ВОПРОСЫ
ФИЛОСОФИИ
9
1958

АКАДЕМИЯ НАУК СССР
ИНСТИТУТ ФИЛОСОФИИ
ВОПРОСЫ
ФИЛОСОФИИ
9
ЖУРНАЛ ВЫХОДИТ ЕЖЕМЕСЯЧНО
19 5 8

Против ревизионизма в эстетике
А.	Г. ЕГОРОВ
Общеизвестно, что марксистско-ленинская идеология завоевала
в настоящее время прочные позиции во всех областях общественной
жизни стран социализма, что она привлекает на свою сторону все
новые и новые массы людей на земном шаре. При этом характерно,
что марксистско-ленинская идеология охватывает теперь своим влия¬
нием не только рабочий класс и крестьянство, а и широкие круги ин¬
теллигенции, в частности той художественной интеллигенции, которая
стремится к правдивому отражению действительности в искусстве, к
выражению сокровенных чаяний, чувств и мыслей народа. И это не
случайность, а закономерный процесс, имеющий глубокое основание
в жизни.
Капитализм, культивируя дух наживы и превращая рабочего в при¬
даток машины, всегда был враждебен поэзии, талантам, духовному
развитию трудящихся мате. В современных же условиях, когда капита¬
лизм стал государственно-монополистическим, он все более разоблачает
себя как душитель национальной культуры, демократического искусства,
как беспощадный эксплуататор художественной интеллигенции, вынуж¬
денной продавать свой талант владельцам «денежного мешка».
Вот почему ныне в самых различных социальных группах, находя¬
щихся под игом монополистического капитала, развернулась критика
империализма, его политики в сфере культуры и искусства. В этом, несо¬
мненно, сказывается усиливающееся воздействие рабочего класса и его
марксистско-ленинских партий на развитие культуры, искусства и пере¬
довой эстетической мысли. Особенно важным и в известном смысле ре¬
шающим является здесь могучее влияние социалистической культуры,
расцветающей в странах мировой социалистической системы.
Передовые мыслители и художники капиталистических стран на соб¬
ственном опыте убеждаются, что им по пути с рабочим классом и социа¬
лизмом, а не с капитализмом и буржуазией, что никакая другая эстетика,
кроме марксистско-ленинской, не дает правильных ответов на насущные
запросы художественной практики, не отвечает потребностям обществен¬
ного прогресса и требованиям народа.
В настоящее время не только в СССР, в странах народной демокра¬
тии, но и во многих капиталистических странах успешно развивается
искусство социалистического реализма. Уходя своими корнями в гущу
народных масс, оно активно борется за торжество политических принци¬
пов, общественно-эстетических идеалов революционного пролетариата.
Рука об руку с ним идет и развитие марксистско-ленинской эстетики, опи¬
рающейся на теоретический фундамент диалектического и исторического
материализма. Достаточно указать хотя бы на труды Го Мо-жо, Луи Ара¬
гона, Джека Линдсея, Жоржи Амаду, Иоганна Бехера, Анны Зегерс. Эти
и многие другие деятели зарубежной передовой культуры внесли много
ценного в сокровищницу марксистско-ленинской эстетики, обогатив ее но¬

4
А. Г. ЕГОРОВ
выми идеями в связи с опытом социалистического искусства и идейно¬
эстетическими потребностями широких масс.
Обобщая передовой опыт художественной практики, марксистско-ле¬
нинская эстетика помогает дальнейшему творческому подъему не только
искусства социалистического реализма, но и демократического искусства
в целом. Искусство и теория социалистического реализма, укрепляя свои
позиции, придают мужество в борьбе против тлетворного воздействия
декаданса всем демократически настроенным художникам и мыслителям,
мастерам критического реализма, Есем прогрессивным деятелям в обла¬
сти искусства и культуры.
В могучем размахе социалистического искусства, идейной основой
которого является марксизм-ленинизм, прежде всего черпает силы и
уверенность в грядущей победе широкий демократический фронт, обра¬
зующийся против империалистической идеологии и политики в области
культуры.
Влияние марксистско-ленинского мировоззрения на умы людей в со¬
временную эпоху столь велико и бесспорно, что даже и откровенные про¬
тивники марксизма не решаются порой выступать против него с откры¬
тым забралом. Чтобы сохранить воздействие на массы, они все чаще ис¬
пользуют марксистскую фразеологию, пытаются придать своим эстети¬
ческим системам социальную заостренность. Идеализм они стараются
преподнести не явно, а завуалированно, ибо в доспехах «традиционного
идеализма» теперь все труднее отстаивать буржуазные взгляды. Свои
выступления против марксизма-ленинизма многие идеологи буржуазии
вынуждены ныне все чаще прикрывать оговорками о рациональном со¬
держании отдельных положений марксизма. Но при этом все они, ра¬
зумеется, не забывают подчеркнуть, что политические выводы и концеп¬
ции марксизма для них неприемлемы.
Сложнее обстоит дело с ревизионистами. Эти объявляют себя не толь¬
ко марксистами, но и единственными творческими марксистами, делают
вид, что воюют не с марксистско-ленинской методологией в теории
искусства, а с догматизмом. Они претендуют лишь... на «уточнение» тех
или иных положений марксистской эстетики на базе нового опыта художе¬
ственного творчества и социального развития. Ревизионисты тем и опас¬
ны, что, будучи на словах приверженцами марксизма, они на самом деле
выхолащивают из положений марксистской эстетики их революционную
суть, марксистскую диалектику подменяют софистикой. Объявляя себя
«друзьями» социализма и социалистического искусства, они пытаются
дискредитировать социализм, социалистическое искусство и марксистско-
ленинскую эстетику. Вот почему так важно знать и разоблачать «доводы»
этих мнимых друзей социализма и социалистического искусства, под мар¬
ксистской терминологией, под покровом эквилибристики эстетическими
понятиями вскрывать подлинную суть их концепций.
Против ревизии принципа коммунистической идейности искусства
Марксизм, подчиняясь общим законам развития научной идеологии,
в разных странах развивается своеобразно, в зависимости от социальных
и национальных условий. К этому применяется и ревизионизм в своих на¬
падках на марксистско-ленинскую теорию вообще, марксистско-ленинскую
эстетику в частности. Однако при всех национальных оттенках ревизио¬
низм имеет нечто общее и является международным явлением в рабочем
движении.
Ревизионизм в области эстетики — это теперь уже не просто отдель¬
ные идейные шатания и отступления от принципов марксизма-ленинизма,
а вполне оформившаяся линия в теории искусства, отрицающая прин¬
цип коммунистической идейности социалистического искусства, выра¬

ПРОТИВ РЕВИЗИОНИЗМА В ЭСТЕТИКЕ
5
жающая капитуляцию перед буржуазной идеологией в теории искус¬
ства вообще.
Многие современные ревизионисты и сами не скрывают, что, обра¬
щаясь к вопросам эстетики, они озабочены не столько художественными,
сколько политическими и общеидеологическими проблемами. Они наме¬
рены «произвести принципиальную переоценку ценностей в области идео¬
логии литературы», открыть полосу разрушения «традиционных марксист¬
ских положений», ибо марксизм, по их мнению, нужно начать строить
заново. И хотя современные ревизионисты нередко пытаются изобразить
себя сторонниками марксистско-ленинской эстетики и противниками, как
они говорят, лишь... «ждановской (?) теории отражения», «ждановской
теории искусства социалистического реализма», «старомодных» (?) идей
Горького о связи профессионального искусства с коллективным народным
творчеством и т. д., ознакомившись с работами ревизионистов, нетрудно
понять, что они ведут подкоп под основы марксистско-ленинского учения
о культуре, стремятся взорвать изнутри марксистско-ленинскую идеоло¬
гию. И потому нет ничего удивительного в том, что, начав с «бунта» про¬
тив идейно-художественных принципов искусства социалистического реа¬
лизма, против марксистско-ленинской теории искусства, современные ре¬
визионисты, скажем, в Венгрии, докатились до контрреволюционных вы¬
ступлений против социализма.
В этом плане показательна судьба Г. Лукача, автора широко извест¬
ных у нас работ по философии и литературоведению. Некоторые из них
направлены против вульгарной социологии в эстетике и теории литера¬
туры. Но и эти работы Лукача не свободны от существенных ошибок, ко¬
торые, разрастаясь, превратились у него постепенно в целую систему ре¬
визионистских взглядов, направленных против марксизма-ленинизма.
В чем же сущность ревизионистской программы Лукача в области
эстетики и литературы и каковы корни этой программы? Не подлежит
сомнению, что ревизионизм Лукача в области эстетики связан с его поли¬
тическими взглядами. А политические взгляды Лукача никогда не отлича¬
лись марксистской цельностью, пролетарской определенностью и прин¬
ципиальностью. В 1920 году В. И. Ленин, характеризуя статью Г. Лукача
«К вопросу о парламентаризме», писал: «Статья Г. Л. очень левая и очень
плохая. Марксизм в ней чисто словесный» (Соч., т. 31, стр. 142). С тече¬
нием времени Г. Лукач избавился от ряда ошибок, имевших место в его
статье «К вопросу о парламентаризме» и в книге «История и классовое
сознание» (1923 г.), которую впоследствии он сам оценил как «реакцион¬
ную в силу идеализма, недостаточного понимания теории отражения и от¬
рицания диалектики в природе» («Probleme des Realismus», Aufbau —
Verlag, Berjin, 1955, S. 231). Но идеалистические блуждания, присущие
ранним работам Лукача, продолжали жить в его сознании и даже
укрепляться. И в более позднее время в работах Лукача зачастую не было
«конкретного анализа точно определенных исторических ситуаций», в чем
упрекал Лукача еще Ленин, не проводилось четкой грани между проле¬
тарской и буржуазной идеологиями. Кроме того, освобождаясь от детской
болезни «левизны» в коммунизме, Лукач постепенно впал в другую край¬
ность: под флагом борьбы против сектантства он все более склонялся к
сглаживанию, отрицанию классовых антагонизмов в капиталистическом
обществе. Подобно другим ревизионистам, он затушевывал непримири¬
мость буржуазной и социалистической идеологий, подменял их коренную
противоположность понятием сосуществования и тем самым грубо попи¬
рал принципы марксизма-ленинизма.
Марксисты-ленинцы, само собой понятно, не могут не считаться с тем,
что в мире реально существуют государства с различным общественным
строем. Наша страна вела и ведет политику мирного сосуществования го¬
сударств с различными социальными системами. И это не тактический

6
А. Г. ЕГОРОВ
прием, а генеральный курс нашей внешней политики. Но выступая за по¬
литику мирного сосуществования стран с различными социальными систе¬
мами, коммунисты «икогда не утверждали и не могут утверждать, будто
возможно мирное сосуществование или тем более примирение социалисти-*
ческой и буржуазной идеологий. «Идеологические расхождения,— гово¬
рил Н. С. Хрущев в докладе о сорокалетии Великой Октябрьской социали¬
стической революции,— непримиримы, и они будут существовать. Но это
не исключает мирного сосуществования, мирного соревнования между
социалистическими и капиталистическими странами».
Такова марксистско-ленинская позиция по вопросу мирного сосущест¬
вования, мирного соревнования двух систем. А как поступает Лукач?
В докладе «Борьба прогресса т реакции в современной культуре» Лу¬
кач на словах признавал противоположность капитализма и социализма,
«принимая во внимание основополагающее противоречие нашего време¬
ни». Однако, спрашивал он, можем ли мы без всякого опосредствования,
прямо проводить это противопоставление, применяя его к конкретной про¬
блеме? На этот вопрос он отвечал отрицательно. Обращаясь к искусству
и литературе, Лукач говорил, что это особая область, где «складывается
не та ситуация... где друг и враг противостоят друг другу, как два лагеря»
(«Aufbau» № 9, 1956, S. 775).
Лукач фактически снимал различие между буржуазной и социалисти¬
ческой идеологиями в искусстве, растворял марксистскую идеологию в бур¬
жуазно-либеральной и мелкобуржуазной идеологиях. И мотивировал это
Лукач тем, что в искусстве и литературе «речь идет о чрезвычайно слож¬
ном переходе; мы встречаем поэтов, которые подходят к делу формали¬
стически, но внутреннее устремление которых все же развивается в на¬
правлении мира и прогресса, и реалистических писателей, склонность ко¬
торых к натурализму как раз способствует тому, что они не имеют таких
перспектив» (там же).
В современном искусстве действительно наблюдается весьма сложная
картина. С каждым годом все более укрепляются позиции социалистиче¬
ского реализма, наряду с ним в капиталистических странах развивается
критический реализм, растет размежевание в рядах буржуазной художе¬
ственной интеллигенции и т. п. Но что из этого следует? То, что> маркси¬
сты-ленинцы должны занять четкую партийную позицию в вопросах ис¬
кусства и литературы, собирать и объединять вокруг себя всех честных
художников, тяготеющих к миру и демократии, ни в чем не поступаясь
своими социалистическими принципами и убеждениями. В. И. Ленин
учил, что коммунисты «не должны стоять, сложа руки, и давать хаосу
развиваться, куда хочешь. Мы должны вполне планомерно руководить
этим процессом и формировать его результаты» (цит. К- Цеткин «Воспо¬
минания о Ленине», 1956, стр. 13). А что предлагает Лукач? Задачу мар¬
ксистского литературоведения Лукач видит в том, чтобы «охватить все в
целом и непредвзято судить о произведениях с точки зрения сосущество¬
вания», имея в виду мирное сосуществование пролетарской и буржуаз¬
ной идеологий. Он доходил до утверждений, будто в нашу эпоху борьба
против декадентского искусства, против «декадентского мировоззрения»
в искусстве уже не является насущной необходимостью. По мнению Лука¬
ча, эта борьба вредна, ибо «может во многих капиталистических странах
привести определенных писателей и деятелей искусства к изоляции»
(«Aufbau» № 9, 1956, S. 775).
Лукач капитулировал перед буржуазной идеологией, причем он был
идеологом этого капитулянтства, ибо стремился теоретически обосновать и
оправдать стратегию ревизионизма. Каким образом? Лукач считал, что
основным противоречием современности является не противоречие между
социализмом и капитализмом, а противоречие между империализмом и
демократией. Исходя из этого, главное свое внимание Лукач сосредото¬
чивал на противоречиях внутри буржуазии, на противоречиях в рамках

ПРОТИВ РЕВИЗИОНИЗМА В ЭСТЕТИКЕ
7
буржуазного сознания. Он договаривался до того, что в ^современных
условиях, когда буржуазная идеология переживает всеобщий кризис, яко¬
бы возможно такое положение, при котором художники, не порывая с бур¬
жуазией, могут занять некую нейтральную, «внеклассовую» позицию про¬
гресса в искусстве. Рассуждения Лукача о «прогрессе» и «реакции» в по¬
литике и искусстве носят столь отвлеченный характер, что сплошь и ря¬
дом невозможно понять, какие классы и социальные группы при этом он
имеет в виду.
Не подлежит сомнению, что в условиях всевластия монополий реак¬
ционная буржуазия, не стесняясь в выборе средств, ведет яростное наступ¬
ление на демократические права и свободы, попирает суверенитет и неза¬
висимость наций. В связи с этим получают все более и более широкий
размах движения в защиту мира, демократических свобод и на¬
циональной независимости. Все это, естественно, находит свое отражение
и в области искусства. Теперь даже лучшая часть буржуазной интеллиген¬
ции все решительнее протестует против всевластия монополий, выступает
за демократические права и свободы.
Таким образом, противоречие между империализмом и демократией
представляет собой реальное противоречие. И рабочий класс и его партия,
кровно заинтересованные в общедемократических преобразованиях, в том,
чтобы довести до полной победы борьбу за мир, демократию и социализм,
всегда учитывают это противоречие в своей политике, в том числе и в обла¬
сти искусстЁа. Коммунисты не отрываются от масс, они поддерживают
прогрессивные устремления самых различных слоев интеллигенции,
сплачивают ее на основе служения народу. Но, сплачивая ряды этой
интеллигенции в общей борьбе за мир и демократию, коммунисты, мар¬
ксисты-ленинцы, всегда твердо отстаивают свои социалистические взгляды,
принципы и убеждения, они ни в чем не капитулируют перед буржуазной
идеологией.
Иначе поступает Лукач. Он приспосабливает марксизм ко взглядам и
вкусам мелкой буржуазии, объявляет главной силой прогресса в искусстве
тех художников, которые проявляют мелкобуржуазную неустойчивость, и
старается представить их идеологию как внеклассовую. Лукач оставляет
место для идеологии нейтральности и беспартийности по отношению к
мелкобуржуазной идеологии.
В некоторых работах Лукач справедливо выступает против иррацио¬
нализма в науке и искусстве, подчеркивает отличие социалистического ис¬
кусства от искусства империалистической буржуазии, необходимость борь¬
бы за мир и демократию. Но разве к одному этому сводится партийность
социалистической идеологии, коммунистическая партийность в искусстве?
Рабочий класс воспитывает своих художников в духе коммунистической
партийности, которая не терпит буржуазно-анархического своеволия, мел¬
кобуржуазной расхлябанности, неопределенности и которая предполагает
открытое и бескорыстное служение идеалам революционного пролетариата.
В ряде своих работ Лукач специально касается коммунистической
партийности в литературе, причем иногда особо подчеркивает, что комму¬
нистическая партийность отнюдь не сводится к отношению художника к
изображаемому предмету, но представляет собой «партийность объектив¬
ности». Это положение верно постольку, поскольку оно направлено против
субъективистского истолкования принципов коммунистической партийно¬
сти в искусстве. Но, во-первых, это положение для Лукача не имеет силы
принципа. Он зачастую сам сползает на позиции субъективизма \ Во-вто¬
рых, это положение Лукача абстрактно, оно открывает лазейку для оппор-
тунистически-объективистского истолкования партийности. Эту лазейку
Лукач расширяет далее, заявляя, что партийность «является движущей
1 Субъективизм Лукача в истолковании эстетических проблем обстоятельно и убе¬
дительно раскрыт в статьях Г. Коха, опубликованных в журнале «Aufbau» №№ 7 и 8,
1957.	*

8
А. Г. ЕГОРОВ
силой, внутренне присущей самой действительности, которая познается на
основе правильного диалектического отражения действительности и вво¬
дится в практику... Создание истинного произведения искусства направле¬
но на то, чтобы вводить эту партийность как свойство самого изображае¬
мого мира» («Probleme des Realismus», S. 19). Этим, по сути дела,
ограничивается у него рассмотрение вопроса о сущности коммунистиче¬
ской партийности в искусстве.
Коммунистическая партийность опирается на анализ законов развития
объективной действительности, так как интересы рабочего класса совпа¬
дают с направлением этого развития. Но коммунистическая партийность
вместе с тем предполагает познание противоречивых тенденций и сил жиз¬
ни, активное вмешательство в жизнь с целью организации передовых, рево¬
люционных классов на борьбу за победу социализма, коммунизма под
руководством рабочего класса и его марксистско-ленинской партии. У Лу¬
кача же получается так, что все автоматически «делает» сама действи¬
тельность; художник выступает в качестве мягкого воска, на котором дей¬
ствительность рисует свои образы, объективную истину, правду искус¬
ства, а его мировоззрение, сознательные устремления, воля, характер, ин¬
тересы и классовые, социальные симпатии и антипатии никакой существен¬
ной роли не играют. Иными словами, Лукач выдвигает архиабстрактное
понятие партийности, из которого выхолощено главное: проведенная в
художественном творчестве классовая позиция того или иного художника.
Не учитывает Лукач и качественного своеобразия коммунистической
партийности, которая является результатом и выражением высокоразви¬
той классовой борьбы и отличается своим характером от всех предшеству¬
ющих форм, которые, говоря его словами, «принимала партийность в ходе
истории». В работе «Критический реализм в социалистическом обществе»
Г. Лукач пишет даже о том, что для верного понимания писателем дей¬
ствительности усвоение марксизма (а тем более участие в социалистиче¬
ском движении, самая принадлежность к партии и т. п.) ничего еще не
значит (см. «Studia Filozoficzne» № 3, 1957, S. 33), то есть коммуни¬
стическую партийность он отрывает от марксистско-ленинского мировоз¬
зрения, от политики марксистско-ленинской партии.
Таким образом, Лукач скатился, по сути дела, на внеклассовую точку
зрения в понимании искусства. Он не показывает, в чем состоит классовая
позиция того или иного художника, в чем особенность коммунистической
партийности. Это позиция объективиста, который удовлетворяется реги¬
страцией фактов и процессов действительности, не считает себя обязан¬
ным проанализировать, какие общественные классы стоят за этими явле¬
ниями, какова роль этих классов в общественном развитии, и выразить
ясно и четко партийное, классовое отношение к данным явлениям и про¬
цессам.
Этот «объективизм» мешал Лукачу видеть главное, проводить мар¬
ксистско-ленинский принцип объективности познания в эстетике и
философии, неизбежно толкал его к умалению и забвению субъективного
фактора, роли идеологии художника в процессе отражения действитель¬
ности. И глубоко не случаен поэтому тот факт, что Лукач встал на путь
извращения ленинского принципа коммунистической партийности в ис¬
кусстве. Причем от игнорирования этого важнейшего принципа эстетики
он докатился накануне контрреволюционного мятежа в Венгрии до пря¬
мых атак на ленинское учение о коммунистической партийности в ис¬
кусстве.
Нападки на ленинский принцип коммунистической партийности в
искусстве и литературе имели у Лукача обычную для ревизионистов
форму: широко используя софистические выкрутасы и демагогические
лозунги, Лукач объявил работу В. И. Ленина «Партийная организация
и партийная литература» безнадежно устаревшей для современности, а
всякого, кто отстаивает ленинский принцип коммунистической партийно*

ПРОТИВ РЕВИЗИОНИЗМА В ЭСТЕТИКЕ
9
сти в искусстве,— неисправимым догматиком. Разумеется, Лукач открыто
не отрицал, что эта работа В. И. Ленина — выдающееся произведение
марксизма. Но фактически он выхолащивал ее революционное содержа¬
ние. Лукач проводил мысль, что в свое время работа Ленина «Партийная
организация и партийная литература» сыграла определенную роль, но
теперь, мол, она никакого серьезного значения не имеет, ибо в ней Ленин
дал указание о том, какой должна быть партийная журналистика в пе¬
риод общедемократического подъема, но не сказал, какой должна быть
литература после победы социалистической революции \
Конечно, Ленин каждую свою работу писал, исходя из насущных
потребностей, в связи с задачами, которые стояли в тот или иной момент
перед партией. Ленинская статья «Партийная организация и партийная
литература» не составляет исключения.
Написакная в период острой классовой борьбы 1905—1906 годов,
работа Ленина «Партийная организация и партийная литература» с ис¬
ключительной ясностью определила программу большевистской партии в
области искусстба и литературы во время общедемократического подъема.
Но ее значение далеко не исчерпывается этим. Ведь в ней даны ответы
не только на непосредственные запросы, которые выдвигала тогда жизнь.
В статье «Партийная организация и партийная литература» Ленин сфор¬
мулировал принцип коммунистической партийности как жизненной осно¬
вы социалистической литературы, показал, каким должно быть социа¬
листическое искусство.
Разве устарело положение, высказанное в этой работе, что литерату¬
ра должна служить миллионам и десяткам миллионов трудящихся, что
социалистическая литература дает безграничную возможность художнику
свободно, без всякого принуждения, без каких-либо ограничений служить
народу, трудящимся, составляющим цвет общества, его великую созида¬
тельную силу?
Разве устарела хоть в какой-то мере острая, беспощадная критика,
которой подверг в этой работе Ленин всю продажную литературу и ли¬
цемерный буржуазный лозунг об «абсолютной свободе» художника, бар¬
ско-анархическое, буржуазно-индивидуалистическое понимание свободы
в искусстве?
Даже в деталях ленинской статьи заключены чрезвычайно важные
и для наших дней идеи. В частности, выступая против сотрудничества
Мартова и Дана в кадетской газете, борясь против меньшевиков и их
прессы, Ленин требовал строгой ответственности партийных литераторов
перед партией. Это требование сохраняет всю свою жизненную силу и
сейчас. Ленин настаивал на изгнании из партийной прессы литераторов,
которые отстаивают и проводят на страницах газет и журналов чуждые
партии взгляды. События в Венгрии еще раз подтвердили правоту
Ленина в этом вопросе.
Коммунисты социалистических стран во всей своей деятельности по
руководству искусством следуют мудрым ленинским положениям о ком¬
мунистической партийности. Она открывает полный простор для прояв¬
ления таланта, дает безграничную возможность художнику сознательно,
по зову своего сердца активно участвовать в строительстве новой, социа¬
листической жизни, в борьбе против сил международной реакции. Лукач
1 Подобное истолкование работы В. И. Ленина «Партийная организация и пар¬
тийная литература» в ходу у многих теоретиков реакционной буржуазной эстетики и
литературоведения. В «Словаре русской литературы», изданном в США, говорится:
«Ленин считается основателем теории партийности, доктрины о том, что литература
должна отражать партийный дух, но ленинское заявление о партийной литературе
сделанное в 1905 году и обычно цитируемое в поддержку этого взгляда, на самом
деле является разоблачением литературного карьеризма, индивидуализма и служит
призывом к писателям вступать в партию, а не теоретическим заявлением об эстети¬
ческой функции «партийности» как таковой» («Dictionary ol Russian Literature» N Y
1956, p. 194),	'	'	‘	'

10
А. Г. ЕГОРОВ
же под флагом борьбы против догматизма пытался огненный ленинский
документ обеднить, сдать в архив знаменитую ленинскую работу.
Ошибки Лукача, указывает в своей статье «Еще раз по вопросу
о Лукаче» И. Сигети в венгерском журнале «Таршадалми Семле», «не
случайны; они являются результатом его сложившихся воззрений,
чуждых марксизму-ленинизму... Если я полагал в свое время, что
Лукач не отрицал ленинский принцип партийности литературы, а
искал более гибкие формы партийного руководства в духе социалистиче¬
ской демократии, то из его выступлений на страницах «Литературной
газеты» от 13 октября я увидел, что, по Лукачу, высказывания Ленина
в 1905 г. относились только к «публицистам», работающим в партийной
печати» (№ 7—8, 1957, стр. 38, 39).
Так от теоретических ошибок в области теории литературы Г. Лу¬
кач перешел к ревизии ленинской методологии в области искусства в це¬
лом. И это весьма характерно для ревизионизма.
Как известно, ленинское учение о коммунистической партийности в
искусстве составляет основание всей марксистско-ленинской эстетики,
идеологический фундамент социалистического искусства. И потому реви¬
зионисты с особым ожесточением нападают на это учение, а заодно и на
марксистско-ленинскую теорию о классовом характере искусства в клас¬
совом обществе.
Многие ревизионисты, что называется, с порога отрицают марксист¬
ско-ленинские положения, согласно которым искусство в антагонистиче¬
ском обществе является ареной и орудием острой классовой борьбы. Они
пытаются представить искусство как тихую пристань, где замирают все
классовые бури и столкновения.
Подобного рода ошибки ревизионистского порядка имеются, напри¬
мер, в статье В. Садковского «Борьба вкусов не означает борьбы клас¬
сов» («Трибуна люду» от 24 февраля 1957 г.). В этой статье В. Садков-
ский говорит о классовой борьбе лишь применительно к периодам «круп¬
ных переломных моментов в развитии художественной и эстетической мы¬
сли». Он делает упор на то, что якобы во все времена и эпохи бывало,
что художники самых различных классовых устремлений объединялись
общностью художественных вкусов. Занятые чисто художественными во¬
просами, они, мол, отражали не цели и интересы тех или иных классов,
а «различие психического склада людей, их культур, различие темпера¬
ментов и порою загадочных индивидуальных внутренних потребностей».
Спору нет, политические взгляды в искусстве обычно не формули¬
руются в виде политических программ или лозунгов. Искусство подво¬
дит к ним через систему художественных образов. Более того, художник
рисует жизнь не только своего класса, а и других социальных групп. Не
подлежит сомнению и то, что в рамках одного и того же историко-худо-
жественного направления находились порой писатели различных стилей
и художественных вкусов. Например, классицистами были Корнель и
Мольер, романтиками — Гюго и Шатобриан, и т. п. Но разве правомер¬
но считать, что классовый анализ искусства можно заменить анализом
художественных вкусов? Разве можно ставить на одну доску, скажем,
Гюго и Шатобриана? В рамках одного и того же художественного на¬
правления мы встречаем художников различных политических устрем¬
лений, да и сами эти направления надо рассматривать исторически кон¬
кретно, учитывая своеобразие их идейно-классовых основ в разных стра¬
нах (ср., к примеру, немецкий романтизм 20—40-х годов XIX столетия и
романтизм декабристов в России).
В. Садковский пытается обосновать свои установки тем, что суще¬
ствуют «автономные законы искусства», которые «подчинены более все¬
сторонним, сложным зависимостям, нежели простые классовые связи».
Всячески раздувая относительную самостоятельность искусства, абсолю¬
тизируя ее, он приходит к выводу, что, поскольку произведения искус¬

ПРОТИВ РЕВИЗИОНИЗМА В ЭСТЕТИКЕ
11
ства создают определенный самостоятельный мир идей, управляемый соб¬
ственными законами, постольку «произведения эти должны выражать
известные человеческие черты, которые являются общими для людей раз¬
личных эпох и условий».
Факт относительной ' самостоятельности искусства используется
В. Садковским для того, чтобы сформулировать положение, что «искус¬
ство, его развитие наверняка выиграет от этой автономии», то есть ко¬
гда оно будет как бы витать «над классами», находиться в стороне от
политической борьбы. Но ведь в том-то и дело, что это невозможно.
Ведь художник живет не в безвоздушном пространстве, а в определен¬
ном обществе. Он не может не зависеть от этого общества. Хотя и суще¬
ствует относительная самостоятельность, скажем, жанровой формы, тем
не менее художники всякий раз черпают темы, сюжеты в самой жизни,
в общественной борьбе. И в силу этого в одной и той же жанровой фор¬
ме, к примеру, в романе, заключено отнюдь не тождественное содержа¬
ние, если говорить о художниках различных классовых убеждений од¬
ной и той же эпохи.
Среди многих факторов, влияющих на характер художественного
произведения, огромное значение имеет всегда не только то, что изобра¬
жает художник, что он считает наиболее важным, подлежащим изобра¬
жению, но и то, как он понимает предмет, как он к нему относится, с ка¬
ких классовых позиций освещает общественно-значимые события и явле¬
ния жизни. Вот почему нельзя сводить идейно-художественный их ана¬
лиз к изучению жанровой формы произведения, стилистических их осо¬
бенностей. А вольно или невольно Садковский склоняется именно к это¬
му, беря под сомнение исторический факт борьбы классов в области ис¬
кусства в антагонистическом обществе и пытаясь подменить идейную
борьбу в искусстве выяснением художественных вкусов.
Это один из приемов, применяемых ревизионистами в нападках на
коммунистическую партийность, на передовую идеологическую направ¬
ленность в литературе и искусстве. Но, конечно, он далеко не единствен¬
ный. Есть у ревизионистов и приемы более тонкие.
Так, китайский ревизионист Цинь Чжао-ян не спорил с теми, кто
утверждал, что художник не может стоять вне политики. Это положение
он считал бесспорным, аксиоматическим. Он ставил под сомнение лишь...
необходимость служить средствами искусства современным политиче¬
ским задачам, то есть задачам строительства социализма в Китае.
В своих статьях (и на страницах редактируемого им журнала «Жэнь-
миньвэньсюэ») Цинь Чжао-ян противопоставлял искусство политике
коммунистической партии и, по существу, отстаивал антинародную по¬
литику, антипартийную линию в искусстве. Это была попытка набросить
тень на лучших художников современного Китая, связавших свою судь¬
бу с революционным народом, увести искусство со столбовой дороги слу¬
жения народу в тупик «искусства для искусства».
Конечно, Цинь Чжао-ян учитывал, что открыто выступать против на¬
рода, против политики коммунистической партии — затея безнадежная.
Он превосходно знал, что Коммунистическая партия Китая пользуется
полной поддержкой народных масс, а народ—великая сила. Поэтому
Цинь Чжао-ян прикидывался «другом народа». Он клялся в верности на¬
роду и даже утверждал, что художник должен служить народу. Но тут
же он добавлял, что делать это художник должен в определенных рамках:
частично служить народу, а частично — «прекрасному». Более того, он
проповедовал, что требовать от художников, чтобы они воспитывали на¬
род в духе социализма,— «это значит утверждать, что объективная истина
решительно не нуждается в пристальном внимании к ней».
Цинь Чжао-ян, как справедливо писал Линь Мо-хаиь в газете «Жэнь-
миньжибао», «использовал возглавляемый им и ставший его вотчиноГ.
журнал «Жэньмиеьвэньсюэ» для проведения овоей ревизионистской ли¬

12
А. Г. ЕГОРОВ
нии в литературе и искусстве. Ядовитые травы выращивались на стра¬
ницах этого издания не для критики их. Они расхваливались, как аро¬
матные цветы, и предназначались для массового распространения, и не¬
которые из таких «цветов», пройдя через руки Цинь Чжао-яна, станови¬
лись еще ядовитее. Буржуазные правые элементы и ревизионисты по¬
спешили сделать Цинь Чжао-яна своим знаменем, горячо превозносили
и смаковали его ревизионистскую программу в литературе и искусстве.
Группа правых в Нанкине, готовясь к созданию союза «единомышленни¬
ков— работников журналов» и «искателей», сделала своим кредо «про¬
грамму» Цинь Чжао-яна» г.
У Цинь Чжао-яна довольно странная и очень характерная для всех
ревизионистов логика суждений. Он выступает за «прекрасное», но мыс¬
лит его вне идеалов революционного народа, который оценивает как пре¬
красное то, что ведет к социализму, к коммунизму. Между тем известно,
что общественно-эстетические идеалы всегда связаны с классовой борь¬
бой и, стало быть, с политической идеологией, политическими взглядами
в искусстве. Сам Цинь Чжао-ян убедительно доказал это: его идеалы
антинародны, а политика, которую он проводил, направлена против со¬
циализма и социалистического искусства.
Цинь Чжао-ян ратует за прогресс в искусстве, но он решительно вы¬
ступает против искусства, которое служит современному прогрессу. Он
противопоставляет идеал и действительность, искусство и жизнь, как
будто можно найти прекрасное.безотносительно к действительности в ее
революционном развитии, как будто можно понять прекрасное, понять
идеалы вне великих целей, вне борьбы современных передовых сил, ру¬
ководимых партией рабочего класса, как будто можно проникнуть в бу¬
дущее, игнорируя настоящее. Опытом художественного развития челове¬
чества давно доказано, что «вечное», непреходящее значение тех или
иных произведений искусства обусловлено как раз тем, что эти произве¬
дения превосходно раскрывают существенные стороны своей неповтори¬
мой эпохи, а авторы их выступают борцами за передовые общественно¬
эстетические идеалы, отвечающие насущным потребностям своего наро¬
да и тем самым всего человечества.
Ни один художник никогда не творил независимо от общества, а в
классовом обществе никогда не стоял и не мог стоять вне политики:
В социалистическом обществе сама жизнь подводит художника к необ¬
ходимости сознательно осуществлять политику коммунистической
партии, без которой невозможно движение общества вперед. Цинь
Чжао-ян, подобно многим другим ревизионистам, стремится увести
художников в сторону от сознательного служения народу и политике
коммунистической партии, выражающей коренные интересы народа.
В своих статьях он выставляет себя поборником художественной прав¬
ды, но без... «социалистического духа». Он говорит: зачем художнику со¬
циалистическое сознание, зачем ему коммунистическая идейность, если
«социалистический дух» имеется в самой жизни? «Если,— пишет Цинь
Чжао-ян,— в голове художника есть «социалистический дух», то «соткан¬
ная из плоти и крови объективная действительность должна подчинять¬
ся субъективным взглядам. И тогда литературное произведение ото¬
рвется от объективной действительности и даже может стать неким рупо¬
ром политических идей». И, отвергая политическую направленность ис¬
кусства, он заключает: социалистическое сознание художнику ненужно:
обладая талантом, художник автоматически постигает «правду жизнл»
и тем самым «социалистический дух».
Буржуазно-объективистская теория исключительно стихийного
отражения жизни в искусстве и сознании художника приводит к отри¬
цанию роли мировоззрения, идейности в художественном творчестве. Но
1 Статью Линь Мо-ханя «Реализм или ревизионизм» см. в журнале «В помощь
политическому самообразованию» № б, 1958.

ПРОТИВ РЕВИЗИОНИЗМА В ЭСТЕТИКЕ
13
разве возможно художественное познание- явлений жизни чисто стихий¬
но, автоматически, без преломления их через сознание художника, без
идейно-эстетической оценки этих явлений? Нет, невозможно. Поэтому
крайне важно, с каких именно идейных позиций художник отражает дей¬
ствительность. Реакционная, буржуазная идеология мешает объективно¬
верному познанию жизни. Коммунистическая же партийность дает воз¬
можность художнику понять закономерность общественного развития,
познать правду жизни во всей ее глубине и сложности и тем самым спо¬
собствовать художественному развитию своего народа и человечества,
ибо именно она, жизненная правда, является основой и сутью правды
художественной.
В процессе правдивого отражения действительности в искусстве
художник обогащает, развивает свое миропонимание. И не исключено,
конечно, что он, правдиво отражая жизнь, придет в конце концов к мар¬
ксизму, к познанию и выражению «социалистического духа», так как
марксизм полностью отвечает правде жизни, дает последовательно на¬
учное, объективно-верное ей объяснение. В истории социалистического
искусства это — нередкое явление. Но только ревизионисты могут делать
отсюда вывод, будто художнику нет необходимости овладевать марксиз¬
мом-ленинизмом. Такой вывод несостоятелен уже по одному тому, что не¬
льзя отображать жизнь, не обобщая ее явлений. А всякое обобщение,
изучение предполагает их объяснение и невозможно без участия миро¬
воззрения.
Роль мировоззрения для художника в современных условиях осо¬
бенно велика, ибо события общественной жизни приобрели сейчас
особую сложность и исключительную стремительность, а идеологическая
борьба прогрессивных и реакционных сил — особую остроту и напряжен¬
ность. Поэтому каждый художник должен определить свое место в жиз¬
ни, в общественной борьбе. При этом марксистско-ленинское мировоз¬
зрение, коммунистическая партийность — необходимые условия созда¬
ния высокоидейных, социалистических по своему содержанию художе¬
ственных произведений, ибо оно дает единственно правильную, научную
теорию развития природы и общества.
Ревизионистская идеология стихийности в эстетике
Нередко обстрел марксистско-ленинского учения о коммунистиче¬
ской партийности в искусстве ревизионисты открывают издалека. Обра¬
щаясь к классическому искусству прошлых эпох, они пытаются доказы¬
вать, что мировоззрение, идейная направленность в художественном твор¬
честве никогда не играли существенной роли. Это нарочито придуман¬
ный прием, чтобы облегчить критику принципов марксизма-ленинизма в
эстетике, софистический трюк, при помощи которого делается попытка
«ниспровергнуть» марксистско-ленинское понимание как прошлого, так
и современного прогрессивного искусства. Ведь общеизвестно, что в ми¬
ровоззрении некоторых великих художников прошлого действительно
было немало утопического, неправильного, ложного. Объективная исти¬
на, добытая методом реализма, нередко у них действительно пробивала
себе дорогу, преодолевая ложные взгляды. Ревизионисты, подменяя мар¬
ксистскую диалектику софистикой, твердят: раз религиозно-этические
воззрения Льва Толстого были реакционными, неправильными, а вели¬
чие созданных им произведений не подлежит сомнению, значит, эти воз¬
зрения, эти взгляды в его художественном творчестве никакой роли не
играли, значит, творчество художника ни в какой мере не зависит от его
мировоззрения. Ревизионисты заявляют: «Правильное ли это направле¬
ние или ложное, материалистическое оно или идеалистическое, полезное
или вредное, прогрессивное или регрессивное — художественная цен¬

14
А. Г. ЕГОРОВ
ность произведения, в котором она выражается, остается независимой
от него, потому что природа и смысл искусства заключаются в том, что
Ленин выражал словами «давать несравненные картины жизни», то есть
задаче, для решения которой направление мысли не играет важной
роли».
Это высказывание принадлежит словенскому писателю И. Видма-
ру, который прямо, без особых ухищрений формулирует «кредо» ревизио¬
нистов о независимости искусства от мировоззрения, от политики, клас¬
совой борьбы. Но это мнение принадлежит не одному Видмару. Оно стало
ходячим мнением многих ревизионистов. При этом многие ревизионисты
ссылаются на Лукача как на авторитет в данных вопросах. И к этому
у них имеются действительно серьезные основания. В трудах Лукача ни¬
когда не было марксистского толкования роли мировоззрения в творче¬
стве художника; марксизм у Лукача показной, чисто словесный, при¬
крывающий ревизионистские взгляды. Но в его работах по эстети¬
ке и истории литературы трудно обнаружить четкий классовый подход к
анализу явлений художественной культуры. Как только дело доходит до
уяснения места и роли художников в идейной борьбе классов своего вре¬
мени, конкретность и ясность у Г. Лукача — увы! — мгновенно улетучива¬
ются и на смену им приходит неопределенность. Но неопределенность эта,
если к ней внимательно присмотреться, имеет вполне определенный
смысл: мелкобуржуазно-расплывчатую трактовку творчества писателей,
стремление уйти от марксистского выяснения их классовых корней идей¬
но-эстетических позиций в искусстве, недооценку или прямое забвение
роли передового мировоззрения в процессе художественно-образного по¬
знания действительности.
Лукач оперирует обычно «вселенскими» категориями. Он предпочи¬
тает говорить об эпохе в целом, не утруждая себя конкретно-историче¬
ским анализом классовой позиции писателя. Вместо этого он обычно
пользуется абстрактными, «надклассовыми и внеклассовыми» катего¬
риями «народного гуманизма». Такая фразеология создает видимость
социального анализа художественных явлений, но, по существу, Лукач
обходит вопрос об идейной борьбе классов в общем потоке «реального
жизненного процесса». Только временами Лукач позволяет себе, отбро¬
сив в сторону недомолвки и выспреннюю туманность, говорить прямо то,
что думает. И тогда становятся ясными те методологические принципы,
которые являются для него определяющими в истолковании, в оценке
деятельности писателей и отдельных их произведений.
Каковы же методологические принципы Лукача? Каково понимание
им процесса художественно-образного познания действительности в ис¬
кусстве?
Художественное творчество Лукач рассматривает как самораскры¬
тие таланта под могучим воздействием жизни. По его мнению, в повсе¬
дневной жизни художник, как и всякий человек, обладает симпатиями и
антипатиями, убеждениями, мировоззрением; в процессе же художе¬
ственного творчества все это отходит на задний план. Успех всецело ре¬
шается талантом, ведомым жизнью. Действительность всевластна, ак¬
тивна, а мировоззрение нейтрально, пассивно; оно не принимает сколько-
нибудь серьезного участия в художественно-образном познании действи¬
тельности. И для него у Лукача только отрицательные оценки. Вот что
пишет Лукач: «В основе поэтического мировоззрения, реалистического
подхода к действительности независимо от того, каково рационально
сформулированное мировоззрение писателя,— может лежать страстное
стремление ничто не воспринимать как голый готовый мертвый результат»
(«Karl Marx und Friedrich Engels als Literaturhistoriker», S. 104). Но спра¬
шивается: почему ддя писателя, у которого есть «рационально сформу¬
лированное мировоззрение», подход к действительности обязательно
означает «голый готовый мертвый результат»? Только при огульно отри-

ПРОТИВ РЕВИЗИОНИЗМА В ЭСТЕТИКЕ
15
дательном отношении к роли мировоззрения в творчестве писателя может
появиться подобное утверждение. И не случайно сам процесс художе¬
ственного творчества, согласно Лукачу, представляет собой преодоление
противоречия между «готовым результатом» — мировоззрением — и по¬
знанием действительности, жизненной правдой, выраженной в художе¬
ственных образах. «Торжество реализма», по Лукачу, начинается в ис¬
кусстве там, где кончаются сознательные намерения художника. Словом,
это стихийная победа таланта над общественными взглядами и сознатель¬
ными устремлениями художника.
«Для художественного процесса,— пишет Лукач,— характерно,
что результат его может образно фиксироваться в произведении, про¬
тивореча предубеждениям или даже мировоззрению
художника, что художественное выражение получает более высокий
уровень независимо от того, имеет ли место в частной личности худож¬
ника дальнейшее соответствующее развитие» («Zur Konkretisierung der
Besonderheit als Kategorie der Asthetik», «Deutshe Zeitschrift fur Philo-
sophie», № 4, 1956, S. 421. Разрядка моя.— A. E.).
Вот, коротко говоря, концепция художественного творчества, пред¬
ложенная Г. Лукачем. Она проводилась им довольно последовательно*.
И хотя некоторые частные моменты этой концепции в тех или иных ра¬
ботах Лукача уточнялись, существо дела оставалось без изменения.
Заметим сразу, что концепция искусства, которую развертывает
Лукач, эклектична от начала до конца; это дает возможность критиковать
5го концепцию с разных . позиций. Верно, что действительность — основа
художественного творчества. Но, превращая действительность в некий
фетиш и отрицая роль мировоззрения, Лукач выступает в роли проповед¬
ника теории стихийности в искусстве.
Как известно, теоретические корни всякого оппортунизма, всякого
ревизионизма лежат в преклонении перед стихийностью. Это справед¬
ливо и в отношении эстетики. Но в эстетике эта общая черта ревизио¬
низма проявляется особым образом, концепции «стихийности» здесь
имеют свои оттенки. В этом нетрудно убедиться, познакомившись бли¬
же с концепцией художественного творчества, которую выдвинул и от¬
стаивал Г. Лукач.
Он прямо заявляет, что «общественная связь охватывается худож¬
ником не сознательно, а прежде всего стихийно» (там же, стр. 422). Это,
конечно, не значит, что он полностью сбрасывает со счетов роль субъек¬
тивного фактора в художественном познании действительности. Лукач
признает эту роль, да и не может не признавать, ибо познание действи¬
тельности ни в науке, ни в искусстве без субъекта невозможно. Он со¬
глашается, что художественное познание жизни не зеркальный акт, по¬
этому в процессе познания возможны и ошибки. Но эти ошибки, утвер¬
ждал он, как и все в познании, происходят из бытия, а следовательно, и
исправить их может только действительность, только общественное бы¬
тие. Более того, если идеология, мировоззрение, вмешивается в познание,
то это должно привести в большинстве случаев к художественной не¬
удаче.
И подобное умозаключение не обмолвка. Это вполне соответствует
всему духу эстетической теории Лукача. Взаимосвязь искусства и жизни
он мыслит как автоматическое отражение действительности в произве¬
дении, минуя мировоззрение художника. Тем самым он сползает на по¬
зиции вульгарного материализма и буржуазного объективизма в эсте¬
тике. Назначение искусства Лукач видит в том, чтобы «держать
перед миром зеркало и с помощью его отражения способство¬
вать продвижению человечества вперед» («Balzac und Franzosische Rea-
lismus», Aufbau—Verlag, Berlin, 1952, S. 17).
Но возникает вопрос: откуда же берутся в каждую эпоху многообраз¬
ные таланты, откуда берутся писатели реакционные и прогрессивные?

16
А. Г. ЕГОРОВ
Ведь действительность, которую отражают художники, одинакова для
всех. Очевидно, тут дело не только в предмете познания, айв том,
с какими классами связан художник, на чем он сосредоточивает свое вни¬
мание, что он считает существенным и несущественным, как познает дей¬
ствительность, за какие идеи борется.
Г. Лукач совершает, бесспорно, грубую ошибку, когда считает второ¬
степенным, маловажным вопрос о том, каково отношение художника к
изображенному предмету, каково мировоззрение, в свете которого худож¬
ник отражает действительность. Он полагает, что писатель должен по¬
слушно следовать за стихийным потоком жизни, что его творчество все¬
цело зависит от его фантазии, от его наблюдательности. «Как раз степень
остроты наблюдения, стихийная фантазия и т. д.,— пишет Лукач,-—делает
возможным возникновение образов и ситуаций, внутренняя логика кото¬
рых изгоняет предубеждения частной личности» (см. «Deutsche Zeit-
schrift fiir Philosophie», № 4, 1956, S. 422).
Нетрудно понять, что буржуазный объективизм в эстетической кон¬
цепции Лукача переплетается с субъективизмом. Творческие успехи в
искусстве он трактует, с одной стороны, как безраздельное господство
действительности, которая, мол, ведет художника за собой на веревочке;
а с другой — стихийная победа жизненной правды, реализма в искусстве
всецело вытекает, согласно Лукачу, из таких черт, которые в своей сово¬
купности образуют особую структуру субъективных качеств писателя. Эту
способность таланта Лукач называл по-разному: инстинктом, «возвыше¬
нием творческой личности из частной единичности в свою особенность»
и т. д. Нередко к этим качествам он прибавлял еще честность худож¬
ника. Но этим все и ограничивается: искренностью, наблюдательностью,
буйной, стихийной фантазией. Более того, в работе «К вопросу о конкре¬
тизации особенного как категории эстетики» Лукач противопоставляет
художника-творца художнику-человеку и вносит в понимание художе¬
ственного творчества элементы иррационализации.
Субъективизм этот имеет свои корни. Лукач абсолютизирует непо-
средственно-чувственный момент в познании действительности художни¬
ком. Жизненный опыт художника он понимает крайне узко, исключи¬
тельно в плане непосредственно-чувственных знаний. Писатель, по его
мнению, изображает то, что видит, и так, как видит, и за рамки этого
непосредственного «вйдения» не выходит. Что же это, как не проповедь
ползучего эмпиризма в теории искусства, которая ведет к односторонно¬
сти и в конечном счете к субъективизму! Тем более, что непосредственно¬
чувственное познание, которое, по мысли Лукача, движет и направляет
художественное творчество, он полностью отграничивает, изолирует от
идеологии, от общественных взглядов художника. Между тем непосред¬
ственно-чувственное знание в состоянии «схватить» лишь отдельные сто¬
роны явлений и предметов; оно не в силах дать цельную картину действи¬
тельности в ее существенных связях и отношениях.
Чтобы познать и раскрыть глубинные процессы жизни, необходимо
от отдельных эмпирических наблюдений подняться на высоту художе¬
ственного обобщения, а это невозможно сделать без мировоззрения,
то есть определенного истолкования жизненных явлений. И по меньшей
мере наивно представлять дело так, будто голова художника подобна
шкафу, в котором по полочкам разложены политические, философские,
художественные взгляды и непосредственно-чувственные восприятия.
В сознании художника все это существует неразрывно, слитно. Воспри¬
нимая предметы окружающего мира, художник всегда так или иначе си¬
стематизирует, обобщает свои жизненные наблюдения, вбирает в себя
новые наблюдения и впечатления, которые всегда проходят так или иначе
через призму его политических, философских, социологических и прочих
взглядов, выработанных в процессе его предшествующего идейного раз¬
вития.

ПРОТИВ РЕВИЗИОНИЗМА В ЭСТЕТИКЕ
17
Роль передового мировоззрения в процессе художественного творче¬
ства никогда не представляла для Лукача большого интереса. Отрывая
непосредственно-чувственное познание от рационального, он зачастую сво¬
дил интеллектуальное к философским и политическим взглядам, и эти по¬
следние он рассматривал как нечто внешнее по отношению к творче¬
скому процессу в искусстве и отсюда приходил к выводу, что для худож¬
ника, мол, безразлично, каким философским и политическим взглядам он
сочувствует. Мало того. В работе «Критический реализм в социалистиче¬
ском обществе» Лукач объявил плодотворным стимулом художественного
творчества любую теорию, в том числе и идеалистическую. Он писал:
«Всякое теоретическое познание мира, человека и т. п.— независимо от
того, является оно теоретически правильным или нет,— только тогда окры¬
ляет творчество, когда оно полностью преображается в нем. Мы сказали:
независимо от того, является оно правильным или нет, ибо всякая теория,
всякое познание может быть для писателя всего лишь вступлением к даль¬
нейшему художественно более глубокому отражению действительности».
Исходя из этого, Лукач утверждал далее, что решающее значение
имеет верность художественного отражения и что плодотворным
стимулом может стать также теория ложная, ибо «от¬
ражение, как теоретическое, так и художественное, стремится охватить
ту же самую экстенсивно, а также интенсивно бесконечную действитель¬
ность и ясно изобразить то, что познано; при этом могут оказаться
полезными самые различные точки зрения, ибо они позволяют выяснить
ту или иную неизвестную вещь, пролить свет на то, что обойдено»
(«Studia Filosoficzne», № 3, 1957, S. 34).
Так под флагом специфики искусства, требующей художественно-
образного проникновения в сущность явлений действительности, Лукач
амнистирует идеалистическое мировоззрение и ратует за равноправие
материализма и идеализма в сознании художника. Отстаивая подобную
точку зрения, Лукач позволяет себе сослаться даже на авторитет...
В. И. Ленина. В защиту своей точки зрения он приводит выдержку из
письма Ленина Горькому, где говорится, что «художник может почерп¬
нуть для себя много полезного во всякой философии» (Соч., т. 13,
стр. 415). Но это не что иное, как фальсификация. О чем идет речь у
В.	И. Ленина? Разумеется, отнюдь не о том, что пытается ему приписать
Лукач. В. И. Ленин никогда не считал, будто для художника безразлично,
какие философские взгляды он исповедует. Нигде и никогда не говорил
Ленин, будто идеалистические взгляды могут служить плодотворным сти¬
мулом в творческой работе художника. Как раз наоборот. Широко из¬
вестно, что В. И. Ленин решительно боролся против махизма, против
такого литературного и религиозно-философского течения, как «богострои¬
тельство». В частности, он со . всей прямотой критиковал и Горького за
ошибки этого рода, имевшиеся в «Исповеди», в некоторых его статьях
и письмах. Ленин показал, сколь вредным было для Горького увлечение
«богостроительством», убедительно доказал, что ложная теория не"может
стать плодотворным стимулом для художника.
Лукач интерпретирует положение Ленина так, будто и реакционные,
идеалистические взгляды могут окрылять художника на большие свер¬
шения. Это грубая передержка. Ленин говорил об использовании знания
разных философских учений в художественном творчестве. Если, скажем,
художнику надо вывести в произведении образ анархиста или субъектив¬
ного идеалиста, он должен изучать не только живых людей этого типа,
но и субъективно идеалистическую философию, учение анархизма. Знание
их даст возможность художнику глубже понять типы анархиста и субъ¬
ективного идеалиста, ярче раскрыть в произведении их социальные и
идеологические основы и тем самым помочь партии в ее борьбе против
анархизма, идеализма. Вот что утверждал В. Й. Ленин в письме Горь¬
кому, если быть верным смыслу и букве этого письма.
2.	«Вопросы философии» № 9.

18
А. Г. ЕГОРОВ
Лукач искажает смысл ленинского письма в угоду своей предвзятой
концепции. Если верить Лукачу, то получается, что «вездесущий реа¬
лизм» все делает автоматически, а художник только «присутствует при
сем», не играя сколько-нибудь существенной роли в процессе художе-
ственно-образного познания действительности, в поисках и отображении
жизненной правды. Мировоззрение художника выступает в его концеп¬
ции как застывшая, раз и навсегда данная схема, безразличная и к жизни
и к творческому процессу в искусстве.
Но разве с этим можно согласиться? Нет необходимости доказывать
ту простую истину, что мировоззрение не дается художнику от рожде¬
ния, что знание жизни обогащает и его талант и его мировоззрение. Ко¬
нечно, далеко не все крупные писатели и поэты, живописцы и компози¬
торы писали политические и философские трактаты. Не все они были
активными политическими деятелями. Но все они обладали определен¬
ным мировоззрением, и оно активно участвовало в процессе их творче¬
ства — в создании идейно-художественного замысла произведения и в
процессе его практического осуществления. Нет и не может быть худож¬
ника без мировоззрения. Другое дело, что отнюдь не все художники в
прошлом, в том числе и очень крупные, обладали цельным миро¬
воззрением. Например, Л. Н. Толстой, указывал Ленин, смешон в
юродивой проповеди «непротивления злу», но он велик как выразитель тех
идей и настроений, которые сложились у миллионов русского крестьян¬
ства ко времени буржуазно-демократической революции в России, то есть
в беспощадной критике капитализма, царского суда и деспотизма, в
стремлении «снести» все и всякие социальные институты, несущие кре¬
стьянству ужас разорения и нищеты.
Нельзя не учитывать и того, что взаимодействие жизни и мировоззре¬
ния в процессе художественно-образного отражения действительности в
искусстве крайне сложно. Оно требует конкретного подхода к изучению
творчества каждого писателя, ибо одни художники идут от идеи к позна¬
нию действительности, другие — от непосредственных впечатлений к
обобщению; у одних превалирует эмоциональный элемент в восприятии
жизни, у других — интеллектуальный. Вместе с тем при всех обстоятель¬
ствах идеология художника, его мировоззрение, не только не «спит» в
процессе художественного творчества, но, разумеется, имеет не меньшее
значение, чем отдельный, эмпирический факт, поразивший его воображе¬
ние. Социальная борьба, крупные события общественной жизни вызывают
серьезные изменения, сдвиги в творческом развитии художника. Однако
жизнь оказывает свое воздействие на творчество художника не автома¬
тически, а проходя через его сознание, воздействуя на его мировоззре¬
ние. И потому всякий, кто отрицает роль мировоззрения художника
в познании действительности, по существу, снимает вопрос о целеустрем¬
ленности художественного творчества. Особенно ясно это можно видеть
на примере Г. Лукача.
В'предисловии к книге «Бальзак и французский реализм» Г. Лукач
недвусмысленно пишет: «Тот, кто в состоянии управлять развитием своих
собственных образов, не может быть настоящим реалистом, значитель¬
ным писателем» («Balsac und der Franzosische Realismus», Aufbau —
Verlag, Berlin, 1952, S. 14). В другой своей работе, говоря о Бальзаке,
Лукач видит его величие в том, что он «инстинктивно, против своих
политических убеждений изображал определенные общественные отноше¬
ния» (Beitrage zur Geschichte der Asthetik, Berlin, 1954, S. 383). Следо¬
вательно, по Лукачу, выходит, что писатель бессознательно, инстинктив¬
но следует «зову современности»; он не в состоянии управлять своими
персонажами, идет в одну дверь, а попадает в другую, в лучшем случае
действует по методу «проб и ошибок». И это, но мнению 1. Лукача,
«великий дар», составляющий удел поистине гениальных художников.
Но ведь это же карикатура на <всех великих художников.

ПРОТИВ РЕВИЗИОНИЗМА В ЭСТЕТИКЕ
19
Конечно, образы в искусстве имеют объективную логику развития,
с которой должен считаться художник. Так, Л. Н. Толстой рассказывал,
что у него «сами лица делают то, что им нужно по их характерам сде¬
лать» (см. Полное собр. соч., т. 63, стр. 424). Но происходит это именно
тогда, когда художник глубоко осознает действительность, когда он глу¬
боко постигает смысл изображаемых характеров. А в этом как раз ис¬
ключительно велико значение мировоззрения художника (разумеется, в
той мере, в какой оно соответствует правде жизни).
Искусство не терпит сухого рационализма, отвлеченности. Но оно не¬
обходимо требует, чтобы художник понимал, что он делает. Настоящие
реалисты, согласно объективной логике развития художественных обра¬
зов, характеров, в соответствии с их «общественным и духовным бытием»,
вносят поправки в первоначальный замысел и тем самым его уточняют,
конкретизируют; в этом процессе сознанию художника принадлежит
огромная роль. Опыт развития искусства красноречиво свидетельствует о
том, что художники, изучая действительность, добиваются в процессе ра¬
боты над произведением более четкого, более убедительного, более вы¬
разительного изображения характеров и что для правдивой, художествен¬
но полной «картины мира», которую они рисуют, бесспорно, не второсте¬
пенное, а важнейшее значение имеет то обстоятельство, в какой мере со¬
знательные устремления художника, его идейные убеждения совпадают
с объективной правдой жизни.
Мировоззрение является основой художественного метода, то есть
идейно-творческих принципов познания и изображения действительности в
искусстве. Оно входит в самый процесс художественно-образного отраже¬
ния действительности, направляет внимание художника на те или иные
ее стороны, отражает отношение художника к действительности и выра¬
жает идейно-эмоциональную оценку изображаемых художником харак¬
теров и событий. Неясность, а тем более ложность, ущербность мировоз¬
зрения всегда жестоко мстят за себя, ведут к снижению, а то и умерщ¬
влению художественного произведения. Передовое мировоззрение, напро¬
тив, дает талантливому художнику возможность всесторонне раскрыть
свои творческие возможности, глубоко разобраться в явлениях, понять,
куда идет жизнь, и благодаря этому создавать произведения, имеющие
большую идейно-художественную ценность для общества, для политиче¬
ского, нравственного и идейно-эстетического его воспитания. Уже одно это
показывает, что не может быть какой-либо схемы, в рамки которой уда¬
лось бы вместить художников всех времен, всех народов и пользоваться
ею как отмычкой при анализе «взаимодействия метода и мировоззрения»
в процеосе их творчества.
В интерпретации же Г. Лукача все выходит по-другому. Лукач счи¬
тает, что Толстой не имел и отдаленного представления об истинном ха¬
рактере переворота, который переживала Россия, что он отразил некото¬
рые существенные стороны процесса, происходящего в действительности,
вопреки своим общественным взглядам. В таком же духе истолковывал
Лукач и силу реалистического отображения французского общества в
творчестве Бальзака.
Хорошо известны положения Ф. Энгельса о Бальзаке и В. И. Ленина
о Толстом, раскрывающие великую силу реализма в искусстве, положения
о том, что объективно-реалистическое содержание произведений этих
художников оказывалось выше их политических взглядов. Эти положения
бесспорны. Лукач в своих работах нередко на них ссылается. Но из по¬
ложений Энгельса и Ленина он делает ничем не оправданные выводы, со¬
гласно которым мировоззрение Бальзака и Толстого было якобы целиком
консервативным и что мировоззрение вообще никакого значения в про¬
цессе художественного творчества не имеет. При этом характерно, что
противоречие в мировоззрении Бальзака и Толстого Лукач рассматри¬
вает кад противоречие между сознательными устремлениями этих худож¬

20
А. Г. ЕГОРОВ
ников, осознанным мировоззрением и реалистическим методом,'превра¬
щая эти противоречия в 'некий общий закон развития искусства для всех
эпох.
В предисловии к книге «Бальзак и французский реализм» Лукач пи¬
шет, что только «маленьким писателям... удается привести свое мировоз¬
зрение в соответствие с действительностью, т. е. втиснуть это мировоззре¬
ние в искаженную и деформированную соответствующим образом картину
действительности». Иное дело у великих художников. Когда «внут¬
реннее художественное развитие созданных их воображением ситуаций
и образов вступало в противоречие с теми предрассудками, которые они
лелеют, или даже со святыми для них убеждениями, то они, не колеблясь
ни минуты, отбрасывали в сторону эти предрассудки и убеждения и
изображали то, что они видели на самом деле» (стр. 14). Эта жесткость
по отношению к собственному вйдению мира, утверждает Лукач, являет¬
ся глубочайшей писательской моралью великих реалистов.
Прежде всего обращает на .себя внимание тот факт, что Лукач отка¬
зывает великим художникам в способности привести свое мировоззрение
в соответствие с действительностью. Этот его вывод не имеет силы и при¬
близительного обобщения. Дело в том, что даже многие передовые
художники прошлого (не говоря уже о художниках революционного про¬
летариата) никак не укладываются в эту умозрительную схему.
Во-вторых, говоря о «победе реализма» у Бальзака и Толстого, Лукач
отождествляет их мировоззрение с их предрассудками. Но разве мировоз¬
зрение Толстого или Бальзака исчерпывалось предрассудками? В их ми¬
ровоззрении надо видеть и сильные и слабые стороны, «разум» и
«предрассудки». Ленин никогда не рассматривал мировоззрение Толстого
как сплошь реакционное. И понятно, почему. В лучших своих произве¬
дениях Толстой возвысился до глубокого разоблачения капитализма, ре¬
шительно выступал против угнетения человека человеком. И эти свои
святые убеждения он отстаивал с величайшим мужеством. То же самое
следует сказать и о Бальзаке, которого К. Маркс с полным основанием
называл писателем замечательным по глубокому пониманию реальных
отношений. Нет сомнения в том, что, правдиво отражая действительность,
Бальзак или Толстой преодолевали свои классовые предрассудки, пре¬
одолевали многие свои ложные взгляды. Но нелепо полагать и утвер¬
ждать, что они в процессе творчества отбрасывали в сторону свое
мировоззрение.
В-третьих, Лукач разрывает единый духовный мир художника как бы
на две части: мыслитель и художник в его представлении существуют
раздельно. Точно так же разрывает он мысль и художественный образ.
По его мнению, мысль и художественный образ представляют собой в
искусстве разные полюсы, никак не связанные друг с другом. Но с этим
нельзя согласиться.
Великие художники, в том числе и Бальзак, были не просто репро¬
дукторами всех голосов, какие только они слышали в жизни, не зеркально¬
мертво отражали виденное ими в действительности. Как известно, реаль¬
ная жизнь противоречива, она содержит различные противоречивые тен¬
денции, и именно от общественного положения художника, от его миро¬
воззрения, а также от особенностей таланта зависит, насколько правдиво,
глубоко, ярко изображает он эти противоречивые тенденции, социальные
типы людей. При этом мысль и художественный образ в искусстве неот¬
делимы. Вспомните д’Ар тез а или Дервиля у Бальзака. Разве не их устами
утверждает Бальзак свои заветные мысли? Но дело не только и даже
не столько в этом. Бальзак и как мыслитель и как художник велик прежде
всего в критике капитализма. Именно этой стороной своего творчества,
в которой наиболее полно сказались сильные, передовые стороны его ми¬
ровоззрения, Бальзак до сих пор служит народу, прогрессивным силам
общества.

ПРОТИВ РЕВИЗИОНИЗМА В ЭСТЕТИКЕ
2!
Обнажая кричащие противоречия капитализма, хищническую прак¬
тику капиталистического общества, Бальзак и как мыслитель и как худож¬
ник раскрывал объективную диалектику действительности, отражал чая¬
ния широких народных масс. Под влиянием же ложных идей Бальзак
отступал от правды жизни, создавал идеализированные образы дворян и
приходил к утопическим выводам в своей позитивной программе. Это зна¬
чит, что предрассудки ограничивают силу и размах реализма даже таких
гениев, как Бальзак. Но этот вывод, который вытекает из слов Энгельса
о «победе реализма» у Бальзака, Лукач трактует в плане противопостав¬
ления «мысли» и «художественного видения» вообще.
Ревизионисты метафизически разграничивают мировоззрение и про¬
цесс художественного творчества (процесс создания «несравненных худо¬
жественных картин»). Между тем, если отнестись к делу без предубежде¬
ния, если брать факты такими, как они есть, то станет ясно, что художник
не механически отражает действительность. Он активно участвует в ее
познании, и, следовательно, мировоззрение его так или иначе накладывает
свою печать на все произведения, которые он создает. Так, слабые сто¬
роны, утопические мечты патриархального крестьянства отчетливо ска¬
зались, к примеру, в романе «Война и мир» в идеализации образа Пла¬
тона Каратаева. Вопреки всем и всяким «теориям» нейтральности миро¬
воззрения в искусстве Толстой, как известно, сознательно стремился в
«Войне и мире», не ограничиваясь показом исторических событий, понять
и объяснить их философско-политический смысл. Здесь абстрактное, ме¬
тафизическое понимание причин событий, хода исторического процесса
выступает непосредственно, но оно находит выражение и в самой трактов¬
ке художественных образов, в с.амом истолковании мыслей и поступков
героев.
Вспомните образ Кутузова. В полном соответствии со своей фата¬
листической концепцией истории рисует Толстой Кутузова как полководца,
который пассивно следовал событиям, старался не вмешиваться в их
течение. И в то же время, опрокидывая свою «схему» исторического про¬
цесса, Толстой тонко, с исключительным художественным тактом, проводит
отчетливую грань между Кутузовым и всякого рода Пфулями, показы¬
вая, что Кутузов всегда учитывал дух войска, принимал решения, сообра¬
зуясь с обстановкой, и т. п. Фактически Толстой развенчивает здесь соб¬
ственный взгляд на исторических деятелей как на орудие «божьего про¬
мысла». Такого рода противоречия в идейно-художественном содержании
романа невозможно объяснить, абстрагируясь от мировоззрения Толстого.
И если реализм Толстого нередко торжествует здесь победу над его «веч¬
ными нравственными принципами», то это вовсе не говорит в пользу
«ниспровергателей» марксистского учения о роли мировоззрения в твор¬
честве.
Художник всегда отражает жизнь в свете определенного мировоззре¬
ния. Разумеется при этом, что содержание художественного произведения
отнюдь не сводится к выражению политических и философских взглядов
автора. Другое дело, что мировоззрение у таких художников, как О. Баль¬
зак или Л. Н. Толстой, было противоречивым. Но и этот факт отнюдь не
свидетельствует о «нейтральности» мировоззрения художника. Там, где
мысль художника, его мировоззрение, прошедшее через систему худо¬
жественных образов, соответствует объективной диалектике вещей, объ¬
ективной действительности, он правдив и художественно убедителен. И на¬
оборот. Там, где его мысль находится в противоречии с действитель¬
ностью, художник приходит к консервативным, ложным, ошибочным вы¬
водам и вместо подлинно художественных образов оперирует схемами,
безликими персонажами.
Марксистско-ленинская эстетика признает относительную самостоя¬
тельность художественного метода по отношению к мировоззрению. Она
исходит не из абстрактного тождества, а из диалектического единства

22
А. Г. ЕГОРОВ
мировоззрения и метода. Она учит, далее, что, кроме передовых идей,
художнику надобны еще и глубокое изучение жизни, талант, умение, ма¬
стерство, без этого ровно ничего не выйдет в искусстве, какие бы про¬
грессивные идеи ни’владели умом писателя, скульптора, композитора.
А умение, мастерство, опирается на богатство жизненного опыта худож¬
ника, на его навыки в художественной технике, на традицию и еще на
ряд других существенных моментов. Однако везде и всегда мировоззре¬
ние художника имеет огромное значение.
Коммунистическая партия призывает художников не «выдумывать»,
а изучать жизнь в ее развитии. Марксистско-ленинская эстетика враждеб¬
на какой-либо лакировке действительности. Вместе с тем Коммунистиче¬
ская партия со всей силой подчеркивает важнейшую роль передового ми¬
ровоззрения для искусства, ибо оно помогает правильно понять жизнь,
разобраться в хаосе событий и явлений, отделить существенное от несу¬
щественного, главное от второстепенного. И это понятно. Искусство без
идей вообще невозможно. Если же поверить ревизионистам, то выходит,
будто мысль противопоказана искуоству, будто художник бессознательно,
благодаря какой-то неведомой внутренней силе, мистическому наитию
обретает истину и дает «несравненные картины жизни». Ревизионисты
мыслят так: у талантливых художников «картины жизни» существуют
независимо от мысли. Художник, создавая произведения искусства, дол¬
жен, дескать, забыть, что у него есть моральные принципы, политиче¬
ские взгляды и убеждения. Они считают, что мировоззрение для худож¬
ника — ничто, а «талант», который рассматривается как необъяснимый
феномен,— все.
Идейность и художественность, по представлениям ревизионистов,
идут параллельно, не пересекаясь или, во всяком случае, не переплета¬
ясь так прочно, как это есть на самом деле. Художник, мол, велик или
ничтожен в силу природных данных, а мировоззрение тут ни при чем.
Некоторые из ревизионистов, вроде И. Видмара, без обиняков заяв¬
ляют, что «мысль по своему содержанию имеет второстепенное значение
в искусстве». Талант художника, мол, стихийно приведет его к победе.
Есть и такие, которые, еще с большей категоричностью повторяя «дово¬
ды» откровенно реакционных буржуазных теоретиков искусства, отры¬
вают талант от объективных условий жизни и законов художественного
познания, мастерства, превращают талант в необъяснимое чудо, кото¬
рому можно удивляться, но понять которое — увы! — невозможно.
Многие ревизионисты идут в истолковании художественного твор¬
чества по стопам Фрейда и его последователей, для которых анализ
искусства означает поиски глубинных, «подсознательных им.пульсов».
Если ревизионисты порой и стесняются говорить вслед за Фрейдом, что
назначение искусства состоит в удовлетворении сексуальных желаний и
влечений (они все-таки считают себя марксистами), то, говоря о творче¬
ском процессе, эти «теоретики» фактически смыкаются с Фрейдом, когда
рассматривают искусство как бессознательный творческий акт, недоступ¬
ный рациональному объяснению.
Немало мотивов в тех песнях, которые на разные лады исполняются
ревивионистами, взято также у Бергсона и его единомышленников. По¬
следние видят сущность искусства в интуиции, присущей «избранным
людям», духовидцам, и считают, что интеллект не в состоянии дать истин¬
ного знания о мире, о сущности вещей.
В тесной связи с идеологией стихийности находятся и ревизионист¬
ские нападки на метод социалистического реализма, на ленинскую тео¬
рию отражения применительно к искусству. Но эти вопросы будут рас¬
смотрены нами в последующих статьях.

Социалистическая демократия
и личность
М. 3. СЕЛЕКТОР
Когда изжившие себя феодальные отношения и политическая власть
дворянства во Франции в конце XVIII века рушились под ударами бур¬
жуазной революции, уступая место капиталистическим порядкам, против¬
ники социального прогресса из лагеря аристократической реакции истош¬
но вопили о том, что капиталистический строй, лишавший феодалов их
привилегий, противоречит не только божеским, но и человеческим зако¬
нам, что он означает ужасающее надругательство над человеческой
личностью.
Ныне, во всемирно-историческую эпоху смены капитализма социализ¬
мом, эта ситуация повторяется на новой социальной основе и с иным со¬
ставом действующих социальных сил. Безудержная спекуляция на лозунге
свободы личности служит одним из излюбленных приемов империалисти¬
ческой реакции в ее идеологической защите капитализма и борьбе против
социализма.
Приукрашивая капиталистический строй, строй угнетения человека
человеком, буржуазные идеологи представляют его как якобы царство
личной свободы и в то же время изо всех сил стараются доказать, будто
социализм подавляет личность, растворяет ее в массе, лишает ее само¬
стоятельности и инициативы. Превознося достоинства «западной демо¬
кратии», буржуазные пропагандисты утверждают, что она зиждется на
признании «абсолютной ценности» человеческой личности и ставит госу¬
дарство на службу человеку, тогда как, мол, при социалистическом строе
человек подчинен государству, составляет простое орудие государства.
Под флагом заботы о свободе личности ведут свои атаки на социали¬
стические государства, на диктатуру пролетариата и правосоциалистиче¬
ские прислужники империализма. Они заявляют, что пролетарская дикта¬
тура несовместима с личной свободой, и восхваляют буржуазную демокра¬
тию, как якобы «чистую», неклассовую демократию, демократию для
всех.
Буржуазную и правосоциалистическую клевету на государственный
строй стран социалистического лагеря перепевают ревизионисты, которые
приписывают социалистическому государству, как это, например, делает¬
ся в программе Союза коммунистов Югославии, «бюрократическо-эта¬
тистскую» тенденцию, изображают его силой, стоящей над обществом,
над личностью.
Анализ того, что действительно принесла личности социалистическая
демократия, в сопоставлении с положением личности в условиях буржу¬
азной демократии разбивает в прах все эти измышления и показывает,
что только социалистический общественный и государственный строй яв¬
ляется прочной основой свободы человека.

24
М. 3. СЕЛЕКТОР
«Свобода личностц» при капитализме — свобода для эксплуататоров
Свобода личности, как один из элементов демократического устрой¬
ства общества, предполагает наличие реальной возможности для развития
и применения всех физических и духовных сил и способностей каждого
индивида, для его самодеятельного, активного и действенного участия в
хозяйственной, культурной и общественно-политической жизни страны.
Вооружая знанием объективных закономерностей общественной жиз¬
ни, марксизм-ленинизм дает руководящую нить к пониманию того, чем
обусловливаются положение личности в обществе и степень достигнутой
ею свободы вообще, политической свободы в частности.
Марксизм вскрыл несостоятельность распространенных в буржуазной
социологии теорий «социального атомизма», которые исходят из мета¬
физического представления о человеке как об отдельном, изолированном,
оторванном от общества индивиде, сводят общественное целое к простой
сумме обособленных единиц, «атомов». Исторический материализм по¬
казал, что нет человека, стоящего вне общества и независимого от обще¬
ства. Человек представляет собой продукт тех общественных отношений,
в которых живет, и его сущность состоит в совокупности этих отношений.
Отсюда следует, что нет абстрактного человека, нет того неизменного,
постоянно самому себе равного человека «вообще», которым оперируют
буржуазные философы, социологи, экономисты, правоведы, стараясь
скрыть классовые антагонизмы эксплуататорского общества, противопо¬
ложность интересов эксплуататоров и эксплуатируемых. В истории дей¬
ствуют люди, живущие в конкретных социальных условиях и носящие
на себе печать этих условий, люди, в классовом обществе принадлежа¬
щие к одному из классов, составляющих данное общество. В антагони¬
стических формациях, как отмечали К. Маркс и Ф. Энгельс, классовая
принадлежность индивидов определяет их жизненное положение, а вме¬
сте с тем и их личную судьбу.
Так как индивидуальное бытие человека есть производное от его
общественного бытия, то и свободу личности нельзя представлять лишь
как нечто, присущее отдельному индивиду; это — категория социальная.
В общественных условиях, в характере общественного строя лежат кор¬
ни свободы или несвободы тех или иных личностей.
И подобно тому, как в классово-антагонистическом обществе нет че¬
ловека вообще, в нем не существует и свободы вообще, свободы, являю¬
щейся атрибутом личности как таковой. В обществе, расколотом на проти¬
воположные классы, свобода личности имеет классовую природу:свобода
для эксплуататоров означает отсутствие свободы для эксплуатируемых.
Стоя на идеалистических позициях в понимании общественных явле¬
ний, буржуазные теоретики рассматривают вопрос о свободе личности
в отрыве от материальных условий жизни общества. Они видят в этой
свободе либо самовыражение какого-либо сверхъестественного начала,
либо прирожденное свойство ничем не обусловленной воли человека.
Между тем свобода человека зависит от существующих общественных
отношений; решающее же значение в системе этих отношений принадле¬
жит производственным отношениям, отношениям, складывающимся меж¬
ду людьми в процессе материального производства. Эти отношения в
конечном счете определяют собой все другие стороны жизни данного
общества, в том числе наличие или отсутствие в нем возможностей для
развития личности. Производственные отношения характеризуются преж¬
де всего отношением производителей к средствам производства. Следо¬
вательно, степень свободы индивида обусловливается господствующей в
том или ином обществе формой собственности на средства производства.
Частная собственность на' средства производства, будучи основой
разделения общества на противоположные классы, из которых один вла¬
деет средствами производства, а другой не имеет их, служит источником

СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ ДЕМОКРАТИЯ И ЛИЧНОСТЬ
25
порабощения людей, породила и порождает отношения господства
подчинения, эксплуатацию непосредственных производителей собствен¬
никами средств производства. И именно на страже частной собственно¬
сти на средства производства и эксплуатации человека человеком стоит
в антагонистическом обществе государство, с помощью которого эконо¬
мически господствующий класс держит в узде эксплуатируемые им
массы.
Всякий строй, основанный на частной собственности на средства про¬
изводства, превращает свободу в привилегию обладателей собственности,
лишая возможности свободного развития индивидов, составляющих
огромное большинство населения — трудящиеся массы. Не представляет
исключения из этого и капитализм.
Буржуазия выступила на историческую арену и шла в бой против
феодализма под знаменем свободы личности. Ее идеологи объявили лич¬
ную свободу естественным и неотъемлемым правом человека и гражда¬
нина. Придя к власти, буржуазия установила демократические свободы,
конституционно провозгласила охрану прав личности обязанностью го¬
сударства.
Требование свободы личности отражало в то время назревшую эко¬
номическую необходимость смены феодального способа производства
капиталистическим. Свобода личности, за которую ратовала буржуазия,
означала фактически свободу развития капитализма. Тем не менее
провозглашенный буржуазией лозунг свободы личности, ее борьба за
освобождение личности от феодальных пут, проведенные ею политиче¬
ские преобразования при всей их буржуазной ограниченности носили про¬
грессивный характер. Переход от феодализма к капитализму явился в
свое время «единственным возможным способом открыть перед индиви¬
дами новое поприще более свободного развития» (К. Маркс и Ф. Эн¬
гельс. Соч., т. 3, стр. 411). Но, разбив оковы, в которых держал лич¬
ность феодализм, буржуазное общество наложило на трудящегося инди¬
вида другие цепи, цепи капиталистического гнета.
Будучи по своей сути отношениями порабощения трудящихся клас¬
сом капиталистов, буржуазные производственные отношения выглядят,
однако, на поверхности как отношения свободы. В этом получает свое
выражение присущее всей капиталистической экономике резкое несовпа¬
дение между ее сущностью и видимостью. Рабочий и капиталист высту¬
пают на рынке как два равных товаровладельца, из которых один «сво¬
бодно» продает свою рабочую силу, другой на свой капитал покупает ее.
Понятно, что у рабочего, лишенного средств производства, нет другого
выхода, кроме как наниматься к капиталисту. Но формально он волен
поступить со своим товаром — рабочей силой, как ему заблагорассу¬
дится: может продать ее, может не продавать. К тому же цена рабочей
силы предстает в заработной плате по внешности как цена труда, то есть
и неоплаченная часть труда рабочего кажется оплаченной. И на этой
форме проявления, указывает Маркс, покоятся «все мистификации капи¬
талистического способа производства, все порождаемые им иллюзии сво¬
боды» (К- Маркс «Капитал», т. 1, 1953, стр. 542).
Такое же мистифицированное, извращенное проявление сущности
имеет место не только в экономике капитализма, но и в его политической
надстройке.
Являясь слепком с отношений товарного производства, буржуазная
демократия признает за личностью определенные права, декларирует ра¬
венство всех граждан перед законом, всеобщее избирательное право, сво¬
боду слова, печати, собраний и т. д. Но за этими всеобщими правами и
свободой скрывается политическая власть буржуазии, ее диктатура.
в Смена феодально-абсолютистского государства буржуазной демокра¬
тией знаменовала, безусловно, огромный шаг вперед в политическом раз¬
витии человечества. Однако при всей своей прогрессивности в сравнении

26
М. 3. СЕЛЕКТОР
с политическим строем феодализма буржуазная демократия и буржуаз¬
ные свободы ограниченны, лицемерны. Буржуазно-демократический строй
совмещает юридическое равноправие граждан с их экономическим, соци¬
альным неравенством. И потому политическая свобода является при капи¬
тализме свободой для собственников средств производства, для капита¬
листов, которые в силу господствующего своего положения в экономике
господствуют и в политике.
Восхваляя «прелести» буржуазной демократии, ее апологеты уве¬
ряют, что она-де предоставляет гражданину не только свободу через
государство, но и свободу о т государства, гарантирует неприкосновен¬
ность для государственной власти сферы частных интересов индивида.
Подтверждением последнего должно служить присущее буржуазному
праву деление его на публичное право, являющееся, согласно буржуазной
юриспруденции, совокупностью норм, охраняющих интересы государства,
и частное право, представляющее собой совокупность прав, которые по
своей воле приобретает, изменяет и утрачивает индивид и которые лежат
за пределами государственного вмешательства. Отграничение публично¬
го правда от частного и обеспечивает будто бы, по утверждению ревни¬
телей «западной демократии», самоценность и автономию личности.
Вопреки «дефинициям» буржуазных правоведов частное право защи¬
щает не интересы личности вообще, а интересы капиталистического пред¬
принимателя. В качестве основных прав, якобы гарантирующих свободу
индивида, частное право устанавливает свободу пользования и распоря¬
жения частной собственностью, свободу договора на рынке труда. Тем
самым под видом охраны свободы личности узаконяется присвоение чу¬
жого труда, получает юридическое освящение эксплуатация человека
человеком.
Интересы капиталистических собственников закрепляет фактически
и буржуазное публичное право. Разница между частным и публичным
правом лишь в том, что частное право определяет порядок пользования
своей собственностью отдельным капиталистом, публичное же право выра¬
жает общий интерес всего класса капиталистов: оно регулирует органи¬
зацию и деятельность буржуазного государства, которое охраняет саму
систему капиталистических отношений, основанных на частной собствен¬
ности на средства производства.
Декларируемые буржуазным правом «независимость» личности от
буржуазного государства, «невмешательство» буржуазного государства
в дела личности означают в действительности защиту неприкосновенно¬
сти «священной» частной собственности. Да и само это «невмешатель¬
ство» существует лишь в воображении буржуазных пропагандистов.
Вся деятельность буржуазного государства — охрана института капи¬
талистической собственности, издание антирабочего законодательства,
подавление забастовочного движения рабочего класса и т. д. — свиде¬
тельствует о том, что оно вмешивается в сферу личных отношений, но
вмешивается, выступая на стороне капиталистов и против трудяще¬
гося человека.
В особенности антинародный и антигуманистический характер при¬
обрело буржуазное государство в эпоху империализма.
При империализме происходит рост государственно-монополистиче¬
ского капитализма, усиливается вмешательство буржуазного государства
в капиталистическую экономику и во все другие области общественной
жизни. Этот факт буржуазные и правосоциалистические идеологи пыта¬
ются истолковать так, будто современное империалистическое государ¬
ство является государством «всеобщего благоденствия», имеющим своей
задачей заботу о благе всего общества, служение человеческой личности.
Фальшивый тезис о надклассовом характере империалистического госу¬
дарства, о том, что оно якобы равно относится и к капиталисту и к рабо¬
чему, подняли на щит и современные ревизионисты. Так, в программе

СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ ДЕМОКРАТИЯ И ЛИЧНОСТЬ
27
Союза коммунистов Югославии утверждается, будто развитие государ¬
ственно-монополистического капитализма свидетельствует о том, что
буржуазное государство стремится «поставить себя выше общества»,
старается «не только еще ограничить самостоятельную общественную
роль рабочего класса, но и... роль частного капитала».
На самом же деле государственно-монополистический капитализм
означает не потерю буржуазным государством своей классовой природы,
а прямое подчинение буржуазного государственного аппарата капитали¬
стическим монополиям, которые используют его для получения макси¬
мальновысоких прибылей и укрепления своего господства, для наступле¬
ния на жизненный уровень и политические права трудящихся, для насаж¬
дения реакционной идеологии. Империалистическое государство служит
инструментом внешней экспансии финансового капитала, орудием подго¬
товки и ведения агрессивных, грабительских войн, уносящих миллионы
человеческих жизней ради наживы кучки монополистов.
В обстановке крайнего обострения всех капиталистических противо¬
речий, имеющего место при империализме и тем более в период общего
кризиса капиталистической системы, буржуазия не в состоянии править
прежними методами буржуазной демократии. Она ведет поход против
буржуазно-демократических свобод, стремится установить террористиче¬
скую форму своей диктатуры, несущую с собой попрание элементарных
прав и достоинства человеческой личности.
Даже буржуазные политики, публицисты вынуждены порой конста¬
тировать все усиливающееся подавление личности рядового человека
империалистическим государством. Бывший государственный секретарь
США Ачесон, например, отмечает, что правительство США относится к
американскому гражданину «отчужденно, подозрительно, враждебно»
(D. Ache son «А Democrat looks at his Party». New York, 1955,
pp. 123—124).
Деградация буржуазной демократии получает свое выражение и в
упадке идеологии буржуазного либерализма. Если идеологи восходящей
буржуазии считали свободу неотчуждаемым правом человека, то духов¬
ные представители умирающего империалистического мира все чаще от¬
вергают даже формальное право личности на свободу, нападают на саму
идею свободы личности.
Современная буржуазная общественная наука усиленно пропове¬
дует теории «элитизма», согласно которым всеобщая свобода принци¬
пиально невозможна вследствие якобы генетической неравноценности
людей и править государством призвано избранное меньшинство общест¬
ва. Широкое распространение получили в буржуазной философии, социо¬
логии, юриспруденции наших дней всякого рода этатистские учения, изо¬
бражающие империалистическое государство, это орудие господства фи¬
нансовой олигархии, как олицетворение интересов всего общества и тре¬
бующие свертывания гражданских прав и свобод и безоговорочного под¬
чинения личности буржуазному государству. Так, В. Хокинг, представи¬
тель идеалистической философии персонализма, философии, столь же
много, сколь и лживо вещающей о святости личности, призывает отка¬
заться от прежнего представления о человеческих правах, как об установ¬
лениях, которые государство не может устранять, и заявляет, что «необ¬
ходимость ограничения... абсолютных прав становится очевидной»
(W. Е. Hocking «Freedom of the Press», Chicago, 1947, p. 75). Сто¬
ронник христианской, основ а<нной-де на «милосердии» демократии,
неотомист Ж. Маритэн в своей книге «Человек и государство» благо¬
словляет буржуазное государство на «особенно энергичные» меры в от¬
ношении «политических еретиков» (J. Mari tain «Man and the State».
Chicago, 1956, pp. 114—115).
Реакционная внутренняя и внешняя политика империалистических
государств встречает растущий отпор со стороны трудящихся масс и всех

28
ЛЛ. 3. СЕЛЕКТОР
прогрессивных людей капиталистических стран, сплачивающихся для то¬
го, чтобы преградить дорогу реакции, фашизму, войне.
В первых рядах борцов за демократию и свободу идет рабочий класс
капиталистических стран, руководимый своим авангардом — коммунисти¬
ческими партиями. Отстаивая от фашистских происков буржуазно-демо¬
кратические свободы, добиваясь всемерного их расширения, рабочий класс
капиталистических стран борется вместе с тем за переход от буржуазной
демократии к демократии нового, высшего типа, к демократии социа¬
листической, каковая уже утвердилась в СССР и странах народной де¬
мократии и которая обеспечивает подлинную свободу человеческой
личности.
Социалистический демократизм — политическая основа
реальной свободы личности
Обнажив источник порабощения личности, установив, что он заклю¬
чается в определенной природе общественных отношений, марксизм ука¬
зал и научно обоснованный путь к достижению действительной свободы
человека.
Идеалистическим представлениям о личной свободе, сводящим ее со¬
держание к свободе в сознании, Маркс и Энгельс противопоставили мате¬
риалистический тезис о свободе человека не только в мышлении, в созна¬
нии, но и в материальном бытии, в жизни.
Так как основная причина бедствий и страданий трудящегося чело¬
века коренится в частнособственническом строе, то освобождение лично¬
сти предполагает уничтожение частной собственности на средства произ¬
водства и замену ее собственностью общественной. Ликвидация капита¬
лизма и создание нового, социалистического общества — решающее усло¬
вие освобождения человека.
Понятно поэтому, что свободы индивида нельзя добиться индивиду¬
ально. Никакой одиночка не в состоянии упразднить отжившую свой
век капиталистическую общественную систему и совершить социалисти¬
ческое переустройство общества. Это способен сделать лишь передовой
класс, ведущий за собой широкие народные массы. Таким классом и яв¬
ляется пролетариат, историческая миссия которого состоит в уничтожении
капитализма и построении социализма.
Требуя для своего утверждения революционной переделки общества,
свобода не может быть достигнута посредством «чистого мышления»,
познающего, мол, идею свободы, или через моральное самоусовершен¬
ствование личности, лживую проповедь которого ведут буржуазные и пра¬
восоциалистические идеологи. Свобода людей завоевывается упорной
борьбой за нее, активными действиями рабочего класса и всех трудящих¬
ся, направленными на свержение господства буржуазии и построение со¬
циализма. Чтобы победить в этой борьбе, пролетариат должен лишить
буржуазию политической власти, той силы, которая служит для охраны
отживших капиталистических порядков, и взять власть в свои руки, уста¬
новить диктатуру пролетариата, являющуюся орудием подавления
контрреволюционных попыток свергнутых эксплуататоров и рычагом со¬
циалистического, коммунистического преобразования общества.
Установление диктатуры пролетариата, знаменующей собой высшую
форму демократии, демократии для народа, ее только не противоречит
интересам человеческой свободы, но напротив: государство рабочего клас¬
са и нужно для подавления сопротивления врагов свободы в лице сверг¬
нутых эксплуататорских классов, для построения социализма и коммуниз¬
ма, для создания истинно человечных общественных отношений и условий
для всестороннего развития личности.
Экономическим фундаментом социалистического демократизма и

СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ ДЕМОКРАТИЯ И ЛИЧНОСТЬ
29
свободы личности при социализме является социалистическая система
хозяйства, основу которой составляет общественная собственность на
средства производства. Общественная собственность на средства произ¬
водства уничтожает возможность эксплуатации человека человеком; а
в свободе от эксплуатации состоит главная гарантия всех других личных
свобод.
Нельзя расценивать иначе, как злостный вымысел, утверждения
буржуазных пропагандистов о том, будто общественная собственность
на средства производства убивает личную инициативу.
Социализм ликвидировал свободу капиталистического предпринима¬
тельства, свободу капиталистической эксплуатации, но тем самым он от¬
крыл безграничный простор для творчества народных масс, для широкого
проявления своих способностей каждым трудящимся человеком. Свобод¬
ный характер социалистического труда породил такое неведомое никако¬
му эксплуататорскому строю явление, как всенародное соревнование в
труде. Будучи результатом заинтересованности трудящихся как владель¬
цев общественных средств производства в росте социалистической эко¬
номики, социалистическое соревнование представляет собой выражение
социалистического демократизма и служит поприщем развертывания са¬
мого разностороннего новаторства, смелого индивидуального почина.
В высокой творческой активности советских людей и заключается один
из факторов невиданно быстрых темпов хозяйственного и культурного
роста нашей страны.
По объективным условиям формирования коммунистического обще¬
ства общенародная собственность существует при социализме в виде госу¬
дарственной собственности. Это обстоятельство буржуазные и рефор¬
мистские недруги социалистического строя тщатся представить как пора¬
бощение личности социалистическим государством вследствие-де кон¬
центрации в его руках и политической и экономической власти. Такую же
отвратительную хулу на социализм возводят ревизионисты, заявляющие,
как об этом говорится в программе Союза коммунистов Югославии, что
управление экономикой со стороны социалистического государства со¬
ставляет пережиток государственного капитализма и порождает «этати-
ческий бюрократизм», «ограничивая свободу труда и непосредственного
производителя».
Нужно, однако, нарочито закрывать глаза, чтобы не видеть того, что
отношения между социалистическим государством и работником госу¬
дарственного предприятия отнюдь не являются отношениями между соб¬
ственником средств производства и лицом, лишенным этих средств и
подвергающимся в силу этого эксплуатации государством. Государ¬
ственная собственность в социалистических странах представляет собой
собственность всего народа. А это означает, что в социалистическом го¬
сударстве каждый непосредственный производитель, каждый трудящий¬
ся выступает как совладелец всенародного достояния, через органы
своего государства участвует в управлении им и благодаря всему этому
является полноправным, свободным от эксплуатации хозяином социали¬
стического производства.
Господство при социализме общественной собственности на средства
производства сделало возможным и необходимым планомерное развитие
народного хозяйства, которое претворяется в жизнь через государствен¬
ное планирование социалистической экономики. Враги социализма пыта¬
ются в этом усмотреть опять-таки уничтожение свободы индивидуума.
Так, ярый защитник «свободного» капиталистического предприниматель¬
ства Ф. Хайек заявляет в своей книге «Путь к рабству»: «Диктатура про¬
летариата», даже демократическая по форме, если она предпринимает
централизованное управление экономической системой, разрушает инди¬
видуальную свободу так же полно, как любое автократическое государ¬
ство... Чем больше «планирует» государство, тем более затруднительным

30
М. 3. СЕЛЕКТОР
становится планирование для индивидуума» (цит. по сборнику «Man in
contemporary Society», v. 2, New York, 11956, pp. 341, 343).
На деле же социалистическое планирование не ограничивает свобо¬
ды личности, а, наоборот, составляет обязательную ее предпосылку. Капи¬
талистическая анархия производства и конкуренция превращают инди¬
вида в игрушку в руках общественной стихии, опрокидывающей все
индивидуальные планы и расчеты; капитализм с его «свободным» пред¬
принимательством— это строй, при котором человек предполагает, а
рыночная стихия располагает. Планомерная же организация обществен¬
ного производства при социализме предвещает конец стихийности в
историческом развитии и замену ее господством людей над своими про¬
изводительными силами и общественными отношениями. В условиях со¬
циализма человек перестал быть жертвой кризисов, безработицы, страха
перед завтрашним днем. Планомерное развитие социалистического об¬
щества сообщает ясную перспективу и деятельности каждого индивида,
делает личность доподлинно свободной, позволяя ей разумно планиро¬
вать свои действия и достигать поставленных целей.
Вместе с освобождением трудящегося человека от экономического
гнета социализм освободил его и от духовного рабства, на которое он
обречен в эксплуататорском обществе. Социалистический строй уничто¬
жил проходящую через всю историю антагонистического общества про¬
тивоположность между умственным и физическим трудом, осуществил
•небывалую демократизацию культуры, сделал все культурные ценности
достоянием народа и вовлек широчайшие народные массы в непосред¬
ственное созидание духовной культуры. Этим созданы условия для интел¬
лектуального развития каждой личности, для действительной свободы ду¬
ховного творчества, которое избавлено от прислужничества капиталу.
Только свободные люди могли в короткий исторический срок добиться
тех огромных успехов советской науки, тёхники, культуры, какими спра¬
ведливо гордится советский народ и которые получили заслуженное при¬
знание всего передового человечества.
Если материальной, экономической основой свободы личности в со¬
циалистическом обществе является общественная собственность на сред¬
ства производства, то его духовную основу составляет господствующая
в нашей стране социалистическая идеология, имеющая своим теоретиче¬
ским фундаментом учение марксизма-ленинизма.
Защитники буржуазной лжесвободы яростно обрушиваются против
того, что в СССР господствует марксистско-ленинское мировоззрение,
именуют это «конформизмом», «тоталитаризмом мышления». Но обви¬
нять советских людей в «тоталитаризме мышления» на том основании, что
они отвергают извращенные, идеалистические представления о действи¬
тельности и придерживаются научных, диалектико-материалистических
взглядов на мир, столь же «правомерно», сколь правомерно было бы
упрекать в «конформизме» все современное образованное человечество
за то, например, что оно не приемлет алхимии и признает химию. Социа¬
листическая идеология освобождает человека от пут мистики и суеверий,
дает ему опирающуюся на знание действительную свободу мысли.
Свобода члена социалистического общества как труженика неразрыв¬
но сочетается с его свободой как гражданина.
Сама структура социалистического государства (выборность всех без
исключения органов власти; подлинная всеобщность и свободный харак¬
тер выборов, не зависящих от давления денежного мешка; объединение
законодательной и исполнительной власти; слияние государственного ап¬
парата с самими массами и т. д.) рассчитана на привлечение всех тру¬
дящихся к постоянному и решающему участию в управлении государ¬
ством, на то, чтобы, как писал В. И. Ленин, каждый гражданин «мог уча¬
ствовать и в обсуждении законов государства, и в выборе своих предста¬

СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ ДЕМОКРАТИЯ И ЛИЧНОСТЬ
вителей, и в проведении государственных законов в жизнь»
(В. И. Ленин. Соч., т. 27, стр. 185).
Социалистический демократизм уничтожил социальное и националь*
ное угнетение, утвердил равноправие всех граждан, предоставляет граж¬
данам не только полноту политических прав и свобод, но и такие великие
социально-экономические права, как права на труд, на отдых, на образо¬
вание, на материальное обеспечение в старости, а также в случае болезни
и потери работоспособности, которые даже формально не может признать
буржуазная демократия.
Важнейшая особенность социалистического демократизма состоит в
том, что он не исчерпывается, как буржуазный демократизм, простым про¬
возглашением демократических прав и свобод, но обеспечивает их факти¬
ческое осуществление соответствующими материальными условиями, со¬
циалистической системой хозяйства.
Заботой о благе человеческой личности пронизан весь общественно^
политический строй социализма, вся политика социалистического государ¬
ства: и внутренняя и внешняя. Лишь в условиях мира может повышаться
благосостояние личности. Проникнутая идеями социалистического гума¬
низма, Конституция СССР закрепляет политику мира как один из незыб¬
лемых принципов советской государственности. СССР вместе с другими
государствами социалистического лагеря неутомимо борется за
предотвращение новой войны, за сохранение и упрочение всеобщего ми¬
ра, последовательно проводит курс на мирное сосуществование государств
с различными социально-политическими системами.
В своих попытках обвинить социалистический строй в подавлений
свободы личности буржуазные и правосоциалистические его «критики»
цепляются за то, что в СССР существует лишь одна партия — Коммуни¬
стическая партия Советского Союза. Они заявляют, что в стране, где
имеется только одна партия, не может быть политической свободы, что
однопартийная система не оставляет якобы места для свободного выра¬
жения личностью своего мнения и борьбы мнений.
Но если судить о степени демократичности того или иного политиче¬
ского строя не по тому, каково действительное участие народных масс
в государственном управлении, а по такому формальному признаку, как
наличие в государстве нескольких партий, тогда надо считать царский
режим «образцом» демократии, так как в царской России было больше
партий, чем в иной стране буржуазной демократии.
Однопартийность к тому же вовсе не является обязательной чертой
социалистического государства. Известно, что в ряде стран народной де¬
мократии существуют и участвуют в управлении государством, кроме
коммунистической, и другие демократические партии. Причем многопар¬
тийность имеет в этих странах иной социальный смысл, чем многопартий¬
ность при капитализме: она отображает не столкновение интересов раз¬
личных классов и социальных групп, как в капиталистическом обществе,
а союз рабочего класса с другими классами и социальными слоями, слу¬
жит делу сплочения под руководством коммунистической партии всех
демократических и патриотических сил страны для строительства социа¬
лизма.
Однопартийность, как и многопартийность,— это политическая фор¬
ма. И ее надо рассматривать и оценивать конкретно, в тесной связи с
теми условиями, какие ее в том или ином случае породили, в зависимо¬
сти от того, какое содержание облекается этой формой. В обстановке им¬
периализма, обостряющего до крайности классовый антагонизм капита¬
листического общества, однопартийность означает отрицание демократии,
фашизацию общественно-политического строя, насаждение тоталитариз¬
ма; она выражает — и это наглядно показал фашизм в Германии и в Ита¬
лии — стремление наиболее реакционных кругов империалистической бур¬
жуазии подавить все прогрессивные силы и прежде всего революционное

32
М. 3. СЕЛЕКТОР
движение и классовые организации рабочего класса. При социализме же,
в условиях отсутствия антагонистических классов, однопартийность сви¬
детельствует о полном единстве экономических и политических интере¬
сов всех членов общества, которое состоит только из трудящихся, о без¬
раздельном доверии народа к коммунистической партии, о полновластии
народа, который через свое государство и свою партию правит страной.
Морально-политическое единство советского общества, сплоченность
советского народа вокруг коммунистической партии не исключают борьбы
мнений в среде советских людей. Но эта борьба мнений не питается, как
при капитализме, борьбой противоположных классов, из которых один
заинтересован в сохранении, другой в уничтожении существующего строя.
Она развертывается на базе общности коренных интересов и целей всех
социальных групп и народов Советской страны и направлена на дальней¬
шее упрочение и развитие социалистических отношений. Массовой и дей¬
ственной формой свободного выражения мнения советских людей явля¬
ются критика и самокритика, составляющие движущую силу развития
социалистического общества.
Являясь демократией для широчайших народных масс, социалистиче¬
ская демократия ни в малейшей степени не игнорирует индивидуально¬
сти, не означает всеобщей нивелировки людей.
Заменяя частную собственность на средства производства собствен¬
ностью общественной, социализм не упраздняет личного присвоения и
личной собственности членов общества на их трудовые доходы и сбереже¬
ния, на жилой дом и подсобное домашнее хозяйство, на предметы лич¬
ного потребления и удобства. Советский закон охраняет личную собствен¬
ность трудящихся, которая именно при социализме растет и умножается
вместе с ростом и умножением общественного богатства.
Социалистическому демократизму чужда уравниловка, исходящая из
мелкобуржуазного представления о социализме, как о поравнении людей
в области распределения, потребностей, быта. Распределение по труду,
оплата труда в соответствии с его количеством и качеством — экономи¬
ческий закон социализма. Советское государство всемерно стимулирует
личную материальную заинтересованность каждого работника в резуль¬
татах своего труда, в росте общественного производства.
Социалистический демократизм не имеет также ничего общего с
обезличкой во всех ее проявлениях. Коллегиальность в управлении, в ко¬
торой получает выражение развернутый демократизм, является непре¬
менным методом работы советского государственного аппарата. Но кол¬
лективность в обсуждении и решении вопросов социалистическая демо¬
кратия органически сочетает с единоначалием, с единоличным распоряди¬
тельством и единоличной ответственностью за выполнение порученного
дела.
Социалистическая демократия превратила политику в дело самих
масс, в дело каждого трудящегося человека. Замечательным результатом
этого являются обогащение духовного мира личности, раширение ее ум¬
ственного кругозора, быстрый и массовый рост людей из народа. Люди,
сегодня рядовые и незаметные, завтра становятся общеизвестными го¬
сударственными деятелями.
Как политическая организация самих трудящихся, социалистическое
государство сильно политической сознательностью и активностью народа.
Непрерывное развитие социалистического демократизма составляет по¬
этому объективную закономерность развития социалистического госу¬
дарства.
Говоря о превосходстве социалистической демократии над буржуаз¬
ной, нельзя, разумеется, отвлекаться от трудностей и противоречий в
развитии социалистического общества. Советское социалистическое обще¬
ство не «готовый .рай». Развитие социалистической демократии совер¬
шается не плавно и гладко, а в порядке преодоления недостатков, ошЬ-

СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ ДЕМОКРАТИЯ И ЛИЧНОСТЬ
33
бок, извращений. Советский социалистический демократизм крепнет и
развивается в борьбе против проявлений бюрократизма в отдельных
звеньях советского государственного аппарата, против пренебрежитель¬
ного отношения некоторых работников этого аппарата к нуждам и за¬
просам трудящихся, против фактов покушения на права граждан. Ком¬
мунистическая партия Советского Союза и Советское правительство на¬
стойчиво искореняют эти отрицательные явления, мобилизуют массы на
их устранение. Партия приняла меры к ликвидации вредных последствий
чуждого демократической природе Советского государства культа лич-
ности, приведшего к грубейшим нарушениям социалистической закон¬
ности.
Отображая в своей политике объективные закономерности и потреб¬
ности поступательного движения социалистического общества, Коммуни¬
стическая партия Советского Союза и Советское правительство проводят
линию на всемерное совершенствование социалистической демократии.
Такие мероприятия, проведенные партией и правительством за последние
годы, как расширение прав союзных республик и местных органов вла¬
сти, перестройка управления промышленностью, изменение практики
планирования сельского хозяйства и реорганизация МТС, повышение
роли и прав профсоюзов, способствуют дальнейшему росту самодеятель¬
ности трудящихся, все большему укреплению социалистического демо¬
кратизма, о котором можно сказать словами Маркса и Энгельса, что
здесь «самобытное и свободное развитие индивидов перестает быть
фразой».
Единство интересов личности и государства при социализме
Социалистические отношения породили как новое положение лично¬
сти в государстве, так и новое, не известное никакому эксплуататорскому,
в том числе и капиталистическому, государству отношение личности к го¬
сударству.
Как орудие господства эксплуататоров, буржуазное государство пред¬
ставляет собой силу, враждебную трудящимся массам, и трудящийся че¬
ловек всеми условиями своей жизни побуждается к борьбе против этого
государства.
Что касается отношения каждого в отдельности капиталиста к свое¬
му государству, то оно характеризуется двойственностью. Как член класса
капиталистов, каждый капиталист заинтересован в усилении буржуазно¬
го государства в целях удержания в повиновении эксплуатируемых масс,
захвата и грабежа других стран и народов. Но вместе с тем каждый ка¬
питалист или капиталистическая монополия не взирают на общегосудар¬
ственные интересы, когда дело идет об их собственной выгоде, о полу¬
чении наибольшей прибыли. Буржуа лицемерно превозносит святость
гражданского долга, стремится внушить трудящимся уважение к пред¬
писаниям буржуазного государства, а сам плюет на обязанности перед
этим государством, если они мешают его, капиталиста, личному обога¬
щению. Достаточно напомнить, например, о тех мошеннических махина¬
циях, к каким прибегают капиталистические монополии США, стараясь
избежать уплаты причитающихся с них налогов.
Совсем иной, чем при капитализме, характер носят взаимоотношения
личности и государства при’ социализме.
Социалистические отношения устранили непримиримое противоречие
между личностью и обществом, присущее всякой общественной форма¬
ции, основанной на частной собственности на средства производства. Со¬
циализм объединяет в одно целое личные интересы индивида с интере¬
сами общества, ибо от укрепления и развития общественной собственно¬
сти, от умножения материальных и духовных богатств всего социалисти-
3.	«Вопросы философии» № 9,

34
М. 3. СЕЛЕКТОР
ческого общества зависит и благосостояние каждого отдельного социали¬
стического труженика.
Социалистический строй изменил также соотношение между обще¬
ством и государством. В отличие от эксплуататорского государства, ко¬
торое представляет интересы одной части общества — имущего его мень¬
шинства,— государство при социализме выражает волю всего общества,
всего народа. Государственный интерес совпадает в условиях социализ¬
ма с интересом общественным, общенародным, и, наоборот, интерес об¬
щественный, общенародный выступает как интерес государственный.
Отсюда следует, что сложившееся при социализме единство интересов
личности и общества является одновременно и единством интересов
гражданина и государства.
Это получает свое отражение и в советском праве. Поскольку в со¬
циалистическом обществе уничтожена частная собственность на средства
производства, в нем нет и почвы для существования частного права, а
стало быть, для деления права на публичное и частное. Это, разумеется,
не означает поглощения прав личности правами государства. Все отрас¬
ли советского права сочетают в своих нормах защиту и общественных,
государственных интересов и личных интересов граждан.
Единство интересов личности и государства при социализме не озна¬
чает их тождества и не исключает существования известных противоре¬
чий между государственными интересами и непосредственными инте¬
ресами отдельного гражданина. Но противоречия эти не затрагивают
основ социалистического строя, потому что вся общественная система
социализма, вся деятельность социалистического государства призвана
служить благу человека, и они, эти противоречия, успешно преодо¬
леваются на основе дальнейшего упрочения и развития социалистиче¬
ских отношений и роста коммунистической сознательности самих трудя¬
щихся.
Рост могущества социалистического государства служит залогом про¬
цветания как всего общества, так и каждой отдельной личности. И пото¬
му советские люди окружают поддержкой и любовью свое социалистиче¬
ское государство, проявляют глубочайшую заботу о государственных ин¬
тересах.
Социалистический демократизм влил новое содержание в понятие
гражданского долга, поднял на громадную высоту его значение, создал
новое отношение людей к гражданскому долгу. В отличие от капитализ¬
ма, где за официально предписываемым гражданским долгом скрыва¬
ются своекорыстные интересы буржуазии, в социалистическом обществе
понятие гражданского долга воплощает в себе то, что нужно всему обще¬
ству, народу, социалистическому отечеству и, следовательно, самой лич¬
ности. Советские люди являются полноправными хозяевами своего госу¬
дарства, что рождает у каждого советского гражданина чувство личной
ответственности за состояние государственных дел, определяет высокое
гражданское самосознание советского человека, считающего выполнение
своих обязанностей перед государством кровным и родным для себя
делом.
В социалистическом государстве ликвидирован тот разрыв между
правами и обязанностями граждан, какой характеризует всякое эксплуа¬
таторское государство, где пользование правами составляет привилегию
имущих классов, а «а долю трудящихся достаются главным образом обя¬
занности. Социалистический демократизм осуществил равенство и един¬
ство прав и обязанностей граждан. Представляя своим гражданам широ¬
кие права и свободы во всех областях общественно-политической жизни,
социалистическое государство возлагает на них и определенные обязан¬
ности. Конституция СССР требует от каждого советского гражданина: за¬
щищать социалистическую Родину, беречь и укреплять общественную,
социалистическую собственность, блюсти дисциплину труда, честно отно¬

СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ ДЕМОКРАТИЯ И ЛИЧНОСТЬ
35
ситься к общественному долгу, уважать правила социалистического об¬
щежития.
Как конституционные права советских граждан, так и обязанности,
возложенные на них социалистическим государством, в равной мере от¬
вечают интересам самих граждан. Чем точнее и добросовестнее выпол¬
няют советские люди свои обязанности перед социалистическим государ¬
ством, тем успешнее движется вперед социалистическое общество и тем
полнее благодаря этому обеспечивается реализация советскими гражда¬
нами своих демократических прав и свобод.
. Свобода в научном, марксистско-ленинском ее понимании не имеет
ничего общего с отрицанием всякой дисциплины. Марксистско-ленинское
мировоззрение отвергает фразеологию анархистов, разглагольствующих
об «абсолютной» свободе личности и толкующих свободу как полный
произвол индивида, которому все позволено, который не повинуется ни¬
кому, кроме собственной воли, сам определяет пределы своих прав и не
признает никаких обязанностей перед другими людьми. Марксизм-
ленинизм учит, что никакая общественная организация невозможна без
известной дисциплины. Взаимоотношение дисциплины и свободы опре¬
деляется, стало быть, тем, каков характер этой дисциплины, кем она уста¬
новлена, кому служит.
Дисциплина антагонистического общества выражает и закрепляет
интересы эксплуататоров. Она является для эксплуатируемых масс дис¬
циплиной подневольного труда и подчинения враждебной им государ¬
ственной власти, поддерживается нуждой народных масс и насилием,
исходящим от эксплуататорского государства. Понятно, что эта дисцип¬
лина противоречит свободе трудящихся, встречает постоянное противо¬
действие с их стороны.
Уничтожив дисциплину голода и палки, свойственную эксплуататор¬
скому строю, социалистическое общество не отказывается от дисциплины
вообще. Более того: роль общественной дисциплины во всех ее видах при
социализме возрастает. Высококонцентрированный и высокомеханизиро¬
ванный характер социалистического производства, непосредственно-об¬
щественный характер труда при социализме, объективная необходимость
планомерного развития всего народного хозяйства, претворяемая в жизнь
посредством планирующей деятельности социалистического государ¬
ства,— все это требует неустанного укрепления социалистической дисцип¬
лины: производственно-трудовой, плановой, государственной. Для успеш¬
ного решения грандиозных задач коммунистического строительства необ¬
ходимы строжайшая дисциплина трудящихся, максимальное единство их
воли и действий.
Вместе с тем по своей социальной сущности, способам поддержания,
назначению социалистическая дисциплина в корне противоположна дис¬
циплине эксплуататорского общества. Эта дисциплина не навязана тру¬
дящимся эксплуататорами, а установлена самим народом и в интересах
всего народа, всего общества. Она носит поэтому сознательный и добро¬
вольный характер.
Переход от строя частной собственности на средства производства,
культивирующего эгоистические стимулы поведения людей, к социали¬
стической общественной организации, основанной на единстве личного и
общественного интереса при ведущей роли общественного интереса, со¬
вершается в упорной борьбе против частнособственнических навыков и
традиций, которые дают себя еще знать и после победы социализма, ска¬
зываясь, в частности, в противопоставлении личных интересов интересам
общественным, государственным. Коммунистическая партия Советского
Союза, Советское государство, все советское общество как методом убеж¬
дения, так и путем применения в необходимых случаях мер государ¬
ственного принуждения по отношению к антиобщественным элементам
настойчиво преодолевают пережитки капитализма в сознании трудящих¬

36
М. 3. СЕЛЕКТОР
ся, воспитывают советских людей в духе уважения к общественному,
гражданскому долгу, верность которому является гарантией личной
свободы.
Социализм преобразовывает не только экономический и политиче¬
ский строй общества, но и духовный облик людей. Весь уклад социали¬
стической жизни прививает трудящимся глубокое понимание неразрывной
связи интересов личности с интересами всего социалистического обще¬
ства, утверждает новые побудительные мотивы личной деятельности; об¬
щее дело все в большей степени становится для советских людей личным
делом. И именно борьба за большие общественные интересы возвышает
личность, способствует ее духовному росту.
Сознанию буржуа, смотрящего на мир сквозь призму чистогана и
движимого исключительно стремлением к наживе, кажется противоесте¬
ственным такое отношение советских людей к интересам общества, госу¬
дарства. Певцам капиталистической алчности мерещится в этом закаба¬
ление личности государством; они кричат о том, что социализм превра¬
щает личность в «строительный материал» в руках государства. Но то,
что буржуазные слепцы и клеветники хотят изобразить как якобы закре¬
пощение личности социалистическим государством, есть на самом деле
беспредельная преданность советского человека своему государству, в ко¬
торой выражается высокая идейность советских людей, их служение бла¬
городным общественным идеалам, претворяемым в жизнь Советским го¬
сударством, единство интересов всех граждан нашей страны и социали¬
стического государства.
Превосходство социалистической демократии
над буржуазной — выражение преимуществ социалистического
коллективизма перед буржуазным индивидуализмом
В обществе, разделенном на противоположные классы, нет и не мо¬
жет быть единых, внеклассовых и надклассовых идей, нет и не может
быть, в частности, неклассовых представлений о свободе. Каждый класс
имеет свои взгляды на свободу, определяемые в конечном счете эконо¬
мическими условиями его существования, его экономическими инте¬
ресами.
В современном мире, в котором идет борьба рабочего класса против
империалистической буржуазии и существуют два противоположных ла¬
геря — социалистический и капиталистический,— противостоят друг дру¬
гу два понимания свободы: социалистическое и буржуазное.
Соответственно своему экономическому бытию буржуа разумеет под
свободой личности прежде всего свободу владения частной собственно¬
стью. Малейшее покушение на институт частной собственности и доходы
капиталистических предпринимателей предается буржуазией и ее духов¬
ными прислужниками проклятию как якобы нарушение законов цивили¬
зации и «священных» прав человека, как угроза индивидуальной свободе.
Присущее буржуазному мировоззрению отождествление свободы лич¬
ности с правом частной собственности извращает понятие личности и
заключает в себе фактическое отрицание действительной ее свободы.
Такое отождествление означает, что личностью признается только соб¬
ственник и что под именем свободы выступают различные формы пора¬
бощения народных масс эксплуататорами.
По существу, на буржуазных позициях в трактовке свободы лично¬
сти стоят и правосоциалистические идеологи. Заявляя, что цель пропове¬
дуемого ими «демократического социализма» состоит в свободе лично¬
сти, они прокламируют в качестве одного из элементов этой свободы пра¬
во частной собственности. Так, программный документ английской лей¬
бористской партии, называющийся «Личная свобода», провозглашает
фактически, что обладание частной собственностью, которая фигурирует

СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ ДЕМОКРАТИЯ И ЛИЧНОСТЬ
37
под именем личной собственности, «является человеческим правом»
(«Personal Freedom. Labour’s Policy for the Individual and Society»,
London. 1956, p. 6). Немудрено, что правосоциалистические теоретики
считают возможным сохранение частной собственности и при социализ¬
ме. Легко, однако, понять, что за планами совмещения социализма с
частной собственностью на средства производства кроется попытка вы¬
дать чуть реформированный капитализм за социализм, а капиталистиче¬
скую эксплуатацию — за свободу.
Буржуазная идеология сводит личную свободу к индивидуализму,
который видит основной мотив человеческой деятельности в узко личном
интересе. От этого буржуазного взгляда недалеко ушли и современные,
в частности югославские, ревизионисты, несмотря на то, что они называют
себя марксистами и коммунистами. Декларируя, что «социализм создает¬
ся не ради каких-то абстрактных целей, а для живого человека», про¬
грамма Союза коммунистов Югославии вкладывает в это положение тот
смысл, что «социализм не может личное счастье человека подчинять ка-
Ким-то «высшим целям», так как основной целью социализма является
личное счастье человека». Но чем такое противопоставление личного
счастья «высшим целям» отличается от точки зрения буржуазных инди¬
видуалистов? И разве из правильного, научного, марксистско-ленинского
понимания общественной жизни не явствует, что личное счастье недости¬
жимо без действенной борьбы за «высшие цели», за благо всего обще¬
ства и неотделимо от нее? Программа СКЮ оговаривает, правда, далее,
что «никто не имеет права свои личные эгоистические интересы осуще¬
ствлять за счет интересов всех». Но сам характер этой оговорки свиде¬
тельствует, что изложенная в программе СКЮ концепция личного инте¬
реса и личного счастья является скорее концепцией буржуазного утили¬
таризма, а отнюдь не марксистского социализма.
Индивидуализм, как принцип отношений между людьми, порожден
строем частной собственности на средства производства, принимая наи¬
более резкое выражение при капитализме. И хотя буржуазный индиви¬
дуализм означал в свое время известный прогресс в развитии человече¬
ской индивидуальности по сравнению с положением личности при феода¬
лизме, он всегда исключал и исключает возможность свободы для всех
людей, так как ставит людей во враждебные отношения друг к другу,
неотделим от войны всех против всех, неминуемо ведет к возвышению
одних групп людей путем подавления других.
Поэтому буржуазный индивидуализм не противоположен тоталита¬
ризму, как об этом твердят апологеты буржуазной демократии, а сам
порождает его. Как раз на почве буржуазного индивидуализма вырос
фашизм с его культом «сильной» личности, сверхчеловека, призванно-
го-де решать судьбы народов. Фашизм представляет собой попытку мо¬
нополистической буржуазии путем установления своей террористической
диктатуры продлить существование изжившего себя капиталистического
строя, одним из устоев которого является индивидуализм.
В противоположность буржуазной демократии социалистический де¬
мократизм зиждется на принципах, характеризующих пролетарское,
марксистско-ленинское мировоззрение социалистического коллективиз¬
ма. И только социалистический коллективизм составляет оплот личной
свободы. Личность свободна при социализме потому, что свободен весь
народ.
В условиях социалистического коллективизма и социалистиче¬
ской демократии свобода одного члена общества не угрожает и не может
угрожать свободе другого; развитие индивида совершается не за счет
другого, а при содействии другого, с помощью всего общества. Социа¬
лизм— это строй, при котором люди в своей ассоциации и посредством
этой ассоциации достигают и своей индивидуальной свободы.
Движение советского общества по пути постепенного перехода от

за
ад. 3. СЕЛЕКТОР
социализма к коммунизму сопровождается дальнейшим расширением
свободы личности.
При социализме, являющемся первой, низшей фазой коммунизма,
имеются еще «родимые пятна» капитализма в экономике, в сознании и
быту людей: сохраняется, в частности, различие между квалифициро¬
ванным и неквалифицированным трудом, существенное различие между
умственным и физическим трудом; нет возможности, вследствие недо¬
статочного уровня развития производительных сил, полностью удовле¬
творить личные потребности членов общества; существует известное не¬
равенство в материальной обеспеченности людей; оказывают свое дей¬
ствие некоторые элементы стихийности в развитии общества. Все это в
той или иной мере еще ограничивает личную свободу.
На высшей же фазе коммунизма, когда на основе достигнутого изо¬
билия материальных благ осуществится переход к их распределению по
потребностям и отпадет забота личности о куске хлеба; когда труд пере¬
станет быть только средством к жизни и превратится в первую жизнен¬
ную потребность человека; когда значительный рост производительности
труда позволит еще больше сократить рабочий день, что даст возможность
членам общества уделять гораздо больше времени повышению своего
культурно-технического уровня; когда сотрется существенное различие
между умственным и физическим трудом и все члены общества станут
всесторонне образованными людьми; когда, наконец, будут полностью
уничтожены пережитки капитализма в сознании людей,— личная свобода
поднимется на более высокую ступень. И так как соблюдение норм ком¬
мунистического общежития станет при полном коммунизме привычкой,
то свобода личности не будет уже нуждаться (если иметь в виду только
внутренние условия развития коммунистического общества) в государ¬
ственной защите и с отмиранием государства после окончательной побе¬
ды коммунизма перестанет носить юридический характер.
Путь к этому требует наличия крепкого и мощного социалистическо¬
го государства, ибо социалистическое государство и служит главным ору¬
дием построения коммунистической формации, такой общественной фор¬
мации, «основным принципом которой является полное и свободное раз¬
витие каждого индивидуума» (К. Маркс).
\

Китайский просветитель
и материалист конца XIX века
Тань Сы-тун
Н. Г. СЕНИН
После кровавого подавления тайнинского движения (1851 —1864)
объединенными силами иностранных интервентов и маньчжурских фео¬
дальных правителей в. Китае наступил сравнительно длительный период
отлива революционной волны. Этим воспользовались капиталистические
державы для закрепления и усиления в Китае колониальных порядков.
Пользуясь экономической отсталостью Китая, его неспособностью ока¬
зать должный отпор внешнему давлению, они силой навязали Китаю
ряд кабальных договоров и завладели узловыми отраслями его эконо¬
мики. Вторжение в страну иностранного капитала ускорило загнивание
феодальной экономики, привело к упадку ремесленного производства.
Разоренные крестьяне и ремесленники образовали огромную армию наем¬
ного труда. Все это способствовало созданию объективных условий и воз¬
можностей для развития в Китае капиталистического способа произ¬
водства.
Последняя четверть XIX века ознаменовалась в Китае интенсивным
формированием капиталистического уклада. Однако на пути развития
новых производственных отношений стояли такие враждебные силы, как
иностранный капитал, феодализм и компрадорский капитал, служивший
пособником в проведении колониальной политики иностранными держа¬
вами. Китай продолжал оставаться отсталым феодальным государством,
слабым в военном отношении. Фальшивое «движение за европеизацию»
Китая, предпринятое правящей правительственной группировкой во гла¬
ве с Цзэн Го-фанем и Ли Хун-чжаном еще в 60-х годах, хотя и велось
под лозунгом «новой политики», преследовавшей якобы цель «самоуси-
ления» Китая, на самом деле своим острием было направлено на «усми¬
рение Китая», на подавление в стране недовольства существующим по¬
ложением. Оно не могло вывести Китай из феодальной отсталости, как
и не могло избавить его от угрозы полного колониального порабощения.
Поражение Китая в войнах, навязанных ему агрессивными государ¬
ствами— Францией (1884—1885) и Японией (1894—1895),— обнаружило
гнилость феодально-монархического режима в стране и позорный крах
всех попыток правящих кругов «европеизировать» Китай.
После японо-китайской войны в обстановке усиления в стране на¬
ционального кризиса и назревания революционной ситуации среди патрио¬
тически настроенной китайской интеллигенции поднялась широкая волна
реформаторского движения. Группа общественных деятелей во главе с
Кан Ю-вэем, Лян Ци-чао и Тань Сы-туном выдвинула требование «об¬
новления Китая путем реформ» и проведения преобразований во всех
областях общественной жизни, наподобие тех, какие были осуществлены
Петром I и японским императором периода Мейдзи.
Обширная программа реформаторов предусматривала в области
политики введение конституционной монархии и учреждение парламен¬

40
Н. Г. СЕНИН
та; в области экономики — всемерное поощрение развития промышлен¬
ности, сельского хозяйства и торговли; в области культуры — реформу
образования, направленную прежде всего на создание национальных
кадров технической интеллигенции, реформу феодальной системы госу¬
дарственных экзаменов, создание широкой сети школ, открытие в Китае
университетов по образцу западных стран и т. д.
Эта программа, открывавшая путь капиталистическому развитию
Китая, была весьма радикальной, однако ее органический порок состоял
в том, что реформаторы стремились осуществить ее, опираясь не на на¬
род, а на императора и на сочувствовавшие им верхушечные придвор¬
ные слои.
Движение за реформы в Китае в конце XIX века отражало поли¬
тические интересы либеральной буржуазии, которая только что сформи¬
ровалась из помещичьей бюрократии. Руководители этого движения не
поддержали революционного выступления крестьян, находившегося в то
время на подъеме, а, напротив, рассматривали свое движение как сред¬
ство борьбы с крестьянской революцией. Реформаторы занимали согла¬
шательскую позицию не только по отношению к феодализму, но и к импе¬
риализму, питая в отношении его различные иллюзии. Поэтому не слу¬
чайно, что когда в 1898 году группа Кан Ю-вэя вошла на короткое время
в правительство и, опираясь на поддержку сочувствовавшего ей, но бес¬
сильного императора, попыталась провести ов жизнь свою программу, то,
лишенная достаточной социальной опоры, она оказалась беспомощной
перед натиском реакционных феодальных сил и потерпела поражение.
Однако при всей своей ограниченности движение за реформы 1895—
1898 годов носило ярко выраженный патриотический характер. Мао Цзэ-
дун рассматривает его как один из подготовительных этапов буржуазно¬
демократической революции в Китае, начало которой положила револю¬
ция 1911 года.
После дворцового переворота и прихода к власти реакционеров
шесть руководителей и активных участников этого движения были каз¬
нены как опасные государственные преступники, и лишь Кан Ю-вэю и
Лян Ци-чао удалось бежать за границу. Поражение этого движения
ознаменовало также и крах всей идеологии реформаторства в Китае.
* * £
Тань Сы-тун (1865—1898) был представителем левого крыла поли¬
тического движения за реформы, одним из идеологов этого движения,
выдающимся борцом против феодального режима и его идеологии.
Тань Сы-тун еще в молодости основательно ознакомился с классиче¬
ским философским наследием Китая. Материалистические идеи Мо-цзы,
Ван Чуна, Чжан Цзая, Ван Чуан-шаня, Хуан Цзун-си и других оставили
в сознании Тань Сы-туна наиболее сильный отпечаток. Под влиянием
этих идей формировалось его мировоззрение. Он много путешествовал по
стране, многое видел и имел обширные связи с прогрессивными людьми
того времени. Самостоятельно продолжая свое образование, Тань Сы-тун
изучал книги по истории, по вопросам государственного управления.
С увлечением читал он и переводы европейских книг, особенно интере¬
суясь трудами по естествознанию.
Японо-китайская война (1894—1895) раскрыла перед Тань Сы-туном
всю гнилость цинского режима. Он увидел, что правящие круги готовы
скорее пойти на капитуляцию перед врагом, чем допустить, чтобы народ
сам стал защищать свою свободу.
Наиболее зрелый период своей жизни Тань Сы-тун провел в провин¬
ции Хунань, где развернул активную патриотическую деятельность за об¬
щественные преобразования, сотрудничая вместе с Лян Ци-чао в газете

КИТАЙСКИЙ ПРОСВЕТИТЕЛЬ И МАТЕРИАЛИСТ КОНЦА XIX ВЕКА ТАНЬ СЫ-ТУН 41
«Сянбао» и возглавляя политическую организацию «Южнокитайское на¬
учное общество» («Наньсюэхуй»). Провинция Хунань была в то время
одним из центров бурного политического движения. «В мощном освобо¬
дительном дуновении ветра в провинции Хунань,— писал Лян Ци-чао,—
главная заслуга принадлежит Тань Сы-туну» (Лян Ц и-ч а о «Записки о
политическом перевороте 1898 г.» (на кит. яз.), Шанхай, 1954, стр. 107).
В 1898 году по рекомендации Кан Ю-вэя император Гуан Сюй на¬
значил Тань Сы-тун а на ответственный .пост в правительстве и поручил
ему подготовку и проведение в жизнь важнейших реформ. После двор¬
цового переворота Тань Сы-тун попал в руки своих злейших врагов —
феодальных реакционеров — и был казнен. У него была возможность
бежать вместе с Кан Ю-вэем и Лян Ци-чао, но он категорически отка¬
зался, заявив своим друзьям: «Ни в одном государстве реформы не
достигали успеха без пролития крови. В нынешнем Китае не слышно
было, чтобы кто-либо пожертвовал собой ради дела реформ. Поэтому,
если это необходимо, пусть я, Тань Сы-тун, буду первым» (там же,
стр. 109).
Тань Сы-тун был не только горячим патриотом и борцом-демокра¬
том, пожертвовавшим жизнью ради прогресса своей родины, но и наибо¬
лее оригинальным мыслителем в Китае второй половины XIX века. Тань
Сы-тун оставил после себя большое литературное наследство, включаю¬
щее литературные, публицистические и философские работы.
Из трудов Тань Сы-туна наиболее значительной по идеям и содер¬
жанию является книга «Учение о гуманности» («Жэньсюэ») Эта рабо¬
та увидела свет уже после смерти автора и сразу же была занесена
маньчжурскими властями в список запрещенных книг. Она представляет
собой памфлет против господства маньчжурских правителей, против
феодальной морали и культуры в целом. По своей резкости и обличи¬
тельной силе эта книга не имела себе равных в Китае того времени. Она
оказала значительное влияние на формирование революционно-демо¬
кратических идей в Китае начала XX века (Чэнь Тянь-хуа, Цзоу
Дун и др.).
В книге «Учение о гуманности» Тань Сы-тун, опираясь на естествен¬
нонаучные знания (главным образом астрономию, физику, химию и
биологию) в той мере, в какой они были в то время доступны в Китае,
а также на достижения отечественной прогрессивной философской мыс¬
ли Китая, развил свое учение, которому были присущи материалисти¬
ческая тенденция и элементы диалектики.
Мир, по мнению Тань Сы-туна, берет свое начало из газообразной
туманной массы, которая, постепенно охлаждаясь, сгущалась и затвер¬
девала. Более расплавленные массы превратились в Солнце и звезды, за¬
твердевшие же и остывшие массы — в Землю и другие планеты. Звезд и
планет имеется бесчисленное множество. Пр и соответствующих условиях
на Земле возникла жизнь. Спустя многие миллионы лет на ней появились
растения и живые существа. Последние претерпели большую эволюцию,
пройдя путь от моллюсков, рыб, земноводных, пресмыкающихся, птиц,
обезьян до человека. В этой концепции Тань Сы-тун использовал наряду
с достижениями европейской науки (канто-лапласовская гипотеза) тра¬
диционные представления о происхождении мира китайских философов-
материалистов, уходящие своими корнями в глубокую древность.
Тань Сы-тун давал материалистическое истолкование вопросу о
сущности мира. Опираясь на новые открытия в области химии, он утвер¬
ждал, что все окружающие человека вещи неживой природы, а также
1 «Гуманность», трактуется здесь автором не как чисто морально-этическая
категория, а как категория, выражающая связь и взаимообусловленность всех явлений
объективного мира. «Гуманность» как категория человеческих отношений есть лишь
частный случай «гуманности» как объективной закономерности природы.

42
Н. Г. СЕНИН
живые существа и растения состоят из 73 химических элементов. Раз¬
личия же между многообразными вещами и организмами обусловлены,
по его мнению, различной комбинацией элементов, составляющих эти
вещи, их различным химическим составом. «Является ли различие в
природе животных и растений врожденным свойством или же оно обус¬
ловлено различным расположением и различной пропорцией составляю¬
щих их частиц? Эти частицы не выходят за пределы 73 различных эле¬
ментов; отсюда из различной комбинации элементов и создаются раз¬
личного характера вещи» (Тань Сы-тун. Поли. собр. соч. (на
кит. яз.), Шанхай, 1955, стр. 21).
Источником этих «элементов», образующих материальный мир, яв¬
ляется, по Тань Сы-туну, «итай». Термин «итай» заимствован из евро¬
пейской науки. Он представляет собой китайскую транскрипцию физи¬
ческого термина «эфир». Однако Тань Сы-тун не ограничивался физиче¬
ской трактовкой этого термина, которую ему давали естествоиспытатели
во второй половине XIX века, а вкладывал в него широкое философское
содержание.
«Итай»,— говорит он,— это нечто, лежащее в основе всех предметов
и явлений мира. Все явления природы и человеческого общества служат
конкретной формой проявления «итая». «Нет ничего, чему бы оно не было
присуще, куда бы оно не проникало, чего бы оно не связывало; все им
заполнено» (там же).
«Итай» — источник всех вещей и явлений мира. Исходя из уровня
развития науки того времени, Тань Сы-тун допускал предел делимости
вещества, то есть он считал, что при предельной степени делимости ве¬
щества (атомарное состояние) всяческое различие между вещами про¬
падает и остается нечто самое простое, неделимое, единое, «элемент из
элементов», общая для всех вещей субстанция. Этой субстанции Тань
Сы-тун и дал название «итай».
Таким образом, «итай» есть нечто «предельно малое», «элемент из
элементов» и в то же время «предельно великое», пронизывающая всю
вселенную субстанция. В последнем счете «итай» отождествляется Тань
Сы-туном с электричеством. Наиболее тонким проявлением «итая» слу¬
жат психические процессы и особенно деятельность человеческого моз¬
га— мышление. Мозг, по мнению Тань Сы-туна, — «одно из мест, где
электричество обретает свою конкретную форму и получает веществен¬
ное содержание» (там же, стр. 10).
«Итай» у Тань Сы-туна не отрывается от всего сущего, а существует
в самих вещах и находит свое выражение в конкретных физических и
психических явлениях. Тань Сы-тун считал, что связь между различны¬
ми явлениями природы и изменения этих явлений обусловлены деятель¬
ностью «итая». Способность «итая» пронизывать весь мир и связывать
воедино все вещи и явления мира Тань Сы-тун определяет категорией
«жэнь» (гуманность).
Таким образом, «итай» в понимании Тань Сы-туна представляет со¬
бой не что иное, как идею материи, существующей независимо от сознания
и являющейся следствием абстрагирования от конкретных свойств объек¬
тивных вещей, а категория «жэнь», выступающая в качестве «функции
итай»,— идею объективной закономерности природы.
Эти взгляды Тань Сы-туна были прогрессивными, хотя по форме его
объяснение природы мира, основанное на гипотезе эфира, является
весьма ограниченным.
Вместе с тем Тань Сы-тун не сумел подойти к правильному решению
вопроса о природе духовных явлений. Его понимание духа вытекало из
гилозоистического представления о всеобщей одушевленности материи.
Всем вещам природы, говорил он, присуща духовная функция, причем
природа этой духовной функции есть не что иное, как электричество. Та¬
ким образом, с одной стороны, материя одухотворяется, а с другой, дух

КИТАЙСКИЙ ПРОСВЕТИТЕЛЬ И МАТЕРИАЛИСТ КОНЦА XIX ВЕКА ТАНЬ СЫ-ТУН 43
материализуется. Но хотя Тань Сы-тун делал из гилозоистических пред¬
посылок некоторые идеалистические выводы, например, о «бессмертии
души», все же гилозоизм у него представляет собой переходную форму
от идеализма к материализму, так как причину духовных явлений он
стремился найти не в каком-то потустороннем мире, а в самой природе.
На человека Тань Сы-тун смотрел как на часть природы, как на про¬
дукт ее естественного развития. Ощущение, мышление человека —его ду¬
ша — продукт материи. Мозг человека — орган мышления. Эти прогрес¬
сивные материалистические взгляды, соответствовавшие его основной кон¬
цепции мира, Тань Сы-тун распространяет и на этическую природу
(характер) человека. Подобно тому, как «жэнь» (общая закономерность
природы и общества) есть функция «итая» (материи), так и причину пове¬
дения человека, его моральные качества, согласно учению Тань Сы-туна,
следует искать не в пресловутых «небесных принципах», а в естественных
желаниях человека. Поэтому и в основе этики, говорил Тань Сы-тун,
должны лежать «человеческие желания, а не небесные принципы» 1.
Как и Кан Ю-вэй, Тань Сы-тун отвергал концепцию защитников фео¬
дализма, что человеку якобы от рождения присущи абсолютные качества
«добра» и «зла». Тань Сы-тун считал, что понятия «добра» и «зла» явля¬
ются продуктом общественного развития людей. На этом основании он
едко высмеивал идеалистический принцип феодальных идеологов, со¬
гласно которому «мораль — сущность, а общественный строй — ее про¬
явление», и в своей практической деятельности требовал сначала про¬
вести общественные преобразования, чтобы создать нормальные условия
для жизни людей, а лишь затем добиваться изменения их моральных
качеств.
* * *
Прогрессивные материалистические взгляды Тань Сы-туна нашли
свое выражение также и в признании им положений о неуничтожимости
материи и постоянстве движения и развития. «Если обратиться к
прошлому,— говорит Тань Сы-тун,— то можно видеть, что процесс воз¬
никновения и уничтожения (вещей) не имел никогда своего начала.
Если посмотреть в будущее, то этот процесс никогда не будет иметь
своего конца. Если же посмотреть на настоящее, то процесс возникнове¬
ния и уничтожения беспрерывно совершается» (там же, стр. 29).
Для обоснования своей точки зрения Тань Сы-тун привлек данные
естествознания того времени, в частности закон сохранения материи и
энергии. Опираясь на данные наук, Тань Сы-тун развивал мысль, что
все вещи и явления в природе могут лишь изменяться, то есть менять
свое состояние, а «не существовать и затем бесследно исчезать». Это вовсе
не значит, по Тань Сы-туну, что конкретные вещи не имеют своего начала
и конца, своей истории. Конкретные вещи непрерывно возникают и исче¬
зают, но этот процесс возникновения и исчезновения не ведет к уничтоже¬
нию ^материи, из которой они состоят.
Например, вода, говорит Тань Сы-тун, при нагревании превращается
в пар, но материальные частицы (элементы), составляющие эту воду,
не уничтожаются. Земля также, говорит он, со временем рассыплется,
но из материальных частиц (рассыпавшейся) Земли образуется новое
небесное тело. То же самое и с живыми организмами. Рождение и смерть
живого существа означают «скопление и рассеивание» материальных
частиц, а не «возникновение и исчезновение» материи. Причем, указывая
на диалектический характер движения в органическом мире, Тань Сы-
тун подчеркивал неразрывную связь между жизнью и смертью. «Жизнь
равна смерти»,— говорил он.
1 «Небесные принципы» — это постоянные, раз навсегда данные нормы, которыми
должен якобы руководствоваться человек в своем поведении. «Небесные принципы»
лежат в основе конфуцианской этики.

44
Н. Г. СЕНИН
Следовательно, материя как таковая, если ее брать в целом, остается
одной и той же, хотя в ней постоянно и происходит «скрытый процесс воз¬
никновения и исчезновения».
Исходя из тезиса, что материя («итай») «не возникает и не исче¬
зает», а находится в состоянии беспрерывного движения и изменения, Тань
Сы-тун развил учение о «ежедневном обновлении», совершающемся в при¬
роде и обществе. Он считал, что органический мир потому может нахо¬
диться в беспрерывном движении, что в нем происходит постоянный про¬
цесс отмирания старого и рождения нового. «То, что было новым вчера,—
говорит Тань Сы-тун,— сегодня уже становится старым; то, что сегодня
ново,— завтра также устареет» (там же, стр. 137). Этого процесса, в
котором «новое беспрерывно обновляется», никакие силы не в состоянии
приостановить.
Очень важным для характеристики философских взглядов Тань Сы-
туна является признание им того принципа, что движущая сила «ежеднев¬
ного обновления» вещей находится внутри самого материального мира,
а не вне его, причем она не представляет собой какой-то мистической
силы в виде духа или бога, а является коренным свойством самого
«итая». «В чем кроется коренная причина ежедневного обновления?» —
спрашивал Тань Сы-тун и отвечал: «в движении самого итая, и только»
(там же, стр. 36).
Поясняя свою мысль на примере таких естественных явлений, как
гром и молния, Та-нь Сы-тун говорил, что эти явления вызываются столк¬
новением двух противоположных сил, которые содержатся в материаль¬
ном «итае».
Следует отметить, что в понимании характера борьбы противополож¬
ных сил Тань Сы-тун сделал шаг вперед по сравнению с традиционными
наивно-материалистическими представлениями в Китае. Понимание Тань
Сы-туяом причин развития строилось уже не на простой, хотя и гениаль¬
ной догадке о внутренней борьбе сил «инь» и «ян», а основывалось на со¬
лидном фактическом материале, который предоставляло естествознание
второй половины XIX века. Это свидетельствует о том, что Тань Сы-тун
шел в направлении диалектико-материалистического понимания причин
развития явлений природы, хотя и был еще далек от такого понимания.
Свои диалектические идеи Тань Сы-тун распространял на явления
общественной жизни. Например, учение о «ежедневном обновлении» по¬
служило ему отправным пунктом для обоснования программы борьбы
за реформы. Оно являлось для молодой китайской буржуазии теорети¬
ческим оружием в борьбе против реакционных феодальных сил, стояв¬
ших на пути обновления страны, против теоретиков феодально-поме¬
щичьего строя, отстаивавших незыблемость и неприкосновенность суще'
ствовавших порядков.
* * *
Тань Сы-тун признавал объективный характер материального мира и
возможность его познания. Источником познания он считал органы чувств
(зрение, обоняние, слух, осязание, вкус). Ощущения, по его мнению, воз¬
никают лишь после того, как внешние вещи окажут воздействие на органы
чувств человека и заденут его «мозговые нервы».
Опираясь на положение, что все сущее в мире представляет собой со¬
вокупность материальных частиц-элементов, от количества и расстановки
которых зависит различие между вещами, Тань Сы-тун считал, что так
называемые вторичные качества предметов, такие, как, например, «холод¬
ное и горячее», «ароматное и зловонное», также объективно существуют
в вещах и обусловливаются характером расстановки и соединения в
них материальных частиц.

КИТАЙСКИЙ ПРОСВЕТИТЕЛЬ И МАТЕРИАЛИСТ КОНЦА XIX ВЕКА ТАНЬ СЫ-ТУН 45
Признавая ощущения в качестве исходного пункта познания, Тань
Сы-тун (равно как и другие реформаторы из группы Кан Ю-вэя, которым
не хватало действенной революционной практики) вместе с тем допускал
разрыв между процессом познания и практической деятельностью чело¬
века, между знанием и действием. «Я ценю знания и не ценю действия»;
«действия ограниченны, а знания безграничны»; «действия бедны, а
знания о-бильны» (там же, стр. 86).
Хотя Тань Сы-тун как просветитель и переоценивал роль духовного
фактора, допуская известный разрыв между знанием и действием, он до
конца оставался решительным противником тех оторванных от действий
знаний, которые базируются на знахарстве, поверьях, «слепом автори¬
тете» и т. п. Суеверия, гадания и прочие предрассудки Тань Сы-тун
называл «чертовщиной», «пустым вздором», который нужно «начисто
вымести метлой», ибо вред, причиненный ими в течение веков, говорил
Тань Сы-тун, «нельзя выразить словами».
Тань Сы-тун признавал истинными и полезными только научные
знания. Он был страстным пропагандистом науки и боролся за широкое
распространение научных знаний среди народа. Поэтому в программе
реформ, выдвинутых Тань Сы-туном, на первом месте стояли такие во¬
просы, как отмена старой, заскорузлой системы экзаменов, отбиравшей
кандидатов на государственную службу, и замена ее новой системой
воспитания и образования, аналогичной тем системам, которые были
приняты в передовых капиталистических странах.
Тань Сы-тун высмеивал комментаторскую конфуцианскую литерату¬
ру, называя ее «пустой литературой», литературой, совершенно оторван¬
ной от жизни. Он высмеивал и феодальных схоластических ученых-кон-
фуцианцев, исходивших не из жизни, а лишь из «учения совершенно¬
мудрого» (Конфуция). Их девизом было: «Сюцай (ученый.— Н. С.)
может познать Поднебесную, не выходя за порог своего дома». Если
никто ив такого рода китайских ученых не смог осуществить своих тео¬
рий, говорил Тань Сы-тун, то какая же цена этим теориям?
Тань Сы-тун требовал изменения научных методов таким образом,
чтобы проводить научные исследования, «опираясь исключительно на
реальные факты». Все великие законы, говорил он, «открываются в
итоге неоднократных экспериментов, многих результатов, достигнутых
на основе опытов» (там же, стр. 413).
Вместе с тем Тань Сы-тун подчеркивал, что реформа образования
(как и все другие реформы) должна проводиться в интересах народа,
«исходя из помыслов и способностей народных масс». Он предлагал
ликвидировать многочисленные монастыри и храмы, их помещения ис¬
пользовать под учебные и другие общественные заведения, а сокровища,
накопленные в них, употребить на покупку школьного инвентаря и дру¬
гие полезные цели (см. там же, стр. 423).
* * *
Тань Сы-тун подобно Кан Ю-вэю и Лян Ци-чао в своих общественно-
политических взглядах исходил из того, что общественная жизнь так же,
как и природа, необходимо движется и изменяется. Поэтому он требо¬
вал изменять общественные порядки, как только они вступают в проти¬
воречие с требованиями эпохи.
Тань Сы-тун стоял за демократию и решительно выступал против
абсолютистского режима. Его патриотические свободолюбивые идеи бы¬
ли проникнуты духом высокого национального самосознания. Однако
отсталость общественных отношений Китая того времени и классовая
ограниченность самого Тань Сы-туна не позволили ему достигнуть
научного понимания законов общественного развития. В объяснении
общественных явлений он остался идеалистом. Тань Сы-тун, например,

46
Н. Г. СЕНИН
полагал, что общественные преобразования может совершать «просве¬
щенный талант». Он считал целесообразным использование религии в
политических целях и даже настаивал на превращении конфуцианства
в «государственную религию». На государство Тань Сы-тун смотрел как
на внеклассовый орган, существующий для поддержания общественного
порядка. Объяснение происхождения государства у Тань Сы-туна напо¬
минает теорию общественного договора Руссо.
Однако из идеалистической, ненаучной постановки и решения вопроса
о государстве и других общественных вопросов Тань Сы-тун не делал реак¬
ционных выводов. Напротив, демократическая основа его взглядов о
«естественном равенстве» людей, о «народовластии», о выборности
государя народом на основании договора делала их прогрессивными для
того времени. Это было смелое выступление против господствовавшего
абсолютистского режима, идеологическим «кредо», которого было утвер¬
ждение, что императорская власть дарована небом, а император являет¬
ся «сыном неба».
Тань Сы-тун воспринял учение Дарвина о «борьбе за существование»
в социал-дарвинистском духе и пытался применить его к практическим за¬
дачам национального освобождения своей страны. Теория Дарвина
«говорит о том, что между живыми существами сначала должна быть
борьба и только потом можно завоевать право на существование, чтобы
продлить свой род»,— отмечал он в «Письме Бэй Юань-чжэну» (там
ж е, стр. 414).
Как известно, Тань Сы-тун не был сторонником революционных ме¬
тодов социальных преобразований. Он считал, что преобразовать старый
феодальный режим можно лишь медленным путем реформ, опираясь на
поддержку верхов. Однако к концу своей жизни он стал понимать, что
только в повсеместной кровопролитной борьбе можно достичь спасения
Китая. «Сегодняшний Китай может надеяться на возрождение только в.
том случае, если борьба новой и старой партий приведет к повсеместно¬
му кровопролитию; в противном, же случае раса поистине погибнет»,—
писал Тань Сы-тун в письме к своему другу Оуян Бамь-цзяну (там же,
стр. 303).
Тань Сы-тун с большим восторгом отзывался об идеалах француз¬
ских революционеров, провозглашавших свободу, равенство и братство.
Он сочувствовал Французской буржуазной революции 1779—1793 годов,
говоря, что ее лозунгом было «уничтожить всех монархов до последнего,
чтобы их кровь, обагрив весь земной шар, дала' выход всенародному гне¬
ву» (там же, стр. 60).
Он также считал справедливой революционную борьбу китайского
крестьянства в начале второй половины XIX века. Тань Сы-тун хорошо
отзывался о руководителях тайпинского восстания Хун Сю-цюане и Ян
Сю-цине и с ненавистью о палаче тайпинского движения Цзен Го-фане и
его войсках.
Тань Сы-тун решительно выступал против всякого национального
угнетения сильными державами слабых народов. Он выражал симпатии
к порабощенным народам Индии, Африки, к индейцам Америки, подвер¬
гавшимся беспощадному истреблению. Особенно резко он осуждал поли¬
тику национального угнетения, проводившуюся Цинской династией. На
этом основании он оправдывал и борьбу китайского народа против своих
притеснителей.
Тань Сы-тун, равно как и другие представители реформаторского
движения группы Кан Ю-вэя, видел угрозу Китаю со стороны империа¬
листических держав. Иностранцы «выбирают себе жирные куски (в Ки¬
тае.— Н. С.) и грызут их»,— говорил он в «Письме Бэй Юань-чжэну»
(там же, стр. 420). Но в то же время он недооценивал этой угрозы.
Он даже строил иллюзии насчет возможности этих держав пойти на¬
встречу реформаторскому движению в Китае,— предлагал в целях раз¬

КИТАЙСКИЙ ПРОСВЕТИТЕЛЬ И МАТЕРИАЛИСТ КОНЦА XIX ВЕКА ТАНЬ СЫ-ТУН 47
рядки противоречия между Китаем и империалистическими державами
продать России и Англии некоторые окраинные территории Китая с
тем, чтобы последние обязались в течение 10 лет защищать его от агрес¬
сии со стороны других империалистических держав.
С большой силой Тань Сы-тун критиковал феодальную культуру, осо¬
бенно ее важнейшие составные части — философию и мораль. Он говорил,
что официальная философия, представленная сунским неоконфуциан¬
ством, является опорой абсолютизма, а феодально-патриархальная мо¬
раль, в основе которой лежат так называемые «три основных ступени
подчинения и пять основных норм отношений» («сань-ган у-чан») \ слу¬
жит удобным средством в руках феодальных правителей для оправдания
антинародных законов и порядков. Тань Сы-тун выступил против «трех
властей» — власти государя, власти рода и власти мужа, а также против
вытекавших из них трех основных принципов: подчинения — преданности'
государю, подчинения диктаторской власти главы семьи и дискриминации
женщин по отношению к мужчинам. Тань Сы-тун считал, что феодально¬
патриархальная мораль идет вразрез с естественной природой человека,
что она связывает инициативу людей и душит свободу.
Правильно определяя служебную роль идеологической надстройки
феодального режима, Тань Сы-тун вместе с тем переоценивал эту роль,
считая, что феодальная традиционная философия и мораль являются
основной причиной отсталости и умственного застоя Китая в течение по¬
следних веков.
* * *
В мировоззрении Тань Сы-туна имеются серьезные недостатки. Его
философские взгляды противоречивы. Наряду со здоровым материали¬
стическим ядром в них можно встретить немало элементов мистицизма
и уступок идеализму. В общественно-политических воззрениях Тань Сы-
туна сочетаются элементы революционности и реформаторства, что
явилось отражением непоследовательности и шатаний самой китайской
буржуазии того времени, идеологом которой выступил Тань Сы-тун. Его
методологические принципы также не обладают последовательностью.
В них встречаются интересные диалектические идеи и наряду с ними
элементы метафизики. И хотя философские и общественно-политические
взгляды Тань Сы-туна и содержали консервативные стороны и уступки
идеализму, что, разумеется, снижало действенную силу положительных
сторон его учения, однако в целом Тань Сы-тун вошел в историю про¬
грессивной китайской культуры как видный просветитель и материалист,
как бесстрашный и непримиримый борец против феодальной идеологии.
1 Три ступени подчинения: государь и подданный; отец и сын; муж и жена. Пять
норм отношений: любовь — между отцом и сыном; справедливость — между государем
и подданным; различие — между мужем и женой; порядок (почитания)—между
старшим и младшим; доверие — между друзьями.

Гердер как критик эстетической
теории Канта
Л. В. ГУЛЫГА
Эстетическое наследство Иоганна Готфрида Гердера привлекает при¬
стальное внимание передовой немецкой философской общественности.
В ГДР вновь увидели свет давно не издававшиеся работы Гердера, посвя¬
щенные философии искусства. В 1955 году изданы «Каллигона» и «Пла¬
стика»; ряд других его важных эстетических работ вошел в пятитомник
избранных произведений, опубликованный в 1957 году. Появились специ¬
альные исследования, посвященные эстетическим взглядам немецкого
просветителя.
Интерес к эстетике Гердера объясняется в первую очередь ее прогрес¬
сивной, демократической направленностью. Отмечая выдающуюся роль
Гердера в развитии немецкой общественной и эстетической мысли, П. Рей¬
ман справедливо характеризует его как продолжателя дела Лессинга:
«Гердер прямо и непосредственно примыкает к Лессингу; вплоть до по¬
следних лет своей жизни он был пропагандистом боевой линии Лессинга»
(P. Reimann «Haupstromungen der deutschen Literatur 1750—1848».
Berlin. 1956, S. 143). С наибольшей полнотой положительные стороны
эстетики Гердера проявились в его полемике с Кантом, разбору которой
посвящается настоящая статья.
* * *
Кант считал, что созданием своего «критицизма» он совершил «ко-
перникианский поворот» в философии. По этому поводу уже неодно¬
кратно говорилось, что в данном случае более подходящим было бы вы¬
ражение «птолемеевский поворот», поскольку Кант, подобно греческому
астроному, поместившему землю в центре мироздания, отвел главное
место в своей философской системе человеку и его познавательной спо¬
собности. К тому же, несмотря на неоспоримые заслуги в постановке
важнейших диалектических проблем, кантовская «критика» в утончен¬
ной форме возрождала субъективизм и агностицизм. Двойственное зна¬
чение имела и эстетическая теория Канта. Остро поставив вопрос о специ¬
фике искусства как формы человеческой деятельности, она, несомненно,
дала толчок для дальнейшего развития немецкой эстетики. Шиллер, в
частности, исходил из идей Канта, творчески их интерпретируя и разви¬
вая г. Но вместе с тем в «Критике способности суждения» содержался
прямой отказ от признания познавательной ценности искусства, его связи
с практической жизнью.
Из современников Канта Гердер острее всех чувствовал опасные тен¬
денции его эстетики. Лично к Канту Гердер не питал вражды; даже в годы
1 Об этом см. работу В. Асмуса «Шиллер как философ и эстетик», опубликован¬
ную в шестом томе сочинений Шиллера (М. 1957, стр. 667—725).

ГЕРДЕР КАК КРИТИК ЭСТЕТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ КАНТА
49.
ожесточенных споров с ним он всегда отзывался о Канте с большим ува¬
жением как о выдающемся философе и педагоге. Однако кантовская
«критическая» философия, которая, по словам Гердера, не давала «рас¬
судку света, а сердцу радости», неизменно встречала с его стороны резко
отрицательное отношение. Оптимист и эмпирик, Гердер не мог прими¬
риться ни с тезисом Канта о «радикальном зле», якобы заложенном в че¬
ловеческой натуре, ни с его стремлением ограничить познавательные воз¬
можности человека.
Немецкие буржуазные профессора, боготворившие Канта, не могли
простить Гердеру его нападок на «критическую» философию и пытались
выдать принципиальную полемику, которую вели эти философы, за слу¬
чайное недоразумение, личный конфликт, отрицая ее теоретическое зна¬
чение 1. Между тем большой знаток и издатель гердеровских произведений
Б. Суфан справедливо отмечает, что Гердер «должен был выступить с
критикой кантианской школы, которая не оставляла места для его генети¬
ческой теории, всегда исходящей из опыта» (Herders Samtliche Werke.
Hrsg. von В. Suphan. Berlin. 1881. Bd. 21, S. XI). В «Метакритике к кри¬
тике чистого разума» (1799) Гердер дал разбор и опровержение кантов¬
ской гносеологии, в «Каллигоне» (1800) —эстетики. Вместе с тем эти ра¬
боты, к сожалению, до сих пор неизвестные русскому читателю, имеют
не только полемическое значение. «Каллигона», появившаяся на рубеже
двух столетий, как бы обобщает достижения передовой немецкой эсте¬
тики, развивавшейся на материалистической основе (Винкельман, Лес¬
синг). Критикуя Канта, Гердер ставил новые проблемы, решение кото¬
рых было достигнуто лишь после появления диалектического материа¬
лизма.
Эстетические принципы, отстаиваемые Гердером, в значительной сте¬
пени близки взглядам на искусство Гете. Двух великих писателей связы¬
вали узы тесной дружбы; Гердер был учителем молодого Гете, он позна¬
комил Гете с богатством народной поэзии, научил понимать Шекспира и
вообще оказал решающее влияние на формирование его мировоззрения.
«Фауст» Гете содержит многие идеи Гердера, и не без основания выска¬
зывалось мнение, что в центральном образе поэмы Гете пытался воплотить
наиболее близкие ему черты своего друга. Зрелый Гете и Гердер веймар¬
ского периода считали себя последователями Спинозы; их философские
взгляды носили характер пантеизма, приближающегося к материализму.
Гердер с большим интересом и пользой для себя следил за естественно¬
научными изысканиями Гете, который, в свою очередь, разделял интерес
Гердера к философии истории. К Канту Гете относился с уважением, но
кантианцем никогда не был. Известны положительные оценки Гете «Кри¬
тики способности суждения» (главным образом за содержавшуюся в ней
критику вольфианской телеологии), но известно также, что в речи, посвя¬
щенной памяти Виланда, Гете недвусмысленно заявил о враждебности
кантовской эстетики подлинному искусству. Гердеровская критика эсте¬
тической теории Канта в основном совпадала с его позицией 2.
Центральное место в кантовской «Критике способности суждения»
занимает анализ категории прекрасного. Кант исходит из того, что пред¬
1 В четырехтомной монографии, посвященной духовной жизни Германии в конце
XVIII века, Г. Корф отводит полемике Гердера с Кантом лишь один абзац и то лишь за¬
тем, чтобы сказать, что она не имела значения ни вообще, ни тогда, когда она велась.
«Метакритика к критике чистого разума», по мнению Корфа, «в самой своей основе
неудачное произведение, в котором стареющий человек изливает свою желчь по поводу
вещей, которых он не понимает» (Н. К о г f f «Geist der Goethezeit». Leipzig:. 1955,
II Teil, S. 103).
2 Жена Гердера сообщала в одном из своих писем: «Впоследствии по поводу
«Каллигоны» он (Гете) через одного друга передал отцу (Гердеру), что основные по¬
ложения «Каллигоны» являются также и его собственными». Г. Якоби, по книге которого
мы цитируем это письмо, подчеркивает совпадение эстетических принципов Гете и Гердера
(u. Jacoby «Herders und Kants Asthetik». Leipzig. 1907, S. 62)'.
4.	«Вопросы философии» № 9.

50
А. В. ГУЛЫГА
меты прекрасны не сами по себе, что независимо от нашего созерцания
нет ничего прекрасного, так же как не существует добра независимо от
воли, истины независимо от рассудка; эстетическое есть свойство нашего
представления. Красота доставляет человеку удовольствие, но это послед¬
нее принципиально отличается от удовольствия, которое дает ему приятное
и доброе. Тем самым Кант старается подчеркнуть независимость прекрас¬
ного от практического интереса. Интерес носит всегда личную окраску,
в то время как эстетическое удовольствие имеет характер всеобщности.
Вместе с тем эстетическая всеобщность в отличие от логической основы¬
вается не на понятии, а на чувстве; прекрасное нравится независимо от
понятия о предмете. Красоту человек воспринимает как форму целесооб¬
разности, но только как форму, без какого-либо представления о цели.
Прекрасно, по Канту, то, что необходимо нравится всем без всякого инте¬
реса своею чистой формой.
Гердер согласен с Кантом, что словами «приятное», «прекрасное» и
«доброе» (хорошее) выражаются различные понятия. Неприятное лекар¬
ство может оказывать хорошее действие, самая красивая розга никогда не
будет приятна ребенку, если его будут сечь. Но все дело, по Гердеру,
заключается в том, что эти понятия родственны, они граничат друг с дру¬
гом. Важно установить, где проходит эта граница, как она разделяет и
связывает понятия; одна только^ констатация их противоположности не
решает проблемы.
Гердер различает приятноешизшего и высшего порядка, первое свя¬
зано с удовлетворением биологических потребностей, второе относится к
характеристике духовной деятельности. На примере самых элементарных
ощущений (запах, вкус) Гердер показывает, что приятное есть «свидетель¬
ство об истине и добре, в той степени, в которой их могут охватить эти
чувства» (I. G. Herder «Kalligone». Weimar. 1955, S. 10). Ощущение
радости или удовольствия связано в данном случае с предотвращением
вреда, сохранением жизни и т. д.
Кантовской теории о незаинтересованности прекрасного Гердер про¬
тивопоставляет тезис: ничто не может нравиться без интереса; красота
представляет для ощущающего величайший интерес. Человек заинтересо-
ван в красоте прежде всего потому, что прекрасное выступает как форма
истинного. Кант считает прекрасное выражением субъективного чувства,
Гердер выводит прекрасное из природы самого предмета. Для Гердера
красота есть высшая ступень в существовании предмета, его «максимум»,
совершенство, раскрываемое нашими чувствами. Красота носит органиче¬
ский характер, она проявляется там, где части сливаются в единое гармо¬
ническое целое. Цветы, деревья, животные прекрасны, и их красота заклю¬
чается в наиболее полном проявлении их жизненных сил, «максимуме» их
бытия.
Вместе с тем констатация объективной основы красоты — это только
первый шаг в гердеровском анализе прекрасного. «Ни один разумный фи¬
лософ не рассматривал объективное соответствие вещи красоте без субъек¬
тивного представления того, кто ее находит прекрасной. Сама по себе
вещь такова, какова она есть,— совершенна по своей сущности или несо¬
вершенна, прекрасной или безобразной она становится для меня после
того, как я познаю или чувствую ее совершенство или несовершенство.
Другому она будет тем, чем она ему может быть.
Формула философов о том, что красота есть изображение, то есть
чувственно-воспринимаемое выражение совершенства, не только не содер¬
жит в себе никакого противоречия, но является истинной, ясной и точной...
Существо вещи, внутренняя структура <и единство, в целом или в состав¬
ляющих ее частях должны существовать объективно, даже если это толь¬
ко прекрасный сон. Во-вторых, вещь должна реально выражать себя, быть
ощутимой, воспринимаемой. Это ее выражение должно, в-третьих, гармо¬
нировать с моей воспринимающей и представляющей способностью, иначе

ГЕРДЕР КАК КРИТИК ЭСТЕТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ КАНТА
51
самое прекрасное не будет мне прекрасным; эти три момента обязательны
для каждого объекта и восприятия красоты» (т а м ж е, стр. 74).
Красота имеет объективную, природную основу, но проявляется она
только там, где с этой основой вступает во взаимодействие человек —
«изобретатель красоты», он видит повсюду образы, слышит тона, ощупы¬
вает формы, человек — всегда художник; в человеке — мера красота.
Эти свойства человека объясняются тем, что он представляет собой
высший продукт, наиболее совершенное произведение природы, способное
понять и оценить другие ее создания. В одном восточном предании чело¬
век беседует с различными животными. Гердер приводит из этого пре¬
дания слова коршуна, обращенные к человеку: «Что общего у тебя со
мной, незнакомец? У меня нет того, чем одарила тебя природа. Нет у
меня твоего осязания, твоей сверхчувствительной кожи, твоего рта, тво¬
их челюстей. Я покрыт жесткими перьями, вооружен клювом и когтями,
твоей земли я почти не касаюсь, живу в своей стихии, повинуясь другим
чувствам и стремлениям». Подобные речи человек слышит и от других
животных, каждое из них отвечает ему на своем языке, исходя из своего
мира. Лишь человек, замечает Гердер, говорит от имени всех, «он вопло¬
щается, насколько может, в любую натуру» (там же, стр. 53) и благо¬
даря этому становится судьей мира и его красоты.
Невольно напрашивается сопоставление этих идей Гердера с извест¬
ным высказыванием К. Маркса о том, что «животное формирует материю
только сообразно мерке и потребности того вида, к которому оно принад¬
лежит, тогда как человек умеет производить по меркам любого вида и
всюду он умеет прилагать к предмету соответствующую мерку; в силу
этого человек формирует материю также и по законам красоты»
(К. М а р к с и Ф. Энгельс. Из ранних произведений. М. 1956,
стр. 566).
Однако не следует забывать, что эстетика Гердера базировалась на
весьма ограниченной гносеологической основе созерцательного пантеизма.
Человек для Гердера — всего лишь высший продукт природы, наделенный
волшебной, неизвестно как появившейся способностью эстетического вос¬
приятия. Маркс совершенно чужд, подобному абстрактному антропомор¬
физму, человек для него не просто «вид» природы: сама природа высту¬
пает по отношению к нему как «вид», как вместилище его деятельности.
Гердер не видел определяющей роли производства в историческом
процессе, но все же иногда он весьма близко подходил к пониманию зна¬
чения трудовой деятельности человека для развития того, что мы называем
общественным сознанием. Особенно это заметно там, где Гердер рассмат¬
ривает проблему происхождения искусства. Как становится человек
художником?—задает он вопрос. В развитом обществе это происходит бла¬
годаря воспитанию, получаемому человеком с детства. Но кто помогал че¬
ловеческому роду, когда он находился сам в процессе становления? На
этот вопрос Гердер дает недвусмысленный ответ: человек стал тем, что он
есть, только благодаря самому себе, своей деятельности. «Благодаря
упорству и труду природа воспитала человека; ею руководил великий за¬
кон: человек может только то, к чему он стремится, чего он добивается,
он имеет только то, что сделал сам; затраченные усилия дают ему вели¬
чайшее наслаждение, блаженство человека в его творчестве». Человек
никогда бы не достиг приятного и прекрасного, «если бы оно не было по¬
лезным для него, более того, необходимым; в природе и в человеческом
обществе немыслима совсем бесполезная красота» («Kalligone», S.
98—99).
Кант считал, что различие между искусством и ремеслом состоит в
том, что первое есть «свободное» занятие, приятная, но бесцельная игра,
в то время как второе есть труд, то есть занятие неприятное, совершаемое
ради заработка. Гердер заявляет, что подобное разделение существует
только в развитых государствах, природа его не знает, в природе нет раз¬

52
А. В. ГУЛЫ ГА
влекающихся патрициев, но нет и рабов, обязанных трудиться в поте
лица; в природе нет искусства, которое было бы только игрой.
Для обоснования своего тезиса о связи труда и искусства Гердер
обращается к истории. Как с позиций Канта, спрашивает он, объяснить,
что в средние века часовщики считались художниками, что среди «свобод¬
ных искусств» древности мы находим и науки?
В противоположность шиллеровско-кантовской теории возникнове¬
ния искусства из лишенной практического интереса игры Гердер развивает
идею о происхождении искусства в процессе удовлетворения повседневных
нужд человека. Важнейшая потребность человека—потребность в жили¬
ще; на юге человек использовал для этого деревья, из ветвей создавал он
стены и крышу, стволы деревьев были первой колоннадой. Архитектура,
подчеркивает Гердер,— самое раннее из искусств, строитель — первый
художник. Потребность в питании заставляет человека заниматься земле¬
делием, осваивать окружающую его природу. Так возникает садовое, пар¬
ковое искусство, тесно связанное со строительством. Потребность в одежде
рождает прикладное искусство, художественное ремесло. Охота, защита
от нападения требуют мужских усилий, поэтому прославление мужской
красоты, включающей в себя прежде всего силу и мужество, становится
задачей изобразительного искусства. И, наконец, язык, порожденный
потребностью общения, превращается в инструмент самых благородных
искусств — поэзии и музыки. Так в процессе труда, в процессе практиче¬
ского освоения действительности возникают пять, как Гердер их ирониче¬
ски называет, «свободных» искусств.
Преимущество Гердера перед Кантом состоит в историческом подходе
к изучаемым явлениям. Способность человека наслаждаться красотой он
рассматривает в возникновении и развитии, и это позволяет ему уловить
связь между практическим и чисто художественным подходом к действи¬
тельности, понять искусство как результат и стимул развития общества.
Кант тоже пытается показать общественный характер искусства, но он
весьма далек от раскрытия проблемы; человек, брошенный на пустынном
острове, по мнению Канта, не станет украшать ни свое жилище, ни себя
самого, не станет собирать цветы, ни, тем более, их выращивать. Эго
приходит ему в голову только в обществе, где каждый стремится поде¬
литься своей радостью с другим в силу «первоначального договора, про¬
диктованного самой человеческой природой» (I. Ка n t «Kritik der Urteils-
kraft». Berlin. 1955, S. 192).
По поводу этих рассуждений Канта Гердер замечает, что данный при¬
мер ничего не говорит; человека формирует общество, и после того, как у
него выработаны определвнные запросы и привычки, никакое пребывание
на необитаемом острове не заставит его сразу Отказаться от своих привы¬
чек. Человеческое общество связано не «первоначальным договором», а
общностью потребностей. Удовлетворению этих потребностей служит дея¬
тельность людей — ремесло, наука, искусство.
Кантовскому формализму, его точке зрения, согласно которой эстети¬
ческий предмет может нравиться только своей формой, Гердер противо¬
поставляет учение о единстве формы и содержания: «Форма без содержа¬
ния — это пустой горшок, осколок. Всему органическому дух придает фор¬
му, которую он оживляет; без духа она — мертвая картина, труп» («КаШ-
gone», S. 158). У Аристотеля, впервые выдвинувшего понятие формы, она
рассматривалась как существенность самой вещи в неразрывной связи с
материей, действующей причиной и целью. Кант абсолютизирует форму.
Вместе с тем Гердер не впадает в другую крайность, он далек от
отрицания значения художественной формы. Красота для него — форма,
в которой проявляется сущность вещи, творчество художника — создание
идеала, то есть раскрытие сущности вещи путем придания ей определен¬
ной выразительной формы. «Досадное недоразумение возникает, когда
идеализацию смешивают с морализацией, когда, например, в эпопее или

ГЕРДЕР КАК КРИТИК ЭСТЕТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ КАНТА
53
драме чопорный и высокомерный моральный манекен выдается за идеал.
Поскольку он не создан, а сделан, сколочен, он не действует, а только ме¬
шает» (там же, стр. 255—256).
Художник создает характеры, живые образы, но это отнюдь не зна¬
чит, что он должен воспроизводить все мельчайшие жизненные детали.
Задача искусства — выразить в индивидуальной форме значительную
идею, «в единичном увидеть основу, характеризующую целый род» (там
же, стр. 254). Поэтому Гердер отличает подлинного художника от ко¬
пииста, который создает картину, хотя и точно воспроизводящую натуру,
но лишенную идеи; отличает Гольбейна от натуралиста Деннера. Художе¬
ственная форма есть специфическое единство общего, существенного и
индивидуального, неповторимого; для обозначения этого единства Гердер
все чаще пользуется категорией «особенное».
Эстетика Просвещения искала понятие для характеристики связи
общего и единичного в произведениях искусства; Лессинг, в частности,
ясно поставил эту проблему, хотя и не смог ее решить, так как для него
особенное было синонимом единичного. Решительный шаг вперед к пони¬
манию проблемы сделал Гете. Значительной была и роль Гердера в ана¬
лизе категории особенного как одного из центральных понятий эстетики.
Еще в «Пластике» (1778) Гердер писал, что в искусстве «всякое всеобщее
существует только в особенном, из всякого особенного становится всеоб¬
щее» (Samtliche Werke. Berlin. 1892. Bd. 8, S. 56). В «Каллигоне» эта
мысль получает дальнейшее развитие: эстетическое наслаждение возни¬
кает тогда, когда при «созерцании всеобщего в особенном ищут между
ними границу и не могут ее найти» («Kalligone», S. 225).
Гердер' вплотную подошел к пониманию типического как особенного,
с наибольшей полнотой выражающего всеобщее. Для обозначения красо¬
ты природы он широко пользуется термином «тип», подчеркивая, что это
понятие подводит и к пониманию красоты произведений искусства. Сущ¬
ность типизации как обобщения и одновременной индивидуализации
известна Гердеру. Он восстает против попыток Канта свести идею красоты
к среднестатистическим показателям какого-либо явления. По Канту, идею
мужской красоты можно получить «механическим путем, измерив любую
тысячу, сложив данные об их длине, ширине и толщине и разделив полу¬
ченную сумму ча тысячу» («Kritik der Urteilskraft», S. 103). И хотя Кант
оговаривается, что художники полагаются на «динамический эффект во¬
ображения», не прибегая к действительному обмеру, он остается в общем
и целом на механистической точке зрения в понимании художественной
типизации. Даже если в этой тысяче, возражает Гердер, не будет значи¬
тельного количества великанов или карликов, чахоточных или Фальста¬
фов, все равно результатом сложения и деления величин не будет красота.
Художнику не нужно собирать тысячу людей, чтобы создать образ опреде¬
ленного человека, наоборот, он должен отстраниться от всех других обра¬
зов. Чем необычнее для грубого глаза покажется картина, тем больше она
скажет знатоку. «Художнику, создавшему фигуру льва в Венеции или в
Кампидоглио, не надо было видеть и измерять тысячу львов. Ему хватило
для этого одного настоящего льва. В нем увидел художник его природу,
понял его идею и создал образ льва — царя зверей» («Kalligone», S. 254).
Искусство для Гердера —средство познания, в основе красоты лежит
истина. «Если я устанавливаю истину, то в той степени, в какой она имеет
отношение к человеку, т. е. ведет к добру, она становится прекрасной, так
как красота есть только внешний образ истины» (Samtliche Werke.
Berlin. 1889. Bd. 30, S. 80). Даже такое искусство, как музыка, является
«медиумом», посредником между человеком и окружающим его миром.
Музыкальный тон, так же как и цвет в живописи,— «ни объект, ни
субъект», он находится между ними и рассказывает последнему, что
происходит в первом. Как и всякое другое искусство, музыка содержа¬
тельна. Гердер не мог согласиться с мнением некоторых последовате¬

54
А. В. ГУЛЫ ГА
лей Лейбница, сводивших наслаждение музыкой к механическому акту
неосознанного сложения музыкальных тонов. Для Гердера главное в му¬
зыке — выражение чувств, переживаний человека.
Что касается изобразительного искусства и поэзии, то их задача —
служить средством познания мира — видна особенно отчетливо. Красота,
добро и истина — родственные понятия, находящиеся в весьма сложной
взаимной связи. Неистинное не может быть красивым, с другой стороны,
истина может превратить безобразное в прекрасное. В «Пластике» Гер¬
дер говорит о «законе безобразной красоты». Этот закон состоит, по его
мнению, в том, что, помимо природной гармонии, возникает красота
правдивого познания действительности. Безобразное, которое постигает¬
ся в его истинной природе, выступает в искусстве как прекрасное. Глав¬
ное в искусстве—правдивое воспроизведение жизни; стремление при¬
украсить мир может привести только к обратному результату. «Живо¬
пись — это волшебное полотно, такое же огромное, как мир или история,
на нем не должна и не может выглядеть каждая фигура стройной, как
колонна. Я тоже люблю красоту больше, чем безобразное, и не хотел бы
видеть все время перед глазами уродства ни на полотне, ни в живых об¬
разах, однако я понимаю, что преувеличенная щепетильность и брезгли¬
вость в конце концов сужают мир до пределов собственной комнаты, вы¬
сушивают глубочайшие источники истины и жизненной силы. На картине
отдельная фигура не составляет всего ее содержания, если все фигуры
одинаково прекрасны, ни одна из них не является прекрасной»
(Samtliche Werke. Bd. 8, S. 33—34).
Эта точка зрения присутствует и в «Каллигоне», хотя для позднего
Гердера все же характерна тенденция ограничить стремления искусства к
изображению отрицательных явлений жизни. Простая игра чувственных
восприятий не удовлетворяет человека; он ищет духовной, нравственной
пищи. Однако изображение несовершенного и дурного быстро вызывает
в нем отвращение. «Выслушанное поучение, высмеянная или даже нака¬
занная глупость утомляют или раздражают» («Kalligone», S. 283). Под¬
линную радость дает лишь непосредственное приобщение к истине, добру,
красоте.
Здесь Гердер впадал в явное преувеличение и резко расходился с Ге¬
те. Гердер упрекал Гете за встречающееся в его произведениях изображе¬
ние отрицательных сторон жизни, за то, что «верность сцен составляет
для него все, и он ,не заботится о том, что хорошо, благородно, нравствен¬
но» (цит. по Р. Гай му «Гердер, его жизнь и сочинения». М. 1888, т. II,
стр. 660). Упреки Гердера были несправедливы. Реалистическое искус¬
ство Гете способствовало утверждению высших этических принципов, в
то время как собственное поэтическое творчество Гердера, в котором он
пытался осуществить сформулированные им принципы, носило характер
дидактических поучений и имело весьма ограниченное значение.
Ошибки Гердера были вызваны, однако, стремлением оттенить вос¬
питательную роль искусства. Назначение искусства, подчеркивал он, со¬
стоит в том, чтобы облагораживать людей, формировать их сознание.
Искусство должно «воспитывать и образовывать человека в качестве
человека, мягким, но действенным путем всесторонне уничтожать в нем
все звериное, проявляющееся в нем по отношению к себе самому и к об¬
ществу, для этого и существуют изящные искусства, в противном случае
они — пустышка» (там же, стр. 270).
Возвышенное является той эстетической категорией, которая вопло¬
щает в себе теснейшую связь искусства и нравственности. Уже Кант пра¬
вильно видел смысл этой категории в том, что она выражает собой все
возвышающее человека. Однако Кант механистически, количественно по¬
нимал возвышенное. По Канту, дух человека возвышается от созерцания
объектов, величина которых превосходит наш чувственный масштаб; воз¬
вышенное— это неизмеримо, большое. Формальный подход к возвышен¬

ГЕРДЕР КАК КРИТИК ЭСТЕТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ КАНТА
55
ному, потеря нравственных критериев привели Канта к восхвалению в
«Критике способности суждения» войны как имеющей в себе «что-то воз¬
вышающее», тогда как «долгий мир, наоборот, развивает обыкновенно
только коммерческий дух, а вместе с тем и низкое корыстолюбие, трусость
и изнеженность и принижает образ мысли народа» («Kritik der Urteils-
Kraft», S. 142)1. Так же, как и прекрасное, Кант рассматривает возвы¬
шенное чисто субъективистски, как характеристику созерцательной спо¬
собности человека. «Возвышенное не заключается ни в одной веши
природы, а только в нашем духе» (там же, стр. 144).
Гердер подходит к анализу категории возвышенного с позиции исто¬
ризма. Он, с одной стороны, показывает объективную основу возвышен¬
ного, но в то же время подчеркивает, что наши понятия об этой категории
непостоянны и претерпевают значительные изменения. Первоначальная
история человечества — это эпоха «грубо-возвышенного». Человечество
преклонялось перед носителями грубой силы — угнетателями, разбойни¬
ками, убийцами. Лишь постепенно прогресс и просвещение привели к то¬
му, что время «грубо-возвышенного» сменилось эпохой «нравственно¬
возвышенного». «Вместо того, что только оглушало, стали любить по¬
учительное, полезное, приятное; стали искать истину. Если раньше воз¬
вышенным считали то, на что просто глазели, то теперь возвышенным
стало то, что постигается духом, то есть благо, красота» (I. G. Herder
«Kalligone», S. 193).
Представления о возвышенном претерпевают изменения даже на
протяжении жизни одного человека. Приходя в школу, ребенок полон
возвышенного преклонения перед непонятной азбукой, грамматически¬
ми правилами и т. д., постигаемыми им с трудом. Человеку., постигше¬
му философию языка, возвышенное в языке становится понятным.
О Шекспире приходилось раньше слышать, что это «недоступная скала»,
нечто «непереводимо-возвышенное»^ Переводы Виланда ознакомили
немецкую публику с произведениями английского драматурга,
Шекспир предстал совершенно иным, доступным для -понимания, хотя и
не менее возвышенным.
Возвышенное не есть нечто иррациональное, оно поддается научному
анализу, который убеждает прежде всего в том, что возвышенное связано
с мерой. Критикуя кантовское понимание этой категории, Гердер отме¬
чает, что безмерно большое не может вызывать в человеке возвышенных
чувств. Эти чувства не возникают, например, от созерцания безграничного
пространства. Глядя в пропасть, мы испытываем чувство трепета, страха.
Говорят, правда, о «возвышенном трепете», но это, по мнению Гердера,
неправильное словоупотребление. Вообще слово «возвышенное» часто
употребляют в значении, которое к нему не относится. Возвышенное — это
нравственно положительное чувство, сущность его состоит в том, что оно
«расширяет наше дыхание, кругозор, стремления, поднимает наше бытие»
(там же, стр. 220).
Возвышенное тесно связано с прекрасным, это «начало и конец кра¬
соты». Взаимосвязь возвышенного и прекрасного Гердер показывает при
анализе формулы, которая, по его мнению, раскрывает сущность искусст¬
ва: «Многое в едином, единое во многом». Эта формула имеет два ас¬
пекта: с одной стороны, она выражает многообразие форм искусства,
без которого последнее не может существовать, его красоту; с другой
стороны, она подчеркивает наличие в искусстве единой гуманистической
возвышающей идеи. Обращаясь к архитектуре, Гердер отмечает: «Там,
где сильнее впечатление единого, здание представляется нам возвышен¬
ным, где нас больше занимает многое — прекрасным» (там же,
стр. 225). Собор св. Петра в Риме превосходит по своим размерам Пан¬
1 «Критика способности суждения» была написана в 1791 году. Четыре года спустя
Кант опубликовал трактат «О вечном мире», в котором осудил войну и выступил с
предложением создать организацию государств по обеспечению мира.

56
А. В. ГУЛЫ ГА
теон, однако последний производит более возвышенное впечатление
простотой и единством своего построения, в то время как первый нра¬
вится пышностью и красотой своих форм. В поэзии содержится «истин¬
но возвышенное во всем прогрессивном творчестве художника» (там
ж е, стр. 232).
Мера — основная характеристика возвышенного; это можно просле¬
дить на примере нравственности. «Нигде преувеличение не является та¬
ким опасным, как в морали, этому учит нас история. Тот, кто сверхмора-
лизует человечество, развращает его: перенапряжение приводит здесь
к распаду» (т а м ж е, стр. 233). Нравы требуют меры. Тот, кто пропове¬
дует безусловную свободу, безусловный долг и т. д., просто напыщенный
болтун. Гердер критикует формализм кантовской морали, ее претензии на
установление всеобщих и вечных норм; он удачно подмечает, что не по¬
ступки создают этические законы, а, наоборот, человек ведет себя в соот¬
ветствии с определенным существующим порядком. Этот порядок, одна¬
ко, кажется Гердеру естественным, он не видит его социального, классово¬
го содержания. А прославление меры как определяющей особенности
возвышенного у Гердера иногда переходит в проповедь умеренности,
малых дел. Не случайно в начале «Каллигоны» мы находим знамена¬
тельные слова: «Мы надеемся, что времена революции прошли» (там
же, стр. XII). В восьмидесятые годы Гердер был преисполнен револю¬
ционного пафоса. Якобинская диктатура, которую он не понял, насто¬
рожила его, а поражение революции окончательно привело его к ошибоч¬
ной мысли о бесцельности революционного пути. Отсюда и понимание
возвышенного как нравственного, но «осуществимого» действия.
Отказ от революционного пути не означал, однако, у Гердера потери
духа демократизма, которым всегда было отмечено его творчество.
В «Каллигове», как и других своих эстетических работах, Гердер разви¬
вает идеи о народном характере всякого подлинного искусства. Еще в мо¬
лодости Гердер выступил поборником изображения в художественной
форме жизни народа. Искусство, писал он, должно «исходить от живой
истории и благородных потребностей народа» (Samtliche Werke. Ber¬
lin. 1891. Bd. 5, S. 636). На примере великих поэтов прошлого, и в пер¬
вую очередь Шекспира, Гердер показывал, какую огромную роль для
художника играет связь с живой действительностью, с жизнью народа.
Гердер призывал к глубокому изучению фольклора и сам был ревностным
собирателем произведений не только немецкой, но и латышской, эстон¬
ской, славянской народной поэзии. Не без основания Гердера считают
отцом современной фольклористики.
Понимание народного, национального характера искусства помогло
Гердеру подняться выше Канта и в подходе к поставленной последним
проблеме антиномии вкуса. Кант видел неразрешимое противоречие в
том, что каждый человек имеет свой, индивидуальный вкус и наряду с
этим существует общая для всех эстетическая оценка; о вкусах не спорят,
а с другой стороны, о них надо спорить.
Гердер прежде всего показал, что единого, неизменного вкуса не бы¬
ло и не может быть. Каждый человек — сын своего народа, а эстетические
представления народа определяются совокупностью условий его жизни;
поскольку последние меняются, претерпевают изменения и вкусы людей.
«Посмотрите на разные народы, и вы обнаружите, что в соответствии с
различным национальным образованием... меняются народные вкусы во
всем, что касается восприятия приятного и прекрасного. В_куеы монго¬
лов, индусов, персов, турков, греков отличаются друг от друга в раз¬
влечениях, одежде, музыке, фантастических рассказах, играх... Спорить
с влюбленным негром о его идеале красоты, с турком о ценности итальян¬
ской музыки, с китайцем о европейских церемониях — значило бы по¬
просту терять время и силы» («Kalligone», S. 175).
Стремясь подчеркнуть своеобразие культуры того или иного народа,

ГЕРДЕР КАК КРИТИК ЭСТЕТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ КАНТА
57
Гердер, конечно, впадает в преувеличение. Однако его мысли о нацио¬
нальной, исторической обусловленности эстетических представлений
ценны и плодотворны. К тому же Гердер далек здесь от полного реля¬
тивизма. Наоборот, он считает, что, с точки зрения Канта, «все вкусы
хороши и полезны», для него самого национальный вкус — вполне чет¬
кая и определенная категория.
Носитель национального вкуса — народ; в иной бедной хижине
больше вкуса, чем в роскошном дворце. Вкус проявляется не только в
так называемых изящных искусствах, но буквально во всем, в любом
предмете, созданном человеком. Вкус воспитывается и развивается. «Тот,
кто дает народу восприимчивость, кто в мыслях, желаниях и действиях
устраняет препятствия к правильному пониманию вещей, их ощущению
и освоению, просвещая рассудок, направляя силу воли в нужном на¬
правлении, тот способствует улучшению вкуса народа, тот истинный
благодатель человечества» (там же, стр. 173).
Воспитатели вкуса — художник и критик. В анализе художественно¬
го произведения недопустимы произвольные, субъективные оценки. По
этому поводу еще Лессинг писал: «Каждому предоставляется иметь свой
собственный вкус, и похвально желание самому себе отдать отчет в своем
вкусе. Но придавать тем основаниям, которые хотят подкрепить его, об¬
щее значение, которое — будь оно верным — должно было бы сделать
этот вкус единственно правильным, значит превышать права любителя-
исследователя и становиться в положение своенравного законодателя...
Истинный критик не выводит никаких правил из своего вкуса, но он вос¬
питал свой вкус на правилах, требуемых природой предмета» (Г. Э. Л е с-
синг «Гамбургская драматургия». 1936, стр. 75). Гердер приводит это
место из «Гамбургской драматургии» и целиком с ним солидаризируется.
В «Каллигоне» художественной критике посвящен специальный раз¬
дел. Здесь видно, какое большое значение придавал Гердер научно обос¬
нованному разбору произведений искусства. Справедливая оценка произ¬
ведения, подчеркивал он, может быть дана только в том случае, если
известно, что было раньше сделано в данной области. Науки и искусства
требуют такого судьи, который, обладая необходимыми знаниями, мог бы
беспристрастно высказывать свое мнение.
Гердер стремился раскрыть последовательное развитие эстетики и
критики от античности до его эпохи и воздал должное каждому, кто внес
свою лепту в это общее дело. Обращаясь к Германии, Гердер называет
имена Баумгартена, Брейтингера, Зульцера, Лессинга, Мендельсона, Вкн-
кельмана, видит в них своих предшественников и учителей и этим выгод¬
но отличается от Канта, считавшего прежнее движение эстетической мыс¬
ли цепью заблуждений и ошибок. Кант нарочито отказывался от преем¬
ственности в эстетике, так же как и в гносеологии; своих предшественни¬
ков он вспоминал лишь для того, чтобы отпустить по их адресу ядовитое
замечание. Свои воззрения он считал абсолютной истиной, хотя на самом
деле они были весьма далеки от этого. Гердер удачно подметил слабые
места кантовской философии искусства и дал им обоснованную критику.
От времени написания «Каллигоны» нас отделяют полтора столетия.
Развитие эстетической мысли за этот период отчетливо показало, в чем
был прав, а в чем ошибался, чего не понимал Гердер. Мы ясно видим
слабые стороны его эстетической теории — ее буржуазную ограничен¬
ность, доходящую порой до проповеди «малых дел», стремление к
абстрактной дидактике, неспособность всесторонне раскрыть определяю¬
щую роль общественной жизни по отношению к искусству. Но мы видим
и ценим тот бесспорно большой и своеобразный вклад, который был вне¬
сен Гер дером в развитие мировой эстетической мысли.

О роли физики и химии
в исследовании биологических
проблем
Член-корр. АМН СССР Г. М. ФРАНК, академик В. А. ЭНГЕЛЬГАРДТ
Говоря о волнующем биологов вопросе — о роли химии и физики в
биологии, следует прежде всего вспомнить, что еще в XIX веке именно
успехи химии дали возможность Энгельсу высказать свою бессмертную
формулировку о сущности жизни. Энгельс писал: «Жизнь есть способ су¬
ществования белковых тел, и этот способ существования состоит по сво¬
ему существу в постоянном самообновлении химических составных частей
этих тел» (Ф. Энгельс «Анти-Дюринг», 1957, стр. 77). До этого пе¬
риода в биологии господствовал описательный подход в изучении жи¬
вотного и растительного мира. Он имел место и в физиологии, где уста¬
навливалась взаимосвязь и взаимозависимость различных функций
организма. Великое обобщение Чарлза Дарвина было также основано
на материале наблюдений и описаний; оно не раскрывало сущности жиз¬
ненных процессов.
В наследие от прошлого века биология получила установленные за¬
кономерности в области эволюции живого мира, индивидуального разви¬
тия и функций живых организмов, а также некоторые закономерности
взаимосвязи с внешней средой. Однако во всех этих построениях, создав¬
ших биологию как самостоятельную отрасль знания, исследователь опе¬
рировал с живыми системами как с данными, не проникая в самую
сущность тех материальных процессов, которые лежат в основе жизни,
в то же время устанавливая закономерности, во многих отношениях пора¬
зительные по глубине и прозорливости.
Говоря о сущности материальных процессов, лежащих в основе жиз¬
ненных явлений, необходимо подчеркнуть, что в этом плане подлежат рас¬
смотрению лишь определенные разделы современной биологии. Возмож¬
ность подобных подходов требует определенной исторической подготов¬
ленности различных разделов биологии как с точки зрения накопления
описательного материала, установления взаимосвязи явлений и важней¬
ших чисто биологических закономерностей, так и с точки зрения наличия
арсенала средств химии и физики, адекватных разрешаемой задаче. Та¬
ким образом, наличие или возможность химического и физико-химическо¬
го анализа явлений жизни отнюдь не является обязательным для обеспе¬
чения научности в постановке всех без исключения биологических про¬
блем. Биология как дисциплина, рассматривающая те специфические фор¬
мы движения материи, которые мы обозначаем как явления жизни в ши¬
роком смысле слова, имеет свой предмет и метод в рассмотрении жиз¬
ненных явлений, на определенном этапе развития углубляя это рассмот¬
рение привлечением смежных дисциплин — химии и физики.
В то же время характерным для современного этапа развития био¬
логии является то, что привлечение химии и физики постепенно, по мере
рождения новых форм физико-химического и математического анализа
явлений, пронизывает все новые и новые биологические проблемы. Не¬
смотря на эти успехи химии и физики, самые общие и кардинальные про-

О РОЛИ ФИЗИКИ И ХИМИИ В ИССЛЕДОВАНИИ БИОЛОГИЧЕСКИХ ПРОБЛЕМ 59
блемы биологии, такие, как эволюция живого, видообразование и т. д., в
настоящий момент подлежат строго научному анализу и теоретическому
обобщению без непосредственной связи с физико-химической сущностью
самих жизненных процессов. Однако и здесь количественный подход к яв¬
лениям, использование методов математической статистики оказывают
существенную помощь в развитии этих наиболее общих проблем биологии.
Следующая по нисходящей линии иерархия проблем биологии — изу¬
чение жизнедеятельности отдельных индивидуальных организмов во взаи¬
модействии с внешней средой — все больше и больше наряду с установ¬
лением взаимосвязи и закономерностей функций органов и систем, то есть
вопросов, обычно обозначаемых как физиологические, пронизывается воз¬
можностями биохимического и физико-химического анализа. Даже столь
сложная функциональная система, как кора головного мозга высших жи¬
вотных, помимо чисто физиологического подхода, уже подлежит в какой-
то мере исследованию с биохимической, физико-химической и даже ма¬
тематической точек зрения. На этом пути сделаны, как известно, значи¬
тельные успехи.
Наконец, третья по нисходящей лестнице иерархия задач — это рас¬
смотрение жизненных явлений на клеточном уровне. Эта область в насто¬
ящее время в значительной мере, если не целиком, базируется на биохи¬
мическом и биофизическом анализе сущности элементарных жизненных
явлений. Более того, попытка рассматривать эти вопросы с морфологи¬
ческой или даже чисто физиологической точек зрения уже оказывается не¬
плодотворной и бесперспективной. Само собой разумеется, что биохимиче¬
ский и биофизический анализ элементарных биологических процессов не
может не оплодотворить следующий уровень физиологического рассмот¬
рения проблем и, наконец, исследование высших общебиологических про¬
блем. Даже здесь, в построении общих теорий эволюции живого, не мо¬
гут не быть приняты во внимание биохимически и биофизически анали¬
зируемые взаимоотношения организма и внешней среды. К этому сле¬
дует добавить полезное применение точных приемов математического ана¬
лиза явлений и моделирования сложных, многокомпонентных процессов,
к чему более подробно мы вернемся ниже.
Однако эта иерархия взаимоотношений биологии и смежных дисцип¬
лин, являющаяся продуктом развития науки лишь в последние десятиле¬
тия, выросла в основном из чисто описательных подходов и наблюдений
натуралистов прошлого века.
Только постепенное накопление сведений чисто химического порядка,
связанных с усовершенствованием методических приемов, привело в про¬
шлом веке к постепенному формированию представлений о том, что всякое
живое тело, всякий живой субстрат обязательно содержит химическую
индивидуализированную субстанцию, получившую название белков, или
протеинов.
Старые, еще в древности наводившие на размышления философов
и естествоиспытателей наблюдения о питании и дыхании живых существ
в конце концов в XIX веке стали выкристаллизовываться в понятие хи¬
мических процессов, непрерывно совершающихся в живом организме и
строго определенных. Обязательное наличие белка и непрерывно совер¬
шающийся обмен веществ, исследованный химиками, физиологами и вра¬
чами, легли в основу той формулировки материальной сущности жизни,
которая была дана Энгельсом.
Таким образом, именно химии мы обязаны первым естественнонауч¬
ным и одновременно глубоким философским определением того специфи¬
ческого, неповторимого, столь принципиально отличающего живое от
неживого.
В дальнейшем бурное поступательное развитие химического исследо¬
вания явлений жизни, а вслед за ним тесно связанное с химией и физи-

60
Г. М. ФРАНК, В. А. ЭНГЕЛЬГАРДТ
ческое исследование чрезвычайно углубили и развили первоначальное
обобщение материальной сущности жизненных процессов, данное Эн¬
гельсом. Наука о химии жизни — биохимия — сформировалась в первой
половине текущего столетия и по своему масштабу, измеряемому хотя
бы числом публикуемых во всем мире исследований, является к настоя¬
щему времени самым развитым разделом биологии, в какой-то мере пре¬
восходя даже другие отрасли знания.
Одновременно с этим в настоящий момент формируется новая от¬
расль науки — биофизика, включающая физико-химические исследования
явлений жизни, физические свойства и физические процессы, совершаю¬
щиеся в живых объектах, и через новую промежуточную область — фи¬
зическую биохимию — теснейшим образом переплетающаяся с биохимией
в целом.
Если внимательно и придирчиво посмотреть, каковы величайшие за¬
воевания биологии за последние десятилетия, то станет очевидным, что в
той или иной мере они связаны с применением в первую очередь биохи¬
мии, а также биофизики. Ошибочным является иногда высказываемое
мнение, что химия и физика стремятся абстрагировать из сложного ком¬
плекса явлений, лежащих в основе жизни, лишь химическую и физиче¬
скую стороны этих явлений. Именно потому, что биохимический и биофи¬
зический анализ неотъемлемо входят в систему целостного рассмотрения
сущности жизненных процессов, не изолируя искусственно отдельные сто¬
роны этих процессов, а, наоборот, обогащая наши сведения о специфике
жизненных явлений и создавая предпосылки для формирования синтети¬
ческих представлений, перед нами открываются новые пути в исследо¬
вании.
Как биохимия, так и биофизика, при правильном понимании задач
этих дисциплин, отнюдь не противопоставляются биологии с ее специфи¬
ческими закономерностями. Наоборот, их надо рассматривать как орга¬
нические звенья биологии, используемые в качестве средства для более
глубокого раскрытия именно особенностей жизненных явлений.
В первой половине нашего века составило эпоху учение И. П. Пав¬
лова, нашедшего принципиально новые подходы к изучению высшей нерв¬
ной деятельности.
Методы, развитые Павловым, позволили создать количественный
анализ явлений и поднять эксперимент в области изучения нервно-психи-
ческой деятельности с чисто описательного уровня субъективных наблю¬
дений на уровень точного и, главное, совершенно объективного анализа
явлений. Важно, что, оставаясь в сфере^ биологического эксперимента,
И. П. Павлов отчетливо видел, что все то новое, что вносится им в биоло¬
гический эксперимент, прежде всего объективный количественный анализ
явлений, создает необходимую предпосылку и расчищает дорогу -для фи¬
зико-математического изучения жизненных процессов.
Поэтому не случайны его слова, которые звучали пророчески и оправ¬
дываются в наше время с каждым шагом развития биологической науки.
«Вся жизнь от простейших до сложнейших организмов, включая, конеч¬
но, и человека, есть длинный ряд все усложняющихся до высочайшей
степени уравновешиваний внешней среды. Придет время — пусть отда¬
ленное,— когда математический анализ, опираясь на естественнонаучный,
охватит величественными формулами уравнений все эти уравновешива¬
ния, включая в них, наконец, и самого себя» (И. П. Павлов. Полн.
собр. соч., том III, книга первая, стр. 124—125).
Хотя и в прошлом веке, и в особенности в первой половине текущего
столетия, были сделаны громадные успехи в познании материальной ос¬
новы жизни, все же до настоящего времени существуют три разных точ¬
ки зрения на сущность явлений жизни: диалектико-материалистическая,
механистическая, идеалистическая. Классовые и мировоззренческие истоки
этих точек зрения хорошо разработаны как в классической, так и в со-

О РОЛИ ФИЗИКИ И ХИМИИ В ИССЛЕДОВАНИИ БИОЛОГИЧЕСКИХ ПРОБЛЕМ 61
временной литературе, и поэтому мы кратко остановимся лишь на есте¬
ственнонаучных предпосылках в их развитии.
Механистические представления упрощают взгляд на явления жизни,
прямо отождествляют эти явления с суммой химических и физических
процессов неживой природы.
Научные истоки механицизма известны; они порождены первыми
успехами естествознания, в первую очередь успехами физики и химии,
в анализе явлений природы. Чрезмерный оптимизм и недостаток факти¬
ческих данных о материальных основах жизненных процессов породили
иллюзорную надежду на основе элементарных данных и простейших за¬
кономерностей одновременно объяснить и сущность явлений жизни. Не
случайно эта точка зрения в литературе обозначается как «наивная».
Другое направление, также своими истоками уходящее в далекое
прошлое, связано опять-таки с наивным удивлением человека, созерцав¬
шего необычные проявления жизнедеятельности живых существ, начиная
от закономерностей роста растений и кончая человеческим сознанием. Для
наблюдателя, не отягощенного никакими знаниями о сущности явлений
жизни, живые существа представляются столь специфичными и столь от¬
личными в своем «поведении» от предметов и веществ неживого йира, что
в сознании просто не может уложиться, как простые материальные суб¬
станции обусловливают столь «чудесное» течение жизненных процессов.
Отсюда вывод о наличии нематериальной сущности жизненных яв¬
лений. Так, в противоположность наивному материализму, прямо отожде¬
ствляющему явления жизни с явлениями неживой природы, возникает на¬
ивное же представление о непознаваемости сущности жизни. Чрезмерному
оптимизму механициста противостоит чрезмерный научный пессимизм
идеалиста.
Наконец, третья и единственно научная точка зрения о сущности
жизненных явлений, родившаяся в трудах основоположников философии
диалектического материализма, с одной стороны, утверждает материаль¬
ную сущность жизненных явлений и познаваемость этих явлений, с дру¬
гой стороны, создает представление о качественном своеобразии сущности
явлений жизни, иной, высшей форме движения материи, отличающейся в
своей совокупности от процессов, совершающихся в мертвой природе.
Развитие биологических исследований, особенно за последние 50 лет,
полностью подтвердило единственно научную точку зрения о сущности
явлений жизни, развитую Энгельсом.
В настоящее время приложение к биологии химии, а за ней и физики,
го есть развитие биохимии и биофизики, шагнуло настолько далеко впе¬
ред, разработаны и исследованы столь тонкие детали химических и физи¬
ческих процессов, лежащих в основе жизненных явлений, что наивная
механистическая точка зрения становится полным анахронизмом. Ученый,
достаточно эрудированный в области исследования химических и физиче¬
ских процессов живого и способный логически мыслить, не отождествит
непосредственно своеобразную систему химических и физических явлений,
совершающихся в живом организме, с суммой отдельных физических и
химических процессов мертвой природы. При мало-мальски критическом
подходе механистической примитивизации не останется места в современ¬
ном естествознании. Никому не придет в голову попытаться познать ма¬
териальные основы жизни на основе простейших закономерностей, суммы
или набора элементарных химических превращений, анализа движения
отдельных атомов и молекул. Речь должна идти не только о разумном
аспекте рассмотрения жизненных явлений как таковых, но и о последо¬
вательном включении в это рассмотрение все более и более сложных
систем, сформировавшихся в связи с развитием физики и химии.
Если вульгарный механицизм был порожден на той стадии эволюции
науки, когда ей было доступно лишь познание простейших закономерно¬
стей и простейших форм движения материи, то теперь как в химии, так

62
Г. М. ФРАНК, В. А. ЭНГЕЛЬГАРДТ
и в физике происходит процесс приложения ранее установленных законо¬
мерностей к таким объектам и таким процессам, когда внутри самой дис¬
циплины обнаруживается целая иерархия процессов, элементарным обра¬
зом не сводимых друг к другу. Более того, попытка такого сведения ока¬
зывается и нецелесообразной, и ненаучной.
Ни один химик не сомневается в том, что химические свойства, а
следовательно, направленность и характер явлений, возникающих при уча¬
стии определенных веществ, не могут быть непосредственно выведены на
основе свойств, составляющих эти комплексы более простых составных
частей. Свойства и поведение полипептидной цепи непосредственным (эле¬
ментарным) образом не вытекают полностью из свойств и поведения от¬
дельных аминокислот.
Если говорить о механической концепции сведения, то в обычном и
строгом смысле слова белковая молекула не может быть сведена к сумме
аминокислот. Этот факт бесспорен и общеизвестен. Существенно, однако,
совсем другое.. Современные успехи химии и физики белка не только не
стирают грани между белком и суммой аминокислот, но углубляют наши
представления о сущности специфических особенностей белка и дают ему
физическую и химическую характеристику в терминах, не применимых
для отдельных аминокислот.
Подобные примеры в области химии могут быть умножены. Но и
среди более простых физических объектов постепенное усложнение сис¬
темы приводите возникновению закономерностей, не сводимых к отдель¬
ным элементарным частным процессам или к свойствам составляющих
данный объект .атомов и молекул.
В качестве*примера можно привести тот факт, что до-недавнего вре¬
мени физика имела дело, если говорить о твердых телах, с проводниками
или изоляторами. Некоторые промежуточные по свойствам вещества не
привлекали ее особого внимания. Новые категории веществ, искусствен¬
но создаваемые -в настоящее время и широко применяемые в технике,
полупроводники, обладают свойствами, столь отличными от обычных ве¬
ществ, что к последним не применимы закономерности, твердо установ-
ленные физиками для обычных субстанций.
Несмотря на наличие электронной проводимости и отсутствие явле¬
ний поляризации, для полупроводников недействительным оказывается
закон Ома. Своеобразными оказываются и так называемые температур¬
ные эффекты в этих веществах. В целом, хотя полупроводники и пред¬
ставляют собой либо чистые вещества, но с особым образом созданной
структурой, либо являются смесью чистых веществ, их физические свой¬
ства, их физическое поведение не только непосредственным образом не
вытекают из свойств и поведения этих веществ в обычной форме или в
изолированном виде, но и для изучения совершающихся в них процессов
требуются новые подходы, а изучаемые закономерности не сводимы к за¬
кономерностям обычного порядка. Возникает новая физика — физика
полупроводников.
В еще большей мере это же самое можно сказать о сложных совре¬
менных электронных схемах, работа которых не может быть проанализи¬
рована с точки зрения поведения отдельных элементов этой схемы — фи¬
зики эмиссии катодов, электрических параметров сопротивлений и кон¬
денсаторов и т. п. К характеристике работы этих схем, к изучению зако¬
номерностей протекающих в них процессов нельзя подходить лишь со зна¬
нием деятельности и свойств отдельных элементов, составляющих эту
схему. Более того, в работе таких электронных схем возникают совершен¬
но новые процессы, хотя и являющиеся чисто физическими, однако прин¬
ципиально' несвойственные отдельным элементам и, более того, вообще
несвойственные закономерностям, до настоящего времени известным в
процессах, совершающихся в мертвой природе.
В современном естествознании исследователь, овладевший техникой

О РОЛИ ФИЗИКИ И ХИМИИ В ИССЛЕДОВАНИИ БИОЛОГИЧЕСКИХ ПРОБЛЕМ 63
изучения сущности все более усложняющихся явлений, хорошо осваивает
основные принципы диалектики естествознания, возникновение нового ка¬
чества из сочетаний и увеличивающихся наборов отдельных элементов.
Приведенные два примера, относящиеся к полупроводникам и элек¬
тронным схемам, существенны только с той точки зрения, что, оперируя
элементами неживой природы с хорошо исследованными свойствами,
человек научился искусственно создавать такую взаимосвязь этих эле¬
ментов, которой не свойственны обычные закономерности неживой при¬
роды: она подчиняется новым, ранее неизвестным закономерностям.
В своей практической деятельности наука и техника настолько шаг¬
нули вперед, что механицизм и наивный принцип сводимости сложного к
простому остались лишь наследием прошлого или фигурируют в выска¬
зываниях не ученых, а дилетантов.
В равной мере сказанное относится и к исследованию биологических
закономерностей. Если во времена Энгельса можно было дискутировать
вопрос о сводимости явлений жизни, в частности о сводимости сознания
к движению отдельных атомов и молекул, и справедливо утверждать, что
этим способом не будет познана сущность сознания, то теперь такой по¬
пытки не сделает ни один исследователь, анализирующий с химической и
физической точки зрения сущность жизненных явлений.
Этот подход был бы еще более бессмысленным, чем попытка анализа
с точки зрения закона Ома электрических параметров полупроводников
или разработка теории счетно-решающих устройств с точки зрения свойств
катодов отдельных электронных ламп.
Именно успехи естествознания, и в первую очередь химии и физики,
приучают мыслить новыми категориями при исследовании более сложных
систем и находить материальную химическую и физическую сущность
деятельности этих систем без сведения к химическим и физическим свой¬
ствам отдельных элементов.
Итак, современная наука вскрывает качественное своеобразие даже
явлений неживой природы. В то же время качественные различия жиз¬
ненных явлений в целом и явлений неорганического мира несомненно вы¬
ше. Эти различия касаются целой сложной совокупности свойств. В то
же время явления живой природы остаются явлениями материальными, в
основе которых лежит своеобразная, создающая новое качество система
физических и химических процессов на совершенно новом уровне орга¬
низации, однако отдельные элементы этой организации и системы про¬
цессов— каждый в отдельности — могут быть найдены в неживой
природе.
Хотя на первый взгляд логика развития современной науки как .буд¬
то исключает механистические упрощения, все. же в той или иной мере
они проскальзывают в современной научной литературе, и борьба с ними
остается важной задачей советской биологии. Замечательным, однако, яв¬
ляется то, что методологическая, философская ошибка всегда в этих слу¬
чаях отчетливо, видимым образом связана с известной непоследователь¬
ностью чисто научной аргументации.
Пренебрежение реальными фактами, указывающими на своеобразие
и сложность материальных процессов, лежащих в основе жизненных яв¬
лений, ведет к нарушению последовательности в научном рассуждении.
Механистическая направленность рассуждений безошибочно сигнализи¬
рует либо о тенденциозности подбора фактов, либо о прямом пренебре¬
жении очевидно наблюдаемыми явлениями. Такое пренебрежение может
маскироваться лишь большой сложностью разбираемых вопросов. Подоб¬
ные упреки в тенденции к упрощению могут быть сделаны в отношении
некоторых положений, развитых П. П. Лазаревым в его ионной теории
возбуждения, а также, например, Решевским в его математической био¬
физике. Вместе с тем большой ущерб развитию советской биологии нано¬
сит порочная тенденция умалять значение раскрытия интимных механиз¬

64
Г. М. ФРАНК, В. А. ЭНГЕЛЬГАРДТ
мов жизненных явлений при помощи физики и химии, под прикрытием
борьбы с механицизмом.
Говоря о применении физики и химии в биологии, следует прежде
всего обратить внимание на роль новых методических приемов. Очень
часто именно эти новые методические приемы создают целые области
современной биологии. Они являются не только более удобным средством
исследования, позволяющим подметить более тонкие закономерности, но,
как правило, принципиальным образом изменяют ранее имевшиеся пред¬
ставления.
В качестве примера можно назвать метод изотопных индикаторов,
позволивший непосредственно наблюдать закономерности движения ве¬
ществ в организме и открывший сущность многих химических процессов,
ранее недоступных для исследования.
Суть дела заключается в том, что только метод изотопных индика¬
торов позволил непосредственно наблюдать движения веществ, соверша¬
ющиеся в организме. Обычные химические методы открывают эти про¬
цессы лишь в том случае, когда происходит перераспределение веществ,
увеличение или уменьшение их количества в тех или иных органах и тка¬
нях. Однако в случае динамического равновесия, имеющего место в жи¬
вых системах, постоянство состава маскирует действительные скорости
передвижения, а также пути этого передвижения. Оказалось, что в про¬
цессе метаболизма имеют место совершенно неожиданно высокие скорости
передвижения, происходит непрерывный расттад и воссоздание сложных
органических комплексов, входящих в биологические структуры. Эти
скорости таковы, что один из крупных исследователей-биохимиков, оце¬
нивая скачок в наших представлениях, происшедший благодаря методике
меченых соединений, образно выразился, что ранее мы говорили о мета¬
болизме, а теперь установили наличие «метаболического вихря». Прин¬
ципиальным образом изменились и представления о путях движения ве¬
ществ. Считалось, что, как правило, распад в процессе обмена идет вплоть
до появления конечных продуктов. Оказалось, однако, что крупные мо¬
лекулярные осколки могут быть вторично использованы для построения
сложных структур и что при помощи этого способа может возникнуть
многократная оборачиваемость в процессе распада и как бы повторность
синтеза с использованием тех же самых продуктов частичной декомпо¬
зиции.
Эта многократная оборачиваемость не только открывает отмеченную
выше неожиданную быстроту движения веществ — «метаболический
вихрь», замаскированный постоянством состава,— но и совершенно новые
механизмы синтеза в процессе обмена веществ.
Не меньшее значение имеет применение электронной микроскопии и
рентгеноструктурного анализа для изучения клеточных структур за пре¬
делами видимого в обычный световой микроскоп. Электронная оптика и
дифракция рентгеновых лучей открыли новую эру в изучении строения
живого. Создается область, которая может быть обозначена молекуляр¬
ной морфологией. В этой области, начиная от структуры белковой моле¬
кулы, структуры нуклеиновых кислот, нуклеиново-протеидных комплексов
и далее «межмолекулярной архитектоники», устанавливается непрерыв¬
ная лестница структурных соотношений — вплоть до видимых в обычный
световой микроскоп элементов клетки.
Эта новая техника электронномикроскопических исследований живых
тканей (ультратонкие среды) дала около тысячи работ в мировой печати
за последние три года. Здесь открыты высокой правильности молекуляр¬
ные структуры, характерные для всех тех элементов живого, которые
несут особо ответственные функции. Мы видим, что электронный микро¬
скоп — это нечто неизмеримо большее в руках гистолога-цитолога, чем
просто новый прибор для изучения строения объекта. Открылись не толь¬
ко новые «картины», но стала новой и методология самого эксперимента,

О РОЛИ ФИЗИКИ И ХИМИИ В ИССЛЕДОВАНИИ БИОЛОГИЧЕСКИХ ПРОБЛЕМ 65
не говоря уже о формировании теоретического подхода к проблемам, да¬
леко выходящим за пределы обычной компетенции морфолога.
Углубляясь в исследование картин строения объекта до межмолеку-
лярных соотношений, ученые от простого описания «картин» переходят к
методу химического и физико-химического анализа. В этих структурах с
особой гетерогенностью субстрата (а следовательно, и свойств), состояв¬
шего часто из большого числа практически бимолекулярных слоев, может
быть найдено объяснение многим совершающимся в живой системе мате¬
риальным процессам, которые ранее были необъяснимы.
Обратимся теперь к физическим явлениям, протекающим в живой
системе. Связывая материальную сущность жизненных явлений с непре¬
рывно протекающим обменом веществ, мы тем самым отдаем первенство
химическим процессам в характеристике материальной сущности жизни.
Такой примат химических процессов вполне справедлив, так как именно
непрерывное самообновление живого и поддержание его внутренней орга¬
низации текущими реакциями химического обмена являются самым ха¬
рактерным и поразительно специфичным для всего живого в отличие от
явлений неживой природы.
Именно по этой причине физические процессы и физические свой¬
ства живой системы в какой-то мере оправданно считаются лишь произ¬
водными от обмена веществ.
В самом деле, электрическая деятельность клеток и тканей — с обыч¬
ной точки зрения чисто физический феномен — имеет в своей основе опре¬
деленную направленность химических процессов, в частности отщепление
или связывание свободных электронов.
Движение веществ в организме не может быть сведено только к яв¬
лению диффузии; перемещение веществ всегда связано с их тесным хими¬
ческим взаимодействием со структурными элементами клеток и цитоплаз¬
мы и образованиями, играющими роль полупроницаемых мембран. Имен¬
но наличием химических процессов, лежащих в основе жизнедеятельности
клеток, можно объяснить движение веществ против градиента концен¬
трации. Механические свойства и механические процессы в акте подвиж--
ности протоплазмы и сокращения мышц — также вторичные производные
от химических превращений, в частности возникновения новых химических
связей в высокополимерной белковой системе.
Теплопродукция и своеобразие термодинамики живого целиком бази¬
руются на всей совокупности обмена веществ и энергии.
Подобное рассмотрение физических явлений вполне законно и на
первый взгляд не вызывает никаких сомнений. Однако имеется и другая
сторона этого вопроса.
В химическом аспекте, в собственном смысле слова, мы можем рас¬
сматривать превращения, совершающиеся лишь в простой системе, напри¬
мер, в растворах, хотя бы и при участии значительного числа компонент
и каталитической регуляции этих явлений.
Все сказанное не только о химических процессах, имеющих внешнее
отражение в изменении именно физических свойств, но и вообще все хи¬
мические явления обмена в целом совершаются (имея в виду живую сис¬
тему) в чрезвычайно сложном гетерогенном многофазном субстрате с
разветвленными поверхностями и со своеобразным взаимодействием меж -
молекулярных комплексов коллоидных частиц, организованных в много¬
слойных структурах.
Здесь, в этой многофазной системе, сохраняющей свою многофазность
вплоть до молекулярных размерностей, химические процессы управляют¬
ся не только в собственном смысле слова химическими закономерностями,
реакционной способностью соответствующих компонентов, активностью
ферментов, законами действующих масс, но и теми силами, которые ха¬
рактерны для гетерогенной многофазной системы. Обычно эту категорию
явлений, включая своеобразие поверхностных свойств, электрических
5.	«Вопросы философии» № 9.

66
Г. М. ФРАНК, В. А. ЭНГЕЛЬГАРДТ
(электростатических) сил и т. п., относят не столько к химии, сколько к
физико-химии, то есть, по существу говоря, рассматривают в физическом
аспекте.
В самом деле, основные закономерности физической химии есть не
что иное, как приложение чисто физических закономерностей к сложным
многофазным системам и нахождение новых категорий физических про¬
цессов в этой специфически организованной среде.
Таким образом, физика сил и явлений, управляющих многофазны¬
ми — гетерогенными — системами, может быть совершенно законной об¬
ластью науки, имеющей самостоятельное значение.
С этой точки зрения мы можем говорить о физике не только как о
побочном производном химических процессов, но и как о сумме свойств
и явлений, имеющих немаловажное значение для самой сущности хими¬
ческого обмена. Имеет место теснейшее взаимодействие и переплетение
химических и физических процессов, фактически стирающее грани между
этими сторонами явлений.
Как уже неоднократно бывало в истории науки, в особенности в
последнее время, из этого переплетения научных дисциплин рождается
новая область знания. В данном случае она получила обозначение «био¬
физика» и может быть одновременно определена как биологическая фи-
зико-химия, непосредственно примыкающая к тому крылу биохимии, где
во все больших масштабах для трактовки наблюдаемых явлений исполь¬
зуются не только физические методы, но и физика в самом широком
смысле слова. Поэтому важно подчеркнуть, что логика развития науки
такова, что в сферу биофизики входят не только некоторые новые, допол¬
нительные вопросы, в отношении которых открывается рациональный фи¬
зический подход, но и на паритетных началах биофизика и биохимия рас¬
сматривают большой круг задач, которые раньше находились в пределах
чисто биохимической компетенции.
К сказанному следует добавить, что в современном естествознании
переплетение физики и химии вне пределов биологии настолько велико,
что в ряде 'вопросов, которые раньше относились целиком к химии, в на¬
стоящее время физика выступает вполне равноправным партнером. Это
относится к возможности чисто физического рассмотрения теории хими¬
ческих связей, чисто физических теорий явлений катализа и т. д.
Известное значение для процессов химического обмена имеет обна¬
руженное и хорошо исследованное с чисто физической точки зрения, пер¬
воначально лишь в очень простых системах — газах — явление образова¬
ния свободных радикалов. Оказывается, в некоторых случаях «радикаль¬
ные» состояния имеют место и в промежуточных стадиях биохимических
реакций. Здесь существенную роль играет опять-таки физический процесс
передачи, переноса, или, как говорят, миграции энергии.
Весьма подробно исследовано возникновение свободных радикалов
под действием радиации на органические вещества, белковые системы и
даже аминокислоты.
Появление «радикальных» состояний в этих случаях может быть на¬
чалом той своеобразной цепи физико-химических и, далее, химических из¬
менений, которые развиваются в результате ионизации субстрата и ведут
к таким специфическим биологическим последствиям.
Очень любопытно, что при помощи прямого метода — так 'называе¬
мого парамагнитного резо,нанса — обнаружено появление свободных ра¬
дикалов и в явлении фотосинтеза. Не исключена возможность того, что
на этом пути будут найдены недостающие физические звенья этого еще
далеко не полностью раскрытого основного процесса создания органиче¬
ских веществ в природе.
Весьма любопытной точкой зрения, развиваемой в современной лите¬
ратуре, является аналогия между сложно организованным живым суб¬
стратом и полупроводниковыми системами, упоминавшимися выше. В са¬

О РОЛИ ФИЗИКИ И ХИМИИ В ИССЛЕДОВАНИИ БИОЛОГИЧЕСКИХ ПРОБЛЕМ 67
мом деле, благодаря своеобразию своей структуры многие биологические
объекты обладают подобными необычными физическими свойствами. Об¬
стоятельством, послужившим основанием для таких высказываний, являет¬
ся чрезвычайно широко разрабатываемый в последнее время вопрос о спо¬
собности распространения энергии в живом субстрате в некоторых слу¬
чаях без рассеяния. Такого рода миграция — в форме электронной про¬
водимости — характерна для полупроводников.
Не менее интересным в проводимом сопоставлении является также
вопрос о связи структурного своеобразия полупроводниковых систем с их
каталитической способностью и о связи биологических структур с их фер¬
ментной активностью.
Следует, однако, подчеркнуть, что в вышеприведенном примере сопо¬
ставление живых структур с полупроводниками, само собой разумеется,
может быть рассматриваемо лишь в порядке моделирования некоторых
определенных сторон этих явлений.
Здесь необходимо специально остановиться на вопросе о моделирова¬
нии как способе исследования.
Вполне законным и, как оказывается, весьма плодотворным для со¬
временного этапа развития биологии является не только непосредствен¬
ное изучение химических и физических сторон жизненных процессов путем
эксперимента на биологическом объекте, но и такой подход к изучению
явлений, который следует обозначить как моделирование.
Так, например, в изучении деятельности центральной нервной систе¬
мы, помимо строго объективного, логически обоснованного, но чисто фи¬
зиологического подхода, который был развит И. П. Павловым, возможны
еще два пути.
Первый относится к исследованию функций отдельных элементов, хи¬
мических и физических основ элементарных биологических процессов.
Имеется в виду раскрытие сущности тех явлений, которые лежат в основе
деятельности отдельных клеток и нервных проводников.
Второй путь — это путь рассмотрения не столько механизмов деятель¬
ности отдельных элементов, сколько закономерностей их взаимодействия,
обусловливающих сложную работу нервной системы и в первую очередь
её высшего отдела — коры головного мозга.
Точно так же, как процесс возбуждения и торможения в его элемен¬
тарном виде бессмысленно рассматривать с точки зрения закономерностей
подвижности отдельных индивидуальных атомов и молекул, так и целост¬
ная деятельность нервной системы не может быть непосредственно выве¬
дена из рассмотрения физико-химической сущности работы отдельных
клеток.
По мере все большего и большего усложнения рассматриваемых си¬
стем происходит принципиальная смена химического и физического «ору¬
жия» для их анализа.
Как уже было сказано выше, изучать деятельность отдельной возбу¬
димой клетки не только нецелесообразно, но и просто бессмысленно с точ¬
ки зрения поведения всей суммы отдельных индивидуальных атомов и мо¬
лекул, составляющих живой субстрат. Своеобразие организации и возник¬
новение новых свойств создают новую, фигурально выражаясь, физику и
химию этих систем.
Далее, изучение деятельности центральной нервной системы, законо¬
мерностей возникновения даже простейших психических актов бессмыслен¬
но проводить на основе анализа работы каждой отдельной клетки и строить
концепции о материальных основах этих явлений только на базе физио¬
логических проявлений, физики и хим*ш отдельных клеток.
Однако и для этой интегрирующей деятельности нервной системы
оказываются плодотворными принципиально новые пути физического и
физико-математического анализа, подобные развиваемым в связи с новой
техникой счетно-решающим устройствам.

68
Г. М. ФРАНК, В. А. ЭНГЕЛЬГАРДТ
Если, как мы говорили выше, изучение явлений на клеточном уровне
в значительной мере уже находится в компетенции физико-химического
анализа, то в последней проблеме можно видеть рождение биофизики
сложных процессов. Однако важно подчеркнуть, что в развитии этого на¬
правления существенную роль играет отнюдь не перенесение приемов и
подходов исследования, развитых при изучении клеточных процессов, а
поиски совершенно новых принципов исследования. Характерно, что при
переходе к более сложным системам все большую и большую роль начи¬
нает играть математический анализ явлений.
С этим вопросом было связано недавнее недоразумение в современ¬
ной литературе, когда некоторые критики относили попытки создания
аналогий между деятельностью центральной нервной системы и счетно-
решающими устройствами (область, которая получила название кибер¬
нетики) к категории методологически неоправданных и, более того, вред¬
ных.
Здесь возникает уже упомянутый нами вопрос о закономерности мо¬
делирования явлений. Не подлежит никакому сомнению, что человеческие
конечности отнюдь не соответствуют обычным механическим рычагам или
устройствам типа экскаваторов, подъемных кранов и т. д. Однако анало¬
гия с механическими устройствами (без отождествления этих устройств
с реальными, движущимися сочленениями живого тела) является плодо¬
творной для рассмотрения некоторых определенных сторон функции дви¬
жения.
Не менее существенно приложение определенных представлений гид¬
родинамики для изучения функции кровообращения, хотя никому не при¬
дет в голову считать, что функция сердечно-сосудистой системы может
быть целиком отождествлена с насосом, прогоняющим вязкую жидкость
сквозь разветвленную систему эластических трубок. Если бы в связи с от¬
личием насоса от сердца мы установили запрет в отношении примене¬
ния гидродинамического анализа для изучения функции кровообращения,
мы нанесли бы ущерб развитию исследований в области физиологии кро¬
вообращения.
Чрезвычайно пагубным является то, что в отдельных случаях исполь¬
зование метода моделирования при полном и отчетливом понимании иссле¬
дователями специфических различий модели и исследуемого объекта при¬
водит к огульным, неоправданным попрекам в упрощенчестве.
Аналогичные явления имеют место и в отношении кибернетики, где
целый ряд вопросов, исследованных в области теории информации, в част¬
ности программирования процессов, теории следящих систем и обратных
связей, а также запоминающих устройств, то есть координации деятель¬
ности значительного числа элементов, дающих общие закономерные инте¬
гральные реакции и способных решать логически обоснованные задачи,
с успехом приложим к анализу некоторых сторон деятельности централь¬
ной нервной системы.
Говоря о моделировании с помощью хотя бы чисто физических схем
некоторых сторон биологических процессов, мы не должны смущаться
неполнотой проводимой аналогии. Это моделирование именно потому яв¬
ляется плодотворным, что без претензии на воспроизведение всего явле¬
ния в целом оно дает возможность рассматривать какие-то отдельные сто¬
роны или некоторые общие принципы.
В то же самое время моделирование позволяет выйти за пределы
только для данных определенных целей построенной модели и открывать
новые закономерности чисто теоретически. Такого рода операции призна¬
ются вполне законными, например, для математической физики, где мате¬
матическая символика и изучение взаимосвязи явлений на «моделях» ма¬
тематических абстракций в силу логики самого исследования предсказы¬
вают закономерности, еще не открытые в самом эксперименте. Примеры
этому хорошо известны, и мы останавливаться на них не будем.

о РОЛИ ФИЗИКИ И ХИМИИ В ИССЛЕДОВАНИИ БИОЛОГИЧЕСКИХ ПРОБЛЕМ 69
Точно так же и моделирование иного типа, с помощбю электронных
схем и счетно-решающих машин, наталкивает на возможные закономер¬
ности, непосредственно не видимые в эксперименте, поиски которых ста¬
новятся целесообразными.
Хотя, само собой очевидно, абсурдно сводить психические функции
человека к деятельности кибернетической машины, однако способность
последней воспроизводить целый ряд психических функций человека обе¬
щает большие возможности в развитии нового направления исследований.
Мы видим, таким образом, что новые категории усложняющихся яв¬
лений порождают новую, постепенно усложняющуюся и качественно иную
иерархию физических подходов.
Наивному механицисту, унаследовавшему представления XVIII века,
еще в XIX веке могло показаться, что задача физики и химии заключает¬
ся в том, чтобы понять мышление с точки зрения движения отдельных
атомов и молекул. Против такого наивного использования точных наук
боролся и протестовал Ф. Энгельс.
В настоящее время развитие физики и ее приложение к более слож¬
ным, если не сказать неизмеримо более сложным, процессам порождает
серию совершенно новых физических образов и категорий, обобщающих
явления и не расчленяющих таковые на сумму отдельных элементов, а по¬
могающих найти и выявить специфику и своеобразие явлений.
Самое поразительное в биологической системе на разных уровнях ее
организации, начиная от одноклеточных организмов и кончая человеком,—
это разная степень сложности регуляции процессов, обеспечивающих как
индивидуальное существование, так и продолжение рода в потомстве.
В живой системе тысячи химических процессов, протекая согласован¬
ным образом, поддерживают и воссоздают не только сложные химические
компоненты, но и специфическую структуру живого. Подобная деятель¬
ность обеспечивается лишь высокой точностью саморегулировки. Важно
отметить, что вся сложность этой регулировки связана не столько с под¬
держиванием определенных стационарных состояний, сколько с наивыгод¬
нейшим применением живой Системы к меняющимся обстоятельствам
внешней среды. Это же относится не только к механизму поддержания
жизненных процессов, но и проявлениям поведения высших организмов.
Известную имитацию такого сложного комплекса биологических про¬
цессов мы находим в следящих системах с обратной связью, теория кото¬
рых тесным образом связана с кибернетикой. Математическая разработка
теории этих вопросов, физика электронных явлений, совершающихся в
элементах схемы, техника создания мультикомпонентных электронных
агрегатов позволяют осуществлять машинным методом многообразные
операции, с внешней точки зрения поразительно сходные с процессами,
совершающимися в центральной нервной системе. Машины производят
сложные вычисления, логически отбирая разумные варианты, обладая
с этой точки зрения элементом критического отношения к материалу, спо¬
собны к «памяти» и в известной мере даже к абстрагированию или об¬
общению- некоторых понятий.
Однако на фоне известной общности явлений существуют и две кате¬
гории принципиальных различий.
Первая категория, хорошо проанализированная в современной лите¬
ратуре о кибернетике, относится к чисто формальным различиям возмож¬
ностей человеческой психики, с одной стороны, и возможностей счетно¬
решающих устройств — с другой. Поэтому укажем только, что на настоя¬
щем этапе развития этой техники самым существенным является то, что,
производя чрезвычайно сложные и как бы человекоподобные операции,
машина производит их лишь при обязательном условии заданной ей чело¬
веком программы. Иногда в популярной литературе это обозначается как
отсутствие «фантазии» у подобных машин.
Вторая категория различий относится к тому, что машина является

70
Г. М. ФРАНК, В. А. ЭНГЕЛЬГАРДТ
неким жестко и раз навсегда созданным структурным агрегатом, тогда как
живая система — ив этом их коренное различие — это непрерывно обнов¬
ляющаяся система, самовоссоздающаяся и поддерживаемая протекающи¬
ми химическими процессами, развивающаяся не только в своом индиви¬
дуальном существовании, но и в воспроизведении в ряду нисходящих по¬
колений все новых и новых, в свою очередь, саморазвивающихся и само¬
регулирующихся живых систем. Саморегулировка живой системы такова,
что, проходя определенную циклику своего развития, она, выражаясь ки¬
бернетически, следует не только заложенной в ней программе этого инди¬
видуального развития, но и несет в себе развитие и деятельность будущих
поколений. Это происходит по какому-то совершенно еще недоступному
«коду*, специфическим образом связанному с взаимодействием обменных
процессов, создаваемых и поддерживаемых этими обменными процессами
структур и, в свою очередь, регулировкой структурами явлений обмена.
До недавнего времени казалось, что это, выражаясь современным
языком, программирование индивидуального развития, а тем более разви¬
тия нисходящих поколений в процессе передачи наследственности, может
рассматриваться лишь с внешней, чисто биологической точки зрения.
Эти вопросы представлялись столь сложными, что, казалось, бессмыс¬
ленно искать даже подступов к расшифровке механизмов этих явлений с
химической и физической сторон.
Совершенно несомненно, что заложенные в новейших подходах фи¬
зики -и химии возможности раскрывать даже сложнейшие из биологиче¬
ских явлений с наибольшей силой и убедительностью проявились в обла¬
сти изучения материальных основ механизмов передачи наследственности.
Классические исследования, проведенные на более высокоорганизованных
объектах, таких, как насекомые (дрозофила) и растения (кукуруза),
заложили основы более общих представлений о дискретности наследствен¬
ной информации, о законах комбинаторики, управляющих появлением
родительских признаков у последующих поколений, дали известные пред¬
ставления о химической природе наследственного вещества. Развитие этих
исследований с переходом к использованию значительно более просто
организованных объектов — плесеней, микробов, даже вирусов — обеспе¬
чило новые, далеко оставившие позади все прежние достижения в этой
области и привело к результатам, которые еще недавно казались почти
недостижимыми. На смену чисто биологическим методам исследования,
таким, как скрещивание, селекция, длительные, годами исчисляемые на¬
блюдения, пришли прецизионные методы химического анализа нуклеино¬
вых кислот; Рентгеноструктурный анализ и пространственно-молекулярное
моделирование позволили создать объемную картину структуры этих со¬
единений, математический анализ начал раскрывать возможные основы
химического «кодирования» наследственной информации, и на путях пре¬
паративной химии удалось получить вещества, искусственное введение
которых заранее определенным образом изменяет наследственную природу
подопытного одноклеточного организма.
В этом отношении большой интерес вызывает взаимодействие бакте¬
риофагов и микробных клеток. Вводимая бактериофагом, атакующим мик¬
роба, лишь одна нуклеиновая составляющая вызывает полное и специ¬
фическое воспроизведение именно данного вируса внутри клетки. Нуклеи¬
новая кислота и ее свойства как бы задают программу синтеза всей части¬
цы, включая и так называемый белковый чехол.
Эти факты вызвали целый ряд исследований взаимоотношения нук¬
леиновых кислот и белка в процессе ауторепродукции живой системы.
В данной области сделаны лишь первые шаги, и в опубликованных рабо¬
тах содержатся поиски формального решения вопроса о способах коди¬
рования в структуре нуклеиновых кислот определенной направленности
синтеза белка, кодирования, расшифровывающегося в порядке чередова¬
ния аминокислот в полилептидной цепи.

О РОЛИ ФИЗИКИ И ХИМИИ В ИССЛЕДОВАНИИ БИОЛОГИЧЕСКИХ ПРОБЛЕМ 71
Мы видим, что и в данном вопросе, точно так же, как и при попыт-
ках моделирования психических функций с помощью кибернетических
устройств, теория информации находит новое приложение к биологиче¬
ским проблемам.
Если внимательно присмотреться даже к первым шагам анализа яв¬
лений ауторепродукции, то, исходя из особенностей биологической задачи,
мы увидим, что речь идет не столько о приложении готовых схем и ис^
пользовании существующих аналогий, сколько о специфическом развитии
физико-математических идей, развивающихся в другой области.
Таким образом, и в данном случае биологическая проблема не столь¬
ко расчленяется на компоненты, соответствующие явлениям или процес¬
сам неживой природы (причем происходит отождествление биологичек
ских явлений с этими компонентами), сколько рождает новые идеи мате¬
матической физики, вызываемые к жизни своеобразием рассматриваемых
явлений.
Однако этим не исчерпывается компетенция физики в данном вопро¬
се. Если бы удалось к настоящему времени разработать даже чисто фор¬
мальную схему взаимодействия определенной структуры нуклеиновых кис¬
лот с определенной направленностью синтеза белка, возникли бы даль¬
нейшие физико-химические и, в сущности говоря, физические вопросы о
природе тех сил, которые заставляют определенным образом ориентиро¬
ваться и «укладываться» в пространстве набор аминокислот на нуклеино¬
вом шаблоне.
Рассмотрение подобных закономерностей, подступы к которым сле¬
дует только искать, отнюдь не игнорирует специфики биологических явле¬
ний, а, более того, служит столь глубокому раскрытию сущности этой спе¬
цифики, которая оставляет далеко за собой не только наивное удивление
«чудесам жизни», но и глубоко творческий чисто биологический подход
к проблеме.
Пагубной ошибкой является точка зрения, что исследователь, пытаю¬
щийся приложить теорию информации к проблеме ауторепродукции, пре¬
тендует на легкое, так сказать «с налету», решение материальной сущности
этой проблемы.
Речь идет лишь о попытках моделирования одной стороны наблюдае¬
мых соотношений.
Все испытанные к настоящему времени коды не дают еще возможно¬
сти раскрыть взаимосвязь между структурой нуклеиновых кислот и поряд¬
ком чередования аминокислотных остатков в поли.пептидной цепи.
Пессимисту можно было бы говорить о принципиальной неудаче по¬
добных подходов. Однако на самом деле речь идет о том, что первые шаги
моделирования процесса оказались плодотворными прежде всего с той
точки зрения, что позволили отказаться от части априорно построенных
предположений, тем самым определяя направление новых поисков.
Совершенно ясно, что есть еще некоторые неучитываемые факторы,
введение которых должно позволить создать схемы, гораздо более полно
отвечающие действительности.
Представляют интерес недавно опубликованные факты, согласно ко¬
торым синтез белка в микробной клетке определяется не столько наличием
определенной структуры нуклеиновых кислот, сколько самим процессом
синтеза нуклеиновых кислот.
Если лишить бактериальные клетки одной из компонент необходи¬
мых для синтеза нуклеиновых кислот (однако ненужных для синтеза бел¬
ка), то воспроизводство белка прекращается или в нем наступает беспо¬
рядок; Это происходит, несмотря на наличие в клетке значительного за¬
паса «нуклеиновых кислот, являющихся, однако, в статическом состоянии
как бы балластом.
Таким образом, программирование процесса синтеза белка в данном
случае закодировано не столько в виде структуры нуклеиновых кислот,

72
Г. М. ФРАНК, В. А. ЭНГЕЛЬГАРДТ
сколько в процессе их воспроизводства в ходе нормального обмена ве¬
ществ.
Возможно, что, с точки зрения будущего анализа материальных основ
одного из важнейших элементов жизненных явлений, мы должны будем
учитывать и этот динамический фактор как при разработке формальных
схем взаимодействия нуклеиновых кислот и белка, так и с точки зрения
природы сил, управляющих этим взаимодействием.
Из всего изложенного мы видим, что за столетие, прошедшее со вре¬
мени формулировки материальной сущности жизненных явлений, данной
Энгельсом, мы обогатились суммой принципиально новых фактов и идей.
Использование химии и физики шло многими путями, показало свою
исключительную плодотворность и послужило дальнейшему подкрепле¬
нию диалектико-материалистических взглядов на сущность жизненных
явлений.
В настоящее время логика развития науки такова, что глубокое про¬
никновение химического и физического анализов в биологические процес¬
сы не только не ведет к механистическому упрощенчеству, но обогащает
наши представления о специфике жизненных явлений, конкретизируя эту
специфику и делая очевидным познаваемость материальных основ жизнен¬
ных явлений.
Однако, если мы далеко ушли от химической и физической примити¬
визации наблюдаемых процессов и вся сложная совокупность имеющегося
научного багажа построила непреодолимую преграду для этой примити¬
визации, с идейной точки зрения далеко еще не исчезла опасность идеали¬
стического истолкования сущности явлений жизни.
Это идеалистическое истолкование в современной западной литерату¬
ре представлено в двух планах. С одной стороны, методом паразитирова¬
ния ненаучных выводов на строго научном основании и, более того, ненауч¬
ного использования всего имеющегося фактического багажа. Это идеали¬
стическое сооружение в общих выводах не имеет ничего общего с их науч¬
ной основой.
Вторая опасность возникает из попыток чисто теоретического рассмот¬
рения в физическом аспекте некоторых биологических проблем и из спеку¬
лятивного утверждения о принципиальном несходстве физических процес¬
сов в живой системе с процессами в мертвой природе.
Одним из- примеров такого построения являются появившиеся некото¬
рое время тому назад высказывания о своеобразной приложимости прин¬
ципа неопределенности к биологическим вопросам.
Сущность этой точки зрения заключается в том, что если в рассмот¬
рении чисто физических проблем этот принцип приложим лишь к внутри¬
атомным явлениям, то в биологии он якобы подчиняет себе и макропро-
цеосы. Отсюда делается вывод о принципиальной непознаваемости жиз¬
ненных явлений.
Если говорить об опасностях идеалистических извращений в вопросах
взаимоотношения физики и биологии, то большая опасность заключается
в создании представлений об абсолютной несравнимости течения физиче¬
ских процессов в живом организме с мертвой природой, а вовсе не в
физической примитивизации наблюдаемых явлений.
Последовательная диалектико-материалистическая точка зрения, при¬
знающая познаваемость материальной основы жизненных процессов, ши¬
рокое развитие приложения химии и физики к биологии при их разумном
использовании исключают механистическую примитивизацию, находят
истинные границы особенностей течения химических и физических процес¬
сов в живом, тем самым ниспровергая всякие попытки идеалистических
извращений и использования физики для доказательства непознаваемости
материальных основ явлений жизни.

О роли математики в развитии
современной физики
Член-корр. АН СССР С. В. ВОНСОВСКИЙ,
Г. А. КУРСАНОВ (Свердловск)
Математика, одна из древнейших и великих наук, играет исключи¬
тельную роль в научном познании мира. Она не только глубоко прони¬
кает в самые различные отрасли человеческих знаний, но и обеспечивает
плодотворное развитие и даже создание целого ряда специальных науч¬
ных дисциплин. Закономерно, что решающее значение математики рас¬
крывается в важнейшей из наук о природе — в физике, неизбежно требу¬
ющей проникновения в сложнейшие количественные отношения и анализа
многообразных пространственно-временных свойств объектов материаль¬
ного мира.
Математика в значительной мере обеспечила создание и плодотворное
развитие современной теоретической физики как в области микроявле¬
ний — квантовой механики и теории квантованных полей,— так и макро-
явлений — классической макрофизики, теории относительности, термоди¬
намики, теории электромагнитного поля, гидро- и аэродинамики, небес¬
ной механики и космологии. Она обеспечила блестящие успехи совре¬
менной инженерной техники вплоть до создания баллистических межкон¬
тинентальных ракет и искусственных спутников Земли, а также таких от¬
раслей, как ядерная энергетика, радиоэлектроника и т. п.
Математические методы глубоко проникают в смежные с физикой на¬
учные дисциплины: в химическую физику, геофизику, биофизику, агрофи¬
зику — и через них оказывают воздействие на развитие химии, геологии,
биологии, медицины. Происходит взаимное проникновение и всестороннее
взаимодействие различных наук и методов, в процессе которого матема¬
тические идеи и методы исследования приобретают все большее значение
и получают все новые и новые применения. Особенно важным этапом
в развитии современных практических приложений математики является
создание и быстрое внедрение машинной математики — электронных счет-
но-решающих машин, изобретение которых произвело поистине револю¬
ционный переворот в науке и технике, так как открыло невиданные пер¬
спективы в проведении чрезвычайно сложных и трудоемких вычислений,
что также необходимо в физике и технике. Многие вопросы теории,
которые до появления электронных машин оставались практически нераз¬
решенными, получили возможность быстрого разрешения. Особенно важ¬
ную и во многом решающую роль должна сыграть машинная математика
в техническом прогрессе, прежде всего в развитии автоматизации произ¬
водства и в новейших отраслях техники.
Естественно, встает вопрос: чем обусловлена такая исключительно
плодотворная, эвристическая роль математики, в частности в развитии
современной физики? Для ответа на этот вопрос необходимо кратко рас¬
смотреть природу и особенности математической науки, что определяется
прежде .всего характером и содержанием ее предмета в его современном
понимании х.
1 В связи с этим обращаем внимание читателей на фундаментальную коллектив¬
ную работу крупнейших советских математиков: «Математика, ее содержание, методы
и значение». Изд. АН СССР, 1956 год.

74
с. в. вомсовекия, г. д. курсанов
I
Термин «математика» происходит от греческого ца&тща, что означает
знание, наука. Это значение, конечно, не дает полного определения совре¬
менного понимания сущности математики как науки, «о, тем не менее,
оно уже указывает на большую познавательную роль математики, кото¬
рая при своем зарождении отождествлялась с наукой и знанием вообще.
В историческом развитии предмет математики, а следовательно, и ее со¬
держание и значение как науки непрерывно менялись, охватывая все бо¬
лее широкий круг явлений окружающего мира, все более глубоко прони¬
кая в его закономерности, во «внутренние чертоги натуры».
В настоящее время математика достигла исключительно высокой степени
своего развития и охватывает системой своих принципов, понятий и кате¬
горий громадное многообразие различных свойств и отношений матери¬
альных вещей. Исходя из известного определения предмета чистой мате¬
матики, данного еще Энгельсом, мы можем в настоящее время сказать,
что математика имеет своим предметом количе¬
ственные отношения и пространственно-временные
свойства и формы вещей материального мира во
всем их многообразии. При этом в отличие, например, от фи¬
зики, которая также занимается изучением пространственно-временных
свойств и форм материальных предметов, математика полностью абстра¬
гируется от их качественных различий, от их конкретного физического
содержания.
Из такого понимания и определения предмета математики (общепри¬
знанного среди советских ученых) вытекают следующие два важнейших
положения, необходимых для рассмотрения поставленного нами вопроса.
Во-первых, для максимально широкого охвата многообразия прост¬
ранственно-временных форм и количественных отношений необходимы
исключительно высокая степень абстракции математических понятий и
категорий и универсальная широта определяющих математических прин¬
ципов. Математика достигла этих высот научной абстракции созданием
теорий бесконечных множеств, абстрактных пространств, абстрактных
групп функционального анализа и др. Исключительно высокой степенью
абстракции обладают главные понятия математики: понятия числа, функ¬
ции, функционала, множества, группы.
Во-вторых, вследствие высокой степени абстракции определяющих
понятий и различных специальных разделов математики последняя обла¬
дает весьма сильной логикой своего внутреннего развития. Эта логика
проявляется и в историческом развитии математики в соответствии с за¬
конами относительной самостоятельности науки и в ее внутреннем, имма¬
нентном движении ко все более полным и охватывающим теориям и кон¬
цепциям. Эта важная особенность математики определяет большое зна¬
чение ее внутренних закономерностей в процессе развития не только са¬
мой математики, но и ее соответствующее применение и воздействие на
развитие смежных с ней естественных и технических наук, в частности и
в особенности физики.
Вышесказанное относится к пониманию сущности математики как
науки с точки зрения ее внутренней природы, ее внутреннего содержа¬
ния, обусловливающего ее громадную познавательную ценность. Послед¬
нее не только не противоречит, но, наоборот, находится в тесной связи
с общими законами развития науки, в связи с потребностями человеческой
практики, потребностями развития материального производства, техники,
эксперимента, наблюдений и т. д. В развитии математики эта зависимость
в ряде случаев' носит и непосредственный характер, когда человеческая
практика ставит соответствующие задачи перед математикой, требующие
прямого решения. Последнее в особенности имело место на заре развития
машинной техники, что получило яркое выражение, например, в комплекс-

О РОЛИ МАТЕМАТИКИ В РАЗВИТИИ СОВРЕМЕННОЙ ФИЗИКИ
75
ком творчестве Архимеда. Но и в настоящее время аналогичная зави¬
симость часто проявляется со всей определенностью в решении сложней¬
ших математических, физических и технических задач, поставленных, на¬
пример, современной атомной техникой или техникой ракетоплавания и
первых космических полетов.
Вместе с тем главной линией зависимости развития математики от
потребностей человеческой практики является опосредствующая связь,
осуществляемая через целый ряд промежуточных звеньев: физику, тех¬
ническую механику, астрономию и проч. Естественно, что особое место
и значение здесь принадлежит физике, во-первых, потому, что решение
физических задач 'невозможно без тончайшего количественного анализа,
и, во-вторых, вследствие глубокой и всесторонней связи между физикой и
техникой, имеющей место на всем протяжении развития производственной
деятельности человека, в особенности в современную эпоху — эпоху выс¬
шей техники. Все это и обусловливает не только органическую связь между
математикой и физикой, но и глубокое проникновение математических
методов в решение комплексных-физико-технических проблем.
Исходя из особенностей и природы математики как науки, из ее тес¬
ной взаимозависимости с физикой и техникой, рассмотрим ее роль и
эвристическое значение в развитии некоторых важнейших областей со¬
временной физической науки.
II
Исключительную роль в развитии физики и техники сыграл класси¬
ческий анализ бесконечно малых. Сам процесс возникновения дифферен¬
циального и интегрального исчислений был чрезвычайно знаменательным
в этом отношении. И Ньютон и Лейбниц, гениальные творцы нового ис¬
числения, при всем различии их исходных позиций всецело руководство¬
вались требованиями естествознания, физики и к тому времени наи¬
более развитой области последней — механики прежде всего. Ньютон
непосредственно исходил из задач механики, создавая основополагающие
понятия дифференциального и интегрального исчислений. Ему было не¬
обходимо решить задачи определения скорости движения в данный мо¬
мент времени по заданному пути и определения пройденного за данное
время пути по известной скорости движения. Отсюда и введенные им по¬
нятия флюксии, или производной (скорости), флюенты, или интеграла как
первообразной функции, момента, или дифференциала, и далее — поня¬
тие предела. Лейбниц исходил из знаменитой задачи проведения каса¬
тельной, имевшей многочисленные практические приложения. Концепция
Лейбница была чрезвычайно широкой, что позволило ему дать все основ¬
ные понятия классического анализа в весьма отвлеченной и вместе с тем
точной форме и создать систему обозначений, получившую признание во
всей мировой математике. Символика Лейбница — dx,	и	т.	п.	ис¬
ключительно ясно выражает смысл и значение соответствующих понятий.
Последующее развитие классического анализа бесконечно малых
было необычайно плодотворным и многообразным. Закономерно, что и его
эвристическое значение, в особенности в развитии физики и в технических
приложениях, по мере его собственного развития раскрывалось со все
возрастающей силой. Еще в классических трудах Ньютона, Лейбница,
Эйлера проводилось глубокое единство методов математического анализа
и проблем естествознания, вызванных потребностями практики и требую¬
щих точного количественного’ решения. Не случайно, что одно из вели¬
чайших творений человеческой мысли в области естественных наук носит
характерное название «Математические начала натуральной филосо¬
фии» («Principia mathematica philosophiae naturalis»), что точно соответ¬
ствует содержанию проблем, характеру и способу изложения материала.

76
С. В. ВОНСОВСКИИ, Г. А. КУРСАНОВ
Сначала Ньютон вводит основные понятия абсолютного математического
времени, абсолютного пространства, места и движения; затем — понятия
массы, количества движения, силы; на основании установленных опреде¬
лений он формулирует три знаменитых аксиомы движения (основные за¬
коны классической механики); в последней, третьей, книге «Начал» Нью¬
тон дает еще «Правила философских рассуждений». Все это составляет
логическую структуру его великого труда и в значительной мере предопре¬
деляет строго математический метод в изложении и решении важных и
многообразных физических задач. Эти задачи — прежде всего доказа¬
тельство справедливости закона всемирного тяготения — требовали но¬
вых математических методов. И Ньютон пользуется созданным им мето¬
дом флюксионного исчисления, методом квадратур и другими на протя¬
жении почти всей книги. Именно математические методы позволили
Ньютону решить в своем труде громадный комплекс механических, физи¬
ческих и астрономических задач: о законе центральной силы при за¬
данной орбите, гидродинамические и гидростатические задачи, установить
законы движения тел в сопротивляющейся среде, законы волнового дви¬
жения, простейшие случаи вихревых движений, решить задачи о законах
движения планет и комет, особенностях движения луны, и все это полу¬
чает глубокое обобщение в законе всемирного тяготения с его точными
количественными отношениями.
Многочисленные и плодотворные приложения к самым различным
задачам механики, физики, астрономии свидетельствовали об исключи¬
тельной мощи нового исчисления и обусловили, в свою очередь, его даль¬
нейшее глубокое развитие. На основе принципов анализа бесконечно ма¬
лых были созданы дифференциальные уравнения (простейшие из них уже
имелись у Лейбница и Ньютона), имеющие необычайно широкую сферу
применения, начиная от решения основных задач классической — микро¬
скопической механики вплоть до приложений в современной атомной фи¬
зике. Именно в дифференциальных уравнениях получают свое матема¬
тическое выражение многие определенные типы процессов природы, для
понимания и расчета которых требуется решение соответствующих видов
дифференциальных уравнений. Специальным разделом теории дифферен¬
циальных уравнений являются уравнения математической физики, пред-
ставл?1ющие собою математическое выражение определенного класса фи¬
зических законов природы. В этих уравнениях основные величины имеют
конкретный физический смысл, и они непосредственно приспособляются
для решения физических задач. Поэтому уравнения математической фи¬
зики имеют исключительно плодотворные применения; анализ количе¬
ственных отношений в них всецело основан на физическом фундаменте,
и тем самым внутренняя логика математических категорий неизбежно
приводит к количественному решению задач, характеризующих данный
физический процесс. Различные виды уравнений математической физики
дают анализ качественно различных физических процессов, имеющих,
тем не менее, ряд общих количественных закономерностей. Так, уравне¬
ние колебания струны или стержня, данное еще Д’Аламбером в обобщен¬
ном виде, позволило исследовать колебания различных материальных
сред; волновые уравнения на плоскости и в пространстве, данные Эй¬
лером, обеспечивают анализ различных типов колебаний и волновых
процессов; уравнения эллиптического типа — уравнение Лапласа, урав¬
нение Пауссона, уравнения Коши—Римана и др.— анализируют и решают
многочисленные задачи небесной механики, гравиметрии, теории потен¬
циалов, теории стационарных состояний; уравнения параболического ти¬
па необходимы в анализе явлений теплопроводности и других кинетиче¬
ских процессов и т. п. Все это является убедительным доказательством
глубокого проникновения методов математического анализа в многооб¬
разные физические исследования, которые были бы без них просто не¬
возможны.

О РОЛИ МАТЕМАТИКИ В РАЗВИТИИ СОВРЕМЕННОЙ ФИЗИКИ
77
Наконец, как известно, воя инженерная практика последних двух с
■половиной столетий в ее теоретических основах всецело базируется на ме¬
тоде бесконечно малых, на применении дифференциального и интеграль¬
ного исчислений, дифференциальных уравнений математической физики и
других следствий и идей классического анализа. Бесспорно, что это
служит убедительным доказательством силы и эффективности математи¬
ческого анализа в его применении к решению физических задач, имеющих
непосредственное практическое значение — значение в самой инженер¬
ной практике. Причем это особенно знаменательно потому, что инженер¬
ная практика не только прошлого, но и настоящего не может обойтись
без математического анализа, без дифференциальных уравнений, в част¬
ности и в особенности. Исторически и логически это представляет боль¬
шую важность и значение.
Из всего оказанного вытекают следующие положения, характеризую¬
щие причины такого исключительного значения математического анали¬
за в решении проблем физики и техники:
1. Возникновение и последующее развитие анализа бесконечно' малых
обусловлено потребностями человеческой практики, непосредственной
связью с многообразными техническими и физически¬
ми задачами, что требовало создания соответствующих эффектив-
иых методов их решения.
2. Главные понятия математического анализа, начиная с понятия п е-
ременной, отражают различные процессы, происходящие в при¬
роде, различные закономерности движения физических тел, что и
определило громадное превосходство математического анализа над
математикой постоянных величин.
3. Вместе с тем главные понятия анализа бесконечно малых носят
весьма общий и широкий характер, они обладают высокой сте¬
пенью абстракции, что позволяет выработать и соответствующие
общие методы решения всевозможных задач физики и техники и
обеспечивает полное превосходство математического анализа над вирту-
озньши приемами Архимеда, всегда имевшими только конкретный и еди¬
ничный характер и значение для решения частных задач механики и
физики.
III
Великая творческая роль математики с большой полнотой и нагляд¬
ностью раскрывается в создании и развитии одной из главнейших физиче¬
ских теорий современности — теории относительности. Не случайно, ко¬
нечно, что ее творец А. Эйнштейн, а также Г. А. Лоренц, А. Пуанкаре,
Г. Минковский и советские ученые А. А. Фридман, В. А. Фок, Л. Л. Лан¬
дау и др., сыгравшие и играющие в ее создании и развитии значительную
роль, являются не только выдающимися физиками, но и крупнейшими
математиками или знатоками математической науки. Конечно, теория
относительности имеет свои экспериментальные основы, без которых она-
не могла бы и возникнуть. Ее постулаты — постулат постоянства скоро¬
сти света и специальный принцип относительности — установлены на
основе опытных фактов и являются обобщением достижений физики на¬
чиная со времен Галилея. В особенности важным экспериментальным
фактом является отрицательный результат повторявшегося в течение по¬
лувека (1881—1929) опыта Майкельсона — Морли об обнаружении
«эфирного ветра» Земли (ем. специально С. И. Вавилов «Экспе¬
риментальные основания теории относительности». ГИЗ, 1928; А. Эйн¬
штейн и Л. Инфельд «Эволюция физики». ОГИЗ, 1948, гл. III,
«Поле и относительность»). Более того, возникновение теории относитель¬
ности могло иметь место лишь в определенную эпоху развития техники и
научного эксперимента на базе соответствующих достижений физики и

78
с. б. вонсовский, г. д. курсанов
математики вообще. Все это так. Но необходимо подчеркнуть, что во всем
этом процессе исключительная роль принадлежит мощным математиче¬
ским методам и математическим идеям большой глубины и общности, без
которых не могло быть и нет теории относительности.
Громадное значение математики для теории относительности рас¬
крывается, на наш взгляд, в следующих двух главных направлениях:
Во-первых, теория относительности дает глубокий и тонкий анализ
количественных закономерностей движения тел и глубоко раскрывает
пространственно-временные свойства физического мира. Без математики
теория относительности является contradictio in adjecto, самоисключаю-
щейся теорией.
Во-вторых, исторический процесс создания и развития теории отно¬
сительности на решающих, 'Поворотных его этапах был обусловлен приме¬
нением и развитием соответствующего матемэтического аппарата, вплоть
до его специальной разработки для целей теории относительности. В ко¬
нечном счете это вытекало из той же необходимости анализа количествен¬
ных закономерностей и пространственных свойств реального мира, что
определяет главное содержание всей теории относительности.
Отметим в указанном плане значение математики и для специаль¬
ной и для общей теории относительности (теории тяготения по Фоку).
1.	В классической (ньютоновской) механике координаты (простран¬
ственные) и время в двух системах отсчета, движущихся друг относи¬
тельно друга прямолинейно и равномерно, связаны формулами преобра¬
зования Галилея. Эти уравнения предполагают прежде всего возмож¬
ность сколь угодно больших скоростей передачи взаимодействия и, сле¬
довательно, абсолютность понятий одновременности событий, абсолютную
справедливость геометрии Эвклида и понятий Ньютона об абсолютных
пространстве и времени. Но формула преобразования Галилея и, следо¬
вательно, классические представления о пространстве и времени пришли
в противоречие с новыми опытными данными (отрицательные результаты
опытов Майкельсона — Морли, законы распространения света — элект¬
ромагнитных волн). Тем самым физически было подготовлено создание
специальной теории относительности. Но подготовка и даже необходи¬
мый фундамент теории не есть еще сама теория, не есть само ее
здание. Последнее было воздвигнуто Эйнштейном в значительной мере
в результате привлечения и применения математического аппарата для
разрешения вышеуказанного противоречия. Сочетание физического прин¬
ципа ограниченности скорости распространения материальных взаимодей¬
ствий (максимальность скорости света) и ее инвариантности по отношению
к системам отсчета позволяет получить формулы преобразования от одной
инерциальной системы отсчета к другой. Установление этих преобразова¬
ний (открытых впервые Лоренцом) привело к значительным результатам.
Во-первых, преобразования Лоренца непосредственно показывают одно¬
временную справедливость принципа относительности как для механиче¬
ских движений, так и по отношению к законам распространения света.
•Более того, как справедливо отмечает В. А. Фок, все это также относит¬
ся к предельно быстрому распространению фронта волны любой приро¬
ды, а не только к световым волнам. Во-вторых, преобразования Лоренца
в наиболее яркой форме выражают новые идеи теории относительности
в понимании ею пространства и времени: (а) — абсолютность простран¬
ственно-временного интервала и относительность «пространствен¬
ных» и «временных» интервалов; ((3) — их зависимость от фи¬
зических свойств движущихся материальных тел в специальной теории
относительности от их относительной скорости v и по отношению к ско¬
рости света с; (у) — органическую связь пространства и времени между
собою. Последняя была выражена самим Эйнштейном в классически яс¬
ной форме. «Точка зрения старой физики,— писал он,— исходила из по¬
стулатов: «tempus est absolutum» и «apatium est absolutum», а новая фи-

О РОЛИ МАТЕМАТИКИ В РАЗВИТИИ СОВРЕМЕННОЙ ФИЗИКИ
79
зяка исходит из положения: «continuum spatii et temponis est absolu¬
tum» (см. А. Эйнштейн «Сущность теории относительности», М., 1955,
стр. 52). В связи с этим целесообразным явился и математический фор¬
мализм, дакжций для ряда случаев равноправную трактовку всех четырех
координат: х, у, z и t. В-третьих, вывод соотношения Е = тс2, связываю¬
щего две важнейшие характеристики движения — энергию и массу,— ко¬
торое получило блестящее подтверждение в современной ядерной физике,
является прямым выводом механики теории относительности, в формулы
которой входит характерный множите л ь|/^" 1—	>	имеющий фундамен¬
тальное значение в преобразованиях Лоренца.
Все это и многие другие выводы специальной теории относительно¬
сти красноречиво говорят о силе и значении математических .идей и мате¬
матического аппарата в создании и результатах специальной теории от¬
носительности.
2.	Еще более глубокое и тонкое проникновение математических мето¬
дов в самую сущность физической науки имеет место в создании и разви¬
тии общей теории относительности! или современной теории тяготения.
Мы оставляем в стороне вопрос о справедливости термина «общая теория
относительности», хотя позиция В. А. Фока нам представл!яется более по¬
следовательной и верной. Бесспорно, что сущностью общей теории отно¬
сительности является новая, более глубокая и полная теория тяготения,
что и потребовало более мощных и эффективных математических мето¬
дов, чем в теории тяготения Ньютона и в специальной теории относитель¬
ности.
Сам Эйнштейн ясно и определенно говорит обо всем этом. В своей
«Творческой автобиографии» он писал, что «доступ к более глубоким
принципиальным проблемам в физике требует тончайших математических
методов» (А. Эйнштейн «Творческвя автобиография». Сб. «Эйн¬
штейн и современная физика», М., 1956, стр. 34). Он считал, что выра¬
жение сущности физических законов и их формулировка возможны толь¬
ко при наличии необходимого, полно и всесторонне развитого математи¬
ческого аппарата. Сюда Эйнштейн относил прежде всего «обобщение
теории инв!ариантов и теории тензоров», необходимых для развития об¬
щей теории относительности (А. Эйнштейн «Сущность теории относи¬
тельности», стр. 60). Это одна линия развития и применения высших ма¬
тематических методов в общей теории Эйнштейна. Вторая заключается з
применении и развитии далеко идущих геометрических идей й конкрет¬
ных геометрических понятий и построений, без которых также немыслима
общая теория относительности. Об этом Эйнштейн также ясно и недву¬
смысленно говорил в своей лекции «Геометрия и опыт», считая, что без
cooTBeTctByiOLnero понимания геометрии ему бы вообще «не удалось со¬
здать теорию относительности (А. Эйнштейн «Геометрия и опыт»,
М., 1§22, стр. 8). Очень ценное признание самого творца теории!
Действительно, общая теория относительности и вывод знаменитого
уравнения тяготения Эйнштейна всецело основаны на тензорном исчисле¬
нии и смелых идеях неэвклидовой геометрии.
Тензорное исчисление, или «абсолютное дифференциальное исчисле¬
ние», было создано еще трудами Ричи — Курбастро и Леви — Чивита до
возникновения теории 'относительности и в течение ряда десятилетий рас¬
сматривалось как чисто математическое построение без какого-либо эври¬
стического значения. Оно не только получило блестящее применение, но
и явилось абсолютно необходимым условием создания и развития общей
теории относительности как новой теории тяготения, а также нашло ши¬
рокое применение почти во всех других разделах современной физики.
Здесь чрезвычайно знаменательным явился следующий исторический
факт. Примерно в 1914—1915 годах, в последний период разработки но¬
вой теории, Эйнштейн столкнулся с рядом трудностей, связанных с недо¬

80
С. В. ВОНСОВСКИИ, Г. А. КУРСАНОВ
статочной развитостью существовавшего в науке математического аппа¬
рата — именно тензорного исчисления. Тогда Эйнштейн совместно с ма¬
тематиком Гроссманом дорабатывает этот аппарат, делает его более со¬
вершенным, и только после этого ему удается довести до конца развитие
общей теории относительности и вывести уравнение тяготения! Факт,
свидетельствующий о колоссальной эвристической ценности математиче-.
ских методов для физики.
Исключительную роль в создании общей теории относительности сы¬
грали новые идеи в геометрии, развитые также за много десятков лет до
Эйнштейна и получившие в его теории полновесную и полноправную
жизнь. Здесь отметим следующие три момента.
Во-первых, идеи первого творца неэвклидовых геометрий Лобачев¬
ского— создание новой геометрии и отрицание геометрии Эвклида как
единственной и абсолютной геометрии мира; открытие зависимости гео¬
метрических свойств пространства от его физической природы и предвос¬
хищение новой механики, отличной от классической и органически свя¬
занной с неэвклидовой геометрией; идея многообразия геометрических
свойств реального пространства и отсюда логическая необходимость со¬
здания различных геометрических систем.
Во-вторых, идеи теории поверхностей Гаусса, развитые и обобщенные
Эйнштейном на четырехмерный пространственно-временной континуум
для произвольных координат xi, Х2, х3, X4. При этом главным здесь в обоих
случаях является положение о связи координат с метрическими свойства¬
ми ('соответственно с гауссовыми поверхностями и пространственно-вре¬
менным континуумом).
В-третьих, идеи Римана, являющиеся развитием идей Лобачевского
•и Гаусса и выражающие еще более глубоко и всесторонне связь геомет¬
рии с физикой; геометрия римановых пространств, входящая органиче¬
ской частью в общую теорию относительности; такие понятия его геомет¬
рии, как понятие линейного элемента ds и понятия кривизны риманова
пространства к, играющие фундаментальную роль в теории Эйнштейна;
идеи органической связи геометрических понятий с понятиями и катего¬
риями тензорного анализа, что прямо и непосредственно имеет место
в теории относительности. В целом идеи Римана—это идеи, выражаю¬
щие глубочайшее проникновение высших математических абстракций и
обобщающих математических идей во внутреннюю природу физических
•процессов, что и обусловило их громадное значение и исключительное ме¬
сто в общей теории относительности.
В связи со всем вышесказанным специально отметим значение для
общей теории относительности следующих определяющих математиче¬
ских понятий, созданных и развитых в тензорном исчислении и в идеях
неэвклидовых геометрий, в особенности геометрии Римана. Прежде все¬
го это — понятие фундаментального тензора определяющего метри¬
ческие свойства реального пространства — времени в зависимости от дей¬
ствия поля тяготения и показывающего отличие метрики реального про¬
странства— времени от эвклидовой. Более того, g^y входит в основное
уравнение тяготения Эйнштейна как один из его определяющих компо¬
нентов. Далее, исключительное значение имеет тензор кривизны Римана
четвертого ранга, свертывание которого приводит к тензору Римана R^-ГаЗ
второго ранга R без которого также нет уравнения тяготения. Затем
в это уравнение входит тензор энергии материи Т v, включающий в себя
плотность энергии электромагнитного поля и вещества. Большую роль
в развитии общей теории относительности играют также объемные инва¬
рианты, сложные и многообразные операции над тензорами, обобщение
понятия геодезической линии и многие другие математические понятия,
методы и приемы исследования. Эйнштейну удалось раскрыть необычай¬

О РОЛИ МАТЕМАТИКИ В РАЗВИТИИ СОВРЕМЕННОЙ ФИЗИКИ
81
но глубоко зако.номер«ости поля гравитации и дать новое уравнение тя¬
готения:
та	1
2£>R = -*T>v.
Мы совершенно согласны с В. А. Фоком в оценке этого уравнения
как заключающего в себе сущность теории тяготения Эйнштейна и «пред¬
ставляющего величайшее достижение человеческого гения» (В. А. Фок
«Теория пространства, времени и тяготения», М., 1955, стр. 469). Как из¬
вестно, экспериментальная проверка важнейших следствий, вытекающих
из новой теории тяготения, показала глубокую научность ее идей и соот¬
ветствующих количественных решений, обусловленных данным урав¬
нением.
Все это позволяет прийти к следующим заключениям: громадная эв¬
ристическая сила и эффективность математических идей и понятий в
теории относительности обусловлена (1) их глубокой связью с физиче¬
скими закономерностями движения самих материальных тел в едином
пространственно-временном континууме; (2) широким обобщающим ха¬
рактером определяющих математических понятий («-мерное многообра¬
зие, различные тензоры и пр.), что позволяет проникнуть в тончайшие
внутренние количественные закономерности, недоступные прежним
методам и понятиям; (3) строгой и глубокой связью этих понятий в фор¬
ме соответствующих уравнений, раскрывающих — и в этом смысле опре¬
деляющих — объективные закономерности и процессы самого физическо¬
го мира.
В связи с последним еще одно замечание принципиального фило¬
софского характера. Известно, что в 30-е и 40-е годы сам Эйнштейн и
некоторые его последователи пытались создать единую теорию поля, и с-
ходя из априорных геометрических построений (на¬
пример, с помощью градиентно-инвариантной геометрии Вейля, пятимер¬
ной теории Калуза, различных проективных теорий поля). Но, решая
вопрос таким образом, получить положительный результат не удалось.
В этом вынуждены признаться и сами авторы подобных построений. Так,
один из них, Бергман, пишет, что, «несмотря на красоту геометрических
концепций», удовлетворительных теорий с их помощью создать не уда¬
лось (П. Г. Бергман «Введение в теорию относительности», М., 1947,
стр. 325). Гений Эйнштейна был направлен по ложному пути. И, конеч¬
но, нет никаких оснований считать великим творческим достижением на¬
писанное им уравнение поля как обобщение гравитационных уравнений
пустого пространства. Мы и здесь согласны с мнением В. А. Фока, счи¬
тающего, что это обобщение не имеет физического смысла, ибо оно было
основано на вере Эйнштейна «в возможность найти умозрительным пу¬
тем универсальный принцип, дающий ключ ко всем законам физики»
(В. А. Фок «Замечания к творческой автобиографии Альберта Эйн¬
штейна». Сб. «Эйнштейн и современная физика», стр. 84—85). Во всяком
случае, и это был вынужден констатировать и Эйнштейн, мы в настоящее
время слишком далеки от выяснения реального смысла обобщенных урав¬
нений поля, а «от возможности сопоставления результатов теории с
экспериментом нас пока отделяет непреодолимый барьер» (А. Эйн¬
штейн «Сущность теории относительности», стр. 149). Следовательно,
априорное «математизирование» и «геометризирование» не ведет науку
к плодотворным творческим результатам, а является лишь свидетель¬
ством несостоятельности и бесплодия идеализма.
IV
С еще большей силой и наглядностью познавательная роль матема¬
тического анализа проявилась при возникновении современной физичё-
ской микротеории — квантовой механики и теории квантованных полей,—
6.	«Вопросы философии» № 9.

82
С. В. ВОНСОВСКИИ, Г. А. КУРСАНОВ
и эта роль во все возрастающей степени непрерывно усиливается на всех
последующих этапах развития этой важнейшей отрасли современной фи¬
зической науки, определяющей весь ее дальнейший прогресс.
Хорошо известны те трудности, с которыми встретились ученые в
теоретической физике на рубеже XIX и XX столетий при попытке дать
объяснение множеству новых фактов, полученных физическим экспери¬
ментом в области микроявлений, пользуясь представлениями, заимство¬
ванными из макроскопической теории.
Вначале ученые пытались преодолеть эти затруднения путем введе¬
ния некоторых новых понятий и представлений (например, световые
кванты, дискретные стационарные состояния атомов и т. п.), и, несмотря
на их противоречие всему духу макроскопической теории, особенно
электродинамике, их всячески старались «приспособить» к классической
механике, даже с учетом поправок, основанных на теории относитель¬
ности. Такая непоследовательность не могла, конечно, удовлетворить
физиков. Было ясно, что необходимо найти какие-то новые и более
глубокие физические обобщения, которые бы качественно отличались от
старых представлений макроскопической физики, учитывали все особое
своеобразие микроявлений и вместе с тем включали бы макротеорию,
как частный, предельный случай. При возникновении теории относитель¬
ности, как мы видели, таким решающим сдвигом была высказанная Эйн¬
штейном идея об ограниченности скорости передачи материальных взаи¬
модействий. И уже к ней привлекался новый математический аппарат
теории. Возникновение же нерелятивистской квантовой механики, этой
первой последовательной физической микротеории, пошло несколько
иным путем. Сперва был создан («угадан», как иногда говорят) ее ма¬
тематический аппарат, а затем уже физики стали заниматься вопросами
его физической интерпретации, пытаться понять во всей полноте физиче¬
ские основы теории. Конечно, было бы упрощением думать, что матема¬
тический аппарат был «угадан» вне всякой связи с физическим содержа¬
нием тех явлений, которые он и был призван объяснять. Мы хотим, одна¬
ко, со всей определенностью подчеркнуть активную, творческую роль
математики в развитии современной физической теории, подчеркнуть,
что на определенных этапах развития физики правильно угаданный ма¬
тематический аппарат будущей теории в значительной степени облегчает
и ускоряет само эТо развитие физической науки. Почему же именно при
возникновении квантовой теории микроявлений проявилось с особой
яркостью эвристическое, направляющее влияние Математики, которое
не идет ни в какое сравнение с тем взаимоотношением математики и фи¬
зики, которое было в эпоху господства макроскопической теории? Дело
здесь объясняется своеобразием тех физических объектов, изучение за¬
кономерностей движения которых и составляет предмет новой физики.
Вот что по этому поводу пишет С. И. Вавилов в одной йз своих статей
по философским вопросам физики (С. И. Вавилов «В. Й. Ленин и
современная физика». (Журнал «Успехи физических наук», т. 26, 1944.
См. особенно § 7 «Методы исследования современной физики»): «При
переходе к совсем необычным областям микро- и макромира наш позна¬
вательный аппарат с его механическим языком оказывается постепенно
все более и более непригодным и неприспособленным к объективному
миру... Рецептура построения теории в таких областях сложна, не стан¬
дартна, но в то же время несомненно приводит к хорошим результатам.
Основным в этой рецептуре служит метод, который можно назвать м е-
тодом математической гипотезы или математической
экстраполяции...», «В действительной работе математическая гипотеза
регулируется приближенными модельными представлениями и рудимен¬
тами классических представлений (например, «принципом соответствия»
квантовых и классических соотношений). Большое значение имеют так¬
же, по существу, совсем необязательные, соображения простоты и строй*

О РОЛИ МАТЕМАТИКИ В РАЗВИТИИ СОВРЕМЕННОЙ ФИЗИКИ
83
ности получающихся выражений...» (стр. 126—127). В связи со сказан¬
ным интересно проследить, как же исторически создавался математи¬
ческий аппарат квантовой механики.
Уже на первых стадиях зарождения новых физических представле¬
ний в области микроявлений ученые встретились с совершенно неизвест¬
ным ранее диалектическим единством противоречивых корпускулярных
и волновых (полевых) свойств материи. В известной работе де Бройля
(1924) была сделана еще одна попытка преодолеть этот «корпускулярно¬
волновой дуализм», который противоречил всему духу классической фи¬
зики, путем создания чисто волновой теории материи. Однако эта попыт¬
ка окончилась неудачей, что с наибольшей яркостью проявилось в так
называемом явлении расплывания волнового пакета, или, иными слова¬
ми, в новой катастрофе с неустойчивостью элементарных частиц материи.
После этой работы де Бройля развитие микрофизики пошло двумя пу¬
тями. Во-первых, Шредпнгер (1926) предложил свое знаменитое вол¬
новое уравнение, которое теперь носит его имя. Работа Шредингера пред¬
ставляет собой весьма яркий пример активного «вмешательства» мате¬
матики в развитие физической теории в области, очень далекой от наших
обычных, наглядных макроскопических .представлений. Конкретно Шре-
дингер ставил перед собой задачу найти такое дифференциальное урав¬
нение, которое давало бы возможность определять дискретные энергии
стационарных состояний атомных систем. В макроскопической физике
подобные задачи определения собственных частот и амплитуд колебаний
макроскопических тел (например, струн, мембран и т. п.) были хорошо
известны в механике упругих тел. В этих задачах дискретный характер
спектров собственных частот определялся в конечном счете ограниченны¬
ми размерами соответствующих тел — краевыми условиями задачи. Ве¬
личайшей заслугой Шредингера явилось то, что он интуитивно понял,
чем заменить такого рода граничные условия в случае атомных систем,
которые не имеют «концов» или «краев», подобно струнам или мембра¬
нам. В этом пункте Шредингеру помог математический аппарат, ибо в
математическом анализе уже были и раньше известны задачи с так на¬
зываемыми естественными краевыми условиями, накладываемы¬
ми на соответствующие собственные решения. Эти естественные условия
Сводятся к определенной совокупности требований регулярности, накла¬
дываемых на соответствующие функции,— решения дифференциального
уравнения задачи. Среди этих требований можно упомянуть условие ко¬
нечности интеграла, взятого от квадрата этой функции, по всей области
изменений независимых переменных, определенный закон стремления к
нулю функции и ее производных в бесконечно удаленных точках про¬
странства независимых переменных и т. п. Все это с необычайной точ¬
ностью «подошло» к конкретным условиям задач атомной физики. Сле¬
довательно, в математическом аппарате в ходе его собственного
«внутреннего» развития было уже все подготовлено, чтобы решать зада¬
чи атомной физики. Здесь проявилась мощь глубокой математической
абстракции «...логика с ее необъятной широтой, воплощенная в матема¬
тические формы, остается в силе, устанавливая порядок и связи в новом
непонятном мире и открывая возможности физических предсказаний...»
(там же, стр. 128). На примере задачи атома водорода Шредингер бле¬
стяще проверил количественную точность своего уравнения для расчета
энергетического спектра. Но при этом оставался некоторое время непо¬
нятным физический смысл самой волновой функции — реше¬
ния уравнения Шредингера, его собственной функции. Если сопо¬
ставить уравнение Шредингера, например, с классическим уравнением
для колебаний струны, то сразу усматривается аналогия между дис¬
кретными энергиями атома и частотами струны. Волновая же функ¬
ция яр аналогична амплитуде колебаний струны, но что это означает
в атоме, каков «наглядный» смысл функции г|>, вначале было неясно. От¬

84
С. В. ВОНСОВСКИИ, Г. А. КУРСАНОВ
части именно поэтому первое время некоторые физики вообще не призна¬
вали за работой Шредингера какого-либо физического значения. А между
тем, предложив свое уравнение, Шредингер тем самым предсказал чисто
математически существование волновой функции ip, которой суждено
было сыграть решающую роль в развитии квантовой механики.
Если работа Шредингера в известном смысле представляла собой
развитие исследований де Бройля, то другой путь создания квантовой
физики на первый взгляд не имел ничего общего с этими исследования¬
ми. В основе этого другого направления развития микромеханики, свя¬
занного с именами Гейзенберга, Бора и др., лежало дальнейшее обоб¬
щение старой боровской теории атома 1913 года. В этой теории Бор
установил правило частот, согласно которому все частоты v yik в линейча¬
тых атомных спектрах связаны с двумя индексами (i, к), соответствую¬
щими двум стационарным состояниям атома, между которыми происхо¬
дит квантовый переход и излучается или поглощается квант энергии
hyik. Поэтому можно было предположить, что не только частоты, но и
другие динамические характеристики атомных систем можно представ¬
лять набором чисел с двумя значками, из которых можно составить
квадратную таблицу или матрицу, причем диагональные элементы
этих матриц (то есть величины, у которых оба индекса одинаковы, на¬
пример, V;i, qjj,...) относятся не к переходам между стационарными
состояниями, а к самим этим состояниям. Корпускулярно-волновой дуа¬
лизм нашел свое выражение в работах этого направления, в открытых
Гейзенбергом (1925) соотношениях неопределенностей. В математическом
аппарате это проявилось в том, что упомянутые выше матрицы, изобра¬
жающие квантовое обобщение физических характеристик атомных
систем, например матрицы координаты и сопряженного импульса, не
удовлетворяют правилам коммутации. А именно величина, являющаяся
произведением двух матриц, зависит от порядка сомножителей. Таким
образом, здесь был также привлечен уже существовавший в математике
аппарат—алгебра не ком мутирующих матриц. Как уже отмечалось вьгше,
вначале казалось, что «матричная» механика Гейзенберга и «волновая»
механика Шредингера никак не связаны между собой. Но очень скоро
Шредингер в весьма четкой форме доказал полную математическую экви¬
валентность этих лишь внешне различных «механик». Позже, когда был
понят физический смысл этого аппарата, стала ясной и физическая экви¬
валентность этих двух «механик». Несколько упрощая, можно сказать,
что шредингеровская форма квантовой механики так же связана с гейзен¬
берговской, как две различные системы координат в аналитической
геометрии.
Однако работа Шредингера, показавшая физическую тождествен¬
ность двух этих представлений, не внесла ясности в физическую интер¬
претацию функции гр и других «новых» величин, вошедших (через мате¬
матический аппарат) в новую механику. Но это обстоятельство' уже не
могло остановить дальнейшего развития математического аппарата, ко¬
торое продолжало успешно идти дальше. Вот как характеризует это по¬
ложение Дирак в одной из своих работ (П. Дирак, Pwc, Roy, Soc.
А 180, 107, 1942, перевод С. И. Вавилова): «При развитии теории Гей¬
зенберга и Шредингера скоро оказалось, что обе они основаны на одном
и том же математическом формализме, отличаясь только в способе фи¬
зического толкования. Этот формализм есть обобщение гамильтоновой
формы классической динамики с подстановкой линейных операторов вме¬
сто обычных алгебраических переменных, обобщение настолько естест¬
венное и изящное, что создается чувство уверенности в правильности
основ теории». Следует заметить, что в развитии квантовой теории на¬
ряду с активным вмешательством математики большую роль сыграл
упоминавшийся уже выше физический принцип соответствия, в основе
которого лежит связь между квантовой и классической механиками. Дело

О РОЛИ МАТЕМАТИКИ В РАЗВИТИИ СОВРЕМЕННОЙ ФИЗИКИ
85
в том, что квантовая механика в предельном случае при переходе к мак¬
ротелам асимптотически переходит в классическую механику, так же
как, например, механика теории относительности! переходит в ньютонов¬
скую механику при1у/с->0. В случае квантовой механики соответствующий
переход имеет место, когда можно пренебречь конечной величиной по¬
стоянной Планка (h-^О). Следует, однако, подчеркнуть, что связь между
квантовой и классической механиками не исчерпывается только этим пре¬
дельным переходом, но на этом вопросе мы не имеем возможности оста¬
навливаться в рамках 'настоящей статьи. Математическая сторожа физи¬
ческого принципа соответствия также явилась мощным средством при
создании новой теории.-
Только после того как математический аппарат квантовой теории
был уже создан, была найдена статистическая интерпретация волновой
функции г|> и других «непонятных» (с точки зрения макротеории) вели¬
чин, входящих в теорию. До сих пор в физической интерпретации кван¬
товой механики остается еще много спорных моментов, вызывающих
оживленную дискуссию в философской и физической литературе. Тем не
менее можно со всей уверенностью считать, что современная нереля¬
тивистская квантовая механика является величайшим достижением чело¬
веческой мысли и представляет собой важный новый этап в поступатель¬
ном развитии физической науки, получивший полное подтверждение
своей правильности (в области- своей применимости) всей практикой фи¬
зического' эксперимента и технических применений.
Кроме упомянутых выше теорий дифференциальных уравнений, мат¬
ричного исчисления, некоммутативной алгебры и теории линейных эрми¬
товых операторов, при разработке как общих, так и отдельных специаль¬
ных глав квантовой механики большую помощь оказали и другие разделы
современного математического аппарата. А именно большое значение
имело применение методов теории групп во всех случаях, когда исполь¬
зуются общие соображения симметрии, например, при выводе законов со¬
хранения, в задачах движения электронов в полях различной симметрии
(в молекулах, кристаллах и т. п.). Точно так же широкое применение
в математическом аппарате квантовой механики получили геометрия
функциональных пространств, теории унитарных преобразований и др.
Хорошо разработанный математический аппарат квантовой меха¬
ники делает эту важнейшую отрасль теоретической физики одной из
самых стройных и последовательных дисциплин современного, естество¬
знания.
Существенно отметить, что эвристическое, направляющее влияние
.математики в физической науке не только не остановилось после завер¬
шения создания аппарата нерелятивистской квантовой механики, но,
пожалуй, еще больше возросло при дальнейших обобщениях этЪй физи¬
ческой теории.
Здесь прежде всего следует упомянуть историю открытия первого
удачного релятивистского обобщения волнового уравнения Шредингера,
которое было выполнено в 1928 году Дираком. Как известно, уравнение
Шредингера не удовлетворяет требованиям теории относительности (оно
.не инвариантно по отношению к преобразованиям Лоренца). Релятиви¬
стское обобщение этого уравнения прежде всего должно был(о быть та¬
ким, чтобы оставаться инвариантным при преобразованиях Лоренца и,
кроме того, в нерелятивистаком пределе (когда v/c->0) переходить в свое
нерелятивистское приближение—уравнение Шредингера. Кроме того,
из этого уравнения должны были вытекать еще некоторые общие след¬
ствия, такие, как уравнение неразрывности (закон сохранения веще¬
ства), существование электродного спина и т. п. Дираку чисто матема¬
тическим путем удалось блестяще разрешить эту сложнейшую задачу.
Он получил первое релятивистское волновое уравнение квантовой меха¬
ники, которое удовлетворяло всей совокупности требований релятивист¬

86
С. В. ВОНСОВСКИИ, Г. А. КУРСАНОВ
ской инвариантности.. Первым значительным конкретным результатом
теории Дирака явился теоретический вывод существования электронно¬
го спина как особой релятивистской кинематической характеристики
электрона. В основе этого замечательного результата лежал правильно
выбранный математический аппарат теории. Но, пожалуй, самым заме¬
чательным результатом, который удалось получить из уравнения Дира¬
ка и который превзошел все самые смелые ожидания об эвристическом
значении математики, явилось теоретическое предсказание о существо¬
вании новой элементарной частицы — антипода электрона, которую те¬
перь мы знаем как позитрон. Здесь мы имеем дело с примером чисто
математического предсказания неизвестного ранее нам физического яв¬
ления. Естественно поэтому, что вначале этот результат теории рассмат¬
ривался как некоторая (Н ) трудность, а некоторые ретивые «крити¬
ки» поспешили в связи с этим объявить всю теорию Дирака сплошным
математическим идеализмом. Фактически же история развития физики
работала не на этих «горе-критиков». Детальный физический анализ ре¬
зультатов теории Дирака в тесной связи с физическим экспериментом
привел в 1933 году (через пять лет после появления работы Дирака)
к открытию позитрона, что и явилось окончательным опытным доказа¬
тельством справедливости дирайовского волнового уравнения.
Успек теории позитрона положил начало плодотворному развитию
релятивистских теорий современной микрофизики — общих теорий кван¬
тованных полей и в первую ‘очередь квантовой электродинамики. Весь
ход развития этих теорий делает совершенно очевидным первенствую¬
щую роль математики, ее эвристическое значение. МеИод математической
гипотезы, математической экстраполяции становится действительно
основным и чрезвычайно плодотворным. Существенно отметить, что
взаимодействие между физикой и математикой не является односторон¬
ним. Физика не только получает от математики важнейший метод для
своего дальнейшего развития, используя уже существующие, разработан¬
ные разделы математики, но и ставит перед самой математикой новые
вопросы, стимулируя разработку целых новых отраслей в современ¬
ной математической науке. Такое взаимоотношение между физикой и
математикой находится в полном соответствии с общими диалекти¬
ческими закономерностями, отражающими диалектику самого природ¬
ного мира.
В самое последнее время мы являемся свидетелями целого ряда
успехов в разработке многих интересных вопросов современной микро¬
физики, в кот'орых также проявилась первенствующая роль метода ма¬
тематической экстраполяции (обобщение законов сохранения — законы
сохранения четности, теорий сверхпроводимости, предсказание антипро¬
тона и антинейтрона и др.).
В связи с этим заслуживают упоминания последние исследования
Гейзенберга г, которому удалось, по-видимому, найти математическим
путем удачное обобщение в теории квантованных (полей, яолучив общее
нелинейное волновое уравнение, в котором содержится связь между раз¬
личными материальными «полями» и снимаются все «Трудности», с, ко¬
торыми ранее сталкивались в квантовой электродинамике и мезодина-
мике. Здесь опять с поразительной рельефностью проявилось необычайно
мощное эвристическое значение глубочайших математических абстрак¬
ций. Можно думать, что в ближайшее время мы будем свидетелями но¬
вого быстрого прогресса в теории микроявлений.
1 W. Heisenberg, Rev. Mod. Phys., 27, № 4, 1957. В своей книге «Философские
проблемы атомной физики» (М. 1953) Гейзенберг развивает интересные идеи о роли
математики в современной физике. Конечно, у него налицо и ряд идеалистических вы¬
сказываний, но вместе с тем он правильно говорит о громадной роли математической
теории в физике и об их тесной взаимной связи, что является, на наш взгляд, гносео¬
логической основой его высоких творческих достижений.

О РОЛИ МАТЕМАТИКИ В РАЗВИТИИ СОВРЕМЕННОЙ ФИЗИКИ
87
. V
В связи с той высокой оценкой эвристической, направляющей роли
математики, которая дана нами в предыдущих разделах статьи, необхо¬
димо сделать некоторые разъяснения общефилософского характера. Де¬
ла в том, что в нашей философской литературе часто раздавались голоса
о проявлении математического 'идеализма в современной теоретической
физике. При этом авторы таких высказываний ссылаются на критику аб¬
солютизации математического аппарата, которая была дана В. И. Лени¬
ным в его книге «Материализм и эмпириокритицизм». Действительно,
громадные успехи метода математической экстраполяции в современной
физике могут вызвать и вызывают у ф и л о со фов - и де ал истов и у некото¬
рых физиков зарубежных стран, стоящих на идеалистических философ¬
ских позициях, неправомерную абсолютизацию роли математики в физи¬
ческой науке, ряд антинаучных, идеалистических извращений. Конечно,
эти извращения не имеют ничего общего с той действительно прогрессив¬
ной ролью математики, о которой речь шла выше. И с этими извраще¬
ниями необходима такая же непримиримая борьба, к которой призывал
В. И. Ленин в своих трудах по философии естествознания. Однако со¬
вершенно неправильной является и та тенденция, когда под видом-
борьбы с идеалистическими извращениями при оценке роли математи¬
ческого аппарата в современной физике вообще начинают отрицать
важнейшую роль этого аппарата, его глубочайшее эвристическое зна¬
чение именно на современном этапе развития физической науки. Сей¬
час уже трудно себе представить, как можно было бы достичь таких
грандиозных успехов в современной квантовой теории материи без ак¬
тивного, а в ряде случаев руководящего участия математики.
Говоря о руководящей роли математики в создании новых физиче¬
ских теорий, уместно напомнить слова В. И. Ленина из его конспекта
«Науки логики» Гегеля: «Категория мышления не пособие человека,
а выражение закономерностей и природы и человека» («Философские
тетради», 1947, стр. 65). Именно потому, что математика является выра¬
жением материальных закономерностей, она в определенном смысле
является равноправным партнером физического эксперимента, ибо в ней
человеческое мышление путем логических, абстрактных построений в
весьма «концентрированном» виде отражает те же материальные законо¬
мерности движения природного мира, которые изучаются в физическом
эксперименте в непосредственной и конкретной форме.
Взаимосвязь математики и физического эксперимента /представ-
ляетая нам как весьма интересный пример проявления диалектической
закономерности развития науки вообще и современной физики в част¬
ности. Физический эксперимент, вооруженный мощными современными
техническими средствами, непрерывно обогащает физику огромным ко¬
личеством конкретных фактов, математический же аппарат направляет
поиски экспериментаторов и открывает все новые возможности для фи¬
зических предсказаний. Обо воем этом прекрасно’ свидетельствует вся
'история физической науки, в особенности история развития микрофи¬
зики за последние годы, дающая много интересного и поучительного
для выяснения закономерностей и всех нюансов внутренних источников
развития физической науки. Диалектика этого развития представляет
собой богатейший материал для творческой работы наших философов,
перед которыми стоит трудная и важная задача дальнейшего развития
самой философской науки, черпающей свое содержание из новых дости¬
жений естествознания и общественных наук.

НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ
И ПУБЛИКАЦИИ
Из истории борьбы самодержавия и церкви против
распространения в России атеистических
и материалистических идей Л. Фейербаха
В истории домарксистской философии
Людвиг Фейербах занимает видное место
как крупнейший материалист и выдаю¬
щийся критик религии. Его философия
служила могучим средством борьбы пере¬
довых сил общества против религиозно-
идеалистической идеологии. Поэтому само¬
державие и церковь всегда враждебно от¬
носились к распространению идей Фейер¬
баха в России.
В Центральном государственном истори¬
ческом архиве СССР в Ленинграде
(ЦГИАЛ), в фондах Центрального комите¬
та иностранной цензуры (ф. 779), хранят¬
ся неопубликованные документы, характе¬
ризующие борьбу царской цензуры против
распространения в России сочинений Фей¬
ербаха и его последователей. (Большую по¬
мощь в отыскании этих документов нам
оказали научные сотрудники ЦГИАЛ
И. Ф. Ковалев и Л. И. Полянская.)
Нам не удалось точно установить, ко¬
гда именно была впервые запрещена в
России книга Фейербаха «Сущность хри¬
стианства» (1841). Однако в рапорте цен¬
зора В. Т. Благовещенского от 31 декабря
1847 года она упоминается, по всей веро¬
ятности, уже как запрещенная. Такой вы¬
вод можно сделать на том основании, что
цензор, разбирая книгу Г. Даумера «Der
Antropologismus und Kriticismus der Gegen-
wart», писал: «Даумер приводит из сочи¬
нения Л. Фейербаха «Сущность христиан¬
ства» новое, с учением христианства со¬
всем не сообразное объяснение таинства
Троицы» (ЦГИАЛ, ф. 779, оп. 4, 1848,
д. 364, л. 51). Даумер, писал далее цен¬
зор, пользуется также выписками из сле¬
дующих, более поздних сочинений Фейер¬
баха: «Основные положения философии
будущего» (1843) и «Сущность веры в
смысле Лютера. Дополнения к «Сущности
христианства» (1844). Кратко изложив
содержание указанных сочинений, цензор
делает заключение: «Сочинение Даумера
должно запретить как противное христиан¬
ству», следует также запретить упомяну¬
тые брошюры Фейербаха «как распростра¬
няющие для нравственности опасную и хри¬
стианству противную антропологию и чело-
векопоклонство» (там же, л. 52). По пред¬
ложению цензора Комитет иностранной цен¬
зуры постановил запретить как сочинение
Даумера, так и две последние работы Фей¬
ербаха.
Запрещая две мелкие и менее значи¬
тельные работы Фейербаха, комитет не
распространил это решение на основной
труд Фейербаха «Сущность христианства»,
как видно, потому, что «Сущность христи¬
анства» была уже запрещена раньше. Вы¬
вод этот подтверждается и тем, что в бо¬
лее поздних документах комитета «Сущ¬
ность христианства» упоминалась неодно¬
кратно. Так, цензор В. Д. Смирнов,
перечисляя сочинения Фейербаха, находя¬
щиеся под цензурным запретом, писал,
что они отличаются «всеми теми свойст¬
вами вражды к христианству и вообще к
религии, как таковой, которые характери¬
зуют взгляды Фейербаха еще в 1841 го¬
ду» (там же, 1907, д. 306, л. 471).
Когда впервые на русском языке была
напечатана работа Л. Фейербаха «Сущ¬
ность религии» (перевод Федоровского,
Гейдельберг, 1862), тесно' примыкающая
по своему содержанию к «Сущности хри¬
стианства», она сразу же была запрещена
цензурой. В сводном каталоге запрещен¬
ных цензурой книг находится и первое на
русском языке издание «Сущности хри¬
стианства» (перевод Ф. Теомахова, Лон¬
дон, 1861).
Цензурным преследованиям системати¬
чески подвергалось и другое важнейшее
сочинение Фейербаха, «Лекции о сущно¬
сти религии» (1851). «Лекции» были за¬
прещены в России вскоре же после выхо¬
да их в свет. Цензор К. А. Александров в
рапорте от 31 июля 1852 года писал:
«Учение Фейербаха есть пантеизм и обо¬
готворение человека; по его понятиям, нет
существа выше человека. Бог как суще¬
ство отдельное от мира и творец всего су¬

НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
89
ществующего признается им за произведе¬
ние фантазии, точно так же и Иисус Хри¬
стос» (там же, 1852, д. 127, л. 185).
В 1908 году это «весьма опасное» сочи¬
нение Фейербаха было вновь запрещено по
представлению цензора В. Д. Смирнова,
писавшего: «Несмотря на значительную
давность времени с тех пор, как эта кни¬
га состоит под цензурным запрещением,
она не утратила ничуть в остроте того от¬
рицательного отношения к религии и к
бытию бога, каким дышат эти популярные
лекции великого рационалиста, и той хле¬
сткости языка, каким изложены его край¬
ние воззрения» (там же, 1908, д. 307,
л. 50).
Цензурным запрещениям подвергались
и все остальные сочинения Фейербаха,
как только они появлялись в России. Так,
в 1860 году была запрещена большая ис¬
торико-философская работа Фейербаха
«История новейшей философии от Бэкона
до Спинозы». В отзыве на эту книгу цен¬
зор Г. Н. Еушнер писал: автор «старается
убедить читателя, что идея бога есть не
что иное, как облик человеческого самопо¬
знания. Он превозносит пантеизм Спино¬
зы, как самое рациональное основание но¬
вейшего мышления» (там же, 1860,
д. 154, л. 90). В этом же году было запре¬
щено сочинение Фейербаха «Философские
критики и основные положения» за то,
что изложенные здесь взгляды «клонятся
к материализму и атеизму» (там же,
д. 155, л. 216).
В 1871 году запрещению подверглась
случайно оказавшаяся в руках цензуры
ранняя и малоизвестная работа Фейерба¬
ха «О философии и христианстве в их от¬
ношении к гегелевской философии»
(1837). В отзыве цензора на эту книгу от¬
мечалось: «Опровергая разумом и эмпири¬
кою богословов, автор вместе с тем отвер¬
гает и авторитет св. писания, идею хри¬
стианства и христианского государства»
(там же, 1871, д. 196, л. 259—260).
В 1892 году была запрещена «Теогония»—
обширный труд Фейербаха, посвященный
истории религии. Цензор А. Ф. Копылов
писал; «Взгляд автора ультраматериали-
стический, стоящий за вечность материи
и насмехающийся над учением о сотворе¬
нии мира Всемогущим1 Творцом» (там же,
1892, д. 262, л. 285).
Цензурные преследования сочинений
Фейербаха продолжались в России и в на¬
чале XX века. Так, в 1907 году была за¬
прещена написанная в 1830 году и вновь
изданная в 1903 году небольшая работа
Фейербаха «Мысли о смерти и бессмер¬
тии» за то, что ее автор хотя и в абст¬
рактной форме, но уже достаточно резко
выступал против религиозного учения о
бессмертии души. В связи с новым изда¬
нием собрания сочинений Л. Фейербаха,
предпринятым В. Болиным и Ф. Иоделем
в Штутгарте (1903—1911), цензурой бы¬
ли запрещены все попавшие ей в руки то¬
ма. Так, повторно было запрещено сочине¬
ние Фейербаха «Философские критики и
основные положения» и впервые запреще¬
ны «Пьер Бейль» и «Разъяснения и допол¬
нения к «Сущности христианства». Цен¬
зор В. Д. Смирнов в своем рапорте писал,
что сочинения Фейербаха выражают
«крайне отрицательное отношение его к
религии вообще и к христианству в осо¬
бенности». В 1911 году запрещению под¬
верглись «Статьи и афоризмы», помещен¬
ные в десятом томе собрания сочинений
Л. Фейербаха. Цензор А. П. Пассек писал,
что эти статьи и афоризмы насквозь про¬
питаны тем же духом неверия, как и все
другие сочинения Фейербаха.
О беспощадном цензурном преследова¬
нии всего, что только было написано
Фейербахом, свидетельствует и такой
весьма показательный факт. В 1852 году
Л. Фейербах издал книгу «Жизнь и дея¬
тельность Ансельма Фейербаха», где опуб¬
ликовал документы, относящиеся к дея¬
тельности своего отца — известного в
свое время юриста-криминалиста. В ра¬
порте об этой книге цензор Н. А. Барте
писал: «Людвиг Фейербах, известный сво¬
ими крайне вредными духовными сочине¬
ниями, собрал в этом издании письма и
дневные записи своего отца». Полагая за
лучшее не называть в печати имени
Фейербаха, цензор считал необходимым
«запретить для публики» указанную
книгу. Это и было сделано Комитетом
цензуры в 1853 году. Так книга, не
имевшая никакого отношения к учению
Л. Фейербаха, была запрещена лишь за то,
что в заглавии стояло его имя.
Царская цензура постоянно преследова¬
ла и те сочинения, где популяризирова¬
лись материалистические и атеистические
взгляды Фейербаха. Так, в 1873 году бы¬
ла запрещена книга G. Beyer «Leben und
Geist von Ludwig Feuerbach» (London,
1873). В 1874 году — Karl Grtin «Ludwig
Feuerbach in seinem Briefwecksel...» (Heidel¬
berg, 1874). В 1882 году — A. Ray
«Ludwig Feuerbach» (Leipzig, 1882). Цен¬
зор К. К. Виддер настаивал на запрещении
этой работы на том основании, что в ней
«приводится множество выдержек из сочи¬
нений Л. Фейербаха, направленных против
веры вообще, христианской религии, бо¬
жественных откровений и т. д.» (там же,
1882, д. 237, л. 292). В 1899 году было
запрещено произведение того же автора
«Этика Иисуса» (A. Ray «Die Ethik Yesu»,
1899). По словам цензора В. Д. Смирнова,
«все сочинение написано в духе крайнего
материализма, как он окончательно форму¬

90
НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
лирован в сочинениях Бюхнера и Фейерба¬
ха, причем последний всего боле цитируется
автором» (там же, 1899, д. 283, л. 401).
В результате цензурных запрещений из¬
дание сочинений Фейербаха в России, а
та,кже изложение в печати его взглядов
было невозможно. Сочинения его издава¬
лись только за границей и распространя¬
лись в России тайно наряду с другой не¬
легальной литературой.
Никакие цензурные преследования не
могли, однако, пресечь влияния идей
Фейербаха на развитие общественной мыс¬
ли в России. Поэтому защитники само¬
державия и православной церкви не огра¬
ничивались одними цензурными преследо¬
ваниями сочинений Фейербаха и его по¬
следователей, а неоднократно предприни¬
мали попытки опровергнуть учение Фейер¬
баха с позиций философского идеализма и
ортодоксального богословия. С этой целью
в различных богословских журналах публи¬
ковались статьи, где Фейербах обвинялся в
пропаганде материализма и атеизма, кото-
рые-де «вредно влияют на умы» и «раз¬
рушают» общественную нравственность.
Теория Фейербаха, с негодованием пи¬
сал В. Д. Кудрявцев, служит примером та¬
кого учения, которое отвергает истину
бытия «высочайшего творческого разума».
С точки зрения этой теории, «религия есть
не что иное, как иллюзия, плод фантазии
и эгоизма» («Православное обозрение»,
i870, ч. I, стр. 444): Священник А. Шуга-
евсшй не может простить Фейербаху рез¬
кой критики христианства. «В ряду уче¬
ных—врагов христианства и вообще рели¬
гии, — писал он, — одно из самых видных
мест занимает немецкий профессор Фейер¬
бах. Его сочинения о религии в России хо¬
дят в рукописях и литографированных за¬
писях, что придает им некоторую таин¬
ственность и особого рода заманчивость»
(«Христианское чтение», 1874, ч. III,
стр. 45).
Защитники идеализма и религии вы¬
нуждены были признать, что в лице
Фейербаха они имеют очень сильного про¬
тивника, который «взял под свое покро¬
вительство всех атеистов своего времени»
(«Вера и разум», 1902, № 6, стр. 310).
П. Светлов объясняет популярность Фейер¬
баха тем, что «его теория о сущности и
происхождении религии представляет са¬
мое серьезное, какое только можно пред¬
ставить себе, логическое оправдание ате¬
изма». Главное отличие Фейербаха от всех
других атеистов и главная опасность его
учения заключаются, по мнению Светлова,
в том, что «он не сказал:	религия — это
вещь случайная, лишняя, ненужная, во
всяком случае — временная; напротив, он
признал в религии необходимое явление,
обусловленное самой природой души чело¬
веческой, и ® этом тайна его влияния сре¬
ди атеистов» (там же, 1885, т. II, ч. 1,
стр. 559—560).
Т. Буткевич с сожалением признавал,
что учение Фейербаха отражает «дух его
эпохи», что атеистическое направление
умов, начавшееся еще в XVIII веке, ко
времени Фейербаха достигло своего наи¬
высшего напряжения. «Фейербах был вы¬
разителем воззрений и настроений своих
современников и своего времени, а поэто¬
му он был модным и самым популярным
писателем» (там же, 1902, № 6, стр. 310).
Взгляды Фейербаха на религию, сетует
В. Д. Кудрявцев, настолько вредны и раз¬
рушительны, что по сравнению с ними да¬
же воззрения французских просветителей и
материалистов XVIII века, согласно кото¬
рым религия является вымыслом жрецов
или законодателей, «несмотря на их легко¬
мысленность и шаткость, имеют несравнен¬
но больше достоинства». Очевидно, про¬
фессор Петербургской духовной академии
Кудрявцев готов был признать некоторые
достоинства в учении французских атеи¬
стов потому, что с этим атеизмом ему было
легче бороться, чем с атеизмом Фейербаха.
Убедившись в невозможцости опроверг¬
нуть учение Фейербаха по существу, его
противники не нашли ничего лучшего, как
объявить атеизм Фейербаха явлением «в
человеческом духе ненормальным и болез¬
ненным» («Вера и разум», 1902, № 6,
стр. 310). Проповедуемое Фейербахом без¬
божие, утверждает В. Кожевников, есть «со¬
стояние, в законченном, последовательном
и устойчивом виде не возможное для чело¬
века нормального» («Богословский вест¬
ник», 1913, т. I, стр. 735).
Все авторы названных выше статей
сходятся на том, что в основе взглядов
Фейербаха на религию лежит материали¬
стическое решение вопроса о соотношении
природы и духа. Принцип философии
Фейербаха, признает В. Д. Кудрявцев,
«чисто материалистический». По Фейер¬
баху, негодует М. И. Каринский, реально
существует только природа, в смысле со¬
вокупности материальных, чувственно по¬
стигаемых вещей, а дух, возникающий
из природы, оказывается «простым про¬
дуктом материи». Для Фейербаха, говорит
П. Петров, «нет бота, как существа от¬
дельного от природы и человека., а в чело¬
веке нет души, как существа отдельного
от тела» («Вера и разум», 1887,	№	21,
стр. 445). Утверждая, что «природа есть
первоначальное, не происшедшее сущест¬
во», Фейербах на этом основании стремит¬
ся доказать, что «вера в бога как существо
независимое от природы и создавшее ее —
несостоятельна». С помощью материализ¬
ма, говорится в другом месте, Фейербах
«усиливается доказать невозможность су¬

НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
91
щества духовного, которое бы стояло* выше
природы, господствовало бы над нею» (там
же, № 13, стр. 7 и 15). Указывал на
связь атеизма Фейербаха с материализмом,
П. Светлов прямо пишет, что оспаривать
религиозную теорию Фейербаха — значит
оспаривать материализм. Именно так и по¬
ступали противники великого немецкого
мыслителя.
В противоположность материалистиче¬
скому утверждению Фейербаха о том, что
природа развивается по своим собствен¬
ным, ни от кого не зависящим, объектив¬
ным законам, Петров пытается доказать,
что бог якобы не только сотворил мир, но
и установил все законы его бытия. Отсю¬
да он делал вывод, что и поныне бог уча¬
ствует в судьбах мира, преимущественно
«посредством законов природы, так как
они, в сущности, представляют не что иное,
как осуществление предначертаний бо¬
жественного ума» (там же, стр. 17).
Возражая Фейербаху, видевшему в рели¬
гия плод человеческой фантазии, В. Д.'Куд¬
рявцев уверяет, будто понятие о боте «го¬
раздо выше всего того, что могла бы изо¬
брести самая смелая фантазия». Человече¬
ская способность к идеализации, пишет
он, вместо того, чтобы быть источником
религиозной идеи, «представляется нам за¬
висимой от этой идеи в самом своем осно¬
вании» («Православное обозрение», 1870,
ч.	I, стр. 458 и 460). И так каждое мате¬
риалистическое положение Фейербаха его
противники пытались опровергнуть с по¬
мощью обветшалых доводов идеализма и
религии. Но, несмотря на все цензурные
запреты и многочисленные выступления,
идеи Фейербаха пользовались большой по¬
пулярностью среди широкого круга русских
читателей.
Приведенные выше факты пополняют
имеющийся в литературе материал по
истории борьбы материализма с идеализ¬
мом и религией в России. Они свидетель¬
ствуют о том, что вокруг учения Фейерба¬
ха в России разгорелась острая идейная
борьба, отражавшая непримиримость мате¬
риализма и идеализма.
Л. Р. ХАРАХОРКИН (Ленинград)
О философии Степаноса Львовского *
В XVII веке после непрерывных войн
между персидскими и турецкими захват¬
чиками на территории Армении, после
страшного разрушения и упадка в стране
вновь начинают возникать очаги культу¬
ры. В этот период особенно выделялись
школы в Сюнике — при монастыре Мец
Анапат и в Багеше — при монастыре
Амлвордо. Можно еще упомянуть школу
при монастыре на острове Лим Ванского
озера. Позднее появилась школа также в
Эчмиадзине. В этих школах изучали куль¬
туру прошлого — философию, теологию,
грамматику армянского языка, — состав¬
ляли различные словари, изучали историю
Армении, собирали и переписывали ста¬
ринные рукописи, переводили на армян¬
ский язык произведения древних и совре¬
менных авторов из различных стран.
Первым представителем этого направле¬
ния философии является Барсег Ахбакеци
(первая половина XVII века). Самоотвер¬
женно занимаясь изучением и пропаган¬
дой философии, Барсег собрал, по свиде¬
тельству историка Аракела Даврижеци, мно¬
жество рукописей философских произведе¬
ний прошлых времен, среди которых были
* Статья написана по материалам Госу¬
дарственного хранилища древних рукопи¬
сь П^И Совете Министров Армянской
~ Матенадарана (см. рукописи
№№ 4027, 3844, 5074).
«Определения философии» Давида Непобе¬
димого, «Введение» Порфирия, «Катего¬
рии», «Об истолковании» и «Аналитики»
Аристотеля и, наконец, «О мире» и «О до¬
бродетели» псевдо-Аристотеля в древне¬
армянском переводе. Тщательно изучив
эту литературу, Барсег собрал группу слу¬
шателей и стал обучать их философии.
Долгие годы он отдавал этому делу все
свои силы и знания.
Ученики Барсегл. Нерсес Мокаци и Ме-
ликсет Вжанеци, в свою очередь, собрали
многочисленную группу учеников, которым
преподавали философию (см. «История
Аракела Даврижеци», стр. 391 и далее,
1896, Вагаршапат, на армянском языке).
Из этой же философской среды вышел Си¬
меон Джугаеци (умер в 1657 году), оста¬
вивший несколько философских сочинений,
из которых известны «Логика» и коммен¬
тарии к «Элементам теологии» Прокла
Диадоха. К этой же философской среде
принадлежит и Степанос Львовский (умер
в 1687 году).
Степанос Львовский вырос в армянской
колонии в городе Львове, где получил со¬
лидное по тому времени образование, а
затем переехал в Армению, обосновался в
городе Эчмиадзине и, приняв духовный сан,
посвятил себя философской и переводческой
деятельности. Львовский — автор значи¬
тельного числа переводов, среди которых
находим перевод с латинского «Метафизи¬

92
НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
ки» Аристотеля, снабженный его замеча¬
ниями, а также переводы «Liber de causis»
Пр'окла, «О небесной иерархии)' псевдо-
Дионисия Ареопагита, «Истории иудейской
войны» Иосифа Флавия, «Корана» Маго¬
мета и других памятников мировой куль¬
туры. Помимо этого, Степаносом Львов¬
ским составлен объемистый словарь фило¬
софских и богословских терминов, в кото¬
ром получили свое отражение основы его
мировоззрения. Вместе с замечаниями, сде¬
ланными в рукописи перевода «Метафизи¬
ки» Аристотеля, словарь этот представ¬
ляет значительный интерес для исследо¬
вания истории армянской философии.
Следует отметить, что из работ Степа-
носа Львовского издан только его перевод
«Истории» Иосифа Флавия, все остальные
пока что покоятся на полках ереванского
Матенадарана. В библиографическом ука¬
зателе философских рукописей Матенадара¬
на значится один вариант перевода «Ме¬
тафизики» Аристотеля с замечаниями
Степаноса Львовского. Однако в процессе
разбора философских рукописей хранили¬
ща мы обнаружили другие варианты пере¬
вода «Метафизики» Степаноса Львовского,
также снабженные его замечаниями. При
этом выяснилось, что замечания Львовско¬
го к переводу «Метафизики», отмеченному
в указателе, следуют за текстом Аристоте¬
ля как отдельное по форд*е произведение,
а во вновь открытой рукописи они разме¬
щены на полях почти каждой страницы
армянского текста «Метафизики» в форме
отдельных разъяснений или дополнений
переводчика к той или иной мысли Ари¬
стотеля.
Достоверно известно, что «Метафизику»
Аристотеля знали в Армении еще в раннюю
пору феодализма; были с ней знакомы и
представители школы позднего эллинизма.
На нее ссылались или оспаривали отдель¬
ные положения также и в период расцвета
феодализма. Была ли она переведена в да¬
леком прошлом на армянский язык, — об
этом нет сведений, и известность получил
только перевод Степаноса Львовского.
Львовский переводил «Метафизику» как
философ-профессионал, большой знаток
предмета. В целом Львовский приемлет фи¬
лософские положения Аристотеля, но, не
вступая с ним в полемику и не возражая
ему, он, тем не менее, сохраняет самостоя¬
тельность суждений.
Так, переведя изречение Аристотеля:
«В какой мере каждая вещь причастна к
бытию, в такой и к истине», Львовский
замечает: «Каково бытие, такова и исти¬
на, бытие вещи есть основа истины». Не¬
трудно понять, что Львовский развивает
эту мысль, ясно и четко определяет связь
мышления с бытием предмета и утвер
ждает истину как отражение бытия.
Переведя высказывание Аристотеля о
том, что «роды не являются началами ве¬
щей, но поскольку мы каждую вещь по¬
знаем через посредство определений, а
началами определений являются роды, эти
последние должны быть также началами и
для тех вещей, которые обозначены через
определения», Львовский замечает: Ари¬
стотель «говорит сам против себя». В са¬
мом деле, по Аристотелю получается, что
«роды не являются началами вещей» и в
то лее время, будучи «началами определе¬
ния» каждой вещи, они являются их на¬
чалами. Таков характер замечаний армян¬
ского переводчика «Метафизики» Аристо¬
теля. Правда, в его рассуждениях много
схоластики и христианской философии.
Философский и богословский «Лекси¬
кон» Степаноса Львовского несравненно
глубже и шире, чем его замечания по по¬
воду «Метафизики». В «Лексиконе» трак¬
туются проблемы онтологии, гносеологии,
логики, этики, затрагиваются также во¬
просы из области эстетики и искусства.
Несмотря на то, что разделы философии
представлены в «Лексиконе» в отрыве от
других и далеко не равноценны по охвату
материала, изучение «Лексикона» дает
определенное представление о системе
взглядов его автора.
«Причина сущих,— говорит Львов¬
ский,— знание бога, причина же знания
<человека> — сами сущие». Это положе¬
ние можно считать исходным в системе
его взглядов. Оно означает, что сущие, то
есть вещи, от бога, который создал мир
вещей и человека с его способностью мыс¬
лить о сущих, а человеческое мышление
находится в зависимости от мира вещей.
Природа, вещи для Львовского вторич¬
ны по отношению к богу и первичны по
отношению к мышлению человека. Однако
относительно второй половины этой фор¬
мулы следует оговориться: сам философ
не всегда её придерживается. Согласно
Львовскому, ие только природа, но и душа
человека есть творение бога: «Душа разум¬
ное <сущее>; она не возникает из мате¬
рии, а является творением одного только
бога». «Божественный порядок вещей,—
утверждает Львовский,—является их при¬
родой, согласно которой они находятся в
движении, возникают и уничтожаются».
Природа вещей, по его мнению, имеет че¬
тыре признака: «Первый — возникнове¬
ние сущих, второй — калсдой <вещи> в
отдельности внутренне присущее движе¬
ние, третий — материя и вид, четвер¬
тый — сущность каждой вещи в отдель¬
ности».
Первый признак природы вещей Львов¬
ский мыслит как возникновение и бытие
мира вещей. Под вторым признаком он, на
наш взгляд, понимает самодвижение как

НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
93
неотъемлемое свойство или атрибут вещей,
философ неоднократно подчеркивал, «что
всякое тело имеет присущее себе естест¬
венное движение». Разумеется, он подроб¬
но рассматривает прежде всего механиче¬
ское движение. Когда он пишет, что «дви¬
жение возникает от недвижущегося и при
отсутствии воздействия извне> прекра¬
щается, что тело, «находящееся в дви¬
жении, движется под необходимым <воз-
действием> извне», то понятно, что он
имеет в виду механическое движение ве¬
щей во времени и пространстве. «Тело,—
пишет он,— движется с одного места на
другое не иначе, как во времени».
Материя и вид, третий признак природы
вещей, трактуются Львовским как количе¬
ство (материя) и качество (вид) матери¬
ального предмета. «Количество следует за
бытием предмета со стороны материи, а
качество со стороны вида». Эту свою
идею он конкретизирует следующим обра¬
зом: «Материя разделяется не иначе, как
по признаку количества ...она в своем
определении познается не как чувственная
материя, а как количество». Больше того,
Львовский утверждает, что «имеется одна
и та же материя как у возникающих, так
и у гибнущих <вещен>». Вслед за Ари¬
стотелем он признавал, что «материя сама
по себе не имеет бытия и как таковая она
непознаваема». Здесь нет ни идеалистиче¬
ского отрицания существования материи,
ни агностического отрицания ее познавае¬
мости. Львовский хотел лишь подчеркнуть,
что • представление о материи он связы¬
вает с видом, с качественно определенным
существованием. В самом деле, если «ма¬
терия сама по себе» — одно лишь количе¬
ство, то она не может проявляться в своем
бытии, не может быть познаваема, и, наобо¬
рот: чтобы иметь бытие и быть познавае¬
мой, она должна иметь качественную
определенность. Иначе говоря, материя
должна обладать видом.
Наконец, четвертый признак природы
вещей — «сущность каждой вещи в от¬
дельности», особенности, присущие каждой
единичной вещи. Разумеется, если каждый
предмет имеет свои особенности (собствен¬
ный признак), свою «сущность в отдель¬
ности», то, кроме этого, он должен еще
представлять «видовое различие, присущее
каждой вещи».
Вещи, по мнению Степаноса Львовско¬
го, неизбежно изменяются, то есть изме¬
няются и тогда, когда «возможность изме¬
нения имеется в самом предмете», и тогда,
когда «возможность изменения существует
вне предмета». Интересно отметить, что из¬
менение вещей, их возникновение и уни¬
чтожение он связывал с противоречиями,,
присущими объективно существующим ве¬
щам. «Всякое . возникновение,— говорит
он,— происходит в результате противоре¬
чий», «уничтожение не может быть там,
где нет противоречия», «всякое единство,
находящееся в противоречиях, по необходи¬
мости уничтожается». Иначе говоря, проти¬
воречие в вещах приводит к уничтожению
одного сущего и к возникновению другого.
«Всякое возникновение и уничтожение
происходит благодаря тому, что имеет ме¬
сто <переход> от одного противоречия к
другому противоречию».
Остановимся кратко на рассмотрении
Львовским гносеологии. Если основной во¬
прос его онтологии — отношения бога и
природы — был разрешен в пользу пер¬
вичности бога и вторичности природы, то
в его гносеологии вопрос об отношении
мышления к природе решается, как было
сказано, непоследовательно и противоре¬
чиво. С одной стороны, он утверждал, что
мыслящая душа создана богом и постигает
мудрость божественного творения, познает
внешнюю природу, мир вещей, но, с дру¬
гой стороны, признавал не только реаль¬
ность и объективность природы, но и воз¬
можность ее познания, отражение вещей
в мышлении человека. Но в целом как в
онтологии, так и в гносеологии Львовский
был идеалистом. Он утверждал, что зна¬
ния человека, его мудрость — это боже¬
ственный дар. Обладая способностью мыс¬
лить, человек общается с божественной
мудростью, то есть с самим богом, и по¬
средством этого общения приобретает зна¬
ние о божественном творении. «Знание,—
писал Львовский,— это естественное каче¬
ство человека, данное богом, ибо каждый
человек с самого начала обладает опреде¬
ленным знанием, началами наук и общими
понятиями». Он полагал, что общее пер¬
вично по отношению к единичным вещам.
«В пределах рода общее по отношению к
специальному, единичному первично», об¬
щее— «начало познания вещей, оно «су¬
ществует всегда» и не определяется «ни
местом, ни временем». Эти понятия «яв¬
ляются исходными началами для действия
каждого человека». Рассматривая вопрос
об источниках человеческого знания,
Львовский затрагивает проблему истины.
«В знании бога,— писал он,— истина пер¬
вична и определенна, в нашем знании она
вторична и определенна, в вещах же —
вторична и неопределенна. Истина вечна
только в одном боге, ибо только одно бо¬
жественное знание вечно». Истина при¬
знается им вторичной и неопределенной в
вещах потому, что она «прежде всего су¬
ществует в мышлении, после чего только
в вещах», что «всякая истина первичиа
в мышлении и вторична в вещах». От бо¬
га к материальным вещам, говорит Львов¬
ский, переходят лишь видообразующие на¬
чала, качественные признаки вещей, и ес¬

94
НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
ли учесть, что понятия о вещах предпола¬
гают в какой-то мере представления о при¬
чинах истины, то становится ясным, по¬
чему истина в вещах не может иметь та¬
кой же определенности, какую она имеет
«в знании бога» или «в нашем мышле¬
нии».
Встречается у Львовского высказыва¬
ния и об отдельных формах и ступенях
познания.. Осязание, например, он рас¬
сматривает как «основание всякого ощу¬
щения, присущее каждому телу, которое
пользуется этим осязанием в качестве ору¬
дия, благодаря чему тело называется чув¬
ствующим». Восприятиям подобного рода
он придавал большое значение. «Кто имеет
хорошее осязание,— писал он,— тот соот¬
ветственно этому имеет хорошее позна¬
ние». Понятие «осязание» трактуется им
очень широко, почти отождествляется с
понятием «ощущение».
Фантазия, по его мнению, «никогда не
приводит к познанию природы <сущности>
вещей, она направлена к восприятию слу¬
чайностей в предметах». Фантазия 'немыс¬
лима без ощущения. Именно ощущение
внешних или случайных сторон вещей,
представленных в памяти, называется
фантазией.
Что касается ощущения, то оно «не мо¬
жет воспринять общее, не может постиг¬
нуть бестелесный вид потому, что всегда
принимает в себя те единичные образы,
которые получаются благодаря воздействию
отдельных телесных вещей». Следователь¬
но, ощущение имеет дело «с внешними
чувственными вещами», находящимися в
движении и изменении, которые и опреде¬
ляют собою содержание, а также измене¬
ния в самих ощущениях.
Под рассудком Львовский понимал ту
«способность души человека, благодаря
которой он возвышается над другими жи¬
вотными и посредством которой постигает
бестелесные вещи». «Познание рассудком»
есть, по его мнению, познание первичной
важности, чувственное же восприятие яв¬
ляется постижением вторичной важности.
Рассудочное познание постигает сущности
вещей, всеобщую (видовую) ее определен¬
ность, в то время как чувственное вос¬
приятие постигает специальную природу
единичных вещей, постигает частное и
случайное.
В «Лексиконе» Степаноса Львовского
рассматриваются и другие вопросы, пред¬
ставляющие известный интерес для исто¬
рии армянской философии. Среди них
отметим лишь некоторые вопросы из обла¬
сти этики и теории искусства.
Общее добро — вот цель, которой, по
мнению Львовского, подчинены законы об¬
щества, направленные на достижение все¬
общего счастья и блаженства. Он различал
законы естественные, вечные и человече¬
ские. Естественные законы созвучны с
вечными, то есть божественными, закона¬
ми. Этим и объясняются неизменность и
незыблемость естественных законов, их
сила и значимость. Жизнь человека во
всех своих проявлениях должна быть опре¬
делена сообразно этим естественным зако¬
нам. Вечные законы понимаются Львов¬
ским как «слово божье», сущность кото¬
рого постигается лишь блаженными, но
последствия его как причины знает вся¬
кое разумное творение». Каждый человек,
проповедует Степанос, должен знать, что
эти вечные законы определяют отношения
человека к богу, что они всегда одни
и те же.
Наконец, человеческие законы он опре¬
деляет как отношения человека к челове¬
ку, как земные отношения. Если вечные
законы утверждают отношение любви че¬
ловека к богу, то человеческие законы
утверждают отношения любви и дружбы
человека к человеку; если божественные
законы устанавливают отношения людей к
богу, то человеческие законы утверждают
подобные отношения между людьми.
Львовский требует, чтобы человеческие
законы были справедливы, соответствова¬
ли природе человека, отечественной -тра¬
диции, чтобы они служили всеобщей поль¬
зе. Человеческие законы, продолжает он,
нужны для установления мира между
людьми, как принудительные средства для
борьбы против зла там, где не помогают
наставления и отеческие советы. Однако
Львовский подчеркивает не только соци¬
альную и этическую стороны человеческих
законов, но указывает и на принципиаль¬
ную разницу между вечными и человече¬
скими законами. Вечные законы постоян¬
ны и неизменны по своему характеру, че¬
ловеческие законы изменчивы, и причина
их изменчивости лежит в реальной дей¬
ствительности, в мире вещей и в отноше¬
ниях людей. Изменение законов происхо¬
дит тогда, когда действующие законы ока¬
зываются недостаточно полными или когда
в стране «происходят изменения в вещах
и в отношениях между людьми». Львов¬
ский тут же прибавляет, что «людям не¬
легко удается изменить законы, разве
только тогда, когда в этом имеется боль¬
шая нужда или же польза, ибо велика
сила традиции».
В итоге можно заключить, что Львов¬
ский понимает социальные законы бого¬
словски, приписывает их божественной
воле. Но есть у него и нечто прогрессив¬
ное: обращаясь к земным явлениям, он
проявляет несвойственную богослову трез¬
вость, как, например, в трактовке челове¬
ческих законов, в рассуждениях об измен¬
чивости этих законов под влиянием изме¬

НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
95
нения вещей и людских отношений. Такое
утверждение в условиях феодальной Арме¬
нии XVII века было, несомненно, положи¬
тельным явлением.
Представляют интерес рассуждения
Львовского о добре и зле. Он утверждал,
что добро без зла или зло без добра по¬
знать нельзя: «Зло не бывает познано
иначе, чем через добро». Зло он объясняет
отсутствием добра: оно не составляет сущ¬
ности человека, а служит лишь случайным
проявлением его действий.
Эту же мысль он высказывает в связи
с рассмотрением вопроса о свободе чело¬
веческой воли, утверждая, что свобода
воли сама по себе направлена на сверше¬
ние добра. Он защищал ту позицию в по¬
нимании свободы воли, согласно которой
человеческая воля самим богом направ¬
ляется к свершению добра. «Свободная во¬
ля человека,— писал он,— ничего не
может создать, утвердить добро без по¬
мощи бога». Точка зрения Августина, со¬
гласно которой свобода воли была потеряна
после нарушения божьей воли первым че¬
ловеком, нашла, как нам кажется, отклик
у Львовского, который защищает пример¬
но такую же концепцию: «Первая свобо¬
да была ослаблена в силу совершения про¬
ступка, хотя и не была совсем потеряна».
Львовский (как и Августин) считает, что
человек свободен совершать лишь добро, и
на этом основании противопоставляет сво¬
боду деспотизму и находит, что «иметь
возможность мыслить и совершать зло не
есть свобода», ибо свобода выражается
только в совершении добра.
В своем «Лексиконе» Львовский затра¬
гивает также некоторые вопросы из теории
искусстваг. Так, он считает, что изобра¬
жение должно быть подобием изображае¬
мого, что следует передать общие и част¬
ные черты, характерные отличия, особен¬
но же, подчеркивает он, форму объекта
изображения. В искусстве все следует изо¬
бразить так, чтобы изображаемое выража¬
ло какую-нибудь определенную идею.
А для этого требуется знание объекта изо¬
бражения, требуются память, воля и
стремление, позволяющие передать нужные
1 Под словом «аруест» (искусство) в
средневековой Армении понимали как изящ¬
ные искусства, так и ремесло. Львовский
употребляет этот термин и в том и в дру¬
гом его значении. Однако он строго разли¬
чает служебное, как он выражается, искус¬
ство, обслуживающее телесные потребности
человека, от искусства, названного им сво¬
бодным, обслуживающего духовные потреб¬
ности человека.
идеи и мысли. Передача будет совершен¬
ная, если она представит идею не вообще
как таковую, а в конкретно-конечном ее
воплощении, представит не изображение
«человека вообще», а определенного чело¬
века таким, каков он есть в действитель¬
ности.
«Прекрасное,— писал	Степанос,—	это
то восприятие, которое приносит нам на¬
слаждение», наши «чувства наслаждаются
при восприятии прекрасного». Это озна¬
чает, что прекрасное воздействует на чув¬
ства человека, и потому можно утверждать,
что искусство, по мнению Львовского, свя¬
зано с эмоциональным миром человека.
Именно в воздействии на душевный мир
человека суть, значимость и основная
функция искусства. Искусство, утверждал
он, имеет познавательное значение, оно
должно раскрыть перед человеком истину
вещей, выявить правду действительности.
«Доброе и прекрасное,— писал Львов¬
ский,— основываются на одном и том же
предмете, но доброе рассматривается как
осуществление желанного, а прекрасное
как возможность познания истины». Ис¬
кусство не может не быть добрым, однако
оно стремится через чувства и ощущения
постигнуть истину; это основная его зада¬
ча. В этом аспекте определенный интерес
представляет утверждение Львовского, что
«прекрасное особенно выявляется через
созерцание и слух, так как эти органы
чувств в своих познавательных возможно¬
стях имеют по сравнению с другими явное
превосходство». Таким образом, прекрас¬
ное в искусстве, воздействуя на чувства
человека, приводит его к постижению ис¬
тины.
Степанос Львовский рассматривает ис¬
кусство и со стороны его этического воз¬
действия на людей. Он доказывал, что «ис¬
кусство, как и наука, всегда должно тво¬
рить добро, а если оно делает зло, то не
является искусством». Это значит, что без
стремления утвердить определенные этиче¬
ские идеалы не может быть подлинного
искусства.
Из всего изложенного можно заключить,
что Львовский был прогрессивным для
своего времени мыслителем, что, будучи
приверженцем идеалистической философии,
он все же насаждал и развивал высокую
культуру философии. Особенно ценны его
мысли о диалектическом процессе разви¬
тия всего сущего, его утверждение о само¬
движении, о внутренних противоречиях в
вещах.
В. К. ЧАЛОЯН (Ереван)

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
О возникновении народной демократии
в Чехословакии
Вопрос о возникновении народных демо¬
кратий в Европе имеет принципиальное
значение в свете положений марксизма-
ленинизма об общем и особенном в процес¬
се перехода различных стран к социа¬
лизму.
В каждой стране революция отличается
своими историческими и национальными
особенностями. Это относится также и к
Чехословакии, которая была высокоразви¬
той капиталистической страной еще до
второй мировой войны. Однако наряду с
этими национальными особенностями в хо¬
де народно-демократических революций
наблюдаются и общие черты. Важно уста¬
новить, имеется ли общее в самом зарожде¬
нии народных демократий в Европе, воз¬
никших в один исторический период в ре¬
зультате освободительной борьбы народов
этих стран и поражения фашистской Гер¬
мании, является ли демократический, на¬
чальный этап общей закономерностью раз¬
вития революций в этих странах или же
в отдельных странах народной демократии,
например в Чехословакии, в отличие от ос¬
тальных революция с самого начала носи¬
ла социалистический характер. Эти вопро¬
сы возникают при чтении статьи тов.
Быстржины (см. «Вопросы философии № 4
за 1957 год), в которой идет речь о ха¬
рактере начального этапа революции в Че¬
хословакии.
Общепризнано, что перед рабочим клас¬
сом буржуазной Чехословацкой Республи¬
ки стояла задача проведения не антифео¬
дальной, буржуазно-демократической рево¬
люции, а революции социалистической, ибо
в этой высокоразвитой капиталистической
стране определяющей, основной была борь¬
ба между пролетариатом и буржуазией. Од¬
нако революция в стране началась не в
условиях самостоятельной буржуазной рес¬
публики, а в период, когда Чехословакия
была оккупирована и расчленена гитлеров¬
ской Германией. Могла ли оккупация Че¬
хословакии внести изменения в объектив¬
ную ситуацию ы оказать воздействие на
соотношение классовых сил и тем самым
на характер революции в стране?
Установление в Чехословакии господ¬
ства германского империализма оказало
сильнейшее воздействие на экономику и
политическую жизнь страны. Германский
империализм породил новые формы край¬
него угнетения трудящихся масс: широкое
распространение принудительного труда,
появление закрепощения рабочей силы на¬
ряду с капиталистической кабалой, осно¬
ванной на «свободе» рабочих от средств
производства. Это, конечно, не означало
возврата к рабству или феодализму, и это¬
го, очевидно, не утверждали ни И. В. Ста¬
лин, ни другие исследователи, вопреки то¬
му, что говорит тов. Быстржина (см. стр.
27). Речь идет о возрождении германским
империализмом феодальных и даже рабо¬
владельческих порядков, хотя по своему
существу это не рабовладельческая или
феодальная, а капиталистическая эксплу¬
атация. Возможность сочетания империа¬
листической эксплуатации с рабской фор¬
мой ее доказывает практика капиталисти¬
ческого хозяйства (например, плантаций
и т. п.) в колониальных и зависимых стра¬
нах.
Закрепощение, масштабы которого нель¬
зя недооценивать (по некоторым данным, в
оккупированной Европе число таких лиц
достигало 10—12 миллионов человек), яв¬
лялось важным моментом «нового поряд¬
ка», установленного германским империа¬
лизмом. Одна из доктрин фашизма стала
реальностью, относившейся ко многим на¬
родам Европы. Этот момент существенного
изменения положения рабочих и даже це¬
лых народов, сопряженный с крайним уси¬
лением эксплуатации в целом, был нераз¬
рывно связан с переходом господства в ру¬
ки германских империалистов. Это не мог¬
ло не привести к тому, что борьба трудя¬
щихся против эксплуатации на данном
этапе приняла форму борьбы против экс¬
плуатации прежде всего со стороны гер¬
манского империализма.

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
97
В этот период в Чехословакии происхо¬
дило усиленное развитие государственно-
монополистического капитализма. В усло¬
виях закабаления страны это означало раз¬
витие частной собственности прежде все¬
го иностранных капиталистов, притом не
только путем эксплуатации трудящихся, но
и за . счет ущемления интересов чешской
буржуазии, ее ограбления, в частности при
помощи так называемой «германизации
чешского хозяйства». Носителями частно¬
капиталистического присвоения все боль¬
ше становились иностранные капитали¬
сты. Это также было одним из существен¬
ных изменений в экономике страны.
В политической области существенные
изменения состояли в установлении фа¬
шистско-террористического режима, в ли¬
квидации завоеваний трудящихся масс, на¬
циональной государственности, запрете
всех па!ртий и организаций, кроме фашист¬
ских, в прямом упразднении всех буржу¬
азно-демократических свобод, наконец, в
ликвидации господствующего' положения
чешской буржуазии. Серьезные экономиче¬
ские и политические изменения привели
одновременно к крайнему обострению на-
диональното вопроса; снова встал вопрос о
национальном существовании чешского и
словацкого народов, которым вновь угро¬
жал германский империализм.
Все это означало, что в стране были ли¬
квидированы существенные исторические
завоевания буржуазно-демократических ре¬
волюций, а именно: демократические за¬
воевания трудящихся, господствующее
положение в экономике и политике нацио¬
нальной буржуазии, буржуазно-демо¬
кратические свободы, национальная са¬
мостоятельность и т. п. Закабаление
самостоятельной страны (тем более высо¬
коразвитой) иностранным империализмом
является для нее огромным шагом назад.
Таким образом, оккупированная Чехосло¬
вакия попала в положение страны, в ко¬
торой не решены еще значительные бур-
жуазно-демократические по своему харак¬
теру задачи. Изменение объективных
обстоятельств не могло не влиять на со¬
отношение классовых сил и диалектику
классовых противоречий в обществе.
Еще в предмюнхенской буржуазной Че¬
хословацкой Республике наряду с основ¬
ным классовым противоречием между про¬
летариатом и буржуазией существовало
антагонистическое противоречие между
трудовым крестьянством и землевладель-
цами-аграриями (по преимуществу капи¬
талистами). Между прочим, тов. Быстржина
оставляет это противоречие вообще вне по¬
ля своего рассмотрения, ссылаясь на не¬
значительность пережитков феодализма.
Едва ли это правомерно, ибо незначитель¬
ность пережитков феодализма в сельском
7.	«Вопросы философии» № 9.
хозяйстве Чехословакии не означала от¬
сутствия в этой сфере буржуазно-демокра¬
тических по своему характеру задач. Раз¬
решение противоречия между трудовым
крестьянством и аграриями в ходе любой
революции (особенно путем передачи земли
в частную собственность крестьян, как это
и произошло в Чехословакии после второй
мировой войны) наносило удар по буржуа¬
зии, но все же имело ограниченно-демокра-
тический характер (в конечном счете бур¬
жуазно-демократический). В изменивших¬
ся в связи с оккупацией условиях значение
этого противоречия в определении характе¬
ра назревавших революционных процессов
возрастало.
Порабощение страны крайне обострило
антагонистическое противоречие между
широкими народными массами и герман¬
скими империалистами и их пособником —
чехословацкой крупной буржуазией, пре¬
давшей страну. Это противоречие начало
нарастать еще с середины ЗО-х годов по
мере усиления фашистской опасности (как
извне, со стороны гитлеровской Германии,
так и фашистского движения в стране).
В условиях закабаления Чехословакии
германским империализмом, осуществлен¬
ного при прямой поддержке крупной бур¬
жуазии страны, обострилось также проти¬
воречие, присущее стадии империализма,—
противоречие между средней буржуазией и
монополистической буржуазией (прежде
всего германской).
Эти противоречия, как и вообще все
противоречия в обществе, нельзя, по на¬
шему мнению, выводить из основного
классового противоречия (при капитализ¬
ме — между пролетариатом и буржуази¬
ей). Можно говорить лишь об определяю¬
щей роли основного противоречия обще¬
ства и только в том смысле, что оно вы¬
ражает решающее направление развития
классовой борьбы в этом обществе. Другие
противоречия, будучи второстепенными
(хотя и существенными) по отношению к
основному, могут способствовать или вре¬
менно оттягивать решение основного про¬
тиворечия. За второстепенным всегда
нужно видеть основное, но история не ис¬
ключает того, что второстепенное может
стать главным (основным) на определенном
этапе развития общества и .определять ха¬
рактер его развития на этом этапе. Так,
по нашему мнению, и произошло в Чехо¬
словакии. Закабаление страны выдвинуло
на первый план демократические, нацио¬
нально-освободительные задачи. С окку¬
пацией Чехословакии фашистской Герма¬
нией на этапе 1938—1945 годов реша¬
ющим, главным противоречием общества
стало нараставшее со второй половины
30-х годов противоречие между народны¬
ми массами страны и германским им¬

98
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
периализмом, а также чехословацкой моно¬
полистической буржуазией, предавшей рес¬
публику, ибо господство германского импе¬
риализма и его пособников стало решающим
препятствием развития страны, отброшен¬
ной назад иностранной оккупацией.
Трудящиеся Чехословакии во главе с
рабочим классом и ЕПЧ поднялись на борь¬
бу против империалистического угнетения
и насилия. Развертывание национально-
освободительной и демократической борьбы
было подготовлено еще в период Мюнхена
деятельностью КПЧ, направленной на ра¬
зоблачение германского и внутреннего фа¬
шизма, на создание единого народного фрон¬
та борьбы против фашизма.
В этой связи едва ли правомерно, что
тов. Быстржина, по существу, стирает раз¬
личие в позиции двух основных групп че¬
хословацкой буржуазии в период Мюнхена
и в последующие годы оккупации (см. его
статью, стр. 31 и последующие). Между
тем это различие имело существенный ха¬
рактер. Реакционные, профашистские си¬
лы крупного капитала, давно подготавли¬
вавшие измену, осуществили прямое
предательство национальных интересов.
Средняя же буржуазия, заинтересованная
в самостоятельной (конечно, капиталисти¬
ческой) республике, участвовала в движе¬
нии Сопротивлений фашизму, не скомпро¬
метировала себя в глазах масс, особенно
непролетарских слоев. Поэтому в условиях
оккупации, когда возникла необходимость
сплотить для решения национально-освобо¬
дительных и демократических задач все
антифашистские силы во главе с рабочим
классом, могло возникнуть и действитель¬
но возникло сотрудничество между широ¬
кими массами трудящихся и этой частью
буржуазии, вошедшей в единый Нацио¬
нальный фронт.
Единый фронт против германского импе¬
риализма и его пособников не означал клас¬
сового мира между пролетариатом и бур¬
жуазией, хотя и влиял на степень остро¬
ты и формы классовой борьбы; в эти годы
классовый антагонизм между пролетариа¬
том и буржуазией проявился в борьбе про¬
летариата за гегемонию в революции, в
столкновении линии рабочего класса, ЕПЧ
на развертывание национально-освободи¬
тельной, революционной борьбы и линии
буржуазии, вошедшей в Национальный
фронт, — на ограничение революционной
инициативы массы, на освобождение стра¬
ны при помощи западных держав. Но основ¬
ная линия борьбы рабочего класса вместе
со всеми трудящимися (к этой линии при¬
мыкала и буржуазия, вошедшая в Нацио¬
нальный фронт) определялась главным
противоречием этапа 1938—1945 годов и
была направлена против германского им¬
периализма и его пособников, стремивших¬
ся сохранить и укрепить свое господство и
подавить освободительную борьбу чешско¬
го и словацкого народов.
Таким образом, объективное положение в
стране в условиях оккупации, главное про¬
тиворечие этапа 1938—1945 годов обус¬
ловили то, что революция (ее начальная
форма — национально-освободительная
борьба) была направлена на ликвидацию
диктатуры германского империализма и
продажной монополистической буржуазии
страны, на достижение национальной госу¬
дарственной самостоятельности и независи¬
мости, на установление режима демократи¬
ческих свобод, на обеспечение демократиче¬
ского развития страны.
Задачи такого типа исторически явля¬
ются задачами не социалистической, а бур¬
жуазно-демократической революции. По¬
добные задачи были решены в домюнхен-
ской Чехословакии в ходе буржуазно-демо¬
кратических революций, но закабаление
страны создало новую обстановку. Буржу-
азно-демократические задачи могут быть
походя и мимоходом решены и социалисти¬
ческой революцией. Но о таком положении
можно говорить лишь тогда, когда характер
революции, основное содержание револю¬
ционного процесса является социалистиче¬
ским, а это, в свою очередь, зависит от
того, из каких классовых противоречий
возникла революция и какие противоречия
она решает. Национальная и демократиче¬
ская революция возникла из противоречий,
суммированных в решающем противоречии
этапа 1938—1945 годов, и перечисленные
выше ее задачи были не второстепенными и
решались не мимоходом, не попутно с ко¬
ренными социалистическими задачами; нао¬
борот, разрешение совокупности задач на¬
ционально-освободительной, антиимпериа¬
листической и антифашистской борьбы со¬
ставило основное содержание начального
этапа революции в Чехословакии. Разреше¬
ние противоречия этого этапа стало пред¬
варительным условием развертывания со¬
циалистической революции, задачи которой
не выступали на передний план в 1938—
1945 годах. Именно поэтому тов. Готвальд
характеризовал начальный этап как нацио¬
нальную и демократическую революцию
(см. К. Gottwald «Deset let». Praha,
1949, str. 380).
Это, по нашему мнению, означает, что
единый революционный процесс в Чехо¬
словакии состоял из двух этапов: нацио¬
нального и	демократического этапа и
этапа социальной пролетарской революции,
которая не завершена еще и поныне.
Точка зрения то®. Быстржины на влия¬
ние закабаления Чехословакии и, следова¬
тельно, на характер начального этапа ре¬
волюции в стране иная. Отправное поло¬
жение тов. Быстржины состоит в том, что

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
99
решающим для определения характера об¬
щества и развития революции является
степень развития капитализма, состояние
производственных отношений или «соотно¬
шение между производительными силами
и производственными отношениями, кото¬
рые накануне (? — Г. П.) революции из
форм развития производительных сил ста¬
новятся их оковами» (стр. 27). Исходя из
этого, тов. Быстржина вольно или невольно
недооценивает последствия оккупации, от¬
влекается от изменений объективной си¬
туации в годы оккупации и освещает этот
период лишь с точки зрения противоречия
йежду пролетариатом и буржуазией страны.
Он упускает из виду главное направление
борьбы трудящихся во главе с ЕПЧ —
борьбу против иностранного империализма
и его пособников — и формулирует задачи
назревавшей в Чехословакии революции
как социалистические задачи (стр. 33). На¬
циональную и демократическую революцию
он правильно считает подступом к социали¬
стической революции, но... «в рамках об¬
щего социалистического этапа револю¬
ции» (стр. 39. Разрядка моя.— Г. П.), не
замечая логической противоречивости этих
положений.
Положение о соотношении между произ¬
водительными силами и производственными
отношениями верно постольку, поскольку
оно говорит о решающей экономической ос¬
нове социальной революции в целом. Но в
отрыве от политики оно недостаточно. Ха¬
рактер социальной революции определяется
также и политической стороной, то есть
переходом власти из рук старого, отживаю¬
щего класса в руки нового, прогрессивного
класса, ибо главным вопросом всякой рево¬
люции, как учит марксизм-ленинизм, яв¬
ляется вопрос о власти.
Недостаточность положения, выдвинуто¬
го тов. Быстржиной, обнаруживается со¬
вершенно ясно, если попытаться опреде¬
лить на его основе характер конкретного,
отдельного этапа большого революционно¬
го 'Процесса.
Например, исходя только из этого поло¬
жения, нельзя понять характера Февраль¬
ской революции в России в 1917 году,
так как тоща не произошло изменений
в соотношении производительных сил и
производственных отношений. Более того:
соотношение производительных сил и про¬
изводственных отношений в России еще
задолго до 1917 года требовало смены ка¬
питалистических отношений социалистиче¬
скими; в стране назревала пролетарская
революция, однако исторически этой соци¬
альной революции предшествовала в фев¬
рале 1917 года буржуазно-демократиче¬
ская. Это означает, что назревающей про¬
летарской социальной революции может
предшествовать в едином, при определен¬
ных условиях непрерывном, революционном
процессе переворот, носящий характер бур¬
жуазно-демократической революции.
Другой пример: очевидно, что в Венгрии
после второй мировой войны степень раз¬
вития капитализма, соотношение между
производительными силами и производ¬
ственными отношениями были благоприят¬
нее для возникновения социалистической
революции, чем после первой мировой вой¬
ны. Однако после второй мировой войны
революция в стране началась как демокра¬
тическая и затем переросла в социали¬
стическую революцию, а после первой ми¬
ровой войны революция с самого начала
имела характер социалистической (ее не¬
удача объясняется, конечно, не состоя¬
нием производственных отношений в
стране). Не является ли причиной этой
диалектики общественного развития фа¬
шизм, оккупация и т. п.?
В этой связи следует остановиться на
том, что тов. Быстржина и некоторые дру¬
гие товарищи, отрицая демократический ха¬
рактер первого этапа революции в Чехо¬
словакии, признают, что такой характер
на первых своих этапах имели революции
в других странах народной демократии.
Основанием для такого заключения может
служить, по их мнению, наличие в этих
странах значительных феодальных пере¬
житков. Такая аргументация неоснователь¬
на, ибо в странах народной демократлп
уже на первом этапе революций в полити¬
ке и экономике решалась совокупность на¬
ционально-освободительных и демократи¬
ческих задач, выходящих далеко за рамкп
антифеодальных. Разрешение этих задач
не означало, однако, ликвидации капита¬
лизма и построения социализма. Это в пол¬
ной мере относится и к Чехословакии, в
силу чего тов. Копецким было выдвинуто
в докладе на заседании .ЦЕ ЕПЧ, посвя¬
щенном празднованию 35-й годовщины
КПЧ, положение о том, что в Чехослова¬
кии, «как и в ряде других стран, револю¬
ция началась сперва как национальная п
демократическая» («Piude pravo», 14/V
1956).
Следовательно, поскольку в странах на¬
родной демократии ликвидация феодаль¬
ных пережитков не составляла основного
содержания революций и на первом их эта¬
пе, демократический характер этого этапа
нельзя сводить к антифеодальной направ¬
ленности (как это делает тов. Быстржи¬
на). Связывание демократического этапа
революции лишь с антифеодальными зада¬
чами может привести к догматизирова¬
нию путей развития, революции в высоко¬
развитых странах, к утверждению, что в
этих странах общедемократическая рево¬
люция не может стать отправным пунк¬
том социалистической.

100
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
При решении вопроса о характере рево¬
люции необходимо исходить из единства
экономики и политики, ибо характер рево¬
люционного процесса на отдельных его
этапах определяется не непосредственно
экономической основой социальной револю¬
ции, общим соотношением производитель¬
ных сил и производственных отношений
или степенью зрелости капитализма, а
отношениями классов, тем, какие клас¬
совые противоречия решает на дан¬
ном этапе революция. В закабаленной Че¬
хословакии еще более углубилось проти¬
воречие между общественным характером
производства и частнокапиталистическим
присвоением, однако это происходило
в изменившихся политических и экономи¬
ческих условиях, что не могло не влиять
на соотношение классовых сил и противо¬
речий. Тов. Быстржина недооценивает эту
диалектику и стремится определить харак¬
тер первого, начального этапа револю¬
ции, возникающей в условиях закабаления
страны, исходя из экономической основы
пролетарской, социальной революции —
основы, которая сложилась' в Чехослова¬
кии задолго до войны. Такой подход, по
нашему мнению, перекликается в какой-то
мере с экономическим материализмом. По
существу, тов. Быстржина, обвиняя в схе¬
матизме (догматизме) своих оппонентов,
доказывающих наличие в Чехословакии,
как и других странах народной демокра¬
тии, двух этапов революции, сам прихо¬
дит к схеме — схеме одноэтаиной револю¬
ции, чисто социалистической с самого на¬
чала.
Однако, относя национальную и демо¬
кратическую революцию в Чехословакии к
демократическому этапу революции, нель¬
зя этим ограничиться. Революция в Чехо¬
словакии представляет собой революцию
эпохи империализма и общего кризиса ка¬
питализма, эпохи социальных пролетар¬
ских революций, пришедшей с Великим
Октябрем на смену эпохе буржуазных ре¬
волюций; она возникла в условиях зака¬
баления страны иностранным империализ¬
мом. Такая революция, будучи антиим¬
периалистической, антифашистской, при
гегемонии пролетариата (в этом от нее ве
отличается и антифеодальная революция)
ведет в целом не к усилению, а к ослаб¬
лению капитализма (как мировой системы
в целом, так и в стране, где совершилась
революция).
Такая революция становится исходным
пунктом социалистической революции. Ге¬
гемония пролетариата является решающим
внутренним фактором, обеспечивающим пе¬
реход от первого, демократического этапа
революции к социалистическому, ибо про¬
летариат и его партия, руководя массами и
решая демократические и национальные
задачи, никогда не упускают из виду свою
конечную цель — социализм. Это прояв¬
ляется как в масштабах, так и в методах
решения демократических задач. Поэтому
демократический этап революции являет¬
ся не только предварительным услови¬
ем, но и шагом к решению задач социали¬
стической революции, несет в себе сущест¬
венные социалистические элементы; уже в
ходе этой революции начинают осущест¬
вляться и социалистические преобразова¬
ния. При гегемонии пролетариата на демо¬
кратическом этапе революции в такой вы¬
сокоразвитой стране, какой являлась ка¬
питалистическая Чехословакия, экономи¬
ческие преобразования имеют антибуржу¬
азную	направленность в большей мере,
чем в	стране слаборазвитой. Внутренне
диалектический характер задач националь¬
ной и демократической революции в Чехо¬
словакии отразился в Еошицкой правитель¬
ственной программе, а также в характере
власти и социально-экономических преоб¬
разований, осуществленных в ходе майской
революции 1945 года \
В политической области майская рево¬
люция	означала свержение господства
иностранных империалистов и их пособ¬
ников,	ликвидацию фашистско-террори¬
стического режима (при решающей роли
Советской Армии), восстановление нацио¬
нальной самостоятельности, независимости
и демократических свобод; возникла новая,
народно-демократическая власть. Каков был
характер этой власти, ее классовая сущ¬
ность?
Характер власти зависит от того, какой
класс (классы) устранен от власти и какой
класс (классы) пришел к власти.
Исходя из этого положения, следует под¬
черкнуть то важное обстоятельство, что
установление народной власти в Чехосло¬
вакии произошло путем свержения фа¬
шистско-империалистической власти. На¬
родная власть возникла на первом этапе
революции ка основе разрешения проти¬
воречия между трудящимися массами
(к которым примкнула и часть буржуазии)
и империализмом (прежде всего иностран¬
ным), а не из разрешения противоречия
между пролетариатом и буржуазией в це¬
лом. Поэтому возникла народная, антифа¬
шистская и антиимпериалистическая
власть, характеризовавшаяся ведущей
ролью рабочего класса, действовавшего в
союзе с трудящимся крестьянством, при
участии средней буржуазии. В этом смыс¬
ле пролетариат вынужден был делить
власть с этой буржуазией, которая явля¬
лась отнюдь не социалистической и не
1 Майская революция 1945 года — это
начальный период революции в Чехослова¬
кии, национальная и демократическая ре¬
волюция в более узком понимании.

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
101
антикапиталистической силой. Буржуаз¬
ные круги имели определенное влияние на
часть трудящихся, особенно трудового кре¬
стьянства.
Как можно определить классовую сущ¬
ность власти, возникшей в стране
в 1945 году? Большинство исследователей
не считает эту власть диктатурой проле¬
тариата; не подходит здесь, очевидно, и
понятие «неполной» и «непрочной» дикта¬
туры пролетариата (тов. Быстржина),
подвергнутое справедливой, по нашему мне¬
нию, критике в чехословацкой печати. Это
понятие неприемлемо и потому, что термин
«диктатура пролетариата» означает сущ¬
ность явления, а не его форму, о которой
много говорит тов. Быстржина. Обосно¬
вание тов. Быстржиной характеристики
власти как диктатуры пролетариата
(стр. 40), между прочим, тем, что «рево¬
люционная партия рабочего класса являет¬
ся главной, руководящей силой в прави¬
тельстве и в государстве», что она опре¬
деляет «основное направление политики»,
нам кажется недостаточным потому, что
приведенные положения характеризуют во¬
обще ведущую роль пролетариата и его
партии, в том числе и в революционной
диктатуре пролетариата и крестьянства, а
не специфические черты диктатуры проле¬
тариата.
Можно согласиться с тов. Быстржиной,
что в период 1945—1948 годов происхо¬
дит «формирование диктатуры пролетариа¬
та» (стр. 39), однако тогда возникает во¬
прос: в условиях какой власти формирует¬
ся, создается диктатура пролетариата?
Правы критики тов. Быстржины, утвер¬
ждающие, что власть периода 1945—
1948 годов являлась революционно-демо¬
кратической диктатурой народа. Однако
это понятие требует классовой характери¬
стики.
Рев о л ищи он н о - д ем о вр ат и ч ес к ая д икт ату -
ра народа в Чехословакии, возникшая в хо¬
де разрешения главного противоречия эта¬
па 1938—1945 годов, являлась по своей
классовой природе разновидностью дикта¬
туры пролетариата и крестьянства. Воз¬
ражения тов. Быстржины против такого
определения (см. стр. 40) неосновательны,
так как диктатура пролетариата и кре¬
стьянства как форма классового господ¬
ства, отражающая определенное соотно¬
шение классовых сил, может возникнуть
не только в ходе антифеодальной, но и
в ходе иной демократической революции,
'Которая произойдет при подобной же рас¬
становке классовых сил (как это и было
в Чехословакии).
По характеру возникновения и своей
'Классовой природе революционная дикта¬
тура пролетариата и крестьянства являет¬
ся властью временной, переходящей к ди¬
ктатуре пролетариата. Поэтому Ленин на¬
зывал ее «организацией не «порядка», а
организацией войны» (Соч., т. 8,
стр. 353). В ходе классовой «войны» из
этой власти возникает диктатура проле¬
тариата
В Чехословакии буржуазия с первых
дней революции пыталась, погасив рево¬
люционный напор масс, ограничить свер¬
шенные преобразования и затем повернуть
развитие в направлении восстановления
домюнхенских порядков.
Гегемон революции — рабочий класс во
главе с КПЧ, сплачивая вокруг себя мас¬
сы, мирно развивал революцию по «гене¬
ральному направлению через народную де¬
мократию к социализму» (К. Gottwald
«1949—1950», str. 57—58).
Раскрытие характера власти, возникшей
в ходе майской революции, позволяет
глубже понять особенности '.преобразований
в области экономики, осуществленных ре¬
волюционным народом с использованием
этой власти.
В ходе майской революции были осу¬
ществлены важнейшие мероприятия, на¬
правленные на решение национально-
освободительных задач и одновременно
аграрном) вопроса: была конфискована зе¬
мельная собственность 'немецких и венгер¬
ских аграриев, а также чехов и слова¬
ков — предателей республики (декрет от
21 июня 1945 года); эта земля (всего
около 3 миллионов гектаров, то есть одна
четверть всей территории Чехословакии)
в большей своей части была передана
в частную собственность трудящимся кре¬
стьянам (в Словакии максимальный надел
равнялся тогда 60 гектарам).
Большое экономическое значение имели
упразднение изданных в период оккупации
актов перехода имущества, за которыми
скрывался грабеж чешского и словацкого
населения германскими империалистами, и
особенно установление национального
управления (декрет от 19 мая 1945 года)
предприятиями и всем имуществом, нахо¬
дившимся в годы оккупации в собственно¬
сти, владении или управлении немецких п
венгерских капиталистов, а также чехо¬
словацких капиталистов—предателей рес¬
публики.
Политические и экономические преобра¬
зования, осуществленные в период майской
революции трудящимися, зачастую явочным
порядком, носили вначале по преимуще¬
ству характер общедемократического пере¬
ворота. Это понятие ни в коем случае не
означает надклассовости, как мимоходом
заявляет тов. Быстржина на стр. 35 своей
статьи. Общедемократическая борьба —
это одна из форм социальной, классовой
борьбы. Успех этой борьбы является успе¬
хом всех классов и групп, объединенных

102
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
общей * (хотя и ограниченной) целью, но
прежде^ всего и больше всего выигрывают
от этой борьбы пролетариат и крестьян¬
ство (см. В. И. Ленин. Соч., т. 8, стр.
504).
Трудящиеся во главе с рабочим классом
заняли ведущее положение в возникшей
народной демократии. В результате поли¬
тических и экономических преобразований
майской революции выиграла также я
средняя буржуазия, входившая в Нацио¬
нальный фронт; она заняла иное положе¬
ние, чем в период оккупации: из отстра¬
ненной от власти она превратилась в уча¬
ствующую в осуществлении власти; эко¬
номическое притеснение и грабеж со сто¬
роны оккупантов были упразднены.
Общедемократический характер полити¬
ческих и экономических преобразований
майской революции состоит и в том, что
народная демократия на этом этапе, буду¬
чи переходной формой, являлась демокра¬
тией и для буржуазии, входившей в На¬
циональный фронт; демократические сво¬
боды означали свободу и для этой
буржуазии (в том числе свободу эксплуа¬
тировать, хотя она уже была несколько
ограничена, прежде всего, не говоря об
общеполитических моментах, наличием
в стране рабочего контроля). Но ясно, что
это была демократия, направленная про¬
тив германского империализма и монопо¬
листической буржуазии страны, против
фашизма и его политических форм и орга¬
низаций.
Не говоря об аграрной реформе, носив¬
шей демократический характер, демокра¬
тический характер преобразований май¬
ской революции можно проредить и на
так называемой системе национальных
управлений. Установление в мае — июне
1945 года национальных управлений, си¬
стема которых широко распространилась
(что объясняется засильем в экономике
оккупированной Чехословакии немецкого
капитала, а также капитала предателей
республики), означало, что «бывшие все¬
сильные паны банковских концернов, про¬
мышленных трестов и картелей осажены
со своих тронов», то есть, что господство
■немецких капиталистов и чехословацкой
монополистической буржуазии ликвидиро¬
вано (К. Gottwald «Deset let»,
Praha, 1948, str. 270).
Организация национальных управлений
означала установление государственного
управления предприятиями и всем иму¬
ществом, принадлежавшим этому крупно¬
му капиталу. Природа национальных
управлений сложна- прежде всего потому,
что государство, осуществлявшее улравлв'
«ие, на етом этапе не являлось диктату¬
рой пролетариата. Государственное управ¬
ление тогда сочеталось на предприятиях с
рабочим контролем, частично эта система
перерастала в рабочее управление, одна¬
ко наряду с этим национальные управ¬
ляющие нередко являлись представителями
буржуазии, даже собственниками других
предприятий, также находящихся в на¬
циональном управлении.
Установление национальных управле¬
ний — это глубокое вторжение пролета¬
риата в отношения собственности, но это
еще не установление социалистической
собственности, не социалистическое обоб¬
ществление на деле. Система националь¬
ных управлений означала фактическую
конфискацию, начало фактической нацио¬
нализации важнейших средств производ¬
ства; точнее говоря — это изъятие соб¬
ственности врагов и предателей, и поэтому
должно рассматриваться как мера времен¬
ная, переходная (см. там же, стр. 385).
Переходный характер этой меры виден так¬
же из того, что не был окончательно решен
вопрос о собственности на предприятия,
находившиеся в национальном управле¬
нии, законодательно не было оформлено
даже изъятие собственности у врагов и
предателей республики \ Такое положение
сложилось и сохранялось длительное (для
революционного периода) время, ибо про¬
летариат и буржуазия, входившая в На¬
циональный фронт, занимали различную
позицию в вопросе о дальнейшей судьбе
национальных управлений. Буржуазия,
опираясь на свои значительные позиции
в области политики и в экономике («сво¬
бодной» от национальных управлений, а
также в самих национальных управлени¬
ях), открыто и скрыто боролась за пе¬
редачу предприятий, находившихся в на¬
циональном управлении, частным соб¬
ственникам (в этом она видела цель
национально-освободительной революции).
И действительно, некоторая часть имуще¬
ства и предприятий перешла от нацио¬
нальных управлений частным собственни¬
кам. Это произошло отчасти ввиду отмены
актов перехода имущества, изданных в го¬
ды оккупации, и восстановления в правах
собственности лиц, пострадавших от на¬
цистского преследования, отчасти путем
!П'Р ОД з*ж и.
Но, конечно, решающие средства произ¬
водства, находившиеся в национальном
управлении, пролетариат отстоял от пере¬
дачи частным собственникам, требуя на¬
ционализации их в соответствии с Кошиц-
®ой программой, которая., хотя и не гово¬
рила прямо о национализации, но
1 Декрет о конфискации собственности
врагов и предателей республики был при¬
нят лишь вместе с декретами о национали¬
зации в октябре 1945 года.

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
103
содержала шшнкениею необходимости уста¬
новить общее г-ос у дарственное руковод¬
ство в важнейших областях экономики.
Сущность национальных управлений со¬
стояла, следовательно, в том, что это было
изъятие собственности врагов и предателей
в сочетании с государственным управлени¬
ем, глубокое вторжение в отношения собст¬
венности. Однако окончательный характер
этих мероприятий мог определиться лишь
в ходе дальнейшего развития революции,
дальнейшего укрепления позиций пролета¬
риата и изменения сущности власти в его
пользу. Система национальных управлений,
установленная .в мае — июне 1945 года и
разрешившая национально-освободитель¬
ные, антифашистские и антиимпериалисти¬
ческие задачи, содержала в себе элементы
социализма уже на демократическом этапе
революции.
С осуществлением политических и эко¬
номических преобразований в ходе май¬
ской революции 1 были разрешены задачи
национальной и демократической револю¬
ции, и •противоречия в обществе претерпе¬
ли существенные изменения. Невозможно
установить точные границы этапов рево¬
люции, однако можно утверждать, что
преобразования майской революции разре¬
шили главное противоречие этапа 1938—
1945 годов — противоречие между трудя¬
щимися массами и империализмом (прежде
всего германским); попутно нашло разре¬
шение и противоречие между средней и
монополистической буржуазией; был сде¬
лан решающий шаг в разрешении проти¬
воречия между трудящимся крестьянством
и аграриями, а также в решении нацио¬
нального вопроса в стране.
Главное противоречие этапа 1938—
1945 годов определяло характер этого
этапа. Одновременно с разрешением в хо¬
де майской революции этого противоречия
начали решаться также социалистические
задачи, ибо национально-освободительные
и демократические преобразования, после¬
довательно доводимые до конца при веду¬
щей роли рабочего класса в народной де¬
мократии, означали ослабление позиций
буржуазии в целом. С разрешением глав¬
ного противоречия этапа 1938—1945 го¬
дов на первый план выступает задача раз¬
решения противоречия между пролетариа¬
том и буржуазией. Это с неизбежностью
ведет к обострению классовой борьбы про¬
летариата с буржуазией, входившей в На-
1 В тезисах Отдела пропаганды и агита¬
ции ЦК КПЧ говорится, что «переход вла¬
сти в руки народа, его национальных коми¬
тетов и правительства Национального
фронта... означал решение главной поли¬
тической задачи национальной и демокра¬
тической революции» («Deset let narodne
deraokratick£ho Ceskoslovenska»).
циональвый фронт, ибо она выступает
против развития революции.
Весь период 1945—1948 годов следует
рассматривать не к аж этап национальной
и демократической революции, а как пе¬
риод мирного перехода этой революции
в революцию социалистическую. Этот пере¬
ход ускорялся в силу того, что диктатура
народа осуществлялась в высокоразвитой
стране с закаленным рабочим классом, опи¬
равшимся на поддержку широких слоев на¬
селения. Наличие Советского Союза созда¬
вало благоприятные международные усло¬
вия, преграждало путь империалистической
агрессии. Его успехи увеличивали притя¬
гательную силу социализма, его братская
помощь способствовала восстановлению
страны. Этот переход протекает как единый
процесс во всех областях общественной
жизни, но различными темпами; националь¬
ные и демократические преобразования и
преобразования социалистические в этом
случае нельзя отрывать друг от друга, они
взаимосвязаны: первые перерастают во вто¬
рые. Без учета этой диалектики нельзя рас¬
крыть характер революции в стране.
Общеизвестно, что социалистическая
революция начинается е завоевания вла¬
сти — главного вопроса всякой революции,
с установления диктатуры пролетариата.
Великая Октябрьская социалистическая
революция — блестящее тому подтвержде¬
ние. Это положение подтверждается и
историческим опытом стран народной де¬
мократии, в том числе и Чехословакии. Ге¬
гемония пролетариата в национальной и
демократической революции, ведущая
роль его в системе демократической дик¬
татуры народа и представляет собой з а-
родыш диктатуры пролета¬
риата. В период 1945—1948 годов в
Чехословакии, по нашему мнению, и про¬
исходит становление диктатуры пролета¬
риата путем нанесения ряда последова¬
тельных ударов буржуазии, препятствую¬
щей развитию революции.
В период 1945—1948 годов революци¬
онная диктатура народа осуществляет ме¬
роприятия в области экономики, которые
укрепляют народно-демократический строй
и являются шагом к социализму.
Такой характер носила национализация
важнейших средств производства в октяб¬
ре 1945 года, темпы и масштабы которой
определялись высоким уровнем развития
страны. По декретам о национализации
в руки государства перешло более 60%
промышленности страны, банки, страхо¬
вые общества. Поскольку национализация
выросла из национально-освободительной,
демократической борьбы, она знаменовала
собой последовательное решение нацио¬
нальных и демократических задач, но в то
же время явилась и значительным шагом

104
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
вперед по сравнению с национальными
управлениями, ибо означала установление
и закрепление общественной собственно¬
сти.
В период 1945—1948 годов рабочий
класс и ЕПЧ осуществляли ясно опреде¬
ленную на VIII съезде ЁПЧ в марте
1946 года генеральную линию мирного
перехода национальной и демократической
революции в революцию социалистиче¬
скую. Рабочий класс и КПЧ разоблачали на
практических делах буржуазию, которая
стремилась развернуть частное предприни¬
мательство, явно и тайно саботировала вос¬
становление экономики, укрепление нацио¬
нализированного сектора и всего народно-
демократического строя. Таким путем про¬
летариат и его партия добивались изоляции
реакционных буржуазных кругов, имевших
до тех пор влияние на определенные слои
трудящихся и особенно на средние слои го¬
рода и деревни; таким путем КПЧ решала
одну из важнейших задач этого периода:
повышала политическую зрелость трудя¬
щихся масс, завоевывала их на сторону ра¬
бочего класса. В ответ на саботаж буржуа¬
зии КПЧ при поддержке трудящихся масс
выдвинула осенью 1947 года требование
дальнейшей национализации всех предприя¬
тий с количеством рабочих и служащих бо¬
лее пятидесяти человек.
Утратив надежду на «спад» революции,
на развал хозяйства и народно-демократи¬
ческого строя, буржуазия, терявшая пози¬
цию за позицией, решилась перед лицом
провала на приближавшихся выборах на
контрреволюционный путч в феврале
•1948 года и потерпела полное политиче¬
ское поражение. Народная демократия
в стране завершила перерастание в дикта¬
туру пролетариата, были осуществлены
дальнейшие социально-экономические пре¬
образования. IX съезд КПЧ, этой руково¬
дящей силы народной демократии, опре¬
делил в 1949 году генеральную линию
строительства социализма.
* * *
Подведем итог всему сказанному. Ре¬
шающим противоречием домюнхенской Че¬
хословакии было противоречие между
пролетариатом и буржуазией, что должно
было определить социалистический харак¬
тер грядущей революции.
Закабаление страны германским импе¬
риализмом привело к резкому росту де¬
мократических по своему характеру задач
и сделало главным, решающим противоре¬
чием этапа 1938—1945 годов не основное
социальное противоречие — между проле¬
тариатом и буржуазией, — а противоречие
между трудящимися, к которым примкну¬
ла и часть средней буржуазии, и империа¬
лизмом (германским и его пособниками в
стране).
Это и определило характер начального
этапа единого революционного процесса
в стране как национальной и демократи¬
ческой революции. Осуществление задач
этого этапа составило основное содержа¬
ние так называемой майской революции
1945 года.
Возникшая в ходе этой революции
власть — диктатура народа — представля¬
ла собой разновидность диктатуры проле¬
тариата и крестьянства, а гегемония про¬
летариата на этом этапе революции озна¬
чала зарождение и постепенное укрепле¬
ние власти рабочего класса, его диктату¬
ры. его господства.
От майской революции начинается стра¬
тегический этап социалистической револю¬
ции. Период от майской революции до
февраля 1948 года является периодом мир¬
ного перехода национальной и демократи¬
ческой революции в революцию социали¬
стическую.
Февраль 1948 года, завершив переход
от национальной и демократической рево¬
люции к социалистической, открывает пе¬
риод диктатуры пролетариата и строи¬
тельства социализма в Чехословакии.
Г. П. ПУШЕВ
К проблеме причинности в квантовой механике
Споры по принципиальным вопросам
квантовой механики отнюдь не новы: они
начались около тридцати лег тому назад.
И если дискуссии продолжаются и по сей
день, то это неоспоримо свидетельствует о
том, что в области основ квантовой меха¬
ники имеются нерешенные вопросы. Тем
большее удивление может вызвать статья
10. Н. Демкова «О попытках пересмотра
статистического толкования квантовой ме¬
ханики» (журнал «Вопросы философии»,
№ 5 за 1957 год), поскольку в ней дело
представлено таким образом, будто ника¬
ких проблем принципиального характера
на самом деле нет. Хорошо известно, что в
квантовой механике идут споры о принци¬
пе причинности, причем раздаются утверж¬
дения о том, что квантовая механика от¬
вергает этот принцип. Однако эта сторона
проблемы совершенно обходится в статье
Ю. Н. Демкова, и создается впечатление,
что с философскими вопросами все обсто¬
ит благополучно. Но за этим умолчанием
может скрываться определенное решение
некоторых философских проблем, в том
числе и проблемы причинности.

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
105
Читая статью Ю. Н. Демкова, невольно
приходится задать вопрос: против чего он
выступает и что он защищает? В тех са¬
мых «рассуждениях» Л. де Бройля (см. ста¬
тью Л. де Бройля «Интерпретация вол¬
новой механики», журнал «Вопросы фило¬
софии» № 6 за 1956 год), которые
Ю. Н. Демков называет любопытны¬
ми, Л. де Бройль совершенно определенно
исходит из того, что имеется реальный мир,
существующий объективно, то есть неза¬
висимо от наблюдателя, от его знаний и от
«способов его описания», и что человек
исследует объективные законы этого мира.
Ю. Н. Демков считает несостоятельной
ту интерпретацию квантовой механики, ко¬
торая дается де Бройлем. Автор этих строк
также не во всем согласен с де Бройлем.
Но важнейший вопрос, который, собствен¬
но, и подлежит обсуждению на страницах
философского журнала, заключается в сле¬
дующем: являются ли несостоятельными
философские позиции Л. де Брой¬
ля, из которых он исходит в своей крити¬
ке так называемой обычной интерпретации
волновой механики, или же сомнения вы¬
зывает только математический аппарат,
предлагаемый им для отображения объек¬
тивных закономерностей движения элемен¬
тарных частиц?
Сказанное означает, что проблемы кван¬
товой механики должны быть подвергнуты
тщательному философскому анализу, в ходе
которого необходимо точное различение во¬
просов физических и вопросов философских,
что, к сожалению, не всегда выдерживает¬
ся в дискуссионных статьях на эту тему.
Удастся ли де Бройлю, Ж. Вижье, Д. Бому
проникнуть дальше в глубь материи на ос¬
нове их теории двойного решения или же
для этого нужно применить другой матема¬
тический аппарат и учесть какие-либо иные
свойства «элементарных» частиц, пока не
учитываемые,— это вопрос специальный,
и Ю. Н. Демков, как физик, имеет полное
право иметь на это свое особое мнение.
Что касается принципа причинности или
вопроса об объективном существовании
объекта, независимого от измерений и на¬
блюдений субъекта, то это уже вопрос фи¬
лософский, и советские ученые, как физи¬
ки, так и философы, безусловно, поддержат
материалистические в своей основе науч¬
ные позиции де Бройля, Ж. Вижье, Д. Бо¬
ма, Ж. Лошака и других сторонников так
называемой детерминистской интерпрета¬
ции квантовой механики, точно так же, как
они, безусловно, осудят позитивистские в
своей основе позиции сторонников истол¬
кования квантовой механики в духе допол¬
нительности.
Важно подчеркнуть, как это и делает
Ж. Вижье, что речь идет не о том, чтобы
с помощью новой теории еще раз получить
уже достигнутые результаты, а о новом
шаге к раскрытию еще более глубоких и со¬
кровенных свойств материи. Речь идет не
о том, чтобы «запретить» статистическую
трактовку квантовой механики, что было
бы бессмысленно, а о том, чтобы глубже
познать свойства «элементарных» частиц и
на этой основе объяснить то, что сегодня
представляется странным или непонятным;
К сожалению, Ю. Н. Демков со своей
стороны не предлагает никакой программы.
Более того, заявляя категорически, что по¬
нятие вероятности является первичным,
стало быть, неанализируемым, Ю. Н. Дем¬
ков закрывает путь углубления теории до
познания структуры «элементарных» ча¬
стиц, не говоря уже о том, что такое пони¬
мание вероятности предопределяет отрица¬
ние индивидуальной причинности в микро¬
явлениях.
В связи с тем, что Ю. Н. Демков в зна¬
чительной мере обходит насущные фило¬
софские проблемы, являющиеся предметом
тридцатилетней дискуссии, представляется
необходимым еще раз затронуть наболевшие
вопросы.
* * *
Пытаясь дать объяснение необычному
характеру квантово-механической теории,в
которой оказались неприменимыми класси¬
ческие представления о движении частиц
по определенным траекториям, Н. Бор и
В. Гейзенберг тридцать лет тому назад вы¬
двинули свою интерпретацию квантовой
механики. В основе этой интерпретации
лежало утверждение, что в научную теорию
должны входить только такие физические
данные, которые доступны непосредствен¬
ному наблюдению. Почему законы кванто¬
вой механики не дают сведения о траекто¬
рии, по которой движется электрон внут¬
ри атома? Потому, отвечали Бор и Гейзен¬
берг, что для наблюдения траектории необ¬
ходимо облучать атом, например, гамма-
лучами. Но уже при первом столкновении
с гамма-квантом электрон получит столь
сильный толчок, что неизбежно будет вы¬
бит из своей орбиты, и повторное наблюде¬
ние его положения покажет, что он нахо¬
дится далеко от своей первоначальной тра¬
ектории. В силу существования кванта
действия невозможно, говорят Бор и Гей¬
зенберг, осуществить такое наблюдение, ко¬
торое не сопровождалось бы достаточно
сильным возмущением, нарушающим обыч¬
ное для атомных частиц течение процессов.
К этому Н. Бор и В. Гейзенберг добавляли,
что само взаимодействие между прибором и
объектом не может быть в принципе точно
учтено, является «неконтролируемым».
В связи с этим они утверждают, что' в
квантовой области приходится отказаться
от привычного в классической физике про¬

106
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
странственно-временного описания причин¬
но-следственных связей, поскольку кау¬
зальное описание классической физики ис¬
ходило якобы из предположения о
бесконечно малой величине возмущения
системы при ее наблюдении. Поскольку
атомный объект «сам по себе» ненаблюда-
ем и для познания его свойств требуется
применять «классические» приборы, по-
разному взаимодействующие с этим объек¬
том, новая схема физической теории должна
быть основана на описании атомного объ¬
екта только в его отношении к прибору оп¬
ределенного класса. Эту новую схему в от¬
личие от каузальной схемы классической
физики можно охарактеризовать термином
«дополнительность», понимая его в том
смысле, что применение классических по¬
нятий, относящихся к прибору одного клас¬
са, исключает возможность одновременного
применения к этому же объекту классиче¬
ских понятий, относящихся к прибору дру¬
гого класса.
Хотя позитивистский дух этой концеп¬
ции достаточно убедительно показан мно¬
гими исследователями, как физиками, так
и философами, очевидно, эти идеи в под¬
новленной форме будут иметь известное
хождение до тех пор, пока им не будет
противопоставлена логически последова¬
тельная диалектико-материалистическая
интерпретация квантовой механики. Пози¬
тивистская направленность истолкования
квантовой механики в духе дополнитель¬
ности, в особенности отрицание ее сторон¬
никами принципа причинности,— все это
вызвало серьезную критику со стороны фи¬
лософов и физиков, придерживающихся ма¬
териалистической философии. Однако в ря¬
де работ вопрос неоправданно приобрел ха¬
рактер дилеммы: либо пересмотр квантово¬
механической теории в ее обычном виде с
целью сохранения чрезвычайно важного
для материализма принципа причинности,
либо пересмотр материалистического пони¬
мания принципа причинности для того, что¬
бы сохранить для науки необычайно пло¬
дотворные в своей области идеи квантовой
механики, сохранить квантовую механику
в ее исторически сложившейся форме.
Зачастую и сейчас не видят выхода из
указанной дилеммы, но, как нам кажется,
такой выход уже имеется: квантово-меха¬
ническая теория в обычном своем виде
(разумеется, без ее копенгагенской интер¬
претации) вполне согласуется с принципом
причинности в том виде, как его всегда
трактовал и трактует диалектический ма¬
териализм \ Единственное, что действи¬
тельно нуждается в пересмотре,— это име¬
* В дальнейшем в данной статье под
принципом причинности будет всюду подра¬
зумеваться следующее положение:	всякое
ющие распространение ненаучные пред¬
ставления о принципе причинности.
Бор и Гейзенберг утверждают, что зада¬
чей научной теории является «описание на¬
блюдаемого», «описание реальности»,
«предсказание результатов наблюдения».
При этом считается, что та или иная физи¬
ческая теория основана на том или ином
«способе описания». Так, можно встретить
выражения «способ описания классической
физики», «способ описания квантовой меха¬
ники». Такая точка зрения на задачи науки
как раз и является типично позитивист¬
ской: науке будто бы нет дела до того, ка¬
ковы вещи вне зависимости от их наблю¬
дения, нет дела до того, существуют ли ка¬
кие-либо объективные закономерности в
самом движении вещей, наука лишь упо¬
рядочивает наши восприятия, причем та¬
кие понятия, как причинность, детерми¬
низм и другие, относятся лишь к способу
упорядочивания, описания непосредственно
наблюдаемого. Причинность, говорят пози¬
тивисты (например, Дьюи), не есть свой¬
ство самих вещей, это лишь способ нашего
описания мира, способ его объяснения для
самих себя. Если отношение причинности
не свойственно самим вещам, а представ¬
ляет собой лишь способ описания, то, ес¬
тественно, оно может быть, с точки зрения
позитивиста, в любой момент заменено ка¬
ким-либо другим способом описания.
Конечно, науке чужды беспочвенные спе¬
куляции, но мы никогда не имели бы на¬
уки, если бы ученые только наблюдали и
только описывали наблюдаемое. Если бы
форма проявления и сущность вещей не¬
посредственно совпадали, то всякая наука
была бы излишня, говорил К. Маркс
(см. К. Маркс «Капитал», т. III,
стр. 830). Глубоко ошибаются Н. Бор и
В. Гейзенберг, когда говорят о возможности
или невозможности непосредственного на¬
блюдения причинно-следственных связей.
Это относится не только к современной фи¬
зике, но и к любой науке. Известно, что
наука развивается через выдвижение и про¬
верку гипотез, то есть определенных пред¬
положений о ненаблюдаемом на основе на¬
блюдаемого.
Впрочем, сам ход развития науки приво¬
дит физиков к необходимости отвергнуть
так называемый принцип наблюдаемости,
выдвинутый В. Гейзенбергом на заре разви¬
тия квантовой механики. В качестве приме¬
ра представляет интерес статья физика
Р. Маршака, опубликованная в первом но¬
мере «Сайнтифик америкэн» за 1957 год,
изменение в движении любого материально¬
го образования может быть вызвано аде¬
кватным материальным воздействием. Дви¬
жение при этом понимается в широком, фи¬
лософском смысле.

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
107
тем более, что Р. Маршак в этой .статье ме¬
нее всего собирался опровергать позитивизм
в физике. В противовес концепции наблю¬
даемости, согласно которой ненаблюдаемое
не может быть предметом научного исследо¬
вания, Р. Маршак рассказывает о «вирту¬
альных» пи-мезонах как переносчиках ядер-
ных сил («ядерном клее»). Пи-мезоны как
виртуальные частицы, окружающие нук¬
лон, ненаблюдаемы, и, тем не менее, они
уже стали предметом научной теории на
основе ряда экспериментальных данных и
теоретических соображений. А это как раз
и показывает, что задачи науки далеко не
исчерпываются «описанием наблюдаемого»
по «отношению к той или иной эксперимен¬
тальной установке, и даже менее всего
относятся к такому «описанию».
В ’ связи с этим представляется не¬
лишним остановиться на вопросе о действи¬
тельном соотношении эксперимента и тео¬
рии. При взаимодействии атомного объекта
с прибором происходят изменения как в со¬
стоянии прибора, так и в состоянии атом-
,ного объекта. В определенном изменении
прибора и проявляется определенное свой¬
ство микрообъекта. Через это свое свойство
микрообъект выступает как причина изме¬
нения состояния прибора, причем в специ¬
фичности этого изменения непосредственно
отражена специфичность свойства микро¬
объекта, как свойства, присущего именно
данному микрообъекту. Если одна ошибка
сторонников концепции дополнительности
состоит в непонимании действительной за¬
дачи -научного исследования, то их вторая
ошибка состоит в отрицании того, что во
[взаимодействии Прибора и микрообъекта по¬
следний ^выступает как носитель определен¬
ных свойств, стало быть, как носитель есте¬
ственно присущих ему причинно-следствен¬
ных связей. Взаимодействие прибора и
объекта представляет собой не нарушение
присущих объекту причинных связей, а,
наоборот, их проявление, хотя и в особых
условиях. Конечно, движение электрона по¬
сле вмешательства прибора становится не
таким, каким оно было бы, если бы этого
вмешательства не было. Но, познавая то,
как меняется движение электрона при том
или ином воздействии, мы познаем его фи¬
зические свойства, специфичность техпри-
чинно-следственных связей, в которые он
способен вообще вступать; мы получаем,
таким образом, возможность создать теорию
электрона или теорию электронной оболоч¬
ки атома. Через эксперименты, в которых
каждый раз осуществляется единичное яв¬
ление, мы познаем общее, повторяющееся,
существенное, необходимое в явлениях дан¬
ного вида вообще. Познавая свойства мик¬
рообъектов, как они проявляются во вза¬
имодействиях с приборами, наука — и это
одна из главнейших ее задач — силой тео¬
ретического мышления создает картину
явлений микромира вне и независимо
от какого-либо вмешательства наблюда¬
теля.
При этом наука вовсе не нуждается в
том, чтобы каждый раз представлять объ¬
екты в том виде, в каком они были, если
бы их наблюдали, например, связывать дви¬
жение электрона внутри атома, которое
рано или поздно будет раскрыто наукой и в
деталях с облучением атома гамма-лучами,
необходимыми для определения положения
электрона экспериментально. Короче говоря,
для выработки адекватного толкования той
или иной физической теории существенно
важно научиться различать единственное,
осуществляющееся в каждом отдельном
эксперименте, и общее, существенное, не¬
обходимое, которое наука экстрактирует из
многих экспериментов. Так, раз|рушая
электронную оболочку атома, ученые позна¬
ли ее основные свойства и строение, а в
настоящее время, используя такие мощные
средства разрушения атомных ядер, как ги¬
гантские ускорители частиц, познают ос¬
новные свойства и строение атомных ядер и
«элементарных» частиц.
В тесной связи с вопросом о действи¬
тельной роли эксперимента в научных ис¬
следованиях находится и вопрос о роли по¬
нятий классической физики в квантовой
механике. Применение понятий классиче¬
ской механики к области квантовой механи¬
ки, ограниченное определенными рамками,
связано вовсе не с необходимостью «описы¬
вать» эксперимент в терминах, относя¬
щихся к прибору. Известная роль класси¬
ческих понятий основана на двух обстоя¬
тельствах: во-первых, в силу неизбежной
исторической преемственности отдельные
классические понятия (например, понятия
волны и частицы) сохранились в кванто¬
вой механике, хотя приобрели смысл, весь¬
ма отличный от их классического смысла.
В частности, это связано с тем, что новые
понятия, соответствующие новой области
явлений, не вырабатываются в отрыве от
имеющихся теоретических представлений, и
в определенных границах приходится ис¬
пользовать понятия уже исследованной об¬
ласти, находя известные аналогии. Но ана¬
логии верны лишь до известных пределов.
Во-вторых, использование классических
понятий связано с тем, что некоторые по¬
нятия, например, понятие энергии, сохра¬
няют полностью свое значение и в новой
области. Бессмысленно говорить, что при¬
менение понятий классической физики
обусловлено употреблением приборов, если
с помощью тех же самых приборов досто¬
верно установлено несоответствие некото¬
рых классических понятий свойствам мик¬
рочастиц. Если «описываемые классиче¬
ски» приборы обнаруживают несоответст¬

108
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
вие между свойствами микрочастиц и по¬
нятиями классической механики, то каж¬
дое такое несоответствие, будучи обнару¬
жено, вынуждает создавать новые научные
понятия, отражающие эти специфические
свойства микрочастиц. Эти понятия не яв¬
ляются уже ни «классическими», ни макро¬
скопическими. Никто не скажет, что та¬
кие понятия, как «квант энергии», «спин»,
«обменное взаимодействие» и другие, яв¬
ляются классическими. Утверждения о не¬
избежности употребления в квантовой об¬
ласти классических понятий не выдержи¬
вают сопоставления с фактами; очевидно,
они связаны не с действительными науч¬
ными результатами квантовой теории, а
отражают определенный подход к объясне¬
нию особенностей квантовой механики.
Вопрос о том, каким образом поворот
стрелки прибора, движение пера самопишу¬
щего прибора, движение светового пятна
на экране осциллографа и другие явления,
подчиняющиеся одним законам и выражае¬
мые одной системой понятий, могут раскры¬
вать движение микрочастиц, подчиня¬
ющееся своим законам и отражаемое свое¬
образной системой понятий, может пока¬
заться весьма трудным в абстрактной по¬
становке. Однако этот вопрос сразу же те¬
ряет налет «принципиальной неразрешимо¬
сти», если конкретно рассмотреть ход на¬
учных исследований.
Поворот стрелки прибора ничего друго¬
го, кроме самого поворота, не показывает
только несведущему человеку. Вниматель¬
ному и тонкому экспериментатору в той
связи, которая привела его, как ученого,
данной постановке эксперимента, в связи со
всем предшествующим ходом развития на¬
уки, поворот стрелки прибора может ска¬
зать очень многое о тех процессах, кото¬
рые вызвали именно такой, а не какой-ли¬
бо другой поворот стрелки. Возьмем, к при¬
меру, известные опыты Франка и Герца,
подтвердившие дискретность состояний
атома. Здесь поворот стрелок двух прибо¬
ров — гальванометра и вольтметра —
происходит в полном согласии с классиче¬
ской механикой Ньютона и классической
электродинамикой, но характер зависимо¬
сти силы тока от ускоряющего потенциала
(наличие резко выраженных максимумов)
не может быть объяснен ни классической
механикой, ни классической электродина¬
микой, ни их совместным применением.
Классические теории не могут объяснить
изменений потока электронов, обусловлен¬
ных взаимодействием электронов с атом¬
ными оболочками. Это взаимодействие пред¬
ставляет собой явление принципиально но¬
вой области—области квантовой механики,
закономерности которой выражаются но¬
вой системой понятий. Этот пример доста¬
точно ясно показывает роль понятий и за¬
конов одной сферы явлений материального
мира для познания законов и выработки по¬
нятий, относящихся к другой сфере.
Кроме системы понятий, относящихся к
какой-либо конкретной, специфической
форме движения материи, например, си¬
стемы понятий механики Ньютона или си¬
стемы понятий термодинамики, имеются
понятия, отражающие в своей совокупно¬
сти наиболее общие, универсальные чер¬
ты движения материи вообще, безотноси¬
тельно к специфической форме этого дви¬
жения. Эта система понятий, отражающих
наиболее общие закономерности природы,
общества и мышления, есть система поня¬
тий философии. Понятия, отражающие спе¬
цифические черты какой-либо отдельной
формы движения материи, например, меха¬
нического движения, теряют свое значение
при попытке применить их к отображению
качественно иной формы движения мате¬
рии. Не удивительно поэтому, что ряд по¬
нятий классической механики становится
неприменимым в термодинамике, в элек¬
тродинамике, в квантовой механике и что
в каждом из этих особых разделов физики
на первый план выступают свои особые
понятия. Этого нельзя сказать о поняти¬
ях философии, которые одинаково приме¬
нимы к каждой конкретной форме движе¬
ния материи, так как в каждом особенном
проявляются моменты всеобщего. Таковы,
в частности, понятия причинности, законо¬
мерности, необходимости, детерминизма.
Глубоко ошибаются те, кто считает при¬
чинность и детерминизм «способами описа¬
ния, свойственными классической механи¬
ке», ибо категории причинности и детерми¬
низма выходят очень далеко за рамки ме¬
ханики и вообще физики, будучи приме¬
нимыми также и в химии, биологии, пси¬
хологии, истории человечества, политэко¬
номии, научной теории классовой борьбы,
научной теории социализма и т. д. Мы не
говорим уже о том, что категории причин¬
ности или детерминизма вообще никоим
образом не являются «способами описа¬
ния».
Остается, однако, фактом, что законы
квантовой механики не позволяют однознач¬
но предсказать, в какую точку экрана попа¬
дет тот или иной электрон после прохожде¬
ния через дифракционную решетку в опытах
по дифракции, несмотря на то, что задан
«полный набор» физических величин, ха¬
рактеризующих его первоначальное состоя¬
ние. Именно с этой особенностью кванто¬
во-механических законов в основном свя¬
заны утверждения о необходимости пере¬
смотра понятий причинности и детерми¬
низма в области квантовых явлений. Об¬
щие высказывания об универсальности
принципа причинности не могут привести
к разрешению проблемы, пока не будет

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
109
показано, каким образом сочетается всеоб¬
щий принцип причинности с конкретными
особенностями квантовой теории. Рассмот¬
рим этот момент.
В логике известно, что из справедливо¬
сти прямой теоремы отнюдь не следует
справедливость обратной теоремы. Так,
если идет дождь, то на небе обязательно
есть туча, однако если есть тучи, то дож¬
дя может еще и не быть. Попытаемся те¬
перь применить это неоспоримое положе¬
ние к соотношению между законом неко¬
торой теории и объективной реальностью,
отражением которой является данная тео¬
рия. В законе отражены существенные, не¬
обходимые общие черты данной формы
движения материи; это значит, что во вся¬
ком законе отражены не все подробности
того или иного вида движения, имеющие
место в действительности. «Закон берет
спокойное — и поэтому закон, всякий за¬
кон, узок, неполон, приблизителен»
(В. И. Ленин «Философские тетради»,
1947, стр. 126); «явление богаче
закона» (там же, стр. 127),— писал
В. И. Ленин, конспектируя Гегеля. По¬
скольку содержание закона Уже содержания
конкретных явлений действительного ми¬
ра, можно утверждать следующее: если
микрочастица не имеет вообще определен¬
ной траектории, то и в законах науки о
траекториях не будет речи; однако мы
имеем дело с обратным положением: законы
квантовой механики ничего- не говорят о
траекториях микрочастиц, а из этого не¬
правомерно было бы делать вывод, что и в
действительности микрочастицы не движут¬
ся по некоторым траекториям. Если законы
квантовой механики ничего определенного
не говорят о том, почему данный электрон
после дифракции попал в данную точку
экрана, то это не дает оснований для выво¬
да, что и в действительности попадание
электрона в данную точку не обусловлено
вполне определенными причинами, что на¬
лицо несоблюдение принципа причинности.
Может оказаться на самом деле, что в за¬
конах данной теории просто не отражены
соответствующие стороны действительного
движения частиц, что теория в некотором
смысле неполна, на что, в частности, обра¬
щал внимание А. Эйнштейн (см., например,
А.^Э й н ш т е й н «Квантовая механика и
действительность». Журнал «Вопросы
философии» № 3 за 1957 гад). При
рассмотрении этих вопросов часто не мо¬
гут представить, почему стороны объектив¬
ной реальности, не получившие отражения
в данной физической теории, не могут
быть введены в эту теорию вооб¬
ще. Ведь состояние микрочастицы харак¬
теризуется как будто бы полным набором
«наблюдаемых», дополнение которого, как
показал в свое время И. Нейман, в рамках
квантовой механики невозможно. Ответ на
этот вопрос надо искать в факте существо¬
вания качественно различных форм дви¬
жения материи, несводимых друг к другу,
в связи с чем для их отражения в науке
становятся необходимыми несводимые друг
к другу научные теории (в рамках физи¬
ки — классическая механика, термодина¬
мика, электродинамика, квантовая механи¬
ка, теория элементарных частиц и т. п.).
В основных уравнениях каждой из этих
теорий выражена закономерная связь фи¬
зических состояний исследуемых объектов.
Когда говорят о мнимом крушении принци¬
па причинности в области атомных явле¬
ний, то имеют в виду тот факт, что законо¬
мерная связь квантовых состояний, отра¬
жаемая уравнением Шредингера, не позво¬
ляет однозначно предопределить судьбу
каждого отдельного электрона. При этом
игнорируется фундаментальный факт нали¬
чия различных форм движения материи, в
силу которого понятие физического состоя¬
ния становится относительным понятием,
имеющим определенный смысл в связи с
соответствующей физической теорией.
Физическое состояние есть количествен¬
ная характеристика определенной формы
движения, присущей данному виду физи¬
ческих объектов. Но один и тот же фи¬
зический объект, как и образующие его
элементы, участвует в различных формах
движения, ввиду чего закономерная связь
состояний, отображаемая одной физи¬
ческой теорией, не всегда предопределяет
детально судьбу отдельного физического
тела.
Представим себе невесомый сосуд с ра¬
диоактивным газом, движущийся в поле тя¬
готения. По отношению к движению дан¬
ной массы газа в поле тяготения состоя¬
ние характеризуется импульсом и коорди¬
натами центра тяжести, так. что весь газ
можно представлять материальной точкой.
По отношению к общему молекулярному
движению внутри сосуда термодинамиче¬
ское состояние газа характеризуется объ¬
емом, давлением и температурой, то есть
величинами, которые совершенно не прини¬
мались во внимание при рассмотрении ме¬
ханического движения газа в целом. По от¬
ношению к взаимодействию «элементарных
частиц» — продуктов радиоактивного рас¬
пада — с атомами, в котором проявляется
дискретность энергетических переходов
между «стационарными состояниями» ато¬
ма, мы должны иметь дело с квантовыми
состояниями, в то время как по отношению
к явлению радиоактивного распада ядер
необходимо рассматривать ядерные состоя¬
ния. При этом мы не претендуем на полно¬
ту данного списка различных состояний.
Вообразим себе, что сосуд натолкнулся
на какое-либо тело и его герметичность на¬

110
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
рушилась. Термодинамическое состояние
газа при этом резко изменилось бы, одна¬
ко это изменение никак не было бы связа¬
но с его предыдущим термодинамическим
состоянием. Другими словами, знание пре¬
дыдущего термодинамического состояния
не всегда позволяет предсказать последую¬
щие состояния благодаря вмешательству
иных форм движения материи, совершен¬
но не затрагиваемых законами термодина¬
мики. Если ограничить себя только зако¬
нами термодинамики и не принимать во
внимание никаких других теорий, относя¬
щихся к качественно иным формам движе¬
ния материи, то создавалось бы впечатле¬
ние, что в отдельных случаях нарушается
принцип причинности и детерминизм.
Нетрудно видеть, что ни одна из физи¬
ческих теорий, отражающих закономерную
связь соответствующих состояний, не мо¬
жет претендовать на полное и однозначное
предопределение будущей судьбы каждого
из имеющихся здесь физических тел (газа
в целом, отдельной молекулы, атома, атом¬
ного ядра, отдельных элементарных частиц
и т. д.), так как мы имеем дело со взаим¬
ным переплетением качественно различных
форм движения материи. Однако невозмож¬
ность однозначного предопределения судь¬
бы отдельных тел не означает нарушения
принципа причинности, поскольку в каж¬
дом отдельном случае можно в принципе
всегда указать post factum, взаимодействи¬
ем каких тел и какими закономерностями
определяются те или иные детали судьбы
единичного объекта. Но эти закономерно¬
сти, определяющие в совокупности кон¬
кретные детали единичного, не всегда от¬
носятся к одной теории. В этом смысле
каждая из физических теорий является не¬
которым образом неполной.
Для каждого физического тела реально
возможны различные взаимодействия, но
не при всех этих взаимодействиях оно со¬
храняется как данное тело (организм, мо¬
лекула, атом и т. п.). Условия сохранения
и поддержания специфической для данного
вида формы движения накладывают опре¬
деленные ограничения на возможные вза¬
имодействия, делая одни из них недопусти¬
мыми, а другие наиболее вероятными. На
этой основе вырастают статистические за¬
кономерности. Их статистический характер
вызван не тем, что мы не можем учесть
те или иные детали, и не тем, что таких
деталей будто бы не существует, а только
тем, что в определенных условиях для дан¬
ного вида тел различные варианты реально
возможны и действительно осуществляются.
Поскольку для данной формы движения в
определенных условиях различные вариан¬
ты реально возможны и действительно осу¬
ществляются, более подробную детализа¬
цию нельзя провести, не выходя за рамки
данной формы движения, а стало быть, и
данной теории.
В этой связи стоит сказать несколько
слов о статье Г. Я. Мякишева «Соотношение
между динамическими и статистическими
закономерностями и квантовая механика»
(журнал «Вопросы философии» Jsfs 6 за
1958 год). Высказав ряд правильных поло¬
жений, автор, по нашему мнению, сочетает
их с ошибочными и несовместимыми с ними
утверждениями. Так, правильно подчерки¬
вая в начале статьи, что статистические и
динамические законы описывают (тер¬
минология не совсем удачная) разные фор¬
мы движения материи, не сводимые друг
к другу, Г. Я. Мякишев дальше утверждает
в полном противоречии с действительным
развитием науки, что динамические зако¬
ны исторически сменяются статистически¬
ми, толкующими тот же круг вопросов.
Эту точку зрения он развивает еще дальше,
абсолютизируя статистические законы и
объявляя их высшей формой закона по
отношению к динамическим законам. Тем
не менее в конце статьи мы узнаем,
что неоднозначность предсказаний единич¬
ных явлений, свойственная статистическим
законам, объясняется только недостаточ¬
ностью наших знаний о случайных связях
и с развитием науки будет все более и бо¬
лее уменьшаться. Такая трактовка стати¬
стических законов, объясняющая их вве¬
дение в науку недостаточностью наших
знаний, вполне справедливо названа в той
же статье метафизической, основанной на
отрицании объективного характера случай¬
ности.
С нашей точки зрения, нетрудно увидеть
истоки этой путаницы: автор, признавая в
принципе существование качественно раз¬
личных форм движения материи, не делает
вытекающих из этого выводов.
Квантовая механика не есть теория ме¬
ханического движения в микромире; это
теория качественно иной формы движения
материи, не сводимой к механической; кро¬
ме процесса уточнения наших знаний об
одной форме движения материи, имеет ме¬
сто развитие наших знаний о качественно
новых формах движения, которое начинает¬
ся с безуспешных попыток применить зако¬
номерности одной формы движения, напри¬
мер, механической, к другой, например,
к вопросам строения атома. Не учитывая
ищ не понимая этих обстоятельств, нельзя
понять переход от классической механики
к квантовой теории и сопровождающие его
трудности. Поэтому неправилен и вывод
автора, будто статистическая закономер¬
ность представляет собой высший тип за¬
кономерности. В сущности, каждая законо¬
мерность природы «изнутри» статистична,
а с другой, «внешней» стороны нестати-
стична.

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
111
Г. Я, Мякишев высоко оценивает ста-
,мистические закономерности за то, что они
будто бы включают в себя случайность,
в то время как динамические законы
ее будто бы «метафизически» исключают.
Заметим, что произвольно включать или ис¬
ключать что-либо может только человек, и,
следуя за автором, мы незаметно для самих
с.е.бя оказываемся очень недалеко от пони¬
мания динамических (а впрочем, даже и
.статистических)-законов как чисто субъек¬
тивных приемов «упорядочивания опыта».
Общий характер законов определяется объ-
ективнымиз-особенностями исследуемых яв¬
лений, а отнюдь не уровнем наших знаний
о:б этих явлениях.
, Что касается случайности, то неоднознач¬
ность статистического закона в отношении,
единичных явлений проистекает именно из
того, что он абстрагируется о;г случайных
влияний. В' самом деле, нетрудно сообра¬
зить, что если бы статистический закон
детально учитывал влияние случайно¬
стей, то он был бы однозначным. Этим пи
клей мере не отрицается объективное
существование случайных событий, но не
следует забывать, что все законы вскры¬
вают в явлениях необходимое и суще¬
ственное, отсеивая случайное и несуще¬
ственное. Ни один закон ни сейчас, ни
в перспективе не м*ожет однозначно
связать даже конечное число случай¬
ных связей с необходимыми, ибо объек¬
тивная случайность может быть понята
только с точки зрения наличия не сводимых
друг к другу качественно различных форм
движения материи. Их несводимость друг к
другу непосредственно означает их относи¬
тельную независимость друг от друга, в
сиду которой связь между ними неодно¬
значна. Именно это обстоятельство и яв¬
ляется объективной основой появления
статистических закономерностей в приро¬
де и их отражения в виде статистических
законов науки. Таким образом, статистиче¬
ский закон отражает необходимые для су¬
ществования объекта данного вида связи,
осуществляющиеся через массу случайно¬
стей, абстрагируясь от этих случайностей.
Нам представляется, что изложенные со¬
ображения проливают определенный свет
нд некоторые философские проблемы кван¬
товой механики. Та форма движения мате¬
рии, с которой имеет дело квантовая тео¬
рия, отнюдь не сводится к механическому
движению, к простому перемещению в про¬
странстве. Квантовая механика не предска¬
зывает однозначно место попадания элект¬
рона в опытах по дифракции не потому,
что в области микромира не соблюдается
индивидуальная причинность, а только
потому, что квантовая механика имеет
своим предметом другие существенные мо¬
менты общего движения микрочастиц,
безотносительно к их конкретным траекто¬
риям. Нечто похожее мьпимеем в статисти¬
ческой физике, которая :устанавливает не¬
которые общие моменты» массового движе¬
ния частиц безотносительно к их конкрет¬
ным траекториям. Принципиальный вывод
из новейшего развития физики состоит в
том, что надо признать /наличие в природе
качественно различных 'форм движения ма¬
терии, не сводимых друг к другу, и соответ¬
ственно этому наличие ряда относительно
независимых теорий, в рамках физики.
Если мы имеем физический объект, в дви¬
жении которого переплетаются качественно
различные формы движения материи, то за¬
коны каждой из теорий в отдельности не
отражают движения объекта в целом, а
охватывают лишь отдельные его стороны.
Естественно, что не :все события, происхо¬
дящие с данным объектом, однозначно пред-,
еказуемы в рамках только одной из этих
теорий, что, конечно, никак не означает
отрицания причинности и детерминизма.
Микрообъекты нельзя представлять в
виде крупинок, способных только к пере¬
мещению в пространстве; они являются
сложными материальными образованиями,
которым присущи, кроме простого переме¬
щения в пространстве, еще и другие, более
сложные формы материального движения.
Однако когда некоторые физики начинают
делать философские обобщения, то выяс¬
няется, что над ними все еще довлеют
остатки механицизма и они начинают гово¬
рить о «кризисе причинности», об инде¬
терминизме и т. п., ссылаясь на то, что
им не удалось свести новые, сложные фор¬
мы движения материи к механическому
движению, к простому перемещению в про¬
странстве.
Б. Я. ПАХОМОВ (г. Елец)
К вопросу о философской оценке некоторых
сторон учения о почве В. В. Докучаева
В. В. Докучаев — один из выдающихся
естествоиспытателей XIX века, гордость
русской науки. Имя его по праву стоит на¬
ряду с именами классиков естествознания:.
Дарвина, Менделеева, Лайеля и других.
В. В. Докучаев явился основоположни¬
ком генетического почвоведения — подлин¬
ной науки о почве. Его величайшая заслу¬
га состоит в том, что он первый стал
рассматривать почву как особое естествен¬

112
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
но-историческое тело, имеющее специфиче¬
ские законы, свое пространственное распо¬
ложение, свою историю во времени.
Стремясь к практическому претворению
добытых им научных истин, В. В. Доку¬
чаев разработал грандиозный план пере¬
делки природы степной России, который,
однако, не смог найти осуществления при
царизме. Ряд практических выводов, сде¬
ланных В. В. Докучаевым из своего учения
(требоцание дифференцированной агротех¬
ники в зависимости от конкретных усло¬
вий, рекомендация лесопосадок в борьбе с
засухой в степной России и другие), со¬
хранил большое значение и для практики
социалистического земледелия.
Будучи демократом по своим политиче¬
ским убеждениям, Докучаев стремился за¬
ставить науку служить облегчению участи
трудового крестьянства, верил в могучие
силы русского народа, боролся с косностью
и произволом царских чиновников.
Громадную роль сыграл Докучаев в раз¬
витии естествознания второй половины
XIX века. Он принадлежал к числу тех
ученых, которые своими выдающимися от¬
крытиями утверждали переход естествозна¬
ния на диалектические позиции. Созданное
им генетическое почвоведение материали¬
стично в своей основе. Оно явилось глубо¬
ким и верным отражением диалектики со¬
вершающихся в природе процессов.
Однако до настоящего времени в нашей
литературе не раскрыто философское зна¬
чение учения В. В. Докучаева о почве.
Более того, рядом авторов допускались
неправильные философские оценки его уче¬
ния, несостоятельная трактовка его почво¬
образовательной концепции как метафизи¬
ческой, плоскоэволюционистской, игнори¬
ровались естественнонаучный материализм
и стихийная диалектика его мировоззрен¬
ческих позиций.
В настоящей статье делается попытка
осветить лишь одну из проблем философ¬
ской оценки научного наследия В. В. До¬
кучаева, а именно: трактовку им сущности
и характера развития природных явлений.
Уже в ранних своих работах при изуче¬
нии геологических явлений В. В. Докучаев
отстаивал идею постепенного развития при¬
роды. В области геологии он выступил по¬
следователем взглядов Лайеля и Ломоно¬
сова, учивших о постепенных геологиче¬
ских процессах, изменяющих облик нашей
планеты.
Докучаев был сторонником теории Дар¬
вина. Он сам неоднократно высказывал
мысль о том, что растительный и живот¬
ный мир, подобно всему существующему,
изменяется. Докучаев писал о себе: «Автор
полагает, что и растительные и животные
организмы также являются, в сущно¬
сти, простой функцией от известных
физических условий страны, помноженной
на время» («Записки императ. С-П. мине¬
ралог. общества» 2-я серия, ч. 37, вып. 1,
стр. 146).
Исходный принцип созданного им почво¬
ведения, называемого «генетическим», вы¬
ражает непреклонную убежденность авто¬
ра в историческом развитии природы. «Как
всякое естественноисторическое тело, —
писал он,— почва имеет свое прошлое,
свою жизнь и свой генезис» (В. В. Д о-
к у чае в «Избранные труды». 1940',
АН СССР, стр. 496).
Вопрос о генезисе почв пытались рас¬
сматривать многие ученые и до Докучаева.
4 Однако большинство этих исследований бы¬
ло отрывочным, односторонним. Истори¬
ческая заслуга В. В. Докучаева заключает¬
ся в том, что генезис почв он поставил
основной целью почвенных исследований.
Вместо отдельных, разрозненных идей
о процессе почвообразования и факторах,
обусловливающих его, вместо эмпирическо¬
го изучения отдельных свойств почв он
создал цельное учение о почве как об осо¬
бом природном теле, развивающемся под
совместным влиянием пяти природных фак¬
торов, находящихся в генетической связи:
грунта и животного мира, рельефа местно¬
сти, абсолютного возраста страны, климата
и почвы, являющейся их производной, их
переменной функцией.
Анализируя вопрос о происхождении
почв как результате взаимодействия фак¬
торов почвообразования, В. В. Докучаев
установил закономерное размещение поч¬
венных типов в пространстве. Он открыл
закон горизонтальной и вертикальной зо¬
нальности почв.
В. В. Докучаев высказал ряд ценнейших
положений и по вопросу эволюции почв в
настоящее время. Он считал, что с возник¬
новением (генезисом) почв процесс их раз¬
вития не прекращается. Почва не мертвое,
неподвижное образование: подобно всему
существующему в природе, она изменяется,
развивается.
Основную причину эволюции почв До¬
кучаев видел в изменении факторов-почво-
образователей, взаимодействие почвы с ко¬
торыми осуществлялось не только в про¬
цессе генезиса, но и на протяжении всей
жизни почв.
Стремление рассматривать почву суще¬
ствующей во времени и пространстве, как
историческое образование самой материи,
возникшее в результате взаимодействия
определенных природных компонентов,
стремление рассматривать ее подчиненной
объективным законам природы обнаружи¬
вает 'стихийную диалектику почвообразо¬
вательной концепции ученого.
Мы намерены особо остановиться на во¬
просе о том, как трактуется характер про¬

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
ИЗ
цесса развития природы в докучаевском
учении о почве, ибо, на наш взгляд, имен¬
но в этом вопросе допускаются неверные
оценки философского значения наследия
великого ученого.
В нашей литературе неоднократно выска¬
зывались мысли о том, что докучаевская
почвообразовательная концепция, как и са¬
мо понимание Докучаевым характера раз¬
вития природы, носит якобы метафизиче¬
ский, плоскоэволюционистский характер.
Так, в статьях Г. Андреева «О «словах и
понятиях...» (журнал «Селекция и семено¬
водство», 1949, № 6), И. Н. Антипова-
Каратаева «Теоретические основы учения
В. Р. Вильямса» (сб. «Философские вопро¬
сы современной биологии», 1951) и других
можно встретиться с указанной выше оцен¬
кой созданной Докучаевым концепции.
И. Н. Антипов-Каратаев, говоря о даль¬
нейшем развитии идей В. В. Докучаева
В. Р. Вильямсом, писал: «Однако Вильямс
не мог не отбросить недостатков в воззре¬
ниях Докучаева, в том числе чисто
эволюционную трактовку им
почвообразования и содержащий
метафизические черты его «закон постоян¬
ства соотношений» между почвой и иоч-
вообразующими факторами» (разрядка
моя.— Л. Я.) (сб. «Философские вопросы
современной биологии», 1951, стр. 86).
При этом в качестве доказательства «ме¬
тафизичности» докучаевского учения о
почве берутся его утверждение о постепен¬
ном характере развития природы и неодно¬
кратно приводимое им заявление, что «при¬
рода не делает скачков».
Такая оценка почвообразовательной кон¬
цепции Докучаева является, на наш взгляд,
неверной. Авторы указанной выше точки
зрения не различают, по нашему мнению,
объективного философского содержания
учения В. В. Докучаева о почве и некото¬
рых его ошибочных высказываний обоб¬
щающего характера.
При рассмотрении ряда вопросов почво¬
ведения в разных работах и в разное вре¬
мя Докучаев высказывал мысль, что раз¬
витие природы, качественные преобразо¬
вания ее явлений совершаются в силу
естественных причин медленно, постепен¬
но. Так, в «Русском черноземе», рассмат¬
ривая морфологию почвы и отношение ее
к подстилающей горной породе, В. В. До¬
кучаев обращает внимание на постепенный
переход почвь* к грунту, на наличие меж¬
ду ними переходного горизонта. Докучаев
указывает на существующую в данном
случае связь между морфологией почвы и
ее происхождением из горной породы. Раз
почва представляет собой верхний слой ма¬
теринской породы, измененной действием
внешних агентов, то, следовательно, «поч¬
вы по своему строению должны представ-
s. «Вопросы философии» № 9.
лять постепенные переходы в подстилаю¬
щие их горные породы» (В. В. Доку¬
чаев «Русский чернозем». М, 1952, стр.
520). Это положение Докучаев считал бес¬
спорным, подтверждаемым тысячами при¬
меров.
При рассмотрении закономерностей раз¬
мещения почв в пространстве, ссылаясь на
многочисленные собственные исследова¬
ния и результаты исследований других
ученых, В. В. Докучаев указывает на от¬
сутствие резко очерченной границы между
черноземной и нечерноземной полосами
Европейской части России. Он указывал,
что между черноземной и нечерноземной
областями лежит широкая полоса постепен¬
ного перехода первой во вторую. Причем
этот постепенный переход касается пе
только почв, но и всех других компонентов
природных зон климата, флоры, фауны.
И позднее, в программе лекций «Основы
сельского хозяйства», Докучаев писал о
постепенности перехода от нечерноземной
к черноземной полосе: «Двигаясь далее на
Юг, мы постепенно (в природе нет
скачков — natura non facit salbm) пере¬
ходим через так называемые серые
земли, в зону нашего действительно знаме¬
нитого чернозема...» (Архив АН СССР в
Ленинграде, фонд 184, опись 1, № 4,
стр. 56).
В работе «Естественноисторическая
классификация русских почв» В. В. Доку¬
чаев указывал на трудности классифика¬
ции мелких почвенных единиц (почвенные
виды), так как почва непрестанно изме¬
няется и по своему генезису различные
почвенные виды связаны между собой це¬
пью непрерывных переходов.. Отсюда он
делал вывод о необходимости строго при¬
урочивать классификации почв к опреде¬
ленному времени и допускал между раз¬
личными классификационными почвенны¬
ми единицами множество переходов. «По¬
нятно, как и во всем в природе, так и
здесь, между отдельными описанными вы¬
ше типами должны существовать и дей¬
ствительно существуют бесконечные пере¬
ходы...» (В. В. Докучаев. Соч., т. IV,
стр. 312):
Такую же постепенность в развитии при¬
роды В. В. Докучаев подчеркивал, рассмат¬
ривая те вековые изменения, которые пре¬
терпевал ландшафт степей Европейской
части России.
Как видно из изложенного выше, В. В. До¬
кучаев утверждал следующее: качествен¬
ные преобразования явлений в процессе
развития носят постепенный, медленный
характер; в природе и, в частности, в рас¬
сматриваемой им области явлений переход
от одного качества к другому совершается
постепенно.
Можно ли трактовать приведенные вы¬

114
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
ше положения В. В. Докучаева как мета¬
физические, плоскоэволюционистские? Яв¬
ляется ли метафизикой признание постепен¬
ности качественных преобразований в при¬
роде?
Наша марксистская философия дала ре¬
шительный отпор тем «теоретикам», кото¬
рые пытались игнорировать многообразие
форм скачков в природе и обществе, рас¬
сматривать все качественные изменения
как акт единичного, разового преобразо¬
вания.
Известно, что в действительности скач¬
ки бывают различными в зависимости от
характера изменяющегося явления, а так¬
же от конкретных условий, в которых их
развитие протекает. Не все качественные
преобразования общественных явлений со¬
вершаются путем взрыва. Так, например,
язык в силу своей особой, неклассовой при¬
роды изменяется постепенно, без взрыва.
Известно, что развитие социалистического
общества также характеризуется качест¬
венными преобразованиями постепенного
характера,
Еще более многообразными являются
скачки, качественные преобразования в
природе. Концепция развития Кювье, де
Фриза и других, признающая в природе
качественные преобразования лишь одного
типа — преобразования путем взрывов, ка¬
тастроф,— представляла собой односторон¬
нее, метафизическое понимание процесса
развития. В рассматриваемой им области
явлений В. В. Докучаев видел качествен¬
ные преобразования иного рода — каче¬
ственные преобразования, осуществляю¬
щиеся путем постепенного отмирания эле¬
ментов старого'качества и накопления эле¬
ментов нового’ качества.
Великая заслуга В. В. Докучаева состоит
в том, что он брал природу такой, какой
она существует на самом деле, рассматри¬
вал развитие так, как оно происходит в
действительности. Обвинять В. В. Докучае¬
ва в «метафизичности» — это значит пы¬
таться действительное развитие природы
извратить в угоду надуманным схемам не¬
которых наших «теоретиков».
Учению Докучаева о развитии*почв не
только не свойственна механистичность,
сопровождающая плоскоэволюционистскую
концепцию развития, но, напротив,
В. В. Докучаев известен как непримирим
мый борец с механицизмом и метафизикой
в почвоведении. Многие представители до-
докучаевского почвоведения (например, не¬
мецкая школа) рассматривали почву как
своеобразную горную породу, отличающую¬
ся от последней лишь в количественном
отношении (рыхлостью и мелкостью ча¬
стиц, ее образующих, и др.). Такой взгляд
на почву представлял собой разновидность
механистической концепции, ибо он игно¬
рировал качественное многообразие приро¬
ды, возникновение новых образований в
процессе ее исторического развития. В сво¬
их работах Докучаев подверг резкой кри¬
тике механистические взгляды Шмидта,
Стебута и других. Он первым стал рас¬
сматривать почву как особое, качествен¬
но отличное от других природное образо¬
вание
В. В. Докучаев не игнорировал также
качественного многообразия самих почвен¬
ных образований. Несмотря на то, что, по
его мнению, между различными почвенны¬
ми единицами существует тесная генетиче¬
ская связь и бесконечное число переход¬
ных форм, тем не менее, они представляют
собой вполне определенные, качественно
отличающиеся друг от друга явления. «Те¬
перь твердо установлен в России ряд стро¬
го определенных почвенных типов, како¬
вы подзолы, северные суглинки, лесные
земли, среди степной полосы—черноземы,
солонцы и пр. Все эти типы отличаются
один от другого весьма резко и определен¬
но, как генетически и структурно, так по
составу и физически» (В. В. Д о к у ч а-
е в. Избр. соч., 1954, стр. 428).
Однако вместе с тем мы встречаем у До¬
кучаева утверждение о том, что природа
не делает скачков.	I
Это метафизическое положение, выдви¬
гаемое Докучаевым как общефилософский
вывод, противоречит его же собственному
учению о почве, согласно которому в про¬
цессе развития природы возникают новые
качественные явления, то есть происходят
скачки. 1
Отрицание В. В. Докучаевым скачков в
природе объясняется прежде всего непра¬
вильным пониманием им сущности скачка.
Он понимал под скачком не качественное
преобразование явлений, а изменение
взрывного, катастрофического порядка, не
подготовленное действием каких-либо есте¬
ственных причин. Отсюда признание им
постепенности, непрерывности в развитии
естественных форм исключает, по его мне¬
нию, возможность каких-либо скачков, пе¬
рерывов постепенности.
Тезис В. В. Докучаева «природа не де¬
лает скачков» равносилен утверждению: в
природе нет беспричинных катастрофиче¬
ских изменений. А отрицание Докучаевым
скачков в природе есть прежде всего отри¬
цание им беспричинных катастрофических
изменений.
Ряд высказываний В. В. Докучаева ха¬
рактеризуют именно такое понимание им
скачка и именно такое понимание тезиса
«природа не делает скачков». Так, напри¬
мер, в работе «Горизонтальные и верти¬
кальные почвенные зоны Кавказа» он пи¬
сал: «Но так как natura non facit saltum,—
так как природа не делает скачков,^— и не

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
115
терпит беззакония, хаоса и случайности, то
и вышеупомянутые отклонения и наруше¬
ния кажутся случайными и произвольными
лишь для неопытного глаза, лишь для че¬
ловека, не умеющего читать величайшую
из книг — книгу природы...» (там же,
стр. 400). Эту же мысль В. В. Докучаев
отстаивал и в ряде других своих работ.
Следует иметь в виду, что В. В. Докучаев
отнюдь не всегда настаивал на постепенном
характере развития и отсутствии скачков
в природе. В его трудах можно встретить
высказывания, допускающие наличие и
другой формы перехода от одного качества
R другому, а именно, быстрые, скачкообраз¬
ные изменения (см., например, его рецен¬
зию на книгу А. С. Уварова «Археология
России». «Труды СПб. Общества естество¬
испытателей». Том 13, вып. 1, СПб, 1882,
стр. 2).
Чем же обусловлена такая противоречи¬
вость в высказываниях Докучаева о харак¬
тере развития и несоответствие сущности
его учения со сделанным из него выводом?
Да наш взгляд, причина состоит в том, что
Докучаев был стихийным материали-
стом-диалектиком. Как великий естество¬
испытатель, он видел и правильно отобра¬
зил в созданном им учении о почве
взаимосвязь и развитие явлений природы.
Докучаев был гораздо выше многих естест¬
веннонаучных материалистов (его совре¬
менников). По ряду вопросов он поднялся
до широких теоретических обобщений: он
понял, что всеобщая связь явлений и раз¬
витие характеризуют всю действительность
в целом. Учет взаимосвязи явлений и исто¬
рический подход стали неотъемлемой чер¬
той его метода как исследователя. В. В. До¬
кучаев требовал конкретно-исторического
подхода не только в теории, но и в решении
практических задач.
Для Докучаева отнюдь не было характер¬
ным беззаботное отношение к теории, свой¬
ственное большинству стихийных материа¬
листов.
Докучаев интересовался общетеоретиче¬
скими (философскими) вопросами, особенно
в последний период своего творчества.
Известно, что он был знаком с некото¬
рыми трудами В. И. Ленина. В последние
роду жизни им была начата (но, к сожале-
цадо, не окончена) большая статья «Место
и роль современного почвоведения в
науке и жизни», где автор пытался фило¬
софски осмыслить многие из разработанные
им естественнонаучных проблем.
Все это возвышает В. В. Докучаева над
многими другими естествоиспытателями
стихийными диалектиками.
Но, тем не менее, сознательным материа-
листом-диалектиком Докучаева назвать
нельзя. Он не был вооружен знанием мар¬
ксистской философии — единственным до
конца научным методом познания и рево¬
люционного преобразования действительно¬
сти. Не владея историческим материализ¬
мом, Докучаев неверно истолковывал целый
ряд общественных явлений: переоценивал
роль географической среды в развитии об¬
щества, преувеличивал роль науки, просве¬
щения в борьбе с социальными пороками.
Не будучи сознательным материа-
листом-диалектиком, Докучаев не имел чет¬
кого представления о сущности таких фи¬
лософских категорий, как «постепен¬
ность», «скачок», «каузальность», не
понимал диалектики прерывности и непре¬
рывности, случайного и необходимого и по¬
тому скачок отождествлял с беспричинным,
внезапным, катастрофическим изменением,
противопоставляя его постепенности в раз¬
витии и т. д. Этим и объясняется тот факт,
что Докучаев некритически воспринял и
неоднократно повторял широко распростра¬
ненное среди естествоиспытателей того
времени метафизическое положение «при¬
рода не делает скачков», которое противо¬
речит добытым им самим истина'м о разви¬
тии природы. Эта уступка метафизике об¬
условлена, следовательно, слабостью сти¬
хийно-материалистического' мировоззрения
вообще.
Однако, несмотря на отдельные неверные
высказывания самого В. В. Докучаева и
нетвердость его стихийно-диалектических
мировоззренческих позиций, его естествен¬
нонаучная концепция происхождения и
развития почв в основном правильно отра¬
жает диалектику природы. Задача филосо¬
фов, исследующих естественнонаучные про¬
блемы, на наш взгляд, должна состоять в
умении видеть разницу между объективно¬
философским значением тех или иных есте¬
ственнонаучных концепций и чуждых им
философских толкований, которые пытает¬
ся придать им иногда даже сам автор.
Л. А. ЯКОВЛЕВА
В защиту В.	В. Докучаева
В статье Б. М. Кедрова «Об отношении	дающихся естествоиспытателей, в част-
марксизма к дарвинизму в связи с проблс-	ности учения Дарвииа о видообразовании,
мои видообразования» (журнал «Вопросы В течение последних лет некоторые наши
философии» N» 6 за 1955 год) поставлены,	философы и естествоиспытатели защищали
на наш взгляд, серьезные методологические	неправильное отношение к учению Дарви-
вопросы, касающиеся оценки учения вы-	на, рассматривая его как плоскоэволюци-

116
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
онистское, антидиалектическое, то есть ме¬
тафизическое. Б. М. Кедров критикует эту
ошибочную точку зрения и показывает в
соответствии с оценкой учения Дарвина
классиками марксизма, что по своему су¬
ществу учение. Дарвина отнюдь не являет¬
ся плоскоэволюционистским, метафизиче¬
ским, а, напротив, всем своим содержанием
подтверждает материалистическую диалек¬
тику. Автор решительно ставит вопрос о
преодолении ложной точки зрения на уче¬
ние Дарвина о видообразовании, связанной
с той общей ошибочной концепцией, со¬
гласно которой скачок как форма перехода
к новому качеству отождествлялся со
взрывом, а признание постепенности и мед¬
ленности развития процесса связывалось с
отрицанием коренных, качественных из¬
менений, с наличием только количествен¬
ных изменений, с признанием плоской эво¬
люции.
Следует сказать, что эта ошибочная кон¬
цепция отразилась не только на оценке
учения Ч. Дарвина, но также и на оценке
научных исследований других выдающихся
естествоиспытателей, в частности В. В. До¬
кучаева. В довольно значительной лите¬
ратуре о В. В. Докучаеве можно встретить
подчас неправильный подход к истолкова¬
нию мировоззренческих основ его учения,
аналогичный тому, который допускался по
отношению к Ч. Дарвину. Так, в статье
«В. В. Докучаев и подъем степного зем¬
леделия» (в книге В. В. Докучаев «На¬
ши степи прежде и теперь». Сельхозгиз.
1953) В. С. Дмитриев писал: «Однако вы¬
ступив поборником идеи развития в приро¬
де, В. В. Докучаев допустил ошибки в самом
понимании развития, аналогичные ошиб¬
кам многих выдающихся естествоиспытате¬
лей XIX века...». «В. В. Докучаев, правиль¬
но выступая против метафизических пред¬
ставлений о неожиданных и беспричинных
взрывах, защищал эволюционный принцип
в том виде, как он понимался Дарвином.
Между тем дарвиновское понимание раз¬
вития в природе ...является односторонним
и потому неправильным» (стр. 12—13).
В «Трудах юбилейной сессии, посвященной
столетию со дня рождения В. В. Докучае¬
ва», ученому ставится в вину признание
«постепенности эволюционного процесса».
Наиболее резко неправильная оценка До¬
кучаева выражена в замечаниях «От изда¬
тельства» к избранным сочинениям В. В. До¬
кучаева в трех томах. «В. В. Докучаев
так же, как и Ч. Дарвин,— говорится
там,— ошибочно полагал, что «природа не
делает скачков». Будучи последовательным
эволюционистом, В. В. Докучаев разработал
научные основы правильного понима¬
ния геологических и почвообразовательных
процессов. Он отрицал внезапные, якобы
созванные каким-то капризом творца пре¬
образования и объяснял геологические и
почвообразовательные процессы постепен¬
ным действием медленного видоизменения
земли и всего растительного и животного
мира. Но, защищая постепенное, эволюци¬
онное развитие природы, он не видел ко¬
ренных, качественных, революционных из¬
менений, тем самым отдавая дань буржуаз¬
ным метафизическим представлениям о.
развитии» (В. В. Докучаев. Избранные
сочинения в трех томах. Госиздат с/х лит.
М. 1948, т. I, стр. 10).
Предвзятое отношение к В. В. Докучаеву
совершенно очевидно из приведенных вы¬
держек. И, однако, до сих пор подобная
оценка В. В. Докучаева не подвергалась
критике в нашей печати. Попытаемся по¬
этому выяснить, действительно ли В. В. До¬
кучаев в своих исследованиях защищал ме¬
тафизические, антидиалектические взгляды
на развитие природы или он держался
иной точки зрения.
* * *
В. В. Докучаев выступил на научал по¬
прище в конце 70-х годов XIX века. Он,
как и другие выдающиеся русские естест¬
воиспытатели, не ограничился только
пропагандой эволюционных идей, а пока¬
зал образцы творческого их применения и
самостоятельного развития. В связи с тем,
что вопросы применения и развития эво¬
люционных идей были в центре научных
исследований В. В. Докучаева, приобретает
принципиальное значение и его отношение
к проблеме развития в теоретическом фило¬
софском плане.
Свою научную деятельность В. В. Доку¬
чаев начал как геолог. В течение семи лет
(1871—1878 годы) он занимался изучени¬
ем четвертичных образований и современ¬
ных геологических явлений, собрал бога¬
тейший фактический материал по исследо¬
ванию речных долин Средней и Северной
России и научно обобщил его в магистер¬
ской диссертации «Способы образования
речных долин Европейской России»
(1878 год). Эта работа, как и любая другая
работа, написанная около 80 лет назад,
с точки зрения современной науки,
нуждается в поправках и дополнениях, од¬
нако и до сих пор для геологов, изучающих
четвертичный период, она является ценным
и полезным пособием.
Нас в данном случае интересуют миро¬
воззренческие позиции В. В. Докучаева, а
именно: какую концепцию развития защи¬
щал автор, рассматривая различные спосо¬
бы образования речных долин,— метафи¬
зическую, антидиалектическую или диалек¬
тико-материалистическую?
Из трех способов образования речных
долин, рассмотренных в диссертации, наи¬
больший интерес представляет способ, когда

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
117
речным долинам предшествует развитие ов¬
рагов. Автор приходит к выводу о генети¬
ческой общности оврагов и балок с реками.
Овраги, доказывает он, составляют одну
из стадий развитий рек, другой, средней,
стадией являются балки, реки представ¬
ляют дальнейшую, третью стадию развития
оврагов. В. В. Докучаев проводит строгую
качественную грань между этими образо¬
ваниями. Не всякий овраг или балка спо¬
собны развиться в речные долины. «Но как
бы данные овраг или балка ни были длин¬
ны, каких бы широких размеров ни дости¬
гали их долины, как бы форма этих по¬
следних ни была пригодна сделаться дейст¬
вительным руслом реки, но, все-таки, ни
этот овраг, ни эта балка со всеми перечи¬
сленными достоинствами не суть еще реки
и в большинстве случаев никогда и не бу¬
дут таковыми... Какие же агенты природы,
какие изменившиеся условия в жизни дан¬
ного оврага или балки могут доставить им
это качество, необходимое для перечисле¬
ния их в ранг рек?» (там же, т. II, стр.
76—77).
И В. В. Докучаев выясняет определен¬
ные условия, при которых балки могут пре¬
вращаться в реки (появление постоянного
водного стока в результате увеличения ат¬
мосферных осадков либо вскрытие новых
ключей и родников и др.). В. В. Докучаев
связал образование речных долин с размы¬
вающей работой проточной воды. Он про¬
следил развитие наиболее ранних эрозион¬
ных форм, от образования рытвины на
склоне до превращения оврага в балку и
затем в речную долину, и, обобщив резуль¬
таты исследований своих предшественни¬
ков, создал стройную теорию постепенного
развития эрозионных форм.
В. В. Докучаев не сомневался в теорети¬
ческой законности своих выводов об усло¬
виях перехода оврагов и балок в реки, од¬
нако он указывал, что фактически чрезвы¬
чайно трудно подтвердить действительное
существование указанных переходов. Су¬
ществование балок и оврагов может про¬
должаться тысячи и десятки тысяч лет.
«К сожалению,— замечает он,— геология
пе всегда в состоянии подтвердить свои вы¬
воды, хотя бы они и были с теоретической
стороны совершенно законны и необходимы,
прямыми и непосредственными наблюдения¬
ми и опытами: жизнь человека и его лабо¬
ратории слишком ничтожны в сравнении со
временем и лабораториями, какими распо¬
лагает земля» (там ж е, стр. 77).
Существо геологических представлений
В. В.^Докучаева ясно показывает, что он
стихийно^ держался диалектико-материали¬
стической концепции развития. Образова¬
ние речных долин Докучаев рассматривал
как процесс, в котором можно выделить
отдельные качественные звенья. В этом
процессе сочетается в единстве непрерыв¬
ность и прерывность (дискретность) раз¬
вития. Непрерывность выражается в пре¬
емственной генетической связи между ка¬
чественными звеньями данной цепи раз¬
вития, а прерывность (дискретность) — в
нарушении определенной устойчивости ста¬
рого качества и в переходе к новому каче¬
ству. Докучаев не пользуется в своей дис¬
сертации понятием «скачок», «револю¬
ция»; он говорит о переходе оврагов и ба¬
лок в реки и, ссылаясь на Ч. Ляйеля и
Ч. Дарвина, подчеркивает постепенный
характер такого перехода, вызываемого
мирным, едва заметным действием агентов
природы. По существу, здесь речь идет о
переходе от одного качественного состояния
к другому, новому качественному состоянию
путем постепенного накопления элементов
нового качества внутри старого качества
и постепенного отмирания элементов ста¬
рого качества. Постепенность качественных
изменений в понимании Докучаева приво¬
дит к коренной замене старого качествен¬
ного состояния новым, причем эта замена
совершается не сразу, не мгновенно, а ча¬
стями, через ряд звеньев.
Таким образом, разбор некоторых геоло¬
гических представлений Докучаева показы¬
вает, что нет никаких оснований навязы¬
вать ему метафизическую концепцию раз¬
вития.
* * *
Выдающиеся исследования В. В. Доку¬
чаева в области почвоведения также не
дают никаких оснований для утверждений о
«плоском эволюционизме».
В. В. Докучаев является творцом научно¬
го почвоведения. Он выступил как подлин¬
ный новатор в науке, его почвоведение
означало коренной переворот во взглядах
на почву.
К середине XIX века был накоплен боль¬
шой эмпирический материал по изучению
отдельных свойств почвы, но наука о поч¬
вах оставалась по преимуществу описатель¬
ной. Существовали различные точки зрения
на образование почвы. Среди естествоис¬
пытателей на Западе получили широкое
распространение два основных направле¬
ния — агрогеологическое и агрокультурхи-
мическое. Оба эти направления по своему
существу были метафизическими.
Представители агрогеологического на¬
правления (Фаллу, Берендт, Рихтгофен,
Раманн) рассматривали почву как разрых¬
ленную, землистую массу горной породы,
как последнюю стадию выветривания гор¬
ной породы. В результате постепенного из¬
менения, умирания все той же горной по¬
роды образуется почва. Почва их интере¬
совала только постольку, поскольку в ней
можно было усматривать горную породу.
Сторонники этого направления не видели

118
ДИСКУССИИИ ОБСУЖДЕНИЯ
в почвах нового, отличняго от горних по¬
род образования. Представители агрокуль-
турхимического направления (Ю. Либих)
рассматривали почву как среду, через ко¬
торую растения черпают материальные
факторы своей жизни. На все процессы,
идущие в почве, они смотрели только с
химической точки зрения; растительность
считали таким фактором, который ведет в
еще большему истощению, обеднению поч¬
вы питательными веществами. Различия
между указанными двумя направлениями
носили чисто формальный характер. Ли¬
бих при обосновании своей «теории исто¬
щения» и «теории возврата» исходил из
агрогеологических представлений о почве
как коре выветривания. Оба направления
отрицали созидательную роль растения в
процессе почвообразования, игнорировали
сложные процессы взаимосвязи органиче¬
ского и неорганического факторов почво¬
образования, оба направления питали «за¬
кон убывающего плодородия почвы». Со¬
вершенно ясно, что подобные представле¬
ния не могли привести и не привели к
созданию научного почвоведения.
Взгляды агрогеологов на почвообразова¬
ние не являлись адекватным отражением
действительных процессов, совершающих¬
ся в природе, и в этом основа их метафи¬
зичности.
Создавая учение о почве, В. В. Доку¬
чаев выступил с критикой этих направле¬
ний. Он был первым ученым, который
доказал, что почва является особым, само¬
стоятельным естественноисторическим те¬
лом, ей присущи свои законы происхожде¬
ния и развития. Она образовалась в ре¬
зультате совокупной деятельности ряда
природных факторов, а именно: климата,
растительных и животных организмов, ма¬
теринской породы, возраста страны и
рельефа местности. Процесс образования
почвы связан не только со свойствами ма¬
теринской породы, но и со всей совокуп¬
ностью физико-географических и клима¬
тических условий, с деятельностью расти¬
тельных и животных организмов. Почва
характеризуется особыми, присущими ей
свойствами, качественно отличается от
горной породы и других природных тел.
Докучаев провел резкую границу между
понятиями о горной породе и почве, то¬
гда как раньше эти понятия фактически
отождествлялись.
Как всякое естественноисторическое те¬
ло, почва развивается во времени и про¬
странстве. Анализ богатого опыта геогра¬
фических, геологических и почвенных экс¬
педиций, проведенных русскими учеными
и в значительной степени самим В. В. До¬
кучаевым 'И его учениками, в результате
которых были исследованы вся чернозем¬
ная - половина России, _ Северо-Западный
край, Еавкзз, Крым, Заволжье, привел До¬
кучаева к очень существенному и важно¬
му выводу в том, что различные почвен¬
ные типы распределяются по земной
поверхности в определенной последователь¬
ности и закономерности: «Благодаря из¬
вестному положению нашей планеты отно¬
сительно солнца, благодаря вращению
земли, ее шарообразности — климат, расти¬
тельность и животные распределяются по
земной поверхности по направлению с се¬
вера на юг, в строго определенном поряд¬
ке, с правильностью, допускающею раз¬
деление земного шара на пояса, — поляр¬
ный, умеренный, подтропический, эквато¬
риальный и пр. А раз агенты-почвообра-
зователи, в своем распространении подчи¬
ненные известным законам, распределяют¬
ся по полосам,— то и их результат —
почва — должна распределяться по зем¬
ному шару в виде определенных зон,
идущих более или менее (лишь с некото¬
рыми отклонениями) параллельно широт¬
ным кругам» (там ж е, т. III, стр. 324).
Докучаев говорил о настоятельной необхо¬
димости для науки вскрывать закономер¬
ные связи и соотношения между клима¬
том, горной породой, почвой, растительно¬
стью, животным миром, сельскохозяйствен¬
ной деятельностью человека, существую¬
щие в каждой естественноисторической,
или, как он называл, ландшафтно-геогра¬
фической, зоне.
Выводы В. В. Докучаева о широтной и
вертикальной зональности почвенного по¬
крова, о необходимости генетического под¬
хода ко всему ландшафту в целом явились
подлинным научным открытием мирового
значения.
Почвы каждой зоны качественно отли¬
чаются друг от друга. Для Докучаева типы
почв — это не отвлеченные понятия, слу¬
жащие для удобства классификации в
почвоведении, а вполне конкретные реаль¬
ные образования. На уровне естественно¬
научных представлений своего времени
Докучаев дает подробную качественную
характеристику почвам различных зон:
тундровой, таежной, черноземной, аэраль-
ной, красноземной,— показывая, чем от¬
личаются друг от друга подзолы и серые
лесные земли, черноземы и каштановые
почвы и т. д. Докучаев высоко ценил на¬
родный опыт в земледелии и подчерки¬
вал, что наш крестьянин прекрасно знает
разницу между почвами в зависимости от
их происхождения.
При переходе одного типа почв в другой
В. В. Докучаев не допускал резких скач¬
ков, катастроф, не видел здесь резких,
разграничительных линий. «Кому неиз¬
вестна,— писал он,— старинная	латин¬
ская поговорка: natura non facit saltum —
природа не делает скачков. Нет их, и не

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
119
должио- быть, между степью и дремучим
лесом, а следовательно, между черноземом
и лесными землями. Так оно и есть в дей¬
ствительности» (там же, т. II,
стр. 288). Далее эта мысль поясняется на
основании многочисленных исследований
нашей лесостепной полосы. В лесостепной
полосе леса идут не сплошь, а отдельными
оазисами, большей или меньшей величи¬
ны островками, перемежаясь полянами и
прогалинами, куда легко может проникать
и степной ковыль и степной грызун. Вме¬
сте с тем степные организмы также весьма
легко проникают в закрайки леса (на
большую или меньшую глубину), где они
вместе с лесными формами представляют
удивительно пеструю и разнохарактерную
картину. Подобная миграция степных форм
в соседние области лесов, а лесных форм
в степи в еще большем масштабе могла
совершаться в давно минувшее время, ко¬
гда человек еще не вмешивался в жизнь
природы. В таких условиях возникал но¬
вый тип почвы, переходный между черно¬
земом, с одной стороны, и лесными су¬
глинками — с другой. И такие почвы дей¬
ствительно существуют. Существование
переходного типа почв как промежуточ¬
ного звена в процессе почвообразования
подтверждается и исследованиями
В. Р. Вильямса, который объяснял нали¬
чие в северной части черноземной обла¬
сти так называемых северных черноземов
и серых лесных земель тем, что эти почвы
представляют разные стадии превращения
дерново-подзолистых почв, развивающих¬
ся под лесами, в черноземные.
Отрицание Докучаевым резких скачков
в ^процессе почвообразования и утвержде¬
ние неизбежности существования переход¬
ного типа почв не являются выражением
плоскоэволюционистской концепции. Здесь,
как и при рассмотрении генезиса речных
долин Европейской России, он показы¬
вает, по существу, что переход к новому
качеству, в данном случае к новому типу
почвы, совершается не путем резкого
скачка, а путем постепенного накопления
элементов нового качества внутри старого
качества.
Докучаев отрицал резкие скачки и вне¬
запные катастрофы в истории природы по¬
тому, что признание таких скачков и ка¬
тастроф было для него равнозначным от¬
рицанию объективных закономерностей
'естественноисторического процесса. Гово¬
ря о том, что почвенные естественноисто¬
рические зоны могут в зависимости от
условий претерпевать более или менее су¬
щественные отклонения и нарушения их
идеальной правильности, ученый заме¬
чает: «Но так как natura non facit sal-
tum, — так как природа не делает скач¬
ков, — и не терпит беззакония, хаоса и
случайности, то и вышеупомянутые откло¬
нения и нарушения кажутся случайными
и произвольными лишь для неопытного
глаза, лишь для человека, не умеющего
читать величайшую из книг — книгу при¬
роды...» (та м ж е, т. III, стр. 321).
Основные научные обобщения В. В. До¬
кучаева о почве, подтвержденные всем
дальнейшим ходом развития естествозна¬
ния, явились именно адекватным отраже¬
нием развития природных процессов.
В основе своей эти обобщения имеют диа¬
лектико-материалистический характер,
хотя сам Докучаев и не выступал как со¬
знательный сторонник диалектического
материализма.
В. В. Докучаев, создавший научное поч¬
воведение и так много сделавший для
утверждения этой новой области знания,
не сумел, естественно, раскрыть почвооб¬
разовательный процесс во всей его слож¬
ности и многообразии, до конца объяснить
закономерный переход одного типа почвы
в другой тип. Дальнейшее развитие этого
вопроса связано с именем В. Р. Вильямса.
В настоящей статье не ставится задача
изложить взгляды В. Р. Вильямса на ха¬
рактер почвообразования, но в связи с за¬
тронутыми вопросами на некоторых из
них необходимо остановиться.
Большой заслугой В. Р. Вильямса яв¬
ляется" попытка впервые в истории сель¬
скохозяйственной науки рассмотреть про¬
цесс почвообразования с позиций диалек¬
тического материализма. Принципы диа¬
лектики он сознательно положил в основу
своего учения о развитии единого почво¬
образовательного процесса и показал «под¬
чиненность» процесса почвообразования
законам диалектического развития. Одна¬
ко нередко философские обобщения Виль¬
ямса носили слишком общий характер.
Например, при конкретизации закона пере¬
хода количественных изменений в качест¬
венные в почвоведении он правильно
подчеркивал скачкообразный, прерывный
характер изменения развития почвы, но
вместе с тем односторонне понимал самый
процесс перехода старого качества в новое.
Когда В. Р. Вильямс раскрывает процесс
образования почвы из горной породы пу¬
тем воздействия на нее различных факто¬
ров и главным образом растительности,
когда говорит о закономерном переходе
одного типа почвы в другой в ходе разви¬
тия почвообразовательного процесса, то
он главным образом постепенность, мед¬
ленность развития связывает с количе¬
ственными изменениями, подготовляющими
быстрый, резкий скачок в новое качество.
Мельчайшие количественные изменения,
замечает ученый, складываются в «про¬
грессивно нарастающий качественный

120
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
скачок». В его работах можно встретить
десятки таких высказываний.
В. Р. Вильямс, как и другие естество¬
испытатели, отдавал дань ошибочной кон¬
цепции, связанной с предубежденностью
против постепенности качественных изме¬
нений. Однако было бы неправильно огра¬
ничиться такой поверхностной оценкой
теоретических обобщений В. Р. Вильямса.
Дело в том, что тот громадный естествен¬
нонаучный материал, которым оперировал
В. Р. Вильямс, раскрывая единый, слож¬
ный и многообразный процесс почвообра¬
зования, начинающийся с момента возник¬
новения живого на Земле, не укладывался
в рамки приведенной выше формы перехо¬
да от старого качества к новому. И В. Р.
Вильямс под давлением этого материала
вынужден был признать и постепенность
самих качественных изменений. Именно
ка этом этапе теоретических обобщений
он нуждался в действенной помощи со
стороны философов.
Он бьется вокруг этой проблемы, не ре¬
шаясь выдвинуть ее на степень философ¬
ского обобщения. Ему мешают сила инер¬
ции в науке, с одной стороны, и недоста¬
точная философская разработанность кате¬
горий и понятий, связанных с действием
диалектического закона перехода количе¬
ственных изменений в качественные — с
другой. «Почвообразование,—пишет он,—
идет с медленным, но непрерывным на¬
коплением количественных изменений, ко¬
торые неизбежно должны сообщить и со¬
общают почве новые качества. Эти но¬
вые, достаточно выявившиеся качества и
позволяют характеризовать в тот или
иной отрезок времени — период — опре¬
деленный тип почвы...» (В. Р. Виль¬
ямс. Собр. соч., т. VIII, стр. 275).
Как следует из приведенного положе¬
ния, новые качества в процессе почвообра¬
зования выявляются не сразу, и только
достаточно выявившиеся качества позво¬
ляют характеризовать определенный тип
почвы.
Почвенные типы — это отдельные ка¬
чественные звенья в развитии единого
почвообразовательного процесса.
В другом контексте ученый говорит с
гом, что в сложной динамической системе
(имеется в виду почвообразование) «бес¬
прерывно осуществляется процесс обособ¬
ления качественных различий в результа¬
те непрерывного накопления ничтожных
количественных изменений» (там же,
стр. 230).
Следовательно, качественные различия
обособляются в самом процессе почвообра¬
зования и постепенно, а не сразу и одно¬
временно при завершении данного кон¬
кретного процесса.
Выше уже отмечалось, что Вильямс, как
и Докучаев, рассматривал переходный тип
почв как промежуточное звено в процессе
почвообразования. Приведенные соображе¬
ния говорят о том, что Вильямс призна¬
вал переход от одного качественного со¬
стояния почвы к другому качественному
состоянию путем постепенного накопления
элементов нового качества в недрах ста¬
рого и постепенного отмирания элементов
старого качества.
* * *
Рассмотрение взглядов В. В. Докучаева
на характер развития в природе (в области
геологии, почвоведения) позволяет заклю¬
чить, что нет никаких оснований для изо¬
бражения основателя научного почвове¬
дения сторонником плоского эволюциониз¬
ма, отдающим дань буржуазным метафизи¬
ческим представлениям о развитии.
К счастью, неправильная оценка миро¬
воззренческих позиций В. В. Докучаева не
получила столь широкого распространения
среди наших естественников и философов,
как это наблюдается по отношению к
Ч. Дарвину. Советские почвоведы, геологи,
географы, творчески развивая учение
В.	В. Докучаева во всех направлениях, об¬
ращали и обращают внимание прежде все¬
го на тот положительный вклад, который
внес выдающийся русский ученый в есте¬
ствознание. Но. поскольку ошибочная
оценка воззрений В. В. Докучаева проник¬
ла в специальную литературу, которой
пользуются многочисленные кадры, кри¬
тика этой концепции представляется свое¬
временной и целесообразной.
Н.	И. БЕЛОВА

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Сборник статей по философским вопросам
естествознания
Некоторые философские вопросы естествознания. Изд-'во Академии наук СССР. М.
1957. 416 стр.
Бурное развитие естественных наук в на¬
ше время выдвигает все новые философ¬
ские вопросы, настоятельно требующие
своего разрешения. Поэтому нужно при¬
ветствовать выход в свет сборника, посвя¬
щенного исследованию философских про¬
блем естествознания.
Сборник в целом написан с правильных,
диалектико-материалистических позиций.
Авторы избегают односторонности при ре¬
шении трудных проблем. При этом слож¬
ные вопросы науки изложены в большин¬
стве статей в такой форме, которая доступ¬
на довольно широкому кругу читателей,
что также является положительной чертой
сборника. Статьи в нем носят преимуще¬
ственно научно-популярный характер.
Однако это стремление сделать сборник
доступным для широкого круга читателей
не может, по нашему мнению, служить
оправданием того факта, что значительная
часть статей не выдвигает новых положе¬
ний и лишь иллюстрирует на новом мате¬
риале то, что уже было ранее известно.
Исключение в этом отношении представ¬
ляют лишь некоторые статьи (например,
И. В. Кузнецова и Л Н. Плюща). В пер¬
вой из них дается новое определение пред¬
мета физики, а во второй — оригинальное
философское истолкование ряда биологиче¬
ских закономерностей.
Не все статьи сборника написаны инте¬
ресно, и это тоже является серьезным не¬
достатком, поскольку авторы претендуют
на популярность. Далее, сама доступность
для читателя понимается разными автора¬
ми по-разному. Одни из них, как, напри¬
мер, В. М. Каганов, излагают азбучные
истины диалектического материализма, а
другие авторы предполагают их известны¬
ми. Статьи С. В. Вонсовского и С. Т. Ме-
люхина трудно назвать популярными, так
как, разъясняя одни положения современ¬
ной физики, они мимоходом, как на само
собой разумеющиеся, ссылаются на дру¬
гие, зачастую менее известные для массо¬
вого читателя факты.
Наконец, необходимо отметить тот недо¬
статок сборника, что статьи по философ¬
ским вопросам биологии несколько отстали
от развития биологической науки за по¬
следнее время. Вопросы биофизики и ки¬
бернетики, вызывающие особый философ¬
ский интерес, в сборнике обойдены. Воз¬
можно, что это отставание объясняется
слишком большим разрывом между време¬
нем написания статей и их выходом в свет.
Сборник открывается статьей X. М. Ф а-
т а л и е в а «Естественные науки и произ¬
водство». Автор, на наш взгляд, правильно
раскрывает специфику науки, выясняя ее
отличие от производительных сил обще¬
ства и вместе с тем связь с ними и с про¬
изводственными отношениями. Статья пра¬
вильно критикует распространенное в со¬
временной буржуазной литературе преуве¬
личение значения науки и техники для раз¬
вития общества. Однако автор впадает в
противоположную крайность, несколько пре¬
уменьшая это значение, особенно на совре¬
менном этапе. Вызывает недоумение заме¬
чание автора, что биология так же слабо
связана с развитием производительных
сил, как, например, космогония. Это явно
не согласуется с последующими статьями
сборника.
В статье В. М. Каганова освещает¬
ся очень важный вопрос — о значении диа¬
лектического материализма для развития
естествознания. Автор подчеркивает ту
мысль, что, сознательно руководствуясь
диалектическим материализмом как мето¬
дом исследования, естествоиспытатели до¬
стигают больших успехов в области своей
конкретной науки. Однако это положение
обосновывается недостаточно. Автор ссы¬
лается на учение Менделеева об «особых
точках» и на волновую механику. Но ни
про Менделеева, ни тем более про творцов
волновой механики нельзя сказать, что они
руководствовались диалектическим мате¬
риализмом. Конечно, их открытия под¬
тверждают диалектический материализм,
но это уже другой вопрос — о значении
естествознания для диалектического мате¬
риализма. Из ученых, которые сознательно
руководствовались диалектическим мате¬
риализмом, в статье Каганова речь идет
лишь о Мичурине и Лысенко (отчасти о
К. А. Тимирязеве). Значительная часть
статьи заполнена материалом, либо совсем
не относящимся к теме, либо слабо с ней
связанным. Например, в начале статьи
чрезмерно подробно говорится о возникно¬
вении диалектического материализма и о
его отличии от метафизического материа¬
лизма.
Автор допускает ряд неточностей в тер¬

122
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
минологии. Так, на стр. 48 говорится, что
количество и качество не являются проти¬
воположными категориями. Эти категории,
несомненно, противоположности и как вся¬
кие противоположности находятся в един¬
стве, связаны друг с другом, переходят
друг в друга. Далее говорится о «взаимо¬
действии» этих категорий. Вряд ли понятие
взаимодействия можно применять к кате¬
гориям. Трудно понять, что означает
«объективное применение» логических ка¬
тегорий (см. стр. 33).
Следует отметить, что хотя статья в це¬
лом носит популярный характер, некоторые
вопросы, например учение Менделеева об
«особых точках», излагаются неясно. По
сути дела, это учение уже предполагается
известным читателю (см. стр. 57—58).
Диалектико-материалистическому анали¬
зу методов современной математики по-
'священа статья JI. Е. Майстрова «Об
абстракциях и аксиоматическом методе в
математике». От статьи на такую тему есте¬
ственно ожидать большой точности форму¬
лировок. Однако статья производит впечат¬
ление крайней неряшливости. Так, выясняя
специфику математики, автор пишет: «Вви¬
ду того, что математические понятия суть
абстракции, математические доказательст¬
ва носят логический характер» (стр. 76).
Но разве Л. Е. Майстров будет спорить
против того, что всякие понятия суть
абстракции? Далее, читателю приходится
разбираться в следующих положениях:
1.	«Для доказательства новых истин в
математике не прибегают к опыту и наблю¬
дению» (стр. 78).
I 2. «Для доказательства непротиворечиво¬
сти арифметики необходимо обратиться к
опыту. А так как арифметика играет роль
фундамента всей математики, то, следова¬
тельно, обоснование математики вообще
базируется на обращении к опыту»
(стр. 88).
Но разве положение о непротиворечиво¬
сти арифметики — это не новая истина в
математике? Если автор имеет в виду, что
эта истина относится к метаматематике,
то надо было бы познакомить с этим чи¬
тателя.
В статье JI. Е. Майстрова много ценного
материала, и она могла бы быть очень ин¬
тересной, если бы автор более тщательно
над ней поработал.
В следующей статье, А. С. Ар сен ье-
в а, дается содержательная критика агно¬
стицизма в космогонии. Обилие космогони¬
ческих гипотез в настоящее время приво¬
дит многих ученых, особенно за рубежом,
к «еверию в возможность выяснения под¬
линной картины возникновения и эволюции
солнечной системы. На этой основе разви¬
вается агнсГстицизм.
А.	С. Арсеньев показывает, что, несмот¬
ря на существенные различия между кос¬
могоническими гипотезами, во многих из
них есть общие черты. Они связаны с при¬
знанием существования первоначальной га¬
зово-пылевой среды. Старая идея Канта —
Лапласа не была просто отброшена позд¬
нейшими космогонисгами, а получила свое
развитие во многих других гипотезах. Это
свидетельствует о том, что процесс позна¬
ния и в космогонии через относительные ис¬
тины приближается к абсолютной. Было
бы интересно выяснить и другие общие чер¬
ты космогонических гипотез, в частности в
их математическом аппарате. К сожалению,
автор этого не делает и ограничивается в
основном тем, что уже было ранее высказа¬
но в его статье «Некоторые методологиче¬
ские вопросы космогонии» («Вопросы фи¬
лософии» № 3 за 1955 год).
Важной проблеме определения предмета
физики посвящена статья И. В. Кузне¬
цова. Нельзя не согласиться с автором в
том, что от правильного определения пред¬
мета физики зависит правильное решение
многих методологических проблем, в част¬
ности проблемы классификации наук. В на¬
чале статьи дается обстоятельная критика
определений предмета физики, данных с
позиций идеализма. Затем разбирается ряд
определений советских авторов. И. В. Куз¬
нецов вскрывает существенные логиче¬
ские дефекты в этих определениях, смеши¬
вающих предмет физики с предметами дру¬
гих наук, чаще всего философии. Критиче¬
ская часть статьи не вызывает никаких воз¬
ражений.
Однако трудно во всем согласиться с ее
положительной частью. Прежде чем дать
свое определение, И. В. Кузнецов форму¬
лирует четыре положения, которым, по его
мнению, должно удовлетворять определе¬
ние любой науки о природе, в том числе и
физики: указание на материальность, вы¬
яснение качественной специфики той группы
явлений, которые изучает данная наука,
выражение идеи о развитии форм материи
от высшего к низшему, связь с другими
науками. Но в таком случае пришлось бы
в определение предмета любой науки вво¬
дить также аналогичные указания на спе¬
цифику противоречий, которые проявляют¬
ся в данной отрасли науки, на зависимость
данной науки от развития производитель¬
ных сил, на ее роль в практической дея¬
тельности человека, на ее мировоззренче¬
ское значение и т. д. Ясно, что в одном
определении нельзя выполнить все эти тре¬
бования. В этом нет и необходимости, по¬
скольку содержание понятия о предмете
той или иной науки раскрывается в процес¬
се ее изложения. Определение же должно
преследовать более скромную цель — выяс¬
нение качественной специфики той группы
явлений, изучение которой составляет за¬
дачу данной науки, чтобы с помощью это¬
го определения можно было однозначно
решить, какие явления изучает данная
наука, а какие — нет. Такое определение
делает возможным дальнейший философ¬
ский анализ предмета данной науки, в про¬
цессе которого необходимо использовать
все требования, указанные И. В. Кузне¬
цовым.
Какое же определение предмета физики
дает автор? Его рассуждения резюмируют¬
ся в двух положениях: «Таким образом,
предмет физики — это «элементарные» ча¬
стицы вещества, различные поля, атомные
ядра и атомы и законы их движения, а
также те свойства остальных тел природы,

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
123
которые непосредственно связаны с движе¬
нием указанных частиц вещества и полей
и исчерпываются им» (стр. 138) и: «Тем
самым определяется и место физики в ря¬
ду других наук как науки о простейших
из известных видов материи и присущих
им простейших из известных форм
движения» (стр. 145).
Первое из этих положений представляет
собой перечисление того, чем занимается
современная физика, притом неполное.
Механику принято считать частью физики,
но она изучает такие свойства, которые
непосредственно -не связаны с движением
элементарных частиц.
Автор считает, что «указанные матери¬
альные объекты отличаются тем, что они
наиболее просты». Но понятие «простоты»
очень неопределенно. И. В. Кузнецов ис¬
ходит как из само собой разумеющегося
положения о том, что объекты, составляю¬
щие части других объектов, являются бо¬
лее простыми. Однако не только целое за¬
висит от своих частей, но и наоборот,
свойства части определяются тем, в со¬
став какого целого она входит. Д. Бом
вполне прав, когда он говорит о взаимо¬
влиянии микроскопического и макроско¬
пического уровней, о том, что не только
макроявления зависят от микроявлений,
но и наоборот, свойства микроскопических
процессов определяются макроскопически¬
ми величинами (см. D. В ohm «Causality
and chance in modern physics». London. 1957,
ch. II). Поэтому часть в известном смыс¬
ле может оказаться более сложным обра¬
зованием, чем целое. Не случайно кванто¬
вая механика легко изучает целые ансамб¬
ли микрочастиц, но встречается с больши¬
ми трудностями при изучении поведения
индивидуальной микрочастицы. Вполне
возможно, что эти трудности имеют не
только гносеологический характер, но свя¬
заны с тем, что одна частица — объектив¬
но более сложное образование, чем целый
ансамбль.
В статье не раскрываются признаки, не¬
обходимые для отличения простого от
сложного. Поэтому определение физики как
науки о простейших явлениях не может
служить четким критерием для отнесения
того или иного явления к разряду физи¬
ческих.
Например, почему превращение водоро¬
да в гелий — физическое явление, соеди¬
нение водорода и кислорода в воду — хи¬
мическое, а превращение воды в пар —
опять физическое? Определение И. В. Куз¬
нецова не дает ответа на этот вопрос, как
и многие другие определения.
На наш взгляд, нельзя дать адекватное
определение предмета физики, как и дру¬
гих наук о природе, ограничиваясь указа¬
нием на изучаемый ею вид материи. Нуж¬
но выяснить также и то, с какой сто¬
роны . изучается данный вид материи.
В работе И. В. Кузнецова содержится лишь
первый шаг к такому определению.
Философскому анализу основных поло¬
жений современной атомной физики посвя¬
щены статьи С. В. Вонсовского и С. Т. Ме-
люхина. Статья С. В. Вонсовского
производит положительное впечатление
эрудицией автора, который дает широкую
картину современного состояния атомной
физики. Статью следовало бы назвать «Не¬
которые философские вопросы современной
атомной физики», а не «Принцип причин¬
ности в современной атомной физике», так
как о принципе причинности там говорится
очень мало. Статья в целом написана с
правильных позиций и вызывает лишь от¬
дельные замечания.
Не все положения автора достаточно
обоснованны. Например, неясно, почему по¬
лемика Фока и Блохинцева о смысле вол¬
новой функции «основана на недоразуме¬
нии». Конечно, оба автора признают объ¬
ективный характер волновой функции. Но
один (Фок) считает, что она характери¬
зует поведение индивидуального микро¬
объекта, а другой (Блохинцев) отрицает
это. Здесь есть настоящее противоречие, а
не недоразумение.
В другом месте автор видит противоре¬
чие там, где его нет. Так, И. В. Кузнецов
пишет, что в квантовой механике «не дает¬
ся картины последовательного пространст¬
венно-временного течения процесса, законо¬
мерно переводящего систему частиц из од¬
ного состояния в другое через его проме¬
жуточные фазы». С. В. Вонсовский ему
возражает: «Дело заключается здесь не в
том, что в аппарате квантовой механики
нет возможности детального описания, на¬
пример, временной зависимости волновой
функции, а что эта возможность, как пра¬
вило, не реализуется...» (стр. 186). Но ес¬
ли эта возможность не реализуется,
то, значит, соответствующей картины не
дается.
Неясно основание, по которому разли¬
чаются два направления физического иде¬
ализма, к одному из которых относится
Гейзенберг, а к другому — Бор и другие
физики, принимающие принцип дополни¬
тельности (стр. 180—182). Известно, что
Бор рассматривает принцип дополнитель*
ности как обобщение соотношений Гейзен¬
берга, и Гейзенберг согласен с интерпрета¬
цией Бора.
Не совсем убедительна критика причин¬
ного понимания квантовой механики, раз¬
рабатываемого Д. Бомом, которая ведется
несколько свысока. Автор пишет: «На при¬
мере работы Бома видно, что без знания
марксистско-ленинской философии невоз¬
можно дать настоящей научной критики
идеалистических извращений в квантовой
механике» (стр. 177). Но работа Бома
не свидетельствует о незнании этой фило¬
софии. Можно соглашаться с ней или воз¬
ражать против нее, но трудно говорить о
том, что подобные попытки принципиально
неправильны с точки зрения диалектическо¬
го материализма.
Необходимо отметить, что в статье есть
ряд небрежных в философском отношении
формулировок. Например: «Материя в ви¬
де электрона при «столкновении» с атом¬
ными ядрами превращается в иной вид, в
возбужденное движение тяжелых ядерных
микрочастиц — протонов и нейтронов»
(стр. 178). Нет необходимости доказывать,

124
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
что материя не может превращаться в
движение.
Интересна статья С. Т. Мелюхина
«Неисчерпаемость свойств «элементарных»
частиц». Автор подробно раскрывает по¬
ложение о неисчерпаемости свойств эле¬
ментарных частиц на богатом материале
современной физики. Он ставит серьезные
теоретические вопросы, в частности, пы¬
тается найти показатель относительной
сложности частиц. Такой показатель он
видит в их собственной массе. Но это по¬
ложение недостаточно обосновано. Вряд
ли можно найти показатель сложности ча¬
стиц в каком-то одном их свойстве. Заслу¬
живает внимания мысль автора о различии
между понятиями механического '■ движе¬
ния и пространственного перемещения
(стр. 219) и о неверности теории бесконеч¬
ности механического дробления материи
(стр. 205). Трудно согласиться с утверж¬
дением, что «из всей совокупности совре¬
менных данных следует, что атомы и
«элементарные» частицы существовали во
Вселенной всегда, ибо Вселенная бесконеч¬
на в пространстве и различные ее области
находятся на разных уровнях развития»
(стр. 213). Вселенная бесконечна *не толь¬
ко в пространстве, но и во времени, по¬
этому решить этот вопрос ссылкой на бес¬
конечность пространства нельзя.
Статья Мелюхина завершает работы, от¬
носящиеся к философским вопросам физи¬
ки. Вторая ч'асть сборника, посвященная
философским проблемам биологии, начи¬
нается статьей Г. В. Платонова «Об
источнике и характере развития живой
природы».
В этой статье автор рассматривает не¬
разрывно связанные между собой вопро¬
сы об источнике, о направлении развития
живой природы и о значении естественно¬
го отбора в эволюции живых организмов.
По первому вопросу автор приходит к вы¬
воду, что основным противоречием, опреде¬
ляющим развитие живой природы, «яв¬
ляется противоречие между старой на¬
следственностью, т. е. старыми требования¬
ми его (организма.— Ред.) к окружающей
среде и ассимилируемыми им новыми ус¬
ловиями жизни» (стр. 240). По нашему
мнению, с этим выводом автора согла¬
ситься нельзя. Под условиями жизни ав¬
тор понимает ту «часть элементов среды...
без которой невозможно нормальное раз¬
витие организма» (стр. 239), следователь¬
но, «новые условия жизни» — это те но¬
вые элементы среды, которые становятся
необходимы для жизнедеятельности орга¬
низма. Но какие именно элементы среды
ассимилирует организм,— это определяет¬
ся его .наследственностью. Следовательно,
прежде чем новые условия жизни станут
для организма необходимыми, будут им
ассимилированы, должна измениться на¬
следственная форма реакции. Таким обра¬
зом, решения вопроса о том, каким обра¬
зом старая наследственность переходит в
новую, а следовательно, и вопроса об ис¬
точнике развития организма автор, по су¬
ществу, не дает.
Правда, Г. В. Платонов пишет, что если
организм не получает из окружающей сре¬
ды «потребных ему условий», то он «ока¬
зывается» вынужденным ассимилиро¬
вать новые условия, в результате чего и
«осуществляется изменение типа обмена ве¬
ществ, а вместе с ним и всех морфологи¬
ческих и физиологических особенностей
организма» (стр. 240). Но и в этом выска¬
зывании не раскрывается причина измене¬
ния наследственности, так как автор не
разбирает.вопроса, почему одни организмы
оказываются вынужденными ассимилиро¬
вать новые условия жизни, а другие при
этих же условиях гибнут.
Нельзя согласиться и с выводом автора
по вопросу о характере и направлении из¬
менения наследственности организма.
Г. В. Платонов считает, что «всякий орга¬
низм, испытав на себе действие изменен¬
ных условий жизни, перестраивается, хотя
и по-своему, в зависимости от присущей
ему наследственности, но всегда адекват¬
но, т. е. соответственно этим условиям»
(стр. 243). Адекватную изменчивость ав¬
тор определяет как выработку требований
организма к данным условиям жизни и в
го же время приспособление к этим усло¬
виям. Свое понимание направленности из¬
менения наследственности автор аргумен¬
тирует несколькими доводами, которые
вызывают серьезные возражения.
На стр. 245 автор пишет: «...коль скоро
наиболее существенным признаком жизни
является органический обмен веществ
между белковыми телами и окружающими
их условиями среды, то вполне естествен¬
но, что то или иное изменение этих усло¬
вий, вызывающее определенное закономер¬
ное изменение установившегося обмена
веществ, приведет и к соответствующему,
т. е. адекватному изменению всего орга¬
низма в целом, всех его свойств, в том
числе и свойства наследственности». По
нашему мнению, посылка и следствие в
приведенном высказывании связаны не
вполне естественно. Из закономерной свя¬
зи обмена веществ с внешней средой логи¬
чески не следует адекватный, приспособи¬
тельный характер изменчивости организма.
Так, если в организм не поступает йода
или какого-либо витамина, то закономерно
наступает глубокое патологическое изме¬
нение обмена веществ, которое, конечно,
нельзя назвать приспособительным. Автор
пытается обосновать свой вывод о при¬
способительном направлении наследствен¬
ной изменчивости известным положением
Ленина, что вся материя обладает
свойством, по существу родственным с
ощущением, свойством отражения
(стр. 245).
Из приведенного высказывания Ленина
автор делает следующее заключение: от¬
ражение внешнего мира присуще всем те¬
лам живой природы, и для него «характер¬
но соответствие тем внешним условиям,
тем причинам, результатом действия кото¬
рых оно является. Иначе говоря, мы мо¬
жем говорить о соответственном, адекват¬
ном реагировании организма на воздейст¬
вие тех или иных внешних условий»
(стр. 246).
Но способность живых тел адекватно
отражать внешнюю среду не исключает

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
125
возможности искаженного, неадекватного
реагирования организме на воздействие
тех или иных внешних условий. Таким об¬
разом, из детерминированной связи меж¬
ду средой и организмом следует только
причинная обусловленность изменений на¬
следственности внешними факторами, а
не ее характер.
Следующая статья в сборнике —
Л. Н. Плющ «Диалектика жизненности
организмов»—также посвящена вопросам
биологии. В начале статьи автор изла¬
гает учение Дарвина о жизненности орга¬
низма. По этому учению, именно различия,
расхождения, несоответствия, противоре¬
чия между скрещиваемыми особями или
между организмом и условиями среды
обусловливают жизненность, а отсутствие
этих противоречий приводит к падению
жизненности. Подходя к решению пробле¬
мы жизненности с диалектико-материали¬
стических позиций и проанализировав дан¬
ные биологии и биохимии, автор делает
следующий вывод: жизненность организ¬
ма обусловливается внутренними специфи¬
ческими противоречиями. Эти противоре¬
чия определяются биологической, биохи¬
мической разнокачественностью живых
тел.
Сравнивая теорию жизненности организ¬
мов с теорией биогенных стимуляторов
Филатова, автор подчеркивает их бли¬
зость. Большой интерес представляет по¬
пытка автора объяснить старение организ¬
ма теорией жизненности. Автор считает,
что каждая из существующих теорий ста¬
рения односторонне вскрывает сущность
процесса, которая может быть вскрыта
только в том случае, если показать, «как
сам процесс жизни, самообновление по¬
рождает с необходимостью условия своего
затухания... здесь необходима теория са¬
мого жизненного процесса» (стр. 310).
Старение организма автор объясняет
тем, что в процессе самообновления орга¬
низма разнокачественность, наследствен¬
ные признаки, полученные от родителей,
сглаживаются, уничтожаются, формирует¬
ся новый, индивидуально специфический
строй, тип обмена веществ: «как таковой
этот новообразующийся тип, строй обмена
все более лишается разнокачественности»
(стр. 312). С исчезновением разнокачест-
венности организма затухает противоре¬
чие, обусловливающее жизненность,— раз¬
вивается старость. Конечно, защищаемая
автором. гипотеза требует эксперименталь¬
ного подтверждения, но она, плодотворна.
В статье Е. В. Шороховой «Диалек¬
тический материализм и павловское уче¬
ние о высшей нервной деятельности» дела¬
ется попытка решить в философском плане
целый ряд важных проблем высшей нерв¬
ной деятельности.
Психическая деятельность мозга отно¬
сится к самой трудной области челове¬
ческого познания. Многое еще в этой об¬
ласти неясно и вызывает споры среди фи¬
зиологов, психологов и философов. Имен-
яо поэтому каждое решение той или иной
проблемы деятельности коры больших по¬
лушарий требует особой тщательности в
изучении фактического материала и убеди¬
тельности выводов. К сожалению, статья
Шороховой, по нашему мнению, этими ка¬
чествами не обладает.
Говоря о связи психических процессов с
деятельностью мозга, автор пишет: «Пси¬
хическая деятельность есть деятельность
условнорефлекторная». Но такое опреде¬
ление не соответствует действительности.
И безусловно рефлекторные реакции орга¬
низма могут носить психический характер.
Так, зрительные, слуховые, болевые ощу¬
щения, чувство голода, непроизвольное
внимание являются проявлением врожден¬
ной деятельности центральной нервной си¬
стемы.
Противоречит автор учению Павлова и
при рассмотрении вопроса о второй сиг¬
нальной системе, хотя ссылается в этих
вопросах на учение Павлова. На стр. 334
автор пишет: «...наряду с существованием
большой области отражательной деятель¬
ности головного мозга, неразрывно связан¬
ной с речевой функцией, в высшей нервной
деятельности человека имеют место и та¬
кие явления, которые... развиваются по
тем же законам, по которым осуществляет¬
ся и высшая нервная деятельность живот¬
ных. Это — деятельность первой сигналь¬
ной оистемы человека».
Из приведенного высказывания автора
следует, что законы деятельности второй
сигнальной системы отличны от законов
деятельности первой сигнальной системы.
Но Павлов считал, что отражательные
процессы мозга человека, включая вторую
сигнальную систему, и отражательные про¬
цессы мозга животных (первая сигналь¬
ная система) подчиняются одним и тем
же законам — законам образования и вос¬
произведения условных рефлексов. И пе¬
ред наукой стоит еще задача — решить,
каким образом по одним законам осущест¬
вляются столь качественно различные яв¬
ления, как деятельность первой и второй
сигнальных систем мозга.
Исходя из того, что в условном рефлек¬
се «объединены физиологическое и психи¬
ческое», автор считает, что в тех случаях,
когда условный рефлекс вырабатывается
на допороговые раздражители, он сопро¬
вождается неосознанными ощущениями
(стр. 335). Но разбираемое явление мож¬
но толковать и как чисто физиологический
процесс. Поэтому утверждение автора
требует доказательства того, что условный
рефлекс при всех обстоятельствах с необ¬
ходимостью предполагает психическое яв¬
ление и использова.ние такого объективно¬
го критерия, который бесспорно позволял
бы отличать физиологическое состояние от
«неосознанного ощущения». Поскольку за¬
ключение автора не удовлетворяет этому,
на наш взгляд, справедливому требованию,
то выглядит оно весьма неубедительно.
Большой раздел статьи посвящен вопро¬
су об отношении психики к мозгу. Этот
раздел автор начинает с критического ана¬
лиза теорий зарубежных авторов о психи¬
ческой деятельности.
Однако, в общем правильно критикуя за
идеализм теорию психической локализации,

126
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
автор не разбирает данные, на которые
опираются эти теории, не приводит выска¬
зываний ее сторонников. Так, на стр. 346
автор пишет: «Спекуляция на ложно истол¬
кованных фактах доводит некоторых ис¬
следователей до создания фантастических
карт мозговой коры человека с соотнесе¬
нием к отдельным участкам коры психиче¬
ских явлений». Но автор ни до, ни после
этого утверждения ничего не говорит о том,
какие же факты ложно истолковали эти
исследователи и в чем заключается лож¬
ность их истолкования. Конечно, такая кри¬
тика не убеждает.
Локалистическим теориям автор проти¬
вопоставляет павловский принцип приуро-
чивания функции к структуре мозга. Но в
изложении автора так и остается неясным,
в чем эта попытка соотнести отдельные
психические явления к определенным
участкам мозга противоречит высказыва¬
нию Павлова, что «динамика всегда связа¬
на со структурой, приурочена к ней» или
что «физиологическая деятельность, как
функция, непременно связана с определен¬
ным строением мозга» (стр. 347), или уче¬
нию Павлова о корковых анализаторах.
Неубедительно и утверждение автора,
что «попытки соединить материю и дух
при помощи спонтанной электрической ак¬
тивности мозга исходят из тех же фило¬
софских позиций дуализма и психофизио¬
логического параллелизма» (стр. 346), так
как автор не разъясняет, почему попытка
объяснить психическое свойство мозга
«спонтанной активностью . мозга», есть про¬
явление идеализма.
Спонтанную электрическую активность
мозга, обусловленную обменом веществ в
мозговой ткани, и ее связь с психическими
состояниями признают не только физиоло¬
ги-идеалисты, но и физиологи, стоящие на
материалистических позициях в филосо¬
фии. И поэтому, лишь давая материалисти¬
ческое объяснение этим фактам и исходя
из положения Ленина о том, что условие
познания всех процессов мира в их «само¬
движении», в их спонтанейном развитии, в
их живой жизни, есть познание их, как
единства противопож>жностей», можно
дать действенную критику идеалистическо¬
го толкования разбираемого явления
(см. В. И. Л ея и н. I«Философские тетра¬
ди», стр. 327).
Следующая статья/—«Некоторые фило¬
софские вопросы почвоведения»,— написан¬
ная И. Л. Юров о£й, знакомит читателя с
основными понятиями этой науки, разрабо¬
танными главным; образом Вильямсом.
В статье дается критика агрогеологическо-
го направления в, почвоведении и теории
равновесия. Обстоятельно разбирается и
доказывается несостоятельность теории за¬
тухания процесса почвообразования. Отме¬
чая прогрессивное значение учения Виль¬
ямса, автор указывает^ на отдельные до¬
пущенные им ошибки, отмечая при этом,
что ошибочность тех или иных положений
не является основанием для отрицания тео¬
рии в целом. Большое место в статье уде¬
ляется работам Т. С. Мальцева, который,
развивая научные ооновы учения Вильям¬
са о почве, решительно пересматривает
некоторые существенные положения этого
учения.
Но ценность статьи значительно сни¬
жается упрощенностью решения некоторых
философских проблем почвоведения. В
частности, решение вопроса об отношении
биологических, физических и физико-хими¬
ческих закономерностей проводится без
учета данных естествознания, не выяв¬
ляются основания, исходя из которых ав¬
тор утверждает, что избирательная погло¬
тительная способность почвы не может
быть объяснена физическими и физико-хи¬
мическими процессами. Автор обосновывает
свои заключения лишь ссылкой на то, что
в противном случае произойдет сведение
более высокой формы движения материи к
более простой. Конечно, такая аргумента¬
ция делает вывод неубедительным.
Сборник заключает статья В. П. Д*о б-
рохвалова «Биология и сельское хо¬
зяйство». В этой статье автор убедительно
показывает зависимость практики сельско¬
го хозяйства от уров<ня развития биологи¬
ческих дисциплин, а также обратное влия¬
ние практики сельского хозяйства на био¬
логию. Автор правильно указывает усло¬
вия, от которых зависит действенность вза¬
имного влияния биологии и сельского хо¬
зяйства. Однако в статье вопросы о связи
биологии с сельским хозяйством рассма¬
триваются не в философском плане, и она
по своему содержанию не отвечает-,общей
тематике сборника.
Недостатки, отмеченные в ряде статей
сборника, не умаляют значения его изда¬
ния. Авторы в своих работах затрагивают
столь сложные проблемы естествознания,
что окончательное решение их еще невоз¬
можно. Бесспорно, выход в свет сборника
усилит активность дискуссий и исследова¬
ний философских проблем естествознания,
что благотворно скажется на выяснении
истины. Но, отмеч'ая все то ■ положитель¬
ное, что есть в рецензируемом сборнике, и
учитывая неисследованное^ тех разделов
науки, которым посвящены многие статьи,
все-таки приходится отметить следующее:
если бы авторы сборника, особенно в био¬
логической часто, более всесторонне и объ¬
ективно изучили экспериментальные и тео¬
ретические работы отечественных и зару¬
бежных ученых, то качество статей было
бы значительно выше как по глубине по¬
становки, так и по обоснованности реше¬
ния рассматриваемых проблем.
3. И. РОВЕНСКИЙ,
А.	И. УЕМОВ (г. Иваново)

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ	127
О философском сборнике Уральского университета
Ученые записки Уральского государственного университета имени А. М. Горького.
Вып. 21. Свердловск. 1957. 184 стр.
Сборник по философии, выпущенный не¬
давно коллективом кафедры философии
Уральского государственного унизерситета,
не содержит решения какой-либо комплекс¬
ной проблемы. Он посвящен самым различ¬
ным вопросам диалектического и историче¬
ского материализма.
Характерно, что авторский коллектив
смело ставит еще не решенные дискуссион¬
ные вопросы.
Важный и интересный вопрос ставится в
статье М. Н. Руткевича «О формах
движения в неорганической природе».
Отметим с самого начала, что мы не можем
признать удачной ту классификацию форм
движения материи, которую предлагает
автор. В статье дается следующее разде¬
ление основных форм движения материи:
в ^неорганической природе — «а механиче¬
ское и тепловое движение, являющиеся
внешними моментами движения и присущие
различным видам материи; на электромаг¬
нитное, мезонное, гравитационное, элек-
тронно-позитронное, нуклонное поля,
являющиеся формами движения простей¬
ших известных нам видов материи; на
внутриядерное, внутриатомное, химическое
и молекулярное движения, являющиеся бо¬
лее сложными формами движения, соответ¬
ственно усложнению строения вещества от
атомном ядра к макротелу (см. стр. 21).
Можно указать на целый ряд недостатков
такой классификации, которая несовершен¬
на уже потому, что искусственно противо¬
поставляет поля и частицы. Вместе с тем
в той классификации форм движения, ко¬
торая предлагается автором, имеется ряд
моментов, заслуживающих внимания.
Представляет определенный интерес поста¬
новка вопроса о месте механического и теп¬
лового движения среди других форм дви¬
жения. По мысли автора, эти формы дви¬
жения* не связаны необходимым образом с
движением частиц определенной степени
дискретности и представляют собой разные
стороны любого движения. С этой точки
зрения, механическое движение есть дви¬
жение отдельных тел и изменение мате¬
риальных полей в пространстве и во вре¬
мени. Тепловое движение характеризуется
как неупорядоченное механическое движе¬
ние элементов физической системы, со¬
стоящей из большого числа частиц. Та¬
кая постановка вопроса позволяет, на
наш взгляд, преодолеть ту путаницу,
которая имеется в вопросе о существова¬
нии тепловой энергии. Известно, что уже
■Давно является распространенным истолко¬
вание второго начала термодинамики в том
смысле, что теплота не является видом
энергии, но представляет собой форму пе¬
редачи энергии (см., например, К. А. П у-
гилов. Курс физики, т. 1), так
Как теплота характеризует собой не запас
энергии, а процесс. Нельзя не видеть того,
что в этом утверждении искусственно про*
тивопоставляется роль энергии как запаса
и как количественной характеристики про¬
цесса перехода систем из одного состояния
в другое. В действительности любая форма
энергии, а в том числе и теплота, имеет
двоякое существование: и как запас и как
процесс. Что касается специфики тепловой
энергии как меры теплового движения, то
она убедительно выясняется в рецензируе¬
мой работе.
Вопрос о классификации форм движения
материи в неорганической природе имеет
длительную историю, этому вопросу посвя¬
щена богатейшая литература. Недостатком
рассматриваемой работы является отсут¬
ствие анализа истории вопроса и посвящен¬
ной ему литературы в целом, хотя к этому
и обязывала автора поставленная в статье
задача. Тем не менее обсуждение ряда
конкретных вопросов, связанных с принци¬
пами классификации форм движения, со¬
ставляет несомненное достоинство данной
статьи, творчески и смело ставящей боль¬
шую проблему.
В статье П. А. Федченко «Об эволю¬
ции теории «тепловой смерти» Вселенной»
дается критика попыток истолковать новей¬
шие физические представления в духе тео¬
рии «тепловой смерти» Вселенной. Возник¬
шая еще в середине XIX столетия, эта тео¬
рия претерпела определенную эволюцию.
В статье характеризуются основные этапы
этой эволюции и выясняется несостоятель¬
ность той новой аргументации, с которой
выступает современная теория «тепловой
смерти», пытающаяся опереться на теорию
относительности. Автор показывает, что
истолкование соотношения Е = МС2 явления
радиоактивности, взаимных превращений
частиц и некоторых других фактов в духе
теории «тепловой смерти» противоречит
действительному физическому смыслу этих
фактов.
Необходимо отметить, что аргументация
несостоятельности теории «тепловой смерти»
развивается автором несколько односторон¬
не, в ней не находит должного отражения,
например, вопрос о соотношении обрати¬
мых и необратимых процессов, имеющий
принципиально важное значение для пра¬
вильного решения проблемы «тепловой
смерти».
В работе недостаточно освещен вопрос
о роли в настоящее время теории «теп¬
ловой смерти» Вселенной как одной из раз¬
новидностей современного энергетизма.
Между тем именно несостоятельность энер¬
гетизма в целом определяет несостоятель¬
ность и, ошибочность теории «тепловой
смерти».
Заслуживает внимания постановка проб¬
лемы в -статье Л. М. Архангельского
«Практика — основа единства языка и
мышления». Опираясь на указания Маркса
и Ленина и известные положения филосо-
фошматериалистов, автор подвергает квали.

128
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
фицированному разбору буржуазные идеа¬
листические концепции происхождения язы¬
ка:	теорию звукоподражания в трудах
Лейбница, договорную теорию (Гоббс, Рус¬
со), теорию изобретения языка и др., хотя
надо отметить, что среди обилия имен и ци¬
тат мы не видим критики аргумента¬
ции современных буржуазных теорий про¬
исхождения языка, что, бесспорно, обедняет
статью, лишая ее политической остроты.
Наиболее самостоятельна и оригинальна
та часть работы, где автор рассматривает
историю развития языка в связи с разви¬
тием практики. Интересно, что единствен¬
ным свидетельством этого процесса являет¬
ся сам язык, который резюмирует успехи
практики в лексико-грамматических фор¬
мах, анализу которых и посвящена значи¬
тельная часть статьи. Особенно большие
изменения в языке происходили, как пока¬
зывает автор, в связи с революционной
практикой масс в процессе уничтожения
старого общества и строительства социа¬
лизма. Например, переосмысление слов. В
частности, в якутском языке слово «труд»,
буквально означавшее «пот», как выраже¬
ние тяжести подневольного труда, имеет
теперь совершенно иной смысл, соответст¬
вующий тому новому содержанию, которое
приобретает свободный и творческий труд
в условиях социализма. В тувинском язы¬
ке раньше не было слова «женщина», его
заменяло слово «херээжок», что означало
буквально «ненужная», «негодная»; теперь
в связи с изменением положения женщины
в обществе появляется и соответственно
слово «эерээжен», что означает «нужная
женщина».
Нельзя не заметить, что автор исследует
в основном отражение практики в языке, но
ни проблема единства языка и мышления,
ни, следовательно, роль практики как осно¬
вы этого единства не нашли в статье
должного освещения. В связи с этим прак¬
тика как основа единства языка и мышле¬
ния получила одностороннее решение,
а именно а основном лишь в аспекте про¬
исхождения языка и в аспекте той критики,
которой автор подвергает домарксистские
концепции в языкознании, понимавшие со¬
отношение языка и мышления ограниченно,
вне связи с практикой.
Говоря о влиянии практики на развитие
языка и мышления, автор правильно обра¬
щает внимание на то, что «надо иметь в
виду не зависимость от практики отдельных
и частных языковых изменений, а влияние
ее на качественное развитие мышления и
языка в целом» (стр. 62) и что изменения в
мышлении и языке определяются практикой
лишь в конечном счете. Можно только по¬
жалеть, что автор не дает в связи с этим
критического анализа ошибочных, метафи¬
зических взглядов по этому вопросу.
В статье есть ряд ценных личных наблю¬
дений и выводов.
Отдельные выводы нуждаются в серьез¬
ной доработке. Так, например, автор гово¬
рит о большой научной ценности критики
русскими мыслителями XIX века, в част¬
ности Ф. И. Буслаевым и В. Г. Белинским,
теории изобретения языка. Но тут же,
вскрывая ограниченность их взглядов, ав¬
тор приводит цитаты, из которых явствует,
что Буслаев говорит о божественном про-'
исхождении языка, а Белинский — о том,
что язык был якобы дан человеку как от¬
кровение. Данный способ цитирования без
дополнительных разъяснений не может не
вызвать недоумения. Бесспорно, в трудах
Буслаева и особенно Белинского мы нахо¬
дим много ценных положений, предвосхи¬
тивших марксистский взгляд на происхож¬
дение языка и мышления. Задача автора
заключалась в том, чтобы выявить то по¬
ложительное, что было высказано Буслае¬
вым и Белинским по этому вопросу, пока¬
зав при этом историческую ограниченность
их взглядов. В частности, что касается Бе¬
линского, то цитируемая мысль высказана
им, очевидно, в период философских иска¬
ний, когда Белинский еще не пришел к ма¬
териализму и атеизму; что же касается
высказываний Буслаева, то, очевидно, и они
требуют разъяснений. Хотя автор и делает
оговорку относительно ограниченности этих
взглядов Белинского и Буслаева, но оговор¬
ки, разумеется, не снимают с авторов обя¬
занности не оставлять читателя в недо¬
умении.
Статья JI. Н. Когана «О некоторых
категориях исторического материализма»
посвящена анализу таких важнейших кате¬
горий, как «общественное бытие» и «народ¬
ные массы».
В начале статьи автор не без основания
указывает, что в определении содержания
этих категорий в нашей философской лите¬
ратуре имеет место разнобой, мешающий
пропагандистской и научной работе в обла¬
сти марксистско-ленинской философии.
Действительно, при определении содер¬
жания понятия «общественное бытие» до¬
пускаются две противоречащие друг другу
формулировки: либо дается чрезмерно рас¬
ширенное толкование понятия «обществен¬
ное бытие», которое отождествляется с по¬
нятием «условия материальной жизни
общества», либо, наоборот, содержание
этого понятия чрезмерно сужается и огра¬
ничивается только производственными от¬
ношениями людей.
Выступая против отождествления обще¬
ственного бытия людей с условиями мате¬
риальной жизни общества, JI. Н. Коган пра¬
вильно подчеркивает, что речь идет именно
об общественном бытии людей. Географи¬
ческая среда, будучи необходимым усло¬
вием материальной жизни общества, не
представляет в то же время самого обще¬
ственного бытия, так как она выступает
как естественный процесс, подчиняющийся
своим природным закономерностям.
Однако вряд ли можно безоговорочно
принять вывод автора о том, что географи¬
ческая среда «не может быть включена в
понятие общественного бытия» (стр. 70).
Такой вывод нельзя признать вполне точ¬
ным и полностью правильным. Он страдает,
на наш взгляд, некоторой абстрактностью и
требует дополнительного разъяснения. Ведь
сам автор признает, что в процессе обще¬
ственного производства человек преобра¬
зует природу, присваивает себе ее естест¬

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
129
венные богатства, которые, будучи вырван¬
ными из их связи с природой, включаются
уже в сферу общественного бытия. Но не
только в этом своем преобразованном чело¬
веческим трудом качестве естественные бо¬
гатства входят в общественное бытие. Они
могут входить в него также, не будучи
еще освоенными в процессе производства.
Достаточно было, например, открытия цен¬
нейших алмазов в Южной Африке, как они
уже вошли в сферу колонизаторской поли¬
тики европейских государств, а политика,
как это доказывает и сам автор, входит в
общественное бытие как материальные
действия классов, государств, наций.
Следовательно, когда речь идет о геогра¬
фической среде, нужно более определенно
разъяснять, в каком случае и какие именно
моменты самой географической среды не
могут быть включены в понятие обществен¬
ного бытия.
Что же касается такого необходимого
условия материальной жизни общества, ка¬
ким является рост народонаселения, то
здесь нельзя не согласиться с точкой зрения
автора, согласно которой рост народонасе¬
ления обусловливается, с одной стороны,
определенными общественными закономер¬
ностями, зависит от того или иного со¬
циального строя, и в этом смысле он высту¬
пает, конечно, как часть общественного бы¬
тия. Но, с другой стороны, рост народона¬
селения включает в себя биологические,
естественноприродные процессы, выходя¬
щие за рамки общественного бытия.
Особое место занимает в совокупности ма¬
териальных условий жизни общества способ
производства материальных благ. Он вы¬
ступает не как естественноприродное,
а именно как общественное материальное
условие жизни общества JI. Н. Коган, без¬
условно, прав, когда рассматривает способ
производства как основу общественного бы¬
тия людей, отмечая при этом, что способ
производства, а тем более производствен¬
ные отношения людей отнюдь не исчерпы¬
вают понятия «общественное бытие». По¬
следнее шире по своему содержанию.
Л. Н. Коган определяет общественное бы¬
тие как материальную общественную дея¬
тельность людей (стр. 72). При таком опре¬
делении общественное бытие людей, как
замечает автор, неотделимо от понятия
общественно-исторической практики. «Нель¬
зя быть марксистом,— пишет Л. Н. Ко¬
ган,— не подходя к общественному бытию
как деянию» (там же). Нам кажется,
что такое понимание общественного бытия
позволяет правильно раскрыть его сущ¬
ность, однако оно требует более глубокого
и более всестороннего обоснования, чем то,
которое содержится в статье, оставляя не¬
ясным, например, вопрос о соотношении
понятия общественного бытия как мате¬
риальной общественной деятельности людей
и понятия общественно-исторической прак¬
тики.
Во второй части своей статьи Л. Н. Коган
в основном правильно раскрывает содержа¬
ние понятия «народные массы».
Понятие «народ» может быть определе¬
но, по мнению автора, «как историче-
9.	«Вопросы философии» № 9.
ски изменяющаяся общность
трудящихся и эксплуатируе¬
мых масс, включающая в себя
в некоторые периоды и те слои
эксплуататорских классов, ко¬
торые становятся на позиции
трудящихся масс для решения
определенных политических за¬
дач» (стр. 82). Однако, как справедливо
замечает автор, и это определение должно
быть уточнено и улучшено. Большую роль
в этом должен, безусловно, сыграть анализ
положений В. И. Ленина о «революционной
массе» как наиболее подвижной, непрерыв¬
но меняющейся части на.рода, активно уча¬
ствующей в историческом преобразовании.
Положения, выдвинутые автором по вопро¬
су о том, что следует понимать под обще¬
ственным бытием и народными массами,
требуют дальнейшего обсуждения.
Теме «Особенности народно-демократиче¬
ской революции в Болгарии» посвящено
интересное исследование В. И. Плотни¬
кова. Вообще надо сказать, изучение ре¬
волюций в странах Центральной и Юго-
Восточной Европы в настоящее время ве¬
дется более конкретно, на опыте отдельных
стран. Исходя из общих закономерностей
революции, исследователи показывают свое¬
образие различных стран в их борьбе за
социализм.
В. И. Плотников на основе анализа бол¬
гарской экономики, положения классов и
партий в стране, изучения партийных до¬
кументов БКП и других источников прихо¬
дит к выводу, что хотя революция в Болга¬
рии и должна была быть социалистической
с попутным решением ряда буржуазно-де¬
мократических задач, что подчеркивалось
в программе Коммунистического Интерна¬
ционала и в резолюции БКП в 1933 году,
ибо основные задачи буржуазно-демокра¬
тической революции, особенно аграрный во¬
прос, были решены, но в силу конкретно¬
исторических условий, сложившихся в эпоху
империализма, в Болгарии необходимо было
на пути к социализму провести вначале
большие демократические преобразования.
Наличие в стране монархо-фашистского ре¬
жима, гнета военно-бюрократического го¬
сударственного аппарата, а затем и окку¬
пация страны — все это обусловило уста¬
новление в Болгарии 9 сентября 1944 года
диктатуры пролетариата и крестьянства,
осуществившей демократические преобра¬
зования, которые подготовили перерастание
в 1947—1948 годах общедемократической
революции в революцию социалистическую.
Автор творчески подходит к решению по¬
ставленной проблемы, полемизируя как с
теми исследователями, которые считают,
что в Болгарии уже в 1944 году решались
прямые задачи социалистической револю¬
ции, так и с теми, кто видит в первом этапе
революции обычного типа буржуазно-де¬
мократические преобразования.
Убедительно аргументируя свои выводы,
В.	И. Плотников высказывает, на наш
взгляд, одно неточное положение. На стр.
94 он пишет, что если в период восходя¬
щего развития капитализма борьба мелкой
буржуазии против крупной объективно

130
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
тормозит развитие общества и даже тянет
его вспять, то в условиях империализма
борьба мелких собственников приобретает
совершенно иной характер: она подготав¬
ливает крах системы империализма, при¬
ближая социалистическую революцию.
В общем плане постановка вопроса авто¬
ром верна, однако она слишком широка и
потому абстрактна. Дело в том, что ни¬
когда нельзя, как нам кажется, упускать
из поля зрения двойственную природу мел¬
кой буржуазии, которая, с одной стороны,
труженик и как труженик является объек¬
том эксплуатации со стороны крупной бур¬
жуазии, в силу чего она и выступает вместе
с пролетариатом против магнатов капита¬
ла; но, с другой стороны, мелкая буржуазия
как собственник (хотя и мелких средств
производства) способна во имя сохранения
и приумножения своей частной собственно¬
сти идти на союз с крупной буржуазией
или выступать с самостоятельными мелко¬
буржуазными требованиями. Эта двойствен¬
ность присуща мелкой буржуазии и на
заре капитализма и в эпоху его заката,
хотя, конечно, в разные эпохи она прояв¬
ляется по-разному. В. И. Плотников в одном
случае берет одну сторону мелкой буржуа¬
зии в одних условиях, а в другом случае —
другую ее сторону, но уже в других усло¬
виях и конструирует из этих половинок по¬
нятие мелкой буржуазии. Нам кажется,
дело обстоит гораздо сложнее и требует
поэтому более глубокого анализа поведения
мелкой буржуазии и значения ее выступле¬
ний в общедемократическом потоке борь¬
бы трудящихся, руководимых пролетариа¬
том.
В статье «О противоречиях в процессе
взаимодействия права и морали социали¬
стического общества» Н. А. Трофимов
исходит из неверного тезиса, будто всякое
отношение двух явлений, в данном случае
права и морали, есть единство противопо¬
ложностей со всеми вытекающими из это¬
го последствиями. В связи с этим та кри¬
тика, которой автор подвергает высказы¬
вания М. Каревой и М. Селектора, кажет¬
ся придирчивой и надуманной. Даже из
того немногого, что цитируется автором,
нетрудно понять, что и у М. Каревой и у
М. Селектора речь идет не об отсутствии
различий (и в этом смысле противоречий)
между нормами морали и права при со¬
циализме, а об отсутствии разрыва между
ними. Так, М. Селектор пишет, например,
что никакая норма социалистического пра¬
ва не может противоречить и не противоре¬
чит социалистической нравственности.
Н. А. Трофимов замечает по этому поводу,
что Селектор якобы проводит «мнение об
абсолютной гармонии в области права и
морали» и что это .мнение «так же несо¬
стоятельно, как несостоятельна «теория
бесконфликтности» в области искусства»
(стр. 114).
Нам кажется, что автор находится на
более верном пути, когда рассматривает
взаимодействие права и морали в их от¬
ношении к базису. В самом деле, базис —
основа всех форм надстройки, но одни
формы (например, право) стоят ближе и
отражают непосредственнее изменения в
базисе, другие (например, мораль и нрав¬
ственность) — более опосредствованно и
т. д. Очевидно, здесь и лежит ключ к пони¬
манию причин «подвижности» одних форм
и отставания других (и от базиса и друг
от друга). Однако автор ограничивается
лишь перечислением фактов отставания
норм права от норм морали, не выясняя
причин отставания.
Упрощенное понимание нравственности
не как совокупности принципов, которыми
руководствуются люди в своих повседнев¬
ных действиях и поступках, а как сами
эти поступки и действия придает порой
рассуждениям автора налет прагматизма.
Например, стремление трудящихся к изоб¬
ретательству и рационализаторству оце*
нивается с точки зрения нравственности,
ибо оно '«похвально» (см. стр. 119). Нам
кажется, что не следует умиляться по по¬
воду каждого рационализаторского пред¬
ложения и изобретения, квалифицируя это
как нравственное деяние, ибо дело не
только и не столько в самом поступке как
таковом, а в тех принципах, которые ле¬
жат в основе всей многосторонней деятель¬
ности человека.
Несмотря на указанные недостатки, не¬
обходимо сказать, что статья Н. А. Трофи¬
мова ставит ряд интересных и важных во¬
просов и потому заслуживает внимания.
В.	А. Шандра в статье «К вопросу
об источниках и причинах живучести пе¬
режитков капитализма в сознании совет¬
ских людей» делает попытку рассмотреть
объективные и субъективные причины, ук¬
репляющие и даже порождающие порой
пережитки капитализма. Однако на дан¬
ном этапе развития науки исследование
этих проблем, как мы думаем, должно ид¬
ти дальше, нежели простой перечень при¬
чин. Очевидно, надо изучать, как конкретно
влияют те или иные объективные причи¬
ны на живучесть пережитков в сознании
людей. Автор делает и эту попытку, но без
должного анализа и не ставя ее во главу
угла своего исследования.
Говоря о «законе отставания сознания
от бытия», автор не учитывает такой важ¬
ной причины отставания сознания в усло¬
виях социализма, как специфика социали¬
стической революции, начинающейся в
условиях отсутствия сложившегося социа¬
листического базиса, что требует большой
и упорной работы по перевоспитанию лю¬
дей, ибо новое общество приходится
строить с помощью тех людей, которые
остались от старого общества. Это тре¬
бует от исследователя очень вдумчивого и
глубокого анализа характера отставания
сознания от бытия и путей его преодоле¬
ния.
В двух последних, заключительных
статьях сборника дается критика совре¬
менной реакционной буржуазной филосо¬
фии и социологии. Наибольший интерес
вызывает статья Г. Д. Сульженко
«Принцип «конкретного мышления» в
идеалистической философии современной
Франции». Автор показывает, что «мод¬
ный» лозунг «конкретности мышления»,

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
131
обнаруживающийся в целом ряде направ¬
лений философского идеализма во Фран¬
ции, направлен против научных абстрак¬
ций, постигающих сущность, законы объек¬
тивного мира. Анализируя взгляды пред¬
ставителя католического экзистенциализ¬
ма Г. Марселя, «представителя феномено¬
логии» Мерло-Понти и др., автор сумел
раскрыть реакционную сущность принципа
«конкретного мышления» как «способа
«расправиться» с сущностью и представить
историю общества как хаос случайностей,
чтобы отравить сознание народа ядом
скептицизма, лишить его уверенности в
неизбежной гибели буржуазных поряд¬
ков» (стр. 145).
Противопоставляя абстрактное и конк¬
ретное в исторической области, сторонни¬
ки «конкретного мышления» пытаются
изгнать понятие закона из истории. Автор
разоблачает так называемую идею «несво-
димости» конкретных исторических собы¬
тий к их общему результату как «воинст¬
вующее отрицание повторяемости в
исторических событиях...» (стр. 150).
Приложение идеи «конкретного мышле¬
ния» к проблеме революции также приво¬
дит к реакционным выводам. Так, с точки
зрения Мерло-Понти, начало, ход и резуль¬
таты революции не поддаются никакому
предвидению. Мысль о том, что ход разви¬
тия капитализма с неизбежностью приве¬
дет к социализму, он объявляет иллюзией.
Все объективное в истории — абстракции,
ориентироваться на которые нельзя. Сама
революция является у него идеальным
«отрицанием» старого, идеальным поня¬
тием. Автор показывает, что утверждения
Мерло-Понти о том, что революция неиз¬
бежно «дегенерирует», как только она
осуществляет перемены в вещах, что «ре¬
волюции истинны в качестве движений и
ложны как режимы», имеют своей целью
дискредитацию социалистических револю¬
ций, для которых захват власти является
только началом построения нового обще¬
ства.
Статья Г. Д. Сульженко, написанная со
знанием дела и опирающаяся на умелый
марксистский анализ работ современных
французских идеалистов, несмотря на не¬
сколько тяжеловатый стиль изложения, в
целом производит хорошее впечатление и
позволяет глубже понять реакционную
сущность современной буржуазной фило¬
софии.
Статья И. М. Шорохова «Реакцион¬
ная сущность социологии американских
персоналистов» интересна главным обра¬
зом содержащейся в ней критикой взгля¬
дов персоналистов на роль личности в ис¬
тории. Автор разоблачает «философию
личности» как беспринципное сочетание
объективного и субъективного идеализма,
показывает, что возвеличивание «личности»
персоналистами продиктовано не только
стремлением создать «новейшую» систему
идеализма, но и стремлением разъединить
силы народа посредством разговоров во¬
круг «личности», которую они рассматри¬
вают как абстрактную схему, вне связи
с производственными отношениями людей.
Автору хорошо удалось показать, что «фи¬
лософия личности» призвана отвлечь тру¬
дящиеся массы от активной борьбы с гне¬
том капитала, пытаясь увести их в сферу
созерцания собственного духа. «Критика»
персоналистами капитализма носит, по су¬
ти дела, демагогический характер, ибо она
скрывает подлинные причины пороков ка¬
питализма и подменяет их нереальными,
вымышленными причинами.
Убедительно разоблачает автор реак¬
ционную сущность «философии личности»
и в ее подходе к проблемам войны и мира.
Выступая на словах против (войны, ку¬
таясь в «мирную» фразеологию, персона¬
листы на деле способствуют разобщению
рядов сторонников мира и тем самым раз¬
вязывают руки поджигателям войны. Сущ¬
ность и причины войн выводятся ими из
идеалистически понятой природы челове¬
ка, из противоречивости личного духа, из
духовной анархии и победы злых инстинк¬
тов индивидов. Вместо активных действий
масс в защиту мира персоналисты пропове¬
дуют «размышление и ожидание», так на¬
зываемую «спиритуализацию» — «общение
со святым духом». Отсюда автор делает
правильный вывод, что персоналисты пред¬
лагают народам пассивно ожидать послед¬
ствий империалистической политики, обез¬
оруживают народы перед возможностью
атомной войны.
В своей статье И. М. Шорохову удалось,
на наш взгляд, раскрыть реакционную сущ¬
ность философии американского персона¬
лизма в вопросе о роли личности в исто¬
рии.
В заключение отметим, что в целом
сборник, несмотря на недостатки, произво¬
дит хорошее впечатление и будет с интере¬
сом прочитан философами, работающими
над поставленными в нем проблемами.
Г. М. ИВАНОВ,
А. К. СУХОТИН,
А.	А. ФУРМАН
Кафедра диалектического и исторического
материализма Томского государственного
университета.

132
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Новая книга о Плеханове
М. И. СИДОРОВ. Г. В. Плеханов и вопросы истории русской революционно-демократи
ческой мысли XIX в. Изд. АН СССР. Москва. 1957. 148 стр.
Каждая новая работа о Плеханове вы¬
зывает большой интерес среди самых ши¬
роких слоев советской общественности, да
и не только советской: имя Плеханова до¬
рого трудящимся всех стран. Плеханов был
не только великим пионером марксизма в
России, он имеет громадные теоретические
заслуги в распространении марксистских
идей во всех странах мира. Не случайно
Ленин охарактеризовал философские тру¬
ды Плеханова как лучшие труды в между¬
народной марксистской литературе. Плеха¬
нов установил личный контакт с Ф. Эн¬
гельсом. Он находился в тесной связи с
такими деятелями международного рабо¬
чего движения, как Ж. Гед, В. Либкнехт
и др.
Приветствуя первую марксистскую груп¬
пу, «Освобождение труда», одним из глав¬
ных руководителей которой был Плеханов,
Ф. Энгельс писал в апреле 1885 года Вере
Засулич: «...Я горжусь тем, что среди рус¬
ской молодежи существует партия, кото¬
рая искренне и без оговорок приняла ве¬
ликие экономические и исторические тео¬
рии Маркса и решительно порвала со все¬
ми анархическими и несколько славяно¬
фильскими традициями своих предшествен¬
ников. Сам Маркс был бы так же горд
этим, если бы прожил немного дольше»
(К. Маркс, Ф. Энгельс. Избранные
письма. 1953, стр. 387).
В 1889 году Плеханов присутствовал в
качестве представителя русских социал-де¬
мократов на Международном социалисти¬
ческом конгрессе в Париже, а спустя пять
лет он писал Энгельсу: «Задачей всей мо¬
ей жизни я считаю пропаганду Ваших и
Маркса идей» (Переписка К. Маркса
Ф. Энгельса с русскими политическими де¬
ятелями. 1951, стр. 335). И действительно,
он пропагандировал марксистские идеи с
исключительной глубиной и убедительно¬
стью. Нам, философам, следует учиться у
.Плеханова замечательному пропагандист¬
скому мастерству. Он не просто излагал
коренные положения диалектического и ис¬
торического материализма, но излагал их
чрезвычайно стройно и убедительно. Его
блестящая аргументация производила и до
сих пор производит огромное впечатление
на читателей. Научный диапазон Плехано¬
ва был чрезвычайно широк. Но прежде все¬
го Плеханов занимался различными фило¬
софскими проблемами. Недаром Ленин осо¬
бенно подчеркивал значение именно фило¬
софских сочинений Плеханова. В предисло¬
вии к своей работе М. И. Сидоров правиль¬
но отмечает:	«Диалектический, и осо¬
бенно исторический, материализм, история
философии, этика и эстетика, логика — во
всех этих разделах философской науки
труды Плеханова оставили неизгладимый
след. Будучи выдающимся пропаганди¬
стом марксистской теории, материалистиче¬
ской философии, защищая и обосновывая
коренные положения марксизма, Плеха¬
нов высказал целый ряд оригинальных
идей, идущих по линии творческого разви¬
тия некоторых, весьма важных философ¬
ских положений марксизма» (стр. 3).
Исключительный интерес выказывал
всегда Плеханов к развитию русской об¬
щественной мысли Да иначе и не могло
быть. Ведь Плеханов воспитался и вырос
на идеях великих революционных демокра¬
тов России: Белинского, Герцена, Черны¬
шевского и Добролюбова. Не случайно
Ленин называл классиков русской филосо¬
фии предшественниками российской социал-
демократии.
Вспоминая свои юношеские годы, Плеха¬
нов прямо отмечал, что его умственное раз¬
витие совершалось под огромнейшим влия¬
нием Чернышевского. Уже в 1883 году в
статье «А. П. Щапов» Плеханов дает яр¬
кий анализ мировоззрения Чернышевского.
В дальнейшем Плеханов прямо заявил:
«Наши нынешние взгляды и стремления
представляют собою органиче¬
ский продукт истории русского револю¬
ционного движения» (Г. В. Плеханов.
Соч., т. IX, 1923, стр. 5. Разрядка моя.—
М. Б.).
Проблеме отношения Плеханова к насле¬
дию русских революционных демократов и
посвящена предлагаемая работа.
«Автор книги ставит перед собой скром¬
ную задачу: кратко и весьма популярно
осветить вклад, внесенный Г. В. Плехано¬
вым в обоснование и развитие марксист¬
ской философии, в исследование истории
русской революционно-демократической
мысли.
В основу разработки темы положены
ленинские оценки взглядов Плеханова и
русских революционных демократов, оцен¬
ки, представляющие собой ключ к подлин¬
но научному исчерпывающему решению
поставленной в книге задачи» (стр. 6).
Основная задача работы М. И. Сидоро¬
ва— преодоление довольно распространен¬
ного среди некоторых наших философов
нигилистического отношения к философ¬
ской и научной деятельности Плеханова.
Нам представляется, что с этой задачей ав¬
тор удачно справился. В книге собраны и
систематически проанализированы различ¬
ные высказывания Ленина о Плеханове.
Тов. Сидоров дает краткую характеристи¬
ку теоретического значения главных тру¬
дов Плеханова. Он напоминает о переводе
Плехановым в 1882 году на русский язык
«Манифеста Коммунистической партии».
Этот перевод имел з тех условиях большое
значение в пропаганде идей научного со¬
циализма. В книге особенно подчеркивает¬

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
133
ся значение плехановских работ: «Социа¬
лизм и политическая борьба» (1883), «На¬
ши разногласия» (1885), «К вопросу о раз¬
витии монистического взгляда на историю»
(1895), «Очерки по истории материализма»
(1896), «О материалистическом понимании
истории» (1897), «К вопросу о роли лично¬
сти в истории» (1898) и др.
М. И. Сидоров подчеркивает, что в этих
работах Плеханов, опираясь на научные
труды Маркса и Энгельса, впервые в исто¬
рии русского освободительного движения
начал разработку теории и тактики социал-
демократизма, указал на необходимость
создания в России самостоятельной рабо¬
чей политической партии.
Главную заслугу плехановского труда
«Социализм и политическая борьба» автор
книги видит в обосновании закономерно¬
стей революционного преобразования Рос¬
сии путем захвата власти пролетариатом.
Что касается книги Плеханова «К вопросу
о развитии монистического взгляда на исто¬
рию», то в ней с позиций революционного
марксизма рассмотрена история мировой
общественной мысли XVIII—XIX вв.
М. И. Сидоров напоминает отзыв Ленина
об этой книге, на которой «воспиталось це¬
лое поколение русских марксистов...»
(В. И. Ленин. Соч., т. 16, стр. 243).
Специальное внимание уделяет Сидоров
так называемому географическому уклону
Плеханова. Он считает, что здесь Плеха¬
нову нередко предъявлялись чрезмерные
обвинения. «В отдельных трудах Плеха¬
нов,— пишет автор;—правда, давал форму¬
лировки, в которых переоценивалась роль
географической среды: он рассматривал ее
как последнюю причину, определяющую
развитие самих производительных сил. В
этом сказывалась некоторая недооценка
внутренней диалектики развития общества,
противоречий и взаимодействия производи¬
тельных сил и производственных отноше¬
ний. Но эта ошибка, неясность, не отражает
существа взглядов Плеханова по данно¬
му вопросу. Как марксист он всегда под¬
черкивал, что способ производства матери¬
альных благ, экономический строй, являет¬
ся основой, базисом общества, определяю¬
щим все другие стороны и формы обще¬
ственной жизни» (стр. 30).
Наибольший интерес представляет по¬
пытка М. И. Сидорова взять под свою за¬
щиту знаменитую «пятичленку» Плеханова,
то есть схему Плеханова, в которой выра¬
жены важнейшие элементы общественной
жизни в их субординации: основу общества
составляют состояние производительных
сил и обусловленные ими экономические
отношения, дальше следует социально-по¬
литический строй, выросший на данной эко¬
номической основе, потом определяемая
частью непосредственно экономикой, а
частью всем выросшим на ней социально-
политическим строем психика общественно¬
го человека и, наконец, следуют идеологии,
отражающие в себе свойства этой психи¬
ки. М. И. Сидоров напоминает, что эта
плехановская «пятичленка» подверглась
критике за то, что она якобы не улавливает
главного, определяющего фактора обще¬
ственного развития, то есть классовую
борьбу. Однако, по мнению автора, такую
критику вряд ли можно считать справедли¬
вой. Схема Плеханова не могла включать
все вопросы исторического материализма,
в том числе и вопросы классовой борьбы,
констатирует М. И. Сидоров. Он считает,
что неправы и те, которые критикуют Пле¬
ханова за его тезис о том, что различные
идеологии отражают в себе свойства психи¬
ки общественного человека. «Под обще¬
ственной или социальной психикой Плеха¬
нов понимал обыденное сознание людей.
Идеология же, по его мнению, это более
или менее обобщенное систематизирован¬
ное общественное сознание, прошедшее че¬
рез процесс обработки его особым слоем лю¬
дей — идеологов по профессии» (стр. 31 —
32).
Нам представляется, что автор прав, на¬
нося удар по всем тем упрощенцам и «ни¬
гилистам», которые недооценивают такую
блестящую работу Плеханова, как «Основ¬
ные вопросы марксизма». Ведь не случайно
В.	И. Ленин писал, что «нельзя стать со¬
знательным, настоящим коммунистом
без того, чтобы изучать — именно изу¬
чать — все, написанное Плехановым по
философии...» (В. И. Ленин. Соч., т. 32,
стр. 73. Разрядка моя.— М. Б.). Однако
мы не согласны с безоговорочным призна¬
нием тов. Сидоровым «пятичленки» Плеха¬
нова. Верно, что идеология обобщает то, что
возникает стихийно в психике обществен¬
ного человека, но верно и другое — что
различные идеологии отражают в себе не
только свойства человеческой психики, но
и непосредственно социально-политический
строй общества. Поэтому плехановский
«пятый этаж» в живой жизни может ока¬
заться «четвертым этажом».
М. И. Сидоров фактически крити¬
кует недостатки плехановской «пятичлен¬
ки» при разборе конкретных ошибок Пле¬
ханова в вопросах истории русской об¬
щественной мысли. Однако это делается
отдельно от анализа «Основных вопросов
марксизма».
Ярко и обстоятельно .раскрыта в
книжке роль Плеханова как историка рус¬
ской революционно-демократической мысли.
М. И. Сидоров противопоставляет Плеха¬
нова историкам идеалистического направ¬
ления— Вл. Соловьеву, М. Гершензону,
Э. Радлову, Г. Шпету и др., сознательно
извращавшим философское наследство рус¬
ских революционных .демократов. Основное
достоинство разбираемой книги в ее борьбе
с нигилистическим отрицанием заслуг Пле¬
ханова.
Мы считаем особенно ценным замеча¬
ние М. И. Сидорова по поводу ошибок,
допущенных А. А. Галактионовым в
статье, посвященной критике методологии
Г. В. Плеханова в его исследованиях по
истории русской материалистической фило¬
софии XIX века (см. «Ученые записки
Ленинградского университета», вып. 5,
Л., 1955, № 168, стр. 126—155). Анализи¬
руя методологию Плеханова как историка
русской философии, пишет М. И. Сидо¬
ров, А. А. Галактионов упустил из виду

134
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
как раз самое главное в методе Плехано¬
ва— его требование рассматривать вклад
в науку каждого мыслителя в сравнении с
тем, что дали его предшественники, чем
данный мыслитель обогатил науку, в ка¬
ком направлении пошел он вперед сравни¬
тельно с другими исследователями. Во всех
трудах по истории общественной мысли
Плеханов последовательно проводил этот
принцип (стр. 74).
Отмечая заслуги Плеханова, М. И. Сидо¬
ров отмечает и ошибочные его положения
в оценке Белинского, Герцена, Черны¬
шевского и Добролюбова. В частности, он
справедливо критикует Плеханова за то,
что последний трактовал Герцена как мы¬
слителя, который в основном оставался
на позициях гегелевского идеализма. Мы
бы даже сказали более резко:	Плеханов
вообще недооценивал Герцена как мысли¬
теля, как гениального писателя, как пла¬
менного борца за передовую науку. Обсто¬
ятельно разобраны автором ошибки Пле¬
ханова при оценке Белинского, Чернышев¬
ского и Добролюбова. Так, М. И. Сидоров
пишет, что Плеханов «приписывал Черны¬
шевскому свои собственные взгляды на кре¬
стьянство как класс, неспособный на ради¬
кальные действия. Герцена он рассматри¬
вал как принципиального противника клас¬
совой борьбы, боявшегося ее. Поэтому в
обоих Плеханов пытался видеть не сторон¬
ников идеологии крестьянства, а идеологов
разночинной интеллигенции, на которую
они возлагали основные надежды, к ней
обращались, ее воспитывали, просвещали»
(стр. 76). Вместе с тем в брошюре пра¬
вильно осуждается попытка видеть и здесь
у Плеханова только ошибочное. На самом
деле пионер марксизма в России дал ряд
блестящих, оригинальных трудов, показы¬
вающих огромную революционную работу,
проделанную предшественниками россий¬
ской социал-демократии.
Нельзя не отметить в книге М. И. Сидо¬
рова важного раздела, посвященного борь¬
бе Плеханова с ревизионизмом. Перед на¬
ми встает яркий образ Плеханова как бор¬
ца против Э. Бернштейна, К. Шмидта,
К. Реннера, О. Бауэра и др. Из этого пара¬
графа вытекает прямой вывод о возмож¬
ности использования трудов Плеханова
для борьбы с современным ревизиониз¬
мом.
Не совсем удовлетворяет нас опублико¬
ванная в конце работы библиография.
В ней следовало бы дать более обстоя¬
тельный обзор работ о Плеханове, опубли¬
кованных советскими авторами; таких ра¬
бот, как известно, немало.
Итак, резюмируем. Книга «Г. В. Плеха¬
нов и вопросы истории русской революци¬
онно-демократической мысли XIX в.» —
ценная научная работа, заслуживающая
положительной оценки. Она нагсисана твор¬
чески, с огоньком и хорошо освещает
вклад, внесенный Плехановым в обоснова¬
ние и развитие марксистской философии,
в исследование истории русской революци¬
онно-демократической мысли.
М. П, БАСКИН
Новая книга о причинной интерпретации
квантовой теории
ОТ РЕДАКЦИИ. Книга известного физика-теоретика Д. Бома «Причинность
и случайность в современной физике» вызвала большие отклики в самых широких кру¬
гах научной общественности всего мира. Заслуживает особого внимания тот факт, что
Д. Бом, давая причинную интерпретацию специальных вопросов квантовой механики,
стремится органически связать ее с постановкой и решением ряда философских проблем.
Эта антипозитивистская направленность исследований Д. Бома реализуется с позиций
материалистической философии.
Публикуемая ниже рецензия И. А. Акчурина и Ю. В. Сачкова и имеет своей целью
детально осветить точку зрения Д. Бома по этим вопросам. Редакция считает небезын¬
тересным для читателей и ознакомление с той оценкой, которую получила точка зрения
Д. Бома в зарубежной литературе. Публикуемая, в частности, рецензия Дж. Р. Ньюмена
(США) дает представление о тех новых настроениях, которые в последнее время все
более начинают звучать в высказываниях зарубежных ученых,— наука не может успеш¬
но решать свои задачи, довольствуясь позитивистской установкой на игнорирование
философии. Разумеется, не со всем можно согласиться в рецензии Дж. Р. Ньюмена,
однако последний весьма и весьма симптоматичный мотив должен быть воспринят
с интересом.

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
135
D. ВОНМ. Causality and Chance in Modern Physics. Routledge and Kegan Paul Ltd,
London, 1957, p. xi + 170.
Квантовая теория развивается довольно
противоречиво. С одной стороны, она син¬
тезирует громадный экспериментальный ма¬
териал и с исключительным успехом слу¬
жит практике, то есть обладает несомнен¬
ной объективной ценностью, с другой — по
вопросам ее истолкования, и прежде всего
истолкования нерелятивистской квантовой
механики, в среде самих физиков-теорети-
ков существуют глубокие расхождения.
Всему развитию квантовой механики со¬
путствуют острые методологические, фи¬
лософские дискуссии. В последние годы эти
дискуссии обострились в связи с возник¬
новением так называемой причинной ин¬
терпретации квантовой теории, начало че¬
му положили две статьи, опубликованные
в 1952 году в «Physical Review» известным
физиком-теоретиком Давидом Бомом, авто¬
ром рассматриваемой «ниш. Сущность ра¬
бот представителей причинной интерпрета¬
ции квантовой теории составляют попытки
дальнейшего развития этой теории, хотя
эти попытки и носят еще предварительный
характер. При этом весьма характерно, что
развитие этой интерпретации сопровож¬
дается пересмотром широко распростра¬
ненного в зарубежных странах толкования
квантовой механики в духе дополнитель¬
ности, которое подвергается критике за
неадекватное объяснение некоторых суще¬
ственных моментов в микропроцессах. Под¬
черкивается, что появление этого толкова¬
ния квантовой теории во многом яви¬
лось следствием использования учеными
неадекватной науке позитивистской фило¬
софии. Пересмотр толкования квантовой ме¬
ханики привел представителей причинной
интерпретации к необходимости более глу¬
боко и с позиций материалистической фи¬
лософии проанализировать общие вопросы
науки, вопрос об обосновании основных
специфических черт квантовой механики
и прежде всего вопрос об обосновании ста¬
тистического, вероятностного характера ее
законов. Этой задаче уже были посвяще¬
ны несколько работ, среди которых необ¬
ходимо особо упомянуть обширную статью
Д. Бома и В. Шютцера «Общая статисти¬
ческая проблема в физике и теория вероят¬
ностей», опубликованную в приложении
№ 4 ко второму тому журнала «Nuovo Ci-
mento» за 1955 год (Bohm D. and
Schfltzer W. «The General Statistical
Problem in Physics and the Theory of Pro¬
bability». «Nuovo Cimento», vol. II, Suppl.
№ 4, 1955). Рассматриваемая в данной
статье книга Д. Бом'а является дальней¬
шим исследованием указанных вопросов.
* * *
Книге предпослано предисловие одного
из создателей квантовой механики, вы¬
дающегося французского физика Луи
Де Бройля. В нем де Бройль отмечает, что,
согласно взглядам большинства физиков,
теоретическое истолкование микропроцес¬
сов возможно только при условии отказа
от их причинного описания в пространстве
и времени. Этот отказ от причинности
основан на истолковании вероятности как
«имеющей первичный характер и образую¬
щей конечную познаваемую реальность»
(стр. IX). 'Вероятность в этом случае
не подвергается теоретическому анализу,
ее нельзя объяснить «как результат при¬
чинной эволюции, действующей на более
глубоко лежащем уровне физического ми¬
ра» (там же). Такой взгляд на вероятность,
отмечает де Бройль, явился следствием по¬
зитивистской философии и привел к
утверждениям, что статистический харак¬
тер законов квантовой механики «является
результатом реальной неопределенности
физических состояний и их эволюции»
(стр. IX—X). Эти заключения, продолжает
де Бройль, ни в коей мере не оправданы
ни развитием самой квантовой механики,
ни историей науки вообще. Сама кванто¬
вая физика в последние годы столкнулась
с такими проблемами, решение которых
вряд ли возможно в духе ее идей. История
науки учит, что ее прогресс всегда связан
с попытками выйти за рамки существую¬
щей теории.
Де Бройль приветствует направление
причинной интерпретации квантовой меха¬
ники и выражает надежду, что ее разви¬
тие будет плодотворным и поможет выве¬
сти квантовую физику из того тупика, в
котором она находится в настоящее вре¬
мя. Обоснованию необходимости и закон¬
ности этого направления, говорит де Бройль,
и посвящена книга Бома, которую он оце¬
нивает как тщательное исследование, за¬
ставляющее читателя мыслить. «Никто
не подготовлен лучше профессора Бома
для написания такой книги, и она выхо¬
дит -как раз вовремя»,— так заканчивает
де Бройль свое предисловие.
* * *
Книга состоит из пяти глав. В первой
главе, «Причинность и случайность в зако¬
нах природы», Д. Бом рассматривает во¬
прос о законах природы и их видах с об¬
щей точки зрения, исходя в основном из
примеров обыденной жизни. Он делит за¬
коны природы на три вида: причинные зако¬
ны, законы случая и законы, относящиеся к
взаимосвязи первых двух. Причинными за¬
конами являются «необходимые взаимоот¬
ношения между объектами, явлениями,
условиями или иными вещами в некоторый
данный момент времени и ими же в после¬
дующие моменты времени» (стр. 2). Зако¬
ны случая, или статистические законы, воз¬
никают на основе «регулярных тенденций
в поведении большой серии или большой
совокупности» некоторых объектов, событий
или явлений и «позволяют дать прибли¬
женное предсказание свойств среднего по¬
ведения или поведения в целом большой
серии или большой совокупности состав¬

136
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
ляющих, без необходимости входить в бо¬
лее широкий контекст, в котором мы взя¬
ли бы в расчет дополнительные причинные
факторы, которые управляют деталями
флуктуаций индивидуальных членов серий
таких совокупностей» (стр. 22).
Необходимо сразу же сказать, что с ука¬
занным делением законов природы на при¬
чинные законы и законы случая, ведущим
к их противопоставлению, согласиться
нельзя. Статистические законы не противо¬
стоят- причинным законам, а сами являют¬
ся одной из форм проявления причинно¬
сти. Говоря о причинных законах и законах
случая, Д. Бом на деле рассматривает д и-
намические и статистические
закономерности и их взаимоотношение,
что, в частности, уже видно из приведен¬
ных определений самих этих законов. Под¬
мена понятий обусловлена тем, что Бом в
известной степени разделяет господствую¬
щее во многих научных кругах зарубежных
стран мнение, согласно которому статисти¬
ка просто отождествляется с индетерми¬
низмом. Однако, несмотря на указанный,
можно сказать, самый существенный недо¬
статок книги, в ней дан серьезный анализ
и вопроса о причинности и вопроса об
обосновании статистических законов, не го¬
воря уже о специальных вопросах истолко¬
вания квантовой теории.
Рассматривая причинные законы, Д. Бом
отмечает, что эти законы обнаруживаются
на основе отыскания в процессах природы
регулярностей, и представления о них вы¬
растают из гипотез, объясняющих эти регу¬
лярности. Но «понятие причинного взаимо¬
отношения заключает в себе более, нежели
просто регулярные 'ассоциации, в котором
один ряд событий предшествует другому во
времени» (стр. 5). Причинные взаимоотно¬
шения есть необходимые взаимо¬
отношения, и чтобы выделить их, надо,
производя широкие изменения в причинах,
вызывать определенные следствия. В осно¬
ве этого выделения обычно лежит наша
активная деятельность.
Бом затем отмечает, что воспроизведе¬
ние и контроль экспериментов не всегда
возможны, например, в геологии. В этом,
случае строят теорию относительно про¬
шлого, исходя из современности. Критерием
верности теории и установленных ею при¬
чинных взаимоотношений будет являться
возможность теории объяснять известные
факты в определенной области науки и
предсказывать новые.
Важной стороной причинности является
также и то, что она дает возможность
предсказывать свойства вещей, например,
при синтезе химических соединений. По¬
следнее говорит о том, что «причинные за¬
коны не похожи на внешне наложенные
ограничения, которые, так сказать, ограни¬
чивают ход событий определенными, пред¬
писанными путями; но... они скорее явля¬
ются врожденными и существенными ас¬
пектами вещей» (стр. 14).
Переходя к рассмотрению статистических
законов, Бом прежде всего подчеркивает,
что они обладают «такой же необходи¬
мостью, как и сами причинные законы»
(стр. 23). Математически статистические
законы выражаются теорией вероятностей.
В главе отмечается, что исторически в
своем обосновании теория вероятностей
претерпела большие изменения и в настоя¬
щее время существуют два основных на¬
правления в ее обосновании—субъектив¬
ное и объективное,— содержание которых
рассматривается на примере бросания
игральной кости. В первом случае «вероят¬
ность рассматривается как нечто, что из¬
меряет или отражает степень нашей ин¬
формации, так что она является, по суще¬
ству, субъективной категорией, которая
перестала бы быть необходимой или даже
иметь смысл, если бы мы могли получить
точное знание относительно начальных дви¬
жений кости в каждом броске» (стр. 26).
Но такое истолкование теории вероятно¬
стей, отмечает автор, >не является «адекват¬
ным для трактовки существенных аспектов
проблемы, которую имеет в виду теория
вероятностей», ибо «оно не дает нам во¬
обще никакой идеи о том, почему вероят¬
ность может быть использована для при¬
ближенных предсказаний относительно дей¬
ствительной относительной часто¬
ты, с которой выпадает данное значение
кости после большого числа бросков»
(там же). Автор выступает за объектив¬
ное обоснование теории вероятностей, со¬
гласно которому ее применимость в науке
«зависит только от объективного существо¬
вания определенных регулярностей, кото¬
рые являются характеристиками рас¬
сматриваемых систем и процессов, регу¬
лярностей, которые предполагают, что
среднее поведение или поведение в целом в
большой совокупности объектов или со¬
бытий приблизительно не зависит от точ¬
ных деталей, которые определяют строго,
что произойдет в каждом отдельном слу¬
чае» (стр. 27).
В заключительной части главы Д. Бом
отмечает, что процессы природы и любая
их часть обладают неисчерпаемым богат¬
ством свойств и мы изучаем их «прибли¬
женно, при специальных обстоятельствах и
в ограниченном контексте», и это оказы¬
вается возможным, потому что «существует
объективная, но приближенная автоном¬
ность в поведении этих различных частей
процессов относительно любого частного
контекста» (стр. 29). Автор отмечает, что
причинность и случайность «представляют
две стороны всех процессов» (там же).
Причинные и статистические закономерно¬
сти имеют свои области действия, свои кон¬
тексты, изменяя которые можно переходить
от одних к другим. Далее Д. Бом выдви¬
гает свою теорию уровней, подробному рас¬
смотрению которой он посвящает заключи¬
тельную главу книги.
* * *
Вторая глава, «Причинность и случай¬
ность в классической физике: механистиче¬
ская философия», посвящена рассмотре¬
нию того, как категории причины и случая
«проявляют себя в классической физике»,
что имеет громадное значение для оценки
«вопросов, касающихся применимости по¬
нятия причинности, которые возникли в два¬

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
137
дцатом столетии в связи с квантовой теори¬
ей» (стр. 34). Решая эту задачу, автор при¬
шел к необходимости проанализировать об¬
щее отношение к законам физики, господ¬
ствовавшее в среде ученых в ее классиче¬
ский период развития и известное под на¬
званием механицизм, чему и посвящено ос¬
новное содержание главы.
В связи с развитием классической меха¬
ники и ее громадными успехами, от¬
мечается в книге, в физике возникло
и распространилось мнение, что ее законы
являются универсальными, пригодными для
объяснения любой области явлений при¬
роды. Такие утверждения из самой клас¬
сической механики не следовали, они вы¬
текали «из неограниченной экстра¬
поляции этой науки на все возможные
условия и области явлений» (стр. 37). Та¬
кая экстраполяция «является в большой
степени следствием философской точ¬
ки зрения относительно природы мира,
точки зрения, которая с того времени стала
известна как механицизм» (там же).
По мере развития науки механи¬
стическая философия принимала много раз¬
личных форм. «Наиболее существенным
аспектом этой философии, как это пред¬
ставляется автору, является ее предполо¬
жение, что великое разнообразие вещей,
которое предстает перед нами во всем на¬
шем опыте, как в повседневном, так и в
научном, может быть целиком и полностью
сведено не к чему иному, как к следствиям
действия абсолютной и конечной системы
чисто количественных законов, определяю¬
щих поведение небольшого класса сущно¬
стей или переменных» (там же). При этом
Д. Бом специально подчеркивает, что ни¬
какая конкретная теория, допускающая ко¬
личественное выражение своих законов,
сама по себе не может быть механистиче¬
ской: механицизм есть определенное фило¬
софское отношение к этой теории. «Нет
никакого смысла,— пишет он,— в выраже¬
нии, что, например, механика Ньютона яв¬
ляется механистической; но имеет смысл
утверждение, что тот или иной ученый (на¬
пример, Лаплас) занял механистическую
позицию по отношению к этой теории»
(стр. 38).
В главе отмечается, что «первой извест¬
ной формой механицизма» была атомисти¬
ческая философия Демокрита и Левкиппа,
где все во вселенной сводилось к движе¬
нию 'атомов в пространстве. Другой фор¬
мой механицизма является лапласовский
детерминизм, в котором все богатство при¬
роды сводилось к простому механическому
движению тел, удовлетворяющему законам
Ньютона.
Далее автор довольно подробно рас¬
сматривает развитие классической физики
после механики Ньютона. Были созданы
новые физические теории: электромагнит¬
ная теория поля, кинетическая теория га¬
зов, статистическая трактовка законов тер¬
модинамики. Это развитие выводило физи¬
ку за рамки идей классической механики,
ясно говорило о том, что законы цоследней
не носят универсального характера, одна¬
ко физики не покидали почвы механициз¬
ма при общем подходе к объяснению
явлений природы. Они только «делали раз¬
ные коррективы, компромиссы и расширения
своих концепций, каждый раз полагая, что
они достигли, наконец, конечной общей
концептуальной схемы и системы основ¬
ных качеств и движений, что позволит вы¬
разить раз и навсегда абсолютные и ко¬
нечные законы физики» (стр. 39—40).
Открытие в физике (при изучении
э ле ктр о м а пн и и н ы х процессов) полей как
самостоятельно существующей реальности
представляло громадный процесс в науке.
Однако это не привело физиков к крити¬
ке механистической философии, а, наобо¬
рот, они стали давать учению о полях ви¬
доизмененное, но, по существу, механисти¬
ческое толкование: «Вместо предположения,
что вся природа может быть сведена к дви¬
жениям немногих видов тел, они допуска¬
ли, что вся природа может быть сведена
не к чему иному, как к немногим видам
тел и немногим видам полей» (стр. 46).
Или же, как это делал Эйнштейн, они до¬
пускали, что вся природа может быть
сведена к «одним полям» (там же).
Молекулярная теория теплоты поставила
очень интересный вопрос о взаимоотноше¬
нии макроскопических физических явлений
с лежащими в основе их микроскопически¬
ми явлениями. Д. Бом показывает, что
каждый из этих «уровней» в строении ма¬
терии обладает «относительной автоном¬
ностью», хотя они и взаимосвязаны
(см. стр. 49 и сл.). Развитие молекуляр¬
ной теории явилось, по существу, новым '
отходом от механистической философии в
общей оценке физических теорий. Однако
физики и здесь не покинули ее позиций,
•но- лишь дополнили эту философию новы¬
ми положениями. Появление статистиче¬
ских законов в физике стали рассматри¬
вать как результат «неполноты нашего зна¬
ния» относительно’ исследуемых процессов,
как определенный уровень аппроксимации
сложной, с точки зрения математики, за¬
дачи. Предполагалось, что статистические
законы можно свести к некоторым фунда¬
ментальным законам, лежащим в их осно¬
ве. Встречающиеся на этом пути трудно¬
сти считались не имеющими принципиаль¬
ного характера, а лишь временными.
Такая трактовка статистических законов,
отмечает Д. Бом, поставила в науке много
трудных проблем, в ответ на которые в
начале нашего столетия была развита «но¬
вая философская точка зрения на эти во¬
просы». Эта точка зрения вела «к отрица¬
нию того, что детерминистические законы
имеют какое-нибудь иное значение, кроме
как приближений к законам вероятности,
которые справедливы, когда мы имеем де¬
ло со статистическими совокупностями ве¬
щей или процессов» (стр. 62). При этом в
корне изменилось само понимание природы
статистических законов —в теорию вносится
«элемент произвольности». Статистические
флуктуации рассматриваются как «абсо¬
лютно случайные» по отношению ко «всем
возможным контекстам» (стр. 63).
Указанная точка зрения на статистиче¬
ские закономерности, продолжает Д. Бом,
«отказывается от важного аспекта различ¬
ных форм механистической философии, ко¬

138
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
торые появлялись на протяжении семна¬
дцатого — девятнадцатого веков; а имен¬
но— от их детерминизма. Но, делая так,
она сохраняет и фактически усиливает
центральную и наиболее существенную
характеристику этой философии, а имен¬
но — допущение, что все во всей вселенной
может быть целиком и полностью сведено
не к чему иному, как к следствиям систе¬
мы механических параметров, подвержен¬
ным чисто количественным изменениям.
Тот факт, что детали этих изменений яв¬
ляются совершенно произвольными, по
существу, не делает, однако, такую точку
зрения менее механистической, чем точка
зрения, где предполагается, что эти дета¬
ли определены соответствующими свой¬
ствами самой системы» (там же). И да¬
лее: «Следовательно, вопрос о том, что
представляет собой механистическая фи¬
лософия, перекрещивается с проблемой де¬
терминизма и индетерминизма. По этой
причине мы назовем философию, описан¬
ную в этом параграфе, «индетерминистиче¬
ским механицизмом», чтобы отличить ее от
детерминистического механицизма, который
мы описали ранее» (там же).
Появление точки зрения «индетермини¬
стического механицизма», по мнению
Д. Бома, связано с работами Р. Мизеса
по обоснованию теории вероятностей, со¬
гласно которому «законы вероятности рас¬
сматриваются как имеющие более фунда¬
ментальный характер, нежели детермини¬
стические законы» (стр. 64). Со временем
этот взгляд усиливался, но он «был дове¬
ден до своего логического завершения
только в связи с обычной интерпретацией
квантовой теории» (там же). Насколько же
все эти выводы справедливы, будет рас¬
смотрено в следующих главах.
* * *
Следующую главу, «Квантовая теория»,
автор начинает с рассмотрения истории
создания квантовой механики и анализа ее
основных специфических черт. Основное
внимание уделено критике истолкования
квантовой механики в духе дополнитель¬
ности. Д.. Бом показывает, что это истол¬
кование основывается на рассмотрении не¬
которых положений квантовой механики, и
прежде всего соотношений неопределенно¬
сти, в качестве универсальных. «Сторонни¬
ки обычной интерпретации квантовой тео¬
рии... не допускают, что принцип неопре¬
деленности является только следствием
квантовой теории на ее современной ста¬
дии развития, которое может оказаться
поэтому имеющим только ограниченную
сферу действия, если, как это кажется ве¬
роятным, позднее обнаружится, что совре¬
менная форма теории должна быть моди¬
фицирована, исправлена или расширена.
Вместо этого они предполагают, что этот
принцип представляет собою абсолютное и
окончательное ограничение нашей способ¬
ности определять положение вещей посред¬
ством измерений любого рода, которые
возможны ныне или станут когда-либо воз¬
можны» (стр. 85). Рассмотрение соотноше¬
ния неопределенности в качестве универ¬
сального и приводит, по мнению Д. Бома,
к отказу от причинности в квантовых про¬
цессах и от объективной реальности микро¬
объектов. Детальному анализу этих вопро¬
сов посвящены специальные параграфы
главы (5, 6, 7). В 5-м параграфе особо
подчеркивается, что при абсолютной трак¬
товке принципа неопределенности «в обыч¬
ной интерпретации квантовой теории точ¬
ные величины иррегулярных флуктуаций
результатов индивидуальных измерений...
не предполагаются определяющимися при¬
чинами любого рода, известными или не¬
известными. Вместо этого предполагается,
что в любом частном эксперименте точ¬
ный результат, который будет получен,
полностью произволен в том
смысле, что он не имеет никакого отноше¬
ния к чему-либо, существующему в
мире или когда-нибудь существовавшему»
(стр. 87). Так, в случае распада индиви¬
дуального радиоактивного атома, «произой¬
дет ли распад этого ядра завтра, на сле¬
дующей неделе или два миллиарда лет
спустя... современная квантовая теория не
может предсказать. Согласно обычной ин¬
терпретации, однако ничто не опреде¬
ляет это время. Оно предполагается пол¬
ностью произвольным и не допускающим
к о г д а-л ибо приведения в связь с
чем-либо посредством любого вида законов
вообще» (стр. 88). Естественно, что на во¬
прос «С чем же фактически имеет дело
квантовая механика?» в таком случае
«единственно возможным последователь¬
ным ответом является то, что она имеет
дело не со свойствами микрообъектов как
таковых, а, скорее, с не чем иным, как
со связями между наблюдае¬
мыми макроскопическими яв¬
лениями» (§7, стр. 92). Этот ответ, как
известно, весьма удовлетворяет позити¬
вистски настроенных представителей орто¬
доксальной копенгагенской школы, но ни в
коей мере не мог удовлетворить таких фи¬
зиков, как Эйнштейн, Планк, Ланжевен, а
вслед за ними и более молодых создателей
причинной интерпретации квантовой меха¬
ники. Изложению основ1ных физических
идей этого направления посвящена в
основном четвертая глава книги, «Альтер¬
нативные интерпретации квантовой тео¬
рии», но физические и философские пред¬
посылки, обусловливающие, самую возмож¬
ность таких интерпретаций, изложены в
третьей главе.
Дело в том, что так называемая теоре¬
ма фон Неймана доказывает невозмож¬
ность введения любых «скрытых» (в на¬
стоящее время) параметров в дополнение
к обычным квантово-механическим «наблю¬
даемым», то есть таких, которые опреде¬
лят состояние микрообъекта более точно,
чем это возможно в рамках современной
квантовой теории. На нее обычно ссылают¬
ся, когда говорят о беспредметности и
бесперспективности поисков новых путей в
теории микроявлений. Д. Бом считает, что
теорема фон Неймана также ни в коей ме¬
ре не имеет абсолютной и окончательной
значимости, а справедлива лишь постоль¬
ку, поскольку состояние микросистемы за¬
дается в какой-то мере с помощью «наблю¬

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
139
даемых», удовлетворяющих определенным
квантово-механическим соотношениям (на¬
пример, соотношениям, гарантирующим,
что их собственные значения являются
собственными значениями линейных эрми¬
товых операторов « т. п.). Такого рода
предложения, по его мнению, совершенно
неоправданно ограничивают возможные
формы будущих теорий, и вновь «...они сле¬
дуют из предположения (обычно скорее
подразумеваемого, чем явного), что опре¬
деленные особенности, связанные с совре¬
менной формулировкой теории, являются
абсолютными и окончательными в смысле,
что они никогда не будут противоречить
будущим теориям и что никогда не будет
обнаружено, что они являются приближе¬
ниями, справедливыми только в некоторой
ограниченной области» (стр. 96).
Д. Бом отмечает, что потребовалась бы
целая книга для того, чтобы полностью
рассмотреть причины, по которым защит¬
ники обычной интерпретации квантовой
теории делают столь далеко идущие за¬
ключения, не имея на то никаких ни тео¬
ретических, ни экспериментальных основа¬
ний. Но два наиболее важных об¬
стоятельства он кратко обсуждает.
Первое — широко распространенное в сре¬
де физиков убеждение, что человеческий
ум способен понять только два рода ве¬
щей, именно — частицы и поля. Это счи¬
тается само собой разумеющимся и спра¬
ведливым для любой будущей теории,
поскольку в повседневной жизни и в клас¬
сической физике, являющейся научной си¬
стематизацией фактов повседневной жизни,
мы имеем дело только с этими двумя ви¬
дами физической реальности. Поэтому,
когда мы начинаем интересоваться об¬
ластью микропроцессов, мы, в сущности,
переступаем границы нашей способности
адекватно понять и наглядно представить
себе любые физические явления, и един¬
ственное, что возможно сделать при таких
обстоятельствах,— это попытаться разра¬
ботать формальную систему математиче¬
ских манипуляций с абстрактными симво¬
лами, позволяющую по данным одних
макроскопических наблюдений дать стати¬
стические предсказания относительно ре¬
зультатов других макроскопических на¬
блюдений.
Нельзя не согласиться с Д. Бомом, когда
он критикует чуждый духу естествознания
позитивистский характер такого рода одно¬
сторонних и антиисторических взглядов,
особенно ярко проявляющийся во втором
тезисе, с помощью которого обычно
обосновывают абсолютный и непреходя¬
щий смысл законов квантовой механики.
Этот тезис, с общефилософской точки зре¬
ния тесно связанный с такими течениями,
как позитивизм, операционализм,'эмпиризм
и др., утверждает, что «мы не должны
постулировать существование каких-либо
сущностей того, что не может наблюдаться
уже имеющимися в распоряжении мето¬
дами» (стр. 97). Автор совершенно спра¬
ведливо указывает, что, несмотря на обще-
принятость этого тезиса среди физиков-
теоретиков XX столетия, в истории науки
он сыграл далеко не положительную роль:
хорошо известна печальная судьба по¬
пыток Маха и Оствальда объявить из чи¬
сто философских соображений понятие
атома бессмысленным («нонсенсом»).
Следует отметить, что, критикуя абсо¬
лютизацию принципа неопределенности,
идей дополнительности и вероятности,
Д. Бом вполне отдает должное самой
квантовой механике. «Совершенно очевид¬
но,— пишет он,— что квантовая механика
является блестящим достижением наивыс¬
шего порядка важности» (стр. 100). Един¬
ственное, что он хочет подчеркнуть, так это
то, что ее блестящие результаты ни в коей
мере не обусловлены признанием абсолют¬
ной и окончательной справедливости ее за¬
конов для всякой будущей теории, но что
те же результаты столь же хорошо полу¬
чаются и при более умеренных предполо¬
жениях об ограниченности сферы примени¬
мости квантовых законов.
Свою положительную программу автор
основывает на философских взглядах, в
противоположность позитивизму, «более
близко соответствующих выводам, которые
можно сделать из опыта общего характе¬
ра современных научных исследований.
...Мы предполагаем, что мир как целое
объективно реален... и имеет точно описы¬
ваемую и анализируемую структуру
неограниченной сложности. Эта структура
должна быть понята с помощью последо¬
вательного ряда все более фундаменталь¬
ных, более широких и более правильных
понятий... Мы не можем... надеяться
когда-нибудь получить законченную тео¬
рию этой структуры, так как ...в ней боль¬
ше элементов, чем' мы можем... познать на
любой взятой в отдельности стадии науч¬
ного развития. Однако любой конкретный
элемент может быть в конце концов в
принципе открыт, но никогда все они вме¬
сте» (стр. 100).
Физические идеи причинной интерпрета¬
ции квантовой механики особенно прозрач¬
но выступают при проведении аналогии с
интерпретацией броуновского движения. На
уровне самих броуновских частиц причины
их нерегулярных перемещений совершенно
непонятны, и можно установить только об¬
щие статистические закономерности дви¬
жения. Вскрывает его причину только рас¬
смотрение с точки зрения более глубоко
лежащего уровня атомно-молекулярного4
движения, которое вместе с тем точно
объясняет все детали и статистические за¬
кономерности. Аналогично можн’о предпо¬
ложить, что вероятности вошли в совре¬
менную квантовую механику по совершен¬
но сходным причинам и что полное
описание всех деталей движения индиви¬
дуальной микрочастицы окажется вполне
возможным, если развить теорию движе¬
ния на более глубоком, субквантово-меха-
ническом уровне.
Стабильность дискретных квантовых
уровней, скачкообразные переходы между
ними и соотношение Е = ftv, связывающее
энергию с частотой колебания, наводят на
мысль, что субквантово-механическая фор¬
ма движения описывается нелинейными
уравнениями. 'Ведь еще классическая физи¬
ка изучила целый ряд колебательных снс-

140
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
тем, для которых характерно, что устойчи¬
вость колебания имеет место только при
дискретных значениях частот колебания, что
в этом случае энергия процесса определен¬
ным образом связана с его частотой и что
между стабильными частотами имеются об¬
ласти неустойчивости, попав в которые из
одного устойчивого состояния система
стремится быстро перейти в другое устой¬
чивое состояние. Все колебательные систе¬
мы с такими характерными свойствами, ока¬
зывается, подчиняются нелинейным уравне¬
ниям (типичный пример — движение частиц
в современных ускорителях). При этом по¬
лучает физическое объяснение и разрыв¬
ность движения при квантовых скачках: пе¬
реход между двумя устойчивыми субкван-
тово-механическими видами движения про¬
исходит быстро даже с точки зрения этого
более глубоко лежащего уровня, так что с
точки зрения атомного уровня он происхо¬
дит мгновенно, с кажущимся нарушением
закона непрерывности движения классиче¬
ской механики.
Заканчивается третья глава параграфом,
посвященным выявлению связи обычной
интерпретации квантовой механики с кон¬
цепцией «индетерминистического механи¬
цизма», обсуждавшейся во второй главе.
Д. Бом считает, что убеждение в абсолют¬
ной и универсальной справедливости прин¬
ципа неопределенности и других основных
законов квантовой механики является сво¬
его рода новейшей формой механицизма.
Ситуация изменилась только в том отноше¬
нии, что место законов классической меха¬
ники заняли квантовые законы.
* * *
Четвертая глава книги развивает и кон¬
кретизирует физические идеи, возможность
и необходимость которых были всесторонне
обсуждены в предыдущей главе. Автор под¬
черкивает, что новые теории микропроцес¬
сов имеют своей целью не столько показать
возможность иной, чем обычная, трактовки
квантовой механики, сколько создать новый
инструмент теоретических исследований в
области процессов высоких энергий (более
108 электронвольт), разыгрывающихся на
очень коротких расстояниях (менее
10—13 см). Он подвергает сомнению широ¬
ко распространенное убеждение, что по¬
скольку квантовая механика является веро¬
ятностной теорией, то теория таких процес¬
сов будет «еще более вероятностной». Он
указывает, что физик XIX столетия, опира¬
ясь на трехвековой опыт развития своей
науки, с равным правом мог предположить,
что будущая атомная механика будет еще
более детерминистической, чем классиче¬
ская механика или электродинамика.
Априорные экстраполяции подобного ро¬
да, по-видимому, ничего не могут дать, ко¬
гда речь идет о переходе науки от позна¬
ния одного уровня физической реальности
к познанию другого, более глубоко лежа¬
щего. Так, статистический характер кван¬
товой теории может, вероятно, очень хоро¬
шо быть объяснен случайными флуктуаци¬
ями строго детерминированных форм дви¬
жения на субквантово-механическом уровне.
С этой новой, доселе не изведанной формой
движения, видимо, и связаны те странные
и необычные процессы, которые имеют ме¬
сто при сверхэнергичных ядерных столкно¬
вениях и серьезным исследованием кото¬
рых наука только еще начинает занимать¬
ся. Автор выражает надежду, что быстрота
субквантово-механических процессов (по
сравнению с обычными квантово-механиче¬
скими процессами) сделает их более чув¬
ствительными и обладающими способно¬
стью фиксировать состояние микрообъектов
с точностью, превышающей пределы, уста¬
новленные принципом неопределенности и
другими квантово-механическими запрета¬
ми. Конечно, для реального осуществления
этой задачи, считает он, необходимо, по
крайней мере, такое же практическое овла¬
дение этими процессами, какое мы уже
имеем, скажем, в электронике для случая
электромагнитных процессов.
Д. Бом кратко останавливается на исто¬
рии создания причинной интерпретации
квантовой механики. Он напоминает осно¬
вополагающие работы де Бройля и Маде-
лунга 1926 года, впоследствии в значитель¬
ной мере забытые ввиду критики их с точки
зрения общепринятых воззрений. Он высо¬
ко оценивает критические работы Д. И. Бло-
хинцева и Я. П. Терлецкого, опубликован¬
ные уже в послевоенные годы. К сожале¬
нию, Д. Бому, по-видимому, остались неиз¬
вестными глубокие исследования советского
физика-теоретика К. В. Никольского, кото¬
рый уже в 1940 году смог в своей книге
«Квантовые процессы» противопоставить
«копенгагенской» точке зрения цельную и
последовательную систему взглядов на
квантовую механику как на теорию особого
рода ансамблей.
Происхождение своих идей в этой обла¬
сти автор связывает с дискуссией с Альбер¬
том Эйнштейном в 1951 году, после которой
он независимо получил результаты де
Бройля 1927 года. Далее он ссылается на
новейшие исследования де Бройля, Вижье,
Такабаяси, Феньеша, Вайцеля и свои соб¬
ственные. Библиографический указатель
этих основных работ отдельным списком
приведен в конце главы.
В данном обзоре не предполагается изла¬
гать конкретные физические идеи специ¬
ального примера причинной интерпретации
квантовой механики, которому отведено
центральное место в рассматриваемой гла¬
ве. Однако необходимо подчеркнуть ту
серьезность, с которой автор относится к
существенным критическим замечаниям в
адрес развиваемой им теории. В специаль¬
ном параграфе (5) он сводит все такие
возражения в три основные группы: а) те¬
ория не удовлетворяет требованиям реляти¬
вистской инвариантности и не учитывает
спиновые свойства частиц; б) в задачах
многих тел она приводит к утверждениям
о существовании материальных полей в
многомерных конфигурационных простран¬
ствах; в) частицы и волны связываются в
ней лишь механическим образом.
Д. Бом утверждает, что развитие идей
причинной интерпретации в самых послед¬
них работах, многие из которых еще не
опубликованы, преодолевает эти трудно¬

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
141
сти. Он ссылается на исследования япон¬
ского теоретика Такабаяси и собственные
(с группой сотрудников), которые показали
возможность создания строго причинной
интерпретации уравнения Паули, а затем
и уравнения Дирака, причем эти уравнения
оказались своего рода приближенным опи¬
санием простейших форм субквантово-меха-
нического движения лишь при достаточно
малых энергиях (меньше нескольких сот
миллионов электронвольт). При больших
энергиях общие нелинейные уравнения тео¬
рии допускают существование метастабиль-
ных форм субквантово-механиЧеских осцил¬
ляций, которые автор надеется связать с
мезонами и гиперонами. Он утверждает,
что в этих новейших вариантах причинной
интерпретации заряды и создаваемое ими
электромагнитное поле оказываются раз¬
личными проявлениями одной и той же спе¬
цифической формы субквантово-механиче-
ского движения, и считает, что тем самым
впервые удовлетворительным образом ре¬
шена задача о связи зарядов и поля, по¬
ставленная еще Лоренцом.
Примерно таким же образом преодоле¬
вается, по его мнению, и третье затрудне¬
ние: и частицы и волны являются лишь
частными способами проявления (формами
существования) на атомном уровне одной
и той же субквантово-механической формы
движущейся материи, которая в общем слу¬
чае не может быть представлена с помо¬
щью тех или иных наглядных образов. Вто¬
рое затруднение, полагает Д. Бом, будет
устранено, если за исходное уравнение тео¬
рии будет взято не уравнение Шредингера
в многомерном конфигурационном про¬
странстве, а уравнения теории вторичного
квантования. Он считает, что в рамках но¬
вой интерпретации будет более полно
вскрыт физический смысл операторов поро¬
ждения и уничтожения частиц, которые в
существующей теории вводятся в извест¬
ном смысле формально. Более глубоко будет
понят и факт наличия нулевых колебаний
вакуума всех известных науке волновых
полей. Эти нулевые колебания также ока¬
зывается одной из форм субквантово-меха-
нического движения. Однако, как уже было
сказано, основную задачу нового направле¬
ния автор видит в создании теории сверх-
энергичных процессов. В связи с этим по¬
следние достижения квантовой теории по¬
лей, связанные с именами Томонага, Швин-
гера, Феймана и других, он расценивает
скорее как обходящие трудности, чем пре¬
одолевающие их. Безуспешность многочис¬
ленных попыток создания последователь¬
ной теории с помощью все более абстракт¬
ных, формальных и даже антидетермини-
стических понятий (теории с «обрезанием»,
«квантовой геометрией», 5-матрицей и т. д.)
он считает еще одним доказательством то¬
го, что плодотворным может быть только
путь отказа от абсолютизации квантовых
законов и построения теории на базе не
одних только уравнений, но и наглядных
понятий и моделей, облегчающих работу
воображения. Последнее, по мнению Д. Бо¬
ма, является особо ценной чертой новой ин¬
терпретации квантовой механики.
’В заключение следует отметить, что автор
ни в коей мере не рассматривает предло-
женные.формулировки причинной интерпре¬
тации как сколько-либо окончательные. Он
вполне допускает, что будущая закончен¬
ная теория будет столь же похожа иа раз¬
виваемые в настоящее время идеи, сколь¬
ко взрослый человек—на ребенка, которым
он был когда-то (см. стр. 106). Единствен¬
ное, что он желает подчеркнуть, так это то,
что в настоящее время «больше не пред¬
ставляется оправданным ограничение
всех исследований в теоретической фи¬
зике теми направлениями, которые соответ¬
ствуют продолжению обычной интерпрета¬
ции квантовой теории» (стр. 126). Он счи¬
тает, что за время, прошедшее с момента
возникновения первых идей, причинная ин¬
терпретация уже сделала большие успехи
в смысле «обогащения и уточнения... в
процессе нормальной научной работы»
(стр. 106). Еще большего он ожидает от
этого направления в будущем.
* * *
В последней, пятой главе, «Более общая
концепция закона природы», Д. Бом подво¬
дит некоторые итоги своего рассмотрения
и критики механистической философии. Он
напоминает, что, как показано в главах II
и III, на протяжении целого ряда столетий
та или иная разновидность этой философии
занимала доминирующее положение в ми¬
ровоззрении подавляющего большинства
ученых. В своем крайнем выражении она
предполагает, что все многообразие явле¬
ний природы, как уже открытых, так и тех,
которые будут когда-либо открыты в буду¬
щем, может быть, безусловно, полностью и
в совершенстве объяснено на основе неко¬
торой определенной и ограниченной об¬
щей системы законов. При появлении но¬
вых экспериментальных данных могут изме¬
ниться только детали этих законов, пара¬
метры и конкретные функциональные зави¬
симости, сама же система не может пре¬
терпеть какие-либо фундаментальные каче¬
ственные изменения и должна рассматри¬
ваться как абсолютная и окончательная.
Автор напоминает основные возражения,
выдвинутые против этой философской кон¬
цепции. Во-первых, вся история развития
физики не только не подтвердила ее основ¬
ные положения, но, напротив, всегда про¬
тиворечила им. Во-вторых, предположение
об абсолютном и окончательном характере
некоторого закона никогда не является на¬
стоятельно необходимым с точки зрения
ценности самой теории. В-третьих, такое
предположение противоречит самому духу
научного метода, всегда предполагающего
необходимость постоянной и тщательной
проверки справедливости любого положе¬
ния любой теории, как только приступают
к изучению новой области явлений или по-
'лучают возможность новыми средствами
более точно исследовать старые явления.
В противоположность механистической
точке зрения Д. Бом подробно развивает
свою концепцию качественной бесконечно¬
сти явлений природы, справедливости за¬
конов любой теории только для определен¬
ного круга физических явлений, для опре¬

142
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
деленного уровня физической реальности.
Общие философские принципы, на которых
основана эта концепция, с достаточной
определенностью были сформулированы
еще в главе третьей; их ясно выраженная
материалистическая направленность не ос¬
тавляет никаких сомнений. И особенно зна¬
чительно то, что, конкретизируя эти прин¬
ципы, Д. Бом приходит к взглядам, кото¬
рые во многих пунктах очень близки к по¬
ложениям диалектического материализма—
единственно правильного и до конца после¬
довательного научного мировоззрения. В
этом видно еще одно подтверждение абсо¬
лютной необходимости для всех ученых в
наши дни руководствоваться в своей рабо¬
те идеями марксистско-ленинской филосо¬
фии.
На многочисленных и разнообразных при¬
мерах автор подробно показывает, что озна¬
чает для него положение о качественной
бесконечности явлений природы, как оно
позволяет разрешить кажущиеся непреодо¬
лимыми противоречия, каким могучим эв¬
ристическим принципом оно оказывается
при исследовании взаимных соотношений
между различными теориями. В последнем
случае оно приобретает особую ценность,
когда конкретизируется в форме утвержде¬
ния о существовании бесчисленного множе¬
ства качественно различных уровней физи¬
ческой реальности. Каждый такой уровень
имеет свои специфические, только ему при¬
сущие особенности и закономерности, не
сводимые ни к каким закономерностям дру¬
гих уровней и не выводимые ни из каких
■абсолютных, универсальных и окончатель¬
ных принципов. Попытка абсолютизировать
закономерности любого частного уровня,
как показывает история науки, может толь¬
ко затормозить прогресс человеческого по¬
знания— способствовать появлению непра¬
вильных теорий, исказить дальнейшие пер¬
спективы научного развития, привести к
совершенно неприемлемым теоретическим,
практическим и философским выводам.
Утверждение о своеобразии, специфике ка¬
ждого уровня физической реальности ни в
коем случае не означает какой-то замкну¬
тости, изолированности, оторванности; на¬
против, различные уровни тесно взаимосвя¬
заны между собой, взаимообусловлены. Без
достаточно полного познания одного уров¬
ня немыслимо познание следующего за ним,
более глубоко лежащего.
С тех же позиций качественной неисчер¬
паемости явлений природы Д. Бом высту¬
пает против попыток одностороннего и аб¬
солютного сведения необходимых законо¬
мерностей к случайным и случайных — к
необходимым. Необходимость и случайность
являются различными формами проявления
закономерностей природы; в одних случаях
на первый план выступает одна из них, в
других — другая. Поэтому всякая попытка
подобного сведения явилась бы совершенно
неоправданным ограничением, априорно на¬
кладываемым на многообразие явлений при¬
роды.
Диалектика единства существенных и
несущественных взаимоотношений объекта
с различными формами движения во всем
их многообразии исследуется в специаль¬
ном параграфе, в конце которого выясняет¬
ся необходимость, законность и теоретиче¬
ская ценность абстракций и разнообразных
приближений. В еще большей степени не¬
обходимость диалектического рассмотрения
подчеркивается в двух следующих парагра¬
фах, посвященных противоречивому процес¬
су развития, становления и ограниченной
ценности и применимости в этой связи вся¬
кого определенного понятия, всякой абст¬
ракции. Далее автор кратко показывает, что
с философской точки- зрения механический
детерминизм Лапласа несовместим с идеей
качественной неисчерпаемости явлений при¬
роды. Таким же путем он надеется решить
проблему обратимости и необратимости за¬
конов природы.
Заключительный параграф — о взаимо¬
отношении абсолютной и относительной ис¬
тины и о природе объективной реальности —
написан очень живо и интересно. Читатель,
знакомый с теорией познания диалектиче¬
ского материализма, с принципиальной точ¬
ки зрения не найдет здесь ничего нового.
Но свежесть изложения, своеобразие при¬
меров и актуальность конкретных научных
выводов, несомненно, заинтересуют его.
# # ■»
Книга Давида Бома «Причинность и слу¬
чайность в современной физике» является
хорошим введением в современные методо¬
логические дискуссии вокруг квантовой
теории. В ней подвергнута глубокой кри¬
тике механистическая философия, отличи¬
тельной чертой которой является абсолю¬
тизация той или иной конкретной физиче¬
ской теории. Автор критикует «копенгаген¬
ское» истолкование квантовой механики.
В книге дано наиболее обстоятельное в
мировой литературе изложение философ¬
ских и методологических основ причинной
интерпретации квантовой теории, которая
открывает принципиально новые возможно¬
сти в развитии теории микроявлений. При¬
влекает внимание своею простотою и ясно¬
стью язык книги, благодаря чему она ока¬
зывается доступной для широких кругов
научно-технической интеллигенции, интере¬
сующейся философскими вопросами совре¬
менного естествознания. Книга, несомнен¬
но, заслуживает скорейшего перевода на
русский язык.
И. А. АКЧУРИН,
Ю. В. САЧКОВ

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
143
Точка зрения физика, не принимающего
принцип неопределенности
О книге Д. Бома «Причинность и случай в современной физике» *
В 1952 г. известный французский физик
Давид Бом опубликовал в журнале «Физи¬
ческое обозрение» («The Physical Review»)
две статьи, в которых излагалось новое ка¬
узальное истолкование выводов квантовой
физики. Первую попытку в этом направле¬
нии предпринял Луи де Бройль, приблизи¬
тельно на 25 лет ранее, но критические вы¬
сказывания заставили его отказаться от
своей теории. Ныне Д. Бом воскресил и
расширил эту теорию.
Он предложил некоторые методы преодо¬
ления главных затруднений теории де Брой¬
ля, нашел изобретательные доводы и новые,
дополняющие детали. Эти результаты по¬
будили де Бройля снова приняться за раз¬
работку своей первоначальной концепции.
Более того, один из его молодых коллег,
Жан-Пьер Вижье, стал сотрудничать с Бо¬
мом в исследованиях, и вместе им удалось
найти совершенно новое истолкование ста¬
тистического значения знаменитой функ¬
ции «пси», введенной Эрвином Шрёдинге-
ром при создании волновой механики. Ко¬
роче говоря, небольшая, но решительная
группа одаренных исследователей посвя¬
щает в настоящее время свои силы пере¬
смотру господствующей доктрины совре¬
менной физики. Впрочем, слово «пере¬
смотр», быть может, слишком мягкое опре¬
деление. Члены этой группы (которая вклю¬
чает, помимо упомянутых, также и других
физиков) глубоко не удовлетворены преоб¬
ладающим мнением; у них есть своя собст¬
венная доктрина, которая, как они надеют¬
ся, освободит большинство от оков за¬
блуждений. Выражаясь словами де Брой¬
ля, они стремятся «вывести квантовую физи¬
ку из того тупика, в котором она сейчас
находится». Эта борьба не лишена драма¬
тизма.
Доводы повстанцев блестяще излагаются
в книге Бома. Он начинает с философского
введения, посвященного причинности и слу¬
чайности, которое мы оставим в стороне.
Хотя оно, как мы подозреваем, близко серд¬
цу автора, это наименее убедительный раз¬
дел его выступления. Иное дело — истори¬
ческий очерк, следующий за введением.
Читая яркое повествование Бома, вдумы¬
ваясь в его проницательные суждения, сле¬
дя за оригинальным анализом развития и
взаимодействия идей, ясно представляешь,
как понимание истории физики привело его
к формированию теоретических взглядов.
Именно как историку, в большей мере, чем
философу, ему удалось выразить и разъяс¬
нить сущность своей точки зрения.
Чтобы понять, в чем заключается пробле¬
ма причинности и случайности в современ¬
* James R. Newman. «The argu¬
ment of a physicist who does not accept
the uncertainty principle». «Scientific Ame¬
rican», 1958. Vol. 198. № 1.
ной физике, надо рассмотреть место этих
понятий в классической физике. Достаточ¬
но будет отметить лишь немногие вехи.
Ньютоновские законы движения мы можем
считать лучшей моделью механистического
детерминизма. Согласно этим законам, ес¬
ли в какой-либо системе даны начальные
положения и скорости тел в определенный
момент времени, а также действующие на
них силы, то будущее поведение этой' сис¬
темы вполне детерминировано и может
быть предсказано для любого периода вре¬
мени. Разумеется, в обычной действитель¬
ности практическое применение этого прин¬
ципа было бы фантастически сложным. Нет
изолированных систем. Наши сведения о
положениях, скоростях и силах никогда не
бывают абсолютно полными. Но в плане¬
тарной астрономии эти законы работают
очень хорошо, и во времена Ньютона не
было никаких оснований подозревать, что
они не работали бы столь же хорошо как
при восхождении к более обширным косми¬
ческим системам, так и при переходе в об¬
ласть явлений менее крупных масштабов.
Лаплас превратил этот принцип механи¬
ки в универсальный принцип. Все в приро¬
де, говорил он, подчиняется законам Нью¬
тона. С такой точки зрения можно было бы
признать, что эти законы в равной степени
применимы к характеру человека и работе
горничной или к движению пушечного ядра
и воды в реке. Во вселенной нет ничего
иного, кроме тел, движущихся в простран¬
стве. У греческих атомистов Демокрита и
Левкиппа была та же идея, им недостава¬
ло только ньютоновского проникновения в
суть вещей. Законы Ньютона, по мнению
Лапласа, позволили представить мир как
машину, которая лишена трения, никогда
не может сломаться или износиться и ко¬
торая, будучи однажды пущена в ход, веч¬
но движется согласно предопределению.
В такой форме механистическая филосо¬
фия оказалась и благодеянием и пугалом
для дальнейшего развития естествознания.
Она сделала мысль более узкой и жесткой
(во многом так же, как и современный
принцип неопределенности); с другой сто¬
роны, механистическая философия содейст¬
вовала развитию и распространению коли¬
чественно более точных, объединенных и
динамичных теоретических положений, чем
когда-либо процветавшие ранее в науке.
Но пути сторонников этой точки зрения
недолго оставались гладкими. Три главных
достижения физики потрясли доверие к
мечте Лапласа. Первым из них была тео¬
рия электромагнитного поля. По мере того,
как люди начинали понимать явления
электричества и магнетизма, стремясь фор¬
мулировать их основные законы, станови¬
лось ясным, что ньютоновская схема нуж¬
дается в дополнениях.

144
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
По Ньютону, тела занимают определен¬
ный участок пространства. (Признавалось,
конечно, что их влияния таинственным об¬
разом перепрыгивают пространство и дей¬
ствуют на расстоянии, но подразумевалось,
что чем меньше об этом говорить, тем луч¬
ше.) Однако электричество и магнетизм ос¬
тавались бестелесными, их нельзя было бы,
как бабочек, закрепить булавками. Такйм
образом, классическая картина нуждалась
в новых дополнениях, а именно в электри¬
ческих и магнитных полях. Были сформу¬
лированы определения, согласно которым
поля непрерывно распределены з простран¬
стве как целом; принималось, что в каждой
точке пространства и в каждый момент
времени компоненты данного поля имеют
определенные значения. Электрическое и
магнитное поля не независимы: движущий¬
ся заряд, будучи током, порождает маг¬
нитное поле, а магнит при своем движении
порождает электрическое поле. Более то¬
го, поля могут действовать на тела. Сле¬
довательно, поля и тела взаимно детерми¬
нируют друг друга. Для описания хода со¬
бытий в мире потребовалось сочетание
ньютоновских уравнений движения и урав¬
нений Максвелла, которые определяют в
данной системе взаимоотношения коли¬
чественных значений поля и взаимосвязи
между полями и движениями заряженных
тел. Механистическая точка зрения уже
утратила свою былую простоту.
Дополнительные абстракции и допуще¬
ния сделали ее ужасающе запутанной.
В течение некоторого периода воображение
физиков пленялось эфиром как средством
выражения и распространения электро¬
магнетизма; опыт Майкельсона и Морли
лишил их этого утешения. Впоследствии
оказалось, что поле прекрасно существует
в пустом пространстве, будучи носителем
энергии, момента и углового момента, бла¬
годаря чему оно может симулировать не¬
которые из свойств движущихся тел. Эйн¬
штейн пошел дальше. Он предположил, что
возможно существование полей особого ро¬
да (удовлетворяющих нелинейным уравне¬
ниям), «обладающих такими особенностями
действия, что в них могут возникать
пульсирующие концентрации, поля, кото¬
рые способны прочно слепляться между
собой, действуя почти как малые движу¬
щиеся тела». Возможно, думал Эйнштейн,
что фундаментальные частицы физики
представляют собой не что иное, как по¬
добные слипания.
Механизм — воинствующее учение. Он
не отступил перед теорией поля. Что ж,
были ошибочные вычисления; некоторые
факторы не учитывались. Но это не фа¬
тально. Если всю природу нельзя свести к
движениям тел немногих типов, то ее мож¬
но свести к движениям таких тел плюс не¬
многие типы полей (или же, если следовать
за Эйнштейном, к одним лишь полям не¬
скольких типов). Лапласовскому сверхче¬
ловеку надо было просто включить беско¬
нечность переменных поля в другие свои
вычисления, и тогда он не встретил бы ника¬
ких затруднений, предсказывая будущие со¬
стояния. Механизм также и гибкое учение.
Второй вызов законам Ньютона бросили
молекулярная теория теплоты и кинетиче¬
ская теория газов, введя описания «каче¬
ственно новой стороны законов природы».
Эти теории заставили признать тот факт,
что события, которые на макроскопическом
уровне кажутся плавными и предсказуемы¬
ми, в действительности представляют со¬
бой статистические средние огромных сово¬
купностей неправильных, непредсказуемых
событий, происходящих на «микроскопиче¬
ском» уровне. Например, среднее давление
какого-либо газа на стенки сосуда, оказы¬
вается, почти полностью зависит от общих
свойств (скажем, средней плотности и
средней кинетической энергии) молекул га¬
за, взятых в своей совокупности, но нечув¬
ствительно к изменениям в движениях и
расположении отдельных молекул. Малые
тела подвержены огромному количеству не¬
правильностей и флюктуаций, но в среднем
те исключают друг друга и аннулиру¬
ются, так что в результате получаются
практически вполне определенные средние
значения.
Остановимся на минуту, чтобы оценить
значение этого нового шага. Если мы ри¬
суем мир как огромную ньютоновско-лапла-
совскую машину, то мы представляем себе
любую данную последовательность движе¬
ний как причинно и механически сцеплен¬
ных между собой. Королларием к такому
пониманию служит следующее положение:
в этой причинной цепи существует непре¬
рывность, такая, что любое действие мож¬
но прямо проследить от тех событий, ко¬
торые производят это действие, как бы ни
были они многочисленны и сложны. Но ки¬
нетическая теория вводит новые факторы,
обогащающие структуру этой концепции.
Например, пишет Бом, мы вправе «гово¬
рить о макроскопическом уров-
н е, обладающем группой относительно
своеобразных качеств и удовлетворяющем
системе сравнительно автономных соотно¬
шений. Эта система соотношений действи¬
тельно создает особые, макроскопиче¬
ские каузальные законы» — за¬
коны термодинамики и макроскопической
физики вообще. Рассмотрим в качестве ил¬
люстрации свойства жидкости. Она течет;,
она смачивает многие предметы, которых
касается; она стремится сохранять опреде¬
ленный объем. Ее движения удовлетворяют
группе основных уравнений гидродинамики,
где переменные и констаиты выражают
только свойства движений крупного мас¬
штаба, как, например, давление, температу¬
ра, плотность, скорость и т. п. Но если нам
надо описывать или предсказывать поведе¬
ние какой-нибудь массы воды, то мы бу¬
дем рассматривать ее не как скопление мо¬
лекул, но как особый макроскопический
объект, подчиняющийся законам, присущим
макроскопическому уровню.
Означает ли это, что свойства и поведе¬
ние воды не зависят от свойств и поведения
образующих ее молекул? Отнюдь нет. Од¬
нако это означает, что крупномасштабный
предмет не только не чувствителен к вра¬
щательным и прочим движениям единичных
молекул, «о обладает своеобразными свой¬

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
145
ствами, которые создают молекулы при
определенных расположениях группами, хо¬
тя сами не имеют этих свойств. Бом приво¬
дит следующий пример. Когда жидкость
имеет определенную плотность, ее межмо-
лекулярные силы находятся в равновесии.
Если плотность повышается или понижает¬
ся, то проявляются межмолекулярные си¬
лы' отталкивания или притяжения, которые
в обоих случаях стремятся вернуть плот¬
ность к ее первоначальной величине. При
равновесии этих сил жидкость обнаружи¬
вает устойчивость в своем поведении; эта
устойчивость характерна для макроскопиче¬
ских предметов, а не для молекул.
Другим вопросом, важным для механи¬
стической философии, является вопрос об
отношении между качественными и количе¬
ственными изменениями. Возьмем, напри¬
мер, превращение газа в жидкость и жид¬
кости в твердое тело. В газе молекулы на¬
ходятся в постоянном хаотическом движе¬
нии. Когда температура снижается, начи¬
нают образовываться группы молекул, но
они почти сразу распадаются, потому что
нх средняя кинетическая энергия еще вы¬
сока. Но когда наступает приближение к
определенной критической температуре, та¬
кие группы образуются в среднем быстрее,
чем распадаются. Появляются мелкие ка¬
пельки, и жидкостная фаза берет верх. Те¬
перь данное количество вещества уже не
заполняет все доступное для него простран¬
ство, но занимает определенный, характер¬
ный для этого вещества объем. Дальней¬
шее падение температуры сопровождается
повышением плотности и вязкости. Атомы
начинают располагаться в правильные и
периодические решетки; формируются кри¬
сталлы. Сначала они тоже недолговечны,
подвергаясь разрушительным воздействиям
беспорядочного теплового движения, но за¬
тем снова, по мере приближения к опре¬
деленной критической температуре, межмо¬
лекулярные силы приобретают наиболее
устойчивую из возможных конфигурацию, а
именно — конфигурацию кристаллической
решетки, и жидкость становится кристалли¬
ческим, твердым телом. В этом состоянии
вещество проявляет тенденцию сохранять
закрепленную форму, поляризовать свет,
обнаруживать специфические фигуры при
дифракции рентгеновских лучей.
Значит, ясно, констатирует Бом, что ряд
количественных изменений (в средней кине¬
тической энергии молекулярного движения)
вызвал ряд качественных изменений в свой¬
ствах материи. Более того, эти новые свой¬
ства подчиняются действию «каузальных
факторов новых типов..., как бы принимаю¬
щих на себя руководство определенной об¬
ластью явлений. В результате возникают
новые законы и даже новые типы законов,
которые действуют в данной области».
Третьим крупным шагом, ускорившим пе¬
реоценку классического механицизма, яви¬
лось применение теории вероятности и ста¬
тистики при анализе броуновского движе¬
ния и формулировании законов термодина¬
мики. Распространение на эти области кон¬
цепций, воплощенных в кинетической тео¬
рии газов, а также разработка исчисления
10.	«Вопросы философии» № 9.
вероятностей в огромной степени расшири¬
ли понимание связи между явлениями ма¬
лых и крупных масштабов. Блестящим
стратегическим ходом пирамида познания
была воздвигнута .на фундаменте неведе¬
ния. Люди признали случайный характер
событий, происходящих на микроскопиче¬
ском уровне; но случайность, как оказалось,
обладает своими собственными ритмами и
отношениями симметрии. Стоило лишь на¬
учиться выражать их символами и вклю¬
чать в математические исчисления, как ста¬
ло возможным формулировать достаточно
определенные законы, применимые в сред¬
нем к поведению крупных агрегатов.
«Мне представляется вероятным,— писал
Ньютон в своей «Оптике»,— что вначале
Бог создал материю в виде твердых, плот¬
ных, прочных, непроницаемых, способных к
движению частиц, столь прочных, что они
никогда не изнашиваются или не ломаются
на куски. Никакая обыкновенная сила не
в состоянии разделить на части то, что Сам
Бог сделал единым при первоначальном
творении». Пока вера в это сохранялась,
механистическая философия оставалась
чрезвычайно убедительной; во всяком слу¬
чае, ей нечего было опасаться соперников.
Даже после того, как убеждение в ее пра¬
воте было отчасти разъедено успехами фи¬
зики, в защиту механистического учения
все еще находили изобретательные доказа¬
тельства. Даже если признать, что частицы
материи не являются ни твердыми, плот¬
ными и прочными, ни абсолютно непрони¬
цаемыми, что атомы еще не самые основ¬
ные строительные блоки и что каждый раз,
когда открывали новую «основную» части¬
цу, она оказывалась лишь ребенком, подки¬
нутым эльфами взамен похищенного, все
же есть основания предполагать, что все¬
ленной управляет какой-то фундаменталь¬
ный закон, из которого возможно будет вы¬
вести свойства молекул, атомов, мезонов
и материи, встречаемой нами в повседнев¬
ной жизни.
Но все-таки крепло подозрение, что меха¬
низм идет к своему закату. Классические
каузальные законы стали давать течь, как
решето. Каждая попытка описывать мате¬
рию и энергию на данном уровне подрыва¬
лась, очевидно, случайными явлениями,
происходящими на более низком уровне.
Не было ни одного известного факта, когда
каузальный закон был бы совершенно сво¬
боден от того, чтобы зависеть от «непред¬
виденных случайностей, введенных извне по
отношению к конкретному содержанию это¬
го закона». Мало того, даже если бы и воз¬
можно было вообразить такой закон, то
возникла бы проблема «взаимоотношений
между уровнями и между качественными
и количественными законами».
Чтобы избегнуть этой дилеммы, в нача¬
ле XX века была выдвинута новая теория.
«Неопределенный, нерешительный меха¬
низм», как называет эту теорию Бом, пред¬
ставлял собой важную уступку. Впервые
попытались ввести понятие об элементе
«абсолютной произвольности и отсутствия
закономериости», участвующем в физиче¬
ских явлениях. Вселенную все еще можно

146
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
было изображать как огромную машину, но
то была машина, которая походила скорее
на «идеализированное колесо рулетки», чем
на точные часы. В самой природе этого ко¬
леса заложена была непредсказуемость еди¬
ничных результатов; однако в среднем
оно должно было бы давать вполне пра¬
вильные распределения. При исследова¬
ниях явлений природы приходилось учиты¬
вать возможность того, что на каждом
уровне могут встречаться неправильности и
случайные флюктуации. Чем дальше прони¬
кали в глубь явлений, тем больше можно
было узнавать о причинах и движениях,
однако в самом фундаменте обнаружива¬
лась неустранимая капризность. Но это,
конечно, не относилось к статистическим
агрегатам; так наука была спасена от ло¬
гического банкротства. Поиски некоего фун¬
даментального, чисто количественного зако¬
на, который описывал бы весь процесс ра¬
боты вселенной, все еще представлялись
реально достижимой целью, но считалось,
что когда этот закон будет открыт, он ока¬
жется вероятностным, а не детерминист¬
ским.
Интересно наблюдать, как одна догма
выдвигалась на смену другой. По теории
детерминистского механизма, случайность—
просто другое название неведения; все
управляется железными законами и же¬
лезными связями; раз они познаны, стати¬
стика не в большей мере нужна для объяс¬
нения мира, чем для того, чтобы помочь
человеку удостовериться, сколько денег у
него в кармане. Согласно же точке зрения
индетерминистского механизма (разрабо¬
танного покойным Рихардом фон Мизесом
и поддержанного защитниками традицион¬
ного истолкования квантовой теории), все
установленные законы природы не более
чем «приблизительные и чисто пассивные
отражения вероятностных отношений, свя¬
занных с законами случайности», а в обла¬
сти атомных явлений индивидуальные про¬
цессы и события «совершенно лишены зако¬
номерности». Вторая догма даже более не¬
убедительна, чем первая. У механизма пер¬
вого типа не было экспериментальной ос¬
новы; в качестве философского допущения
он, однако, не расходился с духом есте¬
ствознания. У механизма второго типа так¬
же нет экспериментальной базы, но, как фи¬
лософия, он находится где-то между credo
quia absurdum (верю, потому что это неле¬
пость) и твердой верой в существование
трудолюбивых ангелов.
Квантовая теория, пишет Бом, явилась
в физике первым примером «по самому су¬
ществу своему статистической теории». Она
отказалась признавать, что очень малые
Объекты подчиняются законам классической
механики, к которым в практических целях
применяются соображения статистики. Вме¬
сто этого квантовая теория ограничилась
одними только статистическими предсказа¬
ниями, «даже не ставя вопрос о том, како¬
вы могли бы быть законы тех единичных
систем, которые входят в состав статисти¬
ческих агрегатов, рассматриваемых этой
теорией».
И вот физика сделала окончательный
шаг, порывая с прошлым. Гейзенберговский
принцип неопределенности может быть ис¬
толкован как прямое отрицание причинно¬
сти в области атомных явлений. Он утвер¬
ждает не просто то, что причинные связи
на этом уровне выходят за пределы способ¬
ностей человека обнаруживать их; нет, этот
принцип ясно подразумевает, что такие свя¬
зи не существуют вообще. Таков был вы¬
вод самого Вернера Гейзенберга, вывод, к
которому присоединилось большинство фи¬
зиков. Компетентная статья Г. Гамова, по¬
мещенная в этом номере журнала
(См. G. Gamow, «The principle of uncerta¬
inty». «Scientific American», vol. 198, 1958,
№ 1, pp. 51—57), избавляет нас от необхо¬
димости входить в дальнейшие подробно¬
сти. Упомянем только три пункта. Первый
из них заключается в том, что позиция Гей¬
зенберга была усилена теоремой покойно¬
го Джона фон Нейманна, опубликованной в
1932 году. Эта теорема, по-видимому, дава¬
ла математическое доказательство того, что
невозможно познать распределение движе¬
ний каких-либо «скрытых» параметров, ко¬
торое могло бы объяснить поведение инди¬
видуальной системы на атомном уровне.
Иными словами, даже если бы можно было
получить сведения о такой системе без на¬
рушения ее состояний самим процессом из¬
мерения, то и в таком случае нельзя было
бы сделать точные предсказания относи¬
тельно ее будущего. Второй пункт состоит
в том, что обычное истолкование квантовой
теории означало отказ от понятия непре¬
рывности движения, равно как и от поня¬
тия причинности. (Попутно это давало кос¬
венное решение парадоксов Зенона.) Тре¬
тий пункт — то обстоятельство, что Нильс
Бор ввел свой «принцип дополнительности»
с целью спасти логику физики от разру¬
шения. Принцип неопределенности, очевид¬
но, приводил к исключению точно опреде¬
ляемых мысленных моделей; в качестве за¬
мены Бор предложил использование взаим¬
но дополнительных пар неточно определяе¬
мых понятий, таких, как понятия волн и
частиц.
Что неопределенность присуща самой
сердцевине вещей — это взгляд, к которо¬
му многие выдающиеся физики, в том чис¬
ле Альберт Эйнштейн и Макс Планк, не
испытывали никаких симпатий. Де Бройль
и Бом разделяют окептицизм по отношению
к нему, и на деле они убеждены, что в рас¬
суждениях, положенных в основу этих пре¬
обладающих выводов, есть серьезные упу¬
щения. Эрнст Кассирер, как мы указывали
в рецензии на его прекрасную книгу «Де¬
терминизм и индетерминизм в современной
физике», напечатанной в мартовском но¬
мере этого журнала за 1957 год, отбросил
идею о том, что индетерминизм совершен¬
но отвергает причинность. Бом идет в этом
направлении значительно дальше.
Возможно, говорит он, что хотя кванто¬
вая теория, а с нею и принцип неопределен¬
ности в известной области имеют силу как
приближения высокой степени, они все же
«перестают быть уместными в новой обла¬
сти, лежащей ниже той, где применима со¬
временная теория». Согласно такой точке

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
147
зрения, следует попытаться построить но¬
вую модель мира, включающую «субкванто-
во-механический уровень». Если с помощью
такой модели могут быть объяснены все те
явления, какие не в состоянии объяснить
квантовая механика, то будет сделан важ¬
ный прорыв. На эту-то гипотетическую
структуру явлений Бом и обращает все свое
внимание.
Отметим некоторые из его главных по¬
ложений. Допустим, что существует какая-
то еще более глубокая основа явлений фи¬
зического мира; допустим, далее, что там
действуют какие-то до сих пор «скрытые
параметры». Мы можем тогда предполо¬
жить, что статистический характер законов
квантовой теории объясняется неупорядо¬
ченными флюктуациями объектов новых ти¬
пов, существующих на этом низшем уровне.
Тогда неопределенность явится необходи¬
мым атрибутом событий, происходящих на
квантово-механическом уровне, просто по¬
тому, что движения объектов, доступных
определению только на данном уровне, де¬
терминированы теми факторами («скрыты¬
ми параметрами»), которые невозможно
определить на этом уровне.
Исключает ли принцип неопределенности
как таковой возможность существования
субквантово-механического уровня просто
как «пустую метафизическую спекуля¬
цию»? Нет, отвечает Бом, ибо этому прин¬
ципу «совершенно нечего сказать о той точ¬
ности, какой удалось бы достигнуть при из¬
мерениях, использующих физические про¬
цессы, происходящие на более низком уров¬
не». Есть ли основания верить в существова¬
ние таких процессов? Бом выдвигает пред¬
положение, что их удастся обнаружить в
области весьма высоких энергий и очень
коротких расстояний. Это та самая об¬
ласть, в которой квантовая теория обнару¬
жила серьезные недостатки в качестве ору¬
дия научного исследования, что уже приве¬
ло к известному «кризису» в микрофизике.
Но как быть с теоремой фон Нейманна, ко¬
торой может быть придан тот смысл, что бо¬
лее низкий уровень физических явлений во¬
обще теоретически невозможен? Здесь воз¬
ражения Бома направлены против того, что
он считает ошибочным предположением, а
именно — против положения, что при харак¬
теристике состояния данной системы нель¬
зя обойтись без помощи «наблюдаемых»
параметров, удовлетворяющих правилам
квантовой теории. Исходя из этого предпо¬
ложения, фон Нейманн пытался доказать,
что никакая возможная группа «скрытых
параметров» не помогла бы описать систе¬
му точнее, чем современный аппарат кван¬
товой теории. Но это, по мнению Бома, еще
требует подтверждения; в самом деле, если
существует какой-то уровень ниже кванто-
во-мехашческого, то не лишено оснований
предположение, что вся логическая схема
«обязательно» наблюдаемых людьми пара¬
метров совершенно не относится к этому
субквантовому уровню, должна быть заме¬
нена «чем-то совсем иным». А вместе с «на¬
блюдаемыми» исчезают и те неопределен¬
ности, которые характерны для квантовой
теории.
Вообразим следующую модель. С каждой
«фундаментальной» частицей современной
физики связано «какое-то тело, существую¬
щее в очень малом участке пространства».
Это тело может рассматриваться в каче¬
стве математической точки. С ним нераз¬
рывно связана волна; ее можно принять за
колебание в поле нового типа. Это поле
представлено шрёдингеровской функцией
«пси», которая тут внезапно оживает и вме¬
сто того, чтобы оставаться простым симво¬
лом, употребляемым для исчисления веро¬
ятностей, представляет собой нечто столь
же реальное, как электромагнитные и гра¬
витационные поля. Между «пси»-полем и
телом существует взаимодействие: поле ока¬
зывает на тело действие квантово-механи¬
ческой силы «какого-то нового типа», кото¬
рое заметно на атомном уровне, но не вы¬
ше его, а тело оказывает малое, но опре¬
деленное влияние на поле. Природа этой
силы поля не выяснена, за исключением
того, что она стремится толкать тело туда,
где напряжение поля наибольшее. Суще¬
ствует, однако, противодействие этой тен¬
денции— беспорядочные движения малого
тела (аналогичные броуновскому движе¬
нию) .
Возможным источником этих движений
служат случайные флюктуации самого по¬
ля. (Например, электромагнитные поля ис¬
пытывают неправильные быстрые колеба¬
ния такого рода.) Можно предположить,
что флюктуации связаны со свойствами
поля на субквантовом уровне
или же возникают вследствие взаимодей¬
ствий с объектами, существующими на этом
более низком уровне. Таким образом, по
этой гипотезе, в действии находятся две
силы:	флюктуации, заставляющие тело
беспорядочно перемещаться по «всему про¬
странству, которое доступно ему», и кван¬
товая сила, которая толкает тело туда, где
напряжение поля наиболее интенсивно. Ре¬
зультатом оказывается «среднее распреде¬
ление в статистическом ансамбле тел», со¬
ответствующее распределению вероятно¬
стей по Максу Борну. Но заметьте: вместо
того, чтобы принимать это распределение,
как это делает Борн, в качестве абсолют¬
ного и необъяснимого свойства материи, с
новой точки зрения возможно истолковать
его как результат действия неупорядочен¬
ных движений субквантового уровня.
Бом утверждает, что такая модель позво¬
ляет получить результаты, совместимые со
всеми существенными выводами квантовой
теории. Возьмем, скажем, трудный вопрос
о двойственности волны-частицы. Знамени¬
тый пример квантовой теории показывает,
что когда электроны проходят через пару
узких щелей и попадают на экран, то об¬
разуются как фигуры интерференции
волн, так и группы дискретных точек. Да¬
лее, если закрывать одну из щелей, то это,
оказывается, таинственным образом влияет
даже на те частицы, которые проходят че¬
рез другую щель. Причина такой анома¬
лии — запретная тема при обычном истол¬
ковании этого примера. Новая же модель
дает какое-то объяснение. Фигуры интерфе¬
ренции создаются волнами, связанными с

148
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
электроном. Малое тело, связанное с элек¬
троном. претерпевает беспорядочные движе¬
ния и следует по неправильной траектории.
Но прохождение большого количества этих
телец через систему щелей создает на эк¬
ране статистическое распределение точек,
плотность которого пропорциональна ин¬
тенсивности поля. Иными словами, «кванто¬
вая сила» ответственна за концентрацию,
а беспорядочные движения (происходя¬
щие из более низкого уровня) отвечают
за неправильность серии изображений
частиц. А загадочный «эффект закрывания»
означает, согласно такому предположе¬
нию, что закрывание одной щели влияет
на квантовую силу, действующую на ча¬
стицу при ее движении через систему ще¬
лей к экрану.
Бом учитывает некоторые критические
возражения по адресу этой модели, отно¬
сящиеся к проблемам электронного спина,
теории относительности и взаимодействия
между волной и частицей. Он дает очерк
тех видоизменений, которые были введе¬
ны для того, чтобы опровергнуть эти кри¬
тические возражения. В частности, описы¬
вается, как новая модель приводится в со¬
ответствие с квантовой теорией поля и ка¬
кие подтверждения последняя может пред¬
ставить для центральной гипотезы. Во всем,
что говорит Бом, он сохраняет надлежа¬
щую осторожность. Его оружием против
догматизма служит отсутствие предвзятых
мнений. Но недостаточно было, указывает
он, выявить слабые пункты общепризнан¬
ных теорий; чтобы нарушить благодушную
успокоенность, необходима новая теория.
Если Бому суждено было добиться успеха
и разбудить своих коллег, то он должен
был, конечно, ожидать яростных нападок
на свои взгляды. Несомненно, он сможет
позаботиться об их защите.
В заключение несколько слов о его фи¬
лософских взглядах. Основная идея Бома
состоит в том, что природа «качественно
бесконечна». Это означает, что те качества,
которые человек встречал до сих пор в сво¬
ем опыте, никоим образом не ограничивают
или даже не предвосхищают то, что мо¬
жет ему встретиться по мере того, как он
будет все дальше проникать в глубину яв¬
лений, разнообразить свои методы исследо¬
вания, делать более гибким свое воображе¬
ние. Во взглядах Бома читатель обнару¬
живает черты многих философий прошлого,
от философии предшественников Сократа
до философии Анри Бергсона. В последние
годы наиболее творчески мыслящие физики
много занимались философией. Обычно они
не склонны признаваться в этой своей сла¬
бости. Но иного выхода нет, даже если за¬
ниматься только антифилософскими фило¬
софиями. Ибо физики вынуждены были
осознать, что если они предадут филосо¬
фию сожжению, то их собственная наука
будет брошена в огонь вместе с нею. В наш
век профессиональные философы заставили
физиков покончить с этими убийственными
замыслами. Разумеется, никакая другая
группа ученых не смогла бы столь хорошо
обходиться с таким необычайным принци¬
пом, как принцип дополнительности, да еще
получать за это признание или столь ус¬
пешно возвести принцип неопределенности
в ранг универсального закона. Быть может,
смелая книга Бома знаменует собою нача¬
ло какого-то отхода от обскурантизма вы¬
сокого полета и возврата к здравому смыс¬
лу в естествознании. Я употребляю выра¬
жение «здравый смысл» так, как употреб¬
лял его Вильям Кингдон Клифорд: наука
без жреческих притязаний или догм.
Джемс Р. НЬЮМЕН (США)
Новая жизнь—новые люди
«Neues Leben — neue Menschen». Dietz-Verlag, Berlin, 1957, 256 SS.
Под таким названием в ГДР опублико¬
ван сборник выступлений на конференции,
проведенной кафедрой философии Инсти¬
тута общественных наук при ЦК СЕПГ по
проблемам социалистической морали.
Строительство новой жизни требует и
нового человека, который во всей своей де¬
ятельности руководствуется социалистиче¬
скими интересами. Однако, как подчерки¬
вали многие выступавшие на конференции,
социалистическая мораль не вырабаты¬
вается стихийно; социалистическое созна¬
ние, новую мораль несет в массы комму¬
нистическая партия.
ЦК СЕПГ во многих своих решениях, в
частности в решениях 25, 28 и 30-го плену¬
мов, ставит задачу усиления политико-идео¬
логической работы, борьбы за воспитание
социалистической морали. Вопросам социа¬
листической морали было уделено большое
внимание и в докладе товарища Вальтера
Ульбрихта на V съезде Социалистической
единой партии Германии.
С другой стороны, как отметил замести¬
тель директора Института общественных
наук тов. М. Клейн, ни одна область
марксистской общественной науки ,не раз¬
работана столь мало, как область этики.
Классики марксизма-ленинизма заложили
философско-теоретические основы этики и
лишь очень спорадически высказывались
по вопросам морали. Идеалистическая же
домарксистская этика лишь в небольшой
мере может быть использована для раз¬
работки систематической марксистской
этики.
.Конференция и была призвана положить
начало всестороннему изучению проблем
социалистической морали в ГДР.
В докладе М. Клейна большое внимание
было уделено вопросу о предмете мар¬
ксистской этики. В марксистской этической

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
149
литературе, сказал докладчик, мораль
обычно определяется как специфическая
форма общественного сознания. Это об¬
щее философское положение совершенно
правильно, оно раскрывает сущность мо¬
рали как определенного общественного яв¬
ления с точки зрения материалистического
понимания истории. Однако специфическая
общественная сущность морали не может
быть полностью понята и объяснена с по¬
мощью лишь этого положения, ибо здесь
говорится о морали лишь в общем методо¬
логическом плане, а не конкретно с точки
зрения марксистской этики, задача кото¬
рой и должна состоять в объяснении спе¬
цифики морали.
При изучении этой специфики некоторые
марксисты ограничиваются распростране¬
нием положений исторического материа¬
лизма об общих объективных законах ма¬
териальной жизни общества на субъектив¬
ную сферу общественной жизни и считают
моральными такие желания и действия,
которые соответствуют объективным зако¬
нам развития общества. Против такого по¬
нимания в общем нельзя возразить. Од¬
нако, по мнению М. Клейна, этим также
не могут исчерпываться задачи марксист¬
ской этики, поскольку и это понимание не¬
достаточно для охвата всей специфики
того, что в отношениях людей является
нравственным или безнравственным. Раз¬
витие общественно-экономических форма¬
ций есть процесс, идущий в соответствии с
объективной исторической необходимостью.
С исторической точки зрения мораль в це¬
лом развивалась от формации к формации
по восходящей ступени. Но правильное и
необходимое с исторической точки зрения
может выглядеть совсем по-иному в конк¬
ретном практически-моральном отношении.
Так, возникновение капитализма было
исторически необходимым и в историче¬
ском смысле морально оправданным; но
методы первоначального накопления, ле¬
жащего у истоков капиталистического спо¬
соба производства, ни в коем случае не
могут быть оправданы в специфически-мо-
ралыном отношении. В подтверждение этой
мысли М. Клейн ссылается на положение
К. Маркса:	«...новорожденный капитал
источает кровь и грязь из всех своих пор,
с головы до пят» («Капитал», т. 1, 1953,
стр. 764).
Исторический прогресс классово-антаго¬
нистического общества во многих отноше¬
ниях бывает связан с моральным упадком.
Это противоречие впервые преодолевается
с началом социалистической эпохи чело¬
вечества. Но так же неправильно было бы
утверждать, что при социализме все от¬
ношения людей (в области экономики, по¬
литики, науки и т. д.), которые соответст¬
вуют исторической необходимости, превра¬
щаются в моральные отношения. Если мо¬
ральную сторону наших отношений мы бу¬
дем измерять лишь тем, согласуются или
не согласуются они с исторической необ¬
ходимостью, то мы узнаем о специфике
морали не больше, чем, например, мы мо¬
жем узнать о специфических сторонах сво¬
боды в экономической, политической, на¬
циональной, индивидуальной, научной и
других областях, если по отношению к
ним выскажем общее философское поло¬
жение, что свобода есть познанная необ¬
ходимость. Это означает, что общефило¬
софское определение морали не может
быть достаточным для познания специфи¬
ки морали. Поэтому все рассуждения о
морали и этике останутся бедными и ма¬
лосодержательными, если они будут ве¬
стись лишь в сфере всеобщего.
Сознавая этот недостаток, продолжает
М. Клейн, часто пытаются вывести специ¬
фику морали из сознания, точнее, из спо¬
собности сознания отражать действитель¬
ность в различных формах. Такая способ¬
ность действительно присуща нашему со¬
знанию, она является исторически возник¬
шей и обусловленной. Но докладчик счи¬
тает, что таким путем нельзя прийти к по¬
знанию специфической сущности морали.
В вопросе об этой специфике нас ин¬
тересует не только формальное отличие
морали от других форм общественного
сознания, а прежде всего особая сто¬
рона (свойство, качество) самой обще¬
ственной жизни, обусловливающая возник¬
новение и развитие морального сознания,
которая отражается сознанием и на
которую сознание оказывает обратное воз¬
действие.
Моральное сознание как специфическая
форма отражает ,не общественное бытие
вообще (это функция всех форм общест¬
венного сознания), а специфически нравст¬
венную сторону общественной жизни, то,
что в этой жизни является хорошим или
плохим, ценным или нет для совместной
жизни и совместной деятельности людей
как общественных существ. Для обозначе¬
ния этой стороны М. Клейн употребляет
понятие нравственных ценностей (Werte),
причем эта ценности могут существовать
и действовать как положительные и отри¬
цательные. При этом он подчеркивает, что
моральные ценности не есть нечто само¬
довлеющее; они всегда даны вместе со
специфическим общественным качеством:
феодальным, капиталистическим или со¬
циалистическим строем.
Исходя из того, что моральные ценности
даны вместе с определенным обществом в
качестве его стороны, мы можем понять и
объяснить, чем и почему определен и ог¬
раничен человек в своих субъективных мо¬
ральных побуждениях. Все моральные иде¬
алы и нормы будут утопиями, если они не
ориентированы на объективные нравствен¬
ные ценности общества, на его реальные
нравственные границы и возможности, свя¬
занные с деятельностью людей.
В антагонистических обществах, основан¬
ных на эксплуатации и угнетении, мораль¬
ные отношения и ценности никогда не мо¬
гут быть едиными и в одинаковой мере
обязательными для всех членов общества.
Таковыми они становятся лишь при соци¬
ализме, где все люди обладают одинаковы¬
ми общественными правами и обязанно¬
стями. Высшая моральная ценность социа¬
лизма состоит в том, что он представляет
собою общество без враждебных классов,

150
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
общество истинно человеческое, в котором
один за всех и все за одного.
На начальных этапах развития обще¬
ства человек непосредственно находился в
неразрывном, органическом единстве с об¬
щественным целым. Он мог осознать себя
как личность лишь в результате того, что
благодаря сотрудничеству и связи с дру¬
гими членами общества он увеличивал и
развивал свои физические и духовные си¬
лы и способности. Возникновение частной
собственности, разделение общества на
классы привело к тому, что небольшое
меньшинство общества действительно вста¬
ло над обществом как нечто особенное,
как нечто «лучшее» и «высшее», противо¬
поставленное массе угнетенного боль¬
шинства. Лишь при социализме и комму¬
низме становится вновь возможной единая
нравственность общества.
В условиях социализма этика вновь со¬
держит нечто от своего первоначального
значения, сказал далее М. Клейн. Если се¬
годня идет речь о морали, нравственности
или этике, то под этим чаще всего пони¬
мают характер, внутреннее содержание
людей. Однако слово «нравственность»
имело первоначально совсем другое значе:
ние. Греческое слово «этос» (Ethos), то
есть нравственность, первоначально обо¬
значало общее место жительства рода, то
есть совместное и взаимозависимое быгие
людей, которые связаны большей или
меньшей общностью и могут существовать
лишь внутри этой общности благодаря со¬
вместной деятельности и взаимной помо¬
щи. У отдельных членов этого общества
нет еще общественной потребности отде¬
лить себя от общества, и они еще не осо¬
знают себя противостоящими ему. Такое
сознание могло возникнуть и стать необ¬
ходимым только тогда, когда к этому при¬
вела общественная потребность, то есть
когда первобытное общество распалось
вследствие возникновения частной собст¬
венности и господства меньшинства над
большинством. Так были разрушены
естественно выросшие человеческие отно¬
шения первобытного общества, действи¬
тельное и общее «бытие людей друг для
друга», «этос» в его первоначальном смыс¬
ле.
Для теоретического понимания существа
этики очень важно, что на протяжении
©сей ее истории этическое искали постоян¬
но в отношениях между индивидом и об¬
ществом. И это не случайно, подчерки¬
вает М. Клейн. Вопрос о гармонии между
индивидом и обществом, о единстве инди¬
видуального и общественного человеческо¬
го интереса проходит как основной вопрос
через всю историю этики. Конечно, этот
вопрос как по социальным, так и по теоре¬
тико-методологическим причинам не мог
быть разрешен домарксистской этикой. По
социальным —потому, что в антагонисти¬
ческих формациях невозможна человече¬
ская общность между людьми и невозмож¬
ны человеческие, истинно нравственные от¬
ношения между эксплуататорами и экс¬
плуатируемыми. Мораль здесь развивает¬
ся в форме непримиримых противополож¬
ностей, по-своему у угнетенных, по-своему
у угнетателей.
Разрешение поставленного вопроса бы¬
ло и остается невозможным для идеологов
эксплуататорских классов и по теоретико¬
методологическим причинам, ибо они ис¬
ходят либо из отдельного индивида, либо
из искусственно сконструированных сил,
стоящих вне общества. Этот ложный под-!
ход приучил людей рассматривать все мо¬
ральные ценности с точки зрения своего
«я» и противопоставлять свои индивиду¬
альные интересы общественным, подчиняя
вторые первым.
Путь марксистской этики принципиально
иной. Она считает, что масштабом нравст¬
венности может стать только интерес того
класса, который в своем особенном классо¬
вом интересе воплощает интересы всего
общества и человечества. Этот класс —
пролетариат, историческая миссия которо¬
го состоит в построении нового общества,
основанного на истинной общности и то¬
варищеском сотрудничестве людей. Этиче¬
ское здесь вновь содержит нечто от своего
первоначального значения «бытия друг
для друга», не в смысле спонтанного или
рожденного нуждой, а созданного созна¬
тельной творческой деятельностью народ¬
ных масс.
Переходя к вопросам социалистической
морали, М. Клейн сказал, что классовая
борьба пролетариата не только историче¬
ски необходима, но также хороша и спра¬
ведлива с нравственной точки зрения.
Объективные высокие моральные качества
освободительной борьбы пролетариата от¬
ражаются в его сознании и действуют как
активная духовная сила, побуждающая
его к осуществлению своей исторической
миссии. Благодаря высоким моральным
ценностям освободительной борьбы проле¬
тариат смог развить в себе такие высокие
моральные достоинства, как солидарность,
самопожертвование, взаимопомощь, вер¬
ность классу и делу социализма. В много¬
численных классовых битвах, особенно в
эпоху революции, пролетариат поднимает¬
ся до высот морального героизма.
Сказанное выше о моральных ценностях
классовой борьбы пролетариата в объек¬
тивном и субъективном отношении анало¬
гичным образом относится и к моральным
ценностям социализма. Нельзя представ¬
лять себе дело таким образом, что мораль¬
ные ценности социалистического общества
могут автоматически отразиться в созна¬
нии людей, недавно еще живших в анта¬
гонистическом обществе. Это сознание
возникает в них благодаря идеологиче¬
ской и морально-воспитательной работе
партии.
Определяющая основа всех нравствен¬
ных отношений и ценностей социалистиче¬
ского общества — это общественная собст¬
венность на средства производства. Из
нравственного качества этой собственно¬
сти и следует поэтому исходить, чтобы
правильно понять нравственные ценности
не только социалистического общества в
целом, но также и его особых сфер и
отношений, например, труда, политических

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
151
отношений и учреждений, национальных и
интернациональных, культурных и личных
отношений, и отсюда вывести соответст¬
вующие нормы нравственного поведения.
Р. Миллер (Ростокский университет)
в своем выступлении также уделил боль¬
шое внимание проблеме объективных мо¬
ральных ценностей, то есть объективных
источников моральных взглядов, норм и
правил. Он считает, что исходным пунк¬
том для определения объективных мораль¬
ных ценностей данных производственных
отношений должен быть критерий, связан¬
ный со степенью удовлетворения матери¬
альных и идеальных потребностей и инте¬
ресов человека. Так как мы исходим из ин¬
тересов трудящихся, то объективные цен¬
ности мы должны связывать с тем, на¬
сколько они способствуют осуществлению
интересов производителей материальных и
духовных благ и — в классовом общест¬
ве — устранению угнетения. Но степень
удовлетворения потребностей никогда не
является абсолютной, поэтому объектив¬
ные моральные ценности определенного
общественного строя могут быть лишь от¬
носительными ценностями.
Р. Миллер считает, что марксистская
этика есть специальная философская нау¬
ка, которая не относится к предмету исто¬
рического материализма; но исторический
материализм является ее теоретической и
методологической основой. Он определяет
предмет этики следующим образом: «Мар¬
ксистская этика есть наука о законах воз¬
никновения и развития нравственных цен¬
ностей и норм, которые определяют отно¬
шения людей друг к другу, к обществу в
целом и — в классовом обществе — к свое¬
му классу» (стр. 189).
Следовательно, задачей марксистской
этики является исследование того, в чем
состоят объективные нравственные ценно¬
сти отдельных общественных формаций,
как эти объективные ценности отражаются
в суждениях о ценностях, в правилах по¬
ведения и в нормах людей и как отсюда
развивается определенный образ поведе¬
ния и моральное сознание вообще. При
этом, по мнению Р. Миллера, марксистская
этика «е может ставить себе задачей вы¬
работать определенные нормы поведения
для каждого отдельного жизненного слу¬
чая, иначе она с самого начала превра¬
тится в нормативную этику и ликвиди¬
руется как наука. Нормы, выведенные, на¬
пример, из моральных ценностей произ¬
водственных отношений, должны иметь ха¬
рактер общих принципов.
Очень большое место заняли на конфе¬
ренции проблемы морали труда, выдви¬
гаемые в связи с задачами социалистиче¬
ского строительства в Германской Демо¬
кратической Республике. По мнению
В. К р о п п а, в настоящее время мораль
труда является главным звеном в цепи
всех категорий социалистической морали.
Выступающие приводили многочисленные
факты социалистического отношения к
ТРУДУ среди работников промышленности
и сельского хозяйства ГДР, указывали
на трудности, мешающие выработке со¬
циалистической морали труда (недостат¬
ки в организации труда, бюрократизм и
т. д.). В связи с этим особый интерес вы¬
звал вопрос о морали труда как единстве
воли и действий, об объективной деятельно¬
сти и субъективных мотивах ее. Р. Миллер
отметил, что в этике мотивы играют чрез¬
вычайно большую роль. Хотя масштабом
для общей оценки человека в конечном сче¬
те является его реальная деятельность, все
же для этического суждения о человеке не¬
обходимо принимать во внимание мотивы,
которые образуют основу для того или ино¬
го действия.
Эту же мысль развивал в своем выступ¬
лении иФ. Мюллер (секретарь партор¬
ганизации завода • «Хорх»). Было бы оши¬
бочным считать полноценной моральной дея¬
тельностью всякую деятельность, которая
служит социализму, сказал он. Человек, ра¬
ботающий на народном предприятии, объ¬
ективно приносит пользу обществу своим
трудом. Но если он отрицательно относит¬
ся к нашему строю или руководствуется
корыстными, эгоистическими интересами,
его деятельность не может быть названа мо¬
рально полноценной. И это не теоретиче¬
ская тонкость, но проблема, имеющая
большое практическое значение в деле вос¬
питания трудящихся в духе социализма.
В выступлениях на конференции были
рассмотрены и многие другие проблемы
этики: о семье и браке, о моральном воспи¬
тании армии, о моральных сторонах про¬
блемы равноправия женщин, об отношении
между моралью и правом и т. д.
Выступавшие подвергли аргументирован¬
ной критике современные буржуазные и
социал-демократические- теории морали,
особенно те из них, которые распростра¬
нены в Западной Германии.
Современные социал-демократические те¬
оретики, отметил Р. Р е й н ш (Берлинский
университет), вновь пытаются «дополнить»
марксизм кантовской этикой, учением о все¬
общей, абстрактной, вечной морали. Науч¬
ный социализм эти последователи Берн¬
штейна превращают в этический социа¬
лизм, рассматривая учение Маркса как
«революционное применение категориче¬
ского императива». В дискуссии на тему
«Социализм сегодня», которая велась на
страницах издаваемого западногермански¬
ми социал-демократами журнала «Neue
Gesellschaft», марксизм трактуется как
своего рода религиозное учение, далекое
от конкретных революционных выводов о
необходимости изменения общественных
отношений. Вместо этого Марксу приписы¬
вается абстрактная проповедь, обращен¬
ная ко всем классам: «Не делать из че¬
ловека средства для достижения цели».
Подобного рода вечные моральные нормы
призваны задержать развитие классовой
борьбы, примирить трудящихся с эксплуа¬
таторами. Марксистское понимание морали
как классового явления не оставляет кам¬
ня иа камне от этих измышлений совре¬
менных реформистов.
В конференции наряду с теоретическими
работниками участвовали и практики —
руководители партийных, профсоюзных,

152
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
женских и молодежных организаций, жур¬
налисты, а также студенты. Это обуслови¬
ло особенно конкретный характер выступ¬
лений, заострение внимания _ на вопросах,
выдвигаемых самой жизнью* Конечно, не
все они были освещены с достаточной пол¬
нотой. Ряд поставленных теоретических
вопросов, в частности о предмете этики,
об объективных моральных ценностях, за¬
служивает дальнейшего обсуждения. Но
конференция, несомненно, выполнила свою
задачу — дать толчок к всестороннему ис¬
следованию теоретических и практических
проблем социалистической морали. Озна¬
комление с материалами конференции при¬
несет большую пользу и советскому чита¬
телю. В связи с этим было бы целесообраз¬
но издать книгу «Neues Leben — neue
Menschen» в русском переводе.
и. в. блауберг
Сидней Гук в роли ниспровергателя основных
законов диалектики
Sidney HOOK. Dialektical Materialism and scientific Method. Manchester. 1955, 50 p.
В послевоенные годы обострение борьбы
на теоретическом фронте характеризуется
развернутым наступлением буржуазных фи¬
лософов на диалектический материализм.
Они пытаются опрокинуть все принципы
диалектического материализма. В особен¬
ности ожесточенное наступление ведется
против материалистической диалектики как
революционной души марксизма.
Одни из буржуазных философов считают,
что диалектика не может быть ни мате¬
риалистической, ни идеалистической, что
это просто произвольная игра в понятия.
Другие доказывают, будто между диалекти¬
кой и научным методом существует антаго¬
низм. Эту точку зрения и пытается обосно¬
вать американский прагматист Сидней Гук
в своей книге «Диалектический материа¬
лизм и научный метод».
В этом «исследовании» Сидней Гук по¬
ставил перед собой задачу подвергнуть
сомнению все аргументы в пользу сущест¬
вования основных законов диалектики и
пытаться доказать, что диалектический ме¬
тод не является научным методом позна¬
ния. Это широкая программа критики самых
основ диалектического материализма.
Весь огонь критики Сидней Гук направ¬
ляет против двух работ Ф. Энгельса: «Анти-
Дюринг» и «Диалектика природы». Дру¬
гие философские работы классиков мар¬
ксизма-ленинизма им не затрагиваются.
Свое нападение на законы диалектики
Гук начинает с неправильного формулиро¬
вания основного закона диалектики. Закон
единства и борьбы противоположностей
становится под пером Гука просто «проти¬
воречием». Гук не случайно заменил науч¬
ное понятие основного закона диалектики
термином «противоречие». Есть противоре¬
чия формальные, а есть диалектические.
Если в формальной логике термин «проти¬
воречие» означает нарушение последова¬
тельности в рассуждениях, то диалектиче¬
ское противоречие, являясь единством вза¬
имоисключающих и взаимополагающих
сторон реальных вещей и процессов, есть
внутренний источник развития природы,
общества и мышления. Поэтому никакого
противоречия между законами формаль¬
ной логики и диалектики нет, ибо они от¬
носятся к разным областям. Гук же извра¬
тил формулировку основного закона диа¬
лектики, чтобы представить диалектиче¬
ские противоречия как противоречия фор¬
мальной логики. Иных противоречий он
вообще не представляет: «противоречивы¬
ми бывают предложения, суждения или
утверждения, а не вещи или события»
(Р- 7).
Будучи последовательным, Гук не только
отрицает наличие противоречий в вещах и
предметах, но и настаивает на том, что они
не могут являться источником развития.
Он пишет: «Путаница возр/ястает, когда Эн¬
гельс говорит о противоречии как о движу¬
щей силе всякого движения и развития,
превращая логические понятия в демиур¬
гов таким способом, какой не оправдывает
даже логический идеализм Гегеля» (р. 9).
Общеизвестно, что материалистическая
диалектика в корне противоположна
идеалистической диалектике Гегеля. Исход¬
ным пунктом гегелевской диалектики яв¬
ляется абстрактная идея, развитие которой
путем противоречий есть творение мира ве¬
щей и явлений. В материалистической диа¬
лектике, наоборот, движение объективных
противоположностей обусловливает диа¬
лектику понятий. Следовательно, призна¬
вать противоречие источником развития
вовсе еще не значит переходить на позиции
идеализма. Так что пока мы отмечаем воз¬
растание путаницы не у Энгельса, а у Гу¬
ка.
Но «критик» шествует далее. Он реши¬
тельно заявляет, что ни один из примеров
Энгельса не доказывает наличия реальных
противоречий и что основной закон диалек¬
тики «не является ни законом вещей, ни за¬
коном мышления, его можно скорее отнести
к классу реальных нелепостей» (р. 12).
Посмотрим, однако, внимательнее, где не¬
лепость мнимая, а где реальная. Гук заяв¬
ляет, что признавать протигоречивость дви¬
жения — значит впадать в непоследователь¬
ность и бессмыслицу. Желая показать, как
надо последовательно объяснять движение
без противоречий, Гук пишет: «Совершенно
законно сказать, что тело занимает два
разных места в одно и то же время, если
мы признаем, что тело имеет разные части,

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
153
и не составляет никакого труда допустить,
что тело может быть и может не быть в
том же самом месте, если мы проводим раз¬
личие между разными временами» (р. 8).
Противоречия здесь действительно нет,
но вместе с ним исчезло и движение. Ут¬
верждая, что в одно и то же время в раз¬
ных местах находятся разные части тела и
что тело может быть и может не быть в
одном месте в разные времена, Гук описы¬
вает состояние не движения, а покоя. В его
доказательстве нет ни результата движе¬
ния, ни возможности движения, а есть лишь
ряд мертвых, неподвижных состояний раз¬
личных частей предмета. Для него движе¬
ние совершенно непостижимо, ибо оно есть
противоречие. Так мы снова убеждаемся,
насколько прав был Энгельс, когда писал:
«Бесспорно, что для нашего метафизика
является твердым орешком и горькой пилю¬
лей тот факт, что движение должно нахо¬
дить свою меру в своей противоположности,
в покое. Ведь это — вопиющее противоре¬
чие, а всякое противоречие, по мне¬
нию г. Дюринга, есть бессмыслица»
(Ф. Энгельс. «Анти-Дюринг». Госполитиз-
дат, 1949 г., стр. 59). Таким образом, «к
классу реальных нелепостей» относится не
противоречивость движения, а отрицание
этой противоречивости Дюрингом, Гуком и
им подобными метафизиками.
Метафизическая путаница у Гука воз¬
растает, когда он переходит к анализу
противоречий в органической жизни. «Тот
факт,— вещает Гук,— что организм может
сохранять свою жизнь лишь посредством
растворения и ассимиляции определенных
органических составов извне — «жизнь есть
процесс умирания» — не является противо¬
речием, это не является также фактом, за¬
ставляющим нас произносить противоречи¬
вые утверждения» (р. 10).
Путем софистической уловки Гук пытает¬
ся уйти от прямо поставленного вопроса:
является ли процесс ассимиляции и дисси¬
миляции еще одним подтверждением все¬
общности закона единстна и борьбы проти¬
воположностей или нет? Противоречивым
утверждением является то, когда, с одной
стороны, признают, что жизнь есть процесс
умирания, а с другой — заявляют, что это
не является объективным противоречием.
Это нарушает даже правила формальной
логики.
Так же плачевно обстоит дело у Гука и
при отрицании противоречий в процессе по¬
знания. Если допустить, говорит Гук, что
все в природе противоречиво, и если, как
утверждает Энгельс, правильное мышление
есть образ или отражение вещи, то тогда
последовательность будет признаком лож¬
ности. Настойчиво развивая эту мысль
дальше, он делает такой вывод: «Отсюда
следовало бы, что поскольку все мышление,
в особенности когда его успешно приме¬
няют к природе, является «отражением»
естественных процессов, природа должна
быть не только противоречивой, но «во
многих случаях» положительно абсурдной
(р. 12). Когда читаешь эту метафизическую
галиматью, вспоминаются слова Гегеля,
заметившего, что вопрос о противоречиях
является тем пунктом, который отличает
всякую плохую философию от того, что
единственно заслуживает названия фило¬
софии.
В попытках противопоставить диалекти¬
ческое противоречие правильности и по¬
следовательности человеческого мышления
Гук повторяет давным-давно известные ме¬
тафизические зады. Диалектика всегда
имеет дело не с бессмысленными противо¬
речиями, которые справедливо отвергают¬
ся формальной логикой, а с противоречия¬
ми самого процесса человеческого мышле¬
ния, обусловленными противоречивостью
объективных процессов. «Отражение-
природы в мыслях человека,— указывал
Ленин,— надо понимать не «мертво», не
«абстрактно», не без движения, не без
противоречий, а в вечном процессе движе¬
ния, возникновения противоречий и разре¬
шения их» (Философские тетради, стр.
168). Поэтому важнейший закон развития
объективного мира является также и важ¬
нейшим законом познания. Природа исти¬
ны всегда противоречива. Не существует
абсолютной истины без относительной, су¬
веренность мышления осуществляется в ря¬
де людей, мыслящих чрезвычайно несуве¬
ренно, истина и заблуждение, подобно всем
логическим категориям, движущимся в по¬
лярных противоположностях, превращаются
в определенных условиях каждая в свою
противоположность.
Следовательно, абсурдность следует при¬
писать характеристике мышления, давае¬
мой Гуком, а не Энгельсом. Однако «кри¬
тик» диалектического материализма не ос¬
танавливается на достигнутом, а пытает¬
ся найти «слабые места» и в других за¬
конах диалектики.
Объективное существование закона отри¬
цания отрицания категорически отвергает¬
ся Гуком, который заявляет: «Где бы ни
применялся со значением принцип отри¬
цания отрицания, как, например, в исто¬
рии, он предполагает человеческую дея¬
тельность, которая осуществляет возмож¬
ность, основанную на структуре ситуации.
Конкретная практика является синтезом;
план, который противопоставляется ей и
подсказывается ситуацией, является анти¬
тезисом, а первоначальная ситуация «со
всеми ее трудностями и проблемами» слу¬
жит тезисом или отправным пунктом».
При этом Сидней Гук, по-видимому, «в
интересах объективного исследования»
приписывает Энгельсу субъективизм в по¬
нимании закона отрицания отрицания,
утверждая, будто Энгельс включает в этот
закон диалектики «элемент сознатель¬
ности» как черты, присущей всем вещам»
(р. 17).
Свои выводы о всеобщем характере дей¬
ствия закона отрицания отрицания Эн¬
гельс, как известно, получил в результате
глубокого и всестороннего анализа объек¬
тивных процессов. Насколько беспомощен
в своей «критике» этого анализа метафи¬
зик Гук, свидетельствует, например, его
«опровержение» диалектического процесса
отрицания отрицания, которое совершает¬
ся при прорастании зерен растений.

154
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Указывая, что отрицание отрицания в
диалектическом развитии есть весьма об¬
щий и широко действующий в самых раз¬
личных областях объективного мира за¬
кон, Ф. Энгельс иллюстрирует это положе¬
ние на примере произрастания зерна. Если
такое зерно найдет нормальные для себя
условия, оно прорастет; зерно, как тако¬
вое, прекращает существование, подвер¬
гается отрицанию, и на его место появляет¬
ся выросшее из него растение, являющееся
отрицанием зерна.
Что же непонятного здесь находит Гук?
Основной «контр-аргумент» его состоит
в утверждении, что если ячменные зерна
являются кормом для скота, идут в пищу
людей или на другие любые цели, то все
равно это должно входить в действие за¬
кона отрицания отрицания, ибо в против¬
ном случае якобы нарушается универсаль¬
ность этого закона. «Если что-нибудь мо¬
жет «отрицаться» недиалектически, это
точно так же явится частью его природы и
может быть настолько же важным для це¬
лей научного исследования и человеческо¬
го благосостояния, как тот факт, что мо¬
жет «отрицаться» диалектически» (р. 16).
Ограниченность метафизического мыш¬
ления видна здесь как на ладони, ибо ко¬
гда зерно уничтожается любым способом,
то такой способ абсолютного уничтоже¬
ния не вытекает из самой природы суще¬
ствования зерен, не имеет ничего общего с
развитием самого зерна.
Не понимая содержания и специфики
каждого из основных законов диалектики,
Гук занимается плоским, примитивным их
толкованием. Начиная наступление на тре¬
тий закон диалектики — о переходе коли¬
чества в качество,— Гук категорически
заявляет: «абсурдно говорить, что количе¬
ство когда-либо становится качеством,
или что качество становится количеством»
(р. 20).
Правда, под давлением многочисленных
фактов науки и практики он вынужден
признать, что «позволительно сказать, что
иногда постепенные изменения количества
вызывают появление новых качеств»
(р. 28). Однако тут же Гук утверждает,
что это не является универсальным зако¬
ном, так как якобы встречается много ка¬
честв, которые допускают изменения, кото¬
рые не ведут к образованию других качеств.
В подтверждение он приводит следующий
пример: «Например, вес не исчезает, что¬
бы уступить место новому качеству, когда
к куче камней добавляют еще камни»
(р. 21). Напрасно метафизик Гук тешит
себя надеждой, что под грудой камней
ему удастся похоронить один из основных
законов диалектики. Все дело в том, что
переход количества в качество есть закон
развития. Но в приведенном Гуком
примере с изменением веса нет никакого
развития. Поэтому нелепо искать здесь
и закон перехода количества в каче¬
ство.
Рассыпаются в прах и все остальные
доводы Гука, в которых он стремится по¬
ставить под сомнение объективный харак¬
тер закона перехода количества в качество.
Так, он заявляет, что переход количе¬
ства в качество зависит не только от ре¬
зультатов постепенного изменения в коли¬
честве, но связан с субъективными потреб¬
ностями и интересами человека. Гук пи¬
шет: «При нормальном атмосферном дав¬
лении вода превращается из жидкости в
твердое тело при температуре 0 градусов
по Цельсию и из жидкости в газ при
100 градусах. В эти критические моменты
внезапно появляется лед и пар. Но .для
определенных целей качественное различие
между водой при 10 градусах по Цельсию
и водой при 99 градусах может иметь
больше значения, чем различие между
жидкостью и паром. Для владельца дома,
ожидающего, чтобы нагрелась батарея
отопления, не составляет различия, будет
ли в его трубах циркулировать вода при
температуре 99 градусов или пар» (р. 22).
Из этого примера видно, что Гука по¬
стигло несчастье, как когда-то это прои¬
зошло и с метафизиком Дюрингом: в ми¬
нуту забывчивости Гук сам признает, что
при нормальном атмосферном давлении
вода превращается из жидкости в твердое
тело при нуле, а из жидкости в пар при
ста градусах. Разве пар или лед не появ¬
ляются из воды, как из своего предшест¬
вующего состояния? Разве сам Гук не
фиксировал здесь закон природы, когда
определил узловые точки отношений меры,
при которых появляется или лед или пар?
Однако наперекор всем фактам Гук про¬
должает твердить, что закон перехода ко¬
личественных изменений в качественные
«не является ни законом природы, ей ума,
ни логики» (р. 23). Отрицая существование
этого закона, Гук вынужден отрицать объ¬
ективное существование самих качеств:
«качества относятся не к конкретным чер¬
там испытываемых вещей, но к определе¬
ниям, которые дают нам возможность упо¬
рядочить и классифицировать эти черты»
(р. 22).
Такой взгляд на количество и качество
в корне расходится с современными дан¬
ными науки.
Известно, что движение макротел с
обычно наблюдаемыми скоростями подчи¬
няется законам классической механики.
Однако при увеличении скорости движе¬
ния физических объектов до скоростей по¬
рядка скорости света у них появляются
новые качественные свойства, так называ¬
емые релятивистские эффекты: изменение
массы, пространственных и временных ха¬
рактеристик объектов в зависимости от из¬
менения скорости их Движения. Качествен¬
ное различие обнаруживается и при перехо¬
де от изучения движения макротел к изу¬
чению движения микрообъектов, для ко
торых существенное значение приобретают
так называемые волновые свойства, вслед--
ствие чего закономерности их движения
выражаются иной физической теорией —
квантовой механикой.
Чем дальше, тем больше обнаруживает¬
ся стремление прагматиста Гука вывер¬
нуть диалектику наизнанку, попытаться
превратить объективные законы в субъек¬
тивные принципы и условные правила

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
155
наилучшего приспособления к среде. Рас¬
правившись с законами диалектики, Гук
переходит к «критике» диалектики как
научного метода.
Современные метафизики уверяют, что
законы диалектики якобы разрушают ос¬
новные принципы научного метода, что
между диалектическим методом и науч¬
ным методом нет ничего общего и они ис¬
ключают друг друга. Например, Гук дока¬
зывает,^ что «если диалектика является
теорией научного метода, тогда ее «зако¬
ны» были бы не законами природы, а пра¬
вилами действенной научной процедуры»
(р. 24). В подтверждение этого положения
он приводит ряд высказываний Энгельса,
в которых показывается грубая ошибоч¬
ность взглядов тех философов, которые пе¬
реносят биологические законы на разви¬
тие человеческого общества. Отсюда Гук
делает вывод, что по той же причине
нельзя законы диалектики считать закона¬
ми научного познания. Однако это умоза¬
ключение Гука вытекает по меньшей мере
из ложных посылок.
Основные законы диалектики — это все¬
общие законы развития и природы, и об¬
щества, и человеческого мышления. Даже
не подвергая «исследованию» произведе¬
ния Энгельса, а просто внимательно их
читая, Гук мог бы натолкнуться на сле¬
дующее положение Энгельса: «В помещен¬
ном выше сочинении диалектика рассмат¬
ривается как наука о наиболее общих за¬
конах всякого движения. Это означает,
что ее законы должны иметь силу как для
движения в природе и человеческой исто¬
рии, так и для движения мышления. По¬
добный закон может быть познан в двух
из этих трех областей и даже во всех трех
без того, чтобы рутшеру-метафизику ста¬
ло ясно, что он имеет дело с одним и тем
же законом» («Анти-Дюринг», стр. 350).
Гук бросает вызов диалектическому ма¬
териализму как научному методу позна¬
ния, утверждая, что сторонники диалекти¬
ческого метода якобы не в силах даже
«указать на единственный случай знания,
открытого или объясненного посредством
диалектического метода, которого невоз¬
можно достичь проще посредством обще¬
принятых правил научного метода»
(р- 24)‘
В действительности же Маркс и Эн¬
гельс, открыв всеобщие законы диалекти¬
ческого развития всего объективного мира,
превратили философию в действительно
научное мировоззрение, которое впервые
научно объясняет мир и указывает пути
его революционного преобразования. Так,
в «Диалектике природы» Энгельс не толь¬
ко глубоко анализирует новые ествственно-
1гаучные теории и факты с точки зрения
диалектического материализма, но и ука¬
зывает дальнейшие направления, по кото¬
рым будет развиваться естествознание.
Например, в противоположность большин¬
ству современных ему ученых Энгельс за¬
щищал взгляд о сложности атомов хими¬
ческих элементов. «Атомы,— писал Эн¬
гельс,— отнюдь не являются чем-то прос¬
тым, не являются вообще мельчайшими из¬
вестными нам частицами вещества» («Диа¬
лектика природы». 1948 г., стр. 218). Идеи
Энгельса о сложности атома и его неисчер¬
паемости были развиты Лениным и на¬
шли свое подтверждение в современной
физике.
Сидней Гук предлагает, чтобы маркси¬
сты «.перевели открытия современной науки
на язык диалектики» (р. 24) и тем самым
подтвердили ценность диалектики как на¬
учного метода. Для этого не надо далеко
ходить. Все новейшие открытия современ¬
ной ядерной -физики полностью подтверж¬
дают диалектическую концепцию разви¬
тия. Блестящим доказательством диалек¬
тического тождества противоположностей
служит, например, взаимопревращаемость
элементарных частиц.
Диалектико-материалистический ме¬
тод сыграл решающую роль при исследо¬
вании противоречивых процессов в выс¬
шей нервной деятельности. Примененный
бессознательно И. П. Павловым при изу¬
чении торможения и раздражения в коре
головного мозга, этот метод позволил
строго научно изучить специфику единства
и взаимопроникновения противоположно¬
стей в высшей нервной деятельности.
Бессмертным открытием Маркса и Эн¬
гельса является применение диалектиче¬
ского метода к исследованию человеческо¬
го общества. Классики марксизма-лени¬
низма неопровержимо доказали, что обще¬
ственная жизнь развивается как естествен¬
но-исторический процесс, что каждая об¬
щественная формация имеет свои собст¬
венные, внутренние объективные законы
возникновения, функционирования, разви¬
тия и перехода в качественно новую, более
прогрессивную общественную формацию.
Кто может отрицать, что Маркс и Энгельс
впервые научно объяснили объективную
неизбежность гибели капитализма и 'зако¬
номерность возникновения и победы ново¬
го, коммунистического общества!
Но Гук упорно твердит, что «природа
научного метода вообще ясно не определе¬
на», что не может быть «всеообщего мето¬
да познания», что существует «несколько
теорий научного метода», что критерием
их истинности является их «полезность»,
и т. д.
Какой же вывод можно сделать из раз¬
бора контр-аргументов Гука? Он может
быть только один: попытка оживить ста¬
рый метафизический хлам не может ни¬
кого запутать и ввести в заблуждение.
Гук не в силах опровергнуть ни объектив¬
ную диалектику как учение о развитии
природы и общества, ни диалектический
метод познания, который является всеоб¬
щим научным методом, необходимым всем
современным наукам.
Н.	В. КАРАВАНОВ

156
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Коротко о книгах
Г. А. ГЕВОРКЯН. О роли абстракции в познании. Академия наук Армянской ССР,
Ереван, 1957, 168 стр. (на русском языке).
Исследование молодого армянского уче¬
ного посвящено роли абстракции в по¬
знании.
В своем исследовании Г. Геворкян руко¬
водствуется ленинской формулировкой диа¬
лектического пути познания: от живого
созерцания к абстрактному мышлению и от
него к практике. Структура книги обусло¬
вила и заглавия соответствующих глав:
I.	От живого созерцания к • абстрактному
мышлению; И. Абстрактное мышление;
III. От абстрактного мышления к практи¬
ке. Внешне расчлененные часта ленинской
формулы в самом исследовании выступают
как взаимосвязанные элементы единого
процесса познания, в овете которого автор
выдвигает и решает следующие проблемы:
возникновение способности к абстрагиро¬
ванию и природа простейших абстракций,
познавательное значение абстрактного мы¬
шления, характерные черты абстракции и
формы, в которых протекает абстрактное
мышление, взаимоотношение конкретного и
абстрактного, различные ступени абстраги¬
рования, активное обратное воздействие
абстрактного мышления на практику и т. д.
Основываясь на замечаниях Маркса об
абстрактно-логическом способе рассмотре¬
ния материала как единственно научном
методе для политической экономии, Г. Ге¬
воркян совершенно правильно указывает,
что исследование природы и роли абстрак¬
ции выходит за рамки сугубо философских
интересов (а именно теоретико-познава-
тельных вопросов) и затрагивает ряд про¬
блем, касающихся понимания методологии
отдельных наук. Автор прав и в том, что
марксистское исследование роли абстрак¬
ции в познании имеет громадное значение
такжё для раскрытия сущности многих
школ современной буржуазной философии.
Однако автор ослабил остроту, действен¬
ность и глубину своей работы тем, что
не подверг критике коренные пороки эмпи¬
ризма, прагматизма, логического позити¬
визма и семантики по данной проблеме.
Для раскрытия природы и роли абстрак¬
ции автор прежде всего рассматривает
предпосылки абстрактного мышления в
живом созерцании, ибо элементарное аб¬
страгирование, отмечает автор, произво¬
дится уже на ступени чувственного по¬
знания.
Элементарное абстрагирование, связан¬
ное с образованием представления, Гевор¬
кян определяет как «отделение от предме¬
та некоторых свойств, сторон и отношений
и их закрепление в чувственно-наглядном
образе» (стр. 15).
При абстрагировании на чувственной
ступени познания, с точки зрения автора,
общее в.представлении выступает как со¬
единение тех составных частей, которые
имеются в ряде отдельных предметов.
При абстрагировании же на логической
ступени познания отраженное в абстракции
общее входит в единичное не как его со¬
ставная часть, а как выражение в общей
форме тех существенных связей, тех зако¬
номерностей, которые лежат в основе от¬
дельных, единичных предметов.
При рассмотрении природы абстрагиро¬
вания на чувственной ступени познания
Г. Геворкян, на наш взгляд, неточно харак¬
теризует природу представления. Так,
представление, согласно мнению автора
рецензируемой книги, «есть опосредован¬
ное отражение предметов и явлений внеш¬
него мира, хотя эта черта представления,
его опосредованность выражена не резко»
(стр. 13). Между тем, как известно, с точ¬
ки зрения теории познания диалектического
материализма, представление является не
опосредованным отражением внешнего
мира (таковыми являются формы логиче¬
ского мышления), а непосредственным от¬
ражением (наряду с ощущением и воспри¬
ятием) объективной действительности.
Правда, автор в данном случае несколько
своеобразно понимает смысл термина «опо¬
средованное отражение». На стр. 13-й кни¬
ги Г. Геворкяна представление охарактери¬
зовано как опосредованное отражение в
том смысле, что оно «есть результат обра¬
ботки данных, доставляемых ощущением и
восприятием». Однако такое понимание
термина «опосредованное отражение» вно¬
сит лишь путаницу в терминологию теории
познания. Да и такая оговорка со стороны
автора книги не рассеивает все недоуме¬
ния, а, наоборот, показывает его непосле¬
довательность по данному вопросу. Оказы¬
вается, что, несмотря на свою оговорку,
Г. Геворкян, тем не менее, и представление
считает именно опосредованным отражени¬
ем (в теоретико-познавательном смысле
этого слова); так, из его рассуждений пря¬
мо вытекает, что представление есть низ¬
шая форма мысли в отличие от понятия,
суждения, умозаключения, которые он на¬
зывает высшими формами мысли (см.
стр. 21).
Автор далее ставит интересную теорети-
ко-познавательную проблему — проблему
языкового выражения представления. Но,
несмотря на ряд ценных и весьма интерес¬
ных замечаний автора по этому вопросу,
эта проблема снимается им, поскольку он
причисляет представление к формам мыс¬
ли, а то обстоятельство, что всякая мысль
выражается с помощью слое, языковых вы¬
ражений, давно перестало быть проблемой
для науки.
Центральной и вместе с тем самой инте¬
ресной главой исследования является вто¬
рая глава, «Абстрактное мышление». Из
вопросов, рассмотренных в данной главе,
прежде всего привлекает внимание анализ
особенностей высших форм абстрагирова¬
ния. Автор книги показывает, что на базе
практики происходит «отвлечение и обособ¬
ленное рассмотрение одной из сторон пред¬

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
157
мета, одного из процессов, переплетающих¬
ся в одном и том же явлении» (стр. 67).
Это считается Г. Геворкяном одной из ха¬
рактерных черт абстрактного мышления.
Автор показывает, что если при элемен¬
тарном абстрагировании происходит отрыв
одной стороны предмета от других, то на
высшей ступени абстрагирования отвле¬
кается одна из сторон предмета с целью
рассмотрения предмета с различных аспек¬
тов, что является предпосылкой для всесто¬
роннего охвата предмета в итоге его
рассмотрения. «Когда при рассмотрении
одной из сторон предмета как главного,
определяющего, другие стороны (или про¬
цессы) оставляются в стороне, то они н е
отбрасываются, а снимаются
путем сведения к однородному,
однопорядковому. Такова одна из
самых характерных особенностей абстра¬
гирования»,— справедливо замечает Г. Ге¬
воркян и дальше подробно останавливает¬
ся на различных способах сведения раз¬
ных сторон предмета к однородному, одно¬
порядковому. Причем автор специально
указывает, что отвлечение от побочных
процессов, сторон предмета и сведение их
к однородному производится на основании
и во взаимодействии с практикой.
Заслуживает всякого внимания рассмат¬
риваемый автором вопрос о различных
ступенях абстрагирования.
Уровни абстрагирования, пишет Гевор¬
кян, соответствуют процессу углубления
нашего познания от первой сущности пред¬
мета ко второй его сущности, от второй —
к третьей и т. д.
В книге Г. Геворкяна обстоятельно осве¬
щен вопрос о диалектике соотношения ка¬
тегорий абстрактного и конкретного.
В конце второй главы своего исследова¬
ния автор рассматривает вопрос, в каком
смысле следует понимать утверждение,
что абстракция является опосредованным
отображением действительности. В связи
с этим автор критически анализирует
взгляды как тех, кто абстракцию пре¬
вращает в фикцию, поскольку она является
лишь относительно верным отображением
действительности, совпадает с действитель¬
ностью в приближении, в процессе, в тен¬
денции, так и тех, кто забывает, что
абстракция соответствует действительности
лишь косвенно, опосредованно, и, следова¬
тельно, невозможно непосредственно найти
ее в действительности в той самой форме,
в какой она существует в человеческой го¬
лове. Автор показывает ошибочность этих
взглядов и раскрывает их гносеологические
корни.
Весьма удачно показывает автор раз¬
личный характер отображения действи¬
тельности в представлениях и понятиях.
«Представление есть непосредственный
снимок, где в случайном не познано необ¬
ходимое, в явлении — сущность, а понятие
есть снимок необходимого и существен —
ного» (стр. 128). «Представление описы¬
вает, понятие объясняет» (стр. 127).
В завершающей главе своего исследова¬
ния («От абстрактного мышления к прак¬
тике») Г. Геворкян прежде всего рассмат¬
ривает вопрос об активности мышления
в познании и изменении мира. Под актив¬
ностью мышления автор понимает способ¬
ность мысли, исходя из наличных фактов
и знаний, опережать практику. Это обус¬
ловливает и относительную самодеятель¬
ность, самодвижение мышления. В этой
связи автор обстоятельно рассматривает
практику как критерий объективной значи¬
мости результатов, добытых силой абстрак¬
ции. Но он не ограничивается указанием
лишь на то, что практика является источ¬
ником познания и критерием истины. Он
показывает также обратное воздействие
абстрактного мышления на практику. Этот
важный вопрос Г. Геворкян сделал пред¬
метом рассмотрения в специальном пара¬
графе, чем и завершает свое исследование.
В последней глазе рецензируемой рабо¬
ты имеются и неправильные утверждения,
неточные формулировки. Укажем на одну,
не совсем правильную мысль. Г. Геворкян
ставит в один ряд понятия интеграла, диф¬
ференциала, мнимого числа и считает их
не непосредственным обобщением опытного
материала, а результатами мысленных
операций с имеющимися уже налицо поня¬
тиями (см. стр. 131). Сказанное Г. Геворкя¬
ном справедливо в отношении мнимых чи¬
сел, но не в отношении дифференциала и
интеграла. Понятия дифференциала и ин¬
теграла возникли под непосредственным
влиянием практических нужд и в результа¬
те математического обобщения новых дан¬
ных, доставленных общественно-производ¬
ственной практикой и естественными нау¬
ками. Это тем более касается возникнове¬
ния исчисления бесконечно малых.
Следует указать, что сам Г. Геворкян в
ходе дальнейшего своего исследования
указывает на тесную связь дифференциаль¬
ного и интегрального исчисления с практи¬
ческими нуждами (см. стр. 142—143).
Работа «О роли абстракции в познании»
является ценным, серьезным исследова¬
нием.
Труд Г. Геворкяна свидетельствует так¬
же о том, что философские кадры перифе¬
рии не только включаются в разработку
коренных вопросов марксистско-ленинской
философии, но и в отдельных случаях весь¬
ма успешно решают поставленные перед
собой сложные проблемы.
Сектор философии Академии наук Ар¬
мянской ССР издал (к сожалению, незна¬
чительным тиражом — в одну тысячу эк¬
земпляров) ценное исследование по тео¬
рии познания диалектического материализ¬
ма, представляющее большой научный ин¬
терес для всесоюзного читателя.
Г. А. БРУТЯН (Ереван)

ВОПРОСЫ ФИЛОСОФСКОГО
ОБРАЗОВАНИЯ
Вопросы преподавания философии
в естественнонаучных и технических вузах
1.	О новых запросах и требованиях
к преподаванию философии
На философских занятиях у естествен¬
ников и будущих инженеров можно заме¬
тить что-то новое, особенное. Когда я пы¬
таюсь понять это новое, мне кажется, что
теперь в студенческую аудиторию все сме¬
лее и настойчивее врывается живая со¬
временность с. ее многообразными сложны¬
ми вопросами, с ее противоречиями, с ее
вдохновением.
Рамки прежнего академического семи¬
нара расширились. Студенты настойчиво
стремятся связать общие философские про¬
блемы с работой в области своей специ¬
альности, получить ответы на живые за¬
просы практики.
Введение курса диалектического и исто¬
рического материализма во все техниче¬
ские и естественнонаучные вузы выдвигает
целый ряд философских вопросов. От этих
вопросов нельзя уйти; они требуют все¬
стороннего обдумывания, творческого об¬
суждения и разрешения.
Следует заметить, что среди других об¬
щественных дисциплин в технических и
естественнонаучных вузах марксистско-ле¬
нинская философия занимает особое место
в связи с особенностями ее взаимоотноше¬
ния с естественными и техническими на¬
уками. Являясь наукой о наиболее общих
законах развития природы, общества и че¬
ловеческого мышления, материалистиче¬
ская диалектика имеет прямое отношение
к самому предмету естественных и техни¬
ческих наук, к методам и приемам их ис¬
следования. И несомненно, что, как бы да¬
леко по своей внешней структуре ни от¬
стояли друг от друга философия и кон¬
кретные отрасли этих наук, область при¬
роды, на которую они в конечном счете
опираются, и область теоретического мы¬
шления объединяют их, обусловливают не¬
обходимость их взаимосвязи и взаимодей¬
ствия. Вооружая ученых-естествоиспыта-
телей и инженеров сознательно диалекти¬
ческим мышлением, марксистско-ленинская
философия помогает им решать самые раз¬
нообразные и сложные научные и техниче¬
ские задачи.
Разработке вопросов взаимодействия фи¬
лософии и конкретных наук с их собствен¬
ными методами исследования должно быть
теперь уделено самое пристальное внима¬
ние. Этого требует и учебный педагогиче¬
ский процесс, этого требует сама аудито¬
рия.
В редакцию журнала «Вопросы филосо¬
фии» за последнее время поступил целый
ряд писем и статей, посвященных как тео¬
ретическим, так и методическим вопросам
преподавания философии в технических и
естественнонаучных вузах нашей страны.
В этих письмах и статьях находят свое вы¬
ражение те новые запросы и требования к
преподавателям-философам, которые воз¬
никли в связи с введением курса филосо¬
фии во все технические и естественнонауч¬
ные учебные заведения. Характерно, что
преподаватели философии этих вузов на¬
правляют свою научную работу в область
философских вопросов естествознания, стре¬
мятся наладить более тесный контакт со спе¬
циалистами соответствующего профиля.
Так, кафедра философии I Ленинград¬
ского медицинского института
имени И. П. Павлова проводит научно-ис-
следовательскую работу по философским во¬
просам медицинской и биологической науки.
Разработка всем коллективом кафедры об¬
щей темы «Проблемы детерминизма в ме-
дико-биологической науке» должна помочь
налаживанию делового, творческого кон¬
такта философов со специальными кафед¬
рами института.
Философы г. Перми, как сообщает
В. М. Букановский, разрабатывают тему
о современной классификации форм дви¬
жения материи и материальном единстве
мира, основываясь на широком естествен¬
нонаучном материале. Кафедра философии
Ереванского государственного
университета проводит совместные
заседания философов и естественников по
проблемам философии естествознания. По¬
добный опыт имеется и в других вузах.
Исходя из опыта работы философских
семинаров на теоретических и клинических
кафедрах Куйбышевского меди¬
цинского института, профессор
В. А. Климовицкий и доцент В. А. Белян¬
ский занялись исследованием вопроса о при¬
менении категорий материалистической диа¬
лектики к специальным областям медици¬
ны. В своей статье, освещающей этот опыт,
они, в частности, пишут: «Было бы грубей¬
шим упрощением думать, что все искусство

ВОПРОСЫ ФИЛОСОФСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ
159
оперировать категориями диалектики за¬
ключается в том, чтобы подводить самые
различные конкретные явления под эти об¬
щие понятия и ограничиваться рассуждени¬
ями о том, что, например, вот это — содер¬
жание, а это форма, что содержание опреде¬
ляет форму, а форма воздействует на со¬
держание и т. п. Такого рода выступления,
к сожалению, имели место в работе от¬
дельных наших семинаров... Только соче¬
тание знания общих законов и категорий
с применением их к исследованию кон¬
кретного во всем его многообразии и спе¬
цифичности (например, при изучении этио¬
логии и патогенеза заболеваний, лечения
и профилактики) дает возможность под¬
линно научного подхода к действительно¬
сти. Именно в этом заключено огромное
значение категорий диалектики для науки
и практики».
В статье заведующего кафедрой марксиз¬
ма-ленинизма Мурманского высше¬
го мореходного училища доцента
Б. А. Карасева ставится целый ряд суще¬
ственных методических вопросов препода¬
вания философии в технических вузах.
Б. А. Карасев, на наш взгляд, справед¬
ливо требует учета особенностей и профиля
вуза во всей постановке преподавания диа¬
лектического и исторического материализ¬
ма. В этой связи встает вопрос о специа¬
лизации учебной программы курса фило¬
софии в технических вузах. Ведь в про¬
шедшем учебном году технические вузы
не имели ни программы, ни даже темати¬
ческого плана лекций и семинарских заня¬
тий по этому курсу, а изданные Управле¬
нием преподавания общественных наук про¬
екты программ не учитывали специфики
технических институтов. Тов. Карасев ста¬
вит вопрос о необходимости получения спе¬
циального естественнонаучного образования
и технических знаний философами, веду¬
щими занятия в технических вузах, гово¬
рит о возможностях организации научной
работы в области философии среди студен¬
тов этих вузов. Он пишет: «Неправильным
является господствующее сейчас мнение о
том, что в технических. вузах не может
быть и речи о научной работе студентов
в области философии, поскольку-де нет ну¬
жды уводить будущих инженеров в сторону
от их основной специальности... весьма цен¬
ным дополнением к курсу лекций и семи¬
нарских занятий по философии в техниче¬
ских вузах могут стать теоретические кон¬
ференции студентов по отдельным фило¬
софским проблемам, опять-таки преимуще¬
ственно близким к профилю данного вуза.
Опыт показывает, что студенты технических
вузов охотно берутся за подготовку докла¬
дов и рефератов по таким вопросам и ак¬
тивно участвуют в их обсуждении».
Подобный опыт организации научной
работы по философии среди студентов и
аспирантов имеется в Московском
энергетическом институте. Здесь
под. руководством преподавателя студенты
пишут специальные доклады по философ¬
ским вопросам естествознания, которые об¬
суждаются на семинарах, а аспиранты го¬
товят философские рефераты, зачастую не¬
посредственно связанные с их основной спе¬
циальностью. Некоторые из этих работ
носят творческий характер и будут опуб¬
ликованы в качестве самостоятельных ис¬
следований в сборнике института. В 1958
году были написаны содержательные ре¬
фераты по следующим темам: «Особенности
математических абстракций», «Значение
метода аналогии в технике», «Проблема
метода в автоматическом регулировании»,
«Философские вопросы кибернетики и при¬
боростроения», «Роль техники в развитии
общества» и другие.
В последующих заметках хочется оста¬
новиться на некоторых теоретических и
методических вопросах, возникающих непо¬
средственно в учебном процессе, на фило¬
софских семинарах у студентов и аспиран¬
тов технического вуза. А для этого нужно
заглянуть в аудитории.
2.	Споры у студентов-энергетиков
Я присутствую на философском семинаре
у студентов-энергетиков. Руководит семи¬
наром преподаватель В. Михкалев.
Обсуждается вопрос о гносеологических
корнях «физического» идеализма.
Один из выступающих, студент пятого
курса В., горячо доказывает, что так назы¬
ваемый «кризис физики» относится лишь к
окончательным философским выводам и
обобщениям. Что же касается развития са¬
мой физики, то, по его мнению, никаких
кризисных процессов здесь не происходило
и не могло происходить. Таким образом,
«физический» идеализм — это идеализм фи¬
лософский, причины его коренятся не в раз¬
витии естествознания, а в превратных гно¬
сеологических принципах. Это положение
выступающий стремится подтвердить тем
неоспоримым фактом, что даже заблужда¬
ющиеся в области философского мировоз¬
зрения ученые-физики способны совершать
замечательные открытия.
«...Значит, по-твоему, получается, что фи¬
лософское мировоззрение не влияет на раз¬
витие естественных наук, а сказывается
лишь на последних гносеологических выво¬
дах?»— спрашивает выступающего один из
участников семинара. И дискуссия развер¬
нулась с новой силой.
Отсутствие диалектико-материалистиче¬
ского подхода к действительности, замечает
один из участников спора, сказывается в
самом конкретном исследовании. «Физиче¬
ский» идеализм тормозит развитие науки в
силу того, что он противоречит ее собствен¬
ным данным. Современная физика, как ука¬
зывал Ленин, неизбежно рождает диалек¬
тический материализм. Все новые открытия
в области закономерностей микромира, на¬
пример, рассмотрение материи в виде ве¬
щества и поля, изучение структуры атом¬
ного ядра, обнаружение новых частиц и их
антиподов и другие, приносят ему неопро¬
вержимые подтверждения.
Однако, замечает ему в ответ другой
участник семинара, все это еще не разре¬
шает поставленного вопроса. Необходимо
конкретно показать, как и в чем имен-
н о философский идеализм мешает разви¬

160
ВОПРОСЫ ФИЛОСОФСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ
тию физики. Необходимо показать, в реше¬
нии каких вопросов материалистическая
диалектика способствует развитию конкрет¬
ных наук. Несомненно, что новые открытия
физики подтверждают диалектический ма¬
териализм. Но дело ведь не только в этом
постоянном подтверждении общих положе¬
ний философии данными конкретных наук.
Дело в том, чтобы уяснить, каким образом
само философское мировоззрение помогает
движению конкретного естественнонаучного
исследования.
Мне кажется, говорит он в заключение,
что современный естествоиспытатель неза¬
висимо от своих философских убеждений
всегда является стихийным материалистом
и диалектиком. Поэтому даже тогда, когда
он не признает материалистического миро¬
воззрения и отмежевывается от него по
социальным мотивам, он следует ему в
рамках действительного предмета своего
исследования.
«Физический» идеализм вызывается глав¬
ным образом социальными, классовыми
причинами, ему противоречит природа,
факт, научный эксперимент.
«...Значит, все хорошие физики всегда яв¬
ляются стихийными материалистами и диа¬
лектиками,— спрашивает кто-то с задних
рядов.— В таком случае какое же значение
имеет сознательное овладение диалектиче¬
ским материализмом? Зачем изучать диа¬
лектику, если так или иначе каждый со¬
временный естествоиспытатель в своей об¬
ласти исследования рассуждает диалекти¬
чески? Нет, здесь еще многое остается
неясным...»
И, хотя «многое еще оставалось неяс¬
ным», чувствовалось, что возникшие на
этом семинаре вопросы остро волнуют сту¬
дентов, заставляют их думать самостоя¬
тельно, настойчиво искать действительные
связи между философией и естествозна¬
нием.
Вместе со всей возбужденной спором
аудиторией я с интересом вслушивался в
заключительное слово руководителя семи¬
нара.
Кратко остановившись на действитель¬
ных гносеологических причинах «физиче¬
ского» идеализма, он не обошел и возник¬
ших в ходе обсуждения вопросов. На при¬
мере известных течений в физике конца
XIX начала XX века, а также современных
направлений «физического» идеализма он
стремится показать, что философское ми¬
ровоззрение оказывает действенное влияние
на развитие конкретных наук. Идеалисти¬
ческий и метафизический образ мышления
сказывается не только в окончательных
гносеологических выводах, но и в противо¬
речиях развития самого естествознания. Да
и самые эти выводы не философское при¬
ложение к данным той или иной конкретной
науки, а их органическая часть, своеобраз¬
ная программа для новых научных изыска¬
ний.
Взаимодействие в развитии естествозна¬
ния и философии предопределено в широ¬
ком смысле единым предметом познания,
взятым, однако, в разных отношениях, в
разных аспектах. Законы конкретных наук
и общие законы философии опираются на
одну и ту же действительность. И хотя
марксистско-ленинская философия и не ис¬
следует специально отдельных форм дви¬
жения, во всех своих принципах она осно¬
вывается на них.
При этом философия решает не какие-то
побочные, а принципиальные, общие вопро¬
сы, выдвигаемые в развитии самими наука¬
ми. Таким вопросом в развитии физики кон¬
ца XIX начала XX века был, в частности,
вопрос об отношении классической механи¬
ки к новым открытиям, не укладывающимся
в рамки прежних физических представле¬
ний. И в настоящее время развитие физики
постоянно выдвигает такие трудности, ко¬
торые невозможно разрешить без филосо¬
фии. Подобные трудности возникают, на¬
пример, при исследовании таких внутри¬
ядерных процессов, которые не поддаются
квантово-механическим объяснениям. Ка¬
ждый раз, когда в науке ощущается потреб¬
ность в новой обобщающей физической тео¬
рии, она не может миновать больших фи¬
лософских вопросов.
Именно в эти периоды теоретическое
естествознание вынуждено пересматривать
содержание своих понятий, уточнять и со¬
вершенствовать методы познания, обра¬
щаться к исходным философским катего¬
риям и принципам.
Затруднение то там, то здесь представ¬
ляет именно мышление с его зачастую за¬
стывшими, ограниченными, негибкими
формами и приемами исследования. Всту¬
пив в область осмысления самого процес¬
са познания, естествознание неизбежно
вступает в область философии, в область
теории познания.
Таким образом, дело не сводится к тому,
что новые данные науки вновь и вновь
подтверждают положения диалектического
материализма. Последовательно научное
мировоззрение пролагает пути конкретно¬
му исследованию и помогает изучению та¬
ких областей природы, где и примеров-то
еще нет готовых.
Конечно, развитие естественных наук
определяется в целом отнюдь не только
философским мировоззрением. Оно обу¬
словлено развитием производства, его по-'
требностями, предметом и логикой самого
исследования. Уже сам по себе диалекти¬
ческий предмет исследования навязывает
естествоиспытателю свою «логику». Со¬
временная физика рождает диалектиче¬
ский материализм уже в силу того, что
анализ высоких и сложных форм движе¬
ния материи невозможен без диалектики.
Но при капитализме эти «роды» происхо¬
дят в тяжелых социальных условиях. Эти
условия не только тормозят развитие про¬
изводства, но и порождают извращенное
мировоззрение, враждебное науке. Значе¬
ние сознательно-диалектического мышле¬
ния в том и состоит, что оно вооружает
ученых единым научным мировоззрением
и методом подхода к действительности,
соответствующим диалектике самой при¬
роды...
Кажется, на этом месте звонок и возве¬
стил'об окончании занятия.
Но аудитория на этот раз не спешила к
выходу. Она стягивалась к преподаватель¬

ВОПРОСЫ ФИЛОСОФСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ
т
скому столику, охваченная какими-то до¬
полнительными вопросами и сомнениями.
Раздумывая над этим семинаром, ясно
ощущаешь, что, конечно, далеко не все
вопросы обсуждены были здесь обстоя¬
тельно и глубоко. Да и заключение самого
руководителя не вполне было доказатель¬
но и избавлено от абстрактности. Но, тем
не менее, семинар этот не прошел «вхо¬
лостую». Он наметил существенно типич¬
ные и действительно важные вопросы, ко¬
торые и не могут быть решены в рамках
одного студенческого семинара, которые
требуют всесторонней и серьезной разра¬
ботки.
3.	Диалектика и методы частных наук
На семинаре у студентов-естественников
обсуждается закон единства и борьбы
противоположностей. План двухчасового
занятия явно перегружен вопросами. На¬
ряду с требованием раскрытия основного
содержания закона студентам предлагает¬
ся выступить и по поводу двух концепций
развития и по вопросу о характере проти¬
воречий в природе и обществе. Семинар
начался вяло, студенты выступают неохот¬
но и только по вызову.
Руководитель семинара (он же лектор
по этому курсу) — преподаватель с опы¬
том. Он обращает внимание аудитории на
рассмотрение данного закона главным об¬
разом в связи с естественнонаучным мате¬
риалом. «Давайте побольше примеров из
вашей естественной области, я вам их
приводил на лекции!»
Но этот призыв не поправляет дела.
Три — четыре выступления первого часа
занятий скучно похожи друг «а друга и
построены по единой схеме: поскольку дан¬
ный закон диалектики говорит о том, что
всюду есть противоречия и противополож¬
ности, постольку и в области механики,
физики и химии мы находим примеры,
подтверждающие этот закон диалектики.
Речь идет, в частности, о таких примерах,
как единство центробежной и центростре¬
мительной сил, притяжение и отталкива¬
ние, ассимиляция и диссимиляция.
Студенты выступают неохотно, без раз¬
думий, «шпаря» по готовым лекционным
конспектам.
«Итак,— заключает в конце первого ча¬
са занятий руководитель семинара,— мы
показали всеобщий характер данного за¬
кона в области природы. Теперь мы долж¬
ны показать его действие в общественной
жизни. Этому мы посвятим второй час за¬
нятий». Но сразу же после первого вы¬
ступления об антагонистических и неанта¬
гонистических противоречиях с задней
скамьи без предварительного вызова под¬
нимается какой-то юноша в очках и начи¬
нает с вопроса:
«Мне все-таки непонятно из всего ска¬
занного, каким образом закон единства
противоположностей помогает конкретным
наукам, в области которых так много
примеров для его подтверждения? Ведь у
конкретных наук,— продолжает он,— есть
свои собственные методы исследования.
11.	«Вопросы философии» № 9.
Каково же отношение этих частных мето¬
дов к диалектике?
Если говорить о законе единства проти¬
воположностей, то ведь в каждой из об¬
ластей исследования есть свои конкретные
противоречия и противоположности, кото¬
рые невозможно понять, исходя непосред¬
ственно из общего положения философии.
А если бы дело обстояло иначе, то доста¬
точно было бы изучить общие диалекти¬
ческие законы для того, чтобы затем сво¬
бодно ориентироваться в любом конкрет¬
ном материале. Но ведь в жизни так не
бывает...»
После этого выступления семинар пошел
совсем по иному, непредусмотренному
руслу. Независимо и даже вопреки плану
занятия в центре обсуждения оказался как
раз этот вопрос о соотношении диалектики
и частных научных методологий.
Высказывалась та точка зрения, что диа¬
лектика обобщает, синтезирует в себе от¬
дельные методы частных наук. Так что,
только исходя из «ее, можно приступить
к созданию частных методов.
Один из выступающих не согласился с
этим и говорил о том, что диалектика не
подменяет собой частных научных мето¬
дологий, она лишь помогает связать раз¬
личные области знаний между собой и
правильно осмыслить их на основе едино¬
го научного мировоззрения. Другой в пы¬
лу полемики утверждал, что диалектиче¬
ские законы могут не только помогать, но
и мешать конкретному исследованию.
Говорилось разное и, конечно, много «не¬
разборчивого и путаного. Но, так или ина¬
че, главный спорный вопрос обозначился
остро и зримо.
На заключительное слово руководителя
семинара осталось маловато времени.
В этом «цейтноте» он, видимо, решил
ограничиться самым общим ответом. Что
тут было поделать!
Он сказал о том, что диалектика — это
наиболее общий, универсальный метод по¬
знания, что закон единства и борьбы про¬
тивоположностей— это «ядро» диалекти¬
ки, которому все подчиняется. Этот закон
требует всюду отыскивать противополож¬
ности и раскрывать их борьбу. Диалекти¬
ка в целом—это метод, который носит
творческий, преобразующий характер.
Было при этом до обидного ясно, что
такой общий ответ не удовлетворил сту¬
дентов и не разрешил поставленных в хо¬
де обсуждения вопросов.
Но дело не только в методических упу¬
щениях или в частном недостатке данно¬
го семинара. Дело прежде всего в том, что
при раскрытии содержания законов диа¬
лектики мы до сих пор еще часто сбиваем¬
ся на чисто иллюстративное изложение,
при котором данные естествознания и дру¬
гих конкретных наук берутся лишь в ка¬
честве постоянного подтверждения и про¬
явления всеобщих законов философии.
Уходя с этого занятия, я сразу почув¬
ствовал, насколько важно многие во¬
просы, относящиеся как к методике изло¬
жения, так и к содержанию самой темы,
уяснить самому себе. Насколько важно
суметь нащупать реальные связи между

162
ВОПРОСЫ ФИЛОСОФСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ
диалектикой и конкретными областями
знания. Я подумал, что напрасно отдель¬
ным философам кажется, что, снизойдя
до отдельных фактов конкретных наук и
«одев» их дополнительно философской
терминологией, они оказывают большие
услуги этим наукам. Сколько бы ни было
сказано при этом фраз о творческом и пре¬
образующем значении законов диалектики,
при таком толковании эти законы рассмат¬
риваются вне их действительного отноше¬
ния к конкретному материалу. Ведь труд¬
ности именно тогда и начинаются, когда
приступают к рассмотрению конкретного
материала, когда принимаются за его дей-.
ствительное изучение. Из общих законов
философии, как это постоянно подчеркивал
Ленин, действительно ничего нельзя выве¬
сти непосредственно, без конкретного ана¬
лиза реальных процессов.
При создании частных научных методо¬
логий мы в каждой конкретной области
исследования вскрываем присущие ей свя¬
зи и отношения, без понимания которых
невозможно изучение диалектики данной
области. Содержание этих связей и отно¬
шений во всей их специфике действительно
не предопределено общими законами диа¬
лектики. Законы диалектики схватывают в
своем содержании наиболее общие черты
всякого закономерного процесса развития,
давая тем самым научную теорию разви¬
тия вообще, безотносительно к его кон¬
кретной форме. Эта единственно научная
и последовательная теория развития отно¬
сится как к природе, так и к мышлению.
Она дает необходимые ориентиры для
всего теоретического мышления, хотя в
каждой из отдельных областей оно имеет
дело со специфическим материалом. Ведь
В. И. Ленин особо подчеркивал ту мысль,
что закон единства и борьбы противопо¬
ложностей — это и закон объективного ми¬
ра и вместе с тем закон научного позна¬
ния.
После этого семинара я вновь открываю
I ленинские «Философские тетради», и те¬
перь многое известное, перечитанное не
раз, предстает с иной стороны, понимается
иначе, в другом разрезе. Возьмем, напри¬
мер, следующее положение:
«Мы не можем представить, выразить,
смерить, изобразить движения, не пре¬
рвав непрерывного, не упростив, угрубив,
не разделив, не омертвив живого. Изобра¬
жение движения мыслью есть всегда
огрубление, омертвление,— и не .только
мыслью, но и ощущением, и не только дви¬
жения, но и всякого понятия.
И в этом суть диалектики. Э т у-т о
суть и выражает формула: единство, то¬
ждество противоположностей» («Философ¬
ские тетради», 243).
Ведь здесь диалектика и раскрывается
как теория и метод познания, как опреде¬
ленное требование ко всякому теоретиче¬
скому мышлению, в том числе и естествен¬
нонаучному. Диалектика не только прини¬
мает во внимание то обстоятельство, что
при изображении движения и «всякого по¬
нятия» (в том числе и разнообразных
естественнонаучных понятий} мы «упро¬
щаем» и «омертвляем» живое, но и ука¬
зывает пути для преодоления этого упро¬
щения, огрубления, омертвления.
Этот путь и освещается, в частности,
диалектическим законом единства проти¬
воположностей, требующим от мышления
гибкости, умения сочетать противополож¬
ности, видеть их движение и превращения
друг в друга.
Раскрытие этой стороны содержания
диалектики требует большой, серьезной
работы.
Так или иначе, вопрос, возникший на се¬
минаре,— об отношении диалектики к
частным научным методологиям — имеет
прямое отношение к этой теме, и его обой¬
ти нельзя.
Мне кажется, что темы новых научных
изысканий совсем не обязательно должны
рождаться непременно в тишине библио¬
тек и полумраке кабинетов при чтении Ге¬
геля. Они постоянно возникают и в сту¬
денческих спорах, пусть неумело и нечетко
выраженные; надо только внимательно и
чутко вслушиваться в них, не загоражи¬
ваться от них общей фразой или затвер¬
женной цитатой.
4.	«Отрицание отрицания»
На философском семинаре у аспирантов
решили специально обсудить эту тему.
Для обдумывания и уяснения вопроса са¬
мому себе я обратился к ряду статей. За
последнее время их вышло немало. Неко¬
торые из них содержательны и интересны.
Кое-где дается попытка отметить само¬
стоятельное значение данного закона в
диалектике, вскрыть его повсеместный,
всеобщий, мировоззренческий характер.
Однако каким образом раскрыть этот
закон как закон научного познания, ощу¬
тимее показать его методологическое зна¬
чение, его связь с развитием естествозна¬
ния? Я попытался кое-что наметить в этом
направлении, остальное надо было суметь
развить в ходе самого занятия.
Семинар начался с обсуждения содер¬
жания закона «отрицания отрицания», с
выяснения его отношения к другим зако¬
нам диалектики. Первый вопрос, возник¬
ший здесь: сводится ли содержание дан¬
ного закона к характеристике поступатель¬
ности развития, его цикличности, преем¬
ственности в развитии ступеней?
Один из выступающих отметил, что
идея об определенной цикличности, стади¬
альности в процессе развития возникла в
науке уже давно. К этой идее приводило
наблюдение жизни природы,- органическо¬
го мира, практика самого человека.
Смена времен года, различные стадии в
жизни животного и растительного мира,
специфические превращения и переходы в
химии и физике — все это приводило че¬
ловека к мысли о наличии определенной
повторяемости в развитии. В законе «от¬
рицание отрицания» обобщены все эти
многообразные факты превращений. Закон
этот характеризует объективную тенден¬
цию развития, его поступательный, про¬
грессивный характер, его спиралевидную
форму.
Однако, замечает другой участник семи¬

ВОПРОСЫ ФИЛОСОФСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ
163
нара, идея о поступательном характере
развития и о ступенях в развитии ясно
выражена и в других законах диалектики.
Получается, что этот закон сводится лишь
к дополнительному обоснованию опреде¬
ленного исторического оптимизма. Можно
ли к этому сводить его содержание?
Останавливаясь на содержании закона,
он указал, что в нем раскрывается не
только поступательный, прогрессивный ха¬
рактер развития, но особая его черта.
В отличие от закона, устанавливающего
взаимосвязь между количественными и
качественными изменениями, здесь уста¬
навливаются диалектические взаимосвязь
и взаимодействие между качествами в
процессе развития.
При этом самые эти качества могут быть
различны. Частным случаем этого отноше¬
ния между качествами является взаимо¬
действие между противоположностями в
процессе развития, при котором разреше¬
ние одних противоречий ведет к возникно¬
вению других. В этом состоит тесная связь
между данным законом и ядром диалек¬
тики. Поэтому у Гегеля это «отрицатель¬
ное единство двух сторон противополож¬
ности» принимает столь универсальное
значение.
Важнейшим в содержании данного зако¬
на является понимание самого отрицания
в процессе развития.
По этому последнему вопросу в ходе
семинара явно обозначились две точки
зрения.
Приверженцы одной из них утверждали,
что диалектическое отрицание реализуется
лишь в двух его последовательных момен¬
тах, при которых второе отрицание утвер¬
ждает элементы того - самого, что отрица¬
лось в первом. Именно это и создает ха¬
рактерную черту «отрицания отрицания»—
«возвращенке якобы к старому», дает
представление о траектории развития в
целом.
Сторонники другой точки зрения исхо¬
дили из противопоставления диалектиче¬
ски и метафизически понимаемого отрица¬
ния, утверждая при этом, что уже в пер¬
вом отрицании мы имеем дело как с удер¬
жанием положительного, так и с зарожде¬
нием своего собственного отрицания. По¬
этому любой момент отрицания должен
быть раскрыт как «отрицание отрицания».
Развернувшийся спор занял слишком
много места, потребовал много энергии.
И моя попытка направить разговор в сто¬
рону выяснения того, каким образом закон
«отрицания отрицания» реализуется в про¬
цессе научного познания, явно не удалась.
По этой теме дело ограничилось приведе¬
нием обычных примеров из истории диа¬
лектики, выяснением соотношения ступе¬
ней познания и различных естественнонауч¬
ных гипотез.
В заключение необходимо было специ¬
ально остановиться на этой стороце дела,
попытаться раскрыть закон «отрицания от¬
рицания» как закон познания, как «метод
для отыскания новых результатов, для пе¬
рехода от известного к неизвестному».
Я стремился подчеркнуть, что этот за¬
кон диалектики характеризует особую
черту всякого закономерного процесса раз¬
вития, в том числе и процесса человеческо¬
го познания.
Ленин отмечал, что в любом предложе¬
нии и суждении, как в клеточке всего на¬
шего теоретического мышления, уже скры¬
та диалектика и что изложение диалекти¬
ки можно начать именно с этого.
Несомненно, что это относится и к дан¬
ному закону. Как это показать?
Энгельс особо подчеркивал ту мысль
Спинозы, что всякое определение есть уже
отрицание. А определение может здесь по¬
ниматься не только в онтологическом, но
и в логическом смысле, так как всякое ло¬
гическое определение, всякое раскрытие
содержания понятий предполагает ограни¬
чение, отбрасывание признаков, утвержде¬
ние существенного для человека, отрица¬
ние побочного и второстепенного. В про¬
цессе научного познания мы постоянно пе¬
реходим от 'одного определения к друго¬
му, обнаруживая затем, что оба эти опре¬
деления односторонни, ограниченны, содер¬
жат отрицание самих себя.
Размышляя, мы повсеместно отрицаем
непосредственное представление о предме¬
те и через отрицание прежних мыслей о
нем полнее и глубже отражаем диалек¬
тику этого предмета.
Вот почему закон «отрицания отрицания»
всегда имел место в мышлении, хотя дол¬
гое время действовал в нем бессозна¬
тельно.
Как в развитии природы и общества, так
и в истории научного познания процесс
«отрицания отрицания» связан с различ¬
ными фазами, ступенями развития. Созна¬
тельно-диалектическое мышление усваи¬
вает этот общий закон и позволяет в на¬
учном анализе опосредовать двойное отри¬
цание, предвидеть самый ход объективно¬
го развития и использовать это предвиде¬
ние в практической борьбе.
При этом решение вопроса надо искать,
разумеется, не в голове, не в понятиях,
а в самой действительности.
Так, Маркс доказал необходимость «экс¬
проприации экспроприаторов» задолго до
того, как она произошла ■ в общественной
жизни на основе изучения законов самого
капитализма.
Так, коммунисты во главе с Лениным пе¬
решли к новой экономической политике,
связанной с допущением частнособственни¬
ческих элементов, но уже в самом нэпе
было заложено последующее отрицание
этих элементов.
В этой связи важно раскрыть взаимоот¬
ношение между формально-логическим и
диалектическим отрицанием.
Закон формальной логики, гласящий, что
из двух отрицающих друг друга суждений
одно непременно ложно и «третьего не да¬
но», «снимается» в диалектическом законе
«отрицания отрицания». Этот закон фор¬
мальной логики берет обычное, относи¬
тельное, покоящееся. Он не может отразить
движение и развитие вещи.
Изучение процессов снимает эту огра¬
ниченность. Оно показывает, что для про¬
никновения в диалектику развития мы
должны в мышлении совмещать отрицаю¬

164
ВОПРОСЫ ФИЛОСОФСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ
щие друг друта суждения, синтезировать
их. Точно так же, как методами элемен¬
тарной математики нельзя описать диффе¬
ренциального и интегрального исчисления,
так и с помощью формальной логики нель¬
зя описать противоположность вещества и
поля, волн и корпускул, относительного и
абсолютного в современной физике. Диа¬
лектическое отрицание в научном мышле¬
нии состоит в том, что оно в определенном
отношении отрицает и самое отрицание,
что непостижимо для метафизического рас¬
судка.
Элемент самокритики форм собственно¬
го мышления свойствен всему современно¬
му теоретическому естествознанию, и его
значение, его место и роль определяет диа¬
лектика.
Важно было с этой стороны особо под¬
черкнуть противоположность диалектики и
софистики.
Превращение диалектики в софистику
идет по линии абсолютного отрицания
формально-логического мышления. Диа¬
лектика и к самой формальной логике под¬
ходит с позиций «отрицания отрицания».
Она не отвергает, а «снимает» ее, сохра¬
няя в себе ее реальные, действительные
моменты. Она показывает, что развитие
действительности и мысли происходит
лишь тогда, когда новое отрицание не воз¬
вращает нас к исходной ступени, а обога¬
щается новым, революционным смыслом.
Всякое отрицание конкретно. Оно содер¬
жит в себе абсолютные и относительные
моменты. Отрицание того же капитализма
делает невозможным его развитие, по от¬
ношению к капитализму как общественно¬
экономической формации оно абсолютно.
С другой стороны, диалектика показы¬
вает, что определенное повторение прой¬
денных ступеней .в процессе развития все¬
гда частично, условно, относительно. Имен¬
но поэтому диалектическое отрицание вну¬
шает буржуазии ужас, как это отмечает
Маркс.
На этом, кажется, и кончился этот труд¬
ный семинар.
Таковы некоторые вопросы, возникаю¬
щие в ходе философских занятий у нас,
в техническом вузе.
В заключение хотелось бы, выражая
мнение многих наших преподавателей,
сказать о том, что в настоящее время на¬
зрела необходимость в организации серь¬
езного совещания всех преподавателей тех¬
нических и естественнонаучных вузов. На
совещании можно было бы поставить ряд
общих принципиальных теоретических во¬
просов, обменяться мнениями о программе
нашего курса, о формах ведения научной
и методической работы. Это помогло бы
улучшить постановку изучения марксист¬
ско-ленинской философии в естественнона¬
учных и технических институтах.
Е. А. ЛЕХНЕР
Заметки преподавателя о новой программе
по философии
За последние годы программа по диалек¬
тическому и историческому материализму
заметно улучшилась. В ней отсутствует гос¬
подствовавшее долгие годы механическое
разделение марксистского диалектического
метода и материалистической теории, рас¬
ширен круг изучаемых вопросов материали¬
стической диалектики. Восстановлены в
правах категории диалектического матери¬
ализма.
Последняя программа по философии де¬
лает заметный шаг вперед также в отно¬
шении тематики семинарских занятий.
Предлагаемая ею тематика позволяет луч¬
ше учитывать интересы и специфику сту¬
денческой аудитории. Для естественных
факультетов, например, рекомендуется се¬
минар на тему «Философские вопросы со¬
временного естествознания», на гуманитар¬
ных факультетах проводится семинар на
тему «Исторический материализм и специ¬
альные общественные науки». Несомненный
интерес могут вызвать у студентов такие
новые темы семинаров, как «Противоречия
общественного развития при социализме и
способы их разрешения», «Брак и семья
при социализме», «Общественные и личные
интересы и их взаимоотношение при со¬
циализме». Все эти темы могут иметь боль¬
шое воспитательное значение. Весьма свое¬
временным можно признать также включе¬
ние в семинарские занятия таких тем, как
«Наука и религия», «Сущность эстетическо¬
го воспитания трудящихся при социализ¬
ме».
Однако надо признать, что работа по
улучшению программы только начата и все
еще значительно отстает от требований пе¬
дагогической практики преподавания фило¬
софии в высших учебных заведениях.
Одним из главных недостатков действую¬
щей программы по философии является пе¬
регруженность материалом почти всех ее
разделов. Этот недостаток мы видели и в
программе 1954 года и в проектах про¬
грамм, изданных в 1955, 1956 годах.
Перегруженность отдельных разделов
программы объясняется в основном тремя
причинами:
1. Стремлением составителей программы
«побольше сказать» независимо от того,
может ли лектор уложить выяснение даже
основных вопросов в отведенные часы и
могут ли быть усвоены слушателями эти
•вопросы на данном этапе обучения.
2. Включением в отдельные темы вопро¬
сов, которые не имеют прямого отношения
к данной теме, что лишает многие темы их
определенности.

ВОПРОСЫ ФИЛОСОФСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ
165
3.	Включением в программу многих во¬
просов, уже изучавшихся в курсах истории
КПСС и политэкономии, что приводит к
утрате определенности самого предмета фи¬
лософии.
По нашим наблюдениям, все эти недо¬
статки программы ведут к самым отрица¬
тельным последствиям для учебного про¬
цесса. Перегруженность программы ориен¬
тирует лекторов на беглость в изложении
вопросов, на погоню за количеством охва¬
тываемых проблем. Естественно, при этом
снижается доказательность развиваемых
положений. В свою очередь, студент, кото¬
рый не может глубоко разобраться в изу¬
чаемых проблемах, становится часто на
путь догматизма, школярского заучивания
известных положений. Наличие в програм¬
ме уже встречавшегося ранее материала
ведет к снижению интереса слушателей к
философии.
Рассмотрим, в чем состоят конкретные
недостатки отдельных разделов программы
\и что можно сделать для их исправления.
Вот тема первой лекции: «Предмет ди¬
алектического и исторического материализ¬
ма». Представляется, что в этой лекции не¬
обходимо выяснить сущность предмета фи¬
лософии, отличие философии от других на¬
ук, указать на тесную связь философии с
общественной жизнью, с классовой борь¬
бой, на основное отличие марксистской фи¬
лософии от предшествующих философских
систем. Студенты должны на первой лек¬
ции получить понятие об основном вопро¬
се философии, о двух его сторонах, об иде¬
ализме и материализме, диалектике и ме¬
тафизике, поскольку с этими понятиями они
будут встречаться в дальнейшем на каж¬
дой лекции по философии.
Указанных выше вопросов вполне доста¬
точно для одной лекции. Но авторы про¬
граммы торопятся поскорее просветить сту¬
дентов, сделать их уже с первой лекции
широко осведомленными в философских во¬
просах. И вот в программу включается еще
такой вопрос: «Классовые и гносеологиче¬
ские корни идеализма». Попробуйте серь¬
езно отнестись к этому требованию про¬
граммы и попытайтесь в первой лекции
объяснить студентам гносеологические кор¬
ни идеализма. Надо для этого, во-первых,
выяснить, что такое гносеология, во-вторых,
надо рассказать о характере познания че¬
ловека, о различии между чувственным и
рациональным познанием, о сущности аб¬
страгирующего познания, о неизбежности
некоторого отхода от действительности во
всяком познании с помощью абстракций,
о наличии элемента фантазии во всяком
общем понятии; наконец, надо рассказать
о релятивизме, о неизбежной относительно¬
сти всякого нашего познания, о... Впрочем,
о многом еще надо рассказать, чтобы сло¬
ва о гносеологических корнях идеализма не
были пустым звуком.
В стремлении сделать лекцию как можно
более насыщенной с количественной сторо¬
ны авторы программы рекомендуют еще
такой вопрос: «Несостоятельность дуализма
и эклектизма»; казалось бы, достаточно, ес¬
ли студенты смогут получить на первой
лекции общее понятие об идеализме, к че¬
му же знакомить их тут же с разновидно¬
стями идеализма? Понятно, что о дуализме
и эклектизме уместно говорить при рассмо¬
трении темы «Материя и сознание»; там
можно уделить достаточно внимания этим
важным вопросам.
Верха скоропалительности требуют авто¬
ры программы от преподавателя, когда ре¬
комендуют в первой же лекции осветить та¬
кой вопрос: «Единство диалектики, логики
и теории познания». Всем известно, какой
это сложный вопрос; в его трактовке до сих
пор существуют разногласия в среде наших
философов. А программа рекомендует выяс¬
нить этот вопрос студентам, которые знают
диалектику и логику только по названию,
а о теории познания услышали, может быть,
впервые.
Совершенно напрасно рекомендуется в
программе выяснить в первой же лекции
такой вопрос: «Диалектический и историче¬
ский материализм — философская основа
научного коммунизма». Могут ли понять
студенты, как связан научный коммунизм с
философскими принципами диалектическо¬
го и исторического материализма, если ни
диалектического, ни исторического матери¬
ализма они еще не знают? Кстати, заме¬
тим, что этот важнейший вопрос, рекомен¬
дованный в программе к изучению в таком
месте, где он не может быть правильно
усвоен, в дальнейшем нигде не встречает¬
ся. А следовало бы в конце изучения фи¬
лософии, на базе изученных законов и ка¬
тегорий диамата и истмата, дать в обоб¬
щенном виде решение этого важного во¬
проса.
Таким образом, первая тема программы
обнаруживает ненужную торопливость в из¬
ложении материала, забегание вперед, на¬
сыщенность терминами и понятиями, кото¬
рые на данном этапе не могут быть удо¬
влетворительно разъяснены лектором и хо¬
рошо поняты слушателями. К сожалению,
это не единственный пример.
Возьмем вторую тему: «Борьба матери¬
ализма и идеализма в домарксистской фи¬
лософии». В течение трех лекций (за шесть
часов) требуется выяснить, что такое сен¬
суализм и рационализм в теории познания
материалистов XVII—XVIII веков, пока¬
зать созерцательный и антропологический
характер материализма Фейербаха, реакци¬
онную сущность учений Беркли и Юма,
разъяснить суть кантовского идеализма,
противоречие между системой и методом
Гегеля, выявив, конечно, «рациональное
зерно» в диалектике Гегеля, и осветить ряд
других не менее сложных вопросов. И все
это в первых же лекциях по философии.
Можно ли понять сколько-нибудь осознан¬
но хотя бы основные черты философии Бе¬
кона, Декарта, Спинозы, Беркли, Юма, Кан¬
та, Гегеля, Фейербаха, Белинского, Герце¬
на, Чернышевского, Добролюбова (эти име¬
на названы в программе) за шесть лекци¬
онных часов, имея в запасе знания по фи¬
лософии в объеме двухчасовой лекции о
предмете диалектического и исторического
материализма?
Понятно, что у студентов в результате
такого галопа остается в голове лишь ка¬
лейдоскоп имен и обрывки знаний, а так¬

166
ВОПРОСЫ ФИЛОСОФСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ
же, может быть, сомнение в возможности
вообще усвоить курс философии.
Нам представляется, что историко-фило¬
софские сведения следует давать парал¬
лельно изложению всего курса философии,
противопоставляя марксистское решение
основных проблем идеалистическим и ме¬
тафизическим учениям как домарксистской,
так и современной буржуазной философии.
Обобщающие же историко-философские
сведения, кратко рисующие процесс разви¬
тия философии в целом, могут быть даны
уже в конце курса. Такие предложения
уже ряд лет выдвигаются многими препо¬
давателями философии, но не учитываются
составителями программы.
Рассмотрим еще тему «Исторический ма¬
териализм как наука», рассчитанную на два
часа. В эту тему авторы программы нашли
почему-то необходимым включить такие не
относящиеся прямо, к теме важнейшие про¬
блемы:	«Свобода	и	необходимость;	роль	на¬
родных масс к личности в истории; борьба
марксизма против волюнтаризма в понима¬
нии исторического процесса; борьба против
чуждого марксизму культа личности; поня¬
тие общественно-экономической формации;
общие и специфические законы различных
общественных формаций; соотношение об¬
щего и особенного в развитии общества».
У слушателя, которому все предлагаемое
выше изложит неосторожный лектор, со¬
здается впечатление, что лектору нечего
сказать о предмете исторического матери¬
ализма и посему он говорит о вещах, к де¬
лу не относящихся.
Перегрузив тему посторонними, по су¬
ществу, вопросами, авторы программы не
указали на необходимость определения
исторического материализма как распро¬
странения положений диалектического ма¬
териализма на общественную жизнь; опу¬
щен вопрос об историческом материализме
как теории общественного развития и ме¬
тоде познания общественной жизни. Вопрос
об отношении общественного бытия и об¬
щественного сознания не связан с основ¬
ным вопросом философии, с признанием
материализмом первичности бытия и утвер¬
ждением, признанием познаваемости мира.
Увлечение посторонними вопросами явно
помешало авторам программы разработать
основной вопрос 10-й темы: «Исторический
материализм как наука».
Очень перегружена тема 19-я — «Крити¬
ка современной буржуазной социологии».
В ней программа рекомендует за два часа
дать характеристику пяти различных совре¬
менных идеалистических систем плюс кри¬
тику теорий «демократического капитализ¬
ма», «социальной стратификации» и «наци¬
онального коммунизма». В результате в
двухчасовой лекции получается набор от¬
дельных цитат из работ буржуазных фи¬
лософов,' при этом лектор не имеет воз¬
можности дать студентам сколько-нибудь
убедительное опровержение современных
буржуазных социологических учений.
К теме !3-й — «Базис и надстройка»,— на
которую отводится два часа, пристегнут во¬
прос о семье с довольно существенными
требованиями к его изложению: «Место
семьи среди других исторических явлений.
Семья и ее исторические формы. Экономи¬
ческая основа семьи в буржуазном общест¬
ве. Семья при социализме». Всякому по¬
нятно, что на одно изложение этих вопро¬
сов потребуется полная двухчасовая лек¬
ция.
Обычно в ответ на замечания о перегру¬
женности программы можно услышать воз¬
ражения, что лектор не обязан излагать
все вопросы, включенные в программу. Это
в общем верно. Но, во-первых, надо учесть
отсутствие не только учебника по фило¬
софии, но и отсутствие по большинству тем
курса изданных лекций и материалов, охва¬
тывающих проблематику вузовской про¬
граммы. Во-вторых, на каком основании все
же авторы программы включают в отдель¬
ные темы не относящиеся к делу вопросы,
как мы видим это в теме 10-й? Или вопро¬
сы, которые не могут быть поняты студен¬
тами на данном этапе их знакомства с фи¬
лософией, как мы видели это в темах 1-й,
2-й и б-й? Нельзя же полагать, что имен¬
но эти наиболее трудные вопросы лектор
должен опускать в своих лекциях!
Совершенно ясно, что программа должна
быть во всех своих звеньях логичной, не
включать в разделы вопросы, не относя¬
щиеся к теме, быть рассчитанной на дока¬
зательное изложение лектором основных
проблем. Этим требованиям не удовлетво¬
ряет еще большинство разделов програм¬
мы.
Ряд важных вопросов, «забредших» в
программе в чуждые им разделы, должен
быть, очевидно, поставлен на свои места
и там основательно изучаться. Так, слож¬
ный и важный вопрос о гносеологических
корнях идеализма должен изучаться в те¬
ме 7-й («Диалектика процесса познания»),
так же как и вопрос о единстве диалекти¬
ки, логики и теории познания.
Необходимо выделить из темы «Истори¬
ческий материализм как наука» вопрос о
свободе и необходимости. Проблема свобо¬
ды и необходимости тесно связана с рядом
актуальных политических и моральных во¬
просов, с вопросом о соотношении личного
и общественного, о дисциплине и долге, о
демократии и дисциплине. Диалектико-ма¬
териалистическое понимание свободы дол¬
жно быть выяснено поэтому не вскользь,
походя, а специально, в особо отведенное
время. Весьма желательно найти время для
двухчасовой лекции или двухчасового се¬
минара на эту тему.
Из темы «Исторический материализм как
наука» следует также изъять вопрос об об¬
щих и специфических законах различных
общественных формаций, соотношении об¬
щего и особенного в развитии общества.
Это также, по нашему мнению, должно
быть предметом специальной лекции. Тема
об общем и особенном в связи с пробле¬
мой строительства социализма в странах
с различными социально-историческими
условиями является достаточно актуаль¬
ной и заслуживает специального рас¬
смотрения.
Наконец, предметом специальной двухча¬
совой лекции должен быть вопрос о семье
как общественном явлении.
Время для лекций на указанные темы

ВОПРОСЫ ФИЛОСОФСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ
167
можно найти, предприняв решительные ме¬
ры по устранению параллелизма курса фи¬
лософии с другими общественными дисци¬
плинами.
Тема 11-я — «Материальное производ¬
ство— основа общественного развития» —
наполовину повторяет материал, известный
слушателям из курса политической эконо¬
мии («Составные элементы производитель¬
ных сил. Понятие производственных отно¬
шений. Форма собственности —основа про¬
изводственных отношений»'и т. д.). Тема
12-я — «Диалектика развития производи¬
тельных сил и производственных отноше¬
ний» — почти не дает слушателю нового
материала; в этом легко убедиться, если
просмотреть программу по политэкономии.
Обе темы можно заменить од^ой двухча¬
совой лекцией, в которой кратко обобщить
в философском плане то, что известно слу¬
шателям о развитии материального произ¬
водства, рассмотреть естественно-матери¬
альные условия жизни общества в их вза¬
имосвязи, дать критику механистических и
идеалистических теорий развития произ¬
водительных сил и производственных отно¬
шений.
Необходимо более решительно устранять
параллелизм и с курсом истории КПСС.
Известно, что в курсе истории КПСС
освещается ленинское учение о государ¬
стве и революции, о диктатуре пролетариа¬
та, освещается теория классовой борьбы,
вопрос об общих закономерностях и осо¬
бенных путях строительства социализма в
отдельных странах.
Программа по философии в разделах
«Классы и классовая борьба» и «Государ¬
ство и революция» попросту повторяет
большинство изученных уже положений.
Необходимо поэтому вместо четырех ча¬
сов, отведенных на каждую из этих тем,
оставить по два часа. Вместе с тем следует
сохранить четырехчасовые семинарские за¬
нятия и семинары по изучению ленинской
работы «Государство и революция», рассчи¬
танные на восемь часов.
Предполагаемое сокращение некоторых
тем даст возможность выкроить время на
лекции о семье как общественном явлении,
о свободе и необходимости, увеличить со¬
вершенно недостаточное количество часов,
отводимое на критику буржуазной социоло¬
гии.
Следует заметить, что сокращение мате¬
риала о классовой борьбе, о государстве и
революции представляется правильным
только в тех условиях, когда эти социоло¬
гические проблемы подробно анализируют¬
ся в курсе истории КПСС, изучаемом на
первых курсах вузов. Если же история
КПСС изучается после курса философии на
старших курсах, как это уже практикуется
в некоторых вузах, это сокращение будет
нецелесообразным. Вообще изменение по¬
рядка преподавания истории КПСС и фи¬
лософии значительно содействовало бы лик¬
видации параллелизма в преподавании
обеих наук. История КПСС как история
марксизма-ленинизма в действии должна
бы преподаваться после самой теории, то
есть после философии и политической эко¬
номии. Сейчас предмет истории КПСС яв¬
ляется во многом общесоциологической те¬
орией.
В специальном, четырехчасовом семинаре,
например, посвященном «Манифесту Ком¬
мунистической партии» К. Маркса и Ф. Эн¬
гельса, преподаватель истории КПСС вво¬
дит слушателей в курс основных положе¬
ний марксизма о развитии общества, клас¬
совой борьбе, смене формаций и т. д. Про¬
грамма курса истории КПСС нередко забе¬
гает прямо в курс философии. Так, в раз¬
деле первом 4-й темы курса истории КПСС
(«Партия большевиков в годы реакции»)
преподаватель истории КПСС должен пока¬
зать студенту первого курса, не изучавшему
еще философии, защиту и развитие В. И.
Лениным диалектического и исторического
материализма, историческое значение книги
В. И. Ленина «Материализм и эмпириокри¬
тицизм». В другом месте преподаватель
истории КПСС должен излагать марксист¬
ское учение о роли личности в истории, из¬
лагать сущность пролетарского атеизма, то
есть также чисто философские проблемы.
При изменении порядка преподавания
историки могли бы сосредоточиться на из¬
ложении истории партии, не вдаваясь в
разъяснение уже выясненных ранее вопро¬
сов философии и социологии.
* * *
Новая программа, как и предыдущие,
остается единой для всех вузов. В универ¬
ситетах, в технических, сельскохозяйствен¬
ных, педагогических и иных институтах с
разным профилем, разными задачами обра¬
зования, в стационарных и заочных инсти¬
тутах, работающих с разной сеткой ча¬
сов,— везде читается курс по одной про¬
грамме. Между тем пора создать диффе¬
ренцированные программы.
Педагогические институты, например,
нуждаются в особой программе, учитываю¬
щей задачи подготовки учителя и.опираю¬
щейся на знание гуманитарных дисциплин,
изучаемых студентами. Студенты пединсти¬
тутов изучают психологию, где знакомятся
со многими вопросами теории познания.
Психология исчерпывает значительную
часть тем «Материя и сознание», «Диалек¬
тика процесса познания», изучаемых в кур¬
се философии. Чувственное и рациональное
познание, ступени диалектического хода по¬
знания действительности, роль труда в раз¬
витии сознания, единство первой и второй
сигнальной систем, единство языка и мы¬
шления — все эти вопросы, содержащиеся
в нашей программе по философии, студен¬
там педвузов уже знакомы до того, как
они приступают к изучению философии.
В курсе педагогики их также вводят в курс
диалектического хода познания: на оценке
роли живого созерцания, абстрактного мы¬
шления и практики строится в педагогике
обоснование различных дидактических при¬
емов, в частности наглядности обучения,
включения учащихся в трудовую деятель¬
ность и т. д. В условиях педвузов темы
«Материя и сознание» и «Диалектика про¬
цесса познания» могут быть поэтому объ¬
единены, вместо восьми часов, на них по¬
ложенных, можно ограничиться четырьмя

168
ВОПРОСЫ ФИЛОСОФСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ
часами. В эти часы можно изложить по¬
длинно новый для слушателей материал,
неизвестный из курсов психологии и педа¬
гогики. За счет сокращения часов на дан¬
ные темы в пединститутах совершенно не¬
обходимо увеличить часы на лекции о ре¬
лигии, в которых выяснить основные во¬
просы сущности религии, ее истории, ее
современного состояния. Мы полагаем, что
в дополнение к четырехчасовому семинару
по науке и религии в пединститутах дол¬
жен быть прочитан в рамках курса фило¬
софии небольшой курс по основам науч¬
ного атеизма не менее шести — восьми ча¬
сов. Опыт нашего института показал, что
на отдельных факультетах, где отводилось
на лекции о религии до шести часов, эти
лекции воспринимались студентами с боль¬
шим интересом. Воспитание атеиста-учите-
ля — прямая обязанность преподавателя
философии в педагогическом вузе.
По-особому в педагогическом вузе долж¬
ны излагаться формы общественного созна¬
ния. Философия должна помочь будущему
учителю осмыслить принципы коммунисти¬
ческой морали, которую он будет воспиты¬
вать в учениках, явления искусства, про¬
блемы эстетического воспитания. Учение
марксизма о роли идей в развитии общест¬
ва должно связываться в философском кур¬
се в пединституте с оценкой общественной
роли воспитания, образования и обучения,
даваемого в школе. Историко-философский
обзор должен учитывать педагогические
идеи, развиваемые как видными домар¬
ксистскими философами, например, Лок¬
ком, Руссо, французскими материалистами,
так и основоположниками марксизма.
Очевидно, подобных специфических изме¬
нений в программе потребует любой вуз:
медицинский, юридический, сельскохозяй¬
ственный и т. д.
Пора создать дифференцированные про¬
граммы и по логике, которая также пре¬
подается в вузах различного профиля (пе¬
дагогических, юридических и др.). Програм¬
ма по логике, преподаваемая в педагогиче¬
ских институтах исключительно на факуль¬
тетах русского языка и литературы, долж¬
на быть органически связана с проблемами
языкознания и литературоведения, помогать
будущему учителю-словеснику в его рабо¬
те по развитию логического мышления уча¬
щихся.
Очевидно, работу над программами по
философии надо несколько рассредоточить.
Чрезмерная централизация, монополия на
составление программы по философии в на¬
шей стране одним лишь отделом препода¬
вания философии общественных наук Мини¬
стерства высшего образования не оправды¬
вает себя. К этому делу должны быть при¬
влечены широкие круги научных работни¬
ков вузов разных профилей, республикан¬
ские министерства с их управлениями ву¬
зов, научные учреждения. Уже ряд лет вы¬
двигается предложение объявить конкурс
среди отдельных лиц и научных учрежде¬
ний на составление лучшей программы. Эта
мера также была бы разумной.
Вместе с тем нельзя, конечно, предоста¬
вить право каждому вузу работать по сво¬
ей программе. Должны быть, очевидно, со¬
зданы типовые программы для вузов раз¬
личных профилей.
Пора на деле покончить с шаблоном в
преподавании философии!
Говоря о программе по философии, обыч¬
но затрагивают содержание лекционного
курса и не говорят о содержании семи¬
нарских занятий. Объясняется это тем, что
для семинарских занятий вырабатывается
только тематика, содержание же их пол¬
ностью определяется соответствующей ка¬
федрой и преподавателем. Так поступает и
нынешняя программа: в ней выдвинута до¬
вольно удачная тематика, но нет никаких
указаний на объем, круг и содержание во¬
просов, рекомендуемых к обсуждению на
семинарах. Между тем пособий для изуче¬
ния этих вопросов почти не имеется. Поче¬
му же, зная это, отдел философии не ^дал
преподавателям хотя бы кратких указаний
о содержании семинаров, впервые предло¬
женных для проведения?
Надо в связи с этим заметить, что ме¬
тодика проведения семинаров у нас вооб¬
ще совершенно не разработана. У нас
нет даже, например, пособия для семинара
по «Материализму и эмпириокритицизму»—
такому важному и сложному для изучения
философскому труду. Желательно, чтобы в
самые короткие сроки были подготовлены к
печати и изданы книги и брошюры по всем
темам наших философских семинаров.
В этих учебных пособиях должны быть да¬
ны научно продуманные, основанные на об¬
общении опыта рекомендации о круге и по¬
рядке вопросов семинара, о наиболее целе¬
сообразных приемах их проведения, должна
быть указана литература по всем разде¬
лам семинара.
В работе над программами и в создании
необходимой методической литературы
большую роль могли бы сыграть существу¬
ющие в Москве и Киеве институты повы¬
шения квалификации преподавателей обще¬
ственных наук. Перед этими институтами,
через которые проходят сотни преподава¬
телей философии из различных вузов стра¬
ны, должна быть поставлена задача созда¬
ния методических брошюр по всем темам
семинаров и по всем наиболее важным те¬
мам лекционного курса. Было бы правиль¬
ным, чтобы при всяком существенном из¬
менении программы лекционных курсов и
семинарских занятий Министерство высше¬
го образования СССР давало через инсти¬
туты повышения квалификации нужные ме¬
тодические указания, чтобы эти институты
откликались на все изменения в учебном
процессе.
Философию сейчас изучают все учащиеся
вузов нашей страны. Философия, как учеб¬
ная дисциплина, получила массовую, двух¬
миллионную аудиторию. Уже одно это об¬
стоятельство требует, чтобы вопросы ка¬
чества наших программ, содержания на¬
ших лекций и семинаров решались более
энергично и плодотворно, чем до сих пор.
А.	О. СТЕРНИН (г, Ярославль)

НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
Серьезные ошибки в трактовке марксистской
теории познания*
Обсуждение книги Ф. Ф. Кальсина «Основные вопросы теории познания»
(Горький. 1957. 332 стр.)
В Горьком состоялось трехдневное об¬
суждение книги Ф. Ф. Кальсина «Основ¬
ные вопросы теории познания», собравшее
большую аудиторию из преподавателей и
научных работников горьковских вузов.
В дискуссии приняли участие и философ¬
ские работники Москвы, Ленинграда, Ка¬
зани.
В своей книге Ф. Ф. Кальсин поставил и
попытался наметить решение ряда важных
вопросов, о чем свидетельствуют названия
глав книги: 1. «О материалистическом по¬
нимании психики и сознания», 2. «Как
И. П. Павлов понимал психические про¬
цессы», 3. «Критика механистического и
субъективистского понимания психики»,
4.	«О соотношении психических и познава¬
тельных процессов», 5. «Истолкование
ощущения в новой философии», 6. «Ощу¬
щение — продукт опыта», 7. «Субъектив¬
ный образ объективного мира», 8. «Вос¬
приятие», 9. «Представление», 10. «Поня¬
тие».
Автор считает, что при решении основ¬
ного вопроса философии надо постоянно
учитывать следующие две его стороны:
1.	Рассмотрение отношения сознания к
внешней материальной действительности,
когда сознание выступает как отражение
этой действительности, как идеальный об¬
раз вещей, 2. Рассмотрение отношения со¬
знания к мозгу, к нервной деятельности,
когда сознание выступает как материаль¬
ное свойство, функция мозга, как форма
движения материи. «Поэтому всякое иде¬
альное есть в то же время материальное
свойство мозга или определенная форма
движения материи»,— пишет Ф. Ф. Каль¬
син (стр. 10). Если иметь в виду только
отношение сознания к внешнему миру и
* ОТ РЕДАКЦИИ. Публикуя обзор об¬
суждения книги Ф. Ф. Кальсина «Основные
волросы теории познания», редакция поль¬
зуется случаем привлечь внимание читате¬
лей к проблемам, которые в последние го*
ды получили в определенной мере вульга¬
ризаторскую трактовку со стороны некото¬
рых наших ученых. Редакция предполагает
в ближайших номерах нашего журнала на¬
чать публикацию статей, в которых будут
специально обсуждаться некоторые из этих
проблем,, в частности проблема единства
физиологического и психического и другие.
при этом игнорировать его отношение к
мозгу, то неизбежен вывод о качественном
отличии идеального от материального, по
мнению автора, непосредственно открыва¬
ющий дорогу к идеализму. С другой сто¬
роны, рассматривать сознание односторон¬
не лишь как свойство мозга, продукт дея¬
тельности мозга и игнорировать связи
сознания с внешним миром значит оста¬
ваться в рамках вульгарного материа¬
лизма.
Во всех главах книги последовательно
проводится взгляд на психику, сознание,
как на особую, высшую форму движения
материи. Этот взгляд подробно обосновы¬
вается в первой главе книги. По мнению
Ф. Ф. Кальсина, он ничего общего не имеет
с вульгарным материализмом, трактовав¬
шим мышление не как отражение внешне¬
го мир.а, а лишь как продукт спонтанной
физиологической деятельности мозга.
Взгляд на сознание как форму движения
материи автор аргументирует прежде все¬
го путем ссылки на Ф. Энгельса (см. «Ди¬
алектика природы», 1955, стр. 16 и 44)
и В. И. Ленина, поддержавшего тезис
И. Дицгена о мышлении как «телесной ра¬
боте мозга» (см. Соч., т. 14, стр. 231)).
Только такое понимание психики и созна¬
ния, утверждает автор, подтверждается
многочисленными экспериментами школы
И. П. Павлова. С другой стороны, благо¬
даря учению И. П. Павлова о высшей
нервной деятельности — этому великому
открытию, составившему эпоху в естество¬
знании,— марксистский философский ма¬
териализм, его теория познания могут
принять новый вид, подняться на новую,
более высокую ступень, развития.
Концепция, развитая Ф. Ф. Кальсиным
на основе понимания сознания как формы
движения материи, вкратце такова. Так
как учение И. П. Павлова детально иссле¬
дует объективным методом закономерно¬
сти «телесной работы мозга», это учение
может быть названо физиологическим
лишь по методу, но не по предмету изуче¬
ния. Сам И. П. Павлов, по мнению авто¬
ра, называл свое учение физиологическим
только потому, что употреблял объектив¬
ный метод исследования. Но этот метод
И. П. Павловым впервые в науке исполь¬
зуется для изучения психики и сознания —
подлинного предмета учения о иымпей

170
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
нервной деятельности. Поэтому ошибочно
считать это учение физиологическим: оно
есть прежде всего учение о психике, созна¬
нии, их сущности. Психические же явления
н нервные процессы, закономерности кото¬
рых исследованы И. П. Павловым и кото¬
рые раскрывают существо «телесной рабо¬
ты мозга», ло мнению Ф. Ф. Кальсина, тож¬
дественны; поскольку нервные процессы
суть форма движения материи, ошибочно
утверждение о качественном различии со¬
знания и материи. Психические явления
как нервные процессы качественно отлич¬
ны не от материи, но от других, более про¬
стых форм ее движения: механической, фи¬
зической, химической и физиологической.
Доказательств того положения, что нерв¬
ная деятельность может быть только фи¬
зиологической, в природе не существует.
Вполне допустимо, что нервные процессы
протекают не только по физиологическим
законам, но также и по законам психиче¬
ским, качественно отличным от физиологи¬
ческих законов (см. стр. 59).
Ф. Ф. Кальсин считает, что у высших
животных и у человека, кроме форм отра¬
жения, общих с мертвой природой, имеют¬
ся три высших формы отражения: физио¬
логическая, психическая и познавательная,
или гносеологическая. Они не только от¬
личны друг от друга, но и едины в своей
основе. «Все эти формы отражения,— пи¬
шет автор,— марксизм рассматривает как
особые формы движения материи. Это по¬
ложение неоднократно подчеркивалось
Энгельсом и В. И. Лениным» (стр. 6). Со¬
гласно автору, невозможно понять «самую
суть процесса познания», не истолковав
правильно соотношения познавательных,
психических и физиологических процессов
(стр. 7). А правильное истолкование это¬
го соотношения, по мнению Ф. Ф. Кальси¬
на, таково. Физиологическая фор¬
ма отражения (раздражимость) включает
в себя обменные процессы в организме,
нервную трофику и деятельность изолиро¬
ванных отрезков нервов. «Кроме обменных
процессов, физиологическая закономер¬
ность охватывает процессы возбуждения,
торможения, иррадиации, концентрации,
индукции и др., поскольку они рассматри¬
ваются вне их единства в деятельности
нервной системы» (стр. 63). Автор крити¬
кует академика Л. А. Орбели за отождест¬
вление этих процессов с механизмом реф¬
лекса. «В рефлексе возбуждение, торможе¬
ние и др. процессы,— пишет Кальсин,— вы¬
ступают в единстве и тем самым создают
новое качество — психический процесс»
(там же).
Психическая деятельность возни¬
кает на основе физиологической (в понима¬
нии Ф. Ф. Кальсина), но не сводится к
ней. Качественное отличие психических яв¬
лений от физиологических в том, что пер¬
вые— сигнальная отражательная деятель¬
ность нервной системы как единого целого.
При этой деятельности «...нервный процесс,
вызванный внешним (или внутренним):
раздражителем, является сигналом для
деятельности соответствующих мышечных
или секреторных элементов организма»
(стр. 95). И, наконец, третьим, качествен¬
но отличным от физиологических процес¬
сов и психических явлений уровнем отра¬
жательной деятельности нервной системы
выступают у Ф. Ф. Кальсина познава¬
тельные (гносеологические)) процессы.
Они «...дают не сигнальное, а образное от¬
ражение действительности» (стр. 95).
В то время как психические процессы
охватывают всю деятельность нервной си¬
стемы, обеспечивающей передачу сигналов
от раздражителя к ответной мышечной
или секреторной деятельности, специфика
познавательных процессов состоит в обес¬
печении взаимной связи сигналов, возни¬
кающих под воздействием внешних пред¬
метов на экстерорецепторы и проприоре-
цепторы, а также связи этих сигналов с
сигналами с интерорецепторов (см.
стр. 105). Этой спецификой «является от¬
ражение объективных связей, в которые
входит связь организма со средой»
(стр. 106). Отражение этих связей автор
определяет как знание.
С точки зрения Ф. Ф. Кальсина, физио¬
логические, психические и познавательные
процессы как три качественно различные
формы отражения характеризуют единый
нервный процесс — условный рефлекс, вы¬
ступая как три его качественно различные
стороны.
Но учением И. П. Павлова доказано, что
возможно наследование условных рефлек¬
сов, превращение их во врожденные реф¬
лексы. Исходя из этого, Ф. Ф. Кальсин вы¬
двигает положения о возможности переда¬
чи по наследству знаний, полученных в
опыте индивида. В связи с этим в книге
подвергается критике распространенная в
нашей философской литературе трактовка
«теории врожденных идей» Декарта и кри¬
тики этой теории Локком, а также априо¬
ризма Канта. Автор, в частности, утверж¬
дает, что неправильно связывать материа¬
лизм Локка с отрицанием им всякого
врожденного знания. Локк, по мнению
Кальсина, неправильно «игнорировал... ло¬
гическую возможность и убедительные
жизненные доказательства наследования,
то есть врожденности знания, приобретен¬
ного опытным путем. То, что для вида (че¬
ловечества в целом)! является опытным, то
для индивида может быть унаследованным,
врожденным» (стр. 134—135).
Видное место в концепции Ф. Ф. Кальси¬
на занимает попытка раскрыть содержание
и форму в ощущении, восприятии и т. д.
Следует различать, пишет автор, чувствен¬
ное впечатление как психическую форму
ощущения, восприятия и т. д. и их гносео¬
логическое содержание с его образным ха¬
рактером. В этом содержании налицо зна¬
ние физиологической роли раздражителя,
то есть знание связи психических сигна¬
лов. Чувственное впечатление как психи¬
ческая форма, сигнал не дает образного от¬
ражения действительности. Оно есть сим¬
вол, иероглиф по отношению к предметам
и связям между ними. Идеалисты, утверж¬
дает автор, всегда отождествляют чув¬
ственное впечатление ощущений с их гно¬
сеологическим содержанием и потому от¬
рицают образный характер всех познава¬
тельных форм.

НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
171
Исходя из своей концепции, Ф. Ф. Каль¬
син излагает свое отношение к «теории
первичных и вторичных качеств» и «тео¬
рии символов». Отрицая объективность
цвета, запаха и других так называемых
вторичных качеств, и Гоббс, и Локк, и Пле¬
ханов,^ по мнению автора, были, несомнен¬
но, правы. Эти качества субъективны
именно как чувственные впечатления, кото¬
рые действительно не являются снимком
внешнего мира. Согласно автору, В. И. Ле¬
нин разделял подобный взгляд (стр. 198).
Но В. И. Ленин не отождествлял чувствен¬
ного впечатления как формы ощущения с
его гносеологическим содержанием. В этом
он коренным образом расходился с Плеха¬
новым. Если же, пишет Ф. Ф. Кальсин,
«ощущение рассматривать со стороны его
чувственной формы, то есть иметь в виду
только чувственное впечатление, имеющее
природу психического, сигнального отра¬
жения, то тезис Плеханова о иероглифиче¬
ском характере отражения объективных
вещей является совершенно правильным.
Он соответствует как положениям естество¬
знания, так и теории диалектического мате¬
риализма» (стр. 206)'.
Исходя из вышеизложенных положений,
Ф. Ф. Кальсин пытается разрешить про¬
блему развития знания от его элементар¬
ных форм до понятия.
В своем вступительном слове Ф. Ф. Каль¬
син отметил, что все поднятые в книге во¬
просы можно разбить на две большие
группы: 1); Критика ошибок и заблужде¬
ний, накопившихся в нашей философской
литературе. К ним автор относит отожде¬
ствление взгляда на сознание как форму
движения материи с вульгарным материа¬
лизмом, положение о том, что мир сам по
себе таков, каким мы его воспринимаем,
и т. д. 2); Ряд новых вопросов, возникших
главным образом на основе анализа уче¬
ния И. П. Павлова (вопрос о различении
трех высших форм отражательной деятель¬
ности у высших животных и человека, во¬
прос о чувственном впечатлении как форме
ощущения и его гносеологическом содержа¬
нии и т. д.).
При обсуждении книги выступили 17 че¬
ловек. Товарищи А. М. Золотарев,
И. Е. Рубцов, Ю. В. Русов, В. П. Киселев,
К. И. Соболь, В. В. Романов дали книге
Ф. Ф. Кальсина очень высокую оценку:
книга носит творческий характер, ей чужд
всякий догматизм, она заставляет отка¬
заться от многих привычных взглядов и
трактовок. Своим содержанием и аргумен¬
тацией, сказал А. М. Золотарев, книга
важна не только для философов, но и для
психологов, педагогов. Последовательное
проведение Ф. Ф. Кальсиным взгляда на
сознание как форму движения материи,
сказал И. Е. Рубцов, обеспечивает прео¬
доление мистического понимания сознания
как качественно отличного от материи яв¬
ления. Глубокое обобщение автором дан¬
ных учения И. П. Павлова — хороший при¬
мер союза философов с естественниками.
Большой заслугой Ф. Ф. Кальсина, отметил
Ю. В. Русов, является выделение в ка¬
честве одной из сторон основного вопроса
философии — вопроса об отношении мыш¬
ления к мозгу. Книга, по существу, являет¬
ся первой работой, по-настоящему исполь¬
зующей для разработки теории познания
все богатство учения И. П. Павлова.
В. П. Киселев и В. В. Романов счи¬
тают очень ценным в книге разрешение во¬
проса о форме и содержании в ощущении.
Оно намечает правильный путь изучения
развития форм познания. В нашей фило¬
софской литературе, отметил В. П. Кисе¬
лев, наблюдается какое-то подозрительное
единомыслие в вопросах гносеологии. Кни¬
га Ф. Ф. Кальсина ценна тем, что она на¬
рушает это единомыслие, зовет к творче¬
скому осмысливанию многих вопросов. Со¬
вершенно правильно, сказала К- И. С о-
б о л ь, в книге определяется знание как
отражение связи, взаимодействия внеш¬
них предметов в форме связи сигналов
жизненно важных для организма раздра¬
жителей. Такой взгляд свидетельствует,
что учение И. П. Павлова не просто под¬
тверждение диалектического материализ¬
ма, но и основа для развития некоторых
важных вопросов гносеологии.
Давая высокую оценку книге Ф. Ф. Каль¬
сина, упомянутые товарищи вместе с тем
отметили в ней ряд недостатков. В книге
имеется тенденция размывать резкость пе¬
рерыва постепенности при переходе от жи¬
вотных к человеку, сказал И. Е. Рубцов.
Автор апеллирует к практике как основе
познания, но все же роль практики в по¬
знании раскрыта недостаточно. В книге
нет даже ни одного специального раздела
о роли практики. Ф. Ф. Кальсин еще не до¬
стиг четкости в разграничении физиологи¬
ческой и психической деятельности. По про¬
чтении книги не ясно, в чем разница между
чувственным впечатлением и возбужде¬
нием, сказал Ю. В. Русов. В. П. Кисе¬
лев, поддержав взгляд на сознание как
форму движения материи, не согласился с
автором, отрицающим качественное отли¬
чие сознания от материи. Оно, несомненно,
имеется в пределах основного вопроса
философии, и лишь за этими пределами
идеальное можно рассматривать как те¬
лесную работу мозга. Ряд товарищей отме¬
тил претенциозный, порой нетактичный тон
критики автором взглядов других филосо¬
фов, а также психологов и физиологов.
Однако большинство участников обсуж¬
дения, выступивших на дискуссии, не раз¬
делило высокой оценки концепции
Ф. Ф. Кальсина. Они признали, что в книге
ставится много важных и интересных во¬
просов, но с их решением никак нельзя со¬
гласиться.
Прежде всего это относится к понима¬
нию автором основных проблем теории по¬
знания. Об этом понимании свидетель¬
ствуют уже названия глав книги. Они по¬
казывают, что Ф. Ф. Кальсин неверно
представляет себе основные вопросы тео¬
рии познания. В книге игнорируются мно¬
гие важнейшие проблемы теории познания
(об общественной сущности сознания че¬
ловека, о роли практики в познании, о ди¬
алектике процесса познания и т. д.). Сам
предмет теории познания автором биоло-
гизирован, учение И. П. Павлова в изло¬
жении автора перестает быть физиологиче¬

172
НАУЧНАЯ ЖИЗЙЬ
ским учением и превращается в некую со¬
ставную часть гносеологии. Книга пред¬
ставляет собой рецидив вульгарного мате¬
риализма, а вся аргументация в пользу
развитой Ф. Ф. Кальсиным концепции по¬
коится на весьма шатком основании: на вы¬
хваченных из контекста отдельных цитатах
и на совершенно необоснованных положе¬
ниях самого автора (как, например, поло¬
жении о том, что не всякий нервный про¬
цесс является физиологическим процессом).
Во многом книга представляет собой
отступление от того, ^что уже завоевано
нашей философией, она подтачивает
некоторые важнейшие ее устои, сказал
Ф. М. В а с я е в. Это прежде всего отно¬
сится к попытке автора обосновать тезис
о врожденности знания, возродить априо¬
ризм, иероглифизм. Автор злоупотребляет
термином «знание», а между тем это лишь
синоним истины. Ошибки автора коренят¬
ся во взгляде на учение И. П. Павлова как
на какой-то единый знаменатель для трех
наук: физиологии, психологии и гносеоло¬
гии,— в то время как на деле это учение
есть естественно-научная основа гносеоло¬
гии. Автор растворяет философию в физио¬
логии. При всем огромном значении уче¬
ния И. П. Павлова оно не дает никакого
повода для ликвидации психологии и гно¬
сеологии как самостоятельных наук.
В книге отсутствует самое главное —
исторический материализм, а без него не
может быть и речи о разработке теории по¬
знания.
Главным недостатком книги Т. Д. М а н-
г у ш е в считает, что она, по существу, на¬
писана на уровне домарксистского мате¬
риализма. Об этом прежде-всего говорит
понимание автором мышления, сознания
как формы движения мозговой материи
индивида, взаимодействующего со средой.
В этом вопросе нет существенной разницы
между взглядами Бюхнера и Ф. Ф. Каль¬
сина. Автор ошибочно полагает, что вуль¬
гарные материалисты якобы отрицали об¬
разный характер мышления как формы дви¬
жения материи. В противовес вульгарному
материализму диалектический материализм
учит, что сознание не форма движения ма¬
терии (мозга), не продукт индивидуальной
деятельности в процессе его взаимодейст¬
вия со средой, а особая, идеальная сторо¬
на, момент высшей, то есть общественной,
формы движения материи. Вне общества и
без общественной формы движения созна¬
ния не существует. Конечно, мыслит все¬
гда индивид, но общественным образом.
В книге же хотя и говорится об обществе
и практике, но они притянуты механиче¬
ски. Связь сознания с обществом рассмат¬
ривается как механическая связь готовых
явлений, а не с точки зрения обусловлен¬
ности возникновения и содержания созна¬
ния, мышления общественной сущностью
человека, практикой. Товарищ Мантушев
считает также, что предложенное автором
деление отражательной деятельности на
три уровня не выдерживает критики;
в частности, совершенно бездоказательно
физиологическая деятельность сводится к
деятельности изолированных отрезков нер¬
вов. Без всяких оснований Ф. Ф. Кальсин
отождествляет свой взгляд на форму и
содержание ощущения («чувственное впе¬
чатление» и «гносеологическое содержа¬
ние») со взглядом В. И. Ленина на ощу¬
щение как субъективный образ объектив¬
ного мира.
Приветствуя выход книги Ф. Ф. Кальси¬
на за ее творческий, своеобразный харак¬
тер, В. И. Фомин не согласился с авто¬
ром по ряду принципиальных вопросов.
Автор неправильно истолковал положения
Энгельса и Ленина о мышлении и созна¬
нии. Лишь при естественнонаучном, физио¬
логическом подходе сознание — форма дви¬
жения материи. Но это лишь часть исти¬
ны. Сущность сознания этим не исчерпы¬
вается, подобно тому, как сущность музы¬
кального произведения не исчерпывается
звучанием струн, ударами по клави¬
шам и т. п. Неправильно сводить сознание
к высшей нервной деятельности, являю¬
щейся лишь физиологической основой со¬
знания. В пределах основного вопроса фи¬
лософии, где материя и сознание абсолют¬
но противоположны, говорить о сознании
как телесной работе мозга — значит снять
этот вопрос. Ф. Ф. Кальсин смешал есте¬
ственнонаучный и гносеологический подхо¬
ды к сознанию, а это приводит к извест¬
ному оправданию или возрождению давно
преодоленных материализмом неправиль¬
ных взглядов (теория врожденных идей,
иероглифизм и т. д.). Название книги не
соответствует ее содержанию. Правильнее
ее было бы назвать так: «Естественнонауч¬
ное обоснование теории познания».
По мнению профессора Резникова
(Ленинград), ценность книги состоит в
том; что в ней не обходятся сложные и
острые вопросы. Но принципиальные во¬
просы решаются Ф. Ф. Кальсиным непра¬
вильно. О сознании как форме движения
материи можно говорить лишь в онтологи¬
ческом плане, но не в гносеологическом.
Сознание как функция мозга и сам мозг
с его нервными процессами не одно и то же.
Как бы мы ни исследовали морфологиче¬
ски и функционально мозговую деятель¬
ность, невозможно найти при этом идеаль¬
ные образы вещей, продуцируемые в про¬
цессе высшей нервной деятельности, со¬
стояния субъекта, объективные по содер¬
жанию, субъективные по форме. Утвержде¬
ния автора о психической деятельности,
сознании как материальной деятельности
мозга ведут к снятию основного вопроса
философии.
Тов. Резников считает также, что поло¬
жения Ф. Ф. Кальсина о биологическом
наследовании знания представляют собой
шаг назад даже по сравнению с Кантом,
согласно которому врожденной является
только форма нашего созерцания, но не
содержание. Автор же утверждает, что
врождено и содержание знания. В дейст¬
вительности биологически наследуются
лишь морфологическая структура и физио¬
логические механизмы психики, опыт в
смысле взаимодействия организма со сре¬
дой. Положения о врожденности знания
представляют собою уступку идеализму в
принципиальном вопросе марксистской фи¬
лософии — уступку, ведущую к превраще-

НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
173
шло материализма из сражающего в сра¬
жаемый. В книге налицо сползание на по¬
зиции иероглифической теории. Автор оши¬
бочно считает цвет, запах только субъек¬
тивным, только чувственным впечатлением,
только символом, иероглифом по отноше¬
нию к вещам. Он утверждает, что Гельм¬
гольц отождествлял содержание ощуще¬
ния, в котором выражается знание связи
психических сигналов, с чувственным впе¬
чатлением как иероглифом. Но и у Гельм¬
гольца говорится ,о том, что взаимосвязь
ощущений-иероглифов верно передает
взаимосвязь предметов, отношения между
ними. В этом выразился отрыв отношений
от самих вещей, ощущения от которых, по
Гельмгольцу, лишь символы, условные зна¬
ки вещей. В этом вопросе автор снова до¬
пускает уступку идеализму. Само гносео¬
логическое содержание ощущений автором
биологизируется.
В книге недооценивается роль практики
в познании. В то же время на животных
переносятся категории, применимые лишь
к человеку. Так, автор говорит о познава¬
тельной деятельности насекомых, о пони¬
мании животными речи и т. п. Совершенно
неправомерно животным приписывается
практическая деятельность.
Профессор В. П. Чертков (Москва)
отметил, что в книге недооценивается
основной вопрос философии. Автор отожде¬
ствляет материальное с идеальным, утверж¬
дая, что за пределами основного вопроса
философии нельзя вообще их противопо¬
ставлять. А между тем за этими предела¬
ми такое противопоставление имеется, но
оно уже не абсолютно, а относительно.
В книге недооценивается рациональная
ступень познания, поскольку автор утверж¬
дает о возможности познания сущности
вещей в ощущениях и восприятиях.
Название у книги слишком широкое.
Автор не осветил в ней многих важнейших
гносеологических проблем и прежде всего
проблемы истины и ее критерия.
Тов. Чертков согласился с тем, что в во¬
просах о врожденности знания, о «первич¬
ных и вторичных качествах», о теории сим¬
волов Ф. Ф. Кальсин допустил отступле¬
ние от материализма.
Сам основной вопрос философии, сказал
В. А. Смирнов, в книге неправильно
сформулирован. У автора получается, что
вопрос об отношении сознания и материи —
лишь одна из сторон основного вопроса фи¬
лософии, другой его стороной является во¬
прос об отношении сознания к мозгу.
А между тем ни Энгельс, ни Ленин нико¬
гда не рассматривали вопрос об отноше¬
нии мысли к мозгу в качестве особой,
третьей стороны основного вопроса фило¬
софии, хотя этот вопрос и стоит с возник¬
новения философии. И при всем громад¬
ном значении учения И. П. Павлова для
гносеологии это учение не дает оснований
пересматривать энгельсовски-ленинскую
постановку основного вопроса философии,
поскольку это учение не вносит ничего
принципиально нового в воззрения мате¬
риалистов всех времен о мозге как органе
мысли, о мысли как свойстве, функции моз¬
га, так как в учении И. П. Павлова эти
воззрения лишь по-новому обосновывают¬
ся. И в этом огромное значение учения
И. П. Павлова для материалистической фи¬
лософии, которая сама по себе не может
дать конкретного знания закономерностей
телесной работы мозга. Выдвигая вопрос
об отношении мышления к мозгу в каче¬
стве особой стороны основного вопроса фи¬
лософии, Ф. Ф. Кальсин неизбежно рас¬
сматривает проблемы учения И. П. Павло¬
ва как содержание самой философии, а это
приводит к биологизации философии.
Поскольку автор считает сознание фор¬
мой движения материи, то основной вопрос
философии приобретает У него такой вид:
это вопрос об отношении формы движения
материи к самой материи. Такая постанов¬
ка вопроса неизбежно ведет к пересмотру
незыблемого ленинского определения мате¬
рии, которое, кстати, в книге не только не
анализируется, но даже и не приводится.
Автор обходит и принципиальное положе¬
ние В. И. Ленина о нервных процессах —
материальном субстрате психических явле¬
ний — и в то же время критикует редакцию
журнала «Вопросы философии» за то, что
она выступила против попыток отождест¬
вить нервные процессы с психическими яв¬
лениями (см. стр. 86). Автор стоит на по¬
зициях вульгарного материализма, который
рассматривал сознание не только как фор¬
му движения материи, но вопреки утверж¬
дениям Ф. Ф. Кальсина признавал и об¬
разный характер сознания по отношению
к вещам.
В. А. Смирнов отметил, что попытка
Ф. Ф. Кальсина обосновать тезис о иерог¬
лифическом характере чувственного впе¬
чатления как формы ощущения противоре¬
чит взглядам Сеченова — Павлова на сиг¬
нальную роль ощущения в жизнедеятель¬
ности организма. Согласно этим взглядам,
психические сигналы выполняют определен¬
ную роль в жизнедеятельности, в частно¬
сти, регулируют мышечное движение в
рефлекторных актах. Последнее было бы
невозможно, если бы ощущения не отра¬
жали правильно раздражителей, которыми
являются предметы внешнего мира. Сам
условный рефлекс не может образоваться,
если психический сигнал, возникающий в
коре головного мозга при действии индиф¬
ферентного внешнего предмета (раздражи¬
теля), не отражает адекватно этот пред¬
мет. Наконец, прежде чем образуется
связь между психическими сигналами
(а она, по Ф. Ф. Кальсину, выражает гно¬
сеологическое содержание ощущений),
естественно возникают сами психические
сигналы. Известно, что одним из условий
образования условного рефлекса является
некоторое предшествование во времени
действия индифферентного раздражителя
по отношению к существенному для орга¬
низма раздражителю. Но психический сиг¬
нал, выражающий действие индифферент¬
ного раздражителя, в книге выступает как
форма ощущения. Получается, что форма...
предшествует своему содержанию.
Автора, сказал И. Д. Андреев
(Москва), можно обвинить в чем угодно,
но не в догматизме. Автор ставит много
интересных вопросов и прежде всего о ма¬

174
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
терии и сознании. Но он, по существу,
отождествляет материю и сознание, игно¬
рируя реальность качественного своеобра¬
зия сознания. А это и приводит к снятию
основного вопроса философии. Многочис¬
ленные факты обусловленности действием
одного и того же предмета примерно оди¬
наковых чувственных впечатлений у раз¬
ных людей опровергают тезис автора о
том, что чувственные впечатления только
субъективны. В книге неправильно отри¬
цается применимость к чувственным впе¬
чатлениям категорий «истина» и «заблуж¬
дение». Автор фактически отождествляет
качественно отличные друг от друга сту¬
пени познания — чувственную и рацио¬
нальную— своим утверждением о возмож¬
ности познания сущности явлений в ощу¬
щениях и восприятиях. Такую точку зре¬
ния раскритиковал еще Фейербах. Серьез¬
ным недостатком книги тов. Андреев счи¬
тает также то, что в ней не подвергнут
серьезной критике ни один современный
буржуазный философ. В то же время автор
в совершенно недопустимом тоне крити¬
кует советских философов. Все беды в
книге проистекают из-за того, что автор
слишком много на себя берет, что у него
слишком много претензий.
В ряде выступлений говорилось о непра¬
вильности решения Ф. Ф. Кальсиным про¬
блемы соотношения гносеологии, психоло¬
гии и физиологии. Тов. А. Н. Крылов
считает, что автор суживает предмет пси¬
хологии, исключая из него исследование
чувственных впечатлений. Сама психика
рассматривается в книге с налетом антро¬
пологизма и биологизации. Не случайно в
книге самым ходовым термином является
«организм», рассматриваются лишь биоло¬
гические потребности организма, причем
последние сводятся лишь к питанию. Куль¬
турные и другие потребности человека
остаются в тени. Это объясняется тем, что
автор уделил основное внимание проблеме
ощущений вкусовых и кожных. Остальные
же ощущения в порядке декретирования
возводятся в ранг восприятий. По мнению
А.	Н. Крылова, автор биологизирует вопро¬
сы теории познания потому, что он огра¬
ничился рассмотрением лишь условных
рефлексов первого порядка. Однако в по¬
нимании сознания как формы движения
материи автор прав, так как в мире нет
ничего, кроме материальных явлений, а
идеальное есть материальный процесс от¬
ражения действительности.
Заявив о своем несогласии с концепцией
Ф. Ф. Кальсина, В. П. Соколов указал,
что отождествление автором нервных про¬
цессов с психическими явлениями сужи¬
вает значение психики, а теория познания
в его концепции сводится к теории
И. П. Павлова, которая на деле представ¬
ляет собой естественнонаучную предпосыл¬
ку гносеологии. В книге психология как на¬
ука о душевных движениях общественного
человека обеспредмечена. В. П. Соколов
считает, что имеется имманентный, психо¬
логический объективный метод исследова¬
ния психики, применяемый, в частности, в
реалистической художественной литературе
и искусстве. В книге бросается в глаза
очень дурная манера говорить по всякому
поводу от имени диалектического материа¬
лизма и марксизма.
В своем заключительном слове
Ф. Ф. Кальсин не согласился с товарища¬
ми, выступившими против концепции, изло¬
женной в книге, и вытекающего из этой
концепции взгляда на сознание как форму
движения материи.
Дискуссия показала, что многие пробле¬
мы, связанные прежде всего с основным
вопросом философии, нуждаются в глубо¬
кой разработке коллективными усилиями
советских философов. К таким проблемам
относится в первую очередь проблема аб¬
солютной противоположности между мате¬
рией и сознанием в рамках основного гно¬
сеологического вопроса и относительности
их противопоставления за пределами это¬
го вопроса—проблема, поставленная
В. И. Лениным. Отсутствие единой точки
зрения на эту проблему порождает серьез¬
ные ошибки, отступления от диалектиче¬
ского материализма, что не может не
влиять отрицательно на пропагандист¬
скую работу и преподавание философии в
вузах.
В.	А. СМИРНОВ (г. Горький)
Мораль и религия
Теоретическое собеседование в Институте философии АН СССР
В конце мая в Институте философии Ака¬
демии наук СССР состоялось теоретическое
собеседование по теме «Мораль и религия».
В этом собеседовании наряду с сотрудни¬
ками Института философии приняли уча¬
стие работники сектора истории религии и
атеизма Института истории АН СССР, а
также представители ряда учреждений
г. Москвы, ведущих научно-исследователь-
скую и пропагандистскую работу в области
теории и истории атеизма.
Постановка на обсуждение темы «Мораль
и религия» была вызвана особой актуаль¬
ностью данной темы для антирелигиозной
пропаганды в современных условиях. За¬
щитники религии как в нашей стране, так
и за рубежом, пытаясь укрепить свои по¬
зиции, выдвигают в СЕОей пропаганде на
первый план религиозную мораль. Повы¬
шенный интерес современных религиозных
деятелей к морали объясняется, в частно¬
сти, тем, что вопросы нравственности имеют
отношение к повседневной жизни широких
масс, тесно связаны с веками складываю¬

НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
175
щимися традициями семейного быта, труда,
отдыха. К сожалению, до сих пор еще не
ведется систематической идейной борьбы с
пропагандой религиозной морали.
Выступления по вопросу о соотношении
морали и религии носят часто общий ха¬
рактер, не содержат глубокого рассмотре¬
ния конкретных проблем коммунистической
морали, не дают основательной критики
норм, принципов религиозной морали, кри¬
тики, учитывающей «новейшую» аргумента¬
цию религиозных деятелей. Мешает антире¬
лигиозной пропаганде и то, что наши анти¬
религиозники придерживаются различных
мнений по некоторым важным вопросам
соотношения нравственности и религии. Те¬
оретическое собеседование в Институте фи¬
лософии и было посвящено обсуждению та¬
ких спорных, не согласованных еще вопро¬
сов.
Вступительное слозо на теоретическом
собеседовании сделал старший научный, со¬
трудник института П. Ф. Колоницкий.
Он отметил, что для решения поставленной
проблемы необходимо уточнить, какое ме¬
сто занимает религиозная мораль в ряду
исторических форм морали. Выражает ли
религиозная мораль интересы только гос¬
подствующих классов или она является в
какой-то мере моралью эксплуатируемых
трудящихся масс. По мнению П. Ф. Коло-
ницкого, о религиозной морали следует го¬
ворить лишь в строго ограниченном смысле,
имея в виду, что нет особой религиозной
морали, а есть та фантастическая форма,
в которую облекается мораль господствую¬
щего класса, которая меняется с развитием
общества, приспосабливаясь к тому или
иному общественному строю. Религиозная
мораль в любой ее форме, по мнению Ко-
лоницкого, не может объективно выражать
интересы эксплуатируемых масс.
Вопрос о сущности религиозной морали
актуален сейчас потому, что некоторые
религиозные деятели пытаются най¬
ти «родство» между коммунистической и
христианской моралью, объявляя комму¬
низм воплощением религиозных заповедей.
Подобные взгляды необходимо подвергнуть
всесторонней критике. Реакционный харак¬
тер религиозной морали, сказал тов. Коло¬
ницкий, и ее коренная противоположность
морали коммунистической определяется
прежде всего тем, что заповеди и другие
нормы религиозной морали связаны с су¬
ществом реакционной идеологии, которая
уводит верующих от реальной жизни и за¬
ставляет их думать прежде всего о загроб¬
ном мире. В критике религиозных запове¬
дей необходимо показать эту связь, эту за¬
висимость норм и принципов религиозной
морали от религиозной идеологии в целом.
М. М. П е р с и ц (Институт истории АН
СССР) подверг критике высказанное до¬
кладчиком мнение о том, что эксплуатируе¬
мые классы свои моральные нормы и свои
моральные понятия никогда не выражали
в религиозной форме. В. И. Ленин неодно¬
кратно подчеркивал, говорит М. М. Пер-
сиц, что в религиозной форме выступали
не только моральные, но и политические
требования эксплуатируемых классов. На¬
пример, христианство возникло как религия
рабов. Надо сказать, что в этой религии
излагались в искаженной форме моральные
принципы тех масс, которые боролись про¬
тив Римской империи и которые в этой
форме выражали свой протест.
По мнению М. М. Персица, критика ре¬
лигиозных моральных заповедей должна
вскрыть то, что они, по сути дела, по сво¬
ему происхождению и содержанию никако¬
го отношения к религии не имеют. Для то¬
го, чтобы религия что-то значила для лю¬
дей, она неизбежно вынуждена брать ма*
териал из жизни людей, осваивать те прин¬
ципы морали, которые были выработаны
людьми в борьбе с жизненными трудно¬
стями.
Н. И. Губанов (Институт философии
АН СССР) отметил в своем выступлении,
что на собеседовании обнаружились неко¬
торые дискуссионные вопросы, требующие
дальнейшего выяснения. Первый вопрос о
том, можем ли мы говорить о самостоя¬
тельной религиозной морали. Тов. Коло¬
ницкий считает, что говорить об этом мож¬
но только условно, так как религия лишь
освящает мораль господствующих классов
ссылками на бога. Конечно, мораль, про¬
поведуемая религией, есть земная мораль,
и как таковая она всегда имеет определен¬
ное классовое содержание. Но совпадает ли
полностью религиозная мораль со светской
моралью, имеет ли она свое собственное,
специфическое содержание? По мнению
Н. И. Губанова, безусловно, можно гово¬
рить о религиозной морали. Религиоз¬
ная мораль, апеллирующая к богу, являясь
классовой моралью, отличается от светской
морали именно апелляцией к богу и по¬
пыткой встать над классами. Сама религия
и ее мораль не порождены непосредств^-
но эксплуататорскими классами, но господ¬
ствующие классы приспособили ее к своим
интересам. Нужно показать, как сращива¬
лась религиозная мораль с моралью господ¬
ствующего класса, но не отождествлять их.
Нужно также показать, что религиозная мо¬
раль отнюдь не соответствует стихийно-ма-
териалистической морали эксплуатируемых,
получающей выражение в народном фоль¬
клоре, во многих народных обычаях и тра¬
дициях. Другой вопрос, не пытаются ли не¬
которые религиозные деятели в нашей
стране приспособить религиозную мораль к
нашей действительности? Да, делается и та¬
кая попытка со стороны представителей
различных церквей. Но в жизни дело об¬
стоит по большей части так, что пропове¬
ди — это не то, чем руководствуются ве¬
рующие, старые привычки и обычаи кото¬
рых, связываемые с их религиозной верой,
консервативны. Так, например, и сейчас
именно на религиозной почве редки браки
между православными и католиками в тех
селах, где давно живут вместе католики и
православные. Этот консерватизм усу¬
губляет вред религии.
М. П. Гапочка (Институт философии
АН СССР) считает, что П. Ф. Колоницкий
прав в вопросе о реакционном характере
религиозных заповедей. Исторически нрав¬
ственность предшествует религии, но в си¬
стеме религиозного мировоззрения нормы
поведения, проповедуемые религией, нераз¬

176
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
рывно связаны с существом религии, с ве¬
рой в сверхъестественное.
Есть еще одна важная проблема. Рели¬
гия всегда пыталась выдать за религиозные
многие обычаи и традиции народной жизни.
Религия, конечно, прежде всего закрепляла,
освящала темные стороны народного быта,
но имел место и факт «освоения» религи¬
ей многих здоровых народных обычаев,
традиций труда, семейной жизни, отдыха
и т. п. Необходимо вести борьбу за осво¬
бождение этих народных традиций от ре¬
лигиозной оболочки.
Г. JI. Андреев (Институт философии
АН СССР) отметил, что в то время, как
церковники уделяют главное свое внимание
вопросам морали, у нас слабо разрабаты¬
ваются вопросы марксистской этики. В спо¬
ре о характере религиозной морали правы
те, кто считает, что такая мораль сущест¬
вует, хотя нет «особой», надклассовой ре¬
лигиозной морали, изолированной от мо¬
ральных норм различных классов. Харак¬
терным для религиозной морали является
абстрактность ее норм и принципов и связь
их с верой в бога. Это-то и позволяет цер¬
ковникам истолковывать те или иные мо¬
ральные принципы в желаемом для них на¬
правлении: от защиты капитализма и до
утверждения совместимости христианской
и коммунистической морали. Следует отме¬
тить, что усилия церковников обосновать
этот тезис в значительной мере облегчают¬
ся тем, что многие коммунистические мо¬
ральные принципы излагаются предельно
абстрактно. Эта абстрактность есть резуль¬
тат недостаточно глубокой разработки про¬
блем морали. В обсуждении доклада при¬
няли также участие JI. Н. Великович,
П. С. Трофимов (Институт философии АН
СССР), В. Ф. Зыбковец (Институт истории
АН СССР), И. А. Крывелев (БСЭ).
Собеседование показало, что для успеш¬
ной разработки вопросов научного атеизма
и для коренного улучшения атеистической
пропаганды необходимо уделять более серь¬
езное внимание вопросам борьбы с рели¬
гиозной моралью, конкретно раскрывать
противоположность коммунистической мо¬
рали нормам нравственности, проповедуе¬
мым религией.
Г. А.г
М. Г.
К выходу в свет журнала «Философские науки»
(1958 г., №№ 1-2)
Вышли из печати первые два номера но¬
вого журнала «Философские науки» (серия
«Научные доклады высшей школы»).
Задачи нового журнала определены в
статье «От редакции». «В центре внима¬
ния журнала,— говорится в этой статье,—
должны стоять «овые исследования про¬
фессоров и преподавателей высшей школы
в различных областях философской науки;
необходимо, чтобы по мере развития но¬
вых научных исследований по философии
в кафедрах высших учебных заведений
итоги и выводы этих исследований занима¬
ли все большее и преобладающее место на
страницах журнала» («Философские нау¬
ки», № 1, 1958, стр. 9). Таким образом,
журнал ориентируется главным образом на
высшую школу, он призван отражать науч¬
но-исследовательскую жизнь в вузах и,
кроме *того, давать известную направлен¬
ность этой жизни, поднимать уровень науч¬
ных исследований, ставить новые проблемы
и по-марксистски решать их.
Авторами подавляющего большинства
статей первых двух номеров журнала яв¬
ляются преподаватели, работники высших
учебных заведений. В журнале широко
представлены «периферийные» авторы: на¬
учные работники вузов Ленинграда, Кие¬
ва, Свердловска, Алма-Аты, Перми, Ива¬
нова, Челябинска.
Тематика статей разнообразна и -посвя¬
щена в целом разработке актуальных
проблем современной философии.
В первом номере журнала помещена
статья М. Т. И о в ч у к а и Л. Н. Су¬
ворова «Основные 'Вехи развития в
СССР истории философии как науки». Ав¬
торы статьи считают, что крупнейшим ша¬
гом в развитии историко-философской нау¬
ки является разработка Лениным марксист¬
ского принципа партийности философии.
Буржуазные историки советской филосо¬
фии обычно вульгарно интерпретируют
этот принцип. Они рассматривают его как
прагматистское выполнение задач, постав¬
ленных руководством партии, особенно
после завершения борьбы с механицизмом
и меньшевиствующим идеализмом (см., на¬
пример, David Joravsky. «Sowiet
Views on the History of Science» p. p. 8, 12.
Reprinted from ISIS, vol. 46, part. I, number
143. March 1955).
М. Т. Иовчук и Л. H. Суворов показы¬
вают в своей статье, что принцип партий¬
ности в философии требует вести борьбу с
антинаучными — идеалистическими и тео¬
логическими — концепциями, то есть это
принцип борьбы за научную интерпретацию
фактов. Применение этого принципа в со¬
ветской философии было плодотворным. Об
этом говорят многочисленные монографиче¬
ские исследования и коллективные труды
советских философов, историков, юристов
и экономистов, которые внесли определен¬
ный вклад в историко-философскую науку.
В журнале получили освещение и вопро¬
сы истории марксистской мысли в зарубеж¬
ных странах. А. Д. Кос и ч ев в своей
статье «Начало распространения марксиз¬
ма в Китае под влиянием Великой Ок¬
тябрьской социалистической революции» по-

НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
177
называет, что в истоках зарождения мар¬
ксистской идеологии в Китае происходила
острая философская борьба. Определение
путей дальнейшего развития Китая после
Великой Октябрьской социалистической ре¬
волюции сопровождалось столкновением
марксизма с философией прагматизма, ко¬
торую активно насаждал идеолог компра¬
дорской буржуазии Ху Ши.
В борьбе с философией прагматизма раз¬
вивалась марксистская мысль в Китае,
обобщающая опыт мирового революцион¬
ного движения (работы Ли Да-чжао и Мао
Цзэ-дуна).
Представляет интерес статья Б. А. Ч а-
гин'а «Из истории борьбы левых социал-
демократов в Германии в конце XIX — на¬
чале XX вв. против буржуазной философии
и философского ревизионизма». Автор по¬
казывает, что современные ревизионисты
пытаются использовать отдельные ошибки
левых для того, чтобы провести «переоцен¬
ку ценностей». Так, польский философ
Юлиан Хохфельд утверждает, что основой
«теоретических предвидений» Р. Люксем¬
бург была теория стихийности. Б. А. Ча-
гин показывает, что Р. Люксембург впо¬
следствии отказалась от своей неправиль¬
ной оценки Октябрьской революции. Кроме
того, немецкие левые в отличие от Каут¬
ского не сдавали своих позиций Бернштей¬
ну в вопросе о диалектическом методе —
этой основе революционной теории. Поэто¬
му нельзя оценивать мировоззрение левых,
исходя из их отдельных ошибочных вы¬
сказываний, как это делают современные
ревизионисты.
3.	Н. Мелещенко в своей статье
исследует пути распространения и разви¬
тия марксистской мысли в Италии. Эта ра¬
бота представляет ценность в том отноше¬
нии, что раскрывает философскую борьбу
в начальный период деятельности Итальян¬
ской компартии. Автор пытается просле¬
дить, как А. Грамши боролся с получив¬
шей широкое распространение в Италии
философской концепцией Б. Кроче, а так¬
же с теорией «автоматизма надстройки»,
имеющей своим источником механистиче¬
ский материализм Бухарина.
Интересный материал содержат работы,
направленные против современного фило¬
софского ревизионизма. Я. Г. Фогелер
в статье «Критика философского ревизио¬
низма Э. Блоха в Германской Демократи¬
ческой Республике» отмечает, что решаю¬
щий удар по философскому ревизионизму
в ГДР был нанесен в начале 1957 года
на 30-м Пленуме ЦК СЕПГ. Это разобла¬
чение философского ревизионизма было
своевременным, так как попытка подме¬
нить диалектический материализм разно¬
видностью экзистенциализма совпала с
активизацией деятельности Хариха, стре¬
мившегося по заданию «Восточного бюро»
(агентура западногерманских властей)
организовать контрреволюционную группу
под лозунгом «борьбы со сталинизмом».
Большое значение для борьбы с ревизио¬
низмом имеют также решения 34-го Пле¬
нума ЦК СЕПГ (конец 1957 г.), так как
за последний год в ГДР были сде'ланы по¬
пытки ревизовать марксизм в области
12.	«Вопросы философии» № 9.
политической экономии и литературы и
искусства.
В журнале также опубликована статья
С.	И. Попова «Критика ревизионист¬
ских взглядов Георга Лукача в венгерской
и немецкой печати», в которой даются яз-
ложение и развернутый комментарий к той
критике, которая появилась в адрес Г. Лу¬
кача на страницах журналов «Tarsadami
Szemle» и «Einheit».
В журнале уделено внимание и критике
современной буржуазной философии, глав¬
ным образом неопозитивизма. В статье
X. М. Фатали ева «Неопозитивизм и
некоторые проблемы современного есте¬
ствознания» дается критика «принципа
наблюдаемости» и «принципа сводимости».
По признанию неопозитивиста Детуша,
«принцип наблюдаемости» полностью осно¬
ван на концепции дополнительности.
X. М. Фаталиев показывает, что концеп¬
ция дополнительности не является неиз¬
бежным следствием квантовой механики.
Она вытекает из субъективно-идеалисти¬
ческой трактовки квантовой механики.
Что касается «принципа сводимости», то
он не является каким-то новым открытием.
Этим принципом пользовалась философия
XVII века, пытаясь дать всем явлениям
механистическую интерпретацию. В совре¬
менных условиях буржуазная философия,
понимая невозможность механической ин¬
терпретации всех явлений, использует «прин¬
цип сводимости» в иной форме, пытаясь
придать универсальное значение законам
электродинамики, свести биологические
явления к физическим и т. д. В этом от¬
ношении показательным является понима¬
ние буржуазными философами кибернетики
как науки, якобы доказывающей полное
тождество мозговых процессов человека с
процессами в электронных машинах. По
мнению автора, этот подход является упро¬
щенческим, так как качественно различные
формы движения материи несводимы. Одна¬
ко, на наш взгляд, в статье недостаточно
раскрыто, в чем конкретно заключается
несводимость работы электронной машины
к деятельности человеческого мозга.
К работе X. М. Фаталиева примыкает
статья Ю. П. Михаленко «Об оценке
действительного исторического значения
теории причинности Юма». Автор пытает¬
ся показать, что современные логические
позитивисты, претендующие на свершение
революции в философии, опираются, одна¬
ко, на философию Юма, его критику тео¬
рии причинности, которая была историче¬
ски преходящей и потеряла свое значение
с новыми достижениями естествознания и
философии.
Ряд докладов и статей в журнале по¬
священ положительной разработке проблем
диалектического материализма. М. Н. Р у т-
к е в и ч в статье «К вопросу о классифи¬
кации форм движения материи» пытается
проанализировать некоторые выводы Эн¬
гельса в свете достижений современной
физики. Как известно, Энгельс, обобщая
достижения естествознания своего времени,
отмечал, что механика изучает движение
значительных масс, физика — движение
молекул, химия соединения атомов. Ав¬

178
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
тор считает, что схему Энгельса следует
продолжить, дополнив ее внутриатомным
и внутриядерным движением. Кроме того,
создание теории относительности и кван¬
товой механики дает подтверждение более
поздней мысли Энгельса о том, что меха¬
ническое перемещение есть не специфиче¬
ская форма движения значительных масс,
а сторона любого вида движения материи.
Л. О. Резников в статье «О роли
слова в образовании понятия» стремится
разрешить сложный вопрос о природе по¬
нятия, привлекая большой материал из об¬
ласти языкознания и истории философии.
Процесс образования понятия традиционно
рассматривается как увеличение обобщен¬
ности наглядного образа, форма которого
приходит в противоречие со своим содер¬
жанием. Разрешение этого противоречия
осуществляется с помощью слова, на чув¬
ственный образ которого переносится
функция обобщения.
На наш взгляд, в статье необходимо бы¬
ло произвести анализ роли практики в про¬
цессе образования понятия в той постанов¬
ке вопроса, как она дается Марксом, Эн¬
гельсом и Лениным.
А.	И. У е м о в в статье «О диалектико¬
материалистическом понимании связи меж¬
ду явлениями» дает общее определение
связи и рассматривает некоторые ее фор¬
мы. В статье делается вывод о многообра¬
зии связей, которые не сводятся к причин¬
ным, но включают в себя и генетические.
В журнале содержатся и другие статьи
по проблемам диалектического материализ¬
ма и диалектической логики. Слабее пред¬
ставлен отдел исторического материализма.
Решению актуальных проблем историче¬
ского материализма посвящена лишь статья
A. М. Ковалева «Ленинский принцип
мирного сосуществования двух систем и
пути решения противоречий между капи¬
тализмом и социализмом».
В журнале помещен ряд статей по фи¬
лософским проблемам естествознания:
проф. А. А. С о к о л о в а «К теории дви¬
жения электрона с учетом вакуумных
флуктуаций», проф. В. Е. Хайна «Не¬
которые философские вопросы современной
геологии» и рецензия проф. Н. В. Лебе¬
дева на книгу А. Е. Фурмана «Мичу¬
ринское учение о закономерностях разви¬
тия органического мира».
Статьи профессоров А. А. Соколова и
B. Е. Хайна посвящены проблемам, на¬
ходящимся «на стыке» философии и есте¬
ствознания. Профессор А. А. Соколов, кри¬
тикуя принцип дополнительности, намечает
в то же время пути возможного истолко¬
вания вероятностного характера механики
в применении к отдельному электрону,
считая, что необходимо в изучении этого
вопроса выйти за пределы старых пред¬
ставлений. По мнению автора, проблема
движения одного электрона может быть
поставлена лишь приблизительно, по¬
скольку электрон окружен облаком фото¬
нов, а также электронно-поэитронным
вакуумом, находящимся в особом виртуаль¬
ном состоянии. Это постоянное взаимодей¬
ствие электрона с фотонами и электронно-
позитронным вакуумом дает возможность
провести некоторую аналогию его движе¬
ния с движением броуновской частицы.
Как и для броуновской частицы, коорди¬
ната и импульс электрона могут быть вы¬
числены лишь с определенной вероятно¬
стью.
Статья В. Е. Хайна посвящена анализу
некоторых методологических проблем со¬
временной геологии. Автор показывает тес¬
ную связь верного решения ряда вопросов
геологии с научным решением проблем
диалектического материализма. Статья
представляет определенный интерес для чи¬
тателя, так как философские вопросы со¬
временной геологии не освещались в на¬
шей печати.
В свою очередь, философы посвятили
свои доклады решению ряда важных во¬
просов «философии биологии» (Г. В. П л а-
тонов «Философские вопросы учения о
видообразовании», А. Е. Фурман «Соот¬
ношение необходимости и случайности в
современной биологии»).
Журнал предоставил свои страницы и
для статей по математической логике. Во
втором номере журнала напечатана статья
Е. К. ‘В о й ш в и л л о «Метод упрощения
форм выражения функций истинности». Со¬
вокупность решаемых автором проблем
имеет не только теоретическое, но и при¬
кладное значение, так как дает возмож¬
ность облегчить переход к машинизации
отыскания функций истинности.
В разделах критики и библиографии,
научной жизни в вузах имеются содержа¬
тельные сообщения. В частности, сообще¬
ние о защите диссертации тов. Кердекдьяр-
то, посвященной критическому разбору
философских и политических основ кара-
чонистской идеологии, представители кото¬
рой во время мятежа в Венгрии в ок¬
тябре— ноябре 1956 года оказались на
стороне контрреволюции. Следует отме¬
тить, однако, что эти разделы журнала
пока еще недостаточно отражают жизнь
высших учебных заведений на периферии.
Таким образом, уже в первых номерах
журнала «Философские науки» имеется не¬
мало интересных материалов. Будем на¬
деяться, что в дальнейшей работе редкол¬
легии журнала удастся развернуть ши¬
рокое обсуждение ряда актуальных про¬
блем, побуждающее творческую мысль к
смелым и плодотворным поискам в обла¬
сти философских наук.
Л. В. СКВОРЦОВ

ЗА РУБЕЖОМ
Краткие заметки
НОВЫЙ МАРКСИСТСКИЙ ЖУРНАЛ ВО ФРАНЦИИ
Новый прогрессивный французский журнал «Международные исследования в
свете марксизма» («Recherches Internationales a la lumiere du marxisme», Paris, 1957,
№№ 1, 2, 3, 4, 5) издается всего лишь с марта 1957 года, но уже сейчас на основании
вышедших пяти номеров журнала можно судить о его важной роли в современной
идеологической борьбе, в деле пропаганды марксистско-ленинского мировоззрения.
Во главе журнала стоит видный общественный деятель Франции Жан Канала.;
В качестве консультантов редакции привлечены ученые-марксисты разных стран —
С.	Гановский (Болгария), By Ю-чань (Китай), Дж. Клюгман (Англия), Дж. Берти
(Италия), JI. Штерн (ГДР), Ха Хой Зиап (Вьетнам), С. И. Гулиан (Румыния),
В.	Коуцкий (Чехословакия), А. А. Арзуманян (СССР).
Творческое применение и дальнейшее развитие марксизма совершаются усилиями
всех коммунистических партий, отстаивающих его чистоту от любых нападок ревизио¬
нистов. Эта солидарность ученых-марксистов в борьбе против буржуазной идеологии
объединяет всех авторов работ, публикуемых в «овом журнале.
Редакция поставила важную задачу показать в доступной для читателя форме,
что марксизм играет громадную роль в современном интеллектуальном прогрессе, обо¬
гащает все стороны духовной культуры человечества. Именно большое количество вы¬
ходящих в свет марксистских трудов и интерес французской общественности, про¬
явленный к трудам советских ученых, вдохновили прогрессивное издательство «Нувель
критик» на издание периодических сборников «Международные исследования в свете
марксизма».
Редакция отмечает в первом номере журнала, что до недавних пор французская
общественность совершенно не была знакома с достижениями науки в СССР, этой
страны огромных ресурсов и большого социалистического опыта. Издатели нового
журнала ставят перед собой задачу помочь французским читателям познакомиться с
научными исследованиями ученых-марксистов других стран, в том числе и с работами
советских ученых, сделать такого рода культурный обмен между учеными всех стран
регулярным.
Номера «Международных исследований в свете марксизма»' носят тематический
характер; в каждом из вышедших номеров редакция журнала публикует работы авто¬
ров, исходящих из общих принципов марксизма-ленинизма, но рассматривающих от¬
дельные научные проблемы с разных точек* зрения. Это должно, по мысли редакции,
вызвать оживленный обмен мнениями в связи с философской интерпретацией совре¬
менных научных проблем, стимулировать развитие науки, для которой диалектико-ма-
териалистическое мировоззрение указывает правильный путь познания и истолкования
научных данных. Редакция поставила своей целью осветить наиболее актуальные про¬
блемы как общественной науки, так и естествознания.
Работы, помещенные в журнале, представляют собой переводы статей, брошюр
и отдельных разделов книг, уже опубликованных в прогрессивной печати других
стран, как социалистических, так и капиталистических.
Первый номер журнала, вышедший в марте — апреле 1957 года, носит название
«Происхождение фашизма. Италия—Венгрия—Германия». Опубликованные в номере
статьи показывают, что ученые-марксисты разных стран настойчиво продолжают изу¬
чать исторические условия возникновения фашизма. Как выразился Жан Гакон в своем
введении к этому номеру журнала, «историк стремится увидеть, на какой почве рас¬
цветало это ядовитое растение». Опираясь на марксистскую методологию и распола¬
гая открытыми сейчас для изучения архивными документами, многочисленными мемуа¬
рами и другими историческими источниками, историки-марксисты ныне имеют возмож¬
ность выяснить с исчерпывающей глубиной причины возникновения фашизма. Авторы
опубликованных работ рассматривают различные формы фашизма в их зависимости
от исторических, экономических и социальных условий Германии, Венгрии и Италии.
Выбор этих стран, разумеется, не случаен: фашистские организации в Западной Гер¬
мании вновь поднимают голову; в Италии так называемые неофашистские- группировки

180
ЗА РУБЕЖОМ
продолжают существовать и по сей день; в Венгрии фашисты приняли участие в кро¬
вавом контрреволюционном мятеже осенью 1956 года.
Работы, напечатанные в первом номере, принесут большую пользу читателю, по¬
могут ему разобраться в причинах, которые порождают фашизм, заставят задуматься
над этим уродливым явлением современного капитализма. В журнале разоблачаются
распространенные среди буржуазной интеллигенции на Западе идеалистические кон¬
цепции возникновения фашизма как некоего явления, присущего якобы «человеческой
природе» и, таким образом, неистребимого и вечного, существующего, пока существует
«греховная природа» человека.
Авторы публикуемых статей справедливо подчеркивают, что пока существует им¬
периализм, фашизм не может считаться пройденным этапом в истории человечества.
Иногда угроза фашизма вновь усиливается в капиталистических странах, как, напри¬
мер, во Франции наших дней. Но фашизм нельзя считать «вечным» явлением, он жи¬
вет, пока существуют порождающие его социальные условия. Вместе с тем прогрес¬
сивные демократические силы обладают реальными возможностями для того, чтобы
парализовать происки империалистической реакции.
Второй номер журнала посвящен проблемам всемирной истории. В нем опубли¬
кованы статьи историков-марксистов, занимающихся изучением рабовладельческого
общества. В наши дни эта тема может на первый взгляд показаться не столь актуаль¬
ной, однако успехи в научном познании прошлого убедительно подтверждают значение
исторического материализма как методологии истории, демонстрируют банкротство
буржуазных идеалистических методов исторического исследования. Рассмотрение во¬
просов о классах и классовой структуре рабовладельческого общества, о падении рабо¬
владельческого строя, о переходе к феодализму поможет расширить исторический кру¬
гозор читателя, даст ему возможность понять возникновение и падение первой классо¬
вой формации во всемирной истории.
В сборнике напечатаны статьи виднейшего китайского ученого и общественного
деятеля Го Мо-жо, итальянского ученого Эмилио Серени, работы немецких, венгер¬
ских, а также советских ученых (С. И. Ковалева, С. JI. Утчевко, Е. М. Штаермана).
Третий номер «Международных исследований в свете марксизма» возвращает
читателя из далекого прошлого к актуальным проблемам сегодняшнего дня. Он посвя¬
щен проблемам автоматизации в капиталистическом и социалистическом обществе.
Нет сомнения в том, что редакция избрала для этого номера-, одну из ключевых
проблем современного технического прогресса, на которой спекулируют буржуазные
социологи и ревизионисты, утверждающие, будто автоматизация производства сама по
себе способна в корне изменить лицо современного капитализма и осуществить соци¬
альную справедливость.
Эта апологетика капиталистического строя подвергается разоблачению в статьях,
опубликованных в журнале. Так, Фрэнсис — молодой экономист, работающий непо¬
средственно в тяжелой промышленности Великобритании,— в статье «Экономические
причины и последствия автоматизации» приводит хорошо обоснованные доказательства
того, что в условиях капитализма автоматизация ведет к усилению всех противоречий,
присущих этому строю. Напечатанная в журнале глава из книги Лиллея «Автоматиза¬
ция и социальный прогресс» посвящена конкретным результатам проведения автома¬
тизации в автомобильной промышленности Англии. Анализируя экономические мате¬
риалы, автор убедительно показывает, что автоматизация может только ухудшить со¬
стояние английской автомобильной промышленности, которая и без того находится в
довольно трудном положении. Американский экономист Люмер, автор известной рабо¬
ты «Военная экономика и кризис», в статье «Автоматизация на заводах Форда в Клив¬
ленде» также приходит к выводу, что автоматизация в условиях капиталистической
Америки ведет к усилению борьбы рабочего класса за улучшение условий труда и жиз¬
ни, в частности борьбы рабочих-негров против расовой дискриминации. Работа эконо¬
миста Миллера (ГДР) «Рабочий класс и автоматизация» опровергает демагогические
утверждения теоретиков западногерманской социал-демократии о том, будто автома¬
тизация приведет к подъему жизненного уровня рабочего класса, так как продукты
производства будут распределяться в капиталистическом обществе более равномерно.
На примере Западной Германии автор показывает полную несостоятельность подобных
рассуждений.
Из работ советских ученых К- Клименко и М. Раковского, академиков С. Стру-
милина, И. Брука, В. Кулебакина, помещенных в этом журнале, читателю станет ясно,
что в условиях социалистического общества автоматизация помогает техническому про¬
грессу и служит интересам трудящихся, освобождая их от тяжелых и трудоемких ра¬
бот, улучшая и облегчая условия труда.
В этом номере помещен также перевод с русского брошюры Э. Кольмана «Кибер¬
нетика», изданной в 1956 году. Популяризация взглядов советских ученых на роль и
значение кибернетики, несомненно, поможет зарубежной интеллигенции правильно
оценить различные идеалистические спекуляции, возникающие вокруг этой научной
дисциплины на Западе.
В четвертый номер журнала включены работы, посвященные некоторым фило¬
софским проблемам физики. Авторами большинства этих работ являются советские
ученые.
Философы-идеалисты, сторонники неопозитивизма и других новейших форм эмпи¬
риокритицизма, как известно, весьма произвольно обобщают результаты научного ана-

ЗА РУБЕЖОМ
181
лиза для того, чтобы подкрепить свою борьбу против материализма. Новейшие откры¬
тия в области физики подтверждают диалектико-материалистическую концепцию
мира, наука на каждом шагу показывает возрастающее значение метода диалектиче¬
ского материализма — такова основная идея этого сборника. Обосновывая свою точку
зрения, редакция ссылается на передовую статью, опубликованную в № 3 журнала
«Вопросы философии» за 1957 год, где говорится: «Главное заключается^ не в том, что¬
бы все новыми и новыми примерами доказывать, что диалектический материализм
подтверждается данными естествознания — это дело, в общем, и без того ясное, а в
том, чтобы решать назревшие философские вопросы естествознания и развивать сам
диалектический материализм. Данные современного естествознания необходимо рас¬
сматривать не просто как резервуар для подыскания новых примеров, подтверждаю¬
щих уже давно сформулированные положения диалектического материализма, а как
объект тщательного научного исследования, необходимого для продвижения вперед
и диалектического материализма и естествознания». Точки зрения французских мар¬
ксистов — физиков и философов, указывается в редакционном предисловии к сборнику,
отличаются друг от друга по некоторым обсуждаемым вопросам. Физики, принимаю¬
щие участие в издании этого сборника, не придерживаются единой концепции: выдви¬
нутые в статьях проблемы являются дискуссионными. Например, помещенная в сбор¬
нике статья Вижье представляет мнение лишь некоторых из них.
Помимо работ советских ученых по философским проблемам физики, в номере
публикуется интересная работа аргентинского ученого, занимающегося вопросами
ядерной физики, Марио Бунге «Дополнительность и диалектический материализм».
Автор, разбирая работы некоторых марксистов-философов, посвященные диалектико-
материалистической интерпретации ряда проблем квантовой механики, ставит следую¬
щий, более общий вопрос: почему два марксиста не могут прийти к согласию относи¬
тельно философского значения, например, неопределенности Гейзенберга и вопросов,
связанных с этой проблемой?
Ответ на поставленный вопрос автор ищет в том, что некоторые марксисты пы¬
тались дать диалектико-материалистическую интерпретацию не фактам, не наблюде¬
ниям, а истолкованию этих фактов и наблюдений учеными. По мнению Бунге, неко¬
торые концепции, употребляемые ныне в квантовой механике и считающиеся «чисто
научными», основанными исключительно на эмпирических данных, на самом деле
имеют в своей основе философские, а именно неопозитивистские воззрения. В совре¬
менной физике, продолжает автор, чрезвычайно трудно отделить «философскую над¬
стройку» от «научного базиса», состоящего из строго установленных научных данных.
Позитивисты именно потому постоянно получали «подтверждение» своих философских
взглядов в новых открытиях физики, что в самом начале, уже в описаниях этих от¬
крытий, имелись «куски позитивистской философии». Задача диалектиков-материали-
стов заключается в том, чтобы отделить эти элементы позитивистских взглядов от
научных данных, а не пытаться интерпретировать эти данные в том философско-пози¬
тивистском направлении, которое они уже предварительно получили.
«Мы уже миновали эту стадию,— пишет автор,— теперь мы хотим рассматривать
новые теории, которые не были бы с самого начала набиты антропоцентрическими
предрассудками». Под этим углом зрения автор рассматривает работу профессора
Розенфельда (Манчестер), упрекая его за то, что «во имя диалектического материа¬
лизма он защищает ортодоксальную интерпретацию квантовой механики и всей фило¬
софии, которая с ней связана», и предпринимает, таким образом, «попытку примирить
диалектический материализм с обычной интерпретацией квантовой теории». Автор
старается доказать, что «теория дополнительности» не является, строго говоря, физи¬
ческим принципом, а представляет собой философскую доктрину, присоединенную под
влиянием позитивизма к данным научного исследования в области квантовой
механики.
В пятом номере журнала «Международные исследования в свете марксизма»
редакция публикует ряд статей о современном положении капиталистической системы.
Авторы помещенных в номере статей поставили перед собой задачу объяснить различ¬
ные проявления современного капитализма, используя средства марксистского анализа
экономических явлений. Одни ученые, например, директор Института экономики Чехо¬
словацкой академии наук В. Кайгл, разбирают проблему экономического цикла в це¬
лом, другие — анализируют отдельные стороны капиталистической экономики (вопрос о.
влиянии мировых войн на развитие экономического цикла, проблему инфляции, инве¬
стиции, амортизации капитала и т. д.), как это делают преподаватель Кэмбриджского
университета М. Добб, изучавший период 1954—1957 годов, научный сотрудник Инсти¬
тута экономики Берлинского университета Шмидт, итальянский профессор Антонио Пе-
зенти, видный прогрессивный экономист США Виктор Перло, историк Юрген Кучин-
ский (ГДР), Анри Дени (Франция).
Все авторы считают, что особенности современного экономического цикла вызва¬
ны главным образом влиянием второй мировой войны и милитаризацией капиталисти¬
ческой экономики. Они подчеркивают также влияние таких факторов, как развитие
производительных сил в связи с техническим прогрессом, автоматизацией и перспек¬
тивами промышленного использования ядерной энергии, отмечают развитие форм госу¬
дарственно-монополистического капитализма, который увеличивает «свободу маневра»
Для монополий. Основная идея, пронизывающая все эти работы, заключается в том,

182
ЗА РУБЕЖОМ
что существо капиталистического строя остается, однако, неизменным, и необходимо
вести ^решительную борьбу против всех теорий, которые прославляют «новый», «.на¬
родный» капитализм, фальсифицируют капиталистическую действительность, идеали¬
зируют эксплуататорский ст.рой.
В развертывающейся во Франции борьбе за торжество идей социального про¬
гресса новый журнал, несомненно, сыграет значительную роль.
В.	М. ФРАНЦЕВА
РУМЫНСКИЕ УЧЕНЫЕ О МАТЕМАТИЧЕСКОЙ ЛОГИКЕ
В майских и июньских номерах бухарестского еженедельника «Contemporanul»
(«Современник») за этот год появилась серия статей румынских философов и (мате¬
матиков, в которых рассматриваются вопросы математической логики с позиций диа¬
лектического материализма. Мы имеем в виду статьи: академика Атанасия Жожа
«Что такое логика?», академика Григория Мойсила «Математическая логика вчераш¬
него и сегодняшнего дня», профессора Бухарестского университета Некульче «Спонтан¬
ное ^мышление и законы отрицания», а также сотрудников Института философии Раду
Стойкица «Поливалентная логика», Павла Апостола «Формальная, математическая и
диалектическая логика».
Участники дискуссии положительно оценивают достижения математической ло¬
гики в деле интерпретации классической формальной логики, а также значение ма¬
тематической логики в разработке ряда отраслей современной математики, особенно
тех, которые связаны с техническими проблемами автоматизации, кибернетики,
электроники. Это не препятствует авторам статей принципиально, критически отно¬
ситься к неопозитивистским претензиям представить математическую логику как
единственную и универсальную логику. Из дискуссии явствует, что румынские логики
и математики считают .необходимым определять математическую логику, исходя почти
исключительно из ее отношения к классической формальной логике, продолжением
которой она является. Очевидно, что даже в этих рамках не все вопросы формальной
логики поддаются трактовке математической логики. В конечном итоге участники дис¬
куссии считают необходимым определить границы математической логики, уточнить,
где кончается общая логика и .начинается чистая математика.
В статье «Что такое логика?» («Contemporanul» № 18, 9 мая 1958 года)'' акаде¬
мик Атанасий Жожа, начиная дискуссию с вопроса об определении понятий
логики, подчеркивает материалистическую тенденцию в аристотелевском понимании
логики. Давая обзор новейшей логистической литературы, автор показывает, что толь¬
ко игнорирование онтологических истоков классической логики порождает у западных
логистиков мысль о том, что логика ограничивается формальным аспектом суждения,
совершенно оторванным от содержания отражения.
Определение логики idem par idem Н. А. Приором или отказ Гуго Бланка, Алонзо
Черча, Джона В. Блита от всякого определения логики можно сравнить с позицией
Диогена, определявшего движение посредством демонстрации движения. Отказ от
логических понятий — это впадение в эмпиризм, отход от науки. Возражая против по¬
пытки Дюбарла найти «новый» предмет логики «в представлении о четкой логической
форме математического мышления», академик Жожа считает правильной точку зрения
Черча, утверждающего, что математическая логика не имеет своего особого предмета,
отличающегося от предмета формальной логики, но представляет собою «новый и
сильный метод в формальной логике». При переходе к рассмотрению чисто математи¬
ческих умозаключений мы имеем дело, по мнению А. Жожа, не с общей логикой, а с
математической аппаратурой теорем, аксиом и доказательств.
Подчеркивая объективный, а не формальный характер истины, академик Жожа
заключает: «Логика — это наука о законах и формах правильного и истинного мышле¬
ния, то есть отражающая в разных планах — диалектическом, формально-логическом
и логистическом — самые общие законы объективной действительности».
Математик, академик Григорий Мойе ил, автор курса лекций по матема¬
тической логике, читаемого на философском факультете Бухарестского университета,
подчеркивает в своей статье важные моменты из истории математической логики, в
частности, тот, когда «В. И. Шестакову и американскому инженеру Клоду Шеннону
пришла мысль использовать как аппарат математическую логику. После того как
открытие было совершено, оно кажется нам простым: каждое суждение является ис¬
тинным или ложным, так же как соответствующий контакт — открытым или закрытым.
Вся алгебра суждений была основана на качестве бивалентности суждений. Она мо¬
жет быть переведена в алгебру контактов».
Автор останавливается на объективном содержании процессов, формализуемых
средствами математической логики, указывая на то, что, например, в автоматизации
и кибернетике чрезвычайно важно уловить объективное содержание процееса, кото¬
рый должен быть воспроизведен машиной, сформулировать этот процесс в терминах
математической логики и передать его машине в форме краткого ясного приказа.
Когда речь идет о переводах с одного или более языков, необходимо уловить логику
синтаксиса и придать ей математическую форму. Следовательно, сущность математи¬

ЗА РУБЕЖОМ
183
ческой логики не чисто формальная сторона, а исследование логики реальных процес¬
сов мышления, отыскание возможностей их воспроизведения с помощью математиче¬
ских формул и кибернетической техники.
Автор статьи «Спонтанное мышление и законы отрицания» проф. Никульче
касается главным образом возможностей математической проверки правильности отри¬
цания, разделительных, соединительных, гипотетических и других суждений. Он делает
вывод о необходимости изучения в средних школах элементов математической логики,
которые являются необходимыми для понимания научного умозаключения в матема¬
тике и технике. Это особенно важно знать будущим студентам.
Раду Стойкиц так резюмирует содержание своей статьи «Поливалентная
логика»: «Не оправдывается поливалентность анализа в случае строго определенных
и точно ограниченных обстоятельств, при которых искать что-либо, кроме истинности
или лжи, значит заниматься релятивистской софистикой».
В статье «Формальная, математическая и диалектическая логика» Павел Апо¬
стол показывает, что претензии неопозитивиста Джилберта Риля, который в своей
книге «Революция в философии» утверждает, что при помощи математической логики
превзойдена старая философия, ни на чем не основаны, поскольку новые математиче¬
ские методы в логике развиваются в рамках формальной логики и поэтому не могут
стать основой какой-то новой методологии и гносеологии. Такой основой может быть
лишь диалектическая логика, которая «прислушивается к законам, являющимся и зако¬
нами предмета».
Дискуссия румынских логиков и математиков по математической логике свиде¬
тельствует о необходимости дальнейшего развития этой науки в целях ее практиче¬
ского использования на благо человека и в то же время позволяет разоблачить извра¬
щенную трактовку математической логики в современной буржуазной философии.
НЕГРУ РАДУ (Румыния)
О НЕКОТОРЫХ ФИЛОСОФСКИХ ИСТОЧНИКАХ
АМЕРИКАНСКОГО РЕВИЗИОНИЗМА
Современный американский ревизионизм возник в условиях послевоенного про¬
мышленного бума, гонки вооружений, политики «холодной войны», а также в обста¬
новке ожесточенных репрессий и широкой клеветнической кампании против коммуни¬
стической партии, организованной правящими кругами США, в особенности в связи
с критикой культа личности И. В. Сталина и событиями в Польше и Венгрии в 1956 го¬
ду. Ревизионизм представляет собою одну из наиболее коварных и опасных форм
борьбы буржуазии против марксизма-ленинизма и революционного рабочего
движения.
Хотя ревизионисты клянутся в верности марксизму-ленинизму и заявляют о
своем стремлении творчески развит^ его, анализ теоретических основ выдвигаемых
ими положений показывает, что они в значительной степени находятся под влиянием
буржуазной философии и социологии.
Современные ревизионисты в США, как и в других странах, претендуют на твор¬
ческое развитие марксизма-ленинизма в связи с теми изменениями, которые произо¬
шли в США и на международной арене в период после второй мировой войны. На¬
ряду с такими ревизионистами, как Д. Гейте, А. Биттелмэн, Э. Левайн и П. Роберт¬
сон, с предложением ревизовать марксизм-ленинизм выступил и философ Альберт
Блюмберг. В статье «Необходимо пересмотреть как теорию, так и практику»
(«The Worker», 15 July 1956) он пишет: «Необходимость нового взгляда на нашу ситу¬
ацию вытекает не только из наших ошибок и ошибок марксистов за границей, как было
продемонстрировано на XX съезде, но также и из нового объективного положения
середины 50-х годов». Ввиду этого, заключает он, требуется «коренной пересмотр не
только наших задач, тактики и методов организации, но и всей нашей основной тео¬
рии». Перед нами, таким образом, программа широкой ревизии марксизма-ленинизма
на основе «нового опыта» общественного развития.
Поскольку ревизионисты, выдвигая свои положения, постоянно апеллируют к
«опыту», следует специально рассмотреть содержание их понятия «опыт». Известно,
что марксистско-ленинское понятие опыта включает в себя всю совокупность обществен¬
но-исторической деятельности людей, в том числе производство материальных благ,
классовую борьбу, развитие науки и т. д. Теория марксизма-ленинизма требует раз¬
личать общие закономерности развития капитализма, действующие на протяжении
всей его истории, и специфические черты этого развития в связи с конкретно-истори¬
ческими условиями той или иной страны, того или иного этапа этого развития.
Ревизионисты же абсолютизируют специфические черты современного капита¬
лизма, отрывают их от общих закономерностей его развития. Так, Д. Гейтс, исходя из
того, что современная обстановка существенно отличается от довоенной (возникнове¬
ние мировой системы социализма, освобождение ряда народов Азии и Африки от
колониального гнета, возможность предотвращения войн, наличие промышленного
бума и т. д.), предлагает ревизовать марксистско-ленинскую теорию вообще. При этом

184
ЗА РУБЕЖОМ
он гае замечает, что фиксируемые им изменения в международной обстановке были
по большей части предсказаны марксистско-ленинской теорией, что коммунистические
и рабочие партии практически боролись за приближение этих изменений, что, следо¬
вательно, современная обстановка не опровергает, а подтверждает марксистско-ле¬
нинское учение. Д. Гейтс проходит мимо этого действительного опыта и потому не
находит ничего лучшего, как вытащить на свет божий старую бернштейнианскую
теорию о «затухании» классовой борьбы и мирном врастании капитализма в со¬
циализм.
Безусловно, современные социально-политические условия жизни людей характе¬
ризуются рядом очень важных новых факторов. Однако они ни в коей мере «е могут
служить основанием для ревизии принципов марксизма-ленинизма, который раскры¬
вает законы общественного развития, действующие не только на данном этапе, но и
определяющие развитое всего общества в целом, включая и переход от одной форма¬
ции к другой. Теория марксизма-ленинизма подтверждена всей практйкой классовой
борьбы международного пролетариата, практикой строительства социализма и комму¬
низма. И в этом ее глубоко научный характер.
Что касается так называемой «теории изменений» Д. Гейтса, то она представ¬
ляет собою ряд выводов и положений, разработанных на основе узкого и ограничен¬
ного опыта. По существу, в понимании опыта Д. Гейтс и другие американские реви¬
зионисты следуют за прагматистами, рассматривающими опыт с точки зрения «данной
ситуации», без проникновения в наиболее глубокие закономерности общественного
развития.
Подвергая критике ошибочные взгляды А. Биттелмэна и других ревизионистов,
преувеличивающих специфические стороны развития капитализма в США, американ¬
ский марксист Джеймс С. Аллен пишет, что учет этих сторон, безусловно, нужен, но
исходить только из них как основы социалистического развития США, игнорируя об¬
щие закономерности развития капитализма, означало бы направлять партию по лож¬
ному пути. «Путь к социализму в этой стране,— пишет Д. Аллен,— основывается не
на том, что может быть исключительным в американских условиях или американском
характере, но на том, что типично и характерно для современного капитализма —
монополии и империализм,— как он развивается и действует сегодня в этой стране в
пределах нового соотношения международных сил, возникшего вследствие образова¬
ния и роста мирового социалистического сектора и дальнейшего упадка империализ¬
ма» («Political Affairs», March 1958, p. 31).
Джеймс С. Аллен подчеркивает, что ревизионисты извращают процесс создания
научных абстракций, искусственно выпячивая одни моменты объективной реальности
и отбрасывая другие, более важные. Он указывает, что ревизионистам присущ «пра-
гматистский шаблонный тип мышления, которое создает картину предполагаемого
будущего, вызванную в воображении тем или иным благоприятным развитием здесь
или на международной арене, а затем пытается построить лестницу к нему исключи¬
тельно из обрывков реальности» (там же, р. 38).
Прагматистское понимание опыта проявляется и в попытках ревизионистов по¬
дорвать сами теоретические основы науки. В ревизионистской литературе усиленно
пропагандируется точка зрения, что в ошибках, допущенных в деятельности комму¬
нистических партий, повинна прежде всего марксистско-ленинская теория, ставшая
«догмой». Вместо того, чтобы учиться творчески .применять марксизм-ленинизм к
конкретным условиям американской действительности, ревизионисты призывают к
тому, чтобы вовсе отказаться от марксистско-ленинской теории, которая не выдержа¬
ла, по их мнению, критерия «полезности», «непосредственного успеха».
Критикуя подобную точку зрения, X. Люмер пишет в статье «В защиту теории»,
что «такое явное принижение значения теории не требует больших комментариев.
Оно является выражением традиционного американского пренебрежения к теории, ко¬
торое лежит в основе прагматизма» («Political Affairs», 1957, February, p. 59).
Прагматисты, как известно, отстаивают тезис о «плюрализме» истины, заявляя,
что истин столько, сколько имеется точек зрения у людей. Этот крайне релятивист¬
ский принцип, ведущий к отрицанию объективной истины, ревизионисты также
взяли себе на вооружение, провозгласив необходимость дать «американскую интер¬
претацию марксистско-ленинской теории». Например, Макс Вейс в выступлении на
XVI съезде Коммунистической партии США заявил, что коммунистические партии
Советского Союза, Англии, Франции, Италии и других стран дают подчас про¬
тиворечивые интерпретации марксизма-ленинизма, ввиду чего Коммунистическая пар¬
тия США также должна «выработать свою собственную интерпретацию» («Proceedings
abridged of the 16th National Convention of the Communist Party», USA. New York,
1957, p. 164).
Говоря о необходимости «интерпретации» марксизма, М. Вейс и другие ревизи¬
онисты настолько преувеличивают специфические черты развития той или иной стра¬
ны, что приходят к отрицанию общих закономерностей развития всех стран и прагма-
тистски подходят к марксистско-ленинской теории с точки зрения «плюрализма»
истины. По их мнению, должна существовать не стройная наука марксизма-лениниз¬
ма, применимая ко всем странам, а целый рад ее «интерпретаций», соответственно
числу стран.

ЗА РУБЕЖОМ
185
В борьбе против марксизма-ленинизма американские ревизионисты идут по сто¬
пам семантиков, выхолащивающих содержание научных понятий. Семантики утверж¬
дают, что все конфликты в современном обществе происходят из-за незнания точного
смыслового содержания слов и засоренности языка «вредными, ничего не значащими
словами». Стюарт Чейз в своей книге «Тирания слов» пишет, что «бесконечные поли¬
тические и экономические трудности в Америке возникли и увеличились из-за плохого
языка» (Stuart Chase «The Tyranny of Words», N. Y., 1938, p. 22). Он утверждает,
что общие понятия, как, например, «фашизм», «капитализм», «империализм», «безра¬
ботица», «класс» и другие, не имеют никакого реального содержания и лишь вводят
в заблуждение людей, вызывая многочисленные конфликты между ними. «Радика¬
лы,— пишет он,— ненавидят «капитализм». Но такого животного не существует» (там
же, р. 276).
Выхолащивание семантиками содержания научных понятий имеет определен¬
ную классовую цель: извратить действительность и законы общественного развития,
отвлечь пролетариат от идей марксизма-ленинизма и ликвидировать это учение по¬
средством дискредитации его общих понятий. Ревизионисты делают, по существу, то
же самое, что и семантики. Они ведут наступление на такие важнейшие понятия
марксизма-ленинизма, как «диктатура пролетариата», «социалистическая революция»,
«империализм» и т. д.
Вместо «марксизм-ленинизм» они говорят «социализм», вместо «социа¬
листическая революция» — «трансформация» или «эволюция капитализма», вместо
«диктатура пролетариата» — «демократия» и т. д. Понятие «марксизм-ленинизм»
Д. Гейтс вообще считает лишь «фразой», которая может быть «легко извращена и
использована против нас» («Political Affairs», 1956, November, p. 50). В статьях
А. Биттелмэна нигде не употребляются понятия «социалистическая революция» и
«диктатура пролетариата». В заявлении Национального Комитета Коммунистической
партии США, осудившем антипартийное поведение Джона Гейтса как апологета аме¬
риканского империализма, отмечается, что в его статьях и выступлениях нет даже са'
мого термина «империализм».
В отношении к капитализму ревизионисты стоят, по существу, на тех же пози¬
циях, что и правые социалисты. Не случайно поэтому Д. Гейтс, Д. Старобин и дру¬
гие ревизионисты, ставшие ренегатами, объявили себя «демократическими социали¬
стами». Правые социалисты в США — Д. Дубинский, Э. Мейзи, Э. Рив, У. Рейтер,
Норман Томас и иже с ними,— борясь против научного социализма, утверждают, что
в США буржуазное государство «врастает» в социализм и поэтому марксистская те¬
ория классовой борьбы и диктатуры пролетариата «неприменима» в этой стране.
А. Биттелмэн в ряде своих статей в газете «Дейли уоркер» в октябре 1957 года
под общим названием «Я выступаю за новый взгляд» пропагандирует мысль о том,
что переход к социализму в США будет происходить исключительно эволюционным
путем, без классовой борьбы, без революции и диктатуры пролетариата, путем по¬
степенной «трансформации» капиталистического общества в социалистическое через
«особый промежуточный этап между ними», связанный с процессом перехода буржу¬
азного государства в «государство благоденствия», выражающее интересы «всего на¬
рода».
Нетрудно видеть, что подобные рассуждения А. Биттелмэна свидетельствуют о
грубейшем извращении марксистско-ленинской теории и игнорировании объективных
законов общественного развития, ибо совершенно ясно, что никакой промежуточной
государственной формы между буржуазным и социалистическим государством нет и
быть не может. Критикуя взгляды А. Биттелмэна, У. Фостер в своей статье «Пар¬
тийный кризис и его преодоление» пишет, что принятие точки зрения А. Биттелмэна
может лишь ввести в заблуждение членов партии и дезориентировать партию в борь¬
бе за социализм, так как «государство благоденствия» А. Биттелмэна — это обычное
уже существующее буржуазное государство, под давлением рабочих масс вынужден¬
ное брать на себя некоторые функции в области трудового законодательства, стра¬
хования и т. д. «Поэтому,—пишет У. Фостер,— принятие нами лозунга «государства
благоденствия» поставило бы нас волей-неволей в фальшивую и беспомощную пози¬
цию поддержки современного «государства благоденствия» («Political Affairs» Janu¬
ary, 1958, p. 57).
Тезис А. Биттелмэна о «государстве благоденствия» не является новым. Он за¬
имствован из работ буржуазных философов и социологов. В частности, Д. Дьюи в
работе «Проблемы человека» утверждал, что «великим вкладом» американцев во все¬
мирную историю является разработка и реализация тезиса о «подчинении государст¬
ва обществу». «Государство,— писал он,— с его конституцией, законами и прави¬
тельством может стать средством осуществления целей общества свободных индиви¬
дуумов» (John Dewey «Problems of Men». N. Y., 1946, p. 374). Разумеется, Дьюи
подразумевает здесь буржуазное государство, которое он рассматривает как «гармони-
затора» интересов различных слоев общества.
Д. Дьюи и другие буржуазные философы выдвигают тезис о постепенной эво¬
люции, получившей название «мелиоризма». «Мелиоризм,— пишет Дьюи,— есть вера в
то, что специфические условия, которые существуют в данный момент, будь они
сравнительно плохими или сравнительно хорошими, в любом случае могут быть улуч¬
шены» (John Dewey «Reconstruction in Philosophy». N. Y., 1937, p. 178). Согласно те¬

186
ЗА РУБЕЖОМ
ории «мелиоризма», целью человечества является не искоренение зла, а лишь его
уменьшение, не ликвидация капитализма в ходе социалистической революции, а
«улучшение» его отдельных сторон посредством реформ.
Тезис о «мелиоризме» является теоретическим «обоснованием» политики рефор¬
мизма правых социалистов и ревизионистов и выдвигается в противовес революцион¬
ной политике коммунистической партии. Американский философ-марксист Гарри
К. Уэллс пишет, что Дьюи своей доктриной «мелиоризма» «закладывает философские
основы для реформизма и социал-демократии, для фабианского «социализма», для «со¬
циализма» Нормана Томаса» (Гарри Уэллс «Прагматизм — философия империа¬
лизма». М., 1955, стр. 220).
Теория и практика ревизионистов нанесла большой ущерб деятельности Ком¬
мунистической партии США. Однако, несмотря на огромные трудности, американские
коммунисты усиливают борьбу против ревизионизма. На XVI съезде Коммунистиче¬
ской партии США в феврале 1957 года .подавляющее большинство делегатов высту¬
пило против предложений ревизионистов о ликвидации партии и пересмотре марк¬
систско-ленинской теории. В резолюции, принятой съездом, говорится: «Нашей глав¬
ной задачей является усилить, перестроить и консолидировать Коммунистическую
партию и преодолеть ее изоляцию. Этот съезд выступает против превращения партии
в политическую или пропагандистскую ассоциацию» (Main Political Resolution adop¬
ted bu 16th Annual Convention of the Communist Party, USA. N. Y., 1957, p. 75).
Съезд подчеркнул, что марксизм-ленинизм является теоретической основой деятель¬
ности коммунистической партии.
Пленум Национального Комитета партии, происходивший в середине февраля
1958 года, вывел ревизионистов из состава секретариата, осудил их попытки выступить
против Декларации 12 коммунистических и рабочих партий, подчеркнув всемирно-
историческое значение этого документа творческого марксизма. В решении пленума
по поводу значения Декларации говорится: «Она является документом огромного
исторического значения. Вместе с Манифестом мира шестидесяти четырех партий она
способствует объединению всех миролюбивых сил в успешной борьбе пропив войны,
за достижение мирного сосуществования. Она укрепляет единство как социалисти¬
ческих стран, так и международного рабочего и марксистского движения. Она яв¬
ляется большим вкладом марксизма-ленинизма в борьбу за мир во всем мире, де¬
мократию, национальную свободу и социализм» («Political Affairs», March 1958, p. 5).
В рядах Коммунистической партии США все большее число членов партии вы¬
ступает против попыток примирения с ревизионистами, ибо линия на примирение
лишь затрудняет борьбу с ними. В письме в редакцию журнала «Политикл Афферс»
Гарри К. Уэллс подчеркивает, что все коммунистические партии должны усилить
борьбу с ревизионизмом. «Только благодаря ликвидации ревизионизма,—пишет он,—
мы сумеем решить наши проблемы, выработать нашу правильную политику и занять
подобающее место в великих событиях будущих месяцев и лет» («Political Affairs»,
February 1958, p. 59).
Нет и не может быть никакого сомнения, что борьба против ревизионизма за¬
вершится победой, ибо мировоззрение коммунистической партии имеет огромные пре¬
имущества перед современной буржуазной философией, являющейся теоретическим
источником ревизионизма. Борьба против реакционной буржуазной философии, пи¬
тающей современный ревизионизм, представляет собою важное звено в решении за¬
дачи преодоления и ликвидации ревизионизма.
И. И. ЧЕРКАСОВ

ФИЛОСОФСКИЕ ЗАМЕТКИ
И ПИСЬМА
К вопросу о соотношении диалектического
и исторического материализма
Вопрос о соотношении диалектического и исторического материализма занимает
важное место в курсе марксистско-ленинской философии. Между тем именно при ре¬
шении этого вопроса часто приходится сталкиваться в преподавательской работе с
упрощенчеством и схематизмом, наблюдающимися как у некоторой части преподавате¬
лей, так в особенности среди студентов.
Бесспорно то положение, что исторический материализм является частью марксист¬
ско-ленинской философии. Диалектический и исторический материализм органически
связаны между собой, и только в рамках их единства можно говорить о специфике
того и другого. Если диалектический материализм изучает наиболее общие законы раз¬
вития, которые в равной мере относятся и к природе и к обществу, а значит, и к позна¬
нию, то исторический материализм имеет свою специфическую область исследования,
занимаясь изучением наиболее общих законов общественного развития, раскрытием
соотношения и взаимосвязи всех сторон общественной жизни.
Но в чем же состоит единство диалектического и исторического материализма,
почему исторический материализм является неотъемлемой частью марксистско-ленин¬
ской философии?
При обосновании единства диалектического и исторического материализма обыч¬
но исходят из марксистского положения о том, что исторический материализм есть
распространение положений диалектического материализма на изучение явлений обще¬
ственной жизни, на изучение истории общества. Однако это положение нередко истол¬
ковывается упрощенно, вследствие чего искажается и понимание процесса создания
диалектического и исторического материализма. Возникновение материалистического
понимания истории рассматривается как логический процесс, как следствие логического
применения принципов диалектического материализма. В результате волей или не¬
волей мы приходим к выводу, что вначале был создан или создавался диалекти¬
ческий материализм, а затем его принципы были распространены на учение об обще¬
стве и таким образом сформулировано материалистическое понимание истории.
Для такого упрощенного понимания процесса создания исторического материа¬
лизма в духе схематизма и отвлеченной лористики дают, к сожалению, некоторый по¬
вод отдельные, недавно опубликованные брошюры и статьи. Вследствие того, что
содержание и значение принципиальных положений марксизма о соотношении диалек¬
тического и исторического материализма в этих работах должным образом не разъяс¬
няются, то этим самым дается повод для неправильного их истолкования. У читателя
может сложиться впечатление: поскольку исторический материализм есть распростра¬
нение положений диалектического материализма на общественную жизнь, то, следо¬
вательно, он и возник путем логического распространения материалистического решения
основного вопроса философии на явления общественной жизни. В таком смысле, в част¬
ности, можно истолковать отдельные положения из «Лекций по историческому мате¬
риализму» В. И. Газенко, изданных в 1966 году МГПИ. Приведя известное положение
из статьи В. И. Ленина «Три источника и три составных части марксизма», В. И. Га¬
зенко пишет:
«Исторический материализм есть прямое и непосредственное продолжение диалек¬
тического материализма. Исторический материализм стал возможен

188
ФИЛОСОФСКИЕ ЗАМЕТКИ И ПИСЬМА
благодаря открытию и разработке основных законов и положе¬
ний диалектического материализма» («Лекции по историческому мате¬
риализму», стр. 12—13. Разрядка моя.— И. П.).
Из этого положения можно сделать вывод: если исторический материализм стал
возможен лишь благодаря открытию и разработке принципов и законов диалектиче¬
ского материализма, то, следовательно, сначала возник диалектический материализм,
а затем на его основе, путем распространения его положений и законов на познание
явлений общественной жизни, сложился исторический материализм. Однако этот вы¬
вод не согласуется с действительной историей возникновения и развития марксизма и,
в частности, материалистического понимания истории.
Если рассматривать соотношение диалектического и исторического материализма
только в логическом плане, то можно и нужно говорить о том, что исторический мате¬
риализм есть распространение положений диалектического материализма на общест¬
венную жизнь, на историю общества. Поскольку, с точки зрения диалектического ма¬
териализма, бытие, материя первичны, а сознание вторично, то, следовательно, и в об¬
щественной жизни общественное бытие первично, а общественное сознание вторично.
Так как знание человека есть отражение бытия, природы, объективной реальности, то,
следовательно, и общественное сознание есть отражение общественного бытия.
Поскольку материалистическое объяснение истории исходит из тех же принципов
объяснения явлений, которые лежат в основе философского материализма вообще, по¬
стольку без диалектического материализма немыслим и невозможен исторический ма¬
териализм.
Только в этом смысле, то есть в смысле общности принципиальных теоретических
основ диалектического и исторического материализма, Ленин говорил, что историче¬
ский материализм есть распространение принципов философского материализма на
познание общественной жизни. «Сознание непоследовательности, незавершенности, од¬
носторонности старого материализма,— писал Ленин,— привело Маркса к убеждению
в необходимости «согласовать науку об обществе с материалистическим основанием и
перестроить ее соответственно этому основанию». Если материализм вообще объяс¬
няет сознание из бытия, а не обратно, то в применении к общественной жизни челове¬
чества материализм требовал объяснения общественного сознания из общест¬
венного бытия» (Соч., т. 21, стр. 38—39). Но это положение Ленина нельзя истол¬
ковывать в смысле объяснения происхождения исторического материализма. Если
иметь в виду процесс возникновения исторического материализма, то Маркс и Энгельс
пришли к формулировке материалистического понимания истории вовсе не путем логи¬
ческого применения или распространения основных принципов материализма на явле¬
ния общественной жизни.
Общие принципы и законы диалектического материализма служат методологией
научного исследования. Они указывают общее направление, путь, по которому должно
идти это исследование. В этом состоит огромное практическое значение положений и
диалектического и исторического материализма.
Прежде чем сформулировать коренные положения исторического материализма,
необходимо было изучить самое общественную жизнь, исследовать и обобщить громад¬
ный эмпирический материал, взятый из различных эпох и различных сторон жизни.
Чтобы сформулировать положение о том, что общественное бытие первично, а общест¬
венное сознание вторично, что общественное сознание есть отражение общественного
бытия, необходимо было раскрыть, что же понимать под общественным бытием, из
чего оно складывается.
Коренные положения исторического материализма о том, что производство мате¬
риальных благ образует основу общественной жизни, что, воздействуя в процессе
производства на природу, люди тем самым изменяют и создают свою собственную
природу, свои общественные отношения, свое мироощущение, понятия и представле¬
ния,— эти положения выведены Марксом не дедуктивным путем, а из анализа самой
общественной жизни. Причем анализ этого материала проводился Марксом с позиций
интересов пролетариата.
Принципы материалистического понимания истории в основных чертах высказа¬
ны Марксом и Энгельсом еще в середине 40-х годов XIX века. Они были сформулиро¬
ваны. как об этом говорит сам Маркс, в результате критического исследования фило¬

ФИЛОСОФСКИЕ ЗАМЕТКИ И ПИСЬМА
189
софии права Гегеля, изучения политической экономии, гражданской истории и прежде
всего в результате анализа экономических отношений буржуазного общества. О том,
каким путем Маркс пришел к формулировке основных принципов материалистического
понимания истории, изложенных в предисловии к труду «К критике политической эко¬
номии», сказано в этом самом предисловии (см. К. Маркс и Ф. Энгельс. Избран¬
ные произведения, т. I, 1948, стр. 321—322). Об этом действительном процессе созда¬
ния материалистического понимания истории свидетельствуют такие работы Маркса
и Энгельса, как «Экономическо-философские рукописи», «Немецкая идеология», «Ни¬
щета философии», и другие произведения 40—50-х годов XIX века.
Принципы материалистического понимания истории, сформулированные в процес¬
се изучения действительной истории, надо было детально обосновать, развить. Раз¬
вить же материалистическое понимание истории хотя бы на одном историческом при¬
мере, говорил Энгельс, хотя бы на анализе одной формации, было такой научной ра¬
ботой, которая требовала многолетнего спокойного труда, ибо было ясно, что одними
фразами тут ничего не сделаешь и что только массовый, критически проверенный, в со¬
вершенстве усвоенный материал даст возможность разрешить эту задачу.
Эту задачу Маркс решил в «Капитале» — в труде, явившемся итогом многолет¬
него кропотливого исследования капиталистической формации. «Теперь,—писал Ленин,—
со времени появления «Капитала» — материалистическое понимание истории уже
не гипотеза, а научно доказанное положение...» (Соч., т. 1, стр. 125).
Если исходить из действительного процесса создания марксистской философии,
то можно сказать, что только по мере разработки материалистического понимания ис¬
тории Маркс и Энгельс одновременно создавали и диалектический материализм в це-#
лом. Но это не значит, что Маркс и Энгельс сначала создавали исторический материа¬
лизм, а затем — диалектический. Подобно тому как из диалектического материализма
нельзя логическим путем вывести исторический, точно так же и создание историческо¬
го материализма не предшествовало диалектическому.
Процесс создания диалектического и исторического материализма — это единый
и цельный процесс возникновения нового, научно-материалистического мировоззрения.
Когда Маркс и Энгельс в своих первых марксистских исследованиях разрабатывали
вопросы материалистического понимания истории, то этим самым они уже создавали
и диалектический материализм вообще. «Немецкая идеология» или, скажем, «Нищета
философии» прямо и непосредственно посвящены вопросам исторического материализ¬
ма. Но одновременно с этим в данных работах формулируются существенные черты
диалектико-материалистического мировоззрения вообще.
Это не исключает того, что на различных этапах общественного развития и клас¬
совой борьбы выдвигается на первый план то одна, то другая сторона философии
марксизма. Философия марксизма — живое и цельное учение, органически связанное с
практикой, с революционно-освободительным движением и уровнем развития наук.
Отсюда следует, что в одни исторические эпохи может преобладать интерес к пробле¬
мам диалектического материализма, а в другие — исторического материализма. Но пре¬
обладание интереса к той или другой стороне марксистской философии зависит не от
субъективных пожеланий, а от объективных исторических условий.
Соотношение диалектического и исторического материализма рассматривается в
некоторых работах односторонне и в другом отношении. Когда говорят о том, что исто¬
рический материализм есть распространение положений диалектического материализма
на общественную жизнь, то этим самым подчеркиваются связь и зависимость истори¬
ческого материализма от диалектического материализма. На этом положении особен¬
но настаивал В. И. Ленин в ходе борьбы с философским ревизионизмом.
Известно, что ревизионисты пытались оторвать исторический материализм от диа¬
лектического, утверждая, что экономическая и историческая теория Маркса будто бы
совместима с неокантианством, махизмом и другими разновидностями идеализма. Ра¬
зоблачая попытки «критиков» марксизма подвести под материалистическое понимание
истории чуждую ему идеалистическую философскую основу, Ленин подчеркивал, что
не может быть исторического материализма без диалектического материализма и
нельзя считать себя сторонником исторического материализма, не придерживаясь
диалектического материализма в целом.
Но, настаивая на зависимости исторического материализма от диалектического,

190
ФИЛОСОФСКИЕ ЗАМЕТКИ И ПИСЬМА
нельзя забывать еще один момент, не менее правильный и важный, который, однако,
обычно обходится в курсах марксистско-ленинской философии при решении вопроса
о соотношении диалектического и исторического материализма.
Если не может быть исторического материализма без диалектического, то, с дру¬
гой стороны, не может быть и диалектического материализма без исторического. Это
означает, что только благодаря историческому материализму, только в свете материа¬
листического понимания истории диалектический материализм получает действительно
прочное и научное обоснование.
Без материалистического понимания истории нельзя правильно решить вопрос
о месте философии как особой области человеческого знания, о ее назначении и об¬
щественной роли. Раскрыть мировоззренческую сущность философии, ее классовость,
партийность можно, только «сходя из принципов материалистического понимания об¬
щественной жизни.
Все коренные положения диалектического материализма могут быть вполне обос¬
нованы только с помощью исторического материализма. Можно ли дать диалектико¬
материалистическое решение основного .вопроса философии без исторического материа¬
лизма? Ясно, что нельзя. Для того, чтобы доказать вторичность, производность созна¬
ния, необходимо раскрыть не только естественноисторические предпосылки возник¬
новения сознания, но и его общественно-историческую сущность, ибо сознание челове¬
ка — это прежде всего продукт общественной жизни. Но вопрос этот является одним
из основных в историческом материализме.
Одним из центральных в диалектическом материализме является вопрос о прак¬
тике. Маркс и Энгельс преодолели созерцательный характер предшествующего мате¬
риализма благодаря тому, что впервые раскрыли роль практики в познании. Правиль¬
ное же решение вопроса о практике возможно только с позиций исторического мате¬
риализма.
Из всего этого следует, что диалектический и исторический материализм взаим¬
но предполагают друг друга. Исторический материализм как бы врывается в самую
суть диалектического материализма и вместе с ним решает и коренные вопросы
марксистско-ленинской философии.
Итак, исторический материализм — часть философии марксизма. Но он являет¬
ся частью марксистско-ленинской философии не только в качестве распространения ма¬
териалистических принципов на познание общественной жизни, но и потому, что без
него, помимо него, не может существовать диалектический материализм, так как без
него невозможно дать обоснование и решение коренных вопросов марксистско-ленин¬
ской философии.
И. М. ПАНЮШЕВ

СОДЕРЖАНИЕ
А.	Г. Егоров — Против ревизионизма в эстетике ...	3
М. 3. Селектор — Социалистическая демократия и лич¬
ность 	23
Н. Г. Сенин — Китайский просветитель и материалист
конца XIX века Тань	Сы-тун	39
A. В. Гулыга — Гердер как критик эстетической теории
Канта	48
Член-корр. АМН СССР Г. М. Франк, академик В. А. Эн¬
гель гардт — О роли физики и химии в исследовании
биологических проблем	58
Член-корр. АН СССР С. В. Вонсовский, Г. А. Курсанов
(Свердловск) — О роли математики в развитии совре¬
менной физики	73
НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
JI. Р. Харахоркин (Ленинград) — Из истории борьбы са¬
модержавия и церкви против распространения в Рос¬
сии атеистических и материалистических идей
Л. Фейербаха	88
B. К. Чалоян (Ереван) — О философии Степаноса Львов¬
ского 	91
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
Г. П. Пушев — О возникновении народной демократии в
Чехословакии	 96
Б. Я. Пахомов (г. Елец) — К проблеме причинности в
квантовой механике	104
JI. А. Яковлева — К вопросу о философской оценке неко¬
торых сторон учения о	почве	В.	В.	Докучаева .	.	.	111
Н. И. Белова — В защиту	В.	В.	Докучаева	115
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
3. И. Ровенский, А. И. Уемов (г. Иваново) — Сборник
статей по философским вопросам естествознания .	.	121
Г. М. Иванов, А. К. Сухотин, А. А. Фурман (Томск) —
О философском сборнике Уральского университета	127
М. П. Баскин — Новая книга о Плеханове	132
И. А. Акчурин, Ю. В. Сачков — Новая книга о причинной
интерпретации квантовой теории	134
Джемс Р. Ньюмен (США) — Точка зрения физика, не
принимающего принцип неопределенности	143

192	СОДЕРЖАНИЕ
И. В. Блауберг—Новая жизнь — новые люди ....	148
Н. В. Карабанов — Сидней Гук в роли ниспровергателя
основных законов диалектики	152
Коротко о книгах
Г. А. Брутян (Ереван) — Г. А. Геворкян. О роли абстрак¬
ции в познании	156
ВОПРОСЫ ФИЛОСОФСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ
Е. А. Лехнер — Вопросы преподавания философии в есте¬
ственнонаучных и технических вузах	158
A. О. Стернин (г. Ярославль) — Заметки преподавателя
о новой программе по философии	164
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
B. А. Смирнов (г? Горький) — Серьезные ошибки в трак¬
товке марксистской теории познания	169
Г. А., М. Г. — Мораль и религия . .'	174
Л. В. Скворцов — К выходу в свет журнала «Философские
науки» (1958 г., №№ 1—2)	176
ЗА РУБЕЖОМ
Краткие заметки
В.	М. Францева—Новый марксистский журнал во Фран¬
ции 	179
Негру Раду (Румыния) — Румынские ученые о математи¬
ческой логике	  .	:	.	182
И. И. Черкасов — О некоторых философских источниках
американского ревизионизма	183
ФИЛОСОФСКИЕ ЗАМЕТКИ И ПИСЬМА
И. М. Панюшев — К вопросу о соотношении диалектиче¬
ского и исторического материализма	187
РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ
М. Д. Каммари (главный редактор), А. Д. Александров, Б. М. Кедров,
В.	С. Кеменов, И. В. Кузнецов, М. Б. Митин, В. С. Молодцов, М. М. Ро¬
зенталь, М. И. Сидоров, Ц. А. Степанян, В. Н. Столетов, П. Н. Федосеев,
Ю. П. Францев, А. Ф. Шишкин.
Адрес редакции: Москва, Г-19, Волхонка, 14, комн. 418. Телефоны: Б 8-76-32, Д 3-35-40.
ИЗДАТЕЛЬСТВО «ПРАВДА»
А 05315.	Подписано	к	печ.	15/IX	1958 г.	Тираж	31 ООО.
Изд. № 1055. Заказ № 1789. Формат бумаги 70X1087i6-	6	бум.	л.— 16,44 печ. л.
Ордена Ленина типография газеты «Правда» имени И. В. Сталина. Москва, ул. «Правды», 24.

Цена 7 руб.
*
i
i
$
i
|	ОТКРЫТА ПОДПИСКА	j
на 1959 год	j
на журналы Академии наук СССР:	1>
I	«ВОПРОСЫ ИСТОРИИ»	|
|	«ВОПРОСЫ ФИЛОСОФИИ»	1
I	«ВОПРОСЫ ЭКОНОМИКИ»	I
$	«Мировая экономика
*	и международные отношения»
9
*
£	Подписка	принимается	в	городских
£	отделах	«Союзпечати», конторах и отде-
$	лениях связи, а также общественными	£
уполномоченными на заводах и фабри¬
ках, шахтах, промыслах и стройках,
в колхозах и совхозах, МТС и РТС,
£	учебных заведениях и учреждениях.
\	ИЗДАТЕЛЬСТВО	«ПРАВДА»	£
L   	   I