
просят ИЦ, картотеку: нет, и ладно — пошел домой отды¬
хать. Наше поколение и слова такого не знало — отдыхать!
Сейчас говорят: «Пили, били...» Но ведь блат знали, в лю¬
бую хазу спокойно входили, а чтоб кто-то на опера руку
поднял... Я не говорю — пику достать...
— А как Фоменко по башке трахнули? Забыл?
Поликарпыч отмахнулся. '
— Когда тебя выставят, ты тоже многое забудешь. А я
выброшу эту макулатуру.— Он потряс одной из записных
книжек.— Все равно она никому не пригодится
11
На следующий день модный дамский парикмахер Вера
Строева по пути на работу дважды прошла мимо непримет¬
ного молодого человека, на которого не обратила ни малей¬
шего внимания и не заподозрила, что он проводит скрытую
фотосъемку. Еще через день свидетель Калмыков из не¬
скольких предъявленных ему снимков уверенно выбрал
фото Строевой, пояснив, что именно о ней он давал ранее
показания и ее называл Тамарой. Вечером курьер отнес де¬
вушке повестку. За два часа до ее прихода Сизов зашел в
областную прокуратуру.
Спустившись в цокольный этаж, он без стука вошел в
маленький кабинет с зарешеченным окном. Сидящий за
столом высокий худой мужчина мгновенно перевернул ле¬
жащий перед ним документ текстом вниз и встретил гостя
взглядом, от которого неподготовленному человеку хоте¬
лось попятиться.
— Здорово, Вадим!
— А, это ты... Здорово!
Взгляд стал мягче, но ненамного. Последние пятнад
цать лет Трембицкий работал по убийствам, и это наложи¬
ло на него заметный отпечаток. Резкий, малоразговорчи¬
вый, он никому не доверял, постоянно носил при себе пис
толет и был готов к любым неожиданностям. Несколько
раз во время следствия по шумным делам людская молва
уже хоронила его и всю его семью. <
К Сизову он относился хорошо, но тем не менее пере¬
вернутый лист остался лежать в прежнем положении.
— Нашел «сицилийцев»? — натянуто пошутил следо¬
ватель.
— Пока нет. А ты?
500
Трембицкий накрыл перевернутый лист руками, осто¬
рожно протащил по поверхности стола и, приоткрыв ящик,
согнал документ туда. Проделав эту процедуру, он с явным
облегчением выпрямился.
— Есть одна зацепка. От автоматов...
Трембицкий замолчал, и Сизов понял, что больше он
ничего не скажет. О ходе расследования важняк информи¬
ровал только одного человека — прокурора области. И то
только в тех пределах, в каких считал возможным.
— А я пробую вариант со старым делом,— сказал Ста¬
рик.— И мне нужно прикрытие на всякий случай.
В семьдесят восьмом кабинете областного УВД Сизов
и Губарев готовились к встрече Строевой.
— Вот сигареты.— Губарев достал из кармана яркую
пачку, тщательно протер платком и положил на стол.
— «Кент»! То, что надо. Только бери аккуратно, за
ребра.
Обижаете.
— Сразу, как сравнят, зайди и скажи. Только чтоб она
не поняла. Что-нибудь типа: «Вам звонили».
Губарев кивнул, посмотрел на часы и молча вышел из
кабинета. Через несколько минут дверь приоткрылась.
— Мне нужно к Сизову...
На пороге стояла эффектная брюнетка в модном обле
гающем платье, подчеркивающем достоинства фигуры.
— Проходите, присаживайтесь,— пригласил майор,
разглядывая посетительницу. Выглядит лет на двадцать
пять, гладкое фарфоровое личико, умеренный' макияж,
ухоженные руки. Почти не волнуется.
Строева опустилась на краешек стула.
— Еще в милиции не была. В народный контроль вызы¬
вали, товарищеский суд разбирался — ни одной бескви-
танционки, а она все пишет и пишет! Вот дура завистли¬
вая! Ей место не в нашем салоне, а в вокзальной парикма¬
херской! Лишь бы нервы мотать...
Сизов сочувственно кивнул.
— Мы уже и на собрании заслушивали, и в профкоме
были, ну скажите, сколько можно?
На лице Строевой эмоции не отражались, только под¬
нимались полукружья бровей и закладывались глубокие
морщинки на лбу.
Она покосилась на сигареты.
— Можно закурить? А то свои забыла.
501
— Курите, курите',—кивнул майор, не отрываясь от
бумаг.
Строева вскрыла пачку, ловко подцепила наманикю-
ренными коготками сигарету, размяла тонкими паль¬
чиками.
— Фирменные. Хорошо живете!
Она улыбнулась.
— Неплохо,— согласился Сизов, подняв голову. Он от¬
метил, что улыбка у девушки странная: верхняя губа, под
нимаясь, обнажила ровные зубы и розовую десну, а ниж
няя осталась ровной. Не улыбка, а оскал.
Строева поднесла сигарету к губам, ожидающе глядя
на Сизова, но тот не проявил понимания, тогда она выта¬
щила из небольшой кожаной сумочки зажигалку, закури¬
ла, откинулась на спинку стула и забросила ногу на ногу
— По-моему, это неправильно. Пишет всякий, кому не
лень, а милиция тут же повестку... Сколько можно!
— Разберемся, Тамара Сергеевна,— успокаивающе
сказал майор.
— Вера Сергеевна! — еще не понимая, машинально
поправила Строева.
— Ах да, извините. Тамарой вы представлялись неко¬
торым из своих знакомых.
Строева поперхнулась дымом
— Когда? Я никому чужим именем не называюсь! У ме¬
ня свое есть!
Сизов молча смотрел на собеседницу. Она снова засты¬
ла в неудобной позе на краешкечстула. На лбу проступили
бисеринки пота.
Коротко постучав, в кабинет вошел Губарев.
— Игнат Филиппович, сигареткой не выручите?
— Бери, но с возвратом.
Губарев аккуратно поднял сигаретную пачку и вышел
Сизов продолжал рассматривать Строеву.
— Почему вы молчите?! — забеспокоилась она. И
что это за намеки?
— Вам придется вспомнить и рассказать один эпизод
из своей жизни. Семь лет назад, вечером, в кафе «Север
вы подошли к одинокому молодому человеку и попросили
его разменять двадцать пять рублей...
— Этого не было! Я никогда не подхожу к мужчинам!
— Вы очень эффектно выглядели: жгучая брюнетка
в красном платье с широким красным поясом, черные чул¬
ки. У вас была такая одежда?
502
Строева напряженно задумалась.
— Я... не помню.
— Это очень легко уточнить. Можно спросить у ваших
подруг по общежитию, можно...
— Кажется, действительно носила красное платье с
поясом.: Ну а чулки — разве упомнишь...
— Тот молодой человек опознал вас по фотокарточке,
опознает и при личном предъявлении, а на очной ставке
подтвердит свои показания.
— Он просто трус и слизняк! — гневно выкрикнула
Строева. — На нас напали грабители, и он убежал, а меня
оставил на растерзание!
Она заплакала. Сизов невозмутимо выжидал. Посте¬
пенно Строева успокоилась, достала платок, осторожно,
чтобы не размазать, промакнула глаза.
— В милицию вы, конечно, не заявили, примет не запо¬
мнили, прежним тоном продолжил майор.— Так?
— А что толку заявлять? Разве мне легче станет? И
как их запомнишь, если темно?
Она нервно порылась в сумочке, обшарила взглядом
стол.
— Ваш товарищ так и не вернул сигарет.
— Пачка у экспертов,— пояснил оперативник.— Они
исследуют отпечатки ваших пальцев.
— Зачем? — испуганно вскинулась Строева.— Что я
воровка?
— Объясню чуть позже,— Сизов не сводил с допраши¬
ваемой пристального взгляда.— А пока скажите, что про¬
изошло на дачах через десять дней, когда вы привели туда
нового знакомого?
Статуэтка остолбенела.
— Какие десять дней?! Какой новый знакомый? Ничего
не знаю} Вы мне собак не вешайте! Я... Я жаловаться буду!
Прямо к прокурору пойду!
Последние слова она выкрикнула тонким, срывающим¬
ся на визг голосом.
— А почему истерика? Если не были больше на дачаю
так и скажите,— майор говорил подчеркнуто тихо.
: — Вызывают, нервы мотают... Никогда и никого туда
не водила! Одного раза хватило, чтобы за километр Ябло-
невку обходить! — Она глубоко затянулась, закашлялась,
протерла глаза.
Пудреницу не теряли? — по-прежнему тихо спросил
Сизов
503
— Когда эти типы напали, всю сумочку вывернули! Хо¬
рошо, голова уцелела! — не отрывая пальцев от глаз, глу
хо произнесла Строева.
— Мы говорим о разных днях. После того, о котором
вспоминаете вы, место происшествия осматривалось очень
подробно, но ничего найдено не было. А через десять дней,
когда очередной ваш спутник не успел убежать, нашли
пудреницу. Она лежала в трех метрах от трупа...
— Ничего не знаю! Вы меня в свои дела не запутывай
те! — закричала Строева, с ненавистью глядя на майора,
но тот размеренно продолжал:
— С нее сняли отпечатки пальцев и сейчас эксперты
сравнивают их с вашими, оставленными на сигаретной
пачке. Подождем немного, и я задам вам еще несколько
вопросов.
Лицо Строевой побагровело, и пот проступал уже не
только на лбу, но и на щеках, крыльях носа, подбородке,
будто девушка находилась в парилке фешенебельной сау¬
ны, только готовая «поплыть» косметика была до крайно¬
сти неуместна.
— Я больше не желаю отвечать ни на какие вопросы!
Я передовик труда, отличник бытового обслуживания! У
меня грамоты...
— Это будут смягчающие обстоятельства. Чистосер¬
дечное признание тоже относится к ним. Советую учесть.
— Да вы меня что, судить собираетесь?
Красивые губы мелко подрагивали, и Сизов знал, что
произойдет через несколько минут.
— Я собираюсь передать материал следователю. Он
тщательно проверит ваши доводы и скорее всего полно¬
стью их опровергнет. А потом дело пойдет в суд.
— За что меня судить?! — Строева еще пыталась хо¬
рохориться, но это плохо получалось, чувствовалось, что
она близка к панике.
— За соучастие в разбойных нападениях. В зависимос¬
ти от вашей роли — может быть, и за соучастие в убийстве
Надеюсь, что к последним делам ваших бывших приятелей
вы не причастны.
— Какие еще... последние дела? — Охрипший голос
выдавал, что она из последних Сил держит себя в руках
И Сизов нанес решающий удар.
— Три убийства. Двое потерпевших — работники ми
лиции.
По контрасту с будничным тоном сыщика смысл ска
занного был еще более ужасен
504
— А-а-а! — схватившись за голову, Строева со стоном
раскачивалась на стуле. Фарфоровое личико растреска¬
лось, стало некрасивым и жалким.
— Это звери, настоящие звери! Они запугали, запута¬
ли меня... Я же девчонкой была — только девятнадцать
исполнилось! Ну любила бары, танцы, развлечения... Зуб
предложил фрайеров шманать, я отказывалась, он пригро¬
зил . Он психованный, и нож всегда в кармане, что мне
оставалось? Когда этот здоровый убежал, Зуб меня избил
за то, что такого бугая привела...
Она захлебывалась слезами, и голос звучал невнятно,
но обостренный слух Старика улавливал смысл.
— А этот, второй, только слово сказал, Зуб его но¬
жом... Разве ж я знала, что он на такое пойдет... Я с той по¬
ры от них отошла, в последние годы совсем не видела, ду¬
мала, посадили... А они вот что...
— Кто такой Зуб? — властно перебил Сизов, знаю¬
щий, как пробивать стену истерической отчужденности.
— Зубов Анатолий, а Худого звали Сергей, фамилию
не помню...— словно загипнотизированная, послушно от¬
ветила Строева.
Когда в кабинет вернулся Губарев, Строева сидела,
безвольно привалившись к холодной стали сейфа, а Старик
быстро писал протокол. На скрип двери он поднял голову
и устремил на вошедшего вопросительный взгляд. Губарев
замялся.
— Ну?
— Вам не звонили
Сизов ошарашенно помолчал.
— Точно?
— Не точно,— Губарев переступил с ноги на ногу.—
Как бы лучше объяснить... Плохая слышимость. Невоз¬
можно разобрать, кто звонит и кому
Сизов что-то сказал про себя, только губы шевель¬
нулись.
— Ладно, разберемся. Организуй машину и понятых,
мы с Верой Сергеевной прокатимся по городу да съездим
на Яблоневую дачу. Майор повернулся к Строевой.
Посидите пару минут в коридоре, нам нужно обсудить не¬
большой вопрос
Когда Строева вышла, майор набросился на молодого
коллегу
— Что ты плетешь? Какая слышимость?
— Помните, в позапрошлом году прорвало отопление?
Архив залило, дактилопленки отсырели, отпечатки с пудре
ницы расплылись и идентификации не поддаются.
505
Сизов пристукнул кулаком по столу и опять беззвучно
выругался.
— Извини...— Он немного подумал.— Ладно! Что
есть, то и есть! Сейчас я проведу проверку показаний на
месте, а ты займись вот этим.— Сизов протянул Губареву
листок с записями.— Только очень осторожно — прощу¬
пай, что за люди, где они сейчас. И все! Вечером обсудим
На следующий день начальник отдела заслушивал от¬
чет Фоменко. Ему нравилось, что он внушает подчиненно¬
му явное почтение и ощутимый страх, поэтому сбивчивость
доклада отходила на второй план и особого раздражения
не вызывала.
— А^ало ли куда могла попасть эта веревка! Номеров
на ней нет, по ведомости не списывают...— как всегда гля¬
дя в сторону, бубнил Фоменко.— Можно пять лет работать
да успешно отчитываться, только толку никакого не будет
Я о товарище Веселовском ничего плохого сказать не хочу,
только он все это распрекрасно понимает!
— Что же ты предлагаешь? — благодушно поинтере¬
совался Мишуев.
Глаза Фоменко беспокойно блеснули.
— Товарищ подполковник, вы меня знаете — я испол¬
нитель. Звезд с неба не хватаю, в начальники не рвусь. Что
поручат — выполню точка в точку. А предлагать я не умею.
У Сизова выдумки много, он во все стороны землю роет, а
что архив горячей водой зальет, и он не предвидел..
Постой, постой,— перебил подполковник. При
чем здесь архив?
— Так он все в этом старом деле ковыряется...—обра
довавшись вниманию начальника, зачастил Фоменко.—
Вчера у него под кабинетом шикарная дамочка плакала
Губарев к экспертам бегал, ну, я и полюбопытствовал.
Оказалось, она замешана в убийстве, даже пудреницу
на месте происшествия потеряла.— Фоменко зачем-то
обернулся и привычно перешел на шепот: — Сизов соби¬
рался ее отпечатками с той пудреницы намертво к делу
пришпилить, а оказалось, дактопленка испорчена. Вот
блин! Кто мог предположить?
— Ну и что? — нетерпеливо спросил Мишуев.
Фоменко восторженно рубанул воздух ребром ладони
— Сизов ее и так расколол! Сказано — Сыскная ма
шина!
Спохватившись, он погасил восхищение в голосе
506
— В общем, призналась дамочка по всем статьям!
Мишуев немного подумал и хмыкнул.
— Много ли стоит вынужденное признание, не под¬
крепленное объективными доказательствами? Как вы счи
таете?
— Почему «вынужденное»? — недоуменно округлил
глаза Фоменко.
— Говоришь же — плакала! Значит, вынуждали ее,
запугивали. Сам знаешь...
. — Да они все плачут — себя жалеют! — презритель
но сказал опер.
Мишуев встал, обошел стол и сел напротив подчинен
кого, создавая обстановку доверительной беседы:
— Вчера призналась, а завтра откажется, да еще по¬
жалуется на недозволенные методы ведения дознания!
Мало таких случаев!
— Сколько угодно,— осуждающе выдохнул Фоменко
— То-то и оно. И придется не восхищаться Сизовым,
а наказывать его. Так?
Фоменко пожал плечами.
Мишуев недовольно повторил его движение.
— Нет, примиренческая позиция тут не годится. Мы не
можем мириться с нарушениями законных прав граждан!
А было ли в данном случае соблюдено право свидетельни¬
цы давать те показания, которые она считает нужными?
Фоменко вновь пожал плечами, явно не понимая, куда
клонит начальник.
— Не знаю, не спрашивал
— Вот и спросите! Где ее найти, знаете?
— Парикмахерша в «Локоне» чего ее искать. —
мрачно буркнул опер
— Тем лучше,— кивнул Мишуев.— Побеседуйте с этой
женщиной, узнайте, почему она без объективных улик дала
компрометирующие себя показания. Если она захочет по¬
жаловаться на превышение власти Сизовым — примите
заявление.
Фоменко сжал челюсти, продолжая мрачно смотреть
в сторону.
— Лучше я ее к вам приведу, вы и спросите, .сквозь
зубы процедил он.— Начальнику это сподручней. И ин¬
спекция для таких дел имеется..
— Я лучше знаю, что делать начальнику и что подчи
ненному,— холодно произнес подполковник.— Вы меня
разочаровываете, товарищ Фоменко. Предложений поде-
507
лу у вас нет, инициативы вы никогда не проявляете, уверя¬
ете, что хороший исполнитель. Что ж, такие люди тоже
нужны. Но вот я отдаю приказ, а вы вместо исполнения на
чинаете его редактировать! Значит, и исполнитель вы нику
дышный? Мне бы не хотелось так думать. Иначе зачем
вообще держать вас на службе?
— А чего я? Я не возражаю. Надо — значит надо.
Фоменко перевел на начальника убегающий взгляд.
Раз приказано — сделаю...
— Важно не только точно выполнить приказ, важно
получить нужный результат,— сделав паузу, Мишуев со
значением повторил: — Нужный результат, которого от
вас ждут! Ясно?
— Ясно, товарищ подполковник,— опер привычно
шмыгнул носом и кивнул. Вид у него теперь был не мрач¬
ный, а просто унылый, как обычно.
Но, оказавшись на улице, он снова нахмурился, посте¬
пенно замедлил шаг и остановился, явно не желая идти ту
да, куда был послан. Мимо протекал плотный людской по¬
ток, его толкали в спину и бока, били по ногам тяжелыми
сумками
Чего стал, заснул что ли!
Да, видать, пьяный...
Недоброжелательность озлобленных жизнью сограж
дан не удивила Фоменко — коренного жителя Тиходонска
но придала его мыслям определенное направление
Он целеустремленно зашагал вперед, и тягостные раз
мышления вытеснила из головы поставленная самому себе
задача. Через несколько минут он свернул с центральной
улицы, юркнул в проходной двор и оказался у тыльной сте¬
ны неказистого овощного ларька. Постучав условным об
разом, был впущен, толстая продавщица в грязно-сером, а
на животе черном халате сноровисто щелкнула задвижкой,
извлекла из закутка початую бутылку водки, сходила за
стаканом, заодно прихватив яблоко и крупную морковку
— Что я тебе, кролик?
Фоменко залпом выпил стакан, промакнул несвежим
платком губы, надкусил яблоко. Порывшись в карманах
протянул мятую пятерку.
Не надо, зачем, что я — обеднею,— замахала рука
ми продавщица, но он сурово отрезал:
— Уголовный розыск на халяву не пьет?
Выйдя на воздух, он доел яблоко, чувствуя, как расплы
вается по телу приятное тепло, негромко, с удивлением
сказал
508
— Ну дает! Руками одного сотрудника собрать ком
промат на другого, столкнуть их лбами, а самому остаться
в стороне...
Он далеко зашвырнул огрызок, подумал: «Ну что ж
каждый за себя... Мне три года до выслуги... Так что — кто
не спрятался, я не виноват!»
Уже не задумываясь над всякими глупостями, Фоменко
добрался до фирменного косметического салона «Локон»
но Строевой на работе не было, администратор пояснила,
что она больна.
Заглянув в записную книжку, он отправился к ней до¬
мой.
В это время Вера Строева, сидя в глубоком кресле, раз¬
говаривала по телефону.
— Не могу ничего делать... Руки, ноги дрожат, тоска
смертная... Нет, какой бюллетень, просто договорилась..
Людка будет только рада — перебьет моих клиентов.
Знаешь, сколько я теряю каждый день? Да, это правиль¬
но... Деньги дело наживное, а нервные клетки не восста
навливаются... И вообще — в перспективе тюрьма...
— Она истерически рассмеялась.
— Да водили меня к адвокату, даже к двум.. Один
весь такой из себя правильный, говорит: «Характеристики
соберите, дело давнее, будем добиваться условного осуж
дения...»
Она переложила красную трубку с белыми кнопками
цифрового набора в левую руку, а правой налила в рюмку
коньяк из стоявшей рядом на журнальном столике наполо¬
вину опорожненной бутылки
— Представляешь! Все грязное белье наизнанку! И
Софка послушает, и Мишель, и заведующий... А второй —
ушлый жук, тот посоветовал от всего отпереться: я не я,
хата не моя!
Строева осторожно, чтобы не расплескать, поднесла
рюмку к губам, сделала несколько маленьких глотков.
— В том-то и дело — и протокол подписала^ и на даче
этой проклятой все показала, и фотографировали там меня
со всех сторон... А он говорит: «Наплюй, сама на них жа
луйся, дескать, заставили, обманули...»
Она медленно допила коньяк, заинтересованно приль¬
нула к трубке.
— Тоже так советуешь? А кто он этот твой приятель?
Ах вот оно что... Два раза говоришь? А за что? Да, они
лучше юристов знают, на собственной-то шкуре... Только
509
чего же он от своей фарцовки не отрекся, если такой ум¬
ный? Вот то-то и оно! Все умные, пока на хвост не на¬
ступят.
Строева разочарованно скривилась и собралась опять
наполнить рюмку, но в дверь позвонили. .
— Кто-то пришел, пойду открою. Не знаю, может, Ми¬
шель... Я ему ничего не говорила и не знаю, с какого боку...
Ну ладно, пока!
Она взглянула в зеркало, провела щеткой по волосам и
открыла дверь. На пороге, приятно улыбаясь, стоял Фо¬
менко. Улыбался он через силу, это была вынужденная
маска при входе в чью-нибудь квартиру после того случая,
когда он почти до обморока напугал хозяйку, принявшую
его за уголовника.
— Вы к кому?
— Здравствуйте, Вера Сергеевна. Уголовный розыск,
капитан Фоменко,— с той же сахарной улыбкой оператив¬
ник поднес удостоверение к лицу Строевой. Та попятилась
в комнату и обессиленно опустилась на диван. Захлопнув
дверь, Фоменко вошел следом.
— Ну я же уже все рассказала, зачем вы хотите опять
меня мучить? Этот ваш Сизов вытрепал мне все нервы!
Она заплакала.
Я больная, лежу пластом... Я вскрою себе вены... Ну
что ты лыбишься, как идиот!
В бессильной ярости Строева затопала ногами.
— Да что ты орешь, в натуре,— Фоменко на миг за¬
былся, и тут же глаза его прищурились, сморщилась кожа
на лбу, губы угрожающе скривились, голос разнузданно
задребезжал: — Тебе помочь хотят...
. Строева громко икнула, но он уже взял себя в руки и
загнал внутрь блатную маску, некстати проступившую на
заинтересованно-сосредоточенном лице сотрудника уго¬
ловного розыска. Впрочем, он нередко забывал, какое у не¬
го настоящее, а какое — маска.
— Я же по поручению... Начальник увидел, как вы пла¬
кала в коридоре, и поручил спросить, не применял ли Сизов
недозволенных методов... Может, он вас пугал, может, не
дал прочесть протокол?
Строева мгновенно перестала плакать.
— Так вы что, своего следователя проверяете?
— Ну да.— Фоменко снова расплылся в сладенькой
улыбке.— Вы не похожи на преступницу, хорошо работае¬
те — я видел фотографию на Доске почета... Никаких изо¬
бличающих вас улик нет... Начальник подумал, что Сизов
51.0
заставил вас признаться в том, чего вы не совершали. Вот
и послал меня разобраться.
— Ну и ну! — протянула парикмахерша, нащупывая
на столике сигареты.— Конечно, пугал!
Она щелкнула зажигалкой, прикурила.
— Под суд, говорит, отдам! И сигаретами шантажи¬
ровал...
Статуэтка нервно отбросила пачку.
— Отпечатки пальцев вроде бы снимал.-..
Фоменко согнал улыбку, с напряжением удерживая
нейтральное выражение лица.
— Отпечатки пальцев действительно фиксировались,
но сравнить их оказалось не с чем: те, которые были на пуд¬
ренице, оказались утраченными.
Строева резко вскочила с дивана и принялась быстро
ходить по комнате.
— Значит, на пушку взял! — она глубоко затяну¬
лась.— А я, дура, и поверила! Да я такую жалобу. Я до
самых верхов дойду! Теперь не те времена!
«Ну и стерва! — подумал опер.— Клейма ставить не¬
где, а туда же — права качать!» А вслух сказал*
— Начальник поручил мне принять у вас жалобу, так
что идти никуда не надо, можете прямо сейчас и написать.
— И напишу! — мстительно пообещала Статуэтка —
Я такое напишу! Бумага есть?
Фоменко достал из папки бумагу, ручку, положил на
столик рядом с бутылкой, сглотнул
— А как писать-то?
— Почем я знаю? — неожиданно грубо сказал опер —
Как было, так и пишите!
«Еще не хватало, чтобы я тебе диктовал на товари
ща! — мелькнула гневная мысль.— Что у меня, совсем со¬
вести нет?»
Строева медленно начала писать, старательно обдумы
вая каждую фразу. Фоменко прошелся по комнате, подо¬
шел к окну
«Много неприятного приходилось делать на этой соба
чьей работе, но такого противного еще не было,— думал
он.— Хотя, если разобраться, то и ничего особенного! Она
все равно бы отперлась и стала жаловаться, не сегодня,
так завтра, добрые люди присоветуют... Какая разница —
я к ней пришел или кто другой... Прислали бы Веселовско¬
го — еще хуже, он бы ей такую бумагу составил! А я что —
пусть пишет всякую галиматью, они все пишут. Сизову это
как с гуся вода...»
511
За окном на балконной веревке хлопало на ветру кру¬
жевное белье хозяйки. В другое время мысли Фоменко обя
зательно приняли бы вполне определенное направление
Но сейчас этого не произошло. В душе оперативника шеве
лилось то ли неведомое, то ли давно забытое чувство.
«А ведь Сизов бы не пошел на товарища компру соби
рать... Да ему бы никто и не предложил такого!» И тут же
возразил сам себе: «Потому что авторитет. Сам генерал у
него когда-то стажировался. Конечно, тогда легко быть
принципиальным! А приказал бы Мишуев Губареву »
Не спрашивая разрешения, он закурил.
«Губарев бы тоже не пошел, шум бы поднял, стал бы
рапорт писать... Потому что пацан еще, жизни не знает
жареный петух его не клевал... Вот и слушается Сизова,
его умом живет...»
Сзади звякнуло стекло о хрусталь.
«Сука! Не может потерпеть. Ладно, каждый на своем
месте, а я за всех не ответчик. Скоро эта дрянь закончит?»
Он не оборачивался до тех пор, пока за спиной не про¬
звучал деловитый вопрос:
А подписываться как?
Имя. Отчество. Фамилия. Место работы Адрес
Дата.— С отвращением выплевывал он.— Все!
Статуэтка заметно повеселела. Подписав бумагу, она в
очередной раз наполнила рюмку, потянулась.
— Хотите выпить, капитан? — пухлые губы сложилйсъ
в обещающую улыбку.— Теперь можно и расслабиться
Даже без грима, в простом домашнем халате она вы
глядела весьма эффектно. И круглые неплотно сдвинутые
коленки... Фоменко сглотнул вязкую слюну.
— Милиция на работе не пьет, гражданка Строева,
с трудом выдавил он, стараясь казаться презрительным и
небрежным — Не говоря уже о всяких там «расслаб
лениях».
Последнее слово удалось произнести с явной издевкой
Строеву покоробило.
Если бы сегодня утром кто-то сказал, что при столь
удачно складывающихся обстоятельствах он произнесет
подобную фразу и скривится, будто обнаружил в обеден
ной тарелке кусочек кошачьего дерьма, капитан Фоменко
этому бы не поверил. Уходя, он сильно хлопнул дверью
Занеся заявление Строевой начальнику отдела, Фомен
ко под вымышленным предлогом покинул управление и,
придя домой, напился вдребодан. Впрочем, такое случа
лось с ним и раньше, правда нечасто.
512
12
Комната изрядно заросла мохом и паутиной. Старик,
которой практически только ночевал здесь, уже несколько
месяцев откладывал генеральную уборку «на потом», но
посещение берлоги Поликарпыча заставило взяться за
веник и тряпку. Не хотелось хоть в чем-то походить на оди¬
чавшего коллегу. Бывшего коллегу... Отставного коллегу...
Сизов будто пробовал на вкус это словосочетание, неволь¬
но примеряя к себе. Отставного... Он же остался сыщиком,
не спился, не опустился и дела не забыл, помог...
Игнат Филиппович выкрутил тряпку, отжимая бурую
воду. Слова... Бывший и есть бывший. Списанный охотни¬
чий пес. Умеющий идти по следу, поднимать зверя, гнать
его, преодолевать сопротивление и, вцепившись в глотку,
прижимать, обессиленного, к земле. Больше ни на что не
годный, тоскливо грызущий собственный хвост в запущен¬
ной комнатенке блочного вольера.
Мысль об уходе в отставку, настолько часто посещав¬
шая Сизова в последнее время, что он начал постепенно с
ней смиряться, сейчас стала остро угнетать. Может быть,
оттого, что после сегодняшнего разговора с Мишуевым
перспектива дальнейшей службы определилась предельно
четко...
Начальник отдела вызвал его через секретаря — это
было верным признаком того, что разговор предстоит
неприятный.
— Ознакомьтесь... — Размашистым движением под¬
полковник бросил на стол заявление Строевой. Сесть он не
предложил. Когда обескураженный холодным приемом че¬
ловек стоя читает кляузу на самого себя, у него обязатель¬
но должно шевельнуться чувство вины.
Сизов тоже неплохо знал оперативную психологию.
Подчеркнуто неторопливо он выдвинул стул, основательно
уселся, так же неспешно извлек из внутреннего кармана
пиджака очки, которыми обычно пользовался при длитель¬
ной работе с документами, протер стекла, надел и лишь
после этого придвинул к себе заявление.
Мишуев внимательно следил за его лицом. Но Старик
еще из фэзэушного детства вынес правило: никогда не про¬
являть боли, растерянности, страха. Особенно перед тем,
кто стремится тебе их причинить. Удар, не вызвавший сто¬
на, слез или хотя бы болезненной гримасы, кажется всем,
в том числе и самому ударившему, вдвое слабей, чем был
17-2628
513
на самом деле. И уже поколеблена уверенность врага в
своем превосходстве, а значит, снизились шансы на побе¬
ду, и самое время сделать ответный ход...
Когда-то гражданин Прищепа по кличке Скелет ,улу-
чив момент, ширнул его из-под руки в бок толстым шилом,
которым до этого уже приколол трех человек, и вырвав¬
шись, отскочил в сторону, впившись жадным взглядом в
«портрет» ненавистного опера. Не находя ожидаемых при¬
знаков тяжелой раны, он запаниковал, недоумевающе
уставился на круглое острие, испачканное кровью и покры¬
тое коричневым слоем печеночной ткани, промедлил и упу¬
стил момент, пока Старик возился в кармане с вмиг став¬
шим тугим предохранителем. Только щелчок вывел Скеле¬
та из оцепенения, он шагнул было вперед, но поздно — сил
вынуть руку не было, и Старик жахнул прямо через плащ...
Дочитав заявление, Сизов равнодушно положил его
обратно.
— Что скажете? — напористо спросил Мишуев.
— Ее право. В таких случаях каждый второй жа¬
луется.
И ответ майора прозвучал равнодушно. Мишуева это
несколько сбило с толку, но по инерции он продолжал с
тем же напором:
— Зря вы так легкомысленно относитесь к этому. На¬
пишите подробное объяснение, и я направлю материал в
инспекцию для проведения тщательной проверки,— и, пре¬
одолев что-то в себе, после чуть заметной паузы доба¬
вил:— А вас пока придется отстранить от дела.
Сизов пожал плечами.
— Не смешите людей, товарищ подполковник. Строева
сдала нам подозреваемых — Зубова и Ермака. Они уже
месяц не появляются дома, есть данные, что прячутся в го¬
роде. Губарев отрабатывает их связи. Считаю необходи¬
мым подключить ему в помощь Фоменко.
Мишуев почувствовал, что теряет инициативу
— Это другая тема. А что все-таки можете сказать по
жалобе?
— Строева дала подробные, в деталях показания —
это раз. Показала все на месте происшествия — это два.
Пудреницу опознала ее мать и подруга — это три. Калмы¬
ков изобличил на очной ставке — это четыре...
— Точно, Калмыков! — Мишуев подскочил в кресле.—
Я вспомнил этого шоферюгу. Только фамилия вылетела!
Но и Строева с пудреницей и Калмыков — из далекого
514 .
прошлого. Имеют они отношение к «сицилийцам»? Если
отбросить ваши фантазии, никакого. Зато ко мне все имеют:
самое прямое отношение. И время выбрано удачно! — под¬
полковник говорил еще спокойно, но чувствовалось, что
это удается ему с трудом.
— Не понял...— Губы Старика сжались в жесткую
линию.
— Сейчас мне совершенно не нужны осложнения. А тут
мышиная возня вокруг старых дел, поиски ошибок и упу¬
щений... Бывший наставник копает под меня всерьез!
— Вы сами копали под себя, хотя тогда об этом не ду¬
мали,— устало отмахнулся майор.— А сейчас старые фак¬
ты выплыли и от них никуда не деться.
— Факты? Где же они? — зло спросил Мишуев.— Где
протокол допроса Батняцкого? Ах, официально он ничего
не сказал? И не скажет* перед воровским законом «ершом»
выставляться? Черта с два — сразу уши отрежут! Досидит
убийцей! Дальше что? Строева? Противоречивые показа¬
ния, жалобы на незаконные методы воздействия. Пудре¬
ница? Поговорит с адвокатом и заявит, что потеряла ее за
неделю до убийства. Калмыков? Он жив и здоров, испугал¬
ся невесть чего, об убийстве Федосова не осведомлен! И
что остается? Только ваши документы!
— Остаются Зубов и Ермак! Когда мы их возьмем, да¬
же вы не сможете назвать факты домыслами!
Сизов прищурясь, в упор рассматривал подполковника,
и тот на миг ощутил себя бестолковым, не знающим дела
стажером, допустившим очередной промах. На импортном
пульте селекторной связи вспыхнула красная лампочка и
мелодично пропел сигнал вызова: «уа-уа-уа...» Мишуев
поднял трубку, ткнул пальцем в клавишу соединения с де¬
журной частью, и сразу же напряженно застыл.
— Когда он это сообщил? Кто-нибудь знакомился с те¬
лефонограммой? Как нет, когда половина управления о ней
знает! — закричал Мишуев, давая волю раздражению, ко¬
торое долгое время загонял вовнутрь.— Эти фамилии у ме¬
ня на столе! Ни черта не соблюдаете режим секретности!
Будем наказывать! — Он с силой бросил трубку, резко раз¬
вернулся к Сизову — Два часа назад Веселовский сооб¬
щил по ВЧ, что отпечаток пальца в машине оставлен Зубо¬
вым! А Ермак — его ближайший друг и постоянный по¬
дельник. Если вы узнали об этом раньше меня, дежурный
будет наказан за халатность и ротозейство. Все равно не¬
понятно, к чему городить огород со Строевой и Калмыко-
17*
515
вым? Неужели так велико желание закопать непосредст¬
венного начальника?
Мишуев улыбнулся с нескрываемой издевкой.
— Ай-ай-ай, бывший наставник, нехорошо! Учили-то
вы меня совсем другому... .
Сизов некоторое время молчал, с прежним прищуром
глядя на подполковника.
— Жаль, так ничему и не научил. Порядочность и
честность не привьешь, но и элементарной оценке обста¬
новки не выучил. Какая разница, кто вышел на «сицилий¬
цев»? Главное, что они расскажут про Яблоневую дачу, и
ты провалишься в ту яму, которую сам для себя копал!
Хотя Мишуев не обратил внимания на сизовское «ты»,
он уже не чувствовал себя стажером.
— Если расскажут... 1
Утром следующего дня Сизова вызвал Крутилин. В
приемной он столкнулся с Веселовским — тот уже выходил
из кабинета полковника, и вид у него был победный.
— Как живете-можете, Игнат Филиппович? — с не¬
брежной легкостью спросил он.— Скоро будем брать «си¬
цилийцев», готовьтесь!
Если это была шутка, то на серьезный лад.
У Крутилина находился Мишуев, сидел за приставным
столом, нервно вертя в пальцах красивую импортную руч¬
ку с электронными часами.
Полковник просматривал бумаги, зажатые в скоросши¬
вателе с синей картонной обложкой. Подняв голову, кив¬
нул вошедшему, указал на стул, перевернул очередной
лист. Сизов сел напротив Мишуева, положил перед собой
потертую кожаную папку, на которую подполковник поко¬
сился с некоторой тревогой. Несколько минут в кабинете
царила тишина. Наконец Крутилин перевернул последнюю
страницу досье.
— Так.— Он поднял голову и перевел тяжелый взгляд
с Сизова на Мишуева и обратно.— Подделка подписи —
это полная...— он сдержался.— Полная ерунда. Безре¬
зультатная поездка — тоже. Из рапорта видно, что опре¬
деленная информация получена, хотя официальных пока¬
заний этот, как там его, не дал. Жалоба парикмахерши...
Ладно, об этом потом. А сейчас скажите-ка мне, майор, на
каком основании вы работаете с людьми, проходящими по
старым делам? Вызываете их, допрашиваете, воспроизво¬
дите показания на месте?
Мишуев старательно закивал.
516
— Они ведь никак не подстегиваются к розыску «си¬
цилийцев»? — продолжал Крутилин.— Значит, ваши дей¬
ствия незаконны.
Сизов распустил разболтанную «молнию», порылся под
настороженным взглядом Мишуева в кожаном нутре, оты¬
скал и извлек бланк областной прокуратуры с отпечатан¬
ным текстом и размашистой подписью Трембицкого, про¬
тянул полковнику.
— Вот письменное задание следователя, которое я
выполнял.
Крутилин внимательно прочел документ, взглянул на
Мишуева.
— Почему я ничего не знаю? — раздраженно спросил
тот.— Я никаких заданий следователя не визировал!
— В данном случае ваша виза не требуется,— спокой¬
но пояснил Сизов.— Я вхожу в оперативно-следственную
группу, созданную приказом прокурора области и гене¬
рала. Трембицкий — руководитель группы. В качестве та¬
кового он напрямую дает задания всем членам бригады.
Мишуев открыл рот и снова закрыл. Крутилин посмот¬
рел на него, усмехнулся и захлопнул досье.
— Теперь по сути жалобы и о результатах вашей ра
боты.
Рука Сизова снова нырнула в папку, и на свет появи¬
лись сразу три документа. Старик по одному выложил их
перед Крутилиным.
— Рапорт. Установочные данные фигурантов розыска.
План оперативно-розыскных мероприятий,— коротко ком¬
ментировал майор, не глядя на начальника отдела особо
тяжких.— А по жалобе чего говорить — и так все понятно.
На каменном лице Крутилина промелькнула тень инте¬
реса. Он взял бумаги, внимательно посмотрел на Сизова,
потом не менее внимательно на Мишуева. Тот не сводил
глаз с авторучки, будто считал выпрыгивающие на элект¬
ронном циферблате секунды.
Полковник погрузился в чтение. В кабинете наступила
тишина. Дочитав, Крутилин задал Старику несколько во¬
просов, которые выдавали в нем профессионала, глубоко
знающего сыскное ремесло, пометил что-то на календаре,
взвесил на ладони мишуевский скоросшиватель.
— Хемингуэя читали? — неожиданно спросил он.—
Про корриду?
Подполковник ошарашенно пожевал губами.
— Давно как-то... Студентом.
517
— Что там главное? — Крутилин слегка подбросил си¬
нюю папку, будто давая понять, что в ней и кроется ответ/
Мишуев хмуро покачал головой.
— Не помню. Когда это было...
— Главное — последний удар! — Выпуклые.льдистые
глаза азартно блестели.— Все остальное: танцы перед
быком, пики в загривок, взмахи плаща — это подготовка.
Без завершающего выпада — обычный балаган, которому
грош цена!
Мишуев недовольно дернул подбородком.
— При чем здесь коррида?
— А при том! — полковник еще несколько раз подбро¬
сил скоросшиватель, уронил на стол и прихлопнул ладо¬
нью.— Можно планировать, докладывать, отчитываться,
заверять, и хрен всему этому цена! Надо задержать пре¬
ступника, и тогда становится ясно: кто прав, кто виноват,
кто умный, кто дурак, кто правильно работал, кто нару¬
шал, кто пахал, а кто болтал... Вот здесь,— полковник так¬
же небрежно ткнул пальцем в синюю обложку,— нет ниче¬
го про то, как взять «сицилийцев». А здесь все именно про
это.— Он за уголок поднял схваченные скрепкой листки
Старика.— В связи с этим возникает вопрос о двух подхо¬
дах, двух методах работы^— продолжал Крутилин.
Мишуев вновь считал секунды.
— Кстати, вы не изменили мнения о дальнейшей орга¬
низации розыска? — Голос полковника приобрел опасную
мягкость.
— Нет. Пусть Веселовский заканчивает свою рабо¬
ту,— не отрываясь от электронного циферблата, сказал
Мишуев. Он знал, на что идет, и ожидал вспышки, но не¬
ожиданно в глазах Крутилина появилось новое выра¬
жение.
— Что ж, это даже интересно...
Полковник откинулся на спинку кресла, тональность
голоса изменилась на обычную.
— Проведем эксперимент: какой подход правильней...
И сделаем соответствующие выводы... Чтобы никто не
упрекнул нас в субъективизме,— вслух размышлял Кру¬
тилин.— Действуйте, товарищ подполковник, руководите
перспективными сотрудниками, товарищами Веселовским
и Фоменко.
Мишуев понял, что Крутилин издевается, хотя ни в го¬
лосе, ни во взгляде это не проявилось. .
— А вы, майор, работайте по своему плану,— повер-
518
нулся Крутилин к Старику.— Докладывайте лично мне.
Возникнут проблемы — ко мне. Короче — замыкайтесь не¬
посредственно на меня. Такое, значит, устроим соревно¬
вание...
Полковник улыбнулся Мишуеву, приглашая того к
ответной улыбке.
— Кто первый прищемит хвост этим гадам... А задер¬
жанием в любом случае руковожу я. Договорились?
Улыбка мгновенно исчезла.
— Вопросы есть? Нет? Работайте!
Когда разыскиваемые известны, их рано или поздно
находят Принято считать: чем раньше, тем лучше. Но в
данном случае Мишуев придерживался противоположного
мнения.
С его подачи Силантьев доложил на оперативном сове¬
щании о крупном успехе отдела особо тяжких: личности
«сицилийцев» установлены, при этом отличился Веселов¬
ский, ну и, конечно, начальник отдела. Само собой, от¬
блеск славы падал и на руководство уголовного розыска,
поэтому и Силантьев удостоился похвалы генерала.
По имеющимся данным, Зубов и Ермак находились в
городе, несколько раз их видели то в одном, то в другом
притоне. «Сицилийцев» объявили в местный розыск. Все
органы и подразделения внутренних дел области получили
их фотографии и соответствующие ориентировки. В любой
момент инспектор ГАИ или участковый, оперативный ра¬
ботник или постовой, сотрудник патрульно-постовой служ¬
бы или младший инспектор из «взвода карманных краж»
мог обнаружить и опознать преступников. Для областного
уголовного розыска дело было практически окончено. Ми¬
шуев с достоинством принимал поздравления коллег и
ждал приказа об откомандировании на учебу.
И хотя логическим завершением операции могло стать
только задержание «сицилийцев», Мишуев не торопил этот
момент, напротив, надеялся, что «последний удар» будет
нанесен уже в его отсутствие: спокойней, если эти псы нач¬
нут болтать про Яблоневку... Не попадешь под горячую ру¬
ку — вполне можешь и уцелеть, а за несколько лет все за¬
будется... Правда, Москва не на другой планете, если захо¬
тят — достанут и там... Другое дело — захотят ли доста¬
вать... По-настоящему захотят ли? Ведь проще
простого посотрясать воздух, метнуть пару молний в отсут¬
ствующего и этим ограничиться. Формально комар носа не
подточит... Силантьев так и сделает. Да и Павлицкий
519
мужик не кровожадный, к тому же скандальные разобла¬
чения в областном аппарате ему совсем ни к чему. А вот
этот Бульдог да чертова Сыскная машина...
В действительности отдел особо тяжких будто трещина
рассекла. Веселовский и Фоменко не заходили в семьдесят
восьмой кабинет, Сизов и Губарев обходили их восемьде¬
сят третий. При встречах Веселовский здоровался холодно
и несколько свысока, а Фоменко буквально корежился, вы¬
давливая слова приветствия, при этом лицо его страдаль¬
чески кривилось и глаза убегали в сторону.
Обмена информацией между парами сыщиков практи¬
чески не было. Веселовский докладывал собранные данные
Мишуеву, тот, исполняя приказ, представлял их Крутили-
ну, полковник доводил до Старика. В свою очередь, Сизов
вначале знакомил с добытой информацией Крутилина, пос¬
ле чего представлял начальнику отдела.
Обзорную справку по личностям «сицилийцев» майор
тоже принес Крутилину.
— «Зубов Анатолий, тридцать один год, две судимости,
квартирная кража и хулиганство, отбыл четыре года,
злостно нарушал режим содержания, к представителям ад¬
министрации относился враждебно, на путь исправления
не встал,— вслух читал полковник.— После освобождения
несколько раз проходил по уголовным делам, прекращен¬
ным за недоказанностью... Вину никогда не признает, при
задержаниях оказывает сопротивление. Дерзок, агресси¬
вен... Склонен к побегам при конвоировании».
Крутилин поднял от бумаг тяжелый взгляд.
— Не подарок!
И продолжил чтение:
— «Ермак, тридцать лет, преступления совершал сов¬
местно с Зубовым, отбыл три года. Лжив, поддается чужо¬
му влиянию, истеричен... Во время развода на работу в
ИТК-7 демонстративно вскрыл себе вены. Дерзок, злобен,
мстителен, кличка Псих. Поведение труднопредсказуе¬
мое...» — Полковник выпятил подбородок, провел ладо¬
нью, будто проверяя, не зарос ли за день.— Один другого
стоит... А ведь они, пожалуй, не сдадутся. Как думаете, Иг¬
нат Филиппович?
— Смотря кто брать будет,— криво улыбнулся Старик,
и Крутилин ответил точно такой же понимающей улыбкой.
— А ведь Старик и Бульдог схавают их вместе с кос¬
тями. Как думаешь?
Сизов впервые услышал свое прозвище в официальной
520
обстановке. И впервые полковник проявил осведомлен
ность о том, как называют за глаза его самого.
— Конечно, схаваем,— дернув щекой, подтвердил
майор.
— Значит, вдвоем и пойдем,— раздумчиво проговорил
Крутилин.— Разве что Лескова в прикрытие поставим, на
всякий случай... Он тоже крутой парень!
Полковник оживился.
— Знаешь что он выкинул? Вместо политзанятий про¬
водил метание ножей! Конечно, схлопотал выговор...
Крутилин засмеялся. Впервые Старик видел, как пол¬
ковник смеется искренне и от души.
13
Следующая неделя началась с неожиданностей. Про¬
изошло ЧП с Крутилиным. Поздно вечером возвращался
домой, в троллейбусе сделал замечание троице пьяных ху¬
лиганов, те, как водится, вышли следом «проучить мужика».
Полковник сшиб одного с ног, закрутил руку второму,
а третий пырнул его ножом в бок. Обычная история, за
исключением того, что потерпевшим в ней оказался замнач
УВД. Впрочем, должность, даже самая высокая, не спо¬
собна защитить того, кто без служебной машины и привыч¬
ного окружения рискнул путешествовать по ночному горо¬
ду. Но холодный клинок воткнулся в тело не просто каби¬
нетного руководителя, а матерого сыщика, который ввел
для всего оперначсостава постоянное ношение оружия, в
свободное время для души ловил карманников и за лично¬
стные качества был удостоен клички Бульдог. Это и опре¬
делило исход происшествия.
Рывком сломав захваченную руку, Крутилин бросил
бесчувственное тело на землю, не нарушая инструкции,
расчетливо выстрелил в ногу вооруженному, раздробив
вдребезги коленный сустав, навалился на первого, который
начал уже приходить в себя и, уперев еще горячий ствол
ему под челюсть, втолковывал что-то сквозь зубы до само¬
го приезда патрульной машины. Что именно он говорил ху¬
лигану, осталось тайной, но то, что тот обмочился,— досто¬
верный факт, подтвержденный сержантами патруля.
Зажимая пульсирующую рану, Крутилин отдал не¬
сколько распоряжений, поставил на предохранитель и сдал
старшему патрульной группы пистолет и продержался в
сознании до самой операционной.
521
Операция прошла нормально, и прогноз врачи давали
благоприятный, с обычными, впрочем, оговорками насчет
возможных осложнений. Но на полтора-два месяца пол¬
ковник выбыл из строя. .
В устранении Бульдога Мишуев увидел руку судьбы.
Обязанности замнача переходили к Силантьеву, а тот был
доволен отделом особо тяжких и его руководителем, следо¬
вательно, развитие событий вновь становилось планируе¬
мым и предсказуемым.
Но грянула вторая неожиданность: звонок в дежурную
часть по «02».
— Зуб с Психом у сестры, на Октябрьской, 47,— быст¬
ро проговорил мужской голос.— У них красная «шестер¬
ка», сейчас свалят, быстрее...
В трубке щелкнуло, раздались короткие гудки.
Дежурный немедленно передал информацию Силантье¬
ву, тот по селектору доложил генералу* одновременно вда¬
вив клавишу связи с кабинетом Мишуева, чтобы разговор
был слышен и ему. Ухватив суть происходящего, Мишуев
трижды нажал клавишу с цифрой 83. Это был условный
сигнал: срочный сбор. Силантьев еще не договорил первую
фразу, когда в кабинет начальника отдела особо тяжких
вбежал Веселовский, а через несколько секунд неуклюже
ввалился Фоменко, озабоченно устраивающий под мышкой
что-то тяжелое. Оба напряженно застыли, вслушиваясь в
глуховатый голос, доносящийся из-под декоративной ре¬
шетки пульта связи.
— Там действительно живет сестра Зубова...
Адрес Силантьев назвал раньше, поэтому Мишуев на¬
писал его на листке бумаги. Лицо Веселовского выражало
готовность к решительным действиям, Фоменко ежился и
уныло шмыгал носом.
Подполковник протянул листок Веселовскому.
— Берите мою машину. Песцов внизу, во дворе. И это...
Оружие держать наготове и применять смело!
Оперативники выскочили в коридор.
— ...прервал разговор, поэтому личность его неизвест¬
на... — Заканчивая доклад, осторожный Силантьев доба¬
вил: — Так же, как и достоверность сообщенной им ин¬
формации.
— План действий? — резко спросил Павлицкий.
Силантьев замешкался с ответом.
— Мишуев в курсе? — так же резко спросил генерал.
Начальник отдела особо тяжких включился в разговор.
522
Я уже послал группу, товарищ генерал»— ровным
голосом сообщил он.— О результатах сообщу немедленно.
Генерал любил краткость и деловитость.
— Кто выехал? — голос Павлицкого стал мягче.
— Веселовский, Фоменко, Песцов. Старший — Весе¬
ловский.
— Справятся? — с сомнением спросил генерал.
— Обязательно! — без запинки ответил Мишуев. Он
знал, что генерал не терпит сомнений, неуверенности и
колебаний.
— А где Сизов? Почему его не задействовали?
Теперь замешкался Мишуев, но только на мгновение.
Веселовский успешно провел этот розыск, пусть он
его и заканчивает, товарищ генерал. У Сизова возраст и
вообще... Должна же быть смена ветеранам...
Павлицкий недовольно крякнул.
— Имейте в виду, за исход операции спрошу персо¬
нально с вас! Чтобы не наломать дров, самым тесным об¬
разом привлеките к задержанию Сизова! Он и в своем воз¬
расте заменит...— генерал бормотнул что-то неразборчи¬
вое и отключился.
— Не боись,— подал голос Силантьев.— Веселовский
парень толковый. Да и мы с тобой обмозгуем, если что..
Он молчал.
— А Сизова задействуй... Опыт-то у него, сам знаешь.
И вперед видит... Тем более генерал приказал... Он ведь
чуть что не так — сразу тебе голову оторвет...
Силантьев тоже отключился. Мишуев распустил узел
галстука, вытер вспотевший лоб.
Крутилина нет, начальник УУР ушел в сторону, оставив
его на острие атаки. С одной стороны, это хорошо: не надо
будет делиться славой... А с другой, не с кем делить ответ¬
ственность. К победе все равно примажутся многие, а в
случае неудачи придется ответить полной мерой. Неудачу
генерал подаст как провал линии Крутилина. Погнался за
дешевым авторитетом, ездил в троллейбусах, ловил кар¬
манников, нарвался на нож. А уголовным розыском не ру¬
ководил, развалил работу, сбил с толку подчиненных не¬
верным тезисом об игнорировании опытных кадров в целях
так называемого «омоложения». И результат налицо. Надо
делать оргвыводы... Большая голова одна не падает, надо
для компании отрубить несколько маленьких. И Силантьев
дал понять, кто в эту компанию попадет...
Мишуев встряхнулся. Рано раскисать! Скорей всего
523
Веселовский прихлопнет этих типов как мух. Руки у него
развязаны: будут дергаться — перестреляет и дело с кон¬
цом. Кстати, самый лучший выход из той давней истории с
Яблоневкой... А подстраховаться не мешает, поэтому Сизо¬
ва пригласим поучаствовать, отчего не прислушаться к
ветерану...
Старик поднимался из картотеки к себе и на лестнице
столкнулся с бегущими вниз коллегами из восемьдесят
третьего кабинета. Пиджак Веселовского распахнулся, от¬
крыв заткнутый за пояс пистолет. Они выбежали во внут¬
ренний двор, потом Фоменко вернулся обратно, подскочил
к постовому, нервно сунулся в дежурную часть.
— Где Песцов? Песцова не видели? Какие сигареты,
когда ехать надо? В какой ларек? На углу? — Он выскочил
на улицу.
Сизов зашел в дежурку.
— Что случилось?
Озабоченный Котов оторвался от регистрационного
журнала.
— Позвонил неизвестный, сказал, что «сицилийцы» в
одном адресе. Ваши едут проверять — может брехня...
— Да нет, не брехня.— Старик зачем-то взглянул на
часы и выругался про себя. Дернул же его черт отлучиться!
Он знал, кто звонил, и информация предназначалась ему.
«02» был запасной вариант...
Песцова Фоменко отыскал у табачного киоска. Тот не
выразил большой готовности ехать, особенно когда узнал о
цели поездки.
Но во дворе взбешенный Веселовский схватил водителя
за грудки и пообещал набить морду, после чего тот с неохо¬
той сел за руль. С задержкой в двенадцать минут «Волга»
выкатилась на улицу.
— Быстрее! — бросил раскрасневшийся от возбужде¬
ния Веселовский.
Дороги были забиты транспортом, на перекрестках то и
дело возникали пробки.
— Вруби сирену — и полный!
«Волга» выскочила на осевую. Пронзительный звук
итальянской сирены разгонял маячившие по курсу автомо¬
били. Проскакивая на «красный», Песцов чудом увернулся
от бокового удара, какой-то «Москвич» протяжно заскри¬
пел тормозами и юзом развернулся на асфальте.
Промчавшись через центр города, машина свернула на
Каменногорский проспект.
524
— Выключай,— скомандовал Веселовский, в очеред¬
ной раз бросая взгляд на часы. Ехали они восемь минут.
Через три квартала начиналась Октябрьская. Через два.
Через один. Песцов сбросил скорость.
«Волга» уголовного розыска влилась в общий поток
транспорта. Оперативники напряженно всматривались
вперед вдоль нечетной стороны улицы.
— Черт, людей много...
— Вон они,— сказал Веселовский. В конце квартала
человек грузил чемоданы в багажник красной «Лады».
Человек захлопнул багажник, обошел машину и сел ря¬
дом с водителем. «Шестерка» тронулась.
— Сократи дистанцию! — приказал Веселовский.—
Только аккуратно, спрячься вот за тот фургон...
Он одновременно поднял тяжелую трубку рации и ми¬
ниатюрную — радиотелефона.
— «Эльбрус», я «шестнадцатый», прием,— Веселов¬
ский вызывал дежурную часть, в то же время набирая
кнопками номер Мишуева.
— «Шестнадцатый», я «Эльбрус», слушаю вас,— ска¬
зала рация. Через секунду в миниатюрной трубке отозвал¬
ся голос начальника отдела.
— Нахожусь на Октябрьской, только что от дома сорок
семь отъехала красная ноль шестая,— говорил Веселов¬
ский сразу в два микрофона.— Госномер...
Он огляделся.
— Г 2744 ТД. В ней водитель и пассажир. На наших
глазах загрузили два чемодана. Движутся по Октябрь¬
ской. Продолжаю вести наблюдение.
— Вас понял,— отозвался дежурный.
— Кто в машине? — спросил Мишуев.
— Пока не видно...
Красный «Жигуль» свернул на Индустриальную. У
третьего светофора прямо перед ним заглох грузовик.
— Ну что, мать их, берем? — по-прежнему сипло спро¬
сил Фоменко и щелкнул затвором.— Ты справа, я слева,
а Песцов прикрывает...
— Люди кругом,— процедил Веселовский.— Да и не
подойдем...
Водитель «шестерки» выворачивал руль, газовал, отча¬
янно сигналил, пассажир жестикулировал и что-то выкри¬
кивал. Напрасно: никто не давал им выехать из ряда, никто
не уступал дороги.
«Волга» прошла совсем рядом.
525
Ну?! — выдохнул Фоменко.
Они! Зубов за рулем, Псих рядом,— произнес Весе¬
ловский в оба микрофона.
«Сорок пятый», я «Эльбрус»,— раздалось из ра¬
ции.— Запишите адрес в вашем квадрате: Степная, сто
пять, Марциев — владелец автомобиля «Жигули» крас¬
ного цвета, номер Г 2744 ТД. Проверьте, где он сам и где
его машина. Как поняли?
— «Эльбрус», вас понял,— отозвался грубый голос
«сорок пятого».
— Доложить немедленно. «Шестнадцатый» слышит?
— Слышу,— сказал Веселовский и, не оборачиваясь,
обратился к Фоменко:
Поставь на предохранитель, а то засадишь мне в
спину...
— А ты сбавь скорость, пусть обгонят,— приказал
он Песцову.
Веселовский будто смотрел со стороны и явно нравился
сам себе. Страх прошел, только некоторое напряжение, но
мысль ясная, задача понятна и, главное, азарт, от которого
легко всему телу. Он умело командовал и чувствовал, что
это получается, правда, плохо представлялась сама раз¬
вязка, но главное ввязаться, а там видно будет...
— Вот они, сволочи,— прошептал Фоменко.
Машина «сицилийцев» скользнула мимо и свернула в
сторону Южного шоссе.
— Держись на хвосте, но не особо близко,— уверенно
скомандовал Веселовский и поднес к губам изящную труб¬
ку радиотелефона.
— Они идут на юг, товарищ подполковник, рвут из го¬
рода. На КП ГАИ буду задерживать. Дайте команду по¬
ставить там заслон. И группу резерва надо бы подтянуть..
— Сейчас организуем,— сказал Мишуев.— Вы там
смотрите... Таких зверей вам еще брать не приходилось»
Будьте готовы применить оружие. И решительно, хватит с
нас похорон!
Песцов что-то сказал, но на него никто не обратил вни¬
мания. Машина «сицилийцев» пробивалась по перегру¬
женным улицам к южному выезду из Тиходонска. Метрах в
семидесяти двигалась «Волга» уголовного розыска. В
сплошном автомобильном потоке они ничем не выделялись.
В кабинете начальника отдела особо тяжких было жар¬
ко. Впрочем, может быть, Мишуеву так казалось. Он снял
и повесил на спинку кресла пиджак, распустил, а потом и
526
совсем сорвал галстук, расстегнул ворот сорочки. Делать
это было неудобно, потому что действовать приходилось
одной рукой, а во второй он держал трубку селекторной
связи.
— Переключай эфир на меня,— говорил он Котову.—
А сейчас соедини с Южным КП ГАИ.
В трубке щелкнуло.
— Южный, лейтенант Сериков!
— Ты в курсе, что на вас выходят «сицилийцы»?
Никогда не виденный начальником отдела особо тяж¬
ких Сериков пару секунд посопел в микрофон.
— Никак нет, товарищ подполковник! — опомнив¬
шись, отрапортовал он.— Дежурный передал: задержать
машину 27-44 красного цвета. А кто в ней — сицилийцы
или армяне, не сказал...
Мишуев потерял самообладание. Коротко, но популяр¬
но он объяснил инспектору дорожного надзора, кто он есть
такой, какое место занимает в системе органов внутренних
дел, какую пользу можно от него ожидать в деле борьбы
с преступностью и каковы перспективы его дальнейшей
службы.
— Это они убили Мерзлова и Тяпкина! — орал подпол¬
ковник, не думая о том, что его слушает вся дежурная сме¬
на.— И тебя... с такой подготовкой расшлепают за минуту!
— Никак нет...— повторил Сериков, который еще не
знал, что благодаря громкой трансляции прославился на
все управление.— Мы уже «ежа» проверили, приготовили
КамАЗ с песком, две патрульных машины подтянули...
Не уйдут гады! — И, решив окончательно оправдаться, до¬
бавил: — Только какой национальности они — не знали,
это наша ошибка.,.
Мишуев коротко рассмеялся и сдержал готовые выр¬
ваться слова. Гнев прошел.
— Сколько вас там? Шестеро? Оружие у всех? Будьте
готовы, чуть что — стреляйте! Чтобы не повторился восем¬
надцатый километр...
— «Эльбрус», я «сорок пятый»,— ворвался в динамик
селектора общий эфир.— Хозяина дома нет. Жена сказа¬
ла: два дня, как уехал на машине к брату, в область. Вчера
должен был вернуться, до сих пор нету. Адрес брата за¬
писали...
— Слыхали, товарищ подполковник? — включился
Котов.
— «Шестнадцатый», слышали? — в свою очередь,
спросил Мишуев.— Как там у вас?
527
— Слышали,— отозвался Веселовский.— Видно, он
там же, где Сероштанов. У нас без изменений. Идем по
Индустриальной в сторону моста. ПокаК отключаюсь.
Мишуев развалился в кресле и расслабился. Что-то он
собирался сделать... В кабинете уже не было жарко. Раз¬
рядка наступила после разговора с бестолковым, но, судя
по хватке, знающим службу Сериковым.
Пока все шло хорошо, дело двигалось к завершению.
И скорей всего узел семилетней давности развяжут пули
пээмов.
Мишуев успокоился. Он чувствовал, что владеет ситуа¬
цией. Значит, выучился, несмотря на скепсис кое-кого... Он
вспомнил, что собирался сделать, и потянулся к клавише
связи с семьдесят восьмым кабинетом. Но не успел нажать
ее, как Сизов без стука распахнул полированную дверь.
«Черт побери, неужели он и правда ясновидец?» — поду¬
мал подполковник, а вслух сказал:
— Дело сделано! Веселовский обнаружил «сицилий¬
цев», преследует их и вот-вот поставит точку!
Выражение лица Сизова не изменилось. Мишуеву пока-
алось, что он все знает. Мелькнула даже неприятная
мысль, что чертова Сыскная машина знает, что будет
дальше.
— «Сицилийцы» с автоматами? — сразу же спросил
Сизов, и уверенность начальника отдела в том, что он кон¬
тролирует ситуацию, мгновенно пропала. Это обстоятель¬
ство он совершенно упустил из виду. Мишуев вновь ощутил
себя бестолковым и малоперспективным стажером.
— Пока не установлено.— Тоном он дал понять, что
все необходимые меры в этом направлении предприняты.
— Конечно, дело десятое,— хмыкнул Старик и гвоздем
вбил следующий вопрос:
— Где он думает проводить задержание?
— На Южном КП ГАИ. Там уже все готово: и само¬
свал, и «еж»...
Сизов с досадой махнул рукой.
— Неудачное место!
— Это еще почему?
— Дорога прямая, идет под уклон, просматривается,
как на ладони. Приготовления впереди, машина Веселов¬
ского сзади. «Сицилийцы» не дураки — возьмут и свернут
на Кольцевую. Надо перегнать самосвал на пятый кило¬
метр, там двойной поворот и резкое сужение дороги.
— Не усложняйте. Веселовский знает, что делает. Че¬
рез несколько минут он доложит о завершении операции.
528
У Мишуева в кабинете тонко запел зуммер радиотеле¬
фона, на пульте вспыхнула зеленая лампочка. Вздрогнув,
он схватил трубку.
— Слушаю! Да! Черт возьми... Что думаешь делать?
Ну давай, по обстановке. Докладывай!
Он сделал переключение на пульте, резко скомандовал:
— Перекрыть Кольцевую на уровне товарной станции!
Подтянуть патрульные машины из центра! Оцепить район,
убрать прохожих!
Сизов привстал со стула.
— Для перехвата надо было подготовить усиленную
группу резерва!
— Группа резерва находится на выезде из города,—
раздраженно сказал начальник.— Кто мог предположить,
что они свернут на Кольцевую!
Подполковник осекся.
— Неужели вы действительно ясновидящий?!
— Да нет. Прогнозы основываются на знании людей и
жизненных ситуаций. А в данном случае все вообще эле¬
ментарно...
— Пророки! — зло прищурился Мишуев.— Сколько
развелось пророков... Но одних пророчеств мало. Надо
вносить свой вклад в общую работу. Легко тыкать в чужие
ошибки... Упущения Веселовского — это и ваш промах: не
подсказали, не сориентировали... Когда я был опером, а
потом начальником уголовного розыска...
Сизов встал.
— Вы сделали все, чтобы сейчас мы ловили «сицилий¬
цев». Всю жизнь вы лакировали действительность, гнались
за процентом раскрываемости: девяносто восемь — ма¬
ло! — он загнул один палец, второй, третий.— Девяносто
девять — больше! Девяносто девять и девять десятых!
Сто! И на этом дутом проценте делали карьеру, получали
благодарности и внеочередные звания!
— Не стройте святого,— отмахнулся подполковник.—
В то время все игрались цифрами. Рапортовать надо было
о том, чего от тебя ждут, а не о том, как обстоит дело в дей¬
ствительности. И'вы тоже «давали процент»!
— Давал, было дело, прятал кражи, хулиганку. Но
убийц я никогда не отпускал!
— А кто отпускал? Дело Батняцкого вел следователь
прокуратуры, а приговор выносил суд! Как я мог знать, что
он взял чужой «мокряк»?
Старик скривился, словно от зубной боли.
529
— Вы просто не хотели этого знать! Спрятав разбойное
нападение на Калмыкова, вы умышленно оставили на сво¬
боде Зубова и Ермака, которые уже сделали первый шаг к
превращению в «сицилийцев»! И убийство Федосова спи¬
сали на этого приблатненного полудурка!
— Что ж я — сам себе враг! — Мишуев был спокоен и
снисходителен.
— Наоборот, в тот период вы стали начальником уго¬
ловного розыска, а потом пошли на повышение в область.
Врагом вы были для людей, среди которых оставляли раз¬
вращенных безнаказанностью убийц!
— Интересное рассуждение! Выходит, только врагов
продвигают по службе? Интересно... Значит Павлицкий,
Крутилин, начальники отделов — враги простых советских
людей? За это и выдвинули? Так получается?
— Брось! — презрительно сказал майор.— Время этих
тухлых провокаций давно прошло! И не надо за чужие спи¬
ны прятаться. Те, кого назвал, — профессионалы. А ты ра¬
боты не знаешь, способностей сыскных не имеешь, только
на очковтирательстве и выезжал.
— Как разговариваете? На гауптвахту захотели? —
тихим угрожающим голосом проговорил Мишуев.
Сизов взял себя в руки.
— Начальство разберется: кого куда. Наступил мо¬
мент, когда на чернухе не выехать. Операция по захвату
«сицилийцев» не спланирована, сейчас она вышла из-под
контроля. И неизвестно, чем закончится для Веселовского
и других ребят... А что на «ты» сказал — извиняюсь.
Снова зазуммерил радиотелефон. Мишуев включил
громкую трансляцию.
— Они ушли с Кольцевой,— ворвался в кабинет воз¬
бужденный голос Веселовского.— Переехали пути, не до¬
езжая шлагбаума. Движутся к Восточному шоссе.
Мишуев растерянно молчал. Все летело в тартарары.
Третьеразрядник беспомощно застыл перед доской, на ко¬
торой неожиданно осложнилась ситуация. Он вопроси¬
тельно смотрел на Сизова.
Губы Старика шевельнулись.
— Отсекайте их от Восточного шоссе и от центра
города.
Мишуев продублировал команду дежурному. Несколь¬
ко минут динамик молчал.
— Они остановились на выезде из поселка железнодо¬
рожников,— по-лрежнему возбужденно сообщил Весе¬
ловский
530
Так прихлопните их! — не выдержал подполковник.
Не приближаться! — одновременно крикнул Сизов.
- Не понял, повторите,— запросил «шестнадцатый».
Мишуев смотрел на Сизова. Тот молчал. Пауза затяги¬
валась.
— Стою в ста метрах от «сицилийцев». Жду указа¬
ний,— донеслось из динамика.
— Продолжайте наблюдение. Не приближаться,
устало сказал Мишуев.
Сизов быстро прошелся по кабинету взад-вперед. Так
мечется по вольеру затомившаяся овчарка.
— Сядьте,— бросил подполковник. Старик сел.
— Они двинулись к водокачке. Иду следом,— доложил
Веселовский и после паузы продолжил: — Впереди пока¬
зался патрульный автомобиль. Преследую. Связь пре¬
кращаю.
Красная «шестерка» подпрыгивала на ухабах, подни¬
мая бурые облака пыли. Наперерез ей заходил желтый
УАЗ со включенной мигалкой. Резко завыла сирена.
Фоменко громко откашлялся.
— Молодцы, на нервы давят. . Давай и мы?
Веселовский кивнул.
— И фары включи!
Песцов выполнил команду. Пронзительный визг италь¬
янского сигнала наложился на басовитый рев отечествен¬
ной сирены. Оперативная «Волга» с зажженными фарами
и патрульный УАЗ зажимали машину «сицилийцев» в
клещи.
Огоньки вызовов на пульте у Мишуева перемигнулись,
один погас, тут же зажегся другой.
Теперь частил словами Веселовский.
— Они бросили машину и спрятались в доме путевого
обходчика! Дом старый, аварийный, в нем никто не живет
Расположен прямо под железнодорожной насыпью. Два
окна в фасадной стене, одно — в торцевой. Да, еще слухо¬
вое окно с чердака... *
Мишуев посмотрел на Сизова. Тот молчал. Казалось,
4to он впал в оцепенение.
— Жду указаний,— нервно донеслось из динамика.
Мишуев поднес руку к вороту сорочки, но нащупал уже
расстегнутые пуговицы. Ему показалось, что Сизов на¬
смешливо улыбается, но усилием воли сдерживает улыбку
— Надо проявлять больше инициативы! Гоняли, гоня¬
ли, загнали в укрытие и ждете указаний! Разве так прово-
531
дят боевую операцию! — заорал подполковник. И уже
спокойней продолжал: — Окружить дом, вести наблюде¬
ние... Сейчас подошлю патрульные машины с Кольцевой и
направлю группу из райотдела. Руководство операцией
по-прежнему на вас! Все!
Губы Сизова снова шевельнулись.
— Оружие?
— Оружия не видно? — послушно повторил Мишуев.
— Нет,— сказал Веселовский и помолчал.— Может,
под одеждой? Или в сумке... Большая, спортивная, в крас¬
ную клетку. Чего они ее с собой тягают?
— Меньше фантазируйте, опирайтесь на факты! Что
собираетесь предпринять?
Веселовский опять помолчал.
— Блокировать дом. Через громкоговоритель пред¬
ложу им сдаться.
— Предложи... Только вряд ли... Агрессивные психопа¬
ты с непредсказуемым поведением.. Они будут ногтями
царапать, зубами рвать. Справишься?
— Как-нибудь... — без особой уверенности сказал Ве¬
селовский.
— Помни: оружие держать наготове и применять ре¬
шительно.
— Помню. До связи.
Огонек на пульте погас. Сизов вышел из глубокой за¬
думчивости.
— Надо объявлять «Тайфун».
— Зачем? Нашли, выследили, загнали в ловушку, об¬
ложили! — с преувеличенной бодростью сказал Мишу¬
ев.— А теперь ставить весь город на уши, поднимать шум,
сумятицу и отдавать наши результаты спецроте? Нет, то¬
варищ майор, надо быть стратегом! Мы сделаем так...
Многозначительно кивнув, будто приглашая поучаст¬
вовать в единственно правильном решении проблемы, под¬
полковник ткнул нужную клавишу, подождал соединения
и, подняв трубку, отключил громкую трансляцию.
— Прибрежному райотделу и его начальнику привет¬
ствие. Мишуев. Дела, как сажа бела. «Сицилийцы» в твоем
районе, товарищ Петров, а ты не чешешься! Не шучу. Мы
их загнали в дом путевого обходчика напротив водокачки.
Веселовский. Да, да...
Он послушал невидимого собеседника, пожал плечами.
— «Тайфун»? Можем и объявить, если ты своими сила¬
ми не справишься. Но я бы не упустил шанс взять «сици-
532
лийцев»! Тут и орден, и внеочередное звание,— тон под¬
полковника был одновременно и серьезным и шутливым,
понимай как хочешь.— Инструкция само собой, а жизнь
вносит коррективы... В общем... смотри сам. Ведут себя
спокойно, похоже, без оружия, хотя кто знает... Надо взять
пару автоматов на всякий случай... И правильно. Риск —
благородное дело, удача любит смелых. Войдешь в исто¬
рию! Да нет, генералу я сам доложу. Действуй, удачи!
Положив трубку, Мишуев свойски подмигнул Сизову.
— Управление — наука сложная!
Подтянувшись и застегнув рубашку, он нажал первую
клавишу пульта связи, выкрашенную в отличие от осталь¬
ных, зеленых, в красный цвет.
— Товарищ генерал, докладываю: «сицилийцы» бло¬
кированы в заброшенном доме за поселком железнодорож¬
ников. Район оцеплен, Веселовский ведет наблюдение. Ему
в помощь направляется группа из Прибрежного райотдела
во главе с Петровым.
Положив трубку, Мишуев раздраженно напустился на
Сизова.
— Чему вы усмехаетесь? Что смешного здесь про¬
исходит?
Старик печально покачал головой.
— Удивительно. Хорошему не научились, а от чего
предостерегал — овладели в совершенстве.
— Что вы имеете в виду?
— Доклад начальству. Получается, что вы ни на миг не
теряли контроля над операцией, и ваше умелое руковод¬
ство, последовательные и целенаправленные действия дали
положительный результат! Хотя на самом деле — ни руко¬
водства, ни результата: цепь случайностей и накладок, ко¬
торая неизвестно чем завершится!
— Почему же неизвестно? — растягивая слова, сказал
подполковник.— Задержанием преступников, награжде¬
нием Веселовского и Петрова.
— Посмертно? Самый молодой сотрудник знает: для
обезвреживания вооруженных преступников проводится
общегородская операция «Тайфун» с применением специ¬
альных сил и средств, защитного снаряжения и техники,
чтобы свести к минимуму риск для личного состава.
— Конкретный способ задержания выбирает руково¬
дитель операции. Если он считает, что может обойтись сво¬
ими силами...
— «Сицилийцев» нельзя равнять с бытовым дебоши-
533
ром, схватившим по пьянке охотничье ружье! "перебил
Сизов плавную речь начальника отдела.
Мишуев пренебрежительно отмахнулся.
— Не нагнетайте панику. Пока у нас нет сведений, что
они вооружены. Это ваши догадки, только и всего.
Сизов молча встал и направился к двери, но на полпути
передумал и вернулся.
— Опасней всего, когда ложь имеет видимость правды.
Семь лет назад вы говорили Калмыкову, что в протокол
записываются факты, а не догадки. И это правда, но не
вся. Потому что разумные предположения тоже необходи¬
мо принимать в расчет. Но Калмыков этого не знал. Зато
сейчас все причастные к операции убеждены, что «сици¬
лийцы» вооружены. А вы делаете вид, будто сомневае¬
тесь. Сказать почему? Чтобы иметь формальный предлог
не вводить «Тайфун»!
Мишуев прищурился.
— Для чего это мне?
— Для того, что вам не нужны живые и дающие пока¬
зания «сицилийцы»!— Старик повысил голос, как много
лет назад, когда распекал желторотого Мишуева за оче¬
редной промах.— Я не спрашиваю, жалко ли вам подчи¬
ненных, я знаю ответ, меня интересует другое: стоит ли по-
вашему, карьера жизни, скажем, Веселовского?
Старик резко повернулся и вышел из кабинета. В кори¬
доре он столкнулся с Губаревым.
— Ну что там? — Губарев кивнул в сторону полиро¬
ванной двери.— Надо выезжать на место...
— Не пори горячку,— бросил Старик на ходу.— Что
изменим ты или я на месте? Сейчас все решается здесь.
От управленческого решения зависит гораздо больше,
чем от наших пистолетов.
— А чего ж он тянет? И голос по телефону какой-то
странный... Вроде заболел...
— Примерно так. Уверенно и напористо зашагал впе¬
ред, поднимался все выше, казалось, вот-вот ухватит Бога
за бороду. И вдруг в самый неподходящий момент влипает
мордой в стену — тупик! — Старик резко остановился и
повернулся к своему спутнику. Зрачки глаз у него были
расширены.— И оказывается, всю жизнь шел к этому ту¬
пику! Заболеешь! Думает лихорадочно, дергается: не по¬
нимает, не может, не хочет осознать, что произошло!
Сизов снова двинулся вперед, но продолжал говорить
с несвойственной для него горячностью.
534
— • Надеется — очередное препятствие, каких было
много в жизни, надо только как следует разбежаться, уда¬
рить всем телом — и путь свободен... Только не сам бьет—
подставил Веселовского и Петрова? Локальная операция,
суматоха, неизбежная стрельба. Девять против одного, что
«сицилийцы» будут убиты. И все — концы в воду. Догадки
выжившего из ума злопыхателя Сизова, которому давно
пора на пенсию,— не стена, нет, не стена?
— Да-а,— протянул Губарев. Они стояли у высокой,
отделанной под дуб двери в приемную генерала.— А сам
он, как думаете, что сделает?
Сизов взялся за ручку двери.
— Рискнет лично — выедет на место и возглавит
штурм. Деваться-то некуда! Ну, постарается себя обезопа¬
сить как только можно, стрелять будет больше всех... А по¬
том — либо «победителей не судят», либо «учитывая лич¬
ную храбрость»... Ладно, подожди...
Сизов вошел в приемную.
На пустыре у железнодорожной насыпи три патруль¬
ных УАЗа и оперативная «Волга» блокировали брошенный
двухэтажный дом из старого кирпича с пустыми, без рам,
напоминающими амбразуру окнами.
— Зубов и Ермак, район окружен, не усугубляйте сво¬
его положения,— грохотал динамик на крыше среднего
УАЗа. Звуковая волна ударялась в темно-красный рас¬
трескавшийся фасад, отражалась и, раздробленная на не¬
внятные обрывки, эхом гуляла по пустырю.— Ен, йте, йя...
Подполковник Петров опустил микрофон. Он неловко
приткнулся на месте водителя, сдавленный обтянутыми
брезентом титановыми пластинами, и парился в наглухо
застегнутом форменном плаще на два размера больше
обычного. Свободной рукой он придерживал сползающий с
колен заряженный автомат. Единственным чувством, кото¬
рое он сейчас испытывал, было сильное раздражение.
Еще два офицера в непомерно больших плащах, с ав¬
томатами, не особо скрываясь, стояли за кузовом автомо¬
биля. Нелепо выглядевшие в сухой летний день плащи дол¬
жны были замаскировать бронежилеты: подготовленность
сотрудников милиции к выстрелам в себя могла подтолк¬
нуть преступников к мысли произвести эти выстрелы.
Теоретически правильные изыски, относящиеся к пси¬
хологии задержания, сейчас казались такими же ненуж¬
ными, как и плащи с чужого плеча. Поэтому раздражение
535
испытывал не только Петров. К тому же в реальность опас¬
ности верилось слабо: сколько задержаний произведено на
таких обыденно-захламленных пустырях, а ЧП можно пе¬
ресчитать по пальцам, да и случаются они всегда с кем-то
другим. Скорее всего вместо грозных «сицилийцев» в бро¬
шенный дом загнали какую-нибудь шпану, вот и сидит там,
под мегафонными криками, нос высунуть боится, а то и
утекла уже через задние окна... Чего ж устраивать пред¬
ставление?
Серьезней всех воспринимали ситуацию сотрудники от¬
дела особо тяжких.
— Зубов и Ермак, сдавайтесь, у вас нет другого выхо¬
да,— напряженным голосом Веселовского заговорило
громкоговорящее устройство из-под капота «Волги».—
Дом окружен. Возможные пути отхода перекрыты...
В кабине находились только Веселовский и Фоменко.
Песцов вызвался отгонять от пустыря возможных прохо¬
жих, а так как он славился своей ленью, можно было сде¬
лать вывод, что он тоже серьезно относится к возможной
опасности.
— Чего они молчат, в натуре,—нервно елозя по си¬
денью, просипел Фоменко.— Дай я скажу...
Веселовский отвел его руку и начал набирать на кла¬
вишах радиотелефона номер начальника отдела. Одновре¬
менно он в который уже раз повторял обращение к «сици¬
лийцам».
— Зубов и Ермак, сопротивление бесполезно, выходите
по одному...
После ухода Сизова Мишуев несколько минут сидел в
тяжелом отупении, словно боксер после нокдауна. Прокля¬
тая Сыскная машина видела его насквозь! Если операция
пройдет, как он и рассчитывал, тогда плевать — домыслы,
они домыслы и есть... А если события развернутся по-дру¬
гому? Вишь, как он выдал: дескать, Мишуев убирает не¬
нужных свидетелей чужими руками да еще неоправданно
подставляет подчиненных под пули... Вдруг действительно
что-то случится... Вряд ли Крутилин, только-только зале¬
чив ранение, войдет в его положение. Да он бы и раньше не
вошел... А генерал...
Зуммер радиотелефона прервал его размышления.
— На предложения сдаться «сицилийцы» не реаги¬
руют,— деловито сообщил Веселовский.— Затаились и си¬
дят как крысы. Попробуем войти в дом...
536
— Подождите, перебил Мишуев и, немного подумав,
включил канал связи е дежурной частью... Исходите из
того, что они вооружены! Примите максимальные меры
предосторожности. Повторяю — исходите из того, что
«сицилийцы» вооружены. Захват не начинайте до моего
прибытия. Как поняли?
— Понял,— с заметным удивлением отозвался Весе¬
ловский и отключился.
— Слышали? — обратился к селектору начальник
отдела.
— Слышал,— сказал дежурный.
— Тогда действуйте: машину к подъезду, приготовьте
мне каску, бронежилет, автомат!
Через десять минут после того, как Сизов зашел к гене¬
ралу, была объявлена общегородская операция «Тайфун»
Специальную роту подняли по тревоге, патрульные авто¬
мобили кольцом стягивались к пустырю у поселка желез¬
нодорожников. По давней традиции на место происшест¬
вия выехала и группа захвата управления.
В переполненном салоне микроавтобуса было жарко и
тесно, воняло бензином. Никто не разговаривал.
«Потеряли темп,— думал прижатый к решетке «собач¬
ника» Старик, страшась своего предвидения и отгоняя
картины, которые рисовало воображение.— Вот и цена
случайности... Не напорись Крутилин на пику, моя инфор¬
мация ко мне бы и попала, тут же выскочили бы и сожрали
их, пока не опомнились... А сейчас заперли, раздразнили
да дали время все решить и обдумать...»
В похожем на амбразуру окне что-то мелькнуло.
— Не ушли...— процедил Петров и вернулся к пре¬
рванному разговору с подошедшим Веселовским.
— А мне говорил — вроде без оружия... Непонятно.
Чего тогда голову ломать — поднимать спецроту — и дело
с концом! И какой смысл в его приезде? Ждем, время те¬
ряем... Что изменится?
Во втором окне ясно обозначился силуэт человека и тут
же пропал в темной глубине дома.
— Вы что прячетесь, волки рваные! — взвинченно
закричал вдруг Фоменко через громкоговорящее устрой¬
ство оперативной «Волги».— Как наших ребят убивать,
так смелые? Вылазьте, падлы, а то мы вас тоже рас¬
шлепаем!
Фоменко никто не поручал обращаться к «сицилийцам»
537
да еще в такой форме, напрочь перечеркивающей все так¬
тические рекомендации, и Веселовский рванулся было к
«Волге», чтобы забрать у него микрофон, но не успел. Из
осаждаемого дома раздался тонкий животный визг, и в тот
же миг обе амбразуры взорвались грохотом автоматных
очередей.
Лобовое стекло оперативной машины засеял десяток
маленьких, беспорядочно разбросанных отверстий, вокруг
которых вспыхивала густая белая паутина трещин, мгно¬
венно превративших сверкающий широкообзорный глаз
«Волги» в сплошное бельмо. Струя свинца прошила капот
хлестнула по крыше, коротко вякнул клаксон, машина за¬
дрожала и внезапно осела на сплющенные передние скаты.
Омертвевший от ужаса Веселовский понял, что ничего
живого остаться в расстрелянном автомобиле не могло и,
нашаривая деревянной рукой пистолет, обернулся к Пет¬
рову, чтобы крикнуть какие-то необходимые слова, хотя
все слова вылетели из головы и он немо открывал и закры¬
вал рот, словно вырванная из воды, оглушенная воздухом
и светом рыба.
Стекло УАЗа тоже было разбито вдребезги, Петров
откинулся на спинку сиденья, закрыв растопыренными ла¬
донями окровавленное лицо. Быстрые молоточки ударили
по открытой двери с надписью «милиция», невидимые
бритвы поронули бок неразмерного плаща начальника
райотдела, звякнули титановые пластины. Одновременно
со свистом рикошета Веселовского что-то рвануло за ногу,
и он упал, больно ударившись о землю и, может быть, на
миг потеряв сознание.
. Но пистолет оказался в руке и стрелял сам по себе, не¬
прицельно — пули ударяли в кирпичный фасад. После
третьего выстрела Веселовский пришел в себя и направил
ствол в темный провал окна. Там уже никого не было.
Огонь прекратился, только в глубине дома раздавался ис¬
терический вой вперемешку с гнуснейшей бранью.
За десять секунд автоматы «сицилийцев» извергли в ок¬
ружающий мир шесть десятков смертей, и картина на пу¬
стыре резко и страшно изменилась. «Волга» уголовного
розыска уткнулась капотом в землю, словно убитый напо¬
вал зверь. Патрульные машины стояли с разбитыми стек¬
лами и простреленными бортами. Особенно досталось
УАЗу из динамика которого Петров обращался к бан¬
дитам
Сам Петров вывалился на землю, промакивал платком
538
изрезанное осколками стекла и металла лицо и, пытаясь
определить, ранен он или нет, ощупывал бронежилет.
Автоматная пуля могла прошить титан навылет, а оде¬
ревеневшее тело в нервном возбуждении не чувствует боли.
Но, к счастью, пробоин не было: попадания оказались
касательными.
— Повезло, кажется, цел,— крикнул он Веселов¬
скому.— Как ты?
— Нога... Не могу встать,— отозвался тот.— Надо
брать их, пока не перезарядили...
Петров огляделся. Сержанты разбежались с открытого
пространства и прятались за кустарником на краю пусты¬
ря. Офицеры в плащах залегли за машиной и целились
взведенными автоматами в окна дома. Больше он ничего
не рассмотрел, потому что кровь залила глаза.
За десять секунд обыденность обстановки исчезла. За¬
хламленный пустырь стал местом одного из крупнейших
за последние годы ЧП. Не было больше размягченного
состояния сотрудников, да и численный перевес, пожалуй,
тоже утрачен.
— Скалов, возьми кого-нибудь и проверь дом с той сто¬
роны,— сказал Петров одному из офицеров.— Если там
все перекрыто, свяжись с «Эльбрусом» и запроси помощь
Если нет, останься и держи заднее окно.
Лейтенант встал и, пригибаясь, побежал за дом.
— Иванов, за мной! — на бегу крикнул он.
— Куда «за мной»? Без жилета, без автомата^
Низкорослый сержант все же выполнил приказ, хотя
было видно, что его боевой дух основательно подорван.
Слабеющий Веселовский подумал, что операция по
задержанию «сицилийцев» проваливается.
И вдруг обстановка опять резко изменилась. Под звуки
сирен к пустырю подъехали еще три патрульных автомо¬
биля. Веселовский несколько раз выстрелил в воздух, и они
затормозили в отдалении. Там же остановилась «Волга»
уголовного розыска и РАФ дежурной части. Через не¬
сколько минут подъехал крытый грузовик специальной
роты.
— Не возьмете, суки,— раздался истерический вопль,
и окно второго этажа снова брызнуло огнем, но за секунду
до этого лежащий у колеса расстреленного УАЗа офицер
дал короткую очередь, и пули бандита прошли над скоп¬
лением машин, никого не задев.
— Рассредоточиться! — громко крикнул Мишуев.—
Машины убрать!
539
Эта команда не требовалась. И так сотрудники управ¬
ления вмиг освободили микроавтобус, из грузовика сноро¬
висто выпрыгнули спецназовцы. Пятнистая, удобная для
боя форма, открыто надетые пулезащитные жилеты, каски,
стальные щитки. Они были готовы к тому, чтобы в них
стреляли, и не скрывали, а демонстрировали эту готов¬
ность. Но профессиональная четкость и слаженность дей¬
ствий говорили о том, что попасть в них будет не так-то лег¬
ко... Короткими перебежками боевые двойки, страхуя друг
друга, выдвинулись на рубеж атаки. Майор Лесков управ¬
лял ими по рации.
Группа захвата управления оставалась в резерве, на¬
блюдая, как бойцы спецроты окружают кирпичный дом.
Сизов подумал, что один к одному повторяется ситуация,
разыгранная на полигоне. Похожий дом, только фасад
меньше поклеван пулями, да изрешеченные милицейские
машины... он увидел копошащихся на земле людей и быст¬
ро пошел вперед.
— Менты позорные, козлы паршивые! — надрывался
Псих.— На всех патронов хватит!
— Ду-ду-ду,— застучал автомат из окна, но в ответ
ударили четыре ствола, и очередь оборвалась. Снова раз¬
дался нечеловеческий вой, в котором переплелись злоба,
безысходность и тоска.
Сизов подошел к раненым. Один из спецназовцев бин¬
товал Веселовскому простреленное бедро, Петров, запро¬
кинув голову, ждал своей очереди.
— Сильно досталось? — спросил Старик.
— Царапины, только глаза заливает,— ответил Пет¬
ров.
Веселовский молчал.
— А где Фоменко?
По-прежнему молча Веселовский показал рукой в сто¬
рону мертвой «Волги». Сизов направился туда.
— Ну что, будем их выкуривать и брать живыми? Или
как? — спросил Лесков, подойдя к Мишуеву. Тот успел
облачиться в бронежилет, надел каску, приготовил к бою
автомат.
— Или как...— ответил Мишуев.— Мало они наших
побили?! Вон, полюбуйся. >
Сизов открыл дверь «Волги» и подхватил сползающее
тело Фоменко. Повозившись над ним, Старик выпрямился
и безнадежно махнул рукой. # •
— Эх, ребятки,— с горечью сказал Мишуев, обра-
540
щаясь к Веселовскому.— Я ведь предупреждал об осто¬
рожности...— И жестко бросил Лескову: Хватит с ними
церемониться!
Командир специальной роты поправил тяжеленную
каску-сферу и, пружинисто подпрыгивая на носках, ос¬
мотрелся.
Пятнистые комбинезоны замкнули дом в кольцо. Снай¬
пер, не забывший на этот раз СВД, держал окна под при¬
целом. Изредка «сицилийцы» стреляли одиночными, им
отвечали офицеры в непомерно больших плащах, несколь¬
ко длинных очередей выпустил по окнам Мишуев. Спецна¬
зовцы огня не открывали.
Внимание Лескова переключилось на строительную
площадку в сотне метров справа, где возле наполовину
снесенного барака стояли трактор и бульдозер
— «Пятый», ко мне! — сказал он в рацию.
Два сержанта на сцепленных руках понесли к машине
Веселовского.
— Держись, Александр Павлович,— отеческим тоном
напутствовал его Мишуев.— Я сам приеду, поговорю с
врачами. Все будет на высшем уровне...
Веселовский не ответил.
Лесков тем временем отдавал приказ «пятому» — ры¬
жему здоровяку Борисову, который на полигоне пел под
гитару лихие песни.
— Понял... — Борисов побежал в сторону стройпло¬
щадки.
Через несколько минут затарахтел дизель, и бульдозер,
выплевывая сизые клубы дыма, пополз к рубежу атаки.
— Я с ним,— сказал Мишуев.
Лесков, помедлив, кивнул. Он не отрывался от рации.
Когда бульдозер приблизился, Мишуев вскочил в каби¬
ну. Туда же втиснулся еще один спецназовец. Борисов
поднял лопату, закрывая кабину, и двинул бульдозер к
осажденному дому.
Снова истошно заорал Псих. Снова ударили автоматы
Пули попадали в толстую вогнутую сталь лопаты и с виз¬
гом уходили в небо.
— Готов! — сказал снайпер. Его выстрела Старик не
слышал, но теперь стрелял только один автомат «сици¬
лийцев».
Бульдозер подполз вплотную к дому, оказавшись в
«мертвой зоне». Две пятнистые фигуры и одна в зеленом
жилете поверх штатского костюма метнулись к двери и
скрылись внутри.
541
— Атака! сказал Лесков в микрофон рации.
Боевые двойки, прикрывая друг друга, рванулись впе¬
ред. Спецназовцы бежали молча. Дом тоже молчал
— Ду-ду-ду...— глухо стукнула короткая очередь.
Лесков поднес рацию к уху и тут же опустил.
Все... облегченно выдохнул он и, распустив ре¬
мень, стащил с головы двухкилограммовую «сферу»
— А твой начальник молодец, лихой парень,— улы¬
баясь, сказал он Сизову.
Тот сплюнул и молча направился к машинам
Березовый
поиск
милицейская
повесть
в трех сюжетах
нож С МОНЕТОЙ
Мы сидели в засаде уже шестой час. Пока не стем¬
нело и сквозь щели между бревнами хорошо просматри¬
вались подходы к балагану, можно было разговаривать,
и время шло быстрее.
Разговоры вертелись вокруг одной темы: эффектив¬
ности засад. Мнения высказывались разные, при этом
каждый ссылался на свой опыт.
— Я однажды три ночи просидел в сарае,— разд¬
раженно рассказывал Ищенко.
— Январь, минус пятнадцать, курить нельзя — ка¬
торга! А тот, кого мы ждали, в это время в Ташкенте
на солнышке грелся, шашлык с дыней ел и веселился!
— Ничего, бывает,— улыбнулся Багров.— Зато те¬
перь он наверняка мерзнет!
— Вот у меня был случай: в выходной возвращаюсь
с шурином с рыбалки, идем через рощу, глядь — что-то
красное за кустами блестит. Подходим — мотоцикл! За¬
маскирован, валежником прикрыт, если бы ветка не
сползла — рядом можно пройти и не заметить.
Шурин за голову схватился: откуда он здесь — не
хлам какой-нибудь — новенькая машина! А чего спра¬
шивать— картина ясная... А уже смеркается, телефонов
поблизости нет, что делать? Объяснил я шурину задачу,
он парень здоровый, выломали по крепкой палке и засе¬
ли в зарослях. Поздно ночью приходят двое, мы их под
белы ручки — ив отдел. Деваться некуда, признались, а
заявлений о краже нет!
544
Поехали к владельцу: «Где мотоцикл?»
«В гараже»,— отвечает.— «Пойдем посмотрим».
Гараж, естественно, пустой. Хозяин расстроился —
новый, только купил, даже не поездил толком! А когда
узнал что к чему, не поверил — как же так, я и заявить
не успел, а милиция уже воров изловила! Благодарность
большую написал.
Багров помолчал.
— Жалко рыба пропала. .
— Какая рыба? — удивился Ищенко.
— Свежая.
Я тоже хотел рассказать соответствующую историю,
но опустились сумерки, окружающие поляну деревья сли¬
лись в черную шелестящую стену, и разговоры пришлось
прекратить, чтобы не спугнуть возможных гостей.
В том, что гости будут, никто из нас не сомневался,
вопрос в том, дадут ли они нам что-нибудь полезное?
Пессимист Ищенко считает, что сидим мы зря. Что ж,
может быть. В нашем деле никогда нельзя загодя пред¬
угадать результат, поэтому часто приходится делать пус¬
тую работу, хотя и она бывает необходимой. Так и
сейчас: никто не может гарантировать успеха — наша
засада только одно звено в той общегородской операции,
которая началась шесть часов назад.
Труп обнаружили после полудня. Был теплый день
бабьего лета, ласково светило солнце, летали легкие
серебристые паутинки, чирикали птицы — словом, налицо
весь набор прелестей сентябрьской загородной рощи.
И резким диссонансом в эту идиллию врезался мертвый
человек, лежавший в неестественной позе на мягкой
пашне.
Судя по одежде и внешнему виду, это был бродяга —
представитель той разношерстной, не желающей рабо¬
тать публики, которая стекается в наши края, привле¬
ченная жарким солнцем, богатыми щедрыми базарами,
обилием подножного корма, пива и вяленой рыбы, азарт¬
ным шумом ипподрома и другими прелестями большого
южного города.
Все его тело густо покрывали татуировки — тут и
мотивы блатного фольклора, и традиционные русалки,
голуби, пронзенные сердца, и даже целые картины, ис¬
полненные безвестными камерными художниками. Дотош¬
ный биограф мог бы проследить по синим орнаментам
18—2628
545
этапы бурного жизненного пути покойного: ИВС*, след:
ственные изоляторы, тюрьмы, колонии, пересылки... В
свой последний час он, очевидно^ использовал весь этот
опыт, во всяком случае, судя по взрыхленной земле,
сбитым костяшкам пальцев, толстой сучковатой палке,
крепко зажатой в руке, дрался он отчаянно.
Подъехала машина городской оперативной группы.
Следователь прокуратуры Зайцев обошел вокруг убитого,
показывая эксперту ЭКО* Ивакину объекты съемки.
Защелкал фотоаппарат. Раз — обзорный снимок мест¬
ности. Два — общий вид трупа. Три, четыре — голова
и лицо, крупный план. Пять — зажатая в руке палка.
— Пожалуйста, доктор,— негромко проговорил Зай¬
цев, когда съемка была окончена.
— Смерть наступила часа два назад,— привычно^
не дожидаясь вопросов, сказал судмедэксперт — Нож
с узким клинком, односторонней заточки.
Впрочем, я уже и сам увидел узкую и тонкую, как
царапина, рану под левым соском. Она не кровоточила
и выглядела гораздо менее зловещей, чем обширные сса¬
дины на лбу и скуле; так, небольшой порез. Но человеку,
повидавшему подобные ранения, было сразу ясно, что
удар пришелся прямо в сердце и смерть наступила
мгновенно.
На мою долю выпала неприятная работа — помогать
следователю в осмотре — это значит переворачивать
труп, обыскивать карманы, осматривать одежду. Занятие
долгое, кропотливое и утомительное, никаких явно види¬
мых результатов не дающее, и понятые — парень с де¬
вушкой, гулявшие в роще и специально пропущенные
через оцепление, недоумевали, почему это целая группа
следственных работников вот уже два часа возится над
телом погибшего, вместо того чтобы бежать и ловить прес¬
тупника.
Недоумение непосвященных в общем-то понятно: они
не знают, что две служебно-розыскные собаки пошли по
следам, что роща и вся прилегающая местность проче¬
сывается силами всего райотдела с привлечением дружин¬
ников и комсомольцев, что патрулям в городе, на вокзале
и в аэропорту дано задание задерживать подозрительных
лиц. А перед группой осмотра стояла более узкая и
*ИВС— изолятор временного содержания.
**ЭКО — экспертно-криминалистический отдел.
546
вполне конкретная задача: найти, выявить и зафикси¬
ровать те улики, которые впоследствии, став доказатель¬
ствами по уголовному делу, помогут изобличить убийцу.
Правда, с уликами пока, мягко говоря, было не густо.
Это ясно даже понятому — краем уха я услышал, как
он авторитетно шепнул своей спутнице: «Глухое дело.
Никаких зацепок. Неизвестно даже кто убит, так что —
ищи ветра в поле».
Зайцев тоже услышал и, коротко взглянув нВ меня,
саркастически усмехнулся: года три назад некто Крылов,
тогда еще стажер уголовного розыска, работая с ним в
бригаде по аналогичному делу, произнес похожую фразу.
Сейчас меня его усмешка не смутила: в конце концов
все проходят через это чувство беспомощности, ощуще¬
ние полной бесперспективности расследования при отсут¬
ствии доказательственной информации, когда неизвестно,
кого, где и как искать, а сам преступник представля¬
ется призраком, невидимкой. Теперь, поварившись в
котле розыска, я знаю, что в ходе следствия неизбежно
будут проявляться деталь за деталью, и все более от¬
четливо будет прорисовываться облик этого «невидимки»
и, наконец, материализуется в конкретного человека,
реального настолько, что на него можно будет надеть
наручники. Вопрос только в том, сколько уйдет на это
времени, нервной энергии и сил.
Поскольку документов в кармане убитого не было,
пришлось дактилоскопировать труп. Судя по картинной
галерее на теле, в насыщенной событиями жизни покой¬
ного его пальцы не раз соприкасались с бланком дакто-
карты, а значит, на наш запрос соответствующее учреж¬
дение сообщит необходимые данные о личности и все
детали его пестрой биографии.
Осмотр места происшествия подходил к концу, когда
начали поступать полезные сведения. К следователю под¬
бежал лейтенант Маркин:
— Нашли рыбака, который видел здесь человека часа
два назад. Высокий, рыжий, с рюкзаком. Одет в клет¬
чатую рубашку, на лице ссадина. Щел в сторону дороги.
Приметы передали всем постам. '
— Допросите его как положено, с протоколом,—
распорядился Зайцев, не проявляя никаких эмоций. Дей¬
ствительно, если поблизости от места убийства видали
человека со ссадиной, это вовсе не значит, что он и
есть преступник. Так, одна из ниточек, версия для отра¬
ботки.
1в*
547
Следующее сообщение было более интересным: «Най¬
ден нож».
Он лежал в густой траве под кустами, в нескольких
сотнях метров от места происшествия, без собаки найти
бы его, конечно, не удалось. Обычный складной нож,
которые продаются в любом хозяйственном магазине,
с двумя лезвиями, вилочкой и ключом для бутылок.
Крови на нем не было, но причина этого стала понятна,
когда в нескольких десятках метров собака отыскала
смятые в комок листья с бурыми мазками.
— Пальцев на нем, конечно, не осталось, — сказал
Ивакин, подцепив пинцетом нож и опуская его в пласти¬
ковый пакет.— Владелец, очевидно, человек предусмот¬
рительный, хотя и склонен оригинальничать.
Его последних слов мы вначале не поняли, но он
протянул пакет и оказалось, что в одну щечку рукоятки
врезана однокопеечная монета.
Труп отправили в морг, оцепление сняли, уехала ма¬
шина оперативной группы, словом, работа на месте про¬
исшествия заканчивалась. Впрочем, как оказалось, не
для всех.
— Крылов! — услышал я за спиной и, обернувшись,
увидел заместителя начальника райотдела Фролова и
начальника ОУР* Есина.
Я сразу же понял, что домой сегодня не попаду
Будет ли это внеплановое дежурство, срочная команди¬
ровка или еще какой-нибудь сюрприз, которыми так бо¬
гата наша служба, но спокойно поужинать и лечь спать
пораньше мне сегодня не удастся, как, впрочем, не удается
все три года работы в розыске.
— Вот что, Крылов,— проговорил Есин.— Тут непо¬
далеку нашли балаган, нечто вроде избушки, туда бро¬
дяги ходят ночевать. Надо посидеть там до утра, может,
кто-нибудь забредет
И. заметив мое недоумение, добавил:
— Пока что это единственный способ заполучить
хоть какого-нибудь свидетеля. В общем, ты — старший
группы.
Балаган стоял на небольшой полянке в глубине
лесопарка. Он напоминал хижину на рисунках к книгам
Брет Гарта или Генри Лоусона и в лучах заходящего
солнца выглядел весьма живописно. Его построили,
*ОУР — отделение уголовного розыска.
548
используя подручные материалы — стволы поваленных
сухих деревьев, ветки, сучья, хворост.
Внутри было сумрачно, затхло и неуютно.
— Да, наберем мы здесь блох за ночь,— мрачно ска¬
зал Ищенко, устраиваясь в углу на импровизированной
постели из желтых прелых листьев. Я и Багров про¬
молчали, хотя опасались того же. Впрочем, блох мы не
набрали, хотя за шесть часов ожидания были до вол¬
дырей искусаны комарами.
Первые гости появились, когда совсем стемнело. Две
пошатывающиеся тени скользнули в балаган, наполнив
его запахом винного перегара.
— Тихо, милиция! — Багров принял первого, я —
второго. Щелкнули наручники. Бродяги не оказали со¬
противления, может быть от неожиданности, а может
быть оттого, что привыкли переносить превратности судь¬
бы, непременным элементом которой были подобные не¬
приятности с милицией.
В течение следующего часа задержали еще троих,
больше в эту ночь никто не появился.
На рассвете пришла машина, и я, сдав задержанных,
отправился домой. Это только называлось «отдохнуть»:
к двенадцати надо было возвращаться в отдел, и выс¬
паться я, естественно, не успел.
Зато в два часа мы с Багровым уже сидели в пивном
баре «Рак» и, потягивая прохладное пиво, размышляли
над тем, что в нашей работе имеются и приятные момен¬
ты. Впрочем, размышлять можно было не только над
этим. За прошедшие сутки накопилось немало исходной
информации, которую следовало обработать.
Во-первых, установили личность убитого: Рифат Ба-
кыров, без определенного места жительства и занятий,
успевший к своим 35 годам приобрести восемь суди¬
мостей. Преступные склонности его отличались постоян¬
ством: бродяжничество, тунеядство, мелкие кражи. Мно¬
го ему за это не давали и, отсидев год-два, Бакыров
тут же принимался за старое. Последний раз он осво¬
бодился шесть месяцев назад, где и как провел это
время мы пока не знали.
Зайцев разослал отдельные поручения во все колонии,
где Бакыров отбывал наказание, так что через неко¬
торое время поступят подробные сведения о его пове¬
дении, контактах, связях, возможных врагах. Словом,
отработка личности потерпевшего шла полным ходом.
549
Сложнее было с подозреваемым. Хотя заключение
дактилоскопической экспертизы еще не готово, Ивакин
уже сообщил, что пригодных к идентификации отпечат¬
ков на ноже не имеется.
Задержанные засадой пьяницы ничего об убийстве
не знали, и в этом им можно было поверить: в против¬
ном случае они унесли бы ноги подальше от опасного
места. Рассказать толком о других обитателях хижины
они не могли: состав ночлежников постоянно обновлялся,
приходили и уходили в разное время, зачастую ночью,
а главное — все они постоянно были полупьяны.
Посмотрев фото Бакырова, двое ночевавших здесь
только второй раз, не узнали его, трое старожилов пояс¬
нили, что знают Татарина, однако рассказать о нем
смогли не очень много. По утрам Бакыров воровал на
ближайшем огороде несколько килограммов помидоров
и шел на рынок их продавать. Насколько успешной была
торговля, никто не знал, но возвращался он обычно
сильно пьяным и молча ложился спать. На следующий
день цикл повторялся, правда, изредка он вообще не
приходил ночевать. Пьяным вел себя спокойно, драк не
затевал, врагов у него не было, впрочем, как и друзей.
О себе ничего не рассказывал, знали только, что в го¬
роде он встречался с парнем по кличке Баклан и проис¬
ходили эти встречи в пивбаре «Рак».
Баклана надо было найти, поэтому мы и сидели
сейчас на открытой веранде, над которой протягивало
к солнцу огромные клешни членистоногое, давшее наз¬
вание этому заведению.
Если бы я не работал в милиции и посмотрел в при¬
ключенческом фильме, как два оперуполномоченных по¬
тягивают пиво в баре, дожидаясь нужного человека, я
бы, наверное, им позавидовал. Сейчас, в реальной жизни,
я ничего, кроме раздражения не испытывал и сидел как
на иголках. На сегодня у меня были вызваны четыре
свидетеля по грабежу, очевидцы угона автомобиля и два
тунеядца, а в связи с незапланированными мероприя¬
тиями вся работа шла кувырком... Придется еще раз
отрывать людей от дел, некоторые будут возмущаться
и не станешь объяснять каждому, что дело, по кото¬
рому они вызваны, оттеснено на второй план более не¬
отложным, что преступление заранее не предусмотришь,
что ты всю ночь не спал...
— Сваливаем, тут уголовка кого-то пасет,— этот
550
шепот вывел меня из размышлений, и я быстро обер¬
нулся. Гражданин Наливайко по кличке Зуб быстро та¬
щил к выходу изрядно пьяного и потому ничего не
понимающего Колю Золотушника. В другое время я бы
поинтересовался, почему эти друзья не на работе и задал
бы им много других вопросов, отвечать на которые они
не любят, недаром столь поспешно удалились, бросив
недопитое пиво. Сейчас я только отметил, что надо бу¬
дет вызвать их на беседу и еще подумал, что наша с
Багровым потрепанная одежда, кружки с пивом и про¬
чие детали маскировки, все это — секрет Полишинеля,
ибо местная шпана хорошо знает нас в лицо. Расчет
строился только на том, что Баклан и его друзья —
залетные и не имеют здесь связей.
Около пяти часов в бар зашла пестрая компания,—
такая, какую мы и ждали. Вошедшие сразу заставили
сдвинутые столики огромным количеством кружек. В пи¬
во добавлялось дегтярно-черное вино из стоявших под
столом бутылок, огромных и устрашающих, как противо¬
танковые гранаты, и эта смесь расходилась довольно
быстро.
— Иди вызывай машину,— сказал я Багрову.— Все
равно их надо будет проверить. А повод есть — распитие
спиртного в общественном месте.
Компания вела себя все более шумно и, хотя смысла
разговора разобрать было нельзя, судя по отдельным
словечкам, беседовали не на светские темы.
— Не матерись, Баклан! Хочешь найти приключе¬
ний? — донеслось до меня, но кто и кому это сказал, я
не уловил, так как сидел к говорившему спиной. Пора
было действовать. Я достал специально припасенного
огромного вяленого леща и подошел к соседнему столику
— Ребята, давайте на пиво махнемся, а то все деньги
вышли.
— Садись к нам, нальем,— покровительственно ска¬
зал широкоплечий небритый мужчина, одобрительно ос¬
матривая леща.— Рыбина у тебя отменная! На базаре
купил?
— У рыбаков стрельнул,— ответил я, доставая
нож.— Давай порежу.
Мне придвинули кружку, и я с содроганием подумал,
что придется пить эту тошнотворную смесь.
— Местный? — спросил сосед, выбирая себе икряной
кусок побольше.
551
— Нет, проездом. Городок понравился, решили по¬
жить здесь с недельку.
Я стал обгладывать хвост, а нож бросил на стол.
Этот нож был куплен сегодня утром, старшина отдела
врезал в ручку монету и теперь он ничем не отличался
от того, который сейчас исследовали эксперты.
Я отхлебнул из кружки, незаметно рассматривая ок¬
ружающих. За столом сидело семь человек и вряд ли
кому-нибудь доставило бы удовольствие встретить эту
компанию в безлюдном месте. Все увлеченно занялись
рыбой, и на меня никто не обращал внимания.
К столику подошел Багров и, чуть заметно кивнув
мне, громко поздоровался.
— Это мой товарищ,— пояснил я.— Мы вместе про¬
мышляем.
— Ну пусть и он садится,— сказал тот же мужчи¬
на.— Вы сами откуда?
— С Кубани,— степенно ответил Багров.— Поездили
по Грузии, были в Сочи, сейчас вот думаем в Крым
подаваться.
— А тут где устроились?
— За рекой, в роще. Там хороший балаган стоит,
тепло, светло и сухо и не кусают мухи...
Сидящий напротив меня человек оторвался от кружки
и поднял голову: «Что-то я вас там не видел. У меня
там кореш живет — Юрка Татарин. Знаете его?».
— Знаем,— уверенно ответил я, чувствуя, как заго¬
рается в душе охотничий азарт.
— Что же он, гад, не пришел вчера? Или думает,
что я ему подарил червонец? За такие вещи буду морду
бить!
— Спокойней, Баклан! — осадил его небритый здо¬
ровяк.— Что-то ты сегодня больно грозный!
Мутные глаза Баклана опустились и среди рыбной
шелухи он увидел нож.
— Откуда он у тебя? — спросил Баклан, беря его в
руки и рассматривая со всех сторон.
— Нашел рядом с балаганом,— небрежно ответил
я.— А что такое?
— Это Рыжего нож. Он меня им позавчера пугал
по пьянке. Ну, я до него доберусь, руки ему обломаю.
Пора было заканчивать. За соседним столиком уже
десять минут сидел Леша Волошин, и я незаметно кив¬
нул ему головой. Тут же появились два участковых в
552
форме и шестеро наших с повязками дружинников.
Внешне это выглядело, как обычный обход милицией
«злачных мест». Один из «дружинников» как будто слу¬
чайно заглянул под наш стол и вытащил оттуда целую
батарею початых бутылок.
— Распиваете? Пройдемте с нами!
Наши стали заниматься задержанными, а мы с Багро¬
вым отвезли Баклана в прокуратуру — Зайцев пожелал
допросить его лично.
В миру Баклан оказался Погореловым Иваном Ти¬
мофеевичем, тридцати четырех лет, имеющим четыре су¬
димости, впрочем, как он настоятельно подчеркивал, две
из них уже погашены. Говорил он быстро, запальчиво,
отчаянно жестикулировал, легко переходил на крик и
был явно склонен превращать беседу в спор или даже
в ссору, словом, полностью оправдывал свое прозвище.
— Скажите, Погорелов,— Зайцев держался как всег¬
да невозмутимо.— Вы знаете Рифата Бакырова?
— Юрку Татарина, что ли? Конечно, знаю. Он у
меня червонец одолжил на один день и не отдал. За
это я с ним еще поквитаюсь! Небось у меня лишних-то
денег нету!
— Он ваш товарищ? — Зайцев пропускал мимо ушей
то, что не относилось к ответу на поставленный им
вопрос.
— Был товарищ, да теперь — концы врозь! Встречу
его — сразу нос набок сворочу!
— Значит, он ваш враг и вы с ним хотите раскви¬
таться? — терпеливо продолжал Зайцев.
— И расквитаюсь! — кипятился Баклан, не понимая
еще, куда клонит следователь.— Кто мне помешает? Я
никого не боюсь!
В это время Зайцев положил перед ним фотографии,
и Баклан, поперхнувшись очередной угрозой, замер с
полуоткрытым ртом.
— Чего это с ним, а? — севшим голосом просипел
он.— Чего это с ним?
Баклана начала охватывать паника, он уже понял,
как может обернуться против него все сказанное ранее
и, наверное, хотел объяснить, что он здесь ни при чем,
что это какое-то недоразумение, но вместо всего этого
мог только бессмысленно повторять:
— Чего это с ним? Чего это с ним?
Последнюю фразу он уже выкрикнул фальцетом. За-
553
тянувшееся молчание следователя пугало его, и, насколь¬
ко я знал таких типов, с минуты на минуту он мог впасть
в истерику.
— Бакырова убили, и мы ищем тех, кто мог это сде¬
лать,— медленно проговорил Зайцев, испытующе глядя
на подследственного.
— Я его не убивал, не способен я на такое,— зачас¬
тил Баклан.— Ну, покричать, поругаться, ну, морду на¬
бить— это я могу. А чтобы убить... Да вы спросите у
ребят, любой скажет...
— Кто же мог это сделать?
— Да я знать не знаю! Врагов у него вроде бы не
было... Наверно, по пьянке... Подрался с кем-нибудь —
и готово. Под пьяную руку всякое может случиться!
Ведь правда?
— Кто такой Рыжий? — прервал его излияния Зай¬
цев.
— Рыжий и все. Звать Федькой. Его Татарин приво¬
дил. Фамилию его я не спрашивал, а паспорт не смотрел.
Знаю, что он откуда-то с Украины. Ножик, что давече
у этого товарища видел,— почтительный кивок в мою
сторону,— тот верно, его. А больше я про него ничего
не знаю.
— Ну, хотя бы как он выглядит, чем занимается,
где живет?
— Выглядит обыкновенно — рыжий, здоровый. А где
живет — кто ж его знает, он птица вольная, сегодня —
здесь, завтра — там.
Зайцев долго бился с Бакланом, пытаясь выяснить что-
то еще, но безуспешно. Он не смог даже описать Рыжего,
так что мы были лишены возможности сделать фоторобот
или хотя бы словесный портрет. Видно, пора было закан¬
чивать, и Зайцев задал последний вопрос:
— Где вы были в момент убийства?
— А когда это было? Ну, когда его убили? — Баклан
понимал, что от его ответа зависит многое и, облизывая
сухие губы, уже заранее начал морщить лоб, чтобы хо¬
рошо вспомнить, где он мог находиться в то роковое
время.
— Вчера днем.
Баклан мучительно задумался и вдруг совершенно
неожиданно рассмеялся и снова принял прежнюю уверен¬
ную позу. Стало ясно, что сейчас он преподнесет какое-
нибудь железное алиби.
554
—. Где я был, гражданин следователь? — переспросил
он совершенно другим тоном.
— Записывайте в протокольчик: в вытрезвителе. Бес
попутал с утра напиться, вот и попал. Правду говорят,
что все к лучшему^ теперь-то вы меня никак к делу
не пришьете!
Я вышел в соседний кабинет к телефону. Действи¬
тельно, гражданин Погорелов И.Т. вчера около 9 часов
утра был подобран в невменяемом состоянии у Цент¬
рального рынка и протрезвлялся до вечера. Дежурный
хорошо запомнил его — единственного дневного клиента.
Я договорился, что он придет опознать Баклана — эта
формальность была необходима, но именно как формаль¬
ность, ибо ясно было, что Погорелов говорит правду.
. Когда я вернулся, Баклан с видимым удовольствием
спросил:
. — Ну что, гражданин начальник, проверили? Я тут
уже протокольчик подписал, товарищ следователь вопро¬
сов ко мне не имеет, так что будем прощаться?
— Прощаться нам еще рано, Погорелов,— ответил я,
и глаза у Баклана беспокойно забегали.
— Почему рано? К убийству вы меня и за уши не
притянете. И за бродяжничество не посадите — паспорт
у меня имеется, в колонии выдали, и предостережений
ни одного...
— Считай, что первое уже получил,— вмешался в
разговор Багров.— А за те словечки, что давеча в баре
выплевывал, отсидишь как миленький свои пятнадцать
суток. Протокол составлен, прямо сейчас в суд и поедем.
— Ну, это пожалуйста,— облегченно вздохнул Бак¬
лан.— Что заслужил, то отсижу, без обиды. Я человек
справедливый.
Поздно вечером на оперативке обсуждали поступив¬
шую информацию. Собутыльники Баклана ничего инте¬
ресного не сказали — это были случайные знакомые объ¬
единенные общим пристрастием к перемене мест, легкому
заработку и дармовой выпивке, и все, что лежало вне
этого круга, их интереса не привлекало и в памяти не
откладывалось. Двое из них несколько раз встречались
с Бакыровым, пили водку с Рыжим Федей, но сказать
о них ничего толком не могли.
Сейчас все задержанные находились в приемнике-рас¬
пределителе для бродяг, а Баклан — в спецприемнике
Для административно-арестованных, и, в случае необхо-
555
димости, любого из них можно было допросить повторно.
Впрочем, вряд ли это понадобится. Дежурный вытрезви¬
теля опознал Баклана, тем самым полностью подтвер¬
див его алиби, а подозревать в убийстве кого-нибудь
из его дружков никаких оснований не было.
Оставался Рыжий Федя. Судя по всему, это его
видел рыбак неподалеку от места убийства, и ему же
принадлежал найденный в роще нож. Конечно, фактов
недостаточно для вывода о виновности, тем более что
экспертиза еще не установила в ноже орудия преступ¬
ления, но для того, чтобы начать его отработку как
подозреваемого, этого хватит.
Вопрос в том, как его найти. Проверка по карто¬
теке ничего не дала: хотя кличка Рыжий была распро¬
страненной, но людей, подходящих по имени и возрасту,
не обнаружили. Четыре рейдовые группы целый день
ходили по пивным, разделывали рыбу ножами с врезан¬
ными монетами, и все напрасно — на приманку никто не
клюнул. Единственным результатом этой работы явился
десяток задержанных, ни один из которых не знал ин¬
тересующих нас людей.
— В общем так,— подвел итог Есин,— выйти на Ры¬
жего мы можем только через таких же, как он. С кем-то
он разгружал вагоны, с кем-то ночевал, с кем-то играл
в карты, пьянствовал, воровал, с кем-то сидел в тюрьме,
как говориться, с миру по нитке... Значит наша задача —
пропустить через фильтр всех «гастролеров». Задейст¬
вуйте участковых, внештатный актив, дружинников, ком¬
сомольский оперотряд и — вперед! Проверить все- черда¬
ки, подвалы. А завтра с утра — на базары, к скупкам,
комиссионным, пивным. Вопросы есть?
Вопросов не было. Все представляли, какую колос¬
сальную работу предстоит проделать, и хорошо понима¬
ли, что шансы на положительный результат ничтожны,
скорее всего следствие зайдет в тупик, и только если
очень повезет, удастся найти крохотную зацепку, которая
позволит продолжать розыск. Но все понимали и то, что
другого пути у нас нет.
Следующие три дня запомнились надолго. Почти
круглые сутки пришлось проводить на ногах, заходя в
райотдел только для того, чтобы сдать задержанных, и,
возвращаясь поздней ночью домой, чтобы поспать нес¬
колько часов. И все было впустую: никаких результа¬
тов розыск не дал.
556
Следственным путем тоже не удалось установить ни¬
чего нового. Зайцев истребовал и изучил все уголовные
дела, по которым проходили когда-то Бакыров и Пого¬
релов, а также их личные дела из колонии.
Бакыров в заключении держался неприметно, ни с кем
не дружил и не ссорился, врагов у него не было. Пого¬
релов вел себя так же, как и обычно: сквалыжничал,
скандалил, затевал ссоры, участвовал в драках и поэтому
частенько бывал бит и неоднократно отсиживал в штраф¬
ном изоляторе. Но пути Бакырова и Погорелова не пе¬
ресекались ни в местах заключения, ни на свободе.
Зайцев даже составил схему передвижений Бакы¬
рова и Погорелова по территории страны. Как ни стран¬
но, а это не такое трудное дело, как может показаться
на первый взгляд. Хотя бродяги и считают себя сво¬
бодными путешественниками, маршруты их странствий
известны' милиции так же, как трассы полета окольцо¬
ванных птиц орнитологам. Путешествия без документов
чреваты осложнениями, поэтому «путешественники»
частенько попадают в приемники-распределители.
Это специальные подразделения милиции, своего рода
чистилища, где скрупулезно проверяется прошлое каждо¬
го из них. Здесь, в первую очередь, отсеивают прес¬
тупников, находящихся в бегах, разыскиваемых — всех,
кто когда-то нарушил закон, но сумел избежать от¬
ветственности. Затем наступает очередь тех, кто не имеет
серьезных грехов, но ранее получал предостережения
за бродяжничество,— их привлекают к уголовной ответ¬
ственности и отдают под суд. Ну, а задержанным впер¬
вые, после проверки делается предостережение и на¬
путствие начать нормальную жизнь, выдается паспорт и
деньги на проезд. А в архивах остаются документально
зафиксированные следы их жизненного дрейфа: города,
районы, даты, адреса населенных пунктов.
Теперь на схеме у следователя жирная красная ли¬
ния отмечала путь странствий Бакырова, а зеленая —
Погорелова. Линии были похожи — обе изломанные,
такие же, как судьбы этих людей, почти сплошь состояв¬
шие из острых углов. На них сказывалось влияние се¬
зонов: зимой они приближались к югу, летом откатыва¬
лись в средние широты. Сказывались и внешние воз¬
действия: время от времени они забирались далеко на
север, в края, печально известные своими огороженными
территориями, чтобы через год-два вновь поспешно по¬
катиться к южному теплу.
557
Точек соприкосновения между линиями не было.
Правда, несколько раз они проходили через одни и те
же населенные пункты, одни и те же колонии, но даты,
проставленные тут же красным и зеленым карандашами,
показывали, что они не совпадают по времени. Заце¬
питься было не за что.
Не оправдали надежд и наконец полученные резуль¬
таты экспертиз. На ноже выявлены невидимые следы
крови, совпадающей с кровью Бакырова, размеры и
форма клинка соответствовали орудию убийства, но от¬
печатков пальцев на ноже не осталось.
Таким образом, сложилась ситуация, когда обработка
имевшихся данных никаких нитей для следствия не дала,
а новая информация не поступала. Появилась реальная
возможность, что преступление «зависнет» нераскрытым.
В качестве последней соломинки решили поискать
Рыжего среди недавно осужденных: бывает, хотя и ред¬
ко, что преступник пытается спрятаться... в колонии,
надеясь, что здесь его никто не сможет обнаружить.
Но обстановка сложилась по-другому. Сотрудники
транспортной милиции задержали на вокзале некоего
Гастева. Когда его опросили по нашей ориентировке,
он сказал, что знает Рыжего Федю.
Гастева тут же привезли к нам. Он был очень взвол¬
нован таким вниманием к своей персоне и, судя по
всему, не ожидал из всей этой истории ничего хоро¬
шего для себя. Когда приехал Зайцев, Гастев испугался
еще больше: он знал, что прокуратура обычно не зани¬
мается пустяками. Поэтому вначале на вопросы отвечал
вяло и неохотно.
— Как фамилия Рыжего, кто он, откуда?
— Фамилии его я не знаю, мы познакомились на
пляже, выпили вместе, я рассказал, что мне негде ноче¬
вать, ну, Федя и позвал меня к себе.
— Куда к себе? — насторожился Зайцев.— Адрес?
— Да какой там адрес! Он жил в люке, под мостом.
Устроился там неплохо, ну и меня пустил, вдвоем-то все ве¬
селей. Пожили так три-четыре дня, потом он собрал вещич¬
ки и ушел. Наверное, корешков встретил и решил дальше
на юг подаваться — дело-то к зиме идет.— Убедившись,
что задаваемые вопросы не имеют отношения к нему,
Гастев стал заметно словоохотливее.
— Какая из этих вещей вам известна? — Зайцев под¬
нял газету, открывая несколько уложенных в ряд ножей.
558
Гастев сразу же ткнул пальцем.
— Федькин ножик. Вон, монетку прилепил! У него
поговорка такая была: «Жизнь — копейка». Любил он
эту присказку. А ножик, мол, для размена, ну, жизнь
на копейку менять, если нужда придет. А что, таки
пришил Федя кого-нибудь?
— Почему вы так решили?
— Да уж ясно, что ищете его не для того, чтобы
медаль дать или премию выписать. А тут еще про ножик
расспрашиваете. Так неужто насмерть порешил?
— Давайте-ка лучше отвечать на вопросы, Гастев,—
ввел Зайцев допрос в обычную колею.— Что еще можете
сказать о Рыжем?
— Да больше вроде и нечего. Вашего брата он
боялся, так ведь кто милиции не боится!
— Небось грехи были?
— Да у кого их нет? А Федька говорил, что одно
предостережение уже схлопотал, значит, попадаться боль¬
ше нельзя, в тюрьму садиться по-глупому охоты нет.
— Это как же «по-глупому»? Разве можно и по-ум¬
ному в тюрьму сесть?
—. А то как же! Если есть за что, так и посидеть
можно. Другое дело, когда не делал ничего, а тебя
хвать, подписку, потом второй раз и — привет из даль¬
них лагерей. Тут, конечно, обидно.
— И верно обидно,— согласился Зайцев.— Только
есть способ, как в тюрьму не попадать.
— Это какой же? — искренне заинтересовался Гастев.
— Да очень простой. Поступить на работу, пропи¬
саться и жить нормально, как все люди.
Гастев разочарованно махнул рукой.
— Сигареткой не угостите? — И обрадованно взяв
сигарету, закурил.
Глубоко затягиваясь, он неторопливо читал протокол,
и, когда уже приготовился поставить свою подпись, Зай¬
цев, как будто между прочим, спросил:
— А где, говоришь, его задержали? Ну Рыжего?
Предостережение-то он где схватил?
— Да здесь где-то, неподалеку. На станции его
взяли, на крупной, эта, как ее...— Гастев от мысли¬
тельных усилий даже вспотел.— Да в Кавказской же!
— Ну ладно,—' Зайцев безразлично махнул рукой и,
дописав свой вопрос и полученный ответ, дал Гастеву
подписать протокол.
559
Когда задержанного увели, Зайцев возбужденно вско¬
чил и принялся быстро ходить по кабинету.
— Наконец-то! Похожу, мы добрались до Рыжего.
Теперь дело пойдет!
Я не сразу сообразил, что взвинтило всегда уравно¬
вешенного Зайцева и почему он считает, что мы добра¬
лись до Рыжего, но когда он сказал: «Собирайся, съездишь
завтра с Бакланом проветриться, а то он наверняка заси¬
делся», я понял, какая многообещающая зацепка у нас
появилась и тоже почувствовал прилив радостного воз¬
буждения — чувство, знакомое каждому сыщику, выхо¬
дящему на верный след.
Баклан действительно засиделся и явно радовалсй
возможности развеяться. Развалившись на мягком си¬
денье, он довольно щурился на ласковое солнышко,
смотрел по сторонам и время от времени улыбался.
— В машине, конечно, лучше, чем в товарняке! — он
повернул ко мне сияющее от сделанного открытия лицо.
— И вообще, давно я так не ездил... Очень давно...
Да видно уж и не придется.
— От вас зависит, Иван Тимофеевич. Только от вас.
Погорелов сник.
— Да нет. Жизнь у каждого своя. Я, например,
работать не желаю и на одном месте сидеть отвык.
Вольный казак — хочу пью, хочу гуляю. Надоело в
Краснодаре — поехал в Ростов, стукнуло в голову — по¬
катился в Адлер. Сам себе хозяин. Вот вы так можете?
Нет! Работа, долг, обязанности... А у меня — полная
свобода.
Значит, сейчас вы свободней меня?
— Конечно. Вы же по приказу меня караулите! А
мне никто не указ!
И закон?
— Закон люди пишут. За вольную жизнь разве
можно сажать? Нет, статью придумали — бродяжничест¬
во! Да кому я вред наношу?
— Бросьте, Погорелов! — кривлянье Баклана начало
меня раздражать.— Сами все прекрасно понимаете! Не
работаете, а едите, пьете — значит воруете! На пусты¬
рях, в рощах, под заборами спите, блох да всякой заразы
набираетесь и переносите из города в город! Да и сами
себе вредите: деградируете, превращаетесь в примитив¬
нее растение, перекати-поле, отвыкаете стричься, брить
ся, мыться, думать, нормально разговаривать! Привыка-
560
ете к кличкам, как собаки, сейчас назвал по имени-от¬
честву и заметил — удивительно вам это!
— Такова цена,— кивнул Баклан.— За все надо пла¬
тить. Мы никому не нужны, и нам никто не нужен.
— Одного я понять не могу, чего это вы так землю
роете за Татарина? Ну пришил один другого — всего-то
делов! Вам же лучше — хлопот меньше!
Ни я, ни водитель не отреагировали, и Баклан, выж¬
дав некоторое время, продолжил:
— Хотя, конечно, если с другой стороны посмотреть,
то Рыжий теперь как волк, крови человечьей отведав¬
ший. Теперь от него всего ждать можно, на любую край¬
ность решится. Так ведь?
Конечно, Баклан смотрел на мир со своей колокольни,
но, как ни странно, суть он ухватил правильно: дейст¬
вительно, человек воплотивший жизненный принцип
«жизнь — копейка» в нож, которым можно при случае
эту жизнь «разменять», опасен не менее, чем готовый
на все волк. Да и закон одинаков для всех. Но разго¬
варивать на эту тему с Бакланом не хотелось, и я про¬
молчал. Баклан тоже обиженно умолк. “
В приемнике-распределителе мы перелопатили толс¬
тенную кипу личных дел задержанных. Фотографии на
них были маленькими, и я боялся, что Погорелов не
узнает своего знакомого. Но опасения не оправдались:
он уверенно указал на картонную папку с надписью
«Маков Федор Васильевич».
— Ну все, уголовный розыск свою работу выпол¬
нил,— сказал я, передавая Зайцеву протокол опознания
Макова по фотокарточке и его личное дело.— Теперь
дело за следствием и судом
Зайцев внимательно рассматривал фотографию че¬
ловека, которого мы искали столько времени.
— А ты уверен, что он и есть убийца? — сейчас
следователь был настроен как обычно, скорее скепти¬
чески, чем оптимистично.
— Ясное дело, он. Кто же еще? Знаком с Бакыро-
вым — раз, был неподалеку от места убийства и в то же
время — два, нож его — три, а убит Бакыров этим самым
ножом — четыре! Цепочка косвенных доказательств —
мало, что ли?
— Немало. Но и не очень много. Цепочка пока
не замкнута, и не хватает весьма существенной детали —
мотива убийства. Так что сейчас придется искать мотив!
Что же, в конце концов искать — это наша профессия.
Пришлось ехать в командировку с обычной для таких
' 561
случаев бытовой неустроенностью, питанием наспех и
всухомятку, поездками в кузовах попутных машин по
пыльным и тряским проселочным дорогам, долгими
многокилометровыми концами из райцентра в колхоз,
а оттуда — в отдаленную бригаду, ночлегами «где Бог
послал»...
Дней десять я мотался по городам и весям, собирая
сведения о Макове. Были установлены и допрошены его
родные, друзья, знакомые, сожительницы, хозяева
квартир, где он иногда останавливался на ночлег... Я
узнал его вкусы, привязанности, наклонности, привычки.
Почти ничего хорошего я не услышал. Предыстория его
падения началась, как и сотни ей подобных, с пьянства
и осуждения за хулиганство. С тех пор и пошло...
Когда я, вернувшись, принес Зайцеву пачку прото¬
колов, впитавших все полученные сведения, он с зага¬
дочным видом достал свою схему, на которой приба¬
вилась желтая линия. В одном небольшом городке крас¬
ная и желтая линия пересекались. Совпадали и даты.
— Здесь Бакыров и Маков находились в одно вре¬
мя,— пояснил Зайцев.— Потом Бакыров уехал, а Макова
осудили за кражу. В суде он признал, что совершил
кражу один, но в колонии рассказывал дружкам, что
с ним был соучастник, который, заметив милицию, бро¬
сил его и сбежал, не подав условного сигнала. Он был
зол на подельника и собирался отомстить. Я истре¬
бовал дело о той краже. Был взломан магазин, и судьи
удивлялись, как Маков один сумел с этим справиться.
В одном месте, на стекле, Маков оставил отпечатки
пальцев. Там же были еще чьи-то пальцы, но тогда
этому значения не придали. Я провел дополнительную
экспертизу и оказалось, что они принадлежат... Бакы-
рову! Вот тебе и мотив убийства!
Следствие подходило к концу. Где-то еще путешест¬
вовал Маков, не подозревая, что нам о нем известно
очень многое и что цепь косвенных доказательств замк¬
нулась в кольцо, выскочить из которого ему не удастся.
Оставалось изловить его, а это вопрос техники и вре¬
мени.
Из постановления о производстве розыска: «...объя¬
вить розыск Макова Федора Васильевича, 1939 года
рождения, уроженца... При обнаружении разыскивае¬
мого, избрать ему меру пресечения в виде содержания
под стражей».
562
Из телефонограммы: «...взять под наблюдение места
проживания родственников Маковва по адресам... а также
следующие места возможного появления разыскивае¬
мого... организовать патрулирование на вокзалах, прис¬
танях, аэропортах, снабдив патрульные группы фото¬
графией разыскиваемого... опрашивать лиц, задержан¬
ных за бродяжничество на предмет получения инфор¬
мации о местонахождении Макова...»
Эти документы включили огромный, сложный и четко
отлаженный механизм розыска, действующий по всей
стране. Деваться Макову было попросту некуда, как
говорят опытные рецидивисты: дальше границы не
убежишь.
Макова арестовали на глухом сибирском полустанке
и не помог ему купленный у случайного попутчика
паспорт с переклеенной фотографией: направленная в
Москву дактокарта вернулась с лиловым штемпелем
«Всесоюзный розыск».
Чтобы ускорить дело, его не стали этапировать об¬
щим порядком, а командировали спецконвой и сутки
спустя, не успевший опомниться от самолетного гула,
смены событий, городов, климатических зон и впечат¬
лений Маков уже сидел в нашей дежурной части.
Когда его привели к Зайцеву, Маков никакого бес¬
покойства не проявил, и это свидетельствовало о хо¬
рошей выдержке: тешить себя мыслью, что всплыло
какое-то давно забытое мелкое дело он не мог — из-за
пустяков не станут объявлять всесоюзный розыск и везти
самолетом через всю страну.
Очень спокойно он выслушал постановление о прив¬
лечении в качестве обвиняемого и категорически не
признал себя виновным.
Зайцев не спорил, не пытался переубедить и не
склонял к признанию. Он тщательно записывал ответы
подследственного в протокол и тут же, диктуя вслух
сам себе, включал в план расследования перечень след¬
ственных действий, результаты которых должны были
опровергнуть все, что только что сказал обвиняемый.
И эта бесстрастная деловитость следователя, уверен¬
ность, с которой он планировал, как и когда изобличить
Допрашиваемого во лжи, заставила Макова задуматься.
Он не был новичком и знал, что признание вины и рас¬
каяние могут смягчить ответственность. И одновременно
боялся признаться преждевременно, хотел вначале убе-
563
диться в осведомленности следователя. И Зайцев пре¬
доставил ему такую возможность: в деталях описал
всю предыдущую жизнь Макова, рассказал даже, как
в одной станице тот вырыл одинокой старушке погреб,
взяв за это 25 рублей и бутылку водки.
Такая осведомленность произвела на обвиняемого
ошеломляющее впечатление. А когда Зайцев рассказал
и о мотивах убийства, подследственный заговорил.
— Все раскопали! — с горечью сказал он, подписы¬
вая протокол.— Это потому, что ножик у меня примет¬
ный. Зря выбросил его. Тогда не сидел бы сейчас здесь...
Мы могли бы сказать убийце, что нож — это только
одно звено в системе доказательств, что, не будь его,
была бы другая улика, ибо преступник всегда остав¬
ляет следы и все его так называемые «ошибки» явля¬
ются логическим следствием самого факта совершения
преступления, который неизбежно обусловливает и встре¬
чу с правосудием, но он все равно бы этому не поверил.
Да и убеждать его не было никакой необходимости.
БЕРЕЗОВЫЙ ПОИСК
1. ОЗЕРО
12 часов 15 минут. Температура воздуха +36°
Александр
Когда я наконец вскарабкался на вершину насыпи,
сердце давало под сотню ударов — в изнурительную
жару взбежать по крутому склону не так просто, как
обычно. Насыпь возвышалась метров на десять, трава,
деревья, кустарники оставались внизу, а здесь была
только острая щебенка с пятнами мазута, темные, соча¬
щиеся смолой шпалы и ослепительно отблескивающие
раскаленные рельсы, которые, пробежав несколько сотен
метров к северу, втягивались решетчатой громадой
несущей фермы моста, зато в южную сторону уходили
до самого горизонта.
Все это — и белая щебенка, и зеркальные рельсы,
и тяжелые шпалы — являло резкий контраст с раски¬
нувшимся по обе стороны зеленым привольем, и каза¬
лось, что железнодорожное полотно рассекает эту ле¬
жащую внизу местность на две части. Собственно,
для нас так оно и было.
Перепад высот делал гребень насыпи хорошим наблю¬
дательным пунктом, каких мало в нашем степном краю.
564
Впереди лежало большое искусственное озеро, слева,
за ровной линией лесополосы, прятались участки ого¬
родников, а справа, параллельно реке, шла березовая
роща. Мне туда.
Я сбежал вниз. Несколько подростков сидели на
берегу со спиннингами: кроме пескарей и бычков здесь
водился сазан и даже щука. Рыболовы были в одних
плавках и время от времени смачивали себя водой,
и я им отчаянно позавидовал. Конечно, если снять ру¬
башку, то ласковый степной ветерок охладит тело и
можно будет легче переносить этот неимоверный зной.
Но за поясом, с внутренней стороны брюк, у меня тор¬
чал пистолет, и я ограничился тем, что расстегнул еще
пару пуговиц, посмотрел, как крупные капли пота ска¬
тываются с живота на вороненую сталь и, представив,
как надо будет чистить оружие, чтобы не появилась
ржавчина, еще, уже в который раз, выругал «ПМ» за
громоздкость и неудобство в носке.
Озеро можно было обходить с любой стороны, я по¬
шел слева, и если бы у меня спросили, я вряд ли смог
бы ответить, почему выбрал этот путь. Но когда я обог¬
нул крохотный заливчик и вышел на маленькую, уютную
лужайку, поросшую короткой и густой, словно декора¬
тивной, травой, то понял, что запрятанные в подсоз¬
нании воспоминания направили мои ноги в эту сторону,
хотя мозг, занятый другими мыслями, и не отдавал себе
отчета.
Приятные воспоминания сохраняются долго, иногда
на всю жизнь. Два года назад на этой лужайке я це¬
ловался с девушкой и чувствовал себя счастливым.
Она нравилась мне настолько, что я прощал ей опоз¬
дания, терпеливо сносил, когда она вообще не приходила
на свидание, и я, вопреки своему правилу не ждать
больше пятнадцати минут, как мальчишка торчал целый
час в условленном месте...
Товарищи не находили в ней ничего особенного, да
и я понимал, что она не красавица, и все равно для
меня она была самой привлекательной и желанной.
Притягательной силой обладала ее походка, взгляд,
жесты, манера улыбаться и разговаривать, а недостатки
я не то чтобы не замечал — профессиональный навык не
позволяет упускать какие-нибудь детали — просто ухит¬
рялся не обращать на них внимания. Я даже мирился с ее
привычкой одевать капроновые «следы» под открытые
босоножки, хотя в любой другой женщине это расценива-
565
лось мной, как небрежность, отсутствие вкуса и даже,не¬
ряшливость, что исключало возможность возникновения к
ней интереса или тем более расположенности.
Я, конечно, понимал, симптомами какой болезни яв¬
ляются такие изменения во взглядах и привычках, но
старался особенно не заниматься психоанализом. Доста¬
точно было и того, что я не мог маскировать эмоции, так
что Она без труда диагностировала мою болезнь. Это
уже работало против меня — как сказал поэт: «Чем мень¬
ше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей».
В справедливости этой строки мне не раз приходилось
убеждаться, так же как пришлось убедиться и в спра¬
ведливости ее обратного варианта.
Между нами стояла стена, точнее, не стена, а нечто
вроде полиэтиленовой пленки: прозрачной и осязаемой
насквозь, но все-таки преграды. Даже сказать «мы цело¬
вались», строго говоря, было нельзя, процесс этот не
был обоюдным. Она позволяла себя целовать, но не от¬
вечала, и вид у нее при этом был какой-то отвлеченный
и безучастный, такой бывает у человека, занятого своими
мыслями на скучном профсоюзном собрании. Она посте¬
пенно отдалялась от меня, и я не мог не догадываться,
к какой развязке близится дело, но предпочитал не за¬
думываться над этим...
И хотя роман наш кончился ничем, собственно, можно
сказать, что романа-то и не было — какой-нибудь деся¬
ток встреч, разделенных длительными промежутками
времени, на этой лужайке я чувствовал себя счастливым.
Был теплый осенний день, рядом стояла чуть початая
бутылка «Рислинга», ветер пошевеливал окружающий
нас кустарник, солнечные лучи высвечивали на близком
лице обычно невидимые веснушки, а в серых глазах от¬
ражалось небо, облака и даже заходящий на посадку
самолет. Мне кажется, что в этот момент и ей было хо¬
рошо, куда девалась обычная холодность, мы истово
целовались, не обращая внимания на маячивших у воды
рыболовов, а когда пришло время уходить, Она, поправив
прическу и приготовив помаду, с притворной сердитостью
сказала: «Ты хищник, ты совсем съел мне губы. Даже
болят!», но по тону чувствовалось, что ей приятно ощу¬
щать себя укротительницей хищника, и в голосе про¬
скользнули нотки нежности, хотя достоверно я сказать
об этом не могу, чтобы ненароком не выдать желаемое
за действительное.
566
Весь этот экскурс в прошлое память прокрутила сама
собой, она часто проделывает такие штуки, преподнося
те картины, которые хотелось бы забыть, но в этот раз
я отметил, что воспоминания уже не вызывают той ще¬
мящей боли в сердце — время есть время...
Она решила по-своему, и это ее право. Обижаться
нечего. Каждый сам распоряжается своими чувствами,
душой и телом, в противном случае гибнет искренность
отношений, это аксиома. Право свободного выбора свято,
даже если оно причиняет боль другому. Ну ничего, стерп¬
лю. И все-таки жаль. Очень жаль. Если бы я был более
решительным... Да или нет? Пожалуй, да... Как часто
мы безуспешно пытаемся подобрать ключ к замку, кото¬
рый легко открывается отмычкой! Ухватистые цепкие
парни, твердо знающие, чего они хотят, обычно добива¬
ются своего. Как им это удается? Очень просто: не приз¬
нают свободы выбора за другой стороной, не ищут искрен¬
ности, в конце концов, что это такое? Морально-этическая
абстракция, не больше. Их интересует нечто более ося¬
заемое. И они хорошо умеют создавать безвыходную для
партнера ситуацию, когда просто некуда деваться... А до¬
стигнув цели, смеются над мягкотелыми интеллигентами,
распускающими слюни там, где надо проявить напорис¬
тость идущего в атаку танка, и делающими Бог весть ка¬
кую проблему из простых вещей.
Я — мягкотелый интеллигент? Ну, в этом меня трудно
упрекнуть. Просто у меня свои представления о том, что
может делать порядочный человек и чего он не сделает
ни при каких обстоятельствах... Ну и оставайся со своей
порядочностью! И останусь! Как говорили древние рим¬
ляне: «Каждому — свое». Предпочитаю ставить в безвы¬
ходное положение только преступников, и если это мягко¬
телость, то пусть. Даже если за нее приходится платить
застарелой душевной болью... Практичные уверенные
молодчики не знают, что это такое, ведь душа для них
тоже ирреальное понятие... Это-то и опасно,— они балан¬
сируют на той самой грани, до которой, пусть с неко¬
торой натяжкой и изрядной долей условности, могут
сами себя считать «честными людьми», а дальше начи¬
нается чистая уголовщина, когда и защитные психоло¬
гические механизмы самооправдания не смогут выполнить
своих' функций. Но коль нет души, перешагнуть черту
легко...
Эту девушку на полянке такие вот субъекты привычно
567
лишили свободы выбора. А так же, попутно, чести и
жизни... А ведь на ее месте могла оказаться Она... От
этой мысли меня ударило жаром и всего охватил зуд
немедленной жажды действий — бежать, ловить, хватать,
выжигать каленым железом эту нечисть, чтобы спокойно
жила Она, и мягкотелые, верящие в идеалы интеллигенты
без опаски могли целоваться со своими возлюбленными
на зеленых веселых лужайках. Этот зуд обычно застав¬
ляет новичков делать массу глупостей, из-за него имели
место даже срывы хорошо продуманных и тщательно
подготовленных операций. Но я, к счастью, не новичок.
Бурная деятельность — только имитация активности, ее
эффективность обычно равна нулю. Мы должны быть
расчетливыми, дальнозоркими и хладнокровными...
Навстречу шел человек, и мне пришлось изменить
маршрут, чтобы пройти рядом с ним. Пожилой мужчина
в очках, панаме, с тощим зеленым рюкзаком, наверное
огородник, недоуменно посмотрел как я, сделав крюк в
его сторону, снова направился своей дорогой.
Березовая роща приветливо шелестела листвой,
обещая тень и прохладу, но выполняла свое обещание
только наполовину — тень не давала прохлады. Под
кронами деревьев воздух был такой же сухой и горячий,
только испепеляющие солнечные лучи дробились листьями
на тысячи маленьких теплых зайчиков и одно это при¬
носило некоторое облегчение. Я уселся на траву и, присло¬
нившись спиной к дереву, стал ждать остальных.
Алексей
На огородах — ни души. Работают здесь рано утром
или после заката. В такую жару нормальному огород¬
нику на любимом участке делать нечего. Я знал это за¬
ранее, но с начальством не поспоришь. «Любой факт,
даже если он кажется очевидным, надо проверять лично».
Проверка очевидного обошлась мне в часовую про¬
гулку по пахоте, под жгучим солнцем. Лицо, шея и руки
покраснели и наверняка облезут — это мой первый за¬
гар в нынешнем году.
В лесопосадке я вытряхнул из обуви комья земли, и,
пройдя пару сотен метров, вышел к озеру. Восемнадцать
лет назад я здесь рыбачил, впервые в жизни, и, как всегда
новичкам, мне повезло — поймал на живца небольшую
щуку. Тогда мне было десять лет, и эта щука осталась
последней выловленной рыбой — рыбалка, с ее малопод¬
вижностью, долгим ожиданием поклевки не увлекала.
568
Позднее мы неоднократно бродили в этих местах с
ружьями — четверо ребят, друживших со школьной
скамьи. Меня звали «Волом», у «Красного» прозвище
тоже образовано усечением фамилии, «Молекулу» назы¬
вали так за маленький рост, а «Хасана» — неизвестно
за что. Охоты наши были бескровными, не помню случая,
чтобы я или кто-то из моих товарищей подстрелил ка¬
кую-нибудь живность. Мы и не ставили такой цели, нам
достаточно было самих этих многокилометровых заго¬
родных прогулок, условно именуемых «охотой», с их
хотя и ничтожно малой, но теоретически существующей
возможностью добыть настоящую дичь, с азартом со¬
ревнований в меткости стрельбы, когда каждый по оче¬
реди палил в подброшенную партнером фуражку, а потом
подбрасывал свою...
Старые охотники или снисходительно посмеивались,
или неодобрительно относились к нашим забавам, иногда
вообще считая их вредными, хотя в чем состоит «вред¬
ность», объяснить не могли: мол, баловство это — порох
жечь зря...
Сейчас можно с уверенностью сказать, что эти вор¬
чуны были неправы. Прогулки с ружьем дали нам не
только умение выхаживать десятки километров по па¬
хоте, льду, грязи, по пояс в снегу, не только оставили
на долгие годы воспоминания о счастливых, на замут¬
ненных заботами днях юности, бескорыстном товари¬
ществе, они сыграли определенную роль и в становле¬
нии нашего мироощущения, выработке взглядов на те или
иные явления окружающего нас мира. И дело не только
в пресловутом «воспитании любви к природе», хотя по¬
нятие «красота пейзажа» оставалось для меня абстрак¬
цией до тех пор, пока я не пересек просторный мокрый
от дождя луг с потемневшими, набухшими водой скирдами
сена, не исходил вдоль и поперек багряно-золотой лес,
не воспринял зрением, слухом, обонянием, каждой своей
жилкой, что стоит за этим словом — природа...
А поступающие в мозг впечатления развивались по
законам ассоциативной связи, и вот уже наглядно, не
по-плакатному и не по-книжному я ощутил, что все окру¬
жающие нас просторы — степи, полноводная река с мно¬
гочисленными притоками, живописные перелески и напо¬
енный сложным ароматом воздух — все это часть того
огромного целого, которое зовется нашей страной, моей
Родиной. Конечно, никакого открытия для себя я не
569
сделал, но, право же, одно дело осознавать это, и совсем
другое — прочувствовать самому, без подсказок, прочув¬
ствовать до самой глубины своего естества, как гово¬
рится «самим нутром»...
Да мало ли еще какой, зачастую самой неожидан¬
ной стороной оборачивались наши охоты. Казалось бы,
к размышлениям над философскими категориями они не
располагают никоим образом. Но однажды осенью мы
с «Красным* остались ночевать на озере, в ожидании
утренней зорьки. В егерском домике было еще два охот¬
ника, и когда солнце село, начались обычные байки да
традиционное «забивание козла». Потом наши соседи
стали укладываться спать, а мы вышли прогуляться в
степь. Было темно, узкая дорога шла через болото, по
обе стороны ее шумел трехметровый камыш, в котором
слышались какая-то возня, уханье, сопенье, и остав¬
шийся далеко позади крохотный квадратик освещенного
окна егерской сторожки казался единственным обитае¬
мым местом в обозримом пространстве.
Но вот мы вышли на прогалину, и неожиданно на
горизонте открылся большой город, искрящийся тысячами
огней и разноцветьем реклам, наш родной город, в ко¬
тором мы родились и выросли и который сейчас казался
совершенно сказочным миражом, до нереальности конт¬
растирующим с тем жалким огоньком, который еще ми¬
нуту назад олицетворял для нас оазис цивилизации.
И этот океан далекого света заставил меня посмотреть
на часы и с удивлением обнаружить, что сейчас только
девять часов, время, в которое там, в городе, можно
собираться на прогулку, в гости, в кино... Тогда я заду¬
мался над относительностью человеческого восприятия
окружающих явлений и позднее, уже изучая в универ¬
ситете мудреные науки, обнаружил, что в восемнадцать
лет раздумывал над тем, что являлось объектом внима¬
ния и по-разному толковалось многими учеными, то
есть над проблемой действительно существующей и
актуальной.
И все же, при чем здесь охота? Общение с природой —
это прекрасно и для нравственного самоусовершенство¬
вания, и для понимания окружающего мира, но зачем
при этом обвешиваться двустволками и патронташами?
Впрочем, задать такой вопрос может только человек,
совершенно не знакомый с психологией подростков и
потому не представляющий, какую часть в сфере их
570
интересов занимает оружие. Ружье, и природа были для
нас неотъемлемыми компонентами романтики. Кстати,
тогда я собирался стать журналистом, а не милицио¬
нером, и, если бы мог представить, что десять лет спустя
буду выполнять в этих местах оперативное задание и
что за поясом у меня будет пистолет, в заднем кармане
запасной магазин к нему, а на плече, для конспирации,
в старой замызганной сумке — рация, мне бы все это
представилось чрезвычайно романтичным.
Но в разном возрасте романтику представляют по-
разному, к тому же, есть взгляд на романтику снаружи,
а есть изнутри, и когда глядишь изнутри, то никакой
романтики не видишь, а видишь только изнурительную
и, как правило, неблагодарную работу, которая приносит
удовлетворение уже тогда, когда бывает завершена.
Сейчас я испытывал сильную жажду, усталость,
саднила обгоревшая кожа, пистолет натирал бок и я
посочувствовал Гусару, который из пижонства выпросил
у меня и одел на голое тело под рубашку плечевую ко¬
буру. И в мозгу периодически возникала картина, ко¬
торую я предпочел бы забыть навсегда — поляна, откуда
мы начали свой путь. И еще роилось много разных мыс¬
лей, не ко времени и ни к месту, но у человека, к сожа¬
лению, нет тумблера переключателя рода работ, чтобы
отсеивать то, что не является необходимым в данный
момент. С учетом всего этого нетрудно догадаться, что
ничего романтичного в своем положении я не видел.
Желтая трава высушена настолько, что кажется, тре¬
щит под ногами. Изредка прогалины открывают спек¬
шуюся корку потрескавшейся земли. Зной. Ни дерева,
ни кустика. И ни души вокруг. Только далеко впереди —
роща, которую мы взяли в кольцо.
Я никогда не ходил на волков, но рассказов об этом
наслышался изрядно. То, что мы сейчас делали, напоми¬
нало облавную охоту. Охота на людей? Кощунственное,
режущее слух и вызывающее немедленный внутренний
протест словосочетание. Любой газетчик шарахнется,
как черт от ладана, если ему предложить такое опреде¬
ление сути нашей работы. Хомо сапиенс привык играть
словами, жонглировать ими, подбирать безобидные опре¬
деления, чтобы завуалировать то, что не хочется назы¬
вать своими именами.
Охота на людей! Так, конечно, говорить не принято.
А между тем, наша задача — выследить, изловить группу
571
из нескольких человек и посадить их за прочные желез¬
ные решетки. Мы подготовлены и экипированы для этого:
умеем драться, чтобы сломить их сопротивление, снаб¬
жены наручниками — заковывать их в сталь, и даже
оружием — стрелять, если возникнет такая необходи¬
мость. Так чем же отличается сегодняшний поиск от про¬
цесса отлова хищников для зоопарка?
Только тем, что наша дичь обладает сознанием, эмо¬
циональностью, способностью мыслить и иными качест¬
вами, которые должны возвышать ее над другими жи¬
выми существами, но в данном случае они трансформи¬
рованы в вероломство, хитрость, коварство, жестокость...
И уже не возвышают, а делают более изощренным и
опасным хищником, чем самый свирепый дикий зверь.
Ведь лев или тигр могут задрать свою жертву,
но не станут мучить ее, глумиться и измываться. На
такое, к сожалению, способен только человек...
Хорошо, что хитроумный хомо сапиенс придумал спа¬
сительный ярлык «преступник». Когда мы говорим, что
ловим, сажаем в тюрьмы и стреляем в преступников,
это воспринимается как должное, ярлык маскирует суть,
и никто не вспоминает, что преступник тоже человек...
Вот еще один аспект относительности восприятия.
Но это уже сфера философов и психологов. У нас другие
задачи. До тех пор, пока существует преступность и
преступники, необходимы и люди, способные высле¬
живать, задерживать и обезвреживать их. А раз они
сами себя ставят вне закона, выбирая положение обкла¬
дываемого зверя, наша «охота» не только безусловно
правомерна и объективно полезна, но и, несмотря на
свою обнаженную жесткость, глубоко моральна.
В нескольких сотнях метров показался человек, но он
шел из зоны, контролируемой Крыловым, и я не изменил
маршрута. Больше я никого не увидел до самой рощи.
Как все изменилось за эти годы! Будто разбросанная
центробежной силой, распалась наша компания. «Хасан»
погиб в армии — какой-то несчастный случай, мы так и
не узнали подробностей. Остальные постепенно отошли
друг от друга. Мы переросли то общее, что нас соеди¬
няло. У каждого оказались свои интересы и увлечения,
свои цели и стремления, свой круг знакомств, дел, забот...
И как следствие — у всех разные жизненные пути. Оста¬
лось только дежурное «здравствуй, как дела?» при встре¬
че. Чертовски быстро бежит время...
572
Крылов уже был в условленном месте и выразитель¬
но посмотрел на часы: пять минут опоздания. Я сел рядом
на теплую землю и мы стали ждать Гусара.
Гусар
Мне не повезло дважды. Вначале я уперся в неболь¬
шое, но топкое болотце и, хотя старательно пытался
обойти его, несколько раз все же увяз в тине по щико¬
лотку, так что теперь на ногах у меня были роскошные
полусапожки из засохшей грязи. Потом, чтобы навер¬
стать упущенное время, решил сократить путь и пошел
по склону железнодорожной насыпи, идти вдоль крутизны
было неудобно, и, в конце концов, я подвернул ногу и
упал, ободрав о щебенку лицо и руки.
Только этого мне недоставало! Мало того, что я опаз¬
дывал к месту сбора, теперь мне предстояло явиться
туда грязным и ободранным. Хорошенькое начало! Дебют
клоуна в заштатном цирке. «Впервые на манеже Юрий
Гусаров! Музыка, туш!»
Я готов был завыть от досады, но это ничего бы не
изменило. Ладно, делать нечего. До озера недалеко, там
приведу себя в порядок. Принятое решение успокаи¬
вает, и я зашагал бодрее. Приключения помогли нена¬
долго отвлечься, но сейчас ужасающая картина, кото¬
рая открылась передо мной на мирной и приветливой
полянке два часа назад, вновь встала перед глазами.
Я никак не мог прогнать ее и, хотя уже несколько раз
бывал на местах происшествий, со стыдом почувство¬
вал подступающую вновь волну дурноты. Что ни говори,
а это мой первый экзамен — первый поиск, первое серь¬
езное дело.
Подойдя к озеру, я зашел в воду, смыл кровь с лица
и рук, вымыл брюки, носки и сандалеты. Это озеро я
знал очень хорошо. Мы с пацанами приезжали сюда
на трескучих мопедах, немилосердно загрязняющих ат¬
мосферу, вытряхивающих все внутренности, но казав¬
шихся нам самым лучшим средством передвижения, и
сразу же лезли в воду. Накупавшись, мы вновь обсту¬
пали мопеды, дававшие нам свободу передвижения,
независимость от маршрутных автобусов, создающие
иллюзию самостоятельности. Нам нравилось возиться в
моторах, обсуждать проблему запчастей, занимать друг
у друга масло или бензин. От этого технического отро¬
чества у меня осталась своеобразная память — шрам на
икре левой ноги — след раскаленного двигателя.
573
Однажды на развалинах сносимого дома мы нашли
большую дубовую дверь и не поленились перетащить ее за
несколько километров к озеру, превратив в мощный дред¬
ноут. Плавать на нем было интересно, хотя, как оказалось,
небезопасно: однажды дверь перевернулась и нас с Вить¬
кой Макухой спасло то, что мы погрузились в воду, избе¬
жав сокрушительного удара, после которого, конечно, уже
не выплыли бы. Я до сих пор помню свой ужас, когда, вы¬
ныривая, натолкнулся головой на какое-то препятствие,
забился, захлебываясь, но вдруг оказался на поверхности
и услышал испуганный, истошный крик Витьки: «Гусь!
Ты где, Гусь!». В детстве меня все сверстники звали Гусем,
может потому, что так короче, а может от того, что про
гусаров в то время мы знали мало. Нынешнее прозвище
прилепилось уже в университете.
В те далекие годы мы боялись милиционеров, осо¬
бенно инспекторов ГАИ. Они находили неполадки в на¬
ших транспортных средствах, всегда задавали множество
вопросов и немилосердно придирались по любому поводу.
Нам казалось, что в этом и состоит вся их работа. Да и
вообще, что это за работа — гулять в форме по улицам
да делать замечания водителям! То ли дело — отчаянные
сыщики, про которых мы читали в книжках и смотрели
в кино! Расследование запутанных преступлений, погони,
схватки, перестрелки.
Совсем другая жизнь — увлекательная, красивая, ин¬
тересная... И уж конечно, в уголовном розыске служат
не обычные люди. Они, наверное, даже устроены по-дру¬
гому: им нипочем жестокие драки, они легко переносят
сокрушительные удары, ножевые и огнестрельные ранения.
Они всеведущи и всезнающи. Словом, люди особого
сорта...
И вот я без пяти минут инспектор розыска. А что
изменилось во мне? Как будто бы ничего...
Вымывшись, я пошел к роще и еще издали заметил
наших. Они смотрели на меня с нескрываемым интере¬
сом, Крылов не стал даже показывать на циферблат
часов, хотя собирался это сделать.
— Хорош,— проговорил он.— Где же это ты сподо¬
бился!
— Вначале попал в болото, потом упал...
— Так ты и болото здесь нашел? Ты, брат, оказывает¬
ся, настоящий сыщик! Ну, а что с основным заданием? Или
им было недосуг заняться?
574
— Никого не встретил. ,
— Ну ладно.— Крылов еще раз оглядел меня с головы
до ног и неожиданно рассмеялся.— Везучий ты парень,;
Гусар!
— Это почему же? — зная саркастический характер
Крылова, я приготовился к подвоху.
— Да потому, что, попадись ты на другой патруль
в таком виде, задержали бы тебя как подозрительную
личность. Ссадины — следы борьбы, брюки и обувь мок¬
рые — замывал кровь. Все логично? — обратился он к Во¬
лошину.
— Логично,— кивнул тот.— Прославиться ты мог на
всю жизнь. Это какой Гусаров? Тот, которого задержали
по ориентировке?
— Ладно, хватит,— сказал Крылов, вставая.— Теперь
за дело.
И мы пошли через рощу.
2. БЕРЕЗ НЯ К. 13 часов 10 минут. Температура
воздуха в тени +31°
Крылов Александр Семенович, 30 лет, старший инс¬
пектор уголовного розыска, капитан милиции. В органах
внутренних дел работает 8 лет, в уголовном розыске —
8 лет. Холост.
Итак, мы с трех направлений прочесали полосу, при¬
легающую к железной дороге, огородные участки и тер¬
риторию вокруг озера. Теперь перед нами — квадрат
три на три километра. Березовая роща и пляж. Зона от¬
дыха.
Ресторан, две шашлычных, семь кафе, двенадцать
цистерн с пивом, двадцать три базы отдыха, бесчислен¬
ное количество ларьков, павильонов, буфетов и других
точек торговли и общепита, пять тысяч отдыхающих
ежедневно в выходные дни, полторы-две тысячи — в
будни. Сегодня четверг, нам повезло.
Роща была молодой, березки совсем тоненькие, но с
густыми кронами. Местами они росли так тесно, что
приходилось буквально протискиваться между стволами,
а то и обходить особенно густые переплетения, поэтому
маршрут рыскал из стороны в сторону. От пестроты ство¬
лов рябило в глазах и надо было время от времени осмат¬
риваться — соблюдают ли спутники уговор держаться в
поле взаимной видимости.
Мне повстречались две девушки, несколько не первой
575
молодости физкультурников, из тех, которые бегают от
инфаркта, дедушка, гуляющий с внуком в «настоящем
лесу», невесть как оказавшаяся здесь старушка. Потом
встречи стали чаще: женщина с собакой, супружеская
пара средних лет, мужчина с транзистором, компания
школьников с гитарами, стайка девушек, играющих в
мяч, несколько молоденьких парочек...
Роща поредела и на прогалинах стали появляться
палатки, большие и маленькие, различных конструкций и
цветов, стоящие поодиночке, по две или целыми город¬
ками. Некоторые обитатели брезентовых домиков скраши¬
вали суровость туристского быта доступным комфортом
и тогда рядом с палатками под ярким тентом стояли
складные столы и стулья, а иногда и газобалонные плитки,
но большинство отдыхающих предпочитали спартанскую
простоту и довольствовались расстеленным на траве
брезентом, заменяющим и стол и стулья, да небольшим
костерком, на котором можно сварить нехитрый суп,
а в золе испечь картошку.
Здесь располагались люди разных возрастов, компа¬
ниями, парами и семьями, многие были с детьми, но-общим
для всех было то радостное чувство беззаботного от¬
дыха на природе, которое легко читается и в разговоре,
и в движениях, и в схеме. Приподнятое настроение от
хорошей погоды, легкой, пронизанной солнечными лу¬
чами белоствольной рощи, чистого, не похожего на го¬
родской, воздуха, передавалось и ребятишкам, которые
радостно резвились на зеленом приволье, громко смеялись,
весело кричали что-то друг другу.
И в этой светлой радостной атмосфере, свободной
даже от повседневных обыденных забот, я со своим писто¬
летом и тягостными раздумьями чувствовал себя инород¬
ным телом. И я позавидовал этим людям, живущим
вдали от того недоброго, жестокого и страшного мира, в
который ежедневно погружаемся я и мои товарищи. Они
даже не представляют с достаточной степенью реальности,
что такой мир существует, ибо книги и кинофильмы про
преступников и преступность это не более чем условность,
и до тех пор, пока в силу случайного стечения обстоя¬
тельств перед кем-нибудь из них не приоткроется раз¬
деляющая наши миры завеса, они могут и не подозревать,
что такое настоящее, не книжное и не киношное преступ¬
ление.
Как не подозревали этого молодые туристы, облю-
576
бовавшие небольшую, огороженную с трех сторон кус¬
тами полянку для того, чтобы разбить на ней палатку,
и с ужасом обнаружившие, что поляна эта уже выбрана
какими-то мерзавцами для кровавого, гнусного и дикого
злодеяния... Немудрено, что они впали в шоковое сос¬
тояние — звонивший в Управление едва выговаривал сло¬
ва, а двух девушек пришлось отпаивать валерьянкой,—
даже для меня, видавшего виды, это зрелище было не¬
переносимым. Так всегда бывает, когда явной безза¬
щитности жертвы сопутствует особая жестокость прес¬
тупника... А контраст между хрупкой стройностью де¬
вичьей фигуры и тем, что с ней сделали, больно ударял
даже по тренированным нервам... Зверьё! Если бы нам
удалось каким-то чудом выйти на них, да если бы они
попробовали сопротивляться... Конечно, мы должны быть
бесстрастными, объективными и строго блюсти закон,
но, по-моему, тому, кто сохраняет бесстрастность в подоб¬
ных ситуациях, нечего делать в органах борьбы с прес¬
тупностью. И я был бы рад встретить вооруженное со¬
противление этой сволочи, посмотрим тогда, кто кого!
Но такие подонки трусливы, все, что у них есть,—
это животная похоть, жестокость для слабого, глумли¬
вость для беззащитного, да страх перед теми, кто может
с них спросить... Так что моим надеждам скорее всего
не суждено осуществиться, сопротивления они не окажут...
К тому же найти их сегодня у нас один шанс из тысячи.
Вообще-то их, конечно, задержат, никуда не денутся,
но пройдет какое-то время, да и скорее всего, делать
это придется не нам, ведь по делу работают десятки
людей...
С линии, прочесываемой Гусаровым, послышалась
лихая блатная песня под отрывистое бряцанье гитары.
Я направился туда, Волошин пошел следом.
Так я и думал! В двух палатках обреталось восемь
расхристанных, красных от алкоголя юнцов. Когда мы
подошли, Гусар уже начал с ними разговор, но чувство¬
валось, что настроены они довольно агрессивно.
— Кому мы мешаем? Ну скажите, кому? — надры¬
вался самый старший — низенький нечесаный толстяк,
который, очевидно, был за главного.— Люди-то не жа¬
луются! — он обвел рукой вокруг.— Какие песни хотим,
те и поём. И выпить имеем право! — Он посмотрел на
остальных, и те одобрительно загалдели.
Гусар вступил с ними в дискуссию, и это в такой ситуа-
19^—2628
577
ции было неверно — подвыпившим молодчикам, которые
уверены, что они умнее всех и во всем правы, ничего
не докажешь. Завидев нас, компания немного затихла,
толстяк выжидательно уставился на меня возбужденно
блестевшими глазами, но я не стал ввязываться в раз¬
говор и, не торопясь, осмотрел всех. Двоих я знал, и при¬
чиной этому, конечно, была не их отличная учеба в школе
и примерное поведение. Остальные, судя по всему, того
же пошиба. Почти все несовершеннолетние. Сейчас они
находились в легком подпитии, но в тени, за палаткой, по¬
блескивали еще горлышки водочных бутылок. К вечеру
они доведут себя до кондиции и потом не лягут спать,
я достаточно хорошо знаю такую публику, а отправятся
искать приключений, сами не предполагая, в какую форму
выльется пьяное стремление «повеселиться». Может,
пойдут пугать прохожих или затевать ссоры с туриста¬
ми, а могут сотворить и что-нибудь похуже. В любом
случае, для отдыхающих в роще людей будет лучше,
если они уберутся отсюда. Ободренный нашим молчанием,
толстяк хотел продолжить свою речь, но я, отстранив его в
сторону, подсел к своим знакомцам.
— Ну-ка, Коля, принеси сюда водку. Да нет, не одну
бутылку, все тащи. Помоги ему, Витек, а то он не унесет.
Коля и Витек меня тоже помнили, поэтому беспре¬
кословно принесли с полдюжины бутылок и также бес¬
прекословно вылили водку в костер.
— А теперь, ребятки,— я обращался уже ко всем,—
собирайтесь и — по домам.
— Это еще почему? — начал было толстяк,— по
какому праву? Что вы нам гулять запретите?!
— На сборы даю вам час.— Я не обратил внимания
на эту тираду.— Через час проверим это место. А ты
зайдешь ко мне завтра,— сказал я толстяку.— Витек
дорогу покажет.
— Зачем это? — он сразу потерял свой апломб.
— Поговорим о правах и обязанностях. Мне кажется,
что у тебя перекос в понимании этого вопроса.
— Да нет, я ничего, зачем же сразу в милицию...—
толстяк уже и не скрывал испуга.
— В одиннадцать часов, и не вздумай опаздывать! —
Раз он начал сбивать вокруг себя компанию с выпивкой,
надо познакомиться с ним поближе и отбить охоту к
подобному времяпрепровождению.
Когда мы отошли, Гусар весело сказал: «Хорошо, что
578
мы их прогнали. А то вечером не дали бы людям покоя».
— Что, приятно ощущать себя ангелом-хранителем? —
я похлопал его по спине.— Вот это-то и приносит удов¬
летворение в нашей проклятой работе.
Волошин Алексей Максимович, 28 лет, инспектор уго¬
ловного розыска, старший лейтенант милиции. В органах
внутренних дел работает 5 лет, в уголовном розыске —
4 года. Женат. Сын пяти лет.
Три подростка... целующаяся парочка... еще одна...
мужчина средних лет с полной дамой... группа туристов
с рюкзаками... куча детишек на полянке — детский сад
выехал на природу... четыре девушки, загорающие на
прогалинке... здесь, конечно, никого не будет — завалы
сушняка, влажная почва, лужи — выход почвенных вод...
ага, охотники идут к знакомой сторожке, TO3-34 — бок-
флинт, с вентилируемой планкой, отличное ружье... а это
спортсмены — ориентирование на местности... ватага
студентов... женщина с мальчиком.
С точки зрения логики и здравого смысла, наш поиск —
совершенно безнадежная затея. Действительно, преступ¬
ление совершено несколько часов назад — время вполне
достаточное, чтобы виновные были уже далеко отсюда.
К тому же мы толком не знаем, кого искать: кто прес¬
тупники, сколько их, как они выглядят...
Все это правильно. Но только с точки зрения чело¬
века, не знакомого с практикой работы уголовного ро¬
зыска и психологией правонарушителей.
Человек, совершающий преступление — поступок про¬
тивоестественный, но для него самого как бы оправдан¬
ный теми или иными обстоятельствами,— живёт по своим
нормам и правилам, но по своим убеждениям о хорошем
и плохом, похвальном и постыдном, допустимом и за¬
претном. На этой системе взглядов основываются его
действия и поступки, и хотя они самому нарушителю
кажутся логичными, с позиций нормального человека
они бессмысленны. Разве логично напиваться до полу¬
смерти в только что обворованном магазине? Или после
удачного грабежа устраивать скандал в закрывающемся
ресторане, требуя продать бутылку коньяка? Или, оста¬
вив в залог свой паспорт, взять напрокат холодильник,
чтобы тут же продать его? Как говорится, ни логика,
ни здравый смысл рядом с такими поступками и не но¬
чевали. А между тем, перечень можно продолжить, для
этого достаточно открыть наугад два-три уголовных дела...
19*
579
Впрочем, это понятно: преступление само по себе про¬
тиворечит логике...
Конечно, вполне вероятно, преступников уже давно нет
в зоне нашего поиска, но это тоже предусмотрено, и ро¬
зыскная работа ведется по многим линиям, задейство¬
ваны различные каналы, по которым рано или поздно
удастся выйти на убийц... А мы должны делать своё дело.
Розыск «по горячим следам» всегда затрудняется
ограниченностью информации. Сейчас следователь проку¬
ратуры и эксперты осматривают место происшествия,
эта процедура продлится до вечера — надо тщательно
обследовать труп, одежду, землю, траву: любая веточка,
сучок или былинка может стать ценнейшим свидетелем.
К концу осмотра в руках следствия появятся улики, они
будут множиться по мере поступления результатов экс¬
пертиз и постепенно образуют кольцо, из которого прес¬
тупнику не вырваться, несмотря на всю свою хитрость и
изворотливость. Но для того чтобы собранные улики
начали «работать», надо, как минимум, иметь подозре¬
ваемых, а найти их наша задача. Причем найти сейчас,
когда еще не окончен осмотр и не собраны доказательства.
Получается замкнутый круг, и ищем мы почти вслепую,
ничего не зная о разыскиваемых.
Впрочем, кое-что знаем: это двуногие волки, букваль¬
но растерзавшие свою жертву. Надругавшись над мо¬
лодой девушкой и убив ее, они проявили всю мерзость
своей натуры. Одним словом, выродки, ублюдки. Правда,
это понятия не юридические и вряд ли могут помочь в
розыске: каиновой печати на лбу у них нет... Но они на¬
верняка пьяны, такие преступления всегда совершают
предварительно нажравшись водки. Вот и вырисовался
пусть смутный, расплывчатый, но все же контур поиска:
из массы отдыхающих выбрать группу нетрезвых мужчин,
которые могли бы сделать это, и пропустить их скозь сито
тщательной проверки. Оставалось немногое — опреде¬
лить, кто из многочисленных встреченных нам в под¬
питии людей способен на такое, И это уже дело опыта и
интуиции.
Правда, на интуицию не очень-то полагаются, по¬
этому сегодня будут задерживаться все пьяные и подо¬
зрительные лица в этом районе. В любом случае, поря¬
дочные люди от этого только выиграют.
Узенькая тропинка, по которой я шел, , вывела на
большую поляну, поросшую высокой травой. В одном
580
месте трава шевелилась, и я, сделав знак товарищам,
направился туда. Картина, открывшаяся передо мной,
могла поразить кого угодно. Четыре дюжих мужика
напоминали актеров, снимающихся в фильме об урка-
ганах двадцатых годов: обильные татуировки, косые
челки, приклеенные к губе сигареты, недобрые взгляды
и лица, которые могли бы служить блестящим подтверж¬
дением теории Ломброзо. Когда в толпе обычных лю¬
дей встречаешь одного такого типа, он на миг привле¬
кает внимание и особого впечатления не производит.
Но собравшись вчетвером...
Они полулежали на земле, по кругу ходил стакан с
ядовитого цвета жидкостью, валялся надкусанный плав¬
леный сырок, в руках у одного зажата колода карт,
«заряженная» на очко. Н-да, картинка не для слабо¬
нервных. Откуда мог взяться подобный анахронизм в
наших краях, где нет ни одного лагеря особого режима?
Беглые? Профессионалы-гастролеры? Впрочем, разду¬
мывать некогда — все четверо уставились на меня в
упор, надо срочно брать инициативу в свои руки.
— Граждане, я работник милиции,— левой рукой я
показал удостоверение.— Попрошу предъявить доку¬
менты.
Все четверо продолжали молча рассматривать меня,
а банкир спокойно роздал всем по карте.
— Документы! — резко повторил я.
— Послушай, начальник, ну что ты к нам привя¬
зался? — сипло вымолвил банкир.— Выпей с нами ста¬
канчик и иди своей дорогой. Ты нас не трогаешь, мы
тебя не тронем.— Фраза была нарочито двусмысленной,
в ней чувствовалась скрытая угроза.
Подошли Крылов с Гусаром и замкнули живопис¬
ную четверку в кольцо.
— Да с ним дружинники,— протянул банкир и мгно¬
венно собрал колоду.— Ну ладно, уходим, оно, конечно,
нехорошо распивать и картишками баловаться.
Его приятели стали приподниматься, и мне не пон¬
равилось выражение и^ лиц — видно было, что они пы¬
таются уйти любой ценой.
«Ни с места! — я всегда удивлялся, откуда в голосе
Крылова иногда появляется металлическая властность.—
Сидеть и не двигаться!».
Он тоже понял, с кем мы имеем дело и, демонстра¬
тивно распахнув рубашку, положил руку на темно-крас-
581
ную рукоятку пистолета. Этого было вполне достаточно,
но к Гусару чувство меры еще не пришло и он, лихора¬
дочно повозившись за пазухой, извлек свой «ПМ».
Задержанные были бывалыми людьми и быстро ориен¬
тировались в обстановке. Они тут же расслабились и при¬
няли прежние позы. Банкир начал тасовать колоду.
— Спрячьте пушки, начальники,— лениво проговорил
он.— Видим, что дело не шутейное, а раз так — n^ip-
хаться не будем. Грехов таких, чтоб из-за них под пули
идти, у нас нет, если и наберется чего, так на год-два,
не больше. Отсидим, дело привычное. Он лениво потя¬
нулся и деловито спросил: — Пешком пойдем или поедем?
— Поедете,— ответил Крылов.
— Ну, тогда еще разок сгоняем,— и он начал сда¬
вать карты, а я вызвал по рации машину.
Гусаров Юрий Андреевич, 24 года, стажер, в органах
внутренних дел работает два месяца, в уголовном ро¬
зыске —- 2 месяца. На спецзвание не аттестован. Холост.
Высокий мужчина в очках... две девушки спортивного
вида... три молодых парня, по-моему выпившие, надо
познакомиться поближе, так, рабочие обувной фабрики,
паспорта с собой, даже странно, ага, вот в чем дело:
идут на базу отдыха, есть и путевки на три дня, до по¬
недельника, приехали в загородную зону только что, вот
и билеты, ну что ж, счастливого отдыха, извините.
Выучиться оперативной работе по книгам и лекциям
невозможно. Когда я после университета пришел в ми¬
лицию, я предвидел, что' многому предстоит учиться
заново, но не представлял, в каком объеме придется это
делать. По дипллому я значусь юристом-правоведом,
все пять лет обучения был одним из первых студентов,
но сейчас понял, что все это не подготовило меня к ми¬
лицейскому ремеслу. Может быть, если бы я стал юрис¬
консультом или адвокатом, мне бы тоже пришлось дли¬
тельное время перенимать опыт у своих коллег, но в ми¬
лиции, а особенно в уголовном розыске — самой горячей
службе, все гораздо сложнее, здесь приходится встречать¬
ся с вещами, о которых ранее Не имел представления,
познавать тончайшие хитросплетения человеческих взаи¬
моотношений, учиться преодолевать противодействие хит¬
рого и коварного противника...
Это не просто работа, а сложная игра, в которой от
того, кто кого переиграет, зависит очень многое: чело-
582
веч^ское благополучие, судьба, а иногда и жизнь. В этой
игре, случается, приходится рисковать и своей жизнью.
И можно научиться приемам боевого самбо и рукопаш¬
ного боя, но кто научит, как задержать на оживленной
улице человека, который может оказаться порядочным
законопослушным гражданином, а может — преступни¬
ком, готовым к вооруженному сопротивлению? Тут нет
рецептов и нет учебных пособий, это дается только опытом,
и если бы его не передавали старшие товарищи, многие
новички платили бы за него дорогой ценой.
Совершенно неожиданно в нескольких метрах впереди
кусты раздвинулись и мне наперерез вышел сосредото¬
ченный и целеустремленный человек лет четырех-пяти.
От неожиданности я даже опешил.
— Куда ты идешь, малыш?
— Вначале нужно поздороваться. Здравствуй,— на¬
зидательным тоном сказал мальчик и посмотрел на меня
большими светлыми глазенками.
Малыш был прав.— Здравствуй, парень. Куда идешь?
К нам подошли Крылов и Волошин и с интересом
посмотрели на мальчонку.
— Иду искать Балу.
— Кого, кого? — не понял я.
— Балу! — Малыш недоуменно посмотрел на меня,
как, мол, можно не знать таких простых вещей.
Я обескураженно взглянул на Крылова, но увидел,
что он тоже несколько растерян, явно не зная, как под¬
ступиться к этому не по годам серьезному человечку
Тогда мы оба обратили взоры к Волошину, который
имел такое же маленькое существо у себя дома и должен
был знать правила игры. И он не обманул наших надежд.
— Балу сейчас здесь нет.— Он подсел на корточки
перед мальчишкой и ухитрился посадить его на колено.
Тот, как ни странно, не возражал, а деловито осведо¬
мился: «А где же он?»
— Они с Багирой пошли на охоту, в горы.
— А горы далеко?
— Очень далеко, малыш. Тебе не дойти, вначале
надо подрасти.
— Как тебя зовут, мальчик? — вмешался в беседу
Крылов.
— Дима. А тебя?
— Меня? М... Саша...
— Вот и познакомились,— засмеялся Волошин.—
583
Дима и Саша могут начать игру в прятки.
— Я не хочу в прятки. Я хочу играть в Маугли.
— Кто тебе рассказал про Маугли, малыш?
— Папа, кто же еще.
— А где сейчас твой папа?
— Уплыл в Африку. Он мне обезьянку привезет, и я
буду с ней играть.
— Подожди, подожди. А сюда-то ты как попал? С
кем пришел?
— С мамой и дядей Петей.
— Вот оно как...— задумчиво протянул Волошин.—
Значит папа уплыл в Африку, а мама с дядей Петей ходит
на пляж. Интересно... Ну ладно, давай пойдем к маме.
Знаешь, где она?
— Ага, вот там.— Дима неопределенно показал в
сторону реки и тут же спросил: «А как тебя зовут?»
— Леша,— ответил Волошин, беря мальчика за руку.
И так у него ловко получалось все в обращении с ребенком,
что можно было только диву даваться.
— Дядя Леша,— подергал его за руку малыш.— А ты
умеешь истории сочинять?
— Какие истории?
— Ну всякие. Про зверушек, про богатырей. Как папа.
— Да как-то не пробовал, малыш. А хочешь, я тебя
на спине покатаю?
— Давай, давай,— радостно засуетился мальчик и
нетерпеливо запрыгал, а когда Волошин присел, проворно
забрался ему на плечи.
— Папа меня тоже на себе катал. И в зоопарк водил,—
погрустнев, сказал Дима.
— А дядя Петя не катает?
— Не-а. И историй не рассказывает...
Некоторое время мы шли молча, потом малыш взбу-
дораженно заговорил:
— Дядя Леша, а, дядя Леша! Знаешь, что я придумал?
Давай с нами жить! Вот здорово будет! А когда папа
приедет, втроем заживем. Я тебе разрешу с обезьянкой
играть. Давай, а? — Малыш крепко прижался к голове
Волошина и одной ручонкой гладил его по лицу.
Мне до боли стало жаль этого смышленого мальчонку.
Видно невесело ему живется, если простая приветливость
случайного знакомого вызвала в маленьком сердечке
такую искреннюю привязанность и пробудила надежду
на перемену жизни к лучшему...
584
— Знаешь что, малыш,— как-то глухо сказал Во¬
лошин.— Знаешь что... Хочешь, я тебе пистолет покажу?
— Настоящий? — ахнул Димка.— Конечно, хочу!
Много ли надо ребенку для смены настроения! Печаль
его улетучилась в мгновенье ока. Он осторожно потрогал
грозную сталь, взял «ПМ» крохотными ручонками, кото¬
рые даже не могли обхватить рукоятку, и счастливо
заулыбался: «Тяжелый. А он не выстрелит?»
— Да не должен. Но лучше давай, я его спрячу.—
Волошин водворил пистолет на место.
— А почему у тебя пистолет Ты что, военный? — по¬
интересовался Димка.
— Да вроде того!
— Вот здорово! — обрадовался он.— Я тоже буду
военным.^
Он задавал еще сотню вопросов о пистолете и о воен¬
ной службе; спрашивал, почему Волошин не носит форму,
а тот степенно отвечал, и беседа у них получалась весьма
содержательной.
Ребенок совсем отвлекся от грустных воспоминаний,
но у меня на душе было как-то нехорошо от жалости
к этому маленькому симпатичному человечку, и по лицам
своих товарищей я видел, что они испытывают те же
чувства.
Маму Димы мы нашли на большой поляне, недалеко
от рассекающей рощу автострады. Она не сходила с ума
от беспокойства за пропавшего сынишку, не плакала
и не заламывала рук, а спокойно сидела на куске толстого
поролона в тени ярко-красной «Лады» и, отставив мизи¬
нец, обгладывала куриную ножку. Рядом, с остальной
частью курицы в руках, чинно восседал чрезмерно упи¬
танный субъект, как можно было догадаться, преслову¬
тый дядя Петя. Он старался держаться величественно,
но монументальности телес и позы не соответствовало
тупое выражение лица и плутоватые глазки.
Да, от такого мальчик вряд ли услышит когда-нибудь
историю о зверушках. Этот боров, если и способен что-
либо сочинить, так это сказку для ОБХСС, как он на
зарплату приобрел автомобиль,— с неприязнью поду¬
мал я. Никаких симпатий этот тип не вызывал. Димкина
же мама была довольно смазливой и совсем молодой —
не старше двадцати трех — на добрый десяток лет моложе
своего «друга». У нее была стройная фигура и в открытом
малиновом купальнике.она выглядела довольно.эффектно,
585
хотя впечатление несколько портила сразу же бросающа¬
яся в глаза жеманность и та привычка к ужимкам, за
которую женщину называют вертлявой.
Волошин с Димкой подошел к ним вплотную, мы с
Крыловым остановились неподалеку.
— Почему вы оставляете ребенка без присмотра? —
резко спросил Волошин.
— Да никуда он не денется,— ответствовала мамаша
с завидным спокойствием.— Погуляет и придет.
— А если с мальчиком что-то случится! — Тон Воло¬
шина был откровенно враждебным.
— Кто вы, собственно говоря, такой? — с надменной
презрительностью осведомился дядя Петя, и манера
вопроса сразу выдала в нем полуответственного работ¬
ника средней руки.— И чего вы вообще суетесь к нам с
претензиями? Какое ваше дело? Привели пацана и хо¬
рошо, идите своей дорогой! Остальное вас не касается!
— Как раз касается.— Волошин вытащил удостове¬
рение и, раскрыв его, поднес к самому лицу дяди Пети.—
И по службе и по совести. А вы кто такой?
Дядя Петя, моментально сменивший амплуа, застен¬
чиво развел руками.— Я как бы это сказать, фактичес¬
кий супруг этой дамы. Фактический. Вы меня понимаете?..
— Мама,— нарушил этот диалог Димка. Пусть дядя
Леша с нами живет, он хороший. А дядю Петю мы про¬
гоним...
— Что ты говоришь, Дима, как можно,— деланно
нахмурившись, ответила мама, с явным интересом разгля¬
дывая Волошина. Конечно, он явно выигрывал в срав¬
нении с дядей Петей, и, судя по проскользнувшей на ее
лице кокетливой улыбке, она не возражала бы против
такой замены. Правда, у Волошина не было «Лады»...
— Ну, до свидания, Дима,— Волошин протянул ему
руку.
— До свидания. А ты придешь ко мне в гости? При¬
ходи, пожалуйста, скоро папа приедет, и тогда мы совсем
весело жить будем!
Дядя Петя поперхнулся своей курицей. Видно, пер¬
спектива визитов к нему домой работника милиции не
казалась ему слишком привлекательной, так же, как и
возможность возвращения Димкиного папы.
— Хватит болтать ерунду! — на этот раз она дейст¬
вительно разозлилась.— Сказано тебе, что твой папа
не вернется, пора уже понять!
586
— Вернется...— глаза Димки наполнились слезами.
— Ну ладно, сейчас не время. Дома поговорим и
насчет упрямства, и насчет самовольных уходов в лес.
Дома...— дядя Петя многозначительно посмотрел на
мальчугана.
Волошин, который все это время раскачивался с пятки
на носок и молча рассматривал то маму, то ее «факти¬
ческого мужа», наклонился и проговорил что-то на ухо
дяде Пете. Тот покрылся красными пятнами и кивнул.
— Вот так-то, труженик прилавка! — Волошин соб¬
рался уходить, но задержался и повернулся к Димке: —
Ты в какой детский сад ходишь?
— В «Колобок». Там, где грибочки и песочницы.
— Я зайду к тебе,, не скучай. '
Волошин подошел к нам. «Откуда ты знаешь дядю
Петю?» — спросил Крылов.
Он заведует овощной базой. Как-то у них была боль¬
шая кража, и я туда выезжал. Он-то меня, понятно, не
запомнил, весь потный, крутился возле Широкова, ругал
воров. А тот интересовался, как можно было погрузить
и вывезти почти две машины апельсинов, да так, чтобы
сторож ничего не заметил. В общем, я уехал, а обэхээс-
ники два дня занимались этим делом, да безрезультатно.
Так что он свинья порядочная. А она — вертихвостка.
Жалко парня.
Волошин закурил и угостил сигаретой Крылова.—
Ну ладно, пойдем на маршрут.— И когда мы уже углу¬
бились в рощу, сказал, ни к кому конкретно не обра¬
щаясь: — Попрошу Женю Петрова присмотреться к этой
семье. Может, сможем чем-то помочь мальчишке... Пет¬
рова была инспектором детской комнаты, и если она бра¬
лась в подобных ситуациях за судьбу ребенка, то за него
можно было не беспокоиться.
— Верно,— оживился Крылов.— Это ты хорошо
придумал!
3. ПЛЯЖ
16 часов 30 минут. Температура воздуха +24°, тем¬
пература воды -j-23°
Крылов
Мы прочесали рощу несколько раз: вперед, назад и
по диагонали. Кроме четырех уркаганов в числе задер¬
жанных оказались два пьяных дебошира, затеявших
драку между собой, три молодых парня, пристававшие
587
к девушкам и пытавшиеся избить сделавшего им заме¬
чание прохожего, да два бродяги без документов, за¬
летевшие в наши края из Краснодара.
Когда мы вышли из березняка на прибрежную по¬
лосу, жара уже начинала спадать. Песчаная лента пляжа
была усеяна разомлевшими телами загорающих, не умес¬
тившиеся на горячем песке лежали на траве вдоль обо¬
чины дороги и даже на голой растрескавшейся земле.
Мы шли по сыпучему песку, лавируя между отдыхаю¬
щими, и Гусар внимательно осматривал молодых строй¬
ных девушек в рискованных купальниках. Внезапно он
рассмеялся и спросил: «Вам не кажется, что мы похожи
на членов Лиги Дураков? Помните, в «Золотом теленке»?
Действительно, для этого праздника обнаженных
тел наша троица была до неприличия отягощена одеж¬
дой, хотя Гусар и перегнул: все же черных костюмов,
цилиндров и палок с набалдашниками у нас не было.
— Честно говоря, ты сейчас больше похож на пред¬
ставителя другой упоминавшейся в том же романе Лиги.
Догадываешься какой?
Судя по легкому смущению, проскользнувшему на
лице Гусара, он догадался правильно.
К запахам раскаленного песка и большого массива
воды добавился аромат зажариваемого над угольями
мяса.
— Кто хочет есть? — спросил я, хотя ответ подра¬
зумевался сам собой: каждый из нас не ел уже, как ми¬
нимум, восемь часов.
— Я уже перехотел,— буркнул Волошин.
— И мне тоже неохота. Жара,— отозвался Гусар.
Я по себе знал, что большие перерывы между едой
приводят к тому, что чувство голода сменяется полнейшим
безразличием к пище, но тем не менее мы зашли в кафе
и съели по так называемому шашлыку, представлявшему
из себя зажаренную на вертеле жирную свинину. Конец
трапезы был скомкан: с улицы донеслись какие-то выкри¬
ки, брань, звон разбитого стекла, и мы выскочили наружу.
Оказалось, что пьяный приставал к прохожим и бросал
в них камни, один из которых угодил в витрину неболь¬
шого торгового павильона. Мы записали фамилии оче¬
видцев, задержали хулигана и передали его подоспев¬
шему мотопатрулю, после этого допивать свой жидкий
компот уже не вернулись, а продолжали работать.
588
Волошин
— Если бы у нас были их приметы, было бы проще,—
проговорил Гусар.
— Ты думаешь? Искать по приметам очень легко
только в книжках. И в кино. Вот у нас однажды был
случай...— Крылов немного помолчал.— Ты знаешь Васю
Липоева? Так вот, он с потерпевшей несколько дней
ходил по городу, искали насильника. Гуляют, беседуют
о том о сём, и вдруг она говорит: «Вот он!» Дело было
под праздник, они как раз проходили мимо драмтеатра.
Вася смотрит: элегантный мужчина, в костюме, крах¬
мальной рубахе, при галстуке, все как полагается. Под
ручку с ним — женщина в вечернем платье. Направляются
к театру. Вася переспрашивает: «Вы уверены?» «Уверена,
уверена, он!» — настаивает потерпевшая, а сама развол¬
новалась, побледнела, дрожит вся.
Вася подходит к мужчине, представляется, спрашивает
документы. Вячеслав Сипатов, инженер, 32 года. Идет
с супругой в театр. «Извините, придется пройти со мной».
«Ну, раз надо...»
Приходят в отдел. На очной ставке потерпевшая под¬
тверждает: «Он, и лицо его, и фигура, даже голос его,
я хорошо запомнила!» Сажают инженера в КПЗ, на¬
чинают проверять со всех сторон и так, и этак, в резуль¬
тате получается — не он... .
— Как же так? — перебил Гусар.— Она же его же¬
лезно опознает!
— Да вот так. Опозновать-то опознает, а свитера,
такого, как у преступника, у инженера нет и никогда не
было. И по складу характера, по натуре, он на эту роль
не подходит. А самое главное, он все думал, думал, вспо¬
минал, где он в то время был, и вспомнил! Как раз по
телевизору футбол показывали, и он дома сидел. Расска¬
зал, как игра шла, кто участвовал, кто и когда гол забил...
Знаешь, как это называется? Верно, алиби. Пришлось
извиниться перед инженером. Выпустили его, как гово¬
рится, с полной реабилитацией, руку пожали, мол, прос¬
тите, ошибка. Вот так вот. А ты говоришь — по приметам.
— Ну, и что же дальше было?
— Понятно что. Васе выговор влепили, хотя каждому
ясно, что он здесь ни при чем. Потерпевшая-то инженера
твердо опознала! А она сама ошиблась, знаешь, как
это называется? — добросовестное заблуждение. И ее
винить не в чем: преступника видела мельком, да еще в
589
такой обстановке, что тут не до запоминаний. А инженер
на него похож оказался... Ну, Васе-то выговор дали —
ладно, а представь, каково человеку: идет с женой в
театр, сном духом ничего не знает, а его хватают — ив
камеру... Так что розыск, брат, это штука тонкая и слож¬
ная, тут наскоком ничего не добьешься. А вот Иван Пет¬
рович Макарцев, тот на своем веку десятки преступников
по приметам задержал. И не ошибся ни разу. Так что
учиться надо...
— Ну а настоящего насильника нашли?
— А куда он денется? Тот же Вася его и задержал.
Только речь-то не об этом! Я же тебе говорю, невинного
человека трое суток под стражей продержали! Он еще
сдержанный мужчина, не возмущался, дескать, я пони¬
маю, ошибка... Но какое впечатление на него самого, его
родных, близких, знакомых произвела эта ошибка, ты
представляешь? Я вот недавно был в театре и встретил
там его е женой — они, оказывается, завзятые театралы,
так он со мной не поздоровался. Может быть, правда,
не узнал, а может, не захотел.
Десять минут назад я связался с райотделом и узнал,
что установили личность убитой: Ирина Гордеева, двад¬
цати лет, студентка мединститута. Эта новость как бы
подхлестнула нас, обострила злобу против неизвестных
пока еще преступников, и разговор пошел о перспекти¬
вах их поимки.
Крылов рассказал Гусару эту поучительную историю
не зря: тот стал находить слишком много людей, на его
взгляд подозрительных и подлежащих задержанию. По¬
нятная реакция новичка: поиск подходит к концу, а ре¬
зультатов нет, ему начинает казаться, это оттого, что
он недостаточно внимателен, он подстегивает сам себя и
тут может перегнуть палку...
Важно вовремя его остановить, и Крылову удалось
это сделать своей историей, которая хотя и взята из жизни,
но как будто нарочно подобрана для иллюстрации ряда
проблем, встающих перед сыщиком при поиске, подоб¬
ном нашему, и в основном проблемы ответственности
за принимаемое решение. Ответственности и перед собой,
и перед законом, и перед другими людьми, которые лю¬
бую твою ошибку и любой промах воспримут и расценят
как ошибку и промах всей милиции.
Гусар погрузился в размышления, хотя по-прежнему
цепко смотрит по сторонам,— похоже, из него будет
590
толк. Но очень важно, чтобы он не впал в другую край¬
ность — боязнь принимать решения. От человека, опасаю¬
щегося взять на себя ответственность, иногда рискнуть,
нельзя ждать результативной работы. Очень много ре¬
шений оперативному работнику приходится принимать
на основе своего внутреннего убеждения. И тот, кто
привык все «согласовывать» с руководством, чтобы в
случае чего переложить ответственность на чужие плечи,
может провалить серьезное и важное дело, если обста¬
новка не оставит времени на такую «консультацию».
А чаще всего времени у нас в обрез...
Отдыхающие стали понемногу расходиться: косые
лучи солнца грели уже еле-еле, а скоро подует вечерний
ветерок с реки и станет совсем прохладно. Похоже, что
наш рабочий день подходит к концу, а значит, сегодня
мне удастся попасть домой до того, как Андрюшка ляжет
спать. Мы с ним не видимся неделями: я прихожу поздно,
когда он спит, а утром жена ведет его в детский сад к
восьми, я же, отоспавшись, встаю только полдевятого,
благо живу рядом с отделом. Впрочем, одернул я себя,
загадывать нельзя, мало ли как повернется дело...
Гусаров
Хотя я был на ногах с самого утра, большую часть
времени провел на жаре и почти не ел, если не считать
эрзац-шашлыки, усталости не было. Точнее, она была,
но загнанная настолько в глубь организма, что ее не
ощущалось.
Раньше я не понимал, какая сила позволяет инспек¬
торам розыска целые дни, ночи, иногда круглые сутки
проводить на службе, без сна, почти без еды — на пирож¬
ках, колбасе и кефире...
Сейчас я ощутил это на себе. Ненависть к преступ¬
никам, желание найти их во что бы то ни стало — вот
что позволяет перебороть усталость, не чувствовать ее
до поры до времени. Ненависть — это своего рода до¬
пинг, но работать на ненависти, так же, как и жить на
допинге — дело совсем не безвредное... Тут и опасность
профессиональной деформации характера, следствием
чего является чрезмерная подозрительность, вспыль¬
чивость, желчность... Тут и ущерб здоровью — постоян¬
ное нервное напряжение, моменты «пиковой» работы
мысли, когда в одну секунду прокручиваешь в голове
десятки вариантов своего и ответного чужого поведения,
отрицательные эмоции, получаемые на местах преступ-
591
лений, жалость к потерпевшим,— все это, наслаиваясь
одно на другое, не проходит бесследно.
И если, несмотря на все это, люди работают в уголов¬
ном розыске, значит, есть в нашей профессии нечто такое,
что оправдывает и напряженные нервы, и бессонные
ночи, и эмоциональные перегрузки, и многие другие
«прелести» розыскной службы. Что же это? «Поймешь»,—
коротко ответил Крылов на мой вопрос. Ну что ж, будем
надеяться, что пойму. Кое-что я понимаю и сейчас, и
напрасно Волошин с Крыловым считают меня чересчур
наивным. Я, например, понимаю, что наш поиск — это
только одно из проводимых в городе мероприятий, что
искать вслепую в тысячной массе народа двух-трех чело¬
век все равно, что ловить пескарей крупной сетью, но я
знаю и то, что если бы не подобные, на первый взгляд,
бессмысленные мероприятия, не было бы так называемых
«случайно раскрытых» преступлений, ибо профессионал
знает: каждая «случайность» — следствие большой ра¬
боты, работы, на четыре пятых скрытой от глаз непос¬
вященных.
Хотелось пить, и, увидев в стороне автоматы, я напра¬
вился к ним. Стакан воды не утолил жажды. Медных
монет больше не было, я с трудом разменял гривенник в
ближайшем ларьке и выпил еще стакан. Мне показалось,
что за автоматами кто-то разговаривает, я вначале не
обратил на это внимания, но вспомнил слова Крылова:
«Нас должно интересовать все. От нелюбопытного сыщика
никогда толку не будет» и посмотрел в щель между чер¬
ными баллонами с углекислотой.
Ничего особенного. Четыре человека стояли кружком
и о чем-то тихо говорили. Я пошел было дальше, но тут
же замедлил шаги. Зачем при невинном разговоре пря¬
таться от людей? Пришлось вернуться. Остановившись
возле автоматов, я сделал вид, что ищу монету, а сам
напряг слух.
— Ты в карты играл? Теперь гони деньги!
— Да я же не хотел садиться... Сказали, что в шутку...
— Какие шутки! Если бы ты выиграл, небось бы
свое стребовал! Давай, давай, раскошеливайся! — один
голос напористый и требовательный, второй — сдавлен¬
ный и просительный. Теперь я понял, что мне сразу не
понравилось в этой четверке: три человека как бы окру¬
жали одного, и тот держался скованно и напряженно.
592
— Да у меня и денег нет. Вот только двадцать руб¬
лей, так мне ж на еду нужно, я приезжий...
— Ничего, часы отдашь, а остальное потом принесешь.
Ну давай быстрее, а то хуже будет!
Я обошел автоматы и приблизился к говорившим.
Должником был парень простецкого сельского вида,
заметно напуганный. Против него стоял коренастый
крепыш с красным от солнца и вина лицом, рядом — два
субъекта неопределенного возраста с испитыми физио¬
номиями, по которым им можно было дать и тридцать
и пятьдесят лет.
— В чем дело? — спросил я, стараясь, чтобы голос
звучал, как у Крылова,— властно и требовательно.
— Тебе-то что? — равнодушно ответил здоровяк.—
Иди своей дорогой.
— В чем дело? — на этот раз я обращался к долж:
нику, но он в ответ только пробормотал что-то невнятное.
— Слушай, друг,— доверительно наклонился ко мне
один из испитых субъектов.— Ну что ты вяжешься не
в свое дело? Товарищ нам в картишки проиграл, сейчас
расплатится и пойдем еще выпьем...
Я вытащил удостоверение и, мельком показав его
всем четверым, предложил пройти со мной.
— Это куда еще? — Злобно спросил испитой.— В
ментарню? А за что, спрашивается? За свои же деньги?
— Там разберемся.— Я взял его за руку, но он уперся,
пришлось рывком сдернуть его с места, и в это время
сильный удар по голове сбил меня с ног. Ударил красно¬
лицый, которого я на миг выпустил из поля зрения. В это
время они могли убежать, но сработал волчий инстинкт —
добить жертву. Они подскочили ко мне с трех сторон,
их должник бочком начал уходить, а потом мне уже было
не до того, чтобы смотреть по сторонам. Они начали
бить меня ногами, я сгруппировался, защищая бока и
живот. Одного из нападающих удалось свалить, и я по¬
пытался встать, но здоровяк снова ударил меня по голове
так, что она зазвенела и перед глазами пошли круги, я
еще машинально подумал, что дело принимает плохой
оборот и неизвестно чем может кончиться... В этот миг
наступила развязка. Здоровяк и его дружок попадали на
землю, как кегли, сбитые мощным броском игрального
шара,— товарищи подоспели вовремя.
Крылов
Когда Гусар отошел напиться, мы прошли немного
20-2628
593
вперед и остановились подождать, но прошло три, пять
минут, а его не было, и мы вернулись к автоматам.
Мы успели в самый раз. Гусар валялся на земле, а
какой-то здоровенный красномордый орангутанг уже
изловчился прыгнуть ему каблуками в лицо. Я перехва¬
тил его в воздухе и уложил рядом с Гусаром, а Волошин
разделался со вторым.
— Подождите, я сейчас,— Гусар, прихрамывая, по¬
бежал куда-то и вскоре привел испуганного парня, кото¬
рый все пытался что-то объяснить ему.
— Полюбуйтесь на этого субъекта, вроде бы потер¬
певший, в карты проигрался, что ли, хотели у него деньги
отнять, грозили, а когда я вмешался, он тихонько смо¬
тался! — в голосе Гусара чувствовалось не столько воз¬
мущение, сколько недоумение — как может существовать
на земле такая черная неблагодарность.
Волошин вызвал машину, мы написали рапорта и сда¬
ли задержанных, потом осмотрели Гусара. Отделался
он сравнительно легко: удары в основном пришлись
по рукам, плечам, ногам. Несколько синяков и ссадцн
добавились к имеющимся у него царапинам.
— Это у тебя вроде боевого крещения,— сказал
Волошин.— Голова не болит?
— Нет.— Гусар явно врал: сильные удары по голове
никогда не проходят бесследно, хорошо, если не будет
сотрясения мозга.
— Может, пойдешь домой? — предложил я.
— Вот еще. Все в норме.
— Ну что ж, хорошо, если так.
Пляж понемногу пустел. Песок остыл, сменил жел¬
тый цвет на серый и сразу потерял свою притягатель¬
ность. Ветер сдувал окурки сигарет, обрывки бумаги.
Было уныло и неуютно. Мы прошли по берегу еще раз,
опять прочесали рощу, в которой кроме палаточных турис¬
тов никого не было и снова вышли к реке. Кажется,
можно заканчивать.
— Ну что, гвардейцы, по домам?
— Да, похоже, здесь больше делать нечего,— отоз¬
вался Волошин, а Гусар промолчал, всем своим видом
выражая готовность работать еще сколько понадобится.
— Тем более, что у Гусара завтра с утра много дел,—
продолжил я.
— Какие еще дела? — встрепенулся он.
— К следователю пойдешь, на допрос. Расскажешь,
594
как эти негодяи напали на работника милиции. Может,
понадобится очные ставки провести. Ты же тут и сви¬
детель и потерпевший, главная фигура. Потом опять на
допрос — по хулиганству возле кафе. А там, глядишь,
изволь дать показания по другим задержаниям.
’ — Да бросьте шутки шутить! Наше дело найти и за¬
держать, а ходить на допросы, время терять...
— А ты как думаешь, голубчик! — засмеялся Воло¬
шин.— А потом еще в суд вызовут, раз да другой. Как
говорят умные люди «не попадай в свидетели — затас¬
кают». Я однажды целый месяц в облсуде провел...
— Гусар ненадолго замолчал, а потом заулыбался:
«А вы ведь тоже свидетели, между прочим. Так что вмес¬
те по допросам ходить будем!».
Теперь мы втроем посмеялись над предстоящими нам
формальностями, которые все мы не любили, но которые,
увы, необходимы.
У причала стояла очередь ожидающих катера. Мы
прошли мимо, направляясь к остановке автобуса, и тут
я услышал смех. Собственно, ничего удивительного:
здесь собралось около ста отдохнувших, пребывающих
в хорошем настроении людей, поэтому стоял сплошной
веселый гам: прибаутки, бесшабашные выкрики и сопро¬
вождающий их женский визг, кто-то играл на гитаре,
кто-то рассказывал анекдоты, и смех был естественным
компонентом всей пестрой звуковой гаммы.
Но этот смех был надсадный, несколько нарочитый,
какой-то глумливый с взвизгивающими нотками, одним
словом, нехороший смех, хотя я вряд ли смог бы объяс¬
нить, почему он мне так не понравился. Когда я обер¬
нулся, то убедился, что не понравился он мне не зря.
Рыжий патлатый парень ногой загородил узкий, огоро¬
женный барьером проход к кассе, две девушки в корот¬
ких цветастых сарафанах в замешательстве стояли перед
этой преградой, не зная, как выйти из неловкого поло¬
жения, это-то и веселило патлатого и двух его дружков.
Девушки что-то говорили ему, но он хохотал еще громче
и дурашливо тряс головой. Одной из них это надоело, и
она толкнула преграждающую путь ногу, но сдвинуть
не смогла, только рыжего еще больше затрясло, он прямо
заходился от смеха и ему вторило реготанье дружков.
Я направился к кассе, рыжий замешкался, не зная,
как поступить, и я с хода сбил его ногу с перил, так что
он потерял равновесие и чуть не упал.
20 * 595
— Ну ты, потише! — вблизи от него несло перегаром,
и я обратил внимание, какие у него злые, до бешенства,
глаза. Эта злоба не соответствовала ситуации, так же, как
не соответствовал поводу и дикий смех, и слишком быстро
произошел переход от веселья к злости, и это объясня¬
лось не опьянением — перегар едва ощущался и хмель
должен был уже выветриться,— значит, дело в крайней
взвинченности, напряженности, граничащей с болез¬
ненной, которая ищет выхода, чтобы излиться, успо¬
каивая взбудораженные нервы.
Я купил три билета и вернулся к товарищам: «Мы
едем катером».
Волошин
Когда Крылов сказал, что мы поедем на катере, Гусар
запротестовал — это в четыре раза дольше, чем авто¬
бусом. Но потом он сообразил, что Крылов ничего не де¬
лает зря и замолчал, стараясь понять, какой тайный
смысл скрыт в его решении.
Для меня это не было загадкой, я сразу же понял,
что он хочет проверить трех молодых развязных парней.
Правда, чем они привлекли его внимание, я не знал, к
тому же задержать их можно было прямо здесь, но раз
Саша так решил, значит, у него есть свои соображения.
Подошел катер. Началась посадка, и мы влились в
плотный людской поток, стараясь не отстать далеко от
интересующей нас троицы. Те, не слишком церемонясь,
растолкали мешающих им людей и заняли места на корме.
Верховодил у них, безусловно, рыжий. Он был выше
своих приятелей, крепче их и держался более уверенно.
Я пригляделся к нему повнимательнее. Какой-то неопрят¬
ный вид, жесткие волосы свисают до плеч, слипаясь в
сосульки, на подбородке и щеках проглядывает рыжая
щетина. Спутники под стать ему: низкорослый, неряш¬
ливый брюнет с густыми сросшимися бровями, второй —
среднего роста с плоским лицом и большим носом. На
пальце правой руки у плосколицего вытатуирован пер¬
стень замысловатой формы с четырьмя расходящимися
лучами — знак того, что он успел отведать лагерной
похлебки. Всем троим было лет по 25—27.
Они не казались пьяными, но вели себя как-то не¬
естественно — слишком возбужденно что-ли...
Затарахтел движок, и катер, медленно отвалив от
причала, описал, разворачиваясь, плавную дугу и лег на
курс. Рыжий встал, похлопал себя по карманам и стал
'^6
озираться по сторонам, слегка подпрыгивая на месте,
как будто его подбрасывали невидимые взгляду пру¬
жинки. Вот он уставился на толстого пожилого мужчину
с удочками, еще раз охлопал карманы и быстро подошел:
«Слышь, чувак, дай-ка закурить!».
Шокированный таким обращением «чувак» молча
протянул пачку. Рыжий выгреб добрую половину си¬
гарет и, ничего не сказав, вернулся к дружкам. Все трое
закурили и стали по очереди рассказывать что-то, зали¬
ваясь время от времени неестественным, визгливым
смехом. Потом они начали возиться, толкаться, громко
хлопать друг друга ладонями по груди и спине, в резуль¬
тате этой возни плосколицый упал на палубу, что выз¬
вало новый взрыв гогота.
Мне уже надоело терпеть их ужимки и кривлянье,
раздражала манера вести себя, не обращая внимания на
окружающих, как будто вокруг никого не было, тем более
что их поведение переходило границы приличия. По-моему,
уже следовало их приструнить, но Крылов сидел непод¬
вижно, внимательно наблюдая за этой компанией.
Видно, возня им наскучила, и рыжий снова встал,
весь подергиваясь, стал осматриваться и вдруг, радост¬
но ухмыльнувшись, направился к двум девушкам, си¬
девшим у левого борта. Девушки ему не очень обрадо¬
вались, но его это не смутило, и он начал что-то гово¬
рить им, улыбаясь глупой и какой-то гадкой улыбкой.
Девушки не обращали внимания, делая вид, что разго¬
варивают между собой, хотя, думаю, что в этот момент
им было не до разговоров.
Рыжему такое отношение к своей персоне не понра¬
вилось, улыбка сползла с его физиономии, и он сказал
что-то резкое, от чего лица девушек залились краской.
Одна из них сказала что-то в ответ, и рыжий, с переко¬
шенными от злобы губами, протянул руку и схватил
ее поперек лица, как бы собираясь сделать «смазь».
Я не заметил, когда встал Крылов и как он оказался
возле места событий, я увидел уже, как он ударил рыжего
по руке, и тоже направился туда.
Лицо рыжего исказилось, и он, истерически, пере¬
крывая шум мотора, заорал: «Опять ты суешься! Хочешь
пику в бок получить?!»
— А ну-ка,— сказал Крылов и улыбнулся.
Я был знаком с Крыловым несколько лет, мы дружили,
и я считал, что знаю его достаточно хорошо, но сейчас
597
мне показалось, что передо мной незнакомый человек,
такой неожиданной была эта улыбка — нехорошая, жест¬
кая и даже страшная, не сулившая ничего, кроме очень
больших неприятностей. Даже мне сделалось не по себе
от такого превращения и от этой улыбки, но рыжий был,
что говорится, «на взводе», разум и эмоции анестези¬
рованы, и уже не мог остановиться.
— Ах ты, падла... Ну я и тебя спишу... Он держал
руку в кармане и сейчас вытащил ее, раздался четкий
металлический щелчок, который был воспринят моим
обострившимся слухом, несмотря на тарахтенье движка,
и из поросшего рыжими волосами кулака выскочил блес¬
тящий хищный клинок, скошенный «щучкой», чтобы лов¬
чее входил в тело.
Все это произошло в считанные доли секунды, когда
я делал те пять шагов, которые отделяли меня от Крылова,
и как только на сцене появился нож, в уши ударил обыч¬
ный для таких ситуаций истошный женский крик и добрые
полтора десятка человек вскочили с мест и рванулись
от этого пугающего предмета, загораживая мне путь,
а сзади на крик бросились любопытные, чтобы посмотреть,
в чем дело, возникла давка, из которой я, как ни дергал¬
ся, путаясь в чьих-то телах, не мог выбраться и, понимая,
что не успею помочь, только смотрел, как на вмиг опус¬
тевшем пространстве, словно на гладиаторской арене,
застыли друг против друга мой товарищ Сашка Крылов
и рыжий подонок с оловянными, ничего не выражаю¬
щими глазами, спутанными, давно не мытыми космами,
спадающими по лицу, и струйкой слюны, текущей из
идиотски полуоткрытого рта...
В такой ситуации по всем законам и инструкциям
можно стрелять, бить на поражение в этого, находяще¬
гося на грани вменяемости человека с лицом, превратив¬
шимся в маску убийцы, но ясно было, что развязка про¬
изойдет через секунду, пусть растянутую в нашем воспри¬
ятии, но только одну секунду, а для того, чтобы выта¬
щить пистолет, дослать патрон в ствол и выстрелить,
нужно не меньше пяти-десяти секунд — целая вечность.
К тому же, стрелять в толпе — это большой риск, риск
не для нас, а для посторонних, ни в чем не повинных
людей, а значит — стрелять нельзя, рисковать можно
только собой.
Они ударили одновременно: рыжий — ножом, а Кры¬
лов — опытный, бывавший в очень многих передрягах
598
опер, который не боялся заходить в любое время суток
в любой притон города, участвовал в рискованных задер¬
жаниях, в драках не на жизнь, а на смерть, — откло¬
нившись корпусом в сторону, встретил противника ногой
в живот.
Бесконечная секунда заканчивалась, и мне удалось
вырваться на свободное пространство гладиаторской
арены, а с другой стороны из толпы выпрыгнул Гусар.
Рыжий согнулся, выронив нож, ему не хватало воз¬
духа, и он рванул рубашку, открывая безволосую грудь,
и нам с Гусаром делать было уже нечего, я только под¬
нял оружие и, нажав кнопку, спрятал клинок в рукоятку.
Крылов перевел дух. Его шведка была порезана по боку,
лезвие чуть задело тело, оставив кровоточащий рубец,
но он смотрел не на себя.
— Откуда это у тебя? — вопрос прозвучал довольно
зловеще, и рыжий попытался запахнуть рубаху, чтобы
не было видно свежих царапин на груди. Взгляд у него
стал другим, осмысленным и испуганным, кураж прошел,
он затравленно озирался, стараясь не встречаться ни с
кем глазами.
— Откуда царапины? — повторил Крылов.
— Ах сволочь,— Гусар неловко, растопыренной ла¬
донью ударил рыжего по голове.— Так, значит, это ты, гад!
Я оттолкнул его в сторону: «Пойдем возьмем осталь¬
ных», и мы, раздвинув ничего не понимающих людей,
прошли на корму. Плосколицый бросился в воду сразу,
а бровастый замешкался, и я схватил его за шиворот.
Гусар вскочил на борт, собираясь прыгать, так что приш¬
лось удерживать и его: «Зачем? Никуда он не денется»,—
и спросил у бровастого: «Кто это?» Он не сразу понял,
и я кивнул в сторону плывущего: «Имя, фамилия, адрес?»
— Борзятников Васька, Красноармейская, 242, — с
готовностью ответил задержанный, и я, оставив его Гу¬
сару, пошел к капитану, чтобы объяснить происшедшее
и связаться с райотделом.
Гусаров
То, что произошло на моих глазах, совсем не походило
на киношные и книжные изображения поединков ра¬
ботника милиции с преступником. Схватка Крылова с
рыжим была очень короткой, совершенно не зрелищной,
без эффектных бросков и приемов самбо, и страшной,
потому что в ней наш товарищ по-настоящему рисковал
жизнью. Впрочем, в самый момент опасности степень
599
ри<ка не осознается, а если и осознается, то без доста¬
точно реальной «примерки» к себе, так уж устроен че¬
ловек, защитные механизмы оберегают психику в крити¬
ческий момент. Я знал это по себе, так было в детстве,
когда я чуть не утонул на озере, так было и сегодня.
Сейчас, когда мы надели на задержанных наручники
и посадили их на палубу, чтобы не попытались выпрыг¬
нуть за борт, пережитое напряжение стало проявляться:
у меня дрожали руки, а некурящий Крылов попросил
у кого-то сигарету, никак не мог прикурить и потом, когда
табак задымился, курить не стал, а просто держал сига¬
рету в зубах, отрешенно глядя перед собой и время от
времени у него подергивалось левое веко.
Потом мне вдруг захотелось говорить, все равно о
чем, просто, чтобы утолить столь внезапно возникшую
потребность. И я стал рассказывать что-то Крылову, а
он говорил что-то мне, мы болтали о каких-то совершенно
пустых вещах, а потом прошло и это, осталась только
страшная усталость и непреодолимое желание спать.
И сквозь охватившую меня апатию вдруг пробилась
мысль: «Неужели мы действительно задержали нх?» и я
тихо спросил у Крылова: «Как вы думаете, это они?»
— Они,— уверенно ответил он, и я уже не стал спра¬
шивать, откуда эта уверенность.
Понявшие что к чему пассажиры плотно обступили
нас, обиженные рыжим девушки, преодолевая сопро¬
тивление Крылова, пытались приложить к его ране кро¬
хотный, пропитанный одеколоном кружевной платочек,
а мужчины, не зная, как проявить свою расположенность,
все протягивали и засовывали нам в карманы пачки
сигарет, много пачек, сколько даже самому заядлому ку¬
рильщику не выкурить и за неделю.
Катер подошел к пристани и одновременно к ней подъ¬
ехали две желто-синие машины ПМГ и «Волга» началь¬
ника уголовного розыска. В одной из машин сидел мокрый
и жалкий Борзятников.
4. Г О Р О Д. 21 час 30 минут
В отделе подвели итоги рейда, написали рапорта,
Крылов доложил результаты руководству, переговорил
с коллегами, которые должны были заниматься задер¬
жанными, обратив их внимание на малозначительные
детали, сами по себе пока не играющие никакой роли,
но позволяющие тактически правильно построить допрос,
а потом разошлись.
600
И хотя каждого из них связывала с райотделом не¬
видимая ниточка принадлежности к милицейскому брат¬
ству, переступив порог строгих казенных дверей, они
погружались в свой, чисто человеческий мир, с его лич¬
ными и семейными делами, житейскими заботами, и
хотя служебные мысли нельзя было запереть в сейф
или сдать дежурному вместе с пистолетом, они отходили
на второй план.
Крылов зашел домой поужинать и собирался хоро¬
шенько отдохнуть, но передумал: жаль было терять вы¬
павший свободный вечер и он, замазав йодом слегка
ноющий рубец на боку, набрал номер телефона, запи¬
санный в его блокноте округлым элегантным почерком
той, которая, как ему казалось, могла заменить несо-
стоявшуюся два года назад любовь.
Волошин успел домой еще до того, как сынишку уло¬
жили спать, ему пришлось превращаться по очереди то
в слона Бимпо, то в Винни-Пуха, то в простую безымян¬
ную лошадку, которая ретиво носилась из комнаты в
комнату с маленьким всадником на спине. А потом, когда
Андрюшка заснул, он, сидя в удобном кресле у включен¬
ного телевизора, прочитал свежие газеты и журналы,
поговорил с женой, размышляя в то же время, дейст¬
вительно ли рыжий и его спутники убийцы... Крылов
был в этом уверен, его уверенность передалась и Воло¬
шину, но он прекрасно понимал, что уверенность сама
по себе еще ничего не значит и ответ на этот вопрос посту¬
пит только завтра, а может быть, и через несколько дней.
Гусаров поверг мать своим видом в почти шоковое
состояние и, приняв ванну, без ужина, ушел в спальню:
усталость и боль ушибов требовали немедленного осве¬
жающего сна. Но заснул он не сразу, долго лежал в
полудреме, и перед ним качались березовые стволы, много
пестрых стволов, так что даже чуть кружилась голова,
вставали лица четырех уголовников, задержанных хули¬
ганов и пьяниц, страшный оскал рыжего, и он подумал,
что раньше, до поступления в милицию, загорая на пляже
и гуляя в роще, никогда не думал, что здесь так много
различной нечисти... И еще пришла мысль, что любой
человек на вопрос о цвете березы ответит «бёлый», хотя
на стволе много черных узоров и тонкие ветки тоже чер¬
ного цвета. А перед тем, как заснул, ему привиделся
светлоголовый мальчик Димка, который шел, держа зё:
руку отца в капитанской форме, и бел на поводке большую
симпатичную рыжую обезьяну.
6<>1;
ПРИМАНКА ДЛЯ КРУПНОГО ЗВЕРЯ
ч.. Подходящую площадку огораживают высокими
столбами крепкого дерева, отстоящими на толщину руки
один от другого. Отступив на шаг, вокруг ставят второй
ряд столбов с узкой дверцей, открывающейся вовнутрь.
Перед закатом в середине круга привязывают белую
козу, а рядом, в прикрытой листьями яме, прячется охот¬
ник, вымазанный козьим пометом, заглушающим челове¬
чий дух.
Когда взойдет луна, из джунглей выйдет тигр и будет
долго бродить вокруг, но влекомый испуганным блеянием,
все же решится войти, начнет в поисках прохода про¬
тискиваться между частоколами, и, сделав круг, мордой
закроет дверцу, запирая себя в кольцевой клетке. Потом
он будет в ярости бегать по кругу, обдирая бока и остав¬
ляя клочья шерсти на бревнах, а когда поймет, что не
может добраться до козы и выйти наружу, станет на
задние лапы и примется с диким ревом грызть и царапать
бревна... В это время охотник должен выбежать из ук¬
рытия и через щель между столбами вонзить паранг
прямо в сердце зверю...
— Папа, а что жук приносит? — вопрос перенес
Волошина из влажных джунглей Юго-Восточной Азии
в аккуратно заасфальтированный и усаженный цветами
городской сквер.
— Как «что приносит»? — переспросил он.— Кому
приносит?
— Ну что приносит жук — пользу или вред? — Анд¬
рюшка был красный и распаренный, будто из бани.
— Гм.. Да я как-то над этим не задумывался...—
Волошин недоуменно развел руками.
— Нет, ты скажи, а то я с мальчишками поспорил,—
настаивал Андрей, рассматривая его широко раскрытыми
глазенками.
— Наверное, и пользу и вред,— Волошин попытался
найти компромиссное решение.
— Нет, ты мне точно скажи,— не отставал сын.—
Пользу или вред?
Для него все в мире четко делилось на хорошее и
плохое, полутонов и неясностей он не признавал.
— Не знаю,— сдался Волошин и перешел в контр¬
атаку.— А почему ты такой мокрый?
— Да это я бегал,— беспечно махнул рукой Андрей
602
и, чтобы избежать неизбежных нравоучений, вприпрыж¬
ку удалился.
Волошин посмотрел на часы. Пять. Он встал со ска¬
мейки, и сынишка тут же подбежал, умилительно загля¬
дывая в глаза: «А мы еще немножко погуляем?»
— Нет, малыш, мне на работу.
Слово «работа» было для Андрюшки непререкаемым,
ибо он на своем небольшом опыте уже успел убедиться:
там, где касается работы, просить взрослых о чем-нибудь
бесполезно.
—А завтра мы пойдем гулять?
— Завтра пойдем,— Волошин взял в ладонь малень¬
кую ручку сына, и они направились к дому.
После ужина у него оставалось в запасе около часа,
но время прошло быстро. Вначале жена давала настав¬
ления на завтра: «Будешь утром идти с работы, купи
молока, хлеба, сахару. Да и спички заканчиваются...»
А потом вразвалку подошел маленький человек со ста¬
рательно изображенной угрозой на лице и оттопырен¬
ными воображаемыми мускулами руками, который грубым
«ковбойским» голосом произнес: «Ну вот мы и встре¬
тились на узкой дорожке, Билл! Настало время нам
рассчитаться!»
И в следующую минуту комната превратилась в ка¬
менистое дно Большого каньона, по которому катались
в ожесточенной схватке известный на Диком Западе
грабитель Одноглазый Билл и бесстрашный шериф Джим-
Кривое ухо.
Как всегда в конце рабочего дня улицы заполнены
людьми — кто спешил домой или по каким-то своим
делам, кто просто прогуливался. Оживленно сновали
машины, сильно пахло отработанными газами.
Почти все идущие навстречу девушки были затянуты
в плотно облегающие бедра «фирменные» джинсы, и
оставалось только удивляться обилию знаменитых шта¬
нов — создавалось впечатление, что их производит мест¬
ный промкомбинат.
К вечеру стало прохладно, и Волошин порадовался
тому, что надел плащ. До отдела — четыре квартала,
пятнадцать минут неспешной ходьбы, и за это время
следовало внутренне перестроиться, подготовившись к
работе, которую предстояло выполнять.
Они заявили о себе шесть дней назад, почти пол¬
ностью заполнив суточную сводку происшествий за двад-
603
цать пятое сентября: «В 21 час 20 мин. двое неизвестных
совершили разбойное нападение на гражданина Егоро¬
ва Н. Ф. и гражданку Обуеву В. П. и, завладев деньгами
в сумме девять рублей пятнадцать копеек, скрылись с
места происшествия. Егорову нанесено ножевое ранение
в руку, Обуевой — удар камнем по голове. В 21 час 35 ми¬
нут — нападение на гр. Гриваева В. Д. и гр. Кабуеву А.И.
Гриваеву нанесено ножевое ранение левого плечевого
сустава, повлекшее ампутацию руки, у Кабуевой — по¬
верхностное ранение спины, в трех местах камнем раз¬
бита голова. У потерпевших отобран футляр с теннис¬
ными ракетками. В 22 часа — нападение на супругов
Ковалевых. Виктору Ковалеву нанесено проникающее
ранение в спину. У его жены преступники забрали су¬
мочку...»
Первое сообщение в райотдел поступило в 22.30 — поз¬
вонили из больницы, куда доставили Гриваева и Кова¬
лева. К этому времени преступники уже растворились
в миллионном городе, и поиски не принесли никаких
резул ьтатов.
Допросы потерпевших дали немногое. Во всех трех
грабежах участвовали двое молодых парней — высокий,
в серой нейлоновой куртке, вооруженный ножом, и низ¬
кий — в черном плаще и кепке, который орудовал камнем.
Их примет никто не запомнил: они появлялись не¬
ожиданно — спрыгивали с забора или выскакивали из
подворотни — «как две тени»,— сказала Ковалева —
и так же быстро исчезали. Сходились в одном: молодые,
лет двадцать — двадцать пять, а у высокого неестест¬
венно белое, будто вымазанное мелом лицо.
Интенсивность и дерзость нападений свидетельство¬
вали об особой опасности преступной группы. Обращала
на себя внимание жестокость грабителей — хотя сопро¬
тивления им не оказывали, они сразу же применяли
оружие: хотели запугать жертв, полностью деморали¬
зовать их. Стало ясно, что в городе объявились хищники,
которые не остановятся и перед убийством. И эти опа¬
сения оправдались.
«29 сентября в 23 часа 10 минут возле дома №276
по ул. Пушкинской неизвестный преступник совершил
разбойное нападение на гр. Чепорова В. Г. и гр. Серо¬
ву Е. Т. В процессе нападения Чепоров В. Г. убит ударом
ножа в голову».
Смертельно напуганная Серора запомнила только,
604
что убийца был не один, но^ его спутник — низкорослый
кряжистый парень — стоял в стороне и в нападении не
участвовал.
И снова — ни примет, ни очевидцев.
В ту же ноч.ъ генерал создал специальную опера¬
тивную группу во главе с начальником городского уго¬
ловного розыска. Работали круглосуточно: детально про¬
анализировали каждое нападение, «примерили» к нему
всех состоящих на учете подозрительных лиц, провели
обычные для подобных случаев мероприятия... Розыск¬
ное дело назвали «Прыгающие тени». Картонная папка
уже распухла от рапортов, справок, сводок и донесений,
но драгоценных крупинок полезной информации в этой
массе бумаг не было.
Все понимали, почему не удается добиться положи¬
тельных результатов: слишком мало известно о преступ¬
никах, почти ничего. Но мириться с этим не собирались —
группа вплотную занялась пресловутым «почти».
Уцепились за почерк преступников. «Тени» нападали
в безлюдных местах на гуляющие молодые пары. Почему
не на одиночек? Не попадались в удобном месте в под¬
ходящее время? Или существовал тонкий расчет: боясь
друг за друга, люди не станут сопротивляться и без¬
ропотно отдадут деньги и ценности? Может быть, и еще
проще: первое нападение на пару прошло удачно, а даль¬
ше включились механизмы стереотипного поведения...
Как бы то ни было, объектом нападений выбирались
мужчина с девушкой. Эту особенность почерка прес¬
тупников и решили использовать для того, чтобы их
обезвредить.
Возле райотдела было шумно: только что закончился
инструктаж дружинников. Лавируя в толпе, Волошин
наткнулся на Крылова.
— Привет, Саша, как настроение?
— В норме, — тот крепко ответил на рукопожатие.—
А у тебя?
Они вместе зашли в дежурку, где каждый в обмен
на карточку-заменитель получил деревянную стойку, в
которой был зажат пистолет и два магазина, а в гнез¬
дах основания желтели шестнадцать толстых, похожих
на желуди, патронов.
— Знаешь, о чем я думаю? —спросил Крылов, при¬
вычно снаряжая обойму.— Рабочий перед началом
Смены готовит инструменты, врач — медикаменты, а мы —
605
оружие. Символично, не правда ли? Специфика про¬
фессии... «Невидимый фронт» и все такое...
— А ты применял его когда-нибудь?
— К счастью, нет. В воздух стрелял пару раз — было
дело.
— Я тоже. Будем надеяться, что и не придется. Луч¬
ше палить в тире, по мишеням.
Щелк, щелк, щелк... На капсюле последнего патрона
темнело какое-то пятно, и Волошин хотел было его за¬
менить, но передумал.
Готово.
И у меня.
Когда они поднимались по крутой лестнице со стер¬
тыми каменными ступенями, навстречу скатился Гусар.
Постой, Юра, Волошин поймал его за рукав.—
Я же тебя еще не поздравил!
С чем? — Гусар сделал недоумевающий вид,
как будто поводов для поздравлений было множество
и он в них не особенно ориентировался.
— С присвоением первичного звания «лейтенант
милиции»,— Волошин торжественно пожал ему руку.—
Желаю тебе дослужиться, как минимум, до полковника.
Это возможно только при одном условии,— оза¬
боченно заметил Крылов.
— Каком? — Гусар заглотнул наживку.
Если ты не зажмешь такое радостное событие!
— О чем речь! — оскорбился Гусар.— Все будет
как положено! А сейчас поднимайтесь к Фролову, у меня
важное задание!
Очень важное?
— Чрезвычайно! — он доверительно понизил голос.—
Я должен отобрать девушек нам в пары. Так что сами
понимаете! — Гусар многозначительно вытаращил глаза
и побежал вниз.
— Лучше тебя с этим, безусловно, никто не спра¬
вится,— крикнул ему вслед Крылов.
Совещание у Фролова продолжалось недолго: кратко
оговорили детали предстоящей операции, способы и
периодичность связи, на плане района уточнили марш¬
руты всех патрульно-поисковых групп.
— Учитывая особую опасность разыскиваемых прес¬
тупников, будьте готовы своевременно применить ору¬
жие,— сказал Фролов напоследок, и от этой фразы пах¬
нуло холодом.
606
Потом пригласили девушек. Две были нештатными
инспекторами, хорошо знали всех сотрудников и дер¬
жались уверенно, в то время как семь дружинниц не¬
много смущались.
— Знаете, что от вас требуется? — доброжелательно
спросил Фролов. Они покивали: «Юра нам рассказал».
— Должен предупредить, что дело может оказаться
опасным. Если кто-то не хочет, не может или... в общем,
лучше отказаться сразу!
Желающих выйти из игры не нашлось: Гусар пра¬
вильно подобрал нам помощниц.
— Тогда выходите на маршрут. Желаю успеха!,
Спутницу Волошина звали Ритой. Высокая, гибкая,
модно одетая — с ней было приятно идти по улице.
— Нам досталась самая северная часть района,—
начал разговор Волошин.
— Это хорошо или плохо? — она держалась просто,
естественно и тем располагала к себе.
— Да особой разницы нет...
Электронные часы на крыше углового здания вы¬
светили время: 19.45. Они прошли еще квартал по ши¬
рокому оживленному проспекту и свернули направо.
Аккуратные одноэтажные кирпичные домики, чистые
тротуары, ухоженные зеленые газоны — частный сектор.
— Посмотрите, тут совсем другая жизнь,— медленно
проговорила Рита.— Нет спешки, суеты, все друг друга
знают, общаются между собой, соседи дружат семьями...
Действительно, проблема некоммуникабельности здесь
отсутствует: калитки дворов раскрыты настежь, люди
сидят на лавочках, вынесенных из дома разнокалибер¬
ных скамейках, непривычно выглядящих на тротуаре
стульях. Неторопливо беседуют, лузгают семечки, по¬
куривают. Небольшая компания, поставив на попа ящик,
играет в лото. Незнакомую пару рассматривают откро¬
венно, не скрывая любопытства. Галдят дети, потяги¬
ваются на асфальте кошки, лениво зевают добродуш
ные собаки.
— Да, уклад ближе к деревенскому,— согласился
Волошин.
— А через десять минут на улице никого не останется!
— Почему вы так думаете? -
— Уверена. Хотите пари?
— Идет.
Они дошли до угла и остановились.
607
— Засекайте время.
Волошин глянул на часы. К его удивлению, вскоре
люди действительно начали расходиться. Забирали свои
скамеечки, звали детей, загоняли животных. Хлопали
калитки. К восьми часам улица опустела.
Рита весело засмеялась, и Волошин, хотя уже понял,
в чем дело, решил ей подыграть.
— Поразительно! Что это значит?
— Отгадайте. Вы же сыщик!
— Ну что ж... Хотя задача чрезвычайной сложности,
сыщик сумеет найти ответ. В телевизионной программе.
Очевидно, вы заглядываете в нее чаще, чем я.
— Браво,— Рита захлопала в ладоши.— Вот это
проницательность!
— Но пари вы выиграли, с меня шоколадка.
Они прошли до конца квартала и снова повернули.
Начинался нежилой район: слева тянулась высокая
серая стена ипподрома, справа располагалась школа,
детский сад, а потом — огромное антенное поле радио¬
центра, огороженное крепким деревянным забором.
— Это, пожалуй, самый опасный участок,— подумал
Волошин.— Вскоре совсем стемнеет и здесь не будет
ни души. Очень подходящее место, чтобы внезапно поя¬
виться перед гуляющей парочкой.
Метров через восемьсот возле нового девятиэтажного
дома выстроились в ряд шесть телефонных будочек.
Волошин проверил: как ни странно, почти все автоматы
работали.
— В случае чего — бегом сюда и набирайте 02. Ясно?
— Ясно,— Рита сразу стала серьезной и энергично
кивнула.— Думаете, мы их встретим?
— Вряд ли. Вероятность слишком мала. Да может
быть, они вообще сегодня не высунутся...
Но он ошибался.
Денег хватило только на один «огнетушитель», поэ¬
тому пить надо былое умом, расчетливо. Толстых не торо¬
пясь растворил в стакане таблетку люминала и вопроси¬
тельно глянул на Браткова. Тот вяло качнул головой:
«Меня от этого спать тянет».
— Ну и дурак. Тогда пей медленно, вот так,—он
мелкими глотками цедил черно-красную жидкость, и су¬
дорожно сжимающая стакан рука постепенно переставала
дрожать.
?608
— Я так не могу,— Братков дернулся, вливая в себя
вино, с отвращением перекривился, застыл, сдерживая
рвотный позыв, потом с облегчением вытер мокрый под¬
бородок.— Ничего, прошло...
— Эх, козел, когда ты пить научишься! — снисходи¬
тельно реготнул Толстых. Сам он научился в четырнадцать
и последующие десять лет так совершенствовал свое уме¬
ние, что никаких полезных навыков приобрести не сумел.
Работал грузчиком либо подсобным, но сколько мест сме¬
нил за последниехгоды, не смог бы подсчитать самый до¬
тошный кадровик, тем более что распухшие и засаленные
трудовые книжки сами собой терялись одна за другой.
— Вот на ликеро-водке была житуха! — он шумно
глотнул.— Спустился в подвал, дырку провертел, а за
пазухой трубочка тонкая резиновая... В конце работы
кайф хороший, напоследок еще добавишь — и домой.
Приходил в отрубняке! А вся зарплата — вот она, целая!
Если б не мастер, сволочь, ни в жисть бы не ушел!
Братков налил по второму стакану.
— А меня грозятся в ЛТП направить. Мол, сам не
бросишь, напишем в суд — и на два года принудлечения..
— Потому что дурак! Столько времени на одном
заводе :— вот и успели присмотреться! — Толстых уста-,
вился на собутыльника пустыми страшными глазами.—
Все вы дураки! Что, не так? А ну-ка, повторяй: Я дурак!
Быстро, а то мозги вышибу! — он сжал чугунный кулак.
— Я дурак, дурак, я дурак,— без выражения про¬
бубнил Братков.
— Вот то-то! Все вы дураки! И всех я могу в бараний
рог свернуть! Понял?
Когда-то давно Толстых завидовал окружающим —
трезвым, опрятным, имеющим цель в жизни, знающим
больше, чем он... Можно было попытаться стать таким
же—начать учиться, работать, изменить образ жизни,
расстаться со старыми привычками... Это трудная, очень
трудная задача — ломать и переделывать самого себя,
но в принципе достижимая и многими до него успешно
разрешаемая. Беда в том, что, ослабив волю алкоголем,
он уже привык из двух альтернативных путей выбирать
более легкий. И он стал ненавидеть «благополучных»
людей, а потом в его дремучем сознании включился ком¬
пенсационный механизм: ведь в школе он в кровь избивал
сверстников, а сейчас удар литого кулака легко сминал
жесть водосточной трубы...
609
Оглушив себя ударной дозой алкоголя, он полюбил
выходить на улицу, в парк или сквер, чтобы затеять ссору
с миролюбиво настроенным прохожим, ничего не по¬
дозревающим й не готовым к отпору, и неожиданно об¬
рушить на него мощный кулак.
По мере того как на его счету накапливались раз¬
битые носы, выбитые зубы и сломанные челюсти, появля¬
лось презрение к избитым и униженным людям. За то,
что они краснеют от циничного слова, боятся грубой
силы, не умеют защититься от удара и нанести ответный...
Неразвитое мышление поставило знак равенства
между физическим превосходством и социальной значи¬
мостью каждого, и теперь он считал себя не только силь¬
нее, но и умнее, достойнее, выше всех остальных. Осо¬
бенно приятными становились эти мысли после хорошей
выпивки, и тогда затаенная зависть и открытая, сме¬
шанная с презрением, ненависть настоятельно требо¬
вали выхода.
— Ну, что молчишь?!
— Понял, Игорь, понял, чего ж не понять...
— Ну ладно,— найдя подтверждение своему превос¬
ходству, Толстых подобрел.— Тогда допивай!
Он тоже поднес стакан к губам. Ему нравилось вну¬
шать страх, и на грабежи он вышел не столько из-за
скудной добычи, сколько для того, чтобы в полной мере
ощутить это чувство.
На этот раз Братков не смог сдержаться, закашлялся,
подавился — вино выплеснулось обратно. Против ожи¬
дания насмешек не последовало: собутыльник о чем-то
задумался.
— Кому бы морду набить? — процедил Толстых.—
Ваську Кривого подловить, что ли?
— Да ну его, Игорь, пойдем лучше на танцы сходим.
— Чего я там не видел! Идти — так на дело! Червонец
сшибем — будет чем похмелиться. Или в штаны наложил?
Небось понравилось в стороне стоять?
Толстых вытащил из-под стола грубо сработанный
нож с тяжелой свинцовой рукояткой, которым когда-то
кололи свиней. Длинный клинок покрывали раковины
коррозии: выброшенный за ненадобностью, нож несколько
лет ржавел в куче старого хлама и сгнил бы совсем,
но Толстых, бесцельно перебирая с похмелья разнокали¬
берные железяки, нашел его и, отправляясь на очеред¬
ную «прогулку», сунул за пояс.
610
— Смотри у меня, еще раз струсишь — писану по
роже, будет отметина на всю жизнь! — он размахнулся
и глубоко вогнал нож в крышку стола так, что Братков
едва успел отдернуть руку.
Мне чего-то неохота на дело. Не боюсь я, но...
Зачем ты их режешь?
А тебе что, жалко, что ли? издевательски скри¬
вил губы Толстых.
— Да незачем это... Парень тот так закричал, что у
меня до сих пор мороз по коже... Интересно, вылечат его?
Вылечат, ничего ему не сделается! И вообще, тебе
что за дело?
— А то, что можно и «вышку» заработать...
— Дурак заработает! А меня еще взять надо,— Тол¬
стых перевернул табуретку, вскакивая, и с усилием вы¬
дернул нож.— А ну, попробуй, подойди!
Он принялся так размахивать оружием, что казалось,
засвистел рассекаемый воздух.
— Ну что, не хочешь? И правильно запорю!
Зрачки его расширились, волосы растрепались, по
бледному до белизны лицу катились струи пота.
— Вот так! — он бросил нож на стол и попытался
выдавить из бутылки еще несколько капель.— Жалко
бухла нет! Ну ничего, по-другому развлечемся Соби¬
райся. Знаешь, что я на сегодня придумал? Парня под¬
колем, а девку оттащим на пустырь и позабавимся как
следует!
Толстых скверно засмеялся и спрятал нож под пиджак.
— Никого не боюсь! Захочу — весь город буду в
страхе держать!
Они проходили маршрут четвертый раз. За плотно
закрытыми ставнями текла совсем другая жизнь — уют,
чай с вареньем и очередная серия приключенческого
боевика. Иногда крики, выстрелы и звуки ударов вы¬
рывались сюда, на плохо освещенную тусклым светом
редких фонарей пустынную улицу. Прохожих почти не
было, машин тоже, только время от времени на средней
скорости проезжал зеленый «Москвич», прикрывающий
патрульные группы.
— Вам не страшно? — спросила Рита, когда они
вновь вышли на нежилой участок. Она уже рассказала,
что окончила радиотехнический институт, работает ин¬
женером-конструктором, живет с родителями, по суб-
611
ботам плавает в бассейне и увлекается разведением
кактусов.
— Пока нет,— ответил Волошин.— А вам?
— Честно говоря, немного не по себе. Помню, я чи¬
тала, как охотятся туземцы в устье Амазонки: привя¬
зывают на берегу козу, а когда крокодил вылезает из
воды, в этом месте наполовину закапывают кинжал ост¬
рием вверх. Потом из-за кустов выбегают охотники с
копьями, палками, кричат, бьют в барабаны — и кро¬
кодил убегает. А возвращается он будто бы всегда по
Своим следам и распарывает брюхо... Так той козе, на¬
верное, тоже было страшновато...
Волошин засмеялся:
— Тогда коза — это скорее я,— он вспомнил, что
похожая ассоциация уже возникала у него сегодня.—
Но от такой приманки хищнику не поздоровится!
— Их же двое... И говорили — очень опасных...
— Ничего, если встретимся — разберемся.— Лицо
Волошина приобрело жесткое выражение.— Они напа¬
дают на беззащитных людей, в этом весь и расчет! Пусть
бы они прыгнули на меня или кого-нибудь из наших!
Он прекрасно понимал, что операция связана с боль¬
шим риском. Это как раз такой случай, когда его не из¬
бежать. Все должно быть естественно: одинокая парочка
на пустынной улице, встреча лицом к лицу. А «тени»
нападали неожиданно, и высокий с белым лицом сразу
пускал в ход нож. Так что если чуть замешкаешься...
Но они представляли угрозу для людей, вышедших
вечером погулять, в гости, в кино... Они могли сделать
что угодно: оскорбить, избить, ограбить, надругаться,
просто так, походя, ткнуть холодным острым железом
податливое человеческое тело... И Волошин не думал
о риске, больше всего он хотел оказаться между прес¬
тупниками и ничего не подозревающими гражданами,
чтобы принять удар на себя, как обязывала его про¬
фессия.
Правда, основные профессиональные качества —
внимание к людям, чуткость, отзывчивость, способность
к аналитическому мышлению — не пригодятся в сегод¬
няшней операции. «Тени» олицетворяют собой темную
силу, тупую, злобную, всесокрушающую. И обезвредить
их можно только в прямом контакте, в физическом столк¬
новении, в схватке не на жизнь, а на смерть. Как на войне.
Но готовность к таким схваткам й отличает работников
612
милиции от представителей десятков мирных специаль¬
ностей. Так же, как и оружие, получаемое перед нача¬
лом работы.
— Давайте позвоним,— они снова подошли к автома¬
там.— Чтобы дома не волновались. Рита зашла в теле¬
фонную будку.
Волошин соединился с райотделом и переговорил с
дежурным. Пока все спокойно. Потом он стал набирать
свой номер, одну цифру, другую... Хотя дойти до дому
можно было за четверть часа, он находился как бы в
другом измерении, в глубоком тылу, что ли. А Волошин
патрулировал на переднем крае и сейчас, строго говоря,
не был тем Алексеем, которого знали жена и сын. Дру¬
гое мироощущение, иной круг проблем, забот, перво¬
степенных дел, обострены чувства, напряжена нервная
система, в постоянной готовности мышцы. Он по-другому
смотрел на тихие окраины улицы, по-другому думал...
Звонить не стоило, чтобы не расслабляться.
Волошин нажал на рычаг, потом, подумав, переложил
пистолет в карман плаща.
Девушка уже прошла метров сорок в сторону новых
домов. Он глянул на часы: двадцать два ноль пять.
— Рита!
Она обернулась.
— Пойдем обратно.
— Почему? — ей явно не нравился глухой переулок
между ипподромом и антенным полем.
— Потренируем нервы,— пошутил Волошин. Он сам
не мог объяснить, что заставляет его вернуться на прой¬
денный только что отрезок маршрута.
Фонари светили через один, отбрасывая длинные
угловатые тени. С обеих сторон чернели огромные без¬
людные пространства, создавая впечатление отрезанности
от всего остального мира,
«Место действительно жутковатое,— подумал Воло:
шин.— Надо будет позвонить, чтобы навели порядок с
освещением».
Навстречу, сильно качаясь,, ковылял пьяный. Рита
придвинулась к Волошину поближе, но пьяный стара¬
тельно обошел их стороной.
— Хорош сюрприз для домочадцев,— брезгливо ска¬
зала Рита.— А может, он каждый день такой — тогда
привыкли... . . .
Волошин промолчал.. Ему не понравился запоздалый
613
гуляка, и он пытался проанализировать: почему? Высо¬
кого роста? Сколько в городе высоких людей! Бледное
лицо? При таком освещении — немудрено! Одет не в
серую нейлоновую куртку, а в темный пиджак. И вооб¬
ще — «теней» должно быть двое!
Мимо проехал зеленый «Москвич», и Волошин со¬
средоточенно смотрел вслед удаляющимся красным
огонькам, пока они не скрылись за поворотом. Беспо¬
койство не проходило, хотя мысли не за что было заце¬
питься. Вот разве что походка... Слишком координи¬
рованная для пьяного...
— Уже холодно. До скольки мы будем гулять? —
спросила Рита. Она так и сказала «гулять», значит, не
осознала до конца реальности проводимой операции.
— Да еще часок.
Шум мотора стих вдали, и обостренный слух Волошина
воспринял сзади шаги.
— Рита, у вас есть зеркало?
— Есть, а что?
— Достаньте, пожалуйста.
Она поискала в сумочке и удивленно протянула ему
блестящий прямоугольник.
— И возьмите меня под руку.— Волошин поднял
ладонь с зажатым зеркальцем, как будто поправляя
прическу.
Отражение было маленьким и мутным, различался
только силуэт: метрах в пятидесяти за ними крадучись
шел человек.
— Прошу прощения,— Волошин привлек Риту к себе
и прижался лицом к ее щеке.— Ничему не удивляйтесь,
слушайте меня и помните: если что — бегом к телефону!
Человек вошел в круг света. Это был тот пьяный, что
повстречался им пять минут назад. Теперь он шел ровно,
обычной неспешной походкой. Совпадение, случайность?
Или это «тень»? Но почему один?
Возле танцплощадки Братков растворился в толпе.
Толстых искал его» почти целый час, но тот куда-то исчез.
— Струсил, скотина,— презрительно плюнул он.— Ну
попадешься ты мне...
Он медленно шел по городу, в одурманенной вином
и снотворным голове лениво шевелились никчемные
худосочные мыслишки.
Он не отказался от своего плана и, оглядывая на-
614
рядно одетых прохожих, злорадно представлял, как при¬
ведет его в исполнение. Ему все больше и больше нра¬
вилась идея стать грозой вечерних улиц.
— Вы меня еще узнаете! Все узнаете, кто такой Игорь
Толстых!
Ноги сами привели его в тот район, где происходили
нападения. Он выбрал самый глухой переулок и сразу
увидел идущую навстречу пару. Затаенная, какая-то
животная хитрость подсказала прикинуться пьяным;
когда они разминулись, Толстых прошел еще полквар¬
тала и повернул обратно. Хищник вышел на след.
Глупая парочка ничего не подозревала, до него до¬
носился оживленный разговор, смех... Остановились,
целуются. Ну-ну, поцелуйтесь... Двинулись дальше.
Самое время...
Толстых вытащил нож и, спрятав его в рукаве, уско¬
рил шаг.
Рита держалась хорошо: не паниковала, не суети¬
лась, напротив, очень естественно имитировала оживлен¬
ную беседу и даже сумела засмеяться.
Шаги стали приближаться. Десять метров, семь,
пять... Сейчас все выяснится: либо это совпадение и че¬
ловек пройдет мимо, либо...
Волошин остановился, повернулся вполоборота, при¬
крывая собой Риту, и сделал вид, что прикуривает. Правая
рука в кармане, большим пальцем он сдвинул предо¬
хранитель.
Три, два, один. Человек прошел мимо, и Волошин
перевел дух, сбрасывая пережитое напряжение. В это
время тот повернулся и прыгнул, выбросив вперед не¬
видимую, но безошибочно угадываемую полоску клинка.
Волошин среагировал мгновенно. Инстинкт и отрабо¬
танная реакция выдернули пистолет из кармана, палец
нажал спуск, рука напряглась, готовясь погасить отдачу,
а разум отклонил ствол чуть вниз, в ноги. Пламя вспыш¬
ки, грохот, первая помощь раненому — на этом операция
«Прыгающие тени» должна была завершиться, но...
Вместо выстрела послышался безвредный металлический
щелчок осечки.
Увидев пистолет, Толстых отпрянул, и нож только
скользнул по плечу Волошина. Инспектор поймал напа¬
дающего за запястье, и они оба упали, Толстых подмял
его под себя, и, хотя Рита с перекошенным страхом лицом
изо всех сил тянула бандита за волосы, тот, казалось,
этого даже не чувствовал.
615
— Беги звонить,— крикнул Волошин.— Быстро!
В общем-то звонок был не нужен, он прекрасно по¬
нимал, что помощь прийти не успеет, все зависело от
него самого, но следовало отправить девушку подальше
от опасного места.
Рита побежала, оглядываясь туда, где сцепились
на пыльном асфальте двое вооруженных мужчин.
Волошин чувствовал, что нападающий сильнее и этой
силе надо было противопоставить умение и навыки, при¬
обретенные во время специальной подготовки. Он попы¬
тался взять руку противника на излом, но тот разорвал
захват и дважды ударил ножом в спину. Один удар при¬
шелся по касательной, второй пробил легкое.
Волошин достал преступника пистолетом в висок, но
правая рука плохо слушалась и сильного удара не полу¬
чилось. Толстых за ствол стал выкручивать пистолет и
завладел им, а Волошин подхватил брошенный нож.
Теперь они катались по земле и били друг друга руко¬
ятками оружия.
Бандит наносил безжалостные и расчетливые удары —
в самые болезненные, уязвимые места, короткие липкие
пальцы пытались сжать горло, выдавить глаза, разорвать
рот. Волошин вспомнил, как несколько часов назад бо¬
ролся с сынишкой, старательно оберегая родное мягкое
тельце, и тот тоже старался не причинить ему боли. Анд¬
рюшка даже не знает, что на свете есть люди, для которых
нет родных и близких, не существует чужого горя и чужой
боли, которые не остановятся ни перед чем. Сейчас он
спит в своей кроватке, не подозревая, что опасный прес¬
тупник, для которого нет ничего святого, пытается убить
его отца. И похоже, что ему это удастся — вскоре насту¬
пит слабость от потери крови и тогда...
Ну нет!
Рванувшись, он нанес удар — резкий и точный, ре¬
шающий. Толстых обмяк. _
Волошин сбросил убийцу с себя, завернул ему руку
за спину, отбросил нож далеко в сторону. Силы уходили,
и он уже не мог передернуть затвор, поэтому щелкал
курком раз за разом, пока боек, наконец, не разбил кап¬
сюль. Грохнул выстрел, второй, третий...
Скрипнули тормоза, двое выскочили из машины,
Волошин, не узнавая, крикнул: «Стой, стрелять буду!»
— Свои!
Он разобрал голос Лактионова и еще успел сказать:
616
«Держите его крепко — здоровый гад!» А потом на¬
ступила тьма.
За эту операцию Волошина представили к ордену.
По случайному стечению обстоятельств награду ему
вручили в тот день, когда был расстрелян Толстых. Где-то
в местах не столь отдаленных отбывал длительный срок
Братков. Ничего не зная об этой истории, работали, от¬
дыхали, веселились и печалились люди, которых «тени»
не успели унизить, искалечить или даже убить. А Воло¬
шин, играя с сыном, старался, чтобы он не видел шра¬
мов— у Андрея сразу портилось настроение.
Словом, жизнь шла своим чередом.
Содержание
Принцип каратэ 5
Свой круг 213
Задержание 409
Березовый поиск 543
Корецкий Д. А.
К 66 Принцип каратэ: Повести. —М.: ООО ПКФ «Све¬
точ», 1994.—618 с.— (Мастера советского детектива/
редкол.: А. В. Муравьев и др.)
ISBN 5-85641-027-0
В книгу вошли четыре остросюжетных повести ростовского
писателя. Автор строит их, несколько отходя от привычных тради¬
ций детективного жанра, главный упор делая на исследовании
души своих персонажей, стремясь показать истоки их нравственной
деградации.
Для широкого круга читателей.
4700000000
БКК 84Р7-4
ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННОЕ ИЗДАНИЕ
МАСТЕРА СОВЕТСКОГО ДЕТЕКТИВА
Корецкий Данил Аркадьевич
ПРИНЦИП КАРАТЭ
Редактор О. В. Ачкасова
Технический редактор Л. Г Лаврентьева
Корректор Г. 3. Зеленина
Сдано в набор 27.01.94. Подписано в печать 22.03.94. Формат 84 X 1081 /32.
Гарнитура литературная. Бумага офсетная. Печать высокая.
Усл.-печ. л. 34,76. Усл.кр.-отт. 34,76. Уч.-изд. л. 38,0. Тираж 50 000 экз.
Заказ № 2628.
ООО ПКФ «Светоч»
114000 Щелково МО, ул. Центральная, д. 6
Типография «МК-Полиграф»
107082, Москва, Переведеновский пер., 21
Дорогой читатель!
В этом году появятся
избранные произведения
таких известных мастеров
детективного жанра, как
Аркадий Адамов,
Эдуард Хруцкий,
Павел Шестаков и др.
СЛЕДИТЕ ЗА ВЫХОДОМ КНИГ!
Любителям детективного жанра!
В 1994 году в жанре детективной литературы в
серии «Мастера советского детектива» выйдут в
свет следующие произведения:
Данил Корецкий
Принцип каратэ
Лицо в кадре
Николай Оганесов
Играем в «спринт»
Опознание
Эдуард Хруцкий
Операция прикрытия
Юрий Кларов
Черный треугольник
Рассказы старого антиквара
Анатолий Ромов
Алмазы шаха
ЧИТАЙТЕ ДЕТЕКТИВЫ, И
ВАШ ДОСУГ ОБЕСПЕЧЕН!
Уважаемые читатели!
Напоминаем Вам,
что вышли в свет
детективные романы
таких известных
советских авторов, как
Аркадий Адамов,
Леонид Словин,
Николай Леонов,
Анатолий Ромов,
Павел Шестаков и др.
МЫ НАДЕЕМСЯ,
ЧТО ЭТИ КНИГИ
ЗАИНТЕРЕСУЮТ ВАС.